«Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)»

Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ) (fb2) - Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ) (Цвет сверхдержавы - красный) 9856K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Симонов

Сергей Симонов

Цвет сверхдержавы – красный. Трилогия

АННОТАЦИЯ

Альтернативная история… Попытаемся представить, что будет, если подробная информация о будущем попадёт к самому непредсказуемому лидеру ХХ века? Как могла бы повернуться история СССР после Великой Отечественной войны, будь у тогдашнего руководства страны возможность "заглянуть за горизонт"? Как могли бы развиваться экономика, сельское хозяйство, промышленность, и оборона страны?

Сергей Симонов

Трамплин для прыжка

***

Тысячам учёных,

Сотням тысяч инженеров,

Миллионам простых советских людей,

Построивших своим героическим трудом

Великую Страну.

Которую их дети и внуки так бездарно про...али.

Посвящается:

Эта книга появилась на свет немного неожиданно для самого автора, почти случайно. В некоторой степени, исходным импульсом для её создания послужило обсуждение книги Павла Дмитриева "Ещё не поздно" на forum.amahrov.ru, а также перечитанная летом 2013 года подборка альтернативной истории Великой Отечественной войны.

   После некоторых прочитанных произведений и мнений, возникло стойкое желание тряхнуть стариной, пока не отвалилась, и чуть-чуть, очень по-доброму потроллить их авторов. К тому же я заметил, что в многострадальной истории нашей страны один из наиболее героических её периодов авторами АИ почти что обойдён. И решил исправить это упущение.

   Итак. Героических попаданцев не ждите. Стрельбы, спецназа, военных действий и прочего action - почти нет, не тот период. Есть противоборство разведок. Во второй книге action будет больше. Очень много экономики, сельского хозяйства и оборонной промышленности.

   И много желания главных персонажей видеть свою страну великой и сильной.

Цвет сверхдержавы -- красный

Книга 1

Трамплин для прыжка.

1. Открытие

   Установка была экспериментальная. Теория -- не отработанная, и даже не до конца сформулированная. Они работали втроем -- профессор Тихон Андреевич Лентов, инженер Александр Веденеев, и слесарь Петрович.

   Профессору было уже хорошо за семьдесят. Сухонький, небольшого роста, старичок, был отличным математиком и не менее отличным физиком. Настоящий учёный старой школы, он работал над своей теорией последние 30 лет, и очень боялся не успеть закончить эту работу.

   Александр разрабатывал опытную установку, превращая корявые наброски профессора в эскизы для слесаря Петровича и чертежи для заказа деталей в сторонних организациях. В теории Тихона Андреевича он понимал только общее направление. Несколько раз он честно пытался разобраться в ней по рабочему журналу Лентова, и с его непосредственной помощью. Но каждый раз запутывался в хитросплетениях интегралов, дифференциальных уравнений и тензоров уже на второй странице.

   Профессор Лентов замахнулся, не много ни мало, на теорию управляемой деформации пространства-времени. Коллеги физики его всерьез не воспринимали. Сначала называли фантазёром, потом высмеивали, в конце концов махнули рукой, и, в признание прочих немалых заслуг Лентова, выделили ему небольшое помещение в боковом флигеле института, и скромное финансирование, которого едва хватало на их три ставки, заказ материалов и деталей, да на оплату электроэнергии. Электричество, кстати, их кустарно-самодельная установочка кушала хоть и не мегаваттами, но счета их лаборатории оплачивались со все бОльшим и бОльшим скрипом.

   Практическим следствием из своей теории Тихон Андреевич полагал, как бы фантастично это не звучало, два основных направления -- мгновенную транспортировку предметов на значительные расстояния, и разработку двигателя для космических кораблей.

   На самом деле, первые три года Саша с Петровичем делали, собирали и монтировали опытную установку, и лишь полгода назад приступили к первым экспериментам. Ни малейшего признака успеха пока что и близко не было.

   Тот памятный апрельский вторник начался как обычно. Саша поднялся около 7 утра, выглянул на улицу -- небо было хмурое, затянутое плотной серой облачностью. Обычный питерский апрель. Взгляд, как обычно, зацепился за трехцветный флаг на здании какого-то государственного учреждения. Саша равнодушно отвернулся, и поспешил на кухню...

   На работу он пришёл вторым, около половины девятого. Петрович уже сидел у верстака, вертя в руках очередную деталь. На Сашино приветствие он лишь кивнул и буркнул что-то невнятное. Саша не удивился. Петрович вообще был неразговорчив.

   Подойдя к установке, Саша с удивлением заметил на обычно пустом предметном столике деревянный брусочек, величиной с 2 спичечных коробка. На верхней грани бруска было что-то написано.

   Саша взял брусочек в руки. На деревяшке были краткие пометки: напряжение, сила тока, ещё несколько рабочих параметров, используемых при настройке установки, и дата. Все эти параметры были написаны Сашиным почерком, хотя он точно помнил, что этого брусочка он никогда раньше не видел. С этим набором параметров он установку ни разу не тестировал. Но самым странным из параметров была дата. Это был вторник. Следующей недели.

   Саша почесал в затылке. Вытащил смартфон и сфотографировал брусочек с параметрами и датой. Аккуратно переписал данные в свой рабочий журнал. В этот момент зазвонил телефон.

   Звонила супруга профессора, Мария Ивановна.

   - Саша, это вы? Тихон Андреевич просил передать, чтобы сегодня работали без него. Ему опять нездоровится.

   - Понял, Мария Ивановна, - ответил Саша. - Передайте Тихону Андреевичу, пусть не беспокоится и выздоравливает, план работ у меня есть, всё будет в лучшем виде.

   Он положил трубку и вернулся к журналу. Несколько минут он молча смотрел на параметры, переписанные с бруска. Потом включил компьютер, открыл файл с графиками и долго изучал их. Потом повернулся к Петровичу и спросил:

   - Петрович, если бы ты мог вернуться в прошлое, лет этак на 30-40, что бы ты сделал?

   - Меченого удавил бы, - буркнул Петрович.

   - Ну, иди, покупай гитарные струны , - усмехнулся Саша. - Но сначала надо выяснить, можно ли перебросить во времени живые объекты. Петрович, пойдёшь на обед - зайди в зоомагазин, купи хомячка.

   - В п..ду хомячка! - рявкнул Петрович.

   К обеду Саша, одуревший от непривычно сложных расчётов, приблизительно рассчитал, как отградуировать установку и уговорил-таки Петровича доехать после обеда до зоомагазина.

   Но вот с хомячком получился облом. Заброшенный на 2 часа в прошлое хомяк прибыл вовремя. Но... дохлым.

   Саша, придя с обеда, обнаружил хомяка, неподвижно лежащего на предметном столике установки. Когда он взял зверька в руки, хомяк напоминал мешочек, наполненный киселём.

   Через 2 часа пришедший с хомяком Петрович обнаружил Сашу, изучающего полужидкий труп хомяка.

   - Это что за гадость? - спросил Петрович.

   - Хомяк. Похоже, можно переправлять в прошлое только неживые предметы, - ответил Саша. - Хотя... Если напряжённость поля немного уменьшить... Давай хомяка сюда...

   - Не дам животинку гробить! - решительно ответил Петрович. - Лучше внучке отнесу.

   - Ну, отнеси, - Саша пожал плечами, поворачиваясь к столу: - Бл#.... Петрович! Хомяк исчез!

   - Чё? - Петрович недоумевающе взглянул на Сашу. - Он же у меня в руках, в коробке...

   - Да не этот, - пояснил Саша. - Дохлый хомяк исчез.

   - Как это?

   - Ну... Мы же передумали его в прошлое посылать, - пояснил Саша. - Вот он и исчез. Вон он, в коробке у тебя, живёхонек.

   - Твою ж мать... - Петрович озадаченно поскреб в затылке. - Мудрёно что-то...

   - Петрович! Дорогой! - Саша восторженно встряхнул слесаря за плечи. - Ты хоть понимаешь, что мы с тобой сделали? Это же машина времени! Настоящая, блин, работающая машина времени!

   - Ну, и х#ли с неё толку, - буркнул Петрович. - Если на ней путешествовать нельзя? Выходит, струны для Меченого я зря покупал...

   - Погоди, Петрович... - покачал головой Саша. - Не будем опускать руки раньше времени. Есть у меня одна идея... Но надо научиться перемещать предметы и во времени, и в пространстве. И забрасывать их далеко в прошлое...

   Саша с Петровичем работали с установкой уже две недели. Профессора после очередного сердечного приступа положили в больницу на обследование.

   К середине второй недели им удавалось перемещать предметы как во времени, так и в пространстве. Гораздо сложнее было их потом находить, чтобы подтвердить факт переноса.

   Вечерами Саша ковырялся в интернете, разыскивая и скачивая книги и научные статьи по нескольким отраслям промышленности, которые он считал ключевыми, а также по военной технике, сельскому хозяйству, политической жизни, персоналиям.

   Рабочие тетради и лабораторный журнал профессора Лентова Саша отсканировал и записал файлы на жёсткий диск ноутбука, в отдельную папку. Там же было сопроводительное письмо с некоторыми важными рекомендациями.

   Петрович сделал по Сашиному эскизу небольшой герметичный бокс из стали, чтобы экранировать электронику от воздействия электромагнитного импульса установки. Саша уже решил, кто и когда должен получить его посылку. Сложнее было определить место, куда эту посылку следовало доставить. Саша перерыл весь интернет в поисках этой информации, перечитал кучу мемуаров, но все же нашёл.

   Он даже специально съездил на один день в Москву, чтобы осмотреть всё на месте, отметить GPS-координаты нужной точки и высоту над уровнем моря.

   В день, назначенный Сашей для переноса, Петрович выглядел мрачнее обычного. Саша почти полчаса пытался узнать, в чем дело, но пожилой слесарь лишь отмахивался и ворчал.

   Наконец, Саше удалось разговорить его:

   - Да, блин!... - Слесарь был очень зол. - Подарок хотел купить внучке. Этот, планшет, мать его... Купил, мля... Девять штук отдал... Привез домой, а он, сука, не включается! Хорошо, сыну сначала дал посмотреть, внучка на улице была. Николай его и так и этак крутил... Виснет, падла, в начале загрузки, так Николай сказал...

   - Китайский? Так обменял бы, и всё, - сказал Саша.

   - Я, по-твоему, дурак совсем? - вскипел Петрович. - Сразу и поехал менять. Приезжаю в магазин, ловлю продавца, так и так, мол... Не включается. Давай деньги обратно. А этот халдей сразу заюлил, типа, мы деньги не возвращаем, только меняем на такой же или более дорогой. Я ему - зови начальника. Ну, и тут выходит такой, весь из себя, в розовом костюме, пробор, бл#дь, с этим,.. как его... бриолином... Губы накрашены! Ногти накрашены, бл#дь, с блёстками! Пидор, бл#дь! - Петрович с непередаваемым выражением отвернулся и сплюнул в мусорку. - Я ему показываю, мол, не включается, девять тысяч отдал за это говно... А он... Нет, Сашка! Ты прикинь, этот пидор мне этак, жеманным таким голосом, отвечает: "Извините, мы деньги не возвращаем, это политика компании... Обратитесь в сервис-центр, вы у нас не один такой..." И ногти, бл#ядь, полирует... Пилочкой! И при этом, смотрит на меня, понимаешь... как на говно! Бля, да не будь там охраны, я бы этого шибздика по стенке размазал бы!

   - Да ты что, Петрович! Сядешь ведь из-за этого говномеса! С такими связываться - себя не уважать... - Саша почесал в затылке. - Ты бы мне показал планшет этот... Я, кажется, знаю, в чём там дело, читал про такое...

   - Да вот он, - Петрович вытащил планшет в чехле из своей потрёпанной сумки. - Я ж хотел после работы в этот сервис ехать, мать его за ногу...

   - Так, посмотрим... - Саша зашел на 4pda.ru, нашел тему по названию планшета, затем по слову "зависает" нашел нужное сообщение...

   - Смотри, Петрович. У этой китайской говноподелки частота процессора завышена, - пояснил Саша. - Он на старте сразу перегревается и виснет. Люди его в морозилку кладут минут на 10, а потом уже включают, и перепрошивают сразу, другой прошивкой, с пониженной частотой. А сейчас он у тебя с улицы, холодный... Ща, Петрович, погоди, решим проблему...

   Саша скачал нужную прошивку, драйверы, и через 15 минут счастливый Петрович уже от души благодарил его, восхищённо глядя на яркие иконки Андроида.

   - Ну, Санька.... Ну, жук... Спасибо... Не ожидал... - Петрович долго жал Сашину мужественную руку. - Слушай, ну что ж этот гондон, не мог толком сказать?

   - А зачем ему это, Петрович? Он же капиталист. Ему это говно продать надо, а потом хоть трава не расти...

   - Капиталист... Пидарас он, а не капиталист, - прорычал Петрович. - Санька, он моложе тебя, а смотрит так, будто он тут всех купил, и все ему жопу лизать должны! - Петрович опять сплюнул в мусорку, и вдруг спросил: - Саш, а эта наша машина... Нельзя ее на этого пидора навести? Чтобы р-раз!... и как того хомяка, в кисель?

   Саша остановился и долгим взглядом посмотрел на Петровича. Слесарь, поймав этот взгляд, даже сбледнул с лица - Саша смотрел не на него, а сквозь него. Казалось, его взгляд увидел что-то в такой невероятной дали, которую Петрович не мог даже представить.

   - Знаешь, Петрович... А не надо, - задумчиво произнёс Саша. - Мне его не жалко, но просто незачем... - он вновь сфокусировался на слесаре и пояснил. - Пойми, Петрович, если у нас получится, мы не только ему, мы всех таких вот пидоров - капиталистов опустим так, что Ленин, узнай он об этом, аплодировал бы нам стоя!

   Саша усмехнулся от этой мысли:

   - Фигня, Петрович, прорвёмся! Давай работать, - сказал он, включая обмотки электромагнита в предстартовый режим.

   Трансформатор низко загудел.

   - Ох, Петрович, - пробормотал Саша, укладывая потрёпанный портфель на предметный столик установки. - Ты хоть представляешь, какую авантюру мы с тобой затеяли?

   - Не ссы, Санька, - буркнул Петрович. - Ты, главное, в приборах своих не напутай.

   Саша тщательно настроил установку на заранее вычисленные координаты и временной интервал. Проверил все настройки трижды. Всё было в норме. Но нажать на кнопку он не решался.

   - А если не получится? - такого мандража у Саши ещё не было никогда.

   - А по мне, так хуже, чем сейчас, всяко не будет, - Петрович вдруг протянул руку к кнопке и решительно надавил на её большим пальцем левой руки.

1,5 "Ну, ты попал..."

   Евгений вёл свой розовый "Ламборгини" по пустынному в этот поздний час ночному шоссе. Его давний приятель, модный в среде московской "богемы" художник Михаил Золотарёв, пригласил его отдохнуть на свою дачу. Обычно Евгений избегал столь "низменных" удовольствий, но Михаила он уважал и ценил, и как хорошего художника, и как родственную душу.

   Евгений считал себя метросексуалом, яркой неординарной личностью с нетрадиционными сексуальными пристрастиями. Окружающие и сотрудники считали его самовлюблённым козлом и пидарасом с комплексом Наполеона.

   Асфальт был гладким, чувствовалось, что шоссе недавно ремонтировали. Вблизи Москвы дороги ещё более-менее, а вот дальше... Евгений ещё не бывал на даче у Михаила, потому полностью положился на GPS-навигатор. Он свернул на дорогу местного значения. До поворота на дорогу к дачному посёлку оставалось около 20 километров.

   Дорога была хоть и местная, но тоже достаточно гладкая. Слегка убаюканный монотонным вождением, Евгений отвлёкся. Удар по подвеске заставил его нажать на тормоза. Автомобиль присел на передние колёса от резкого торможения, ремни удержали Евгения от "поцелуя" с баранкой.

   - Что за чёрт! - Евгений съехал на обочину, включил аварийку и остановился.

   Отстегнув ремни, он выбрался из машины и внимательно осмотрел ходовую. С виду всё было в порядке, Евгений облегчённо перевёл дух. Ремонт дорогущей машины мог влететь в немалую копеечку. Он не жалел денег на имиджевые вещи, но и разбрасываться направо и налево было не в его правилах. Да и ждать, пока привезут из Италии запчасти... А главное, случись что - останешься тут куковать ночью на пустынном шоссе посреди дикой российской глубинки... Того и гляди, медведь из леса выйдет.

   Евгений выпрямился и огляделся. Ему показалось, что дорога, по которой он только что ехал, стала шире. А главное - вдоль дороги появились столбики со светящимися символами Wi-Fi сети.

   Он вытащил смартфон, включил Wi-Fi. Смарт тотчас показал наличие открытой сети. Евгений ткнул в название - ГМС, явная аббревиатура, ничего ему не сказавшая - и смартфон тут же подключился к интернету.

   Само наличие интернета на захолустной дороге где-то в Подмосковье было удивительным. Евгений, искренне полагавший, что за МКАД разумной жизни не существует, был невероятно удивлён.

   - Сотового покрытия нет, а вай-фай ловит? Чудеса... - пробормотал он, отключая Wi-Fi, чтобы не сажать аккумулятор. - Ладно, поеду дальше. Надо будет Мишку спросить, что за чудак из местной администрации вай-фай вдоль дороги поставил...

   Он сел в машину, автоматически взглянул на GPS-навигатор.

   - Странно... - навигатор показывал, что он потерял спутники. - Блин, только что ехал - нормально ведь ловило! Чё за хрень?

   Деревья позади вдруг озарились белым сиянием. Евгений обернулся. По дороге мчалась машина. Низкий тёмный обтекаемый силуэт терялся в ночной тьме за ослепительным сиянием низко расположенных фар. Прежде, чем Евгений успел среагировать, машина подъехала и остановилась. Он с удивлением воззрился на чёрный каплевидный корпус, под которым едва виднелись колёса. Сзади у машины торчали V-образные кили оперения, как у американского F-117.

   Зашипел сжатый воздух, половина корпуса невиданной машины приподнялась и откинулась вверх-назад, как кабина F-16, открыв отделанный песочно-жёлтой кожей салон. Руля в машине не было, вместо него сбоку под правой рукой водителя торчал джойстик управления.

   За упомянутый джойстик, как ни странно, держался не холеный джентльмен в дорогом костюме, которого уже нарисовало воображение Евгения. Водителем был натуральный деревенский дед, с обветренным морщинистым лицом, в слегка помятом тёмно-сером пиджаке и видавших виды клетчатых штанах.

   - Привет, паря! - сказал дед, с некоторым подозрением оглядывая манерный розовый костюм Евгения. - Случилось что?

   - Да не то что бы случилось... По подвеске что-то ударило, но вроде всё в порядке. И навигатор спутники чё-то потерял, и поймать не может никак... А я тут впервые. Я в .... правильно еду? - отбросив неуместную на лесной дороге наигранную жеманность, уточнил Евгений.

   - Правильно. КилОметров через 20 поворот налево будет, - ответил дед. - Да я туда же еду, рули за мной.

   Дед с подозрением оглядел розовый "Ламборгини" Евгения.

   - Это чё за драндулет у тебя? Импортный штоле?

   - "Ламборгини-Mурсилаго", - с гордостью ответил Евгений.

   - Тю-ю! Коллекционер, штоле? - удивился дед. - Антиквариатом балуешься? Небось, бензиновая ещё?

   В первый раз в жизни Евгений почувствовал себя опущенным, как последний лох.

   - Не понял... - быковать Евгений по своей природе не привык, да и на кого тут быковать-то? На 70-летнего деда? К тому же у него постепенно начало складываться ощущение, что он чего-то недопонимает. - А какая же ещё, если не бензиновая?

   - Так все ж давно уж на метаноле ездят! - ответил дед. - Топливные элементы же!

   - Так... Погоди, дед!

   - Сидор Матвеич меня кличут, - сказал дед, выбираясь из своей фантастики на колёсах. - Можешь Матвеичем звать, по-простому.

   - Евгений. Очень приятно. Сидор Матвеич, а твоя-то машинка как называется?

   -Так "Москвич-2180", не признал, что ли? - удивился Матвеич.

   - "Москвич?" - офонарело повторил Евгений.

   - Ну да, "Москвич", - подтвердил дед. - Может, поедем уже? Ты к кому едешь-то, Женя?

   - Да к Мишке Золотарёву. Знаешь такого?

   - Знаю, конечно, - кивнул дед. - Сосед мой. Только нету его сейчас.

   - Как нету? - удивился Евгений. - Он меня вчера на дачу приглашал.

   - С Марса штоле? - еще больше удивился Матвеич.

   - Чё? С какого Марса?

   - Так Мишка ж на Марсе работает, - Матвеич для убедительности показал рукой в небо. - Терраформер он. Инженер по терраформированию.

   - Это... Матвеич, ты чё, разыгрываешь меня, что ли?

   - Да я тебя в первый раз вижу, Евгений батькович, чё мне тебя разыгрывать? Чё я, по-твоему, не знаю, где мой сосед работает? В прошлом годе в отпуск прилетал, фотки привозил. Красиво у них там, на Марсе... И дышать, говорит, почти нормально можно уже... Как в горах примерно...

   - Стой! Сидор Матвеич, а какой сейчас год? - Евгений вдруг почувствовал, что непонятки начинают складываться в целостную картину.

   - 2012-й с утра был, - усмехнулся Матвеич. - А что?

   - Гм... - сложившаяся было в сознании Евгения целостная картина тут же рассыпалась разноцветной мозаикой.

   Его не оставляло ощущение, что он что-то пропустил.

   - Матвеич, а когда это мы на Марс слетать успели? - спросил он.

   - Женя, ты чё, с Луны свалился? Или головой ударился? - с подозрением прищурившись, спросил дед. - В семьдесят пятом была первая марсианская экспедиция! Леонов, Армстронг...

   - А, ну да... - Евгений был настолько ошарашен, что даже не стал задавать вопросов.

   Да и дед уже посматривал на него с явным подозрением.

   - Что-то мне хреново, Матвеич... Похоже, удар был сильнее, чем сначала показалось. - соврал он.

   - Ты, это, паря... Ты из Москвы?

   - Ну да...

   - Ты вот что... Возвращаться тебе на ночь глядя далеко будет, - сказал Матвеич. - Поедем ко мне, заночуешь, а с утреца уже и домой двинешь? Рулить-то сможешь?

   - Спасибо, - ответил Евгений. - Смогу.

   Дед уселся обратно в свой фантастический "Москвич".

   - Езжай за мной, - сказал он. - Тут недалеко.

   "Москвич" тронулся, бесшумно, приподнявшись над асфальтом на гидравлической подвеске, и рванул, разогнавшись с места до сотни, на взгляд, секунды за четыре. "Ламборгини" Евгения с трудом догнал его лишь перед поворотом к дачному посёлку.

   Матвеич, почти не сбавляя скорости, вошёл в левый поворот, проскочил пару километров до посёлка, пронёсся по улице и остановился перед одним из домов. Евгений подъехал следом.

   В этом посёлке он ни разу не был. Но посёлок был необычный. Аккуратные домики, непохожие на современные коттеджи, но и не классические сельские дома средней полосы России. В темноте Евгений не разобрал, чем они обшиты, но это была явно не вагонка и не имитатор бревна.

   Он вылез из машины и запер центральный замок. Матвеич тоже выбрался из своего фантастического "Москвича", выгрузил два пластиковых контейнера довольно-таки индустриального вида. Затем нагнулся к приборной панели и сказал:

   - Спасибо! Свободен.

   На панели мигнул зелёный огонёк. Вокруг всего корпуса машины тоже засветилась ровная строчка зелёных светодиодов. Как только Матвеич отошёл от машины, фонарь кабины опустился на место, а затем, на глазах у изумлённого Евгения, небывалый дедов автомобиль без всякого участия водителя развернулся и помчался к выезду из посёлка.

   - Н-не понял... Это как? - спросил Евгений. - Она у тебя что, сама ездит? На автопилоте?

   - Ну, вроде того... Хрен её знает, - честно признался Матвеич. - Да и не моя она - эмтээсовская.

   - Эм-тэ-эсовская? - повторил Евгений. - Типа такси что ли?

   - Ну да, вроде как такси, только без водителя, - Матвеич подхватил один из контейнеров. - Женя, подмогни?

   - Само собой, - пробормотал Евгений.

   В его сознании как-то не умещалось, зачем сотовому оператору понадобилась таксомоторная компания или прокат машин. Банк - ещё понятно, но такси?

   - А когда это МТС начал машины напрокат давать? - спросил он деда, подхватывая второй увесистый пластиковый контейнер.

   - Да, почитай уж, года с шестидесятого, - ответил Матвеич.

   - С какого??? - Евгений едва не выронил контейнер.

   В истории он был не силён, но торговля компьютерной и бытовой техникой предполагала некоторую степень технической эрудиции. Евгений не помнил, когда появился МТС и прочие сотовые операторы, зато он отлично помнил, что сотовая связь стала более-менее доступной уже после 2000 года. В то время как раз увеличились продажи сотовых телефонов, на чём он неплохо "приподнялся".

   - С шестидесятого, - спокойно подтвердил дед. - Поначалу-то, конечно, дороговато было, да и неудобно, машину-то потом обратно отгонять надоть. Проще было на электричке. А вот когда машина стала сама обратно в гараж вертаться, тут народ и оценил.

   - Погоди, Матвеич... МТС же появился где-то в конце 90-х!

   - Женя, ты, похоже, и правда сильно стукнулся? - участливо спросил дед. - МТС с начала 30-х появились, как коллективизация началась!

   - Какая коллективизация? - удивился Евгений. - Это когда было-то?

   - Дык колхозы как начали организовывать, тогда и МТС появились! - терпеливо, как неразумному ребёнку, пояснил ему дед.

   В памяти Евгения всплыл разговор менеджеров торгового зала. Молодые ребята, прикалываясь, расшифровывали название мобильного оператора малопонятной ему фразой "Машинно-тракторная станция". Тогда он не обратил на это внимания, посчитав глупым приколом вчерашних студиозусов.

   - Погоди, Матвеич, - сказал он, заходя в дом следом за дедком. - МТС это же сотовый оператор? У тебя телефон сотовый есть?

   - Телефон? - переспросил дед. - Был раньше... Году этак в 60-м они в моду вошли, ну, я и купил тоже. Молодой был, х#ле...

   - В каком году? - у Евгения всё больше крепла уверенность, что дед выжил из ума. - А оператор сотовый как назывался?

   - В шестидесятом, говорю же! - повторил дед. - Глухой, штоле? А оператор звался не МТС, а ГМС - Государственная мобильная связь. Она и сейчас работает. Столбики у дороги видел? Беспроводная сеть ихняя. И дома у меня тоже принимает. С телефонами уж почитай лет двадцать не ходит никто, сначала на очки перешли, а сейчас у всех - сферы.

   Они вошли в дом. Внутри было чисто, отделка - как в хорошей городской квартире.

   - Свет, - сказал Матвеич, и коридор осветился светящейся строчкой белых светодиодов у стыка потолка и стены.

   "Х#яссе, - подумал Евгений. - Голосовое управление? У 70-летнего деда в дачном подмосковном посёлке? А у меня в московском особняке такого нет..."

   Дед отпер внутреннюю дверь. Евгений вошёл следом за ним во внутреннюю прихожую, переходящую в кухню, поставил контейнер, положил на стоявший у двери холодильник GPS-навигатор.

   - Чайник, - приказал дед.

   - Недостаточно воды в чайнике, - ответил синтезированный голос. - Долейте воду.

   - Эх, - вздохнул Матвеич, доливая в чайник фильтрованную воду из фильтра-кувшина. - Бабка моя померла в прошлом годе... Теперь вот только с чайником и поговорить-то можно...

   Он открыл оба контейнера и начал выгружать из них в холодильник продукты.

   - Ты сидай, Женя, не стесняйся, - сказал Матвеич. - Хочешь вот, включи новости, - он вынул из кармана пиджака и протянул Евгению непонятный приборчик - что-то вроде прямоугольной пластины 12х7 сантиметров и толщиной сантиметра полтора. С одной стороны на ней был привычный LCD-экран, как у смартфона, а с обратной - из крышки слегка выступал небольшой шарик, утопленный в гнездо приборчика.

   Евгений повертел в руках прибор. Нашёл кнопку включения, нажал. Экран остался тёмным. Дед продолжал укладывать продукты в холодильник, не замечая, что делает гость. Наконец, Матвеич уложил продукты, взял из холодильника и выставил на стол масло, сыр, колбасу, копчёную грудинку, батон, и поллитра водки.

   - Ты чё, Женя, забыл как сферу включать? - удивился он.

   Дед взял приборчик у Евгения из рук, положил на стол экраном вниз, и сказал: - Сфера, новости. Первый канал.

   С натурально отвисшей челюстью Евгений увидел, как шарик отделился от пластины и повис над ней прямо в воздухе на высоте нескольких сантиметров. Он повернулся вокруг вертикальной оси, словно осматриваясь, а затем... прямо в воздухе перед столом развернулась слабо светящаяся желтовато-оранжевыми линиями сетчатая голографическая полусфера диаметром метра два. На ней нарисовался экран, зазвучала музыка и появилось изображение Спасской башни Кремля с красной звездой на вершине и надписью "Новости"

   Дед разлил по стопочкам водку и предложил:

   - Ну, Женя, давай, штоле, за знакомство?

   Евгений машинально взял стопку и чокнулся с Матвеичем.

   - Ну, будем, - сказал Матвеич, опрокидывая стопку и закусывая ломтиком грудинки.

   Едва не выронив рюмку, Евгений увидел на экране изображение невиданного им пассажирского самолёта, остроносого, с плоским фюзеляжем, крылом изменяемой стреловидности и заваленными внутрь килями, по виду явно гиперзвукового. Над иллюминаторами самолёта была видна крупная надпись "Аэрофлот", а на киле - номер СССР-00001 и красный флажок.

   Дикторский голос за кадром произнёс:

   "Сегодня, 12 мая 2012 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Лукашенко прибыл с плановым рабочим визитом в Вашингтон. В аэропорту его встречала президент Соединённых Штатов Америки Кэролайн Кеннеди, другие официальные лица. После церемонии встречи в Белом Доме состоялись запланированные переговоры. Главы государств обсудили широкий круг вопросов двустороннего сотрудничества. Переговоры прошли в тёплой дружественной обстановке..."

   Евгений, не глядя, опрокинул рюмку. Обжигающая водка вывела его из временного ступора.

   - Да ты закусывай, Женя, закусывай, - Матвеич участливо пододвинул к нему закусь. - Ты чё смурной какой-то?

   - Матвеич... - жалобно пробормотал Евгений. - Чё-то у меня с памятью не то... Что-то помню, что-то не помню... Как будто провалы какие-то. У меня такое чувство, будто я заблудился, свернул не туда, и потерялся во времени... Будь другом, не сочти меня идиотом, но... какой сейчас... общественный строй?

   Матвеич крайне удивлённо и подозрительно посмотрел на гостя, и переспросил:

   - Строй?

   - Ну да, строй! Ну, помнишь, капитализм, социализм...

   - Коммунизм, х#ле! Какой же ещё? - с искренним удивлением ответил дед.

2. Посылка

   Сергей вернулся домой из института. Дома ещё никого не было - мать была на даче, а отец никогда так рано не возвращался. Скинув ботинки в прихожей, проголодавшийся Сергей направился было на кухню, как вдруг увидел посреди комнаты лежащий на полу старый, пузатый, потёртый портфель.

   Первой его мыслью было, что мать, наконец-то решилась выбросить старый хлам, лежавший ещё со времени переезда в Москву. Сергей машинально нагнулся и поднял портфель. Он был увесистый.

   Поставив портфель на стол в гостиной, Сергей расстегнул замки. Содержимое было завернуто в несколько слоёв невиданного им ранее материала, похожего на мягкую пластическую массу, очень тонкую, полупрозрачную, и усеянную аккуратно отформованными пузырьками воздуха, формой и размером похожими на таблетки.

   Под ним скрывалась прочная, на вид самодельная, стальная коробка, похожая на большую плоскую шкатулку. Запоров у коробки не было, крышка плотно садилась на нижнюю часть. Сергей с заметным усилием снял ее, подцепив кстати подвернувшимися ножницами. Внутри, под слоем того же пузырчатого материала, лежал очень необычный предмет. Это был гладкий параллепипед со скругленными краями, на взгляд - примерно 25 на 35 сантиметров, и толщиной сантиметра три или чуть меньше. Поверхность была чёрная и блестящая, чем-то похожая на пластмассу, из которой делали телефонные аппараты, но качество полировки было на порядок выше.

   Он вынул предмет из коробки и осмотрел. По боковым граням предмета шла узкая опоясывающая щель, явно делящая его на крышку и днище. По бокам и сзади были прямоугольные и круглые отверстия, чем-то напоминающие разъёмы электронной аппаратуры. На нижней поверхности были видны решётки охлаждения. На верхней - крупная серебристая надпись "ASUS".

   В коробке под предметом явно было что-то ещё. Сняв очередной слой пузырчатого материала, Сергей обнаружил под ним большую плату, явно для электронного монтажа. Но на ней не было ни одного гнезда для радиоламп. Вся плата была усажена квадратными и прямоугольными выступами чёрного, голубого и красного цвета. Большинство из них имело маркировку английскими буквами.

   Под платой лежала узкая чёрная увесистая коробочка с подключенными к разъёмам в торцах проводами. Увидев на конце провода сетевую вилку, он догадался, что это понижающий трансформатор или выпрямитель. На нижней его поверхности была прикреплена табличка с параметрами - напряжение питания 220 Вольт, и всё такое...

   Ещё под платой лежали 4 небольших узких платы, усаженных явно одинаковыми чёрными прямоугольниками. Повертев их в руках, Сергей догадался, что они вставляются вертикально в длинные узкие разъёмы на большой плате.

   Сбоку пристроилась чёрная обтекаемая коробочка с длинным проводом и чем-то вроде колёсика на верхней скруглённой поверхности. Снизу у неё был маленький стеклянный глазок. Он повертел её в руках, и отложил в сторону, так и не поняв, что бы это могло быть.

   В прозрачном пакете находились несколько отдельных разъёмов, куча радиодеталей россыпью, среди которых преобладали прямоугольники с множеством ножек-контактов на длинных сторонах. Радиодетали были завёрнуты в несколько отдельных прозрачных пакетов. Внутри были записки: "Для печатающего устройства", "Для изучения - можно пилить", "Для подключения телевизора". Также там был небольшой брусочек из серебристой пластмассы, сантиметра 4 длиной, с крышечкой, под которой скрывался прямоугольный разъем. На брусочек был приклеен кусок лейкопластыря с надписью. "Операционная система, не стирать".

   В отдельном пакете, бережно завёрнутая в пузырчатый полиэтилен, лежала стеклянная пластина с металлическими выводами. К ней прилагалась бумажка с надписью: "Цветной жидкокристаллический экран" и строкой из нескольких слов, разделённых наклонными чёрточками: /home/alex/Документы/Технологии/LCD

   Последним предметом оказалась чёрная плоская коробочка из матового металла. Из неё торчал один короткий провод с блестящим прямоугольным разъемом на конце, явно подходящим к гнёздам на боковых сторонах пластмассового предмета с надписью "ASUS"

   Под всем этим добром был ещё один слой пузырчатого материала. Сергей поднял его. Под ним, на самом дне коробки лежали ещё более непонятные предметы -- каждый в своём отдельном пакетике.

   Плоская прямоугольная чёрная пластина с закруглёнными углами, 19х11 сантиметров, толщиной миллиметров 8-9, с чёрным стеклом на верхней поверхности и разъёмами по коротким сторонам. К ней прилагались несколько проводов и электрическая вилка в виде коробочки с проводом.

   Ещё одна чёрная пластина, поменьше, 12,5х7 сантиметров, такой же толщины, с таким же чёрным стеклом на верхней поверхности, тоже с набором проводов и электрической вилкой в виде коробочки, немного другой формы.

   И обтекаемый брусочек потолще, с маленьким стёклышком и крошечными кнопками, на которых виднелись буквы и цифры. К нему - аналогичный набор проводов и электрическая вилка-коробочка.

   Сергей, ничего пока не понимая, решил действовать последовательно и исследовать предметы по очереди. Осмотрев всё содержимое коробки, донельзя заинтригованный Сергей зацепил пальцами крышку самого большого пластмассового предмета, и попытался её приподнять.

   Вот этого он никак не ожидал! Крышка приподнималась с усилием, откидываясь на петлях назад, а под ней на внутренней поверхности нижней половины этого необычайного устройства Сергей увидел узкую клавиатуру, как у пишущей машинки, причем сразу с английскими и русскими буквами на каждой клавише. Кроме букв, на клавишах были ещё разноцветные специальные символы и короткие надписи на английском. Ещё одна кнопка, металлическая, отличающаяся от прочих, располагалась справа вверху. На чёрном пластике была наклеена небольшая стрелка из синей изоленты, указывающая на эту кнопку, как бы приглашая её нажать.

   Внутренняя сторона крышки была закрыта глянцевым чёрным стеклом.

   Заинтригованный донельзя, Сергей решительно нажал металлическую кнопку.

   Прибор включился. Стекло на крышке осветилось, на нём появились серые английские надписи на чёрном фоне... Он не успел прочитать их, надписи вдруг быстро побежали снизу вверх, сменяя друг друга. Это продолжалось секунд двадцать или тридцать, а потом... Потом этот экран - Сергей уже понял, что это экран, наподобие, как у недавно появившегося прибора, телевизора - этот экран засиял ярким синим цветом, и появилась картинка со стаей летящих птиц на фоне синего неба. Сверху выдвинулась узкая серая полоска с какими-то символами. Из них он опознал с ходу только цифры, показывающие время - впрочем, время было сбито на несколько часов.

   И вдруг посреди экрана сам собой развернулся светло-серый прямоугольник с непонятными символами и вполне понятным текстом на русском языке:

"Уважаемый Сергей!

   Прошу Вас отнестись к этому тексту крайне серьёзно. Это не розыгрыш. Перед Вами находится Электронная Вычислительная Машина образца 2010 года. У нас их обычно называют "компьютер".

   Вначале он не поверил своим глазам. Но затем осознал, что это действительно не шутка. Будучи студентом второго курса технического ВУЗа, он понимал, что стоящий перед ним прибор превосходит известные сейчас технологии на несколько десятилетий. Он продолжал читать.

   "На магнитном диске внутри компьютера находится информация особой важности. Ваша задача - обеспечить сохранность компьютера. Вы можете ознакомиться с этой информацией, но помните, что она строго секретна.

   Прежде всего, компьютер сейчас, вероятно, работает от аккумулятора. Вверху справа на серой полоске должен быть виден индикатор заряда батареи. Его хватает примерно на два часа. Включите блок питания в электрическую розетку и воткните круглый штепсель в гнездо на правой стороне корпуса компьютера"

   Сергей подключил к компьютеру блок питания и увидел, что на индикаторе заряда появился символ молнии. Он продолжил читать.

   "Теперь подключите округлую коробочку с колесиком на верхней грани к одному из 4х разъемов на левой или правой стороне корпуса. Это универсальный манипулятор "мышь", он поможет Вам управлять компьютером."

   Сергей подключил эту самую "мышь", и увидел, что висящая над текстом посередине экрана стрелочка сдвинулась с места.

   "Наводя стрелку курсора на объект, щёлкайте левой кнопкой мыши, чтобы выделить его, щелкайте дважды на документе или папке, чтобы открыть ее. Вращением колесика можно промотать текст вверх и вниз.

   Нажмите значок домика на верхней полоске слева. Откроется домашняя папка с документами и папками. Подробная инструкция по уходу за компьютером содержится в документе "Уход за компьютером". В домашней папке вы найдете инструкции как подключить к компьютеру печатающее устройство. Очень важно распечатать как можно больше документов прежде, чем компьютер состарится и выйдет из строя. Он рассчитан на работу в течение 5-6 лет, 2 года он уже отработал.

   Также в домашней папке находится письмо для Вашего отца и ссылки на папки с информацией. Будет лучше, если Вы кратко ознакомитесь с этой информацией прежде, чем показать компьютер отцу. Я уверен, если вы составите свое собственное мнение о будущих событиях, это поможет Вам убедить отца отнестись к этому серьёзно.

   Эта передача информации, скорее всего, будет первой и последней. Как бы мне ни хотелось помочь вам и вашему отцу, вероятнее всего, в результате ваших действий история изменится настолько, что я могу вовсе не родиться, и, тем более, не получить доступ к оборудованию, которым я воспользовался для переброски. Поэтому прошу вас обоих использовать этот шанс наилучшим образом.

   Ещё одна просьба. В папке "Для Лентова Тихона Андреевича" находятся крайне важные документы. В 2012 году профессору Лентову 78 лет, он тяжело болен и не успевает закончить свои исследования, благодаря которым стала возможной переброска полученных вами предметов из 2012 в ваше время. Продолжить его работу здесь и сейчас некому. Я прошу Вас обратить особое внимание Вашего отца на важность этой работы. Необходимо передать эти документы Тихону Андреевичу в вашем времени, и обеспечить ему возможность работы в этом направлении. Следствием теории Тихона Андреевича может быть не только постройка машины времени, но и возможность создания космического гиперпространственного двигателя для путешествий в Дальнем космосе.

   В вашем времени Тихон Андреевич заканчивает Московский Энергетический институт, он на год старше Вас.

   Искренне ваш, Александр Веденеев."

   Даже краткое знакомство присланными предметами и с информацией, собранной на диске компьютера, заняло у Сергея почти неделю. Он не просто просматривал папки с бесчисленными книгами и документами, он составлял краткую опись того, что содержится в каждой папке. Работал он лишь тогда, когда дома никого не было. Когда отец вечером приезжал домой, Сергей прятал компьютер в нижнем ящике шкафа, под стопкой белья.

   В пятницу вечером, когда отец, поужинав, как обычно, сидел на кухне над какими-то документами - работать в кабинете он почему-то не любил - Сергей постучал к нему в дверь.

   - Папа, я могу с тобой поговорить? Это очень важно.

   - Заходи, Серёжа.

   Сергей зашёл на кухню и положил компьютер на стол.

   - Это что за штука? - спросил отец. - Купил, что ли?

   - Нет. Это лежало в портфеле на полу посреди гостиной, - ответил Сергей, включая компьютер. Он дождался загрузки операционной системы - Сергей уже немного разбирался в этом хитроумном устройстве - и открыл письмо, адресованное отцу. - Папа, это письмо адресовано тебе. Пожалуйста, прочитай его. Это очень серьёзно и очень важно, правда, папа. Это не шутка, речь идёт о выживании нашей страны. Я не шучу. Вот этим колесиком текст проматывается вверх и вниз. И ещё, вот тут, видишь - "Особая папка". Там документы, которые тебе надо прочитать в первую очередь. Прости, я, кажется, испортил тебе выходные...

   Отец прочитал первые несколько строк письма, и посмотрел на сына строгим удивленным взглядом.

   - Серёга, если это какой-то розыгрыш...

   - Нет, пап. Это не розыгрыш. Посмотри, какая это технология. В мире ещё не существует ничего подобного, я знаю, - ответил Сергей. - Очень важно, чтобы ты понял, это и сделал правильный выбор. Просто прочти это, папа. Я составил тебе опись по всем папкам, что где лежит. Вот, - он положил опись на край стола.

   - Хорошо...

   Отец опустил глаза и вновь прочитал первые строки адресованного ему документа.

"Уважаемый Никита Сергеевич!

   Меня зовут Александр, я обращаюсь к Вам из 2012 года. Мне очень неприятно сообщать Вам столь плохие новости, но Вы ещё можете всё изменить. Дело в том, что в 1991 году в СССР произошёл контрреволюционный переворот, который привёл к реставрации капитализма. Основной его причиной было предательское перерождение верхушки партийной номенклатуры, захватившей власть после Вас и сместившего Вас в 1964м году Л.И. Брежнева..."

   Сергей вышел из кухни, тихо прикрыв за собой дверь.

   Когда он ложился спать, отец всё ещё продолжал читать.

3. Повернуть историю

   Когда Сергей проснулся среди ночи, отец ещё читал. Он тяжело оторвался от экрана и посмотрел на Сергея.

   - Ты всё прочитал? - глухим, безжизненным голосом спросил Никита Сергеевич.

   - В "Особой папке" - всё. Остальное - просмотрел, там книги, научные статьи, техническая литература...

   - И что скажешь? - Сергей ещё ни разу не видел отца таким расстроенным.

   - Ну... - Сергей замялся.

   О таких серьёзных и опасных вещах он с отцом ещё ни разу по-настоящему не говорил.

   - Да-а... Не зря нам Сталин твердил: "Котята вы, не станет меня - и империалисты вас сомнут." Выходит, прав был Хозяин. Вот и смяли... - Никита Сергеевич тяжело поднялся и прошёлся по кабинету. - Ты понял, Серёга, как эти гады всё повернули, а? Я, что, для себя стараюсь?! Война недавно закончилась, народ надо накормить, построить жильё, много жилья! Люди по подвалам да по баракам ютятся. Я почитал, чего мы до шестьдесят четвертого года успели добиться - это же фантастика, Серёга! Первый спутник Земли - наш, советский! Первый человек в космосе - наш, советский!... Америку вон, осадили, а то обнаглели в конец... А они мне - "кукурузник", "волюнтаризм"... Э-эх! - Никита Сергеевич отвернулся, незаметно смахнув слезу, навернувшуюся на глаза - обида на предавших соратников жгла его изнутри. Ещё не предавших, да, но ведь предадут... И кто? Шепилов, Брежнев, Шелепин... Товарищи по партии... Соратники... - Да ты знаешь, ведь не то плохо, что меня отстранили да обосрали. Что я? Я - один человек. Хуже всего то, что потом сами же просрали всё, что народ своими же руками построил, на своём горбу вынес!

   - Папа, - Сергей говорил медленно, пытаясь подобрать правильные слова. - Посмотри на это иначе. У тебя есть потрясающая возможность всё изменить. Ты теперь знаешь, что ты в том, другом будущем сделал правильно, а в чём ошибся, что надо будет сделать по-другому... Ты теперь можешь повернуть историю так, что вся наша жизнь станет другой. Станет лучше... Неужели ты хочешь, чтобы тебя потом называли дураком и предателем?

   Никита Сергеевич повернулся к нему.

   - Ясное дело, не хочу! А ты думаешь - получится? Думаешь - я смогу, один, против них всех?..

   - Но ведь ты уже не сделаешь тех ошибок, которые мог бы сделать! И те люди, которые в той истории тебя предали, в этой - не предадут, потому что ты не дашь им повода усомниться в себе... - Сергей поймал заинтересованный взгляд отца и продолжил. - Там есть очень важная подсказка, пап, насчет космоса...

   - А.... Ну да... Теперь можно обогнать американцев и высадиться на Луне первыми Если форсировать работы, зная все их сроки...

   - Да нет же, пап! Опять ты... Догоним и перегоним Америку... Вот и надорвали экономику, с догонялками... Надо вообще не так всё сделать... Я там, когда читал документы, нашёл интересные упоминания... - несколько минут Сергей, припоминая прочитанное, рассказывал отцу об особенностях будущих взаимоотношений СССР и США в конце 50-х и начале 60-х, пытаясь втолковать преимущества альтернативного варианта развития событий. Наконец, ему это удалось.

   - Ох ты ж, мать твою... - медленно произнёс Никита Сергеевич, - Знаешь, сынок, а ведь в этом что-то есть... Хотя это ещё вилами на воде, конечно, но к этому варианту я буду готов. И я теперь знаю, кто друг, а кто враг. И что надо в первую очередь сделать...

   В этот момент история изменилась. На календаре было начало октября 1953 года.

4. Академик Лебедев

   После ночного разговора Сергей проснулся поздно. На этот раз отец работал в кабинете, у него был посетитель. В гостевом кресле сидел заместитель министра внутренних дел СССР, близкий друг отца, Иван Александрович Серов.

   Генерал выглядел мрачнее тучи. Отец смотрелся не лучше. Поспать ему удалось всего несколько часов. Ночью Сергей научил его самостоятельно включать и выключать компьютер. Теперь отец, видимо, обсуждал с генералом ситуацию.

   Сергей поздоровался и хотел проскочить мимо, но отец позвал его:

   - Серёжа, зайди.

   Сергей подошёл к столу. Иван Александрович серьёзно посмотрел на него.

   - Сергей, ты кому-нибудь говорил об этом? Кому-нибудь показывал эту... ЭВМ?

   - Нет, конечно! - Сергей ответил таким тоном, что Серов сразу поверил ему и удовлетворённо кивнул.

   - Хорошо. Ты должен подписать этот документ, - Серов подвинул к нему официальный бланк. - Это подписка о неразглашении. Сам понимаешь, ты сейчас - носитель секретов особой важности. Осознаёшь, какая это ответственность?

   - Наверное, ещё не до конца... - честно ответил Сергей, поставив свою подпись. - Но я понимаю, что об этом, по-хорошему, должен знать только отец.

   - Да я без Серёги эту штуку сам и включить-то не смог бы, - буркнул Никита Сергеевич. - Тот, кто нам её прислал, это понимал, потому и отправил её Сергею, а не мне. Иди, позавтракай, - сказал он Сергею, - ты нам понадобишься.

   Пока Сергей ел, прибыли ещё гости - молодой, до жути серьёзный лейтенант госбезопасности, и интеллигентный мужчина средних лет, в очках в чёрной пластмассовой оправе. Он явно нервничал, находясь на квартире первого лица государства, да ещё в присутствии заместителя министра МВД.

   Отец позвал Сергея в кабинет:

   - Мой сын, Сергей, - представил он. - А это - директор Института точной механики и вычислительной техники, Сергей Алексеевич Лебедев, лучший в Союзе специалист по ЭВМ. И лейтенант...

   - Лейтенант госбезопасности Селин Андрей Викторович, - вскочив со стула, представился тот. - Лучше просто - Андрей.

   - Сергей Алексеевич, прежде, чем продолжить разговор, я должен предупредить вас, что всё, что вы здесь узнаете, является государственным секретом особой важности, - произнёс Серов. - Я должен взять с вас подписку о неразглашении. Вы вправе отказаться, пока не дали подписку, но мы с Никитой Сергеевичем очень рассчитываем на вашу помощь как специалиста.

   - Я готов, - просто ответил Лебедев. - Где подписать?

   Он расписался в бланке подписки.

   Никита Сергеевич аккуратно снял платок, накрывавший до того стоявший на столе включенный компьютер.

   Вначале Лебедев даже не понял, что это такое. Затем, увидев клавиатуру, догадался. И потерял дар речи.

   Несколько минут Сергей Алексеевич молча приходил в себя.

   - Я даже не спрашиваю, откуда это... - произнёс он. - Это мне знать не положено. Но я не знаю даже таких технологий, что тут использованы! Это... Это прорыв! Это опережает всё, что существует в мире вычислительной техники, на десятки лет! Как я понимаю, мы должны это повторить?

   - Нет, Сергей Алексеевич, этого страна от вас не требует, - ответил Хрущёв. - Вы правильно оценили уровень технологий, и мы все понимаем, что повторить такое советской науке пока что не под силу. Ваша задача будет немного попроще.

   Лебедев заинтересованно слушал.

   - Эта ЭВМ содержит внутри невероятное количество совершенно секретной информации, - сказал Никита Сергеевич. - Необходимо найти способ подключить к ней буквопечатающее устройство, вроде пишущей машинки, чтобы распечатать как можно больше документов. Нас предупредили, что срок работы этой ЭВМ - около 4х лет, и надо успеть сделать бумажные копии, пока она работает. Мой сын немного разобрался с этим устройством, он вам поможет. А распечатывать будут люди Ивана Александровича под руководством товарища лейтенанта.

   - Вот здесь есть инструкция, - Сергей подошел к столу, взял "мышь" и открыл документ. - Ну, скорее не инструкция, а подсказка. Папа, дай пакетик с деталями.

   Ночью они с отцом спрятали все предметы из будущего в его сейф в кабинете. Никита Сергеевич достал из сейфа пакет. Сергей вытащил из пакета кабель с разъёмом.

   - Вот разъём и схема его подключения. Её можно сфотографировать или зарисовать. Вот - кодовая таблица и схема цифро-аналогового преобразователя, который надо собрать, чтобы подключить к электрической пишущей машинке. Вот детали, которые можно использовать, они называются "микросхемы". Я подобрал по обозначению, вам понадобятся вот эти, - пояснил он.

   Лебедев потрясённо вертел в пальцах микросхему.

   - Невероятно... Как это работает? - спросил он.

   - Это массив полевых транзисторов, полупроводниковых приборов, выполненных на одном кристалле кремния, - Сергей открыл одну из книг по полупроводниковой электронике, на которую была ссылка в тексте подсказки. - Здесь подборка книг по этой теме, в них полное описание принципа работы и технологии производства, но технология весьма сложная и требует чистых помещёний, гораздо чище, чем хирургическая операционная.

   - Нам было бы очень важно изучить принципы работы этой ЭВМ... - начал Лебедев.

   - Эту машину разбирать нельзя, - ответил Сергей. - Обратно не соберёте. Для изучения здесь есть вот это, - он сделал знак отцу.

   Никита Сергеевич вынул из сейфа электронную плату и передал сыну.

   - Вот, - сказал Сергей. - Это называется "материнская плата". Основа настольного компьютера. В неё втыкаются планки оперативной памяти, вот так, - он установил одну за другой все четыре планки. - Сюда подключается твердотельный накопитель с операционной системой, вот этот. Надо подать питание, сюда 12 вольт, сюда - 5 вольт. К этому разъему можно подключить телевизор, но нужен цифро-аналоговый преобразователь, схема вот в этом документе. Он собирается из этих вот деталей, всё в отдельном пакете.

   - Потрясающе... И какой у этой ЭВМ объём оперативной памяти? - спросил Лебедев.

   - Только не упадите, - предупредил Сергей. - 4 Гигабайта.

   - Четыре... Гигабайта...? - ошарашенно переспросил академик. - Но... Зачем нужен такой невероятный объем?

   - А документы в этой ЭВМ бывают тоже очень большие, по 100 мегабайт и более, - пояснил Сергей. - И сама операционная система памяти много требует.

   - Операционная система? Что это? - спросил Лебедев.

   - Как я понял - это комплекс небольших программ, обеспечивающих взаимодействие процессора с внешними устройствами, - ответил Сергей. - Она управляет работой всего компьютера.

   - Но... Почему просто не прошить основные подпрограммы в постоянную память?

   - Для простоты обновления. Честно говоря, я сам ещё многого не понимаю, - признался Сергей. - Ещё одна важная информация. Эти компьютеры - 32-х разрядные. Когда мы начнём разрабатывать собственные микросхемы, их разрядность должна соответствовать степеням числа 2, то есть - 8, 16, 32, 64... Это необходимо для совместимости программ.

   - Но ведь... Увеличив разрядность, к примеру, до 46, мы можем добиться увеличения производительности... - Лебедев ещё не осознал всю информацию, свалившуюся на него в это субботнее утро. - А о какой совместимости идёт речь?

   - Если мы научимся делать микросхемы, хотя бы близкие к этим, производительности у нас будет с избытком, - ответил Сергей. - А совместимость... Вот, это магнитный диск. На нём информация по языку программирования высокого уровня, и исходные коды операционной системы, которая работает на этом компьютере. Она написана на этом самом языке. Там же исходные коды некоторых основных программ.

   - Спасибо, - поблагодарил Лебедев. - Но мне кажется, что микропрограмма, зашитая в постоянную память, будет проще и экономичнее, чем целая операционная система из множества программ, висящая в оперативной памяти...

   - Ваша первая задача сейчас, Сергей Алексеевич - добиться работоспособности этой платы как полноценной ЭВМ, чтобы научиться распечатывать информацию, - сказал Хрущёв, прерывая неуместную дискуссию. - Держите нас в курсе через товарища лейтенанта или его доверенных лиц. Соберите группу из самых талантливых и надёжных сотрудников, и никого кроме них к этим ... деталям не допускайте. Сообщайте о любых возникающих сложностях людям Ивана Александровича, мы постараемся помочь.

   Лебедев уехал в сопровождении сотрудников госбезопасности, увозя свои "подарки". Пока печать материалов напрямую с компьютера была ещё не налажена, решили обходиться фотокопированием. Этим занялись люди Селина - два молодых парня в штатской одежде, но с очень короткими стрижками. Хрущёв передал в их распоряжение свой домашний кабинет, а сам продолжал обсуждать дела с Серовым прямо в гостиной.

   Хрущев передал Серову все образцы присланной из 2012 года техники, кроме электронных компонентов, отданных Лебедеву.

   - Твоя задача, Иван Александрович - разобраться в этих мелких предметах, что это такое, зачем и к чему, - сказал он. - Ничего не пилить, не ломать, разбирать только так, чтобы можно было собрать. Рентгеном не просвечивать, электроника этого может не вынести. Перед разборкой пытайтесь включить и разобраться, что это и как работает.

   На каждый образец выдели отдельную группу экспертов, чтобы работали параллельно, но обменивались информацией. Степень секретности - наивысшая. Через неделю доложишь, что успеешь выяснить. Давай, работай.

5. Стратегия наступления

   Вечерами, закончив читать ежедневные документы по текущим вопросам, Никита Сергеевич усаживался перед компьютером и погружался в Тайну. Так они с Серовым и Сергеем договорились называть между собой все обстоятельства по этому необычайному делу. Когда речь заходила непосредственно о документах и информации из них, между собой называли их "документы 2012" или "те документы".

   Известие о произошедшем в 1991 году перевороте и реставрации капитализма потрясло Хрущёва до глубины души. Чем больше он изучал обстоятельства, приведшие к этой трагедии, тем больше изумлялся произошедшему в будущем, и тем сильнее хотел эту ситуацию предотвратить.

   С первых дней ознакомления с информацией из будущего, Никита Сергеевич начал проводить в жизнь те решения, которые были охарактеризованы, как удачные. И первым же таким решением стала отмена платы за обучение в ВУЗах и старших классах школы.[1]

   Эту плату ввел Сталин 3 октября 1940 года. Студент платил за обучение около 300 руб в год , при этом получая от государства стипендию 200-250 рублей в месяц , в зависимости от престижности ВУЗа. Впрочем, получали стипендию только отличники.

   Из документов Хрущёв знал, что против отмены платы за обучение будет выступать Молотов. Поэтому на заседании Президиума Никита Сергеевич присутствовал лично и сам внёс вопрос на обсуждение.

   Так и получилось. Молотов взвился, заявил, что "Никита своим очередным непродуманным решением изымает из бюджета лишний миллиард рублей".

   Хрущёв злиться не стал, но выпад Молотова запомнил. Вслух же сказал:

   - Какой миллиард? Мы перекладываем деньги из одного народного кармана в другой через Сберкассу. Отнимаем у людей время. Недополучаем при этом столь необходимых народному хозяйству специалистов и просто грамотных людей! Народ у нас в основном живёт небогато, особенно на селе. Зарплаты маленькие. Отправлять подростка в старшие классы зачастую приходится в райцентр, в интернат, то есть уже не бесплатно. Даже небольшая плата за обучение может стать для одарённого, подающего надежды учащегося барьером на пути к получению образования, которого он заслуживает. В то время как право на образование у нас записано в Конституции! А мы её сами же и нарушаем. В итоге, проигрывает, в первую очередь, наше советское общество!

   - И это при том, товарищи, что стране остро не хватает грамотных, образованных людей, особенно на партийных и руководящих должностях. Вот я, например, я у попа учился одну зиму за мешок картошки , вот и всё моё образование! Но тогда время такое было, царский режим! И первое, что сделала Советская власть - провела по всей стране ликвидацию безграмотности! А сейчас у нас что получается? Мы этой оплатой, выходит, рубим сук, на котором сидим?

   - А главное, товарищи, - продолжил Никита Сергеевич, - мы же - государство рабочих и крестьян! У нас что, народ для государства? Или, всё-таки, государство для народа? Хватит обирать народ по мелочам, государство на этом теряет больше, чем получает, - сказал он, осуждающе глядя на Молотова. - Чем мы, в таком случае, в глазах советского народа отличаемся от капиталистов, или от царского строя?

   После такого напора возражать было нечего и некому. Молотов выглядел жутко недовольным, но в открытую полемику с Хрущёвым ввязываться не стал.

   А Никита Сергеевич пошёл ещё дальше. Он сам выступил по радио и лично объявил об отмене платы за обучение. И при этом, вдобавок, принёс извинения советскому народу "за эту непродуманную и непопулярную меру, принятую в сложный и противоречивый для Советского государства период". И распорядился уже собранную плату за обучение в 1953-54 учебном году вернуть людям за счёт бюджета.

   Возврат средств был организован продуманно. Люди писали заявление в профком по месту работы, и получали возвращаемые деньги вместе с зарплатой, но по отдельной ведомости, на которой сверху была крупная надпись: "Возврат средств за обучение в старших классах и ВУЗах".

   Эффект был предсказуемый. Популярность Хрущёва в народе сразу подскочила. Люди начали открыто говорить: "Наконец-то во власти хоть один честный человек появился, о народе подумал". Важны были не эти возвращённые деньги, а сам факт признания властного решения неправомочным, и, тем более, факт публичного извинения высшего руководителя страны за действия своего предшественника.

   Через неделю приехал с докладом Серов. Разложил на столе перед Хрущёвым полученные из будущего образцы техники.

   - Ну, рассказывай, Иван Александрович, чего накопал? - Хрущёв с интересом рассматривал приборы - технику, особенно новую, он очень любил. А техники новее лежавшей сейчас перед ним, в мире ещё не было.

   - Вот, - Серов взял приборчик со стеклянным экраном и кнопочками. - Это - средство связи. Аналог обычного телефона. Но работает без проводов, по радио, на частотах 900 и 1800 мегагерц.

   - А, это то, что в "тех документах" называется "сотовая связь", - догадался Хрущёв

   - Ты уже знаешь?

   - Ну, успел прочитать кое-что, - кивнул Первый секретарь ЦК. - Очень полезная и интересная вещь. К тому же - выгодная. Там, в будущем, это целая огромная индустрия.

   - Дашь потом почитать? - заинтересовался Серов.

   - Само собой. Давай дальше.

   - Вот, - Серов взял меньший из двух плоских чёрных приборов, и включил.

   Чёрное зеркало экрана вспыхнуло пронзительным белым сиянием. Хрущёв невольно отвёл глаза. Через пару десятков секунд экран потускнел. Логотип сменился красивой картинкой-пейзажем, появились цифровые часы и белый кружок с замочком. Серов ткнул пальцем прямо в экран, сдвинул кружок в сторону, и тут же внизу экрана появились пять значков - телефон, книжка с телефонной трубкой, кружок с 6-ю точками, почтовый конверт и земной шар.

   - Это тоже телефон? - догадался Хрущёв.

   - В общем - да, но гораздо сложнее. Это -- целый маленький компьютер с функциями телефона, фотоаппарата, кинокамеры и чего-то ещё, - Серов виновато взглянул на Никиту Сергеевича, - Мы еще не поняли, что именно. Оно обозначено буквами GPS.

   - Спутниковая навигационная система, - пояснил Хрущёв. - Работает, принимая сигнал от нескольких искусственных спутников Земли. Из космоса. С точностью до нескольких метров определяет координаты приёмника

   - Охренеть! - изумился Серов. - Это же фантастические технологии. Да, оно ещё музыку играет. И кино показывает.

   - М-да... самая необходимая функция, - усмехнулся Хрущёв. - А это что такое? - он указал на большой плоский прибор. - Тоже телефон, только большой?

   - Как ни странно - да, - ответил Серов. - Это так называемый планшетный компьютер. Его можно использовать в том числе и как телефон - начинка почти та же. Только экран побольше, с него удобнее читать и смотреть географические карты. Вот, смотри, - он несколько ткнул пальцем в экран, и перед Хрущёвым развернулась карта Москвы.

   Несколько раз нажав плюсик справа, Серов увеличил карту до того, что стали видны отдельные дома. Тычок в дом разворачивал прямоугольник с краткой информацией, тычок в этот прямоугольник вызывал список организаций, расположенных в доме.

   - Вот это да! - Теперь уже изумился Хрущёв. - Надо же, Москва как разрослась... Твою ж мать, это какая же сука Ленинские горы обратно в Воробьёвы переименовала?

   - Это что, - помрачнел Серов. - У них там и Ленинград опять называется Санкт-Петербург.

   - #ля... Капиталисты х#евы... Убери, смотреть тошно! - Хрущев мрачно отвернулся. Потом, передумав, взял планшет из рук Серова, поводил пальцем, двигая карту. - Нет. Хоть и тошно, но знать мы обязаны. Всё изучить, чтобы суметь этому противостоять. Иван Александрович, ты знаешь, почему всё это произошло?

   - Откуда? Я же ещё не всё прочитал...

   - А я прочитал, - Хрущёв поднялся, тяжело прошёлся по комнате. - Народ просто хотел жить лучше. Народ за#бало стоять в очередях за колбасой, за импортными сапогами, и слушать старых партийных пердунов вроде меня!

   - Видишь ли, Иван Александрович, если дурак или вор получает партбилет, он от этого не перестанет быть дураком или вором. А хуже всего, что некоторые из этих партийных пердунов захотели жить лучше других. Захотели иметь собственные особняки, яхты, самолёты... Сохранить всё, что успели наворовать... И ради своей мелкой выгоды разрушили всё, что народ своим потом и кровью построил за 70 лет Советской Власти!

   - #ля! - В свою очередь выругался Серов. - И что теперь с этим делать? Опять сажать? Как Сталин?

   - Нет! - едва не крикнул Хрущёв. - Только не это! Сколько можно?!

   Он прошёл из угла в угол, остановился, повернулся к Серову.

   - На самом деле, сажать тоже надо. Придётся. Не простых людей, а зажравшихся партийцев и хозяйственников. Этих сажать будем. Но главное - не это.

   - Прежде всего - надо накормить страну. Поднять уровень жизни. Дать людям не просто минимум самого необходимого, чтобы с голоду не сдохли, а создать условия для настоящей, нормальной жизни. Как на Западе. Да, да, Иван Александрович, чего смотришь, как на предателя Родины? Что плохого, если у каждого в СССР будет свой дом, автомобиль и бассейн во дворе? У нас что, в Конституции где-то написано, что нельзя? - Хрущёв смотрел на Серова с такой убеждённостью в глазах, что тот промямлил:

   - Да нет... не написано...

   - Вот именно! Важно, чтобы равные условия были доступны каждому. И рабочему, и колхознику, и академику, и Первому секретарю ЦК. Вот в чём смысл социализма! В равной доступности! - убеждённо произнёс Хрущёв. - Это не значит, что будем всё раздавать даром. Чтобы получить всё это, человеку придётся работать. Но если человек работает, он должен иметь возможность всё это получить. Не потому, что он директор магазина или академик, а потому, что хорошо работает.

   - Но почему? Никита Сергеич, почему Союз так и не сумел догнать Америку? Мы что, работать не умеем? - спросил Серов.

   - Сложно это, Иван Александрович. В двух словах не расскажешь. - ответил Хрущёв. - В общем, американцы нас втянули в гонку вооружений. Пока наша страна воевала и лежала в руинах, их экономика росла на военных заказах. Сейчас у них экономика во много раз мощнее нашей. Она в недалёком будущем одновременно вытянет десятилетнюю войну во Вьетнаме и 10-летнюю космическую программу полёта на Луну, и притом у них ещё останутся резервы, чтобы обеспечить народу возможности для нормальной жизни. Кризис у них в 1972 году будет, когда резко подорожает арабская нефть, которую они импортируют.

   После меня к власти придёт Брежнев. Этот будет тратить деньги без счёта на военные программы. До 60 процентов бюджета будет уходить на военные нужды. Всё, что для народа, пойдёт по остаточному принципу. А потом - стечение обстоятельств. Десятилетняя война в Афганистане, падение мировых цен на нефть - мы к тому времени будем одним из крупнейших экспортёров нефти - плюс, самое главное - антикоммунистический заговор внутри самой верхушки КПСС! Вот, списочек предателей: Горбачёв, Ельцин, Яковлев, Чубайс, Гайдар - да, внук того самого, Аркадия Гайдара, писателя! Всё здесь, - Хрущёв указал на стоящий на столе включённый компьютер.

   - Пойми, Иван Александрович, заговоры на пустом месте не возникают! Для него нужны экономические предпосылки. И мощнейшая западная пропаганда. Мы проиграли прежде всего информационно-пропагандистскую войну. Наши партинструкторы уныло твердили заученные фразы, что на западе всё плохо. А наши люди туда приезжали и видели полные витрины в магазинах. Сам понимаешь, в какой-нибудь Гарлем их не водили. Потом приезжали обратно, а тут... а тут всё как обычно, - Хрущёв только рукой махнул.

   - И что будем делать? - спросил Серов.

   - Думать, - ответил Хрущёв. - Думать будем, Иван Александрович. Считать. Планировать. А для начала, есть у меня одна затея... И ты мне можешь в этом помочь.

   - Конечно, говори.

   - Тут есть такая... энциклопедия, вроде... вбиваешь туда запрос, а она тебе информацию выдаёт, - пояснил Хрущёв. - Я покопался, нашёл несколько ключевых людей и западных компаний, наиболее успешных в период с 1950 по 2012 годы. И тут долбанула меня мысль! Как на Западе дело происходит? Я, скажем, что-то изобрёл. К примеру - компьютер вот такой. Дело выгодное, но чтобы начать производство, у меня денег нет. Надо искать инвестора. И тут ты ко мне подходишь и говоришь: "Мне твоя идея нравится, я тебе дам денег. Прибыль поделим." Улавливаешь?

   - Пока не очень... - Серов внимательно слушал Хрущёва, но в непривычной ему роли "инвестора" пока себя не представлял. - Ну, предположим, я понял, что дело выгодное, вложил деньги. Откуда я знаю, что заработаю больше, чем вложил?

   - Отсюда, Иван Александрович, отсюда! - Хрущёв указал на компьютер. - Тут всё по полочкам разложено. И удачные решения, и неудачные! Теперь я. Я изобретатель. Ко мне подошел инвестор и дал денег. Какая мне разница, кто этот инвестор, и откуда у него деньги?

   - Ну... предположим... - Серов пока не понимал задумку Хрущёва.

   - А если инвестором будет наш человек? - сказал Хрущёв. - Заранее засланный и легализованный разведчик. Ты подберёшь молодых доверенных сотрудников, с экономическими способностями. Пошлём их учиться под прикрытием в лучшие западные бизнес-школы. Гарвард, Итон, что там ещё? А потом они будут выходить на контакт с изобретателями и вкладывать деньги из нашего бюджета в создание их бизнеса. И большая часть прибыли будет идти инвестору. То есть, в бюджет СССР. Твёрдая валюта. Плюс, к этому изобретателю мы приставим помощников. Талантливых молодых инженеров. Которые наберутся опыта и продолжат работу в Союзе.

   - Погоди-ка, Никита Сергеич... А зачем нам, на наши народные деньги, строить, скажем, компьютерную индустрию в США? - спросил Серов.

   - Да потому, что тогда хозяевами этой индустрии будут наши люди, пусть даже под именами Смит, Браун, и так далее, - пояснил Хрущёв. - Если мы этого не сделаем, американцы свою индустрию сами построят. И мы хрен чего с этого вообще получим. А если мы туда влезем, то, по капиталистическим законам, кто инвестор, тот и хозяин. Пусть на нас работают американцы, а прибыль с этого получать будем мы.

   - А американцы узнают, да и конфискуют нашу собственность, - возразил Серов.

   - А это - твоя задача - сделать так, чтобы они не узнали, - усмехнулся Хрущёв. - К тому же, а зачем строить всё производство, скажем, в Штатах? Знаешь, как работает в будущем транснациональная корпорация? Инженер-изобретатель живёт, скажем, в Сиэттле, главная контора по продажам - в Нью-Йорке, филиалы по всему миру, а продукцию собирают где-нибудь на Тайване. Так кто нам помешает заводы строить у нас, а товары продавать через подставные фирмы по всему миру?

   - Зато, в случае какого-нибудь политического кризиса, американцы спохватятся, а вся их высокотехнологичная индустрия, оказывается, им и не принадлежит! Они всё время твердят про эффективность частного предпринимательства, - усмехнулся Хрущёв. - Вот мы их проверим, так ли уж оно эффективно. А, главное, победим капитализм его собственным оружием. Деньгами. В конце концов, мы всю эту Америку с Европой и Азией просто купим!

   - Фантазёр ты, Никита Сергеич! - покачал головой Серов. - Это сколько ж денег надо, чтобы целые континенты покупать?

   - Да ты не понял! На хер нам целые континенты? Мы ключевые предприятия скупим, патенты на подставных лиц переоформим, технологиями по-тихому завладеем, - пояснил Хрущёв. - В угрожаемый период мы можем просто закрыть ту часть производства, что на Западе, и устроить им экономический кризис. Когда у Америки деньги кончатся, много она навоюет?

   - Ты, Иван Александрович, с диалектикой знаком? - спросил Никита Сергеевич. - Вот давай рассмотрим два типа экономики - капиталистическую и социалистическую - с точки зрения диалектики.

   - Экономика капиталистическая, - продолжал Хрущёв. - Её достоинства: быстрота реакции на запросы потребителя - диктуется конкуренцией. Отсюда - вынужденная эффективность, не успеешь развернуться - сожрут. Открытость - участвовать в управлении экономикой может каждый, у кого есть достаточно денег. Независимость от государства. Теперь её недостатки: недостаточная управляемость, раздробленность, отсюда - подверженность экономическим кризисам. Жесточайшая эксплуатация человека человеком. И, с точки зрения диалектики - открытость означает уязвимость ко внешнему воздействию. Независимость от государства приводит к невозможности быстрой мобилизации экономики в интересах государства.

   - Теперь возьмём экономику социалистическую. - Никита Сергеевич взял лист бумаги и карандаш, и начал ставить пометки. - Она полностью управляема государством, за счёт своего планового характера. Её можно в приказном порядке относительно быстро развернуть либо в сторону государственных потребностей, либо в сторону потребностей населения. Она закрыта, не подвержена экономическим кризисам. Её участники социально защищены, нет безработицы, обеспечены выплата больничных, отпуска, пенсии. Но есть и недостатки. В плане реакции на спрос потребителя социалистическая экономика менее поворотлива, так как подчиняется плану, а общегосударственный план быстро скорректировать нелегко. В долгосрочной перспективе это может привести к снижению эффективности за счёт продолжения выпуска устаревшей, зато хорошо освоенной продукции. Потому что в силу закрытости нет конкуренции, заставляющей осваивать новые модели продукции. Понимаешь, к чему я веду?

   - Пока не особенно, - признался Серов.

   - К тому, что оба типа экономики имеют свои достоинства и недостатки, - пояснил Хрущёв. - Это диалектика, от неё не спрячешься. Потому победит то государство, которое сумеет взять лучшее от того и другого типа экономики, совместить их, и при этом избавиться от их недостатков.

   - Это как? - удивился Серов.

   - А вот это и будет наша с тобой задача, - усмехнулся Никита Сергеевич. - Ахиллесова пята капиталистической экономики - её открытость. Мы с тобой организуем проникновение в капиталистическую экономику. Наши агенты будут проникать в неё, захватывая изнутри. Наша доля в мировой капиталистической экономике будет тайно разрастаться, как раковая опухоль, захватывая всё новые и новые области. Покупая или физически уничтожая конкурентов. Капиталистическая эксплуатация в нашей стране запрещена Конституцией. Но эксплуатировать эксплуататоров за пределами СССР нам никто не запрещал. Бросить небольшую часть ресурсов Советского Союза на постепенное овладение мировой экономикой через подставных лиц, постепенно наращивая это наступление. А кто владеет экономикой, тот владеет миром.

   - Я тут наткнулся на любопытные слова твоего коллеги, шефа ЦРУ Аллена Даллеса. Он своим шпионам говорит: "Ребята, всё можно, абсолютно всё, если это действительно на пользу Америке ." Ну, и что получается? Им, значит, всё можно, а нам - нет? - вопросил Никита Сергеевич. - А вот хрен им! Теперь, Иван Александрович, я, Первый секретарь ЦК, тебе официально заявляю: "Всё можно, абсолютно всё, если это действительно на пользу Советскому Союзу!"

   - В западном мире правят не государства, а корпорации, - продолжил Хрущёв. - А теперь представь, что лет через двадцать на мировую экономическую арену выйдет мощнейшая корпорация - Союз Советских Социалистических Республик, владеющая ключевыми предприятиями и технологиями Запада, и собственными богатейшими природными и трудовыми ресурсами. И всё это будет подкреплено самой передовой в мире армией, флотом, и термоядерными ракетами.

   - Ну, понял... - кивнул Серов. - А где на всё это денег взять?

   - Так ты опять, главного, Иван Александрович, и не понял, - усмехнулся Хрущёв. - Деньги мы прямо на Западе и заработаем. Ихними капиталистическими методами. Ведь изобретателю поначалу совсем немного надо. Стартовый капитал. Скажем, двадцать пять -- пятьдесят тысяч долларов. Для него это запредельные деньги. А для бюджета СССР - не так уж много. У нас есть ежегодно пополняемый золотой запас. Чем покупать за золото лицензии на производство товаров, будем покупать за золото изобретателей этих товаров. Дешевле выйдет! Вспомни, Иван Александрович, что Маркс писал: за 300 процентов прибыли капиталист мать родную продаст! (Хрущёв неточен в цитировании Маркса, но суть излагает верно).

   - А дальше, компания начинает продажи, и начинает получать прибыль. Часть прибыли идёт изобретателю, часть - на развитие производства, закупку материалов, зарплату. А основная часть уходит инвестору. А инвестор кто? Бюджет Советского Союза. В лице твоего агента, Иван Александрович.

   - Едрёна во-ошь! - протянул Серов. - А что же в "той истории" наши руководители такого не провернули? Если всё так просто?

   - А кто тебе сказал, что всё так просто? - возразил Хрущёв. - Они откуда знали, кто из изобретателей будет успешным, а кто прогорит? Это мы с тобой имеем информацию из будущего. У Брежнева и прочих в той истории её не было. Вот ты знаешь, кто такой Гордон Мур? Или Стив Джобс? Или Билл Гейтс?

   - Мур... М-м-м... Что-то мне о нём докладывали... - пробормотал Серов. - По-моему, он в этом году получил докторскую степень по физике?

   - Молодцом, Иван Александрович! - одобрил Хрущёв, заглянув в компьютер. - Не зря твои ребята народный хлеб проедают!

   - А вот остальные... - задумался Серов. - Хм-м... Джобс? Джобс... Не, не слышал ... :)

   - И не мудрено! - усмехнулся Хрущёв. - Они оба - и Джобс, и Гейтс, ещё не родились. В следующем году родятся. А мы о них уже знаем. И примем меры.

   - Это вроде как на ипподроме, если заранее знать, какая лошадь придёт первой, то на неё и поставить, - рассмеялся Серов.

   - Вот-вот, - кивнул Хрущёв. - И мы с тобой, Иван Александрович, знаем всех фаворитов на 60 лет вперёд. Теперь важно эту информацию грамотно пустить в дело.

   - И, кстати, ещё один способ контролировать Запад его же капиталистическими методами, - продолжил Хрущёв. - Я тут почитал, что в "том будущем" творилось в экономике в 90-е годы, да и в начале следующего тысячелетия. Очень интересное чтение, скажу тебе. Вот ты, Иван Александрович, знаешь, что такое "рейдерский захват"?

   - Что-то такое доводилось читать... - Серов наморщил лоб, пытаясь припомнить. - Ты же знаешь, наше ведомство в экономику не особо лезет, тем более - в западную.

   - А напрасно. Теперь придётся залезть, - сказал Хрущёв. - Вот представь: ты владелец успешной компании. Капиталист. Дела идут хорошо. Капитал у тебя - несколько миллиардов, но большая его часть - не в деньгах, а в оборотных средствах, недвижимости, производственном оборудовании и так далее. Чтобы получить свободные деньги на развитие бизнеса, ты выпускаешь акции и продаёшь их на бирже. Либо передаёшь часть этих акций своим инвесторам, и они становятся акционерами твоей компании. Само собой, контрольный пакет акций ты оставляешь за собой. Он позволяет тебе контролировать бизнес. Для ежедневных дел у тебя есть управляющий, или там, генеральный директор. А ты сам - председатель совета директоров. Плаваешь себе на яхте, компанией руководишь по телефону. Понятно?

   - Ну, пока понятно, - кивнул Серов.

   - И тут представь: я постепенно начинаю скупать твои акции на бирже, пока не соберёт большую их часть, - продолжил Хрущёв. - Или, если акции у акционеров, настойчиво предлагаю их продать.

   - Настойчиво? - усмехнулся Серов.

   - Ага. Очень. - ухмыльнулся в ответ Хрущёв. - Всеми законными и не очень законными методами. В конце концов, я собрал почти все акции, кроме контрольного пакета. Тут я прихожу к твоему управляющему, нотариусу, бухгалтеру, генеральному директору твоей компании или кто там у тебя акциями рулит. И предлагаю ему варианты, например, продать мне часть из твоего контрольного пакета акций. Немного. Но плюс к уже собранным мной, это будет 51 процент. Или протолкнуть решение о выпуске дополнительного пакета акций, под предлогом расширения бизнеса. А я эти дополнительные акции скупаю, и получаю контрольный пакет. И твоя компания теперь моя.

   - А если мой управляющий не согласится? - включился в игру Серов.

   - А я его ногами в тазик поставлю, и начну заливать тазик цементом, - усмехнулся Хрущёв. - Большинство соглашаются быстрее, чем цемент затвердеет. Так из него потом вылезать удобнее. До Гудзона обычно возить не придётся.

   - Так... Это же чистый криминал, Никита Сергеич!

   - Конечно! - по-детски непосредственно обрадовался Хрущёв. - Ты пойми, Иван Александрович, капитализм - это бандитизм в чистом виде. А если живешь среди волков, ты должен действовать, как волк . Пока на этом шарике капиталистов - большинство. И играть с ними на мировой арене придётся по их правилам, во всех смыслах. С кем-то вести честный бизнес. С кем-то конкурировать. Кого-то - уничтожать. Так что, начинай работать и в этом направлении тоже.

   - Ты, главное, помни: капиталист - он один. А за тобой - целая страна. Сколько бы ни было у него денег - у Советского Союза их всё равно больше. Капиталиста его работники ненавидят и будут рады подсидеть. Никто ему не поможет. И против профессионалов разведки любой капиталист - дилетант. Важно только, чтобы никто на Западе никогда не узнал, что эта экономическая война - наша новая государственная политика. Всю картину в целом должны видеть только мы с тобой.

   - А пока твоя первая цель - этот самый Гордон Мур. Действуй осторожно, пока ищи подходы. Я вот твоего лейтенанта попросил по Муру информационную подборку переснять. Держи. - Хрущёв передал Серову папку, полную фотокопий документов. - На самом деле этот Мур пока что ничего такого революционного не изобрел. В 57 году он организует свою собственную компанию по производству полупроводников. Вот в этот самый момент и надо к нему подвалить. Понял? Давай, действуй.

6. Как накормить страну

   Необычайные события последней недели выбили Сергея из привычной колеи, и ему пришлось приналечь на учёбу, чтобы не отстать. Надо сказать, хлопот ему прибавилось - помимо учёбы, он несколько раз ездил к Лебедеву в ИТМиВТ, и каждый день вечером обсуждал с отцом те или иные вопросы внутренней и международной политики. Никита Сергеевич, разумеется, не хотел бы посвящать сына-второкурсника в эти вопросы, но у него не было особого выбора - только Сергей мог быстро найти среди гигантского количества документов на диске ЭВМ те, в которых говорилось о последствиях того или иного принятого им решения.

   В середине октября в газетах появилось сообщение о реабилитации партийных и государственных руководителей, осужденных по "ленинградскому делу". Сообщалось, что их осуждение было незаконным, что инициатором фальсификаций был бывший министр госбезопасности Абакумов. Реабилитированы были Кузнецов, Попков, Вознесенский, Капустин, Лазутин, Родионов, Турко, Михеев и Закревская.[2]

   Ещё месяц назад Сергей вряд ли обратил бы внимание на это сообщение. Но сейчас, прочитав массу документов из будущего, он невольно примерял к каждому политическому или экономическому событию полученную информацию о его последствиях. Да и само знание такого рода хорошо поспособствовало его взрослению. Сейчас он уже не мог рассуждать как обычный 18-летний парень-второкурсник. И вёл себя тоже соответственно.

   Вечером он зашёл к отцу с газетой в руках.

   - Пап. Я сегодня прочитал о реабилитации...

   - А! - Никита Сергеевич кивнул. - Всё верно. Реабилитировали. Абакумов дело сфабриковал... Это - только начало, сынок. Дальше будет больше.

   - Но... Пап... Ты же читал документы из "Особой папки"... Пап, я не хочу, чтобы тебя потом обвиняли в предательстве, начале развала СССР и обливании грязью Сталина...

   - Серёга, а ты думаешь - я хочу? - горько усмехнулся Никита Сергеевич. - Пойми, иначе нельзя. Народ должен знать правду. Должен перестать бояться. Пойми. Ведь преступление-то было! Поэтому надо самим сказать, что оно было, а когда тебя будут спрашивать, тогда тебя уже судить будут! [3]

   - Но, папа, может быть, можно как-то по-другому? - спросил Сергей. - В той истории твой доклад на съезде расколол общество. Был разрыв отношений с Китаем. Антипартийная группа в ЦК... Ввод войск в Венгрию. Это же едва не разрушило всю мировую систему социализма. А через 50 лет тебя начали винить во всех грехах...

   - Серёжа, нельзя и на ёлку влезть, и жопу не ободрать, - жёстко ответил Никита Сергеевич. - Не получится.

   - Пап, я прошу, подумай ещё раз, нельзя ли всё-таки провести эту... "десталинизацию" общества как-то иначе? - попросил Сергей. - Чтобы, восстанавливая справедливость, не принести стране больше вреда, чем пользы? В конце концов, если мы знаем, к чему это приведёт, почему не попытаться это изменить?

   - Хорошо, - медленно кивнул Никита Сергеевич. - Я подумаю.

   Рабочий режим 1-го секретаря ЦК не всегда позволял Хрущёву самому подробно изучать документы, в огромном количестве хранящиеся на диске компьютера. Поэтому он попросил Сергея проследить по документам последствия, к которым привел сентябрьский Пленум 1953 года, на котором были приняты важнейшие решения по сельскому хозяйству. После пары дней поисков и изучения документов Сергей составил для отца нечто вроде реферата.

   В целом результаты реформы сельского хозяйства поначалу были положительные. Налоги с колхозников уменьшились, им было позволено продавать овощи и другую продукцию личных хозяйств на колхозных рынках - это вскоре улучшило продовольственную ситуацию. А вот с животноводством в будущем должна была возникнуть проблема, на которую Сергей обратил внимание отца.

   Колхозникам было вновь разрешено держать домашний скот, более того, если семья заводила в личном хозяйстве корову, налоги с приусадебного хозяйства при этом уменьшались наполовину. Эта мера должна была стимулировать рост поголовья крупного рогатого скота.

   Однако, скот надо было чем-то кормить. Желательно, чем-то дешёвым. А при отсутствии специализированных кормов самым дешёвым продуктом был хлеб. В скором будущем это должно было привести к нехватке хлеба в сельских районах, а затем и по стране в целом.

   Идея распахать целинные земли в Казахстане захватила Сергея своей грандиозностью, и, первоначально, дала хороший результат. Но, оказалось что, как и многие другие идеи отца, целинная эпопея была погублена недобросовестными исполнителями.

   А история с кукурузой за Полярным кругом вначале показалась Сергею то ли анекдотом, то ли откровенным враньём.

   - Понятно, - буркнул Никита Сергеевич, прочитав записку Сергея. - Гм... С целиной-то это я, вроде, неплохо придумал. А Лёнька, засранец, всё испортил. Это ж надо было удумать - солончаки распахать! Просто чтобы отрапортовать! Ведь знал же, гад, что ничего там не вырастет! Очковтирательством занимался!

   - Это он ещё только будет заниматься, - поправил Сергей. - Там лесополосы нужны, пап. Чтобы не выветривалось.

   - Нужны... - кивнул Хрущёв. - Только лесополосы за один год не вырастут. А хлеб стране понадобится очень скоро. Скотину-то и правда, чем-то кормить надо... - он почесал затылок. - Вот ведь... Всего не предусмотришь... Хотел-то как лучше.

   - Пап, а кукуруза действительно такая питательная? - спросил Сергей.

   - Для скота - да, особенно, если ее с горохом замешивать в силос, - пояснил Никита Сергеевич.

   - А зачем её за Полярным кругом сажать? Она же не вырастет.

   - Да мудаки потому что! - взорвался негодованием Никита Сергеевич. - Конечно не вырастет! Это ж культура южная! На Украине да в Крыму её давно выращивают. Зато на пленуме, или там, на съезде, отрапортовать можно - столько-то миллионов гектаров засажено кукурузой... А там - хоть кукуруза не расти... Она и не растёт. М-да... - Хрущёв-старший с озабоченным видом посмотрел на сына. - Надо думать, Серёга, как из этой дурости выпутываться... Кукуруза - это дело будущего, как я понял. За этим я сам прослежу, чтобы наши партийные бюрократы херни не наворотили. А вот с хлебом надо что-то придумать уже сегодня, иначе колхозники сейчас весь хлеб скотине скормят.

   - А если корма, которыми на фермах скот кормят, продавать колхозникам дешевле хлеба? - предложил Сергей.

   - Да где ж столько кормов-то взять, Серёга! И, потом, хлеб всё равно дешёвый. Кормов на всех не хватит, будут хлебом кормить. Хотя... - Никита Сергеевич хлопнул себя ладонью по колену, и его лицо просияло. - Так, записывай. Первое. Увеличить посадки кукурузы и гороха, со строгим контролем по районам, учитывая наличие необходимых климатических условий. Второе. Принять меры по обеспечению индивидуальных хозяйств кормами из расчёта одна корова на семью. Третье. Ввести дифференцированные цены на хлеб, исходя из объёма закупки.

   - Это как, па? - не понял Сергей.

   - Ну, человеку на день сколько хлеба надо? Скажем, буханка, - пояснил Хрущёв-старший. - А корове надо буханок 15-20. Значит, если человек берёт хлеба много, то по дешёвой цене он платит, ну, скажем, за первые две буханки, а остальные продаются с наценкой. Величину наценки ещё надо вычислить, конечно, но основная идея в том, чтобы кормить скот хлебом было менее выгодно, чем купить в колхозе силос. Понял?

   - Ага, - кивнул Сергей, записывая. - Пап, насчёт кормов... Я там папку видел, "Сельское хозяйство". В ней папка "Корма для животноводства". Ну, я почитал там... - Сергей открыл папку и повернул ноутбук экраном к отцу. - Ты знаешь такие травы: амарант, люпин?

   - Люпин - знаю, конечно, это цветы такие, - ответил Хрущёв-старший. - А амарант? Он разве у нас растёт?

   - Растёт, - кивнул Сергей. - Вот фотография.

   - Тю! Так это ж щирица! - обрадованно ответил Никита Сергеевич. - Коровы её хорошо едят, кстати.

   - Вот и тут о том же написано. Этот самый амарант и люпин - очень ценные кормовые культуры, - сказал Сергей. - Я не агроном, может, тебе вот эти таблицы что-то полезное подскажут, посмотри?

   Никита Сергеевич поправил сползшие очки и заглянул в экран.

   - Ого!!! Это у них такая пищевая ценность? Ни хрена себе!

   - Да, и они хорошо растут там, где кукуруза расти не может, - добавил Сергей. - Люпин хорошо растёт на бедных почвах, а это - всё Нечерноземье. У них там, в будущем, целый НИИ занимается изучением люпина, выведением его сортов и повышением урожайности, или как это называется для кормов?

   - Это очень важная информация, Серёга, - кивнул Никита Сергеевич. - Спасибо. Теперь пиши дальше:

   - Четвёртое, - продолжил Никита Сергеевич, - привлечь Комитет Партийного Контроля к проверке состояния дел в сельском хозяйстве, особенно - к проверке отчётов и докладов о проделанной работе и положении на местах. Я им покажу, как Первого секретаря ЦК дурачить! Они у меня быстро запомнят, что Хрущёв может сажать не только кукурузу!

   - Пятое. Поручить специалистам проработать вопрос с использованием люпина и амаранта в качестве кормовых культур.

   Сергей, как мог быстро, записывал за отцом.

   - Пап, тут ещё одна важная информация есть, - Сергей открыл ещё один документ. - Ты слышал про такую водоросль, хлорелла называется?

   - Хлорелла? Не, не слышал... - покачал головой Никита Сергеевич. - А что, ей тоже можно скотину кормить?

   - Вроде того. Её в будущем используют как дешёвую и питательную пищевую добавку к кормам, - ответил Сергей. - И что ещё важно, "клетки хлореллы делятся каждые двенадцать часов. Это позволяет собирать фантастические урожаи. За год с каждого гектара водной поверхности бассейнов можно снять до 600 центнеров сухой биомассы или 250 центнеров белка. Для сравнения: люцерна дает с гектара около 40 центнеров зеленой массы. А себестоимость тонны хлореллы составляет лишь несколько рублей" .[4]

   - Твою ж мать! - реакция Никиты Сергеевича была весьма непосредственной. - А наши, бл#дь, учёные, куда смотрят? А коровам-то не опасно жрать водоросли?

   - Наоборот, очень полезно, и не только коровам, - ответил Сергей. - Вот, читай.

   - Да я с экрана с трудом понимаю, - поморщился Никита Сергеевич.

   - Тогда слушай, - Сергей прочитал вслух:

   "Многолетний опыт использования хлореллы в сельском хозяйстве показал очень хорошие результаты:

   1) резко сокращается падеж молодняка до 2-5%, а его сохранность до 98%

   2) увеличивается привес при откорме до 25% - 42% -а по своим диетическим свойствам продукты приближаются к мясу домашнего скота и птицы.

   3) в пчеловодстве повышение сбора товарного меда на 30-40%

   4) увеличиваются удои коров на 20-30%,

   значительно продлевается срок хозяйственного использования животных;

   5) сокращается количество непродуктивных осеменений и сроки сервис-периода;

   6) за счет укрепления иммунного статуса и повышения резистентности организма животного, птицы полностью избавляются от таких заболеваний как туберкулез, авитаминозы, пневмония, болезни ног и др., резко снижаются затраты на ветпрепараты. Увеличивается яйценоскость на 15-30% - яйца получаются более крупные с прочной скорлупой и интенсивно окрашенным желтком.

   7) за счет повышения усвояемости кормов снижается их расход до 22%.

   8) при регулярном внесении суспензии хлореллы в рыбоводные пруды увеличивается количество кормовых водных организмов, улучшается гидрохимический, особенно кислородный режим водоемов, что увеличивает продуктивность рыбных прудов в поликультуре (толстолобик, белый амур, сазан, карп и др.) до 40%.

   9) эффективно применение суспензии хлореллы в растениеводстве, повышается всхожесть семян, урожайность, сокращаются сроки готовности овощей и плодов."[5]

   - Да твою ж мать!!!! - взревел Никита Сергеевич. - Доценты с кандидатами!!! Куда ж они смотрят? Тут бьёшься, как рыба об лёд, не знаешь, как и чем страну накормить, а оказывается, дешёвый и эффективный корм в каждом пруде плавает! И ведь НИ ОДНА ПАДЛА ни словом про эту водоросль не заикнулась!!!

   - Пиши, Серёжа, - добавил он, успокаиваясь. - Срочно наладить выращивание и переработку на корм скоту этой самой хлореллы, мать её... Завтра учёным - аграрникам таких пи#дюлей вставлю, неделю сидеть не смогут...

   Сергей, посмеиваясь, записал хлореллу в список шестым пунктом.

   - Ну, вот, - усмехнулся Никита Сергеевич, уложив в портфель записку Сергея и продиктованные заметки. - Молодец, Серёга. Этак мы с тобой и вправду придумаем, как страну накормить. Не в один вечер, конечно, но придумаем.

   Через несколько дней в газетах было опубликовано постановление ЦК КПСС и Советского правительства "О мерах по укреплению кормовой базы животноводства". В соответствии с этим постановлением колхозы и совхозы были обязаны отводить часть земли под посадки фуражных зерновых культур, гороха и кукурузы - её предписывалось сажать только в определённых районах, где были условия для её достаточного роста. В постановлении специально подчёркивалось, что кукуруза является кормовой культурой для скота, источником растительной массы для силоса, и вызревание её початков не является обязательным условием. Как ни странно, многие этого не понимали.

   В постановлении было особо подчёркнуто, что в районах, мало подходящих по климатическим условиям и почвам для выращивания кукурузы следует заменять её на посадки люпина и амаранта.

   Также предписывалось наладить промышленное производство белковых добавок, получаемых из хлореллы.

   Но самой главной мерой была организация снабжения кормами личных хозяйств колхозников и прочего сельского населения. Колхозам и совхозам было предписано выделять часть кормов для прямой продажи населению. Чтобы держать цену кормов ниже цены хлеба, пришлось прибегнуть к государственным дотациям. Впрочем, Никита Сергеевич предполагал, что с ростом производства кормовых культур эти дотации можно будет постепенно отменить. Зато население не будет кормить скот хлебом, если есть возможность купить специализированный корм дешевле, чем хлеб.

7. Подсказки из будущего

   В конце октября академик Лебедев сообщил, что сформированной им группе удалось сделать и испытать устройство для печати документов. Хрущёв поехал в ИТМиВТ сам, взяв с собой компьютер и пригласив Сергея. Никита Сергеевич понимал, что сын может оказаться полезным. Поехали без предварительной договорённости, без подготовки, внезапно.

   Визит Первого секретаря ЦК в НИИ был событием далеко не рядовым. Суматоха поднялась страшная. Но Хрущёв был сосредоточен на главном. От всяких славословий в свой адрес Никита Сергеевич сразу отмахнулся:

   - Потом, потом! - Выцепил взглядом Лебедева. - Сергей Алексеевич, пойдёмте, хочу посмотреть, чего удалось добиться.

   Его и Сергея провели в лабораторию.

   - Здравствуйте, товарищи учёные! - поздоровался Хрущёв с порога.

   "Товарищи учёные", не ожидавшие подобного визита главы государства, в первый момент застыли на месте. Немая сцена вышла на славу, куда там Гоголю...

   - Не волнуйтесь, я к вам с рабочим визитом, - усмехнулся Никита Сергеевич. - Хочу на автоматическую печатную машинку посмотреть.

   Выдохнули. Расступились в стороны. Поздоровались нестройным хором.

   - Это мой сын Сергей, - представил Сергея Хрущёв. - Он в электронных делах получше меня, старика, разбирается.

   Лебедев с гордостью продемонстрировал Никите Сергеевичу лабораторный стол. На нём, смонтированная в металлическом ящике с вентилятором, стояла ЭВМ на основе полученной от Хрущёва электронной платы. Питание подавалось от двух трансформаторов - на 5 и 12 вольт. К ЭВМ был подключен телевизор с маленьким чёрно-белым экраном, самодельная клавиатура и здоровенная электрическая пишущая машинка.

   - Основная сложность, Никита Сергеевич, - пояснил Лебедев, - оказалась в создании программно-аппаратного комлекса, который правильно преобразовывал бы цифровой код буквы или цифры в аналоговый сигнал, посылаемый на пишущую машинку. Но мы с этим справились, и научились печатать обычные текстовые документы.

   Сергей Алексеевич дрожащими от волнения руками заправил в машинку рулон бумажной ленты, набрал команду на клавиатуре... Послышался дробный треск, и из машинки поползла бумага. Печатала машинка куда быстрее, чем обычно печатает на ней машинистка. Через пару минут Лебедев оторвал кусок бумажной ленты и передал Хрущёву. Никита Сергеевич прочитал несколько строк, кивнул:

   - Молодцы, товарищи! - похвалил он. - Но это только первый шаг. Такая машинка печатает хорошо, но медленно. Надо быстрее. Пока, конечно, устроит и этот вариант, но на будущее надо подумать, как ускорить процесс.

   - Подумаем, Никита Сергеевич, - кивнул Лебедев.

   - Вторая задача - надо налаживать промышленный выпуск собственных микросхем, - продолжил Хрущёв. - Я знаю, что дело это сложное, дорогостоящее, и для нас незнакомое. Ничего подобного в Советском Союзе ещё не делали. Но решить эту задачу надо. В подобных ЭВМ нуждаются все. И военные, и народное хозяйство, и наука, и ВУЗы... Финансирование у вас будет. Обещаю. Приоритет - на уровне ракетной техники, если не выше. Потому что без ваших микросхем ракеты пока что летают не так высоко и далеко, как могли бы летать. Партия и правительство это хорошо понимают, - тут Хрущёв немного преувеличил - правительство о микросхемах ещё не подозревало, - поэтому будут поддерживать вас всеми силами. Но и от вас, товарищи, партия и советский народ ждут соответствующих результатов.

   Машинку для распечатывания текстов Хрущёву привезли тем же вечером. Сергей подключил её к компьютеру и вскоре научился посылать на печать текстовые документы. С иллюстрациями пока дело не ладилось, их приходилось перефотографировать с экрана и вклеивать в документы вручную. Но Никита Сергеевич был крайне доволен и этим. Теперь можно было рассылать информацию по профильным министерствам, предприятиям, научно-исследовательским институтам, не раскрывая секрета её происхождения.

   Первым делом Сергей распечатал для отца два документа из "Особой папки" - первый, озаглавленный: "Список событий, которые необходимо предотвратить", и второй - список ещё не открытых месторождений полезных ископаемых в Сибири и на Крайнем Севере

   Документ о событиях, подлежащих предотвращению, Хрущёв-старший прочитал очень внимательно, и спрятал в сейф. Затем строго посмотрел на сына и предупредил:

   - Об этом никому не говори. Этот лист бумаги изменит мировую историю. Спасибо, что обратил моё внимание на него.

   Прочтя второй документ, Никита Сергеевич очень обрадовался, вызвал своего помощника Григория Трофимовича Шуйского и попросил передать список месторождений в Академию наук. Нужно было за зиму организовать к летнему сезону 1954 года несколько геологоразведочных экспедиций. В первую очередь Хрущёв распорядился разведать наличие залежей нефти в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах.

   Страна, экономика которой много лет задыхалась от нехватки энергоносителей, получила шанс резко ускорить своё развитие. И дело было не только в источнике валюты, хотя это тоже было немаловажно. До войны, да и сразу после войны, нефти в СССР добывалось недостаточно. Основные месторождения, открытые ещё до революции, находились на Кавказе. В 1948 и 1953 годах были открыты Ромашкинское и Шкаповское месторождения, но Сталин, по привычке, продолжал беречь нефть на случай войны. С одной стороны, это, конечно, было оправданно, с другой - бережливость оборачивалась потерями для народного хозяйства.

   Тепловые электростанции строились только на угле, и было их мало. Сталин предпочитал гидроэлектростанции - энергия их казалась даровой. На самом же деле под каждым водохранилищем гибли десятки населённых пунктов и тысячи гектаров плодородной земли - такой же невозобновляемый ресурс, как и нефть, и ещё неизвестно, какой из этих ресурсов в итоге окажется более ценным.

   На железной дороге основной тяговой силой оставались паровозы. А паровоз на каждой станции надо заправить водой, догрузить уголь, да и КПД у паровоза низкий. Из-за этого снижалась эффективность грузоперевозок.

   Государственный автотранспорт получал горючее строго по лимиту. Если лимит на месяц был израсходован - машину приходилось ставить на прикол - лишнего топлива достать было негде. Личных автомобилей в стране почти не было.

   Одним из основных потребителей нефти был военно-морской флот. Крупные корабли, помимо своей астрономической стоимости, к тому же пожирали мазут тысячами тонн. Это было одной из основных причин, по которым Никита Сергеевич первоначально собирался избавиться от надводного флота. В ракетно-ядерный век надводные корабли, дорогие, уязвимые для ракет, авиации и ядерного оружия, да ещё непомерно жрущие нефть, казались ему расточительным анахронизмом. Лишь ознакомившись с "документами 2012", он неохотно переменил своё мнение.

   Если перечисленные в списке месторождения нефти действительно будут обнаружены, а в этом Никита Сергеевич даже не сомневался - все эти ограничения можно было снять, пусть не сразу, постепенно, но снять. Однако тут же нарисовалось препятствие - нефть была, но слишком далеко на Севере. Самый дешёвый метод её транспортировки - трубопроводы. Но для трубопроводов большой продолжительности необходимы трубы очень большого диаметра - 1400 мм, иначе приходится ставить насосные станции слишком часто, и рентабельность транспортировки снижается.

   На тот момент в Европе такие трубы делали только в Западной Германии. А отношения с ней были непоправимо испорчены в конце сороковых, после сталинской блокады Западного Берлина. В СССР такие трубы не производились вообще. Наладить их производство оказалось непростым делом - требовался особо прочный металл, новые прокатные станы, каких в СССР ещё никогда не делали, новые сорта стали, новая технология сварки.

   Никита Сергеевич вызвал министра нефтяной промышленности Николая Константиновича Байбакова. Министр приехал с объемистой папкой - решил, что Первый секретарь ЦК вызвал его для внеочередного отчета или нахлобучки, и судорожно вспоминал, не напортачил ли он в чем-нибудь в последнее время.

   Хрущёв усадил его за стол, попросил принести чая, чем еще больше удивил министра, и сказал:

   - Николай Константинович, меня тут геологи озадачили. Они утверждают, что, по некоторым признакам, в Ханты-Мансийском автономном округе имеются значительные запасы нефти. Я, конечно, попросил их проверить еще раз, но они, можно сказать, гарантируют успех. Вполне возможно, что в начале лета мы уже получим подтверждение.

   - Хорошая новость, Никита Сергеевич, - отозвался Байбаков, с облегчением сообразив, что выволочка, похоже, не состоится. - Очень хорошая новость.

   - Хорошая-то хорошая, да как эту нефть оттуда вывозить будем? - спросил Хрущёв. - По мерзлоте железную дорогу не проложишь.

   - Да и нерентабельно это, Никита Сергеич, - подхватил министр. - По-хорошему, надо бы трубопровод строить. Но нет труб большого диаметра.

   - Вот и я о том же, - кивнул Хрущёв. - Надо загодя налаживать производство таких труб.

   - Непростое дело, Никита Сергеич. Сталь специальная нужна, прокатный стан, опять же, большой - листы широкие надо, - начал перечислять министр.

   - Это понятно, - прервал его Хрущёв. - Но решать вопрос все равно придется. Чем раньше начнем, тем скорее дадим стране нефть. В общем, начинайте заниматься этим вопросом вплотную уже сейчас. Надо строить новый цех, ну, хотя бы на Харцызском трубном заводе. Я, со своей стороны, дам задание Ивану Александровичу Серову добыть в Западной Германии технологию производства труб большого диаметра, стали для них, а если повезет - то и документацию на прокатный стан. Я бы и лицензию купил, да старый пень Аденауэр не продаст. А если и согласится продать - американцы не дадут.

   - Задача ясна, Никита Сергеич, - ответил Байбаков. - Будем работать. Лишь бы геологи не подвели.

   - Не подведут, Николай Константинович, вот увидите, - усмехнулся Хрущёв. - И ещё. Нефть, конечно, выгодный товар для экспорта, но ещё выгоднее будет перерабатывать её на месте и продавать уже готовый бензин, моторные масла, и прочие нефтепродукты. Но для этого нам понадобятся нефтеперерабатывающие заводы, способные выпускать бензин, соответствующий западным стандартам. Мы сами можем построить такие заводы?

   - Можем, Никита Сергеич, - уверенно ответил Байбаков. - В конце концов, крекинг-процесс изобрели в России.

   - Значит, будем строить. Готовьте проекты и смету, Николай Константинович.

   Получателем следующей порции документов, распечатанных Сергеем, стал Иван Александрович Серов. Ему Никита Сергеевич вручил толстую папку распечаток, содержавшую огромное количество информации о работе разведки, о политической обстановке вокруг СССР и международной политике в целом.

   - Тут много, - сказал Хрущёв. - Один не справишься. Собери группу из нескольких самых доверенных аналитиков, пусть читают. Меня интересуют моменты, в которых наше точно рассчитанное вмешательство может повернуть ход истории в нужном для нас направлении. А также любые возможности проникновения наших агентов в высшие эшелоны власти капиталистического мира. Причем не только официальной власти, но и тех, кто за ними стоит. Крупные корпорации, промышленники, финансисты, аристократы со связями... Возможность взять на крючок крупную рыбу.

   - Сейчас, после мировой войны, по всему миру начала рушиться колониальная система, - продолжил Никита Сергеевич. - Природа не терпит пустоты, возникающий вакуум влияния после ухода колонизаторов должен кто-то заполнить. Если вовремя подсуетиться, его можем заполнить мы. Для нас это выгодно.

   - Наша основная задача в третьем мире, - сказал Хрущёв, - проникновение в ключевые добывающие регионы для контроля над добычей полезных ископаемых. Мне тут геологи прислали свои наработки, - он расстелил на столе геологическую карту мира, испещрённую отметками месторождений. - Обрати особое внимание на Персидский залив, Иран и Ирак. Это основные районы нефтедобычи, откуда нефть экспортируется в США и Западную Европу. Кто контролирует нефть, тот контролирует Запад. К тому же в будущем Саудовская Аравия станет основным центром финансирования арабского терроризма. Если мы сумеем туда влезть, мы не только возьмём Америку за яйца, мы ещё и обезопасим весь мир от этих e#анутых террористов.

   - Ещё один важный район - Южная Африка. Здесь вообще полно всяких полезных ископаемых. Есть марганец, металлы платиновой группы, золото, хромиты, алюминоглюкаты, ванадий, цирконий, уголь. Кроме этого на территории страны сосредоточены запасы алмазов, асбеста, никеля, свинца, урана и др. важных полезных ископаемых. И всё западное побережье африканского континента - такая же кладовая разных геологических богатств. Скоро должна начаться большая заварушка в Бельгийском Конго. А там есть очень полезная руда для нашей будущей микроэлектроники - колтан называется. Песочек такой чёрный - колумбит-танталит. И ещё - касситерит, оловянная руда то есть. А ещё там полно меди, кобальта, кадмия, бокситов, железной руды, золота, серебра, нефти, цинка, марганца, урана. На территории республики находится более половины мировых разведанных запасов урана.

   - В той истории мы на этом направлении с самого начала действовали неправильно. Начали помогать всем подряд, раздавать оружие и деньги каждому туземному царьку, ещё вчера сидевшему на пальме. У него хвост только вчера вечером отвалился, а сегодня он уже марксист... - проворчал Хрущёв. - Навешали мне, а потом - и Брежневу лапши на уши...

   - Так что, теперь мы социалистические режимы в развивающихся странах поддерживать не будем? - уточнил Серов.

   - Почему не будем? Будем. Только по-умному, - ответил Никита Сергеевич. - Будем с этими "марксистами" торговаться, точно так же, как торгуемся с капиталистами. Оружие будем продавать, а не раздавать даром.

   - А чем они платить-то будут, Никита Сергеич?

   - Концессиями на разработку полезных ископаемых, в первую очередь. Тропическими фруктами, всем, что у нас не растёт. Будут передавать нам часть территории под курорты, дома отдыха. И под военные базы.

   - А они согласятся? Если мы с них потребуем концессии, они нам скажут: "А чем вы, коммунисты, от капиталистов, в таком случае, отличаетесь?" - спросил Серов.

   - А мы им нашу Конституцию и Кодекс законов о труде переведём и почитать дадим. - усмехнулся Хрущёв. - Создадим для всех этих негров человеческие условия труда на рудниках и шахтах, сделаем справедливую оплату. Всё равно, сами они организовать добычу, а тем более, переработку полезных ископаемых не смогут - специалистов у них нет. Они не смогут даже поддерживать в работоспособном состоянии даже те шахты, что уже построены и работают.

   - А что будем делать с теми, кто не захочет становиться на социалистический путь развития? - спросил Серов.

   - А мы в социализм никого силком тащить не будем, ни за уши, ни за хвост. В этих странах надо действовать путём покупки или рейдерского захвата тех горнорудных компаний, что ведут у них разработку. В Африке полсотни хорошо вооружённых и обученных наёмников могут менять правительства, как перчатки, - Хрущёв протянул Серову папку с бумагами. - На, почитай, что с 1960 года в Конго творилось.

   - Хочешь сказать, что мы тоже так можем? - хитро прищурился Серов.

   - А почему нет? Только действовать надо умно. Никаких русских имён, всё снаряжение импортное, чтобы ни одна падла не догадалась, что Советский Союз в этом замешан.

   - Понял, Никита Сергеич, организуем.

   - Ты, это... обрати внимание на алмазную компанию "Де Бирс", - посоветовал Хрущёв. - У них в 1957 году должен помереть нынешний владелец компании Эрнст Оппенгеймер. Компанию унаследует его сын. А они держат всю мировую торговлю алмазами. Мне кажется, что это как-то несправедливо, - усмехнулся Никита Сергеевич. - Давай-ка эту ситуацию исправим?

   - Давай, Никита Сергеич, - хохотнул Серов. - Сегодня же распоряжусь собрать информацию на этих Оппенгеймеров и проработать варианты подхода. Кстати, ты сказал, что Оппенгеймер должен помереть в 57 году... Это информация, или приказ к действию?

   Оба захохотали.

   - Информация к размышлению. Судьба у него такая. И ещё. Обрати особое внимание на Польшу, Венгрию и Китай. Особенно - на Венгрию. Там этот старый идиот Ракоши взялся копировать Сталина, причём дословно. Даже форму в армии ввёл точно такую же, как у нас, - продолжил Хрущёв. - Рано или поздно это приведёт к социальному взрыву. Коммунистов начнут вешать на фонарях. Оно нам надо? Я считаю, Ракоши пора убирать, но сначала сам с ним поговорю. А ты готовь смену власти в Венгрии. Да и в Китае - тоже. Засылай людей, устанавливай контакты со спецслужбами, с нашими единомышленниками внутри коммунистических партий. Если понадобится - привлекай помощь ГРУ. И вообще - за рубежом действуй активнее, видишь по твоему мнению полезную возможность - сразу готовь план, засылай людей, ищи подходы, и докладывай. Надо мыслить творчески.

   - Понял, Никита Сергеич, - кивнул Серов. - Будем работать. Только вот... насчёт ГРУ... не будут они нам помогать... (После репрессий в РККА 1937-38 гг органы НКВД / МГБ среди военных были не слишком популярны)

   - С Михаилом Алексеевичем я сам поговорю, - сказал Хрущёв. (Шалин, Михаил Алексеевич, генерал-полковник, руководил ГРУ с  июня 1952 по август 1956, и с октября 1957 по декабрь 1958)

   - Есть, - кивнул Серов. - Разрешите выполнять?

   - Выполняй.

8. Небо и земля

   В ноябре 1953 года обсуждалась ещё более серьёзная проблема - безопасность воздушного пространства СССР. В период с 1950 по 1953 год произошло не менее 11 случаев нарушения воздушных границ СССР американскими боевыми и разведывательными самолётами. В ряде случаев американцы не ограничивались разведкой, а по-настоящему атаковали советские самолёты и наземные объекты.

   Самый вопиющий случай произошёл 8 октября 1950 года в районе Владивостока. Два истребителя F-80 "Shooting Star" атаковали советский военный аэродром Сухая речка и штурмовым ударом повредили 9 советских истребителей 821 истребительного авиаполка.[6]  Последовал дипломатический скандал, командира полка сняли с должности, а американцы ограничились запретом своим лётчикам заниматься "опасной самодеятельностью"

   Пока в инцидентах участвовали самолёты с поршневыми двигателями, советские истребители благополучно справлялись с их перехватом, сбив 3 B-29 и 2 B-50. Американцы сбили 4 сентября 1950 г над Жёлтым морем наш разведчик А-20, базировавшийся в Порт-Артуре, 3 члена экипажа погибли. 27 июля 1953 года американские истребители сбили над территорией КНР наш Ил-12, шедший из Порт-Артура во Владивосток. При этом погибли 6 членов экипажа и 15 пассажиров.

   Корейская война добавила опасности в непростую ситуацию на Дальнем Востоке. 18 ноября 4 МиГ-15 из 781 ИАП схлестнулись с группой F-9F "Panther" с авианосца "Принстон" возле Владивостока. Хорошо обученные, имевшие боевой опыт американские палубные лётчики сбили 2 МиГа и повредили третий, который упал на обратном пути. 3 советских лётчика погибли. Американцы потерь не имели.

   Появление скоростных высотных реактивных бомбардировщиков и разведчиков полностью изменило ситуацию в пользу противника. Теперь советские истребители не имели преимущества ни в скорости, ни в высоте полёта. На скоростях около 900 км/ч простейший маневр курсом позволял нарушителю оставить преследующий его перехватчик далеко позади. Пока истребитель снова догонял нарушителя, тот успевал выскользнуть за пределы воздушного пространства СССР.

   Так 17-18 апреля 1952г. три РБ-45, стартовав из Англии, пилотировавшиеся английскими и американскими летчиками, вторглись в воздушное пространство СССР и прошли по трем маршрутам через Прибалтику, Белоруссию и Украину. Полеты проходили на высоте 12 тыс.м. достигли рубежа Псков-Смоленск-Харьков. Советские РЛС следили за этими самолетами, но истребители и зенитная артиллерия не могли их сбить.

   В такой непростой обстановке правительством СССР было принято решение о разработке мобильного зенитно-ракетного комплекса объектовой ПВО, позволяющего перехватывать цели на высотах не менее 20 тысяч метров.

   Опыта разработки подобных мобильных систем ни в одной стране ещё не было, да и стационарные системы на тот момент можно было пересчитать по пальцам одной руки. В СССР в это время испытывалась система С-25 "Беркут" ПВО Москвы. Немцы в войну разрабатывали зенитные ракеты "Вассерфаль" и "Рейнтохтер". Американцы делали для защиты от камикадзе корабельный зенитно-ракетный комплекс "Lark", но на корабли он реально не устанавливался.

   Хрущёв собрал в Кремле основных действующих лиц: начальника ПВО Москвы Кирилла Семеновича Москаленко в качестве представителя заказчика, министра оборонной промышленности Дмитрия Фёдоровича Устинова, главного конструктора комплекса Александра Андреевича Расплетина, разработчика ракеты Петра Дмитриевича Грушина. Также Хрущёв пригласил на обсуждение академика Сергея Алексеевича Лебедева - как главного на тот момент специалиста по ЭВМ.

   Командующий ПВО маршал Леонид Александрович Говоров на совещании не присутствовал - после случившегося летом инсульта его решили не беспокоить.

   - Товарищи, стране необходим передвижной зенитно-ракетный комплекс, позволяющий в короткое время осуществлять перегруппировку и сосредоточение сил и средств ПВО на угрожаемых направлениях, - сказал Москаленко, ставя задачу конструкторам. - Пусть он будет уступать по своим возможностям стационарной системе, такой как С-25, но мы должны иметь возможность быстро перебрасывать отдельные комплексы или подразделения, прикрывая объекты и направления по необходимости.

   Расплетин и Грушин уже приготовили для обсуждения плакаты и таблицы предэскизной проработки.

   Конструкторы и военные начали обсуждать предполагаемые характеристики комплекса. Хрущёв до поры слушал, не перебивая. Улучив момент, когда они ненадолго примолкли, Никита Сергеевич сказал:

   - Товарищи, я, со своей стороны, чуть-чуть добавлю. Прежде всего, предлагаю пусковые установки сделать не прицепными, а установить на самоходном шасси. Это, конечно, удорожает комплекс, зато позволит в боевой обстановке быстро менять позицию, и ускорит маневрирование.

   Конструкторы переглянулись. Москаленко на секунду задумался, затем одобрительно кивнул.

   - Далее, в комплекс необходимо уже сейчас закладывать максимальные возможности модернизации, - продолжил Хрущёв. - Прежде всего - предусмотреть возможность легкой замены аппаратуры наведения на ракете. Противник не останется в долгу и начнёт разрабатывать меры противодействия. Нам придётся в будущем к ним приспосабливаться и находить наши собственные контрмеры. Я специально пригласил академика Лебедева, он познакомит вас с новейшими разработками в части электронной элементной базы и вычислительной техники. Держите с ним постоянную связь.

   - Вам, Александр Андреевич, - обратился он к Расплетину, - очень рекомендую найти в Ленинградском электротехническом институте Юрия Яковлевича Юрова. Он работает над созданием антенны с электрическим сканированием. (Ю.Я. Юров разработал первую антенну с электрическим сканированием в 1955 году) Это позволит увеличить быстродействие комплекса и обнаруживать быстролетящие цели на малых высотах.

   Заинтересованный Расплетин кивнул и записал фамилию Юрова себе в блокнот.

   - Сейчас основная задача - сделать как можно быстрее первую, пусть даже ограниченную по возможностям модификацию комплекса, - подытожил Хрущёв. - А потом уже можно будет его совершенствовать, наращивая возможности.

   - Вам, Кирилл Семёнович, - сказал он Москаленко, - необходимо создать рабочую группу, которая будет отрабатывать вопросы тактического использования комплекса. Рекомендую не ограничиваться узкими задачами объектовой ПВО. Мы постоянно сталкиваемся с нарушителями воздушного пространства. Полагаю, что скоро они будут пытаться проникать на нашу территорию всё глубже и глубже. Подумайте, как можно эти полёты пресекать. Например, можно использовать тактику ракетных засад на пути следования нарушителей.

   - Понял, Никита Сергеич... - слегка удивлённо ответил Москаленко. - Подумаем. Обязательно подумаем...

   20 ноября 1953 года было принято Постановление Совета Министров СССР 2838/1201 "О создании передвижной системы зенитного управляемого ракетного оружия для борьбы с авиацией противника".

   Идею распахать целинные земли в Казахстанской степи, как неожиданно узнал Сергей, его отец вынашивал уже достаточно давно. И его, разумеется, весьма интересовало, что в итоге из этого вышло.

   Ознакомившись с подготовленной Сергеем запиской по результатам выполнения решений, принятых на сентябрьском Пленуме 1953 года, Никита Сергеевич ещё раз, в полной мере оценил важность информации, в буквальной мере свалившейся на него из будущего. И поручил Сергею подготовить более подробную записку по результатам освоения целины, попросив сосредоточиться, прежде всего, на неудачах и их причинах.

   Собственно, Хрущёв и сам достаточно хорошо представлял себе "подводные камни" своего проекта. Северный Казахстан был зоной рискованного земледелия, зависевшей от капризов погоды. В ровной, как стол, степи одной из главных проблем было выветривание почв. К тому же, достаточно большие площади были заняты солончаками, на которых пшеница не росла. Всё это Хрущёв знал. Сельским хозяйством он занимался на Украине ещё до войны.

   Но сейчас страна, в результате нескольких десятилетий ведения сельского хозяйства примитивными, зачастую антинаучными методами, была на пороге голода. Народ надо было накормить, и быстро. Никита Сергеевич понимал, что идёт ва-банк, но других вариантов у него не было. Быстро поднять урожайность на имевшихся землях могли только удобрения, а их в СССР пока производили слишком мало.

   Готовя своё предложение в Президиум ЦК, Хрущёв собрал подробную информацию о регионе, его климате, почвах, методах ее обработки. К информационному обеспечению своего проекта он привлёк Госплан в лице С. Демидова, министра сельского хозяйства Бенедиктова, министра заготовок Корнийца, министра совхозов -- Ф. Козлова, и его первого заместителя В. В. Мацкевича, а также ученых: профессора М. Г. Чижевского, полевода Т. С. Мальцева и академика Т. Д. Лысенко.

   И вот, уже с этим информационным багажом, Никита Сергеевич получил подготовленную Сергеем записку. Прочитав её, Хрущёв-старший помрачнел, крякнул, и бросил исписанные листы на кухонный стол.

   В наступившей тишине слышался лишь доносившийся из кабинета приглушённый треск пишущей машинки - там люди из ведомства Серова распечатывали документы с компьютера. Сергей молча ждал.

   - Н-да-а... - Никита Сергеевич яростно почесал в затылке. - Вроде и неплохо было поначалу. Но подготовились отвратительно. Делали всё, чтобы красиво отрапортовать, а не для того, чтобы дело правильно сделать. И моя вина есть. Привыкли мы всё решать штурмовщиной, комсомольским порывом, всенародными стройками... Твою ж мать... Давай, Серёга, думать, как нам в эту жопу не упасть, и народ при этом накормить. Ты, пока писал, может, придумал чего?

   - Ну... - Сергей замялся. - Пап, я ж не агроном. Как я понял, там основные проблемы поначалу были с вывозом хлеба. Распахали много, урожай в первый год получили большой, а вывезти и сохранить не смогли, в результате много зерна сгнило. Потом распахали очень много солончаков, там ничего не растёт, а солёную пыль с них несёт на хорошие, плодородные поля. А самая большая проблема - пыльные бури 62-63 года. Что мы с этим можем сделать, это же стихия?

   - Стихия, о которой мы знаем заранее, - поправил Никита Сергеевич. - И чиновные дураки, о которых мы тоже теперь знаем заранее.

   - А может, вообще не трогать эту целину? - спросил Сергей. - Можем мы как-то поднять урожайность на уже обрабатываемых землях?

   - Удобрения нужны. А их нет, - ответил Хрущёв-старший. - Закупить за границей - не на что. Без распашки целины народ голодать будет, Серёга. Уже голодает. Это в Москве да в Питере снабжение ещё более-менее приличное, а на местах - полная жопа.

   - Понял, - кивнул Сергей.

   - Так. Давай думать по порядку. Первые год урожай будет очень большой. Это хорошо, но его надо сохранить. Нужны зернохранилища и транспорт. Если урожай будет слишком большой, зерно пропадёт. Какая примерно ожидается урожайность, мы знаем. Емкость имеющихся зернохранилищ - тоже знаем. Отсюда вычисляется, во-первых, площадь, которую можно распахать без потери зерна, а, во-вторых, количество автомобилей и вагонов для вывоза зерна в хранилища. Больше, чем можем вывезти, сеять не будем, следовательно, и пахать не будем.

   - Тут в документах полезная информация попалась. - сказал Сергей. - Можно делать вот такие быстровозводимые зернохранилища.

   - Ну-ка, ну-ка... - Хрущёв-старший с интересом рассматривал картинку.

   После истории с хлореллой он относился к информационным находкам сына предельно внимательно.

   - А что, дельно! - одобрил он. - Мне нравится. И защита от грызунов есть...

   - Тут ещё одна подсказка, - сказал Сергей. - Чтобы уменьшить потери зерна при перевозке, надо не сыпать зерно в кузов машины, да ещё с горкой, а засыпать зерно в полиэтиленовый рукав, который потом запаивается или плотно завязывается. Полиэтилен недорогой, а зерна спасёт много. Тут написано, что зерно в таком рукаве может храниться два-три года. А если выкачать оттуда воздух и заполнить рукав азотом, так и дольше пролежит. Вот, смотри, тут картинка есть.

   - Серёга, так это же то, что надо! - обрадовался Хрущёв. - Завтра же распоряжусь!

   - Ещё можно в первую очередь пахать землю поближе к железной дороге, - предложил Сергей. - Такой широкой полосой вдоль путей. Чтобы сократить дорогу, не возить очень далеко на машинах. Это я так, упрощённо.

   - Упрощённо, но идея понятна, - кивнул Никита Сергеевич. - На самом деле мысль дельная. А по мере постройки дополнительных хранилищ можно будет расширяться в стороны. Дальше. Сколько надо распахать - знаем. И сверх этой нормы - ни гектара! Чтобы никакой штурмовщины, никакого перевыполнения плана. А то знаю я наших партийных работников на местах. Им говоришь - надо вспахать тыщу гектаров, а они тебе встречный план - а мы десять тыщ гектаров вспахали и засеяли, всё для Родины. А куда потом Родина этот урожай на хранение закладывать будет, их не волнует, они за это не отвечают.

   - А можно сделать, чтобы один человек отвечал за весь процесс от пахоты до закладки урожая в хранилища? - спросил Сергей. - Чтобы он координировал всю цепочку и всеми на местах руководил?

   - Есть такой человек, сынок, - буркнул Никита Сергеевич. - Это я.

   - Нет, па! У тебя других дел много. Тут нужен грамотный экономист, который будет заниматься только этим и больше ничем, - возразил Сергей.

   - Дельно, - одобрил Хрущёв-старший. - Подумаем, кому это можно поручить. Давай дальше. В 55 году ожидается засуха. Как там у тебя написано? На полях, вспаханных неглубоко, как предлагал Мальцев, урожай хоть и плохонький, но был, а где была глубокая вспашка, как предлагает Лысенко, всё выгорело. Так?

   - Да, - кивнул Сергей.

   - Умён Терентий Семенович, ничего не скажешь, молодец, - Никита Сергеевич задумался. - Значит, так. В первый год пашем глубоко, как предлагает Лысенко, чтобы целинную траву запахать и от сорняков избавиться. А со следующего года пашем поверхностно, по методу Мальцева, и следим за этим очень строго, наказывая за самодеятельность. И про Лысенко, Серёга, подготовь мне отдельную записку, не спеша, не срочно, но подробно. Все его достижения с точки зрения будущих поколений надо рассмотреть подробно. А по результату буду решать, не пора ли вместо него более грамотного человека поставить...

   - Па, насчёт Лысенко, и пшеницы, - вставил Сергей. - Какая у нас урожайность пшеницы? Ну, средняя...

   - Около 8 центнеров с гектара. 7,7 если точно, - по памяти ответил Никита Сергеевич. - А что? Нарыл что-нибудь?

   - Кажется, да, - Сергей повернул к отцу экран ноутбука, на котором виднелась какая-то длинная таблица. - Это таблица урожайности пшеницы в 1995-2006 годах в сравнении по странам.

   - Ну-ка, ну-ка... - Никита Сергеевич заинтересованно заглянул в экран и ... - Ско-о-олько-о???

   Сергей ещё ни разу не видел отца таким ошеломлённым.

   - Дания?! Крохотная Дания - 75 центнеров с гектара?!! - Хрущёв-старший побагровел. - Ирландия - от 82 до 99 центнеров?! Нидерланды... это Голландия, что ли? 86 - 89 центнеров??! Это как??!! Это, бл#дь, как??!! Ирландия - 99 центнеров??!! Как??? У них там эти... как их там... друиды колдуют, что ли??

   - Пап, тут фотка есть, - Сергей переключился на фотографию.

   Никита Сергеевич вытаращил глаза. Таких колосьев, как на фотографии, он никогда не видел. Длинные, с ладонь, четырёхгранные, а то и шестигранные колосья, полные крупных спелых зёрен, были совсем не похожи на худосочные двухрядные колоски, которые он привык видеть на полях.

   - Так вот оно что!!! - рассмеялся от облегчения Хрущёв-старший. - У них селекционеры знатно постарались. Ты смотри, какой могучий колос! А у нас... Та-ак!... - Никита Сергеевич снова побагровел и схватился за телефон. - Андрей Степанович!

   Сергей понял, что отец звонит своему помощнику по сельскому хозяйству Андрею Степановичу Шевченко.

   - Андрей Степанович, завтра прямо с утра бери своего любимого Лысенко, - продолжил Никита Сергеевич, - и пулей ко мне в Кремль. И мешок прихвати, да побольше!... Зачем мешок?.. Пи#дюли складывать будете!! Агрономы, вашу мать... Вот завтра и узнаете!

   - Пап, успокойся! - Сергей постарался угомонить не на шутку разошедшегося отца. - Там всё не так просто... Сам подумай. Самая большая урожайность, похоже, в приморских странах, где не слишком жарко, но влажно. Ирландия, Англия, Нидерланды, Дания... А вот в Португалии тепло, но сухо, и урожайность там - 12-17 центнеров.

   - Серёга, да нам бы хотя бы 12-17 центнеров вместо наших семи-восьми! При наших-то посевных площадях! Мы бы страну хлебом завалили и ещё полмира в придачу! - Никита Сергеевич вытер вспотевший лоб. - Ладно. Давай, что там дальше?

   - Дальше - ветровая эрозия. С пыльными бурями что будем делать? - спросил Сергей.

   - Тут один рецепт - узкие поля, разделённые лесополосами, - пояснил Никита Сергеевич. - Но лесополосы за год-два не вырастут. А за 8-9 лет - уже вполне. К 62 году, когда самые сильные бури ожидаются, мы уже будем готовы.

   - Надо ещё определить преобладающее направление ветра для этой местности, - предложил Сергей. - И сажать лесополосы поперёк.

   - Годится, - одобрил Хрущёв. - Надо ещё карту солончаков составить. Поручу почвоведам. Чтобы эти земли объявить запретными для распашки. И если кто их распашет, за Полярный круг пахать поедет! Лично прослежу, мать их! Вот видишь, Серёга, как ты мне помог! Спасибо. А теперь поручу специалистам составить подробный план, с экономическим обоснованием, сметой... Как будто завод строим. И за отступление от плана будем наказывать.

   Намеченными мерами Никита Сергеевич не ограничился. Понимая, что они не снимают риска земледелия в степной зоне, подверженной ветровой эрозии, он задумывался и о способах поднятия урожайности на уже используемых землях в нечернозёмных регионах в центре и на северо-западе. Для этого были необходимы химические удобрения. По инициативе Хрущёва ЦК КПСС и правительство приняли постановление "О развитии производства удобрений для нужд сельского хозяйства", которое предусматривало строительство в каждом регионе нескольких заводов по производству удобрений.

   Первые несколько комплектов оборудования для этих заводов были закуплены за границей. А затем Государственный Институт Прикладной Химии получил задание разработать аналогичное оборудование отечественного производства.

9. "... на 38 комнаток всего одна уборная"

   Ещё одним неотложным делом для главы государства была жилищная проблема. Население городов, прежде всего, Москвы и Ленинграда, быстро росло, не столько за счёт рождаемости, сколько за счёт рабочих промышленных предприятий. Очень многие из них перебрались в города из сельской местности. Однако жить им было негде. Основных причин было две. Прежде всего, последствия войны. В ходе боевых действий огромное количество жилого фонда было разрушено. Москву эти разрушения затронули меньше, но городам на западе, северо-западе и юге сильно досталось.

   Вторая и главная причина - до войны массовым жилищным строительством для народа никто вплотную не занимался. Страна строила заводы и фабрики. Жильё, конечно, строилось, но его было гораздо меньше, чем требовалось.

   Квартиры в строившихся кирпичных домах получали руководители, учёные, деятели искусства, высокопоставленные военные. Но всем остальным тоже надо было где-то жить. Для них, в основном, строились дома барачного типа на окраинах городов. Строились из сырого леса, в лучшем случае - из неоштукатуренного кирпича. Удобства располагались в конце длинного коридора, а то и во дворе. "...Система коридорная, на 38 комнаток всего одна уборная", - это написано о тех временах и тех домах.

   Третья причина - устаревшие технологии строительства. Дома, именуемые в народе "сталинскими", строились по старинке из кирпича. Это были хорошие, добротные дома, но строить их было долго и дорого. Решать жилищную проблему такими домами можно было ещё лет сто, и такое решение напоминало радугу - чем дольше за ней гонишься, тем дальше она отодвигается.

   Решение проблемы Никита Сергеевич видел в технологии крупнопанельного строительства. Из кирпича дом строился в среднем два-три года. Панельный дом можно собрать за две недели, а полностью сдать под ключ за три месяца.

   Идею крупнопанельного строительства выдвинул не Хрущёв. Первые эксперименты проводились ещё до войны. В 47-48 годах в Москве на Хорошевском шоссе была построена целая улица панельных домов. Но без активной поддержки Хрущёва эти эксперименты, вероятнее всего, так и остались бы экспериментами.

   Серьёзно заниматься строительными проблемами он начал ещё в 1949 году, когда возглавил Московский Комитет партии. Технологию пришлось пробивать с боем - руководство Госстроя этому нововведению сопротивлялось. В этот период Госстрой курировал лично Берия, за ним руководство Госстроя чувствовало себя в полной недосягаемости и на аргументы Хрущёва и поддерживавших его специалистов не реагировало. Тогда Никита Сергеевич обратился с запиской-предложением к Сталину. Сталин, ознакомившись с документом, предложения Хрущёва поддержал.

   В результате в Москве, в Люберцах и на Красной Пресне были построены два домостроительных комбината, выпускавшие стеновые панели. Идея панельного строительства заключалась в конвейерном изготовлении стеновых панелей и последующей сборке.

   Сама по себе технология изготовления панелей тоже родилась не за один день. Пришлось решать множество технических проблем, вроде прилипания бетона к металлическим формам или конструкции конвейера для перемещёния ещё не затвердевших плит. Но главной проблемой стало качество сборки панельных домов.

   Производственная культура у строителей несколько отличается от принятой на машиностроительных заводах. Расхождение в несколько сантиметров строители никогда проблемой не считали. А сборка дома из готовых панелей требует точности, близкой к машиностроительной.

   При сборке между плитами оставались щели, особенно в углах. Замазывание щелей цементом или мастикой не помогало, цемент на плитах не держался, мастика плавилась от летней жары. Жильцы жаловались: через щели в квартиры попадала вода, задувал ветер, зимой в комнаты проникал мороз. Строители пытались устранять недостатки, но в первых домах недостатков было больше, чем панелей.

   Никита Сергеевич уже привык обсуждать с сыном возникающие проблемы. Вот и теперь он рассказал ему о строительных неурядицах, а затем, как стало уже обычным, спросил:

   - Тебе в тех документах ничего об этом не попадалось?

   Сергей, разумеется, понял, о каких документах идёт речь.

   - Именно по строительству - мало, - ответил он. - Но вообще о низком качестве промышленной продукции, производившейся в СССР, упоминаний довольно много. Там даже анекдот попадался:

   Приехал японец в СССР, много всего посмотрел, и его спросили:

   - Что вам в у нас больше всего понравилось?

   Он и говорит:

   - Дети у вас очень красивые... Но вот всё, что вы делаете руками...

   Никита Сергеевич засмеялся. Но смех вышел невесёлым.

   - Да уж... Всё, что вы делаете руками...

   - Па... Неужели всё действительно так плохо? Ну... С качеством? - спросил Сергей. - Неужели у нас всё настолько плохого качества? Я не верю.

   - Ну... Конечно, не всё! Военная техника, например, вполне качественная, - ответил Никита Сергеевич. - По крайней мере, та, что уже не первый год в серии. Но это и понятно - там, всё-таки, военная приёмка...

   - А в строительстве приёмку, вроде военной, ввести нельзя? - спросил Сергей.

   Никита Сергеевич фыркнул и расхохотался.

   - Да мы тогда вообще ни одного объекта в срок не сдадим! - ответил он. - Если на обычную стройку пустить военпреда, строители все недостатки будут исправлять года два.

   - Это если военпред будет обычный дом после постройки принимать, - сказал Сергей. - А если военпред будет наблюдать за постройкой дома с самого начала? Есть же военные строители? Вот если такой строитель будет ходить по всей стройке, контролировать каждую операцию... Конечно, поначалу будет медленно, стройка затянется, но когда строители поймут, что проще сразу сделать как положено, чем потом переделывать при сдаче объекта, им придётся приспосабливаться. А если строителей ещё и материально стимулировать...

   - Гм... - Никита Сергеевич задумался. - А в этом что-то есть... Дай-ка мне телефон.

   Он взял трубку и позвонил заместителю министра обороны маршалу Жукову, своему давнему приятелю ещё с войны.

   - Георгий? Здравствуй. Прости, что вечером беспокою. Мысль тут у нас появилась, как качество сборки панельных домов улучшить. Вот думаю, а что если в строительстве ввести подобие военной приёмки?

   Маршальский хохот был слышен из телефонной трубки за пару метров.

   - Да ты что, Никита Сергеич! - отсмеявшись, ответил Жуков. - Этак ты всю свою строительную программу сам же и запорешь.

   - Ну, не скажи, Георгий! Если по-умному всё сделать, польза может быть большая, - возразил Хрущёв-старший.

   Он кратко пересказал Жукову предложение Сергея.

   - Я думаю, для начала надо попробовать на одном - двух объектах, - сказал в заключение Никита Сергеевич, - и посмотреть на результат.

   - Ну... это можно, - ответил Жуков. - Министерство обороны строит своими силами дома для военных. Кстати, жалоб на качество тоже хватает. Я завтра распоряжусь подобрать список строящихся по заказу нашего министерства жилых домов в Москве и Подмосковье, и пошлю на эти стройки специалистов из инженерных войск, с полномочиями представителей военной приёмки. А когда они отчитаются о сдаче объектов, съездим на одну из строек, сами посмотрим на результат и примем решение. Годится такой расклад, Никита Сергеевич?

   - Годится, - ответил Хрущёв-старший, - Спасибо, Георгий, вместе мы с любой задачей справимся.

   Завершив разговор с Жуковым, Никита Сергеевич вернулся к другим жилищным проблемам.

   - Что там ещё о жилье написано? - спросил он. - Ещё какие проблемы были?

   - В основном, в будущем народу не нравятся пятиэтажные дома, - ответил Сергей. - Их там так и назовут - "хрущёвки"... а то и "хрущобы"... Извини, папа. Людям не нравится, что квартиры маленькие, нет лифтов, мусоропроводов, как в более поздних домах. Низкие потолки, в домах первых серий нет даже прихожих, санузлы совмещённые.

   - Так... погоди... - опешил Никита Сергеевич. - Эти пятиэтажки же на 25 лет рассчитывались! Потом предполагалось их сносить и строить на их месте дома улучшенной планировки!

   - Я так понял, никто их там, в будущем, не сносит, - ответил Сергей. - Как стояли, так и стоят. В 2012 году, во всяком случае, их ещё полно. Видимо, темпы прироста городского населения сильно опережали темпы строительства жилья. Ещё отмечается, что эти пятиэтажки занимают слишком много места, при этом основные затраты получаются даже не на само строительство, а на подвод инженерных сетей.

   - Та-ак... То есть, жилищное строительство в будущем тоже просрали... - помрачнел Никита Сергеевич. - "Хрущобы", говоришь... А что после них будут строить?

   - В основном - девятиэтажки из тех же плит, а позже - дома улучшенных серий. С лифтами, мусоропроводами, большими квартирами... - пояснил Сергей. - Но вот парадокс: в 1986м году в Армении произойдёт сильное землетрясение. Так там более поздние девятиэтажки сложились, а пятиэтажные дома покосились, но устояли. Там были пятиэтажки сейсмоустойчивой серии, вот и выдержали. И ещё парадокс - в 2012 году строят в основном однокомнатные квартиры, редко двухкомнатные. Жильё у них очень дорогое, купить его могут немногие, и оплачивать даже двухкомнатную квартиру улучшенной планировки получается для большинства слишком дорого. А вот в пятиэтажках квартплата остаётся на доступном уровне. Это у них там капитализм такой.

   - Тьфу! - раздосадованно сплюнул Никита Сергеевич. - Капитализм, в России, и люди за жильё заплатить не могут?! Это же позор! Это ж до какой степени бесстыдства надо дойти, чтобы в двадцать первом веке вместо коммунизма скатиться обратно в капитализм?! Куда ж партия смотрела?

   - Если я правильно понял - партия воровала больше всех, - сказал Сергей. - Да, ещё архитекторы будут возмущаться, что дома все одинаковые, и им нет возможности себя проявить... Пишут, что нормальный красивый дом с элементами наружного декора всего на пять процентов дороже голой пятиэтажки. Они возмущаются, зачем было из сомнительной экономии строить такое уродство...

   - Да, эти уже возмущаются, - отмахнулся Никита Сергеевич. - Да и хер с ними. Пойми, Серёжа, мы ведь всё просчитали! Пять этажей - максимальная высота, на которую вода в системе отопления и водопроводе поднимается без дополнительной подкачки, то есть, без насосов в подвале. На пятый этаж даже старики ещё могут подняться без лифта. На пять процентов дороже, говоришь... А умножь эти пять процентов на двадцать домов - сколько получается? Сто! С каждых двадцати домов на эту пятипроцентную экономию можно построить ещё один дом, на сто квартир! В среднем - на 300 человек, то есть. Э-эх!.. - Хрущёв-старший с горечью махнул рукой. - Ладно. Одно понятно - надо проработать вопрос о переходе на застройку домами большей высотности и улучшенной планировки. Выходит, это экономичнее получается - на той же площади больше людей разместить можно. Этот вариант попрошу экономистов из ГосМосСтроя обсчитать как можно точнее.

   Никита Сергеевич сделал долгую паузу.

   - Спасибо тебе, сын, что бы я без тебя делал... Ведь эту информацию никому и доверить-то нельзя... Это же бомба... страшнее водородной. А ты с этой чудо-машиной управляешься, будто всю жизнь с ней работал...

   - Пап, да там на самом деле всё не так сложно, как кажется... Вот если бы у нас таких машин было бы побольше, хотя бы десяток, да соединённых линиями высокоскоростной связи... Представь, папа, какие это возможности для планирования?

   - Завтра позвоню Калмыкову, надо его поторопить с микросхемами, - кивнул Хрущёв.

   - Так, полуношники! - вернувшаяся с дачи Нина Петровна решительно прервала засидевшихся заполночь мужа и сына. - А ну, быстро спать ложитесь! Сергей, тебе в институт ко скольки завтра?! А ты, старый, тоже всё никак не угомонишься! У тебя на завтра сколько дел назначено? Вот иди и выспись как следует!

   - Слышал? - усмехнулся Никита Сергеевич. - Вот так. И ведь не посмотрит, что я первый секретарь ЦК...

   Вскоре явился с первыми наработками Иван Александрович Серов. Встретились в кремлёвском кабинете Хрущёва, только вдвоём.

   - Есть две идеи, Никита Сергеич, - сказал Серов. - Первая - масоны.

   - Гм? - Хрущёв озадаченно взглянул на Серова. - Чем они могут быть полезны?

   - Связями, Никита Сергеич, - пояснил Серов. - Масоны - это, в первую очередь люди богатые и влиятельные. Но деньги для них - только ступенька на пути к власти. Это такой клуб для избранных. Там, конечно, встречаются и люди попроще, но тоже облечённые какой-никакой властью, например - полицейские чиновники. Масоны коллекционируют полезных для себя людей.

   - Интересно, - кивнул Хрущёв. - Но организация древняя и тайная. Вряд ли у нас получится в неё проникнуть, тем более - быстро.

   - Да, - подтвердил Серов. - Это, скорее, закладка на будущее. Возможно, кто-то из наших молодых агентов, что мы отправили под чужими именами учиться капиталистической экономике в Гарвард, Йэль и Принстон, сумеют в будущем заинтересовать собой масонов и получат приглашения вступить в ложу. Агенты на этот счёт проинструктированы.

   - А может быть, нам самим создать фальшивую масонскую ложу? - предложил Хрущёв. - Скажем, что после смерти Сталина у них появилась возможность выйти из тени.

   - Расчёт на то, что западные масоны быстрее найдут общий язык с нашими "фальшмасонами"? - понимающе улыбнулся Серов. - Такую возможность мы прорабатывали. Трудность в том, что большинство масонов на Западе - известные и уважаемые люди. Если мы подберём несколько десятков капитанов, майоров и полковников госбезопасности и составим из них фальшивую "масонскую ложу", едва ли она заинтересует западных масонов. Вот если бы масонами оказались фигуры крупного калибра...

   - Угу, - усмехнулся Никита Сергеевич. - Такие как Хрущёв, Молотов, Каганович. Микоян... Надо на заседании Президиума ЦК предложить. Во смеху-то будет...

   - Можно с деятелями науки и культуры попробовать, - предложил Серов. - Но уж больно они народец ненадёжный... Короче, думать надо.

   - Вот и думай, - приказал Хрущёв. - А вторая идея какая? Ты сказал - две идеи?

   - Вторая идея, Никита Сергеич, срочная и не терпит отлагательств, - Серов весь подобрался, в голосе зазвучал металл. - 13-15 мая 1954 года вблизи в городке Остербек близ Арнема, в Нидерландах, в отеле "Билдерберг" соберутся на заседание несколько десятков богатейших и самых влиятельных людей капиталистического мира.[7]    - Этот проект в будущем получит название "Билдербергский клуб". В будущем они будут собираться в разных местах ежегодно. Встречи будут происходить в строжайшей тайне. Целью "Билдербергского клуба" является создание мирового правительства из представителей англосаксонской нации.

   Представители "Билдербергского клуба" рассматривают СССР и русский народ как главное препятствие на пути к мировому господству. Наши аналитики пришли к выводу, что именно "Билдербергский клуб" стоит за будущим предательством Горбачёва. Мы нашли любопытный документ, - он вынул из папки лист бумаги и протянул Хрущёву.

   " Англосаксы как раса предназначены для того, чтобы одни расы вытеснить, другие ассимилировать, и так до тех пор, пока все человечество не будет англосаксонизировано. Но прежде всего необходимо установить контроль над сердцевиной (Heartland) земного шара - Россией. Без этого мировое господство англосаксов недостижимо. Для того чтобы овладеть Россией, этой огромной континентальной массой, необходимо выработать стратегию, в соответствии с которой США и их союзники должны, как анаконда, сдавливать Россию со всех сторон: с запада - Германия и Великобритания, с востока - Япония. На южном направлении надо создать государство-вассал проанглосакского толка, которое, раскинувшись между Каспийским, Черным, Средиземным, Красным морями и Персидским заливом, плотно закрыло бы тот выход, которым Россия пока легко достигает Индийского океана. Такого государства пока не существует, но нет причин, чтобы оно не появилось в будущем.

   Рассматривая проблему с геостратегических позиций, необходимо констатировать, что главным и естественным врагом англосаксов на пути к мировой гегемонии является русский народ. Повинуясь законам природы и расовому инстинкту, он неудержимо стремится к Югу. Поэтому необходимо немедленно приступить к овладению всею полосой Южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с нее постепенно оттеснять русский народ к Северу. Так как по всем законам природы с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то наглухо запертый в своих северных широтах русский народ не избежит своей участи.

   Безусловно, для достижения указанных целей англосаксонскому ареалу потребуется какое-то время, но уже сегодня мы должны начать движение, магистральными направлениями которого были бы:

   а) недопущение России в Европу;

   б) обеспечение доминирующей роли США в Атлантическом союзе;

   в) сдерживание Германии путем сохранения статус-кво в обоих государствах." [8]

   Хрущёв читал молча. Серов внимательно наблюдал, как карие глаза Никиты Сергеевича становились всё более колючими и холодными, а лицо постепенно багровело. Иван Александрович хорошо знал характер Хрущёва, и не сомневался, что вот-вот произойдёт взрыв.

   Никита Сергеевич перевернул лист и продолжал читать:

   " 1955 год - Барбизон, Франция: "Коммунистическое проникновение на Запад. Ответ США в политическом, идеологическом и экономическом плане. План Маршалла".

   1955 год (второе, внеочередное заседание) - Гармиш, ФРГ: "Попытка СССР вступить в Атлантический союз. Отказать. В качестве члена принять Западную Германию. Подрывные акции коммунизма в Азии и позиция Запада. Некоторые стратегические аспекты использования атомной энергии для устрашения противника в лице СССР и его сателлитов".

   1956 год - Фреденсборг, Дания: "Средства противодействия антизападным блокам. Всемирный фестиваль молодежи в Москве (1957 г.) - элемент в системе коммунистической пропаганды. Укрепление Атлантического союза как ответ на образование военного блока "Варшавский Договор".

   1958 год - Бакстон, Великобритания: "Будущее Атлантического союза. Коммунистическая экспансия на Запад. Меры упреждения".

   1960 год - Бургенсток, Швейцария: "Полеты U-2. Международная обстановка после срыва Хрущевым Парижского совещания в верхах. Позиция США. Проблемы неевропейских государств".

   1962 год - Салтшебан, Швеция: "Карибский кризис. Советские ракеты на Кубе. Роль Запада в устранении опасности возникновения ядерной войны. Побудить Кеннеди встретиться с Хрущевым".

   1964 год - Вильямсберг, Соединенные Штаты: "Атлантический союз и выход из него Франции, причины и последствия. Развитие внутриполитической обстановки в СССР в связи с отстранением Хрущева от власти. Возможная новая советская позиция. Куба, Китай".

   1971 год - Сент-Саймонс, Соединенные Штаты: "Необходимость освобождения американской валюты (доллара) от золотого обеспечения. Военные поставки США в Западную Европу".

   1973 год - Вилла д'Эсте, Италия: "Боевые действия Египта и Сирии против Израиля. Голда Меир готова применить ядерное оружие. Вмешательство СССР. Соединенным Штатам осуществить экстренную военную помощь Израилю. Энергетический кризис на Западе".

   1980 год - Кембридж, Великобритания: "Ввод советских войск в Афганистан. Адекватные меры Запада. Резолюция по отказу от участия в Олимпийских играх в Москве".

   1985 год - Висбаден, ФРГ: "Поддержка инициативы Горбачева по оздоровлению экологической обстановки в Советском Союзе. Предоставление СССР займов МВФ. Новые проблемы Атлантического союза".

   1987 год - Сан-Ремо, Италия: "Возможности Западной Европы и США во время схода восточноевропейских стран с коммунистической орбиты".

   1989 год - Канн, Франция: "Реакция Запада на поглощение Федеративной Республикой Германией карликового государства-вассала (ГДР). Работа с окружением Горбачева".

   1991 год - Межев, Франция: "Попытка переворота в СССР. Упредительная реакция США и Западной Европы на возможное отстранение Горбачева от власти. Выработка единой платформы в отношении курса Ельцина". [9]

   Хрущёв вдруг бросил бумаги на стол, и хватил кулаком по столешнице так, что все предметы на столе подпрыгнули.

   - Гегемоны, бл#дь!!! - Никита Сергеевич вскочил из-за стола, и носился по кабинету, как разъярённый носорог. - Русский народ задавить?!! Анаконда, бл#дь! Англосаксы х#евы!!! Предназначены как раса!!! Сортиры мыть они предназначены!! Кто ударит нас по щеке, тому мы голову оторвем!! Овладеть Россией захотели?!!! Россия вами самими ещё овладеет!!! Во всех позах вас поимеем!! Кто с мечом к нам придёт, тот в орало и получит! Мы вам ещё покажем кузькину мать!!!

   Запыхавшийся Хрущев, наконец, остановился у стола и повернулся к Серову.

   - Значит, так, товарищ Серов. Слушай приказ, - Никита Сергеевич с шумом перевёл дух и продолжил. - Немедленно начинай готовить боевую операцию.

   Серов слегка побледнел, но не решился возражать.

   - Операцию готовить в нескольких вариантах, - продолжил Хрущёв. - Какими способами действовать - решай сам. Два основных условия. Первое. Чтоб ни одна сволочь не смогла связать эту акцию с Советским Союзом. Второе. Чтоб ни одна бир... бил... - Хрущёв не осилил мудрёное название голландского отеля, но его это не остановило, - чтоб ни одна бирдельберская сука после нашей акции не выжила!

   Серов обомлел. Таких смелых действий не проводил даже Сталин. Да, Сталин приказал убрать Троцкого, уничтожал за границей украинских националистов и деятелей белого движения. Но сейчас речь шла о единовременном уничтожении нескольких десятков крупнейших мировых политиков, финансистов и аристократов.

   - Никита Сергеич! - увещевающе начал Серов. - Это очень опасно. Может быть, не стоит?...

   - Иван Александрович, ты анекдот про чайник слышал? - вдруг спросил успокоившийся Хрущёв.

   - Какой анекдот? - удивился Серов.

   - Мужик попал под поезд, потерял ногу, но выжил, - ответил Хрущёв. - И вот у него на кухне свистит чайник. А мужик хватает кувалду и со всей дури этот чайник плющит. Сын его испугался и спрашивает: "Папа, ты что?". А мужик ему отвечает: "Запомни сынок, их надо убивать, пока они маленькие!"

   Несмотря на всю серьёзность ситуации, Серов усмехнулся, но увидел, что Хрущёв не смеётся.

   - Так вот, Иван Александрович. Если мы эту гадину раздавим прямо сейчас, пока она не набрала силу, - пояснил Хрущёв, - нам будет проще потом с ними справляться. А если мы сейчас упустим этот уникальный шанс, они в будущем раздавят нас. Сам знаешь, читал ведь.

   - Но... Никита Сергеич! Там будет председательствовать голландский принц Бернард! - пробормотал Серов. - Это же покушение на жизнь королевской особы! Если об этом узнают - это война!

   - Да и х#й с ней, с королевской особой! - рявкнул Хрущёв. - Организуй всё так, будто это случайность. Чтобы комар носа не подточил! А насчёт королевских особ - у нас в обращении с ними опыт есть! Особенно в Свердловске!

   Серов понял, что Хрущёв уже принял решение, и переубедить его не удастся. Тогда он решил хотя бы извлечь из этого пользу для разведки.

   - Никита Сергеич... Для этого задания мне понадобится самый лучший специалист, - сказал Серов.

   - Ну так и возьми лучшего специалиста! - ответил Хрущёв.

   - Так он сидит!

   - Опять ты про своего Судоплатова! - разозлился Хрущёв. - У тебя что, других специалистов нет? [10]

      - Есть, конечно, - ответил Серов. - Но Судоплатов - лучший.

   - Ладно, - недовольно буркнул Хрущёв. - Готовь документы на освобождение. Подпишу.

   - Никита Сергеич, просто подписать пару бумажек в этом случае недостаточно, - заметил Серов. - Мы собираемся доверить Павлу Анатольевичу секреты такого уровня, от которых будет зависеть безопасность и само существование Советского Союза. Я считаю - мы должны официально признать, что он был репрессирован несправедливо, и полностью его оправдать. Иначе мы рискуем ещё больше...

   - М-да... Ты прав, - поразмыслив, согласился Хрущёв. - Вот только обиженного диверсанта нам для полного счастья не хватало. Где, говоришь, он сидит?

   - В Ленинграде. В специальной психбольнице, - ответил Серов. - Симулирует сумасшествие. Причём довольно талантливо.

   - Готовь документы, его генеральский мундир, все ордена. Всё как полагается, - сказал Хрущёв.

   Затем снял трубку телефона.

   - Григорий Трофимович! Мне нужно завтра быть в Ленинграде, - сказал Хрущёв своему помощнику по общим вопросам Шуйскому. - Организуй всё как полагается.

   - Никита Сергеич, неужели сам поедешь? - изумился Серов.

   - А ты что думал? Или ты тоже считаешь, что Хрущёв свои ошибки признавать и исправлять не способен? - спросил Никита Сергеевич. - Я наворотил, мне и исправлять.

   Когда в замке неожиданно загремел ключ, Павел Анатольевич Судоплатов слегка удивился - в это время его обычно не беспокоили. Он сел на кровать и принял привычную за последнее время позу буйнопомешанного.

   Дверь отворилась. Однако вместо дюжих санитаров в палату вошли два подтянутых молодых человека в обычных серых костюмах, но с характерной короткой стрижкой.

   "Вот и всё", - подумал Судоплатов, но тут оба мордоворота неожиданно любезно произнесли:

   - Здравия желаем, товарищ генерал-лейтенант! - и отступили в сторону, освобождая проход.

   И тут в проёме двери появился человек, которого Судоплатов менее всего ожидал здесь увидеть. Хрущёв.

   Следом маячила долговязая фигура Серова.

   - Здравствуйте, Павел Анатольевич, - улыбаясь, произнёс Хрущёв. - Рад сообщить вам, что партия и правительство во всём объективно разобрались. Вы полностью оправданы и реабилитированы. Я приехал, чтобы лично извиниться перед вами за допущенную следствием ошибку. Вам возвращается звание генерал-лейтенанта и все государственные награды. Партия просит вас вернуться на работу.

   - Ага, - Судоплатов спустил ноги с койки на пол, и потёр небритый подбородок. - Прямо вот так и вернуться?

   Серов сделал знак кому-то в коридоре. Ещё один молодой человек в сером костюме внёс в палату генеральский мундир с иконостасом наград. Только тут Павел Анатольевич поверил, что его действительно освобождают.

   - Так кого я должен убить, Никита Сергеич? - ехидно спросил Судоплатов.

10. Анализ и задачи на перспективу

   В скором времени Хрущёву предстояло решать вопросы военного строительства, развития вооружённых сил и выбора приоритетов в оборонной политике Советского Союза.

   Из документов "Особой папки" следовало, что именно по этой сфере в будущем к его решениям предъявлялись очень серьёзные претензии. Никита Сергеевич не хотел наворотить "в этой версии истории", как выразился Сергей, таких же или ещё более грубых ошибок.

   Несмотря на то, что он прошёл всю войну и имел звание генерал-лейтенанта, Хрущёв понимал, что он прежде всего политработник и хозяйственник, и его познаниям в военном деле и военной технике далеко до таковых, например, у Сталина.

   Он внимательнейшим образом знакомился со всеми перспективными разработками в военном деле. Его очень впечатлили результаты испытаний первой удачной противокорабельной ракеты "Комета", созданной под руководством Серго Берия.

   Прочитав документы из "Особой папки", он посетил конструкторское бюро Сергея Павловича Королева почти на три года раньше, чем в "той истории". Во время визита Хрущёва сопровождали академики Мстислав Всеволодович Келдыш и Игорь Васильевич Курчатов. Келдыш давно и постоянно работал совместно с Королёвым над проблемами ракетной тематики, а Курчатова пригласил сам Хрущёв, причём пригласил, что называется, "с дальним прицелом".

   Увиденное и услышанное подействовало на Никиту Сергеевича завораживающе. Невероятная, невообразимая мощь ракетного оружия захватила его воображение.

   Но теперь, зная, к чему в будущем привело его увлечение ракетами в ущерб всем остальным направлениям развития военной техники, Никита Сергеевич подошёл к военным вопросам куда более продуманно. Сказался и более ранний визит в КБ Королева - Сергей Павлович пока ещё не добился таких успехов, чтобы внушить Первому секретарю ЦК убеждённость, что ракеты являются абсолютным оружием.

   Скорее наоборот, разговор с Хрущёвым, увлечённо обсуждавшим не только перспективы создания баллистических ракет, но и возможности, которые даст в будущем освоение космоса, окрылил Королёва, дав ему ещё большую уверенность в успехе. Сергей Павлович почувствовал, что высшее руководство страны не только доверяет ему, но и искренне сопереживает каждому его успеху. И тогда он решился обсудить с Никитой Сергеевичем свою главную мечту о полёте человека в космос.

   Изложив кратко свои доводы в пользу технической возможности пилотируемого космического полёта, Королёв закончил доклад, как он считал, наиболее весомым аргументом:

   - Считаю необходимым, Никита Сергеевич, непременно опередить американов[11]  и отправить человека в космическое пространство. Советский космонавт должен быть в космосе первым!

   - И обязательно будет, Сергей Павлович! - убеждённо ответил Хрущёв. - Эту задачу я считаю не менее важной, чем создание стратегических ядерных сил. Но безопасность страны в любом случае должна быть обеспечена в первую очередь. Вот скажите, Сергей Павлович, как вы видите себе советскую программу освоения космического пространства?

   - У нас Михаил Клавдиевич прорабатывал этот вопрос, - Королёв повернулся и указал на специально приглашённого им на встречу с Первым секретарём ЦК профессора МАИ Тихонравова. - Если вкратце, мы собираемся сначала запустить искусственный спутник Земли, затем построить пилотируемые корабли, которые позволят вывести человека в космос. Следующий этап - создание на орбите долговременной орбитальной станции, затем - полёт к Луне.

   - Замечательная программа, Сергей Павлович! - кивнул Хрущёв. - Но я считаю, что этого недостаточно. Ваша Р-7 будет готова, скорее всего, к концу 1957 года, правильно?

   - Постараемся успеть раньше, Никита Сергеич, - заверил Королёв.

   - А вот торопиться не надо, Сергей Павлович, - строго заметил Хрущёв. - Носитель должен быть надёжным. Полагаю, 1957 год можно обозначить как реальный срок. Начнём торопиться - могут погибнуть люди. Техника ваша - очень мощная и очень опасная. Скажите-ка, Михаил Клавдиевич, - вдруг обратился он к Тихонравову. - А какие искусственные спутники вы предлагаете запустить? Какого назначения?

   - Ну... - не ожидавший такого прямого вопроса Тихонравов замялся. - Вначале можно было бы запустить простейший спутник с радиопередатчиком на борту, просто чтобы обозначить приоритет Советского Союза в освоении космоса. Потом необходимо запустить более крупный спутник с подопытными животными на борту. Это позволит исследовать влияние космического пространства на живые организмы и подготовиться к полёту человека в космос...

   - Не согласен. - веско сказал Хрущёв. - Мы обязательно запустим искусственный спутник, и не один. И человека в космос запустим. Но что ещё очень важно - нам понадобятся самые разные спутники. Ведь они могут успешно решать задачи фоторазведки, радиолокационной разведки, связи, передачи сигнала телевидения, предупреждения о ракетном нападении, обеспечения навигации во всепланетном масштабе... Да мало ли ещё задач для спутников! У нас впереди очень большая работа.

   - У вас, Михаил Клавдиевич, сейчас есть запас по времени примерно в три - три с половиной года. Я хочу поручить вам создание семейства искусственных спутников Земли, которые должны будут решать пять основных стратегических задач. Первая задача - связь. Мы должны уже в 1957 году развернуть систему космической спутниковой связи. Свяжитесь с НИИ-35 и ИТМиВТ, они сейчас создают новую элементную базу для советской электронной промышленности. Это позволит строить более лёгкие и компактные спутники. Вплоть до того, что одной ракетой-носителем можно будет выводить сразу несколько спутников.

   - Вторая задача - фоторазведка. Не секрет, что пока точность наших баллистических ракет оставляет желать много лучшего. И это не только несовершенные системы управления. Мы недостаточно хорошо пока что знаем географию нашей планеты. Построить ракету, которая может попасть в Америку - недостаточно. Попадать надо с большей точностью, желательно - точно в Белый Дом

   Все засмеялись.

   - Вот для этого нам и нужны будут спутники разведки. Не говоря уже о задачах обнаружения и наблюдения за военными объектами вероятного противника, - продолжил Хрущёв. - Третья задача - необходимо создать систему спутниковой навигации, которая позволит определять местоположение объекта на поверхности Земли с точностью до нескольких метров, а в перспективе - ещё точнее.

   - Это как же такую систему построить? - удивился вслух кто-то из присутствующих. - Как она работать-то будет?

   Хрущёв, хитро улыбаясь, подошёл к доске и взял мел. Обычная классная доска и мел - очень удобные инструменты для обсуждения научных идей. Никита Сергеевич, конечно, специалистом в космической навигации не был, зато он умел произвести впечатление. Нужную формулу перед поездкой он записал химическим карандашом на ладони левой руки.

   - Всё очень просто, - пояснил Хрущёв. - Расстояние вычисляется по времени задержки распространения сигнала от посылки его спутником до приёма антенной приёмника. То есть, для определения трёхмерных координат приёмнику нужно иметь четыре уравнения: "расстояние равно произведению скорости света на разность моментов приема сигнала потребителя и момента его синхронного излучения от спутников":

(x-aj)=c*(tj-T),

   где aj - местоположение на орбите спутника номер j, tj - момент времени приёма сигнала от этого спутника по часам приёмника, Т - неизвестный момент времени синхронного излучения сигнала всеми спутниками по часам приёмника, с - скорость света, x - неизвестное положение приёмника сигнала в трёхмерных координатах.

   - Ну, а требуемое количество спутников, орбиты и прочие параметры вы и сами вычислите - не маленькие, - усмехнулся Никита Сергеевич, глядя на обалдевших сотрудников ОКБ. - Ладно, ещё подскажу, надо не менее 24 спутников, на орбитах суточной кратности, плюс резервные, на случай выхода из строя основных

   Нехитрый студенческий трюк сработал со 100% эффектом. Замершие от удивления Королёв и Тихонравов разом выдохнули, как будто из них выпустили воздух.

   - Уел... - неожиданно громко прозвучал чей-то молодой голос из задних рядов.

   Собравшиеся грохнули многоголосым хохотом, веселее всех смеялся сам Хрущёв.

   - Не думайте, товарищи, что реализовать эту систему будет так уж совсем просто, - предостерёг Хрущёв, когда гогот утих. - А то вы тут решите, что если этот старый лысый пень во всём разобрался, так вы, молодые да умные, и вовсе шапками закидаете. Нужна будет достаточно быстродействующая электроника. Но, зная, как у нас идут дела в НИИ-35, я надеюсь, что такие микросхемы к 1957 году у нас уже будут.

   Все снова было засмеялись, но смех тут же смолк - упоминание о неведомых в 1954 году "микросхемах" прозвучало для научной аудитории королёвского КБ неожиданным вестником нового времени.

   - Четвертая задача - система предупреждения о ракетном нападении, - продолжил Хрущёв. - Тут я ничего подсказывать не буду - не специалист. Сами разберётесь. Система такая нашей стране нужна как воздух. И пятая задача - система космического телевидения. Сами знаете - страна у нас большая, а смотреть футбол хотят все. Строить радиорелейные линии для передачи сигнала из Москвы до самых до окраин - никаких денег не хватит. Здесь тот случай, когда спутниковая система ретрансляции сигнала, несмотря на всю её дороговизну, обойдётся на данный момент дешевле.

   Слегка обалдевшие Королёв и Тихонравов слушали Хрущёва, не веря своим ушам.

   - Вот эти задачи, Михаил Клавдиевич, я и собираюсь перед вами поставить. Очень надеюсь, что вы с ними справитесь, - закончил Хрущёв.

   За его спиной, схватившись за голову, стоял Дмитрий Фёдорович Устинов, размышляя, где он возьмёт денег и специалистов для реализации этих проектов.

   - Сп-правимся, Никита Сергеич, - запинаясь от волнения, ответил Тихонравов.

   - А теперь, Сергей Павлович, где бы нам с вами поговорить с глазу на глаз? - спросил Хрущёв. - И Мстислава Всеволодовича с Игорем Васильевичем прошу к нам присоединиться.

   - Давайте у меня в кабинете? - предложил Королёв.

   В кабинете Сергей Павлович предложил Первому секретарю ЦК своё кресло, но Хрущёв с улыбкой взял обычный стул:

   - Нет, я своих лучших людей не подсиживаю. Садитесь на своё рабочее место, Сергей Павлович, а я тут, со всеми вместе.

   Никита Сергеевич уселся за длинный стол для совещаний, напротив Келдыша и Курчатова.

   - Хотел вас спросить, товарищи, а что у нас делается по постановлению правительства "О создании крылатых ракет с прямоточным двигателем с использованием атомной энергии"? - задал неожиданный вопрос Хрущёв. - Постановление мы в этом году приняли, но с нашими политическими потрясениями как-то я эту работу выпустил из виду...

   - Пока в основном идут теоретические проработки, Никита Сергеич, - ответил академик Келдыш. - Тема новая, очень сложная. Задействовано сразу несколько НИИ и конструкторских бюро.

   - Кто у нас головной разработчик по теме?

   - Ну... до конкретных разработок мы ещё не добрались... Вообще планируется НИИ-1 Министерства авиационной промышленности.

   - Ну, и чего тянем? - прямо спросил Хрущёв. - Кто автор идеи?

   - Виталий Михайлович Иевлев, конструктор НИИ-1. Вообще-то он над этой темой работает с 1947 года, - пояснил Келдыш. - Мы с Игорем Васильевичем и Сергеем Палычем его консультируем.

   - Умный человек? - прямо спросил Хрущёв.

   - Голова! - кивнул Королёв.

   - Так чего ждёте? Мстислав Всеволодович, давайте, создавайте рабочую группу, организуйте работу. Я попрошу Серова помочь с информацией по этой проблеме, у него наверняка есть заграничные данные. (В реальной истории рабочая группа по ЯРД во главе с В.М. Иевлевым была создана в 1955 году)

   - Никита Сергеич... По данной теме есть большие сомнения... - прямо сказал Курчатов. - Ядерный ракетный двигатель на крылатых ракетах применять крайне опасно. Это мощный источник радиации, он будет сильно загрязнять атмосферу.

   - Игорь Васильевич прав, Никита Сергеич, - добавил Королёв. - Такой двигатель применим только в дальнем космосе, но никак не в атмосфере Земли.

   - Вот именно, Сергей Павлович! В дальнем космосе! - подтвердил Хрущёв. - Вы на Марс на чём лететь собрались, соколики? - хитро подмигнул Первый секретарь ЦК. - На керосине и кислороде, что ли? Страну разорить хотите? Где я вам столько керосина возьму? Водород хоть из воды добывать можно!

   Три академика молча смотрели на Хрущёва. Сказать, что они были удивлены, значит - не сказать ничего. Планы полёта к ближним планетам Солнечной системы Королёв с Келдышем обсуждали, и неоднократно, но в правительство и ЦК никогда с этим предложением не выходили, понимая, что ещё не время. И тут Первый вдруг сам заговорил о Марсе...

   - Никита Сергеич... Вообще-то такой полёт, скорее всего - дело отдалённого будущего... - заметил Келдыш.

   - Отдалённого, говорите? - усмехнулся Хрущёв. - Смотрите, доотдаляетесь... Кое-кто тоже так думал... - бросил он странную, неоконченную фразу.

   В повисшей паузе три лучших специалиста страны недоумённо переглядывались, пытаясь понять загаданный Первым секретарём ребус.

   - Создавайте группу в НИИ-1, Иевлев - старший, - решительно произнёс Хрущёв. - Одновременно начинайте работы по специальному реактору и строительство испытательного стенда на Семипалатинском полигоне.

   - Ясно, Никита Сергеич! - коротко ответил Келдыш.

   - Будущее, оно только кажется, что отдалённое, - неожиданно философски-загадочно заметил Хрущёв. - А как только начнём работать, оно сразу станет ближе.

   Как бы ни хотелось Хрущёву максимально ограничить круг лиц, знающих о самом факте получения информации из будущего, он был вынужден постепенно его расширить. Прежде всего, Никита Сергеевич хорошо понимал, что для обработки такого массива информации недостаточно одного студента-второкурсника, пусть даже это его собственный сын. Да и отвлекать Сергея от учёбы он не хотел.

   К тому же, большинство вопросов, на которые он хотел получить ответы, требовали анализа со стороны людей, гораздо более информированных и ответственных, чем 18-летний студент.

   По совету Ивана Александровича Серова, Хрущёв обратился к маршалу Жукову с просьбой предоставить ему нескольких военных экспертов для аналитической работы и составления прогнозов по приоритетным направлениям развития военной техники, как в ближайшей, так и в отдаленной перспективе. Посвящать маршала в тайну Никита Сергеевич не собирался, справедливо полагая, что чем меньше людей информированы, тем легче сохранить секрет.

   Эксперты встретились с Хрущёвым в начале декабря 1953 года. Их было четверо, все - офицеры Генерального Штаба в звании полковника либо капитана 1 ранга. Войдя в кабинет Первого секретаря ЦК, эксперты по-военному чётко представились.

   - Садитесь, товарищи, - пригласил Никита Сергеевич.

   Офицеры расселись вдоль продольного стола.

   - Товарищи офицеры, - продолжил Хрущёв. - Я собрал вас здесь по очень важному поводу. Каждый из вас является экспертом в своей области - тактике и вооружению сухопутных войск, авиации, военно-морскому флоту и ракетной технике. Без лишних подробностей скажу: в нашем распоряжении оказались информационные материалы чрезвычайной важности, касающиеся отдалённых перспектив развития военной техники в Соединённых Штатах и в Западной Европе, - Никита Сергеевич указал на четыре объёмистые папки с распечатками и фотокопиями. - У вас неделя на предварительное ознакомление с информацией. По каждому направлению необходимо составить краткий обзор, выделить основные тезисы, отметить наиболее важные, на ваш взгляд, моменты. Затем мы встретимся снова, обсудим предварительные результаты и наметим направления для углублённого анализа.

   - Хочу обратить ваше особое внимание на проблему применения в перспективе ЭВМ и прочей вычислительной техники. В данный момент в СССР, по сравнению с капиталистическими странами, имеется определённое отставание в этом вопросе. Партия и правительство уже запланировали целый комплекс мероприятий в этом направлении, которые позволят нам догнать, а в перспективе - значительно опередить западные страны. Но чтобы случайно не упустить какое-либо важное направление будущего развития, прошу вас, товарищи офицеры, при составлении обзоров обратить особое внимание на использование вычислительной техники в перспективных разработках вероятного противника.

   - Ещё одно. Данная информация является строго секретной. Ей присвоен гриф "Особой важности". Поэтому работать, товарищи, вы будете прямо в Кремле. Вы можете в ходе работы взаимодействовать между собой, обсуждать всё, что узнаете, обмениваться материалами и своими записями, при условии соблюдения обычных требований режима при работе с документами "Особой важности". Но обсуждать эту информацию вы имеете право только между собой и со мной. Никто другой о ней знать не должен, в том числе - ваши непосредственные и вышестоящие начальники, вплоть до министра обороны и членов ЦК. Всем всё понятно?

   - Так точно, товарищ Первый секретарь! - едва ли не хором ответили офицеры.

   На второй встрече, состоявшейся через неделю, четверо аналитиков выглядели уже далеко не так молодцевато и уверенно. Вид у них был заметно подавленный.

   - Присаживайтесь, товарищи офицеры, - пригласил Хрущёв. - Вижу, информация произвела на вас впечатление...

   - Так точно, товарищ Первый Секретарь! - ответил один из полковников.

   - Товарищи, разговор предстоит тяжёлый и долгий, поэтому давайте без званий и титулов, по имени-отчеству, - предложил Хрущёв. - Напоминайте вначале, как кого зовут, и давайте начнём.

   - Полковник Кондаков, Анатолий Степанович, анализировал тактику и технику сухопутных войск, - отрекомендовался один из офицеров. - Никита Сергеевич, прежде всего, насколько можно доверять этой информации и её источнику? Поймите, здесь данные на шестьдесят лет вперёд... И мало того, что многое из описанного здесь слишком фантастично, но в документах упоминаются в прошедшем времени даты и события, которые ещё не произошли! Как такое может быть? Может, это чья-то шутка? Какого-нибудь писателя?

   - Нет, Анатолий Степанович, не шутка, - вздохнул Хрущёв. - Источнику информации вы можете доверять полностью. Самой информации - полагаю, процентов на 90, так как это, как видите, изначально - публикации в открытой печати, которые могут содержать некоторые неточности. Предлагаю считать полученную информацию полностью достоверной. Лучше мы подготовимся к тому, чего никогда не случится, чем не подготовимся к тому, что произойдёт. Итак?

   - Прежде всего, Никита Сергеевич, насчёт вычислительной техники вы были правы, - произнёс Кондаков. - Если верить этой информации, в будущем военные действия всех родов войск будут вестись не просто взаимосвязанно. Они будут происходить в едином информационном поле. Каждая боевая единица, самолёт или корабль или командир сухопутного подразделения будут иметь доступ ко всей информации о расположении войск и боевых единиц противника на поле боя в реальном масштабе времени, будут непрерывно обмениваться информацией о разведанных целях, степени угрозы каждой цели и моментально принимать решение о приоритетах и оптимальных средствах поражения. Такой уровень боевого управления в настоящее время недостижим не только у нас, но и у вероятного противника.

   - Второй момент, на который следует обратить внимание - широчайшее использование управляемого вооружения. Не только ракетного. Будут широко использоваться управляемые самонаводящиеся бомбы, артиллерийские снаряды, даже управляемые миномётные мины и наземные мины с элементами искусственного интеллекта и интеллектуальные системы активной защиты на бронетехнике.

   - Предполагается очень большой прогресс в системах наведения и управления огнём. Всё это потребует развития электронной промышленности далеко за пределами привычного для нас уровня.

   - Разрешите добавить! - поднял руку морской офицер. - Капитан 1 ранга Фёдоров Николай Михайлович. Аналогичная ситуация по флоту. Будут использоваться зенитно-ракетные и зенитно-артиллерийские системы с самонаведением по радиолокационному, тепловому и оптическому каналам, которые могут перехватывать подлетающие ракеты в автоматическом режиме без участия человека- оператора. В то же время упоминаются противокорабельные ракеты советской разработки, действующие в составе стаи. То есть, одна ракета в залпе является командной и летит выше остальных, занимаясь разведкой, распознаванием и распределением целей между всеми ракетами в залпе. Если командную ракету сбивают, её место занимает следующая ракета. Шифр разработки - "Гранит"

   - Очень хорошо, - кивнул Хрущёв. - Кто разработчик?

   - ОКБ-52.

   - Молодец Челомей, научился всё-таки хорошие ракеты делать, - усмехнулся Хрущёв. - Что ещё по флоту?

   - Американцы сделают основным оружием дозвуковые крылатые ракеты большой дальности. Ракеты будут универсальные, с воздушным, надводным и подводным стартом, уязвимость будет снижена за счет профиля полета на сверхмалой высоте в режиме огибания рельефа местности. Есть интересная концепция "корабля-арсенала", несущего огромное количество крылатых ракет в контейнерных установках с вертикальным стартом. У нас будет аналогичная крылатая ракета Х-55 "Гранат". Дальность ракет этого класса 2,5 - 3 тысячи километров, боевая часть как обычная, так и ядерная.

   - Основой американского флота будут продолжать оставаться авианосные ударные соединения, для чего США планируют построить не менее 16 атомных авианосцев. Другая ударная сила флота - атомные подводные лодки с баллистическими и крылатыми ракетами.

   - Ещё перспективные направления - снижение радиолокационной заметности самолетов, кораблей, ракет. Общий курс на использование беспилотных летательных аппаратов, управляемых как программно, так и дистанционно.

   - Ещё один аргумент в пользу ЭВМ... - проворчал Хрущёв.

   - В отдаленной перспективе американцы рассматривают оснащение боевых кораблей классом от эсминца и выше электромагнитными пушками.

   - Это вроде уже фантастика какая-то, - удивился Никита Сергеевич. - Можно поподробнее?

   - В общем, не такая уж фантастика при наличии на борту корабля мощного источника энергии, например, ядерного реактора, или генератора с приводом, скажем, от газовой турбины. Основных схем две: так называемая пушка Гаусса, с последовательным разгоном снаряда в магнитных катушках, размещённых одна за другой вокруг ствола, и рельсовая пушка, где снаряд укладывается в движущуюся по рельсам тележку, которая и разгоняется электромагнитным полем. Второй способ считается более перспективным. Разработчики рассчитывают получить скорость снаряда около 7-9 километров в секунду и дальность около 400 километров. Снаряд будет самонаводящимся по системе глобального позиционирования GPS. Основные аргументы в пользу электромагнитной пушки - её боеприпас значительно дешевле ракет с аналогичной дальностью, при этом его почти невозможно перехватить.

   Хрущёв выслушал Фёдорова молча. Николай Михайлович закончил и так же молча ждал реакции Первого секретаря. Никита Сергеевич некоторое время сидел, не произнося ни слова. Затем взял трубку телефона и сказал:

   - Носенко, министра судостроения, пожалуйста.

   Пока разыскивали Носенко, в кабинете стояла мёртвая, вязкая тишина. Наконец, министра нашли и соединили с Хрущёвым.

   - Иван Исидорович? Здравствуйте! - сказал в трубку Никита Сергеевич. - Да, да... Скажите, Иван Исидорович, те три недостроенных тяжёлых крейсера, типа "Сталинград", что весной решено было распилить на металлолом, уже распилили? Нет? А, один распилили, другой начали? А третий? Какую ещё мишень? Для ракет? Так, погодите! Разделку крейсеров на металлолом немедленно остановить. Что? Нос отрезали? Я ему самому отрежу! Только не нос! Иван Исидорович! Ещё раз повторяю, разделку крейсеров немедленно остановить. Что отрезали - пусть приварят обратно. Как приварят? А как отрезали, так пусть и приварят! - Хрущёв от души хрястнул кулаком по столешнице. - Подготовьте мне справку по составу флота и строящимся кораблям. Список конструкторских бюро, занимающихся проектированием кораблей класса крейсера, а также артиллерии и систем управления огнём. Да. Поступила новая информация, вероятно, некоторые решения будут пересмотрены. Спасибо, Иван Исидорович. До свидания.

   Хрущёв положил трубку и повернулся к офицерам:

   - Так, ясно. Что по авиации?

   - Полковник Худяков, Андрей Викторович, - представился офицер с крылышками в петлицах. - В ходе войны во Вьетнаме в 1965-73 годах американская авиация понесет тяжелейшие потери от наших зенитных ракет и малокалиберной зенитной артиллерии. Будет потеряно, по разным оценкам, от двух до четырех тысяч самолетов и вертолетов. В результате американцы будут развивать две основные концепции: снижение радиолокационной заметности самолетов и крылатых ракет, и использование беспилотных летательных аппаратов. Предполагается развитие управляемых бомб и ракет, в том числе пониженной мощности, а также бетонобойных повышенной пробиваемости. Также весьма интересны работы по истребителю 5 поколения. Он будет обладать малой радиолокационной заметностью, сверхзвуковой крейсерской скоростью и сверхманевренностью за счет двигателей с управляемым вектором тяги.

   - Пожалуйста, поподробнее, - попросил Хрущёв.

   - Имеется в виду, что сопла двигателей будут отклоняемыми, - пояснил Худяков. - Управление вектором тяги будет осуществлять бортовая ЭВМ, летчик только отклоняет ручку управления, а уже вычислительная машина формирует управляющие сигналы либо только на аэродинамические рули, либо на рули и на сопла двигателя.

   - Ясно. Продолжайте.

   - Основной недостаток такого самолета - запредельная стоимость, неподъёмная даже для американцев. Поэтому параллельно они будут разрабатывать более легкий и дешевый самолет, единый для ВВС, флота, и для союзников.

   - Роль тяжелых бомбардировщиков несколько уменьшится из-за сложности прорыва ими ПВО, насыщенной зенитными ракетами. Для прорыва американцы построят малозаметные бомбардировщики В-2, но их будет относительно мало из-за очень высокой стоимости. В то же время в составе ВВС ещё очень долго будут оставаться бомбардировщики В-52 с крылатыми ракетами. Это основные направления.

   - Спасибо. Что по ракетно-космической тематике?

   - Полковник Скворцов, Михаил Николаевич. Основой стратегических ядерных сил США будут баллистические ракеты на подводных лодках и наземные ракеты шахтного базирования, а также авиационные крылатые ракеты на бомбардировщиках. Весьма важной представляется разработка систем противоракетной обороны, завязанная на высокоавтоматизированную систему дальнего обнаружения и наведения. Тут преимущество долго будет оставаться за нами, американцы не смогут создать эффективную систему ПРО как минимум до конца 90-х. По космическим системам основные направления - спутники разведки, предупреждения о ракетном нападении, связь и спутниковая система глобального позиционирования, на которую завязано почти все управляемое вооружение.

   - Хочу отметить, что американцы значительно обгонят нас по нескольким важным направлениям: создание малогабаритных ядерных зарядов, твёрдотопливные ракетные двигатели для баллистических ракет, в первую очередь - морского базирования, снижение шумности атомных подводных лодок. Причина - лучшее развитие вычислительной техники и математического моделирования физических процессов. С подводными лодками - американцы сумели создать систему охлаждения реактора без насосов, на основе естественной конвекции, поэтому лодка на малой скорости идет почти неслышно. Мы сумеем выйти на подобные и даже лучшие показатели шумности только к началу 90-х.

   - Следует понимать, что большинство этих систем появятся у американцев в достаточно отдаленной перспективе и будут стоить немыслимых денег.

   - Это понятно, - кивнул Хрущёв. - Перегудову и Александрову с Доллежалем надо обязательно сообщить про охлаждение реактора..., - пробормотал Никита Сергеевич, делая пометку в блокноте. - Обратите внимание, товарищи, то, что сегодня представляется нам недостижимой фантастикой, или прожектёрством, через 20-30 лет превратится в грозную реальность, и нам надо быть готовыми ей противостоять. С первым этапом поставленной задачи вы справились отлично. Через две недели жду подробные отчеты по следующей тематике: баллистические ракеты морского и наземного базирования, противоракетные системы, зенитные ракеты и артиллерия, крылатые ракеты всех видов, самонаводящиеся ракеты и снаряды, электромагнитные пушки, система глобального позиционирования и методы ее применения в управляемых боеприпасах, подводные лодки и противолодочная оборона, способы уничтожения авианосных ударных соединений, объединенная компьютерная система управления войсками. На этом все, благодарю вас, товарищи офицеры, разговор был очень полезен. Будем думать дальше.

   Вечером, за ужином, Никита Сергеевич спросил сына:

   - Ты про электромагнитную пушку ничего не читал?

   - Да, читал что-то... - кивнул Сергей. - А что?

   - Американцы будут на корабли ставить такие пушки. Хорошо, что ещё не скоро. Хотелось бы оценить, насколько реально сделать такую пушку.

   - Я почитаю, попробую разобраться, - кивнул Сергей.

   Через три дня, вечером, он зашёл к отцу, держа в руках аляповатую конструкцию из длинной бумажной трубки, обмотанной множеством витков провода, и закрепленной на обрезке доски. Под доской были пристроены трансформатор и батарея из нескольких конденсаторов. На доске крепились два электрических выключателя, от одного из них отходил провод с болтающейся на конце вилкой.

   - Это что такое? - удивился Никита Сергеевич.

   - Пушка Гаусса. Действующий макет.

   На глазах изумленного отца Сергей воткнул вилку в розетку, засунул в пушку 10-граммовую гирьку от аптечных весов, щёлкнул одним выключателем, подождал немного, затем щелкнул вторым выключателем.

   Гирька чувствительно впечаталась в спинку дивана.

   - Ни хрена себе... - пробормотал Хрущёв-старший. - Ты это сам сделал?

   - Ну да... Самое сложное было - настроить схему коммутации, чтобы конденсаторы разряжались один за другим в нужный момент, когда снаряд подходит к очередной катушке, - пояснил Сергей.

   - То есть, кто угодно, любой студент, может вот так, запросто, собрать электромагнитную пушку? - Никита Сергеевич явно был обеспокоен.

   - Ну... Это же только макет. Чтобы сделать серьёзную пушку, нужна не розетка, а источник питания помощнее, - пояснил Сергей.

   - Однако, если ты ее сделал, значит, настоящую такую пушку тоже можно сделать?

   - Это будет не так просто, как кажется, - сказал Сергей. - Но это возможно.

   - Спасибо, - улыбнулся Никита Сергеевич. - Можешь одолжить мне этот макет? Буду его нашим адмиралам показывать.

11. Царь-торпеда

   Разговор с экспертами напомнил Хрущёву о неотложном деле. Согласно постановлению от 9 сентября 1952 года в СКБ-143 под руководством Владимира Николаевича Перегудова шла работа над совершенно секретным проектом первой советской атомной подводной лодки. Точнее сказать, Перегудов делал общий проект лодки, НИИ-8 под руководством Николая Антоновича Доллежаля проектировал атомную силовую установку для лодки, а руководил обеими группами академик Анатолий Петрович Александров.

   Уровень секретности проекта 627 был высочайший, доходивший до абсурда: специалистам обеих групп запрещено было напрямую обмениваться информацией, этот обмен был возможен лишь на еженедельных совещаниях у заместителя Председателя СовМина В.А. Малышева.

   Изначально предполагалось, что атомная подводная лодка будет находиться в прямом подчинении правительства, поэтому специалисты ВМФ к проекту первоначально не допускались и даже не знали о его существовании. Это предопределило врождённые недостатки проекта, некоторые из них позже пришлось исправлять уже в ходе строительства, а многие исправить не удалось.

   Никита Сергеевич в очередной раз попросил сына подготовить ему краткую справку. Изучив её, Хрущёв-старший схватился за голову:

   - Твою ж мать!... Они с марта 53 года проектируют эту х..йню, и ни один флотский офицер их не консультировал? Они там что, совсем ох..ели?

   Никита Сергеевич тут же вызвал своего помощника Григория Трофимовича Шуйского, именуемого, согласно фамилии, "боярином", и попросил в ближайшее время собрать совещание с участием Малышева, Александрова, Перегудова, Доллежаля. От моряков Хрущёв попросил присутствовать самого Николая Герасимовича Кузнецова, и контр-адмирала Александра Евстафьевича Орла[12]

   В начале совещания Владимир Николаевич Перегудов коротко доложил предполагаемые характеристики будущей подводной лодки, поясняя основные моменты по нескольким плакатам, на которых были изображены внешний вид субмарины в трех проекциях, продольный и несколько поперечных разрезов по каждому из отсеков, а также схема водо-водяного атомного реактора - эту часть предстояло докладывать Николаю Антоновичу Доллежалю.

   Хрущёв слушал внимательно, но сам не вмешивался, неотрывно наблюдая за реакцией моряков. Реакция была впечатляющая.

   По мере доклада глаза у Кузнецова и Орла становились всё шире и шире, а когда Перегудов дошёл до системы вооружения лодки, основой которой была одна 1550-миллиметровая торпеда Т-15 массой 40 тонн и длиной 24 метра, несущая термоядерный заряд, Николай Герасимович не выдержал и спросил:

   - Владимир Николаевич, вы ведь умный человек... Признайтесь, вы это сами придумали, или подсказал кто?

   Перегудов смущённо замолк. Выдавать автора идеи суперторпеды ему не хотелось, Владимир Николаевич был человеком интеллигентным.[13]

   - Ну, а кроме этого термоядерного монстра, на лодке ещё какое-нибудь оружие будет? - спросил контр-адмирал Орёл.

   - Да... Два 533-миллиметровых носовых торпедных аппарата. Для самообороны, - ответил Перегудов.

   - А боекомплект?

   - Запасные торпеды проектом не предусмотрены...

   - М-да-а... - протянул Кузнецов. - То есть, лодка должна прорываться через американскую противолодочную оборону, вооружившись всего двумя торпедами? И какие цели предполагается атаковать этой штуковиной?

   - Любые цели на побережье, - ответил Перегудов.

   - Ну, давайте посмотрим, какие значимые военные объекты у американцев есть на побережье, - контр-адмирал Орёл подошел к карте мира, висевшей на одном из стендов. - Восточное побережье. Здесь, фактически, только базы ВМФ Норфолк и Пенсакола. Остальные города не являются военными объектами. А, да. Можно в статую Свободы этой хреновиной выстрелить...

   - Западное побережье. Ну... Сан-Франциско. Перл-Харбор на Гавайях. Сан-Диего. Всё.

   - Всё? - недобро переспросил Хрущёв. - То есть, нам предлагается потратить чёртову уйму денег, чтобы иметь возможность атаковать три или четыре базы флота? Владимир Николаевич, а в каком состоянии сейчас проект?

   - Мы закончили эскизный проект и с ноября приступили к разработке подробного технического проекта, - ответил Перегудов.

   - Ну, хорошо ещё, что не успели много начертить, - сказал Хрущёв. - Николай Герасимович, я предлагаю флоту сформировать экспертную группу, которая подробно изучит эскизный проект лодки и выдаст рекомендации по его переработке в что-то... ну, скажем, более приемлемое для реального боевого использования.

   - Согласен, - кивнул Кузнецов. - На должность руководителя группы предлагаю назначить Александра Евстафьевича.

   - Отлично, - согласился Хрущёв. - Прошу ещё особо обратить внимание на несколько моментов. Подводная скорость лодки в 25 узлов явно недостаточна. У нас есть информация, полученная по линии Серова, о том, что американцы для своей лодки приняли отношение длины к диаметру как примерно 8 к 1. Если точнее - 7,9. При этом, если я правильно понял, характер обтекания корпуса позволит достичь большей скорости при меньшей затрачиваемой мощности, чем при использовании предлагаемой удлиненной формы. Вот тут у меня кое-какая информация в печатном виде имеется, - Никита Сергеевич пододвинул контр-адмиралу папку с распечатками. - Опять же, лучше, если диаметр корпуса будет побольше. На базе этой лодки нам потом предстоит делать лодку, вооружённую баллистическими ракетами, а у них длина порядка 14-15 метров. Необходимо исходить из потребности их размещения в корпусе, с небольшой надстройкой над верхними крышками шахт. Да, ещё обратите внимание на форму хвостовой оконечности, она тоже влияет на скорость. Американцы собираются использовать крестообразные рули и один гребной винт на конце сигарообразного корпуса. Уж простите, если выражаюсь не техническим языком. Ну, а с оружием вы сами разберётесь.

   Перегудов, имевший звание инженер-капитана 1 ранга, в присутствии адмирала флота Советского Союза возражать даже не пытался.

   По устройству реактора и силовой установки докладывал академик Доллежаль. Николай Антонович пояснил, что в результате многочисленных теоретических проработок специалисты НИИ-8 остановились на реакторе, у которого давление первого контура держали толстостенные стенки его корпуса и крышка, а ТВЭЛ находились внутри корпуса. Эта конструкция была наиболее простой и надежной. В ней отсутствовали многочисленные трубы, находившиеся под давлением. По сути, реактор представлял собой толстостенную герметичную кастрюлю, подогреваемую изнутри.

   Паропроизводящая система была двуконтурной: теплоноситель - дистиллированная вода - под давлением подавался в парогенератор. Проходя по многочисленным изогнутым трубкам внутри парогенератора, теплоноситель отдавал тепловую энергию через стенки трубок, омываемых водой второго контура, находящейся под меньшим давлением. Она превращалась в пар, который подавался в турбины. Их вращение через редуктор и муфты передавалось гребному валу. От ведущей шестерни второй ступени редуктора вращался навешенный турбогенератор корабельной электростанции.

   Вода в первом и втором контурах циркулировала при помощи насосов.

   Хрущёв, знавший из "тех документов" о проблемах наших подводных лодок первого поколения, сразу высказал несколько замечаний.

   - То есть, пока лодка движется, электричество есть. А если лодка остановилась? Электричество кончилось? - спросил он.

   Николай Антонович замялся.

  -- Что мешает установить автономные турбогенераторы, питаемые паром от второго контура? Диаметр корпуса всё равно будем увеличивать, места под генераторы хватит, - продолжал Никита Сергеевич. - Обязательно придумайте методы контроля качества сварки парогенераторов. У вас там будет высокорадиоактивный пар под диким давлением. Если эти парогенераторы потрескаются - погибнет много людей.

   - Ясно, Никита Сергеич, - ответил Доллежаль. - Сделаем.

   - И ещё. Все эти ваши насосы, редукторы, турбины - сплошной грохот и скрежет. А подводная лодка должна быть бесшумной. Понятно, что от турбины отказаться не получится, но давайте хотя бы насосы попробуем убрать. Пусть вода в первом и втором контуре циркулирует путём естественной конвекции - кажется, это так называется. В общем, как в многоквартирном доме, в батареях отопления. Николай Антонович, это возможно?

   - Теоретически - да, но... Придётся пересчитывать все наши расчёты... - ответил Доллежаль. - В сроки не уложимся.[14]

   - Беда не большая, - успокоил его Никита Сергеевич. - Пока Владимир Николаевич перепроектирует лодку на больший диаметр корпуса, успеете всё несколько раз пересчитать. Знаете что? Обратитесь в ИТМиВТ к академику Лебедеву. Он там собирает очень мощную и современную ЭВМ. Я ему позвоню, он вам поможет с расчётами.

   - Ещё хотел спросить, - продолжил Хрущёв. - Николай Антонович, а ваша атомная силовая установка может быть установлена на надводные корабли?

   - Конечно, Никита Сергеич, - подтвердил Доллежаль. - На надводных кораблях даже проще - там не надо так тщательно бороться с шумами, как на лодке.

   - Так давайте отработаем все технически сложные моменты на надводных кораблях, - предложил Хрущёв. - У нас сейчас строятся крейсеры проекта 68бис и ещё есть два крейсера проекта 82. Корабли очень дорогие в эксплуатации, прожорливые, мазута на них не напасёшься, автономность у них по нынешним меркам недостаточная, с собой приходится толпу танкеров таскать. А если мы оснастим эти крейсеры атомными силовыми установками, они смогут вокруг Земли обойти без дозаправки.

   - Предложение интересное, Никита Сергеич, - ответил Доллежаль. - Я этим вопросом займусь с удовольствием.

   - Вот и отлично, - сказал Хрущёв. - Вы, Николай Антонович, работайте, а постановление ЦК и Совета Министров я обеспечу.

   В итоге от проекта не оставили камня на камне. Но теперь Хрущёв был спокоен - американцы не будут презрительно звать наши лодки первого поколения "ревущими коровами". Перепроектированная К-3 станет тихой смертью для любого противника.

12. Реабилитация кибернетики

   В 1953 году в СССР ещё не было отдельного Министерства электронной промышленности. Электроникой занималось Министерство электростанций и электропромышленности. 21 января 1954 года на базе предприятий и организаций этого министерства и было образовано Министерство радиопромышленности СССР, которое занималось, в том числе, и электроникой. Возглавил его Валерий Дмитриевич Калмыков.

   Получив информацию из 2012 года о ходе развития электроники в СССР, Хрущёв несколько форсировал события, сформировав Министерство радиопромышленности постановлением ЦК КПСС и Советского правительства от 1 ноября 1953 года "О создании Министерства радиопромышленности СССР".

   Полученные из 2012 года микросхемы и радиодетали, а также распечатанная техническая литература, были переданы для анализа и определения возможности копирования в недавно созданный (в сентябре 1953 года) НИИ-35.

   В середине декабря Хрущёв собрал в своём кабинете в Кремле совещание специалистов. Присутствовали министр радиопромышленности Калмыков, академики Иоффе, Минц, Берг, разработчики ЭВМ - академик Сергей Алексеевич Лебедев, доктор технических наук Исаак Семенович Брук, а также Башир Искандарович Рамеев и Николай Яковлевич Матюхин - пока ещё не столь именитые, но, как сообщил отцу Сергей, очень перспективные специалисты. Был и директор НИИ-35 А.К. Гладков.

   Открывая совещание, Никита Сергеевич сказал:

   - Итак, товарищи, я хочу вынести на ваше обсуждение вопрос, который Президиум ЦК и я лично считаем крайне важным. Речь пойдёт о развитии вычислительной техники в нашей стране. Не будем скрывать правду - в прошлом в этой области у нас были ошибки и заблуждения. Кибернетика по чисто идеологическим, конъюнктурным соображениям была объявлена лженаукой. Это затормозило развитие вычислительной техники в СССР. Во время войны нам, сами понимаете, тоже было не до ЭВМ. Сейчас мы вынуждены навёрстывать упущенное.[15]

   - Но нам повезло, товарищи. Сейчас у нас есть редкая возможность обогнать весь мир по некоторым отраслям промышленности, в том числе, по полупроводниковой электронике. Я просил академика Лебедева разослать вам всем информационные материалы. Надеюсь, все с ними ознакомились?

   Присутствующие дружно кивнули.

   - Так вот, - продолжил Хрущёв. - Я понимаю, что многое в этой подборке информации показалось вам фантастикой или, по крайней мере, перспективой отдалённого будущего. Хочу вас заверить, что это не так. Мне доложили, что в НИИ-35 уже добились определённых успехов. Товарищ Гладков, чем вы можете нас порадовать?

   - Прежде всего, Никита Сергеевич, должен поблагодарить вас лично и всех присутствующих за искренний интерес к этой проблеме и оказанную нам помощь, - ответил Гладков. - Присланные вами материалы очень помогли нашим технологам, особенно в освоении метода зонной плавки. Таким образом, товарищи, мы теперь научились выращивать монокристаллы кремния достаточных размеров, и, что ещё важнее, достаточной чистоты, чтобы пробовать создавать на основе кремниевых пластин эти самые "интегральные схемы", Гладков достал из кармана и пустил по рукам собравшихся выпиленную из монокристалла кремния пластинку.

   Некоторое время академики разглядывали её, затем Гладков продолжил:

   - Собственно, товарищи, мы уже попробовали изготавливать микросхемы в процессе освоения технологии фотолитографии. Технология сложная, конечно, особенно в части чистоты производственных помещений. Проблем было много, но их решение достаточно подробно расписано в полученных от Сергея Алексеевича распечатках. Не будь этой информации, мы бы провозились несколько лет, как минимум.

   Конечно, микросхема, которую мы осваивали, очень простая, сейчас мы переходим к освоению производства более сложных изделий. На очереди у нас микросхемы оперативной памяти, будем их делать по присланному Валерием Дмитриевичем образцу.

   Гладков вытащил из кармана ещё несколько микросхем и пустил их по рукам. Часть микросхем были в корпусах, а другая часть представляла собой голые пластины с разводкой дорожек и элементов. Абрам Федорович Иоффе достал лупу и с интересом рассматривал микросхемы.

   - К сожалению, товарищи, воспроизвести один к одному основную микросхему, которая в документах именуется "микропроцессор", на нынешнем уровне технологии нам не удастся, - констатировал Гладков.

   - Почему не удастся? - спросил Хрущёв.

   - В ней использована очень мелкая разводка, - пояснил Гладков. - За счет этого на пластине умещается очень много элементов. Мы померяли элементы на микроскопе - там использован техпроцесс 22 нанометра! Наша технология фотолитографии пока не позволяет делать такую же мелкую разводку. Это, в общем, мягко сказано. Если точнее, нам такое и не снилось! Мы сейчас пытаемся освоить методы ультрафиолетовой и рентгеновской фотолитографии по описаниям технологии из распечаток Сергея Алексеевича. Результаты получаются обнадеживающие, но в целом такой микропроцессор мы пока не воспроизвели даже в лабораторных условиях, не говоря уже о промышленном производстве. К тому же технологический цикл получается очень длительным - от распиловки выращенного кристалла на пластины до получения готового процессора проходит несколько месяцев. Потому пока что показать вам нечего. Да, и еще - невероятно большой процент брака. До 90-95% продукции пока что уходит в брак. Нас предупреждали, что так и будет, но такого высокого процента брака мы не ожидали.

   - С более простыми микросхемами вопрос решается просто - вырезаем пластину кремния побольше, чтобы на ней все умещалось. А с микропроцессором такой подход не годится. Уж очень много туда напихано. Четыре вычислительных ядра, кэш памяти первого уровня, графическая подсистема... Нам просто не вырастить такой большой кристалл, чтобы можно было выпилить из него пластину кремния, на которой все это добро поместится.

   - А разделить эти компоненты между несколькими пластинами нельзя? - спросил Рамеев. - Скажем, графику вынести отдельно, у нас все равно пока нет устройства для ее отображения. Ядра разделить на отдельные пластины, по одному. Память из процессора тоже вынести на отдельную пластину...

   - Нежелательно, - ответил Лебедев. - Сразу получим резкую потерю производительности.

   - Товарищи, но ведь у этого процессора совершенно запредельная тактовая частота, - Исаак Семенович Брук тоже присоединился к обсуждению. - Мы с нашей ламповой техникой 20 килогерц считаем невероятным достижением, а тут три тысячи гигагерц! Хватит нам производительности даже разделенного процессора. Я прочитал описание и характеристики - там же совершенно запредельные возможности! В этом процессоре объем буферной-памяти первого уровня во много раз больше, чем объем оперативной памяти наших нынешних ЭВМ! Зачем столько? Мы пока можем поработать и с менее мощной, упрощенной архитектурой - она все равно будет превосходить все, что существует в мире на сегодняшний момент. И такое положение будет сохраняться ещё лет тридцать. А уж за тридцать лет наша промышленность всяко успеет освоить и ультрафиолетовую и рентгеновскую фотолитографию.

   - Послушать вас, Исаак Семенович, так наша промышленность вообще работает со скоростью улитки, - обиделся Гладков. - Мы вот, уже научились и монокристаллы кремния выращивать, и очистку методом зонной плавки освоили, и топологию этих вражьих микросхем изучили, и свои собственные образцы уже пробуем делать. Да, примитивные. Да, аляповатые. Но свои! И они работают!

   - Да помилуйте! - смущенно замахал руками Брук. - И в мыслях не было упрекать вас! Наоборот, я считаю, что вы добились очень впечатляющих результатов. Но мне, как практику, конечно, хочется получить не экспериментальные, а серийные образцы, чтобы начать собирать из них серийные ЭВМ!

   - Получите, Исаак Семенович, непременно получите! - заверил Гладков.

   - А вот я, Исаак Семенович, не был бы так благодушен в оценках, - заметил Абрам Федорович Иоффе. - С чего вы решили, что в мире ничего подобного ещё лет тридцать не появится? Ведь исходные образцы не на другой планете сделаны, там вполне земная маркировка, "Made in USA". Значит, американцы такую технику уже делают?

   - Да нет, не может быть, - ответил Брук. - Я понимаю, что тут какая-то тайна, возможно, это секретная лаборатория какая-нибудь разрабатывает, но в открытой печати у американцев и близко ничего подобного не упоминается. Не только готовых изделий, но даже зачатков таких технологий, как ультрафиолетовая фотолитография, ещё и в помине нет.

   - Слишком велик разрыв в технологиях, - неожиданно поддержал его Николай Яковлевич Матюхин. - Американцы в своих научных журналах компьютеры с куда более скромными характеристиками подают как величайшее достижение научной и конструкторской мысли. И они работают пока в тех же пределах, что и мы - частота в единицы-десятки килогерц, оперативная память даже не в десятках килобайт, а в единицах. И тут вдруг такие запредельные характеристики, технологии, о которых никто даже не слышал, невероятные схемотехнические решения... Четыре ядра на одном кристалле кремния, да ещё буферная память в несколько мегабайт и графическая подсистема, и все в одной микросхеме... Я пока маркировку не увидел, честно думал, что это со сбитой летающей тарелки отвинчено...

   Все засмеялись.

   - Не беспокойтесь, товарищи, - Хрущёв сидел с видом кота, съевшего сметану, и было отчего - не каждый день удается удивить четверых академиков. - Я не имею права раскрывать детали, но по нашей с Сергеем Алексеевичем скромной оценке, технология полученных сотрудниками товарища Серова образцов опережает существующую куда больше, чем названные Исааком Семеновичем 30-40 лет.

   Сотрудники товарища Серова к получению "образцов" ни малейшего отношения не имели, но одно их упоминание в 1953 году отбивало у большинства советских граждан желание задавать дополнительные вопросы.

   - Я полагаю, товарищи, что в идее Башира Искандаровича есть, так сказать, рациональное зерно, - продолжил Хрущёв. - Надо, конечно, постараться воспроизводить устройство "образцов" по возможности точно, но если можно получить работоспособные устройства ценой разделения и пусть даже половинной потери производительности, но не через три-пять лет, а через год-полтора, это приемлемая цена. Для страны тысячи упрощенных серийных микросхем в конце следующего года будут куда более полезны, чем одна полноценная копия через пять лет. Однако, настаиваю на соблюдении одного основного принципа. Все разрабатываемые нами аналоги должны быть программно полностью совместимы с "образцами". Все ЭВМ, разрабатываемые в СССР с этого момента должны иметь обратную совместимость между собой. Никаких отступлений от принципа совместимости допускать не разрешаю! Иначе начнем "улучшать" кто во что горазд, а в результате программу от одной машины другая понимать не будет, и будем переписывать, переделывать, терять на этом время, в конце концов, на этом и закопаемся.

   Специалисты с удивлением смотрели на Хрущёва. Не секрет, что Первый секретарь ЦК в народе считался человеком, в общем-то, недалеким. Какого-либо систематического образования у Никиты Сергеевича не было. Поэтому никто не ожидал услышать от него столь конкретные технические указания, да ещё по вопросу, относящемуся к компетенции разработчиков ЭВМ, а никак не Президиума ЦК КПСС.

   Башир Рамеев вообще был потрясён, прежде всего тем, что Первый секретарь ЦК называет его, не имеющего научных титулов, по имени-отчеству, как сидящих рядом академиков.

   - И форматы данных, товарищи, должны быть едины для всех наших разрабатываемых компьютеров, - добил специалистов Хрущёв. - Чтобы одна машина могла понимать другую. Сергей Алексеевич в этом направлении уже работает, и вы должны присоединиться. Следить за этим буду строго.

   Специалисты, конечно, не подозревали, что Хрущёв накануне обсуждал основные тезисы разговора с Лебедевым, а затем ещё и с собственным сыном, который уже неплохо разбирался в компьютерной специфике благодаря ежедневной работе с компьютером из будущего.

   - Основные усилия, товарищи, необходимо сосредоточить на нескольких направлениях, - продолжал Хрущёв. - Первое - серийный выпуск микросхем. Второе - разработка устройств ввода и отображения информации. Печатать на бумаге и вводить данные с перфоленты - это, товарищи, никуда не годится. Так в стране леса не останется. На первое время сойдут, конечно, и электронно-лучевые трубки, как предложил Сергей Алексеевич. Но такой телевизор - устройство недешевое, и для здоровья не полезное. Сидеть за ним по восемь часов вредно, а, тем более - детям.

   - Э-э... простите, Никита Сергеевич... каким детям? - присутствующим показалось, что Первого секретаря снова занесло, и академик Александр Львович Минц облёк в слова общее недоумение.

   - Нашей целью, товарищи, должно быть, чтобы компьютер мог появиться в каждой семье! - огорошил академиков Хрущёв. - Мы должны разработать схемы и наборы компонентов, из которых любой школьник в радиокружке под руководством преподавателя сможет спаять себе собственный компьютер!

   - Помилуйте, Никита Сергеевич, но ЗАЧЕМ? - изумился Брук. - ЭВМ предназначена для научных расчетов! Зачем она нужна школьнику?

   - И это говорит человек, уделяющий столько внимания подготовке кадров? - усмехнулся Хрущёв. - Исаак Семенович, вы ли это? Как вы не можете понять: если через год-два мы дадим каждому школьнику и студенту возможность собрать себе простенький дешевый компьютер, но совместимый с более сложными ЭВМ по программам и форматам данных, через 10-12 лет мы получим поколение людей, умеющих обращаться с вычислительной техникой, из которых легко можно подготовить специалистов любого профиля, готовых решать любые народнохозяйственные задачи! И вы дважды ошибаетесь, говоря, что школьнику не нужен компьютер. У меня сын студент, знаете, сколько ему приходится считать? А программы обучения будут усложняться, скоро и старшим школьникам придется считать, как сейчас студентам. Опять же, кто сказал, что ЭВМ это машина только для научных расчетов? ЭВМ, товарищи, может очень многое, если есть соответствующие программы. Бухгалтерия, обработка текстов, переводы с иностранных языков, управление сложными технологическими процессами, целыми предприятиями, учет и статистика, экономическое планирование, игры, наконец!

   - Игры?! - изумились хором четыре академика, доктор технических наук и прочие присутствующие лица. - На ЭВМ? Использовать технику такой сложности и стоимости для игр?!

   - Не забывайте, товарищи, - ответил Хрущёв, - Вы привыкли к ЭВМ, занимающим целое здание, а мы дадим каждому школьнику ЭВМ, в виде коробочки на столе. А игры, между прочим, очень эффективный метод обучения.

   - Но во что можно играть с ЭВМ?

   - Да очень просто! Вы же знаете, к примеру, что полёт самолета можно описать уравнениями? - пояснил Хрущёв. - Так пусть машина решает эти уравнения, высчитывает постоянно курс, высоту, скорость, а на телевизоре при этом отображается все, что видит летчик из кабины. Отображается не просто картинкой, а подвижно, в динамике. А у играющего в руках небольшая ручка управления, под ногами - педали, и от них на машину идут управляющие сигналы. В результате получаем что-то вроде авиационного тренажера начального уровня. А для ВВС можно будет сделать на той же основе более сложные программы, имитирующие погоду, реальный рельеф местности, боевую обстановку. Имитировать кабину реального самолета с тем же расположением приборов. Получим безопасный авиатренажер, никто не разобьётся, и обучение будет дешевле, чем тратить моторесурс реального тяжелого бомбардировщика, скажем.

   - Это звучит невероятно, но это возможно, - задумчиво произнес Матюхин.

   - То есть, вы, Никита Сергеевич, выступаете за создание универсальных ЭВМ с загружаемыми программами? - резюмировал Иоффе.

   - Универсальные ЭВМ, совместимые между собой по программам и форматам данных, и объединенные в единую всесоюзную информационную сеть, с разграничением доступа, конечно, - уточнил Хрущёв. - Чтобы школьник из Владивостока мог поиграть с ровесником из Новосибирска, а экономист Госплана видел экономические показатели по всем предприятиям отрасли в масштабах всей страны. Чтобы домохозяйка могла в этой сети оставить заявку на недельный запас продуктов, и забрать их, зарезервированные, в магазине, а не стоять в очередях после работы. А в перспективе ей эти продукты будут доставлять на дом! Чтобы в Госплане точно знали, сколько и чего именно потребуется стране в следующем году - это элементарно делается путем суммирования подобных заявок от граждан и последующей статистической обработкой информации. Чтобы врач из районной больницы в Нечерноземье или в Сибири мог получить консультацию у лучших специалистов из Москвы и Ленинграда.

   - Но сколько будет стоить такая сеть? У нас телефоны-то есть хорошо если в одной квартире из 100! Даже в новостройках ставят телефонную будку возле дома, одну на целый двор! - широта замысла Первого секретаря впечатлила всех, но вопросы оставались.

   - Ерунда! - убежденно ответил Хрущёв. - Если компьютеры будут доступны каждому школьнику, достаточно опубликовать схему сети - молодежь сама провода купит и между домами протянет. А между городами нам сети так или иначе тянуть придется, для связи и экономического планирования. Компьютерная сеть хороша тем, что она децентрализованная, ей дорогущие и уязвимые АТС не нужны. К тому же нам все равно нужна подобная распределенная система связи и управления, на случай атомного нападения.

   - Это как, Никита Сергеевич? - переспросил академик Минц.

   - Ну, очень просто, - Хрущёв придвинул к себе лист бумаги и нарисовал на нём жирный кружок. - Вот, скажем, Москва. Вот, - он нарисовал несколько кружков поменьше, и соединил их линиями, - города вокруг Москвы. А вот, скажем, Пермь, - он нарисовал кружок немного подальше, и провёл к нему линии от других кружков. - А вокруг Перми, скажем, военные объекты, - Хрущёв нарисовал несколько кривоватых вертикальных палочек, но академики, всю жизнь проработавшие на оборону страны, сразу догадались, о каких объектах может идти речь.

   - Предположим, я отдаю приказ по телефону, - продолжал Хрущёв. - Сигнал идёт линейно, от города к городу. И если на пути сигнала с одной из АТС что-то случилось, - Никита Сергеевич в меру своих художественных способностей изобразил над одним из кружков нечто, напоминающее поганку на толстой ножке, - то мой приказ до адресата не дойдёт.

   - Ну, это ясно, - кивнул Абрам Фёдорович Иоффе.

   - А в компьютерной сети информация передается кусочками, пакетами, - продолжал Хрущёв. - От одного компьютера к другому. И если даже вот эта линия нарушена, то оставшиеся линии продолжают работать, и пакеты пересылаются по ним.

   - То есть, пакеты принимают все компьютеры? - спросил Рамеев. - А как же безопасность?

   - Все компьютеры их пересылают. А собирает их вместе и понимает только тот, которому они адресованы. Ну, и шифрование пакетов тоже никто не отменял, - победно усмехнулся Хрущёв.

   Присутствующие были впечатлены.

   - А у американцев подобная система связи есть? - спросил Минц.

   - Пока нет. Но они в этом направлении думают. Насколько нам известно, - Хрущёв немного соврал, первые мысли о сети ARPANET, предшественнике современного Интернета, в США появились позже.

   - Теперь, товарищи, необходимо подумать о том, как нам координировать нашу работу, - продолжил Хрущёв. - Я тут узнал об интересном опыте наших оборонщиков. Они у себя создали Совет главных конструкторов, на котором обсуждаются и принимаются все решения. Единого председателя у этого совета нет. Все решения принимаются коллегиально. Техника, к счастью, более логична, чем другие сферы человеческой деятельности, если уж есть правильное решение, то его правильность могут оценить все грамотные специалисты. А безграмотных в этой комнате, кроме меня, нет, - усмехнулся Хрущёв. - Так вот. Я предлагаю создать Совет по полупроводникам (в реальной истории впервые собрался в январе 1954 года), а также Совет главных конструкторов по ЭВМ, куда будут входить все разработчики ЭВМ, действующие сейчас, и те, что будут действовать в будущем. Я ведь, товарищи, не просто так вас пригласил, - обратился он к Матюхину и Рамееву. - Хоть у вас пока и нет учёных степеней, но вас мне рекомендовали как очень грамотных и талантливых разработчиков. И я верю, что вы в скором времени станете полноправными членами этого Совета главных конструкторов, и будете вести собственные разработки.

   Рамеев и Матюхин от такого "предвидения" Первого секретаря ЦК слегка "выпали в осадок".

   - Далее, товарищи, - продолжил Хрущёв. - Предлагаю сконцентрировать научные и производственные мощности полупроводниковой электроники в одном из городов-спутников вокруг Москвы. Это позволит, прежде всего, уменьшить транспортные расходы, задержки, а заодно и создаст возможность для совместного обсуждения специалистами своих проблем, и решений. Я хочу, товарищи, чтобы вы и ваши сотрудники регулярно встречались между собой, обсуждали свою работу, спорили, потому что в этих спорах будет рождаться истина.

   - Мне тут предлагали идею строительства под Москвой современного города-спутника, центра текстильной промышленности. Идея мне понравилась, товарищи, но я предлагаю её творчески переосмыслить. Пусть это будет столица советской электроники. Там мы построим новые НИИ и заводы, где будут выпускать электронные компоненты, и делать на их основе ЭВМ для народного хозяйства. Рабочее название для этого города - Зеленоград. (в реальной истории строительство началось в 1958 году)

   Совещание продолжалось ещё долго. Обсуждали много вопросов, связанных со строительством заводов элементной базы, финансированием, подготовкой научных и рабочих кадров.

   Из кабинета Хрущёва академики и прочие специалисты вывалились уже под вечер, уставшие и обалдевшие. Некоторое время по шли по кремлёвским коридорам в молчании.

   - Во даёт Никита Сергеич, - наконец шепнул Матюхину Рамеев. - Никогда не думал, что он в нашей тематике разбирается.

   - Да... - кивнул Матюхин. - Неожиданная широта взглядов, понимание вопроса, прямо скажем, неординарные идеи... Никита Сергеевич к совещанию явно хорошо подготовился. Если он и в других вопросах будет действовать так же, можно сказать, что стране повезло с лидером.

   Шедший впереди них Сергей Алексеевич Лебедев молча усмехнулся.

13. Русский Крым

   23 декабря 1953 года вышло Заявление Советского правительства с обращением к правительству США. Американцам было предложено совместно с СССР "дать торжественное обещание не применять первыми атомное, водородное и любое другое оружие массового уничтожения". США отказались.

   Новый 1954 год отметили скромно.

   - Праздновать пока что нечего, - сказал Никита Сергеевич. - Работа только начинается.

   Задуманное ранее разукрупнение областей на юге РСФСР Хрущёв проводить не стал, прочитав в документах из 2012 года, что потом разукрупненные области снова были объединены. Теперь Никита Сергеевич не просто подолгу обдумывал каждую свою идею. Прежде всего он сверялся документами, чтобы посмотреть, что из этого вышло в итоге. Затем он корректировал свою задумку, обсуждая ее с сыном, со специалистами профильных министерств, с коллегами по Президиуму ЦК, но не со всеми. Ворошилова, Молотова, Кагановича он не спрашивал вообще. Пробовал поначалу советоваться с Булганиным, но быстро уверился в его безынициативности. По военным делам ему чаще всего помогал советами маршал Жуков, по деликатным политическим - Иван Александрович Серов.

   Но в делах хозяйственно-экономических и политических советы требовались ещё чаще. Хрущёву требовалось мнение умного, образованного специалиста.

   Такой специалист у Хрущёва под рукой был. Главный редактор "Правды", экономист по образованию - Дмитрий Трофимович Шепилов. Однако, узнав из "документов 2012" о будущем участии Шепилова в деятельности "антипартийной группы Молотова - Кагановича", Никита Сергеевич начал испытывать в его отношении вполне объяснимые сомнения.

   Промучившись в несвойственной ему нерешительности несколько дней, Хрущёв-старший рискнул-таки посоветоваться по столь деликатному вопросу с сыном.

   Изложив ситуацию, Никита Сергеевич пояснил:

   - Понимаешь, Серёжа, я ведь не могу сам охватить все. Вот и получается, что Шепилов мне нужен. Я ведь для того его и продвигал. А теперь, что ж получается - не на того поставил? Это ж не политика, это уже ипподром какой-то выходит.

   - Я читал в тех документах насчет антипартийной группы, - кивнул Сергей, - если правильно помню, им твой будущий доклад о репрессиях сильно не понравился, потому они и решат тебя свалить. И Шепилова они привлекли позже, когда замысел уже оформился.

   - Да, - неохотно признался Хрущёв-старший. - Они ему про мое участие в репрессиях рассказали. Я тебе по секрету скажу, Сережа. Не для болтовни. На самом деле, в Президиуме сейчас нет никого, кто бы не был так или иначе замешан в репрессиях. Руки в крови у всех. И у меня тоже. У кого больше, у кого меньше, но чистеньких нет. Вон, Маленков, к примеру, сейчас благодетелем народа себя выставляет. А про то, как у него в кабинете людей арестовывали - молчит.

   - Хозяин правил жестко, сам знаешь. Все кровью повязаны были. Если бы я или любой другой хоть слово ему поперек сказали - прожили бы два дня от силы. Потому старая гвардия меня и возненавидит - боятся, что правда про их дела наружу выйдет.

   - А с другой стороны, ну, уберу я из ЦК всех, кто в репрессиях замешан, и сам в отставку уйду, а кто страной управлять будет? Сталин умер недавно, года не прошло. За такой срок смену даже одному человеку не подготовишь, а тут всю верхушку партии сменить надо. Не знаю пока, что делать...

   - А если ты Шепилову сам, заранее, расскажешь? - подумав, спросил Сергей. - Очень доверительно, с уважением, посвятишь его в некоторые детали будущих событий, как будто они уже начали заговор готовить? А ты, скажем, от Серова, что-то узнал? Может, удастся эту антипартийную группу нейтрализовать раньше, чем она вообще сумеет организоваться? Их бы всех раскидать по дальним регионам. Молотова вообще можно бы куда-нибудь за границу отправить, у него дипломатический опыт есть.

   - Можно попробовать, - кивнул Никита Сергеевич, - так или иначе, делать с ними что-то надо.

   Через пару дней, в выходной, Хрущёв пригласил Шепилова к себе домой. Сначала пообедали, скромно, без изысков. Хрущёв не пил - беспокоила печень. Шепилов, предчувствуя серьезный разговор, вел себя скованно и настороженно. Затем они закрылись в кабинете, включили радио. Говорили шепотом, долго и напряженно. Беседа продолжалась часа три.

   Наконец, вышли. Шепилов выглядел усталым, слегка подавленным, но прощался спокойно и доброжелательно. Никита Сергеевич сам проводил его, попрощался рукопожатием, сам закрыл дверь за гостем.

   - Как прошло? - спросил Сергей.

   - Тяжелый был разговор, сложный, - признался Никита Сергеевич. - Многое для Дмитрия Трофимовича было сложно признать и понять. Обещал подумать и сообщить свое решение.

   Однако уже через пару дней фамилия Шепилова начала всплывать в разговорах все чаще и чаще. Рассказывая о чем-то, Никита Сергеевич то и дело упоминал: "Шепилов советует", "Шепилов подсказал", "Шепилов предлагает"... Сергей понял, что отцу удалось заранее перетянуть Дмитрия Трофимовича на свою сторону.

   В это время возникла идея передать Крым из состава РСФСР в состав Украины. Вопреки общепринятому позже мнению, инициатором идеи был не Хрущёв.

   - Тут Кириченко, секретарь ЦК Украины, с инициативой выступил, - рассказал сыну Никита Сергеевич. - Они сейчас на Днепре целый каскад гидроэлектростанций планируют, и два оросительных канала строить будут. Один - в Донбасс, а другой, Северо-Крымский, в Крым. Вот он и предложил, чтобы упростить руководство работами, передать Крым в состав Украинской ССР. Я сразу решать не стал, сказал, что подумаю. Сослался, что такие решения необходимо проводить на Президиуме ЦК. 25 января будет заседание.

   - Ты не думай, я помню, что в тех документах насчет передачи Крыма написано. Фиг ему будет, а не Крым. Я не хочу, чтобы меня за это потом проклинали. Но надо придумать, как ему отказать под благовидным предлогом. Просто сослаться на негативное мнение членов ЦК и на Президиум не выносить - не годится. С хозяйственной точки зрения в предложении Кириченко много плюсов, в смысле организации работ. Он с этим предложением выйдет не на этот, так на следующий раз.

   - Мы с Шепиловым подумали, может, удастся сослаться, к примеру, на договор о нерушимости послевоенных границ. Он, конечно, международный, а тут дело внутреннее, могут сказать, что притянуто за уши. И будут правы, кстати.

   22 января Хрущёв представил на рассмотрение Президиума ЦК свой проект освоения целинных земель Казахстана. А вот решение Президиума о передаче Крыма Украине, которого Сергей ждал 25 января, так и не состоялось. Под каким предлогом отцу удалось отказать украинцам, Сергей так и не узнал. На его вопрос уставший за день Никита Сергеевич буркнул что-то невнятное, и Сергей понял, что с этим к отцу лучше не приставать, по крайней мере - сейчас. Так или иначе, Крым остался русским. История, начавшая меняться в октябре 1953 года, изменялась все более и более ощутимо.

   Лишь через несколько дней, после одобрения Президиумом ЦК целинного проекта, будучи в хорошем настроении, Никита Сергеевич рассказал сыну, как решился крымский вопрос.

   - Ну как... Собрались мы на Президиум. Вопрос о Крыме шел в повестке одиннадцатым. Я зачитал, и сразу взял слово. И говорю им: вот вы меня самодуром и волюнтаристом называете. Так вот, я, как самодур и волюнтарист, выступаю против этого решения. Братский украинский народ я люблю и уважаю. Я долго работал на Украине и в Крыму. Но это решение может в будущем повлиять на жизнь сотен тысяч людей. Такие вот решения могут аукнуться нам через несколько поколений. Вот и давайте не будем трогать границы союзных республик, так же, как после войны договорились о нерушимости европейских границ.

   - Микоян и Шепилов меня сразу поддержали, следом за ними - Булганин. Он вообще поддерживает каждое предложение, если оно высказано достаточно уверенно. Потом - Молотов, следом за ним - Каганович, Ворошилов и Маленков. Им, похоже, понравилось, что я не стал рубить сплеча, и выступил, так сказать, консервативно. После заседания я слышал, что Молотов сказал Кагановичу, что-то вроде: "Никита, кажется, наконец взялся за ум, перестал чудить и начал думать, прежде, чем решать". Вот на том и сошлись...

   - А что Кириченко?

   - Ну... Вначале огорчился, конечно, но я ему обещал полную поддержку со строительством, так что вроде он не обиделся. Да, ещё Кагановичу, он же в ЦК транспорт курирует, дал поручение увеличить транспортную связность Крыма с РСФСР через Керченский пролив. Как раз, и польза для страны будет, и Каганович делом займётся, меньше времени у него на интриги останется.

   30 января Президиум одобрил целинный проект. Хрущёв с головой ушел в подготовку. Работы было очень много. Сельское хозяйство требует точного расчёта времени, если чуть промедлить - земля высохнет, семена не взойдут. Надо было завезти в Казахстан огромные объёмы грузов. Никита Сергеевич проводил одно совещание за другим, лично контролировал министров и секретарей обкомов, отслеживал даже график движения грузовых поездов.

   Кроме рабочих совещаний, он проводил и идеологические - с работниками совхозов, машинно-тракторных станций, передовиков сельского хозяйства. Разъяснял подробности своего проекта, агитировал, убеждал.

   Заранее зная о будущих трудностях и недоработках, Хрущёв потребовал от всех ответственных лиц серьёзной подготовки работ. Были тщательно определены площади под будущую пахоту, причём Никита Сергеевич сразу предупредил, что никакого "перевыполнения плана", "встречных планов", "трудовых рекордов" и любимой партаппаратчиками на местах штурмовщины партия и правительство не потерпят.

   - Ваша задача сейчас - не отличиться, не очередной орден заработать! - неожиданно резко заявил Хрущёв. - Ваша задача - накормить страну!

   Вместо бездумной траты ресурсов на распашку площадей, которые нечем будет потом засеять, Хрущёв планировал сразу строить на осваиваемых площадях инфраструктуру. Прежде всего - элеваторы, зернохранилища, и жильё для людей. В общем, сделать всё то, о чём раньше, в "едином трудовом порыве", никто и не думал.

   Он даже изменил своей манере публичных выступлений. Хрущёв на самом деле был опытным оратором - харизмы у него было достаточно, чтобы завести публику на любом митинге. Но когда он пытался убедить слушателей разумными доводами и цифрами, результат получался противоположный - цифры плохо воспринимаются на слух.

   Ему говорили об этом и раньше, но Никита Сергеевич не придавал этому значения, адресуя свои выступления тем, кто умеет слушать и думать, а не ограничивается анекдотами про Первого секретаря ЦК.

   Однако сейчас, прочитав в "тех документах", как он их обычно называл в разговорах с немногими посвящёнными в Тайну, о том, к чему привело его упрямство, Никита Сергеевич изменился сам и изменил многое в себе и вокруг себя. Его выступления стали краткими, зажигательными, эмоциональными. Он больше не убеждал людей долгим перечислением цифр, а провоцировал дискуссию, спор, и уже в споре, выслушав доводы оппонента, "клал его на лопатки" тщательно подобранными фактами и цифрами.

   Своим референтам и помощникам он заявил прямо:

   - Вы для меня больше речей не пишите! А то пишете своим казённым стилем, а я потом сквозь него с трудом продираюсь. А получается в результате мало того, что скучно, так ещё и х#йня! Пишите мне развёрнутый план, и крупным шрифтом - ключевые тезисы, которые обязательно должны прозвучать, а уж развить тему живым языком я и сам сумею, не зря ж я столько лет агитатором был!

   Помощники пришли в ужас и долго не выходили оттуда. В особенно глубоком шоке пребывали помощник по идеологии Владимир Семенович Лебедев, а также проявлявший большую активность в надежде вновь войти в состав Президиума, секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов.

   Однако Хрущёв жёстко настоял на своём. Новый стиль выступлений он опробовал уже на февральском Пленуме 1954 года.

   Более того, он настоял, чтобы печатная версия его выступлений, публикуемая в газетах, минимально отличалась от устной. Он даже однажды устроил небольшую выволочку главному редактору "Правды" Шепилову, когда увидел, что в газете некоторые его перлы были заменены более привычными и обтекаемыми формулировками.

   - Ты зачем мою речь отредактировал? - вопросил Хрущёв. - Разве я так говорил?

   - Но... Никита Сергеич! - побледнел Шепилов. - Нельзя же в официальном печатном органе Коммунистической партии печатать дословно то, что вы говорили!

   - А чего такого я, собственно, сказал, что печатать нельзя? - уточнил Хрущёв. - Ну, я понимаю, если речь идёт о международной политике, но ведь вопрос-то чисто внутренний, хозяйственный.

   - Никита Сергеич! - взмолился Шепилов. - Но нельзя же в передовице "Правды" писать, к примеру, слово "задница"!

   - Почему это нельзя? Ты, когда работаешь, на чём сидишь? На голове, что ли? - посмеиваясь, возразил Хрущёв. - Ну, так и пиши, как есть. Я высказываю здоровую партийную критику в адрес бюрократов от КПСС, которые, вместо того, чтобы честно работать, просиживают задницы! И моя критика должна до этих бюрократов доходить в исходном свежем виде, чтобы они понимали, что задницу я им и надрать могу!

   22 февраля Хрущёв объявил "комсомольский призыв" на целину.

   23 февраля состоялся Пленум ЦК КПСС, полностью посвящённый целине. Выступая на Пленуме, Никита Сергеевич с гордостью сообщил, что в результате снижения налогов на личные хозяйства колхозников, поголовье скота увеличилось на 600 тысяч голов. Снабжение мясом и молоком в стране начало улучшаться.

   В своём выступлении Хрущёв заявил:

   - К середине 1953 года в стране создалась совершенно нетерпимая обстановка с продовольственным снабжением населения. Так жить дальше было нельзя. Поэтому уже в сентябре прошлого года мы приняли ряд мер, позволивших улучшить ситуацию. И эти меры, товарищи, я считаю правильными. Потому что идеи Маркса, это, конечно, хорошо, но ежели их смазать свиным салом, то будет еще лучше ! (Из воспоминаний режиссёра Михаила Ромма)

   Народу новый стиль Хрущёва, живой и доходчивый, безусловно понравился. Конечно, он породил массу новых анекдотов и шуток, вроде того, что "Коммунизм - это социализм, смазанный свиным салом." Хрущёву об этих анекдотах регулярно докладывал Серов. Никита Сергеевич над анекдотами о самом себе хохотал так же искренне, как и над прочими.

   Удивлённому такой реакцией Серову, он ответил прямо:

   - Ты, Иван Александрович, не понимаешь. Народ не станет складывать анекдоты про лидера, который в массах отклика не вызывает. А если народ мои выступления на цитаты растаскивает - значит, читает их и слушает. И мои идеи и указания, следовательно, доходят по назначению.

   Хрущёв уже знал, что вскоре неконтролируемый рост поголовья домашнего скота приведёт к нехватке хлеба в магазинах. Поэтому он привёл в действие свой план продажи кормов владельцам индивидуальных хозяйств, и дифференцированной стоимости хлеба в зависимости от количества.

   Кроме того, по указанию Хрущёва были в короткие сроки повсеместно построены простейшие мини-фабрики, производившие корм для скота на основе хлореллы. Себестоимость такого корма была сама по себе копеечная, к тому же производство кормов щедро дотировалось. Населению такой корм отпускался по цене 4 копейки за килограмм при цене чёрного хлеба 1 рубль за буханку.[16]  Эти меры, не самые непопулярные, вначале были встречены народом настороженно. Однако цены на корма были установлены достаточно низкие, за счёт дотаций. К тому же Никита Сергеевич реализовал ещё одну идею: предложил сельским жителям обеспечивать кормами по 2 головы скота на семью бесплатно, если затем одного из двух телят или поросят они сдадут государству. Второй при этом оставался в собственности владельца, а дотации "отбивались" за счёт реализации мяса, полученного у населения по плану заготовок.

   В итоге, забегая вперёд, хлебного дефицита удалось избежать.

   На Пленуме, неожиданно для многих, Хрущёв назначил главным координатором проекта "комсомольского вожака" Александра Николаевича Шелепина.

   Вечером, после ужина, Сергей, как обычно, заглянул к отцу. По ходу разговора он спросил:

   - Пап, а почему ты Шелепина координатором целины поставил? Ты же знаешь, какую роль он сыграет в будущем?

   - Хе! - усмехнулся Никита Сергеевич. - Во-первых, это ещё когда будет? Через 10 лет. А пока он верный ленинец, вождь комсомола, а целина - комсомольский проект, кому, как не ему и возглавить? К тому же Шурик - человек новой волны, из молодых, в репрессиях напрямую не замешан. Таких сейчас продвигать надо. А насчёт доверия... Я же изучил все документы. Там не всё так просто.

   - Прежде всего, я и сам виноват. Начудил я, оказывается, столько, что будь здоров! Сам удивляюсь, как они меня раньше не попёрли. Хорошо, Серёжа, знать наперёд, где и в ком ошибся, в чём напортачил... Теперь-то я таких глупостей не наделаю. Ну, хотя бы постараюсь не наделать. А если наделаю, так не таких, а других, - Никита Сергеевич был в хорошем настроении. - Соответственно, и Шелепину с Брежневым повода не дам. А потом, мне ведь лет уже много. Рано или поздно на пенсию уйду. Оставлять страну на Брежнева после того, что я узнал, не хочу. Это, конечно, не окончательное решение, но Шурик - один из кандидатов, которых стоит продвигать на пост Первого секретаря ЦК. Ещё посмотрим, конечно, но этот вариант не исключён. Вот так-то.

14. Рождение Змея из бездны.

   5 января 1954 года состоялось техническое совещание Главных конструкторов ракетного комплекса подводной лодки и стенда для отработки морского старта. Присутствовали - министр оборонной промышленности СССР Дмитрий Фёдорович Устинов, Генеральный конструктор Сергей Павлович Королёв, Михаил Кузьмич Янгель, как Главный конструктор ракеты Р-11, Николай Никитич Исанин - Главный конструктор дизельной ракетной подводной лодки проекта В-611, и другие специалисты.

   Желая вникнуть в проблемы создания стратегических ракет, Никита Сергеевич присутствовал на этом совещании.

   Это было далеко не первое мероприятие, посвящённое планированию разработки баллистических ракет. Работа в этом направлении началась ещё в 1950 году, когда была запланирована комплексная поисковая НИР "по теме Н3 "Исследование перспектив создания РДД различных типов с дальностью полета 5-10 тыс км с массой БЧ 1-10 т". С 1953 года велось эскизное проектирование двухступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты. По техническому заданию она должна была иметь массу 170 тонн, дальность 8000 километров при забрасываемой массе головной части - 3 тонны.

   В октябре 1953 года, после испытания первой советской термоядерной бомбы, по указанию заместителя Председателя Совета Министров СССР Вячеслава Александровича Малышева забрасываемая масса была увеличена до 5 с половиной тонн. При этом всю ракету пришлось перепроектировать.

   Само собой, установить такого монстра на подводную лодку никто не помышлял. Да и сама идея вооружить субмарину столь мощным оружием, как баллистическая ракета, была в 1954 году достаточно смелой. Поскольку выбирать было особо не из чего, для первого эксперимента взяли королёвскую ракету Р-11 с дальностью полёта всего лишь 150 км и забрасываемой массой 950 кг.

   Никита Сергеевич понимал, что боевая ценность лодки с такой ракетой будет мало отличаться от нуля. Тем более хорошо он понимал это после нескольких совещаний с аналитиками Генерального Штаба, зная теперь возможности противолодочных сил США и их союзников.

   Однако выбора не было. В любом новом деле самое сложное - сделать первый шаг. Пусть маленький, неуверенный - но сделать. Сдвинуть проблему с мёртвой точки.

   Специалисты обсуждали варианты технических решений, спорили. Никита Сергеевич не вмешивался, хотя уже видел - то, что они предлагают, ему, "знающему, как надо" из "тех документов", представляется нелепым и примитивным.

   По проекту длинную - 10,3 метра, и тонкую - 0,88 метра, ракету предстояло разместить в вертикальной шахте в корпусе подводной лодки. В относительно стройный корпус субмарины 611 проекта ракета не вписывалась никак. Решили поставить две ракетные шахты, чтобы они проходили по оси лодки через ограждение рубки.

   Ракета была жидкостная, компоненты топлива - керосин и окислитель АК-20, на 80% состоящий из азотной кислоты. На лодку она загружалась незаправленной и заправлялась, как все первые ракеты, непосредственно перед пуском.

   Для пуска ракету надо было выдвинуть из пусковой шахты на уровень верхнего среза рубки. При этом ракета весила 5 с половиной тонн. Балансировать 10-метровым пятитонным тонкостенным "карандашом", заправленным керосином и кислотой, и выдвинутым на самую верхнюю точку лодки предстояло в открытом море во время качки.

   Королёв, Янгель и Исанин продолжали обсуждать технические подробности, а Хрущёв спросил приглашённого им Бориса Петровича Жукова, директора НИИ-125:

   - Борис Петрович, а как ваши успехи?

   - Мы добились весьма обнадёживающих результатов, Никита Сергеич, - ответил Жуков, с усмешкой глядя на Троих Главных, обсуждающих меры безопасности при хранении едких и ядовитых компонентов топлива на подводной лодке. - Благодаря переданным людьми Ивана Александровича документам, прежде всего - по описаниям конкретных технологий, мы разработали достаточно эффективную рецептуру твёрдого топлива.

   - Совместно с НИИ-13 отработали технологию изготовления стеклопластиковых корпусов с графитовыми и вольфрамовыми закладными элементами. Было непросто, но справились.

   - Когда можно будет посмотреть на ваши результаты? - заинтересованно спросил Хрущёв.

   - Да хоть сейчас, - ответил Жуков. - У ворот стоит грузовик, в кузове под тентом - готовые изделия.

   - Товарищи, - прервал Хрущёв разошедшихся Главных. - Вот, Борис Петрович привёз для вас интересные экспонаты. Давайте посмотрим.

   Королёв нехотя предложил устроить перерыв, и все спустились во двор НИИ-88, где проходило совещание. У ворот действительно стоял неказистый ЗиС-151. По знаку Жукова водитель откинул задний борт, и ракетчики с удивлением воззрились на полутораметрового диаметра баллоны янтарно-жёлтого цвета.

   - Это что такое? - заинтересованно спросил Королёв.

   - Это наша совместная с НИИ-13 новая разработка, - ответил Жуков. - Стеклопластиковые корпуса для твёрдотопливных ракетных двигателей. А в ящике, - Борис Петрович указал на тёмно-зелёный ящик с надписью "Огнеопасно", - образец твердотопливной шашки из смесевого топлива на основе алюминия и перхлората аммония, с полиуретаном в качестве связующего и основного газовыделяющего компонента.

   Водитель забрался в кузов и без видимых усилий приподнял жёлтый баллон, подав его Королёву.

   Сергей Павлович принял баллон и поднял его над головой на вытянутых руках под ошеломлёнными взглядами остальных.[17]

   - Вот это да! - заявил Королёв. - Товарищи, да ведь это потрясающе! Эта штука весит всего несколько килограммов! Борис Петрович, а какие у них прочностные характеристики?

   - Как принято говорить у наших военных - достаточные для решения поставленных задач, Сергей Павлович, - довольно усмехнулся Жуков. - У меня с собой полные технические данные на материал и топливо. Образцовую шашку я вам оставлю для испытаний, а вообще, в будущем мы планируем заливать состав прямо в корпус двигателя и отверждать его в сборе.

   - Очень, очень интересно, - кивнул Янгель.

   Участники совещания вернулись в кабинет. Главные были под впечатлением от увиденного. Хрущёв, пользуясь моментом, решил повернуть процесс в нужную сторону.

   - Ну как, товарищи, сделаете для страны межконтинентальную ракету на твёрдом топливе? - спросил он. - Ну, и лодочную с межконтинентальной дальностью, заодно? Сами понимаете, такая ракета нам очень нужна.

   Королёв и Янгель озадаченно замолчали. Они, безусловно, осознавали важность задачи, но уж очень нетривиальная была постановка вопроса, тем более, для 1954 года.

   - Никита Сергеевич, а нужна ли подводной лодке ракета с межконтинентальной дальностью? - осторожно спросил Королёв. - Лодка ведь будет находиться на дежурстве в своём позиционном районе. Ну, конечно, иметь дальность 5-6 тысяч километров было бы хорошо, но межконтинентальную?

   - Сергей Павлович, а ведь в позиционный район лодке придётся прорываться через вражескую противолодочную оборону, - возразил Хрущёв. - Вы же знаете, американский флот много сильнее нашего. Опять же, держать на дежурстве все лодки одновременно - невозможно. А при необходимости нанесения ответно-встречного удара все лодки смогут стрелять на межконтинентальную дальность и достать противника даже от пирса.

   - Моё мнение - нам нужны атомные ракетные лодки гораздо большей размерности, чем строящиеся сейчас, и лодочные баллистические ракеты с межконтинентальной дальностью, не менее 8000-9000 тысяч километров. Причём обязательно твёрдотопливные. Чтобы обеспечить длительное хранение полностью боеготовой ракеты, сократить время подготовки к пуску до нескольких минут, и улучшить безопасность обращения с ракетой на лодке.

   - Следующая задача - создать твердотопливную межконтинентальную ракету наземного базирования, с дальностью не менее 11000 километров, желательно, несущую несколько боевых блоков и много ложных целей. В перспективе - боевые блоки должны иметь индивидуальное наведение. А главное, товарищи, у этих ракет должны быть мобильные пусковые установки.

   - Сейчас мы ракету долго устанавливаем на стартовом столе, затем долго заправляем топливом, всё это время она хорошо заметна и крайне уязвима. Как только у противника появятся средства космической разведки - а они появятся обязательно - мы окажемся в положении мужика без штанов на площади в базарный день.

   Все рассмеялись. Шутка Первого секретаря сняла напряжение, накопившееся в ходе долгого обсуждения.

   - Противник будет знать, сколько у нас ракет, сколько пусковых позиций, а, главное, будет знать, что мы готовы атаковать, и сможет нанести упреждающий удар, - продолжил Хрущёв. - К тому же устройство наземного старта для вашей ракеты массой в 170 тонн будет огромным, и обойдётся в астрономическую сумму. Следовательно, много таких позиций мы оборудовать при всём желании не сможем. Наша задача, товарищи - защитить страну, а не разорить её.

   - Я предварительно поговорил с руководством Минского автозавода, Борис Львович Шапошник берётся спроектировать многоосный тягач грузоподъемностью до 50 тонн, ему от вас нужно только техническое задание. Нам, товарищи, нужна такая ракета, чтобы после получения приказа в течение 5-10 минут она была приведена в вертикальное положение и подготовлена к старту.

   - Ещё один возможный вариант базирования - подвижный железнодорожный. Здесь основное преимущество - высокая грузоподъёмность и скрытность. Выследить железнодорожный состав среди тысяч других железнодорожных составов будет очень сложно.

   Слегка ошарашенные этим фейерверком идей Королёв и Янгель несколько секунд молчали, пытаясь осмыслить всю глубину и неподъёмность поставленной Хрущёвым задачи. Затем Янгель задумчиво произнёс:

   - Но ведь подвижная пусковая установка тоже очень уязвима.

   - Так её и замаскировать несложно, Михаил Кузьмич! - нашёлся Хрущёв. - Да и поди попади в подвижную установку, если она выходит на патрулирование и ездит по позиционному району большой площади. Кроме того, ракет у нас пока нет, и поначалу их будет очень мало. А пусковых установок можно наделать побольше. Положить на них макеты ракет и пустить на боевое патрулирование. Тогда для воздушной и, в перспективе, космической разведки противника, у нас будет солидная ракетная группировка. А мы постепенно будем наращивать количество боевых ракет.

   - А уж если мы хотим сделать по-настоящему защищённую пусковую установку, давайте упрячем ракету в вертикальную шахту, и пусть она прямо из шахты и стартует.

   - Никита Сергеич, - вмешался Устинов. - Идея с мобильными установками, безусловно, интересная, но разработка шасси такой грузоподъёмности займёт года два. Ещё год - разработка пусковой установки на этом шасси. А американцы летают над нашей страной уже сейчас. Если мы собираемся водить их за нос, можно попробовать наладить выпуск ложных пусковых установок в виде буксируемых полуприцепов. Но вот подходящей по размерам ракеты у нас пока нет.

   - Совсем нет? - удивился Хрущёв.

   - Сейчас у нас есть только ракета средней дальности Р-5. Она уже имеет длину более 22 метров. Её характеристики американцам известны, - пояснил Устинов. - Если мы возьмём её как основу для "обманки", придётся приставить к ней две дополнительные ступени, чтобы она выглядела как межконтинентальная. Иначе американцы по её размерам на аэрофотоснимках вычислят объём баков и поймут, что мы их обманываем. Но при этом длина ракеты будет такая, что на полуприцеп её уже не положить. Она и так превышает допустимую длину для движения по обычным дорогам. А если автопоезд с ракетой не сможет ездить по обычным дорогам, смысла в такой мобильности нет. Автопоезд по грунтовым дорогам передвигаться не сможет. Строить для него специальные дороги - дорого, а потому - неэффективно.

   - А если Борис Львович сделает подходящий транспортёр повышенной проходимости? - спросил Хрущёв.

   - Тогда - другое дело. Но первые образцы такого транспортёра мы получим не раньше, чем через три года, - напомнил Устинов. - А ведь нужно ещё произвести хотя бы штук сто таких пусковых установок. Это ещё минимум год.

   - Можно оборудовать достаточное количество ложных стационарных стартовых позиций, - продолжил Дмитрий Фёдорович. - Это проще. Делаем макет стартового стола подходящего размера, рядом - капонир длиной метров сорок, ставим надувные макеты нескольких машин с кунгами, макет подъёмного крана, установщика... Когда мы получим от ПВО предупреждение о пролёте самолёта-разведчика, будем устанавливать на столах макеты ракет.

   - В этом есть смысл, - добавил Михаил Кузьмич Янгель. - Несколько из этих позиций можно оснастить настоящей техникой, и тренировать на габаритно-весовых макетах стартовые расчёты. Но это позже, к тому времени, когда наша межконтинентальная ракета уже будет проходить испытания.

   - Годится, - кивнул Хрущёв. - А то у нас сейчас задница совсем голая. А так хоть пыль в глаза американцам пустим. Михаил Кузьмич, сможете выделить нескольких конструкторов, чтобы макеты выглядели как можно более похожими на реальную ракету и стартовый комплекс?

   - Конечно, Никита Сергеич, сделаем, - ответил Янгель.

   Идея с пуском из шахты встретила у Королёва и Янгеля осторожное недоверие. Отказать Первому секретарю ЦК сразу они постеснялись, обещав подумать и сообщить позже.

   - Подумайте, подумайте, - усмехнулся Хрущёв, - А чтобы лучше думалось, я вот вам тут картиночку припас... - он вытащил из папки схему ракетной шахты в разрезе, позаимствованную в "тех документах".

   Даты на схеме не было, а вот пояснительные надписи были выполнены на английском.

   - Это что же, американы такой проект уже прорабатывают? - Королёв явно был неприятно удивлён.

   - Ну, как видите, - Хрущёв рассчитал точно, учтя психологию Главного конструктора.

   Королёв всегда хотел быть первым. Во всём. Сейчас Хрущёв передал ему брошенный американскими конкурентами вызов, и Сергей Павлович этот вызов принял.

   - Покажу Бармину, - Королёв сунул схему в свою папку с документами. - Надо посчитать, но, думаю, мы такое тоже сможем сделать. [18]

     - Подождите... Так что же, на базе Р-11 мы лодочную ракету делать не будем? - спросил Янгель.

   - Думаю, что всё-таки будем, Михаил Кузьмич, - ответил Хрущёв. - И ракетную лодку на базе проекта 611 Николаю Никитичу сделать придётся. Но - пока одну. Опытную. Мы пока слишком мало знаем об особенностях размещения столь мощных ракет на лодке, о возможных проблемах со стартом и стабилизацией. А главное - твердотопливной ракеты у нас пока нет, и в течение ближайшего года-двух точно не будет. Так что как минимум одна опытная лодка нам понадобится. На базе 611 проекта и уже отработанной Р-11 мы сможем сделать её в течение этого года, а в следующем проведём первые учебные стрельбы с борта лодки.

   - А как же с нашей межконтинентальной Р-7? - спросил Королёв. - Неужели мы от неё откажемся? Год работы насмарку?

   - Не откажемся, Сергей Павлович, - ответил Хрущёв. - По тем же причинам. Я, безусловно, верю, что Вам удастся сделать твёрдотопливную межконтинентальную ракету. Но не верю, что вы сможете сделать её с нуля раньше, чем вашу Р-7, не имея опыта проектирования таких ракет. А чем раньше мы получим пугало для Америки, тем легче нам будет потом с ними разговаривать. К тому же, я вижу для Р-7 очень большое будущее в несколько ином качестве. Из неё выйдет замечательная космическая ракета-носитель. Так что, Сергей Павлович, делайте Р-7, но следующая ракета пусть будет твёрдотопливной.

   26 января 1954 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О проведении проектно-экспериментальных работ по вооружению подводных лодок баллистическими ракетами дальнего действия и разработке на базе этих работ большой подводной лодки с реактивным вооружением". А следом, 28 января, вышло второе Постановление: "О создании баллистической ракеты межконтинентальной дальности". [19]

15. Посвящение в Тайну

   Разбираясь с проблемами обороны страны, читая доклады аналитиков Генерального штаба, Хрущёв всё больше чувствовал, что ему необходимы грамотные советники. Одному человеку невозможно охватить весь спектр вопросов управления целой страной, тем более, такой огромной страной, как СССР.

   Никита Сергеевич пришёл к выводу, что для успешного решения поставленных задач ему так или иначе придётся расширить круг лиц, допущенных к Тайне, ещё хотя бы на двух человек. Он долго размышлял, выбирая, кому можно доверить столь взрывоопасную информацию. Ему нужен был советник по науке, и ещё один - по экономике.

   На роль советника по науке Хрущёв выбрал академика Мстислава Всеволодовича Келдыша. А вот с экономикой было сложнее.

   Экономическое образование было у Дмитрия Трофимовича Шепилова. Он уже был доверенным лицом Никиты Сергеевича, но вот его будущее участие в антипартийной группе Молотова-Кагановича всё ещё останавливало Хрущёва от посвящения Шепилова в Тайну.

   В конце концов, Хрущёв выбрал Алексея Николаевича Косыгина. Выбор был нелёгким. В 1964 году "той истории" Косыгин одобрил отстранение Хрущёва. Однако он не был среди основных заговорщиков, а в 1957 году он против Хрущёва не выступал.

   В то же время Косыгин был одним из самых компетентных и эффективных руководителей СССР. При нём страна достигла высшей точки экономического могущества. И как раз после отставки Косыгина в 1980м экономика страны начала испытывать затруднения, которые стали одной из предпосылок к развалу мировой системы социализма. Изучая "документы 2012", Хрущёв пришёл к выводу, что чем раньше Косыгин станет Председателем Совета Министров СССР, тем быстрее удастся решить стоящие перед страной экономические проблемы.

   Никита Сергеевич собрал у себя на совещание Косыгина и Келдыша в середине января 1954 года. Когда их пригласили в кабинет Первого секретаря ЦК, кроме Хрущёва там был Иван Александрович Серов.

   Косыгин и Келдыш насторожились - присутствие на совещании представителя госбезопасности в СССР хорошим предзнаменованием не считалось. Однако Серов, поздоровавшись с ними, сказал:

   - Товарищи, я здесь лишь для того, чтобы взять с вас подписку о неразглашении. Вам будет представлена информация особой важности. В совещании я участвовать не буду.

   Косыгин и Келдыш расписались в бланках подписки - для них это было привычно, они давно уже были носителями государственных тайн. Серов забрал бланки и, попрощавшись, ушёл.

   Академик и Зам. Председателя Совета Министров выжидающе смотрели на мрачного Хрущёва.

   - Товарищи, я собрал вас здесь по делу чрезвычайной важности и наивысшей степени секретности, - произнёс Первый секретарь ЦК. - Перед вами - папки с документами, с которые вы изучите позже. Сейчас я прошу вас ознакомиться с первым документом из этой папки. Заверяю вас - это не провокация, не шутка и не розыгрыш. Я представлю все необходимые доказательства.

   Косыгин первым открыл папку и начал читать. Это было то самое письмо, адресованное Хрущёву из 2012 года. Пробежав взглядом первый абзац, обычно невозмутимый Алексей Николаевич ошарашенно вскинул глаза на Хрущёва.

   Келдыш перечитал начало документа дважды, и тоже уставился на Никиту Сергеевича в состоянии глубокого шока.

   - К сожалению, это правда, - мрачно сказал Хрущёв. - Читайте до конца, доказательства я представлю немедленно.

   Келдыш и Косыгин продолжили читать:

   "... Я посылаю Вам всю информацию, какую только смог найти, в надежде, что она поможет предотвратить величайшую трагедию в истории нашего народа. Также я посылаю Вам доступные мне образцы компьютерных технологий и все доступные сведения о научных теориях, схемотехнических решениях и технологических процессах, которые помогут создать в СССР передовые отрасли промышленности, прежде всего - электронной промышленности. Но это - не главное.

   Я заклинаю Вас принять все меры, чтобы не допустить тех экономических, политических и кадровых ошибок, которые привели СССР к гибели. Я собрал для Вас архив документов по политико-экономическим решениям с 1953 по 1991 годы и электронную энциклопедию на жёстком диске компьютера. Прошу Вас внимательно изучить их, а также найти компетентных специалистов, которые помогут Вам принимать взвешенные, тщательно просчитанные решения.

   Я не специалист в области государственной политики, но решусь, исходя из доступного мне знания, дать Вам подсказку. Локомотивом советского общества может стать освоение Дальнего Космоса. На эту мысль наводит небывалый подъём энтузиазма, охвативший весь мир после успешного полёта первого советского космонавта.

   Но общество не может жить одним лишь ожиданием великих свершений. Людям необходимо дать возможность жить так, чтобы при взгляде на западный образ жизни, у них не возникало чувство зависти и собственной ущербности. Вы хорошо начали этот процесс в начале своего правления. Уверен, у Вас получится.

   Самые важные документы, с которыми Вам надо ознакомиться в первую очередь, находятся в /home/alex/Документы/Особая папка. Также обратите первоочередное внимание на папки Экономика, Военная техника, Электроника, Космос, Внешняя политика, Отношения с США, Идеология. В них документы, освещающие проблему более подробно..."

   Ошеломлённые Косыгин и Келдыш прочли письмо до конца. Хрущёв снял с крышки стоящего на столе ноутбука газету, открыл крышку, нажал кнопку, выведя компьютер из спящего режима, и повернул его экраном к собравшимся.

   - Вот вам доказательство, - буркнул Никита Сергеевич. - Это - тот самый компьютер с документами, присланный из 2012 года. И если вы думаете, что это - зарубежная провокация или шутка, вы ошибаетесь.

   - Это - не шутка, - медленно произнёс Келдыш, рассматривая прибор, созданный шестьдесят лет тому вперёд. - Такой уровень технологии в настоящее время недостижим. Я даже не представляю, на каких физических принципах создан этот экран...

   - Жидкие кристаллы, - ответил Хрущёв. - Мне прислали образец для изучения, полное теоретическое описание и всю технологию изготовления. Я передал информацию в НИИ-35. Они сейчас бьются над созданием опытной установки. Слишком много сопутствующих технологий, которые надо изучить и освоить, чтобы создать нечто подобное.

   - Понятно, - кивнул Келдыш.

   - Гладков уже начал делать опытные образцы микросхем, - продолжил Хрущёв, пододвинув Келдышу несколько кремниевых пластинок и готовую микросхему, похожую на кусочек молочного шоколада с медными гребёнками ножек. - Лебедев пытается делать из них работоспособный компьютер. Но сложностей столько, что говорить о каких-то сроках невозможно.

   Келдыш с интересом рассматривал через лупу тончайшую вязь электронных элементов на поверхности кремния.

   - Невероятно! - пробормотал он.

   - Технология - это убедительно, - кивнул Косыгин. - Но всё остальное... Предательство высшего руководства партии?

   Хрущёв повернул ноутбук экраном к себе, пощёлкал мышью, вновь развернул компьютер экраном к Косыгину. На экране был коллаж из 4-х фотографий двух человек -- в молодом и пожилом возрасте.

   - Ельцин, Борис Николаевич. В настоящий момент - студент Уральского Политехнического Института, - ответил Хрущёв. - А второй - Горбачёв Михаил Сергеевич. Знатный комбайнёр, в 1948 году награждён орденом Трудового Красного Знамени, сейчас - студент юридического факультета МГУ. Эти два человека в будущем - главные виновники развала СССР и всей мировой системы социализма, проводники реставрации капитализма. Они ответственны за смерть миллионов советских людей в течение 10 лет, последовавших за расчленением СССР на "независимые государства" по границам союзных республик, - слова "независимые государства" Хрущёв даже не произнёс, а с презрением выплюнул, словно кусок гнилого мяса.

   - Советский Союз разделён на части? - деревянным голосом спросил Косыгин.

   - Да, - мрачно ответил Хрущёв. - РСФСР существует в прежних границах.

   - А Украина? Прибалтика, Закавказье, Средняя Азия?

   - Все стали "независимыми". И миллионы русских беженцев оттуда. На Кавказе, в Чечне и Дагестане - непрекращающаяся террористическая война с 1994 года, - Хрущёв сжал кулаки.

   - Это с какого?... - не понял Косыгин. - Их же депортировали?

   - А потом - вернули! Я же и вернул, в 1957 году! - Хрущёв в сердцах хрястнул кулаком по столешнице и скривился от боли. - Поверил, старый дурак, что они - невинно пострадавшие от сталинских репрессий. А они русских похищали и превращали в рабов! В натуральных рабов! Держали силой, в ямах и подвалах и заставляли работать за еду!

   - Твою ж мать.... - обычно невозмутимый, спокойный, как танк, Косыгин в этот раз не сдержался и выругался.

   - Ладно, товарищи, у вас будет время, чтобы изучить документы подробно, - сказал Хрущев.

   - А с этими... предателями... что будет? - спросил Косыгин.

   - Ничего, - ответил Хрущев. - Свои преступления они ещё не совершили. И не совершат! За этим я уже распорядился особо проследить. СССР - правовое государство. Обвинить граждан в преступлении, которое они ещё даже не замыслили, мы не можем. Так что пока ещё товарищи Горбачев и Ельцин продолжат трудиться на стройках народного хозяйства. Но вот на партийные и руководящие посты они не попадут никогда. Такого риска страна себе позволить не может.

   - Разумно, - кивнул Косыгин.

   - На изучение документов у вас две недели, - сказал Хрущев. - После Пленума соберемся снова и обсудим, что делать дальше.

   Косыгин и Келдыш поднялись, готовясь попрощаться.

   - Не забывайте, товарищи, полная секретность, - напомнил Хрущёв. - Жёнам ни в коем случае не говорите.

   - Что, и Нина Петровна не знает? - подколол Келдыш.

   - Нет, не знает, - устало улыбнулся Хрущёв.

   - А кто ещё знает? - уточнил Косыгин.

   - Серов. Трое его сотрудников, которые распечатывают документы. И мой сын Сергей - он эту... посылку... обнаружил, - пояснил Хрущёв. - Ещё Сергей Алексеевич Лебедев - не знает всего наверняка, но, возможно, догадывается. Он исследует присланные из будущего образцы вычислительной техники.

   - А что, прислали что-то кроме этого ... этой ЭВМ? - поинтересовался Келдыш.

   - Да. Два радиотелефона, плоский компьютер, и целый набор электронных компонентов россыпью для изучения, - ответил Хрущёв. - Лебедев из них собрал этакий настольный компьютер, подключил к телевизору. На нём тоже документы распечатывают. Их там огромное количество, по многим отраслям науки и техники.

   - Невероятно, - пробормотал Келдыш. - Можно будет на это посмотреть?

   - Само собой, - кивнул Хрущёв. - С Лебедевым договоритесь. Я его предупрежу. Да! По телефону и в присутствии посторонних - никаких упоминаний. Между собой используем слово "Тайна" - так мы с Серовым зашифровали название темы.

   - Гм... Ничего себе посылка... - произнёс Косыгин. - Как она к вам попала, Никита Сергеич?

   - Сын из института вернулся, и нашёл на полу портфель. Старый такой, потёртый. - ответил Хрущёв. - Внутри оказалась стальная коробка, завёрнутая, кстати, в такой интересный мягкий материал, - он вытащил из ящика стола кусок пузырчатого полиэтилена.

   - Очень интересно, - Келдыш вертел в руках полиэтилен.

   - С ним ещё вот что делать можно, - Хрущёв взял двумя пальцами один из пузырьков и осторожно надавил.

   Пузырёк лопнул с лёгким щелчком.

   - Нервы успокаивает, - объяснил Хрущёв.

   Косыгин тоже взял пальцами пузырёк и раздавил. Келдыш лопнул три пузырька подряд и улыбнулся.

   - Забавно. Действительно, успокаивает.

   Ещё пару минут Первый секретарь ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров СССР и академик, будущий Президент Академии наук СССР увлечённо давили полиэтиленовые пузырьки.

   - М-да... Хорошо, что нас никто не видит, - первым опомнился Косыгин.

   Все трое расхохотались.

   - Надо производство наладить, - улыбаясь, предложил Келдыш. - В нервно-терапевтических целях, для снятия напряжения у ответственных руководителей.

   - Вообще-то, я уже распорядился, - ухмыльнулся Хрущёв.

16. Запасной вариант

   Раздав задания на проектирование баллистических ракет морского базирования и подводного носителя для неё, Хрущёв не успокоился. Никита Сергеевич по-прежнему считал, что в современной геополитической ситуации основным и главным оружием СССР, могущим обеспечить ему суверенитет и безопасность, являются межконтинентальные баллистические ракеты. Он хорошо понимал, что это оружие не для реального применения. Это - ядерное пугало для вероятного противника, напоминание, что отсидеться за океаном теперь не удастся.

   Ракеты у него пока не было, но он не сомневался, что через два-три года ракета у СССР появится. Он верил в организаторский гений Королёва, таланты Янгеля, Макеева и других конструкторов. Но он также понимал, что сама по себе ракета - это ещё не оружие. Для ракетных войск нужна дорогостоящая обслуживающая инфраструктура, а как раз она стоит много дороже, чем сами ракеты.

   Именно поэтому он переориентировал Королёва на создание Р-7 как, в первую очередь, космической ракеты-носителя. Боевая ценность Р-7 как баллистической ракеты была ничтожна - ракета получалась громоздкой, уязвимой на старте, невероятно дорогой и сложной в обслуживании, имела слишком большое время подготовки к запуску. Боевую ракету нужно было делать твердотопливной, относительно дешёвой, и готовой к запуску в течение нескольких минут.

   Разумно ли было в такое сложное время отвлекать лучшего ракетчика страны на создание космического носителя? Никита Сергеевич долго размышлял об этом, и всё же решил, что так будет правильнее. Ознакомившись с документами из будущего, он осознал, насколько важно будет для страны освоение космоса. Он помнил описанную в документах реакцию Америки на первый советский спутник. Он знал, что до 1962 года Америка не доведёт политическую ситуацию до возникновения возможности ядерного конфликта. А до того у страны есть время подготовиться, и его хватит, если начать прямо сейчас.

   А начинать надо с подбора правильных людей.

   Сергей как раз сдал зимнюю сессию, у него были каникулы. Но московская зима не располагала к активному отдыху. Вечером Никита Сергеевич позвал сына к себе

   Когда Сергей пришёл, Хрущёв-старший вытащил из сейфа ноутбук с "документами-2012". Он по привычке продолжал называть его ЭВМ или компьютер.

   - Садись, - сказал он сыну. - Думать будем.

   - О чём, пап?

   - Да совещался я тут с ракетчиками... Умные люди, башковитые, но упёртые. Королёв считает, что большие ракеты должны летать на керосине и кислороде. Глушко с Янгелем тоже за жидкостные ракеты, но на ядовитых компонентах. Энергетика, говорят, лучше у них, - Хрущёв-старший задумчиво почесал сверкающую лысину. - Так-то оно так, да ихнюю энергетику в жидком виде в ракету по несколько часов заливать приходится. За это время разбомбят их американцы нахрен. Да и ядовитая эта хрень сверх всякой меры.

   Сергей покопался в документах.

   - Смотри, пап, Челомей предложит делать ампулизированные ракеты, заправленные на заводе. Такая ракета будет готова к старту через несколько минут. Может, ему эту идею уже сейчас подбросить? Пусть работает.

   - Подбросить можно, - кивнул Хрущёв. - Но это не выход. Точнее, не выход, если целостность ракеты нарушается. Открой-ка список катастроф.

   Сергей открыл файл. Никита Сергеевич забрал у него мышь, прокрутил текст, ища нужные строки - потом, чертыхнувшись, всё-таки раскорячил непривыкшие к клавиатуре пальцы, нажал одновременно Ctrl и F, и напечатал одним пальцем:

К-219

   "Умная машинка" услужливо прокрутила текст, подсветив искомую строку.

   - Видишь? - сказал он. - Читал ведь, а не помнишь. Рванула ракета прямо в шахте. То ли протечка у них была, то ли с американской лодкой они под водой столкнулись... Дело тёмное. Факт тот, что людей и дорогущую лодку мы потеряли. А будь там ракета твёрдотопливная - обошлось бы ремонтом.

   И ещё - я хочу наземные ракеты сделать мобильными. На колёсных транспортёрах или в вагон железнодорожный их упрятать. А на транспортёр жидкостную ракету не положишь, даже ампулизированную - растрясёт ее нафиг.

   Хрущёв-старший подтолкнул сыну мышь.

   - Пошарь-ка, кто у нас твёрдотопливные ракеты в "том будущем " проектировал?

   Сергей поковырялся в файлах и ответил:

   - Надирадзе. Александр Давидович.

   - Та-ак... Уже теплее. Где он сейчас? - спросил Никита Сергеевич, записывая фамилию.

   - Э-э... Твёрдотопливной тематикой занимается с 1948 года. С 1951 года руководит КБ-2 в составе ГСНИИ-642 Минсельхозмаша, - ответил Сергей. - Твёрдотопливными МБР начнёт заниматься с 1958 года, когда перейдёт в НИИ-1

   - Не дело. Долго ждать. Надо его поторопить, - проворчал Никита Сергеевич. - Завтра поручу "боярину" его найти и вызвать. Теперь ещё вот что... Какие ещё есть варианты мобильного базирования для МБР? Ты читал, может вспомнишь? Может, какие-то опытные разработки, которые не пошли?

   - Ну... - Сергей замялся, вспоминая. - Американцы наших ракетных поездов сильно боялись, но это ты и сам знаешь... А, вот! Читал я про воздушный старт, - он порылся в файлах, ища информацию, ругнулся, - Ага, нашёл! В октябре 1974 года американцы запустят ракету "Минитмен-1", сбросив её с транспортного самолёта С-5А. Пуск пройдёт успешно.

   - Интересная идея, - Хрущёв заинтересованно заглянул в экран. - Ракета сколько весит?

   - Двадцать девять тонн с копейками, - ответил Сергей. - У самолёта грузоподъёмность около 120 тонн.

   - Ни хрена себе... Здоровая дура... - Хрущёв-старший пошевелил губами, прикидывая. - Летает, наверное, не быстро...

   - Примерно 900 километров в час, как все реактивные транспортники

   - У нас такого самолёта нет. А когда появится что-то подобное?

   Сергей пошарил по файлам.

   - Ан-22, ОКБ Антонова, 1965 год, грузоподъёмность 60 тонн.

   - Долго ждать... Надо быстрее, - проворчал Никита Сергеевич. - Наверное, опять всё упрётся в двигатели... Кто у нас из авиаконструкторов славится самыми оригинальными идеями? Тут неординарный подход нужен.

   - Пожалуй, Бартини, - поразмыслив, ответил Сергей.

   - Кто такой? Не слышал, - удивился Хрущёв-старший. - В войну он где работал?

   - Сидел он в войну. В Туполевской шарашке.

   - Да... Тогда многие конструкторы сидели..., - нахмурился Никита Сергеевич, записывая необычную фамилию. - Итальянец, что ли?

17. Воздушный старт

   История, дама в целом скучная и нудная, иногда может выкинуть такой фортель, что изучающие её люди потом долго не верят, что подобное вообще возможно. К таким необычным историческим парадоксам, пожалуй, относится и Roberto Oros di Bartini, известный в СССР как Роберт Людвигович Бартини.

   Он был человеком невероятной судьбы - итальянский аристократ, барон, военнопленный, коммунист, эмигрант в Советский Союз, военный лётчик, авиаконструктор, между прочим - комбриг РККА (по-новому - генерал-майор). Далее - заключённый по делу Тухачевского, авиаконструктор в "Туполевской шарашке" ЦКБ-29, освобождён в 1946 году, снова авиаконструктор, учёный-аэродинамик, философ...

   Бартини был, возможно, самым талантливым и уж точно - самым невезучим авиаконструктором Советского Союза - из более чем 60 спроектированных им самолётов лишь один или два строились серийно. Но его идеи опережали время на десятилетия. Он был "тайным вдохновителем" Советской космической программы. Достаточно сказать, что Сергей Павлович Королёв называл Бартини своим учителем.

   Прочитав в "документах 2012" биографию Роберта Бартини, Хрущёв некоторое время сидел молча, пытаясь осмыслить информацию. Сергей тоже молчал, понимая, что отец обдумывает решение.

   - Сколько же всего важного я ещё не знаю... - пробормотал Никита Сергеевич.

   Он записал фамилию Бартини и его место работы в блокнот, жирно обвёл карандашом и дописал рядом: "Вызвать в Москву, немедленно"

   В феврале 1954-го Хрущёв был полностью поглощён целинным проектом, выкроить время для теоретического разговора было невероятно сложно. Но он понимал, что время уходит. Узнав будущее, Никита Сергеевич теперь почти физически чувствовал, как истекают секунды отпущенного ему срока. Между двумя заседаниями он позвал своего помощника - "боярина" Шуйского.

   - Григорий Трофимыч, созвонись с Новосибирским СИБНИА, если там сейчас рабочий день ещё не кончился, - попросил он, - найди там Роберта Людвиговича Бартини, авиаконструктора. Хочу с ним лично поговорить. Сейчас.

   Минут через десять его соединили с Новосибирском.

   Роберт Людвигович Бартини никак не ожидал звонка из Москвы. И уж тем более он был удивлён, когда услышал в трубке голос, который слышал до этого только по радио:

   - Роберт Людвигович? Здравствуйте. Это Хрущёв беспокоит. Можете уделить несколько минут?

   - Д-да... Да, Никита Сергеевич, конечно! - уже более уверенно ответил Бартини. - Чем могу помочь?

   - Можете помочь, Роберт Людвигович, но только разговор не телефонный, - ответил Хрущёв. - Очень нужно, чтобы вы приехали в Москву. Мне необходимо свести вас с некоторыми ответственными товарищами, и обсудить пару вопросов государственной важности. Мой помощник свяжется с вашим руководством, чтобы вам оформили командировку. За вами пошлют самолёт, если погода будет хорошая. Если нелётная - рисковать не будем, поедете поездом.

   - Понял, Никита Сергеевич, - ответил Бартини. - Но мне же надо подготовиться к разговору. Хоть намекните, на какую тему беседовать будем?

   - Понимаю, Роберт Людвигович, но по телефону не могу, - ответил Хрущёв. - С вашей стороны линия не защищена. Давайте так. Вам завтра утром передадут секретный пакет через военных. Просто это самый быстрый способ. В пакете будут все необходимые сведения. А теперь не волнуйтесь, спокойно собирайтесь в командировку. Я вас очень жду. До свидания.

   - До свидания, Никита Сергеевич, - ответил Бартини, и ошарашенно положил трубку под взглядами изумлённых сотрудников. - Это Хрущёв... В Москву вызвал... На совещание... Ничего не понимаю...

   Совещались в кремлёвском кабинете Хрущёва. Помимо Бартини, на совещании присутствовали разработчик твёрдого ракетного топлива Борис Петрович Жуков, и конструктор Александр Давидович Надирадзе.

   Никита Сергеевич радушно приветствовал вошедших в кабинет специалистов, пригласил садиться. Коротко пояснил причину столь срочного совещания. Рассказал о своих сомнениях по поводу МБР на жидком топливе, особенно обратив внимание на уязвимость стационарных наземных стартовых позиций. И, наконец, поставил задачу:

   - В общем, товарищи, нам с вами предстоит создать оборонительную систему для всей страны, на основе твёрдотопливных МБР мобильного базирования. Необходимо добиться максимальной боевой устойчивости системы, чтобы она могла нанести врагу гарантированный ответный удар даже в случае выхода из строя системы боевого управления и гибели высшего военного и политического руководства Советского Союза. Также крайне желательно сделать систему по возможности автономной и с минимальной обслуживающей инфраструктурой, но это уж как получится.

   Я готов выслушать все варианты, а потом выскажу собственные идеи, но позже. Чтобы не влиять своими дилетантскими соображениями на ваши предложения, - усмехнулся Хрущёв, немного разрядив ситуацию. - Для начала, Борис Петрович, расскажите о новой рецептуре твёрдого топлива и этих замечательных стеклопластиковых оболочках, что вы нам с Королёвым показывали.

   Пока Жуков вводил Надирадзе в курс дела и рассказывал о новых разработках, Хрущёв внимательно слушал, одновременно оценивающе наблюдая за реакцией Бартини. Авиаконструктора мало заинтересовало твёрдое топливо, а вот композиционные материалы на основе стеклопластика ему очень понравились. Борис Петрович предусмотрительно захватил с собой образцы, и теперь Бартини внимательно изучал их.

   - Борис Петрович, а могу ли я позаимствовать пару образцов для прочностных испытаний? - спросил он.

   - Конечно, берите, Роберт Людвигович, я предполагал, что вас этот материал заинтересует, - ответил Жуков.

   После доклада Жукова Надирадзе некоторое время сидел молча, что-то прикидывая в блокноте, затем сказал:

   - Никита Сергеевич, задача мне в целом понятна. Характеристики ракеты я сейчас предсказать не могу, так как они сильно зависят от эффективности топлива и от забрасываемого веса. Но, полагаю, надо рассчитывать на массу не менее 50 тонн. Если удастся уложиться в меньшую массу - будет хорошо. Но это вряд ли.

   Что касается мобильности - ракету такой массы можно разместить, к примеру, на гусеничном транспортёре.

   - Минский автозавод берётся сделать многоколёсный тяжёлый транспортёр грузоподъемностью в 50 тонн, - подсказал Хрущёв. - Колёсная машина быстроходнее и дешевле в экплуатации.

   - Тоже неплохой вариант, - согласился Надирадзе. - Но инфраструктура для мобильных пусковых установок дешёвой вряд ли получится. Нужны позиционные районы, желательно - в малонаселённой местности. Дороги для патрулирования. Пункты базирования, ремонтные базы, базы хранения... Сами ракеты и специальные боевые части тоже надо где-то хранить и обслуживать. Всю эту инфраструктуру придётся охранять и обеспечивать её безопасность...

   - Конечно, - кивнул Хрущёв. - А ещё меня смущает недостаточная автономность грунтовых пусковых установок. Сколько времени такая установка может быть в автономном патруле - один-два, максимум - три дня, и то, если её будет сопровождать вахтовая машина, бытовой блок на шасси повышенной проходимости. Поэтому у нас были ещё две идеи.

   - Какие же? - спросил Надирадзе.

   - Первый вариант - железнодорожный, - пояснил Хрущёв. - Я, конечно, дилетант, но, на мой взгляд, у этого варианта есть несколько преимуществ. Прежде всего - скрытность. Для авиационной, а, в перспективе - и космической разведки отследить колёсные транспортёры проблемы не составит. Но вот отследить сотню - другую поездов среди тысяч других составов будет практически невозможно.

   Опять же, в поезде и бытовые условия можно организовать значительно более комфортные. А значит, время патрулирования можно будет увеличить. Время межремонтного обслуживания у железнодорожного подвижного состава тоже будет побольше, чем у колёсного транспортёра, не говоря уже о гусеничном. Даже если тепловоз вышел из строя, вместо него легко прицепить другой, а если выйдет из строя двигатель колёсного транспортёра, пусковая установка, считай, потеряна.

   - Разумно, - кивнул Надирадзе. - К тому же и грузоподъемность у поезда побольше, значит, можно разместить более тяжёлую ракету, а то и не одну. А второй вариант?

   - Воздушный старт, - ответил Хрущёв, удовлетворённо отметив вспыхнувшие огоньки интереса в глазах Бартини. - Да, Роберт Людвигович, именно за этим я вас и пригласил.

   - Вы хотите запускать ракету массой в 50 тонн с тяжёлого самолёта, как аэробаллистическую? - спросил Бартини.

   - Американцы такую систему предварительно прорабатывают, - Хрущёв слукавил, забежав вперёд - в 1954 году такая система и для американцев была ещё фантастикой. - Предполагается сбрасывать ракету с тяжёлого транспортного самолёта, летящего на высоте 10-12 тысяч метров. После сброса ракета разворачивается в положение, близкое к вертикальному, стабилизирующим парашютом, запускает двигатели и стартует.

   - Красиво, - одобрил Бартини. - Но самолёта такой грузоподъемности у американцев пока нет. У нас - тоже.

   - Нет - так будет, - пожал плечами Хрущёв. - Необходимость в таком тяжёлом транспортнике есть, и большая. К тому же есть и ещё одна задумка. Используя такой воздушный старт, можно более дёшево запускать искусственные спутники Земли. Да, Роберт Людвигович. Туда. В космос. А спутники нам будут очень нужны. Это и связь, и разведка, и раннее предупреждение о ракетном нападении, и слежение за авианосными группировками, и метеорология, и ещё куча всяких разных возможностей. Тут смысл в том, чтобы заменить тяжёлым, но многоразовым скоростным самолётом одноразовую первую ступень ракеты - самую мощную и дорогую.

   - Это-то понятно... - кивнул Бартини.

   Хрущёв понял, что идея воздушного старта уже захватила авиаконструктора.

   - Ну как, Роберт Людвигович, возьмётесь?

   - Посчитать надо, Никита Сергеевич, - ответил Бартини. - Идея, безусловно, революционная. Но сложная.

   - А вы не торопитесь, - ответил Хрущёв. - Давайте, товарищи, соберёмся через неделю или дней через десять, и вы мне расскажете, что насчитали и придумали? Да, и ещё, Роберт Людвигович, вы ведь гидросамолётами занимаетесь?

   - Да, Никита Сергеич, занимаюсь. Как раз сейчас работаю над проектом сверхзвукового гидросамолёта-бомбардировщика среднего радиуса действия, под условным индексом А-55. Собирался представить его в будущем году. Такой самолёт сможет дозаправляться с кораблей или подводных лодок в любой точке Мирового океана.

   - Так, так... Интересно, - задумался Хрущёв. - А увеличить дальность тысяч хотя бы до 10-12 можете?

   - Теоретически - да, но это будет уже другой самолёт, большей размерности и грузоподъёмности, иначе не поднять потребный запас топлива, ответил Бартини.

   - Роберт Людвигович, я вас прошу - пересчитайте ваш проект на увеличенную дальность, - попросил Хрущёв. - Видите ли, у нас сейчас нет самолёта, который может достать до США и вернуться на базу. Туполев над такой машиной работает, но у него будет дозвуковой самолёт. Прорывать ПВО на такой машине почти невозможно. А если вы сделаете сверхзвуковую летающую лодку, она сможет решать и ударные и разведывательные задачи.

   - Хорошо, Никита Сергеич, сделаю, - кивнул Бартини.

   - Вот и спасибо. - улыбнулся Хрущёв. - Роберт Людвигович, обратитесь к моему помощнику Григорию Трофимовичу Шуйскому, он позаботится о вашем комфортном размещении в Москве.[20]

18. Легче воздуха

   Встреча состоялась лишь через 10 дней - слишком уж Хрущёв был занят целинными делами. Наконец он сумел выкроить пару часов в своём плотном расписании и попросил Шуйского вызвать на совещание Надирадзе и Бартини.

   - Да они уже два дня как сообщили, что готовы к совещанию, - ответил Григорий Трофимович. - Бартини просит вашего согласия привести на разговор ещё двух специалистов, которые могут помочь.

   - Конечно, пусть приводит, - ответил Хрущёв.

   Кого именно собрался привести Бартини, Никита Сергеевич даже не спросил. "Специалист" - для него было достаточно.

   Они встретились на следующий день. Шуйский пригласил в кабинет Хрущёва Надирадзе и Бартини.

   - Здравствуйте, товарищи, - Хрущёв, гостеприимный и приветливый, поднялся навстречу. - Роберт Людвигович, а вы же собирались привести ещё двух человек?

   - Да, Никита Сергеевич, они ждут в приёмной, - ответил Бартини. - Они - авиационные специалисты, к ракетам отношения не имеют. Не знаю, соответствуют ли они уровню секретности. Я планировал позвать их позже, когда Александр Давидович доложится по своей тематике.

   - Будь по-вашему, - согласился Хрущёв. - Ну, Александр Давидович, рассказывайте.

   Надирадзе уже успел сделать предварительные расчёты и теперь докладывал уверенно. По его прикидкам выходило, что твёрдотопливная МБР будет иметь массу примерно 40-42 тонны при дальности около 10000 км и забрасываемой массе головной части в 1 тонну.[21]

   Но Александр Давидович честно предупредил, что ракет такого класса он ещё не строил, и считает правильным вначале отработать закладываемые в конструкцию МБР технические решения на более простой и дешёвой ракете меньшей дальности

   - Ну, что ж, разумно, - одобрил Хрущёв. - Начните с чего попроще, но, по возможности, параллельно ведите и разработку МБР. Пусть лучше разработка движется медленно, чем вообще не движется. А что у вас, Роберт Людвигович? Чем порадуете?

   Бартини открыл тонкую картонную папку, достал стопку из нескольких листов бумаги и ватмана.

   - По моему мнению, Никита Сергеевич, - сказал он, - поставленная вами задача распадается на две независимые составляющие. Поясню.

   Для запуска космического аппарата за пределы атмосферы на круговую околоземную орбиту мы хотим заменить его наиболее тяжёлую и дорогостоящую первую ступень скоростным высотным самолётом. При этом вторая и третья ступени могут получиться более лёгкими, за счет старта с большой высоты и на большой скорости. Так?

   - Точно, - кивнул Хрущёв.

   - А для боевого патрулирования с баллистической ракетой будет необходим аппарат не столь скоростной, но обладающий большой грузоподъемностью и продолжительностью полёта, при этом высотность большого значения не имеет, так как стрелять ему придётся стандартной боевой ракетой, имеющей, как уже сказал Александр Давидович, дальность около десяти тысяч километров.

   - Вы хотите сказать, что придётся делать два разных самолёта? - уточнил Хрущёв.

   - В общем - да, - подтвердил Бартини. - И это логично. Для запуска спутников понадобится сверхскоростной, высотный самолёт. Он в любом случае будет очень дорогим. Но таких самолетов стране понадобится не больше десятка. Скорее - даже меньше. Штук пять.

   А вот для патрулирования с баллистическими ракетами нужны более дешёвые аппараты, совсем другого класса. И их нужно будет много. Сотни две-три как минимум.

   - Согласен, - кивнул Хрущёв. - И какие будут предложения?

   - Ну, - улыбнулся Бартини, - создание аэрокосмического носителя - моя давняя мечта. Вот что у меня вышло, - он протянул Хрущёву выполненный карандашом на ватмане эскиз.

   Позже Никита Сергеевич признался сыну, что в тот момент у него перехватило дыхание.

   Машина Бартини напоминала приплюснутый сверху треугольник, от которого вниз отходил наклонный пилон. Крошечная кабина экипажа прилепилась на самом носу вытянутого треугольного крыла. Крыло заканчивалось поворотными консолями большого удлинения. Под неподвижной частью крыла в строенных мотогондолах находились шесть реактивных двигателей.

   Фюзеляжа в обычном понимании у самолёта в общем-то и не было. Вместо него нижний наклонный пилон переходил в полукруглую конструкцию в виде арки. Под ней Бартини предполагал разместить ракету. Над аркой и по бокам ракеты находились объёмистые конформные баки, ниже которых Бартини разместил мощное короткое многоколёсное шасси, убираемое в обтекатели в нижней части краёв арки.

   А позади крыла и чуть выше были изображены два огромных длинных цилиндра, с торчащими из передних концов острыми конусами. Они крепились спереди к пилонам, выходящим из задней кромки крыла, а в середине опирались сходящимися вместе пилонами на нижнюю арку.

   - Красавец... - пробормотал Хрущёв. - Расскажите поподробнее, Роберт Людвигович.

   Бартини, явно довольный впечатлением, произведённым на Первого секретаря ЦК, с удовольствием пояснил:

   - Ракета со спутником разместится внизу, между стоек шасси. Там её удобно будет обслуживать. Основная часть топлива для самолёта находится в крыле и центральном пилоне. Сами понимаете, машина выйдет прожорливая. Взлетаем на шести подкрыльевых реактивных двигателях. Для посадки хватит и двух - машина уже будет лёгкой. Крыло будет изменяемой стреловидности - на взлёте и посадке почти прямое, а во время разгона стреловидность составит около 70 градусов.

   Разгоняемся до 900-950 километров в час, и включаем жидкостные ракетные двигатели. Они вот здесь, в задней части нижних топливных баков по бокам ракеты. Их задача - разогнать машину до сверхзвуковой скорости. Топливо - тот же керосин плюс запас жидкого кислорода в нижних баках.

   Как только перейдём на сверхзвук - запускаются основные двигатели, - Бартини ткнул карандашом в два гигантских цилиндра. - Это - прямоточные двигатели конструкции Михаила Бондарюка. Их сейчас использует Лавочкин на своей стратегической крылатой ракете. Жидкостные ракетные двигатели и баки из-под кислорода в этот момент можно будет сбросить на парашютах. Позже их подберут для повторного использования.

   На прямоточных двигателях самолёт разгоняется до трех скоростей звука и выходит по дуге на высоту около 30 километров. Там он осуществляет запуск ракеты, которая выводит на орбиту спутник. По предварительной оценке, масса спутника может достигать около тысячи килограммов, возможно - больше. Это будет зависеть от ракеты.

   После запуска самолёт выключает прямоточные двигатели и четыре из шести реактивных двигателей, после чего на двух двигателях возвращается на базу.

   - Роберт Людвигович... Это фантастика... - пробормотал потрясённый Хрущёв. - Неужели мы сможем такое реализовать?

   - Прямо сейчас - не сможем, - уверенно сказал Бартини. - Лет через пять - сможем. Все материалы и технологии у нас уже есть. Их надо лишь собрать воедино.

   - Ну, с запуском спутников разобрались, - сказал Никита Сергеевич. - Идея мне нравится. А по основной, военной тематике предложения есть?

   - Конечно, - ответил Бартини. - Вот теперь позвольте познакомить вас со специалистами, которые разбираются в сути моего предложения даже больше меня.

   Хрущёв кивнул. Бартини встал, открыл дверь в приёмную и позвал:

   - Проходите, товарищи, - и тут же представил вошедших. - Никита Сергеевич, Александр Давидович, знакомьтесь. Авиаконструктор Борис Арнольдович Гарф и пилот Владимир Адольфович Устинович.

   Гарф и Устинович неуверенно мялись на пороге.

   - Присаживайтесь, товарищи, не стесняйтесь, - пригласил Хрущёв. - Признаться, раньше я о вас не слышал. Рад познакомиться.

   Вошедшие уселись рядом с Бартини.

   - Так вот, - продолжил Бартини. - Поразмыслив над поставленной задачей, я понял, что нам нужен аппарат с очень большой продолжительностью полёта, большой грузоподъёмностью, как можно более экономичный. Скорость и высота полёта большого значения не имеют, а вот обитаемость и комфорт выходят в число первых мест по важности.

   И я подумал, что такой аппарат давно известен, но исторически недооценен. А поскольку после войны появилось много новых материалов и технологий, задача даже упрощается. Никита Сергеевич, прошу вас не делать поспешных выводов. Сначала выслушайте все наши аргументы.

   Я предлагаю использовать для стратегического патрулирования с ракетами дирижабли.

   Хрущёв ждал, что Бартини выдаст необычное предложение. В "тех документах" он читал, как Роберт Людвигович предложил построить авианосец на подводных крыльях, ходящий со скоростью 600 километров в час. Но дирижабль с межконтинентальной баллистической ракетой - это было нечто. Никита Сергеевич несколько секунд молча переваривал предложение Бартини, а затем расхохотался.

   Бартини спокойно ждал, пока Первый секретарь ЦК успокоится. У него самого в глазах играли весёлые искорки.

   - О-ох... Насмешили, Роберт Людвигович! - Хрущёв перестал колыхаться. - Да они же горят! Ломаются, падают... И вообще... Это же слон в посудной лавке! Неуклюжий, медленный... Его из берданки подбить можно!

   - Примерно такой реакции я и ожидал, Никита Сергеевич, - заговорщицки улыбнулся Бартини. - Вы сейчас высказали обычный набор аргументов для человека, не очень хорошо разбирающегося в возможностях, достоинствах и недостатках дирижабля. Потому я и привёл товарищей, которые занимаются воздухоплаванием с начала 30-х. Борис Арнольдович, ваша очередь, - Бартини сделал знак Гарфу.

   - Видите ли, Никита Сергеевич, - вступил в беседу Гарф. - Дирижабли горели потому, что их наполняли взрывоопасным водородом. До войны гелий в больших количествах производили только в США. Сейчас его производят и у нас, отделяют от природного газа, в котором гелий содержится в виде примеси. Природный газ при этом не расходуется. Также можно получать гелий из монацитового песка, как это делают в США. У нас залежи этого минерала имеются по берегам Азовского моря, в Донбассе и на Среднем Урале.

   Гелий отделяется от монацитового песка простым нагревом. А сам монацит является источником радиоактивных материалов, например, тория.

   - Так-так, - заинтересовался Хрущёв. - То есть, отделив от него гелий, можно ещё и радиоактивное топливо получать?

   - Скорее всего - да, - кивнул Гарф. - В радиоактивных материалах я не специалист. Для меня, как для конструктора дирижаблей, важнее, что смесь из 85% гелия и 15 % водорода не горит, но при этом имеет подъёмную силу 93% от подъемной силы чистого водорода. Если считать грубо и упрощённо, 1 кубометр водородно-гелиевой смеси поднимает 1 килограмм веса. На самом деле даже немного больше.

   - Борис Арнольдович сконструировал несколько дирижаблей, в том числе дирижабль "Победа", который после войны занимался поиском немецких морских мин в Севастополе, - добавил Бартини. - А Владимир Адольфович на этом дирижабле летал.

   - К сожалению, дирижабль "Победа" был наполнен водородом, - признал Гарф. - Гелия у нас тогда не было. Будь он гелиевый, он и сейчас летал бы... Самое главное не это. У самолёта две трети его мощности уходят на поддержание его самого в воздухе. А дирижабль плавает в воздухе даром.

   - В войну мы парашютистов для ВДВ готовили, - добавил Устинович. - Прыгали они с привязного аэростата. Зимой 41-го начали тренировки. Комиссия тогда подсчитала, что для прыжка 54 парашютистов в течение 2х часов израсходовали 40 литров бензина и 3 кубометра водорода. Для сравнения - если использовать тогдашний обычный ТБ-3, с которого прыгали тогда парашютисты, понадобилось бы 580 литров бензина.

   - Однако! - заинтересовался Хрущёв.

   СССР в те годы не был избалован нефтяным изобилием, и пример, приведённый Устиновичем, Никите Сергеевичу понравился.

   - Мы с Робертом Людвиговичем прикидывали, - продолжал Гарф. - Если использовать в конструкции дирижабля стеклопластик, получится очень лёгкий и практически невидимый для радиолокаторов аппарат. Причём его удобнее делать по полужёсткой схеме, когда жёсткий каркас имеется только в нижней части дирижабля. А оболочка сохраняет форму за счет внутреннего избыточного давления. Такой дирижабль легче противостоит непогоде и более удобен при хранении. Можно откачать гелий, и поместить нижнюю часть дирижабля в обычный авиационный ангар.

   - Невидимый для локаторов? Как это? - удивился Хрущёв.

   - Стеклопластик - радиопрозрачный материал, - пояснил Бартини. - А двигатели и приборы слишком маленькие, чтобы радиолокатор их заметил.

   - Раньше основные затраты на эксплуатацию дирижаблей составляла постройка эллингов - это огромный ангар, где дирижабль хранится между полётами, - продолжал Гарф. - Были трудности с приземлением, нужна была огромная наземная команда в несколько сотен человек, чтобы удержать дирижабль при посадке. Сейчас это не нужно. Двигатели размещаются в поворотных гондолах, и дирижабль может маневрировать вверх-вниз, вперёд-назад - как угодно.

   - Главное достоинство дирижабля - он может поднимать очень большой груз, и нести его на огромное расстояние, с малыми затратами топлива. Кстати, топливо для дирижабля - это не обязательно бензин. Немецкий "Граф Цеппелин" летал на светильном газе - это смесь газов, получаемая пиролизом каменного угля. Газовое топливо для дирижабля даже удобнее бензина - не нужно уравновешивать корабль по мере расходования топлива.

   - Очень интересно! - заметил Хрущёв. - А на природном газе он работать может?

   - Может и на природном газе, как и автомобиль, и на дизельном топливе, если установить дизели. - ответил Гарф. - Может маневрировать с грузом, опускать его точно на место, как подъёмный кран. Может висеть на одном месте хоть месяц. Может садиться на воду.

   - Ого! - Хрущёв на лету прикидывал варианты возможного использования. - Так с его помощью можно снабжать подводные лодки в море?

   - Можно, - подтвердил Устинович. - А можно и искать лодки, американцы в войну так и делали. И за авианосными соединениями можно следить. Дирижабль может висеть над океаном на высоте двадцати километров, осматривая огромную территорию. На большой высоте полезная нагрузка уменьшается, но для дозорной службы это не важно.

   - Уж очень они тихоходные... - заметил Хрущёв.

   - Да, скорость у него небольшая - всего около ста, ста двадцати километров в час. Но для боевого патрулирования над своей территорией большая скорость и не нужна. Важна продолжительность полёта и грузоподъемность.

   - И что ещё важнее, - добавил Бартини, - чем больше объём дирижабля, тем он рентабельнее. Объём увеличивается быстрее, чем площадь поверхности.

   - И какой размер дирижабля нужен, чтобы носить ракету массой в 40 тонн? - спросил Хрущёв.

   - Ну, я бы не ограничивался массой в 40 тонн, - ответил Гарф. - Ведь ракете нужна ещё и пусковая установка. Общая масса будет тонн 60. Для сравнения, американский дирижабль ZRS-4 имел длину 240 метров, диаметр 40 метров и мог поднимать полезный груз 82 тонны. Ну, мы сделаем длину метров 200, отыграем диаметром, получим грузоподъемность 60-70 тонн.

   - Двести метров?? - обомлел Хрущёв. - Это же линкор летающий! Сколько ж такая дура стоит?

   - Жёсткий дирижабль таких размеров стоит примерно в восемь или десять раз дешевле лёгкого крейсера 1й мировой войны, - подсказал Бартини. - Полужёсткий дирижабль будет значительно дешевле жёсткого.

   - Гм! - Хрущёв задумался. - Интересно...

   - Кстати, - добавил Устинович. - Американцы до сих пор используют дирижабли радиолокационного дозора. На одном из них огромная антенна смонтирована прямо внутри оболочки. Дирижабль используется в составе системы предупреждения о ракетном нападении.

   - Да? - оживился Хрущёв. - Ещё интереснее... Но где такое чудовище хранить? Газовый пузырь длиной двести метров... Его же ветром порвёт на хрен!

   - Как показывает опыт эксплуатации - вовсе нет, - возразил Устинович. - Дирижабли достаточно хорошо противостоят непогоде. Особенно полужёсткие. А уж если очень сильный ветер - можно откачать газ и спрятать корабль в ангар.

   - Кстати, у меня есть проект простого и дешёвого ангара, - подсказал Бартини, вытаскивая эскиз. - Основа конструкции - тканевая секция, натянутая между двумя надувными трубами. Надставляя нужное количество секций, получаем эллинг любой длины. Воздух нагнетается вентиляторами. Эллинг раскрывается сверху по продольной оси, за счёт чего дирижабль может взлетать прямо с места. Нужно лишь выключить вентиляторы, и сбросить давление воздуха в трубах.

   - Ещё один важный момент, - добавил Гарф. - Дирижабли хорошо работают в холодную погоду. Чем холоднее воздух, тем он плотнее, тем больше грузоподъемность дирижабля.

   - Стоп-стоп-стоп! - остановил его Хрущёв. - А трубы ваш дирижабль возить может?

   - Да запросто, - ответил Устинович. - И возить, и сразу на место укладывать. Легко и непринуждённо. А куда возить-то надо?

   - В Сибирь, - ответил Никита Сергеевич. - Я получил сведения, что там у нас имеются богатые залежи нефти и газа. Но районы труднодоступные, осваивать их будет непросто.

   - Вот там дирижабли тоже пригодятся, - кивнул Гарф. - Можно целиком собранные дома на точку забрасывать. Ну, эти... сборные домики вахтовые.

   - Так, - решился Хрущёв. - Давайте построим один дирижабль. Сначала - не самый большой. Я хочу посмотреть, что он может. Насчёт патрулирования с ракетами - это вы, товарищи, загнули. Меня-то, дурака старого, вы ещё сможете уболтать, но вот наших военных - вряд ли. Георгий Константинович вас на смех поднимет.

   - Тут, Никита Сергеевич, нужна реальная демонстрация возможностей, - подсказал Бартини. - Давайте сначала построим один дирижабль. Небольшой. Убедимся, что всё получается. Потом построим другой. Большой. Подцепим к нему пусковую установку с ракетой - кораблю ведь нет разницы, что возить - хоть трубы, хоть ракету. А мы устроим демонстрацию для военных. И в народном хозяйстве оба корабля так или иначе пригодятся.

   - Погодите, товарищи, а ведь до войны у нас эти ваши дирижабли где-то под Москвой строили, - вспомнил Хрущёв. - Нобиле ещё там работал, итальянец.

   - Совершенно верно, Никита Сергеич. Строили мы их в Долгопрудном, 28 километров от Москвы, - ответил Гарф. - Кстати, последний корабль, "СССР В-12бис" мы в 1947 году построили. Там вся инфраструктура осталась в целости. С 1951 года на части нашей территории делают зенитные ракеты, но наши эллинги ещё сохранились.

   - Обязательно приеду к вам, посмотреть, как только вы построите первый дирижабль, - улыбнулся Хрущёв.

   - А мы можем прямо на нём за вами прилететь, Никита Сергеевич, - в свою очередь улыбнулся Устинович. - И подобрать вас прямо на Красной площади. Если ваша охрана позволит, конечно...

   - Борис Арнольдович, будете Главным конструктором? - спросил Хрущёв.

   - Главным, думаю, не стоит, - ответил Гарф. - Главный - это больше администратор, чем конструктор. Вот замом по технической части - с удовольствием.

   - Договорились, - кивнул Хрущёв.

   Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "Об использовании аэростатов в интересах народного хозяйства" вышло 25 февраля 1954 года (АИ). Главным конструктором вновь созданного Долгопрудненского конструкторского бюро автоматики, оно же ОКБ-424 был назначен Михаил Иванович Гудков, тот самый, что участвовал вместе с Лавочкиным в создании истребителей ЛаГГ-1 и ЛаГГ-3. Замом по технической части стал Борис Гарф, шеф-пилотом вновь созданной фирмы - Владимир Устинович.

   Были выделены средства на восстановление производства и постройку двух дирижаблей - одного объёмом 10000 м3 и второго, объёмом 100000 м3. [22]

19. Реформа экономики

   В начале февраля 1954 года Хрущёв был плотно занят целинным проектом, но уделил время для разговора с Келдышем и Косыгиным - слишком важными были обсуждаемые вопросы, чтобы откладывать их надолго.

   Собрались в кремлёвском кабинете Хрущёва. Вначале решили обсудить вопросы науки.

   - Мстислав Всеволодович, - обратился к Келдышу Хрущёв. - Что скажете о полученной нами документации?

   - Полагаю, она сэкономит нам не один год научных исследований и не один миллиард рублей, - ответил Келдыш. - Достаточно полная и достоверная документация, Никита Сергеич. Я уже сделал некоторые распоряжения, в основном, по экспериментальной проверке отдельных теоретических положений. Провести все намеченные эксперименты мы ещё не успели, но те, что уже провели, полностью подтвердили теоретические выкладки из "тех документов"

   - Ну, в этом я и не сомневался, - сказал Хрущёв. - Мстислав Всеволодович, меня сейчас больше интересуют не эксперименты для подтверждения теорий, а реальные результаты.

   - Прежде всего - электроника. Массовое производство микросхем. Не надо много и разных, надо - несколько основных видов, но - очень много, чтобы получалось в розницу недорого. Нужны, прежде всего, микропроцессоры и микросхемы памяти для ЭВМ, и ещё эти, для связи. Ну, для тех радиотелефонов.

   - Я понял, - кивнул Келдыш. - НИИ-35 добился больших успехов. Сейчас они организовали на своей площадке опытный производственный комплекс и пробуют выпускать микросхемы небольшими партиями. Очень уж сложный и длительный техпроцесс. Если получится - будем увеличивать объёмы, но тогда нужно специализированное производство. Строительство в Зеленограде началось, но, сами понимаете, это не быстро. К тому же всё оборудование фактически самодельное. И на Западе не закупишь - там такого оборудования тоже ещё не существует.

   - Хорошо, - кивнул Хрущёв. - Вторая задача. Скоро нам придётся принимать новую программу строительства военно-морского флота. Я вначале хотел обойтись по минимуму - подводными лодками. Ну, не верю я, что в случае серьёзного боестолкновения наш флот сумеет противостоять американскому. Собственно, и адмирал Кузнецов это подтверждает[23]

   - Но адмирал меня убедил, - продолжил Хрущёв, - что, помимо решения непосредственно военных задач, флот выполняет также функцию психологического давления на вероятного противника. И с этим подводные лодки справиться не могут. Для таких демонстрационных действий нужны достаточно крупные, хорошо вооружённые надводные корабли.

   На самом деле, Хрущёв также прочёл об этом в "документах 2012", но минутный приступ самолюбия не позволил ему признаться в ещё не совершённых ошибках. Келдыш и Косыгин, также ознакомившиеся с документами "Особой папки", это поняли, но возражать не стали.

   - У нас сейчас находятся в стадии достройки несколько крейсеров, - сказал Хрущёв. - Как вы знаете, в "той истории" я приказал разделать их на металл. Признаю, глупость сделал. Пожалел нефти - уж очень эти крейсеры прожорливые.

   - Сейчас ситуация изменилась. С открытием Самотлорского месторождения в Сибири нефти у нас будет хоть залейся. Но эти крейсеры, на самом деле, устарели ещё у достроечной стенки. Это - корабли вчерашнего дня, построенные по довоенным и ранним послевоенным проектам. Красивые, мощные - и беспомощные. Стратегического вооружения они не несут, зенитно-ракетного оружия не имеют. Следовательно, на обороноспособность страны практически не влияют.

   - Я хочу переоснастить эти крейсеры современным оружием. Оружия этого, на самом деле, пока ещё нет. Но скоро будет. И вы, Мстислав Всеволодович, мне в этом поможете.

   - Никита Сергеич, корабельное оружие немного не по моему профилю, - улыбнулся Келдыш.

   - Нет-нет, - успокоил его Хрущёв. - С ракетным оружием разберутся специалисты. Тут я даже не беспокоюсь. А вот перспективные системы вооружений, системы управления огнём, информационные системы театра военных действий, космическая спутниковая система глобальной навигации и позиционирования - вот это без вашей помощи нам не создать.

   - Стоп-стоп-стоп, Никита Сергеич, - обалдел от напора Первого секретаря ЦК академик Келдыш. - Ещё раз и поподробнее, пожалуйста. Для начала - что такое информационная система театра военных действий?

   - Все боевые единицы на театре военных действий, вплоть до командира отделения и отдельных снайперов и войсковых разведчиков оснащаются мини-компьютерами, объединенными в беспроводную информационную сеть, - пояснил Хрущёв. - Когда каждый из них видит противника, он вносит данные о противнике в свой компьютер, откуда они передаются в общую базу данных. Таким образом, командующий и все остальные видят всю картину в целом. Командующий может отдать приказ на поражение цели, выбрав для этого оптимальные средства. Шансы попасть в окружение также резко снижаются, так как известно, где противник.

   - Так американцы будут воевать через 60 лет. Если мы сумеем наладить выпуск микросхем и жидкокристаллических экранов для микрокомпьютеров, а также - специально обращаю ваше внимание - достаточно ёмкие и небольшие литий-полимерные аккумуляторы емкостью до 6000 миллиампер-часов, мы сможем построить подобную систему на полвека раньше.

   - С ума сойти, - пробормотал Косыгин. - Никита Сергеич! Это сколько ж денег надо в такую систему вбухать?

   - Спокойно, Алексей Николаич! Партия обо всём подумала! - усмехнулся Хрущёв.

   - Что, на Солнце полетим ночью? - не удержался Келдыш.

   Все трое захохотали.

   В "Особой папке", помимо разоблачительных документов по политической и экономической тематике, нашёлся текстовый файлик, озаглавленный "Афоризмы и анекдоты". Он содержал образцы юмора из 2012 года.

   Хрущёв и до получения информации из будущего регулярно отслеживал, что говорит народ о нём и о политике партии. Эту информацию ему регулярно поставлял руководитель госбезопасности.

   Теперь сначала Хрущёв с сыном, Серов, а затем - Косыгин и Келдыш тоже прочитали этот файл. Юмор из будущего оказался едким, злым, с отчётливым привкусом горечи и ностальгии по утраченной Родине. Хрущёву там был отведён целый раздел. Но, по сравнению с тем, что говорили в бывшем СССР о своём современном правительстве, парламенте, чиновниках, капиталистах и Православной церкви, Никита Сергеевич понял, что ему ещё повезло...

   Теперь же, эти несколько человек, прикоснувшихся к Тайне, периодически цитировали то одну, то другую фразу из этого файла, фразы, понятные только им одним.

   - Технологии микрокомпьютеров и связи будем развивать как технологии двойного назначения, - пояснил Хрущёв. - Вы же читали: в будущем эта самая "сотовая связь" приносит капиталистам огромные доходы. Население оплачивает и связь, и эти самые "смартфоны", "планшеты", потому что населению это удобно и интересно... Это гигантская индустрия, приносящая фантастическую прибыль. И всё эти деньги достаются капиталистам.

   - В нашем социалистическом обществе капиталистов нет и быть не может. Сотовая связь у нас будет государственной, доступной каждому и недорогой. Тем более, на самом деле, с телефонизацией населения у нас беда. Один телефон на 100 квартир, и тот - во дворе, в будке - это, по цивилизованным меркам середины 20 века - кошмар.

   Как видите, сотовая связь будет востребованной. А все доходы от неё пойдут в бюджет. Так что, Алексей Николаич, не волнуйся, всё, что сейчас на электронику затратим, отобьётся очень быстро и в многократном размере.

   - Но ведь... эти микросхемы... они же секретные! - удивился Келдыш. - Мы что, дадим населению доступ к секретной технике?

   - Именно, Мстислав Всеволодович, дадим! И наша ошибка в той истории, что не дали! - безапелляционно заявил Хрущёв. - Теперь мы эту ошибку исправим. Поясняю. Сейчас Гладков осваивает технологию ультрафиолетовой фотолитографии, затем будет переходить на рентгеновскую. У американцев ничего подобного пока нет. Даже если им в руки попадёт такая микросхема, воспроизвести её прямо сейчас они не смогут. А к тому времени, когда смогут, мы уже уйдём в проектировании электроники так далеко вперёд, что теперь уже не мы, а американцы будут в роли "вечно догоняющего"

   - Ну... не знаю... если получится, конечно, будет здорово, - недоверчиво протянул Келдыш.

   - Обязательно получится, Мстислав Всеволодович! Должно получиться! - сказал Хрущёв. - А если не получится, наши с вами дети снова будут жить при капитализме. Вы что, этого хотите?

   - Нет, конечно, - ответил Келдыш. - Но это такой гигантский проект...

   - На самом деле, он ещё более гигантский, чем вы думаете, товарищи, - усмехнулся Хрущёв. - Но об этом чуть позже, в экономической части.

   - Да, а насчёт перспективных систем вооружений? - спросил Келдыш.

   - Именно, - Хрущёв встал и отошёл к столику у стены, на котором стояло что-то, накрытое домашней кружевной салфеткой, странно смотревшейся в казённой чопорной сухости кремлёвского кабинета. - Смотрите.

   Он снял салфетку. Подошедшие Келдыш и Косыгин увидели кустарно выполненный макет, сделанный из бумажной трубки, проводов, трансформатора и батареи конденсаторов. Макет был включён проводом в электрическую розетку.

   - Сын сделал, - с гордостью пояснил Хрущёв.

   Первый секретарь ЦК с удовольствием вложил в бумажную трубку десятиграммовую гирьку от аптечных весов. Щёлкнул сначала одним выключателем, отчего на макете зажглась лампочка от карманного фонарика. Чуть подождал и щёлкнул вторым выключателем.

   Гирька со свистом перелетела кабинет и с силой впечаталась в дубовую стеновую панель.

   - Электромагнитная пушка? - догадался Келдыш.

   - Именно, Мстислав Всеволодович, именно! - улыбнулся Хрущёв. - Американцы в 21 веке собираются ставить электромагнитные пушки на свои корабли. Правда, у них будет использоваться другая модификация - рельсотрон. Можете порекомендовать специалистов, которым можно было бы поручить эту работу?

   - Надо подумать... - задумался Келдыш. - Петр Леонидович может помочь, но он больше теоретик...

   - Капица? - уточнил Хрущёв.

   - Да, - кивнул Келдыш. - Знаете, Никита Сергеич, я бы обратился в МЭИ, к Кириллину. Владимир Алексеевич Кириллин, зам. директора МЭИ, преподает на кафедре инженерной теплофизики. Дело в том, что рельсотрон, в отличие от пушки Гаусса, которую вы нам так эффектно продемонстрировали, работает по принципу разгона снаряда разрядом плазмы. А это как раз та область, которой занимаются и Пётр Леонидович, и кафедра инженерной теплофизики МЭИ.

   - Вам виднее, Мстислав Всеволодович, - согласился Хрущёв, записав данные Кириллина себе в блокнот. - Я вас попрошу от моего имени переговорить с Владимиром Алексеевичем и Петром Леонидовичем, и поставить им задачу. Постановление ЦК пока что принимать не будем, проведём финансирование по общим фондам перспективных разработок. Сделаете?

   - Не вопрос, Никита Сергеич, конечно, - кивнул Келдыш. - Задача очень интересная, полагаю, Владимир Алексеевич возьмётся за неё с удовольствием.

   - Спасибо, Мстислав Всеволодович, - сказал Хрущёв. - Ещё вопрос. Вы передали информацию по поводу лазеров?

   - Да, конечно, - подтвердил Келдыш. - Александр Михайлович и Николай Геннадьевич, конечно, очень удивились... (будущие академики А.М. Прохоров и Н.Г. Басов, получившие в 1964 году Нобелевскую премию за создание лазера. В реальной истории изобрели первый квантовый генератор сантиметрового диапазона - мазер - в 1954 г, впоследствии Н.Г. Басов в 1959м теоретически обосновал создание лазера. В 1959 Н.Г. Басов и А.М. Прохоров получили Ленинскую премию.)

   - Ну, ещё бы... - усмехнулся Хрущёв. - Вы им объяснили, насколько важна для страны эта работа?

   - Да, да, они это понимают, - кивнул Келдыш. - Они, скорее, удивились тому, что получили столь весомое подтверждение тем идеям, которые у них уже родились теоретически. Александр Михайлович прямо сказал, что разведка, конечно, сэкономила им годы работы, но отняла море удовольствия от самостоятельного открытия.

   Хрущёв понимающе улыбнулся.

   - Передайте Александру Михайловичу, что у него ещё будет возможность вволю заниматься наукой и получать удовольствие от открытий, - сказал Никита Сергеевич. - А пока стране нужны системы наведения для высокоточного оружия и системы передачи данных по оптоволоконным сетям.[24]

   - А теперь, товарищи, давайте обсудим вопросы экономики, - предложил Хрущёв.

   - Да-да, - с кривоватой ухмылкой покивал Косыгин. - Заодно обсудим, где страна возьмёт денег на эти научные эксперименты.

   - Алексей Николаич, судя по всему, считает, что старый дурак Хрущёв в очередной раз решил разорить страну, - усмехнулся Никита Сергеевич.

   - Ну, Никита Сергеич, я этого не говорил! - вскинулся Косыгин. - Но, согласитесь, проблемы у страны действительно серьёзные, а вы с Мстиславом Всеволодовичем здесь такие планы строите, что волосы дыбом встают.

   - Я вас очень хорошо понимаю, Алексей Николаич, - кивнул Хрущёв. - Потому и пригласил вас.

   - Вот, кстати, Никита Сергеич, - вдруг прямо спросил Косыгин. - Вы же знаете из "тех документов", что я в "том будущем" одобрил ваше отстранение от власти. Почему же вы доверили мне Тайну?

   - Ну, Алексей Николаич, чтобы между нами не было никаких недомолвок, проясним всё сразу, - ответил Хрущёв. - В тех же самых документах чёрным по белому написано, что вы будете самым успешным Председателем Совета Министров за всю историю СССР. А восьмая пятилетка, которой вы руководили, в "той истории" была самой успешной из всех. Одного этого мне достаточно, чтобы предложить вам начать ваши реформы экономики как можно раньше.

   - А что до моего отстранения в "той истории"... Ну, для начала, признаем, что я местами действительно допустил серьёзные ошибки. Да, признаю! Хотя пока у нас начало 1954 года, и мне только предстоит их совершить... тьфу, чёрт! - Хрущёв запутался в темпоральных парадоксах, и смущённо улыбнулся. - Теперь-то уж, понятно, я такую х..ню пороть не стану. Насчёт того, что моя политика была "не ленинской", я с вами, конечно, не согласен, это уж вы, Алексей Николаич, загнули! Ладно, спишем на напряжённость тогдашнего политического момента.

   - Короче говоря, я признаю, что в руководстве экономикой страны вы понимаете больше меня. Поэтому, следующим Председателем Совета Министров после Маленкова будете вы, а не Булганин, - решительно заявил Хрущёв.

   - Гм... - ошарашенный Косыгин не знал, что и сказать, - Это большая ответственность, Никита Сергеич... Не знаю, готов ли я... Постараюсь оправдать высокое доверие партии...

   - Уверен, что оправдаете, Алексей Николаич, - кивнул Хрущёв. - А теперь расскажите, что вы предлагаете реформировать в экономике с учётом информации из "тех документов".

   - Ну, первый этап реформы, судя по "документам", в "той истории" дал достаточно хорошие результаты, - начал Косыгин. - Поэтому первоначально предлагаю придерживаться того же курса. Сейчас нам будет даже проще - совнархозы мы организовать не успели, не потеряем времени на их ликвидацию. А вот многоступенчатую систему управления промышленностью считаю необходимым сократить до двух, максимум - трёх звеньев, то есть - министерство, объединение, предприятие. Нечего плодить номенклатуру, которая потом станет критической массой, разрушившей государство.

   - Я бы ещё добавил, - вставил Келдыш, - нам нужна единая государственная система обучения и подготовки партийных и хозяйственных руководителей. А то сейчас получается, что на руководящие посты часто попадают люди, не имеющие профильного образования по данной отрасли. А некомпетентность руководящих кадров потом нам дорого обходится.

   - Дельное предложение, - кивнул Хрущёв. - Надо его проработать более подробно. Продолжайте, Алексей Николаич.

   - Директивные плановые показатели сократим, - продолжил Косыгин. - Оставим задания по общему объёму продукции в действующих оптовых ценах; важнейшей продукции в натуральном измерении; общему фонду заработной платы; общей суммы прибыли и рентабельности, выраженной как отношение прибыли к сумме основных фондов и нормируемых оборотных средств; платежам в бюджет и ассигнованиям из бюджета; общему объёму капитальных вложений; заданий по внедрению новой техники; объёму поставок сырья, материалов и оборудования.[25]

   - Поддерживаю, - кивнул Хрущёв.

   - Предприятиям дадим больше самостоятельности, - продолжил Косыгин. - Собственно, сделаем так, как в "той истории" сделали, только раньше. И главное - государственные закупочные цены должны обеспечивать рентабельность предприятий. В том числе - предприятий сельского хозяйства. Да, Никита Сергеич, закупочные цены на сельхозпродукцию будем поднимать, а низкие потребительские цены на основные продукты питания будем держать за счёт дотаций из средств, вырученных за импорт нефти и газа. Пока, поначалу, - успокоил вскинувшегося было Хрущёва Косыгин. - Потом, когда уровень жизни населения поднимется, цены можно будет слегка повысить - это уже не будет так болезненно. Да и к тому времени появятся другие источники финансирования, за счёт формирования новых статей спроса. Это я о вашей электронике говорю.

   - Собственно, на первом этапе я ничего особо нового не предлагаю, так как мы и от этих мероприятий получим значительный экономический рост. Главное - на последующем этапе не профукать его результаты.

   - На самом деле, некоторые корректировки по сравнению с реформой, описанной в "тех документах", я запланировал, - уточнил Косыгин. - В "тех документах" основными причинами свёртывания реформ названы политический и технологический застой, сопротивление консервативных членов Политбюро, завышенные военные расходы, непосильные для экономики страны, огромные кредиты, выданные Советским Союзом странам третьего мира, декларировавшим развитие по социалистическому пути. Это слишком большая тема для нашего затянувшегося совещания.

   - Нам надо избежать технологического застоя, а для этого нужна экономическая схема, которая будет стимулировать уменьшение себестоимости. Поскольку цены будут фиксированными, единственный способ получить больше прибыли - снижать себестоимость. Но если вся прибыль будет уходить в бюджет, кого будет волновать себестоимость?

   - То есть, Алексей Николаич, вы предлагаете оставлять часть прибыли на предприятиях для стимулирования уменьшения себестоимости? - переспросил Хрущёв.

   - Да, - кивнул Косыгин. - Более того, прямо разрешить руководителям всех рангов создавать премиальные фонды, которые будут расходоваться на премирование отличившихся работников. То есть, если инженер или рабочий придумал, как снизить себестоимость продукции без ущерба для качества, он получает премию.

   - Скорее, его начальник получит премию, - усмехнулся Хрущёв. - А рабочий или инженер хрен чего получит. Надо, чтобы это премирование утверждали партийный и профсоюзный комитет предприятия. Как только в деле появляются живые деньги, вокруг тут же начинают копошиться разного рода жулики. Поэтому партийный и профсоюзный контроль необходим.

   - Согласен, - кивнул Косыгин. - Этот вопрос надо будет проработать более подробно. Второе важное изменение, которое я считаю необходимым - кардинальная реформа сферы услуг.

   - Наша сфера услуг - это, товарищи, притча во языцех... Я сейчас буду говорить крамольные вещи, но мне кажется, что в сфере услуг свободное предпринимательство будет эффективнее плановой экономики.

   - Погоди, погоди, Алексей Николаич! - возмутился Хрущёв. - Ты что же, капиталистов решил расплодить? Мы тут, вроде как, СССР от капитализма спасать собрались, а ты предлагаешь мироедов собственными руками выращивать?

   - Никита Сергеич, дослушайте до конца, а потом будем обсуждать, спорить, улучшать! - мягко, но настойчиво попросил Косыгин.

   - Хорошо, излагай, - кивнул Хрущёв.

   - Я исхожу из простого факта, что каждый человек талантлив по-своему, - пояснил Косыгин. - Одному, к примеру, ближе математика, другой - художник, третий - механик - золотые руки. А кто-то, возможно, талантливый организатор.

   - Резонно, - заметил Хрущёв. - К примеру - наш Сергей Павлович Королёв. Вот уж организатор, что называется, от бога.

   - И таких людей больше, чем мы думаем, - заметил Косыгин. - Так почему же Советское государство, позволяя художникам и учёным реализовать свои таланты, должно отказывать в этом способным организаторам? Ведь такой человек, не имея возможности реализоваться законным путём, возможно, выберет путь незаконный.

   - Так пусть реализуется на государственном предприятии, - сказал Хрущёв. - Заводов у нас хватает.

   - Так-то оно так, - возразил Косыгин. - Но не совсем так. Государственный завод - это крупное предприятие. А всё, что крупное, обычно неповоротливое. Вроде как большой пароход. Следует своим курсом, и поди его поверни. А для удовлетворения спроса населения выгоднее, зачастую, иметь не один завод-гигант, а сотню-тысячу маленьких заводиков и мастерских, дешёвых в развёртывании, и легко перестраивающихся с одной продукции на другую. Скажем, вчера клепали самовары, сегодня кастрюли, завтра - чайники. И вот во главе такого небольшого предприятия талантливый организатор добьётся большего успеха и принесёт больше пользы, чем во главе цеха на заводе-гиганте.

   - Только на заводе-гиганте он будет работать во благо страны, а во главе маленького заводика на чьё благо? - спросил Хрущёв. - В свой карман, что ли? Так и сяк выходит, что своими руками будем растить капиталиста? Алексей Николаич, ведь змею на груди пригреем! Им только дай малейшее послабление - загрызут! Дай капиталисту палец - он тебе руку по плечо откусит! Как в 90-х годах "той истории". Ведь разорвали страну на части!

   - Да ещё мне в укор ставили, дескать, я обещал, что к 1980-му году советские люди будут жить при коммунизме! Вроде того, что "где же, Никита, твой коммунизм?". А Никита в 71-м году помер! Вот и строили бы коммунизм, я ведь им уже не мешал! - распалился Хрущёв. - А они даже то, что построили, сохранить не сумели! Всё просрали! А вот мы, бл#дь, назло всем этим критиканам, возьмём и построим коммунизм!

   - Угу... Как там, в том документе из будущего сказано... - вдруг усмехнулся обычно непробиваемо-серьёзный Косыгин. - С блэкджеком и шлюхами...

   Келдыш и Хрущёв зашлись в приступе хохота.

   - О-ох!... Ты, Алексей Николаевич, смотри, на людях такое не ляпни, - всё ещё колыхаясь в приступах смеха, выдавил Хрущёв. - Не поймут! Особенно, насчёт шлюх...

   - Я согласен, что выращивать своими руками класс капиталистов и мелких хозяйчиков - недопустимо, - продолжил, отсмеявшись, Косыгин. - Аппетит приходит во время еды. Тот, кто почувствовал вкус к эксплуатации работников, больше никогда не остановится. С другой стороны, планирование в сфере услуг затруднительно. Как можно запланировать в ремонтной мастерской, у скольких людей сломаются часы или радиоприёмник?

   - Плановое хозяйство особенно эффективно на крупных предприятиях, а всякую мелочь и сферу услуг я предлагаю отдать в коллективную собственность и разрешить им полный хозрасчёт.

   - Коллективная собственность - это как? - спросил Хрущёв.

   - Это примерно похоже на акционирование на Западе, - пояснил Косыгин. - Возьмём, скажем, кафе. Там работает 5-6 человек. Им предоставляется определённая хозяйственная самостоятельность. То есть, государство берёт с них арендную плату за помещение, платежи за воду, электричество, газ, и процентный налог с прибыли. Они тратят часть прибыли на закупку продуктов, посуды, зарплату работников. Оставшаяся часть прибыли может быть вложена в улучшение предприятия, скажем, в ремонт помещения, или в оборудование, либо разделена в равных долях между работниками. Но, в отличие от западного акционирования, ключевой момент - в равных долях. Каждый член коллектива, независимо от занимаемой должности, имеет право на одинаковую долю прибыли . У директора кафе зарплата больше, чем у официантки, но долю прибыли они должны получать одинаковую.

   - Второй ключевой момент: если работник увольняется, он теряет право на долю прибыли в этом предприятии . Она переходит к вновь нанятому работнику. Это право нельзя будет продать, арендовать или передать по наследству. Им будет обладать только работник, и только пока он работает на предприятии.

   - В общем-то, ничего принципиально нового я не придумал. Колхозно-кооперативная форма собственности у нас в Конституции записана изначально. Нужно только закон "О кооперации" принять, где будут прописаны нужные нам условия.

   - Стоп! - сказал Хрущёв. - А не получится ли у нас так, что все захотят стать официантами в кафе? А рабочих в стране не останется.

   - Не получится, - ответил Косыгин. - Если все станут официантами - кто в кафе ходить будет? Официанты из соседнего кафе? Так у них своё есть. Сфера услуг держится на привлечении клиентов. Если клиентов не будет, кафе закроется. А официанты пойдут работать на завод. Плюс к тому - за государством остаётся контролирующая и разрешительная функция. Если подобных кафе станет слишком много, местная власть перестаёт выдавать разрешения на открытие новых.

   - Аналогично я предлагаю поступить с мелкими производственными предприятиями. Не надо давить всякие артели и мелкие мастерские. Пусть они производят товары народного потребления. Пусть конкурируют между собой. Но - на основе коллективной собственности и получения равной доли прибыли.

   Это позволит быстро насытить товарами всю сферу народного потребления.

   - Это что же, НЭП, что ли? - спросил Хрущёв.

   - Ну, в определённой степени похоже, - кивнул Косыгин. - Вспомни, Никита Сергеич, ведь НЭП был введён Лениным как антикризисная мера, чтобы быстро восстановить разрушенное хозяйство после Гражданской войны, и поднять уровень жизни населения. А что мы имеем сейчас? Хозяйство только-только восстанавливается после Великой Отечественной войны, уровень разрушений, между прочим, заметно выше, чем после Гражданской. Тогда заводы просто стояли и не работали, а сейчас почти вся европейская часть страны была полностью разрушена, кроме самых западных областей, быстро попавших под оккупацию. Сельское хозяйство вообще в таком загоне... В результате население на грани голода.

   - Наши потомки, в конце 80-х, тоже думали, что Горбачёвская "перестройка" - это вроде НЭПа, - возразил Хрущёв. - И что из того вышло?

   - Так основная разница НЭПа и "перестройки" в том, что Сталин этот НЭП держал под жёстким контролем, и прекратил, когда он выполнил свою функцию, - пояснил Косыгин. - А "перестройка" вышла из-под контроля. Кроме того, в ходе "перестройки" было допущено немало ошибок, сыгравших критическую роль, и погубивших всю затею.

   - Это каких именно? - спросил Хрущёв.

   - Негосударственная торговля, обналичивание безналичных денег, приватизация государственных предприятий. Прежде всего - разрешение открывать коммерческие магазины, - ответил Косыгин. - Они ничего не производят, а лишь сбывают продукцию по спекулятивным ценам. То есть, не создают прибавочную стоимость, а делают деньги из воздуха. К тому же создают условия для спекулятивной перепродажи продуктов, пользующихся наибольшим спросом. Перетягивают товары из государственной торговли в частную. Именно это спровоцировало голод в 1988-89 годах "той истории", когда в государственных магазинах были пустые полки, а коммерческие ломились от продуктов по запредельным ценам. При этом, когда в 1991 году государство перестало контролировать цены, полки государственных магазинов, как по волшебству, снова заполнились продуктами. Голод кончился, как будто его и не было.

   - То есть, кризис спровоцировала госторговля, - резюмировал Хрущёв. - Сначала, в ожидании прекращения ценового регулирования, вся масса продовольственных товаров была перелита в коммерческие магазины или припрятана. А потом выброшена в продажу по новым ценам - для имитации "капиталистического изобилия".

   - А куда смотрели милиция и КГБ? - нарушил своё затянувшееся молчание академик Келдыш.

   - Они получили приказ сверху - не вмешиваться, - мрачно ответил Хрущёв. - Предательство гнездилось на самом верху - в Политбюро ЦК КПСС, - он в сердцах стукнул ладонью по столу. - Генеральный секретарь ЦК - предатель! Уму непостижимо!Когда Первый секретарь - старый дурак, вроде меня, это плохо. Но когда предатель - это смертельно для страны.

   - Ты, Никита Сергеич, самокритикой не увлекайся, - усмехнулся Косыгин. - А то ведь ляпнешь такое на Съезде, а делегаты и поверят...

   - Да пойми ты, Алексей Николаич, если бы моя отставка могла спасти страну от этого будущего позора, я бы ни минуты не колебался! - с горечью ответил Хрущёв. - Но жизнь распорядилась так, что в наших с вами руках оказалась судьба страны. Так что теперь спасать советский народ и Советское государство придется нам.

   - Возвращаясь к торговле, - продолжил Косыгин. - Мы убедились, что торговля должна оставаться строго государственной. Под управление трудовых коллективов будем отдавать только сферу услуг и мелкое производство товаров народного потребления, например, артели. То есть, если коллектив производит товары или оказывает услуги, он может существовать в рамках коллективной собственности. Если нет - не может.

   - Меня, Алексей Николаич, вот что беспокоит, - задумчиво произнёс Хрущёв. - В результате такого разделения, мы получим ситуацию, когда одни рабочие, на госпредприятиях, получают меньше, чем другие рабочие на предприятиях коллективной собственности. Таким образом, мы провоцируем перетекание рабочей силы из государственного в частный сектор. И, что ещё хуже, создаём имущественное разделение внутри рабочего класса. Я меньше всего хочу создавать внутри страны частнособственническую "элиту". Нельзя, чтобы один советский человек чувствовал себя выше другого советского человека. Нельзя делить народ на элиту и быдло. Так нам коммунизм не построить.

   - Так ведь элита у нас уже есть, Никита Сергеич, - ответил Косыгин. - Ты, я, Мстислав Всеволодович, как ни крути, от простого рабочего и доходами и уровнем жизни отличаемся.

   - И мерой ответственности, Алексей Николаич, тоже отличаемся! - возразил Хрущёв. - И уровень жизни у нас высокий, пока мы с тобой трудимся на благо страны. И дачи и машины у нас государственные. Выйду вот я на пенсию, и хер я полечу за государственный счёт в Пицунду! А я говорю о том, что по твоей схеме рабочий, делающий кастрюли на частном предприятии, ах, да, на "коллективном", будет жить заметно богаче такого же рабочего, делающего такие же кастрюли на государственном предприятии.

   - А имеет ли смысл вообще делать кастрюли на государственном предприятии? - спросил Косыгин. - По моему мнению, в государственных руках следует сосредоточить тяжёлое и среднее машиностроение, оборонную и сырьевую промышленность, и производство комплектующих двойного назначения, обеспечивающих замкнутый цикл оборонного и тяжёлого машиностроения. А всё производство товаров народного потребления передать в коллективную собственность. Не сразу, конечно, а постепенно, по результатам эксперимента корректируя условия его проведения.

   - Так ты только что говорил, Алексей Николаич, - перебил Хрущёв, - что приватизация государственных предприятий была одной из главных ошибок этой самой "перестройки". А сейчас предлагаешь передать государственные предприятия в руки коллективов. Сам себе противоречишь.

   - Не совсем так, - возразил Косыгин. - Нельзя приватизировать ключевые предприятия: оборонное производство, заводы ключевых комплектующих, например, двигателестроительные, подшипниковые, электронную промышленность. Само собой, добывающие предприятия и естественные монополии - авиацию, железные дороги, энергетику. В то же время, наряду с "Аэрофлотом", к примеру, можно разрешить функционирование авиакомпаний, находящихся в коллективной собственности.

   - А главное, зачем тратить государственные ресурсы из бюджета на выпуск простейших товаров народного потребления, которые можно делать в артелях и коопперативах? И не только кастрюли и чайники. Тот же самый "смартфон" собирать из готовых деталей могут артели из нескольких человек, надо им только эти детали предоставить и обеспечить схемой. И они завалят страну дешевой электроникой.

   - Но "приватизировать" государственные предприятия, построенные трудом всего советского народа и отдавать их в собственность частнику - недопустимо, - упорно стоял на своём Хрущёв. - Если в коллективе есть талантливый организатор - пусть создаёт свое производство с нуля. Мы ему сдадим в аренду помещение, оборудование, пусть набирает людей, организует производственный цикл. Но с нуля. А работающие предприятия передавать в частные руки - нельзя. Их народ своим горбом строил.

   - Я всё же считаю, - продолжил Косыгин, - что на государственных предприятиях надо изготавливать только технически сложные потребительские товары, требующие сложных технологий. Например, автомобили.

   - А зачем народу автомобили? - спросил Хрущёв. - Я считаю, надо развивать общественный транспорт. А тратить ресурсы страны на личные автомобили нет смысла.

   - Вот тут-то мы вас и покритикуем, - усмехнулся Косыгин. - Вы же, Никита Сергеич, сами привели пример создания новых статей потребительского спроса. Эта самая мобильная связь. А ведь спрос на автомобили будет огромный! И для государства автомобиль - очень доходный товар. Он продаётся потребителю в среднем в 2,5 раза дороже себестоимости.

   - Да? - удивился Хрущёв. - Уже интересно!

   - А ещё автомобилизация влечёт за собой целую индустрию производства горюче-смазочных материалов, запчастей, инструмента, которые народ будет покупать.

   - Вообще-то Алексей Николаевич дело говорит, - поддержал Келдыш. - Во-первых, если мы планируем поднимать жизненный уровень населения, а поднимать его необходимо, доходы населения будут расти. Значит, населению эти доходы надо будет куда-то потратить, желательно - с пользой. Вот и потратят - на автомобиль. А то ведь могут и на водку потратить. Вы же читали, Никита Сергеич, какой проблемой стали в будущем алкоголизм, курение и наркомания.

   - К тому же, если за вождение в пьяном виде отбирать права, как это делают наши потомки, обладание автомобилем станет хорошим стимулом для трезвого образа жизни.

   - Интересная мысль, - покивал Хрущёв, соглашаясь с доводами своих консультантов. - Как-то никогда не задумывался о проблеме личного автомобиля для населения в таком ключе...

   - Ну, так при нынешнем дефиците топлива вопрос автомобилизации населения и не стоял, - согласился Косыгин. - Но если недорогое топливо появится, появится и вопрос. Надо быть к этому готовыми. Горьковскому заводу надо расширять выпуск автомобилей, а то они клепают "Победу" малыми партиями, для профессоров да завмагов. АЗЛК сделал хороший автомобиль, но объём выпуска тоже мал. Я читал в "тех документах", что мы закупили в Италии целый автозавод.

   - Читал, - кивнул Хрущёв. - Сначала счёл это ошибкой, теперь полагаю, это был правильный ход. Но прямо сейчас нам автозавод никто не продаст. Для этого придётся сначала восстановить дипломатический статус СССР в Европе. Подкузьмил нам Сталин с блокадой Западного Берлина... Ничего не добился, а отношения с Западом испортил надолго.

   - Да там Черчилль и без Сталина постарался, - махнул рукой Косыгин. - Кстати, автомобили - отличный экспортный товар. Я очень удивился, когда узнал, что в конце 60-х половина выпускаемых в СССР автомобилей будет уходить на экспорт в более чем 70 стран мира, включая развитые западноевропейские страны - Францию и ФРГ! (Это исторический факт. Погуглите.)

   - Качество автомобилей для экспорта должно быть высочайшим, - заметил Хрущёв. - Я вон читал, как о продукции закупленного нами в Италии завода отзываются в будущем...

   - Да, на Волге его строить нельзя. Там земля проклята, - вспомнил хохму из 2012 года Келдыш, и все трое расхохотались.

   - Давайте этот вопрос пока отложим, - сказал Косыгин. - Это всё частности, а нам надо решить проблемы общего характера.

   - Да, например, как избежать социальной напряжённости между рабочими государственных и коллективных предприятий, - напомнил Хрущёв.

   - Я предлагаю рабочим на государственных предприятиях платить больше, за счёт регулирования налога на прибыль с предприятий коллективной собственности, - предложил Косыгин, - Чтобы нивелировать ту самую разницу в оплате труда на предприятиях государственного и коллективного сектора.

   Кроме того, я предлагаю стимулировать стремление увеличивать производительность труда и качество выпускаемой продукции предприятий коллективной собственности за счёт обратно-пропорционального налога на прибыль.

   - Это как? - спросил заинтересовавшись, Хрущёв.

   Об обратно-пропорциональном налоге ему слышать пока не приходилось.

   - То есть, налоговая отслеживает динамику роста прибыли предприятия. А Комитет Партийного Контроля и Народный Контроль отслеживают качество производимых товаров, - пояснил Косыгин. - Чем больше рост прибыли предприятия по сравнению с предыдущим отчётным периодом, тем меньший налог взимается с предприятия в текущем отчётном периоде. При условии сохранения качества продукции.

   - Привязка размера налога идёт не к объёму прибыли, а к проценту роста, как показателю динамики развития и производительности труда. Таким образом, динамично развивающееся предприятие получает налоговые льготы, а предприятие, возглавляемое некомпетентным руководителем или собравшее под своей крышей всех местных лодырей и алкоголиков, платит больше, и вынуждено либо перестраивать свою работу, либо... люди оттуда начнут увольняться и предприятие закроется.

   - Это всё ещё предстоит просчитывать, чтобы не напортачить, но общее направление предполагаю примерно таким.

   - Хитро-о! - усмехнулся Хрущёв. - Я такого ещё не слышал.

   - Ну, так мы тоже не лаптем щи хлебаем, - довольно улыбнулся Косыгин, и, согнав улыбку с лица, строго продолжил. - Обрати внимание на вторую фатальную ошибку "перестройки". Они допустили свободный обмен безналичных денег со счетов предприятий на наличные. В результате на стихийно образовавшийся рынок была выброшена непосильная для него денежная масса, что вместе с существованием коммерческой торговли привело к гиперинфляции и обнищанию народа.

   - Тогда как мы воспрепятствуем инфляции, если у нас работники коллективных предприятий начнут получать больше? - спросил Хрущёв.

   - Очень просто, - ответил Косыгин. - Строго контролируя денежную эмиссию, постоянно приводя её в соответствие с товарной массой, предлагаемой населению. Коллективные предприятия - в основном мелкие, они больше получают платежи наличными деньгами, особенно сфера услуг. Они не получат наличных денег больше, чем есть на руках у населения. Часть этих денег их работники потратят сами, на жизнь, а часть изымает государство в виде платежей и налогов.

   - Сложнее будет с мелкими производителями, которые будут реализовывать производимые товары мелким и средним оптом за безналичный расчёт. Этот вопрос требует проработки.

   - Можно для них устанавливать квоту обналичивания денег, - предложил Хрущёв.

   - Стоит открыть лазейку, и ручеёк превратится в реку, - возразил Келдыш. - Будут злоупотребления. Лучше, если рабочие будут получать свою долю прибыли тоже в безналичном выражении, чтобы затем потратить её на крупные покупки, например, автомобиль, кооперативную квартиру, поездку на курорт... Можно сделать для каждого работника два банковских счёта - зарплатный и накопительный. С накопительного на зарплатный можно будет переводить только какую-то часть денег для последующего обналичивания.

   Если контролировать процесс будет не человек, а компьютер, и банк будет государственным, можно снизить количество злоупотреблений до исчезающе малого.

   - И мы плавно переходим к перспективной схеме распределения товаров и социальных благ, - продолжил Косыгин.

   Хрущёв заинтересованно посмотрел на него.

   - Ты про что?

   - Я про коммунистическую систему распределения, которую мы сможем ввести, когда научимся делать достаточное количество дешёвых портативных компьютеров, - пояснил Косыгин. - Вроде тех "смартфонов".

   - Так-так... Продолжай, Алексей Николаич!

   - Плановая экономика СССР сейчас начинает сталкиваться с проблемой неэффективности планирования, - продолжил Косыгин. - С одной стороны, нарастает количество планируемых и отслеживаемых показателей, с другой, из-за невозможности запланировать и быстро наладить производство товаров народного потребления мы имеем дефицит этих товаров. Потому что планирование производится в обезличенных показателях, в отрыве от реальных нужд населения.

   - Компьютеризация поможет улучшить планирование, а мелкие предприятия коллективной собственности помогут первоначально насытить потребительский рынок товарами. Но, когда у каждого потребителя есть терминальное устройство, связанное с районным сервером, потребитель может заранее запланировать, что ему нужно, исходя из своих потребностей, и заказать нужные ему товары через сервер. Тот, в свою очередь, суммирует информацию по всем показателям и сообщает вышестоящему, областному серверу, что в планируемом периоде населению потребуется хлеба столько-то тонн, молока столько-то, ботинок столько-то... Ведь каждая хозяйка знает, сколько продуктов ей надо купить на неделю, и что из промтоваров надо купить в следующем месяце. Само собой, надо планировать некоторый процент запаса на непредвиденные нужды.

   - То есть, имеем планирование производства товаров народного потребления снизу, на основе реального спроса населения! - воскликнул Хрущёв.

   - Причём точнейшее! - усмехнулся Косыгин. - Государственные и оборонные нужды планировать проще. Для этого аналогичную информацию будут предоставлять серверы плановых отделов предприятий, учреждений, воинских частей... И всё будет стекаться в Госплан.

   - А если Госплан знает нужды страны до последнего болтика и буханки хлеба, и знает возможности производителей, он может раздать производителям точные задания на объёмы производства и осуществить межрегиональный манёвр ресурсами для выравнивания положения в дотационных регионах. Имея такую систему планирования, можно перейти к созданию системы распределения взамен торговли.

   - Ты хочешь отменить торговлю? - удивился Хрущёв.

   - По-моему, это преждевременно, - нахмурился Келдыш. - От этого решения проблем будет больше, чем пользы.

   - Я же не предлагаю избавиться от торговли с завтрашнего дня, - ответил Косыгин. - Или с понедельника. Понятно, что такое решение должно быть просчитанным и подготовленным. Я исхожу из простого соображения: существование торговли, пусть даже государственной, в социалистическом обществе является фактором риска. Торговля сама по себе никаких материальных ценностей не создаёт. Она лишь перераспределяет материальные блага и обеспечивает поступление денег в бюджет. При этом само наличие торговли создаёт условия для воровства и злоупотреблений. Торговля - та питательная среда, на которой вырастают жулики, проходимцы, спекулянты - все те элементы, которым в коммунистическом будущем места нет. Проще всего от них избавиться, устранив эту питательную среду.

   - Радикально, - заметил Хрущёв. - Я бы такое предложить не рискнул. Продолжай.

   - Торговля необходима, пока население получает зарплату наличными деньгами, - продолжил Косыгин. - При работающей системе планирования и безналичных расчётов торговля сведётся к механической выдаче заранее оплаченных безналичным путём заказов. Фактически это будет Служба доставки. В районах новостроек можно вместе с водопроводом и другими коммуникациями сразу при строительстве закладывать в проект трубы пневмопочты, и мы получим работающую Линию доставки. В старых районах пневмопочту можно и по эстакадам провести.

   - Конечно, полностью от торговли избавиться не удастся. Останутся колхозные рынки, останутся, например, свежие фрукты. Персики, скажем, в пневмопочту не засунешь - каша приедет. Но это - частности.

   - Вы только не думайте, что как только мы проложим по всей стране пневмопочту и переведём торговлю на безналичный расчет, так сразу настанет коммунизм.

   - Вот-вот, я тоже об этом хотел сказать, - кивнул Хрущёв.

   - Для коммунизма советский народ пока не готов, - заметил Келдыш. - Коммунизм предполагает, прежде всего, очень высокий морально-этический уровень всего населения. И тут я согласен с Алексеем Николаевичем относительно торговли - это действительно питательная среда для жуликов и воров.

   - А вторая питательная среда для них - руководящие должности и сопутствующие им льготы. Спецстоловые, спецраспределители, выплаты в конвертах... Мы с вами декларируем строительство общества без классов, и тут же формируем новый элитный класс партийно-хозяйственной номенклатуры. А потом из этой номенклатуры вылезают предатели, которые готовы порвать страну на части, лишь бы сохранить наворованное!

   - О каком высоком морально-этическом уровне можно говорить, если молодёжь со школьного возраста видит это двуличие? Возьмём, скажем, секретаря обкома или горкома. Он что, мало получает, чтобы отовариваться в спецмагазине? Жены ответственных работников обычно не работают. Не развалятся, если в постоят в очереди вместе со всем народом.

   - И что они в обычном магазине купят? - поинтересовался Косыгин. - Спецраспределители для того и были созданы, чтобы обеспечивать номенклатурных работников товарами, которых не купишь в обычных магазинах.

   - А вот если они не смогут купить в обычном магазине всё, что нужно, пусть пилят своих благоверных, чтобы оторвали задницы от обкомовских кресел и наладили снабжение! - заявил Хрущёв. - Очень разумное предложение, Мстислав Всеволодович. Но обрезать все льготы разом - политически опасно. Это надо делать поэтапно, чтобы в разгар реформ не лишиться политической поддержки. Но делать надо.

   - Помимо того, я собираюсь ограничить сроки пребывания руководителей на ответственных постах. Вплоть до Президиума ЦК. И обеспечить регулярную сменяемость руководителей всех рангов, особенно по результатам работы. Такого фестиваля маразма, как в 1975-85 годах, допускать нельзя.[26]

   - И сам уйдёшь, Никита Сергеич, когда срок подойдёт? - хитро спросил Косыгин.

   - Уйду, Алексей Николаич! Свергать не придётся, - усмехнулся Хрущёв. - Но хочу уйти со спокойной душой, зная, что оставляю страну в надёжных руках. Давайте, товарищи, на сегодня прервёмся. Разговор у нас был долгий, и все проблемы страны мы за один день всё равно не решим.

   На будущее, собираться они договорились по мере необходимости.

   - Теперь будем видеться чаще, - сказал Хрущёв, провожая коллег.

20. Первый "стратег"

   За внутренними делами нельзя было забывать и о международной политике. 25 января 1954 года в Берлине состоялось совещание министров иностранных дел СССР, США, Великобритании и Франции. Главной темой встречи были условия предполагаемого объединения Германии.

   В начале "холодной войны" подобные мероприятия чаще служили для их участников трибуной политической пропаганды, чем приводили к реальным договорённостям. Обе стороны с упоением поливали друг друга грязью, задумываясь больше о торжестве своей идеологии, чем о достижении реального результата. Ядерный паритет на тот момент ещё не был достигнут, США и их союзники, осознавая свой перевес, действовали нагло, не допуская ни малейшего компромисса.

   Единственным приемлемым для бывших западных союзников способом было присоединение ГДР к Западной Германии. Другие варианты даже не обсуждались. Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр на любое упоминание о ГДР реагировал крайне болезненно.

   Никита Сергеевич не менее болезненно реагировал на Аденауэра. В ответ на его инициативы Хрущёв сказал:

   - Мы никогда не примем Аденауэра как представителя Германии. Если снять с него штаны и посмотреть на его задницу, то можно убедиться, что Германия разделена. А если взглянуть на него спереди, то можно убедиться в том, что Германия никогда не поднимется.

   Совещание министров ожидаемо завершилось ничем. Никаких договорённостей достигнуто не было. Политики повозмущались друг другом и разошлись.

   В результате 20 марта 1954 г СССР объявил о снятии оккупационного статуса в Восточной Германии и установил дипломатические отношения с ГДР. Взимание репараций с ГДР было прекращено ещё раньше - с 1 января 1954 г. У разорённого войной Советского Союза не было возможности организовать новым союзникам помощь, аналогичную американскому плану Маршалла. Но теперь с них хотя бы перестали драть три шкуры в счет выплаты репараций. На самом деле, планы Хрущёва в отношении соцстран простирались ещё дальше. Узнав из "документов 2012" о роли Совета Экономической Взаимопомощи, существовавшего до инспирированного американцами развала мировой системы социализма, Никита Сергеевич оценил эту идею и намеревался сделать из СЭВ действенный противовес Европейскому Экономическому Сообществу. Но это была перспектива завтрашнего дня, а пока приходилось решать более насущные вопросы.

   В начале 1954 года открыли для свободного посещения Московский Кремль. При Сталине Кремль был режимным объектом, даже Царь-пушка считалась секретной. Теперь народ получил доступ на самую охраняемую территорию СССР. В Кремле на этот момент жили некоторые члены правительства: Ворошилов, Молотов, Микоян. Нельзя сказать, что они обрадовались такому послаблению режима. Ворошилов хотя и проголосовал вместе со всеми за открытие Кремля, но после заседания пожаловался, что теперь ему вечером и погулять негде.

   - Почему? - искренне удивился Хрущёв. - Гуляй, сколько хочешь, не укусят тебя граждане.

   Сам Никита Сергеевич с людьми встречаться не боялся, смело входил в толпу, шутил, здоровался, отвечал на приветствия и вопросы. Охрана, конечно, присутствовала, но общению Первого секретаря ЦК с народом не мешала.

   В 1954-м году Хрущёв продолжил принятие решений, облегчавших положение народа. В начале января 1954 года был отменён "крепостной закон" 1940 года, прикреплявший рабочих к предприятиям. То есть, народу вернули конституционное право выбирать более подходящую, лучше оплачиваемую работу. Одновременно был отменён "закон об опозданиях и прогулах".[27]

   Были повышены минимальные зарплаты - Хрущёв выдвинул простой и понятный народу принцип: "повышение зарплаты низкооплачиваемым работникам, упорядочение оплаты среднеоплачиваемых, сохранение доходов высокооплачиваемых". Правительство в лице Первого секретаря ЦК делом доказывало, что государство заботится о людях, и советский народ все ближе подходит к построению истинного общества равных возможностей.

   Зарплату колхозникам теперь выплачивали деньгами, а не начисляли "трудодни".

   Были введены пенсии для колхозников, которые до того были вынуждены в старости выживать "на подножном корму". Колхозная пенсия поначалу составила 40 рублей, при минимальной зарплате 40-45 рублей, но в законе была чётко и недвусмысленно прописана индексация пенсий в зависимости от роста ВВП Советского Союза.[28]

   Пенсионный возраст был снижен для мужчин до 60 лет, для женщин - до 55 лет, а существующие пенсии увеличены в два раза. Был увеличен размер декретного отпуска и отпуска по уходу за ребёнком.[29]

   Принятие этого комплекса социальных законов резко увеличило популярность Хрущёва в народе. С этого момента любая критика Первого секретаря ЦК, высказываемая хоть в курилке, хоть на лавочке у подъезда, чаще всего встречала суровую отповедь в стиле: "Никита, может, и дурак, но о народе заботится!"

   13 марта Министерство внутренних дел, объединённое с МГБ в 1953м, снова разделили, выделив из его состава Комитет Государственной Безопасности. Руководителем КГБ назначили Ивана Александровича Серова, а министром внутренних дел стал Сергей Никанорович Круглов, ранее бывший 1-м заместителем министра.

   Серов сразу же обозначил в качестве приоритетного направления промышленный шпионаж и различные операции в сфере экономики. В КГБ начался отбор и подготовка разведчиков для внедрения в западные бизнес-школы и универститеты. Также была начата работа с эмигрантской диаспорой, в среде которой можно было маскировать агентов. К тому же не все поголовно эмигранты были ярыми антисоветчиками. Некоторых из них можно было использовать на благо СССР.

   Встречи Ивана Александровича с Хрущёвым и до посвящения в Тайну были регулярными, а уж когда Серов узнал о будущей судьбе СССР, это тайное знание ещё больше сблизило его с Никитой Сергеевичем. В день назначения на пост руководителя КГБ, Иван Александрович в очередной раз приехал к Хрущёву.

   Разговор шёл на кухне - Хрущёв не часто работал в домашнем кабинете, предпочитая читать взятые на вечер документы или на кухне, или в спальне.

   - Вот скажи, Иван Александрович, - вдруг спросил Хрущёв. - Что ты думаешь о Черчилле?

   - О Черчилле? - Серов такого вопроса не ожидал, но служебному положению соответствовал в полной мере. - Ну... Черчилль нам ни разу не друг. Антисоветчик, каких мало. Давний и последовательный враг русского народа и коммунизма. Холодная война, считай, с его подачи начата.

   - Вот-вот, - мрачно кивнул Хрущёв. - Тот ещё гад... Когда Гитлер его прижал, так к Сталину приполз за помощью. А стоило нам победить, так сразу начал вякать про "железный занавес", "угрозу коммунизма"...

   - В общем-то, сейчас он - премьер-министр лишь номинально, - заметил Серов. - Он перенёс два инсульта, левая сторона тела фактически парализована...

   - Это ничего не значит, - буркнул Хрущёв. - Он, сука, живучий. Я его биографию в "тех документах" посмотрел. Этот гад помрёт только в 1965 году, в январе. И до конца жизни будет продолжать гадить Советскому Союзу. Когда у нас в 1962-63 годах засуха случится, нам придётся зерно на Западе за золото покупать. Так этот гад знаешь что тогда скажет? "Надо быть гениальным человеком, чтобы оставить Россию без хлеба!", - процитировал Никита Сергеевич. - Вроде того, что ту засуху я сам, лично, организовал!

   - Так что ты предлагаешь? - уточнил Серов.

   - А давай мы его поторопим? - с недоброй усмешкой предложил Хрущёв.

   - Никита Сергеич! - оторопел Серов. - Он же, всё-таки, британский премьер!

   - Да и х...й с ним, что премьер! - буркнул Хрущёв.

   - Если выйдет наружу - скандал будет страшный, - покачал головой Серов. - Нельзя. Политические последствия для СССР будут очень неприятными. Вплоть до войны.

   - 5 апреля 1955 года он подаст в отставку с поста премьера, - сказал Хрущёв. - То есть, превратится в частное лицо. Соответственно, и охраны у него серьёзной уже не будет. Организуй так, чтобы выглядело, как сердечный приступ. Я знаю, твои ребята умеют.

   - Есть организовать! - кивнул Серов. - Но... Никита Сергеич, ты, всё ж таки подумай ещё раз... Операцию я подготовлю, но в очень опасное дело ввязываемся...

   - А это твоя задача - сделать так, чтобы никто не догадался, - проворчал Хрущёв. - И ещё. Братья Даллесы. Пока Джон Фостер Даллес остаётся на посту госсекретаря, хрен мы добьёмся каких-либо улучшений в отношениях с Штатами. Я тебя особо не подгоняю, но всё-таки подумай, нельзя ли что-нибудь организовать?

   - Понял, Никита Сергеич. Подумаю, - кивнул Серов. - Ты, это... - председатель КГБ замялся. - Никита Сергеич, ты что, решил всех антикоммунистов на Западе втихую замочить?

   - Всех не получится, - буркнул Хрущёв. - Но нескольких самых активных очень хотелось бы... Да, ещё вот что. Есть в Штатах такой актёришка, Рональд Рейган. Снимается в ковбойских фильмах. Его тоже убери.

   - Актёра? - удивился Серов. - А его-то зачем? Он что, так плохо играет?

   - Играет он может и плохо, но президент из него выйдет хороший, даже слишком. Только не для нас, - ответил Хрущёв. - Эта гнида - ярый антикоммунист. В конце 40-х был осведомителем ФБР и сдавал всех коллег, симпатизирующих социалистам и коммунистам. А в 80-м он стал президентом. С нашей стороны у нас оказался Горбачёв. Дальше ты уже сам читал.

   - Читал, - мрачно подтвердил Серов. - Понял, Никита Сергеич. Организуем.

   - Что у тебя по Билдербергу?

   - Судоплатов работает, - ответил Серов. - На данный момент у него подготовлены три основных варианта: радиоуправляемый фугас большой мощности в подвале здания, отравление через вентиляцию и таран здания заминированным самолётом.

   - С самолётом уж очень демонстративно, - заметил Хрущёв.

   - Наоборот, если незадолго до падения в эфир передать сигнал о неполадках с двигателями и навигационным оборудованием, можно инсценировать авиакатастрофу и всё списать на трагическую случайность, - возразил Серов.

   - Ну... неважно, смотри только, чтобы никто не докопался до истины, - предупредил ещё раз Хрущёв.

   23 апреля 1954 г возмутителем государственного спокойствия неожиданно стал Георгий Максимилианович Маленков. В одном из выступлений он заявил, что ядерную войну выиграть нельзя, и ядерный конфликт приведет к гарантированной гибели земной цивилизации.

   Эта вполне логичная точка зрения на тот момент диаметрально расходилась с существующими воззрениями. Генералы считали атомное оружие просто ещё одной, очень мощной бомбой. Да и остальные ещё не сознавали всей опасности, которую несет применение ядерного оружия.

   Особенно сильно возмущался выступлением Маленкова заместитель министра обороны маршал Жуков. В это время он уже задумал провести широкомасштабные армейские учения с применением ядерного оружия. Американцы такие учения проводили неоднократно. А тут Маленков со своим выступлением едва не сорвал операцию стратегического значения.

   Хрущёв, осведомленный об опасности радиации лучше других членов правительства, не имевших доступа к Тайне, был вынужден гасить конфликт, хотя сам в этом вопросе, скорее, был согласен с Маленковым. Урезонив разошедшегося маршала, Никита Сергеевич немного рассказал членам Президиума ЦК об опасности радиации, сославшись на сведения, якобы добытые по линии КГБ за рубежом. Не то, чтобы его рассказ произвел сильное впечатление, но кое-что у членов Президиума в памяти отложилось.

   Маленкова мягко пожурили и попросили не пугать народ, а Жукова Хрущёв переключил на другую тему вопросом:

   - Расскажи лучше, Георгий Константинович, что с нашим с тобой жилищным экспериментом?

   На удивленные вопросы членов Президиума Хрущёв рассказал, как они с Жуковым, чтобы улучшить качество строительных работ, договорились ввести на строительстве нескольких жилых домов для офицеров аналог военной приемки.

   - Ну, разворошил ты осиное гнездо, Никита Сергеевич, - усмехнулся в ответ Жуков. - Скандал был неимоверный. Военпредам пришлось охрану армейскую обеспечить, одного строители даже поколотили. Сроки сдачи домов затянули на два месяца. Зато дома сдали с первого раза без замечаний. Я ещё с бракоделов по 20-30% оклада снимал, а за сдачу объекта из сэкономленных фондов премию выплатил. Своим приказом. Зато когда офицеры в новые квартиры въезжали, военпредов очень благодарили, за качество. Я теперь на всех жилых объектах Минобороны такую военную приемку введу. Очень эффективная система.

   Рассказ Жукова вызвал немалый интерес у присутствующих. Договорились обсудить неожиданно успешную инициативу отдельно и распространить на жилищное строительство в целом.

   Примерно в это же время Никита Сергеевич посетил конструкторское бюро Владимира Михайловича Мясищева, который представил руководству страны новый стратегический бомбардировщик 3М. На эту встречу Хрущёв взял с собой сына, желая как можно сильнее заинтересовать его работой инженеров.

   Раньше Никита Сергеевич сам мечтал стать инженером. Судьба сложилась иначе, но уважение к профессии инженера Хрущёв пронёс через всю свою жизнь.

   К встречам вроде этой он тщательно готовился. Какой смысл, если руководители страны просто посмотрят на техническую новинку, подивятся и уедут. Нужно до конца представлять себе достоинства и недостатки каждой новой машины, понимать ее возможности, осознать, на что можно рассчитывать, а чего от неё требовать нельзя.

   Перед Хрущёвым всегда неосознанно маячил пример Сталина. Тот тоже не получил серьёзного образования, но постоянно занимался самообразованием, и в технике, особенно военной, разбирался отлично. Впарить Сталину туфту, негодную или недоработанную машину было почти невозможно.

   Хрущёв большую часть жизни курировал сельское хозяйство и жилищное строительство, к военной технике отношения раньше не имел, да и образование у него было ещё хуже, чем у Сталина - тот хотя бы в семинарии учился. В целом отсутствие систематического образования было общей бедой у вождей советского народа. Потому Никита Сергеевич так ценил и продвигал молодых выдвиженцев вроде Шелепина и Шепилова, успевших до войны получить высшее образование.

   Приходилось навёрстывать упущенное в молодости перед каждой поездкой в КБ, чтобы хотя бы глупых вопросов не задавать. А теперь, прикоснувшись к Тайне, Никита Сергеевич получил уникальную возможность прослеживать тенденции развития во многих областях на 60 лет вперед.

   Вот и сейчас, готовясь к визиту в ОКБ-23 Мясищева, Никита Сергеевич прочитал подготовленную его аналитиком по ВВС полковником Худяковым подборку информации по перспективам развития стратегической авиации, авиационных двигателей, ракет авиационного базирования. Само собой, прочитал он и о результатах, достигнутых Мясищевым, о причинах определённых неудач, преследовавших 3М и ОКБ-23.

   После прочтения "тех документов" и нескольких обсуждений с военными экспертами Никита Сергеевич осознал, что его увлечение ракетами вместо остальных видов вооружений, хотя и сэкономило для страны миллиарды рублей, но и принесло стране и её вооруженным силам не меньший ущерб. В итоге он пришёл-таки к выводу, что оснащение вооружённых сил должно быть сбалансированным. Армию же в целом он так или иначе собирался сокращать. Содержать громоздкую пятимиллионную армию у страны денег не было.

   Эту информацию Хрущёв обдумывал несколько дней. Постепенно у него сложилась общая картина действий. Обсудив варианты сначала с сыном, затем с полковником Худяковым, Никита Сергеевич пригласил на экскурсию в ОКБ-23 конструктора авиационных двигателей Николая Дмитриевича Кузнецова.

   Бомбардировщик у Мясищева вышел впечатляющий, особенно внешне. Владимир Михайлович, будучи по натуре новатором, заложил в машину множество перспективных технических решений. С их количеством он даже переборщил, что потом сказалось на трудностях освоения самолета в эксплуатации. Пока же члены правительства во главе с Хрущёвым ходили по ангару вокруг гигантского бомбардировщика, разглядывали, удивлялись...

   Разговор продолжился на третьем этаже главного здания КБ. Стены зала были увешаны плакатами, иллюстрировавшими устройство нового бомбардировщика, схемы его боевого применения, а также перспективные проекты ОКБ-23.

   Основная проблема дальней авиации в то время состояла в невероятной прожорливости традиционных реактивных двигателей. Дозаправка в воздухе ещё только разрабатывалась. Зенитные ракеты большого радиуса действия, способные достать высотные цели, только начали появляться. Основной тактикой, к примеру, американской стратегической авиации был прорыв к цели плотной группой самолётов, на большой скорости и как можно большей высоте.

   Американцы решали проблему недостаточной дальности вынесением передовых баз как можно ближе к границам СССР. Их базы окружали территорию Советского Союза с запада, юга и востока. У нашей авиации такого преимущества не было. В случае войны бомбардировщикам предстояло прорываться в США кратчайшим путём через Арктику, Северный полюс и территорию Канады. На этом пути их ждала объединённая система ПВО североамериканского континента - NORAD. И у бомбардировщиков не было шанса вернуться - даже теоретически у них на тот момент не могло хватить керосина на обратный путь.

   Поэтому Мясищев предложил необычную тактику боевого применения: прорвавшиеся бомбардировщики после сброса бомб должны были прорываться через территорию США в Мексику. Там экипажи должны были покидать самолёты на парашютах. Дорогостоящие бомбардировщики в этом случае получались гарантированно одноразовыми. Противник при этом получал преимущество - американские бомбардировщики теоретически имели возможность вернуться на свои базы.

   Можно спорить о том, сколько бомбардировщиков с той и с другой стороны имеют шансы прорваться к целям, а затем вернуться на базы, и сколько баз к тому времени уцелеет, и будет ли им куда возвращаться. Но одноразовый бомбардировщик Хрущёва однозначно не устраивал.

   Никита Сергеевич внимательно выслушал доклад Мясищева, посвящённый тактике боевого применения 3М, а также доклад представителя ВВС. А потом ехидно спросил:

   - А с правительством Мексики вы свою схему согласовали? Или у вас там тёща живёт? [30]

   Мясищев и генералы обескураженно замолчали. Потом попытались сослаться на традиционный нейтралитет Мексики.

   Никита Сергеевич не отступал:

   - О каком нейтралитете может идти речь под боком у гиганта, на которого бросают атомные бомбы, а потом бегут от него прятаться к соседу? И вообще, товарищи, почему вы думаете, что вашему бомбардировщику удастся прорваться к цели? Какова вероятность преодоления противовоздушной обороны США? Вот у нас Семен Алексеевич Лавочкин создаёт управляемые зенитные ракеты для противовоздушной обороны. Вы думаете, у американцев нет ничего подобного?

   - Вот, Андрей Николаевич Туполев, не побоялся самому Сталину сказать всё как есть - на современном уровне техники реактивный бомбардировщик не может, взлетев в СССР, достичь территории США и вернуться обратно, - продолжал Хрущёв. - Поэтому он взялся за реальную задачу - построить реактивный бомбардировщик для действий в Европе. И он сделал его. Ту-16 отличная машина .

   В зале сгустилось тягостное молчание. Мясищев и авиационные генералы сидели, не зная, куда девать глаза. Никита Сергеевич, кряхтя, поднялся и вышел к доске, на которой конструкторы в ходе обсуждений мелом писали формулы.

   - Значит, так, товарищи. Конструкторы не зря старались, машина получилась хорошая, нужная, не следует только приписывать ей того, что она сделать не в состоянии , - сказал Никита Сергеевич. - А теперь давайте наметим, в каком направлении нужно работать, чтобы мы Америку всё-таки могли достать.

   - Задача первая. Самолёту не хватает топлива. Передовых баз у нас нет, и не будет. Нет у нас в западном полушарии союзников. Значит, топливо надо суметь сэкономить, уменьшив его расход на километр пути. Я не случайно пригласил на наше совещание Николая Дмитриевича Кузнецова. Николай Дмитриевич! Что вы скажете относительно двухконтурного реактивного двигателя? - спросил Хрущёв.

   - Идея очень перспективная, Никита Сергеевич, - поднялся со своего места Кузнецов. - По расчётам, двухконтурный двигатель значительно экономичнее обычного. Но таких двигателей в Советском Союзе ещё не строили.[31]

   - А вы попробуйте, Николай Дмитриевич, - предложил Хрущёв. - Сами видите - авиаконструкторы без такого двигателя, как без рук. Да и стране экономичный реактивный двигатель необходим. Нам ведь не только бомбардировщики делать, нам людей и грузы возить надо. А страна у нас большая. Считайте это официальным заданием партии и правительства. Постановление ЦК и Совета министров выйдет через несколько дней. А вы, Владимир Михайлович, подготовьте Николаю Дмитриевичу техническое задание на двухконтурный двигатель для вашего 3М.

   Мясищев кивнул.

   - Теперь направление работ для вас, Владимир Михайлович, - продолжал Хрущёв. - Если топлива на обратный путь не хватит, передовых баз нет, двухконтурного двигателя пока тоже нет, значит, топливо нужно где-то взять? Тогда надо делать систему дозаправки в воздухе.

   - Мы тоже думали над проблемой дозаправки в воздухе, Никита Сергеич, - сказал Мясищев.

   Генералы и конструкторы оживлённо зашумели, обсуждая идею, предлагая варианты. Хрущёв усмехнулся - идея обрела жизнь и пошла в народ - теперь не угаснет.

   Подождав немного, он покашлял, привлекая внимание собравшихся.

   - Теперь, товарищи, что касается прорыва ПВО. Считаю, что сложившаяся тактика несовершенна, - продолжил Хрущёв. - Смотрите сами.

   Никита Сергеевич размашистой кривой линией от левого до правого края доски обозначил поверхность Земли. Затем схематично изобразил у левого края доски невысокие холмы с растущими на них ёлками. Квадратиком с сегментом круга обозначил радар, рядом нарисовал вертикальную палочку с треугольными крыльями - зенитную ракету. Над Землёй, в атмосфере, двумя треугольничками с хвостиками появились американские перехватчики. В центре доски Хрущёв в виде огурца со стреловидным хвостом обозначил мясищевский 3М.

   Затем провел две условно прямых линии от радара, обозначив верхнюю и нижнюю границу зоны обнаружения. Такие же линии он провел от радара одного из перехватчиков. Генералы сразу смекнули, что это за линии, и теперь слушали и смотрели с напряжённым вниманием.

   - Смотрите, товарищи, - продолжил Хрущёв. - Сейчас ваш самолёт летит высоко над землёй. Соответственно, видно его издалека. А если на подходе к границе зоны обнаружения самолёт снизится и пойдёт низко? - Хрущёв нарисовал второй огурец с хвостом над самой поверхностью земли, под нижней границей зоны обнаружения наземного радара. - Как видим, наземная ПВО его на такой высоте не увидит. Да и перехватчики тоже не увидят - нынешние радары на фоне земли цели различают плохо.

   - Топлива не хватит, Никита Сергеевич, - возразил Мясищев. - На малой высоте расход топлива будет ещё больше, а мы и так уже на пределе.

   - Ну, с топливом мы уже знаем, что надо делать, - ответил Хрущёв. - Уверен, вы с Николаем Дмитриевичем этот вопрос одолеете. Но вот зенитные ракеты одолеть сложнее. А зачем нам лезть туда всем самолётом? Давайте рассматривать бомбардировщик как платформу для запуска ракет воздушного базирования. Причём, ракеты будем использовать двух видов: крылатые, они полетят низко, мы их научим летать, огибая рельеф местности. Задача это сложная, но решаемая. И аэробаллистические. Они сбрасываются с самолёта, а затем делают вот так, - Никита Сергеевич нарисовал перед носом нижнего огурца изящную (в меру своих способностей) параболу, упирающуюся в американский радар. Затем дорисовал над радаром большую, слегка кривоватую поганку. - Бздыньк, и в дамках. А крылатые ракеты дальше полетели. В Вашингтон.

   Генералы снова зашумели. Идея, высказанная Первым секретарём ЦК, для 1954 года была новаторской.[32]

   - Николай Дмитриевич! - окликнул Хрущёв Кузнецова.

   - Да, Никита Сергеич! - ответил Кузнецов.

   Шум в зале утих.

   - Я думаю, что делать сразу большой двухконтурный двигатель может оказаться сложно, - сказал Хрущёв. - Вам, конечно, виднее, но, имейте в виду: нам очень нужен будет маленький и лёгкий двухконтурный двигатель, развивающий относительно небольшую тягу, но имеющий малый расход топлива. Мы его поставим на перспективную крылатую ракету.

   - Понял, Никита Сергеич, - ответил Кузнецов. - Подумаем над этим. Но нам нужно знать габариты ракеты, массу ракеты и полезной нагрузки, скорость и профиль полёта, предполагаемую дальность. Без этих данных начинать проектирование нельзя.

   - Ну, точно вам генералы скажут, - усмехнулся Хрущёв. - Но мне представляется так: дальность - 2500-3000 километров, скорость дозвуковая, около 900 километров в час, общая масса не более 2х тонн, лучше меньше, масса боевой части около 400-500 килограммов, габариты - такие, чтобы помещалась в торпедный аппарат подводной лодки, и ещё оставалось место для твердотопливного стартового ускорителя. Двигатель должен убираться внутрь корпуса и выдвигаться уже после запуска и выхода ракеты из воды.

   - Э-э... Никита Сергеич! А крылья? А оперение? Их-то куда? - спросил Мясищев.

   - Так туда же, Владимир Михайлович! Всё должно складываться внутрь корпуса или прижиматься к бокам, чтобы ракету можно было из торпедного аппарата запустить, - пояснил Хрущёв.

   - Никита Сергеич, то есть, вы предлагаете ракету сделать единой для авиации и флота? - переспросил один из генералов.

   - А почему нет? - ответил Хрущёв. - И для наземного базирования тоже, если получится.

   - Но... Крылатые ракеты бесперспективны, - возразил генерал. - Англичане перехватывали немецкие Фау-1 без проблем, на поршневых истребителях. А сейчас, с зенитными ракетами и скорострельной артиллерией с радарным наведением...

   - Вот тут-то мы вас и покритикуем, - ответил Хрущёв ленинской цитатой. - Фау-1 летела медленно, на большой высоте. По прямой. Наша ракета пойдёт быстро и очень низко, по заранее заданному маршруту, прячась в складках местности, если нужно. Да, это сложно. Да, понадобится время, чтобы такую ракету сделать и научить летать. Но делать её придется.

   - Очень непростая задача, - задумчиво произнёс Мясищев. - Но чертовски интересная!

   - Вы только, товарищи, не думайте, что такие ракеты у нас появятся прямо завтра, - охладил генералов и конструкторов Хрущёв. - Это пока уровень идеи. Воплощать её в жизнь придется лет пять. А пока таких ракет у нас нет. Да и денег у страны на все эти проекты может не хватить. Денег у нас, товарищи, в обрез. Проклятые капиталисты ничего нам не продают, и ничего у нас не покупают, даже крабов, икру и водку не берут! Поэтому, товарищи, на данный момент предпочтение мы всё-таки будем отдавать баллистическим межконтинентальным ракетам. Поймите правильно - мы должны заставить капиталистов нас уважать. Но, капиталист рабочего уважать не будет никогда. И страны капитализма рабоче-крестьянскую страну тоже уважать никогда не будут. Значит, надо сделать так, чтобы нас боялись. Пока нас только Европа боится. А Америка отгородилась от нас океанами и военными базами. И достать их мы пока что не можем.

   - Поэтому, товарищи, основные усилия и финансы мы сейчас направляем на создание межконтинентальных баллистических ракет. Чтобы американцы знали: если они начнут войну, то возмездие будет быстрым и неотвратимым.

   - Но баллистическая ракета на такую дальность у нас тоже пока не летает. Конструкторы над этим работают, успехи есть, но ещё недостаточные. К тому же, чем дальше баллистическая ракета летит, тем сложнее ею попасть в цель, это вы и без меня знаете.

   - Поэтому: бомбардировщик ваш делать будем, но, пока - небольшой серией, для освоения производства. Как только Николай Дмитриевич сделает для него двухконтурный двигатель, а ракетчики дадут нам аэробаллистическую ракету, можно будет закладывать серию побольше. Так, чтобы иметь готовый носитель, который затем можно оснастить крылатыми ракетами.

   - Основной задачей для него мне видится не прорыв к Вашингтону сквозь американскую ПВО - это проще сделать баллистическими ракетами, а нанесение последующих ударов по уцелевшим военным объектам противника в условиях частично дезорганизованной первым ударом противовоздушной обороны.

   Так что, работайте, товарищи, желаю вам дальнейших творческих успехов!

21. Лёгкий аромат цветущих яблонь.

   1 апреля 1954 года было проведено очередное снижение цен. Такие снижения, хотя и небольшие, устраивались ежегодно и служили для населения хорошим стимулом. В документах "Особой папки" было специальное упоминание, что от сложившейся практики ежегодного снижения цен отказываться крайне нежелательно.

   17 апреля отпраздновали 60-летний юбилей Никиты Сергеевича. Решением Президиума ЦК ему присвоили звание Героя Социалистического Труда, в знак признания его лидерства.

   7 мая 1954 года была восстановлена отменённая вскоре после войны Сталиным смертная казнь за убийство. До этого расстреливали по большей части политических заключённых, а уголовники, даже рецидивисты, совершившие не одно тяжкое преступление, имели шанс уйти от справедливого наказания. В результате "бериевской амнистии" 1953 года множество уголовников оказалось на свободе. Теоретически должны были выпускать лишь тех, кто имел сроки не более 5 лет, практически выпустили только уголовников, политические заключённые оставались в лагерях. Разбуженная амнистией 1953 года надежда на скорое освобождение к маю 1954-го рассеялась.

   Обманутые ожидания были слишком сильны. В мае 1954 года в Казахстане, на медных рудниках Кенгир под Джезказганом возникла угроза бунта. Работа на медных рудниках тяжёлая и крайне вредная, хуже - только добыча урана.

   Хрущёв в этот момент собирался ехать в инспекционную поездку на целину. В документах "Особой папки", в "Списке событий, которые необходимо предотвратить" бунт заключённых 16 мая стоял на первой позиции. Никита Сергеевич ускорил отъезд и 14 мая прибыл в Джезказган. Из документов он знал, что министр внутренних дел генерал-полковник Круглов в случае возникновения бунта подавит его с предельной жестокостью, используя танки. Хрущёв твёрдо решил предотвратить кровопролитие.

   По его личному приказу 15 мая началась фильтрация заключённых. Их разделили, отсортировали тех, кого сочли возможным освободить досрочно по состоянию здоровья, отделили наиболее активных зачинщиков и выслали их по отдельности в другие лагеря. Больных освободили уже 16 мая, под личную ответственность Хрущёва. Их сразу же госпитализировали, т. к. состояние здоровья людей внушало опасения.

   Само собой, выпустить всех сразу было невозможно. Хрущёв приказал отделить тех, кто отбывал наказание по политическим статьям. По этим людям немедленно начала работать комиссия по реабилитации. Дела пересматривались, выявлялись недостаточно доказанные или сфабрикованные обвинения, факты самооговора в результате пыток, доносы... Освобождали многих.

   Уголовников, которые не подлежали освобождению, разослали по другим лагерям. Также ввели ротацию заключённых, занятых на вредных производствах - после периода работы во вредных условиях заключённым полагался перевод в другое место для восстановления здоровья.

   Бунт удалось предотвратить. Популярность Никиты Сергеевича среди освобождённых зашкаливала. Когда он уезжал из Джезказгана, провожать его собралась толпа. Милиция и охрана едва сумела отсечь толпу от Первого секретаря и сопровождающих лиц. Сергей сопровождал отца в поездке и видел, с какой неподдельной радостью люди благодарили его за освобождение.

   Хрущёв продолжил свою инспекционную поездку по целине, часто останавливаясь прямо в поле и беседуя с трактористами. Первые же попытки вспахать целинные земли выявили неожиданную проблему - у выпускавшихся на тот момент в СССР тракторов не хватало мощности. С давно распаханными полями европейской части страны эти трактора справлялись хорошо. Но в казахской степи земля плотная, ни разу не паханная, пронизанная корнями многолетних трав. Самый мощный на тот момент, восьмидесятисильный трактор Сталинградского завода мог тащить по ней плуг только на первой передаче со скоростью 2 километра в час. Производительность такой пахоты была мизерная.

   Вернувшись в ближайший город - на этот раз это был Кустанай - Никита Сергеевич, не теряя времени, позвонил в Ленинград, директору Кировского завода Николаю Ивановичу Смирнову, рассказал о проблеме и попросил "что-нибудь придумать". Николай Иванович не подвёл. Вскоре на Кировском заводе были спроектированы для целины трактора особой мощности - сначала на 250 сил, а затем появился знаменитый "Кировец" К-700 - семисотсильный монстр, которому под силу было тащить по непаханой целинной земле гирлянду из нескольких плугов.

   12 мая 1954 года вышло постановление ЦК и Совета Министров "О серьезных недостатках в жилищном и культурно-бытовом строительстве" .[33] Помимо концентрации усилий на крупнопанельном строительстве, в постановлении содержался приказ о создании Службы Жилищного Контроля в строительной промышленности, наделённой весьма широкими полномочиями.

   Вначале ее создание восприняли как очередную причуду Хрущёва. К инициативам Первого секретаря ЦК страна уже начала привыкать. Некоторые из них воспринимались на местах с энтузиазмом, некоторые - с глухим раздражением, некоторые - молча саботировались. Но как только СЖК взялась за работу, безразличных не осталось.

   Деятельность службы шла по двум направлениям. Инспекторы службы ходили по адресам, проверяли жилищные условия и выявляли семьи, нуждающиеся в их улучшении в первую очередь. Но, главное - инспектор СЖК теперь присутствовал на каждой стройке, прежде всего - на жилищных объектах, наблюдая за качеством выполняемых работ, начиная с закладки фундамента и кончая отделкой.

   Вот тут строители взвыли. Инспекторы СЖК на строительстве жилья поголовно были отставными военными инженерами-строителями. Полномочия у них были, как у военпредов, и пользовались они ими соответственно.

   Сроки сдачи объектов затягивались, прорабы и рабочие злились, скандалили, теряли сон, премии, здоровье. Пока не понимали, что проще сделать работу сразу качественно, чем по несколько раз переделывать. Зато объекты, где работали инспекторы СЖК, приёмочная комиссия принимала обычно с первого раза без замечаний. После сдачи объекта, если он был сдан без замечаний, строители получали премию.

   Особенно довольны были жильцы - им теперь не приходилось делать ремонт сразу после получения новой квартиры.

   Помимо создания СЖК, в постановлении от 15 мая были перечислены конкретные меры по развитию крупнопанельного строительства. В частности, предстояло построить более 400 заводов железобетонных изделий, для выпуска строительных деталей. В небольших городах, где строить заводы было нерентабельно, вместо них создавались площадки полигонного типа. (Это постановление включило меры, в реальной истории содержавшиеся в ещё одном постановлении - от 19 августа 1954 года.)

   Кроме того, произошло укрупнение и централизация управления строительными организациями. Более 7 тысяч строительных трестов и управлений по всей стране были объединены в несколько сотен более крупных структур и объединений. Это позволило сконцентрировать усилия. Строительство жилья по прежнему шло по двум направлениям - региональное и ведомственное. На этом настаивали министры, для которых наличие собственных строительных организаций и ведомственного жилья служило мощным рычагом в решении кадровых вопросов. Хрущёв первоначально собирался полностью передать жилищное строительство в подчинение региональных властей, но, поразмыслив и выслушав доводы министров, согласился с ними. У него тем временем уже начал созревать далеко идущий план преобразований, и инициатива министров хорошо укладывалась в общую схему. Никита Сергеевич пока не обнародовал этот план, постепенно прорабатывая его в деталях.

   13 мая 1954 года на окраине небольшого голландского городка Остербек в небольшом отеле "Билдерберг", стоящем посреди живописного парка, наблюдалось необычное оживление. К отелю съезжалось небывалое количество роскошных машин. Прибыл голландский принц Бернард, мультимиллиардеры Рокфеллер, Ротшильд, и ещё многие финансовые воротилы европейского и американского бизнеса. Столько акул империализма не собиралось в одну стаю уже давно.

   Каких-либо официальных церемоний не было. Собравшиеся слишком ценили своё время. Когда все приглашённые собрались в конференц-зале отеля, двери заперли изнутри. Почти весь персонал отеля был удалён, парк и окрестности патрулировала многочисленная частная охрана. Меры безопасности были приняты настолько серьёзные, что и муха не пролетела бы без пропуска.

   К собравшимся бонзам капиталистического мира обратился с кратким приветственным словом принц Бернард. Он открыл конференцию и предоставил слово первому выступающему.

   В это время в одном из автомобилей, проезжавших мимо отеля по улице Utrehtseweg и далее по шоссе N225 мужчина с незапоминающейся внешностью выдвинул из металлического ящичка телескопическую антенну и нажал кнопку.

   Переданный радиосигнал активировал радиоуправляемый клапан на небольшом баллоне, установленном в воздуховоде приточной вентиляции. Проволочка антенны, отходящая от баллона, была замаскирована под кабель заземления вентиляционной системы.

   Клапан открылся, и из баллона в воздушный поток под большим давлением вырвался зарин. Вентиляционная система почти бесшумно начала подавать смертоносный аэрозоль в конференц-зал.

   Характерная особенность зарина - он не имеет цвета, а в газообразном состоянии - и запаха. В жидком виде он обладает лёгким ароматом цветущих яблонь. Очень немного людей прожили достаточно долго, чтобы рассказать, как он пахнет.

   Собравшиеся в отеле "Билдерберг" главари мировой финансовой элиты вначале ничего не почувствовали. Примерно через две минуты им показалось, что в зале стало темновато - такой эффект получается из-за сужения зрачков. Кто-то из присутствующих поднялся, чтобы включить свет, и тут все ощутили, что стало как-то трудно дышать.

   - Что у этих олухов с вентиляцией? - прозвучал чей-то недовольный голос.

   Принц Бернард почувствовал, что у него потекло из носа и полез за платком. Он увидел, что в зале ещё несколько человек начали одновременно сморкаться. Принц удивился, но ничего не успел сказать. Его вдруг затошнило, изо рта неконтролируемо потекла слюна. Тело отказалось повиноваться. Принц успел увидеть, как вывалился из своего кресла и упал на пол Рокфеллер. Затем наступила тьма.

   Охрана не сразу заподозрила неладное. Власть имущие не любят, когда им мешают обсуждать конфиденциальные вопросы. Охранникам было велено охранять отель снаружи и не беспокоить работодателей. Первое беспокойство у охранников возникло в середине дня, когда наступил запланированный перерыв на ланч, а из запертого конференц-зала никто не вышел. На окнах были опущены жалюзи, и заглянуть в зал снаружи не удалось. Подождав ещё минут десять, начальник охраны приказал вскрыть запертые двери.

   Картина, увиденная охранниками, была очень неаппетитной. С момента распыления отравляющего вещества прошло уже почти три часа. За это время вентиляция успела трижды сменить весь объём воздуха в зале, поэтому в зал можно было вполне безопасно входить. Однако, при отравлении зарином, помимо тошноты, происходит расслабление мышц мочевого пузыря и сфинктера кишечника. Конференц-зал отеля "Билдерберг" был завален скорченными трупами сильных мира сего, лежащими в лужах мочи, дерьма и рвотных масс.

   Когда прошёл первый шок от увиденного, охрана начала собственное расследование. Поскольку встреча была тайной, а жертвы - высокопоставленными, полицию решено было держать подальше от места преступления. Хозяевам, даже уже мёртвым, огласка была хуже смерти.

   Клиническая картина смерти ясно указывала на применение фосфорорганического отравляющего вещества. Несколько охранников начали проверять систему вентиляции конференц-зала, и обнаружили внутри воздуховода опустевший баллон.

   Его сфотографировали со всех сторон, а затем осторожно отсоединили от воздуховода. В этот момент электрическая цепь разомкнулась. Послышался еле слышный щелчок реле... и баллон взорвался, унеся в небытие свою тайну, и жизни четверых частных детективов.

   Тайну произошедшего в отеле "Билдерберг" вначале удалось сохранить. Несколько дней в прессе не появлялось ни слова о происшедшем. Через две недели последовало сообщение о скоропостижной смерти принца Бернарда от инфаркта.

   Но одновременное исчезновение из светской жизни нескольких десятков крупнейших финансовых воротил и аристократов Запада не осталось незамеченным репортёрами. Папарацци начали копать и задавать неудобные вопросы. Кое-кто из них разыскал охранников, оставшихся не у дел в связи со смертью работодателей. Оказавшиеся на мели бывшие охранники нуждались в деньгах, а репортёры нуждались в жареных фактах.

   Затем начали появляться первые некрологи. В качестве причин смерти назывались авиа- и автокатастрофы, несчастные случаи, сердечные приступы... Но въедливые репортёры сопоставляли списки умерших и даты, постепенно восстанавливая картину.

   Разумеется, пышным цветом расцвели всевозможные теории заговора. Наконец, один из бывших охранников, соблазнившись обещанной крупной суммой денег, поведал репортёрам о нескольких десятках обосравшихся мёртвых миллиардеров в конференц-зале отеля "Билдерберг". Шило вышло наружу.

   Бывший охранник не успел потратить полученные деньги. Его нашли в бассейне отеля в Ницце, куда он поехал развлечься. Правда, плавал он лицом вниз, и язык у него был отрезан. Это был тонкий намёк для остальных.

   Ушлые репортёры отыскали уборщиц из клининговой компании, которые приводили в порядок конференц-зал, после того, как охрана вывезла трупы "хозяев жизни". Уборщиц, как ни странно, администрация отеля не предупредила, что надо держать язык за зубами.

   Интервью с уборщицами заняло почётные места на первых полосах всей мировой прессы. И тут по радио было передано заявление арабской организации борцов с сионизмом "Движение 14 мая", которая взяла на себя "ответственность за приговор, вынесенный международному сионизму и руководителям западного капитала от лица арабского народа Палестины" [34]

   Палестинское руководство в изгнании тщетно пыталось откреститься от свалившейся на их головы чести, напрасно утверждая, что не имеет ни малейшего отношения к "преступлению века". Почти точное совпадение дат - 14 и 13 мая обсасывалось борзописцами всех мастей. Припомнили и происхождение Ротшильда, и многих других погибших в тот день в отеле "Билдерберг". И, наконец-то, репортёры задались давно назревшим вопросом: а зачем верхушка капиталистического мира устроила тайную встречу в неприметном голландском отеле? Теории заговора цвели и пахли...

   28 мая 1954 года произошло ещё одно событие, так и оставшееся незамеченным мировой прессой по причине строжайшей секретности. В Георгиевском зале Московского Кремля состоялась тайная церемония награждения. Генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов получил из рук Никиты Сергеевича Хрущёва погоны генерал-полковника и Золотую Звезду Героя Советского Союза.

   Звание Героя вместе с ним также получили ещё несколько оперативных работников разведки.

   11 июня 1954 года ОКБ Миля получило Постановление Совета Министров о разработке тяжелого транспортного вертолёта. Он получил наименование Ми-6.

   В начале лета стали поступать первые сообщения от геологических экспедиций, посланных проверять наличие месторождений природных ресурсов из списка, содержавшегося в "документах 2012". Первое сообщение было из Якутии - там в начале июня нашли месторождение алмазов. Это была первая кимберлитовая трубка, открытая на территории СССР.[35]

   Затем пришли добрые вести из Ханты-Мансийского автономного округа. На озере Самотлор было найдено гигантское нефтяное месторождение.[36]  Следом в Ямало-Ненецком АО недалеко от посёлка Уренгой было найдено крупное нефтегазовое месторождение.[37]

   Никита Сергеевич праздновал победу. Вызвав министра нефтяной промышленности Байбакова, он сказал:

   - Ну, вот, Николай Константинович. Не подвели геологи. Будем теперь с нефтью. А как у вас с трубами дела?

   - Работаем, Никита Сергеич. Цех на Харцызском заводе строится, к концу года строительство закончим, - ответил Байбаков. - От Ивана Александровича Серова получили очень большую помощь - полную документацию на прокатный стан, немецкую рецептуру стали для труб и всю технологию производства, от шихты для металла до готовой трубы.

   - Также очень помог Евгений Оскарович Патон. Он разработал технологию сварки труб большого диаметра, самоходные сварочные автоматы, в общем, хорошо поработал. Конечно, когда пойдут трубы нашего производства, технологию придется, видимо, корректировать. Но все же не с нуля разрабатывать.

   27 июня 1954 года в городе Обнинск Калужской области была запущена первая в мире атомная электростанция. Мощность её составляла всего 5 Мегаватт. Станция была фактически экспериментальной и предназначалась для проверки технической осуществимости безопасной работы в единой технологической схеме с турбиной в условиях выдачи энергии в сеть, а также для подготовки персонала для обслуживания перспективных АЭС и других ядерных реакторов.

   Перед тем, как затевать кадровые перестановки в Президиуме ЦК, Хрущёв долго изучал "документы 2012", анализируя ход событий 1957 и 1964 года. Он пытался понять, какие его действия привели к этим событиям, какие ошибки он совершил, и как нужно действовать, чтобы этого избежать.

   Внимательно изучая документы, Никита Сергеевич осознал, что в обеих попытках государственного переворота был виноват он сам. Перед неудавшимся в той истории переворотом 1957 года он снимал с постов Маленкова, Молотова, Сабурова, но при этом оставлял их в постоянном составе Президиума ЦК, то есть, освободив от всякой ответственности, оставлял им право голоса при принятии ключевых решений, и, таким образом, реальную власть.

   Фактически, он постепенно собрал в высших органах власти целую команду людей, смертельно обиженных на него лично. Никита Сергеевич, по привычке, считал, что члены Президиума ставят превыше всего благополучие страны и народа, как делал он сам. На самом же деле они уже тогда ставили превыше всего сохранение статус-кво, сохранение своего высокого положения, государственных дач, автомобилей, спецпайков, прислуги и прочих привилегий.

   И попытка переворота в 1957 году была вызвана совсем не расхождениями в вопросах политики или марксистско-ленинской идеологии. Когда Хрущёв в "той истории" потребовал обнародовать масштабы репрессий и поимённо назвать виновных, виновные испугались, что их призовут к ответственности. А наказание, по их тогдашнему представлению, могло быть только одним. Когда же казавшаяся неминуемой опасность всё-таки прошла стороной, "товарищи по партии" решили обезопасить себя, убрав непредсказуемого лидера.

   После событий 1957 года в "той истории" Хрущёв устроил масштабную чистку Президиума, убрав противников и введя в состав своих сторонников и выдвиженцев. Но... они были партаппаратчиками той эпохи, недостаточно образованными, зато привыкшими льстить и соглашаться. Все предложения Хрущёва проходили единогласно, славословия в его адрес звучали всё чаще...

   Традиция создания культа личности в руководстве СССР оказалась куда более живучей, чем сами личности, его создававшие. И Хрущёв, к собственному сожалению, на эти славословия поддался, постепенно начал принимать их как должное, в какой-то мере зазнался и заразился "симптомом Людовика 14-го"[38]

   Читая в 1954-м цитаты из самого себя периода 1962-1964 года, Хрущёв сам удивлялся, как он мог так вести себя с окружающими - зачастую грубо и безапелляционно, решая все вопросы единолично, под единогласные аплодисменты остальных членов Президиума. Которые аплодировали, одновременно за спиной точа на него рашпиль. Он осознал, что сам отошёл от принципов коллективного руководства, принятых в партии со дня её основания. А затем эти славословия и это "единогласие" будет поставлено ему в вину.

   Анализируя документы, он самостоятельно пришёл к нелицеприятному для себя выводу: "хуже дурака на месте начальника может быть только дурак с инициативой". Вот тут Никита Сергеевич надолго задумался. Казалось бы, хорошо начал, хотел как лучше,а в итоге всё получилось как всегда.[39]

   Хрущёв понял, что кадры, управляющие страной, и их методы управления необходимо менять. Сначала ввести в руководство страны достаточное количество образованных и компетентных людей, которые смогут помочь ему принимать взвешенные решения, затем избавиться от привыкших к власти "завсегдатаев" и обеспечить путём изменения Конституции механизм регулярной замены и ротации кадров на ключевых руководящих постах.

   Постепенно у Никиты Сергеевича сложился план действий - как обезопасить государство и самого себя. План следовало осуществлять осторожно, поэтапно. В нём не было ничего необычного - древняя, как мир, римская стратегия "разделяй и властвуй".

   В 1954 году в Президиуме ЦК состояли постоянные члены Президиума: Н. А. Булганин, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, Г. М. Маленков, А. И. Микоян, В. М. Молотов, М. Г. Первухин, М.3.Сабуров, Н. С. Хрущёв.

   Кандидаты: А. И. Кириченко, П. К. Пономаренко, Н. М. Шверник.

   23 июня 1954 года, на Пленуме ЦК КПСС Хрущёв предложил ввести в число членов Президиума ЦК Алексея Николаевича Косыгина, на тот момент -- заместителя Председателя Совета Министров СССР. Косыгин уже был членом Политбюро, еще при Сталине, с 1948 по 1952 год, но теперь Хрущёв собирался продвинуть его на пост Председателя Совета Министров. Особых возражений это выдвижение не вызвало. Для "старой гвардии" - Молотова, Кагановича, Ворошилова, Булганина, Маленкова - Косыгин был "своим". Они уже заседали вместе в Политбюро, и возвращение Косыгина восприняли, скорее, как "поворот к сталинскому порядку", что не могло их не устраивать. Они и помыслить не могли, что Хрущёв замыслил невероятный "финт ушами", и Косыгин является центральной фигурой в новой комбинации "лысого кукурузника".

   Кандидатами в члены Президиума стали Георгий Константинович Жуков и Дмитрий Трофимович Шепилов.[40] Таким образом Хрущёв начал постепенное формирование своей команды в Президиуме, в противовес "старой гвардии", которую решил сократить по одному ещё до XX съезда КПСС.

   18 июля 1954 года было восстановлено совместное обучение девочек и мальчиков в школах, отмененённое Сталиным после войны.

   В это же время, в июле 1954го, по решению Президиума ЦК КПСС был уничтожен архив Берии. Папки с компроматом на членов ЦК были сложены в мешки и сожжены. Читать их не захотел никто. По факту уничтожения составили акт.

   31 июля 1954 года Совет Министров СССР издал специальное постановление о создании на Новой Земле Морского научно-исследовательского полигона. Семипалатинский полигон был окружён населёнными пунктами, что не позволяло проводить на нём воздушные атомные взрывы большой мощности, а соглашение о запрете ядерных испытаний в 3х средах - в воздухе, на земле и под водой - на тот момент ещё не было принято.

   Вначале хотели организовать ядерный полигон на Кольском полуострове, но с этим не согласился Главком ВМФ Н.Г. Кузнецов, сказав, что "Одним испытанием не обойтись, а Кольский полуостров надо беречь". Тогда заместитель начальника управления ВМФ полковник Е.Н. Барковский предложил рассмотреть возможность размещения полигона на островах Новая Земля. Была создана специальная комиссия для проработки вопроса.

   Руководил строительством полковник Барковский, но уже с ноября 1954 г. и по сентябрь 1955 г. начальником полигона был знаменитый подводник Герой Советского Союза капитан 1 ранга В.Г. Стариков.

   В начале августа помощник Хрущёва по общим вопросам Григорий Трофимович Шуйский сообщил Никите Сергеевичу, что с ним хотят увидеться академики Лебедев и Харитон, а так же директор НИИ-35 Алексей Андреевич Маслов, сменивший в апреле 1954 года К.А. Гладкова на должности директора НИИ-35.

   - Сергей Алексеевич хочет, чтобы я к нему в институт подъехал? - уточнил Хрущёв.

   - Нет, они просили разрешения подъехать к Вам в Кремль или любое другое удобное место со своим оборудованием, - ответил Шуйский.

   Заинтригованный Хрущёв попросил Шуйского организовать встречу как можно скорее.

   Шуйский не подвёл - встреча состоялась уже на следующий день. Оба академика и директор НИИ-35 Маслов вошли в кабинет Первого секретаря, не скрывая торжествующих улыбок, а следом за ними двое кремлёвских охранников внесли два увесистых чемодана.

   Поздоровавшись с учёными, Хрущёв с интересом поинтересовался:

   - Что это вы принесли, товарищи?

   - Да вот, Никита Сергеевич, хотим похвастаться первыми успехами, - ответил Лебедев. - Уж извините, не утерпели...

   - Так, так, - Хрущёв, страстно любивший всё новое, подошёл ближе.

   - Прежде всего, Никита Сергеевич, вот, посмотрите, - Маслов достал из кармана внешне непрезентабельный коричневый квадрат с множеством медных ножек.

   - Что это? Неужели микросхема? - удивился Хрущёв.

   - Именно, Никита Сергеевич! И не просто микросхема - это наш первый советский микропроцессор, - ответил Маслов.

   - Не может быть! - изумился Хрущёв. - Вы же говорили, что его невозможно воспроизвести! Что там очень мелкие элементы или что-то в этом роде...

   Лебедев тем временем поставил на стол один из чемоданов, открыл его и начал копаться внутри. Никита Сергеевич был увлечён разговором с Масловым, и не замечал, что там делает академик.

   - А мы, если честно, и не воспроизводили, - ответил Маслов. - Мы свой собственный процессор спроектировали, по тем требованиям, которые нам были предъявлены. Он, конечно, гораздо слабее того импортного образца, но зато в несколько раз мощнее всего, что сейчас есть в СССР, да и на Западе тоже.

   - И что же, работает? - спросил Хрущёв.

   - Вообще-то, ещё как! - откликнулся склонившийся над "чемоданом" Лебедев. - Посмотрите сюда, Никита Сергеевич.

   Лебедев шагнул в сторону, и Хрущёв с удивлением увидел, что "чемодан" на самом деле оказался переносным компьютером. Экрана у него, разумеется, не было. Вместо экрана результат расчёта печатался на бумажную ленту. Зато ввод осуществлялся с настоящей 104-кнопочной клавиатуры - толстой, совсем не похожей на фотографии клавиатуры, виденной Никитой Сергеевичем в "тех документах". У этой клавиатуры были клавиши из белой пластмассы, похожей на пластик клавиш рояля.

   Лебедев сосредоточенно нажимал какие-то кнопки, и вдруг компьютер замигал несколькими рядами разноцветных лампочек на панели, затем ожило и затрещало печатающее устройство, и из щели полезла распечатка с цифрами.

   - Это, для демонстрации, просто решение школьного квадратного уравнения, - пояснил Лебедев. - На самом деле, эта машинка способно на гораздо большее.

   - Так... это... Сергей Алексеевич! Товарищи! Это же потрясающе! - обрадованный Хрущёв, не в силах сдерживаться, едва не забегал по кабинету. - И какие у вашей машины характеристики?

   - Ну... - Лебедев замялся. - Пока очень скромные. Тактовая частота процессора всего 66 мегагерц, объём оперативной памяти - 4 мегабайта. Мы ориентировались на один из образцов в предоставленных Иваном Александровичем документах. Правда, второй ЭВМ подобной мощности на этой планете пока не существует.

   - Невероятно! - произнёс ошеломлённый Хрущёв. - А сколько сделано процессоров?

   - Э-э-э... - теперь замялся Маслов. - Видите ли... процент брака очень велик... В первой партии мы заложили 100 пластин. Годных оказалось... два. Микросхемы памяти попроще, там выход годных получается 8-10 из 100. К тому же производственный цикл составляет почти полгода. Сложнейшее изделие...

   - Гм! Да-а... - Хрущёв задумался.

   Рисовавшаяся ему ещё недавно картина, когда у каждого пацана в СССР будет стоять на столе компьютер советского производства, внезапно отодвинулась в неопределённо далёкое будущее.

   - Если выпускать микросхемы большой серией и очень точно выдерживать все технологические требования, уверен, что нам удастся снизить себестоимость и поднять процент годных изделий до 10-15%, а, возможно, и больше, - сказал Маслов.

   Озадаченный Хрущёв переводил взгляд с компьютера на академиков и обратно. Повисшую было неловкую паузу нарушил Юлий Борисович Харитон.

   - Никита Сергеевич, эта машина себя уже окупила, - заметил он. - Взгляните сюда.

   Академик открыл второй чемодан, больше похожий на ящик. В нём было довольно необычное устройство, Хрущёв ещё ни разу таких не видел.

   - Что это, Юлий Борисович? - спросил он.

   - Это - полноразмерный макет нашего новейшего термоядерного заряда мощностью 1 мегатонну, рассчитанный на этой самой ЭВМ, - с видом съевшего сметану кота пояснил академик. - Точнее, это настоящий заряд, только без инициирующей взрывчатки, детонаторов, ну, и, само собой, без плутония.

   - Вот это да! - Никита Сергеевич был искренне восхищён. - И долго пришлось считать?

   - Три недели с перерывами только на загрузку программ, - ответил вместо него академик Лебедев. - Для защиты от перегрева пришлось сделать систему водяного охлаждения.

   - Так это же замечательно, товарищи! - Никита Сергеевич давно уже не испытывал подобного душевного подъёма.

   Его усилия начали давать первые плоды, и он видел, что история разворачивается в нужном направлении. Размеры и масса советских термоядерных зарядов с самого начала были серьёзным препятствием для ракетчиков. Чем больше и тяжелее заряд, тем больше и мощнее нужна ракета, чтобы забросить его на требуемую дальность.

   Если их удастся уменьшить до приемлемых размеров, ракету тоже можно будет уменьшить. А тогда межконтинентальную ракету будет проще разместить и на подводной лодке, и на мобильном транспортёре, и в железнодорожном вагоне.

   От души поздравив обоих академиков и директора Маслова, Никита Сергеевич попросил их продолжать работу.

   - Нам очень нужны такие процессоры, - подчеркнул Хрущёв. - Вы, товарищи, добились выдающегося успеха. Теперь важно развивать этот успех дальше. Со своей стороны, обещаю вам полную поддержку партии и правительства в вашей работе.

   - И ещё, Сергей Алексеич, - обратился он к Лебедеву. - В Свердловском университете работает молодой доцент Глушков, Виктор Михайлович. Он сейчас занят решением какой-то очень сложной задачи из области фундаментальной математики. Мешать ему пока не надо, тем более, что наши микросхемы ещё предстоит доводить до совершенства.

   - А вот в будущем году, когда он с этой задачей справится, - продолжил Никита Сергеевич, - я прошу вас привлечь его к очень важной работе. Нам надо реформировать Госплан, перестроить всю систему государственного планирования на основе электронно-вычислительных машин, объединённых в общегосударственную сеть, и простых терминальных устройств, от которых будет поступать и обрабатываться информация.

   - Глушков, как мне передали, высказывал очень интересные идеи и концепции построения подобной системы, - пояснил Хрущёв. - Но на тот момент у нас не было вычислительных машин достаточной мощности. Сейчас такие машины у нас есть. И ещё у нас есть концепция распределённых вычислений. Имея сеть таких ЭВМ, мы сможем эффективно решать задачи государственного планирования.

   - Понял, Никита Сергеич, - подтвердил Лебедев. - Возьму на контроль.

22. Хлеб и мясо для народа

   В августе и начале сентября страна подводила первые итоги начавшегося освоения целинных земель. Начало было положено ещё на Новосибирском совещании по животноводству, состоявшемся 11 июля 1954 года. На этом совещании Хрущёв подводил первые итоги реформы животноводства.

   Его инициатива с новыми кормовыми культурами, высказанная в конце 1953 года, была встречена в колхозах и совхозах неоднозначно. Люди везде были разные: некоторые, в основном - руководители преуспевающих совхозов и колхозов, ориентированные на успех, восприняли предлагаемые новшества с энтузиазмом. У некоторых, наоборот, хрущёвские новововведения ничего, кроме отторжения, не вызвали. Большинство же заняло выжидательную позицию: "Слыханное ли дело - скотину сорняками, ряской да тиной кормить? Поживём - увидим, может, начальство одумается, да само отменит свои глупости".

   Не одумалось. Более того, Хрущев загонял своего помощника по сельскому хозяйству Андрея Степановича Шевченко, заставив собрать статистические данные по обеспечению скота кормами в хозяйствах, освоивших новые кормовые культуры, и в хозяйствах, отложивших освоение до лучших времен. Для сравнения.

   Выяснив ситуацию, Никита Сергеевич послал в несколько самых успешных хозяйств съёмочные группы кинодокументалистов. Телевидение ещё не заняло своей главенствующей роли - на всю страну было выпущено менее миллиона чёрно-белых телевизоров, поэтому, хотя регулярное телевещание велось с 1951 года, телевизоры в 1954 году ещё оставались экзотикой.

   Киношники не подвели - они сняли на импортную высококачественную плёнку цветной документальный фильм. Хрущёв организовал его показ прямо в зале, где проходило совещание по сельскому хозяйству.

   Когда собравшиеся руководители увидели сытых, лоснящихся коров, жирных свиней, и всё это сопровождалось закадровым комментарием, расписывающим рост привеса при откорме скота на 25-42 %, увеличение удоев коров на 20-30 %, многие скептики призадумались.

   Хрущёв же наглядной агитацией не ограничился. Ещё в начале года он разрешил промышленным предприятиям организовывать в пригородах подсобные хозяйства. Беседуя с их руководителями, он особо напирал на возможность использования хлореллы для откорма скота. Промышленные предприятия имели возможность изготовить ёмкости для выращивания кормовой водоросли и для себя, и на продажу. Для них хлорелла являлась основным, зачастую - единственным доступным видом корма, так как выращивать другие корма при отсутствии пахотной земли у предприятий было негде.

   Также Хрущёв рекомендовал руководителям предприятий устанавливать "горизонтальные хозяйственные связи" с руководством окрестных колхозов и совхозов. Помимо взаимовыгодной торговли собственной продукцией, в ходе этих контактов происходило "ползучее распространение" информации о новых кормовых культурах. Председатели колхозов, посещая подсобные хозяйства предприятий, видели и упитанных, откормленных животных, и баки с ароматизированным белковым кормом на основе хлореллы, из которых этот скот кормился. Многие, насмотревшись на чужой успех собственными глазами, решали попробовать технологию у себя, благо, что себестоимость хлореллы была мизерная, и никакого сложного ухода водоросль не требовала - знай подкармливай, да снимай "урожай" два раза в сутки.

   Люпин в качестве кормовой культуры, как и кукуруза, был принят не сразу и не всеми, а вот амарант, чаще именуемый щирицей, был в народе известен давно, хотя и не культивировался повсеместно. Его распространению сильно помешал религиозный запрет в 16 веке. Поскольку амарант - растение, пришедшее с американского континента, и оно широко использовалось в ритуалах ацтеков и инков, испанская инквизиция объявила его "дьявольским" и запретила выращивать. Тем не менее, амарант попал в Старый Свет на кораблях конкистадоров, и начал медленно распространяться на восток.

   Когда же о его питательных свойствах заговорило высокое партийное начальство, хозяйственники вспомнили про эту траву, долго считавшуюся сорняком. Успеху амаранта способствовало ещё одно немаловажное обстоятельство: в сравнении с кукурузой затраты труда при силосовании амаранта вдвое меньше, содержание протеина вдвое выше, хотя урожайность амаранта почти такая же, как и кукурузы. Затраты труда и эксплуатационные расходы при выращивании амаранта как на зеленый корм, зерно, так и особенно на силос ниже, чем при выращивании кукурузы.[41]

   Таким вот образом Хрущёву, с использованием смешанных методов убеждения, сетевой рекламы и прямого административного управления, удалось сместить центр тяжести в заготовках кормов с фуражного зерна и покупного хлеба на новые кормовые культуры. Прямым итогом этого манёвра было обеспечение животноводства дешёвыми и эффективными кормами, а косвенным - устранение наметившегося было хлебного дефицита, так как хлеба на корм скоту стали брать существенно меньше.

   8 августа 1954 года в хозяйстве Терентия Мальцева, в колхозе "Заветы Ильича" Курганской области 100 человек со всей Сибири и Казахстана собрались на семинар для изучения новых методов полеводства, в том числе, неглубокой вспашки земли, наиболее подходящей для вновь освоенных целинных земель Казахстана.

   1954 год для сельского хозяйства Европейской части СССР оказался нелёгким - сильнейшая засуха погубила посевы на Украине, в Поволжье и Ставрополье. Хрущёвская ставка на освоение целины спасла страну от голода - с 3,5 миллионов гектаров вспаханных целинных земель получили огромный по тем временам урожай - по 9,3 центнера с гектара, при средней по стране урожайности 7,7 ц/га.[42]

Благодаря целине, в 1954-м собрали на 4,3 миллиона тонн зерна больше, чем в прошлом году, несмотря на засуху.[43]  Информация из будущего помогла и сохранить полученный урожай - вместо того, чтобы сыпать зерно с горкой прямо в кузова грузовиков, командовавший теперь на целине Шелепин строго распорядился засыпать зерно в полиэтиленовые рукава[44], которые потом запаивались или плотно завязывались. Рукав укладывался не прямо в кузов, а на деревянный поддон, вместе с которым его можно было перегружать погрузчиком.

   Помогли и быстровозводимые зернохранилища, но их было мало. Большая часть зерна была вывезена в европейскую часть страны в полиэтиленовой упаковке.

   Назначение руководителем целинного проекта молодого, образованного и деятельного Шелепина вместо Брежнева, помогло решить и наметившиеся проблемы инфраструктуры. Во вновь образованных хозяйствах Александр Николаевич организовал строительство быстросборных жилых домов, чтобы людям не пришлось зимовать в палатках. В Казахстане жарко бывает только летом, а вот зима там - лютая. Континентальный климат, ничего не сделаешь.

   Помимо строительства жилья, помогающего привязать людей к новому месту работы, большую работу проводили также по устройству заградительных лесополос. Как и планировал весной Хрущёв, под руководством Шелепина к делу подошли ответственно, без кампанейщины и кавалерийских наскоков, столь характерных для советского хозяйства в целом. Было определено преобладающее направление ветра, после чего пахать стали поперёк этого направления, поля делали узкими, а между ними высаживали привезённые из лесхозов в европейской части страны молодые деревья и быстрорастущие кустарники.

   Конечно, проблемы следующего, 1955 года эти лесополосы вряд ли решили бы, но к 1962-му году, наиболее сильно ударившему по целинным землям пыльными бурями, лесополосы должны были уже разрастись и окрепнуть.

   Хрущёв праздновал победу - ему удалось накормить страну, не допустив голода, а "документы 2012" лишь помогли ему развить успех.

   В начале сентября порадовал Келдыш. Мстислав Всеволодович позвонил Хрущёву вечером. Никита Сергеевич дал ему и Косыгину свой личный телефонный номер, велев звонить без колебаний, если дело того стоит.

   Дело того стоило. Келдыш сообщил, что наметились первые успехи "по одному новому электрическому проекту", и предложил посмотреть документальный фильм. Он знал, что у Хрущёва есть кинопроектор - с телевидением в стране пока что было туго, а посмотреть хороший фильм Никита Сергеевич любил.

   Хрущёв предложил ему приехать немедленно. Келдыш появился минут через сорок - подъехал на своей машине. Пробок тогда в Москве не было.

   Хрущёв сразу провёл гостя в гостиную, где уже был подготовлен проектор, попросил Нину Петровну принести чая с чем-нибудь вкусным, для разговора.

   - Чем порадуете, Мстислав Всеволодович? - спросил он.

   - Кириллин не подвёл, - довольно улыбнулся в ответ Келдыш. - Позавчера и вчера проводили первые испытания макета электромагнитной пушки.

   - Не может быть! - удивился Хрущёв.

   - Это всего лишь макет, - подчеркнул академик, заряжая плёнку в кинопроектор. - То есть, стационарная, жёстко закреплённая лабораторная установка, предназначенная для отработки физических принципов, закладываемых в устройство. До реального оружия ещё далеко.

   Застрекотал проектор, на экране появилась научная лаборатория, посреди которой, на стальном сварном столе была смонтирована... больше всего это сооружение походило на беспорядочную груду металлолома, из которой торчал массивный, толстостенный, короткий ствол, окрашенный в кондовый салатово-зелёный цвет. Такой краской обычно окрашивали станины станков.

   Два человека, суетившиеся вокруг установки, пару минут проверяли её, затем установили в полуметре от дульного среза стальной круг толщиной миллиметров 15, зажав его в приваренные к столу тиски, и покинули комнату. Зазвучал сигнал сирены, предупреждающий о начале опасного эксперимента.

   Затем послышался короткий, секундный рёв, и сразу следом за ним - громовой удар, сопровождавшийся яркой вспышкой.

   - Ого! - сказал Хрущёв. - А Серёгина игрушка бесшумно стреляет...

   - Сергей Никитич сделал пушку Гаусса, - пояснил Келдыш, - А это - рельсовая пушка. Снаряд разгоняется плазмой. Когда плазма вырывается наружу, она резко расширяется, потому и звук такой сильный. Рельсовая пушка позволяет достичь более высоких начальных скоростей снаряда.

   На экране тем временем рассеялся дым, вошедший экспериментатор освободил из тисков пробитую, деформированную мишень и вертел её перед камерой, демонстрируя степень разрушений. Затем вытащил из кармана и повертел перед объективом снаряд - цилиндрик массой 10 граммов, выточенный из толстого оргстекла.

   - Обалдеть... И до какой скорости удалось разогнать снаряд? - спросил Хрущёв.

   - Примерно 4 километра в секунду, - ответил Келдыш. - Следующим этапом ожидаем получить 8 километров в секунду, но для этого понадобится заряд большей мощности.

   - Какой заряд? - удивился Хрущёв. - Разве пушка не электрическая?

   - Электрическая, - подтвердил Келдыш. - Но токи такой мощности обычными генераторами не получишь. В будущем собираемся построить униполярный генератор, но это изделие сложное, пока он только проектируется. Для первого эксперимента нам помог Борис Петрович Жуков. С его помощью был построен твердотопливный магнитногидродинамический генератор. Вырабатываемый им ток заряжает батарею конденсаторов, которая потом разряжается на рельсы пушки.

   - Магнитно... - Хрущёв с первого раза не смог даже выговорить название. - Это как?

   - Используется твёрдотопливный заряд, как в ракетном двигателе, - пояснил Келдыш. - Но в топливо добавлена ионизирующая присадка. Вместо сопла к ракетному двигателю пристыкован канал, облицованный жаростойкой керамикой. Внутри канала уложены электроды, а вокруг него - электромагнитная обмотка, создающая магнитное поле.

   При работе ракетного двигателя образуется большое количество газа, ионизированного за счёт добавления в топливо щелочных металлов. Поток газа с большой скоростью движется в магнитном поле, за счёт чего вырабатывается короткий электрический импульс мощностью несколько сотен мегаватт. Этот импульс в течение одной или нескольких секунд заряжает конденсаторы, а уже они в долю секунды разряжаются на рельсы электромагнитной пушки.

   - Невероятно... - пробормотал Хрущёв. - Откуда такая технология? Оттуда?

   - Оттуда , - подтвердил Келдыш. - Саму идею выдвинул ещё Майкл Фарадей в 1832 году, но первый рабочий образец будет построен в США в 1959м. У нас первый МГД-генератор должен был быть построен в 1965м. Мы изучили присланную оттуда литературу, провели расчёты, определили параметры твердотопливного заряда, после чего собрали лабораторную установку.

   - То есть, мы уже обогнали ту историю на одиннадцать лет! - обрадовался Хрущёв. - Пусть в одном, частном вопросе, но обогнали! И на пять лет обогнали Америку!

   - Ну, Никита Сергеич, наверное, главный успех будет, если у нас получится сделать боеспособный образец рельсовой пушки, - дипломатично заметил Келдыш. - На данный момент нам хвастаться особо нечем. Военные вряд ли примут всерьёз десятиграммовый снарядик из оргстекла.

   - М-да... Надо хотя бы несколько десятков килограммов, чтобы было где разместить ядерный заряд и систему наведения, - заметил Хрущёв.

   - На самом деле, кинетическое оружие хорошо тем, что ядерный заряд ему не особо и нужен, - ответил Келдыш.

   - То есть, как? - не понял Хрущёв.

   - Вы про метеориты читали? Метеорит - обычный камень или кусок железа, а иногда - даже кусок льда, - пояснил Келдыш. - Но метеорит движется в космосе на очень большой скорости. И когда он попадает в неподвижное препятствие, метеорит тормозится так резко, что его кинетическая энергия мгновенно преобразуется в тепловую. Например, мощность взрыва Тунгусского метеорита оценивается в несколько мегатонн в тротиловом эквиваленте. Притом, что Тунгусский метеорит даже в препятствие не попадал - он взорвался от резкого торможения в атмосфере.

   - Таких показателей мы с помощью электромагнитной пушки, конечно, не достигнем. Метеорит для создания взрыва такой мощности должен иметь массу в несколько сотен тонн и скорость в несколько десятков километров в секунду. Но вот чтобы пробить любую броню или потопить корабль на расстоянии в несколько сотен километров, достаточно будет разогнать килограммовый бронесердечник до скорости 7 километров в секунду. А добившись начальной скорости в 9 километров в секунду, можно будет выводить лёгкие спутники на орбиту.

   - А как попасть в корабль на расстоянии в несколько сотен километров? - спросил Хрущёв. - Система наведения нужна. То есть - управляемый снаряд.

   - Да, - кивнул Келдыш. - Но снаряд после схода с рельсов пушки будет двигаться только по инерции, возмущающих воздействий, которые обычно действуют на ракету, таких, как импульс последействия тяги, в нашем случае не будет. Снаряд пойдёт по баллистической траектории. Если добавить самонаведение на нисходящем участке, на первом этапе - простейшее, например - с выбором самой крупной цели, мы сможем уверенно поражать авианосцы, не входя в зону их противовоздушной обороны. Причём, время реакции у электромагнитной пушки значительно меньше, чем у ракеты с аналогичной дальностью действия. Ракете требуется несколько минут на полёт, ещё несколько минут на подготовку старта, и её можно перехватить, хотя и сложно, если ракета сверхзвуковая. Снаряд весом в один-два килограмма, летящий со скоростью 6-7 километров в секунду, перехватить будет невозможно, по крайней мере, до начала 21 века технологий такого перехвата не существует.

   - А противоракетную оборону с помощью такой пушки организовать можно? - спросил Хрущёв.

   - Теоретически - да, - кивнул Келдыш. - Но в противоракетной тематике очень большую роль играет вычислительный компонент системы наведения. Лебедев добился больших успехов, но на серийный выпуск ЭВМ с достаточными вычислительными мощностями мы пока не вышли.

   - Какой следующий этап работ по рельсовой пушке? - спросил Хрущёв.

   - Все возможности в рамках лаборатории уже исчерпаны, - ответил Келдыш. - Сейчас Кириллин проектирует экспериментальную установку, которая позволит разогнать снаряд массой в несколько килограммов до скорости 7-8 километров в секунду. Точные данные приводить не берусь, так как в зависимости от конфигурации твёрдотопливного заряда параметры можно варьировать в широких пределах.

   Эту установку надо строить уже на полигоне. Зато её можно будет построить подвижной, в виде корабельной артиллерийской башни. На этой установке будут отработаны практические вопросы применения, это займёт год-полтора. Одновременно будет проектироваться боевая корабельная установка. Года через два, если удастся быстро решить технические проблемы - то и раньше, мы сможем оснастить опытной рельсовой пушкой первый крейсер проекта 68-бис.

   - Это те крейсера, что я в "той истории" приказал на металлолом порезать... - Хрущёв даже покраснел. - М-да... Твою ж мать... Мстислав Всеволодович, а на подводную лодку такую пушку установить можно? На атомную?

   - Теоретически - можно, но крейсер гораздо лучше подходит, - ответил академик.

   - Крейсер - это мишень для ракеты, - сел на своего любимого конька Хрущёв. - Потопят его нахрен! Авиацией потопят, за две тыщи километров.

   - А мы крейсер зенитными ракетами оснастим, - предложил Келдыш. - Да и электромагнитные пушки с самонаводящимися снарядами в качестве зенитного средства тоже можно использовать. Только не главный калибр, а универсальный. А перехватывать прорвавшиеся ракеты можно c помощью скорострельных пушек с радиолокационным наведением. Или вот, ещё интересная система, если позволите заглянуть в "те документы"

   Хрущёв включил ноутбук из 2012 года, и по подсказкам Келдыша, щёлкая мышью по папкам с документами, добрался до файла с наименованием Metal Storm. На фото был изображён металлический ящик, передняя стенка которого была утыкана множеством дульных отверстий.

   - Очень простое и эффективное средство, - пояснил Келдыш. - В каждом стволе одна за другой уложены пули, между которыми находятся пороховые заряды. Никаких движущихся частей, надёжно, дёшево и сердито. Воспламенение электрическое. Скорострельность такого блока - один миллион выстрелов в секунду. Реально там, конечно, не миллион пуль. Там тридцать шесть стволов, скажем, в каждом по десятку пуль, выстреливаемых практически одновременно. Ракета воткнётся в сплошное облако свинца. Наводить надо, конечно, по радиолокатору.

   Основная проблема - перезаряжать блоки в полевых условиях невозможно, только на заводе или в специальных мастерских. Ну, на крупном корабле такую мастерскую организовать можно.

   - Что-то вроде картечи, - сказал Хрущёв. - Только пулек больше. А можно у нас такую штуку попробовать сделать?

   - Можно, конечно, это довольно простая технология, - ответил Келдыш. - Дмитрию Фёдоровичу поручите, он справится.

   - Спасибо, Мстислав Всеволодович, порадовали старика! - прочувствованно сказал Хрущёв, с благодарностью пожимая руку академику. - Пусть Владимир Алексеевич готовит проект экспериментальной установки, постановление ЦК и финансирование я вам обеспечу.

   Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О создании перспективных систем вооружения на новых физических принципах" было настолько секретным, что о его принятии в середине сентября 1954 года знали лишь те, кого оно непосредственно касалось

   В ноябре 1954 года на полигоне Плесецк началась постройка фундамента первой опытной установки. Башенную часть установки и качающуюся часть лафета проектировали в ЦКБ-34 под руководством Ильи Ивановича Иванова. Опытную установку собирали на полигоне специалисты завода "Большевик". Саму конструкцию рельсовой пушки делали несколько предприятий. Башню делали на Ленинградском Металлическом Заводе, а детали качающейся части изготавливали совместно завод N221 "Баррикады" и завод "Большевик". Самонаводящийся боеприпас разрабатывало СКБ-101 под руководством Бориса Ивановича Шавырина в Коломне.

   Помимо самонаводящегося снаряда для рельсовой пушки, который делал Шавырин, Хрущёв поручил Тульскому КБ Приборостроения спроектировать и изготовить ещё один вид боеприпасов, на создание которого его натолкнуло чтение отчёта аналитика ГРУ полковника Кондакова. В этом отчёте были описаны самонаводящиеся активно-реактивные артиллерийские снаряды.

   Сама идея засунуть в обычную пушку вместо снаряда управляемую ракету показалась Хрущёву необычной и достаточно перспективной. Он вызвал Кондакова в Кремль, чтобы узнать подробности.

   - Хочу, Анатолий Степанович, уточнить один заинтересовавший меня момент, - пояснил Хрущёв. - Насчёт управляемых артиллерийских снарядов, в том числе, активно-реактивных. Зачем такой снаряд нужен, если есть ракеты, имеющие бОльшую дальность полёта и бОльшую мощность заряда?

   - И бОльшую стоимость при этом, Никита Сергеич, - продолжил мысль Кондаков. - Средство поражения должно быть дешевле поражаемого объекта. Прежде всего, у снаряда и ракеты разное назначение. Ракета лучше годится для решения оперативно-тактических задач, для поражения особо важных объектов. Например, нефтебазу, транспортный узел, большое здание, стратегически важный мост. Управляемым снарядом можно уничтожить, скажем, дот, блокирующий продвижение войск, танк, полевое укрепление. То есть, это тактическое оружие поля боя.

   - Ракета требует целого комплекса пусковых и обслуживающих систем, сложной подготовки многочисленного персонала, она требует особых условий хранения и регулярного техобслуживания. Снаряд можно выстреливать из уже имеющегося на вооружении орудия. Сами по себе артиллерийские системы более долговечны, они могут стоять на вооружении по 30-40 лет без особых модернизаций. При этом модернизируется только боеприпас, несравнимо более дешёвый и простой в устройстве.

   - К тому же артиллерия, в отличие, скажем, от авиации, не зависит от погоды и времени суток, она одинаково эффективна днём и ночью, в туман и снегопад.

   - Ясно... - кивнул Хрущёв. - Ракетный двигатель для управляемого снаряда нужен обязательно?

   - В общем, нет. Снаряд изначально обладает достаточной скоростью, чтобы его управляющие поверхности были эффективны. Ракетный двигатель позволяет увеличить дальность стрельбы.

   - А можно сделать самонаводящийся активно-реактивный снаряд с атомным зарядом?

   - Можно. Но это уже довольно дорогое удовольствие. Нужна пушка достаточно крупного калибра - не менее 152 миллиметров, лучше - больше. В снаряд меньшего калибра атомный заряд засунуть невозможно, по меньшей мере - сейчас. К тому же, в артиллерии большие пушки стреляют дальше. Атомным снарядом надо стрелять хотя бы километров на тридцать. А большие пушки на суше довольно-таки неуклюжи, обычно они передвигаются по железной дороге и требуют обустройства специальных позиций для стрельбы, - пояснил Кондаков. - Да и для атомного снаряда самонаведение не принципиально, у него радиус поражения достаточно большой.

   - На суше неуклюжи... - задумчиво повторил Хрущёв. - А на море? Что будет, к примеру, с большим кораблём, если в него попадёт атомный снаряд?

   - На море как раз используются достаточно большие пушки, - подтвердил Кондаков. - Да и любой корабль при прямом или даже близком попадании атомного снаряда будет гарантированно уничтожен. Особенно если взрыв будет подводным. В этом случае ударная волна воздействует на небронированную подводную часть корпуса. Здесь уже главная сложность - не попасть в цель, а приблизиться к цели на расстояние выстрела.

   - В этом случае использование ракет как раз выглядит более оправданно. Но у мощного надводного корабля с атомной артиллерией есть важное преимущество - когда враг знает, что наш крейсер может уничтожить целую эскадру одним выстрелом, это хорошо остужает горячие головы. Даже если крейсер будет почти сразу потоплен, он успеет дать хотя бы один залп. А сбивать снаряды даже американцы пока что не научились.

   - Вообще-то флот - это не совсем по моей специальности, вам лучше обсудить этот вопрос с моряками, - закончил Кондаков.

   - Спасибо, Анатолий Степанович, - ответил Хрущёв. - Мне, в общем-то, уже и так всё ясно.

   По результатам этой беседы Никита Сергеевич принял окончательное решение о необходимости модернизации военно-морского флота, и о направлении этой модернизации.

   По флоту у Хрущёва была ещё одна важная проблема. Изучая "список катастроф", он обнаружил там упоминание о гибели линкора "Новороссийск" 29 октября 1955 года. В результате этого события погибли 604 человека, потерян флагман Черноморского флота и снят с должности адмирал Кузнецов.

   Само собой, обладая такой информацией, Никита Сергеевич сделал всё, чтобы предотвратить эти события. Тем более, что в его нынешних планах и адмирал Кузнецов и большие артиллерийские корабли занимали отнюдь не последнее место.

   Поразмыслив над проблемой, Хрущёв вызвал Серова.

   - Заходи, Иван Александрович, - сказал он, когда Серов появился на пороге его кремлевского кабинета. - Дело есть.

   - Слушаю, Никита Сергеич, - Серов уселся за длинный стол для совещаний.

   - Вот, читай, - Хрущёв передал председателю КГБ всю собранную информацию относительно возможных версий гибели линкора.

   Серов пробежал глазами документы, взглянул на Первого секретаря ЦК.

   - Я так понимаю, мне надо отработать итальянскую версию?

   - Британскую - тоже. По некоторым предположениям, там работала британская мини-подлодка. - сказал Хрущёв. - Хотя я больше склоняюсь к итальянской. Времени у тебя - год с небольшим. Я хочу, чтобы твои люди заранее нашли всех участников этого итальянского подразделения подводных диверсантов.[45]

   - Найдём, - уверенно ответил Серов. - Итальянские коммунисты помогут. Они фашистов не любят, очень сильно. Что с ними потом делать, когда найдём?

   - К ногтю. Всех. Желательно - одновременно, - жёстко ответил Хрущёв. - "Чёрного князя" - тоже. Сделай всё чисто, чтобы ни одна сука не догадалась, что мы тут замешаны.

   - Ну, это как обычно, - кивнул Серов. - А что с морячками нашими, раздолбаями?

   - С Кузнецовым я сам поговорю, - ответил Хрущёв. - Он мне нужен. И калоши эти старые тоже нужны. Особенно на Чёрном море.

   - А на хер нам они в этой луже? - удивился Серов. - Случись что, их турки через проливы не пропустят.

   - Будут вдоль турецкого берега патрулировать. Когда американцы развернут свои ракеты в Турции, у нас там будет два линкора и несколько крейсеров, - ответил Хрущёв. - Пока они свои ракеты вытащат да заправят, мы всю Турцию атомными снарядами расхерачим. А потом корабли выйдут в Средиземное, и устроят там такой бенц, что Эйзенхауэру небо с овчинку покажется.

23 "СССР В-14"

   В конце августа помощник Хрущёва по общим вопросам Григорий Трофимович Шуйский передал ему доклад авиаконструкторов Михаила Ивановича Гудкова и Бориса Арнольдовича Гарфа.

   Доклад начинался словами:

"Уважаемый Никита Сергеевич!

   Рады сообщить Вам, что первый советский дирижабль нового поколения построен и в настоящий момент успешно заканчивает лётные испытания..."

   - Ай да Гарф! - обрадовался Хрущёв. - Молодец! Григорий Трофимыч, соедини-ка меня с Долгопрудным...

   - Слушаю, Гарф, - послышалось в трубке.

   - Здравствуйте, Борис Арнольдович! Хрущёв говорит. Читаю ваш отчёт. Очень порадовали.

   - Рады стараться, Никита Сергеевич, - Гарф, судя по голосу, тоже был доволен.

   - А помните, что вы мне обещали? Прилететь на Красную площадь?

   - Конечно. И готов обещание выполнить. - подтвердил Гарф. - Дирижабль готов к полёту, часа через два можем быть в Москве. Только надо предупредить охрану и ПВО, чтобы чего не вышло... Мы вышлем наш грузовик с причальной мачтой, необходимо разрешить ему въезд на Красную площадь

   - Это я организую, - заверил его Хрущёв. - Какая вместимость у вашего дирижабля?

   - Двадцать человек возьмём без проблем. Даже с комфортом.

   - Так это же замечательно! Тогда готовьтесь. Ждём вас. Я ещё прихвачу с собой человек пять из высшего руководства, ну, и охрану... человек пятнадцать в сумме.

   Пока дирижабль летел от Долгопрудного, Хрущёв собрал глав заинтересованных ведомств: министра обороны Булганина, его заместителя маршала Жукова, главкома ВМФ Кузнецова, министра авиационной промышленности Петра Васильевича Дементьева, министра нефтегазовой промышленности Николая Константиновича Байбакова, как потенциального заказчика, и Лазаря Моисеевича Кагановича, курировавшего в ЦК транспорт.

   Все шестеро в сопровождении охраны вышли из Кремля на Красную площадь, к некоторому удивлению гуляющих москвичей и стояли возле Мавзолея. Хрущёв никому ничего не объяснил, только поглядывал на север, а на все вопросы заговорщицки подмигивал и отвечал:

   - Погодите, сейчас сами всё увидите.

   Вдруг кто-то из гулявших по площади людей указал вверх:

   - Смотрите! Смотрите! Что это там? Воздушный шар?

   - Может, аэростат оторвался?

   С северо-северо-запада над Москвой плыл серебристый сигарообразный объект.

   - Да это дирижабль!

   В то время дирижабль над Москвой в общем-то не был такой уж диковиной. Перед войной дирижабли из Долгопрудного летали и на парадах, и на авиационных праздниках. Многие помнили и прилёт в Москву немецкого LZ-127 "Граф Цеппелин" 10 сентября 1930 года. Но после войны, с 1947 года дирижабли в СССР не строились и не летали.

   На площади появился грузовик ЗиС-151 с причальной мачтой. Его сопровождала милицейская машина. Кремлевские курсанты оцепили часть площади, обеспечивая безопасное причаливание и посадку дирижабля - чтобы в случае возможного возникновения аварийной ситуации не пострадали гуляющие.

   Дирижабль сделал неполный круг над площадью, заходя против ветра. Он постепенно снижался. С корабля сбросили несколько причальных тросов. Приехавшие с машиной сотрудники ДКБА уже подняли причальную мачту. Теперь они закрепили на ней носовой причальный трос, и дирижабль медленно подтянулся к мачте.

   Он был относительно небольшой по меркам дирижаблестроения - метров 60 длиной, полужёсткой конструкции - в нижней части оболочка крепилась к стеклопластиковой пространственной ферме, на которой снизу была закреплена гондола. Оболочка была окрашена в серебристый цвет, а на боку красной краской нанесена надпись "СССР В-14"

   Дирижабль довольно ловко для такого громоздкого объекта повернулся вдоль площади и опустился, управляясь поворотными импеллерами (пропеллер в кольцеобразном канале). Шасси коснулось брусчатки, корабль мягко приземлился и замер, время от времени слегка колеблясь от порывов ветра.

   - Пойдёмте, товарищи, - пригласил остальных Хрущёв и зашагал к дирижаблю.

   Дверь гондолы открылась, улыбающийся Гарф закрепил лёгкую алюминиевую лесенку.

   - Здравствуйте, Никита Сергеевич! Держу обещание. Здравствуйте товарищи! - приветствовал он членов правительства и охрану. - Добро пожаловать на борт.

   Хрущёв, забравшись в гондолу, с интересом осматривался, следом за ним вошли остальные. Никита Сергеевич представил членам правительства Гарфа и Устиновича. Остальная команда состояла из молодых ребят, студентов и рабочих. Жуков выглядел не слишком довольным - Хрущёв оторвал его от каких-то срочных дел. Показав пальцем вверх, он спросил:

   - Водород?

   - Гелий, товарищ маршал, - ответил стоявший у штурвала Устинович. - Всё абсолютно безопасно.

   - А что, мне нравится, - вдруг констатировал Дементьев. - Какая грузоподъёмность?

   - Пять тонн, товарищ министр, - ответил Гарф.

   Дементьев одобрительно крякнул и кивнул головой.

   Все расселись по лёгким удобным креслам. Немногочисленная команда дирижабля выгрузила из гондолы мешки с песком, компенсируя увеличившуюся массу. Мешки погрузили на грузовик с мачтой, чтобы не мусорить на главной площади страны.

   - Обычно в качестве балласта набираем воду, - пояснил Гарф. - Но сейчас взяли песок, чтобы лужу на площади не устраивать.

   Как только аэронавты статически уравновесили дирижабль, Устинович завёл двигатели. Импеллеры были развёрнуты вертикально при посадке. Гарф убрал лестницу, передал работнику из наземной команды ещё несколько мешков балласта, и скомандовал:

   - Отдать корабль в воздух!

   Наземная команда освободила причальные тросы, дирижабль медленно всплыл вверх, слегка повернул и направился на северо-северо-запад. Пассажиры припали к окнам, разглядывая раскинувшуюся под ними панораму Москвы.

   Гарф с удовольствием отвечал на вопросы. Спрашивали, главным образом, Дементьев и Кузнецов. Жуков молча смотрел в широкое окно гондолы, не совсем понимая, зачем Хрущёв вытащил его на воздушную прогулку. Байбаков и Булганин тоже любовались Москвой, а Каганович поначалу чувствовал себя не в своей тарелке, но потом расслабился, уверившись в безопасности полёта. Хрущёв то принимался расспрашивать Гарфа, то смотрел в окно, то снова задавал вопросы, причём наводящие остальных на варианты возможного практического применения.

   Дирижабль снизил скорость и завис над одним из обычных московских дворов-колодцев, удерживаясь на одном месте работой двигателей.

   - Никита Сергеевич, разрешите Колю высадить здесь, у его сестры день рождения, - Гарф указал на одного из членов команды дирижабля.

   Парень уселся в алюминиевую корзину в задней части гондолы. В полу открылся люк, корзина пошла вниз. Парня опустили прямо во двор, он выбрался из корзины и помахал рукой. Корзину подняли, и дирижабль отправился дальше.

   Жуков смотрел на эту операцию с неожиданным интересом.

   - Борис Арнольдович, а ваш дирижабль виден на радаре? - спросил он.

   - Практически не виден, товарищ маршал, - ответил Гарф. - За счет применения в конструкции стеклопластика он, фактически, радиопрозрачен. Американцы в подобных дирижаблях устанавливают мощный радиолокатор с большой антенной, прямо внутри оболочки.

   - Интересно... - Жуков сосредоточился, что-то прикидывая в уме.

   Дирижабль долетел до Долгопрудного, зашёл с подветренной стороны и пришвартовался к мачте. Корабль опустился и высадил пассажиров. Члены правительства с интересом рассматривали необычный надувной эллинг. Он был значительно больше самого дирижабля.

   - Здесь мы ведём сборку нашего следующего корабля, - Гарф пригласил делегацию внутрь эллинга.

   Под потолком эллинга, занимая едва ли не весь его объём, чуть заметно колыхалась огромная оболочка длиной около двухсот метров. По ней и под ней копошились десятка два рабочих, собиравших дирижабль. Нижняя силовая ферма была уже прикреплена к оболочке, а гондола ещё лежала на полу - в ней монтировали приборы управления.

   - Ого! - сказал Дементьев. - Таких больших у нас ещё не строили... Какой у него объем?

   - Сто тысяч кубометров, - ответил Гарф. - Расчётная грузоподъёмность семьдесят тонн, за счёт облегчённой конструкции.

   - Семьдесят тонн? Ничего себе! - удивился Жуков. - У нас самолётов такой грузоподъёмности ещё нет, а тут пузырь с гелием... И на какую дальность рассчитываете?

   - Десять-двенадцать тысяч километров. У корабля четыре дизельных двигателя, работают на обычной солярке, очень экономичные.

   Пока члены правительства осматривали строящийся дирижабль, экипаж В-14 осмотрел его и подготовил к демонстрации.

   Вышедшие из эллинга министры с интересом наблюдали, как доставивший их дирижабль маневрировал над полем, перенося с места на место тяжёлые трубы и бетонные плиты. В течение сорока минут несколько рабочих с помощью дирижабля выложили нитку из труб, длиной более трёхсот метров.

   Тут уже заинтересовался Николай Константинович Байбаков. Ему предстояло строить нефтепровод от недавно разведанного месторождения. Забрасывать тяжёлые грузы в совершенно неосвоенные северные районы было очень нелегко.

   - Сколько дирижаблей вы можете построить до конца года? - спросил Байбаков.

   - Сейчас наши возможности ограничены, - ответил подошедший Главный конструктор ОКБ-424 Михаил Иванович Гудков. - Даже если мы соберём второй эллинг, сможем построить ещё один большой корабль, или пару малых, как В-14. Если нужно много кораблей, надо расширять производство. Людей не хватает. Надо обучать рабочих изготавливать детали из стеклопластика, это не самое простое дело.

   - Надо закладывать серийное производство, - сказал Дементьев. - Похоже, что ваши дирижабли будут востребованы в народном хозяйстве.

   - А насыпной бункер к дирижаблю можно подвесить? - вдруг спросил Каганович. - У нас есть проблемы с вывозом хлеба с целины. Урожай получился огромный, дороги, конечно, строили, но не везде успели построить. Шелепин очень просил помочь с транспортом.

   - Проще сделать сначала наполнить бункер, а потом подцепить к дирижаблю, как контейнер, - ответил Гарф.

   В-14 тем временем закончил сборку макета трубопровода, отлетел немного в сторону и вдруг сбросил с высоты нескольких сотен метров якоря, похожие на оперённые стрелы. Они вонзились в землю, дирижабль подтянулся к ним сматывая тросы на лебёдки, и опустился.

   - Как видите, современный дирижабль может садиться на необорудованные площадки, - заметил Гарф. - Также он может садиться на воду. Американцы во время войны построили более 150 мягких дирижаблей и использовали их в качестве противолодочных. С 1 июля 1944 года эскадрилья из 6 дирижаблей полностью блокировала Гибралтар и не пропустила в Средиземное море ни одну немецкую лодку. С 1950 года фирма "Гудьир" возобновила строительство мягких дирижаблей. Они используются как противолодочные и для радиолокационного дозора. В этом году американцы построили дирижабль ZPG-2W объёмом 275000 кубометров и длиной около 100 метров. Он имеет дальность действия 15000 километров с полезной нагрузкой 8400 килограммов.

   Лучшего аргумента, чем наличие дирижаблей у Америки, Гарф привести не мог.

   - Считаю, что флоту необходимы дирижабли радиолокационного дозора, - уверенно произнёс адмирал Кузнецов. - Также нам понадобятся транспортные, противолодочные дирижабли, и тральщики.

   - Товарищи, с таким объёмом заказов одному нашему предприятию никак не справиться, - ответил Гудков. - Тут целую отрасль создавать придётся.

   - Ну, полагаю, придётся создавать, - заметил Каганович. - У нас сообщение с Забайкальем и Дальним Востоком налажено недостаточно. Не говоря уже о районах Крайнего Севера. Дирижабль, конечно, не самолёт... Зато ему не нужен бетонный аэродром...

   - Товарищи, а "Гудьир", это, случаем, не шинная ли компания? - вдруг спросил Булганин.

   - Так точно, Николай Александрович, - подтвердил Устинович. - Они вообще занимаются резиновыми и прочими надувными изделиями.

   - Так, может быть, попробовать развернуть изготовление мягких оболочек на наших резиновых и шинных заводах? - продолжил свою мысль Булганин. - В Питере на "Красном треугольнике", к примеру?

   - Да ты что, Николай Александрович, - удивился Хрущёв. - Они же резиновые сапоги да галоши делают. А тут - дирижабль!

   - Вот именно, Никита Сергеич, - усмехнулся Булганин. - Вот представь обычного рабочего, который всю жизнь делает одни и те же галоши. И вдруг приходит он на работу, а ему мастер говорит: "Пошли, Василич, страна просит сделать дирижабль!" Ты только представь, какой у людей будет энтузиазм - вместо галош сделать этакую летающую махину!

   Хрущёв вдруг повернулся, внимательно посмотрел на висящий под надувным потолком эллинга дирижабль, затем посмотрел на Булганина, и сказал:

   - Верно говоришь, Николай Александрович! А если потом этот рабочий в отпуск полетит отдыхать в Сочи на этом дирижабле, который он своими руками сделал? Это ж... это же замечательно!

   - Никита Сергеич, давайте обсудим вопрос на Президиуме? Я со своей стороны поддержу, - сказал Каганович.

   Обратно на Красную площадь членов правительства доставил тот же В-14. Энтузиазм советских аэронавтов Хрущёву понравился.

   Через пару дней на заседании Президиума ЦК обсуждался вопрос о серийном строительстве дирижаблей. При поддержке Кагановича и Булганина Хрущёву без труда удалось провести принятие Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О серийном выпуске летательных аппаратов легче воздуха"

24. Тоцкий полигон

   В сентябре 1954 года планировалось провести общевойсковые учения с применением тактического ядерного оружия.

   Подготовка к этим учениям велась около года. Постановление Совета Министров об их проведении вышло еще 29 сентября 1953 года, вскоре после испытаний первой термоядерной бомбы в августе 1953го. Первоначальное представление о необходимости проведения учений было подписано Маршалом Советского Союза А. М. Василевским, Б. Л. Ванниковым, Е. И. Смирновым, П. М. Кругловым. Решение о проведении учений на обсуждение Совета Министров выносил министр обороны Николай Александрович Булганин.

   Первоначально предполагалось провести учения на полигоне Капустин Яр, но затем этот вариант был отклонён. Весной 1954 года группа экспертов под командованием генерал-лейтенанта И. С. Глебова провела оценку Тоцкого полигона, расположенного между Куйбышевым и Оренбургом. Полигон был признан пригодным к проведению учений. Особенный интерес у военных вызвал пересечённый рельеф местности полигона. Военным хотелось оценить эффекты ослабления и усиления поражающих факторов ядерного взрыва в условиях пересечённой местности.

   Тема учений была обозначена как "Прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением атомного оружия". По складывавшейся политической обстановке в Европе на период середины 50-х это была типовая ситуация для действий советских войск на западном ТВД.

   Основные цели, поставленные при проведении учений, были:

  -- Исследовать воздействие взрыва атомной бомбы по участку заранее подготовленной обороны, а также на вооружение, военную технику и животных;

  -- Изучить один из возможных вариантов подготовки и ведения наступления из положения непосредственного соприкосновения с противником, без отвода своих войск с первой позиции на время атомного удара;

  -- Научить личный состав армии -- рядовых и командиров, -- как практически действовать в наступлении и обороне во фронтовой полосе при применении атомного оружия своими войсками или противником.

   На тот момент и учёные, и, тем более, военные, ещё недостаточно знали о радиации и её последствиях. Военным атомное оружие представлялось просто ещё одной, очень мощной бомбой, этакой волшебной палочкой, с помощью которой можно взломать любую оборону противника или остановить наступающие войска. Учёные и руководители вели себя не более ответственно. Большинство испытаний на тот момент проводилось в виде воздушных или наземных взрывов. Приглашённые лица часто сразу после взрыва ездили в эпицентр - посмотреть своими глазами, что получилось, потрогать ещё горячую, остекленевшую землю.

   Многие доездились. От лучевой болезни скончался в 1957 году Вячеслав Александрович Малышев, Министр транспортного и тяжелого машиностроения СССР и заместитель Председателя Совета министров СССР. Он облучился в августе 1953 года во время испытаний первой советской термоядерной бомбы.

   Но летом 1954-го об этом ещё никто не задумывался. Никто, кроме посвящённых в Тайну.

   В "Списке событий, которые необходимо предотвратить" Тоцкие общевойсковые учения значились под номером 2. Когда Никита Сергеевич ознакомился в сентябре 1953 года с планом учений, у него особых сомнений не возникло. Однако, прочтя в очередной раз в середине лета 1954 года "Список событий", Хрущёв забеспокоился и попросил сына:

   - Можешь пошарить по документам и поискать всё о Тоцких учениях и радиации?

   Сергей выполнил просьбу отца и на следующий день представил ему короткую, на пару листов, записку.

   Когда Хрущёв-старший прочёл её, первым его побуждением было позвонить Булганину и всё отменить. Он уже схватился за телефонную трубку "кремлёвки", потом крякнул с досады и вновь положил трубку на рычаги.

   Никита Сергеевич оказался в очень непростом, двойственном положении. Подготовка к учениям вступила в завершающую фазу. Руководство учениями было возложено на маршала Жукова, первого заместителя Министра обороны.

   Николай Александрович Булганин был чисто штатским человеком, партаппаратчиком, от природы безынициативным, и, как Министр обороны, представлял собой ноль без палочки. Все вопросы министерства обороны реально решал Георгий Константинович Жуков.

   Хрущёв очень хорошо помнил из "тех документов", через какие политические события ему предстоит пройти, и какую роль сыграет в них маршал Жуков. Ссориться с Жуковым, отменяя учения, Никите Сергеевичу очень не хотелось. Но и подставлять под радиацию 45 тысяч солдат и 10 тысяч мирных жителей после того, что он прочитал о последствиях учений, было немыслимо.

   Несколько минут Хрущёв сидел неподвижно, нахмурившись, тяжело размышляя, что можно придумать, и как выкарабкаться из этой ситуации. В конце концов, он поднял телефонную трубку, и попросил соединить его с Жуковым.

   - Георгий? Здравствуй! Как дела?

   - Работаем, Никита Сергеевич! - ответил Жуков.

   - К учениям готовитесь? - спросил Хрущёв.

   - Так точно!

   - Ты... вот что, Георгий Константинович... Тут учёные изучили новые документы, что были получены по линии Ивана Александровича, - сказал Хрущёв. - Очень неприятные обстоятельства открылись. Надо посоветоваться. Можешь ко мне завтра заглянуть? Скажем, во второй половине дня?

   - Так точно, - обеспокоенно ответил Жуков.

   - И документы по Тоцким учениям захвати, - попросил Хрущёв

   На следующий день Жуков с объёмистой папкой был в назначенное время в кремлёвском кабинете Первого секретаря.

   - Какие меры безопасности планируется принять для защиты войск и мирного населения от радиационного поражения в ходе учений? - спросил Хрущёв, выслушав доклад маршала о ходе подготовки к проведению учений.

   - Личный состав войск обороняющейся стороны будет отведен за пределы зоны поражения, - ответил Жуков. - Наступающие войска останутся на позициях, но личный состав будет выведен из зданий и сооружений, наденет средства индивидуальной защиты и укроется в щелях и блиндажах. Для проведения мероприятий по обеспечению безопасности населения район учения в радиусе до 50 км от места взрыва разделён на пять зон.

   В зоне 1 (до 8 км) полностью исключено нахождение местного населения.

   В зоне 2 (8-12 км) за 3 часа до взрыва население будет отведено в естественные укрытия, расположенные вблизи населенных пунктов; за 10 минут по установленному сигналу все жители должны будут лечь на землю лицом вниз.

   В зоне 3 (12-15 км) за 1 час до взрыва население будет выведено из домов на удалении 15-30 метров от строений; за 10 минут до взрыва по сигналу все лягут на землю.

   В зоне 4 (15-50 км) предусматривается защита населения только от возможного сильного радиоактивного заражения местности по пути движения облака главным образом в случае наземного взрыва.

   Население зоны 5 будет вывезено за ее пределы в безопасные районы за 3 часа до взрыва, скот был отгоним или укроем в сараях.

   - Ты Вячеслава Александровича Малышева давно последний раз видел? - вдруг, как показалось Жукову, ни с того ни с сего спросил Хрущёв.

   - Да давненько уже не видал, - озадаченно ответил Жуков. - А что?

   - Болен он, серьёзно, - ответил Хрущёв. - Помнишь, он на испытания в августе прошлого года ездил?

   - Ну, да... Вместе ж ездили... - кивнул Жуков, ещё не понимая, о чём речь. - И что?

   - Да плохо дело, - помрачнел Никита Сергеевич. - Лучевая болезнь у него.

   - Да ты что? - не поверил Жуков. - Не может быть!

   - Ещё как может... - Хрущёв поднялся и мрачно прошёлся по кабинету, заложив руки за спину. - Всё, что ты мне тут, Георгий, перечислил, поможет, как мёртвому припарки. Давай думать, как людей уберечь.

   - Да погоди паниковать, Никита Сергеич! - запротестовал Жуков, не без основания опасаясь, что известный своими внезапными решениями Хрущёв сейчас вовсе отменит с таким трудом подготовленные учения. - Малышев куда только не совался. Может, он в какой-нибудь реактор залез сдуру...

   - Да какая, х#й, разница, куда он залез! - рявкнул Хрущёв. - Сейчас важно другое! Ты собрал на учения 45 тысяч человек. И хочешь, чтобы они шли в наступление через воронку от атомного взрыва?! На вот, смотри, - он перегнулся через стол, положив перед Жуковым пачку фотографий. - Из американских и японских журналов подборка. Тут тебе и Хиросима, и Нагасаки, и американские учения, как их там, Бастер-Джангл, что ли...

   Жуков перебирал фотографии одну за другой. Зрелище было жуткое. Люди на фотографиях были покрыты пятнами, остатки волос болтались на облысевших черепах, некоторые выглядели так, будто они гниют заживо.

   - Это что?... - глухим голосом спросил Георгий Константинович. - Радиация?

   - Она самая, - буркнул Хрущёв.

   - Так что? Отменять учения? - спросил Жуков. - А если война? Как воевать-то будем, Никита Сергеич? Опять без подготовки? В надежде, что кривая вывезет? Так в сорок первом не вывезла... Надо же понять, как наступать в таких условиях, что можно делать, а что нельзя. Как это узнать без проведения натурных испытаний?

   - Я тебе скажу, что можно, а что нельзя! - Хрущёв изо всех сил старался держать себя в руках. - Нельзя проводить такие учения в населённой местности. Ты посмотри на свою карту. У тебя в зоне поражения поселки Маховка, Елшанка-2, Ивановка, Орловка... Там люди живут! И ты планируешь, что они будут жить там и дальше, после учений. А у тебя там радиоактивный след будет. После взрыва.

   - То есть, учения ты отменяешь? - мрачно спросил Жуков.

   - Нет. Не отменяю. Оборона страны слишком важна, - ответил Хрущёв. - Но план учений и меры безопасности надо пересмотреть.

   - Тогда что ты предлагаешь? - Жуков явно не понимал, куда гнёт Первый секретарь ЦК.

   - У нас построен полигон на Новой Земле, - сказал Хрущёв. - Ввод в эксплуатацию назначен на 17 сентября этого года. Бомбу взрывать будешь там. Поставишь свои танки, пушки, выроешь окопы, посадишь в них баранов, и будешь смотреть, что получится. Не успеешь в этом году - взорвёшь в следующем.

   - На Тоцком полигоне никаких ядерных взрывов не устраивать. Соберёшь в кучу весь тротил из боеприпасов, у которых вышел срок хранения, если будет мало - добавим промышленной взрывчатки, я договорюсь с министерствами черной и цветной металлургии, все излишки для тебя соберём.

   - Солдатам можешь не сообщать, что взрыв не ядерный. Пустишь самолёт, как предполагалось по плану. Пусть думают, что бомба была атомная - осторожнее будут. Но когда учения закончатся - объявишь солдатам перед строем, что атомного взрыва не было, и бояться нечего. Чтобы потом, лет через 40-50, никто не рассказывал сказок, как шёл в атаку под атомным грибом.

   - Сколько тебе надо времени, чтобы изменить план учений?

   - Ну... неделю, - Жуков, уже собиравшийся распрощаться с мыслью о проведении учений, был, скорее, обрадован, чем разочарован.

   - Ну, вот через неделю и доложишь. Если недели будет мало - дам две. - Хрущёв тоже был рад, что не пришлось ссориться с Жуковым, с которым их связывала давняя, ещё в войну совместная служба.

   Тоцкое общевойсковое учение состоялось в срок, 14 сентября 1954 года. Оно проходило практически точно по исходному плану. За одним исключением. В месте предполагаемого падения бомбы была уложена конструкция из труб, по которой в зону поражения было подано несколько десятков тысяч кубометров природного газа. Для фиксации газового облака вокруг места выпуска газа была поставлена дымовая завеса.

   Идею газового взрыва подал сын Хрущёва, Сергей, прочитавший в "документах 2012" о термобарических боеприпасах. Он рассказал отцу, тот - Жукову. Маршал заинтересовался, прочитал подготовленную Сергеем записку, и распорядился провести эксперимент с газовым взрывом.

   Ветер был слабый, время -- 9.30 утра, погода солнечная, температура воздуха около 12 градусов. Условия почти идеальные для подрыва газового облака.

   В 9.34 с самолета Ту-4 был сброшен имитатор атомной бомбы. Это была болванка, снаряженная небольшим количеством тротила. Подрыв облака газа проводился при помощи установленных на земле детонаторов.

   Взрыв получился мощный - не менее 20 килотонн. Газовое облако превратилось в огненный шар и рванулось вверх. Ударная волна разошлась по окрестностям, её приближение было заметно невооружённым глазом - она шла, как стремительно накатывающаяся туманная стена. Огненный шар поднялся на высоту нескольких километров и превратился в грибообразное облако.

   Через 5 минут после взрыва была начата артподготовка и обработка позиций обороняющейся стороны бомбардировочной авиацией. Атака наступающей стороны - "восточных" - началась в 10.10. Около 11.00 наступающие подразделения заняли места в бронетранспортёрах и продолжили наступление в колоннах.

   Танки и бронетранспортёры были оборудованы кустарными фильтровентиляционными установками. Необходимо было проверить их эффективность. Внутри танков были установлены анализаторы воздуха, улавливающие частицы дыма. Часть танков шли с выключенной противоатомной защитой, часть - с включённой. Таким образом, выяснялось, может ли создание внутри танка небольшого избыточного давления препятствовать попаданию внутрь вредных веществ снаружи. Этот эксперимент завершился полным успехом.

   Задачи, поставленные командованием, в ходе учений были выполнены. По окончании учений личному составу было сообщено, что мощнейший взрыв, который они наблюдали, на самом деле не был ядерным.

   В ходе учений не было ни одного случая радиационного поражения.

25.Визит в Китай  

   29 сентября 1954 года Хрущёв, Булганин, Микоян вместе с большой правительственной делегацией отправились с визитом в Китай, праздновавший 5 лет со дня образования КНР.

   Во время визита Хрущёв старался наладить доверительные отношения с Чжоу Эньлаем, который с 1949 года был премьером Государственного Административного Совета КНР, и, одновременно, министром иностранных дел. Фактически, Чжоу Эньлай был вторым лицом после Мао Цзэдуна. Сосредоточив в своём лице два ключевых государственных поста, он мог быть очень полезным союзником в международных делах.

   Как политик, Чжоу Эньлай выступал с умеренных позиций. Он не был оголтелым революционером, как Мао, пытался поддерживать одинаково хорошие отношения как с СССР, так и с капиталистическими странами Запада, и с Японией, и с развивающимися странами "третьего мира".

   Хрущёв, волей судьбы и своего неизвестного помощника из будущего (о котором не было известно ничего, кроме имени и фамилии), уже знал о политических потрясениях, которые в недалёком будущем предстояли Китаю по воле Мао.

   С точки зрения Хрущёва, сохранение единства социалистического блока было необходимым условием победы социализма. "Большой скачок" и "Культурная революция", которые в скором времени замыслит Мао, необходимо было предотвратить. И Чжоу Эньлай был той политической фигурой, которой Хрущёв хотел бы заменить постепенно сходящего с катушек "Великого Кормчего".

   Само собой, в этот раз Никита Сергеевич не сказал Чжоу Эньлаю ни слова о том бардаке, который в будущем устроит Мао. Пока не время. Отношения Китая и СССР пока ещё безоблачны и ничем не омрачены. Преждевременная подача такой информации могла навредить больше, чем помочь. Поэтому Хрущёв сосредоточился на установлении чисто дружеских отношений с китайским премьером, обсуждая не внутреннюю политику Китая или СССР, а перспективы совместных отношений в экономической и внешнеполитической сферах.

   Ему удалось расположить к себе Чжоу Эньлая. В результате долгих совместных бесед стороны сформулировали Договор о намерениях, в котором были намечены некоторые перспективные совместные проекты. Выработкой окончательных соглашений должны были заниматься совместно министерства иностранных дел двух стран.

   Пользуясь случаем, Никита Сергеевич попросил Булганина, как главу правительства, передать Чжоу Эньлаю и Лю Шаоци[46]  посетить СССР с дружественным визитом в следующем, 1955 году. Булганин приглашение передал. Китайские политики приняли его с радостью и обещали приехать.

   Пока же Хрущёву предстояло решить нелёгкий вопрос с Порт-Артуром.

   Согласно решениям Ялтинской конференции, условием вступления СССР в войну с Японией после разгрома гитлеровской Германии, было "восстановление права России на интернациональный торговый порт Далянь (Дальний), с обеспечением преимущества интересов СССР, и восстановления аренды на Порт-Артур как военно-морской базы СССР." Также в сферу интересов СССР возвращалась Южно-Маньжурская железная дорога, ветка КВЖД, соединявшая Порт-Артур и Дальний с железнодорожной системой СССР.

   22 августа 1945 года советские десантники заняли Порт-Артур и Дальний, носившие тогда японские названия Дайрен и Редзюн. С освобождением северо-восточного Китая от японских оккупантов, КВЖД и ЮМЖД вернулись под советское управление под названием Китайская Чанчуньская железная дорога. Предполагалась совместная с Китаем эксплуатация дороги в виде общей собственности "в целях укрепления безопасности Китая и СССР". Порт-Артур должен был стать совместной военно-морской базой, а Дальний - свободным портом международной торговли. Часть пристаней и портовых сооружений была передана в аренду СССР.

   В ходе военных действий инфраструктура Ляодунского полуострова была разрушена. Её восстановлением также занимался СССР. На полуострове стояли советские войска численностью более 100 000 человек.

   "1 октября 1949 г. в Пекине была провозглашена Китайская Народная Республика. Несколько месяцев спустя в Порт-Артур прибыла большая делегация во главе с премьером Государственного административного совета КНР Чжоу Эньлаем. В 1950 г. в Москве был подписан Договор о дружбе союзе и взаимопомощи, согласно которому в 1952 г. было решено безвозмездно передать Китаю КЧЖД вместе со всем имуществом, что и было сделано 31 декабря 1952 г. В 1950 г. китайской стороне было передано российское имущество в Дальнем. Предполагалось вернуть и Порт-Артур, но, в связи с начавшейся в Корее войной, его аренду продлили. Война окончилась в 1953 г. и в 1954 г., в связи с ее окончанием, укреплением КНР и, согласно подписанному соглашению, "советские военные части выводятся из совместно используемой ВМБ Порт-Артур и сооружения безвозмездно передаются правительству КНР к 31 мая 1955 г.". [47]

       Хрущёв ехал в Китай в том числе и для того, чтобы завершить решение вопроса о выводе войск. Этот процесс был начат ещё при Сталине, хозяйственные связи к 1954 году уже стали малофункциональны, оставалось лишь советское военное присутствие. Никита Сергеевич ещё до поездки склонялся к полному выводу советских войск с территории Китая. Сведения о событиях, ожидавшихся в Китае в будущем, лишь укрепили его в этой мысли.

   Он понимал, что во время предстоящей "культурной революции", если её не удастся предотвратить, советские люди на китайской территории автоматически станут мишенями для озверевших "хунвейбинов".

   Военная ценность Порт-Артура как базы флота к 1954 году стала нулевой. Прежде всего, Артурская бухта была мала даже для броненосцев начала 20 века, а фарватер был настолько неудобен, что 1-я Тихоокеанская эскадра не всегда могла выйти из бухты на внешний рейд в течение одних суток, точнее, за один прилив. В отлив о выходе из бухты нечего было и думать - глубина фарватера не позволяла. Половина бухты во время отлива тоже становилась мелководной, корабли там стоять не могли.

   Поэтому русские броненосцы часто стояли на внешнем рейде, где и были атакованы 27 февраля 1904 года японскими миноносцами. На момент осени 1954 года в Порт-Артуре могли комфортно базироваться торпедные катера и подводные лодки. Более крупным кораблям в гавани было тесновато.

   Разумеется, фарватер и бухту можно было бы углубить, но затраты на эту работу не оправдывались значением получаемой в результате якорной стоянки.

   Определённую ценность представлял Дальний, как торговый порт для связи со странами Юго-Восточной Азии, прежде всего - с Вьетнамом и Индонезией. Хрущёв хорошо заучил предстоящие исторические события. Однако Дальний отошёл к Китаю ещё в 1950м. Да и, взглянув на карту, легко было понять, что для связи с Вьетнамом Дальний тоже не идеален.

   Доставлять грузы из СССР в порт придётся по территории Китая, к тому времени из союзника могущего превратиться в противника.

   Даже если корабли с грузом выйдут из Дальнего в Жёлтое море, с одной стороны у них будет непредсказуемый маоистский Китай, с другой - враждебная Южная Корея, набитая американскими войсками. Дальше кораблям придётся идти вдоль Китайского побережья между Китаем и Тайванем, готовыми вцепиться друг другу в глотки, либо обходить пролив, проходя между Тайванем и занятой американцами Окинавой. А дальше надо будет пройти опять-таки между Тайванем и Филиппинами, на которых тоже сидят американцы.

   В таких внешнеполитических условиях безопаснее будет выйти из Владивостока, пройти Сангарским проливом, обогнуть с востока Японию, и пройти через Филиппинское море, тогда вместо трёх смертельных ловушек кораблям останется миновать лишь одну - промежуток между Тайванем и Филиппинами.

   В ходе визита в Китай, Никита Сергеевич посетил Порт-Артур. Его сопровождал прибывший из Москвы главком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов.

   Хрущёв, прочитавший внимательно перед визитом всё, что касалось его посещения из "той истории", теперь был настроен хотя и решительно, но был куда осторожнее в выражениях. И захватил с собой кое-какие информационные материалы.

   Моряки не ударили в грязь лицом - показали Никите Сергеевичу штаб, свозили на корабли, продемонстрировали стрельбы береговой артиллерии. Хрущёв был доволен, похвалил моряков за отличную выучку, но участь базы уже была предрешена дипломатическим протоколом. Никита Сергеевич лишь решил своими глазами оценить, есть ли в Порт-Артуре что-то, за что имеет смысл побороться в дипломатическом споре с Мао, или нет.

   Увиденное лишь укрепило его в мысли, что Порт-Артур в ядерный век окончательно утратил своё военное значение. Но он хотел, чтобы моряки поняли это сами.

   Вернувшись в штаб, Никита Сергеевич обратился к Кузнецову:

   - Николай Герасимович, а кинопроектор у вас тут есть?

   - Само собой, Никита Сергеевич, найдём!

   Принесли проектор. Хрущёв подозвал Шуйского, тот вытащил из портфеля круглую плоскую коробку с плёнкой. Потушили свет.

   Киноаппарат застрекотал. На экране появилась тропическая лагуна, густо уставленная кораблями. И вдруг комната озарилась ослепительным светом, а затем на экране над лагуной поднялся исполинский грибообразный водяной столб. Бешеная стена кипящей воды накрыла корабли, и понеслась дальше.

   План сменился, теперь на экране показались корабли. Все они были смяты и изуродованы ударной волной. Многие тонули, одни быстрее, другие медленнее.

   Фильм продолжался минут десять. Когда снова включили свет, Хрущёв окинул взглядом людей. Адмиралы выглядели подавленно. Кузнецов был мрачен.

   - Вы, товарищи, полагаю, поняли, что я хотел до вас донести, - пояснил Хрущёв. - Лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать. Это было американское испытание на атолле Бикини. А теперь представьте, что такая же дура прилетит в здешнюю мелкую лужицу.

   - Из Владивостока вы хотя бы выйти в угрожаемый период сможете. А здесь, товарищи адмиралы, не база флота, а атомная мышеловка.

   - Никита Сергеевич, мы принимаем все меры для защиты от атомного оружия... - начал Кузнецов.

   - Николай Герасимович, ну какие меры? - терпеливо ответил Хрущёв. - Я понимаю - в открытом море корабли ещё могут попытаться увернуться, выйти из зоны поражения... Но тут? Ну, представьте сами, ё#нет в вашей лужице 10 мегатонн, и разлетятся ваши лодки и торпедные катера по всему полуострову. Тут же горная котловина с лужей солёной воды на донышке. Тут отражёнными волнами от склонов гор побьёт больше кораблей, чем первоначальным взрывом.

   - Вспомните, какой разгром японцы учинили американцам в Перл-Харборе. А у японцев не было атомной бомбы. Им понадобились десятки и сотни самолетов. Теперь достаточно одного. Короче, сколько вам надо для полного вывода войск и кораблей флота?

   - Три-четыре месяца, - ответил Кузнецов.

   - Даю пять , - сказал Хрущев, спокойно, но твёрдо. - И чтобы по истечении этого срока никого из вас не осталось . А теперь давайте перейдем к разговору: что китайцам продавать, а что так отдать.

   Опять-таки, ознакомившись с этими событиями в "той истории", Хрущёв вовсе не собирался раздавать армейское и флотское имущество китайцам. Все торпедные катера и подводные лодки ушли во Владивосток. Китайцам продали танки, часть боеприпасов, и недвижимое имущество базы, включая береговые батареи.

   Однако Хрущёву не давала покоя мелькнувшая у него перед поездкой идея.

   Готовясь к поездке, он рассматривал карты Китая и Индокитая, изучал в "документах 2012" всё, что касалось войны США во Вьетнаме и послевоенного развития этих стран. И теперь, оставляя Китаю Ляодунский полуостров и КВЖД, Никита Сергеевич задумал "слупить" с Мао такую компенсацию, которая могла бы изменить ход дальнейшей истории региона.

   В последний день пребывания в Порт-Артуре, Хрущёв собрал на совещание Микояна, Молотова, Булганина, также пригласил адмирала Кузнецова и своих помощников - "боярина" Шуйского и Олега Александровича Трояновского - помощника по международным делам.

   - Значит, так, товарищи, - собрав всех у большой карты региона, произнёс Хрущёв. - Ляодунский полуостров и КВЖД мы китайским товарищам вернём. Но не бесплатно. Я предлагаю, товарищи, обменять наши объекты здесь на китайский остров Хайнань. Ну, или на его часть. Это уж как получится.

   Присутствующие ничего подобного не ожидали. Пару минут все были в замешательстве. Затем Молотов спросил:

   - Никита, а зачем нам этот Хайнань? Малоразвитая провинция, оттуда только в 50 году Гоминьдан выкинули... Сельскохозяйственный регион. А площадь гораздо больше, чем у Ляодуна. Мао не согласится. Или, ещё хуже, запросит такую цену, что не рассчитаемся...

   - Вот именно, - подхватил Булганин. - Порт-Артур и Дальний с Россией связывает КВЖД. А Хайнань этот у чёрта на рогах.

   Адмирал Кузнецов тем временем молча рассматривал крупномасштабную карту острова, и, одновременно, общую карту региона. И вдруг заявил:

   - А мне нравится. Отличная идея, Никита Сергеевич. Поддерживаю.

   - Вот, видите! - усмехнулся Хрущев. - Николай Герасимович, как человек военный, сразу сообразил. Смотрите.

   Хрущёв взял линейку, приложил ее к масштабной линейке внизу карты, затем взял большой циркуль, отмерил 550 километров и очертил круг с центром на южном берегу Хайнаня, охвативший весь Тонкинский залив, большую часть побережья Вьетнама и почти половину Южно-Китайского моря.

   - Во Вьетнаме только в июле этого года закончилась война. - продолжил Хрущёв. - Французы ушли. Страна разделена на две части, Северный Вьетнам под управлением движения Вьетминь собирается развиваться по социалистическому пути. У меня есть сведения, что США готовятся к активным действиям, чтобы предотвратить объединение страны под управлением прогрессивных сил. В Сайгоне власть захватил реакционный режим. Американцы будут оказывать ему военную помощь, и не остановятся перед прямой агрессией против ДРВ. Не сейчас и не завтра, но это произойдёт. Самолёты с американских авианосцев и с баз на Филиппинах будут бомбить вьетнамские города. Теперь, смотрите. 550 километров, - Хрущёв указал на нарисованный им круг, - это радиус поражения перспективных челомеевских противокорабельных ракет.

   - А теперь, смотрите, - он очертил второй круг, радиусом 2000 километров, очертивший Тайвань, Гонконг, Макао и почти всю территорию Филиппин. - Это - радиус действия перспективных баллистических ракет Р-12, которые устанавливали в 1962 году на Кубе. Если такое оружие мы разместим на Хайнане, американцы во Вьетнам даже не сунутся. Будут, конечно, гадить по мелочи, но авианосцы в залив не пошлют. Побоятся.[48]

   Заводя этот разговор, Хрущёв рисковал. Прежде всего, за исключением Микояна и двух ближайших помощников - Шуйского и Трояновского, все остальные участники совещания в будущем должны были стать его политическими противниками. Конечно, пока они этого не знали. Но Хрущёв - знал.

   Когда судьба и политика разведут их по разные стороны, они могут припомнить его сегодняшние слова. И тогда на Пленуме ЦК его спросят: "А откуда ты, Никита, в 1954 году знал про ракету, которую не то что разрабатывать ещё не начали, но и сами конструкторы о ней не знают? Почему с такой уверенностью говорил, что американцы полезут во Вьетнам, и будут бомбить его?"

   Однако, Хрущёв прекрасно понимал, что другого шанса провернуть его затею с Хайнанем не будет. Пока ещё в отношениях с Китаем царит мир и дружба. Но уже очень скоро Мао начнёт чудить. Отношения будут ухудшаться по нарастающей, пока в 1969-м не произойдёт кровавая баня на острове Даманский.

   К тому же, сейчас Мао занят другими проблемами. Сейчас Хайнань для него - далёкая заштатная провинция, из которой лишь недавно выгнали гоминьдановцев, неразвитая и, по китайским меркам, малонаселённая. Сейчас, в праздничном настроении, Мао, возможно, согласится "обменять" Хайнань на Ляодунский полуостров и КВЖД, но не потом.

   Никита Сергеевич умел рисковать. Человек, которому предстоит играть в термоядерный покер с сильнейшими державами Запада, должен иметь железные яйца. Этот невысокий, лысый, толстый мужичок деревенской наружности только казался смешным.

   "Сейчас или никогда", - подумал Хрущёв, и продолжил:

   - К тому же, товарищи, Хайнань, в отличие от Ляодуна - остров. Даже если политическая ситуация в Китае будет меняться в худшую сторону, чего я не исключаю, - он сделал многозначительную паузу, внимательно наблюдая за собеседниками, - удержать Хайнань и обеспечить на нём порядок и безопасность наших военных объектов, а, главное, наших граждан, будет гораздо проще.

   Молотов и Трояновский тут же насторожились, а адмирал Кузнецов весь подобрался. Шуйский просто внимательно слушал. Микоян хранил непроницаемое молчание, а Булганин, казалось, даже не понял, о чём говорит Хрущёв.

   - Никита, откуда такие сведения? - спросил Молотов. - Ты о чём? Какое изменение в худшую сторону? Мы только что с китайского юбилея...

   - Пока рано утверждать что-то определённое, Серов проверяет, - успокоил его Хрущёв. - Скорее всего, просто слухи или досужие вымыслы. Но мы обязаны быть готовы и к такому повороту событий.

   - И, что ещё более важно, товарищи, Хайнань - не просто остров. - Хрущёв тут же перевёл разговор со скользкой и опасной темы в более приятную. - Это - тропический остров. Кстати, единственная часть Китая, лежащая в тропической зоне. Важно, чтобы Мао на переговорах не обратил на это внимания. Поэтому говорить с ним надо будет, в основном, о нашем военном присутствии, а об экономике - помалкивать, - усмехнулся он.

   - Ты это о чём, Никита Сергеич? - спросил Булганин.

   - Так сам подумай, Николай Александрович! - ответил Хрущёв. - Куда сейчас люди с Дальнего Востока отдыхать ездят? В Крым да в Сочи! Аж семь тыщ километров, если по прямой, а на поезде - все десять. А до Хайнаня - всего лишь три с половиной тыщи километров, если по воздуху. Ну, пусть три тыщи шестьсот, если вокруг Кореи да Китая!

   - Погоди-ка... Ты что же, курорт, что ли на военной базе устроить хочешь? - не понял Булганин.

   - Так потому я и хочу не просто базу, а, в идеале, весь остров у Мао арендовать, а лучше бы - совсем оттяпать, - пояснил Хрущёв. - Остров большой, там не просто одну базу построить можно, там и морские порты для торговли, и курорты, а, главное - сельское хозяйство! Тропические фрукты! Я хочу детей в Союзе фруктами тропическими обеспечить. Чтобы они не зеленые мандарины из Абхазии раз в год на Новый год ели, а круглый год и весь ассортимент! Вон, Анастас Иванович меня сразу понял, - кивнул он на оживившегося Микояна.

   О том, что "оттяпав" у Мао Хайнань, СССР заодно получит и удобный порт, где в 2012 году базируются китайские атомные подводные лодки, он упоминать не стал - в 1954м раскрывать эту информацию было явно преждевременно.

   - Это дело хорошее, Никита Сергеич, - довольно улыбнулся Микоян.

   - А то! - ухмыльнулся Хрущёв. - Как, Анастас Иванович, съездишь к Мао насчёт Хайнаня поговорить? Ты у нас самый лучший переговорщик, лучше тебя никто не управится.

   - Эк ты меня подловил, Никита Сергеич! - рассмеялся Микоян. - Конечно, поеду. Успеха не гарантирую, китайцы - это тебе не американцы, их обдурить очень не просто... Не ради тебя поеду, Никита! Ради детишек.

   - Спасибо, Анастас, - серьёзно ответил Хрущёв. - Потому тебя и прошу. Кто же, кроме армянина, может обдурить китайцев? - усмехнулся он, намеренно сводя разговор к шутке, чтобы сгладить нависшее в комнате напряжение.

   Все расхохотались, Микоян смеялся дольше всех. Только Молотов хмуро молчал, а затем буркнул:

   - Дурацкая затея. Ничего не выйдет, Мао не дурак - отдавать такую территорию в обмен на Ляодун и железную дорогу, которая и так по его земле проходит.

   - А вот и посмотрим, - Микоян хитро взглянул на Молотова, словно принимая вызов.

   На следующий день, когда основная часть советской делегации вернулась во Владивосток, Анастас Иванович отбыл в Пекин.

   Переговоры с Мао продолжались две недели. Хитрый Микоян сумел-таки "одурачить" Великого Кормчего. Мао согласился передать Хайнань в аренду Советскому Союзу на 99 лет с правом последующего выкупа. Цену он, конечно, заломил фантастическую. К тому же поначалу Мао требовал передать ему взамен технологию создания ядерного оружия.

   От передачи ядерных технологий Микоян непостижимым образом отбрехался, зато ему пришлось пообещать Мао в счет выкупа за остров половину ежегодных доходов от эксплуатации морских портов острова. К счастью, Мао пока даже не задумывался об использовании Хайнаня в качестве курорта. Эта идея в Китае возникнет лишь в конце 90-х, а пока Мао больше думал о культурной революции, победе коммунизма и борьбе с американским империализмом. Видимо, лишь поэтому он согласился на просьбу Микояна, когда тот сообщил, что на Хайнане будут размещены ядерные ракеты, которые будут держать под прицелом Тайвань и Филиппины.

   Проблема Тайваня торчала у Великого Кормчего как заноза в заднице, так что предложение Микояна Мао даже понравилось. Договор был официально подписан в начале ноября 1954 года.

   Анастас Иванович вернулся в Москву с победой.

26. Флот нового типа.

   По пути во Владивосток, Хрущёв был погружён в мрачные раздумья. Он знал, сколь сложный, тяжёлый и жёсткий разговор предстоит ему с моряками. Перед поездкой он долго изучал "те документы", и знал, насколько непопулярные решения ему предстоит принять.

   С другой стороны, изучая документы, Никита Сергеевич во многом скорректировал своё уже было сложившееся мнение относительно военно-морского флота и его роли в государственной политике. Если в "той истории" он начал осознавать полезность мощного надводного флота лишь в 1960 году, во время конфликта в Конго, и окончательно убедился в этом в ходе Карибского кризиса 1962 года, то сейчас, узнав о предстоящих событиях заранее, Хрущёв решил, что он будет к этому готов.

   Анализируя, когда сам, когда с помощью аналитиков из Генерального штаба, роль вооружённых сил, авиации и флота в мировой политике послевоенного периода, Хрущёв пришёл к выводу, что его первоначальная ставка исключительно на ракетно-ядерный блеф сработает один-два раза, после чего капиталистический мир к этому просто привыкнет. Ядерное оружие имеет, помимо экологических и финансовых недостатков, один основополагающий политический недостаток: атомная бомба - это действительно "последний довод королей". Оно может быть замечательным пугалом для агрессора, но это плохой инструмент для защиты своих интересов в отдалённых регионах мира. В конце концов, развязывать третью мировую войну из-за какой-нибудь Ганы, Египта, Кубы или Вьетнама попросту глупо.

   Американский способ решения внешнеполитических проблем при помощи маячащего на горизонте авианосца был более гибким. Но Советский Союз, едва начавший оправляться после 4х лет самой разрушительной войны в истории, не мог себе позволить такие расходы.

   А взять денег быстро было неоткуда. Нефтяные месторождения Сибири только начинали разрабатываться. Постройка нефтепроводов едва началась. Алмазные месторождения тоже ещё не начали приносить реальную прибыль - открыть месторождение недостаточно, нужно организовать его промышленную разработку, а это - время.

   Внешняя торговля фактически отсутствовала - Запад продолжал экономическую блокаду СССР, начатую после блокады Сталиным Западного Берлина. План рейдерского захвата наиболее успешных западных компаний был только в начальной, подготовительной стадии.

   К тому же Хрущёв совершенно не хотел портить отношения ни с армией, ни с флотом. Адмирал Кузнецов только что поддержал его затею с Хайнанем. И пусть у СССР пока нет и ещё несколько лет не будет тех ракет, которые Хрущёв пообещал Кузнецову разместить на острове. Зато за полгода там можно будет построить несколько детских санаториев, и отправить туда отдыхать на всё лето ребятишек из Хабаровска, Владивостока, Читы, Иркутска, Новосибирска... А затем вырастить урожай фруктов, каких советские дети никогда в жизни не видели, и завалить ими полки магазинов. Пустые сейчас, кстати, полки.

   И ещё - из "тех документов" Хрущёв знал основные направления научно-технического развития флота, знал совершённые в ближайшем и отдалённом будущем ошибки. И теперь он собирался предложить адмиралу Кузнецову построить вместо устаревшего ещё до закладки послевоенного сталинского флота совершенно новый, небывалый ещё флот. Который будет на голову превосходить любой другой флот мира - пусть не количественно, но качественно.

   Этот процесс будет не быстрым. Возможно, он будет болезненным. Он также не будет и дешёвым. Но итогом этого процесса станет полная потеря Штатами их военно-морского доминирования.

   Каким именно будет этот флот, сам Хрущёв ещё точно не знал. Над этим ему и Кузнецову ещё предстояло подумать. Одно Никита Сергеевич знал точно: нужно менять всю концепцию строительства и применения военно-морских сил, и всю военную доктрину Советского Союза.

   17 октября Никита Сергеевич присутствовал на показательных учениях Тихоокеанского флота. Первые лица государства наблюдали за учениями с борта крейсера "Калинин".

   Сопровождая Хрущёва после учений в адмиральский салон крейсера, Николай Герасимович Кузнецов был доволен. Учения прошли как по нотам. Артиллерийские стрельбы, охота эсминцев на подводную лодку, лихая атака торпедных катеров на флагманский крейсер под прикрытием дымовой завесы. Все экипажи отработали на "отлично", и сам Хрущёв, уходя с мостика, сердечно поблагодарил моряков за образцовую службу.

   Собравшиеся в адмиральском салоне старшие офицеры встали при виде входящего Хрущёва. Последовал обычный рапорт. Глава государства пригласил всех садиться.

   - Ну что ж, товарищи офицеры, - произнёс Хрущёв. - Учения прошли успешно. Выучка моряков на высоком уровне. Вижу, что поработали хорошо, народные деньги потрачены не напрасно. Все устали, поэтому можете быть свободны. А вы, Николай Герасимович, останьтесь ненадолго, мне нужно обсудить с вами некоторые вопросы.

   Офицеры негромко зашумели, но разошлись, хотя и остались в недоумении. Вроде бы их и похвалили, и высокое начальство вроде бы осталось довольно... и, в то же время, успешные учения вот так вот не заканчиваются. Тем более, по окончании учений предполагался банкет. И вдруг этот лысый всё скомкал, нарушил тщательно спланированный график... Что-то тут не так...

   Офицеры вышли, в адмиральском салоне остались лишь Хрущёв и адмирал Кузнецов.

   - Присядьте, Николай Герасимович, - пригласил Хрущёв.

   Кузнецов сел за длинный "совещательный" стол сбоку от Хрущёва.

   - Вы слышали такую поговорку: "Генералы всегда готовятся к прошлой войне"? - спросил Хрущёв.

   Кузнецова передёрнуло, он хотел что-то возразить, но передумал.

   - Поймите, Николай Герасимович, - мягко продолжил Хрущёв. - Ситуация изменилась. Тактика изменилась. Стратегия тем более изменилась. Современная война между СССР и США продлится несколько часов. От силы -- два дня.

   - Вы нам сегодня показали замечательное представление. Я вижу - боевая подготовка у вас поставлена на высоком уровне. Экипажи готовы выполнить любую боевую задачу. Но если начнутся реальные боевые действия - успеют ли эти экипажи хотя бы добраться до кораблей? Не говоря уже о том, чтобы выйти в море?

   - В угрожаемый период все корабли будут полностью укомплектованы экипажами и готовы к походу, - сухо ответил адмирал.

   - Так это если он будет - угрожаемый период, - пояснил Хрущёв. - Нам предстоит война нового типа. Её начнут не дипломатическими нотами. Её начнёт президент в Белом Доме, нажав всего одну кнопку. Николай Герасимович, вот вы тут собрали все корабли Тихоокеанского флота в одной бухте. Вы бы ещё плакат повесили: "Дорогие янки, устройте нам Пёрл-Харбор!"

   Кузнецов побагровел, но жёстким усилием воли снова заставил себя промолчать. Он понимал, что в сущности Хрущёв был прав - достаточно было положить одну мегатонную боеголовку в середину бухты, чтобы отправить весь Тихоокеанский флот к рыбам. И весь Владивосток заодно.

   - Корабли необходимо рассредоточить по всему побережью Охотского моря и Камчатки, - сказал Хрущёв. - Вот в 41м году мы в своём округе рассредоточили авиацию по мелким аэродромам - и большую часть самолётов сохранили. А в Западном округе Павлов рассредоточение про#бал, и в результате фрицы всю авиацию округа прямо на аэродромах покрошили...

   - Вы правы, товарищ Первый секретарь, - с усилием выдавил Кузнецов. - Я сегодня же отдам приказ о рассредоточении флота...

   - Нет, Николай Герасимович! Сегодня же - не надо! - остановил его Хрущёв.

   Кузнецов уставился на него непонимающим взглядом. "Какого чёрта тогда надо этому лысому хмырю?", - подумал адмирал.

   - Николай Герасимович, дорогой, такие вопросы с кондачка не решаются! - улыбнулся Хрущёв. - У вас во Владивостоке вся инфраструктура обслуживания флота: склады, ремонтные базы, квартиры офицеров, казармы личного состава! Ну, выведете вы завтра корабли по базам рассредоточения, а обслуживать их как будете? А жить людям где? Приказ о рассредоточении - это не боевой клич: крикнул - и побежали! Рассредоточение надо подготовить, так, чтобы не пострадали ни боеготовность, ни обслуживание кораблей, ни соцкультбыт личного состава.

   - Свяжитесь с Шелепиным, он на целине очень удачно сборные домики использовал. Я ему передам, чтобы поделился опытом. Наладьте во Владивостоке и соседних городах производство таких домиков.

   - Ещё - на "Красном Треугольнике" недавно изготовили первые несколько оболочек для полужёстких дирижаблей. Я распоряжусь, чтобы всю эту партию дирижаблей направили на Тихоокеанский флот. Вы их сможете использовать сначала как грузовые, а затем - как патрульные.

   - Спасибо... - от неожиданности Кузнецов не знал, что и сказать. - Спасибо, Никита Сергеич...

   - Благодарить потом будете, - отмахнулся Хрущёв. - У нас с вами впереди большая работа. Вы же кораблестроительную программу на десять лет вперёд готовите?

   - Так точно! - кивнул Кузнецов.

   - Я полагаю, эту программу необходимо будет немного пересмотреть, - веско произнёс Хрущёв.

   - Как пересмотреть? - нахмурился Кузнецов.

   - Наш нынешний флот к современной войне не готов, - сказал, как отрубил, Хрущёв.

   - Как не готов? - вскинулся Кузнецов. - Вы же сами наблюдали сегодняшние учения!

   - Вот именно, наблюдал, - кивнул Хрущёв. - Десять лет назад степень готовности можно было бы назвать наивысшей. Но не сейчас. Вы вывели флот на учения, всё море крейсерами перегородили, как забором. А теперь представьте, что возле Владивостока заняли позиции две-три подводные лодки с атомными торпедами. И выпустили они их по вашему флоту, вот так, веером, - Хрущёв выставил вперёд руку с растопыренными пальцами. - И пи#дец нашему Тихоокеанскому флоту.

   - Никита Сергеевич, вы не специалист в военных вопросах! - резко возразил Кузнецов. - Не судите о том, чего не понимаете!

   - Верно, Николай Герасимович, в военных вопросах я не специалист, и военно-морской тактике не обучен, - неожиданно согласился Хрущёв. - Но подумайте сами, я, неспециалист, вижу всю несуразность происходящего, а боевые адмиралы, что же, не понимают таких очевидных вещей? Так какие же они тогда, в ж...пу, флотоводцы?

   Кузнецов осёкся.

   - Николай Герасимович, поймите, - продолжил Хрущёв. - В новых условиях нам нужен новый флот. Который сможет действовать в этих новых условиях по-новому. Сколько у нас крейсеров проекта 68-бис?

   - Четырнадцать и ещё семь в постройке, - машинально ответил Кузнецов, ещё не зная, к чему клонит Хрущёв, но подозревая, что ничего хорошего он сейчас не услышит.

   - Двадцать один крейсер только проекта 68-бис! Да ещё два крейсера проекта 82! Это ж охренеть, какая силища! - продолжил Хрущёв. - А для отражения воздушного удара они как вооружены?

   Кузнецов принялся перечислять зенитные автоматы, установленные на кораблях. Хрущёв кивал головой, внимательно слушая. Когда адмирал закончил, Никита Сергеевич спросил:

   - А каков процент попаданий в цель класса крейсер из орудий главного калибра наших крейсеров?

   - Ну, судя по результатам сегодняшних стрельб - процентов восемь, даже, пожалуй, десять, - ответил Кузнецов.

   - Угу... То есть, сто снарядов выстрелили, восемью или десятью попали, - желчно произнёс Хрущёв. - За#бись... А сколько один такой снаряд стоит, а, Николай Герасимович?

   - Никита Сергеич! Да ещё двадцать лет назад такой процент попаданий был недостижим! А пять процентов - не хотите? Это же законы баллистики! Это вам не кукурузой в девок кидаться! - окончательно вышел из себя Кузнецов. - Сейчас у нас орудия с радиолокационным наведением! Любое авианосное соединение раскатаем, как бог - черепаху!

   И тут Хрущёв неожиданно захохотал. Кузнецов недоумённо смотрел на Первого секретаря ЦК, заливающегося хохотом. Наконец, раскрасневшийся Хрущёв успокоился.

   - Не в девок кукурузой кидаться, говорите, - всё ещё посмеиваясь, повторил Хрущёв. - Это вы хорошо сказали, Николай Герасимович! Это я обязательно запомню, и, с вашего позволения, где-нибудь в речи вверну! А теперь - представьте. Тот самый угрожаемый период. Где-нибудь за тыщу километров от наших берегов идёт авианосец с охранением. И за ним следит наш крейсер. Или два. И несколько этих... эсминцев, которые поменьше. Американцы ведь не дураки, они вас видят, они знают, что за ними следят. И воздушный патруль держат в воздухе над эскадрой постоянно. И вот получают они приказ. Что они делают?

   - Разворачиваются на курс к нашему побережью. Мы продолжаем слежение. Как только они пытаются поднять большую группу штурмовиков, мы отрываем огонь и топим этот авианосец нахрен, - ответил Кузнецов.

   - Ага. А как только вы разворачиваете башни в их сторону, вас атакует их воздушный патруль. Причём атакует противокорабельными ракетами, - пояснил Хрущёв. - И пока вы там своими десятью снарядами из сотни пристреляетесь и попадёте в авианосец, эти самолёты раскатают вас, как ту самую черепаху. Вашими зенитными пукалками стрелять по реактивным самолётам - это всё равно, что кукурузой в них кидаться.

   - А я, между прочим, всегда говорил, что Советскому Союзу нужны авианосцы! - ответил Кузнецов.

   - Нужны, Николай Герасимович! Очень нужны! - согласился Хрущёв. - Вот только Советскому Союзу ещё нужнее квартиры для людей, мясо, молоко, сметана, хлеб, овощи и фрукты. А ещё - холодильники, чтобы всё это хранить, стиральные машины, чтобы наши женщины руки себе об корыта не ломали, и много-много всего прочего. И всё это нужно каждый день. И где мне на всё денег взять? У нас десяти лет ещё не прошло, как война кончилась. Полстраны лежало в руинах, только-только восстанавливаем всё, что немец проклятый порушил... А вы говорите - авианосцы... Не до жиру, Николай Герасимович... Людей бы накормить да под крышу определить...

   - У американцев на их территории уже 90 лет войны не было! - продолжил Хрущёв. - Пока мы воевали, они оружием торговали по всему миру. Их экономика во время войны выросла в несколько раз. А наша - разрушена. Американцы торгуют со всем миром, от денег чуть не лопаются, а у нас внешней торговли вообще нет! Буржуи проклятые после блокады Западного Берлина у нас даже икру и водку покупать перестали! У нас большая часть трудоспособного мужского населения повыбита в войну, а мы еще пять миллионов человек держим под ружьём, сознательно изымая их из производства материальных ценностей.

   - То есть, развивать флот мы больше не будем? - то ли спросил, то ли констатировал Кузнецов.

   - А вот и ошибаетесь, Николай Герасимович! - торжествующе ответил Хрущёв. - Флот развивать непременно будем! Однако соревноваться с Америкой не будем. Потому что надорвём экономику и погубим страну. Придётся нам, Николай Герасимович, придумать асимметричный ответ. Мы с Георгием Константиновичем уже обсуждали этот вопрос, и я собираюсь в ближайшем будущем пригласить вас обоих это обсуждение продолжить, так сказать, на троих.

   - На троих - звучит многообещающе, - усмехнулся Кузнецов. - И каким же партия и правительство видит этот самый асимметричный ответ?

   - Очень простым, Николай Герасимович, - ответил Хрущёв. - Вот представьте себе обычного буржуя, у которого в собственности целая корпорация, ну и там, дома, машины, яхты, куча денег... Чего, по вашему, такой буржуй больше всего боится?

   - Всё это потерять, полагаю, - пожал плечами Кузнецов.

   - Именно! - подтвердил Хрущёв. - А как он может всё это потерять? Тремя основными способами: либо в результате экономического кризиса капитализма, либо в результате социалистической революции, либо в результате военных действий. Ну, ещё стихийные бедствия, но это - природные явления, влиять на которые человечество пока не может.

   - Довоенная политика Сталина, политика поддержки Коминтерна и экспорта революции создала нашей стране плохой имидж в капиталистическом мире, - продолжил Хрущёв. - А после победы в войне нас стали не просто ненавидеть за наши коммунистические идеалы, нас стали ещё и бояться, потому что у нас появилась сила, чтобы нести эти идеалы по всему миру.

   - Никита Сергеич, это всё понятно, только какое отношение это имеет к военно-морской доктрине? - спросил Кузнецов.

   - Как ни странно, самое прямое, Николай Герасимович, - ответил Хрущёв. - Для начала мы изменим нашу политическую позицию и военную доктрину. Мы объявим, что отказываемся от экспорта революции и переходим к политике мирного сосуществования различных политических систем. Но. Одновременно мы заявим, что любая попытка нападения на территорию Советского Союза повлечёт за собой удар возмездия с применением атомного оружия.

   - То есть, мы откажемся от принципа не применять атомное оружие первыми? - спросил Кузнецов.

   - Да, откажемся, - кивнул Хрущёв.

   - А чем ударять-то будем? - усмехнулся Кузнецов. - Что-то это мне напоминает попытку, извините за прямоту, напугать ежа голой жопой.

   Хрущёв в ответ усмехнулся и погладил себя по лысине.

   - Эк вы меня покритиковали, Николай Герасимович! Я, конечно, не красавец, но уж так-то, может, не стоит?

   - Вы меня не так поняли, Никита Сергеич... - пробормотал Кузнецов.

   - Шучу, Николай Герасимович, шучу! А то уж очень у нас с вами разговор поначалу нелицеприятный получился, - засмеялся Хрущёв.

   У Кузнецова отлегло. Он, конечно, был человеком смелым, не боялся поспорить и со Сталиным, за что бывал разжалован и снят с должности, но здесь ситуация была явно не та.

   - Ударять нам, пока, Николай Герасимович, действительно нечем, - констатировал Хрущёв. - Основная надежда у меня на баллистические ракеты, но пока наши инженеры сделают ракету, способную достать до США, пройдёт ещё несколько лет. Самолётами мы до Штатов не достанем - передовых баз нет. Поэтому главной ударной силой придётся сделать подводные лодки с баллистическими ракетами, пока что средней и малой дальности, а в перспективе - и межконтинентальной дальности. Такие лодки уже проектируются.

   - Но подводная лодка сама по себе не обладает достаточной боевой устойчивостью, даже атомная лодка не обладает, - продолжил Хрущёв. - К тому же, помимо нанесения удара возмездия, остаётся задача противолодочной обороны и уничтожения авианосцев противника. А также - задача по оказанию военно-политического давления и обеспечения вооружённого присутствия в различных регионах Мирового океана. И я теперь хорошо понимаю, что подводная лодка для военно-политического давления не всегда годится. Для этого нужны мощные надводные корабли.

   - То есть, надводные корабли у нас всё-таки будут? - переспросил Кузнецов.

   - Будут, - кивнул Хрущёв. - И даже больше, чем вы думаете. Для начала, что у нас с линкорами?

   - В боевом строю в настоящее время только "Новороссийск", - ответил Кузнецов. - И то, линкор имеет ограниченную боеспособность и большей частью находится в ремонте. "Октябрьская Революция" и "Севастополь" летом этого года были переклассифицированы в учебные суда.

   - Каково их техническое состояние? Сильно изношены?

   - Ремонт потребуется, конечно... Но ввести в строй можно.

   - Линкоры будем вводить в строй и модернизировать, - решил Хрущёв. - Быстро это сделать не получится, но к 60-му году сделать это надо будет обязательно.

   - Это довольно неожиданное решение, Никита Сергеич, - заметил Кузнецов. - Можно узнать, зачем нам в ракетно-ядерный век понадобились старые артиллерийские корабли?

   - Конечно, - ответил Хрущёв. - Вы знаете, что такое активно-реактивный снаряд?

   - Э-э... - Кузнецов замялся. - Новая разработка?

   - Именно, - улыбнулся Хрущёв. - Представьте себе ракету, которая выстреливается из ствола крупнокалиберной пушки, что-то вроде снаряда с ракетным двигателем и головкой самонаведения. За счёт ракетного двигателя такой снаряд увеличивает дальность полёта, к примеру - 90-100 километров. Такой снаряд обычно имеет раскрывающееся в полёте оперение, поэтому орудие может быть гладкоствольным. Соответственно, такое орудие дешевле, проще в изготовлении, и эксплуатационный износ у него меньше. К тому же снаряды калибра 152 миллиметра и более могут оснащаться ядерными боевыми частями. А где у нас есть пушки крупного калибра? Прежде всего - на кораблях!

   - Гм! Интересно! - Кузнецов был заинтригован. - А уже есть опытные образцы?

   - Пока нет. Но разработки начаты, - ответил Хрущёв. - Будем делать.

   - Дорогие игрушки получатся, - заметил адмирал.

   - Зато эффективные, - парировал Хрущёв. - Это вам не восемь процентов попаданий, это один снаряд - один потопленный корабль. Представьте, что в авианосец попадёт самонаводящийся снаряд с атомной боевой частью. И, в то же время, такой снаряд значительно дешевле сверхзвуковой крылатой ракеты, предназначенной для поражения авианосцев.

   - А это что за зверь? - удивился Кузнецов.

   - ОКБ-52 разрабатывает, - пояснил Хрущёв. - Штука получится мощная. К тому же можно ими будет оснащать и надводные корабли, и подводные лодки. Дальность предполагается около 500 километров, скорость сверхзвуковая, и боевая часть на мегатонну.

   - Неплохо, - медленно кивнул Кузнецов.

   - Теперь о крейсерах, - продолжил Хрущёв. - Проект 68-бис схематично нарисовать сможете? А то у меня с рисованием проблемы.

   - Ну... - Кузнецов придвинул к себе лист бумаги, взял карандаш и несколькими штрихами изобразил узнаваемый силуэт крейсера.

   - Теперь смотрите, - Хрущёв придвинул рисунок адмирала к себе. - Вот эту зенитно-артиллерийскую тряхомудию позади второй трубы убираем и вместо неё ставим противокорабельный ракетный комплекс с челомеевскими ракетами - четыре пусковых контейнера. В перспективе сюда воткнём вертикальную пусковую установку для универсальных крылатых ракет, но это ещё не скоро будет. Универсальные орудия среднего калибра убираем и ставим по бортам 8 многоствольных зенитных автоматов с наведением по радиолокатору. По бокам мостика - ещё четыре пусковых контейнера для челомеевских П-5, но закреплённых неподвижно. Вторую и третью башни заменяем на зенитно-ракетный комплекс дальнего действия. Первую и четвертую башни главного калибра переоснащаем гладкоствольными орудиями для стрельбы активно-реактивными снарядами. Потом их заменим на перспективные разработки, но об этом пока рано. Ну, как вам, Николай Герасимович, такая модернизация?

   - Ничего себе.... - Кузнецов поднял на Хрущёва совершенно ошалелый взгляд. - Никита Сергеич... Не ожидал...

   - А теперь, Николай Герасимович, давайте-ка устроим, как у вас говорят, командно-штабное учение, - вдруг предложил Хрущёв.

   - Тогда нам лучше в боевой информационный пост пройти, - ответил Кузнецов.

   Помимо них, в БИПе крейсера собрались также адмиралы и старшие офицеры Тихоокеанского флота.

   - Значит, так, товарищи, - пояснил Хрущёв. - Мне тут доложили о новейших научно-технических разработках, и этими знаниями я сейчас собираюсь с вами поделиться. Поскольку вы, как специалисты, сможете эту научную теорию по-своему осмыслить, покритиковать, оценить все её достоинства и недостатки.

   - Итак, предположим, что сейчас - угрожаемый период. Наш флот выдвинут на передовые позиции. Авиация флота и подводные лодки ведут дальнюю разведку.

   - Предположим, американцы выслали авианосное ударное соединение для атаки советской территории. Но, пока оно не обнаружено, наш флот против них бессилен. Так?

   - Совершенно верно, - подтвердил Кузнецов.

   - Товарищи офицеры, помогите с имитацией тактической обстановки, - попросил Хрущёв.

   Офицеры крейсера быстро расставили на тактическом планшете макеты кораблей, изображавших американское авианосное соединение - три авианосца и корабли охранения. В центре сетки планшета поставили силуэтный макет крейсера "Калинин".

   - Итак, наша первая задача - обнаружить авианосное соединение вероятного противника, - продолжил Хрущёв. - Сейчас эта задача будет решаться с помощью морской разведывательной авиации и подводных лодок. Но их возможности ограничены. Самолёты могут патрулировать не дольше, чем несколько часов, а лодки вынуждены двигаться медленно, иначе акустики ничего не услышат.

   - Поэтому в ближайшем будущем разведывательная авиация флота будет усилена дирижаблями. Их основное достоинство - они могут неделями висеть в воздухе, расходуя минимум топлива. В перспективе мы планируем развернуть спутниковую систему слежения за морскими целями, но это пока дело будущего.

   Офицеры переглянулись.

   - Спутниковая система - это что? - уточнил адмирал Кузнецов.

   - Я имею в виду систему космической разведки на основе искусственных спутников Земли, - пояснил Хрущёв. - Несколько космических аппаратов на низкой околоземной орбите, оснащённых радиолокаторами. Они будут обнаруживать американские авианосные соединения и отслеживать их передвижения в реальном масштабе времени.

   - А разве мы уже такое умеем? - спросил командующий Тихоокеанским флотом адмирал Пантелеев.

   - Пока нет, Юрий Александрович, - ответил Хрущёв. - Но скоро научимся. Наши учёные уже несколько лет работают в этом направлении.

   - Но врага мало просто обнаружить, нужна устойчивая система связи, чтобы передавать информацию от разведчика на командный пункт, и с командного пункта на корабли и подводные лодки. Поэтому мы будем создавать принципиально новую информационную систему управления театром военных действий, на основе электронно-вычислительных машин, объединенных в общую компьютерную сеть. Чтобы каждый командир имел полную информацию обо всех боевых единицах противника.

   - Итак, соединение противника обнаружено. Следующая задача - отслеживать его действия и передвижения, чтобы вовремя среагировать, когда противник будет выходить в атаку. Для этого на перехват соединения противника выходят наши крейсеры с кораблями охранения и подводные лодки, а также ударные самолёты морской авиации.

   - Я уже рассказал Николаю Герасимовичу, как планируется модернизировать и перевооружить крейсеры проекта 68-бис. Скажу коротко - планируется довооружить корабли старых проектов дальнобойным высокоточным ракетным оружием.

   - Как только противник обнаружит свои агрессивные намерения, наши корабли и самолёты получат приказ атаковать. Чтобы ни у кого не было иллюзий -- скажу сразу: атаковать будем ядерным оружием, чтобы бить наверняка и сильно. Противник с нами тоже церемониться не станет, так что выживет тот, кто успеет ударить первым.

   - Поэтому в боекомплекте крейсеров появятся активно-реактивные самонаводящиеся атомные снаряды. Одного такого снаряда будет достаточно, чтобы уничтожить авианосец.

   - Теперь о нашей кораблестроительной программе на следующие десять лет. Я её подробно изучил. И хочу задать вам, товарищи офицеры и адмиралы, один простой вопрос: А если сегодня вы получите все, что запрашиваете на десятилетие, -- все эти крейсеры и авианосцы, -- сможет ли тогда наш флот соперничать с американским, противостоять ему в океане?

   Адмиралы и старшие офицеры негромко зашумели, начали переглядываться. Вопрос был поставлен ребром, надо было отвечать, как есть, честно. Наконец, адмирал Кузнецов повернулся к Хрущёву, посмотрел ему в глаза и ответил:

   - Нет. Не сможет, товарищ Первый секретарь.

   - Вот видите. Этого я и опасался, - кивнул Хрущёв. - И при этом ваша программа в существующем виде обошлась бы стране в 110-130 миллиардов рублей.

   - А если мы перевооружим уже имеющиеся корабли флота примерно по тому варианту, который я вам обрисовал на примере проекта 68-бис, а также добавим к нему атомные подводные лодки в трёх вариантах: многоцелевые торпедные, многоцелевые с атомными крылатыми ракетами, и стратегические с атомными баллистическими ракетами для ударов по промышленным центрам и базам вероятного противника. Тогда как?

   Адмирал на несколько секунд задумался, затем решительно произнёс:

   - Для того, чтобы перехватить стратегическую инициативу и полностью разгромить противника на море, имеющихся сил, даже в случае их перевооружения, будет недостаточно. А вот для отражения нападения противника путём нанесения его флоту неприемлемого урона - достаточно. Особенно, если усилить противовоздушную оборону флота хотя бы четырьмя-шестью авианосцами и этими... зенитно-ракетными крейсерами.

   - Крейсеры ПВО у вас будут, - ответил Хрущёв. - Эсминцы тоже будем оснащать зенитными ракетами. А вот с авианосцами сложнее. У нас нет ни кораблей такого класса, ни самолётов для них, ни опыта разработки, ни опыта эксплуатации. После войны нам достался от немцев недостроенный и повреждённый авианосец "Граф Цеппелин". Однако же, вместо того, чтобы разобрать его по винтикам и изучить, мы его в 1947 году бездарно потопили, использовав как мишень. Поэтому теперь нам придётся идти долгим и сложным путём, совершая те же ошибки, что уже совершили американцы, англичане, французы при строительстве своих кораблей.

   - Поэтому, Николай Герасимович, вашу кораблестроительную программу придётся пересмотреть. Включите в неё один авианосец водоизмещением 30-40 тысяч тонн, для отработки технических решений и тренировки пилотов палубной авиации. Также включите достройку крейсеров проектов 68-бис и 82 в варианте с ракетным вооружением. Также нам понадобятся эсминцы с зенитными и противолодочными ракетами, и атомные подводные лодки трёх основных классов. Количество поначалу закладывайте небольшое, так как с первого раза построить удачный корабль совершенно нового класса у нас вряд ли получится. А строить кучу неудачных кораблей - на это у нас денег нет.

   - По результатам строительства кораблей первой очереди будем дорабатывать проекты, устранять недостатки, и закладывать вторую очередь кораблестроительной программы с учётом устранения выявленных недостатков. К тому времени, надеюсь, экономика страны достаточно окрепнет, чтобы такую программу вытянуть.

   - Итогом новой программы должен стать флот, который сможет решать стратегические задачи обороны страны на основным морских театрах, а также, что не менее важно - задачу нанесения неприемлемого ущерба любому потенциальному агрессору.

   - Понял, Никита Сергеич, - кивнул Кузнецов. - Новый вариант программы подготовим. Только вот... такую задачу в десятилетний срок не осилить...

   - И не надо, Николай Герасимович! - ответил Хрущёв. - В десятилетний срок мы сможем осилить только первую очередь этой программы. Иначе страна без штанов останется. А уж вторую очередь пусть реализуют те, кто придёт после нас.

   - И ещё, - добавил Никита Сергеевич. - Вы, Николай Герасимович, как себя чувствуете? Что-то вы неважно выглядите. Сердце не беспокоит?

   - Да есть немного, Никита Сергеич... - признался Кузнецов.

   - Та-а-ак... Вот что, дорогой мой, ложитесь-ка вы на обследование! - сказал Хрущёв. - И без разговоров! Это мой приказ как Верховного Главнокомандующего. Завтра получите в письменном виде. Об исполнении мне доложат.[49]

   - Есть лечь на обследование! - адмирал был человеком военным, приказы привык исполнять.

   - Вот и хорошо, - ответил Никита Сергеевич. - Вы нам ещё очень пригодитесь. И стране, и мне самому.

27. Совет Экономической Взаимопомощи

   Из Владивостока Хрущев не полетел сразу в Москву. Он отправился с визитом в Улан-Батор. Этот визит был итогом работы, проводившейся всё лето.

   Началось с того, что Косыгин в одном из разговоров припомнил, что во время войны Монголия поставляла в СССР мясо, в качестве военной помощи. Хрущёв тут же уцепился за эту мысль. Поставки мяса из Монголии могли снять напряжение в снабжении населения продовольствием. Монголия, как страна с развитым животноводством, имела возможность поставлять дешёвое мясо в больших количествах.

   Хрущёв дал указание министру иностранных дел Молотову предварительно проработать вопрос поставок мяса с монгольской стороной.

   - Лети в Улан-Батор, обещай Цеденбалу что хочешь - военную помощь, поставки техники, консультантов, специалистов, - сказал Молотову Хрущёв, - но поставки мяса для народа обеспечь!

   Проводив Молотова, Хрущёв повернулся к присутствовавшему при разговоре Косыгину и, улыбаясь, добавил:

   - Пусть летит, заодно и к месту будущей работы присмотрится.

   Хрущёв помнил по "тем документам", что после разгрома "антипартийной группы" в 1957 году Молотов был направлен послом в Монголию.

   Молотов свою часть работы сделал качественно. Отношения с Монголией ещё с 30-х были хорошие, Председатель правительства Юмжагийн Цеденбал последовательно проводил просоветскую политику. Предложения СССР были приняты. Просьбу о поставках мяса Цеденбал удовлетворил, а, узнав о предстоящем визите Хрущёва в Китай, передал ему через Молотова приглашение посетить Монголию.

   Поставки мяса в СССР из Монголии начались уже в середине лета, ещё более улучшив ситуацию с продовольствием, которая уже начала выправляться с ростом животноводства после снижения налогов в сентябре 1953 года.

   Хрущёв пробыл в Монголии два дня, подписал несколько межгосударственных соглашений, а затем побывал во Владивостоке, Чите, Хабаровске, Иркутске, заехал на Сахалин и в Находку. Его интересовал производственный потенциал Дальнего Востока, проблемы, с которыми сталкивается население, пути их решения.

   По результатам поездки 29 ноября 1954 года Хрущёв направил записку в Президиум ЦК. В ней он подробно изложил свои впечатления, отметив, что "Дальний Восток -- это очень богатый край. Земли здесь хорошие, климатические условия для развития сельского хозяйства -- благоприятные. К сожалению, освоение земельных богатств идет неудовлетворительно, сельское хозяйство запущено. И что хуже всего, местные руководящие работники привыкли к этой запущенности и недостатки воспринимают как должное. На острове Русский и в порту Находка в магазинах нет ни овощей, ни картофеля. Не бывает здесь в продаже и молока"[50]

    Хрущёвские нововведения на Дальний Восток добирались со скрипом. Все его предложения по развитию животноводства и снабжению населения дешёвыми кормами местные руководители воспринимали как минутную блажь далёкого от реальности начальства.

   Хрущёв собрал в Хабаровске совещание руководителей обкомов и горкомов партии, устроил им грандиозный разнос, затем показал тот самый фильм, снятый по его заказу к июльскому совещанию по развитию животноводства.

   Затем позвонил в Москву, Шепилову, который был в то время главным редактором газеты "Правда", и дал ему поручение обеспечить сельскохозяйственных и партийных руководителей Дальнего Востока новейшими информационными материалами по сельскому хозяйству.

   Через пару дней в "Правде" появилась большая статья о положении на Дальнем Востоке, в которой досталось всем виновникам. А затем "Правда" начала публикацию цикла статей с разъяснениями последних сельскохозяйственных инициатив партии и правительства.

   В ноябре 1954 года Хрущёв в Средней Азии изучал хлопководство. 20 ноября в Ташкенте он провёл совещание хлопководов, на котором потребовал изменить систему уборки урожая хлопка вручную, когда на поля выгонялись все, вплоть до младших школьников. В то время как в США уже в 1942 году появились хлопкоуборочные комбайны, а к середине 50-х весь цикл уборки хлопка был механизирован.

   Министр оборонной промышленности СССР Дмитрий Фёдорович Устинов был одновременно зол и заинтригован. Объект его одновременной злости и любопытства был толст, лыс, ушаст и не по возрасту энергичен.

   - И что этому старому хрычу не сидится, - ворчал Устинов, читая очередной доклад от оборонщиков. - Занимался бы своей целиной и не лез в то, в чём ни х...я не понимает!

   Дмитрия Фёдоровича можно было понять. Ему, всю жизнь отдавшему военной промышленности, совсем не нравилось вмешательство в его дела человека, который, по его мнению, был абсолютно некомпетентен в военных и технических вопросах.

   Тем более, что Хрущёв, как человек энергичный, действовал напористо и за неполный год успел, по мнению Устинова, наворотить столько, что другой не успел бы и за 10 лет.

   Другое дело, что решения и инициативы Хрущёва с самого начала 1954 года удивляли Дмитрия Фёдоровича своей неожиданной продуманностью и своевременностью.

   Для начала Хрущёв в последний момент успел остановить разделку на металл двух строившихся тяжёлых крейсеров проекта 82. Третий крейсер, заложенный на заводе N 402 в Молотовске в октябре 1952 года успели разобрать на металл, как наименее готовый, но первые два - "Москва" и "Сталинград" - сейчас неторопливо достраивались. У крейсера "Москва", переданного в апреле 1953 года Главвторчермету для разделки на металл, успели отрезать нос, что привело Хрущёва в неожиданную ярость.

   Затем "лысый хрен" вдруг переориентировал ракетчиков на создание твёрдотопливных межконтинентальных ракет, да ещё и мобильного базирования. Заставил конструкторов первой советской атомной подводной лодки полностью перепроектировать её. Отмочил невероятную выходку в НИИ-88, заставив Тихонравова проектировать сразу несколько семейств искусственных спутников Земли, притом, что носитель для них только разрабатывался. При этом писал на доске формулы и поучал специалистов, на каких принципах надо делать систему глобальной навигации.

   Устроил представление в КБ Мясищева, предложив сразу несколько новаторских идей, вроде прорыва бомбардировщиков на малой высоте, крылатых ракет единой конструкции для авиации и флота, двуконтурных реактивных двигателей.

   Некоторые из инициатив Хрущёва поначалу казались Устинову спорными. Например, возобновление строительства дирижаблей в представлении Дмитрия Фёдоровича выглядело полной глупостью.

   Зато инициатива Хрущёва по созданию активно-реактивных самонаводящихся снарядов для артиллерии хотя и разозлила Устинова, поскольку Хрущёв "нагло влез" в его основную епархию, но Дмитрий Фёдорович не мог не отметить перспективность этой разработки. Теперь Устинов ломал голову: кто рассказал Хрущёву, что пушечный снаряд может быть самонаводящимся? То, что Хрущёв мог додуматься до этого сам, Устинов не допускал ни на секунду.

   Но когда Устинов узнал, что Хрущёв, без согласования с ним, начал строить в Плесецке экспериментальную электромагнитную пушку, его терпение лопнуло. Дмитрий Фёдорович несколько минут изъяснялся исключительно нецензурно.

   Однако затем, ознакомившись с предполагаемыми характеристиками установки, Устинов несколько минут сидел молча, пытаясь представить, на что способна пушка, выбрасывающая снаряд в несколько десятков килограммов с начальной скоростью 8-9 километров в секунду.

   В 1954 году даже учёные не слишком хорошо понимали возможности кинетического оружия, не говоря уже о военных. Человечество лишь начинало создавать искусственные объекты, движущиеся с подобными скоростями. Межконтинентальных ракет ещё не существовало. Трудно было даже представить, что на такой скорости даже лёгкий пластмассовый снарядик может пробивать стальную броню в несколько сантиметров, а инертная боеголовка, болванка, при падении оставляет воронку глубиной до 8 и диаметром около 12 метров.

   - Кто ему, чёрт подери, такого насоветовал? - пробормотал Устинов. - Ну не сам же Никита до этого додумался?

   Затем из очередного доклада Дмитрий Фёдорович узнал, что Хрущёв несколько раз встречался с академиком Келдышем, и тут он начал что-то подозревать. Однако министр оборонной промышленности не мог просто так заявиться к Первому секретарю ЦК КПСС и начать задавать неудобные вопросы.

   Зато Келдыша Устинов допрашивал долго. Однако Мстислав Всеволодович ничего ему толком не рассказал. Теоретические основы практически всех хрущёвских начинаний были давно известны. А по поводу электромагнитной пушки академик Келдыш, улыбнувшись, посоветовал Устинову полистать подшивку журнала "Техника-молодёжи", где схема такой пушки публиковалась ещё до войны.

   Таким образом, Дмитрий Фёдорович продолжал оставаться в неведении.

   Сам Хрущёв относился к Устинову с большим уважением, как к специалисту своего дела, и признавал его заслуги, однако он не мог не учитывать, что одной из причин тяжёлого экономического положения СССР в конце 80-х был непомерный рост военных расходов. Около 60% валового национального дохода уходило на финансирование военной промышленности. Никакая, даже самая эффективная экономика подобного перекоса выдержать не могла. Одним из основных виновников этого Хрущёв считал Устинова. Поэтому он не спешил посвящать его в Тайну, хотя и понимал, что участие Дмитрия Фёдоровича могло бы быть очень полезным.

   Пока Хрущёв был в Китае и на Дальнем Востоке, в Европе происходил очень важный и тревожный процесс ремилитаризации Германии. ФРГ вновь создавала собственную армию - бундесвер, которая должна была войти в состав объединённых вооружённых сил НАТО.

   Создание НАТО резко изменило сложившийся после войны баланс сил в Европе. Хрущёв понимал всю опасность консолидации вероятных противников. 13 ноября МИД СССР направил странам-участникам НАТО дипломатическую ноту с предложением провести до ратификации Парижских соглашений общеевропейское совещание по обеспечению взаимной безопасности.

   Мирный призыв СССР странами НАТО был привычно проигнорирован. Тогда, 29 ноября 1954 года в Москве собралось совещание глав стран народной демократии по безопасности в Европе, ставшее прологом к созданию Организации Варшавского Договора.

   Однако, Хрущёв, "вооружённый" информацией о развитии ситуации в Европе в ближайшие 60 лет, предложил не ограничиваться принятием политической резолюции о недопустимости вооружения Западной Германии. Такая резолюция всё равно не повлияла бы на процесс ремилитаризации ни в малейшей степени, поскольку на уровне НАТО дело было предрешено.

   Вместо этого Никита Сергеевич предложил резко активизировать деятельность созданного еще в 1949 году Совета Экономической Взаимопомощи. Выступая перед главами делегаций стран СЭВ, Хрущёв говорил непривычно кратко, тезисами, сразу предупредив, что лишь обрисует основные направления сотрудничества, а выработкой детальных предложений займутся профильные министерства.

   - Я сейчас не предлагаю готовую программу действий, - пояснил Хрущёв. - Нам ещё предстоит выработать её совместно.

   На самом деле Хрущёв не говорил всей правды. Программа у него была. Её в течение двух месяцев готовили Косыгин, Шепилов, и председатель Госплана СССР Максим Захарович Сабуров, каждый со своими референтами. Хрущёв распорядился назвать этот документ "Предложения по расширению экономического сотрудничества в рамках СЭВ". Он был роздан всем членам делегаций как основа для выработки плана мероприятий.

   Такой подход, по мнению Хрущёва, позволял создать в странах народной демократии впечатление их равноправного участия в процессе. Важно было внушить им ощущение собственной значимости. Советские инициативы в некоторых из этих стран часто воспринимались без энтузиазма, а то и с откровенной враждебностью, только потому, что они советские.

   - Пусть они надувают щёки, - сказал Хрущёв Шепилову при подготовке программы, - пока мы будем надувать их.

   Программа Хрущёва была, по сути, подобна более поздней программе создания объединенной Европы. Она включала в себя создание единого производственного и торгового пространства для всех стран - членов СЭВ, создание наднациональной валюты, обеспеченной золотом.[51]

   Впрочем, Хрущёв специально подчеркнул, что название общей для СЭВ валюты не должно иметь национальной окраски. Также он предложил ввести единые визы для поездок сроком до 1 месяца, позволяющие перемещаться по всей территории СЭВ, с дальнейшим переходом к безвизовому режиму, и максимально развивать инфраструктуру туризма и курортного отдыха.

   Хрущёв специально упомянул финансовые вливания США в Западную Европу, осуществляемые по плану Маршалла. Подчеркнул, что экономические проблемы стран народной демократии связаны с разрушением экономики этих стран в ходе второй мировой войны - самые ожесточённые бои происходили именно на территории Венгрии и ГДР.

   Также Никита Сергеевич специально отметил, что строительство социализма в странах народной демократии не должно быть форсированным и непродуманным.

   - Я вам больше скажу, товарищи! - заявил он, обращаясь к главам социалистических партий ГДР, Венгрии, Польши и Чехословакии. - При строительстве социализма в бывших странах буржуазной Европы необходимо учитывать исторически сложившиеся национальные особенности. Во-первых, у вас всегда была сложившаяся практика индивидуального фермерского хозяйства, и при этом урожайность по основным сельскохозяйственным культурам всегда была выше, чем в России. За счёт благоприятного мягкого климата и более высокой культуры земледелия. Тогда как в России, за счёт более суровых условий континентального климата, в народе всегда было сильно коллективистское начало, всегда существовала деревенская община. Иначе в России не выжить. Поэтому в деревнях и сеяли, и урожай убирали и дома строили сообща, "всем миром". Потому переход к коллективному хозяйствованию в СССР был оправдан, хотя и у нас он не прошёл безболезненно. В Европе этого не было, потому что у вас фермер был в силах обрабатывать свой надел самостоятельно.

   - А теперь вы, товарищи, пытаетесь слепо копировать опыт Советского Союза, механически перенося нашу систему коллективизации сельского хозяйства на свою европейскую почву, - неожиданно продолжил Хрущёв. - Спрашивается, зачем? Вот, польские товарищи поступили правильно - никого в колхозы силой не загоняли. Необходимости в этом в европейских странах нет. Если фермеры сами со своей задачей справляются - нет никакой нужды им объединяться. Предоставьте им самим право решения этого вопроса. Захотят - объединятся, не захотят - пусть работают как привыкли. Иначе события, подобные восстанию в ГДР 17 июня 1953 года, могут повториться.

   Для Вальтера Ульбрихта и Отто Гротеволя упоминание о событиях 1953 года было болезненным, но Хрущёв не собирался щадить их чувства.

   - Советская армия - это вам не жандармерия, - прямо заявил он. - В следующий раз, если сами накосячите, исправлять тоже будете сами. Не справитесь - народ развешает вас на фонарях. Поэтому прежде, чем что-то делать - десять раз подумайте. И не забывайте, что ЦРУ не спит, а ежедневно работает против всех нас. Вам доказательства нужны? Вот они!

   Хрущёв выложил в качестве доказательств американский комплексный план информационно-психологической войны против ГДР (PSB-D 21), принятый в октябре 1952 года. Этот документ, рассекреченный к 2012 году, был в составе "Особой папки". Американский план подрывной деятельности произвёл на партийных деятелей должное впечатление.

   - Поймите правильно, - продолжил Хрущёв. - Советский Союз строит социализм уже более 30 лет, а вы хотите пройти этот путь за пять или десять лет. Так не бывает. Идея социализма должна не просто укорениться в умах, она должна быть подкреплена соответствующим экономическим базисом. Наша задача - поднять уровень жизни населения, чтобы сгладить видимый экономический контраст между пострадавшими в ходе войны социалистическими странами и разжиревшим на военных поставках и кредитах империализмом.

   - Многие люди в странах, недавно перешедших на социалистический путь развития, думают, что стоит их стране сойти с этого пути, вступить в НАТО, и они тут же, автоматически станут жить как на Западе, - усмехнулся Хрущёв. - Конечно, поначалу американцы скажут много красивых слов о свободе, дадут кредиты, организуют военную и экономическую помощь... Но капиталисты не заинтересованы в развитии конкурента. А любая восточно-европейская страна для них - лишний конкурент, лишняя обуза.

   - Даже если мы прямо сейчас выведем войска и объединим Германию, согласившись на её вступление в НАТО, - продолжал Хрущёв, - НАТО на этом не остановится. Оно будет продолжать откусывать кусок за куском от мировой системы социализма, пока не останется один Советский Союз. Потом они начнут отрывать от СССР союзные республики, и пока не разорвут на части саму РСФСР, они не успокоятся. Капитализму не нужны ни чехи, ни словаки, ни венгры, ни поляки, ни, тем более, русские. Им нужны рынки сбыта и тупые потребители для их товаров. Вся их трепотня о свободе - не более чем информационный шум, маскирующий их истинные намерения.

   - Лучший способ противостоять НАТО, - сказал в заключение Хрущёв, - построить высокоэффективную интегрированную социалистическую экономику, обеспечить нашим гражданам достойный уровень жизни и создать объединённые вооружённые силы, способные остановить любого агрессора.

   В 1954 году подобные экономические и интеграционные предложения выглядели более чем смело. Молотов, услышав о переходе к безвизовым поездкам, схватился за голову. В это время граница между ФРГ и ГДР фактически отсутствовала, жители могли свободно переходить из Западного Берлина в Восточный и обратно - это предусматривалось Потсдамскими соглашениями. Собственно, это, в конечном итоге, и стало причиной Берлинского кризиса.

   Западные страны сами неоднократно нарушали Потсдамские соглашения, когда это было им выгодно, но если их нарушал СССР - тут же поднимался вой в западной прессе, и начиналось истеричное потрясание оружием. Двойные стандарты всегда были отличительной особенностью англо-американской дипломатии.

   В перерыве между заседаниями Молотов набросился на Хрущёва с обвинениями в авантюризме.

   - Это же надо такое придумать! - возмущался Молотов. - Может, нам сразу разоружиться и границу открыть? Какой туризм? Какие безвизовые поездки? Немцы уже бегут из Восточной Германии в Западную! Ты хочешь, чтобы и наши люди следом побежали?

   - Эту беготню мы скоро пресечём, - ответил Хрущёв. - Как только у Эйзенхауэра президентский срок кончится. И я тебя предупреждаю, Вячеслав. Если МИД будет затягивать процесс интеграции СЭВ под любым предлогом - ответишь лично.

   В этот момент лицо у Хрущёва было такое, что Молотов невольно сделал шаг назад и умолк.

   Сразу после совещания руководителей социалистических стран Хрущёв вызвал председателя КГБ.

   - Заходи, Иван, Александрович, - приветствовал Серова Хрущёв в своём кабинете.

   Выслушав общий доклад Серова по итогам прошедшего совещания, Никита Сергеевич спросил:

   - Ну, а что там у тебя по Венгрии? Есть какие-то результаты?

   - В общем, есть, - ответил Серов. - Прежде всего, определились с кандидатурой преемника. Янош Кадар. Сейчас он сидит, но в "той истории" его освободили летом 1956 года. Можно попробовать этот процесс ускорить. Я консультировался с Эрнё Герё[52], он считает, что Кадара вполне можно выпустить, единственная загвоздка - Ракоши.

   - Это понятно, - кивнул Хрущёв.

   - Если после Ракоши к власти сразу придёт Кадар, а не Герё, как в "той истории" вышло, велика вероятность, что венгерского бардака удастся избежать, - сказал Серов. - Тут другая проблема. В "той истории" Ракоши сняли на Пленуме ВПТ. На Пленуме его жёстко критиковали. Получилось, что сначала Ракоши слишком сильно "затянул гайки", а потом Герё и Имре Надь, убрав Ракоши, начали либерализацию режима слишком резко, и не смогли удержать прокапиталистические и антикоммунистические элементы в узде. А народ, озлобленный на политику Ракоши, вдруг осознал, что бывшего Первого и его сторонников можно больше не бояться. Произошли первые стихийные волнения. Антикоммунисты быстро сориентировались и возглавили эти выступления, повернув народ в нужную им сторону.

   - Ясно... Сначала вожжи натянули, потом резко бросили, - Хрущёв взглянул на Серова. - Что предлагаешь?

   - Убирать Ракоши надо не на Пленуме, - твёрдо сказал Серов.

   - А как? - не понял Хрущёв.

   - Надо его пристрелить. Причём обязательно публично. При этом должна быть заранее сформирована команда, готовая подхватить власть, - пояснил Серов. - А улики должны вести на Запад.

   - Однако! - обомлел Хрущёв. - Иван Александрович, ты не перегибаешь палку? Ракоши всё-таки коммунист, хоть и замшелый дурак.

   - Ты, Никита Сергеич, припомни, что началось, когда Кирова убили, - напомнил Серов. - Нужна жертва.

   - Не та аналогия, - покачал головой Хрущёв. - Кирова в народе любили. Ракоши - ненавидят.

   - Нужен живой пример империалистической подрывной деятельности, - пояснил Серов. - Собственно цель - не важна. Убийство Ракоши и последующее расследование покажет народу Венгрии, что империализм спит и видит, как бы уничтожить венгерскую народную демократию. Антикоммунисты из "спасителей Родины" превратятся в изгоев.

   - Хм... По лезвию ходим... - проворчал Хрущёв. - Что-то уже подготовлено?

   - Есть на примете молодой парень, венгерский эмигрант, живёт в Париже, - ответил Серов. - К нему подошли, представились сотрудниками ЦРУ. Было много разговоров о спасении Венгрии от коммунизма. Сейчас парня готовят к работе. Делают из него снайпера. На один раз.

   - Что с ним потом будет?

   - Будет убит при задержании. Снайперская винтовка Гаранд М1 и его связи послужат уликой.

   - Когда планируете акцию?

   - 20 августа 1955 года. Это день установления социалистического правительства в Венгрии. Будут торжественные мероприятия с участием Ракоши.

   - Гм... - Хрущёв в нерешительности потёр подбородок. - Ладно, Иван Александрович, давай, действуй. Только не облажайся.

   26 января 1955 года был опубликован указ Президиума Верховного Совета "О прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией". А 10 апреля СССР аннулировал старые договоры военного времени о союзе и взаимной помощи с Великобританией и Францией. Также, в качестве жеста примирения, были возвращены ГДР вывезенные в Союз картины из Дрезденской галереи.

   15 апреля в Москве федеральный канцлер Юлиус Рааб подписал документы о статусе нейтральной Австрии.

   9 мая 1955 года Западная Германия стала полноправным членом НАТО. Это было демонстративно сделано в День Победы, празднуемый в СССР. В ответ, 14 мая был подписан Варшавский договор, узаконивший военное сотрудничество социалистических стран.

   В СССР продолжались перемены. 1 декабря в Москве открылось Всесоюзное совещание строителей. На этом совещании Хрущёв объявил о начале массового жилищного строительства по всей стране. Для этого семь с половиной тысяч строительных управлений и главков по всей стране объединили в несколько сотен укрупнённых организаций. Строительная индустрия была перестроена по промышленному образцу, дома теперь строились как на конвейере. Специализированные организации занимались каждая своим делом - закладкой фундаментов, возведением стен, внутренней отделкой. В результате улучшалось качество, сокращались сроки и стоимость строительства. Руководство строительными объединениями было передано местным органам власти.

   Это вызвало серьёзное сопротивление со стороны некоторых министерств, особенно - "богатых", имевших собственные строительные организации и распределявших ведомственное жильё. Теперь им приходилось выпрашивать жилищные фонды у местных властей - для всесильных министров это было унизительно, и лишало их одного из важных рычагов воздействия на работников.

   К тому же на сторону министров встал Молотов. Это был первый случай, когда Молотов вступил в открытую конфронтацию с Хрущёвым не с глазу на глаз, а прилюдно, на заседании ЦК.

   Эпическую битву выиграл Хрущёв. Строительная промышленность была реорганизована по его требованиям с учётом требований времени, стала централизованной и более эффективной.

   Нововведениям в строительстве так же активно сопротивлялись и архитекторы. Они утверждали, что новые технологии массового строительства ведут к появлению одинаковых кварталов, застроенных безликими стандартными домами-коробками. Отечественная архитектура в опасности!

   Хрущёву амбиции архитекторов в этот момент были до фонаря. Пока что он от них просто отмахнулся. Его мысли были заняты более важными делами.

   Выступление Молотова в поддержку министров по вопросу строительства, так же как и его нападки во время совещания по безопасности и сотрудничеству стран СЭВ убедили Никиту Сергеевича, что "старую гвардию" пора укоротить. Не будь в его распоряжении "документов 2012", он, возможно, не обратил бы особого внимания на Молотова, и уж всяко не счёл бы этот случай признаком формирования внутрипартийной оппозиции.

   Но теперь Хрущёв знал, чем всё закончится, и видел, что поведение Молотова укладывается в предсказанную схему. Никита Сергеевич не мог выговорить латинское изречение "Praemonitus praemunitus"[53], но действовал соответственно.

   22 января 1955 года на заседании Президиума ЦК перед Пленумом обсуждался вопрос о новом главе правительства. В "той истории" Маленкова сменил Булганин. Но теперь Хрущёв знал, что это решение было ошибочным. Николай Александрович Булганин, так же как и Григорий Максимилианович Маленков был типичным партаппаратчиком, человеком опытным, но не инициативным. Он был безопасен в плане борьбы за власть, но бесполезен для развития страны.

   На данный момент такой расклад Хрущёва уже не устраивал. Ему нужен был на этом посту человек умный и компетентный, и достаточно энергичный. Хрущёву и самому энергии было не занимать, но к его энергии надо было добавить человека с экономическим образованием. Поэтому Никита Сергеевич предложил кандидатуру Алексея Николаевича Косыгина. И сразу добавил:

   - Мою кандидатуру прошу не называть.

   Молотов, который традиционно высказывался вторым, тем не менее, упрямо заявил: - За кандидатуру Хрущёва .

   - Мою фамилию не называйте, - поморщившись, повторил Хрущёв, и выжидательно взглянул на Кагановича.

   "Железный еврей Сталина" тут же сориентировался, хотя ещё час назад был согласен с Молотовым, и ответил:

   - За кандидатуру Косыгина.

   Ворошилов, в свою очередь, запутался в фамилиях и выдал:

   - Был бы за Косыгина, но придётся за Хрущёва.

   Впрочем, Климента Ефремовича в ЦК уже всерьёз не воспринимали.[54]

   Остальные тоже поддержали Косыгина. Хотя в этот раз он был в составе Президиума ЦК около полугода, он уже был членом Политбюро при Сталине. Его знали как специалиста компетентного и честного.

   Единственным воздержавшимся при голосовании был Молотов, вновь упиравший на необходимость концентрации власти в одних руках, как было заведено при Сталине.

   Так и вышло, что Алексей Николаевич в качестве главы правительства устраивал как представителей "старой гвардии", считавших его "своим", так и "реформаторов" во главе с Хрущёвым, ценившим его за компетентность.

   Хрущёв хорошо понимал, что Косыгин не станет безоговорочно поддерживать его во всём, как поддерживал Маленков, и как, в "той истории", поначалу поддерживал Булганин. Но Никита Сергеевич отвёл себе роль "генератора идей" и "главного толкача", оставив Косыгину то, в чём Алексей Николаевич разбирался лучше - непосредственное каждодневное руководство народным хозяйством.

   - Ты, Алексей Николаевич, руководи страной так, как будет лучше для страны, - напутствовал его Хрущёв. - А я буду твоим "железным тараном", если понадобится, ну и с сельским хозяйством разбираться помогу. И мешать тебе не стану. А если случайно помешаю - скажи мне прямо: "Никита, не лезь!" Я тебя пойму. Обещаю.

   К тому же Косыгин, будучи посвящённым в Тайну, был для Хрущёва лучшим из возможных Председателей Совета Министров, так как их мысли и желания, после ознакомления с "документами 2012" совпадали, как никогда.

   25 января 1955 года, на Пленуме ЦК КПСС последним вопросом обсуждалась отставка Маленкова с поста ПредСовМина, и избрание Косыгина. Маленков был разжалован в министры электроэнергетики, однако, в отличие от "той истории", его попёрли из Президиума ЦК КПСС.

   Перестановки в правительстве отставкой Маленкова не закончились. Хрущёву на посту министра обороны был нужен маршал Жуков, а этот пост пока занимал Булганин. Поскольку назначение Булганина Председателем СовМина не состоялось, пост министра обороны для Жукова нужно было освободить. Поэтому, по предложению Хрущёва, на том же Пленуме Николай Александрович Булганин был назначен руководителем правления Госбанка СССР, заняв эту должность на 3 года раньше, чем следовало.

   Аргументы Хрущёва были просты: Булганин уже дважды возглавлял Госбанк, что доказывало его соответствие этой должности, тогда как министром обороны лучше назначить человека более компетентного в военных вопросах.

   Таким образом Хрущёв продвинул Жукова на пост министра обороны и одновременно отодвинул от реальной власти Булганина. Хотя Булганин и оставался пока что в составе Президиума ЦК, убрать его из Президиума как председателя правления Центробанка будет куда проще, чем убирать его из Президиума как Председателя Совета Министров.

   На "освободившееся", ещё "тёплое" после Маленкова место в постоянном составе Президиума ЦК, Хрущёв предложил избрать Дмитрия Трофимовича Шепилова, секретаря ЦК и главного редактора газеты "Правда". Расчёт его и в этом случае был прост - Жуков, второй введённый им в Президиум кандидат, только что получил пост министра обороны - и ему пока достаточно. А Шепилов был нужен Хрущёву в числе постоянных членов Президиума. Хрущёв уже сейчас готовился к предстоящей схватке с Молотовым, и собирался продвинуть Шепилова на пост министра иностранных дел.

28. Военная доктрина.

   После неудавшейся блокады Западного Берлина Сталин в 1948 году остановил начавшееся сокращение вооружённых сил, а затем начал наращивать их численность и мощь. Если в 1948м численность армии составляла 2 847 000 человек, то к 1953 году армия насчитывала около 5 390 000 человек. Возобновилось массовое производство военной техники, полным ходом шло перевооружение армии.

   Одновременно началось создание стратегической авиации - на тот момент единственного средства доставки атомного оружия на территорию США. Однако, не имея передовых баз в западном полушарии, СССР в этой гонке находился в заведомо проигрышном положении.

   В целом военные приготовления Сталина отнюдь не были параноидальным бредом. После речи Черчилля в Фултоне, в 1946 году, холодная война между бывшими союзниками стала реальностью. Технологическое отставание СССР от США приводило к унизительным инцидентам, когда американские самолёты нагло нарушали границы СССР, обстреливали наши военные объекты, и уходили безнаказанными.

   Что было причиной этого отставания? Прежде всего - 4 года тяжелейшей войны, которую СССР вёл на своей территории, тогда как Америка с 1861-63 года воевала только за пределами своих границ. Общая техническая отсталость, унаследованная от царской России. Для примера: в России до 1914 года не было крупносерийного производства авиационных двигателей, автомобилей, самолётов, которое могло бы насытить потребности страны. 1-я Мировая война и последовавшая за ней Гражданская война почти полностью уничтожили тот невеликий промышленный потенциал, что оставался от прежнего режима.

   Сталинская индустриализация 30-х была закономерной и неизбежной, без этого технологического рывка СССР был бы обречён в последовавшем противостоянии 1941-45 гг. Но рывок всегда рано или поздно выдыхается и заканчивается, тогда как планомерное постепенное эволюционное развитие не прекращается никогда. Америка имела возможность развивать свою промышленность эволюционным путём, лишь ещё больше богатея на военных заказах.

   Ещё одна причина - Россия, а затем и СССР всегда оставались континентальной державой. Основная угроза всегда приходила в Россию по суше. Если в 18-19 веках русский флот одерживал блистательные победы, и в целом находился на одном уровне с флотами других европейских держав, то в обеих мировых войнах 20 века наш флот фактически вёл бои местного значения по сравнению с тем, чем занимались флоты Великобритании, США, Германии и Японии.

   А, учитывая, что 2/3 поверхности планеты занимает Мировой океан, империей, сверхдержавой мирового значения, может считаться лишь страна, способная этот океан контролировать, способная обеспечить свободу собственного судоходства и блокаду судоходства противника. Германия в 20-м веке дважды пыталась обрести способность контролировать океан, и дважды потерпела поражение.

   Став министром обороны, Георгий Константинович Жуков энергично взялся наводить порядок. Он считал своих предшественников - маршала Василевского, а затем - Булганина - излишне мягкими. По его мнению, за время их полномочий армия и военное ведомство в целом распустились и потеряли боеспособность.

   Прежде всего Жуков провёл ротацию высшего генералитета, командующих военными округами. На тот момент это были прославленные маршалы, в Великую Отечественную командовавшие фронтами. Большинству из них было за пятьдесят, многим - больше.

   - Командующие, таскающие за собой целую аптеку, мне не нужны , - заявил Жуков Хрущёву вскоре после своего назначения, - стариков пора сменить на тех, кто помоложе .

   Прославленных ветеранов в запас не уволили - Хрущёв резко воспротивился такому решению. Все они остались на действительной службе, многие получили повышение в званиях. Специально для них была создана Группа Генеральных инспекторов при Генеральном штабе - этакая синекура для заслуженных, но стареющих полководцев.

   11 марта 1955 года в газетах был опубликован список новых, послевоенных маршалов Советского Союза. Ими стали Иван Христофорович Баграмян, Андрей Антонович Гречко, Василий Иванович Чуйков, Кирилл Семенович Москаленко, Сергей Сергеевич Бирюзов, Андрей Иванович Еременко.

   Хрущёв в целом одобрял действия Жукова по повышению обороноспособности страны. Но он понимал, что давать волю военным в нынешнем положении опасно. 4-хлетняя война разрушила европейскую часть страны. Восстановление ещё не было завершено, а страна уже была вынуждена готовиться к новой войне, с ещё более сильным, точнее, с ещё более богатым и технологически развитым противником. Относительно боеспособности американских войск во встречном бою и Хрущёв и Жуков иллюзий не питали. Будучи в равных условиях, Советская армия 1945-1954 года порвала бы НАТО, как Тузик - грелку.

   Понимали это и американцы, и равных условий нам никто предоставлять не собирался. Англосаксы в равных условиях не воюют.

   Но, даже порвав НАТО и захватив то, что останется от Европы, СССР не выиграл бы войну. Америка оставалась недосягаемой на другой стороне Атлантики. Обладание атомным оружием проблему не решало - нужны были средства его доставки на территорию противника.

   При этом СССР испытывал жесточайший дефицит денег, нефти, и новейших технологий. Послевоенная политика Сталина, блокада Западного Берлина, ещё сильнее усложнила ситуацию, хотя и не стала её причиной. СССР своими действиями сам дал в руки западной пропаганде "полный дом" козырей, позволявших обвинить его в агрессивности.

   Довоенная деятельность распущенного в 1943 году Коминтерна тоже не была мирной - подготовка мировой революции шла полным ходом, и лишь 2я мировая война на время прервала эту подготовку. А последовавший по окончании мировой войны распад английской и французской колониальных империй лишь создавал в капиталистическом мире ощущение приближения этой самой мировой революции.

   Сложившаяся ситуация для СССР была патовой. Осуществить мировую революцию даже с учётом в целом благоприятной политической обстановки было невозможно - силёнок не хватало. Предстояло долгое противостояние со всем капиталистическим миром.

   Из "документов 2012" Хрущёв знал, что длительной "холодной войны" со всем миром экономика СССР не выдержит. Особенно если насиловать её 60-процентными военными расходами от общего количества ВВП.

   Вначале он хотел осуществить свой план концентрации усилий на основном направлении - создании межконтинентальных баллистических ракет, как единственного оружия, способного надёжно достать Америку. Но из тех же документов он узнал, что этот план приведёт в итоге к ухудшению обороноспособности из-за остановки в развитии флота, авиации и артиллерии.

   Тогда он решил не прекращать разработки в этих областях, однако в первые годы основные усилия всё же бросить на создание МБР и ракет морского базирования, а также атомного подводного флота. Остальные направления предполагалось поддерживать на плаву, не давая им зачахнуть без финансирования, но и воли генералам и промышленникам не давать.

   Назначение маршала Жукова министром обороны усилило его позиции. И тут Хрущёв сделал неожиданный ход. На Пленуме ЦК 25 января 1955 года, сразу после назначения Жукова на пост министра обороны, Никита Сергеевич предложил ввести пост военно-морского министра.

   Аргументы он привёл простые: армия и флот должны развиваться равномерно, не перетягивая на себя "финансовое одеяло". Поскольку Жуков - не специалист по морским операциям, а флот для СССР не менее важен, Хрущёв и предложил разделить полномочия между двумя специалистами.

   Побагровевшему Жукову Никита Сергеевич ответил:

   - Ты, Георгий Константинович, не сердись, а постарайся понять ситуацию правильно. Если через месяц, или через полгода война начнётся, ты на танке в Америку поедешь? Или из пушки в неё стрелять будешь? Ракет, чтобы дострелить до Америки, у нас ещё несколько лет не будет. Самолётов, способных долететь и вернуться, пока тоже нет. Остаётся что? Флот. А по флоту у нас специалист, уж прости, не ты, а Николай Герасимович Кузнецов. Вот его я и предлагаю сделать военно-морским министром.

   - Опять же, в Штатах и в Англии военно-морской министр есть? Есть. А мы, что, не великая держава? Считаю, что и у нас военно-морское министерство должно быть.

   На самом деле, Хрущёв хотел сделать Кузнецова своеобразным противовесом Жукову, зная об их взаимной неприязни. Да и ещё один верный союзник-выдвиженец Никите Сергеевичу не помешал бы. После того, что он прочёл в ноутбуке из 2012 года, портить отношения с флотом Хрущёву совсем не хотелось.

   - Может, тогда и военно-воздушного министра введём? - проворчал Жуков. - И соображать будем по привычке, на троих.

   - Вот когда наши самолёты смогут долететь до США и вернуться одним куском, тогда на этот счёт и подумаем, - ответил Хрущёв.

   Так адмирал флота Советского Союза Кузнецов стал военно-морским министром. Командующим флотом был назначен его заместитель адмирал Сергей Георгиевич Горшков.

   Через несколько дней Никита Сергеевич собрал большое совещание для определения основных направлений оборонной политики СССР. На совещании, кроме военных министров, присутствовали Председатель Совета Министров Алексей Николаевич Косыгин, академик Мстислав Всеволодович Келдыш, Председатель Комитета Государственной Безопасности Иван Александрович Серов, министр оборонной промышленности Дмитрий Фёдорович Устинов, министр авиационной промышленности Пётр Васильевич Дементьев, руководитель советского атомного проекта Игорь Васильевич Курчатов, главный редактор газеты "Правда" Дмитрий Трофимович Шепилов.

   - Сегодня, товарищи, наша задача - сформулировать основные положения военной доктрины Советского Союза, - сказал Хрущёв. - До сегодняшнего дня подобного документа в СССР не существовало. Нам предстоит быть первыми.

   - Вы все знаете, в каком состоянии находится экономика страны, - продолжил Никита Сергеевич, - Наши противники тоже это знают. Наша разведка, - Хрущёв сделал многозначительную паузу, взглянув на Келдыша и Косыгина, - вскрыла замыслы противника, в частности, план атомного нападения на СССР под кодовым названием "Дропшот". Начало войны по этому плану намечено на 1-е января 1957 года. План предусматривает применение по целям на территории СССР около 300 атомных бомб.

   Косыгин, Серов и Келдыш переглянулись. На самом деле, разведка была ни при чём, план "Дропшот" был найден в "документах 2012".

   - Ну, такие планы и у нас есть, - проворчал маршал Жуков. - Было бы странно, если бы в Генеральном штабе их не было.

   - Так или иначе, мы обязаны учитывать существование этих агрессивных планов, - Хрущёв знал, что, на самом деле, нападение США на СССР так и не состоялось, но полной уверенности, что в новой реальности оно тоже не произойдёт, у него не было. - Тем более, что это не просто отвлечённый план, там даже реальная дата нападения обозначена. Какими способами мы можем эти планы сорвать?

   - Основные ударные силы противника - стратегическая авиация и палубная авиация флота, - ответил адмирал Кузнецов. - Отсюда вывод: прежде всего, нужна мощная, эшелонированная противовоздушная оборона.

   - Лучшая ПВО - танки на аэродроме противника, - буркнул маршал Жуков. - Но ПВО нужна. И ещё - нужна противоракетная оборона. Система, способная перехватывать боевые части межконтинентальных баллистических ракет.

   - Важное дополнение, - кивнул Хрущёв. - Мстислав Всеволодович, а мы сможем построить подобную систему?

   - Сможем, Никита Сергеевич, - ответил Келдыш. - Я предлагаю этот вопрос обсудить позже. Он, всё-таки, хотя и важный, но частный. Нам сейчас нужно обсудить более общие вопросы.

   - Хорошо, - согласился Хрущёв. - Можем ли мы как-то предотвратить нападение? Иными словами - что может удержать капиталистов от агрессии против Советского Союза?

   - Только сила, - мрачно ответил Жуков. - И осознание ими собственной уязвимости.

   - Согласен, - подтвердил адмирал Кузнецов.

   - Только угроза ответного удара, - добавил Шепилов. - Американцы привыкли чувствовать себя в безопасности за океаном.

   - Ну, с этим я полностью согласен, - сказал Хрущёв.

   Косыгин молча кивнул.

   - Сейчас госсекретарь Джон Фостер Даллес выдвинул в качестве основы военной доктрины США стратегию "массированного возмездия", которая предусматривает в случае нападения на США или любого из их союзников в качестве ответной меры нанесение уничтожающего ядерного удара по агрессору, - сказал Шепилов. - Было бы разумно в качестве советского ответа принять аналогичное решение.

   - С некоторой корректировкой, - добавил Косыгин. - Ядерный удар на уничтожение, либо удар другими средствами массового поражения, будет нанесён в случае применения агрессором ядерного оружия или других средств массового поражения, а также, если в результате действий агрессора возникнет угроза существованию СССР или его союзников, угроза насильственного свержения социалистического строя при поддержке силами агрессора, либо угроза геноцида населения страны, подвергшейся агрессии.

   - Пожалуй, формулировку Алексея Николаевича можно принять за основу, - поддержал Жуков.[55]

   - Нам нужно учитывать устав НАТО, согласно которому нападение на любого из членов НАТО рассматривается как нападение на НАТО в целом, - напомнил Шепилов. - В Европе возможно возникновение ситуации, когда первоначальным агрессором могут стать не США, а кто-то из их европейских союзников, и агрессия может быть первоначально направлена не против СССР, а против одного из наших социалистических союзников. Логично предположить возможность попытки нападения Западной Германии на Восточную, например. Как быть в этом случае?

   - Например, так: "В случае, если агрессором является страна - член одного из существующих военных блоков, удар возмездия будет нанесён по всем странам - участникам данного военного блока, поддерживающим агрессора, либо не препятствующим продолжению агрессии активными действиями своих вооружённых сил, или активными политическими методами", - предложил адмирал Кузнецов. - Поскольку США является центральным участников всех противостоящих нам военных блоков, такая формулировка делает Америку ответственной за безопасность СССР и всех социалистических стран, независимо от принадлежности агрессора.

   - Трезво оценивая ситуацию, ясно, что в случае большой войны все европейские участники НАТО ввяжутся в конфликт, - добавил Жуков. - На их территории находятся военные базы США, склады вооружения и боеприпасов. Их территория неминуемо станет плацдармом для агрессии. Значит, и отвечать за свои действия они должны наравне с агрессором. Если не предпримут быстрых мер для пресечения действий агрессора.

   - Выражаясь без дипломатических терминов, если, скажем, Западная Германия атакует Восточную и займёт Берлин, уничтожив социалистический строй в Восточной Германии, а США, Англия или Франция их не остановят, мы ё#нем не только по ФРГ, но и по Англии, Франции, и по США тоже, - с солдатской прямотой пояснил Жуков.

   - Опасно, - заметил Хрущёв. - Американцы ведь ответят. Георгий, ты уверен, что стоит рисковать самим существованием Советского Союза из-за немцев, венгров, поляков, или чехов?

   - Ну... Прежде всего, на территории этих стран расквартированы сотни тысяч наших солдат, - ответил Жуков. - В случае вражеской атаки, они станут первыми целями. Второе: мы сможем гарантировать мир только в том случае, если американцы будут думать так же, как и мы, и точно также опасаться нашего ответного удара.

   - Тогда следующий вопрос, - продолжил Никита Сергеевич. - Какими средствами на данный момент мы можем доставить хоть какое-то количество атомных зарядов на территорию США? Авиация, флот, что у нас вообще есть?

   - Сейчас у нас есть бомбардировщики Ту-4, - ответил Пётр Васильевич Дементьев. - Их у нас больше тысячи, но дальность действия у них недостаточная - примерно 5000 километров. Системой дозаправки в воздухе оснащены пока три пары самолётов. То есть три заправщика и к ним три бомбардировщика. Поступили на вооружение в августе 1954 года. С двумя дозаправками дальность достигает 8200 километров.

   - На самом деле, боевой опыт войны в Корее показал, что самолёты класса B-29 и Ту-4 практически беззащитны против современных реактивных истребителей, - добавил маршал Жуков.

   - Всего три? Ну, и как вы собрались защищаться, в случае американского нападения? - спросил Никита Сергеевич. - Мы сейчас как обезьяны в зоопарке - сидим за железным занавесом, кривляемся, щеки надуваем, а у самих задница красная, но голая! Американского ежа голой задницей не напугаешь! А весь мир на нас смотрит и потешается.

   Адмирал и маршал сидели злые, красные, но молчали - крыть было нечем.

   - А что по новым разработкам? - помрачнев, спросил Хрущёв.

   - Туполев сейчас срочно доводит свой Ту-95, - доложил Дементьев. - Самолёт проходил испытания с ноября 1952 года, но 11 мая 1953 года первый прототип разбился, часть экипажа, в том числе командир - погибли. Конструктор Кузнецов обеспечил модернизированные двигатели, сейчас второй опытный образец готовится к началу испытаний, в середине февраля испытания будут продолжены.

   - М-да... У него дальности хватит достать до Америки?

   - Дальности-то хватит... А вот прорываться на дозвуковом бомбардировщике через американскую ПВО будет сложно, - ответил Дементьев. - Сейчас в КБ Микояна разрабатывается крылатая ракета Х-20, сверхзвуковая, большой дальности, для подвески под Ту-95. Расчётная дальность 600 километров, боевая часть мощностью 800 килотонн, атомщики обещают увеличить мощность до 3 мегатонн, так, Игорь Васильевич? - Дементьев посмотрел на Курчатова

   - Сделаем, - кивнул Курчатов.

   - Разработка ракеты начата по постановлению Совета министров от 11 марта 1954 года, - продолжил Дементьев, - поэтому раньше 1957 года представить её на испытания не получится. К тому же ракета большая, тяжёлая, из-за этого сокращается дальность полёта самолёта-носителя.

   - Скажите Туполеву, пусть сразу ставит на носитель штангу для дозаправки в воздухе, - распорядился Хрущёв. - Что Мясищев?

   - Владимир Михайлович полностью пересмотрел проект М-4, причём в сжатые сроки, - доложил Дементьев. - Очень помогли материалы, предоставленные ведомством Ивана Александровича - конструктора сразу знали проблемные места самолёта и смогли оперативно внести изменения. Осенью прошлого года мясищевцы предоставили на испытания изменённый образец, получивший обозначение 3М. Он с самого начала оснащён системой дозаправки в воздухе. Оперативная доводка самолёта и техническое переоснащение завода N23 в Филях позволили начать мелкосерийный выпуск 3М, не дожидаясь полного цикла испытаний. В феврале первая эскадрилья поступит на вооружение Авиации Дальнего Действия.[56]

   - Николай Дмитриевич Кузнецов разрабатывает для него двухконтурный двигатель, но пока он ещё не готов, - продолжил Дементьев, - Поэтому на новую модификацию бомбардировщика будем ставить двигатели ВД-7 Владимира Алексеевича Добрынина. Двигатели по характеристикам очень хорошие, на уровне лучших мировых образцов. С этими двигателями 3М имеет практическую дальность действия 12000 километров, что позволит достичь самых удалённых точек США. Добрынин также получил информационные материалы от товарища Серова, это позволило оперативно устранить автоколебания лопаток первой ступени компрессора, хотя проблемы с надёжностью частично ещё остались. В настоящее время Добрынин наращивает выпуск двигателей, чтобы обеспечить ими серийное строительство 3М.

   - Ракетное вооружение на 3М установить можно? - спросил Хрущёв. - Ту же Х-20, например?

   - Х-20 - не получится, - покачал головой Дементьев. - Она очень большая, а шасси 3М сделано по велосипедной схеме, ракета между стойками не помещается.

   - Мясищев... новатор хренов... - буркнул Хрущёв. - У всех шасси как шасси, а у него - велосипед стратегического назначения...

   - Ну, Мясищев хотя бы установил на 3М автомат удержания угла тангажа, - заметил Дементьев. - Это сразу улучшило управляемость самолёта на взлёте и снизило аварийность. Насчёт ракет... Дубненский филиал ОКБ-155-1 разработал проект дозвуковой крылатой ракеты универсального базирования, о которой вы, Никита Сергеич, упоминали весной прошлого года. Первый опытный образец готов, но пока не хватает двухконтурного двигателя малого размера. Проектирование двигателя ведётся на заводе N 300, под руководством заместителя главного конструктора, Сергея Константиновича Туманского.

   - Отсутствие двигателя мешает отработать в действии систему управления, - продолжил Дементьев. - Хотя у конструкторов задумка по управлению очень перспективная.

   - Какую дальность полёта ракеты предполагаете? - спросил Хрущёв.

   - В проектном задании обозначена дальность 3000 километров, - ответил Дементьев. - Предполагается, что бомбардировщики 3М и Ту-95 смогут нести в бомбоотсеке 6 ракет на роторной пусковой установке.[57]

   - Ясно, - сказал Хрущёв. - Работайте. Ракета и носитель нужны как можно скорее, но никакой спешки и штурмовщины быть не должно. Организуйте двухсменную работу, если это поможет, но люди должны нормально отдыхать. Сырая, недоведённая до готовности к эксплуатации техника принесёт в войсках больше вреда, чем пользы. Насчёт баллистических ракет наземного базирования я в курсе - там раньше конца 1957 года результата ждать нечего. Что у нас по мерам введения разведки противника в заблуждение, Дмитрий Фёдорович?

   - За год развёрнуто 324 макета наземных стартовых позиций межконтинентальных баллистических ракет, - доложил Устинов. - Имеется 120 надувных макетов самой ракеты, которые выставляются на стартовые столы в случае предупреждения ПВО о пролёте иностранных самолётов-разведчиков. Также имеется 10 тренировочных макетов, на которых отрабатываются действия расчётов по заправке и сливу топлива и подготовке к пуску. Макеты внешне соответствуют разрабатываемой Михаилом Кузьмичём Янгелем ракете Р-16.

   - Также завод "Красный Треугольник" освоил выпуск надувных макетов бомбардировщиков 3М, - продолжил Устинов. - На данный момент развёрнуто 180 макетов на 10 аэродромах. Как только Авиация Дальнего Действия начнёт получать реальные самолёты, мы организуем их регулярные полёты между базами, чтобы создать видимость эксплуатации бомбардировщиков по всей территории СССР. Также начнём полёты на патрулирование вдоль границ США в районе Дальнего Востока. Тактические номера на самолётах наносятся легкосмываемой краской, чтобы создать у противника ложное впечатление о большей численности АДД, чем на самом деле.

   - Хорошо придумали, - кивнул Хрущёв. - А ещё можно на самолётах рисунки делать, вроде как у американцев модно. И менять пары "рисунок - тактический номер" Будет ещё убедительнее, если американские истребители будут видеть, скажем, сегодня номер 10 с девушкой на борту, завтра - у номера двадцать - скажем, медведь с ракетой, послезавтра опять номер 10 с девушкой, а на самом деле это один и тот же самолёт.

   - Интересная идея, Никита Сергеич, - усмехнулся Устинов. - Подумаем.

   - Что по флоту? - спросил Хрущёв.

   Николай Герасимович Кузнецов ответил честно:

   - В настоящий момент флот имеет возможность решать только оперативно-тактические задачи и стратегической ударной силой не является. Ведётся работа по созданию атомной торпеды для вооружения подводных лодок, однако существуют значительные технические трудности. В прошлом году испытания атомного зарядного отделения для торпеды на Семипалатинском полигоне окончились неудачно. Заряд не взорвался. Сейчас специалисты под руководством академика Юлия Борисовича Харитона дорабатывают изделие. В этом году обещают представить на испытание опытный образец торпеды Т-5. Испытывать будем на Новой Земле.

   - А что, обязательно нужна специальная торпеда? - спросил Хрущёв. - Может быть, сделать атомную боевую часть, которая будет крепиться на двигательном отделении обычной торпеды?[58]

   - Понял, Никита Сергеич, сделаем, - кивнул Кузнецов.

   - Что по баллистическим ракетам для подводных лодок? - спросил Хрущёв.

   - Сейчас достраивается опытная лодка Б-67 проекта АВ-611, - ответил Дмитрий Федорович Устинов. - Главный Конструктор[59]  назначил ведущим конструктором изделия Р-11ФМ молодого инженера Виктора Макеева. Надо сказать, у него хорошо получается. Главный рекомендовал его на должность руководителя СКБ-385. Я утвердил.

   - Макеев одновременно начал прорабатывать проект баллистической ракеты морского базирования межконтинентальной дальности, - продолжил Устинов. - Иван Александрович Серов передал очень интересные материалы... Макеев прямо-таки загорелся некоторыми идеями. Подводный старт, ампулизированная ракета, заправляемая на заводе, двигатель и боевая часть утоплены в топливные баки. Очень перспективный проект, но требует большой опытной отработки и строительства сложных испытательных стендов для исследования проблем подводного старта.[60] Но эта ракета разрабатывается нами как резервный вариант, на тот случай, если не получится с основным проектом.

   - Основным - это каким? - уточнил Никита Сергеевич.

   - В качестве основного варианта рассматривается твердотопливная ракета с дальностью 11000 км, - пояснил Устинов. - Сначала для простоты поставим моноблок на 1 мегатонну, а если носитель в целом получится - разработаем ему на замену боевую часть с тремя блоками индивидуального наведения по 200 килотонн.

   - Вот это уже дело, - кивнул Хрущев. - Когда, примерно, можно ожидать первых результатов?

   - Не раньше середины 1956 года, - ответил Устинов. - Нужен большой объем испытаний на стендах для отработки подводного старта. Сами стенды ещё предстоит построить. Мы пока точно не знаем, как поведет себя ракета после старта и при выходе из воды. Тем более, лодка для этой ракеты пока только разрабатывается.

   - То есть, задница у нас пока голая, - мрачно подтвердил Хрущев.

   - Сейчас у нас заканчиваются испытания баллистической ракеты Р-5 с дальностью 1200 километров, - ответил Устинов, - В случае войны в Европе, мы раскатаем передовые американские базы прежде, чем с них успеют подняться самолеты.

   - В случае начала угрожаемого периода американские самолеты будут патрулировать в воздухе с атомными бомбами, - возразил Хрущев. - У них самолеты могут заправляться в воздухе и висеть сутками в готовности к атаке. А ваши нынешние ракеты - жидкостные, их заправлять надо несколько часов. Пока вы свои ракеты подготовите к старту, американцы несколько раз успеют вас разбомбить прямо на позиции.

   - Ну, ладно, - продолжил он, - предположим, что американцы побоятся нападать прямо сейчас, и у нас будет время подготовиться. Я согласен, что мы должны, в ответ на американскую доктрину массированного возмездия, предусмотреть в нашей военной доктрине нанесение первого удара всеми ядерными средствами. Чтобы наши противники знали, что, в случае любой агрессии против СССР, они получат удар атомным оружием на всю оперативную глубину своих боевых порядков, а, в перспективе, и по городам и военным объектам на их территории.

   - Кроме того, - продолжил Хрущёв, - относительно других видов оружия массового поражения, например, химического и бактериологического. Да, оно уже не раз доказывало свою эффективность. Однако, у него есть и недостатки. Оно не может, к примеру, предотвратить ядерный удар НАТО по Советскому Союзу. Скорее, даже, может его спровоцировать.

   - Но оно может быть применено в качестве оружия возмездия, - заметил Серов. - И для него могут быть применены агентурные средства доставки. Можно заранее сделать закладки на территории стран противника. Когда вражеский удар уже будет нанесён, эти закладки могут быть активированы по радиосигналу, особенно, по радиосигналу со спутника. Если отравляющие вещества или смертельные бактерии попадут, скажем, в систему водоснабжения Нью-Йорка...

   - То, что вы предлагаете, Иван Александрович, в западной печати именуется "машина Судного дня", - ответил Келдыш. - Средство гарантированного возмездия, которое сработает даже если страна, подвергшаяся агрессии, уже уничтожена. Во всех иных случаях возникает очень много вопросов этического характера. По сути, это - средство истребления мирного населения, не наносящее ущерба материальным ценностям. Я бы рекомендовал обсуждать этот вопрос отдельно.

   - Согласен, - сказал Хрущёв. - Ещё обсудим. Я бы, в свою очередь, хотел обратить внимание на экономический аспект. Поскольку карман у страны не резиновый, давайте всё-таки руководствоваться принципом разумной достаточности.

   - А сколько зарядов потребуется, чтобы вывести из строя Англию? Вы не подсчитывали? -- обратился он к Устинову и Жукову[60]

   -- Пять , -- отозвался Устинов и, помедлив, добавил: -- А для Франции чуть побольше -- семь или девять, в зависимости от выбора целей.

   -- Всего пять? -- с некоторым недоверием повторил Хрущёв.

   -- Достаточно пяти, чтобы подавить оборону, нарушить связь и транспорт, не говоря уже об уничтожении крупных городов , -- тон Устинова не допускал и тени сомнения.

   -- Страшно себе представит ь, -- не то ужаснулся, не то восхитился Никита Сергеевич. -- Во время войны мы не могли и помыслить о подобном...

   - А для Америки просчитали? [61]

   - Ещё нет. Всё равно пока нет такого носителя, - ответил Устинов. - Точная мощность боевого блока неизвестна. Как только конструктора со средствами поражения определятся - просчитаем.

   - Ясно. Вот это я понимаю - государственный подход, - похвалил Хрущёв. - Так и надо действовать. То есть - точно определяем количество целей, и количество потребных средств поражения. Возможность пять или десять раз уничтожить противника нам не нужна. Достаточно одного раза, ну, и некоторый запас должен быть. Для гарантии. Исходя из этого будут определяться и производственные программы по новым вооружениям. Но в целом необходимо руководствоваться принципом разумной достаточности.

   - Необходимо понимать, товарищи, что современная война будет в корне отличаться от Великой Отечественной, на которой мы учились воевать, - пояснил Хрущёв. - Оружие неизмеримо усложнилось и подорожало. Десятками тысяч клепать танки и самолёты прямо в ходе военных действий - не получится. Решать боевые задачи лобовой атакой пехоты - тем более не получится. Битва экономик, характерная для второй мировой, будет теперь идти в мирное время. Военные действия продлятся от силы два-три дня, после чего стороны будут вынуждены перейти к мирным переговорам. Если ещё будет, кому договариваться.

   - То есть... погодите... Никита Сергеич! - изумлённо взглянул на Хрущёва Шепилов. - Вы хотите поддержать прошлогоднее мнение товарища Маленкова, что в ядерной войне не может быть победителя? Но мы же его критиковали?

   - Сейчас открылись новые обстоятельства, - ответил Хрущёв. - Появилась новая научная информация. Скажем так. Победителем в ядерной войне станет сторона, уцелевшая в большей степени. Но это будет Пиррова победа, достигнутая слишком дорогой ценой. Поэтому лучшей стратегией победы станет недопущение ядерной войны в принципе. Полагаю, что в нашей военной доктрине это положение должно быть отражено.

   - Поддерживаю, - сказал Косыгин.

   - Предлагаю подготовленные документы, не подробные планы, а документы декларативного характера, опубликовать в открытой печати, - добавил Шепилов. - Таким образом, мы, одновременно, подчеркнем свою открытость, и предупредим потенциального агрессора, что при нападении на нас, они получат удар всеми доступными нам силами.

   - Согласен, - сказал Хрущёв. - Готовьте публикацию. Ещё один момент, о котором, я считаю, необходимо упомянуть в публикуемых документах. Тезис о неотвратимости нового апокалипсиса, битвы социализма с капитализмом за установление справедливости и равноправия в мире, в современных условиях является разрушительным для нашей экономики в стратегическом плане и вредным тактически. Тем самым мы сами себя представляем агрессорами, даем противнику неоспоримые пропагандистские преимущества.

   - Мы собираем подписи за мир, убеждаем людей, что хотим жить в мире, призываем к разоружению , -- развил он свою мысль, -- а они открывают наши главные партийные документы и читают там, что мы, согласно этим документам, готовимся к решительной вооруженной схватке с империализмом. Как после этого они нам поверят? Мы противоречим сами себе.

   - Мы должны заявить всему миру, - продолжил Никита Сергеевич, - заявить в официальных государственных документах, что мы более не считаем войну неизбежным способом разрешения противоречий между двумя системами -- социализмом и капитализмом. Этот вопрос я собираюсь поставить на съезде партии. Но сейчас, перед четырёхсторонней встречей на высшем уровне, предстоящей в Женеве, такое заявление будет более чем уместным. Оно даст нам несколько дополнительных возможностей на переговорах. Мы выбьем почву из-под аргументации Джона Фостера Даллеса, объявив об отказе от теории перманентной мировой революции и перейдя к концепции мирного сосуществования различных политических систем.

   - Дмитрий Федорович, Мстислав Всеволодович, Георгий Константинович, останьтесь, надо обсудить один вопрос. - сказал Хрущёв. - Остальные свободны.

    Документы, составлявшие военную доктрину СССР, после этого заседания подготовили в течение двух недель Жуков, Кузнецов, и Шепилов, которого Хрущёв готовил на пост министра иностранных дел, взамен Молотова. Часть документов, не составлявшая государственную тайну, была опубликована в газетах "Правда", "Известия" и других центральных органах печати.

   Публикация вызвала мощный общественный резонанс в мировой прессе. Впервые СССР опубликовал хоть что-то о своей военной доктрине - и это были фотокопии официальных документов с подписью Первого секретаря ЦК КПСС. И в этих документах отнюдь не говорилось о том, что СССР готовится устроить мировую революцию или захватить весь мир - напротив, высказываемая МИД СССР миролюбивая позиция получила официальное документальное подтверждение на высшем уровне.

   Да, СССР честно предупредил, что любой агрессор получит мощный ответ всеми доступными средствами, включая оружие массового поражения, но, при этом, СССР документально обязался не использовать ОМП иначе, как в ответ на агрессивные действия противника.

   Все ведущие газеты мира обсуждали публикацию советской военной доктрины, и при этом в прессе всё настойчивее ставился вопрос: "Так ли уж агрессивны и неуправляемы эти русские, как пытается представить их государственный секретарь США Джон Фостер Даллес и его последователи? Может быть, с ними можно не воевать, а договориться?"

29. Ракетный блеф Хрущёва

   Распустив совещание, Хрущёв обратился к оставшимся - Келдышу, Устинову и Жукову.

   - Вы, Дмитрий Фёдорович, сказали, что делаете твердотопливную ракету для лодок с дальностью 11000 километров?

   - Да, Никита Сергеич, делаем. Макеев совместно с Янгелем делают. Жуков, Борис Петрович разработал очень эффективное смесевое топливо.

   - И вы говорили, что нужен большой объём испытаний для отработки подводного старта? И что ракета, в связи с этим, будет готова не ранее середины 56 года?

   - Да, Никита Сергеич, - твёрдо ответил Устинов. - Подводный старт - дело новое, неосвоенное. Без всесторонних испытаний, только расчётным путём предсказать особенности движения ракеты в воде, а тем более - при преодолении границы раздела двух сред - невозможно.

   - Я это понимаю, Дмитрий Фёдорович, - ответил Хрущёв. - Речь не об ускорении испытаний. Ни в коем случае. Но ведь запуск ракеты с поверхности земли - дело в достаточной степени отработанное?

   - Да... - Устинов не сразу понял, что имеет в виду Хрущёв.

   - Дмитрий Фёдорович, ваша ракета сколько весить будет? Хотя бы ориентировочно? И какие размеры?

   - Стартовая масса около 40-45 тонн, при забрасываемой массе около 1 тонны, длина около 15 метров, диаметр чуть более 2х метров, - ответил Устинов.

   - Хорошие данные! - одобрил Хрущёв. - А вы знаете, Дмитрий Фёдорович, что по моему указанию на Минском автозаводе создано специальное конструкторское бюро по проектированию тяжёлых колёсных тягачей?[62]  И они спроектировали вот такую великолепную машину, - Хрущев откинул салфеточку, накрывавшую один из столиков с макетами различных образцов техники, стоявших вдоль стен его кабинета. - Сейчас строится опытный образец.

   Устинов с интересом разглядывал длинную мощную машину с 16-ю колёсами.

   - Мне докладывали об этой работе, - произнёс он. - Но, поскольку она проходила не по моему ведомству, я не владею достаточно подробной информацией... Какая у неё грузоподъёмность?

   - Теперь будет проходить по вашему ведомству, - усмехнулся Хрущёв. - А грузоподъёмность - 80 тонн. Два танковых дизеля.[63]

   - Неплохо... Очень неплохо... - кивнул Устинов.

   - Я вот что подумал, - продолжил Хрущёв. - Если у вас действительно получится ракета с дальностью 11 тысяч, мы могли бы создать на её основе универсальную ракету для флота и наземных войск. И разместить наземный вариант комплекса на этом тягаче.

   - Интересная мысль, Никита Сергеич! - согласился Устинов. - Поскольку ракета твердотопливная, вариант мобильного базирования при наличии такой машины вполне осуществим.

   - Георгий, как тебе такая машина? - спросил Хрущёв заинтересовавшегося Жукова.

   - Впечатляет! - кивнул Георгий Константинович.

   - Ну, вот видите, как хорошо, - обрадовался Хрущёв. - Теперь ваша задача - довести идею до работоспособности в металле. А главное, товарищи, что я хочу сделать: эти машины помогут нам произвести впечатление на вероятного противника.

   - Это как? - спросил Жуков.

   - А мы начнём серийный выпуск этих тягачей, точнее - пусковых установок на их базе, - пояснил Хрущёв. - Причём, пустим их в серию даже раньше, чем будет готова ракета. И передадим их в войска. Вместо ракет установим на пусковых габаритно-весовые макеты. Войска будут отрабатывать учебно-боевые задачи. Тренироваться в развёртывании, обслуживании изделий, будут с ними на патрулирование выезжать. И на параде их покажем. Пусть супостаты над нашими ракетными базами полетают, раз уж сбивать мы их пока не можем, пусть посчитают пусковые. Если мы их наделаем хотя бы сотни две-три, американцы десять раз подумают, прежде, чем нападать на нас. Ведь с воздуха хрен разберёшь, какая там ракета в пусковом контейнере - боевая или учебная? А когда ракета у Макеева созреет, заменим макеты на боевые изделия и получим готовые войска стратегического назначения, причём уже с опытом несения боевого дежурства. Это я упрощённо, конечно, но вы меня поняли.

   - Но... это же блеф, Никита Сергеич! - изумился Устинов.

   - Вот именно, Дмитрий Фёдорович, вот именно! Такой же блеф, как твои надувные бомбардировщики и ложные ракетные старты, - рассмеялся Хрущёв. - И, если мы сумеем сделать морду кирпичом и сыграть свою партию, американцы бросят карты на стол!

   - Но без проведения реальных пусков разве они нам поверят? - спросил Устинов. - Они ведь не дураки!

   - Американцы на данный момент могут отследить всю траекторию полёта ракеты, если она будет запущена внезапно? - спросил Хрущёв.

   - Сейчас - нет, - уверенно ответил Устинов.

   - Тогда разыграем для них спектакль, - предложил Хрущёв. - Запустим уже отработанную ракету, пусть даже небольшой дальности, из Плесецка на восток, в тайгу. Одновременно, с рассчитанной задержкой по времени, запустим вторую такую же из тайги по Камчатскому полигону. Только расчёт времени и траектории должен быть точнейшим, чтобы супостаты не усомнились, что на Камчатку упала головная часть той самой ракеты, что стартовала из Плесецка. Можем мы для американцев такую "пьесу" разыграть, а, Дмитрий Фёдорович?

   - Теоретически - да, - поразмыслив, ответил Устинов. - Хотя технические вопросы предстоит решить довольно сложные. Во-первых, синхронизация пусков, во-вторых, ракета тяжёлая, пусковая тоже не лёгкая, как их в тайгу забросить? Причём это будет , вероятнее всего, совершенно дикий, необжитый район, - добавил он, глядя на карту.

   - Забросить ракету на точку можно с помощью дирижабля, - предложил Хрущёв. - Тут Гудков звонил Шуйскому, сообщил, что они там, в Долгопрудном, построили дирижабль с грузоподъёмностью 50 и 70 тонн. Приглашал посмотреть.

   - Ну... допустим, - затею Хрущёва с дирижаблями Устинов искренне считал бредом сивой кобылы в лунную ночь. - Но насчёт синхронизации пусков надо думать. Да и стрелять на Камчатку - не вижу смысла. Слишком близко.

   Устинов ещё раз прикинул расстояние по карте.

   - Нет, Никита Сергеич, с существующими ракетами - не получается. У нас сейчас в наличии только Р-5 с дальностью 1200 километров. Если будем стрелять из Плесецка, то до Камчатки - всего 5800 километров. Мало. Никого мы таким пуском не впечатлим. Стрелять надо в акваторию Тихого океана, но до расчётной точки мы с нашего берега никак не достанем. Не хватит дальности, - пояснил он.

   - Вижу, - буркнул Хрущёв. - Жаль. Красивая была идея.

   - На самом деле, Никита Сергеич, - возразил Устинов, - пугать американцев, не имея хотя бы одного опытного образца ракеты с межконтинентальной дальностью я бы не стал. Поскольку они тоже не дураки. Они могут агентурными способами, например, получить сведения об истинном положении дел, и тогда... могут решиться на первый удар, просто от осознания собственной безнаказанности.

   - Пожалуй, ты прав, Дмитрий Фёдорович, - помрачнел Хрущёв. - Ладно, оставим эту затею.

   Устинов попрощался и вышел, Жуков ушёл следом за ним.

   Никита Сергеевич повернулся к задержавшемуся в кабинете академику Келдышу. Тот выглядел обеспокоенным.

   - Чего хмуришься, Мстислав Всеволодович? - спросил Хрущёв.

   - Никита Сергеич, вы помните эту историю с "Булавой"? Из "тех документов"? - спросил Келдыш. - Она ведь у них так и не полетела. А там была похожая ситуация - решили сэкономить и сделать ракету с использованием одних и тех же технических решений - что сухопутную, что морскую. Как бы нам не попасть в подобную ситуацию. Да и сроки Макеев называет, на мой взгляд, нереальные. Сергей Павлович свою "семёрку" к 57 году доделает, а вот Макеев - вряд ли.

   - Сроки - пожалуй, - задумчиво ответил Хрущёв. - А вот насчёт использования одних и тех же технических решений - тут вы, Мстислав Всеволодович, ошибаетесь. "Булаву" поручили делать Соломонову, который никогда раньше морских ракет с подводным стартом не проектировал и ни малейшего опыта в этом деле не имел. А сейчас у нас ракету делает Макеев. Он, конечно, пока тоже никакого опыта в этом деле не имеет, но из "тех документов" мы знаем, что подобную задачу с жидкостными ракетами он успешно решил. Полагаю, что решит и с твердотопливными. Кроме того, даже если его твердотопливная ракета не сможет стартовать с лодки, то уж с наземной пусковой установки взлетит наверняка. А нам принципиально не важно, откуда запускать ракету с дальностью 11 тысяч.

   - Кроме того, - продолжил Хрущёв, - я ведь подстраховался. Я и Королёву поручил твёрдотопливную МБР сделать, и ещё Надирадзе озадачил. И Янгель параллельно делает Р-12, и Р-14, а затем на базе их агрегатов сделает межконтинентальную Р-16. Это, конечно, расточительно, но кто-то из четверых, так или иначе межконтинентальную сделает. А "семёрка" Королёвская - машина не боевая. Это отличный космический носитель, но пугать им американцев - не получится.

   Внезапно дверь кабинета приоткрылась. Хрущёв повернулся. На пороге стоял Устинов.

   - Прошу прощения, Никита Сергеич, я тут у вас свою папку оставил... - сказал Дмитрий Фёдорович, указывая на забытую на краю стола папку с бумагами.

   - Да, пожалуйста, Дмитрий Фёдорович, - ответил Хрущёв.

   Устинов забрал папку, и вдруг, внимательно глядя в глаза Хрущёву и Келдышу, спросил:

   - Товарищи, может быть, вы всё-таки расскажете мне, как министру оборонной промышленности Советского Союза, что это за история с каким-то там Соломоновым и какой-то "Булавой", которая так и не полетела? А заодно, откуда Борис Петрович Жуков вдруг получил эффективнейшую рецептуру твёрдого топлива, а в Дубне начали проектировать крылатую ракету по совершенно небывалой концепции? А также, откуда взялась информация о самонаводящихся артиллерийских снарядах с ракетными двигателями, и кто, чёрт подери, придумал устанавливать на старые линкоры ещё царской постройки, современные зенитные ракетные комплексы и совсем уж фантастические электромагнитные пушки? И с какого рожна Тихонравов проектирует совершенно безумную систему навигации с помощью искусственных спутников Земли, когда у нас даже ещё нет ракеты, чтобы эти спутники вывести в космос? Нам что, народные деньги девать некуда?

   - Я тут случайно услышал ваш разговор, - пояснил Устинов нахмурившемуся Хрущёву. - А над всем остальным я уже несколько месяцев голову ломаю.

   - Кажется, спалились мы, Никита Сергеич, - произнёс академик Келдыш.

   Хрущёв мрачно подошёл к столу, щёлкнул тумблером селектора и сказал:

   - Григорий Трофимыч! Серов ещё здесь?

   - Был здесь, Никита Сергеич, просился потом с вами поговорить, - ответил Шуйский.

   - Позови его, пожалуйста.

   - Минутку, сейчас разыщу.

   - Садись, Дмитрий Фёдорович, - Хрущёв коротко кивнул на стул за длинным столом для совещаний. Он вытащил из ящика стола лист бумаги с машинописным текстом. - Но учти. Обратной дороги у тебя не будет.

   - Это вы про что, Никита Сергеич? - строго спросил Устинов.

   - Разрешите? - в дверях появился Серов.

   - Заходи, Иван Александрович, - пригласил Хрущёв. - У тебя бланки чистые по "Тайне" с собой есть?

   - Так точно, - сразу подтянувшись и насторожившись, ответил Серов. - А что?

   - Да вот, у нас тут свой майор Пронин нарисовался, - усмехнулся Хрущёв, кивая на Устинова. - Заговор на высшем уровне раскрыл.

   - Та-ак... - Серов встал напротив сидящего за столом Устинова, держа в руках бланк подписки о неразглашении. - Никита Сергеич, так как, сразу в расход, или пока подписку с него возьмём? - спросил он, глядя на побелевшего Устинова.

   - Ну, в расход пока рано, - ответил Хрущёв. - Пусть пока под подпиской походит. Но глаз с него не спускай. В общем, так, Дмитрий Фёдорович, - обратился он к Устинову. - Влез ты, случайно, и не вовремя, в такое дело, которое знать тебе не положено. Не просто государственное дело, а ещё и очень опасное. Но вляпался ты с разбегу, и по самые уши, и потому просто так тебя отпустить, велев забыть всё, что слышал, я уже не имею права. Потому что ты занимаешь пост, от которого слишком многое зависит. Да и человек ты умный, и для страны полезный. Пока... - он выдержал многозначительную паузу.

   - Так что ты сейчас или дашь подписку о неразглашении и будешь молчать обо всё до конца жизни, или поедешь с товарищем Серовым... - закончил Никита Сергеевич. - Тебе решать...

   - Я подпишу, - Дмитрий Фёдорович Устинов трусом не был. Со Сталиным трусы долго не работали.

   Он уверенно поставил свою подпись на бланке. Никита Сергеевич положил перед ним машинописный текст, над которым стоял не виданный Устиновым ранее гриф: "ТАЙНА ".[64]

   - И не говори потом, что тебя не предупреждали, - проворчал Хрущёв.

   Дмитрий Фёдорович пробежал глазами первый абзац. Снял очки, протёр их, снова надел и ещё раз прочитал первый абзац.

   - Это что, шутка? - спросил он.

   - Угу, - мрачно кивнул Никита Сергеевич. - Шутка... Только никто не смеётся. Ты читай, читай...

   Устинов читал письмо молча. Потом отложил документ и посмотрел на Хрущёва. Никита Сергеевич впервые увидел "железного наркома" растерянным.

   - Так это что же, товарищи... - спросил Дмитрий Фёдорович. - Всё зря? Всё псу под хвост? Как так? Как такое возможно?

   - Как возможно? - Хрущёв вытащил из сейфа папку с подборкой распечаток. - Ну, на вот, почитай, как оно возможно... С твоей непосредственной помощью, кстати, оказалось возможно.

   - Как... с моей? - изумился Устинов. - Я же... я - убеждённый коммунист!

   - С твоей, и Лёнчика Брежнева. Тоже - убеждённого коммуниста, - ответил Хрущёв. - Один убеждённый коммунист народные деньги тратил на маршальские игрушки, а другой ушёл в запой и на всё забил. Иди, почитай. Интере-есное чтиво... Иван Александрович, ты к Дмитрию Фёдоровичу своего человека пока приставь... и пистолетик у него изыми. А то ещё натворит дел... от избытка чувств...

   - Есть! - Серов выглянул в приёмную, где ждал его помощник, и отдал тихим голосом несколько распоряжений.

   Обмякший Устинов в сопровождении широкоплечего майора отправился в свой кремлёвский кабинет знакомиться с материалами дела.

   - Э-э... Никита Сергеич, а не слишком мы его прессанули? - спросил Серов, когда за Устиновым закрылась дверь.

   - Да не слишком. Пусть прочувствует, к чему может привести непродуманная политика в оборонной промышленности, - усмехнулся Хрущёв. - Я перед ним извинюсь потом.

   - На самом деле, Фёдорыч - умнейший и честнейший человек, - добавил он. - И нам он так или иначе нужен, не обойдёмся мы без него. Но если он не перестанет тратить народные деньги на горы оружия - стране пи#дец. Всё должно быть в меру.

   - Да, "боярин" сказал, ты поговорить хотел? - спросил Никита Сергеевич.

   - Хотел доложить свои соображения, по обсуждавшемуся вопросу, - пояснил Серов.

   - Мне уйти? - спросил академик Келдыш.

   - Нет, ваше мнение будет полезно, - ответил Серов. - Тем более, вы к таким секретам допущены, что одним больше, одним меньше - уже роли не играет.

   - Ну, рассказывай, Иван Александрович, - Хрущёв сел за свой стол и внимательно слушал.

   - По вашему указанию, Никита Сергеич, - начал Серов, - мы организовали инфильтрацию наших людей в США, Канаду, Мексику и страны Латинской Америки. В этих странах мы приобретали и продолжаем приобретать небольшие транспортные компании, вплоть до владельцев нескольких грузовиков.

   - Та-ак! Уже интересно, - Хрущёв мигом сообразил, что из этого следует.

   - В ходе этого процесса, - продолжил Серов, - мы вышли на одного американского предпринимателя, по имени Малькольм Маклин. Он далеко не начинающий капиталист, в тот момент он владел пятой по размеру транспортной компанией в в США - McLean Trucking Co. Ему пришла в голову гениальная идея - перевозить грузы не россыпью, а в стандартных грузовых контейнерах нескольких типоразмеров. (История подлинная). Он купил судоходную компанию Pan-Atlantic Steamship, переименовав ее в Sealand. Компания имела представительство на восточном побережье. Но законы США сейчас (в 1954-55 году) не позволяют одновременно владеть компаниями, которые занимаются различными видами транспорта. Он продал компанию McLean Trucking Co. за 25 млн. долларов. (Вот отсюда начинается АИ) Мы её купили. За золото. Дорого, конечно. Но при этом мы заключили с Маклином соглашение о сотрудничестве. Использовали его втёмную, он и не подозревает, что сотрудничает с советской разведкой.

   - Отлично, - ухмыльнулся Хрущёв. - Покупка, конечно, недешёвая, но многообещающая.

   - Ещё и какая! - засмеялся Серов. - Мы за несколько месяцев уже окупили все расходы и имеем прибыль в 30 миллионов долларов. Но главное-то даже не прибыль! Главное, что грузы, которые Маклин перевозит в контейнерах по морю, мы перевозим по суше в тех же контейнерах! По всей территории США, Канады, Мексики и Латинской Америки. Ну, мы вложились в его проект с контейнерами, в переделку грузовиков под их перевозку, зато Маклин уже начал повсеместно внедрять контейнерные перевозки по всем портам США и Канады.[65]

   - Соответственно, - продолжил Серов, - мы, как его партнёры, первыми получили полную документацию на контейнеры и погрузо-разгрузочные приспособления.[66]

 Информацию мы передали Лазарю Моисеевичу, с рекомендацией по немедленному внедрению.[67]

   - Хорошо! - потёр руки Хрущёв.

   - А если подумать, то перспективы, которые для нас открываются, вообще невероятны, - пояснил Серов. - Имея такую сеть транспортных компаний, мы можем без проблем легализовать наших людей в любом порту мира. Можем доставить любой груз, и даже людей, в СССР, или из СССР в любую точку мира. Причём - скрытно. Контейнеры ведь закрытые.

   - Но ведь таможня их досматривает? - уточнил Хрущёв.

   - Теоретически - да, - кивнул Серов. - На практике - таможенники покупаются, особенно в Латинской Америке. Да и скоро они не будут успевать осматривать все контейнеры. Документы проверят, и вперёд.

   - Иван Александрович, это же фантастические возможности! - обрадовался Хрущёв.

   - Конечно! - согласился Серов. - А главное, мы теперь имеем средство доставки ядерного оружия на территорию любой западной державы. Причём средство скрытное, да ещё и приносящее прибыль.

   - Чего-чего? - переспросил ошеломлённый Хрущёв.

   Об этом аспекте вопроса он поначалу даже не подумал.

   - Никита Сергеич! Ну не тормози! - сияющий Серов объяснял, оживлённо размахивая руками. - Берём термоядерную боевую часть, засовываем в стандартный контейнер, но с изоляцией от радиации, и ввозим на территорию США через Латинскую Америку. Получается термоядерная мина. Теперь её можно совершенно легально отвезти в любой американский город, складировать там, и, при необходимости, взорвать радиосигналом.

   - Ты чё, Иван Александрович, ох#ел? - спросил Хрущёв. - Ты предлагаешь ввозить наше ядерное оружие на территорию США? А если какой-нибудь ретивый таможенник эту бомбу найдёт? А если грузовик твой попадёт в аварию, и контейнер раскроется? Это ж даже не Карибский кризис, это вообще пи#дец получится!

   - А это, как ты, Никита Сергеич, любишь говорить - уже моя забота - чтобы не нашли, - ухмыльнулся Серов. - Груз мои люди сопровождать и охранять будут.

   - Не, ты действительно ох#ел, - покачал головой Хрущёв.

   - Никита Сергеич, да не волнуйся, я специально вопрос безопасности изучал, - не отступал Серов. - Ты не представляешь, какое у них там раздолбайство!

   - А ты не представляешь последствий, которые будут, если хоть одну твою мину американцы найдут!

   - Ага, когда ты полсотни миллиардеров и аристократов велел зарином потравить, тебя последствия не волновали, - усмехнулся Серов.

   - Да насрать на этих аристократов с колокольни Ивана Великого! - рявкнул Хрущёв. - Из-за сраного Рокфеллера нам никто войну объявлять не стал бы. А вот из-за термоядерной мины возле Белого Дома - легко! К тому же, ядерное оружие - это тебе не ящик с тротилом. Его обслуживать надо постоянно, ему условия хранения нужны специальные. Его заменять надо периодически. Как будто сам не знаешь.

   - Знаю, но и эти проблемы решаемы.

   - А главное, Иван Александрович, - продолжал Хрущёв. - Как ты этими ядерными минами Эйзенхауэру грозить собираешься? Атомная бомба - это же не просто оружие, это, в первую очередь, пугало! Она ценнее всего, пока она ещё не взорвалась! Стоит себе на позиции, типа, "если что - только шевельнитесь..."

   - Ну, как... Элементарно. Начнёт залупаться - позвоним ему и скажем: "Айк, мы всю Америку атомными минами заминировали, так что прикинься ветошью и не отсвечивай!" - ухмыльнулся Серов.

   - Через пять минут всё ФБР будет стоять на ушах, и пока твои мины не найдёт, не успокоится, - ответил Хрущёв. - Уж если так делать, то можно ввезти одну-две боеголовки малой мощности, спрятать их где-нибудь в пустыне, а в угрожаемый период - взорвать. Потом позвонить Айку - кстати, а как ты ему звонить-то собрался? У тебя его телефон есть?

   - Телефон секретаря Белого Дома есть в телефонном справочнике, - пожал плечами Серов. - Да и о линии связи заранее договориться можно. Ещё до того, как она реально понадобится.

   - О! Первая дельная мысль от тебя за сегодня, - сказал Хрущёв. - Линию связи с Америкой проложить надо. На случай прихода толстой полярной лисы. Короче, взорвать одну-две штуки в пустыне, и сказать, что все города заминированы. Пусть ищут в тёмной комнате чёрную кошку, которой нет. Но и это - на самый крайний случай. Потому что военные объекты ты таким способом не заминируешь - кто тебя туда пустит? А уничтожать мирное население в городах - это, вообще-то, последнее дело, а, Иван Александрович?

   - Угу... Ты Айку это втирай. Когда его бомбардировщики на наши города атомные бомбы кидать начнут, - буркнул Серов. - Ладно... Не хочешь дешёвый и быстрый вариант, вот тебе сложный, медленный и дорогой. В таком грузовом контейнере можно не только бомбу, в нём можно ракету разместить. А то и не одну. Я уже говорил с Надирадзе, его "Темп-С", который он сейчас проектирует на 900-километровую дальность, как раз около 12 метров в длину выходит.[68]   Ну, я его и попросил сразу, сделать его чуть покороче, и пусковую сделать в виде стандартного контейнера. А ещё те крылатые ракеты, что в Дубне проектируют, в стандартный 30-тонный 12-метровый контейнер можно по 4 штуки запихивать. А у них дальность уже под 3000 километров. Стартовать они пороховым стартовиком могут. Ещё и для кабины операторов место в контейнере остаётся.

   - Представляешь, Никита Сергеич, плывёт такой пароходик мимо американского побережья, весь из себя мирный... - живописал Серов. - А тут - приказ. У нескольких контейнеров на палубе крышка открывается, а оттуда - либо "Темп", либо 4 Х-55-х одна за другой... Или с территории Мексики их запустить. Там такой бардак - слона надувного с собой носить можно, никто не почешется...

   - Хочешь вместо Кубинского ракетного кризиса устроить Мексиканский? - усмехнулся Хрущёв. - Хм... Не, вот эта идея мне реально нравится! Особенно с "мирным пароходиком"... Дёшево и сердито, а главное - хрен ты их обнаружишь... Это даже круче, чем ракетный поезд.

   - Да ты пойми, - убеждал его Серов. - Мы владеем транспортной компанией, на складах и грузовиках которой через год-два будут сотни тысяч контейнеров. Непрерывно перемещающихся по территории обоих американских континентов. Спрятать среди них сотню-другую пусковых установок - как два пальца обо..ать! На территорию США мы эти контейнеры ввозить не будем. Пусть курсируют по странам Латинской Америки и Канаде. Будем их оформлять, как транзитные, при заходе в порт...

   Хрущёв оглянулся на сидящего в полной прострации академика Келдыша.

   - Мстислав Всеволодович, что скажешь?

   - Авантюра дикая, конечно, но может получиться, - ответил Келдыш. - Во всяком случае, это не пусковые установки на Кубе, которые с воздуха обнаружили. И база для размещения, как таковая, не нужна. Стоит себе контейнер где-нибудь на складе, и стоит. Сегодня на одном, завтра - на другом. Сегодня коричневый, завтра - зелёный...

   - Решено! Молодец, Иван Александрович! - подвёл итог Хрущёв. - Действуй. Выход на конструкторов у тебя есть.

30. "Принцесса Кашмира"

   Дмитрий Фёдорович Устинов изучал врученные ему документы два дня. На третий день он попросился на приём к Хрущёву.

   - Здравствуй, Дмитрий Фёдорович, - приветствовал его Хрущёв. - Присаживайся. Ну как, всё прочитал?

   - Всё, - мрачно кивнул Устинов, и после паузы спросил. - Никита Сергеич, ты что, всерьёз меня главным виновником развала страны считаешь?

   - Нет, конечно! - ответил Хрущёв. - Ты меня, Дмитрий Фёдорович, прости, что в таком тоне с тобой говорили. И на Серова не сердись, у него работа такая - безопасность обеспечивать и секретность соблюдать.

   - Я тебя, Дмитрий Фёдорович, считаю самым талантливым управленцем в стране, наряду с Косыгиным, - продолжил Хрущёв. - И даже если бы ты наш разговор случайно не услышал, я бы, в конце концов, сам к тебе пришёл за помощью. Беда твоя в том, что ты думал только о своей отрасли, не видя картину в целом. Слишком много слушал своих генералов и адмиралов, невольно становясь на их сторону, в результате - тянул одеяло на себя. А оно, одеяло наше финансовое, слишком короткое. Натянешь на голову - пятки голые окажутся.

   - Идея ядерного паритета, военного паритета в целом, - пояснил Хрущёв, - она для генералов, конечно, привлекательна. Но для экономики страны - непосильна. Ты этого в "той истории" либо не понял, либо дал себя уговорить.

   - Генералы, они же привыкли на всём готовом жить, - Никита Сергеевич встал и прохаживался по кабинету. - Ты генерала хоть раз в обычном продуктовом магазине, в очереди за картошкой, видел?

   - Да я и сам в очередях за картошкой давно уже не стоял, - пошутил Устинов.

   - Вот именно! И я давно не стоял, - согласился Хрущёв. - И эта наша система снабжения номенклатурных работников всю нашу руководящую верхушку развратила. Я вот её отменю, нахрен! Чтобы народ про наше правительство не говорил, как в тех анекдотах из 2012 года: "Правительство на другой планете живёт, родной!"

   - Главные виновники развала в документах названы, - Хрущёв помрачнел, жёсткие складки залегли у рта. - Меры по недопущению подобного развития событий к ним приняты.

   - Какие меры? - обеспокоенно спросил Устинов. - В расход, что ли?

   - Нет, - усмехнулся Хрущёв. - Просто к власти и управлению их не подпустят теперь на пушечный выстрел. И Леонида Ильича, как это ни грустно, к власти допускать нельзя. Потому что после 1968 года он сопьётся и подсядет на снотворное. Разведёт вокруг себя омерзительную кодлу подхалимов, которая будет вертеть им, как захочет. Хотя мужик он, в целом, неплохой, и руководитель хороший.

   - А вообще, думаешь, зря в Америке президенты больше двух сроков не сидят? Надо и нам такое ввести, - сказал Хрущёв. - Причём - в Конституцию и в Устав партии. Чтобы мхом не обрастали на одной и той же должности. Привыкают, понимаешь, к своим привилегиям, потом не выпрешь.

   - Мне тут Серов идею хорошую подкинул, - Хрущёв коротко обрисовал Устинову идею Серова о размещении крылатых и малых баллистических ракет в пусковых установках, замаскированных под грузовые контейнеры. - Хочу тебе для исполнения поручить.

   - Само собой, - кивнул Устинов. - Идея интересная. Я тебе, Никита Сергеич, тоже доложить хотел. Березняк, который в ОКБ-155-1, в Дубне, звонил. Умный мужик! Ему Серов информацию передал, по Х-55, ну, ты в курсе.

   - Конечно, - кивнул Хрущёв.

   - Березняк сказал - информация потрясающе подробная, даже ключевые технические решения по всем заморочным вопросам расписаны, - продолжил Устинов. - Держало его, пока что, только отсутствие двухконтурного реактивного двигателя малой тяги, который Туманский делает.

   - Ну да, я помню, - нетерпеливо сказал Хрущёв.

   - Березняк, чтобы не тормозить отработку систему управления, сделал модификацию своей ракеты, поставив на неё пульсирующий реактивный двигатель, как у немецкой Фау-1! - усмехнулся Устинов. - У него тяга почти такая, как ему нужна, а для старта с земли он твердотопливный ускоритель приспособил. Только ПВРД слишком прожорливый, дальность полёта получилась примерно 500 километров вместо трёх тысяч. Но для отработки системы управления этого достаточно.

   - Туманского я пнул, он свою работу делает, но слишком форсировать я не хочу - "сырой" двигатель потом в войсках доводить - последнее дело.

   - Ну, что, молодцы, хвалю за находчивость! - обрадовался Никита Сергеевич. - Ты хочешь сказать, что как только будет двигатель, после окончательной увязки мы получим готовую крылатую ракету?

   - Примерно так, - подтвердил Устинов. - А с Серовской идеей насчёт контейнеров - получим и почти идеальное средство для ответного удара по Америке.

   - Слушай, Дмитрий Фёдорович, - вдруг предложил Хрущёв. - А у меня идея. Поехали сейчас в Долгопрудный, к Гудкову, пятидесятитонный дирижабль смотреть. И Косыгина возьмём.

   Под серым февральским небом мягко колыхалась на привязных тросах гигантская серебристая туша дирижабля. Длина воздушного монстра была около ста семидесяти метров. Дирижабль имел полужёсткую конструкцию, с развитой стеклопластиковой фермой в нижней части и надувными силовыми элементами, поддерживающими оболочку. И он был не один. В гигантском надувном ангаре - эллинге лежали ещё пять таких же стеклопластиковых конструкций, к одной из них сейчас крепили оболочку, объединявшую внутри себя несколько отдельных газовых резервуаров.

   - Как видите, Никита Сергеич, - пояснял Хрущёву и остальным конструктор Борис Гарф, - дирижабль оснащён четырьмя двигателями, работающими на природном газе. За счёт этого упрощается уравновешивание корабля по мере расходования топлива. Весь полезный груз будет находиться в съёмной кабине. Путём замены кабины с грузовой на пассажирскую можно легко менять назначение корабля. При погрузке-разгрузке кабина или грузовой контейнер опускается на землю при помощи лебёдок, поэтому не нужны никакие трапы - вход и погрузка техники осуществляются прямо с земли.

   Под дирижаблем была подвешена огромная труба, внутри которой зачем-то были сложены мешки с песком.

   - Эта труба - габаритно-весовой макет нашей баллистической ракеты, - пояснил Гарф. - Мы сейчас отрабатывали перемещение крупногабаритного груза на стартовую позицию.

   Устинов тут же заинтересовался и начал задавать уточняющие вопросы. Гарф с удовольствием отвечал. Хрущёва больше интересовало народно-хозяйственное применение и серийный выпуск дирижаблей.

   - На сегодняшний день мы построили 20 пятитонных дирижаблей того типа, что показывали вам летом, - рассказывал Михаил Иванович Гудков. - Десять из них работают на постройке газопровода от Самотлорского месторождения в европейскую часть страны. Нефтяники хотели забрать и вторые десять, но на них налетел адмирал Кузнецов и отобрал всю эскадрилью на нужды Тихоокеанского флота. Потом построили два корабля 70-тонного класса, их передали в ракетные войска, в качестве транспортных. Сейчас перешли на производство пятидесятитонников. На них уже очередь заказчиков выстроилась, в основном - военные, но и "Аэрофлот" заказал пять единиц. Сейчас Борис Арнольдович проектирует ещё два корабля - тридцатитонного и сорокатонного класса. Очень помогло решение Президиума ЦК об организации производства оболочек на резинотехнических заводах. Вот эти оболочки делали на "Красном Треугольнике"

   - Замечательный аппарат сделали, Михаил Иванович! Поздравляю! - от души потряс руку Гудкова Хрущёв. - Представлю вас и Бориса Арнольдовича к правительственным наградам. А стотонный дирижабль сделать сможете?

   - Сможем, Никита Сергеич, - ответил Гарф. - Только его уже лучше сделать не сигарообразным, а в виде плоского диска. Иначе при оптимальном соотношении длины к диаметру около 4,5 диаметр получится около 47 метров. На такую дуру будет сильно влиять боковой ветер.

   - Ну, это вам виднее, Борис Арнольдович. А как планируете назвать головной образец пятидесятитонной серии? - спросил Хрущёв.

   - Да тут уже пора не по одиночке их называть, а по сериям, - ответил Гудков, - Если не возражаете, Никита Сергеич, мы хотели бы почтить память нашего известного государственного деятеля, Сергея Мироновича Кирова. Разрешите назвать всю серию 50-тонников его именем?

   - А что? Отличная идея, Михаил Иванович! - согласился Хрущёв, ни о чём не подозревая , - Есть же у нас ледокол "Красин", а теперь будет и дирижабль "Киров"![69]

   Доклад Хрущёва о животноводстве на январском Пленуме 1955 года вызвал неожиданный отклик на другой стороне планеты. Сначала, 8 февраля, изложение его доклада было опубликовано в "Нью-Йорк Таймс", а на следующий день, в штате Айова местная газета "Де Мойн Реджистер" опубликовала статью "Если русские хотят больше мяса..."

   Однако, в отличие от большинства подобных статей в американской прессе, главный редактор газеты Лоуренс Сотц вместо обычной антисоветской риторики предложил устроить "сельскохозяйственное соревнование", по которому и определится лучшая и более эффективная политико-экономическая система. Более того, Сотц от имени всего штата пригласил советских специалистов по сельскому хозяйству посетить Айову, обещав без утайки поделиться сельскохозяйственными секретами.

   В Америке 1955 года, ещё не отошедшей от безудержного разгула маккартизма, для публикации подобной статьи нужно было иметь немалое гражданское мужество.

   Уже на следующий день разведка доставила перевод статьи Сотца Хрущёву. Никита Сергеевич прочёл статью с большим интересом и приказал направить в США делегацию специалистов. Согласования заняли почти полгода, но в июле 1955 года делегация отправилась в Америку.

   Сам же Хрущёв готовил страну к посевной кампании. 15-18 февраля он побывал на Украине, объезжая колхозы около Киева. 17-18 марта -- в Саратове, 28-30 марта - в Воронеже, 7 апреля вернувшись в Москву, провел сельскохозяйственное совещание в Кремле, а 12 апреля - аналогичное совещание в Ленинграде

   Он хорошо помнил предупреждение о будущей засухе 1955 года на целине, поэтому нашёл время лично съездить туда, вместе с куратором целины Шелепиным. Встречаясь с председателями колхозов и директорами совхозов, Никита Сергеевич прямо рассказывал им о надвигающемся бедствии, ссылаясь на якобы полученные им прогнозы синоптиков, и строго предупреждал, что пахать в этом году нужно на небольшую глубину, чтобы неизбежные при засухе пыльные бури не унесли плодородный слой земли.

   Председатели и директора отнеслись к словам Хрущёва по-разному: одни - с вниманием, другие - с традиционным крестьянским скептицизмом и недоверием.

   В перерыве совещания Никита Сергеевич случайно услышал разговор таких вот недоверчивых директоров, или председателей колхозов, рассуждавших о том, что "из Москвы, вестимо, виднее, какой год будет в Казахстане, сухой или влажный."

   Услышав такие слова, Хрущёв было побагровел, но затем сдержался. Подойдя к "Фомам неверующим", он познакомился с ними, и спросил прямо:

   - Что, товарищи, не верите в моё предупреждение?

   "Товарищи" замялись.

   - А давайте поспорим, - предложил Хрущёв. - На ящик водки!

   Оба недоверчивых руководителя даже рты раскрыли от удивления.

   - Если год будет хороший и урожай большой, я вам обоим по ящику водки пришлю, - обещал Хрущёв. - А если будет засуха - вы двое скинетесь, и пришлёте один ящик водки мне. Правда, пить мне нельзя, печень больная, но я ему применение найду.

   Хрущёв говорил громко, в зале его слышали многие и навострили уши, тем более, что обсуждалось не что-нибудь, а водка.

   Пари скрепили рукопожатием, причём "разбивал" лично Александр Николаевич Шелепин. Поскольку Хрущева в поездках сопровождал кинооператор, необычное пари попало в кинохронику. Сначала хотели его вырезать, но Никита Сергеевич не разрешил:

   - Оставьте! Пусть народ видит, какими методами мне хозяйственников убеждать приходится!

   Заехал Хрущёв и в хозяйство Терентия Семёновича Мальцева, который был инициатором подобного метода вспашки. Поняв друг друга с полуслова, они договорились поставить эксперимент. Два расположенных поблизости поля вспахали по-разному: одно - неглубоко, второе - на обычную глубину, как в прошлом году. Пахоту засняли на киноплёнку и договорились в конце лета точно так же заснять урожай перед уборкой. Чтобы ни у кого не возникло сомнений и подозрения на подлог, поля выбрали так, что между ними стояли несколько строений, которые при съёмке попали в кадр.

   12 февраля 1955 года Хрущёв с Косыгиным подписали Постановление ЦК КПСС и СМ СССР о сооружении нового полигона в устье реки Сыр-Дарьи, рядом с железнодорожной станцией Тюратам, (В реальной истории постановление подписали Хрущёв и Булганин), поскольку имеющиеся полигоны для испытаний новой королёвской ракеты Р-7 не годились. Так было принято решение о строительстве объекта, который через два года станет известен как космодром Байконур.

   9 марта 1955 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров, изменившее порядок сельскохозяйственного планирования. Вместо детальных планов, спускаемых из Министерства сельского хозяйства, колхозам и совхозам задавался объем товарной продукции. Колхозы и совхозы теперь сами решали, что и на каких площадях сеять, сколько и какого скота содержать. В конце года происходил расчёт с государством, а всей оставшейся продукцией хозяйства могли распоряжаться по своему усмотрению

   По этому же постановлению машинно-тракторные станции (МТС) -- государственные предприятия, предоставляющие колхозам и совхозам услуги с использованием сельхозтехники и тракторов, переводились с бюджета на хозрасчет. Поскольку техника стоила дорого, и требовала квалифицированного обслуживания, с началом коллективизации и были созданы МТС, на которых колхозы и совхозы арендовали трактора, сеялки, комбайны...

   В марте 1955 года возникла идея отправить для укрепления сельского хозяйства 30 тысяч "добровольцев" из горожан, подобно "25-тысячникам" 1929 года. Инициатива обсуждалась на Президиуме ЦК. Перед обсуждением Хрущёв с сыном посмотрели "документы 2012 года" и убедились, что на этот раз затея ожидаемого успеха не принесла.

   Никита Сергеевич, помнивший успех кампании коллективизации 1929 года был искренне озадачен.

   - Странно это, - сказал он сыну. - Тогда ведь сработало! Как думаешь, почему сейчас не получится?

   - Ситуация изменилась, - поразмыслив, ответил Сергей. - В 29 году большинство поехавших в деревню наверняка сами были выходцами из сельской местности. К тому же тогда и энтузиазм был побольше, и уровень жизни между городом и деревней отличался ещё не так сильно. Ну, к примеру, в городах преимущественно оставалось печное отопление, за водой ходили на улицу, к колодцу или колонке. А сейчас люди получают благоустроенные квартиры, с отоплением, газом, водопроводом, тёплым туалетом. Разрыв между городом и деревней увеличился в разы. И зарплаты в городе на предприятиях значительно выше. Кто ж теперь в деревню поедет? Я бы не поехал.

   - Верно говоришь, - согласился Никита Сергеевич. - А ведь я предлагал строить агрогорода... С многоквартирными благоустроенными домами, чтобы все удобства...

   - А это, пап, получается другая крайность, - возразил Сергей. - Люди в деревне получают мало, им огороды нужны, и возможность держать скот. К тому же вторая проблема - из центральной усадьбы получается далеко на работу добираться. А строить в каждой деревне один-два многоквартирных дома - невыгодно. Каждому дому котельная нужна.

   - Да это понятно... - махнул рукой Хрущёв-старший. - Как быть-то тогда? И так плохо, и этак плохо выходит?

   - Может быть, истина где-то посередине? Не навязывать своё мнение, а создавать условия для комфортной жизни в деревне уже сейчас? Дома у колхозников уже есть, значит, надо только добавить к ним удобства, как в городе. А для строительства новых домов применять современные материалы, они более дешёвые и удобные - пенобетон, например. Я вот тут статью нашёл, - Сергей открыл файл в ноутбуке и показал отцу. - Цены тут по 2012 году указаны, но соотношение наверняка и сейчас будет близкое.

   - Гм... интересно... Распечатай мне, я строителям нашим отправлю, - попросил Никита Сергеевич. - Цены я серовских ребят попрошу пересчитать на нынешние. А то у строителей шок будет. А насчёт удобств - как ты представляешь в обычном деревенском доме сделать удобства, как в городе?

   - Первое, самое сложное и самое дорогое - отопление. Котельные на несколько домов оправдаются только в новостройках, так? Значит, надо вставлять внутрь обычной печи элемент отопления и выводить его на обычные батареи, - начал прикидывать Сергей. - Чтобы топить не две печи, а одну, обогревающую весь дом. В идеале - переходить с дров на более эффективное топливо, проще всего - газ.

   - Баллонов не напасёшься, - покачал головой Хрущёв-старший. - А газопровод в каждую деревню не проведешь. Возможно - мазут или уголь. Но сделать можно.

   - Можно. В будущем так и делают, я читал уже. Дальше - водопровод. С этим проще - нужен электрический погружной насос и электрическая водогрейка, - продолжил Сергей. - И канализация. Я там нашёл упоминание о биотуалетах. В них дерьмо разлагается бактериями на воду и твёрдые осадки. Это работа для биологов, я в этом ничего не понял.

   - Ты мне все эти документы распечатай, я ГосСтрой озадачу, - попросил Никита Сергеевич. - Пусть всё обсчитают и выдадут задания на проектирование.

   - Надо все эти разработки пустить в производство и в свободную продажу, - предложил Сергей. - И обязательно информационные документы подредактировать к нашим реалиям и ценам, и опубликовать отдельной книгой. Кстати, там, в компьютере, несколько таких книг есть, я их найду. Надо, чтобы люди могли сами всё купить без ограничений, и сами всё могли построить.

   - Это - дело, - согласился Никита Сергеевич. - Давай, найди, а я серовских ребят попрошу к публикации подготовить.

   Предложение об отправке 30 тысяч "добровольцев" для укрепления сельского хозяйства с обсуждения на Президиуме ЦК Хрущёв снял, сославшись, что оно недостаточно проработано. Вместо него было принято Постановление "О мерах по улучшению бытовых условий работников сельского хозяйства". Помимо указаний о выдаче заданий на проектирование насосов, отопительных приборов и т. п., в Постановлении содержалось прямое указание об организации розничной торговли стройматериалами, чтобы людям не приходилось эти стройматериалы воровать. Цены устанавливались низкие, льготные, исходя из доходов колхозников.

   Ситуация с возможностью нанесения ответного атомного удара по США продолжала постоянно беспокоить Хрущёва. Казалось бы, все работали, проекты запущены, остаётся лишь дождаться результата. Но станут ли дожидаться американцы, пока Советский Союз сделает себе надёжный ядерный щит? На это надежды было мало. И Хрущёв продолжал ломать голову, размышляя, можно ли как-то ускорить работы.

   Сергей видел, как озабочен отец, и однажды, не вытерпев, спросил:

   - Пап, ты чего такой хмурый? Случилось что?

   Никита Сергеевич было отмахнулся, но через минуту заговорил с сыном сам:

   - Понимаешь, Серёжа... Не выходит у меня из головы эта проблема. Ну, то есть, как нам Америку достать, в случае чего. Казалось бы, всё крутится, люди работают... Но проектов запущено сразу много, каждый из них требует денег, каждый будет разрабатываться несколько лет, и какой из них сработает, какой окажется перспективным, а какой - бесполезным, я пока не знаю. И как в этом разобраться - ума не приложу...

   Сергей задумался. Потом попросил отца:

   - Пап, а дай компьютер. Почитаю, подумаю. Есть у меня одна мысль...

   Он уединился у себя в комнате с ноутбуком из 2012 года. Просидев пару вечеров, он подошёл к отцу.

   - Я тут прикинул кое-что. Смотри.

   На экране ноутбука Никита Сергеевич увидел множество параллельных полосок красного, синего и зеленого цвета. На каждой полоске стояло название ракеты и надпись: "разработка", "испытания", "серия".

   - Это что, сетевой график? - догадался Хрущёв-старший.

   - Ага, - кивнул Сергей. - Я по энциклопедии выписал даты разработки, испытаний и начала эксплуатации по каждому образцу из тех, что ты сейчас приказал запустить в разработку. Ну и рассудил так, что времени на разработку и испытания уйдёт, скажем, примерно столько же времени, сколько и в "той истории". С одной стороны - информация, которую мы передали, может ускорить разработку, с другой - у конструкторов пока нет того опыта, который они накопили к началу разработки этих изделий. Получается - то на то и выйдет. Ну, примерно. Основной выигрыш мы получим за счёт более раннего начала работ по изделиям с коротким циклом разработки и испытаний.

   - Ну... разумно, - одобрил Никита Сергеевич. - И что у нас получается, ну-ка посмотрим... - он с интересом разглядывал разноцветные полоски на экране.

   - По-моему, - сказал Сергей, - можно сразу останавливать работы по "Буре" и Х-20. Из-за бесперспективности. ("Буря" 4К80 - крылатая ракета большой дальности разработки ОКБ-301 Лавочкина. Работы прекращены в 1960м г. в связи с принятием на вооружение ракеты Р-7 и уязвимостью высотных крылатых ракет большой дальности от наземной ПВО) Хотя и жалко, машина красивая.

   - Ты, пожалуй, прав, - кивнул Никита Сергеевич. - Тем более, насколько помню, "Бурю" мы и в "той истории" в 1960м году отменили.

   - Самым перспективным проектом остаётся Х-55, - продолжил Сергей. - По прикидкам, получается, что она выйдет на испытания к середине следующего года, и к лету 1959 будет готова к запуску в серию. Также имеет смысл поторопить Надирадзе, его "Темп-С" может быть готов к запуску в серию в конце 1957 года.

   - Ну... пожалуй... Но у него дальность 900 километров! - усомнился Никита Сергеевич. - Какой в нём смысл?

   - Смысл большой. Это сейчас получается наша первая твёрдотопливная ракета, и, по отзывам в "тех документах" - одна из самых удачных, - пояснил Сергей. - При том дальности у неё хватит, чтобы от западных границ ГДР достать до Лондона.

   - Угу. И в контейнер её упрятать можно, - согласился Никита Сергеевич.

   - Она к тому же важна для отработки технологий, применяемых в твёрдотопливных ракетах, - напомнил Сергей. - А вот с "Темп-2С" Надирадзе провозится, скорее всего, очень долго. Но эта ракета очень перспективная, не стоит её отменять.

   - Ладно, посмотрим... - проворчал Хрущёв-старший. - Я смотрю, раньше королёвской "семёрки" ни одну ракету межконтинентальной дальности нам в серию не запустить.

   - Выше головы не прыгнешь, пап. - убеждённо сказал Сергей. - Янгель сейчас занят Р-11ФМ вместе с Макеевым. Даже если всю разработку Р-11ФМ повесить на Макеева и освободить Янгеля для создания Р-12, Р-14 и Р-16, в лучшем случае ускорить постановку Р-16 на вооружение удастся на полгода, потому что она базируется на агрегатах Р-12 и Р-14. На их отработку нужно время. А торопить Янгеля опасно. Помнишь, чем это "там " кончилось?

   - Помню! Неделин... Стоял у Янгеля над душой... - буркнул Никита Сергеевич. (Главком РВСН Митрофан Иванович Неделин погиб 24 октября 1960 года при подготовке к первому испытательному пуску МБР Р-16. Вместе с ним погибло 74 человека. По другим данным число жертв достигло 126. Катастрофа произошла в связи с ошибкой технического персонала из-за спешки и постоянного начальственного давления. Из-за взрыва испытания пришлось отложить до февраля 1961 года.) А что Королёв?

   - Королёв закончит разработку твёрдотопливной РТ-2 к лету 1960 года, потом ещё испытания, так что на дежурство она встанет где-то в начале 1963го. Раньше - никак. Он и так начал её разработку на 5 лет раньше.

   - С лодочными ракетами тоже быстро не получится. Хотя Макеев и начал разработку ракеты по технологиям Р-29 уже в июне 1954-го, раньше начала 1960-го она на испытания не выйдет, - продолжил Сергей. - И в серию раньше конца 1963 не пойдёт.

   - Вот чёрт... Хрущёв-старший в задумчивости почесал затылок. - Ох, и озадачил ты меня, Серёга... Получается, всё зря, что ли?

   - Совсем не зря! Надо только сосредоточить усилия на основных направлениях, - возразил Сергей.

   - Дело говоришь, - кивнул Никита Сергеевич. - Березняку позвоню завтра, и Исанина с Туполевым вызову. Раз уж Х-55 созреет первой, надо заранее готовить под неё носители - подводные лодки и бомбардировщики. Спасибо, сын. Большую работу провернул.

   25 февраля Серов доложил Хрущёву, что американцы закончили постройку тоннеля под Берлином, из Западного Берлина в Восточный, и подключились к кабелям советской военной связи. Об этой операции ЦРУ и английской Secret Intelligense Service ещё на стадии её предварительной подготовки сообщил советский агент в английской разведке Джордж Блэйк.

   После анализа открывающихся возможностей решено было американцам в прослушивании не препятствовать, но готовить для них точно просчитанный "информационный коктейль" из правдивой, но малозначащей информации и аккуратно срежиссированной дезинформации.[70]

   Американцам помогала завербованная женщина, восточная немка, которая работала на коммутаторе. С её помощью они установили, к каким именно кабелям из большого пучка проводов, проходивших в совместном канале, нужно было подключаться.

   Было установлено, к каким именно кабелям присоединились американцы, после чего к этим кабелям были подключены отдельные телефонные аппараты. Возле них постоянно дежурили специально назначенные сотрудники, которые целыми днями вели переговоры между собой, выдавая в линию подготовленную КГБ дезинформацию. Немку-агента сначала перевели на другой коммутатор, а затем она вообще исчезла.

   Американцы и англичане были в восторге от получаемой "информации". "В Вашингтоне над обработкой поступавшей из Берлина информации работала постоянная команда переводчиков и аналитиков. Штат отдела по обработке поступавших телефонных переговоров составлял до 317 человек, а телеграфных сообщений -- до 350 человек. В течение недолгого времени работы Берлинского туннеля на 50 тысячах плёнок было записано до полумиллиона телефонных звонков. Общая продолжительность записей составляет 40 000 часов телефонных переговоров и 6 млн часов телеграфной связи. Обработка материалов операции "Голд" продолжалась до сентября 1958 года, в результате было составлено 1750 отчётов и 90 000 переводов." (Источник -- ru.wikipedia.org) Операция продолжалась до 22 апреля 1956 года.

   1 апреля 1955 года вышло уже привычное для того времени Постановление ЦК и Совмина о снижении розничных цен на продукты питания. Поначалу Хрущёв хотел эти снижения отменить, но, узнав из "тех документов" какое деморализующее влияние оказала эта отмена на население, отказался от своего намерения.

   5 апреля подал в отставку премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль. Это был его последний срок пребывания на посту премьер-министра.

   В этот же день, 5 апреля 1955 года был подписан приказ N 252 по Министерству среднего машиностроения о создании НИИ-1011. Новый институт было решено построить в Каслинском районе Челябинской области вблизи посёлка "Сокол". Задачей института было определено "разработка авиационных атомных и водородных бомб различных конструкций и специальных зарядов для различных видов атомного и водородного вооружения". Первым руководителем и главным конструктором института стал академик Кирилл Иванович Щёлкин. Через 2 года, 23 мая 1957 г. НИИ-1011 станет градообразующим предприятием нового города. Этот город сменит много имён: Касли-2, Челябинск-50, Челябинск-70, и, наконец, Снежинск. Город строился как дублер Арзамаса-16, ныне Саров. Хрущёв опасался складывать все "яйца" в одну корзину, американцы одним ударом могли лишить страну ядерного потенциала. Он также хотел, чтобы у Юлия Борисовича Харитона был конкурент.

   2 апреля Серов доложил Хрущёву о готовящемся покушении на китайского премьера Чжоу Эньлая. Оно было занесено в "Список событий, которые необходимо предотвратить". Никита Сергеевич называл его "списком катастроф". События из списка отслеживал Серов, чтобы иметь возможность организовывать "мероприятия" заранее.

   - Мы сообщили о подготовке покушения китайским товарищам сразу после того, как стало известно о проведении конференции в Бандунге, - пояснил Серов. - Они поблагодарили и приняли меры.[71]  Никаких подробностей мы не сообщали, сказали только, что возможна диверсия по пути следования Чжоу Эньлая. Предложили свою техническую и оперативную помощь. Китайцы вежливо отказались, но были очень благодарны. Мы продолжаем отслеживать их действия, насколько возможно. Они, как ни странно, держат нас в курсе.

   - Молодцом, Иван Александрович, - похвалил Хрущёв. - Будут новости - докладывай.

   Новости последовали 11 апреля. По плану визита, Чжоу Эньлай собирался лететь из Пекина в Гонконг, где должен был пересесть на чартерный самолёт "Принцесса Кашмира" модели L-749 "Constellation" авиакомпании "Air India", следовавший в Джакарту.[72]  Однако в Гонконге Чжоу Эньлай не появился. Позже было объявлено, что у него случился приступ аппендицита.

   Однако исполнители теракта не знали, что китайский лидер изменил свои планы. За некоторое время до вылета самолёта в момент закладки взрывного устройства в мотогондолу 3-го двигателя сотрудниками службы безопасности аэропорта был задержан некий Чоу Цзэминь, уборщик компании Hong Kong Aircraft Engineering. Одновременно многочисленные сотрудники китайской контрразведки, действовавшие нелегально, устроили по всему Гонконгу охоту на агентов Гоминьдана, планировавших это покушение совместно с ЦРУ. Было поймано либо уничтожено 72 агента из группы, насчитывавшей более 90 человек. В числе захваченных оказался руководитель диверсионной группы, гоминьдановский генерал-майор Конг Хойпин.[73]

   Захват генерала сделал бы честь любому голливудскому боевику. Китайская контрразведка, хоть и работала в Гонконге нелегально, в средствах себя не ограничивала, и высокими моральными принципами не заморачивалась. Информацию из пойманных гоминьдановцев выколачивали эффективно и решительно, поэтому убежище генерала Конг Хойпина недолго оставалось тайной.

   Впрочем, генерал Конг тоже оказался не лыком шит. План отхода у него был, и не один. Вот только генерал не учёл, что информацию на него собирали по рассекреченным через 50 лет архивам и опубликованным мемуарам непосредственных участников операции с обеих сторон.

   КГБ заранее предупредил китайцев, что гоминьдановцы планировали операцию совместно с ЦРУ. В аэропорту Гонконга был замечен самолёт авиакомпании Civil Air Transport. По информации, полученной от КГБ, Civil Air Transport принадлежала ЦРУ. Китайская контрразведка взяла самолёт под наблюдение.

   И потому, когда генерал Конг собрался делать ноги, в аэропорту его встретили торжественно, прямо у трапа. Генерала скрутили, и засунули в подъехавший фургон. Затем полтора десятка китайских агентов ворвались в самолёт, обыскали его, забрали всё, что показалось им интересным, включая шифровальные блокноты, а также увели с собой экипаж самолёта, невзирая на протесты и угрозы.

   Экипаж засунули в тот же фургон, и отвезли к стоящему в полукилометре самолёту китайской государственной авиакомпании СААС. Пленников запихнули в самолёт, и он тотчас же взлетел.

   Едва самолёт СААС оторвался от полосы гонконгского аэропорта, его взяли под охрану 12 китайских истребителей МиГ-15. Ещё две группы по 40 истребителей составляли дальнее боевое охранение - для обеспечения операции были задействованы 3 полноценных истребительных авиаполка. Самолёты на большой скорости ушли вглубь китайской территории.

   Зачистка агентов Гоминьдана на территории Гонконга на этом не закончилась. Китайская контрразведка продолжала работать методично и эффективно, уже не по документам, полученным от КГБ, а по свежей оперативной информации, вытрясаемой из захваченных гоминьдановских агентов. Как только вытянули первую ниточку, по ней удалось распутать весь клубок.

   В то время, как для гоминьдановской разведывательно-диверсионной сети в Гонконге Армагеддон уже наступил, для ЦРУ он лишь начинался...

   Отношения Китая с Индией в 1955 году ещё не были непоправимо испорчены пограничными конфликтами. Обе великие страны недавно обрели независимость, и им одинаково не нравилось вмешательство ЦРУ в их внутренние дела. Поэтому, когда китайские товарищи предъявили своим индийским коллегам неопровержимые доказательства участия ЦРУ в подготовке диверсии против самолёта индийской авиакомпании, индийцы пошли на сотрудничество.

   В течение нескольких дней пропали без вести служащие посольства США в Индии Джек Кэррен и Джон Дискоу Смит. Смита захватили ещё в Гонконге, где он в отеле "Maidens" передал гоминьдановскому агенту Ван Фенгу взрывное устройство, полученное им в Индии от Кэррена.[74]

   Самого Кэррена захватили в Индии. Поскольку он имел дипломатическую неприкосновенность, захват был закамуфлирован под обычную уголовщину. По требованию американского посольства индийская полиция провела тщательное и длительное расследование.

   В окончательном рапорте индийской полиции было сказано, что Кэррена незадолго до исчезновения неоднократно замечали посещающим местных проституток, в том числе - в не самых спокойных кварталах. Найти Кэррена индийской полиции так и не удалось. Заканчивался рапорт информацией, полученной от полицейского осведомителя, о том, что Кэррен, вероятно, стал случайной жертвой разборки между двумя обкурившимися сутенёрами.

   Версия, разумеется, была смехотворной. Это понимали все. Однако индийская сторона упорно придерживалась её на всех уровнях. В подтверждение этой версии индийцы предъявили американскому послу пустой бумажник Кэррена с оставшимися в нём водительскими правами на его имя. Бумажник был "найден" полицией во время облавы в квартале проституток. Все задержанные во время облавы были отпущены в тот же день.

   Пока Чжоу Эньлай находился на конференции в Бандунге, китайская контрразведка продолжала расследование. А затем...

   Дальше всё пошло как в детском стишке: "У меня зазвонил телефон. - Кто говорит? - Слон."

   На столе у директора ЦРУ Аллена Даллеса тоже зазвонил телефон. Даллес не стал задавать глупых вопросов - по этой линии с ним мог говорить только главный американский слон - президент Соединенных Штатов Дуайт Эйзенхауэр.[75]

   - Слушаю, господин президент!

   - Немедленно ко мне! И своего кретина Биссела с собой прихвати! - даже по телефону было понятно, что президент в ярости.

   - Да, сэр! - ответил Даллес. - Мне взять какие-нибудь документы, сэр?

   - Нет! Живо сюда! - Айк действительно был разъярён не на шутку.

   Когда Аллен Даллес и его заместитель по планированию (специальным операциям) Ричард Биссел вошли в приёмную президента, там их уже ждал его старший брат, государственный секретарь США Джон Фостер Даллес.

   Дверь Овального кабинета с треском распахнулась. Президент на ходу бросил:

   - За мной! Кино смотреть будем! - и быстрым шагом прошёл в кинозал.

   Все трое последовали за ним.

   В кинозале Белого Дома уже было темно. Все расселись, тут же застрекотал кинопроектор.

   Это был китайский документальный фильм о пресс-конференции Премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая и арестованных китайской контрразведкой агентов ЦРУ и гоминьдановской NSB (National Security Bureau) - Джека Кэррена, Чоу Цзэминя и Конг Хойпина.

   На пресс-конференцию были приглашены аккредитованные в Пекине журналисты всех ведущих изданий, как социалистических, так и капиталистических стран. Вначале к ним обратился с заявлением сам премьер Чжоу Эньлай.

   - Господа! 11 апреля в Гонконге был раскрыт очередной заговор мирового империализма. Центральное Разведывательное Управление США и Национальное Бюро Безопасности незаконного гоминьдановского режима на Тайване руками вот этих джентльменов собирались взорвать самолёт компании "Эйр Индия", который должен был доставить делегацию КНР в Индонезию на конференцию в Бандунге.

   - Присутствующий здесь господин Чоу Цзэминь заложил в правый мотор самолёта вот эту бомбу с часовым механизмом, - продолжал Чжоу Эньлай, демонстрируя собравшимся взрывное устройство. - Вот детонатор MK-7 производства США, вынутый нашими сапёрами при обезвреживании бомбы. Бомбу ему передали от также присутствующего здесь господина Кэррена, офицера ЦРУ при посольстве США в Индии. Генерал-майор NSB Конг Хойпин руководил операцией на месте, в Гонконге, он также почтил нас сегодня своим присутствием.

   - Сейчас вы можете задавать этим господам любые интересующие вас вопросы, - закончил китайский премьер. - Они будут отвечать предельно откровенно.

   Несколько секунд в зале стояла мёртвая тишина. Затем она взорвалась щелчками фотоаппаратов, всполохами вспышек и беспорядочным градом выкриков и вопросов...

   Наконец пресс-секретарю китайского премьера удалось утихомирить репортёров и упорядочить поток вопросов. Бывшие агенты начали отвечать по-порядку. Отвечали они действительно предельно откровенно - перед пресс-конференцией им клятвенно пообещали, что если будут врать или недоговаривать - сразу после пресс-конференции их расстреляют.

   Звучали имена. Достаточно громкие имена. Аллен Даллес... Ричард Биссел... Генералиссимус Чан Кайши... Дуайт Эйзенхауэр...

   Братья Даллесы и Биссел смотрели фильм, не обменявшись ни единым словом. Наконец фильм кончился. Стрёкот кинопроектора смолк, включился свет.

   - Итак, джентльмены, что вы можете сообщить по этому поводу Президенту Соединённых Штатов? - голос Айка был ледяным, а сам он - багровым.

   А его вопрос, как оказалось, был риторическим. Эйзенхауэр обычно был в повседневном обращении человеком мягким, говорил негромко. Однако джентльмены не учли, что президент Эйзенхауэр был настоящим, боевым генералом. А когда генерал спрашивает, все остальные стоят по стойке "смирно", молчат в тряпочку и слушают.

   Едва Джон Фостер Даллес, единственный, чьё имя не было названо прямо, открыл рот и что-то промямлил, Эйзенхауэр рявкнул во всю мощь генеральского командного голоса:

   - Молчать! Встать!! Смирно!!! Равнение на Верховного Главнокомандующего!!!!

   Все трое моментально вскочили и вытянулись в струнку, хоть и ни разу не были кадровыми военными. Как настоящий боевой генерал, Дуайт Эйзенхауэр в выражениях не стеснялся. Самым безобидным определением в его десятиминутной речи было "fucking pighead idiots"[76]

   Аллен Даллес был умным человеком. Сразу после звонка президента он сообразил, что пахнёт не просто жареным, пахнет уже горелым.

   Когда Эйзенхауэр выдохся и сделал паузу, Даллес-младший вынул из тоненькой папочки единственный листок бумаги и подал его президенту:

   - Господин президент, это моё заявление об отставке. Я очень сожалею, что мои люди так вас подвели...

   - Отставке?! - Айк взял заявление Даллеса, не читая, сложил из него самолётик и швырнул в воздух. - Отставке?!! А вот хрен вам, Аллен, так просто вы не отделаетесь!!!

   Президент в ярости повернулся, запнулся за один из стульев, и мощным пинком отправил несчастный предмет мебели в угол кинозала.

   - Вы!!! Тупоголовые маккартисты!! Вы, оба!!! Из-за вас меня, Президента Соединённых Штатов Америки, поливают дерьмом наравне с желтомазой обезьяной Чан Кайши!!! Молчать!!!

   Разъярённый как раненый буйвол, Эйзенхауэр швырнул в другой угол кинозала ещё один стул и прорычал:

   - Сейчас вы, педерасты, поедете в Пекин, будете по очереди целовать в жопу Мао и Чжоу, и извиняться за то, что вы уродились такими идиотами!!! Во-о-он!!! Вон отсюда!!!

   Пресс-конференция Чжоу Эньлая действительно наделала шума в мировой прессе. Хуже всего - что все свидетели и доказательства были налицо, и легко доступны. Американо-китайские отношения и так колебались вокруг абсолютного нуля, а после этого скандала они и вовсе прекратились. Джон Фостер Даллес в Пекин, разумеется, не поехал. Аллен Даллес вообще лёг в больницу с сердечным приступом.

   Когда Эйзенхауэру доложили об этом, он проворчал:

   - Быть президентом в моём возрасте - слишком большая ответственность. Иначе, ей-богу, поехал бы и нассал этому мудаку в капельницу!

   Никиту Сергеевича не на шутку беспокоило низкое качество промышленной продукции, медленное внедрение новых технологий. 15-16 апреля 1955 года в Кремле состоялось совещание конструкторов, технологов, главных инженеров и директоров заводов, руководителей научно-исследовательских институтов. Участвовали также несколько академиков, и все члены Президиума ЦК. Они сами не выступали, больше слушали других.

   Обсуждалось ускорение научно-технического прогресса и внедрения новых технологий в производство. Предложений высказали множество, но выработать единое мнение и программу действий не получилось. Решили собрать второе всесоюзное совещание работников промышленности через месяц, 16-18 мая в Кремле.

   Разочарованный Хрущёв после апрельского совещания целый вечер думал, а на следующее утро вызвал к себе Косыгина и Серова.

   Они оба присутствовали на совещании, поэтому настроение Никиты Сергеевича было им понятно.

   - Трепотни было много, а толку - чуть, - оценка Хрущёва прошедшему совещанию была резкой, но правдивой. - Алексей Николаич, давай так. Ты в своём аппарате организуй рабочую группу. Все высказанные предложения проанализируйте, выделите все толковые, разделите их на первоочередные и долгосрочные, и сведите в единую программу действий. Потом мы на Президиуме её обсудим, подкорректируем и примем постановление.

   - Я вот тут подумал, - продолжил Хрущёв. - Многие директора предприятий жалуются на неповоротливую систему заявок. Чтобы для нужд предприятия что-то получить, заказывают за год, и вдвое больше, чем нужно на самом деле. Я считаю, надо разрешить предприятиям свободную реализацию сверхплановой продукции и обмен этой продукцией между предприятиями различных министерств. Так же, как колхозам и коопперативам разрешено продавать свою продукцию после выполнения плана госпоставок.

   - А прибыль от реализации предприятиям оставлять будем? - уточнил Косыгин.

   - Ну, а почему бы нет? - пожал плечами Хрущёв. - Будем брать какой-то процент налога с прибыли, а остальное пусть оставляют себе, расходуют на развитие предприятия и общественные фонды потребления, соцкультбыт, инфраструктуру, строительство ведомственного жилья. Мы этак даже не двух, а трёх зайцев убьём - и горизонтальные связи между предприятиями разных министерств организуем, и снабжение предприятий улучшим и ускорим, и рынок товарами насытим.

   - Годится, - кивнул Косыгин, помечая себе в блокнот. - Идея годная. Не то, что твои совнархозы, Никита, уж не обижайся.

   - Да ладно, - махнул рукой Хрущёв. - Признаю, х#йню спорол, мой грех. - Теперь ты, Иван Александрович. Твоя задача - ещё более важная. С твоей помощью будем преодолевать наше самое больное место - низкое качество товаров народного потребления.

   - Это как? - спросил Серов. - Бракоделов арестовывать, что ли? Не, на это я не подпишусь, - он усмехнулся.

   - Нет! С бракоделами будем экономическими методами разбираться, и через Комитет Партийного Контроля, - ответил Хрущёв. - А твоим людям за рубежом даю личное поручение высшей степени приоритета. Следить за всеми новинками в области лёгкой промышленности. Отслеживать новые модели одежды, обуви, бытовой техники, радиоэлектроники. Отбирать по несколько лучших образцов ежегодно, и переправлять в Союз, для копирования и внедрения в производство. Задержка допустима не более полугода для одежды, не более года для обуви и бытовой техники. Это - первый этап.

   - Второй этап, - продолжал Никита Сергеевич, - отбери в Мухинском училище самых лучших, самых талантливых молодых ребят, и подведи их, даже нелегально, к лучшим французским и итальянским дизайнерам. Действуй как хочешь, но организуй. Пусть учатся, перенимают опыт.

   - А ты, Алексей Николаевич, дай поручение Министерству образования, пусть откроют несколько факультетов промышленного дизайна. Эти ребята, что обучатся во Франции и Италии, потом будут преподавать на этих факультетах, готовить наших советских промышленных дизайнеров, - распорядился Никита Сергеевич. - Чтобы через пару лет никаких серых ватников на улицах не осталось.

   - Надо ещё автомобильный дизайн так же организовать, - предложил Косыгин. - Эта отрасль тоже подвержена моде, не дело, чтобы наши люди на драндулетах ездили.

   - Да для нашего народа не худо бы сначала дать возможность вообще купить хоть какой-то автомобиль, - сказал Серов. - Но предложение Алексея Николаевича правильное. Приму к исполнению.

   20 апреля Хрущёв побывал в Польше. Его пригласили в Варшаву на празднование 10-летия подписания советско-польского договора о дружбе. Этот визит был для Хрущёва важен. Из "тех документов" он уже знал, что лидер Польской Объединённой Рабочей Партии и правитель страны Болеслав Берут долго не протянет.[77]  Нужно было срочно подобрать ему замену, так как сменивший его в реальной истории Эдвард Охаб как политик был слабоват. Подходящей кандидатурой был бы Владислав Гомулка, но с июля 1951 года он был арестован по обвинению в "правонационалистическом уклоне".[78]  В разговоре с Берутом Никита Сергеевич спросил прямо:

   - Товарищ Берут, а за что вы Гомулку под домашний арест посадили ?

   Берут, по характеру человек мягкий и незлой, пробормотал:

   - Да я и сам не знаю...

   Однако намёк он понял. Вскоре Гомулка был освобождён, однако к политике его не допускали, как и не выпускали за пределы Польши.

   Хрущёв знал, что, в отличие от Берута и Охаба, Гомулка будет достаточно сильным лидером, чтобы удержать Польшу от антикоммунистических выступлений без вмешательства Советской армии. Поэтому он решил его поддержать.

   В конце апреля в Москву приехала китайская делегация во главе с Чжоу Эньлаем и Лю Шаоци. Визит был приурочен к Первомайским праздникам. 1 мая китайские товарищи вместе с Хрущёвым и другими членами Президиума ЦК КПСС стояли на трибуне Мавзолея. Чжоу Эньлай искренне поблагодарил Хрущёва за предупреждение о готовящемся покушении. Хотя предупреждение пришло по линии КГБ, было ясно, что без указания Первого секретаря ЦК тут не обошлось.

   Затем было несколько дней переговоров, в основном обсуждались народно-хозяйственные проблемы и вопросы экономического сотрудничества. Было принято несколько важных решений по совместным проектам, в том числе, по сельскохозяйственному использованию острова Хайнань и ускорению строительства там сети детских санаториев.

   В конце визита китайских товарищей пригласил для разговора Никита Сергеевич. При разговоре присутствовал также Иван Александрович Серов.

   Хрущёв волновался - предстояло обсуждать очень деликатный вопрос. Чжоу Эньлай и Лю Шаоци выглядели с виду доброжелательно, они были довольны результатами визита.

   - Товарищи, мне необходимо обсудить с вами ряд вопросов чрезвычайно важности, и строго секретных, - произнёс Никита Сергеевич. - Наши товарищи из разведки, - он кивнул на Серова, - сообщили мне, что на них вышел один человек из ближайшего окружения Председателя Мао. Он настаивал на том, чтобы остаться неизвестным. При этом он передал нам документы чрезвычайной важности. Они касаются будущих планов Председателя Мао по трансформации политико-экономической обстановки в КНР. Прошу вас ознакомиться с этими материалами.

   "Документы чрезвычайной важности" подготовили люди Серова на основе "документов 2012". Они тщательно проанализировали ряд выступлений Мао Цзэдуна, выбрав характерные для "Великого Кормчего" обороты речи и выражения. Документы содержали краткий план политики "Большого скачка" и "Культурной революции", перечень принимаемых мер и "прогноз" результатов.

   - А почему этот человек не связался со мной, или с товарищем Лю? - спросил Чжоу Эньлай, принимая папку с документами.

   - Он опасался за свою жизнь, - пояснил Серов. - У него не было уверенности, что вы ему поверите.

   Чжоу Эньлай медленно кивнул и углубился в чтение. Лю Шаоци также внимательно читал документы.

   Закончив читать, Чжоу Эньлай и Лю Шаоци обменялись несколькими фразами на китайском. Их лица оставались непроницаемо-бесстрастными.

   - Мы хорошо понимаем, что это - внутреннее дело китайского народа и Коммунистической партии Китая, - отметил Никита Сергеевич. - Но, по нашему мнению, очень важно, чтобы председатель Мао остался в памяти китайского народа и всего прогрессивного человечества, как великий архитектор нового свободного Китая, а не как сумасшедший диктатор, разрушивший экономику страны и поставивший её народ на грань голодной смерти.

   Лю Шаоци внимательно посмотрел на него.

   - Товарищ Хрущёв, мы очень благодарны советскому руководству за своевременное предупреждение, - ответил он.

   - При необходимости советская сторона готова оказать дружественному Китаю необходимую консультативную и техническую помощь, - подчеркнул Никита Сергеевич. - Хотя мы не сомневаемся, что Компартия Китая может и сама решить этот вопрос.

   - Спасибо, товарищ Хрущёв, - Чжоу Эньлай и Лю Шаоци по-китайски церемонно распрощались.

   В тот же день они отбыли обратно в Пекин.

   - Что думаешь? - спросил Хрущёв у Серова. - Поверили?

   - Да чёрт их разберёт, этих китайцев, - пожал плечами Серов. - Мимика как у холодильника. Посмотрим. События покажут.

   - Думаю, хуже, чем то, что в "тех документах" написано - не будет, - проворчал Хрущёв. - Поживём - увидим.

   Однако несколько дивизий на границе с Китаем в состояние повышенной готовности Никита Сергеевич всё-таки привёл.

31. Реформа Госплана

   Сразу после майских праздников на прием к Хрущёву пришёл академик Келдыш.

   - Вот, знакомьтесь, Никита Сергеич, это - Цветков Виктор Николаевич, доктор физико-математических наук, профессор ЛГУ, сейчас - руководитель лаборатории молекулярной гидродинамики и оптики полимеров Института высокомолекулярных соединений Академии Наук СССР, - представил Мстислав Всеволодович своего спутника. - Он один из крупнейших в СССР специалистов по жидким кристаллам. Первые его работы по этой теме появились еще в 1940м году.

   - Очень приятно, - Хрущёв, всю жизнь тянувшийся к новинкам науки и техники, приветливо поздоровался с Цветковым. - Присаживайтесь, товарищи. С чем пожаловали?

   - Да мы похвастаться пришли, Никита Сергеич, - усмехнулся Келдыш. - Вот, смотрите.

   Он сделал знак Цветкову. Виктор Николаевич вытащил из обычной тканевой сумочки аккуратную плоскую коробочку, примерно 200х150х40 миллиметров, отделанную под дерево и поставил перед Первым секретарём ЦК. Передняя грань коробки была полностью закрыта чёрным глянцевым стеклом. Сверху в углублении корпуса виднелось несколько кнопок и верньеров регулировки. Следом за коробочкой появилась двурогая телескопическая антенна. Её чёрное пластмассовое основание было едва ли не больше коробочки прибора.

   Цветков подключил антенну к гнезду в задней стенке коробочки и нажал кнопку.

   Не веря своим глазам, Никита Сергеевич увидел, как стеклянный экран коробочки полыхнул уже знакомым ослепительным белым светом. А затем на экране сначала мелькнула разноцветная эмблема, а дальше... появилось телевизионное изображение 1й программы Центрального Телевидения.[79]  Изображение было чёрно-белым, довольно-таки размытым и нечётким, как на обычном телевизоре, при этом оно словно состояло из очень маленьких квадратиков.

   - Погодите... это... товарищи! - взволнованный Хрущёв вскочил, затем сел, затем снова вскочил. - Это что? Это телевизор?

   - Да, Никита Сергеич, - ответил Цветков. - Первый в мире жидкокристаллический телевизор[80].

   - Так это же замечательно, товарищи! - Хрущёв обежал вокруг стола и бросился поздравлять Цветкова, радостно тряся его руку. - Виктор Николаевич, дорогой, вот порадовали так порадовали!

   Келдыш с удовольствием наблюдал реакцию Цветкова, смутившегося под напором внимания первого лица государства.

   - Погодите... - вдруг остановился Хрущёв, осматривая коробочку телевизора сзади. - А он что, в розетку не включён?

   - Нет, Никита Сергеич, - ответил Келдыш. - У него внутри - первый советский литий-ионный аккумулятор. Хотя от розетки он тоже может работать.

   - Как... - не поверил своим ушам Хрущёв. - Вы сделали литий-ионный аккумулятор?

   - Да, Никита Сергеич, - кивнул Келдыш. - Вообще-то попытки сделать литиевую батарею начались с 1912 года. Физические принципы хорошо известны, дело - за материалами и системой контроля заряда. Литиевым аккумулятором нужно управлять, иначе он очень взрывоопасен при перезаряде. До недавнего времени в этом и заключалась проблема. Та информация, что передали из ведомства Серова, помогла подобрать правильные сочетания материалов, и осознать необходимость электронного управления зарядом. А остальное было уже делом техники. Микросхему управления зарядом аккумулятора разработали в НИИ-35.

   Ошеломлённый Хрущёв молча присел прямо на край стола.

   - Вот это да!... - произнёс он. - Но... товарищи... Почему именно телевизор?

   - Вообще-то - это самый простой и самый востребованный сейчас электронный прибор с экраном, - пояснил Келдыш. - К тому же его можно использовать как устройство отображения информации для ЭВМ, если не задействовать блок приёма телесигнала.

   - Логично, - пробормотал Никита Сергеевич. - Молодцы, товарищи. Ох, какие же вы молодцы! Так, Мстислав Всеволодович, всех участников разработки представить к правительственным наградам, Виктору Николаевичу - дадим Государственную премию. В НИИ-35 тоже представьте разработчиков микросхем и аккумулятора к Государственным премиям, - уже уверенно, вскочив со стола, распорядился Хрущёв. - Чёрт возьми! Вообще-то такая разработка на Ленинскую премию тянет - ведь превышает общемировой уровень! Да! В ближайшее время выйду в ЦК с предложением восстановить Ленинскую премию[81].

   - Да, а почему изображение чёрно-белое? - спросил Хрущёв. - Вроде же вначале я цветную эмблему видел при включении?

   - Экран цветной, Никита Сергеич, - пояснил Цветков. - А изображение - ну так что Центральное телевидение транслирует, то и принимаем. Трансляция-то чёрно-белая идёт...

   - А можно будет в будущем сделать экран побольше? - спросил Хрущёв.

   На самом деле у самого массового в те годы советского телевизора КВН-49 экран был даже меньше, чем у представленного образца. КВН-49 имел 180-мм круглый кинескоп, экранированный накладкой с прямоугольным окном в центре. При этом площадь изображения в центре кинескопа составляла всего 140в105 мм, поэтому смотрели это чудо техники через наполняемую дистиллированной водой стеклянную линзу.

   Представленный Никите Сергеевичу образец своим экраном даже превосходил по размеру существующие телевизоры.

   - Сделать можно, Никита Сергеич, - ответил Цветков, - но позже, когда телевизор пойдёт в серию, и себестоимость изготовления снизится. А сейчас увеличение размера экрана приведёт к удорожанию телевизора.

   - Как скоро можно ожидать начало серийного выпуска? - спросил Хрущёв.

   - В НИИ-35 спроектировали и изготовили производственные линии для изготовления нескольких типоразмеров жидкокристаллических экранов, - ответил Цветков. - Сейчас одну монтируют на заводе "Электросигнал" в Воронеже. Вторая линия будет работать на ленинградском заводе "Россия". Там же будем налаживать и выпуск телевизоров. В начале следующего года получим первые серийные образцы.

   - Мы обсуждали серийный выпуск телевизоров с Алексеем Николаевичем, - добавил академик Келдыш. - Он очень заинтересовался, и предложил также постепенно наладить производство и на других заводах, где сейчас собирается КВН-49. Нашим образцом уже заинтересовалось руководство Бакинского радиозавода, Киевского завода "Маяк", Новгородского "Кванта"...

   - Осьминину показывали? - спросил Хрущёв.[82]

   - Показывали, он тоже очень заинтересовался, особенно - возможностью приёма передач в цвете, - ответил Цветков. - В США цветное вещание началось в 1953 году, он пока только мечтал об этом, а тут вдруг ему приносят готовый к серийному выпуску цветной телевизор...

   - Осьминин увидел габариты, - вспомнив, засмеялся Келдыш, - и спрашивает: "Как вы в такой маленький корпус сумели лампы засунуть? Не перегреваются?" Виктор Николаевич корпус перед ним открыл, а там - два динамика, трансформатор и плата с микросхемами... Ну, и аккумулятор ещё... Владимира Спиридоновича едва удар не хватил...

   - Молодцы! - рассмеялся Хрущёв. - Порадовали! Ох, порадовали!

   15 мая 1955 года традиционно объявили о подписке на очередной Государственный заём в 32 миллиарда рублей. Хрущёв хотел отменить эту подписку, но в 1955 году обойтись без займа не удалось. В условиях полного отсутствия внешней торговли лишить бюджет 32 миллиардов рублей было слишком рискованно.

   16-18 мая в Кремле состоялось второе всесоюзное совещание работников промышленности. На совещании приняли подготовленную референтами Косыгина программу действий по внедрению достижений научно-технического прогресса в промышленное производство.

   Уже на следующий день после окончания совещания Никита Сергеевич в составе представительной делегации Советского правительства отправился с дружественным визитом в Югославию.

   Отношения СССР с Югославией были разорваны в 1948 году, из-за разногласий Сталина и Тито по вопросу создания Балканской Федеративной Республики путём объединения Югославии, Болгарии, Албании, а также, возможно - Румынии и Греции, если бы в Греции победила коммунистическая оппозиция.

   "Наполеоновским планам" маршала Тито не суждено было сбыться - вначале заартачилась Албания, Болгария тоже не рвалась объединяться, т. к. Тито собирался сделать столицей Балканской Федерации Белград, и никак иначе.

   Затем Тито и Сталин окончательно рассорились, дело дошло до публичной критики, и идея Балканской Федерации была похоронена. Однако именно на этом этапе были посеяны "зубы дракона" между Югославией и Албанией.

   После смерти Сталина возникла благоприятная политическая ситуация для восстановления отношений между СССР и Югославией, чему Хрущёв придавал очень большое значение.

   Прежде всего, Никита Сергеевич считал наивысшим приоритетом единство социалистического блока перед лицом угрозы НАТО. Он часто повторял поговорку: "Гуртом и батьку бить легше!". Также его интересовали экономические успехи Югославии на фоне в целом нерадостного положения в экономиках других социалистических стран. Будучи человеком прагматичным, Хрущёв не стеснялся учиться и перенимать опыт хоть у Тито, хоть у капиталистов, хоть у самого чёрта, лишь бы поднять экономику СССР и обеспечить стране достойное место в мире. Перед визитом он изучил всё, что смог найти по Югославии, а также проштудировал подборку информации из "тех документов". То, что он узнал, повергло Никиту Сергеевича в шок. Он и представить не мог, что в 1995 и 1999 годах страны НАТО будут совершенно безнаказанно бомбить европейское социалистическое государство.

   Анализируя ситуацию, Хрущёв с Косыгиным и Серовым пришли к выводу, что виной тому частично была необдуманная внутренняя политика Иосипа Броз Тито, загонявшая вглубь националистические противоречия многонациональной, как лоскутное одеяло, Югославии, частично - экономическая политика, основанная на бесконтрольном получении западных займов, частично - упорное нежелание Тито присоединяться к Варшавскому договору, вылившееся в 1961 году в создание "Движения неприсоединения"

   Хрущёв также понимал, что лишь развал Варшавского договора и последующий распад СССР создали условия для НАТОвской агрессии в Югославии, иначе НАТО никогда не решилось бы устраивать войну в Европе.

   Он сознавал, что, по сути дела, в югославской трагедии есть значительная доля вины предательского постсоветского руководства России. Постепенно у него выкристаллизовывалась идея восстановления отношений с Югославией и трансформации их в сторону более близкого экономического, а, возможно, и военного сотрудничества.

   Основным оппонентом Хрущёва по югославскому вопросу был Молотов. Упёртость характера не позволяла ему осознать, что мир изменился, и разногласия между странами должны быть отброшены. Молотов объявил Югославию буржуазным государством и требовал строить отношения с ней в соответствии с этим ярлыком.

   Хрущёв, не желая раздувать скандал в Президиуме ЦК КПСС, хотя Молотов его уже изрядно достал своим бараньим упрямством, предложил создать специальную комиссию из нескольких академиков, чтобы они тщательно исследовали вопрос и вынесли "научный вердикт".

   Сейчас это выглядит как анекдот, но комиссию действительно создали. Итогом её работы стало вынесенное 12 мая 1955 года научное заключение: "Югославия - страна социалистическая". Молотов с заключением учёных не согласился и продолжал стоять на своём.[83]

   Теперь, опираясь на "научное заключение" академиков, Хрущёв смог официально положить на мнение Молотова и отправился с визитом в Югославию, мириться с Тито. Само собой, Молотова в поездку не взяли. Помимо Хрущёва, поехали Микоян, Шепилов, Громыко, а также множество советников, главным образом из МИДа.

   Опираясь на информацию из будущего, Хрущёв смог оперативно скорректировать своё поведение во время визита. Выступая с речью в аэропорту, он сумел обойти "острые углы" двусторонних отношений.

   - Мы искренне сожалеем о том, что произошло , -- сказал он, -- Решительно отметаем все наслоения того периода , признаём, что были неправы, и надеемся, что руководство Югославии и лично товарищ маршал Тито сумеют отбросить личные обиды так же, как мы отбросили наши заблуждения. Мы ценим хорошие отношения с Республикой Югославией и сознаём важность единства всех социалистических стран.[84]

 Растроганный столь искренними извинениями Тито принял советскую делегацию радушно, как самых дорогих гостей. Хрущёв с интересом знакомился с народным хозяйством Югославии, приглядывался, можно ли перенять какой-либо полезный опыт.

   Это была лишь первая встреча с Тито. Никита Сергеевич пока не был уверен, насколько можно ему доверять. Поэтому никакой информацией о дальнейшей судьбе Югославии делиться пока не стал, даже намёками. Ограничились восстановлением дипломатических отношений, обсудили несколько взаимовыгодных проектов промышленного и торгового сотрудничества, пригласили Тито посетить СССР с ответным визитом.

   Совершили небольшую поездку по стране, ещё раз встретились и поговорили с Тито, на чём визит и закончился.

   25 мая 1955 года был опубликован Указ о реформировании Госплана СССР. Его разделили на два подразделения. Одна часть, названная Государственной экономической комиссией Совета Министров СССР по текущему планированию народного хозяйства, сокращенно - Госэкономкомиссия, под руководством первого заместителя председателя Совета министров, председателя Госплана Максима Захаровича Сабурова, занималась корректировкой плана текущего года.

   Вторая часть, собственно Госплан, или Государственная комиссия Совета Министров СССР по перспективному планированию народного хозяйства, занималась составлением плана пятилетки и планированием на более дальнюю перспективу. Главой нового Госплана стал бывший министр нефтяной промышленности Николай Константинович Байбаков.

   На совещании по предварительной организации работы обеих комиссий Госплана присутствовали Хрущёв, Косыгин, Устинов, Сабуров, Байбаков, а также академики Келдыш и Лебедев, и министр радиоэлектронной промышленности Калмыков.

   На этом совещании фактически родилась основа будущей автоматизированной системы текущего и перспективного планирования, которую обрисовали Хрущёв, Косыгин и Келдыш в феврале 1954 года.

   Предложение было воспринято плановиками неоднозначно. Возможностей ЭВМ они не представляли, а потому в перспективы их использования не верили. С другой стороны, они видели всё возрастающую сложность задач текущего планирования и рост числа учитываемых показателей. А, главное, они осознавали, что усложнение системы планирования приводит к нарастанию её отрыва от реальных нужд народного хозяйства.

   Потому предложение Косыгина строить систему планирования на основе удовлетворения плановых заказов потребителей, с использованием сетевой структуры на основе ЭВМ и терминалов, Сабурова и Байбакова заинтересовало. Особенно был впечатлён Николай Константинович. Он был моложе Сабурова и перспективнее как руководитель.

   Лебедев привёз на совещание сразу два своих компьютера и три терминала. Состыковав разъёмы, он наглядно продемонстрировал плановикам работу компьютерной сети.

   - Так это у вас ЭВМ и терминалы в одной комнате стоят, - недоверчиво сказал Максим Захарович Сабуров. - А нам надо со всей страны данные учитывать.

   К этому вопросу Лебедев был готов. При подготовке к совещанию они с Никитой Сергеевичем решили продемонстрировать работу сети с удалённым доступом. Для этого использовались провода обычной телефонной сети, так как передаваемые данные были исключительно текстовыми, и объём данных был относительно невелик.

   Лебедев воткнул в один из серверов заранее проложенный связистами телефонный кабель, затем связался с кремлёвской АТС.

   - Что там, Питер на связи?

   - Да, Ленинград и Новосибирск ждут подключения.

   - Подключайте.

   На чёрном экране компьютера - Лебедев первым оснастил свои компьютеры уникальным на тот момент жидкокристаллическим экраном - побежали зелёные буквы и цифры.

   - Как видите, сейчас мы подключили к серверу другие такие же серверы из Ленинграда и Новосибирска, - пояснил Сергей Алексеевич. - Сейчас они передают подготовленные данные в систему, и информация сразу заносится в общую базу данных. Теперь я могу сразу получить выборку, сколько, например, надо молока для детских учреждений Ленинграда в следующем месяце. На основе этой информации система формирует суммарную плановую потребность в продукции, затем берёт данные по производительности предприятий и формирует заказы на эти предприятия, причём система учитывает географическое расположение заводов, чтобы снизить затраты на транспортировку.

   На совещании постепенно сложилась структура вычислительной сети. По логике она должна была состоять из сети планирования заказов предприятий и сети планирования заказов потребителей. За реализацию первую части взялся Дмитрий Фёдорович Устинов.

   - Мне такая система на оборонных предприятиях нужна как воздух, - пояснил он. - А обкатав её в оборонной промышленности, мы постепенно подключим к сети и все остальные предприятия.

   Основная проблема была в построении сети планирования заказов потребителей. Если в плановых отделах предприятий не было проблемой установить один сервер и несколько терминалов, то для потребительской сети, в идеале, нужен был терминал в каждой квартире. Для 1955 года это была пока ещё фантастика. Тогда в квартирах и обыкновенный телефон был ещё редкостью.

   И тут академик Лебедев вдруг предложил:

   - Товарищи, а ведь у нас есть, считайте, готовая инфраструктура для информационной сети! Как я раньше не догадался?

   - Это какая? - удивились хором все присутствующие.

   - Сеть радиотрансляции! Ведь у нас в каждой квартире есть радиорозетка. Нам же не нужно передавать большие объёмы информации. Всего-то надо передать несколько десятков цифр. Так, короче, делаем простое, дешёвое терминальное устройство, подключаемое в радиорозетку. Связь пустим на высоких частотах, чтобы не мешать радиотрансляции. Схему терминального устройства опубликуем в журнале "Радио", наладим выпуск комплектов радиодеталей для терминалов. На станциях радиотрансляции ставим ретрансляторы, связанные с городским сервером.[85]

    Присутствующие переглянулись.

   - Может получиться, - заметил Косыгин. - Пожалуй, сложнее всего будет приучить население пользоваться этой системой.

   - Вот именно, - проворчал Сабуров. - Вы можете представить пожилого человека, которому придётся пользоваться этаким терминалом? Я вот - не могу. А в сельской местности как?

   - А что, в сельской местности у нас радиотрансляции нет? - возразил Хрущёв. - Есть трансляция. А в новых домах будем радиопроводку прямо при строительстве закладывать. Сегодня же подготовлю постановление[86]

   - А приучить население можно очень просто, - добавил он. - Если через терминал люди смогут заказать и без проблем получить товары, которые в обычной торговле бывают не постоянно, или за ними надо выстоять очередь, население этих терминалов за месяц наклепает столько, что вы наборы выпускать не успеете.

   - И молодые и пожилые - все научатся, - усмехнулся Байбаков. - Меня больше беспокоит банальное воровство в торговле. У нас ведь как - если что-то сверх обычного набора товаров в магазин привезли - половину наша советская торговля растащит сразу, а вторую половину раздаст нужным людям с чёрного хода.

   - Вот потому и нельзя подключать к этой системе обычную торговлю, - ответил Косыгин. - Нужно организовывать службу государственного распределения под контролем партийных органов.

   - А члены партии у нас не воруют, что ли? - криво усмехнулся Хрущёв. - Нет, товарищи, тут нужна будет автоматизированная система строгой отчётности.

   - Хлеб и молоко по паспорту выдавать? - спросил Сабуров. - То есть, ребёнка в магазин уже не пошлёшь?

   - По-моему, товарищи, мы подходим к проблеме не с того конца, - вдруг сказал Устинов. - Какие-то наборы терминалов, службы распределения... Зачем это всё надо? У нас каждый человек работает в какой-нибудь организации, на заводе, или в учреждении. Если все эти заводы будут устанавливать у себя эти ЭВМ и терминалы - ну пусть они установят лишний десяток-другой терминалов для работников. Условно говоря - пара терминалов на цех или отдел. А выдавать заказы можно через профком. Там и воровства всяко меньше будет - в профкоме свои же сидят, заводские. Им, если кто воровать начнёт, морду набьют - и проблема решена.

   Все засмеялись.

   - А Дмитрий Фёдорович дело говорит, между прочим, - заметил Косыгин. - Так и развернуть информационную сеть проще, и обслуживать население можно централизованно.

   - А пенсионеров как к сети подключать? - спросил Сабуров.

   - Промышленный выпуск терминалов всё равно налаживать придётся, - сказал Калмыков. - На предприятиях из наборов терминалы никто собирать не будет. Так что давайте сначала работающее население этой услугой обеспечим, а уж потом будем думать о пенсионерах. Хотя идея Сергея Алексеевича с радиосетью мне понравилась.

   - Ну, давайте на том и порешим, - предложил Хрущёв.

   Когда участники совещания уже расходились, Никита Сергеевич придержал Лебедева:

   - Сергей Алексеич, вы с Глушковым из Уральского лесотехнического ещё не связывались?

   - Говорил, Никита Сергеич. Он очень заинтересовался, - ответил Лебедев. - Но он сейчас готовится к защите диссертации. Пока не защитится - не приедет.

   - Ну, пусть защищается, - сказал Хрущёв. - Выпуск терминалов мы и без него наладим, он нам понадобится для создания программной части системы и математических алгоритмов.

   В конце мая, с началом школьных каникул, начались чартерные рейсы самолётов "Аэрофлота" из Владивостока, Иркутска, Читы, Новосибирска, Хабаровска на остров Хайнань. По соглашению об аренде остров в конце 1954 года перешёл под управление СССР. Силами Тихоокеанского флота там было начато строительство военно-морской и авиационной базы. Но база ещё строилась, а на южном курортном побережье острова уже к концу весны было построено несколько пионерских лагерей и даже целый санаторий, разместившиеся в сборных домиках.

   Как только начались каникулы, множество детей из восточной части страны смогли отправиться на летний отдых в настоящий тропический рай.

   4 июля, в День независимости США, Никита Сергеевич вместе с другими членами Президиума ЦК впервые со времен войны посетил приём в американском посольстве. Ранее на этих ежегодных приёмах в посольствах бывал только министр иностранных дел Молотов.

   14 июля 1955 года, в День падения Бастилии члены Президиума ЦК были на дипломатическом приёме в посольстве Франции.

   12 июля 1955 года состоялся Пленум ЦК. На повестке было 4 вопроса: о дальнейшем развитии промышленности, об итогах весеннего сева, о визите в Югославию, о созыве ХХ съезда КПСС.

   Первые два вопроса обсуждались без каких-либо осложнений. Когда дошло до обсуждения итого визита в Югославию, Молотов продолжал критиковать изменение политики СССР в отношениях с Тито.

   Хрущёв заранее прочёл об итогах Пленума в "той истории", и решил воспользоваться удобным случаем, так как Молотов всё больше и больше ему мешал.

   Когда Молотов с трибуны Пленума вновь обрушился с критикой новой политики "примирения с обуржуазившейся антиленинской кликой Тито-Ранковича", несколько членов Президиума с ним не согласились. Их полемические реплики окончательно вывели Молотова из себя, он постепенно распалился и начал возмущённо кричать. Со стороны он выглядел совершенно неприглядно. Делегаты Пленума с недоумением взирали на разгоревшуюся в Президиуме истеричную перебранку.

   . Собственно, истеричным было лишь поведение Молотова. Побывавшие в Югославии члены Президиума с Молотовым не соглашались и продолжали спорить. Хрущёв не участвовал в дискуссии, лишь выжидал момент, чтобы вмешаться.

   И этот момент наступил. Когда Молотов, весь красный от возмущения, стуча кулаком по трибуне закончил очередную грозную тираду, Хрущёв вдруг произнёс, обращаясь к делегатам Пленума:

   - Это что же такое творится, товарищи? Это уже не партийная дискуссия, это базарный скандал получается. Товарищ Молотов, как видим, упорствует в своих идеологических заблуждениях. Он, конечно, имеет на это право. Но! Товарищи члены Центрального Комитета, мы ведь обсуждаем не увеличение надоев в колхозе "Светлый путь"! Мы обсуждаем вопросы международной политики, от которых, между прочим, прямо зависят наши двусторонние отношения с социалистической Югославией! И товарищ Молотов не председатель колхоза, а министр иностранных дел СССР. То есть, официальное лицо, провозглашающее международную политику государства!

   - Вот объясните мне, - продолжил свою мысль Хрущёв, - как может министр иностранных дел государства эффективно проводить государственную внешнюю политику, если он с ней не просто несогласен, а является её непримиримым противником?

   - Времена изменились, товарищи! - заявил Никита Сергеевич. - Мир меняется, вчерашние противники могут неожиданно стать союзниками, как мы видели это на примере Югославии. Да и раньше, во время войны, США и Англия были нашими союзниками. Хотя это капиталистические страны, но перед лицом общего врага, мы с ними успешно решали единую задачу. А если министр иностранных дел не способен проводить гибкую политику, договариваться, вовремя реагировать на изменение международной обстановки, так извините, на хер нам нужен такой министр?

   Зал Пленума замер. Молотов, всё ещё стоявший на трибуне, вытаращился на Хрущёва, ошеломлённо поправляя очки. Он никак не ожидал, что дело может повернуться подобным образом.

   В этот момент план Хрущёва висел на волоске. Окажись на месте Молотова, к примеру, Булганин, Микоян или Маленков, им в этот момент достаточно было признать свои заблуждения, повиниться перед делегатами Пленума - и последствия были бы не слишком суровыми. Но не таков был Молотов. Несгибаемая твёрдость к 60 годам обычно перерастает в тупое упрямство, а Молотов ещё до войны заслужил на западе прозвище "Господин "Нет".

   - Товарищи! - решительно произнёс Хрущёв. - Учитывая допущенные товарищем Молотовым политически ошибочные утверждения, извращающие понимание ленинских принципов в национальном вопросе, существа пролетарского интернационализма [87] , а также нарушение основных положений Устава партии, а именно, принципа демократического централизма и подчинения меньшинства большинству, недостойное поведение на Пленуме, неоднократные попытки втянуть руководство партии в антипартийные дискуссии по основополагающим вопросам внешней и внутренней политики, позорную дискредитацию высокого звания коммуниста перед лицом Пленума ЦК КПСС, предлагаю...

   Хрущёв сделал секундную паузу. В зале стояла мёртвая тишина, только в одном из окон билась о стекло случайно залетевшая в зал жирная июльская муха.

   - От должности министра иностранных дел СССР товарища Молотова освободить. Вывести товарища Молотова из состава Президиума ЦК КПСС. Объявить коммунисту Молотову строгий выговор с занесением в учётную карточку, - слова Первого секретаря ЦК падали в зловещей тишине, гулко раздаваясь под высоким потолком Колонного зала.

   - Учитывая выдающиеся заслуги товарища Молотова перед Коммунистической партией и советским народом в годы Великой Отечественной войны и в период построения Советского государства, откомандировать товарища Молотова в распоряжение Министерства иностранных дел для дальнейшего трудоустройства, - закончил чтение "приговора" Хрущёв. - Товарищи, ставлю данное предложение на голосование. Кто "за"?

   Замеревший было зал разом ожил, зашевелился и окрасился алым цветом поднятых мандатов.

   - Как видим, большинство поддержало предложение, - заключил Хрущёв. - Кто "против"? Воздержались?

   Против не голосовал никто, воздержались единицы - уж очень одиозно выглядел во время перепалки Молотов.

   Во времена "тоталитарного" Советского Союза демократическая процедура соблюдалась неукоснительно. Хрущёв воспользовался положением Устава партии - члены Президиума избирались на Пленуме ЦК, и могли быть освобождены от должности также Пленумом ЦК. В "той истории" этот пункт Устава помог Хрущёву разгромить "антипартийную группу Молотова-Кагановича", собрав внеочередной Пленум ЦК, в этой - Хрущёв использовал Устав, воспользовавшись начатой Молотовым дискуссией в ходе Пленума ЦК.

   Молотов выглядел так, будто из него выпустили воздух. Он побледнел и стоял несколько минут, цепко держась обеими руками за край трибуны. Затем, вышагивая деревянными шагами, как оживший манекен, спустился с возвышения, в полной тишине прошествовал между рядами кресел и вышел из зала.[88]

   Пленум продолжил свою работу. Без лишних обсуждений утвердили кандидатуру Шепилова на должность нового министра иностранных дел. На "освободившееся" место в Президиуме ЦК Хрущёв предложил избрать министра обороны СССР Георгия Константиновича Жукова.

   Прочитав в "тех документах" историю разгрома "антипартийной группы", и последовавших за этим событий, Никита Сергеевич испытывал сильнейшее чувство вины в отношении Жукова. Хоть он и был настоящим политиком Сталинской школы, при необходимости - жёстким и беспощадным, он понимал, что в "той истории" обошёлся с Жуковым крайне несправедливо. В разговоре по душам с сыном он прямо признался:

   - Душа у меня не на месте... Георгий "там " мою задницу спас, а я его, выходит, со всех постов снял и в отставку отправил. "Отблагодарил", значит... Итить твою мать... Политика, мать её... Стыдоба... Теперь вот как с Георгием поговорю, так потом в зеркало смотреть тошно.

   Теперь Хрущёв твёрдо решил исправить свою ошибку, потому он и протащил Жукова в Президиум ЦК так быстро, как только мог. Тем более, поддержка Жукова на заседаниях Президиума в предстоящей борьбе против "старой гвардии" дорогого стоила. А в том, что такая борьба ещё предстоит, Никита Сергеевич не сомневался.

   На освободившееся место кандидата в члены ЦК Пленум избрал Первого секретаря Московского Горкома КПСС Екатерину Алексеевну Фурцеву.[89]

   Ещё одним кандидатом в члены Президиума ЦК был избран Дмитрий Фёдорович Устинов.[90]

   А вот Леонида Ильича Брежнева Хрущёв решил оставить на посту заместителя начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота. После того, как Никита Сергеевич узнал о предложении Леонида Ильича в "той истории" физически избавиться от неудобного Первого секретаря ЦК.

   Для Брежнева, бывшего выдвиженца Хрущёва, такой поворот судьбы был, безусловно, обиден и непонятен. Но Никита Сергеевич, ознакомившись с массой документов, составлявших "Тайну", заметно поумнел, да и политической наивности у него поубавилось.

   Освобождённого от занимаемых должностей Молотова надо было куда-то девать. В СССР к этому времени начала складываться практика назначения неугодных и проштрафившихся политиков и номенклатурных чиновников послами в не самые важные для политики СССР страны, желательно - в отдалённые. Это, в общем-то, был определённый прогресс - до этого таких политиков и чиновников расстреливали.

   Проблема с "трудоустройством" Молотова заключалась в его знаменитой несговорчивости. Кому нужен посол, который не разделяет генеральную политическую линию собственного правительства, и с которым невозможно прийти к соглашению? После нескольких попыток и отказов Молотова удалось пристроить послом в Монголию.[91]  Хрущёв на прощание передал через Шепилова Вячеславу Михайловичу учебник монгольского языка.

   В конце июня к Хрущёву явился с докладом председатель КГБ Иван Александрович Серов.

   - Разрешите доложить, Никита Сергеич.

   - Чего так официально? - удивился Хрущёв. - Докладывай. Что стряслось?

   - В результате оперативно-розыскных мероприятий, проведённых на территории Италии, достоверно установлено более 20 фигурантов, служивших во время 2й мировой войны в... Decima Flottiglia MAS, - слегка запнувшись на итальянском названии, доложил Серов. - Известны их имена, сегодняшние адреса, место работы, распорядок дня,основные привычки, пристрастия, склонности. Также установлено местопребывание командира этой самой 10-й флотилии МАС князя Юнио Валерио Сципионе Боргезе. Установлено его обычное расписание, места, где он часто бывает, круг знакомств, марка и номер автомобиля, адреса принадлежащей ему недвижимости. Наш резидент в Италии доложил о готовности провести специальную операцию в отношении всех установленных фигурантов по делу. Нужна ваша санкция.

   - Молодцы! - обрадовался Хрущёв. - Хвалю. Разрешение дано. Действуйте.

   - Никита Сергеич, - уже обычным тоном уточнил Серов. - А если это всё-таки не они? Ну... с "Новороссийском". Если он всё-таки на мине немецкой подорвался?

   - Эту версию с моряками тоже отработаем, - ответил Хрущёв. - Как и версию заложенной на борту взрывчатки. После встречи в Женеве свяжусь с Кузнецовым, поговорю.

   - Я не о том... - замялся Серов. - Вдруг они всё-таки непричастны к взрыву?

   - Иван Александрович! Да мне пох... причастны они или нет! - ответил Хрущёв. - Если ценой уничтожения двух десятков недобитых итальянских фашистов я могу спасти жизни шестисот советских моряков, молодых ребят, у которых вся жизнь впереди, думаешь, я хотя бы секунду буду колебаться? Если взрыва не будет, тогда и узнаем, причастны они были или нет. Давай, действуй, только начинай после окончания конференции в Женеве. Мало ли, если кто-то из твоих проколется, чтобы встречу не сорвать. А то газетёнки западные вой поднимут.

   - Есть! - ответил Серов. - Принято к исполнению.

32. "Открытое небо"

   В середине июля 1955 года в Женеве состоялось совещание глав правительств бывших стран-участниц антигитлеровской коалиции. К этому совещанию президент Эйзенхауэр подготовил инициативную концепцию "Открытое небо". Она предусматривала право взаимного свободного облёта территорий СССР, США и Западной Европы для предотвращения угрозы внезапного нападения.[92]

   Из "документов 2012" Хрущёв знал о готовящейся инициативе Эйзенхауэра, и в этой реальности решил не отвергать с порога идею американского президента. Никита Сергеевич предположил, что взаимное согласие на такие "инспекционные полёты" может снизить уровень взаимного недоверия и стать прологом к снижению напряжённости в "холодной войне". Чтобы не раскрыть противнику истинное плачевное состояние дел со стратегическими наступательными силами СССР, Хрущёв и Устинов затеяли изготовление и размещение сотен макетов и ложных стартовых позиций МБР, которых в реальности Советский Союз ещё не имел.

   Принимать план Эйзенхауэра в исходном виде Хрущёв, разумеется, не собирался. Он планировал, для начала дать принципиальное согласие, затем на год-два утопить вопрос в длительных согласованиях технических и юридических подробностей, обставить выполнение реальных полётов множеством условий и ограничений, и, таким образом, связать руки американским ВВС, получив при этом хотя бы небольшой запас времени на завершение начатых работ по перспективным вооружениям.

   План был рискованный, увязнув в юридических согласованиях, американцы могли плюнуть на концепцию Эйзенхауэра и вернуться к уже используемой практике неограниченного нарушения воздушных границ СССР.

   Был и ещё один важный момент. Встреча в июле 1955 года в Женеве стала первой встречей глав стран коалиции после смены их руководства. Умерли Сталин и Рузвельт, ушли с политической сцены Трумэн и Черчилль. В руководстве бывшей антигитлеровской четвёрки появились новые люди, никогда ранее не встречавшиеся друг с другом в таком четырёхстороннем формате. Инициатором встречи был Уинстон Черчилль, хотя сам он во встрече не участвовал, так как подал в отставку в мае 1955 года. Теперь новым лидерам четырёх держав предстояло найти собственные точки соприкосновения интересов.

   Обсуждая предстоящий визит с членами делегации, Хрущёв сказал прямо:

   - Мы должны попытаться наладить диалог с Западом. Показать им, что коммунисты - не звери, не кровожадные дикари, не упёртые идиоты, а такие же люди, как и они сами, показать, что с нами можно иметь дело и договариваться мирным путём. Так мы сумеем выбить козыри у западной пропаганды.

   16 июля советская делегация прибыла в Женеву. При подготовке визита Хрущёв особенно опасался, что лощёные западные дипломаты не будут принимать делегацию СССР всерьёз, постараются как-то унизить советскую сторону.

   Основания для таких опасений были. Советская делегация прилетела в Женеву на скромном двухмоторном Ил-14 - серьёзного дальнемагистрального пассажирского самолёта у СССР в те годы вообще не было. На фоне сияющего зеркально полированным алюминием четырёхмоторного Lockheed "Constellation", на котором прибыл Эйзенхауэр, советский самолёт смотрелся бледно. Это унижение Никита Сергеевич запомнил на всю оставшуюся жизнь. И поклялся самому себе - отыграться на американцах в 1959-м.

   Второй момент, о котором вспоминали скорее со смехом. Политическая система СССР для западных держав была не просто противоестественной, но и непривычной в дипломатическом плане. Делегацию США возглавлял президент, делегации Великобритании и Франции - премьер-министры, возглавлявшие правительство как главы политических партий, победивших на выборах. Советскую делегацию возглавлял глава правительства, то есть -- Косыгин. Хрущёв, как глава правящей партии, тем не менее, главой правительства не был и возглавлять делегацию официально не мог.

   Для Никиты Сергеевича, привыкшего к коллективному стилю руководства, это никакого затруднения не составляло. Однако у принимающей стороны произошёл "разрыв шаблона".

   Когда Косыгин прочитал официальное приветственное обращение правительства СССР к правительству Швейцарии и собрался вместе с швейцарским представителем обойти строй почётного караула, швейцарский начальник службы протокола, мужчина богатырского телосложения, впёрся перед Хрущёвым, заслонив ему путь и не позволив идти рядом с Косыгиным.

   Никита Сергеевич возмущаться не стал, пожал плечами и остался на месте.[93]

   Начались переговоры. Они проходили несколько дней, с 18 по 23 июля. В повестку дня совещания были включены германский вопрос, вопрос о разоружении, о европейской безопасности, о развитии контактов между Востоком и Западом. Также обсуждались вопрос о предоставлении CCCР американского кредита в 6 миллиардов долларов на восстановление и развитие народного хозяйства, вопрос о платежах за поставки по ленд-лизу во время войны, и концепция "Открытого неба".

   С советской стороны все переговоры на официальных пленарных заседаниях вёл глава советской делегации Алексей Николаевич Косыгин. На этих переговорах Хрущёв ещё раз порадовался, как удачно и своевременно он сменил Булганина на Косыгина. Из "документов 2012" он знал, насколько неуверенно вёл себя в "той истории" на переговорах Булганин, и сколько раз приходилось Молотову и ему самому вмешиваться и выручать Николая Александровича из возникавших неловких ситуаций.

   Совершенно иначе вёл себя Косыгин. Получивший хорошее экономическое образование, опытный переговорщик, он и дипломатом оказался отличным.

   Если Косыгин вёл переговоры на официальных заседаниях, то Хрущёв взял на себя большую часть неофициального общения на обедах, ужинах, дипломатических приёмах.

   Приняв во внимание возражения западных держав против выдвинутого в 1954 советского проекта Общеевропейского договора о коллективной безопасности в Европе, Советское правительство предложило совещанию план осуществления европейской безопасности в два этапа, причем на первом этапе сохранялись в силе как Северо-атлантический пакт 1949, так и Варшавский договор 1955. Кроме того, Советское правительство предложило, чтобы впредь до подписания Общеевропейского договора, государства - участники существующих в Европе военно-политических группировок - заключили договор об отказе применять вооруженные силы друг против друга и взяли на себя обязательства разрешать все споры только мирными средствами.

   По вопросу о разоружении Советское правительство, учитывая, что советские предложения от 10 мая 1955 по разоружению привели к значительному сближению точек зрения между СССР и западными державами, высказалось за то, чтобы совещание признало необходимым осуществить некоторые основные мероприятия в области разоружения, по которым позиции держав либо полностью совпали, либо значительно сблизились.

   При обсуждении вопроса о предоставлении кредита США ожидаемо увязали его с выплатами за ленд-лиз. Вопрос о ленд-лизе осложнился законом Джонсона от 1934 г., запрещавшим предоставление частных займов или кредитов странам, которые не выплачивают США старые долги. Поэтому закон о ленд-лизе от 11 марта 1941 г. определил такую возможность за счет федерального бюджета. А установление компенсации передавалось на усмотрение очередного президента. С других союзников США не требовали за ленд-лиз ни цента. Причиной требований выплат с СССР был дремучий антикоммунизм Трумэна, а затем и Джона Фостера Даллеса.

   Хрущёв, изучая перед поездкой документы, знал, что в "той истории" СССР идеологизировал проблему, и отказался платить, заявляя, что заплатил достаточную цену, проливая в войне кровь советского народа. Само собой, советское руководство понимало, что в разговоре с капиталистами о деньгах кровь советского народа аргументом не является. Но при отсутствии какой-либо внешней торговли СССР мог платить только золотом. А выплачивать огромную сумму в золоте за старые грузовики и тушёнку как-то не хотелось.[94]

   В этой реальности, помимо золота, СССР мог бы расплатиться с США, к примеру, поставками нефти или ювелирных алмазов из недавно открытых месторождений. Именно это и предложил Косыгин во время официальных переговоров.

   Внезапное изменение позиции СССР произвело благоприятное впечатление на западные делегации. Даже непробиваемый антикоммунист Даллес был удивлён. С этого момента экономическая часть переговоров сдвинулась с мёртвой точки.

   "Нефтяной вариант" выплат осложнялся отсутствием у СССР современного танкерного флота и временной неготовностью нефтепровода. Он был ещё не достроен. Косыгин не стал юлить и прямо сообщил Эйзенхауэру об этом.

   Президент также оценил откровенность советского премьера и предложил подождать с выплатами до окончания постройки нефтепровода. Эйзенхауэр предложил присылать свои танкеры, либо предоставить требуемое количество наливных судов на условиях лизинга. Хрущев сразу заявил, что СССР готов поставлять на внешний рынок не только сырую нефть, но и бензин, соответствующий западным стандартам - строительство новых нефтеперерабатывающих заводов шло полным ходом.

   Подвижка в вопросе с платежами по ленд-лизу оказалась знаковой. Западные делегации наглядно убедились, что Косыгин это не Сталин, а Шепилов - не Молотов, с ними можно иметь дело и находить компромиссы. Как ни шипел под руку Эйзенхауэру госсекретарь Даллес, переговоры с этого момента пошли в более дружественной обстановке.

   Общаясь с главами западных делегаций, Хрущёв отметил, что премьер Великобритании Энтони Иден и особенно французский премьер Эдгар Фор вели себя вполне доброжелательно. Иден по ходу переговоров передал советской делегации приглашение посетить в следующем году Великобританию. "Но на пути к смягчению напряженности находился Даллес. Он, как цепной пес, восседал возле Эйзенхауэра, направляя его действия. Это был ярый антикоммунист, агрессивный человек, который не мог согласиться на мирное сосуществование с Советским Союзом. Даллес карандашом что-то писал по ходу совещания в своем блокноте, вырывал листки и складывал их под правую руку президента. Эйзенхауэр же по ходу заседания брал эти листки и зачитывал их. Не то, что он, прочитавши их, сделал для себя какие-то выводы и излагал свою позицию. Нет, он добросовестно, как школьник, зачитывал записки Даллеса." [95]

   Утомившись от бесплодных споров с Даллесом, во время одного из приёмов Хрущёв прямо предложил Эйзенхауэру:

   - Господин президент. А не поговорить ли нам с глазу на глаз? Только вы, я и переводчики. Вы верите в силу личной дипломатии?

   Эйзенхауэр был немного удивлён, но принял предложение советского лидера. Госсекретарь пытался протестовать, но "железный Айк" внезапно резко осадил его.

   - Мистер Даллес, у вас в последнее время дипломатия с красными получается что-то не очень. Пойдите, прогуляйтесь, выпейте что-нибудь.

   Хрущёв не знал о разносе, устроенном Эйзенхауэром братьям Даллесам после попытки взрыва индийского самолёта. Поэтому причина перемены в поведении президента осталась для него загадкой.

   Эйзенхауэр пригласил Хрущёва в отдельный кабинет.

   - О чём вы хотели бы поговорить, господин Первый секретарь? - спросил президент.

   - Для начала - хочу поблагодарить вас, что согласились со мной побеседовать без своей цепной болонки, - усмехнулся Хрущёв. - Господин Даллес умеет быть надоедливым.

   Эйзенхауэр рассмеялся

   - Вы не поверите, но бывает, что мне хочется придушить этого сукиного сына, - ответил президент. - Иногда он ставит меня в очень неловкое положение.

   - У меня по ходу переговоров сложилось впечатление, что пока господин Даллес находится на своём посту, прийти к какому-либо взаимовыгодному соглашению нам не удастся, - заметил Хрущёв. - Ваш госсекретарь - настоящая заноза в заднице.

   - Да, - кивнул Эйзенхауэр. - В этом он очень похож на вашего мистера Молотова. Тот тоже очень несговорчивый человек.

   - Вот потому мы и заменили его на господина Шепилова, - пояснил Хрущёв. - Он гораздо лучше умеет находить компромиссы и договариваться. Может быть, и вам сделать что-нибудь подобное? А потом мы могли бы посадить их обоих в большую стеклянную банку и делать ставки, кто из них кого сожрёт.

   Эйзенхауэр хохотал несколько минут.

   - Господин Хрущёв, я вас недооценивал, - признался президент, вытирая слёзы смеха. - Вот не думал, что у коммунистов бывает чувство юмора.

   - У коммунистов и капиталистов есть свои недостатки, - заметил Хрущёв. - Но есть также и то, что их объединяет. И те и другие понимают, что жить и торговать между собой - приятнее и выгоднее, чем стрелять друг в друга.

   - Хорошо сказано, господин Первый секретарь, - согласился президент. - Вы были на войне?

   - Да. Я был политработником и часто выезжал на передовую, - честно ответил Хрущёв. - Приходилось и по окопам бегать под пулями, и под обстрелом бывать. И солдат награждать, стоя на бруствере.

   В глазах Эйзенхауэра мелькнуло уважение.

   - У вас есть воинское звание? - спросил он.

   - Да. Генерал-лейтенант, - ответил Хрущёв. - Но вообще-то я - штатский человек, хозяйственник. Совсем не полководец. Вас я весьма уважаю за ваш большой вклад в нашу с вами общую победу над нацистской Германией. Иногда мне кажется, что, появись у нас снова общий враг, мы даже сейчас смогли бы прийти к соглашению и сотрудничать, отставив идеологические разногласия.

   - А как же ваша идея мировой революции? - спросил Эйзенхауэр. - Разве вы оставили идею захватить весь мир?

   - Мировая революция рано или поздно произойдёт сама по себе, без нашего участия, - убеждённо ответил Хрущёв. - Мы своё дело уже сделали, мы послужили примером для всего человечества, создав государство рабочих и крестьян, где нет эксплуатации человека человеком. Теперь весь мир знает, что это возможно. Капитализм будет сопротивляться до последнего, будет вставлять этому процессу палки в колёса, но переход к социализму и далее к коммунизму неотвратим. Даже если Советский Союз не ударит пальцем о палец, чтобы ускорить этот процесс, он всё равно произойдёт.

   - Господин Первый секретарь, я начинаю бояться, что выйду из этой комнаты убеждённым коммунистом, - усмехнулся Эйзенхауэр.

   - Я себе такую задачу не ставлю, - рассмеялся Хрущёв. - Вы наверняка читали опубликованные выдержки из нашей военной доктрины?

   - Читал, - подтвердил президент. - Был весьма удивлён. Господин Даллес уверил меня, что это очередная красная пропаганда и ничего более.

   - Ничего подобного. Это - официальная военная доктрина СССР, - ответил Хрущёв. - Официальный документ, определяющий, в том числе, нашу внешнюю политику. Я-то знаю. Там моя подпись стоит.

   - Вы хотите сказать, что ваша концепция "мирного сосуществования" - это новая официальная позиция Советского Союза?

   - Конечно! Господин президент, мы совсем недавно вышли из тяжелейшей войны. Меньше всего мы хотели бы сейчас ввязываться в следующую, как бы ни мечтали об этом господин Даллес со своим братцем.

   - А помнится, дядюшка Джо был совсем другого мнения... - заметил Эйзенхауэр. - Турция, Иран, блокада Берлина... Как-то не вписываются его действия в концепцию мирного сосуществования.

   - Сталин умер. Его похоронили. Вместе с ним похоронена его политика конфронтации с западом, - твёрдо заявил Хрущёв. - Нам сейчас надо восстанавливать народное хозяйство, а не клепать игрушки для военных.

   - Однако же клепаете? - спросил президент.

   - Так и вы не сидите сложа руки, у вас-то игрушек поболе будет! - ехидно ответил Хрущёв. - Вот меня генералы и запугивают: у американцев то, у американцев это, мы от них отстали, они нас завтра же разбомбят...

   - И вас тоже? - удивился Эйзенхауэр. - Вы сейчас в точности описали моих генералов.

   - Господин президент, а не послать ли нам обоим на х#й наших генералов? - предложил Хрущёв. - Выделить им пустыню Сахару под полигон, и пусть себе развлекаются между собой, а наши великие народы смогут тем временем взаимовыгодно сотрудничать.

   Переводчик запнулся, переводя слова Хрущёва, но затем перевёл практически дословно - через "fuck off"

   Эйзенхауэр удивлённо поднял брови, потом покраснел и захрюкал, сдерживая смех, но не удержался и расхохотался в голос.

   - Запишите это русское выражение, - сказал он переводчику. - На совещаниях оно мне пригодится.

   - К сожалению, господин Первый секретарь, осуществить вашу идею может оказаться не так просто. - продолжил президент. - Даже средневековые короли были вынуждены считаться со своим окружением, а уж президент демократической страны - тем более. Разве что у вас, коммунистов, иначе?

   - У нас это ещё сильнее выражено. В СССР коллективное руководство, все решения принимаются голосованием.

   - Гм? А мне говорили, что дядя Джо решал все вопросы сам, единолично...

   - Да, так было. Мы называем это - "культ личности", и собираемся публично осудить подобную практику, - ответил Хрущёв. - Сейчас этого нет. На самом деле сейчас в нашей политической и общественной жизни очень многое меняется. Вы будете удивлены, если ознакомитесь ближе с жизнью советского народа. Большинство русских - очень добрые и простые в обращении люди, они любят посидеть за праздничным столом, хорошо поесть, немного выпить... Но больше всего они хотят жить в мирных условиях.

   - Мне бы для начала хотя бы адекватно оценить уровень вашей агрессивности, - вздохнул президент. - Завтра я собираюсь поставить на обсуждение свою концепцию "Открытого неба". Хотелось бы знать предварительно, что вы думаете по этому поводу?

   - Сама идея взаимного контроля нам нравится, - осторожно сказал Хрущёв. - Но вы же понимаете, что в современных условиях даже один самолёт может одной бомбой уничтожить миллионы людей. А ваши и наши дальние разведчики сделаны на базе бомбардировщиков. На локаторе любой самолёт выглядит как светящаяся точка. Как мы можем быть уверены, что очередной вторгшийся в наше воздушное пространство самолёт несёт только фотоаппараты, а не атомную бомбу?

   - Я вас понимаю, - кивнул Эйзенхауэр.

   - Мы сформулировали наши предложения и сообщим их завтра на пленарном заседании, - сказал Хрущёв.

   Свою концепцию Эйзенхауэр изложил на официальном заседании на следующий день. Он предлагал легализовать полёты разведывательных самолётов всех заинтересованных сторон над всей территорией США, СССР, Западной и Восточной Европы, чтобы установить постоянный контроль над развёртыванием вооружённых сил и иметь возможность заранее предсказывать готовящуюся агрессию.

   С ответным предложением выступил Косыгин, как глава делегации СССР.

   - Советское правительство понимает пользу объективного взаимного контроля для снятия взаимной напряжённости и недоверия между нашими странами, и в принципе согласен с идеями, высказанными президентом, - сказал Косыгин. - Но советская сторона обеспокоена собственной безопасностью, и потому настаивает на выполнении ряда условий. Для их обсуждения мы предлагаем создать четырёхстороннюю согласительную комиссию.

   - Каковы условия советской стороны? - спросил Эйзенхауэр.

   - Первое. Мы должны быть уверены, что самолёт-разведчик, используемый в миссии "открытого неба" не несёт оружия, - ответил Косыгин. - Поэтому мы предлагаем, чтобы самолёты миссии постоянно базировались в стране, которую они контролируют. СССР готов выделить для их базирования две базы, по одной в западной и восточной части страны. Для контроля Восточной Европы будет достаточно одной базы в Восточной Германии. Контролировать Западную Европу можно с базы на территории Франции. Также необходимо иметь по одной базе в Турции и Норвегии для контроля Северной Европы и Средиземного моря, и одну базу в центре США для контроля Североамериканского континента. На каждой базе должно находиться по 2 самолёта-разведчика, работающих посменно, 4 экипажа к ним, и наземные службы. Охрану базы, как внешнюю так и внутреннюю, и их материально-техническое обеспечение берут на себя контролирующая и контролируемая стороны в равных долях.

   Условие базирования в контролируемой стране для СССР было ключевым. Помимо обеспечения контроля за отсутствием атомного оружия на борту разведчика, это условие давало СССР свободный доступ на территорию США и Канады, независимо от дальности полёта самолёта.

   - Интересное предложение, - подумав, ответил Эйзенхауэр. - Я считаю его разумным.

   - Второе, - продолжил Косыгин. - Все стороны должны признать уровень контроля, обеспечиваемый программой "Открытое небо", необходимым и достаточным. Из этого следует, что стороны обязаны отказаться от нарушения воздушных границ друг друга летательными аппаратами, не входящими в программу "Открытое небо". До окончания переговоров и заключения договора по "Открытому небу" советская сторона предлагает всем сторонам установить полный мораторий на разведывательные полёты над территорией стран-участниц готовящегося соглашения.

   - Для США это неприемлемо! - взвился Джон Фостер Даллес.

   - Молчать! - рявкнул Эйзенхауэр. - Я - глава делегации!

   - Все договаривающиеся стороны должны быть в равных условиях, иначе программа не будет работать, - твёрдо стоял на своём Косыгин. - Если одна из сторон намерена априори присваивать себе бОльшие полномочия, чем остальные, мы никогда не сможем прийти к соглашению. Выступление госсекретаря Даллеса красноречиво иллюстрирует реальные намерения американской стороны. Или я не прав?

   - Выступление госсекретаря Даллеса красноречиво демонстрирует, что он не способен ориентироваться в политической ситуации, - буркнул Эйзенхауэр. - Прошу вас, премьер-министр, продолжайте.

   Разозлённый взбучкой Даллес умолк.

   - Таким образом, любые нарушения воздушных границ должны быть исключены. В случае их возникновения они будут пресекаться обычным порядком, - сказал Косыгин.

   - Третье. Полёты контролирующего самолёта должны быть заранее согласованы с контролируемой стороной. Минимум за сутки должен быть представлен на согласование план полёта с обозначением предполагаемых районов контроля. Полёт должен проходить на безопасной высоте, не менее 8 тысяч метров, вне воздушных коридоров пассажирской авиации.

   - Четвёртое. Контролирующий самолёт должен следовать в сопровождении истребителей контролируемой стороны, чтобы исключить отклонение от заявленного маршрута.

   Эйзенхауэр нахмурился, но ничего не сказал.

   - Пятое, - продолжал Косыгин, - На борту самолёта-разведчика должен находиться офицер связи контролируемой стороны, чтобы исключить возникновение непредвиденных инцидентов. У него должна быть собственная автономная аппаратура радиосвязи.

   - Разумно, - согласился президент.

   - Шестое. Контроль должен производиться самолётами со сходными техническими характеристиками и одинаковым составом аппаратуры контроля. - сказал Косыгин. - Мы со своей стороны предлагаем всем сторонам использовать разведчики на базе бомбардировщиков B-29 и Ту-4. Состав разведывательной аппаратуры будет согласован при обсуждении договора и должен контролироваться совместно обеими сторонами перед каждым вылетом.

   - Пусть так, - кивнул Эйзенхауэр.

   - Седьмое. Контроль по программе "Открытое небо" не должен служить ширмой для шпионажа, - заявил Косыгин. - Подвергаться контролю могут только районы развёртывания воинских частей, морские базы и позиционные районы оружия массового поражения. В сферу контроля не должны входить промышленные центры, города и другие населённые пункты, транспортные узлы, полигоны для испытания разрабатываемых технических средств и научно-технические объекты. Появление самолёта контроля над этими объектами будет рассматриваться как нарушение договора и будет пресечено самолётами сопровождения, а при необходимости - и наземными средствами ПВО.

   - Господин премьер-министр, вы связываете нас по рукам и ногам, - заметил Эйзенхауэр.

   - Господин президент, но ведь и наши самолёты на вашей территории будут связаны теми же ограничениями, - парировал Косыгин. - Кроме того, мы обсуждаем вопрос контроля и своевременного обнаружения готовящейся агрессии, а не карт-бланш для легализации воздушного шпионажа.

   Эйзенхауэр сделал недовольное лицо, но промолчал.

   - Восьмое. План полёта, представленный на согласование, может быть изменён контролируемой стороной, если он проходит над объектами, не входящими в сферу контроля, перечисленными в пункте семь. - продолжил Косыгин. - Это условие логически вытекает из пункта семь, господин президент.

   Логика Косыгина президенту явно не нравилась, но спорить он не стал.

   - Девятое, - продолжал Косыгин. - Список объектов, входящих или не входящих в сферу контроля, должен быть согласован всем сторонами до начала контрольных полётов.

   Эйзенхауэр помрачнел, понимая, что согласование этого списка затянется на годы.

   - Однако, сознавая напряжённость международной обстановки, - невозмутимо продолжил Косыгин, - советская сторона предлагает, в качестве дружественного шага для установления атмосферы взаимного доверия, объявить зоной полного контроля всю территорию Восточной и Западной Германии. Если нам удастся наладить взаимное сотрудничество, в будущем можно будет распространить границы зоны полного контроля вдоль всей линии соприкосновения НАТО и Варшавского договора, как выразился наш коллега Уинстон Черчилль - "от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике".

   Эйзенхауэр явно был приятно удивлён этим предложением.

   Для СССР эта территория была не более чем плацдармом для броска на Запад в случае войны. Стратегических вооружений в этой зоне размещать не предполагалось, потому и прятать там было нечего.

   - Десятое. Все полученные в ходе полёта материалы должны проявляться и расшифровываться совместно специалистами контролирующей и контролируемой стороны, - заявил Косыгин. - При этом контролируемая сторона, в случае обнаружения на плёнке объектов, не входящих в список подлежащих контролю, должна иметь право изъять негативы и фотоотпечатки, сделанные с негативов. После расшифровки все материалы должны быть доступны всем заинтересованным сторонам. Это опять-таки логически вытекает из пункта семь.

   - Господин премьер-министр, - произнёс Эйзенхауэр, - мне кажется, вы поставили себе целью кастрировать программу "Открытое небо" ещё до её рождения...

   - Нет, господин президент, мы поставили себе целью ограничить программу контроля только контролем за наступательными вооружениями, а не превращать её в средство легализации воздушного шпионажа за нашей страной, - невозмутимо парировал Косыгин.

   - Хорошо, продолжайте.

   - Одиннадцатое. Самолёты, задействованные в программе, должны иметь хорошо заметную яркую окраску, например, жёлтого или оранжевого цвета, нести свои национальные опознавательные знаки, хорошо заметный логотип "Open Sky" на фюзеляже и крыле сверху, а также иметь радиолокационный ответчик и световые маячки, чтобы избежать случайного поражения средствами ПВО ночью и в условиях плохой видимости.

   - Согласен, это необходимо, - против разумных доводов Эйзенхауэр не возражал.

   - Двенадцатое, и пока последнее условие - все инциденты с самолётами, участвующими в программе контроля, если таковые возникнут, должны расследоваться совместной комиссией с участием контролирующей и контролируемой стороны, а в случае происшествия над территорией стран, не присутствующих на сегодняшней встрече, но входящих в состав НАТО или Варшавского договора - и с их участием. Для координации действий и оперативного решения всех вопросов советская сторона предлагает создать постоянно действующую комиссию и разместить её здесь, в Женеве, либо в Австрии, Швеции, или другой нейтральной стране.

   - Советская сторона не настаивает на немедленном ответе, - заключил Косыгин. - Напротив, мы считаем, что, исходя из сложности обсуждаемого вопроса, все его аспекты должны быть тщательно и всесторонне изучены и согласованы до последней запятой, - он передал текст требований СССР, переведённый на английский язык, лично Эйзенхауэру.

   - Все предложения советской стороны услышаны, и будут рассмотрены самым внимательным образом, - ответил президент. - Мы со своей стороны предлагаем составить согласительную комиссию для обсуждения и разрешения вопросов как можно быстрее.

   Официальная часть заседания на этом закончилась, и члены делегаций вышли к нетерпеливо ожидающим новостей репортёрам. Эти пройдохи уже каким-то образом выяснили подробности происходящего на совещании и засыпали глав делегаций вопросами.

   Эйзенхауэр подошёл к микрофонам и сделал официальное заявление:

   - Я приятно удивлён атмосферой благожелательного сотрудничества, сложившегося на этой встрече. Конечно, мы пока ещё только в начале пути, - сказал президент. - Но уже сейчас я могу констатировать, что новое советское руководство разительно отличается от того, с которым мы привыкли иметь дело в прошедшие годы. Прогресс, которого мы уже достигли сегодня, больше, чем мы смогли достичь за прошедшие тридцать лет, исключая разве что только наше сотрудничество в годы войны.

   Я рад сообщить всему миру, что Советская сторона предварительно приняла наши предложения по программе "Открытое небо". Сейчас мы должны создать согласительную комиссию для утряски всех вопросов.

   Заявление Эйзенхауэра вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Никто не ожидал, что СССР согласится вообще участвовать в этой программе, фактически допускающей разведывательные самолёты НАТО на его территорию, а самолёты СССР - на территорию НАТО.

   Репортёры тут же атаковали Косыгина, Хрущёва, Шепилова и маршала Жукова, забрасывая их шквалом вопросов.

   Отвечая на вопросы, Хрущёв заявил прямо:

   - Мы готовы сотрудничать со всеми. Мы желаем мирного сосуществования с США, странами НАТО, и со всем миром. Но у власти в этих странах встречаются отдельные люди, которым мирное сотрудничество США и СССР - хуже, чем серпом по яйцам, - он не называл имён, но при этом так выразительно посмотрел на госсекретаря Даллеса, что все репортёры сразу поняли, о чём идёт речь.

   - Такие люди, - продолжил Хрущёв, - скорее начнут ядерную войну, чем позволят нашим странам договориться хотя бы по малейшему вопросу двухсторонних отношений. Главной причиной разногласий между Востоком и Западом на данный момент является именно дремучий антикоммунизм этих людей.

   .

   Вечером состоялся дипломатический приём, на котором стороны продолжили неформальное обсуждение вопросов, поставленных утром. Поскольку на приёме дипломатическая субординация уже не так строго соблюдалась, участвовать в обсуждении могли в равной степени все. Хрущёв не преминул этим воспользоваться.

   Когда Даллес вновь начал выражать своё несогласие с советскими требованиями по программе "Открытое небо", Никита Сергеевич, игнорируя госсекретаря, прямо сказал Эйзенхауэру:

   - Господин президент, у меня создалось впечатление, что господин госсекретарь пытается использовать предложенную вами программу, чтобы облегчить жизнь своему младшему брату[96] . Не знаю, как принято у вас в "демократических" странах, а у нас, в СССР, это называется "семейственность", считается должностным правонарушением, и, соответственно, наказывается, вплоть до увольнения с работы.

   - Я рад, что в случае войны решение о применении атомного оружия будете принимать вы, а не господин госсекретарь, - продолжил Хрущёв. - Мне вовсе не хочется разлететься на атомы только из-за того, что господин Даллес ненавидит коммунистов. Скажу честно, если в согласительную комиссию от США войдёт господин Даллес, нам придётся прислать господина Молотова. Это будет самый верный способ похоронить столь многообещающую мирную инициативу.

   Эйзенхауэр выслушал Хрущёва, глядя в свой бокал, а затем со вздохом ответил:

   - Господин Первый секретарь, мне неприятно это слышать, но... боюсь, что вы правы.

   Фразы Хрущёва репортёры обычно подхватывали с удовольствием. Уже следующим утром ведущие газеты мира пестрели карикатурами и заголовками. Хрущёв уселся завтракать, когда к нему заглянул Шепилов, державший в руке несколько газет.

   - Никита Сергеич, разрешите?

   - Заходи, заходи, - Хрущёв сделал приглашающий жест рукой. - Что там стряслось?

   - Никита Сергеич, тут очередной скандал... - Шепилов развернул перед ним одну из газет.

   - Ну, переведи, что там написано-то?

   - Да как вам сказать... - Шепилов перебирал газеты, читая заголовки: "Серпом и молотом по яйцам госсекретаря США", "Хрущёв обещал отрезать Даллесу яйца", "Женевская жатва"... Или вот, пожалуйста... Карикатура... - Дмитрий Трофимович развернул газету.

   На карикатуре был изображён выступающий на трибуне госсекретарь Даллес. Почему-то он был изображён во фраке и звёздно-полосатых семейных трусах. Сзади к Даллесу на четвереньках подкрался Хрущёв, в левой руке он держал молот, а правую, с серпом, уже просунул между тонкими волосатыми ногами госсекретаря.

   Никита Сергеевич долго хохотал, перебирая карикатуры.

   - Ить надо же! Вот ведь засранцы! До чего смешно изобразили! - довольный Хрущёв аккуратно сложил газеты. - Ты, это, Дмитрий Трофимыч... Газетки-то не выкидывай, я дома их в Президиуме покажу.

   Ещё одним вопросом, обсуждавшимся в Женеве, было объединение Германии и заключение мирного договора.

   Основным противоречием между позициями союзников было желание США иметь объединённую Германию в составе НАТО, тогда как СССР с этой позицией категорически не соглашался.

   Положение осложнялось тем, что по решениям Потсдамской конференции, мирный договор с Германией мог быть заключён только после её объединения. Объединение США требовали проводить на основе решения свободных общегерманских выборов. Суммарное население 3-х оккупационных зон - США, Англии и Франции, составивших Западную Германию, значительно превосходило население Восточной Германии, наиболее пострадавшей при завершении военных действий в 1945 году. Исход общегерманских выборов в такой обстановке был легко предсказуем - западные немцы имели подавляющее большинство.

   Ещё одной проблемой было отсутствие границы между Восточным и Западным Берлином. Разрушенная в ходе войны Восточная Германия ещё не восстановилась, к тому же её руководство совершило достаточно много хозяйственных ошибок. В то же время США накачивали Западную Германию деньгами и товарами по плану Маршалла, поднимая её экономику.

   В результате бегство населения из Восточного Берлина в Западный постепенно приобретало массовый характер. Причём бежали в основном самые ценные технические специалисты, которым было легко найти работу на западе. В то же время западные немцы свободно ходили в Восточный Берлин за покупками, так как в социалистической части Германии розничные цены были ниже. Фактически более бедная Восточная Германия дотировала богатую Западную дешёвым продовольствием и энергоносителями.

   Этот процесс достиг максимума в 1961 году, в 1955 он был ещё не столь ярко выражен, но уже заметен. Именно экономические проблемы и привели к Берлинскому кризису 1961 года.

   Хрущёв и Косыгин перед встречей в Женеве очень много времени уделили именно Германскому вопросу. На кулуарных встречах и приёмах они предварительно выяснили позицию Англии и Франции по германскому вопросу.

   Как ни странно, и Англию и Францию разделённое существование Германии устраивало куда больше, чем объединённое. При этом Великобритания, и, особенно, Франция, тоже не горели желанием видеть Германию объединённой. Франция считала социалистическую Восточную Германию меньшим злом, чем объединение Германии даже в составе НАТО. Объединённая Германия - это сильная Германия. Французам сильная Германия под боком нужна была как рыбе - зонтик.

   Заметив, что между Хрущёвым и французским премьером Эдгаром Фором сложились доброжелательные, почти что дружеские отношения, Косыгин предложил Хрущёву разыграть "французскую карту". (Исторический факт: Отношения Хрущёва с Фором действительно были на удивление тёплыми, Хрущёв в шутку даже называл Фора "Эдгар Иванович")

   - Пойми, Никита Сергеич, что бы мы с тобой ни предложили, Даллес никогда на это не согласится, просто потому, что это предлагают коммунисты, - объяснил свою идею Косыгин. - А вот если предложение поступит от одного из западных союзников, Даллесу будет сложнее от него отмахнуться. Особенно, если мы не станем показывать, что нам это предложение нравится.

   - Гм... - Хрущёв задумался. - А что... Может сработать. Давай-ка я с Фором поговорю.

   Разговор с Фором удался. Французский премьер сразу понял затею Косыгина.

   - Я понимаю, Эдгар Иванович, - обратился к Фору Хрущёв, - нам с вами, как коммунисту с капиталистом, никогда не удастся прийти к общему мнению по всем разделяющим нас проблемам. Но хотя бы один частный вопрос капиталист и коммунист могут решить взаимовыгодно?

   Выслушав предложение Хрущёва и Косыгина, Фор неожиданно легко согласился участвовать.

   - Скажу вам честно, господа, единая Германия для Франции - это, как вы вчера изящно выразились - "серпом по яйцам", - ответил Фор. - Я поговорю с Иденом, он, как вы знаете, тоже от американской идеи не в восторге.

   Через час Фор снова встретился с Хрущёвым.

   - Иден согласен. Пусть господин Косыгин начнёт дискуссию, а когда возникнет нужный момент - просто подмигните мне, - предложил Фор. - И я выступлю с этим предложением.

   При обсуждении вариантов объединения Германии на официальном заседании, Джон Фостер Даллес, как обычно, стоял на своём.

   Оглашая позицию Советского правительства, Косыгин вдруг, совершенно неожиданно для американцев заявил:

   - В течение первой половины 20 века Германия дважды становилась поджигателем войны. Европейские нации пострадали от действий Германии больше, чем когда-либо за всю историю их существования. Не так ли, господа? - спросил он, обращаясь к Эдгару Фору и Энтони Идену.

   Фор и Иден согласно кивнули. Не соглашаться с Косыгиным в столь очевидном вопросе было бы глупо и нелогично.

   - Решения Ялтинской и Потсдамской конференций были направлены на недопущение в будущем какой-либо агрессии с территории Германии. Так? - продолжал Косыгин.

   В этот раз вынужден был согласиться и Эйзенхауэр.

   - Тогда где гарантия, что Германия, объединившись, не начнёт новую войну? - спросил Косыгин.

   - Господин премьер-министр! На территории Германии стоят американские и английские военные контингенты! - возразил Эйзенхауэр. - Это уже само по себе является достаточной гарантией!

   - Достаточной для Англии и Франции - возможно, но не для окружающих Германию стран Восточной Европы, - возразил Косыгин. - В сложившихся политических условиях можете ли вы, господин президент, дать официальную гарантию, что американские войска не присоединятся к немецким, если объединённая Германия начнёт военные действия против своих восточных соседей?

   Эйзенхауэр понял, что попал в логическую ловушку. Если он даст официальную гарантию, что американские войска не будут участвовать в военных действиях, это будет почти равносильно подписанию договора о ненападении. Если не даст - это будет фактически официальным признанием агрессивных намерений США в отношении стран Восточной Европы.

   Повисла неловкая пауза. Президент в замешательстве взглянул на госсекретаря. Даллес что-то лихорадочно написал на листке бумаги и сунул президенту.

   - У Германии нет своих вооружённых сил, - прочитал Эйзенхауэр по бумажке. - О какой агрессии может идти речь?

   - 7 июня этого года Западная Германия начала создавать свои вооружённые силы нового образца, - возразил Косыгин. - В ноябре первые новобранцы примут присягу. Как видите, мы достаточно хорошо информированы. Возможности немецкой промышленности нам всем хорошо известны. Мы их уже дважды на своей шкуре прочувствовали. Напомню также, что в 20-х годах у Германии тоже не было вооружённых сил. Ей понадобилось менее 20 лет, чтобы развязать самую кровавую в истории войну.

   Косыгин знал, на что делать акцент. Высказывая апокалиптические намёки на возрождение Германии, он вбивал клин в ещё недавно единую позицию евроатлантических союзников.

   - Напомню также, что мы сейчас решаем не сиюминутный вопрос, - нажал ещё сильнее Косыгин. - Мы либо закладываем многолетний фундамент мирной Европы, либо расшатываем и разрушаем то, о чём договорились в Ялте и Потсдаме, в том числе - принцип нерушимости послевоенных границ.

   - Итак, господин президент, вы даёте гарантию, что американские вооружённые силы в Европе не поддержат агрессию Германии против её восточных соседей? - спросил Косыгин.

   В зале повисла неловкая пауза. Хрущёв поймал взгляд Фора и, незаметно для Эйзенхауэра и Даллеса, подмигнул ему.

   - Господа, позвольте мне высказать одну идею, - сказал Фор. - Мне кажется, господин госсекретарь зациклился на идее объединения Германии. А вот европейским нациям единая Германия, простите, не сильно нужна...

   - Что вы предлагаете, господин премьер-министр? - повернулся к нему Эйзенхауэр.

   - Зафиксировать раздел Германии, установить полноценную границу между Западным и Восточным Берлином, а также между Западным Берлином и Восточной Германией по периметру, признать демаркационную линию между Западной и Восточной Германией в качестве государственной границы. Признать Западный Берлин нейтральной международной территорией. Заключить мирные договоры по отдельности с Западной и Восточной Германиями, - ответил Фор. - Оставить эту ситуацию в неприкосновенности минимум на 50 лет. Лучше - на сто.

   Даллес опять что-то написал в блокноте и сунул президенту. Эйзенхауэр посмотрел в записку и что-то тихо-тихо прошептал Даллесу. Даллес так же тихо ответил. Несколько минут они шептались. Все остальные терпеливо ждали.

   - Для Соединённых Штатов такой исход неприемлем, - ответил Эйзхенхауэр. - Мы не можем согласиться с тем, что миллионы людей в Восточной Германии разделены со своими семьями в её западной части и лишены свободы...

   - А мы можем согласиться, - заметил Иден. - Безопасность Лондона мне, знаете ли, как-то ближе, чем свобода Берлина...

   - Видите ли, господин президент, - продолжил Фор. - Снаряды немецких пушек до Вашингтона гарантированно не долетят. А вот до Парижа они уже не раз долетали.

   Эйзензауэр и Даллес снова начали шептаться. Такого поворота событий они не предусмотрели. "Евроатлантическое единство" трещало по всем швам.

   - Господин премьер-министр, - начал Эйзенхауэр. - Я удивлён вашим предложением. Неужели вы не понимаете, что играете на руку красным?

   - С какой стати, господин президент? - деланно удивился Косыгин. - Ну, не примете вы предложение господина Фора, и всё останется как есть. Как были две Германии, так и останутся. Для нас вообще никакой разницы не будет.

   Даллес снова что-то написал на листочке и сунул Эйзенхауэру.

   - Существует только одна Германия, - прочитал президент. - И существует её восточная половина, оккупированная Советским Союзом...

   - Ну, господин президент, вы ещё скажите - "незаконно оккупированная", - поддел Косыгин. - Вы собираетесь оспорить решения Потсдамской конференции? Или вы отрицаете существование нацизма в Германии? Тогда против кого вы воевали в 1944-45? Уж не против французов ли?

   Эйзенхауэр смешался и замолчал. Даллес что-то писал в блокноте, потом зачеркнул, вырвал лист и сунул в карман, снова начал что-то писать...

   - Господин президент, а вы попробуйте не читать, что вам там пишет господин госсекретарь, - вдруг довольно-таки ехидно предложил Энтони Иден. - Политик вашего уровня вполне может решить вопрос самостоятельно.

   Даллес в этот момент сунул Эйзенхауэру очередную записку. Уже заведённый президент прочёл её молча, затем скомкал и сунул в карман.

   - Предложение господина Фора весьма разумно, - мягко, увещевающе, сказал Иден. - Для европейских держав нет разницы, будет ли между двумя Германиями граница, или нет. Пока существуют две Германии, Великобритания и Франция чувствуют себя в большей безопасности, чем когда существовала единая Германия.

   Эйзенхауэр молчал. Пауза затягивалась. Даллес снова зашептал ему в ухо. Президент стиснул зубы, он уже едва сдерживался. Когда госсекретарь умолк, Эйзенхауэр ответил ему тоже шёпотом, но достаточно громко, чтобы его услышали все:

   - Господин госсекретарь, если окажется, что вы снова втравили Соединённые Штаты в очередную идиотскую историю, вы вылетите из госдепартамента быстрее собственного визга...

   Даллес побагровел. Не дожидаясь его ответа, президент продолжил:

   - Соединённые Штаты не могут согласиться с предложением Франции. На данный момент это наша окончательная позиция.

   Так удачно начавшаяся встреча была фактически сорвана. На пресс-конференции после очередного раунда совещания, комментируя его итоги, премьер-министр Эдгар Фор заявил прямо:

   - Если бы не позиция государственного секретаря США, сегодня мы могли бы решить германский вопрос на следующие пятьдесят лет.

   Итоговые документы, подписанные на конференции, были полны обтекаемых и двусмысленных формулировок общего характера. Каких-либо политических решений ни по вопросу европейской безопасности, ни по Германии так и не было принято. Женевскую встречу в целом сочли провалившейся. Однако...

   Однако итоги встречи для СССР оказались куда более выгодными, чем в "той истории". Фактическое урегулирование вопроса с выплатами по ленд-лизу открывало перед СССР значительные возможности для совместных экономических проектов даже с ведущими капиталистическими странами. Да и общая атмосфера скорее была атмосферой сотрудничества, чем конфронтации. Мировые лидеры осознали, что с новым руководством СССР можно договориться.[97]

Было и ещё одно достижение. На одном из дипломатических ужинов Хрущёв предложил Эйзенхауэру установить прямую линию связи между Кремлём и Белым Домом. Эта идея появилась у него, когда он изучал в "тех документах" историю Карибского кризиса.

   Линия представлял собой телетайп, передающий сообщения на русском и английском. Советский терминал установили в подвале Кремля, американцы установили свой в Пентагоне.

   На пресс-конференции Хрущёв заявил:

   - Господа европейцы и американцы! Мы не хотим с вами воевать, мы предлагаем торговать. Да, у нас с вами разная идеология внутренней жизни, но война - войной, а коммерция - коммерцией. На международном рынке Советский Союз будет играть по общепринятым правилам, как единая огромная государственная корпорация. Тот, кто сориентируется первым, получит экономическое преимущество.

   Предложение Хрущёва было воспринято капиталистическими странами со здоровой иронией, можно даже сказать - с очень здоровой иронией. На тот момент СССР в мире считался страной по меньшей мере отсталой. Но Никита Сергеевич был человеком энергичным, оптимистичным и не привык опускать руки после первой неудачи.

33. "Богиня", приподнявшая "железный занавес"[98]

   Готовясь к поездке в Швейцарию, Хрущёв изучал "документы 2012" и заранее знал, что премьер Франции Эдгар Фор проявит себя достаточно благожелательно. Он поручил Серову и Косыгину проанализировать все возможности по установлению деловых отношений с французскими бизнесменами, как по информации из будущего, так и по данным разведки.

   Перед началом визита Косыгин принёс Хрущёву информационную сводку. Поэтому Никита Сергеевич летел в Женеву, уже зная, какой проект он попытается раскрутить.

   Воспользовавшись хорошими отношениями с Эдгаром Фором, Хрущёв попросил французского премьера свести его с руководителем компании "Ситроен" Пьером Берко.

   Идея Хрущева была проста. Он пошёл тем же путём, что и Косыгин с "ФИАТом" в 1967 году "той истории" - купил проект завода и производящуюся на нём модель автомобиля. Но Никита Сергеевич в полной мере воспользовался моментом. Он выбрал лучшую на это время машину, и фирму, испытывавшую финансовые затруднения. А затем сделал предложение, от которого невозможно отказаться.

   Фор не подвёл. Он сам позвонил Берко, тот приехал в Швейцарию, и в последний день встречи, после итогового заседания, встретился с Хрущёвым.

   Никита Сергеевич с ходу огорошил Берко вопросом:

   - Господин Берко, вы хотите заработать очень много денег?

   Пьер Берко позже вспоминал, что менее всего ожидал подобного вопроса от "главного коммуниста планеты". Однако он тут же сориентировался и ответил:

   - Разумеется, хочу, господин Хрущёв. У вас есть предложения?

   - Есть, - сказал Хрущёв. - Советскому Союзу необходимо наладить автомобильную промышленность. Нам нужно целое семейство легковых автомобилей на единой базе, способных передвигаться по нашим плохим дорогам, автомобилей, достаточно передовых по конструкции, которые смогут, путём последовательных модернизаций выпускаться в течение минимум двадцати лет. Я знаю, что у вас, господин Берко, есть такая модель. Она называется DS.

   Берко опешил. Дебют модели DS поначалу готовился в глубокой тайне и был запланирован на октябрь 1955 года. Хотя в апреле 1952 года L'Auto-Journal опубликовал фотографии одной из этих машин, и её полное техническое описание, но Берко не ожидал, что о его секрете знают в СССР.

   - Откуда вам об этом известно, господин Хрущёв? - спросил он.

   В ответ Никита Сергеевич сделал испуганное лицо, потянулся к уху Берко и громким театральным шёпотом произнёс:

   - Ка-Гэ-Бэ... Они всё знают... Обо всех.

   - Но почему вы выбрали именно "Ситроен"? - полюбопытствовал Берко.

   - Потому что сейчас самая передовая модель автомобиля в мире - ваша DS, - ответил Хрущев. - А совместными усилиями мы сможем сделать ее ещё лучше. Наши инженеры проанализировали достоинства и недостатки вашей машины. Предупреждаю сразу: ее слабое место - низкое качество гидропневматической подвески. Намучаетесь. Я предлагаю делать гидравлику у нас, на наших военных заводах. Там у нас военная приёмка, качество будет высокое.

   - Вы серьёзно? - изумился Берко. - Вы пустите моих инженеров на ваши военные заводы?

   - На один завод. В один цех. Может быть, в несколько цехов, - ответил Хрущев. - Ещё один недостаток - крыша над задними сиденьями низковата. Вот, смотрите, - Хрущев вытащил несколько фотографий. - У нас в Союзе с 46 года выпускается автомобиль "Победа". Видите, какая у него крыша и покатая задняя часть?

   - Ну да, однообъёмная, без излома по линии багажника, -кивнул Берко, - Только вот задний обзор у неё плохой.

   - А если сделать большое панорамное заднее стекло? - предложил Хрущев.

   - Это можно, - Берко улыбнулся, - С вами очень интересно иметь дело, господин Хрущев.

   - Я вам ещё одну штуку покажу, - Никита Сергеевич перебрал фотографии, - Фары у вашей DS тривиальные. Круглые, как у всех, и торчат. Из-за них усложняется форма передка, он как бы разделён на капот и крылья. И аэродинамика страдает. Давайте сделаем вот такой передок, - Хрущев показал Берко подретушированную фотографию модели DS21 1965 года, с 4мя фарами, попарно закрытыми овальными прозрачными обтекателями. - Это мои ретушёры постарались.

   Берко впился взглядом в машину, выглядевшую в 1955-м как фантастический инопланетный аппарат.

   - Мон дью... Это потрясающе! Невероятно!

   - Ну, так как, вы согласны, мсье Берко? - спросил Хрущев.

   - Разумеется, да!

   - Тогда первым этапом мы хотели бы наладить сборку из французских комплектов на нашем заводе МЗМА в Москве (АЗЛК), а затем мы построим по вашему проекту большой автозавод, где будем выпускать все модели семейства DS от начала до конца производственного цикла, - предложил Хрущев. - Наши экономисты подсчитали, что для рентабельности вам надо выпускать по 500 машин в день. Без нашей помощи вы едва осилите 300. С нашими инвестициями и выпуском на наших заводах - возьмете планку в 2000 в день. Не сразу, но осилим.

   - Я готов обсуждать детали контракта с вашими специалистами, - ответил Берко. - И, господин Хрущев... Если вас вдруг уволят из Советского ЦК, я возьму вас в дизайнерский отдел, консультантом, - рассмеялся он.

   - Бросьте, я тут не при чём. Над этим поумнее меня головы трудились. Несколько авиационных и автомобильных инженеров. Кстати, на всякий случай, стоит предусмотреть, помимо основной модели DS, ещё одну, упрощённую модель, - посоветовал Хрущёв. - Пусть он будет с тем же кузовом и подвеской, но пусть у него будет обычная, привычная тормозная система, рулевое управление и ручное сцепление с механической коробкой. Я понимаю, что вы хотите сделать машину, которая будет во всём отличаться от привычных потребителю автомобилей. Но в технике слишком много инноваций в одном образце приводит к снижению надёжности, следовательно - к ухудшению имиджа компании и падению продаж.

   - Я уже думал об этом, - признался Берко, - но вы же понимаете, хочется поразить потребителя чем-то необычным... Но я планирую запустить в будущем году продажи упрощённой модели.

   - Очень хорошо, - сказал Хрущёв. - К тому же такая упрощённая машина будет дешевле и привычнее в управлении. В СССР она будет пользоваться бОльшим спросом, чем навороченный, но дорогой DS. И с двумя моделями, варьируя их процентное соотношение в выпуске, легче выйти на требуемое для рентабельности производства количество продаж.

   - Как интересно, - заметил Берко. - Я думал, коммунисты мыслят лозунгами, а вы мне толкуете про количество продаж, рентабельность...

   - Ну, руководитель страны должен, прежде всего, быть хорошим хозяйственником, а уж потом - коммунистом, - усмехнулся Никита Сергеевич.

   - Интересная мысль, - сказал Берко.

   -На будущее, - добавил Хрущёв, - подумайте насчёт замены четырёх дверей на две широкие двери, поднимающиеся вверх, как крылья чайки. Их можно сделать с гидравлическим приводом, разместив гидроцилиндры во внутренних центральных стойках. Через такие ворота будет очень удобно входить и выходить, к тому же такого пока что точно никто не делает.

   - Поднимающиеся двери? - у Берко даже глаза загорелись. - Вот это да... Господин Хрущёв, мой дизайнер, мсье Бертони либо будет восхищён, либо придёт в ярость, что это пришло в голову не ему!

   - Скажите мсье Бертони, что он может считать эту идею своей собственной, - отмахнулся Никита Сергеевич. - Тем более, вы же понимаете, я на самом деле не сам всё это придумал.

   Пьер Берко был деловым человеком. Контракт был подписан без промедления. Он предусматривал создание единого советско-французского концерна "Citroёn Russe", целью которого был выпуск автомобилей и их продажа по всему миру.

   Согласно контракту французская сторона предоставляла полную техническую документацию на модели DS, ID[99], модели, создаваемые на их базе - пикапы, лимузины, универсалы, кабриолеты, специализированные машины, например "скорой помощи", а также оборудование и технологическую оснастку для производства всех деталей, за исключением покупных комплектующих. Покупные изделия и материалы, не производящиеся в СССР, также закупались французской стороной и поставлялись централизованно в объёме согласованной производственной программы.

   Также французская сторона обязывалась закупать и поставлять партнёру специализированные станки и оборудование, которое было запрещено к продаже в СССР американскими и европейскими законами. Эта статья контракта была оговорена особо. Специальное засекреченное приложение к контракту содержало ряд очень необычных пунктов, в частности, что концерн "Citroёn" обязуется приобретать оборудование для СССР в качестве посредника, на советские средства, даже если это оборудование не имеет отношения к производственной программе. Пьер Берко, разумеется, вначале не хотел с этим связываться, но Хрущёв его уговорил:

   - Поймите, господин Берко, - объяснил ему Никита Сергеевич. - Дискриминационные законы Соединённых Штатов прежде всего вредят бизнесу. Вы, как бизнесмен, должны это понимать. Поэтому, если мы с вами совместными усилиями сумеем сделать что-то на пользу бизнесу, почему бы нам этого не сделать? Не думаю, что вы лично сильно заинтересованы в американском автомобильном рынке. Там другие традиции. Американцы любят длинные и прожорливые сараи на колёсах. Ваша DS не будет пользоваться серьёзным спросом в Америке. А вот в Европе и СССР её с руками оторвут. Поэтому даже если американцы примут какие-либо санкции против вашей компании, для вас они не будут чувствительным ударом.

   Поразмыслив, Берко согласился.

   В обязанности советской стороны по контракту входило производство автомобилей. На первом этапе, пока строились заводы, предполагалась "отвёрточная сборка" из комплектов французских деталей, затем постепенно должен был быть развёрнут выпуск автомобилей, 100% сделанных в СССР. До 25% собранных в СССР автомобилей всех модификаций должно было уходить во Францию, конкретная цифра определялась текущим спросом.

   Также СССР инвестировал средства в концерн "Ситроен", но главным было участие советских научных институтов и предприятий, в том числе, предприятий оборонного комплекса, в разработке различных новинок, которые должны были найти применение на моделях DS, ID и их специализированных вариантах. Отдельным пунктом соглашения было установлено, что все технические решения являются совместной собственностью концерна "Citroёn Russe" и не могут быть проданы третьей стороне. Все новые модели, разрабатываемые "Citroёn" при участии советских специалистов и с применением совместных технических решений автоматически становились на конвейер в обеих странах.

   Система качества и обучение персонала были организованы совместно. Причём с советской стороны контроль качества обеспечивала военная приёмка.

   - Иначе у нас нельзя, - пояснил Хрущёв. - Нет у нас привычки производить качественные товары для населения. Вот мы с вами и будем эту привычку вырабатывать.

   Пьер Берко, подписывая контракт, сказал:

   - У меня такое ощущение, что я только что продал душу дьяволу...

   - Люди гибнут за металл, - ответил в тон ему Хрущёв.

   Никита Сергеевич лично подписывал контракт с советской стороны. Удивлённому Берко он объяснил:

   - Вы сейчас подписываете контракт не с заводом МЗМА, вы подписываете контракт с Союзом Советских Социалистических Республик. Попробуйте рассматривать нашу страну как единую огромную корпорацию с предельно диверсифицированной сферой деятельности. В СССР всё принадлежит народу. И в нашем совместном предприятии будут участвовать, при необходимости, любые организации, составляющие народное хозяйство СССР. Понадобится вам, скажем, слон из Московского зоопарка - будет вам слон. Понадобится танковый полк - будет танковый полк. Но вы должны обосновать, зачем вам это понадобилось, и представить смету расходов и доходов, которые предполагается затем с помощью этого танкового полка получить.

   Пьер Берко слегка офигел от русского размаха, но, оценив, какие перед ним открываются возможности, подписал контракт не задумываясь.

   Как ни странно, несмотря на планируемую премьеру машины в октябре 1955 года, в июле не то что ещё не была готова производственная оснастка, но даже внешний вид машины ещё не сформировался полностью. Окончательный внешний вид автомобиля не был готов даже за несколько недель до начала выпуска, в основном из-за того, что Берко считал отдельные его элементы слишком обычными и хорошо знакомыми. Он хотел, чтобы автомобиль выглядел так же необычно, как был сконструирован. Поэтому внесённые Хрущёвым предложения были внимательнейшим образом рассмотрены главным дизайнером Фламинио Бертони и главным конструктором проекта Андре Лефевром.

   Сказать, что Лефевр и Бертони были удивлены, значит - не сказать ничего. Но и они, и Берко понимали, какие перспективы откроются перед компанией, первой прорвавшейся на рынок страны, занимающей 1/6 часть всей суши на планете. Пусть даже 2/3 этой территории в принципе не имеют проезжих дорог. Поэтому конструкторы и дизайнеры "Ситроен" работали как прОклятые.

   Уже в конце июля в аэропорту Внуково приземлился французский транспортник "Норатлас", из которого со всеми вообразимыми предосторожностями выкатили один из первых предсерийных DS. По распоряжению Хрущёва, проекту "Citroёn Russe" дали "зелёную улицу" на всесоюзном уровне.

   Машину отогнали в ЦАГИ, где целиком продули в аэродинамической трубе. Лефевр и Бертони смогли воочию увидеть все проблемные в смысле обтекания зоны, и оптимизировать их. Оптимизация заключалась в немедленном "зализывании" проблемных участков на большом пластилиновом макете, который тут же продувался в аэродинамической трубе меньшего размера.

   Французы привезли несколько пластилиновых макетов, в том числе, и вариант, сделанный с учётом предложений Хрущёва. В итоге, в серию пошёл один из промежуточных вариантов кузова, по очертаниям сбоку напоминавший "Победу", но сужающийся сзади, примерно как и предусматривал оригинальный проект DS. Переднее стекло было сделано более изогнутым и пологим, капот и передние крылья выполнены в одном объёме, без разделявших их впадин. Сзади было установлено широкое, изогнутое панорамное стекло, перекрывавшее стойки кузова. В итоге кузов DS словно опоясывала цельная лента слегка тонированного дымчатого стекла. Такой кузов совмещал великолепный обзор и отличную аэродинамику.

   Аэродинамически кузов был выполнен совершенно гладким, без водосточных желобков над дверями. Фары сделали четыре, попарно закрытые продолговатыми стеклянными обтекателями.[100]

   Конструктивно кузов состоял из несущего каркаса, на который навешивались ненагруженные алюминиевые панели. Основой каркаса было мощное стальное днище с вваренными в него силовыми элементами. К нему приваривались рамки дверей и каркас крыши. Сама крыша была пластиковая, а дверные стёкла не имели рамок. После сборки и герметизации такой кузов получался долговечным и устойчивым к коррозии даже в условиях посыпанных солью дорог. Ключевым моментом была именно герметизация, так как подгонка панелей друг к другу поначалу была слабым местом модели DS. В ГИПХе для "Ситроена" подобрали подходящий герметик, который позволил решить проблему.

   Советские специалисты предложили в качестве развития моделей DS и ID сделать варианты со стеклопластиковыми панелями вместо алюминиевых. Идея французов заинтересовала.

   Обсуждая с Берко внешний облик модели DS, Хрущев предложил сделать машину чуть шире и приземистее, чем предполагалось. Он пояснил свою мысль так:

   - Ну, смотрите, это же мировая тенденция. Сначала автомобили были высокие и узкие, как кареты, а потом стали меняться, делаться шире и ниже. Если мы с вами делаем машину, которая должна опередить своё время, мы должны просчитать эту тенденцию немного вперёд, это же логично!

   Берко согласился с ним и сумел убедить Бертони и Лефевра.

   Бертони, как и предсказывал Берко, был восхищён идеей подъёмных дверей. Лефевр отнёсся к идее с меньшим энтузиазмом, так как ему пришлось пересчитать всю силовую схему кузова. Однако специалисты ЦАГИ тут же рекомендовали ему обратиться в НАМИ. В обоих институтах уже появились ЭВМ, дальнейшее развитие той портативной машины, что представил Хрущёву год назад академик Лебедев.

   На ЭВМ новый кузов был пересчитан в нескольких вариантах за пару часов. Лефевр был так впечатлён возможностями "автоматизированного проектирования" даже в столь упрощённом варианте, что насел на Берко, требуя "купить у русских хотя бы один такой вычислитель". Берко и сам понимал преимущества, которые могла дать в 1955 году ЭВМ размером с чемодан, в сотни раз превосходящая по быстродействию тогдашние вычислительные машины, занимавшие целое здание.

   Крышу и её каркас, само собой, пришлось усилить. Зато двери теперь поднимались вверх вместе с половинками передней части крыши. Задняя половина крыши осталась неподвижной, из лёгкого пластика.

   Гидравлику машины полностью пересчитали в ЦАГИ, а также перебрали всю гидросистему опытного образца, выявив её слабые места и дав конкретные рекомендации по улучшению качества. В частности, добавили отсечные клапаны между системой подвески и тормозной системой. Без них машина при резком торможении "приседала" на гидравлической подвеске, когда давление в тормозной системе резко поднималось, а в подвеске, наоборот, падало.

   Затем машину всесторонне испытали на полигоне НАМИ, выявили все проблемы, посадили в прототип главного конструктора Андре Лефевра и в течение получаса продемонстрировали ему все "находки".

   Позже в разговоре с Хрущёвым Пьер Берко признался:

   - Никак не думал, что русские окажутся столь придирчивыми экзаменаторами...

   Хрущёв, знавший из "документов 2012", что итальянцев в 1965-67 гг заставили фактически перепроектировать кузов "Фиата 124", превратившегося в ВАЗ-2101, увеличив количество точек сварки минимум втрое, лишь усмехнулся.

   Берко ещё несколько раз встречался с Хрущёвым. Он прислушался к советам Никиты Сергеевича и заранее обеспечил дилеров информационными материалами по новой модели, организовал обучение персонала, в первую очередь - ремонтников. Поэтому после начала продаж ситуация, когда покупатель вдруг обнаруживал, что у машины не работают ни рулевое управление, ни коробка передач, ни сцепление, ни тормоза, ни подвеска, а под машиной -- большая лужа жидкости, и механики в сервисе не знают, что делать, возникала куда реже, чем в знакомой нам версии истории.

   Берко и Лефевр побывали на МЗМА, осмотрели завод, разумеется, пришли в ужас от древнего оборудования, но инвестиции в проект с советской стороны были весьма весомыми, а контракт есть контракт. Поэтому французы, обречённо вздохнув, прислали в Москву несколько железнодорожных составов с новыми станками и оборудованием, которое в течение следующих 8 месяцев было смонтировано на московском заводе.

   На МЗМА в это время готовился к выпуску новый "Москвич-402" - машина, возможно, не самая передовая, но вполне отвечающая требованиям времени и отечественного покупателя. На заводе поначалу решили, что внедрение в производство "отвёрточной сборки" новейшего французского "Ситроена" погубит их разработку. Однако, приехавший на завод для встречи с трудовым коллективом Хрущёв успокоил их, заявив:

   - Товарищи, не надо беспокоиться. "СитроЁн"[101]  - машина, конечно, передовая, но достаточно дорогая. Потом, конечно, когда начнём их целиком сами делать, они подешевеют. Но ваш "Москвич", простой и дешёвый, нам очень даже пригодится. Ваша задача сейчас - учиться, учиться и учиться! Перенимать у французских коллег всё новое, прогрессивное, передовое. Мы специально выбрали для освоения самую технически совершенную на сегодняшний день машину.[102]  На сегодняшний день другой столь же технически совершенной машины, доступной рядовому покупателю, в мире нет. Поэтому все новинки, которые вы увидите в "СитроЁне", должны постепенно перекочевать в наши советские автомобили. Это - задача, которую ставит перед вами партия и правительство.

   Французы быстро смекнули, что режимом наибольшего благоприятствования, предоставленным им Хрущёвым, надо пользоваться, пока дают. С разрешения московских властей они сняли несколько рекламных роликов. Условия контракта предусматривали одновременную презентацию и начало продаж модели DS во Франции и СССР.

   В рекламе новой модели основное внимание, закономерно, обращалось на гидравлическую подвеску с изменяемым клиренсом. Вторым основным моментом, обыгрываемым в рекламных роликах на французском телевидении, было сотрудничество с СССР.

   Так, в одном из роликов показывали два "Ситроен DS", один был покрашен в национальные цвета Франции, другой - в алый цвет государственного флага СССР. На приборные панели машин ставили, соответственно, бокал для шампанского и гранёный стакан с водкой, налитые до краёв. Затем машины мчались по брусчатке Красной площади, колёса бешено прыгали, но кузов, благодаря гидравлической подвеске, оставался неподвижным, напитки не расплёскивались. После остановки водители выходили из машин и пили на брудершафт на фоне Спасской башни Кремля.

   Ролик показали и по советскому Центральному телевидению. Непривычные к рекламе западного образца советские телезрители - в 1955 году довольно немногочисленные - тут же сложили анекдот как продолжение ролика:

   "Водители меняются машинами: русский садится во французскую машину, где налито шампанское, француз - в советскую, где налита водка. Устроили ещё один заезд. Русский выходит из машины с пустым бокалом, но трезвый как стёклышко. Француз выползает из машины в стельку пьяный, роняет пустой стакан: "Пардон, не довезли..."

   Когда во Франции стало известно о предстоящей премьере новой модели "Ситроена", которая будет выпускаться одновременно и в СССР, в газетах разразилась настоящая буря. Тональность статей менялась полярно: от полного восторга до категорического неприятия, но равнодушным не остался никто. Шепилов показал Хрущёву одну из самых нашумевших статей в "Le Figaro": "Французская "Богиня" приподнимает "железный занавес".

   - Почему "Богиня"? - удивлённо спросил Никита Сергеевич.

   - Французское произношение обозначения модели DS - (de-es) по-французски звучит так же, как слово DИesse произносящееся как Деэ?с -- "богиня", - пояснил Шепилов.

   - Ишь ты... придумают же, - фыркнул Хрущёв.

   Статья, однако же, ему понравилась.

   - А ничего, хорошо написано, объективно, - похвалил Никита Сергеевич. - Могут ведь, когда хотят.

   Заголовок из "Le Figaro" обыграли в другом ролике. "Ситроен" DS подъезжает и останавливается перед мощной, индустриального вида железной стеной, усаженной крупными заклёпками. Стена перед ним не доходит до земли. Машина приседает на гидравлической подвеске, буквально на брюхе проползает под стеной - и выезжает на Красную площадь, расцвеченную флагами и транспарантами.

   Но больше всего зрителям понравился третий ролик, где машина влезала на высокий бордюр тротуара, по очереди подтягивая сначала передние, а потом - задние колеса. Управление подвеской было выведено на 4 качающиеся клавиши на приборной панели. После некоторой тренировки водитель, управляя одной рукой, мог заставить автомобиль буквально перешагивать препятствия небольшой высоты, разумеется, двигаясь на малой скорости, аккуратно подъезжая к бордюрам наискосок. (Клавишная система управления подвеской в реальной истории появилась на DS с 1956 года, первоначально высота кузова регулировалась одним рычагом.)

   Премьера DS состоялась в четверг, 6 октября 1955 года, на Парижском автосалоне. В 8 часов утра, за час до премьеры, Андре Лефевр и Поль Маже, конструктор гидравлической подвески машины, сели в один из предсерийных автомобилей и поехали на автосалон. К началу показа они опоздали. На каждом перекрёстке машину окружала толпа народа с расспросами о необычном автомобиле.[103]

   Ровно в 9.00 с машины сняли покрывало, явив её публике. К 9.45 концерн "Citroёn" уже получил 749 заказов на новый автомобиль. К концу дня количество заказов превысило 12 тысяч. К окончанию автосалона было принято уже 80 000 заказов.[104]

   В этой реальности модель DS внешне весьма отличалась от исходного прототипа. Благодаря полученной из 2012 года информации, с которой опосредованно (без раскрытия источника) работали инженеры НАМИ, машина выглядела внешне приблизительно на уровне 1967-70 года.

   В 1955-м люди, привыкшие к дизайну начала 50-х, с большими круглыми фарами, доминировавшими в передней части машин, к высоким кузовам, тяжёлым формам с выступами и выемками, видя гладкий, словно вылизанный, каплеобразный кузов DS, да ещё и с поднимающимися вверх, как крылья, широченными сдвоенными дверьми, по большей части роняли челюсть на пол.

   Французы строго выполняли условия контракта, поставив на МЗМА уже в начале октября первые 20 комплектов деталей.[105]  Завод начал осваивать непростую сборку "французской штучки", особенно пришлось помучиться с гидросистемой. Каждая машина принималась комиссией из французского инженера и представителей военной приёмки. Из первой партии в 20 машин приёмка вернула на доработку 17 - в основном, по причине текущей гидравлики. Её пришлось срочно дорабатывать при участии специалистов ЦАГИ, меняя материалы уплотнений и допуски. Информация по доработкам и срочно изготовленная партия уплотнений была отправлена во Францию самолётом. Советская сторона тоже не хотела провалить выполнение первого настоящего контракта с западной фирмой, чтобы иметь в будущем репутацию надёжного партнёра.

   Первые DS советской сборки выехали из ворот МЗМА в конце октября 1955 года. В это время под Москвой уже полным ходом шло строительство второй, третьей и четвёртой производственных площадок МЗМА, где планировалось изготавливать детали автомобилей, и разместить ещё несколько ниток сборочного конвейера.

   Учитывая масштабы страны и предполагаемый спрос, сразу предполагалось для постепенного наращивания выпуска строить дополнительные цеха и вводить параллельные нитки конвейера. Через несколько лет МЗМА превратился в автогигант, выпускавший по 3000 автомобилей в день. Но пока это была перспектива.

   Из первых 20 машин советской сборки, с доработанной гидравликой, согласно контракту 5 штук отправили во Францию. Оставшиеся 15 по указанию Хрущёва достались по записи передовикам производства. Ни один руководитель или аппаратчик машины не получил, хотя желающих хватало.

   Как и предсказали Хрущёву инженеры из НАМИ, поначалу модель DS в Союзе ажиотажным спросом не пользовалась. Прежде всего, это была достаточно дорогая машина. Позволить себе такую покупку мог на тот момент далеко не каждый. Хотя, пока выпуск поначалу был невелик, а машины собирались из французских деталей, их всё равно было куда меньше, чем покупателей.

   К тому же, концепция машины была слишком уж авангардная. Односпицевый руль, рычаг переключения передач на рулевой колонке - передачи переключались гидравлическим приводом, педаль сцепления отсутствовала, вместо педали газа из пола торчала непривычная "палочка", а вместо педали тормоза - круглая ножная кнопка. Для советских водителей, привыкших к куда более прозаичным и спартанским конструкциям, заводящимся ручкой, управлять французской "богиней" было уж очень непривычно.

   Отделанный кожей роскошный салон был только у 25% машин, отправлявшихся во Францию. Остальные, для внутреннего рынка, имели обычную отделку из "кожи молодого дерматина".

   Элементы отделки салона и гидравлика были первыми деталями, которые начали выпускать на советских заводах. Затем перешли к изготовлению стеклопластиковых панелей кузова. С ними машина стала почти на сотню килограммов легче. Французские инженеры-приёмщики срочно вызвали в Москву Андре Лефевра. Тот проехал на стеклопластиковой "богине" несколько кругов по испытательному автодрому НАМИ, и бросился звонить в Париж, Пьеру Берко. Когда глава концерна взял трубку, Лефевр сказал:

   - Шеф, эти сумасшедшие коммунисты опять утёрли нам нос!

   С этого момента машины со стеклопластиковыми панелями начали поставляться и во Францию. С точки зрения развития конструкции это был шаг вперёд. Вокруг МЗМА начали тут же появляться небольшие кооперативы, где поначалу изготавливались запасные стеклопластиковые панели, на замену пострадавших в ДТП. Затем народ смекнул, что панели могут быть не обязательно точно такой формы, как исходные оригиналы. Ведь они крепятся на стальном каркасе. А каркас тоже можно доработать с помощью сварки, его ведь под панелями не видно.

   Дорабатывались чаще всего битые машины, по принципу "уже не жалко".

   По настоянию Хрущёва Лефевр ускорил проектирование упрощённой модели ID. К процессу подключилась большая группа инженеров НАМИ. Итоговый результат представлял собой нечто среднее между задумкой Лефевра и исходной моделью DS. Уже в апреле 1956 года с конвейеров второй и третьей площадок МЗМА стали сходить "Ситроены" модели ID.

   У них была точно такая же гидравлическая подвеска, гидравлический привод тормозов, но обычная механическая коробка передач. Соответственно, модель ID имела три привычные педали газа, тормоза и сцепления, а также рычаг переключения передач. Кресла были с жёстко закреплённой спинкой, крашеные двери с пластмассовыми накладками и без подлокотников, но тоже поднимающиеся вверх, чтобы не менять силовую схему кузова, более простые внутренние ручки дверей, ковры были заменены на резиновые коврики.

   Снаружи автомобиль отличался более простыми колёсами без колпаков. Умельцы тут же наладили изготовление колпаков, спойлеров и обтекателей в мелких мастерских, поэтому ID советской сборки, в кооперативном обвесе, зачастую выглядел роскошнее, чем французский DS, по крайней мере, извне.

   Вот эта, упрощённая и удешевлённая модель и стала в последующие годы одним из главных претендентов на роль "народного автомобиля Страны Советов"

34. "Генеральная уборка" Ивана Александровича.

   Портовые города, как известно, места очень неспокойные, а по ночам - и опасные. Портовые города Италии в 1955 году не были исключением. Моряки, порт - понятия, подразумевающие определённую "инфраструктуру" обслуживания, "с блэкджеком и шлюхами", а также - с кабаками, сутенёрами, наркопритонами и прочими "благами капитализма".

   В таких городах обычно никого не удивляет, что по утрам периодически находят трупы. Вот и в конце июля 1955 года в нескольких крупных портах Италии в течение трёх дней было обнаружено более 20 свежих покойников. Все они были более или менее тщательно ограблены. Причина смерти в каждом случае была своя, не вызывающая особых подозрений - удар ножом в спину или в бок, перерезанное горло, разбитая бутылкой или другим тупым предметом голова. Для околопортовой публики подобная смерть, в общем-то, может считаться естественной.

   Итальянская полиция к таким находкам относилась без энтузиазма: "помер Массимо - и хрен с нимо..." Так было и в этом случае. До 30 июля.

   А 30 июля был обнаружен сорвавшийся с горного серпантина, разбитый и сгоревший автомобиль. В нём нашли обгоревший труп князя Юнио Валерио Сципионе Боргезе, бывшего командира легендарной 10-й флотилии MAS.[106]

 Обстоятельства смерти отнюдь не были загадочными. Исследование остатков машины показало, что причиной аварии была техническая неисправность рулевого управления.

   Итальянские газеты, в основном - правой и ультраправой направленности - сообщили о смерти "легендарного ветерана" и предстоящих похоронах. Похороны прошли тихо и благопристойно. Присутствовавшие на них репортёры были несколько удивлены тем, что на похоронах были лишь члены семьи. Никто из сослуживцев покойного на церемонии не появился.

   Одного из репортёров такая непочтительность ветеранов к своему бывшему командиру несколько озадачила. Репортёр запросил в адмиралтействе списки состава 10-й флотилии MAS и попытался разыскать кого-нибудь из членов "славного боевого братства подводных диверсантов". Выяснив несколько адресов, репортёр отправился по ближайшему из них. Он застал дома заплаканную вдову, сообщившую, что её муж три дня назад был найден мёртвым в переулке у порта.

   Репортёр отправился по следующему адресу. И там услышал аналогичную историю. По третьему, четвёртому, пятому и так далее адресам он узнал то же самое. Заинтригованный репортёр начал проверять всех бойцов 10-й флотилии по списку. Разумеется, некоторые из них погибли в 1941-43 годах. Но, к своему удивлению, репортёр обнаружил, что все выжившие на момент окончания войны моряки 10-й флотилии мертвы. И более 20 из них погибли в последние 2-3 дня июля 1955 года.

   Расследование заняло у репортёра несколько больше времени, чем он планировал. Ещё несколько дней ушло на подготовку статьи. Она вышла 20 августа 1955 года. Статья претендовала на статус сенсации - как-никак, кто-то в несколько дней истребил всех остававшихся в живых ветеранов 10-й флотилии MAS во главе с их легендарным командиром - "чёрным князем" Валерио Боргезе.

   Но, как ни странно, статья осталась почти незамеченной. В этот день мир замер от удивления, когда "венгерский Сталин" Матиаш Ракоши был застрелен во время парада "агентом ЦРУ".

   Сенсация - сенсацией, а полиция мимо такой информации пройти не могла. Началось повторное, куда более тщательное расследование, с объединением отдельных уголовных дел в единое делопроизводство и тщательным исследованием улик.

   Одной из улик был окровавленный нож, найденный недалеко от одного из обнаруженных тел. Тщательная экспертиза показала, что кровь принадлежит убитому, а сам нож по конструкции очень похож на боевые ножи, использовавшиеся во время войны британскими коммандос.

   В этот момент кто-то припомнил, что 18 декабря 1941 года в порту Александрия диверсантами 10-й флотилии были взорваны британские линкоры "Вэлиант" и "Куин Элизабет", а также танкер "Сагона". Были и другие, менее громкие операции против британского флота.

   Естественным в подобном случае предположением стала ответная операция британской разведки флота, или, возможно, частных лиц из бывшего состава разведки флота. На причастность профессионалов указывало многое - тщательность маскировки под обычные убийства с целью ограбления, умение владеть ножом, сам тип использованных ножей. Экспертиза ножевых ранений показала, что во всех случаях, когда тип ножа удавалось установить по форме раны, это был десантный нож, используемый британскими коммандос.

   На естественный вопрос: "почему так долго ждали - до 1955 года?" нашёлся столь же естественный ответ: с 1945 по 1954 год бывший командир 10-й флотилии князь Боргезе находился в заключении как военный преступник.

   Исходя из этого, основной стала версия организации резни частными лицами из числа профессионалов британской разведки и бывших коммандос. Официальным лицам из разведки ничего не стоило организовать "случайную" смерть "черного князя" в тюремной камере.

   Между Италией и Великобританией разразился дипломатический скандал. Причём британские официальные лица были искренне удивлены "наездом" итальянцев, ставших, к тому времени, союзниками по НАТО. Британцы, разумеется, с негодованием отвергли все обвинения. Итальянцы, разумеется, не поверили ни единому слову британцев.

   Скандал продолжался пару месяцев и закончился продолжительным охлаждением отношений между союзниками.

   В начале августа Серов доложил Хрущёву, что подготовка "окончательного варианта решения по Венгрии" вступила в завершающую фазу. Операция была согласована с наиболее влиятельными членами ЦК Венгерской партии труда и проводилась под совместным руководством Серова и венгерского министра госбезопасности Эрнё Герё. "Генератором идей" был Павел Анатольевич Судоплатов.

   Фамилию исполнителя, этнического венгра, Серов Хрущёву не назвал. В оперативной переписке он проходил под псевдонимом "Дьёрдь".

   - Никита Сергеич, чем меньше политики твоего уровня знают конкретных деталей, тем о меньшем они могут случайно проговориться, - честно объяснил Серов. - То, что для тебя - фигура ораторского искусства, то для наших людей может стать вопросом жизни и смерти.

   Поразмыслив, Хрущёв с ним согласился. Гораздо проще для политика "честно" признаться, что он чего-то не знал, чем лавировать, пытаясь не запутаться в полуправде.

   20 августа 1955 года Генеральный секретарь Венгерской партии труда Матиаш Ракоши должен был выступить на параде, посвящённом годовщине образования Венгерской Народной Республики.

   Ракоши прибыл на проспект Сталина (сейчас - проспект Андраши), где проходил парад. Генеральный секретарь поднялся на трибуну и обратился к народу Венгрии. Его безопасность, помимо обычной охраны, обеспечивали несколько десятков снайперов. Одного из снайперов в последний момент заменили с разрешения Эрнё Герё. Человек, заменивший его, был венгерским эмигрантом, завербованным в Париже. Именно он и проходил под псевдонимом "Дьёрдь".

   Ракоши произносил обычную в таких случаях торжественную речь. Снайпер ещё раз проверил винтовку и прицелился. Перекрестие аккуратно легло на лоб Генерального секретаря. "Дьёрдь" искренне верил, что завербовавшие его люди были агентами ЦРУ, и его выстрел станет прологом к крушению ненавистного ему социализма в Венгрии. Он поверил в существование заговора, в который вовлечён министр госбезопасности Герё. Собственно, это так и было, хотя снайперу и не сообщили некоторые ключевые подробности.

   Выстрел гулко раскатился над толпой. Замершие в ужасе и удивлении манифестанты безмолвно смотрели, как Генеральный секретарь Ракоши отлетел от трибуны назад и упал навзничь.

   Следом загремело ещё несколько выстрелов. Другие охранявшие мероприятие снайперы тут же ликвидировали стрелка. Это было их непосредственной обязанностью.

   Остальные члены правительства тут же попадали, кто где стоял, пытаясь укрыться. Толпа ожила и в панике ломанулась во все стороны. Никто не знал, сколько человек из руководства страны пострадало - выстрелов было несколько, а падали все.

   Эрнё Герё вскочил, схватил микрофон и взял на себя руководство, пытаясь остановить толпу и не допустить давки. Бледный, перепуганный Председатель Совета Министров Имре Надь пока был не в состоянии выполнять функции руководителя.

   Одновременно Герё сделал знак своему помощнику. Тот позвонил по телефону и отдал приказ доставить в ЦК ВПТ заранее освобождённого из лагеря Яноша Кадара. Именно Кадар, по замыслу Хрущёва и Серова, должен был стать руководителем Венгрии, той фигурой, которая удержит страну от беспорядков.

   Солдаты, оцепившие проспект Сталина и площадь, проходили специальные тренировки на случай возникновения беспорядков. Они расступились, образовав проходы, и частично выпустили толпу, а частично - успокоили людей, уговорив их оставаться на месте и не поддаваться панике.

   Парад был прерван. Руководство Венгрии собралось на экстренное заседание. Смерть Ракоши была воспринята неоднозначно. Генеральный секретарь, бывший ярым последователем Сталина, в народе популярностью не пользовался. Если не принять срочных мер, его смерть гарантированно привела бы к социальному взрыву. Имре Надь, естественный в этой ситуации претендент на пост Генерального Секретаря, был слишком слабым политиком.

   Перед началом заседания в зале появился Янош Кадар. Его появление вызвало довольно бурную реакцию - все знали, что он находился в заключении. Пожимая руки соратникам, заранее проинструктированный Кадар отвечал, что его выпустили несколько дней назад в обстановке строгой секретности, и он не знает, чья это была инициатива.

   Когда начали обсуждать вопрос о преёмнике Ракоши, тут же возникла кандидатура Имре Надя. Но против него неожиданно выступил Янош Кадар. Он вдруг извлёк на свет компрометирующие венгерского премьера документы о сотрудничестве Надя с НКВД, которые передал ему Серов через Эрнё Герё.[107]

      Обнародование этого компромата привело к немедленной отставке Имре Надя. Но возникновение вакуума власти в подобной обстановке нельзя было допускать. Заранее проинструктированный Ференц Мюнних поставил на голосование предложение выдвинуть на пост Генерального секретаря ВПТ кандидатуру Яноша Кадара.

   Вторым вопросом, который поставил на голосование только что избранный Генеральный секретарь Кадар, было проведение расследования убийства Матиаша Ракоши. Ответственным за расследование назначили министра госбезопасности Эрнё Герё.

   В ходе расследования были арестованы десятки активистов, вычисленных КГБ по "документам 2012". "Под раздачу", среди прочих, попали такие фигуры, как Йожеф Дудаш, Бела Кирай, Пал Малетер, Миклош Гимеш, Йожеф Силади. Было произведено довольно много арестов среди студентов, однако большинство из них вскоре выпустили, не предъявляя серьёзных обвинений. Целью арестов было всего лишь временное изъятие вероятных смутьянов из политического процесса.

   Их арест позволил пресечь в зародыше саму возможность возникновения массовых беспорядков, чего и добивался Хрущёв. Никите Сергеевичу менее всего хотелось использовать советские войска для подавления контрреволюционного мятежа, что не могло не испортить отношения с Венгрией в будущем.

   Расследование убийства Ракоши было завершено в течение недели. Репортёрам ведущих западных и социалистических газет был предъявлен ворох доказательств сотрудничества убийцы с иностранной разведкой. Доказательства были обнаружены у него на квартире. Их подлинность не вызывала сомнений - в течение года доказательства тщательно готовил КГБ. Конкретная разведка названа не была, но обнаруженные изобличающие документы были на английском языке. Часть свидетельств указывала на ЦРУ, часть - на английскую разведку MI-5.

   Разумеется, шеф ЦРУ Аллен Даллес и шеф MI-5 сэр Ричард Уайт гневно отрицали какую-либо причастность подчинённых им служб к венгерским событиям. В этом случае им можно было лишь посочувствовать. Они действительно были ни при чём! Но доказать этого не могли. А если бы и смогли, им всё равно никто не поверил бы. Теория заговора - очень заразная вещь, а отмываться от обвинений руководителю разведки всегда труднее, чем обычному чиновнику. Даже если обвинения ложные, убедительно доказать их ложность крайне трудно.

   Президент Эйзенхауэр был очень недоволен тем, что американская разведка снова "засветилась" в крайне неприглядной операции на территории социалистической страны. В Сенате США назревал скандал, 1 сентября были назначены сенатские слушания по делу об участии ЦРУ в убийстве Ракоши. Положение Даллеса осложнялось недавним скандалом с попыткой ЦРУ взорвать самолёт китайской делегации во главе с Председателем Госсовета КНР Чжоу Эньлаем. Менее полугода прошло с того момента как ЦРУ было поймано за руку при попытке убийства, и тут же снова случилась аналогичная ситуация. Кто в этой ситуации мог поверить оправданиям Даллеса, что ЦРУ тут вообще ни при чём?

   Сенатские слушания тянулись более двух месяцев и окончились ничем. Сторонам не удалось представить по-настоящему убедительных доказательств как причастности ЦРУ к убийству Ракоши, так и его непричастности. Сторонники "теории заговора" остались при своём мнении. Ситуация сложилась как в анекдоте: "Ложечки мы потом нашли, но осадок остался..." Президент Эйзенхауэр уже не знал, можно ли вообще доверять Аллену Даллесу хоть в чём-нибудь. Своё недоверие он распространял и на его старшего брата - государственного секретаря Джона Фостера Даллеса.

   Именно этого и добивался Хрущёв.

   Ещё одна неожиданная смерть случилась далеко на западе США, в Калифорнии. На перекрёстке тяжёлый грузовик-контейнеровоз столкнулся с легковой машиной, протаранив и вмяв её водительскую дверь до самой середины салона.

   Водитель грузовика с места происшествия скрылся. Найти его полиции так и не удалось.

   Единственной жертвой ДТП стал водитель легкового автомобиля, киноактёр Рональд Рейган.

   12 августа 1955 года было принято и опубликовано в печати Постановление ЦК и Совета Министров СССР об увольнении в запас с 1 января 1956 года 640 тысяч человек. Это была очередная мера по демилитаризации экономики. Также, по инициативе министра обороны маршала Жукова, были сокращены установленные при Сталине очень высокие пенсии для генералов и полковников. Пенсии действительно были очень большие - в 5-6 раз превышавшие гражданские. Из сэкономленных средств Жуков предложил восстановить "наградные" выплаты для фронтовиков, получивших ордена и медали. Эти "наградные" были отменены 10 сентября 1947 года. Фронтовики тогда сильно обиделись.

   В этот раз министерство финансов ожидаемо выступило против - после войны с медалями ходил каждый второй, предложенный Жуковым размер выплат выливался примерно в 200 миллионов рублей в год. Однако, бюджет страны начал получать больше доходов - от торговли алмазами из Мирного, от начавшейся торговли нефтепродуктами - к этому времени построили первую очередь нефтепровода от Самотлора до Урала, и первые нефтеперегонные заводы в Уральском регионе. Также давала доход и скупленная агентами КГБ сеть транспортных компаний на обоих американских континентах.

   Наградные выплаты Совет министров утвердил, хотя и в сокращённом варианте относительно первоначального предложения министра обороны. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров зачитывал по радио лично Хрущёв. Никита Сергеевич твёрдо уяснил один из основных принципов успешного руководителя - хорошие новости надо объявлять самому, плохие пусть обнародуют другие.

   Жуков также предложил уравнять выплаты солдатам и сержантам срочной и сверхсрочной службы по всем родам войск. С 1953 года солдатам сухопутных родов войск платили 30 рублей, матросам до 150 рублей, а в авиации -- 500 рублей. Жуков счёл эту систему несправедливой. По новой схеме всех солдат и матросов предлагалось приравнять к сухопутчикам и платить по 30-40 рублей. Также министр предложил унифицировать и выплаты сержантам со старшинами, тоже в основном в сторону сокращения, отменить различные надбавки.

   Жуковская реформа могла сэкономить бюджету 600 миллионов рублей в год. Безусловно, на бумаге это выглядело заманчиво. Хрущёв изучил "документы 2012" по этому вопросу. И наткнулся на слова маршала Ивана Степановича Конева: "старослужащие из армии поуходили, и следом упала державшаяся на них дисциплина ". Также он обнаружил упоминания о некоем непонятном ему явлении в армии, именуемом "дедовщина". Порылся в электронной энциклопедии - и обомлел. Ему, как бывшему фронтовику, прочитанное показалось невероятной дикостью.

   Он лично вызвал Конева и, не сообщая ничего об источнике информации, спросил мнение маршала о Жуковской реформе. Иван Степанович сначала мялся, но потом, уверившись, что Хрущёв искренне пытается разобраться в вопросе, ляпнул:

   - Никита Сергеич, да ни в коем случае! Сталин бы за такое расстрелял, на х#й, как за вредительство! Ведь развалим, на х#й, армию! Все старослужащие разбегутся, а армия - она на сержантах да на старшинах держится!

   Хрущёв Конева поблагодарил, и предложения Жукова на Президиуме раскритиковал, хотя и не в коневских выражениях.

   Выплаты немного сократили, уменьшив разрыв между авиацией и остальными родами войск, но саму систему выплат не тронули.

   Также были сокращены сроки службы - в сухопутных войсках до двух лет, на флоте - до трёх. (В реальной истории с 1956 года - до трёх в армии и четырёх на флоте, 2 и 3 сделали позже.) Стране, потерявшей огромное количество работоспособного населения в войне, не хватало рабочих рук.

   Генералы и адмиралы активно протестовали, упирая на сложность современной техники, которую и за три года освоить не удаётся.

   Хрущёв ответил:

   - Значит - необходимо интенсифицировать боевую подготовку. Чтобы солдаты не огороды офицерским жёнам копали, и не дачи генеральские строили, а изо дня в день занимались боевой учёбой.

   Хрущёва в этом активно поддержал Жуков. В Генеральном штабе составили новые планы боевой подготовки войск, и сокращение сроков службы состоялось.

   В конце лета подводили первые итоги уборочной кампании 1955 года. "Предсказанная" Хрущёвым засуха на целине действительно случилась, и сильно ударила по урожаю. Во многих местах на иссушённых солнцем полях случались пожары. Не все руководители послушались совета пахать неглубоко - в таких хозяйствах урожай погиб из-за выветривания почв, где - частично, а где и полностью.

   Те же хозяйства, где к предупреждениям Первого секретаря прислушались, собрали пусть не самый большой, но необходимый стране урожай.

   По отчёту Гидрометеослужбы, с 1890 года, в целинных районах засуха случалась десять раз: в 1890, 1900, 1911, 1913, 1921, 1929, 1936, 1948, 1951, 1952 годах, в среднем -- каждые шесть-семь лет. Одиннадцатая засуха, как нарочно, была в 1955 году.

   "В 1955 году страну выручили Украина, Северный Кавказ и Поволжье. В результате зерна собрали даже больше, чем в 1954 году, 103,7 миллиона тонн (85,6 миллиона тонн в 1954-м). Из общего урожая закупили 36,9 миллиона тонн (в 1954 году 34,6 миллиона тонн). Средняя по стране урожайность тоже возросла: 8,4 центнера с гектара по сравнению с 7,7 центнерами в прошлом году. Однако потребляла страна по-прежнему больше, чем производила: в 1955 году -- 40,3 миллиона тонн зерна (в 1954 году -- 42,5 миллиона тонн)" [108]

   Выходом стала госзакупка 3,5 миллиона тонн из резерва кормового фуражного зерна, поскольку в стране развивалось производство белковых кормов из хлореллы и успешно осваивались новые кормовые культуры. За счёт этого удалось сбалансировать производство и потребление, и избежать расходования зерна из Госрезерва.

   Неожиданно хороший результат получился из "хайнаньского проекта". Уже в середине лета в магазинах страны появились тропические фрукты. Сначала немного, и только в восточной части Сибири и на Дальнем Востоке. Затем, когда к перевозкам привлекли несколько грузовых дирижаблей большой грузоподъёмности, фрукты начали появляться и в магазинах европейской части страны.

   Цены на фрукты были установлены совсем не запредельные. Реакция народа была предсказуемо восторженной, особенно на голодавшем ещё в прошлом году Дальнем Востоке.

   Туда же завозилась и большая часть мяса, импортируемого из Монголии. В результате удалось снять остроту продовольственной проблемы, уйти от ситуации, когда более-менее приличное снабжение было только в городах-миллионниках.

   В конце августа, в воскресенье, Хрущёв был на даче, когда к нему вдруг заглянул его начальник охраны Иван Михайлович Столяров.

   - Никита Сергеич... Извините... Там, у ворот, мужик какой-то, с ящиком водки. Утверждает, что он вам проспорил...

   - Точно! Было такое дело, - вспомнил Хрущёв. - Так, зови его сюда! Негоже гостя с ящиком водки на пороге держать!

   Это действительно оказался тот самый председатель целинного колхоза, который поспорил с Хрущёвым на ящик водки, что засухи в 1955 году не будет. Засуха-таки была, и председатель, как честный человек, купил в сельпо ящик водки и отправился в Москву.

   Его провели прямо в беседку, где Хрущёв работал с документами. Следом шёл охранник с ящиком водки. Никита Сергеевич встал, поздоровался за руку с председателем, усадил за стол, сдвинув в сторону бумаги.

   Принесли рюмки и закуску, открыли одну бутылку. Хрущёву пить было нельзя, больная печень не давала расслабиться. Он даже показал председателю колхоза свою "особую" рюмку с толстым дном и стенками, куда входило едва ли около напёрстка водки.

   Позвали и охранников, раз уж такой случай. Посидели, поговорили о перспективах освоения целинных земель, о способах сохранения урожая, о новых сельскохозяйственных культурах. Хрущёв подарил председателю пачку распечатанных информационных материалов о сельском хозяйстве.

   Председатель покинул дачу Никиты Сергеевича вполне довольным и до конца жизни оставался его верным сторонником.

   1 сентября открыла свои двери созданная согласно Постановлению ЦК и Совета Министров СССР, подготовленному совместно Хрущёвым и Косыгиным, Академия подготовки руководящих кадров. Это был своеобразный институт повышения квалификации для партийных и хозяйственных руководителей. Низкий уровень образования руководителей с 1917 года был бичом советской экономики. Положение начало выправляться в конце 30-х, но война повыбила огромное количество подготовленных молодых руководителей.

   Теперь вновь созданная Академия должна была хотя бы частично выправить этот недостаток. А вот готовить руководителей высшего звена прямо со студенческой скамьи, без опыта работы на реальном производстве, Хрущёв счёл излишним и вредным.

   - Нечего заранее выращивать оторванную от народа элиту! - коротко и веско ответил он на Президиуме ЦК, когда кто-то предложил создать в ведущих университетах страны факультеты руководящих кадров. - Руководитель должен представлять во всех деталях особенности вверенной ему отрасли. И должен понимать, что рабочие не хуже, а то и лучше его разбираются в в своём деле. А то сегодня мы начнём "золотых мальчиков" обучать, а завтра они захотят стать капиталистами? Не бывать этому.

   8 сентября в Москву прибыла с официальным визитом делегация ФРГ, или как она тогда именовалась - ГФР (Германская Федеративная Республика) Возглавлял делегацию 80-летний канцлер Конрад Аденауэр. Это была инициатива немецкой стороны. Состоялись долгие и сложные переговоры, в ходе которых стороны установили официальные дипломатические отношения, с обменом послами.

   Это само по себе было важнейшей дипломатической победой СССР. В политике Западной Германии тех лет доминировала доктрина Хальштайна, согласно которой единственным законным государством немецкого народа являлась Западная Германия. ГДР была объявлена "незаконным политическим образованием". Если страна, имевшая дипломатические отношения с ФРГ, устанавливала дипотношения с ГДР, ФРГ автоматически разрывала отношения с этой страной. Так, к примеру, произошло, когда Югославия установила отношения с ГДР

   Дипломатические отношения с ГДР у СССР, разумеется, уже были. Поэтому установление и одновременное существование дипломатических отношений с ФРГ и ГДР было мощным пропагандистским ударом по доктрине Хальштайна и политике ФРГ в целом.

   Но Аденауэр был вынужден пойти на такой шаг под давлением западногерманских деловых кругов, ожидавших многого от возобновления экономических связей с СССР. Западной Германии была нужна нефть, сырьё, и рынок для сбыта своих товаров.

   Дипломатические отношения были установлены. Также обсуждался вопрос о заключении мирного договора. Но Аденауэр увязывал заключение договора с объединением Германии, под которым он понимал безоговорочное присоединение ГДР к ФРГ с образованием единого капиталистического государства.

   Для СССР такой расклад в тот период был неприемлем, так как при этом НАТО автоматически придвигалось к западной границе Польши. Об этом Хрущёв прямо заявил канцлеру.

   Аденауэр не сдавался. В соответствии с Потсдамским соглашением, Германия должна была выплатить СССР по репарациям около 500 миллионов марок. Но эти выплаты западные немцы вначале задерживали, а позже и вовсе замотали. Сейчас канцлер предложил Хрущёву безвозвратный кредит в миллиард марок, в обмен на объединение Германии и в счёт выплат по репарациям.

   Хрущёв ответил, что население ГДР само создало своё социалистическое государство, и СССР не вправе решать этот вопрос за восточных немцев. Да и ликвидация ГДР, как уже говорилось, была не в интересах СССР. Однако, Хрущёв дал канцлеру одну подсказку.

   Помня о позитивном опыте соглашения с Австрией, которая объявила о своём нейтралитете, Никита Сергеевич предложил:

   - Мы могли бы согласиться на объединение Германии на следующих условиях:

  -- ГДР проводит на своей территории свободный референдум по вопросу об объединении.

  -- В случае положительного исхода референдума объединённая Германия объявляет о своём нейтралитете и неучастии в военных блоках, выходит из состава НАТО и разоружается.

  -- Обязательство сохранять нейтралитет и не создавать армию должно быть записано в Конституции объединённой Германии, примерно так же, как Япония взяла на себя обязательство не создавать вооружённые силы.

  -- Иностранные вооружённые силы не могут размещаться на территории объединённой Германии. Те подразделения, которые там уже находятся, должны быть выведены в течение года.

  -- Немецкий народ должен решить сам, желает ли он жить при социализме или капитализме.

  -- Каждая из земель объединённой Германии должна иметь право выбирать свой экономический строй самостоятельно. Основой государственности объединённой Германии может стать Конфедерация.

  -- Независимо от экономической модели, коммунистическая партия должна быть представлена в правительстве объединённой Германии. Процентное соотношение определят свободные выборы.

   Аденауэра даже перекосило, когда он услышал предложения Хрущёва. Безусловно, для него самого такой сценарий был неприемлем. Прежде всего, канцлер был патологическим антикоммунистом. Наличие коммунистов в правительстве автоматически исключало Германию из плана Маршалла. Терять американскую кормушку немцы, разумеется, не хотели. Выходить из НАТО Аденауэр тоже не собирался, да и американцы ему этого не позволили бы. Совмещение в границах одного государства двух экономических моделей - социализма и капитализма, показалось канцлеру самой дикой ересью, какую он слышал за свои 80 лет.

   Именно так он Хрущёву и заявил.

   - Ну, значит, не судьба Германии объединиться, - пожал плечами Никита Сергеевич. - На других условиях мы не согласимся. Мирный договор мы можем подписать и с одной лишь ГДР, да, собственно, мы с ней и без договора хорошо сотрудничаем.

   - Так как мы не можем прийти к соглашению, мы вынуждены прервать наше пребывание в Москве, - сказал Аденауэр. - Завтра мы уезжаем.

   - Выражаю сочувствие и сожаление. Таким шагом будет нанесен вред и нашим отношениям, и прежде всего Германской Федеральной Республике. Однако это ваше дело, можете уезжать, хотя и потерпите урон, как политический, так и экономический, потому что экономические связи с Советским Союзом очень выгодны, - ответил Хрущёв.

   Аденауэр покинул зал совещания, отправившись консультироваться с ведущими бизнесменами Германии. Именно они и были инициаторами его поездки в Москву.

   Что именно сказали упрямому старику немецкие бизнесмены - история умалчивает. Но уже в тот же день Хрущёву доложили, что немцы уезжать не собираются. Демарш Аденауэра был не более чем попыткой припугнуть СССР срывом подписания мирного договора.

   - Напугали ежа голой жопой, - прокомментировал Хрущёв.

   К тому же в ходе переговоров была уже достигнута договорённость о возвращении в Германию всех немецких военнопленных, содержавшихся в СССР в лагерях. Аденауэру, разумеется, хотелось и освободить соотечественников, и остаться "в памяти народной" политиком, освободившим немцев из "коммунистического плена". Срыв переговоров перечеркнул бы уже состоявшиеся договорённости, чего Аденауэр допустить не мог и не хотел.

   В итоге, немцы не уехали. Работа над документом продолжилась. Предложение Хрущёва Аденауэр обсуждать отказался, но и об объединении Германии путём "аншлюса" ГДР больше не заикался.

   Тем не менее переговоры шли трудно. И вдруг сами же немцы по секрету сообщили Хрущёву, что на Аденауэра оказывает большое давление американский посол в СССР Чарльз Болен. (Charles Bohlen)

   Хрущёв уже знал, что посол Болен - ярый антисоветчик, поэтому не особенно удивился. Так или иначе, итоговый документ в конце концов был составлен и согласован обеими сторонами.

   И тут переводчик передал Хрущёву просьбу Аденауэра - подписать согласованный документ как можно скорее, пока посол Болен не увидел его итоговый текст.[109]

   - Он хочет всё испортить , - сказал канцлер, имея в виду Болена.

   Так Хрущёв и Аденауэр неожиданно для себя оказались в какой-то мере союзниками. Они составили и согласовали мирный договор, и оба были согласны его подписать, в то время как противодействовал подписанию договора только посол США в СССР.

   Когда Никите Сергеевичу перевели слова Аденауэра, он возмутился:

   - Кто хочет испортить? Посол Болен? А он, бл#, вообще кто? Он - представитель третьей стороны, он здесь - никто и звать его никак!

   И, обращаясь уже к канцлеру, добавил:

   - Господин канцлер, зачем вы этого Болена вообще слушаете? Ведь вы же сами утверждаете, что Германия - суверенная страна, так? Болен к Германии вообще отношения не имеет, он - посол США в Москве! Пошлите его на три буквы, и пусть он вам не мешает.

   - Ну... - Аденауэр замялся. - Видите ли, посол Болен всё-таки - представитель нашего союзника...

   - Да уж вижу... Хренового вы себе выбрали союзника, господин канцлер - усмехнулся Хрущёв. - Если вы готовы подписать, то я тоже готов.

   Так, через 10 лет после Победы, был подписан мирный договор между СССР и Германией.

   - А про какие буквы вы говорили, господин Хрущёв? - вдруг поинтересовался Аденауэр, когда церемония подписания договора завершилась.

   - Буквы? - переспросил Никита Сергеевич.

   - Вы посоветовали канцлеру послать Болена на три буквы, - подсказал переводчик.

   - А! - вспомнил Хрущёв. - Ну да! Это такая русская поговорка, господин канцлер. Хорошо действует на навязчивых типов, вроде господина Болена.

   Никита Сергеевич взял листик бумаги со стола, что-то написал на нём и сунул переводчику.

   - Напиши для господина Аденауэра немецкими буквами.

   - Что, прямо так и написать? - обалдел переводчик.

   - Так и напиши! Эти наглые американцы всё равно иначе не понимают!

   Переводчик выполнил просьбу Хрущёва и передал листок Аденауэру.

   После подписания договора делегации вышли к репортёрам, для совместной пресс-конференции. Канцлер с видимым удовольствием заявил, что состояние войны между СССР и Германией отныне не существует, и стороны договорились об установлении дипломатических отношений.

   Немного позже в этот же день, Серов, докладывая Хрущёву результаты прослушивания резиденции немецкой делегации, дал Никите Сергеевичу послушать небольшой кусочек записи вживую. Голос американского посла экспрессивно выговаривал что-то старому канцлеру.

   И тут послышался шелест бумаги, а затем хорошо знакомый Хрущёву голос Аденауэра произнёс, хоть и с акцентом, но достаточно внятно и громко:

   - Idite na huy, herr Bohlen! Auf Wiedersehen!

   11 сентября 1955 года приняли в состав ВМФ подводную лодку Б-67. Это была первая, пока ещё дизельная лодка с баллистическими ракетами. Командиром лодки был назначен капитан 2 ранга Федор Иванович Козлов. Ночью с 14 на 15 сентября, в обстановке глубокой секретности на борт была загружена ракета Р-11ФМ. Первый успешный запуск баллистической ракеты с борта подводной лодки состоялся в 17:32 16 сентября 1955 года в Белом море.

   Сергей Павлович Королёв лично командовал запуском. Он хотел почувствовать все особенности подводного плавания: ограниченное пространство, динамику перехода из надводного положения в подводное и обратно, поведение лодки и ракеты на волне.

   Также на лодке присутствовали её главный конструктор, он же председатель Государственной комиссии, Николай Никитич Исанин, несколько адмиралов и старших офицеров во главе с адмиралом Львом Анатольевичем Владимирским.

   Недалеко от поселка Ненокса на высоком берегу установили створные знаки, определяющие боевой курс лодки при стрельбе. На воде поставили стартовый буй в половине кабельтова по траверзу от курса. Ракета должна стартовать в тот момент, когда Б-67 будет находиться на линии, соединяющей шахту лодки, буй и боевое поле, куда должна была упасть ракета.

   Утро было совершенно спокойным, стоял полный штиль, а Сергей Павлович Королёв хотел проверить, как будет стартовать ракета при волнении моря. Подождали до обеда, наконец, поднялся ветер.

   Предстартовая подготовка началась за час до подхода к точке пуска. За 30 минут до пуска стартовый стол с ракетой подняли в верхнее положение, выдвинув ракету из шахты на уровень верхнего среза рубки.

   Было заранее высчитано время от подачи питания на ракету до старта - оно составляло 19 секунд. За это время лодка проходила 40 метров. За 40 метров до буя командир лодки предупредил Королёва.

   Команду на запуск отдал лично главный конструктор. Командир продублировал команду, а кнопку "Борт.Питание" нажал в центральном посту лодки заместитель Королёва Владилен Петрович Финогеев. Королёв наблюдал за запуском в командирский перископ, а капитан 2 ранга Козлов стоял у зенитного перископа.

   После старта ракеты Козлов уступил место у перископа адмиралу Владимирскому, а сам вместе с Королёвым поднялся на мостик, чтобы осмотреть стартовый стол. Повреждений не было, только ожидаемые следы от факела ракетного двигателя.

   По пути в базу они получили донесение с боевого поля. Ракета упала в 150 км от точки старта "с точностью в пределах тактико-технического задания". На берегу Королев и Исанин составили текст телеграммы Хрущеву.

   В начале сентября 1955 года случилась ещё одна смерть. Она не вызвала такого политического резонанса, как убийство Матиаша Ракоши во время парада, потому что её сочли происшедшей по естественным причинам.

   Сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, герцог Мальборо, был найден мёртвым в саду своего поместья Чартвелл, в Кенте.

   В день смерти сэр Уинстон после ланча вышел в сад. Его ждали к 5-часовому чаю, и забеспокоились, когда он не пришёл вовремя. Дворецкий отправился его искать. Через несколько минут он обнаружил сэра Уинстона сидящим в его белом садовом кресле на берегу пруда, без признаков жизни. Вызванный врач официально зафиксировал, что смерть наступила около трёх часов назад.

   Вскрытие показало, что причиной смерти был инфаркт.

   На самом деле Уинстон Черчилль был отравлен. Исполнитель несколько дней следил за домом, выясняя расписание владельца и выбирая удобный момент. В день покушения он проник на территорию поместья рано утром и весь день прятался в кустах, ожидая, когда появится Черчилль.

   Уинстон Черчилль всю жизнь отличался редкой способностью кратковременно засыпать на 10-15 минут. Это очень помогало ему восстанавливать силы. Он даже периодически покидал заседания кабинета министров, приходил в свой кабинет или другое подходящее место, и на несколько минут отключался.

   Исполнитель подождал, пока сэр Уинстон задремал, затем принял таблетку с противоядием, чтобы самому не пострадать от яда, осторожно вышел из-за кустов и неслышно приблизился к спящему Черчиллю. Ядом было заряжено специально сконструированное двухствольное устройство.[110]

   Исполнитель подошел к Черчиллю сзади, прикрыл лицо платком, одновременно раздавив в платке ещё одну ампулу с противоядием, и выпустил газ в лицо клиента. Черчилль мгновенно проснулся, в испуге вдохнув ядовитый аэрозоль... Яд сделал своё дело и растворился в организме, не оставив следа. Результатом был искусственно вызванный инфаркт.

   Исполнитель покинул поместье тем же путём, как и пришёл. Уходя, он послал в эфир короткий кодированный радиосигнал. Когда он выбрался на дорогу, его подобрала подъехавшая машина.

   Смерть бывшего премьер-министра, разумеется, не осталась незамеченной. Ведущие британские газеты опубликовали некрологи, было проведено тщательное расследование.

   Поскольку Черчилль на тот момент уже пережил несколько микроинсультов разной степени тяжести, злоупотреблял алкоголем и страдал от ожирения, диагноз "инфаркт" ни у кого особого подозрения не вызвал.

   Генерал-полковник Павел Анатольевич Судоплатов после этого события получил в кругу ближайших коллег прозвище "Заслуженный кардиолог СССР".

35. Семь километров в секунду.

   В начале сентября Мстислав Всеволодович Келдыш доложил Хрущёву, что опытная установка с электромагнитной пушкой смонтирована на полигоне возле Плесецка и уже выполнила 10 испытательных выстрелов. Академик пригласил Первого секретаря на показательные стрельбы. Вместе с Хрущёвым и Келдышем в Плесецк поехали военно-морской министр Кузнецов, министр обороны маршал Жуков, министр оборонной промышленности Дмитрий Фёдорович Устинов, новый командующий флотом адмирал Горшков.

   На полигоне руководителей страны встретил руководитель проекта Владимир Алексеевич Кириллин. Там же был разработчик управляемых боеприпасов для пушки Борис Иванович Шавырин и главный конструктор пушки Илья Иванович Иванов, руководитель ЦКБ-34.

   Электромагнитная рельсовая пушка представляла собой двухствольную башенную установку со стволами калибром 210 мм. Масса снаряда составляла 130 кг. Хотя пушка и называлась рельсовой, снаряд разгонялся под давлением высокотемпературной плазмы внутри ствола, в стенки которого были встроены электропроводящие рельсы. Ствол пушки не имел нарезов, чтобы не тормозить снаряд, поэтому боеприпас был оснащён оперением, раскрывающимся при выходе из ствола.

   Подача снарядов и твердотопливных зарядов для магнитогидродинамического генератора осуществлялась механизированным элеватором из подбашенного отделения, точно так же, как на боевых кораблях, для которых и предназначалась установка.

   Показывая Хрущёву и военным министрам орудийную установку, Владимир Алексеевич Кириллин с гордостью пояснил:

   - Система при помощи подбора твердотопливных зарядов МГД-генератора позволяет разогнать снаряд до различных скоростей, от 4-х до 9 тысяч метров в секунду. Ну... на самом деле, 9 тысяч это чисто теоретически, но до 7 километров в секунду во время испытаний снаряд разгонялся.

   - И какая же получается дальность стрельбы? - поинтересовался адмирал Кузнецов.

   - При скорости 4 километра в секунду - около 400 километров, - ответил Кириллин. - Снаряд большую часть траектории проходит за пределами атмосферы, где на него не действует сопротивление воздуха. Увеличивая скорость до 7 километров в секунду можно получить дальность в несколько тысяч километров.

   - По сути дела, это уже получается суборбитальный полёт, как у боевого блока баллистической ракеты, - добавил академик Келдыш. - Только такой снаряд стоит значительно дешевле ракеты.

   - А пушка сколько стоит? - тут же спросил Хрущёв.

   - Ну... эта экспериментальная установка обошлась примерно в половину стоимости одной межконтинентальной ракеты и её наземного стартового комплекса, - ответил Келдыш. - За счёт использования предыдущих наработок по морским артиллерийским системам. Серийные образцы будут значительно дешевле. Но заменить межконтинентальные ракеты эта установка в полной мере не сможет. Мощность спецзаряда, который можно уместить в такой снаряд, не более нескольких десятков килотонн. Этого достаточно для точечного поражения крупного корабля, класса авианосца, возможно, даже вместе с кораблями охранения, если взрыв произойдёт под водой, или для небольшого города. Но для более крупных площадных целей нужна боевая часть помощнее.

   - А как прикажете наводить эту штуку на цель и корректировать стрельбу? - спросил адмирал Кузнецов.

   - Боеприпасы самонаводящиеся - ответил Борис Иванович Шавырин. - На нисходящем участке траектории снаряд автоматически выбирает наиболее крупную цель. Мы также работаем над более совершенными образцами, которые будут наводиться по перспективной спутниковой системе навигации, которую разрабатывает Тихонравов. - Но у нас есть и неуправляемые снаряды для стрельбы на меньшую дальность. В конце концов, пушка может стрелять и прямой наводкой.

   - Мы вам это продемонстрируем, - добавил Илья Иванович Иванов. - Вон там - мишени. А главная мишень находится в акватории Белого моря.

   Пока Хрущёв и военные министры беседовали с конструкторами, установку подготовили к стрельбе. Первый выстрел был сделан прямой наводкой по ближней мишени, расположенной на расстоянии прямой видимости, приблизительно в 4-х километрах.

   Все присутствующие прошли в бункер, встали вдоль смотровых щелей. Иванов, как главный конструктор пушки, дал команду.

   Послышался короткий рёв плазменного потока, а затем - всё вокруг озарила яркая вспышка, раздался громовой удар, и из ствола пушки вылетел язык ревущего пламени, переходящий в клубящийся столб дыма. Поток газа из МГД-генератора, отработав в токопроизводящем канале, выпускался наружу через ствол пушки следом за снарядом, придавая ему дополнительное ускорение.

   Вдоль поверхности земли от пушки до мишени мелькнул ослепительно-белый сияющий луч. Снаряд летел так быстро, что раскалялся добела от трения о воздух. Глаз человека не успевал среагировать, свечение снаряда и разогретого им воздуха словно размазывалось вдоль его траектории. Человеческий глаз вообще легко обмануть - 24 дёргающихся кадра в секунду он воспринимает как плавное движение. А тут снаряд двигался значительно быстрее.

   Вдали на месте мишени сверкнула яркая вспышка, и всё окуталось облаком пыли. Затем издалека донёсся тяжёлый грохот.

   - Ничего себе... - адмирал Кузнецов ошарашенно покрутил головой.

   Маршал Жуков тоже был впечатлён.

   - Сейчас можно поехать посмотреть, что осталось от мишени, - предложил Кириллин.

   Гости вышли из бункера и погрузились в две подъехавших машины. К мишеням предусмотрительно была проложена асфальтированная дорога.

   От мишени осталось, в общем, немного. Хотя в первый момент гости решили, что пушка промахнулась. Здоровенная плита корабельной брони толщиной около 300 миллиметров, вмурованная нижней частью в бетонную площадку, стояла без видимых повреждений.

   - Это - запасная мишень, она рядом стояла, - пояснил Кириллин. - А целились мы в соседнюю.

   - И где она? - спросил Хрущёв.

   - Э-э-э... Предполагаю, что где-то в том направлении... - указал рукой Кириллин.

   - Улетела, что ли? - ошарашенно спросил Жуков. - Вы что, её не закрепили?

   - Вообще-то даже забетонировали, - ответил Кириллин. - Но мишень обычно вырывает из бетона, - он указал на бесформенную канаву в бетонированной площадке. - Плита вот тут стояла.

   То, что осталось от мишени, валялось в сотне метров от площадки. Посреди смятой, вдавленной в центре броневой плиты зияло рваное отверстие с оплавленными краями, вывороченными в тыльную сторону.

   - Едрёна вошь... - произнёс адмирал Кузнецов и замолчал. Надолго.

   - Какая была скорость снаряда, Владимир Алексеевич? - спросил Хрущёв.

   - Семь тысяч метров в секунду, Никита Сергеич, - ответил Кириллин. - На таком расстоянии снаряд не успевает заметно затормозиться от трения о воздух. Стреляли болванкой, без всякого заряда внутри. При полёте в плотных слоях атмосферы снаряд очень сильно разогревается, вы сами видели, добела. Взрывчатка в таких условиях не работает, да и необходимости в ней на таких скоростях уже нет.

   - Впечатляющая мощь, - сказал Хрущёв, разглядывая остатки плиты. - А снаряд где?

   - Большая часть испарилась при столкновении с мишенью, - ответил Кириллин. - Бронебойный сердечник пробил плиту и улетел дальше, скорее всего, воткнулся вон в ту насыпь. Её специально сделали, как уловитель.

   - Твою ж мать... - маршал Жуков был впечатлён. - А посмотреть насыпь можно?

   - Пожалуйста, - ответил Кириллин.

   В покрытом дёрном склоне насыпи зияло отверстие, покрытое мутным стеклом. Остеклованный канал уходил вглубь насыпи. Кириллин посветил туда фонариком, но никто ничего не увидел.

   - Потом мы щупами определим, где кончается канал, - пояснил Кириллин. - Раскопаем насыпь и достанем сердечник.

   - Хотелось бы на него взглянуть, - сказал Жуков.

   Члены правительства вернулись к башне. Пока они осматривали мишень, установку проверили, и подготовили второй ствол к следующему выстрелу. Стволы на этот раз были задраны почти вертикально вверх.

   - Товарищи, а по самолётам эта пушка стрелять может? - вдруг спросил Хрущёв.

   - Ну... такую задачу мы, вообще-то, не ставили... - замялся Кириллин.

   - Понимаете, товарищи, нас сейчас американские высотные разведчики донимают, - пояснил Хрущёв. - И дальше будет ещё хуже. Формально мы с американцами договорились, что разведывательные полёты они должны прекратить. Но реально, пока не прекратили. И вряд прекратят в будущем. Пока мы одного-двух на большой высоте не собьём. Истребители нынешние за реактивными разведчиками на больших высотах угнаться не могут, даже если по высоте достают. Мне объясняли, что истребитель на большой высоте плохо управляется, там уже воздух разрежённый, легко промахнуться мимо противника. Вот я и подумал, пока зенитные ракеты у нас ещё не доведены до ума, нельзя ли этих разведчиков сбивать из подобной пушки?

   - Да ну, Никита Сергеич, - сказал Жуков. - Ты же сам видел, какая это мощь. Это уж точно из пушки по воробью получится. Да и установка, сам видишь, не мобильная. Это если на неё самолёт сам выйдет, и то ещё как повезёт...

   - Чисто теоретически, конечно, попадание снаряда в самолёт возможно, - добавил Кириллин. - Но именно если самолёт войдёт в зону поражения сам, и не будет активно маневрировать. Стволы очень тяжёлые, их невозможно перемещать с нужной скоростью, чтобы отслеживать движение самолёта. Не сделать такие следящие приводы. Вот если самолёт пойдёт прямо на установку, баллистический вычислитель может рассчитать траекторию, навести орудие в упреждённую точку и сделать выстрел в нужный момент. Но сами понимаете, как мала вероятность подобной ситуации.

   - Владимир Алексеич, а вы всё же просчитайте такой вариант, - попросил Хрущёв. - Понятно, что на опытную установку мы самолёт вряд ли поймаем, хотя и это возможно. Но вот когда такие пушки начнём ставить на корабли, подобные ситуации могут возникнуть. Желательно нам быть к ним готовыми.

   - Сделаем, Никита Сергеич, - ответил Кириллин.

   Борис Иванович Шавырин с гордостью продемонстрировал самонаводящийся снаряд. Он был заметно длиннее обычного снаряда, его корпус был покрыт абляционной теплозащитой. (теплозащита из неметаллических материалов, медленно разрушающаяся при входе в атмосферу. Обычно состоит из асбеста и фенолформальдегидных смол в качестве связующего)

   Шавырин пояснил, что снаряд оснащён активной радиолокационной головкой самонаведения. Она начинает работать после прохождения верхней точки траектории и работает до входа в плотные слои атмосферы. При наличии в заданном районе падения нескольких целей головка самонаведения выбирает самую крупную. Обычно это авианосец. Затем снаряд "запоминает" элементы движения выбранной цели и падает в упреждённую точку. Время падения не превышает нескольких секунд, за этот период крупный корабль не успеет изменить курс или замедлить / ускорить ход.

   - Снаряд будет оснащаться атомной боевой частью, но сейчас там находится заряд обычной взрывчатки, - пояснил Шавырин.

   Члены правительства снова спустились в бункер. Прозвучали слова команды, и установка выстрелила из второго ствола. Короткий рёв плазменного потока, вспышка, мелькнул устремлённый вверх сияющий белый луч, громовой удар сотряс окрестности, длинный столб дыма и пламени вонзился в небо.

   Кириллин пригласил всех к телевизору, стоящему у стены. Он был включён, на нём было видно судно-мишень. Оно двигалось на радиоуправлении. Управляли кораблём с летящего рядом и ведущего телевизионную трансляцию самолёта. Телевизор был новый, с цветным жидкокристаллическим экраном, вроде того, что показывали Хрущёву в мае, только побольше.

   Трудно сказать, что заинтересовало гостей больше - репортаж о ходе испытаний или сам телевизор.

   - Ого! - сказал Устинов. - Откуда такой телевизор? Американский?

   - Наш, Дмитрий Фёдорович, - ответил Келдыш. - В Воронеже делают, на заводе "Электросигнал". Вообще-то это из первой опытной партии... Сейчас налаживают серийный выпуск.

   - Не может быть... - не поверил Устинов. - Вот это да...

   - Товарищи, не отвлекайтесь, боеголовка вас ждать не будет, - напомнил Кириллин.

   Все напряжённо уставились в экран. Только что судно шло в обычном режиме, переваливаясь на волнах, и вдруг... С затянутого низкими облаками неба в него словно ударила белая молния.

   Яркая вспышка полыхнула в центре корабля, над ним поднялось чёрное облако дыма, и корабль-мишень на глазах собравшихся развалился пополам.

   - Чтобы мишень не утонула, мы её нагрузили брикетами вспененной пластмассы, - пояснил академик Келдыш.

   Его никто не услышал. Присутствующие были потрясены. Половинки корабля-мишени покачивались на волнах, но вся средняя часть была разрушена полностью - у корабля взорвались котлы. Море вокруг усеивали обломки и яркие белые "кирпичи" вспененной пластмассы - часть груза выбросило взрывом в воду.

   - Мощно... - адмирал Кузнецов первым нарушил сгустившееся молчание. - Илья Иванович, а когда можно ожидать поставки таких установок хотя бы на самые крупные корабли флота?

   - Сейчас в в изготовлении находятся шесть таких же установок, позже сделаем ещё четыре, - ответил Иванов. - По две штуки будем устанавливать на линкоры "Севастополь", "Октябрьская Революция", "Новороссийск" и крейсеры "Сталинград" и "Москва", которые сейчас строятся.[111]  Монтаж на линкорах начнём в декабре, он займёт около полугода. Одновременно сейчас проектируются установки калибра 152 мм для крейсеров проекта 68бис и боеприпасы для них. Изготовление установок начинаем в конце зимы, и где-то к осени 1956 года, если испытания будут успешны, начнём устанавливать по одной башне на крейсеры. Крейсеры 82-го проекта получат своё вооружение в ходе постройки, уже после 68-х крейсеров.

   - Да-а, товарищи... Если у нас будет такая система вооружения, это - большой шаг вперёд к достижению паритета с Америкой, - заметил Жуков.

   - Ты, Георгий, на паритет не замахивайся, - заметил Хрущёв. - Не до жиру нам, погонимся за паритетом - вся страна без штанов останется.

   - Считаю, что нужно исходить из соображений разумной достаточности, - сказал Дмитрий Фёдорович Устинов. - В конце концов, территория США и их союзников значительно меньше по площади, чем территория СССР, и плотность населения у них выше. Соответственно, количество средств поражения на единицу площади необходимо меньше.

   - Фёдорыч дело говорит, - поддержал Устинова Хрущёв. - В конце концов, нам достаточно уничтожить Америку всего один раз. Важно, чтобы американский президент со своими советниками и генералами это осознал. Вот для этого мы все и работаем.

   В середине сентября Никита Сергеевич Хрущёв отправился в отпуск в Ливадию. Отпуск государственного деятеля - не просто время чтобы поваляться на пляже. Хрущёв в отпуске обычно отводил часть времени для важных встреч и для работы над важными проектами. В отпуске он был свободен от повседневной рутины, которая отнимает массу времени у любого руководителя.

   Будучи в Крыму, Никита Сергеевич посетил Севастополь. После посещения Тихоокеанского флота ему было интересно сравнить, каковы условия на Чёрном море, лично ознакомиться с положением дел на Черноморском флоте. Было и ещё одно, крайне важное и секретное дело. Поэтому Хрущёв заранее договорился с председателем КГБ Серовым о совместной поездке.

   К посещению Первого секретаря ЦК командование флота приурочило специальное мероприятие - доклад на тему "Действие Черноморского флота в случае возникновения войны". Однако доклад, иллюстрированный множеством карт и тактических схем, больше напоминал полноценные командно-штабные учения.

   В докладе рассматривались возможные действия Черноморского флота при штурме проливов Босфор и Дарданеллы. По ходу доклада Хрущёв не перебивал, но слушал внимательно. Докладчик, не знакомый с манерой Первого секретаря, не почувствовал подвоха и продолжал развивать своё "бумажное наступление" уже в направлении Северной Африки.

   Когда докладчик начал описывать успешную высадку десанта в Египте, Хрущев не выдержал. Никита Сергеевич ехидно поинтересовался:

   - А как флот собирается защищаться от самонаводящихся ракет, к примеру таких, как наша "Комета"?

   В зале наступила мёртвая тишина. Докладчик вертел в руках указку, напоминая школьника-лоботряса, застигнутого у доски каверзным вопросом учителя. Наконец он решился и громко отрапортовал:

   - Не могу знать .

   -- Вы что, о "Комете" не знаете? -- переспросил Хрущёв.

   -- Никак нет .

   Сидевший рядом адмирал Кузнецов прошептал ему на ухо:

   - Никита Сергеич, в соответствии с существующим положением о секретности информацию о специальных видах вооружений до строевых частей и кораблей не доводят. Во избежание утечки.

   -- Что? -- взорвался Хрущёв. -- А как же они будут воевать?

   Жуков, Малиновский, адмиралы молча сидели в президиуме. Ответа не было.

   -- Он нам голову морочит, до Африки дошел... -- продолжал Хрущёв. -- А самого его давно утопили. И следа не осталось. Как можно готовиться к войне, если командиры и не подозревают об оружии, с которым им придется столкнуться?

   В зале сгущалось зловещее молчание.

   - Значит так, - Хрущёв встал и подошёл к схемам. - Всё, что вы тут нарисовали - х#йня. В случае войны всё будет иначе.

   - Для начала американцы развернут в Турции свои средние бомбардировщики, а позже - баллистические ракеты средней дальности, вроде нашей Р-5М, только более дальнобойные. - продолжил Никита Сергеевич. - Они смогут за 5-7 минут достать до Москвы. В этих условиях главной задачей кораблей Черноморского флота будет постоянное патрулирование вдоль турецкого побережья. Для защиты от воздушных атак корабли патруля будут сопровождать крейсеры ПВО, оснащённые управляемыми зенитными ракетами. Такие ракеты сейчас разрабатываются.

   - В случае воздушной атаки на корабли патруля, они наносят ответный удар дальнобойными снарядами с атомными боевыми частями по заранее намеченным целям на турецкой территории, - Хрущёв указал на военную базу Инджирлик, Стамбул, проливы Босфор и Дарданеллы. - Для этого крупные корабли будут оснащаться перспективными электромагнитными пушками с начальной скоростью снаряда до семи километров в секунду. Опытная установка уже проходит испытания, в начале сентября мы с министрами обороны и военно-морского флота на этих испытаниях присутствовали. Оружие, доложу вам, страшное. Одним снарядом разломали пополам корабль-мишень на расстоянии в 400 километров.

   - Одновременно остальные корабли флота должны покинуть свои базы как можно скорее, потому что по ним будут нанесены ядерные удары. - продолжил Никита Сергеевич. - Корабли должны рассредоточиться и отразить атаки с воздуха, прежде всего - атаки противокорабельных ракет. Для этого корабли будут оснащаться зенитными средствами нового поколения - зенитными ракетами и малокалиберной зенитной артиллерией с автоматическим наведением.

   - Само собой, часть кораблей всё равно будет потоплена, - пояснил Хрущёв. - Поэтому задачей Черноморского флота является скорейшее уничтожение американского 6-го флота в Средиземном море. Эту задачу будут выполнять линкоры "Севастополь", "Новороссийск", строящийся крейсер "Сталинград", а также, в перспективе - подводные лодки, оснащённые крылатыми ракетами. Основная часть работы ляжет на линкоры и крейсеры, оснащённые электромагнитными пушками. Стрелять им придётся атомными самонаводящимися снарядами прямо из акватории Чёрного моря через Грецию и Турцию в Средиземное, - Никита Сергеевич указкой провёл по карте приблизительные направления.

   - С бомбардировщиками противника корабли бороться не смогут, - продолжал Хрущёв. - Эта задача ложится на истребители авиации флота, истребители ПВО и зенитные ракеты. Задача флота - причинить максимальный ущерб 6-му флоту США, уничтожить стартовые позиции баллистических ракет, пункты базирования, склады вооружения, транспортные узлы и узлы связи. Вот как вам предстоит воевать, товарищи. А высадки десантов в Египте - это фантазия.

   Адмиралы и офицеры слушали Хрущёва с вытаращенными глазами. Только сейчас они начали осознавать всеобъемлющий и апокалиптический характер будущей войны. Большинство из них о новых, перспективных системах вооружения слышали впервые. Они привыкли к обычным, стреляющим на 20-30 километров пушкам, к торпедам, самолётам... И вдруг Первый секретарь ЦК, реалист по должности, говорит им о невероятных ракетах, достающих из Турции до Москвы за 5-7 минут, о противокорабельных и зенитных ракетах, которые сами наводятся на цель, и о совсем уж фантастических пушках, стреляющих на тысячи километров из одного моря в другое... Было от чего впасть в ступор.

   Когда моряки пришли в себя, Хрущёв не дал им опомниться.

   - Давайте, товарищи, сделаем так. - сказал он. - Я поручу Дмитрию Фёдоровичу Устинову подготовить для вас информацию о современных и перспективных средствах поражения, разрабатываемых у нас и у противника, а также -- о средствах противодействия. Вы с ними ознакомитесь. Затем в середине октября я к вам снова приеду, и мы обсудим программу строительства флота, которую готовит ваш военно-морской министр адмирал Кузнецов.

   В Ливадии Хрущёв 6 октября принял американского фермера-миллионера Росуэлла Гарста. История появления Гарста в СССР была куда как необычной. В феврале 1955 года издатель американской газеты "Де Мойн Реджистер" Леонард Сотц в своей статье призвал СССР и США к мирному сельскохозяйственному соревнованию и пригласил советских специалистов-аграриев посетить Соединённые Штаты для ознакомления с передовыми агротехнологиями.

   Приглашение было с благодарностью принято, и в июле 1955 года, одновременно с Женевской встречей на высшем уровне, в Айову отправилась советская делегация во главе с министром сельского хозяйства Владимиром Владимировичем Мацкевичем.

   По возвращении Мацкевич представил подробнейший отчёт на 400 страниц, вобравший в себя всё, что удалось узнать об американском сельском хозяйстве. Также Мацкевич передал гостеприимным айовским фермерам приглашение посетить с ответным визитом СССР.

   Большинство фермеров и не собирались ехать. А вот Росуэлл Гарст поехал. Более того, он поставил себе задачей продать в СССР элитные семена кукурузы, производством которой он с увлечением занимался. Помимо семян, он хотел продать и оборудование калибровочного завода, на котором производилась селекция посевного материала.

   В это время на торговлю американских производителей с СССР было наложено правительственное эмбарго, исключительно по политическим соображениям. Гарст долго переписывался с Госдепартаментом, в итоге сам поехал в Вашингтон, добрался до госсекретаря Джона Фостера Даллеса и закатил ему скандал.

   Офонаревший от подобной наглости Даллес махнул рукой и разрешил Гарсту "везти в Москву свою кукурузу". Обнаглевший от успеха Гарст тут же подал заявку на получение "карт-бланш" - экспортной лицензии, позволявшей продавать в СССР любые товары. Чиновники Госдепартамента сопротивляться не стали - а вдруг Гарст опять пойдёт скандалить к Даллесу, а им потом с госсекретарём ещё работать... И выдали Гарсту требуемые разрешения.

   Тем самым создав анекдотический прецедент государственного уровня - в условиях объявленной экономической блокады какой-то фермер получает на уровне Госдепартамента разрешение торговать с вражеской страной, находящейся в той самой блокаде.

   Именно с этого визита в "той истории" началось хрущёвское увлечение кукурузой. Сейчас же Никита Сергеевич принял Гарста с ещё большим радушием. Оба они были увлечены сельским хозяйством, оба поднялись из низов, в общем, в каком-то смысле оказались родственными душами.

   Более того, Гарст предложил Хрущёву послать нескольких механизаторов в Айову, на стажировку к нему на ферму. Никита Сергеевич предложение принял. В Айову поехали два наших механизатора из Кировоградской области Украины - Александр Васильевич Гиталов и его напарник. Они работали у Гарста целый сезон. По возвращении домой кировоградские механизаторы побили все советские рекорды вспашки и косьбы.

   Чтобы не утратить их уникальный опыт, Хрущёв поручил министру сельского хозяйства Мацкевичу организовать курсы повышения квалификации работников сельского хозяйства, на которых Александр Гиталов передавал полученный опыт механизаторам со всей страны.

   Посещение Гарста убедило Хрущёва в правильности выбранного курса на использование минеральных удобрений и высокоэффективных кормовых культур. Да и первые полученные уже результаты впечатляли. В стране быстро увеличивалось производство продуктов питания, росло поголовье скота, улучшалось снабжение населения.

   С посещением Гарста был связан ещё один анекдотичный случай. После разговора с Хрущёвым Гарст отправился в поездку по стране. В одном из совхозов он наблюдал за озимым севом. И увидел, что минеральные удобрения, приготовленные для внесения в почву одновременно с семенами, лежат кучами на краю поля. Сеялка едет по полю, удобрения мирно лежат невостребованными.

   Гарст, как любой хороший хозяин, возмутился, потащил с собой переводчика и начал выговаривать колхозному бригадиру. Бригадир был очень удивлён: приехал какой-то американец, и начал его учить, как надо сеять. Свое удивление бригадир сформулировал недвусмысленно и лаконично, уложившись в три самые знаменитые буквы русского языка.

   Гарст вошёл в раж, и, потрясая кулаками, пригрозил пожаловаться Хрущёву. Тут бригадир решил, что дело может обернуться себе дороже, махнул рукой и послал механизатора за разбрасывателем.

   Когда Хрущёву доложили об этом случае, Никита Сергеевич только головой покачал:

   - Твою то ж мать! Американский миллионер болеет за наше сельское хозяйство сильнее, чем бригадир в колхозе. Дожили...

   По возвращении в США Гарст ехидно сообщил в Госдепартамент: "Хрущёв купил все, что я привез с собой, и заказал ещё". Чиновники Госдепа попытались задним числом запретить сделку. Гарст достал выданную Госдепартаментом бессрочную экспортную лицензию и помахал у них перед носом.

   - Когда они давали мне эту лицензию, - во время следующей встречи сказал Хрущёву Гарст, - они не понимали, что дали мне "золотой ключик от шкафа, полного конфетами", и теперь я могу предлагать своим русским покупателям любые товары, какие они только пожелают.

   По сути дела, на какой-то период монополия американской торговли с СССР оказалась в руках одного человека. Своим "золотым ключиком" Гарст открыл "железный занавес" - к своей и советской обоюдной выгоде. (Исторический факт)

   Он создал прецедент, опираясь на который, уже и другие американские производители потребовали от Госдепартамента права на торговлю с СССР. Любой проситель, получая отказ в разрешении на экспорт своего товара в СССР, теперь заявлял: "Почему Гарсту можно, а нам нет? Это дискриминация!"

   Обвинений в дискриминации государственные структуры в США старались избегать уже тогда. Тем более, что речь шла не о неграх, а о вполне респектабельных представителях бизнеса. Так можно было и голоса на выборах потерять. Госдепартамент против воли Даллеса был теперь вынужден выдавать одну, вторую, третью лицензию... В итоге экономическая блокада вокруг СССР рухнула.[112]

   13 октября Хрущёв снова посетил Севастополь. Вместе с Хрущёвым в Севастополь приехал военно-морской министр адмирал Кузнецов, министр оборонной промышленности Устинов, министр судостроительной промышленности Иван Исидорович Носенко, командующий флотом адмирал Горшков и председатель КГБ Серов.

   Состоялся большой разговор на тему планирования судостроительной программы военно-морского флота. Было намечено строительство нескольких типов атомных подводных лодок, а также план переоснащения строящихся и уже построенных кораблей современным управляемым оружием. Строящиеся корабли также предполагалось оборудовать атомными силовыми установками.

   Затем Никита Сергеевич попросил ещё раз показать ему бухту Севастополя и корабли. Приехавших гостей провезли на адмиральском катере по всей бухте. Сопровождал их командующий ЧФ адмирал Виктор Александрович Пархоменко.

   Когда катер подошёл к молу, Хрущёв вдруг спросил:

   - Виктор Александрович, а как осуществляется оборона бухты и кораблей от подводных диверсантов?

   - Ну... - Пархоменко опешил. Он стал командующим ЧФ в июне 1955 года, и вопрос подводных диверсантов при нём ещё не поднимался вообще. - У нас есть боновое заграждение, Никита Сергеич... Вот, видите, буксир стоит. Он это заграждение закрывает на ночь, и открывает. Ещё у нас есть шумопеленгаторная станция, она прослушивает шумы возле входа в бухту.

   Адмирал Кузнецов и командующий флотом адмирал Горшков навострили уши. Вопрос, поднятый Хрущёвым, был неожиданным и необычным.

   - И это боновое заграждение у вас весь день открыто? - не отставал Хрущёв.

   - Да, - ответил Пархоменко, - у нас идут дноуглубительные работы, подрядчик - трест "Черномортехфлот" просил не закрывать вход в бухту, они постоянно грунт вывозят на подводную свалку.

   - И давно они работают? - уточнил Хрущёв.

   - С конца февраля этого года.

   - А это боновое заграждение, что оно из себя представляет?

   - Сеть из стального троса, сверху поплавки, снизу грузы, - пояснил Пархоменко. - И таких сетей несколько рядов.

   - И эти сети, что, прямо до самого дна достают, и от берега до берега тянутся? - Хрущёв вцепился в адмирала, как клещ. (вторая линия, состоящая из 15 противоторпедных сетей, не доходила полностью до берегов бухты, а крайние полотнища сетей, протяженностью 70 метров, не достигали дна -- у южного берега (Александровский мыс) на 3--6 метров при глубине бухты в этом месте 6--9 метров, а у северного берега (Константиновский мыс) -- на 4--6 метров при глубине 6--11 метров. Любимым занятием местных мальчишек было подныривание под крайние секции сетевых заграждений (всего 3 метра в глубину) и выныривание в открытое море.[113]

   - Э-э-э... Ну... Вообще-то нет... - признался Пархоменко.

   - А эта шумопеленгаторная станция, - Хрущёв к разговору подготовился хорошо, и теперь буквально пил кровь из командующего флотом, - эта станция, что, может засечь подводного диверсанта?

   - Вообще-то вряд ли, - признался командующий. - Станция старая, 1942 года. Она и подводную лодку-то слышит только на средних ходах, больше 6-8 узлов. И станция и заграждения рассчитаны на торпедную атаку по кораблям от входа в гавань.

   - То есть, если боевые пловцы с современным снаряжением захотят проникнуть в бухту, они смогут сделать это скрытно? - Хрущёв, можно сказать, нокаутировал адмирала и теперь нещадно добивал его вопросами.

   - Это возможно, - признал Пархоменко.

   - Та-а-ак... - тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнёс Первый секретарь ЦК.

   Адмиралы Кузнецов и Горшков за его спиной уже недвусмысленно показывали Пархоменко кулаки.

   - А после войны бухту тралили? - спросил Хрущёв. - Я слышал, ту немцы много магнитных мин накидали. Их все выловили?

   - Так точно, - ответил Пархоменко.[114]

   - А дно в бухте какое?

   - Ил. Слой довольно толстый. Потому и дноуглубительные работы проводим.

   - А если мина за 12 лет успела погрузиться в ил, разве вы её тралом зацепить сможете? - Хрущёв впился в адмирала, как доильный аппарат из анекдота ("Пока 20 литров не выдоит - не отпустит")

   - Ну... теоретически такая возможность есть...

   - Товарищи адмиралы, а покажите мне ваш флагман, - вдруг, неожиданно сменив тему разговора, попросил Хрущёв.

   Пархоменко, едва не перекрестившись на радостях, что Первый секретарь перестал его расспрашивать, приказал рулевому править к линкору "Новороссийск".

   Через несколько минут катер ошвартовался у трапа, и делегация высокого начальства поднялась на корабль.

   У трапа их встречал командир линкора, капитан 1 ранга Александр Павлович Кухта. Он уже было собрался в отпуск с 16 октября, и визит руководства энтузиазма ему не прибавил.

   Сопровождаемые командиром корабля, выступающим в роли гида, руководители страны и адмиралы отправились на экскурсию по линкору, обходя его по верхней палубе от трапа к носу.

   Дойдя до носовых башен главного калибра, Хрущёв вдруг спросил:

   - Александр Павлович, мне вот рассказывали, что корабль делится водонепроницаемыми переборками на отсеки, на случай затопления. Это правда?

   - Так точно, Никита Сергеич! - ответил командир.

   - И эти самые переборки идут через весь корабль сверху донизу?

   - Вообще-то нет, - ответил Кухта. - На "Новороссийске" 20 водонепроницаемых переборок, они идут от днища до главной броневой палубы. Она проходит примерно в середине корпуса. И до неё доходят только 14 переборок из 20. К тому же "Новороссийск" - корабль трофейный, строили его итальянцы, они пытались добиться максимальной скорости хода... В общем, облегчали конструкцию как могли. Переборки делали из алюминия толщиной 3 миллиметра. На наших линкорах переборки стальные, 10 миллиметров толщиной.

   - А в носу у вас какие помещения находятся? - Хрущёв, казалось, бессистемно перепрыгивал с одной темы на другую.

   - Ну, под башнями погреба боезапаса, дальше в нос - матросские кубрики, отсеки хранения якорь-цепи, кладовые, приводы шпилей...

   - А можно кубрики посмотреть? - спросил Хрущёв. - Хочу взглянуть, какие у вас условия содержания матросов.

   Гости спустились в нижние помещения, с интересом осматривая кубрики личного состава.

   - А под кубриками что? - спросил Хрущёв.

   - Там трюмы, Никита Сергеич. Ничего интересного и довольно грязно, - честно ответил командир корабля.

   - А давайте взглянем, - попросил Хрущёв. - Я на больших кораблях иностранной постройки ни разу ещё не бывал. Тут у вас так интересно...

   - Там тесно, неудобно... И грязно.

   - И всё-таки?

   - Ну... Воля ваша, Никита Сергеич. Только переоденьтесь в робу.

   Принесли флотские спецовки и фонари. Хрущёв и Кухта переоделись. Упитанный Никита Сергеевич с трудом протиснулся в люк. Сопровождающие лица остались в кубрике, гадая, что понадобилось в трюме линкора Первому секретарю ЦК.

   После нескольких минут лазания по немыслимым закоулкам в глубине линкора Хрущёв и Кухта остановились перед глухой переборкой в носу корабля.

   В переборке были заметны следы трёх то ли люков, то ли вырезов, которые были аккуратно заварены и закрашены.

   - А что у вас за переборкой? - спросил Хрущёв, светя фонариком на переборку.

   - Там такой же трюмный отсек, Никита Сергеич, - ответил командир.

   - А вот эти ... люки, они всегда были вот так заварены? - докапывался Хрущёв. - Так и должно быть?

   - Э-э... Ну... - командир линкора замялся. - Это так называемые флорные вырезы... Обычно их не заваривают, вообще-то... Странно... Когда корабль от итальянцев принимали, они были уже заварены...

   - Та-а-ак... Ладно, пошли наверх.

   Они выбрались из трюма.

   - Как я и думал, - сказал Хрущёв. - Там, в трюме, - пояснил он собравшимся, - есть переборка с заваренными вырезами, которые должны быть открыты. Несите автоген!

   - Никита Сергеич! - изумился Кузнецов. - Зачем? Вы хотите переборку резать?

   - Именно!

   - Но зачем? - адмирал Горшков тоже был в недоумении.

   - Чисто детское желание посмотреть, что у игрушки внутри, - Хрущёв, казалось, шутил, но по глазам было видно, что он серьёзен, как никогда.

   Стоявший позади адмиралов Серов молча показал ему поднятый вверх большой палец.

   - Иван Александрович, доложи товарищам адмиралам, - попросил его Хрущёв.

   Серов протолкнулся вперёд.

   - Весной мы получили агентурное сообщение, - начал он, - что группа итальянских ветеранов из числа подводников-диверсантов готовит диверсию на линкоре "Новороссийск". В результате оперативных мероприятий, проводившихся на всей территории Италии, были устранены более 20 ветеранов итальянских диверсионных подразделений, в том числе - бывший командир 10 флотилии князь Юнио Валерио Боргезе.

   - Однако, - продолжал Серов, - мы не можем быть уверены, что все участники заговора были нами обнаружены.

   В кубрике стояла мёртвая тишина.

   - Ё# вашу мать! - прорычал Хрущёв. - Вы принимаете корабль от недобитых фашистов, видите на нём заваренную переборку, и ни один идиот не додумался её вскрыть и посмотреть, нет ли там взрывчатки! В охранении главной базы флота - е#аный бардак, в бухту может пролезть кто угодно, в любое время! Живо несите сюда автоген! Если вам, бл#дь, лень, я сам туда залезу и эту переборку вскрою! Я, всё ж таки какой-никакой слесарь!

   - Никита Сергеич, если там взрывчатка, то резать автогеном может быть опасно, - осторожно заметил командир корабля. - Можно пневматической машинкой попробовать разрезать.

   - Да хоть консервным ножом ковыряйте! - рявкнул Хрущёв, снимая перемазанную мазутом робу. - Сейчас же вскрыть переборку и доложить! А мы посмотрим, что вы там найдёте.

   Принесли шлиф-машинку, подключили длинным шлангом к магистрали сжатого воздуха. Вызвали флотского старшину-сапёра, Никита Сергеевич лично объяснил ему задачу.

   - Ясно, товарищ Хрущёв, сейчас всё сделаю в лучшем виде! - ответил старшина. - Только вот вам и товарищам адмиралам лучше опасную зону покинуть. Если там действительно мощный заряд, не дай бог, сдетонирует.

   Все покинули кубрик, поднялись на палубу и собрались в центральной части линкора позади мостика. Хотели продолжить экскурсию, но все нервничали, разговор не клеился. Хрущёв, министры и адмиралы в напряжённом молчании стояли и ждали результатов осмотра.

   Прошло около полутора часов. Наконец прибежал - именно прибежал, хотя капитаны 1 ранга не бегают :) - командир линкора Александр Павлович Кухта. Вытянувшись перед Хрущёвым, он взял под козырёк и доложил:

   - Товарищ Первый секретарь! Докладываю! Переборка в носовом трюме вскрыта. В выгородке обнаружено не менее тонны тротила, брикеты в водонепроницаемой упаковке. Старшина Иванов уверенно опознал тип взрывчатки. Закладка обезврежена, сейчас сапёры выгружают взрывчатку из выгородки.

   - Ясно... - помрачнел Хрущёв. - Успели, к счастью.

   - Противник намечал диверсию на 29 октября, - сказал Серов. - Предположительно диверсанты должны подойти с моря на сверхмалой подводной лодке. Вероятно, они привезут с собой мощный заряд взрывчатки. Необходимо устроить патрулирование бухты нашими боевыми пловцами. Всё должно происходить обычным порядком. Никто не должен знать о взрывчатке. У противника могут быть агенты в городе. Мы не можем быть уверены, что в Италии нам удалось уничтожить всех диверсантов. Нельзя позволить, чтобы они что-то пронюхали и перенесли операцию.

   - Надо проработать и возможность подрыва с помощью уже имеющейся в бухте донной мины. - добавил адмирал Горшков. - Линкор должен стоять на своём месте, как обычно. Людей на борту оставить самый минимум - дивизион борьбы за живучесть, механиков, трюмных. Боезапас башен главного калибра выгрузить на берег. Никаких выходов в море, пока разведка не скажет, что опасности нет. Крупные корабли должны оставаться на своих стоянках. Мы не знаем, сколько магнитных мин может оставаться в иле на дне бухты. Корабли могут потревожить их якорями. И без всяких диверсантов взорваться можем.

   - Разумно, - подтвердил Серов. - Ещё надо бы подключить к операции военную контрразведку.

   - Ну, я смотрю, вы тут сами разберётесь, что надо делать, - проворчал Никита Сергеевич. - Главное, что в трюм лазить уже не надо. Хрущёв сам слазил. Ладно, работайте дальше.

   Он повернулся и пошёл к трапу.

   С 13 по 31 октября крупные корабли Черноморского флота не покидали бухту. На вид всё шло как обычно. Матросы драили палубы, красили корабли, выгружали и загружали боекомплект...

   Только по ночам бухту начали патрулировать аквалангисты. На входе в бухту установили ультразвуковой локатор, засекавший даже крупную рыбу.

   Ожидание диверсии было напрасным. Видимо, КГБ в этот раз сработал без ошибок, уничтожив предполагаемых диверсантов.

   С 1 ноября специальные катера, оснащённые буксируемыми магнитометрами, и водолазы начали поиски магнитных мин. В течение двух месяцев было обнаружено 17 магнитных мин немецкого производства, полностью погрузившихся в толстый слой ила на дне бухты. Три из них были найдены непосредственно на обычном месте стоянки линкора "Новороссийск".[115]

     Помимо этого, в стране в этот период происходило множество других важных событий.

   В сентябре в Антарктиду отправилась первая советская экспедиция. Южный континент тогда был полной загадкой. Американцы развернули обширную программу исследования Антарктики. Невзирая на дефицит бюджета, Советский Союз не мог позволить им в одиночку присвоить славу первооткрывателей и возможность претендовать на ресурсы ледяного континента.

   17 сентября 1955 года Президиум Верховного Совета СССР объявил об "амнистии граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов".

   8 октября 1955 года в Пoртсмут с визитом дружбы прибыли советские крейсера "Свердлов" и "Александр Суворов".

   12 октября в Ленинград пришёл с ответным визитом британский авианосец "Триумф".

   Осенью 1955 года был запущен в эксплуатацию Череповецкий металлургический комбинат.

   1 ноября 1955 года был отменён запрет на аборты.

   В отпуске и после отпуска Хрущёв встречался с иностранными государственными деятелями, провёл переговоры с премьер-министром Бирмы, с премьером Норвегии, а затем, в ноябре-декабре вместе с Косыгиным совершил поездку по странам Азии, посетил Афганистан, Индию и Бирму. (В реальной истории Хрущёв ездил с Булганиным)

   Народное хозяйство, освободившись от изрядной доли военных расходов, начало развиваться активнее. 5 ноября 1955 года была запущена первая линия Ленинградского метрополитена - первые 8 станций "красной линии" от Площади Восстания до Автово. В том же 1955 году началось строительство Московской окружной дороги, и начата прокладка троллейбусной линии в Крыму, от Симферополя до Ялты.

   В Москве началось строительство подземных переходов и виадука над железнодорожными путями на Рублёвском шоссе.

36. Каганович, попавший под тепловоз.

   Программа жилищного строительства, которой Хрущёв уделял первостепенное внимание, выполнялась, но недостаточно эффективно. Проанализировав её ход, Никита Сергеевич ещё раз убедился, что архитекторы не хотят строить типовые дома из типовых панелей. В жилищном строительстве использовались проекты, выполненные в строительных трестах на рядовом инженерном уровне. Маститые же архитекторы предпочитали строить отдельные объекты для министерств и ведомств по индивидуальным проектам. Если же они брались за проекты жилых домов, в результате их "творческого подхода" стоимость квадратного метра жилья в подобном доме доходила до 3400 рублей (в ценах 1955 года). Это было в 3 раза дороже, чем в типовом панельном доме.

   Красота красотой, но в условиях, когда миллионы людей мучаются по подвалам и коммуналкам, Первый секретарь ЦК счёл подобное расточительство недопустимым.

   4 ноября 1955 вышло Постановление ЦК и Совета Министров "Об устранении излишеств в проектировании и строительстве".[116]  Хрущёв подготовил и надиктовал его лично, приведя примеры наиболее расточительных архитектурных проектов.

   "Taк, например, здание щита управления Ногинской подстанции Министерства электростанций облицовано на высоту двух метров полированным гранитом. Входы в это здание выполнены также в полированном граните с установкой больших гранитных шаров у входа. Несмотря на то, что в этом здании должны работать лишь несколько человек в смену, вестибюль отделан искусственным мрамором, устроены мраморные лестницы, лепные потолки, стены отделаны мрамором и дубом, здание снаружи украшено пилястрами с лепными капителями. На металлическую ограду вокруг подстанция израсходовано 360 тонн металла. Подобные факты в промышленном строительстве не единичны."[117]

   Постановление получилось жёсткое и разгромное. Полетели головы. Были уволены главные архитекторы Москвы и Ленинграда, нескольких других городов, а также авторы наиболее амбициозных проектов ведомственных зданий в Тбилиси, Киеве, Воронеже, Баку, Горьком, Харькове, руководители Союза советских архитекторов. Академия архитектуры была переименована в Академию строительства и архитектуры, а её президента Мордвинова сменил Иосиф Игнатьевич Ловейко, автор проекта гостиницы "Советская" на Ленинградском шоссе. Он был одним из немногих архитекторов, воспринявших новую технологию панельного строительства. Ловейко взялся за придание достойного вида "инженерным коробкам". [118]

   Были объявлены конкурсы на создание типовых проектов "жилых домов в 2, 3, 4 и 5 этажей, школ на 280, 400 и 880 учеников, больниц на 100, 200, 300 и 400 мест, детских учреждений, магазинов и предприятий общественного питания, кинотеатров, санаториев, гостиниц и домов отдыха".[119] Срок разработки проектов был обозначен 1 сентября 1956 года, а за лучшие проекты назначены первая премия - 30-50 тыс. рублей, вторая премия - 15-30 тыс. рублей; третья премия - 10-15 тыс. рублей, поощрительные премии по 5 тыс. рублей.

   Госкомитету по делам строительства при Совете Министров СССР было поручено в 2-х месячный срок "представить в Совет Министров СССР предложения, связанные с организацией Государственного центрального института по разработке типовых проектов жилых и общественных зданий в созданием для него необходимой производственно-экспериментальной базы."[120]

   19 декабря открылся Всесоюзный съезд архитекторов. После устроенной нахлобучки "нарушители" осознали, что Хрущёв взялся за них всерьёз. Съезд состоял в основном из покаянных выступлений архитекторов всех уровней. Терять уютные должности не хотелось никому.

   В конце декабря 1955 года произошло анекдотическое событие с Ворошиловым. Он, к сожалению, старел рассудком быстрее, чем организмом. Серьёзных обязанностей у него уже не было, и важных дел ему старались не поручать. Гром грянул 23 декабря 1955 года. Климент Ефремович принимал посла Ирана Абдул Гуссейн Ансари по случаю вручения верительных грамот. Эта насквозь формальная дипломатическая процедура, где обе стороны произносят одни и те же, многократно выверенные протоколистами фразы, казалось, не таила в себе ничего опасного.

   Пикантность ситуации заключалась в том, что СССР давно добивался нормализации отношений с Ираном. Ещё во время войны в Иран были введены советские войска. После войны предполагалось оккупировать Иранский Азербайджан и присоединить его к СССР. Однако под нажимом западных держав во главе с США, Сталин был вынужден отвести войска. Отношения с Ираном оказались надолго испорчены, и мы получили враждебного соседа у своих южных границ.

   Хрущёв пригласил иранского шаха посетить СССР, надеясь в личной беседе убедить его, что времена изменились, и нет нужды опасаться каких-либо враждебных действий со стороны Советского Союза. Шах долго тянул с ответом, и, наконец, передал своё согласие через нового посла.

   То есть, момент в двусторонних отношениях СССР и Ирана наступил основополагающий. Сейчас любая досадная мелочь могла нарушить столь хрупкое доверие и сорвать едва наладившийся процесс примирения.

   Сначала с короткой речью выступил иранский посол. Ворошилов по бумажке зачитал подготовленную референтами ответную речь. Наконец, посол и Ворошилов закончили официальную часть. Согласно протоколу они присели за небольшой круглый столик в углу зала для короткой - 5--10 минут - неофициальной беседы.

   Посол поинтересовался здоровьем Климента Ефремовича, Ворошилов поблагодарил, а затем... вдруг отмочил:

   -- Что это вы у себя шаха все терпите? -- неожиданно спросил он.-- Мы своего царя Николашку давно скинули, и вам пора... [121]

   Ошеломлённый посол что-то невнятно пробормотал и поспешно откланялся. Приехав в посольство, он едва не бегом бросился к шифровальщику и надиктовал донесение в Тегеран, изложив всё как было.

   Проблема заключалась ещё и в том, что Ворошилов с марта 1953 года занимал пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. То есть, фактически, он был официальным главой Советского государства. Верховный Совет обладал не только законодательной, но и частично исполнительной и контролирующей властью. В промежутках между сессиями Верховного Совета страной формально руководил его Президиум, хотя реальная исполнительная власть концентрировалась в Президиуме ЦК КПСС и Совете Министров.

   Никто из чиновников аппарата Президиума Верховного Совета ни словом не обмолвился о дипломатическом конфузе своего престарелого Председателя. Хрущёв узнал о происшествии из перехваченного и расшифрованного КГБ донесения иранского посла.[122]

   Прочитав иранскую шифровку, Никита Сергеевич схватился за голову. Все его усилия по умиротворению шаха Ирана пошли псу под хвост. Сейчас шах имел все основания отказаться от визита. Хрущёв тут же полез в свой "Список событий, которые необходимо предотвратить". Но там о скандале с шахом не было сказано ни слова. Никита Сергеевич был расстроен и озадачен ещё больше. Он понимал, что "Список" составлял обычный человек. Он мог и не знать об этом дипломатическом скандале, или почему-то не счёл его важным. В конце концов, за шестьдесят лет приоритеты могли не один раз поменяться...

   Разъярённый Хрущёв немедленно собрал Президиум ЦК КПСС, выложил перед маршалом текст иранской шифровки, и потребовал от Ворошилова объяснений.

   Климент Ефремович обиженно сопел и всё отрицал:

   - Я такой глупости сказать не мог, потому что это не в моей натуре. Я, не хвастаясь, могу сказать, что в отношении деликатности и умения вести себя среди этой братии я вполне владею... Как я мог говорить что-то недопустимое?

   Кто-то из членов Президиума предположил:

   - Может, переводчик во время встречи чего напутал?

   - Нет, - возразил Шепилов. - Вот у меня справка из МИДа. Иранский посол ещё до революции 1917 года закончил Петербургский университет. Так что по-русски он сам говорит не хуже переводчика.

   - Тогда как всё это понимать, Клим? - грозно вопросил Никита Сергеевич.

   Ворошилов понял, что отступать некуда:

   - Бес попутал ... сам не пойму, как такое получилось... - сокрушённо признался маршал.

   - Да ты, Клим, так и войну объявить можешь! - возмутился Хрущёв. - Что мне теперь шаху говорить прикажешь? Что Председатель Верховного Совета СССР выжил из ума и заговаривается? Ты хоть понимаешь, в какое положение поставил весь Советский Союз? Я с таким трудом уговорил шаха в Москву приехать, впервые за 10 лет появилась возможность наладить нормальные отношения с Ираном, обезопасить южную границу, а ты нам такую свинью подложил!

   Климент Ефремович виновато молчал, понимая, что вляпался по-крупному.

   - Итак, товарищи, что будем делать с товарищем Ворошиловым? - спросил Хрущёв. - Как вы считаете, может ли он занимать ответственный государственный пост?

   Никита Сергеевич понимал, что представился удобный случай убрать Ворошилова из Президиума ЦК, но чисто по-человечески старика было жалко. Вреда от него особого не было, а заслуги перед страной у Климента Ефремовича были огромные. Да, антипартийную группу он в "той истории" поддержал, но отнюдь не был её организатором, скорее - примкнул к более энергичным и амбициозным товарищам по партии.

   - Считаю, что доверять товарищу Ворошилову вопросы внешней дипломатии в его нынешнем состоянии - рискованно, - Шепилов, как министр иностранных дел, первым высказался по касающейся его проблеме. - Предлагаю перевести на менее ответственный участок работы.

   - Предупредить о недопустимости подобных проступков в дальнейшем, при повторении - вывести из состава Президиума ЦК и снять с поста Председателя Верховного Совета, - проворчал Первухин.

   - Согласен, - тут же встрял Микоян, - необходимо учитывать заслуги товарища Ворошилова перед страной.

   - Ещё предложения будут? - спросил Хрущёв.

   Все молчали.

   - Клим, ты сам-то что скажешь?

   - Э-эх... да чего уж там... виноват... - почесал затылок Климент Ефремович. - Как решите, так и будет.

   - Поступило два предложения, товарищи. Первое - перевести на менее ответственную работу, второе - вынести последнее предупреждение до следующего раза, - сказал Никита Сергеевич. - Кто за первое - прошу голосовать.

   За первое предложение проголосовали Шепилов, Устинов, Косыгин. Кандидаты в члены Президиума имели только совещательный голос, их мнение не учитывалось.

   Все остальные, включая Хрущёва, проголосовали за второе предложение. Ворошилов пока остался в Президиуме, хотя и висел на волоске.

   - Имей в виду, Клим, - предупредил Никита Сергеевич. - В следующий раз предупреждением не отделаешься. Так что следи, что болтаешь.

   Точку в инциденте поставила восточная мудрость и сдержанная реакция шаха Ирана. Он лучше своего посла понимал, "кто есть ху" в высших сферах Советского Союза, и решил не придавать значения инциденту. Визит шаха состоялся в намеченный срок, и отношения были урегулированы.

   25 декабря китайские газеты и радио сообщили о смерти Председателя КНР Мао Цзэдуна. Серов вбежал в кабинет Хрущева, размахивая китайской газетой и листком с переводом:

   - Никита Сергеич! Мао умер!

   - Да ты что! Когда?

   - Сообщили сегодня, а когда умер - хрен его знает. Вот, некролог перевели.

   - Ну-ка, ну-ка, - Хрущёв поправил очки и начал читать некролог. - Та-а-ак... Угу... Ишь ты... "Остановилось сердце великого сына китайского народа... " - процитировал Никита Сергеевич. - Слышь, Иван Александрович, как думаешь, сердце-то у него само остановилось, аль помог кто?

   - Ну... Судя по тому, что в "той истории" он помер 9 сентября 1976 года, мир не без добрых людей, - ответил Серов. - Сами управились.

   - М-да... Интересное кино получается. А кто вместо него?

   - Лю Шаоци.

   - Ну да, ну да... Ожидаемо... Твой прогноз?

   - Думаю, ситуация изменилась в благоприятную для нас сторону, - ответил Серов. - Надо его с Чжоу снова пригласить в Союз, поговорить, узнать, чем дышат...

   - Обязательно пригласим. После съезда, - сказал Хрущёв.

   Он позвонил своему помощнику по международным делам Олегу Александровичу Трояновскому:

   - Олег Алексаныч, слышал, Мао умер?

   - Да, Никита Сергеич, только что сообщили из МИДа.

   - Ты это... распорядись там... ну, телеграмму с соболезнованиями, некролог в "Правде" и в "Известиях", - сказал Хрущёв. - Чтобы всё как положено. Может, туда делегацию послать, на похороны? Например, Микояна? Позвони Шепилову, подумайте вместе.

   На следующий день в Пекин вылетела официальная советская делегация во главе с Анастасом Ивановичем Микояном, чтобы отдать дань памяти великому Кормчему Китая.

   "Большой скачок", приведший к смерти миллионов китайских крестьян, и последовавшая за ним "Культурная революция" не состоялись. Лю Шаоци и Чжоу Эньлай постепенно и осторожно отошли от ультралевого курса Мао. ХХ съезд КПСС в отсутствие Мао Цзэдуна не повлиял на отношения Китая с СССР. Военное и экономическое сотрудничество было сохранено и расширено.

   С августа 1955 года Госплан готовил решение о переходе железных дорог на тепловозную и электрическую тягу. Это решение напрашивалось давно. Коэффициент полезного действия паровоза - 4-5 %, то есть 95 % сжигаемого топлива греет атмосферу. У тепловоза КПД - 30 %, у электровоза - ещё выше. Поезда на паровой тяге ходили медленно, подолгу останавливаясь на каждой станции.

   Однако вопрос с тепловозами уже несколько лет упирался в упрямство Кагановича, курировавшего в ЦК транспорт. В своё время Сталин запретил расходовать нефть на железных дорогах. С тех пор многое изменилось, нефти в стране стали добывать много больше, самого Сталина уже не было, а Каганович всё так же сопротивлялся внедрению тепловозов и электровозов.

   Хрущёв решил действовать в обход Кагановича, поставив того перед свершившимся фактом. (Реальная история) Он поручил новому председателю Госплана Байбакову разработать план перевода железных дорог на тепловозную и электровозную тягу в течение 15 лет.

   Зная предстоящую реакцию Кагановича, Никита Сергеевич приказал Байбакову работать напрямую с министром путей сообщения Борисом Павловичем Бещевым, не сообщая ни слова Кагановичу.

   Бещев давно и хорошо понимал необходимость такой реформы транспорта, но над ним стоял грозный Каганович, ссориться с которым Бещев, само собой, не хотел.

   Сговорились на том, что Бещев передаст все необходимые материалы в Госплан, и "прикинется ветошью", сделав вид, что он не при чём.

   "Транспортный переворот" в Госплане готовили 5 месяцев. Хрущёв заранее прочитал в "документах 2012" как происходило дело в "той истории". Обычно перед заседанием Президиума ЦК всем членам Президиума рассылались экземпляры документов, которые будут обсуждаться на заседании.

   Рассматривать транспортную проблему собрались в январе 1956 года. Никита Сергеевич перед Президиумом пригласил Байбакова и Косыгина к себе и приказал ни с кем не соединять до самого заседания.

   Когда члены Президиума собрались на заседание, одним из первых в зал влетел разъярённый Каганович. Он едва сдерживался.

   Хрущёв, Косыгин и Байбаков появились последними. Никита Сергеевич сразу начал заседание и огласил повестку дня.

   И тут же послышался возмущённый рёв Лазаря Моисеевича:

   -- Байбаков, ты представил в ЦК вредительский документ? В случае войны противник первым делом уничтожит нефтепромыслы и электростанции, железные дороги остановятся, и мы погибнем! [123]

-- Лазарь Моисеевич, но ведь и паровозы нуждаются в топливе, а шахты можно разрушить так же, как и нефтепромыслы , - ответил Байбаков, -- выгоды от перехода на новые виды тяги очевидные, развитые страны давно отказались от паровозов .

   -- Я был и буду категорически против этой затеи! Вы еще ответите! -- продолжал вопить Каганович, а затем, уже на пол-тона ниже, поинтересовался. -- А кто вообще поручил тебе такое?

   - Первый секретарь , - ответил Байбаков, кивнув на Хрущёва.

   - Почему мне не доложил? -- допытывался Каганович.

   - Не хотел вас затруднять , - ответил Байбаков.[124]

 Если бы у Кагановича была возможность остыть и подумать, он, скорее всего, не попался бы в ловушку. Но всё происходило прямо на заседании Президиума ЦК, причем, это уже был ЦК нового состава. "Старая гвардия" уже составляла в нём меньшинство, и уже не была такой единой, как прежде. Сабуров, как грамотный плановик, тоже поддерживал идею с тепловозами. Первухин, хороший технический специалист, тоже понимал, что паровозам пришла пора уступить место более новой и эффективной технике. Молотова, Маленкова и Булганина в составе Президиума уже не было. Оставшийся Ворошилов был стар и быстро утрачивал связь с реальностью, его уже почти не принимали в расчёт. Микоян был истинным политиком и всегда держал нос по ветру.

   Но разозлённый Каганович пёр напролом, не ощущая свершившуюся перемену политического момента. Хрущёв выжидал, пока у "железного Лазаря" кончится завод. Как только Каганович остановился перевести дух, Никита Сергеевич сказал:

   - Товарищ Каганович, вы уподобляетесь африканской птице страусу, которая с высоты своего полёта не видит генеральной линии партии.[125]  Всем капиталистам давно ясно, что паровозы неэффективны и зря переводят уголь. Если мы будем продолжать за них держаться, мы так и будем плестись в хвосте капиталистического мира.

   - Если вы не понимаете таких простых вещей, значит, вы некомпетентны, и не можете в сложных современных условиях руководить таким ответственным участком работы, как транспорт, - продолжал Хрущёв. - Товарищи! Предлагаю освободить товарища Кагановича от курирования транспорта и перевести на менее ответственную работу. Также предлагаю вывести товарища Кагановича из состава Президиума ЦК, как не справляющегося с обязанностями члена Президиума. Ставлю на голосование.

   У Кагановича отвисла челюсть. Он никак не ожидал подобного резкого поворота событий. И уж тем более он не ожидал, что члены Президиума, которым уже изрядно надоело слушать его крики и мат, так дружно проголосуют "за".

   - Да я... что... товарищи... я... - ошеломлённый внезапностью поворота судьбы, Каганович обмяк на стуле, пытаясь осознать, что делать дальше.

   - Кто против? - спросил тем временем Хрущёв.

   Против не оказалось никого. Недавно проштрафившийся Ворошилов не рискнул поддержать Кагановича, чтобы не навлекать немилость ещё и на себя. Он предпочёл воздержаться.

   Хрущёв не стал выспрашивать причин "воздержания", как полагалось по Уставу партии.

   - Вы свободны, товарищ Каганович, - сказал он. - По поводу вашего дальнейшего трудоустройства вас вызовут в кадровый отдел ЦК.

   Каганович поднялся и нетвёрдым шагом проследовал к выходу.

   В тот же день, 5 января 1956 года министр среднего машиностроения Аврамий Павлович Завенягин доложил Президиуму ЦК о новых разработках в области атомного и термоядерного оружия. На совещании присутствовали также его заместитель генерал Павел Михайлович Зернов, академик Курчатов и главный конструктор ядерных зарядов Юлий Борисович Харитон. В отличие от совещания, проходившего в "той истории", Хрущёв также пригласил уже ставшего привычным гостем на этих встречах академика Келдыша, руководителя недавно образованного НИИ-1011 академика Кирилла Ивановича Щёлкина, а также конструкторов атомных реакторов Анатолия Петровича Александрова и Николая Антоновича Доллежаля.

   Министр Завенягин представил членам Президиума ЦК макеты атомных боевых частей для перспективной крылатой ракеты Х-55, которую "с опережением исторического графика" разрабатывал в ОКБ-155-1 в Дубне Александр Яковлевич Березняк, а также для управляемых снарядов к морским пороховым и электромагнитным пушкам, разрабатываемым в коломенском СКБ ГА под руководством Бориса Ивановича Шавырина.

   На этом же совещании Хрущёв поручил Завенягину продумать вопрос использования атомных реакторов для получения электроэнергии, а также просчитать стоимость 1 киловатта электричества, получаемого на атомной электростанции.

   Следует пояснить, что на тот момент в мире была всего одна АЭС промышленного назначения - 5-мегаваттная полуэкспериментальная станция в городе Обнинске Калужской области. Всё электричество в мире вырабатывалось либо тепловыми, либо гидроэлектростанциями. Все остальные реакторы - как в СССР, так и других странах, являлись реакторами-бридерами исключительно военного назначения, предназначенными для производства плутония-239 из урана-238. При этом тепловая энергия, вырабатываемая реактором в огромных количествах, никак не использовалась. Реактор строился обычно на берегу большого водохранилища, используемого как пруд-охладитель.

   Идея Хрущёва заключалась в использовании тепла, выделяемого не только специализированным реактором на АЭС, но и оружейным реактором-бридером, для получения электричества.

   От результатов расчётов атомщиков зависел выбор пути отечественной энергетики.

   С конструкторами реакторов Александровым и Доллежалем Хрущёв обсудил вопросы строительства атомных подводных лодок и оснащения атомными реакторами строящихся надводных кораблей военно-морского флота. Работы в этом направлении после прошлогоднего совещания по проекту 627 велись полным ходом.

   20 января 1956 года окончились испытания стратегического бомбардировщика Ту-95, созданного в ОКБ Андрея Николаевича Туполева.

   Самолет разрабатывался в соответствии с постановлением Совета Министров СССР N 2396--1137, и Приказом Министерства авиационной промышленности N 654 от 11 июля 1951 г.

   Два опытных образца были заложены на авиазаводе N 156 в Москве в октябре 1951 года. Лётные испытания первого образца в начались на аэродроме Лётно-исследовательского института в городе Жуковский 20 сентября 1952 года

   Первый полёт самолёт совершил 12 ноября 1952 года под управлением командира экипажа, лётчика-испытателя, майора Алексея Дмитриевича Перелёта. Полет продолжался 50 минут на высоте 1150 м. До конца 1952 года было выполнено только 3 испытательных полета. Шла стандартная процедура доводки новой машины - после каждого полета идёт поиск неисправностей, их устранение, производятся доработки конструкции. Обычно опытная машина больше стоит на земле, чем летает. Испытательные полеты возобновились 13 января 1953 года и успешно продолжались с минимумом происшествий до 11 мая 1953 года.

   В этот день в ходе испытательного полёта произошёл пожар 3-го двигателя, закончившийся катастрофой опытного самолёта. В катастрофе погибли 4 человека - командир корабля майор Перелёт, штурман - С.С. Кириченко, бортинженер - А.Ф. Чернов, техник по виброиспытаниям из НИИ-CO - A.M. Большаков. Остальные члены экипажа спаслись на парашютах.

   Была назначена комиссия по расследованию во главе с министром авиапромышленности СССР Хруничевым. Тщательное расследование выявило причину катастрофы - разрушение шестерни главного редуктора двигателя. Турбовинтовые двигатели большой мощности тогда только начинали осваиваться нашей промышленностью, для них ещё не были разработаны нормы прочности.

   Положение главного конструктора двигателя Николая Дмитриевича Кузнецова в тот момент было настолько серьёзное, что на заседании комиссии по расследованию происшествия он упал в обморок.

   В соответствии с существовавшими тогда "традициями" многие из присутствовавших чиновников министерства требовали расстрелять главного конструктора двигателя.

   Николая Дмитриевича спас Андрей Николаевич Туполев. Разумеется, он отругал Кузнецова за сокрытие фактов разрушения шестерён редуктора на испытаниях двигателя, но затем сказал: "У кого не бывает ошибок? Кто не ошибался? За скрытие факта необходимо Главному конструктору 2ТВ-2Ф объявить выговор, но это детали. Предлагая самые суровые меры по отношению к нему, вплоть до расстрела, вы говорили о пользе дела. Но это может принести лишь большой вред делу обороноспособности страны. Этот злосчастный двигатель стоит на Ту-95, с помощью которого мы стараемся создать равновесие с США. Пока мы в этом кабинете почти две недели занимались дискуссией, меня с Хруничевым не раз вызывали в Правительство и допытывались, какие есть пути поставить на ноги Ту-95. То, что предлагают некоторые товарищи, напрочь угробит этот государственного значения заказ. Обезглавить ОКБ-276, убрать руководителя - это означает угробить мощнейший в мире двигатель, а заодно и Ту-95. Этого делать нельзя. Наши решения должны быть направлены на поддержку дальнейших работ по двигателям 2ТВ-2Ф и его вариантам. А чтобы достичь этой цели, надо Кузнецову помочь, а не сажать его в тюрьму. Вот что я хотел сказать! "[126]

   Был подготовлен второй опытный самолёт, испытания которого и были успешно завершены 20 февраля 1956 года. Подготовка к испытаниям длилась долго в связи с затянувшейся доводкой двигателей.

   Туполев уже показывал новый бомбардировщик Хрущёву весной 1955 года. Тогда Никита Сергеевич и сообщил Андрею Николаевичу, что Березняк в ОКБ-155-1 разрабатывает новую крылатую ракету. Иван Александрович Серов передал Туполеву всю имевшуюся в ноутбуке информацию по ракете Х-55 и бомбардировщику Ту-95МС без указания источника получения информации. При этом он традиционно взял с Андрея Николаевича отдельную подписку о неразглашении.

   Туполев получил в 1955 году информацию о системе, построенной в 1979-м. Он переваривал информацию в течение недели. Затем Андрей Николаевич позвонил Серову, поблагодарил его и сказал:

   - Не знаю, где вы это взяли, но вы сэкономили для страны несколько лет разработки и не один десяток миллионов рублей.

   Туполев тотчас распорядился начать проектирование роторной пусковой установки и прочих систем комплекса, предназначенного для применения с самолёта перспективных крылатых ракет.

   Информация была настолько подробной, что ОКБ Туполева разработало и построило комплекс в течение 7 месяцев. Теперь дело было лишь за ракетой. Сергей Константинович Туманский заканчивал стендовые испытания двухконтурного реактивного двигателя малой тяги, после чего предполагалось завершить испытания Х-55 уже со штатным двигателем. До этого ракету испытывали с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем от трофейной ракеты Фау-1.

   По окончании испытаний Ту-95 немедленно пошёл в серию. Пока ракета Х-55 не была готова, самолёт строился в варианте бомбардировщика, но с полным набором аппаратуры ракетного комплекса. В течение нескольких часов на любом бомбардировщике можно было снять бомбодержатели в отсеке вооружения и смонтировать вместо них роторную пусковую установку на 6 ракет. Ещё 10 ракет могли быть подвешены снаружи на пилонах под крыльями.

   В начале февраля 1956 года у Никиты Сергеевича были и другие, не менее важные дела. В феврале должен был открыться очередной съезд партии. А обстановка в Президиуме ЦК сложилась довольно нервозная.

   9 февраля 1956 года комиссия под председательством секретаря ЦК КПСС по идеологической работе Петра Николаевича Поспелова представила итоговую записку по результатам расследования репрессий. Записка неоднократно обсуждалась на заседании Президиума ЦК. Первое её чтение вызвало у членов Президиума шок.

   Поскольку в этой версии истории в составе Президиума на этот момент уже не было главных "фигурантов" по делу - Молотова, Кагановича, Маленкова - вопрос о необходимости обнародования этой информации на съезде партии больших споров не вызвал. С необходимостью рассказать партии правду согласились все, кроме Ворошилова. Климент Ефремович в то время занимал высокие посты, и теперь очень боялся, что его притянут к ответу.

   Остальные члены Президиума один за другим высказывались за обнародование результатов расследования.

   -- Не можем не сказать съезду, - Микоян.

   -- На съезде доложить , - Первухин.

   -- ЦК не может молчать , -- Шверник, -- иначе улица заговорит. Кошмар ...

   -- Писали о Сталине от сердца , -- Шепилов. -- Шевелились глубокие сомнения... Надо сказать партии, иначе нам не простят. Говорить правду, но продумать форму, чтобы не было вреда.

   -- Какой тут вред? -- Кириченко. -- Не может быть вреда. Невозможно не сказать.

   -- На съезде ЦК должен высказаться , -- Пономаренко, -- гибель миллионов оставляет неизгладимый след. [127]

   Требование об обнародовании было всеобщим, почти единогласным. Лишь Ворошилов косноязычно юлил, пытаясь избежать неминуемой ответственности. Против он открыто не выступал, но и безоговорочной поддержки не высказывал.

   Хрущёв, сидя за столом в зале заседаний Президиума, мрачно молчал. Когда все члены и кандидаты в члены ЦК единодушно высказались, он поднял голову, обвёл всех тяжёлым взглядом и произнёс:

   - Я не меньше вашего хочу, чтобы народ узнал правду. Но... - Никита Сергеевич сделал паузу. - Надо очень точно дозировать информацию. То, что раскопала комиссия Петра Николаевича - это бомба. Под нашей коллективной задницей, - волнуясь, он говорил сбивчиво. - Надо учесть международный резонанс. И эффект внутри страны. Обнародовать полную информацию - это спусковой крючок для десятков отщепенцев. Они начнут поливать грязью весь советский строй, всё государство. Как этого избежать, как пройти по лезвию бритвы?... Я уже два года голову ломаю... Скажешь не всё - народ скажет за нас сам. Тогда мало не покажется. Скажешь всё - станешь предателем в глазах потомков. Как быть?

Конец первой книги.

  Август 2013 - 15 февраля 2014.

[1] В реальной истории была отменена 6 июня 1956 года

[2] В РИ они были реабилитированы 30 апреля - 3 мая 1954 г

[3] Подлинные фразы из воспоминаний Н.С. Хрущёва и других персонажей здесь и далее выделены

[4] Цитата с

[5] цитата с

[6] ленд-лизовские P-61 "Kingcobra"

[7] В различных источниках называются разные даты. По Википедии - 13-15 мая 1954 г. В статье "Бильдербергский клуб - игра против России" / приводится довольно много подробностей и упоминается сентябрь 1952 года без указания точной даты. Я решил придерживаться датировки по Википедии, т. к. она лучше укладывается в сюжет

[8] цитируется по /

[9] цитируется по /

[10] 21 августа 1953 года генерал-лейтенант П. А. Судоплатов был арестован как "пособник Берии" по обвинению в заговоре. Симулировал помешательство и до 1958 года находился в Ленинградской специальной психиатрической больнице. В 1958 году он был приговорён к 15 годам заключения за активное пособничество изменнику Родины Берия в подготовке государственного переворота, производство опытов над людьми, похищения и многочисленные убийства. Виновным себя не признал.

[11] Любимое словечко Королева

[12] А.Е. Орел в реальной истории возглавлял группу флотских экспертов, проводивших независимую оценку проекта в июле 1954 года. Благодаря их вмешательству проект 627 был переделан и стал более-менее пригодным для выполнения тактических задач.

[13] Автором идеи создания сверхмощной ядерной торпеды считается Андрей Дмитриевич Сахаров, который предложил использовать в качестве "средства доставки" мощного ядерного заряда (100 мегатонн!) разрабатываемые АПЛ проекта 627. Это подтверждается и его собственными воспоминаниями. Данные торпеды предполагалось использовать против военно-морских баз США, а также для нанесения удара по городам находящимся на побережье (хотя против последнего варианта выступали многие, включая и военных моряков.

В результате взрыва такой бомбы образовывалась гигантская волна - цунами, уничтожающая все на побережье и даже далеко от береговой линии.

   Инициатором проекта Т-15 был Алферов В.И., деятельность которого была связана в разное время с ВМФ, Наркоматом судостроительной промышленности и Министерством среднего машиностроения. Капитан первого ранга Алферов В.И. в КБ-11 принимал активное участие в создании атомной бомбы, разрабатывал схему и приборы системы для подрыва ядерного заряда. Алферов В.И., пользуясь своим авторитетом в промышленности, сразу после испытания первой советской водородной бомбы организовал разработку сверхбольшой торпеды под водородный заряд получившей обозначение Т-15.

[14] В реальной истории экспертная группа контр-адмирала А.Е. Орла в основном сосредоточилась на изменении вооружения лодки, не затрагивая прочие характеристики, чтобы не срывать сроки постройки. От насосов второго контура у нас отказались уже на лодках второго поколения. Первый контур с естественной конвекцией впервые сделали американцы в 1969-м.

[15] В реальной истории кибернетику "реабилитировали" в мае 1954 года

[16] Цена - до реформы 1961 года

[17] Автор сам поднимал подобный корпус. Ощущения незабываемые

[18] В реальной истории идея шахтного базирования была высказана Хрущёвым летом 1958 года. Королёв и Бармин объявили идею нереализуемой, и она получила признание лишь после получения информации о разработке подобной системы в США

[19] В реальной истории было принято 20 мая 1954 г.

[20] В реальной истории Бартини был переведён в Москву в апреле 1957 года, работал в ОКБС МАП, где при участии ЦАГИ и ЦИАМ работал над проектом А-57, исследовал режимы взлёта с воды и длительного ожидания на воде. Источник -

[21] Примерно такие характеристики имел разработанный Надирадзе в 1965-1976 гг комплекс "Темп-2С"

[22] В реальной истории выпуск аэростатов в Долгопрудном был возобновлён в 1956 году, в связи запусками американских разведывательных аэростатов над территорией СССР.

[23] На самом деле Кузнецов подтвердит это лишь осенью 1954 года во Владивостоке, но Хрущёв, уже прочитавший об этом в "документах 2012" немного перепутал. Ему ведь уже почти 60 лет.

[24] Термин "волоконная оптика" появился в 1954 г, так что фантастики тут практически нет. Ну, если только самая малость :)

[25] Цитируется по ru.wikipedia.org

[26] Чтобы избежать путаницы: на XIX съезде ВКП(б) 1952 Политбюро ЦК было переименовано в Президиум ЦК КПСС,. 5 марта 1953 г. Бюро Президиума ЦК КПСС ликвидировано постановлением Совместного заседания Пленума ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР. На XXIII съезде КПСС 1966 года вновь переименовано в Политбюро ЦК КПСС. Таким образом, в описываемый период Политбюро технически именовалось Президиумом ЦК, по сути это - равнозначные понятия.

[27] В реальной истории отменены в апреле 1956 года

[28] В реальной истории колхозные пенсии, введённые в 1956 году, составляли всего 15-20 рублей

[29] Все перечисленные меры в реальной истории были приняты в 1956 году

[30] Реальные фразы Н.С. Хрущёва здесь и далее выделены

[31] Первый двухконтурный ТРД НК-6 в реальной истории Кузнецов сделал в 1958 году.

[32] Начало разработки аэробаллистической ракеты SRAM в США -- 1966 г

[33] В реальной истории вышло 15 мая.

[34] 14 мая 1948 года - день образования государства Израиль.

[35] В реальной истории открыта годом позже -- 12 июня 1955 года.

[36] В реальной истории обнаружено 22 июня 1965 года.

[37] В реальной истории открыто в июне 1966 года, первая скважина - 19 июля 1966 года

[38] "Государство -- это я" (с) Людовик 14-й. Как видим, культ личности придумал отнюдь не Сталин.

[39] Эта фраза В.С. Черномырдина исчерпывающе описывает ход всех реформ и преобразований в России / СССР / России, начиная с Рюрика, немудрено, что Хрущёву из "документов 2012" она запомнилась.

[40] В реальной истории стали кандидатами в члены Президиума 27 февраля 1956 г.

[41] -ua.com/?p=10269

[42] Да, вот отсюда и хлебные дефициты 60-х - современных сортов пшеницы, дающих по 45-60 центнеров с гектара тогда не было

[43] Все цифры по урожаю - реальные, не АИ.

[44] Пример - -zerna-v-polimernyh-rukavah

[45] В мае 2013 г итальянский ветеран подразделения боевых пловцов Уго д'Эспозито рассказал прессе о своём участии в подрыве линкора "Новороссийск"

[46] Председатель КНР с 1959 года, репрессирован и убит вовремя "культурной революции"

[47] Источник - %20Dalyan.html

[48] В реальной истории, когда советские ракетные крейсеры входили в Средиземное море, американские авианосцы никогда не приближались к ним ближе 550 км

[49] В реальной истории в мае 1955 года у адмирала Кузнецова случился инфаркт. С мая до октября он находился на лечении

[50] Цитата из записки Н.С. Хрущёва

[51] В реальной истории переводной рубль был введен 22 октября 1963 г. правительствами НРБ, ВНР, ГДР, МНР, ПНР, СРР, СССР и ЧССР. После вступления в СЭВ к этому соглашению присоединились также Республика Куба и СРВ. Золотое содержание переводного рубля было установлено в 0,987412 грамма чистого золота.

[52] министр госбезопасности Венгрии при режиме Ракоши, некоторое время был Первым секретарём ЦК ВПТ

[53] Предупреждённый - вооружён

[54] В реальной истории Ворошилов сказал: "Был бы за Булганина, но придётся за Хрущёва"

[55] Из военной доктрины Российской Федерации: "Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства.

[56] В реальной истории осенью 1954 года Мясищев предъявил только полномасштабный макет 3М, а 28 февраля 1955 года началась эксплуатация в войсках первого, недоработанного варианта М-4, имевшего множество недостатков. В ходе эксплуатации было потеряно 17 самолётов первой серии.

[57] Бомбардировщик 3М, разумеется, в реальной истории таких ракет не носил, т. к. был снят с вооружения раньше. Основным носителем стал Ту-95. Решение о создании ракеты подобного класса Х-55 принято в 1976 году, сборка первых опытных образцов началась в первые месяцы 1978 года, а уже в марте 1978 года, не дожидаясь результатов испытаний, было принято решение о принятии Х-55 на вооружение. Первая серийная ракета была передана заказчику 14 декабря 1980 года, 23 февраля 1981 года состоялся первый пуск серийной ракеты Х-55, в феврале 1983 года 1223 тбап в Семипалатинске начал отработку запуска ракет, а 31 декабря 1983 года комплекс был официально принят на вооружение. Ракета Х-55 является функциональным аналогом американской AGM-109 "Tomahawk". В настоящее время на вооружении бомбардировщиков Ту-95МС и Ту-160 находится ракета Х-555 с дальностью полёта до 5000 км. Соответственно, если в альтернативной истории Хрущёву удастся заполучить такую ракету к 1960-му году, стратегическая авиация СССР обгонит американскую минимум на 20 лет.

[58] В итоге, в реальной истории так и было сделано

[59] Имя и фамилия С.П. Королёва были засекречены настолько, что даже имеющие полный допуск партийные деятели лишний раз его не упоминали

[60] В реальной истории этот вопрос был задан С.П. Королеву 27 февраля 1956 года, отвечал на него Устинов. Выделенные слова Устинова - подлинные.

[61] цитируется по книге С.Н. Хрущёва "Рождение сверхдержавы"

[62] В реальной истории постановление было принято 25 июля 1954 года, здесь - на полгода раньше.

[63] аналог - МЗКТ-79221, который возит "Тополь"

[64] Для тех, кто не в курсе, в СССР существовало 3 основных степени секретности, помимо грифа "Для служебного пользования", который не был "по-настоящему" секретным. В этот момент Устинов, после 14 лет работы наркомом / министром оборонной промышленности, имея допуск ко всем государственным тайнам высшего уровня, увидел четвёртый гриф. Степень шока можете вычислить сами.

[65] В реальной истории первый рейс судна "Ideal Х" с контейнерами состоялся 26 апреля 1956 года

[66] Маклин запатентовал контейнер, но предоставил всем право бесплатного пользования своим изобретением

[67] Каганович, как мы помним, курировал в ЦК транспорт

[68] 12380 или 12780 мм. В реальной истории А.Д. Надирадзе спроектировал "Темп-С" в 1966м. Но, как мы помним, Хрущёв его "поторопил"

[69] (/%c4%e8%f0%e8%e6%e0%e1%eb%fc_%ca%e8%f0%ee%e2)

[70] Исторический факт

[71] Бандунгская конференция -- конференция 29 стран Азии и Африки, прошедшая в Бандунге (Индонезия) 18--24 апреля 1955 года. Была одним из первых этапов процесса, приведшего к созданию в 1961 году Движения неприсоединения

[72] Самолёты "Air India" носили собственные имена

[73] В реальной истории самолёт с китайской делегацией на борту взорвался над Южно-Китайским морем. Чоу Цзэминь бежал на Тайвань на самолёте американской компании Civil Air Transport, принадлежавшей ЦРУ

[74] В реальной истории Д.Д. Смит в 1960 году бежал в СССР. В 1967 году вышла его книга "I was an agent CIA in India", где в т.ч. была описана история с передачей бомбы. Отрывки из книги опубликованы в "Литературной газете" за 15 ноября 1967 года

[75] Символ республиканской партии - слон

[76] Е#аные свиноголовые идиоты

[77] Берут умер 13 марта 1956 года.

[78] В реальной истории Гомулка был освобождён в 1955-м и сменил Охаба, но Хрущёв решил подстраховаться

[79] 1-я программа ЦТ начала регулярное вещание 1 января 1955 года

[80] В реальной истории первые монохромные ЖК-дисплеи появились в США в 1963 году. Разработчик - компания RCA. Хотя теоретическая база жидких кристаллов была разработана ещё в 1940-50-х годах, инженеры просто не знали, куда и зачем их можно применить - компьютеры тогда с изображением не работали, а только печатали текстовый вывод на бумажной ленте. Первые LCD-дисплеи были недолговечны, потому применялись в наручных часах, калькуляторах, индикаторах и т. п. где нет нужды в продолжительной работе дисплея.

[81] Премии имени В. И. Ленина были учреждены 23 июня 1925 года по постановлению ЦК ВКП (б) и СНК. Первоначально присуждались лишь за научные труды. С 1935 по 1957 годы не присуждались. В 1941--1952 годах вручались Сталинские премии трёх степеней. 15 августа 1956 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление восстановить премии имени В. И. Ленина и присуждать их ежегодно ко дню рождения В. И. Ленина -- 22 апреля. В 1957 году было восстановлено присуждение Ленинских премий за выдающиеся научные труды, архитектурные и технические сооружения, изобретения, внедрённые в народное хозяйство, технологические процессы и др.; были также учреждены Ленинские премии за выдающиеся произведения литературы и искусства. Источник - ru.wikipedia.org

[82] Владимир Спиридонович Осьминин, директор Центрального Телевидения СССР в 1951-1957 гг

[83] Это всё - исторические факты

[84] В реальной истории Хрущёв, выступая в аэропорту, пытался "объяснить" прошлые разногласия происками "врагов народа". От публичного позора его спас вовремя остановивший его речь маршал Тито. Хрущёв позже вспоминал об этом эпизоде, как о примере недопустимости лжи в отношениях между дружественными странами.

[85] Подобная система "Минитель" в конце 1970-х была реализована во Франции, только подключалась она через телефонные провода. Система работала до 2012 года. Абонент подключался к телеинформационной системе через терминал небольшого размера, с экраном и клавиатурой. Пользуясь им, можно было получить около 2000 разнообразных услуг, в частности уточнить расписание пригородных поездов, узнать котировки акций, сделать заказ на определённые товары и услуги, пообщаться с другими пользователями "Минителя". Аппарат выдавался каждому жителю в почтовом отделении бесплатно. За пользование вносилась ежемесячная абонентская плата, она зависела от типа аппарата и характера услуг

[86] Реально при строительстве радиопроводку начали массово закладывать с 1964 года, постановление было принято в марте 1964 года

[87] цитата из итоговых документов Пленума 12 июля 1955 года

[88] В реальной истории в 1955 году Молотова "не добили". Его резко покритиковали, но оставили в составе Президиума ЦК. В результате Молотов в 1957 году возглавил попытку государственного переворота.

[89] В реальной истории была избрана кандидатом 27 февраля 1956 года, поддержала Хрущёва в борьбе против "антипартийной группы"

[90] В реальной истории был избран кандидатом в члены Президиума ЦК 26 марта 1965 года

[91] В реальной истории Молотова назначили послом в Монголию после разгрома "антипартийной группы" в 1957 году

[92] В реальной истории предложение Эйзенхауэра Хрущёв отверг из-за опасения, что США узнают реальное положение дел со стратегическими вооружениями в СССР и могут напасть, пользуясь возможностью нанести безнаказанный удар. При тогдашнем безбашенном руководстве Стратегического Авиационного Командования США такой сценарий был весьма вероятен. Командующий САК генерал Кёртис Лемэй неоднократно предлагал Эйзенхауэру атаковать СССР, пока он ещё не набрал силу. Кроме того, на 1955 год у СССР не было самолёта-разведчика, способного по дальности проводить разведку над территорией США. В итоге Договор по открытому небу был всё-таки подписан 24 марта 1992 г в Хельсинки, вступил в силу 2 января 2002 г

[93] В реальной истории всё так и было, только вместо Косыгина был Булганин

[94] Трактовка, безусловно упрощённая, но суть передаёт верно

[95] Н.С. Хрущёв "Время Люди Власть" книга 2 часть 4

[96] Директору ЦРУ Аллену Даллесу

[97] В реальной истории было так же. "Дух Женевы" - понятие, возникшее в 1955-м году

[98] Единственная по-настоящему фантастическая глава в этой книге

[99] Упрощённый вариант на базе DS

[100] Как на модели DS21 1967 г в реальной истории

[101] Никита Сергеевич не сильно рефлексировал по поводу французского произношения

[102] Citroёn DS получил 3е место на конкурсе "Автомобиль века" в 1996-99 гг. где выбирали "самый значительный автомобиль XX века". Первое заняла "Жестянка Лиззи" - Ford model T, второе - Austin Mini

[103] Исторический факт

[104] Исторический факт

[105] Французский завод в Париже, в реальной истории, в октябре 1955 года собрал всего 7 машин, а в январе 1956 вышел на 229 машин в месяц

[106] MAS -- аббревиатура от итал. Messi d'Assalto -- штурмовые средства; также есть вариант итал. Motoscafo Armato Silurante -- вооружённые торпедные катера.

[107] Во время чисток 1937--1938 годов, в результате которых были репрессированы Бела Кун и ряд других венгерских коммунистов, Надь стал сотрудником НКВД, что позволило ему выжить в ходе частых чисток. В соответствии с документами, имевшимися в архиве КГБ СССР, Имре Надь активно сотрудничал с НКВД и писал доносы на работавших в Коминтерне венгерских коммунистов. По доносам, собственноручно подписанным Имре Надем, были арестованы десятки человек, из которых 15 были расстреляны или погибли в лагерях. Он имел агентурную кличку "Володя" и, как отмечали его начальники, "работал инициативно, умело и бескорыстно, материального вознаграждения не получал". Источник - ru.wikipedia.org

[108] Цитируется по С.Н. Хрущёв "Реформатор"

[109] Исторический факт

[110] Аналогичным способом 12 октября 1957 года был отравлен в Мюнхене главный редактор эмигрантского журнала "Український самостійник" Лев Михайлович Ребет, а 15 октября 1959 года в том же Мюнхене был отравлен лидер украинских националистов Степан Андреевич Бандера. Обоих клиентов отправил в лучший из миров сотрудник КГБ Богдан Николаевич Сташинский.

[111] Два крейсера проекта 82, которые в нашей версии Хрущёв запретил резать, узнав про ЭМ-пушки

[112] Исторический факт

[113] См. Б.А Каржавин Тайна гибели линкора "Новороссийск"

[114] Минная опасность в Севастопольской бухте нами считалась ликвидированной, так как траление было произведено по установленным нормам с четверным превышением кратности траления (72-кратно вместо 18).

[115] Устинов описывает ракету Р-29 разработки 1974 года -- все перечисленные технические решения были собраны воедино именно в этом проекте. Ракета имела дальность 8100 км.

[116] /

[117] Из постановления от 4 ноября 1955 г.

[118] В реальной истории Ловейко назначили главным архитектором Москвы. Хрущёв решил использовать его идеи для популяризации типового строительства.

[119] Из постановления от 4 ноября 1955 г

[120] Из постановления от 4 ноября 1955 г.

[121] Исторический факт

[122] Исторический факт

[123] В реальной истории Каганович орал на Байбакова по телефону, но в тех же выражениях

[124] Подобные разборки на заседаниях Президиума ЦК редкостью не были. По воспоминаниям переводчика Игоря Кашмадзе: "Больше всего меня тогда поразило, что Ворошилов и Каганович обращались друг к другу на "ты", называли друг друга только по имени: Клим, Лазарь -- и за столом ругались матом".

[125] Известная армейская байка

[126] Источник -

[127] Цитаты -- по С.Н. Хрущёв "Реформатор"

Симонов Сергей

Цвет сверхдержавы - красный – 2.

Место под Солнцем

1. ХХ съезд партии

   В конце января Президиум ЦК КПСС готовил отчётный доклад для съезда. В нём Хрущёв решил развить тезисы, уже высказанные при обсуждении военной доктрины СССР. Это касалось отказа от политики «экспорта революции» и перехода к политике мирного сосуществования с капиталистическими странами.

   — С какой стати нам воевать за лучшую жизнь для англичан, американцев или французов? Мало мы положили жизней в прошлой войне? Когда они увидят, что мы зажили лучше их, то они сами выберут себе приличного президента и присоединятся к нам, — вслух рассуждал Никита Сергеевич. — Пока же они живут лучше нас. Надо перестать истощать себя, тратить ресурсы на подготовку к войне, пусть и самой справедливой, напротив, следует сокращать расходы на оборону, сосредоточиться на развитии экономики. Победит тот строй, который предоставит людям лучшие условия жизни.

   В Президиуме ЦК обстановка уже изменилась. Своевременно поменяв состав Президиума, Хрущёв добился практически полной поддержки своих предложений. Косыгин, Микоян, Шепилов, Жуков, Первухин и Сабуров при обсуждении отчётного доклада голосовали «за». Кандидаты в члены Президиума: Пономаренко, Шверник, Кириченко, Фурцева, Устинов – голосовать не могли, но при обсуждении поддерживали позицию Хрущёва.

   В стане сомневающихся оставался лишь Ворошилов, но и он присоединился к большинству.

   Окончательно одобрили положения доклада 30 января 1956 года, когда Хрущёв представил на рассмотрение Президиума ЦК готовый текст.

   — Мы отталкиваем массы, твердя: «Вот придем и начнем вас резать», — сказал Микоян. — Если не с социал-демократами, то с кем держать единый фронт? О не неизбежности войны правильно сказано.

   — Считаю постановку вопроса правильной, — Сабуров.

   — На старые формулы ссылаться нельзя, вопросы изложены правильно, —Первухин.

   — Согласен с основными положениями доклада. Фатализм войны отвергаем. – Шепилов

   – Легче всего повторять старое. Это духовное убожество, — резко заявил Кириченко.

   Микоян предложил доклад «в основе одобрить, если есть замечания, передать их докладчику», то есть Никите Сергеевичу. Это была обычная практика и перед XVIII съездом до войны, и перед XIX съездом 1952 года.

   Партийные чиновники всех уровней такую перемену позиции поначалу не приняли. Но и открыто выступить против не решились. Работники и руководители отделов, секретари ЦК по существу вопросов с Хрущёвым не спорили. Они лишь крайне осторожно выражали сомнение в точности формулировок, в их соответствии ленинским постулатам.

   Хрущёв, разумеется, теорию уважал, но лишь до тех пор, пока она подтверждалась практикой и не расходилась со здравым смыслом. А в этот момент расхождение было заметно невооружённым глазом.

   Утром 13 февраля собралось предсъездовское заседание Президиума ЦК. Решались организационные вопросы: регламент съезда, кого выбрать в Президиум, кого в Секретариат.

   Именно тогда и решался вопрос с докладом о культе личности. С 9 февраля – дня обсуждения записки секретаря ЦК П.Н. Поспелова, Никита Сергеевич размышлял, в какой форме опубликовать эту взрывоопасную информацию.

   Чисто по-человечески он ощущал желание высказать всю страшную правду, очистить совесть, положившись на принципы внутрипартийной демократии. Не знай он, к чему приведёт это очищение через 50 лет, он именно так и сделал бы.

   Но теперь у него была полная информация о будущем развитии событий. Теперь он знал, как отреагируют на разоблачения члены ЦК, партийный аппарат, рядовые члены парторганизаций, народ, братские компартии стран народной демократии, Китай, западные страны. Всё это знание давило на него тяжким грузом. Все нюансы приходилось учитывать.

   Перед Никитой Сергеевичем неосознанно маячил пример из «той истории», где китайцы в сходной ситуации поступили иначе. «Там» проживший значительно дольше Мао фактически отбросил страну на несколько десятилетий назад в историческом развитии. Тем не менее, портрет Мао продолжал висеть на центральной площади Пекина и в 21 веке, хотя страна развивалась уже другим, совершенно не маоистским курсом. Деятельность Мао в «том» Китае оценивалась по формуле «70% хорошего + 30% плохого» – просто и ясно.

   Хрущёв думал. И чем дольше он думал, тем больше осознавал себя кем-то вроде врача у постели больного пациента. А врач обязан руководствоваться принципом: «Не навреди».

   Никита Сергеевич, обладая «Тайной», информацией на 60 лет вперёд, быстро избавился от некоторой свойственной ему политической наивности и идеализма. Можно сказать, получив эту информацию, он повзрослел как политик, понял, что на его должности недопустимы эмоции. В политике выигрывает холодный расчёт. Потому правы были китайцы, не развенчавшие до конца Мао.

   Ему предстояло решить ключевой вопрос: что говорить съезду, а о чём временно умолчать. Но решать подобные вопросы единолично, без одобрения Президиума ЦК Первый секретарь не имел права. Поэтому Никита Сергеевич вынес вопрос на обсуждение.

   В изменившемся составе ЦК активно протестовал против доклада лишь Ворошилов:

   – Что ты? Как это можно? Разве можно все рассказать съезду? Как это отразится на авторитете нашей партии, на авторитете нашей страны? Это же в секрете не удержишь! И нам тогда предъявят претензии. Что мы можем сказать о нашей роли?

   Главных «фигурантов по делу» – Молотова, Кагановича и Маленкова предупреждённый Хрущёв устранил заранее. Микоян, Первухин, Сабуров его поддержали, остальные члены Президиума уже были выдвиженцами Хрущёва.

   Но теперь уже сам Никита Сергеевич не был уверен в целесообразности полного разоблачения. «История всё поставит на свои места». Известная поговорка, к которой прибегают в подобных случаях. Разница состояла в том, что теперь Хрущёв знал, как повернётся история.

   И тогда он, сам внутренне не соглашаясь с голосом совести, всё же предложил сформировавшийся у него компромиссный вариант:

   – Товарищи… Ничего не сказать съезду – невозможно. Но сразу вскрывать этот страшный нарыв – опасно. Это вроде как лечить больного – лечить надо, но если действовать неосторожно, больной может умереть от болевого шока.

   – Предлагаю сделать так. О репрессиях съезду скажем. Признаем ошибки. Признаем, чтоб было много невинно осуждённых. Назовём непосредственных виновников. Тем более, что большинство из них уже своё получили. Затем сообщим, что будет создана комиссия по реабилитации, и комиссия Комитета партийного контроля, которая установит степень ответственности виновников.

   – О Сталине что скажем? – прямо спросил Ворошилов. – О его роли?

   – Так и скажем – комиссия разберётся, всесторонне учитывая тогдашнюю политическую обстановку, – буркнул Хрущёв.

   У Ворошилова явно отлегло от сердца. Он понял, что Никита Сергеевич почему-то в последний момент то ли передумал, то ли испугался, но всё же решил спустить вопрос на тормозах. Климент Ефремович не знал, что перед Хрущёвым стоит сейчас куда более насущный вопрос – как удержать страну от неуправляемого сползания в демократический хаос, и в то же время не стать мишенью для проклятий потомков.

   В этот момент Никиту Сергеевича неожиданно поддержал Устинов:

   – Товарищи! Великое видится на расстоянии. Взвешенно и всесторонне оценить роль Сталина в развитии страны мы не сможем. Это смогут сделать лишь наши дети и внуки. А если так – пусть они и решают, насколько он виновен. Чтобы нас не сравнивали потом с шакалами, лающими на мёртвого льва.

   Вечером того же дня, 13 февраля, состоялся Пленум ЦК. Председательствовавший на Пленуме Хрущёв задал стандартный для предсъездовского Пленума вопрос:

   — Президиум рассмотрел отчетный доклад ЦК съезду и одобрил. Будет ли Пленум заслушивать доклад?

   — Одобрить. Завтра услышим! – ответ Пленума был таким же стандартным.

   — Есть еще один вопрос, — Хрущёв на мгновение запнулся, — Президиум Центрального Комитета после неоднократного обмена мнениями, изучения обстановки, материалов после смерти товарища Сталина чувствует и считает необходимым поставить на ХХ съезде партии, на закрытом заседании, видимо, это произойдет в то время, когда закончится обсуждение докладов и утверждение кандидатов в руководствующие органы Центрального Комитета, членов и кандидатов в члены ЦК, членов Ревизионной комиссии, а гости все разъедутся, доклад от имени ЦК о культе личности, На Президиуме мы условились, что доклад поручается сделать мне, Первому секретарю ЦК. Не будет возражений?

   — Нет, — уверенно ответил зал.

   Уставшие к вечеру члены ЦК вопросов не задавали.

   14 февраля 1956 года открылся XX съезд КПСС. Отчётный доклад зачитал Хрущёв. Доклад занял целый день.

   Никита Сергеевич с гордостью рапортовал съезду о достигнутых успехах в народном хозяйстве, в животноводстве, освоении целинных земель, улучшении снабжения населения. Делегаты съезда уже и сами видели результаты – поголовье скота увеличилось в несколько раз, снабжение улучшилось. В магазинах появились все основные продукты, начали появляться и современные промышленные товары. (Это не АИ, это реальная история)

   Говорилось в докладе и о внешнеполитических успехах – они тоже говорили сами за себя. Была прорвана американская экономическая блокада. Четырёхсторонняя встреча на высшем уровне в Женеве ясно показала, что Запад боится современной атомной войны не меньше, чем Восток, и предпочтёт решить дело миром, если не будет загнан в угол. Или не почувствует слабость Советского Союза.

   Был подписан мирный договор с Германией. Варшавский договор стал противовесом НАТО в Европе. Совет Экономической Взаимопомощи становился действенным инструментом восточноевропейской интеграции. Нормализованы отношения с Югославией. И, одновременно, западные державы выразили готовность к экономическому сотрудничеству.

   В этих условиях тезис о неизбежности военного столкновения двух систем был скорее вреден, чем полезен, о чём и было заявлено в докладе.

   Также было заявлено, что революция более не считается единственно возможным способом смены политической власти. Участие социалистических и коммунистических партий в работе буржуазных парламентов теперь не будет считаться предательством дела социализма. Важен результат, и переход к социализму, совершённый в результате парламентских выборов, так же хорош, как и совершённый в результате социалистической революции.

   Съезд, как высший форум партии, своим решением закрепил новый подход к отношениям между социалистическим и капиталистическим миром.

   Прения по отчётному докладу начались утром 15 февраля. Секретари обкомов рапортовали об успехах своих областей. Министры – о достижениях своих министерств. Делегаты рассказывали о личных достижениях. Говорили и о недостатках, но в меру, не увлекаясь. Микоян, заранее зная о предстоящем докладе Хрущёва, в своём выступлении осмелился слегка покритиковать прежнее руководство, заявив о необоснованности некоторых эпизодов репрессий.

   Хрущёв выступил и в прениях. На этот раз он не распространялся о достигнутых успехах. Всё, что считал нужным, он уже сказал в отчётном докладе. Никита Сергеевич поставил вопрос о необходимости разработки нового Устава и Программы партии, а также новой Конституции СССР, и нового Уголовного Кодекса. (В реальной истории вопрос об Уставе и Программе был поставлен на 21 съезде, приняты они были на 22 съезде, Конституцию Хрущёв разрабатывал в 1964 году, но принять её не успели из-за государственного переворота. Уголовный Кодекс в новой редакции приняли в 1960-м)

   Поскольку Никита Сергеевич получил фактически готовые Программу, Устав и Конституцию и Уголовный Кодекс среди прочих «документов 2012», он решил ускорить события. Конституцию, Программу и Устав ещё нужно было доработать, с учётом того, что построение коммунизма оказалось не столь быстрым делом, как он рассчитывал. Уголовный Кодекс следовало всесторонне проверить.

   (/Проект_Конституции_СССР_(1964))

   Предложения о новом Уставе и Программе партии, а также о новой Конституции и Уголовном Кодексе съезд встретил с интересом. Каких-либо серьёзных возражений не возникло. Решением съезда постановили создать соответствующие комиссии ЦК по разработке Программы и Устава, а также выйти в Верховный Совет СССР с предложением разработки новой редакции Конституции.

   Пока шли прения, Никита Сергеевич готовил свой доклад. Поначалу он собирался прочитать съезду слегка отредактированную записку Поспелова. Но затем он решил сместить акценты доклада в сторону необходимости соблюдения социалистической законности.

   24 февраля, в конце дня было объявлено о расширении повестки съезда. Делегатам было предложено заслушать доклад Первого секретаря ЦК на закрытом заседании 25 февраля.

   Выйдя на трибуну, Никита Сергеевич заметно волновался. Поначалу он слегка кашлял, говорил неуверенно, опасаясь бурной реакции делегатов съезда. Но реакции не было. В зале стояла мёртвая тишина. Делегаты слушали с напряжённым вниманием, ловя каждое слово.

   Почувствовав это, Никита Сергеевич заговорил уже уверенно. Он часто отвлекался от текста доклада, выступал в своей манере, приводил множество примеров.

   Но, как он и решил, он полностью перекроил свой первоначальный замысел, сосредоточив критику на беззаконных действиях НКВД / МГБ, Главного управления лагерей, и особо упомянув фактическое устранение прокуратуры и судебных органов от соблюдения закона.

   Он особенно подчеркнул необходимость перекрёстного партийно-общественного контроля над органами безопасности, контроля органов безопасности над работниками партийно-хозяйственного аппарата, и контроля прокуратуры над теми и другими при безусловном соблюдении социалистической законности.

   – У нас, товарищи, – сказал Хрущёв, – то одна, то другая сторона постоянно пытается встать над законом, освободиться от общественного контроля, стать неприкосновенными. Что из этого получается – я вам уже рассказал. Поэтому я считаю необходимым чётко разграничить права и обязанности всех трёх ветвей государственной власти – законодательной в лице Верховного Совета, исполнительной – в лице Совета Министров, и судебной, в лице Верховного Суда.

   – При этом, товарищи, нам необходимо вернуться к той роли Коммунистической партии, которую она выполняла при Владимире Ильиче Ленине, – продолжил Никита Сергеевич. – Вспомните, как представлялся в то время коммунист? Это был комиссар, ведущий за собой массы, зорко следящий за происками контрреволюции и пресекающий их. Вот образ настоящего коммуниста!

   – А что мы имеем сейчас? Сейчас, товарищи, помимо коммунистов в первичных организациях, именно таких комиссаров трудового фронта, неформальных лидеров коллектива, у нас появилось много других коммунистов. Они, товарищи, сидят в удобных креслах, ездят на служебных машинах, пишут бумажки... Зачастую подменяют собой хозяйственных руководителей. А зачем? Их задача – вести за собой массы! А не переподсчитывать за хозяйственниками урожаи зерна и надои молока.

   Хрущёв прекрасно понимал, насколько опасна для него самого подобная критика партаппарата. Именно потому он выступил с этими предложениями на съезде, где не действовали обычные правила партийной дисциплины, и каждый делегат имел возможность обратиться к съезду. Только съезд, в составе делегатов которого было много рядовых членов партии, мог поддержать взрывоопасную инициативу Первого секретаря ЦК. Поднимать этот вопрос на Пленуме ЦК было бесполезно. Центральный комитет был прибежищем махровых аппаратчиков. Подобное выступление они восприняли бы как покушение на святое, на привилегии партаппарата.

   Потому он и не заикнулся о каком-либо сокращении привилегий на съезде. Никита Сергеевич говорил только о безусловном соблюдении социалистической законности, и об абсолютном равенстве власти, партии и народа перед Законом.

   Затем Никита Сергеевич сообщил, что реабилитацией будет заниматься специальная комиссия. При этом он подчеркнул, что не может быть и речи о пересмотре дел и амнистии лиц, запятнавших себя сотрудничеством с немецко-фашистскими оккупантами на оккупированных территориях во время Великой Отечественной войны

   – Преступления фашистских захватчиков и их пособников против народа нашей страны огромны, – сказал Никита Сергеевич. – Подобные преступления не имеют и не будут иметь срока давности. Было бы серьёзной политической ошибкой ставить на одну доску честных людей, пострадавших от политического доноса, и последовательных врагов Советской власти, активно помогавших нацистам.

   После такого заявления с трибуны съезда никакой речи о реабилитации нацистских пособников быть не могло. Военнопленных решили отпустить из соображений гуманности, но предатели из числа народов СССР должны были ответить по полной.

   Также Хрущёв отказал в праве на реабилитацию уголовникам и лицам, осуждённым за хозяйственные преступления. Об уголовниках Никита Сергеевич сказал особо:

   – Тезис о классовой близости пролетариата и уголовных элементов сыграл свою положительную роль в ходе борьбы с царским режимом. Но, в условиях победившего социализма уголовные элементы не имеют никакого отношения к пролетариату, поскольку они не участвуют в процессе созидательного социалистического труда. Потому данный тезис следует признать устаревшим, и, в современных условиях – вредным.

   Далее Хрущёв сказал:

   – Советский Союз, товарищи, прошёл долгий и тяжёлый путь, чтобы достичь нынешних успехов. Время было сложное, и мы прошли этот путь первыми. Не на кого было равняться. Все свои ошибки мы совершили сами. Мы должны помнить не только чёрное, но и красное, не только ошибки, но и заслуги.

   В этот момент в зале послышался коллективный вздох облегчения. В составе партийно-хозяйственного актива на тот момент было множество людей, которые в результате репрессий заняли освободившиеся номенклатурные места. Заняли зачастую незаслуженно. Иногда – в результате собственноручно написанного доноса.

   Признание частичной незаконности репрессий вызывало у многих из них животный страх разоблачения. Потому слова Первого секретаря «не только ошибки, но и заслуги» были восприняты ими как индульгенция.

   Преждевременно.

   Когда Никита Сергеевич закончил говорить, в зале было тихо. Настолько тихо, что слышен был бы полёт комара, будь в тот момент более подходящий сезон.

   Хрущёв собрал бумаги и повернулся, чтобы спуститься с трибуны.

   В этот момент кто-то крикнул из глубины зала:

   – А почему вы молчали?

   Никита Сергеевич был готов к такому повороту событий. Он обернулся к залу и спросил:

   – Кто спрашивает?

   Ответом ему было молчание. Кричать из толпы всегда проще и безопаснее, чем встать на виду у всех и спросить.

   – Кто спрашивает? – повторил Хрущёв.

   В зале съезда, казалось, заклубилась зловещая тишина.

   – Молчите? – сказал Никита Сергеевич. – Вот и мы молчали.

   В этот момент в зале раздались неуверенные аплодисменты. Хрущёв, держа в руке текст доклада, сошёл с трибуны. (В реальной истории это – известный анекдот. В АИ – почему бы и не случиться в действительности.)

   Оваций не было, зал не вставал. Слышались лишь довольно жидкие аплодисменты, относившиеся, скорее, не к докладу, а к ответу Первого секретаря на вопрос. Шок был слишком велик. Делегаты уходили из зала, низко наклонив головы, не глядя друг на друга.

   5 марта 1956 года Президиум ЦК постановил:

   «1. Предложить обкомам, крайкомам и ЦК компартий союзных республик ознакомить с докладом Хрущёва Н. С. «О нарушениях социалистической законности в ходе внутрипартийной борьбы 1937-38 годов и в первые послевоенные годы» на ХХ съезде КПСС всех коммунистов и комсомольцев, а так же беспартийный актив рабочих, служащих и колхозников. (АИ – название доклада изменено)

   2. Доклад тов. Хрущёва разослать партийным организациям с грифом «Не для печати», сняв с брошюры гриф «Строго секретно»». (Исторический факт)

   Следом за выступлением на съезде началась повсеместная реабилитация незаконно осуждённых. Собственно, началась она ещё 4 мая 1954 года, когда Президиум ЦК КПСС создал центральную и местные комиссии по реабилитации. Рассмотрение дел производилось в судебном порядке, для чего судейский корпус и количество народных заседателей были временно увеличены. (АИ. В действительности реабилитация проводилась комиссиями - «тройками», второпях, без сколько-нибудь подробного рассмотрения дел)

   Решением Президиума во главе центральной комиссии по реабилитации поставили Микояна, членами комиссии стали секретари ЦК Аверкий Борисович Аристов и Алексей Илларионович Кириченко, а также Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко, и вновь назначенный на том же заседании министр внутренних дел СССР Николай Павлович Дудоров. (Исторический факт)

   Доклад Хрущёва произвёл переполох среди чиновников аппарата ЦК. Подавляющая часть партноменклатуры отнеслась к нему отрицательно, хотя открытого осуждения не было. Ограничились разговорами в курилках и углах: «Не разобрался Никита. Такой удар партия может и не пережить». В худших традициях Людовика XIV под партией аппарат имел в виду себя. Партноменклатура с ходу начала саботировать решения съезда.

   Но на этот раз Никита Сергеевич был к этому готов. Одновременно с комиссией по реабилитации он создал ещё одну комиссию – по расследованию фактов доносительства, оговоров и клеветы, приведших к репрессиям. (В реальной истории такой комиссии не было, а зря. Партаппарат по своей природе нуждался в периодических перетрясках.)

   Комиссия работала в рамках Комитета Партийного Контроля, возглавил её Николай Михайлович Шверник, вошли в комиссию секретарь ЦК Петр Николаевич Поспелов, и от Комитета Госбезопасности – Иван Александрович Серов. Непосредственно изымали дела из КГБ и работали с документами сотрудники Комитета Партийного Контроля.

   Работа этой комиссии была строго секретной, именно потому, что этой части реабилитации наиболее опасались все мерзавцы, окопавшиеся в партаппарате. Каждое дело проверялось заново, расследовался каждый донос, каждое признание, каждый факт оговора или самооговора. Разумеется, некоторую часть дел успели уничтожить, заметая следы, но основная масса сохранилась.

   Никита Сергеевич, зная, к чему привели его нерешительность и попустительство в «той истории», принял все меры, чтобы наиболее гнилая часть партноменклатуры этого удара действительно не пережила. Таким образом он собирался и обезопасить себя, и сломить сопротивление партаппарата своим реформам.

   Операция была задумана централизованной. На первом этапе, начавшемся с 1 марта 1956 года, шло накопление фактологического материала, сбор улик, вычисление доносчиков. Наибольшую проблему составляли анонимные доносы. В организациях ещё удавалось выявить доносчиков сличением почерков доносов и обычных документов. Если же доносы были написаны по месту жительства, задача многократно усложнялась, особенно по довоенным делам, так как в войну многие фигуранты погибли, а большая часть архивов оказалась утрачена. Тем не менее, комиссия работала, без шума, без огласки, спокойно и методично.

   Точно такое же расследование комиссия проводила в отношении следователей и работников НКВД / МГБ, проводивших аресты и дознания. На первом этапе изымались и изучались только дела, опрашивались реабилитированные. Никаких контактов комиссии с фигурантами не поддерживалось, чтобы никого из них заранее не спугнуть.

   Было ещё одно, очень существенное отличие от работы комиссии в «той истории». Различные «маленькие, но гордые народы», во время Великой Отечественной войны отметившиеся массовым сотрудничеством с оккупантами, незаконно пострадавшими не признавались.

   5 марта в газетах появились традиционные фотографии и статьи, посвящённые дню памяти Сталина. Хрущёв сам настоял на этом. Прежде всего, такие публикации должны были подтвердить, что, несмотря на партийную критику репрессий, сама фигура Сталина и его роль в развитии страны не демонизируется.

   Также Никита Сергеевич знал о просталинских выступлениях в Грузии, произошедших в «той истории». Публикации и траурные мероприятия, проходившие как обычно, помогли эти выступления предотвратить. В Грузии было спокойно.

   Сразу после ХХ съезда началось сокращение привилегий партийных и государственных чиновников. Прежде всего, отменили дополнительные выплаты «в конвертах», не облагавшиеся никакими налогами. (Исторический факт)

   Вместо них, чтобы поначалу не слишком злить аппаратчиков, ввели некоторые дополнительные надбавки и коэффициенты к зарплате, однако их сумма была заметно меньше, к тому же эти надбавки облагались налогом наряду с основной зарплатой. (АИ).

   Количество служебных автомобилей резко сократили. Часть автомобилей из обкомовских и министерских гаражей продали в личное пользование работникам этих обкомов и министерств – чтобы они сами их содержали и водили. (Исторический факт)

   С весны 1956 года мечтой каждого чиновника и партаппаратчика должностью ниже министра / секретаря обкома стало обладание служебным «Ситроеном DS». Массовый выпуск этих машин ещё не был налажен, автомобили собирались малыми сериями, а потому были статусными. (АИ)

   Министры и секретари обкомов на такие мелочи не разменивались, им по должности полагались машины посерьёзнее.

   Но прямым распоряжением Хрущёва «Ситроены» в обкомовские и министерские гаражи не попадали. Они поначалу были доступны только для передовиков производства, а затем, по мере наращивания выпуска модели DS и более дешёвой ID, начали продаваться населению через повсеместно открывающиеся автомагазины.

   Расставаться с привилегиями «ответственные работнички» упорно не хотели. «Хрущёву, конечно, докладывали, что все уже проведено в жизнь, поездки на казенных машинах по магазинам и базарам жен ответственных товарищей пресечены, отдых оплачивается теми, кто годами привык ничего за это не платить» (Источник – А. Аджубей, «Те десять лет»)

   Никита Сергеевич понимал, что его нагло обманывают. Он вызвал председателя Комитета Партийного Контроля Николая Михайловича Шверника, и поручил ему наладить регулярные проверки исполнения принятых решений.

   Вскоре с мест начали поступать сообщения работников КПК о множественных нарушениях. Хрущёв приказал передавать эти сообщения напрямую в прокуратуру.

   Областные партийные функционеры, привыкшие в прежние времена вертеть прокуратурой как угодно, были крайне удивлены, когда их вдруг начали вызывать к прокурору для допроса. Многие пытались запугивать работников прокуратуры, по привычке «брать горлом».

   Хрущёв выступил по радио с разъяснением полномочий прокуратуры, а также прямо приказал местным партийным организациям: при выявлении фактов злоупотреблений – проводить внеочередные отчетно-выборные заседания областных, городских и местных парторганизаций, безжалостно снимать зарвавшихся руководителей.

   Но основной удар по привилегиям был нанесён, когда закрыли продуктовые спецбазы, спецмагазины и спецраспределители для номенклатуры. (АИ)

   Хрущёв рассудил просто: если заставить зажравшихся партийных чиновников или, хотя бы, их жён, ходить в обычные магазины вместе с народом, стоять в тех же очередях, номенклатурные жёны быстро вынесут мозг своим благоверным, заставив их улучшить снабжение.

   Чиновники поначалу взвыли. Привыкнув к дешёвым деликатесам, доставляемым прямо на дом, стоять в очередях вместе с «пролетариатом» они уже считали ниже своего достоинства. Вначале у них теплилась надежда, что «безумная затея Хрущёва» – не более чем очередная громкая кампания, явление временное, перебесится и само пройдёт.

   Не прошло.

   Никита Сергеевич проявил твёрдость. В своих летних поездках по сельскохозяйственным районам он лично проверял наличие спецраспределителей и спецмагазинов. Нескольких секретарей обкомов он моментально, не тратя времени на разносы, снял с должности, обнаружив, что их подчинённые отовариваются отдельно от простого народа.

   Тогда партийные чиновники призвали на помощь советскую торговлю – самую гнилую и продажную организацию Советского Союза. Они начали отовариваться с чёрного хода. Торговля была рада стараться. Самые лучшие товары стали откладывать для чиновников. Чиновничьи жёны подъезжали к магазинам в рабочий день, со двора, и нагружали полные сумки деликатесов, которые в торговом зале даже не появлялись.

   Хрущёв узнал об этом во время августовской поездки по шахтёрским регионам Украины. Общаться с народом Никита Сергеевич любил. А с началом преобразований, когда после улучшения снабжения в 1954-55 году его популярность взлетела вверх, с народом он старался общаться регулярно.

   Пока он жил в квартире на улице Грановского, Хрущёв часто выходил вечерами погулять по Москве. Брал с собой семью, а то и приглашал Анастаса Ивановича Микояна с семьёй. Охрана, разумеется, сопровождала Первого секретаря, но если Никита Сергеевич вдруг решал поговорить с кем-то из москвичей, охранники не препятствовали народу общаться с властью напрямую. (Исторический факт)

   Народ поначалу удивлялся: «Смотрите, никак Хрущёв идёт?!». Потом привыкли, здоровались, но, понимая, что руководителю тоже надо периодически отдыхать, особо не надоедали.

   Когда открыли для посещения Кремль, Никита Сергеевич в течение рабочего дня запросто мог выйти во внутренний двор и пообщаться с посетителями. А уж в поездках он, само собой, обязательно встречался с людьми. Такие встречи помогали держать руку на пульсе, так как никакое областное начальство никогда всей правды не сообщало.

   Вот и о ситуации с торговлей с чёрного хода Хрущёв узнал во время выезда в одну из областей. Секретарь обкома был им немедленно вздрючен.

   По возвращении в Москву Никита Сергеич вызвал министра торговли Дмитрия Васильевича Павлова, главу Комитета Партийного Контроля Николая Михайловича Шверника, и министра внутренних дел Николая Павловича Дудорова. Рассказал им о ситуации в торговле, и поставил задачу:

   – Делайте что хотите, но этот #баный бардак должен быть прекращён. Народ и партия должны быть едины не только на кумачовых транспарантах, но и в жизни. Иначе, рано или поздно, вместо транспарантов на фонарях будут вешать нас.

   – На размышления вам – две недели, – сказал, как отрубил Хрущёв. – До конца года ситуацию с соблюдением правил торговли вы должны исправить. Если на местах мне кто-то ещё раз пожалуется, что торговля прячет товары и отоваривает «нужных людей» с чёрного хода, всех троих освобожу от занимаемых должностей и загоню младшими районными партинструкторами за Урал. До самой пенсии.

   Однако, несмотря на принимаемые крутые меры, партийная номенклатура и советская торговля продолжали то и дело изыскивать лазейки для взаимоудовлетворения. Например, в Ленинграде партийные работники начали отовариваться в Елисеевском магазине, посылая туда «гонцов» из числа технического персонала. Такая же схема, как выяснилось, действовала и в Москве. Вскрылось это значительно позже.

   Вечером в Свердловске, в обычной, ничем не примечательной квартире, раздался звонок в дверь. Хозяин и хозяйка переглянулись. Они уже привыкли, что неожиданные звонки не приносят ничего хорошего. Однако был вечер, а не раннее утро. Выглянув в окно, они увидели, что у подъезда стоит чёрный «ЗиМ»

   Вздохнув от предчувствия неизбежного, хозяин квартиры пошёл открывать.

   – Кто там? – спросил он через дверь

   – Откройте, милиция.

   Жена и мать выглядывали из комнаты в прихожую.

   Ещё раз вздохнув, хозяин открыл дверь. И оторопел.

   Отодвинув в сторону участкового милиционера, в полосе света появилась высокая фигура в форме генерал-полковника. Сердце упало. Неужели опять? Но почему – Сам? Слишком уж мелкая сошка хозяин квартиры, чтобы арестовывать его приехал в Свердловск сам председатель КГБ.

   – Здравствуйте, Серго Лаврентьевич. Позвольте войти? – вежливо сказал Иван Александрович Серов.

   – П-прошу... – хозяин квартиры отступил назад, пропуская нежданного гостя.

   Серов вошёл, не слушая возражений, снял форменные ботинки. Участковому велел быть свободным.

   – Пройдёмте на кухню, – пригласил хозяин квартиры. – Дети спят.

   Присели на кухне. Жена и мать, ни живы не мертвы, стояли в дверях.

   – Рад сообщить вам, Серго Лаврентьевич, что вы и ваша семья полностью реабилитированы, – сказал Серов. – Советское правительство и Комитет Государственной Безопасности приносят вам свои искренние извинения. Вам возвращаются ваши документы на фамилию Берия, хотя, если вы сочтёте нужным, можете оставаться под нынешней фамилией Гегечкори. Решать вам. – Серов выложил из внутреннего кармана на стол стопку из трёх паспортов. – Также вам возвращается звание инженер-полковника, – Серов вытащил из кармана и положил поверх паспортов погоны, – и звание доктора технических наук.

   – Партия и правительство просят вас как можно скорее вернуться к основной работе, – продолжил Серов. – Если хотите, можете вернуться в Москву, но для вашей матушки более полезным был бы, к примеру, климат Киева. Там как раз имеется организация п/я № 24 по вашему профилю. Решать опять-таки вам.

   – У вас, насколько помню, детей трое? – припомнил Серов. – Тогда, как всё решите и будете готовы к переезду, сообщите в местное отделение Комитета, они всё организуют, а мы, со своей стороны, подготовим квартиру. Шестикомнатную, в старом фонде, конечно, нынче таких не строят. Также вам выделены подъёмные в сумме 10000 рублей (старыми, но сумма, тем не менее, ощутимая) По приезде на место будет выделена служебная машина.

   Серов поднялся, прошёл в прихожую, обулся. Серго Берия, ещё не веря в реальность происходящего, вышел его проводить. В дверях Иван Александрович на секунду задержался:

   – Надеюсь, Серго Лаврентьевич, вы понимаете... Я – человек военный, выполнял приказ. А чисто по-человечески – прошу у вас прощения.

   – Это всё так неожиданно... – пробормотал Серго.

   – На такой процедуре реабилитации настоял лично Хрущёв. Честь имею! – Серов козырнул и пошёл вниз по лестнице.

   Реабилитацией Серго Берия дело не ограничилось. Вскоре был освобожден из заключения Василий Иосифович Сталин. Однако с ним всё оказалось сложнее. Оказавшись на свободе, он запил, и прожил, к сожалению, недолго.

2. В ОКБ-1 у Королёва

   27 февраля 1956 года группа руководителей страны посетила КБ Сергея Павловича Королёва. Хрущёв в этой версии истории был там уже второй раз. Вместе с ним поехали посмотреть на ракеты Косыгин, Жуков, Кириченко и Первухин. Также Никита Сергеевич взял с собой сына Сергея и зятя – Алексея Ивановича Аджубея, работавшего на тот момент в газете «Комсомольская правда». (В реальной истории с Хрущёвым ездили Молотов, Каганович, Булганин, Кириченко, Первухин, и сын с зятем)

   В КБ их, на правах хозяев, встретили Сергей Павлович Королёв, Дмитрий Фёдорович Устинов, академик Мстислав Всеволодович Келдыш и другие руководители НИИ–88, а также несколько министров смежных отраслей.

   Хрущёв достаточно хорошо знал положение дел в ракетной отрасли, Устинов постоянно докладывал ему и об успехах, и о проблемах. Сейчас Никита Сергеевич решил лично посмотреть, чего добились ракетчики со дня его первого визита, а также поставить им задачи на будущее. Дата поездки несколько раз переносилась – из–за съезда дел было очень много.

   Огромный цех казался пустым, только стояли и лежали длинные цилиндрические предметы – то ли баки, то ли трубы. В центре на ложементах были выложены несколько ракет, выкрашенных в традиционный зелёный защитный цвет.

   Королёв продемонстрировал гостям уже устаревшие Р–1 и Р–2, затем показал поступающую на вооружение ракету Р–5. Хрущёв надолго задержался у ракеты, с интересом рассматривая её и засыпая Сергея Павловича вопросами. Особенно его интересовало, кого в Европе этой ракетой можно достать, учитывая её дальность в 1200 км. Королёв, предвидевший этот вопрос, подвёл Никиту Сергеевича к висящей на стойке рядом с ракетой карте Европы, на которой были помечены окружностями возможные радиусы досягаемости с тех или иных позиций.

   При размещении на территории Восточной Германии Р–5 доставала до большей части Великобритании, кроме Шотландии и западной оконечности Уэльса, простреливала большую часть Франции, северную и центральную Италию, вплоть до Рима, и южную часть Норвегии. С Норвегией в целом было проще – вся её территория полностью простреливалась Р–5 из Карелии и с Кольского полуострова. Южную Италию и Сицилию Р–5 легко доставала с территории Румынии. Недосягаемой оставалась лишь Испания.

   Руководители СССР, глядя на эту карту, впервые осознали, что Европа не так уж и велика.

   Далее Королёв ознакомил руководство со сложностями, возникающими при запуске ракеты в серийное производство. Хрущёв тут же вытаскивал из толпы то одного, то другого министра и на ходу решал проблемы. Ему помогал Устинов, он был полностью осведомлён обо всех трудностях, мог ответить на любой вопрос, тут же записывал в блокнотик поступающие указания.

   Удовлетворённый постановкой дела у Королёва, Хрущёв тут же дал ему свой личный номер телефона. (Исторический факт)

   – Если что, товарищ Королёв, звоните мне напрямую, – сказал Никита Сергеевич. – Не стесняйтесь, вопросы обороны для страны – важнейшие, я готов решать их в любое время.

   Королёв пригласил всех пройти в следующий цех. Он был построен в виде стеклянной башни, окна были закрашены белой краской. Посреди стеклянного колодца стояла ракета Р–7 – 270 тонн взлётной массы, величественная, как башня Кремля, она подавляла своими размерами. Люди рядом с этой махиной смотрелись карликами.

   Королёв коротко рассказал об устройстве ракеты, особо упомянув полутораступенчатую схему с боковыми блоками первой ступени. Затем пригласил всех посмотреть на двигатели и представил их конструктора – Валентина Петровича Глушко, а затем передал ему слово.

   Глушко рассказал об устройстве жидкостных ракетных двигателей.

   Тут же, прямо у ракеты началось обсуждение. Королёв заверил, что расчётную дальность в 8000 километров для поражения целей на территории США ракета обеспечит, и даже с запасом.

   Все понимали, что для баллистической ракеты проблема преодоления ПВО на тот момент отсутствовала. Ракета преодолевала тогдашние рубежи ПВО поверху, на скорости более 25000 километров в час, легко и непринуждённо.

   Никита Сергеевич поинтересовался, когда начнутся лётные испытания, и тут же пояснил:

   — Мы вас не подгоняем. Все должно быть тщательно отработано и проверено, но сами знаете, как нужна ракета.

   Королёв ответил, что раньше весны следующего года не успеть никак. Необходимо было подготовить и саму ракету, и полигон для неё. Полигон близ станции Тюратам в Казахстане уже строился, потоки грузов для строительства частично маскировались под грузы для целинных хозяйств.

   – А Михаил Клавдиевич здесь? – вдруг спросил Хрущёв. (Отсюда начинается АИ)

   Тихонравов тут же протолкался вперёд.

   – Ну, что вы нам интересного покажете? – спросил Никита Сергеевич.

   Михаил Клавдиевич пригласил всех к стендам у стены.

   На стенде лежали несколько похожих друг на друга необычных... предметов. Назвать их летательными аппаратами ни у кого язык не поворачивался. Они выглядели как цилиндры с конусами сверху, оклеенные чем–то вроде лоскутных одеял из фольги. (Экранно–вакуумная теплоизоляция) Во все стороны торчали антенны, корпуса были облицованы пластинами солнечных батарей.

   – В прошлый раз Никита Сергеич поставил нашему коллективу пять основных задач, которые предполагалось решить до конца 1957 года, – сказал Тихонравов. – На данный момент мы решаем две из них. Перед вами спутники связи, они также могут работать как телевизионные ретрансляторы. Работа ещё далека от завершения.. Поскольку мы начали работу ещё в 1954–м году, мы надеемся запустить первый такой спутник в 1959–м. (В реальной истории спутник связи «Молния–1» начали проектировать в 1961–м и запустили в 1965–м)

   – Оставшиеся задачи – разведка, навигация и спутники предупреждения о ракетном нападении – мы пока решить не можем. Работа в этом направлении ведётся, но пока не вышла из стадии эскизных проектов.

   – Но у нас, Никита Сергеич, есть одно предложение, – Тихонравов улыбнулся. – Поскольку вы нас два года назад предупредили, что спутники стране понадобятся, мы тут ударно поработали...

   Он повернулся к крайнему стенду, на котором лежал облицованный солнечными батареями гранёный шар с четырьмя длинными усами антенн. (АИ)

   – Вот это – тоже спутник, который мы можем запустить уже летом или осенью этого года.

   – Как так? – удивился Хрущёв. – Вы же говорите, Р–7 ещё не готова?

   – Р–7 не готова, – согласился Королёв. – Но зато готова Р–5. (Р–5 предлагалась в качестве запасного носителя в 1957–58 гг. на случай неудачи с Р–7 и использовалась как носитель в 1964 г для вертикального высотного подъёма космического телескопа)

   – Ракета Р–5, – продолжал Королёв, – имеет забрасываемую массу 1350 килограммов, так как она рассчитывалась на доставку тяжёлой специальной боевой части. За счёт малой массы спутника имеется возможность установить на ракету вот эту вторую ступень массой около тонны, – он показал на лежащий в стороне белый цилиндр.

   – Двигатель второй ступени работает, условно говоря, на керосине и азотной кислоте, по сути, это двигатель нашей ракеты Р–11. (основное горючее — светлые нефтепродукты, окислитель — «меланж» на основе концентрированной азотной кислоты – просто Королёв не стал грузить Хрущёва кучей незнакомых названий)

   – А на 2–й ступени крепим сам спутник, – Королёв показывал устройство ракеты указкой на плакате. – Мы заранее закладывали в проект имеющуюся на тот момент ракету.

   – Погодите, погодите... – обомлевший Хрущёв подошёл ближе. – То есть... это как? Михаил Клавдиевич, как же вы успели?

   – Спутник очень простой. Там только аккумулятор и радиопередатчик, – ответил Тихонравов. – Основная работа была проделана с блоком 2–й ступени

   – У нас, Никита Сергеич, есть ещё одна важная разработка, – сказал Королёв. – В начале 1954 года Мстислав Всеволодович притащил нам схемы, характеристики и фотографии совершенно фантастических двигателей. В документации они называлиcь НК-33-1, РД-120 и РД-170. Когда Валентин их увидел, он потерял дар речи на пару часов.

   Стоявший рядом Глушко скромно улыбнулся.

   – Пока работа ещё далека от завершения, но... Если получится заменить имеющийся двигатель на разрабатываемый нами сейчас аналог двигателя НК-33-1 хотя бы на центральном блоке, мы сможем закидывать на низкую орбиту уже не семь, а одиннадцать тонн. Надеюсь, к 1960-му году мы эти двигатели на ракету поставим. (Примерно соответствует первому этапу современной модернизации РН «Союз» до модификации «Союз 2-1»)

   – А потом мы вместо Р-7 сделаем более современный, экономичный и мощный носитель, уже не по пакетной схеме, а по обычной многоступенчатой, – добавил Королёв. – Если удастся воспроизвести те технические решения, которые содержатся в полученной нами информации.

   – Мне были важны даже не столько конкретные характеристики двигателей, – сказал Глушко, – сколько заложенные в них конструктивные идеи, общее направление развития, ну, и осознание, что подобное вообще можно сделать. А уже имея такой опыт, мы сможем построить линейку двигателей со сходными техническими решениями, но с разными техническими характеристиками.

   – Менять в третий раз всю компоновку ракеты мы, честно сказать, не рискнули, – признался Королёв. – На момент принятия решения было ещё неясно, сможем ли мы построить двигатель по столь революционной концепции. А вдруг не получится? Потому решили пойти эволюционным путём – сначала строим ракету Р–7, потом заменяем на ней двигатели, отрабатываем их на нескольких пусках, одновременно проектируем более мощные двигатели, строим более тяжёлый и совершенный носитель, ну, и так далее.

   – Носителей нам понадобится не один, а несколько, – продолжил Королёв, – чтобы лёгкие спутники можно было выводить на орбиту относительно дешёвым носителем. Нам тут обещали, что в ближайшие 5–10 лет будет замена электронной элементной базы с ламповой на полупроводниковую. Это позволит сделать спутники более лёгкими и компактными. Так как, Никита Сергеич, запустим первый спутник?

   – Что для этого нужно? – спросил Хрущёв.

   – Несколько пробных пусков Р–5 со второй ступенью, чтобы отработать технические задачи – разделение ступеней в полёте, вопросы управления, и так далее, – пояснил Королёв. – Эту работу надо провести и в интересах военных тоже, ведь мы уже проектируем многоступенчатые баллистические ракеты.

   – Проводите, – ответил Хрущёв. – Раз всё равно делать придётся. Насчёт спутника – мы с товарищами посоветуемся, и сразу вам сообщим. Поймите, товарищи, это вопрос не только технический или научный, спутник – это, в первую очередь, вопрос политический. Это – серьёзная заявка на превосходство. Запустив спутник, мы становимся сверхдержавой, единственным в мире на данный момент государством, способным на подобное.

   – Думаю, что американы тоже уже на это способны, – заметил Королёв. – Товарищ Серов регулярно сообщает мне об успехах фон Брауна, и, как я понял, проблемы у него не столько технические, сколько политические. В США тоже хватает руководящих дураков, считающих, что спутники не нужны. Иначе они свой спутник уже запустили бы. Не опоздать бы нам, Никита Сергеич?

   – Не опоздаем. Серов и меня в курсе фон Брауновских работ держит, – ответил Хрущёв. – Отрабатывайте двухступенчатый вариант Р–5, а мы в Президиуме тем временем решим с политическими аспектами запуска. То, что пускать спутник будем – это однозначно, вопрос – в какой момент?

   – Никита Сергеич, – пользуясь случаем, пожаловался Тихонравов, – военные все ракеты себе забирают и нам под спутники ничего не дают. Пока Р–5 в серию не запустим, не будет никаких спутников.

   – Этот вопрос мы решим, – ответил Хрущёв. – Дмитрий Фёдорович, – обратился он к Устинову, – давай как–то разбираться с вопросом. Как минимум, 2 ракеты – военным, одна – для спутников.

   – А оборона страны как же? – спросил Устинов.

   – Так Дмитрий Фёдорович, а это, по–твоему, не для обороны надо? – возразил Хрущёв.

   – Поговорю с производственниками, с плановиками, сделаем так быстро, как только сможем, – сказал Устинов. – Ты пойми, это же не опытный образец сделать! Это – серия! Это – заводы, трудовые коллективы. Нужна оснастка, техпроцессы, изделия должны быть отработаны. Янгель, конечно, молодец, у него конструкторское сопровождение производства поставлено на пять баллов, но и он – не волшебник!

   – Понял тебя, Дмитрий Фёдорович, – согласился Хрущёв. – Давай, рули, тут ты лучше меня разбираешься. Только погоди минутку, не убегай. У меня к вам, товарищи, – обратился он к Устинову, Королёву и Тихонравову, – разговор есть.

   – Слушаем, Никита Сергеич, – отозвался Королёв.

   – Смотрю я на вашу великолепную технику, – сказал Никита Сергеевич, – и такая гордость у меня в душе, за наших учёных, конструкторов, за нашу Советскую Родину… И вот я думаю, как бы нам сделать так, чтобы такая же гордость была не только у тех, кто обо всём этом знает, а у всего советского народа? Это же не просто ракета, это мощнейшее оружие пропаганды в пользу нашего социалистического строя!

   – Ну, так вот, спутник запустим, вот и будет пропаганда, – усмехнулся Королёв. – Потому и стараемся американов опередить.

   – А я, Сергей Павлович, думаю о долгосрочном эффекте, – пояснил Хрущёв. – Вот вы тут трудитесь, работаете на благо страны, но вам надо готовить себе достойную смену. Уже сейчас подбирать талантливую молодёжь, студентов технических ВУЗов, и целенаправленно готовить их, натаскивать… Вплоть до того, что у каждого специалиста должно быть несколько учеников.

   – Разумная мысль, – заметил Устинов. – Подумаем, на перспективу. Я найду, кому поручить.

   – А чтобы всех этих мальчишек-девчонок космосом заинтересовать, – продолжил Никита Сергеевич, – я считаю, нужны книги и фильмы на космическую тему, на тему нашего коммунистического будущего. И этим наша партия должна заниматься целенаправленно. Вот мне тут как-то сын пожаловался, что фантастику у нас писатели мало пишут. А фильмов таких и вовсе почти нет.

   – А кстати, Никита Сергеич! – вдруг сказал Тихонравов. – Есть у нас такой кинематографист. Он и режиссёр, и оператор, и постановщик сцен и трюков. Работает на студии «Леннаучфильм», зовут его – Павел Владимирович Клушанцев. Сейчас он снимает научно–популярный фильм «Дорога к звёздам». Я его по мере сил консультирую. Человек он необычный, суховатый, замкнутый, но талантище у него неимоверный. Его бы как-то поддержать?

   – Так–так… Клушанцев, говорите? – заинтересовался Хрущёв. – Серёжа! – окликнул он сына.

   Сергей подошёл к отцу.

   – По Павлу Владимировичу Клушанцеву мне на досуге справочку сделай, – попросил Никита Сергеевич.

   – Клушанцев? Понял, сделаю, – кивнул Сергей.

   Тихонравов тут же записал на бумажке все данные режиссёра и передал Хрущёву.

   – Спасибо, Михаил Клавдиевич, непременно этим вопросом займусь, – ответил Никита Сергеевич. – Алексей Иванович! – окликнул он стоявшего неподалёку Аджубея, – Идите сюда. Тут такое дело, – он коротко передал зятю содержание разговора. – Напомните мне Михайлову потом позвонить. (Николай Александрович Михайлов, министр культуры в 1955–1960 гг.)

   – Почему бы не объявить литературный конкурс на лучшее научно–фантастическое произведение об освоении космоса? – предложил Аджубей. – Назначить премии. Только награждать надо не за первые три места, а, скажем, за первые двадцать. Народа талантливого у нас много, пусть пишут. Будет что молодёжи почитать. А чтобы эти произведения быстрее до молодёжи дошли, я могу сделать литературную страничку в «Комсомольской правде». Газета выходит регулярно и большими тиражами, а книги пока ещё издадут, да и тиражи там ограниченные, на всех не хватит.

   Опытный газетчик, Алексей Иванович тут же сообразил, как сильно можно будет увеличить тираж «Комсомолки», если регулярно печатать в газете научную фантастику. А тираж для газетчика – смысл жизни и средство к существованию. Понимал это и Хрущёв, поэтому зять-газетчик в его планах занимал далеко не последнее место.

   – Молодец, Алексей Иванович, – похвалил Хрущёв. – Так и действуйте. Если Суслов или кто в газете заартачится – скажите, я приказал. Напишите на моё имя записку, я подпишу, и вперёд.

   – И ещё, товарищи ракетчики, – сказал Никита Сергеевич. – Работаете вы много и тяжело, себя не жалеете. Времени на своё здоровье у вас не остаётся. Такой режим работы до добра не доводит. А вы нам нужны. Вы все – золотой фонд нашей страны, её самое важное достояние.

   – Потому приказываю: всем сотрудникам за месяц перед отпуском проходить медицинское обследование. По результатам обследования будет приниматься решение о необходимом санаторно-курортном лечении. А при необходимости – и о более серьёзном.

   Хрущёв хорошо помнил, что в «той истории» Королёв умер в 1966 году. И он со всей серьёзностью собрался этого не допустить. Получится или нет, кто знает? Но знать и не попытаться Никита Сергеевич не мог.

   Уже в машине Никита Сергеевич продолжил свой разговор с Устиновым.

   – Дмитрий Фёдорович, как думаешь, стоит ли нам сейчас форсировать запуск спутника? – спросил Хрущёв.

   Устинова весьма удивил этот вопрос, особенно осторожный тон, которым он был задан. Это было совершенно не похоже на обычно экспрессивного Хрущёва.

   – Меня беспокоит то, что мы своим запуском только подстегнём американцев. Своей боеспособной ракеты у нас ещё полтора года не будет, – пояснил Никита Сергеевич, – а у них там и «Атлас», и «Тор» и «Юпитер»… или как там их… Все на подходе.

   Устинов задумался.

   – Это как посмотреть… Как мне докладывали, дела у них движутся не слишком быстро. Если помнишь, «Тор» они начнут запускать в этом году, и до сентября 57-го ни одного удачного пуска не будет, сплошные взрывы. Первый успешный пуск «Атласа» – декабрь 57-го, до этого – тоже два взрыва. По «Юпитеру» первый, но сразу удачный пуск прототипа – октябрь 57-го, – Устинов называл даты по памяти, чувствовалось, что он не раз перечитывал «документы 2012».

   – То есть, я хочу сказать, что в «той истории», когда мы запустили спутник в октябре 57-го, они уже заканчивали работу над своими ракетами, – пояснил Устинов. – А теперь представь, что мы запустим свой спутник, скажем, на год или хотя бы месяцев на 10 пораньше.

   – Хочешь сказать, что у них ещё ничего не готово? – понимающе усмехнулся Хрущёв.

   – Думаю, да. А начальство с перепугу их к тому же на уши поставит и будет ежедневно капать на мозги, ну там, торопить, – ответил Устинов. – Есть некоторая вероятность, что хотя бы один проект из-за этой спешки, наоборот, задержится. Попробуй-ка работать, когда взбешённое начальство над душой стоит?

   – Умно, – усмехнулся Никита Сергеевич. – То есть, ты считаешь, что спутник запускать надо сразу, по готовности?

   – В общем, да. Королёва ни в коем случае не торопить, но и не сдерживать, – согласился Устинов. – Пусть отрабатывает свою двухступенчатую, и как только будет готов – запускаем спутник. А там пусть американцы думают: можем ли мы к ним боеголовку забросить, или не можем – спутник-то вон он, над головой бибикает.

   Тема фантастической литературы была неожиданно продолжена Иваном Александровичем Серовым. В тот же день, вечером 27 февраля он принёс Хрущёву толстую стопку распечатанных книг.

   – Это что, Иван Александрович? – спросил Хрущёв.

   – Фантастика.

   – Из ноутбука?

   – Из смартфона. Там, как оказалось, целый архив книг, написанных, начиная с 1950-х и до 2012 года, – ответил Серов. – Я подумал, что тебе стоит с ними хотя бы кратко ознакомиться, и поддержать некоторых авторов. Особенное внимание обрати на Ивана Ефремова и вот этих двоих... Стругацкие, Аркадий и Борис.

   – Почему именно на них?

   – Они будущее описывают. Не такое, как получилось «там», а настоящее, правильное. Коммунистическое. Такое, какое мы должны были построить, – пояснил Серов. – У народа должна быть мечта. Нет, не просто мечта – Цель. Но не у каждого достаточно воображения, чтоб ясно, в подробностях, эту цель себе представить. Вот для этого такие книги и нужны.

   – Это правильно. А писатели эти... они сейчас уже публиковались? – спросил Хрущёв.

   – У Ефремова вышли две книги рассказов и повесть «Великая дуга». Хотя написал он больше, – ответил Серов. – Главную свою книгу – «Туманность Андромеды», он пишет сейчас. (1955-1956). Её надо будет как можно скорее издавать и экранизировать. Она для понимания сущности коммунистического общества даст больше, чем работы Маркса и Ленина. Хотя бы потому, что написана художественным языком.

   – Ну, это ты загнул... – с лёгким возмущением заявил Хрущёв.

   – А ты сначала почитай, а потом судить будешь, – парировал Серов. – И Стругацкие тоже. У них главная книга ещё не написана. Сейчас они пишут повесть «Страна багровых туч», об экспедиции на Венеру.

   – Ого! – заинтересовался Хрущёв. – А об условиях на Венере они знают?

   – Откуда? – усмехнулся Серов. – И не надо, чтобы знали, иначе хорошей повести не будет. А книга получится отличная, её тоже экранизировать надо обязательно. И издавать в 57-м, а то в «той истории» их в издательстве два года мурыжили.

   – Главная их книга – «Полдень, XXII век», выйдет в 1962-м году. В ней они дают этакий общий обзор коммунистического мира, такого, каким они его видят. И знаешь, я вот почитал, – Серов взял в руки одну из распечаток. – Мне самому захотелось жить в таком мире.

   – Спасибо что принёс, – сказал Хрущёв, задумчиво листая распечатанную книгу. – Только не знаю, будет ли время прочитать всё это... Вон, видишь, сколько чтива на вечер отложено? – он указал на стопку серо-голубых папок с официальными документами.

   – А ты помаленьку, каждый вечер перед сном, – посоветовал Серов. – У меня тоже, знаешь, времени не вагон. Но 15-20 минут выкроить можно.

   – Попробую, – согласился Хрущёв.

   Разговором с Серовым он не ограничился. На несколько вечеров отложив часть не самых срочных документов, Никита Сергеевич углубился в чтение принесённых Иваном Александровичем распечаток. Он одолел «Туманность Андромеды», и «Час Быка» Ефремова, «Полдень» и «Жук в муравейнике» Стругацких. Эти книги Серов рекомендовал прочесть в первую очередь. Потом прочёл «Страну багровых туч».

   Результатом стал разговор с Алексеем Ивановичем Аджубеем о поддержке начинающих писателей-фантастов на всесоюзном уровне со стороны прессы. Аджубей, уже предлагавший сделать литературную страничку в «Комсомолке», согласился сразу, и вскоре представил Хрущёву план мероприятий.

   Никита Сергеевич начинание зятя поддержал, и вскоре «Комсомольская правда» начала публиковать на отдельных вкладках фантастические рассказы и повести. Аджубей придумал хитрый ход: литературный вкладыш «Комсосолки» верстался так, чтобы его можно было сложить по линиям сгиба в виде тетрадки формата А5, разрезать и сшить. Затем получившиеся брошюрки можно было объединить в самодельном переплёте. Так была решена проблема малых тиражей фантастики. А заодно и тираж «Комсомольской правды» взлетел до недостижимых ранее величин.

   Аджубей пошёл даже на печать литературной странички на чуть более плотной бумаге, чем обычная газетная – для долговечности получаемых книг.

   Редакторы других газет скрежетали зубами от зависти. А потом и сами начали печатать собственные литературные странички и целые литературные приложения. Советские газеты неожиданно стали интересными – вначале их раскупали из-за вкладышей с фантастикой, но по инерции читали и другие статьи. Да и журналисты как-то подтянулись, чтобы соответствовать подросшему литературному уровню своих изданий.

   Павел Владимирович Клушанцев был крайне удивлён, когда в его студию ворвался с выпученными глазами директор киностудии «Леннаучфильм».

   – Павел Владимирович! Вы чего натворили?

   – Я? Насколько мне известно – ничего, – невозмутимо ответил Клушанцев. – А что?

   – Приехал Михайлов!

   – Какой Михайлов? – не понял причину возбуждения директора киностудии Клушанцев.

   Ну, приехал, ну, Михайлов... Мало ли в Бразилии Педро...

   – Михайлов! Наш министр культуры! С ним целая делегация! Идут сюда! Я даже не разглядел, кто там ещё! – директор был явно перевозбуждён. – Приберитесь здесь, живо! А я побегу встречать!

   – Не надо ничего прибирать! – послышался от дверей странно знакомый голос.

   Павел Владимирович готов был поклясться, что совсем недавно слышал его по радио.

   – Нечего нарушать Павлу Владимировичу творческий процесс!

   Удивлённый донельзя Клушанцев обернулся, и увидел входящего в его студию Никиту Сергеевича Хрущёва. Следом за ним шёл министр культуры Михайлов, секретарь Московского горкома КПСС Фурцева, высокий генерал, которого Клушанцев в лицо не знал, а за ними – Михаил Клавдиевич Тихонравов, с которым Клушанцев консультировался недавно перед съемками, и ещё один человек, плотный, кряжистый, уверенный в себе.

   – Здравствуйте, Павел Владимирович, – поздоровался с Клушанцевым за руку Хрущёв. – Извините нас за вторжение, но по времени мы ограничены.

   Никита Сергеевич после визита в конце 1953 года в ИТМиВТ к академику Лебедеву оценил, какой замечательный переполох вызывает у разжиревших чиновников его внезапное появление, и теперь периодически пользовался этим приёмом.

   – Здравствуйте, товарищ Хрущёв, – ошалевший Клушанцев пожал руку Хрущёва, искренне не понимая столь неожиданный интерес руководства страны к его скромной персоне.

   – Ну, своего министра, Николая Александровича вы всяко знаете, – представил визитёров Хрущёв. – И Михаила Клавдиевича тоже. Это – Екатерина Алексеевна Фурцева, Иван Александрович Серов, председатель Комитета ГосБезопасности, и руководитель Михаила Клавдиевича... фамилию его назвать не могу, это секрет, называйте его просто Сергей Павлович.

   Фурцеву Хрущёв притащил на киностудию специально, узнав из составленной сыном справки, что именно она была в «той истории» причиной отказа Клушанцева от художественных фильмов после выхода в 1961 году «Планеты бурь»

   – Мне тут Михаил Клавдиевич сказал, что вы снимаете научно-популярные фильмы об освоении космоса, – пояснил цель своего визита Хрущёв. – Эта тематика чрезвычайна важна для правильного воспитания подрастающего поколения. Не покажете ли нам хотя бы пару отрывков из того, что вы сняли в последнее время?

   Последующие три часа Павел Владимирович демонстрировал руководству страны и её космической отрасли отрывки из своих фильмов, и тут же показывал на рабочих декорациях, как это было снято. Хрущёв был в восторге. Магия кино способна увлечь любого, а уж такого увлекающегося человека, как Никита Сергеевич – и подавно.

   Остальные тоже были очарованы и впечатлены изобретательностью работников киностудии, снимающими кажущиеся абсолютно реальными на тот момент фильмы с помощью «палочек и верёвочек», как выразился Хрущёв. Особенно всех удивило, как Клушанцеву удалось заснять на Земле состояние невесомости.

   – Мы подвесили актёра в скафандре на тросе к потолку, и снимали его из подвала, прорезав для объектива окно в полу, – рассказал Клушанцев.

   Хрущёв даже зааплодировал его изобретательности.

   Рассматривая макеты ракет и космических кораблей, приготовленные для фильма Никита Сергеевич сказал:

   – Честно говоря, на реальную ракету они не очень похожи.

   – Ну, это не страшно, Никита Сергеич, – вступился министр культуры Николай Александрович Михайлов. – Техника эта всё равно совершенно секретная, да и зрителям важна не внешняя похожесть, а художественный образ...

   – Не согласен, – ответил Хрущёв. – Чем больше реализма, тем легче убедить зрителя, увлечь его. Вот я видел, как стартует настоящая ракета – это же страшный грохот, рёв, дым столбом, белое пламя в несколько раз длиннее самой ракеты! Величественное зрелище! А у вас, Павел Владимирович, ракета летит почти бесшумно и без всякого огня и дыма. Сергей Палыч, – обратился он к Королёву, – вы можете свозить Павла Владимировича и ещё несколько человек, кого он выберет, на полигон? Пусть посмотрит на вашу технику, так сказать, в натуре, поснимает, хотя бы издали, чтобы показать общие формы, пусть без деталей, которые могут быть секретными.

   – Я-то могу, – ответил Королёв, – но вот Иван Александрович будет возражать.

   – Никита Сергеич, – сказал Серов, – это же совершенно секретная техника! Как можно показывать её в кинотеатрах по всей стране?

   – Ух, Иван Александрович, до чего ж вы, чекисты, непробиваемые! – ответил Хрущёв. – Ну, сделает Павел Владимирович примерный макет настоящей ракеты. Чего там секретного? Цилиндр посередине, четыре морковки по бокам да конус наверху! Секретны-то детали! А детали, они мелкие, на макете их особо и не покажешь!

   Никита Сергеевич знал толк в макетах и моделях – ему часто дарили макеты новых образцов техники, идущей в производство на советских заводах. Весь зал заседаний Президиума ЦК был заставлен вдоль стен столиками с макетами.

   – Значит, так, Павел Владимирович, – решил Хрущёв. – пишите список съёмочной группы, кто вам нужен для съёмок на полигоне и в КБ, и посылайте его прямо мне. Да, да, так и пишите: «Москва, Кремль, Хрущёву. От Клушанцева». Я подпишу. Всю ответственность беру на себя. Сергей Палыч, покажите Павлу Владимировичу то, что нам показывали. Пусть он поснимает, скажите ему основные размеры, пропорции, чтобы его макеты выглядели реально. И обязательно покажите ему старт настоящей ракеты, пусть даже небольшой. Дальше он уже сам сообразит, как это снять. Это ему даст сильнейший творческий импульс для следующей работы.

   – Спасибо вам, Павел Владимирович, за интереснейший показ, – поблагодарил он Клушанцева. – Нам пора. С вашим руководством я поговорю, чтобы вам оказывали всемерную помощь и поддержку. Работайте, товарищи, – обратился он к сотрудникам съёмочной группы. – Вы делаете очень большое и полезное дело, спасибо вам.

   Из студии Клушанцева Хрущёв с остальными гостями отправились сразу к машинам, не заходя даже на минуту ни в другие студии, ни в кабинет директора «Леннаучфильма». Возле машины Никита Сергеевич задержался и сказал министру Михайлову, так, чтобы слышали все:

   – Николай Александрович, финансирование киностудии должно быть на уровне «Мосфильма». Перераспределяйте средства, снимайте с других студий, как хотите. Купите лучшие импортные камеры, лучшую плёнку, как в Голливуде, какое ещё нужно оборудование для съёмок. И надо найти достойных сценаристов. Это я с сыном и зятем посоветуюсь, а то с вашего министерского кресла таланты видны иначе, чем со стороны читателей и зрителей.

   – Такие люди, как Павел Владимирович, – продолжил Хрущёв, – это наш золотой фонд. Их надо беречь, помогать им, и особенно – защищать от чиновных дураков. Все поняли? – он повернулся и внимательно посмотрел на Фурцеву. – Катька, поняла?

   – Поняла, Никита Сергеич... – пролепетала ровным счётом ничего не понимающая Фурцева, пытаясь сообразить, каким боком этот ленинградский режиссёр вообще может относиться к подчинённому ей Московскому горкому.

   – Ну вот и ладно, – сказал Никита Сергеевич. – А теперь – поехали.

3. Танец пылинок в луче света.

   В конце января 1956 года на приём к Хрущёву записался Мстислав Всеволодович Келдыш. Хотя с ним и другими «посвящёнными» Никита Сергеевич виделся в среднем раз в неделю, порядок есть порядок, для разговора с Первым секретарём ЦК «посвящённые» записывались на общих основаниях. Хотя Шуйский, конечно, понимал, что некоторые из посетителей для Первого секретаря важнее, чем другие, и пропускал их вне очереди.

   На этот раз Мстислав Всеволодович привёл с собой ещё двоих посетителей. Один из них нёс небольшой чемоданчик. Все трое вошли в кабинет Первого секретаря. Келдыш представил гостей:

   – Академик Александр Михайлович Прохоров. Академик Николай Геннадьевич Басов. Пришли с докладом об их новой важнейшей разработке.

   – Здравствуйте, товарищи, проходите, – Хрущёв поднялся из-за стола, приветливо поздоровался с учёными. – Не иначе как что-то мне показать хотите?

   – Да, Никита Сергеич, хотим, – академик Басов положил чемоданчик на стул, открыл его и поставил на стол... хрустальную вазу.

   Первый секретарь ЦК озадаченно смотрел на неё, пытаясь понять, при чём здесь посуда. Басов тем временем достал из чемоданчика прямоугольный блок питания с сетевым шнуром, воткнул его в розетку на стене. Затем присоединил к нему проводом небольшой цилиндр.

   Келдыш жестом попросил Хрущёва отойти от вазы. Никита Сергеевич сделал несколько шагов в сторону. Басов щёлкнул тумблером. Чуть слышно загудел трансформатор в блоке питания. Из цилиндра вырвался яркий красный луч. Он упёрся в хрусталь, и вся ваза вдруг засияла и заискрилась волшебным рубиновым светом. В нём танцевали плавающие в воздухе пылинки. Хрущёв ещё успел подумать: «Надо же, сколько, оказывается, пыли в воздухе...»

   (Простейший демонстрационный опыт. Делали сами в институте, в конце 80-х, когда китайских лазерных указок ещё не было)

   –Товарищи... это что? – спросил Никита Сергеевич.

   – В тех документах, что нам передал Мстислав Всеволодович, это называется английской аббревиатурой LASER, – наслаждаясь произведённым впечатлением, ответил Прохоров. – У нас принято название «оптический квантовый генератор».

   – Почему раньше не доложили? – обомлел Хрущёв.

   – Да не о чем докладывать было, Никита Сергеич, – сказал Басов. – Изделие пошло в серию только в декабре прошлого года. Информация, что нам Мстислав Всеволодович передал, безусловно, помогла, но вот технологические трудности... Потом нашу «наколенную» технологию надо ещё было адаптировать хотя бы для мелкосерийного изготовления, что оказалось очень непросто.

   – К счастью, для первого опытного образца удалось применить в качестве источника для энергетической накачки лампы-вспышки для самолётных бортовых огней-маячков. В этом лазере уже используется специальная лампа, изготавливаемая на заводе «Светлана» в Ленинграде, – добавил Прохоров.

   – Пытались поднять КПД – не получилось, – рассказывал Басов. – КПД прибора к сожалению, около 1%, остальная энергия уходит в тепло. Параллельно работали над газовым лазером на гелий-неоновой смеси. Там накувыркались ещё больше, пришлось очищать газы до высокой степени чистоты...

   – То есть, это не единственный рабочий образец? – спросил Хрущёв.

   – Да, газовый лазер тоже уже работает. Но серийно пока не выпускается, – ответил Прохоров. – Сейчас мы работаем над созданием малогабаритных полупроводниковых лазеров, для нужд микроэлектроники. Но эта работа пока только в теории.

   – А на газовый лазер посмотреть можно? – спросил Хрущёв.

   – Это придётся к нам в ФИАН проехать. На Ленинский проспект.

   Хрущёв тут же приоткрыл дверь в приёмную:

   – Григорий Трофимыч, машину мне вызови, пожалуйста. Я с товарищами учёными в ФИАН съезжу. Столярову сообщи, срочно надо.

   Через пятнадцать минут чёрный ЗиС-110 уже мчался по московским улицам в сопровождении ЗИМа с охраной.

   Гостя встретил директор института академик Дмитрий Владимирович Скобельцын, которому предусмотрительно позвонил Шуйский.

   В сопровождении академиков Скобельцына, Басова и Прохорова Хрущёв и Келдыш прошли коридорами института и оказались перед дверью комнаты 356. Басов открыл дверь, приглашая гостей войти.

   В комнате находились несколько человек, колдовавших над лабораторной установкой. Они так увлеклись, споря о каком-то научной проблеме, что не сразу заметили вошедших.

   – Михаил Дмитриевич, Александр Михалыч! – окликнул Басов. – Отвлекитесь ненадолго, к нам руководство приехало, ознакомиться с вашей работой.

   Все обернулись к двери, в наступившей тишине женский голос тихо произнёс: «Ой!» и звонко разбилось что-то стеклянное.

   – Здравствуйте, товарищи! – поздоровался Хрущёв. – Я слышал, вы тут изобрели нечто такое, чего ещё нигде в мире не существует. Покажете?

   Несколько секунд все молчали, затем вперёд шагнул мужчина средних лет, в очках в чёрной оправе:

   – Здравствуйте, Никита Сергеич, Мстислав Всеволодович, прошу, подходите, сейчас всё покажем.

   Николай Геннадьевич Басов на правах руководителя темы представил Хрущёву рабочую группу:

   – Михаил Дмитриевич Галанин (тот самый мужчина в очках), Александр Михайлович Леонтович, Зоя Афанасьевна Чижикова. Они выполнили основной объём работ по созданию первой опытной установки с твёрдотельным квантовым генератором на кристалле рубина.

   Галанин показал Хрущёву их первую опытную установку, где 40-миллиметровый кристалл искусственного рубина в стеклянном корпусе освещался двумя лампами от авиационных проблесковых маячков.

   – Вот с этого мы начали, – пояснил Галанин. – Николай Геннадьевич теорию нам изложил, методику расчётов мы уже совместно отрабатывали. Мы, когда информацию от Николая Геннадьевича получили, решил, что на раз-два всё сделаем. А что — принципиальная схема есть, методика расчёта ясна, сейчас всех шапками закидаем.

   – А как оказалось, дьявол крылся в мелочах. Прежде всего – нужна очень высокая чистота исходных веществ – кристалла для твердотельного генератора, и газов для газового генератора. Примеси необходимы, но в точно рассчитанной пропорции, да и чистота самих примесей, как бы это странно ни звучало, тоже существенна.

   – Мы долго провозились, сначала с кристаллом рубина, пока для нас в ОКБ-316 вырастили кристалл нужного размера и оптической чистоты, потом с напылением серебряных зеркал на полированные торцы кристалла... Впрочем, уже на втором опытном образце от напыления отказались – проще оказалось сделать отдельные зеркала, заодно к ним жидкостное охлаждение можно организовать.

   – В Институте Кристаллографии для нас тоже кристаллы выращивали, но на их кристаллах генерация не пошла – примеси, не то оптическое качество, – добавил Леонтович, – А вот из «почтового ящика» образцы, хоть и не сразу, но заработали. А вот это – газовый гелий-неоновый генератор.

   (Из воспоминаний А.М. Леонтовича http://za-nauku.mipt.ru/hardcopies/2004/1664/firstlaser.html)

   Леонтович включил установку, красный луч осветил мишень.

   – Эти … генераторы... пока только светить могут? – уточнил Хрущёв.

   – Да, их мощность – сотые доли ватта, в лучшем случае – десятые доли. Коэффициент полезного действия – меньше процента, остальная энергия уходит на нагрев конструкции. Сейчас активно идут поиски других веществ, способных генерировать вынужденное излучение, – ответил Леонтович. – Над этим вопросом работаем не только мы, тут уже несколько лабораторий подключилось. Судя по полученным нами данным, наиболее мощные ОКГ можно создавать на углекислом газе, там теоретически можно получить мощность в десятки тысяч ватт на квадратный миллиметр, и КПД в 15, 20 и более процентов. Но там есть множество технических проблем. Мы пока в начале пути.

   – Потрясающе! – Никита Сергеевич даже не пытался сдержать своего восхищения. – Вы, товарищи, делаете великое дело! Это же важнейшее научное достижение. Имея такие приборы, мы сможем делать массу полезных вещей. Для военных – дальномеры, прицельные системы, наведение управляемых ракет, имитаторы стрельбы, лазерная локация. Для связи, для объединения ЭВМ в высокоскоростные сети обмена данными.

   – Если же сумеете сделать приборы, которые смогут лучом резать и сваривать материалы, тогда сфера их применения расширится ещё больше. Представьте себе медицинскую бормашинку, которая не сверлит зуб, а выжигает кариес световым лучом? Или станок, который управляется ЭВМ и по программе режет из стального или алюминиевого листа заданные контуры?

   Первый секретарь возбуждённо размахивал руками, живописуя всё новые и новые сферы применения лазеров. Учёные, не ожидавшие столь экспрессивной реакции Первого секретаря ЦК, уже начали задумываться, как бы его повежливее утихомирить.

   – Николай Геннадьевич, Александр Михалыч, работа делается важнейшая, – успокоился, наконец, Хрущёв. – Товарищи достигли очень серьёзных результатов. Мы в Президиуме ЦК обсуждали идею восстановления Ленинских премий. Считаю, что товарищи вполне достойны претендовать на такую награду.

   – Кхм... – академик Келдыш подал голос, привлекая внимание Хрущёва. – Никита Сергеич... Есть один момент. В Ленинграде, в Государственном Оптическом Институте тоже есть группа, работающая над созданием лазеров. Леонид Дмитриевич Хазов и Инна Михайловна Белоусова. Я информацию передал одновременно, и в ФИАН, и в ГОИ. В результате, они практически одновременно добились результата. Надо и их не забыть... (В реальной истории над созданием рубинового лазера с 1958 по 1961 год параллельно работали 2 группы: Галанин, Леонтович и Чижикова под общим руководством Н.Г. Басова в ФИАН, Л.Д. Хазов и И.М. Белоусова под руководством академика А.А. Лебедева в ГОИ им. Вавилова. Лазер в ГОИ заработал в реальной истории 2 июня 1961 г. В ФИАН опытная установка была собрана весной 1961 г, рубиновый лазер впервые дал сгенерированное излучение 18 сентября 1961 г. )

   – А что же вы их не пригласили? – спросил Хрущёв. – Нехорошо как-то получилось, Мстислав Всеволодович. Пригласите их в Москву, пожалуйста. Надо мне поговорить с товарищами Хазовым и Белоусовой...

   – Да и с товарищем Мирошниковым побеседовать надо, – подсказал Келдыш. – Он в ГОИ занимается инфракрасной техникой, приборами ночного видения. Очень важное направление для обороны страны, Никита Сергеич.

   – Гм... Вот как? Да, и его тоже пригласите, – кивнул Хрущёв.

   Группа учёных из Ленинграда приехала на встречу с Первым секретарём ЦК через несколько дней. Возглавлял её директор ГОИ Александр Лаврентьевич Никитин. С ним приехали 1-й зам по научной работе Евгений Николаевич Царевский, создатели твердотельного лазера в варианте ГОИ Леонид Дмитриевич Хазов и Инна Михайловна Белоусова, а также разработчик оптико-электронных приборов Михаил Михайлович Мирошников. На встрече присутствовал и академик Келдыш, как главный координатор всех научных проектов – эту роль ему дружным решением отвели на общем собрании «посвящённых в Тайну».

   Хрущёв принял их радушно, как всегда принимал учёных и инженеров. Перед учёными он благоговел, с одной стороны – осознавая их роль в подъёме страны на новый уровень хозяйствования и геополитики, с другой – из личного уважения к их творческим талантам.

   Хазов и Белоусова привезли свой предсерийный образец твердотельного лазера. Они рассказали о ведущейся экспериментальной инициативной работе по созданию лазерного дальномера и прицельной системы для перспективных ракет «воздух-земля». Никита Сергеевич засыпал их уточняющими вопросами, пытаясь более полно представить себе возможности новых систем. Самой ракеты ещё не существовало, в это время ещё только -только налаживали серийное производство первой советской авиационной ракеты К-5 (РС-1У) класса «воздух-воздух», () для оснащения истребителей МиГ-17 и МиГ-19. Одновременно с весны 1956 года должны были начаться испытания её усовершенствованного варианта К-5М. Вместе с тем уже во второй половине 50-х стало ясно, что К-5 как ракета «воздух-воздух» устарела, едва успев родиться, хотя бы потому, что не позволяла атаковать цели, идущие с превышением, т. е. выше перехватчика, и была очень ограничена по диапазону дальностей возможного пуска.

   Готовясь к встрече с учёными, Хрущёв перечитал «документы 2012» по разработкам первых ракет «воздух-воздух» и «воздух-земля», и обнаружил, что в 1963 году проводились испытательные пуски ракет К-5М по наземным целям. Испытания были не вполне удачны – в землю ракета попадала, но вот в цель... Да и боевая часть, рассчитанная на поражение воздушной цели направленным конусом осколков (на К-5М), для наземных целей была слабовата.

   Однако первые пуски по наземной цели показали возможность создания управляемой ракеты класса «воздух-земля» на базе К-5М. (Разработка Х-23 началась в 1966 г.) Понимая, что более ранняя разработка лазеров и оптоэлектроники делает возможной ускоренное создание подобной системы, хитрый Никита Сергеевич пригласил на встречу с учёными конструктора ракеты К-5 Дмитрия Людвиговича Томашевича, и директора завода №455 в подмосковном Калининграде Юрия Николаевича Королёва.

   (Так уж вышло, что в одном городе, позже названном Королёв, работали целых два Королёва – всем известный Сергей Павлович, и оставшийся практически неизвестным Юрий Николаевич, позднее разработавший первые в РИ советские ракеты «воздух-земля» Х-66 и Х-23)

   Кроме того, он пригласил и министра оборонной промышленности Устинова, и военных: министра обороны маршала Жукова, и командующего ВВС Павла Фёдоровича Жигарева, справедливо полагая, что надо свести лицом к лицу разработчиков оружия, систем наведения, и их потенциальных заказчиков.

   – Очень интересно, – сказал Хрущёв, выслушав учёных. – Я, товарищи, собрал тут вместе учёных, конструкторов и военных, чтобы поставить вам важнейшую задачу оборонного значения.

   – Вот, у нас Дмитрий Людвигович и Юрий Николаевич сейчас разворачивают выпуск авиационной ракеты К-5. Скажите, Дмитрий Людвигович, а по наземной цели ваша ракета работать не может?

   Было начало 1956 года, о таком применении К-5 ни конструкторы, ни военные даже не думали, потому Хрущёв решил осторожно подтолкнуть научную и военную мысль в нужном направлении. Тем более, что призрак надвигающегося Суэцкого кризиса не давал ему покоя. Он понимал, что с разработкой УР «воздух-земля» до начала Суэцкого конфликта уже не успеть, но почему бы не начать работы сразу, как только головоломка начала складываться воедино?

   – Теоретически может, Никита Сергеич, – ответил Томашевич. – Но каких-либо испытаний пока не проводили. Надо проверить, как будет вести себя радиолокационная система управления в ходе прицеливания по наземным объектам.

   – А вот и давайте проведём такие испытания, – лихо предложил Хрущёв. – Павел Фёдорович, – обратился он к Жигареву. – Посодействуете товарищам из промышленности? Ну, там, самолёт выделите, время работы полигона... Вам лучше знать, что для таких испытаний нужно.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – ответил Жигарев.

   Он уже заинтересовался предложением Хрущёва, сулившим истребительной авиации новые неожиданные возможности.

   Никита Сергеевич понимал, что из этих испытаний ничего не выйдет, но заранее объявлять их неудачными не хотел – во-первых, его не поймут, откуда у партийного чиновника, далёкого от техники, такая убеждённость? Во-вторых, зачем заранее подрывать у людей веру в успех? Хрущёв решил действовать иначе.

   – Я, конечно, не специалист, – сказал он, – поэтому могу глупость сморозить, вы уж меня заранее извините. Но у меня вот какая мысль есть.

   – Радиолокаторы нынешние наземные цели от прочего наземного фона отличают пока плохо. Поэтому точность ракеты с радиолокационным наведением может оказаться недостаточной, – как бы рассуждая сам с собой, «предположил» Хрущёв. – Правильно я думаю, Дмитрий Фёдорович? – он словно бы обратился за поддержкой к Устинову.

   – Всё верно, – подтвердил Устинов. – С радиолокационным наведением ракета может наводиться только на радиоконтрастные цели.

   – С другой стороны, мне вот докладывали, что Михаил Михайлович, – он посмотрел на Мирошникова, – занимается инфракрасными приборами, реагирующими на тепло, и электронной оптикой в целом, так?

   – Точно так, Никита Сергеич, – кивнул Мирошников.

   – А насколько я понимаю, свет оптического квантового генератора настолько яркий, что будет сильно выделяться на фоне чего угодно. И если даже сделать ОКГ, работающий в инфракрасном диапазоне волн, например, на углекислом газе, он может, условно говоря, нарисовать на любом объекте очень горячую контрастную точку. Я ничего не перепутал?

   – Всё верно, Никита Сергеич, – ответил Хазов. – Правда, ОКГ на СО2 мы пока не делаем, но возможность такую рассматриваем.

   – Даже не обязательно в инфракрасном диапазоне, Никита Сергеич, – добавил Мирошников. – Электронная оптика может и в видимом диапазоне работать, тут важна не длина волны, а контрастность светового пятна на цели.

   – Вот я и подумал, – продолжил Хрущёв, – Нельзя ли создать систему наведения для тактических ракет авиационного и наземного базирования, основанную на таком принципе? Предположим, на борту самолёта установлен ОКГ для подсветки цели, вращающийся в двух плоскостях, – он показал рукой, как должен вращаться лазер. – А на ракете установлена головка самонаведения с электронно-оптическим приёмником. Оператор или лётчик наводит луч на цель и помечает её ярким контрастным пятном. Ракета ловит это пятно и наводится на него. Такое возможно сделать?

   – Теоретически – да, но надо пробовать... – Томашевич, Хазов и Мирошников удивлённо переглянулись. – Ничего подобного мы пока не делали...

   – Идея перспективная, – заметил Устинов. – Я поддержу.

   – Ну, когда-то надо же начинать, – улыбнулся Хрущёв. – Вот и товарищам военным, я вижу, эта идея понравилась.

   – Никита Сергеич, но ведь электронная оптика, инфракрасные технологии могут значительно больше, чем просто наводить ракету на цель, – заметил Мирошников. – Можно сделать современные приборы ночного видения, пассивные инфракрасные головки самонаведения. Ведь вся нынешняя военная техника излучает массу тепла...

   – Обязательно сделаем, Михал Михалыч! – улыбнулся Хрущёв. – Вы свои предложения в письменном виде, короткой запиской изложить сможете?

   – Разумеется! – ответил Мирошников.

   – Вот и займитесь. Чтобы нам в следующий раз обсуждать предметно.

   – Прошу разрешения добавить! – неожиданно, но по-военному корректно вмешался Жуков. – Никита Сергеич! А почему только для авиации? Ведь такую систему можно и на противотанковый ракетный снаряд поставить!

   – Можно, – согласился Хрущёв. – Кто у нас там УПСами занимается? (Сокращение ПТУР тогда ещё не вошло в общее употребление, тема называлась УПС – управляемый противотанковый снаряд)

   – Надирадзе... РУПС-1 делал..., – подсказал Устинов. (/эволюция-развития-российских-против/)

   – Нет, Надирадзе сейчас занят на твердотопливных ОТР и МБР, – покачал головой Хрущёв. – Давайте Шавырина с Непобедимым и Нудельмана, что ли подключать? Георгий Константиныч, сможешь товарищей из Коломны оперативно в Москву доставить?

   – Да легко! Скажите только, на какой день, – ответил Жуков

   – На завтра не стоит – людям же собраться надо, командировки оформить, – поразмыслив, заметил Никита Сергеевич. – Вы, товарищи, в гостинице уже разместились? – спросил он у ленинградцев.

   – Да, Никита Сергеич, всё нормально, – ответил Никитин.

   – Тогда сделаем так. Отдохните несколько дней, погуляйте по Москве, а мы тем временем соберём большое совещание по тематике ОКГ, электронной оптики и их приложению к управляемым ракетам, – решил Хрущёв. – О времени совещания вас известят. Только в приёмной Шуйскому скажите, в какой гостинице остановились.

   Никита Сергеевич решил воспользоваться случаем и провести общее совещание по развитию управляемого авиационного вооружения и армейских ПТУР. Помимо Томашевича и разработчиков ПТУР, Хрущёв пригласил и другого разработчика ракет «воздух-воздух» – Матуса Рувимовича Бисновата. К тому же при подготовке совещания вспомнили об управляемых бомбах и системах телевизионного наведения, потому пригласили на совещание и Павла Васильевича Шмакова, лучшего в СССР тех лет специалиста по телевидению, а также Николая Ивановича Белова, директора НИИ-648, где создавались системы управления к советским управляемым бомбам.

   В то время разрабатывавшиеся УР имели, в основном, радиолокационное наведение по лучу радара, крайне несовершенное. Ракета пыталась удерживаться в луче, зафиксированном на цели. Инфракрасная оптика позволяла реализовать автономное наведение, почти что по принципу «выстрелил и забыл». Реально, конечно, лётчик всё равно следил за ракетой и целью до момента попадания, чтобы понять, надо ли продолжать атаку, или цель поражена.

   Инфракрасная головка самонаведения испытывалась в начале 50-х на вполне успешной ракете СНАРС-250 разработки М.Р. Бисновата. Ракета достаточно успешно летала на испытаниях, но вмешалась политика. Матус Рувимович Бисноват попал под кампанию по борьбе с космополитизмом. ОКБ-293 было расформировано, а советская авиация осталась без ракеты с ИК ГСН. (-250.html)

   В декабре 1954 г по распоряжению руководства страны Бисновата вернули к активной конструкторской деятельности, но время было упущено. СНАРС-250 к этому времени безнадёжно устарела. Сейчас Бисноват разрабатывал ракету К-8 для перехватчиков Су-11 в вариантах с ИК и РЛ ГСН.

   Бисновата Хрущёв пригласил не столько для ознакомления с новыми технологиями – по части ИК ГСН Матус Рувимович мог сам прочесть лекцию кому угодно. Первый секретарь ЦК именно на это и рассчитывал – в открытом совместном обсуждении Бисноват мог много полезного подсказать разработчикам ПТУР, которым сталкиваться с ИК-матрицей ещё не доводилось.

   Поскольку участников совещания снова набралось много, совещание собрали в Колонном Зале Дома Союзов. Часть кресел в задних рядах убрали, вместо них поставили столы и организовали мини-выставку последних достижений науки. Были тут и лазеры, и инфракрасные матрицы, и даже целые и разрезные макеты ракет, наглядно представляющие их внутреннее устройство.

   Хрущёв открыл совещание и предоставил слово сначала разработчикам лазеров Галанину и Хазову, а затем – создателю ИК-приборов М.М. Мирошникову. Учёные сделали краткие доклады, обрисовав тематику своих разработок.

   Создателям ракет «воздух-воздух» инфракрасная техника была уже знакома, лазер им был хоть и в новинку, но не совсем вписывался в концепцию боевого применения их изделий, а вот будущие разработчики ПТУР – Шавырин, Непобедимый и Нудельман проявили неподдельный интерес к комбинации лазера и электронно-оптической ГСН.

   – Михал Михалыч, а нельзя ли провести для товарищей наглядный эксперимент? – спросил Никита Сергеевич.

   Экспромт удаётся лучше всего, когда он хорошо подготовлен. О проведении эксперимента прямо на совещании договорились заранее, через Келдыша. Мирошников привез не просто ИК-матрицу, а экспериментальный стенд, состоявший из матрицы, линз, системы охлаждения, усилителя сигнала и регистратора, в роли которого задействовали вольтметр.

   Мирошников поколдовал над аппаратом, выставив вольтметр на ноль, чтобы отфильтровать неизбежный при таком скоплении людей тепловой фон.

   – А теперь кто-нибудь, зажгите спичку или зажигалку, – предложил он.

   Кто-то чиркнул спичкой, Михаил Михайлович повернул прибор в сторону огонька, и собравшиеся увидели, как стрелка вольтметра отклонилась от нуля.

   – Как видите, прибор реагирует на тепло, – пояснил Мирошников. – Учитывая, что тепловое излучение, скажем, танка или реактивного двигателя значительно сильнее, их можно засечь таким прибором с расстояния в несколько километров. Михаил Дмитриевич, а можете квантовым генератором посветить на что-нибудь?

   Галанин включил свой лазер и направил луч на спинку одного из кресел. Это был маломощный газовый лазер, но прибор почувствовал концентрацию тепла. Стрелка вольтметра немедленно отклонилась. (Первые пуски СНАРС-250 проводились по Луне – ИК ГСН была достаточно чувствительна, чтобы улавливать исходящее от Луны тепловое излучение -250.html)

   – Вот теперь представьте, что излучающий прибор установлен на борту самолёта, танка, или даже на переносной треноге. А приёмник стоит на ракете, – пояснил Мирошников. – Сигнал от чувствительной матрицы усиливается и передаётся на рулевые машинки ракеты. Таким образом, оператор указывает ракете, куда она должна попасть.

   Военные немедленно засыпали учёных вопросами. Испытывавшиеся в то время первые образцы противотанковых ракет имели командное наведение и требовали очень высокой квалификации оператора. Одно неверное движение – и ракета ценой в несколько тысяч рублей на огромной скорости втыкалась в землю или проходила мимо цели.

   – Можно реализовать и другой, более простой принцип наведения – наведение по лучу ОКГ, – сказал Хазов. – Это похоже на наведение по лучу радиолокатора, но вместо радиолуча используется световой луч квантового генератора. () В этом случае головка самонаведения не нужна, ракета удешевляется, но в боевых условиях придётся навести луч на цель, и постоянно держать, всё время полёта ракеты. То есть, невозможна стрельба с закрытых позиций, и не получится подсветить цель с одной позиции, а ракету запустить с другой.

   – А иногда такая возможность бывает очень востребована, например, когда подсветку осуществляет диверсионная группа, а удар наносит авиация. – заметил Хрущёв, – При этом,головка самонаведения может быть установлена не только на ракете, но и на управляемой бомбе, к примеру. В некоторых случаях нужна не большая скорость и дальность, а большая поражающая способность при сохранении высокой точности. Вот тут управляемая бомба даёт сто очков вперёд ракете за счёт большей массы боевой части. Было бы хорошо, конечно, наладить выпуск стандартных управляющих и аэродинамических модулей, чтобы навинчивать их на обычную авиабомбу. Но, боюсь что наша элементная база пока такого не позволит.

   Никита Сергеевич знал, что к его словам, к словам маршалов Жукова и Жигарева сейчас прислушиваются лучшие умы страны. Любая высказанная идея будет ими рассмотрена со всех сторон, и либо принята, либо отвергнута, но не забыта. То, что не может быть реализовано сейчас, может стать реальным лет через пять-десять.

   Хрущёв решил в этот раз отойти от привычной модели совещания, где все чинно сидят и высказываются по очереди. Он специально свёл вместе учёных, конструкторов и военных, и предоставил им возможность свободно общаться прямо среди технических экспонатов.

   Сам Никита Сергеевич расхаживал по залу, от одной группы к другой, ловя обрывки разговоров, бросая реплики, подкидывая то одному, то другому собеседнику вычитанные в документах из будущего мысли и концепции. Он старательно пытался поддерживать свой уже сложившийся имидж недалёкого партийного чиновника, поднахватавшегося знаний по верхам. Тем более, в такой компании это было нетрудно.

   Время от времени он изрекал совершеннейшую глупость, вызывая поток осторожных, но убедительных возражений специалистов, но на каждую такую глупость приходилось по три-четыре полезных идеи.

   Присоединившись к дискуссии об управляемых бомбах, он пару минут послушал конструкторов, с жаром объяснявшим военным, что обычная бомба ФАБ500-М54 плохо приспособлена к переделке в управляемую из-за «упитанной» формы своей боевой части, и тут же предложил:

   – А почему бы не сделать бомбу подлиннее и потоньше? Такую, каплевидную. И не с коробчатым стабилизатором, а с четырьмя перьями? И чтобы хвост можно было отсоединить и привинтить другой, с крыльями побольше, для управления бомбой? Тем более, что у нас скоро пойдут в серию сверхзвуковые бомбардировщики и многоцелевые истребители, а им ваши бочонки серии М54 не подходят, им что-то более обтекаемое нужно.

   Специалисты было примолкли, а затем тут же начали что-то обсуждать и рисовать в блокнотах. Никита Сергеевич отошёл к другой группе. Он только что «вбросил» идею создания авиабомб серии М62 для сверхзвуковых самолётов, да ещё и предложил сразу предусмотреть возможность модифицировать их в управляемые (-bastion.ru/fab-500m62-mpk/)

   Задумка Хрущёва сработала: он заметил, что Бисноват что-то объясняет Шавырину, Непобедимому и Нудельману, то и дело поворачиваясь к стоящему рядом Мирошникову. Все пятеро подошли к разрезному макету К-8, и Матус Рувимович начал показывать конструкторам ПТУР ИК-головку самонаведения прямо на ракете. (К-8 разрабатывалась сразу в двух вариантах – с ИК и РЛ ГСН )

   Сам Никита Сергеевич снова подошёл к Томашевичу, Ю.Н. Королёву, Жигареву, Белову и Шмакову, обсуждавшим варианты применения управляемых ракет и авиабомб с телевизионной ГСН. Советские УАБ того периода «Чайка» и «Кондор» имели монстроподобные размеры и массу до 5 тонн. Павел Фёдорович просил разработчиков сделать бомбу полегче, но с прочным корпусом, для поражения защищённых бункеров и укрытий.

   Послушав их пару минут, Никита Сергеевич спросил:

   – Товарищи, а обязательно бомба должна иметь такую каплевидную форму?

   – Вообще-то с точки зрения аэродинамики такая форма наиболее эффективна, – заметил Жигарев.

   – Так то – пока бомба в воздухе летит, – ответил Хрущёв. – А когда она в грунт втыкается, тут ей обтекаемая форма только мешает. А что если взять толстостенную прочную трубу, навроде пушечного ствола, присобачить к ней спереди прочный кованый конус, а на него – головку самонаведения, телевизионную, или с ОКГ-подсветкой. Сзади крылышки, такие, чтобы легко отваливались и не мешали бомбе проходить сквозь грунт. А если ещё твердотопливный ракетный двигатель ей добавить, причём только на конечном участке траектории, для пущего разгона, такая бомба прошьёт не один десяток метров грунта, да и пару метров бетона проломит...

   По сути дела, он только что описал разработчикам конструкцию американской УАБ GBU-28 разработки 1990 года.

   Томашевич и Королёв переглянулись. О таком варианте они даже не помышляли.

   – Надо посчитать, Никита Сергеич... – сказал Томашевич. – Нам, конечно, работы сейчас и так хватит, но прикидку сделать можно. Кстати, да, ведь бетонобойные бомбы с разгонным двигателем у нас ещё до войны делали, идея вполне жизнеспособная. А насчёт корпуса из пушечного ствола – это мне нравится, надо такой вариант обдумать...

   – Да вы просто прикиньте предварительно, прокатит такой вариант, или нет, – ответил Хрущёв. – А кому поручить разработку – найдём.

   Никита Сергеевич не пожалел целого дня из своего плотно расписанного рабочего графика, проведя его вместе с военными, учёными и конструкторами. Идея такого совещания – конференции оказалась плодотворной. Специалисты, ранее работавшие изолированно, каждый по своей теме, получили возможность свободно общаться, советоваться, делиться идеями и наработками.

   Получилось нечто вроде импровизированного зонального совещания, которые Хрущёв проводил по сельскому хозяйству. Только эффект был во много раз больше, поскольку общались не председатели колхозов, а маршалы, доктора наук и академики.

   Итогом совещания стал пакет Постановлений. Первым стало Постановление на разработку противотанковых ракет, позже получивших обозначения 3М6 «Шмель» и 3М11 «Фаланга». (Цитируется по /эволюция-развития-российских-против/ )

   При этом новые разработки имели существенные отличия от тех, что разрабатывались в «той истории». Прежде всего, по настоянию Хрущёва в Постановление было записано требование о сколь возможно широкой унификации разработок по применяемым бортовым системам. Потому обе ракеты в качестве бортового источника питания использовали малогабаритную батарею с твердым электролитом, разогреваемым при пуске ПТУР пиронагревателем. В системе стабилизации по крену использовался малогабаритный трехстепенной гироскоп с ротором, разгоняемым при старте ПТУР пороховыми газами. Эти идеи были позаимствованы с более поздней, не вышедшей за пределы опытной разработки ПТУР «Овод» 9М12.

   Основное внимание конструкторы уделили миниатюризации элементов наземной бортовой аппаратуры в целях уменьшения габаритов и веса аппаратуры и снаряда. Поэтому 3М6 «Шмель» в этом варианте была чем-то средним между классическим «Шмелём» и так и не родившимся «Оводом». Было отработано также применение складных крыльев, позже очень пригодившихся при создании ПТУР «Малютка» 9М14М. Это позволило упаковать ракету в относительно малогабаритный транспортно-пусковой контейнер, защищавший её от атмосферных воздействий и перепадов температур.

   Сокращение линейных размеров за счёт более плотной компоновки и миниатюризации элементов бортовых систем позволило сделать носимый вариант комплекса, укладывавшийся в пару вьюков по 25 килограммов.

   (см. /эволюция-развития-российских-против/ )

   С ИК ГСН на ПТУРах получилось далеко не сразу и не так радужно. В отличие от ракет «воздух-воздух», летавших в чистом воздухе на относительно больших высотах, ПТУРы летали над самой землёй, часто – в сложных условиях задымлённого и запылённого поля боя. Шавырин и Непобедимый с ИК ГСН сразу связываться побоялись и вначале сделали систему наведения по лучу лазера. Луч направлялся на цель, ракета после пуска влетала в луч, ловила его приёмниками, установленными на задних кромках крыльев и шла к цели.

   Первые испытания опытных образцов на полигоне проходили достаточно успешно, но когда перешли к имитации условий реального поля боя, дым от нескольких подожжённых покрышек выявил ранее неосознанную неприятность – луч лазера рассеивался, в результате участились срывы наведения. Поэтому Шавырин отказался от применения наведения по лучу лазера в пользу обычной радиокомандной системы наведения.

   Нудельман, ранее не проектировавший ракет вовсе, делал свою «Фалангу» с расчётом на вооружение вертолётов. Отсутствие опыта он компенсировал «нубским» нахальством, и сразу заложил в конструкцию полноценное наведение с ГСН и лазерной подсветкой.

   Однако с лазерами инфракрасного диапазона, на СО2 получилось далеко не сразу. Сроки поджимали, поэтому в 1959-м году 9М11 «Фаланга» была предъявлена на государственные испытания с системой наведения на основе твердотельного рубинового лазера, также создававшего на цели нагретое пятно. (В реальной истории 9М11 разрабатывалась с 1958 г и вышла на испытания летом 1961 г. ) К тому же, Нудельман по примеру Шавырина и Непобедимого сделал на «Фаланге» складные крылья и упаковал ракету в ТПК, (АИ) что весьма благотворно сказалось на её надёжности.

   Впрочем, Нудельман, осведомлённый о трудностях с задымлением, постигшим Шавырина и Непобедимого, подстраховался и также сделал модификацию с командным наведением по радиоканалу. Страховка оказалась не лишней – разработка тепловой ГСН затянулась дольше ожидаемого из-за различных причин, как объективных, научного характера, так и организационных.

   Прежде всего, сделать полноценную ИК-матрицу Мирошникову удалось далеко не сразу. Пришлось поначалу ограничиться более простым теплочувствительным элементом из нескольких концентрических колец, разделённых на сектора.

   Применение рубинового лазера, работающего в видимом диапазоне, также было вынужденной мерой, снижавшей эффективность наведения. Тем не менее, к 1962 году, когда ФИАН и ГОИ совместно осилили лазер на СО2, радиокомандная версия «Фаланги» уже вовсю использовалась в войсках. (АИ) С появлением СО2-лазеров пошла в дело и версия с полноценным лазерным наведением. В итоге радиокомандная версия в основном размещалась на наземных носителях, а вертолёты получили комплексы с лазерным наведением.

   Несколько позже «Фаланга» была модернизирована, получила индекс 9М17, и существенное расширение диапазона боевого применения за счет использования различных видов боевого оснащения. К ракете были разработаны осколочная, объёмно-детонирующая и другие варианты боевой части. (). Позже к индексу добавлялись различные буквы, увеличивалась бронепробиваемость, точность попадания, дальность полёта.

   ПТУР 9М11 и 9М17 устанавливались на бронетехнике и на вертолётах Ми-4, Ми-2, а затем – на первых вариантах Ми-24, вплоть до модификации Д.

   Дмитрий Людвигович Томашевич взялся переделать устаревающую К-5 в более прогрессивный вариант К-55, вместо наведения по радиолучу имевший полноценную ИК ГСН (), а также разработал на базе К-5 ракету с лазерным наведением для поражения наземных целей (АИ, реально такая ракета Х-66 появилась лишь в 1966 г, в основном из-за общей тенденции к снижению роли ударной авиации в пользу ракет ). Изрядно потяжелевшая и удлинившаяся К-5Н (АИ) несла более мощную боевую часть и головку самонаведения. Подсветка цели могла выполняться как с самолёта – носителя, так и с вертолёта, и с наземной позиции передового авианаводчика. Из-за сложностей с созданием СО2-лазера вначале в системе наведения так же использовались рубиновые лазеры. Некоторая переоценка их эффективности, возникшая, отчасти, в связи со слишком большим энтузиазмом руководства, привела к созданию «подстраховочной» модификации с телевизионной командной системы наведения, менее зависимой от дымовых и пылевых помех. Появление в середине 60-х объёмно-детонирующей боевой части ещё более расширило диапазон применения ракеты. (АИ, реально объёмно-детонирующие БЧ появились в 1976-78 гг, но они не настолько сложны, чтобы их нельзя было сделать раньше)

   Носителем К-5Н стали сначала МиГ-19, они брали по 2 ракеты на внешние пилоны, куда обычно вешались топливные баки. При этом на одном из 4-х внутренних пилонов (примерно как в модификации МиГ-19ПМ) подвешивался контейнер с аппаратурой лазерной подсветки целей. МиГ-17 такую здоровую дуру тащить уже не могли.

   Чуть позже появился Су-7, на который тоже подвешивали пару К-5Н под крылья (АИ), при этом дополнительные топливные баки подвешивали под фюзеляжем. Более солидный Су-7 получил для применения К-5Н полуконформный контейнер с поворотной лазерной головкой.

   К-5Н вышла на испытания в конце 1959 года, а с 1961-го пошла в войска (АИ)

   Михаил Михайлович Мирошников тоже не подвёл. В представленной им записке было перечислено множество вариантов применения инфракрасной техники: от головок самонаведения и ночных прицелов, до ИК-фотографии, медицинской термодиагностики и тепловизорного аудита жилых и производственных зданий на предмет тепловых потерь.

   Ознакомившись с его запиской, Хрущёв попросил Шуйского перепечатать её пофрагментно. Предложения по ночным прицелам отправились военным, по термодиагностике – министру здравоохранения Ковригиной и директору института космической медицины Лебединскому, по тепловизорному аудиту зданий – президенту Академии строительства и архитектуры Иосифу Игнатьевичу Ловейко. Всем им было дано распоряжение включить перечисленную тематику в предложения по перспективному планированию своих работ. Эти предложения были переданы в Госплан, который, в свою очередь, оформлял представление министру финансов на выделение финансирования.

4. Первая очередь ОГАС

   В середине февраля 1956 года в Москве была сильнейшая эпидемия гриппа. Половина города кашляла и чихала, многие болели по домам, многие, с тяжёлой формой заболевания попадали в городские больницы. Были и смертельные случаи.

   Эффективных лекарств, подобных современным, тогда ещё не было. Хрущёв не мог позволить себе болеть, пока шёл съезд, но болезнь не спрашивает. И всё же ему удалось продержаться, разболелся по-настоящему он уже после окончания партийного форума. Никита Сергеевич сидел с температурой, чихал, кашлял, глотал таблетки, отпивался горячим чаем с мёдом, но не сдавался.

   Его личный врач, Владимир Григорьевич Беззубик, после осмотра категорически запретил Первому секретарю вставать и заниматься делами. Энергичного Хрущёва не так просто было удержать в постели. Владимиру Григорьевичу даже пришлось припугнуть его, приведя в пример польского лидера компартии Болеслава Берута.

   Простудившийся во время съезда Берут настоял на своем участии в работе съезда, и теперь лежал в Кремлёвской больнице с тяжелейшей пневмонией. Старуха с косой героизм Первого секретаря ЦК ПОРП не оценила – 12 марта Берут скончался.

   Хрущёв после ухода врача тут же позвонил Серову и хриплым от простуды голосом скомандовал:

   – Иван Александрович, срочно запускай вариант с Гомулкой. Волнения в Польше допускать никак нельзя.

   Серов нюансы проведённой им работы не раскрывал, свято следуя принципу КГБ: о чём руководство не знает, того оно с трибуны не выболтает. Однако 21 марта на пост Первого секретаря ЦК ПОРП был избран Владислав Гомулка. (В реальной истории был избран Эдвард Охаб. Как политик он оказался несостоятелен и уступил пост Гомулке в октябре 1956 года, но было уже поздно – состоявшееся 28 июня Познанское восстание и последовавшие беспорядки спровоцировали венгерский мятеж в октябре.)

   Председателем Государственного совета стал Александр Завадский, а Председателем Совета министров — Юзеф Циранкевич.

   Перенесенный в начале марта 1956 года жестокий грипп неожиданно натолкнул Никиту Сергеевича на мысль проверить, нет ли в посылке какой-либо информации по медицине. Едва обретя способность хоть немного разговаривать, пусть пока еще осипшим голосом, он позвонил в соседнюю квартиру, где разместилась «группа информации», и попросил старшего лейтенанта Селина поискать в документах сведения по медицине.

   – Минутку, товарищ Первый секретарь, – Селин быстро нашел уже виденную им ранее папку. – Так точно, есть такая информация.

   – Много?

   – Много, Никита Сергеич. Учебники, справочники, научные статьи... Я не специалист, оценить качество информации не могу.

   – Найдём, кому оценить, – просипел Хрущёв. – Доложи товарищу Серову, что я распорядился собрать рабочую группу из медиков, биологов, кого там ещё? Пусть все изучат и немедленно внедряют все, что можно использовать.

   Слегка оклемавшись после болезни, Никита Сергеевич, посоветовавшись с Келдышем и Королевым, протолкнул через Президиум и Совет Министров постановление о создании Института космической биологии и медицины Министерства здравоохранения СССР, которому и было поручено освоение и внедрение новых медицинских технологий. (в реальной истории создан 28 октября 1963 года на основании Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 1106-399 и приказа Министра здравоохранения СССР от 04.11.1963 г. №79 ) Директором института, как и в «той истории», был назначен Андрей Владимирович Лебединский, руководивший до того Институтом биофизики АМН СССР.

   Более того, узнав из мемуаров Бориса Евсеевича Чертока, что после «отпускного» знакомства с хирургом Александром Александровичем Вишневским, Королёв подключил инженеров и конструкторов ОКБ-1 к созданию медтехники и различных медицинских приборов, Хрущёв решил слегка ускорить этот процесс.

   В мае 1956 года он пригласил Главного конструктора в воскресенье к себе на дачу, под предлогом необходимости посоветоваться по важным вопросам. Туда же он пригласил и Вишневского.

   Александр Александрович был не просто выдающимся хирургом, но и энтузиастом медицины. Всего за пару часов он сумел убедить Главного конструктора, насколько важно для страны иметь современную медтехнику и приборы. А Хрущёв, напомнив Королёву о только что созданном Институте космической биологии и медицины, предложил объединить усилия.

   Несмотря на тяжелейшую загрузку по основной тематике, Королёв, отчасти проникшись важностью задачи, отчасти понимая, что без участия медиков человека в космос не отправить, согласился помочь. Он поручил своему заместителю Чертоку побывать у Вишневского и в ИКБМ, выяснить, какие приборы необходимы врачам в первую очередь, и организовать их разработку.

   Следующий пятилетний план был свёрстан заранее, в конце 1955 года. Госплан и Экономкомиссия представили цифры Президиуму ЦК ещё в начале января 1956 года. После утверждения Президиумом 15 января основные показатели будущей пятилетки опубликовали в центральных газетах.

   Обсуждался пятилетний план и на съезде. Отдельный доклад по этому вопросу представил Косыгин, как глава правительства (В реальной истории доклад делал Булганин).

   Европейские компартии с пониманием и поддержкой встретили мирные инициативы КПСС, высказанные на съезде. 7 марта 1956 года в «Правде» появилась статья Пальмиро Тольятти «О возможности парламентского пути перехода к социализму».

   Хрущёв также провёл изменения в Кодексе Законов о Труде. 8 марта 1956 года было объявлено о сокращении рабочего дня в субботу с 8 до 6 часов. Планировалось с 1957 года перейти на 7-часовой рабочий день, а с 1958 года на 5-дневную рабочую неделю.

   Эти планы встретили яростное сопротивление ГосПлана, Госкомтруда и министерств. Они доказывали, что уменьшение рабочей недели не позволит выполнить пятилетний план.

   Никита Сергеевич знал, что в «той истории» его уговорили. Но он знал также, что пятидневку всё равно ввели, только уже после его отстранения от власти. Поэтому он упорно стоял на своём, отметая любые справки, докладные записки и прочие аргументы.

   – Думайте, как поднять производительность труда, – отвечал своим оппонентам Хрущёв. – Сейчас не война, нет нужды выжимать из трудящихся последние соки, только чтобы выйти на запланированные цифры. У нас цифры для людей или люди для цифр?

   Баталия по поводу рабочего времени в Совете Министров развернулась нешуточная. Министрам Никита Сергеевич мог просто приказать, но вот Байбаков и Сабуров, как плановики, упёрлись рогом, доказывая, что они уже рассчитали план пятилетки из расчёта 6-дневной рабочей недели, обнародовали все показатели, а теперь им придётся всё пересчитывать.

   – Хватит молиться на цифры – отрезал Никита Сергеевич. – А публикация – не так уж важна, опубликуем новые показатели, и объясним, почему так сделано.

   В марте 1956 года академик Лебедев доложил Хрущёву обо всём, что удалось сделать за прошедшие 2 с небольшим года. Проведя гостей в секретную лабораторию, где стоял на столе «суперкомпьютер» из 2012 года, Сергей Алексеевич с гордостью рассказал о достигнутых успехах.

   Около года ушло у инженеров спешно собранной рабочей группы, чтобы одолеть обнаруженную среди прочей компьютерной информации книгу Эви Немет «Unix и Linux. Руководство системного администратора», а также ещё несколько книг, посвящённых операционной системе, и начать применять полученную информацию на практике.

   Поняв логику и принципы работы операционной системы, (заметим, что в реальной истории в 1954-55 гг самого понятия «операционная система» ещё не существовало) они смогли наладить терминальный доступ к ЭВМ, в том числе и в диалоговом режиме, при помощи обыкновенных телетайпов. Был построен коммутационный центр, управлявший подключением пользователей. Мощности «суперкомпьютера» хватало, чтобы одновременно работать с задачами многих пользователей, а скорость линий связи была столь мала, что перегрузить ЭВМ входящими данными было невозможно.

   Документация по операционной системе, языкам программирования и руководства по пользованию в терминальном режиме некоторыми программами были разосланы по основным НИИ, КБ и прочим организациям, нуждающимся в проведении сложных расчётов. Они были встречены с невероятным интересом, поскольку ничего подобного ранее не существовало. Имевшиеся на тот момент во всём мире компьютеры программировались даже не на ассемблере, а непосредственно в машинных кодах. И вдруг появляется готовый к употреблению язык программирования высокого уровня, да не один, а сразу несколько.

   В ИТМиВТ тут же посыпались заявки на доступ к новой ЭВМ в терминальном режиме. Чтобы не нарушать строжайший режим секретности, по всем документам машина проходила под обозначением БЭСМ-1М. (В реальности ЭВМ БЭСМ-1 разработки С.А. Лебедева чаще именовались просто БЭСМ, следующая называлась БЭСМ-2 и т. д. Обозначение БЭСМ-1 большого распространения не получило.)

   Характеристики ЭВМ не разглашались, поскольку для постановки задачи на языке высокого уровня в большинстве случаев знание точных характеристик не требовалось.

   Первыми, и пожалуй основными пользователями стали атомщики. Проблема уменьшения массы и габаритов ядерных и термоядерных зарядов стояла невероятно остро, поэтому приоритет в доступе к «БЭСМ-1М» был отдан сотрудникам Юлия Борисовича Харитона и Кирилла Ивановича Щёлкина.

   Параллельно с освоением «подарка из будущего» в ИТМиВТ шла работа над другими ЭВМ, уже собственной разработки. В это время на Московском заводе счётно-аналитических машин уже выпускалась ЭВМ «Стрела», разработанная к 1953 году в СКБ-245 Юрием Яковлевичем Базилевским. Этих ЭВМ было изготовлено 7 штук, они устанавливались в ВЦ-1 Министерства обороны, в МГУ и в ВЦ Академии Наук СССР. (На ЭВМ «Стрела» в ВЦ-1 МО СССР в пятидесятые годы, начиная с 1956-го года, делались расчёты орбит всех запускаемых в СССР искусственных спутников Земли)

   Лебедев начал в 1954 году разработку ЭВМ М-20 (В реальной истории разрабатывалась с 1955по 1958 год, серийный выпуск с 1959 года). Но теперь, получив информацию о векторе развития электроники вообще и ЭВМ в частности, Сергей Алексеевич запроектировал свою машину 64-разрядной, такой же, как полученный им от Хрущёва «образец» (в реальной истории М-20 была 45-разрядной).

   Эта машина уже имела смешанную конструкцию – в её составе были и ламповые и полупроводниковые блоки. Разумеется, это всё ещё был целый комплекс шкафов, занимавший огромный зал. Но у таких ЭВМ было одно преимущество, немаловажное на тот момент – они были модернизируемы. То есть, условно говоря, через какое-то время можно было заменить шкаф с лампами на шкаф поменьше с полупроводниковым монтажом.

   Тем более, что в НИИ-35 уже активно экспериментировали с размещением нескольких транзисторов на одном кристалле. Вначале эта технология разрабатывалась как метод получения сразу нескольких десятков транзисторов из одной полупроводниковой пластины. (:page,1,1331-rozhdenie-novojj-otrasli-poluprovodnikovojj.html В реальной истории работы по объединению нескольких десятков транзисторов на одной пластине в 1954-55 гг в НИИ-35 и НИИ-108 вёли М.М. Самохвалов и Г.А. Кубецкий, но тогда они так и не сделали решающего шага, а продолжали пилить пластины на отдельные транзисторы)

   Но после получения информации о микросхемах сразу же родилось предложение: «Зачем пилить пластину, если можно сразу заложить на ней нужную схему из многих элементов, объединённых в одном корпусе?»

   Вектор развития элементной базы был теперь известен, и на опытном заводе НИИ-35 начали выпускать небольшими партиями «малые интегральные схемы» – до 128 элементов на одном кристалле.

   Это был ещё далеко не процессор и даже не полноценная микросхема. И о нанометрах или микрометрах речи, тем более, не шло. Ширина дорожек на первых опытных образцах была под миллиметр, потом её удалось уменьшить до полумиллиметра. Затем работа была продолжена в сторону уменьшения размеров отдельных элементов на кремниевой пластине, увеличения площади самой пластины, и улучшения технологии.

   Тем не менее, в виде такой интегральной схемы можно было сделать, к примеру, отдельный регистр в составе арифметическо-логического устройства, вместо того, чтобы набирать его из отдельных электровакуумных или полупроводниковых элементов, как это делалось обычно в 1950-х. Монтаж упрощался в десятки раз. Стоимость элементов, выпускавшихся малыми партиями, была всё ещё достаточно высокой, зато их надёжность была значительно лучше, чем у электронных ламп. Энергопотребление также было заметно меньше, ЭВМ потребляла теперь уже не десятки, а единицы киловатт. Упростились системы вентиляции и охлаждения. Да и за счёт уменьшения количества отдельных компонентов получался заметный выигрыш по стоимости.

   Неожиданный прорыв был сделан в технологиях оперативной памяти. Сотрудники ИТМиВТ, разумеется, плотнее всего изучали всю информацию, касавшуюся вычислительной техники. И, среди прочего, наткнулись на статью о необычном типе компьютерной памяти на основе твистор-кабеля (/ Сама идея нагло … э-э-э... «заимствована» у Олега Петрова по наводке Олега Пономаренко :) )

   Тогдашняя компьютерная память на основе ферритных колец была дорогой, трудоёмкой в изготовлении и очень громоздкой. Память на основе твистор-кабеля была несколько дешевле, и не менее громоздка, но её изготовление можно было механизировать. Неожиданную помощь в этом вопросе оказал сам Алексей Николаевич Косыгин.

   Он в 1935 году закончил Ленинградский текстильный институт, а затем с марта 1939 по апрель 1940 г был наркомом тестильной промышленности. Он и свёл академика Лебедева и директора НИИ-35 Маслова с конструкторами-разработчиками ткацких станков.

   Те заинтересовались необычной проблемой, в результате чего к осени 1955 года родилась пока ещё экспериментальная автоматическая линия, на которой производилась навивка ленты из пермаллоевой фольги на медный провод, с последующей запайкой в полиэтиленовую ленту. Производительность линии была не слишком велика, но и ленты памяти пока требовалось не так уж много.

   Разумеется, полупроводниковая память обещала быть значительно дешевле и компактнее, а также быстрее, но до неё было ещё далеко, а на твистор-кабеле можно было строить ЭВМ с объёмом памяти 64-128 кБ уже сейчас. (Для сравнения – Томпсон и Ритчи запустили первую, еще ассемблерную версию Unix в 1970 году на PDP-7 c памятью в 4000 18-битных слов, т. е. примерно 9 килобайт. -7.html )

   Производство одиночных полупроводниковых элементов – диодов, триодов, транзисторов – началось в 1955 г на ленинградском заводе «Светлана» и к 1956 году было уже освоено. (Исторический факт: в 1957 г советская электронная промышленность выпустила 2,7 млн. шт. транзисторов -museum.ru/technlgy/triod.htm )

   По воспоминаниям А.Я. Федотова: «В это время к транзисторам предъявлялись две основные претензии: разброс и температурный дрейф параметров и низкий температурный предел работы. С разбросом параметров пытались бороться как технологическими методами, так и разбраковкой транзисторов на многочисленные группы. Температурный дрейф параметров удалось в значительной степени компенсировать схемными методами слушателям-дипломникам ВВИА им. Жуковского А.Ш. Акбулатову и Е.П. Чигину. Что же касается ограничения диапазона рабочих температур германиевых транзисторов температурой в +70®С, то здесь неумолимо вставала необходимость осваивать кремний. Тем не менее работы в области германиевых транзисторов продолжались. Была успешно сдана генеральному заказчику НИР «Плоскость», и НИИ-35 перешел к ее опытно-конструкторскому этапу и внедрению.

   В августе-сентябре 1953 г., у С.Г. Мадоян появились первые образцы плоскостных транзисторов. Один из них я применил для выходного каскада УНЧ. На выходе этого приемника стоял пьезоэлектрический громкоговоритель. В начале 1954 г. я уже смог продемонстрировать макет радиолинии в диапазоне средних волн. Передатчик был выполнен на точечном транзисторе и замодулирован обычным угольным микрофоном» (:page,1,1331-rozhdenie-novojj-otrasli-poluprovodnikovojj.html НИР «Плоскость» - разработка планарной технологии, являющейся также основной технологией изготовления современных микросхем. Завершена в сентябре 1953 г. Разработчик – Сусанна Гукасовна Мадоян -museum.ru/histekb/madoyan.htm )

   Теперь же, получив «от КГБ» сведения о наиболее перспективных материалах и технологиях радиоэлектроники, НИИ-35 прекратил работу по неперспективным направлениям и сосредоточил усилия на разработке кремниевых полупроводников, улучшению планарной технологии и фотолитографии, созданию и совершенствованию автоматических линий по изготовлению интегральных схем.

   Тем более, что в Зеленограде уже готовились к пуску первые очереди заводов электронных компонентов, для которых эти автоматические линии и предназначались. (Как помним, в данной АИ решение о строительстве комплекса заводов элементной базы в Зеленограде было принято в начале 1954 года. В реальной истории Зеленоград был заложен в 1962 году, а в 1965-м завод «Микрон» начал выпуск первой в Зеленограде полупроводниковой ИС «Иртыш» (ГК — А. П. Голубев). ИС была разработана в НИИМЭ на основе планарной технологии, созданной в НИИ-35 и поставленной на «Микроне» -museum.ru/histussr/nc_zel_2.htm )

   Нестабильность характеристик и эксплуатационные температурные ограничения полупроводниковых приборов в первую очередь не устраивали главного заказчика, которым в СССР всегда были военные.

   По воспоминаниям А.Я. Федотова: «Радиотехническая конструкторская элита отнеслась с сильным предубеждением к рассмотренному выше новому типу приборов. В 1956 г. на одном из ее совещаний, определявших судьбу полупроводниковой промышленности в СССР, прозвучало следующее: «Транзистор никогда не войдет в серьезную аппаратуру. Основная перспективная область их применения — это аппараты для тугоухих. Сколько для этого потребуется транзисторов? Тысяч тридцать пять в год. Пусть этим занимается Министерство социального обеспечения». Кстати, следует отметить, что в США в 1956 г. было выпущено 360 000 слуховых аппаратов, из них только 25 тысяч на электронных лампах. Указанное решение на 2—3 года затормозило развитие полупроводниковой промышленности в СССР.»

   Но теперь производство и применение полупроводников курировал лично Хрущёв. Когда министр радиопромышленности Калмыков доложил ему о результатах упомянутого совещания по полупроводникам, Никита Сергеевич был сильно раздосадован.

   Настолько сильно, что тут же продиктовал Калмыкову приказ «О персональной ответственности лиц, препятствующих развитию перспективных технологий». Содержание приказа осталось засекреченным, но упомянутые в приказе должностные лица долго потом поминали Хрущёва исключительно матерно. Только вот тормозить развитие отечественной электроники у них полномочий уже не было.

   Промышленность занималась не только освоением новой элементной базы. Среди информации, присланной из 2012 года, оказались схемы многих советских электронных приборов, в том числе – телевизоров, магнитофонов, радиоприёмников, проигрывателей, и т. п. (Кто не в курсе – в инструкции любого электронного прибора в СССР была вклеена его схема. В телевизорах – точно было.)

   Также имелись характеристики и описания применяемых в этих приборах радиоламп и полупроводниковых элементов. Те элементы, что ещё не производились промышленностью, по этой информации могли быть либо достаточно быстро освоены, либо заменены аналогами.

   Распространение информации о высокоуровневом программированиии возможность доступа, пусть терминального, к достаточно мощному компьютеру, способствовали росту интереса к ЭВМ и их возможностям в самых разных областях.

   Первыми к Хрущёву обратились с предложением плановики – Сабуров и Байбаков. Они получили через Косыгина информацию о построенной в 1970 году в Чили системе планового хозяйства «Киберсин». Разумеется, информация была передана обезличенно, год и название страны были тщательно вымараны из текста сотрудниками Серова, оставлено лишь техническое описание системы и принципы ее функционирования.

   Вдохновившись этим описанием, а также тем фактом, что вся система работала на основе телексной связи, с единственным центральным компьютером, плановики в течение 8 месяцев создали экспериментальную версию программного обеспечения, позволявшую увязывать поступающие с мест по телетайпу заявки с возможностями промышленности.

   В отладке системы огромную помощь оказал Устинов, нуждавшийся в подобном средстве управления оборонной промышленностью. Когда Сабуров и Байбаков пришли докладывать Хрущёву, система уже 2 месяца находилась в опытной эксплуатации, показав очень обнадёживающие результаты.

   Выслушав плановиков, Хрущёв сказал:

   – Дело вы затеяли большое, хорошее и нужное, и реализовывать его надо как можно скорее. Мне надо будет обсудить этот вопрос с ответственными товарищами, решение я вам сообщу.

   Проводив Байбакова с Сабуровым, Хрущёв тут же собрал на совещание Косыгина, Устинова, Келдыша и Лебедева. Рассказав им об инициативе плановиков, он запросил некоторые уточнения у академика Лебедева, напрямую участвовавшего в реализации проекта.

   – Да, система действительно работает, – ответил Лебедев. – Кстати, как вы и рекомендовали, Никита Сергеич, я ознакомил с системой Виктора Михайловича Глушкова. А также передал ему материалы по «Киберсин» и ОГАС. Вы бы видели, с каким интересом он в них впился, – усмехнулся Сергей Алексеевич. – Так и сказал: «это же точь-в-точь мои собственные идеи». Я думаю, что «Киберсин» можно рассматривать в качестве первой очереди всеобъемлющей ОГАС.

   – То, что система будет работать, я и не сомневался, – сказал Хрущёв. – Кстати, я бы вам рекомендовал привлечь к работам по ОГАС ещё и Михаила Моисеевича Ботвинника. Да, того самого, шахматиста. (М.М. Ботвинник в 60-70-х гг. также занимался разработкой компьютерной системы управления экономикой. Его работа осталась невостребованной)

   – Гм... – Лебедев был озадачен.

   – Для него это будет интересной задачей, а вам – польза, – сказал Хрущёв. – Меня вот что больше беспокоит. Вся ваша система завязана на единственную в своём роде ЭВМ, аналог которой, в случае поломки, взять будет неоткуда. Сами понимаете, насколько рискованно вешать всё управление экономикой страны на уникальную ЭВМ, которую мы не в состоянии воспроизвести.

   – Можно ли построить пусть даже упрощённый аналог этой системы, но чтобы он работал на ЭВМ нашего современного уровня?

   – Можно, Никита Сергеич, – ответил Лебедев. – Сейчас мы модернизируем нашу БЭСМ, чтобы привести её в соответствие с «образцом» по разрядности и совместимости инструкций. Ну, модернизируем – не совсем верно сказано, по сути, это будет совершенно другая машина, с иной логикой, с улучшенной элементной базой. Просто отработка узлов машины идёт на имеющейся БЭСМ. Когда мы её закончим, это уже будет БЭСМ-2 с быстродействием около 20000 операций в секунду и возможностью последующей модернизации до 40000. (40000 оп/с давала разработанная в 1957 г ЭВМ военного назначения М-40, являвшаяся модификацией БЭСМ-2 для ПВО. В 1961 году под управлением М-40 был впервые осуществлён перехват боеголовки баллистической ракеты противоракетой В-1000)

   – Но эта машина уже будет 64-разрядной, с арифметико-логическим устройством на основе полупроводниковых малых интегральных схем, (каждый регистр – отдельная интегральная схема. Это ещё не процессор, а его предшественник), с наращиваемой памятью на основе твистор-кабеля. (Реальная М-40 была 36-разрядной, на лампах и ферритовых элементах)

   – А самое главное, группа наших специалистов сейчас заканчивает изучение исходного кода ядра операционной системы, установленной на «образце», – продолжил Лебедев. – Мы выяснили, что большая часть модулей ядра предназначены для обеспечения работы операционной системы с различным периферийным оборудованием, которого в нашей ЭВМ нет. То есть, эти модули можно совершенно спокойно выкинуть и пересобрать ядро без них. При этом его объём значительно уменьшается, и упрощается логика работы.

   – Даже такое пересобранное ядро уменьшенного объёма пока ещё невозможно запустить на наших современных ЭВМ, – пояснил Лебедев. – Но, зная логику его работы и имея стандарт, именуемый POSIX, которому обязана соответствовать операционная система, можно переписать ядро в машинных кодах. С таким микроядром уже появляется шанс запустить его если не на БЭСМ-2, то на следующей нашей машине, которую мы уже начали проектировать. (Первая версия Unix, запущенная на PDP-7, была написана в машинных кодах и лишь затем переписана на языке высокого уровня с целью портирования на ЭВМ PDP-11)

   – Имея возможность запустить микроядро системы на ЭВМ современного уровня, можно будет построить ЭВМ с двумя арифметико-логическими устройствами и общим полем оперативной памяти. Одно АЛУ может обеспечивать работу ядра системы, а другое – работу пользовательской программы под управлением ядра. (Лебедев описывает концепцию своей собственной ЭВМ 5Э92б разработки 1961-1964 года, имевшую быстродействие — 500 тыс. оп./с.(большая машина), 37 тыс. оп./с. (малая машина); фиксированная запятая; ОЗУ 32 тыс. 48-разрядных слов, построена по модульному принципу, цикл 2 мкс; работа по 28 телефонным и 24 телеграфным дуплексным линиям связи; элементная база — дискретные полупроводники, полный аппаратный контроль, промежуточная память — 4 магнитных барабана по 16 тыс. слов каждый. В 1967 году был построен единый комплекс из 8 ЭВМ 5Э92б. Её модификация 5Э51 серийно выпускалась с 1965 года для военных целей. По быстродействию 5Э92б значительно превосходит IBM System/360 младших версий – 34500 оп./с. использовавшуюся для управления «Киберсин» в Чили.)

   – Вот на такой машине мы сможем запустить упрощённый аналог системы управления экономикой, – закончил Лебедев.

   На протяжении всего монолога Лебедева Хрущёв не перебивал его, но слушал предельно внимательно. Устинов, хорошо знавший манеру Никиты Сергеевича задавать уточняющие вопросы, был озадачен. Обычно, когда Хрущёв не перебивал и не задавал вопросов, это означало, что тема его не заинтересовала.

   На этот раз видно было, что Никита Сергеевич более чем заинтересован.

   Вопросы последовали, когда академик Лебедев закончил говорить.

   – Сергей Алексеич, а ведь в ваших нынешних ЭВМ этой самой операционной системы нет? – спросил Хрущёв. – А они прекрасно работают.

   – Да, Никита Сергеич, в нынешних ЭВМ управляющая программа зашита непосредственно на уровне «железа». Пользовательская программа и данные вводятся первоначально с перфоленты и записываются на магнитные барабаны, – пояснил Лебедев. – Главная проблема – даже не быстродействие арифметико-логического устройства, а хранение данных. Ёмкости используемых в настоящее время магнитных барабанов совершенно недостаточно. Нужны более ёмкие накопители, возможно, на основе магнитной ленты. И ещё нужно значительно увеличить объём адресуемой оперативной памяти, чтобы ускорить доступ к обрабатываемой информации. У нас сейчас таких накопителей нет.

   – А на западе есть? – спросил Хрущёв.

   – Накопителей требуемой ёмкости и быстродействия пока нет и на западе, – ответил Лебедев. – Либо нам о них пока неизвестно.

   – Поручу Серову навести справки, – пометил себе в блокноте Хрущёв. – Я вас понял, Сергей Алексеевич. Работайте, как планировали. Но собственная машина, способная управлять экономикой, нам нужна как воздух. Если вам понадобится помощь других разработчиков – сообщите. Будем подключать всех, кто сможет помочь.

   Второй большой вычислительный проект начался, как ни странно, с шахматной программы. Один из студентов МЭИ, привлекавшихся Лебедевым для работы над БЭСМ, увлекался игрой в шахматы, и выбрал, в качестве курсового проекта, реализацию на ЭВМ шахматной программы. Писал он её, разумеется, не для «образца», к которому кого попало не подпускали, а для основной, «легальной» БЭСМ.

   В то же самое время один из агентов нашей разведки в США приобрёл несколько комплектов появившейся в 1954 году настольной игры «Tactics», явившейся родоначальником игр класса WarGame – пошаговых симуляторов военных действий. Комплекты были переправлены в СССР. Председатель КГБ Иван Александрович Серов показал их маршалу Жукову и Д.Ф. Устинову, а затем передал для оценки полезности в Академию Генерального Штаба.

   Устинов, в это время плотно работавший с академиком Лебедевым по системе планирования производства в оборонной промышленности, в один из визитов увидел студентов, окруживших плотным кольцом своего товарища, играющего в шахматы с БЭСМ. Дмитрий Фёдорович заинтересовался, подошёл поближе.

   Игра, разумеется, была организована не так, как сейчас. Играющий двигал фигуры по обычной шахматной доске, передавая свои ходы ЭВМ через консоль, т. е., через телетайп. БЭСМ печатала свои ответные ходы на том же телетайпе. Тем не менее, программа работала, обыгрывая студентов одного за другим.

   Задав студентам несколько вопросов, Дмитрий Фёдорович оценил всю перспективность развития данного направления. Он тут же позвонил из кабинета Лебедева начальнику ВЦ-1 Министерства Обороны А.И. Китову.

   (Доктор технических наук, профессор Анатолий Иванович Китов в советской кибернетике фигура знаковая. В 1958 году реальной истории под его руководством была разработана опытная ЭВМ М-100, с рекордной на тот момент производительностью 100 тысяч оп/с. В январе 1959 А. И. Китов написал в ЦК КПСС докладную записку на имя Н. С. Хрущёва по вопросам развития вычислительной техники в стране, сыгравшую важную роль в подготовке Постановления ЦК КПСС и СМ СССР «Об ускорении и расширении производства вычислительных машин и их внедрении в народное хозяйство». К записке прилагалась книга Китова «Электронные цифровые машины», рассчитанная на массового читателя. -anatoly.ru)

   Устинов рассказал Китову о шахматной программе, а также об американской настольной тактической игре, и спросил:

   – Анатолий Иванович, а можно ли организовать на ЭВМ тактический имитатор боевых действий, взяв за основу эту американскую игру? Понятно, что игра очень упрощённая, но ведь правила в имитатор можно заложить любые?

   Профессор Китов, сам игравший в шахматы, вопросом Устинова сразу заинтересовался. Он приехал в ИТМиВТ, и сыграл несколько партий в шахматы с БЭСМ. Был беспощадно бит.

   Затем Китов связался с начальником Академии Генштаба генералом армии Владимиром Васильевичем Курасовым, рассказал об идее Устинова и своих предложениях, которые уже успели сформироваться. Генерал Курасов, в прошлом – участник войны, блестящий штабной работник, разработавший несколько победоносных наступательных операций (Смоленская, Невельская, Городокская операции 1943 года, Витебско-Оршанская и Полоцкая фронтовые операции в ходе Белорусской стратегической операции 1944 года, Прибалтийская операция осенью 1944 года.) идеей заинтересовался. Он предоставил Китову комплект американской игры и сам участвовал в разработке алгоритма будущего тактического симулятора.

   Разумеется, разработанный Китовым тактический симулятор был неизмеримо сложнее настольной игры. Его логика учитывала множество различных параметров.

   Работа с симулятором производилась в диалоговом режиме. Оператор вводил команды на консоли, ЭВМ печатала ответ. Тактическая обстановка воспроизводилась на столе-планшете с картой местности, на котором согласно ответам ЭВМ передвигались макеты, имитирующие подразделения, участвующие в боевых действиях.

   С подачи Китова в Академии Генштаба была установлена сначала ЭВМ «Стрела» (АИ, в реальной истории «Стрел» было всего 7 шт, но ради такого случая можно заказать и восьмую), а позже – БЭСМ-2, на которых обучающиеся в Академии офицеры работали с тактическим симулятором.

   Министр обороны маршал Жуков лично приехал ознакомиться с новинкой. Причём приехал не просто посмотреть, а изучил инструкцию по работе с симулятором и лично возглавил командно-штабное учение, в ходе которого группа действующих командующих военными округами действовала против ЭВМ.

   Тактический симулятор наголову разгромил маршала Жукова со товарищи. Анатолий Иванович Китов получил поздравления от министра обороны, подкреплённые прибавкой к зарплате.

   Поскольку Хрущёв распорядился докладывать ему обо всех успехах советской вычислительной техники, о тактическом симуляторе и «побоище» в стенах Академии Генштаба ему рассказал лично Жуков.

   Никита Сергеевич живо заинтересовался новинкой, и сам съездил в Академию, чтобы ознакомиться с ней. Ему представили разработчика симулятора профессора Китова. Анатолий Иванович ответил на вопросы Первого секретаря ЦК, рассказал о работе ВЦ-1 МО СССР и подарил Хрущёву свою книгу «Электронные цифровые машины»

   Беседа с Китовым Никите Сергеевичу запомнилась. Он попросил сына сделать ему подборку информации об Анатолии Ивановиче. В «документах 2012» нашлось и письмо Китова, отправленное им Хрущёву в 1959 году. ()

   Прочитав короткую записку Сергея, где, в числе прочего была представлена история изгнания Китова из ВЦ-1 МО СССР после анализа в Министерстве обороны его проекта совместного использования военных ЭВМ в интересах народного хозяйства, Хрущёв коротко произнёс:

   – Этого допускать нельзя. Анатолий Иванович – специалист на вес золота. Таких людей беречь надо.

   Он тут же позвонил академику Лебедеву, а затем – маршалу Жукову. Согласовав вопрос с ними обоими, Никита Сергеевич тут же попросил своего помощника Шуйского соединить его с ВЦ-1 Министерства обороны.

   Вообще-то Первый секретарь ЦК КПСС не часто звонил напрямую инженер-подполковникам, даже если они занимали важные посты в Министерстве обороны. Поэтому профессор Китов был здорово удивлён, услышав в трубке бодрый голос:

   – Здравствуйте, Анатолий Иванович! Это Хрущёв. Разговор у меня к вам есть. Могу я сейчас к вам подъехать?

   – Конечно, Никита Сергеич! Ждём, – ответил ошарашенный Китов.

   Приехав, Никита Сергеевич тут же приступил к делу.

   – У меня к вам, Анатолий Иванович, есть важное поручение. Вы, наверное, знаете, что Сергей Алексеевич Лебедев занимается разработкой системы автоматизированного планирования для ГосПлана?

   – Да, слышал об этой работе, – кивнул Китов.

   – У нас в воинских частях и научных институтах Министерства обороны уже имеется достаточно большое количество ЭВМ, – продолжил Хрущёв. – Я более чем уверен, что используются они не всегда с должной эффективностью. Хочу поручить вам, совместно с Сергеем Алексеевичем, объединение всех ЭВМ по всей стране в единую вычислительную сеть. Я понимаю, что работа эта – не быстрая. К тому же ЭВМ у нас до недавнего времени строились без единого стандарта обмена программами и данными. Тем не менее, я считаю, что задача эта – первостепенной важности. С министром обороны товарищем Жуковым и академиком Лебедевым вопрос согласован.

   Фактически в этот момент Хрущёв предложил Китову заняться той самой работой, о которой говорилось в ещё не написанном в этой реальности проекте Китова «Красная книга» (осень 1959 г)

   – Также необходимо продумать меры по соблюдению режима секретности и разграничению доступа, стандартизации программ и протоколов связи. У Сергея Алексеевича уже есть солидные наработки в этой области, – сказал Хрущёв. – К тому же я знаю, что у вас есть собственные интересные идеи по аппаратной части ЭВМ. Прошу вас поделиться с Сергеем Алексеевичем и в дальнейшем работать с ним в постоянном творческом контакте. Ну как, возьмётесь?

   – Почту за честь! – не раздумывая, согласился Китов.

   С 1956 г, когда заработала 1-я очередь ОГАС, пока ещё больше похожая на усиленный вариант чилийской системы «Киберсин», (Подробнее о «Киберсин» см. -msk.org/material/fpolitic/10041033.html и /) Хрущёв инициировал пересмотр методов работы Госплана, и, как следствие, изменение структуры управления народным хозяйством в целом. (АИ. Далее в главе использованы множественные цитаты и положения из книги Д.Н. Верхотурова «Созидатели будущего». Эти цитаты необходимы для понимания принципов социалистической плановой экономики, неискажённой последующими политическими решениями. Ознакомиться с этой работой можно по адресу /)

   Для начала он вызвал Келдыша, Косыгина и Устинова, вручил им по увесистой папке с распечатками из «документов 2012», и сказал:

   – Это – анализ советской системы планирования 20-30-х годов. Очень любопытные выводы сделаны. Надо нам всем четверым их изучить, чтобы сориентироваться, куда дальше двигаться.

   – Никита Сергеич, я всё понимаю, но почему только нам? – спросил Косыгин. – Их, прежде всего, Байбакову с Сабуровым изучать надо. Они же плановики, им и карты в руки.

   – Чукча не дурак, чукча и розетку купил, – ответил цитатой из анекдота Хрущёв, указывая на ещё несколько папок, лежащих на столе. – Это для Сабурова с Байбаковым приготовлено, и для электронщиков наших, им это реализовывать. Но сначала давайте мы сами документы прочитаем. Прежде всего, чтобы самим хоть немного разбираться в вопросе. Ну, и, на всякий случай, ведь плановики в «Тайну» не посвящены. В таком объёме информации компетентные товарищи могли что-то пропустить. Даты из будущего, какие-либо примеры, да мало ли, что... Подстраховаться надо.

   – Так ведь сколько раз уже технические материалы в разные НИИ передавали, – заметил Келдыш. – Группа информации работает качественно, ни одного прокола с датами ни разу не было.

   – В технической информации дат обычно немного, – пояснил Хрущёв. – А тут – историческое исследование, сплошные даты и упоминания позднейших исследователей, не разобравшихся в вопросе. Начнёте читать – сами поймёте.

   Через неделю состоялась вторая предварительная встреча. Все четверо коротко обсудили прочтённую и осмысленную информацию. После внесения некоторых правок в распечатки, папки были переданы для изучения руководителям Госплана и Госэкономкомиссии, а также специалистам по ЭВМ

   Среди материалов было несколько статей по автоматизированному планированию, обзорные статьи по ERP-системам, а также программная работа Д.Н. Верхотурова «Созидатели будущего» – исследование работы Госплана и ВСНХ СССР в довоенный период. Фамилия автора, разумеется, была вымарана – а ну как какой-нибудь ушлый спец из Госплана вознамерится поговорить с автором лично? :)

   На третью встречу были уже приглашены плановики – Байбаков и Сабуров, а также специалисты по ЭВМ – академики С.А. Лебедев и И.С. Брук, инженер-полковник А.И. Китов, и тогда ещё доцент В.М. Глушков. Пригласил Хрущёв и маршала Жукова, как министра обороны, поскольку общая идея Китова и Хрущёва предполагала использовать военные ЭВМ и линии связи для передачи экономической информации.

   – Товарищи, – обратился к собравшимся Хрущёв. – Я разослал вам очень важную информацию о планировании и перспективных западных системах автоматизированного управления производством. Надеюсь, все успели ознакомиться?

   Присутствующие утвердительно кивнули.

   – Прошу разрешения, – сказал Жуков. – А я-то тут причём, Никита Сергеич? Я ж человек военный, ни разу не экономист... Да и документов никаких мне не передавали...

   – А вот и нет, – усмехнулся Хрущёв. – Во-первых, ты, Георгий Константинович, как любой высший офицер, в том числе, и плановик, и снабженец (термин «логистика» в СССР тогда не был распространён), так что и тебе будет полезно. А главное – мне твоё содействие нужно, потому и хочу, чтобы ты проникся важностью задачи. Распечатки я тебе не посылал, ты просто посиди, послушай.

   – Значица, так, товарищи, – продолжил Никита Сергеевич. – Нам с вами предстоит реформировать систему государственного планирования, перевести её в современный автоматизированный режим. Кроме того, необходимо вернуться к исходным ленинским принципам планирования, от которых в конце 30-х мы вынужденно отошли.

   (Возврат к ленинским принципам был вообще центральным пунктом, декларированным в реформах Хрущёва. Достаточно вспомнить приснопамятные совнархозы, реставрацию ВСНХ и назначение Устинова председателем ВСНХ. Другое дело, что не всё получалось, как было задумано, да и делалось зачастую непродуманно, кампанейски, вот и получалось многое через задницу.)

   Говоря об исходных принципах, Хрущёв имел в виду, прежде всего, теорию планирования Кржижановского – Струмилина (Там же, с.154)

   – Какие же это принципы? – продолжал Хрущёв.

   – Принцип первый. Планирование, исходя из потребностей населения и производства.

   – Принцип второй. Комбинирование. Основной государственный комбинат обрабатывающей промышленности: металл, текстиль и основная химическая промышленность, корреспондирующий ему энергетический комбинат: топливо, водная и электрическая энергия.

   – Принцип третий. Район есть не просто объединение административного порядка, а объединение социального и хозяйственного порядка.

   – Принцип четвёртый. Существуют два основных грузопотока внутри государства – один из них идёт из центра к периферии государства, а второй представляет собой межрайонный внутренний грузопоток. К этому пункту в скором времени следует прибавить третий грузопоток – транзитный, с запада на восток и с востока на запад, так как наша страна является естественным транспортным коридором между Европой и Азией.

   – Принцип пятый: Социалистическое накопление должно стать формой обороны.

   – Сейчас у нас используется ведомственный принцип планирования. Его ввёл перед войной Куйбышев, а затем довёл до логического совершенства Сталин. Этот принцип хорошо работал в кризисный период с 1939 по 1952 год, то есть перед войной, в войну и сразу после войны, при восстановлении народного хозяйства.

   – Но у ведомственного принципа есть и недостатки, – сказал Никита Сергеевич. – Прежде всего, при использовании ведомственного планирования слишком велика роль личности. Сталин строил систему для себя и под себя. Он вообще был очень хорошим кризисным управляющим. Сталин умер – и система стала неэффективна. Почему? Потому что я – не Сталин? Да. И поэтому тоже. Все люди разные. Я признаю – до Сталина мне далеко. Но если системой может руководить только гений или очень разносторонний человек, то это – недостаток системы. Система планирования должна быть дуракоустойчивой. Чтобы никакой дурак, придя к власти, не мог её поломать.

   – Что хихикаете? – усмехнулся Хрущёв, видя, как собравшиеся начали весело переглядываться. – Кто из вас может честно заявить: «Я дурак?» А я вот могу.

   – Второй недостаток, – продолжил Никита Сергеевич, – Наши министры, зачастую, ведут себя как средневековые феодалы. Распоряжаются всем подочётным хозяйством единолично, «это хочу и делаю, а это мне не надо и делать не буду». (В мемуарной литературе таких примеров полно. Конфликт морского министра Б.Е. Бутома с Ростиславом Алексеевым из-за экранопланов, нежелание министра авиастроения Дементьева делать воздушно-космическую систему... Кому интересно – тот найдёт.) Это вообще как понимать? – спросил он, глядя на Косыгина. – Они кто, советские министры, или бароны какие-нибудь? За такие выкрутасы буду с работы снимать, Алексей Николаевич, так и передайте им. Министр – это чиновник, слуга народа. Что народ в лице Советского правительства и Президиума ЦК им поручил, то и будут делать.

   – Возвращаясь к вопросу о дураках. Всем известно, у нас в России две беды – дураки и дороги, – сказал Хрущёв. – Я бы к эти двум бедам добавил ещё две: чиновные карьеристы-жополизаторы, любители красиво отрапортовать, и горе-рационализаторы на производстве. Этих двух последних к дуракам не отнесёшь, они – люди очень умные, по-своему. Но вреда от них больше, чем от дураков.

   – Дорогами мы займёмся обязательно, но чуть позже, а вот с дураками, жополизаторами и рационализаторами придётся разбираться путём создания новой системы планирования.

   – Никита Сергеевич, в присланном нам исследовании утверждается, что перекосы в планировании перед войной и сразу после войны инициированы лично Сталиным, – сказал Косыгин. – Как утверждается в присланной нам научной работе, cопоставление итогов двух пятилетних планов показывает, что характер отклонений от плана практически одинаковый, и его можно обобщить: − всемерное подстегивание развития отраслей группы «А» и конкретно машиностроения, − перевыполнение планов капиталовложений в промышленность, и в особенность в отрасли группы «А», − значительное перевыполнение планов по продукции машиностроения, − значительное недовыполнение планов по продукции черной металлургии и топливной промышленности, − значительной недовыполнение планов по продукции отраслей группы «Б».

   (Там же, c. 401)

   – Я, в общем, могу это подтвердить, сказал Максим Захарович Сабуров. – Мы составляли отправной вариант, в целом обеспеченный ресурсами рабочей силы, топлива, энергии, сырья, именно он тщательно просчитывался балансами и выверялся. Этому уделялось большое внимание: «Система балансов дает возможность установить правильные масштабы развития каждой отрасли, каждого элемента народного хозяйства в положенном соответствии к темпам развития народного хозяйства в целом» (там же.)

   – Однако, уже на стадии его выполнения, в него постоянно вносились изменения, которые перенаправляли ресурсы в развитие машиностроение и других отраслей группы «А», но приоритетнее всего в машиностроение. Это делалось за счет других отраслей народного хозяйства: сельского хозяйства, отраслей группы «Б», а также частично за счет металлургии, топливной промышленности и транспорта. Это делалось за счет квартальных, полугодовых и годовых планов, а также за счет особых решений Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР, решений хозяйственных наркоматов. Решения принимались в Политбюро и утверждались лично Сталиным.

   – Выполнение планов определялось по приросту отраслей группы «А» и по машиностроению, – продолжал Сабуров, – Как только эти отрасли достигали запланированных показателей, то пятилетка считалась выполненной, невзирая на то, что другие отрасли могли не дотянуть до показателей плана. Поскольку машиностроение и вообще группа «А» в первой и второй пятилетке развивалось очень быстро, то и получалось выполнение пятилетнего плана за четыре года и три месяца. (Там же, c. 403)

   – Это понятно, – согласился Хрущёв. – Сталин перед войной усиленными темпами модернизировал машиностроение. Фактически, создавал его заново. Для кризисного периода это естественно. Но период кризиса рано или поздно кончается.

   – Кроме того, после войны появилось множество новых отраслей промышленности. Некоторые из них при Сталине едва зарождались, других и вовсе не было, – добавил Косыгин. – То есть, задача управления промышленностью усложнилась многократно.

   – А поскольку план был засекречен, – добавил Сабуров, – то о перекосе в экономике знали только те, кому положено. (Там же, c. 389)

   – Сейчас у нас другая первоочередная проблема. Не забывая ни на минуту о задачах обороны, о враждебном империалистическом окружении, мы должны уделить основное внимание удовлетворению насущных потребностей советского человека, повысить благосостояние народа, – сказал Никита Сергеевич. – Война кончилась. Люди устали. Им хочется нормальной жизни. Надо дать им передохнуть. Сталин, между прочим, тоже это понимал. Потому после Великой Депрессии в США он дал указание несколько снизить запланированные темпы роста, чтобы не загнать страну, как лошадь. (Там же, c. 383)

   – Но у нас сейчас другая ситуация, – заметил Николай Константинович Байбаков. – Тогда экономика США, можно сказать, лежала в руинах. А сейчас они разжирели на военных поставках, и их экономика на подъёме. А наша только недавно начала оправляться от послевоенной разрухи.

   – Я вам даже больше скажу, – мрачно заметил Устинов. – За годы войны наша промышленность устарела, станки изношены. Нам сейчас, по сути дела, нужна вторая индустриализация. Положение ещё более усложняется из-за американских экспортных ограничений. Если в 30-х мы могли закупать оборудование на Западе, сейчас нам почти ничего не продают.

   – Я всё это учитываю, – согласился Хрущёв. – Но если мы будем продолжать прежний курс на рост группы «А» – тяжёлой промышленности, за счёт группы «Б» – товаров народного потребления и сельского хозяйства – нам грозит крах экономики. Именно потому мы с Алексеем Николаичем пошли на временное отступление от социалистических принципов и ввели планирование по прибыли, разрешили производственные кооперативы... Вынужденный перекос в промышленности надо срочно исправлять. Не забывая об обороне и модернизации тяжёлой промышленности.

   – Я предлагаю следующие основные направления, – сказал Никита Сергеевич. Вернуться к планированию, исходя из потребностей населения. В конце концов, у нас страна социалистическая. Наша цель – повышение благосостояния народа.

   Вернуться к практике составления и увязывания народнохозяйственного баланса по отраслям и по стране в целом. (/Межотраслевой_баланс, Там же, c. 116)

   Исключить феодальную придурь отдельных министров, убрать межведомственные барьеры, тормозящие развитие народного хозяйства.

   Повысить полномочия и ответственность плановых органов, создать систему управления экономикой, в которой планирование и контроль за выполнением планов сосредоточены в единой организации, за которой, в свою очередь, имеется действенный контроль со стороны народа.

   Всемерно автоматизировать сбор статистической информации и составление планов, а также контроль за их выполнением, тем самым повысить эффективность работы плановых органов. При этом ни на минуту не забывать, что задача управления плановой экономикой не сводится к механическому жонглированию цифрами. Она намного сложнее и многограннее. Надо творчески сочетать автоматизированные математические и административные методы управления народным хозяйством.

   – Тут, Никита Сергеич, наслаивается ещё одна проблема, которую мы пока не прочувствовали, но очень скоро она по народному хозяйству ударит, причём наотмашь, – неожиданно добавил Жуков. – Проблема эта – демографическая. С 1959 года в трудоспособный возраст начнёт вступать поколение, родившееся с 1941 по 1948 годы. С 1962-63 года, когда эти пацаны отслужат в армии и пойдут работать, а то и раньше, у нас будет падение темпов прироста населения.

   (Упоминание этой проблемы не встречается ни в одной статье, критикующей решения Советского правительства в период 1960-1964 гг. Как, впрочем, и упоминания катастрофической засухи 1962-1963 гг на целине обычно делаются вскользь, как о малозначительном событии, лишь усугубившем общую печальную картину. Между тем Д.Н. Верхотуров приводит в пример аналогичную проблему с 1932 г как весьма серьёзную.

   «Причина такого замедления темпов прироста населения и резкого падения прироста рабочего населения состояла в том, что с 1932 года в трудоспособный возраст вступало поколение 1915-1922 годов рождения, которое было ослаблено войной и голодом, а также было малочисленнее предыдущего поколения.» Там же, c. 189. Следует также напомнить, что голод на Украине 1932-33 гг наложился на замедление темпов прироста населения точно так же, как это произошло в период 1961-1964 гг. Однако оценка двух этих периодов всегда даётся излишне политизированно и далеко не равнозначно.)

   – Так потому я и проводил сокращения армии, чтобы хоть немного добавить рабочих рук в народное хозяйство, – ответил Хрущёв. – Вот видишь, а говоришь, что в планировании ничего не понимаешь...

   – Я численность будущих призывников отслеживаю, – пояснил Жуков. – Чтобы с твоими сокращениями армия совсем без солдат не осталась.

   – Да, эту проблему при планировании придётся учитывать, – сказал Косыгин.

   – Возвращаясь к планированию по потребностям, – Сабуров зашелестел бумагами, перебирая листки в папке. – Вот тут приводятся данные, собранные товарищем Струмилиным ещё в середине 20-х. Да, кстати, Станислав Густавович Струмилин до сих пор жив, здоров и работоспособен, я навёл справки. После прочтённого считаю, что опыт такого корифея отечественного научного планирования необходимо использовать как можно полнее.

   – Ого! Сколько ж ему сейчас, под восемьдесят? – спросил Хрущёв.

   – Семьдесят девять. Тем не менее, он ещё достаточно бодр, – ответил Сабуров.

   (СТРУМИЛИН, настоящая фамилия – Струмилло-Петрашкевич Станислав Густавович (1877-1974), сов. экономист и статистик, акад. АН СССР (1931), Герой Социалистич. Труда (1967). Чл. КПСС с 1923. Ленинская премия (1958), Гос. премия СССР (1942). /СТРУМИЛИН)

   – Да... Нам бы так, – сказал Хрущёв. – Его опыт грех не использовать, может быть, привлечём его в качестве консультанта?

   – Я тоже об этом подумал, – признался Байбаков.

   – Так вот, по его подсчетам нужно установить паек в 3400 калорий в день для взрослого рабочего, и 2600 калорий – для члена семьи, – сказал Сабуров. – Такой паек потребовал бы, в среднем, 192 килограммов муки, 24 килограмма крупы, 115 килограммов картофеля в год на человека. Это очень хороший суточный рацион. Для сравнения, красноармейский паек составлял 2900 калорий в день, что было вполне приемлемо. Паек солдата армии США составлял тогда 2929 калорий, французской армии – 2995 калорий, немецкой – 3069 калорий

   (Там же, c. 81)

   – Надо планировать не только питание, но и другие потребности населения – жильё, одежду, средства связи, между прочим, если уж возвращаться к принципам планирования Кржижановского, – заметил Байбаков. (Там же, c. 154-155)

   – Думаю, такую норму питания можно принять за основу, а количественные варианты по разным наборам продуктов, обеспечивающих такую калорийность, должны предоставить учёные, – сказал Косыгин, оглянувшись на академика Келдыша.

   – Меня этот момент тоже заинтересовал, – откликнулся Мстислав Всеволодович. – Я дал задание Институту Космической медицины посчитать варианты суточного рациона, вот тут у меня их справочка, – он передал плановикам несколько машинописных листов с таблицами и вписанными от руки формулами.

   – По опыту 20-х, «Перспективный план должен состоять из двух основных элементов, – сказал Сабуров, – 1) из обоснованных плановых предположений о необходимых на предстоящее пятилетие мероприятиях, и, 2) из сметных предположений на эти мероприятия и источников их покрытия, с разнесением их по годам пятилетнего планового периода». Центром плана должен быть финансовый план, рассчитанный исходя из местных поступлений в бюджет, а также должны быть определены возможности получения сырья и рабочей силы. (Там же, c. 121) Вопрос лишь в том, как эти плановые предположения следует вырабатывать, как получить для них исходные данные? И как потом эту невероятную массу цифр оперативно обрабатывать? С помощью ЭВМ?

   – Именно с помощью ЭВМ, Максим Захарович, – вступил в разговор Китов. – Плановые отделы на каждом предприятии есть. Возможности предприятия они представляют себе очень хорошо. Надо лишь запросить у них эти данные. Их можно передать по обычному телетайпу и сразу с телетайпа ввести в обрабатывающую ЭВМ.

   – Если точнее, ввести их в общую базу данных, к которой имеет доступ и обрабатывающая ЭВМ, и другие ЭВМ, занятые только приёмом данных и вводом их в базу, – уточнил Брук. – Но для этого нам понадобятся линии связи.

   – А вот для этого я и пригласил сегодня министра обороны, – сказал Хрущёв. – Георгий Константинович, у тебя в подчинении уже несколько вычислительных центров, и линии связи, соединяющие каждый город страны с Москвой. Необходима твоя помощь, чтобы задействовать эти ВЦ и линии связи в общей системе управления экономикой.

   – Команду я дам, – буркнул Жуков. – Вы мне только напишите, что именно надо обеспечить, я в этих ЭВМ разбираюсь меньше, чем свинья в апельсинах.

   Министр обороны отнюдь не выглядел счастливым из-за того, что какие-то плановики решили посягнуть на его священную епархию, но отказать Первому Секретарю ЦК не мог.

   – Я бы ещё отметил, что в концепции Кржижановского вообще не просматривается какого-либо обмена, – сказал Косыгин. – Все строится вокруг удовлетворения потребностей, которые существуют сами по себе. Таким образом, если у буржуазных экономистов всегда присутствует хозяйственный оборот, основанный на обмене ценностей, то у Кржижановского имеется однонаправленный хозяйственный процесс: от добычи сырья — через переработку — к потреблению продукции.

   – Концепция Кржижановского принципиально нерыночная, она не предусматривает не только хозяйственного оборота, но и всех остальных атрибутов рыночного хозяйства.

   (Там же, c. 155-156)

   – И правильно, – ответил академик Лебедев. – Плановая экономика нуждается не в рыночном, а в научном регулировании. Насколько я понимаю, сейчас у нас дело к тому и идёт.

   – По сути дела, всё будет сводиться к построению правильного комплекса математических моделей, – добавил Виктор Михайлович Глушков.

   – Тут надо учитывать общие настроения среди нашей промышленной и партийной бюрократии, – заметил Байбаков. – Если вы кому-нибудь из министров или тем паче, секретарей обкомов, скажете, что собираетесь заменить их «математической моделью», они этот проект похоронят, как бы мы тут ни пыжились...

   – Поэтому мне самому придётся до них всех донести, что наша будущая ОГАС не заменяет административное руководство, а дополняет его научными методами и обеспечивает сбор достоверных исходных данных, – пояснил Хрущёв. – И это, на самом деле, правильно. Приехать на завод и оторвать яйца раздолбаям и бракоделам никакая математическая модель не может, а вот министр – запросто.

   Подождав, пока смех утихнет, Косыгин сказал:

   – Я напомню политический отчет товарища Сталина ЦК на XIV съезде ВКП(б). Сталин заявил: «Отсюда вывод: мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития, как ее подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мирового капитализма, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок»

   – Кржижановский, и следом за ним Александров сформулировали любопытную идею, – сказал Сабуров, – Они представляли себе народное хозяйство совершенно иначе — в виде огромного интегрированного производственного комбината, охватывающего всю страну. В силу используемых технологий и географических условий СССР, этот комбинат делился на отрасли и районы, но между ними существует теснейшая и неразрывная энергетическая и технологическая связь.

   (Там же, c. 156)

   – Район-комбинат — это прогрессивная идея, – согласился Косыгин, – буржуазные экономисты в принципе не могли родить ничего подобного, в мире частного предпринимательства такая концепция нереализуема.

   – Заметьте, – добавил Хрущёв, – Несмотря на все завывания о преимуществах частного предпринимательства, внутри корпорации у капиталистов присутствует очень жёсткое и последовательное планирование. Но на уровне государства они тут же теряют это преимущество.

   – И слава богу, – усмехнулся Косыгин.

   – Вот-вот. С другой стороны, нельзя забывать о том, что СССР как государство продолжает существовать во враждебном империалистическом окружении, – сказал Никита Сергеевич. – Поэтому, как я уже говорил, сама политическая ситуация предназначила нам на международной арене роль государства-мегакорпорации, все граждане которого являются в этой корпорации сотрудниками, причём пожизненно. Поэтому государство-корпорация вынуждено заботиться о воспроизводстве рабочей силы, и у СССР в этом отношении есть огромное преимущество.

   – В советских условиях рабочие создают значительный объем прибавочной стоимости, который целиком поступает в распоряжение государства. Из этого фонда созданной прибавочной стоимости, государство имело возможность выделять фонды для любых целей: для развития общественного потребления, для капиталовложений в промышленность, и для оборонных целей. Эти общественные фонды потребления — это и есть провозвестник коммунизма. (Там же, c. 159)

   – Именно потому социалистическое накопление есть форма национальной обороны, – продолжал Хрущёв. – И потому с помощью механизма распределения отчужденной прибавочной стоимости, наше государство имеет возможность развиваться в самых разных направлениях: в сторону резкого усиления индустриальной мощи. Причем, структура распределения у нас не статическая, она может изменяться в соответствии с поставленными целями и задачами. Государство могло бросить массу прибавочной стоимости в любую сферу. Например, в бесплатное образование, медицину, предоставление жилья, коммунальных, транспортных и других услуг за символическую плату. Вся эта сфера финансируется из фонда улучшения быта рабочих.

   (Там же, c. 162)

   – С планированием потребностей предприятий понятно, – сказал Сабуров. – А вот с планированием потребностей населения что делать? Как получить достоверные данные? Как их передать в Госплан?

   – А почему бы не спросить у самих граждан? – предложил Глушков. – Провести социологический опрос. Пусть граждане сами назовут свои потребности.

   – Такие опросы у нас проводились, как раз в 20-х, – заметил Сабуров.

   (-sotsiologicheskie_issledovaniya_sssr)

   – В том и проблема, что с конца 20-х их больше и не проводили, – сказал Косыгин. – Насколько достоверны будут ответы? Не побоится ли народ отвечать честно? А может, наоборот, завысит запросы? Типа, «проси больше, всё равно урежут вполовину».

   – На то и статистический анализ, – пояснил Глушков. – Кто-то запросит больше, кто-то побоится честно признаться, что нуждается, но в сумме всё усреднится и даст достаточно достоверные показатели.

   – Я могу выступить по радио, – предложил Хрущёв. – И кратенько, часа на два с половиной, разъяснить общественности, насколько важно для их же благополучия дать точные данные о том, в чём они нуждаются.

   В действительности, Никита Сергеевич уже давно не произносил длинных речей, но собравшиеся юмор Первого секретаря оценили.

   – Перепись населения давно не проводили, – заметил Сабуров.

   – У нас каждый человек где-то работает, – сказал Устинов. – Нет ничего проще, запросим данные по отделам кадров, для оценки сгодится. Через них же можно получить данные о детях и пенсионерах. Каждый работающий сообщит состав семьи – и всё.

   – Будут перекрёстные данные: скажем, муж сообщил о жене и детях, и жена сообщила о муже и детях – задвоение получается, – возразил Сабуров.

   – А фамилии и адреса на что? – подсказал Китов. – ЭВМ может легко отсортировать записи сначала по фамилии, потом по адресу, тут и увидим задвоение, и отфильтруем автоматически.

   – Так это надо всё население Союза в машину завести? – удивился Косыгин. – Сколько времени на это понадобится. Это же пара сотен миллионов народу примерно...

   – Меня больше волнует – где хранить такую прорву данных, – проворчал Брук. – На магнитных лентах хранить можно, но вот время доступа к ним... А на магнитных барабанах такой объём данных разместить вообще нереально.

   – Видимо, придётся пока смириться с тем, что наша современная вычислительная техника с такими объёмами данных пока не справляется, – резюмировал Хрущёв. – Но работать в этом направлении надо.

   Сергей Алексеевич Лебедев сидел молча – в его распоряжении был единственный в СССР компьютер, который мог потянуть такую базу данных, но о нём в присутствии непосвящённых упоминать запрещалось.

   – Ладно, в конце концов, данные можно по жилконторам и паспортным столам запросить, – решил Сабуров. – Задвоения в этом случае будут минимальные. Но обрабатывать однозначно придётся вручную, а в машину загонять уже обобщённые данные, скажем, рабочих – столько-то миллионов, колхозников – столько-то... Как и раньше считали.

   – Что в качестве основного показателя возьмём? – спросил Байбаков. – Кржижановский и Струмилин брали народный доход. Его легко вычислить и от него удобно планировать. Кроме того, его прирост легко разложить по годам, а, исходя из численности населения по каждой республике можно установить и верхний плановый предел, который не стоит переходить.

   – Вот его и возьмите, – ответил Хрущёв. – Как считаешь, Алексей Николаич? – взглянул он на Косыгина.

   – Вполне логично, согласен, – ответил Косыгин.

   – С реконструкцией предприятий что делать будем? – спросил Устинов. – Если техническое перевооружение и обновление станочного парка в ближайшее время не проведём – все наши потуги бесполезны.

   – Станочный парк обновлять будем, – твёрдо решил Хрущёв. – Я уже дал задание министрам составить списки необходимого оборудования, а товарищу Серову поручил выяснить возможность закупки оборудования на Западе, в том числе – скрытно, через третьих лиц, чтобы обойти американские экспортные ограничения. Нам надо как можно быстрее развивать направление по созданию собственных станков с программным управлением, особенно с числовым программным управлением от ЭВМ. Это позволит поднять производительность труда и точность обработки.

   – Работы по созданию таких станков у нас уже ведутся, – сказал Косыгин. – Результаты есть, есть даже отдельные весьма перспективные образцы. Но было бы не лишним иметь для примера и образцы западного производства, хотя бы чтобы иметь возможность сравнить.

   – Такое задание товарищу Серову тоже дано, – ответил Хрущёв. – Он важность задачи осознаёт, поэтому обещал приложить все усилия. Но, сами понимаете, станок – это вам не микрофильм, его перевезти через границу не так просто. Вся надежда на хитрые комбинации. Ничего больше сказать не имею права, надеюсь, вы меня понимаете. Обсуждать незавершённые операции внешней разведки нам с вами явно не стоит.

   С этим согласились все. Присутствующие были людьми опытными и ответственными, хорошо понимали, что в подобных делах меньше знаешь – крепче спишь.

   – Относительно производительности труда, – сказал Косыгин. – Очень меня заинтересовала таблица из этой книги, где дано соотношение между живой силой и механической энергией сравнительно для СССР, США, и стран западной Европы. Очень показательная таблица. По ней сразу ясно, где мы отстаём, и почему капиталисты живут богаче.

   (Там же, c. 266. Была у меня мысль привести эту таблицу в тексте, но это, наверное, будет уже слишком. Обратитесь к первоисточнику. )

   – Такие таблицы мы и сейчас составляем, – ответил Сабуров. – В этом для нас ничего нового нет.

   – Это для вас нет, – возразил Косыгин. – А поскольку план и статистика у нас засекречены, населению ситуация совершенно непонятна.

   – Было бы правильно, я считаю, такую таблицу ежегодно публиковать в центральных газетах, – сказал Хрущёв. – С пояснением, на что каждый показатель влияет и что надо делать, чтобы исправить ситуацию. Поймут, возможно, не все, но люди с техническим образованием разберутся и задумаются.

   – Идеологи не позволят, – усмехнулся Косыгин. – По этой таблице будет сразу видно, насколько мы от Запада отстаём.

   – А то в народе идиоты одни – сами как будто не понимают, что отстаём? – возразил Никита Сергеевич. – А так будет хотя бы честно. Признали, что отстали, и показали пути сокращения этого отставания. Публиковать будем, – решил он. – План в целом публиковать, видимо, нельзя. Слишком много там оборонных тем. Но частично, основные цифры, опубликуем.

   – На что ещё следует обратить внимание, – сказал Косыгин, – Высокие темпы роста индустрии не всегда приводят к высокому темпу роста всего хозяйства. Темп роста может сдерживаться низкими темпами развития сельского хозяйства. Колониальные державы компенсировали низкие темпы развития сельского хозяйства ввозом сельхозсырья из колоний, фактически – хищнической эксплуатацией обширных заморских территорий.

   – Но на общем фоне есть одно исключение — США. Темп роста американского хозяйства заметно опережал темпы роста европейских стран, при том, что США не имели обширных колоний. Индустриализация американского типа характерна одновременным подъёмом промышленности и сельского хозяйства. Темпы развития сельского хозяйства в США приближались к темпу роста легкой индустрии. (Там же, c. 248)

   – И ещё одно – темпы роста будут неминуемо замедляться при снижении уровня капитальных вложений. Нельзя построить завод и затем эксплуатировать его, ничего не вкладывая в развитие. А на один рубль капитальных вложений можно получать 1,5 рубля прибавочной стоимости, которую можно обращать как на развитие производства, так и на финансирование общественных фондов потребления.

   – Где б ещё денег взять на эти вложения, – проворчал Никита Сергеевич.

   – Я вам так скажу, товарищи. Если у Госплана не будет полномочий по контролю за выполнением плановых заданий, если министры по-прежнему будут делать то, что левая нога захочет, ни черта у нас из этого не получится, – мрачно произнёс Сабуров.

   – Я потому и хотел совнархозы организовать, – ответил Хрущёв.

   – Никита Сергеич, ну обсуждали ведь уже, – ответил Косыгин. – Совнархозы – это не решение. Ведомственное самодурство и ограниченность заменим на местное. Налаженные хозяйственные связи разорвём. Оторвём науку от промышленности.

   – Вот потому и не настаиваю, – согласился Хрущёв.

   – Погодите-ка... – вдруг сказал Устинов. – Что вы там относительно концепции «района-комбината» толковали?

   – Район-комбинат – это самодостаточная административно-хозяйственная единица, – начал Сабуров. – Он сосредоточивает в себе сырьевую базу, перерабатывающую промышленность, энергетику, сельское хозяйство и производство конечной продукции, собранные на общей площади, под единым руководством.

   – Вот именно! Самодостаточная! – подчеркнул Устинов. – Это, Никита Сергеич, в чистом виде ваш совнархоз.

   – Ну! А я что говорил? – вскинулся Хрущёв. – Территориальное объединение промышленности и сельского хозяйства под единым управлением.

   – Стоп-стоп-стоп, – остановил его Устинов. – А вот вопрос управления тут ключевой. Недостаток вашей концепции совнархозов заключается в том, что руководство ими предполагается передать местным органам власти. В результате культивируется местнический подход в управлении.

   – А социалистическое хозяйство сильно именно общим планированием сверху-донизу и централизованным управлением, – продолжал Дмитрий Фёдорович. – Поэтому я предлагаю руководство всеми районами-комбинатами, независимо от республиканской принадлежности, сосредоточить в Госплане СССР. Это будет логично: один и тот же орган вырабатывает экономическую стратегию страны и осуществляет её.

   – Министры этому не обрадуются. Будут против, – заметил Байбаков.

   – Министры будут делать то, что им скажет партия и правительство, – ответил Косыгин. – А то я им быстро напомню, что министерские должности у нас – не пожизненная привилегия, а тяжёлая и ответственная работа.

   – С выделением фондов и ресурсов надо тоже что-то делать, – сказал Сабуров. – Сейчас у нас получается, что всё для производства надо заказывать за год до использования. А если возникает неожиданно нужда в чём-то, руководителям предприятий приходится выкручиваться, выискивать какие-то полузаконные схемы, комбинации, просто чтобы выполнить свою плановую работу. Капиталисту в этом плане проще: понадобилось что-то – позвонил по телефону, тебе тут же привезут, только деньги плати, причём безналичные. А у наших предприятий, даже если на счету деньги есть, купить они на них ничего не могут. Система получается неповоротливая, производительность труда падает, люди вместо работы занимаются добыванием ресурсов. При этом количества материалов или оборудования для подобного «затыкания дыр» обычно нужны мизерные, но быстро. В течение нескольких дней. И чаще всего требуемые материалы доступны на местных предприятиях, но... «не положено» и всё тут...

   – Это – проблема, – признал Хрущёв. – Как решать будем?

   – А чего тут решать? – сказал Косыгин. – Создать в том же Госплане, раз уж он у нас планируется на роль руководящего центра для народного хозяйства, что-то вроде «отдела быстрого реагирования». Это если нужен манёвр сложным оборудованием между разными районами-комбинатами. Руководитель предприятия посылает телеграмму, что-то вроде: «В результате износа оборудования вышел из строя такой-то станок, необходимый для выполнения плана. Ремонт займёт месяц. Аналогичный станок выпускается заводом таким-то, прошу срочной помощи в приобретении.» Соответственно, отдел Госплана посылает ответное разрешение, и телеграмму на завод, выпускающий станки: «Прошу предоставить предприятию такому-то такой-то станок за безналичный расчёт». А дальше пусть посылают машину за станком.

   – И то, это сложный случай. А если проблему можно решить на месте, пусть этим и занимаются местные городские или областные плановые отделы. Надо им только полномочия соответствующие прописать.

   – Годится, – согласился Никита Сергеевич.

   – Вообще-то интересная идея, – поразмыслив, сказал Жуков. – С одной стороны, у нас образуются мощнейшие территориальные хозяйственные объединения, в пределах которых возможен быстрый и эффективный манёвр всеми видами ресурсов. С другой стороны – сохраняется, можно сказать, единоначалие – централизованное командование в лице Госплана. Мне нравится. Только надо контроль за исполнением распоряжений Госплана организовать. Госплан – организация центральная, а на местах нужны свои контролирующие органы. Местные плановые отделы тут не годятся – именно потому, что они местные.

   – Контроль нужен двухуровневый. Местный – это первый уровень, а над ним ещё центральный контроль, – предложил Косыгин.

   – Что, ещё одну контролирующую структуру создавать будем? Мало у нас чиновников? – нахмурился Байбаков.

   – Не понадобится ничего создавать, – ответил Хрущёв. – Коммунисты на что? Низовые парторганизации? Профсоюзы? А народ? Обычные сознательные граждане у нас ещё остались? Или у нас блок коммунистов и беспартийных только в день выборов образуется? Надо освободить партийные органы от повседневного мелочного руководства работой хозяйственников. Задачей райкомов и обкомов партии должны быть, в первую очередь, контроль за их работой и передача информации от первичных парторганизаций в Госплан. Профсоюзы к этому процессу шире подключать. Вот вам и местный уровень контроля.

   – А центральный уровень – Комитет партийного контроля. Надо лишь расширить его полномочия, чтобы он контролировал работу местных партийных органов. А заодно и людям разъяснить политику партии. Надо донести до каждого, что его равнодушие – препятствие для развития страны. Видишь непорядок – вмешайся, устрани. Не можешь справиться сам – зайди в цеховой партком, расскажи. Там помогут. Если первичная парторганизация не справляется – есть райком, обком, Комитет партийного контроля, Госконтроль наконец! – он стукнул кулаком по столу. – Я его специально переформировывать не стал. А в особо запущенных случаях можно и компетентные органы подключить, ОБХСС, прокуратуру...

   – Партийным и профсоюзным организациям вменить в обязанность разъяснять людям, что они всегда могут обратиться за помощью к любому члену партии, – подчеркнул Никита Сергеевич. – Пока каждый не осознает, что от него лично, от его неравнодушного отношения к проблемам страны зависит её будущее – так из говна и не вылезем. А за общественную активность при выявлении и устранении недостатков в народном хозяйстве будем поощрять.

   – Интересно, как? – спросил Косыгин. – Что-то это сильно напоминает плату за доносы...

   – Глупости, – ответил Хрущёв. – Во-первых, никаких доносов. Личное участие гражданина в устранении недостатков, искоренении бесхозяйственности будет поощряться социальными льготами. Личное – это не побежал и доложил, а позвал на помощь коммунистов из первичной организации, сам взял, допустим, лопату, и сам участвовал в решении вопроса, своим непосредственным трудом. За это и поощрять будем, а не за доносы.

   – Например – бесплатная поездка на курорт, или квартира вне очереди, если гражданин не имеет нормальных жилищный условий, – пояснил Никита Сергеевич, – Ценный подарок, наконец... Телевизор или холодильник, стиральная машина, только выяснить надо сначала, в чём человек действительно нуждается. Поощрять должны руководство предприятия, или местные власти, по представлению партийной или профсоюзной организации.

   – Вся эта затея сильно напоминает Рабоче-Крестьянскую Инспекцию после революции, – проворчал Косыгин. – Хорошо ещё, что без Розы...

   – Правильно, – ответил Хрущёв. – Я и призываю вернуться к Ленинским принципам и идеям в управлении страной и народным хозяйством.

   – Это заработает не сразу, но может заработать, – согласился Сабуров. – Если всё правильно организовать.

   – Нужна мощная пропагандистская кампания, – сказал Хрущёв. – Возможно – какой-нибудь отдельный регион в качестве пилотного, где будет отрабатываться внедрение. Обязательно громкое освещение в газетах, по радио, телевидению. Приводить конкретные примеры, организовывать интервью с людьми, которые участвовали в устранении каких-либо хозяйственных недостатков или проблем и получили за это какие-то поощрения или подарки. Это, кстати, и руководителям в плюс: руководство заботится о людях, неравнодушных к общему делу. Таких руководителей тоже будем поощрять, продвигать на более ответственные должности. Я, пожалуй, с товарищем Аджубеем посоветуюсь, как лучше такую информационную кампанию организовать.

   25 апреля Президиум ЦК, обсудив предложения по продолжению реформирования работы Госплана и Госэкономкомиссии, одобрил возвращение к практике составления отраслевых и общего народно-хозяйственного балансов «на современном техническом уровне, с применением электронной вычислительной техники». Президиум также рекомендовал Совету Министров СССР принять предлагаемую в рамках теории планирования Кржижановского – Струмилина концепцию «административно-хозяйственного района-комбината» в качестве основы будущего административного деления СССР.

   Переход от деления по национальному признаку к делению по исторически сложившимся границам экономических районов, при правильном развитии процесса позволял снять и возможные межнациональные проблемы. О них пока не говорилось вслух, но Хрущёв ожидал их возникновения по мере нарастания диспропорций между динамично развивающимися промышленными районами, и отстающими от них республиками Закавказья и Средней Азии.

   Изменения в методике планирования народного хозяйства начали внедрять с июля 1956 года. Расчётный период по новой методике начался с января 1957 года. Прежде всего, была отменена практика планирования «от достигнутого», когда план предприятию на следующий год назначался на несколько процентов больше, чем в текущем году. Эта практика приводила к тому, что хитрые директора занижали показатели текущего года, «чтобы в следующем ещё больше не зарядили».

   Также были отменены предложенные в начале 1954 г Косыгиным плановые задания по общему объёму продукции в действующих оптовых ценах; общему фонду заработной платы; общей суммы прибыли и рентабельности, выраженной как отношение прибыли к сумме основных фондов и нормируемых оборотных средств; платежам в бюджет и ассигнованиям из бюджета; общему объёму капитальных вложений; объёму поставок сырья, материалов и оборудования.

   Сделав своё дело по первичному подъёму промышленности, Косыгинская реформа, как и НЭП, уходила в прошлое. Ей на смену шла более продвинутая и подробная практика планирования по потребностям, как в денежном, так и в натуральном измерении – последнее пока только для важнейшей продукции. Были также сохранены плановые задания по внедрению новой техники, но также в натуральном, а не в денежном выражении. Они раздавались предприятиям адресно, и вырабатывались на основе анализа данных при составлении народнохозяйственного баланса.

   Первым этапом планирования был сбор и обработка данных.

   С предприятиями было проще, особенно с производящими конечную продукцию. Заказ известен, комплектацию и расход материалов плановые отделы считали без особых проблем. Сложнее было с товарами народного потребления и продуктами питания.

   Очень упрощенно методика планирования выглядела так:

   Поскольку индивидуальных терминалов для заказа покупок у населения пока не было, пошли пока что другим путем. Как сказал Дмитрий Федорович Устинов: «У нас каждый где-то работает». Жилконторы и паспортные столы, а также собесы, детдома, и т.д. напрягли собрать статистику, таким образом выяснили, сколько в стране вообще мужчин, женщин и детей. Понятно, что учли не всех, но подавляющее большинство посчитали.

   Затем, исходя из научно обоснованных данных, вычислили потребность населения по каждому виду продуктов питания и товаров народного потребления. Точность при этом получилась плюс-минус лапоть, но всё лучше, чем раньше. ЭВМ на этом этапе пока не использовалась, такие расчеты можно было сделать и на «железном Феликсе». В будущем предполагалось автоматизировать этот процесс сбора данных, но пока технические возможности электроники этого не позволяли.

   Второй этап – балансовая проверка собранной информации, для оценки её достоверности. На этом этапе составлялись отраслевые балансы по каждой отрасли народного хозяйства.

   Выяснив потребности, заложили несколько процентов запаса на всякий случай, и начали высчитывать производственные возможности их удовлетворения, исходя из показателей текущего года. Сравнение потребности и возможности уже позволяло сориентировать промышленность и сельское хозяйство: чего не хватает.

   Для сравнения потребностей и возможностей уже использовали ЭВМ, поскольку проводить поиск и сравнение по разрастающейся базе данных так было значительно быстрее. Таким образом был составлен общий народнохозяйственный баланс, на основе которого можно было переходить к третьему этапу – составлению проекта плана.

   Выяснилось, что не хватало практически всего. Но чего-то не хватало в большей степени, чего-то в меньшей. Отсюда нарисовались приоритеты развития по каждой отрасли.

   Такой подход позволял сбалансировать денежные вложения в масштабе страны в целом, а не раздавать каждому министерству столько, сколько сумел выбить министр, пользуясь своим личным влиянием.

   Раньше при составлении проекта плана использовался метод экспертных оценок. Специалисты по каждой отрасли могли более или менее достоверно предсказать, насколько можно нарастить производство в данной отрасли, и что для этого необходимо сделать. Этот метод использовался до войны.

   Несмотря на то, что точность планового предвидения развития народного хозяйства достигла 5-10%, а то и меньше, все равно, расхождения плана с действительностью даже в 2-3% в масштабе пятилетнего срока вели к серьезнейшим перекосам в хозяйстве. Так, ошибка в оценке капиталовложений в 3% от запроектированной суммы на пятилетие давала почти 400 млн. рублей, что составляло тогдашнюю стоимость двух крупных металлургических заводов. (Там же, c. 184)

   Теперь же, имея значительно более подробную и достоверную информацию, Госплан мог заметно более точно планировать развитие каждой отрасли вплоть до модернизации отдельных предприятий.

   Четвёртый этап – проверка проекта плана путём составления перспективного народнохозяйственного баланса, учитывающего рост экономики вследствие запланированных изменений. На этом этапе выявлялись различные неувязки, перекосы, ошибки. Корректировались не только таблицы плана, но и расчётные методики, по которым эти таблицы составлялись.

   Пятым, завершающим этапом была общая увязка плана, составлялись проверочные межотраслевые балансы по ряду отраслей (например, топливной или металлической), чтобы окончательно убедиться, что та или иная отрасль народного хозяйства не выходит за рамки сырьевых и энергетических ограничений. Также составились сводные финансовые балансы, включающие в себя заработную плату и доходы населения, бюджетные ассигнования, затраты промышленности, сбыт, доходы, кредиты. Иными словами, составлялась сводная финансовая ведомость на все народное хозяйство.

   Это и была, по сути, методика Кржижановского – Струмилина, выведенная на качественно новый уровень путём использования ЭВМ при составлении отраслевых и общих народнохозяйственных балансов на каждом этапе планирования.

   Данные, вырабатываемые Госпланом, вводились в электронную систему планирования. Пока система работала на компе из 2012 года, установленном у Лебедева в ИТМ и ВТ, но уже шли опытные работы по переводу ее на ЭВМ собственного производства. Основной проблемой было хранение данных. Объем вычислений и низкое быстродействие ЭВМ сказывались в меньшей степени, поскольку расчеты сводились в основном к простому целочисленному суммированию и операциям сравнения.

   Возврат к составлению народно-хозяйственного баланса стал возможен благодаря использованию ЭВМ, пусть даже пока медленных и несовершенных. Переход от использования экспертных оценок к прогнозированию на основе составленных балансов и был той основой, на которой должна была работать ОГАС. Система рождалась медленно, с тяжким трудом пробивая себе дорогу.

5. Коробка

   В 1954 году был образован Институт комплексных транспортных проблем (ИКТП) при Академии Наук СССР. Его первым директором стал доктор экономических наук Тигран Сергеевич Хачатуров. Именно к нему обратился в конце 1955 года Иван Александрович Серов, с просьбой посодействовать во внедрении в транспортную систему СССР контейнерного способа перевозок.

   Первоначально Серов обратился с этим вопросом к Кагановичу. Лазарь Моисеевич идею поддержал, поставил свою визу на проекте Постановления, по которому планировалось начать выпуск контейнеров на Ильичёвском и Амурском судостроительных заводах. Производство даже было начато. Но в начале 1956 г Кагановича сняли со всех постов и вывели из состава Президиума ЦК (АИ, см кн. 1 гл. 36). Вопрос завис на уровне внедрения.

   Тем временем зарубежная часть – транспортная компания «All-American Truck Co» успешно работала совместно с компанией «Sea-Land» Малькольма Маклина, постепенно подгребая под себя грузоперевозки, от Восточного побережья США и далее, по Латинской Америке.

   Серова такое положение устроить никак не могло. Глобальный транспортный конвейер, на который он возлагал большие надежды в отношении поддержки национально-освободительных движений, перевозки запрещенных к экспорту из США грузов, заброски нелегалов, мог эффективно действовать при наличии транзита через территорию СССР, что предъявляло требования к развитию транспортной инфраструктуры.

   Иван Александрович плотно насел на Хачатурова, с помощью Косыгина подключил к решению вопроса министерства путей сообщения, морского флота, речного флота, тяжёлого транспортного машиностроения, автомобильного транспорта и шоссейных дорог. Однако председателю КГБ лично заниматься вопросами грузоперевозок не всегда имелась возможность, да и для решения возникающих вопросов требовался профессионал, и не один.

   Вначале у директора ИКТП возникли возражения:

   – Иван Александрович, а зачем это? У нас есть свои наработки по контейнерам, вполне себе неплохие, кое-где они уже работают, в Мурманском пароходстве, например.

   – У вас, Тигран Сергеич, наработки кое-где, а у американцев – уже транспортная инфраструктура, обслуживающая полтора континента, – ответил Серов. – Я вам принёс готовые стандарты и наработки, позволяющие создать транспортную систему мирового уровня, а не разнокалиберные деревянные ящики, которые в Мурманском пароходстве используют. Я вас всё-таки попрошу мне помочь во внедрении этих стандартов.

   Хачатуров был плотно занят, но отказать председателю КГБ было сложно. Тигран Сергеевич прежде всего запросил у Серова всю имеющуюся в наличии информацию и попросил дать ему месяц на осмысление.

   – Не волнуйтесь, товарищ Серов, я найду, кому это поручить.

   Через месяц Серов получил из ИКТП подробный анализ перспектив развития контейнерных перевозок как применительно к СССР, так и в мировом масштабе. В отчёте также особо подчёркивалось, что сама природа контейнерных перевозок весьма удобна для её математической формализации с последующим управлением при помощи ЭВМ. Под отчётом стояла подпись Хачатурова, а внизу на последней странице коротко: «исп. КОЗИН» и местный внутренний телефон ИКТП.

   Иван Александрович позвонил в ИКТП, попросил соединить его с Козиным, и вызвал его к себе, решив познакомиться с автором отчёта лично. Также он позвонил капитану Селину и попросил «пробить по энциклопедии» Козина Бориса Сергеевича.

   Ответ Серова слегка ошеломил. Борис Сергеевич Козин, согласно предоставленной Селиным справке, в 1949 г. окончил Гомельский техникум путей сообщения, работал на Белорусской железной дороге Только что, в 1955 году, закончил Московский институт железнодорожного транспорта и был направлен на работу в недавно созданный ИКТП. В 1956 г ему было 32 года. В 1969 году он стал доктором технических наук, с 1974 по 1991 год возглавлял ИКТП, затем был профессором Московской академии водного транспорта.

   Иван Александрович понял, что со «студентом» ему повезло. В личной беседе Борис Сергеевич производил впечатление человека грамотного, серьёзного и разбирающегося в вопросах железнодорожного транспорта. К тому же Хачатуров обещал ему свою непосредственную и полную поддержку.

   Относительно контейнерных перевозок Борис Сергеевич сказал прямо:

   – Иван Александрович, полагаю, мне лучше не знать, где ваши люди это достали, но эту информацию необходимо доложить высшему руководству. Это – золотое дно для экономики СССР. Если наша страна упустит выпавший шанс, история нам этого не простит. Я подготовил для руководства страны краткую информационную записку. Крайне желательно ознакомить с ней не только министров, но и руководство Госплана, Первого секретаря ЦК и Председателя Совета Министров. Чтобы получить экономический эффект, предстоит в возможно более короткие сроки перестроить и модернизировать всю транспортную систему СССР. Для этого нужно будет принимать решения на уровне ПредСовМина.

   Руководству Серов доложил, более того, убедил Хрущёва и Косыгина, не откладывая, собрать совещание и выслушать докладчика, несмотря на его, прямо скажем, малоубедительный для столь представительной аудитории возраст. В конце марта в Кремле собрались Хрущёв, Косыгин, Устинов, руководство Госплана, транспортные министры, министр транспортного машиностроения. Все они предварительно ознакомились с запиской Козина и приложенными информационными материалами.

   Козин впервые выступал перед таким созвездием первых лиц государства, и потому сильно волновался. Докладывал он сжато, но получилось всё равно долго, слишком большой объём информации он переработал в процессе подготовки своей записки.

   Министры поначалу тоже отнеслись к нему недоверчиво. Не будь на совещании Серова, они, пожалуй, «заклевали» бы излишне молодого, по их меркам, докладчика. Но Иван Александрович предвидел такое развитие событий, и явился на совещание не просто лично, но и с подборкой весьма нелицеприятных фактов, которыми он не замедлил воспользоваться.

   – Товарищи! – сказал Борис Сергеевич. – В США начат интересный проект контейнерных грузоперевозок, который при соответствующем развитии, перевернёт всю мировую транспортную систему. Евразия этим проектом пока не охвачена, и, по нашим прогнозам, до середины 60-х даже в Европе этот вопрос большого развития не получит. (В реальной истории в Европе широкое внедрение контейнерных перевозок современного стандарта началось с 1966 г. До того применялись в небольших количествах и узких областях контейнеры нестандартных размеров, деревянные, и т.п., без соответствущей инфраструктуры.)

   – Вообще-то контейнеры у нас используются с конца 40-х, – заметил министр путей сообщения Бещев. – Только они у нас деревянные и поменьше, на 3-5 тонн.

   – В Мурманском пароходстве контейнеры используются с 1949 года на линии Лиинахамари-Мурманск, – добавил министр морского флота Бакаев. – На Дальнем Востоке в контейнерах возят почту из Владивостока на Сахалин.

   – Так то-то и оно, что у нас они деревянные и нестандартные! – подтвердил Козин. – Налицо недостаточная организованность перевозок в смешанном железнодорожно-водном сообщении, малая оборачиваемость контейнеров, используются контейнеры разных стандартов. В США деревянные контейнеры тоже используются с начала 40-х, в Европе – после войны, тоже, но этот разнобой при отсутствии единой инфраструктуры ведёт к усложнению и удорожанию перевозок вместо их удешевления и ускорения прохождения грузов.

   – Как товар попадает от производителя к потребителю? – Борис Сергеевич развернул плакат со схемой и повесил его на стойку. – Товар грузят на автомобиль, везут на вокзал, там перегружают в вагон, везут поездом в порт, перегружают на корабль, везут морем, в порту назначения опять перегружают на поезд, везут поездом до станции назначения, там перегружают на грузовик, и везут на склад или в магазин. Это в общем случае. Теперь представьте, что наш груз – тысяча коробок с каким-либо товаром. И эту тысячу коробок грузчики поштучно перегружают на автомобиль, потом в вагон, потом на судно, снова в вагон, снова на автомобиль.

   – Теперь представим, что эта тысяча коробок загружена производителем в стандартный контейнер. И специальным погрузчиком за один приём контейнер перегружается на автомобиль, на поезд, на судно...

   – В Нью-Йорке у американского первопроходца в области контейнеризации перевозок Малькольма Маклина возникли сложности с устроением терминала в старых доках. – ввернул Серов. – Специализированный порт построили в итоге в Порт-Элизабет, Нью-Джерси. Рейс в Пуэрто-Рико, Сан-Хуан вызвал шок у местных, когда оказалось, что требуется всего 19 работников для разгрузки и загрузки судна в течении 17 часов, вместо 200 рабочих в течение 3 дней, пришлось выплачивать определенные суммы на обеспечение портовых рабочих.

   – Что для капиталистов шок, то для нас – великое благо, – заметил Косыгин.

   – И этот результат, позвольте отметить, достигнут без использования специализированной перегрузочной техники, – добавил Козин. – Контейнеры грузились и разгружались обычным судовым краном. Будь там оборудование, разгрузка прошла бы ещё быстрее.

   – Так у нас контейнеры по предложенному стандарту уже выпускаются, – сказал Бакаев.

   – А вы, Виктор Георгиевич, эти контейнеры видели? – спросил Серов.

   – Видел, а что с ними не так?

   – Можно сказать, что всё, – Серов выложил на стол в зале заседаний Президиума ЦК, где проходило совещание, несколько фотографий с проставленными на них вручную размерами. – На Амурском заводе производятся контейнеры длиной 12 метров, на Ильичёвском – длиной 6 метров. Выпуском меньших контейнеров никто не озаботился. А при пока что относительно небольшом грузообороте на них как раз есть наибольший спрос у различных артелей и кооперативов.

   – Дальше – интереснее. На Ильичёвском заводе нашлись рационализаторы, которые слегка изменили размеры контейнера под технологические возможности завода. И теперь, если поставить 12-метровый контейнер на два 6-метровых, фитинги у них не совпадают.

   – Качество изготовления контейнеров низкое. Двери часто перекошены, плохо закрываются.

   – Фиттинги – это что? – уточнил Бакаев.

   – Усиленные места креплений с пазами, по углам контейнера, – ответил Козин. – Стандарты на контейнеры иностранной разработки, вся терминология английская.

   – Думаю, что дело затеяно правильное и стране нужное, – заметил министр речного флота Зосима Алексеевич Шашков. – Только вот не пойму, откуда такие непонятные размеры – 12 метров, 6 метров? Почему, скажем, не 10 и 5?

   – Оттуда же. В США сейчас используются контейнеры базовой длиной 35 футов, но постепенно США придут к 40-футовой модели, а это как раз около 12 метров, – пояснил Козин. – Подвижки в этом направлении уже есть. А следом за ними подтянется и Европа. Логичнее сразу сделать контейнеры в едином для всего мира габарите.

   – Контейнеры перегружаются обычными универсальными кранами, без захватных приспособлений, подцепляются стропами. Контейнеры на стропах раскачиваются, ударяются друг о друга, получают повреждения. Требуются крановщики высокой квалификации, их мало, – продолжил Борис Сергеевич начатое Серовым перечисление недостатков. – Складских площадей на многих станциях явно недостаточно, из-за этого контейнеры штабелируются не в три яруса, как положено, а в четыре. Стропальщики вынуждены работать на высоте 10 метров без всякой страховки, зимой, на заснеженных, обледеневших контейнерах, забираются туда по раздвижным стремянкам. Уже есть случаи травматизма.

   – Вместо специализированных захватов кое-где додумались перегружать контейнеры обычными грейферами, несколько штук помяли так, что пришлось их списать. Фактически, те две сотни контейнеров, что успели сделать за прошедшие три месяца, это мало того, что ни о чём, так их ещё и использовать невозможно.

   – Почему невозможно, – обиделся Бещев, – Уже используют, на железной дороге, только мало их.

   – Я даже могу сказать, как их используют, – ответил Серов. – 16 помятых грейферами и повреждённых при перегрузке контейнеров растащили работники железной дороги под гаражи. В одном устроен общественный туалет. Ещё в одном директор привокзального ресторана в городе ... – Серов назвал город, (приводить название не будем, чтобы не обижать горожан) – хранит ворованные продукты в зимнее время, пока холодно. Дальше продолжать? У меня по каждому выпущенному контейнеру информация имеется, с указанием заводского номера. По назначению используется не более трети построенных контейнеров.

   – Вот я и имею в виду, что для создания эффективной транспортной системы на основе контейнеров недостаточно просто наделать железных коробок и назвать их контейнерами, – продолжил мысль Серова Козин. – Необходимо создать объединённую транспортную систему, в которой автомобильный, железнодорожный, морской, речной ии авиационный транспорт будет управляться централизованно, через сеть региональных пунктов управления. Примерно так, как управляется сейчас движение поездов на железной дороге, но более автоматизированно.

   – Я правильно понимаю, что вы предлагаете создать автоматизированную систему управления перевозками при помощи ЭВМ? – спросил Косыгин.

   – Да, в такой системе напрашивается использование самых современных методов автоматизации управления, – подтвердил Козин. – Контейнер – это почти идеальная единица учёта при хранении и транспортировке.

   – Это дело, – одобрил Хрущёв. – Поддерживаю. Борис Сергеевич, с чего, по-вашему, следует начать?

   – С подготовки специалистов, – ответил Козин. – Дело это не быстрое, поэтому начинать надо прямо сейчас. Сначала краткосрочные курсы, затем – полноценное высшее образование по специальности «Логистика»

   – У нас и специальности такой нет, – заметил Косыгин.

   – Оно и плохо, что нет! – сказал Никита Сергеевич.

   – Далее, необходимо определить перечень грузов для перевозки в контейнерах, объёмы грузов, рассчитать грузопотоки по каждому направлению. Всё это умножить минимум на 10, с учётом роста грузопотоков в дальнейшем. Кое-что я уже подсчитал, в приложениях к записке, – Козин переложил листы доклада. – Основными будут генеральные грузы, далее – продукты питания, под них нужны контейнеры-рефрижераторы, лес – потребуются рамные платформы в габаритах контейнера.

   – А, вот, кстати. У нас сейчас активно разрабатываются газовые месторождения на Ямале, начинается освоение месторождений природного газа в Туркмении. Принято решение о газификации населённых пунктов. Но ведь в каждую деревню газопровод не проведёшь. Людям придётся таскаться с баллонами. Есть предложение – для газификации в сельской местности, в малодоступных районах, сделать цистерны для компримированного газа, в раме контейнерного габарита. Это упростит доставку газа и ускорит газификацию села. Можно даже подумать о прокладке в деревнях и посёлках газовых сетей, подключаемых к таким цистернам, – предложил Борис Сергеевич.

   Министры задумались. Бещев ещё раз просмотрел выкладки Козина, розданные всем перед совещанием. Бакаев и Шашков уже смекнули, по реакции Хрущёва, что Первый секретарь и Председатель Совета Министров явно поддерживают предложения по контейнеризации перевозок. В этой ситуации опытные аппаратчики привыкли держать нос по ветру. Тот, кто вовремя выступит в поддержку руководящей линии партии, может в дальнейшем рассчитывать на политические дивиденды.

   Бакаев сориентировался первым, опыт северных и дальневосточных перевозок подсказывал ему, что при правильной постановке вопроса дело может оказаться полезным. А вопрос «у этого молодого выскочки из ИКТП», что и говорить, был проработан достаточно глубоко.

   – Тут важно понимать, – добавил он, – что на обоих концах маршрута необходимо иметь одинаково оборудованные контейнерные терминалы. Иначе выгода от быстрой загрузки теряется за счёт долгой выгрузки. То есть, как правильно было сказано, мало наделать жестяных коробок. Нужны специализированные причалы, где железнодорожные пути подходят по причалу прямо к кораблю, нужны специализированные погрузчики, внутрисудовая трюмная погрузочная техника. Кстати, и корабли нужны соответствующие, чтобы брали на борт не 30-40 контейнеров, а тысячу, а то и две.

   – Железнодорожникам проще, у них контейнер на платформу встаёт, – добавил Лихачёв. – А для перевозки автотранспортом нужны специальные полуприцепы, чтобы на них вставал и 12-метровый контейнер, и два 6-метровых, и четыре 3-метровых, раз решили, что они нужны.

   – Начинать надо со строительства автомобильных дорог, – мрачно произнёс Косыгин. – А то у нас две беды, и одна из них ремонтирует другую. Рельсы до каждого потребителя довести не получится, а вот асфальт – можно. И ещё для функционирования транспорта как единой системы нужна такая же единая система связи.

   – Верно, – сказал Хрущёв. – Вот был же у нас план электрификации – ГОЭЛРО. Надо составить аналогичный план по связи и дорожному строительству. Иван Алексеевич, Николай Константинович, – он обратился к министру автотранспорта и шоссейных дорог Лихачёву и председателю Госплана Байбакову. – Тут вам вместе поработать надо. Найдите, кому эту работу поручить. А по связи, Николай Константинович, тут вам Калмыкова подключать надо.

   – Понял, сделаем. Иван Алексеич, я вам позвоню завтра, договоримся, – сказал Байбаков. – И с Калмыковым свяжусь.

   – Мне очень понравилась предлагаемая система автоматизированного управления грузоперевозками, – заметил Бещев. – С такой системой можно легко отслеживать грузы на всём маршруте их прохождения, диагностировать заторы и узкие места грузопотоков. Но сразу обращаю внимание всех – без специализированной перегрузочной техники, автопогрузчиков, не только вилочных, но и с телескопической стрелой, с регулируемыми захватами, чтобы не стропить контейнер, а брать за фитинги – вся эта система будет мертворождённой.

   – Всё так, – сказал Косыгин, – но надо подумать о конечных пользователях. Вот, скажем, колхоз те же овощи в контейнер грузить как будет? Навалом, что ли? Нужны ящики разных габаритов, мелкая тара, те же поддоны, или как их там... паллеты... придумают же слово... Ещё – маленькие контейнеры, площадью как те же поддоны, чтобы мелкие грузы в них укладывать. Всё это по размерам должно быть кратно большому контейнеру...

   – Тут у нас сложность имеется, – сказал Козин. – В Европе и США разные стандарты ширины автотранспорта. В Европе 2,5 метра, в Штатах – 8 футов, то есть 2,44 метра. Казалось бы, мелочь, но проблем из-за этого будет масса.

   Хрущёв вопросительно посмотрел на Серова.

   – Тут не со мной, тут министра иностранных дел подключать надо. Есть такая международная организация по морским перевозкам – IMO, но заправляют там англосаксы, штаб-квартира в Лондоне, – ответил председатель КГБ. – Пока в Европе не будет контейнерного грузооборота, сравнимого с американским, никто там и не почешется.

   – Выходит, чтобы протолкнуть в Штатах европейский стандарт, надо как минимум обогнать их по грузообороту, – Хрущёв задумчиво почесал лысину. – Пока что на этом заморачиваться не будем. Надо поручить товарищу Шепилову проработать вопрос вступления в IMO, и всячески продвигать 2,5-метровый стандарт в Европе, а на трансатлантику пока что замахиваться нам рано. (начало 1956 г).

   – Если Европа примет предложенный нами стандарт, они поневоле станут его лоббистами в IMO, всё же европейский грузооборот, приходится признать, ещё долго поболее нашего будет. Возможно, через французов удастся на европейцев воздействовать, – сказал Косыгин. – Тут я поддержу Никиту Сергеича – о миллионных грузооборотах на трансатлантических маршрутах нам думать рано. Я всё же хочу вернуться к проблеме загрузки и разгрузки контейнеров у потребителя. Вот наделаем мы ящиков, а в контейнер их как загружать? Вручную что ли, грузчиками? Так у нас, простите, не Пуэрто-Рико, безработные под пальмами не валяются.

   – Нужны простейшие и дешёвые средства малой механизации, разные тележки, под разную тару, различной грузоподъемности. Тележки – это, прежде всего, колёса и подшипники, остальное в любой артели сделают, всего-то трубы сварить да покрасить, – подсказал Лихачёв.

   – Верно. Ещё для загрузки паллет нужны погрузчики, причём маленькие, чтобы в контейнер влезали, – продолжал Косыгин. – Это помимо больших погрузчиков, которые целиком контейнер тягать будут. Я это к тому, что для создания единой транспортной системы надо будет решать массу проблем, о которых мы сейчас можем даже не подозревать.

   – Вот, к примеру, ещё момент: привезли контейнер к потребителю, на прицепе. Тягач с прицепом что, простаивать будет, пока контейнер разгрузят? Это потребителю надо или собственный погрузчик иметь, или напрокат брать, а это недёшево...

   – Тут могут помочь автономные механические средства разгрузки, – Козин выложил на стол фотографии и схемы. – Как видите, мы уже начали проработки в этом направлении, первые опытные образцы изготовлены и опробованы.

   Хрущёв, Косыгин и министры с интересом разглядывали металлические ноги со встроенными лебёдками, позволяющие поднимать и опускать контейнеры.

   – Про авиацию транспортную забыли, – сказал министр авиапромышленности Дементьев. – У нас скоро появятся транспортные самолёты грузоподъемностью 12 и более тонн. Обычные контейнеры высотой два с половиной метра в самолёт не войдут, для авиации специальные делать надо. Для дирижаблей ваши стандартные контейнеры тоже не очень годятся – собственная масса великовата, невыгодно получается.

   – По авиационным контейнерам у нас имеется отдельный стандарт, – ответил Козин. – Там действительно есть свои особенности, их надо учитывать, чтобы одни и те же контейнеры могли использовать и самолёты, и дирижабли.

   – Я вот на что прошу обратить внимание, – сказал Устинов. – Хотя вопрос с первого взгляда кажется сугубо гражданским, мы с военными министрами, товарищами Жуковым и Кузнецовым, внимательно его проработали. Вы знаете, что снабжение Вооружённых сил – это те же самые перевозки, только товары у нас немного другие.

   Министры заулыбались.

   – Контейнерная система грузооборота для Вооружённых сил будет очень удобна, – продолжал Дмитрий Фёдорович. – Особенно в плане быстрой разгрузки с последующим рассредоточением грузов. Поэтому Министерство обороны и Генштаб очень заинтересованы в развитии такой системы. Я, со своей стороны, предлагаю помощь конструкторов военных КБ для разработки перспективной транспортной системы, которая в документах Бориса Сергеевича называется «мультилифт». Она позволяет загружать и разгружать даже 12-метровые контейнеры на полуприцеп без погрузчика. У нас подобная система, но тросовая, используется в понтонных парках ещё с 30-х. Но Борис Сергеевич предлагает более удобную систему с крюком. (-tehnika.ru/multilifty.html)

   – Без погрузчика? Это интересно, – Косыгин привстал и перегнулся через стол, разглядывая выложенную Козиным схему.

   Лихачёв тоже поднялся и внимательно рассматривал схему:

   – Борис Сергеич, вы мне несколько копий можете сделать? Я их на автозаводы разошлю. Тут очень интересно получиться может. Скажем, автозавод собирает универсальные шасси с кабиной и крюком этим, а другое предприятие выпускает разные типы кузовов под эти шасси. Для коммунальных служб, к примеру, очень удобно будет. Одна и та же машина летом – поливалка, зимой – самосвал для снега.

   – Копии сделаю, конечно, – кивнул Козин.

   – Константин Дмитрич, а вот это для вас работа, – он передал папку со схемами министру тяжелого и транспортного машиностроения Петухову. – Это тоже очень перспективное направление – краноманипуляторные установки.

   Петухов с интересом рассматривал механическую руку-стрелу, расположенную на грузовике за кабиной водителя, либо, в другом варианте – на выступающей раме у заднего борта кузова.

   – Вот это полезная штука, особенно на лесозаготовках. Грейферный захват на нее поставить, – Хрущёв подошёл и, приподнявшись на цыпочки, заглядывал в схему в руках Петухова. – А ещё такая кранбалка пригодится в городах на мусоровозах. Мусор в контейнер, на грузовик бортовой погрузил и на мусороперерабатывающий завод вывез.

   – Такая кранбалка много где пригодится, – согласился Петухов. – Только с гидравликой сначала надо вопрос решить. Нет у нас нормальной силовой гидравлики для потребительского уровня.

   – Для «Ситроенов» же нашли, – сказал Устинов. – Я помогу с гидравликой.

   – Ваша гидравлика, Дмитрий Фёдорович, делается по военным нормам и расценкам, – ответил Петухов. – С ней такая кранбалка золотая выйдет. Надо бы по гидравлике с чехами да с ГДР скооперироваться, у них механобработка качественная, станки точные. Хотя бы станки в ГДР закупить, а дальше мы уже сами как-нибудь. Тем более, гидравлика и для малых экскаваторов нужна, надо от тросовых экскаваторов переходить к гидравлическим.

   – Дельное предложение, – Косыгин слегка удивлённо поднял бровь. – Пишите записку, Константин Дмитрич, я дам поручение товарищу Шепилову наладить контакты, а дальше выходите на чехов и немцев напрямую, съездите туда, посмотрите, что они могут предложить. Качественную гидравлику нам производить надо самим.

   – С подъёмной техникой я тоже КБ инженерных войск подключу, у них опыт подобных разработок имеется, а техника такая и в армии нужна. Тут ещё такое дело, – добавил Устинов. – Вот, скажем, надо быстро развернуть посёлок на совершенно необорудованном месте, где-нибудь в тайге, на острове, на Севере или на Дальневосточном побережье. Адмирал Кузнецов у нас занимается рассредоточением Тихоокеанского флота. Накувыркался он с жильём для экипажей... В бухтах, на побережье, снабжение только морем, ставили на берегу лесопилку и лепили сборные домики.

   – А теперь, представьте, привозит корабль на необорудованное побережье кучу таких вот контейнеров. Первым делом выгружает несколько штук собственным краном прямо за борт, их соединяют вместе – вот вам причал. Сгрузили на него трактора, краны, телескопические погрузчики. Выгрузили остальные контейнеры. В одном из них – дизель-электростанция. В другом – радиолокатор. В таких же контейнерах – лесопилка, котельная.

   – Остальные сделаны с утепленными полами и стенами, под потолком трубы вделаны, в стенах заранее, на заводе, встроены окна, двери, радиаторы отопления. Контейнеры разные, можно их соединять между собой по фиттингам, как детский конструктор, и горизонтально и вертикально. У части контейнеров одна боковая стенка снята, скрепили две штуки шестиметровых между собой – вот вам 30 квадратных метров жилплощади на семью. Сзади ещё один пристроили – в нём на заводе, заранее, встроена кухня и ванная с туалетом. Сверху двухскатной крышей накрыли, трубы от котельной, водопровод и электричество подвели – готов коттедж.

   – Всё стандартное, сделано на заводе, точно, собирается без щелей, за считанные часы. За несколько дней, хоть в глухой тайге, хоть на диком берегу можно развернуть посёлок для военных, для газовиков, нефтяников, базу для геологов, что угодно.

   –Это ты, Дмитрий Фёдорович, мощно придумал, – одобрил Хрущёв.

   – Да не я придумал, это у Бориса Сергеича в рекламках подглядел, да кое-что сам домыслил, – ответил Устинов.

   – Да-а... Это ж на строящихся предприятиях проблему с жильём можно будет решать сразу, – задумался Никита Сергеевич. – Никаких тебе бараков, стандартные домики.

   – Тут, Никита Сергеич, не только стандартные домики, – заметил Косыгин. – Из таких жилых модулей можно дома по три – четыре этажа складывать, действительно, как из детского конструктора, причём любой планировки.

   – Надо Ловейко к этому вопросу подключить, – сказал Хрущёв, разглядывая слегка блекловатые цветные фотографии самых разнообразных жилых домов из контейнеров, подсунутые Козиным. – Но тут есть политический момент – на западе вопить начнут, типа Советы людей селят в собачьи будки.

   – Чья бы корова мычала, – усмехнулся Косыгин. – А то у них на Западе люди под мостами не живут? Фасады обшить вагонкой да покрасить. А ещё лучше – тонированными стеклянными панелями, вот, как на этом снимке.

   – Это всё правильно, – заметил Байбаков. – Мы собираемся создавать единую транспортную систему? Значит, нужен надминистерский орган, который сможет усилия всех министров приводить к общему знаменателю. При грамотной работе такая система действительно может экономику страны сильно продвинуть. Я могу усилить транспортный отдел Госплана, но, как правильно товарищ Козин указал, нужны специалисты, причём по таким специальностям, по которым у нас никогда не готовили. Я бы вас, Борис Сергеич, попросил уделить мне время, мы бы взяли третьим министра образования, и составили бы записку в ЦК и Совет Министров, по вопросу подготовки кадров.

   – Я готов участвовать, – ответил Козин, – давайте только назначим день и место.

   – А я товарища Елютина попрошу отнестись к этому вопросу предельно ответственно, – добавил Косыгин. (Вячеслав Павлович Елютин, министр высшего и среднего специального образования СССР в 1954-1986 гг)

   – Ресурсы где брать будем на эту затею? – спросил председатель Госэкономкомиссии Сабуров. – Нам одного только железа для контейнеров понадобятся сотни тысяч тонн, а в перспективе – миллионы тонн. Я понимаю, что эти затраты отобьются достаточно быстро, но прямо завтра мне эти сотни тысяч тонн взять негде. Производство контейнеров, конечно, не самое сложное, но его тоже надо разворачивать. Нужны люди, помещения, электричество, инженерные сети, металл, сварочное и прокатно-гибочное оборудование, слесарный инструмент, метизы, краскопульты, краска.

   – Давайте мы с вами, Максим Захарович, тоже совместно этот вопрос проработаем, – предложил Козин. – Я, пока в общих чертах, знаю, что для этого проекта нужно, а вы знаете, что из этого в хозяйстве есть. Осталось подбить баланс и составить план работ по этапам.

   – Я вижу, что работа уже пошла, – улыбнулся Хрущёв. – Через пару недель покажите нам с Алексеем Николаевичем, что у вас получится, а дальше будем готовить пакет Постановлений и проводить через ЦК и Совет Министров.

   Косыгину, министрам и самому Хрущёву понравился молодой, энергичный и компетентный специалист, каким проявил себя Борис Сергеевич. Впоследствии Хрущёв неоднократно обращался к нему за консультациями при решении различных транспортных вопросов.

   Надминистерский орган, предложенный Николаем Константиновичем Байбаковым, назвали ГосКомитет по грузоперевозкам. Он был коллегиальным и состоял из министров транспортных министерств. На его коллегиях решались вопросы межминистерского взаимодействия и общих транспортных проектов.

   Идея контейнерных перевозок также встретила мощную поддержку таких специализированных военных организаций, как Центральное управление военных сообщений, отвечавшее за перевозку военных грузов по железным дорогам, а также мобилизационное управление. Для них создание единой военно/гражданской транспортной системы означало возможность мгновенного наращивания транспортных мощностей. Поэтому они всячески поддерживали инициативу председателя Военно-промышленной комиссии Устинова в отношении участия конструкторских бюро военно-промышленного комплекса в реализации программы контейнерных перевозок.

   В начале апреля Хрущёв вдруг вернулся к подготовленной Сергеем ещё в конце 1953 года записке о «деяниях» академика Лысенко. Тогда он эту записку бегло просмотрел, сунул в стол и, видимо, за остальными делами позабыл о ней на 2 с лишним года. Теперь же Никита Сергеевич вернулся к этому вопросу.

   Поводом послужило направленное 11 октября 1955 года в ЦК КПСС «Письмо трёхсот», подписанное большой группой советских учёных, содержавшее жёсткую критику Лысенко и его роли в печальном состоянии советской биологии и сельского хозяйства.

   При первом прочтении письма Хрущёв, симпатизировавший Лысенко, сначала возмутился, но затем, вспомнив о давнем разговоре с сыном и о записке Сергея, задумался. Тем временем разгорелась широкая научная дискуссия. Многие учёные осуждали Лысенко. Хрущёв не мог не прислушаться к мнению большинства. Тем более, что теперь у него была возможность «заглянуть за горизонт».

   Ещё раз перечитав записку, он вызвал старшего лейтенанта Селина, руководителя группы, отвечавшей за печать и размножение «документов 2012».

   – Андрей Викторович, – обратился Хрущёв к Селину. – Вам там, в машине, относительно генетики ничего не попадалось?

   – Так точно, товарищ Первый секретарь, там есть целая папка с книгами по теме генетики. Но мы до неё с печатью пока не добрались, – отрапортовал Селин. – Задача была поставлена в первую очередь печатать материалы по промышленности, сельскому хозяйству и оборонной тематике...

   – А можете подготовить небольшую подборку, страниц на 50-100, чтобы наши учёные могли по ней оценить значение генетики и роль, отводящуюся ей в будущем? – попросил Хрущёв.

   – Будет сделано, – заверил старший лейтенант.

   Затем Никита Сергеевич позвонил академику Келдышу и задал ему необычный вопрос:

   – Мстислав Всеволодович, вы кого-нибудь из наших крупных специалистов-генетиков лично знаете? Кому можно было бы доверять?

   – Вот так, с ходу, не скажу, – ответил Келдыш. – Не моя тематика, сами понимаете. Надо навести справки.

   – Как что узнаете – мне перезвоните, – попросил Хрущёв.

   Келдыш позвонил через полчаса.

   – Никита Сергеич, есть у нас в Ленинградском университете очень хороший специалист, профессор Лобашёв, Михаил Ефимович. Человек надёжный, войну прошёл, сражался ополченцем на Ленинградском фронте. А что, надо ему что-то передать?

   – Да, Мстислав Всеволодович, очередная порция сведений для анализа, на этот раз — по генетике. Спасибо что помогли. – поблагодарил Хрущёв.

   При очередной встрече с Келдышем Хрущёв вручил ему подготовленную Селиным подборку по генетике и попросил переслать профессору Лобашёву для оценки.

   Отчёт Михаила Ефимовича о роли генетики в биологии подействовал на Хрущёва посильнее удара кувалды. Оказалось, что гены не только существуют (в 1956 году это считалось спорным утверждением) но и играют важнейшую роль во всех вопросах биологии.

   Прочтя в своём кремлёвском кабинете отчёт Лобашёва, Хрущёв несколько минут сидел молча. Затем позвал своего помощника Шуйского и сказал:

   – Пиши, Григорий Трофимыч: «Академика Лысенко Трофима Денисовича от обязанностей президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина освободить» Подписи: Хрущёв, Косыгин.

   Президентом ВАСХНИЛ был назначен заместитель Председателя Совета Министров СССР Лобанов Павел Павлович.

   Сообщение было опубликовано в «Правде» 10 апреля 1956 года. (Дата опубликования и персоналии – реальные. Обоснование – АИ. В действительности Лысенко был освобождён от должности 10.04.56, но затем, в 1962-63 гг вернул утраченные позиции. В данной АИ этого не произойдёт )

   В первой половине апреля обсуждался вопрос о реформе Военно-Воздушных Сил в связи с развитием современных видов вооружений. Предлагалось в том числе отказаться от штурмовой авиации, заменив её истребительно-бомбардировочной.

   Хрущёв подготовился к этому обсуждению, изучив вопрос по «документам 2012». Из них он узнал, что расформирование штурмовой авиации было одним из решений, позднее поставленных ему в вину.

   Ранее он сам поддерживал эту точку зрения, но, ознакомившись с особенностями нескольких локальных войн на Ближнем Востоке и в Азии, пришёл к выводу, что штурмовики списывать со счетов ещё рано. К тому же, зная, что в конце года вероятен конфликт в зоне Суэцкого канала, он решил как минимум дождаться его итогов.

   На заседании Президиума, заслушав проект Постановления, Никита Сергеевич сказал:

   – Считаю это решение преждевременным и недостаточно обоснованным. Мы тут дружно готовимся к атомной войне с США, но при этом забываем о том, что нам необходимо защищать зоны наших интересов и наших союзников. И не обязательно локальный конфликт перерастёт в ядерный. Штурмовая авиация в локальных конфликтах будет незаменима. Нам, напротив, надо этот вид авиации развивать. Тем более, что в Великую Отечественную штурмовики показали себя просто замечательно. У нас сейчас новые штурмовики разрабатываются?

   – Так точно. Сергей Владимирович Ильюшин сейчас готовит к серийному выпуску свой Ил-40, – маршал Жуков слегка замялся. – Правда... мы думали, что этот проект придётся отменять... В связи с предлагаемым решением. Уже и проект постановления написали... (К апрелю 1956 г была выпущена установочная серия из 5 штурмовиков Ил-40П на заводе № 168 в Ростове. 13 апреля 1956 г вышло постановление о снятии Ил-40 с серийного производства и прекращении всех работ по самолёту, а 20 апреля 1956 г – постановление о расформировании штурмовой авиации.)

   – Преждевременно, – нахмурился Хрущёв.

   – Так... Вы же сами в своё время высказывались, что штурмовая авиация в нынешний век ракетно-ядерного оружия устарела...

   – Мало ли о чём я в своё время высказывался! – буркнул Никита Сергеевич. – Я что, папа римский? Ошибиться не могу? С тех пор поступили новые данные, обстановка изменилась... Короче, никаких расформирований! Пусть Ильюшин свой штурмовик пускает в серию и совершенствует.

   В результате расформирование штурмовой авиации было признано нецелесообразным. В Ростове развернулось серийное производство Ил-40. Самолёт был показан руководству страны на авиапразднике в июне 1956 г и получил заслуженно высокую оценку.

6. Визит в Великобританию

   14 марта отправился в заграничную поездку в Англию министр электроэнергетики Георгий Максимилианович Маленков. Хотя из Президиума ЦК его выставили, Маленков абсолютно не унывал, и должностью министра электроэнергетики казался вполне доволен. В конце концов, это не послом в Монголию уехать.

   Визит Маленкова был связан не только с ознакомлением с британской энергетикой. В прошлом году в Женеве Хрущёв принял приглашение британского правительства посетить Великобританию с официальным визитом. Это должен был стать первый визит Никиты Сергеевича в капиталистическую страну. Поэтому он предварительно заслал Маленкова «в разведку» – выяснить обстановку, а заодно и посмотреть, как его примут.

   Британские официальные лица и пресса проявляли к Маленкову особое внимание, пытаясь выяснить через него скрытый политический расклад в Кремле. В конце концов, Маленков ещё недавно был главой советского правительства, и теперь, «в жесткой схватке проигравший Хрущёву очередной раунд в кремлевской борьбе за власть», как писали британские газеты, он был особенно интересен для Запада.

   Визит Маленкова оказался очень успешным. Интерес к нему был велик с самого начала – с момента прилёта советской делегации на новейшем реактивном пассажирском лайнере Ту-104.

   В 1956 году вся пассажирская авиация была ещё поршневой. Единственный на Западе реактивный пассажирский самолёт – английская «Комета-4» – в это время не летал. После нескольких катастроф полёты были приостановлены. И тут в лондонском аэропорту приземляется советский реактивный лайнер, к тому же явный родственник среднего бомбардировщика. Первые два-три дня Ту-104 был более популярен в Англии, чем Маленков.

   Советская делегация посетила центр ядерных исследований в Харуэлле, а также осмотрела строящиеся атомные электростанции. Особо отмечалось, что мощность этих электростанций значительно превосходит нашу Обнинскую. Это были уже промышленные станции, тогда как Обнинская была ещё полуэкспериментальной.

   Вернувшись в Москву, Маленков поспешил на доклад к Хрущёву на дачу. Они долго гуляли по уже очистившимся от снега дорожкам, Маленков рассказывал, как их хорошо встретили, подтвердил, что Хрущёва в Англии ожидает вполне тёплый приём и со стороны руководства, и простых британцев.

   Это была крайне важная информация – если бы приём, оказанный Маленкову, оказался более холодным, Хрущёв готов был отказаться от визита.

   Для согласования вопросов обеспечения безопасности в ходе визита в Лондон предварительно полетел Иван Александрович Серов. И тут возникла неожиданная проблема. Серова в аэропорту встретили пикетчики, протестовавшие против его пребывания в Англии. Основным обвинением была депортация кавказских народов во время войны. Такого приёма наше руководство не ожидало. Хрущёв приказал Серову как можно быстрее улаживать дела и возвращаться.

   По возвращении Серов во всех подробностях доложил Никите Сергеевичу о возникших проблемах. Он привёз газеты с огромными заголовками и фотографиями демонстрантов, показал Первому секретарю.

   — Придется вам не ехать, — сказал Хрущёв, просмотрев английские газеты, — думаю, что с безопасностью англичане и сами неплохо справятся. Опыт у них богатый. Если же что и замыслят, вы все равно помешать не сможете.

   При подготовке визита встал вопрос, каким транспортом отправляться в Англию. Лететь на непрезентабельном Ил-12 Хрущёв не хотел, а туполевский Ту-104 ещё не прошёл все испытания. Хотя сам Туполев в своём самолёте был полностью уверен, но для перелёта правительственной делегации рекомендовал пока что использовать что-то другое.

   Никита Сергеевич выбрал морское путешествие. Для визита был выбран новейший крейсер «Орджоникидзе» проекта 68-бис.

   В состав делегации, помимо Хрущёва и Косыгина (в реальной истории – Булганина) вошли также министр иностранных дел Шепилов, его 1-й заместитель Андрей Андреевич Громыко, который в 1952-53 гг был послом СССР в Великобритании и хорошо знал местные условия.

   Довольно неожиданно для всех Хрущёв решил взять в поездку министра торговли Дмитрия Васильевича Павлова. (АИ)

   Также Никита Сергеевич решил включить в состав делегации Андрея Николаевича Туполева и Игоря Васильевича Курчатова. Это решение он принял в связи с оглушительным успехом Ту-104 за рубежом. По его замыслу, Туполев и Курчатов олицетворяли собой обновлённый Советский Союз, идущий в будущее на острие научно-технического прогресса.

   Туполев практически всегда выезжал за границу с женой. На этот раз она не смогла поехать по причине плохого самочувствия. Поскольку Туполев был уже в преклонном возрасте, ехать без жены он отказывался. Тогда Хрущёв предложил Андрею Николаевичу взять в поездку его дочь, Юлию Андреевну.

   Когда состав делегации обсуждался в Президиуме ЦК, Микоян предложил Никите Сергеевичу взять с собой сына. Косыгин, как официальный глава делегации, поехал с женой, Клавдией Андреевной.

   Посольство Великобритании, узнав, что советская делегация отправляется на военном корабле, запросило у нашего МИД согласие отправить на крейсере своего военно-морского атташе. Это предусматривалось дипломатическим протоколом.

   Военные моряки пришли в ужас. Крейсер новейший, со всех сторон секретный, а тут придётся брать на борт официального вражеского шпиона. К тому же английский запрос пришёл в последний момент перед отправлением.

   Доложили Хрущёву. Никита Сергеевич пожал плечами:

   – Ну, раз по протоколу положено – дипломатические нормы нарушать не будем. Но примите меры, чтобы этот шпион не совал нос куда не следует.

   Меры приняли. Английского атташе сопровождали наши морские контрразведчики. По дороге его так напоили, что он был погружен на крейсер в бессознательном состоянии и проспал всю дорогу. (Исторический факт)

   Делегация отправилась из Москвы 14 апреля поездом до Калининграда, там погрузилась на борт крейсера и уже морским путём 15 апреля отправилась в Англию. Крейсер шёл в сопровождении двух эсминцев: «Смотрящего» и «Совершенного». Командовал отрядом кораблей контр-адмирал Котов.

   В пути Хрущёв много общался с Туполевым и Курчатовым. Туполев сумел цифрами убедить Никиту Сергеевича, что в пересчёте на стоимость перевозки одного пассажира реактивные самолёты более экономичны и выгодны, чем поршневые и турбовинтовые, учитывая бОльшую скорость полёта. Хрущёв, впечатлённый зарубежным успехом Ту-104, выслушал доводы Андрея Николаевича с большим интересом.

   В свою очередь, Никита Сергеевич намекнул Туполеву на «просчитанный западными аналитиками» будущий прогресс сферы международного туризма, причем основная доля пассажирских перевозок должна была переместиться на воздушный транспорт и роль реактивных самолетов была ключевой в реализации данной тенденции. На тот момент это было далеко не очевидно, на морях еще царили пассажирские лайнеры, очередной из этих фешенебельных гигантов – «Юнайтед Стейс» – только недавно вышел на линии. Расчёты эти, якобы, обнаружил КГБ при анализе западных журналов. Такая легенда не вызывала особых подозрений.

   – Неплохо бы нам на этот случай подготовить свой план развития гражданской авиации, – заметил Андрей Николаевич. – Я могу подготовить свои предложения.

   – Готовьте, – согласился Хрущёв. – Но надо и Ильюшина подключить, и других конструкторов, и моторостроителей. Давайте как следует подготовимся, а где-нибудь летом соберёмся и всё обсудим.

   Туполев также сообщил Хрущёву о переданной Серовым важной информации о причинах возможных катастроф Ту-104. В «той истории» при освоении Ту-104 произошёл ряд аварий и катастроф, причину которых довольно долго не удавалось определить.

   – Не знаю уж, откуда Иван Александрович это узнал, – заметил Туполев, – но информация очень интересная и заслуживающая внимания. Мы, конечно, ещё раз её проверим, чтобы быть полностью уверенными, но в любом случае эти сведения крайне важны. Возможно, с их помощью удастся избежать гибели множества людей.

   Не менее полезны для Никиты Сергеевича были и беседы с Курчатовым. Его привлекли не только широкий кругозор и научный опыт Игоря Васильевича, но и его умение мыслить на уровне государства. Пообщавшись с Курчатовым несколько дней, Хрущёв предложил ему стать его советником по науке. Несмотря на то, что ему уже помогал академик Келдыш. (Исторический факт)

   Игорь Васильевич с готовностью согласился. И тогда Хрущёв открыл ему Тайну.

   Разумеется, Никита Сергеевич не брал с собой ноутбук из будущего в зарубежную поездку. Но письмо из 2012 года у него с собой было.

   Игорь Васильевич прочёл письмо молча, дважды. Помолчал, потом спросил:

   – Это – правда?

   – Да, – мрачно ответил Хрущёв.

   – Вы не в курсе, сколько мне осталось? – спросил Курчатов.

   – Если дело пойдёт так, как там – всего лишь 4 года, – ответил Хрущёв. Солгать Курчатову у него не повернулся язык. – Мне – 15. Поэтому очень вас прошу – берегите себя.

   – Из-за чего? Лучевая болезнь? – спросил Курчатов.

   – Нет. Сердечный приступ.

   – Ясно... Это – лучше. Сердечный приступ можно предупредить. Да и лечить сердце мы уже умеем получше, чем лучевую болезнь, – Курчатов заметно повеселел. – Держитесь, Никита Сергеич, мы с вами ещё поработаем!

   Крейсер прибыл в Портсмут, делегация погрузилась в специальный поезд и отправилась в Лондон. Премьер-министр Энтони Иден встречал советскую делегацию на вокзале. По приезде в Лондон разместились в отеле «Кларидж».

   На переговорах одной из главных тем были поставки советского оружия в Египет и Йемен. Обратить внимание на арабский мир Хрущёву в 1955 году посоветовал Тито, во время визита нашей правительственной делегации в Югославию. Тогда Тито недавно установил отношения с Насером и тот показался ему перспективной фигурой для сотрудничества. Время показало, что Насер был не совсем подходящей кандидатурой, но на тот момент другого лидера, ориентирующегося на социалистические страны, на арабском политическом горизонте не было.

   Англичане были явно недовольны тем, что СССР, пусть и через посредников в лице Чехословакии, начал продавать оружие арабам. Тем более, что и Йемен и Египет как раз пытались освободиться от британского влияния.

   В ответ Хрущёв предложил одновременно взять взаимное обязательство не продавать оружие третьим странам. Англичане от прямого ответа уклонились.

   Во время визита Хрущёву не раз задавали вопросы о наличии у СССР ракетно-ядерного оружия. Причём спрашивали не только военные специалисты или политики. Во время дипломатического обеда в Чекерсе жена премьер-министра Идена спросила Никиту Сергеевича:

   — Какие у вас ракеты? Далеко они могут летать?

   — Да, далеко. Наши ракеты не только могут доставать ваши Британские острова, но и дальше полетят, – прямо ответил Хрущёв. – Кстати, знаете, сколько нужно ядерных боеголовок, чтобы уничтожить Великобританию? Примерно 4 или 5 штук.

   Премьер-министр Иден при этих словах немного сбледнул с лица. Слова Хрущёва он запомнил на всю жизнь.

   Перед поездкой Никита Сергеевич изучил по «документам 2012» её ход и результаты в «той истории». И сделал определённые выводы. Поэтому во время визита он не стал слишком уж сильно нажимать на «ракетную дипломатию», чтобы не создавать в глазах Запада «образ врага» в лице Советского Союза. Наоборот, он, в продолжение политической линии, сформулированной при обсуждении военной доктрины и на съезде, всячески подчёркивал, что СССР желает мирного сосуществования со странами Запада, но при этом готов дать решительный отпор любому агрессору.

   20 апреля Хрущёв выступал перед английскими моряками в Королевском морском колледже в Гринвиче. При этом не обошлось без неприятного момента – Первый морской лорд сэр Луис Маунтбэттен отказался встречаться с коммунистами, сославшись на то, что он состоял в родстве с русской царской семьёй, расстрелянной в Свердловске.

   Когда Хрущёву передали отказ Маунтбэттена, Никита Сергеевич только хмыкнул и пожал плечами:

   – Да и х.. с ним, невелика потеря.

   Выступая перед английскими моряками, Никита Сергеевич сказал:

   – У каждого государства есть своя сфера жизненных интересов. Есть она и у нашей страны. Её существование закреплено Потсдамскими соглашениями. Вполне возможно, что определённым политическим кругам в Европе и в Америке это не нравится. Ничего страшного, мы это переживём. Как у нас в среднеазиатских республиках говорят: «Собака лает, а караван идёт».

   – Если же эти политические круги вознамерятся перейти от слов к делу, они быстро почувствуют, что у Советского Союза достаточно сил, чтобы отстаивать свои интересы по всему миру. Мы предпочитаем торговать с Западом, а не воевать. – заявил далее Хрущёв. – Но если Запад решит нас попугать, или напасть – пусть приготовит запасные штаны!

   Затем последовало довольно бурное обсуждение роли военно-морского флота в современной войне. И в этой теме Никита Сергеевич немного изменил акценты своего выступления. Вместо того, чтобы заявлять об устаревании военно-морских сил в целом, и запугивать англичан ракетным оружием, Хрущёв сказал просто:

   – Есть страны морские, а есть сухопутные. Для морских стран, таких как Великобритания и США, флот играет определяющую роль в вопросах обороны и обеспечения безопасности судоходства. СССР – страна в большей степени сухопутная. На протяжении нескольких сот лет нам приходилось отражать вражескую агрессию на сухопутных театрах военных действий. Но это не значит, что мы не готовы отразить агрессию с моря. Если какая-нибудь из существующих морских держав захочет попробовать нас на прочность – пусть попробует. Но, когда получит сдачи, пусть пеняет на себя.

   Кто-то из английских моряков попытался с ехидцей поддеть Никиту Сергеевича:

   – А какими же силами Советский Союз будет отражать гипотетическое нападение морской державы? Авианосцев у вас нет, а в современной войне на море именно они играют решающую роль.

   – Вот мы прибыли на крейсере, – ответил Хрущёв. – Наш крейсер современный, хороший, я слышал оценку ваших специалистов. Они высоко оценили наш крейсер. Но… мы можем его продать. Или, скажем, сдать в аренду нашим союзникам.

   – Если какая-нибудь морская держава гипотетически к нам сунется, – добавил Никита Сергеевич, – то огребёт она при этом реально. Мы не будем бросать в бой своих солдат и размениваться на мелочи. На любую агрессию СССР ответит ядерными ракетами вплоть до полного уничтожения противника. А ракетами мы любую страну в любой точке земного шара достанем.

   Разумеется, говоря это, Хрущёв преувеличивал, выдавал желаемое за действительное. Но проверить его слова ни англичане ни американцы пока что не могли. Приходилось верить на слово.

   Пока Хрущёв обсуждал политические и военные вопросы с британскими официальными лицами и моряками, Курчатов выступил с лекцией о перспективах термоядерного синтеза в британском атомном центре в Харуэлле. Лекция имела невероятный успех. Сам Курчатов также высоко оценил впоследствии значение теоретических дискуссий с британскими атомщиками.

   Не стал Хрущёв и ссориться с лейбористами. Он заранее подготовился к тому, что лейбористы будут ходатайствовать об освобождении восточно-европейских социал-демократов, рассаженных по тюрьмам ещё до 1953 года. Об этом эпизоде он узнал из «документов 2012». Посоветовавшись с Косыгиным, они решили, что кипятиться по поводу социал-демократов не имеет смысла.

   Когда один из лидеров лейбористской партии Джордж Браун передал Косыгину список заключённых социал-демократов с просьбой посодействовать их освобождению, Косыгин ответил, что СССР старается без особой нужды не вмешиваться во внутренние дела дружественных ему социалистических стран.

   – Но в интересах элементарной гуманности мы можем рассмотреть вашу просьбу, – ответил Алексей Николаевич. – Если вы, в свою очередь, повлияете на вашего заокеанского союзника и посодействуете освобождению и восстановлению гражданских прав граждан США, лишившихся работы, а то и свободы в результате деятельности реакционных кругов в американском правительстве и сенате, – с этими словами Косыгин передал Брауну список американских коммунистов, пострадавших в результате безудержной антикоммунистической кампании, начатой сенатором Джо Маккарти. – А заодно наладите политическое взаимодействие с Коммунистической партией Великобритании.

   Браун смешался, не зная, что ответить. Официальный глава лейбористов Хью Гейтскелл, известный своим последовательным отрицанием возможности сотрудничества с коммунистами, побагровел и возмущённо заявил:

   – Господин Косыгин, это – бесцеремонное вмешательство во внутренние дела Великобритании!

   – Неужели? – усмехнулся Косыгин. – И что, вам не нравится? А почему нам должно нравиться вмешательство Великобритании в наши внутренние дела? Великобритания и США последовательно проводят по отношению к СССР политику двойных стандартов, осуждая Советский Союз за действия, которыми неоднократно грешили и сами.

   – Решайте, господа, либо мы с вами сотрудничаем на равноправной во всех отношениях основе, либо не сотрудничаем, – жёстко продолжил Косыгин. – А прогибаться перед Европой, лишь бы нас считали хорошими, мы не будем.

   Гейтскелл поперхнулся и замолк.

   Джордж Браун поспешил сгладить возникшую неловкость и провозгласил тост «за дружбу и сотрудничество». Хрущёв, в свою очередь, тост поддержал. Наметившийся было конфликт был задавлен в зародыше, причём, что ещё более важно, советская делегация ясно обозначила свою принципиальную позицию.

   В поездках по Лондону у членов делегации было не так много времени на осмотр достопримечательностей. Однако во время одной такой поездки Хрущёв попросил остановиться у красочно оформленных витрин одного из магазинов.

   Он вышел из машины, позвав с собой министра торговли Павлова.

   – Вот, Дмитрий Василич, – сказал Хрущёв. – Видите, какие у англичан витрины? А у нас что? А вывески видели? Вы вечером из окна номера выгляните – весь город светится.

   – Так то ж капиталисты, Никита Сергеич... – пробормотал Павлов. – Денег у них много... девать некуда...

   – Вы мне, Дмитрий Василич, зубы-то не заговаривайте, – ответил Хрущёв. – Эти витрины и вывески – вопрос идеологический. Мы вот своему народу разъясняем, что на Западе трудящихся капиталисты угнетают. А скоро поедут наши граждане в туристическую поездку, увидят вот эти витрины, ломящиеся от товаров, и вывески разноцветные. Ну, и как думаете, кому они поверят? Пропагандисту из райкома, или своим глазам?

   – В общем, так, – продолжил Никита Сергеевич. – Наши люди, приезжая на Запад, удивляться и восхищаться вывесками и витринами не должны. А для этого, Дмитрий Василич, надо поработать . Для начала организуйте для работников торговли хотя бы краткосрочные курсы по художественному оформлению витрин. Подберите нескольких молодых художников из Мухинского училища, пусть рисуют проекты вывесок. Подёргайте Маленкова, он электротехническую промышленность знает, пусть посоветует, на какие заводы обратиться с их изготовлением. В конце мая принесёте эскизы типовых вывесок. Я посмотрю. И не просто там: «Молоко», «Рыба», «Овощи-фрукты», а не менее 10 штук каждого вида. Чтобы разнообразие было.

   – Понял, Никита Сергеич, – обречённо ответил Павлов. – Будет сделано.

   А вот запланированное на июнь 1956 года открытие туристических поездок за границу Хрущёв, побывав в Англии, перенёс на следующий год, рассчитывая, что запланированная им реформа торговли хотя бы немного парирует внешний лоск западного «общества потребления»

   Окончание визита также не обошлось без приключений. У борта советского крейсера 19 апреля был замечен пловец в лёгком гидрокостюме. К его появлению моряки, предупреждённые ещё заранее, задолго до выхода из Калининграда, подготовились хорошо. Морской спецназ СССР в его послевоенной реинкарнации был сформирован ещё в 1953 году, (-inostrannyh-gosudarstv/istoriya-sozdaniya-podrazdelenii/morskoi-spetscnaz-sssr.html), а подводное снаряжение для обеспечения безопасности визита главы государства было частично закуплено за рубежом, частично изготовлено по специальным заказам.

   С первой ночи стоянки крейсера в Портсмуте его и сопровождавшие его эсминцы по ночам охранялись советскими боевыми пловцами. Причём охранялись так, что англичане об этом и не подозревали.

   Первое появление английского пловца возле крейсера стало и последним. Через 14 месяцев на побережье острова Пилсей Айленд был обнаружен труп человека в гидрокостюме. У трупа отсутствовали голова и кисти рук. Опознание трупа было затруднено, однако коронёр написал в протоколе, что тело принадлежит офицеру британского ВМФ Лайонелу Крэббу. Его якобы опознал его сослуживец Сидней Ноулз, заявивший, что у Крэбба был шрам на колене, и такой же шрам присутствует на колене обнаруженного мертвеца.

   Происшествие обеспокоило работников посольства, никто не мог поручиться, что пловец был единственным. Опасались, что к днищу крейсера может быть прикреплена мина.

   Хрущёв в версию с заминированным крейсером особо не поверил: едва ли англичане рискнут взорвать крейсер с советской правительственной делегацией – в тогдашних политических реалиях это означало войну. Тем не менее, выслушав в гостиничном номере сотрудников посольства, Никита Сергеевич многозначительно указал на потолок, намекая, что английские спецслужбы наверняка подслушивают, а потом, ехидно ухмыляясь, нарочито громко сказал всё, что думает о «поджигателях войны», напомнил, что для уничтожения Англии потребуется всего-то штук пять советских атомных ракет, и пусть только англичане попробуют заминировать его крейсер – тогда им точно мало не покажется.

   При этом он периодически показывал на потолок, где, по его мнению, были спрятаны микрофоны.

   Советские боевые пловцы обследовали корабль, и убедились, что мин нет. Тем не менее, Хрущёв хотел возвращаться на Ту-104. Ему хотелось самому опробовать новый самолёт.

   Туполев отговорил его, заявив, что хотя в самолёте он и уверен, но нарушать установленный порядок не позволено никому.

   Хрущёв согласился отправить самолётом часть делегации, в том числе сына, но сам отправился обратно на крейсере.

   Позже, при встрече с Туполевым, Хрущёв поинтересовался, действительно ли Андрей Николаевич был не вполне уверен в безопасности Ту-104, или это подсуетилась правительственная охрана.

   Туполев в ответ засмеялся:

   — По правде говоря, — ответил он, — за самолёт я не беспокоился. Но сам-то угодил в дурацкое положение, с одной стороны, вы давите, сами понимаете, немалым весом, с другой — боязно, человек-то я битый. Вот и пришлось спрятаться за инструкцию.

   — Так я и думал, — согласился с ним Никита Сергеевич, — потому и не стал настаивать, не хотел ставить вас в дурацкое положение.

7. В эту игру могут играть двое.

   По возвращении делегации из Англии, к Хрущёву явился на доклад Иван Александрович Серов. Доложив о неотложных делах и событиях, произошедших за время пребывания Хрущёва в Англии, Иван Александрович неожиданно заговорил о проблеме, которая уже несколько месяцев волновала и самого Хрущёва.

   – Есть такое дело, Никита Сергеич, – начал Серов. – Изучал я «те документы» и обратил внимание, что много проблем в позднем СССР было из-за эффективности западной пропаганды при полном бессилии наших идеологических органов.

   – Точно! – согласился Хрущёв. – А кто у нас там на идеологии сидел?

   – Суслов.

   – Ну... тогда понятно! – фыркнул Никита Сергеевич. – Гнать его надо в шею.

   – Не поможет, Никита Сергеич, – ответил Серов. – Надо всю систему контрпропаганды пересматривать. По сути дела получается, нужна уже не просто контрпропаганда, а всеобъемлющая система информационной войны против капиталистического мира.

   – Проблему эту я поручил изучить группе своих аналитиков, – продолжил Серов, – а также через Георгия Константиновича Жукова сумел добиться взаимодействия с ГРУ. Шалин, конечно, нос воротил поначалу, (Шалин Михаил Алексеевич, генерал-полковник, начальник Главного Разведывательного Управления Генштаба), но важность задачи осознал и тоже подключил своих людей.

   – В общем, выводы они сделали следующие, – перечислил Серов:

   – Первое. Пропаганда коммунизма и социализма в том кондовом виде, как она сейчас ведётся, может быть ограниченно эффективна только в наиболее бедных развивающихся странах, где население угнетается колонизаторами и лишено основополагающих гражданских прав. В развитых капиталистических странах идеи социализма могут быть популярны только в ограниченной среде интеллигенции. Капитализм культивирует психологию индивидуализма, это – рай для мелких лавочников. А лавочнику социализм и, тем более, коммунизм противопоказан.

   – Второе. В США, в отличие от Европы, традиционно очень сильны изоляционистские настроения на фоне в целом более высокого уровня жизни. Говоря проще, американцев не интересует ничто, кроме собственного кармана. При этом там достаточно сильна так называемая «христианская мораль», на которую, при необходимости, давят средства массовой информации, с целью добиться, к примеру, осуждения СССР по некоторым вопросам внутренней политики. Это присутствует и в Европе.

   – А, это когда тебя в Англии с плакатами встречали? – усмехнулся Хрущёв.

   – Да, это как раз тот самый случай, – согласился Серов. – То есть, я хочу сказать, что прямолинейная пропаганда коммунизма на европейцев и американцев не действует, а, скорее, вызывает у них реакцию отторжения. Они не воспринимают никаких логических доводов, исходящих от советских источников. Отгораживают разум стандартными фразами: «Это коммунистическая ложь, это красная пропаганда». Конечно, исключения бывают, особенно в Европе, но это именно исключения, подтверждающие правило.

   – Европейцы, и особенно, американцы фанатично исповедуют принципы индивидуальной свободы и так называемой «свободы выбора». Неважно, нужно это человеку или нет, но ему должна быть обеспечена «свобода выбора». Лучшая иллюстрация – двухпартийная система в США. Никто толком не может сказать, в чём разница в политике демократов и республиканцев, зато у обывателя есть «свобода выбора», – усмехнулся в свою очередь Серов. – И они свято уверены, что эта «свобода выбора» является сутью их любимой демократии. Если в какой-то стране нет «свободы выбора», то там нет демократии, а значит, это страна второго сорта, и по отношению к ней всё дозволено.

   – Третье. Декларируемая капиталистическими режимами формальная «независимость» прессы позволяет правительству оставаться якобы в стороне от развязываемых СМИ информационных войн. При этом, в случае, если кто-то из репортёров начинает говорить или писать вразрез с установленной линией, его тут же прессуют самыми жёсткими методами.

   – Четвёртое. Все западные политики свято исповедуют принцип двойных стандартов. Им можно всё, остальным – ничего. Они всегда правы, остальные всегда неправы.

   – Это точно, – кивнул Хрущёв. – На переговорах постоянно это проскакивает. Особенно с англичанами и американцами.

   – Вот-вот. Короче, что мы сделали. – продолжил Серов. – Для начала – зарегистрировали в Швейцарии компанию-холдинг. Руководит им по доверенности наш резидент из посольства, у него пара помощников и секретарша из местных. Затем наши сотрудники зарегистрировали в США и западной Европе несколько инвестиционных компаний. Все акции этих компаний принадлежат созданному нами холдингу. Всего этих компаний уже более 40. Понадобится – сделаем больше.

   – А потом эти компании начали без лишнего шума скупать в Штатах и Европе небольшие местные радиостанции, несколько газет, а главное – купили телестудию и организовали телеканал новостей, – усмехнулся Серов. – Финансирование на начальном этапе шло с нашей транспортной инфраструктуры, через швейцарские банки. Сейчас уже почти по всем позициям вышли на самоокупаемость, в основном, за счёт рекламы. Представляешь, Никита Сергеич, телеканал гонит 24 часа в сутки одни только новости. Напрямую с места событий.

   – Так-так... Интересно! Давай дальше, – сказал Хрущёв.

   – Телеканал назвали «Objective News Network» – «Сеть объективных новостей», – ухмыльнулся Серов. – Репортёры местные, опытные, мы их привлекаем хорошими условиями и оплатой, а редакторы и руководство, все, кто принимает решения – все наши, работают тоже под прикрытием. Канал зарегистрирован и в США, и в Европе, сразу в нескольких странах. Ну, и репортёров постепенно разбавляем нашими людьми. Основное требование – объективность подачи материала. Новости гоним и местные и международные. Ну, и подаём их так, как нам нужно. В ключевых местах смещаем акценты.

   – Основной упор делаем на освещение тем, которые умалчиваются западными средствами массовой информации, а также на подачу событий с альтернативной точки зрения. То есть, действуем так же, как «Голос Америки» и «Радио «Освобождение» (с 1959 г известно как «Радио Свобода»)

   – То есть, даёте западному слушателю ту самую альтернативную информацию, свободу выбора в информационном пространстве? – Хрущёв сразу ухватил суть.

   – Можно и так сказать, – согласился Серов. – Телеканал пока работает в основном в Штатах, но постепенно обосновываемся и в Европе. В перспективе будем вести дело к полному контролю над СМИ в США и Европе, но это, сам понимаешь, не так быстро, как хотелось бы.

   – Смысл всего этого дела – иметь в США и Европе свои карманные СМИ, которые будут формировать общественное мнение так, как выгодно Советскому Союзу. Причём никаких внешних признаков принадлежности к СССР, или даже симпатии к социалистическим странам эти СМИ не проявляют. Просто спокойные объективные новости.

   – Умно, – согласился Хрущёв. – Молодец, Иван Александрович! Можешь ведь, когда захочешь!

   – Надо нам показать американцам и всему западному миру, что не только они умеют давить на психику и вести контрреволюционную агитацию. На их пропаганду ответим своей контрпропагандой, причём постараемся сделать это как можно более умело, – ответил Серов. – Ну, и вторая сторона медали, не столь красивая, но необходимая. Как понимаешь, среди западной прессы хватает откровенных оголтелых ястребов, которым само существование СССР поперёк горла. Мы с Павлом Анатольевичем посоветовались, и решили этих господ по-тихому изымать из обращения. По одному.

   – Возможности у нас на Западе уже достаточно большие. Мы сейчас купили три старых танкера для переделки в контейнеровозы, – сказал Иван Александрович, – и будем покупать еще. Да и с компанией Малькольма Маклина сотрудничество успешно развиваем. А скоро мы, надеюсь, и сами такие корабли строить начнём.

   – Переделка танкера в контейнеровоз у Маклина заняла месяца три. Чертежами он с нашими товарищами за небольшую плату поделился, поскольку не знает, что они – товарищи, и считает их обычными господами, – Серов ехидно усмехнулся.

   – У нас уже компании по подбору грузов организуются, в Европе, в Штатах и в Австралии, и прочую инфраструктуру, как это «там» принято называть, создавать уже начали. Пока что контейнеры и технику для использования за границей и закупать там же приходится. А как немного раскрутимся, такая транспортная инфраструктура позволит без проблем переправить клиента, например, из Штатов куда-нибудь на острова Палау или в Новую Гвинею, на корм акулам, при необходимости – по частям, – Иван Александрович усмехнулся. – Ну, или ещё проще – имитируется уличное нападение, автокатастрофа или убийство с целью ограбления.

   – С этим осторожнее, не увлекайтесь, – сказал Хрущёв. – Чтобы не привлекать лишнего внимания. Репортёры – народец гнусный, но сплочённый, уберёшь одного – в тебя вцепится сотня. Да и ФБР рано или поздно сложит 2+2, кто нибудь спросит: «А кому это выгодно?» – и всё, завертелось расследование. А в Штатах похищение – федеральное преступление.

   – Мы аккуратно, – заверил Серов. – И не часто. Главное – в другом. Я тебя хочу попросить дать добро на аккредитацию репортёров «ONN» в Союзе. Чтобы они, пользуясь уже частично наработанной репутацией объективных журналистов, освещали происходящее в СССР так, как выгодно нам. Репортёры, само собой, будут иностранные, канал-то считается как американский.

   – Пиши записку, я подпишу, – ответил Хрущёв. – Ты, Иван Александрович, придумал отличную штуку. Учитывая, что у нас впереди Суэцкий кризис, мы теперь в плане информационной войны хотя бы частично к нему готовы.

   – Ну, и вдобавок, – сказал Серов, – мы теперь имеем практически легальную возможность закупать для нужд советского телевидения самую современную технику по всему миру. Никто и не заподозрит.

   – Точно! – улыбнулся Хрущёв. – Два в одном, так сказать.

   – Кстати, как раз тогда, когда ты в Англию поехал, 14 апреля небольшая штатовская фирмочка «Ampex» представила первый в мире видеомагнитофон, – рассказал Серов, – Он позволяет записывать телевизионный сигнал на магнитную ленту. Широкая такая лента, сантиметров 5, и сигнал пишется поперёк. Руководит фирмой бывший царский полковник, Понятов Александр Матвеевич. У него работают всего-то четверо инженеров. Мы его вычислили ещё в 1954 году, по «тем документам», ну, и подвели к нему заранее своего человечка. Умный парень, по документам – англичанин, проучился год в Массачуссетском технологическом институте, вроде как бы из Англии туда перевёлся. На самом деле, конечно, закончил радиотехнический факультет МЭИ. – ухмыльнулся Серов. – Теперь он у этого Понятова на хорошем счету. Мы уже заказали у них несколько аппаратов, и для телеканала в Штатах, и для Союза. Ну, и главное, что у нас теперь есть прямой и своевременный доступ ко всем новинкам этой технологии.

   – Стоп, стоп, стоп! – моментально сообразил Хрущёв. – На магнитную ленту, говоришь, пишет? Ты вот что, Иван Александрович, ты Лебедеву такую штуку купи. Пусть он попробует, нельзя ли информацию с ЭВМ на него записывать?

   – Не вопрос, организуем, – кивнул Серов. – Понятову ещё один клиент лишним не будет. А то ещё можно к нему подъехать на предмет разработки специального устройства для хранения данных для компьютеров. Но лучше, если мы сами его разработаем, имея доступ к технологии.

   – Да, вот, – сказал он. – Ещё одна идея у нас появилась. В документах мне попалась информация о будущих частных военных корпорациях.

   – Это что? – уточнил Хрущёв.

   – Наёмники, – коротко пояснил Серов.

   – И что? Зачем они нам? – нахмурился Никита Сергеевич.

   – Они могут быть очень полезны, – ответил Серов. – Вспомни, ты же сам говорил: надо использовать любой полезный опыт капиталистов, чтобы бить по их уязвимым местам. Прежде всего, наёмники могут действовать там, куда мы не можем послать свои регулярные силы или спецназ – по политическим соображениям. Могут действовать тайно, либо открыто, но автономно, никак не афишируя связь с СССР.

   – Очень скоро в Африке начнётся бардак, – напомнил Серов. – Каждый вчерашний людоед будет объявлять себя марксистом. Вчера он соплеменниками обедал, а сегодня уже в ООН заседает. Отправлять туда наши регулярные силы, прямо скажем, не хочется. Дорого и политические невыгодно. А отправить команду спецназа под видом западных наёмников – милое дело. В Африке будет достаточно полсотни человек с автоматами и парой минометов, чтобы скинуть правительство и посадить своего человека. Причём настоящих спецов может быть всего десяток, чтобы обучить местных.

   – Опять же, наёмникам можно поручить разные сомнительные дела, которыми нашим войсками или спецназу заниматься нежелательно. Скажем, зачистку некоторых населённых пунктов, – пояснил Серов. – Ещё момент. Есть такие места, куда с нашей рязанской мордой не очень-то и сунешься. Туда можно направить всё западное отребье, которое неминуемо будет прибиваться к подобным фирмам. Их можно и под пули послать – не жалко, не свои. Но главное, всё-таки – хорошее прикрытие для тренировок и операций нашего спецназа. Тем более, что сейчас идет сокращение армии, высвобождается много очень хороших специалистов. Использовать таких спецов в народном хозяйстве – ты уж извини, Никита Сергеич – всё равно, что автоматом гвозди заколачивать. А тут мы их по специальности задействовать сможем.

   – Допустим, – согласился Хрущёв. – За чей счёт банкет?

   – Ну, мы и так уже, считай, на полном хозрасчёте, – усмехнулся Серов. – Наши транспортные компании по всему миру разбросаны. Опять же, люди не бесплатно будут работать – капиталисты сами же их услуги и оплатят, пусть не постоянно, но частично. Спецы у меня смету уже набросали. Регистрация, как обычно, в Швейцарии, через полуфиктивный холдинг, саму контору расположить где-нибудь подальше от развитых стран, в общем, разберёмся.

   – Ты только полную секретность обеспечь, – напомнил Хрущёв. – Дело скользкое, нельзя допускать, чтобы их с нами можно было связать.

   – Мы уже и названия придумали, – Серов хитро посмотрел на Хрущёва. – Контора будет называться «Южный крест», чтобы никаких ассоциаций с Союзом не было. Это созвездие такое. У австралийцев на флаге нарисовано.

   – Годится, – согласился Хрущёв.

   – Вот. А внутри Союза эти подразделения будут проходить под кодом «Синяя птица».

   – Ишь ты, – удивился Никита Сергеевич. – Это откуда такое название взялось?

   – Ну... Знаешь ведь, наёмников иногда называют «солдаты удачи?» – напомнил Серов. – Помнишь тот телефон, что из будущего прислали? Он у тебя далеко?

   – Да тут, в сейфе, – Хрущёв открыл сейф, достал смартфон, хранившийся отдельно аккумулятор и зарядное устройство.

   Серов вставил аккумулятор в смартфон, подключил аппарат к заряднику, включил, подождал пока на экране появились часы и белый кружочек с замком.

   – Я тебе тогда говорил, что эта штука музыку играет и кино показывает? – напомнил Серов, копаясь в папках на карте памяти. – Вот мои ребята, пока эту машинку исследовали, нашли тут папку, а в ней музыка, ну, там, песни разные... Ну, и среди них нашли вот... Ты сам послушай. Мне очень понравилась...

   Он ткнул пальцем в экран, и из динамика смартфона полилась песня, подобной которой Никита Сергеевич не слышал ни разу:

   Мы в такие шагали дали Что не очень-то и дойдешь Мы в засаде годами ждали Невзирая на снег и дождь Мы в воде ледяной не плачем И в огне почти не горим Мы охотники за удачей Птицей цвета ультрамарин

   – Во как. Как будто про наш спецназ песня, – обычно суровый генерал выглядел непривычно довольным. – И, кстати, знаешь, как называют себя там эти ребята, ну, те, что поют? «Машина времени». Вот и говори потом, что совпадений не бывает...

   – Ты, вот что, Иван Александрович, – задумчиво произнёс Хрущёв, – покопайся в этом телефоне, да и в планшете тоже, может, мы там ещё что полезное найдём. А то твои товарищи там искали только военные да политические секреты, наверняка многое сочли ненужным. А мы должны всю информацию из будущего оценивать равнозначно. Ведь нам её не просто так прислали? Значит, тот, кто её посылал, кто её выбирал перед отсылкой, счёл её в чём-то важной, необходимой в нашем времени? Так ведь?

   – Я сам всё проверю и список составлю, – ответил Серов. – Потом вместе посмотрим.

   – А всю музыку и песни из этого телефона надо на магнитофон переписать, – распорядился Хрущёв. – Песни действительно хорошие, пригодятся. А фильмы, что твои ребята там наши, надо как-то найти способ оттуда скопировать на киноплёнку.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – заверил Серов. – Музыку перепишем, там простой аналоговый сигнал на выходе наушников. С фильмами придётся голову поломать, конечно... Но решим и этот вопрос.

   – Я вот ещё что хотел у тебя попросить. – Серов слегка замялся. – Нам транспорт понадобится, особый. Я с адмиралом Кузнецовым поговорил, он мне предложил 4 трофейные немецкие подлодки проекта ХХI. Говорит, они ещё в хорошем состоянии, ну, подремонтировать можно. (В Советском Союзе трофейным субмаринам присвоили наименование «проект 614». U-3515 переименовали в Н-27 (Н - немецкая), затем в Б-27. U-2529 соответственно в Н-28 и Б-28, U-3035 в Н-29 и Б-29, U-3041 в Н-30 и Б-30. Эти четыре подводные лодки прослужили до 1957-1958 годов, потом стали учебными, причем Б-27 сдали на слом только в 1973 году.)

   – Мы их сначала продадим как будто на металлолом. Есть у нас один ушлый грек на примете, – усмехнулся Серов. – Лодки уйдут по цепочке, через десятые руки, и вернутся к нам уже под видом металлолома. И компания будет их использовать для тайных операций.

   – Интересная идея, – задумчиво произнёс Никита Сергеевич. – Я как раз уже думал, как нам в Африку половчее влезть, чтобы и не светиться, и руку у капиталистов на горле держать. Давай, Иван Александрович, действуй. Даю добро на эти лодки. И боекомплект.

   – Спасибо, – ответил Серов. – Тут ещё вот что всплыло. Селин накопал в «тех документах» информацию о нескольких крупных кладах. Реально крупных. Золота там на миллионы, а кое где – на миллиарды долларов. Часть кладов – в море. Затонувшие корабли. В начале следующего столетия американцы создадут компанию Odyssey Marine Exploration, которая специально будет заниматься поиском этих кладов. А у нас Аварийно-спасательная служба ВМФ имеется. Я бы мог специальное подразделение организовать. Но нужен неприметный корабль, а ещё лучше – подводная лодка.

   – Золото, говоришь? – Хрущёв задумался. – Золото американцам негоже отдавать, они и так богатые. Корабль предоставим, насчёт подводной лодки – те четыре немецкие не подойдут?

   – Те четыре я для наёмников просил, – пояснил Серов. – Наёмников от золота надо держать как можно дальше. И лодки им нужны не советские, чтобы никаких следов к нам не было. А для изъятия кладов нужна лодочка побольше, к примеру, проект 611.

   – Согласен, – кивнул Никита Сергеевич. – Команду «кладоискателей» у себя создавай, а насчёт лодки – напиши записку, я подпишу, и с ней иди к Кузнецову. Если он тебя выгонит за наглость – я подключусь.

   В начале мая 1956 года в Южной Родезии была зарегистрирована частная охранная компания «Southern Cross». В кратчайшее время её представительства появились в ЮАР, Голландии, Бельгии, Англии, Франции, Германии, нескольких других странах Европы, на Кипре, на Мальте, а затем – в США, Бразилии, Венесуэле, Австралии. Компания предлагала услуги профессиональных военных и сотрудников спецслужб, а также предоставляла трудоустройство для специалистов подобного рода.

   Первоначально компания получила 3 подводных лодки ХХI серии, четвёртая была занята на съёмках фильма «Тайна 2х океанов» (см. гл. 16) и была передана позже.

   Приблизительно в это же время внутри отдела финансовых операций КГБ СССР была создана «археологическая группа», занимавшаяся поиском и изъятием кладов, археологических и других ценностей.

   Общаясь по долгу службы со многими учёными и инженерами, Никита Сергеевич поневоле сравнивал их с партийными работниками, секретарями обкомов, горкомов, руководителями отделов ЦК. И сравнение выходило не в пользу последних. Он видел, насколько велика разница в образовании и уровне компетентности тех и других. Организованная с его подачи Академия руководящих кадров полностью решить проблему не могла.

   В век НТР нельзя было руководить народным хозяйством методами гражданской войны и 30-х годов. Проблему научно-технического отставания по многим областям невозможно было решить «горлом и маузером».

   Постепенно Хрущёв приходил к нелицеприятному, но правильному выводу: партия, призванная быть авангардом общества, превратилась в своих верхних эшелонах в сборище оголтелых беспринципных малограмотных карьеристов, готовых идти по трупам ради сохранения своих привилегий. В будущем именно они, дорвавшись до руля, устроят контрреволюционный переворот и разорвут на части великую державу, за целостность которой отдали свои жизни 28 миллионов советских людей.

   Проблема была в том,что партию невозможно было отстранить от управления росчерком пера. Её следовало реформировать изнутри, продвигая на руководящие посты, прежде всего, в ЦК, учёных и техническую интеллигенцию, инженеров. При этом интеллигенцию гуманитарно-болтологическую надлежало держать от власти как можно дальше.

   Съезд, собравший делегатов со всей страны, высветил эту проблему ещё более рельефно. И уже на съезде Хрущёв сделал первые шаги к решению проблемы. С его подачи делегатами съезда стали академики Келдыш, Курчатов, Королёв, Расплетин, Берг, Александров, и ещё многие другие. (АИ)

   По его представлению они были избраны в ЦК. По Уставу партии, состав ЦК должен был во время выборов на Съезде обновляться не менее, чем на треть. И эта треть в новом составе ЦК была представлена техническими специалистами. Таким образом, на 22 м съезде Хрущёв рассчитывал полностью обновить Центральный Комитет.

   Видевшееся ему государство коммунистического типа должен был возглавлять научно-технический совет. Без такой структуры централизованная плановая экономика теряла свои преимущества. У руля нового государства, действующего на мировой арене как мегакорпорация, не должны стоять дураки – это Никита Сергеевич осознал и теперь пытался воплотить в жизнь. Если это удастся, он сможет со спокойной душой отойти в сторону, оставив страну в надежных руках грамотных специалистов.

   НТС СССР был создан в конце апреля 1956 года, после возвращения советской правительственной делегации из Великобритании. В него вошли как ведущие ученые страны – Келдыш, Курчатов, Королёв, Лаврентьев, Берг, Минц, Иоффе, так и менее известные.

   На заседаниях НТС постоянного состава не было – учёные были людьми занятыми, у каждого была своя специализация. Дёргать их всех по каждому вопросу Никита Сергеевич посчитал излишним, и собирал НТС лишь в том составе, который был необходим для профессиональной экспертизы той или иной проблемы.

   Поначалу роль НТС была определена как консультативная. Однако фактически ни одно Постановление по научно-техническим и хозяйственным вопросам теперь не могло быть принято Президиумом ЦК и Советом Министров, не проходя всестороннего обсуждения в НТС. Если Научно-Технический Совет указывал на какие-либо недостатки или проблемы, проект постановления возвращался на доработку.

   Обычно на заседаниях НТС присутствовали учёные, конструкторы и министры профильных министерств. В итоге, Президиум ЦК постепенно превращался в орган, утверждающий решения НТС, а все принципиальные вопросы решались со специалистами.

8. Дела атомные.

   Беседуя с Курчатовым в начале января 1956 года, Никита Сергеевич поинтересовался перспективами использования атомной энергии в мирных целях. В ответ Курчатов предложил создать международный ядерный центр для совместной работы учёных всех социалистических стран, а, возможно, и не только социалистических, подключив их к невоенным ядерным исследованиям.

   Идею Курчатова Хрущёв одобрил и попросил подготовить предложения. Игорь Васильевич представил свою записку, по которой 14 января 1956 года Президиум ЦК и Совет Министров приняли совместное постановление «Об организации Международного института ядерных исследований». (Исторический факт)

   Несмотря на подступающий грипп, 1 марта Хрущёв успел поставить на обсуждение Президиума ЦК вопрос о строительстве в 1956–1960 годах атомных электростанций. Это был ещё не законченный план, а предварительная прикидка. Даже учитывая высчитанную специалистами бОльшую стоимость «атомного киловатта» в сравнении с электричеством, вырабатываемым на тепловых и гидроэлектростанциях, Никита Сергеевич считал, что атомная энергетика может быть рентабельной в местах, куда уголь приходится возить издалека.

   Первую АЭС, позже получившую название Балаковской, предполагалось заложить в районе Куйбышева. Также были определены и другие перспективные регионы – Уральский, Московский, Ленинградский. Позже планы были пересмотрены, и первой промышленной АЭС стала Сибирская, в Томске-7, а затем была построена Белоярская.

   26 марта было подписано соглашение об учреждении Объединенного института ядерных исследований. Участие в соглашении приняли 11 стран Европы и Азии. Институт расположился на Волге, в Дубне, поскольку там уже были Институт ядерных проблем и Электрофизическая лаборатория Академии наук. (Исторический факт).

   Хрущёв предложил передать в этот институт большую часть исследований по термоядерному синтезу. Курчатов очень удивился этому предложению, но Первый секретарь предложил пока не заморачиваться этим вопросом.

   – Прямо сейчас или даже завтра термоядерный реактор нам не построить, – пояснил Хрущёв. – Попозже соберемся и решим, сейчас более срочные вопросы имеются.

   Также Никита Сергеевич дал важное поручение министру среднего машиностроения Авраамию Павловичу Завенягину:

   – Авраамий Палыч, что у тебя на «Маяке» творится? – спросил Хрущёв, позвав министра в свой кабинет после одного из заседаний Президиума ЦК. – В Челябинске-40, который Озёрск?

   – В смысле? Что творится? – переспросил Завенягин. – Там всё в порядке было.

   – Уверен? А если проверить?

   – Да что случилось-то, Никита Сергеич? – не на шутку встревожился Завенягин.

   – Пока не случилось, но случится, если не принять меры, – ответил Хрущёв. – Надо проверить охлаждающие системы хранилищ радиоактивных отходов. И поставить какие-то термометры, в общем, датчики температуры, на каждую банку. Чего я тебя учить буду, ты лучше меня всё знаешь!

   – Сегодня же поручу Славскому заняться, – ответил Завенягин. – А откуда информация? Сигнал был с предприятия?

   – Нет, не с предприятия. Этого, Авраамий Палыч, я тебе не скажу, – усмехнулся Хрущёв. – Но народ на «Маяке» тут ни при чём. Не вздумайте там расследование устраивать, а то случись настоящая авария – они потом молчать будут. А в делах с радиацией любое замалчивание – преступление.

   Завенягин вышел от Хрущёва крайне озадаченным, но предупреждение Первого секретаря воспринял серьёзно и сразу же поручил своему заместителю Ефиму Павловичу Славскому (позднее – министр среднего машиностроения) разобраться с проблемой, всё проверить и доложить. В процессе длительной всесторонней проверки было обнаружено недостаточное охлаждение резервуара № 14 хранилища ядерных отходов С-3 комбината «Маяк». Был проведен комплекс мероприятий по доработке системы охлаждения хранилища, очистка подводящих и отводящих каналов, модернизирована система контроля температуры резервуаров.

   В результате проведённых мероприятий была предотвращена авария, (в нашей реальности произошедшая 29 сентября 1957), после которой образовался Восточно-Уральский радиоактивный след.

   Хрущёв инициировал ещё один атомный проект. Ещё на январской встрече с атомщиками он спросил у академиков Доллежаля и Александрова:

   – А вот скажите мне, товарищи, если мы ставим реактор на корабль или подводную лодку, он используется для их движения и электропитания бортовых систем. Так ведь?

   – Именно, Никита Сергеич, – кивнул Александров.

   – А если мы полностью используем мощность судового реактора, чтобы только крутить генератор? Какую электрическую мощность мы можем с него получить?

   – Достаточно, чтобы запитать электросеть небольшого города, – ответил Николай Антонович Доллежаль. – Но такое электричество получится недешёвым... Пока что.

   – О! Именно! – Хрущёв поднял вверх палец. – А если другого источника электричества вообще нет? Смотрите, товарищи: у нас северное побережье огромной протяжённости. Электростанций в этих местах практически нет, где есть – каждое лето в навигацию надо завозить огромное количество топлива. А если мы поставим реактор на большую баржу с электродвигателем, получится этакая самоходная электростанция, которая, кстати, ещё и тепло вырабатывает!

   – Если трубы теплоносителя вывести с баржи на берег, чтобы отработавший в турбине пар мог ещё и нагревать воду для отопления помещений, мы получим источник электричества и тепла для всего города.

   – Тогда, кстати, можно построить теплицы, и круглый год выращивать тропические фрукты и свежие овощи, даже за Полярным кругом.

   – Э-э-э... Никита Сергеич, – академик Александров поспешил прервать полёт фантазии Первого секретаря. – Растениям не только тепло, им ещё и свет нужен. А в Заполярье полгода – полярная ночь.

   – А мы лампы дневного света в теплицах повесим, – ответил Хрущёв. – Мне, помнится, докладывали, что у нас ещё в 1951 году группа учёных получила Сталинскую премию за разработку таких ламп. Значит, можем ведь, Анатолий Петрович!

   – Ну-у... Да, – подтвердил Александров. – Наверное, получится. Но удовольствие недешёвое, Никита Сергеич.

   – А вы думаете, каждое лето завозить по всему Севморпути тысячи тонн угля и десятки тысяч бочек бензина – дешевле? – спросил Хрущёв. – Мне докладывали, что весь Север этими ржавыми бочками завален. Обратно-то их никто не повезёт, нерентабельно это. А кстати, можно же завезти туда несколько электрических плавильных печей и утилизировать весь металлолом, который на Севере скапливается годами!

   – Понимаете, товарищи, терять Север нам никак нельзя. Это стратегически важный для СССР регион. А значит, нужно создавать комфортные условия жизни для людей. В общем, так. Поручаю вам разработать проект передвижной атомной электростанции морского базирования, с одним-двумя реакторами, на основе имеющихся проектов реакторов для подводных лодок, и построить опытный образец. Постановление ЦК – за мной. Работайте, товарищи!

   Доллежалю от Хрущёва изрядно досталось на одном из совещаний НТС СССР. Во время обсуждения возможностей модернизации и расширения производства на комбинате «Маяк», Хрущёв спросил:

   – Николай Антонович, я тут узнал, можно сказать, случайно, что реактор на заводе «А» на «Маяке» имеет прямоточную систему охлаждения. Это так?

   – Да, Никита Сергеич, – подтвердил Доллежаль. – Такие же реакторы строятся и в Красноярске-26.

   – То есть, охлаждающая вода первого контура действительно сливается в окружающую среду, без какой-либо защиты? – уточнил Хрущёв.

   – Ну... На «Маяке», например, вода сбрасывается в озеро, не имеющее естественного стока, – пояснил академик. – Озеро находится в охраняемой зоне комбината, никто из посторонних к нему доступа не имеет...

   – Николай Антоныч, вы с ума сошли? Кто-нибудь проверял, сообщается ли это озеро с водоносным слоем? А если эта радиоактивная вода просочится в слои грунтовых вод? – возмутился Хрущёв. – Наверняка залегание этих слоёв никто не исследовал! И ещё, мне докладывали, что вода сливается не только в озеро, но и в реку Теча! А в ней дети купаются и скотину из нее поят. И воду для питья из нее берут! Причём население о радиации не информировано!

   –Никита Сергеич, реактор на «Маяке» строился в 1948 году, – пояснил Доллежаль. – На тот момент о радиации вообще было мало что известно. К тому же, вы помните, кто тогда руководил атомным проектом? Критиковать решения руководства было, мягко говоря, не принято...

   – А вы, Николай Антонович, на покойников собственное рукожопие не списывайте! – оборвал его Хрущёв. – Лаврентий Палыч, конечно, был не подарок, но атомную промышленность он нам построил, и в такие сжатые сроки, что повторить это при необходимости будет непросто. Но технические решения принимал не он, а вы! Потому и отвечать за засранные озера вам!

   Опешивший Доллежаль втянул голову в плечи и молчал.

   – Никита Сергеич, вообще-то тогда проект реактора разрабатывал я сам, – вступился за Доллежаля Курчатов. – Николай Антонович занимался конструкторской частью, а проект мой. В 1946-м, когда начиналось проектирование, мы очень мало знали о радиации, особенно о долгоживущих изотопах, которые получаются в реакторе.

   – Я все это учитываю, – быстро успокоился Хрущёв. – Простите, погорячился. Но дальше эксплуатировать эти реакторы в прямоточном режиме – преступление против будущих поколений. Сколько вам нужно, чтобы спроектировать для них замкнутую систему охлаждения?

   – Спроектировать можно и за месяц, – ответил академик. – Изготовить – ещё месяца два-три. Но как её смонтировать? Для этого надо останавливать и расхолаживать реакторы. А они нарабатывают оружейный плутоний. Если их остановить – не выполним план.

   – А если не провести эти работы – эти реакторы так и будут отравлять все вокруг, – ответил Хрущёв. – Проектируйте второй контур, и запускайте в изготовление. Я обеспечу постановление ЦК. (В реальной истории реакторы-бридеры продолжали работать в прямоточном режиме до 1992 года)

   Никита Сергеевич свое слово держал. Постановление «О срочных мерах по усилению безопасности на объектах Министерства среднего машиностроения» было принято сразу после съезда.

   Хрущёв лично контролировал и подгонял согласование всех вопросов между министром электростанций Маленковым и министром среднего машиностроения Завенягиным. Поэтому Постановление о строительстве атомных электростанций вышло уже в сентябре 1956 года. (В реальной истории согласования тянулись почти год, постановление вышло 15 июня 1957 года)

   Обнаружившийся бардак в атомной отрасли, недопонимание не только должностными лицами, но и учёными первой величины опасности радиоактивного заражения вызвали у Хрущёва обоснованную тревогу. Он дал задание «группе информации», попросив их «покопаться по мемуарам» на предмет выявления фактов нарушения радиационной дисциплины, радиационных аварий и т. п. Особое внимание рекомендовал обратить на атомную энергетику и военно-морской флот.

   В присланной информации была увесистая папка с мемуарной литературой. Специалисты Селина её просмотрели, составили оглавление и краткие аннотации, и надолго о ней забыли, переключившись на перспективные технологии и военную тематику. Теперь же они взялись за анализ этой информации всерьёз.

   Результатом стал жуткий мартиролог радиационных аварий на атомных подводных лодках, а также список многочисленных нарушений радиационной безопасности на опытных стендах первой советской АЭС в Обнинске. Ознакомившись с информационной подборкой, обычно сдержанный в эпитетах Никита Сергеевич коротко произнёс:

   – Бл...дь!

   После чего попросил Серова раздобыть ему импортный счётчик Гейгера.

   – Скажи своим, пусть найдут такой, ну, знаешь, который трещит.

   Дозиметр Серов Никите Сергеевичу достал, но, вручая, предупредил:

   – Ты там поосторожнее лазай. Если затрещит – бегом оттуда, иначе без тебя всё рухнет.

   – А давай-ка вместе в Обнинск съездим? – предложил Хрущёв. – Горшков скоро туда собирается, сядем ему на хвост и приедем следом. А ты мне там понадобишься

   – Угу. За хлястик из реактора вытаскивать, – буркнул Иван Александрович.

   – Да ладно, я, может и дурак, но уж не настолько!

   – Кажется, мы на пороге грандиозного шухера, – ухмыльнулся Серов. – Как понимаю, Горшкова ставить в известность не будем?

   – Нет, конечно!

   Недавно назначенный главкомом ВМФ вместо ставшего военно-морским министром Кузнецова Сергей Георгиевич Горшков посетил Обнинск в сложный период, когда на реакторных стендах вовсю шло обучение личного состава экипажа первой атомной подводной лодки. Сама лодка ещё строилась на заводе №402. Экипаж надо было подготовить заранее. Вначале обучали офицеров, затем, с лета 1955 года экипаж доукомплектовали матросами и старшинами.

   Обучение проходило на первой советской АЭС, в обстановке строжайшей секретности. Офицеров и матросов переодели в гражданскую одежду. При этом, однако, не учли, что она не рассчитана на такие эксплуатационные нагрузки, как рабочая форма одежды в ВМФ. Каждому военнослужащему выдали «за счёт заведения» один костюм, две вискозные рубашки, несколько пар носков.

   Служба в период подготовки шла по 3-сменному расписанию вахт, дневная смена заступала в 8.00 и сменялась в 18.00, в перерывах между вахтами ещё и проводились занятия по боевой и политической подготовке.

   В результате меньше чем за полгода от интенсивной носки одежда пришла в негодность. Рубашки рвались на локтях, носки – где обычно. Люди уставали так, что придя в увольнительной в кинотеатр, автоматически засыпали. Матросы, не получая положенного по уставу, начали открыто выражать недовольство: «Требуют в 100 раз больше, а положенного не дают! Где пять фильмов в неделю? Где мёртвый час? Где время на самообслуживание?»

   (Источник: Л. Осипенко, Л. Жильцов, Н. Мормуль «Атомная подводная эпопея»)

   Одежду и обувь приходилось чинить подручными средствами, хорошо ещё, что среди матросов нашлись сапожники.

   В такой обстановке и приехали с инспекцией в Обнинск замПредседателя Совета министров СССР Малышев, главком ВМФ Горшков и замглавкома инженер-адмирал Исаченков, а также группа адмиралов должностями поменьше. Вот только не знали Малышев и Горшков, что следом за их кортежем, немного поотстав, идёт бронированный ЗИС-110 Первого секретаря ЦК и несколько машин сопровождения.

   Подождав, пока машина Горшкова проедет на территорию АЭС и скроется из виду, Хрущёв попросил водителя подъехать к КПП. Импортный дозиметр он сунул в нагрудный карман.

   Обалдевший от неожиданности часовой взял под козырёк, но гости обалдели не меньше. Импортный приборчик внезапно залился громким треском. (Источник: Л. Осипенко, Л. Жильцов, Н. Мормуль «Атомная подводная эпопея» с. 49)

   – Что за хрень! – Никита Сергеевич вытащил счётчик Гейгера из кармана и поднёс к шинели часового.

   Прибор взвыл.

   Оказалось, из-за повышенной секретности число часовых было до предела сокращено, из-за этого люди выходили в караул значительно чаще, чем полагалось по нормативам. При этом получали дозы радиации, в несколько раз превышавшие допустимые. Охрану объекта обеспечивал КГБ.

   Хрущёв приказал позвать начальника караула с графиком дежурств. Прочитал график, покачал головой, отдал Серову.

   – Иван Александрович, прошу тебя, разберись со всей строгостью, и впредь такого не допускай.

   Заминка с часовым отняла некоторое время, Малышев, Горшков и прочие адмиралы успели осмотреть стенд и уже начали запланированную встречу с личным составом. Встреча проходила в учебном классе. Помещение было тесноватое, адмиралы расположились на стульях перед классной доской, матросы сидели по трое-четверо за столами и в проходах на табуретках. (Источник: Л. Осипенко, Л. Жильцов, Н. Мормуль «Атомная подводная эпопея» с. 58)

   Когда Хрущёв и Серов подходили к классу, один из матросов успел пожаловаться главкому на неудовлетворительное состояние формы одежды.

   – Командир, в чём дело? Доложите! – услышал Никита Сергеевич голос Горшкова, доносящийся из приоткрытой двери.

   Командир экипажа будущей лодки капитан 2 ранга Леонид Гаврилович Осипенко, несколько волнуясь перед лицом высокого начальства, ответил:

   – Товарищ главнокомандующий, мы обращались в вещевые органы и во все инстанции, нам везде отказали.

   – Товарищ Фокин! – Горшков недовольно взглянул на начальника Главного штаба ВМФ. – В чём дело? Разберитесь!

   Хрущёв остановился, не доходя до двери и придержал Серова.

   Старший помощник командира лодки капитан-лейтенант Лев Михайлович Жильцов по приказу командира доложил о результатах подготовки. В докладе он выдвинул предложение: в связи с сокращением сроков службы для рядового и старшинского состава, и высокой сложностью осваиваемой техники, перейти на комплектование экипажей атомных подводных лодок по добровольно-контрактному принципу из расчёта 5-6 лет службы по окончании обучения.

   Из-за двери послышался раздражённый голос главкома:

   – Ну вот что, хватит фантазёрствовать! Да как вы могли додуматься до такого! Чтоб русский матрос служил за деньги! Занимались бы лучше носками да рубашками! – Горшков сделал небольшую паузу. – Доложите, командир, когда снять старпома – сегодня или позднее. (Все выделенные фразы – подлинные. Цитируется по Л. Осипенко, Л. Жильцов, Н. Мормуль «Атомная подводная эпопея» с. 59)

   – Вот теперь пошли, – Хрущёв решительно шагнул вперёд.

   Командующий флотом уже встал и приготовился начать образцово-показательное выступление о том, как надо любить Родину (в реальной истории таковое выступление имело место – там же, с. 59), когда от двери вдруг послышался знакомый голос:

   – Считаю, что капитан-лейтенант Жильцов прав. Техника у вас, товарищи, сложная и опасная, и обслуживать её должны специалисты такого уровня, который достигается за два-три года интенсивного обучения.

   Все обернулись. В дверях стоял Первый секретарь ЦК КПСС, за ним высилась фигура Председателя КГБ генерала армии Серова.

   Во внезапно наступившей тишине кто-то из адмиралов шёпотом произнёс:

   – Твою ж мать...

   И были слышны только редкие щелчки счётчика Гейгера.

   – Товарищи адмиралы! – командир лодки капитан 2-го ранга Осипенко среагировал первым.

   Матросы и офицеры вскочили, гремя стульями и табуретками, адмиралы замешкались.

   Главком сориентировался быстро и доложил, согласно уставу.

   – Товарищ Первый секретарь! В ходе инспекции объекта проводится встреча с личным составом!...

   – Не надо, не надо, – прервал его Хрущёв. – Я в курсе. И насчёт вещевого довольствия – тоже. И насчёт нарушений правил радиационной безопасности. Бардак на объекте, товарищ главком.

   – Так точно, товарищ Первый секретарь! Я уже приказал разобраться! Виновные будут наказаны!

   – Знаю я, как у вас разбираются. Наказаны будут не виновные, а доложившие, – сказал Никита Сергеевич. – Значит, так. Товарищ Фокин. Как говорил генералиссимус Суворов, «любого интенданта, прослужившего 10 лет, можно вешать без суда». Список интендантов, ответственных за вещевое довольствие на объекте, представите завтра моему помощнику товарищу Шуйскому. Лично. Пропуск в Кремль вам закажут.

   – Есть представить список, – ответил начальник штаба адмирал Фокин.

   Кто-то из матросов в заднем ряду шёпотом произнёс:

   – 3,14здец подкрался незаметно...

   – Молчать! – так же шёпотом шикнул один из офицеров.

   – Товарищ Жильцов, – продолжил Первый секретарь ЦК, – могу я вас попросить изложить ваши предложения по контрактному комплектованию экипажей в письменном рапорте?

   – Так точно, товарищ Хрущёв! Сделаю! Кому передать рапорт?

   – Гм... По команде передавать не стоит – может «затеряться», – задумчиво произнёс Никита Сергеевич. – Вот что, передайте рапорт академику Александрову. А я его предупрежу.

   (А.П. Александров в это время присутствовал на стенде в Обнинске почти ежедневно.)

   – А это вам от меня, берегите своё здоровье и своих подчинённых, – Хрущёв вытащил из кармана импортный дозиметр и вручил капитан-лейтенанту.

   – Служу Советскому Союзу! – ответил Жильцов.

   Предложение по комплектованию экипажей контрактниками было принято под нажимом Первого секретаря ЦК уже в 1956 году. (АИ) Интенданты потом поминали Хрущёва главным образом матерно, но уже будучи на гражданке.

   В этот визит в Обнинск Хрущёв принял ещё одно важное решение – закрыл разработку самолёта с прямоточным атомным двигателем. Работа велась также под общим руководством академика Александрова, при непосредственном участии Рыбинского КБ моторостроения А.М. Люльки. Эксперименты по этой тематике тоже проводились в Обнинске, причём в ходе этих работ неоднократно и грубо игнорировались правила радиационной и химической безопасности.

   Горячий газ от камеры сгорания реактивного двигателя, с температурой более 1600 градусов в ходе эксперимента подавался через блок урановых тепловыделяющих элементов, прокачивался через него, и выбрасывался прямо в атмосферу. Блок был выполнен из керамики на основе оксида бериллия. Под действием горячих газов керамика трескалась, от неё откалывались куски, то мелкие, а то и крупные.

   «Из испытательной камеры вылетала окись бериллия, куски окиси бериллия с ураном вместе и продукты взаимодействия окиси бериллия с продуктами сгорания керосина. Никаких фильтров, уловителей! Прямо на улицу!» (По воспоминаниям первого генерального директора ОНПП «Технология», лауреата Ленинской премии, академика Александра Гаврииловича Ромашина, в описываемый период – старшего лаборанта ФЭИ. )

   Работу по прямоточному атомному двигателю признали бесперспективной, коллектив переориентировали на разработку прямого преобразования ядерной энергии в электрическую. Такое преобразование могло использоваться, например, в космосе. (Тема «Тополь», её вёл талантливый конструктор атомной техники, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, доктор технических наук Владимир Александрович Малых. .)

   После нескольких бесед с Курчатовым на корабле во время визита в Англию в апреле 56 года, Хрущёв решил заняться атомными вопросами более плотно. Сразу после возвращения из Англии он несколько вечеров вместе с Курчатовым изучал «документы 2012», пытаясь разобраться в направлениях развития ядерной энергетики. Они с Курчатовым очень долго и подробно обсуждали прочитанное, спорили. Курчатов смотрел на атомную проблематику с точки зрения учёного, Хрущёв – с точки зрения экономиста. В итоге им удалось выработать взаимоприемлемую стратегию развития атомной отрасли.

   Перед майскими праздниками 1956 года Никита Сергеевич собрал совещание Научно-Технического Совета СССР, где рассматривались вопросы атомной тематики. На совещании присутствовало как руководство МинСредМаша – Завенягин и его заместитель Славский, так и ведущие разработчики атомной техники и ядерных боеприпасов. Был на совещании, разумеется, и академик Келдыш, ставший главным научным советником Первого секретаря. Хрущёв отметил несколько незнакомых лиц, но решил познакомиться ближе по ходу совещания.

   Для всех были подготовлены и заранее розданы за несколько дней до совещания информационные подборки. Для всех, кто не был посвящён в «Тайну», информационные материалы готовились особым образом: перед печатью текста тщательно удалялись даты, почти всегда убирались географические названия, фамилии и имена, наименования технических средств, ещё не созданных до 1956 года. Оставалось лишь описание физических процессов, конструкции, при описании аварий — хронометраж по времени суток.

   Академики Доллежаль и Александров явились на совещание в несколько подавленном и ошарашенном виде – настолько сильным было впечатление от прочитанного.

   Открыв совещание, Хрущёв спросил:

   – Прежде всего, Николай Антонович, что сделано с системой охлаждения реакторов-бридеров на «Маяке» и других предприятиях?

   – Систему охлаждения мы спроектировали и изготовили, пока в одном экземпляре, – ответил академик Доллежаль. – одновременно остановили первый реактор «Маяка», он сейчас остывает. Когда он остынет, смонтируем новую систему и пустим реактор в опытную эксплуатацию, проверим, как работает. Заодно, кстати, предусмотрели дистиллятор для воды первого контура, это улучшит работу реактора. Во втором контуре есть возможность перенаправить пар из парогенератора на турбину. Самой турбины пока нет, в такие сроки полноценную электростанцию все равно не сделать. Это закладка на будущее.

   – На первом реакторе все отработаем, и потом будем монтировать такие же системы на остальных, по очереди, – пояснил академик. – Сразу остановить все реакторы нельзя – остановится вся технологическая цепочка, многие тысячи человек.

   – Понятно, работайте, – ответил Хрущёв.

   Летом 1956 года реактор А-1 на комбинате «Маяк» был временно остановлен. Под руководством академика Доллежаля был смонтирован 2-й контур системы охлаждения, исключавший попадание радиоактивной воды из 1-го контура в окружающую среду. Затем в течение полутора лет были переведены на замкнутый цикл охлаждения все 6 реакторов «Маяка»

   Такие же работы были проведены на и на строящихся реакторах, в Красноярске-26. (АИ). Реакторы Сибирской АЭС в Томске-7 и все новые реакторы-бридеры на этих предприятиях с 1957 года строились сразу с охлаждением по замкнутому циклу.

   (Исторический факт).

   – Вы проанализировали переданные вам информационные материалы? – спросил Никита Сергеевич. – Что по авариям на ядерных объектах?

   – Очень интересная информация, – сказал академик Александров. – Хотя в начале текста сказано, что описание аварийных ситуаций гипотетическое, у меня было впечатление,что это описание реальных событий. Игорь Васильевич предупредил нас, чтобы не задавали лишних вопросов, но, сами понимаете, они не могут не возникать…

   «Ещё бы не реальных,»– подумал Хрущёв.

   – Описание взрыва ёмкости с отходами очень похоже на ситуацию, которую недавно удалось предупредить на ранней стадии у нас на «Маяке», – сказал Доллежаль. – В ходе проверки было выявлено недостаточное охлаждение одной из банок с отходами. Сейчас уже все исправлено, но последствия могли быть очень неприятные. Приняты меры к недопущению подобных ситуаций в будущем.

   – Относительно гипотетической аварии водо-водяного реактора (Три-Майл-Айленд 1979) могу сказать, что там причина по большей части в человеческом факторе, точнее, в наложении многих факторов. Таких последствий можно избежать обучением персонала и автоматизацией процессов в аварийных ситуациях, но утечка радиоактивности при подобной аварии будет. К сожалению, при существующей конструкции реакторов сложно избежать образования водорода.

   – А вот описание аварии на водно-графитовом реакторе нас очень встревожило, – признался Доллежаль. – Прежде всего, потому что мы используем похожие реакторы. Судя по описанию, авария возникла в результате проведения эксперимента на серийном энерговырабатывающем реакторе. Причины – действия персонала, усугубленные несовершенством конструкции реактора. Должен признаться, наши реакторы имеют похожие недостатки. Конструкцию реактора будем менять. (В реальной истории Н.А. Доллежаль до конца жизни утверждал, что чернобыльский реактор РБМК полностью безопасен при правильной эксплуатации)

   – И ещё я бы рекомендовал запретить проведение любых экспериментов на серийных реакторах. Все опыты – только на исследовательских образцах, причём располагать их надо в малонаселенных районах.

   – И, наконец, последний случай, когда цунами залило аварийные генераторы и насосы охлаждения атомной электростанции, расположенной прямо на берегу моря – случай уникальный, и для нашей страны, в общем, неактуальный, – продолжил Николай Антонович. – Но следует учитывать, что в будущем ядерная энергетика станет доступна всё большему количеству стран. Такие государства, как Италия, Япония или Индонезия находятся в сейсмически активных зонах, и там подобная ситуация теоретически может возникнуть. В этом случае возможно значительное заражение океана.

   – Есть мнение, что надо переходить на водо-водяные реакторы, – сказал Хрущёв. – И одновременно вести исследования по реакторам с жидкометаллическим теплоносителем, например, свинцом. Вода хотя бы гореть не будет, как графит, даже если разворотит активную зону.

   – Мы прорабатывали вариант реактора для подводной лодки с ЖМТ на основе свинец-висмут, – сказал Александров. – Его плавить легче. В Обнинске у нас один из стендов как раз на ЖМТ. Но вот полученные данные о выделении летучего изотопа полония нас изрядно смутили. Его удаление будет проблемой. Использовать свинец можно, если предусмотреть термостатирование реактора, чтобы температура не опускалась ниже 350 градусов. Но для этого нужна электронная система. Можно, конечно, использовать легкоплавкие щелочные металлы вроде натрия…

   – Не хватало нам ещё натрия, – возразил Славский. – Представьте, если несколько тонн радиоактивного натрия попадут в воду второго контура. Фейерверк можно посмотреть на 7 ноября, бесплатно.

   – Тащить натрий на подводную лодку не стоит, – согласился Хрущёв. – В случае чего, корабль погубим и людей. Там надо что-то инертное.

   – При таких температурах, Никита Сергеич, даже инертный свинец становится коррозионно-активным, – заметил Курчатов.

   – Вообще, очень необычная информация, очень реальные описания. – сказал Александров. – Как будто писал очевидец, стоявший в зале управления с хронометром в руке, да ещё и имеющий опыт эксплуатационщика АЭС. Я, грешным делом, даже мельком подумал, что это прислал кто-то из параллельного мира, ушедшего лет на 50 вперед по атомной энергетике. Ерунда, конечно... но...

   Сидящие за длинным столом академики заулыбались. Курчатов, единственный в кабинете, кроме Хрущёва, посвящённый в Тайну, спрятал улыбку в бороде.

   – Да, Анатолий Петрович, а что насчёт аварий на атомных подводных лодках? – обратился Хрущёв к Александрову. – Вы информацию изучили?

   – Да, Никита Сергеич, – ответил академик. – Основная проблема – обеспечение герметичности парогенераторов и насосов. Признаться, поведение материалов, обычно считающихся стойкими в условиях высоких температур и давлений, да ещё и радиации, пока недостаточно исследовано. В общем, необходимо обратить внимание на тщательный контроль качества сварных швов и на подбор материалов.

   – Вот и обратите, Анатолий Петрович, – строго сказал Хрущёв. – Хватит человечеству одной Хиросимы, вторая, плавающая под водой, нам нахер не нужна. (Первая ПЛАРБ К-19 проекта 658 из-за нескольких тяжёлых аварий с гибелью людей получила на флоте прозвище «Хиросима»)

   – Есть обратить внимание, – по-военному ответил академик.

   Спорить с Первым секретарем ЦК, тем более, по столь очевидному вопросу, у него желания не было.

   Учёным и инженерам пришлось заблаговременно заняться технологией обработки и сварки титановых сплавов, поскольку нержавеющая сталь, первоначально применявшаяся в парогенераторах, в ходе эксплуатации трескалась. За счёт более раннего начала работ к 1959-му году на атомных лодках начали применять титановые парогенераторы.

   – Хорошо, с авариями ясно, – подвел итог Хрущёв. – Насчёт хранения и утилизации отходов тоже надо подумать. Реакторов становится все больше, эта проблема будет только нарастать. Надо предусмотреть варианты заранее и с запасом. Я никого не тороплю, но и пускать вопрос на самотёк не стану, не ждите. Проблема есть, решать её надо. Перекладывать наше радиоактивное дерьмо на будущие поколения недопустимо.

   – Насчёт натрия я бы не был так уж категоричен, – сказал Доллежаль. – Схема реактора, обозначенного в переданных мне документах БН-600 на мой взгляд, вполне перспективна. А вот схема БН-350 мне нравится меньше. Гораздо проще сделать реактор в виде бака с натрием, куда опущена активная зона, чем прокачивать через неё натрий по трубам. Там есть ещё схемы БН-800 и БН-1200, но информации по ним мало, и указано, что экспериментально эти схемы не отработаны. В связи с этим у меня сразу возник вопрос: а схемы БН-350 и БН-600 что, отработаны? Кем, когда, где? Крайне интересно было бы на них взглянуть...

   – Натриевый реактор интересен тем, что даёт относительно немного радиоактивных отходов, – заметил Александров. – Натрий связывает радиоактивный йод. В свете последних указаний этот вариант становится весьма интересным. И на нём можно нарабатывать плутоний.

   – Экспериментальный образец натриевого реактора надо построить, – решил Хрущёв. – Схему сами выберете, тут я вам не советчик. Строить будем на Сибирской АЭС, в Северске. (также известна как Томск-7. В реальной истории в Томске-7 строились обычные водо-графитовые бридеры, натриевый реактор БН-600 работал с 26 февраля 1980 до 28 марта 2010 г на Белоярской АЭС) Сейчас как раз идут согласования, к августу решение подготовим. Готовьте проект.

   – Никита Сергеич, проект Сибирской АЭС уже согласован технически, – урезал всплеск энтузиазма Первого секретаря Курчатов. – Заменять в нем отработанную конструкцию водо-графитового реактора на неотработанный натриевый, которого ещё нет – неразумно. Давайте предусмотрим его строительство в составе второй очереди АЭС, либо поставим его на следующую, Балаковскую или Белоярскую. Иначе задержим сроки, все планы полетят, а это – занятость сотен тысяч людей.

   – Согласен, – ответил Хрущёв. – Давайте решим, когда у Николая Антоновича будет готов проект. Но на будущие АЭС никаких больше водо-графитовых реакторов. Только водо-водяные, пока не разработаем что-то ещё более безопасное. Потом водо-графитовые и водо-водяные будем останавливать и заменять перспективными реакторами, какими – будущее покажет. Предупреждаю сразу – после Сибирской АЭС больше ни одного проекта с графитом не подпишу.

   – Меня в этой подборке заинтересовал ториевый реактор, – сказал Курчатов. – Монацитового песка у нас хватает, добывать его проще, чем уран. Из него уже добывают гелий для дирижаблей, а из отходов можно извлекать торий и перерабатывать в реакторах в уран-233. А 233-й уран – это возможность создания «чистой» термоядерной бомбы, то есть боеприпаса с пониженным выделением радиации.

   – Следует понимать правильно, товарищи, – подчеркнул Яков Борисович Зельдович. – Полностью от радиации избавиться не удастся. Но уменьшить плотность нейтронного потока при взрыве в несколько раз – вполне реально. Соответственно, даже при наземном подрыве такого боеприпаса заражение местности будет в несколько раз меньше.

   Академики Харитон и Щёлкин тут же оживились.

   – А если учесть, что с помощью некоторых специальных приёмов, например, нейтронной лампы и бериллиевого отражателя, можно заметно уменьшить критическую массу инициирующего заряда урана, – добавил Юлий Борисович Харитон, – то вырисовывается любопытная перспектива создания малогабаритного термоядерного заряда уменьшенной мощности, например, для тактического применения.

   – Не нравится мне сама идея тактического применения атомного оружия, – сказал Хрущёв. – Ядерная бомба – это пугало для противника, дубина, которой можно грозить, но не стоит реально использовать. В случае стратегической ракеты или бомбардировщика приказ отдаёт высшее руководство страны, люди ответственные. А тактический боеприпас в боевой обстановке может приказать применить любой поддатый генерал-майор.

   (В реальной истории Хрущёв считал именно так, и потому был противником создания тактического ядерного оружия)

   – Никита Сергеич, а что мы будем делать, если НАТО пойдёт в наступление при поддержке тактической атомной артиллерии? – спросил академик Харитон. – Я не военный, конечно, но такая возможность у противника есть, и игнорировать эту опасность не следует. Я бы рекомендовал подобные боеприпасы всё же не прекращать разрабатывать. Это оружие в том числе и оборонительное.

   – Кроме того, термоядерный боеприпас малой мощности понадобится для противоракетной обороны, – добавил Зельдович. – На базе такого боеприпаса есть возможность сделать так называемый нейтронный боеприпас. Подрыв нейтронного боеприпаса вблизи боевой части вражеской ракеты выведет её из строя. (/Нейтронная_бомба)

   – Боюсь, что мы пока что не сможем сделать термоядерное устройство такой малой мощности, – покачал головой академик Щёлкин. – Мегатонну – можем. А на основе дейтерида урана-233 мы ещё ничего не делали. Тут считать надо. Много и долго.

   – Ясно, – кивнул Хрущёв. – Наскоком тут ничего не сделаешь. Давайте так. Вы, Кирилл Иванович, – обратился он к Щёлкину, – составьте расчётную модель такого устройства, и обратитесь в ИТМиВТ, к академику Лебедеву. Он вам её обсчитает. Такая «чистая» бомба если не для реактора, так для военных пригодится.

   – Вы, Николай Антонович, – продолжил он, обращаясь к Доллежалю, – рассчитайте ториевый реактор. Как я понял, без него этот самый 233-й уран мы не получим, так что поперёд паровоза бежать не будем. Сложные расчёты тоже через Лебедева. Пока проект Сибирской АЭС не утрясён, мы туда можем впихнуть сразу и натриевый и ториевый бридер. Если по расчётам всё получится, начинайте проектирование реакторов. Только с замкнутым циклом охлаждения! Лично проверю! – он погрозил Доллежалю пальцем.

   – Никита Сергеич, уран-233 мы сможем получать и в натриевом бридере, – подсказал Курчатов. – Достаточно загрузить в него стержни с торием, вместо урана-238. Получится уран-233 с примесью урана-232. Чтобы с примесью не возиться, можно пойти немного иначе. При распаде тория-233 будет выделяться протактиний-233. Его можно убрать из активной зоны, переведя в состояние летучего сульфида, после чего он через полгода превратится в уран-233 уже вне реактора. Усложнение конструкции будет, но незначительное. Зато Николаю Антоновичу не надо будет тянуть одновременно два сложнейших проекта. (Если написал ересь – пинать не меня, а Артура Макгваера :) Он консультировал)

   – Ну, так это ещё лучше! – обрадовался Хрущёв, – Ториевым реактором тоже займёмся, но попозже. Эти работы, по существу – двойного назначения. Выполнив их, мы ничего не теряем, они и по отдельности имеют большое значение для народного хозяйства и обороны.

   – Насчёт натриевого реактора, – сказал академик Доллежаль. – Можно ведь оставить натрий только в первом контуре, а во втором контуре вместо натрия использовать, например, свинец. При этом второй контур придется целиком термостатировать, но это небольшая проблема по сравнению с прорывом натрия в воду третьего контура. Зато мы сможем таким образом отработать некоторые технологические аспекты реактора со свинцовым теплоносителем.

   – Это разумно, Никита Сергеич, – согласился Курчатов. – Можно попробовать. Но я бы строил сначала опытный ЖМТ-реактор, параллельно проектируя и дорабатывая по горячим следам полноразмерный вариант для АЭС.

   – Так, с этим решили, – резюмировал Никита Сергеевич. – По крайней мере, народные деньги не зря потратим. Теперь вы, Анатолий Петрович, – обратился он к Александрову. – С вас проект экспериментального пока реактора для подводных лодок на свинцовом теплоносителе. Систему термостабилизации закладывайте сразу, реактор надо делать ампулизированным и необслуживаемым. Подумайте, посчитайте, а в августе, когда будем собираться и утверждать проект Сибирской АЭС, заодно доложите принципиальную возможность или невозможность создания такого реактора, и технологические трудности. Железом пока не заморачивайтесь, нужно теоретическое обоснование и предварительный подбор конструкционных материалов. Обязательно исследуйте поведение свинца при температуре около 400 градусов и проверьте предлагаемые материалы на корррозионностойкость в свинцовой среде.

   – Понял, – ответил Александров. – Сделаем.

   – Вы мне лучше вот что скажите, товарищи, – сказал Хрущёв. – По информации разведки, в США несколько учёных работают над концепцией ядерно-импульсного привода для космического корабля. Я не специалист, сам оценить реалистичность этой разработки не могу. Надо ли нам этой темой заниматься?

   Курчатов и Келдыш переглянулись.

   – Видите ли, Никита Сергеич, – осторожно произнёс Келдыш. – Концепция корабля «Орион», безусловно, интересна с научной точки зрения, но это весьма дорогостоящее удовольствие. По различным подсчётам, для вывода такого корабля на орбиту понадобится от 800 до 1200 малогабаритных атомных зарядов. Конечно, таким образом можно вытащить на орбиту очень большой груз. Можно развивать очень большие скорости. Можно задуматься о колонизации Луны или Марса.

   – Но стоимость подобного корабля, а главное – «тяговых» зарядов для него – настолько астрономическая, что говорить о его создании можно разве что в отдалённом будущем.

   – Согласен с Мстиславом Всеволодовичем, – поддержал Келдыша Курчатов. – Чтобы не отстать от американцев в этом вопросе, я предлагаю провести несколько оценочных экспериментов. И пока этими экспериментами ограничиться. Тут, кстати, могут пригодиться те самые малогабаритные термоядерные заряды, о которых мы говорили. В целом же, у нашей страны сейчас есть более приоритетные задачи, требующие не меньших затрат.

   – Я тоже так думаю, – кивнул Келдыш. – Помимо бешеной стоимости, в этом проекте есть много чисто технических моментов, которые ещё необходимо прояснить. Прежде всего – защита от радиации, охлаждение тяговой плиты, и работа амортизирующего устройства в условиях космического вакуума. Там предполагаются большие проблемы со смазкой движущихся частей. Вот если эти проблемы удастся преодолеть, тогда посмотрим.

   – Кхм... Если позволите, Никита Сергеич, хотел бы чуть добавить, – подал голос незнакомый Хрущёву человек на дальнем конце стола.

   – Слушаю вас, товарищ...

   – Иевлев Виталий Михайлович, – представился тот. – Работаю по проекту ядерного ракетного двигателя.

   – Да, да, помню, ваш вопрос будем сейчас обсуждать, – сказал Хрущёв.

   – Да, я как раз по этому вопросу, – сказал Иевлев. – Мы с 1953 года работаем над концепцией ядерного ракетного двигателя. (В реальной истории с 1955 г)

   – Да, да, помню, конечно, – сказал Хрущёв. – Так как ваши дела с ядерным двигателем, Виталий Михалыч?

   – У нас готов проект реактора, Никита Сергеич, – ответил Иевлев. – Сейчас начали изготовление деталей реактора и двигателя. Переданные Мстиславом Всеволодовичем материалы очень ускорили работу. Когда бы мы ещё догадались изготовить ТВЭЛы в виде витых спиралек… Сейчас строится стендовый комплекс для испытаний двигателя и реактора. Испытывать компоненты будем сначала по отдельности. Вначале запустим реактор, потом прокачаем горячий газ от горелки через двигатель. Убедимся, что по отдельности компоненты работают, и только после этого перейдём к отработке двигателя в сборе. Но это, полагаю, уже после 1960 года – раньше не успеем. Наверняка в процессе экспериментов вылезут непредвиденные проблемы и придётся переделывать конструкцию. Дело-то новое. Ожидаем, например, проблему с выносом делящегося материала потоком рабочего тела, проходящего сквозь реактор. Намётки в этом направлении есть, меры принимаем, но насколько они действенны – покажет эксперимент.

   – Ясно, Виталий Михалыч, – ответил Хрущёв. – А насчёт газофазного реактора вы не прикидывали?

   – Предварительные расчеты и компоновки проводили, Никита Сергеич, но для работы по двум направлениям сразу пока мало людей и денег, – ответил Иевлев.

   – Деньги дадим. Людей подбирайте. Через Игоря Васильевича держите связь, если что, он меня предупредит, я подключусь, – сказал Хрущёв. – Газофазный реактор – вещь перспективная, но сложная, чем раньше начнём, тем дальше продвинемся.

   – Спасибо, Никита Сергеич, – ответил Иевлев. – Я, собственно, вот что хотел сказать. Если наша работа будет продолжена, будет должное финансирование и поддержка со стороны ЦК и Совета Министров, я сделаю двигатель, который отвезёт наших космонавтов на Марс. Тем более – на Луну. Сейчас главное – не останавливать работы, вести их планомерно. Тогда всё получится.

   – А вот если наша марсианская экспедиция обнаружит на Марсе что-то, ради чего стоит основывать там постоянную базу, тут уже можно будет подумать об «Орионе».

   – Но для начала нам надо сделать модульный носитель на кислороде и водороде, грузоподъёмностью тонн на 30, чтобы иметь возможность выводить на орбиту крупногабаритные блоки орбитальных станций, – продолжил Иевлев. – Я несколько залезаю в область компетенции Главного Конструктора, но, раз уж его тут нет, позволю себе чуть продолжить.

   – Ещё нам понадобится аэрокосмическая транспортная система, так сказать – воздушно-космический самолёт, чтобы эти орбитальные станции обслуживать, доставлять на них космонавтов и расходные материалы. Такой самолёт будет многоразовым, в отличие от нынешних ракет-носителей, а значит, стоимость вывода на орбиту килограмма груза можно будет ощутимо снизить.

   – А построив орбитальную станцию, – заключил Иевлев, – мы затем можем пристыковать к ней топливные баки и разгонный блок с ядерным двигателем, и превратить её в тяжёлый межпланетный корабль для полёта к Луне или Марсу.

   Смелость предложения Иевлева Хрущёву понравилась.

   – Спасибо, очень интересное предложение. Впечатлили, Виталий Михалыч. Мощно.

   – В этом варианте, Никита Сергеич, мне нравится то, что результаты каждого этапа по отдельности могут быть полезны для обороны или народного хозяйства в целом, – заметил Курчатов. – Тяжёлый носитель нам явно понадобится, орбитальная станция – тоже. Ну, я, конечно, не специалист по космосу, это с Главным конструктором обсуждать надо, но перспектива исследовать Солнечную систему уже в этом столетии, мне представляется, того стоит.

   – Смело, – произнёс, Хрущёв. – Очень смело. Построить долговременную орбитальную станцию, по сути дела – завод в космосе, попутно создав тяжелый носитель и межпланетный корабль…

   – Ну, не тяжёлый, скорее, средний носитель, – поправил Иевлев. – Тяжёлый – это тонн на сто и больше, такой нам сейчас не потянуть.

   – Да-а… – Хрущёва все никак не отпускало. – Этот вопрос я с Главным конструктором буду обсуждать. И вас, товарищи, приглашу, – обещал он Курчатову и Иевлеву.

   – Какие у нас ещё там перспективные направления наметились? – спросил Хрущёв у Курчатова.

   – Реактор-ускоритель, Никита Сергеич, – напомнил Курчатов. – Очень интересная и перспективная разработка, а главное – реализуемая уже на данном этапе. (/08/31/406847)

   – Нужно лишь построить ускоритель элементарных частиц, синхрофазотрон. Его всё равно будем строить, скорее всего – в Дубне, в новом Объединённом институте ядерных исследований. (В реальной истории там и построили, в 1957 году) К нему надо пристроить реактор, в котором поток протонов из ускорителя будет облучать тепловыделяющий элемент из тория.

   – Опять торий? Я смотрю, всё в него упирается, – удивился Хрущёв.

   – Не обязательно торий. Но начинать проще с него. А вообще такой реактор может перерабатывать ядерные отходы, – пояснил Курчатов. – Там есть одна загвоздка: ускоритель элементарных частиц сам потребляет для разгона протонов очень много электричества. Но выход энергии из такого реактора тем не менее, заметно превышает энергозатраты. А главное – такой реактор работает, только пока идёт облучение протонным потоком. Стоит опустить рубильник – и реакция прекращается. Никакой самоподдерживающейся реакции, после выключения реактора охлаждать его надо не несколько месяцев, а гораздо меньше.

   – Так это же замечательно! – вставил Хрущёв. – Гораздо безопаснее уранового реактора.

   – Да, – согласился Курчатов. – При этом такой реактор может работать как бридер, нарабатывая оружейный плутоний. Радиоактивных отходов при такой реакции также образуется значительно меньше.

   – Ещё лучше! – заулыбался Никита Сергеевич.

   – Кроме того, есть информация, что положительный энергетический выход в таком реакторе можно получать, облучая нерадиоактивные элементы, например, свинец или ртуть. – сказал Курчатов. – Энергии протонного потока хватает, чтобы их атомные ядра делились с образованием большого количества высокоэнергетических нейтронов. Но это надо подтвердить экспериментом.

   – Очень интересно, Игорь Васильевич, – поблагодарил Хрущёв. – Кто в Дубне может заняться этой темой?

   – Владимир Иосифович Векслер, полагаю, – ответил Курчатов. – Он будет строить ускоритель, ему и карты в руки.

   – Никита Сергеевич, – сказал Доллежаль. – У нас ещё вот какая проблема – как воздух нужна дистанционно управляемая техника, позволяющая работать в зонах высокой радиоактивности. Не только для ликвидации аварий, но и для проведения регламентных работ. Я знаю, что сейчас активно развивается электроника и телевидение. Это как раз то, что нужно для создания такой техники.

   – Так вам, Николай Антонович, что конкретно нужно? – уточнил Хрущёв. – Я ведь не специалист, для меня попроще объясняйте.

   – Скажем, очень бы пригодились механические руки, оснащённые телекамерами, – пояснил Доллежаль. – Как стационарные, так и на гусеничном шасси.

   – Гм... Это целая отдельная отрасль промышленности намечается... – задумался Хрущёв. – Но делать надо... Подумаем. Вы составьте подробный список того, что нужно.

   – Никита Сергеич, у меня по этой части есть кое-какие идеи, – намекнул Курчатов. – Давайте потом предварительно обсудим, прежде чем выносить на общее обсуждение.

   – Хорошо, – согласился Хрущёв.

   Обсудив основную часть повестки дня, Хрущёв распустил совещание, попросив задержаться только Курчатова.

   Игорь Васильевич ожидал, что Первый секретарь захочет подвести итог совещания, но Хрущёв заговорил о другом:

   – Теперь по тематике управляемой термоядерной реакции. Вы, Игорь Василич, лучше меня изучили всю информацию оттуда. И сами знаете, что за 60 лет гора родила мышь. Нихера не получилось ни на этих «токамаках», ни на стеллараторах. Денег в эти исследования вбухана чёртова уйма, а реактора с положительным и устойчивым энергетическим выходом и в 2012 году как не было,так и нет. Можно предположить, что магнитное удержание плазмы в земных условиях – путь тупиковый и на техническом уровне даже 2012 года – нереализуемый.

   – Вы хотите закрыть исследования по термояду? – помрачнев, спросил Курчатов.

   – Ни в коем случае! – покачал головой Хрущёв. – Не закрыть. Реорганизовать. Ваш недавний доклад в Харуэлле фактически сделал вас знаменитостью. Лицом советской атомной физики. К вам прислушиваются специалисты мирового уровня. Поэтому, Игорь Васильевич, а напишите-ка вы статью… Нет, лучше, открытое письмо! Да, открытое письмо в ведущие мировые газеты, с предложением создать международный центр по исследованию термоядерной реакции.

   – Гм!... – Курчатову идея явно понравилась. – А почему бы не вести такие исследования в нашем Объединенном институте в Дубне?

   – Потому, что я хочу привлечь к финансированию этих исследований ведущие капиталистические страны, – пояснил Хрущёв. – Пусть они вкладывают миллиарды в исследования, о которых мы точно знаем, что в ближайшие 60 лет с них результата не получить.

   – Это не совсем так, Никита Сергеич... Были достигнуты очень важные результаты, к примеру, по физике плазмы...

   – А разве в информационной подборке этих результатов нет?

   – Там всё на научно-популярном уровне, – пояснил Курчатов. – В лучшем случае – может задать направление для исследований, уберечь от неправильного выбора.

   – Ясно, – кивнул Хрущёв. – Мы тоже будем участвовать в финансировании этих исследований, а договор надо будет грамотно составить, чтобы каждая страна-участник имела доступ ко всем результатам исследований всего научного сообщества.

   – Самое главное, можно будет понемногу передавать всем этим капиталистам точно дозированные сведения по всем этим «токамакам», которые ещё лет 60 не заработают, – сказал Никита Сергеевич. – Пусть они свои деньги тратят. А мы возьмём только реальные результаты, по той же плазме, к примеру...

   – Вы хотите дурачить всё научное сообщество? – нахмурился Курчатов. – Мне бы не хотелось в этом участвовать...

   – Игорь Василич, дорогой, я вас уважаю за ваш дар государственного мышления, – пояснил Хрущёв. – Ну подумайте чуть-чуть с точки зрения государственного деятеля. Наука и культура, они, к сожалению, подчинены тем же законам классовой борьбы, что и все остальные общественные проявления. Можно долго рассуждать о единстве мировой науки, но, пока существует капитализм, он будет стремиться уничтожить социалистические страны, потому что мы для него как заноза в заднице. Заметьте, все достижения науки прежде всего ставятся на службу войне или капиталистической пропаганде.

   – Поэтому, чем больший финансовый ущерб мы нанесём капитализму, тем легче будет нагрузка на бюджет нашей страны. Вот потому я вас и прошу поучаствовать в этом проекте. К тому же, вы сами сказали, что были получены и полезные результаты тоже.

   – Гм... – Курчатов задумался. – Может быть, вы и правы.

   – К тому же, – не отступал Хрущёв, – такое международное сотрудничество в области самых передовых достижений науки, свободный обмен научной информацией будет и нам полезен, и создаст Советскому Союзу более благоприятный образ на Западе. А то уже надоело читать, что у нас по улицам медведи с балалайками на танках ездят!

   Курчатов расхохотался.

   – Хорошо, Никита Сергеич, уговорили.

   – А что вы хотели предложить насчёт этих дистанционных... ну, то есть, механических рук, что Николай Антонович упоминал?

   – Да я, знаете ли, подумал, что к этому проекту можно было бы привлечь на конкурсной основе различные студенческие конструкторские бюро и даже школьные кружки из Домов Пионеров, – сказал Курчатов. – Понимаете, молодёжь – у них энергии много и мозг работает активно, они ещё не зашорены грузом опыта. Пусть конструируют, заодно учатся, осваивают физику, теоретическую механику, теорию машин и механизмов на практике. Глядишь, лет через 10 получим поколение грамотных инженеров.

   – Интересное предложение... – задумался Хрущёв. – Вспоминаю себя в молодом возрасте – ох, как интересно было с техникой всякой возиться... Я ведь слесарем был... Надо подумать...

   – Давайте, я поручу подготовить технические задания на требуемые образцы техники, – предложил Курчатов. – Чтобы всё было серьёзно. Опубликуем их в журнале «Техника-молодежи», к примеру. И объявим конкурс. Притом прямо так и заявим, что манипуляторы эти нужны для использования на будущих атомных электростанциях СССР. Представляете, какой будет энтузиазм? Ну, и для победителей надо предусмотреть весомые премии. Скажем, по 10000 рублей за каждый проект-победитель. В масштабах страны выйдет выгоднее, чем поручать разработку какому-нибудь проектному НИИ. Провозятся лет пять-десять, потратят миллионы, а на выходе получим очередное неработоспособное чудовище.

   – Кстати, я в той вашей ЭВМ видел среди книг несколько интереснейших пособий по робототехнике. Надо бы их отредактировать на предмет дат и схемных решений, которые пока нереализуемы, и опубликовать в открытом доступе, как детскую и учебную литературу.

   – Хорошая идея! – согласился Хрущёв. – Сегодня же дам поручение ребятам Серова, которые информацию готовят. Спасибо, Игорь Васильевич, замечательное предложение.

   Курчатов не подвёл. В начале мая было опубликовано в газете «Правда» его открытое письмо, которое с подачи агентства ONN перепечатали все ведущие газеты мира. Игорь Васильевич сообщил, что советскими учёными достигнуты значительные результаты в исследовании управляемой термоядерной реакции, и предложил создать международный центр исследования термоядерной энергии в мирных целях.

   МИД СССР, Академия наук и МинСредМаш поддержали предложенный проект. После блистательного выступления Курчатова в Харуэлле одними из первых интерес к проекту проявили британские учёные. (В 1956 году это словосочетание ещё воспринималось серьёзно :) ) Затем на заброшенную наживку клюнули французы, а следом и Западная Германия. А Франция и Германия были основателями ЦЕРН.

   Заинтересовались и американцы. США участвовали в ЦЕРН только как наблюдатели, но объём исследований американских учёных, проводимых в ЦЕРН, был достаточно велик. Велик оказался и соблазн заполучить результаты обычно совершенно секретных советских исследований.

   «Советы впервые решили поделиться с мировым научным сообществом результатами своей обширной ядерной программы», – прокомментировал инициативу Курчатова президент Эйзенхауэр: «Мы должны использовать этот шанс, ведь следующий может представиться ещё через 10-12 лет.»

   В результате уже США выступили с поддержкой советской инициативы по созданию Международного центра термоядерных исследований. Эйзенхауэр предложил создать его также в Швейцарии, на уже имеющейся научной базе ЦЕРН. При этом он выразил намерение США перейти от статуса наблюдателя к постоянному членству в ЦЕРН, что предусматривало, помимо расширения исследований, также и финансирование деятельности организации. (В реальной истории США до сих пор имеют в ЦЕРН статус наблюдателя. Россия подала заявку на вступление в 2009 г)

   Послевоенная Европа не могла упустить столь лакомый кусок, как американское финансирование фундаментальной науки. Поэтому, когда Эйзенхауэр призвал руководство ЦЕРН послать официальное приглашение на вступление Советскому Союзу, европейцы слегка поломались для вида,но приглашение послали.

   Хрущёв рекомендовал Курчатову «ковать железо, пока горячо». В июне 1956 года Курчатов выехал в Швейцарию во главе представительной делегации Академии Наук СССР. В ходе визита он, от имени советского правительства, заключил договор о вступлении СССР в ЦЕРН на правах постоянного участника. Особенность участия в ЦЕРН в том, что разные участники платят неравные доли в финансировании организации. Поскольку СССР внёс «существенный научный вклад» в виде «результатов исследований термоядерной реакции», в подписанном Курчатовым договоре финансовая доля СССР была заметно меньше американской. (В соответствии с уставом ЦЕРНа каждое государство, обладающее статусом полноправного члена, вносит в общую копилку свою долю, зависящую от национального дохода. Таким образом, максимальный вклад вносят богатые страны, а бедные ограничиваются скромными взносами, получая при этом все привилегии полноправных членов. Например, в 2004 году из двадцати стран-членов ЦЕРНа четыре самые развитые европейские державы (Германия, Франция, Великобритания и Италия) брали на себя около 70 процентов расходов, а, скажем, Венгрия и Словакия вносят менее одного процента /)

   План Хрущёва сработал на 100%. СССР целенаправленно сливал американцам и европейцам тщательно дозированную информацию по исследованиям управляемого термоядерного синтеза, уводя их то в одну, то в другую сторону от основного направления и заставляя вкладывать сотни миллионов долларов в исследования, которые, по информации из 2012 года, ещё лет 60 не дадут коммерчески значимых результатов.

   Полезные исследования велись в Объединенном Институте Ядерных Исследований в Дубне, где также были позже построены по одному образцу «токамака» и стелларатора. Но на них велись целенаправленные исследования физики плазмы, без постановки задачи осуществления управляемой термоядерной реакции. Соответственно, и денег на эту работу тратилось значительно меньше. Эти опытные установки также выполняли периодически роль «потёмкинской деревни» для периодически приезжавших делегаций европейских учёных.

   Предложение Курчатова привлечь к проектированию дистанционно управляемой техники студентов, школьников и рабочую молодёжь Хрущёву понравилось. Так как для этого следовало привлекать прессу, он обсудил идею сначала с зятем, главным редактором «Комсомольской правды» Алексеем Аджубеем.

   Алексей Иванович идею активно поддержал. Более того, он привлёк к её популяризации газеты «Пионерская правда», «Труд» и журналы «Техника-молодёжи» и «Радио». Был объявлен всесоюзный конкурс на создание дистанционно управляемых аппаратов для атомных электростанций СССР. Опубликованы технические задания на несколько типов стационарных и самоходных манипуляторов – «механических рук», как их называли.

   Но тут возникла проблема «средств производства». Для изготовления опытных образцов были необходимы как минимум токарные, фрезерные, сверлильные станки, а также руководство опытных инженеров.

   Выход подсказал Дмитрий Фёдорович Устинов. Как министр оборонной промышленности, он был крайне заинтересован в подготовке высококвалифицированных кадров. В несколько дней Дмитрий Фёдорович подготовил проект Постановления ЦК и Совета Министров о создании при всех учебных заведениях, прежде всего – при технических ВУЗах и техникумах, а также в школах, Центров Научно-Технического Творчества. Промышленные предприятия, прежде всего, оборонные и выпускающие сложную, высокотехнологическую продукцию, согласно проекту Постановления, были обязаны взять шефство над одним или несколькими такими ЦНТТ по территориальному признаку.

   Шефство включало в себя передачу станков, устаревающих или заменяемых на более совершенные, технические консультации и руководство. Взамен предприятие получало ощутимые налоговые льготы и право преимущественного приглашения на работу молодых специалистов, отличившихся в ЦНТТ во время учёбы.

   Фактически, студент или школьник мог заранее, ещё во время учёбы, договориться с представителем предприятия и скорректировать программу обучения в интересах своей будущей работы. К тому же работа в ЦНТТ засчитывалась учебным заведением как производственная практика, и при этом включалась в трудовой стаж.

   Постановление было принято в мае 1956 года. Уже осенью конкурсная комиссия под председательством Курчатова рассматривала первые проекты. Результаты конкурса подводили «Комсомольская правда» и «Техника-молодежи». По первому туру конкурса победитель объявлен не был, так как все проекты требовали доработки. Но при этом определились несколько фаворитов, которые и пришли к победному финишу в следующем, 1957 году. Спроектированные студентами два стационарных манипулятора и один, смонтированный на колёсном шасси, были запущены в производство и в дальнейшем широко применялись на атомных объектах СССР.

   Тема атомной энергетики получила продолжение в августе. Было решено построить пока что экспериментальную атомную электростанцию мощностью 420 мегаватт. (Сибирская АЭС в Томске-7, он же Северск. В реальной истории решение принято в августе 1957 года, пуск первого водо-графитового реактора ЭИ-2 в декабре 1958 года.)

   В самом начале 1957 года в Томске-7 (Северске), на базе оружейного реактора И-1, начали строить оружейно-энергетический реактор ЭИ-1, с паровой турбиной низкого давления и электрогенератором на 100 МВт. 7 сентября 1958 года реактор в Томске дал ток в местную энергосистему и одновременно начал нарабатывать оружейный плутоний. По окончании строительства на первой экспериментальной атомной электростанции предполагалось установить шесть таких установок с общей мощностью 600 тысяч киловатт.

   В дальнейшем все реакторы-бридеры имели двойное назначение: получения электричества и наработки плутония. Последний такой реактор запустили в Томске-7 26 июля 1965 года. По требованию Хрущёва все реакторы имели закрытую систему охлаждения.

   Также был осуществлён переход на водо-водяную конструкцию реактора, а сам реактор заключался в герметичный бетонный купол, для безопасности.

   На августовское совещание, где утверждался проект Сибирской АЭС и принималось Постановление ЦК и Совета Министров о ее строительстве (в реальной истории Постановление принято в сентябре 1957 г) академик Доллежаль представил эскизный проект реактора на быстрых нейтронах, с натрием в первом контуре и свинцом во втором. Проект также утвердили, и выделили финансирование, поручив Николаю Антоновичу начать техническое проектирование и выпуск рабочих чертежей реактора.

   Аналогично получилось и с эскизным проектом академика Александрова. Анатолий Петрович представил проект прототипа компактного реактора для подводных лодок, баковой конструкции, со свинцовым теплоносителем, термостатированного и необслуживаемого. По окончании срока выработки ядерного топлива реактор следовало глушить, отсоединять от водяного второго контура, вынимать из корпуса лодки и целиком захоронить. Застывший свинцовый теплоноситель внутри бака образовывал защитный слой, надёжно защищающий от радиации. Нержавеющий корпус реактора следовало после демонтажа хранить в воде, где он мог постепенно остыть. На место демонтированного в ходе среднего ремонта лодки должен был устанавливаться новый реактор, заряженный свежим топливом.

   Такая схема позволяла свести к минимуму риск облучения персонала при ремонте и перезаправке реактора.

   Этот прототип решили сначала построить на суше, чтобы не рисковать со сложностями обслуживания незнакомого типа реактора сразу на лодке.

   Однако Владимир Николаевич Перегудов, Главный конструктор нашей первой атомной подводной лодки проекта 627, узнав о новом реакторе, крайне заинтересовался и упросил Александрова предоставить габаритно-присоединительные размеры реактора, данные по массе, и прочие характеристики.

   Получив информацию, ОКБ Перегудова немедленно начало проектировать вариант лодки проекта 627 с новым реактором. Этот вариант получил обозначение 627С. (АИ) Конструкторов и моряков в новом варианте крайне заинтересовал несколько неочевидный факт, что реактор баковой конструкции, заполненный свинцом, в отличие от водо-водяного работает на естественной конвекции, а, следовательно, при этом отсутствуют шумные насосы первого контура. Следовательно, шумность лодки с таким реактором ожидалась заметно ниже, чем с водо-водяным. Конструкторы пытались избавиться и от водяных насосов во втором контуре, но пока не очень получалось обеспечить нормальную циркуляцию воды.

   Ещё одним рассмотренным на совещании проектом был реактор-ускоритель на базе ускорителя элементарных частиц, что начали строить в ОИЯИ в Дубне. Как и рассчитывал Курчатов, Владимир Иосифович Векслер, только что назначенный завлабораторией высоких энергий, немедленно заинтересовался предложенной темой. Одно дело – вести исследования в интересах фундаментальной науки, но куда интереснее для многих еще при своей жизни увидеть, как результат дела твоей жизни воплощается в реальные, приносящие людям пользу, проекты.

   Реактор-ускоритель проектировали совместно Курчатов и Векслер. Пока это был экспериментальный образец, не рассчитанный на выход большого объёма ядерного топлива. Но в любом деле главное – начать.

   Курчатов передал Векслеру обнаруженные в «документах 2012» научные статьи и другую информацию по сильноточным ускорителям высоких энергий. Там были важные теоретические работы. Проанализировав их, Курчатов и Векслер приняли решение изменить конструкцию синхрофазотрона и сделать из него нуклотрон, позволяющий оперировать частицами с очень высокими энергиями. (В реальной истории подобный нуклотрон был построен в ЛВЭ ОИЯИ в период 1987-1992 г /Нуклотрон, ) Других установок подобной мощности в мире ещё долго не могли построить. Уже в недалёком будущем это позволило сделать важнейшие открытия в области физики элементарных частиц, опередив западную физику в этой области на десятилетия.

   По строительству этих прототипов реакторов было принято отдельное Постановление «О создании перспективных типов спецтехники».

   Заодно к этому Хрущёв предложил построить небольшую передвижную электростанцию, установив в плавающем корпусе реактор, предназначенный для установки на подводных лодках. Академики Доллежаль и Александров это решение поддержали – им нужен был действующий тренажёр для отработки технических аспектов при создании реактора для АПЛ.

   На Обнинской электростанции уже началось обучение офицеров флота, которые в будущем должны были составить экипажи атомных подводных лодок. Но возможность создать плавающий тренажёр была востребована – на нём можно было тренировать людей и одновременно изучать особенности эксплуатации реактора в море.

   А 25 августа 1956 г на судостроительном заводе имени А.Марти в Ленинграде был заложен первый атомный ледокол «Ленин»

   22 ноября 1955 состоялось успешное испытание термоядерного заряда РДС-37. Это был заряд новой конструкции. Предыдущая сахаровская «слойка» РДС-6с была слишком тяжёлой для полноценного боевого применения. В новой конструкции заряда академики Харитон, Сахаров и Зельдович и большой коллектив КБ-11 использовали ещё не опробованный экспериментально принцип «атомного обжатия».

   Внешне схема заряда для неспециалиста была похожа на сахаровскую «слойку» – такая же сферическая слоёная конструкция из дейтерида лития и урана-238, но с урановым ядром в центре, тогда как в «слойке» использовалось плутониевое ядро. Но эта схема работала иначе – за счёт «разогрева» дейтерида лития рентгеновским излучением взрыва инициирущего уранового заряда достигалась значительно более высокая степень обжатия. При этом в конструкции не использовался дорогостоящий тритий, только дейтерид лития, уран-235 для инициатора и уран-238 для оболочек. Потребное количество урана-235 также было значительно меньше, чем для «слойки», что позволяло сделать больше боеприпасов из наработанного на тот момент количества урана.

   Расчёт заряда был проведён на ЭВМ «Стрела», расчётная мощность была около 1,9 Мт.

   Уже 28 декабря 1955 г А.П. Завенягин, Г.К. Жуков, И.В. Курчатов и П.М. Зернов (председатель Госкомиссии на испытаниях РДС-37) представили в Президиум ЦК КПСС записку , содержащую подведение итогов испытания, планы выпуска термоядерных боеприпасов на новом принципе действия. Также в записке было предложение к 3-му кварталу 1956 г подготовить к испытанию авиационную бомбу мощностью 20-30 Мт и массой 25-26 тонн. Предлагалось использовать термоядерные боеприпасы с атомным обжатием в качестве боевых частей разрабатывавшихся ракет Р-5 и Р-7.

   В поданной 21 апреля 1956 г записке замПредседателя Совета Министров М.В. Хруничева, министра обороны Жукова и первого замминистра среднего машиностроения Б. Л. Ванникова было подчёркнуто, что установка нового заряда меньшей массы на ракете Р-7 позволит увеличить дальность полёта.

   В течение 1956 года шла работа по созданию серийной версии заряда РДС-37 для оснащения баллистических ракет. В доработке заряда участвовали как основной разработчик – КБ-11, так и недавно созданный НИИ-1011 академика Щёлкина. Специалисты КБ-11 провели 5 испытаний, при этом в трёх случаях из пяти не сработала термоядерная часть заряда. В части теоретической проработки конструкции ещё оставались проблемы.

   Не ладилось и у специалистов НИИ-1011, но в одном из испытаний 1957 года был получен успешный результат. В итоге было принято решение использовать конструкцию серийного заряда от КБ-11 с термоядерным узлом разработки НИИ-1011 и атомным зарядом РДС-4 в качестве инициатора. Удачное испытание новой конструкции заряда было проведено 6 октября 1957 года, полученная мощность взрыва составила 2,9 Мт.

   В то же время учёные уже задумывали создание сверхмощных термоядерных зарядов. В записке А.Д. Сахарова, Я.Б. Зельдовича и В.А. Давиденко от 2 февраля 1956 г. предлагались 2 варианта изделия на мощность 150 мегатонн, при этом масса изделия по первому варианту предполагалась 100 тонн, при длине 8-10 метров и диаметре 4 метра. По второму варианту изделие, 18-20 метров длиной, 6-7 метров в диаметре, масса и вовсе составляла 500 тонн. Как доставлять этого монстра к цели, учёные не сообщили.

   Однако уже 6 июня 1956 г. НИИ-1011 в своём отчёте обосновал возможность создания аэротранспортабельного заряда РН-202 мощностью 38 мегатонн (В некоторых источниках именуется РДС-202). Под него был разработан корпус авиабомбы и парашютная система.

   Получив от Курчатова отчёт НИИ-1011, Хрущёв несколько дней изучал вопрос, а затем созвал совещание. На нём присутствовали министр обороны Жуков, министр среднего машиностроения Завенягин, специалисты-атомщики, конструкторы подводных лодок, специалисты по электронике и связи.

   – Вот мне тут представили предложение наших специалистов о создании термоядерного заряда большой мощности, массой 25-27 тонн, – сказал Никита Сергеевич. – Но приемлемых вариантов доставки такого заряда товарищи учёные не предложили. В начале пятьдесят четвёртого года мы с вами, – он кивнул Перегудову, – обсуждали и отвергли проект сверхмощной термоядерной торпеды. На тот момент это получался монстр массой 40 тонн и длиной 24 метра, да ещё и с проблемной управляемостью. С подводной лодки запускать такое чудовище малореально. А главное, эту подводную лодку ещё предстояло провести к берегам Америки через рубежи противолодочной обороны.

   – В общем, мне представляется, что такая сверхбомба будет иметь, в основном, политический эффект. На тот случай, если американцы совсем оборзеют, можно будет их припугнуть. Испытания провести, например, – Хрущёв повернулся к академику Харитону. – Юлий Борисович, сделайте мне прикидочный план, чтобы я представлял, сколько вам понадобится времени на изготовление и сборку в корпусе бомбы одного опытного изделия. На тот случай, если возникнет политическая необходимость провести испытания в определённый день.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – кивнул Харитон.

   – А вот ваш РДС-37 нам очень даже пригодится, – продолжил Хрущёв. – Особенно если удастся его массу ещё хотя бы немного уменьшить, для размещения на ракетах меньшего размера.

   – Мы сейчас над этим работаем.

   – Никита Сергеич, ещё можно вместо урановой оболочки заряда использовать кобальтовую. Мощность будет поменьше, зато одним взрывом можно будет накрыть огромную площадь, – предложил академик Сахаров. – Половину Америки, как минимум.

   Хрущёв опешил и озадаченно посмотрел на академика:

   – Андрей Дмитрич, кобальтовая бомба – это уже слишком. Её и по нам обратно применить могут...

   – Так и применят, Никита Сергеич! Думаете, империалисты нас жалеть будут?

   – Мы проводили исследования воздушных потоков при помощи запуска аэростатов. – сказал Келдыш, – Выяснилось, что воздушные потоки над Евразией и северной частью Тихого океана идут таким образом, что всё, что попадает в атмосферу над СССР, через некоторое время – от недели до двух месяцев – переносится на территорию США. Поэтому если американцы будут применять радиологическое оружие, то для них самих ущерб будет не меньше.

   – Это если они об этом знают, – заметил Хрущёв. – Кстати, надо сделать так, чтобы узнали.

   – Ну, так сделаем, – усмехнулся Келдыш. – Но я хотел бы предупредить об опасности ставки только на одну, тем более – малочисленную систему оружия, особенно, если есть желание на этом сэкономить. Предположим, мы сделаем штук 30-50 тяжёлых ракет с кобальтовыми боеголовками, и понадеявшись на них, не разработаем больше никаких других средств. Если противник разработает, скажем, противоракетную систему, способную эти 30-50 ракет перехватить, мы окажемся безоружными. А то я вижу, что мы уже собрались изобрести очередное вундерваффе...

   – Об отказе от всех остальных разработок речь не идёт, – заверил Никита Сергеевич. – Но бюджет страны не резиновый, поэтому необходимо руководствоваться принципом разумной достаточности. Площадь Соединённых Штатов примерно втрое меньше площади Советского Союза, плотность населения – много выше, особенно вдоль побережий. Следовательно, для достижения паритета нам не обязательно делать столько же боезарядов и их носителей, сколько есть у США. Надо сделать лишь то количество, которое будет достаточным для нанесения противнику неприемлемого ущерба. Ну, и процентов 10-15 запаса. Я предлагаю вместо паритета по бомбам добиться паритета страха. Осознав неотвратимость возмездия, агрессоры не решатся нападать.

   – Эту информацию необходимо будет довести до президента США. Самым наглядным и впечатляющим способом – при помощи натурных испытаний. Полагаю, таким образом мы сможем решить проблему, не ввязываясь в симметричную гонку вооружений. Хотя совсем не заниматься обороной, понадеявшись на что-то одно, конечно, не получится.

   Сидевший по правую руку от Хрущёва Устинов поначалу молчал, внимательно прислушиваясь к разговору.

   – Неотвратимость возмездия... А вот скажите-ка, Сергей Алексеич, – Дмитрий Фёдорович повернулся к академику Лебедеву. – Возможно ли сделать в обозримом будущем такую программу для ЭВМ, чтобы она могла по некоторым формальным признакам определить, что по СССР был нанесён обезглавливающий ядерный удар, и руководство страны погибло? А затем дать команду ядерным силам на нанесение ответного удара?

   – Программу? – Лебедев задумался. – Смотря по каким критериям принимать решение.

   – К примеру, наличие повышенного радиационного фона в крупных городах – Москва, Ленинград, Киев, Новосибирск, Севастополь, Владивосток. Отсутствие связи с Кремлём и Генеральным штабом, – предложил Никита Сергеевич.

   – Ничего запредельно сложного. При наличии соответствующих датчиков логика программы будет вполне по силам современным ЭВМ, – ответил Лебедев. – Нужна только надёжная система связи.

   – А если использовать командную ракету? – спросил Устинов. – Скажем, система запускает ракету, возможно, не одну. Ракета летит над территорией СССР и передаёт всем уцелевшим ядерным силам приказ на запуск. А если одна из таких ракет выведет на орбиту командный спутник, можно с него передать сигнал подводным лодкам в позиционных районах – к тому времени у нас атомные подводные лодки с ракетами уже появятся.

   – А вот на такой случай можно и предусмотреть пару десятков тяжёлых ракет, оснащённых кобальтовыми боеголовками. И американцев предупредить, что если даже руководство Советского Союза в результате их первого удара погибнет, то от сокрушительного ответа зарядами с кобальтовой оболочкой это их не спасёт.

   Решение о создании системы «Периметр» было принято в июле 1956 года. (В реальной истории работы над темой особой командной системы, получившей название «Периметр», были поручены КБ «Южное», постановлением правительства СССР № 695—227 от 30 августа 1974 г.)

   1 мая 1956 г впервые велась прямая телевизионная трансляция военного парада и демонстрации на Красной площади. (Тогда 1 мая устраивался настоящий военный парад). Хрущёв пригласил на праздник сразу нескольких лидеров социалистических стран. На трибуне Мавзолея рядом с ним стояли руководители ГДР Вальтер Ульбрихт и Отто Гротеволь,, Председатель КНР Лю Шаоци и Председатель Госсовета КНР Чжоу Эньлай, Первый секретарь ВПТ Янош Кадар и Первый секретарь ЦК ПОРП Владислав Гомулка. (В реальной истории после смерти Берута с марта по октябрь 1956 г Первым секретарем ПОРП был Эдвард Охаб, и лишь потом его сменил Гомулка. В данной версии АИ генерал Серов вовремя подсуетился :) Гомулку выбрали сразу после Берута.)

   Первомай был удобным поводом встретиться и обсудить важные события и инициативы. Лю Шаоци официально сообщил о желании Китая более тесно сотрудничать с СССР. К 1956 году с помощью СССР в Китае были уже построены основные базовые отрасли промышленности. Председатель КНР просил помощи в их развитии, в построении современной боеспособной армии. В ответ он предложил использовать колоссальные трудовые ресурсы Китая на благо всей мировой системы социализма.

   – Мы можем и производить товары у себя, – сказал Лю Шаоци, – если вы поможете наладить их производство, а можем, например, посылать наших рабочих на ваши большие стройки.

   Предложение Председателя КНР было встречено с интересом. Хрущёв сразу же спросил:

   – Как насчёт лёгкой промышленности? Сейчас у нас откровенно не хватает дешёвой и качественной одежды, обуви, мебели, да, практически, многих товаров народного потребления. Для них нам понадобится сырьё. Ткани, кожа и кожзаменители, пластмассы, металл. Нашему сельскому хозяйству нужны минеральные удобрения и корма для скота. Вашему, кстати, тоже. Если мы поможем Китаю нашими специалистами, вы сможете поднять жизненный уровень у себя и оказать существенную помощь всем социалистическим странам.

   Лю Шаоци с предложением Хрущёва согласился. Было решено создать совместную комиссию из представителей СССР и КНР для планирования мероприятий по интеграции Китая в общую социалистическую экономику.

   Чжоу Эньлай напомнил о Московском международном экономическом совещании, прошедшем в апреле 1952 года, на котором СССР, страны Восточной Европы и Китай предложили создать зону мировой торговли, альтернативную долларовой. Причем громадный интерес к этому плану проявили также: Иран, Эфиопия, Аргентина, Мексика, Уругвай, Австрия, Швеция, Финляндия, Ирландия, Исландия. Тогда, на совещании Сталин предложил создать свой «общий рынок», альтернативный Европейскому Экономическому Сообществу и альтернативную мировую резервную валюту, не привязанную к доллару. ()

   Смерть Сталина и последовавшие затем перемены в СССР отодвинули идею на второй план, но хорошая мысль рано или поздно пробивает себе дорогу.

   Хрущёва эта идея заинтересовала. При Сталине он не был допущен к принятию подобного рода решений. Сейчас же он, посоветовавшись с Косыгиным и Сабуровым, попросил их, совместно с Чжоу Эньлаем, подготовить предварительные предложения на этот счёт.

   Чжоу Эньлай в 1952 году вместе с Матиасом Ракоши, Клементом Готвальдом и Отто Гротеволем был в составе международной согласительной комиссии, которая занималась подготовкой к реализации введения единой валюты, поэтому он хорошо представлял себе все проблемы и все тонкости их решений.

   С Гомулкой и Кадаром у Хрущёва и Серова был долгий и сложный разговор о том, как предотвратить возможные беспорядки в Польше и Венгрии.

   Со своей стороны, СССР подготовил и 3 мая опубликовал декларацию правительства Союза ССР «Об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими странами» (В реальной истории опубликована в ноябре 1956 года по результатам венгерского бунта. Содержала 5 пунктов, 2 последних относились к конкретной ситуации в Венгрии)

   Декларация содержала 4 основных пункта: Принцип взаимной выгоды и равноправия партнёров в экономических отношениях Подтверждение суверенного права социалистических стран проводить собственную внешнюю и внутреннюю политику, назначать и снимать руководителей и членов кабинета министров, руководство политических партий и общественных объединений. Обязательство СССР отозвать своих советников, контролировавших ключевые общественные институты: экономику, армию, полицию. Готовность СССР обсуждать вопрос о выводе своих войск с территории социалистических стран, при безусловном сохранении Организации Варшавского договора.

   Советники были назначены ещё до 1953 года, и сразу убрать их из соцстран Хрущёв не решился.

   Хрущёв был последовательным противником дислокации воинских подразделений СССР на чужих территориях. В политическом плане он считал, что их вывод станет доказательством превосходства интернациональной социалистической внешней политики над захватнической политикой капиталистических государств. В плане экономическом он старался всячески уменьшить военные расходы, а содержание советских войск за границей обходилось значительно дороже, чем содержание аналогичных частей на территории СССР.

   Против вывода советских войск одинаково решительно высказались и Владислав Гомулка, и Янош Кадар. Гомулка признал, что советские войска, с одной стороны, служат гарантом политической независимости Польши, а с другой – приносят её не слишком сильной экономике стабильный и немалый доход.

   Гомулке Хрущёв прямо посоветовал:

   – Веслав, наведите порядок в Познани. Для начала, проверьте налогообложение рабочих, поднимите зарплату и разберитесь с трудовыми нормами. Если надо, пришлю вам грамотных нормировщиков, но, думаю, и сами справитесь. Да, и локомотивный завод «Zispo» переименуйте. Думаю, в Польше хватает своих достойных кандидатов, именем которых можно его назвать. Ну, и остальные города не забывайте, конечно.

   – Если народ выйдет на улицы у вас, начнётся цепная реакция и в Венгрии, – пояснил Хрущёв. – Давить голодных людей танками мы не собираемся. Мы не жандармы. Но откровенных фашистов и прозападных агитаторов мы терпеть не станем. Если вы уверены, что справитесь сами, я гарантирую, что мы вмешиваться в ваши внутренние дела не будем. Если же попросите помощи – поможем. Можете так и сказать вашему правительству и ЦК партии.

   В Польше после прихода к власти Гомулки, уже начался процесс освобождения политических заключённых, сидевших при Беруте. Однако освобождение было обставлено некоторыми условиями. Гомулка был осторожен и бывших сокамерников освобождал лишь под подписку о неучастии их в оппозиционных политических организациях и возможных массовых выступлениях. В случае нарушения этой подписки освобождённые автоматически возвращались в камеру – досиживать.

   Для демонстрации самостоятельности внутренней политики Хрущёв и Гомулка договорились о смене министра обороны Польши. С 1949 года по просьбе бывшего польского лидера Болеслава Берута этот пост занимал маршал Рокоссовский, этнический поляк, после победы весьма популярный в Польше.

   Однако после смерти Берута и признания на ХХ съезде КПСС фактов необоснованных политических репрессий, Рокоссовский воспринимался большинством поляков не как герой войны, а как один из многих советских надзирателей.

   Хрущёв лично позвонил по ВЧ-связи в Польшу, Рокоссовскому, разъяснил политическую ситуацию, попросил отнестись к решению польского руководства с пониманием, и сообщил, что Жуков уже готовит документы на назначение Рокоссовского заместителем министра обороны СССР.

   Сразу после возвращения Гомулки из Москвы, было объявлено об освобождении маршала Рокоссовского от занимаемой должности. На его место был назначен Мариан Спихальский. (В реальной истории Рокоссовский подал в отставку со всех постов 13 ноября 1956 г)

   Ситуация в Венгрии уже изменилась к лучшему. После убийства Матиаса Ракоши избранный Первым секретарём ЦК Янош Кадар и министр госбезопасности Эрнё Герё провели большую работу по выявлению антикоммунистических элементов и агентов влияния западных спецслужб. Наряду с этим все соцстраны следом за СССР приняли свои варианты законов «О кооперации», после чего во всех странах СЭВ быстро начали появляться производственные кооперативы. С того момента прошло более года, и экономическая ситуация уже заметно изменилась к лучшему.

   К тому же в рамках СЭВ активно налаживалось межправительственное взаимодействие и развивалась торговля продуктами и товарами широкого потребления.

   Венгрия была преимущественно аграрной страной. По рекомендации Хрущёва, проводившаяся при Ракоши ускоренная индустриализация была замедлена, а коллективизация в сельском хозяйстве и вовсе приостановлена. Венгерский вариант закона «О кооперации» вообще не содержал понятия «колхоз», заменив его «сельскохозяйственным кооперативом». За счёт принятых мер удалось удержать экономическую ситуацию и качество снабжения населения продовольственными товарами на привычном уровне, а увеличение объёмов торговли между соцстранами привело к скорому оживлению экономики.

   Но в 1955-56 году вернулись из СССР венгерские военнопленные, явно не питавшие большой любви к Советскому Союзу. Янош Кадар и Эрнё Герё при содействии генерала Серова организовали постоянную работу с этим «контингентом». Эта деятельность уже приносила свои плоды, но Хрущёв хотел быть уверен, что беспорядки в Польше не станут запалом для венгерского бунта. Общими усилиями этот «детонатор» удалось вывернуть, и теперь польская и венгерская проблема потеряла прежнюю остроту.

   Ещё более важный разговор состоялся у Хрущёва с руководителями ГДР. Экономическая ситуация в Восточной Германии была далека от идеальной. За счёт развивающейся кооперации в рамках СЭВ и выполнения советских заказов экономика начала подниматься. По рекомендации Хрущёва восточногерманские руководители уже успели исправить некоторые собственные ошибки, и немного ослабили излишне жёсткий контроль за населением. Точнее, сделали этот контроль не таким заметным и навязчивым.

   Проблем заключалась в отсутствии нормальной границы между Восточным и Западным Берлином. Жители ФРГ могли свободно переходить на территорию Восточной Германии, скупали более дешёвые товары и продукты питания, пользовались дешёвыми восточногерманскими энергоносителями.

   Высококвалифицированные рабочие и инженеры сотнями уходили на Запад, куда их намеренно переманивали высокими зарплатами.

   Этот порядок был обусловлен Потсдамскими соглашениями, целью которых было восстановление единой Германии. Затея с объединением Германии оказалась в Европе непопулярна. Реализовывать её никто не спешил. Но соглашения есть соглашения, их приходилось соблюдать.

   Именно об этом и говорили в Кремле после майских праздников Хрущёв, Серов, Ульбрихт и Гротеволь. Выслушав немецких коллег, Никита Сергеевич сказал:

   – Этот бардак надо прекращать. Западный Берлин свободно сообщается с ФРГ, и нарушить эту ситуацию мы не можем. Сталин один раз попробовал – расхлёбываем до сих пор. Но мы можем отделить его от Восточного Берлина и территории ГДР.

   – Как? – спросил Ульбрихт.

   – Нужна полноценная охраняемая граница между Западным Берлином и ГДР, – сказал Хрущёв.

   – Но американцы? Как они отреагируют? Может начаться война.

   – Не начнётся. Поорут и успокоятся, – ответил Хрущёв. – ГДР – суверенная страна, и имеет право установить и охранять собственные границы. Только надо всё тщательно подготовить и выбрать правильный политический момент.

   В последующем обсуждении решили, как будут выглядеть пограничные заграждения – решили ограничиться стальным каркасом, опутанным колючей проволокой. Обговорили, сколько будет контрольно-пропускных пунктов на границе.

   Обеспечение безопасности при проведении операции возлагалось на Народную Армию ГДР. Для этого её предполагалось дополнительно усилить несколькими танковыми дивизиями. Перевозка и сосредоточение танков – дело не быстрое, к тому же внушающее подозрения вероятному противнику. Поэтому сделали иначе.

   Несколько советских дивизий из состава ГСВГ передали часть своих танков Народной Армии ГДР, и обеспечили обучение и тренировки немецких танкистов на своих базах совместно с советскими. Образовавшийся недостаток танков в советских частях решили компенсировать постепенно, в течение полугода ввозя на территорию ГДР ежедневно по несколько танков, под видом возвращающихся из ремонта.

   Задумка Хрущёва заключалась в демонстрации всему миру очевидного факта: ГДР не «марионеточное незаконное политическое образование», как представляла её американская и западногерманская пропаганда, а суверенное государство, проводящее самостоятельную политику и способное, при необходимости, дать отпор агрессору.

   Относительно «правильного политического момента» Хрущёв сказал:

   – Вы, товарищ Ульбрихт, подготовьте всё и ждите нашего сигнала. Сейчас я не могу предсказать, когда именно этот момент наступит, но, полагаю, до ноября у нас с вами время есть. И, разумеется, эта информация строго секретна.

   В день Победы Хрущёв сделал давно ожидаемый подарок ветеранам: был опубликован проект закона о пенсиях. Согласно проекта, предусматривалось повышение пенсий с заработка 350 руб пенсия была 100%, далее – с понижением. С заработка в 1000 и более рублей пенсия составляла 50%, но не выше 1200 р. Были предусмотрены надбавки за непрерывный стаж свыше 15 лет – 10%. (Суммы – в деньгах до реформы 1961 года)

   В дополнение к пенсиям для колхозников, утверждённым в 1954 году (АИ), было принято дополнение к положению Совета министров СССР от 21 октября 1953 года «О паспортах». Первоначально по этому положению был несколько расширен список местностей, где граждане были обязаны иметь паспорта. Кроме городов, районных центров и посёлков городского типа, паспорта вводились для рабочих и служащих, проживавших на селе, включая работников совхозов.

   С 1956 года паспорта были обязаны получать все граждане СССР, достигшие 16-летнего возраста, включая колхозников. (АИ. В реальной истории колхозники и другие сельские жители получили паспорта и возможность свободно передвигаться по стране только в 1974 году. До этого были разрешены лишь краткосрочные поездки на срок до 30 дней)

   Законопроект был утверждён Верховным Советом СССР на сессии в июле 1956 года.

   Также было объявлено о следующем сокращении армии на 1 миллион 200 тысяч человек. Если считать вместе с прошлогодними сокращениями, армия уменьшилась почти на 2 миллиона.

   Военные, разумеется, протестовали. Но реформа была необходима, для сокращения непроизводительных расходов на армию и высвобождения средств для народного хозяйства.

   Одновременно призывной возраст был снижен с 21 года до 18 лет. Такое решение было продиктовано необходимостью. Среди молодёжи 18-21 года наблюдалась скрытая безработица. Руководители предприятий не спешили брать вчерашних школьников и ФЗУшников на работу, справедливо полагая, что их скоро заберут в армию, а потом они на завод не вернутся. Предпочтение отдавалось тем, кто уже отслужил, остепенился, обзавёлся семьёй.

   В результате незанятая молодёжь, не зная, куда приложить энергию, зачастую занималась хулиганством. Эти хулиганы становились зачинщиками массовых драк, народных волнений.

   Решение о снижении призывного возраста заметно снизило количество таких хулиганов и сняло проблему безработной молодёжи.

   Взамен новая реформа предусматривала интенсификацию процесса обучения личного состава армии, авиации и флота. В боевых подразделениях запрещалось использовать солдат на строительных и хозяйственных работах с целью «хоть чем-нибудь их занять».

   Министру обороны Жукову Никита Сергеевич так и сказал:

   – Георгий, проследи особо, чтобы солдаты у тебя не клумбы кирпичиками обкладывали, а тренировались. Составьте новые планы боевой подготовки, потом доложите, я сам посмотрю.

   Согласно новым планам боевая подготовка была существенно расширена. Увеличено количество учебных стрельб. Для этого предлагалось использовать часть боеприпасов, у которых подходили к концу сроки хранения.

   Кроме того, солдат начали обучать стрельбе из всех видов оружия, имеющегося в составе пехотного отделения. Т.е. автоматчик должен был уметь обращаться с гранатомётом РПГ-2 и иметь представление об основах снайперской стрельбы.

   На отбор и обучение снайперов вообще было обращено особое внимание. Командирам взводов и сержантам было приказано с первых же учебных стрельб брать на заметку новобранцев, умеющих метко стрелять. Их начинали тестировать отдельно, и, если они признавались годными для обучения на снайпера, то дальше их готовили по специальным индивидуальным программам.

   Также бойцов обучали вождению автомобиля, БТР, мотоцикла. В танковых частях весь личный состав проходил сокращённую тренировку механика-водителя, на случай, если понадобится заменить раненого или отсутствующего штатного мехвода.

   Личный состав также поголовно обучали технике рукопашного боя, боксу, боевому самбо, использованию бытовых предметов в качестве оружия.

   В частях постоянной готовности постепенно сокращалось число солдат-срочников в пользу военнослужащих, работающих по долгосрочному контракту. Таким специалистам присваивались звания сержантов / старшин, затем прапорщиков / мичманов. В перспективе эти части должны были быть полностью укомплектованы контрактниками.

   Очень серьёзно была усилена начальная военная подготовка в гражданских учебных заведениях, начиная со школ. НВП, в том числе стрелковую подготовку ввели с 8 класса, благо, после сокращения армии кандидатов на должность военруков хватало.

   По замыслу авторов реформы, новобранец, приходя в часть, уже должен был знать и уметь часть того, чему обычно учат в первые пару месяцев учебки. За счёт этого срок учебки можно было сократить и удлинить полноценную армейскую подготовку.

   15 мая в Москву прибыл с визитом премьер-министр Франции Ги Молле. Приглашение посетить СССР было сделано еще в 1955 году его предшественнику Эдгару Фору, с которым Хрущёва с Женевской встречи связывали дружеские отношения. Однако во Франции в те годы редкое правительство долетало до середины Сены, могло продержаться хотя бы год. Потому с визитом в СССР приехал не Эдгар Фор, а его преемник.

   Основной темой для обсуждения между Ги Молле и Хрущёвым было положение на Ближнем Востоке. Утвердившийся в Египте режим Гамаль Абдель Насера проводил резко независимую политику, направленную на вытеснение европейских колониальных держав с территории Арабского Востока и Африки. У Насера хватало последователей. Советский Союз пока что не поддерживал их открыто, но с удовольствием продавал им оружие. Причём именно продавал, а не раздавал даром. (Ошибки, сделанные в реальной истории, Хрущёв повторять не собирался)

   Как и Энтони Иден в апреле, Ги Молле пытался уговорить советское руководство хотя бы поддерживать нейтралитет в отношениях с арабскими странами. На что Хрущёв с удовольствием перефразировал французскому премьеру слова Франклина Рузвельта:

   – Ну да, Насер, конечно, сукин сын, но он – наш сукин сын! Вам мы его удавить не дадим. Если понадобится – удавим, но сами. (Когда Франклина Рузвельта спросили, как относиться к многочисленным злодеяниям его союзника, никарагуанского диктатора Анастасио Сомосы (Anastasio Somoza). Президент ответил: «Может быть, он и сукин сын, но это наш сукин сын».)

   Хрущёв прямо сказал Ги Молле:

   – Господин премьер, смиритесь. Египет вы потеряли. Что бы не делал Насер, или любой другой лидер на его месте, пока он делает это в интересах народа, социалистические страны будут его поддерживать. Насеры приходят и уходят, а народ Египта остаётся, и имеет право на достойную жизнь. Очень не рекомендую вам ввязываться в какие-либо военные авантюры на Ближнем Востоке и в Африке. Вспомните, чем во Вьетнаме для вас дело кончилось. Может оказаться ещё хуже.

   – Советский Союз, – продолжил Хрущёв, – не имеет ничего против стран Европы, пока страны Европы его не донимают. Наоборот, мы готовы с вами торговать и сотрудничать в мирных областях. Но НАТО окружило нас своими базами с ядерным оружием. Нам это не нравится. Поэтому мы будем расширять безопасное пространство вокруг границ СССР любыми доступными нам мирными средствами.

   – Европе пора уже понять: не может быть европейской безопасности без СССР или против СССР. Европейская безопасность может быть достигнута только совместно с СССР, и никак иначе. Европейцы почему-то считают, что СССР проводит агрессивную политику и собирается завоевать Европу. Господин премьер, а ради чего нам вас завоёвывать? У Европы нет никаких ресурсов, которых не было бы в Советском Союзе, – прямо заявил он. – Для СССР Европа – всего лишь западная окраина великого Евроазиатского континента, уже истощённая безудержной капиталистической эксплуатацией в течение нескольких сотен лет.

   – Зачем же вы тогда держите столько войск и танков на границе с Западной Германией? – спросил Ги Молле. – И разве коммунисты отказались от своей идеи мировой революции?

   – Вот именно, отказались, – подтвердил Хрущёв. – Почитайте документы нашего XX съезда партии, там всё написано чёрным по белому. Есть такая китайская пословица: «Если долго сидеть на берегу реки, мимо тебя проплывёт труп твоего врага». Мы будем строить своё собственное общество благоденствия, и когда мы его построим, вы сами к нам запроситесь. Если до того времени не проплывёте мимо, – усмехнулся он. – А танки мы держим на границе лишь потому, что с другой стороны границы стоят американские и английские танки. Если наши и ваши танки одновременно убрать, никаких проблем у нас с Европой не будет.

   Зато экономическая часть переговоров прошла как по маслу. Эффективное сотрудничество «Ситроена» с советскими НИИ и промышленными предприятиями открыло путь для других подобных проектов. Бегающие по улицам французских городов «Ситроены» DS, часть которых собиралась в СССР, служили отличной рекламой.

   Хрущёв предложил французскому премьеру сотрудничество сразу в нескольких областях: телевидение, судостроение, электроника, связь.

   Среди «документов 2012» нашлась достаточно полная документация по стандарту SECAM III, (наш основной нынешний стандарт эфирного телевидения, принятый СССР и Францией совместно в 1965 г.) Учитывая, что Франция только начала в 1956 разработку SECAM версии 1, такой «подарок» экономил разработчикам 9 лет напряжённой работы. Разумеется, предстояло создать достаточно много по аппаратной части, но, имея описания и схемы, сделать это было значительно проще.

   О наличии документации Хрущёв премьеру не сообщал. Предполагалось, что когда будет начата совместная разработка, наши специалисты будут вносить нужные предложения, что в итоге приведёт к созданию SECAM III как бы «естественным путём».

   Французского премьера советские предложения весьма заинтересовали. В то время СССР считался на Западе отсталой страной. Хрущёв всего лишь высыпал перед премьером горсть радиодеталей, уже освоенных советскими заводами.

   – Возьмите, господин премьер, покажите специалистам. Ничего секретного тут нет, у нас на этих деталях собирают телевизоры. Мы готовы поставлять некоторые электронные компоненты в Европу миллионами штук, – Хрущёв, разумеется, прихвастнул насчёт миллионов, но первые очереди Зеленоградских заводов действительно уже начали давать продукцию.

   Да и другие предприятия, вроде ленинградской «Светланы» и многих других по всему Союзу уже работали. Разумеется, пока это была обычная дискретная полупроводниковая электроника.

   Была и ещё одна важная договорённость. Стороны согласились установить линию прямой межправительственной связи между Москвой и Парижем, как это уже было сделано в 1955 году между СССР и США. Связь была телетайпная, концевые терминалы были установлены в комнате спецсвязи Кремля и в резиденции премьер-министра Франции. (АИ, реально связь между СССР и США была установлена лишь в 1963 г по результатам Карибского кризиса)

   По итогам визита было подписано несколько важных межправительственных соглашений о политическом и экономическом сотрудничестве. Ги Молле покидал Москву в приподнятом настроении.

   – Господин Хрущёв, я летел сюда с чувством, что лезу в берлогу голодного медведя, – сказал он, прощаясь, – а увидел чистый светлый город, полный доброжелательных счастливых людей.

9. Как прихлопнуть комара

   Особой заботой Хрущёва были и оставались американские и прочие попытки проникновения воздушных разведчиков на территорию СССР. Казалось бы, уже были достигнуты принципиальные договорённости по плану «Открытое небо». Американские самолёты воздушного контроля, раскрашенные в яркий оранжевый цвет, свободно летали над территорией Восточной Германии, так же как и наши – над территорией Западной Германии.

   Продолжалось долгое и мучительное согласование списка объектов и территорий, подлежащих контролю с воздуха. Члены согласительной комиссии с советской стороны с решениями не спешили, подолгу согласовывая каждый квадратный километр территории с военными. Американцы нажимали, но как только начиналось обсуждение их собственных контролируемых объектов, они точно так же принимались тормозить согласование.

   Поначалу Эйзенхауэр честно держал данное на Женевской конференции слово не нарушать границы воздушного пространства СССР, дождаться согласования списка объектов и только потом начать контрольные полёты.

   Ну... почти честно. Американские разведывательные самолёты постоянно ходили вдоль советских границ, при любом удобном случае стараясь хоть концом крыла чиркнуть «по ленточке». А стоило чуть ослабить бдительность – и очередной незваный гость тут же углублялся на несколько десятков километров вглубь советской территории.

   До лета 1956 это были обычные разведчики. Истребители ПВО встречали их и, если гость не слишком глубоко забрался, старались отжать за пределы воздушного пространства СССР. Если же чужой успевал забраться на сотню-другую километров – не обессудьте, мы предупреждали. В ход шли пушки, и очередной неизвестный солдат «холодной войны» находил вечный покой, чаще всего – среди арктических льдов или дальневосточных сопок.

   Несколько раз, когда расчёт курса очередного RB-47 показывал, что он идёт на один из позиционных районов, где были развёрнуты макеты МБР, советское ПВО имитировало беспечность, пропуская разведчик. Тем временем следовал звонок в соответствующую часть, там выла сирена тревоги, солдатики, на чём свет матеря «грёбаного америкоса», бросали повседневные дела и срочно вытягивали из ангаров один-два макета. Один ставили на стартовый стол, другой, соседний, укладывали на телегу, изображая подготовку к заправке или регламентные работы, или учения.

   Show must go on, а для спектакля нужны зрители. Не зря же Устинов столько труда вложил в эти макеты и ложные старты. Потому залётный американский «зритель» вызывал у КГБ и военной контрразведки взрыв энтузиазма, чего не скажешь о рядовых ракетчиках. Зато Аллен Даллес с чистой, насколько это возможно при его роде деятельности, душой докладывал Эйзенхауэру: «У проклятых красных до чёрта ракет. Какая у них дальность, мы не знаем, но выглядят очень солидно.»

   Продолжался массированный запуск на советскую территорию воздушных шаров-разведчиков. Поначалу Хрущёва это серьёзно беспокоило. 4 февраля СССР заявил США протест в связи с этими запусками. Однако затем, изучив эту тему по «документам 2012», Хрущёв выяснил, что лишь около 10% из числа запущенных шаров достигали восточных границ СССР и были затем подобраны американскими разведывательными подразделениями, базирующимися в Японии. После этого Никита Сергеевич махнул рукой на эти шары и сказал:

   – Чёрт с ними, пусть летают, всё равно много не увидят. А мы на эту дурь деньги тратить не будем.

   Но когда в Капустином Яре начались испытания ракеты Р-5, у Даллеса снова засвербило в заднице. Полигон просматривался радарами с территории Ирана, в связи с чем каждый старт оттуда вызывал у ЦРУ острый приступ вуайеризма.

   Тем более, что по заданию ЦРУ Келли Джонсон на фирме «Локхид» создал революционный по тем временам высотный самолёт-разведчик, который американцам не терпелось опробовать в деле.

   Американцы гордились своим новым разведчиком, искренне считая его «несбиваемым». Потолок U-2 первых серий составлял 65000 футов (около 19800 м). Позже за счёт модернизации двигателей, к 1960-му году его довели до 70000 футов (более 21000 м). Создатели самолёта уверяли, что советская система ПВО не способна не то что сбить, но даже заметить высоко летящий U-2. При этом они опирались на результаты испытаний. Американские радары того времени этот самолёт действительно не видели – его полёт проходил выше их эффективной зоны обнаружения. Разумеется, американцы были уверены, что если их «лучшие в мире радары» не видят U-2, то «эти тупые красные» его и подавно не заметят.

   В феврале 1956 года первый разведывательный «отряд А», оснащённый разведчиками U-2, прибыл в Европу. Сначала самолёты приземлились в Англии, затем, 11-12 июня их перевели в Висбаден, в Западной Германии. Самолёты были жутко засекречены, потому днём их прятали в ангарах, чтобы советские самолёты контроля их не заметили.

   Американцы, разумеется, не знали, что русским давно известно и место базирования, и тактико-технические данные самолёта. Всю информацию об U-2 Хрущёв и Серов получили в «документах 2012». Теперь за базой в Висбадене плотно следили и разведчики-нелегалы, и воздушный контроль, и служба радиоперехвата.

   Как только U-2 появились в Европе, Серов доложил об этом Хрущёву. Никита Сергеевич, сильно занятый в это время партийными делами – как раз шёл ХХ-й съезд партии – Серова выслушал и приказал:

   – За базой следить, усилить радиолокационный контроль, войскам ПВО усиленная готовность. Как только освобожусь – ракетчиков лично проконтролирую.

   К этому времени уже существовало Московское кольцо ПВО – двойной «частокол» зенитных ракет комплекса С-25 «Беркут» вокруг Москвы, рассчитанный на отражение массированного налёта более 1000 бомбардировщиков. Ракеты С-25 образца 1955 года поражали цель на высотах от 500 до 20000 м и дальности 35 км. Единовременно комплекс мог поражать 20 целей. Всего было 56 стационарных стартовых позиций, 34 на внешнем кольце и 22 на внутреннем.

   Во время испытаний 1954 года был произведён одновременный перехват 20 реальных воздушных целей. 7 мая 1955 года постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР система С-25 была принята на вооружение.

   У системы С-25 было 2 основных недостатка – стоимость и стационарность. Также поначалу не было возможности производить перехват в условиях применения радиопомех. Позже система была модернизирована, и такая возможность появилась.

   На 1956 год С-25 была единственным средством ПВО СССР, хотя бы теоретически способным достать U-2, причём на верхнем пределе досягаемости.

   Из «документов 2012» Хрущёв знал, что один из первых полётов U-2 над советской территорией будет проходить над Москвой. (Разные источники дают разную информацию. С.Н. Хрущёв утверждает, что U-2 достиг Москвы в первом же полёте 4 июля 1956 года, американцы заявляют, что это был 2й полёт, 5 июля. Поскольку они указывают даже фамилии пилотов, в данном случае предпочитаю придерживаться американской версии.)

   Естественным желанием Никиты Сергеевича было обломать рога Аллену Даллесу и его заместителю по спецоперациям Ричарду Бисселу, которые были инициаторами проекта U-2. Изучив «документы 2012» Хрущёв и Серов пришли к выводу, что в «той истории» ПВО Москвы полёт U-2 элементарно проморгало. На границе радары его засекли, но затем потеряли. Затем снова увидели и вели до Москвы. Истребители неоднократно пытались перехватить разведчик, но им не хватало потолка, а эффективных ракет «воздух-воздух» на тот момент ещё не существовало. Наши перехватчики не доставали до U-2 примерно 2-3 тысячи метров.

   Но система С-25 на момент первого и единственного полёта U-2 над Москвой оказалась небоеготовой. Разные источники утверждают по-разному. Одни говорят, что ракеты не были заправлены и на них не были установлены боевые части. Другие считают, что дежурному капитану, доложившему о нарушителе, сначала просто не поверили – дескать, не могут самолёты летать на такой высоте, а когда поверили – было уже поздно, цель вышла из зоны поражения. Однако существовала практика фотографирования экрана-индикатора радара при обнаружении цели, и фотографии свидетельствуют о том, что нарушитель был.

   Хрущёв, прочитав все эти версии, долго разбираться не стал. По дороге на дачу, он приказал водителю свернуть на «закрытую» кольцевую, и вскоре машина Первого секретаря подъехала к одной из позиций внутреннего кольца ПВО.

   Офонаревший от столь необычного визита часовой взял под козырёк и тут же вызвал караульного начальника. Тот, прибежав как наскипидаренный, козырнул, отрапортовал и тут же объяснил, как проехать до дежурного офицера.

   Дежурный капитан, уже предупреждённый с КПП по телефону, доложил о визите «наверх», а сам выбежал встречать первое лицо страны. Доложив, что за время его дежурства никаких происшествий не случилось, капитан попросил разрешения вернуться на пост.

   В это время появился командир позиции. Хрущёв отпустил дежурного – ему всё же надо выполнять непосредственные обязанности – и попросил командира провести его к пусковым установкам.

   Опрос личного состава и осмотр пусковых показал: позиция действительно не готова к немедленному перехвату. Срок хранения заправленной боеготовой ракеты на пусковой установке составлял полгода, поэтому ракеты хранились на складе, и должны были устанавливаться на ПУ «в угрожаемый период». Система создавалась на случай полномасштабной войны, рассчитывалась на отражение массированного налёта обычных бомбардировщиков, следующих к цели на высотах 10-12 тысяч метров, и к перехвату одиночных воздушных целей, вроде непредсказуемо появляющихся разведчиков, была не предназначена.

   Никита Сергеевич понимал, что высказывать какие-либо претензии командиру части бессмысленно. Поблагодарив офицеров за службу, он поехал на дачу.

   Вернувшись с дачи, Хрущёв вызвал Серова, министра обороны маршала Жукова, Главнокомандующего войсками ПВО маршала Бирюзова и командующего Московским округом ПВО генерал-полковника Батицкого.

   Серов, предупреждённый заранее, прибыл первым, а Жуков, Бирюзов и Батицкий приехали чуть позже. Войдя в приёмную Первого секретаря ЦК, Жуков, на правах старшего по званию и должности, поинтересовался у помощника Хрущёва, Григория Трофимовича Шуйского:

   – Не в курсе, из-за чего нас вызвали-то?

   – Нет, – ответил Шуйский. – Заходите, товарищи.

   По знаку Хрущёва Серов ознакомил военных с фотографиями и данными U-2. Затем Никита Сергеевич рассказал о своём визите на позицию ПВО. Рассказывал он красочно и с подробностями.

   По мере рассказа Бирюзов и Батицкий медленно багровели. Уже одно то, что Хрущёв в рассказе упомянул больше технических подробностей об комплексе С-25 и ракете В-300, чем они знали сами, говорило о многом. А известие об американском самолёте-шпионе ставило все точки над «ё».

   – Андрей Николаевич Туполев считает, что самолёт – не более чем высотный разведчик, и нести ядерное оружие не может, – сказал Хрущёв. – Тем не менее, с этим надо что-то делать. (В реальной истории, после 1-го полёта U-2 4 июля 1956 года было устроено совещание с участием конструкторов самолётов и зенитных ракет. Туполев, не зная характеристик и внешнего вида U-2, основываясь лишь на известной высоте, скорости и предполагаемой продолжительности полёта, предположил, что разведчик скорее всего похож на планер с одним мотором, одним пилотом и одним фотоаппаратом, спроектирован на пределе возможного и переносить тогдашнюю атомную бомбу неспособен. Когда стал известен реальный облик и данные U-2, они почти точно совпали с прогнозом Туполева.)

   – Ну, так сбить его нахрен, да и всё! – решительно сказал Жуков.

   – Какая у ракетчиков досягаемость по высоте?

   – 20 тысяч.

   – Ну, на пределе должны достать.

   – Если не проворонят, – уточнил Хрущёв.

   – Да что вы, товарищ Первый секретарь! – вскинулся Бирюзов. – Ни в коем случае!

   – М-дя? – криво усмехнулся Никита Сергеевич. – Значит, так. У вас только один шанс. Скорее всего, разведчик пройдёт над Москвой один раз. Сфотографирует позиции 25-го комплекса и больше к Москве не сунется. Система стационарная, американцы не дураки. Они поймут, что над остальной территорией страны они могут летать безнаказанно. Если собьём его, Эйзенхауэр, вероятнее всего, запретит полёты, потому что не будет знать, что именно его сбило. А если провороним – они сообразят, что С-25 прикрывает только Москву, а остальная территория Союза для них – открытый лист. И будут донимать нас, по крайнем мере, пока не войдёт в строй С-75. И ещё не факт, что даже имея 75-ю систему, мы сумеем их быстро поймать.

   Прогноз Хрущёва строился на информации из будущего и элементарной логике. Поразмыслив, маршалы с ним согласились.

   – План мероприятий представите мне через три дня, – сказал Хрущёв.

   Маршалы Жуков и Бирюзов явились с планом мероприятий в назначенный срок. Никита Сергеевич с интересом прочитал предложения военных.

   – Батицкий писал? – спросил он. – Ну, что, неплохо... Несколько уточнений. Первое. Никаких радиопереговоров, пока следите за целью. Американцы нас слушают. Потому – радиообмен должен идти как обычно. От радиометристов в эфире – только обычные доклады: «Всё спокойно, никого не видели». Все боевые доклады – только по телефону. Радары тоже пусть крутятся в обычном режиме.

   – То есть... Цель на сопровождение не брать? – удивился маршал Бирюзов.

   – Нет. Пусть работают в режиме обзора, – ответил Хрущёв. – Насколько я понял Туполева, этот стрекозёл, – он указал на картинку с силуэтом U-2, – активно маневрировать не может. Забирается на самый верх и ковыляет потихоньку, в надежде, что его не заметят.

   – Пожалуй, да... – согласился Бирюзов. – Вряд ли с такими крыльями он сможет резко спикировать и скрыться в складках местности или пойти на бреющем над лесом.

   – Именно. Не тот случай, – кивнул Хрущёв. – Сплошное радиолокационное поле необходимо, но включать радары на сопровождение не надо – только спугнём. Пусть радары передают клиента от одного поста к другому.

   – Дальше. Повесить дирижабли ДРЛО – это вы хорошо придумали, – одобрил Никита Сергеевич.

   Дирижабли грузоподъёмностью 30 тонн, с антенной радара внутри оболочки – по американскому образцу – строились небольшой серией, начиная с конца 1955 года. (АИ) Они позволяли относительно быстро просматривать значительную территорию.

   – Представьте, что вы летней ночью ловите комара, – сказал Хрущёв. – Можно зажечь свет и долго, нудно его искать, а потом полночи не заснуть. А можно попробовать лежать тихо и ждать, пока он возле лица не зажужжит. Вот тут-то его и прихлопнуть.

   – Москва в этой операции – наше лицо. Ну, а с рукой и комаром – и так ясно, – усмехнулся Никита Сергеевич. – Потому – никаких истребителей. Пусть думает, что эти ленивые русские его проспали. Авось обнаглеет и спустится хоть на 500 метров пониже. Если в первом полёте он к Москве не сунется – чёрт с ним, пусть уходит. Так даже лучше. Американцы решат, что мы его не заметили, вконец оборзеют, и в следующем полёте наверняка полезут на Москву.

   Маршал Бирюзов задумался на несколько секунд, затем кивнул.

   – Интересная идея. Попробуем.

   Подготовка длилась в течение 4-х месяцев, с марта до конца июня. Были проложены сотни километров телефонных проводов, перелопачены тысячи географических карт, десятки военных планов. Ракетчики на позициях С-25 проклинали тот день, когда они решили пойти в военное училище. Ситуация назревала медленно, словно нарыв.

   В ходе подготовки план действий неоднократно менялся и уточнялся. По ходу подготовки Хрущёву пришла в голову идея попытаться дискредитировать директора ЦРУ Даллеса в глазах президента Эйзенхауэра.

   Этот план основывался на значительной разнице во времени между Европой и США, знании хода событий, и элементарной наглости. Когда Хрущёв поделился идеей с Жуковым, и Бирюзовым, маршалы долго хохотали, а затем безоговорочно согласились всё организовать.

   В 6 утра 4 июля, в День Независимости США (как видим, традиция запусков к национальному празднику родилась отнюдь не в СССР, нам тогда и запускать было особо нечего) пилот Херви Стокман (Hervey Stockman) поднял свой U-2 с ВПП базы Висбаден, пересёк границу Восточной Германии и взял курс в сторону Польши. Далее, согласно тексту дипломатической ноты СССР от 10 июля 1956 г: «в 8 часов 18 минут по московскому времени двухмоторный средний бомбардировщик ВВС США появился со стороны американской зоны оккупации Западной Германии, пролетел через территорию Германской Демократической Республики и в 9 часов 35 минут вторгся со стороны Польской Народной Республики в воздушное пространство Советского Союза в районе Гродно. самолёт, нарушивший воздушное пространство Советского Союза, пролетел по маршруту Минск, Вильнюс, Каунас и Калининград, углубившись на территорию СССР до 320 км и пробыв над ней 1 час 32 минуты»

   В действительности U-2 находился в воздухе более 8 часов. Он пролетел над Ленинградом, сфотографировал военные корабли в Кронштадте, и ушёл на запад над морем. Как и было предусмотрено планом, радиолокаторы работали в режиме обзора, никакие истребители в воздух не поднимались, и вся огромная машина советской ПВО старательно делала вид, что никакого чужого самолёта в небе нет.

   Хрущёв в Кремле лично принимал по телефону доклады маршала Бирюзова, время от времени подходя к карте, втыкал в неё булавки с отметками времени прохождения самолёта через тот или иной пункт маршрута и сверял оный маршрут полёта с информацией из 2012 года. Серьёзных расхождений не было.

   По иронии судьбы, вечером Никита Сергеевич и другие советские официальные лица были приглашёны на приём в американское посольство, по случаю Дня Независимости США. Посол Чарльз Болен был в курсе разведывательных миссий U-2, хотя и не знал, что первый полёт состоялся именно в этот день.

   Зато можно представить, какие чувства испытывал Хрущёв, вынужденный согласно дипломатическому этикету, поднимать тосты в честь национального праздника США и за мирное советско-американское сотрудничество.

   Входя 5 июля в Овальный кабинет, Аллен Даллес сиял, как рождественская ёлка. Президент Эйзенхауэр смотрел на него с лёгким недоумением.

   – Чему вы так радуетесь, Аллен?

   – Полный успех, господин президент! ПВО красных оказалась совершенно бессильна против нашего U-2. Только что доставили свежие снимки из Висбадена. Военные объекты русских видны, как на ладони. И ни одного перехватчика! Судя по радиопереговорам, их радары наш самолёт просто не видели. Я изучил все радиоперехваты. Ни одного доклада о высотной одиночной цели. Никаких шифрованных переговоров в эфире или условных терминов.

   –Да? Ну-ка, дайте взглянуть.

   Даллес передал президенту объёмистую папку с аэрофотоснимками. Айк достал старомодную большую лупу в металлической оправе и с интересом разглядывал снимки. Даллес зашёл сбоку и комментировал, показывая карандашом наиболее интересные объекты.

   – Так вы считаете, что русские наш самолёт не заметили? – уточнил президент, разглядывая снимки. – Может, просто проспали? Эффект неожиданности?

   – Не похоже, господин президент, – ответил Даллес. – Их ПВО весьма бдительна и обычно реагирует на наши попытки проникновения крайне нервно. А тут радары работали в обычном режиме обзора. Ни одной попытки взять наш самолёт на сопровождение. Ни малейшей реакции в эфире. Никаких перехватчиков в воздухе, кроме нескольких пар, отрабатывавших пилотаж над аэродромами.

   – Когда прошлый раз наш RB-47 прорвался в позиционный район русских МБР, в эфире стоял такой гвалт, будто на финале национального первенства по бейсболу. А тут – обычные переговоры, спокойные деловые интонации, – Даллес, чувствуя себя героем дня, разливался соловьем. – Обратите внимание на этот снимок, господин президент. Это русский линкор «Октябрьская революция». Они его недавно подремонтировали, и теперь пускают в своей луже, которую называют Балтийским морем.

   Эйзенхауэр переложил снимок в сторону и с интересом взял следующий. Качество снимков по тем временам было отличное.

   – Вы считаете, русские перехватчики самолёт не атаковали? – спросил Айк. – Может быть, они пытались, но не достали? А ваш пилот их просто не видел?

   – Это маловероятно, господин президент, – ответил Даллес. – U-2 оборудован перископом нижнего обзора, и все, что происходит внизу, пилот видит очень хорошо.

   – Ну, допустим, – президент внимательно изучал в лупу аэрофотоснимок Кронштадта.

   Внезапно что-то привлекло его внимание. Эйзенхауэр пригнулся, разглядывая детали, затем вдруг побагровел и спросил:

   – А это что такое, господин Даллес?

   – Э-э... Разрешите, господин президент? – Даллес взял у Айка лупу и пригляделся. – По-моему, это солдаты на плацу. Или матросы...

   – Я вижу, что это матросы, господин Даллес! – взвился Эйзенхауэр. – Вы что, читать не умеете?!

   Строй матросов на снимке явственно складывался в хорошо читающуюся надпись: «FUCK OFF».

   – Э-э... Господин президент... Матросы, солдаты, они часто так развлекаются.. Встанут, а кто-нибудь из окна снимает...

   – С некоторых пор, господин Даллес, при общении с вами у меня возникает ощущение, что я возглавляю нацию тупоголовых идиотов, – устало заметил Эйзенхауэр. – Позвольте вам заметить, что это русские матросы.

   – Разумеется, русские, господин президент...

   – Господин Даллес, русские матросы, фотографируясь на плацу из окна, встали бы так, чтобы получилось русское слово! Как там его... – президент заглянул в записную книжку. – Например, «Х#Й». Вот, посмотрите, как это пишется по-русски, господин директор Центрального Разведывательного Управления! А если они встали так, чтобы получилась надпись на английском, логично предположить, что тот, кто будет рассматривать снимки, читает по-английски! Как вы думаете, много ли американцев фотографируют русских матросов из окна казармы в Кронштадте?

   – Вы хотите сказать, господин президент... – промямлил Даллес.

   – Я хочу сказать, что вас провели, как идиота! – рявкнул Айк. – Вы думали, что ваш самолёт русские не видят? Так вот, они его прекрасно видели, знали его маршрут и отлично подготовились! Вывести солдат на плац можно и по тревоге, а вот научить их вставать, чтобы получилась читаемая надпись на английском – тут тренировка нужна!

   Эйзенхауэр начал снова перебирать снимки всего маршрута U-2.

   –Ага! Ну-ка, господин Даллес, что тут написано?

   Директор ЦРУ взял лупу и присмотрелся. Строй солдат на другом снимке явственно складывался в надпись: «Dulles – idiot.»

   – А здесь прямо-таки целое послание, – сказал президент, изучая очередной снимок. – Похоже, написано краской на плоской железной крыше. Вот, полюбуйтесь.

   Надпись на крыше гласила: «Mr. President, Allan Dulles – idiot, fire him.»

   – Русские мне прямо советуют вас уволить! – рявкнул президент. – И даже подсказывают, за что именно! Может, мне так и поступить? Где сейчас ваш хвалёный самолёт?

   – Сегодня он должен был лететь фотографировать Москву... С учётом разницы во времени он уже должен был вернуться, – пробормотал Даллес.

   Эйзенхауэр сунул ему в руки телефонную трубку.

   – Звоните в Висбаден!

   Директор ЦРУ набрал номер. Через несколько десятков секунд томительного ожидания он произнёс:

   – Это Даллес. Где самолёт?

   Выслушал ответ и сказал:

   – Самолёт еще не приземлился, господин президент. Разрешите отбыть в Лэнгли для руководства операцией?

   – Разрешаю, – буркнул Эйзенхауэр.

   Как только Даллес покинул кабинет, президент поднял трубку телефона и попросил соединить его с базой в Висбадене.

   Услышав ответ дежурного офицера, он произнёс:

   – Говорит Главнокомандующий. Да. Президент Соединённых Штатов. Приказываю: Немедленно прекратить полёты разведывательных самолётов отряда «А» над территорией России и Восточного блока до особого распоряжения.

   Второй полёт был назначен на утро 5 июля. U-2 взлетел задолго до того, как Эйзенхауэр позвонил и запретил полёты. В момент его взлёта в США был ещё поздний вечер 4 июля.

   Пилот Кармине Вито (Carmine Vito) вёл самолёт согласно инструкции на высоте 65000 футов. В 8.54 по Московскому времени он вошёл в воздушное пространство СССР со стороны Польши в районе Бреста. Радиолокаторы засекли его в 7.41, ещё над Польшей. Дальше он пошёл на Минск, затем, через Смоленск, на Москву. Поскольку самолёт шёл слишком высоко, смоленские берёзы в этот раз оказались бессильны. :)

   Связи с базой на маршруте не было, пилоты были предоставлены сами себе. Как и в первый раз, ни одного истребителя в воздухе не наблюдалось, поэтому на подходе к Москве пилот решил немного снизиться, чтобы на снимках получше получились мелкие детали. Теперь он шёл на высоте 60000 футов. Лучи русских радаров «чиркали» по самолёту, но скользили дальше, не задерживаясь. Радары ПВО по-прежнему работали в режиме обзора.

   Вдруг на приборной доске замигала лампочка, сигнализирующая об облучении радаром. Самолёт попал в луч, причём радар находился в режиме сопровождения, он не вращался, а был направлен прямо на цель, непрерывно определяя её курс, высоту и скорость полёта, расстояние до цели, и передавая параметры на станцию наведения ракет.

   Хрупкая конструкция U-2 не позволяла совершать резких маневров, поэтому уклониться от ракет он не мог. Пилот успел немного изменить курс, начав отворот влево, когда чуть впереди, правее и ниже полыхнула вспышка, окрасившая мир красным. Через секунду вторая ракета взорвалась прямо под ним, машину потряс мощный удар, правое крыло с треском отвалилось, самолёт потерял управление и начал беспорядочно падать.

   Ещё через пару секунд третья рванула среди кувыркающихся обломков, переломив ударной волной второе крыло и сломав пополам фюзеляж. Этот удар был самым сильным, пилот, не успевший покинуть кабину, потерял сознание. Сотни осколков и поражающих элементов прошили падающие обломки.

   – Цель уничтожена, расход – три, – доложил оператор наведения, а затем, не удержавшись, добавил уже не по уставу, зато от души: – Пи...дец, долетался, сука...

   Сослуживцы торжествующе вытащили оператора из-за пульта, вынесли на улицу и стали качать, подбрасывая высоко в воздух.

   – Уроните, черти! – отбивался от товарищей смущенный лейтенант.

   Обломки самолёта рассеялись при падении с высоты на большой территории. Они падали, кувыркаясь в воздухе, в течение нескольких минут. Их поиском занимались специально назначенные поисковые команды.

   О сбитом самолёте немедленно доложили по команде, и через несколько минут командующий ПВО СССР маршал Бирюзов, сняв трубку «кремлевки», попросил соединить его с Первым секретарем ЦК.

   Хрущёв уже ждал звонка, сидя возле утыканной булавками карты, отображающей маршрут полёта. Его помощник Шуйский заглянул в кабинет:

   – Никита Сергеич, Бирюзов на проводе!

   – Соединяй! – он поднял трубку.

   В трубке щелкнуло, послышался немного взволнованный голос:

   – Товарищ Первый секретарь! Докладывает маршал Бирюзов. Вражеский разведчик перехвачен на подходе к внешним позициям Московского кольца ПВО. Боевые расчёты докладывают о падении обломков самолёта. На поиск обломков направлены поисковые группы. Парашютов в воздушном пространстве не замечено.

   – Поздравляю, Сергей Семёнович, – ответил Хрущёв. – отлично поработали.

   Он поднял телефонную трубку и попросил телефонистку соединить его с министром иностранных дел Шепиловым.

   – Дмитрий Трофимыч. Сбили американца, готовьте ноту, как договаривались. Да, да, сейчас обломки ищут. Да, сделаем сувенир для Эйзенхауэра. Я ему ещё личное письмо напишу, на совесть попробую надавить.

   5 июля 1956 года был четверг, обычно по четвергам проводились заседания Президиума ЦК. До начала ещё оставалось немного времени. Никита Сергеевич вызвал стенографистку и надиктовал послание президенту.

   Диктовка письма заняла несколько больше времени, чем он расчитывал. Наконец, он вышел в соседний зал, где проводились заседания Президиума. Все уже собрались и даже начали немного нервничать.

   Хрущёв был в отличном настроении.

   – Здравствуйте, товарищи! – сказал он. – Хочу поделиться с вами хорошими новостями. Сегодня ракетчики Московского кольца ПВО уничтожили новейший американский высотный самолёт-разведчик. В настоящее время ведутся поиски пилота и обломков самолёта.

   Члены Президиума встретили сообщение удивлённо-радостными возгласами. Когда первые восторги утихли, Никита Сергеевич предложил:

   – По этому случаю хочу предложить отметить победу наших зенитчиков и объявить сегодняшний день – 5 июля – их профессиональным праздником! (В реальной истории День зенитно-ракетных войск – 8 июля, учреждён в 1960 г по случаю ввода должности командующего зенитно-ракетными войсками ПВО.)

   Предложение было встречено с одобрением. Георгий Константинович Жуков взялся подготовить соответствующее постановление.

   Поиски обломков самолёта продолжались несколько дней. Американцы по приказу президента прекратили полёты. В общем-то, их специалисты всё поняли уже вечером 5 июля по европейскому времени, как только стало ясно, что у самолёта кончилось топливо.

   В ходе поисков в подмосковных полях было обнаружено несколько сотен больших и мелких обломков, а также было найдено тело погибшего пилота, его полётные карты с отмеченным на них маршрутом полёта, его аварийное снаряжение.

   Поисковые команды нашли в обломках самолёта повреждённый фотоаппарат. Объектив был разбит, но кассета с уже частично отснятой плёнкой уцелела. Плёнку проявили, фотографии отпечатали, получив неопровержимое доказательство выполнения вражеским самолётом шпионской миссии.

   Американцы несколько дней хранили молчание. Затем последовало сообщение Госдепартамента: «Один из самолётов типа U-2… предназначенных для научно-исследовательских целей и находящихся в эксплуатации с начала 1956 года для изучения атмосферных условий и порывов ветра на больших высотах, пропал без вести с 9 часов утра 5 июля (по местному времени) после того, как его пилот сообщил, что он испытывает затруднения с кислородом и находится над акваторией Балтийского моря» (Слегка перефразированное реальное заявление Госдепартамента о пропаже самолёта U-2 1 мая 1960 г РИ)

   Хрущёв выжидал, не делая никаких заявлений. Он ждал, пока американцы «окончательно заврутся».

   Наконец, 9 июля «посылка» Первого секретаря была доставлена дипломатической почтой в советское посольство в Вашингтоне. На следующий день советский посол Георгий Николаевич Зарубин вручил Джону Фостеру Даллесу советскую ноту протеста, а также личное письмо Первого секретаря ЦК КПСС Хрущёва Президенту США Дуайту Эйзенхауэру.

   К письму прилагалась объёмистая и увесистая посылка, доставленная дипломатической почтой.

   Поскольку и письмо и посылка были адресованы лично Эйзенхауэру, вскрывать их в Госдепартаменте не стали. Госсекретарь Даллес лично доложил президенту о полученном письме и посылке. Эйзенхауэр приказал доставить их в Белый Дом.

   Аллен Даллес вздрогнул, когда резко зазвонил «президентский» телефон.

   – Берите с собой Биссела, и живо ко мне! – президент явно был раздражён.

   Когда Аллен Даллес и его заместитель Ричард Биссел вошли в Овальный кабинет, на столе посередине, прямо перед столом президента лежали несколько исковерканных обломков дюраля и разбитый объектив авиационного фотоаппарата.

   – Вы, джентльмены, кажется, утверждали, – саркастически произнёс Эйзенхауэр вместо приветствия, – что ваш чудо-самолёт невидимый и несбиваемый. Что он летает выше зоны обнаружения радаров. Что его не достанут ни истребители красных, ни их зенитки, ни их ракеты. Не так ли?

   – Ну, так полюбуйтесь!!! – рявкнул президент, так, что Даллес и Биссел синхронно отшатнулись. – Вот что осталось от вашего неуязвимого самолёта! Красные были очень любезны! Они прислали обломки с серийными номерами! Я уже навёл справки на «Локхиде», они подтвердили, что номера принадлежат одному из U-2, дислоцированных в Висбадене. Получается, что вы истратили чёрт знает сколько миллионов долларов, а в результате сделали роскошную высотную мишень для русских ракетчиков? Так что вы можете сказать в своё оправдание?

   – Сэр... Возможно, это была техническая неисправность самолёта? – предположил Даллес. – То есть, может быть, произошла катастрофа, а русские просто подобрали обломки?

   – Ну конечно, Аллен! Конечно, произошла катастрофа! – сарказм Эйзенхауэра был ядовит, как укус кобры. – Когда самолёт пробивает сотня-другая поражающих элементов, в нём безусловно возникает множество технических неисправностей!

   Президент жестом фокусника вытащил из-под стола ещё одну дюралевую панель, изрешеченную рваными дырами, и продемонстрировал руководителям ЦРУ.

   – Катастрофа произошла не вчера, мистер Даллес! – язвительно продолжил Эйзенхауэр. – Катастрофа случилась, когда вы стали директором ЦРУ! А мистер Биссел начал удовлетворять свои амбиции за государственный счёт! Молча-ать!!! Смирно!!! Я с вами разговариваю!!! – рявкнул он, увидев, что Ричард Биссел начал открывать рот.

   Даллес и Биссел инстинктивно выпрямились. Биссел вздрогнул и предпочёл промолчать. Когда президент вспоминал, что он – боевой генерал, с ним лучше было не связываться.

   – Вы знаете, что написал мне в личном письме Хрущёв? – спросил Айк. – Нет? Так я вам зачитаю!

   Он взял со стола лист бумаги и прочитал: «Уважаемый господин Президент!

   С глубоким прискорбием извещаю Вас о безвременной кончине американского пилота Кармине Вито, погибшего 5 июля 1956 года в небе над Москвой. В его смерти, так же как и в смерти многих других честных американцев, виновны директор ЦРУ Аллен Даллес и его заместитель Ричард Биссел. Они, в нарушение наших взаимных договорённостей по программе «Открытое небо», продолжают посылать в советское воздушное пространство один воздушный разведчик за другим. При этом они дискредитируют внешнюю политику Соединенных Штатов и ставят в неприятное положение лично Вас, как руководителя страны.

   Если господин Даллес не может обойтись без подглядывания за кем-либо, почему за это должны платить американские налогоплательщики и почему ради удовлетворения его прихотей должны погибать хорошие американские лётчики? Господин Президент, передайте господину Даллесу этот бинокль, – президент сделал паузу и протянул Даллесу хороший цейсовский полевой бинокль, – пусть он удовлетворяет свои вуайеристские наклонности, подглядывая за соседями. Это обойдётся для Соединённых Штатов значительно дешевле.

   Господин Президент, пожалейте ваших лётчиков. Они не заслуживают подобной участи в мирное время.

   Хотя, наш командующий войсками ПВО маршал Бирюзов передаёт господину Даллесу привет, и просит прислать ещё несколько высотных мишеней для тренировки расчётов наших зенитных ракет.

   С уважением, искренне Ваш,

   Н.С. Хрущёв.»

   Пока президент зачитывал письмо Хрущёва, Даллес и Биссел стояли навытяжку, скрежеща зубами. Даллес покраснел, как варёный рак. Биссел выглядел не лучше.

   – Да, кстати, Хрущёв прислал вам ещё кое-что, – Эйзенхауэр ехидно ухмыльнулся и вручил Даллесу и Бисселу по небольшой круглой плоской баночке зелёного цвета. Баночки были сделаны из тонкой жести. Сверху на крышке была короткая надпись по-русски.

   Озадаченный Даллес вертел в руках баночку.

   – Не бойтесь, открывайте, – сказал президент. – Это не опасно, моя охрана всё проверила. Правда, смеялись парни долго.

   Ричард Биссел первым сковырнул крышечку. В баночке была вязкая, светлая, бело-желтоватая мазь.

   – Что это, чёрт подери? – не сдержал своего удивления Даллес.

   – Это вазелин, господин директор, – ответил Биссел. (по-английски это звучит как «petrolatum»)

   – Как видите, господин Хрущёв знал, чтО вам сегодня понадобится, – криво усмехнулся Эйзенхауэр. – А, кстати, вы в курсе, что русские объявили 5 июля Днём зенитно-ракетных войск? И ещё, вы знаете, что русский министр иностранных дел дал интервью телеканалу «ONN», где цитировал фразы из этого письма? И теперь весь мир знает, что главный коммунист планеты послал директору ЦРУ бинокль и баночку вазелина!

   – И ещё, они проявили плёнку и опубликовали по всему миру сделанные вашим самолётом снимки! Свои военные объекты, они, понятное дело, заретушировали, но вот над фразой «Даллес – идиот», составленной из строя солдат, уже издеваются все мировые газеты!

   Даллес, красный как варёный рак, не знал, куда девать глаза.

   – Итак, господин Даллес! Я категорически запрещаю вам посылать эти ваши грёбаные высотные мишени в воздушное пространство красных и их сателлитов! – президент был готов рвать и метать, он хоть и говорил с деланным спокойствием, но глаза у него были бешеные. – В отношении этого вашего проекта высотного разведчика будет назначено сенатское слушание, на котором мы всё тщательно расследуем и выясним, на что были потрачены средства налогоплательщиков, и почему самолёт, именовавшийся вами неуязвимым, был сбит красными уже во втором полёте.

   – И я вам обещаю, господин Даллес, на этих слушаниях вам понадобится уже не такая маленькая баночка с вазелином, а ёмкость побольше! Пожалуй, я попрошу Хрущёва прислать вам галлон вазелина! А теперь оба – вон отсюда!

10. Рождение легенды.

   На 23 июня был намечен воздушный парад. Обычно его проводили в августе, ко Дню ВВС. Но августовская погода в Москве слишком часто была дождлива, потому парад приходилось то и дело переносить. Хрущёв предложил раз и навсегда перенести его на более сухой июнь.

   В этот раз Никита Сергеевич собирался пригласить на праздник в качестве зрителей американских военных. Мероприятие задумывалось как пропагандистское – припугнуть американских генералов советской воздушной мощью. Однако, изучив «документы 2012» на этот счёт, Хрущёв был огорчён – судя по присланным записям, советские Ту-95 и М-4 на вероятного противника особого впечатления не произвели. Стратегическое Авиационное Командование США к тому времени уже насчитывало более тысячи реактивных бомбардировщиков. Никита Сергеевич с сожалением осознал, что американского ежа не только голой ж...й, но и советской Авиацией Дальнего Действия не напугаешь.

   Раздосадованный Хрущёв решил было уже и вовсе не приглашать американцев. Настроение было испорчено, к ужину он вышел мрачным и неразговорчивым.

   Сергей, видя, что Хрущёв не в духе, благоразумно дождался, пока он закончит ужинать и подобреет, а затем спросил, что же его так огорчило.

   – Да вот, хотел, понимаешь, американских военных нашими бомбардировщиками впечатлить, – признался старший Хрущёв, – да хорошо, что в документы заглянул. Не впечатлились они. Вот ракеты бы им показать... Да нечего показывать пока ещё.

   – Впечатлить надо? – Сергей заговорщицки усмехнулся, – пойдём к Селину, картинку одну тебе покажу.

   Лейтенант КГБ Селин руководил группой документации, которая распечатывала и переснимала информацию с присланного ноутбука. За прошедшие 2,5 года он уже получил старшего лейтенанта. Группа Селина размещалась теперь в соседней квартире. Для удобства сообщения между квартирами была проделана внутренняя дверь, отпиравшаяся только из квартиры Хрущёва.

   Увидев Первого секретаря, старший лейтенант привычно вскочил и хотел было докладывать. Хрущёв остановил его:

   – Сидите, сидите, мы на минуту.

   Сергей покопался в документах, нашёл папку с картинками и щелкнул по одной из них. Никита Сергеевич эти картинки не смотрел – не до баловства было. Тем сильнее оказался комический эффект. На картинке был изображён футуристического вида дирижабль с зубастой пастью на носу и огромным серпом и молотом на боках. Хрущёв-старший непроизвольно хрюкнул и заколыхался, не в силах сдержать приступ хохота.

   – Это что за чудо зубастое? – спросил он, обретя способность говорить.

   – Это – дирижабль «Киров» , из компьютерной игры, – пояснил Сергей. – Игру нам не прислали, но описание этой штуки мне в папке «Юмор» попадалось.

   – «Киров»? – изумился Никита Сергеевич. – А откуда... Как Гудков-то про него узнал? У нас же серия 50-тонников так называется!

   – Гудков про него, скорее всего, ни сном, ни духом, – ответил Сергей. – Простое совпадение.

   –Погоди, погоди... чего тогда Бартини предлагал... ? – вспомнил Хрущёв. – Дай-ка мне телефон!

   Он придвинул к себе телефонный аппарат и по памяти набрал номер, который полагалось знать считанным единицам посвящённых:

   – Алло! Сергей Палыч? Хрущёв беспокоит. Простите, если от дела отрываю... Вот вы мне вторую ступень для Р-5 показывали. А мы можем сделать десяток габаритно-весовых макетов Р-5 со второй ступенью и какой-нибудь головой пострашнее, для парада?

   – Да не ворчите, Сергей Палыч, тут дело политическое, американов напугать надо!

   Воздушный парад состоялся в Тушино, в воскресенье, 23 июня. На параде присутствовало много иностранных наблюдателей. Делегацию Великобритании возглавлял маршал авиации Пайк. Французскую делегацию – генерал Бани. От США – Председатель Объединённого комитета начальников штабов генерал Натан Туайнинг и генерал Кёртис Лемэй, командующий Стратегического Авиационного Командования ВВС США, один из самых отмороженных американских «ястребов».

   Современных бомбардировщиков на тот момент у нас было ещё мало. Всего 3 или 4 Ту-95 и эскадрилья М-4. Поэтому решили применить старый, как мир, приём. Проходящие над Тушинским аэродромом мясищевские бомбардировщики, выходя из поля зрения иностранных гостей, прибавляли газ, делали круг над Москвой и снова проходили над трибунами. Бортовых номеров с земли было не разглядеть, интервалы между тройками самолётов подобрали достаточные, чтобы первая тройка успевала сделать круг и пристроиться следом за концевой. Создавалось впечатление нескончаемого потока грозных бомбардировщиков. (Реальная история)

   Парад комментировал диктор Юрий Левитан. Он называл марки самолётов, названия подразделений, участвующих в параде, в общем, обеспечивал обычное в таких случаях звуковое сопровождение.

   Хитрость с воздушной каруселью удалась лишь частично. Американские специалисты достаточно высоко оценили советскую технику, но достойного противника в ней всё же не увидели.

   Кёртис Лемэй, сидел на трибуне, откинувшись назад, вальяжно расставив ноги, попыхивал сигарой и откровенно скучал. Натан Туайнинг выглядел несколько более заинтересованным.

   М-4 наконец-то закончили свою долгую карусель. Следом за ними прошли Ту-95, от рёва которых некоторые из гостей непроизвольно пригибались. И вдруг генерал Туайнинг вздрогнул и вскочил, уронив парадную фуражку.

   – Fuck!!! – Кёртис Лемэй уронил недокуренную сигару прямо на брюки. Они задымились, но генерал этого не заметил.

   Над полем Тушинского аэродрома колонной звеньев медленно плыли 12 огромных дирижаблей с подвешенными под ними решётчатыми фермами. На ферме была уложена баллистическая ракета. Сзади ферма заканчивалась стартовым столом.

   Но самой впечатляющей была раскраска дирижаблей. На носу каждого из них красовалась лучезарная белозубая улыбка, на боках – серп и молот во всю высоту фюзеляжа, и огромная красная звезда на киле.

   – Над нами проходят новейшие боевые дирижабли типа «Киров», из состава Сорок Пятой Гвардейской аэромобильной ракетной дивизии стратегического назначения! – вещал по радио Левитан, изо всех сил стараясь оставаться серьёзным, об этом его лично и очень строго предупредил генерал Серов. – Эти грозные боевые машины могут неделями без посадки патрулировать мирное небо нашей Родины, и, при необходимости, запустить ракету из любой точки мира! Ни один агрессор не останется безнаказанным!

   Дирижабли медленно и величественно проплыли над трибунами и растворились в висящей над Москвой туманной дымке.

   Кёртис Лемэй вдруг подскочил и схватился за промежность, шипя и ругаясь – окурок сигары прожёг его брюки на самом видном месте.

   – Чёртовы красные! – шипел генерал. – Они над нами издеваются? Натан, нет ли у вас какой-нибудь газеты? У меня тут маленькая неприятность...

   – Говорите, маленькая неприятность, Кёртис? – переспросил Туайнинг. – Гм... да вы оптимист. По-моему, у нас тут большая неприятность... Как минимум, двенадцать очень больших неприятностей...

   О военной новинке русских в тот же день доложили президенту Эйзенхауэру. Айк был взбешён. Мало того, что ЦРУ ни словом не обмолвилось о существовании у русских новейшего аэромобильного ракетного комплекса, так ещё разведчики насчитали на сделанных во время парада фотографиях ракет три ступени. Это означало, что ракета имеет, вероятнее всего, межконтинентальную дальность. То есть, вполне вероятно, может достать до Америки.

   Королёв поначалу был недоволен, что его людей отрывают от дела. Но когда Хрущёв приехал к нему сам, вместе с Устиновым и маршалом Жуковым, и изложил свой план в законченном виде, Сергей Павлович сначала несколько минут хохотал, не в силах остановиться, а затем обещал полную поддержку. Операция получила кодовое наименование «Мироныч»

   К проекту подключили и Михаила Кузьмича Янгеля. Именно он поручил нескольким молодым специалистам в заводском КБ спроектировать фальшивые вторую и третью ступени по расчётам, сделанным у Королёва. Расчёты были необходимы – по размерам ступеней грамотный специалист мог оценочно прикинуть предполагаемую дальность и массу полезной нагрузки. В том что фотографии будут анализировать именно такие, грамотные специалисты, никто не сомневался – американцев никто за дураков не держал. Потому подделку делали на совесть.

   Для более простой идентификации ступеней их соединение сделали в виде стержневой фермы. Сами «ступени» представляли собой полые цилиндрические обечайки, усиленные внутри шпангоутами, чтобы не сложились. Внутри был размещен балласт, чтобы макет не мотало ветром.

   Результат превзошел все ожидания. Фотоснимки нового «уберваффе» красных кочевали по страницам всех западных газет. В американском Объединённом Комитете Начальников Штабов несколько групп военных экспертов спорили до хрипоты, пытаясь, по указанию президента, дать аргументированную оценку опасности новой угрозы со стороны русских.

   Мнения разделились. Часть специалистов оценивала МБР воздушного базирования на дирижаблях, как новую, невероятно опасную угрозу национальной безопасности США. Другая группа экспертов считала эту затею русских бредом сумасшедшего и высказывала мнение, что Хрущёв сошёл с ума. Третья команда заняла промежуточную позицию. Они считали, что русские действительно разрабатывали МБР воздушного базирования, но их опасность для США сильно преувеличена.

   Президент Эйзенхауэр поручил ЦРУ срочно разобраться с вопросом. На тайные операции по этой программе были выделены ассигнования в 20 миллионов долларов. Хрущёв, узнав об этом от Серова, приказал продолжать операцию «Мироныч».

   Шпионы ЦРУ рыли носом землю. Они выяснили, что Долгопрудненское КБА недавно расширилось, и теперь еженедельно собирает по одному новому «Кирову».

   А вот чего им выяснить не удалось: Дирижабль облётывали, затем заводской экипаж перегонял его на одну из технических ракетных баз. Там заводской экипаж заменяли на военный, цепляли очередную баллистическую ракету на пусковом устройстве, и очередной «Киров» уходил на патрулирование, которое засчитывалось как испытательный полет с нагрузкой.

   Заказов на дирижабли для народного хозяйства было много. Макетов ракет было всего 12. Поэтому очередной «Киров», заканчивая, приземлялся обратно на ТРБ. Здесь от него отцепляли ракету и цепляли к следующему «Кирову». Предыдущий дирижабль заводские испытатели перегоняли на завод в Долгопрудном. Места в кабине занимал экипаж заказчика, после чего дирижабль улетал к месту эксплуатации.

   В «карусели» использовались две ракеты. Остальные 10 макетов оставались подвешены к дирижаблям. Каждое утро от двух до шести машин проходили вдоль Москвы-реки, с подвешенными ракетами, якобы на патрулирование.

   ЦРУ потратило несколько лет и еще несколько десятков миллионов долларов, пытаясь выяснить, сколько в СССР всего «Кировых» с ракетным вооружением, где они базируются, и каковы ТТХ ракет, которыми они вооружены.

   Беспокойство американцев многократно усилилось, когда их военные стали часто встречать то один, то другой «Киров» то над Атлантикой, то над Тихим океаном, а радары НОРАД регулярно видели их над Арктикой.

   Положение усугублялось сложностью слежки. Скорость «Кирова» составляла около 100 километров в час. Дальность на одной дозаправке природным газом – 14 000 км. Реактивные самолёты за такой тихоходной целью следить не могли – они со свистом пролетали мимо. Если же начинали нарезать круги вокруг дирижабля, все равно у них слишком быстро кончалось топливо. Да и час эксплуатации реактивного самолёта стоил в несколько раз дороже часа эксплуатации дирижабля.

   Американцы пробовали следить за ними с кораблей и вертолётов. Но от более тихоходных кораблей «Киров» отрывался и уходил, а у вертолёта элементарно не хватало дальности. Единственным средством эффективного слежения мог быть дирижабль радиолокационного дозора. У американцев их было всего три. Пришлось срочно строить ещё.

   В то же время «патрульные полеты» дирижаблей интенсивно использовались для ведения радио- и фоторазведки. За время их проведения была выполнена точная топопривязка всего американского побережья, уточнены географические координаты всех прибрежных целей, выявлены маршруты и расписание выходов авианосных соединений, получена масса другой разведывательной информации.

   Пятьдесят тонн грузоподъемности «Кирова» позволяли разместить внутри оболочки радиолокатор бокового обзора. В дальних полетах к дирижаблю подвешивался контейнер с разведывательной аппаратурой, выполненный в форме ракеты. Часть контейнера содержала дополнительные резервуары с природным газом, что позволило увеличить дальность полета без дозаправки до 18 – 20 тысяч километров.

   Так операция «Мироныч», изначально задуманная как разовое мероприятие по дезинформации вероятного противника, превратилась в многолетнее противостояние разведок.

   Весь 1956 год оказался богат на визиты глав правительств и сложные международные события. С 1 по 26 июня в СССР побывал с визитом глава Югославии Иосип Броз Тито. Он приехал на поезде, пробыл в Советском Союзе долго, объездив вместе с Хрущёвым почти всю страну.

   За время, проведённое в совместной поездке, у Хрущёва и Тито сложились тёплые и дружественные отношения. Хотя маршал довольно настороженно относился к предложениям Никиты Сергеевича вступить в Организацию Варшавского договора. Тито, совместно с индийским лидером Джавахарлалом Неру, был творцом Движения Неприсоединения, и в строительстве социализма тоже старался найти свой собственный путь.

   Особенностей у югославской модели социализма было много: самоуправление, рабочие советы, отсутствие монополии внешней торговли. Наши ортодоксы не признавали Югославию подлинно социалистической страной именно по причине множественных мелких отличий. Хрущёв подошёл к вопросу проще: собственность у них — народная, капиталистов нет, значит – «наши».

   Именно Тито ещё при первой встрече в 1955 году обратил внимание Хрущёва на арабский мир и Насера в частности, рекомендовав «присмотреться повнимательнее» к арабскому лидеру. Хрущёву не нравилась агрессивность Насера, его антикоммунизм, национализм и прежнее сотрудничество с нацистами. Но другой фигуры, способной заменить египетского лидера, на политическом горизонте пока что не было. Насер в тот момент был невероятно популярен в Египте и в арабском мире вообще. К его соратнику Анвару Садату Хрущёв вообще относился как предателю и откровенному фашисту, узнав из «документов 2012» о развитии событий после смерти Насера.

   Во время визита Тито произошло несколько интересных инцидентов. Смена ориентиров во внешней политике СССР произошла так быстро, что многие, особенно в провинции, к началу визита ещё не успели перестроиться. От агрессивной риторики, гневного клеймения «клики Тито – Ранковича» центральные газеты вдруг перешли к рассуждениям о «дружбе и сотрудничестве между братскими народами».

   Потому, когда поезд маршала подъехал к пограничной станции, местное начальство вывесило на здании вокзала огромный кумачовый транспарант:

   «Да здравствует товарищ Тито и его клика!»

   Другой случай произошёл уже в Москве, разумеется, не в первый день визита, а уже позже, когда Хрущёв и Тито вместе отправились осматривать город. Когда кортеж проезжал по улице Горького, Никита Сергеевич вдруг попросил остановиться возле памятника Пушкину, и предложил маршалу пройтись по Москве пешком до Кремля.

   Тито с готовностью согласился. Он, как и Хрущёв, любил общаться с народом. Тем более, что жаркий июньский день располагал к прогулке. Они подошли к памятнику Пушкину, затем направились вниз по улице Горького к Красной площади и минут через 10 добрались до кафе напротив Центрального телеграфа.

   По ходу прогулки их видело множество москвичей. Известие, что по Москве гуляют пешком Хрущёв и Тито, моментально облетело весь центр города. Возле кафе их уже встретила плотная толпа.

   Охрана в тот момент насчитывала около 20 человек. Для предотвращения давки явно недостаточно. Начальник 9 управления полковник КГБ Николай Степанович Захаров подошёл к Хрущёву и шёпотом предложил зайти в кафе, чтобы дать возможность охране подтянуть дополнительные силы, иначе жаждущая поприветствовать лидеров толпа может задавить и их, и охрану, и в самой толпе могут быть затоптанные.

   Хрущёв и Тито зашли в кафе, посидели полчасика, смакуя мороженое, охрана тем временем подготовилась. Прибыли дополнительные наряды милиции, толпу попросили немного отодвинуться, чтобы расчистить коридор от дверей кафе до лимузина.

   После начала своей борьбы с привилегиями чиновников и партбюрократов Никита Сергеевич и сам изменил свои привычки, потому за мороженое расплатился лично. (В реальной истории денег у Хрущёва не оказалось, и за них с Тито расплачивался Захаров.)

   Тито с Хрущёвым прошли по живому коридору до машины, москвичи встретили и проводили их приветливо и доброжелательно. Правда, больше вот так, без подготовки, гулять по Москве они не рисковали.

   Хрущёв не только показывал Тито достижения народного хозяйства, он показал ему и новейшую военную технику, в том числе стратегические бомбардировщики М-4 и Ту-95. Вместе они посетили подмосковный аэродром Кубинка, где была выставлена техника.

   Как на лучших авиасалонах, перед самолётами были выложены авиабомбы и прочее вооружение. Офицеры ВВС давали пояснения.

   Тито надолго задержался возле Ту-95, задавал вопросы, уточнял. Видно было, что самолёты произвели на него сильное впечатление.

   #Корректировка 07.03.2015

   При осмотре Ту-95 Хрущёв решил ознакомиться с самолётом подробнее, и выспросить мнение экипажей, уже освоивших его. На эту мысль его натолкнули упоминания в «документах 2012» о неудачной эргономике кабины.

   – А можно нам с товарищем Тито самолёт внутри осмотреть? – спросил он у сопровождавшего их Главного маршала авиации Павла Фёдоровича Жигарева.

   Маршал не возражал. Андрей Николаевич Туполев, также присутствовавший на показе, подвоха не почувствовал, и с готовностью пригласил гостей подняться в кабину. Там было тесно, поэтому из членов экипажа с Хрущёвым, Тито и Туполевым поднялся только командир.

   Кабина Ту-95 произвела на гостей неизгладимое впечатление. На самолётах первых серий интерьер кабины окрашивался в чёрный цвет, это на Ту-95МС его сделали зеленовато-голубым. (Здесь видно -sockerin.fotoplenka/151089739/?mode=xlarge&page=14) Переплёты остекления были изнутри окрашены кондовым защитно-зелёным цветом.

   – М-да... как в танке, – произнёс Никита Сергеевич, оглядевшись.

   Он посидел в каждом из кресел, подержался за штурвал, забрасывая вопросами командира экипажа. Тито, хорошо говоривший по-русски, в это время расспрашивал Туполева. Его в основном интересовали лётные данные и возможности машины.

   Хрущёв же сосредоточился на эргономике и удобстве использования. Командир вначале мялся, но потом честно рассказал и о неудобных для многочасового полёта нерегулируемых спинках кресел (тем более, если кресла не катапультные – можно было сделать отклоняемые спинки), и о маслянистом воздухе в системе кондиционирования, из-за которого поесть в полёте можно было только один раз – вскрытые продукты питания моментально покрывались налётом машинного масла.

   – А сколько времени в среднем длится полёт? – спросил Никита Сергеевич.

   – Бывает – и десять часов, и пятнадцать...

   – Один раз поесть за пятнадцать часов? – Первый секретарь ужаснулся.

   – Да ещё и пайки, если честно, отвратные, – признался командир. – Берём из дома хлеб, сало, огурчики... Соки пайковые пить можно, только если желудок может гвозди переваривать, иначе пронесёт нафиг... Да ещё и туалет, вот, сами посмотрите...

   Хрущёв осмотрел и туалет. Переносной бачок со стульчаком выглядел, прямо скажем, экзотически.

   – М-да... Коммунисты создают себе трудности, чтобы затем мужественно их преодолевать, – пробормотал он себе под нос.

   – Вот кстати, Андрей Николаич, – обратился он к Туполеву. – Подумайте над удобствами для экипажей своих самолётов. Тот же Ту-95 сколько в воздухе летать может? А ведь летчикам есть-пить надо, а потом в ведро нужду приходится справлять. И это на самолёте с атомными бомбами! Это же несерьёзно, такое отношение к экипажу стратегического бомбардировщика. Нужно подумать, как решить вопрос, туалет какой-то сделать, опять же еду разогреть, прилечь хоть ненадолго, для чего автопилоты сделали, если пилотам нельзя из кресел вылезти?

   – Туалет у нас в первоначальной конструкции был предусмотрен, – ответил Туполев. – Пришлось убрать в попытках облегчить самолёт.

   – А может быть, как-то удастся его вернуть? – спросил Никита Сергеевич. – Возможно, за счёт новой элементной базы получится вес на электронике сэкономить?

   – Это, считайте, надо заново электронику проектировать и всю развесовку машины пересчитывать, – пояснил Андрей Николаевич. – Проблема понятна, подумаем, что можно сделать.

   Тито, насмотревшись на «русскую экзотику военного назначения», выбрался из кабины, Хрущёв и Туполев последовали за ним. Тито отошёл к соседнему самолёту, а Хрущёв, взяв Туполева за локоток, подвёл его к маршалу Жигареву.

   – Товарищ маршал, у меня к вам личная просьба, – сказал Никита Сергеевич. – Андрею Николаевичу очень хочется самому ознакомиться со спецификой дальних полётов стратегической авиации. Ему, как Генеральному конструктору, необходимо иметь полное представление об особенностях работы экипажа.

   На лице оторопевшего Туполева явственно читалось, что «специфику дальних полётов стратегической авиации» он лично видел в гробу и в белых тапках. Стоявшие в паре метров позади Жигарева члены экипажа Ту-95 плотоядно ухмылялись, предвкушая редкостное удовольствие.

   – В общем, я вас лично прошу – организуйте товарищу Туполеву полёт на Ту-95 над территорией СССР, часов этак на пятнадцать, с максимальной заправкой без бомб, – попросил Хрущёв. – Нет... на пятнадцать не надо. Часов на десять. А то Андрей Николаич всё-таки уже в возрасте... Об исполнении доложите мне по телефону. В течение двух недель.

   – Никита Сергеич, я – человек занятой, – сказал Туполев. – Да и в моём возрасте такие эксперименты уже опасны. Может быть, решим дело каким-то другим способом, без полётов?

   – Хорошо. Будь по-вашему, – согласился Хрущёв. – Тогда, Андрей Николаич, через месяц вы мне лично представите проект доработки кабины Ту-95 в части эргономики, и план проведения доработок в частях Дальней авиации.

   – Вам, Павел Фёдорович, задание – пересмотреть и утвердить новые нормы снабжения экипажей Дальней авиации в части бортпайков. Чтобы лётчики сало и огурцы от своих семей не отрывали, – строго распорядился Хрущёв. – Это же позор – страна свои ядерные силы нормальными пайками обеспечить не может. Особое внимание обратите на качество продуктов. Всем всё понятно?

   – Так точно, товарищ Хрущёв, – Жигарев вытянулся и козырнул.

   – Да, Никита Сергеич, всё сделаем, – заверил Туполев.

   Так Ту-95 получил удобные регулируемые кресла в кабине, окрашенный в красивые, подобранные с точки зрения эргономики цвета интерьер, нормальный туалет, электродуховой шкаф для разогрева пайков, позднее заменённый на микроволновку. Были внесены изменения в систему кондиционирования воздуха, благодаря которым экипажам больше не приходилось дышать распылённым маслом. (АИ)

   Обсудил Хрущёв с Тито и предложение Чжоу Эньлая по введению единой валюты и организации альтернативной европейскому «Общему рынку» экономической организации. Тито выслушал с интересом, однако он с осторожностью относился к интеграционным проектам с другими участниками СЭВ и Варшавского договора. Маршал был явно заинтересован, но обещал подумать.

   «Думай, думай», – молча усмехнулся Хрущёв: «Посмотрим, что ты надумаешь, когда узнаешь главное...»

   Уже перед концом визита Никита Сергеевич, наконец, решился поговорить с маршалом Тито о том, ради чего, собственно, он и приглашал его в СССР. Почти месяц он изучал Тито, присматривался к нему, оценивал, можно ли ему доверять. В конце концов Хрущёв пришёл к выводу, что довериться можно. Пусть не полностью. Только в части, касающейся непосредственно Югославии.

   Вечером, после совместного ужина, Никита Сергеевич достал подготовленную людьми Серова подборку документов о НАТОвских бомбардировках Югославии в 1995 и 1999 годах. Там были не только текстовые документы, но и фотографии.

   – Товарищ Тито, – обратился он к маршалу, – у меня есть для вас информация, которая проходит у нашей разведки под грифом «Особой важности». Эти сведения жизненно важны для самого существования вашей страны. Обычно у нас при допуске к такой информации берут подписку о неразглашении. Но вы – лидер суверенного государства, думаю, мы можем обойтись без формальностей.

   Тито удивлённо посмотрел на Хрущёва.

   – Если дело касается существования моей страны, я готов дать любую подписку, товарищ Хрущёв.

   Он взял бланк с красным грифом «Тайна», прочитал его – Тито свободно говорил и читал по-русски – и без колебаний расписался.

   – Слушаю вас.

   Хрущёв пододвинул к нему папку.

   – Я понимаю, что вам это покажется невероятным, – сказал Никита Сергеевич, – но, поверьте, это не провокация и не шутка. Этим – не шутят. У меня есть доказательства достоверности источника информации. Когда прочтёте, я вам их предъявлю.

   Тито открыл папку и молча начал читать. Через несколько секунд он поднял изумлённые глаза на Хрущёва. По его виду было заметно, насколько он потрясён.

   – Никита Сергеевич... вы серьёзно? – Тито впервые за весь визит назвал Хрущёва по имени-отчеству. – Откуда у вас это?

   – Из 2012 года. Это была разовая переброска информации. В 1953 году. Каких-либо подробностей открывать не имею права, – пояснил Хрущёв. – Надеюсь, вы меня понимаете?

   Он вытащил из своего портфеля планшет, нажал кнопку, и сдвинул замочек на экране в сторону.

   – Вот доказательство. Это карманная ЭВМ, превосходящая по мощности любую современную вычислительную машину, занимающую целое здание.

   Тито осторожно взял планшет, повертел в руках.

   – Что, надо прямо на экран нажимать?

   – Достаточно легонько коснуться, – Хрущёв коснулся пальцем иконки энциклопедии. – Вот тут набираете что хотите найти. По-русски. Здесь — не вся информация, лишь часть её.

   Тито неловкими движениями напечатал: «Югославия»

   Прочитал открывшийся текст. Дважды.

   – Невероятно... – он посмотрел в глаза Хрущёву, затем отдал ему планшет.

   Взял папку и углубился в чтение, периодически поворачивая к свету лампы и внимательно разглядывая фотографии. Читал он долго. Хрущёв в это время занимался своими текущими делами, не мешая гостю.

   Наконец, Тито прочёл все документы в папке, и отдал её Хрущёву.

   – Я вам верю. Даже не потому, что вы показали мне эту невероятную ЭВМ... – сказал он. – Все эти фотографии... совершенно невероятные самолёты, я знаю, что сейчас таких нет. Автомобили непривычных очертаний. Так подделать такое количество снимков невозможно. К тому же я узнал некоторые места... в Югославии, хотя разрушенные здания на тех снимках ещё не построены.

   – Но почему Советский Союз не вмешался и не защитил нас? – с упрёком спросил Тито. – Неужели после моей смерти отношения между нашими странами снова ухудшились?

   Хрущёв ждал и боялся этого вопроса.

   – Я не могу открыть вам всей правды, товарищ Тито, – ответил он. – Дело в том, что в той истории СССР с конца 80-х находился в искусственно спровоцированном политико-экономическом кризисе. Это была сложная и долгая операция ЦРУ и их пособников на территории Советского Союза. Пятая колонна... Положение было столь сложное, что стоял вопрос о выживании нашей страны.

   Хрущёв многого не договаривал, но Тито понял всё сам:

   – Произошла реставрация капитализма? Социалистическая система развалилась? Чёрт подери, как же так? Всё, во что мы верили... Но вы же не оставите события на самотёк? Что вы собираетесь делать?

   – Если надо будет – жизнь положу, но не допущу этого, – ответил Хрущёв.

   Тито согласно кивнул.

   – Скажите, а вообще, что там в мире происходит? Ну, там, в будущем? – спросил он.

   – Бардак, – мрачно ответил Хрущёв. – Континентальная Европа объединилась, ввела у себя единую валюту и безвизовый режим пересечения внутриевропейских границ. США, лишившись противовеса в лице СССР, вконец обнаглели, взяли на себя функции мирового жандарма. В 1991 году атаковали Ирак, ну там дурак Хуссейн сам подставился. В 1995 и 1999 бомбили Югославию...

   Пр этих словах Тито вздрогнул и опустил глаза.

   – Потом вторглись в Афганистан, снова бомбили Ирак и оккупировали его, – продолжил Хрущёв, – в 2011 бомбили Ливию, устроили там государственный переворот, затем свергли президента в Египте... Пытались наезжать на Иран и Сирию. Вот такие они миротворцы...

   – Я вам верю. Я не верю в другое... Как могли цивилизованные страны в конце 20 века бомбить европейское государство, да ещё под столь надуманным предлогом... Но это факт... То есть, будет фактом. Чёрт, что я несу... Что делать?

   – Что делать – вы должны решить сами, как лидер нации, товарищ Тито, – ответил Хрущёв. – Здесь я не вправе давать вам советы. Информацию я вам дал, решайте.

   – Это необходимо предотвратить, – жёстко и уверенно сказал Тито. – История проклянёт нас, если мы с вами это не предотвратим. Клянусь сделать всё, что в моих силах. Но... без вашей помощи, товарищ Хрущёв, без вашего содействия... много ли может сделать маленькая Югославия? Нам нужен политический и экономический союз...

   – Мы готовы к диалогу и к союзу, – ответил Никита Сергеевич. – Помните, я говорил вам, что Чжоу Эньлай предлагал единую валюту и общую экономическую зону? Может быть, вам стоит обсудить этот вопрос с ним лично?

   – Спасибо, товарищ Хрущёв, – Тито протянул руку, и Никита Сергеевич пожал её в ответ.

   26 июня маршал Тито отбыл на родину.

   Сразу после его визита начался визит в СССР шаха Ирана, с которым Никита Сергеевич провёл успешные переговоры, в результате которых были заключены важные соглашения. В частности, он договорился о беспрепятственном пролёте советских военных самолётов над северной территорией Ирана, на случай агрессии Израиля против Египта или Сирии. Сирию от Ирана отделяли чуть более 200 км территории Ирака, занимавшего отнюдь не дружественную позицию по отношению к СССР. Но Хрущёв считал, что если речь пойдёт о совместных действиях против Израиля, Ирак не станет слишком уж возражать против пролёта советской авиации.

   Занятый переговорами с шахом, Никита Сергеевич не следил за последующими перемещениями Тито. Дальнейшие его действия заинтриговали всех. Через несколько дней к Хрущёву явился с обычным рапортом Серов, и, словно между прочим, спросил:

   – Никита Сергеич, ты чего Тито наговорил?

   – Рассказал ему о НАТОвских бомбардировках Югославии в 1995-м и 1999-м, – ответил Хрущёв.

   Про остальное он Серову говорить не стал.

   – Бл#!!! То-то он носится по всему миру, как бешеный кролик! – понимающе усмехнулся Серов. – Прибыв в Белград, он тут же вылетел в Каир, провёл несколько дней в консультациях с Насером, потом улетел в Китай. Оттуда, по информации наших коллег из Пекина, он собирается в Индию, затем – в Индонезию.

   – Гм! Он объезжает столиц основных стран-участниц будущего Движения Неприсоединения, – заметил Хрущёв.

   Покопавшись в документах, он продолжил:

   – В июле 1956 года «той истории» на югославском острове Бриони была встреча Тито, Насера и Неру, на которой были сформированы предварительные условия для создания в 1961 году Движения Неприсоединения.

   – Интересно! – сказал Серов. – Что он пытается сделать? Сколотить ещё один военный блок? Неру на это не пойдёт, он убеждённый последователь Ганди.

   – Каким бы пацифистом он не был, повоевать индусам всё равно придётся, – ответил Хрущёв. – Надеюсь, что теперь только с Пакистаном, а не с Китаем. Ладно, Иван Александрович, давай подождём развития событий.

   Продолжение не замедлило последовать.

   Пока в СССР шла сессия Верховного Совета, понизившая статус Карело-Финской ССР обратно до автономной республики (11.07.1956), принималось заявление Советского правительства «О европейском сотрудничестве в области атомной энергии», объявившее об учреждении Дубнинского ядерного центра, (12.07.1956), а Никита Сергеевич собирался в летнюю поездку по сельскохозяйственным регионам, маршал Тито объездил полмира, побывав во всех ключевых странах будущего Движения Неприсоединения.

   15 июля он вернулся в Белград. А 17 июля министр иностранных дел Шепилов передал Хрущёву приглашение маршала Тито срочно прибыть 19 июля в Югославию, на остров Бриони. Маршал приглашал также Косыгина, Шепилова и Жукова. Были и обычные сопровождающие лица – чиновники МИДа, охрана...

   Летнюю поездку по стране Никите Сергеевичу пришлось перенести. Когда советская делегация прибыла в Белград, у трапа самолёта их встретил улыбающийся Иосип Броз Тито, в белом костюме, в соломенной шляпе, как обычно – безукоризненно элегантный.

   На остров предстояло добираться морем. По пути Хрущёв и Тито успели немного поговорить конфиденциально. Маршал признался:

   – Ваша информация, товарищ Хрущёв, перевернула все наши планы. Мне до сих пор снятся НАТОвские бомбардировщики и трупы в развалинах... Но вы не беспокойтесь, нашим партнёрам я ничего секретного не говорил.

   – Нашим партнёрам? – переспросил Хрущёв.

   – Да. Надеюсь, что они станут не только нашими, но и вашими, то есть, нашими общими партнёрами, – загадочно ответил Тито, ничего толком не пояснив. – Помните, вы мне говорили про объединение Европы и единую европейскую валюту? Мы хотим предложить вам сыграть на опережение.

   Всё прояснилось, когда делегация прибыла на остров Бриони. Там Хрущёва встретило целое созвездие политиков: Чжоу Эньлай и Лю Шаоци, Джавахарлал Неру, Гамаль Абдель Насер, президент Сирии Шукри Аль-Куатли и индонезийский президент Ахмед Сукарно.

   С Неру Никита Сергеевич уже встречался дважды – осенью 1955 года индийский премьер посетил СССР, а зимой 1955-го Хрущёв побывал с ответным визитом в Индии. Неру тогда произвёл на Хрущёва приятное впечатление умного и миролюбивого человека. К сожалению, индийский премьер был убеждённым сторонником частного предпринимательства. Остальных он узнал лишь по виденным ранее фотографиям.

   После полагающегося по протоколу обмена приветствиями, присутствующие лидеры расселись на веранде под навесом, защищавшем их от жаркого средиземноморского солнца.

   Усаживаясь рядом с Хрущёвым, Тито шепнул ему:

   – Пожалуйста, будьте терпимы в идеологических вопросах. Знали бы вы, каких трудов нам с Чжоу Эньлаем стоило уговорить Неру...

   – Конечно, – кивнул Хрущёв.

   Когда все уселись, Тито предоставил слово премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру.

   – Господин Хрущёв! – сказал Неру. – Господа! Мы собирались обсудить здесь организационные вопросы создания нашего будущего Движения Неприсоединения. Но наш уважаемый маршал Тито неожиданно высказал мысль, которая, признаться, перевернула наше представление о мире.

   – Нынешний мир, по сути, является двухполярным. Один полюс силы – Соединённые Штаты и НАТО. Другой – СССР и страны Варшавского договора. Суть Движения Неприсоединения предполагалась в том, чтобы создать ещё один полюс силы, уравновешивающий два имеющихся. Но! Что бы ни говорили американцы, силы сторон далеко не равны. Советский Союз пережил тяжелейшую войну на своей территории, его народное хозяйство было почти полностью разрушено, в то время как США на этой войне лишь обогатились.

   – И маршал Тито неожиданно высказал мысль, сначала показавшуюся нам крамольной. Что, если Советский Союз по чисто экономическим причинам не выдержит соревнования с США? Его экономика, на данный момент, объективно слабее американской. В случае такого исхода мы получим однополярный мир, где распоряжаться всем и диктовать свою волю будут англосаксы.

   Неру сделал многозначительную паузу.

   – Честно сказать, ни я, ни президент Сукарно в такую перспективу развития событий не поверили. Советский Союз – слишком могучая держава, чтобы вот так вот взять и развалиться.

   Хрущёв слушал внимательно, эти слова Неру словно острым когтем царапнули по сердцу.

   – Однако, мы слишком хорошо знакомы с англосаксами и их методами ведения международной политики. И эти методы нам активно не нравятся. Маршал Тито обрисовал нам, прямо скажем, апокалиптическую картину мира, где США, при отсутствии противовеса в лице СССР, берут на себя роль мирового жандарма, начинают по своему усмотрению менять правительства неугодных им стран, не останавливаясь перед прямой и неприкрытой агрессией. Поэтому мы встретились и обсудили вопрос с господином Чжоу, – Неру степенно кивнул в сторону Чжоу Эньлая

   – Господин Чжоу на этих консультациях высказал очень интересную идею, – продолжил Неру. – Дело в том, господин Хрущёв, что ни нынешний Совет Экономической Взаимопомощи, ни Организация Варшавского договора, собравшихся здесь лидеров, по понятным причинам, не слишком устраивают. Мы не хотели и не хотим вливаться в эти существующие организации. По нескольким причинам. Это и несогласие с некоторыми идеологическими установками, и неравноправно большая роль СССР в этих организациях, и отношение коммунистов к религии, и их неприятие частного предпринимательства... Ну, вам об это хорошо известно.

   – Тем не менее, ваша Декларация «Об основах сотрудничества с соцстранами» от 3 мая приятно нас удивила, – добавил Неру. – Если бы не она, эта встреча сейчас проходила бы в совсем другом составе. И с прежним руководством СССР мы вряд ли стали бы обсуждать подобный проект. Однако, сейчас многое изменилось. Сейчас мы могли бы построить собственную организацию, на принципах равноправия, которые мы установим сами и будем взаимно уважать и друг друга, и установленные принципы наших отношений. Мы внимательно следим за ситуацией в СССР и рады отметить, что она развивается в лучшую сторону. Это обнадёживает.

   – Я поначалу хотел предложить простой вариант: две страны – Китай и СССР, и единая валюта, единое экономическое пространство, беспошлинная торговля, – вступил в беседу Чжоу Эньлай. – Моя идея весьма понравилась маршалу Тито, и он предложил её развить. Почему, собственно, только две страны? Почему не все, кто пожелает присоединиться к нашему союзу? В том числе и нынешние члены СЭВ? И другие страны по всему миру, освобождающиеся от оков колониализма, как, например, Египет, Сирия, Индонезия? (Подобная идея обсуждалась ещё при Сталине, даже в более расширенном формате. -03-01.htm -i-gosudarstvo/stalinskiy-zolotoy-rubl-zabyitaya-istoriya.html )

   – Я предложил следующую схему, – сказал Тито. – Экономический союз. Единая валюта, сначала наднациональная, с возможностью свободной конвертации национальных валют по плавающему свободному курсу, затем, по окончании переходного периода интеграции наших национальных экономик, эта наднациональная валюта становится всеобщей и единственной.

   – Далее – единое экономическое и таможенное пространство, свободное перемещение товаров по всей территории союза – от Штеттина до Папуа, от Магадана до Александрии, – продолжил Тито, – и, как главное условие – полное равноправие партнёров. Никаких политических и идеологических ограничений. Никакого формального лидера. Все решения принимает Координационный Совет, состоящий из глав государств и правительств стран-участниц, путём достижения компромисса, устраивающего всех, методом консенсуса.

   – Экономический строй не важен – социализм, капитализм, да хоть первобытно-общинный строй – чёрт с ним! – подчеркнул Тито. – С этим разберёмся потом. Сейчас важно создать единый фронт, единое экономическое пространство для противостояния неоколониализму Запада.

   – На мой взгляд, маршал Тито излишне сгущает краски и слишком торопится. – сказал Неру, – Индия и Индонезия, – он бросил взгляд в сторону президента Сукарно, и тот согласно кивнул, – считают, что такая спешка не нужна. Политически мы к подобному объединению пока не готовы. Но к сотрудничеству с Советским Союзом и социалистическими странами в целом, готовы вполне. И в этом плане предложения маршала Тито и господина Чжоу нас заинтересовали.

   – Мы могли бы войти в экономический союз на правах ассоциированных членов, – пояснил Неру, – ограничившись в совместных экономических проектах и находиться в зоне беспошлинной торговли. Нас пока смущает перспектива единой валюты, поэтому мы хотели бы сначала посмотреть, как пойдут дела у СССР, Китая и Югославии. Ну, и затем, по результатам, примем осознанное, взвешенное решение. Нас не устраивает зависимость мировой экономики от американского доллара. Поэтому, если у первоначальных участников будут положительные результаты с использованием объединённой валюты, эту единую валютную зону в будущем можно будет расширить.

   – Мы сформулировали пять принципов, «панча-шила», основываясь на которых, собирались строить наши взаимоотношения внутри Движения Неприсоединения. – продолжал Неру. – Это: Взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета. Ненападение. Невмешательство во внутренние дела. Равенство и взаимная выгода. Мирное сосуществование.

   – Как видите, эти принципы практически слово в слово совпадают с вашей Декларацией от 3 мая. Если Советский Союз согласен уважать эти принципы, то препятствий для нашего сотрудничества не существует.

   – Мы, конечно, понимаем, – добавил Неру, – что СССР так или иначе останется де-факто лидером такого союза, если будет в нём участвовать. Хотя бы потому, что ваша наука и техника, ваша промышленность и система образования значительно более развиты, чем у любой из других стран-участниц. СССР способен стать научно-техническим локомотивом этого союза. Но политические решения мы всё же хотели бы принимать совместно, на равноправных условиях.

   – Нас в этом раскладе привлекает возможность из региональных держав перейти в состояние игрока мирового масштаба. Для Индии, для Китая, для Индонезии это величайший, возможно – единственный шанс. Иначе я никогда не согласился бы даже обсуждать подобное развитие событий. Итак, господин Хрущёв? Ваше мнение?

   Хрущёв, Косыгин, Жуков и Шепилов, потрясённые до глубины души, среагировали не сразу. Никита Сергеевич помолчал, собираясь с мыслями:

   – Вы обрисовали захватывающие перспективы, господин Неру, – ответил он. – Настолько захватывающие, что их даже сложно осознать вот так, сразу. Но вы ничего не сказали о военном аспекте вопроса? Этот момент важен, его нельзя игнорировать.

   – Мы не хотим участвовать в Организации Варшавского договора, – ответил Неру. – Но мы сознаём, что против стран Экономического Союза может быть развязана империалистическая агрессия. Поэтому мы считаем, что у наших стран должна быть единая схема поставки вооружений, разумеется, советских. Мы готовы платить за них нашими товарами.

   – Однако, полагаю, что военный аспект в нашем сотрудничестве всё-таки будет вторичным, – Неру поднялся и повернул стоявший на столике небольшой глобус. – С единым политическим образованием, занимающим 3/4 Евроазиатского континента мало кто рискнёт всерьёз связываться.

   – Разумеется, – сказал Хрущёв. – Мы готовы уважать перечисленные вами принципы сотрудничества и, да, мы, безусловно, согласны. Но остаётся масса технических моментов, которые необходимо утрясти. Да и подобные судьбоносные решения в нашей стране принимаются исключительно коллегиально. В исходе обсуждения я не сомневаюсь, но соблюсти протокол необходимо.

   – Ну, конечно, – согласился Неру. – Нам важно принципиальное согласие советского руководства, а согласованием деталей займутся министры иностранных дел. Мы уже подготовили пакет документов для господина Шепилова, и готовы изучать и обсуждать любые поправки и дополнения.

   – Что до совместных проектов, – сказал Хрущёв, – Я полагаю, вам, в первую очередь, понадобятся грамотные специалисты, умеющие обслуживать и эксплуатировать поставляемую из Советского Союза технику. Вот о подготовке таких специалистов у вас и следует подумать в первую очередь.

   – Кстати, как вы предлагаете именовать наше экономическое объединение? – спросил Косыгин.

   – Что до названия – пусть будет что-то политически нейтральное, – предложил Тито, – например, ЕвроАзиатский Экономический Союз.

   – А если к нашему союзу решит позже присоединиться какая-нибудь страна Африки или Латинской Америки? – ответил Неру. – Да и Египет не в Азии находится. Зачем ограничивать себя заранее географическими рамками? Пусть будет Earth Economic Alliance – Экономический Альянс Земли.

   – Это хорошо звучит. Мощно, – одобрил Хрущёв. – И ещё. Предлагаю до согласования всех деталей хранить наше решение в строжайшей тайне. Пусть заявление о создании экономического союза станет для наших заклятых друзей небольшим сюрпризом.

   – Джона Фостера Даллеса инфаркт хватит, когда он узнает, – усмехнулся Насер.

   В этот день стороны ограничились подписанием секретного протокола о намерениях. Теперь предстояли долгие подробные переговоры, согласования деталей на уровне министров иностранных дел и большая техническая работа.

   Закончив основное обсуждение, Тито подвёл к Хрущёву Гамаль Абдель Насера. Никита Сергеевич ещё не встречался с египетским президентом вживую. После краткого знакомства Насер без лишних слов перешёл к главной теме:

   – Население Египта растёт, – сказал он, – а земледелие в Египте всегда зависело от разливов Нила. К сожалению, эти разливы непредсказуемы. Получать стабильные урожаи трудно. Нам бы очень помогла плотина на Ниле, которая могла бы регулировать водосток, а заодно обеспечила Египет электричеством.

   – Но построить плотину на реке таких размеров как Нил, самим египтянам не под силу. Мы обращались к англичанам, французам, но они отказали, – продолжал Насер. – Тогда у меня возникла идея. Я собираюсь национализировать Суэцкий канал, и на доходы от его эксплуатации построить плотину.

   Хрущёв уже знал всё, что он скажет, но слушал, изображая интерес. Когда Насер сделал паузу, Хрущёв спросил:

   – Вы полагаете, Англия и Франция просто так отдадут вам контроль над каналом?

   – Мы готовы отстаивать канал с оружием в руках, – ответил Насер. – Для нас нет другого пути.

   – Морально вы, может быть, и готовы, – ответил Хрущёв. – А в военном отношении? Вы всерьёз думаете, что не имея обученной армии, современной военной техники, справитесь с флотом вторжения двух великих держав? Смелость, господин президент, необходима, но она не должна граничить с самоубийством. Вы рискуете очень многим.

   – У Египта нет другого выхода! – патетически заявил Насер.

   – Вы рассчитываете на поддержку Советского Союза? – спросил Хрущёв.

   – Безусловно, поддержка такой великой державы, как СССР, нам бы очень помогла, – кивнул Насер. – И в ситуации с каналом, и в строительстве плотины.

   – Мы могли бы помочь, – неторопливо ответил Хрущёв, – в случае выполнения ряда условий...

   – Каких? – насторожился Насер.

   – Условия просты, и все они – в ваших же интересах, – сказал Никита Сергеевич. – Прежде всего, перестаньте преследовать коммунистов.

   Насер нахмурился.

   – Мы ведь только что сошлись на необходимости уважать основные принципы сотрудничества, – сказал он. – В том числе – не вмешиваться во внутренние дела партнёров.

   – А я во внутренние дела и не вмешиваюсь, – усмехнулся Хрущёв. – Я вам даю хороший совет. Подумайте сами, вы руководитель не самой богатой страны. Народ у вас в основном живёт бедно. Позиции компартии достаточно сильные. И вы заключаете союз с социалистическими странами. Логично ждать от беднейшей части общества интереса к социализму и дальнейшего усиления компартии. И в этих условиях вы собираетесь преследовать коммунистов? Хотите, чтобы беднота повесила вас на фонаре?

   Насер вздрогнул.

   – Я вам больше скажу, – улыбнулся Хрущёв. – Есть такой умный принцип: если перемен нельзя избежать, их надо возглавить. Уже на следующих выборах, я уверен, компартия у вас получит большинство голосов. Пойдёте против воли народа – потеряете власть. Станете исполнителем воли народа – и народ пойдёт за вами в огонь и в воду. Лидеру нации надлежит исполнять волю народа, – сказал Хрущёв. – Решать вам...

   – Это очень неожиданно, – сказал Насер. – Я должен подумать. Какие ещё условия?

   – Канал – сложное инженерное сооружение. Плотина – тоже. Вам понадобятся специалисты для их обслуживания, – сказал Хрущёв. – Мы вам их предоставим. Но мы хотим получать долю с доходов от канала. Размер доли обсудим позже. Обещаю, грабить египетский народ мы не будем.

   – Это разумное требование, согласен, – ответил Насер. – А вооружение вы нам ещё продать сможете?

   – Сможем, – ответил Никита Сергеевич. – Но толку от него не будет. Ваша армия не обучена действиям в современной войне. Вот пригонят англичане к вашему побережью штук пять авианосцев – чем вы их встречать будете?

   – Мы не трусы! – вскинулся Насер. – Египтяне готовы умереть за свою свободу!

   – Войну выигрывает не тот, кто умирает за свою свободу, – ответил Хрущёв. – А тот, кто заставляет умереть за свою свободу своего врага. Вам нужны грамотные военные советники и инструкторы. Мы готовы их вам предоставить, но не бесплатно.

   – Конечно, – согласился Насер. – Мы готовы оплачивать их услуги.

   – Но, главное, ваши офицеры и солдаты должны будут подчиняться нашим инструкторам сразу и безоговорочно – иначе хрен у вас что получится с каналом, – предупредил Хрущёв. – Расчехвостят вас англичане с французами вдрызг. Мы у себя в Генеральном Штабе просчитывали варианты и так и этак – нет у Египта никаких шансов. Если только...

   – Если только что? – вскинулся приунывший было Насер.

   – Т-с-с! – заговорщически приложил палец к губам Хрущёв. – Это секрет. Я вам ничего не говорил. Обсуждать это сейчас несвоевременно. Маршал Тито уже упоминал о ваших намерениях, и мы уже подготовили кое-какие сюрпризы для колониалистов. Но, чтобы наш план сработал, мы с вами должны действовать сообща, строго согласованно и точно по намеченному плану. Иначе вас раздавят и не поморщатся.

   – Я готов, – ответил Насер. – Вы расскажете мне свой план?

   – Расскажу, но позже. Я опасаюсь утечки информации через ваше правительство и военных, – сказал Хрущёв. – Слишком много поставлено на карту.

   Готового плана у Хрущёва ещё не было, он только обсуждался, но Насеру знать об этом было не обязательно.

   – Понимаю, – согласился Насер, – Осторожность прежде всего.

   – Я введу вас в курс дела, когда события наберут обороты, и никакой случайный болтун или купленный империалистами предатель уже будет не в силах ничего изменить, – пояснил Хрущёв. – Но будьте готовы к неожиданным и необычным решениям. Очень необычным.

   Помимо секретного протокола, в тот день на острове Бриони были подписаны и несколько вполне практических соглашений.

   Египет закупил у СССР дополнительно большую партию различного оружия и военной техники, а также было подписано секретное соглашение об отправке в Египет советских военных специалистов в качестве советников.

   Между Пекином, Москвой, Дели, Джакартой, Дамаском, Белградом и Каиром договорились проложить прямые телетайпные линии для оперативной связи и быстрой координации действий. Такую же линию проложили в Берлин.

   Но самым неожиданным прорывом стало разрешение Югославии использовать залив Вранич возле города Сплит для базирования военных кораблей советского ВМФ. Также маршал Тито разрешил использовать югославские аэродромы для базирования советских военных самолётов в ходе возможного противостояния Египта с Великобританией и Францией.

   Хрущёв категорически не хотел лезть в эту египетскую заварушку своими войсками, но предложение Тито принял, решив, что разрешение может пригодиться, а будет ли он посылать самолёты или нет – он ещё посмотрит.

11. Разбег перед взлётом

   Расширение сотрудничества в рамках СЭВ позволило наладить выпуск бытовой электроники на основе международной кооперации. Кинескопы большого (по тем временам) размера для телевизоров и электродвигатели для магнитофонов поставлялись из ГДР, основная часть элементной базы и фольгированный гетинакс для плат – из СССР, корпуса – из Чехословакии и той же ГДР.

   Окончательная сборка производилась как на крупных предприятиях, вроде завода имени Козицкого в Ленинграде или Московского телевизионного завода (позже – «Рубин») и на многих заводах поменьше, так и в многочисленных производственных коопперативах, появившихся после принятия в 1954 году нового закона «О производственной и потребительской кооперации». (В реальной истории в 1950-х в СССР продавались наборы деталей, из которых покупатель мог собрать телевизор самостоятельно. Сборка в небольших артелях и кооперативах – естественный следующий шаг.)

   Аналогичные кооперативы появились и в других странах СЭВ. Особенно активно они создавались в Польше, ГДР и Венгрии, несколько позже – в Чехословакии. Некоторые телевизоры, произведённые в разных странах, выглядели одинаково, как близнецы, и отличались лишь названием.

   Вообще-то телевизоров в СССР в 1954-56 годах производилось достаточно много. (Не верите? ) Но большая часть из них представляли собой опытные образцы, производившиеся малой серией или в единичных экземплярах для выставок. А для насыщения потребительского рынка нужно было производить 8-10 моделей, но сотнями тысяч.

   Развитию телевидения советское руководство уделяло первостепенное внимание. Это была технология формирования общественного мнения. Теперь же, получив сведения о роли средств массовой информации в будущем, Хрущёв взял вопрос под личный контроль.

   В январе 1956 года вышло Постановление ЦК и Совета Министров по вопросам цветного телевидения. (В реальной истории вышло в феврале 1957-го)

   В 1951-55 годах (реальная история) уже была сделана попытка наладить телевещание в цвете. Была построена Опытная станция цветного телевидения (ОСЦТ-1). Использовалась система последовательного цветного телевидения, имевшая 525 строк и 25 кадров в секунду. Цвет, как в телекамере, так и в телевизоре, обеспечивался вращающимся диском с красными, зелеными и синими светофильтрами. В телевизоре диск устанавливался перед кинескопом. Красные, синие и зелёные элементы изображения передавались последовательно, причём необходим был ещё и синхронизирующий сигнал – для подстройки вращения диска в телевизоре к вращению диска в передающей камере.

   Ленинградский завод им. Козицкого выпустил несколько сотен цветных телевизоров «Радуга» с 18-см кинескопом. Однако последовательная система была не совместима с обычными тогда чёрно-белыми телевизорами, они такой сигнал принимать не могли.

   Стало ясно, что нужна единая система сигнала, принимаемого и цветными и чёрно-белыми телевизорами. Тем более, что тот же завод Козицкого уже производил достаточно совершенные по тем временам телевизоры «Ленинград» моделей Т-2, Т-3 и Т-6. Модель Т-3 имела диагональ экрана 12 дюймов и была совмещена с радиоприёмником и проигрывателем грампластинок. Это был уже не КВН, который надо было смотреть через водяную линзу. () Т-3 считался моделью высшего класса и выпускался небольшой серией.

   Ещё более интересен был выпускавшийся малой серией в 1951 году «Ленинград Т6» () Это был проекционный телевизор с кинескопом от модели Т3 и зеркалом, увеличивавшим изображение.

   В других странах дела с цветным телевидением обстояли не намного лучше. В США цветное вещание началось 18 декабря 1953 года. Платежеспособность населения США, не пострадавшего от войны, была достаточно высокой. Однако, первые цветные телевизоры стоили под 1000 долларов (средний автомобиль тогда стоил 2000 долларов), имели около 100 управляющих ручек и других элементов регулировки, и требовали еженедельной подстройки с вызовом на дом специалиста-настройщика. Поэтому даже в США цветное телевидение стало массовым лишь через 12-15 лет, когда японцы наладили выпуск относительно недорогих и более простых в обращении телевизоров.

   Франция с 1950 года разрабатывала собственный стандарт цветного телевещания SECAM. Потому соглашение о совместной разработке стандарта цветного телевидения на основе SECAM, заключённое в мае 1956 года (АИ, см. гл. 5) начало работать уже с июля.

   Советские инженеры получили информацию из ноутбука, в виде распечаток и фотографий, с тщательно вымаранными датами. Зная таким образом основной вектор развития, они своими предложениями начали быстро продвигать работу в направлении создания полноценного SECAM III образца 1965 года.

   С советской стороны разработкой стандарта и соответствующей стандарту приемной и передающей аппаратуры руководил один из основных корифеев советского телевидения – профессор Павел Васильевич Шмаков. (-spb.ru/necropols/serafimovskoe/shmakov/)

   Вопросами разработки объёмного телевидения Шмаков начал заниматься с 1948 года, а с 1953-го работал над реализацией цветного телевидения. В 1947 году он предложил систему спутникового телевидения, названного им «Телевидение через ракетные снаряды-спутники и Луну». И это за 10 лет до первого полёта искусственного спутника Земли, когда самого понятия «спутник» в широком понимании не существовало.

   В 1954 г вышла монография П.В. Шмакова «Основы цветного и объемного телевидения». Первые установки для трансляции цветного телевидения Павел Васильевич разработал в 1949-1950 годах. Это был технический аналог американской системы NTSC. Вот только самой NTSC на тот момент ещё не существовало, она начала работать в США в конце 1953 года.

   В 1950 году Шмаков разработал первую экспериментальную установку для получения чёрно-белого объёмного изображения. В 1955-м создал телевизионную систему для исследования буровых скважин.

   7 ноября 1952 года в Ленинграде была проведена первая экспериментальная передача цветного телевизионного изображения, раньше, чем во многих европейских странах. К марту 1955 года под руководством Павла Васильевича Шмакова была создана принципиально новая аппаратура для обеспечения цветного телевещания на всю страну.

   Таким образом, информация из 2012 года, переданная Серовым Келдышу, попала в хорошие руки. Там были работоспособные схемы чёрно-белых и цветных телевизоров, выпускавшихся в «той истории» с конца 50-х и до конца 60-х, построенных на уже имеющейся или разрабатываемой в настоящее время элементной базе. Схемы были разосланы по радиозаводам, вместе с копиями Постановления ЦК и Совета Министров, поэтому дело закрутилось достаточно быстро.

   Шмаков без промедления приступил к созданию пока ещё экспериментальной станции цветного вещания, с передающей аппаратурой, основанной на стандарте SECAM III. (В реальной истории к ноябрю 1959 г на Шаболовке была смонтирована опытная станция цветного телевещания ОСЦТ-2, которая начала регулярное вещание в системе NTSC c января 1960 г)

   Для более быстрого формирования спроса на цветные телевизоры, Хрущёв рекомендовал директору ЦТ Осьминину сразу после начала цветного вещания выпускать в эфир только телепередачи, сделанные в цвете, а пока цветных фильмов ещё недостаточно, пускать в эфир больше мультипликационных фильмов, изначально рисованных в цвете. (Владимир Спиридонович Осьминин, директор Центрального Телевидения СССР в 1951-1957 гг)

   Телекамеры, работающие в системе SECAM, разрабатывались совместно с французами. Оптика сначала использовалась немецкая, разработки ГДР-овской фабрики Карл Цейс Йена, а электроника была совместная советско-французская. Постепенно долю советских комплектующих увеличивали. В итоге телекамеры стали полностью отечественными. (АИ)

   Одной из проблем на пути широкого распространения телевидения было отсутствие качественных кинескопов с большой диагональю экрана. У первых советских кинескопов угол отклонения луча составлял всего 50 градусов. Несколько позже его довели до 70 градусов, тогда как для создания телевизора с экраном комфортных размеров нужен был угол отклонения 90-110 градусов. (В реальной истории кинескопы с углом отклонения луча около 90 градусов разработаны в начале 60-х)

   Сам по себе кинескоп был достаточно сложным в техническом отношении и недешевым электровакуумным устройством. Полученная информация содержала описание многих технических решений, позволявших ускорить создание качественных кинескопов.

   Это позволило создать первый в СССР цветной кинескоп с планарным расположением электронных пушек, апертурной маской и алюминированием экрана, за счёт чего сумели избавиться от необходимости установки ионной ловушки. Тут пришлось поработать материаловедам – для маски требовался сплав с малым температурным коэффициентом линейного расширения.

   Химический состав сплава в документации был. Шмаков обратился за помощью в ленинградский НИИ-13, где после нескольких месяцев экспериментов отработали технологию выплавки нужного сплава.

   Итоговый результат приблизительно соответствовал японскому кинескопу Sony Trinitron. Качество изображения было похуже, диагональ – поменьше, но для 1957 года, когда началось серийное производство телевизоров с такими кинескопами, это было впечатляющее достижение.

   С малым размером диагонали экрана пытались бороться путём создания проекционных телевизоров с увеличивающим зеркалом и кинескопом увеличенной яркости. Так появились телевизоры «Москва» с диагональю проекционного экрана до 130 см. ( Реально выпускался небольшой серией в 1958 году, не путать с портативным телевизором «Москва»)

   Телевизор состоял из тумбочки-проектора и прикрепляемого к стене экрана размером 1300х1060 мм. Первые образцы имели массу проекционного модуля около 70 кг. Позже массу проекционной части удалось частично уменьшить за счет перехода на полупроводниковую элементную базу. Он был оснащён малогабаритным пультом управления, соединенным с проекционным блоком 6-метровым проводом. Смотреть телепередачи на таком телевизоре, как на любой проекционной аппаратуре, удобнее было в притемнённой комнате.

   Зато после КВН-49 такой монстр производил поначалу ошеломляющее впечатление на зрителей. Обычному покупателю этот шедевр технической мысли был не по карману, да и мало кому жилплощадь позволяла держать посреди комнаты увесистую тумбочку, в которой скрывался проекционный кинескоп. Её надо было устанавливать в 2,5 метрах от экрана, а рекомендованное расстояние для просмотра было около 3 м.

   Телевизоры «Москва» поначалу расходились по Домам Культуры, ими премировали передовиков производства или, позднее, выделяли такой аппарат на бригаду коммунистического труда. Смотреть его тоже приходили бригадой плюс все соседи. Тогда это была обычная практика.

   Освоение новых технологий и выпуск кинескопов улучшенного качества привёл к новому прорыву в вычислительной технике. И на этот раз на острие прогресса оказались Исаак Семенович Брук и Башир Искандарович Рамеев.

   Пока академик Лебедев работал над совершенствованием больших ЭВМ, Брук и Рамеев занялись машинами поменьше, пусть не столь мощными, зато позволявшими работать в интерактивном режиме. такие ЭВМ были очень востребованы в многочисленных КБ и в планово-экономических отделах. Их родоначальником стала Бруковская М-1. К этому моменту Брук и Рамеев вовсю осваивали новую элементную базу.

   В начале 1955 года агентам разведки была поставлена задача добыть знакопечатающую электронно-лучевую трубку. Такие трубки с 1954 года выпускались в США фирмой Convair. Первоначально их применяли для экранов радиолокаторов. (-staihroe/Буквопечатающая_электронно-лучевая_трубка)

   Знакопечатающая трубка имела двойную систему отклонения луча, между 1 и 2 системами ставилась пластинка-маска с прорезанными в ней литерами. Первая отклоняющая система наводила луч на прорезь в виде литеры, вторая отклоняла луч, имеющий форму литеры, проецируя её в заданное место на экране.

   Первыми у нас такие кинескопы получили радиометристы, а затем речь о них зашла на Совете главных конструкторов ЭВМ, где присутствовал Брук.

   Исаак Семенович попросил прислать ему такую трубку. Получив её, они с Рамеевым разработали и собрали на её основе текстовый монитор для ЭВМ. Выводить на экран какую-либо графику у тогдашних компьютеров не хватало мощности, зато текст и цифры с помощью такого кинескопа можно было не только показывать, но и размножать,как на аппарате светокопии.

   Качество было, конечно, как на синьке, но читать техническую документацию было уже можно.

   Исаак Семенович сделал ход конем: сфотографировал свою ЭВМ, с программистом, сидящим за монитором, написал отчёт, и размножил его на синьке. Один экземпляр он отослал Хрущёву. В первых строках отчёта он написал: «Этот отчёт распечатан на уникальном устройстве светокопирования нашей собственной разработки».

   Лучшего аргумента для Никиты Сергеевича придумать было трудно. Хрущёв немедленно приехал в лабораторию Брука и лично ознакомился с его новой разработкой. Он тут же приказал запустить в серию прямоугольные знакопечатающие ЭЛТ, в дополнение к уже выпускавшимся для радаров круглым трубкам.

   Хрущёву особенно понравилось, что Брук и Рамеев в этом вопросе обошли Лебедева. Он считал, что разработчики работают лучше, если конкурируют друг с другом.

   Успехи наметились не только с телевизорами. К середине 1956 года заработала программа частичной конверсии военных производств. На военных заводах, имевших хорошее оборудование и талантливых специалистов, часть производственных мощностей выделялась для выпуска гражданской продукции и товаров народного потребления. (Реальная история, не АИ)

   Кировский завод в Ленинграде и ракетный завод «Южмаш» на Украине начали выпускать трактора. Омский авиазавод впервые в СССР начал выпуск стиральных машин «Сибирь» Это была точная копия английской стиральной машины «Gouvermatic». В 1956-м было изготовлено всего 100 штук, затем выпуск значительно увеличился.

   Ленинградский завод имени Свердлова начал выпускать свою стиральную машину «Ока».

   Холодильники в СССР уже выпускались. Первые советские холодильники делал в 1940 году Харьковский тракторный завод, под обозначением ХТЗ-120. С 1949 года холодильники выпускал Московский завод имени Сталина, тот самый, что делал грузовики «ЗиС». В 1951-м Саратовский авиазавод освоил выпуск холодильников «Саратов» и «Саратов-2». С 56-го саратовские авиастроители в дополнение освоили малогабаритный холодильник «Морозко». В 1956 году один лишь Саратовский авиазавод произвёл 100 000 холодильников. (Реальная история, не АИ)

   Появились в продаже пылесосы, сразу двух моделей: «Чайка» и «Москва». А вот полотёры для натирания паркета мастикой выпускать не стали – вместо них пошли в производство несколько рецептур паркетного лака, найденные специалистами ГИПХа в полученных через Серова документах. (АИ)

   Горьковский авиазавод начал выпускать детские велосипеды «Школьник» и взрослую модель «Кама». В Прибалтике тоже начали делать велосипеды – мужской «Рига-10» и женский «Рига-20».

   Осенью 1956 года Горьковский автозавод сменил «Победу», выпускавшуюся 10 лет, на новую модель «Волга-21». Крупносерийный выпуск «Волги» развернулся в 1957-м, в октябре 56-го была сделана опытная партия.

   В подборке информации нашлось несколько книг и статей по развитию градостроительства, городского коммунального хозяйства и транспорта. Эти книги Серов передал новому президенту Академии строительства и архитектуры Иосифу Игнатьевичу Ловейко. Вскоре, ознакомившись с достижениями перспективной градостроительной мысли, Ловейко попросился на приём к Хрущёву и в получасовом докладе обрисовал Первому секретарю сформировавшиеся у него идеи. Ознакомившись с предлагаемыми нововведениями и их экономическим обоснованием, Никита Сергеевич полностью его поддержал.

   В жилищном строительстве наметились перемены. Если поначалу пятиэтажки привычно вытягивались вдоль улиц, теперь новое жильё строилось компактными микрорайонами. В больших городах строили уже не пятиэтажки, а 9-этажные дома улучшенной планировки, оснащенные лифтом, мусоропроводом. Некоторые дома оснащались и подземным гаражом. (АИ)

   В составе микрорайона обязательно была типовая школа на 880 мест, типовой детский сад, ясли, универмаг, комбинат бытового обслуживания, комплекс «Почта» – «Аптека» – «Сберкасса» на первом этаже одной из 9-этажек, недорогая столовая. На несколько соседних микрорайонов строился один ресторан и один кинотеатр. (Реальная история, не АИ)

   Кинотеатры строились широкоэкранные, со стеклянной передней стеной. Фотографии такого кинотеатра нашлись в «документах 2012». Архитекторы вдохновились фотоснимками футуристично смотревшегося кинотеатра и восстановили проект. (В реальной истории по этому проекту кинотеатры строились в 1965-70 г)

   Поскольку не только архитекторы но и многие жители были недовольны типовой застройкой, которая смотрелась слишком уж одинаково, был проведён необычный эксперимент – конкурс на лучшую раскраску стандартного панельного дома. Жители могли сами раскрасить наружные стены – обычно на уровне 1 этажа – так, как им хотелось. Условие было одно – должно выглядеть красиво и без нарушения общественных приличий.

   Районы новостроек в городах преобразились – унылые ряды однотипных коробок сразу обрели индивидуальность. Одно плохо – существующие краски оказались нестойкими к погодным условиям, быстро выгорели и облупились. Пришлось подключать химиков для улучшения рецептуры и создания более стойких красок для наружных работ.

   Новым квартирам требовалась и новая мебель. Старые громоздкие буфеты и диваны плохо вписывались в новые малогабаритные квартиры. Их заменили наборы современной многосекционной мебели.

   Знакомясь с проектами типовых микрорайонов, Никита Сергеевич лично сделал одно существенное дополнение. Он распорядился строить в каждом таком микрорайоне один, два или три дома, собранных преимущественно из стандартных деталей, но по индивидуальным проектам. Такие дома обычно строились вначале 9-этажными, а позднее доросли до 12-16 этажей, с квартирами улучшенной планировки, лифтами, мусоропроводами, 100%-ной телефонизацией. Квартиры в таких домах Хрущёв распорядился выделять исключительно передовикам производства, заслуженным учителям, и т. п, а также многодетным семьям. Никита Сергеевич распорядился недвусмысленно:

   – В этих домах должен жить цвет нации – те, кто хорошо работает. Ни одного чиновника или руководителя – только трудящиеся.

   Даже обмен жилья в эти дома чиновникам и партаппарату был категорически запрещён. Было несколько случаев, когда мелкие работники райкомов пытались заселиться в «дом передовиков» за взятку. Были выселены в коммунальные квартиры и исключены из партии.

   Право создавать проекты таких домов получал не каждый архитектор. Каждый такой проект выбирался на конкурсной основе, при этом его автор должен был предварительно построить по собственным проектам несколько обычных типовых микрорайонов. Фактически, это была стимуляция архитектурной мысли, чтобы специалисты не жаловались, что теряют квалификацию в ходе стандартного панельного строительства. Теперь основной работой архитекторов была привязка типового микрорайона к реальной местности, расстановка объектов, ландшафтный дизайн.

   Ещё одним требованием Хрущёва к планировке типовых микрорайонов везде, кроме Крайнего Севера, было создание в центре каждого микрорайона парка с искусственным озером для летнего отдыха. Возможен был вариант с одним большим парком на 3-4 окружающих его микрорайона – в зависимости от привязки к местности. Теперь архитекторам было, где развернуться – ландшафтный дизайн требовал учёта особенностей местности и немалой изобретательности.

   Особое внимание уделялось озеленению городов. В планы новых районов закладывались обширные парковые зоны, соединяемые между собой аллеями с пешеходными и велосипедными дорожками. По замыслу Ловейко, все новые микрорайоны должны были соединяться между собой такими перетекающими парковыми зонами. Весной и летом новые районы городов превращались в тенистые сады, удобные для отдыха и занятий спортом.

   Везде, где позволяла площадь, выделяемая под застройку, улицы с интенсивным движением отделялись от жилых домов плотной полосой деревьев, что заметно уменьшало шум от проезжающих машин. Создание парковых зон увязывалось с общим планом преобразования природы, в их проектировании участвовали институты лесного хозяйства и Ленинградская Лесотехническая академия. (АИ)

   Строительство новых районов начиналось с составления подробного проекта. Для этого в нескольких типографиях печатались картонные модели типовых жилых домов и других архитектурных сооружений. Архитектору достаточно было их вырезать, склеить и затем расставлять так, как требовало его эстетическое мироощущение.

   Строительство начинали с разметки на местности. Первыми прокладывались инженерные сети и строились подземные переходы на будущих перекрёстках. Трубы и кабели было решено прямо в землю не закапывать. Заводы ЖБИ наладили выпуск бетонных элементов, из которых набирались туннели для труб и кабелей, перекрываемые сверху бетонными плитами. Расход цемента увеличился, пришлось строить ещё несколько цементных заводов.

   Затем прокладывались асфальтированные дороги, выделенные пути для скоростного трамвая, размечались парковые зоны и стройплощадки, начиналось строительство котлованов, подземных парковок под домами и подвод инженерных сетей к будущим домам.

   Дальше строительство шло как обычно, через месяц-другой поднимались панельные дома, через 3 месяца отделочники заканчивали работу, после чего ещё месяца три с матами всё переделывали, под присмотром инспектора Службы Жилищного Контроля. В это время уже разбивали парки, асфальтировали тротуары, укладывали трамвайные рельсы.

   Из изученных материалов по градостроительству Ловейко сделал очень важный вывод: при развитии города строительство жилья, инфраструктуры обслуживания, инженерных сетей и транспортной системы необходимо рассматривать как единый взаимосвязанный комплекс. Об этом он говорил с Хрущёвым вскоре после своего назначения, и эту линию он начал проводить в жизнь.

   Для Никиты Сергеевича в какой-то мере стало откровением, что для объема перевозок от 4 до 25 тысяч пассажиров в час наиболее выгодным видом транспорта является скоростной трамвай. Он распорядился сделать новый, улучшенный проект.

   Основным типом трамвайного вагона в СССР в это время был ЛМ-49, за свою слегка скругленную верхнюю часть и двухцветную окраску цвета слоновой кости с красными бортами получивший в народе название «слон». Вагоны сами по себе были неплохие. Основным недостатком было отсутствие обрезинивания колесных центров, из-за чего по нашим традиционно неровным рельсам с хреновыми стыками вагон шел с изрядным грохотом. Ругали также тяжелое управление. Из-за конструкции тележек трамваи в то время делали с высоким полом. Влезать в такой трамвай на инвалидном кресле, с детской коляской или с тяжелым багажом было неудобно.

   Улучшение начали с рельсов. Когда Ловейко показал фотографию стыка трамвайных рельсов в Бергене 2012 г. академику Патону, Борис Евгеньевич потерял сон и покой. (само собой, ни тот ни другой не имели понятия об источнике информации, им просто сказали: «Смотрите, как можно рельсы сваривать»)

   Результатом бессонной ночи была идея создания аппарата для сварки рельсов с их последующей шлифовкой. Через полгода был изготовлен опытный образец, позволявший сваривать и шлифовать рельсы не хуже, чем в Норвегии. Через год появились рельсосварочные вагоны нового образца, производившие сварку и шлифовку при движении с остановками.

   Чтобы уберечь рельсы и подвеску автомобилей от разрушения, на перекрестках стали укладывать заподлицо с рельсами сначала стальные рифленые листы, заделанные в асфальт, а затем на заводах ЖБИ начали выпуск готовых модулей из стали и железобетона. Из модулей набиралась конструкция нужного размера под любую ширину проезжей части.

   Затем взялись за трамвайные тележки. На ЛМ-49 серьезно поменять конструкцию было уже невозможно. На них ограничились заменой колесных пар – при капремонте ставили новые колесные пары с обрезиненным центром, для улучшения амортизации и снижения шума. Само по себе это мало на что повлияло, но совместно с выравниванием путей и шлифовкой стыков после сварки – заметно снижало шум.

   В 1956-м году в Ленинграде на заводе ВАРЗ началось проектирование нового трамвая ЛМ-57. Техническое задание утвердили с опозданием, в марте 1957-го, но конструкторская работа началась раньше. Дизайн нового трамвая разработали архитекторы И. А. Вайс и Л.С. Катонин. Иосиф Александрович Вайс одним из первых среди архитекторов начал заниматься промышленным дизайном и с 1952 года возглавлял соответствующую кафедру в Мухинском училище.

   Именно ему и были переданы в обезличенном виде, без указания названий, дат и географии происхождения «образцы перспективного дизайна в сфере общественного транспорта». Фотографии реальных трамваев обработали на ноутбуке в графическом редакторе GIMP фильтром «Рисование маслом», и закрасили некоторые детали фона, после чего они стали похожи на рисунки художника. Затем их перефотографировали с экрана и отдали Вайсу фотоснимки.

   Помимо фотографий, были и указания по конструкции. Основным требованием была возможность соединения двух и более вагонов в поезд, или соединение двух «усеченных» вагонов шарнирным соединением с гибкой «гармошкой», а также было высказано пожелание опустить пол вагона по возможности ниже.

   Вайс уже начал прорабатывать дизайн нового трамвая, и бросать в корзину результаты предыдущей работы ему очень не хотелось. Да и дизайн ЛМ-57 изначально был очень симпатичным. Скругленные обтекаемые формы вагона с характерными круглыми фарами и гнутым лобовым стеклом Иосиф Александрович почти полностью сохранил. Согласовал с конструкторами варианты снижения пола.

   Конструкция тележек не позволяла сделать низкий пол по всей длине вагона, поэтому сделали низкопольный «отсек» посередине, с широкими двухстворчатыми скользящими дверями, и высокие полы над тележками. Сзади тоже сделали низкопольную площадку. Чтобы в давке люди не спотыкались, в проходе вместо ступенек были наклонные пандусы, по которым можно было провезти хоть сумку на колёсиках, хоть детскую коляску.

   При открытии двери отодвигались от корпуса и скользили вдоль стенок снаружи. Это было значительно лучше, чем грохочущая ширмовая дверь. Такие же, но более узкие двери сделали в передней и задней части вагона. Двери закрывались с резиновым уплотнением, практически герметично, поэтому в салоне зимой стало заметно теплее.

   Окна и лобовое стекло развили по высоте вниз, улучшив обзор. Теперь вагоновожатый сидел в кабине, как в аквариуме, видя все даже в полуметре перед трамваем. Кабину управления сделали с нормальной запираемой дверью.

   Корпус сделали алюминиевый, на несущей стальной раме, оснащённой двумя двухосными тележками мостового типа с одинарным подвешиванием колёсных пар. 4 тяговых электродвигателя были тоже установлены на амортизаторах. Колесные пары изначально имели обрезиненные центры. Вместе все эти меры, после улучшения стыков рельсового полотна заметно снизили шумность. Сами тележки стали крепить к корпусу через гидравические амортизаторы.

   ЛМ-57 стали выпускать с ноября 1957 года в варианте одиночного и сдвоенного прицепного вагона. Вариант с резиновой гармошкой отложили на будущее. Ярко раскрашенные в интенсивно желтый цвет с красными, синими или зелеными полосами трамваи тут же получили в народе прозвище «Стиляги». Большие круглые фары и слегка отвисающая решетка безопасности придавали трамваю несколько «удивлённый» вид, а традиционно торчащая над решеткой вбок сцепка напоминала торчащий в уголке рта «хабарик». При этом ЛМ-57 дружно признавали самым красивым трамваем Советского Союза.

   Использование трамваев было оправдано далеко не везде. Все-таки прокладывать рельсы и контактную сеть – удовольствие недешевое. На этот момент основным автобусом в СССР был ЗиС-155.

   На ЗиСе Хрущёву показали новые образцы автобусов – городской ЗиС-158 и междугородний ЗиС-127. 158-я модель должна была пойти в серию в 1957 году, а 127-я уже выпускалась с 1955 года. Автобусы Никита Сергеевич одобрил, только предложил сделать на базе 127-й модели модификацию уменьшенной ширины – не более 2,5 метров (ширина ЗиС-127 составляла 2,68 м), чтобы вписаться в рамки международных требований к габаритам транспортных средств и открыть для советских автобусов возможность экспорта поначалу хотя бы в страны ЭС.

   В «той истории» ставка была сделана на интеграцию стран СЭВ, и по дорогам СССР бегали венгерские «Икарусы». В этот раз Никита Сергеевич, всё ещё возмущённый дружным предательством стран народной демократии в начале 90-х, решил: «А нех..й», – и в Венгрию сначала передали лицензию на сборку ЗиС-127, а затем начали выпускать в Союзе и в Венгрии автобусы совместной разработки.

   С 1956 года Львовский автозавод, ранее выпускавший только краны и автопогрузчики, начал выпуск нового автобуса ЛАЗ-695. Поскольку тогда во Львове ещё не прыгали, а занимались делом :-) автобус получился неплохой для использования в качестве междугороднего. Но вот для города он не подходил – узкие двери и отсутствие накопительных площадок в салоне делали посадку и высадку пассажиров кошмарно неудобной. Когда Хрущёв летом 1956 года посетил Львовский угольный бассейн, он заодно ознакомился с новым автобусом.

   Отметив удачный внешний дизайн новой украинской разработки, Никита Сергеевич тут же покритиковал замеченные недостатки.

   – Проход узкий, – сказал он, – Сиденья неудобные, в поворотах люди с таких сидений падать будут (Реальные претензии Н.С. Хрущёва к автобусу ЛАЗ-695, см. фильм «Колёса Страны Советов», серия 3)

   – Сделайте автобус подлиннее, и обязательно с широкими дверями и низким полом. Спереди и сзади нужны накопительные площадки, чтобы можно было его в городе использовать. Тем более, мотор у вас сзади стоит, опустить пол вам ничего не мешает.

   – Э-э-э... А ничего, что колесные ниши будут торчать в салоне? – спросил Осепчугов.

   (Осепчугов Виктор Васильевич, главный конструктор Львовского автозавода на 1956 г. /)

   – А вы на них спереди и сзади сиденья поставьте чуть выше общего ряда, – посоветовал Хрущёв. – Молодежи понравится, с высоты обзор лучше.

   Львовские автомобилестроители сделали два автобуса. Страшноватую модель 1957 года (-695/06/) производить не стали, остановившись на изначальном дизайне передней части. (-695/01/).

   Для использования в городе в у второй модели удлинили корпус, расширили двери, опустили пол. В результате, в дополнение к уже производившемуся автобусу ЗиС-158, появилась модель ЛАЗ-698, чисто городской широкодверный автобус. (В реальной истории был опытный образец в 1966-67 г / )

   На тот момент на заводе им. Урицкого в г. Энгельс серийно выпускался троллейбус МТБ-82. Но он уже устарел, и в 1956-м ему на смену начали разрабатывать новую модель ЗиУ-5. В серию она пошла лишь в 1959-м году. На завод Урицкого передали аналогично обработанные фотографии «перспективных импортных троллейбусов», дизайн которых был учтён при создании новой модели.

   Развитие подвижного состава общественного транспорта влекло за собой общее развитие городской транспортной инфраструктуры. Транспорт надо где-то ждать. На улицах сначала Москвы и Ленинграда, а затем и других городов вскоре появились удобные и красивые остановки с прозрачными стенами из толстого закалённого стекла, и скамейками, вначале с деревянными решётками, а затем – с пластиковым покрытием. Размер остановок различался в зависимости от пассажиропотока.

   Конструктивной особенностью было крепление к асфальту: остановка не вмуровывалась в асфальт намертво, а крепилась анкерными болтами. При необходимости её можно было без проблем перенести на другое место.

   В городах увеличилось количество мелких торговых точек – киосков и небольших магазинчиков. «Контейнеризация» перевозок неожиданно повлияла на многие сферы общественной жизни. Министр торговли Дмитрий Васильевич Павлов заказал большое количество киосков, выполненных в габаритах стандартного контейнера. Их можно было оперативно доставить, к примеру, в места проведения массовых мероприятий, или привезти в дальнюю деревню, использовать для организации выездной торговли на предприятиях.

   Вернувшись из Югославии, Хрущёв отправился в обычную летнюю поездку по сельскохозяйственным регионам, посетил Свердловск, Новосибирск, Алма-Ату, Кустанай. В Новосибирске он провёл совещание работников сельского хозяйства.

   Целинный урожай 1956 года оказался необычайно богатым. В Казахстане он составил 21,4 миллиона тонн, в Сибири – и того больше, 32 миллиона тонн. Вот тут и пригодились быстровозводимые зернохранилища и упаковка зернав полиэтиленовые рукава. Потерь зерна удалось избежать. За счёт хорошего урожая удалось пополнить государственный резерв зерна до 9,3 миллиона тонн - это зерно хранилось на случай неурожая, стихийных бедствий или войны.

   (Все цифры здесь и далее в главе – реальная история, не АИ)

   Рекордный урожай отметили учреждением в октябре 1956 года медали «За освоение целины».

   В Шортандинском районе Целиноградской области в 1956 году был создан научный центр по разработке системы земледелия для засушливых и эрозионных районов. Его руководителем был назначен энтузиаст освоения целинных земель Александр Иванович Бараев, будущий академик.

   Урожайность многих сельскохозяйственных культур удалось повысить за счёт применения торфо-гуминовых удобрений. Пока заводы по производству химических удобрений строились и ещё не вышли на расчётную мощность, в сельском хозяйстве попытались использовать торф, обогащённый азотом. Идею такого удобрения обнаружили в «документах 2012», технологию обогащения разработали сами.

   Порадовали советский народ и «заморские территории». В 1956 г. увеличившийся флот грузовых дирижаблей доставил с плантаций на Хайнане вдвое больше тропических фруктов, чем в прошлом году. На острове были построены и продолжали ещё строиться санатории для детей и взрослых, пионерские лагеря, базы отдыха.

   Решились и на необычный эксперимент. В Индонезии закупили саженцы какао-деревьев и посадили на Хайнаньских плантациях. Первого урожая следовало ожидать через 5-6 лет, но уже в 1956-м стало ясно, что саженцы прижились и нормально развиваются. Как только они начнут плодоносить, страна будет постепенно избавляться от необходимости закупать какао за границей.

   По рекомендации Госплана, нечернозёмные области РСФСР и Прибалтики были освобождены от плана обязательных поставок зерна. Их переориентировали на животноводство, выращивание кормовых культур, картофеля, конопли и льна. Тем более, что успехи животноводства оказались впечатляющие.

   Только в личных хозяйствах горожан за прошедшие 3 года поголовье коров увеличилось на 1 100 000, из них 300 000 составляли молочные коровы. Количество свиней у тех же горожан выросло на 600 000, овец и коз – на 1 300 000. Кур и прочей птицы вообще было не сосчитать.

   Большая часть производимого ими мяса и молока свободно продавалась либо на рынках, либо расходилась по родственникам и соседям. Это изрядно разгружало госторговлю. Свинина в гос. магазинах стоила 18 р/кг, на рынках цена доходила до 50.

   Было ясно, что при достаточном обеспечении кормами, вопрос снабжения молочными продуктами и мясом может быть успешно решён. Поэтому ещё в начале 1956 года, помимо переориентации Нечерноземья на производство кормов, было принято решение сделать технологию получения комбикорма из хлореллы доступной для граждан. Тем более, что, по факту, в любом колхозе кто угодно мог зачерпнуть ведро водорослей из бака – «на развод». Теперь же в свободную продажу поступили витаминные добавки и ароматизаторы, отбивавшие у водоросли ее специфический привкус.

   Вторым широко внедряемым источником кормов стала пресловутая кукуруза. :) Выращивать её в казалось бы, совсем неподходящих для этого холодных областях начали задолго до Хрущёва.

   Ещё в начале 50-х в Читинской области Сибири – регионе, граничащем с вечной мерзлотой – Секретарь Читинского обкома КПСС Геннадий Иванович Воронов (впоследствии – глава Правительства РСФСР) успешно выращивал кукурузу. За что едва не поплатился. В 1950 году его даже «пропесочили» за кукурузу на Оргбюро ЦК КПСС. Комиссия Управления кадров ЦК проверила, как обстоят дела в области.

   По воспоминаниям Г.И. Воронова:

   «Крамолой, обнаруженной комиссией, стала кукуруза, ее во многих наших колхозах и совхозах сеяли на корм скоту, не получая при этом спелого зерна (семена завозили с Украины). Впрочем, на некоторых личных участках корейцы и китайцы, их среди местного населения было немало, сажали скороспелые сорта кукурузы и получали зерно полной спелости.

   Последний по счету, но вовсе не по значению пункт обвинений комиссии: мы не ввели у себя травопольную систему. Хотя каждому здравомыслящему человеку было понятно, почему мы этого не сделали (ни клевер, ни люцерна в наших условиях не вызревали), и это лыко поставили нам в строку».

   На сторону Воронова тогда встал Хрущёв, также входивший в состав Оргбюро.

   Снова из воспоминаний Г.И. Воронова:

   «Хрущёв буквально взорвался, он так «отмолотил», проверявшую нас комиссию, что ее председатель не знал, куда деваться. «Прочитал я записку комиссии, — сказал Никита Сергеевич, — и ничего не понял. А из доклада товарища Воронова мне стало ясно, что областная партийная организация работает неплохо и промышленность, и особенно сельское хозяйство, ведутся правильно».

   Уж не знаю, «царица» она полей или нет, но кукурузой после этого заседания Оргбюро мы стали заниматься ещё активнее, ведь результаты-то вот они: какой колхоз или совхоз, уделявший серьезное внимание кукурузе ни возьми — в каждом резко увеличились надои молока! И это, замечу, не только у нас, но и в Новосибирской области, Красноярском крае, в районах Сибири и Дальнего Востока.

   Пишу я об этом вот для чего: кто хотел понимать, тот понимал значение кукурузы не только как зерновой, но и как по существу единственной силосной культуры. Я занимался ею и без нажима со стороны Н. С. Хрущёва. Кто понимать не хотел, сочинял анекдоты о том, как Никита Сергеевич «продвигал кукурузу на Северный полюс». В равной мере сказанное относится и к кормовым бобам — культуре, которую тоже активно пропагандировал Хрущёв. Что же до записных остроумцев — так не они ли сейчас льют слезы по поводу нехватки в магазинах мяса и молока?» (Цитируется по С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

   Заметим, что цитата относится к 1950-му году. К 1956-му и у нас, и за рубежом был уже накоплен достаточный опыт выращивания кукурузы в считавшихся неподходящими для неё районах. У нас это линия Киев — Сумы — Харьков — Ростов. Учёные также подтвердили: если выращивать кукурузу на силос, на зеленую массу, без необходимости полного вызревания початков, сеять её можно значительно севернее.

   В США кукурузу выращивают и в Миннесоте, хотя зимой там примерно так же холодно, как у нас в Вологодской области. Початки кукурузы там тоже не вызревают, но зеленая масса на корм скоту получается качественная и в больших количествах.

   Однако Хрущёв, зная, как его потом обвиняли в той истории за «кукурузный энтузиазм», стал действовать не столь напористо и прямолинейно. Он опирался на энтузиастов, вроде того же Воронова. В их хозяйства выезжали съемочные группы, снимали кинохронику, которую затем показывали на зональных совещаниях по сельскому хозяйству.

   Видя на экране поля с трёхметровыми зарослями кукурузы, сытых, лоснящихся свиней и коров, многие скептики из числа руководителей совхозов и колхозов начинали задумываться. К тому же Никита Сергеевич ввёл практику награждения руководителей и передовиков производства особо эффективных хозяйств.

   Награждали, однако же, отнюдь не орденами – в 1956-58 годах лучшим и наиболее вожделённым призом был новенький «Ситроен DS». Завод МЗМА пока ещё не вышел на большие объёмы производства, и выпускаемые автомобили расходились по награждённым.

   Тем более, что для награждения использовались автомобили в максимальной комплектации: с салоном, отделанным натуральной кожей, кондиционером и даже гидравлическими стеклоподъёмниками, разработанными на МЗМА специально под такой случай. Для работников сельского хозяйства выпускалась «сельская» модификация DS с удлинёнными гидравлическими амортизаторами. Такой «Ситроен» при необходимости мог приподняться на 100 мм выше обычного.

   С 1956 г. в производство пошла более дешёвая упрощенная модель ID. В магазинах продавали в основном именно её. «Ситроены» DS шли больше на экспорт и расходились по передовикам производства. Никита Сергеевич рассчитал верно. Для руководителей единственным вариантом получения DS было вывести своё предприятие или колхоз в передовые. А жёнам руководителей понты были дороже жизни. Потому они жёстко выносили мозг своим мужьям, требуя: «Да посади ты эту чёртову кукурузу, вон, Иванов (Петров, Сидоров) посадил, теперь, как человек, на «Ситроене» катается, а я что, рыжая, что ли?»

   Материальные стимулы действовали эффективно – под гнётом желания жён заполучить «Ситроен», всё больше руководителей решались на кукурузный эксперимент. Сказалось и информационное обеспечение: в каждом райкоме партии руководителей колхозов и совхозов снабжали учебными брошюрами – как сажать кукурузу, как её обрабатывать по ходу сезона, как убирать, как заготавливать силос.

   Получалось не у всех. Многие заносчиво считали: зачем книжка, я и так всё знаю. Но те, кто действовал «по книжке», обычно получали свой «Ситроен» раньше :)

   Местные руководители часто по-тихому саботировали исполнение директив Москвы. Хрущёв об этом знал, потому и постарался создать систему многоуровневого контроля. Проводником его инициатив по сельскому хозяйству он сделал Шелепина. Александр Николаевич блестяще справился с руководством первоначальным освоением целины, не допустив ни больших потерь зерна, ни распашки солончаков.

   Теперь Хрущёв предложил назначить его секретарём ЦК, ответственным по сельскому хозяйству. Назначение было утверждено Президиумом. От КГБ Шелепина и Семичастного Никита Сергеевич решил держать подальше – на всякий случай. Шелепин взялся за строительство на целине и в Сибири дорог, благоустроенного жилья, зернохранилищ и элеваторов.

   Ещё одним механизмом надзора за местной властью стал Комитет Партийного Контроля, которым руководил Николай Михайлович Шверник. Его полномочия были существенно расширены. После ХХ съезда КПК был преобразован в Комитет Народного Контроля, что позволяло расширить его сферу охвата, привлекая к осуществлению контроля не только коммунистов, но и беспартийный актив общественников.

   С 13 по 22 августа Хрущёв по заданию Президиума ЦК инспектировал угольную промышленность Донбасса и Львовско-Волынского угольного бассейна. Он объехал несколько областей Украины, побывал в Сталино (Донецке), Макеевке, пос. Красный Луг Ворошиловградской области, Днепропетровске, Нововолынске, Червонограде. Спускался в шахты вместе с Первым секретарём ЦК Украины Кириченко, беседовал с рабочими, ознакомился с условиями их труда и отдыха.

   Ситуация в угольной промышленности Хрущёва встревожила, из-за понижения производительности труда себестоимость тонны угля выросла более чем на 6 рублей. Кириченко получил взбучку, но и сам жаловался на Госплан и министерства, которые задерживали деньги.

   27 августа 1956 года Хрущёв выступил на Президиуме ЦК с докладом «О студентах на сельскохозяйственных работах». По мнению Никиты Сергеевича, регулярный отрыв студентов от учёбы и отправка их на сельхозработы не столько помогали народному хозяйству, сколько вредили. Поэтому он предложил сначала ограничить срок отправки – не более одного месяца, а в перспективе – исключить использование студентов вообще.

   Никита Сергеевич после встречи на острове Бриони рассчитывал в этом вопросе на сезонных рабочих из Индии и Китая – Чжоу Эньлай уже выражал готовность предоставлять трудовые ресурсы Китая для нужд СССР.

   Были резервы рабочих рук и в собственных среднеазиатских республиках, но к их использованию Хрущёв относился настороженно.

   8 сентября решили повысить минимальную зарплату до 300–500 рублей в месяц в зависимости от отрасли промышленности и одновременно увеличили, необлагаемый налогами минимальный доход с 250 до 370 рублей в месяц. Тем же постановлением отменили и налог на малоимущих холостяков.

   Достигнутые договорённости о создании будущего Экономического Союза – предложенный Неру термин «Альянс» в СССР так и не прижился, «Союз» звучало привычнее – подтолкнули Никиту Сергеевича к ускорению разрешения другой, несколько неожиданной проблемы – модернизации пассажирской авиации.

   #Корректировка 05.03.2015

   В начале сентября он собрал у себя в Кремле совещание ведущих авиаконструкторов и моторостроителей. Осенью 1955 года были приняты несколько ключевых решений по развитию гражданской авиации, и теперь Хрущёв хотел выяснить, как идут дела, и каких результатов удалось достичь за год.

   «Группа информации» по мере обнаружения полезных сведений уже начала передавать их авиаконструкторам. Никиту Сергеевича интересовало, как они сумели распорядиться этой информацией.

   Вначале авиаконструкторы отчитались о текущих работах. Туполев доложил об успешной подготовке к началу коммерческой эксплуатации Ту-104, (начата 15 сентября 1956 года), сообщил о проведённом комплексе исследований и доработок по предотвращению аварийности, в том числе о принятых мерах по недопущению явления «подхвата».

   – Молодцы, большую и важную работу сделали, – одобрил Хрущёв. – А что у вас, Андрей Николаевич, сделано по теме Ту-110?

   (12 августа 1955 года было принято Постановление Совета Министров СССР No.1511-846, согласно которому КБ поручалось спроектировать и построить на базе Ту-104 пассажирский самолет с четырьмя ТРД типа АЛ-7. Самолет должен был иметь летно-технические данные близкие к характеристикам Ту-104. Источник - )

   – Работа идёт, товарищ Хрущёв, – ответил Туполев. – К началу 1957 года планируем вывести машину на испытания.

   – Так это ж замечательно, – улыбнулся Хрущёв.

   – Никита Сергеич, есть мнение, что выпуск Ту-110 нецелесообразен, – заметил министр авиапромышленности Дементьев. – Самолёт имеет те же характеристики, что и Ту-104, но при этом оснащён 4-мя двигателями, вместо двух.

   – Есть два мнения, одно – моё, другое – глупое, – сказал Хрущёв.

   Он улыбался, но карие глаза смотрели серьёзно.

   – Сколько Ту-104 удалось продать за границу?

   – Э-э-э... ну... – Дементьев замялся. – Пока ни одного, но чехи заинтересовались...

   (Чехословакия закупила 6 Ту-104А)

   – И как думаете, почему?

   – Не берут... Видимо, не хотят у коммунистов ничего покупать.

   – Угу. Чехи, значит, заинтересовались, а те же поляки или немцы восточные, или болгары настолько коммунистов ненавидят, что самолёты наши покупать не хотят... – усмехнулся Никита Сергеевич. – Самим-то не смешно? Сколько мы с вами ещё будем подходить к экономике с деревянным метром идеологического противостояния? У «Кометы» английской моторов сколько?

   – Четыре.

   – А у американского, этого, красивого такого, на нём ещё Эйзенхауэр летает?

   – У «Констеллейшна»? Тоже четыре.

   – И как думаете, почему? У них что, мощных моторов нет?

   – Есть...

   – Вот именно. А четыре мотора ставят потому, что есть такая Международная организация гражданской авиации – ИКАО. И по её действующим нормативам пассажирский самолёт дальнего радиуса, летающий над океаном, обязан иметь 4 двигателя, для надёжности. Вот потому и не покупают, что у Ту-104 моторов всего два, и нормам ИКАО он не соответствует, – сказал Хрущёв.

   – Если мы собираемся выйти с нашими самолётами на международный рынок, а мы должны выйти на этот рынок со своей продукцией, чтобы показать всем, что мы можем выпускать на мировом уровне не только бомбардировщики, танки и пулеметы, но и гражданские лайнеры, показать, что создаем не только оружие, но и мирные орудия труда, не хуже капиталистов, поэтому обязательно должны эти общепринятые нормы – по количеству моторов, по шуму, по комфорту салона – строго соблюдать и при проектировании учитывать, – строго заявил Первый секретарь. – И в ИКАО нам вступать придётся. Надо, кстати, поручить Шепилову проработать вопрос. И выпускать Ту-110 будем. Причём не только на экспорт, но и внутри страны будем эксплуатировать. Потому что никто не купит самолёт, который не эксплуатируется внутри страны-производителя. Всем понятно?

   – Но при этом учтите: чтобы выходить на внешний рынок, надо сначала многому научиться. Отработать качественное проектирование и производство наших самолетов, причем таких, чтобы и летчикам и пассажирам нравилось на них летать, и чтобы не стыдно было на Западе самолеты эти показать. Наладить у себя нормальную эксплуатацию этих самолетов, накопить опыт их использования. Чтобы предлагая купить наши самолеты, знать, что отвечать на вопросы зарубежных авиакомпаний, чем они лучше иностранных машин. До того выходить на внешний рынок, где такая острая конкуренция между тамошними фирмами-производителями, полно грязных приемов и крайне высока цена вопроса, где любая наша ошибка будет раздута там до небес, нам нельзя. Поэтому нужно приложить все силы к совершенствованию своих проектов, ведь теперь соревнование будет не только в военной, но и гражданской сфере, иначе мы не сможем доказать там обычным людям, что мы лучше можем работать чем они за счет своего устройства. Продолжайте, Андрей Николаич, простите, что прервал.

   Туполев рассказал о ходе работ над Ту-114 и показал модель будущего лайнера. Ту-114 понравился всем.

   – Вот это самолёт хороший, – одобрил Хрущёв. – Настоящий советский воздушный крейсер. Только с шумом винтов надо что-то сделать, Ту-95 ревёт так, что его подводные лодки, наверное, под водой услышат, если он рядом пролетит, а тут моторы те же.

   – Над проблемой шума мы вместе с Николаем Дмитричем работаем, – ответил Туполев. – Чуть позднее расскажем подробно.

   Далее Антонов рассказал о ходе работ над Ан-10, проектировавшейся в ГСОКБ-473 пассажирской версией транспортного Ан-12, поблагодарил за переданные академиком Келдышем информационные материалы, и сообщил, что технология изготовления лонжеронов крыла на Ан-10 и Ан-12 будет изменена с целью исключения развития трещин в ходе эксплуатации.

   Ильюшин доложил о начале постройки первого опытного образца Ил-18 (начата в сентябре 1956 г)

   Уяснив для себя основные моменты, Хрущёв перешёл к главной теме совещания:

   – Я вас собрал сегодня не столько для отчёта, сколько для разговора о перспективах пассажирской авиации на будущее. В апреле мы с Андреем Николаевичем по пути в Англию очень подробно беседовали на тему рентабельности пассажирских авиаперевозок, – сказал Никита Сергеевич. – Затем компетентные товарищи провели анализ мировых тенденций развития этого рынка. И вот что я вам хочу сказать: в будущем та страна, кто первой создаст широкофюзеляжный авиалайнер большой вместимости – 300-400, в перспективе до 500 пассажиров, захватит мировой рынок авиаперевозок. Потому что чем больше пассажиров за один рейс берёт самолёт, тем дешевле выходит билет на одного пассажира.

   – Пассажиропотоки, конечно, растут, но всё же 400-500 пассажиров – не много ли? – удивился кто-то из присутствующих. – Американцы вон, сделали Боинг-707, так у них в варианте эконом-класса 179 пассажиров. У нас столько не наберётся. Ту-114-е, боюсь, полупустыми летать будут.

   – Мы на 20-м съезде пришли к выводу, что объём авиаперевозок внутри Союза – надо увеличить не менее чем в 3,8 раза, – ответил Хрущёв. – Тем более, что на мировом рынке авиаперевозок пассажиропотоки будут устойчиво расти уже в скором времени. Сейчас начинает развиваться туризм, миллионы людей по всему миру будут летать в отпуска из Европы в тропические страны. И если мы вовремя выйдем на рынок с пассажирским самолётом большой вместимости, а у конкурентов такого самолёта ещё не будет, то не мне вам объяснять, что мы снимем все сливки с этого пассажиропотока за счёт более низких цен на билеты.

   – Наши новые турбовинтовые лайнеры, насколько я понимаю, получатся достаточно экономичными, и при этом более скоростными, чем поршневые самолёты, которые в ближайшие несколько лет будут составлять основу авиапарка зарубежных компаний, – закончил Никита Сергеевич. – Если вовремя развернёмся, сумеем уменьшить шум до приемлемых значений, вступим в ИКАО и сертифицируем наши самолёты по международным нормам лётной годности, то за счёт экономичности наших ТВД авиакомпании, летающие на наших самолётах, смогут держать более низкие цены на билеты. Тогда и с Боингом-707 и с «Каравеллой» можно попробовать побороться.

   – Сроки какие? – привычно осведомился Туполев.

   – Вчера. Как только на Западе прочухают, какие деньги можно снять с рынка массовых пассажирских перевозок, работы по широкофюзеляжникам развернутся вовсю, – ответил Хрущёв. – Нам до того времени надо успеть сделать соответствующие двигатели, а это не менее пяти лет, как вы понимаете, да ещё спроектировать самолёты и запустить в серийное производство. Если американцы почувствуют, что мы наступаем им на пятки, могут и поторопиться. 707-й-то у них уже летает, то есть, планер, пригодный для модификации, считайте, уже есть. Да и европейцы спать не будут – у французов с 1955 года летает «Каравелла», у англичан – «Комета».

   По знаку Хрущёва его помощник Шуйский раздал каждому именной, запечатанный сургучом пакет.

   – Сейчас не вскрывайте, там для каждого из вас информационная подборка, согласно тематике ваших ОКБ, – пояснил Хрущёв. – Сразу предупреждаю: вся информация совершенно секретная, гриф на пакетах сами видите какой. Изучите на рабочих местах.

   – А, подарки, – улыбнулся Туполев. – Ну что ж. Мы уже некоторые работы по этой тематике проводили. Когда мы занимались испытаниями Ту-95, Иван Александрович передал мне и товарищу Кузнецову, – Туполев кивнул на Николая Дмитриевича Кузнецова, – довольно большой объём информации, в том числе, по западным перспективным разработкам. Мы у себя создали специальный аналитический отдел, и несколько конструкторских отделов, работающих на перспективу. И вот что у нас получилось.

   Туполев вынул из папки несколько листков формата А3, сложенных пополам, развернул их перед Хрущёвым и продолжил:

   – Для начала, мы совместно с Николаем Дмитриевичем начали отрабатывать любопытный вариант двигателя, именуемого «винтовентиляторным». Он похож на обычный турбовинтовой, но винт имеет не четыре прямых лопасти, как обычно, а восемь или больше серповидно изогнутых лопастей. Такой двигатель экономичнее стандартного ТВД, не говоря уже об одноконтурном ТРД. Не то чтобы у нас всё получилось, но определённых результатов Николай Дмитриевич добился.

   Туполев посмотрел на Кузнецова, передавая ему слово.

   – Хотел бы отметить, что нам в этой работе очень помогли в ЦАГИ, – сказал Кузнецов. – Мы с ними провели совместную работу, на выходе получив винтовентиляторную модификацию нашего обычного двигателя НК-12, который у Андрея Николаевича ставят на Ту-95 и планируют ставить на Ту-114. Андрей Николаевич нам очень помог, выделил нам в качестве летающей лаборатории один из опытных Ту-95. За счет этого мы смогли отработать две модификации винтовентиляторного НК-12: с открытыми крыльчатками, и с вентиляторами в кольцевом канале. Второй вариант оказался более эффективным и менее шумным.

   – Полноценный винтовентиляторный двигатель, то, что именуется ТВВД, мы сейчас, вот так сразу, получить не сможем, – честно предупредил Кузнецов. – Для этого нужны годы расчётов и оптимизации как самих двигателей, так и многолопастных вентиляторов к ним. А также очень мощный расчётно-математический аппарат. Современные ЭВМ подобные расчёты ещё долго не потянут.

   – Однако, несколько оптимизировать применяемые на обычных турбовинтовых двигателях винты по шуму и по экономичности можно уже сейчас. Если кто помнит, Олег Константинович, – он кивнул на Антонова, – уже применял на своём Ан-2 воздушный винт с серповидными лопастями. Мы в наших экспериментах использовали винты, напоминающие серповидные на Ан-2, но с более сложной формой и большим количеством лопастей. И результаты получились обнадёживающие.

   – Мы подсчитали, что при использовании модификаций НК-12 с многолопастными вентиляторами получим заметный выигрыш по экономии топлива, соответственно, по дальности, и снижение шумности, – продолжил Туполев, – Также за счет уменьшения диаметра вентиляторных крыльчаток можно уменьшить высоту шасси, что не только дает экономию массы, но и на Ту-114, позволит использовать трапы стандартной конструкции, одно это уже дает заметную экономию на аэродромном оборудовании.

   – Очень интересно, – откликнулся Хрущёв. – А вариант с лопастями из стеклопластикового композита прорабатывать не пробовали?

   – Пробовали, Никита Сергеич, – ответил Кузнецов. – Но там ещё работать и работать, тема сложная, скорости вращения большие, нагрузки на лопасти очень велики.

   – Ясно, – покивал Хрущёв. – Но вы всё-таки эту работу продолжайте. У таких композитных лопастей ресурс ожидается заметно больше. С вертолётчиками скооперируйтесь, мне докладывали, что у них тоже такие работы ведутся. НИИ-13 шире привлекайте, там специалисты хорошие, помогут.

   – Понял, Никита Сергеич, – ответил Кузнецов, – Будем работать.

   – Выходит, мы сможем наладить серийный выпуск Ту-114 уже с новыми, более экономичными моторами? – спросил Хрущёв.

   – Пока эта модификация двигателя в серию ещё не запущена, – ответил Кузнецов, – но если будет постановление правительства и финансирование, то сделаем. А если примем решение о постепенной замене двигателей на Ту-95, то на будущее можно будет иметь в серии только винтовентиляторную модификацию, это будет дешевле, чем выпускать две модификации параллельно.

   – А если следующим шагом сделать на базе Ту-114 широкофюзеляжный лайнер с увеличенной пассажировместимостью? – спросил Хрущёв.

   – Сделать можно, – согласился Туполев. – Такой вариант мы тоже уже просчитывали. Однако Ту-114 в представленном варианте – не совсем подходящая база для такой машины. Завоевать мировой рынок пассажирских перевозок он не сможет, тут нужен специально спроектированный с нуля лайнер большей вместимости и грузоподъемности под реактивные двигатели, и тут двухконтурные ТРД будут, видимо, наиболее оптимальны, однако у нас пока их нет. Можно, конечно, построить ограниченную серию таких машин, скажем, для полетов в Хабаровск, Владивосток, на Хайнань, в Индию и Индонезию, – Туполев проявил значительную осведомлённость, не иначе, как побеседовал с Шепиловым. – Вот если бы заключить соглашение на поставку самолётов с Японией и Австралией... – предложил он. – Не прямо сейчас, но в начале – середине следующего десятилетия у них возникнет нужда в целом флоте самолётов подобной и большей вместимости. Тот, кто первым заключит с ними контракты на поставку самолётов, откусит очень большой и вкусный кусочек торта.

   – Мне эта проблема видится таким образом, – продолжил Андрей Николаевич. – Мы сейчас одновременно с проектированием Ту-114 уже делаем проект транспортного самолёта Ту-115 с фюзеляжем несколько увеличенного диаметра (4,5-4,6 м против 4,2 м на Ту-114). Первоначально мы хотели сделать фюзеляж диаметром чуть более шести метров (6,2 м), но столкнулись с ограничениями технологического характера. Не сделать такой широкий фюзеляж пока что. Поэтому предлагаю такой выход.

   – Сначала мы сделаем Ту-114 с несколько более экономичными многолопастными ТВД. Одновременно постараемся решить вопросы с изготовлением фюзеляжа большого диаметра. Потом, на его базе сделаем лайнер повышенной вместимости, пусть сначала небольшой серией. Это позволит, прежде всего, снизить цены на авиаперевозки, заявить о себе на международном рынке, а главное – внедрить в сознание людей мысль, что авиаперелет на советском самолёте – это быстро, дёшево и комфортно.

   – Чтобы было комфортно, надо шум в салоне убрать, особенно в плоскости вращения винтов, – заметил Хрущёв.

   – Мы над этим работаем, – ответил Туполев. – Постараемся перекомпоновать салон так, чтобы в плоскости винтов оказались гардероб, туалеты, кухня.

   – Относительно международных перевозок.. На сегодня рынок массовых авиаперевозок ещё формируется. Полет на самолёте для большинства людей, в том числе и на Западе – редкое и недешёвое удовольствие. Хотя уже в прошлом году объем пассажирских авиаперевозок в США превысил объем перевозок пассажиров по железной дороге.

   – А если мы предложим авиаперевозчикам самолёт, который может перевезти больше и дешевле, а заодно предложим конечную цель для этих авиаперевозок – к примеру, недорогие курорты на побережье Красного моря, или в Югославии, – продолжил его мысль Хрущёв. – У нас с Насером и Тито такие планы имеются. Тогда мы сможем оказаться тем быком, что возьмёт все стадо.

   – Двигатели нужны, Никита Сергеич, – сказал Ильюшин. – Чтобы захватить весь рынок авиаперевозок, нужна сбалансированная линейка экономичных двухконтурных ТРД, да ещё и малошумных, желательно. Судя по переданным нам Иваном Александровичем документам, с ростом авиаперевозок на Западе будет увеличиваться общественное движение против громкого шума самолётов. Европа ведь маленькая, населена густо. ИКАО будет принимать всё более жёсткие нормы по допустимому шуму. Над этим надо думать уже сейчас.

   – Вот сейчас по моторам и поговорим. Что там у нас с пермским мотором, Д-20, кажется, – спросил Хрущёв. – Пермяки же у нас тоже двухконтурный двигатель делают?

   – Так точно, – ответил Дементьев. – Соловьёв Павел Александрович над ним работает. Но там всё очень непросто. Мстислав Всеволодович Келдыш передал в ОКБ-19 очень важные информационные материалы по двухконтурным двигателям, Сергей Алексеевич Лебедев предоставил машинное время для проведения сложных расчётов. За счёт этого, надеюсь, двигатель удастся довести в 1959 году. (В реальной истории Д-20 прошёл Государственные испытания в 1960-м и с 1962 по 1979 г устанавливался на самолёты Ту-124)

   – Тогда распорядитесь, чтобы пермяки не ждали результатов Госиспытаний, – сказал Никита Сергеевич, – а уже сейчас начинали подготовку к серийному выпуску. Параллельно пусть подумают, как повысить его экономичность и снизить шумность, а заодно реверс сделать.

   – А если не получится двигатель, Никита Сергеич? – удивился такой уверенности Первого секретаря министр. – Дело-то новое.

   – Получится! – убеждённо ответил Хрущёв. – Я в Соловьёва верю, отзывы о нём очень положительные. Ему только немного помочь надо.

   Кузнецов сообщил о ходе работ над двухконтурным двигателем НК-6.

   – Наши специалисты сейчас работают с обломками американского разведчика, который сбили в начале июля, – сказал Кузнецов. – В его двигателе использованы некоторые очень оригинальные технические решения, в частности, по титану. Если наши материаловеды смогут нам обеспечить достаточную чистоту сплавов, такую же, как в американском двигателе, или хотя бы близкую, можно рассчитывать на более быструю доводку наших двигателей. (О том, как препарировали двигатель U-2 -gazeta.ru/article/58776/)

   – Нам пришлось немного отложить работы по НК-6, чтобы запустить в серию НК-4, – продолжил Николай Дмитриевич. – Сейчас мы вернулись к его отработке. В документах, переданных компетентными органами, мы нашли очень интересные подсказки, в частности, по устройству многофорсуночной камеры сгорания, по форме лопаток, количеству ступеней компрессора. С теоретической точки зрения вопрос многофорсуночной камеры ещё надо прорабатывать, но проведённые эксперименты показали, что многие проблемы мы сможем решить достаточно быстро. (В реальной истории при отработке НК-6 было много экспериментов с количеством ступеней компрессора и формой лопаток, но в итоге вернулись к первоначальному варианту проекта 1955 года. Отработку двигателя задерживала камера сгорания, решение с многофорсуночной камерой нашли лишь в 1961 году и вели теоретические споры до 1963 года, пока разработку не закрыли.)

   – Теория – оно, конечно, важно, – заметил Хрущёв. – Но если вы уверены в результатах ваших экспериментах, и в информации по компрессору, то не тратьте время, делайте двигатель прямо сейчас. Он нужен чем раньше, тем лучше.

   – Понял, Никита Сергеич, – ответил Кузнецов.

   – Теперь вот что. НК-6 – двигатель для бомбардировщика. Очень мощный, с форсажем, – сказал Хрущёв. – Думаю, для пассажирского самолёта надо делать что-то попроще и понадёжнее, используя наработки по НК-6 как основу. Тем более, если у нас будет такой двигатель, с ним уже можно начинать работу над линейкой пассажирских самолётов следующего поколения, широкофюзеляжных и с ТРДД.

   – Над этим можно поработать, – ответил Кузнецов. – Задача по доводке НК-6, если честно, очень сложная, двигатель работает на напряжённых режимах, отработка идёт тяжело. Но если бы на нём убрать форсажную камеру, и чуть понизить температуру газов перед турбиной, можно было бы без больших затрат получить двигатель для пассажирских самолётов, взлётной тягой в районе 9-10 тонн. Нам было бы проще отработать сложные моменты на такой менее напряжённой модификации, и уже от неё переходить к двигателю для сверхзвукового бомбардировщика.

   Хрущёв понял, что Кузнецов сейчас практически имеет в виду свой будущий НК-8. (АИ, в реальной истории разработка НК-8 начата только в 1961 году для Ил-62)

   – Это идея хорошая, Николай Дмитрич, – Хрущёв повернулся к Дементьеву. – Пётр Василич, готовьте с Николаем Дмитричем проект постановления относительно бесфорсажной версии НК-6. Обозначим его для разговора, скажем, НК-8. С таким мотором, Николай Дмитрич, у нас свой аналог 707-го «Боинга» появится. Очень хорошо придумали, – одобрил Никита Сергеевич.

   – Тогда, Николай Дмитрич, вы мне данные по предполагаемой тяге, массе и габаритам бесфорсажной версии НК-6 передайте, как только с ними определитесь, – попросил Туполев. – Мы у себя просчитаем варианты, построим модель, продуем её.

   – А заодно и разработайте требования к чистоте взлётной полосы, – добавил Хрущёв. – И список мероприятий для поддержания этой чистоты. А то засосёт в двигатель какой-нибудь мусор, люди погибнут.

   – М-да... У компоновки 707-го моторы низко расположены, этот фактор надо учитывать, – задумался Туполев.

   – Именно. Кстати, по двигателям я бы ещё предложил, по мере отработки НК-8, масштабировать некоторые конструктивные решения с него на НК-6, в частности, по применению титана, – сказал Никита Сергеевич. – Пусть у нас будет такой конструктивный тандем – большой и меньший двигатели, объединённые общей технологией. (Освоение производства деталей из титана в ходе разработки НК-8 сопровождалось большими проблемами. В реальной истории двигатель НК-8 был разработан с 1961 по 1964 год и применялся на основных советских пассажирских самолётах – Ту-154 и Ил-62)

   – Это можно, – подтвердил Кузнецов. – Тем более, что, к примеру, газогенератор на НК-8 можно с НК-6 заимствовать. Но с титаном будет много сложностей. Мы уже консультировались с Семёном Алексеичем Лавочкиным, он по своей тематике с титаном работал. Накувыркались они .... (В рамках создания крылатой ракеты «Буря» до закрытия программы было построено 19 ракет для опытных пусков, и отработана технология обработки и сварки титана.)

   – Это неизбежно, Николай Дмитрич. Но я в вас верю, – сказал Хрущёв. И тут же спросил: – А скажите, нельзя ли в будущем сделать вариант Ту-114 с вашими НК-8?

   – За доверие спасибо. Насчёт Ту-114 это Андрея Николаевича спрашивать надо, – Кузнецов оглянулся на Туполева.

   – Если будет мотор – сделать можно всё, что угодно, была бы только политическая воля руководства страны и соответствующее финансирование, – ответил Туполев. – Но мне нужно заранее знать параметры двигателя. Если тяга у НК-8 ожидается чуть более 9 тонн, то есть, на Ту-114, для сохранения тяговооружённости, таких моторов понадобится не менее шести. Не многовато? Дорогое удовольствие получается. Думаю, правильнее будет работать над самолётом второго поколения с компоновкой по типу Боинга-707, но с двухконтурными двигателями. Например, сделать на основе НК-8 семейство двигателей с различной тягой.

   – Это правильно, – согласился Хрущёв, – И ещё, у вас НК-4 сейчас начинает производиться...

   – Да, а что? Что-то с ним не так? – забеспокоился Кузнецов.

   (Самолеты Ан-10 и Ил-18 первых серий оснащались моторами НК-4 и их модифицированным вариантом НК-4А)

   – Можно и так сказать... – Хрущёв задумчиво потёр подбородок. – Я тут с лётчиками беседовал... Они мне такую мысль высказали: а что, если на многомоторном самолёте с НК-4 один из моторов откажет? У вас ведь режим автофлюгирования на двигателе не предусмотрен?

   – Вообще-то и на Ту-95 есть такая же проблема, – честно признался Туполев, отчасти потому, что проблема была не с самолётом, а с двигателем. – На НК-12 системы автофлюгирования тоже нет.

   (24 ноября 1956 г. был потерян первый Ту-95. На машине сер. ? 310 после взлета разрушилась турбина одного из двигателей, и самолет стал быстро терять высоту. НК-12/12М еще не имели системы автофлюгирования винтов, а экипаж не смог сделать это с помощью ручной системы. В результате катастрофы самолет и все члены экипажа погибли. С начала 60-х гг. бомбардировщики оснастили двигателями НК-12МВ с системой автофлюгирования.)

   Кузнецов на секунду замялся.

   – Двигатели доработаем, Никита Сергеич. Оба, и НК-4 и НК-12. Сегодня же дам указания.

   – Тогда, заодно, и прочностные расчёты проверьте, – порекомендовал Хрущёв. – Чтобы не получилось, как с редуктором на НК-12. Облегчать моторы, конечно, надо, но с умом. Надёжность страдать не должна. Помните: ошибка, найденная в чертежах и расчётах, не страшна. Страшна ошибка, найденная дознавателями после катастрофы.

   – Проверим, Никита Сергеич, досконально проверим, – Кузнецов ещё не знал, что Хрущёв своей парой фраз сейчас предотвратил две катастрофы и снятие двигателя НК-4 с производства.

   (Однажды на пассажирском самолете Ил-18 разрушился вал редуктора, и вращавшийся с огромной скоростью винт улетел, к счастью не задев ни фюзеляж, ни соседнюю мотогондолу. В 1958 г. в результате отказа двигателя произошла катастрофа самолета Ил-18, на борту которого находилась группа высокопоставленных военных. По выводам комиссии, остановка двигателя привела к появлению мощного разворачивающего момента, который не мог быть скомпенсирован летчиками из-за отсутствия устройства флюгирования винта. Быстро сконструированный и внедренный «автофлюгер» не спас положения: НК-4 оказался скомпрометированным. Попытки Н.Д. Кузнецова доказать, что внесенные изменения устранили проблему, не увенчались успехом: в массовое производство был запущен АИ-20 запорожского завода, а НК-4 снят с серии. Аргументы Кузнецова и поддержавшего его В.Я. Климова о более высоком технологическом уровне и лучшей экономичности НК-4 во внимание приняты не были. В конце 1958 г., после выпуска 222 двигателей, производство НК-4 было прекращено. )

   – НК-4 ваш после доработки надо бы попробовать приспособить для тяжёлых вертолётов, – сказал Хрущёв. – Вы с Милем свяжитесь, обсудите, нельзя ли его на Ми-6 использовать?

   – Этот вопрос обсудим, – кивнул Кузнецов.

   – Вот и хорошо. И помните – с политической волей у руководства страны всё в порядке, – заверил Никита Сергеевич. – Финансирование, полагаю, тоже заработаем, если правильно расставим приоритеты. Вижу, что работа идёт хорошо.

   – Только надо не останавливаться на достигнутом, а немедленно переходить ко второму этапу, – сказал Дементьев. – За это время мы должны сделать две-три модели самолётов большой вместимости и гнать их большой серией, постоянно модернизируя, в течение двух-трех десятков лет, возможно – и дольше. Постоянно отслеживать тенденции на международном рынке авиаперевозок и оперативно на них реагировать.

   – Тогда двигателисты должны успеть отработать и запустить в серию экономичные двухконтурные двигатели, чтобы эти две-три модели можно было сделать на их основе, – заметил Туполев. – Будут моторы – сделаем и самолёты.

   – Вот видите, как мы с вами удачно договорились, – улыбнулся Хрущёв. – И ещё вот что. Нам понадобится для внутренних линий ближнемагистральный самолёт, для начала размерностью поменьше Ту-104, но с возможностью удлинения фюзеляжа и создания более ёмких модификаций по мере роста пассажирских перевозок.

   – Гм... Можно взять за основу Ту-104 и слегка его уменьшить, – предложил Туполев.

   – Можно. Но наверное не стоит. Вы ведь так лишнее время потратите, проектируя новый самолет. А что если взять и просто укоротить фюзеляж вашего Ту-104 и менее мощные двигатели поставить?

   – Укоротить? – переспросил Туполев.

   Видно было, что такой простой вариант он или не рассматривал, или отбросил ранее.

   – Да. Это же проще. И ещё вот что, у французской Каравеллы двигатели в хвосте установлены, это, говорят, заметно шум снижает в салоне, – вспомнил Никита Сергеевич. – Да ещё и двигатели над землей поднимает выше, чем если они на крыле размещены, лишняя защита от попадания всякого мусора в двигатели получается. У нас ведь с аэродромами сами знаете какое положение. Ещё много работы предстоит сделать, чтобы по качеству аэродромы были как на западе.

   – Да тут не только в плане шума и мусора преимущество, тут и аэродинамически чистое крыло получается, – заметил Ильюшин. – Интересная и выгодная компоновка. Я, пожалуй, присмотрюсь к ней на будущее.

   – Вот! Но вам, Сергей Владимирович, я хотел поручить проектирование нового широкофюзеляжного самолета с четырьмя двигателями под крылом. Аэробуса, так сказать, – продолжил Хрущёв, почувствовав поддержку Ильюшина. – А вот вам, Андрей Николаич, как раз и стоило бы проработать вопрос с размещением двигателей на хвосте. Уж очень неудобно на Ту-110 двигатели в центроплане обслуживать, особенно внутренние – всё слишком близко и слишком тесно, опять же пожароопасно и шумно. Конечно, пока на первое время такая компоновка сгодится, но на будущее надо от неё избавляться.

   Он не хотел, чтобы Туполев делал Ту-124. Хрущёву хотелось получить самолёт, подобный Ту-134, но более вместительный и пригодный для последовательных модернизаций, например, такой, как нереализованный в «той истории» проект Ту-164.

   (-reading.link/chapter.php/1002750/54/Artemev_Aleksandr_-_Krylya_sverhderzhavy.html)

   Туполев некоторое время размышлял над его предложением.

   – Сделаем, – согласился Андрей Николаевич. – Мы от Мстислава Всеволодовича кое-какую информацию по подобным компоновкам получили и уже начали прорабатывать варианты.

   – И ещё, обозначение Ту-110 для экспорта стоило бы поменять, – продолжил Хрущёв. – После апрельского визита в Англию ваш Ту-104 получил большую известность, да и ваша фирменная четвёрка на конце обозначения пассажирских самолётов – признак узнаваемый. Может быть, назвать самолёт не Ту-110, а, скажем, Ту-104-110, или Ту-104Д4, в смысле – четырёхдвигательный, или вообще, дать какое-то более запоминающееся обозначение?

   – Подумаем над этим вопросом, – кивнул Туполев.

   – Ещё хотел с вами посоветоваться насчёт длинных и коротких вариантов, как американцы сделали на своём этом... как его... «Констеллейшн», – с трудом выговорил Хрущёв. – Самолёт красивый, но название – язык сломаешь...Тут ведь выходит, что из одного самолета сразу два сделать можно. Ставить двигатели на один самолет мощнее, например, НК-8, а на другой слабее, вроде Д-20, что пермяки делают, или даже одинаковые двигатели, но разное их количество. Тогда их на одном заводе можно будет строить, разница только в длине фюзеляжа и числе двигателей.

   – Чтобы не создавать каждый раз новый проект, а модифицировать старый с учетом появившихся требований, так что бы это не была временная заплатка на проект, а полноценное, конкурентноспособное решение, в т.ч. с целью оперативности реакции на предложения рынка. Это же какая экономия будет! Как вы считаете, Андрей Николаевич? Только диаметр фюзеляжа сразу сделайте побольше, чтобы вместимость была приличная.

   – Это, Никита Сергеич, нам надо хорошенько просчитать, – подумав, не спеша, ответил Туполев. – Концепция многообещающая, но требует изучения.

   – Вот-вот, посчитайте. – сказал Хрущёв. – Кроме того, надо подумать и о транспортной авиации. Ан-12 – это хорошо, но нам нужны транспортные самолёты большей грузоподъёмности и дальности.

   Хрущёв при подготовке Суэцкой операции уже столкнулся с полной беспомощностью тогдашней транспортной авиации (по современным на тот момент требованиям)

   – Мы готовы начать работу, – сказал Антонов, – Но нужны требования от ВВС.

   – Этот вопрос лучше проработать отдельно, Никита Сергеич, – заметил Дементьев. – Давайте отложим вопрос о транспортниках на чуть более поздний срок, тем более, что и с двигателями для них пока ясности нет. Будут двигатели – сделаем и самолёты, – повторил он слова Туполева. – Любые, разной вместимости и на разную дальность.

   – Так ведь у нас уже есть НК-12, – ответил Антонов. – Хороший двигатель, мощный, экономичный, промышленностью освоен. Почему бы не сделать тяжёлый транспортный самолёт с четырьмя такими двигателями?

   – А и правда, – оживился Хрущёв, – почему бы не сделать? Только делать надо сразу широкофюзеляжную машину, грузоподъемностью тонн этак на 80, чтобы могла взять пару танков или 4 единицы менее тяжёлой техники. Или человек 150 парашютистов с полной выкладкой. Сможете техническое предложение подготовить, Олег Константинович?

   Он перед совещанием просматривал характеристики перспективных самолётов, в том числе Ан-22, и теперь ориентировал Антонова на создание этой машины.

   – Интересная задача, – ответил Антонов. – Нам надо будет всё как следует просчитать. Думаю, техническое предложение месяца через два-три подготовим.

   – Хорошо, – согласился Хрущёв. – А вот, кстати, насчёт увеличения дальности. Ещё один момент, касаемо уже военной авиации, – продолжил Никита Сергеевич. – Вы все знаете, что у американцев сейчас все военные самолёты получают возможность дозаправки в воздухе. Причём они переходят с системы «шланг с конусом» на жесткую штангу дозаправки, управляемую оператором с самолёта-заправщика. При этом требования к квалификации лётчика дозаправляемого самолёта и нагрузка на него существенно уменьшаются. Поэтому я считаю, самолёт-заправщик надо делать со штангой, то есть не конус, как у нас сейчас, а управляемую оператором штангу, как у американцев.

   – На базе предполагаемого широкофюзеляжного самолёта нам необходимо будет создать самолёт-заправщик для наших ВВС, – пояснил Хрущёв, – Это позволит оснастить устройствами для дозаправки уже имеющиеся самолёты, не только бомбардировщики Авиации Дальнего Действия, но и истребители. Таким образом, мы сможем повысить возможности наших ВВС до уровня, позволяющего им действовать в любой точке планеты, как сейчас действуют только американцы.

   Авиаконструкторы удивлённо переглядывались. Все знали о приверженности Первого секретаря к ракетам, и его неожиданное внимание к военной авиации для специалистов стало сюрпризом.

   – Заправщик, говорите... – задумчиво произнес Туполев. – Можно сделать на базе более «толстого» Ту-115 ещё и однотипный самолёт-заправщик. Двигатели отработанные у нас есть, самолёт экономичный, грузоподъёмность и скорость хорошая. Он сможет дозаправлять и стратегические бомбардировщики, и перспективные транспортники. Да и истребители сможет, если их системами дозаправки оборудовать. Опять же, получится большой процент унификации по планеру, двигателям и системам с Ту-95 и Ту-114, значит, машина будет обходиться дешевле.

   Туполев был хитёр не меньше, чем Хрущёв, он сразу сообразил, насколько выгодно ему вместо одного лайнера сделать сразу целое семейство самолётов, которые наверняка будут эксплуатироваться в ВВС и Аэрофлоте несколько десятилетий.

   – Для страны в наличии флота самолётов различного назначения, базирующихся на одном планере и агрегатах, получается существенная выгода – меньше НИОКР, больше серия – ниже себестоимость каждой единицы продукции, – заметил Дементьев.

   – Если делать заправщик, Андрей Николаевич, то – вчера, – ответил Хрущёв. – В ВВС он нужен, как воздух. Истребители оснащать дозаправкой будем обязательно. А вот, кстати, нельзя ли приспособить Ту-114 для установки на них штанги дозаправки?

   При подготовке с совещанию он тщательно изучал опыт эксплуатации Ту-114 и помнил, с какими сложностями пришлось столкнуться при организации первых полётов в Гавану.

   – Не думаю, что нормы ИКАО допускают такой риск для пассажиров, – ответил Туполев. – Технически это возможно, но может оказаться незаконным. Тогда никто такой самолёт не купит.

   – Мы с вами коммунисты или где? – усмехнулся Хрущёв. – Неужто мы не сумеем весь мир обдурить? Нам скоро понадобится летать в Центральную и Южную Америку. Так кто нам сможет помешать на наши собственные лайнеры устанавливать штангу дозаправки, а на предназначенные на экспорт – не устанавливать? Мы бы тогда имели важнейшее преимущество по дальности.

   – Никита Сергеич, у меня есть статистика по лётным происшествиям на Ту-16, – ответил Туполев. – В том числе по происшествиям в ходе дозаправки. Правила ИКАО нарушать не надо, в авиации правила кровью пишутся. На грузовых модификациях Ту-115 для ВВС систему дозаправки предусмотреть можно и нужно, но с пассажирскими рисковать не надо.

   – Хорошо, – согласился Хрущёв. – Уговорили. Безопасность пассажиров – прежде всего.

   – Мое мнение, – заметил Ильюшин, – если это у нас новая государственная политическая линия, то и отношение со стороны государства должно быть соответствующее. Надо бы усилить КБ, занимающиеся пассажирской авиацией, расширить штаты, увеличить финансирование, обеспечить подготовку специалистов в МАИ и других авиационных ВУЗах.

   – Согласен, отношение Совета Министров и ЦК будет соответствующее, – ответил Хрущёв. – Обязательно вас поддержим. Ну что ж, товарищи, будем готовить постановление.

   – Ещё одно, Андрей Николаич, – вспомнил Никита Сергеевич. – Раз уж вы готовите нам такой большой и дальний пассажирский самолёт, как Ту-114, для ВВС необходимо сделать на базе этой машины самолёт ДРЛО и управления. Для наведения истребительной авиации и контроля воздушной обстановки. Дирижабли ДРЛО у нас есть, но они летают слишком медленно. А такой самолёт вместе с заправщиками сможет сопровождать истребители в дальних полётах и создать радиолокационное покрытие в любом нужном районе. И обязательно надо предусмотреть на нём возможность дозаправки в воздухе, и места для отдыха части экипажа, на дирижаблях у нас так ведь сделали, летают они долго, люди устают, вот теперь их меняют у РЛС, благо место для запасной смены есть, как места для отдыха.

   – Насчёт самолёта ДРЛО... – Туполев задумался. – Тут Калмыкова привлекать надо, Никита Сергеич. Я-то готов над этим проектом работать. Постановление бы надо соответствующее, чтобы финансирование выделили?

   – Хорошо, организуем, – Хрущёв повернулся к министру авиапрома Дементьеву. – Пётр Василич, берите Калмыкова за любые выступающие части тела, и готовьте постановление по созданию самолёта ДРЛО и управления на базе Ту-114. Не тяните. Сразу несите мне, я через Президиум и Совет Министров протолкну. (В реальной истории разработка самолёта ДРЛО Ту-126 задана Постановлением Совета Министров СССР No. 608-293 от 4 июля 1958 г. и приказом ГКАТ No. 211 от 17 июля)

   – Николай Дмитриевич, – обратился Хрущёв к Кузнецову. – Хочу вам попутно пару вопросов задать, пусть не относящихся к авиации напрямую, но важных. Мне тут докладывали, что у вас внедрена перспективная система устранения и предупреждения дефектов конструкции двигателя. Не могли бы вы поделиться с товарищами, поподробнее рассказать, в чём секрет успеха, как эта система работает?

   – Почему же не поделиться? – Кузнецов поднялся. – Система проста и состоит из элементарных организационных мероприятий: учет всех без исключения дефектов на самой ранней стадии отработки двигателей с тем, чтобы не допустить их повторения на более поздних стадиях отработки и в эксплуатации, когда устранение дефекта сопряжено с неизмеримо большими затратами времени и средств; тщательное исследование причин дефектов и регламентация сроков: на разработку мероприятий по устранению дефектов, изготовление материальной части, на проверку эффективности мероприятий и на внедрение их в конструкцию двигателя; обеспечение преемственности информации и опыта для исключения повторения ошибок и ранее выявленных дефектов на создаваемом двигателе; строгий контроль за ходом устранения дефектов; анализ конструкции вновь создаваемого двигателя с целью недопущения повторяемости дефектов, выявленных на предыдущих двигателях.

   – Также применяется схема обсуждения результатов испытаний, – продолжил Кузнецов. – Каждый представитель докладывает свои соображения, основанные на фактических измеренных параметров двигателя. В обсуждении участвуют все подразделения ОКБ. Совместно мы вырабатываем несколько вероятных версий причины возникновения отказов. По каждой версии намечается несколько сотрудников из разных отделов. Им даётся короткий срок, обычно два дня, чтобы представить своё мнение о характере развития дефекта и план мероприятий по его устранению.

   – Очень интересный опыт, товарищи, – сказал Хрущёв. – Мне кажется, его стоило бы внедрить на всех предприятиях как минимум – Министерства авиапромышленности, а после всестороннего опробования и обкатки – в промышленности в целом. Пётр Василич, как мыслите? – Хрущёв повернулся к Дементьеву.

   – Мне нравится, – ответил Дементьев. – Товарищи, предлагаю опробовать эту систему в ваших КБ в течение, скажем, конца этого года и первой половины следующего. Затем подведём итоги, результаты, скорее всего, будут однозначно положительные. И после этого введём её приказом по министерству.

   – А почему только по министерству? – спросил Хрущёв. – Я считаю, надо будет её вводить постановлением ЦК и Совмина по всем КБ, не только МАП, и не только военного назначения. Президиум ЦК и Совет Министров я возьму на себя, только записку подготовьте.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – ответил Дементьев.

   Кузнецовская система предупреждения дефектов была введена Постановлением ЦК и Совмина от 3 июля 1957 г «Об организации работ по устранению дефектов при доводке опытных образцов» (АИ)

   (В реальной истории система была введена, но только в МАП и только в 1980 г)

   – Ещё один вопрос хотел с вами, Николай Дмитриевич, попутно обсудить, – сказал Хрущёв. – Вы знаете, наверное, что у нас сейчас строятся магистральные газопроводы в Европейскую часть страны. Скажите, а нельзя ли использовать для перекачки газа авиационные газотурбинные двигатели, отработавшие свой ресурс на самолётах, но ещё работоспособные?

   Хрущёв сейчас «толкал» Кузнецову его собственную идею, высказанную им в «той истории» в 1957 году. «Там» идея в тот момент не нашла понимания у руководства, в том числе и у самого Хрущёва. Сейчас же, обладая концентрированным опытом науки и техники на 60 лет вперёд, Никита Сергеевич понял, как сильно он ошибался, и решил по возможности исправить и свои и чужие хозяйственные ошибки, глупости и недоработки.

   –Интересная мысль, Никита Сергеич, – задумался Кузнецов. – Посчитать надо...

   – А вы посчитайте, Николай Дмитрич, – попросил Хрущёв. – Тем более, у вас в Куйбышевской области как раз добыча газа и газопровод имеется, съездите туда, посмотрите.

   – Пётр Василич, вам поручаю согласовать работы с министерством нефтегазовой промышленности, – сказал он Дементьеву. – Если сумеем за счёт этого поднять эффективность транспортировки газа по трубопроводам, большая польза для страны может получиться. Съездите все вместе на газопровод, посмотрите, как сейчас перекачка газа организована, что можно улучшить. Потом доложите мне и Косыгину, вместе подумаем и примем меры.

   – Понял, Никита Сергеич, сделаем, – ответил Дементьев.

   После такого конкретного указания сверху ему ничего не оставалось, кроме как обеспечить Кузнецову режим наибольшего благоприятствования в работе по газотранспортной тематике.

   Во время поездки на осмотр газопровода, министры увидели, что в местах добычи нефти и газа Куйбышевской области работают на старом и маломощном оборудовании, применяются тяжелые и малотранспортабельные дизели, мощности которых недостаточно. Вскоре вышло Постановление ЦК и Совмина «О разработке новых технологий транспортировки природного газа». Согласно этому постановлению на Куйбышевском заводе «Электрощит» было организовано дочернее ОКБ, занимавшееся сразу двумя направлениями – разработкой газотранспортировочных агрегатов на базе ГТД, и созданием систем транспортировки сжатого газа в ёмкостях из композиционных материалов.

   Экономисты посчитали, что транспортировка газа по газопроводам наиболее рентабельна на расстояниях 2000-3000 км, при перекачке на бОльшие расстояния возрастают затраты. К тому же согласно принятому плану газификации в сельской местности требовалось доставлять во множество населённых пунктов большие объёмы газа. Создание ёмкостей для транспортировки сжатого газа в габаритах стандартных контейнеров упрощало логистику, особенно при доставке в места, удалённые от газопроводов и железных дорог.

   По мере освоения отдалённых от центра нефтегазоносных районов для турбинистов возникло ещё одно направление работ. Для обеспечения нефтяников и газовиков электричеством понадобилось разработать передвижные малогабаритные электростанции. Поначалу для выработки электричества использовались обычные дизель-генераторы. Но сидеть на газовом месторождении и жечь дизтопливо для получения электричества было нерационально. После своего посещения газовых месторождений Кузнецов написал докладную записку на имя Хрущёва, где обратил его внимание на необходимость решения этого вопроса, и предложил создать для мобильных электростанций промышленные газовые турбины.

   Уже оценивший творческий потенциал конструктора Никита Сергеевич оказал Кузнецову полную поддержку и принял решение незамедлительно. Постановление «О создании газотурбинных двигателей промышленного назначения» вышло в январе 1957 года. Наваливать на Кузнецова все работы по газовым турбинам, требуемые для народного хозяйства СССР, Хрущёв не рискнул. Головным предприятием по выпуску промышленных газовых турбин был назначен Ленинградский Металлический завод, в состав МНПО вошли также ЛПИ и ЦКТИ, а ОКБ Кузнецова и Ивченко выступали в качестве научных консультантов.

   Председатель Госплана Байбаков, в числе первых оценивший преимущества использования контейнеров в СССР, предложил создавать мобильные установки по возможности в виде модулей в габаритах стандартных контейнеров. Это позволяло упростить транспортировку, погрузку и разгрузку, доставлять технику не только дирижаблем или морем, но и любым стандартным грузовиком-контейнеровозом.

   В итоге на ЛМЗ были созданы несколько вариантов модульных мобильных электростанций с газовыми турбинами. Их вскоре стали применять не только на нефтегазовых месторождениях, где с их помощью использовался попутный газ, но и в городах, в качестве резервных электростанций, подключавшихся к единой энергосистеме СССР для компенсации пиковых нагрузок.

12. Национализация Суэцкого канала.

   История Суэцкого кризиса началась со свержения короля Фарука в 1952 году. В Египте был образован Совет Революционного Руководства. Через некоторое время генерала Мухаммеда Нагиба на посту председателя Совета сменил полковник Гамаль Абдель Насер.

   Государственный секретарь США Дин Ачесон в январе 1952 г., беседуя с У. Черчиллем, определил ситуацию в странах Ближнего Востока как «достойную самого Карла Маркса: масса безработных, бездомных и нищих, отсутствует пролетариат, нет среднего класса, правящий класс невелик, но продажен. Его поддерживают иностранцы, которые хотят эксплуатировать бесценные богатства региона, особенно нефть и Суэцкий канал». То есть, даже госсекретарь США понимал, что народы Ближнего Востока не могут жить дальше в существующих условиях колониальной системы. Поэтому во внешней политике США тех и последующих лет прослеживается курс на ликвидацию колониальной системы и замещёние влияния бывших колониальных империй влиянием США. «Ничего личного, только бизнес».

   В 1953–1954 гг. США и другие западные страны пытались склонить египетское руководство принять участие в контролируемых ими военных блоках. Получив отказ, они применили к стране экономические санкции, отказались покупать хлопок, США отказались поставлять зерно, а в 1955 г. Англия отказалась продавать Египту оружие, в то время как Израиль закупил оружие во Франции. Эти действия западных держав, по сути, толкнули Насера в сторону сотрудничества с СССР.

   Начиная с лета 1952 года Насер последовательно выдавливал британских военных с их базы в зоне канала, пока 19 октября 1954 года не было заключено англо-египетское соглашение о полном выводе войск. При этом Англия заморозила 10 миллионов фунтов стерлингов, принадлежавших Египту и хранившихся в английских банках.

   27 марта 1954 г. в Каире было заключено торговое соглашение между СССР и Египтом, в дополнение к платежному соглашению от 18 августа 1953 г. В марте 1954 г. дипломатические миссии СССР и Египта были преобразованы в посольства.

   СССР стал систематически оказывать Египту политическую поддержку. Так, 29 марта 1954 г. советский представитель в Совете Безопасности наложил вето на проект резолюции, призывавшей Египет выполнить резолюцию от 1 сентября 1951 г. о свободе судоходства через Суэцкий пролив.

   В 1953 – 1956 гг. Египет установил дипломатические и торговые отношения с Чехословакией, Румынией, Польшей и КНР. Уже первые торговые соглашения с социалистическими странами изменили одностороннее направление внешнеторговых связей страны. Руководители Египта осознали, что можно ликвидировать монополию Запада в поставках важнейших товаров.

   В 1954–1955 гг. между Египтом и Советским Союзом прошли переговоры о возможности продажи советского оружия. Сначала, 1 февраля 1954 г, египетский посол в СССР Азиз аль–Масри задал вопрос о возможности поставок вновь назначенному советскому послу в Египте Даниилу Семеновичу Солоду. Посол СССР, не имея инструкций на этот счёт, ответил уклончиво (хотя нах#й не посылал :) ), после чего доложил о разговоре в Москву.

   15 июня 1954 г. Гамаль Абдель Насер сам заговорил с советским послом Солодом о продаже советского оружия. Посол уточнил, является ли это официальной просьбой египетского правительства. Насер, тут же посоветовавшись с одним из членов Революционного совета, ответил утвердительно. 8 июля Солод посетил Насера и передал ответ руководства СССР: «Советское правительство готово рассмотреть конкретные предложения египетского правительства по этому вопросу»

   Однако Насер был любителем сидеть на двух стульях. Он продолжал вести переговоры с США. В ноябре 1954 г. Вашингтон предоставил Каиру 40 миллионов долларов в виде экономической помощи. Но Соединенные Штаты давать оружие Насеру не хотели.

   21 мая 1955 г. Насер принял советского посла Солода и сказал ему: «Американцы могут разрешить Израилю выступить против Египта, и тогда в течение двадцати четырех часов египетская армия перестанет существовать». Насер вновь завёл разговор о покупке советского оружия. Посол ответил ему, что советское правительство давно готово вести переговоры, египтяне сами медлят.

   Насер долго не мог пойти на сотрудничество с коммунистическим государством, он хотел бы побудить Эйзенхауэра пересмотреть американскую политику предоставления военной помощи, и потому медлил. 9 июня 1955 г., в беседе с американским послом Генри Бироадом Насер сказал: «Русские предложили мне все, в чем мы нуждаемся — оружие». Он надеялся на обычное желание американцев обставить русских. Свои слова он подкрепил действиями 16 июня, арестовав лидеров египетской коммунистической партии. Его сигнал был принят в Вашингтоне. Уже 17 июня Насеру сообщили, что Египет может заказать оружие в США, если его запросы будут «разумны». 30 июня начальник штаба египетской армии Али Сабри предоставил американцам список вооружений на 27 миллионов долларов. (120 средних танков М–4, 15 танков М–24 и 26 бомбардировщиков Б–26). В принципе, американцы были готовы предоставить запрошенное. Но Египту нечем было заплатить за это оружие. В казне было всего приблизительно 24 миллиона долларов в твердой валюте.

   В начале августа Насер попросил американский кредит для покупки этого оружия. В отличие от реакции Вашингтона на заявку вооружений, посланных в июне, американское правительство тянуло время. И эта задержка имела серьезные последствия.

   Летом 1955 г. египтяне отмечали третью годовщину революции и свержения короля. В Каир впервые был приглашен советский представитель, министр иностранных дел СССР Дмитрий Трофимович Шепилов . (В реальной истории Д.Т. Шепилов в тот момент был председателем комиссии по иностранным делам Совета Национальностей Верховного Совета СССР, но в Египет он в натуре ездил.)

   В августе 1955 г. американцы отказались предоставить египтянам финансовую помощь на покупку оружия, требуя, что бы они платили наличными. Насер не мог себе этого позволить и после этого он откликнулся на советское предложение.

   В 1955 году был заключен договор о военных поставках с Чехословакией. Египет начал получать вооружение советского производства для перевооружения национальной армии.

   Советская техника и военные специалисты направлялись в Египет через Чехословакию на основании постановления Совета Министров СССР № 1763–954 от 29 сентября 1955 г. Первый контракт был заключен на сумму 250 млн. долларов. (Согласно соглашению в Каир поставлялись 86 истребителей МиГ–15 и МиГ–15УТИ, 39 бомбардировщиков Ил–28, 20 транспортных Ил–14, 20 учебных самолётов Авиа С–11, почти 200 танков Т–34 и много других видов вооружений. )

   27 сентября Насер публично объявил о закупках Египтом оружия в Чехословакии. 1 октября 1955 г. было опубликовано Сообщение ТАСС, где говорилось, что Египет закупает чехословацкое оружие, Советский Союз тут не причем.

   Эта сделка оказалась настоящим потрясением для Израиля. Абба Эбан, который тогда был представителем Израиля в ООН, вспоминал: «Сам факт приобретения реактивных истребителей Египтом… сразу превратил израильские ВВС, которые в то время в основном полагались на пропеллерные самолёты, в устаревшие».

   В ночь с 20 на 21 октября 1955 г. в Александрию прибыло первое советское транспортное судно «Краснодар» с военным грузом для Египта. Посол Солод просил держать приход судна и место его разгрузки в полной тайне

   (По американским данным, в период с июля 1955 г. по 30 июня 1956 г. в Египет из СССР и восточно–европейских стран было доставлено для сухопутных войск – бронетехники: 60 тяжелых танков ИС–3, 170 средних танков Т–34, 26 самоходных орудий СУ–100, 1 инженерный танк, 400 бронетранспортеров БТР–152; артиллерии – 32 152–мм гаубицы с запчастями и боеприпасами, 58 122–мм орудия с запчастями и боеприпасами, 80 122–мм гаубиц с запчастями и боеприпасами, неизвестное число 85–мм зенитных орудий, 30 57–мм противотанковых орудий, 120 37–мм зенитных орудий; специальное вооружение – 16 установок залпового огня М–13 (более известных в народе под именем «Катюша»), 2000 ручных гранатометов РПГ–2; стрелковое оружие – неизвестное число 12,7–мм зенитных пулеметов, 55.000 7,62–мм винтовок, 25.000 автоматов ППС; мины и бомбы – 10.000 напалмовых бомб, неизвестное число противопехотных мин, 200.000 противотанковых мин; боеприпасы – 112.000 85–мм танковых снарядов, 48.000 37–мм и 192.000 20–мм снарядов, 160 мил. патронов калибра 303, 150 мил. патронов калибра 7,62–мм; автомобильная техника – 500 машин ЗИС–151, 500 машин ГАЗ–63, 80 машин Шкода–706, неизвестное число машин Т–111

   Данные в различных источниках сильно разнятся. По другим данным, к началу 1956 года Египет получил 230 танков Т–34, 100 самоходных орудий СУ–100, 200 бронетранспортёров, 120 истребителей МиГ–15, 39 бомбардировщиков Ил–28 (по другим данным – 50), 150 различных артиллерийских орудий, 6 подводных лодок (по другим данным – 2). От бывших колониальных сил осталось ещё около 100 самолётов, в том числе английские истребители «Вампир».

   Самыми крупными кораблями египетского ВМФ были 2 английских эсминца. В 1955-56 гг СССР продал Египту ещё 2 эсминца проекта 30-бис, 4 больших и 4 малых тральщика, 10 торпедных катеров, 3 подводные лодки проекта 613 и 1 малую лодку XV серии. Ещё 6 торпедных катеров Египту продала Югославия. «Флот» Египта состоял из семи фрегатов, двух корветов, двенадцати тральщиков, 30 торпедных, 20 десантных и 11 патрульных катеров. Ещё имелась одна речная канонерка и один танкодесантный корабль – американский LST-1.)

   Первым к Суэцкому кризису начал готовиться Советский Союз, поскольку полная информация о ходе событий у Хрущёва была. Эти сведения привели к изменению взглядов Никиты Сергеевича на разработку и последующее применение некоторых видов вооружений.

   С осени 1951 года по постановлению ЦК и Совмина № 3969-1815 от 15 октября в СССР разрабатывались управляемые бомбы УБ-2000Ф «Чайка» для вооружения бомбардировщиков Ил-28 и Ту-16, и УБ-5000Ф «Кондор» для бомбардировщиков Ту-16. Разработку первых советских УАБ вели КБ-2 (бомбы) и НИИ-648 (системы управления)

   В 1953-54 годах бомбы успешно прошли испытания на полигоне Владимировка Астраханской области. Постановлением ЦК и Совмина № 2000-1070 от 1 декабря 1955 года управляемая бомба «Чайка» была принята на вооружение под индексом УБ-2Ф (4А22). (В 1956-м году было изготовлено 120 УАБ и переоборудовано для их применения 12 бомбардировщиков Ил-28. А. Широкорад «Огненный меч российского флота», с 17-19)

   Понимая, что это перспективное оружие может оказаться необходимым в ходе Суэцкого кризиса, Хрущёв приказал ускорить работы. Также он распорядился продолжить работу по созданию телевизионной системы наведения для этих бомб. Такая система испытывалась осенью 1955 года на УБ-5000Ф «Кондор» и показала хорошие результаты. ТВ-наведением оснастили и бомбы УБ-2Ф «Чайка», они получили индекс УБ-2Т. (АИ) (В реальной истории разработка УАБ «Кондор» с ТВ-наведением, несмотря на хорошие результаты испытаний, была прекращена.)

   Был также сделан вариант бронебойный и бетонобойный вариант бомбы с твердотопливным ракетным ускорителем, разгонявшим бомбу на конечном участке траектории.

   Также специально для Суэцкого кризиса были изготовлены бомбовые кассеты. В качестве суббоеприпасов в них использовались мины от 82-мм или 120-мм миномётов. Это позволило значительно сократить сроки разработки. Мины изготавливались в осколочном и зажигательном снаряжении. (Американцы во Вьетнаме использовали миномётные мины, сбрасываемые с вертолётов UH-1)

   Ещё одним вариантом снаряжения для бомбовых кассет были разработанные ещё в 1943 году противотанковые кумулятивные бомбочки ПТАБ-2,5-1,5 (). ПТАБ уже доказали свою эффективность во время Великой Отечественной, выпускались миллионами штук, и в качестве суббоеприпасов для кассет могли быть использованы без особых проблем.

   В конце марта 1956 года Хрущёв вызвал для предварительного разговора только Серова и Устинова.

   – Ну, что будем делать с Египтом? – спросил он. – Лучше всего было бы помирить Насера с Израилем. Дешевле всего выйдет.

   – Мы такой вариант прорабатывали, Никита Сергеич, – ответил Серов. – Ничего не получается. Насер, как все арабы, люто ненавидит Израиль, и договариваться с ними не станет. В «той истории» с Израилем договорился Садат, но для этого понадобилось 3 раза дать Египту по мозгам. К тому же Садат – та ещё профашистская и прозападная сволочь, его по–хорошему убирать надо. Да и Насер, кстати, не лучше. Вариантов для воздействия на Израиль у нас тоже не так много.

   – Если дать египтянам больше оружия – будет толк? – спросил Хрущёв.

   – Ни малейшего, – мрачно буркнул Устинов. – Я этот вопрос специально прорабатывал. Те ещё вояки. И не только египтяне, все арабы вообще. Израиль их имел во всех позах. Посылать им оружие – всё равно, что сваливать его в море. Только если наших добровольцев туда посылать.

   – Да не хочется мне наших парней под пули подставлять, – нахмурился Хрущёв. – Было бы ради чего...

   – Можно и не подставлять, – ответил Устинов. – План англо–французской операции мы знаем. Его уязвимые места известны. Можно устроить им кровавую баню. Вопрос – надо ли? В «той истории» достаточно оказалось пригрозить Англии и Франции атомным оружием, да и США тогда выступили против. А если мы, даже под видом египтян, устроим эскалацию конфликта, США могут встать на сторону своих союзников.

   – Если всё же готовить операцию, то начинать надо сейчас, тогда у нас будет минимум полгода, чтобы перебросить кое–какое дополнительное вооружение, специалистов, и немного потренировать египтян. Но сами мы такую операцию не подготовим. Надо привлекать министерство обороны, военно–морское министерство, все рода войск, особенно авиацию.

   – Тогда вот что, Дмитрий Фёдорович, – предложил Хрущёв. – Подключи Жукова, пусть наберёт толковых офицеров, и надо посылать их в Египет в качестве инструкторов, как можно скорее, чтобы египтяне успели хоть немного овладеть нашей техникой. А дальше будем с Насером договариваться.

   Он развернул карту восточного Средиземноморья.

   – Так, где тут эта Мальта?

   Устинов ткнул карандашом в крошечную точку острова. Хрущёв взял циркуль, отложил по масштабной линейке 500 километров. (В аэропорту Лука на Мальте во время Суэцкого кризиса базировались 207 эскадрилья британских стратегических бомбардировщиков «Вэлиант», принимавшая участие в бомбардировках Египта. Также английская и французская бомбардировочная авиация использовала аэродром Акротири на Кипре)

   – Из Югославии, если истребителями доставать – далеко. И из Албании тоже. Можно было бы достать из Туниса. Иван Александрович, что за режим сейчас в Тунисе?

   – Там сейчас только что власть сменилась, – доложил Серов. – Во главе государства находится бей Мухаммед Ламин. Французскую администрацию оттуда попросили, теперь у них типа независимая монархия, 20 марта Ламина провозгласили королём Туниса. Король из него так себе. Государственными делами не интересуется, держит во дворце театральную труппу из карликов, в общем... бей, он и есть бей...

   – У тебя с Насером контакты есть?

   – Конечно. Через его разведку, – ответил Серов.

   – Когда заварушка вокруг канала начнётся, надо Насеру подсказать, чтобы договорился с этим... беем. Пусть предоставит аэродром для египетских МиГов, тогда мы сможем из Сирии достать Кипр, а из Туниса – Мальту, – предложил Хрущёв. – Но по Мальте работать придётся бомбардировщиками – МиГи только из Туниса достанут, а Ту-16 – могут достать и с египетских баз, если потом смогут дозаправиться в Тунисе. (Во время Суэцкого кризиса основные силы авиации союзников были сосредоточены на Кипре и на Мальте. На авианосцах было 290 из 750 самолётов)

   – Теперь дальше. Чего там в Албании Ходжа, уже начал чудить? – спросил Никита Сергеевич.

   – Да вроде тихо пока... Ты же на съезде Сталина сильно не критиковал...

   – Ну и не дожидайся, пока начнёт, – буркнул Хрущёв. – Горбатого могила исправит.

   – Никита Сергеич, ты, это... уточняй, это поговорка, или боевой приказ? – спросил Серов.

   Хрущёв усмехнулся.

   – Считай приказом. Дмитрий Фёдорович, – обратился он к Устинову, – подумай, как поручить адмиралу Касатонову проработать возможность использования базы в Албании. До 57 года, пока он сам созреет, нам ждать некогда. А то вдруг я Тито не сумею уговорить.

   (В ноябре 1957г. командующий ЧФ адмирал В.А.Касатонов предложил начальнику Главного штаба ВМФ адмиралу В.А.Фокину свои предложения об использовании Албании для базирования сил флота в Средиземном море. Он предложил базировать во Влёрском заливе – в бухте Паша–Лиман, бригаду ПЛ из 10–12 единиц)

   – Понял, сделаем, – ответил Устинов.

   – Вместе с Жуковым приготовьте предложения по будущим военным поставкам в Египет. Я считаю, надо туда дополнительно ещё «катюши» отправить. У нас на складах наверняка их ещё достаточно, – предложил Хрущёв.

   Таким образом, подготовка к операции была начата заблаговременно. Дополнительные поставки вооружений в Египет начались уже в начале августа, сразу после встречи Хрущёва и Насера на острове Бриони.

   Никита Сергеевич подключил к планированию операции военные министерства и Генеральный штаб. Собрав у себя в Кремле министра иностранных дел, руководство разведки, и силовых министров, он проинформировал их о намерениях Насера и «вероятной, предсказанной политическими аналитиками» реакции Англии, Франции и США. После чего поставил вопрос:

   – Чем мы можем помочь Египту, так, чтобы не ввязаться в войну самим?

   – Послать добровольцев, – ответил Жуков. – Хотя против англо-французского флота – это бесполезно. Ну, перебьют они десант. Всё равно империалисты устроят бойню. По хорошему, туда авиацию посылать надо. Если планы Запада станут известны, – кивнул он на сидящих напротив Серова и Шалина, – можно прищемить им хвост ещё до начала активных военных действий.

   – А вот это не совсем правильно, – возразил Шепилов. – Если мы любым способом нанесём упреждающий удар, мало того, что нас будут обвинять в агрессии, так ещё и США могут подключиться к «защите союзников». Как бы цинично это не звучало, но надо позволить Англии и Франции пролить первую кровь, чтобы агрессивность их действий не вызывала сомнений у мирового сообщества.

   Жуков пытался возражать, но Хрущёв остановил его:

   – Георгий, погоди. Дмитрий Трофимыч дело говорит. Он на этом собаку съел. Ты с позиций военного рассуждаешь, а тут – политика. Мы всё равно Египту самолёты поставляем. Может, добавим им ещё, а к самолётам пошлём наших лётчиков? Причём пошлём их не как «добровольцев», а под видом наёмников, причём западных? Иван Александрович, твой «Южный крест» уже работает?

   – Работает, Никита Сергеич, – подтвердил Серов. – Только мигните, организуем транспортировку и легализацию.

   – Чего-чего? – изумился Жуков.

   Серов коротко проинформировал его о недавно созданной частной военной компании «Southern Cross»

   – Ну, вы, блин, даёте! – произнёс потрясённый Георгий Константинович. – Мы тут армию сокращаем, а они организуют собственную!

   – Зато нашу армию капиталисты сами содержат, – пояснил Серов. – Это же замечательно, мы можем бить капиталистов за их же деньги. Всегда найдётся группа капиталистов, готовых урвать кусок у других капиталистов. Деньги они платят исправно, а кусок... он потом и уплыть может. Мимо рта. Важно только грамотно всё организовать.

   Решили отправить пилотов для имеющихся у Египта самолётов, а также дополнительное количество истребителей для противодействия английской палубной авиации.

   Пока обсуждался вопрос с лётчиками, адмирал Кузнецов что-то молча прикидывал, а потом сказал:

   – Пока там находится англо-французский флот, ничего вы не добьётесь. Мне товарищ Серов передал очень интересную информацию, анализ: какие силы англичане и французы могут быстро подготовить к переброске в район Египта. Там одних только авианосцев семь штук намечается.

   – Николай Герасимович, а мы свой Черноморский флот не можем туда отправить? – спросил Хрущёв.

   – Никита Сергеич! Нельзя! Это же война! – запротестовал Шепилов.

   – Против семи авианосцев, это, считай, на убой наших отправить, – добавил Кузнецов.

   – А не можем мы сдать наши корабли Египту в краткосрочную аренду? – спросил Хрущёв. – По-моему, такие исторические прецеденты были.

   – Были, Никита Сергеич, – подсказал Кузнецов. – В Первую Мировую немцы продали туркам свои крейсера «Гёбен» и «Бреслау». «Гёбен» до 1950 года был флагманом турецкого флота. Но это – продали. А англичане нам в эту войну временно передали линкор «Ройал Соверен», у нас на Северном флоте он назывался «Архангельск». Правда, в боевых действиях не участвовал. Потом мы его им вернули в обмен на трофейный итальянский «Джулио Чезаре», который теперь «Новороссийск».

   – Ну, вот, исторические прецеденты имеются, – сказал Хрущёв. – Главное, договор аренды оформить по всем правилам и опубликовать своевременно. Тогда юридически никто не подкопается.

   – Да причём тут юридически, Никита Сергеич, там семь авианосцев, а у нас – ни одного, – мрачно ответил Кузнецов. – Хотя... погодите, у меня тут кое-что вытанцовывается...

   – Говорите, Николай Герасимович, – подбодрил его Хрущёв.

   – Сейчас, сейчас... Я смотрю, противолодочная оборона у империалистов намечается слабенькая... Если, конечно, аналитики ваши, Иван Александрович, в прогнозах не ошиблись... – задумчиво произнёс адмирал Кузнецов.

   – Вы считаете, что можно отправить туда подводные лодки? – уточнил Хрущёв.

   Никита Сергеевич был ярым сторонником подводного флота.

   – Ну... одни только лодки отправить не получится, им поддержка с поверхности нужна, – пояснил Кузнецов. – Но если Иван Александрович сдержит обещание и предоставит информацию о планах развёртывания империалистов и ходе военной кампании, есть хороший шанс подловить авианосцы. Знаете что, Никита Сергеич, давайте, мы с Иваном Александровичем вместе подумаем. Что-то мне кажется, что он знает больше, чем нам говорит. А если у нас что-то нарисуется, мы вам сразу доложим.

   – Хорошо, товарищи, идите, работайте, – согласился Хрущёв. – Иван Александрович, задержись.

   – Дай товарищам Жукову и Кузнецову возможно более полную информацию об операции «Мушкетёр», но не более, – сказал Никита Сергеевич. – По своей части чем раньше они все сведения получат, тем лучше сумеют всё спланировать.

   – Понял, – ответил Серов. – Сделаем.

   Предварительный план морской операции был представлен Хрущёву в тот же вечер.

   – Это пока намётки, – пояснил Кузнецов. – Надо ещё многие вопросы проработать, например, снабжение в море, хронометраж, маршруты, списки кораблей... Но примерно вот так.

   Прочитав план, Никита Сергеевич зашёлся в приступе хохота.

   – Ну, Николай Герасимович! Не ожидал! Остроумец! Если получится – это будет самое анекдотическое поражение Англии за всю историю, не иначе.

   Адмирал скромно улыбнулся.

   – Действуйте, Николай Герасимович! Только помните: минимум человеческих жертв. В серьёзный бой не ввязываться, ограничиваться диверсионными и демонстративными действиями, – напутствовал Хрущёв. – А мы вам политическими методами помочь постараемся.

   После того как Египет начал покупать оружие у социалистических стран, США приостановили выдачу кредитов и потребовали немедленно аннулировать договор о поставках советского оружия, пригрозив морской блокадой, чтобы не допустить прохода судов с оружием.

   В декабре 1955 г. правительства США и Великобритании, совместно с Международным банком реконструкции и развития (МБРР), предложили Египту кредиты на постройку первой очереди высотной Асуанской плотины на Ниле. В действительности, предоставление гарантий выделения необходимых денежных средств затягивалось всеми способами, чтобы добиться политических уступок от Египта. В начале мая 1956 г. США и Великобритания прекратили финансировать асуанский проект.

   На заседании Совета национальной безопасности 28 июня 1956 г. директор ЦРУ А. Даллес сообщил собравшимся, что, по его данным, министр иностранных дел СССР Д. Т. Шепилов, приглашенный в Египет на празднование в связи с выводом британских войск с египетской территории, в ходе своего визита в Каир в середине июня предложил помощь Советского Союза в строительстве Асуанской плотины в форме беспроцентного займа на сумму в 400 млн долл. сроком на 60 лет. (В реальной истории Шепилов ещё и предложил одновременно аннулировать долг Египта за поставленное ранее странами Варшавского Договора оружие. В данной АИ за долги Египту таки придётся расплачиваться.)

   Заявление Даллеса от 19 июля 1956 г., что США отказывают Египту в обещанном кредите в 270 миллионов долларов, стало последней каплей в чаше терпения египетского лидера. Примеру американцев последовали Великобритания и Международный банк реконструкции и развития. Так империалисты сами подтолкнули Насера к установлению дружественных отношений с СССР.

   Основным источником возможных доходов Египта мог быть Суэцкий канал. В 1955 г. через канал было провезено 108 млн. тонн грузов, в том числе свыше 67 млн. тонн нефти. Но из 35 миллионов фунтов стерлингов ежегодной финансовой прибыли на долю Египта приходился всего 1 млн., так как канал принадлежал «Компании Суэцкого канала» (около 52% французские и 44% английские акционеры)

   22 июля 1956 года сводная эскадра Черноморского флота в составе линкора «Новороссийск», крейсеров «Михаил Кутузов», «Дзержинский» и 8 эсминцев проектов 30–бис и 56, а также танкеров и судов снабжения, прошла через проливы Босфор и Дарданеллы и вышла в Средиземное море. (АИ) (Согласно Конвенции Монтрё, в мирное время корабли всех классов, принадлежащие причерноморским странам, имеют право беспрепятственного прохода через проливы. Во время войны Турция закрывает проход.)

   26 июля на митинге в Александрии президент Гамаль Абдель Насер заявил: «Американцы, задыхайтесь от бешенства! Годовой доход компании Суэцкого канала составляет 100 миллионов долларов. Почему бы нам самим не получать эти деньги?» Египетские войска без промедления заняли зону канала. Операцию возглавлял грамотный и энергичный офицер Махмуд Юнис.

   В декрете о национализации канала подчеркивалось, что все «акционеры и держатели учредительных акций получат возмещение за свои акции по их котировочной стоимости на парижской бирже ценных бумаг в день, предшествующий вступлению в силу настоящего закона». Поэтому действия Насера с юридической точки зрения были законны, что и было признано ведущими мировыми экспертами. А вот применение силы каким-либо государством или группой государств для восстановления исходного положения вступит в явное противоречие с Уставом ООН.

   Премьер-министр Англии Иден узнал эту сенсационную новость в ходе обеда, в честь своих единственных арабских союзников – короля Ирака Фейсала и его премьер-министра Нури Саида. Иден был вынужден прервать обед. Английский премьер немедленно готов был отдать приказ о начале военных действий против Египта.

   На следующий день, 27 июля 1956 г., французский министр иностранных дел К. Пино в разговоре по телефону с А. Иденом также призвал «предпринять быстрые и решительные действия военного характера против Египта». Оба политика пришли к заключению, что Насера необходимо свергнуть, и единственным быстрым реальным средством для этого была угроза применения или фактическое применение силы. В министерствах обороны и в ряде военных учреждений Англии и Франции была объявлена боевая тревога. В телеграмме, отправленной 27 июля президенту США Эйзенхауэру, Иден информировал его, что английское правительство убеждено в «необходимости быть готовым в качестве последнего средства применить силу с целью образумить Насера».

   28 июля газета «Таймс» от имени влиятельных финансовых и политических кругов призывала правительства Англии и Франции действовать решительно, даже если «американские союзники не смогут или не захотят присоединиться» к ним. «Захват канала, представляет собой акт международного разбоя... Если Насер докажет, что он может захватывать безнаказанно западную собственность, то другие, несомненно, последуют его примеру»

   Суэц, по мнению западных лидеров, был тем ключевым звеном, нейтрализовав которое, якобы можно было остановить цепную реакцию распада их колониальных империй Англии и Франции, и укрепить свои позиции внутри страны. Это и было главной причиной подобной реакции. Министр иностранных дел Англии Селвин Ллойд написал в своих мемуарах: «Было ясно, что если нам не удастся сохранить международный статус Суэцкого канала – мы постепенно потеряем все наши интересы и капиталы на Ближнем Востоке. Даже если бы нам пришлось действовать в одиночку, мы бы не остановились перед применением силы для защиты наших позиций».

   Голда Меир, министр труда, а с 1969 по 1974 гг. премьер-министр Израиля, в своих мемуарах «Моя жизнь» пишет: «Насер сделал свой жест - национализировал Суэцкий канал. Никогда ещё ни один арабский лидер не совершал такого эффектного поступка, и арабский мир был поражен. Только одно оставалось Насеру совершить, чтобы управляемый им Египет был признан главной мусульманской державой: уничтожить нас»

   28 июля советская эскадра прошла Гибралтарский пролив. Было объявлено, что она направилась на учения в центральную часть Атлантического океана. Несмотря на переполох в мире, эскадра двигалась 12–узловым ходом, без всякой спешки. Идти быстрее не позволял «обоз» из кораблей снабжения. Всем своим видом эскадра показывала, что занимается плановой боевой подготовкой, и действия Насера её совершенно не касаются. Поскольку в составе эскадры не было авианосцев, никто из западных держав всерьёз её не воспринимал.

   2 августа 1956 г. по инициативе правительств США, Великобритании и Франции была созвана международная конференция в Лондоне для обсуждения действий, направленных на обеспечение «свободы и безопасности канала». Совместное заявление этих государств гласило, что Суэцкий канал является «международным институтом», и потому не может быть национализирован. Правительства Англии и Франции решили восстановить колониальный статус зоны Суэцкого канала силой оружия.

   В начале августа 1956 г. Израиль, обеспокоенный быстрым ростом военного и экономического потенциала Египта, дал согласие присоединиться к коалиции, и начать боевые действия первым.

   8 августа 1956 г. в Лондоне был создан объединенный англо–французский штаб под руководством генерала Стокуэлла. По плану, боевые действия должны были проходить в два этапа. Первый этап – наступление израильской армии на Синайском полуострове с целью сковать главные группировки египетской армии. Второй этап – высадка англо–французского морского десанта в Порт–Саиде и Порт–Фуаде, получившая условное название операция «Мушкетёр». Ее целью был захват плацдарма, накопление на нём достаточного количества сил и средств, с последующим развертыванием наступления вдоль Суэцкого канала. Конечной целью войны было установление полного контроля над зоной канала. Основной задачей флотов Англии и Франции являлась Суэцкая десантная операция.

   Времени на планирование операции было достаточно, поскольку вначале необходимо было отмобилизовать достаточные для нее силы. Это автоматически откладывало вторжение на осень.

   Для совместного руководства операцией было сформировано объединённое англо–французское командование, разместившееся на острове Кипр. Главнокомандующим был назначен английский генерал Кейтли, его заместителем – французский вице–адмирал Баржо. Израильское командование в штабе представлено не было, но их действия были увязаны с общему планом военной кампании. Также при штабе объединённого командования был организован отдел психологической войны.

   Положение осложнялось тем, что обе колониальные империи – и Британия, и Франция – после 2й мировой войны находились в глубоком кризисе, не имея достаточных сил, чтобы самостоятельно и быстро организовать военное вмешательство на другом континенте. С другой стороны, Египет, хотя бы теоретически, имел вооруженные силы, достаточные для противодействия вторжению.

   Французская армия увязла в боевых действиях против алжирских повстанцев. Париж был вынужден задействовать в Алжире даже 2/5 войск, ранее входивших в структуру НАТО. Резервов для операции против Египта было меньше, чем требовалось даже по самым радужным прогнозам. Французский флот на тот момент был складом металлолома – старых кораблей, переживших войну и тех, что были от «щедрот» подарены Америкой. Само собой, американцы французам ничего более–менее серьёзного не дарили.

   Великобритания проводила ревизию вооруженных сил, в ходе которой приоритет был отдан ядерному оружию и средствам его доставки. Обычные вооружения сокращались. Несколько дивизий были задействованы в оккупационных силах на Рейне, в Германии, ещё войск хватало на содержание гарнизонов на Кипре, в Гонконге и Малайе. В метрополии оставались «гвардейцы в меховых шапках», военные школы и несколько бригад сокращенного состава. Старая техника военных времён хранилась на складах, новой было немного.

   Флот «владычицы морей» тоже реформировали. Большинство прославленных британских линкоров было отправлено на слом или выведено в резерв. Кораблей хватало, но они в основном стояли на консервации. Действующая часть флота имела минимальный корабельный состав.

   Авианосцы также находились в резерве, было принято решение срочно их расконсервировать, но это должно было занять не один месяц.

   Тем не менее, объединенных сил должно было хватить для планируемого десанта с целью захвата зоны канала. Французский премьер Ги Молле сразу предложил расширить состав коалиции. Франция имела тесные партнерские связи с Израилем, поставляя им оружие и боевую технику.

   Ги Молле не сомневался, что Израиль готов нанести удар, ослабляющий Египет, как лидера арабской коалиции. Был найден даже формальный повод, уберегающий израильтян от обвинения в агрессии и вероятных санкций ООН. Ещё в 1951 г. Египет в рамках общеарабских мероприятий, нацеленных против Израиля, запретил проход израильских кораблей через канал. ООН приняла резолюцию, требующую не препятствовать судоходству, но и король Фарук и Насер ее проигнорировали. Ввод израильской армии в зону канала мог быть представлен как акция, реализующая резолюцию ООН.

   В реальности Египет был классическим «бумажным тигром». Армия состояла из неграмотных крестьян, офицеры были замкнутой кастой, не слишком заботившейся о качественном обучении подчинённых. Новую советскую технику осваивали «по–арабски», то есть, кое–как. В итоге с 1955 года ничему научиться не успели.

   Не зря при обсуждении возможности военной операции в британском парламенте некоторые задавали вопрос: «Когда в последний раз египетская армия побеждала?» И сами давали иронический ответ: «Во втором акте оперы «Аида». Вариант дипломатического решения проблемы также рассматривался, но, по общему мнению парламентариев, канал любыми средствами следовало вернуть под международный контроль и при этом унизить Насера.

   Положение начало выправляться лишь с августа 1956–го, когда вместе с очередной партией оружия прибыли советские военные советники. Командовать группой советников был назначен маршал К.К. Рокоссовский. (АИ)

   Когда Константину Константиновичу рассказали об иронических высказываниях в английском парламенте, он как раз обсуждал план действий с Гамаль Абдель Насером.

   – Вот как? – приподнял бровь Рокоссовский. – Ну, что ж, посмотрим, кто будет иронизировать последним.

   – «Аида», говорите? – усмехнулся Насер. – Вот мы свою операцию так и назовём.

   С этого момента учебный процесс в войсках пошёл полным ходом. Вот только времени на подготовку оставалось всего–ничего.

   Помимо военных советников, решено было направить в Египет и Сирию части истребительной и бомбардировочной авиации. Действовать им предстояло в египетской раскраске и с египетскими опознавательными знаками.

   Договорённость о беспрепятственном пролёте авиации с шахом Ирана была достигнута ещё в ходе его июньского визита в Москву. С руководством Ирака также провели дипломатические консультации. Несмотря на то, что и Иран и Ирак входили в антикоммунистический Багдадский пакт, ненависть арабов к Израилю предсказуемо перевесила. Иракское руководство согласилось «не заметить» нарушение своего воздушного пространства.

   Отправка воинских подразделений за пределы СССР должна была обязательно обсуждаться на Президиуме ЦК. В ходе этого обсуждения, проходившего в августе 56–го, каких–либо разногласий не возникло.

13. Мирный договор с Японией

   Пока стороны готовились к военному решению конфликта, США действовали по дипломатической линии, пытаясь заболтать проблему и убедить Насера вернуть канал. 16 августа 1956 г. открылась Лондонская конференция, 18 из 22 стран, в ней участвовавших, поддержали американские предложения, сформулированные в так называемом «плане Даллеса», предполагавшем создание международного управления каналом в сотрудничестве с Египтом. Египет и Греция участвовать в работе конференции отказались.

   Насер обратился к Джавахарлалу Неру с просьбой выступить посредником в отношениях с США и Великобританией с целью выработки решения о статусе канала, которое не предусматривало бы установление над ним международного контроля.

   Кстати, Неру, побывавший в Египте вскоре после заявления Насера о национализации канала, не поддержал его действия. Он указал, что Египет, несомненно, имеет право распоряжаться доходами от канала, но форма, в которой была проведена национализация, оставила слишком мало шансов решить проблему мирным путём.

   Госдепартамент США, стремясь не допустить военного конфликта на Ближнем Востоке и сохранить дипломатическую инициативу, уже подготовил проект создания ассоциации пользователей Суэцким каналом.

   С 19 по 21 сентября была проведена вторая Лондонская конференция с участием 18 стран, ранее поддержавших «план Даллеса». Не все государства, участвовавшие в конференции, согласились с созданием ассоциации пользователей Суэцким каналом. Это было свидетельством того, что Запад проигрывает Египту борьбу за мировое общественное мнение. Формально ассоциация была создана 14 странами в октябре. Но её создание обусловило неизбежные долгие дебаты по процедурным вопросам.

   Британскому правительству никак не удавалось убедить мир в опасности действий египетского президента, в частности, доказать, что национализация создала угрозу судоходству по Суэцкому каналу и, таким образом, нарушается Константинопольская конвенция 1888 г.

   В ночь на 14 сентября 1956 г. лоцманы из Англии, Франции, Голландии, Норвегии, Италии и других стран, работавшие на канале, по указанию правительств этих стран, прекратили выполнять свои обязанности. Между тем к Суэцкому каналу подходили с двух сторон все новые и новые суда. 14 сентября в Порт-Саиде и Суэце находилось уже 50 кораблей. Колониальные державы решили саботировать работу Суэцкого канала, пытаясь доказать, что Египет не может обеспечивать работу канала самостоятельно. В Лондоне и Париже надеялись, что отзыв лоцманов может надолго приостановить работу канала.

   На следующий день египетские лоцманы провели через канал 13 судов. Начало англо-французской военной операции пришлось отодвинуть на более поздний срок.

   Чтобы помочь Египту решить проблему с лоцманами, Хрущёв позвонил в Киев Алексею Илларионовичу Кириченко, который долгое время проработал секретарем Одесского обкома, и мог дать консультацию по морским вопросам. (Исторический факт)

   Алексей Илларионович подтвердил, что можно хоть завтра отправить черноморских лоцманов в Порт-Саид и Суэц. Министр морского флота СССР тоже согласился, что по квалификации наши лоцманы не уступят англичанам и французам. Конечно, фарватер канала им незнаком, но профессионалы подобного класса всё изучат и освоятся достаточно быстро.

   Египетское руководство обратилось к правительству СССР с просьбой направить лоцманов. Наше правительство быстро откликнулось на эту просьбу и 14 сентября 1956 г. для работы на Суэцком канале в качестве лоцманов выехали 15 советских капитанов дальнего плавания.

   Чтобы у направляемых лоцманов был статус частных лиц, стороны договорились проделать необычный трюк. Египетское посольство дало объявление в газете «Известия» о найме новых лоцманов на Суэцкий канал. Направленные моряки могли говорить, что они устроились на эту работу по собственной инициативе. (Исторический факт)

   В срочном порядке были подготовлены новые кадры лоцманов из числа египтян и опытных моряков, прибывших в Суэц из СССР, Индии, Югославии и других стран. Суда, скопившиеся у входа в Суэцкий канал и выхода из него, были проведены, и пробка ликвидирована. К концу сентября 1956 г. движение судов по каналу осуществлялось совершенно нормально

   1 октября 1956 г. первых четыре советских капитана сдали лоцманские экзамены и получили право самостоятельно проводить суда. 2 октября советские лоцманы впервые самостоятельно повели суда по каналу. Всего Советский Союз направил в Египет около шестидесяти лоцманов.

   Возникшие противоречия в дипломатических позициях США, Англии и Франции создавали дипломатам Советского Союза широкую свободу маневра, чем они умело воспользовались, всячески демонстрируя поддержку поискам дипломатического решения.

   Помимо ситуации с каналом, Никите Сергеевичу приходилось решать и другие неотложные проблемы. Обычную текущую работу с него никто не снимал.

   В начале сентября Хрущёву позвонил Королёв. Главный конструктор доложил о готовности к запуску ракеты Р–5 в варианте космического носителя – со 2й ступенью, разгонным блоком и небольшим простейшим спутником. Желание Первого секретаря сразу же начать формирование на орбите полноценной спутниковой группировки оставалось пока красивой мечтой. Мощности Р–5 для этого было недостаточно, а Р–7 пока что была ещё не готова.

   Вопрос был важный, поэтому собрали заседание Президиума, на которое пригласили Королёва и Серова. (Председатель КГБ в те годы в Президиум ЦК не входил)

   Королёв повторил свой доклад для членов Президиума.

   – Сергей Палыч, для запуска ещё время не пришло, ждите пока, – сказал Хрущёв.

   – Так чего ждать, Никита Сергеич? Не опоздать бы! Американцы ждать не будут, – Королёв настаивал, и его можно было понять.

   Нелегко сдерживать на самом финише людей, полгода работавших на износ, «в едином боевом порыве». Но запуск спутника был необходим Хрущёву не сам по себе. Он был логически увязан с общим планом действий.

   – Ждите, Сергей Палыч, – твёрдо повторил Хрущёв. – Иван Александрович, как дела у фон Брауна?

   – Тормозят его, Никита Сергеич. – ответил Серов. – Браун технически готов запустить свой спутник, но у них там межведомственные дрязги. ВМС пытаются сделать собственный носитель, без помощи немцев, но получается у них через ж..пу. Не летает ракета. (В реальной истории американцам удалось запустить спутник только 31 января 58 года, и лишь после того, как они наступили на свою гордость и дали фон Брауну делать своё дело).

   – Если мы сейчас запустим свой, они, конечно, спохватятся быстрее. Но если будем держать все в секрете, их чиновники ещё год будут сопли жевать. Мои ребята всё отслеживают и мне докладывают.

   – Ну вот, не волнуйтесь, Сергей Палыч, у ответственных товарищей всё под контролем. – сказал Хрущёв. – Но вы, всё–таки, держите носитель со спутником на стартовом столе, готовый к заправке, чтобы, если что, запустить его в течение нескольких часов. А главное, нужно, чтобы спутник все видели и слышали.

   – Увидят и услышат, товарищ Первый секретарь, – заверил его Королёв. – Мстислав Всеволодович передал нам информацию об американском проекте SCORE. Ну, мы немного поднапряглись... В общем, на спутнике теперь не просто радиомаячок–пикалка установлен. Мы туда ещё магнитофон добавили, и управляющую схему. Теперь можно передать на спутник любой звуковой сигнал, хоть речь, хоть музыку. Спутник её запишет, и с заданной задержкой проиграет, например, над Америкой. Можете Эйзенхауэру привет передать, через спутник, – Королёв усмехнулся.

   – Вот это да! – обомлел Хрущёв. – Это что же... Мы теперь можем напрямую обратиться к американскому народу?

   – Да, – подтвердил Королёв, – но недолго. Минут пять, примерно.

   –Что, батареи сядут? – спросил Никита Сергеевич..

   – Нет, корпус спутника солнечными батареями облицован, – ответил Королёв, – Мы, получив от товарища Серова информацию, заранее заказали разработку солнечных батарей. КПД у них, конечно, пока ещё очень маленький, и срок службы выходит пока небольшой, но специалисты работают над улучшением. Просто спутник летит быстро, а Америка все же поменьше Советского Союза. Спутник слишком быстро проскочит над американской территорией, если говорить долго, начало речи услышат в Сиэтле, а конец – во Флориде.

   – А система надёжная? Не подведет? – недоверчиво спросил Хрущёв.

   Он помнил, что в «той истории» подобная система при запуске «Спутника-3» «сдохла» незадолго до старта.

   – Проверяли трижды, – ответил Королёв, – и перед запуском ещё проверим. Хотя, надо понимать, что в технике абсолютной надёжности не бывает. Сделаем два запасных комплекта, и закрепим в корпусе спутника на салазках, чтобы в любой момент можно было всю систему целиком заменить.

   – Договорились, – согласился Никита Сергеевич. – Надо подходить к вопросу разумно. Техника есть техника. Специалисты сделали всё, что могли, претензий никаких.

   – Если в спутнике будет магнитофон, – начал Микоян, – может быть, пусть спутник передает, скажем, «Интернационал?»

   Хрущёв хотел было возразить, ему почему–то показалось, что не правильно, что спутник, сам по себе объект уникальный, будет использоваться как летающая по орбите шарманка.

   Но Королёв, опередив его, напомнил:

   – Технически мы можем любой сигнал через спутник транслировать.

   – Идея интересная, – сказал Никита Сергеевич. – давайте не будем спешить и хорошенько подумаем. Надо учитывать все факторы – вопрос идеологический. Сейчас напряженная международная обстановка. Возможно, наш призыв к миру, переданный через спутник, будет воспринят лучше, чем идеологически выдержанный, но далеко не самый мирный «Интернационал».

   Вернувшись домой вечером, Никита Сергеевич рассказал сыну о разговоре в Президиуме ЦК.

   – А по–моему, – сказал Сергей, – спутник сам по себе – настоящий символ будущего. Было бы правильно, если бы он передавал песню из будущего, которой никто ещё не слышал.

   – Гм... Интересно, – задумался Никита Сергеевич. – А где ж ее взять–то?

   – В том телефоне, что из 2012 года прислали, были какие–то фильмы, – напомнил Сергей. – Надо проверить, может, там и музыка есть?

   – Есть музыка! – вспомнил Никита Сергеевич. – Серов мне её на магнитофон переписал, а я в сейф положил и забыл. Дел и без того хватает.

   Он достал из сейфа бобину с плёнкой, Сергей включил магнитофон, поставил бобину и запустил воспроизведение. Они слушали одну песню за другой. На третьей или четвёртой песне Хрущёв-старший остановил его:

   – Вот эту и запустим. Текст переведём на английский, и пустим вперемешку, один куплет на английском, другой на русском, чтобы всему миру понятно было.

   Пока англичане занимались расконсервацией своих авианосцев, СССР продолжал поставки вооружений Египту. Обратно советские корабли везли египетский хлопок, фрукты, рис, кожу, финики – всё, что мог предложить Насер в обмен на оружие.

   В дополнение к предыдущим поставкам Насер получил ещё 100 танков, 150 установок залпового огня, торпедоносцы Ил-28Т, истребители МиГ-15 и МиГ-17, зенитные орудия с радиолокационным наведением, много стрелкового оружия и боеприпасов, а также макеты различной техники, для размещения на аэродромах и боевых позициях.

   Изучив весной 1955 года по документам из будущего историю попыток заключения мирного договора с Японией Никита Сергеевич учел собственные ошибки в «той истории» и сделал серьезные выводы. Прежде всего, как только Шепилов стал министром иностранных дел, Хрущёв обсудил с ним линию поведения на предстоящих переговорах в Лондоне.

   Главой советской делегации должен был стать советский посол в Англии Яков Александрович Малик, который тоже присутствовал при разговоре.

   Обсуждая стратегию переговоров, Никита Сергеевич сказал:

   – При обсуждениях надо учитывать вот что. Япония в своем нынешнем состоянии американского сателлита, с разгромленной экономикой и полуфеодальным сознанием населения нам на данный момент не особенно важна. Однако, если есть возможность заключить мирный договор, не превращая проблему в застарелую болячку, грех будет не использовать такую возможность. Хотя бы для того, чтобы не оставлять будущим поколениям потенциальную горячую точку. Сейчас, пока японская экономика ещё не поднялась, говорить с ними будет проще, чем через пять или десять лет, когда они окрепнут, поднимутся и оборзеют. Поэтому ведем переговоры не спеша, не показывая нашей заинтересованности. Никаких территориальных уступок не обещаем, все острова должны быть наши. Не хотят – пусть идут куда подальше.

   – У них там сейчас премьером Хатояма. По данным разведки он хоть и социал-демократ, но сторонник нормализации отношений с СССР. (С социал-демократами в тот период отношения у КПСС были сложные. Их считали «предателями дела пролетариата» и обвиняли в «соглашательстве с капиталистами». Само слово «социал-демократ» было едва ли не ругательным. Подобный классовый подход имел полные основания, но зачастую из-за него упускались удачные дипломатические возможности)

   – Так что реальный шанс у нас есть. – продолжил Хрущёв. – Надо только учитывать, что он болен и долго не протянет. Прощупайте японскую позицию. Если есть шанс договориться без территориальных уступок – договариваемся. Если нет – то и хрен с ними. Ипошки – народ упёртый, говорить с ними тяжело. Наберитесь терпения и стойте на своём.

   Как и предполагал Хрущёв, летом 1955 года и на втором раунде переговоров в Лондоне в феврале 1956 года ничего добиться не удалось. Упёртые японцы тоже стояли на своём: «СССР оккупировал Кунашир и Итуруп незаконно, а Шикотан и Хабомаи вообще к Курильской гряде не относятся, отдайте все взад».

   В итоге их негибкая позиция привела к тому, что именно в зад японцев и послали.

   Обстановка на переговорах в Лондоне постоянно осложнялась американским давлением: в случае заключения мирного договора Джон Фостер Даллес угрожал отобрать у японцев Рюкю и Окинаву.

   По указанию из Москвы посол Малик аккуратно намекнул японцам: в Лондоне договориться не удастся, приезжайте в Москву, там Даллес не будет зудеть над душой. За намеком последовало официальное приглашение, и в мае 1956 года в Москву приехали для согласования условий мирного договора глава МИД Японии Сигэмицу Мамору и один из ближайших сторонников премьер-министра Хатоямы Итиро Коно. В Москве без постоянной удушливой опеки Даллеса, действительно удалось предварительно согласовать основные положения мирного договора.

   Окончательное согласование и подписание документов должно было состояться в октябре в ходе визита японского премьера. Ухудшающееся состояние здоровья Хатоямы тоже сыграло свою роль. Он стремился, пока жив, заключить мирный договор, и ради этого мог отказаться от части требований.

   13 октября в Москву прибыл с официальным визитом японский премьер Итиро Хатояма. Он был уже тяжело болен, наполовину парализован. Перелёт он перенёс тяжело, но не мог упустить появившийся шанс нормализовать отношения с СССР.

   Дорогу ему проложил прошлогодний визит канцлера ФРГ Конрада Аденауэра. После того, как Аденауэр сумел договориться с Хрущёвым о возвращении военнопленных и возобновлении коммерческих контактов, на японского премьера оказывали сильнейший нажим японские бизнесмены.

   Переговоры начались на следующий день, 14 октября. Хатояма не мог подняться с постели. По его поручению, диалог с японской стороны вёл министр земледелия и рыбной промышленности Итиро Коно.

   Найти общий язык удалось достаточно быстро. Стороны договорились о возвращении 600 тысяч пленных японцев. Хрущёв не соглашался лишь на амнистию для нескольких японских генералов, осуждённых как военные преступники. (В реальной истории генералов амнистировали)

   – Предложите мне что-то, что меня заинтересует, – сказал Никита Сергеевич. – То, ради чего я мог бы пойти против веления моей совести. Пока что вы не предложили мне ничего. А потому – пусть сидят.

   Коно обещал подумать на этот счёт и посоветоваться с Хатоямой.

   Согласно Ялтинским соглашениям, подтверждённым в 1952 г Сан-Францискским мирным договором, в числе прочих территорий СССР получил Курильские острова целиком – от южной оконечности советского полуострова Камчатка до северного побережья японского острова Хоккайдо. В 1952 году это не оспаривал никто, а четыре года спустя японцы вдруг начали различать Северные и Южные Курильские острова. В состав Южных они включали два южнокурильских острова Кунашир и Итуруп, которые, как они утверждали, СССР оккупировал незаконно. Японцы старались получить их обратно, а в придачу хотели захапать не входящий в Курильскую гряду островок Шикотан и скальную гряду Хабомаи.

   Хрущёв понимал, и довёл до сведения японской делегации, что воспринимает их притязания не более, чем торг, в ходе которого стороны запрашивают побольше, чтобы получить хоть что-нибудь.

   На тот момент острова воспринимались лишь как сами острова, такого понятия как четырехсотмильная, морская экономическая зона вокруг любого принадлежащего стране, пусть и пустынного, клочка земли в 1956 году не существовало. Хрущёв, разумеется, об этом понятии уже знал, но в дипломатической практике его ещё не было, и ссылаться на него в переговорах с японцами не стоило. Тем более, что японцам нужны были не столько острова, сколько именно морские ресурсы вокруг них.

   После долгих и упорных препирательств японцы отказались от претензий на Итуруп и Кунашир и Шикотан, а Никита Сергеевич согласился передать им, после подписания мирного договора, в качестве жеста доброй воли, островок Хабомаи. (В реальной истории предполагалось передать Шикотан и Хабомаи)

   Он был окружён мелкими скалами, причём они располагались так близко, что о 400-мильной зоне не могло быть и речи. От Хабомаи до Шикотана всего 45 км, до Кунашира – 55 км, а перечисленные скалы укладывались в окружность с радиусом 24 километра. (Если мерить от центра Хабомаи) Демаркация экономических зон в этих условиях превращалась в сущую головоломку.

   Вести разведку японской территории было гораздо проще с южной оконечности Кунашира, а проход для кораблей и подводных лодок был значительно удобнее между Итурупом и Кунаширом. Обходить Кунашир с юга, чтобы пройти между ним и Хоккайдо смысла не было.

   Премьер-министр Хатояма тоже остался вполне доволен предложениями советской стороны – он не только возвращал домой пленных, но и открывал возможности для экономического сотрудничества, да ещё и получал в подарок островок, пусть и крошечный.

   Лично встретившись с Хатоямой, Хрущёв предложил полностью разработать и подписать мирный договор прямо сейчас, пока японский премьер находится в СССР.

   – Я больше чем уверен, – пояснил Никита Сергеевич, – что Джон Фостер Даллес приложит все усилия, чтобы сорвать подписание договора, если мы отложим его. Поэтому я предлагаю договориться обо всём сейчас, и пока держать нашу договорённость в секрете. Сейчас назревает кризис вокруг Египта, и очень скоро настанет момент, когда Даллесу будет не до Японии. Вот в этот момент я дам вам знать, и ваш парламент сможет ратифицировать все соглашения разом, без вмешательства со стороны США. А для быстрой связи я предлагаю установить прямую телетайпную линию между Кремлём и вашей резиденцией в Токио.

   (В реальной истории, Джон Фостер Даллес пригрозил японцам: если они подпишут мирный договор с Советским Союзом, откажутся от претензий на Итуруп и Кунашир, то США заберут себе японскую Окинаву. Мирный договор не подписали. Вопрос завис.)

   – Замечательная идея, – ответил Хатояма. – Мне бы хотелось , чтобы мы были союзниками, господин Хрущёв.

   – Ну, это зависит лишь от доброй воли руководства Японии, – ответил Никита Сергеевич. – Если японская сторона обязуется и впредь придерживаться положений Сан-Францискского договора, и не предъявлять территориальных претензий к СССР, то с нашей стороны проблем не будет. А чтобы вам было чем заинтересовать ваших бизнесменов, мы можем предложить и сырьё, и промышленные товары. У нас сейчас активно развивается электроника, автомобилестроение, авиация. Мы можем обсуждать любые варианты сотрудничества.

   Японская делегация продлила своё пребывание до конца октября. Визит широко комментировался по телевидению и в прессе. Хрущёв предложил Хатояме и Коно не сообщать заранее о подготовке мирного договора. Поэтому в газетах бесконечно муссировалась тема территориальных претензий Японии к СССР, хотя договорённость уже была достигнута. Эта словесная «дымовая завеса» была использована, чтобы усыпить бдительность госсекретаря США. На самом же деле процесс согласования положений мирного договора шёл полным ходом. Нельзя сказать, что он был лёгким, но, после достижения согласия по основной проблеме, второстепенные решались проще.

   В сложившейся вокруг Суэцкого канала ситуации западные державы сошлись на возможности использовать арабо-израильские противоречия как детонатор для дальнейшего военного решения.

   Министр обороны Франции представил первоначальную информацию о планах операции, получившей кодовое название «Мушкетёр» генеральному директору министерства обороны Израиля Шимону Пересу уже на следующий день после национализации компании Суэцкого канала. Вновь этот вопрос обсуждался на встрече представителей военных ведомств Франции и Израиля 18 сентября 1956 г. В конце сентября представители израильского правительства были приглашены в Париж для продолжения переговоров о возможности совместной акции против Египта.

   22 октября 1956 года во Франции, в Севре состоялось секретное совещание, в котором участвовали: с израильской стороны — премьер–министр Бен–Гурион, генеральный директор министерства обороны Шимон Перес, начальник генштаба Моше Даян; с французской стороны — министр обороны Морис Буржес–Монури, министр иностранных дел Христиан Пино и начальник генштаба Морис Шалль; с британской стороны — секретарь по иностранным делам (министр) Селвин Ллойд и его помощник сэр Патрик Дин.

   Переговоры продолжались 2 дня. В результате был подписан секретный протокол. В точности, как и было указано в «документах 2012», Израиль собирался атаковать Египет, а Англия и Франция вслед за этим – ввести свои войска в зону Суэцкого канала, под предлогом «защиты канала и необходимости разделить враждующие стороны». По окончании войны Израиль намеревался аннексировать весь Синай или, как минимум, его восточную часть по линии Эль–Ариш — Шарм–аль–Шейх.

   Израильские политики опасались обмана со стороны союзников. По настоянию израильской делегации, договор был составлен в письменном виде, подписан и передан каждой из сторон.

   После 24 октября события нарастали как снежный ком.

   В объединенном англо–французском флоте насчитывалось более 130 кораблей и судов. (в том числе 2 французских и 5 английских авианосцев, 1 французский линкор – «Жан Бар», 4 английских и 2 французских легких крейсера, 13 английских и 4 французских эскадренных миноносцев, 6 английских и 12 французских фрегатов, 7 подводных лодок, 11 десантных кораблей, 8 тральщиков, 60 транспортов и другие корабли и суда.) Корабельный состав был объединен в 345–е оперативное соединение, состоявшее из тактических групп целевого назначения: 345.4 – авианосной; 345.5 – десантной, 345.7 – морской пехоты; 345.2 – обслуживания. Для проделывания проходов в возможных минных заграждениях была создана корабельная тральная группа.

   Часть кораблей – английские лёгкий крейсер «Newfoundland», эсминец «Diane», два фрегата – «Crane» и «Modeste», а также танкер «Wave-Sovereign», снабжавший их топливом – действовали в Красном море южнее Суэца. Там же находился небольшой отряд французских кораблей – 2 фрегата и тральщик, но они патрулировали отдельно от англичан.

   Израильский флот можно было в расчёт не брать – самыми крупными кораблями в нём были 2 эсминца. Предполагалось, что он будет действовать на Красном море, чтобы случайно не попасть под огонь союзников.

   В объединенных военно–воздушных силах насчитывался 461 самолёт. (в том числе 70 бомбардировщиков, 228 истребителей, 81 самолёт–разведчик и 82 транспортных самолёта.) Организационно авиация была сведена в пять авиакрыльев: два бомбардировочных, смешанное и два транспортных. Кроме того, на авианосцах 345.4–й авианосной ударной группы базировалось более 290 самолётов. Всего англо–французская авиация имела 751 самолёт.

   Следует, однако, учитывать, что главной ударной силой союзников была авиация, а лучшими машинами англичан и французов были самолёты F-80 американской разработки понёсшие большие потери от МиГ-15 ещё в Корее, а также ещё менее сопоставимые с МиГами «Мистэры» и «Вампиры» национального производства. Палубная авиация англичан была представлена истребителями «Sea Hawk» и «Sea Venom», а французская – и вовсе поршневыми «Корсарами» F4-U7 в количестве 36 штук, плюс 10 TBM «Эвенджер». Авиация Израиля была ещё хуже.

   Современными были английские бомбардировщики «Канберра» и «Вэлиант».

   В качестве десантных войск Англия выделила пехотную и бронетанковую дивизии, три пехотные и парашютную бригады, два отдельных танковых полка, две армейские артиллерийские группы, отдельный полк бронеавтомобилей, шесть отдельных артиллерийских полков и три отдельных пехотных батальона. Общая численность английских войск составляла около 45 тыс. человек.

   Французские войска состояли из механизированной и воздушно–десантной дивизий, отдельной парашютной бригады и отдельного танкового полка. Численность французских войск составляла более 20 тыс. человек. Для высадки вертолётного десанта была создана специальная группа в составе 2 авианосцев «Theseus» и «Ocean» с 22 вертолётами на борту. К высадке готовился 45–й батальон «командос» численностью около 600 человек. 4 октября эти силы провели учение. На этапе подготовки к Суэцкой десантной операции англо–французское командование в различных районах Средиземного моря провело до 10 учений с участием десантных и тральных сил, а 2 учения – с фактической выброской крупных воздушных десантов. Кроме того, было проведено несколько учений по связи.

   При разработке плана операции возникал вопрос о высадках вспомогательных десантов. В частности, планировалось высаживать такой десант в Красном море (операция «Тореадор») в районе Суэца.

   Делая вид, что полностью поглощён переговорами с японской делегацией, Хрущёв преследовал ещё одну цель. Первоначально англо-французская военная операция намечалась на 7 ноября, но в «той истории» союзники сдвинули сроки и начали раньше, 29 октября, пока руководство и ВС СССР были заняты подавлением венгерского мятежа. В этой реальности в Польше и Венгрии всё обошлось без каких-либо выступлений, поэтому Хрущёву пришлось выдумать для союзников своё «полное погружение» в переговорный процесс, чтобы заставить их начать раньше.

   Поспешность и сдвиг сроков англо-французской операции были на руку Хрущёву. Выдвижение союзного флота началось 24 октября, при этом союзники не успевали своевременно привести на театр военных действий линкор «Жан Бар» и силы вторжения, группировавшиеся на Мальте.

   (В реальной истории «Жан Бар» пришёл в порт Лимассол на Кипре лишь 4 ноября, а в район боевых действий вышел только 5-го. Соединение вторжения вышло с Мальты 1 ноября и добралось до ТВД лишь в ночь с 4 на 5. Остальные силы пришли на место уже 29 ноября.)

   Выдвинувшиеся из французских портов союзные силы по пути обогнали возвращавшуюся из Атлантики малым ходом советскую эскадру. Выглядела она не лучшим образом. Атлантические шторма потрепали корабли. Новейшие крейсеры смотрелись как прослужившие минимум лет 20. Крейсер «Дзержинский» тащил на буксире потерявший ход линкор «Новороссийск» – этим и была обусловлена малая скорость эскадры.

   Надменные англичане потешались, показывая пальцами на советские корабли. Некоторые, «особо одарённые», показывали и голые задницы. Стоя на мостике крейсера «Михаил Кутузов», командующий эскадрой вице-адмирал Пётр Васильевич Уваров смотрел в бинокль на эскадру союзников и посмеивался.

   Плетущаяся со скоростью ассенизационного обоза советская эскадра маскировала шумами своих машин шумы 30 подводных лодок, пришедших с Балтийского и Северного флотов.

   Они совершили длительный и тяжёлый переход с Северного и Балтийского флотов. Лодки шли ночами под шнорхелем, заряжая батареи, а днём двигались под водой экономическим ходом 2 узла. Переход занял более двух месяцев, но он того стоил.

   Именно их и дожидалась эскадра несколько месяцев в Атлантике, попутно отрабатывая боевые задачи. Эти лодки были основной ударной силой советской эскадры, тогда как надводные корабли предназначались для демонстративных и отвлекающих действий. Ещё 4 субмарины – трофейные немецкие лодки проекта XXI – уже курсировали между Югославией, Египтом, Кипром и Мальтой, но они пока что выполняли транспортные задачи по доставке советского спецназа, действующего под видом наёмников из «Южного креста».

   Дизельные подводные лодки не могли развить под водой большую скорость на длительное время, поэтому эскадре пришлось имитировать повреждения линкора и организовать его буксировку.

   Советских подводных лодок англичане и французы реально боялись. На этом даже пытались играть американцы – они неоднократно сообщали союзникам о присутствии советских подлодок то в Атлантике, то возле Сардинии. А две американские лодки из состава 6-го флота США – «Хардхед» и «Катласс», несколько раз демонстративно проходили сквозь боевые порядки флота союзников, пугая их до дрожи в коленках. Союзники явно недооценили подводную угрозу, так как у Египта были всего 3 подводные лодки, а подтянуть более серьёзные противолодочные силы они уже не успевали.

   Именно этот вариант и предложил Хрущёву адмирал Кузнецов.

   Никита Сергеевич провёл консультации по телетайпу со всеми участниками будущего Экономического Альянса. В сложившейся ситуации счёт должен был идти на часы, если не на минуты. Нужно было синхронизировать действия всех партнёров.

   Готовность к обнародованию достигнутых в июле соглашений подтвердили все. Хрущёв особенно опасался, не передумает ли Неру. Индийский премьер осудил фактический захват канала Насером, да и вообще Неру был человеком достаточно миролюбивым. Однако он тоже подтвердил, что готов участвовать в игре.

   Дополнительной приманкой для индийского лидера стало конфиденциальное сообщение Хрущёва, предназначавшееся для него одного. Никита Сергеевич по секрету сообщил Неру, что в ближайшее время в СССР будет произведен запуск искусственного спутника Земли. После чего пояснил премьер-министру, что космодром, расположенный ближе к экватору, позволяет запускать более тяжёлые космические аппараты. И предложил создать совместный советско-индийский космодром на территории Индии, а также развернуть совместную космическую программу.

   Тот, кто не представляет себе обычную жизнь Индии 1956 года, не сможет осознать значение этого предложения. По сути дела, Хрущёв протягивал руку дружбы, способную вытянуть полусредневековую аграрную Индию в число мировых лидеров. Немудрено, что Неру тут же ухватился за эту идею.

   Затем Никита Сергеевич связался с Берлином. Ульбрихт подтвердил, что у него всё готово к разграничению Восточного и Западного Берлина, и установлению полноценной охраняемой границы с контрольно-пропускными пунктами.

   Хрущёв также позвонил Королёву:

   – Сергей Палыч, что там у вас с запуском спутника?

   – Ракета готова, Никита Сергеич, – ответил Королёв. – Установлена на стартовый стол, все командные цепи проверены, всё работает. Осталось только заправить и запустить.

   – Понял. Ждите, – ответил Хрущёв. – Постоянно проверяйте, устраняйте выявленные неполадки, чтобы всё работало как часы. У нас с вами только один шанс.

   – Да в чём дело-то, Никита Сергеич? – спросил Королёв. – К 7 ноября запустить хотим, что ли?

   – Вот чёрт! – хлопнул себя по лбу Хрущёв. – А ведь и правда, вот ведь подгадали проклятые империалисты... Нет, Сергей Палыч, к сожалению, праздник тут ни при чём. Всё гораздо серьёзнее. Большего сказать не имею права, но помните: в случае вашей неудачи может начаться война. А этого мне очень хотелось бы избежать...

   29 октября японская делегация покинула Москву. Итиро Хатояма увозил с собой полностью согласованный и подписанный мирный договор между СССР и Японией, который оставалось лишь ратифицировать в японском парламенте. По поводу ратификации Хрущёв напомнил Хатояме:

   – Не спешите сразу выносить договор на ратификацию. Дождитесь момента, когда мистер Даллес будет очень сильно занят. И не объявляйте повестку дня заседания парламента заранее. Пусть для мистера Даллеса наш договор станет сюрпризом.

   Хатояма слегка улыбнулся:

   – Я сделаю всё, что смогу, господин Первый секретарь.

   В течение сентября-октября египтяне под руководством советских военных специалистов готовились к отражению империалистической агрессии. О строительстве какой-либо долговременной обороны речи не было. На побережье были поставлены минные поля, произведены минные постановки в местах ожидаемого маневрирования кораблей противника, а также вдоль берега были затоплены сваренные из рельсов и связанные между собой стальными тросами «ежи», чтобы затруднить подход к берегу десантных кораблей и высадочных плавсредств.

   Также были размечены позиции ствольной и реактивной артиллерии, и произведена пристрелка участков побережья с этих позиций на случай высадки десанта. Основное внимание при подготовке к вторжению уделялось маскировке и оборудованию ложных целей. Задача была поставлена простая и очевидная: пережить первый удар, сохранить боеспособность войск и техники во время воздушного наступления противника, а затем заманить его в ловушку, создав впечатление кажущейся беспомощности египетских сил, и нанести ответный удар, от которого противник не сумеет оправиться. Гораздо легче сказать, чем сделать.

   Особые меры были приняты на Синайском полуострове, где ожидалось израильское наступление. Особого простора для маневра на Синае нет, даже для хорошо оснащенных современных армий, все равно с дорог лучше не сходить, поскольку – пустыня, да и узкие проходы в горах не дают слишком развернуться. В «той истории» это обстоятельство сыграло на руку Израилю – высадив парашютные десанты в ключевых точках и оседлав перевалы, израильская армия сумела прервать египетские пути снабжения и окружить часть египетских соединений.

   Но, поскольку план действий союзников был известен, а египетской армией на этот раз фактически командовал маршал Рокоссовский, сложный ландшафт Синая удалось использовать в наших интересах.

   На основных направлениях израильского наступления по ночам скрытно были выставлены тысячи противопехотных и противотанковых мин. Стены горных проходов в самых узких местах также были заминированы мощными фугасами. В ключевых местах, где ожидалась высадка израильских десантов, были размещены и тщательно замаскированы многочисленные пулеметные точки и малокалиберная зенитная артиллерия, главным образом – Flak 30 немецкого производства, трофеи Великой Отечественной, из ГДР.

   Генералы на полном серьёзе предлагали Хрущёву по договорённости с Насером усилить авиационную группировку в Египте. Помимо самолётов, уже имевшихся на вооружении египетских ВВС и пилотируемых в основном советскими, а также наиболее подготовленными египетскими лётчиками, Жуков предложил направить в Египет 300 истребителей МиГ, 40 бомбардировщиков Ту–16, несколько дирижаблей радиолокационного дозора, 40 бомбардировщиков Ту–4 с противокорабельными ракетами «Комета», 80 бомбардировщиков Ил–28.

   Все эти самолёты предлагалось покрасить в египетский камуфляж и нанести опознавательные знаки ВВС Египта. Проблема заключалась в том, что до начала военных действий посылать такую армаду было невозможно – сам факт их отправки мог привести в этом взрывоопасном регионе к непредсказуемым последствиям.

   Никита Сергеевич этому предложению поначалу резко воспротивился.

   – Ты что, Георгий, третью мировую войну начать хочешь? – спросил он Жукова.

   Однако самолёты на всякий случай приказал подготовить и сосредоточить на аэродромах Краснодарского края. До начала военных действий в Египет отправились несколько дирижаблей ДРЛО, группа лётчиков – ветеранов Корейской войны во главе с полковником Евгением Георгиевичем Пепеляевым, а также восемь бомбардировщиков Ту-16КС, оснащённых противокорабельными ракетами КС-1 «Комета». Этот комплекс в 1955-м прошёл испытания, но ещё не начал поступать в войска. Хрущёв, зная, какие события предстоят в Египте, распорядился ускорить серийный выпуск. Несколько самолётов головной серии были построены параллельно с проведением испытаний. (АИ, Пепеляев в реальной истории в Египте не был, испытания Ту-16КС начались в августе 1954 года, комплекс был принят на вооружение в 1955-м. В войска серийные самолёты начали поступать в июне 1957 – 124 МТАП ЧФ, но теоретически ничто не мешало послать несколько предсерийных машин в Египет, если о Суэцких событиях было известно заранее.)

   Прямо и открыто послать на помощь Египту свои военные формирования СССР не мог. Это вызвало бы абсолютно лишнюю эскалацию конфликта. Насер изъявлял готовность закупить в СССР, например, истребители МиГ-17, но у него не было подготовленных лётчиков. Да и денег для покупки, в общем-то, тоже не было.

   Хрущёв, Серов и Устинов несколько дней ломали головы, как можно помочь египтянам в такой нетривиальной ситуации. И в какой-то момент Дмитрий Фёдорович вдруг произнёс:

   – Ленд-лиз!

   – Точно! – хлопнул себя по лбу Хрущёв. – И лётчики-добровольцы!

   – Не-а, – сказал Серов. – На Западе в добровольцев не поверят. Лучше – наёмники. Тем более, Насер наших лоцманов уже нанимал.

   Ленд-лиз действительно стал интересным решением проблемы. Военные действия не должны были продлиться долго. По условиям заключённого с Насером соглашения, он оплачивал арендную плату, транспортные расходы, амортизацию техники, ремонт боевых и эксплуатационных повреждений, топливо, боеприпасы и платил зарплату пилотам. Особо была оговорена оплата боевых и эксплуатационных потерь, а также – штрафные санкции за каждый самолёт, уничтоженный противником на аэродромах. Штрафы были прописаны в размере десятикратной стоимости техники. Насер, увидев этот пункт, посерел. Зато бардака в египетских ВВС сразу поубавилось.

   При этом египтяне, согласно договору, оплачивали сразу только зарплату пилотов, потери и штрафы за про...банную технику. Остальное по условиям договора, подлежало оплате египетскими товарами в течение нескольких лет.

   На египетских аэродромах места улетевших в Саудовскую Аравию самолётов заняли макеты. Их количество точно соответствовало численности египетских ВВС. Танки и артиллерия рассредотачивались, тщательно маскировались и заменялись макетами в местах своей обычной дислокации.

   Единственный египетский танкодесантный корабль «Акка» – американский LST-1 класса «Boxer», ещё в начале октября был отправлен в Тунис. Это было частью подготовки к операции, задуманной Рокоссовским. (В реальной истории «Акка» был в числе 50 других кораблей затоплен в фарватере Суэцкого канала, чтобы его заблокировать.)

   История, с 19 июля неумолимо скручивавшаяся, как часовая пружина, готова была распрямиться.

14. Синайская мясорубка

   Израильская операция «Кадеш» началась вечером 29 октября. Руководители ЦАХАЛа каждый раз старались чем-нибудь удивить своих арабских противников. Воображения им было не занимать. Египетские офицеры ожидали стандартного начала военных действий, с артподготовкой из множества стволов, авианалётами, после чего предполагалась массированная танковая атака. Вместо этого израильтяне, кстати, как обычно без объявления войны, потихоньку выбросили в тылы двух египетских дивизий на Синае парашютные десанты.

   Попытались выбросить.

   Поскольку предполагаемые действия ЦАХАЛа для маршала Рокоссовского секретом не являлись – подробное описание военной кампании ему предоставил Иван Александрович Серов – удивлены на этот раз оказались Шимон Перес и Моше Даян.

   Набитые парашютистами израильские транспортные самолёты были встречены над Синаем десятками египетских МиГ-15 и МиГ-17, за штурвалами которых сидели советские пилоты. Их вёл в атаку прославленный ас Корейской войны полковник Евгений Пепеляев, а оперативное руководство воздушным боем осуществлялось с дирижабля ДРЛО. (АИ). Связь была парализована короткими, но интенсивными радиопомехами на основных частотах, используемых Хель Хаавир (ВВС Израиля). Для Моше Даяна ситуация выглядела так, будто самолёты взлетели и растворились в вечерней темноте. Навсегда.

   Срочно поднятые по тревоге израильские истребители обнаружили в пустыне лишь пылающие на песке костры – всё, что осталось от самолётов с десантом.

   Только несколько самолётов, проскользнувших в сумерках мимо истребительного заслона, сумели высадить десант в ключевой точке на перевале Митла. Парашютисты снижались, хорошо видимые на фоне вечернего неба, ещё светлого на западной стороне горизонта. И вдруг по ним с тёмной восточной стороны ударили десятки огненных трасс. 890-й батальон под командованием Рафаэля Эйтана, входивший в 202-ю парашютную бригаду Ариэля Шарона, попал в огневой мешок.

   Самого Шарона там не было, он должен был с основной частью бригады идти на прорыв утром и соединиться с высаженным батальоном.

   Египетские войска под руководством военных советников из СССР удачно провели радиоигру, сумев запутать противника и создать у него впечатление, что часть десантников всё же сумела удачно высадиться, а транспортные самолёты были сбиты уже на обратном пути. Задачей радиоигры было заманить танки ЦАХАЛа на минные поля.

   Утром 30 октября израильские бригады пошли атаку. Первой на соединение со своими десантниками у Митлы затемно двинулась 202-я бригада Шарона. Затем египетские силы прикрытия границы были сбиты со своих рубежей по всему фронту.

   И тут пришёл черёд удивляться евреям. Ринувшиеся в атаку израильские танки начали подрываться на минах. Им пришлось остановиться, и в этот момент их атаковали египетские ВВС. МиГи сбрасывали бомбовые кассеты, снаряженные кумулятивными бомбочками ПТАБ. Их было много. Очень много. В синее небо Синая поднимался дым горящих израильских танков.(АИ)

   Перекрыть все основные направления штурмовой авиацией не удалось. Часть МиГов должна была прикрывать штурмовики от атак с воздуха. На юге по остановившимся на минных полях колоннам израильских танков отработали установки РСЗО БМ-13 и БМ-14. На дороге вблизи Эль-Кунтиллы затанцевали огненные смерчи разрывов.(АИ)

   До Кунтиллы добрались всего 7 израильских танков, сломалось так же много автомашин. В 6 утра 30 октября бойцы 202-й бригады пошли на штурм Темеда. Для их поддержки огнем осталось лишь два боеспособных легких танка АМХ-13, третий просто перевернулся ещё до начала атаки. (Исторический факт. Здесь и далее использована информация с сайта )

   40 минут понадобилось израильским парашютистам, чтобы выбить две роты египтян с позиций и заставить их отступить. Потери израильтян, по их данным, составили 4 убитых и 6 раненых, египтяне потеряли более 50 человек убитыми. Через некоторое время Темед атаковали кассетными бомбами 4 Ил-28 под охраной 4 египетских Миг-17, положив сразу больше роты израильтян. (В реальной истории Темед атаковали только 4 МиГ-17, убили трёх евреев)

   В 17 часов группа бригады (две роты пехоты, два танка и нескольких пушек) атаковала Нахле. Оборонявшие его две египетские роты отступили, потеряв 56 человек убитыми.

   Несмотря на понесённые потери, к 22.30 30 октября подвижная группа 202-й бригады вышла к перевалу Митла, рассчитывая соединиться с 890-м батальоном, оставив небольшие гарнизоны в Кунтиле, Темеде и Нахле, а также две трети своих транспортных средств на обочинах дорог. Бригада должна была дожидаться, когда к ней пробьются израильтяне из центрального Синая. (Исторический факт)

   Однако вместо ожидаемой встречи с десантниками Рафаэля Эйтана Шарон обнаружил на скалах Митлы рваные ошмётки своих парашютистов и горы стреляных гильз калибра 20 мм. (АИ).

   К тому же 202-я бригада, выйдя к перевалу, вновь была атакована египетскими истребителями и понесла ощутимые потери.

   Хотя израильская бригада была изрядно потрепана с неба египетскими ВВС, ее боевые возможности в целом сохранялись. «Египетские» летчики по наземным целям действовали нормально, посему Шарон затребовал поддержку с воздуха, и получил её. В небе над Митлой появились израильские «Мистэры» и «Ураганы». (Исторический факт)

   Но тут их вновь встретили МиГи с опознавательными знаками Египта. Однако дрались они отнюдь не по-египетски. Несколько израильских истребителей, разматывая дымные хвосты, ввинтились в песок пустыни. Советские пилоты потерь не имели. (АИ)

   Утром 31 октября Ариэль Шарон запросил разрешения «провести разведку» местности. Отряд Мордехая Гуру в составе двух рот на бронетранспортерах, трех танков, батареи тяжелых минометов и разведчиков отправился в рейд. Едва они вошли в ущелье, египтяне открыли огонь. Пять египетских рот имели на вооружении 14 пулеметов, 12 противотанковых 57-мм орудий и около 40 чешских безоткатных орудий. С воздуха египтян поддержали 4 «Метеора» и 6 Миг-17. (Исторический факт)

   Загорелся бензозаправщик, взорвалась машина с боеприпасами и еще три машины, 120-мм минометы были уничтожены. Танк, джип, санитарный автомобиль и 4 бронетранспортера были повреждены. Шарон послал на подмогу батальон пехоты. И тут египтяне подорвали фугасы, заложенные в стенах ущелья, похоронив часть отряда Гуру под обломками. Израильские потери составили около 300 человек, египтяне понесли минимальные потери. (АИ, в реале египтяне все про..бали. После 7 часового боя, парашютисты сумели выбить египтян с высот и пещер. Египетский 5-й батальон отошел за Суэцкий канал, Израильтяне потеряли 38 человек убитыми и 120 ранеными. египтяне 150-200 человек )

   Этот бой вызвал много споров в Израиле, утверждали что командир бригады нарушил приказ и ввязался в бой. Смысла в операции не было, так как 202-я бригада не собиралась выходить к Суэцу. (Исторический факт, не АИ).

   Шарону пришлось срочно отводить бригаду назад, чтобы сохранить хотя бы часть сил под непрерывными атаками с воздуха. (АИ, в рельной истории 202-я бригада прошла ущелья и перевал Митла, вышла на восточный берег Тиранского залива и броском на юг отрезала с запада Шарм-Эль-Шейх, вынудив оборонявших его египтян сдаться. )

   4-я, 10-я пехотные бригады и 7-я бронетанковая, составлявшие 38-ю дивизионную группу ЦАХАЛа, должны были овладеть мощной оборонительной позицией египтян на границе с Израилем в центре Синайского полуострова, после чего двинуться к Суэцу по шоссе. Этот район обороняла египетская 6-я пехотная бригада.

   В ночь на 30 октября части 4-й бригады израильтян перешли границу и заняли без боя два форта, а затем атаковали южный фланг египетской позиции – Кусейму, которую защищали два батальона Национальной Гвардии, разведрота и рота 17-го батальона. В ходе боя израильтяне, взяв Кусейму, потеряли 4 убитых и 36 раненых, египтяне потеряли 45 человек убитыми и 370 пленными. Воевать египтяне так и не научились. (Исторический факт, не АИ)

   Развивая успех, израильтяне перебросили к Кусейме 7-ю бригаду. Часть её с утра 30 октября подошла с юга к Абу-Агейле, но попала под сильный огонь. Тогда израильтяне попытались обойти укрепление с запада, отрезав его от Суэца. Этот манёвр был ожидаемым. Танки 7-й бригады попали под мощную атаку с воздуха. Под ливнем ПТАБ три четверти израильских танков сгорели в течение нескольких минут. Это позволило сорвать ночную атаку 7-1 бригады Израиля на Абу-Агейлу. (АИ, реально евреям удалось отрезать египтян. Ночью части 7-й бригады атаковали с запада Абу-Агейлу. В ходе долгого боя, израильтянам удалось отразить танковые атаки египтян с севера. Абу-Агейла была взята)

   Ночью с 30 на 31 октября 10-я бригада Израиля перешла границу и атаковала египтян с востока, подойдя вплотную к Ум-Катефу. Но из-за разгрома 7-й бригады развить наступление израильтянам не удалось.

   1-й бронетанковая бригада Египта, подошедшая по центральному шоссе от канала на помощь Абу-Агейле, имела в составе два батальона Т-34, роту Су-100 и батальон мотопехоты. Маршал Рокоссовский убедил маршала Амера выделить мощное истребительное прикрытие. В ходе воздушного боя египетские МиГ-17 сумели прикрыть свои танки, вогнав в землю десяток из атаковавших их израильских самолётов. После чего египетские танки и мотопехота при поддержке авиации раздавили 10-ю пехотную бригаду Израиля, отшвырнув её остатки от Ум-Катефа. (В реальной истории колонну египтян просто разбомбили с воздуха. Израильские танки шли по пятам и остановились в 15 километрах от канала.)

   Над головами наступающих израильтян то и дело проносились египетские МиГи и Ил-28 – авиация Египта временно покидала аэродромы, чтобы не попасть под обезоруживающий удар союзников, и перелетала в Саудовскую Аравию. (У Египта было заключено соглашение о совместных действиях с Иорданией и Саудовской Аравией, на случай нападения Израиля, и часть самолётов в реальной истории успели перегнать и укрыть на саудовских аэродромах – исторический факт)

   Северная группа войск Израиля: 1-я пехотная и 27-я бронетанковая бригада должна была занять северный Синай и отрезать сектор Газа. Им противостояла 6-я пехотная бригада 3-й пехотной дивизии Египта, усиленная ротой танков, 67 самоходками «Арчер», другими частями и техникой. Оборона опиралась на минные поля и огневые точки.

   10 тысяч солдат 8-й дивизии оборонялись на 14 позициях и трех фортах вокруг Хан-Юнниса в секторе Газа. Израиль бросил против них 1-ю пехотную бригаду и часть 37-й бронетанковой бригады.

   Заминировав позиции, египтяне организованно отошли к Эль-Аришу. Израильтяне потеряли на минах полтора десятка танков и до батальона пехоты. (АИ. В реальной истории к концу дня 2 ноября большая часть египетской дивизии была разбита и сдалась, но последние очаги сопротивления были подавлены только к середине 3 ноября. Потери израильтян составили примерно 100 человек убитыми и ранеными.)

   В ходе тяжелых двухдневных боев, к утру 1 ноября, при поддержке французского крейсера «Жорж Леги» египетскую группировку удалось сбить с позиций и вынудить к отступлению. При этом крейсер рано утром 1 ноября словил управляемую бомбу УБ-2 «Чайка», сброшенную с Ил-28, получил подводную пробоину, набрал несколько сотен тонн воды и пополз малым ходом в порт Лимассол на Кипр.

   Чтобы избежать окружения, египетские части оставили Эль-Ариш и отступили в зону канала.

   (АИ. В реальной истории в тот же день не окруженные египетские войска получили приказ отступать, остальных взяли в плен. Операция стоила Израилю 200 человек убитыми и ранеными. Без боя вступив в Эль-Ариш 2 ноября, израильские танки вскоре были в 15 километрах от канала. )

   С целью занять Шарм-аль-Шейх, по западному побережью Акабского залива 2 ноября на 200 машинах стала выдвигаться 9-я пехотная бригада ЦАХАЛа, всего 1800 человек. Силы египтян составляли 1500 человек. 3 ноября части израильской бригады попали в засаду у Дахабы. (Исторический факт)

   Египтяне при грамотном командовании советских специалистов и прикрытии с воздуха удачно применили установки РСЗО БМ-13 и БМ-14. «Катюши» так отработали по еврейской 9-й бригаде, что штурм Шарм-Эль-Шейха оказался невозможен – штурмовать было некому.

   Израильтяне попытались перебросить по морю подкрепление – один батальон 12-й бригады. Мелкие десантные суда были перехвачены и потоплены египетскими истребителями, вооружёнными неуправляемыми ракетами. (АИ, в реальной истории ни РСЗО ни истребителей там не оказалось, евреям удалось высадить десант. В ходе ожесточенного штурма 4-5 ноября бригада взяла Шарм-аль-Шейх. 9-я бригада потеряла 10 человек убитыми и 32 ранеными и взяла около 900 пленных)

   В результате грамотных оборонительных действий и контрударов авиации и танков египтянам удалось сохранить за собой западное и южное побережье Синая. Северный и частично центральный Синай пришлось оставить, чтобы войска не попали в окружение. Снабжать войска, обороняющие Шарм-Эль-Шейх, египтяне в условиях своего превосходства в воздухе могли и по морю, тем более, что военные действия, после потерь, понесённых ЦАХАЛом, не могли продлиться долго.

   (АИ, 5 ноября израильские десанты заняли острова в Тиранском проливе, полностью взяв его под контроль.)

   К 5 ноября на Синае сложилась патовая ситуация. Египтяне не видели смысла и возможности удерживать под градом бомб союзников Северный Синай, поскольку в этом случае у них не оставалось сил для обороны зоны канала. Поэтому они были вынуждены отступить.

   Израильская армия тут же заняла северную часть Синая, но развивать наступление в центре и на юге уже не могла – неожиданно тяжёлые потери спровоцировали в стране политический кризис. Начались демонстрации протеста и антивоенные выступления. Израильтяне осознали, что обещанной Бен-Гурионом и Моше Даяном «лёгкой прогулки по Синаю» не получилось, а к настоящей войне, к бойне с кровью и кишками, перемешанными с песком, они не были готовы.

   В ночь на 30 октября Ту-16КС поднялись с аэродрома Баку, на предельно малой высоте пересекли иранскую границу – шах Ирана был заранее предупреждён по дипломатическим каналам, что бомбардировщики летят «покарать Израиль» – пересекли территорию Ирана южнее озера Урмия, прижимаясь к земле, прошли вдоль турецко-иракской границы над территорией Ирака севернее Мосула, пересекли сирийскую границу и приземлились в Дамаске. Там они дозаправились и перелетели в Саудовскую Аравию, где уже находились эвакуированные самолёты египетских ВВС. Все 8 Ту-16 КС несли камуфляж и опознавательные ВВС Египта.

   В 6 утра 30 октября каирским властям был передан совместный англо-французский ультиматум, требующий отвода войск Израиля и Египта на 10 км в стороны от канала, берега которого подлежали оккупации контингентами союзников на период до определения дальнейшего статуса Суэцких сооружений. На выполнение своих требований англичане отвели Египту и Израилю всего 12 часов.

   В этот момент никаких израильских войск ближе 30 километров от канала не было. (Исторический факт). В районе канала, на египетской территории, находились лишь египетские войска. Поэтому сам по себе ультиматум являлся бессмыслицей с дипломатической и юридической точки зрения. Однако, когда вдоль берега курсируют семь авианосцев, юридические нормы отходят на второй план.

   Около 16.30 английский премьер Энтони Иден зачитал в парламенте текст ультиматума. Около 17.30 с этим текстом ознакомился американский посол в Лондоне У. Элдрич. Следует отдать ему должное, посол сразу подобрал для него точный термин – «бред».

   Когда текст ультиматума переслали президенту Эйзенхауэру и госсекретарю Даллесу, они сошлись во мнениях, что предъявленные союзниками требования неприемлемы для Египта.

   30 октября по инициативе США было созвано заседание Совета Безопасности ООН. Целью американского руководства, прежде всего, было восстановить контроль США над развитием событий и не допустить усиления влияния Советского Союза в арабском мире.

   Однако разница во времени между Каиром и Вашингтоном также сыграла свою роль. Заседание началось около 11 часов утра. В Каире в это время был уже вечер 30 октября. Срок ультиматума фактически истёк.

   Делегация США внесла проект резолюции, требующей прекращения огня, вывода войск Израиля за установленные в 1949 г. линии перемирия и содержащей призыв приостановить военную и экономическую помощь Израилю. Свой проект резолюции, в котором содержалось требование прекратить огонь и вывести с территории Египта войска, выдвинула и делегация Советского Союза. Оба проекта – американский и советский – не были приняты. Великобритания и Франция использовали право вето.

   Всему миру стал очевиден конфликт между США и их ведущими европейскими союзниками по НАТО. 31 октября, в соответствии с процедурным положением, предусматривающим, что в случае, «если Совет Безопасности, вследствие применения его членом права вето, не может предпринять мер в условиях, когда существует угроза миру, произошло нарушение мира или совершен акт агрессии», обсуждение ближневосточной ситуации было передано на рассмотрение чрезвычайной специальной сессии Генеральной Ассамблеи. Данное процедурное положение было использовано ранее США в период начала корейской войны. Это заставляло всерьёз рассматривать вариант с участием американских войск в урегулировании конфликта на Ближнем Востоке.

   Пока ситуацию забалтывали в ООН, 31 октября началась погрузка на корабли англо-французского контингента сил вторжения, ожидавших в районах сосредоточения на Мальте и в Алжире.

   Для десанта англичане выделили: пехотную и бронетанковую дивизии, три пехотных полка и парашютную бригаду, два отдельных танковых полка и так далее – всего 45 тысяч человек. Французские войска насчитывали более 20 тысяч человек и имели в своем составе механизированную и воздушно-десантную бригаду и отдельный танковый полк. Впервые в военной практике был подготовлен вертолётный десант – 45-й батальон «командос» численностью около 600 человек: на двух английских авианосцах «Theseus» и «Ocean» разместили 22 вертолёта. (данные по -4.htm)

   Корабли с десантом покинули порты 1 ноября. Идти до района высадки им предстояло около 6 дней.

   Как и было предусмотрено сценарием, израильская сторона заявила о принятии требований ультиматума и готовности отвести свои войска от канала. Рокоссовский долго уговаривал Насера «не ерепениться» и выполнить англо-французские требования.

   Египетский президент никак не хотел понять главную идею плана – в глазах мирового сообщества выставить Великобританию и Францию агрессорами и военными преступниками, а Египет – их невинной жертвой.

   Для этого следовало отвести войска из зоны канала, в первую очередь – с плацдармов в районах Порт-Саида и Порт-Фуада, намеченных союзниками для высадки. Никто в руководстве СССР не сомневался, что империалисты все равно начнут бомбардировки и попытаются высадиться, безотносительно, примет ли Насер ультиматум союзников, или отвергнет его.

   Мирное население уже частично покинуло обречённые города, но многие продолжали оставаться в своих домах. Большинству некуда было идти, люди опасались грабежей и мародерства в опустевших городах. Советские военные сумели организованно вывезти хотя бы большую часть женщин и детей из предполагаемых районов бомбардировок.

   Насер дал ответ на ультиматум союзников за полчаса до истечения его срока. Он согласился вывести войска из зоны канала, чтобы избежать повреждения инженерных сооружений. Но предупредил, что не потерпит нарушения суверенитета Египта. В случае высадки войска союзников будут атакованы египетской армией и авиацией. (АИ, в реальной истории Насер сразу отверг ультиматум союзников)

   В этот момент интервентам стоило бы приостановиться и задуматься. Обстановка складывалась патовая. Вроде бы, они своего добились, Египет согласился вывести войска из зоны канала. Но на законной основе заместить их собственными войсками союзники не могли.

   Однако и англичане и французы уже настолько настроились на чисто военное решение проблемы, что утратили любую способность к компромиссу. Положение осложнилось характером местности в районе Порт-Саида. Шоссе там проходит по узкому перешейку между морем и обширной лагуной. Когда начался вывод египетских подразделений, оно оказалось запружено запоздавшими беженцами. К тому же египтяне, как обычно, собирались долго и бестолково.

   Около 17.30 31 октября колонна войск, перемешавшаяся с толпой беженцев, попала под обстрел с крейсеров союзников. Были многочисленные жертвы среди мирного населения. (АИ)

   Вечером 31 октября авианосное соединение союзников под командованием английского адмирала Пауэра подошло на 50 миль к побережью Египта.

   Около 22.30, по целям на территории Египта начали работать бомбардировщики «Канберра» с базы Акротири на Кипре, и стратегические бомбардировщики «Вэлиант» с аэродрома Лука на Мальте. Бомбардировкам подверглись 11 баз египетских ВВС, а также жилые кварталы Каира, Александрии, Порт-Саида и Суэца. Союзники не утруждали себя опознанием и селекцией целей и бомбили по площадям.

   По приказу командования, «Вэлиэнты», шедшие атаковать авиабазу Каир-Вест, повернули обратно, так как рядом с целью проходила дорога, по которой эвакуировали граждан США.

   К тому же у египтян не было опыта выживания под бомбами, как у европейцев. Как ни внушали им советские военные о необходимости светомаскировки, города все равно светились огнями. Поэтому жертвы среди мирного населения оказались больше, чем могли бы быть. Жилые кварталы Порт-Саида были превращены в щебень английскими бомбами.

   Последние ночные бомбардировки закончились в 4.30 утра – за 10 минут до восхода. Ни один египетский самолёт на авиабазах не пострадал – все они находились на аэродромах в Саудовской Аравии. Пострадало лишь аэродромное оборудование и ВПП, но их достаточно быстро починили. (АИ)

   В 3.40 1 ноября авианосцы развернулись против ветра, и через 10 минут палубные самолёты начали взлёт. Они атаковали авиабазу в Каире и базу ВМС Египта в Александрии, где в это время находились корабли 6-го флота США: 2 эсминца, 2 транспорта и десантный корабль, прибывшие для эвакуации американских граждан. К счастью для себя, союзники в эти корабли не попали, хотя бомбы падали довольно близко. Эвакуация американцев проводилась с 31 октября по 2 ноября. Об интенсивности бомбардировок говорит следующий факт: в один из трёх дней эвакуации моряки на борту американских кораблей насчитали 40! воздушных налётов на порт Александрии.

   Большинство этих налётов не принесли результата – египетские корабли в базе поразить не удалось.

   По совету Рокоссовского Насер не стал затапливать корабли в канале. Вместо этого северный и южный входы были перегорожены сварными конструкциями наподобие «ежей». Заграждения состояли из секций, к ним можно было привязать понтоны и, приподняв секции, растащить их в стороны, обеспечив проход египетских военных кораблей. Таким образом египтяне получили возможность пусть и ограниченного, но хоть какого-то манёвра.

   Торговые суда из акватории канала были заблаговременно выведены, и ждали возможности прохода на рейдах Суэца и Порт-Саида.

   Посылать фрегат «Ибрагим эль Аваль» на обстрел Хайфы Насер в соответствии с утверждённым планом действий, разумеется, не стал. Вместо этого египтяне подготовили англичанам ловушку в Красном море. (В реальной истории египтяне послали фрегат «Ибрагим эль Аваль» обстреливать израильский порт Хайфа, но евреи обстреляли его с самолётов, повредили и захватили.)

   В ночь с 31 октября на 1 ноября британский лёгкий крейсер «Ньюфаундленд», патрулировавший в Красном море южнее Суэца, в сопровождении эсминца и 2х фрегатов, обнаружил египетское судно, шедшее без ходовых огней курсом на Шарм-эль-Шейх. Это был египетский фрегат «Domiat». В «той истории» он перебрасывал военное подразделение на усиление гарнизона Шарм-эль-Шейха. Здесь же его загрузили пустыми бочками, для обеспечения дополнительной плавучести.

   С крейсера потребовали сообщить название египетского корабля, его груз и порт назначения. «Domiat» попытался уйти.

   Время и место встречи египетского фрегата с английским отрядом было известно, поэтому с аэродрома в Саудовской Аравии были заранее подняты два Ту-16КС с противокорабельными ракетами. (АИ)

   В 01.30 ночи крейсер открыл огонь по египетскому фрегату с дистанции всего 1500 м. Египтяне ответили на удивление точно, и даже первыми попали в крейсер. Но англичане всё же стреляли точнее. «Domiat» получил множество попаданий, в том числе в мостик и рулевую рубку. Если бы не подготовка корабля, он бы неминуемо затонул. От потопления фрегат спасли пустые бочки. (В реальной истории «Domiat» был потоплен, погибло более 60 человек)

   В это время пара Ту-16КС заходила на цель. На экранах радаров наведения явственно выделялась крупная отметка крейсера, и отметки поменьше, окружающие одинокое светящееся пятнышко египетского корабля.

   В «той истории» первым кораблём, потопленным противокорабельной ракетой в боевых условиях, стал в 1967-м израильский эсминец «Эйлат». Но в 67-м ракеты уже прочно вошли в арсеналы ведущих флотов мира. В 56-м они были ещё экзотикой. Да и попала в «Эйлат» ракета П-15, боевая часть которой была почти вдвое слабее боевой части «Кометы».

   Пуск был произведён с расстояния около 80 км. Две ракеты «Комета» на околозвуковой скорости преодолели это расстояние в несколько минут. В ночной тьме англичане, увлечённые расстрелом египетского фрегата – назвать это действо боем язык не поворачивается – даже не поняли, что за хреновина в них попала. Ракета угодила в противоположный от египтян борт крейсера. Всё внимание англичан было обращено на египетский корабль. Атаки с воздуха, да ещё в темноте, среди ночи, англичане тем более не ожидали. Сами они многократно отрабатывали атаки в темноте, но допустить даже мысли, что египтяне тоже могут атаковать ночью, знаменитый британский снобизм не позволял.

   Ракета попала в середину корабля, прямо в машинное отделение. Взрыв мощной боевой части «Кометы» и последовавший за ним взрыв котлов переломил «Ньюфаундленд» пополам. В течение 2,5-3 минут обе половинки крейсера затонули. (Точно таким же образом во время испытаний КС-1 «Комета» был потоплен крейсер «Красный Кавказ», использовавшийся как мишень. -11-22/5_caucasus.html )

   В это время вторая ракета зашла с кормы на британский эсминец. Она попала в стык палубы и борта. Взрыватель то ли не сработал, то ли удар получился скользящим. Ракета пошла вдоль диаметральной плоскости корабля над палубой, сметая по очереди кормовую башню, затем кормовую надстройку, торпедные аппараты, дымовые трубы – вся архитектура эсминца от кормы до полубака превратилась в гору искорёженного железа. Надстройка с ходовым мостиком завалилась в сторону, после чего ракета врезалась в приподнятый полубак эсминца, вскрыла его, как исполинский консервный нож и застряла возле носовой башни. При этом из ракеты вылились и воспламенились остатки топлива.

   Эсминец даже остался на плаву. Только при этом он превратился в горящее корыто, наполненное металлоломом. (Описание боевых повреждений соответствует повреждениям мишени – эсминца «Бойкий» на испытаниях ракет КСЩ в 1961 году. По книге А. Широкорад «Огненный меч российского флота»)

   В это время со стороны Суэца к месту событий полным ходом подошли египетские эсминцы «Эль Насер» и «Эль Зафер» – бывшие советские «Сметливый» и «Совершенный» проекта 30-бис, и четыре торпедных катера. При подготовке операции они заранее прошли по Суэцкому каналу и вышли в Красное море. На Средиземном от них толку всё равно не было, а в Красном море после гибели «Ньюфаундленда» эсминцы стали самыми мощными кораблями.

   Появление египетских эсминцев тут же изменило соотношение сил. Английские фрегаты пустились наутёк. Египтяне после недолгого преследования сумели их догнать. В отличие от «Domiat», артиллеристы на эсминцах были частью советские, а частью – египтяне, прошедшие курс интенсивного обучения у наших советников.

   После короткого боя один из английских фрегатов был повреждён и начал тонуть, а второй потерял ход. Египтяне навели на него орудия и предложили сдаться, предупредив, что в случае отказа никого спасать не будут.

   Утро 1 ноября английский фрегат «Crane» встречал уже под египетским флагом на рейде Суэца.

   Пока эсминцы и два торпедных катера гонялись за английскими фрегатами, два других катера оставались на месте боя. Один оказывал помощь поврежденному фрегату «Domiat», а с другого несколько матросов и военных советников высадились на изуродованный ракетой эсминец «Diane» и потушили пожар.

   Вскоре подошедший эсминец «Эль Зафер» взял «Diane» на буксир и к утру приволок его в порт Суэц. Там британский трофей осмотрели советские военные специалисты. Неразорвавшаяся БЧ ракеты была обезврежена и отправлена в СССР вместе с обломками планера и двигателя. После этого к осмотру того, что осталось от эсминца, были допущены журналисты.

   Вечером 1 ноября по всем, пусть пока ещё немногочисленным европейским телеканалам, во всех западных газетах появились репортажи о потоплении «египетскими торпедными катерами» крейсера «Ньюфаундленд», а также захвате египтянами английского эсминца и фрегата.

   В Лондоне немедленно было собрано экстренное заседание парламента, на котором лидеры оппозиции два часа мурыжили премьера Энтони Идена, допытываясь, как это доблестный Royal Navy ухитрился в полигонных условиях Красного моря про...бать целый отряд боевых кораблей. Премьер лишь беспомощно разводил руками и пообещал вызвать для разъяснений первого морского лорда сэра Луиса Маунтбеттена.

   Сэр Луис в это время был очень занят дистанционным отвешиванием люлей адмиралу сэру Мэнли Лоуренсу Пауэру. Сэр Мэнли также не мог сообщить разъярённому начальству ничего определённого. Крейсер затонул почти мгновенно. Немногочисленные выжившие были подобраны египтянами и попали в плен. Ни журналистов, ни сотрудников Красного креста к ним пока не допускали. Выяснить обстоятельства гибели кораблей было невозможно. В то же время обснятые репортёрами со всех сторон повреждения эсминца «Diane» никак не походили на попадание торпеды.

   Ушлые репортёры через несколько дней подкупили египетских охранников в госпитале, куда доставили выловленных из воды пленных англичан, и сумели поговорить с матросом, служившим на эсминце.

   Большой ясности он не внёс.

   – Это была какая-то огненная чертовщина, – поведал матрос. – Она влетела в нас с кормы и мгновенно смела всё, что было на палубе. Я был на полубаке, и от удара полетел в воду. Когда я вынырнул, эсминец уже превратился в корыто, горящее от кормы до носа. А что было с крейсером – я не видел. За спиной шарахнул мощнейший взрыв, пламя в полнеба, наверное, погреб боекомплекта рванул. Когда я обернулся – крейсер уже разломился пополам и был весь окутан дымом. И в этот момент в «Diane» тоже попало...

   Но это было лишь через несколько дней. А пока, разозлённый как тысяча чертей адмирал сэр Мэнли Пауэр приказал усилить бомбардировки.

   2 ноября английское адмиралтейство объявило об установлении морской блокады в районе восточной части Средиземного моря, ограниченном параллелью 35® северной широты и египетским побережьем и меридианами 27® и 35® восточной долготы. Планировалось также объявить блокаду в северной части Красного моря, да вот незадача – блокиратор утонул.

   В районе главной военно-морской базы Египта — Александрии — была установлена ближняя морская блокада. Возле Александрии несли блокадный дозор корабли союзного флота. Другие районы блокадной зоны патрулировали тактические группы кораблей и палубные самолёты.

   Ещё 31 октября 1956 г. начальник канцелярии президента Египта Али Сабри во время разговора с послом СССР в Египте Киселевым просил направить отряд военных судов СССР к побережью Египта. МИД СССР отклонил эту просьбу.

   Однако Советский Черноморский флот был готов вмешаться. Более того, эскадра в составе линкора «Новороссийск», двух крейсеров и 8 эсминцев находилась в районе греческого острова Икария, приблизительно в 900 километрах от Порт-Саида. Чтобы у союзников не возникло ни тени подозрения в готовности советского ВМФ вмешаться в конфликт, они изображали спасательную операцию. Линкор якобы «потерял ход» и начал «набирать воду». Для этого затопили несколько трюмных отсеков по правому борту, и «Новороссийск» стоял с заметным креном и дифферентом на корму. Крейсеры и эсминцы, окружив его, «оказывали помощь». Из Севастополя, по согласованию с турецким правительством, 5 ноября подошли крейсеры «Фрунзе», «Куйбышев», «Адмирал Нахимов», «Ворошилов» и «Молотов». Присутствие «Адмирала Нахимова» было неожиданным решением – в 1955-м он был переоборудован в опытовый корабль, оснащённый противокорабельным ракетным комплексом «Колчан» с ракетами КСС.

   По указанию Хрущёва, в ходе подготовки к Суэцкому кризису испытания комплекса ускорили. На ноябрь 1956 года они ещё не были завершены, но результаты получались обнадёживающие, поэтому адмиралы Кузнецов и Горшков уговорили Никиту Сергеевича послать первый советский ракетный крейсер в боевой поход.

   Позднее комплекс успешно прошёл испытания, но не был принят на вооружение, так как ракету КСС признали слишком слабой для поражения американских авианосцев.

   Однако, что американскому авианосцу недостаточно, то английскому крейсеру – смерть. И «Адмирал Нахимов», несмотря на свою сверхзасекреченность, был отправлен вместе с остальной эскадрой крейсеров.

   Собравшиеся корабли – по сути, всё ядро Черноморского флота – старательно изображали борьбу за живучесть линкора. Английские разведчики поначалу ежедневно, а то и по нескольку раз в день, проходили над эскадрой. Но затем, убедившись, что «красные полностью поглощены спасением своего ржавого корыта», как доложил Первому морскому лорду командующий флотом союзников адмирал Пауэр, перестали обращать на неё внимание, сосредоточившись на Египетском ТВД.

   В налетах на Египет в период с 31 октября по 5 ноября участвовали 300 британских и 240 французских самолётов, выполнивших более 2000 боевых вылетов. Самолёты союзников применяли, главным образом, бомбы по 112 кг (250 фунтов) и неуправляемые ракеты.

   Союзники в основном действовали небольшими группами по 4-8 самолётов.

   Пока часть английских самолётов была занята патрулированием, остальные наносили сосредоточенные бомбовые удары по Порт-Саиду, где предполагалась высадка десанта. При этом английские лётчики столкнулись с неожиданно сильным сопротивлением египетских ВВС. (АИ)

   Им противодействовала «египетская» авиация, благополучно переждавшая удары союзников на аэродромах Саудовской Аравии, и вернувшаяся на срочно отремонтированные после налётов союзников египетские аэродромы. Было организовано постоянное патрулирование в воздухе сменяющими друг друга группами МиГов под управлением наземных и воздушных постов ДРЛО, образовавших сплошное радиолокационное поле от сектора Газа, до Туниса. При этом ни один самолёт союзников не оставался незамеченным.

   Укомплектованные советскими лётчиками эскадрильи МиГ-15 и МиГ-17 оказались той метлой, которая вымела британскую авиацию из воздушного пространства Египта. С 1-го по 5 ноября произошло множество воздушных боёв между «египетскими» истребителями и английскими палубными самолётами.

   «Вампиры» и «Си Хоуки» не могли сражаться с МиГами на равных. А в условиях управления воздушной обстановкой с дирижаблей ДРЛО, висящих в глубине египетской территории, защитники Египта имели возможность быстро концентрировать силы на опасном направлении и создавать численный перевес. Опыт советских пилотов и техническое превосходство их истребителей привели к тому, что советские лётчики в этих боях потерь не имели.

   В боях участвовали и несколько египетских лётчиков из числа успевших освоить МиГ-15. МиГ-17 на тот момент мог управлять только один египтянин.

   Египетские лётчики в основном летали ведомыми у советских коллег. Такой «выгул за ручку» быстро помог им почувствовать себя увереннее, а русские часто пропускали их вперёд во время атаки, прикрывая и давая возможность открыть боевой счёт. Так египетский народ получил собственных героев, которыми можно было гордиться.

   К 5 ноября около 20% палубной авиации союзников было уничтожено в воздушных боях над морем и побережьем. Бомбардировщики «Канберра» и «Вэлиант», действовавшие по ночам за счёт более совершенных прицельно-навигационных систем, несли существенно меньшие потери. Но они не годились для оказания непосредственной авиаподдержки готовящемуся десанту.

   Эффективность вражеских ударов с воздуха существенно снижалась из-за грамотно организованной постановки прицельных радиопомех. Станции автоматической постановки помех, разработанные в ходе подготовки к операции, сканировали эфир в поисках переговоров английских пилотов. Станции ДРЛО определяли момент выхода самолётов на боевой курс и давали команду на постановку помех. Внезапно врывающийся в наушники скрежещущий вой отнюдь не улучшал меткости бомбометания.

   Пилоты пробовали выключать радио перед атакой. Но в этих случаях они не слышали предупреждений ведомых об атаках МиГов. Что так, что этак – получалось плохо, но работающее радио хотя бы повышало шанс выжить.

   Также против Египта велась мощная психологическая война. На Кипре располагалась британская радиостанция, которая вела круглосуточные передачи, агитируя египтян свергнуть Насера и допустить обратно прежних хозяев страны и канала.

   В ночь с 3 на 4 ноября самолёты союзников сбросили на Каир около 500 тысяч листовок, призывавших египтян к капитуляции.

   Египетский флот после «блистательной победы» 1 ноября больше в море не выходил. Это было предусмотрено планом Рокоссовского и Насера.

   Первой оплеухой, сбившей спесь с британского льва стал разгром патрульного отряда кораблей в Красном море. Второй, с первого взгляда – не столь существенной, но, в действительности, гораздо более тревожной, была атака на британскую радиостанцию на Кипре. В ночь с 3 на 4 ноября, когда британские самолёты разбрасывали листовки, небольшая группа людей турецкой наружности окружила здание радиостанции и без лишних эмоций, деловито забросила в окна пару десятков бутылок с «коктейлем Молотова». После чего на стене дома напротив написали краской: «Кемаль и Гамаль – отец и сын! Смерть Израилю! Аллах акбар!» нарисовали полумесяц со звездочкой и разбежались. (Кемаль – имеется в виду первый президент Турции Кемаль Ататюрк, весьма популярный в Турции политик. Турецкая община на Кипре довольно значительна.)

   Приехавшие пожарные обнаружили, что тушить, в общем-то уже нечего. Вся аппаратура сгорела. Также в огне погибла ночная смена, обеспечивавшая круглосуточное вещание.

   Очень немногие в Англии сумели быстро осознать значение этого происшествия. И их голос не был услышан. А значение было большое. Во-первых, атака произошла на Кипре, считавшемся среди союзников безопасным тылом. Во-вторых, атака свидетельствовала о подъёме общемусульманского движения. В условиях наполовину турецкого Кипра это был очень тревожный знак.

   Турки были вообще ни при чем. Единственный турок в составе группы был местный проводник, который заодно написал лозунг на стене. Атаку провела группа советского спецназа, проникшая на Кипр под видом наёмников компании «Southern Cross». В составе группы были офицеры и сержанты спецназа родом из республик Средней Азии. Но атака действительно стала запалом для антибританских выступлений на острове.

   Принимались и значительные дипломатические усилия для погашения конфликта. 1 ноября в 17.30 началось заседание Генеральной Ассамблеи ООН. Оно затянулось заполночь. На заседании была принята резолюция, призывавшая все участвующие в конфликте стороны к прекращению огня и отводу вооружённых сил за линии официальных границ.

   На заседании американская делегация выступила категорически против применения силы. Советские представители не возражали, более того, они голосовали «за», вместе с американцами. Советский представитель в ООН Аркадий Александрович Соболев получил из МИДа исчерпывающие, хотя и невероятные по своей сути инструкции: «Поддерживать мирные инициативы США, если они не противоречат интересам СССР».

   Не то чтобы Великобританию и Францию эта резолюция сильно смутила. Западные державы привыкли класть с прибором на мнение ООН и мирового сообщества, если это мнение с их интересами не совпадало. Но представители коалиции были ошарашены «предательством» своего заокеанского босса. В их рядах возникла паника, вначале тихая. Несмотря на подавленное настроение, англичане решили вторжение не отменять. И просчитались.

   Президент явно чувствовал себя обманутым и был крайне раздражён. По свидетельствам очевидцев, Эйзенхауэр использовал в адрес лидеров Великобритании, Франции и Израиля «казарменную лексику». Однако он был в тот момент озабочен сохранением «евроатлантической солидарности». Потому официальное заявление президента содержало относительно смягченные формулировки. В телефонных разговорах с английским премьером Иденом Эйзенхауэр подчеркивал, что ситуация между США и их европейскими сателлитами не является конфликтом, а больше напоминает «семейную ссору».

   Эйзенхауэр, как опытный штабист, проанализировал доступную информацию об операции союзников, сразу отметив недостатки их плана, и заключил, что военная акция подготовлена относительно неплохо в тактическом отношении, но в стратегическом – проработана недостаточно, а потому обречена на неудачу.

   Президент объявил вначале очень умеренные экономические санкции против Израиля. При этом, однако, 30 октября президент Эйзенхауэр через одного из видных представителей еврейской общины США сообщил премьер-министру Бен-Гуриону о своём намерении опубликовать декларацию, «выражающую высокую оценку и дружбу» в отношении Израиля в случае его готовности «добровольно вернуться в пределы своих границ».

   По поручению президента Эйзенхауэра министр финансов Дж. Хэмфри координировал введение экономических санкций против Великобритании.

   Советский Союз также выступил с заявлением о решительном осуждении агрессии западных держав против Египта. Однако поначалу, в заявлении от 1 ноября, не содержалось упоминания о конкретных шагах СССР по противодействию агрессии. Хрущёв намеренно выпустил этот «беззубый» вариант заявления, чтобы дать Эйзенхауэру возможность проявить миротворческую инициативу, а затем – поддержать американскую позицию. Тем самым он собирался создать уникальную в мировой практике ситуацию, когда ведущие капиталистические и социалистические державы выступают единым фронтом против капиталистических держав-агрессоров. (В реальной истории сдержанность советского заявления от 1 ноября объяснялась сложной обстановкой при ликвидации венгерского бунта. Лишь развязавшись с Венгрией, Хрущёв смог заняться Египтом в полную силу. Здесь же, заранее предотвратив польский и венгерский бунт, СССР мог действовать свободно)

   К тому же 3 ноября госсекретарь США Джон Фостер Даллес был госпитализирован. Находясь в госпитале имени Уолтера Рида, он лишился возможности заниматься государственными делами. (Исторический факт)

   В этих условиях Англия и Франция восприняли сдержанный тон советских и американских заявлений как хороший знак для продолжения агрессии. Сдержанность Советов порадовала Идена и Ги Молле. Мидовские аналитики решили, что русским не до Суэца. Бомбардировки и морская блокада продолжались.

   Видя нерешительность советского заявления от 1 ноября, Эйзенхауэр и сотрудники аппарата Госдепартамента сообразили, что это обстоятельство даёт им возможность разрушить колониальную систему Англии и Франции, тем самым ещё сильнее привязать к себе экономику Европы, и при том не получить обвинений в «непротивлении коммунистам».

   К тому же Насер очень удачно разослал своё обращение к лидерам СССР, США, в Организацию Объединённых Наций, лидерам крупнейших неприсоединившихся государств, таким как Неру и Сукарно. Едва получив сообщение Насера, американская администрация начала действовать.

   Но Советский Союз начал действовать на полгода раньше.

   Обращение к руководителям неприсоединившихся стран привело к появлению их совместной декларации, которая прямо назвала Англию и Францию агрессорами. Документ подписали три члена Британского Содружества Наций: Индия, Пакистан и Цейлон (Шри-Ланка). Ситуация, в которой оказались англичане, в шахматах именуется патовой. Захватить и удерживать канал – порвать с сателлитами, которых едва уговорили покупать хоть что-нибудь, сделанное в Англии. Отдать – лишиться транспортной артерии, позволяющей дешево и быстро проникать в Индийский океан.

15. А вот не хрен было будить русского медведя.

   4 ноября (помним о разнице во времени между СССР и США.) Серов доложил Никите Сергеевичу о госпитализации госсекретаря Даллеса.

   – Все! Начинаем! – Хрущёв ухмыльнулся, поднимая трубку телефона. – Иван Александрович, дай команду Судоплатову, пора! Алло! Телетайп? Сейчас зайду, будьте готовы.

   Первое сообщение по прямой межправительственной связи ушло в Пекин, Дели, Джакарту, Белград, Каир и Дамаск. Лидеры будущего Экономического Союза договорились собраться в Москве для подписания союзного договора. Насер и Шукри аль-Куатли не могли покинуть свои страны в такой напряженный момент, поэтому послали в Москву своих доверенных лиц.

   Затем Никита Сергеевич позвонил в МИД, вызвал Шепилова и распорядился готовить главное заявление. Основа для его текста у Хрущёва уже была – в «документах 2012», он лишь дополнил ее несколькими тезисами о поставках Египту советской военной техники по программе ленд-лиза, сославшись на исторический опыт США в качестве прецедента.

   Связался с Жуковым и приказал отправлять в Египет сконцентрированные на аэродромах Баку и Еревана самолёты. Затем позвонил на полигон Королёву и сказал:

   – Сергей Палыч, готовность номер один. Запускаем вечером пятого ноября. Готовы?

   – Так точно, Никита Сергеич, всё готово, – заверил Королёв.

   Далее Хрущёв отправил шифротелеграмму в Японию, для премьера Хатоямы. «Оптимальный день для ратификации мирного договора – 7 ноября по токийскому времени.»

   И, наконец, отправил шифровку в Берлин, Ульбрихту: «Готовность номер один.»

   4 ноября газета «Правда» опубликовала на первой полосе договор ленд-лиза, заключенный между СССР и Египтом. Пока договор перевели в американском посольстве, пока зашифровали, передали в Вашингтон, расшифровали, да ещё с поправкой на разницу во времени – момент момент для решительных действий был упущен, оставалась лишь возможность дипломатических протестов. Американскому президенту оставалось лишь констатировать, что «чёртовы красные» научились действовать так же нагло и изворотливо, как англосаксы.

   К тому же на ситуацию повлияла предвыборная гонка. На 6 ноября в США были назначены президентские выборы. Всё внимание Эйзенхауэра было приковано к этому центральному для нации событию, и международные дела отступили на второй план.

   Такое совпадение дат было очень удобно и для планов Советского правительства. Возможность «подложить империалистам ежа в штаны» прямо в день выборов привела Никиту Сергеевича в восторг. Узнав о совпадении, он пару минут сидел, потирая руки и ехидно хихикая.

   События набрали обороты, и теперь сорвать операцию могла лишь крупная неудача.

   В ночь с 4 на 5 ноября к побережью Египта подошло англо-французское десантное соединение. Оно заняло район ожидания приблизительно в 100 километрах к северу от Порт-Саида.

   Французский линкор «Жан Бар», ожидавшийся на ТВД 5 ноября, всё ещё стоял в порту Лимассол на Кипре. Французы ссылались на некие внезапно возникшие «неисправности в машинном отделении». Источником неприятностей была прикреплённая к обшивке в районе гребных винтов магнитная мина, сработавшая на подходе к порту. В порт линкор кое-как заполз, но вот покинуть его в предусмотренный планом срок уже не получалось. Главная после палубной авиации ударная сила союзников оказалась вне игры. Сообщать англичанам о подрыве на мине французы не стали, чтобы лишний раз не позориться.

   На рассвете 5 ноября союзники сделали свой следующий ход. Они начали высадку воздушных десантов в Порт-Саиде. Высадке предшествовала двухчасовая авиационная и артиллерийская подготовка, в которой участвовали около 200 самолётов. Только палубная авиация в тот день выполнила около 470 боевых вылетов, из них 400 на непосредственную авиаподдержку десантников.

   Собственно высадка началась в 7.30. Транспортные самолёты следовали колонной звеньев в сопровождении истребителей. Десант сбрасывали с предельно малых высот от 100 до 200 метров, на ограниченные площадки шириной 150 и длиной до 800 метров. Перед выброской сбрасывались вооружение и боеприпасы на грузовых парашютах.

   К 14.30 было выброшено не менее 3000 десантников. Но тут интервентов ожидал жестокий приём. Зоны высадки парашютистов оказались густо заминированы. Причём использовались «шпрингминен» SMI-44 немецкого производства, снабжённые вышибным зарядом, подбрасывающим боевую часть мины на полтора метра в воздух. Мины изготовили специально для этого случая в ГДР, по старым чертежам. (Руки-то помнят :) )

   Можно, конечно, было использовать советский аналог ОЗМ-4, но решили, во-первых, дать подработать восточным немцам, во-вторых, на мины специально нанесли маркировку «1944 год», пустив слух, что они приобретены с армейских складов в Западной Германии.

   Подступы к аэродрому Гамаль, который был первой целью десантников, также оказались заминированы. Палубная авиация и десантные самолёты оказались под огнем «египетских» МиГов и понесли неожиданно серьёзные потери.

   Тем не менее, зарвавшиеся интервенты продолжали натиск. Коменданту Порт-Саида генералу Салах Эд-Дину Могюю был предъявлен ультиматум с требованием сдать город. Ультиматум был отклонён. Боевые действия возобновились в 22.30.

   5 ноября был собран Президиум ЦК КПСС, поручивший председателю Совета Министров СССР А.Н. Косыгину (В реальной истории – Н.А. Булганину) обратиться к лидерам Великобритании, Франции и Израиля с требованием о немедленном прекращении боевых действий в Египте. В тот же день этот призыв прозвучал и в Совете Безопасности ООН.

   Министр иностранных дел СССР Шепилов направил телеграмму председателю Совета Безопасности, в которой потребовал срочного созыва Совета для обсуждения вопроса о невыполнении Великобританией, Францией и Израилем решения Чрезвычайной специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН и о немедленных мерах по прекращению агрессии против Египта. В этой же телеграмме содержался проект резолюции, который в категорической форме предлагал правительствам Великобритании, Франции и Израиля «немедленно, но не позднее 12 часов с момента принятия настоящего решения, прекратить все военные действия против Египта и в трехдневный срок вывести вторгшиеся на территорию Египта войска». В советском проекте предусматривалось также, что если это требование не будет выполнено, то все члены ООН, и прежде всего СССР и США, окажут Египту военную помощь. Советское правительство при этом подчеркивало, что оно «готово внести свой вклад в дело обуздания агрессоров, защиты жертв агрессии, в дело восстановления мира путем посылки в Египет необходимых для этой цели военно-воздушных и военно-морских сил»

   Одновременно Хрущёв направил президенту Эйзенхауэру персональное послание с предложением предпринять совместную советско-американскую военно-морскую операцию по принуждению к миру тех участников ближневосточного конфликта, которые вопреки решению Совета Безопасности ООН продолжат военные действия. (В реальной истории обращение к Эйзенхауэру также подписал Булганин)

   «Советское правительство обращается к правительству Соединенных Штатов с предложением пресечь агрессию и прекратить дальнейшее кровопролитие. США располагают в Средиземном море сильным военно-морским флотом и могучей авиацией. Советский Союз также обладает сильным военно-морским флотом и могучей авиацией. Совместное и безотлагательное использование этих средств со стороны Соединенных Штатов и Советского Союза явилось бы надежной гарантией прекращения агрессии... Если эта война не будет прекращена, то существует опасность, что она может перерасти в третью мировую войну» (Цитаты по -9.htm)

   Эйзенхауэр, тем не менее, как и следовало ожидать, с предложением Хрущёва не согласился, отвергнув явно провокативный план совместной советско-американской боевой акции в восточном Средиземноморье.

   Белый дом официально заявил, что вооружённые силы ни СССР, ни каких-либо других стран не могут вмешаться в конфликт на Ближнем Востоке без санкции Совета Безопасности ООН. Тогда же американский президент в разговоре с директором ЦРУ Аленом Даллесом высказал мысль о том, что США должны немедленно объявить войну Советам, если те посмеют атаковать англичан и французов.

   Об этом разговоре Хрущёв знал, и такую возможность учитывал. Именно поэтому и была инициирована затея с наёмниками и поставками техники по ленд-лизу.

   Предложения Хрущёва были сформулированы в сообщении ТАСС от 5 ноября 1956 года. В сообщении было сказано, что «Советским людям небезразлична судьба Гамаль Абдель Насера и рядовых египтян, поэтому Советское правительство не будет препятствовать выезду в Египет граждан СССР, изъявивших желание защищать свободу и независимость Египта с оружием в руках».

   Советское правительство отказывалось признать блокаду побережья Египта, оцененную как акт «морского пиратства». СССР оставлял за собой как право оказать любую военно-техническую помощь арабам, так и возможность прямого военного вмешательства в конфликт всеми имеющимися средствами. (Исторический факт)

   Также в заявлении ТАСС было объявлено, что, в связи с агрессией империалистических держав против Египта, СССР, по примеру США в году 2-й мировой войны, развёртывает программу поставок Египту вооружения на условиях договора ленд-лиза. В числе этих поставок, в частности, были упомянуты 300 истребителей МиГ-17, бомбардировщики Ту-16 – без указания количества – и 30 дизельных подводных лодок. (АИ)

   При этом специально указывалось, что, «если члены перегоночных экипажей по прибытии в Египет получат предложения египетского правительства о трудоустройстве в народном хозяйстве Египта, советское правительство заранее приветствует это решение и не будет возражать»

   Какое именно «трудоустройство в народном хозяйстве Египта» имелось в виду, мог не понять только идиот.

   Также в обращении говорилось, что СССР и США, ввиду завидного единодушия в осуждении агрессии, могут создать совместные силы, и, передав их под флаг ООН, разгромить империалистов тройственной коалиции. В завершении звучала основная мысль сообщения ТАСС, сводящаяся к тому, что, если к исходу 6 ноября огонь не будет прекращен, все описанное начнет воплощаться в жизнь.

   Англичане и французы не знали главного – 30 подводных лодок, упомянутые в сообщении ТАСС, уже залегли на небольших глубинах вблизи Порт-Саида. Лодки были под завязку загружены патронами регенерации воздуха, перед выходом с баз в отсеках были установлены дополнительные охладители, по ночам, когда было темно, они всплывали в позиционное положение, заряжали батареи и проветривали отсеки, но всё равно экипажам пришлось очень тяжело. Однако оно того стоило.

   Также были направлены личные послания премьер-министрам Великобритании и Франции, и Израиля – Энтони Идену, Ги Молле и Давиду Бен-Гуриону.

   В письме английскому премьер-министру А. Идену говорилось: «В каком положении оказалась бы сама Англия, если бы на нее напали более сильные государства, располагающими всеми видами современного истребительного оружия? А ведь такие страны могли бы в настоящее время и не посылать к берегам Англии военно-морского или военно-воздушного флотов, а использовать другие средства, например ракетную технику. Если бы ракетное оружие было применено против Англии или Франции, Вы, наверное, назвали бы это варварским действием. Однако чем же отличается бесчеловечное нападение, совершенное вооруженными силами Англии и Франции, на почти безоружный Египет?» Письмо содержало недвусмысленную угрозу: «Война в Египте может перекинуться на другие страны и перерасти в третью мировую войну» и «Мы полны решимости применением силы сокрушить агрессоров и восстановить мир на Востоке». Аналогичное послание направили и французам с небольшими изменениями.

   Израильский премьер получил письмо, содержавшее, в частности, такие формулировки: «Выполняя чужую волю, действуя по указаниям извне, правительство Израиля преступно и безответственно играет судьбой мира, судьбой своего народа. Оно сеет такую ненависть к государству Израиля среди народов Востока, которая не может не сказаться на будущем Израиля и которая поставит под вопрос само существование Израиля, как государства» (Все тексты сообщений – подлинные)

   Антураж, сопровождавший вручение посланий, был организован соответственно. Послов Англии, Франции и Израиля вызвали в МИД СССР среди ночи с 5-го на 6-е ноября. При вручении писем, послу Великобритании устно намекнули, что пять ядерных ракет, достаточных для уничтожения его страны как субъекта мировой политики, уже стоят на старте и заправлены. (Исторический факт)

   Французскому послу сказали, что для уничтожения Франции достаточно примерно 7 или 9 ракет, и они сейчас готовы к запуску. Перепуганные дипломаты тут же бросились отправлять срочные шифровки своим правительствам.

   В Лондоне и Париже ультиматум советского правительства произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Ги Молле подняли с постели. Прочитав официальный текст ультиматума, а главное, сопровождавший его комментарий с конкретными подсчетами, сколько ядерных зарядов потребуется для уничтожения Франции, премьер-министр, как был, в пижаме бросился к телефону звонить в Лондон. В британской столице царила такая же нервозная обстановка. Премьер-министр Энтони Иден сразу вспомнил апрельский рассказ Хрущёва о 4-5 боеголовках, потребных для уничтожения Великобритании. (Исторический факт, реально так и было. У Хрущёва, в отличие от пришедших следом лидеров в реальной истории, были железные яйца.)

   Консультации Ги Молле и Идена продолжались большую часть ночи. Поначалу они склонялись к мнению, что заявление советского руководства является блефом. Однако общая картина складывалась для Англии и Франции настолько неблагоприятно, что оба премьера начали постепенно склоняться к мнению, что операцию надо прекращать.

   И тут французскому премьеру доложили о массированных радиопомехах в районе дислокации объединённого англо-французского флота в восточной части Средиземного моря и полном нарушении радиосвязи. Первая мысль была о возможном ядерном ударе – при ядерном взрыве большой мощности также нарушается радиосвязь.

   Ги Молле бросил телефонную трубку, прервав на полуслове разговор с Иденом, и кинулся к телетайпу. Дрожащими руками, путаясь в клавишах, он набрал запрос в Москву. Однако в Москве ещё было раннее утро. Через несколько минут дежурный офицер связи из Москвы отстучал ответ: «Первый секретарь ещё не прибыл, как только он появится, ваше послание будет немедленно ему доложено.» (АИ)

   Связь с Москвой ситуацию не прояснила. Продолжив консультации, всё ещё в состоянии серьёзного стресса, оба премьер-министра приняли решение, что операцию необходимо сворачивать. Угроза атомного удара была слишком весомой, чтобы рисковать.

   В это же время, вечером 5 ноября, на космодроме Байконур стояла заправленная и готовая к старту ракета Р-5-3, со второй ступенью и разгонным блоком. Под ее головным обтекателем ждал своего часа первый искусственный спутник Земли.

   Он сильно отличался от привычного нам шарика с антеннами. Шарик был гранёный, облепленный толстыми панелями солнечных батарей. У него были 4 антенны – 2 направленные вперёд и 2 назад.

   Так как, в отличие от Р-7, последняя ступень Р-5 была очень маленькой и с Земли её разглядеть было невозможно, как и сам спутник, Королёв предусмотрел второй объект, который будет видно невооружённым взглядом.

   Это был компактный цилиндрический контейнер, который открывался после выхода на орбиту. Из него надувался «воздушный шарик» из металлизированной плёнки, диаметром 5 метров. В космическом вакууме шарик летел вслед за спутником. (По такой технологии был выполнен американский спутник «Эхо-1» /Эхо-1, только у него была значительно большая масса и размеры)

   Сергей Павлович Королёв сидел в пусковом бункере, прижимая к ушам две телефонные трубки одновременно. В тяжелой, вязкой тишине размеренно падали слова предстартовых команд. (Циклограмму запуска Р-5 найти не удалось, попытался адаптировать циклограмму «семерки», спёр тут: Поправки и уточнения приветствуются)

   – Ключ на старт!

   Повёрнут первый ключ, система перешла в автоматический режим.

   – Протяжка-1, – бумажная лента самописца протянулась вперед, началась запись параметров бортовых систем.

   – Продувка, – топливная система ракеты продута азотом для освобождения от паров окислителя в целях противопожарной безопасности.

   – Ключ на дренаж, – второй механический ключ перекрыл дренажные клапаны, через которые шёл отвод испаряющегося жидкого кислорода в атмосферу. Облачка белого пара, окутывающие ракету, исчезли.

   – Протяжка-2, – бумажная лента протянулась дальше, началась запись информации о самом стартовом комплексе. Включились автоматические кинокамеры, снимающие старт.

   – Наддув, – включился наддув баков ракеты, чтобы при выработке топлива и падении внутреннего давления баки не схлопнулись под действием веса конструкции и внешних нагрузок.

   – Земля — борт, – отошла кабель-мачта с многоканальным штекером, ракета начала работать автономно от бортовых источников питания. (У баллистической Р-5 кабель-мачты не было, но поскольку на нее поставили 2-ю ступень и спутник, а их исправность надо дистанционно контролировать, кабель-мачта, вероятно, понадобится.)

   Это ещё одна необратимая операция, поскольку снова вставить штекер, не выходя из командного бункера, нельзя. На оценку ситуации «стреляющему» даётся 13 секунд, это считается кульминацией старта.

   – Зажигание!

   Стартовый временной механизм дал команду на зажигательные устройства, вставленные в сопла ракетных двигателей. Начался обожаемый киношниками десятисекундный отсчёт. Послышался громовой рев двигателей, выходящих на рабочий режим.

   – Десять!

   – Девять!

   – Восемь!

   – Семь!

   – Шесть!

   – Пять!

   – Четыре!

   – Три!

   – Два!

   – Один!

   – Промежуточная! – Двигатели вышли на полную мощность.

   – Главная, подъём!!! – закричал в микрофон офицер.

   Ракета начала очень медленно подниматься. Приподнявшись над стартовым столом на 30 сантиметров, она вырвала разрывной штепсель, окончательно освободившись от командных линий стартового комплекса. Теперь – пан или пропал, ракета полностью автономна. Она качнулась, и устремилась вверх, поднимаясь на столбе ослепительного белого пламени, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее.

   Один за другим следовали доклады с постов наблюдения:

   – Десять секунд, полёт нормальный!

   – Двадцать секунд, полёт нормальный!

   Ракета поднималась вверх, ослепительный факел её двигателя освещал облака сверху. Она прошла плотные слои атмосферы и уходила всё выше.

   – Есть отделение первой ступени!

   Возле небольшого домика, в котором размещался ближайший к старту пункт радиотелеметрической информации, стоял автофургон с установленными внутри радиоприёмниками, настроенными на частоты передатчиков спутника. Внутри сидели двое сотрудников Королёва – Лаппо и Грингауз, с наушниками на головах, тревожно вслушиваясь в эфир.

   При проходе через атмосферу головной обтекатель, под которым укрыт спутник, нагревался до 320-350 градусов. Передатчик спутника мог перегреться и выйти из строя. Система охлаждения, конечно, была, но вдруг?

   В фургончик всё время лезли другие сотрудники, в надежде услышать позывные спутника. Все вокруг кричали: «Тише! Тише!». От этих криков вообще ничего не было слышно.

   И тут они вдруг услышали сначала нечёткие, словно смазанные, но затем с каждой секундой всё более громкие и отчётливые сигналы простейшего ответчика, установленного на спутнике: «Бип-бип-бип...»

   Основной радиопередатчик пока молчал, он включался сигналом с Земли, и слышен был лишь этот равномерный писк. (АИ)

   По ночной степи раскатилось дружное многоголосое «ура!» Откуда-то материализовавшийся Рязанский уже кричал по телефону Королёву, ждавшему в командном бункере:

   – Есть! Есть сигнал! (Михаил Сергеевич Рязанский, Главный конструктор НИИ-885, член Совета Главных Конструкторов, разработчик аппаратуры радиосвязи королёвских ракет)

   Минут через 15 телеметристы принесли Королёву данные по скорости ракеты в конце активного участка. Сергей Павлович внимательно изучал ряд чисел. По всему получалось, что спутник вышел на орбиту. Теперь все с нетерпением ждали сообщений с НИПов по трассе полёта. Последний на территории страны камчатский пункт засёк спутник на достаточно большой высоте.

   Всем теперь хотелось узнать параметры орбиты, с которыми спутник вернётся с западной стороны горизонта. Королев, Рябиков, Келдыш, Глушко, Бармин, Носов, Воскресенский, нервно переминаясь с ноги на ногу, ждали возле фургончика радистов. Прошло полтора часа. И вновь послышалось: «Бип-бип-бип...»

   Баллистики, рассчитав орбиту, подтвердили – летать спутник будет долго. Председатель Государственной комиссии Василий Михайлович Рябиков для верности решил дождаться второго витка, и лишь тогда звонить в Москву, Хрущёву.

   Но тут раздался громкий, требовательный сигнал «кремлёвки». Рябиков снял трубку, ответил... Тут же инстинктивно подтянулся, приосанился... и передал трубку Королёву:

   – Сергей Палыч, вас... Хрущёв. (АИ, в реальной истории Хрущёв на космодром не звонил, но в 1957-м году и обстановка не была столь напряжённая, как во время описываемых событий, и от спутника не зависело столь многое. )

   Королёв взял трубку:

   – Да, Никита Сергеич... Так точно, получилось. Спутник вышел на расчётную орбиту. Пока прошёл один виток вокруг Земли. На следующем витке уточним параметры орбиты и попробуем включить основной передатчик. Да, уже можно сказать – успех! Можно объявлять. Мы в космосе – первые! – Сергей Павлович всё же не сдержался, в его деланно спокойном голосе прорезалось торжество.

   – Спасибо! Спасибо вам, Сергей Палыч, – ответил на другом конце провода Хрущёв. – Вы даже не представляете, какой камень у меня сейчас с души свалился... Передайте всем – огромное спасибо от всего советского народа, от Коммунистической партии, и от меня лично.

   После звонка Хрущёва на полигоне – теперь уже, можно с уверенностью сказать – на космодроме – начался стихийный митинг. Королёву очень хотелось, чтобы люди, которыми он руководил, осознали важность состоявшегося события.

   Забравшись на импровизированную трибуну, Сергей Павлович сказал:

   – Дорогие товарищи! Сегодня свершилось то, о чем мечтали лучшие умы человечества! Пророческие слова Константина Эдуардовича Циолковского о том, что человечество вечно не останется на Земле, сбылись. Сегодня на околоземную орбиту выведен первый в мире искусственный спутник. С выводом его начался штурм космоса. И первой страной, проложившей дорогу в космическое пространство, явилась наша страна - страна Советов! Разрешите мне поздравить всех вас с этой исторической датой. Разрешите особо поблагодарить всех младших специалистов, техников, инженеров, конструкторов, принимавших участие в подготовке носителя и спутника, за их титанический труд... ещё раз большое вам русское спасибо! (Речь Королёва на митинге подлинная – по )

   В ответ послышалось нестройное, но радостное «ура!»

   Заместитель Королева Шабаров скомандовал начальнику экспедиции (аналог начальника АХО) выдать испытателям спирт. Норму Евгений Васильевич определил щедро: чайник на человека, чтобы не ходили по несколько раз. Позже он вспоминал: «Когда я подписывал акты на списание спирта, у меня даже рука устала». Тем не менее, сильно пьяных не было – сказался мощный эмоциональный подъём, ну, и осознание того, что чайник спирта – это довольно много.

   Что у Никиты Сергеевича получалось действительно хорошо – так это превращать любой экономический или технический успех Советского Союза в громкую пропагандистскую победу. А после того, как он осознал нарастающее значение информационной войны, подобной пропаганде и вовсе начали придавать первостепенную государственную важность.

   Поэтому утро 6 ноября началось для советского народа с сообщения ТАСС. Торжественный голос диктора Левитана разносился из радиоприемников и уличных репродукторов:

   «В течение ряда лет в Советском Союзе ведутся работы по созданию искусственных спутников Земли. Они проводятся в связи с программой научных исследований космического пространства. 5 ноября с советского космодрома произведен запуск первого в мире искусственного спутника, созданного советскими учеными. В России ещё в XIX веке трудами выдающегося ученого К. Э. Циолковского была впервые обоснована возможность космических полетов. В ходе подготовки к научным мероприятиям по программе Международного геофизического года Советский Союз предполагает запустить ещё несколько спутников».

   Радостно высыпавшие на улицы люди увидели в киосках газету «Правда» с аршинным заголовком: «Первый в мире искусственный спутник Земли создан в Советском Союзе!». (В реальной истории 5 октября 1957 года было опубликовано очень короткое и сдержанное сообщение ТАСС, слегка измененный текст которого приведен выше, и лишь на следующий день, когда в западных газетах поднялась настоящая информационная буря, в «Правде» появилась статья с приведенным выше заголовком)

   В вечернем выпуске новостей 1 канала ЦТ впервые был показан старт ракеты. Само собой, телевизионщиков на космодром не пускали – против этого резко выступили военные. Было найдено соломоново решение – на стартовой площадке поставили ещё одну автоматическую кинокамеру, достаточно далеко от ракеты, чтобы в кадре нельзя было разглядеть никаких технических подробностей.

   Однако один гражданский в тот день на космодроме был. По личному распоряжению Хрущёва за запуском с безопасного расстояния наблюдал Павел Владимирович Клушанцев.

   Военные и особисты поначалу категорически возражали даже против такого обнародования «сверхсекретной информации». Вопрос дошёл до Хрущёва. Никита Сергеевич, выслушав Серова и Жукова, перестраховщиков раскритиковал:

   – Неверно подходите к вопросу, товарищи. Вопрос политический. Информация и пропаганда – оружие не менее сильное, чем ракеты. Мы же хотим, чтобы советский народ гордился достижениями нашей науки? А как народ будет гордиться тем, чего он в глаза не видел? А тут мы показываем всему миру, какую невероятную мощь мы обуздали, поставив на службу нашему социалистическому строю! Так что, товарищи, однозначно необходимо показывать наши мирные космические старты по телевизору, чтобы друзья гордились, а враги боялись!

   Так было положено начало избавлению от чрезмерной секретности.

   Одновременно по всей Европе новость о спутнике распространилась при содействии канала новостей ONN. Его сообщение подхватили и другие газеты, радиостанции и телеканалы, сначала европейские, а затем, по мере суточного вращения Земли – и американские.

16. «Ночь позора» Royal Navy.

   В ночь с 5-го на 6-е ноября флот союзников готовился к высадке морского десанта. Союзники явно решили воспользоваться назначенными в США на 6 ноября президентскими выборами, и провернуть свою авантюру под шумок, пока Эйзенхауэр будет плотно занят, отслеживая итоги голосования.

   Соединение вторжения на малом ходу описывало циркуляции приблизительно в 100 км севернее Порт-Саида. Там же находились два авианосца – «Theseus» и «Ocean», превращённые в десантные вертолётоносцы. Соединение охранялось несколькими фрегатами.

   Ещё пять авианосцев – три британских и два французских – двигались на малых ходах чуть ближе к берегу, в сопровождении эсминцев. Палубная авиация ночью не работала. Взлететь до рассвета самолёты могли, но вот садиться на палубу в темноте – выполнять такой смертельный номер охотников не было. Приказать подсветить палубы посадочными огнями адмирал Пауэр не решился – он не знал, что именно потопило крейсер «Ньюфаундленд» и опасался демаскировать корабли в темноте.

   Ближе всех к берегу подошли три британских лёгких крейсера – «Bermuda», «Ceylon», «Jamayka». Они вели обстрел египетского побережья перед высадкой морского десанта. Во французской зоне высадки остался единственный корабль артиллерийской поддержки – крейсер «De Grasse». Линкор «Жан Бар», подорванный магнитной миной, так и оставался в порту Лимассол на Кипре. Туда же пришёл и повреждённый управляемой бомбой крейсер «Жорж Леги». Больше эти два корабля участия в боевых действиях не принимали.

   Египетская операция началась с ложной атаки торпедных катеров. Реально они атаковать не собирались. Их задачей было обозначить своё присутствие в районе цели, чтобы было на кого списать попадания торпед.

   Катера, разделившись на две неравные группы, бросились к кораблям противника. По ним открыли бешеный артиллерийский огонь с английских кораблей. Поскольку катерам не ставилась задача никого торпедировать, они не пытались выдерживать боевой курс, а только интенсивно маневрировали, уворачиваясь от снарядов. Маленькие, быстрые и верткие, они представляли собой очень трудные цели. Англичанам так и не удалось попасть ни в один из них.

   Услышав звук высокоскоростных винтов катеров, лежащие на грунте советские подлодки подвсплыли и начали неспешный выход в атаку. Англичане и французы наверху были очень сильно заняты, пытаясь попасть в египетские катера, и при этом не попасть друг в друга. И то и другое в темноте и сумятице у них получалось одинаково плохо.

   Внезапно к общей какофонии ночного боя добавился жуткий вой широкополосных радиопомех. Разом встревожившиеся командиры французских кораблей инстинктивно ожидали неприятностей, которые не замедлили воспоследовать. Англичане тоже встревожились, но традиционный британский снобизм помешал им адекватно оценить ситуацию. Британия, «владычица морей», и какой-то там Египет? Да вы что, смеётесь?

   У борта крейсера «De Grasse» встал водяной столб, недвусмысленно свидетельствовавший о попадании торпеды. При этом ни одного торпедного катера поблизости не оказалось. Командир крейсера тут же передал семафором на ближайший французский фрегат: «Попадание торпеды, вероятно, атакован подводной лодкой»

   Подводные лодки у Египта были и до советского сообщения о ленд-лизе, поэтому одиночная атака была вполне вероятна. К тому же призрак советских подлодок витал вокруг эскадры с самого начала операции.

   Англичане этот сигнал с французского крейсера не заметили – они действовали в своём районе, западнее входа в Суэцкий канал, а французы – в своём, восточнее входа. Это было сделано, чтобы избежать столкновений и взаимных обстрелов по ошибке в условиях плохой видимости ночью. Теперь это обстоятельство помешало французам предупредить англичан.

   Получив предупреждение об атаке подлодки, французские корабли сделали то, что полагается делать в случае атаки подводной лодки: немедленно сломали строй, сделав поворот «все вдруг» на курс 0 градусов, и полным ходом отправились прочь от египетского побережья, в расчёте на то, что лодки в подводном положении за надводным кораблём угнаться не могут. Подорванный «De Grasse» хода, тем не менее, полностью не потерял, и тоже начал отходить к северу. Отойдя на 50 миль, французская эскадра взяла курс на северо-запад, к острову Крит, в надежде, что там подводные лодки их не достанут.

   Французы не знали, сколько лодок находится вокруг них. А если бы знали – драпали бы без остановки до самого Тулона.

   Французская палубная авиация, представленная 36-ю поршневыми «Корсарами» и 10-ю «Эвенджерами», оставшимися со 2й мировой войны, реальной роли в разворачивавшемся морском сражении сыграть не могла. К тому же была тёмная ночь, а ночью палубная авиация обычно не работает.

   В этот момент английский авианосец «Буллварк» содрогнулся от взрыва. Торпеда попала под корму, взрыв изувечил винты и рулевое управление. Авианосец остановился. Аварийные партии были отправлены в корму, чтобы изолировать пострадавшие отсеки.

   Через минуту свою торпеду под винты поймал авианосец «Eagle», а следом за ним – и третий, «Albion». Обездвиженные гиганты застыли на месте, «Игл» при этом получил небольшой крен на левый борт.

   Особенность авианосца – выпускать и принимать самолёты он может только при движении полным ходом против ветра. Обездвиженный авианосец, тем более – имеющий крен или дифферент, поднять самолёты в воздух не может. В тот момент, когда три английских авианосца потеряли ход, британская эскадра лишилась своей основной ударной силы и основного средства ПВО, превратившись в замечательную мишень.

   Одновременно с авианосцами три других советских лодки атаковали британские крейсеры на их огневой позиции. Стреляли точно так же по винтам. Крейсеры потеряли ход, и на них тут же насели торпедные катера. Англичане яростно отстреливались и сумели повредить один торпедный катер. При этом они расстреляли большую часть своего боекомплекта.

   Единственными боеспособными кораблями у англичан теперь оставались эсминцы и фрегаты. Теперь египетские торпедные катера переключились на них. К тому же на сцене появилась египетская авиация.

   С катеров, помимо торпед, сбрасывали также специально спроектированные и изготовленные для этой операции источники акустических помех, чтобы замаскировать шумы подлодок.

   Небо над морем было расцвечено салютом разноцветных трассеров. Торпедоносцы Ил-28Т, уворачиваясь от зенитного огня англичан, сбрасывали торпеды, целясь по эсминцам. Истребители МиГ-15 атаковали противника неуправляемыми ракетами.

   Самолёты несли опознавательные знаки египетских ВВС, но за штурвалами сидели советские пилоты.

   Подводные лодки под шумок продолжали тихой сапой атаковать вражеские эсминцы. Адмирал Горшков, ставя боевую задачу командирам лодок, специально строго предупредил их:

   – Не старайтесь топить корабли противника. Их нужно лишь повредить и обездвижить, чтобы египтяне затем смогли взять их в плен. Наша задача – не спровоцировать большую войну, а предотвратить её. Поэтому стреляйте аккуратно, лучше всего – по винтам. (Акустическая торпеда САЭТ-2. Принята на вооружение в 1950, устранение неполадок задержало выпуск пригодных к реальному использованию торпед до 1953. )

   Расчёт адмирала Кузнецова строился на придании каждому крупному кораблю союзников собственного подводного «опекуна», чтобы единовременно обездвижить все авианосцы и крейсеры. Остальные лодки должны были расправиться с эсминцами и фрегатами, дав возможность египетским торпедным катерам и самолётам беспрепятственно разгромить противника.

   Минимум четыре повреждённых и взятых в плен эсминца позже были записаны на боевые счёта подводников. Для поражения небольших кораблей, вроде эсминцев и фрегатов, в арсенале лодок имелись специально изготовленные для этой операции торпеды с боевыми частями уменьшенной мощности. Часть взрывчатки в них была заменена инертным материалом.

   Пока шла разборка с эсминцами и фрегатами, ещё две лодки аналогичным образом обездвижили вертолётоносцы «Theseus» и «Ocean». Остальные советские лодки образовали противолодочный патруль. У англичан в районе боевых действий было пять лодок. Теперь наши подводники слушали глубину, пытаясь обнаружить подкрадывающегося противника.

   К месту событий начали подтягиваться 4 египетских эсминца и фрегаты. Укомплектованные более чем наполовину советскими экипажами, они, совместно с нашими подводниками, организовали противолодочную оборону района. Уже через полчаса египетский эсминец «Эль-Насер» атаковал британскую лодку, повредил ее, и заставил отойти.

   Адмирал Пауэр тщетно пытался связаться с командованием. Эфир был намертво забит помехами, связи не было ни с Кипром ни с Мальтой, ни с американским 6-м флотом. А со стороны Порт-Саида приближался целый караван торговых кораблей, реквизированных египетским правительством. На их палубах ждали готовые к абордажу египетские солдаты. (В связи с боевыми действиями судоходство по каналу прекратилось. В реальной истории канал был блокирован затопленными судами, и в его акватории оставались 13 нейтральных судов: танкеры «Eli Knudsen» Норвегия, «Statue» Либерия,  «Поти» (Poti) СССР, грузовое судно «Eugenia» Либерия, танкер «Brigitte» Панама, грузовые суда «Lemsterkerk» Нидерланды, «Dorado» Панама, танкер «Amalfi» Италия, грузовые суда «Kyoto» Швеция, «Emma» Италия, танкеры «Hektoria» Норвегия,  «Americano» Италия и грузовое судно «Mary» Либерия. В данной АИ канал блокирован не был, указанные суда ожидали возможности прохода по каналу в районе порта Суэц на Красном море. )

   Четверка МиГов обстреляла из пушек авианосец «Eagle». Истребители целились по орудийным установкам вдоль бортов. В несколько заходов их удалось вывести из строя.

   Затем к авианосцу приблизились примерно на милю египетские эсминцы «Эль-Фатех» и «Эль-Зафер». С «Эль-Зафера» замигал прожектор:

   «Предлагаем сдаться без боя. В случае отказа потоплю вас торпедами и никого спасать не буду. Пять минут на размышление.»

   К авианосцу «Альбион», после аналогичной обработки с воздуха, таким же образом подошли египетский эсминец «Эль-Каухер» и два фрегата – «Тарик» и «Рашид»

   «Буллварк» взяли в оборот эсминец «Эль-Насер» и ещё два фрегата – «Эль Судан» и «Порт-Саид»

   Адмирал сэр Мэнли Пауэр тщетно пытался связаться хоть с кем-нибудь, чтобы позвать на помощь. Помехи полностью забили всю радиосвязь. Единственная надежда оставалась на авиацию с Кипра. Но над головами носились египетские МиГи – их было невероятно много. Это были те самые 300 истребителей, обещанные Хрущёвым по «ленд-лизу». А далеко на севере разгоралось гигантское, в пол-неба, багровое зарево. Штурман, взяв пеленг и поколдовав над картой, предположил, что это горит английская авиабаза Акротири на Кипре, откуда и летали бомбардировщики. Надеяться больше было не на что.

   Сэр Мэнли в ярости сорвал с головы фуражку и швырнул её под ноги.

   – Спустить флаг! – прошипел адмирал. – Мы сдаёмся.

   Три британских авианосца сдались один за другим. К ним подошли торговые корабли, с них на палубы захваченных кораблей поднялись египетские солдаты. Захват авианосцев был продуман и организован заранее. К каждому из них с левого и с правого борта подошли торговые корабли. Своими корпусами они прикрывали авианосцы от возможной атаки британских подводных лодок. Третий торговый корабль брал авианосец на буксир и тащил малым ходом в Александрию.

   4 египетских фрегата из 7 эскортировали пленённые авианосцы. Они несколько раз обнаруживали и отгоняли британские подлодки. Одна из них в результате получила серьёзные повреждения от близкого взрыва глубинных бомб, и была вынуждена всплыть. Команда оставила повреждённую лодку, открыв кингстоны. Египтяне пытались высадиться на неё, чтобы захватить, но лодка слишком быстро ушла под воду.

   Египетские эсминцы и 3 фрегата направились к английскому соединению вторжения. Не получая никаких приказов от командования, корабли соединения продолжали циркуляцию на малом ходу. Несколько транспортов подошли к торпедированным подводными лодками вертолётоносцам «Theseus» и «Ocean», и пытались оказать им помощь. Британские эсминцы и фрегаты к этому времени были уже обездвижены либо потоплены торпедами с катеров и самолётов.

   Торпедные катера египтян пополнили боекомплект на плавбазе – в её качестве использовалось торговое судно – и быстро догнали свои эсминцы, пользуясь преимуществом в скорости. Египетский отряд подошёл к английскому соединению вторжения на рассвете. Охранявшие его фрегаты уже были потоплены или повреждены торпедоносцами и подводными лодками.

   В соединении вторжения было 8 тральщиков – минно-тральная группа, чьей задачей было проделать проходы в минных заграждениях, 11 десантных кораблей и 60 транспортов с войсками. Часть кораблей, принадлежавших французам, ушли. Англичане остались.

   На кораблях было 45 тысяч человек десанта, с орудиями и танками. Но эти корабли – кроме тральщиков – были вооружены слабо или не вооружены совсем. Тральщики пытались вступить в бой, но были атакованы авиацией. Один затонул, остальные получили повреждения.

   С эсминца «Эль-Насер» передали семафором сообщение для британского соединения:

   «Ваши авианосцы и крейсеры сдались. Их сейчас ведут в Александрию. Французские корабли сбежали. Ваши базы на Кипре и Мальте уничтожены. Война проиграна. Предлагаем сдаться без боя. В случае отказа начнём топить транспорты с войсками один за другим. На размышление – пять минут.»

   В действительности, крейсеры ещё не сдались. Но командиру десантного соединения британскому генералу Стокуэллу об этом знать было не обязательно.

   Генерал Стокуэлл ответил отказом. Тогда египетский торпедный катер выпустил торпеду по одному из транспортов. У его борта встал столб воды. Корабль начал быстро погружаться. С него в воду посыпались солдаты.

   Египтяне ещё раз предложили англичанам сдаться. На этот раз генерал Стокуэлл был более сговорчив. Корабли с десантом взяли курс на Александрию. Два из них взяли на буксир повреждённые авианосцы «Theseus» и «Ocean». На подходе к порту их остановили. Подогнали несколько больших барж, на которые с кораблей передали оружие и боеприпасы разоружившихся десантных частей.

   Пока египетский флот занимался пленением десантного соединения англичан, необходимо было решить проблему с тремя повреждёнными, оставшимися с минимумом боекомплекта, но всё ещё опасными крейсерами. Команды крейсеров лихорадочно пытались отремонтировать повреждения. Хотя полноценный ремонт гребных винтов можно было провести лишь в сухом доке.

   Ещё ночью британские фрегаты пытались прийти на помощь своим крейсерам, но два из них подорвались на выставленных египтянами минах и затонули, а ещё один словил торпеду по винтам от советской подводной лодки, потерял ход и дрейфовал теперь в десятке миль от крейсеров.

   Для захвата трёх крейсеров был выделен... один невооружённый разъездной катер. И два ракетоносца Ту-16КС. Координацию действий обеспечивал дирижабль ДРЛО.

   Катер осторожно приблизился к крейсерам. Англичане видели, что он не вооружён, и не может представлять никакой опасности, поэтому не стреляли. Египетский офицер на катере помахал белым флагом и объявил в мегафон:

   – Предлагаем почётную капитуляцию. Все остальные силы британского экспедиционного флота сдались или уничтожены. В случае отказа нам придётся вас потопить.

   От такой наглости командир крейсера «Bermuda» побагровел:

   – Что-о?!!! Что себе позволяет этот араб на дырявой лодке? Чем он собирается потопить три крейсера Её Величества? Кинжалом проковыряет, может быть? Ответьте ему, пусть катится к чёртовой матери.

   Англичане всё ещё полагали, что поймали торпеду с торпедного катера. Не видя вокруг реальной угрозы, они несколько обнаглели. Египтянина послали подальше через мегафон.

   Получив такой однозначный ответ, египетский офицер не обиделся. Он скомандовал отойти на безопасное расстояние от крейсера. Когда катер удалился на полкилометра, офицер передал по радио команду на дирижабль.

   Приняв сигнал, дирижабль ДРЛО связался с ракетоносцами на частоте, которая в этот момент не глушилась. График свободных частот был заблаговременно оговорён и утверждён, диапазоны менялись через заранее согласованные промежутки времени.

   Через 225 секунд англичанам прилетело. Ракета КС-1, выпущенная бомбардировщиком Ту-16, влетела в машинное отделение крейсера «Bermuda». История с «Ньюфаундлендом» повторилась один в один. Но на этот раз всё произошло на глазах экипажей двух других крейсеров, а также – американского самолёта-разведчика. Мощнейшие помехи в районе боевых действий не могли не привлечь внимания американцев. Как только начало светать, с авианосца 6-го флота был поднят разведчик. Он и зафиксировал произошедшее.

   Следом за взрывом боевой части ракеты взорвались несколько паровых котлов крейсера. «Bermuda» разломился пополам и затонул в течение нескольких минут. Египетский катер вновь приблизился к двум оставшимся крейсерам, и офицер повторил своё предложение. На этот раз надменные британские джентльмены больше не вы...бывались. Оба крейсера без разговоров спустили флаги. С одного из них семафором запросили разрешение спустить шлюпки, чтобы подобрать немногих уцелевших с «Bermuda».

   Вскоре подошли транспорты из сдавшегося египтянам соединения вторжения. Они взяли два оставшихся крейсера на буксир и притащили их в Александрию

   Атака на военные базы союзников была тщательно подготовлена и скоординирована по времени с атакой на корабли.

   В портах Кипра в течение нескольких месяцев тайно разгружались оружие и боеприпасы. Они доставлялись подводными лодками, или перегружались прямо в море с советских кораблей на выкупленные или арендованные ради этой операции рыбачьи лодки. Там было не только стрелковое оружие, но и гранатомёты РПГ-2 и миномёты. Верхом нахальства стала доставка на Кипр в разобранном виде десяти 6-ствольных миномётов немецкого производства – тех самых 15 sm NebelWerfer 41.

   В течение осени на Кипр приезжали кандидаты на трудоустройство в частной военной компании «Southern Cross», вербовочный пункт которой вполне легально располагался в Никосии.

   Поздним вечером 5 ноября в городке Акротири сосредоточились прибывшие под видом наёмников несколько групп советского спецназа. В полях у северного берега озера Лимассол на южной оконечности Кипра расположились 6-ствольные миномёты, а западнее, на окраине городка Акротири были поставлены несколько 120-миллиметровых миномётов. Советские 120-мм миномёты были настолько удачной конструкцией, что во время Великой Отечественной войны гитлеровцы наладили у себя их выпуск по трофейным образцам. При подготовке операции Серов воспользовался этим фактом. Миномёты и боеприпасы к ним, доставленные на Кипр, были немецкого производства, с немецкой маркировкой.

   Поначалу хотели использовать авиацию, но передумали – Кипр находился слишком близко к советским границам. Англичане, которым до 1960 года принадлежал Кипр, могли обвинить СССР в прямой агрессии. Поэтому решили ограничиться действиями спецназа под видом наёмников.

   Примерно в то же самое время, когда торпедные катера «атаковали» британские корабли, миномётчики начали обстреливать базу Акротири беглым огнём, сразу накрыв стоянки английских самолётов и склады горючего. Расстреляв боезапас, они взорвали миномёты и начали отход. Но миномёт — конструкция несложная и прочная. Взорвать его настолько, чтобы разнесло на мелкие кусочки – очень непросто. Поэтому на огневой позиции осталось достаточно обломков с немецкой маркировкой 12 cm sGrWr 42.

   На базе Акротири началась жуткая паника с беспорядочной стрельбой в ночное небо.

   Кто-то из английских офицеров сумел дозвониться до дежурного по порту Лимассол, что само по себе – ночью, на греческом острове – уже было достойно награждения орденом Британской империи как минимум 4-й степени, через него связался с командиром французского линкора «Жан Бар», всё ещё стоявшего в порту, и запросил огневую поддержку.

   Командир линкора, которому так и не довелось поучаствовать в операции, приказал открыть беглый огонь. Первым же снарядом «Жан Бар» попал в склад боеприпасов, где хранились авиабомбы. Ещё несколько снарядов упали на полыхающую стоянку самолётов, где аэродромная обслуга пыталась погасить пламя.

   К счастью для англичан, телефонная связь ещё не прервалась, и они успели передать, чтобы линкор прекратил огонь. Разочарованный французский командир приказал задробить стрельбу.

   Одна из групп спецназа, пользуясь паникой, ворвалась в штаб, где находился командующий операцией «Мушкетёр», британский генерал Кейтли. Спецназовцы были вежливы, но убедительны. Генерала усыпили эфиром, переодели в солдатскую форму, замотали голову бинтом и вынесли с территории базы под видом раненого. Заодно у генерала вынули ключи от сейфа, в котором взяли много секретных документов, в том числе – все планы операции «Мушкетёр».

   Заместителю Кейтли, французскому адмиралу Баржо повезло больше – он отлучился из штаба как раз перед появлением советских спецназовцев.

   Охрана базы была очень занята, поэтому изъятие генерала прошло без проблем. Сразу после получения сигнала, что генерал вынесен с территории базы, по цели отработали 6-ствольные миномёты. Затем они были взорваны, а спецназовцы отступили к маленькой бухточке у мыса Зевгари, западнее Акротири, где погрузились на несколько заранее арендованных рыбачьих судёнышек. Они отошли на полкилометра в море, где их подобрала подводная лодка.

   Над базой поднималось гигантское огненное зарево.

   Если разгром авиабазы на Кипре был осуществлён силами спецназа, при некоторой помощи французского линкора, то для удара по Мальте пришлось привлечь авиацию. С советских аэродромов в Закавказье в ночь с 4 на 5 ноября были переброшены в Сирию истребители МиГ-15, МиГ-17 и бомбардировщики Ту-16. Дозаправившись в Сирии, они переждали сутки, и ночью с 5 на 6 ноября полетели дальше, в Египет.

   Там бомбардировщики сделали ещё одну промежуточную посадку для дозаправки, пролетели над пустынными районами Ливии и заливом Сидра, после чего взяли курс 300 и вышли прямо на Мальту. В составе эскадрильи шёл специализированный постановшик помех, глушивший британские радары.

   Несколько спецназовцев, проникших под видом местных жителей в аэропорт Лука, где базировались британские стратегические бомбардировщики «Вэлиант», разместили и включили инфракрасные маркеры, пометив ими стоянки британских боевых самолётов, склады бомб и топливные резервуары. (Это не АИ, были у нас инфракрасные маркеры и приборы ночного видения, ещё в войну Конечно, не такие совершенные, как сейчас, но были.)

   Бомбардировщики Ту-16 с опознавательными знаками Египта вышли на цель во второй половине ночи, когда английские бомбардировщики только что вернулись с задания. Ту-16 на малой высоте нарушили воздушное пространство Мальты :) и сбросили на стоянки английских самолётов бомбовые кассеты, снаряженные миномётными минами. Когда кассеты раскрылись, множество мин, наполненных белым фосфором, подожгли английские самолёты.

   Последняя пара бомбардировщиков несла управляемые бомбы УБ-2Т «Чайка» – по 2 штуки под крыльями. Одну из бомб лётчики уложили на склад боеприпасов, ориентируясь по инфракрасному маркеру, три остальные — на топливные резервуары. После чего Ту-16 повернули и взяли курс на Тунис.

   Для их обслуживания в Тунис ещё до начала конфликта был направлен танкодесантный корабль «Акка», доставивший комплекс аэродромной техники. Советские корабли, шедшие для маскировки под панамским флагом, завезли топливо.

   Бомбардировщики были заправлены и немедленно покинули тунисскую базу, вернувшись в Египет.

   Утро 6 ноября началось для президента Эйзенхауэра чередой неприятных известий. (Учитывая разницу во времени, 9.00 6 ноября в Вашингтоне это примерно 17.00 по Москве, 14.00 в Лондоне, 15.00 в Париже и 16.00 в Каире. Карта часовых поясов: http://vdv-vladikavkaz.ru/cpravku/img!/bigmap.jpg)

   В этот день Америка голосовала. Шли президентские выборы 1956 года. Эйзенхауэр был вымотан предвыборной гонкой. Ему ещё повезло, что его противник, кандидат от демократов Эдлай Стивенсон был популярен, главным образом, в юго-восточных штатах, остальная страна поддержала республиканцев.

   ( )

   Предварительное настроение избирателей президенту, в общем, было уже известно. В своей победе он особо не сомневался, но выборы всегда заставляют кандидатов поволноваться. Айк внимательно отслеживал ход голосования. Но история властно вмешалась в ход событий, вновь доказав президенту, что США отнюдь не являются пупом Земли, как бы ни хотелось этого американцам.

   Сначала, с самого утра, позвонил директор ЦРУ Аллен Даллес. Совершенно убитым голосом он сообщил, что его старший брат, госсекретарь США Джон Фостер Даллес скончался ночью в госпитале имени Уолтера Рида. Причиной смерти врачи определили обширный инфаркт.

   Президент совсем недавно тоже перенес инфаркт. Он тепло посочувствовал младшему Даллесу, сказав, что Соединённые Штаты понесли тяжелую утрату, но их внешняя политика останется неизменной.

   Затем министр обороны Чарльз Эрвин Вильсон сообщил, что ночью союзники предприняли высадку десанта. В районе Порт-Саида было серьёзное военно-морское сражение с участием авиации.

   Эйзенхауэр пришёл в ярость. Менее всего Соединённым Штатам в этот момент были нужны самостоятельные европейские союзники. Президент связался с госдепартаментом и приказал опубликовать своё заявление, подготовленное на случай десанта.

   В заявлении говорилось, что «американцы понятия не имели о планах союзников по НАТО и не намерены поддерживать их, напротив, считают необходимыми локализацию конфликта и прекращение огня». В общем-то, одного этого заявления хватило бы, чтобы прекратить Суэцкий конфликт. Будь оно сделано до начала военных действий – так и случилось бы.

   Пока президент, в отсутствие госсекретаря взявший на себя внешнюю политику, разбирался с госдепартаментом, министр обороны Вильсон получил свежую информацию с 6-го флота:

   – Результаты воздушной разведки пока не полностью обработаны, информация ещё уточняется, – доложил он, – но союзники, похоже, изменили свои планы и высадились не в Порт-Саиде, а в Александрии. Во всяком случае, все их десантные корабли сосредоточились в порту. Что странно, там же, по данным воздушной разведки, находятся пять английских авианосцев и два крейсера. Хотя в случае десантной операции им следовало бы находиться в море у побережья – для поддержки десанта.

   – При этом французский флот отошёл к северному побережью Крита, причём на такой скорости, будто за ним гнались черти.

   Президент весьма удивился, снова позвонил во временно осиротевший госдепартамент, приказал связаться с британским премьером и выяснить, что происходит. Тем временем поступило сообщение о гигантском пожаре на британской базе Акротири на южном побережье Кипра.

   Ещё чуть позже пришло известие о пожаре в мальтийском аэропорту Лука, где базировались британские стратегические бомбардировщики.

   – Что-то тут не так, – произнес Эйзенхауэр.

   Вскоре позвонили из госдепартамента. Связаться с французами не удалось, а британский премьер Энтони Иден сообщил, что связь с экспедиционным флотом и базами на Кипре и Мальте отсутствует с середины ночи. Он обратился с официальной просьбой к правительству США провести авиаразведку силами 6-го флота, чтобы прояснить ситуацию.

   Озадаченный президент начал что-то подозревать. Он позвонил Даллесу и попросил поднять U-2 из Висбадена, чтобы разведать обстановку подробнее. Также он через госдепартамент послал запрос в американское посольство в Каире, потребовав немедленно прояснить обстановку.

   Через час пришло сообщение от американского посла в Каире:

   «Арабы сошли с ума. На улицах поют, танцуют, скандируют 'Да здравствует Насер!' кричат 'Победа, победа!', стреляют в воздух, избивают всех белых, кроме русских. Мы не рискнули выходить на улицу, опросили местный персонал посольства. Они говорят, что ночью возле Порт-Саида египетская авиация разгромила английский флот, а французы обращены в бегство. Пять британских авианосцев и два крейсера сдались и приведены в порт Александрии. Взято в плен около сорока тысяч английских солдат во главе с генералом Стокуэллом. На площади Эль-Тахрир весь день идёт митинг, выступал Насер, объявил о великой победе над империализмом.»

   – Что-о-о?!!! – взревел Айк. – Они опросили местный персонал посольства? Они там, в Каире, считают, что Президенту Соединённых Штатов можно докладывать информацию, полученную от египетской уборщицы? Где фотографии?

   Но первые фотографии, полученные рано утром 6 ноября по Каирскому времени, когда в Вашинтоне ещё была глубокая ночь, пока ещё только проявили на авианосце 6-го флота. Теперь их надо было доставить через Атлантику в Вашингтон. Учитывая, что сверхзвуковых самолётов, способных это сделать, на тот момент на флоте ещё не было, фотографии могли быть доставлены разве что к вечеру по времени Вашингтона.

   Министр обороны Вильсон связался с Объединённым Комитетом Начальников Штабов, те запросили 6-й флот.

   Моряки ответили: «На проявленных фотографиях порта Александрии отчётливо просматриваются 5 британских авианосцев, 2 крейсера, 7 эсминцев, большое количество десантных транспортов и других кораблей. Часть из них находится в порту, часть – на внешнем рейде. Корабли активности не проявляют. В воздухе патрулируют истребители советского производства с опознавательными знаками Египта. Они сопровождали американские разведывательные самолёты, но не атаковали и не препятствовали фотосъёмке. Впрочем, вглубь египетской территории разведчиков не пропустили, отжали к морю.

   Утром возле египетского побережья на глазах у наших разведчиков был потоплен британский лёгкий крейсер, отказавшийся спустить флаг по требованию египтян. Два других крейсера сдались и были отбуксированы в Александрию.

   По свидетельству пилота самолёта-разведчика, потопление крейсера было похоже на атаку камикадзе. Самолёт, напоминающий истребитель МиГ-15, подлетел на большой скорости и малой высоте со стороны берега и врезался в борт крейсера в районе машинного отделения. После этого произошел взрыв большой мощности, и крейсер разломился пополам. (Ракету КС-1 «Комета» делали в ОКБ-155 у Микояна, потому она была весьма похожа на МиГ-15. Разницу в размерах и больший угол стреловидности крыла при полете ракеты и разведчика на больших скоростях рассмотреть сложно)

   На базах Королевских ВВС на Кипре и Мальте фотографии воздушной разведки подтверждают значительные разрушения и задымление. Практически вся союзная авиация на этих базах уничтожена, только на Акротири уцелела часть французских самолётов.»

   Президент не поверил своим ушам.

   – Что? – Эйзенхауэр был потрясён. – Как эти кретины ухитрились про...бать целый флот и две авиабазы? Может быть, это русские? Да нет, русские их достать не могли, их бы перетопили самолёты с авианосцев. Где русская эскадра? Они же вроде бы последнюю неделю пытались не дать утонуть своему древнему линкору?

   Министр обороны снова связался через ОКНШ с 6-м флотом, передал вопрос президента.

   «Русская эскадра в составе линкора, 7 крейсеров и 8 эсминцев рано утром находилась юго-восточнее острова Крит, в 260 милях от Александрии, и шла 20-узловым ходом курсом 150. Сейчас они должны уже быть на подходе к Александрийскому порту. Ночью русских кораблей возле Порт-Саида не было – они просто не могли туда успеть», – ответили моряки.

   – Как двадцатиузловым ходом?! – подскочил Эйзенхауэр. – Ещё вчера это ржавое корыто едва торчало из воды, а сегодня оно уже идёт двадцатиузловым ходом? Вы за кого меня принимаете? За дурака? Да? За дурака?

   – Кажется, эти чёртовы красные нас поимели... – задумчиво произнёс министр обороны.

   – Вот дерьмо! – президент в ярости мерил шагами Овальный кабинет. – Спросите, могут ли наши отсечь русских и не пустить их в Александрию?

   Ещё томительно долгие полчаса, пока запрос передавался на 6-й флот, и шёл обратно – спутниковых систем связи в 1956-м году не было :)

   «Сэр, если это – приказ, то мы его выполним», – ответили с флота: «Но русские уже вошли в радиус действия египетской авиации. У противника подавляющее превосходство в воздухе. Теперь они под надёжным зонтиком. Египтяне на наших глазах одним ударом потопили британский крейсер. Кроме того, русские находятся в международных водах и не угрожают безопасности США и их европейских союзников. Мы начинаем третью мировую войну?»

   – Шах и мат... – обречённо произнёс Эйзенхауэр. – Передайте на флот: русским не мешать, мы опоздали.

   В этот момент из госдепартамента передали пришедший по телетайпу запрос британского премьер-министра: «Могут ли Соединённые Штаты силами своего 6-го флота обеспечить возвращение захваченных режимом Насера британских кораблей и 45 тысяч британских военнослужащих?»

   Вот тут президент окончательно взбеленился:

   – Эти идиоты без согласования с нами устроили военную авантюру, умудрились про..бать 45 тысяч человек и целое оперативное соединение кораблей, и ещё имеют наглость просить нас вытащить их бездельников из плена?

   – Мы могли бы надавить на Насера дипломатическим путём... – осторожно произнёс министр обороны.

   – После того, как он разгромил в морском сражении британский флот? – ядовито осведомился президент. – Когда у него на внешнем рейде стоит русская эскадра, а в воздухе барражируют три сотни МиГов, или сколько ему там пообещали красные? Да ещё Хрущёв обещал начать ядерную войну, если Англия и Франция не прекратят военные действия! К чёрту! Передайте Идену: «Сами обосрались – сами и выпутывайтесь!» В конце концов, Насер в своём праве победителя.

   Эйзенхауэра иногда упрекали, что он был недостаточно сильным политиком. Возможно. Зато он был опытным генералом.

   В этот момент в кабинет президента ворвался, размахивая листом бумаги, помощник президента по национальной безопасности Уильям Хардинг Джексон.

   – Господин президент! Господин президент!

   – Господи, да что ж сегодня за день такой? – устало спросил Эйзенхауэр.

   – Вторник, сэр...

   – Ну, что там ещё стряслось?

   –Господин президент, русские запустили спутник!

   Эйзенхауэр, уже несколько часов переживавший один стресс за другим, был настолько вымотан, что вначале даже не понял, о чем речь.

   – Что? – переспросил президент, устало потирая виски.

   – Красные запустили искусственный спутник Земли, – медленно, с расстановкой, повторил Джексон. – Это вроде нашего проекта «Авангард», сэр.

   – Это всего лишь изящный научный фокус... – пожал плечами министр обороны Вильсон.

   – Я знаю, что такое спутник, чёрт вас подери! – взревел президент. – А вот понимаете ли вы, что это значит? А это, между прочим, заодно означает, что у русских есть ракета, способная достать до Америки!!!

   В Овальном кабинете вдруг повисла густая, плотная тишина, пахнущая страхом. И тут Эйзенхауэр вдруг почувствовал, что сердце словно стиснула раскаленная когтистая лапа. Президент ещё не оправился после инфаркта, к тому же весь день у него прошел на сплошных нервах...

   Вильсон увидел, как внезапно побледнел Айк, схватился за телефон и стал вызывать личного врача президента, бросив Джексону:

   – Найдите Никсона, срочно! Нам может понадобиться вице-президент.

   Появившийся вскоре врач президента Морис Роулингс диагностировал сердечный приступ. Эйзенхауэр был немедленно госпитализирован, врачи прописали ему полный покой.

   В заявлении ТАСС сообщалась радиочастота, на которой можно было услышать сигналы спутника. Поэтому первыми в Штатах о спутнике узнали радиолюбители.

   Мировые агентства новостей начали получать телетайпные сообщения ТАСС. Дежурные редакторы тут же рассылали их дальше, из Европы в США.

   Президенту ещё очень повезло, что радиостанции по всей территории США в тот день уделяли больше всего внимания выборам. Сообщение о запуске спутника за счёт разницы в часовых поясах пришло в США с опозданием. Большинство американцев успели проголосовать.

   Канал новостей ONN первым показал в США телевизионный репортаж о запуске, показанный по советскому телевидению. По указанию Серова с показом репортажа не спешили. Решили дождаться хотя бы предварительных результатов выборов. Гвоздём репортажа оказались документальные кадры, сделанные автоматической кинокамерой на космодроме.

   Только что прошедшие выборы были тут же забыты.

   Раньше других – в соответствии со своей квалификацией – осознал значение факта запуска спутника Вернер фон Браун. Он сказал:

   – Ну, теперь в Вашингтоне разразится сущий ад!

   Фон Браун говорил о политическом резонансе, но эффект оказался значительно шире.

   Американцы, погрязшие в изоляционизме, до этого дня не могли даже представить, что какие-то русские могут позволить себе сделать подобную заявку на научно-техническое превосходство. Запуск спутника вызвал в США всеобщую истерию, приступ животного, неконтролируемого страха. Привычное ощущение безопасности и вседозволенности, на котором выросли несколько поколений американцев, в одночасье рассыпалось в прах. Бескрайние пространства Атлантики и Тихого океана больше не были «крепостным рвом» Соединённых Штатов, теперь Америка стала досягаема для советских ракет так же, как СССР для американских. А раз так, значит, красные вот-вот запустят свои ракеты – теперь уже не со спутником, а с ядерными зарядами.

   Вполне логичный вопрос: а зачем Советскому Союзу вообще запускать эти ракеты по Америке, учитывая её на тот момент многократное превосходство в количестве ядерных зарядов – американцы себе просто не задавали. У них была вполне нормальная капиталистическая логика – «человек человеку волк», если русские могут запустить, значит, запустят. Среди американцев было достаточно таких людей, которые именно так и поступили бы с Советским Союзом, дорвись они до реальной власти. Человек привык мерить всех по себе.

   Поднявшаяся газетная буря уже через три дня привела к падению биржевых акций на 4 миллиарда долларов (Исторический факт – в 1957-м так и случилось). Дальше потери оказались ещё больше.

   По американскому телевидению всерьёз утверждали, что стоит русским захотеть – и они могут разрушить Нью-Йорк немедленно. И ни одному американцу не пришло в голову спросить телеведущих – а на хрена русским вообще разрушать Нью-Йорк?

   Американцы массово бежали в Мексику и Канаду. На границе, чтобы не создавать заторов, поставили ящики для документов. Подъезжающая машина притормаживала, водитель бросал свои документы в ящик, не останавливаясь, пересекал границу и ехал дальше, без какой-либо проверки или досмотра. (Исторический факт – так было в 1957-м )

   Какой-то ушлый парень догадался продавать воду в освинцованных банках, для защиты от радиации. Стал миллионером.

   Некий пастор Клут в Вашингтоне предсказывал конец света...

   Обязанности президента, согласно протоколу, временно взял на себя вице-президент Ричард Никсон. Однако, когда Айка увозили в госпиталь, он не дал никаких указаний по вопросам внешней политики, а Джон Фостер Даллес был мёртв.

   – Нам, пожалуй, стоит ещё поблагодарить Хрущёва, что он не запустил свой чёртов спутник днём раньше, – мрачно произнёс Никсон, ознакомившись с положением дел. – Тогда выборы точно были бы сорваны. Никому пока об этом не сообщайте. Никаких комментариев для прессы. Нам надо выиграть хотя бы этот вечер, чтобы как можно больше избирателей успели спокойно проголосовать.

   Японский парламент собрался для ратификации мирного договора с СССР 7 ноября в 10.00 по времени Токио. В Вашингтоне в этот момент было 20.00 6 ноября. Эйзенхауэр лежал в госпитале, Даллес – в морге, а Никсон разрывался между итогами выборов, бизнесменами, теряюшими гигантские деньги на падении курса акций, военными, учёными, телевизионщиками, да ещё отбивался от требований английского премьер-министра, который хотел с помощью 6-го флота США вернуть 5 про...банных авианосцев.

   Поэтому, когда Никсону доложили, что японский парламент ратифицировал мирный договор между Японией и Советским Союзом, вице-президент точно не знал, как реагировать. Пока он советовался с госдепартаментом, пока составлялось, браковалось, переписывалось и вновь утрясалось заявление, время было упущено. Мирный договор вступил в силу.

   На этом неприятности американской администрации отнюдь не закончились. Утром 7 ноября, когда в Вашингтоне ещё была глубокая ночь, президент Эйзенхауэр приходил в себя в госпитале, а Ричард Никсон пытался разгрестись со внезапно свалившимися на него многочисленными обязанностями президента, в Берлине рабочие под охраной подразделений Национальной Народной Армии ГДР начали сооружать пограничные заграждения из колючей проволоки вокруг Западного Берлина.

   Вдоль условной линии, разделявшей Западный и Восточный сектора Берлина, выстроилась редкая цепочка восточногерманских солдат. Под их охраной рабочие деловито долбили асфальт, устанавливали стальные столбы, затем закрепляли на них колючую проволоку. Позади, в нескольких сотнях метров мирно стояли восточногерманские и советские бронетранспортёры. Солдаты вместе курили, беседовали, травили байки.

   Со стороны западного сектора за ними с интересом наблюдали американцы. Никаких враждебных действий они не предпринимали. Заграждения были полностью построены в течение нескольких часов. Когда в Вашингтоне наступило утро 7 ноября, Западный Берлин был полностью отделен от ГДР полноценной охраняемой границей с 13-ю КПП.

   При этом процедура была обставлена как чисто экономическая. В газетах и по радио было объявлено, что таможенная граница возведена для защиты внутреннего рынка ГДР в условиях диспропорции цен в Восточном и Западном секторах Берлина. Возле каждого КПП была поставлена будка с надписью «Таможня» на немецком, английском, французском и русском языках, величиной с большой уличный киоск, а также бетонно-стальная конструкция с мощным шлагбаумом, сделанным из рельса, и противотранспортным барьером «Скорпион» (Лента с шипами)

   Возле КПП был вывешен длинный список таможенных пошлин, которыми облагались товары и продукты, купленные в Восточном Берлине, при выносе их на территорию западного сектора. В каждой будке сидела красивая девушка в форме восточно-германской таможни. В задней комнате находилось дежурное отделение автоматчиков, но с западной стороны их не было видно.

   Особенностью поведения американцев в Берлине было последовательное игнорирование персонала ГДР – полиции, пограничников, армии и т. п. Американцы считали ГДР незаконным образованием, разделительную линию между двумя Германиями – демаркационной, они не возражали против предъявления документов, но изображали, что восточных немцев не существует. Пограничникам ГДР они документы предъявлять отказывались, и соглашались иметь дело только с советскими военнослужащими.

   Расчёт был сделан на психологию.

   Командование американских оккупационных войск в Германии сообщило в Вашингтон о необычной стройке по периметру Берлина и предложило послать бульдозеры снести вновь возведенные заграждения. Вице-президент Никсон не решился отдавать приказ, сознавая, что последствия любой силовой акции могут привести к эскалации конфликта.

   Когда работы по обустройству границы были закончены, с американской стороны к одному из КПП подъехали несколько джипов с офицерами и солдатами. Всем своим видом они показывали, что собираются в восточный Берлин.

   Прямо перед ними через КПП проехал фургончик с вездесущим логотипом телеканала ONN. Оператор вылез из машины, предъявил девушке с таможни документы, и прошёл в Восточный сектор, пятясь задом, и снимая, как девушка проверяет документы у остальной съёмочной группы. Проверка заняла не более минуты, фургон проехал КПП и остановился неподалёку.

   Согласно статусу оккупационных войск, американцы находились в своём праве. Первый джип въехал на КПП и остановился между стиснувшими дорогу с обеих сторон бетонными блоками. Шлагбаум был поднят, но дорогу перегораживал внушительный «Скорпион» – кусок гусеницы от Т-34 с приваренными к нему стальными гранёными шипами длиной примерно 250 миллиметров, скользящий по закрытому жёлобу с узкой щелью, из которой торчали только шипы. Открытие и закрытие его производилось электроприводом. Открыть заграждение вручную было невозможно.

   Девушка-таможенница вышла из будки и вежливо, с приятной улыбкой, попросила у офицера документы. Американец сидел с невозмутимым видом, как будто девушки здесь не было.

   В пятидесяти метрах дальше по улице, за блокпостом из бетонных заградительных блоков стоял советский БТР-152. Советские пограничники стояли вокруг, курили, не обращая внимания на американцев. Оператор ONN поставил кинокамеру на треногу. Съёмочная группа с интересом наблюдала за американцами в видоискатель.

   Девушка ещё раз вежливо попросила у американца документы. Она говорила по-английски. Офицер не реагировал. Девушка спокойно повернулась и ушла в будку.

   Офицер несколько раз требовательно нажал на клаксон. Девушка вышла из будки и вновь вежливо попросила документы. Американец вновь проигнорировал её, видимо, ожидая, что сейчас подойдёт кто-то из советских пограничников.

   Русские докурили, погрузились в БТР и уехали.

   Недалеко. БТР остановился в соседнем переулке, но американцы этого не знали. Девушка вернулась в будку.

   Офицер повернулся и приказал солдатам убрать «Скорпион» с дороги. Трое дюжих парней несколько минут корячились, пытаясь сдвинуть кусок гусеницы. Они не знали, что в закрытом состоянии заграждение механически блокируется.

   Репортёры ONN с наслаждением снимали происходящее.

   Вскоре офицер убедился, что убрать заграждение силами солдат не удастся. Девушка снова вышла из будки и вежливо попросила документы. Офицер понял, что оказался в идиотском положении. Сдать назад означало отступить. Перед восточными немцами. Которых, согласно полученному офицером приказу, не существовало.

   К тому же позади стояли ещё три джипа – сначала надо было пятиться им, иначе разъехаться было невозможно.

   Со стороны Западной Германии уже начала собираться толпа. Слышались смешки. Репортёры ONN продолжали снимать.

   Офицеру вовсе не хотелось выглядеть глупо. С непроницаемым видом он протянул девушке документы. Она тщательно проверила их, и, мило улыбаясь, вернула офицеру со словами:

   – Добро пожаловать в ГДР.

   Девушка зашла в будку и нажала кнопку. Шипастая лента с грохотом отъехала в сторону. Американцы проехали в восточный сектор. Им на хвост сели две машины немецкой службы безопасности.

   Каких-либо реальных дел у американцев в восточном секторе не было. Они минут десять покрутились по улицам и вернулись в западный сектор через другой КПП. (В реальной истории американцев пропустили в восточный сектор без проверки документов. Но надо же их как-то обломать :) )

   Съёмочная группа ONN вернулась в Западный Берлин. На КПП они слегка задержались, снимая крупным планом плакат с указанием размеров пошлин на восточно-германские товары, и процедуру таможенного досмотра. Поскольку в Восточном Берлине они ничего не покупали, досмотр был простой формальностью.

   Репортёры даже взяли интервью у таможенницы. Девушка была идеологически подкованная, отличница боевой и политической подготовки :) Она бойко поведала на камеру, как жители Западного Берлина, пользуясь более высоким уровнем зарплат и меньшими ценами в Восточном секторе, скупали дешёвые восточногерманские продукты. В то время как западноберлинские торговцы уничтожали испортившиеся товары, вместо того, чтобы снизить цену. Поэтому правительство Восточной Германии было вынуждено установить таможенную границу и ввести заградительные пошлины на вывоз товаров.

   Необходимо было также пресечь и валютную спекуляцию западногерманскими марками, уходившими через восточногерманскую торговлю в руки спекулянтов.

   Фактически граница не была полностью закрыта. И восточные и западные немцы могли проходить на сопредельную сторону. Западные – свободно, восточные – по пропускам. К этому времени зарплаты в ГДР, благодаря более грамотной экономической политике подросли, а в сочетании с более низкими, чем на западе, ценами, экономических причин для бегства у восточных немцев оставалось всё меньше. К тому же, жить в западном секторе, а закупать товары и еду в восточном, как рассчитывали многие беглецы, больше не получалось.

   Как только КПП начали работать, поток вывозимых из восточного сектора товаров тут же уменьшился до нуля. Таможенные пошлины были высчитаны так, чтобы итоговая цена каждого товара получалась выше, чем в самых дорогих магазинах Западного Берлина. Считать немцы умеют хорошо.

   Были, конечно, и эксцессы. Несколько раз пожилые фрау жаловались девушкам-таможенницам, что цены в западном секторе слишком велики для их небольших доходов. Проинструктированные таможенницы с милой улыбкой предлагали им переехать на постоянное жительство в Восточный Берлин.

   – Как? К коммунистам? – в ужасе ахали старушки.

   – А какая вам разница? – улыбались девушки.

   Вторая проблема была с рабочими, которые жили в Восточном секторе Берлина, а работали в Западном. Им с первого дня были выданы постоянные пропуска. Но многие работодатели в Западном Берлине начали увольнять восточных немцев. Их, само собой, тут же трудоустраивали согласно специальности на предприятиях и стройках Восточного Берлина. Предусмотрели всё: квалификацию, оплату, даже время, затрачиваемое на дорогу. Но когда приученные на западных предприятиях к совершенно другому режиму труда рабочие начали работать на новых местах, они не напрягаясь стали выполнять по две-три нормы. Они просто не понимали, как можно работать иначе.

   Никакие увещевания коллег, призывы перестать заниматься провокациями, начать работать как все, а то администрация увеличит нормы и снизит расценки, не действовали (Исторический факт, проблема была в некомпетентности администрации.)

   Однако Хрущёв специально предупредил Ульбрихта о возможности возникновения такой ситуации.

   – Этих рабочих будет не так уж много, – сказал Никита Сергеевич. – Но пользу они могут принести огромную. Переводите всех рабочих на сдельную оплату со строгим контролем качества. И если они будут выполнять две-три нормы – не бойтесь, платите им по два-три оклада. А остальным скажите – если будут работать так же хорошо – и им будут платить столько, на сколько наработали. Вы на подъёме производительности труда выиграете в разы больше, чем потеряете на повышении оплаты.

   – Через некоторое время назначайте этих рабочих, кто поумнее, бригадирами. Продвигайте их, делайте наставниками для молодёжи. Пусть передают свой передовой западный опыт. Чтобы бороться с капитализмом на равных, будем учиться у капиталистов, как надо работать и вести дела, – подсказал Хрущёв.

   Ульбрихт прислушался к рекомендациям и поступил по совету Хрущёва. Вскоре, в результате закрытия границы правительство ГДР экономило более трех с половиной миллиардов марок в год. Резко разрядилась ситуация с продовольствием, с бюджета ГДР был снят пресс западноберлинских покупателей, исчезли возникавшие в последнее время очереди. (Исторический факт, в реальной истории относящийся к 1961 году.)

17. Триумфаторы... и все остальные

   Пока советский народ дружно радовался победе нашей науки, 6 ноября в Кремле лидеры СССР, Китая, Индии, Югославии, Индонезии, а также представители Египта и Сирии подписали договор о создании Экономического Союза.

   Индия и Индонезия первоначально вошли в ЭС на правах ассоциированных членов. В рамках ЭС были заключены многочисленные двухсторонние контракты и торговые соглашения, над которыми последние месяцы работали согласительные комиссии МИДа и профильных министерств.

   Переход к единой валюте было намечено завершить к 1960-му году. В качестве этой валюты Чжоу Эньлай предложил использовать советский рубль, как денежную единицу наиболее развитой в экономическом отношении страны ЭС.

   Таким образом, рубль автоматически становился второй по значению мировой резервной валютой, учитывая численность населения вошедших в ЭС стран.

   Хотя Индия и Индонезия первоначально отнеслись с опаской к участию в проекте единой валюты, им все равно пришлось разрешить официальное хождение советского рубля на своей территории, подобно тому, как было разрешено хождение доллара. Поскольку товары из СССР в этих странах продавались за рубли.

   Были согласованы обменные курсы валют стран-участниц ЭС по отношению к рублю. При этом решено было, для большей экономической независимости, при обмене, скажем, рупий на юани пересчитывать курс по курсу рубля, а не доллара.

   7 ноября Красная площадь была заполнена народом. Над волнующимся морем людей колыхались красные флаги, портреты лидеров КПСС, транспаранты с лозунгами. Трудящиеся Советского Союза ждали появления руководителей партии и правительства.

   На трибуне Мавзолея, под которой золотыми буквами горела двойная надпись: «Ленин. Сталин», началось движение. Первым на трибуну, как гостеприимный хозяин, поднялся Хрущёв. Следом шли гости праздника: Иосип Броз Тито, Чжоу Эньлай, Лю Шаоци, Джавахарлал Неру, Ахмед Сукарно. За ними поднялись члены Президиума ЦК и ещё несколько приглашённых.

   Ровно в 10.00 Никита Сергеевич подошел к микрофону, постучал по нему, динамики отозвались глухим шелестящим стуком. Затем Первый секретарь ЦК обратился к народу:

   – Здравствуйте, товарищи! Поздравляю вас с 39-й годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции!

   Над площадью прокатилось многоголосое «Ура!»

   Никита Сергеевич начал обычную празднично-торжественную речь. Поначалу она была традиционной, пока он не заговорил о победах советской науки.

   –Да, товарищи, я имею в виду нашу историческую научную победу – запуск первого в мире искусственного спутника Земли!

   Демонстранты отозвались торжествующими возгласами.

   – Мы в Центральном Комитете долго и напряжённо совещались по этому вопросу, и, в итоге, пришли к мнению, что страна должна знать своих героев.

   Хрущёв чуть отодвинулся в сторону от микрофона, повернулся, и пропустил в первый ряд, к гранитному парапету, плотного кряжистого человека в темном пальто.

   – И сейчас, товарищи, я с гордостью и удовольствием представляю вам одного из многих, доселе неизвестных героев. Руководитель нашей космической программы, Главный Конструктор, член-корреспондент Академии Наук, Сергей Павлович Королёв!

   Вся масса собравшихся на площади людей на мгновение замерла, а затем единым порывом выдохнула:

   – Ура-а-а!!!

   Из «документов 2012» Никита Сергеевич знал, что Королёв очень обижался на вынужденную по причине секретности анонимную безвестность. Хрущёву нужны были сторонники и единомышленники в мире науки. Поэтому Никита Сергеевич пересмотрел свои первоначальные взгляды и при обсуждении программы праздничного парада категорически настоял на участии Сергея Павловича.

   Ему пришлось выдержать нелёгкий бой с военными и секретчиками всех мастей, но в этот раз Хрущёв упёрся рогом и победил. Никакое секретное награждение в Георгиевском зале Кремля не могло сравниться для Королёва с сегодняшним триумфом, с возможностью наконец-то, после десяти лет напряжённейшего труда под покровом государственной тайны, обратиться к советскому народу с трибуны Мавзолея от своего собственного имени.

   Он сказал в микрофон всего несколько слов, поздравив собравшихся с праздником, а всех причастных к запуску спутника – с величайшей научной и трудовой победой.

   – Сегодня ещё не все осознают значение этого события, – сказал в заключение своего выступления Королёв. – Впервые что-то, подброшенное вверх, не упало. Впервые материальный предмет, созданный руками человека, поднялся на околоземную орбиту, покорив космическое пространство. А главное – этот предмет был сделан руками советского человека!

   Королёв отступил в сторону, оставшись в первом ряду, и вновь передал слово Никите Сергеевичу. Но демонстранты ещё несколько минут не могли успокоиться. Над Красной площадью гремели овации и стоял невообразимый восторженный рёв. Иностранные и советские телеканалы транслировали митинг в прямом эфире. Звук метался над площадью, отражаясь от Кремлевской стены и домов напротив, флаги и транспаранты окрасили площадь алым.

   Выждав, пока спадет волна народного ликования, и демонстранты немного успокоятся, Никита Сергеевич продолжил:

   – Также позвольте мне, от лица Коммунистической Партии Советского Союза, от имени советского народа и всего прогрессивного человечества, поздравить дружественный трудовой народ Египта с блистательной победой над международным империализмом! Вчера утром, товарищи, египетские вооруженные силы разгромили британский флот вторжения, отстояв Суэцкий канал и независимость своей страны. Британский флот потерпел тяжелейшее в своей истории поражение от противника, неизмеримо более слабого. Вооруженные силы Египта потопили два британских крейсера, взяли в плен более сорока пяти тысяч интервентов, захватили пять авианосцев, два крейсера и несколько боевых кораблей меньших классов.

   Митинг замер... А затем вновь взорвался приветственными криками. Для большинства собравшихся Египет был невообразимо далёк, но простое и ясное слово «победа», казалось, стёрло различия и сблизило расстояния. А список потерь британского флота сам по себе тянул на сенсацию.

   Собравшиеся репортёры, советские и иностранные, лихорадочно снимали и записывали сенсационное выступление Первого секретаря и реакцию собравшихся.

   Но сегодня хрущёвский мешок сенсаций казался бездонным.

   – Товарищи! Сегодня на нашем празднике присутствуют руководители братских компартий и дружественных стран.

   – Но сегодня они не просто гости нашего праздника. Со вчерашнего дня они – наши деловые партнёры. Вчера в Кремле мы подписали договор и другие дипломатические документы. И сейчас я с гордостью объявляю советскому народу и всему миру о создании Всемирного Экономического Союза в составе СССР, Китая, Югославии, Индии, Индонезии, Египта и Сирии!

   Все замерли. Вот это действительно была сенсация мирового уровня. Возникновение организации, объединившей две трети Евроазиатского континента, самым драматическим образом меняло сложившийся в мире баланс сил.

   – Товарищи! Мы достигли соглашения с Китаем, Египтом и Югославией об использовании единой валюты – советского рубля. Переходный период продлится до 1960 года. Индия, Сирия и Индонезия могут присоединиться к нашему валютному союзу по результатам первых лет сотрудничества. Но уже с декабря этого года в любой сберкассе можно будет свободно обменять валюты стран-участниц ВЭС.

   – Мы договорились о множестве совместных проектов. Я не буду сейчас называть их все. Упомяну только один – строительство международного космодрома в Индии, в штате Андхра-Прадеш на берегу Бенгальского залива.

   – Также мы заключили торговые соглашения о взаимных поставках многих товаров и продуктов питания. А также об отмене визового режима для туристов и отдыхающих при поездках на срок до двух месяцев. (С учетом продолжительности северных отпусков)

   – Теперь у советских трудящихся будет возможность выезжать на отдых в Югославию, а, в перспективе, по мере развития сети санаториев и профилакториев – в Египет и Сирию.

   Хрущёв сделал паузу. Трудящиеся на площади, судя по всему, находились в легком шоке. Не привык в 1956 году советский народ даже к самой мысли о возможности отдыха за границей.

   Конечно, от слов с трибуны до реальной возможности отдыха в Югославии была ещё достаточно большая дистанция. Следовало ещё построить инфраструктуру туризма и отдыха. Но строить такую инфраструктуру в отсутствие отдыхающих было бессмысленно. Потому и была создана соответствующая договорная и законодательная база.

   Неслыханная новость породила на площади не овации, а нестройный радостный шум. Поколению, посещавшему заграницу на броне Т-34 в 1945-м, ещё предстояло привыкнуть к подобной мысли.

   Зато иностранные репортёры, едва отойдя от шока, затараторили в свои микрофоны, мечтая стать первыми, кто сообщит миру о невероятной сенсации, только что прозвучавшей с трибуны Мавзолея.

   Никита Сергеевич завершил свое выступление привычными словами о грядущем торжестве коммунизма во всем мире. И никогда ещё это будущее торжество не казалось советскому народу таким близким, как в тот серый ноябрьский день 1956 года на Красной площади.

   Люди радостно аплодировали, размахивали флагами. Но сам Хрущёв ясно осознавал, что этот успех – не более чем первый из множества шагов, что ещё предстоит сделать на долгом и трудном пути.

   В Египте в эти дни тоже один за другим шли митинги. Народ ликовал. Победа, невероятная, и всё-таки реальная, вскружила многие головы.

   Пленных англичан высадили с кораблей в развалинах Порт-Саида. На митинге 6 ноября Насер заявил, что отпустит пленных лишь после того, как они своими руками восстановят всё, что разрушили бомбы союзников.

   Потери египтян в финальном сражении составили 6 истребителей МиГ-15, поврежденных зенитным огнем с британских кораблей. Два летчика выбросились с парашютами над морем и были подобраны торпедными катерами, ещё четверым удалось посадить поврежденные машины на аэродром Каир-Вест.

   Один египетский фрегат поймал торпеду британской подводной лодки и тут же затонул. Лодку после этой атаки почти сразу же потопил египетский эсминец. Египтяне ещё несколько дней гоняли две оставшиеся британские лодки, упорно пытавшиеся проникнуть в порт Александрии и потопить пленённые авианосцы, чтобы те не достались победителям. «Пленников» прикрыли корпусами десантных транспортов и противоторпедными сетями.

   Британские парашютисты, высадившиеся в Порт-Саиде, сдались, узнав о разгроме экспедиционного флота.

   На митинге 6 ноября Насер провозгласил:

   – Британские парламентарии оказались правы – во втором акте оперы «Аида» вновь победила египетская армия! Мы отомстили британцам за обстрел Александрии в 1882 году!

   Его слова вызвали бурю восторга в народе и ещё несколько дней на все лады цитировались в газетах всего мира. В западных – со злобой, в социалистических – ехидно.

   Разумеется, многие западные газеты, особенно британские, развернули безудержную антиегипетскую кампанию. Однако канал ONN и подконтрольная Советскому Союзу часть западной прессы тоже старались вовсю, в том числе, получая конкретные указания из Кремля. В роли политического тролля Никита Сергеевич был воистину фееричен.

   События вокруг Порт-Саида вызвали совершенно неожиданный прилив патриотизма в русской эмигрантской прессе в Европе. Осевшие во Франции и других европейских странах бывшие русские офицеры пусть и ненавидели «большевиков», но внезапный бросок советского флота к Александрии и блистательная победа «египетских ВМФ» вызвали у них справедливое восхищение и гордость. Эмигрантская пресса на все лады обсуждала случившееся. Что интересно, во многих статьях ветераны вспоминали Цусиму и британскую помощь Японии в тех давних событиях.

   Британская пресса также перепечатывала некоторые из этих статей в виде переводов.

   Интереснее всего в эти дни было в Англии. «Ночь позора Royal Navy» обернулась для британского премьера Энтони Идена и Первого морского лорда сэра Луиса Маунтбэттена парламентскими слушаниями. Они ещё не начались, но уже были назначены. Мало того, сама королева лично выразила сэру Луису свое неудовольствие.

   Первый морской лорд был вызван во дворец. Сначала его три часа продержали в томительном ожидании в приемной. Когда мажордом пригласил его, наконец, в тронный зал, королевы там не было. Зато присутствовали высшие чины армии и ВВС. Внезапно из боковой двери появилась королева.

   Елизавета Александра Мария II короновалась всего 3 года назад, в 1953-м году. В 1956-м ей было 30 лет, и выглядела она обворожительно.

   Решительно подойдя к вытянувшемуся в струнку Первому морскому лорду, королева молча протянула ему развёрнутую газету с броским заголовком на первой полосе:

   Red Empire strikes back. Revenge for Tsushima.

   Под заголовком была изображена карикатура: Маугли в набедренной повязке цветов египетского флага тычет горящим факелом в нос обескураженного британского льва. За спиной Маугли был изображён здоровенный медведь Балу с советским флагом. Подпись под картинкой гласила: «Точно по Киплингу».

   Королева произнесла всего два слова:

   – Epic fail.

   Но эти два слова вошли в историю и теперь их повторяла на все лады вся мировая пресса. Кто подсказал королеве эту формулировку, осталось неизвестным.

   После этакого фитиля настроение у сэра Луиса было приблизительно в районе плинтуса. Вернувшись в свой лондонский особняк, он уединился в рабочем кабинете, пытаясь утопить депрессию в бутылке доброго скотча.

   Часа через три в дверь особняка позвонили. Мальчишка-посыльный передал дворецкому небольшую, но весьма увесистую бандероль с надписью «сэру Луису Маунтбэттену лично».

   Лично – так лично, на это счет порядки в старой доброй Англии весьма строгие. Дворецкий расписался за бандероль, и отнес ее в кабинет сэру Луису.

   – Это вам, сэр Луис, – дворецкий положил сверток на стол и поспешно ретировался – общаться с хозяином в таком настроении у него особого желания не было.

   Лорд Маунтбэттен был умеренно пьян и сильно заинтригован. Ни обратного адреса, ни фамилии отправителя, ни почтовых штемпелей на свертке не было. Он решительно развернул посылку... И замер.

   Завернутый в плотную вощеную бумагу, уложенный между двух кусков упаковочного картона, скрывавших его форму, в почтовом отправлении покоился небольшой короткоствольный револьвер.

   Сэр Луис машинально отщелкнул в сторону барабан – в нем был один-единственный патрон. Под револьвером лежала яркая бумажка явно вырезанная из рекламного буклета. Слоган гласил: «Мы можем решить все ваши проблемы». Намек был более чем прозрачен.

   Не будь сэр Луис пьян, он бы как следует подумал. Но алкоголь, затуманив сознание, придал Первому морскому лорду излишнюю импульсивность в решениях.

   «А ведь действительно – решение всех проблем прямо у меня в руках», – подумал он.

   Защелкнув барабан, лорд Маунтбэттен провернул его, установив патрон напротив бойка, взвел курок, приставил револьвер к виску и нажал спуск.

   Тело обнаружил дворецкий, прибежавший на звук выстрела. Вызывать врача было бессмысленно – пуля с мягким носиком разбрызгала мозги сэра Луиса по половине комнаты.

   Известие о самоубийстве Первого морского лорда прозвучало для правительства Энтони Идена похоронным звоном. Через день премьер-министр заявил об отставке своего кабинета. Новым премьер-министром Великобритании стал Гарольд Макмиллан.

   Генерал Судоплатов получил ещё один орден Красной Звезды.

   Во Франции же дела обстояли значительно лучше. Ги Молле сохранил свой пост, прежде всего, потому, что не допустил каких-либо серьёзных потерь. Несколько десятков сгоревших на базе Акротири «Мистэров» ему простили, учитывая, что Франция сохранила важные контракты с Советским Союзом.

   Вот только отношения с Англией у Франции надолго испортились.

   Несладко пришлось и канцлеру Западной Германии Конраду Аденауэру.

   Британский посол предъявил ему обломки миномёта немецкого производства с маркировкой 12 cm sGrWr 42, а также хвостовик 120-мм мины с хорошо читаемыми цифрами 1944.

   Если честно, старика было даже немного жалко, он действительно ничего не знал. Но британский посол предъявил ему фотокопию контракта одной из западногерманских фирм на поставку партии из двадцати 120-мм минометов в Египет.

   Учитывая, что в Германии находились британские оккупационные силы, и её статус проигравшей страны накладывал определённые ограничения, это была серьёзная неприятность. И так не безоблачные отношения между двумя правительствами напряглись до предела.

   Проснувшись утром 7 ноября в госпитале, президент Эйзенхауэр почувствовал себя лучше. Вставать врачи ему не разрешили, но президент был жив и дееспособен. В ожидании завтрака он потребовал принести утренние газеты.

   Президента, разумеется, прежде всего интересовали итоги выборов. Однако главной новостью дня был советский спутник, и связанное с ним обвальное падение биржевых котировок. Выборы были пройдены и забыты. В множестве статей сквозила откровенная паника. Десятки доморощенных «пророков» предрекали немедленный ядерный удар Советов по США. Окончательно сбрендившие религиозные проповедники официальных религий, а, тем более, разных сект, которых в Штатах всегда было полно, грозились Апокалипсисом, концом света, пришествием мессии и т.д, Кое-кто на полном серьёзе утверждал, что видел «бледного всадника», хотя всего лишь перебрал «Белой лошади».

   Президент немедленно вызвал своего пресс-секретаря Джеймса Хегерти и распорядился опубликовать официальное правительственное сообщение. В нем, в частности, говорилось: «США по-прежнему самая мощная мировая держава, и на нее никто не нападет». В Белом Доме, конечно, не испугались, однако чувствовали себя уязвленными.

   Испугались, главным образом, простые американцы, налогоплательщики. Их мирный неуязвимый мирок вдруг рассыпался.

   – И что этот русский спутник делает? – мрачно поинтересовался Айк.

   – Передает русскую музыку, сэр, – ответил Хегерти. – Точнее, вчера он сначала просто пищал. Потом вдруг начал передавать очень красивую песню на русском языке, в исполнении детского хора. Жаль, что вы ее не слышали, господин президент, просто завораживающая красота. (По дружным просьбам читателей – «Прекрасное далёко» :) )

   – Мы не успели её записать, – виновато пояснил Хегерти. – Русский спутник начал передавать так неожиданно... Все просто остолбенели и слушали.

   Позже выяснилось, что в Штатах нашлись более расторопные люди, чем администрация президента. Один из радиоведущих, пытаясь поймать позывные спутника, вдруг услышал на этой частоте музыку и машинально включил запись. Песня была записана, в этот же день переведена на английский и испанский, затем на французский и португальский, музыку тоже подобрали, и уже на следующий день весь мир распевал: «I am hearing voices from the glorious future...» «Правильный» перевод был подброшен репортёрами ONN.

   По просьбе президента пресс-секретарь принес радиоприемник и стал ловить указанную в сообщении ТАСС частоту. Хегерти вращал ручку настройки, и вдруг поймал выпуск новостей.

   – А сейчас – ещё одна, невероятная сенсация! – объявил ведущий. – И опять отмочили красные. Как будто мало нам их чёртова спутника! Сегодня во время традиционного парада по случаю очередной годовщины их революции Хрущёв сделал сенсационное заявление о создании Всемирного Экономического Союза. Судя по всему, это будет азиатский аналог Европейского Экономического Сообщества. Но красные пошли дальше. Они объявили, что единой валютой сообщества будет советский рубль. И что ещё более важно, в состав вновь созданной организации входят не только социалистические страны. Пока заявлено участие Китая, Индии, Индонезии, Югославии, Египта и Сирии.

   – Вот дерьмо! Хегерти, вы меня в гроб вогнать решили? – президент побагровел, но тут же без сил откинулся на подушку.

   – Сэр, вам нельзя волноваться! – засуетился пресс-секретарь.

   – Да? – язвительно спросил Эйзенхауэр. – Доллар только что перестал быть единственной мировой резервной валютой! И вы предлагаете мне не волноваться?!

   Президента можно было понять. Вчера он заснул в привычном мире, где Америка была, в общем-то, единственной сверхдержавой, способной диктовать свою волю кому угодно. А проснулся он в совершенно ином мире, в мире многополярном, где Америку могли запросто уничтожить нажатием кнопки. Было от чего впасть в отчаяние.

   В этот момент Хегерти удалось поймать нужную частоту, и из приемника послышалось «бип-бип-бип»

   – Вот оно, сэр! – обрадовался пресс-секретарь. – Это сигнал русского спутника.

   Внезапно сигнал прервался, и сквозь помехи пробился человеческий голос. Эйзенхауэр тотчас узнал его – это был знакомый ему по Женевской встрече 1955 года голос Хрущёва. Советский лидер говорил с паузами, а переводчик следом за ним переводил сказанное:

   – Я приветствую народ Соединённых Штатов от имени народа Союза Советских Социалистических Республик, – сказал Хрущёв. – Я передаю вам послание мира. Русские – мирные люди, мы совсем недавно победили в долгой и тяжёлой войне, и никому не желаем пережить то, что пережили мы. Мы открыты для мирного и взаимовыгодного сотрудничества, но нашу страну и наши интересы мы будем защищать решительно, всеми доступными нам средствами.

   – Пользуясь случаем, хочу поздравить президента Эйзенхауэра с победой на выборах, пожелать доброго здоровья и скорейшего выздоровления. У нас с вами впереди ещё много работы, господин президент. Мы с вами должны вместе сделать этот мир безопасным и счастливым.

   – Мерзавец!!! – простонал Эйзенхауэр. – Толстый, лысый, ушастый мерзавец!!! Он над нами откровенно издевается! Он бы ещё сказал: «Эй, вы, там, внизу!»

   («Эй, вы, там, внизу!» - сказал Линдон Джонсон, когда держал предвыборную речь с вертолёта.)

   – Нет, вы объясните мне, Хегерти, как? Чёрт меня подери, как этому мерзавцу всё время удается быть на шаг впереди нас? Ведь он же дурак!!

   Действительно, поздравить американского президента с победой на выборах в обращении через спутник в сложившейся ситуации было всё равно, что мимоходом погладить по головке мальчугана, ковыряющегося в песочнице.

   Со стороны Хрущёва это был эпический троллинг 80-го уровня. Всё удовольствие от победы на выборах для президента было полностью испорчено.

   – Возможно, он не такой уж и дурак? Вдруг мы его недооценивали, господин президент? – сказал Хегерти.

   – Возможно... – Айк задумался. – Передайте Никсону – никаких решительных действий не предпринимать, что бы ни случилось. Это – мой прямой приказ, как президента и Верховного Главнокомандующего. Мы должны сначала понять, каковы реальные возможности Советов. Кажется, мы их действительно недооценили.

   Вечером состояние переволновавшегося президента осложнилось, и его личный врач Роулингс едва ли не пинками выпроваживал всех посетителей.

   А над всем этим дурдомом мирового масштаба, медленно вращаясь, летел первый в мире искусственный спутник, транслируя гимн Советского Союза.

18. ГлавКосмос

   С 8 ноября продолжилось обсуждение Суэцкого кризиса в ООН. Америка ещё не отошла от шока после запуска спутника. Курсы акций ещё продолжали падать. Общие убытки из-за тройной паники на бирже – по поводу спутника, Суэцкого кризиса и установления границы в Берлине – составили более 30 миллиардов долларов.

   Финансовый отдел КГБ знатно порыбачил в этой мутной водичке. Поскольку реакцию США на запуск спутника просчитали заранее, соответственно, подготовились к биржевой панике хорошо. Купленные биржевые брокеры, проинструктированные и получившие для проведения операции значительные фонды, хорошо порезвились, скупая падающие в цене из-за паники акции различных фирм и предприятий.

   Особым спросом пользовались акции высокотехнологичных компаний, вроде IBM и других, ей подобных, не только производителей электроники. Кроме того, были скуплены на корню несколько фирм, занимавшихся оптовыми поставками продовольствия. Общая докризисная стоимость акций, которые удалось выкупить, составляла ни много ни мало более 4 миллиардов долларов.

   Все покупки были анонимными, расчёты проводились через швейцарские банки и «безликие» инвестиционные фонды и холдинги, принадлежность которых было очень сложно установить. На эту финансовую операцию была потрачена часть золотого запаса СССР, но вложенные деньги уже на следующий год удалось с лихвой «отбить».

   Ещё прятались под столами некоторые особо впечатлительные американцы, ещё продолжали выпадать из окон разорившиеся капиталисты, но дипломаты, привычные к кризисам и потрясениям, продолжили работу.

   Постоянный представитель США при ООН Генри Кэбот Лодж внес на обсуждение Совета Безопасности вопрос о вводе международного миротворческого контингента в зону Суэцкого канала, с целью «предотвращения дальнейшего кровопролития и для контроля со стороны мирового сообщества».

   Представитель Египта Лутфи сразу опротестовал формулировки, указав, что кровопролитие прекратилось, зона канала надежно контролируется Вооруженными Силами Египта, канал с 7 ноября продолжает работать в обычном режиме, и, следовательно, ввод миротворческого контингента не является необходимым.

   Представитель США продолжал настаивать на вводе миротворческого контингента, при этом его поддержал представитель Великобритании сэр Пирсон Диксон. Под нажимом США вопрос был поставлен на голосование, однако представитель Советского Союза Аркадий Александрович Соболев использовал право вето.

   Ввод миротворцев провалился. Выносить обсуждение вопроса на сессию Генеральной Ассамблеи США не стали – было очевидно, что там предложение не пройдет, большинство развивающихся стран были на стороне Египта. Вместо этого Великобритания потребовала вернуть «незаконно захваченные корабли Royal Navy, и военнослужащих британской короны», а США потребовали вывода советских войск из Египта, и немедленного ухода советской эскадры.

   Представитель Египта ответил, что корабли являются законными военными трофеями, захваченными в ходе боевых действий и объявлены собственностью Египта, военнослужащие британской короны являются официальными военнопленными, советских войск на территории Египта нет, есть лишь технические специалисты, обучающие египтян обслуживать советскую технику, а экипажи кораблей советской эскадры оказывают помощь египетским спасателям при поиске жертв английских бомбардировок под развалинами.

   Далее Египет предъявил Великобритании встречные требования компенсаций за разрушения гражданских объектов и многочисленные жертвы среди мирного населения в ходе бомбардировок. К документу прилагались фотографии сотен пострадавших детей и копии медицинских заключений – получилась весьма увесистая папка. И представитель Египта предупредил, что подобных папок уже собрано несколько сотен – только на женщин и детей.

   Представитель Египта также обвинил Великобританию в военных преступлениях, указав факты многочисленных разрушений мирных объектов. Относительно английских военнопленных Египет заявил что они используются при разборке завалов, образовавшихся в ходе бомбардировок, и будут отпущены не раньше, чем восстановят своим трудом все, что разрушили британские бомбы.

   Участие советских моряков в гуманитарной миссии сразу поставило ситуацию с ног на голову. Представитель Италии тут же выступил, напомнив о русских моряках, пришедших на помощь населению Сицилии после землетрясения 1908 года. У США не осталось аргументов против присутствия советской эскадры в Египте.

   К тому же 9 ноября Насер объявил о предоставлении СССР военных баз на территории Египта, в счет оплаты «за техническую помощь при отражении империалистической агрессии, и для обеспечения свободы и безопасности международного судоходства». СССР получил в качестве морских баз часть портов Александрия и Суэц, а также базу ВВС Фаид в зоне канала, имеющую ВПП длиной более 3 км, и способную принимать стратегические бомбардировщики.

   Более того, Насер объявил, что повреждённые в ночь с 5 на 6 ноября британские авианосцы в количестве 5 единиц, и 2 крейсера проданы Советскому Союзу в счет оплаты поставок по ленд-лизу. В осиротевшем британском адмиралтействе началась истерика. Британские газеты исходили на мыло.

   Соединенные Штаты «выразили озабоченность» передачей трофейных британских кораблей Советскому Союзу. Американский 6-й флот патрулировал в международных водах к северу от Александрии. Неназванный в интервью американский адмирал заявил, что «если красные попытаются вывести авианосцы из Александрии, пусть пеняют на себя».

   На следующий день 10 ноября Гамаль Абдель Насер посетил с визитом советскую эскадру, стоящую на рейде Александрии. Визит освещала съемочная группа канала ONN. В репортаже, транслировавшемся на весь мир, президент Египта, среди прочего, спустился в снарядный бункер линкора «Новороссийск» и осмотрел хранилище спецснарядов главного калибра.

   Длинный ряд снарядов калибра 320 мм со значком «радиоактивность» впечатлил всех. Специалисты обратили внимание, что Насер перед спуском в бункер переоделся в защитный скафандр. А также отметили характерную для радиационного облучения засветку кинопленки, на которую снималась эта часть визита.

   О том, что значки на снарядах были нарисованы матросами ночью, а пленку частично засветили в рентгеновском кабинете бывшей английской военно-морской базы в Александрии, не догадался никто.

   Для Насера устроили ещё одно шоу. На границе территориальных вод Египта поставили один из захваченных английских транспортов. А затем крейсер «Адмирал Нахимов» выпустил по нему ракету КСС.

   Момент пуска американцы не засекли – программа визита заранее не объявлялась, все произошло внезапно. ONN снимать пуск тоже не позволили – оператор снимал выражение лица Насера в этот момент. Но микрофоны записали рёв стартующей ракеты, а самолет-киносъёмщик и американский эсминец, подошедший поближе к кораблю-мишени, засняли попадание.

   Когда транспорт после попадания ракеты переломился и затонул через 4 минуты, нервы американского адмирала не выдержали. Рассвет 11 ноября американский 6-й флот встречал в районе Гибралтара.

   10 ноября Сирия предоставила советскому флоту возможность базирования в портах Тартус и Латакия. В конце ноября была достигнута договоренность с Албанией об использовании в качестве военно-морской базы Влёрского залива. Реализовался один из кошмаров НАТО – СССР получил фактически полный контроль над восточной частью Средиземного моря и возможность перекрыть пути снабжения Турции. Не говоря уже о фактическом контроле над Суэцким каналом. На фоне трещащей по швам евроатлантической солидарности случившееся «ущемление Турции» оказалось для НАТО не менее болезненным, чем ущемление грыжи.

   Соединение подводных лодок, устроившее погром британскому флоту, позволило обнаружить себя лишь 20 ноября. До этого лодки продолжали оставаться в море. Свежими продуктами и топливом их снабжали по ночам с трех торговых кораблей, используемых как плавбазы. В Эгейском архипелаге попадаются маленькие островки, некоторые из них даже необитаемы. Днем лодки оставались под водой или находились в позиционном положении, прячась в густой тени прибрежных утесов. Ночью они всплывали, заряжали батареи, принимали топливо и продукты с кораблей снабжения.

   Только 20 ноября «волчья стая» всплыла на внешнем рейде Александрии и подняла флаги ВМФ Египта.

   Египтяне изъявили желание приобрести 10 из 30 лодок в постоянное пользование. Остальные разошлись в Тартус, Латакию, и позже – во Влёру.

   Мировая пресса лишь отметила, что обещанные СССР Египту по ленд-лизу лодки прибыли в Александрию к шапочному разбору, когда активные боевые действия уже закончились. Репортеры продолжали утверждать, что торпеды, поразившие британские корабли, были выпущены торпедными катерами или сброшены с торпедоносцев.

   Разумеется, было много обвинений в участии советских военных специалистов в военных действиях. Но неопровержимых доказательств – пленных или трупов в советской форме, у англичан не было. Все всё понимали, но обвинить СССР формально было не в чем. Регулярные части советских Вооружённых Сил в событиях у Порт-Саида официально не участвовали.

   Появление советских кораблей и бомбардировщиков в зоне канала вызвало у США и, особенно, у Великобритании, настоящую истерику. На что Насер, выступая по радио, с ледяным спокойствием заявил:

   – Советские подразделения приглашены для обеспечения безопасности канала как стратегического объекта мирового значения. Произошедшие события научили нас многому. Прежде всего – не доверять вопросы безопасности англосаксам. Мы специально передали 20 процентов акций Суэцкого канала Советскому Союзу.

   – СССР, как одна из наиболее передовых стран мира, сможет обеспечить техническое обслуживание сооружений канала и его охрану на должном уровне. Участие советских вооруженных сил в охране зоны канала предусмотрено контрактом, заключенным между компанией Суэцкого канала и Советским правительством. Контракт прошёл независимую юридическую экспертизу и признан полностью законным.

   – Пользуясь случаем, хочу искренне поблагодарить Соединённые Штаты и Советский Союз за дипломатическую поддержку и другую помощь, оказанную Египту в час испытаний. Египет не выстоял бы против англо-франко-израильской агрессии, если бы СССР и США не заняли единую, согласованную и жесткую позицию в отношении агрессоров.

   Когда египетский представитель Лутфи процитировал в ООН заявление Насера, Лодж и Диксон впервые в жизни не нашлись, что ответить. Советские ВВС и флот фактически задействовались в качестве корпоративной охраны.

   – Это... это неслыханно! – возмутился Лодж. – Это... – он не мог подобрать слов.

   Ситуация действительно ещё не встречалась в мировой практике.

   – Ну, почему же, – вмешался Соболев. – Сэр Пирсон Диксон правильно говорил на одном из заседаний, что всемирное значение Суэцкого канала для мировой торговли делает его уникальным объектом. Поэтому, столкнувшись с неприкрытой агрессией со стороны бывшего совладельца Компании, страны-соучредители решили принять не менее уникальные меры по обеспечению его безопасности.

   – Мы готовы охранять канал и обеспечиваемую им свободу судоходства и международной торговли от кого угодно, хоть от марсиан, – добавил Соболев. – Я полагаю, наша позиция в вопросах свободы судоходства вполне соответствует позиции США и Великобритании? Или США и Великобритания вдруг решили выступить против свободы судоходства? Так следует понимать ваши слова, господа Диксон и Лодж?

   – Разумеется, нет! – ответил Диксон.

   – США всегда последовательно поддерживали и будут поддерживать свободу международной торговли, – произнёс Генри Кэбот Лодж. – Но как можно поручать охрану такого объекта вооружённым силам коммунистического государства?

   – Ну, раз уж крупнейшие капиталистические державы выступили в качестве агрессоров, потерпевшие закономерно обратились за защитой к другой стороне. И кстати, при чём тут наш общественный строй, господин Лодж? – поинтересовался Соболев. – Может быть, причина вашего негодования в том, что для этой цели не были приглашены американские войска? Я угадал, да? Вижу, что угадал.

   – Могу пояснить, почему вас не пригласили, – развил его мысль египетский представитель Лутфи. – Президент Насер послал просьбу о помощи всем. В том числе и президенту Соединенных Штатов. Однако откликнулся делом на наш призыв только Советский Союз. Соединённые Штаты ограничились дипломатическими демаршами. Безусловно, Египет благодарен США за эту помощь, но после британской агрессии Египет как главный держатель акций канала больше не доверяет англосаксам.

   – Тем более, Советский Союз предлагал Соединенным Штатам провести совместную миротворческую операцию. Поскольку США отказались принять советское предложение, египетская сторона сделала соответствующие выводы. А как собственник, Египет вправе выбирать, кому из стран-держателей акций Компании следует поручить её защиту. Ничего личного, господин Лодж, просто бизнес.

   Лодж лишь открыл рот и забыл его закрыть.

   – С каких это пор коммунисты заговорили о бизнесе? – язвительно поинтересовался Диксон.

   – Вероятно, с тех самых, когда осознали, что с капиталистами следует разговаривать на понятном им языке, – парировал Соболев.

   Как только президент Эйзенхауэр вышел из госпиталя 10 ноября, на него обрушился ворох проблем. Военные требовали срочно усилить группировку 6 флота в Средиземном море, вышибить из Египта «зарвавшихся красных», а также разрушить границу в Берлине.

   В ответ президент включил радио и дал генералам послушать песенку, транслируемую советским спутником, а затем дал полюбоваться фотографиями, на которых красовались окутанные дымом половинки крейсера «Bermuda».

   – И вы, господа, все ещё настаиваете на необходимости начать третью мировую войну? – язвительно поинтересовался Айк. – Господин директор ЦРУ, – он посмотрел на Аллена Даллеса, – сообщил мне, что, по последним данным, у Советов около трёхсот шестидесяти пусковых установок ракет, похожих по размерам на межконтинентальные. Во всяком случае, длина капониров для хранения ракет более чем вдвое превосходит длину русских ракет, которые мы сфотографировали на параде. Да ещё эти чёртовы русские дирижабли с ракетами болтаются над Арктикой и Атлантикой. И никто не знает, каковы их возможности.

   – Может быть, стоит ещё раз послать в Россию на разведку U-2? – спросил Даллес.

   – Господин Даллес, возможно, вы ещё не до конца осознали всю серьёзность ситуации, – терпеливо пояснил Эйзенхауэр. – Страна, которая запустила в космос спутник, сможет сбить и самолёт-разведчик. Один раз уже сбили, хотите потерять ещё нескольких лётчиков? (Точную цитату найти не удалось, но Эйзенхауэр действительно так считал, и по этой причине запретил полёты U-2 над советской территорией после запуска спутника. Запрет продержался до 1960 года)

   – Я вот не вижу причины, по которой стоило бы подвергать опасности жизни десятков миллионов американцев. – продолжил президент. – Ни в Египте, ни в Берлине красные не угрожают прямо нашим интересам. Да, в Египте они нас переиграли. Но в изменившихся условиях я не вижу повода для войны. Если бы они перекрыли канал, или ещё как-то угрожали свободе судоходства, мы бы имели предлог для вмешательства. Но позиция русских, заявленная ими в ООН, связала нас по рукам и ногам.

   – Они сумели ловко перевести оба конфликта из политической плоскости в экономическую, – сказал Эйзенхауэр. – И у меня сейчас стоит первостепенная задача вывести американскую экономику из кризиса, в который ее загнали биржевые игроки своей идиотской паникой. Так что пока, джентльмены, мне не до вас.

   – Меня, джентльмены, – сказал президент, – сейчас гораздо больше интересует другой вопрос: как наша разведка ухитрилась все проморгать?

   Аллен Даллес десатурировался и попытался стать прозрачным.

   – Я сейчас говорю даже не о ЦРУ, – уточнил Айк. – Беспомощность вашего ведомства, господин Даллес, меня уже не удивляет. Куда смотрела военная разведка, черт подери?!! – от души рявкнул президент, выходя на режим. – Из этой египетской заварушки на шесть футов торчат уши Хрущёва!! Да, прямых доказательств участия красных у нас нет. Но египетской армией фактически командовал русский маршал Рокоссовский!! Никто, включая Насера и красных, этого не скрывает! И что, джентльмены, имея эту информацию, никто из наших аналитиков не догадался сложить 2+2???

   Многозвездные генералы и адмиралы подавленно молчали.

   – А я могу вам объяснить, что случилось! – продолжал Эйзенхауэр. – Никто из нас не воспринимал русских всерьёз! «Они же отсталые азиаты! У них нет стратегической авиации, у них нет авианосцев…» Зато, как внезапно, и очень болезненно выяснилось, у них есть мозги!!!

   – У англичан с французами были авианосцы! У англичан и стратегическая авиация была! И это ничуть не помешало им с размаху сесть в лужу! – президент был в ярости. – Вы понимаете, что какой-то там Египет физически не мог так блистательно разгромить настолько превосходящие силы противника! Это же эпическая победа, затмившая битву за Мидуэй! Британцы ещё ни разу не получали такой оплеухи! Захвачены пять авианосцев, два крейсера, несколько эсминцев и фрегатов, более шестидесяти транспортов с десантом, более пятидесяти тысяч пленных, включая экипажи кораблей, потоплены два крейсера, ещё два крейсера и линкор повреждены! И самое смешное, что мы не можем предъявить никаких претензий ни египтянам, ни красным!

   – Нет, конечно, газетчики и дипломаты с обеих сторон будут поливать оппонентов грязью, они за это деньги получают. Но юридически эти чертовы красные обставили все так, что не подкопаешься! Официально их ВВС и флота в Порт-Саиде не было! – Айк уже не говорил, он рычал. – Официально Египет защищался от агрессоров. А то, что при этом агрессоры, имея превосходящие на порядок силы, умудрились всё про…бать – это их проблемы! Да ещё эти поставки оружия по ленд-лизу! Хрущёв побил нас нашим же способом! Он просто съел англичан с говном!

   Эйзенхауэр запыхался и остановился, чтобы перевести дух. Министр обороны Вильсон, воспользовавшись этим, осторожно заметил:

   – Есть подозрение, что союзники попались в тщательно расставленную ловушку…

   – Конечно, они попались в ловушку! – прорычал Айк. – На протяжении всей кампании они только и делали, что попадались в одну ловушку за другой! «Ньюфаундленд» и «Диана» – классическая ловушка с живцом и подстраховкой, разгром у Порт-Саида – это вообще медвежий капкан, а уж как евреев на Синае отымели – это Рагнарёк и Махабхарата в одном флаконе! Такое ощущение, что египтяне и красные знали планы союзников во всех подробностях, до последней запятой!

   – У русских полно шпионов в Европе, – заметил помощник по национальной безопасности Джексон. – А в Израиле вообще половина народа – иммигранты из России. Могли слить информацию за деньги, не сознавая, чем это обернётся для Израиля.

   – Насчёт Израиля – вряд ли, – усомнился Айк, – Они-то как раз очень хорошо сознают, чем это может для них обернуться. Я бы скорее поставил на агентов-коммунистов во французской разведке. Среди лягушатников всегда было полно красных и розовых. Тем более, что французский флот пострадал неизмеримо меньше английского. Всего три поврежденных корабля. Да ещё этот внезапный отход… Лягушатники уверяют, что их крейсер был атакован подводной лодкой, и они просто выполнили уставной маневр уклонения… Но во французском военно-морском уставе не сказано, что для уклонения от подлодки надо драпать на полной скорости 400 миль без остановки!

   – Лягушатники элементарно пересрались и бросились наутек, – пыхнув сигарой, заявил командующий САК Кёртисс Лемэй.

   – После встречи в Женеве у них начато несколько крупных экономических проектов с красными, – заметил Джексон. – И прекращать их по результатам военных действий лягушатники пока что не собираются…

   – Думаете, красные их предупредили? – спросил президент.

   – Не обязательно. Получив ультиматум русских, Ги Молле мог просто наложить в штаны. А ещё вернее – в штаны наклал их командующий на ТВД или командующий эскадрой. Тем более, что помехи были такие, что любая радиосвязь по всему Средиземному оглохла до утра, – предположил Лемэй.

   –Вот-вот, радиопомехи – это крайне любопытная деталь, – заметил министр обороны. – Это, скорее, почерк англосаксов, а никак не русских. Красные обычно бьют прямо в лоб и насмерть. А тут – невероятно сложная игра на нескольких уровнях: дипломатическом, экономическом, стратегическом, оперативном, тактическом… Продуманное информационное обеспечение… И, как вишенка на торте, грамотное использование радиопомех… Я бы сказал – ювелирное. Есть сведения, что египтяне или кто уж там им помогал, во время бомбежек союзников ставили их пилотам точно рассчитанные по времени и частоте радиопомехи при выходе на боевой курс!

   – А чем они потопили эти крейсеры? – спросил Джексон. – По описанию очевидцев, это больше всего напоминало атаку камикадзе…

   – Ну, этого от арабов как раз можно ожидать, – заметил министр обороны. – Посадили смертника в МиГ-15, подвесили бомбы, а дальше – «аллах акбар, смерть неверным».

   – Короче, нам понятно, что нам ничего не понятно, – подвел итог президент. – Ясно одно, союзников отымели в извращённой форме, причём так, что не подкопаешься. Очевидно, что Хрущёва мы недооценили. Мы-то думали, что после дядюшки Джо там осталось ровное место без единого прыщика. А как оказалось, Хрущёв способен одной левой оторвать яйца Идену и Ги Молле, и заставить сожрать под майонезом.

   – Нам ещё повезло, что этот лысый засранец не запустил свой грёбаный спутник на день раньше. Иначе выборы были бы сорваны, а мы наверняка их проиграли бы, – Эйзенхауэр был мрачен и зол.

   – Каковы будут наши действия, господин президент? – спросил Джексон.

   – Пока ограничимся дипломатическими и информационными мерами. – ответил Айк. – Чёртов русский спутник связывает нас по рукам и ногам. Что у нас с нашей ракетной программой?

   Военно-морской министр замялся.

   – Мы пока не преодолели технические трудности, сэр… – промямлил он. – Ракеты взрываются...

   – А что этот немец, как там его, фон Браун? – спросил президент.

   – У него есть готовая ракета, сэр, – ответил Джексон. – но мы что, отдадим национальный приоритет в запуске спутника этому недобитому эсэсовцу?

   – Мы уже отдали его красным! – рявкнул Айк. – На случай, если вы не заметили!!! Чёрт с ним, что он немец, дайте ему все, что он попросит, и пусть работает. Не до жиру уже, господа! Время соблюдать невинность кончилось.

   Военным пришлось отказаться от планов похода на Египет. По поводу установления границы в Берлине Эйзенхауэр тоже не увидел достаточных оснований для вмешательства:

   – Берлинцы могут пересекать границу? Могут. Оккупационные силы имеют доступ в Берлин? Имеют. Не вижу причины для начала третьей мировой войны, джентльмены, – развел руками президент. – Как бы мы не отрицали очевидное, режим Ульбрихта существует и действует в границах, отведенных ему Потсдамскими соглашениями. Основные положения этих соглашений не нарушены. Оставьте эти вопросы дипломатам и газетчикам.

   Президент США был весьма неглуп и умел держать удар. Уже 10 ноября он выступил на пресс-конференции в Белом Доме, поздравив руководство и народ СССР с выдающимся успехом советских учёных. (В реальной истории он выступил с поздравлением 9 октября 1957 г, когда ТАСС опубликовало подробное сообщение о запуске спутника)

   Газетчики с обеих сторон действительно развернули пропагандистскую войну. Но в этот раз СССР через подставных лиц уже контролировал значительную часть европейской и американской прессы. И эта часть сосредоточила атаки на действиях Великобритании против мирного населения Египта, при этом настаивая на суверенном праве египетского руководства на принятие собственных экономических решений. Да, египтяне, возможно, сделали неправильный выбор, доверившись русским. Но это их выбор и их решение. Возможно, они ещё пожалеют об этом, но это – вопрос свободы ведения бизнеса.

   Такой подход американцам был хорошо знаком и понятен. Эту позицию никак нельзя было назвать просоветской, но объективность освещения вопроса играла на руку СССР. Не было речи об однозначной победе в информационной войне. Но, задавая рядовым американцам вопрос:

   – Что вы думаете о положении в Египте? – чаще всего репортеры получали ответ:

   –А это где?

   Те, кто интересовался международным положением, чаще всего отвечали:

   – Ну, они сумели ловко настучать по башке англичанам. Возможно, они ошиблись, начав бизнес с красными, но ведь это их бизнес.

   Контакты СССР и США не прерывались ни на минуту. На похоронах госсекретаря Даллеса присутствовал Анастас Иванович Микоян. (В реальной истории Микоян действительно был на похоронах Дж. Ф. Даллеса в 1959 году).

   После церемонии Микоян встречался с президентом Эйзенхауэром, обсудив с ним широкий круг вопросов. Когда президент затронул проблемы, возникшие в США после запуска советского спутника, Анастас Иванович заверил его, что это не более, чем научный эксперимент, который вскоре получит продолжение.

   – У нас сейчас разрабатывается долгосрочная программа исследований космического пространства, – сказал Микоян. – Две такие мощные в научном отношении державы, как Советский Союз и Соединённые Штаты могли бы, сотрудничая в космосе, добиться значительно больших результатов, чем по отдельности.

   – Гм... Вы считаете такое развитие событий возможным? – спросил президент.

   – Если обе стороны проявят достаточную политическую волю и перестанут смотреть друг на друга сквозь прорезь прицела — то возможно, – уверенно ответил Микоян. – Мы готовы. А вы?

   Эйзенхауэр ненадолго задумался.

   – Я обдумаю эту возможность, – сказал, наконец, президент.

   Определенную проблему для СССР начинала представлять популярность Насера среди арабов, взлетевшая до небес после победы. Насер превратился в народного героя, способного одним выступлением всколыхнуть и повести за собой сотни тысяч людей. Но, как оказалось, у Насера были не только друзья и поклонники.

   14 ноября президент Египта выступал на очередном митинге. Он произнес ещё одну зажигательную речь, и стоял на ступенях лестницы, с которой выступал, приветствуя восторженно ревущую толпу.

   К нему протолкалась женщина в длинной черной арабской одежде, с букетом цветов. Упав на колени, она протянула цветы президенту. Взяв букет, Насер поднял женщину с колен, поблагодарил. И вдруг она, вытащив из складок одежды выключатель на конце провода, крикнула в толпу:

   – Гамаль, ты предал дело Аллаха! Аллах акбар! – и нажала кнопку.

   Взрыв полукилограмма тротила оборвал жизнь египетского президента всего через несколько дней после его величайшего триумфа. К счастью, никто из его ближайших соратников не пострадал.

   В возникшей панике быстрее других сориентировался начальник канцелярии президента и руководитель военной разведки Али Сабри. Взяв на себя руководство, он заручился поддержкой маршалов Амера и Рокоссовского и принял обязанности президента. Выступая перед народом, Сабри обещал «вести страну курсом, проложенным Насером». При этом Сабри был сторонником сближения с СССР.

   После смерти Насера народный гнев египтян обратился против радикальных исламистов. Толпа разгневанных сторонников погибшего президента убила в Каире нескольких мулл, разгромила медресе, использовавшееся как штаб фундаменталистов.

   Узнав от Серова о смерти Насера, Никита Сергеевич сначала возмутился:

   – Иван Александрович, сделай Судоплатову внушение: дело – делом, но надо же методы выбирать! Зачем женщину-то взрывать было?

   – Никита Сергеич, это не он! – ответил Серов. – Павел Анатольевич вариант со снайпером готовил, через два дня! У меня план операции его лежит. Это исламисты постарались!

   – Да? – удивился Хрущёв. – Ну, ладно. Будем считать, что проблему арабо-израильского конфликта мы, пусть на какое-то время, решили. За Израилем, конечно, постоянный пригляд нужен, доверять им ни на минуту нельзя. Но может быть, несколько лет мира мы для Ближнего Востока обеспечим.

   – А ты, Иван Александрович, разберись, кто именно Насера прибрал, – дал задание Серову Хрущёв. – Зачищать политиков в нашей сфере влияния дозволяется только нам. Всем остальным будем яйца отрывать за такие дела.

   – Есть разобраться и доложить, – ответил Серов. – А ты, Никита Сергеич, что в нашу сферу влияния причисляешь? Ну, чтобы понимать...

   – А ты оглянись вокруг, – усмехнулся Хрущёв. – Тут, в кабинете, кроме моей лысины, круглых предметов не так много...

   Серов осмотрелся и заметил стоявший на столике в углу кабинета глобус.

   – Гм! – только и смог ответить председатель Комитета Госбезопасности.

   10 ноября, едва отойдя от напряжения Суэцкого кризиса, Хрущёв собрал заседание Президиума ЦК (заседания Президиума тогда проходили обычно по четвергам и субботам). Члены Президиума сначала решили, что будут обсуждаться вопросы, связанные с Египтом. Однако Хрущёв привёл на заседание председателя КГБ Серова, академика Келдыша и Главного конструктора Королёва. Также присутствовали министр авиапромышленности Дементьев, председатель Спецкомитета, замминистра среднего машиностроения Василий Михайлович Рябиков, и министр общего машиностроения Пётр Николаевич Горемыкин. Жуков и Устинов, также лица заинтересованные, были членами Президиума.

   Перед заседанием Президиума Келдыш, Серов и Королёв собрались в кабинете Хрущёва, ждали слегка задержавшегося Рябикова и обсуждали с Первым секретарём предстоящее совещание.

   – Никита Сергеич, – обратился к нему Королёв. – Откуда всё это? Сначала программа создания спутников, когда ещё носителя нет, потом Мстислав Всеволодович схемы новейших ракетных двигателей принёс, теперь вот хронология развития нашей космонавтики с датами до 1980 года? Что это за фантастика? Откуда? Мне-то вы можете сказать?

   Хрущёв помолчал несколько секунд.

   – Ну что, Иван Александрович? Расскажем Сергею Палычу правду?

   Серов пожал плечами:

   – Полагаю, Главному конструктору это поможет в работе. А то, если честно, он меня уже замучил вопросами. Сначала, когда я ему список неисправностей носителя принёс, он при мне едва не изнасиловал своего начальника 1-го отдела, решил, что кто-то в ОКБ информацию налево сливает.

   – Потом я гадать начал, – подхватил Королёв, – откуда Иван Александрович добыл эту информацию? Ракета ещё ни разу не летала, а такие сведения добываются только в ходе экспериментальной отработки. Параллельное КБ, где немцы работали, распустили ещё в прошлом году, да и не занимались они там нашей «семёркой»... И если бы занимались – обогнать не смогли бы, у нас людей больше, и мы и так уже на пределе работаем.

   – Работа у нас такая, – усмехнулся Серов.

   – Никита Сергеич, – в упор спросил Королёв. – Можете меня в психушку затолкать, но скажите: это что, какая-то секретная разработка? Машина времени? Или проход в параллельный мир? Я спать ночами не могу, гадаю! Не думайте, что я фантастики начитался, некогда мне хернёй заниматься, но тут по-другому никак не складывается!

   Хрущёв и Серов переглянулись. Никита Сергеевич пробурчал под нос:

   – Вот вам и секретность – оба раза угадал.

   Иван Александрович положил перед Королёвым бланк подписки. Главному конструктору тут же бросился в глаза ещё невиданный им красный гриф «ТАЙНА».

   – Однако... – пробормотал Королёв. – Это что же, ещё секретнее, чем «Особой важности»?

   – Значительно секретнее, Сергей Палыч, – ответил Хрущёв. – Пока об этом знает не более 10 человек в стране. И если об этом узнают на Западе, я боюсь даже представить себе последствия.

   – Понял, – сказал Королёв.

   Он очень внимательно прочёл бланк, не спеша поставил свою подпись и дату.

   Хрущёв молча положил перед ним присланный из 2012 года планшет, на котором хранилась часть информации, электронная энциклопедия и письмо Александра Веденеева.

   – Что это? – изумлённый Королёв рассматривал планшет так, словно это было изделие инопланетной цивилизации.

   – Это ЭВМ, – ответил Никита Сергеевич. – Планшетный компьютер из 2012 года. История была необычная... – произнёс он. – В высшей степени необычная...

   Королёв выслушал рассказ Первого секретаря молча, но выражение его лица менялось от изумления до глубокого скепсиса.

   – А теперь самое главное, – Хрущёв открыл на планшете письмо Александра и дал прочитать Королёву. – Вот поэтому мы с Иваном Александровичем всё засекретили. Не знаю, будущее ли это, или теперь уже какой-нибудь параллельный мир, это пусть писатели-фантасты разбираются... Но помощь от этой информации была великая, сами видите.

   Королёв был потрясён. Письмо он перечитал трижды. Затем поднял глаза на Хрущёва и спросил:

   – Никита Сергеич, так как же это? Что же это, всё зря? Всё, что мы делаем – псу под хвост?

   – Надеюсь, что нет, Сергей Палыч, – ответил Хрущёв. – Предупреждённый – вооружён. Мы уже очень многого добились, благодаря этой информации.

   – Понимаю... – покивал Королёв. – Потому вы и просили сначала подготовку к запуску спутника форсировать, а потом нас ждать заставили аж до 5 ноября... Специально подгадали, потому что знали, когда англичане десант в Египте высадят?

   – Конечно, – подтвердил Хрущёв. – И всё получилось как нельзя лучше.

   – Так... англичан, выходит, египтяне не сами... – догадался Королёв.

   – А вот об этом, Сергей Палыч, вам лучше не знать, – веско сказал Серов. – Крепче спать будете. У вас своих забот хватает, а анализ военных действий оставьте специалистам.

   – Согласен, извините, – ответил Королёв.

   – Вы для меня, вместе с Келдышем и Курчатовым – главная надежда, – пояснил Никита Сергеевич..

   Больше ничего Хрущёв ему рассказывать не стал, но Королёва было не так легко обмануть.

   – Так как там, в 2012 году? – с надеждой спросил Королёв. – На Марс слетали? А на другие планеты?

   Никита Сергеевич молча выложил перед Главным конструктором список достижений мировой космонавтики до 2012 года, свёрстанный специалистами Серова в виде сравнительной хронологической таблицы по странам: СССР, США, Европейское космической агентство, Япония.

   – Что-то как-то негусто... – обескураженно произнёс Сергей Павлович, внимательно изучая список. – Что-то не так пошло... примерно с 1964 года... и дальше...

   – Вот именно, – буркнул Хрущёв. – У них там, в будущем, даже выражение специальное есть на такой случай: «Просрали все полимеры»...

   – Сколько ещё я успею сделать? – спросил Королёв. – Если в 1974 Глушко стал Главным конструктором, значит... я не дожил?

   – В том мире – не дожили, – ответил Никита Сергеевич. – Но теперь мы постараемся этого избежать. И ещё много чего. Только обещайте меня слушаться, если скажу вам лечь на обследование. И держитесь подальше от гептила и прочих ракетных гадостей.

   Королёв молча кивнул, соглашаясь. В этот момент в кабинет заглянул Шуйский.

   – Приехал Василий Михалыч Рябиков, – сказал он. – Члены Президиума собрались, ждут вас.

   В одночасье ставший знаменитостью после своего выступления с трибуны Мавзолея, Сергей Павлович никак не ожидал столь тёплого приема. Когда Хрущёв открыл дверь, ведущую из его кабинета в зал заседаний Президиума, и они вошли, члены высшего партийного органа, не сговариваясь, встали и встретили Королёва аплодисментами.

   Сергей Павлович с непривычки был так смущён, что вместо приветствия пробормотал что-то невнятное. Хрущёв пригласил всех рассаживаться.

   – Сегодня, товарищи, нам предстоит принять несколько очень важных решений, касательно организации дальнейшего освоения космического пространства. Сергей Палыч, вы можете нам коротко обрисовать нынешнее положение дел?

   – На сегодняшний момент наша основная задача – отработка ракеты-носителя Р-7, – начал Королёв. – Из имеющего носителя Р-5-3 нам больше ничего выжать не удастся. От Ивана Александровича мы несколько неожиданно получили важную информацию по обеспечению надёжности. Техническими подробностями утомлять не буду, скажу только, что мы теперь знаем, на что обратить особое внимание.

   – Сейчас достраиваются стенды для наземной отработки всех ступеней ракеты. – продолжил Королёв. – Кстати, большое вам спасибо, товарищи, что выделили финансирование. Доверие правительства обещаем оправдать. С этими стендами мы рассчитываем отработать основные системы ракеты к лету и осуществить первый пробный запуск. (Первый запуск Р-7 был 15 мая 1957 года. Королёв в докладе руководству немного осторожен в сроках.)

   – Большая ракета уже может вывести на орбиту бОльшую нагрузку. Товарищ Тихонравов спроектировал большой спутник научного назначения, массой около тонны, несущий 12 научных приборов. (В реальной истории – Спутник-3). Сейчас изготавливаются 3 таких спутника, на случай аварии носителя при запуске. Поскольку проектировать его начали заблаговременно, закончить сборку планируем уже зимой, чтобы было время для отработки всех систем.

   – Товарищи Тихонравов и Феоктистов сейчас начали проектировать космический корабль для полёта человека в космос. (В реальной истории первые проработки по космическому кораблю Тихонравов начал весной 1957 года) Какие-либо сроки сейчас называть рано, специалисты сейчас находятся на этапе эскизного проектирования. На базе этого корабля можно также будет сделать спутник фоторазведки с возвращаемым блоком фотоаппаратов. Задание на проектирование спецфотоаппаратов уже выдано разработчикам, работа идёт. Наш корабль сможет нести полноценный экипаж из трёх человек в скафандрах.

   – Эти скафандры для полёта человека в космос тоже ещё предстоит разработать и изготовить. Этим занимается товарищ Алексеев на заводе № 918. (Первые скафандры разрабатывал Главный конструктор Семен Алексеев. С января 1964 Главным конструктором завода № 918, будущего НПО «Звезда» назначен Гай Ильич Северин.)

   – Я перечислил только самые основные разработки. – заметил Сергей Павлович, – Каждая из них содержит множество подсистем, которые тоже нужно разрабатывать. Подробный список для утверждения финансирования мы подготовили.

   – Спасибо, товарищ Королёв, – сказал Хрущёв. – Товарищи, мы с вами убедились в важности освоения космоса и роли этого процесса в международной политике. Вы все читаете газеты и знаете, что сейчас творится в Америке и во всем мире. Победа нашей науки и техники обернулась невиданной политической победой. Советский Союз впервые обогнал Соединенные Штаты в области, где они всегда чувствовали себя недосягаемыми лидерами – в науке и технологии. 5 ноября наша страна сделала заявку на роль сверхдержавы мирового масштаба. Теперь не только Европа, но и Штаты будут вынуждены с нами считаться.

   – Можно даже не сомневаться, что очень многим влиятельным людям в Америке это не понравится. И они потребуют от президента поставить «оборзевших красных» на место. Я встречался с президентом Эйзенхауэром. – сказал Хрущёв. – Он вполне нормальный – умный, спокойный, рассудительный.

   – А если сзади сотрудника с пистолетом поставить, так он и вовсе душа-человек, – криво усмехнулся Серов.

   Все засмеялись.

   – Но в силу особенностей политического устройства Соединенных Штатов он вынужден считаться с очень многими людьми, – пояснил Хрущёв – И надо понимать, что среди этих людей наших друзей и сторонников нет. С друзьями в западном полушарии у нас вообще пока не складывается.

   – Сейчас следует ожидать ответного хода Штатов. Они немедленно попытаются взять реванш, и ради этого будут вливать огромные средства в ракетную технику и освоение космоса. Будут пытаться втянуть нас в космическую гонку. Втягиваться в нее нам никак нельзя – наша экономика этого не выдержит. Пока. В будущем – возможно, но не сейчас.

   – Поэтому нам нужен несимметричный ответ, – продолжил Никита Сергеевич. – Прежде всего, необходимо выделить космос в отдельную отрасль народного хозяйства, отделив его от военных. Космосом должна заниматься исключительно мирная организация.

   Как и ожидал Хрущёв его предложение вызвало бурю протестов со стороны Устинова, Жукова и министра общего машиностроения Горемыкина. Выслушав их доводы, Никита Сергеевич ответил:

   – У нас сейчас одни и те же люди занимаются космосом и баллистическими ракетами, в одних и тех же организациях. Я уже получаю предложения о космическом сотрудничестве от стран вновь образованного Экономического Союза. А если завтра-послезавтра к нам вдруг обратятся американцы с предложением сотрудничества? Что, придётся отказываться от такого шанса на мирное сосуществование, только потому, что секретчики не позволяют привести иностранцев в ОКБ-1?

   Устинов и Жуков задумались.

   – Надо создать не связанную с Вооруженными Силами головную организацию, которая будет определять направления освоения космоса. Будет заниматься этим постоянно и ежедневно, а не от случая к случаю, как Президиум ЦК. – продолжил Хрущёв. – Надо разработать открытую, несекретную программу освоения космоса, и опубликовать ее, пока без указания конкретных дат и сроков. Это позволит нам не ввязываться в космическую гонку и действовать строго по плану, реализуя все преимущества плановой экономики. Эта организация будет подчиняться напрямую Совету Министров СССР и будет подотчётна Президиуму ЦК. Руководить должен не один человек, а Совет директоров, минимум трое, для обеспечения коллегиальности решений.

   – Организация будет выдавать задания на проектирование разным ОКБ и НИИ, запрашивать у Госплана и министерства финансов деньги, распределять финансирование между разработчиками. При этом у нее будет и своя техническая база, осуществляющая разработку головных образцов, увязку их в комплекс, проведение полетных испытаний и плановых запусков. Если изделие будет выпускаться серийно, оно будет передаваться на другое предприятие.

   – Я пока обрисовал вам основы, концепцию, – пояснил Никита Сергеевич. – Подробности оставим специалистам. Предлагаю назвать эту организацию Главкосмос. Научным директором предлагаю назначить товарища Келдыша, техническим директором – товарища Королёва, административным директором – товарища Рябикова. В качестве технической базы определить ОКБ-1, завод №88 и полигон в Тюратаме.

   При этих словах Хрущёва Устинов вскинулся и начал резко возражать:

   – Никита Сергеич, полигон строили военные. Ракета Р-7 проектировалась как военная МБР. ОКБ-1 к тому же ведет параллельные работы по твердотопливной межконтинентальной ракете.

   – Дмитрий Фёдорович, у нас полстраны строили или военные, или заключенные, – ответил Хрущёв, – И те и другие – часть советского народа. Р-7, признаем сразу, как бы мы не пыжились, на роль МБР никак не подходит. Точность не та, время подготовки к запуску слишком большое, стоять на боевом дежурстве постоянно она не способна. Когда ее начинали проектировать, не было эффективных долгохранящихся топлив и многого другого. Зато космический носитель из нее после отработки выйдет хороший, готов поспорить. Работу по твердотопливной МБР ОКБ-1 доведет до окончания госиспытаний и передаст в серию на другой завод. И больше нагружать ОКБ-1 тематикой МБР нецелесообразно. По этой теме у нас уже работают Янгель и Макеев, возможно, ещё кто-то подключится.

   Хрущёв имел в виду прежде всего Челомея, с которым у него уже состоялся предварительный разговор. По тематике МБР работал и Надирадзе, но он сейчас полностью ушел в отработку своего ОТРК «Темп-С», временно отодвинув межконтинентальную «Темп-2С» на второй план.

   – С полигоном проще. Он большой, – пояснил Никита Сергеевич. – От одной площадки до другой десятки километров. Если даже на старт «семерки» приедет иностранная делегация, ничего лишнего они не увидят. А вот в ОКБ-1 в его нынешнем виде, когда рядом лежат и «семерки» и боевые Р-5, иностранцев пускать нельзя. А скоро понадобится. Меня уже Неру теребит по поводу постройки южного космодрома. И он просил ракету посмотреть.

   – И ещё один момент, товарищи, – сказал Хрущёв. – Ракета, космический корабль, спутники – это техника, по устройству гораздо более близкая к авиации, чем к артиллерии. Поэтому считаю необходимым максимально сблизить эти два направления. Петр Васильевич, – обратился он к министру авиапромышленности Дементьеву. – Создаваемый Главкосмос – организация надминистерская, прошу вас об этом помнить, и все поручения от них выполнять в первоочередном порядке.

   – Понял, Никита Сергеич, все сделаем, – Дементьев явно не лучился счастьем, но отказать Первому секретарю ЦК не мог.

   Отбившись от Устинова, Хрущёв поставил вопрос на голосование. Предложение прошло единогласно: Устинов и Жуков, хотя и не были в восторге, тем не менее, проголосовали «за». Устинов, уже знакомый с «документами 2012», понимал, что Никита Сергеевич создает советский аналог NASA, и потому не слишком возражал. Жукову не хотелось отдавать «свое», но с ним Хрущёв переговорил заранее и сумел убедить.

   Никита Сергеевич попросил Серова, Келдыша, Королёва и Рябикова подождать в приемной. Президиум принял решения ещё по нескольким текущим вопросам, Хрущёв закрыл заседание и пригласил Серова и свеженазначенных руководителей Главкосмоса в свой кабинет.

   – Ну вот что, товарищи, – начал Никита Сергеевич. – Как я уже сказал, американцы не простят нам нашу «хулиганскую выходку». Сейчас они резко активизируются, завалят своего трофейного фон Брауна долларами выше макушки, и будут нас догонять и перегонять. Денег у них завались, наука сильная, и все ресурсы они бросят на сокращение отставания.

   – Для нас эта гонка совершенно лишняя. Поэтому давайте разработаем проект советской космической программы, опубликуем его, как я уже сказал, и будем работать по этому плану. Собственно, основную часть программы мы с вами уже наметили. Это спутники связи и телевидения, система космической навигации, фоторазведка, радиолокационная разведка, и система предупреждения о ракетном нападении. Я бы ещё добавил сюда метеоспутники. Далее – полет в космос человека, отработка орбитальной сборки, стыковки, то есть, и вывод на орбиту долговременной обитаемой станции со сменным экипажем. В дальней перспективе – полет на Марс.

   – Все, что дальше – оставим следующим поколениям, – сказал Никита Сергеевич. – Намеченного на наш век хватит, а через 20 лет и приоритеты могут поменяться. Сергей Палыч, а как вам удалось трёх человек в скафандрах в корабле уместить?

   – Нам очень помог Сергей Алексеевич Лебедев. Уж не знаю, что за чудо-ЭВМ стоит у него в ИТМиВТ, – продолжал Королёв, – но когда товарищ Тихонравов попросил Сергея Алексеевича посчитать аэродинамику спускаемого аппарата в форме фары, товарищи из ИТМиВТ за пару недель всё сосчитали. Мы взяли нашу прикидочную методику расчёта, как мы обычно на логарифмических линейках считаем, и предоставили им. Они нам просчитали с полсотни вариантов, после чего мы выбрали лучший. Осталось сделать натурный образец спускаемого аппарата и продуть его в аэродинамической трубе, чтобы подтвердить правильность наших приблизительных расчётов. А потом мы его в паре беспилотных пусков окончательно отработаем.

   – Ясно. Сейчас надо бы ещё один спутник запустить, – сказал Хрущёв. – А то уже кое-кто на Западе начинает утверждать, что это единичный фокус, который ничем не подкреплён.

   – На Р-5 мы можем запустить только аналог уже летающего спутника, – пояснил Королёв. – Вот когда «семерка» летать начнёт, тогда можно будет запустить, скажем, собаку.

   – Стоп, – сказал Никита Сергеевич. – Собаку запустить – это хорошо. А вернуть её живой вы сможете?

   – А надо? – удивился Королёв. – Вернуть живой – это гораздо сложнее, чем просто запустить. Раньше чем будет готов хотя бы спускаемый аппарат – не получится.

   – А если не сможем вернуть собаку живой – то лучше не надо, – ответил Хрущёв. – Иначе будет очень много воплей на Западе, зачем нам лишняя негативная реакция? Просто спутник с научными приборами запустим. А с собакой... Можно так сделать: во второй или третий образец спускаемого аппарата собаку посадим и запустим. Если даже запуск будет неудачным, по крайней мере, мы пытались обеспечить возвращение. Главное – запустить собаку раньше января 1961 года. К тому времени американцы собираются обезьяну запустить.

   – Могут и раньше собраться, – обеспокоенно сказал Королёв. – Тем более, мы им своим спутником такого ускоряющего пинка дали.

   – А на этот случай нас Иван Александрович предупредит, – ответил Никита Сергеевич. – Компетентные товарищи у него эти вопросы на контроле держат.

   Серов лишь молча кивнул.

   – Большая и красивая программа, Никита Сергеич, – сказал Королёв. – Но как же Луна, Венера?

   Поскольку вместе с посвящёнными в кабинете Хрущёва сидел Василий Михайлович Рябиков, не дававший подписку по «Тайне», академик Келдыш высказался осторожно:

   – По некоторым оценкам, на Венере весьма жёсткие условия: температура около 500 градусов Цельсия и давление под сотню атмосфер. Поэтому исследования Венеры, скорее всего, ограничим несколькими автоматами. Зато на них можно отработать конструктивные решения для аппаратов высшей защиты. Если техника пройдёт проверку Венерой, то и на других планетах работать будет.

   – Автоматы посылать будем, – сказал Хрущёв. – На Луну можно луноход послать, автоматическую тележку с камерами. Человеку там пока делать нечего. На технологиях ближайших двадцати-тридцати лет Луну нам не освоить, это фантастика. Для создания горнодобывающей базы на Луне нужно значительно удешевить стоимость вывода груза на орбиту. То есть, нужна аэрокосмическая многоразовая система между Землей и орбитой, и многоразовый атомный буксир между орбитами Земли и Луны. Впрочем... – Хрущёв задумался... – перед полетом на Марс комплекс надо будет испытать. Вот тогда можно будет и на Луну посадку провести, мимоходом. Многоразовый посадочный корабль мы к тому времени сделаем – он и на Марсе пригодится.

   – Если товарищ Иевлев сделает атомный двигатель, – сказал академик Келдыш, – то задача освоения Луны становится решаемой. А если мы когда-либо сумеем реализовать предложение относительно корабля со взрывным термоядерным приводом – тем более.

   – А мы сумеем? – спросил Хрущёв.

   – Кирилл Иваныч Щёлкин с помощью ИТМиВТовской супер-ЭВМ посчитал параметры термоядерных микрозарядов, – сказал Келдыш. – У него в теории всё получается. Он хочет провести подтверждающее испытание, пока с плутониевым инициатором, в режиме «неполного подрыва». А как только появятся первые заряды с ураном-233 – ещё одно, уже на реальной конструкции заряда.

   – Пусть испытывает, – разрешил Хрущёв. – На Новой Земле.

   – Мы тоже провели предварительные расчёты и составили эскизный проект. Всё упирается в двигатели большой тяги для ракеты-носителя, которая сможет выводить на орбиту грузы от 30 до 60 тонн, – сказал Королёв. – Мы с Валентином … с товарищем Глушко это обсуждали. Он сейчас прорабатывает конструкцию четырёхкамерного двигателя НК-33х4 с тягой на уровне моря около 600 тонн, на основе концепта с индексом НК-33-1. С таким двигателем мы уже можем говорить о создании ракеты-носителя, выводящей на низкую орбиту 30 и более тонн.

   – Вы его на «семёрку» приспособить хотите? – спросил Хрущёв.

   – Нет, под этот двигатель надо строить собственный носитель, с бОльшим объёмом баков, – пояснил Королёв. – А в перспективе, как в тех бумагах предлагается, можно создать целую линейку модульных носителей, с более мощным центральным блоком и менее мощными боковыми разгонниками. На «семерку» мы НК-33-1 поставим, когда они будут готовы. Люди у товарища Глушко и у товарища Кузнецова работают так быстро, как могут, но им нужно время. Только это... Никита Сергеич... Этот ваш «взрыволёт»... Хрень это какая-то, по-моему. Нельзя на нём людей в космос посылать. Слишком опасно.

   – Давайте не будем спешить, Сергей Палыч, – предложил Хрущёв. – Тяжёлая ракета нам и без «взрыволёта» понадобится. Да и беспилотных задач у нас с вами хватает. Никто же не говорит, что мы первого космонавта на термоядерном корабле запускать будем.

   – Кхе-кхе, – кашлянул Серов. – Сергей Палыч, мои сотрудники тут для товарища Глушко подарочек приготовили, – он достал из своего портфеля объёмистую папку. – Это чертежи и расчёты американского двигателя F-1, с тягой 690 тонн. Точнее, часть чертежей. Остальное подвезут прямо в ОКБ-456. Как только с микрофильмов напечатают.

   – Э-э-э... откуда... Кхм... Простите, понимаю. Не моё дело, – сказал Королёв, обретя дар речи через несколько секунд.

   – Ну, скажем так, прямо с фирмы «Рокетдайн», – усмехнулся Серов.

   – Молодец, Иван Александрович, – сказал Хрущёв.

   – Так когда знаешь, что надо искать, работать легче, – Серов был очень доволен произведённым впечатлением.

   – Нам ещё, Никита Сергеич, для управления космическими аппаратами нужны несколько кораблей со специальным радиооборудованием, – сказал Королёв. – Можно взять обычные торговые корабли и переоборудовать. Спутники пролетают по большей части вне территории СССР, получается, управлять ими мы на большей части траектории не можем. А с нескольких кораблей мы могли бы управлять космическими аппаратами постоянно.

   – Понимаю, – сказал Хрущёв. – Этот вопрос я решу с министром судостроения. И, наверное, надо будет построить наземный Центр управления полётами?

   – Ну... да... – замялся Королёв. – Пока мы обходимся НИПом в Евпатории... Но на будущее...

   – На будущее запланируем строительство ЦУП поближе к Москве, – сказал Хрущёв. – Я тут кое-что почитал и хочу с вами, Сергей Палыч, посоветоваться по одному вопросу. Техника ваша все усложняется, она состоит из многих разнородных систем, электрических, механических, гидравлических… Скоро вам понадобятся инженеры – системотехники, специалисты по увязке различных систем в единый комплекс, которые понимают и умеют объяснить остальным, как сложное изделие должно работать, а главное, почему оно не работает так, как должно. Пока мы этого ещё не осознали, а когда осознаем и упремся в проблему, будет поздно.

   Королёв задумался, затем сказал:

   – Очень правильная идея, Никита Сергеич. Я попробую сформулировать требования к обучению подобных специалистов, а вас, если можно, попрошу протолкнуть этот вопрос в министерстве высшего образования?

   – Само собой, – согласился Хрущёв. – И по другим вопросам, требующим вмешательства ЦК и Совета Министров, обращайтесь без промедления. (Необходимость в инженерах-системотехниках в реальной истории осознали в конце 60-х, см В. Бугров «Марсианский проект Королёва» стр. 71)

   – Теперь давайте вернемся к делам текущим. Приняты меры для увеличения надёжности носителя?

   – Да. Введены испытания на герметичность всей топливной системы после перевозки изделия на полигон, – ответил Королёв. – Также все элементы топливной системы получили цветовую маркировку. Условно, концы каждого трубопровода и штуцера каждого клапана маркируются разными цветами. При сборке зеленый совпадает с зелёным, синий с синим. Даже если сборщик соберёт неправильно, приемщик заметит и заставит переделать. Ну, и так далее, по всем обозначенным в полученных документах проблемам.

   – Молодцы, хорошо придумали, – похвалил Хрущёв. – Уважаю умные головы. Сергей Палыч, – обратился он к Королёву, – а что вы думаете о Мишине?

   Королёв насторожился.

   – Василий Палыч – отличный конструктор, грамотный специалист, – осторожно ответил он. – Р-5 он делал, не один, конечно... Недостатки у него есть, но у кого их нет?

   – Как думаете, можно доверить ему самостоятельную работу? Руководство своим КБ? Справится?

   – Зависит от поставленных задач, – все так же осторожно заметил Королёв. – Полагаю, с задачами уровня уже выполненных Василий Палыч справится на раз-два, да и более сложные потянет.

   – Вот думаю я у вас его забрать, – сказал Хрущёв. – У вас сейчас Тихонравов тащит одновременно и космические аппараты и верхние ступени и разгонники. Может быть, ступени и разгонники отдадим Мишину?

   – Михаила Клавдиевича разгрузить стоит, – согласился Королёв. – А вы хотите Мишина из Москвы вообще перевести?

   – Да, – коротко ответил Хрущёв. – В Москве сейчас нет подходящего завода, я уточнял в Госплане. Решение о дислокации ещё не принято, но это будет не Москва.

   – Я не возражаю, – ответил Королёв. – Заменить Василия Палыча человека найдём. Пусть растёт.

   – Вот и славно, – сказал Хрущёв.

   Он опасался, что Королёв не захочет отпускать своего заместителя. Никита Сергеевич, зная о предстоящей ссоре Королёва с Глушко и роли Мишина в этом процессе, решил эту ситуацию предотвратить.

   С другой стороны, Келдыш, передав Глушко информацию по перспективным двигателям НК-33-1, РД-170 и, что особенно важно, водородному РД-0120, повернул ход мыслей Валентина Петровича в нужную сторону от полюбившейся ему пары НДМГ+АТ.

   Двумя этими ходами Хрущёв надеялся исключить ссору двух корифеев ракетной техники, столь пагубно повлиявшую на развитие космической программы СССР в «той истории».

   – Ещё один момент хотел обсудить с вами, Никита Сергеич, – сказал Королёв. – Так получилось, что за всю советскую космическую программу теперь, после выступления 7 ноября, в глазах советского народа и всего мира отвечаю я один. А ведь это труд многих тысяч людей. И я не один всё организовал, у меня целый Совет Главных конструкторов над этой тематикой работал. А вся слава, выходит, мне одному досталась. Как-то даже неудобно...

   – Гм... – Хрущёв задумался. – Совет Главных, говорите?... А что если... Ох, сейчас Иван Александрович меня съест... А давайте организуем международную телевизионную пресс-конференцию? Или даже не так... Телепередачу, в которой мы представим всех Главных конструкторов из вашего Совета, и кто угодно сможет задать им вопросы по телефону? Со всего мира.

   – Да ты что, Никита Сергеич! – охнул Серов. – Они же все секретные!

   – Хватит секретить, а то досекретимся, – оборвал Хрущёв. – Эти люди – наш золотой фонд, лучшие из лучших. И признание они должны получать соответствующее. Мирового уровня.

   – А наше телевидение сможет такое мероприятие потянуть? – усомнился Келдыш. – У нас ведь и телезрительская аудитория пока совсем маленькая, и техническое оснащение так себе... И как сигнал передавать будем в другие страны? У них всех ведь телевизионные стандарты отличаются.

   – Мне Павел Васильевич Шмаков предлагал для подобных мероприятий использовать ретрансляторы, установленные на самолётах, – сказал Хрущёв. – Или на дирижаблях можно ретрансляторы поставить. Дешевле выйдет. («Самолетное телевидение», разработанное П.В. Шмаковым ещё в конце 1930-х годов, было реализовано на практике. В 1957 году Московский телецентр транслировал передачи с VI Всемирного Фестиваля молодежи и студентов на Смоленск, Минск и Киев. Воздушная цепочка протяженностью 1100 км состояла из трех звеньев, на стыках которых барражировали самолеты. -spb.ru/necropols/serafimovskoe/shmakov/ )

   – А вообще надо к этому мероприятию американский канал ONN привлечь. – добавил он. – Американская аудитория будет целевой. Во-первых, у них телевизоров на душу населения больше, чем где-либо, во-вторых, представьте, какой будет пропагандистский эффект, если простые американцы смогут поговорить с советскими ракетными конструкторами, задать им вопросы и услышать их ответы! Это же народная дипломатия, прорыв! Американцы смогут сами убедиться, что всё, что им долдонит их пропаганда про русских – ложь, что мы такие же люди как и они. Да, такую передачу мы обязательно организуем. И по ходу этой передачи объявим на весь мир содержание нашей космической программы. А чтобы всем было ясно, какое большое значение СССР придаёт освоению космоса, вести передачу я буду сам.

   – Никита Сергеич! – ахнул Серов. – Первый секретарь ЦК в роли телеведущего? Невозможно! Идеологический отдел ЦК... Михаил Андреевич... это же потрясение основ!

   – Да х...й с ним, с Михаилом Андреевичем, – буркнул Хрущёв. – Его вообще гнать в шею пора. Решено. Попрошу Шуйского договориться с Гостелерадио, будем вести передачу на пару с Левитаном. Он мне заодно подскажет, что и как делать надо. А языком болтать я умею.

   Обсуждение продолжалось ещё долго. Проводив Келдыша, Королёва и Рябикова, Хрущёв попросил Серова задержаться.

   – Беспокоит меня ответ американцев, – признался Никита Сергеевич, когда они остались наедине. – Экономика у них мощнейшая, денег полно. Сейчас они опомнятся и начнут нас в космосе догонять. И ведь догонят. Мысли есть?

   – А то как же? – усмехнулся Серов.

   Он вытащил из кармана маленький брусочек, завёрнутый в бумажную обертку с надписями по-английски.

   – Смотри. Выглядит точь-в-точь как жвачка, которой в Штатах все магазины и лотки завалены.

   – А реально это что? – заинтересовался Хрущёв.

   – Учёные у нас гениальные, Никита Сергеич, – ответил Серов. – Особенно химики.

   Он развернул бумажку и достал мягкий серый брусочек, похожий на пластилин.

   – Пластиковая взрывчатка. Рецептуру в «тех документах» нашли, технологию получения сами разработали, – пояснил Иван Александрович. – Все фирмы-подрядчики, изготавливающие космические ракеты в Штатах, нам известны. Мы подсуетились заранее, теперь в каждой фирме работают наши люди, и не по одному, а несколько.

   – Прилепить комочек из нескольких таких жвачек на клапан или трубопровод, воткнуть радиовзрыватель – дело одной минуты. А потом пусть американцы разбираются, почему у них очередная ракета рванула на старте.

   – И ещё. Мы установили данные большинства ведущих американских специалистов по ракетно-космической технике, – сказал Серов. – Знаем их имена, адреса, марки и номера машин, привычки, маршруты, расписание. За каждым приглядывают наши люди. При необходимости можем если не парализовать их космическую программу, то очень серьёзно задержать. Если будет такой приказ.

   – Приказ, говоришь? – задумался Хрущёв.

   – Ага. Можем хоть фон Брауна изъять и в подарочной упаковке притащить, – усмехнулся Серов.

   – Нет. Сейчас пока рано. Сейчас важнее иметь свежую и достоверную информацию, как продвигается американская ракетно-космическая программа. – сказал Хрущёв. – Примерно как в случае с их атомным проектом. Пока у них носители взрываются, опасаться нечего. Вот когда они летать начнут… Тогда и вернёмся к этому разговору. А сейчас мы их только раньше времени насторожим, они закрутят гайки по безопасности, и мы будем в ж##е.

   – Ну, так можно же так организовать, что у них эти ракеты будут до морковкиного заговения взрываться, – ухмыльнулся Серов. – Причём каждый раз по разным причинам. Мои спецы нарочно к Королёву в КБ и на завод учиться ездили, устройство изделия изучали. Они же внутри похожи, что наши, что американские. И тут и там трубки, клапаны, баки, турбонасосы… Если знать, куда «жвачку» прилепить, разнесёт ракету в лучшем виде.

   – Не увлекайся, – предупредил Хрущёв. – Опять же, чтобы не спровоцировать их на драконовские меры. Расписание их стартов мы знаем. Если что-то изменится, твои люди должны нас предупредить. Первые ракеты у них и без нашей помощи взрываться будут. Разве что на фон Брауновский «Юпитер» обрати внимание, слишком уж он удачный и надёжный. А вот когда они выкатят на старт беспилотный образец обитаемого корабля, вот тут целесообразно их немного притормозить. Если до того времени наши не будут успевать с пилотируемым полетом.

   – Есть, – по привычке ответил Серов. – Организуем,если понадобится. Если ракета рванёт и разнесёт старт, это их может задержать на несколько месяцев, если не на год.

   – Только без лишних жертв, – предупредил Хрущёв. – Астронавты и обслуживающий персонал пострадать не должны. Это не политики, они перед человечеством ни в чем не виноваты.

   – Понял, – подтвердил Серов. – Сделаем все чисто, сухо и комфортно.

   – И ещё, – добавил Хрущёв. – Напомнил ты мне, спасибо. Организуй нашим ведущим учёным постоянную охрану и присмотр. Негласно, чтобы не нервировать и не надоедать, но чтобы они 24 часа в сутки были под охраной твоих людей.

   – Мы с тобой Аллена Даллеса уже до того разозлили, что он может решиться на крайние меры, – пояснил Никита Сергеевич. – Не думай, что только твои ребята умеют несчастные случаи организовывать.

   – Есть, понял, – ответил Серов. – У нас народ более бдительный, чем в Штатах, у Даллеса хрен что получится. Но охрану усилим, сделаем всё в лучшем виде.

   – Головой отвечаешь, – напомнил Хрущёв.

   Незадолго до телеконференции, НТС СССР собрал общее совещание всех Главных конструкторов по авиации, космосу, ракетостроению, авиационному и ракетному двигателестроению, электронике и радиосвязи. На совещании также присутствовали Хрущёв, Устинов, Келдыш и Курчатов. Сразу после начала совещания в зал вошёл Иван Александрович Серов в сопровождении троих сотрудников в штатском. У них были с собой папки с документами. У самого Серова в руках был длинный свёрток, который он молча отдал Хрущёву.

   – Я сегодня специально пригласил всех, в том числе авиационных специалистов, – сказал Хрущёв. – Я вот думаю, ракета по конструкции ближе к самолёту, чем к снаряду. Недаром в Америке решили, что ракетами будут заниматься ВВС. Я в курсе, что когда принималось решение, авиапромышленность была перегружена реактивной тематикой, и потому ракетную тему взял на себя Дмитрий Фёдорович.

   – Но сейчас, я считаю, нам надо совместить лучшие традиции и технологические приемы обеих отраслей. Вот, в авиации традиционно выше культура производства. Ракетчикам надо это перенимать. Зато у двигателистов принято каждый ЖРД испытывать на стенде, а авиационные двигателисты испытывают только несколько двигателей из партии. (Это тогда. Сейчас испытывают все двигатели.) Да, это дешевле, но иногда выходит боком. И таких примеров много. Вот, например, авиастроители тщательно испытывают каждое изделие. На земле, на стендах отрабатывают. А ракетчики, по своим артиллерийским традициям, привыкли вести отработку методом испытательных пусков. Как снаряды. Но ракета не снаряд, дороговатая отработка получается.

   – Мы вот Сергею Палычу выделили финансирование на стенды для наземной отработки изделий, – продолжил Никита Сергеевич. – Да, это дорого. Но отрабатывать изделия методом пуска получается ещё дороже. Особенно когда двигатель или система управления отказывают на первых секундах полёта, и ракета падает на старт. На таких происшествиях мы будем терять не только деньги в сумме стоимости разрушенного старта, мы, прежде всего, будем терять время, затраченное на его восстановление. А время для нас сейчас дороже, чем деньги. Кто из вас может поручиться, что его изделие ни при каких обстоятельствах на старт не упадёт?

   Все Главные промолчали. Всем было понятно, что таких гарантий дать невозможно.

   – Все вы заранее получили проект Космической программы СССР, и все с ним ознакомились, – продолжал Хрущёв. – Нам предстоит очень большая работа. У руководства Главкосмоса есть собственные соображения, кому какую часть работы поручить. Но я предлагаю, чтобы каждый из вас подумал, что он может сделать, и с кем из собравшихся он может скооперироваться для совместной работы?

   – Все вы привыкли работать самостоятельно и все вы хотите сами, единолично решать возложенные на вас партией задачи, – пояснил Никита Сергеевич. – Но дальше так работать нельзя. Современная техника усложнилась настолько, что для создания каждого нового образца приходится выстраивать длинные цепочки кооперации научных и производственных коллективов.

   – Чтобы ускорить и упростить разработку новых образцов, мы решили пойти необычным путём: создавать межотраслевые научно-производственные объединения из НИИ и предприятий различных министерств и ведомств для решения конкретной задачи, например – разработки какого-либо нового изделия или комплекса, – сказал Хрущёв. – При этом одно предприятие может входить в несколько таких объединений одновременно, если выполняет работы по нескольким тематикам. Руководство таким объединением будет брать на себя Совет директоров, состоящий из Главного конструктора организации – головного разработчика изделия или комплекса, директора головного предприятия, где будет производиться изделие, и представителя заказчика, в данном случае – Главкосмоса. Каждый Совет директоров по космической тематике будет подотчётен непосредственно Главкосмосу.

   – Каждый может найти для себя, чему он может научиться у коллег из смежных отраслей. Поэтому я прошу всех ещё раз подумать, какие возможности у нас есть для совместной работы, – сказал Хрущёв. – Советский подход – это коллективная работа по намеченному плану, объединение усилий для выполнения главной задачи. Мы разработали программу исследования космоса. Работы хватит всем. Сейчас нам нужна концентрация сил на направлении прорыва. Придётся ломать межведомственные барьеры и учиться действовать сообща.

   Созданием МНПО Никита Сергеевич пытался сформировать горизонтальные связи между разработчиками и предприятиями различных министерств и ведомств. От затеи с совнархозами он отказался, но без подобной горизонтальной кооперации, в условиях, когда каждое министерство «тянет одеяло на себя», не принимая в расчёт интересы всей страны в целом, дальше работать эффективно было невозможно. (В реальной истории сразу после создания совнархозов экономические показатели вначале ощутимо возросли. Но затем начали сказываться негативные последствия разделения науки и производства, а также последствия разделения по территориальному принципу)

   – И ещё одно, – сказал Хрущёв. – Если вам для работы требуются сведения, или приборы, или материалы, которые наша промышленность пока предоставить не может – обращайтесь к Ивану Александровичу. Он хоть и не волшебник, но во многих случаях может помочь.

   – Хочу сразу предупредить, – голос Первого секретаря ЦК стал жёстким. – Решение принято и отвертеться вам не удастся. Но, поскольку вы – первые, на ком оно будет опробовано, мы решили предоставить вам возможность самим выбрать себе тему и партнёров по научной и производственной кооперации, исходя из ваших личных предпочтений, уже наработанных связей, и тематики уже проводившихся вами ранее разработок.

   – Я знаю, что многим такой режим работы не понравится. Знаю, что многие привыкли работать по старинке, подчиняясь только своим министрам, действовать только внутри своего министерства. Этого больше не будет. За это будем наказывать.

   – Ещё будем наказывать за недоделки конструкции изделий, за нетехнологичность, сложность обслуживания и эксплуатации, – заранее предупредил Никита Сергеевич. – В этом вопросе я вынужден всех вас обязать ознакомиться с изделиями Михаила Кузьмича Янгеля. Именно в плане подхода к обеспечению удобства эксплуатации. Товарищи военные мне неоднократно докладывали, что у Михаила Кузьмича изделия в этом плане получаются образцовые. Требую, чтобы такой же подход к проектированию использовали все.

   – В любой момент готов показать свои изделия любому конструктору, лишь бы допуск у него было соответствующий, – отозвался довольный похвалой, как слон под водопадом Янгель.

   – Я тоже бываю неправ, – продолжил Хрущёв. – Было у меня вначале увлечение ракетами в ущерб всему остальному. Ещё у меня была самоуверенная склонность принимать единолично необдуманные решения по вопросам, в которых я не являюсь специалистом.

   – Я свои ошибки осознал и по мере возможности исправляю. Теперь требую того же от всех вас. Прежде всего, наказывать буду тех, кто свои личные амбиции и интересы своих трудовых коллективов ставит выше интересов советского народа и государства. За это... – Хрущёв сделал паузу, зашелестел бумагой, разворачивая свёрток, и продемонстрировал всем собравшимся... кузнечные клещи. – За это буду отрывать яйца. Лично. Вот этими клещами.

   Клещи выглядели аутентично и брутально. Длиной миллиметров 700, слегка ржавые, местами покрытые подозрительными бурыми пятнами, напоминающими давно засохшую кровь. Было похоже, что для чего-то подобного их уже использовали.

   Никита Сергеевич положил клещи перед собой на стол президиума, застеленный красным сукном. Натюрморт получился жёсткий.

   – А теперь, товарищи, предлагаю сделать перерыв на полчаса. Чтобы вы могли обсудить между собой варианты по тематике, и договориться об эффективном взаимодействии, кооперации и объединении усилий. Кто не осознал серьёзность поставленной задачи, кто не договорится – может заполнить бланк заявления об уходе по собственному желанию. Бланки лежат на столе президиума. Туда же можно складывать партбилеты.

   Хрущёв встал и вышел из зала, оставив клещи на столе. Следом за ним вышли Серов, Келдыш, Курчатов и Устинов. Закрыв дверь в зал, Устинов молча показал Хрущёву большой палец. Келдыш трясся от беззвучного хохота. Курчатов спрятал ехидную ухмылку в роскошной бороде.

   – Ну, ты, Никита Сергеич, и отжОг, – сказал Серов.

   Через полчаса Хрущёв вместе с остальными «посвящёнными 33 уровня» вернулся в зал. При его появлении гул голосов моментально смолк. Главные, только что кучковавшиеся несколькими группами, расселись по своим местам.

   – Ну? До чего договорились? – поинтересовался Хрущёв.

   Первым из конструкторов поднялся Глушко.

   – Я сейчас работаю над четырёхкамерным двигателем замкнутой схемы, рассчитанным на тягу у Земли приблизительно 600 тонн. – сказал Глушко. – Мы с Николаем Дмитриевичем поговорили, – он оглянулся на Кузнецова. – И он дал согласие помочь мне с турбонасосными агрегатами по этому и по другим проектам.

   – Я берусь делать турбонасосные агрегаты для двигателей Валентина Петровича, – добавил Кузнецов.

   – Это хорошо, – сказал Хрущёв. – Но нам понадобится двигатель для третьей и четвертой ступени на водороде и кислороде. Схему товарищ Келдыш вам передавал.

   – С этим сложнее, – признался Глушко. – Опыта создания таких двигателей у нас нет. Сделать его быстро однозначно не получится.

   – А незачем пока делать его быстро, – ответил Хрущёв. – Мы пока только начинаем освоение космоса. Корабля у нас пока нет. Он будет где-то к 60-му году. Мы специально начинаем разработки заранее, чтобы иметь хотя бы небольшой запас по времени. Так что можете пока работать над водородным двигателем спокойно, все продумать, все отработать на стендах. А Николая Дмитриевича попросим помочь вам с турбонасосами. Но водородный двигатель нам понадобится, и делать его рано или поздно все равно придется. А Сергею Палычу придется делать под него носитель. Это вам обоим задание от партии и правительства. Я рассчитываю, что вы отнесетесь к нему ответственно.

   – Ну, если не надо гнать в режиме ошпаренной кошки, тогда сделаем, – сказал Глушко. – Я видел в той документации, что передал Мстислав Всеволодович, концепт небольшого водородного двигателя, на 10 тонн тяги, под индексом RL-10. Как раз на четвертую ступень будущей ракеты хорошо впишется – попробуем вначале его скопировать.

   Все засмеялись, слегка разрядив скопившееся в зале эмоциональное напряжение.

   – И, да – Хрущёв хмыкнул – не беспокойтесь о лошадиной заднице.

   – О чем? – удивлённо переспросил Королёв.

   – О заднице. Блок ракеты едет по железной дороге. Колея дороги у нас 1520 миллиметров. – пояснил Хрущёв. – А почему она такая? Да потому что Стефенсон, который сделал первую железку, использовал элементы полотна от конки. А у конки она такая почему? Потому что ее тянет 6 лошадей цугом, и рельсы имеют такую ширину, чтобы между ними поместились две лошадиные задницы.

   – Отсюда и ограничение на габарит перевозимого по железной дороге груза – около 4-х метров.

   (Существует вариант, выводящий это ограничение от ширины римских дорог 1 века н.э., но он слишком длинный. По общему мнению, ограничились сокращенным вариантом)

   – Так вот, транспортировка по железной дороге, конечно, дешевый вариант, но не единственный, – сказал Никита Сергеевич. – Теперь у нас есть дирижабли. А в них можно хоть слона загрузить. Даже шесть слонов, цугом. Поэтому если понадобится сделать блок ракеты диаметром побольше – смело делайте, возить есть на чем. Максимальный вес – 70 тонн, думаю, этого хватит. А не хватит – так сделаем дирижабль побольше. Гудков и Гарф уже работают над дисковым дирижаблем грузоподъёмностью 100 тонн.

   – Спасибо, Никита Сергеич, учтём, – ответил Королёв.

   – А с «подарком» Ивана Александровича вы разобрались? – спросил Хрущёв. – Повторить сможете при необходимости?

   – Разбираемся, Никита Сергеич, – ответил Глушко. – Повторить, полагаю, сможем, но едва ли это понадобится. Скорее, используем зарубежный опыт творчески, учтем некоторые технические решения.

   – Прежде всего, у нас уже есть очень перспективный проект двигателя, над которым мы уже работаем. Он сможет в четырёхкамерноми варианте обеспечить почти те же характеристики, что и однокамерный «американец». Но при этом на американском из-за большого размера камеры сгорания наверняка возникнут явления пульсации горения, – пояснил Глушко. – На нашем двигателе камеры сгорания меньше, и там эти пульсации, скорее всего, не проявятся вообще. Это я к тому, что на отработку копии американского двигателя мы потратим больше времени, чем на создание нашего с нуля.

   – Пульсации, говорите? – переспросил Хрущёв.

   Он понимал нежелание Валентина Петровича заниматься тупым копированием американского двигателя. Для Глушко было куда интереснее разработать собственную конструкцию.

   – Ну да, пульсации, колебания процесса горения.

   – Так вот же у нас лучший специалист по всяким колебаниям, – сказал Никита Сергеевич, указывая на Челомея.

   Тот, услышав слово «колебания», оторвался от документов и внимательно прислушивался к разговору.

   – Пригласите его, он вам поможет с любыми колебаниями разобраться, – посоветовал Хрущёв.

   – С удовольствием помогу, – подтвердил Челомей.

   – Никита Сергеич, а может этот американский подарок мне передадите? – предложил Исаев. – У меня двигатели, главным образом, малогабаритные. Изучить импортный образец большой тяги было бы очень интересно.

   – Если Валентин Петрович не возражает – почему бы и нет? – ответил Никита Сергеевич.

   Глушко возражать не стал. На том и договорились.

   – Если Валентин обеспечит двигатели, я сделаю линейку модульных носителей на любую массу полезной нагрузки, хоть до ста тонн, – сказал Королёв. – А может, и больше ста. Орбитальный корабль сделаю. И тяжёлый межпланетный корабль. Даже с ядерным ракетным двигателем, если Виталий Михалыч его обеспечит. Но этот безумный термоядерный взрыволёт делать категорически отказываюсь. Пока я жив, человек верхом на термоядерной бомбе не полетит.

   В зале снова повисла вязкая тишина.

   – А я сделаю, – сказал, поднимаясь, Челомей. – Можно же не только человека, можно тяжёлую автоматическую станцию отправить, скажем, к Сатурну. Или орбитальную базу для марсианской экспедиции. А вторым пуском туда уже людей посылать. Принцип непривычный, но реализуемый. Если атомщики сделают микрозаряды с небольшим уровнем радиации, и если будет носитель, способный поднять корабль за пределы атмосферы, я сделаю остальное. А вместе с Владимиром Михайловичем и Робертом Людвиговичем берусь сделать аэрокосмический самолет для дешёвой доставки космонавтов на орбитальную станцию. Кстати, и саму станцию могу сделать.

   – Пупок не развяжется – столько работ набирать? – спросил Устинов.

   – Не развяжется. – ответил Челомей, – Я же не зря с Мясищевым о кооперации договорился. Дайте только финансирование и обозначьте вменяемые сроки. За год тут не управиться.

   Устинов был явно зол, но в присутствии Хрущёва промолчал.

   – Вот и хорошо, – сказал Никита Сергеевич.

   – Разрешите? – поднялся со своего места Лавочкин. – Никита Сергеич, поскольку мою тему «Буря» закрыли, а тут ещё пошли разговоры, что могут закрыть и «Даль», мы тут с Георгием Николаичем посоветовались... Мы могли бы заняться разработкой автоматических аппаратов для исследования других планет. И к теме аэрокосмического самолета могли бы подключиться.

   Сидевший рядом Бабакин кивнул, соглашаясь.

   – «Даль» мы закрывать вовсе не собираемся, – ответил Хрущёв. – Наоборот, будем делать на её основе общую информационную систему для ПВО. Но вашу инициативу поддерживаю, подключайтесь. Конкретные задачи вам поставит руководство Главкосмоса, – он взглянул на Королева и Келдыша.

   – Задач у нас на всех хватит, – подтвердил Мстислав Всеволодович.

   Распределение задач по новой тематике заняло ещё немало времени. Под конец совещания Хрущёв попросил задержаться Андрея Николаевича Туполева. Отпустив остальных, Никита Сергеевич попросил Туполева подсесть поближе, достал из своей папки листок бумаги и прочитал вслух:

   «… второму лётчику, по команде командира корабля, необходимо повернуться влево к центральному пульту. Затем вытянуть чеку из-под крышки кранов уборки и выпуска шасси. Затем поднять эту крышку и вытянуть очередную чеку из-под крана (очень похож этот механизм на дачный вентиль огородной воды) уборки шасси. Затем этот кран утопить и повернуть на 90 градусов. После полной уборки шасси, которая занимает 45 секунд, вытянуть этот кран и повернуть в другую сторону на 90 градусов. Затем вставить чеку под этот кран, опустить крышку и вставить в неё очередную чеку.

   Теперь выпускаем шасси. Надо вытащить чеку из под крышки. Открыть крышку, затем у другого крана выпуска шасси надо вытащить двойную чеку из-под самого крана и из-под пимпочки сверху этого крана. Затем пропустив два пальца под кран нажать третьим, большим пальцем на пимпочку сверху этого крана. Фактически эта пимпочка дублирует кран уборки. Сия процедура необходима, чтобы у шасси имелся импульс на уборку для более плавного снятия стоек с замков. Затем, не отпуская верхней пимпочки, изловчиться и опустить вниз всю эту систему с поворотом на 90 градусов и только после этого отпустить даже не кнопку, а именно пимпочку, что бы она выскочила вверх. Если она не соизволила это сделать, то вытянуть её и поместить под неё чеку. Затем закрыть крышку и законтрить её. Кран выпуска приводится в верхнее положение уже на стоянке после посадки техником самолёта с глубочайшей осторожностью, чтобы не нажать случайно на пимпочку. Рядом стоит такое же сооружение, покрашенное красной краской но уже для аварийной системы управления уборкой и выпуска шасси. Если по какой-то причине в полёте забудут вытащить кран уборки и начнут выпускать шасси,то основные стойки встанут на замок, а передняя выпадет и останется в полу выпущенном состоянии...»

   – Вам эта последовательность действий ничего не напоминает, Андрей Николаич? – спросил Хрущёв.

   – Конечно. Это последовательность операций по уборке шасси на Ту-16, а что? – спросил Туполев.

   – Ну, как вам сказать... Это, конечно, не 44 оборота ручной лебедкой, – саркастически заметил Никита Сергеевич. – Но ведь это все-таки реактивный бомбардировщик, а не подводная лодка времён империалистической войны. Неужели нельзя было попроще сделать? В идеале, вообще на приборной доске должен быть один тумблер и две лампочки: «Шасси убрано» и «Шасси выпущено». Чтобы летчик не мандулировал по несколько минут, выдергивая одну чеку, вторую чеку, а потом ещё нажимая на пимпочку. Вы когда эту схему утверждали, не задумались об упрощении процедуры?

   – Никита Сергеич, чека – это предохранитель. Чтобы на стоянке случайно шасси не убрали, – пояснил Туполев.

   – Андрей Николаич! Случайно можно задеть и перекинуть тумблер на приборной доске. Поэтому его можно предохранительной крышкой закрыть. Но случайно вдавить и повернуть вентиль наподобие водопроводного – это надо очень жестоко прогневить судьбу, – сказал Хрущёв. – Если хотите ввести в схему предохранительное устройство – поставьте концевики на стойках. Самолет стоит на земле – амортизатор обжат, концевик замкнут. Самолет поднялся – амортизатор отпущен, концевик разомкнут. Неужели Главного конструктора с вашим-то опытом партийный работник должен учить самолеты проектировать?

   Туполев сидел с каменным лицом, молча.

   – При следующей модификации Ту-16 схему уборки шасси надо будет переделать, – сказал Никита Сергеевич. – Иначе мы рано или поздно потеряем обученный экипаж в аварийной ситуации, из-за того, что чеку вынуть не успеют или пимпочку не дожмут.

   – Переделаем, – с усилием выдавил из себя Туполев.

   – Андрей Николаич, вы не обижайтесь, вы меня поймите правильно, – сказал Хрущёв. – Это не отдельная проблема отдельного самолёта. Это системная проблема всего народного хозяйства СССР – всё делается от 3,14зды, без оглядки на удобство обслуживания и эксплуатации. Военная промышленность у нас – лидер, она во всех подобных вопросах должна быть во главе и задавать стандарты качества всему народному хозяйству. Мы живем в самый ответственный исторический момент научно-технической революции, а продолжаем всё делать на уровне обтёсанного топором полена.

   – Как у вас дела по 105-й машине? – неожиданно перескочил на другую тему Первый секретарь. (Самолет 105 – заводское обозначение Ту-22)

   – Сейчас строится планер первого прототипа, – ответил Туполев. – Планируем закончить к августу следующего года. Двигатели запаздывают. К тому же сейчас постоянно поступает зарубежная техническая информация, и уже ясно, что для достижения лучших характеристик придется переделывать фюзеляж в соответствии с правилом площадей. Это, фактически, новый фюзеляж хотя и в прежней компоновке. Весь силовой набор фюзеляжа менять придется. (В реальной истории с 1957 г шла работа по переделке самолета в вариант Ту-22А, который и пошел в серию)

   – Вот об этом я и хотел поговорить, – сказал Хрущёв. – Я заказал в ЦАГИ независимую экспертизу конструкции 105й машины. Неутешительные результаты получаются.

   Никакой экспертизы Никита Сергеевич не заказывал, а прочитал в электронной энциклопедии статью о Ту-22, но этого он Туполеву не сказал.

   – Прежде всего, расположение двигателей неудачное – слишком высоко. Обслуживать их на такой высоте неудобно. Кроме того, на больших сверхзвуковых скоростях из-за высоко расположенных двигателей ухудшается управляемость.

   – Специалисты также прогнозируют такое неприятное явление – реверс элеронов. Из-за него придется ограничивать максимальную скорость. На большой скорости обшивка будет нагреваться, а тяги управления размещёны неудачно, из-за их термического удлинения будут образовываться нежелательные управляющие моменты на рулях. Это тоже будет усложнять управление. При продувках модели выявилась неустойчивость самолета и склонность к продольной раскачке.

   – Обзор из кабины плохой, особенно на посадке. Катапультирование вниз – неудачное решение, в случае аварийной ситуации на взлете или посадке экипаж обречён, – закончил Хрущёв.

   – Никита Сергеич... – Туполев был неприятно удивлен, но ещё большее потрясение вызвала конкретика замечаний. – Откуда такой подробный анализ? Продувки – понятно, но реверс элеронов, обзор и тепловое расширение тяг управления продувками не вычисляется, такое только эксплуатацией выявить можно! А самолет ещё не летал!

   – Тепловое расширение – обычная логика и расчёт тепловых потоков от обшивки, – пояснил Хрущёв. – Температура разогрева обшивки на скорости известна, ваши инженеры могли бы и сами посчитать. Обзор – ещё проще, делается деревянный макет кабины с остеклением, на поворотной платформе, и на нем отрабатываются углы обзора и эргономика. Об этом тоже следовало подумать заранее.

   Туполев надулся и замолчал.

   –Раз уж все равно предстоит переделывать фюзеляж, что вы скажете о такой компоновке, Андрей Николаич? – Хрущёв выложил перед Туполевым эскиз Ту-22М-3.

   Он намеренно не стал показывать фотографии, а попросил нарисовать вручную эскиз в трех проекциях, чтобы создать у Туполева впечатление конструкторской проработки.

   Опытный конструктор тотчас же распознал в корявых линиях эскиза заложенный в самолете потенциал.

   – Интересно, интересно... Это что же, подвижное крыло? И воздухозаборники ковшом... Гм... Нет, Никита Сергеич, такое нам сейчас в заданные сроки не сделать. Хотя красавец, ничего не скажешь.

   – Да крыло можно пока и неподвижное оставить, – ответил Хрущёв, – только механизация нужна, чтобы посадочную скорость уменьшить. Вы фюзеляж попробуйте перекомпоновать, как на этом эскизе. Двигатели вниз опустить, хорошо бы и кабину новую с размещением экипажа попарно рядом. Тяжелую машину без второго летчика водить сложно, да и штурманы необходимы, все-таки самолет дальний выходит. Зато при такой компоновке получается более лёгкое обслуживание, и резерв для модернизации есть. А в будущем можно сделать самолёт такой же компоновки, но с большей размерностью и крылом изменяемой стреловидности.

   Туполев только крякнул:

   – Умеете вы, Никита Сергеич, сначала подзатыльник отвесить, а потом направление работы задать... Сделаем. Всё сделаем.

   – Так, Андрей Николаич, с умным человеком работать легко, обычно ему направляющего подзатыльника достаточно, – ответил Хрущёв. – А ведь у нас есть и такие, кому подзатыльника мало, им даже волшебный пендаль не всегда помогает. Вот ещё что... Владимир Михалыч Мясищев сейчас работает над сверхзвуковым дальним бомбардировщиком М-50. Стратегический сверхзвуковик на межконтинентальную дальность – это, пожалуй, реализовать на нынешних двигателях вряд ли получится, сами видите, нет у нас соответствующих требованиям для подобных самолетов реактивных двигателей, Кузнецов свой двигатель ещё только разрабатывает, да и вы сами говорите о проблемах с разработкой 105-го, так что может, вам с ним совместно поработать над евростратегическим сверхзвуковым бомбардировщиком?

   Туполев задумался. Было видно, что это предложение ему энтузиазма не добавило.

   – С Мясищевым я поговорю, – ответил он. – Но у нас с ним очень разные подходы к проектированию. Владимир Михалыч по натуре своей – безоглядный новатор, а я, как вы знаете – эволюционист. Если ежа с ужом скрещивать – сами знаете, что получается.

   – Но вы всё же с ним хотя бы обсудите такую возможность, – настаивал Хрущёв. – Стране лучше получить один хороший самолёт, чем два посредственных, тем более, что платить придется всё равно за две программы разработки самолетов, а ресурсы у нас не бесконечные, чтобы так распыляться, да ещё и дублирование результатов выходит.

   – Обсудим, конечно, – задумчиво пробормотал Туполев, разглядывая эскиз. – Какое интересное решение... Не думал о такой компоновке... И крыло... Механизм поворота консоли тяжёлый, конечно, зато полностью решает проблемы взлётно-посадочных режимов.

   Туполев ушёл, озадаченный новыми указаниями.

   Серов, проводив его, сказал Хрущёву:

   – Ты, Никита Сергеич, Туполеву про экспертизу в ЦАГИ зря наплёл. У него там знакомых полно, два звонка сделает и узнает, что никакой экспертизы не было.

   – Да и пусть, – отмахнулся Хрущёв. – Андрей Николаич – не партийный функционер, он человек технический. Не будет он выяснять, зачем я ему соврал, копаю я под него или нет. Ему это не интересно, ему самолёты строить хочется.

   Телевизионная конференция Главных конструкторов была проведена в декабре – её специально приурочили к новогодним каникулам в США. В ней приняли участие С.П. Королев, В.П. Бармин, М.С. Рязанский, В.И. Кузнецов, В.П. Глушко, Я.А. Пилюгин, A.M. Исаев, С.А. Косберг, А.Ф. Богомолов, А.Г. Иосифьян.

   Организовал конференцию «американский» канал ONN по приглашению Советского правительства, а ведущими были Юрий Борисович Левитан и Никита Сергеевич Хрущёв. Ведущим с американской стороны был приглашён в качестве «независимого лица» репортёр CBS в Москве Дэниэл Шорр (в реальной истории Шорр брал первое телевизионное интервью у Хрущёва 31 мая 1957 года, после чего у него с Хрущёвым установились почти приятельские отношения )

   Конференцию провели с размахом – в Колонном зале Дома Союзов. Технически это была уникальная по своей сложности операция. В отсутствие спутников связи между двумя странами над Атлантикой барражировали цепочкой несколько десятков дирижаблей и самолётов-ретрансляторов, включая резервные. Американцы поставили свои камеры и передающую аппаратуру, так как их стандарт NTSC был несовместим с нашим только начинавшим входить в употребление SECAM (в данной АИ стандарт SECAM используется и совершенствуется совместно СССР и Францией с лета 1956 г). Оплатили трансляцию через Атлантику тоже американцы – их ведущие телекомпании сразу учуяли сенсацию и были готовы на всё, лишь бы получить возможность поучаствовать в шоу.

   Узнав об участии в конференции Хрущёва, в американскую телестудию в качестве особого гостя прибыл президент США Дуайт Эйзенхауэр.

   В Штатах широко разрекламированная телевизионщиками конференция вызвала настоящий фурор. Простые американцы, ещё недавно насмерть перепуганные запущенным коммунистами спутником, вдруг получили возможность посмотреть по собственному телевизору на этих самых «страшных коммунистов», да ещё и задать им в прямом эфире вопросы по телефону.

   Кроме США, конференция транслировалась и на Европу. Европейские телекомпании тоже прислали свои съёмочные группы. ONN получил беспрецедентную аудиторию.

   Это была «народная дипломатия» в самом концентрированном виде. Вопросы задавали домохозяйки, рабочие, дети, банковские клерки, и даже миллионеры. Технические вопросы о спутниках и ракетах перемежались общеполитическими. Задали и главный вопрос:

   – Собирается ли Советский Союз уничтожить Соединённые Штаты?

   – А зачем нам это? – ответил – Никита Сергеевич. – Какую выгоду мы с этого поимеем? Уничтожить целую страну можно только одним способом: ядерной бомбардировкой. Бомб при этом придется сбросить очень много – сотни, может быть, тысячи. Атомная бомба для здоровья не сильно полезна. Все эти радиоактивные облака поднимутся в атмосферу и окутают всю Землю. Поэтому атакованная страна погибнет быстро, а все остальные будут погибать медленно и мучительно. Пора бы уже политикам осознать: наша планета слишком маленькая и слишком уязвимая, чтобы устраивать такие ядерные развлечения.

   – Мы совсем недавно закончили тяжелейшую войну с фашистской Германией. Потери советского народа были огромны – более 20 миллионов человек. (Хрущёву известна более поздняя цифра 27-28 миллионов. Но в то время она ещё не существует, поэтому он придерживается официальной версии) Зачем нам сейчас ещё одна война? Мы хотим не воевать с Америкой, – подчеркнул Хрущёв, – а взаимовыгодно торговать. Возможно, вести какие-то совместные научные проекты. Уже сейчас на базе ЦЕРН разворачивается наше совместное сотрудничество по созданию термоядерной энергетики. Это хорошее начало, но это только начало. Можно и нужно добиваться большего.

   – Война и приготовления к войне выгодны только военным, и торговцам оружием, – закончил Хрущёв. – Нормальным людям, таким, как вы или мы, война не нужна. Она никакой пользы или выгоды не принесёт, только смерть и разорение.

   Американская сторона, разумеется, тут же объявила слова Хрущёва «красной пропагандой».

   Эйзензауэр слушал очень внимательно, хотя сам не принимал участия в конференции и не задавал вопросов. Лишь в самом конце он обратился к Хрущёву и поблагодарил за доставленное удовольствие.

   В ноябре в Москве находилась с официальным визитом правительственная делегация Польши во главе с Первым секретарем ЦК ПОРП Владиславом Гомулкой. Во время визита обсуждались в основном экономические вопросы. К тому же хитрые поляки быстро почуяли возможную выгоду от создания Экономического Союза и начали зондировать почву насчет ассоциированного членства.

   17 ноября в Георгиевском зале Кремля состоялся прощальный дипломатический прием по случаю завершения визита. На приеме присутствовали послы недавних государств-агрессоров: Великобритании и Франции, а также посол США Чарльз Болен, неофициально руководивший их совместными действиями. Во время произнесения прощального тоста Хрущёв осудил недавнюю агрессию против Египта.

   Посол США сделал едва заметный знак, и демонстративно покинул прием. Послы Англии и Франции последовали за ним.

   Хрущёв был весьма раздосадован подобным демаршем. Вернувшись с приема, он тут же полез изучать «документы 2012» и обнаружил в них упоминание об этом инциденте. Выругав себя за то, что не догадался проверить информацию из будущего заранее, Никита Сергеевич вызвал министра иностранных дел Шепилова.

   На следующий день Владислав Гомулка давал ответный прием в польском посольстве в Москве. Были приглашены члены Советского правительства и аккредитованные в столице дипломаты. Хрущёв знал заранее о важности именно этого приема. Именно там он, в «той истории» произнес свое знаменитое выражение: «Мы вас похороним!», которым его потом несколько лет попрекали и пинали.

   На этот раз Никита Сергеевич тщательно готовил свою речь совместно с Шепиловым. Дмитрий Трофимович посоветовал ему говорить побольше общими фразами, не называя конкретно Англию, США или Францию. По дипломатическому этикету, пока не прозвучали конкретные имена и названия, послы Англии и США будут делать вид, что слова Хрущёва их не касаются.

   Так и вышло. Согласно правилам дипломатического этикета первым на приеме выступал Хрущёв, как гость. Никита Сергеевич экспрессивно обрушился на неназываемых конкретно «агрессоров», тщательно избегая в своей речи географических названий и имён собственных. Посол Болен и его англо-французские сообщники слушали речь Хрущёва с каменным выражением лиц. И они сами, и все вокруг хорошо понимали, кого имеет в виду Первый секретарь ЦК КПСС. Но повернуться и уйти, как вчера, западные дипломаты, согласно тем же правилам этикета, не могли. В отсутствие прямых упоминаний Англии и Франции такой демарш был бы равносилен прямому признанию выдвинутых обвинений: «На воре шапка горит».

   А Хрущёв продолжал свою обвинительную речь, он постоянно возвращался к теме агрессии капиталистических колониальных держав против развивающихся государств, кружа как «ганшип» над медленно багровеющим послом Боленом и англо-французскими «агрессорами», осыпая их потоком издевательских намёков, но ни разу не назвав ни стран, ни имён.

   Хрущёв лишь говорил о «недавних событиях», привел массу фактов о многочисленных жертвах среди мирного населения, о разрушении жилых массивов и других мирных объектов, показывал при этом фотографии разрушенного Порт-Саида, снимки пострадавших гражданских лиц, но ни разу не назвал ни одного конкретного места. Для показа слайдов он даже привез проектор, подговорив Гомулку заранее подготовить экран и затемнение зала.

   По окончании его речи, послы США и Англии чувствовали себя, как оплёванные. Им пришлось выслушать получасовую презентацию Первого секретаря, при этом не имея возможности ни уйти, ни возразить.

   Никита Сергеевич завершил свою речь утверждением, что СССР стоял и будет стоять на страже мира и завоеваний социализма. Собравшиеся дипломаты зааплодировали. Посол Болен цветом лица явственно напоминал вчерашний борщ, послы Великобритании и Франции выглядели не лучше. Все это происходило в присутствии многочисленных иностранных репортеров, включая съемочную группу канала ONN, и все понимали, что на следующий день происходящее будет обсуждать весь мир.

   Возвращаясь с приема, Хрущёв поблагодарил Шепилова за помощь.

   – Спасибо, Дмитрий Трофимыч, ты мне очень помог. Молодец, – сказал Первый секретарь. – Завтра ONN распишет эту комедию в лучшем виде.

   В ноябре произошло ещё одно событие, на этот раз — анекдотического свойства. Климент Ефремович Ворошилов перепутал королеву Елизавету Бельгийскую с королевой Елизаветой Английской. (Исторический факт)

   Главы государств и правительств, согласно протокола, поздравляют друг друга с государственными праздниками. Поздравления эти, в общем-то, формальные, но традиция соблюдается, если между государствами в данный момент нет каких-либо серьёзных конфликтов.

   После событий вокруг Суэца ожидать каких-либо поздравлений на 7 ноября от английской стороны было бы странно. Тем большим было удивление Климента Ефремовича, когда ему, как Председателю Президиума Верховного Совета, доложили, что получена поздравительная телеграмма от королевы Елизаветы.

   Он немедленно продиктовал ответную телеграмму со словами благодарности, которая и была отправлена в Лондон. Министерство иностранных дел Великобритании вскоре вернуло телеграмму с разъяснением: «Наша королева никаких поздравлений Ворошилову не отправляла».

   Разбираться с инцидентом пришлось на уровне Президиума ЦК и МИДа. Выяснилось, что телеграмму направила другая Елизавета – бельгийская королева-мать, Елизавета Габриэла Валерия Мария Баварская, дама в высшей степени необычная, большая поклонница русской культуры, в особенности – русской классической музыки. В отличие от Англии, Бельгия с СССР не конфликтовала, а королева неоднократно неофициально посещала Москву, ходила в консерваторию и Большой театр. Более того, в пику «атлантической солидарности» Елизавета Бельгийская регулярно посещала конференции в защиту мира, а также выступала за ядерное и вообще полное разоружение, за что получила в Европе прозвище «Красная королева».

   Председателя Президиума Верховного Совета СССР она поздравляла с государственными праздниками всегда, не преминула поздравить и на этот раз. На политическую конъюнктуру королева внимания никогда не обращала, на то она и королева, чтобы не замечать политические дрязги.

   Почему Ворошилов решил, что его поздравляет английская королева – осталось неизвестным. Когда 22 ноября на Президиуме ЦК разбирались с «посылкой ответа тов. Ворошилова английской королеве на телеграмму, полученную в адрес тов. Ворошилова от бельгийской королевы», виноватыми назначили чиновников из его канцелярии. Самому Ворошилову поставили на вид «недопустимую доверчивость, в результате чего произошла такая грубая ошибка и халатность»

   Самой же королеве Елизавете Никита Сергеевич приказал отправить пусть запоздалую телеграмму с извинениями, чем, вероятно, немало повеселил старушку. (На описываемый момент королеве было 80 лет)

19. Тайна двух океанов.

   Первый секретарь ЦК КПСС был человеком занятым. Приезжая домой по окончании рабочего дня, он обычно брал с собой несколько папок с документами, которые предстояло прочесть после ужина.

   Но отдыхать тоже необходимо. Одним из любимых видов отдыха у Никиты Сергеевича было кино. С телевидением дела пока обстояли не слишком хорошо, а ходить по кинотеатрам Первому секретарю было некогда. Поэтому у Хрущёва был кинопроектор, с помощью которого он частенько смотрел фильмы.

   Когда Серов доложил ему, что «телефон из будущего ещё и музыку играет, и кино показывает», Никита Сергеевич вначале отнесся к этому скептически и на некоторое время забыл об этом. Тем более, что специалисты Серова надолго забрали «смартфон» на изучение.

   Вскоре после возвращения из поездки в Англию Серов почти случайно напомнил Никите Сергеевичу о музыке и фильмах, которые показывает смартфон. Музыку Хрущёв попросил переписать на магнитофон, а вот фильмы переписать было некуда – не было в 1956 году таких технологий. В конце концов фильмы пересняли с экрана ноутбука на кинокамеру, заряженную высококачественной импортной цветной плёнкой.

   Но ещё до того Никита Сергеевич пересмотрел все фильмы с карты памяти смартфона на экране ноутбука, вставив карту во встроенный кардридер ноута через предусмотрительно приложенный переходник microSD / SD – сын помог. Карта памяти оказалась неожиданно ёмкой – 64 Гигабайта. Фильмов на неё поместилось не один и не два – несколько десятков.

   Первый же просмотренный фильм Никиту Сергеевича потряс. В первую очередь – масштабом и качеством спецэффектов. Второй вверг в состояние полного ступора. (Первым был «День независимости». Вторым – «Звездный десант» :) )

   Офонаревший Хрущёв долго сидел молча, отходя от шока. Потом попросил Серова найти ему «что-нибудь из последней американской фантастики». Серов через неделю принёс фильм «Запретная планета», с Лесли Нильсеном. Фильм, вышедший только что, в 1956 году, смотрелся после «Звездного десанта» как нудная хрень.

   – Вот что, Иван Александрович, – сказал Никита Сергеевич. – Вези-ка сюда Клушанцева. Только вежливо!!! Никаких этих ваших «гражданин, пройдёмте!» Пусть твои ребята ему скажут, что Хрущёв лично приглашает его ознакомиться с новыми образцами заграничных спецэффектов.

   – Ты что, Никита Сергеич, в «Тайну» его посвятить хочешь? – уточнил Серов. – В какой степени? Мне подготовиться надо.

   – Посвятить придётся. Но ограниченно. Только то, что касается кино, – ответил Хрущёв. – Подготовь легенду на этот случай. Понимаешь, я почитал Серёгину записку про Клушанцева, это такой человечище! Через 30 лет американцы, что снимали эти фильмы, будут учиться ставить спецэффекты по фильмам Павла Владимировича. Поэтому, если мы ему сейчас покажем, как будут снимать кино через 30-40 лет, он нам такого наснимает, что Голливуд в полном составе будет кататься по земле и визжать, суча ножками, от зависти!

   К приезду Клушанцева Серов подготовился «на отлично». В Штатах купили качественную цветную кинопленку – наша промышленность пока такую не выпускала. Купили несколько кинокамер и два кинопроектора.

   Вначале хотели устроить кинопоказ в гостиной, в квартире Хрущёва, но передумали – мало места. Расположились в одном из правительственных кинозалов в Кремле – в том, где смотрел фильмы сам Сталин.

   Допущенный оператор из КГБ переснял на американскую пленку несколько выбранных фильмов, наложил звуковую дорожку.

   Хрущёв с удивлением обратил внимание, что среди присланных из 2012 года фильмов почти нет отечественных, нет ни одного английского или немецкого. В папке с фильмами обнаружился текстовый документ, прояснивший ситуацию. Русские (постсоветские), английские и немецкие фильмы в нем получили убийственную характеристику: «унылое говно, в подметки не годится американским или австралийским».

   В подборке была пара французских фильмов, а так же, как ни странно, несколько приключенческих фильмов и комедий производства Австралии и ЮАР, остальные фильмы были сплошь американские. Единственным отечественным фильмом из последних была «Брестская крепость», к которой прилагался текстовый комментарий: «Вот белорусы правильное кино снимают! А у нас что так, что этак – говно получается»

   В отдельной папке были фильмы позднесоветского периода, явно отобранные по тематике. Фильмы были посвящены Советской Армии, авиации и флоту. К ним был приложен краткий комментарий в текстовом документе: «Вот почему у нас про войну фильмы снимать умеют, а про современную армию стесняются? Из-за безумной секретности молодежь считает, что у нас современных видов вооружений нет, и вообще СССР может только к миру призывать, а сдачи дать нечем. Чем народу гордиться? Надо такие фильмы снимать, чтобы народ гордился своей армией и своей наукой. Недостаточно технику два раза в год на параде показывать. Во многом из-за такой вот дубовой и беззубой пропаганды и просрали страну.»

   Это в точности совпадало с начавшими формироваться мыслями на этот счет самого Никиты Сергеевича. Вначале он уже привычно решил посоветоваться с сыном. Сергей попросил пару вечеров на изучение вопроса, поковырялся в ноутбуке, изучая документы.

   Когда он представил отцу свои предварительные выводы, Никита Сергеевич, по мере осознания глубины проблемы пришёл в ужас. Он тут же вызвал Дмитрия Фёдоровича Устинова для совета.

   По всему выходило, что идеологически правильный запрет на пропаганду войны толковался цензурой излишне широко. Это расширенное толкование выхолащивало суть патриотической пропаганды. В результате СССР представал в книгах и фильмах излишне миролюбивым и беспомощным перед лицом угрозы Запада. Тогда как западная пропаганда не стеснялась показывать населению и самую современную технику, и Советский Союз в роли вероятного противника. А кто будет уважать слабого?

   Осознав суть проблемы, Никита Сергеевич собрал совещание с участием министра обороны Жукова, военно-морского министра Кузнецова, председателя КГБ Серова, министра оборонной промышленности Устинова, секретарей ЦК КПСС по идеологической работе Суслова и Поспелова и министра культуры Николая Александровича Михайлова.

   Ознакомив собравшихся с проблемой, Первый секретарь ЦК, как и ожидал, натолкнулся на догматическое неприятие со стороны Суслова. Петр Николаевич Поспелов больше слушал, высказывался сдержанно, а вот Суслов возражал активно и твердолобо. Ничего нового он сказать не мог в принципе, лишь ссылался на Конституцию и законы.

   Военные министры и Устинов Никиту Сергеевича поддерживали, Серов в принципе был не против, понимая, что показ в кино современной ракеты или танка никаких основополагающих секретов конструкции не раскроет, но, по привычке, предлагал быть осторожнее и соблюдать секретность.

   – Вот вы поясните, Михаил Андреевич, – наседал на Суслова Хрущёв, – мы про Великую Отечественную фильмы снимаем, это же нормально. А почему тогда нельзя показать боевую работу наших сегодняшних летчиков, моряков, ПВО, ракетчиков?

   – Никита Сергеич, – проблеял в ответ Суслов, – фильмы о войне показывают героизм советского народа и звериное лицо немецко-фашистских захватчиков...

   – Это вы что же, Михаил Андреич, хотите сказать, что сейчас у нашего народа стало меньше героизма? – грозно поинтересовался маршал Жуков. – Или, по-вашему, у мирового империализма лицо менее звериное? Считаю, что вопрос поставлен своевременно и правильно. Идеологическую работу давно пора усилить и реформировать. Советский народ должен видеть, что мы мирные, но не беззащитные. Вот и надо это показывать. А вы нас трусами выставляете, пока «заокеанские друзья» открыто играют мускулами и нас прямым текстом называют врагом.

   – Я вообще считаю, что надо больше показывать народу по телевизору военную технику в действии, надо снимать пропагандистские фильмы о нашей армии, авиации, флоте, ракетных войсках, чтобы люди знали, какое мощнейшее оружие имеет страна для защиты завоеваний социализма! – заявил Хрущёв. – Вон, мне докладывали, что американцы специально фильмы художественные снимают, для молодежи – про авиацию, про флот. А наша молодежь чем хуже? Она что, такой информации не заслуживает? Или неблагонадежна? У нас с этой секретностью до смешного доходит: народ не знает, что в соседнем цеху делается, а мы это изделие уже за границу продаем, и американцы все его характеристики знают. Я считаю – надо шире знакомить наш народ с возможностями Советской армии и нашей оборонной промышленности. И если кто-то, как идеолог, этого не понимает, в следующий раз ему это подробно в утренних газетах объяснят. А мы подберём на это вакантное место более понимающего коммуниста.

   – Если все дело в формулировках, – добавил Николай Герасимович Кузнецов, – надо их скорректировать в нужную сторону, дать соответствующие разъяснения. Например, так: «Не считается пропагандой войны демонстрация возможностей современной военной техники, направленная на патриотическое воспитание молодого поколения. Рекомендуется шире использовать в художественных произведениях и фильмах показ исторических и гипотетических сражений с участием советских Вооружённых Сил, с подчёркнутым идеологическим подтекстом, направленным на воспитание у подрастающего поколения чувства гордости за свою страну и ее Вооружённые Силы.»

   – Вот-вот, правильно, – поддержал его Хрущёв. – А вы, товарищи, записывайте, записывайте, Николай Герасимович дело говорит, – сказал он Суслову и Поспелову.

   Сформулированные таким образом разъяснения были опубликованы сначала в статье секретаря ЦК КПСС П.Н. Поспелова в газете «Правда», а затем приняты как официальная корректировка законодательства.

   Для показа Клушанцеву Никита Сергеевич выбрал потрясший его спецэффектами «Звездный десант», а также несколько серий из длинного сериала «StarTrek Voyager». Сериал был представлен фрагментарно, были отобраны несколько лучших серий из разных сезонов.

   Получивший от Хрущёва жесткое внушение Серов направил за Клушанцевым симпатичную сотрудницу в звании младшего лейтенанта, но – в форме, для солидности. Девушка оказалась бойкая, и по дороге в Москву сумела разговорить внешне суховатого и сдержанного Павла Владимировича. Перед заданием она посмотрела пару документальных фильмов мастера, и в дороге ей было чем поддержать разговор.

   Встретившие Клушанцева на проходной Кремля безукоризненно вежливые молодые люди с короткой стрижкой прежде всего взяли с него подписку о неразглашении, а затем провели в уже затемнённый небольшой кинозал.

   Фильм начался сразу с действия, не было показано ни названия, ни титров. Павел Владимирович с отвисшей челюстью впитывал сознанием внешний вид гигантского звёздного корабля, его фантастические, но уютные интерьеры, отметил разноцветную, но строгую и функциональную униформу действующих лиц... В осадок он выпал позже: когда по ходу действия на земном корабле появились в роли временных союзников инопланетные полулюди-полуроботы, а красивая и решительная женщина-капитан пригрозила им в случае предательства открыть воздушный шлюз. В итоге и открыла.

   Пара часов пролетели, как один миг, в зале вспыхнул свет, и Клушанцев с удивлением заметил сидящих в соседнем ряду Серова и Хрущёва.

   – Здравствуйте, Павел Владимирович! – первым гостеприимно поздоровался Хрущёв. – Как вам кино? Впечатляет?

   – Не то слово... – согласился Клушанцев. – Американское, как я понял?

   – К сожалению, да, – подтвердил Никита Сергеевич. – Наше советское до такого уровня не дотягивает. Пока. Особенно по уровню спецэффектов и качеству изображения.

   – Качество изображения упирается в плёнку и камеру, – пояснил Клушанцев. – А также в правильно поставленный свет. Я бы сказал, прежде всего – в свет, а уж потом – в плёнку и камеру. А вот спецэффекты... Даже не представляю, какие там используются технологии. Похоже на съёмку на макетах, но какой подробности должны быть макеты?...

   – Технология нам пока неизвестна, – сказал Серов.

   Хрущёв и Серов уже знали, что в фильмах используется компьютерный рендеринг спецэффектов, но тратить машинное время имеющихся двух компьютеров было неразумно, а потому Клушанцева решили не обнадёживать попусту.

   – Из того, что я видел в вашей студии, Павел Владимирович, – сказал Хрущёв, – я сделал вывод, что вы сможете создать технологию спецэффектов не худших, чем эти, если дать вам соответствующее финансирование, помощников и полномочия. Я собираюсь сделать вас главным техническим специалистом советского кино.

   – Э-э-э... Гм... Не уверен, что готов к такой ответственности, – замялся Клушанцев.

   – Вы не совсем поняли, Павел Владимирович, – пояснил Хрущёв. – Какую-либо административную деятельность я на вас вешать не планирую. Вы – творец и должны творить. Я собираюсь обеспечить вам условия для творчества, дать финансирование и создать на базе Леннаучфильма технический центр, где будут сниматься спецэффекты для фильмов, будут разрабатываться новые технологии спецэффектов и будут обучаться специалисты. И, конечно, вы сможете снимать свои собственные фильмы, хоть документальные, хоть художественные.

   – Гм... Спасибо, товарищ Хрущёв. Доверие постараюсь оправдать...

   – Значит, так, Павел Владимирович, – продолжил Первый секретарь. – Я вам передаю полномочия по руководству специальной съёмочной группой Комитета Государственной Безопасности. Это не потому, что вам не доверяют, а потому, что фильмы, с которыми вы будете работать, имеют высшую степень секретности. Потому и подписку с вас взяли.

   – Секретные художественные фильмы? – удивился Клушанцев. – Но почему?

   – Секретны не столько фильмы, сколько источник их получения, – Серов лишь намекнул, дальше фантазия Клушанцева сама нарисовала ему доблестного советского разведчика-нелегала, работающего в Голливуде и с риском для жизни добывающего для страны новые кинотехнологии...

   – Ваша задача – эти фильмы изучить, и разработать новые технологии спецэффектов, не уступающие тем, что вы видели, – сказал Хрущёв.

   – Понял, – ответил Клушанцев. – Но... Никита Сергеич... Спецэффекты ради спецэффектов никому не нужны. Их надо разрабатывать применительно к конкретному фильму.

   – Вот именно, Павел Владимирович, вот именно, – согласился Хрущёв. – Сейчас на студии «Грузия-фильм» снимается приключенческая картина «Тайна двух океанов». Фильм по нынешним временам неплохой. Но сюжет слабоват, а спецэффекты и вовсе никакие. Вот и давайте приложим к этому фильму наши с вами усилия.

   – Сюжет фильма мы уже немного скорректировали, – продолжил Никита Сергеевич, – а эффектами заниматься должен профессионал. Лучше вас специалиста в стране нет.

   «Немного скорректировали» в исполнении Никиты Сергеевича выглядело так:

   О съёмках фильма Хрущёв узнал в конце 1955 года. К этому моменту была отснята примерно половина фильма. Первый секретарь ЦК прочёл сценарий, просмотрел отснятый киноматериал и сказал:

   – Нет, не годится. Надо переделывать.

   Режиссёр Константин Константинович Пипинашвили и сценаристы Владимир Абрамович Розенштейн и Николай Васильевич Рожков схватились за головы.

   – Никита Сергеич! Как же... полфильма уже снято, деньги потрачены...

   – А что толку, что потрачены? Если снято не по-путному? – спросил Хрущёв. – Вы, товарищи, не видите генеральную линию партии. Сейчас в стране начинается строительство нового подводного флота. Главной его ударной силой будут атомные подводные лодки. Вот и надо показать советскому народу атомную подводную лодку! Чтобы народ понимал и гордился мощью будущего советского флота.

   Тут уже схватились за головы секретчики.

   – Никита Сергеич! Как можно! Лодка же совершенно секретная! Официально её не существует! А вы её в кино хотите показывать?!!

   – Что за глупости, – рассердился Хрущёв. – Вы меня совсем-то за дурака не держите! Я что, предлагаю настоящую атомную лодку в кино снимать? Её не только официально, её и в натуре ещё не существует! Она же ещё только строится! Отдельные отсеки на стапеле снимать будем?

   – Я предлагаю сделать модель лодки, по обводам похожей на настоящую атомную, и в фильме прямо сказать, что лодка атомная, – сказал Никита Сергеевич, – А в титрах напишем: «Съёмочный коллектив благодарит командование Северного флота и экипаж подводной лодки», – ну, скажем, К-25, (С наилучшими пожеланиями Борису Царегородцеву и Владу Савину :) ) или ещё какой-нибудь номер придумаем, которого нет, – «за помощь в съёмках фильма.» Заодно и врагов запутаем, пусть ищут у нас на севере атомную лодку с несуществующим номером. Поняли?

   Секретчики облегчённо перевели дух.

   – Теперь дальше. Вы подводную лодку изнутри видели? – спросил Хрущёв. – А я видел. Это труба, набитая трубами. Там люди спят по очереди, на торпедах и под торпедами. А вы тут показываете пятизвёздочный отель под водой. Да моряки вас на смех поднимут. Эй, боярин! – позвал Никита Сергеевич своего помощника Шуйского. – Григорий Трофимыч, соедини меня, пожалуйста, с Исаниным. Товарищам консультант грамотный нужен.

   Через несколько минут Шуйский доложил:

   – Никита Сергеич, академик Исанин на проводе.

   – Алло! Николай Никитич! Хрущёв беспокоит. Дело у меня к вам. Да. Тут товарищи со студии «Грузия-фильм» кино снимают про атомную подводную лодку. Надо их проконсультировать, а то у них без грамотного специалиста пока что получается сказка пополам с хернёй.

   Академик Исанин с готовностью подключился к необычной работе. В результате вместо невнятного аналога «Наутилуса» капитана Немо в фильме появилась вполне реалистичная подводная лодка китообразной формы, с крестовиной рулей на корме и крылатой рубкой.

   Никита Сергеевич рекомендовал нарочно завысить ее характеристики и боевые возможности, поэтому в фильме советская лодка ходила под водой на 44 узлах, как «Золотая рыбка» 661 проекта, погружалась на 1000 метров, как К-278 «Комсомолец» проекта 685, и стреляла крылатыми ракетами из торпедных аппаратов, как «Лос-Анжелес». Клюква получилась развесистая, но прокатила на «ура».

   (Поздний «Лос-Анжелес» стреляет из УВП, но Хрущёв решил не подсказывать американцам эту идею раньше времени)

   В титрах фильм честно значился как научно-фантастический, а время действия значилось как «недалекое будущее», поэтому Никита Сергеевич оторвался по полной программе. Режиссер и сценаристы хватались за сердце, пили валидол, но писали и снимали без возражений, понимая, что другого такого шанса снять первый советский суперблокбастер у них может и не быть.

   Сюжет фильма также претерпел значительные изменения. К некоторому неудовольствию Серова Никита Сергеевич заставил сценаристов выкинуть большую часть «шпионской херни». Серову он сказал прямо:

   – Иван Александрович, если на атомную лодку проник враг, то всех твоих особистов надо гнать ссаными тряпками с флота. Потому не позорься.

   По новому сюжету шпиона разоблачили по ходу первой серии в особом отделе флота, и больше шпионская тема в сюжете не появлялась.

   Сюжет фильма по-прежнему основывался на гибели нескольких пароходов СССР, США, Англии и Франции в Атлантике и в Тихом океане. Советская лодка была отправлена для расследования.

   К консультированию первой части фильма Никита Сергеевич привлек океанологов, поэтому первая серия смотрелась как «Подводная одиссея команды Кусто» – роскошные подводные съемки и парящие в голубой полутьме аквалангисты. Эпизоды под водой снимали частично в павильоне, методом Клушанцева, сквозь плоский аквариум, а частично – на Красном море, вскоре после Суэцкого конфликта.

   По новому сюжету подводным пиратством занимались недобитые нацисты. В роли немецкой лодки снималась реальная трофейная лодка XXI серии.

   Обнаружив немецкую субмарину, наша лодка начала слежение, и сопровождала цель до ее тайной базы под ледяным панцирем Антарктиды. В ходе слежения наша лодка встретилась с американским атомоходом, также охотившимся за нацистской лодкой. Договориться о взаимодействии удалось не сразу, сначала была серия взаимных маневров, в том числе классический «сумасшедший Иван», а также эпизод с гидроакустиком:

   Лопоухий парнишка с внешностью классического ботана, не поступил в консерваторию, и попал на флот. По причине абсолютного слуха был назначен акустиком. В ходе слежения за американской лодкой, когда оба атомохода кружили в плотном хороводе друг за другом, а потом зависли в режиме полной тишины, он доложил:

   – Кто-то уронил 25 центов. Две по 10 и пятачок.

   Никита Сергеевич в процессе корректировки сценария творчески переосмыслил «Охоту за 'Красным Октябрём'» и «Убрать перископ».

   Когда нацистская база была обнаружена, и стало ясно, что ни наша ни американская лодки по отдельности не смогут её уничтожить, советское и американское командование договорились о совместных действиях.

   Клюквенный апофигей начинался на последних 30 минутах, запуском разведывательного спутника из акватории Северного Ледовитого океана, с борта уже другой советской лодки, вооруженной баллистическими ракетами.

   Далее по сюжету к побережью Антарктиды подошло американское авианосное соединение. Оно было разгромлено и уничтожено нацистскими «летающими тарелками», стартовавшими из-под воды. Никита Сергеевич обыграл в этом эпизоде известную байку про «разгром экспедиции адмирала Бёрда». В «документах 2012» нашлась и такая книга.

   После этого по сюжету американское командование обратилось за помощью к... Военно-космическим войскам Советского Союза. Факт отсутствия таких войск в реале не на шутку разошедшегося Хрущёва не остановил – фантастика же.

   Никита Сергеевич разрешил использовать в фильме кадры официальной хроники. Поэтому зрители имели возможность наблюдать, как живой, натуральный, ещё тёплый :) , как мрачновато пошутил Хрущёв, президент Эйзенхауэр связывается по телефону с натуральным Хрущёвым (реальный телетайп решили не светить, да и телефонный разговор выглядел более представительно), а тот отдает распоряжение министру обороны Жукову и военно-морскому министру Кузнецову. Маршала Неделина секретчики снимать запретили категорически, и вместо него снимался артист.

   Ядерный удар по нацистской базе был признан неэффективным из-за толстого ледяного панциря над ней. Тогда по приказу Верховного Главнокомандующего ВС СССР с космодрома была запущена ракета-носитель, которая вывела на орбиту «новейшую экспериментальную низкоорбитальную ионную пушку».

   Вот тут уже оторвался Павел Владимирович Клушанцев. Построенная им модель «ионной пушки» так реалистично отрабатывала двигателями ориентации, что создавалось полное впечатление настоящего спутника.

   «Выстрел ионной пушки» в фильме скомбинировали из удара молнии и кинохроники подводного атомного взрыва.

   В итоге по антарктическому логову нацистов отстрелялась четырёхракетным залпом советская ПЛАРБ, «ионная пушка» вскрыла ударом с орбиты ледяной панцирь, после чего в пролом упали подлетевшие ядерные боеголовки. Подлодка «Пионер» в это время гоняла и в конце концов потопила нацистскую подлодку, а затем уничтожила крылатыми ракетами подлёдный аэродром нацистов, вскрытый вторым ударом с орбиты.

   Фильм пришлось на 85% переснимать, поэтому он вышел не в 1956 году, а весной 1957-го. Советские кинозрители пребывали в легком шоке с первого взгляда на официальные афиши, где «в эпизодах» значились такие фамилии, как Г.К. Жуков, Н.Г. Кузнецов, Н.С. Хрущёв и Дуайт Эйзенхауэр.

   Зрители шли в кинотеатр, ожидая увидеть очередной «шедевр» советского кино, где главным и единственно интересным моментом была поимка очередного «шпиёна», а выходили из зала с округлившимися глазами и бегом бежали за билетом на следующий сеанс, чтобы хотя бы убедиться, что они действительно видели «это» наяву. Школьники смотрели фильм по 10-15 раз, благо дневной сеанс стоил копейки.

   Фильм закупили для показа несколько стран Западной Европы, а также Канада, Австралия и США. Серов вскоре доложил Хрущёву, что его несколько раз просмотрело всё руководство ЦРУ в полном составе, создатель американского атомного подводного флота адмирал Хаймен Риковер, а также президент Эйзенхауэр. Каких-либо комментариев от официальных лиц не последовало, но многомиллионные сборы в США и Европе говорили сами за себя.

   Серьёзная пресса в США картину проигнорировала, зато в жёлтой и «желтоватой» прессе тон отзывов менялся в широких пределах – от восторга до паники.

   Никита Сергеевич торжествовал победу: ему и Клушанцеву удалось создать из рядового шпионского опуса настоящий панегирик советскому подводному флоту и космической программе.

   Хотя официальной реакции США на советский фильм, кроме опубликованной в газетах финансовой статистики по сборам, не было, через некоторое время разведка выяснила некоторые подробности обсуждения, проходившего в Белом Доме. Источник, разумеется, назван не был. Судя по подробностям, проболтался кто-то из состава администрации Белого Дома, причем подробности приводили весьма пикантные.

   Как сообщил засекреченный источник, первоначальный интерес официальных лиц спровоцировал адмирал Хаймен Риковер. Проявить интерес к фильму об атомной подводной лодке, тем более, советской, адмиралу Риковеру, создателю американского атомного подводного флота, полагалось по должности.

   Риковер посмотрел фильм в обычном кинотеатре. После чего адмирал, бледный и с вытаращенными глазами, примчался в Белый Дом и потребовал встречи с президентом. Эйзенхауэр уважал Риковера, как специалиста, поэтому принял его несмотря на позднее время.

   Подробности разговора адмирала и президента, проходившие за плотно запертыми дверями Овального кабинета, выяснить не удалось. Дуайт Эйзенхауэр был поумнее посла Аверелла Гарримана и подарки, сделанные руками «советских пионеров» не принимал. (Во время Ялтинской конференции американскому послу Гарриману пионеры подарили деревянный герб Соединенных Штатов Америки, в который был встроен миниатюрный микрофон. Он не имел источника питания и запитывался направленным высокочастотным электромагнитным лучом из расположенной рядом с посольством гостиницы «Националь». Контрразведчики США тщательно проверили подарок, разыскивая спрятанные микрофоны. Но ничего подозрительного не обнаружили. И проверенный «Златоуст» занял место над головой посла Гарримана в его рабочем кабинете в Москве. Висел он там очень долго. Менялись послы (Гарриман, Смит, Керн, Кеннан), а орлан продолжал прямую трансляцию на приемники КГБ... Выдал эту тайну предатель, переметнувшийся из КГБ на сторону ЦРУ. Трудно вообразить, какой шок испытали американцы, вдребезги расколотив свой герб и обнаружив нем «жучка», которого невозможно выявить средствами технического контроля. )

   Однако, на следующее утро президент вызвал Аллена Даллеса, министра обороны Нейла Макэлроя, помощника по национальной безопасности Джексона, директора ФБР Гувера и ещё нескольких официальных лиц. Они прошли в кинозал, где был устроен закрытый показ советского фильма.

   Первую серию президент смотреть не стал – подводные красоты его интересовали мало. Начали сразу со второй серии, зато последние 30 минут смотрели трижды, с напряжённым вниманием.

   Министр обороны высказался первым:

   – Не думаю, что к этому фильму стоит относиться всерьез, господин президент. Красные крайне редко показывают в кино свою реальную технику. Жанр фильма самими же русскими заявлен, как фантастика. Специалисты из Голливуда подтвердили, что фильм снят в основном на макетах, хотя и весьма реалистичных. Единственная реальная техника в фильме – автомобили и немецкая лодка XXI серии...

   – Ваш предшественник Вильсон, помнится, однажды сказал: «Это всего лишь изящный научный фокус», – ответил Эйзенхауэр. – Вам напомнить, по какому поводу? Как раз когда красные запустили свой чёртов спутник, и американская экономика рухнула в сортир, из которого, между прочим, она до сих пор выкарабкивается. Наши финансовые потери за счет паники на бирже, по последним уточнённым подсчетам, оцениваются в 40 с лишним миллиардов долларов!

   – Конечно, я понимаю, что фильм снят на макетах! – раздраженно продолжал президент. – Даже красные не настолько безумны, чтобы гонять для съемок фильма атомную подводную лодку! Кстати, о лодках! Адмирал Риковер вчера обратил моё внимание на форму русской атомной лодки, что показана в фильме. И мне очень интересно, господа, откуда русские знают про нашу исследовательскую программу «Альбакор» и достигнутые в ходе неё результаты?

   – Господин президент, если уж красные сумели украсть у генерала Гровса секрет атомной бомбы, чего удивляться, что они спёрли секреты «Альбакора» у Риковера, – заметил Даллес.

   Гувер побагровел, но сдержался.

   – Да чёрт с ним, с «Альбакором»! – буркнул Айк. – Главное в этом фильме – даже не футуристические железки. Главное – высказанные идеи! Да одна только фраза: «США – самая удобная страна для социализма, потому что далеко за океаном «ковыряются в своей песочнице» и никому даром не нужны чтобы воевать с ними. Коммунизм там естественным образом наступит быстрее, чем в других крупных капиталистических странах. Поэтому мы будем с Америкой только дружить.» чего стоит! Коммунизм в Америке?!! Вы можете себе такое представить? (Фраза из книги «140 бесед с Молотовым»)

   Собравшиеся дружно вздрогнули.

   – И ведь эта идея высказана с такой небрежной убежденностью в их правоте! Причём они даже не заикнулись о возможности военного конфликта между СССР и США, они убеждены, что коммунизм в нашей стране наступит сам собой, а вовсе не будет принесён на советских штыках! Как прикажете это понимать? Пятая колонна? Или, упаси господь, социалистическая революция?!!

   – Разведка красных в последнее время действительно активизировалась, – произнёс Гувер, – но в основном это промышленный шпионаж, а не политический.

   – Это маловероятно, господин президент, – заметил помощник по национальной безопасности Джексон. – У нас отсутствует революционная ситуация, народ сыт и доволен, экономика стабильно развивается... ну, за исключением этого неожиданного кризиса последних месяцев, из-за советского спутника...

   – Вот именно, за исключением! – прорычал Эйзенхауэр. – Этот спутник обошелся нам в 40 миллиардов долларов! А во сколько вы оцените фактическую потерю восточного Средиземноморья? Турки бьются в истерике и умоляют спасти их от Советов, которые теперь зажали их со всех сторон. В Саудовской Аравии – социалистическая революция! (см. гл. 21) А вы мне тут о макетах... Да после русского спутника я не удивлюсь, если такой «макет» возьмет да и шандарахнет полным 16-ракетным залпом по округу Колумбия!

   – Как вам понравился запуск разведывательного спутника с подводной лодки, прямо из-под воды? – президент явно был впечатлён. – А залп из акватории Северного Ледовитого океана по цели в Антарктиде? А эта чёртова орбитальная ионная пушка? Меня от одной этой фразы: «Ion cannon ready» до сих пор мороз по коже пробирает....

   – Насколько нам известно, господин президент, – рискнул подать голос Аллен Даллес, – у красных пока и близко нет таких систем вооружения, которые показаны в этом фильме...

   – Насколько нам известно, господин Даллес, если ваши недоумки из ЦРУ чего-то не знают или не обнаружили, это ещё не значит, что этого нет у русских! – рявкнул президент. – Спутник вы тоже проспали! Развертывание советских баллистических ракет (макеты, построенные про приказу Устинова) заметили только когда их стало больше трёх сотен! Русскую операцию по установлению контроля над Суэцким каналом прозевали! Разведывательную сеть в Юго-Восточной Азии мы потеряли! Грохнуть Чжоу Эньлая не удалось – и посмотрите, к чему это привело?!! Эпический провал!!! Наши европейские союзники пересобачились между собой, англичане изнасиловали Аденауэра этим чёртовым миномётом, а красные создали экономический блок такой силы, что нам и не снилось! Объединить трудовые ресурсы Индии, Китая и Индонезии с технологическими возможностями СССР! Да теперь красные могут завалить трупами китайцев Берингов пролив и ворваться по этим трупам на Аляску! А уж про ваш несбиваемый разведывательный самолет, который русские снесли уже во втором вылете, я вообще молчу! У вас, кстати, русский вазелин ещё не кончился? Может, мне попросить Хрущёва прислать вам ещё баночку?

   Вокруг послышались сдавленные смешки. Июльскую историю, раздутую телеканалом ONN, помнили все.

   – Я ещё раз повторяю, главное в этом фильме – идеи, и технические, и политические. – сказал президент. – Кто может поручиться, что русские не разрабатывают уже все эти системы вооружений? Насколько мне известно, ракетные подводные лодки у них уже строятся. Из-за параноидальной секретности красных мы можем узнать о реальном существовании их орбитальной ионной пушки в тот момент, когда она испепелит Вашингтон!

   Взгляды присутствующих непроизвольно сошлись на схеме эвакуации из помещения.

   – Вы мне тут толкуете про стабильный рост экономики! – Айк все никак не мог успокоиться, – А ЦРУ, между прочим, мне докладывает, что прирост экономики русских почти втрое обгоняет прирост экономики США! В среднем 5,5 процента против наших двух процентов, а по отдельным областям до 12 процентов! (реальные цифры, относящиеся в РИ к 1958-59 гг)

   – Впрочем, одна идея, высказанная в этом фильме, меня заинтересовала, – вдруг неожиданно задумчиво произнес Эйзенхауэр. – Идея совместной боевой операции против общего врага. Выходит, красные ещё помнят об антигитлеровской коалиции...

   – Господин президент, в экономике, как вы знаете, ключевое слово – стабильность. Основная беда русских, как и других тоталитарных режимов – кампанейщина. Они тридцать-пятьдесят лет сидят ровно, потом спохватываются, что отстали от всех цивилизованных стран, и начинают надрываться, пытаясь догнать их одним рывком. Догоняют и снова успокаиваются, пока не появляется следующий энергичный лидер, – сказал Джексон. – Даже использование их хвалёной плановой экономики не смогло пересилить эту пагубную тенденцию. У них слишком много зависит от одного человека – того, кто в данный момент находится у власти. Вот придет вместо Хрущёва менее энергичный Первый секретарь – и все вернется к обычной тишине загнивающего болота.

   – А если придет не менее, а более энергичный? – спросил Эйзенхауэр. – Тогда что делать будем?

   – Более энергичный, чем Хрущёв? – удивился Джексон. – А такое вообще возможно? Кстати... Я вот тут подумал... Хрущёв ведет себя как человек, знающий, сколько ему отпущено свыше... Он как будто стремится успеть как можно больше, потому что знает, что ему осталось недолго. Это началось примерно с начала 1954 года, или чуть раньше, точно установить трудно... Возможно, он узнал какую-то информацию о состоянии своего здоровья?

   – Думаете, он болен? В Женеве он выглядел вполне здоровым и бодрым, – усомнился президент. – Состояние здоровья лидера государства, вполне естественно, держится в тайне. Не представляю, как господин Даллес сможет добыть эту информацию... Разве что попросить Хрущёва прислать результаты анализов, – пошутил Айк.

   – Такая информация действительно – большая тайна, – произнес Даллес. – Но если пригласить Хрущёва прибыть с государственным визитом в Штаты... Тогда у нас было бы больше возможностей.

   (Во время визита Хрущёва в США в 1959 году, агенты ЦРУ переделали канализацию в гостиничном номере, где он остановился, отведя трубу от общей системы, и, таким образом, получили секретную информацию о здоровье советского лидера непосредственно «из первоисточника». Впрочем, их ждал облом: выяснилось, что Первый секретарь ЦК здоров, насколько вообще может быть здоров человек в возрасте 65 лет.)

   – Интересная идея, – фыркнул Айк, – Сейчас не самый подходящий момент для такого визита, но в будущем... возможно... Пожалуй, я подумаю на этот счет.

   Американская Академия кинематографических искусств и наук оказалась не столь параноидальной. «Тайна двух океанов» заслуженно взяла двух «Оскаров» – в номинациях «Лучший фильм на иностранном языке» и «Лучшие визуальные эффекты». :)

   Был и ещё один, несколько неожиданный для президента момент, получивший большой общественный резонанс. Вскоре после закрытого просмотра фильма в Белом Доме Эйзенхауэру принесли письмо. В адресе отправителя значился один из уважаемых американских банков. Письмо было адресовано президенту лично.

   Недоумевающий Айк распечатал конверт и извлёк оттуда чек на 200 долларов. Сумма была явно мала для попытки корпоративного подкупа :) но и слишком велика для глупой шутки. Да и банкиры – не те люди, что склонны шутить, тем более – с президентом Соединённых Штатов.

   Озадаченный президент заглянул в конверт и извлёк оттуда узкий листок с машинописными буквами на русском языке и цифрами.

   Эйзенхауэр вызвал своего переводчика и попросил перевести. Переводчик прочёл текст и сказал:

   – Сэр... это... расчётный листок. За участие в съёмках эпизодов русского фильма... Сумма проставлена в долларах США и в русских рублях. Курс примерно недельной давности, полагаю, соответствует дате отправки...

   – Какого ещё, чёрт подери, русского фильма? – изумился Айк. – Я не снимался ни в одном русском фильме!

   – Э-э-э... сэр... Недавно... Русский фильм «Тайна двух океанов», он ещё получил два «Оскара», – промямлил переводчик. – Вас там показывали... когда вы звоните Хрущёву и просите помочь с уничтожением базы наци в Антарктиде... Видимо, русские этот эпизод и имели в виду.

   – Fuck! – Президент выразил свои чувства экспрессивно и лаконично.

   – По крайней мере, это честно, сэр, – заметил переводчик. – Русские использовали нашу официальную кинохронику в своём фильме... Ну, и оплатили, соответственно. Уверен, что и использование кинохроники они архиву тоже оплатили. Можно проверить.

   – Чёрт подери! – Эйзенхауэр был поставлен в тупик.

   – Вообще-то, сэр, на мой взгляд, всё логично, и полностью законно, – заметил переводчик. – Вы снялись в кинохронике, русские эту кинохронику использовали, и заплатили за её использование. При этом ещё заплатили и лично человеку, снимавшемуся в эпизоде.

   – Логично то логично! – ответил Айк, – А как, по-вашему, Конгресс посмотрит на то обстоятельство, что президент Соединённых Штатов получает зарплату на киностудии... как там её... «Грузия-фильм»?

   – Может быть, стоит передать эту сумму на благотворительность? – предложил переводчик.

   – Пожалуй, – кивнул Эйзенхауэр. – Да, в сложившихся обстоятельствах это будет наилучшей идеей.

   Несмотря на то, что эта история, по понятным причинам, не афишировалась, ушлые репортёры всё-таки до неё докопались. Президенту пришлось давать объяснения в Конгрессе. Впрочем, к чести большинства конгрессменов, они пришли к выводу, что вопрос не стоит выеденного яйца, да передача «гонорара» на благотворительные нужды сыграла свою роль.

   Фильм обсуждали не только в США. Сергей Павлович Королёв услышал о новом фильме от своих сотрудников, уже успевших его посмотреть. Вначале Главный конструктор отнесся к фильму скептически, но затем подумал, почему бы не посмотреть, ведь отдыхать, хотя бы изредка, тоже нужно. В воскресенье вечером он отправился с семьёй в кинотеатр.

   В целом фильм ему понравился. Сергей Павлович полюбовался подводными съёмками, посмеялся, как человек сведущий, над запредельными характеристиками «атомной подводной лодки», от души похохотал над «немецкими летающими тарелками».

   А вот когда ракетная подводная лодка запустила разведывательный спутник, Сергей Павлович вдруг начал воспринимать этот «развесисто-клюквенный боевик» с совершенно другой точки зрения. Тем более, когда вполне реалистичная ракета-носитель, очень похожая на его «семёрку», но с третьей ступенью, вывела на орбиту некую «орбитальную ионную пушку».

   В макете пушки он немедленно узнал почерк Клушанцева – реализм и внимание к деталям говорили сами за себя. Также он понял, что к сюжету в целом приложил руку человек, посвященный в «Тайну», скорее всего, сам Хрущёв. Уж очень необычным, непохожим на другие кинокартины 50-х вышел этот фильм, явно для прикрытия обозначенный в титрах, как фантастика.

   В понедельник Королёв сразу же с утра позвонил по спецсвязи в Миасс, в СКБ-385, Макееву.

   – Здравствуй, Виктор Петрович! Королёв.

   – Здравствуйте, Сергей Палыч, узнал.

   – Эх, а я-то надеялся, не узнаешь, богатым буду, – засмеялся Королев. – Виктор Петрович, ты кино новое смотрел?

   – Это про подлодку, что ли? Смотрел. Комедия получилась хорошая, – ответил Макеев.

   – Угу. Я тоже сначала думал, что комедия, – без тени улыбки сказал Королев. – А оказалось – техническое задание.

   – Да ну, Сергей Палыч, вы серьёзно, что ли? – Макеев был явно удивлён.

   – Нет, но какова идея? Спутник, запускаемый с подводной лодки... Как, Виктор Петрович, осилишь?

   – Гм... так, по сути, если на межконтинентальную дальность изделие все равно предстоит делать, так почему нет? Но его сначала сделать надо. А Михаил Клавдиевич поможет со спутником?

   – Поможет. Не прямо сейчас, но на перспективу – поможет.

   – Тогда точно сделаем.

   После удачного начала сотрудничества с «Ситроеном» Хрущёв держал автомобилестроение под своим постоянным контролем. На МЗМА дела шли хорошо, завод расширялся, под Москвой построили вторую производственную площадку со сборочным конвейером. На ней освоили производство упрощенной модели ID, которую, по настоятельной рекомендации Хрущёва, подготовили не к осени, а к весне 1956 года.

   Третья и четвёртая площадки МЗМА ещё строились. На новых территориях предусмотренные проектом производственные площади позволяли поставить не один, а несколько сборочных конвейеров, на которых собирались также новые «Москвичи-402». Они пользовались даже большим спросом, чем «Ситроены», поскольку были дешевле, и при том использовали некоторые подсмотренные у французов технические новинки. Например, была сделана «сельская» модификация повышенной проходимости «Москвич-410», с приводом 4х4 и гидравлической подвеской с изменяемым клиренсом. (в реальной истории модель 410 имела рессорную подвеску)

   Вокруг новых заводов строились современные города-спутники. Для обеспечения кадрами в этих городах были организованы ПТУ и техникумы, где преподавателями работали специалисты, откомандированные с основного производства. На работу устраивались в основном демобилизованные из армии солдаты, а также офицеры ушедшие на гражданку в результате сокращения Вооруженных Сил.

   ВУЗы и НИИ «автомобильного направления» тоже подтянулись и организовывали в новых городах свои филиалы.

   Помимо моделей DS и ID, отдельный конвейер на МЗМА начал выпускать старую, но пользующуюся бешеной популярностью в Европе модель 2CV.(в реальной истории 2CV оставалась на конвейере во Франции 42 года) Выглядела она как инвалидная коляска, и именно в таком качестве поначалу и использовалась. Однако через пару месяцев руководство МЗМА от выпуска этого «гадкого утёнка» отказалось, и передало его на Серпуховский мотоциклетный завод, где в 1956 году как раз снимали с производства мотоколяску СМЗ С-1Л, рассчитывая заменить ее на немного более мощную С-3Л.

   Модель 2CV была больше и мощнее «инвалидки», хотя стоила немного дороже. Зато помимо стандартной «инвалидной» комплектации СМЗ начал выпускать ее в виде шасси с двигателем, креслами и органами управления. Этот «недоавтомобиль» вдруг пошёл в продажу в больших количествах. Его брали ремзаводы, выпускавшие на дешевой и удобной базе множество мелкосерийных грузопассажирских вариантов. Вокруг СМЗ как грибы стали появляться производственные кооперативы, выпускавшие свои собственные варианты готовых автомобилей на базе 2CV, или просто сменные кузова.

   2CV пользовался популярностью в сельской местности – «где не проедет, там пронесут», а также в многочисленных молодёжных спортивных клубах, которые образовывались под эгидой ДОСААФ. В клубах его зачастую разбирали на отдельные узлы, творя из них нечто совершенно новое на самодельной раме.

   Да и просто любой «мужик с руками», которых в Союзе всегда было множество, получил возможность купить недорогой «набор для творчества». Тем более, в сельской местности на любой МТС можно было что-то подварить, подточить, подшлифовать – специальным Постановлением ЦК эти организации наделялись широкими возможностями.

   Серпуховский завод пришлось срочно расширять, строить собственный завод по выпуску двигателей для 2CV, и ещё три нитки конвейера – настолько бешеным оказался спрос.

   Позже появились облагороженная модель «Dyane» и пластиковый открытый «внедорожник» «Mehari», пользовавшийся спросом в южных регионах СССР, а также во множестве поставлявшийся в Китай, Индию, Египет, Сирию и Индонезию. (В реальной истории выпускался с 1968 года) Кузов «Мехари» советского производства изготавливался с элементами из ПВХ или других подобных пружинящих термопластов, и был практически неубиваемым.

   Развивался и обновлял производственную линейку не только МЗМА. Горьковский автозавод запустил в производство свою «легенду» – «Волгу» ГАЗ-21.

   Прототипы «Волги» были представлены руководству страны в Кремле в ходе традиционного показа новых разработок. На этом показе маршалу Жукову не понравилась решетка радиатора на прототипе «Волги», выполненная в виде «китового уса» – единого штампованного листа с вертикальными прорезями. Георгий Константинович поинтересовался, нельзя ли заменить решетку на горизонтальную перекладину с красной звездой в круглой «кокарде». (В нашей реальности это легенда, в АИ – почему бы не случиться?) Хрущёв просьбу Жукова не поддержал. Перед показом он заглянул в подборку информации, и потому помнил, что с конца 1958 года «Волга» в «той истории» выпускалась именно с такой, вертикально-прорезной решеткой.

   – Зачем, Георгий? – спросил он. – Горизонтальная планка уже из моды вышла. Звезду укрепить и на этой решетке можно. Вот тут в центре, хромированный кругляш поставить. Но сменный. На экспорт машины с красной звездой не пустишь – европейцы брать не будут. (Реальная история – экспортные варианты «Волги», продававшиеся в Бельгии и других странах, потребовали замены облицовки радиатора. Красная звезда напоминала буржуям, что советские танки через два дня могут быть в Брюсселе. :) )

   Олень на капоте тоже вызвал ожесточенные споры. Выглядел он, безусловно, красиво, но травмоопасность фигурки в случае наезда на пешехода перевесила эстетические аргументы. Решили заменить фигурку двумя рельефными хромированными накладками-оленями на передних крыльях.

   Впрочем, фигурку оленя оставили на «Волгах», выполненных в «представительском» исполнении. Такие машины обычно ездили в сопровождении ГАИ, и вероятность наезда на пешехода была минимальной.

   Первые серийные машины были собраны в октябре 1956 года. Хрущёв во главе небольшой делегации из ЦК специально приехал в Горький, чтобы посмотреть на серийные «Волги» и ознакомиться с перспективными разработками завода. (АИ)

   Это была уже не совсем та «Волга», что первоначально планировалась в серию. Получив информацию о достоинствах и недостатках машины, выявленных в ходе многолетней эксплуатации (информация была передана «кружным путём» через НАМИ и представлена разработчикам как «компьютерная экстраполяция результатов, полученных в ходе эксплуатации опытных образцов») конструкторы внесли в автомобиль некоторые улучшения.

   Была предусмотрена модификация с более мощным двигателем. Двигатель взяли c не пошедшего в серию малого грузовичка ГАЗ-56. (/газ-56-передовой-прототип/#more-14) Мотор, кстати, был достаточно прогрессивный, 70 л.с. с форкамерно-факельным зажиганием. (В реальной истории на «Волгу» ставилась упрощённая версия этого мотора без форкамеры, мощностью 65 л.с ) На него установили дополнительно турбонагнетатель, увеличив мощность до 80 л с. Систему централизованной смазки доработали с целью увеличения надёжности, поставили гибкие шланги из пластика, применили менее агрессивную смазку.

   Переделали неудачную конструкцию стояночного тормоза – «ручника», ломавшегося при попытках аварийного торможения им в движении. С самых первых серий заменили рычажные амортизаторы подвески на телескопические. Переделали механическую коробку передач, добавив синхронизатор и на первую передачу тоже. До переделки синхронизатор был только на 2-й и 3-й передаче.

   Бликующую панель над приборным щитком сразу же сделали матовой, что заметно улучшило безопасность. Также переделали петли капота и крышки багажника, обеспечив возможность открывания на больший угол.

   Вместо шумящего заднего моста от ГАЗ-69, предполагавшегося к использованию, (в реальной истории был установлен на первых 200 автомобилях) сразу начали ставить переделанный задний мост от ЗиМа, значительно менее шумный.

   Электрическую схему переделали, пустив на массу «минус» (в реальной истории до 1960 года «Волга» выпускалась с «плюсом» на массе, что отрицательно сказывалось на коррозионной стойкости кузова.) Кузов в некоторых ответственных местах усилили дополнительными силовыми элементами. Водостоки над дверями продлили до задних крыльев, огорчив будущих экспертов, различавших годы выпуска по длине этого элемента, зато улучшив эксплуатационные характеристики. Год выпуска кузова и двигателя стали чеканить рядом с заводским серийным номером

   «Волга» была первым отечественным автомобилем, имевшим модификацию с автоматической гидромеханической коробкой (реальная история, не АИ). Обслуживать такую коробку в привычных условиях гаражного кооператива было сложно, поэтому поначалу «Волга-автомат» большим спросом не пользовалась. Пытаясь переломить ситуацию и поднять культуру обслуживания автолюбителей на современный уровень, Хрущёв посоветовался с директором «Ситроен» Пьером Берко, как решить эту проблему.

   Берко предложил создать по всей стране сеть кооперативных СТО, платящих автозаводу лицензионные отчисления, а за это получающих от производителя запчасти и технические консультации. Принцип взаимной заинтересованности обычно работает, сработал он и в этот раз. Государству эта сеть не стоила ничего, а лишь приносила чистую прибыль в виде налогов. Зато ее создание позволило увеличить продажи «Волг» с АКПП и постепенно улучшить техобслуживание автолюбителей.

   Коллектив ГАЗа представил правительству ещё один новый автомобиль. В переданной через НАМИ информации было описание и изображения большого внедорожника «Бархан», сделанного на базе ГАЗ-66. (-vtoroe-dykhanie-gaz-66-ili-khammer-po-russki )

   «Шишига» в 1956 году ещё не существовала, зато был ГАЗ-62, весьма похожий на ГАЗ-69 увеличенного размера.

   (/газ-62-наш-ответ-американцам/#more-46)

   Главный конструктор завода Николай Иванович Борисов предложил установить на шасси ГАЗ-62 совершенно новый кузов, сделанный «по мотивам» невиданного в 1956-м году «Бархана».

   (Этот кузов был изначально рассчитан на более длинное шасси с базой 3300 мм против 2850 мм у ГАЗ-62, и его длина 5500 мм была на 500 мм больше кузова 62-го. Поэтому раму ГАЗ-62 удлинили, поставили 90-сильный двигатель от ЗИМа, форсировав его, за счёт чего получили мощность 105 л.с. АИ)

   Новый автомобиль повышенной проходимости вмещал 7 человек штатно, ещё четверо могли разместиться на откидных сиденьях по краям багажного отделения. ГАЗ-62 вмещал 12, но с несравнимо меньшим комфортом. Мощность двигателя была всё же недостаточна, поэтому Борисов рассчитывал в будущем поставить этот же кузов на шасси перспективного грузовика, существовавшего пока лишь в эскизах.

   Машина Хрущёву понравилась. Более того, он пришёл в восторг. Никита Сергеевич любил ездить на охоту, и даже инициировал разработку автомобиля повышенной проходимости М-72 с кузовом «Победы». Но «Бархан» был явно лучше, хотя и дороже.

   Однако Хрущёв не стал бы пользоваться подобной машиной в мелкосерийном исполнении. Он понимал, что в народном хозяйстве пригодится и ГАЗ М-72, и «Бархан», друг друга они не заменяли, а дополняли. Тем более, военные, принявшие исходный ГАЗ-62 более чем прохладно, к «Бархану» отнеслись восторженно. Маршал Жуков, посидев несколько минут в салоне, потребовал как можно скорее запускать машину в серию.

   «Бархан» получил собственное имя и заводской индекс ГАЗ-62М.

   М-72 тоже пошел в серию, машина была очень нужна в сельской местности и на целине. Её тоже показали Первому секретарю.

   Однако Хрущёв, насмотревшись на «Бархан», предложил модернизировать её внешность более радикальным образом, чем планировалось. Рисовать Никита Сергеевич не умел, потому показывал свои предложения «на пальцах» прямо на живой машине. Он предложил изменить прежде всего «лицо» машины, немного изменив конфигурацию крыльев, убрать выступающие круглые фары внутрь крыла и чуть сдвинуть их к центру, закрыв их прямоугольным стеклом в хромированной рамке. Поднять указатели поворотов и поставить их на уровне фар, заключив в одну рамку с фарой и прикрыв тем же стеклом. Визуально машина приобретала прямоугольные фары, привычные скорее для 70-х, чем для 1956 года. На освободившееся от поворотников место Хрущёв предложил поставить противотуманные фары, которые на внедорожнике были бы весьма кстати.

   Поскольку для М-72 всё равно нужны были новые передние крылья усиленной конструкции, объём переделок не казался слишком большим. Опасения вызвали лишь противотуманные фары, удорожавшие конструкцию, но Хрущёв предложил не мелочиться, пояснив, что сэкономить можно на другом.

   Положив блокнот на плоское сверху переднее крыло М-72, Николай Иванович Борисов тут же эскизировал предложения Первого секретаря.

   – Скажите, а двигатель, предназначенный для «Волги», на «Победу» или М-72 установить можно? – спросил Хрущёв. (На «Победу» умельцы в кустарно-гаражных условиях в 70-х ставили «волговские» двигатели)

   – Можно, Никита Сергеич, – поразмыслив и прикинув, ответил Борисов. – Но зачем всё это? «Победу» скоро будем снимать с производства. Конечно, ещё несколько лет будем её выпускать параллельно с «Волгой»...

   – Вот именно, – пояснил Хрущёв. – У нашего автопрома нет опыта быстрого обновления выпускающихся автомобилей. Поэтому на западе наши машины продаются очень недолго. Там привыкли к более быстрому обновлению модельного ряда. Получается, мы вкладываем деньги в разработку новой машины, делаем её и успокаиваемся. Из-за этого теряем прибыль. А если бы мы раз в два года меняли машину хотя бы внешне в соответствии с мировыми тенденциями, могли бы продавать её на экспорт на несколько лет дольше.

   – Да, «Победа» устарела, но если мы ещё планируем выпускать её несколько лет, да ещё и делать на её основе внедорожную модель, имеет смысл её обновить. Вот смотрите, – Хрущёв показал на решётку радиатора. – Такие решётки в Европе уже вышли из моды. Надо сделать что-то более современное. И сзади, – он обошёл машину, – вот в это заднее окно вообще ничего не видно. Оно наклонное, получилось не окно, а танковая смотровая щель. А нельзя ли увеличить крышку багажника, превратив её в заднюю дверь? Перенести петли выше стекла. Тогда заднее стекло можно было бы увеличить немного вверх и немного вниз. Обзор улучшится, и доступ в багажник будет лучше. Ну, и, заодно, задние фонари надо другие поставить. Вон, у «Москвича» вертикальные двухцветные фонари очень даже неплохо смотрятся. Я не предлагаю взять с него, но подумать в эту сторону можно.

   – Фонари – это мелочь, сделаем... – ответил Борисов. – А вот дверь... Тут всю силовую схему кузова можно поломать. Думать надо, Никита Сергеич.

   – Вот и подумайте, Николай Иваныч, – усмехнулся Хрущёв. – Чего бы не усилить кузов вокруг двери, приварив к нему внутри комингс, как на кораблях и самолётах делается вокруг люков?

   – Да... Но это всё удорожание...

   – Да вы на одной только унификации двигателей сэкономите больше, чем потеряете на этих изменениях, – сказал Хрущёв. – Вам сейчас два движка выпускать приходится, а будете делать один. К тому же все эти изменения надо внедрить и на серийную «Победу». В массовой серии дешевле выйдет, заодно и опыт обновления модели получите.

   Коллектив ГАЗа идею рестайлинга «Победы» воспринял неоднозначно, но, подумав, предложенные изменения реализовал. Более того, у модифицированной «Победы» немного расширили багажник, сдвинули бензобак влево, и поставили запасное колесо справа вертикально, заметно увеличив полезный объём. Спинку заднего сиденья сделали легкосъёмной, что вместе с задней дверью позволяло уместить в багажник очень объёмные предметы.

   В таком изменённом виде «Победа» выпускалась до 1960-го года, (в реальной истории – до 1958-го). Большое количество машин закупили таксопарки, которым пришёлся ко двору увеличенный багажник. К тому же им была важна эксплуатационная унификация с «Волгой», идущей на смену «Победе». Одинаковый двигатель на «Волге» и «Победе» себя оправдал, а увеличившаяся на 20 лошадок мощность явно пошла машине на пользу.

   В народе усовершенствованная версия «Победы» была невероятно популярна, а о её надёжности ходили легенды. (Вполне оправданные – в Ленинграде «Победы» были нередки ещё в начале 80-х, а приехав в 1986-м году в Крым, я был удивлён количеством эксплуатируемых там «Побед». В сухом крымском климате машина сохранялась на ходу очень долго)

   Помимо обычного седана ГАЗ-21 был подготовлен к серийному выпуску и ГАЗ-22 с кузовом «универсал». Первоначально он предполагался к использованию только в государственных организациях – как машина «скорой помощи», полугрузовой автомобиль для доставки мелких партий грузов, и т. п. В личную собственность его продавать не планировали.

   Осмотрев прототип машины, Никита Сергеевич остался очень доволен. Вместительный кузов «универсал» особенно пригодился бы сельским жителям. Примерно так Хрущёв и выразился, заодно поинтересовавшись:

   – Почём эту красавицу в магазине купить можно будет?

   Сопровождавший его в числе прочих председатель Госплана Николай Константинович Байбаков замялся:

   – Э-э-э... Никита Сергеич... 22-ю модель в частные руки продавать не планируется...

   – Это почему? – удивился Хрущёв. – Машина же просто замечательная получилась!

   – Никита Сергеич... Но ведь это же полугрузовая модель... Для предприятий и организаций.

   – Какая она полугрузовая? Нормальный семейный автомобиль, – возразил Хрущёв. – Вон какой багажник вместительный. Городской житель на ней к матери в деревню за картошкой ездить будет и всю семью с собой возьмёт. Запускайте в серию и продавайте населению, люди вам спасибо скажут.

   Так, с лёгкой руки Никиты Сергеевича, народ получил не только обычный «седан», но и удобный семейный автомобиль с кузовом «универсал». (В реальной истории «Волга» ГАЗ-22 пошла в серию в 1960-м году)

   Ещё в 1955 году Хрущёв дал задание руководству ЗиС разработать новый правительственный лимузин высшего класса взамен безнадежно устаревшего ЗиС-110. Проработки по этой теме велись конструкторами ЗиС ещё при жизни Сталина. Однако «наверху» инициативу заводчан тогда не одобрили. Тем не менее, в конце 40-х – начале 50-х на ЗиС разрабатывались отдельные узлы и агрегаты, из которых при необходимости можно было относительно быстро «слепить» новую модель представительского автомобиля.

   Не то что бы Хрущёв страдал манией величия, был случай, когда он, к невыразимому ужасу всего партаппарата, приехал в Кремль на «Москвиче». Паника тогда возникла из-за напрашивавшегося вывода, что Первый, в ходе своей борьбы с привилегиями решил и весь аппарат ЦК пересадить на «Москвичи». На Хрущёва набросились всей кодлой и хором убедили Первого секретаря, что руководителю страны ездить на «Москвиче» неприлично. Никита Сергеевич тогда посопротивлялся, но уступил. (Исторический факт)

   Однако были случаи, например, при встречах иностранных делегаций, когда представительский лимузин олицетворял собой престиж страны.

   В «той истории» Никита Сергеевич, отдав это распоряжение, не дал никаких указаний относительно внешнего вида автомобиля. А когда ему показали эскизы, раскритиковал дизайн машины, что задержало процесс проектирования почти на год. Поэтому сейчас Хрущёв подошел к вопросу более ответственно.

   Первым его требованием было, чтобы хотя бы шасси нового автомобиля было унифицировано, например, с шасси микроавтобуса и выпускалось, таким образом, серийно. Поэтому проектировались одновременно два автомобиля – лимузин ЗиС-111 (повода переименовывать завод по итогам 20-го съезда партии в АИ не возникло), и микроавтобус ЗиС-118.

   Кроме того, на этот раз Хрущёв задал не просто конкретные пожелания по дизайну. Он хотел сделать машину «на вырост», машину, которая не устареет ещё лет 30, либо задаст новые стандарты мирового автомобильного дизайна. Поэтому специалисты из КГБ по его заданию нарисовали по полученным из 2012 года фотографиям предварительные эскизы автомобиля, очень похожего на ЗиЛ-117.

   Первоначально он вообще хотел взять за прототип правительственного лимузина поразивший его своей вневременной внешностью «Астон-Мартин Лагонда» конца 70-х, фотографии которого нашлись на ноутбуке в папке «Примеры автодизайна будущего». Но художники и специалисты убедили его, что «Лагонда» маловата для лимузина и, тем более, для базы микроавтобуса. А «натягивание» выверенного до миллиметра дизайна «Лагонды» на кузов большего размера грозило созданием переразмеренного урода. Потому Никита Сергеевич согласился:

   – Ладно, не будем натягивать сову на глобус. Берём за основу 117-й.

   К концу 1956 года были готовы пластилиновые макеты кузовов лимузина и микроавтобуса которые и показали Хрущёву. Никита Сергеевич макеты утвердил, после чего в 1957 году были сделаны опытные образцы, а с 1958-го началось серийное производство микроавтобусов ЗиС-118 нескольких модификаций под общим обозначением «Юность», и мелкосерийная ручная сборка лимузинов ЗиС-111.

   В ноябре-декабре 1956 года автомобильная тематика получила неожиданное продолжение. Никита Сергеевич уже привык, что председатель КГБ Серов приходит к нему с различными деловыми и полезными предложениями. Поскольку с «документами 2012» с самого начала работали сотрудники Ивана Александровича, они и передавали информацию в профильные НИИ, под видом информации, добытой в ходе оперативных мероприятий за рубежом, и представляли руководству страны записки по вопросам, требовавшим решения на высшем уровне, обычно, когда требовалось финансирование в больших объёмах.

   Однако на этот раз предложение Серова Первого секретаря ЦК более чем удивило. Председатель КГБ предложил создать совместно с «Ситроеном» команду для участия в международных гонках Формула-1.

   В высшем партийном руководстве к подобным идеям тогда относились весьма скептически, что и не преминул выразить Первый секретарь ЦК:

   – Вот ты мне объясни, Иван Александрович, на хера нам эта Формула-1? – спросил Хрущёв. – Уж если развивать автоспорт, так массовый, для всех мальчишек страны. А то и для девчонок, они чем хуже? А твоя Формула-1 – занятие для скучающих джентльменов, которым надоело просаживать деньги в казино и захотелось пощекотать нервы.

   – А вот не скажи, Никита Сергеич, – возразил Серов. – Прежде всего, для любого спортсмена необходима высокая цель. Помнишь, в той песне из телефона: «Высокая в небе звезда зовёт меня в путь...»? Массовый автоспорт, к примеру, картинг, стране нужен. Я бы ещё посоветовал сделать в 10-м классе школы, в ПТУ и в техникумах обязательной дисциплиной ПДД и вождение автомобиля. Чтобы при необходимости каждый гражданин страны мог сесть за руль, скажем, грузовика.

   – Но среди миллионов пацанов обязательно найдутся те, кто не остановится на картинге, те, кто захочет большего, захочет подняться выше, – продолжал Серов. – Если их пределом будет чемпионат СССР – это один уровень мотивации. А вот если чемпионат мира – тут мотивация уже совсем другая будет.

   – К тому же, сейчас эта самая Формула-1 только начинает развиваться. То есть, порог вхождения в эти гонки сейчас – десятки, может быть, сотни тысяч долларов. Сейчас, как ты говоришь, «скучающие джентльмены» покупают серийные спортивные машины, дорабатывают их и участвуют в гонках.

   – Позже она разовьётся в гигантскую индустрию, и порог вхождения станет неподъёмным – сотни миллионов долларов. Упустим момент – будет поздно. Сейчас не нужно строить для тренировок специальные дорогущие трассы – достаточно временно перекрыть движение на обычной дороге.

   – А что, в ноутбуке информация по Формуле-1 есть? – спросил Хрущёв.

   – Есть, и достаточно подробная, – ответил Серов. – Помимо статей в энциклопедии, ещё есть несколько книг, очень подробных, в том числе целая энциклопедия технологий на английском, на три сотни мегабайт. Ведь не просто так она туда положена и нам прислана?

   – Опять же, лет через 20 в Формуле-1 будут крутиться гигантские деньги. Есть такой Бернард Экклстоун, сейчас он пытается стать гонщиком, но состоится вначале как хозяин одной из команд, а затем станет фактическим владельцем всей Формулы-1 и станет продавать права на телевизионную трансляцию всем телеканалам. Представляешь, какие это деньги в бюджет Союза, если удастся его опередить и отжать весь этот цирк тем же методом, что использовал сам Экклстоун? Он же просто продал право на телетрансляцию сам, от своего имени, потому что остальные владельцы команд не захотели с этим связываться.

   – Гм! – произнес Хрущёв. – Трансляцию продал, говоришь?

   – Ну да! – подтвердил Серов. – Но самое важное даже не это. Самое важное – идеологический аспект! В Формуле-1, несмотря на интернациональный состав команд, , очень сильна национальная составляющая. Каждый раз над подиумом поднимаются флаги стран, согласно национальности гонщиков, занявших первые три места, и гимн играют. Ты только представь, Никита Сергеич, какого ежа можно запустить в штаны империалистам, если наш парень победит! Прикинь, какое-нибудь Монако, миллиардеры, аристократы, бл...ди их разряженные, яхты... И тут над подиумом поднимается флаг Советского Союза! И гимн! Или, скажем, в Германии...

   – А что, в Германии тоже гонки проходят? – с интересом спросил Хрущёв.

   – Ещё как!

   Хрущёв взял планшет, поковырялся в электронной энциклопедии, потом щелкнул селектором и спросил Шуйского:

   – Григорий Трофимыч, когда Пьер Берко собирался в очередной раз к нам приехать?

   – В декабре, Никита Сергеич, – ответил Шуйский.

   – С Берко я поговорю, – сказал Хрущёв. – Надо бы, чтобы наш гонщик победил в Германии до 1963 года. Очень хочется посмотреть, как перекосит морду у Аденауэра, когда он нашему гонщику кубок вручать будет. Эх, вряд ли успеем к тому времени свою машину построить... (Конрад Аденауэр был федеральным канцлером ФРГ до 1963 года)

   – Для зрителей в Формуле-1 главное не машина, а гонщик, – пояснил Серов. – Машина, это для производителей важно, у них свой Кубок конструкторов. Но смотрят-то на гонщика!

   – Не, машина – тоже важно! – не согласился Хрущёв. – Машина – это уровень технологий страны. А то на Западе думают, что мы только танки да ракеты строить умеем.

   – Для начала машину можно просто купить, – сказал Серов. – Пока ещё в гонках имеют шанс побеждать даже доработанные серийные машины. Например, в Италии Энцо Феррари хорошие машины строит. А вот уже году к 70-му машина Формулы-1 превратится в дорогостоящий сгусток новейших технологий, и там уже мы с кувшинным рылом в калашный ряд не влезем.

   – Есть и ещё один интересный для нас момент, – продолжил Иван Александрович. – Вокруг Формулы-1 трётся множество очень известных и состоятельных личностей. Во время Гран-При можно назначать встречи, налаживать деловые контакты, а то и вербануть кого-то из этой кодлы.

   – Кто о чём, а вшивый о бане, – пошутил Хрущёв. – Не, идея интересная...

   – И я о том! – ухмыльнулся Серов. – К тому же, благодаря книгам и статьям из «тех документов», большинство этих личностей нам теперь известно заранее. И мы сможем к ним подойти заблаговременно. Вот смотри, – он достал из своего портфеля фотографию мальчика лет девяти, с тонкими чертами лица. И вторую фотографию – это был тот же человек, но уже пожилой, представительный, выглядящий аристократично, в дорогом костюме.

   – Эта фотография сделана в этом году, – пояснил Серов, выложив перед Хрущёвым фотографию мальчика. – А эту, – он выложил фото пожилого мужчины, – мы пересняли из «тех документов». Это старший менеджер «Фиата» по международным отношениям, затем – исполнительный директор «Чинзано Интернешнл», далее – член совета директоров французского телеканала TF1, президент «Феррари», и с 2004 года президент компании «Фиат» Лука Кордеро ди Монтедземоло. Сейчас ему 9 лет. Дети в этом возрасте весьма восприимчивы к мнению старших товарищей. Дальше идея понятна?

   – Хочешь сказать, что в нашей истории будущий президент «Фиата» может стать коммунистом? – спросил Хрущёв.

   – Это способный малый, он может стать и президентом Италии, если ему немного помочь, – усмехнулся Серов.

   – Я смотрю, ты за Италию плотно взяться решил? – спросил Хрущёв, читая биографию. – Гм... Аристократ, маркиз... и ты его собираешься сделать коммунистом?

   – У нас уже есть итальянский барон-коммунист – Роберт Людвигович Бартини, – ответил Серов. – Для настоящих коммунистов нет ничего невозможного!

   – Вот это разговор, – одобрил Хрущёв. – Такой подход мне нравится!

   С Пьером Берко разговор у Хрущёва состоялся. Исполнительный директор «Ситроена» уже оценил преимущества сотрудничества с «корпорацией СССР», и потому живо заинтересовался открывающимися возможностями.

   – Если вы хотите продемонстрировать преимущества своей идеологии, господин Хрущёв, – сказал Берко, – вам надо строить собственную машину на МЗМА или другом заводе, и тренировать советских пилотов. Можно поставить на неё импортный двигатель, и то поначалу, но в идеале все должно быть русское. Хотя чтобы одержать первые несколько побед, достаточно будет и русских гонщиков, а машины можно купить. Но не две, а минимум четыре, для тренировок, и на случай аварии, если машина будет разбита. Лучше, если больше. Но сразу тренироваться на такой мощной машине опасно. Желательно сначала потренировать гонщиков на менее мощных машинах.

   В начале 1957 года были приобретены несколько спортивных машин разных классов и образована спортивная команда «МЗМА-Ситроен». Начали с тренировок гонщиков и изучения «матчасти», после чего приступили к разработке собственной машины, пока ещё не Формулы-1, а менее мощного класса. Низшие Формулы в то время ещё не существовали.

20. «Вертолёт летает, потому что трясётся»

   Образованием Главкосмоса дело не отнюдь не закончилось. Работа только начиналась. Но тут Хрущёву пришлось вновь заняться делами военных, хотя и с подачи Королёва, точнее, его управленцев.

   Началось, впрочем, не с Королёва, а с еженедельного доклада Устинова о прогрессе в работах по МБР.

   – Выявилась проблема, которую мы до этого не до конца осознавали, – признался Дмитрий Фёдорович. – Точность баллистических ракет недостаточна. Проблемы возникают у всех конструкторов – и у Янгеля, и у Надирадзе, и у Макеева. А про королёвскую Р-7 вы и сами помните, как место для полигона выбирали, чтобы южный пункт управления в Иран не попадал. Будь у нас тогда современные гироскопы, и проблемы бы не было.

   – А что нужно, чтобы начать делать современные гироскопы? – спросил Хрущёв.

   – Деньги, время и умные головы, – ответил Устинов. – Нужно прежде всего финансирование – несколько миллиардов рублей. Но эти вложения окупятся, когда инерциальные системы управления пойдут в серию. Они же не только для ракет, они в авиации, и на флоте нужны.

   Выслушав Устинова, Никита Сергеевич посоветовался с Королёвым. Главный конструктор подтвердил доводы Дмитрия Фёдоровича.

   – Гироскоп с высокой точностью, выше, чем имеем сейчас, очень нужен, – сказал Сергей Павлович. – Он сможет решить многие проблемы, прежде всего, с навигацией и с точностью попадания в цель. Вам бы с управленцами моими поговорить, они объяснили бы всё на конкретных образцах.

   Разговор с управленцами состоялся. Члены королёвского Совета Главных конструкторов Николай Алексеевич Пилюгин, Виктор Иванович Кузнецов, заместитель Королёва Борис Евсеевич Черток убедили Никиту Сергеевича на конкретных примерах.

   – Сегодня из-за плохой точности ракет мы вынуждены громоздить на них мегатонные боеголовки, – пояснил Пилюгин. – Весит такая дура несколько тонн. Соответственно, ракета получается гигантская. (В 1956 году мегатонная боеголовка действительно весила не одну тонну. В реальной истории прорыв в сторону уменьшения массы боеголовок был достигнут только в 1958-60 гг из-за объявленного СССР моратория на ядерные испытания.) При уменьшении кругового вероятного отклонения до величины 300-500 метров можно было бы обойтись ядерной боеголовкой значительно меньшей мощности. А если, как вы сказали, американцы собираются размещать ракеты в защищённых шахтах, тут и вовсе нет другого выхода, кроме как увеличивать точность попадания. Взрыв даже мегатонной боеголовки в двух-трёх километрах от шахты ничем ей не повредит. Жаль, Бармина не пригласили, он бы подтвердил. Там в точку попадать надо.

   – Дорогое удовольствие эти ваши гироскопы, – проворчал Хрущёв. – Несколько миллиардов надо, и года три-четыре работы. Ну, видать, так тому и быть. Будем делать.

   Вернувшись домой, Никита Сергеевич решил дополнительно посоветоваться с сыном. Тот уже был близок к окончанию института и во многих областях техники разбирался куда лучше, чем сам Первый секретарь. Да к тому же и специализировался по системам управления.

   Сергей подтвердил важность наличия на ракете точных гироскопов. А затем вдруг сказал:

   – Па, у меня готовый специалист для тебя есть. Лев Иванович Ткачёв. (-rumjantsev.ru/des3/tkachev-lev.html) Он у нас теормех читает. Работает у Челомея в ОКБ-52, разрабатывает поплавковый гироскоп, очень точный.

   – Что ж ты раньше молчал? – едва не подскочил Хрущёв-старший.

   – Так ты не спрашивал, – усмехнулся сын. – Только вот Лев Иванович, он, как бы это сказать... он учёный, а не администратор. Не получится у него серийное производство организовать, ему в помощь производственник и организатор нужен.

   – Была бы голова умная, а руки и язык ему в помощь найдём, – решил Никита Сергеевич.

   Обращаться к Устинову он не стал, зная его отношение к Челомею и всем, кто с Челомеем связан. Вместо этого он договорился с Королёвым и Виктором Ивановичем Кузнецовым об объединении усилий Кузнецова и Ткачёва в разработке точного гироскопа и налаживании его серийного производства.

   К их творческому коллективу подключился и Вячеслав Павлович Арефьев, разработавший не имеющие аналогов в отечественном приборостроении двухстепенные гироблоки, гироинтеграторы, датчики угловой скорости и акселерометры с бесконтактным подвесом чувствительного элемента в потоке газа. (АРЕФЬЕВ ВЯЧЕСЛАВ ПАВЛОВИЧ, Род. 29.VIII.1926 г. в г. Могилеве. Окончил ЛЭТИ им. В. И. Ульянова (Ленина) по специальности "Приборы гироскопической стабилизации" (1949). Почетный член Академии навигации и управления движением (1995). Работал в НИИ-49 (1949-1966), в ЦНИИ "Электроприбор" (1966-1967). С 1967 г. - директор и главный конструктор НИИ командных приборов. Специалист в области гироскопической техники ракетно-космических комплексов, организатор многих НИОКР. -book/01A/0120.shtml )

   Большой вклад в общее дело внёс соратник В.И. Кузнецова Александр Юльевич Ишлинский.

   (Ишлинский Александр Юльевич , советский учёный в области механики, академик АН СССР (1960) и АН УССР (1948), Герой Социалистического Труда (1961). Член КПСС с 1940. Окончил Московский университет (1935), с 1944 профессор там же. Директор института математики АН УССР (1948—55), с 1964 директор института проблем механики. Основные труды по теории упругости, пластичности, теории колебаний и гироскопов /~книги/БСЭ/Ишлинский%20Александр%20Юльевич/?ncrnd=6961)

   Как и сказал Устинов, для этого понадобилось 3 года и несколько миллиардов рублей. Но за счёт более раннего начала работ и продуманной кооперации нескольких организаций, гироскопы улучшенной точности появились в конце 1959 года (В реале разработка началась в 1960-м году и результат был получен к 1963-му.)

   Второй способ улучшения точности позаимствовали, прочитав в «тех документах» описание крылатой ракеты «Буря». Два молодых конструктора, Лисович и Толстоусов, разработали для неё систему астрокоррекции – определение места и курса по звёздам. Руководил разработкой системы всё тот же Арефьев.

   В разговоре с Королёвым, Никита Сергеевич выяснил, что заместитель Королёва Черток тоже разрабатывал подобную систему.

   Разработка «Бури» к этому времени уже была прекращена. Конструкторов нашли, перевели в ОКБ-1 к Королёву и поставили задачу создать систему астрокоррекции для баллистических ракет.

   Объединение усилий принесло успех, система астрокоррекции была создана и опробована на экспериментальной ракете на базе Р-5. Точность возросла, хоть и не на порядок, но КВО Р-5 заметно уменьшилось. В сочетании с более точными гироскопами точность даже межконтинентальных ракет обещала быть вполне приемлемой.

   (В реальной истории после закрытия «Бури» в 1960-м, созданная ещё в 50-х система астрокоррекции была применена лишь в 1974-м на БРПЛ Р-29)

   В начале декабря Никита Сергеевич вызвал Серова.

   – Иван Александрович, а тех двух американских электронщиков, Саранта и Барра, твои ребята в Ленинград уже переправили?

   – Э-э-э... – Серов мгновение копался в памяти. – Да, Никита Сергеич. Сейчас они у нас проходят под именами Филипп Георгиевич Старос и Иозеф Вениаминович Берг. Пока что им выделили лабораторию на одном из ленинградских заводов и небольшой коллектив, человек двадцать. Надо же было им осмотреться, привыкнуть к новым условиям...

   – Некогда осматриваться, Иван Александрович, – сказал Хрущёв. – Вот что. Хочу с ними сам поговорить. Эй, боярин! – шутливо окликнул он своего помощника Шуйского.

   – Да, Никита Сергеич! – Шуйский заглянул в кабинет.

   – Григорий Трофимыч, завтра мне надо быть в Ленинграде, – сказал Хрущёв. – Организуй, пожалуйста.

   – Так точно, сделаем, – Шуйский тотчас же исчез.

   Спецлаборатория № 11 размещалась на чердаке одного из заводских зданий на Волковской улице. Пасмурным холодным декабрьским утром возле здания остановились несколько тяжеловесных чёрных автомобилей, среди которых выделялись два больших ЗИМа и ещё более солидный ЗиС-110.

   Провожатым был первый замминистра радиотехнической промышленности СССР Александр Иванович Шокин. Следом за ним шли Хрущёв, Келдыш, Устинов, Калмыков, Курчатов, Королёв. Остальная свита держалась чуть сзади.

   В небольшом чердачном помещении сразу же стало тесно. Сотрудники СЛ-11 были в основном людьми молодыми, вчерашними студентами. Такой «десант» первых лиц страны их крайне удивил.

   Старос, заранее предупрежденный Шокиным, докладывал коротко и чётко, так, как любил Хрущёв. Он продемонстрировал свои наработки по новейшим образцам элементной базы, показал прототип ферритного куба памяти, который готовили к серийному производству. Рассказал о планах коллектива по созданию малогабаритной настольной ЭВМ УМ-1.

   Увиденное Хрущёву понравилось, а, услышав о настольной ЭВМ, он и вовсе забросал Староса вопросами, тем более, что к визиту он тоже тщательно подготовился и был «в теме».

   – Настольная машина – это прекрасно! Нам она очень пригодилась бы. А вы знакомы с разработками Исаака Семеныча Брука? – спросил Хрущёв.

   Старос замялся:

   – Нет, подробно не знаком.

   – Непорядок, – строго заметил Хрущёв Шокину. – Мы в социалистическом государстве живём, или в зверином капитализме? У разработчиков секретов друг от друга быть не должно, одно дело делаем.

   Шокин, прекрасно знавший, какая жёсткая конкуренция была между разработчиками перспективных систем, особенно систем военного назначения, тем не менее, возражать Первому секретарю не решился.

   – Мы Совет Главных конструкторов по электронике зачем создали? – спросил Хрущёв. – Должно быть свободное обсуждение проблем, обмен конструкторскими решениями, а ваша задача, Александр Иваныч, обеспечить для этого условия, чтобы разработчики не сидели, как мыши по углам. У нас сейчас страшный дефицит вычислительной техники, работы всем хватит, и ещё останется.

   – Я что хотел вам сказать, – продолжил Хрущёв, – Когда я был у Брука, он мне показывал, как он подключил к ЭВМ текстовый монитор на знакопечатающей электронно-лучевой трубке. Я знаю, что вы раньше радиолокацией занимались, вам это устройство должно быть знакомо.

   – Точно так, – закивал головой Старос.

   – Вот и к вашей будущей ЭВМ такой монитор необходимо сделать, – продолжил свою мысль Хрущёв. – А твистор-память вы не пробовали использовать? У Сергея Алексеевича Лебедева на ней сделали большую ЭВМ, он вполне доволен, говорит, перспективное направление, трудоемкость значительно меньше, чем у вашего куба, а функционал и обвязка для чтения-записи – практически такие же.

   – Попробуем, Никита Сергеич, обязательно попробуем, – ответил Старос.

   – Александр Иваныч, обеспечьте товарищей нужной комплектацией, чтобы ни в чем не нуждались, – распорядился Хрущёв. – Ваши разработки по элементной базе, Филипп Георгиевич, мне очень понравились. Вы, кстати, в Зеленограде были? У нас там разворачивается масштабное производство электронных компонентов.

   – Был, Никита Сергеич. Впечатлило, – ответил Старос.

   – Это хорошо. Хочу, товарищи, поставить вам задачу, – Хрущёв повернулся к Иозефу Вениаминовичу Бергу. – Нам очень нужно современное производственное оборудование, на котором мы могли бы изготавливать полноценные микросхемы по разработанной в НИИ-35 планарной технологии.

   – Вы знаете сами, что производственный цикл микросхем очень сложный, длительный, дорогой, требует строжайшего соблюдения техпроцесса, нужны чистые помещения… В общем, дорогое удовольствие. А мне тут доложили компетентные товарищи, что в США разрабатывается чуть ли не настольная производственная линия для прототипирования и мелкосерийного выпуска микросхем. Вот я и хочу поручить вам разработать подобное оборудование.

   Так же, как в случае с Китовым, Хрущёв по сути дела «впаривал» Бергу идею его же собственной разработки конца 80-х, оставшейся незавершённой в связи с развалом СССР, позволявшую значительно сократить сроки изготовления опытных образцов микросхем. (см. М.Гальперин «Прыжок кита» стр 318-319:

   В отличие от принятых в то время во всём мире, кстати, в Союзе впервые построенных Бергом, «чистых комнат» для производства микросхем, такой «цех» мог быть размещён в маленькой лаборатории, практически на лабораторном столе, где основные этапы рождения микросхемы проходят в малогабаритных автономных боксах с высочайшим качеством воздушной среды, стабилизации температуры и влажности.

   Внутри боксов размещалось специально спроектированное малогабаритное оборудование для отдельных этапов изготовления интегральной схемы. Между собой боксы соединялись с помощью автоматических шлюзов, оснащённых микроманипуляторами. Такой минифаб должен стоить в сотни раз дешевле, чем обычные суперчистые комнаты, и обеспечивать изготовление малых партий заказных сверхбольших интегральных схем в течение нескольких часов вместо привычных сроков, измеряемых месяцами.

   По свидетельству Михаила Семеновича Лурье, физика, проработавшего со Старосом и Бергом с первых дней их работы в СССР и возглавлявшего отдел в ЛКБ:

   «Пример - Берговская минифабрика. Он же предложил эту идею на 10 лет раньше американцев. А удалось Бергу начать её реализовывать только через много лет, которые ушли на пересуды. Сделали, наконец, порядка 15 экспериментальных модулей, на которых мы проверили и отработали физику процессов и убедили всех, что идея правильная.

   Это было в 80-е годы, в предперестроечный период. Очень хорошо прошли Коллегию по эскизному проекту. Вслед за нами появилось ещё несколько проектов. Все они обсуждались на специально организованном для этого объединённом Учёном Совете нашего Министерства, Академии Наук и Минрадиопрома. Мы получили «добро» на промышленную разработку минифаба, но началась «перестройка», и всякая работа закончилась. Сейчас эти модули стоят в сарае Политеха для разборки на запчасти. Хоть эта польза от них осталась!» )

   Он сослался на США и «компетентных товарищей», зная, что Берг уже 6 лет не был в Штатах, и о новейших американских разработках может и не знать.

   – Настольную линию, может быть даже и не надо, – продолжил Хрущёв. – Пусть она будет побольше, но вместо чистых помещений, очень дорогих и сложных в строительстве, пусть там будут «чистые камеры». У нас сейчас активно развиваются грузоперевозки с использованием стандартных контейнеров. Может быть, посмотреть в этом направлении и сделать производственную линию на базе и в габаритах этих контейнеров?

   – Интересная идея, – задумчиво произнёс Берг, и в его глазах Хрущёв заметил вспыхнувший огонёк инженерной мысли.

   Никита Сергеевич рассчитал верно, Берг, как талантливый инженер и человек увлекающийся, тут же подхватил заинтересовавшую его идею.

   – Оборудование и элементная база – это хорошо, – сказал Старос. – Но я мечтаю производить ЭВМ. Очень много небольших ЭВМ для всех отраслей промышленности...

   – Правильно мыслите, Филипп Георгиевич! – ответил Хрущёв. – Нашему народному хозяйству как раз и требуется огромное количество недорогих небольших ЭВМ, которые могли бы связываться друг с другом в единую сеть. Управляющие ЭВМ, машины для плановых отделов, даже обычные конторские задачи ЭВМ может решать быстрее и эффективнее. А самая важная моя мечта – чтобы у каждого пацана, у каждой девчонки в СССР стояла на столе собственная ЭВМ, с помощью которой они смогли бы учиться, чтобы стать полезными членами нашего общества.

   – Как знаете, мы строим коммунизм, – сказал Хрущёв. – А коммунизм это что? Это изобилие, достигнутое при минимальных трудозатратах. Как этого добиться? Можно, как капиталисты, вынести эксплуатацию трудящихся в другие страны. Чтобы свои рабочие работали поменьше, а чужие – побольше.

   – Но нам этот путь не годится – по конституции, да и по совести – мы не должны им идти. Значит надо наращивать производительность труда, да так, чтобы работать при этом поменьше. Парадокс?

   Хрущёв усмехнулся.

   – Отнюдь. Решение этого парадокса нам подсказывает вся история человечества. Человек последовательно ставил себе в помощники силы природы, и каждый технический рывок давал смену формации.

   – Огонь сделал человека властелином мира, загнав под коврик хищников, и позволил создать иерархическое общество.

   – Тягловые животные дали рывок в сельском хозяйстве, и сделали возможным феодализм.

   – Сила пара и электричества двинула вперед промышленность, и вызвала к жизни капиталистическую экономику.

   – И теперь – лидер СССР посмотрел на американского коммуниста – теперь впереди новый скачок. Тот самый, который позволяет создать коммунизм.

   – По мере того, как сила, которой человек распоряжается, росла, контроль над ней - оставался постоянным, и требовал постоянного внимания. Чем отличается современный токарь, от токаря времен Петра первого? Да только мощностью приводов станка – сотня лошадей против половинки и точностью обработки, а ручки токарь крутит как и тогда.

   – Вот как раз это, Филипп Георгиевич, мы с вами и должны изменить. Человек должен перестать быть блоком управления к станку, комбайну, автомобилю, поезду и самолету. Все это должна будет делать ЭВМ. Дело же человека – сообщить ЭВМ, что и в каких количествах ему нужно сделать. Это и будет коммунизм – вкалывают роботы, счастлив человек, пользующийся результатом приложения своего таланта проектировщика к их механическому труду.

   – Хорошую картину рисуете, – отозвался Старос. – Только сами знаете, что сейчас ЭВМ занимает половину цеха. А для управления станком, я так понимаю, все её возможности уйдут без остатка. Да и наработка на отказ у них...

   – Все так, – довольно сказал Хрущёв. – Но почему вы считаете, что современная ЭВМ – это венец их развития? Наоборот, они сейчас в самом-самом начале пути. Александр Иваныч Шокин, по моему распоряжению уже ведёт разработку микросхем – электронных блоков на одном кристалле кремния, которые позволяют разместить в одном небольшом корпусе десятки и сотни транзисторов. ПОКА – Хрущёв поднял палец кверху, – десятки и сотни. А лет через 15 – десятки и сотни тысяч. Как, хватит этого для ЭВМ?

   – Задача товарища Берга – построить производственные линии для изготовления этих микросхем. Ваша задача – построить ЭВМ полностью из этих блоков. Вначале – простую, годную для электронного арифмометра. Потом – более сложную, способную управлять станком. А потом мы эту более сложную машину – засунем в один кристалл. Одна микросхема на станок поместится, а?

   – Но пока что это – дело будущего. А сейчас я хочу познакомить вас с человеком, которому небольшая ЭВМ нужна как воздух уже сегодня, – Хрущёв повернулся и сделал знак кому-то в толпе, заполнившей небольшое помещёние СЛ-11.

   Донельзя удивлённый Старос увидел, что сквозь толпу приглашённых к нему проталкивается сам Сергей Павлович Королёв, ещё недавно – совершенно секретный Главный конструктор.

   – Здравствуйте, Филипп Георгиевич, – сказал Королёв.

   – З-здравствуйте, Сергей Павлович, – слегка запнувшись от удивления, ответил Старос.

   – Вот, хочу заказать вам управляющую машину для своего... – Королёв хотел привычно сказать «изделия», но после создания совершенно гражданского Главкосмоса многие запреты были сняты: – Для будущего советского космического корабля. Сделаете?

   – Сделаем, конечно, – кивнул Старос. – Сроки какие?

   – А сколько вам понадобится?

   – Год на конструкцию, и год на отладку. Если будут готовы все комплектующие.

   В конце 1956 года это было очень оптимистично и граничило с наглостью. Королёв усмехнулся.

   – Если к 1960-му году успеете – уже хорошо, – сказал он. – Конечно, первого космонавта можно запустить и без управляющей ЭВМ в корабле, но с ней наши возможности возрастут многократно. А вот для фоторазведчика на основе этого же корабля, она просто незаменима – корабль сможет сам маневрировать в любой точке орбиты, сам ориентироваться на цель и проводить фотосъемку, а потом – сам садиться в нужную точку.

   – Понимаю. Ради такого дела постараемся как можно быстрее, – сказал Старос.

   – Как можно быстрее – не надо. Сделайте в срок и надёжно, – ответил Королёв.

   – Вот и договорились, – улыбнулся Хрущёв. – Валерий Дмитриевич! – позвал он министра радиопромышленности Калмыкова. – Где там твои проекты постановлений?

   Калмыков тут же протолкался к столу, где были разложены прототипы кубов памяти и других электронных элементов. Край стола был свободен. Никита Сергеевич пристроился прямо к этому краю и в таких «походных» условиях подписал целый пакет Постановлений и Указов: о создании Министерства электронной промышленности, о создании на базе СЛ-11 нового конструкторского бюро под обозначением КБ-2, о переподчинении новому министерству целого ряда заводов и производственных объединений, и т. д.

   (В данной АИ не будет совнархозов, их заменят МНПО, поэтому и Госкомитетов не будет, остаются «нормальные» министерства, в отличие от Госкомитетов, объединяющие под общим руководством как НИИ, так и производственные мощности).

   Ключевым моментом в принятых постановлениях было сосредоточение производства всей электронной компонентной базы в руках МЭП, включая электровакуумные лампы, кинескопы и производство дискретной полупроводниковой электроники, а также производство ЭВМ и электронно-механических периферийных устройств. За Минрадиопромом оставалась разработка и сборка из готовых компонентов различных радиоэлектронных изделий гражданского и военного назначения, от радиоприёмников и телевизоров, до радиолокаторов и головок самонаведения.

   При разработке проекта постановления Министр радиопромышленности Калмыков поначалу этому воспротивился, но Хрущёв ответил так:

   – Валерий Дмитрич! Кубиков в наборе всего-то пара десятков, а сколько из них всего разного сложить можно? А если ребёнку придётся самому себе кубики выпиливать – много он понастроит? Вот и будут ваши люди складывать изделия из готовых компонентов, а Александр Иваныч им кубики поставлять будет.

   – Мне сейчас важно производство компонентной базы в одних руках сконцентрировать, чтобы вы делом занимались, а не кивали друг на друга, дескать, «то недопоставили, а это некачественное...»

   Калмыков нехотя согласился с доводами Первого секретаря ЦК, но выговорил оставить за собой производство мощных магнетронов для радиолокаторов.

   – Никита Сергеич, Шокину они в ЭВМ без надобности, он и относиться к ним будет соответственно, – пояснил он, – А для меня это – ключевой компонент.

   Хрущёв махнул рукой и оставил производство магнетронов Калмыкову.

   Согласно подписанному Хрущёвым постановлению, Старос также был назначен техническим директором Зеленоградского производственного комплекса. Научным директором стал Иозеф Берг. Хрущёв сразу предупредил их обоих:

   – Вновь создаваемые научно-производственные структуры будут управляться Советами директоров. Первый – Главкосмос. Вы – следующие. Ещё у вас будет административный директор, для решения вопросов обеспечения, снабжения и планирования. Партия и народ доверяет вам один из важнейших участков работы.

   – Мы рассчитываем, что вы будете работать дружно, а не выяснять, кто из вас главный, – строго сказал Никита Сергеевич. – Вы оба одинаково нужны стране. Нет первого и второго. Все решения принимаете сообща. Славу и наказания тоже будете делить поровну. Поняли?

   – Поняли, Никита Сергеич, – Старос и Берг в этот момент были счастливы до безумия.

   Им поручали огромный и интереснейший участок работы, давали при этом гигантские производственные возможности и широчайшие полномочия.

   Ответственность тоже была огромная. Но это их не пугало.

   – Да, и, Александр Иваныч, – обратился Хрущёв к Шокину, только что назначенному министром электронной промышленности. – Нельзя же людям в таких условиях работать. Найди им удобное помещение.

   – Организуем, Никита Сергеич, – заверил Шокин.

   Уже через день коллектив новорожденного КБ-2 упаковывал свои приборы и готовился к переезду в Зеленоград (В реальной истории КБ-2 осталось в Ленинграде, но переехало в левое крыло здания НИИ Радиоэлектроники, бывшего здания Ленинградского Дворца Советов на пересечении Московского и Ленинского проспектов.)

   6 декабря Никита Сергеевич собрал совещание по вертолётостроению. Присутствовали Главные конструкторы Миль, Камов, конструкторы двигателей, профильные министры, министр обороны Жуков и военно-морской министр Кузнецов.

   Яковлева Хрущёв приглашать не стал, вместо него на совещании присутствовал его заместитель Игорь Александрович Эрлих, начальник ленинградского филиала ОКБ-115, непосредственно занимавшийся разработкой и доводкой вертолёта Як-24.

   Вначале Никита Сергеевич выслушал доклады конструкторов о ходе работ по текущим проектам. На тот момент в СССР эксплуатировались вертолёты Ми-1, Ми-4, Ка-15, Як-24. Разрабатывались Ми-6, Ка-18 и винтокрыл Ка-22.

   Михаил Леонтьевич Миль рассказал, как на Ми-4 боролись с явлением «земного резонанса», приводившим к разрушению вертолётов при работе двигателя на земле.

   – Накувыркались мы с этими вибрациями, – посетовал Миль. – Ещё одна проблема – долговечность лопастей главного ротора. Вначале делали лопасти со стальным трубчатым лонжероном, обшивкой из фанеры и полотна, их ресурс не превышал 150 часов. В этом году удалось довести сначала до 300, а затем до 500 часов.

   – А мы начали работать над стеклопластиковыми лопастями для Ка-15 и Ка-18, – сказал Камов. – С вибрациями у нас тоже проблем хватает.

   – Михаил Леонтьевич, а вы не думали на Ми-4 композитные лопасти поставить? спросил Хрущёв. – Может, вам с Николаем Ильичом совместную работу по этой теме организовать?

   – Мы, вообще-то планируем цельнометаллические алюминиевые лопасти с прессованным лонжероном и сотовым наполнителем делать, – ответил Миль. – Нам Иван Александрович Серов привёз такую лопасть от американского вертолёта S-58. И где только отвинтить сумел? У таких лопастей ресурс доходит до двух – двух с половиной тысяч часов. Но композиты – это тоже интересно, подумаем на этот счёт.

   – Эта тема ещё и потому интересна, что у нас сейчас Туполев, Антонов и Ильюшин турбовинтовые самолёты разрабатывают, – пояснил Хрущёв. – Если отработаем композитную технологию – большая польза в масштабах страны может получиться. По оценкам западных специалистов, композитные лопасти могут иметь ресурс до 5000 часов. К тому же при экспорте, например, в США, важна патентная чистота разработок, чтобы получить американский сертификат лётной годности.

   В действительности, ресурсом 5000 часов обладали композитные лопасти Ка-26, но в 1956-м он ещё не существовал, поэтому Никита Сергеевич был вынужден слегка соврать.

   (Единственным советским вертолётом, получившим американский сертификат лётной годности, был Ка-26 Хотя есть информация, что в США эксплуатировался как минимум один Ми-2. Еще 13 Ми-2 в США находятся в частной собственности, 3 из них в лётном состоянии, но есть ли у них сертификат — неизвестно. Ещё 4 — в Музее Холодной войны в Далласе, Техас)

   – Экспорт наших вертолётов в США? – удивился Камов. – Да раньше рак на горе свистнет...

   – Это мы ещё посмотрим, – подмигнул Хрущёв.

   – На S-58 мы ещё одну интересную вещь подсмотрели, – сказал Миль. – У них лопасть наддута изнутри избыточным давлением и герметизирована. К каждой лопасти подключен сильфон. Как только в лопасти появляются трещины, в ней падает давление, и сильфон сразу сигнализирует об этом. Мы когда это увидели, сразу вспомнили, что ещё в 54-м году Борщевский предлагал так же сделать. Тогда поговорили и забыли, за текучкой. Сейчас обязательно сделаем.

   – Вот так всегда, – невесело усмехнулся Хрущёв, – о своих предложениях забываем, а потом они к нам из Америки возвращаются. Ладно, а как у вас дела с Ми-6?

   – Опытная машина уже собрана, – ответил Миль, – Задержка пока что с несущим винтом. Так мы на вал пока что насадили аэродинамический тормоз и проводим ресурсные испытания. Да, кстати, Иван Александрович нам интересную информацию привёз, мы её сразу в конструкции Ми-6 учли. Лопасти сначала хотели трапецеидальные сделать, а потом переиграли на прямоугольные, с сотовым заполнителем, состоящие из отдельных секций, Они не имеют жесткого соединения между собой и поэтому не нагружаются при общем изгибе лопасти. ()

   – Ещё по автопилоту интересное решение: включили его по последовательной схеме, а не параллельно. За счёт этого ожидаем заметного упрощения пилотирования.

   – Это хорошо, – кивнул Хрущёв. – О пилотах, об их удобстве и безопасности, надо в первую очередь заботиться. Правильно делаете, Михаил Леонтьевич. Николай Ильич, а у вас как дела?

   – Работаем, Никита Сергеич. В этом году тоже вот, с вибрациями боролись на Ка-15, – ответил Камов. – Удивительная история вышла, вроде два совершенно одинаковых вертолёта, вторая и третья машины. На второй вибрации в норме, третья трясётся. Головы сломали. А оказалось, что на третьей машине был производственный дефект третьей верхней опоры вала, из-за этого и вибрация была.

   – Производственную и технологическую дисциплину в стране вообще поднимать надо, – посетовал Хрущёв. – Таких вот примеров по всему Союзу – не счесть.

   – 13 октября этого года первый раз взлетел наш Ка-18, – продолжил Камов. – Это, по сути, четырёхместная модификация Ка-15. Может использоваться как пассажирский, санитарный и патрульный.

   Камов открыл коробку, что принёс с собой, и достал из неё модель нового вертолёта.

   – Вот, Никита Сергеич, подарок вам в коллекцию достижений народного хозяйства.

   – Спасибо! – Хрущёв с удовольствием разглядывал вертолёт, держа его за подставку, затем поставил на стол у стены, рядом с другими подобными моделями. – Хорошая машинка.

   – Испытания только начались, – сказал Камов. – Работы ещё много предстоит. На винтокрыле Ка-22 сейчас идут статические испытания. В этом году много времени заняли продувки лопастей несущих роторов в аэродинамической трубе ЦАГИ. Дело-то новое.

   – По винтокрылу, Николай Ильич, мы с вами отдельно поговорим, – сказал Хрущёв. – Игорь Александрович, а у вас как дела? – обратился он к Эрлиху.

   – С апреля прошлого (1955) года Як-24 серийно изготавливается на Ленинградском заводе № 272 (Ленинградский Северный завод) – ответил Эрлих. – Мы тоже долго боролись с вибрациями, причем они проявились уже на серийной машине... Ещё у нас было несколько лётных происшествий, к счастью, люди не пострадали. Причину нашли, сейчас дорабатываем конструкцию. Установили шайбы на концах стабилизатора, вносим изменения в систему управления. Что интересно – насчёт шайб на стабилизаторе наш особист посоветовал... Военные нам список замечаний выкатили, аж 274 штуки, правда, в процессе отработки после заводских испытаний мы эти замечания почти все закрыли, осталось лишь пара десятков. Работаем.

   – Да что ж у вас у всех вертолёты трясутся? – удивился Хрущёв.

   – Так, Никита Сергеич, вертолёт – такая машина, «летает потому, что трясётся», как в ЦАГИ Корчемнин любит говорить, – пояснил Миль. – У нас на Ми-4 иногда из-за вибраций отрывались лопасти рулевого винта... Тут проблема серьёзнее, чем кажется. Несущий ротор – это приличные массы, вращающиеся с большой скоростью и на очень большом диаметре. Малейшая разница в массе лопастей при диаметрах в несколько метров, а то и несколько десятков метров вызывает серьёзнейший дисбаланс, который действует на всю конструкцию вертолёта.

   – Вот потому мы и пытаемся делать стеклопластиковые лопасти, – вставил Камов. – Стеклопластик лёгкий и прочный, не размокает под дождём, как фанера, и лопасти, отформованные в одной оснастке получаются одинаковыми.

   – Да уж.. под дождём. «Эффект Калиберного» на Ми-4, – Миля даже передёрнуло. – Несколько пилотов погибли. Лопасть главного ротора ни с того ни с сего вымахивала из ометаемого конуса и била по пилотской кабине. Лётчики гибли, выяснить причину было невозможно. Потом лётчик по фамилии Калиберный случайно остался жив, рассказал, что случилось. Стали разбираться, оказалось, во время оттепели фанерная обшивка лопастей набухла, центровка лопасти сместилась назад, начался флаттер.

   Хрущёв только головой покачал. Он ожидал трудностей при освоении новой техники, но таких...

   – К тому же получается, что в конструкции присутствует мощный источник вынужденных колебаний, – продолжил Миль. – Если частота этих колебаний совпадает с собственными частотами других элементов конструкции, получается резонанс и разрушение этих элементов. Собственные частоты зависят от формы и размеров деталей, их можно менять, изменяя конструкцию, но работа кропотливая, требует долгой и тщательной экспериментальной отработки.

   – Колебания, говорите... – Никита Сергеевич решительно поднял телефонную трубку. – Коммутатор! Хрущёв говорит. С Челомеем меня соедините, срочно.

   Все притихли.

   – Алло! Владимир Николаич! Здравствуйте, Хрущёв говорит. Владимир Николаич, беда у нас, помогайте. Да вот такая. Сидят у меня сейчас все наши вертолётчики. Вибрации, говорят, замучили, – рассказывал Хрущёв. – А ведь это как раз по вашей части. Да, консультация – это само собой. Но у меня мысль на перспективу появилась. Хочу в вашем ОКБ создать лабораторию исследования вибраций для испытания вертолётов и двигателей. Со стендами, чтобы можно было вертолёт целиком на раме закрепить и гонять на разных режимах. В ЦАГИ? Да можно бы и в ЦАГИ, просто хотел поближе к вам, чтобы вам же удобнее было. Хорошо, детали обсудим, постановление напишем, деньги выделим. Вертолётчиков примете? Да, созвонятся с вами. Спасибо.

   – Значит, так, товарищи, – сказал Хрущёв, положив трубку на рычаги. – Созвонитесь с товарищем Челомеем, и договоритесь о совместной работе. Он с удовольствием вам поможет, а специалист по колебаниям он отменный, кого хошь заколебает, – пошутил Хрущёв. – А Пётр Васильевич мне потом доложит результаты, – Никита Сергеевич оглянулся на Дементьева.

   Министр согласно кивнул.

   – Ну что ж, товарищи. Положение понятно, работа идёт, – подытожил Хрущёв. – Теперь о задачах на будущее. Наши нынешние вертолёты – это, товарищи, первое поколение. Со всеми присущими ему недостатками и проблемами. Теперь о том, что нам нужно. А нужен нам, товарищи, в первую очередь, противолодочный вертолёт. Поскольку Ми-4М, который у нас есть сейчас, в силу конструктивных ограничений эту задачу выполняет плохо. Фактически, чтобы вести поиск, нужно три отдельных вертолёта: один с буями, второй – с гидроакустической станцией, третий с торпедой. А вертолёт немалых размеров, три таких вертолёта одновременно на обычный корабль не посадишь. Нужен вертолёт соосной схемы, который будет три в одном – чтобы нёс и ГАС, и буи, и торпеду. И тут, само собой выходит, делать вертолёт придётся вам, Николай Ильич, – обратился он к Камову. – Поскольку соосной схемой вы занимаетесь.

   – Понял, Никита Сергеич, – подобрался Камов. – Но тут такое дело... Прежде всего нужны непротиворечивые тактико-технические требования от военных...

   – Требования сформулируем, – ответил адмирал Кузнецов.

   – Исходя из требований, можно будет определиться с двигателями. Пока, кстати, выбор двигателей невелик. И нужна опускаемая многорежимная гидроакустическая станция, – продолжил Камов. – Это уже товарища Калмыкова надо озадачить.

   Благоразумно приглашённый Хрущёвым на совещание Калмыков согласно кивнул:

   – Тоже нужны требования моряков для проектирования.

   – Вот тут, товарищи, должен кое-что дополнить, – сказал Хрущёв. – Я перед совещанием кое-что по этой проблеме почитал. Во-первых, у американцев очень скоро пойдут в серию атомные подводные лодки с баллистическими ракетами. Угроза очень серьёзная. Противолодочные задачи становятся одной из приоритетных задач флота. Лодки у американцев, судя по сообщениям разведки, будут малошумные, и шумность будет постоянно снижаться.

   – Чтобы эффективно такие лодки искать, нужно будет разворачивать в океане гидроакустическую сеть из надводных кораблей, вертолётов и гидроакустических буёв. Поэтому все они должны работать на одних и тех же частотах. Точнее, надо выбрать для них несколько частот, одинаковых для всех. Возможно, продумать вариант с использованием низких частот. (О проблемах отечественной гидроакустики подробнее -08-22/13_gidroakustika.html) Тут уже я не специалист, но информацию, что накопали, разведка вам перешлёт, – сказал Хрущёв.

   – Тогда вот тут могут быть проблемы, – заметил Калмыков. – На земле ЭВМ можно разместить стационарно. На корабле тоже можно. А вот на вертолёт современную ЭВМ поставить не получится. Не те объёмы и грузоподъёмность, да и энергопотребление нынешней ЭВМ бортовая электросеть вертолёта не потянет.

   – Это понятно, – согласился Хрущёв. – И я это учитываю. Конечно, такая сеть появится не завтра. Сначала Николай Ильич вертолёт сделает, а вам надо гидроакустику создать. К тому времени и малогабаритные ЭВМ подтянутся.

   – Но! – Хрущёв предостерегающе поднял палец вверх. – Уже сейчас надо проектировать все гидроакустические средства, как единый комплекс. И эту мысль надо уже сейчас до всех разработчиков донести. Иначе разные разработчики опять напроектируют разные системы на разных частотах. А когда придёт время соединять их в единую сеть, ничего соединяться не будет. Я именно это имел в виду, как первый этап создания сетевой системы обнаружения.

   – А, понятно, – кивнул Калмыков. – Единые частоты – это уже сейчас реализуемо. Правда, низкие на вертолётах и буях — не получится, для них антенна большая нужна.

   – Никита Сергеич, а для берегового базирования, может быть, на базе Як-24 вертолёт ПЛО сделать? – спросил Эрлих. – За счёт его грузоподъёмности можно и топлива взять побольше, и аппаратуру более совершенную поставить?

   – Можно и на базе Як-24, или на базе перспективной машины, которую вам, Игорь Александрович, предстоит сделать, – сказал Хрущёв. – К этому чуть позже ещё вернёмся.

   – Перспективной? Гм... Хорошо, жду, – кивнул Эрлих.

   – Вам, Николай Ильич, у меня ещё одно задание. – сказал Хрущёв. – Сейчас у нас развивается производство удобрений. Первые опыты внесения удобрений и ядохимикатов с воздуха дали очень обнадёживающие результаты. Особенно хорошо, как оказалось, вести обработку садов с вертолёта. Вихрь от несущего винта закручивает распыляемое вещёство. При этом оно попадает даже на обратные стороны листьев деревьев. Но Ми-4 для такой работы великоват, немного неповоротлив, а главное – дорог в эксплуатации. Для сельского хозяйства нужен вертолётик поменьше, неприхотливый, дешёвый в постройке, с небольшой стоимостью лётного часа. И хорошо бы сделать его, как летающее шасси. Чтобы можно было на одной и той же базе делать и сельскохозяйственный опылитель, и пассажирский вертолёт, и грузовой. Подумаете над этим?

   – Конечно, Никита Сергеич! Очень интересная тема, – с энтузиазмом откликнулся Камов. – Но опять всё в двигатели упирается.

   – Такая универсальная лёгкая машинка нашему народному хозяйству очень нужна, – сказал Хрущёв. – Насчёт моторов – вот вам Александр Георгиевич Ивченко, скажите ему, какие вам моторы нужны, он сделает. Причём для такого вертолёта можно обычные поршневые моторы использовать. Они и пыли не боятся, в отличие от ТВД, значит, садиться можно будет куда хочешь. И обслуживающего персонала для них по стране достаточно, авиамехаников квалифицированных у нас после войны немало.

   – Теперь, Николай Ильич, по поводу вашего винтокрыла, – сказал Никита Сергеевич. – Вот тут я вас огорчу. Поскольку на вас и так две очень серьёзные работы сейчас повиснут, с винтокрылом придётся повременить. Точнее – не так. Винтокрыл нам понадобится. Но – немного позже, и не такой большой. У нас сейчас идёт реформа флота. Вот для морской пехоты нам понадобятся десантные вертолёты, и более скоростной аппарат по типу вашего винтокрыла. Только поменьше размером, но вместимостью примерно человек 30 и с полезной нагрузкой в кабине около 10 тонн. Обязательно с системой дозаправки в воздухе и складным крылом, для базирования на корабле. Можно сделать, чтобы крыло поворачивалось вдоль фюзеляжа, меньше места в ангаре займёт.

   Хрущёв уже знал, что морская пехота ещё понадобится, потому и озадачил Камова созданием аналога V-22 «Osprey». Он знал, что быстро такую машину не сделать, американцы разрабатывали «Osprey» около 17 лет. Но он также знал, что у Камова в «той истории» винтокрыл полетел в 1960-м.

   – Я понимаю, что быстро не получится, – продолжил Никита Сергеевич. – Схема новая, неотработанная. Наверняка после первого полёта пройдёт лет шесть, прежде чем машину можно будет пускать в серию. Поэтому пусть построенный винтокрыл пока остаётся экспериментальной машиной. Не рассматривайте его, как конкурент Ми-6, не конкуренты они. Лучше не спеша доводите на нём схему до надёжного состояния, и параллельно делайте проект палубного винтокрыла. Параметры мы с Николаем Герасимовичем утрясём и вам ТЗ выдадим. Закрывать Ка-22 полностью не будем, но перепрофилируем на другое применение.

   Камов даже не понял сначала – огорчаться ему, или радоваться. С одной стороны – Ка-22 в своём нынешнем виде продолжения не получит. Вроде бы столько работы – псу под хвост. С другой – перспектива создания складного десантного винтокрыла морского базирования захватила его воображение. И весь теоретический задел, что наработан уже при создании Ка-22, не пропадёт, а будет востребован.

   – Интересная работа предстоит, Никита Сергеич, – наконец произнёс Камов. – Даже не сразу осознал, насколько интересная.

   – Эх, Николай Ильич, знали бы вы, сколько мне каждый день нового осознавать приходится, – по-доброму улыбнулся Хрущёв. – А мне-то ещё тяжелее, я ж нигде толком не учился. А, ничего, прорвёмся!

   – Теперь, Игорь Александрович, с вами, – повернулся Хрущёв к Эрлиху. – Прежде всего, вертолёт ваш мне понравился. Большой, довольно мощный. Но надо его доработать. А точнее, будем рассматривать его как первое приближение к некоему... нет, не идеалу, но... А, не знаю, как сказать. Короче, вот что надо сделать.

   – Как транспортный вертолёт Як-24, во-первых – слабоват, во-вторых – узковат, в третьих – слишком большой при недостаточной грузоподъёмности и вместимости, – сказал Хрущёв. – А нам понадобится транспортно-десантный «летающий вагон», который можно посадить на палубу вертолётоносца или даже мирного контейнеровоза. Не такой разлапистый, в общем.

   – Э-э-э... Никита Сергеич... Когда Як-24 делали, закладывали максимальную унификацию с Ми-4 по винтомоторной группе, – начал Эрлих. – Отсюда и мощность, и габариты...

   – Так я ж вас не критикую, Игорь Александрович! – ответил Хрущёв. – Просто, пока вы строили вертолёт, у нас в политическом плане очень многое изменилось. Поменялись стоящие перед страной и флотом задачи. Поэтому сделаем так. Як-24 в его нынешнем виде пойдет в народное хозяйство и, возможно, как вертолёт противолодочной обороны и ДРЛО. Мне вот тут компоновку его напечатали, – Хрущёв расстелил на столе перед Эрлихом лист бумаги и начал показывать карандашом.

   – Вот тут у вас в фюзеляже передний мотор. Места он занимает немерено. Сзади здоровенная надстройка, фактически пустая, она только увеличивает длину. Да, знаю, стабилизатор там... Но можно же немного сдвинуть всю эту будку вперёд? – спросил Хрущёв. – Вот, смотрите, – он выложил перед Эрлихом компоновку СН-47 «Chinook». – Это разведка поработала. Новая машина американской фирмы «Боинг-Вертол». (Первый полёт V-107 – прототипа CH-46 «Sea Knight» – 22 апреля 1958 г, постройка CH-47, точнее прототипа V-114 – 28 апреля 1961 года. Хрущёв почти не соврал :) )

   Эрлих впился взглядом в компоновку.

   – Так тут ТВД! Две штуки, видимо... А технические данные есть?

   – Приблизительные пока. Вот, – Хрущёв передал конструктору второй лист бумаги.

   – Очень интересно... Масса пустого вертолёта почти как у нас, разница – пара сотен килограммов... Диаметр роторов даже меньше. Но вместимость! 55 человек! 10 тонн на внешней подвеске! Ха, конечно, у них каждый ТВД считай вдвое мощнее нашего АШ-82! Понятное дело... Спонсоны по бокам... Для топлива, видимо...

   – Да ещё и плавучесть обеспечивают, – подсказал Хрущёв.

   – Он ещё и плавает? Вот ведь... – Эрлих с трудом сдержался, чтобы не выругаться.

   – Ещё и лодку надувную прямо в салон принять может. В смысле, лодка в салон своим ходом заплывает, – добил Эрлиха Хрущёв.

   – Моторы! Никита Сергеич, моторы мне дайте, я вам ещё лучше машину сделаю! – взмолился Эрлих.

   – Моторы? Моторы дам, – усмехнулся Хрущёв. – Сейчас для Ильюшинского Ил-18 Александр Георгиевич делает моторы АИ-20... сколько там у вас мощность, Александр Георгиевич?

   – Примерно 4200 лошадок, – откликнулся Ивченко.

   – А у американцев... 2800 взлётная, полётная грубо 2300... Ха! С такими моторами, как АИ-20, я их уделаю! – засмеялся Эрлих.

   – Для использования на кораблях надо уменьшить размеры вертолёта, чтобы он помещался на самолетоподъёмниках трофейных авианосцев, – напомнил Кузнецов. – и лопасти несущих роторов делать складными. Вообще-то у тех же американцев для морской пехоты предлагается использовать меньший по размерам вертолёт. Его прототип V-107 как раз в этом году начали разрабатывать, судя по рекламным публикациям в западной прессе. Хотя... сейчас у них основной вертолёт морской пехоты – СН-37, у него длина почти 20 метров, и берет он 36 человек, либо 4 с половиной тонны груза. Кстати, при двух моторах мощностью 1500 лошадок, – добавил адмирал, заглянув в справочник. – Я это к тому говорю, что не надо пытаться сделать единый транспортный вертолёт для морской пехоты и армии. Требования у них разные. Правильнее будет иметь две разные машины, возможно, сделанные по одной общей схеме, но разной размерности.

   – Требования к армейскому десантному вертолёту надо с Василь Филиппычем Маргеловым обсудить, – сказал маршал Жуков, с интересом разглядывая и сравнивая компоновки советского и американского вертолётов. – Как минимум, надо фюзеляж делать шире, чтобы АСУ-57 влезла.

   – Не только с Маргеловым. С разработчиками бронетехники, армейских автомобилей, орудий – тоже в обязательном порядке согласовывать под подпись, – строго добавил Хрущёв. – Чтобы при проектировании не возникало ситуации, как сейчас, что АСУ-57, основная десантная самоходка, в вертолёт не лезет. Касается не только товарища Эрлиха, но и всех остальных конструкторов. И кстати! При разработке новых образцов перевозимой техники тоже следует учитывать размеры грузовых отсеков. Эти параметры, по-хорошему, надо бы стандартизовать. Григорий Трофимыч, пометь у себя, пожалуйста, потом в Постановление включим.

   (Эта проблема позже возникала с БМД на Ми-6, и с БМП-3 на Ми-26)

   – Понял, Никита Сергеич, согласуем. Фюзеляж расширить мы планировали. Но, если вертолёт должен плавать, тогда наша ферменная конструкция фюзеляжа не годится, – задумался Эрлих. – Надо делать дюралевый монокок, усиленный набором внутри. Это, товарищи, совершенно новая машина получается. От Як-24 хорошо если отдельные приборы можно будет использовать.

   – Значит, будем новую машину делать, – спокойно ответил Хрущёв. – Мы как раз и обсуждаем переход к вертолётам второго поколения. И кстати, о приборах. Вот не помню, кто мне рассказывал об автомате парирования для вертолётов...

   Об автомате парирования Никита Сергеевич прочел в «документах 2012», готовясь к совещанию. Его очень заинтересовали приведенные там отзывы лётчиков, буквально требовавших устанавливать этот прибор на все вертолёты без исключения.

   – Есть такая разработка, – подтвердил Эрлих. – автомат парирования АП-102М. Мы его собирались на расширенной модификации Як-24У применить.

   – Прямо скажем, Никита Сергеич, – сказал Миль, – вертолёт – машина статически неустойчивая, на режимах взлета и висения, когда аэродинамические силы его не стабилизируют, он ведёт себя, как норовистая лошадь. Лётчику постоянно приходится парировать его выкрутасы движениями ручки. Автомат парирования берет эту задачу на себя. Но это – в теории, экспериментальной отработки пока не было.

   – Если можно установкой лишнего прибора облегчить лётчику жизнь – надо этот прибор ставить, – убеждённо сказал Хрущёв. – Поэтому, товарищи, прошу всех отнестись к этому вопросу предельно ответственно. Проведите испытания автомата парирования на всех серийных вертолётах, при положительных результатах этот прибор должен стать стандартным оснащением наших вертолётов. И надо будет внести изменения в лётные инструкции и программу обучения пилотов. Петр Василич, о результатах мне потом доложите, – сказал он Дементьеву.

   – Понял, Никита Сергеич, проконтролирую, результат доложу, – ответил Дементьев.

   – Ещё Игорь Александрович, давайте конкретизируем вашу работу, – сказал Хрущёв. – Прошу вас проработать варианты использования Як-24, такого, как есть сейчас, в качестве вертолёта противолодочной обороны берегового базирования, и в качестве вертолёта ДРЛО и управления.

   – Ещё один момент, который стоит проработать – создание скоростного вертолёта с крыльями и тянущим, либо толкающим воздушным винтом. Вот, у вас на Як-24 сзади крылья имеются. Если их увеличить, расположив под втулкой несущего ротора, и спереди тоже крылышки приделать, а двигатели поставить винтовентиляторные? – предложил Хрущёв. – Вот, мне тут к совещанию компоновку нарисовали.

   – Гм... Если крылья будут под втулкой ротора, потери на обдув действительно можно минимизировать, – пробормотал Эрлих, изучая рисунок. – Подумаем, Никита Сергеич. Вот прямо так, без расчётов и аэродинамических продувок ничего утверждать не рискну. Надо модель сделать и в ЦАГИ в трубе продуть.

   – А ещё можно на серийный Як-24 крылья приделать и сзади винт толкающий, – посоветовал Хрущёв.

   – Понял, сделаем. Гм... Никита Сергеич, можно организационный вопрос? – спросил Эрлих. – Я ведь всего лишь главный конструктор по Як-24. Удобно ли принимать такие решения в обход Александра Сергеевича? Он ведь Генеральный.

   – Понимаю ваши сомнения, Игорь Александрович, – ответил Хрущёв. – Работа, проделанная вами в Ленинградском филиале ОКБ-115 по отработке Як-24 меня впечатлила. Я собираюсь создать Центр экспериментальной отработки летательных аппаратов. Единую структуру, где будут отрабатываться и доводиться до ума все наши новые вертолёты. Возможно, как филиал ЦАГИ. Ваш опыт по отработке Як-24 будет там очень к месту. А вертолётная тематика для ОКБ-115 не совсем родная, поэтому я и предполагаю выделить ее и поручить отдельному ОКБ.

   – Но... я думал что мне поручают разработку новых транспортных вертолётов? – спросил Эрлих.

   – Именно так. Будете свои собственные вертолёты разрабатывать, и одновременно коллегам помогать, –пояснил Хрущёв. – Так же, как я хочу товарища Челомея, помимо его основной тематики, сделать главным специалистом Союза по колебаниям и вибрациям. Поймите, товарищи, современная техника становится все сложнее и сложнее. Одно ОКБ все вопросы решить не сможет. Надо работать сообща, наваливаться на проблему всем миром. Вот социалистический путь развития – сила в единстве, в коллективной работе. Но при этом должно быть четко расписано, кто за что отвечает, чтобы коллективная работа не превращалась в коллективную безответственность. За этим будем строго следить и наказывать.

   Все молча кивнули – вопрос был ясен, спорить не о чем.

   – Теперь по вашей тематике, Михаил Леонтьевич, – Хрущёв повернулся к Милю. – Насколько я понял, ваш Ми-4 получился довольно удачным. Если его ещё оснастить автоматом парирования, а лучше – и автопилотом, и если получится отработать и поставить долговечные композитные лопасти – машина хоть куда.

   – Автопилот АП-31 у нас на морской версии вертолёта уже есть – довольный хорошим отзывом Миль улыбнулся. – Правда, говорят, что лётчики почему-то его включать боятся. По-моему – зря, прибор на испытаниях хорошо себя показал.

   – Вот, насчет морской версии хочу сказать отдельно, – добавил Хрущёв. – Я тут перед совещанием отзывы лётчиков почитал. Это как же так получилось, что у вас гидроакустическая станция опускается и поднимается ручной лебёдкой? ()

   – Неужели нельзя было моторчик поставить? Михаил Леонтьевич, пожалейте лётчиков! Пока новую ГАС не разработают, им на вашем вертолёте ещё несколько лет предстоит летать. Сделайте нормальную электрическую лебёдку и переоснастите все Ми-4М прямо в частях. И больше не позорьтесь. Там и другие замечания были по морской версии, я вам потом перешлю. Что можно поправить без кардинальных переделок конструкции – исправьте.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – ответил Миль.

   – Теперь дальше. На сегодняшний момент основная ваша задача – Ми-6. Вертолёт ждут в войсках. Такая мощная машина очень нужна, – сказал Хрущёв.

   – Пока задержка с несущим ротором, делаем, что можем.

   – Знаю, это всё учитываю. На дальнейшее развитие у вас какие планы? – спросил Хрущёв.

   – Военные просят вертолёт-кран для перевозки ракет, – сказал Миль. – Пока это только в намётках (Ми-10 в реальной истории разрабатывался по постановлению от 20 февраля 1958 года.) Но на базе Ми-6 такую машину сделать можно.

   – Ерунду военные просят, – буркнул Хрущёв, не обращая внимания на слегка опешившего Жукова. – Потом сами же передумают. (Ми-10 было сделано всего 24 машины – военные действительно передумали возить ракеты вертолётами. Последующие Ми-10 выпускались в гражданской «коротконогой» модификации Ми-10К)

   – Но вот в народном хозяйстве такая машина будет очень востребована ещё очень долго, – сказал Хрущёв. – Дирижабли у нас, конечно, есть, но уж очень они велики. В условиях города или в горах вертолёт лучше. Только не заморачивайтесь с телекамерами, сделайте сразу нормальную кабину внизу и параллельное управление в ней. (Первоначально на военной версии Ми-10 были установлены телекамеры для наблюдения за подвешенным грузом. Потом вместо них на гражданской версии была установлена нижняя кабина со вторым набором органов управления вертолётом, развёрнутая задом наперёд против направления полёта.)

   – М-м... – Миль был несколько ошарашен осведомлённостью Первого секретаря. – Хорошо, Никита Сергеич, сделаем кабину с управлением.

   – Постановление готовьте, передавайте министру, я протолкну, – распорядился Хрущёв. – Причем прямо пишите: «решение о проектировании принять после оценки результатов первых полетов Ми-6». И время сэкономим, и с бухты-барахты начинать проектирование не будем.

   – Никита Сергеич, я считаю, что в вертолётостроении пора окончательно переходить на газотурбинные двигатели, – сказал Миль. – Вот облетаем Ми-6, прочувствуем, как он себя ведет, и надо будет делать турбовинтовые машины на замену Ми-1 и Ми-4. А для этого понадобятся двигатели. Те, что делает Александр Георгиевич, для вертолёта размерности Ми-4 или даже побольше, слишком велики.

   – Владимир Яковлевич, а вы что скажете? – обратился Хрущёв к Климову. – Сделаете для Михаила Леонтьевича двигатели?

   – Сделаем, конечно, Никита Сергеич, – ответил Климов. – Нужно техзадание, финансирование и Постановление ЦК и СовМина. И лет пять на отработку. (В реальной истории двигатель ГТД-350 для Ми-2 разрабатывался с 1959 г в течение 4-х лет, двигатель ТВ2-117 для Ми-8 – с 1959 года, 5 лет.)

   – Постановление и деньги я обеспечу, – сказал Хрущёв, – а вот за техзаданием – это к Михаилу Леонтьевичу. Хотя... тут у меня мысль мелькнула... Нельзя ли обойтись одним двигателем на оба вертолёта, но на меньший поставить один двигатель, а на больший – два? (Двигатель ТВ2-117, используемый на Ми-8 первых модификаций, имеет крейсерскую мощность 1000 л.с., два двигателя ГТД-350 на Ми-2 имеют суммарную мощность 800 л.с.)

   – Можно, – согласился Миль. – Хотя... двухмоторная машина надежнее.

   – Безусловно, – согласился Хрущёв. – Но ведь на западе одномоторные вертолёты делают? Вот, на фирме Белл в октябре этого (1956) года испытали новую модель 205, с одним мотором. Я почему предлагаю этот вариант? Отработка нового двигателя, как говорит Владимир Яковлевич, займет минимум лет пять. Если мы начнем прямо сейчас, двигатель получим к концу 1962 года.

   – Так ведь для начала проектирования вертолёта не обязательно ждать, пока двигателисты отработают двигатель до готовности к запуску в серию, – подсказал Миль. – Доводить до готовности двигатель и вертолёт можно и параллельно. На этом года два-три сэкономить можно а то и больше. Давайте, Никита Сергеич, мы как следует все посчитаем, составим сетевые графики, тогда и определимся и с характеристиками для техзадания, и со сроками, хотя бы предварительно.

   – Договорились, – согласился Хрущёв. – Насчет лёгкой машины на замену Ми-1, условно назовем ее пока что Ми-2, не возражаете? Хотел вам ещё идею подкинуть. Концепцию, так сказать. Надо бы на его основе сделать специализированный вертолёт огневой поддержки. Сейчас у нас эту функцию выполняет Ми-4. Но он для этой роли изначально не заточен, поэтому у него много недостатков.

   – Прежде всего, он не бронирован, габариты великоваты, а двигатель впереди снизу. В случае ответного огня при заходе на цель ему прямо в двигатель и попадут. Понятно, что здоровенный звездообразный АШ-82 по-другому закомпоновать было сложно, я правильно понял?

   – Правильно, – подтвердил Миль. – Не над салоном же его было ставить... Он так грохочет, что без наушников в вертолёте разговаривать невозможно.

   – Вот посмотрите, Михаил Леонтьевич, на такую компоновку, – Хрущёв показал Милю рисунок Bell АН-1 «Huey Cobra» в трёх проекциях.

   – Ого! Это чья разработка?

   – Белл Эйркрафт. Причем за основу взята модель 205. Обратите внимание, ротор и хвостовой винт от 205й модели.

   – Но фюзеляж! Какая ширина?

   – Примерно метр. Чуть меньше даже.

   – Однако... Приблизительные данные по ней есть?

   – Очень предварительные, – Хрущёв положил перед Милем второй листок. – Можете взять с собой, но, разумеется, информация секретная. Противнику незачем знать, что нам их новейшие разработки уже известны.

   В конце 1956 года «Хью Кобра» ещё даже в концепциях не существовала, но Милю об этом знать было не обязательно.

   – Спасибо Никита Сергеич, – сказал Миль. – Информация интереснейшая, есть над чем подумать.

   – А вариант Ми-2 общего назначения, и более тяжелый... если не возражаете, умножим Ми-4 на два и назовем его Ми-8, чисто для разговора... так вот, требования к ним пусть выдаст министерство гражданской авиации, – предложил Хрущёв. – Затем посмотрят военные, немного скорректируют под свои задачи, и тогда можно начинать проектирование. Параллельно выдав Владимиру Яковлевичу задание на двигатель. Владимир Яковлевич, вам на первоначальное проектирование двигателя, без окончательной доводки, сколько времени нужно? Год, два?

   – Год, Никита Сергеич. ещё года два на отработку технологии и постройку опытного образца, и два года на окончательную доводку, – ответил Климов.

   – Ну и хорошо, – сказал Хрущёв. – Значит, к 60-61 году опытный образец вертолёта уже можно ждать? Так, Михаил Леонтьевич.

   – Пожалуй, – согласился Миль.

   По итогам совещания был принят целый пакет Постановлений ЦК и СовМина.

   На базе Ленинградского филиала ОКБ-115 и завода № 272 был создан НИИ совершенствования авиатехники, руководителем которого стал И.А. Эрлих. Помимо совершенствования Як-24, создания его модификаций в вариантах ПЛО и ДРЛО, Эрлих занимался разработкой новых транспортных вертолётов продольной схемы, а также доводкой вертолётов Камова и Миля, постепенно создав уникальные методики улучшения лётных качеств и повышения надёжности.

   Вновь созданный НИИ САТ тесно сотрудничал с Лабораторией колебаний и вибраций, созданной при ОКБ-52.

   В ОКБ Климова была начата разработка двигателя, позже получившего название ТВ2-117.

   М.Л. Миль, параллельно с испытаниями Ми-6, занялся разработкой «летающего крана» Ми-10, а также прорабатывал эскизные проекты Ми-2, Ми-8 и перспективного боевого вертолёта.

   Н.И. Камов начал разработку противолодочного вертолёта, позже получившего обозначение Ка-25, и универсального малого вертолёта Ка-26. Двигатели для Ка-26 разрабатывал А.Г. Ивченко, для Ка-25 – Омское КБ В.А. Глушенкова. Параллельно шла экспериментальная работа по доводке винтокрыла Ка-22 и создание эскизного проекта винтокрыла палубного базирования.

21. Арабская зима.

   В конце ноября 1956 года на прием к Первому секретарю ЦК явились одновременно Председатель КГБ Иван Александрович Серов и начальник ГРУ Михаил Алексеевич Шалин.

   Подобное «единение» было настолько нехарактерным для конкурирующих между собой советских спецслужб, что Никита Сергеевич был донельзя заинтригован.

   Совещание началось с доклада Серова:

   – Товарищ Первый секретарь ЦК! По вашему указанию Комитет Государственной безопасности, совместно с египетскими компетентными органами провел расследование убийства президента Египта Гамаль Абдель Насера, – доложил Иван Александрович. – В ходе расследования получены доказательства причастности к организации убийства короля Саудовской Аравии Сауда ибн Абдель Азиз Аль Сауда, – Серов открыл папку с делом и передал Хрущёву несколько листков бумаги.

   – Гм! Неожиданно! – заметил Никита Сергеевич, изучая представленные документы. – У них же с Египтом и Иорданией заключен общий договор против Израиля?

   – Нет, это, как раз, ожидаемо, – заметил Шалин. – Во внешней политике Саудовской Аравии убийства, ложь и предательство являются обычными. Подкуп или убийство — почти признанное оружие. Договоры подписываются и затем игнорируются без их формальной отмены. Внутренние восстания поощряются всеми конфликтующими сторонами с целью изменить внешнюю политику своих соседей. (цитируется по -khalsivar.narod.ru/Saud18.htm)

   – И что, доказательства есть? – спросил Хрущёв.

   – Неопровержимые, – ответил Серов, – Показания участников преступной группы, которые готовили женщину-смертницу, фотокопии банковских чеков, есть даже показания свидетеля разговора короля Сауда с его доверенным лицом, человеком, осуществлявшим перевод денег. Всё в папке, смотрите сами.

   Хрущёв несколько минут перебирал бумаги.

   – Необходимо также добавить...– Серов передал ему ещё один листок бумаги.

   «Согласно сведениям из «тех документов», – прочел молча Никита Сергеевич, – «Вскоре после образования Объединенной Арабской Республики короля Сауда публично обвинили в заговоре с целью убийства президента Насера. Абд аль-Хамид ас-Саррадж, бывший глава секретной службы сирийской армии, заявил, что ему было предложено 2 млн. ф. ст., чтобы он послал сирийский истребитель сбить самолет, на борту которого находился Насер. В прессе приводились фотографии трех чеков из Эр-Рияда на один из бейрутских банков примерно на 2 млн. ф. ст.

   Популярность президента Насера была такой, что сообщение о саудовском заговоре с целью его убийства обострило обстановку в Саудовской Аравии, в частности в Эр-Рияде.» (-khalsivar.narod.ru/Saud18.htm)

   – Мы можем это обстоятельство как-то использовать? – спросил Хрущёв. – Если просто опубликовать всё доказательства, Сауд отвертится. В самом крайнем случае его сместят и посадят Фейсала. А это нам совершенно ни к чему. Но и сохранять у власти Сауда нам тоже невыгодно.

   – Именно по этому поводу мы и пришли, – ответил Серов.

   – Слушаю, излагайте.

   – Сейчас обстановка в Саудовской Аравии как нельзя более благоприятна для захвата власти прогрессивно настроенными силами, – сказал Серов. – У короля Сауда серьезные экономические проблемы. Он слишком много тратит на развлечения своего двора. К тому же с 1954-года у него испортились отношения с США, он требует от американцев вывести с территории страны американскую базу ВВС в Дахране, хотя соглашением от 8 июня 1951 года срок аренды базы был продлен на пять лет. (в реальной истории база Дахран действительно была передана саудовцам в 1961 году). В 1954-м Саудовская Аравия решила отказаться от сотрудничества с США по 4-му пункту «программы Трумэна», формально сославшись на то, что Израиль в рамках этой программы получал гораздо больший объем американской финансовой помощи, тогда как саудовцы получили всего 1,7 миллиона долларов.

   – С англичанами у короля Сауда отношения и того хуже, сначала у них был конфликт из-за группы оазисов Эль-Бурайми, а 9 ноября этого года (1956-го) Саудовская Аравия разорвала дипотношения с Великобританией из-за английской агрессии в Египте. (-khalsivar.narod.ru/Saud17.htm)

   – Мы сумели раздобыть инструкции, переданные тогда ещё принцу Сауду перед его поездкой в США в 1947 году, – сказал Серов, передав Хрущёву очередной документ. – В них саудовское правительство совершенно ясно определяло в качестве  своего  конкретного  внешнеполитического противника Великобританию.

   – В отношении СССР обратите внимание на седьмой пункт, – сказал Серов. – Он определяет позицию Саудовской Аравии по отношению к Советскому Союзу, который якобы представляет для королевства «косвенную угрозу» из-за «прочных отношений» между коммунизмом и сионизмом и «русской пропаганды», проводимой православной церковью. «Мы выступаем против сионизма и коммунизма и считаем, что нельзя допустить, чтобы православная церковь стала средством русской пропаганды в арабских странах»

   – Поскольку сейчас коммунизм и сионизм стали явными врагами, – заметил Шалин, – а православная церковь никакой «русской пропаганды» в арабских странах не ведёт, настал удобный момент предложить саудовцам пересмотреть наши отношения.

   – Да не будут они нас слушать, – буркнул Никита Сергеевич. – Это же дремучие антисоветчики, особенно сам Сауд и эти его муллы...

   – Улемы, – поправил Серов. – Религиозные деятели в Саудовской Аравии именуются «улемы».

   – Муллы, улемы... Да какая, х..й, разница... – проворчал Хрущёв. – Для них коммунизм – как красная тряпка для быка. И Сауд не лучше.

   – Вот потому мы и предлагаем скинуть Сауда, – сказал Шалин.

   – Но можем ли мы надеяться на установление в такой отсталой стране социалистического режима? – спросил Никита Сергеевич, внимательно читая документы. – Рабочего класса, на который мы могли бы опереться, в стране нет. Грамотных – 5% населения. Бедное, забитое крестьянство... кочевые племена! Рабочих всего пара десятков тысяч, из них половина – в нефтяной компании ARAMCO, принадлежащей американцам. Очень сильная религиозная составляющая, ортодоксальный ислам... Эти, как их там... улемы... они же переход к социалистическому укладу ни за что не одобрят... Как же, безбожники у власти... Едрить твою! У них до сих рабство существует! Да ещё и американское военное присутствие... По-моему, ничего из этой затеи не выйдет.

   – Классическая социалистическая революция там действительно маловероятна, – согласился Серов. – Хотя... Положение рабочих там сейчас осложнилось, власти запретили забастовки, проводят репрессивные увольнения. Фронт национальных реформ разгромлен, лидер рабочего движения Насыр ас-Сайд бежал в Египет. Крестьяне тоже в отчаянном положении, большинство из них по уши в долгах, к тому же им не хватает не только земли. У многих есть земля, но нет воды для полива, а в пустынном климате земля без воды бесполезна.

   – Наше предложение: использовать для свержения режима саудитов и захвата власти иностранных рабочих, прежде всего – египтян, которых в Саудовской Аравии сейчас весьма немало. И уж всяко больше, чем численность саудовской армии и полиции, вместе взятых. А также поднять саудовских крестьян – феллахов, пообещав им землю и, особенно, воду для полива. Поскольку рассматривать варианты в отношении Саудовской Аравии мы начали ещё в 1954-м, мы с помощью наших египетских друзей постепенно уже проводим среди крестьян агитационную работу, обещая им, в обмен на поддержку землю и воду. Ставим в пример СССР, ленинский Декрет о земле.

   – Интересный расклад, – заметил Хрущёв, и тут же уточнил. – Но что могут сделать безоружные рабочие против армии, пусть даже их будет больше?

   – Египтян и саудовских крестьян надо будет вооружить, – сказал Шалин. – Мы можем заранее перебросить стрелковое оружие, минометы и боеприпасы дирижаблями на территорию Йемена, и в саудовский порт Даммам, а оттуда на грузовиках – прямо в места сосредоточения египетских рабочих. Мы уже начали сосредотачивать в районе Дахрана грузовики принадлежащих нам частных перевозчиков.

   – В районе Дахрана? Там же американская база? – удивился Хрущёв.

   – Не страшно. От города до базы более 25 километров, – пояснил Шалин. – К тому же она в стороне от шоссе. Большинство иностранных рабочих сосредоточены на нефтепромыслах в районе Дахрана. Мы завозим оружие контейнерами в порт Даммам рядом с Дахраном. Таможня куплена.

   – Вы и перевозчиков там успели купить? – спросил Никита Сергеевич.

   – Вообще-то начали их скупать одновременно с началом скупки перевозчиков в США, – ответил Серов. – Указание о работе в Саудовской Аравии вы нам ещё в конце 53-го дали, помните? Вот мы и работали по нескольким направлениям сразу.

   – Молодцы, – похвалил Хрущёв. – Давайте дальше.

   – Как только египетские рабочие узнают, что в убийстве Насера виновен король Сауд, они взбунтуются, и тут наши люди, которые уже на месте, раздадут египтянам оружие и возглавят их.

   – А как египтяне из Дахрана попадут в Эр-Рияд? – спросил Никита Сергеевич, разглядывая карту. – Тут же километров 400 по пустыне.

   – 380 примерно, – уточнил Шалин. – Мы договорились с Али Сабри, он сейчас тоже создает свой спецназ, надо же им где-то потренироваться. В общем, лучшие части египетской армии, пока что без оружия, под видом паломников и рабочих постепенно переправляются на территорию Саудовской Аравии. В ночь нападения мы сосредоточим передовые отряды в Эр-Рияде. Как только они получат оружие, они совместно с нашим спецназом штурмуют дворец. Охрана там сильная, придётся проявить нестандартный подход.

   – Вы там только атомные бомбы не взрывайте, – усмехнулся Хрущёв. – А то знаю я ваш нестандартный подход. Иван Александрович уже предлагал мне атомные бомбы в контейнерах в Штаты ввозить.

   – Нет, обойдемся обычными средствами. Тем более, есть ещё вот такая интересная информация, – добавил Серов, передавая Хрущёву очередной документ.

   – Что-о-о? – Никита Сергеевич от удивления уронил очки. – Король Сауд и династия саудитов имеют еврейские корни???

   «Некоторые арабские исследователи утверждают о еврейском происхождении Аль Саудов, – прочитал Хрущёв. – Они, в частности, ссылаются на то, что во второй половине 15-го века (851 год по Хиджре) группа людей из рода аль-Масалих, являющимся родом племени Аназа, снаряжают караван для закупки зерновых (пшеницы) и других продуктов питания из Басры и транспортировки их в Неджд. Караван прибыл в Басру, где караванщики отправились к торговцу зерном, еврею по имени Мордехай бин Ибрахим бин Моше. Во время переговоров еврей спросил их: «Вы откуда?». Они ответили: «Из племени Анза из рода аль-Масалех». Услышав это, еврей стал жарко обнимать каждого из пришедших, говоря, что он тоже из рода аль-Масалех, но он проживает в Басре из-за ссоры его отца с некоторыми членами племени Анза. После того, как он рассказал придуманную им историю, он приказал своим слугам погрузить на верблюдов товары с продовольствием в гораздо большем объеме. Когда караван был готов к отправлению, еврей попросил взять его с собой, потому что он очень хочет посетить свою родину Неджд. Таким образом, он попал в Неджд. Там через своих сторонников, которых он выдавал за своих родственников, он стал усердно вести пропаганду самого себя. Но, неожиданно, он столкнулся с противодействием со стороны сторонников мусульманского проповедника местности аль-Касим шейха Салиха Салмана Абдуллы ат-Тамими. Мордехай проповедовал на территориях Неджда, Йемена и Хиджаза, отправившись из аль-Касима в аль-Иша, по дороге в Аль-Катифе он сменил свое имя на Марвана бин Дирия. Он решил навсегда поселится в городке Дирия в местности Аль-Катиф, который он рассматривал как плацдарм для создания в Аравии еврейского государства. Для достижения столь амбициозных замыслов он стал сильно сближаться с бедуинами и в конце концов объявил себя их правителем.

   В то же время племя Ажаман в союзе с племенем Бану Халид решили уничтожить его. Они напали на его город и захватили его, но не смогли схватить Мордехая, укрывшегося от врагов. Он спрятался на ферме, которая в то время называлась аль-Малибед-Усайбаблиз аль-Арида, нынешнее название этой местности – Эр-Рияд. Он попросил убежища у хозяина этой земли. Тот позволил Мордехаю остаться. Не прошло и месяца, как еврей убил всех членов семьи хозяина фермы, скрыв следы своих преступлений и показав так, будто воры, проникшие сюда, уничтожили семью. Затем он объявил, что купил эти земли до смерти бывшего владельца и остался там жить. Он переименовал местность, дав ей название – ад-Дирия. Мордехай, выдавший себя за выходца из династии ибн Сауда, на землях своих жертв построил гостиный двор под названием «Мадафа» и собрал вокруг себя группу своих приспешников, которые стали упорно говорить, что он является видным арабским предводителем. Сам иудей стал плести заговоры против шейха Салиха Салман Абдуллы ат-Тамими, своего истинного врага, который впоследствии был убит в мечети города аз-Залафи. После этого он почувствовал себя в безопасности и сделал ад-Дирию своим постоянным местом проживания. Он имел много жен, которые родили ему огромное количество детей, всем им дав арабские имена.

   С того времени количество его потомков увеличилось, что позволило создать большой клан Саудитов, следующий его пути, контролирующий арабские племена и рода. Они безжалостно отбирали сельскохозяйственные угодья, а непокорных устраняли физически. Они использовали все виды коварства для достижения своих целей, предлагали своих женщин, деньги, чтобы привлечь на свою сторону как можно больше людей. Особенно они усердствовали с историками и писателями, чтобы навсегда затемнить свое иудейское происхождение и связать ее с исконными арабскими племенами Рабиа, Анза и аль-Масалех. Один из арабских исследователей 20-го века – Мухаммад Амин ат-Тамими, который стал директором  Королевской библиотеки Саудовской Аравии, составил генеалогическое древо для иудейской семьи Саудитов и связал их с пророком Мухаммадом. За этот выдуманный труд он в 1943 году (1362 Хиджры) получил вознаграждение в размере 35 тысяч египетских фунтов от посла КСА в Каире Ибрахима аль-Фаделя.

   Иудейский предок Саудитов Мордехай практиковал полигамию, женившись на огромном количестве арабских женщин и имевших в следствии этого большое количество детей; его потомки сейчас повторяют действия своего предка точь-в-точь увеличивая свою мощь – беря количеством. У одного из сыновей Мордехая, которого звали аль-Маракан (арабизированная форма еврейского имени Макрен), старшего сына звали Мухаммад, а другого звали Сауд, чье имя сейчас и носит династия Саудитов.

   В 1960-х годах египетская радиостанция «Саут аль-Араб» Каир и йеменская радиостанция подтвердили еврейское происхождение династии Саудитов. Король Фейсал в то время не смог отрицать близкое отношение его семьи с иудеями, когда он заявил в интервью «Вашингтон Пост» 17 сентября 1969 года: «Мы, династия Саудитов, являемся родственниками (кузенами) иудеев: мы не разделяем точку зрения арабов или мусульман в целом по еврейскому вопросу… мы должны жить с евреями в мире и согласии. Наша страна (Аравия) является прародиной первого еврея, и именно отсюда они распространились по всему миру». (цитируется по )

   – Позже саудиты и сами могли бы это признать, – ответил Серов. – но сейчас им такое признание, учитывая политический момент, крайне невыгодно. И если мы эту информацию сольём египетским рабочим, они саудитов за убийство Насера порвут в клочья. Мы ведь им скажем, что Сауду эту идею Бен-Гурион подбросил...

   – Предположим, раздали вы оружие египтянам, что дальше? – спросил Хрущёв.

   – Дальше – классика. Захват всех средств связи и правительственных арсеналов, чтобы не дать армии вооружиться, – ответил Шалин. – Ключевые объекты будет брать спецназ ГРУ, египтянам не доверим. Дворец Сауда «Насырийя» должны взять египтяне, армейские части, но переодетые в паломников, и под нашим руководством. Они же порешат Сауда, его ближайших наследников, особенно – Фейсала, который держит прозападную линию. Вообще династию саудитов надо сократить по максимуму.

   – Гм... по вашим донесениям, династия саудитов – это целое племя, не одна тысяча человек, – заметил Никита Сергеевич. – К тому же они не собраны в одном месте, а размазаны по стране. Разбегутся, как мыши, лови их потом...

   – Саудовская Аравия – это, в основном, пустыня, – ответил Шалин. – Частично мы их с помощью египтян переловим, частично дадим им сесть на корабль и убраться из страны. Даже корабль им предоставим, советский.

   – И получим правительство в изгнании, где-нибудь в соседних эмиратах, которое будут поддерживать американцы, – возразил Хрущёв. – Будет «горячая точка» на 50 лет вперёд. Оно нам надо?

   – На этот счет у нас отдельный план есть, – заметил Серов, передав Первому секретарю ещё один листок бумаги с грифом «Особой важности».

   Хрущёв прочел, сдвинул очки на лоб и изумленно посмотрел на Серова.

   – Ни хера себе комбинация из трех пальцев... Жёстко... Сначала мы династию свергаем, фактически, уничтожаем, а потом восстанавливаем?

   – По-другому не выйдет, – пояснил Серов, – Общество слишком отсталое и религиозное. Правитель должен быть утвержден улемами, и советом вождей племен, иначе его не признают легитимным правителем. Поэтому лучший кандидат для нас – принц Таляль. Сейчас он – посол во Франции, и тем лучше – в общую мясорубку не попадёт. Естественным путем ему трон не светит никак – между ним и Саудом дюжина более близких наследников. Поэтому он выступает за конституционные преобразования, и вообще он довольно прогрессивно настроен. Мы, фактически, подарим ему трон, да ещё и очередь перед ним сократим. Об этом, мы ему, само собой, не скажем. Пусть думает, что это стихийный бунт египтян из-за убийства Насера. Дальше будем играть на его реформаторском зуде и чувстве благодарности.

   – Смотрите, не заиграйтесь, –предупредил Хрущёв. – Этому вчерашнему феодалу доверять опасно.

   – О полном доверии никто не говорит. Нашим условием будет введение конституционной монархии, – ответил Серов. – Реальным правителем, премьер-министром, будет лидер рабочего движения Насыр ас-Сайд.

   – А сам он об этом знает? – спросил Никита Сергеевич.

   – Предварительный разговор с ним был. Он понимает, что его роль будет чем-то вроде комиссара при принце Таляле. Мы ему именной маузер подарим, комиссарский, – усмехнулся Серов. – Принца пристрелить, если что. Скажем, что это маузер Дзержинского.

   Хрущёв хмыкнул:

   – То есть, устраиваем бучу, вырезаем династию, кого поймаем, обещаем крестьянам землю и воду...

   – Это начало, – пояснил Серов. – Дальше просчитывается борьба за власть между вождями племен, и активное противодействие религиозных лидеров. Потому мы и должны посадить на трон Таляля, чтобы создать внешнее впечатление, что династия восстановлена. Для начала мы даже слово «социализм» употреблять не планируем. Разговор только о реформе землепользования и трудового законодательства в рамках конституционной монархии.

   – Таляль и Насыр ас-Сайд должны вместе заверить улемов, что никакого отхода от норм шариата и ислама не будет. Кстати, говорят, в Коране есть места, которые можно толковать близко к идеалам социализма, – Серов усмехнулся.

   – Вопрос лишь в правильном толковании, – добавил Шалин. – А о правильном толковании мы тоже позаботимся, наши люди с помощью египтян с улемами тоже работают. Фанатики, они тоже разные. Некоторыми из них удаётся манипулировать, просто говоря им то, что они хотят слышать, и постепенно подводя к нужным нам выводам.

   – Исламский социализм? – удивился Хрущёв.

   – Почему нет? Если иначе не получается?

   – А что американцы? – спросил Никита Сергеевич. – Вы думаете, они будут сидеть и молча наблюдать?

   – Связь будет парализована, – пояснил Шалин. – Кабели порежем, поставим помехи. Затем всё восстановится, пустим записи обычных повседневных передач по радио, имитацию обычных переговоров. Все случится неожиданно. Американцы не успеют понять, что случилось, а большая часть династии будет уже… э-э-э... нейтрализована. А потом – Таляль становится королём, ARAMCO работает, как работала, и никаких слов о социализме, по крайней мере – поначалу. Для американцев это будет обычный дворцовый переворот в дикой феодальной стране. К тому времени, как они скумекают, что к чему, всё будет кончено, и внешне вернется на круги своя, только декорации поменяются.

   – Ну, хорошо, – согласился Хрущёв. – Взяли власть, посадили Таляля и этого, Насыра... А дальше что?

   – Дальше потихоньку начинаем проводить там реформы, улучшать социальное положение рабочих и крестьян. Введение конституции Штаты не встревожит. Социализм – он ведь не обязательно на флагах и лозунгах, гораздо важнее социализм в головах, – ответил Шалин. – Вот в головы и надо его внедрять. Постепенно. А главное – уговорим Таляля выкупить у американцев ARAMCO. (В реальной истории саудовская династия начала выкупать ARAMCO в 1973 году и полностью выкупила к 1980 году) При этом выкупит он компанию на деньги Экономического Союза. О чём американцы, само собой, знать не будут. А дальше всё будет зависеть от мудрости Таляля. Если будет вести себя хорошо – останется жив и при деньгах. Если нет – возможны варианты.

   Хрущёв с некоторым недоверием посмотрел на Шалина.

   – Вы эту операцию вместе придумали? Вроде раньше я между вами особой дружбы не замечал...

   – Нам в ГРУ, Никита Сергеич, обидно стало, – пояснил Шалин, – что последние три года все успехи только у Ивана Александровича. Он как ни пнёт американцев, так всё по яйцам попадает. Вот и вышли на вас с совместной операцией.

   – Хорошо. Работайте, – одобрил Хрущёв.

   На подготовку совместной с Египтом операции Серову, Шалину и вновь избранному египетскому президенту Али Сабри потребовалось около месяца. Руководителей наших спецслужб эта задержка вполне устроила – 24-25 декабря в США праздновали рождество.

   Али Сабри, понимая, что только силами вооруженных рабочих не обойтись, перегнал по оставшемуся незаблокированным Суэцкому каналу на Красное море захваченные у англичан несколько десятков десантных транспортов. Сабри также подготовил около 100000 человек из состава армейских подразделений. В течение месяца их перебрасывали на саудовскую территорию под видом паломников, без военной формы и оружия.

   При подготовке операции солдатам о цели переброски ничего не говорили. Сказали, что проводятся совместные учения Вооружённых сил Египта и Йемена. Прибывшие в Саудовскую Аравию части немедленно уходили в безлюдные горы, где были оборудованы районы ожидания. Пищу и воду завозили по ночам на дирижаблях. Любые контакты с местным населением были исключены. Пустынный и безлюдный характер местности способствовал сохранению тайны. От обнаружения с воздуха была предусмотрена тщательная маскировка, хотя заставить недисциплинированных египтян её соблюдать было сложно.

   Советские корабли и дирижабли «Киров» доставили в Египет и Йемен оружие для египетских рабочих, работающих в Саудовской Аравии. На территорию Йемена дирижабли перелетели в четверг, 20 декабря, вечером. Контейнеровоз под панамским флагом доставил контейнеры с оружием в порт Даммам.

   Дату определил йеменский народный обычай. Пятница в мусульманском мире – выходной день. Начиная с полудня четверга весь Йемен жуёт кат (местный легкий наркотик). Дирижабли, разумеется, летели над малонаселенными пустынными и горными районами Йемена. Те немногочисленные пастухи-кочевники, что их заметили, подумали, что «кат нынче особенно ядрёный попался». Так или иначе, при полном отсутствии средств связи сообщить о дирижаблях они никому не могли.

   Сколько-нибудь серьезная ПВО в Саудовской Аравии на тот момент отсутствовала. Западные районы страны представляли собой горно-холмистую пустыню, и радиолокаторами американской базы Дахран, расположенной на востоке страны, не просматривались.

   По договоренности о «совместных учениях» с Йеменом, в Сану перелетели несколько эскадрилий египетских истребителей. Они были готовы оказать египетским повстанцам поддержку с воздуха. А при необходимости – и блокировать взлет американских самолетов с базы Дахран, хотя в итоге этого не понадобилось.

   Советские бомбардировщики Ту-16 на базе Фаид в зоне Суэцкого канала были без лишнего шума приведены в состояние полной боевой готовности, заправлены и вооружены бомбами, в том числе бетонобойными и управляемыми с ТВ-наведением. К операции готовились серьезно.

   Ночью, опасно маневрируя на малых высотах по долинам, прячась за вершинами гор и холмов, советские дирижабли доставили в заранее определенные пункты складирования оружие и боеприпасы для повстанцев.

   Дирижаблями было переброшено и вооружение для египетских кадровых «паломников», составлявших не менее половины личного состава египетской армии.

   Помимо оружия, дирижабли доставили подготовленные группы спецназа ГРУ. Они состояли из сержантов и офицеров из республик советской Средней Азии, меньше выделявшихся среди арабов. В состав групп были включены египетские кадровые офицеры. Их натаскивали специально, командовать египтянами должны были именно они. Но при каждом из них был советник из ГРУ, осуществлявший непосредственное руководство.

   Слух о причастности Сауда к убийству Насера распространился вечером. Поначалу версий было несколько, но через пару часов верх взяла одна: «Сауда подговорили убить Насера израильтяне, в отместку за побоище на Синае, и вообще, династия саудитов ведет свое происхождение от еврея по имени Мордехай»

   Египетские рабочие готовы были за своего народного героя Насера порвать кого угодно, как Тузик – грелку. Тут же появившиеся командиры начали сколачивать боевые группы. Грузовики и контейнеровозы подвозили спрятанное на несколько дней в тайниках оружие.

   Вооружённые египтяне разместились в опустевших контейнерах. Колонна контейнеровозов по шоссе 40 отправилась в Эр-Рияд. Прибыла она туда лишь под утро, когда основная работа была уже сделана спецназом и «паломниками».

   Одновременно группы спецназа ГРУ одновременно взяли под контроль средства связи и армейские арсеналы. Их задачей было раздать оружие восставшим египетским рабочим и не допустить вооружения саудовской армии и полиции.

   По радио крутили обычные передачи, о происходящих событиях в эфире не прозвучало ни слова. По проводным линиям связи также имитировались повседневные переговоры.

   Дворец «Насырийя» охраняло не менее батальона отборных саудовских солдат. Поэтому решено было использовать эффект внезапности. «Вошли без стука, почти без звука...» Работали лучшие из лучших, волкодавы спецназа. Для быстрой нейтрализации противника прямо в казармах – использовали сонный газ.

   Ворвавшиеся во дворец египетские «паломники» с лёгким удивлением обнаружили охрану крепко спящей, в том числе – прямо на постах. Возблагодарив Аллаха за неожиданную помощь, египтяне среди ночи ворвались в спальню короля Сауда. Его вытащили из кровати, зачитали королю приговор революционного трибунала и отправили прямым ходом к гуриям. Следом отправились принц Фейсал и остальные члены династии, которых застали во дворце.

   Не все представители династии саудитов жили в королевском дворце. У многих были собственные дворцы и особняки. Специально выделенные группы вооружённых египтян под командованием офицеров спецназа ГРУ атаковали эти объекты почти одновременно со штурмом королевского дворца.

   Сложнее пришлось с представителями королевского племени, которых насчитывалось действительно несколько тысяч. Их местонахождение спецназ ГРУ выявил заранее. Стоянки окружили революционные египетские рабочие, после чего появились захваченные в саудовских арсеналах танки.

   Кольцо окружения сжали быстро. Большинство саудитов были вооружены и оказали сопротивление, за что и поплатились. Внезапность плюс поддержка бронетехники – в таких условиях легко вооруженным саудитам явно не светило ничего хорошего. Те из них, кто быстрее других это осознал, тут же начали сдаваться.

   Повозиться пришлось с бедуинской Национальной гвардией Сауда, насчитывавшей около 56 000 человек. Все они были вооружены и постоянно носили оружие при себе. К счастью, оружие у них было в основном стрелковое. Но они первыми начали стрелять в восставших. Наличие у египтян грамотного армейского командования на уровне от отделений и выше для саудовских гвардейцев стало неожиданностью.

   Насер, как лидер арабского мира, был популярен не только среди египтян, но и у саудовской бедноты. Часть саудовской армии, узнав об убийстве Насера по приказу Сауда, перешла на сторону восставшего народа.

   Совместно с вооруженным народом, революционные армейские части при поддержке захваченных в арсеналах танков к утру раздавили Национальную гвардию саудитов. Поднимать египетские истребители из Йемена не понадобилось.

   Взявшие страну под контроль египетские рабочие и перешедшие на их сторону армейские части, усиленные подошедшими с запада вооруженными «паломниками», перекрыли основные дороги и прервали сообщение между городами. Египетских военных переодели для прикрытия в захваченную на складах саудовскую армейскую форму.

   Никаких заявлений о смене власти в средствах массовой информации не было. Были лишь сообщения о массовых беспорядках, и о том, что порядок в стране восстановлен, и контролируется правительственными войсками. Собственно, именно так оно и было, а что правительство внезапно поменялось – это уже несущественные нюансы внутренней политики :)

   Утром 25 декабря чиновник саудовского МИД посетил посольство США, в цветистых восточных выражениях принес извинения американскому послу «за беспокойную ночь», и заверил его, что все под контролем, связь восстановлена, закон и порядок торжествуют.

   Чиновник к династии саудитов прямого отношения не имел, был сторонником введения конституционной монархии, да и заплатили ему хорошо.

   Поскольку связь в посольстве действительно появилась, посол поверил чиновнику, и отослал в ГосДепартамент телеграмму успокоительного содержания, мол, все в порядке, немного пошумели иностранные рабочие. К тому же посол прошлой ночью праздновал рождество. Поэтому у него с утра сильно болела голова, и не было ни малейшего желания разбираться, кто, зачем и почему всю ночь шумел и мешал ему праздновать.

   Сдавшиеся в плен остатки саудовской династии были переправлены в порт Джедда на побережье Красного моря. Они хотели ехать на восток, в Эль-Джубайль, но туда их не пустили – там было слишком близко до американского Дахрана.

   В порту они попросили предоставить им судно и разрешить эмиграцию в один из эмиратов на побережье Персидского залива. В течение получаса подходящее судно нашлось. Это был старый пароход под панамским флагом. Команда – всего человек 10 – оказалась крайне неразговорчива. Офицеры КГБ вообще не болтливы, тем более – при исполнении...

   Подгоняемые очень недружелюбно настроенными египтянами, остатки ещё вчера могучей и многочисленной династии погрузились на пароход и отчалили в закат.

   Американцы в Дахране – в городе и на авиабазе – тоже весело праздновали рождество. На временную потерю связи ночью они особого внимания не обратили, а к утру связь работала, как обычно. Вот только контролировали всю связь в стране теперь офицеры спецназа ГРУ.

   25 декабря Эр-Рияд как будто вымер. Улицы патрулировали египетские армейские части, переодетые в саудовскую форму. Народ, в большинстве своем неграмотный, ещё не знал, что произошло.

   Первыми начали проявлять беспокойство улемы. Но неразвитая связь не позволила им организовать выступления религиозных фанатиков достаточно быстро. Тем не менее, к исходу дня 25 декабря начались первые случаи выступлений, инспирированных улемами и поддержанных наиболее темной и религиозной частью общества.

   Медлить больше было нельзя. Рано утром 26 декабря, сразу после намаза Фаджр, совершаемого на рассвете, к народу обратился лидер рабочего движения Насыр ас-Сайд, доставленный самолетом из Египта. Время обращения было выбрано не случайно. В этот час иностранцы ещё спят. Те же, что бодрствуют в силу своего служебного положения – охрана посольства и военной базы – арабского языка не знают, и в столь ранний час задумываться о чем-либо явно не расположены.

   Ас-Сайд в своем обращении был краток. Он заявил, что «революционный народ, возмущенный подлым убийством народного героя всех арабов Гамаль Абдель Насера, покарал организаторов убийства – прогнившую насквозь и продавшуюся Израилю династию саудитов в лице короля Сауда и его ближайших родственников».

   Далее ас-Сайд пересказал байку про еврея Мордехая, ставшего основателем династии саудитов, чем немало потряс даже улемов. Среди них возник серьезный раскол. Часть улемов поверила в легенду и прокляла саудитов, как «отродье нечестивого Израиля». Другая часть объявила легенду «гнусной ложью и происками врагов священной саудовской династии».

   Пока улемы в накале полемики с упоением дискутировали между собой, ас-Сайд заверил народ, что страна «и далее будет незыблемо стоять на страже традиционных исламских обычаев и священных законов шариата». Улемы облегченно перевели дух, после чего их полемический задор вспыхнул с новой силой.

   Затем Насыр ас-Сайд заявил, что «власть временно находится в руках Исламской Конституционной Ассамблеи Саудовской Аравии, до того момента, пока народ страны своим прямым и свободным волеизъявлением не укажет, передать ли ее, власть, достойнейшему из вождей племён, вернуть ли ее кому-либо из младших принцев династии, не запятнавших себя организацией убийств, или оставить выборному народному органу».

   Лучшего варианта для организации в стране хаоса трудно было придумать. Каждый из вождей многочисленных племён тут же объявил себя «достойнейшим» и «единственным легитимным кандидатом» на пост правителя. Уже на следующий день между вождями племён начались разборки со стрельбой. Дополнительную селекцию проводили снайперы спецназа ГРУ. Таким образом, за несколько оставшихся дней 1956 года количество племенной знати и возможных претендентов на трон Саудовской Аравии сильно сократилось.

   Впрочем, из-за отсутствия линий связи, многие кочевые племена узнавали новости с большим опозданием, и в заварухе не участвовали.

   Улемы пока ещё не разобрались, следует ли проклясть династию саудитов за «происхождение от сына израилева», или же восстановить ее, елико возможно, «в прежнем великолепии и мощи». Ни та ни другая из сторон уступать не хотела.

   Практически все перестрелки происходили в пустыне, вне городов и далеко от принадлежащих иностранцам объектов. Поэтому о творящемся в стране хаосе мир узнал со значительным опозданием.

   27 декабря послу Саудовской Аравии во Франции принцу Талялю ибн Абд аль-Азизу передали сообщение, что с ним желает переговорить посол Советского Союза во Франции Сергей Александрович Виноградов.

   К этому моменту Таляль сидел в Париже, как на иголках, в связи с неясностью положения на родине, и пытался решить – лететь ли ему немедленно в Эр-Рияд, наводить порядок, или же отсидеться в Париже, пока его тоже не оприходовали. Его сомнения усугублялись отсутствием каких-либо известий о пароходе, на котором отбыла из Джедды в изгнание оставшаяся часть саудовской династии. Мало того, что пароход бесследно исчез. Он, к тому же, не значился ни в документах по порту приписки, ни в регистре Ллойда. Поэтому принц Таляль немедленно дал согласие встретиться с советским послом.

   Встреча состоялась через два часа. Советский посол высказал искренние соболезнования принцу «по поводу безвременной кончины короля Сауда, принца Фейсала, принца... принца... принца...» Несмотря на скорбный момент, принц Таляль для себя отметил, что советский посол назвал всех 12 принцев, отделявших его, Таляля, от вожделённого трона.

   Затем советский посол заметил, что воцарившийся в Саудовской Аравии хаос является следствием вакуума власти, возникшего «из-за, возможно, недостаточно продуманных политических и экономических решений покойного короля Сауда».

   Принц Таляль был вынужден согласиться, что его «высокочтимый и глубоко уважаемый покойный старший брат, да не будет он обделён вниманием гурий в лучшем из миров, иногда действительно принимал не совсем всесторонне обдуманные решения».

   А дальше разговор послов приобрел и вовсе интересный оборот.

   – Ваше превосходительство, имеете ли вы информацию о том, что происходит сейчас в вашей стране? – спросил посол Виноградов.

   – К моему величайшему и горестному сожалению – нет, – честно ответил принц Таляль. – Связь в стране работает лишь частично. Я запросил сведения через посла Соединенных Штатов, но до сих пор не получил ответа.

   – Возможно, я смогу вам помочь, – сказал Виноградов. – У нас есть связь с Саудовской Аравией через наше посольство в Египте и египетские источники в вашей стране.

   – Я был бы крайне признателен вам за любую информацию, – изнервничавшийся Таляль к этому моменту дошел до такого состояния, что был бы признателен и шайтану, сообщи он ему хоть что-нибудь о положении в стране.

   В следующие несколько минут посол Виноградов сжато, но исчерпывающе обрисовал принцу всю ужасающую глубину «кризиса, в который вверг Саудовскую Аравию своим необдуманным поступком король Сауд». Разумеется, советский посол, сославшись, что информация может быть не вполне достоверна, так как получена через третьи руки, сообщил Талялю лишь то, что ему следовало знать, при этом благоразумно сместив некоторые акценты.

   По его версии выходило, что египетские рабочие, узнав о виновнике смерти Насера, сами захватили армейские склады и завладели оружием. К ним присоединились многочисленные «паломники», и, главное, местные крестьяне – феллахи, что и привело к ужасающим последствиям. О том, что Национальную гвардию раскатали в тонкий лаваш трофейными танками, посол принцу не сообщил, сказал лишь, что гвардейцы «дрались храбро, но не смогли выстоять против общенародного гнева и возмущения». Разумеется, о действиях спецназа ГРУ посол и сам ничего не знал – незачем, меньше знаешь – крепче спишь. Не стал он говорить и о судьбе большинства членов династии Саудитов. Точной информации у посла не было, на что он и сослался.

   На протяжении его рассказа принц Таляль то срывал с себя платок и с криками: «О, горе мне, горе!» – пытался рвать на себе волосы, впрочем, не особо усердно, больше для вида, то, пристроив платок обратно на голову, вытирал его уголком навернувшиеся в уголках глаз крокодиловы слезы.

   – Скажите, принц, что вы намерены делать с этой ситуацией? – поинтересовался Виноградов, закончив пересказ событий. – Мне лично представляется, если позволите, что в этот судьбоносный для вашей страны момент вам стоило бы поспешить на родину и лично возглавить нацию. К ошибкам, совершенным покойным королем Саудом, вы отношения не имели. Весь мир знает вас, как политика мудрого, прогрессивного, стремящегося вывести свой народ из средневековья. Тогда как люди, удерживающие власть сейчас, политически неопытны и могут принести вашей стране не только блага обновления, но и немалый вред.

   – Вы абсолютно правы, господин посол, – ответил Таляль. – Хотя у меня есть немалые сомнения относительно собственной безопасности. Но мой долг в это тяжёлое время быть вместе с моим народом. Только вот... как побыстрее туда добраться? Из-за мятежа все пассажирские рейсы отменены, а посылать за мной королевский самолёт новое правительство не будет. И кстати, ещё вопрос, будут ли они вообще разговаривать со мной. Или сразу убьют?

   – Если позволите, принц, я, возможно, смогу вам помочь, – предложил Виноградов. – Мы получили через наше посольство в Египте текст обращения руководства нынешней Исламской ассамблеи к народу Саудовской Аравии, – он передал Талялю документ. – Это копия с оригинала на арабском. Нам, как вы понимаете, достаточно перевода. В обращении ясно сказано, что Ассамблея прислушается к народному решению. Если вы, как представитель избранной Аллахом династии, предстанете перед народом и предложите ему путь обновления, возможно, конституционные реформы, социальные гарантии – за вами пойдут очень многие.

   – Пожалуй, вы правы, господин посол, – ответил Таляль, – благодарю вас.

   – Кроме того, возможно, я смогу решить вашу транспортную проблему, – добавил Виноградов. – В аэропорту стоит наш пассажирский самолет, доставивший дипломатическую почту. Если вас не смущает помощь со стороны социалистического государства, я мог бы походатайствовать по линии нашего МИД, возможно, наше правительство пойдет нам навстречу. Наш реактивный лайнер доставит вас на родину значительно быстрее и комфортнее любого американского самолета.

   – Ах, господин посол, вы буквально мой спаситель, – расшаркался принц. – Сейчас я готов оседлать даже шайтана, лишь бы поскорее оказаться на родине! Буду вам крайне признателен за любое содействие. Кстати... ведь вы, коммунисты, наверняка захотите чего-то в ответ?

   – Если помните, принц, когда вождь крестоносцев Ричард страдал от тяжелой болезни, великий султан Салах-эд-Дин эль Айюб послал ему своего лекаря и фрукты, – напомнил Виноградов. – Мне бы хотелось, чтобы вы не чувствовали себя чем-то обязанным, а всего лишь помнили, что у вас есть друзья значительно севернее тех мест, где вы обычно привыкли искать друзей. Может быть, позже, когда кризис на вашей родине благополучно разрешится, вы не откажетесь принять нашего представителя. Возможно, вас заинтересуют какие-то наши предложения, или возможности для делового сотрудничества? Но это потом. Пока же сосредоточимся на текущих делах. Будьте у телефона, я свяжусь с моим руководством, и непременно перезвоню вам сразу же, как только получу ответ.

   – Передайте вашему правительству мою искреннюю и глубокую благодарность, господин посол, – ответил принц Таляль, сложив руки перед собой в молитвенном жесте и слегка наклонив голову.

   Он прекрасно понимал, что посол предложил ему советский самолёт не просто так. Никто бы не разрешил ему такую самодеятельность, не будь она согласована с руководством как минимум советского МИД, а ещё скорее – на самом верху.

   «Хитрый северный лис», – подумал Таляль: «Конечно, эти безбожники коммунисты своего не упустят. Но если наши интересы в кои-то веки вдруг в чем-то совпадут – почему бы этим не воспользоваться? Дремучий антикоммунизм моего покойного брата и его улемов уже давно мешает бизнесу. Не пора ли пересмотреть наши взгляды в этом вопросе?»

   Тем не менее, «cеверный лис» не подвёл, и через несколько часов принц Таляль отбыл из Парижа на родину на борту стремительного советского лайнера Ту-104.

   Пока советский посол и принц обхаживали друг друга, состязаясь в искусстве дипломатического обольщения, американцы начали что-то подозревать.

   Первые сведения они получили от своего военного командования на базе Дахран. Американские инструкторы тренировали саудовских летчиков на нескольких аэродромах, в том числе вблизи Джедды. Они первыми заметили пылящие по пустыне танковые колонны, видели несколько стычек якобы «саудовской» армии с бедуинами верхом на верблюдах, и, само собой, доложили об увиденном своему начальству.

   Начальство распорядилось провести дополнительную разведку, а само пока что доложило в Пентагон, что что-то неладно. Подняли несколько вертолетов.

   Вертолетчики облетели Эр-Рияд и его окрестности. На улицах города были видны армейские патрули в саудовской военной форме, и следы недавних беспорядков, которые уже начали убирать.

   Американские летчики не настолько хорошо разбирались в арабах, чтобы отличить саудовца от египтянина, переодетого в саудовскую форму, да ещё с летящего вертолёта. Поэтому доложили честно, как увидели: «В городе все спокойно, на улицах саудовские армейские патрули, следы беспорядков действительно заметны, но их уже убирают».

   Командир базы облегченно вздохнул, и переслал донесение вертолетчиков руководству в Пентагон.

   Так уж вышло, что директор ЦРУ Аллен Даллес тоже праздновал рождество. А что, директор ЦРУ – тоже человек, хоть и плохой, с нашей точки зрения. Поэтому после празднования он чувствовал себя немного утомлённым.

   Оба сообщения о беспорядках в Саудовской столице – из Пентагона и из Госдепартамента, легли ему нам стол практически одновременно. И оба более-менее подтверждали друг друга. Да, беспорядки были, но теперь контроль восстановлен, саудовская армия показала себя хорошо, короче, все в порядке.

   Разумеется, Аллен Даллес двумя донесениями не ограничился. Он затребовал подробный отчет о происшедших событиях у резидента ЦРУ в Саудовской Аравии, а также сам позвонил в Дахран, в правление нефтяной компании ARAMCO, пытаясь составить всестороннюю картину произошедшего.

   Резидент запросил на составление отчета два дня.

   В ARAMCO Даллесу ответили:

   – Да, сэр, беспорядки были, очень серьёзные. Египетские рабочие вдруг как будто с ума посходили. Почему? Да чёрт их разберёт, этих арабов, сэр, балакают что-то по-своему, поди их пойми... Нет, сейчас всё успокоилось, работают как обычно. Побузили пару дней и вернулись на рабочие места. Собственность компании не пострадала. Добыча и отгрузка нефти идёт, как обычно.

   Резидент ЦРУ в Саудовской Аравии тоже подошёл к делу весьма основательно. Он послал своих людей проверить, что творится в Эр-Рияде и окрестностях.

   К королевскому дворцу его людей не пустили. Перешедшие на сторону восставших части саудовской армии и переодетые в саудовскую форму египтяне окружили королевский дворец и ещё за пару кварталов заворачивали всех, кто пытался к нему приблизиться. Однако американцы заметили, что особняки и дворцы других членов саудовской династии явно пострадали. На всех зданиях были заметны отметины от пуль, кое-где на мостовой виднелись лужи крови, уже присыпанные песком, один из дворцов и вовсе сгорел.

   Следы беспорядков были налицо. Однако армейские патрули внушали уверенность, что всё под контролем.

   Американский посол связался по телефону с саудовским министерством иностранных дел и попросил аудиенции у короля. Ему ответили, что «у Его Величества сейчас много дел, он вынужден отложить все встречи. Как только будет возможность, его величество сам вас пригласит.»

   Посол и резидент посовещались. Столь плотная занятость для короля Сауда была, в общем-то нехарактерна. Но, учитывая недавние беспорядки...

   – Возможно, Сауд, наконец-то взялся за ум, – предположил посол. – Так или иначе, похоже, что саудиты восстановили порядок. Предлагаю так и ответить Вашингтону.

   Так и ответили.

   В результате, на стол президента Эйзенхауэра первоначально легла информационная сводка, выдержанная в довольно спокойных интонациях. Да, были беспорядки, да, что-то там начудили эти дикие арабы... Сейчас всё спокойно, всё под контролем, а главное – ARAMCO работает как обычно, нефть в США отгружают...

   Введённый в заблуждение президент пожал плечами и переключился на другой документ. Знал бы он, чего ему будет стоить эта ложная информация...

   В начале 1957-го года США значительно менее зависели от саудовской нефти, чем в конце 20-го века, хотя бы потому, что объём добычи, по сравнению с современным, был значительно меньше. Однако американские политики были достаточно дальновидны, чтобы не выпускать из рук нефтяные сокровища Персидского залива уже тогда. Они всячески старались вовлечь Саудовскую Аравию, Ирак и Иран в свою политическую орбиту.

   С 1956-го года американцы, формально не входя в CENTO, членами которого были Великобритания, Иран, Ирак, Пакистан и Турция, входили в её основные комитеты. Саудовская Аравия не была членом CENTO, т. к. король Сауд опасался усиления иорданской Хашимитской династии и образования Хашимитского королевства на территории Иордании, Сирии и Ирака. Но и к противникам США Сауд себя не относил.

   Принц Таляль прибыл на родину утром 28 декабря. В аэропорту его встретили вооружённые люди. Обыскав принца, они проводили его в здание аэропорта, где с ним встретился лидер Исламской Ассамблеи Насыр ас-Сайд.

   Беседа началась с того, что ас-Сайд уведомил принца, что тот теперь, с весьма большой вероятностью, является последним оставшимся представителем Саудовской династии. Таляль ожидал подобного известия, и уже был морально к нему готов. Он не стал предъявлять каких-либо претензий – принц считал себя «просвещённым человеком». К чему кричать о кровной мести, если восставшие, по сути, расчистили ему путь к трону?

   Более того, ему неожиданно пришла в голову ещё лучшая идея. Теперь, вместо прозябания на вторых и третьих ролях в конце длинной очереди из братьев короля Сауда, он может сам основать новую династию! Тем более, что процесс основания династии несложный, а заодно и приятный.

   Далее ас-Сайд предупредил принца, что выбирать форму правления в стране будет народ, во время референдума. Для Саудовской Аравии – процедура крайне необычная. Тем более – в стране, где грамотны всего 5% населения, народ очень религиозен и привык прислушиваться к призывам духовных лидеров.

   В таких условиях наиболее вероятный исход референдума предсказать было нетрудно: как проповедники скажут народу в мечети – так и будет. Это хорошо понимали и принц Таляль и Насыр ас-Сайд. С другой стороны, принц понимал, что социально-экономическая ситуация в стране требует изменения, и, отличие от покойного короля и ближайших претендентов на трон, тоже ныне покойных, Таляль, как убежденный сторонник реформ, был готов их проводить.

   Ас-Сайд тоже понимал, что при нынешнем уровне самосознания народа перейти к социалистической форме правления сразу не удастся. Крестьянские массы слишком невежественны и слишком привыкли, что страной должен править король, а улемы слишком хитры и не согласятся ничего менять.

   В итоге принц и лидер Исламской Ассамблеи договорились о введении конституционной монархии и проведении широкой программы социальных реформ. Перестрелка в которой погибла династия и большинство самых амбициозных вождей бедуинских племен, создала в стране вакуум власти.

   Таляль и ас-Сайд выступили с совместной программой, предусматривавшей расширение гражданских прав, принятие трудового законодательства, проведение земельной реформы, решение вопроса с водой для орошения, введение бесплатного среднего образования, и много других социальных улучшений.

   Чтобы религиозные лидеры не противодействовали проведению реформ, ас-Сайд и Таляль проводили с ними весьма гибкую разъяснительную работу. Действовали где убеждением, где – уверениями, что все реформы будут проводиться в полном соответствии с законами шариата, а в отдельных, особо тяжелых случаях пришлось использовать банальный подкуп. Чтобы не дразнить заранее улемов, вопрос об изменении социального положения женщин сразу поднимать не рискнули.

   Как только до Вашингтона всё-таки дошло известие о смене власти, в Эр-Рияд немедленно вылетел новый госсекретарь США Кристиан Гертер, сменивший покойного Джона Фостера Даллеса.

   (АИ, в реальной истории Гертер сменил Даллеса после его смерти в 1959 году)

   Он встретился с принцем Талялем и Насыром ас-Сайдом. Принц клятвенно заверил госсекретаря, что, «несмотря на все ужасные события конца декабря, политический курс страны останется неизменным». Госсекретарь Гертер вернулся в США полностью удовлетворённым. В своём отчёте президенту он отметил, что «принц говорил вполне уверенно и определённо, хотя и выглядел несколько взволнованным». Ещё бы – «маузер Дзержинского» кого угодно заставит поволноваться.

   Состоявшийся в конце января 1957 года референдум подтвердил правильность взятого новым правительством курса. По итогам референдума власть короля в стране была восстановлена. Король Таляль объявил о подготовке конституционных реформ, и назначил Насыра ас-Сайда премьер-министром.

   В начале февраля 1957 г Саудовскую Аравию посетил министр иностранных дел СССР Дмитрий Трофимович Шепилов. Он провел продолжительные и успешные переговоры с королем и премьер-министром. На этих переговорах впервые прозвучала идея создания Организации стран-экспортеров нефти. (В реальной истории ОPEC создана в 1960 г по инициативе Венесуэлы.) Шепилов взял на себя организацию переговоров с остальными предполагаемыми участниками.

   Создание ОПЕК потребовало достаточно большого объема дипломатических и экономических согласований, по рекомендации руководства СССР проводившихся в строгом секрете. Необходимость секретности Шепилов мотивировал чисто экономическими причинами, однако руководство СССР рассчитывало, прежде всего, на политический эффект.

   Поскольку к концу 1957 года были достроены трубопроводы от новых Уральских нефтеперерабатывающих заводов в европейскую часть страны и в Архангельск, где был выстроен современный (на тот момент) нефтеналивной терминал, СССР с самого начала стал полноправным членом ОПЕК. При том, что на экспорт шла главным образом, не сырая нефть, а полностью соответствующие западным стандартам готовые нефтепродукты – для того и строились на Урале новые нефтеперерабатывающие заводы, работающие по крекинг-процессу.

   И действительно, создание ОПЕК в сентябре 1958 года, кардинально изменило ситуацию на мировом рынке нефти и нефтепродуктов. Штаб-квартиру организации расположили в Ираке, несмотря на недавнее (14 июля 1958 г.) свержение короля и государственный переворот. Новый иракский президент Абдул Керим Касем был сторонником социалистического пути развития. Расположение штаб-квартиры ОПЕК в социалистической стране стало для Западного мира дополнительным потрясением.

   Для усиления шокирующего эффекта от создания ОПЕК, Шепилов рекомендовал королю Талялю выкупить у американской «Стандард Ойл» ее дочернюю компанию ARAMCO. (В реальной истории была выкуплена с 1973 по 1980 г). Притом министр иностранных дел СССР рекомендовал королю поторопиться с покупкой, и не расширять нефтедобычу до полного выкупа акций, чтобы не увеличивать их стоимость. Момент для финансового захвата ARAMCO был более чем подходящий – после обнародования факта смены правительства и гибели династии акции компании упали в цене в несколько раз.

   Король Таляль и рад был бы выкупить компанию, но королевская казна была почти пуста. Вот тут-то и появился на сцене, как чёртик из коробочки, новоявленный «эксцентричный миллиардер» Алоиз Стэнфорд. В результате ловких манипуляций на бирже после запуска советского спутника он уже владел несколькими процентами акций ARAMCO, поскольку задача установления контроля над Саудовской Аравией была поставлена Серову ещё в 1954-м.

   Поскольку никто в мире не связывал Стэнфорда с СССР, поначалу никто не обратил внимания на его биржевые махинации. А когда обратили – было уже поздно. Никите Сергеевичу пришлось разрешить продать на черном рынке для обеспечения покупки изрядное количество якутских алмазов (официальный рынок алмазов контролировала компания «Де Бирс», продать алмазы мимо нее было почти нереально) и некоторое количество золота из золотого запаса СССР. Но в результате 51% акций ARAMCO к весне 1957 г негласно контролировал СССР. Официальным их владельцем был Стэнфорд, но он являлся лишь прикрытием для отдела финансовых операций КГБ.

   Ещё одним проектом, предложенным Шепиловым Талялю для совместной реализации, было создание Исламского банка развития. (в реальной истории создан в 1975 г). Король был очень удивлен:

   – Но ведь СССР – не мусульманская страна, господин министр!

   – Зато в составе СССР есть мусульманские союзные республики, – ответил Шепилов. – От нас в состав членов Исламского банка могут войти, скажем, Таджикистан и Узбекистан.

   – А разве они могут действовать самостоятельно?

   – Украина и Белоруссия, к примеру – самостоятельные члены ООН, –ответил Шепилов. – Почему бы Таджикистану не стать одним из учредителей исламского банка?

   Исламский банк развития был основан уже в мае 1957 г. Соучредителями его стали Саудовская Аравия, Египет, Сирия, Индонезия, Таджикистан и Узбекистан. Вскоре к организации присоединились Ирак и Иран, после чего начали активно присоединяться другие мусульманские страны Азии и Африки.

   Основной особенностью нового банка был принципиальный отказ от процентов по кредитам и фьючерсных сделок (реальная особенность исламского банкинга), поскольку давать ссуды под процент законами шариата запрещено. Исламский банк развития сосредоточил свою работу прежде всего на долевом финансировании различных проектов, поначалу преимущественно в исламских странах. Прибыль он получал в виде пропорциональной внесенному в проект вкладу доли дохода от реализации продукции проекта.

   Запрет на фьючерсные сделки означал, к примеру, что нельзя было продать или занять деньги по ещё не убранный урожай или ещё не добытые полезные ископаемые. «Утром стулья – вечером деньги.» Никаких необеспеченных реальным товаром сделок. Также запрещалось вкладывать деньги в проституцию, порнографию и азартные игры, как занятия, противоречащие нормам шариата, или же вкладывать полученные от этих занятий средства в проекты банка. (реальные правила исламского банкинга)

   Другой важной особенностью ИБР была его государственная форма собственности. Это позволяло при необходимости перекачивать через него с Запада и на Запад значительные средства из бюджета, к примеру, для участия в финансировании дорогостоящих проектов. Но при этом полученные доходы также абсолютно законным образом попадали в госбюджет стран-соучредителей, в частности – СССР, т.к. бюджет Таджикистана и Узбекистана был его составной частью.

   Раскрутившись в исламском мире, ИБР уже с начала 1958 года начал открывать свои отделения в США, Западной Европе, неисламских странах Азии, Австралии, Южно-Африканском Союзе. Небольшая проблема с персоналом возникла в ЮАС – режим апартеида плохо сочетался с персоналом из мусульманских государств. Пришлось нанимать местный персонал из числа белых, а менеджеров набирать во Французском Алжире. Они хоть и были этническими французами, но у исламских соучредителей к ним, почему-то было больше доверия.

   Сначала ИБР позиционировался как банк «для мусульман, вынужденных проживать на Западе». При этом поначалу в отделениях банка обслуживались исключительно мусульмане. В связи с этим западные банки не воспринимали его как конкурента.

   Но затем, когда к деятельности ИБР на Западе все привыкли и перестали обращать на него внимание, Исламский банк начал давать беспроцентные ссуды для развития бизнеса лицам немусульманского вероисповедания.

   Все местные предприниматели вдруг получали в почтовый ящик красочный буклетик ИБР с предложением беспроцентного кредита. Сначала в это мало кто поверил. Но некоторые начинающие предприниматели, которым позарез были нужны деньги, попробовали. И были приятно удивлены. Слухи начали распространяться в народе. Нуждавшиеся в кредите на открытие или развитие торговли или производства потянулись в Исламский банк. Затем последовала мощная рекламная компания ИБР в США, Западной Европе и других неисламских странах на телеканале ONN.

   Получить кредит в ИБР было не сложнее, чем в других банках, основным отличием в процедуре была тщательная проверка бизнеса на соответствие его нормам шариата. Разумеется, в неисламских странах в этом плане делались некоторые послабления, особенно в плане участия в бизнесе женщин. Но получить кредит в ИБР на открытие, к примеру, казино или секс-шопа было невозможно.

   Беспроцентное кредитование неисламских предпринимателей стало мощнейшей финансовой диверсией против западных банков. Поскольку предприниматели считать умеют хорошо, для них значительно выгоднее было взять беспроцентный кредит в ИБР, чем обычный кредит в любом западном банке. Для банка такие кредиты были, конечно, менее выгодны, из-за медленной окупаемости. Но ИБР брал количеством и широтой охвата.

   Заёмщики, услышав о беспроцентных кредитах, буквально ломанулись в ИБР. В течение недолгого времени на долю большинства западных банков осталось лишь потребительское и ипотечное кредитование, которым ИБР не занимался в виду отсутствия его доходности. (процент брать нельзя, а другого дохода с непроизводственных и неторговых кредитов не получить).

   И сделать с ИБР западные страны ничего не могли – свобода предпринимательства предполагала, в том числе, и открытость рынка финансовых услуг. Хотя и пытались. Были громкие судебные разбирательства, попытки «хулиганов» атаковать отделения банка. Не помогло. Охрана была налажена хорошо, да и адвокаты наняты грамотные.

   В результате проведенной операции бюджет СССР получил ещё один постоянный и весьма существенный источник западной валюты.

22. Кукла Маша, кукла Даша...

   24 ноября был введён в строй Красноярский алюминиевый комбинат.

   1 декабря отпраздновали 60-летие маршала Жукова. В декабре 56 года исполнилось 60 лет ещё одному нашему маршалу – герою недавних событий в Египте К.К. Рокоссовскому.

   24 декабря строители отрапортовали о завершении строительства газопровода из Куйбышевской области до Москвы.

   В декабре подводили итог завершающейся пятой пятилетки. Никита Сергеевич сравнивал цифры с плановыми, и с удовлетворением видел, что новая электронная система управления экономикой работает. Он сравнивал результаты пятилетки с данными из «той истории», полученными из 2012 года, и видел практически полное совпадение цифр до 1955 года, и затем всё увеличивающийся отрыв вверх от присланных из будущего данных в 1955-56-м. Особенно в 56-м, когда заработала компьютерная система, первая, ещё упрощённая и примитивная очередь ОГАС, подобная чилийской системе «Киберсин», но основанная на присланном из 2012 года компьютере, установленном у Лебедева в ИТМ и ВТ.

   Что ещё более показательно, отрыв вверх наблюдался не по всем отраслям, а лишь по тем, которые управлялись электронной системой – в первую очередь по оборонной промышленности и по производству радиоэлектронных компонентов, где система начала внедряться в первую очередь. Это лучше всех остальных доводов убедило Хрущёва, что взятый курс на компьютеризацию управления экономикой правилен.

   Показывая цифры и графики Косыгину и Устинову, он видел, что коллеги тоже прониклись верой в возможности управления экономикой с помощью ЭВМ.

   (В реальной истории итоги пятой пятилетки оказались провальными, планы были несогласованы и, в результате, остались невыполненными. Практиковавшуюся с 1930-х до 1955 года корректировку планов по результатам Хрущёв запретил, что привело к конфликту с М.З. Сабуровым и назначению вместо него Председателем Госэкономкомиссии – часть Госплана, отвечающая за текущее планирование – М.Г. Первухина.)

   Успехи новой автоматизированной системы планирования наглядно подтверждали её преимущества. Опираясь на полученные результаты, Хрущёв на Пленуме ЦК 20-24 декабря 1956 г предложил поддержать предлагаемую реформу административно-хозяйственного деления страны, пока только в части экономики. «Слона национализма» решили есть по кусочкам.

   24 декабря Пленум ЦК утвердил «предложенную Президиумом ЦК и НТС СССР реформу системы государственного экономического планирования». Это было ещё не законченное решение проблем, стоящих перед страной, но уже уверенный первый шаг к нему.

   Пленум избрал кандидатами в члены Президиума ЦК академиков Келдыша, Курчатова и Лебедева. Хрущёв, сознавая масштаб затеянных им реформ, стремился обеспечить максимальной поддержкой свои позиции в Президиуме. Кандидаты хотя и не имели решающего голоса, но Никита Сергеевич планировал по возможности быстро продвинуть их в полноправные члены Президиума.

   Хрущёв принял ещё одно важное кадровое решение – 28 декабря он назначил посла СССР в Венгрии Юрия Владимировича Андропова послом СССР в Японии. (АИ. В реальной истории послом в Японию был сослан снятый с должности зампредсовмина СССР, бывший министр чёрной металлургии Иван Фёдорович Тевосян. Андропов в марте 1957 г был назначен заведующим отдела социалистических стран в ЦК КПСС, что стало прологом к его восхождению к вершинам власти)

   В конце 1956 года все части Вооружённых Сил, прежде всего авиация ПВО и стратегическая авиация, были без особого шума, без объявления общей тревоги, постепенно приведены в состояние полной боевой готовности. В ракетных дивизиях вытащили из укрытий и установили на стартовые столы ракеты Р-5. Провели учения по гражданской обороне для населения. В Москве и Ленинграде люди тренировались спускаться в метро по тревоге. Страна готовилась к американскому нападению, назначенному по плану «Дропшот» на 1 января 1957 года.

   Готовились серьёзно. Экипажи бомбардировщиков Ту-95 и М-4, уже модернизированные до 3М, встретили Новый Год в воздухе. Самолёты были загружены ядерными бомбами с установленными взрывателями.

   Американцы не напали. Личному составу объявили благодарность за чёткую и слаженную работу во время проведения учений.

   В «документах 2012» Хрущёв и Серов нашли сведения о результатах анализа, проведённого экспертами Пентагона. Согласно этим результатам, ожидаемые потери стратегической авиации США при нападении на СССР в 1957 году достигли бы 55%.

   При этом, когда во время 2й мировой войны американская стратегическая авиация бомбила Германию, 25% потери вызвали среди экипажей состояние, близкое к бунту. Эксперты предсказали, что при 55% потерь экипажи бомбардировщиков гарантированно взбунтуются и откажутся лететь на территорию русских.

   Так это было или нет – оставалось лишь гадать, но факт оставался фактом: нападения не произошло.

   В начале 1957 года обсуждался ход строительства оросительных каналов и посадки лесополос по Постановлению Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 20 октября 1948 года «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоёмов для обеспечения высоких устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР».

   По плану предстояло посадить лесные полосы, чтобы преградить дорогу суховеям и изменить климат на площади 120 миллионов гектаров, равной территориям Англии, Франции, Италии, Бельгии и Нидерландов вместе взятых. Центральное место в плане занимало полезащитное лесоразведение и орошение. Проект, рассчитанный на период 1949—1965 гг., предусматривал создание 8 крупных лесных государственных полос в степных и лесостепных районах общей протяжённостью свыше 5 300 километров.

   Эти полосы должны были пройти: по обоим берегам р. Волги от Саратова до Астрахани — две полосы шириной по 100 м и протяжённостью 900 км; по водоразделу pp. Хопра и Медведица, Калитвы и Берёзовой в направлении Пенза — Екатериновка — Каменск (на Северском Донце) — три полосы шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 300 м и протяжённостью 600 км; по водоразделу pp. Иловли и Волги в направлении Камышин — Сталинград — три полосы шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 300 м и протяжённостью 170 км; по левобережью р. Волги от Чапаевска до Владимировы — четыре полосы шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 300 м и протяжённостью 580 км; от Сталинграда к югу на Степной — Черкасск — четыре полосы шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 300 м и протяжённостью 570 км; по берегам р. Урала в направлении гора Вишнёвая — Чкалов — Уральск — Каспийское море — шесть полос (три по правому и три по левому берегу) шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 200 м и протяжённостью 1080 км; по обоим берегам р. Дона от Воронежа до Ростова — две полосы шириной по 60 м и протяжённостью 920 км; по обоим берегам р. Северского Донца от Белгорода до р. Дона — две полосы шириной по 30 м и протяжённостью 500 км.

   Всего планировалось высадить более 4 млн га леса. (цитируется по )

   Одновременно с устройством системы полезащитных лесонасаждений была начата большая программа по созданию оросительных систем. В СССР было создано около 4 тыс. водохранилищ, вмещающих 1200 км³ воды. Они позволили резко улучшить окружающую среду, построить большую систему водных путей, урегулировать сток множества рек, получать огромное количество дешёвой электроэнергии, использовать накопленную воду для орошения полей и садов.

   После смерти Сталина в 1953 году выполнение плана было поначалу приостановлено. Но, получив информацию о засухе 1955 и 1962-63 гг на целине, Никита Сергеевич вовремя спохватился. Работы были возобновлены. Готовившееся решение о ликвидации 570 лесозащитных станций – отменено. С началом освоения целины институту «Агролеспроект» было поручено спроектировать аналогичную систему лесополос во вновь осваиваемых целинных районах Казахстана. (АИ)

   К началу 1955 года проект был согласован и представлен на утверждение в Президиум ЦК и Совет Министров. В 1955-м была начата разметка лесополос на местности и посадка первой очереди лесозащитных насаждений, предусмотренная Хрущёвым ещё при составлении первоначального проекта освоения целинных земель. Также была запрещена вырубка леса по берегам рек, чтобы избежать их обмеления.

   С 1957 года предполагалось привлекать к выполнению этих работ сезонных рабочих, главным образом, женщин, приезжающих на работу по контракту из Индии и Китая.

   Поскольку целиной с самого начала успешно занимался Шелепин, именно ему Никита Сергеевич и поручил курировать эту работу от ЦК КПСС. (АИ)

   2 января 1957 года, как только стало ясно, что американцы не нападут на СССР, как они планировали согласно плану «Дропшот», Хрущёв улетел в Будапешт. Там состоялась встреча глав государств-членов СЭВ. (В реальной истории визит был 1 января 1957, присутствовали делегации Венгрии, Болгарии, Румынии и Чехословакии, обсуждались последствия венгерского мятежа и меры по выходу из кризиса)

   Обсуждалось экономическое взаимодействие в рамках СЭВ и возможность присоединения к Экономическому Союзу. Президент ГДР Вильгельм Пик в этом вопросе пошёл дальше всех – он вручил Хрущёву Заявление правительства ГДР с просьбой о вступлении республики в Экономический Союз.

   В Будапеште обсуждались внутренние экономические вопросы СЭВ, а также варианты интеграции стран СЭВ с недавно образовавшимся Экономическим Союзом.

   В конце января на заседании Координационного Совета ВЭС просьба ГДР была удовлетворена. Одновременно в ВЭС была принята Болгария, подавшая заявление о вступлении чуть позже.

   Разумеется, канцлер Аденауэр немедленно прислал дежурную ноту протеста. Хрущёв даже не стал её читать. Взяв ноту из рук министра иностранных дел Шепилова, Никита Сергеевич заметил:

   – Гляди-ка, бумага какая качественная… это сколько же её мять придётся… Дмитрий Трофимыч, вы Аденауэру через немецкого посла передайте, пусть в следующий раз такие ноты сразу на туалетной бумаге печатает.

   Остальные члены СЭВ пока не спешили, присматривались. Особенно горячие споры относительно присоединения к ЭС шли в Польше. Хитрые поляки с одной стороны, хотели заполучить экономические, визовые и таможенные льготы, предоставляемые внутри ЭС, с другой – не хотели слишком зависеть от Советского Союза.

   Пока поляки прикидывали, как бы на ёлку влезть и задницу не ободрать, экономическое сотрудничество внутри СЭВ также успешно развивалось. ГДР и Болгария активно сотрудничали с СССР в сфере электроники. Чешский завод «Шкода» присоединился к концерну «Citroen Russe», и уже выпускал высококачественные комплектующие для моделей DS и ID. Одновременно на «Шкоде» строили сборочный цех, где также планировали собирать «Ситроены».

   С начала 1957 года шахтёров в СССР перевели с 8-часового на 6-часовой рабочий день с сохранением оплаты, т.е. фактически, повысили почасовую оплату.

   Соглашение об этом было достигнуто во время посещения Хрущёвым Донбасса, когда Никита Сергеевич ознакомился с условиями труда шахтёров.

   В самом начале 1957 года в Томске-7 (Северске), на основе оружейного реактора И-1, начали строить оружейно-энергетический реактор ЭИ-1 с паровой турбиной низкого давления и электрогенератором на 100 тысяч киловатт.

   А вот представленный в январе на обсуждение депутатов Верховного Совета СССР проект закона «О восстановлении национальной автономии Балкарского, Чеченского, Ингушского, Калмыцкого и Карачаевского народов» «в свете решений 20 съезда КПСС» был отклонён, как несвоевременный.

   Упоминание Первого секретаря о том, что пособничество фашистским оккупантам срока давности не имеет, получило широкую поддержку общественности.

   В начале января в Кремле состоялось совещание, посвящённое общепиту. Обсуждали, как сделать пищу в общественных столовых не только съедобной, но и вкусной. Незадолго до совещания Шуйский передал Никите Сергеевичу записку за подписью председателя КГБ Серова. Хрущёв начал читать – и с удивлением увидел перечень мер по организации сети кафе быстрого питания.

   В записке предлагалось создать по всей стране сеть кафе шаговой доступности, с очень быстрым обслуживанием и низкими ценами. Рентабельность предлагалось обеспечивать за счёт большого оборота. Предлагались очень простые принципы: ограниченное меню, качественная, простая в приготовлении, вкусная и полезная еда, приготовляемая на большой кухне, оборудованной по типу сборочной линии, быстрое и дружелюбное обслуживание, высокие стандарты чистоты, научная организация труда. Предлагалось, к примеру, тщательно изучить пути передвижения работников по кухне и расставлять оборудование соответствующим образом. Использовать вместо привычных тогда столов со скатертями столики, покрытые пластиком, с которых легко стереть крошки, и ещё много подобных мелочей. (В реальной истории столы, покрытые пластиком, Хрущёв впервые увидел при посещении столовой в корпорации IBM в 1959-м.)

   Качество, культура обслуживания, чистота и доступность должны были привлечь большое количество посетителей. Часть предложений можно было использовать и в обычных столовых на предприятиях.

   Он снял телефонную трубку и позвонил Серову:

   – Иван Александрович, вот, записку твою читаю. Очень интересная информация. Откуда это?

   – После совещания вашего зайду с отчётом, расскажу, – ответил Серов.

   Хрущёв зачитал записку Председателя КГБ на совещании по общепиту. Предложения были встречены с интересом, хотя некоторые из них вызвали возражения и споры. Впрочем, как только Никита Сергеевич зачитал подпись автора под запиской с предложениями, споры тут же прекратились и предложения были приняты к реализации в полном объёме.

   После совещания к Хрущёву, как и обещал, зашёл Серов.

   – Так откуда эти предложения насчёт кафе быстрого питания? – спросил Хрущёв.

   – А! Это такая забавная история получилась, – усмехнулся Серов.

   Он достал из своей папки фотографию очень толстого солдата в необычном, явно иностранном обмундировании.

   – Это что за клоун? – удивлённо спросил Никита Сергеевич.

   – Это боец американского спецназа образца 2012 года, – огорошил его Серов.

   – Боец спецназа? Он противника своей массой давит, что ли? – ехидно спросил Хрущёв. – Это вы в ноутбуке нашли?

   – Селин нашёл, – кивнул Серов. – А рядом – книга такая, интересная, называется – «Нация фастфуда» и ещё несколько документов. Это по-английски и значит – «быстрое питание». Мы стали разбираться, и выяснили, что в 21-м веке очень многие американцы страдают ожирением. А виновата в этом сеть ресторанов быстрого питания «Макдональдс». Они кормят клиентов такими продуктами, которые быстро готовятся, но плохо усваиваются, и откладываются в жир.

   – Так ты и наших людей такими кафе в жирдяев превратишь! – возмутился Хрущёв.

   – Ничего подобного! Не надо путать качество пищи и качество обслуживания, – ответил Серов. – В моей записке о составе меню ни слова не сказано. Об этом пусть диетологи думают, я только предлагаю использовать американский опыт организации обслуживания и установить высокие стандарты чистоты и качества.

   – Ну, допустим, – согласился Хрущёв. – Кормить действительно надо полезными продуктами. Но что-то мне подсказывает, что передиранием американской системы обслуживания вы не ограничились?

   – Само собой, – ухмыльнулся Серов. – Этих братьев Макдональд мы нашли ещё в 1954-м, причём даже не по книге этой, а когда проверяли по «тем документам» и электронной энциклопедии компании, поднявшиеся в 50-60-х годах. Там вокруг них крутился какой-то коммивояжёр, Рэй Крок его звали... Ну, ребятки мои с ним побеседовали... убедительно...

   – Он хоть на своих ногах ушёл? – поинтересовался Хрущёв.

   – Не-а. На костылях, – усмехнулся Серов. – Больше мы его не видели. Потом, когда в документы заглянули, оказалось, что в «той истории» этот самый Крок и был основателем компании. Аж неудобно стало.

   – А дальше побеседовали с этими братьями, и в начале 55-го открыли франчайзинговую компанию «Макдоналдс Систем, Инк.». Финансовую схему мы слегка поменяли. Зарегистрировали в Швейцарии компанию-холдинг, причём её владельцем официально является Министерство внешней торговли СССР. Эта компания владеет акциями нескольких инвестиционных фондов, расположенных по всему миру и зарегистрированных как в Швейцарии, так и в разных мелких странах, вроде Лихтенштейна, Люксембурга... А уже эти фонды вкладывают деньги в различные интересующие нас компании, причём обычно не напрямую, а ещё через несколько холдингов-посредников, чтобы сильнее запутать цепочку.

   – К этому времени мы уже нашли в ноутбуке эту книгу и ещё много информации по этой компании. Принципы компании по ведению дел мы из этой информации знали. Взяли их, так сказать, на вооружение и начали открывать рестораны быстрого питания по всей территории США.

   – Дело у братьев Макдональд мы выкупили целиком, включая торговую марку, – продолжил Серов. – Чтобы снять договорные ограничения и не выплачивать им лишнего. К концу 1956 года оборот 14 ресторанов составляет 1,2 миллиона долларов. В ближайшие 4 года планируем открыть ещё 230 ресторанов и выйти на оборот в 37 миллионов долларов. Поскольку кредиты на развитие бизнеса мы не брали, долгов у нас нет. В дело инвестируются средства, полученные нашей транспортной компанией. (Все цифры подлинные, взяты из истории компании «Макдональдс»)

   – Дальше будем открывать такие заведения по всему миру, – сказал Серов. – План действий у нас есть. Тем более, что каждый такой ресторан может служить крышей для наших людей.

   – Ну что, молодцы! – похвалил Хрущёв. – Раскручивайте это дело без промедления, доллары нашему бюджету пока что ещё долго будут нужны.

   – Это ещё не всё, – довольно сказал Серов, вынимая из портфеля... куклу небольшого размера. – Вот. Ещё один наш очень перспективный проект.

   – Кукла? – удивился Хрущёв.

   – Именно. Кукла-то кукла, но не обычная, – Серов настолько подозрительно ухмылялся, что Никита Сергеевич присмотрелся к кукле подробнее.

   Она была не похожа на обычную тогдашнюю куклу в виде большеголового кривоногого младенца. Кукла выглядела как обычная красивая девушка лет 20-25, с абсолютно нормальными среднечеловеческими пропорциями и красивой, пропорциональной, спортивной фигурой. Все полагающиеся выступы и округлости также были в наличии.

   – Когда в 1954-м проверяли список перспективных компаний, обратили внимание на компанию Mattel, – пояснил Серов. – Почитали про неё и поняли, что едва не опоздали. В 1956 году авторские права на эту куклу в «той истории» выкупила некая Рут Хэндлер. Ну, мы её опередили.

   (Рут Хэндлер в реальной истории в 1956 г. выкупила права на немецкую куклу «Лили» и в 1959-м пустила её в продажу в США под маркой «Барби»)

   – Нашли мы куклу в Швейцарии. Авторские права выкупили. Оформили международный патент на торговую марку «Кэти». В Китае наладили производство таких кукол. Производство совместное: инженеры наши, а работают китайцы. Ввозим их десятым окружным путём в Штаты и там продаём. По каналу ONN запустили рекламу кукол. Что интересно – американские мамаши эту куколку поначалу встретили в штыки, зато дети от неё в восторге. К кукле наладили производство кукольной одежды, вещей, мебели, даже автомобилей и домиков. Куклы в Штатах продаются по три доллара, в СССР – по 3 рубля. Ну и в Европе тоже продажи разворачиваем. На первых партиях 5 миллионов долларов только в Штатах заработали.

   (Первые куклы «Барби» в США продавались по 3 доллара. Цифры – реальные.)

   – То есть, эти куклы не только на Западе продаются? – удивился Хрущёв.

   – Конечно! А что, наши девчонки хуже американских, что ли? – ответил Серов. – У нас эти куклы продаются под именем «Катюша». Есть варианты: брюнетка, блондинка, и рыжая, соответственно – «Катюша», «Маша» и «Даша».

   – Да вы уже какой-то х..йнёй заниматься начали, – сказал Хрущёв.

   – Не скажи, – усмехнулся Серов. – В «той истории» на этой, как ты говоришь, х...йне, компания «Маттел» за первые 10 лет продаж получила 500 миллионов долларов.

   – Пятьсот... миллионов?!!! – обалдел Хрущёв. – На куклах??

   – Ага. На куклах, на платьях, на домиках, кукольной мебели и прочей подобной х..йне. Детей-то много. И каждая девчонка хочет себе такую куклу, – пояснил Серов. – Ты знаешь, что в Союз из Китая этих кукол десятками и сотнями вагонов возят? Здесь, конечно, этим наше министерство торговли занимается, да и доходы у наших граждан не то, что в США. Но спрос огромный.

   – М-да... Неожиданно... – признал Хрущёв. – Молодцы, хвалю. Главное – не провалите потом успешно начатое дело.

   – Не провалим, – заверил Серов. – У нас ведь подсказка есть: что и как делали в «той истории» владельцы этих компаний, мы знаем. Да и у нас башковитых ребят хватает. А результат – посмотри по отчётам поступления в бюджет СССР от нашей деятельности, – он передал Хрущёву лист бумаги.

   Никита Сергеевич поправил очки.

   – Ого! Неплохо! Очень неплохо! А это что такое? Одежда? Ну-ка, расскажи-ка подробнее?

   – Это – наш шедевр, – усмехнулся Серов, вынимая из портфеля фотографию.

   На цветном фото была изображена целая семья: молодой парень лет двадцати, девушка чуть младше его и два пацана, лет 15 и ещё младше. Парень был одет в ярко-жёлтый свитер.

   – Комбинация была такая, – начал рассказывать Серов. – Короче, наш симпатичный сотрудник в начале 1955 года познакомился с этой вот девушкой. Они подружились, и однажды у них зашёл разговор, что бы такого подарить на день рождения старшему брату девушки. Нашего человека мы проинструктировали. Он привёл девушку на рынок, предложил ей купить моток шерстяной нитки и связать брату яркий красивый свитер.

   – Ну и? – нетерпеливо спросил Хрущёв.

   – Свитер она связала, – ответил Серов. – Красивый, яркий, жёлтый. У девушки, между прочим, несомненный талант модельера. Брату свитер понравился. А он работал помощником продавца в магазине одежды. И пришёл в этом свитере на работу. Наш сотрудник зашёл в магазин, и как бы невзначай похвалил его свитер. И спросил, где можно купить такой же?

   – Та-ак... – сообразил Никита Сергеевич.

   – Короче, слово за слово, они разговорились, наш человек назвался бизнесменом, ищущим возможности для инвестиций на рынке одежды, – продолжил Серов. – Дальше он похвалил дизайнерские способности девушки, и предложил развернуть совместный бизнес. Дело было в Италии. Наш сотрудник помог парню деньгами, вместе они закупили вязальные машины, сняли помещение недалеко от городка Тревизо, наняли полсотни человек, начали выпускать вязаные свитера и продавать их для начала на рынках по всей Италии. Но, поскольку теперь за спиной нашего сотрудника стоит экономическая мощь всего Советского Союза, события несколько форсировали. Уже к концу 1955 года компания открыла магазин в городке Белуно, в Италии. В «той истории» для этого понадобилось 4 года. Весной 1956-го открылся магазин в Париже. Торгуют, само собой, не только свитерами, но любой другой одеждой собственного производства.

   – Ого! – одобрительно сказал Хрущёв. – В Париже? Это серьёзно.

   – Ещё как серьёзно. Дальше начали открывать магазины по всей Европе, – кивнул Серов. – А учитывая, что мы открыли 10 значительно более крупных фабрик в Китае, наладили поставки шерсти из Монголии, с Кавказа, из Казахстана, и наш холдинг, представителем которого представился наш сотрудник, как главный инвестор, имеет 51 процент акций компании, дело раскрутилось очень даже выгодное. Планируем поставлять им индийские ткани. Кстати, Тито заинтересовался, собирается открыть большую фабрику в Югославии, сейчас активно инвестирует в проект. Само собой, эти же модели одежды абсолютно легально внедряются в производство на наших, советских фабриках. Внедряются, правда, медленнее, чем в Италии или Китае, но тут уж надо представителей промышленности дрючить, за неповоротливость.

   – Семью парня фактически вытащили из жуткой бедности, – продолжал Серов. – В Италии сейчас экономика в глубокой ж...пе, безработица страшная. Тут мы и нарисовались. В общем, парень нам очень благодарен, и готов развивать сотрудничество дальше. У парня задумка хорошая – продавать одежду, сделанную в Италии, руками итальянцев, создавая рабочие места и вытаскивая народ из бедности. Его сестру мы послали учиться в дизайнерскую школу в Париже, она оттуда присылает новые модели одежды, уже не только свитеров. Девушка отлично чувствует тенденции моды, поэтому дело у них пойдёт. Китайскую часть компании тоже будем расширять. Парень, кстати, в курсе, что ему помогли из Советского Союза, и вполне нам благодарен. Так что поставки современной модной одежды в СССР уже начались. Ну, и деньги, соответственно, тоже в бюджет поступают, сам видишь, – Серов указал на отчёт.

   – Здорово. Молодцы, – похвалил Хрущёв. – А почему раньше не доложил? Говоришь, в 1955-м начали раскручиваться...

   – Так это же не боевая операция с конкретными сроками исполнения, – пояснил Серов. – Понадобилось время, чтобы раскрутиться, встать на ноги, окрепнуть... А уж когда по Европе сеть магазинов начали открывать – тут не грех и доложить.

   – Как парня-то зовут? – поинтересовался Никита Сергеевич.

   – Лучано Бенеттон. Его сестру зовут Джулиана, младших братьев – Джильберто и Карло, – ответил Серов. (Слегка подправленная и ускоренная лет на 10 история создания компании Benetton Group)

   – Мы ещё один интересный и прибыльный проект начали, – сказал Серов, вынимая из портфеля... баночку крема и флакон духов.

   – Гм? Косметика? – спросил Никита Сергеевич, вертя в руках флакон.

   – Должен же кто-то подумать о женщинах, – усмехнулся Серов. – Вот мы и подумали. Есть такая предприимчивая женщина – Эсте Лаудер. Изначально начала бизнес в США, сейчас и в Европе тоже свою косметику продаёт. Что важно – в её косметике используются только натуральные компоненты, никакой химии.

   – Когда ты дал Селину поручение подобрать всю информацию по медицине, – продолжал Серов, – наши сотрудницы в отделе аналитики высказали правильную мысль: хорошая косметика заодно оказывает и лечебное действие. И начали рыть по «тем документам» не только по медицине, но и по косметике. Нарыли много всего, но особенно важными нам показались две находки: женьшень и амарантовое масло.

   –Амарантовое масло? – переспросил Хрущёв.

   – Да. Масло из семян того самого амаранта, который у нас с 1954 года на силос выращивают, – усмехнулся Серов. – Оказалось, у него весьма ценные косметические свойства. С женьшенем пришлось китайских и корейских товарищей подключать, через них вышли на Ким Ир Сена. С Чжоу Эньлаем тоже договорились. Женьшень, оказывается, можно растить под навесами на плантациях. Только срок готовности у его корня – пять лет. Поэтому для экспериментов пришлось дикорастущие корни искать.

   – Дело в том, – Серов довольно улыбнулся, – что мы сейчас в этом деле – первые. В «той истории» и женьшень и амарант стали популярны изрядно позже. Сейчас о них на Западе мало кто знает.

   – Это хорошо, что первые, – одобрил Хрущёв. – А зачем тогда нам эта дамочка из Нью-Йорка?

   – Видишь ли, Никита Сергеич, косметика под маркой «Красная Москва» в Европе и в Штатах как-то не пошла, – рассмеялся Серов. – А вот под маркой «Эсте Лаудер» продаётся хорошо. В общем, на одном из приёмов мы к этой миссис Лаудер подошли. Сначала побеседовали вокруг да около, причём не скрывали, что мы из Советского Союза. Она заинтересовалась.

   – Мы ей показали несколько фотографий нашей действительности, сначала послевоенные снимки, где все разрушено, и женщины в ватниках рельсы укладывают. А потом современные снимки, для контраста. Тётенька впечатлилась от нашего прогресса, аж огонёчки в глазах забегали. – Серов усмехнулся, – Рынок-то огромный и неокученный. Тут мы ей информацию о женьшене и амаранте показали. Она почитала, и спрашивает: «Нельзя ли получить образцы для исследований?» Почему же нельзя? Дали ей корень женьшеня, честно предупредили, что это дикорастущий, и что первый урожай с плантаций будет через 5 лет. И фото плантации ей показали. Китайцы по нашей просьбе огромное поле этими навесами для женьшеня застроили, и сняли с вертолёта, чтобы масштаб оценить.

   Хрущёв усмехнулся:

   – Нехорошо женщин обманывать, Иван Александрович.

   – Её обманешь, пожалуй! Посмотрела, и говорит: «Очень интересно, но пять лет – это долго», – рассказывал Серов. – И тут наш сотрудник даёт ей флакон амарантового масла, и показывает фотографию поля какого-то нашего колхоза, то ли «Путь Ильича», то ли «Призыв Ильича»... А там поле такое, от горизонта до горизонта амарантом усажено. И говорит ей: «Зато амарант – растение однолетнее. У нас в Союзе им коров кормят». Вот тут-то мы её и подсекли.

   – Позвонила она через несколько дней и предложила заключить контракт на поставку сырья в обмен на её косметику. А мы ей отвечаем: «Не, мы так не согласны», – и предлагаем свой вариант: производство её косметики в Союзе из местного сырья, её рецепты, технология и контроль качества. Плюс её фирменные магазины по всему Союзу, Китаю, Индии, Индонезии и тем странам СЭВ, которые к Экономическому Союзу будут присоединяться. С Китаем и Югославией мы договорились, а в Индии и Индонезии она и так могла бы торговлю открыть, но ещё не успела, а тут мы нарисовались, – Серов усмехнулся. – Наш человек в отчёте написал, что тётенька готова была подписать контракт кровью, даже если бы у нашего сотрудника были хвост и рога.

   Хрущёв расхохотался:

   – Так их, капиталистов! И много магазинов открыли? – спросил он уже серьёзно.

   – Пока в Москве, Ленинграде, городах-миллионниках. По Китаю и другим странам ЭС статистика вот, в письменном виде, – Серов передал Хрущёву лист бумаги. – Следующим этапом будем думать, как охватить хотя бы областные центры. Конечно, в райцентрах и деревнях открывать фирменные магазины не планируем, – Иван Александрович слегка усмехнулся. – Но выездная торговля возможна.

   – Гм! Неплохие продажи, – заметил Никита Сергеевич. – А с производством как? Наладили?

   – Налаживаем, – ответил Серов, – В основном из местного сырья, кроме тех компонентов, что в нашем климате не растут. Ну и упаковка... Все эти фирменные баночки и флакончики. Дешевле оказалось привезти пару контейнеров из-за границы, чем строить у нас целый завод. Есть проблемы с качеством. Не все понимают, что косметика – товар специфический. Да ещё рационализаторы наши доморощенные... Иногда до анекдота доходит. Одна женщина, технолог, между прочим, раньше в пищевой промышленности работала. Предложила мешать амарантовое масло пополам с подсолнечным, типа «так дешевле выйдет». Рацпредложение написала, экономическое обоснование, все чин по чину... Долго не могла понять, почему её рацуху отклонили, да ещё и премию сняли. В партком жаловалась. Пришлось налаживать производственное обучение сотрудников, разъяснять особенности косметического производства.

   Никита Сергеевич долго хохотал.

   – Пополам с подсолнечным, говоришь? М-да... Обучать надо народ, учить и учить, иначе 3,14здец неизлечим... Молодцы, товарищи, работайте дальше.

   – Ещё интересный момент, – сказал Серов. – Есть такой эксцентричный миллионер, Говард Хьюз. Вот по нему информация, – он протянул Хрущёву машинописный лист.

   Никита Сергеевич надел очки и внимательно прочёл текст.

   – Очередная антикоммунистическая сволочь, по-моему, – сказал он, отложив лист.

   – Точно. Плотно связан с ЦРУ, в начале 60-х будет участвовать в организации убийства Кастро, в «той истории» предположительно замешан в убийствах обоих братьев Кеннеди, организовал подъём нашей ракетной лодки, затонувшей, предположительно, после столкновения с американской лодкой в районе Гавайев.

   – Предложения? – коротко спросил Хрущёв.

   – В отношении Хьюза Судоплатов предварительную проработку уже проводит, – ответил Серов. – Нужна ваша предварительная санкция на разработку, – Серов перешёл на официальный тон. – Как только все подготовим, доложу и запрошу окончательное решение.

   – Годится, – кивнул Хрущёв. – Разрешение дано.

   – Мы у себя в Комитете прикинули, – продолжил Серов, – Нам бы тоже пригодился такой агент, имеющий имидж эксцентричного миллионера.

   – Так организуйте, – предложил Хрущёв.

   – Собственно, уже начали, – ответил Серов. – Установили одного обедневшего английского аристократа. Подобрали похожего на него сотрудника, сделали ему пару пластических операций для лучшего сходства. Подобрали удачно, даже группа крови и резус совпали. Дальше аккуратно подменили их. Несколько месяцев проверяли. Никто ничего не заподозрил. Затем, во время кризиса на американской фондовой бирже после запуска нашего спутника, от лица этого нашего товарища через купленных брокеров провели несколько удачных операций. В результате, для всего мира появился новый «эксцентричный миллиардер», Алоиз Стэнфорд, через которого мы теперь можем проводить различные рискованные финансовые операции, в которых нельзя светить наше Министерство внешней торговли, к примеру. Конечно, он сам выполняет только представительские функции. Деньгами распоряжается отдел финансовых операций внешней разведки.

   – Молодцы, интересно придумали, – одобрил Хрущёв. – Правильно, нужно обращать все изъяны и уязвимые места капитализма против него.

   – Теперь по поводу Гордона Мура, – сказал Серов. – Операция развивается по плану. Конфликт в компании Shockley Semiconductor Laboratory уже назрел, дело уверенно идёт к разрыву. Помимо Мура, компанию собираются покинуть ещё семь специалистов – Джулиус Бланк, Виктор Гринич, Джин Кляйнер, Джей Ласт, Роберт Нойс, Шелдон Робертс и Жан Эрни. Мы уже подвели к ним нашего сотрудника, который играет роль представителя инвестиционного холдинга. Пока что он общается с Муром и остальными как их общий знакомый, о делах никаких разговоров нет. Но Мур и прочие в курсе, что он работает на состоятельного инвестора, и, вполне понятно, что первый, к кому они обратятся – это он. Судя по данным прослушивания, такую возможность они уже обсуждали не один раз.

   – Хорошо, – кивнул Хрущёв.

   – Я тут анализировал, так сказать, сравнительный ход истории, – сказал Серов, – и выяснил любопытную вещь. Ведь по разработке полупроводников мы с самого начала американцев опережали!

   – Это как? – удивился Хрущёв.

   – А вот так! – усмехнулся Серов. – У американцев только 1 декабря 1957 года Эрни предложит Нойсу новый подход, известный как планарная технология. Она стала вторым по значению, после изобретения транзистора, событием в истории микроэлектроники, но даже в 1959 году в Штатах она осталась незамеченной. Fairchild анонсировал массовый переход с меза-технологии на планарную только в октябре 1960 года.

   – А у нас, – продолжал Серов, – в сентябре 1953 года, когда организовывался НИИ-35, туда перевели группу специалистов из НИИ-160. И уже в этот момент был завершён первый этап НИР «Плоскость», в ходе которой разрабатывалась планарная технология.

   – Вот это да! – удивился Хрущёв. – А как же так получилось, что с полупроводниками мы потом отстали?

   – Тут минимум две принципиальных ошибки в «той истории» было сделано, – сказал Серов. – И здесь и там, первоначально у нас работали с полупроводниками на основе германия. Но сейчас мы после получения «направляющего пинка» в октябре 1953-го, переключились на кремний, а в «той истории» налаживали серийное производство полупроводников на основе германия, у которых характеристики хуже.

   – Вторая принципиальная ошибка, – продолжал Серов, – в «той истории» уже в 1956 году в ЦНИИ-108 и НИИ-35 Самохвалов и Кубецкий пробовали групповое размещение транзисторов на одной пластине полупроводника. Но продолжали пилить её на отдельные транзисторы. Сейчас мы с самого начала знаем, «как надо», поэтому у нас уже микросборки производятся малыми сериями, и микросхемы в лабораторных условиях постепенно осваиваются. А у американцев пока самого понятия «планарная технология» ещё год не будет!

   – Вот это приятно слышать, – улыбнулся Хрущёв.

   – Ну, и организационные решения тоже важны, – сказал Серов. – Помнишь, как прошлом году кто-то из чиновников заявил, что полупроводники только для слуховых аппаратов годятся? Ты им тогда ещё навставлял от души...

   – Как не помнить! – усмехнулся Хрущёв.

   – Очень правильное решение, что при НИИ-35 с самого начала был организован опытный завод, – продолжил Серов. – За счёт этого мы имеем возможность производить новую элементную базу не единично, а партиями, одновременно отрабатывая технологии массового производства. (Опытный завод при НИИ-35 существовал и в реальной истории)

   – Так это Первухин ещё в 1953 настоял, – вспомнил Хрущёв. – Правильно решил Михаил Георгиевич... Ну и скоро, надеюсь, Берг со своими минифабриками развернётся.

   – Ну да, – согласился Серов. – Да и твоё решение организовать производство полупроводников и микросхем в Зеленограде, принятое не в 1962 году, а в 1954-м, уже после получения информации, работу ускорило. Потому те ЭВМ, что в «той истории» собирались на лампах, сейчас Лебедев и остальные делают на микросборках и опытных образцах пусть простейших, но микросхем.

   – Это ты сам всё накопал? – недоверчиво спросил Никита Сергеевич.

   – Вместе с Келдышем, – ответил Серов. – Даты сопоставить не трудно было. Я это к тому, что американцев во главе с Муром и Нойсом пока что имеет смысл контролировать, а брать у них нам пока, в общем-то, и нечего. Мы уже впереди.

   – Может, сбить их с магистрального направления в сторону? – предложил Хрущёв.

   – Нет. Пусть работают, как работали, – ответил Серов. – Они не дураки, так просто их не собьёшь, там доктора наук работают. Кроме того, это опасно.

   – Почему? – спросил Хрущёв.

   – Мы пока что о времени и временных парадоксах знаем чуть больше, чем ничего, – пояснил Серов. – Только логические построения. Как знать, если они не создадут в нашей истории один из своих процессоров, не исчезнет ли твой ноутбук из 2012 года у тебя перед носом? Вместе со всей информацией.

   – Потому сейчас группа Селина и перегоняет информацию круглосуточно на несколько телетайпов сразу и переснимает на фотоплёнку то, что текстом не распечатывается. На случай, если посыплется вся эта техника, – Серов явно был озабочен. – И потому Лебедев сейчас уже работает над ЭВМ с двумя АЛУ и общим полем памяти. Иначе накроется медным тазом первая очередь ОГАС.

   – Надо Лебедеву как-то помочь, усилить его, что ли, – задумался Хрущёв.

   – Вот-вот, – согласился Серов. – Подумать надо.

   – А что по этому... изобретателю машины времени? – спросил Никита Сергеевич. – И по его документам?

   – Изобретатель в марте этого года заканчивает МЭИ, – ответил Серов. – У него защита диплома, и можно после этого брать его на работу.

   – Куда?

   – Академик Келдыш рекомендовал Институт Физических Проблем. Поскольку проблема на данный момент более теоретическая, чем практическая, – пояснил Серов. – Мстислав Всеволодович лично изучил полученные в ноутбуке лабораторные тетради профессора Лентова. В чём-то он разобрался, кое в чём – нет. Это тебе надо с ним лично говорить...

   – А смысл мне с ним говорить... Если уж Келдыш не во всём разобрался, что я-то там пойму? – спросил Никита Сергеевич. – Кого Мстислав Всеволодович рекомендует в научные руководители для Лентова?

   – Академик Келдыш рекомендовал Фока, – ответил Серов, передав Хрущёву краткую характеристику. И уже официально спросил. – Прошу разрешения на частичный допуск академика Владимира Александровича Фока и будущего аспиранта Тихона Андреевича Лентова к информации, засекреченной по уровню «Тайна». Только к материалам, имеющим отношение к их непосредственной работе – лабораторным тетрадям профессора.

   – Разрешение дано, – просмотрев послужной список академика, ответил Хрущёв.

   – Тишка! Тихон, Лентов! Тебя к ректору вызывают!

   – С чего бы это?

   Тихон, только что защитивший диплом МЭИ, был известен как отличник, человек, соответствующий характером своему имени. Он никогда не ввязывался в студенческие эскапады. Вызывать его к ректору было, вроде бы, не за что.

   Он постучал в дверь, приоткрыл её, осторожно заглянул в приёмную. Секретарь ректора подняла на него взгляд.

   – Лентов, Тихон Андреевич? – строго спросила она.

   Он кивнул.

   – Проходите, вас ждут.

   Он вошёл в кабинет... и застыл столбом у двери. Ректора в кабинете не было, его специально вызвали в Министерство высшего образования, чтобы не задавал лишних вопросов.

   За столом ректора сидел Мстислав Всеволодович Келдыш, а за длинным столом для совещаний – незнакомый ему усатый мужчина в круглых очках, и высокий строгий генерал с очень большими звёздами на погонах.

   – Здравствуйте, Тихон Андреич. Проходите, не стесняйтесь, – пригласил его Келдыш. – Меня вы, я вижу, узнали. Это – академик Фок, Владимир Александрович, и генерал Серов, Иван Александрович. Садитесь, поговорим.

   – З-здравствуйте, – Тихон пристроился было у края стола, но Фок сделал ему знак рукой, указывая на стул рядом с собой.

   – Садитесь ближе, молодой человек, у нас намечается интересная беседа.

   Тихон с опаской сел прямо напротив генерала Серова и молча ждал продолжения.

   Фок задал ему с десяток вопросов по различным областям физики, но большей частью по электромагнетизму. Тихон ответил на все, полагая, что это нечто вроде собеседования перед приёмом на работу. Только вот собеседования на ТАКОМ уровне он не ожидал.

   – Ну что ж, Тихон Андреич, знания у вас есть, и на вполне приличном для выпускника уровне, – заключил академик Келдыш. – Вы, наверное, догадались, что мы хотим предложить вам аспирантуру. Но не в МЭИ, а в Институте физических проблем, у Владимира Александровича. Как вам такой вариант?

   – Я согласен, – тут же ответил Тихон.

   Ещё бы он не согласился – заниматься теоретической физикой было его желанием последние года три.

   – Вы даже не хотите узнать, чем придётся заниматься? – спросил Фок.

   – Думаю, что у вас мне всё будет интересно, – честно ответил Тихон. – Я только не знаю, что я такого натворил, что мной интересуются на таком уровне...

   – Да уж... Натворили. Узнаете... через некоторое время, – усмехнулся генерал Серов.

   «Некоторое время» продлилось примерно два месяца. Тихон с удовольствием занимался теоретической физикой под личным руководством Фока. Тихон понял, что Фок присматривается к нему. Сюрпризом стало, что и его и Фока, как оказалось, проверяли очень серьёзные инстанции.

   Однажды Владимир Александрович попросил его прийти завтра, одевшись поприличнее.

   – Нам предстоит весьма важный разговор, – пояснил он.

   На следующее утро в лаборатории вновь появился академик Келдыш и генерал Серов.

   Генерал поставил на стол свой портфель, достал два бланка подписки о неразглашении. Внимание Тихона привлёк необычный красный гриф «ТАЙНА» на бланке.

   – Товарищи, прежде чем я имею право продолжить, вы должны внимательно прочесть и подписать эти бланки, – сказал Серов. – Вы можете отказаться, но страна рассчитывает на ваши знания и таланты. Партия и правительство будут вам весьма обязаны, если вы согласитесь заниматься научной проблемой, о которой вам лучше меня расскажет Мстислав Всеволодович.

   Тихон подписал бланк. Владимир Александрович тоже поставил свою подпись. Серов достал из портфеля довольно толстую папку серо-голубого цвета, с таким же красным грифом. Её завязки были запечатаны красно-коричневой сургучной печатью.

   – Товарищ Келдыш. В вашем присутствии и под вашу ответственность я передаю всю имеющуюся информацию по теме «Генератор» академику Фоку и его аспиранту товарищу Лентову, – строго официально произнёс Серов. – Прошу расписаться в получении, – он достал ещё один бланк.

   Все четверо расписались: Тихон и Фок за получение, Серов – за передачу, Келдыш – как руководитель темы. Тихон был очень удивлён: он считал, что руководителем будет сам Фок.

   Владимир Александрович слегка дрожащими, почему-то, пальцами сломал сургучную печать и открыл папку. Заглянул в неё. Затем слегка изменился в лице и спросил:

   – Это шутка?

   – А я что, похож на шутника? – без тени улыбки спросил Серов.

   – Нет, нет, я не это имел в виду... – Фок смешался и молча подвинул папку Тихону.

   Тихон взглянул на титульный лист... и почувствовал как у него расширяются глаза. В папке лежала пачка фотокопий, и на первом листе было выведено:

   «Теория деформации пространства – времени. Рабочая тетрадь №1 д.т.н. проф. Лентова Т.А. 1982-1985».

   Надпись была сделана очень аккуратным почерком. Это был его собственный почерк.

   – Это моё?? – изумлённо произнёс Тихон. – Но я этого не писал...

   – Насколько я понимаю во временных парадоксах, – произнёс Серов, – Вам, Тихон Андреич, ещё предстоит это написать. Или же вы это написали, но это ещё не произошло. Ну, вы уже поняли, что в этом я не разбираюсь. В папке несколько таких тетрадей, они охватывают период до 2012 года.

   – Но как... то есть откуда...

   – А вот этого я вам сказать не имею права, – строго ответил Серов. – Чтобы не нарушить Первую директиву Службы темпоральной безопасности.

   Тихон почувствовал, что у него отвисла челюсть. Фок, кстати, выглядел таким же потрясённым.

   – Вот уж не думал... – пробормотал он. – Даже не предполагал, что ваше ведомство и такими делами занимается...

   – Работа у нас такая, – сурово произнёс генерал армии Серов. – Стоять на страже завоеваний Великой Октябрьской Социалистической революции. В любой точке пространственно-временного континуума.

   Когда вечером Серов и Келдыш вместе живописали эту сцену Хрущёву в лицах, Никита Сергеевич хохотал до слёз.

   – А говоришь, на шутника не похож... – выдавил он между приступами гомерического хохота.

   – Да юмор у нас такой. Ведомственный, – ухмыляясь, пояснил Серов. – Я этот «континуум» два дня учился без запинки выговаривать.

   Хрущёв глянул на Серова.

   – Думаешь, пошутил хорошо, да? А вот и нет. Давай-ка создавай Главное Управление Темпоральной Безопасности. Мы достоверно знаем, что машина времени возможна. Знаем, что её применение переписывает прошлое. Когда она пойдёт в ход в качестве космического двигателя – возможность переноса во времени неизбежно будет обнаружена. И применена. И не только нами. Поэтому нужно разработать как теорию воздействия, так и набор контрмер, это воздействие блокирующих. Займись. Для начала легендируй управление как Институт изучения исторических последовательностей – будем сначала изучать ошибки прошлого, чтобы их при строительстве коммунизма не повторить. А в этом институте – отдел практической истории.

23. Наше мирное небо.

   Совещание НТС СССР по проблемам ПВО и ПРО Никита Сергеевич собрал в середине января 1957 года. Формальным поводом к нему было изменение требований к системе ПВО Ленинграда. Решением коллегии Министерства обороны разработка комплекса ПВО С-50 была отменена. Вместо него Ленинград предполагалось прикрыть 34-мя подвижными комплексами С-75 и 3-мя стационарными комплексами «Даль». Эта комбинированная система получила наименование С-100.

   С-75 в это время проходил испытания, а «Даль» пока существовала лишь на бумаге.

   Зная, что создание ПВО и ПРО не обошлось без больших проблем, за несколько дней до совещания Никита Сергеевич попросил командира особой информационной группы старшего лейтенанта Селина подобрать в «документах 2012» информацию о проблемах с вводом в строй систем ПВО.

   – Особое внимание обратите на системы противоракетной обороны, а также на 75-ю систему и «Даль», – попросил Хрущёв. – Меня интересует, какие с ними возникали проблемы и что задерживало их принятие на вооружение. Подборку пришлите мне и Устинову.

   Селин представил информацию через 3 дня. Никита Сергеевич изучал её весь вечер. Утром он вызвал Устинова:

   – Здравствуй, Дмитрий,Федорович, – приветствовал он вошедшего министра оборонной промышленности, – проходи, садись. Читал подборку Селина?

   – Читал, – кивнул Устинов.

   – Мысли есть?

   – Мыслей много, и все непечатные, – ответил Устинов. – Бардак невероятный, особенно по «Дали». У семи нянек дитя без глаза. Да и по остальным темам есть что улучшить… Я тут сформулировал кое-что, посмотрите…

   Хрущёв с интересом изучил записку Устинова с планом мероприятий.

   – Молодец, Дмитрий Федорович, почти все узкие моменты учёл, – похвалил он.

   На совещание были приглашены как главные конструкторы, и ведущие ученые оборонных НИИ, так и руководители ключевых министерств, на заводах которых создавались комплексы ПВО. Поскольку затея с совнархозами не состоялась, вместо них создавались МНПО, министерства оставались министерствами, а не преобразовывались в Госкомитеты.

   Вначале Никита Сергеевич заслушал отчёт об испытаниях ракеты 1Д (В-750) комплекса С-75. К концу 1956 года были завершены бросковые испытания – в ходе которых отрабатывался твёрдотопливный ускоритель первой ступени, а также выполнены пуски телеметрических ракет во все характерные точки зоны поражения. При этом в качестве целей использовались сбрасываемые с самолётов на парашютах мишени с уголковыми отражателями.

   Хрущёв предложил Расплетину и Грушину в качестве дальнейшего развития комплекса подумать о его оснащении телевизионно-оптическим каналом наведения.

   – Конечно, такая система не может быть всепогодной, если оптический визир будет установлен на СНР, – заранее оговорился Никита Сергеевич. – Зато в боевых условиях пассивная система будет менее уязвима для средств активного противодействия и более устойчива к помехам.

   Поразмыслив, Расплетин согласился и обещал «подумать в этом направлении».

   – И ещё, чтобы сделать комплекс более устойчивым и всепогодным, – добавил Хрущёв, – вот бы на будущее предусмотреть вариант ракеты с тепловой головкой самонаведения? И иметь в составе комплекса теплопеленгатор. Такая пассивная система наведения повысит боевую устойчивость комплекса. И может работать в более сложных погодных условиях, чем чисто оптическая система.

   – Никита Сергеич, предусмотреть такой вариант мы можем, – ответил Расплетин. – Но ведь теплопеленгатора и тепловой головки самонаведения у нас ещё не разработано?

   – Для зенитных ракет – да. Надо делать. Но для авиационных такие системы разрабатываются. Свяжитесь с Матусом Рувимовичем Бисноватом, он с удовольствием поделится опытом, – сказал Хрущёв. – Хорошо бы вообще иметь возможность наведения по оптическому и тепловизионному каналу на всех вновь создаваемых ЗРК и зенитно-артиллерийских комплексах. Валерий Дмитрич, – обратился он к Калмыкову. – Поставьте себе в план разработку тепловизионных средств наведения для ЗРК. Они так или иначе всё равно понадобятся. И готовьте проект постановления по этому вопросу.

   – Понял, Никита Сергеич, – ответил Калмыков.

   – И в создаваемых комплексах необходимо сразу предусматривать возможность широкой модернизации, чтобы можно было по мере устаревания поддерживать их уровень боеспособности и расширять их возможности, – добавил Устинов.

   Полигонные испытания всего комплекса должны были начаться по плану в августе 1957 года, но первый удачный пуск «произошёл» уже в январе 1957 года. В это время проводились испытания ракеты для комплекса С-25 ПВО Москвы, оснащённой спецБЧ. В ходе этих испытаний одна из мишеней – бомбардировщик Ил-28 – была «мимоходом» сбита ракетой комплекса С-75.

   Такой результат не мог не порадовать Хрущёва. Он помнил, что в «той истории» в августе 1957 года был очередной полёт U-2. Конечно, запущенный в ноябре 1956 года искусственный спутник мог удержать Эйзенхауэра от отправки очередного U-2 в воздушное пространство СССР, но полной уверенности в этом не было. Никита Сергеевич допускал, что осатаневший от серии унизительных провалов и неудач директор ЦРУ Аллен Даллес может уговорить президента рискнуть ещё одним самолётом.

   Поэтому Хрущёв попросил Генерального конструктора С-75 академика Александра Андреевича Расплетина и конструктора ракеты Петра Дмитриевича Грушина по возможности ускорить испытания комплекса, намекнув, что, по сведениям разведки, в августе есть вероятность «потренироваться» по реальной цели.

   Июльский успех 1956-го, когда ракетчики ПВО Москвы снесли U-2 уже во втором его полёте над территорией Советского Союза, (АИ, см гл. 6) вдохновил всех создателей зенитных ракетных комплексов. Они предметно убедились, что сделанные ими ракеты могут перехватывать не только мишени, но и новейшие вражеские самолёты-разведчики.

   Поэтому Расплетин и Грушин намёк Первого секретаря ЦК уловили с полуслова и пообещали сделать всё возможное для ускорения начала испытаний.

   Для маршала Бирюзова это также была возможность впервые в мире испытать тактику ракетной засады. О чём он не замедлил сообщить собравшимся.

   – Пусть только сунется, мы ему так засадим... – плотоядно ухмыляясь, пообещал маршал.

   – Не кажи «хоп», пока не... – осадил его Хрущёв. – У вас, Сергей Семёнович, комплекса ещё нет. Так что не торопитесь. А что у вас по 125-му комплексу? – спросил он Расплетина. – Что-то уже начали делать?

   – К маю сделаем аванпроект, в третьем квартале закончим эскизный проект, – откликнулся академик. – Работа только началась, Никита Сергеич, да и доводка 75-й системы очень много сил отнимает.

   – Я понимаю, Александр Андреич, – согласился Хрущёв. – Но если будет возможность как-то ускорить работу – буду очень благодарен. На базе ракеты 125-го комплекса разрабатывается морской ЗРК М-1 для крейсеров ПВО. Достройка крейсеров задерживается в ожидании этого оружия.

   – Хорошо, Никита Сергеич, постараемся, насколько возможно, ускориться, – пообещал Расплетин.

   – Александр Андреевич, а как насчёт самоходной пусковой установки на колёсном шасси? – спросил Хрущёв. – Мы с вами в конце 53-го года такую возможность обсуждали.

   – Да, Никита Сергеич, такие работы ведутся, – подтвердил Расплетин. – Пусковая проектируется на шасси грузовика ЗиС-151. Но сейчас необходимо добиться работоспособности комплекса в целом. Когда ракета будет уверенно поражать цель в замкнутом контуре управления, тогда будет не важно, с какой пусковой установки её выпускать. Вот тогда и доведём самоходную пусковую.

   – Так я ведь это к тому, что на 125-й комплекс тоже надо самоходную пусковую сделать, – сказал Хрущёв. – По тем же соображениям. Для быстроты выхода из-под ответного удара.

   – Понял, Никита Сергеич, сделаем, – ответил Расплетин.

   Хрущёв нашёл взглядом Главного конструктора первой в мире системы ПРО Григория Васильевича Кисунько.

   Создание экспериментальной системы ПРО было инициировано «письмом 7 маршалов» в сентябре 1953 года. После успешного испытания в СССР термоядерного боеприпаса, пригодного для размещёния в авиационных бомбах и боевых частях ракет, последовал ответ США. Там уже разрабатывалась ракетная программа МХ-1593 по разработке МБР «Атлас», которой после советского термоядерного испытания присвоили титул «Приоритетная Национальная программа № 1» и новое название Weapons System-107А (Система вооружения-107А). Также в 1953 г. был создан комитет по оценке стратегических управляемых ракет ВВС США. Комитет потребовал ускорения работ по МБР «Атлас» и немедленно одобрил все предложения главного инженера фирмы «Convair» Карла Боссарта, разрабатывавшего проект ракеты.

   Однако ещё летом 1953 года, получив разведданные о ракетных программах США, имея сведения о новейших открытиях и разработках отечественных ученых и конструкторов, начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза В.Д.Соколовский обратился к министру обороны Н.А.Булганину с предложением обсудить суть проблемы в Президиуме ЦК КПСС. Булганин, как член Президиума ЦК и человек осторожный, посоветовал Соколовскому составить краткую записку. Чтобы она не затерялась в кремлевских кабинетах, хозяева которых в тот момент были более озабочены борьбой за собственное выживание, нежели борьбой с какими-то там непонятными баллистическими ракетами, порекомендовал для усиления впечатления собрать под текстом записки подписи нескольких известных военачальников. От себя лично он пообещал устно разъяснить членам Президиума ЦК суть и важность проблемы.

   Соколовского поддержали шесть Маршалов Советского Союза. В сентябре 1953 года Н.С.Хрущёв был избран первым секретарем ЦК КПСС, и обстановка в Кремле постепенно нормализовалась.

   Обращение маршалов было по-военному лаконичным:

   «ЦК КПСС. В ближайшее время ожидается появление у вероятного противника баллистических ракет дальнего действия как основного средства доставки ядерных зарядов к стратегически важным объектам нашей страны. Но средства ПВО, имеющиеся у нас на вооружении и вновь разрабатываемые, не могут бороться с баллистическими ракетами. Просим поручить промышленным министерствам приступить к работам по созданию средств борьбы против баллистических ракет.»

   «Обращение» подписали маршалы: В.Л. Соколовский – начальник Генерального штаба МО, Г.К. Жуков – 1-й зам. министра обороны, A.M. Василевский – зам. министра обороны, М.И. Неделин – командующий артиллерией, И.С. Конев – Председатель Военного совета МО, К.А. Вершинин – командующий ПВО, Н.Д. Яковлев – зам. командующего ПВО. (Указаны должности на сентябрь 1953 г)

   Документ был направлен для рассмотрения техническим специалистам КБ-1. Следовало вначале оценить саму техническую возможность создания системы, способной перехватить малоразмерную цель, летящую со скоростью более 7 км/с. На совещании, проходившем под председательством Василия Михайловича Рябикова, тогда руководившего созданием зенитно-ракетных систем, мнения разделились.

   В это время шла подготовка к государственным испытаниям ЗРК С-25 системы ПВО Москвы, и его создателям, академикам Александру Андреевичу Расплетину и Александру Львовичу Минцу было, мягко говоря, не до того. Да и сама проблема на тот момент казалась запредельно сложной.

   Возражения академика Минца сводились к тому, что военные, имеющие большой вес в правительстве, не хотят принимать С-25 в существующем виде, а потому придумывают невероятные поводы. С научной же точки зрения, по мнению Минца, перехват боеголовки МБР в космосе был такой же невыполнимой задачей, как стрельба снарядом по снаряду.

   Академик Расплетин был и вовсе краток: «Чушь какая-то».

   Начальник 31-го отдела КБ-1 Григорий Васильевич Кисунько, и главный инженер КБ-1 Федор Викторович Лукин, напротив, сочли проблему разрешимой и своевременной.

   По результатам обмена мнениями была создана комиссия Главспецмаша по ПРО под председательством руководителя научно-технического совета Главспецмаша Александра Николаевича Щукина. В неё вошли Минц, Расплетин и Лукин.

   Через месяц состоялось совещание ЦК, на котором приняли положительное решение по данному вопросу. И, как результат, в конце 1953 г. вышло постановление Совета Министров СССР «О разработке методов борьбы с ракетами дальнего действия». Исследования поручалось провести двум организациям: КБ-1 и Радиотехнической лаборатории АН СССР (РА-ЛАН) под руководством академика А.Л. Минца. (Теоретические исследования проводились и раньше, но они не привели к созданию какой-либо реальной системы )

   В результате этих исследований к марту 1956 года был создан эскизный проект экспериментальной системы ПРО, получившей краткое обозначение «А».

   Система именовалась экспериментальной, поскольку ее основным назначением была экспериментальная проверка самой возможности перехвата ракетой баллистической цели. Но для Хрущёва, уже знавшего из «документов 2012», что такой перехват возможен, сейчас выходила на первый план правильность принимаемых в ходе разработки технических решений, поскольку от них зависело последующее создание уже боевой системы.

   Выслушав доклады Кисунько и Грушина о ходе разработки компонентов системы, Никита Сергеевич попросил рассказать о ней поподробнее.

   В составе системы были: радиолокатор дальнего обнаружения баллистических ракет (БР) «Дунай-2» с дальностью обнаружения целей 1200 км, разрабатываемый в НИИ-37; три радиолокатора точного наведения(РТН) противоракет (ПР) на цель, которые в свою очередь состояли из радиолокатора определения координат цели и радиолокатора координат ПР, разработчик СКБ-30; радиолокационная станция вывода противоракет (РСВ ПР разработана под руководством Главного конструктора С.П. Рабиновича) и совмещённая с ней станция передачи команд (СПК) управления ПР и подрыва БЧ, разработчик СКБ-30; стартовая позиция с пусковыми установками (ПУ) противоракет В-1000, ПУ были созданы в СКБ В.П. Бармина; главный командно-вычислительный пункт системы; радиорелейные линии связи между всеми средствами системы.

   В ходе подготовки к совещанию Хрущёв и Устинов, изучив вопрос по «документам 2012», отметили ключевые неудачные решения и ошибки разработчиков.

   Использованный Кисунько в ходе разработки системы «А» метод трех дальностей делал систему принципиально одноканальной по цели и ракете.

   В опытной системе использовались боевые части с готовыми поражающими элементами. Это не обеспечивало надежного поражения высокозащищённых головных частей, например, проникающего действия.

   Система предусматривала только один рубеж обороны, и если хоть одна головная часть прорывалась сквозь него непоражённой, это создавало неприемлемый риск уничтожения обороняемого объекта.

   Но главное, в системе не было предусмотрено средств селекции ложных целей. (Задача селекции целей не решена окончательно и сейчас, но это не значит, что этот вопрос можно вообще игнорировать)

   Теперь Никита Сергеевич собирался аккуратно направить мысли Главного конструктора в правильном направлении.

   Выслушав Кисунько, Хрущёв уточнил:

   – Я правильно понял, что координаты цели в вашей системе определяются одновременно тремя радиолокаторами?

   – Да, Никита Сергеич, – подтвердил Кисунько. – Три локатора точного наведения, расположенные по окружности диаметром 170 километров, определяют координаты цели и координаты противоракеты.

   – А если целей будет две? А если три? А если десять? – задал резонный вопрос Хрущёв. – Вы же понимаете, что по Москве или другому крупному городу противник будет стрелять не одной ракетой, а несколькими. Сколько тогда локаторов понадобится? По три на каждую цель?

   Кисунько, смешавшись, замолчал. (В реальной истории проблему необходимости изменения метода наведения Г.В. Кисунько осознал в 1962 году, когда было выдано задание на проектирование противоракетной системы А-35, рассчитанной на одновременное поражение 8-16 баллистических целей.)

   – Но... по техзаданию предполагалось, что строится экспериментальная одноканальная система, предназначенная для определения возможности перехвата боевой части МБР, – сказал он. – Это было предусмотрено Постановлением ЦК и СовМина.

   – Сейчас – да, – подтвердил Хрущёв. – Но ведь надо рассчитывать на два-три шага вперёд. Я даже не сомневаюсь, что вам удастся решить задачу перехвата, тем или иным способом. В результате вам будет поставлена задача создания уже боевой системы, рассчитанной на поражение нескольких целей. Поэтому стоит уже на начальном этапе выбирать легко масштабируемый способ наведения противоракеты, иначе при создании боевой системы этот способ придётся изобретать заново и отрабатывать на ходу, а это неминуемо задержит разработку боевой системы.

   – Звучит разумно, – признал Кисунько. – Но это, фактически, означает полное изменение конструкции радаров наведения и управляющей ЭВМ. Сроки полетят.

   – Управляющую ЭВМ модифицировать в части расширения канальности комплекса я смогу относительно быстро, – вставил академик Лебедев.

   – Сроки – это не догма, – сказал Никита Сергеевич. – И техзадание, и Постановление ЦК тоже можно скорректировать, переписать, или вообще принять новое, скажем, учитывая недавно полученные данные разведки о новых разработках вероятного противника. Я же не свои фантазии тут излагаю.

   – Если в результате удастся создать на основе экспериментальных разработок работоспособную боевую систему, сроки и финансирование можно пересмотреть. Вы не рассматривали возможность применения на противоракете специальной боевой части?

   – Рассматривали, – ответил Кисунько, – но пока решили ограничиться обычными боевыми частями, создающими дискообразное облако готовых поражающих элементов.

   – Для экспериментальных запусков этого достаточно, – согласился Хрущёв. – Но при создании боевого комплекса стоит сразу ориентироваться на применение специальной боевой части. Если противник начнет применять на ракетах головные части проникающего действия, например, с корпусом из урана, вы такую голову никакими поражающими элементами не расковыряете. А применение таких головных частей, по данным разведки, уже рассматривается.

   Здесь Никита Сергеевич откровенно соврал, до появления проникающих ГЧ было ещё лет 25-30, но он хотел, чтобы Кисунько сразу рассматривал все возможные проблемы и работал над способами противодействия.

   – Понял, Никита Сергеич, учтём, – Григорий Васильевич о проникающих ГЧ явно не задумывался.

   – Ну и ещё пара замечаний, которые надо учесть при разработке боевого комплекса, – продолжил Хрущёв. – Вот у вас, я вижу, в системе только один рубеж поражения. В боевом комплексе необходимо предусмотреть два рубежа – дальний и ближний.

   – Мы этот вопрос рассматривали, – ответил Кисунько, – и пришли к выводу, что достаточно одного рубежа перехвата.

   – Это если цель простая, – возразил Никита Сергеевич. – Вы как сейчас собираетесь отличать головную часть от последней ступени ракеты, которая летит по той же траектории?

   – Э-э-э... На данный момент принято поражение обеих целей двумя противоракетами, – признался Григорий Васильевич. – Теоретически последняя ступень должна иметь бОльшую эффективную площадь рассеяния, чем головная часть, и мы надеемся в будущем различать их по этому параметру... Но это предположение нуждается в экспериментальной проверке.

   – Предположение логичное, – согласился Хрущёв. – Заодно имейте в виду, что по расчетам баллистиков, для МБР ступень будет, скорее всего, лететь по траектории впереди головной части, а для ракет средней дальности – позади. Эти два обстоятельства совместно можно будет использовать для селекции целей. То есть, если цель с меньшей ЭПР летит позади, по траектории, характерной для МБР, то бить в первую очередь надо её. (По книге «Рубежи обороны — в космосе и на земле»)

   –Но вот что вы будете делать, если ракета будет оснащена дополнительными ложными целями? – спросил Никита Сергеевич. – В этом случае велика вероятность, что на заатмосферном рубеже перехвата антиракета поразит ложную цель. И вот, вы думаете, что попали, обломки входят в атмосферу, и вы видите, что одна из целей явно опережает остальные. И понимаете, что ошиблись, и настоящая головная часть не поражена. Вот тут то вам и понадобится второй рубеж перехвата в верхних слоях атмосферы.

   Кисунько задумался.

   – Вы правы, Никита Сергеич, – наконец, признал он. – При проектировании боевого комплекса этот момент необходимо учитывать.

   – Заодно учитывайте, что обломки первой противоракеты тоже надо отслеживать и селектировать, иначе вторая может отработать по ним, а не по цели. И при применении спецБЧ надо предусмотреть противодействие помехам от взрывов самих противоракет, – сказал Хрущёв. – А самое главное, надо уже сейчас начинать думать, как перехватывать сложные баллистические цели, например, тяжёлые ракеты с разделяющимися головными частями индивидуального наведения.

   – По расчетам баллистиков, через небольшое время после отделения боеголовок в области диаметром до 40 км и до 400 км длиной окажутся последняя ступень ракеты, до полутора десятков настоящих боеголовок – и несколько сотен ложных целей. Конечно, весь этот мусор при входе в атмосферу отстанет, но, не имея ближнего рубежа перехвата, вы рискуете расстрелять весь боекомплект противоракет, не поразив ни одной боеголовки. К тому же такие ракеты могут в перспективе запускаться с подводных лодок, то есть, практически с любого направления. (По книге «Рубежи обороны — в космосе и на земле»)

   Кисунько выглядел глубоко удручённым.

   – Конечно, пока такие ракеты ещё на чертёжных досках у их создателей, – сказал Никита Сергеевич. – Но не хотелось бы потратить несколько миллиардов на противоракетную систему, а потом обнаружить, что она не может перехватывать ракеты, появившиеся за время ее постройки. (Именно так и вышло при постройке системы ПРО А-35)

   – Спасибо, Никита Сергеич, – сказал Кисунько. – Вопросы вы подняли крайне важные, а главное – своевременные. Поломать голову придётся изрядно. Но лучше сейчас, чем когда система будет построена и встанет на боевое дежурство. Только техзадание надо скорректировать.

   – Рад, что вы меня поняли, Григорий Васильевич, – ответил Хрущёв. – Георгий Константиныч, тебе поручение, – обратился он к Жукову. – Организуй пересмотр техзадания на систему, с учётом новой информации. Ну, и Постановление надо будет корректирующее подготовить.

   – Сделаем, – ответил министр обороны.

   Никита Сергеевич написал что-то на бумажке и попросил своего помощника Шуйского передать записку Кисунько.

   – Это мой прямой телефон, – сказал Хрущёв. – Звоните в любое время, не стесняйтесь. Вопросы ПРО будем решать незамедлительно.

   – А теперь, Семен Алексеевич, – продолжил он, – расскажите, что у вас сейчас по теме «Даль»

   Лавочкин вначале коротко доложил о технических возможностях предлагаемого к разработке комплекса.

   Совместной инициативой ОКБ-301 Главного конструктора Лавочкина и министра радиотехнической промышленности Калмыкова предлагалось создать комплекс, обеспечивавший стрельбу с общей стартовой позиции ракетами по целям, одновременно приближающимся с различных направлений. Комплекс зенитной ракетной системы, получившей обозначение «Даль», согласно предложению, должен был производить одновременный обстрел десяти целей десятью ракетами на фантастической для того времени дальности – до 160-180 км. Это позволяло перейти от кольцевого построения элементов системы к центральному. Соответственно, радиотехнические средства должны были обеспечивать не секторное, а круговое обнаружение и сопровождение целей, наведение на них ЗУР.

   Постановлением СМ СССР N 602-369 от 24 марта 1955 года на основе предложенного ОКБ-301 с учетом предложений Министерства авиационной промышленности, Министерства радиотехнической промышленности и Министерства приборостроения задавалась разработка многоканальной зенитно-ракетной системы «Даль» для одновременного наведения 10 ракет на 10 целей. Ракеты, впервые оснащенные активными радиолокационными головками самонаведения, должны были поражать цели на дальности до 160 км, на высотах 5-20 км при скоростях полета цели 1000-2000 км/ч. Радиолокационные и вычислительные средства системы должны были обеспечить обнаружение целей на дальности порядка 300-400 км, вывод ракет на удаление 12-15 км от цели.

   В процессе проектирования заданные заказчиком ТТХ системы неоднократно корректировались в сторону улучшения характеристик, что отнюдь не ускоряло создание системы.

   Так, постановлением СМ СССР № 1148-591 от 17 августа 1956 г. были повышены тактико-технические характеристики (ТТХ) системы «Даль» и уточнены сроки разработки, изготовления и монтажа опытного образца на полигоне.

   Теперь система «Даль» должна была иметь следующие основные ТТХ: автоматическое сопровождение и выдачу в управляющую машину наведения координат бомбардировщиков и самолетов-снарядов с отражающей поверхностью, эквивалентной Ил-28, на дальности 200–220 км при высоте полета 22–30 км; с отражающей поверхностью, эквивалентной Ту- 16, на дальности 260–280 км при высоте полета 20 км и 190–200 км при высоте полета 5 км; полет ракеты в режиме самонаведения не менее 16 км; поражение бомбардировщиков типа Ту-16: на высотах от 5 до 10 км при скорости полета цели до 1500 км/ч и от 10 до 20 км при скорости полета цели до 2000 км/ч, на дальностях от 70 до 180–200 км на высоте 20 км и от 50 до 100 км на высоте 5 км; поражение самолетов-снарядов с отражающей поверхностью, эквивалентной Ил-28, на высоте до 27– 30 км при скорости полета до 3000 км/ч; одновременное наведение 10 ракет на 10 одиночных или групповых целей, находящихся в боевой зоне, и не менее пяти ракет на одну цель, а также любой порядок пуска ракет, находящихся на стартовых столах; скорострельность системы по каждому из каналов наведения – 3–5 минут на одну ракету (время полета ракеты до цели) до израсходования запаса ракет на стартовой позиции.

   – Эскизные проекты на комплектующие агрегаты ракеты, кроме ЖРД, – доложил Лавочкин, – выполнены в декабре 1956 г. Однако предъявление комплексного эскизного проекта системы и ракеты пока задерживается по причине ещё не законченного моделирования контура управления и выбора оптимальной схемы ракеты. До сих пор мы рассматриваем несколько вариантов, как по типу двигательной установки, так и по общей компоновочной схеме. Задача чрезвычайно трудная...

   – Да, по поводу ракет, – сказал Хрущёв. – С ракетами с жидкостными двигателями из-за массы различного оборудования, необходимого для их подготовки к пуску, на позиции действительно небольшой свечной заводик выходит, но вот в НИИ-13 недавно новое твёрдое топливо разработали, и корпуса ракет из пластика какого-то сделали, может и вам попробовать в этом направлении поработать с ЗУР? Ведь тогда с ракетами мороки меньше будет – собирать и заправлять не надо, протечек нет, да и сами ракеты в обращении легче будут, в итоге заметное сокращение необходимого обслуживания для ракет и соответствующего оборудования в комплексе.

   – Ну, или же, если с твёрдым топливом почему-либо не получится, есть ещё другая идея – ампулизированная ракета, которая заправляется топливом ещё на заводе, – добавил Устинов. – Сейчас не 50-й год, уже появились долго хранящиеся жидкие компоненты топлива, не такие коррозионно-активные, как азотная кислота. Наши ракетчики, которые стратегической тематикой занимаются, эту тему уже начали прорабатывать, можно будет с ними скооперироваться. Может быть, вам, Семён Алексеевич, эта информация при выборе технического решения чем-то поможет.

   – А ещё можно ведь вообще от окислителя отказаться и сделать на второй ступени прямоточный воздушно-реактивный двигатель. Он, кстати, может быть не только на жидком, но и на твёрдом топливе, – подсказал Грушин. – Вариантов, как видите, далеко не один, есть из чего выбрать.

   – А ведь вы, пожалуй, правы, – задумчиво произнёс Лавочкин. – Надо подумать на этот счёт. Тогда получается значительное упрощение и удешевление технической позиции, за счёт отказа от технологической линии заправки.

   – Вот и хорошо, – сказал Хрущёв. – А чтобы вас немного ускорить и направить в нужном направлении, отсечём бесперспективные варианты. В общем, я, на правах высокопоставленного самодура, принимаю волюнтаристское решение. Григорий Трофимыч, запиши в протокол, – попросил он Шуйского. – Ракету делать двухступенчатую. Ускоритель твердотопливный, разработчик – товарищ Картуков, завод номер 81. Массу ракеты берём 8 тонн, ускоритель рассчитывать на массу 9 тонн. Все равно смежники в заданную массу не уложатся. А если произойдет чудо, то у ракеты будет запас по тяговооруженности.

   – Со второй ступенью Семён Алексеич ещё должен определиться, – продолжил Хрущёв. – Если он остановится на твёрдотопливном варианте, тогда пусть тоже делает Картуков. Если на прямоточном – подключить товарища Бондарюка. Если на жидкостном, тогда двигатель второй ступени – двухкамерный ЖРД, разработчик – товарищ Косберг, ОКБ-154. И пусть он делает двигатель с самого начала, НИИ-88 подключать к эскизному проекту не будем, у них сейчас своих работ полно. Пусть только консультируют Косберга, если надо. Топливную систему в этом случае Семён Алексеич пусть сам решит, как делать, но я бы всё-таки рекомендовал подумать насчёт ампулизированного варианта.

   Милейший и интеллигентнейший Семен Алексеевич Лавочкин прямо-таки остолбенел от столь беспардонного вмешательства в его епархию. Он только стоял, открывая и закрывая рот.

   Хрущёв, заранее зная, что Лавочкин выберет именно такой вариант, своим «волюнтаристским» решением фактически сэкономил ему полтора года. С Королевым к примеру, такой номер не прошёл бы, тот мог заявить: «Если лучше меня знаете, что нужно, тогда сами и делайте систему»

   – Вы, Семен Алексеевич, не обижайтесь на меня, – сказал Хрущёв. – Когда вы все тщательно просчитаете, вы и сами придете к этому варианту. Но к этому времени ракета уже будет в производстве, а без моего пинка вы бы только сроки сорвали. Ну и меня поймите правильно: если не быть самодуром, для чего тогда быть начальником?

   Все засмеялись. Лавочкин, обезоруженный бесхитростным приемом Хрущёва, тоже улыбнулся:

   – Теперь, Никита Сергеич, ракета точно в срок полетит.

   – Если в срок полетит – с меня ящик коньяка, – ответил Хрущёв. – В качестве извинения за вмешательство в ваши полномочия. Ох и пьянку закатим... Жаль только, мне пить нельзя...

   – Теперь давайте по радиотехнике поговорим, – продолжил Никита Сергеевич, – Валерий Дмитрич, – окликнул он Калмыкова. – Радар обнаружения кто делает?

   – НИИ-244, – ответил министр. – Систему активного запроса-ответа и систему передачи команд – САЗО-СПК предполагается взять конструкции Римана, НИИ-648. Командный пункт делает завод номер 476, управляющую машину наведения – СКБ-245, товарищ Базилевский.

   – По локатору. У нас станция П-90 разрабатывается в том же НИИ-244, – заглянув в свои записи, «вспомнил» Хрущёв. – Для дальнего обнаружения воздушных целей и наведения на них истребителей. Можно её использовать как радар обнаружения для «Дали»?

   – Такое предложение мы прорабатывали, – ответил Калмыков. – Специалисты пришли к выводу, что унифицировать станции можно.

   – Вот и унифицируйте, – сказал Никита Сергеевич. – Григорий Трофимыч, пиши в протокол: радар обнаружения унифицировать с РЛС П-90 разрабатываемой системы «Ураган-5».

   Принимая это решение в январе 1957 года, он экономил для разработчиков почти год работы по созданию РЛС. (В реальной истории МРТП приняло решение об унификации РЛС систем «Даль» и «Ураган-5» с заданной к разработке Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 953-562 от 17 мая 1955 г. станцией обнаружения и наведения истребителей «Памир» П-90. Постановлением Совета министров № 361-232 от 17 марта 1956 г. разработка РЛС для системы «Даль» была поручена НИИ-244 МРТП, главный конструктор Б. П. Лебедев. Постановлением СМ СССР N 1218-556 от 11 ноября 1957 года задавалась разработка и создание предусмотренной как составная часть системы «Даль» - радиолокационной станции «Памир», головным разработчиком РЛС был определен НИИ-244. В дальнейшем, в 1961 году, РЛС П-90 «Памир» - радиолокационная станция кругового обзора, предназначенная для обнаружения целей и наведения самолетов, была принята на вооружение в составе других систем ПВО).

   – Я почему настаиваю на такой унификации? Потому что при разработке систем сходного назначения, с близкими техническими характеристиками, но для различных родов войск, скажем, для зенитчиков и перехватчиков, за счёт унификации мы экономим не только деньги, но и время на разработку, и на отработку при запуске в серию, – пояснил Хрущёв. – Упрощается снабжение запчастями, можно применять единые методики обучения личного состава. Много плюсов.

   – Техника ПВО очень сложная. Гораздо сложнее даже стратегических ракет. И поэтому – дорогая, разработка её – дело не быстрое. А враг ждать не будет. Потому сроки важны, чем быстрее страна закроет от врага свое небо, тем лучше.

   – Экономия, опять же, исключаются дублирование разработок, единые системы проще увязывать между собой, организовывать боевое взаимодействие тех же перехватчиков с зенитчиками, – продолжил Первый секретарь ЦК. – Такими системами можно будет руководить с одного командного пункта, а значит – обеспечить единоначалие боевого управления, легче будет создавать эшелонирование обороны, когда, скажем, сначала противника атакуют перехватчики, а потом ЗРК добивают тех, кто прорвался. Ну, тут, все специалисты, все это и так понимают.

   – А если унификации не будет, как сейчас, каждый род войск будет заказывать себе собственные образцы, с уникальными, предельными характеристиками, скажем, по дальности и высоте поражения. А такие характеристики обеспечивать непросто. Получается долго, дорого, и между собой плохо согласовывается. Вот, американцы, – привёл пример Хрущёв. – Они за суперхарактеристиками обычно не гонятся, зато хорошо умеют комбинировать средние по возможностям образцы.

   – Э-э... Никита Сергеич... А как же, например, «Бомарк»? – возразил Устинов. – Уникальная ведь машина.

   – Нет правил без исключений, – ответил Хрущёв. – Она у них уникальная, но одна. А у нас что ни комплекс, то уникальный, не имеющий аналогов, и так далее. А между собой разные комплексы не совместимы. Этак мы без штанов останемся, создавая отдельные дорогущие образцы. Нам же не только ПВО, нам всё делать надо. А в первую очередь – стратегические ударные системы. Значит, придётся на чём-то экономить. Либо авиации финансирование урезать, либо флоту. А то и другое нехорошо.

   – А если удастся за счёт унификации сэкономить, глядишь, и по авиации не отстанем, и по флоту. Поэтому, я предлагаю, как мы с Главкосмосом решение приняли о совместных разработках и кооперации нескольких КБ в рамках МНПО, так и по зенитной тематике надо объединять усилия, и по флоту, и по авиации, и по сухопутной технике, – сказал Никита Сергеевич. – Надо всем помнить, что бюджет у страны не резиновый. Ну, ладно, от темы ПВО отвлекаться не будем. Это я общую тенденцию обрисовал.

   – Берите контроль по РЛС П-90, системам «Даль» и «Ураган-5» на себя, – распорядился Хрущёв. – Спрашивать тоже буду с вас, лично. Каждую неделю будете докладывать мне о ходе работ.

   – Никита Сергеич, я собирался контроль Казанскому поручить, – начал Калмыков. – У меня, как у министра, может не быть достаточно времени...

   (Г.П. Казанский – один из заместителей министра радиотехнической промышленности В.Д. Калмыкова)

   – Валерий Дмитриевич, с предложением по комплексу кто выходил? – спросил Хрущёв. – Вы и Лавочкин. Значит и спрос будет с вас и с Лавочкина. Назвался груздем – полезай в кузов. А если у вас недостаточно времени, я могу вас с вашим Казанским кабинетами поменять...

   – Есть взять контроль, – ответил Калмыков.

   – По САЗО-СПК, – сказал Хрущёв, – Мне докладывали, что НИИ-648 предлагает ставить индивидуальную станцию передачи команд для каждой ракеты. Но это же жёстко ограничивает канальность системы! Другие предложения есть?

   – Есть предложение товарища Векслина из НИИ-33, – ответил Калмыков. – Он предлагает сделать СПК с бинарным принципом формирования команд и передачей команд «на проходе». В этом варианте будет достаточно одной станции на позицию.

   – Вот, это другое дело, – одобрил Хрущёв. – Григорий Трофимыч, пиши: разработку САЗО-СПК поручить товарищу Векслину, НИИ-33.

   Никита Сергеевич понятия не имел о бинарном принципе формирования команд, но одна станция на позицию по его понятиям была всяко лучше, чем десять. К тому же в его записях значилось, что предложение НИИ-33 было утверждено в «той истории» 8 июля 1957 г. Его решение, принятое сейчас, ускоряло разработку САЗО-СПК на полгода.

   – Головку самонаведения кто делает? – спросил Хрущёв.

   – Слепушкин, НИИ-17. Вообще-то мы эту работу продублировали, как особо важную, – сказал Калмыков. – Аналогичное задание на проектирование получил товарищ Кунявский из ОКБ-339 МАП.

   – Сделают?

   – Сделают, Никита Сергеич.

   – По аппаратуре. Предлагаю шире использовать вновь создаваемую полупроводниковую элементную базу, – сказал Хрущёв. – Новые элементы на основе кремния будут более надёжны, чем лампы или германиевые полупроводники предыдущего поколения.

   – Учтём, Никита Сергеич, – ответил Калмыков.

   – Валерий Дмитриевич, за сроки готовности и за качество радара и САЗО-СПК отвечаете вы лично, – предупредил Хрущёв.

   – Понял, Никита Сергеич, предприму все усилия.

   – Теперь по управляющей машине наведения, – Хрущёв добрался до главного и самого проблемного компонента системы, который в «той истории» оказался основной причиной неудачи. – Я не просто так собрал сегодня общее совещание. Мы только что обсуждали систему товарища Кисунько. Для него управляющую машину делает Сергей Алексеевич Лебедев, это ЭВМ М-40. Скажите, Сергей Алексеич, а для «Дали» вашу машину применить можно?

   Разработчика УМН Базилевского Хрущёв на совещание приглашать не стал. Он заранее знал, что Базилевский провалит дело, и не хотел тратить время на бесполезные диспуты. (В реальной истории Главный конструктор УМН комплекса «Даль» Ю.Я. Базилевский после неоднократных переделок УМН был снят с должности в результате совещания 26 июля 1961 г. под председательством Д.Ф. Устинова. Но до самого прекращения разработки комплекса УМН разработки СКБ-245 и производства московского завода счетно-аналитических машин САМ так и не заработала.)

   Для Никиты Сергеевича это было тем более удивительно, потому что Юрий Яковлевич был разработчиком первой серийной советской ЭВМ «Стрела», за которую он получил звание Героя Социалистического Труда. (В реальной истории серия «Стрелы» состояла из СЕМИ экземпляров, при этом ЭВМ на полном серьёзе считалась серийной. Как тут не вспомнить высказывание одного из руководителей IBM 50-х: «Мировая потребность в компьютерах – не более пяти штук». В СССР к проблеме подошли с социалистическим размахом – вместо пяти ЭВМ построили семь. Но уже через несколько лет ЭВМ в стране строили десятки организаций.)

   Поразмыслив, Хрущёв решил, что Базилевский переоценил свои силы, попытался «откусить кусок, который не смог проглотить».

   – Прямо сейчас – нет, Никита Сергеич, – ответил Лебедев. – Надо увеличить количество каналов. Но сделать это можно.

   – Сделайте, Сергей Алексеич. Пожалуйста, – попросил Хрущёв. – Иначе останется «Даль» без управляющей машины, зуб даю. Левый верхний коренной.

   – Когда мы обсуждали контур управления ракетой, – сказал Лавочкин, – разработчик УМН нам заявил буквально следующее: «В УМН широко применяются дублирование, специальные схемы автоматического контроля и устранения неисправностей, что значительно увеличивает надежность этой машины сравнительно с остальными элементами системы «Даль». Это позволяет при ориентировочном расчете считать УМН абсолютно надежной системой.»

   – Семен Алексеич, но вы же в ОКБ-301 не специалисты по ЭВМ, – растолковал Хрущёв. – Вам лапши, извиняюсь, на уши навешали, а вы и поверили. Я предлагаю унифицировать комплекс «Даль», систему «Ураган-5» и систему «А» товарища Кисунько по управляющей ЭВМ, – предложил Первый секретарь ЦК.

   – Но... почему? – удивился Калмыков. – Никита Сергеич, чем вам не нравится ЭВМ товарища Базилевского?

   – Тем, что она не будет работать, – отрезал Хрущёв. – Кроме того, зачем нам делать две разные ЭВМ сходного назначения, если можно сделать одну? Григорий Трофимыч, пиши в протокол унификацию ЭВМ.

   («Когда Кисунько увидел БЭСМ, он посчитал, что эта «самоделка» не имеет перспективы серийного производства, и решил ориентироваться на «Стрелу». С СКВ-245 был заключен договор о разработке специализированной ЭВМ на базе «Стрелы». На всякий случай был заключен договор и с институтом Лебедева. На Балхаше, в здании, где должны были размещаться обе машины, огромный зал разделили на две части.

   Но вскоре генеральный конструктор понял, что половина зала, отведенная для СКБ-245, останется пустой, а ученые академии умеют не только писать научные статьи, но и решать сложные практические задачи: в зале появилась ЭВМ М-40!» Б.Н. Малиновский «История развития вычислительной техники в лицах»)

   – Кстати, Валерий Дмитриевич, насколько помню, согласованными тактико-техническими требованиями на УМН предусматривалось, что документация на опытный образец УМН должна полностью соответствовать требованиям МН СЧХ (межотраслевой нормали системы чертёжного хозяйства, вероятно, то, что было до введения ЕСКД), так? – спросил Хрущёв.

   – Да, Никита Сергеич, – подтвердил Калмыков.

   – Ну так вы поинтересуйтесь на досуге, по какой системе чертёжного хозяйства у вас работает завод САМ, а заодно проверьте, может ли по этим чертежам другой завод освоить производство этих ЭВМ, – посоветовал Хрущёв. – Гарантирую, узнаете много для себя нового и интересного. Я уж не говорю о конструкции, к примеру, хотя бы электрошкафов для УМН. (СКБ-245 полного комплекта конструкторской документации на опытный образец УМН не разработало. В частности, кроме принципиальных и условных монтажных схем, отсутствовала документация на функциональные блоки, на устройства и на машину в целом. На элементы, ячейки и стойки документация имелась, но серийные заводы по ней работать не могли, так как она была выполнена по СЧХ завода САМ, не имеющей ничего общего с МН СЧХ.)

   Судя по багровому лицу Валерия Дмитриевича, директору завода САМ в ближайшее время тоже предстояло узнать много нового и интересного о себе и своих ближайших родственниках.

   – И ещё. Все разрабатываемые сложные системы вооружений, начиная с зенитно-ракетных комплексов, надо строить так, чтобы их легко можно было модернизировать.

   Хрущёв встал, пожалев, что в кремлевском зале нет классной доски и мела, как в КБ.

   – Эх, жаль картошки нет! Придётся обходиться тем, что есть, – проворчал он, подкручивая воображаемый ус.

   Взял свою папку, приоткрыл, заложив футляром очков, положил на красное сукно стола президиума. – Вот, это, скажем, локатор.

   Взял стакан и графин с водой, поставил рядом.

   – Это РЛС наведения и ЭВМ.

   Взял подставку с карандашами, выставил чуть вперед.

   – Это пусковая с ракетами, – пояснил Никита Сергеевич. – Все это хозяйство вместе – комплекс. Теперь смотрите. Года через два наши ученые сделают более мощную ЭВМ. Конструкция комплекса должна позволять заменить любой его компонент, не переделывая и не меняя все остальные.

   Хрущёв заменил один стакан, символизирующий ЭВМ, на другой.

   – Потом, скажем, Семён Алексеич сделает новую ракету, с улучшенными характеристиками, – он вынул один из карандашей из подставки и заменил на свою авторучку.

   – Потом сделают новый локатор. И так далее. И получается, что комплекс вроде тот же, но лет через пять-десять он полностью обновится, – пояснил он свою мысль.

   Никита Сергеевич, в меру своих возможностей пытался донести до собравшихся понятие о системе с открытой архитектурой. Конечно, они догадались бы и сами, рано или поздно. Но в таком деле даже полгода могли оказаться ключевым фактором достижения решающего успеха.

   – Я ещё вот что хотел уточнить, товарищи, – сказал Хрущёв. – Вот мы сейчас проектируем систему «Ураган-5», которая будет отслеживать воздушные цели на большой дальности и наводить на них истребители. Делаем «Даль», которая будет получать данные о целях от таких же радаров. Но ведь у нас есть ещё 25-я система вокруг Москвы, там другие радары. Получается, что информация от них в систему «Ураган-5» не попадает. Испытывается 75-я система, она тоже будет работать автономно. Товарищ Кисунько делает противоракетную систему, которая будет обнаруживать и перехватывать баллистические цели, но она тоже будет автономная. А ещё у нас работают дирижабли ДРЛО, в скором времени и самолеты ДРЛО появятся. Наши корабли и самолеты следят за авианосцами США и кораблями их союзников. Скоро ещё и за подводными лодками следить придется. Ещё появятся спутники СПРН.

   – Если все эти системы работают, так сказать, по одной теме, отслеживают угрозы для нашей страны, – продолжил Никита Сергеевич, – логично будет объединить их в единую информационную сеть на основе единых протоколов и линий связи. Тем более, что подобная сеть нам нужна как воздух для функционирования планово-распределительной системы народного хозяйства. Ведь для отслеживания, к примеру, воздушных целей нужно обмениваться небольшим числом параметров: текущие координаты, курс, высота, скорость. Для подводных лодок вместо высоты будет глубина. Если подобная передача параметров с радара на управляющую ЭВМ и далее на станцию наведения ракет возможна уже сейчас то почему невозможна передача этих параметров между несколькими управляющими ЭВМ в разных концах страны? Нужны только линии связи и единые протоколы передачи данных, которые будут понимать все ЭВМ. А главное, это будет сеть двойного назначения, по ней можно экономические данные в Госплан передавать. А в перспективе через эту же сеть сможет работать система распределения товаров и услуг. Дмитрий Фёдорович, ты в военных системах получше меня разбираешься, может, добавишь что?

   – Тут, Никита Сергеич, нужна совместная работа по разработке этих протоколов создателями ЭВМ, ЗРК и других систем оружия, авиаторов и моряков привлечь. Надо же выяснить, какие характеристики требуются для передачи информации по каналам связи и что можно реализовать в ближайшее время, и в перспективе, с учетом развития техники, предусмотреть для этого развитие каждого из стандартов, – отозвался Устинов. – Сергей Алексеич, – обратился он к Лебедеву. – Это вообще технически возможно? Или мы с Никитой Сергеевичем слишком многого хотим?

   – Возможно, Дмитрий Фёдорович, – ответил Лебедев. – Но если у ПВО, ПРО, сухопутчиков, летчиков и моряков будут разработаны единые протоколы обмена данными, тут уже можно задуматься о следующем шаге: сделать информационную систему, в которой взаимодействие будет организовываться между различными ЗРК, например, когда более легкие С-125 и С-75 будут работать совместно с «Далью», а их в свою очередь будут прикрывать, например, зенитно-артиллерийские комплексы. Тут вырисовывается концепция общего боевого информационного поля, в котором каждая боевая единица делится информацией о наблюдаемых ею целях, передаёт эту информацию на командные пункты, которых должно быть несколько. А они, в свою очередь, в автоматическом режиме выстраивают иерархию приоритетов целей и дают команды на поражение тем комплексам, которые могут эти цели поразить. Таким образом можно создавать глубоко эшелонированную ПВО для основных промышленных районов страны.

   Хрущёв сразу понял и оценил суть предложения Лебедева. Академик предлагал создать аналог будущей американской системы ПВО «Иджис» (Aegis), но охватывающий всю территорию Советского Союза.

   – Надо найти способ и существующие уже средства в создаваемую систему интегрировать, – продолжил Лебедев. – Вот мы в прошлом году сделали устройства по автоматическому съёму данных радиолокационных станций и специализированные ЭВМ для ПВО – «Диана-1» и «Диана-2». Напрямую их использовать не получится, но это направление можно развить и на их основе сделать машину, которая уже будет работать на единых протоколах и в составе сети.

   – А как же наша новая система оповещения, управления и наведения истребителей? – спросил командующий ВВС Константин Андреевич Вершинин. – Я про систему «Воздух-1» говорю. Только в прошлом году её на вооружение приняли, сейчас начинаем внедрять. Теперь всё переделывать?

   – Нет, – ответил Лебедев. – Можно написать программы преобразования данных, поступающих от старых систем, только поступать эти данные должны всё-таки в цифровом виде. То есть, старые приборы ПУАЗО мы в новую систему всяко не включим, а вот более новые, где в составе системы уже есть ЭВМ, объединять можно.

   – Про опознавание не забудьте, – добавил маршал Бирюзов. – Мы же в 1954-м новую систему опознавания «Кремний-2» сделали. Надо данные от этой системы тоже интегрировать в общую сетевую... как бы её назвать, чтобы покороче?

   – «Электрон», например – предложил Хрущёв.

   Он знал из «документов 2012», что в 1961-62 гг Анатолий Леонидович Лившиц в НИИ-5 будет разрабатывать подобную систему «Электрон» для нужд ПВО.

   – Сергей Алексеич, а как скоро мы сможем такую систему сделать? – уточнил Хрущёв.

   – Прямо сейчас – нет, – ответил Лебедев. – Но по мере развития электроники – точно сможем. Протоколы информационного обмена надо уже сейчас начинать разрабатывать. Для этого надо создать рабочую группу, состоящую из специалистов по ЭВМ, зенитчиков, моряков, лётчиков, радиометристов – короче, всех, кто в в этом едином информационном поле будет работать. Чтобы у всех было полное взаимопонимание по всем аспектам поставленной задачи.

   – Григорий Трофимыч, – обратился Хрущёв к Шуйскому. – Пиши в протокол: начать разработку единой системы боевого управления ПВО и ПРО страны, с дальнейшим подключением к ней остальных родов войск, авиации и военно-морского флота. Шифр разработки – «Электрон», исполнитель – НИИ-5. Принять предложение академика Лебедева о создании единой межвойсковой рабочей группы для разработки протоколов информационного обмена для разрабатываемой системы боевого управления.

   Шуйский, не говоря ни слова, кивнул и вписал слова Первого секретаря в протокол совещания. (В реальной истории в США примерно в это же время, на аналогичных электронных компонентах и при той же мощности компьютеров была разработана национальная сетевая система ПВО SAGE, обладавшая характеристиками, близкими к описываемым. -america.ru/nebesnii-shit-chujoi-otchizni.aspx Так что доля фантастики здесь очень невелика :)

   Хрущёв решил не только ускорить процесс, но и расширить охват, не ограничивая будущую систему только ПРО и ПВО.

   – Мы уже сегодня за счет дирижаблей ДРЛО создали сплошное радиолокационное поле вдоль границ страны и над её европейской частью, а также очаговое поле на Дальнем Востоке и вокруг Уральского промышленного района, – сказал Никита Сергеевич. – Скоро у нас будет сплошное радиолокационное поле по всей территории страны. Логика диктует сделать его единым. Я сегодня специально пригласил Анатолия Ивановича Китова, начальника ВЦ-1 Министерства обороны. Мы с ним уже обсуждали подобную систему для народного хозяйства в начале прошлого года. Анатолий Иваныч, как, удалось вам продвинуться в вашей работе?

   – Так точно, Никита Сергеич, – поднялся со своего места Китов. – Мы совместно с Сергеем Алексеичем Лебедевым и Исааком Семёнычем Бруком уже объединили несколько ЭВМ в единую сеть на основе общего протокола передачи данных. Пока только в Москве, но скоро к нам подключатся Ленинград и Киев. Сеть уже реально работает, осуществляется обмен данными. Пока объёмы передаваемых данных небольшие, нам вполне хватает пропускной способности обычного медного кабеля. Сейчас наши ЭВМ пока работают слишком медленно, чтобы перегрузить сеть передаваемыми данными. А с другими городами мы будем связываться по радиоканалу.

   – А если противник перехватит эти ваши передачи? – спросил маршал Жуков.

   – Пусть перехватывает, товарищ маршал, – ответил Китов. – Вся информация шифруется перед передачей. Это, конечно, немного замедляет обмен данными, но объём данных пока небольшой. А в будущем, надеюсь, появятся более быстрые ЭВМ. Но вообще нужны будут специальные ЭВМ для шифрования данных. Не передавать же их в открытом виде. Как я понял, вы, Никита Сергеич, предлагаете подключить к информационной сети каждый радар, каждый дирижабль ДРЛО и каждый зенитно-ракетный комплекс в стране?

   – Конечно, иначе сеть теряет смысл, – ответил Хрущёв. – Зенитчикам надо целеуказание получать. Чтобы у нас ситуация типа «проспали нарушителя» не могла возникнуть в принципе. Валерий Дмитрич, кого в НИИ-5 можно к Анатолию Иванычу в кооперацию пристегнуть? Может, Лившица?

   – Пожалуй, Лившица, – согласился Калмыков, – Он тоже Анатолий, кстати, так что должны сработаться, – усмехнулся он.

   – Да тут не только двум Анатолиям поработать придётся, – пошутил Расплетин. – Тут все будем пахать, как лошади. Системы подобной сложности мы ещё ни разу не создавали. Я тоже с удовольствием поучаствую. Интереснейшая тема намечается.

   – Я ещё насчёт опознавания сказать хотел, – добавил он. – «Кремний-2», считайте, уже устарела. Коды меняются вручную и редко, при попадании устройства в руки противника он тут же знает все коды. Надо новую систему делать, где коды будут меняться как-то иначе, и с большей частотой.

   – Ох, ёшкин кот, – вздохнул Калмыков. – Только-только с ней развязались... Придется, видимо, делать, – он вопросительно взглянул на Хрущёва.

   – Придётся, – кивнул Хрущёв. – Григорий Трофимыч, пиши: на замену системы опознавания «Кремний-2» разработать систему с централизованной программной сменой кодов. Кто там её делал?

   – НИИ-17, – подсказал Калмыков.

   – Вот на НИИ-17 и запиши, раз они уже в теме, – сказал Шуйскому Хрущёв.

   – Тогда без передачи по радиоканалу нам точно не обойтись, – сказал Китов. – Я вас, Никита Сергеич, приглашаю посетить наш ВЦ-1 в любое удобное время, посмотрите, как работает наша информационная сеть.

   – Обязательно приеду, Анатолий Иванович, – ответил Хрущёв. – Вы только сообщите товарищу Шуйскому, когда у вас связь по радио с другим городом заработает, мне особенно интересно это посмотреть.

   – Понял, Никита Сергеич, как только заработает связь – сообщу, – сказал Китов.

   Так Анатолий Иванович Китов стал создателем советского интернета, получившего позднее наименование «сеть 'Электрон'» – по названию проекта сети для нужд ПВО.

   – Давайте вернёмся к «Дали», – сказал Хрущёв. – Наземную часть комплекса кто делает?

   – ГСКБ Министерства машиностроения, Бармин, – ответил Лавочкин.

   – Мимо. Бармин сейчас будет занят по самые помидоры, он делает стартовый комплекс для космического носителя и шахтные пусковые установки, – пояснил Никита Сергеевич. – Кто ещё, кроме Бармина, может сделать пусковые и прочую наземную часть для «Дали»?

   – Гипроавиапром может, – подсказал министр авиапромышленности Дементьев.

   Хрущёв сверился со своими записями. По ним выходило, что именно Гипроавиапром в итоге этой работой и занимался, причём достаточно успешно.

   – Принято, – сказал Никита Сергеевич. – Григорий Трофимыч, пиши: Головной организацией по разработке, изготовлению и испытаниям наземного подъемно-транспортного оборудования системы «Даль» назначить Гипроавиапром министерства авиационной промышленности. Только с одним уточнением. Пусковые для опытной отработки ракеты пусть делает сразу завод номер 476.

   – Это почему же? – удивился Дементьев.

   – У них руки прямые, – ответил Хрущёв, вызвав общий хохот собравшихся. (ППУ Б-170 ленинградского завода № 232 «Большевик» была неудачной. По инициативе завода № 476 ГКАТ к началу 1960 г. была разработана облегченная ППУ ферменного типа. Она была более экономична по потребляемой мощности, имела круговое вращение, что сокращало время переброса стрелы в нужном направлении, более грамотно сконструирован газоотражатель. После проведенного в феврале 1960 г. успешного испытания на полигоне ППУ завода № 476 была принята основной для серийного производства.)

   – Семён Алексеич, – обратился Хрущёв к Лавочкину. – Я пока не в качестве распоряжения для немедленного выполнения, а как идею хочу обсудить. Сейчас это просто как разговор, без оглядки на техзадание и Постановления ЦК. Скажите, а передвижную версию комплекса построить не получится? У нас сейчас готовятся к серийному выпуску мощные колёсные транспортёры Минского автозавода. Девятитонную ракету они без проблем потянут.

   – Тут, Никита Сергеич, основная проблема не в ракете, а в радиотехнических средствах комплекса, – пояснил Лавочкин. – Радар большой дальности – это очень не маленькое, да ещё и энергоёмкое сооружение. К тому же одна из главных характеристик комплекса, затребованная военными – высокая скорострельность. Для этого на текущий момент в составе комплекса предусмотрена технологическая линия, на которой в автоматизированном режиме будет производиться предпусковая подготовка и заправка ракет. Это требование диктует нам стационарный вариант размещения. Для комплекса объектовой ПВО стационарность вряд ли может быть большим недостатком.

   – Понял вас, Семён Алексеич, – ответил Хрущёв. – Но давайте представим, что у нас есть еще другой мощный радар, расположенный, например, на дирижабле или самолете? Или есть несколько отдельных наземных РЛС меньшей мощности, которые являются передвижными. Вы ведь сможете в таком случае получать необходимые координаты целей, чтобы можно было по ним ракеты запускать? Например, если пункт управления ЗРК, снабженный ЭВМ, сможет обрабатывать данные от этих различных РЛС, обобщать и выдавать информацию по воздушной обстановке, распределяя цели в зависимости от ситуации, как описал Сергей Алексеевич?

   – Да, конечно, – подтвердил Лавочкин.

   – Мы ведь сейчас как раз о таком варианте с товарищами Китовым и Лебедевым говорили, – напомнил Хрущёв, – чтобы с помощью единой информационной сети можно было бы любому зенитному комплексу получить данные о противнике в воздухе и определить с помощью своей ЭВМ доступные для поражения этим комплексом воздушные цели. И если получается, что раз мы не привязаны к обзорной стационарной РЛС, то остальные составляющие комплекса можно все-таки сделать подвижными? К тому же, сама подобная обзорная РЛС выходит дорогой и уязвимой, ее могут ведь уничтожить и как тогда использовать ЗРК? Может быть, вообще надо решить вопрос с РЛС для ЗРК как-то иначе, не создавая таких монстров? Нам ведь не только Москву и Ленинград прикрыть надо, но и другие города, а при таких затратах на них денег точно не хватит, нужно находить более экономные решения. Кстати, в этом случае надо ввести в состав комплекса машину с радиорелейной станцией связи.

   – Вот, кстати, о связи, – сказал Китов. – Поскольку связь предполагается единая, нельзя ли сделать её тоже цифровой? Ведь аудиосигнал в общем случае – синусоида, которую можно оцифровать. А цифровую связь шифровать с помощью ЭВМ значительно легче и быстрее.

   Хрущёв мигом сообразил, какие возможности открывает мысль, высказанная конструктором. В «той истории» мобильная связь создавалась как отдельная система, которую уже потом «приделывали» к Интернету. Здесь же, если сразу правильно поставить задачу, можно получить заодно и систему мобильной связи.

   Вот только прямо сейчас объяснить участникам совещания, что именно требуется, он не мог – большинство из них не были допущены к «Тайне», и информацию из будущего разглашать при них было нельзя.

   – Очень правильная мысль, Анатолий Иванович, – тут же поддержал Китова Хрущёв. – А самое главное – поскольку единая сеть уже будет в системе, сигнал можно будет передавать по тем же линиям, а то и вовсе по радиоканалу. Соответственно, по этой же сети затем можно будет организовать и мобильную связь для всего населения страны.

   – Ка-а-акую связь? – удивлённо переспросил Китов.

   – Мобильную. Когда телефон у человека установлен в автомобиле, а то и вовсе лежит в кармане, – пояснил Хрущёв. – Примерно как портсигар величиной. Ну, это не прямо сейчас, конечно, это на будущее...

   – Интересная идея, Никита Сергеич, – Китов явно был озадачен.

   – Я вам даже больше скажу, – усмехнулся Хрущёв. – У нас Владимир Иванович Немцов в НИИ Связи РККА мобильную связь, правда, аналоговую, начал разрабатывать ещё в 1945 году, но прервал работу. Но рабочий прототип у него уже был. Немцов, кстати, талантливый писатель-фантаст и популяризатор науки. Надо его к этой работе привлечь.

   – Есть ещё один талантливый инженер – Леонид Иванович КуприянОвич. Он прямо сейчас работает над прототипом мобильного телефона, тоже, конечно, аналогового. Вот его тоже привлекайте к этой работе, – подсказал Хрущёв, заглянув в свои бумаги.

   (Воронежский НИИ Связи разрабатывал чуть позднее первую в мире мобильную систему связи «Алтай»)

   – Никита Сергеич, а вы откуда про них знаете? – удивился Калмыков.

   – Я с Иваном Александровичем Серовым в давней дружбе, – пошутил Хрущёв. – А он все знает, у него работа такая.

   – Никита Сергеич, на данный момент мобильную связь проще сделать аналоговой, – остановил полёт фантазии Первого секретаря Лебедев. – Габариты телефона меньше получатся, и цена. Цифра пока ещё слишком дорогая.

   – Но в цифре удобнее разделять информационные пакеты гражданской и военной связи, – возразил Китов. – А в аналоговой системе придётся частоты разносить. В общем, тут есть над чем подумать...

   – Нет, с цифровой системой у нас вся мощность АЛУ уйдёт на оцифровку сигнала, – сказал Лебедев. – Пока действительно мощный процессор не сделаем, о цифровой обработке звука придется забыть.

   – Да зачем вообще обычному человеку такая связь? – удивился маршал Бирюзов.

   – Как зачем? – ответил Хрущёв. – А если это офицер? Если его немедленно найти надо, где бы он ни был? А если это передовой авианаводчик? Вот представьте: наводчик увидел цель, у него с собой небольшой чемоданчик. Внутри на крышке – плоский экран, на котором видна карта местности. Он тыкает световым пером в экран и помечает цель. Система тут же вычисляет ее координаты и передает на командный пункт. А оттуда данные о цели будут доступны всем остальным на поле боя.

   – А для обычного человека? Вот приходит человек в магазин, а расплачивается, просто приложив телефон к считывающему терминалу, – продолжил Хрущёв. – Сумма денег списывается со счёта в сберкассе. Удобно? Ещё как.

   – Товарищи, связь, безусловно, тема важная, – сказал Устинов, – но, мы сейчас всё-таки ПВО обсуждаем, а не систему безналичных платежей. Предлагаю по связи отдельное совещание устроить, а сейчас давайте все же вернёмся к обсуждению проекта «Даль». Семён Алексеич, вижу, у вас какой-то вопрос есть?

   – Да, я хотел спросить... как же быть с заданной по проекту скорострельностью? – спросил Лавочкин.

   – Так вы поймите, Семён Алексеич, стационарный ЗРК – это комплекс мирного времени. Если мы говорим о действиях комплекса в боевой обстановке, то любой стационарный ЗРК, не имеющий возможности быстро выйти из-под удара, превращается в одноразовый, – пояснил Хрущёв. – Ну и нафига он нужен, если комплекс может быть накрыт одной аэробаллистической ракетой со спецБЧ с расстояния километров этак 200? Зароем в землю миллиарды рублей – и всё на один раз?

   Он, ознакомившись по информации из «той истории» с итогами Вьетнамской войны, хорошо представлял себе возможности американской авиации уже через 10 лет.

   – Э-э-э... – замялся Лавочкин.

   – Тогда как в мобильном варианте потребуется лишь разработать машины, связанные с подготовкой, запуском и управлением ракетами – пусковые и транспортно-заряжающие установки, кабины подготовки и управления с ЭВМ, машины связи, что ещё необходимо? Транспортер с дизель-электростанцией, машина для перегрузки ракет, машины для размещения личного состава и его отдыха между дежурствами? – спросил Хрущёв. – Их у нас по другой теме разрабатывают, можно будет и для «Дали» их изготовить. ЭВМ за счет новой элементной базы товарищ Лебедев планирует сделать еще более компактной и надежной, пригодной для размещения на подвижной базе, тем более эти новые колесные транспортеры совсем не гусеничная техника, при движении вибрации у них гораздо меньше, и воздействие на электронику и сами ракеты будет заметно ниже.

   – Если же потребуется увеличить скорострельность комплекса, – продолжил Хрущёв, – можно будет просто увеличить число самоходных пусковых установок с подготовленными к старту ракетами. Этот момент стоит учесть при разработке комплекса, например, в случае возможного усиления позиций ЗРК дополнительными самоходными ПУ для предотвращения массированного прорыва авиации противника. Достаточно ввести в состав комплекса ракеты со спецБЧ, чтобы противник отказался от тактики массированного прорыва ПВО большими группами самолётов. Тогда и скорострельность такая большая не понадобится.

   – Сейчас американцы собираются прорывать нашу ПВО плотными группами бомбардировщиков, – добавил Устинов. – Они считают, что так легче отбиться от истребителей, по опыту 2-й мировой. Но что будет, если в такую группу попадёт ракета со спецБЧ? Разнесёт всю группу одной ракетой.

   – Как только американцы это осознают, они неминуемо сменят тактику, – продолжал Устинов. – Например, будут прорываться по всему фронту мелкими группами в 2-4 самолёта, а то и по одиночке. Потому нам, видимо, не скорострельная система понадобится, а закрывающая возможно большее пространство.

   – Условно говоря, не пулемёт, а снайперская винтовка большой дальности, – провёл аналогию Хрущёв.

   (В реальной истории так и произошло. После появления зенитных ракет с ядерными боевыми частями САК ВВС США пересмотрело свою тактику прорыва ПВО в плотном тактическом строю эллипса и перешло к отработке тактики прорыва ПВО одиночными бомбардировщиками на широком фронте.)

   – Машин потребуется побольше, чем вы перечислили, Никита Сергеич, – наскоро прикинул Лавочкин. – Но это действительно решаемо.

   – Это, Семён Алексеич, вам информация к размышлению для принятия решения. Пока вы на этапе эскизного проекта – подумайте, – ответил Хрущёв. – Техзадание, как я уже говорил, и скорректировать можно. Точно так же, как и Постановление можно новое принять. Вы уж извините, что в вашу конструкторскую епархию так нагло лезу, но, с другой стороны, ко мне много разной информации сходится. Я хоть и неуч, конечно, но память ещё пока неплохая. Вот и подсказываю, по мере сил, разные варианты.

   – А главное, чем мне нравится мобильный вариант комплекса, – пояснил Первый секретарь ЦК, – почти полностью исключаются затраты на капитальное строительство защищенных сооружений, которые от атомной боеголовки всё равно никак не защищают. Соответственно, сам комплекс становится заметно дешевле, ввод его в строй ускоряется, а боевые возможности многократно возрастают. За счёт возможности, к примеру, быстро сосредоточить несколько комплексов на опасном направлении или вывести их из под ответного удара противника.

   – Ну а если нужно все-таки необходимо укрытие от ударов с воздуха, то для такого самоходного комплекса можно ведь и соответствующие укрытия предусмотреть, в войну многие в туннелях бронепоезда и железнодорожные орудия прятали, немцы так вообще на поверхности бетонные укрытия строили и маскировали, чем мы хуже, да и копать нужно много меньше (справка - -gitlera-centr-anlage-mitte.html) или хотя бы тентовые укрытия () так ведь воздушной разведке проблемы создать можно.

   – Поэтому, Семён Алексеич, я пока предлагаю разрабатывать ракету и основные радиолокационные средства, как решили, но, одновременно, оценить возможность создания мобильной версии комплекса, – сказал Хрущёв. – А товарищам военным, – он посмотрел на Жукова и Бирюзова, – предлагаю плотно поработать совместно с Главным конструктором и Министерством радиопромышленности. Если вы в результате придёте к совместному мнению, что мобильная версия комплекса технически возможна, тогда можно будет говорить

   – Мобильная версия комплекса, нам, безусловно, интересна, – заметил Бирюзов. – Если Семён Алексеич придёт к выводу, что это технически возможно – техзадание мы готовы скорректировать, и проект нового Постановления совместно с товарищами из промышленности подготовим.

   – Ну, вот и договорились, – подытожил Хрущёв.

   – А если у нас будет единая информационная система управления для всей ПВО и ПРО страны, – добавил Устинов, – то мы, в будущем, могли бы ввести в состав комплекса, скажем, ракету с увеличенной дальностью полёта, и получить, таким образом, аналог американской ракеты дальнего перехвата «Бомарк», которая у них сейчас испытывается. А если ввести в состав комплекса противоракету, и если товарищ Кисунько немножко поучаствует, – усмехнулся Дмитрий Фёдорович, – то мы могли бы получить универсальный комплекс ПВО/ПРО для целого района, округа или фронта. Но это не прямо сейчас, а на будущее, как развитие концепции...

   – Гм... – Кисунько на несколько секунд задумался. – Мне представляется, что у ПРО время реакции должно быть значительно быстрее, чем у обычного ЗРК. Да и методы наведения отличаются. Не готов пока так сразу ответить. Давайте хотя бы один успешный перехват проведём, тогда хотя бы какие-то исходные данные для создания системы появятся.

   – Но вы только учтите, – сказал Устинов, – что в этом случае, как и с ЗРК «Даль», комплекс ПРО сможет получить сигнал о появлении целей до обнаружения их своими собственными средствами, в единой системе ПВО-ПРО уже будет циркулировать предупреждение о пуске БР, поступившее со спутника СПРН, затем мощные обзорные РЛС сообщат в систему о появлении соответствующих целей в космосе, а ЭВМ тем временем уже будут рассчитывать траектории этих объектов и смогут определить, куда они попадут и выдать решение на ракетный пуск, увеличив тем самым время для принятия решения.

   – С этим не так всё просто, товарищи, – заметил Лебедев. – линии связи сейчас слишком медленные, а главное – не может пока ЭВМ выполнять сразу несколько задач на одном АЛУ.

   – То есть, пока машина передает данные в сеть, она не обрабатывает входящие данные – комплекс слепнет. – пояснил он. – Нужна машина с двумя, в пределе – несколькими АЛУ разной мощности и общим полем памяти. Основное АЛУ работает на обработку поступающих данных, вспомогательные – на передачу данных в сеть и выдачу команд на «исполнительные механизмы» – пусковые и др. А подлетное время в ПВО и ПРО несравнимо.

   – Я это понимаю, – ответил Устинов. – и не предлагаю создать такую систему за два-три года. Это, скорее, концепция, задумка на будущее. Чтобы наши конструкторы уже сейчас знали, в каком направлении им надлежит свои системы в будущем развивать.

   – Ты, Дмитрий Фёдорович, Семёна Алексеича расширением ТТХ комплекса сейчас не грузи, – сказал Хрущёв. – У него и так голова пухнет. Вот начнёт у него ракета в замкнутом контуре летать, тогда вторым этапом можно будет и о расширении возможностей подумать.

   – Испытания комплекса где будем проводить?

   Этот вопрос, казалось бы, непринципиальный, был одним из ключевых. В «той истории» представители промышленности хотели испытывать комплекс на уже привычном полигоне Капустин Яр. Там перед этим испытывались ЗРК С-25 и С-75, была построена инфраструктура. Но военные настояли на испытаниях на полигоне Сары-Шаган в районе озера Балхаш, там в то же время испытывалась противоракетная система «А» конструкции Кисунько. Лавочкин в мае 1958 года просил перенести хотя бы автономные пуски ракет на полигон ВВС во Владимировку.

   Командующий ВВС Вершинин не возражал, но воспротивился командующий ПВО маршал Бирюзов, считавший, что проведение автономных испытаний во Владимировке отвлечёт силы от строительства основных позиций на полигоне «А» в Сары-Шагане. В итоге, из-за постоянного отставания от сроков строительства, бросковые испытания ракеты проводились во Владимировке. Автономные испытания проводили в начале лета 1960 года в Сары-Шагане. Лавочкин был вынужден в самую жару мотаться по полигону в генеральском мундире – военные строители человека в гражданской одежде всерьёз не воспринимали. В итоге 9 июня 1960 года Генеральный конструктор Семён Алексеевич Лавочкин скончался на полигоне Сары-Шаган в результате сердечного приступа.

   Первым побуждением Никиты Сергеевича, когда он прочёл об этом в «документах 2012», было в очередной раз изобразить самодура и приказать перенести испытания в Капустин Яр.

   Но в тех же документах он прочитал, что 19 апреля 1960 г. американский U-2 совершил очередной пролёт над полигонами Тюратам (Байконур) и Сары-Шаган. А через 12 дней, 1 мая 1960 г. состоялся исторический первомайский полёт Фрэнсиса Гарри Пауэрса, спровоцировавший новый виток «холодной войны».

   Теперь Хрущёву предстояло найти способ сохранить жизнь Генерального конструктора и не допустить обострения отношений с США. Он понимал, что в обострении отношений летом 1960 года был виноват, прежде всего, он сам. Можно было ради дела смолчать, не давать воли эмоциям, не требовать извинений от Эйзенхауэра за полёты U-2. Но американская настырность и наглость постоянно выводила Никиту Сергеевича из равновесия.

   Добились ведь своего «открытого неба» – список доступных для контроля объектов наконец-то согласован, инспекционные полёты над разрешёнными территориями СССР и США решено начать с 1 июля 1957 года.(АИ) И всё равно упорно лезут своими разведчиками во все мыслимые дыры. В ответ на протесты нагло прикидываются шлангом, мол, «наш мирный научный самолёт случайно заблудился, ошибка пилота, мы сожалеем...» И продолжают лезть. Пилоты продолжают «ошибаться», самолёты «блудят», причём обязательно над объектами, вошедшими в список не подлежащих инспекции с воздуха. А Эйзенхауэр открыто объявил, что любое появление советского самолёта над территорией США, пока не работает программа «Открытое небо», будет означать войну.

   Проще всего, конечно, поставить на Сары-Шагане несколько 75-х комплексов, которые к тому времени будут боеготовы. А «Даль» испытывать в Капустином Яре. Тогда и Лавочкин жив останется, и американцам рога обломаем. Тем более, что строительство на Сары-Шагане обещает быть долгим и мучительным, и не факт, что к апрелю 1960 года будет закончено. Даже учитывая, что теперь комплекс становился мобильным, ему необходимо место постоянного базирования. Надо было построить склады или, хотя бы площадки для хранения ракет, техническую позицию для их диагностики, гаражи для машин, жильё и бытовые помещения для личного состава и испытателей – то есть, полноценную тыловую ракетную базу.

   А принимаемые им решения, если всё правильно организовать, могут ускорить готовность «Дали» на год-полтора. В этом случае неготовность инфраструктуры на полигоне может задержать испытания фактически готового комплекса.

   Но Бирюзов упёрся рогом и требует испытывать все последующие комплексы после 75-й системы на Сары-Шагане. «Надо снять с Лавочкина часть организаторской нагрузки, – подумал Хрущёв, – тем более, что ОКБ-301 свою часть работы в «той истории» выполнило, ракета летала, и даже в автономном режиме сбивала воздушные цели, наводясь на них своей активной головкой самонаведения. Комплекс в целом просрали радисты и, главное, разработчики управляющей ЭВМ. Калмыкова #бать, #бать и #бать, пока не сделает всё, на что подписался.»

   Никита Сергеевич почти физически чувствовал, как плавится мозг от напряжения. Он сообразил, что отвлёкся, и не слышит, что говорит Бирюзов. Усилием воли заставил себя включиться.

   – … Поэтому считаю, что испытывать комплекс в полном объёме надо на полигоне «А» в пустыне Бетпак-Дала, возле станции Сары-Шаган, – закончил маршал.

   – Наземные объекты кто строит? – устало спросил Хрущёв.

   – Министерство обороны, Никита Сергеич, – ответил Бирюзов.

   – Георгий Константинович, – повернулся Хрущёв к Жукову. – Строительство в срок закончишь?

   – Постараемся, Никита Сергеич, – ответил министр обороны. – Разработчики ещё не представили информацию в полном объёме. Да и местность там сложная. Поганая местность, если честно. Людей не хватает...

   – Тебе там придётся между 35-й площадкой и техбазой бетонную дорогу строить, – напомнил Хрущёв. – А вода там есть?

   – Нету там воды, – проворчал Жуков. – Водопровод от Балхаша строить надо.

   – Етить твою мать! – Никита Сергеевич повернулся к крупномасштабной карте полигона. – Да тут этого водопровода километров сто! Мне тут экономисты подсчитали, во сколько этот ваш водопровод вместе с дорогой обойдётся. Сорок миллионов рублей!! Вы там совсем ох..ели, народных денег не считаете?! Думаете, у страны карман бездонный?! Какая, х...й, разница, где испытывать? Почему обязательно в Сары-Шагане? Там у вас спиртом намазано, что ли? (Мёд военным как-то пофиг, а вот спирт... :) )

   Жуков, насупившись, молчал. Маршал Бирюзов пытался стать невидимым, но технология «stealth» ещё не была разработана, поэтому получалось у него плохо.

   – Григорий Трофимыч, пиши в протокол, – сказал Хрущёв. – Бросковые и автономные испытания изделия «400» (обозначение ракеты) проводить на полигоне Владимировка. Испытания комплекса «Даль» в полном объёме, в замкнутом контуре управления (т. е. с использованием всех штатных радиотехнических средств комплекса) проводить на полигоне Капустин Яр. По готовности комплекса С-75, не дожидаясь принятия на вооружение, обеспечить зенитное прикрытие полигонов Тюра-Там, Капустин Яр и Сары-Шаган. Генеральному конструктору Лавочкину совместно с представителями министерства обороны рассмотреть вопрос о возможности переноса технической ракетной базы комплекса «Даль», строящейся на полигоне Сары-Шаган, насколько возможно ближе к берегу озера Балхаш.

   – Так мы же вроде только что решили испытывать «Даль» в КапЯре? – удивился Жуков.

   – А я не испытательный комплекс на Сары-Шагане собираюсь поставить, – пояснил Хрущёв. – а боевой. Чтобы ни одна падла американская туда не сунулась. Кроме того, я не вечный, а ваши упёртые зенитчики всё равно рано или поздно захотят все зенитные ракеты в этой пустыне испытывать. Так хоть, пока строить не начали, передвинуть ТРБ и жилые здания поближе к воде. Если местность позволит, конечно.

   Маршалы Жуков и Бирюзов многозначительно переглянулись.

   – Х...яссе... – пробормотал Жуков себе под нос.

   – Но вас, Семён Алексеич, я на Сары-Шаган не отпущу, – предупредил Хрущёв. – Во всяком случае – летом. Нечего вам там с больным сердцем по жаре мотаться. Пошлёте заместителя.

   Не ожидавший ничего подобного Лавочкин даже опешил.

   – Что вы, Никита Сергеич! – пробормотал он. – Я справлюсь!

   – А я не хочу выяснять, справитесь или нет, – ответил Хрущёв. – Вы стране и мне лично нужны живым и работоспособным. Понятно?

   – Так точно, товарищ Первый секретарь! – ответил Лавочкин.

   – Так, с железками вроде разобрались, – сказал Хрущёв. – Теперь несколько организационных решений. Прежде всего, головным министерством по «Дали» предлагаю назначить Министерство радиотехнической промышленности.

   – То есть? – встрепенулся министр Калмыков.

   – То есть я вижу, что в предлагаемом вами проекте комплекса ракета – лишь малая и далеко не самая сложная часть, – пояснил Хрущёв. – Все проблемы будут сосредоточены в радиоэлектронной начинке. Поэтому и отвечать за комплекс в целом будут радисты.

   – Но... у нашего министерства нет опыта руководства такими сложными военными проектами... – попытался увильнуть от ответственности министр.

   – Назвался груздем – полезай в кузов, – повторил Никита Сергеевич. – Вы, Валерий Дмитриевич, инициировали строительство комплекса, теперь отвечайте за свои инициативы. Пиши Григорий Трофимыч, в протокол: головное министерство – МРТП.

   – Дальше пиши, – продолжал он. – Создать межотраслевое научно-производственное объединение в составе организаций, занятых в разработке комплекса. Сам перечисли, я всех не помню. В Совет директоров объединения назначить представителей от каждого министерства, участвующего в разработке комплекса, в ранге не меньше заместителя министра. Пусть сами выберут, кого именно. Ну и Генерального конструктора Лавочкина, само собой, председателем Совета директоров. Записал?

   – Дальше. Создать Совет Главных конструкторов комплекса «Даль» во главе с Генеральным конструктором Лавочкиным. (В реальной истории Совет Главных по «Дали» был создан только летом 1959 г.)

   – Прошу прощения... Не понял, – снова сказал Калмыков. – При всём моём уважении к Семёну Алексеевичу, он относится к министерству авиапромышленности, а не к моему. Вы назначаете головным министерством МРТП, а все ключевые должности отдаёте представителю МАП...

   – Так Совету Главных технические проблемы решать придётся, – пояснил Хрущёв. – Семён Алексеич в технике разбирается, ему и власть в руки, а вы, Валерий Дмитриевич, как министр головного министерства, будете обеспечивать эффективность работы своих подчинённых, на которых Семён Алексеич, как представитель МАП, повлиять не может, будете помогать ему решать вопросы организационные, особенно, связанные с радиотехникой и ЭВМ.

   – Для лучшей координации работ по радиоэлектронной части комплекса считаю необходимым ввести должность Генерального конструктора средств управления системы «Даль», – сказал Хрущёв. – Валерий Дмитрич, есть у вас хороший специалист на примете?

   – Есть, – поразмыслив, ответил Калмыков. – Валентин Петрович Шишов, из НИИ-244.

   – Справится?

   – Да, товарищ опытный.

   (Шишов, в прошлом работник КБ-1, являлся одним из основных разработчиков счетно-решающего устройства станции наведения ракет Б-200 системы-25 – блока выработки команд управления ракетой. Им были также проведены большие работы по отработке контура автоматического регулирования системы. В реальной истории был назначен Генеральным конструктором средств управления летом 1961 г)

   – Ещё одно. У вас, Семён Алексеич, есть ещё тема по перехватчику «250» и ракете «275», – напомнил Хрущёв. – Целый сложнейший комплекс, который вы разрабатываете в одиночку. А тут ещё и «Даль», которая ещё сложнее. И при этом, если правильно помню, ракеты на вашем перехватчике не самонаводящиеся?

   – Да, радиокомандные, – подтвердил Лавочкин.

   – Так они, считайте, уже устарели, – сказал Хрущёв. – Вон, «Даль» уже с активной головкой самонаведения пойдёт. Товарищ Микоян тоже на свои МиГ-17 и МиГ-19 самонаводящиеся ракеты ставит. Не потянет одно ОКБ две таких сложных разработки одновременно. Я предлагаю проект «250» закрыть, как уже не соответствующий изменившимся требованиям, и сосредоточить усилия ОКБ-301 на системе «Даль». Дмитрий Фёдорович, что скажешь?

   (В реальной истории после нескольких катастроф перехватчика Ла-250 его испытания были прекращены в июле 1959 года)

   – Учитывая сложность задач по «Дали» – поддерживаю, – ответил Устинов.

   – Пётр Васильевич? – посмотрел Хрущёв на Дементьева.

   – Видимо, да... Требования ТЗ разрабатывались ещё в 1953-м, с тех пор слишком многое изменилось. Поддерживаю, – согласился Дементьев.

   Лавочкин вздохнул.

   – Как скажете, товарищи, – ответил он. – «Даль» действительно очень сложная выходит. Если 250-й действительно устарел, не родившись... Что ж, так тому и быть.

   – Постановление я подготовлю, – сказал Дементьев.

   – Да вы не огорчайтесь, Семён Алексеич, вам работы с одной только «Далью» за глаза и за уши хватит, – сказал Хрущёв. – А приглядывать за вами я поручаю лично товарищу Устинову. Он сможет решить те проблемы межведомственного взаимодействия, которые ни товарищ Калмыков, ни другие министры, сами решить не смогут. А чтобы дать Дмитрию Федоровичу соответствующие надминистерские полномочия – пиши, Григорий Трофимыч: преобразовать Спецкомитет при Совете Министров СССР в Военно-Промышленную Комиссию. Председателем Комиссии назначить Дмитрия Федоровича Устинова. (В реальной истории Спецкомитет был преобразован в ВПК 11 декабря 1957 года)

   – А уж если полномочий Дмитрия Федоровича будет недостаточно... – многозначительно произнес Хрущёв. – Григорий Трофимыч, ты клещи смазал?

   – Так точно, Никита Сергеич, смазал, – ухмыльнулся Шуйский..

   Тема ПВО получила неожиданное продолжение весной 1957 года, когда на испытаниях ЗРК С-75 начались пуски ракет в замкнутом контуре управления. Внезапно пошли необъяснимые отказы различных систем, каждый раз – разных. При падении ракеты электронные блоки разрушались, поэтому установить причину отказа не удавалось.

   Запустили вторую ракету, третью. Падения продолжались.

   Стали разбираться по классической схеме, выясняя, что изменили с момента последнего успешного пуска. Вроде никаких кардинальных изменений не было. Начали готовить к старту следующую ракету.

   И тут на площадке появился начальник особого отдела полигона. Все насторожились, но он махнул рукой:

   – Работайте, товарищи, я тут по личному делу.

   Убедившись, что люди продолжили работу и перестали обращать на него внимание, он подошёл к молодому специалисту Владимиру Коляскину.

   – Коляскин Владимир Васильевич?

   – Да, он самый. А что случилось.

   – Да я тут по вашей проблеме. Падают ракеты?

   – Падают.

   – А что меняли?

   – Да вот и пытаемся вспомнить, что меняли, – с досадой развёл руками Коляскин. – Вроде ничего такого критического...

   – Так может, на месте посмотреть? – вдруг предложил особист. – Садись в «газик», поедем, посмотрим на место падения последней ракеты.

   Коляскин сел в машину особиста, на переднее правое сиденье, указал примерное направление. Вскоре «газик» затормозил возле исковерканных обломков изделия. Вышли, осмотрелись.

   – Да в чём дело-то? – спросил Коляскин. – Я же не великий специалист ещё... Может, кого поопытнее надо было захватить?

   – Да давай сначала сами посмотрим, – предложил начальник особого отдела. – Ты же парень молодой, глаз у тебя ещё не замыленный, посмотри, только очень внимательно. И я тоже посмотрю, два глаза – хорошо, а четыре – лучше.

   Минут десять-пятнадцать они внимательно рассматривали обломки упавшей второй ступени.

   – Смотрите, датчик! – Коляскин вдруг указал на один из крупных обломков.

   Датчик давления газов в камере сгорания на упавшем изделии прогорел насквозь.

   Хуже другое. Рядом с датчиком был проложен жгут проводов управления. Раскалённые газы из камеры сгорания пережигали жгут, случайным образом прерывая то один то другой провод. От этого и получалось впечатление отказа различных систем.

   – Точно! Вот он, датчик! А вот и провода пережжённые! Вот из-за чего отказы пошли! – Коляскин обрадованно показал особисту прогоревший датчик.

   – Теперь вот что, – убедительно сказал особист. – Давай, клади в машину этот кусок вместе с датчиком и горелыми проводами, и поехали к Грушину.

   Главный конструктор, увидев находку Коляскина, был очень обрадован. На изделие вернули старую модель датчика. Задержки в испытаниях комплекса удалось избежать.

   (В реальной истории после 10 неудачных пусков испытания были остановлены. На выяснение причины неисправностей понадобился месяц. Прогорание датчика действительно обнаружил Владимир Васильевич Коляскин, но задержка в испытаниях была значительная.)

   Решение о создании системы мобильной связи, принятое на совещании по ПВО, начали выполнять уже весной 1957 г. Разрабатывались сразу две системы. В созданном в Воронеже НИИ связи (ВНИИС) начали разрабатывать транкинговую систему, получившую название «Алтай». Она работала первоначально на частоте 150–170 МГц, затем систему перевели на частоту 330 МГц.

   (В реальной истории разработка началась в 1958 г, в 1963-м система была представлена на выставке в Брюсселе, с 1963 по 1968й год проходил первый этап развёртывания. Система предназначалась для руководителей, размещалась в автомобиле, имела малое число абонентов, зато очень высокую надёжность связи. )

   Применение «Алтая» на массовых мероприятиях, при большом скоплении народа имело огромное преимущество перед абонентами обычных сотовых сетей — эта связь никогда не «ляжет» даже от наплыва желающих поздравить всех знакомых с новым годом. Именно поэтому она, наряду с другими типами связи, присутствует в машинах инкассации, скорой помощи и служб спасения.

   Но, разумеется, самыми главными в «Алтае» являлись функции, необходимые руководству, под которые собственно и создавалась вся сеть — групповой вызов, селекторные совещания, «просьба позвонить», переадресация, закрытая сеть и так далее.

   (Источник -pro-radio-telephony-system/)

   Одновременно в Москве, в апреле 1957 года инженер Леонид Иванович Куприянович из Московского государственного специализированного проектного института, где проектировалась отечественная телевизионная техника, продемонстрировал прототип мобильного телефона ЛК-1; весивший около 3 кг. Основным вопросом стало беспроблемное сопряжение с обычной телефонной сетью. Куприянович организовал его через автоматическую телефонную радиостанцию (АТР), подключаемую к обычной телефонной сети. (Источник / , -879789.xhtml)

   Однако телефон Куприяновича не был обычным радиоудлинителем или трубкой для телефонной базы – номер телефона кодировался не в базовой станции, а в самом мобильном аппарате. На одной волне можно было разместить до тысячи каналов связи радиофонов с АТР. (Подробнее /) Правда, узнаваемость голоса при этом должна была ухудшиться, но при качестве тогдашней проводной связи это не было серьезной проблемой. Куприянович предлагал устанавливать АТР на высотном здании в городе. Питание телефон получал от никель-кадмиевых аккумуляторов.

   Куприянович в середине 1957 года продемонстрировал свой телефон в действии сразу нескольким руководителям страны: Хрущёву, Косыгину, министру радиопромышленности Калмыкову и министру электронной промышленности Шокину, а также потенцальным заказчикам – министру путей сообщения Бещеву, министру сельского хозяйства Мацкевичу и секретарю ЦК Шелепину. (В АИ Шелепин курирует в ЦК сельское хозяйство) Показ проходил на ВДНХ, где телефон был выставлен в качестве экспоната. (АИ)

   Хрущёву телефон Куприяновича очень понравился.

   – Леонид Иваныч, а он у вас работает, или просто как экспонат выложен? – спросил он.

   Куприянович с улыбкой пощёлкал переключателями и протянул Хрущёву телефонную трубку. Первый секретарь услышал знакомый непрерывный гудок.

   – Вот это да! Здорово!

   – Базовая АТР подключена к городскому номеру ВДНХ, – пояснил Куприянович. – Просто наберите номер на аппарате.

   Взяв телефон в левую руку, Никита Сергеевич набрал свой домашний номер. Поднёс к уху трубку (ЛК-1 был оснащён обычной телефонной трубкой – держать возле уха 3-килограммовый кирпич было невесело), дождался гудков...

   – Алло! Нина Петровна! Это я звоню, с ВДНХ. Да нет, ничего не случилось. Тут один умнейший инженер, Куприянович его фамилия, сотворил настоящее чудо – мобильный телефон, по которому можно прямо с улицы звонить. Вот я тебе с улицы и звоню... Что значит, «делать нечего»? Ну ладно, ладно, прости, что отвлёк... – он прервал разговор, отдал Куприяновичу аппарат, развёл руками и пояснил:

   – Не поверила Нина Петровна. Говорит: «Делать тебе нечего». А вас, Леонид Иваныч, я сердечно благодарю за доставленное удовольствие, – Хрущёв широко улыбнулся. – Только вот набирать номер на телефонном диске не очень удобно. Может быть, вам удастся на серийной модели кнопочки вместо диска сделать?

   – Сделаем кнопочки, Никита Сергеич! – Куприянович, довольный впечатлением, произведённым его разработкой на Первого секретаря, был счастлив.

   Обрадованный инженер показал Хрущёву и министрам ещё одну свою разработку – рацию размером со спичечный коробок и весом всего 50 грамм (вместе с источниками питания), которая могла работать без смены питания 50 часов и обеспечивала связь на дальности двух километров. Куприянович не только обошелся без микросхем, но и вместе с транзисторами использовал миниатюрные стержневые лампы. В 1957 и в 1960 годах вышло первое и второе издание его книги для радиолюбителей, с многообещающим названием – «Карманные радиостанции». В издании 1960 года описывалась простая радиостанция всего на трех транзисторах, которую можно носить на руке. Автор предлагал ее для повторения туристам и грибникам. Схемы устройств были опубликованы в журналах. (Источник – /, там есть фото всех описываемых устройств)

   Упоминание Первого секретаря о серийной модели для чиновников стало командой к действию. Куприяновичу была оказана немедленная поддержка, дело закрутилось. К концу 1957 года радиозаводы начали изготавливать первые опытные партии базовых станций АТР и самих мобильных телефонов.

   Посещение Хрущёва с министрами ВДНХ снимала официальная кинохроника. Вечером телесюжет показали в новостях. Когда на экране телевизора появился улыбающийся, довольный как кот, Никита Сергеевич с телефонным аппаратом в руках, Нина Петровна поняла, что звонок днём не был шуткой.

   – Гляди-ка, а я и не поверила, – она оглянулась на смеющегося мужа. – Надо же, это у нас такие телефоны делают?

   – Пока ещё не делают, но обязательно будут. А изобрели у нас, – ответил Хрущёв.

   К работе Куприяновича по просьбе руководства страны подключился Владимир Иванович Немцов, занимавшийся тематикой мобильной связи в 1945-46 гг, а несколько позднее с созданным в Московском НИИ отделением технологии мобильной связи начали плотно сотрудничать болгарские товарищи (АИ). В Болгарии этой проблематикой долгое время занимался инженер Христо Бачваров (Источник – /)

   В 1958 году Куприяновичу удалось довести вес телефона до 500 г, а в 1959 году в Москве и Ленинграде начали устанавливать АТР на высотных зданиях – это был фактически прототип современных базовых станций. (АИ, в реальной истории Купрянович лишь предложил устанавливать АТР в 1959 г. Здесь же работа находится на контроле правительства и имеет высший приоритет) Дальность действия АТР в зависимости от высоты установки составляла от 25 до 80 км. (Источник – /)

24. Коминтерн.

   5 января 1957 года президент США провозгласил так называемую «доктрину Эйзенхауэра». В своём специальном послании, посвящённом политике на Ближнем и Среднем Востоке Эйзенхауэр потребовал права использования в этом районе американских вооруженных сил, выделения суммы в размере 200 миллионов долларов на реализацию «программы военной помощи и сотрудничества». Эта доктрина была названа «доктриной заполнения силового вакуума» или «доктриной Эйзенхауэра». Она была продолжением и инструментом практического осуществления «теории заполнения вакуума», выдвинутой ещё Джоном Фостером Даллесом. (/Доктрина_Эйзенхауэра)

   Суть «доктрины Эйзенхауэра» заключалась в предложении «заполнять вакуум» в регионах, освобождающихся из-под власти колониальных держав путём ввода туда американских вооружённых сил. Формальным поводом для ввода предполагалось «приглашение» или «просьба о помощи», направленная действующим правительством страны, а целью ввода американски войск – «недопущение распространения коммунизма».

   Этот ход президента был ожидаем даже без использования какой-либо информации из будущего. Американская администрация потерпела несколько чувствительных поражений. Следовало ожидать, что великая держава попытается взять реванш.

   Методы «доктрины Эйзенхауэра» были уже обкатаны американским империализмом в «банановых республиках» Латинской Америки, включая организацию заговоров, переворотов для установления реакционных режимов и т. п. Этот политический курс соединял в себе традиционный колониализм, делающий ставку на силу оружия, и элементы неоколониализма, опирающегося на местную реакцию — феодальные круги и компрадорскую буржуазию. Учитывая в определенной степени уроки Суэца, «доктрина Эйзенхауэра» предусматривала несравненно большее, чем прежде, использование арабских реакционных сил, различных по своей социальной структуре, но объединяемых общей ненавистью к социальным преобразованиям.

   Для использования «доктрины Эйзенхауэра» требовалось лишь «доказать» конгрессу, что в определенном районе арабского мира возник «вакуум» или какой-либо стране грозит опасность «агрессии международного коммунизма».

   Арабские страны не устраивала роль «вакуума», «пустого места», отведённая им американским империализмом. Поэтому уже через несколько месяцев после принятия доктрины американская пропаганда и дипломатия стали уверять, что США вовсе не собираются «заполнять вакуумы». Арабские народы сразу отвергли теорию «вакуума», оскорблявшую их национальное достоинство и самолюбие. Вместе с ней большинство арабских стран отвергло и «доктрину Эйзенхауэра». Официальную поддержку она получила лишь в Израиле и Ираке, бывшем на тот момент фактически английским вассальным государством, и несколько позднее – в Ливане.

   Выходка американской администрации не могла в сложившихся условиях остаться без ответа. 7 января 1957 г в Москву с официальным визитом прибыл премьер Государственного Совета КНР Чжоу Эньлай. Среди большого круга вопросов, обсуждавшихся лидерами СССР и Китая, была и «доктрина Эйзенхауэра».

   9 января Н.С. Хрущёв и Чжоу Эньлай выступили с совместным заявлением, осуждающим «доктрину Эйзенхауэра» как «очередное проявление американского империализма». Но это было лишь начало.

   Агрессивная колонизаторская сущность «доктрины Эйзенхауэра» была разоблачена в Заявлении ТАСС от 13 января 1957 г. Советское правительство предупредило народы стран Ближнего и Среднего Востока о той опасности, которая грозит им в случае их согласия с указанной «доктриной». «В послании господина Эйзенхауэра звучит не голос мира, а голос войны», — говорилось в Заявлении ТАСС.

   В течение следующей недели были проведены консультации между главами стран-участниц ВЭС. Содержание этих консультаций не оглашалось, но факт говорил сам за себя.

   30 января 1957 года конгресс США принял «доктрину Эйзенхауэра» в качестве официальной политической программы для Ближнего Востока. В принятом документе говорилось: «Соединенные Штаты готовы использовать вооруженные силы для оказания помощи любой нации или группе таких наций, обращающихся с просьбой о помощи против вооруженной агрессии, совершенной любой страной, контролируемой международным коммунизмом.» Это была попытка узаконить односторонним актом конгресса США вооруженную интервенцию в качестве инструмента политики, в нарушение элементарных принципов международного права и Устава ООН, в рамках принятой в то время в США «стратегии массированного возмездия».

   В ответ на принятие конгрессом «доктрины Эйзенхауэра» Координационный Совет ВЭС 31 января 1957 принял резолюцию, разрешающую поддержку любых демократических режимов, обращающихся в ВЭС за помощью в борьбе с империалистической агрессией. Все методы поддержки не перечислялись, однако было указано, что страны ВЭС могут оказать дружественным режимам в том числе и военную помощь, вплоть до отправки добровольцев и военных специалистов, а в случае получения соответствующей просьбы от правительств или общественных организаций страны, подвергшейся агрессии – и подразделений вооружённых сил.

   С отдельным совместным заявлением выступили Хрущёв, Чжоу Эньлай, Али Сабри и Ахмед Сукарно.

   – Советский Союз последовательно выступает за разоружение и установление мира во всём мире, – заявил Хрущёв. – К позиции Советского Союза присоединяются страны ВЭС и участники Организации Варшавского Договора. Мы ещё раз подтверждаем наш курс на мирное сосуществование и сотрудничество со всеми странами, независимо от их политического строя и преобладающей формы собственности. Мы будем приветствовать мирные инициативы всех стран, не ущемляющие права других наций и государств.

   – К сожалению, недавние события в зоне Суэцкого канала, убийство лидера Египта Гамаль Абдель Насера, убийство Первого секретаря ВПТ Матиаша Ракоши (см. кн. 1 гл. 34), покушение на присутствующего здесь товарища Чжоу Эньлая (см. кн. 1 гл. 30) наглядно доказывают, что на Западе существуют политические силы, отрицающие даже малейшую возможность установления отношений между странами на условиях равноправия и взаимного уважения. Ярким примером деятельности этих сил является принятая вчера конгрессом США «доктрина заполнения вакуума». Этот документ служит лишь цели прикрытия и оправдания агрессивных устремлений Соединённых Штатов на Ближнем и Среднем Востоке.

   – Но империалистам следует помнить, что на этой планете существует сила, способная дать им достойный ответ, – заявил Хрущёв.

   Далее Никита Сергеевич процитировал военную доктрину Советского Союза:

   «В случае, если агрессором является страна – член одного из существующих военных блоков, удар возмездия будет нанесён по всем странам – участникам данного военного блока, поддерживающим агрессора, либо не препятствующим продолжению агрессии активными действиями своих вооружённых сил, или активными политическими методами» (см. 1 книгу, гл. 28)

   – Это относится к случаю нападения на СССР, – подчеркнул Хрущёв. – В случае нападения на страны – члены ВЭС, СССР, Китай и Индия, как гаранты безопасности ВЭС, оставляют за собой право нанесения упреждающего, вплоть до ядерного, удара по вражеским базам, с которых осуществляется агрессия.

   – Мы, коммунисты, представители прогрессивного человечества, убеждены, что каждый угнетённый народ, каждая колонизированная в прошлом европейскими державами нация имеет естественное и неотъемлемое право выбора, – заявил Никита Сергеевич. – Угнетённые народы Африки и Азии имеют право сами решить свою судьбу и выбрать, по какому пути развития им идти. Можно идти по пути капитализма – нищеты миллионов ради процветания нескольких десятков, неограниченной эксплуатации и волчьей политики социального дарвинизма. Либо по пути социализма – подлинного равенства возможностей, всеобщих равных гражданских прав, социальной защиты со стороны государства, бесплатного образования и медицинского обслуживания для всех.

   – Коммунистическая идея будет распространяться по планете и дальше, независимо от сопротивления международного империализма или помощи социалистических стран, потому что переход от низших общественных формаций к высшим неизбежен и является исторической необходимостью. Разница лишь в том, произойдёт ли этот переход раньше или позже, цивилизованным парламентским путём, или путём вооружённого восстания, преодолевая сопротивление империалистов, через кровь и насилие.

   Хрущёв не любил читать по бумажке, но эти формулировки он выучил наизусть, чтобы не путаться и не запинаться в тяжеловесных фразах.

   – Советский Союз, Китай, Индия, Индонезия и другие наши партнёры по ВЭС намерены уважать свободный выбор освобождённых народов. Если они выберут путь капитализма – пусть так и будет. Но если они выберут социалистический путь и попросят нашей помощи в борьбе с внутренней реакцией или внешней империалистической агрессией – Советский Союз не оставит их без помощи, наедине с врагом.

   Никита Сергеевич специально не упомянул, что, по новой политике СССР за оказанную помощь придётся заплатить – поставками природных ресурсов, сельскохозяйственной продукции, размещением советских военных баз, созданием совместных предприятий. Незачем пугать будущих вассалов раньше времени.

   – Дай человеку рыбу – накормишь его на один день. Научи его ловить рыбу – накормишь на всю жизнь. Мы готовы научить освобождающиеся народы ловить свою рыбу социалистическими методами, – сказал Хрущёв. – Не надо думать, что социализм и коммунизм образуется сам собой. Чтобы их построить, народам Азии и Африки придётся много работать и ещё больше учиться. Но результат стоит того.

   Помимо этого заявления, которое мировая пресса, по аналогии с «доктриной Эйзенхауэра», тут же окрестила «доктриной Хрущёва», было сделано ещё одно важное дело, о котором не стали объявлять на весь мир, но значение этого события было заметно бОльшим – был восстановлен Коммунистический Интернационал. Это было нетрудно – большинство его агентов никуда не делись, и лишь ждали, когда их позовут снова. Коминтерн подобен разведке – выйти из него можно было лишь ногами вперёд.

   Вновь созданный Коминтерн отличался от своего предыдущего издания. Акцент был перенесён с пропаганды на секретные операции по поддержке коммунистических партий, национально-освободительных движений, приданию различным «Народным фронтам» как можно более левой, социалистической и коммунистической направленности.

   Агенты Коминтерна отнюдь не были какими-то невероятными суперменами. Это, чаще всего были обычные люди, местные коммунисты, хорошо знающие условия страны проживания, обычаи, местность. Могущество Коминтерна таилось в его многочисленности, сетевой организации, возможности привлечения к выполнению поручений практически любого члена любой компартии. Это были десятки миллионов глаз и ушей. Коминтерн «нового разлива» был приспособлен к работе в развивающихся странах. Его агентом мог оказаться любой крестьянин, сельский учитель, рикша или уличный разносчик, даже мальчишка – лишь бы он придерживался нужных убеждений.

   А почва для формирования нужных убеждений в этих странах была – всеобщая бедность, отсутствие доступа к образованию и медицинской помощи, неграмотность, проблемы с жильём и занятостью.

   Пропагандистская работа также велась активно, но стала более адресной. Агентура Коминтерна работала простыми и действенными методами – распространяла комиксы, где была показана жизнь в социалистических странах, с минимумом текста и понятными даже ребёнку картинками, показывала на деревенских сходах специально снятые документально-игровые фильмы о Советском Союзе, о бесплатном образовании, медицине, отсутствии безработицы. Упор в пропаганде делался на том, что при выборе социалистического пути те же блага станут доступны и местному населению. Переводом и озвучиванием этих фильмов на разных языках занимались специально созданные небольшие студии.

   Помимо таких добровольных помощников и агитаторов, у Коминтерна были и высококлассные специалисты, профессиональные разведчики и диверсанты. Они становились региональными резидентами, эмиссарами по особым поручениям – своеобразными послами коммунизма. Именно они обрабатывали и передавали в Центр информацию, собранную агентами на местах.

   Люди со специальной диверсионной, снайперской или рукопашной подготовкой работали инструкторами, либо возглавляли боевые группы в районах, охваченных партизанской войной, например, в Индокитае.

   Финансирование Коминтерна было комплексным. Использовалась часть партийных взносов, собираемых с членов компартий по всему миру, частично – валютная выручка от финансовых операций разведки за рубежом, оружие партизанам поставлялось из запасов, хранившихся на складах ещё с войны, боеприпасы и взрывчатка – тоже со складов, из партий с подходящим к концу сроком хранения, т.е. неизбежно подлежащих скорой утилизации.

   Работа инструкторов и резидентов оплачивалась частично из фондов разведки, частично из средств легального бизнеса, которым занимались резиденты-нелегалы в качестве прикрытия.

   Коминтерновцы разрабатывали инструкции по выявлению среди населения людей, недовольных своим экономическим и общественным положением, и их идеологической обработке. Широко применялась методика скрытого тестирования, когда человеку в обычной беседе задавали много внешне невинных вопросов, чтобы выявить, к примеру, его уровень социальной активности, чувствительности к проявлениям социальной несправедливости, склонность к агрессии, уровень лояльности к фирме, государству, нации.

   Разработанная специалистами Коминтерна методика тестирования вскоре начала применяться и внутри СССР, с целью выявления недобросовестных руководителей, потенциальных предателей в МИДе и спецслужбах, и просто воров и людей, нечистых на руку, взяточников и т. п. Здесь уже использовалось не скрытое тестирование, а обычные тесты, напечатанные на бумаге. Они разрабатывались профессиональными психологами, и периодически, достаточно часто менялись, чтобы у тестируемых не возникало возможности подсказывать друг другу, примерно так: «На третий вопрос правильный ответ – б)»

   Учредительный съезд Коминтерна не проводили. Вместо этого отправили «гонцов» с посланиями всем руководителям и лидерам коммунистических партий и революционных движений с приглашением наладить взаимные многосторонние контакты.

   Неожиданно полезным для всех оказался обмен по линии Коминтерна информацией о применяемой тактике, причём в широком смысле – от пропаганды до партизанской борьбы. При этом отличным учебным пособием оказался «Справочник партизана» издания 1942 года, выдержавший несколько изданий на большинстве языков мира. (АИ. Сама книга существует в натуре и реально полезная) Вскоре компартии и национально-освободительные движения по всему миру начали обмениваться специалистами – инструкторами, обучавшими революционеров действиям в различных условиях, на различной местности, и т. п. Большое внимание уделялось снайперской подготовке и минно-взрывному делу.

   Одним из элементов наследия Великой Отечественной войны было весьма широкое снайперское движение. После войны о нём стали забывать под впечатлением военно-технического прогресса, создания ядерного и ракетного оружия. Считалось, что в современной ядерной войне снайперам места будет мало.

   Полученная из 2012 года информация перевернула многие стереотипы. Стало ясно, что большая война с массированным применением ядерного оружия маловероятна, а вот мелкие локальные конфликты пойдут косяком. А именно в таких конфликтах жизненно необходимы снайперы и спецназ. Поэтому в СССР по указанию Хрущёва и Жукова начали вновь создавать снайперские школы, развивать и улучшать тактику снайперов, а также обратили пристальное внимание на развитие сил специального назначения. Выпускники этих снайперских школ и становились инструкторами для участников национально-освободительных движений.

   Следующим этапом стало создание тренировочных учебных баз в разных странах. В Египте и Сирии на таких базах обучали действиям в условиях пустыни, в Северной Корее – действиям в горной местности, в СССР – действиям в горных, горно-пустынных и лесных условиях, в Индонезии, Индии и Северном Вьетнаме обучали революционеров действиям в джунглях.

   Несколько неожиданным для членов коммунистических партий стало при обучении чтение курса экономики капитализма, политэкономии социализма и теории управления бизнесом, причём обучение этим дисциплинам проводили специалисты, обучавшиеся в Гарварде, Принстоне и Йэле. Смысл этого обучения «студентам» объясняли так:

   – Вот вы взяли власть. Выгнали колонизаторов. Ура! Свобода! А дальше что? Хозяйство страны в результате гражданской войны разрушено. Все управленцы и инженеры сбежали. Экономика в руинах. Думаете, достаточно взять власть – и всё само заработает? Недостаточно. Поэтому и обучаем вас экономике.

   Таким образом, довольно быстро начала складываться всемирная сеть обмена информацией, и единая система обучения «кадров революции». С самого начала обучаемым закладывалась мысль, что революция и национальное освобождение – лишь начало долгой, тяжёлой и трудной работы, промежуточным результатом которой будет построение социалистического общества, а конечным – построение коммунизма и объединение всех прогрессивных сил планеты в единую коммунистическую конфедерацию, управляемую методами прямой демократии.

   Такой подход позволял при всём разнообразии национальных особенностей сохранять единство конечных целей, сократить всяческий «разброд и шатание» в идеологических вопросах.

   Обучаемым говорили прямо:

   – Опыт Советского Союза следует изучать, но не нужно слепо копировать. СССР развивался без помощи извне, да ещё и во враждебном окружении. Русские в построении социализма были первопроходцами. Поэтому совершили множество ошибок и набили немало шишек. Совсем не обязательно повторять этот путь дословно. Важна конечная цель – построение социализма, а затем – коммунизма. Как вы придёте к социализму, каким он у вас будет – Советский Союз регламентировать не пытается.

   Разумеется, в своём новом обличье Коминтерн оказался ещё теснее связан с разведками СССР, соцстран и ВЭС в целом.

   На аналогичных базах обучали не только революционеров – во Вьетнаме и в Индии обучались действиям в джунглях подразделения спецназа ГРУ. Серов и Шалин задумали несколько совместных операций в Латинской Америке. Конечно, джунгли Вьетнама и центральной Америки отличаются очень сильно. Но это была хоть какая-то возможность тренировать людей на действия в условиях жаркого и влажного климата – в СССР такого ландшафта вообще не было.

   В очередной беседе с Жуковым Хрущёв прямо рекомендовал ему обратить особое внимание на формирование сил специального назначения и подготовку личного состава. Этим распоряжением он выбил аргументацию у целой «антижуковской» группы внутри Министерства обороны. (В реальной истории одним из обвинений против Жукова, приведших к его отстранению от должности, было «тайное создание школы диверсантов на 2000 человек») Теперь Георгий Константинович имел официальное распоряжение Первого секретаря ЦК на усиление подготовки спецназа.

   Одновременно Хрущёв прямо предупредил Жукова:

   – Копают под тебя, Георгий. Будь осторожен в выражениях, высказываниях. Мне уже несколько раз докладывали, якобы ты переворот готовишь.

   – Да ты что, Никита Сергеич! – обомлел Жуков. – Я? Я же коммунист! Я за нашу партию, за Советский строй сколько лет воевал! Какой переворот? Против тебя? Зачем? Да с таким лидером, как ты, Советский Союз всю планету раком поставит!

   – Так и докладывали о тебе тоже коммунисты, – усмехнулся Хрущёв. – Коммунисты, они, знаешь сам, тоже разные бывают. Я им, конечно, не поверил. Но я не всесилен, пойми. Решает всё-таки Президиум. Поэтому будь осторожен. А ставить планету раком начнём уже в этом году. Так что готовь спецназ, он нам понадобится.

   Жуков и не подозревал, что процесс зашёл так далеко и недовольство его действиями в верхушке генералитета приняло столь угрожающий оборот. Георгий Константинович предпринял собственное расследование, в результате которого были уволены в запас недавний протеже Жукова, генерал армии Штеменко, и ещё один «фигурант» – генерал-полковник Мамсуров.

   Предупреждение Хрущёва пошло Жукову впрок – он несколько изменил стиль поведения, стал менее резок с подчинёнными, а заодно и менее доверчив с некоторыми из тех, кого считал себе обязанными.

   После того, как Ивану Александровичу Серову попался в «документах 2012» сборник приколов израильской армии, в отчетах Первого Главного управления появился новый термин: «исчезнуть». Но если в АОИ этот термин относился, главным образом, к нетрадиционным способам перераспределения армейского имущества, то начальник ПГУ Александр Михайлович Сахаровский придал ему новое, весьма расширенное толкование.

   Офицеры ПГУ могли «исчезнуть» на Западе, например, танковый двигатель, потерянную в ходе учебных стрельб авиационную или противотанковую ракету, обронённую в аварийной ситуации водородную бомбу, и т.д. Специальная группа Павла Анатольевича Судоплатова также активно использовала метод «исчезания» применительно к политическим противникам СССР и коммунизма.

   В период 1956-57 гг бесследно «исчезли» такие разные и не связанные между собой личности как государственный министр Египта Мухаммед Анвар ас-Садат, студент швейцарского Института политических и социальных наук Жонаш Савимби, директор Проекта специальных исследований в Фонде братьев Рокфеллеров Генри Киссинджер.

   По заданию Ивана Александровича Серова Павел Анатольевич Судоплатов со товарищи расчищали политический ландшафт будущих 70-х – 80-х. Серов накрепко запомнил фразу в анекдоте из будущего: «Их надо давить, пока они маленькие...»

   На советской территории метод «исчезания» разрешалось применять только к явным врагам социалистического строя. Иван Александрович обещал Хрущёву не усердствовать и строго соблюдать социалистическую законность. В 1956 году единственным «исчезнутым» внутри СССР стал неприметный аспирант кафедры зарубежной философии МГУ, некто Джермен Гвишиани.

   Хрущёв никогда не уточнял у Серова, куда «исчезали» западные политологи. Меньше знаешь – меньше разболтаешь.

   Одним из наиболее интересных кандидатов на «исчезание» стал преподаватель Гарварда, доктор политологии Збигнев Бжезинский. Ведь в «документах 2012» имелась написанная им в 90-х годах «той истории» книга «Великая шахматная доска». Перед тем, как занести Бжезинского в список на ликвидацию, Иван Александрович крепко задумался: а что будет, если в этой истории Бжезинского ликвидировать раньше, чем он напишет свою книгу? Что будет с конкретной копией книги, с тем документом в ноутбуке, с которым работает группа информации? С той распечаткой, которую он передал Хрущёву? Сам он этот вопрос решить не смог, и для начала озадачил этим вопросом недавно созданный отдел практической истории, под которым шифровалось будущее Управление Темпоральной безопасности.

   Поразмыслив, аналитики пришли к мнению, что ответ может быть получен только экспериментальным путём. При этом «тест» станет своего рода «лакмусовой бумажкой», которая, возможно, поможет выявить один из важнейших механизмов действия временнОго потока. Если книга после смерти Бжезинского исчезнет с жёсткого диска ноутбука, можно говорить о том, что временной поток един, и нарушение причинно-следственных связей серьёзно его трансформирует, меняя направление истории в ту или другую сторону. В этом случае придётся в дальнейшем действовать всё более осторожно, чтобы своими действиями не уничтожить то будущее, из которого заброшена информация.

   С другой стороны, если книга не исчезнет, это может означать, что временной поток делится каждым более-менее значительным событием на отдельные рукава. В этом случае мир, из будущего которого была заброшена информация, является по отношению к текущему миру параллельным.

   Серова это заключение не удовлетворило. Взяв его, он отправился посоветоваться с академиком Келдышем.

   Мстислав Всеволодович, выслушав Серова, вначале тихо охренел:

   – Иван Александрович, вы собираетесь отдать приказ убить человека, и при этом всё, что вас беспокоит – останется ли на жёстком диске ноутбука написанная им книга?

   – Мстислав Всеволодович, поймите. Бжезинский – враг нашей страны. Заклятый, последовательный враг. Если бы я мог – убил бы его собственными руками. Зубами бы загрыз! – ответил Серов. – На совести таких как он – миллионы смертей советских людей в «тех» 90-х. А вы этого врага жалеете?

   – Гм... – Келдыш задумался. – М-да... Не привык я к подобной постановке вопроса, если честно...

   – Так привыкайте, – жёстко ответил Серов. – Мы с вами теперь в одной лодке до конца жизни. Больше посоветоваться мне не с кем. Кончайте интеллигентские сопли размазывать. Попробуйте взглянуть на это, как на научную проблему.

   Келдыш молчал, погрузившись в размышления. Серов терпеливо ждал.

   – Я сравниваю ход истории, описанный в «тех документах», с той историей, которая происходит у нас, – произнёс, наконец, академик. – Ведь мы, Иван Александрович, наворотили уже огромное количество изменений. Первый спутник на год раньше, контроль над Суэцким каналом, создание ВЭС. Фактически, мы уже живём в мире, параллельном по отношению к тому, из которого заброшена к нам эта «посылка». А ведь посылка не исчезла. Не превратилась в что-то иное. Значит, мир действительно параллельный, либо стал им в результате наших действий.

   – Давно ли мы начали сильно менять историю, полугода ещё не прошло, – сказал Серов.

   – Так это – для нас! А для Александра Веденеева, отправителя посылки, всё это уже случилось в его далёком прошлом. Либо – не случилось. Либо существуют два параллельных мира и два параллельных Александра, один из которых отправил нам посылку, а другой об этой посылке и не подозревает, потому что живёт в совершенно ином мире, в том, который мы с вами ежедневно, ежеминутно создаём своими действиями сейчас, – Келдыш откинулся на спинку кресла. – А возможно, уже и не живёт. Невероятно интересная ситуация...

   – Допустим, что тот астероид, что уничтожил динозавров 65 миллионов лет назад, промахнулся и не попал в Землю, – тихо, словно сам с собой, начал рассуждать академик. – Тогда по Земле и сейчас, возможно, бегали бы динозавры, а млекопитающие оставались бы на уровне мелких грызунов. Вот это был бы действительно параллельный мир. Очень далёкий от сегодняшних реалий.

   – Значит, чем раньше находится точка ветвления, и чем больше, скажем так, «площадь воздействия», тем сильнее разойдутся линии времени, – предположил Серов.

   – Да! Но тогда должно быть верно и обратное: чем незначительнее воздействие, тем меньший резонанс оно создаёт, и тем меньше вероятность, что в результате этого воздействия история пойдёт другим путём, – продолжил Келдыш. – Сложность состоит в том, что не всегда можно правильно оценить размер воздействия.

   – К примеру, если как-либо изменится судьба человека незначительного, то общий ход истории этого даже не заметит, – уточнил Иван Александрович.

   – В том случае, если этот человек действительно незначительный. И если его дети, внуки и правнуки останутся незначительными, – ответил Келдыш. – То есть, можно говорить об определённой, и весьма значительной инертности временного потока. Чтобы заставить его свернуть с проторённого направления, нужно действительно мощнейшее воздействие. Вроде астероида.

   – Или создания ВЭС, – вставил Серов.

   – Да! – кивнул академик. – С другой стороны, сколько научных открытий было сделано почти одновременно в нескольких странах? К примеру, если бы Попов не создал радио, оно всё равно появилось бы благодаря Маркони. То есть, роль личности в истории важна в тех случаях, когда личность эту историю определяет. Если же речь идёт, например, об открытии в области, которой занимается большое количество людей, открытие всё равно состоится, пусть несколько позже. Потому что не тот, так этот учёный интерпретирует факты и всё равно это открытие сделает.

   – То есть, можно сказать, что существуют события, которые объективно предопределены, – заметил Серов. – К примеру, Октябрьская революция. Её последствия могли различаться в деталях, но она так или иначе состоялась бы, потому что в процесс было вовлечено очень много людей, и терпеть дальше народ уже не мог.

   – Примерно так, – согласился Келдыш. – Но, заметьте, политический курс США – одно из самых стабильных явлений. Его определяет не Бжезинский, а та самая «мировая закулиса», все эти Рокфеллеры, Дюпоны, Морганы, Ротшильды...

   – Вот-вот... Вся сволочь, которую в конспирологии обычно именуют ZOG (Zionist Occupation Government), – кивнул Серов.

   – И если вы... устраните этого Бжезинского, инерция временного потока сохранится, и политический курс США не изменится, – продолжил свою мысль Келдыш. – Для этого нужно воздействие во сто крат более мощное, вроде того астероида, что уничтожил динозавров. Нечто такое, что уничтожит разом всех этих политических динозавров, стоящих на пути развития прогрессивного человечества.

   Серов не стал говорить академику, что его ведомство над этим работает. «Эксперимент «Зеркало» был настолько секретным, что Иван Александрович не рисковал сообщать о нём даже посвящённым в «Тайну», если они не участвовали напрямую в подготовке мероприятия.

   – Думаю, это может быть даже интересно, – заключил Келдыш. – Книга действительно представляет собой ценность?

   – Она показывает мир, создания которого мы всеми силами стараемся избежать, – ответил Серов.

   – Тогда рекомендую вам... нет, копировать тут бесполезно. Возможно, надо эту книгу как-то... законспектировать своими словами, что ли... чтобы сохранить её смысл, но, в то же время, чтобы сама её форма изменилась, чтобы это было уже не сочинение Бжезинского, – пояснил Келдыш. – На всякий случай. А затем увидим, что произойдёт с исходной версией книги, и с её... конспектом. Хотя, если после создания ВЭС книга не исчезла и не изменилась, скорее всего, она не исчезнет и после смерти Бжезинского. Потому что, если бы это был один и тот же мир, то информация в посылке исчезала или менялась бы по частям, как только менялось ключевое событие, которое было в ней описано. Но информация остается на месте.

   – Или ВЭС оказался в будущем не столь долговечен, как нам хотелось, – проворчал Иван Александрович. – Спасибо, Мстислав Всеволодович, за подробную консультацию.

   – Да пожалуйста, – отмахнулся Келдыш. – Только вы, Иван Александрович, учтите: всё, о чём мы тут с вами говорили – не более чем чисто теоретические измышления и умствования.

   – Так вот и поставим эксперимент, – усмехнулся Серов.

   Эксперимент был поставлен в намеченный срок. Книгу Бжезинского «законспектировали» несколько человек, не общавшихся при этом друг с другом и не обменивавшихся результатами работы. «Конспекты» получились довольно-таки разными, так как каждый работал в меру своего понимания, обращая внимание на разные аспекты. Было снято несколько копий исходного текста книги и по несколько копий с каждого «конспекта».

   Когда Серову доложили, что Бжезинского успешно «исчезнули», Иван Александрович первым делом позвонил Селину и спросил:

   – Андрей Викторович, что там с электронным документом книги Бжезинского? Проверьте, на месте он? И распечатки тоже проверьте.

   – Так точно, товарищ генерал армии! – через минуту ответил Селин. – И электронная копия и распечатки на месте.

   – Проверьте текст. Текст на месте? Читаемый?

   – Момент... Так точно. Документ открывается, текст на месте, отличий от исходного текста … отличий не наблюдаю! – доложил Селин.

   – Уверен, капитан?

   – Так точно, товарищ генерал армии! Я несколько отрывков наизусть выучил.

   Серов тут же позвонил Келдышу.

   – Мстислав Всеволодович. Провели эксперимент «Доктор». Книга невредима. Я сейчас к вам подъеду, обсудим.

   Через полчаса Серов уже был в Академии Наук.

   – Как я и предполагал, – сказал Келдыш. – Значит, всё-таки разные линии времени... Параллельные миры. Что логично. Слишком много накопилось изменений.

   – Значит, в этой ситуации выходит, что эксперимент Веденеева потерпел неудачу, и виновники произошедшей в его мире реставрации капитализма, все эти чубайсы, гайдары, горбачёвы, ельцины так и останутся безнаказанными? – спросил Серов. – Ведь он, отправляя посылку, рассчитывал, что изменения произойдут в его реальности?

   Келдыш задумался.

   – Веденеев, отправляя посылку, был готов на всё, – ответил, наконец, академик. – Ведь он в своём письме предупредил, что в результате произошедших изменений он сам может перестать существовать. Может элементарно не родиться.

   – И тем не менее посылку он отправил, – Серов помолчал, размышляя. – Рисковал всем, включая собственную жизнь, но отправил.

   – Думаю, что он, отправляя посылку, не представлял достаточно ясно такие моменты, как деление линий времени, – сказал академик. – В конце концов, он – просто лаборант или инженер, о чём он сам честно предупредил. То есть, не учёный. В теории Лентова он не разбирался. Градуировал приборы методом проб и ошибок, вычисляя пропорции параметров по графикам. Я до сих пор изумляюсь, как ему вообще удалось так точно навести установку в пространстве-времени, чтобы попасть в октябрь 1953 года и точно в квартиру Никиты Сергеевича...

   – Парень оказался везучим, – усмехнулся Серов.

   – Скорее, это нам повезло, – ответил академик. – Вот бы узнать, повезло ли ему? Он фактически создал наш мир, но где остался он сам?

   Деятельность разведок не ограничивалась Коминтерном и поддержкой национально освободительных движений. Созданная Серовым в 1956 году «археологическая группа» активно взялась за дело. При поддержке военно-морского министра Н.Г. Кузнецова (АИ) была создана «океанографическая экспедиция». Естественным прикрытием для неё был Институт Океанологии Академии Наук СССР. Директор института академик Владимир Григорьевич Корт руководил ведущимися в институте исследованиями по широкому спектру проблем океанологии, в том числе – в интересах ВМФ СССР и подводного флота.

   Николай Герасимович Кузнецов для начала выделил институту 2 грузовых корабля и подводную лодку 611 проекта, хотя вскоре стало ясно, что этого недостаточно. Уже летом 1956 года была предпринята первая экспедиция. А в это время по заказу экспедиции проектировали и изготавливали уникальный объект – «подводный дом». Это была подводная научная лаборатория, опускаемая на глубину до 30 м и рассчитанная на длительное пребывание экипажа из 6 человек. Аппарат представлял собой хорошо известный водолазный колокол, только увеличенного размера. Он был разделён на два этажа. В нижнем хранилось снаряжение, запасы и был устроен выход в воду, а экипаж располагался на верхнем этаже.

   Такой «дом» опускался под воду в заданном районе, причём система якорей позволяла устанавливать его на глубинах до 60 метров – при том, что аквалангисты обычно глубже 45-50 метров не погружаются. Использование подводного дома позволяло избежать длительной декомпрессии при подъёме людей на поверхность. Вместо нескольких минут аквалангисты могли работать на глубине по несколько часов.

   К этому проекту большой интерес проявили также руководители Главкосмоса – подводная лаборатория позволяла отрабатывать во враждебной среде и гидроневесомости задачи, подобные возникающим при длительных космических полётах.

   Хотя задачи «океанографической экспедиции» были заявлены как научные, её основной деятельностью был поиск и скрытное изъятие ценностей с затонувших кораблей. Первым успешным походом была вылазка на «остров Робинзона Крузо» – островок Мас-а-Тьерра (название острова до 1966 г /Робинзон-Крузо) в архипелаге Хуан-Фернандес, принадлежащем Чили. Там, в море, на глубине около 15 м, были обнаружены 600 бочонков, наполненных золотыми монетами и изделиями инков ( По ценам 2005 г стоимость клада – около 10 миллиардов долларов. На 1957 год – значительно меньше, но тем не менее, всё равно весомая прибавка в бюджет СССР).

   Операция по изъятию этого клада заняла несколько месяцев, учитывая количество груза и массу каждого отдельного бочонка. Тут и пригодилась подводная лаборатория – дом, использовавшаяся для отдыха аквалангистов без подъёма на поверхность, и специально спроектированный для этой миссии самодвижущийся подводный аппарат-платформа грузоподъёмностью более 30 тонн.

   Пловцов и оборудование доставила к острову советская субмарина проекта 611. Надводные корабли экспедиции держались за горизонтом. После двухнедельного поиска место расположения бочонков обнаружили, установили поблизости подводный дом, и начали погрузку.

   Грузовая платформа перевозила бочонки на субмарину, державшуюся поодаль, где глубина была побольше. Бочки закреплялись на верхней палубе лодки, которая и отвозила их на корабль. Пока лодка ходила к кораблю, аквалангисты сначала отдыхали, затем цепляли на грузовую подводную платформу следующую партию бочек. И так день за днём, в течение нескольких месяцев.

   В операции были задействованы 6 субмарин.

   Корабль «океанографической экспедиции», загрузившись несколькими партиями бочек, шёл во Владивосток, его место занимал другой корабль. Подводная лодка его сопровождала, ей на смену приходила другая, а неподалёку обязательно находились крейсер и несколько эсминцев Тихоокеанского флота. Напрямую они корабль с золотом не конвоировали, чтобы не привлекать к нему внимания, но были готовы прийти на помощь.

   Всего было проделано 6 таких рейсов, золото вывезли подчистую.

25. Великий Шёлковый путь 2.0

   Создание ВЭС в ноябре 1956 года придало процессу контейнеризации перевозок мощнейшее ускорение, особенно в части перевозок по морю. В начале 1957 года вопрос обсуждался на сессии Координационного Совета ВЭС.

   Хрущёв ознакомил собравшихся в Москве лидеров со своей концепцией страны-корпорации, и предложил действовать на мировом рынке совместно, на условиях взаимной выгоды и взаимной поддержки.

   – Наш Экономический Союз создал уникальные условия – единое экономическое пространство на 2/3 Евразии, аккумулировал гигантские природные и трудовые ресурсы, – заявил Никита Сергеевич. – Мы будем последними идиотами, если не сумеем договориться и задавить Запад экономически. А если задавим – сумеем обеспечить своим народам такой уровень жизни, что Западу и не снилось.

   Хрущёв уже понимал, что длинные скучные доклады с множеством цифр на слух воспринимаются плохо. Для этого выступления он попросил Бориса Сергеевича Козина подготовить ему нечто вроде бизнес-презентации на слайдах. И попросил Серова «помочь товарищу Козину с подготовкой доклада»

   Примеры таких презентаций в документации по контейнерам были. Их пересняли в цвете, Козин скомбинировал из цветных фотографий и текста нужные страницы, после чего их снова пересняли, уже на цветные слайды.

   Лидеры ВЭС никак не ожидали от Хрущёва подобного гибрида бизнес-презентации и выступления на митинге. Ораторствовать Никита Сергеевич умел, даже слишком, не зря в 30-х агитатором работал. Теперь ему даже приходилось себя сдерживать.

   – У нас есть недостатки, – честно признал Хрущёв. – Общая технологическая отсталость порождает слабость экономики. Народное хозяйство Советского Союза и Югославии пострадало от войны. Экономика других стран Содружества слишком долго находилась под прессом колониального владычества западных держав, в ней накопились уродливые искажения. Эти обстоятельства ещё долго будут нам мешать.

   – Но у нас есть и преимущества. У нас есть механизм принятия согласованных решений. Есть убойное преимущество – комбинация плановой экономики в странах социализма и рыночной экономики в Индии и Индонезии, – продолжал Хрущёв.

   Неру удивлённо поднял бровь. Сукарно удивился ещё больше.

   – Вы хотите сказать, что вашей целью не является введение плановой экономики в Индии и Индонезии? – спросил Неру.

   – Целью – нет, – ответил Никита Сергеевич. – Это произойдёт само, неизбежно, когда руководство ваших стран – возможно, это будет после вас, но обязательно будет – когда руководство ваших стран поймёт, что плановая экономика, управляемая вычислительной техникой, работает эффективнее рыночной. Мы сейчас пытаемся создать такое управление. Пока мы лишь в начале пути, получается у нас не всё и не сразу. Поэтому видимое преимущество пока на стороне капитализма. Но темпы экономического роста СССР уже сейчас выше, чем в США. Мы вынуждены тратить огромные средства на вооружения, для защиты от США и НАТО. Это нас сдерживает. Мы иногда совершаем ошибки – это нам мешает.

   – Наличие среди стран ВЭС государств с рыночной экономикой на текущем этапе позволит брать лучшее от обоих типов экономики, совмещать научное планирование социализма и рыночный динамизм. Но нашим приоритетом было и будет создание бесклассового общества, управляемого по принципам прямой демократии, общества со 100-процентной занятостью населения, с высочайшим уровнем образования, социальной защиты и медицинского обслуживания, – продолжал Хрущёв.

   – У нас есть и преимущества. Есть гигантские резервы недорогой рабочей силы в Китае, Индии и Индонезии. Есть советская фундаментальная и прикладная наука – мощнейший технологический локомотив нашего общего развития. Есть промышленность Советского Союза и других социалистических стран – пусть её уровень технической оснащённости пока ниже, чем на западе, но это поправимо. Есть европейские традиции высокого уровня качества – в ГДР, надеюсь, и Чехословакию к процессу подключим. У нас с вами есть гигантский внутренний рынок товаров и услуг, который нам предстоит насытить. Это одновременно и обуза и преимущество, важно уметь ими распорядиться.

   Неру, Чжоу Эньлай и Сукарно переглянулись. Иосип Броз Тито, кивая, показывал Хрущёву своё одобрение. Тихо обменялись парой реплик президент ГДР Вильгельм Пик и Генеральный секретарь ЦК БКП Тодор Живков. Али Сабри и Шукри аль-Куатли слушали с таким видом, будто им было явлено откровение. О таком они в период британского правления не могли и мечтать.

   – Наши страны производят товары, – продолжал Никита Сергеевич. – Мы решили, что эти товары будут продаваться в едином экономическом пространстве. Но товары надо ещё доставить от производителя к потребителю, например, из Берлина в Дели, из Джакарты в Москву, – он поменял слайд в проекторе и продемонстрировал описанную Козиным схему доставки груза. – Сейчас в Америке только зарождается система мультимодальных перевозок, когда груз проходит все перевалки в одной и той же таре – контейнерах нескольких стандартных размеров. Американцам ещё предстоит долгая борьба за утверждение стандартов, формирование инфраструктуры. В Европе этот процесс ещё даже не начался, и начнётся по-настоящему, по нашим прогнозам, в середине 60-х.

   – У нас с вами есть преимущество – готовый набор стандартов, уже разработанный нашими учёными в Институте комплексных транспортных проблем. Мы с вами можем принять согласованное решение, и совместно, организованно работать над его выполнением. В этом и заключается преимущество плановой экономики, – пояснил Хрущёв. – За счёт согласования усилий мы сейчас можем опередить в развитии перевозок и США и Европу. А тот, кто будет первым, захватит рынок транзитных перевозок и будет диктовать свои условия остальным. Транзит стоит больших денег. Территория СССР – это мост между Востоком и Западом, по которому товары пойдут в обе стороны. Чем дешевле мы сумеем сделать доставку, чем большие объёмы в единицу времени сможем провозить, тем больше будет наш общий доход.

   – Наши учёные прогнозируют мощный экономический рост в Азиатско-Тихоокеанском регионе в ближайшие 10-15 лет, – сказал Никита Сергеевич. – Если мы предложим новым производителям в Азии удобный транспортный конвейер для доставки их грузов в Европу, как железнодорожным, так и морским маршрутом, это будет для всех нас крайне выгодно.

   Политики оживились и обменивались короткими репликами. Было видно, что такая перспектива их заинтересовала. Никита Сергеевич вновь поменял слайд, и на трёхметровом экране появилась карта мира с двумя цветными стрелами на ней. Жёлтая стрела проходила по территории Китая, СССР и Восточной Европы в ГДР и далее в Западную Европу. Розовая стрела шла от Китая и Индонезии, через Индокитай и Индию, через Суэцкий канал и Средиземное море, в югославские порты и далее в Европу.

   – В средние века Великий Шёлковый путь вёл из Китая в Европу, – сказал он.

   Чжоу Эньлай тут же навострил уши.

   – Сейчас мы с вами создадим Великий Шёлковый путь номер два, – заявил Хрущёв. – Его южная ветвь, – он провёл указкой от Джакарты, через Индию, через Суэц, с заходом в Сирию и Болгарию, через Одессу и Москву до Берлина, и через югославские порты – в страны Центральной Европы. – Его северная ветвь, – он указал путь от Пекина по Транссибирской магистрали через Москву в Берлин. – Сюда же войдут порты Находка и Росток. В будущем мы сможем проложить вдоль существующей трассы Транссиба высокоскоростную магистраль, по которой грузы будут проходить от Пекина через Москву до Берлина и других городов Европы за три-четыре дня.

   – Невозможно! – покачал головой Неру. – Поезда не могут ходить с такой скоростью.

   – Так уж и не могут? – усмехнулся Никита Сергеевич. – Длина трассы – примерно 11000 километров. Округлённо. Четыре дня это 96 часов. Получается скорость примерно 115 километров в час. Всего-то.

   – Но это без остановок! Как будет идти поезд без остановок?

   – Специальная трасса, двойной путь, для выгрузки на промежуточных станциях предусмотреть отводные пути, – пояснил Хрущёв. – Оставим этот вопрос инженерам. Сделать электровоз на 150 километров в час, чтобы запас был.

   Никита Сергеевич не стал говорить партнёрам, что можно вообще сделать маглев, который будет летать по трассе со скоростью до 500 километров в час и более. Такое заявление в конце 50-х звучало бы слишком фантастично. (Первый маглев открыли в 1989 году в ГДР. Из-за разрушения стены и объединения Германии трассу закрыли. В СССР трассу маглева начали строить в Армении в 1987 году. Построили эстакаду. Помешало землетрясение и горбачёвская «катастройка»)

   – Ту систему, которая на Западе, в стихийных условиях рыночной экономики будет складываться десятилетиями, мы с вами за счёт плановой экономики и разработанных стандартов построим за три – пять лет. Нужна только наша с вами совместная, организованная работа, – сказал Никита Сергеевич. – И мы получим такой двигатель для экономики, о котором можно было только мечтать.

   – Это очень интересное предложение, – сказал Чжоу Эньлай, первым почуявший выгоды от реализации предложенного Хрущёвым плана. – Китайская Народная Республика готова участвовать в этом проекте. Мы можем предоставить трудовые ресурсы, которых не хватает Советскому Союзу для прокладки дорожной сети и для строительства контейнеров. Как я понимаю, сам по себе контейнер – не самый сложный объект с технической точки зрения. Если советские технические специалисты помогут нам хотя бы на первых порах, мы обеспечим контейнерами все страны нашего экономического союза.

   – ГДР готова принять участие в производстве подъёмно-транспортного оборудования, – Вильгельм Пик немедленно поддержал предложение Хрущёва. – А вот к судостроению хорошо бы привлечь поляков.

   – Поляки с нами уже работают, товарищ Пик, – ответил Хрущёв.

   – Крайне интересно, – сказал Ахмед Сукарно. – Индонезии очень пригодилась бы такая система морских перевозок. Мы с вами.

   – М-да... если бы железные дороги Индии можно было соединить напрямую с советскими, мы бы завалили вас дешёвыми фруктами, чаем и тканями, – улыбнулся Неру. – А так придётся возить морем.

   – Югославия тоже обязательно подключится к проекту, – Тито уже прикидывал, какие товары он мог бы предложить СССР по сниженным ценам за счёт наращивания объёмов перевозок, и какие грузопотоки из Чехословакии, Австрии, Венгрии и обеих Германий, не имеющих выхода к Средиземному морю, он мог бы пропускать через югославские порты.

   – Болгария однозначно будет участвовать, – заявил Тодор Живков. – С такой транспортной системой мы вас обеспечим свежими овощами даже ранней весной, не только консервированными.

   – Египет и Сирия в стороне не останутся, – от лица арабских участников ВЭС заверил Али Сабри. – У нас есть что предложить содружеству, если нам немного помогут с организацией терминалов.

   Лидеры ВЭС единодушно поддержали предложение Хрущёва. Развёртывание системы контейнерных перевозок началось. Была принята общая для ВЭС программа развития. Советским специалистам пришлось организовывать факультеты логистики в учебных заведениях Индии, Китая и Индонезии, а также в Александрийском университете в Египте, и в Дамаске.

   Для решения проблем совместного финансирования проектов страны ВЭС уже в первые месяцы 1957 года создали общий инвестиционный банк. Он являлся основным финансовым инструментом Экономического Союза, его филиалы располагались в столицах стран-участниц ВЭС, а центральный офис – в Дели. Это было сделано специально, чтобы при налаживании зарубежных контактов не отпугивать потенциальных партнёров московским адресом, за которым большинству бизнесменов сразу виделся Марксов «призрак коммунизма».

   Прямо во время первой сессии Координационного Совета ВЭС Хрущёву и Шепилову пришлось спасать пока ещё хрупкое евроазиатское единство. Кризис начался, когда маршал Жуков доложил Никите Сергеевичу внеочередную разведывательную сводку ГРУ. (Очередные сводки рассылались руководителям страны централизованно)

   По информации разведки, в 1956 году китайцы начали тайком строить через принадлежащий Индии горно-пустынный район Аксай-чин стратегическую дорогу в Синьцзян-Уйгурский автономный район (шоссе D219). Окончание строительства ожидалось в 1957 году. Местность была дикая, практиченски не заселенная. С юга и юго-востока к Аксай-чину примыкал Тибет, с юго-запада – Кашмир.

   Оторванность территории от северных районов Индии создала парадоксальную ситуацию, индусы и понятия не имели, что китайцы построили дорогу по их территории. (В реальной истории индусы узнали о вопиющем нарушении их суверенитета только в 1962 году, что привело к 1-й китайско-индийской войне. «На третью неделю Зоркий Сокол увидел, что северной стены у сарая нет») Теперь Хрущёву предстояло как-то разрешить потенциально конфликтную ситуацию.

   Вначале он вызвал Шепилова, дал ему почитать сводку ГРУ. Дмитрий Трофимович схватился за голову. Только что выстроенная международная структура грозила рассыпаться, как карточный домик, не успев родиться.

   – Хорошо ещё, что мы узнали об этом, пока эта чёртова дорога ещё строится...

   – Большой разницы не вижу, – буркнул Никита Сергеевич. – Китайцы – товарищи упёртые, поди их теперь уговори...

   – М-да... А если предложить им там какую-нибудь свободную экономическую зону устроить? – спросил Шепилов. – Совместную, причём?

   – Какую зону, Дмитрий Трофимыч?! – невесело рассмеялся Жуков. – Там пустыня да горы. Климат такой, что только зону там и устраивать. Как в Магадане. Там ядерный полигон устроить можно.

   – Гм... Полигон, говоришь... – задумался Хрущёв, глядя на карту. – Тут, я смотрю, до Туркмении недалеко... Предложить китайцам продлить дорогу с нашим участием? Но как Неру уговорить?

   – Вот-вот, это – вопрос, – Жуков тоже уставился в карту.

   – Единственный выход – совместное использование территории, с нашим участием, – предложил Шепилов. – Мы в случае чего, сможем растащить этих бойцовых петухов по углам. Кстати, у Индии имеются серьёзные притязания на Кашмир, а у Китая – на Тибет. Давайте попробуем как-то на этом сыграть?

   Хрущёв решил сначала обсудить вопрос с Чжоу Эньлаем. Китайский политик не пытался отрицать очевидное:

   – Да, товарищ Хрущёв, дорогу мы строим. По индийской территории.

   – Это кто ж додумался?

   – Решение принималось ещё при председателе Мао. Поймите, эта дорога для Китая очень важна, а земли там бросовые, Индия всё равно их не использует. Для нас это возможность связать Синьцзян с основной территорией Китая.

   – Да это понятно, но как мы объясним это Неру? Выходит, мы сначала договариваемся с индусами о стратегическом партнёрстве и тут же пытаемся их одурачить.

   – Это у нас с Индией не единственный спорный район, – сказал Чжоу. – Мы готовы отдать им северную часть штата Аруначал-Прадеш, по которой у нас тоже есть разногласия, но Аксай-чин для нас слишком важен, для нас это доступ в Тибет и Синьцзян.

   – Но почему было не провести дорогу севернее, по своей территории? (нынешние шоссе G30, G312 и G307)

   – Слишком дальний объезд, если считать от центральных районов Китая.

   – Вы понимаете, что эта чёртова дорога может порушить всё, до чего нам удалось договориться? – спросил Хрущёв. – Давайте как-то договариваться с Неру о совместном использовании Аксай-чина. Готовьтесь к нелёгкому разговору.

   – Можно попытаться представить корни проблемы как авантюрное решение председателя Мао, – предложил Чжоу. – Я прошу вас взять на себя роль посредника.

   – Как будто у меня есть другой выбор, – проворчал Хрущёв. – Попробуем его убедить. Кстати, если провести дорогу дальше, до нашей Средней Азии, это могло бы помочь вам в Тибетском вопросе.

   Чжоу правильно понял его намёк и кивнул, соглашаясь.

   Как он и предполагал, Неру, узнав о китайской дороге, был крайне недоволен.

   – Господин Хрущёв, и как после этого прикажете доверять китайцам? – спросил он. – Они одну руку пожимают, а другой прячут за спиной дубинку.

   – Этим не только китайцы занимаются, – ответил Никита Сергеевич. – Как будто вы с англичанами дела не имели... Нам придётся учиться сотрудничать на совершенно новых принципах. Я обсуждал вопрос с Чжоу, он готов договариваться, но дорога им крайне необходима.

   – Да о чём тут договариваться? Представьте, что по вашей Сибири проложили китайскую дорогу и гоняют по ней войска! Я намерен потребовать немедленно закрыть это строительство. Если понадобится, Индия применит силу.

   – Оно того не стоит, господин Неру, – увещевал Хрущёв. – Прежде всего, район практически незаселённый, экономически он от Индии оторван и не приносит прибыли...

   – Да, конечно, но тут дело принципа! Это – индийская территория!

   – Как и Кашмир.

   – Именно.

   – Но попробуйте убедить в этом пакистанцев.

   – Убедим, если понадобится! – обычно спокойный Неру был настроен небывало воинственно.

   – Я, всё-таки, предлагаю не торопиться с конфронтацией, – сказал Никита Сергеевич. – Вот, к примеру, у нас по китайской территории проходит ЮМЖД (КВЖД). Мы её совместно построили и вместе получаем с неё обоюдную выгоду. Почему бы не сделать то же самое в Аксай-чине? Вот, посмотрите, – он развернул карту с отмеченной на ней трассой строящейся дороги. Здесь относительно недалеко наша Туркмения, Таджикистан и Узбекистан. Если мы совместно сумеем построить дорогу через горы, вот здесь, на юге, через Непал, (нынешнее шоссе G318, соединяющее индийскую дорожную сеть через Непал с китайским шоссе D219) можно связать Индию и СССР напрямую, хотя бы автотранспортом.

   – Гм... думаете, китайцы на это пойдут?

   – Прямая дорога в советскую Среднюю Азию выгодна и для них. Тем более, вдоль дороги можно затем проложить газопровод и поставлять туркменский газ и в Индию и в Китай. Сейчас эта территория вообще никак не используется. А если там появится дорога, будет хоть какая-то польза от этой пустыни. Для начала Индия может просто брать с Китая плату за транзит грузов через свою территорию.

   (Газопровод получится неслабый — более 3000 км, считая от Душанбе до Северной Индии вдоль дорог S212, D219 и G318 через Непал. Ближе провести трудно – мешает захваченная Пакистаном часть Кашмира и Гималаи)

   – Это так, но...

   – В любом случае для Индии это лучше, чем война с Китаем, – убеждал Хрущёв. – У китайской Народной армии большой боевой опыт, такая война лёгкой не будет. Чжоу пока согласен договориться и решить дело миром. Тем более, у вас сложная ситуация в Кашмире, и она ещё далеко не решена. Что, по-вашему, выгоднее – отвоевывать у Пакистана Кашмир, имея в тылу враждебный Китай, или же иметь его в качестве союзника, да ещё и пользоваться построенной им дорогой? А если ещё будет сквозная связь с Туркменией, тогда вы, в случае необходимости, можете рассчитывать на быструю помощь Советского Союза.

   Неру напряжённо обдумывал предложение советского лидера.

   – Я готов быть посредником в вашем диалоге, – предложил Никита Сергеевич. – Чжоу уже согласился на переговоры. Зачем нам рисковать и ломать все договорённости, которых мы уже достигли?

   Переговоры оказались нелёгкими. Хрущёв вначале сам сформулировал и изложил аргументы сторон. Дождавшись подтверждения от Чжоу и Неру, в знак согласия, что суть дела изложена правильно, он повторил своё предложение о совместном трёхстороннем строительстве дороги и газопровода через Аксай-чин, Тибет и Непал.

   Чжоу Эньлай внимательно следил за выражением лица Неру. Индийский лидер не сиял от счастья, но понимал, что договориться будет всяко выгоднее, чем воевать.

   – Что может предложить китайская сторона? – спросил Неру.

   – Оплату за транзит грузов и пассажиров по индийской территории, – предупреждённый Хрущёвым Чжоу был склонен решить дело миром.

   К тому же он был не так упрям, как покойный Мао, и понимал, что Китай в данном случае нарушил общепринятые правила.

   – Кроме того, если план, предложенный советской стороной, будет принят, Китай готов взять на себя 50 процентов от общей суммы расходов, а также обеспечить строительство рабочими по всей протяжённости строящихся коммуникаций, – продолжал Чжоу. – Мы понимаем, что председатель Мао в этом случае поступил необдуманно и некорректно по отношению к нашим индийским соседям. Потому мы готовы сами всё построить по совместному проекту и взять на себя половину всех расходов.

   Сказать так ему посоветовал Шепилов, участвовавший в подготовке встречи вместе с Хрущёвым.

   Неру заметно смягчился.

   – Практически, от Индии требуется лишь согласие, – добавил Никита Сергеевич. – К тому же, – он специально повторил свой довод, – прямая связь с СССР, в случае возникновения напряжённой ситуации в этом районе поможет сторонам утвердить свою позицию.

   При этих словах Неру решил, что Хрущёв имеет в виду обещанную помощь по Кашмиру, Чжоу подумал, что речь идёт о Тибете, а Никита Сергеевич подразумевал, что, возможно, придётся вводить миротворческий контингент.

   – Согласен, – индийский лидер ответил сухо, но, хотя бы, не требовал безоговорочного прекращения стройки и вывода китайских военных строителей.

   У Хрущёва отлегло от сердца. Чжоу Эньлай тоже повеселел – воевать с Индией ему совершенно не хотелось. Никита Сергеевич специально не конкретизировал свои предложения по возможному советскому военному присутствию в Аксай-чине, чтобы не создавать у Неру лишнего впечатления нашей заинтересованности. Хотя и индийский и китайский лидеры безусловно понимали, что советские ракеты из этого региона смогут простреливать всю северную часть Пакистана и большую часть Афганистана, при этом стартуя не с советской территории, что могло стать важным преимуществом при оказании скрытой поддержки.

   Разработкой подробного соглашения по Аксай-чину занялись министры иностранных дел. Параллельно была сформирована трёхсторонняя рабочая группа из представителей проектных организаций СССР, Индии и Китая, занимавшаяся техническим проектом дороги и газопровода. Строительство дороги в Туркмению и в Индию через Аксай-чин началось летом 1957 года.

   Уже осенью 1956 года в Московском и Ленинградском институтах железнодорожного транспорта открылись факультеты логистики и автоматизированного управления грузоперевозками. В следующем году филиалы этих факультетов были открыты в Одессе, Ильичёвске, Владивостоке и Баку.

   Строительство контейнеров на предприятиях судостроения полностью закрыть потребности страны не могло. К решению вопроса начали привлекать судоремонтные заводы, различные ремонтные предприятия, а затем – артели и кооперативы. В них по большей части делались контейнеры малого размера, а также всевозможные тележки, колёса и тому подобная техника.

   Участие кооперативов несколько сдерживалось тем, что часть оборудования относилась к подъёмно-транспортному, следовательно, для его проектирования и изготовления требовались соответствующие допуски. Государственные предприятия эти допуски уже имели, а вновь организуемым кооперативам и артелям надо было их получать.

   Производство подъёмно-транспортного оборудования было сосредоточено первоначально на тракторных заводах – Кировском в Ленинграде, Сталинградском и Минском. Малые погрузчики начали выпускать на Владимирском тракторном. Вначале их делали тросовыми, затем, по мере освоения гидравлики, начали переход на гидравлические.

   Проектированием погрузчиков занимался ВНИИ «Трансмаш».

   Вопрос с погрузчиками малого размера помог решить подвернувшийся случай. В середине 1950-х годов американский фермер Эдди Вело, владелец индюшачьей фермы в Миннесоте, построил двухэтажный амбар для размещения растущего стада индюшек. Тракторный погрузчик, имевшийся у Эдди, был слишком велик и тяжёл для маневрирования в амбаре, а своими чудовищными размерами и грохотом он ввергал нежных пернатых в состояние стресса, что не прибавляло им калорийности.

   Эдди пришел в мастерскую братьев Келлер, носившую гордое имя Keller Manufacturing. Братья Луис и Сирил Келлер занимались снегомётами. Летом 1956 г. братья уже делали по заказу Эдди Вело машину для чистки амбара от снега.

   Братья Келлер решили помочь приятелю. Из подручных средств они сконструировали самоходную трехколесную тележку с вилами. Тележка обладала огромной маневренностью. Осознав высокий рыночный потенциал своей разработки, Луис и Сирил обратились к Эдди со своим планом. Вело согласился финансировать постройку машины, но поставил условие, что он не обязан платить им за работу, если машина не будет работать.

   В середине 50-х американцы ещё не были жирными и толерантными. Это всё ещё была нация умных, энергичных и предприимчивых людей. В феврале 1957 г. прототип испытали в амбаре Вело. Легкий трехколесный погрузчик был оснащён бензиновым двигателем мощностью 9 л.с. с ручным пуском, и гидроприводом рабочего оборудования. Благодаря раздельному управлению двумя боковыми ведущими колесами, он мог развернуться на месте, опираясь на заднее колесико.

   Недостатком первой модели была ремённая трансмиссия. Тем не менее, после нескольких доработок машина была признана успешной, и братья Келлер решили запустить мини-погрузчик в производство.

   Пока братья Келлеры дорабатывали свой погрузчик, в Северной Дакоте появился некий «мистер Смит» , несколько чудаковатый инвестор из Нью-Йорка, искавший, куда бы вложить деньги. (АИ) Он обратил внимание на небольшую компанию Melroe Manufacturing Co. Компанией также владели два брата – Мелро, они выпускали жатки для комбайнов. «Мистер Смит» предложил братьям Мелро выкупить их бизнес целиком.

   Не то чтобы братья горели желанием продать доходную компанию, но к мистеру Смиту присоединились несколько его друзей, предъявивших ряд убедительных доводов. После короткой, но бурной дискуссии, братья Мелро решили, что здоровье дороже, взяли предложенные инвестором деньги и отбыли в поисках места поспокойнее. (АИ)

   «Мистер Смит» с компаньонами решил поближе познакомиться с ландшафтом, окружающим его новое приобретение, и, проезжая мимо фермы Эдди Вело, «случайно» оказался свидетелем разгрузки и испытаний нового погрузчика. (АИ частично, в реальной истории свидетелями оказались братья Мелро -10_22_41/)

   «Смит» сразу оценил потенциал изобретения и выкупил на него права, предложив братьям Келлер работать на его компанию. Его условием была разработка более надежной трансмиссии на базе муфты сцепления. Новая трансмиссия стала основой для создания первого погрузчика – M60.

   «Смит», впечатлившись возможностями маленького, но удаленького погрузчика, начал производить и продавать его под маркой «Bobcat», а купленную компанию переименовал в «Bobcat Co» (В реальной истории компания получила это имя в 1995 г, сменив нескольких владельцев)

   В 1959 г. была сделана усовершенствованная модель М-200 с двигателем 12,9 л.с. и отдельным приводом на задние сдвоенные колесики. М-200 имела и недостатки: недостаточную устойчивость, мощность и тяговое усилие.

   В 1960 г. М-200 сменила революционная четырехколесная модель М-400, которая стала первым настоящим погрузчиком с бортовым поворотом. Затем появились модели М-440 и М-444.

   Юридически 99% акций «Bobcat Co» принадлежали некоему инвестиционному фонду «Christian Business Initiative», зарегистрированному в Швейцарии. Компания быстро раскручивалась, превратившись в транснациональную корпорацию – Советскому Союзу и ВЭС для развития системы контейнерных перевозок требовались десятки тысяч мини-погрузчиков. Поэтому конструкторское бюро компании продолжало оставаться в Гвинере, Северная Дакота, а производство оказалось разбросано по всему миру. (АИ)

   Помимо самих погрузчиков, компания производила также наборы различного навесного оборудования, позволявших в считанные минуты переделать погрузчик в бульдозер или мини-экскаватор. В СССР и странах ВЭС это навесное оборудование можно было взять напрокат в МТС или АТП.

   Первоначально контейнерные грузоперевозки отрабатывались на железной дороге и автотранспорте – морской и речной флот ещё предстояло оснастить судами-контейнеровозами и ролкерами, а строительство судна – дело не быстрое.

   Чтобы быстрее начать морские перевозки, пошли по пути, намеченному Малькольмом Маклином – переоборудовали в контейнеровозы несколько старых танкеров. Вместимость у этих судов, изначально не приспособленных для перевозки контейнеров, была маленькая. Требовались суда специальной постройки, с размерами трюмов, кратными габаритам контейнеров, для наиболее эффективного использования внутренних объёмов.

   К строительству контейнеровозов для ВЭС активно подключились поляки и Финляндия. Требования и техническое задание были разработаны уже с учётом новых стандартов. А к проектированию корпусов с подачи Серова через посредничество советского торгового представительства в США «Амторг» совершенно официально привлекли русского инженера-эмигранта Владимира Ивановича Юркевича, между прочим – разработчика корпуса люксового французского лайнера «Нормандия».

   С 1937 г. Юркевич жил в Нью-Йорке. После войны его дела шли не лучшим образом, заказов было мало, в основном – случайные работы по проектированию обводов корпуса для небольших судов. С 1955 г он занимался проектированием круизного лайнера эконом-класса на 6000 мест по заказу американского миллиардера X. В. Кантора. Эксплуатация судна намечалась на линии Нью-Йорк — Зеебрюгге — Куксгафен. Но позднее у Кантора начались трудности с финансами, и проект строительства лайнера был отменён.

   Именно к Юркевичу и обратились представители «Амторга» в 1956-м году с заказом на проектирование небывалого судна для перевозки тысячи трехсот железных ящиков. Ничего подобного в то время не существовало. Корабли Маклина были перестроенными небольшими танкерами, рассчитанными на гораздо меньшую вместимость.

   Кроме того, второй заказ предусматривал строительство ролкера, куда контейнеры могли закатываться на приставных колёсах, завозиться погрузчиками или на полуприцепах. Такой тип судна был похож на хорошо знакомый судостроителям паром, только внутри предусматривались кран-балки для штабелирования контейнеров. С него Юркевич и начал, поскольку спроектировать и построить такое судно на уже знакомых принципах можно было быстрее.

   Проект был выполнен быстро. Заказы на строительство ролкеров по этому проекту размещались на верфях не только Польши и Финляндии, но и в США. Инвестиционный фонд из Швейцарии, принадлежащий Министерству внешней торговли СССР, помог Юркевичу приобрести судостроительную компанию в США, на верфи которой для стран ВЭС начали строить сначала ролкеры, а затем и полноценные контейнеровозы с вертикальной загрузкой.

   К работам с самого начала подключали партнёров по Совету Экономической Взаимопомощи – поляков, чехов, болгар, югославов, но лучшими из всех оказались восточные немцы, в меньшей степени поражённые общим славянским недугом, именуемым в народе «рас3,14здяйство».

   С их помощью налаживали и модернизировали производство различной гидравлики и пневматики – трубопроводов, клапанов, насосов, гидромоторов, распределителей. Начали выпускать линейки унифицированных гидроагрегатов, соответствовавших европейским по габаритно-присоединительным размерам и основным параметрам.

   На 1955-57 год ассортимент гидравлических компонентов, выпускавшихся в СССР, был довольно ограниченным. Тем не менее, в 1955 году на киевском заводе «Красный экскаватор» начался выпуск гидравлического экскаватора Э-151, на базе колёсного трактора МТЗ-5 «Беларусь», а затем его сменил Э-153. (-21_05_44/) С 1957 года начался выпуск цепного экскаватора ЭТН-122, также на базе колёсного трактора. За три года, с 1955 по 1958 год завод «Красный экскаватор» выпустил 5362 единицы модели Э-153. Сменное оборудование включало прямую и обратную лопату (ковш объемом 0,25 м3), грейфер, ковш большего объема для погрузки снега, мусора и т.д. Так же в качестве сменного оборудования применялась крановая подвеска, используемая для перегрузочных работ, и вилы, предназначенные для погрузки силоса, соломы и штучных грузов.

   В 1957 году (в реальной истории — в 1959-м) целых два предприятия были преобразованы в экскаваторные заводы, для выпуска Э-153 и модернизированных Э-153А и Э-153АШ. Это были Саранский мотороремонтный и цех Златоустовского механического завода, которые с того момента именовались как «Саранский экскаваторный завод» и «Златоустовский экскаваторный завод» соответственно. Также Э-153 выпускался на Бородянском экскаваторном заводе.

   Для проектирования и выпуска различных погрузчиков и кранового оборудования закономерно был использован опыт киевских создателей экскаватора. Чтобы расширить возможности создаваемой техники, в ФРГ у фирмы «К. Раух» была куплена лицензия и комплект оборудования для производства целой линейки гидроагрегатов, включавших шестеренные насосы, аксиально-плунжерные насосы-моторы, аксиально-плунжерные регулируемые насосы, сдвоенные аксиально-поршневые регулируемые насосы, гидрораспределители, регуляторы и другую гидроарматуру. (В реальной истории закуплено в 1965 г, фирма была основана предпринимателем Константином Раухом в г. Эльхингене в 1951-м). Их производство освоил «Елецкий завод станочной гидроаппаратуры»

   Дмитрий Фёдорович Устинов слово сдержал. К работам по созданию перегрузочной техники, прежде всего – мультилифтовых погрузчиков для автомобилей, а также кранов-манипуляторов подключилось ОКБ Инженерных Войск под руководством инженер-полковника Анатолия Федоровича Кравцева. Он имел уникальный опыт конструирования, создавал самую разную технику, от огнемётов до десантных контейнеров, а после войны работал над созданием техники для инженерных войск, от минных тралов до лебёдок, понтонов, экскаваторов, плавающих бронетранспортёров и т.п. (Список разработок ОКБ ИВ http://ser-sarajkin.narod2.ru/ALL_OUT/TiVOut13/Kravcev/Kravcev026.htm)

   С самого начала создавалась, едва ли не впервые в СССР, единая система для применения и в войсках и в народном хозяйстве. ОКБ Инженерных Войск активно подключилось к тематике сразу по нескольким направлениям: мультилифт, кран-манипулятор, тяжёлый погрузчик для штабелирования контейнеров, телескопический погрузчик, межэтажная крановая тележка, компактный грузонесущий кран, мини-кран «Паук», экскаватор-планировщик.

   Эта техника была одинаково востребована и в войсках, и на гражданском транспорте, и в строительстве. Осенью 1957 года Устинов показал Хрущёву первые наработки ОКБ ИВ. Никита Сергеевич пришёл в восторг, увидев в деле мини-кран «Паук» и экскаватор-планировщик. Кран на коленчатых гидравлических аутригерах в присутствии высших лиц государства забрался по лестнице на второй этаж выставочного зала, а экскаватор так виртуозно крутил ковшом, что восхищённый Хрущёв сказал:

   – Вот это да! Таким экскаватором можно даже кота погладить!

   После такой оценки Первого секретаря ЦК партийные руководители городов и областей соревновались между собой, кто первым запустит новые разработки в серийное производство.

   Если в середине и конце 1956 года работали три заграничных маршрута: Ильичёвск – Варна (Болгария), Ленинград – Росток (ГДР), и Одесса – Сплит (Югославия), то в 1957 году были открыты линии в Бомбей (Индия) и Джакарту (Индонезия), а также в Шанхай (Китай).

   Подтягивались и соцстраны – Польша построила с советской помощью контейнерный терминал в Свиноуйсьце, Румыния – в Констанце. КНДР, также с советской помощью, открыла контейнерный терминал в Нампхо. Югославы действовали активнее прочих – они построили терминалы в Сибенике и Плоче, а также вместе с СССР помогали Египту оборудовать терминал в Александрии. Албанцы, также с советской помощью, обустраивали терминал в Дурресе. В Сирии контейнерным терминалом обзавёлся порт Латакия.

   Производство контейнеров и мелкой тары активно налаживали на совместных предприятиях в Китае. Это позволило снять лишнюю нагрузку с советской металлургии. Китайские заводы работали на местном сырье и топливе, но оборудование и инженеры были советские.

   Особый интерес к морским контейнерным перевозкам проявляла Индонезия. В 1957-м году были открыты контейнерные терминалы в Джакарте и Сурабае на острове Ява, в Баликпапане на острове Калимантан. Позднее к ним добавились Паданг на Суматре, Сумаранг и Мерак на Яве.

   В Индонезии развитие перевозок сдерживала гражданская война. Хрущёв, разумеется, никаких кораблей дарить Сукарно не стал, ибо нефиг, самому пригодятся. Было поставлено некоторое количество стрелкового оружия и боеприпасов для правительственных войск, а так же миномёты.

   Прекратить гражданскую войну, как ни странно, помогли те же самые контейнерные перевозки. Сукарно прекрасно понимал, что географическое положение страны, разбросанной на тысячах островов, благоприятствует развитию контейнерных перевозок, а перевозки могут стать стимулом для экономики. Президент в начале 1957 года объявил о начале программы реорганизации экономики, а также – о программе строительства дешёвого жилья.

   Основой обеих этих программ стала контейнеризация. Климат Индонезии позволял использовать контейнеры при строительстве жилых домов, не задумываясь об утеплении. При строительстве использовались даже не целые контейнеры, а лишь их каркас из металлического проката или гнутого швеллера, в который устанавливался дощатый пол, и стены из местного сырья. Зато в такие дома проводились современные инженерные сети. Для Индонезии 1957 года водопровод и канализация были чем-то на грани фантастики.

   К тому же у контейнерных домов был ещё один, немаловажный для Индонезии плюс – жёсткая стальная каркасная конструкция была абсолютно сейсмоустойчива. Трясло Индонезию немилосердно, как, кстати, и Японию. Контейнерный дом в сейсмоопасных районах обычно монтировался на пружинных амортизаторах, и даже при самых сильных землетрясениях, когда бетонные здания складывались, как карточные домики, постройка из контейнеров только раскачивалась, оставаясь целой и безопасной.

   С экономической точки зрения Индонезия совершенно внезапно получила для своей сельскохозяйственной продукции рынки СССР, Китая, а затем и Северной Кореи. Новая индустрия грузоперевозок, постройки контейнеров и жилищного строительства создавала в стране множество новых рабочих мест.

   Рейтинг Сукарно уже летом 1957 г. зашкаливал, перевалив за 80%. Гражданская война в стране к концу года утихла сама собой – какой смысл воевать с правительством, которое создаёт рабочие места и раздаёт жильё почти даром? Наиболее упоротых оппозиционеров их менее оголтелые соратники сами прикопали в джунглях.

   Опыт Индонезии в жилищном строительстве из контейнеров начали использовать и в СССР, хотя у нас климат заставлял тратить много средств на утепление и отопительные системы. В качестве теплоизоляции пробовали использовать ЭВТИ (экранно-вакуумная теплоизоляция), но это оказалось слишком дорогим удовольствием. Зато застёжки-липучки, которыми крепилась ЭВТИ, совершили переворот в производстве одежды и обуви, что стало первым примером применения космических технологий в повседневной жизни.

   Застёжку Velcro изобрёл и запатентовал в 1955 г швейцарец Жорж де Местраль. Однако вначале она не пользовалась большой популярностью. В 1957-м году инвестиционный фонд CBI выкупил у изобретателя права на патент застёжки-липучки и немедленно пустил её в массовое производство для одежды и обуви в СССР и Китае. (АИ, но не совсем – застёжка действительно приобрела популярность лишь в начале 70-х, когда её использовало NASA в костюмах астронавтов)

   В габаритах контейнеров прежде всего начали делать бытовки для строителей. К их нижним фиттингам удобно было присоединять кронштейны с самоориентирующимися колёсами и буксирные штанги, после чего бытовку буксировали на место размещения грузовиком или трактором. Либо её ставили на обычный прицеп с грузовым мультилифтовым зацепом и везли хоть на другой конец страны как обычную фуру.

   Для Сибири и крайнего Севера вместо колёс использовались полозья. На них контейнеры можно было таскать за трактором по любым зимникам.

   Основное использование контейнерных домов началось позже, но первым делом реализовали идею Устинова о «посёлке быстрого развёртывания» для военных, геологов и нефтяников. Также был сделан контейнерный вариант передвижного армейского госпиталя, использованный при подготовке к фестивалю 1957 года.

   Несколько позднее, когда контейнеры начали в больших количествах производить в Китае и Индонезии, сняв первоначальную их нехватку для транспорта, из контейнерных блоков в СССР тоже начали возводить полноценные дома в 3-4 этажа. Но это жильё законодательно рассматривалось как временное, на период освоения новых территорий, в качестве жилья для строителей, и т. п.

   Помимо домов, в габаритах стандартного контейнера, со стандартными присоединительными фиттингами начали выпускать кузова для автофургонов, которые в армии постепенно стали вытеснять недавно появившиеся КУНГи. (Кузов Универсальный Нулевого (Нормального) Габарита – -11_26_33/) Разница, вроде бы, была небольшая, но контейнер со стальным каркасом был прочнее деревянного КУНГа, его легко было снять с шасси и заменить на другой, с другим набором аппаратуры или оборудования. Можно было снять и установить его на земле, состыковать с несколькими другими кузовами по фиттингам и получить единый аппаратный комплекс, быстро собирающийся и разбирающийся.

   В контейнерных габаритах начали делать также кабины управления для ЗРК. В народном хозяйстве тоже применялись подобные фургоны на шасси грузовика.

   Из намеченных к производству компонентов транспортной системы, как ни странно, больше всего проблем возникло с мелкой тарой, предназначенной для конечного потребителя. Производство пластмасс в 1957 году только начинало налаживаться, а для такой тары лучше всего подходили именно термопласты – полиэтилен или винипласт. Положение осложнялось и тем, что тара была достаточно крупногабаритным изделием. Чтобы изготовить из полиэтилена, например, ящик для 16-20 бутылок, нужен был термопластавтомат достаточно солидных размеров, и стоила такая машина недёшево.

   Металлические и деревянные (фанерные) ящики были слишком трудоёмки в изготовлении, хотя тоже ограниченно применялись.

   Выход был найден в изготовлении тары из картона. Простые ящики делались сборными из развёрток, секционирование обеспечивалось вкладными деталями. Тару более сложных форм или вкладыши для размещения сложных изделий делали отверждением бумажной массы в форме, (картонный контейнер для яиц, например). В качестве сырья для бумаги и картона активно использовалась конопля, что позволяло сберегать лесные ресурсы страны. :)

   В тех случаях, когда от тары требовалась высокая прочность и долговечность, использовались многослойные конструкции из картона, проклеенные бакелитом. Такой материал по свойствам приближался к композитам.

   Была спроектирована большая линейка ящиков и коробок кратных размеров для размещения на паллетах. Сами паллеты изготавливались из дерева, но для стран Юго-Восточной Азии предусматривалось освоение паллет из термопластов, не подверженных бактериальному заражению в жарком и влажном климате.

   Под размеры ящиков и коробок начали выпускать широкий ассортимент ручных тележек, в том числе – с ручным же гидравлическим подъёмником. Тележки выпускали в том числе на ремзаводах и в МТС. Поначалу не хватало колёс для них, но «Красный треугольник» довольно быстро освоил выпуск цельнолитых и пневматических шин малых размеров.

   С дорожным строительством Хрущёву помог Чжоу Эньлай, предложивший участие китайских рабочих вахтовым методом. Никита Сергеевич согласился, и не прогадал. Работали китайцы старательно, условия работы в Советском Союзе для них были если не райскими, то всяко намного более комфортными, чем в Китае. Возвращавшиеся из СССР обратно в Китай вахтовики рассказывали легенды о том, как их в Союзе кормили по три раза в день, в том числе мясом, как выдавали спецодежду и селили в тёплых контейнерных бытовках со встроенным химическим туалетом. (В Китае в конце 50-х жить было очень несладко) Им не верили и специально нанимались на работу в СССР, чтобы «вывести лгунов на чистую воду». Не верившие возвращались из командировок и начинали рассказывать ещё более неправдоподобные истории.

   Составленный под руководством Лихачёва и Байбакова план строительства сети автомобильных дорог был рассчитан на три пятилетки. К сожалению, 24 июня 1956 г Иван Алексеевич Лихачёв скончался, не успев увидеть воплощение в жизнь своего плана.

   Асфальтированными дорогами предполагалось связать все города европейской части страны, вплоть до районных центров, а также провести такие же магистрали на Дальний Восток. Вторым этапом предполагалось строительство дорог в Сибири и на Крайнем Севере, хотя там были проблемы из-за вечной мерзлоты. Этот вопрос ещё предстояло решать. Также предполагалось строить асфальтированные дороги местного значения, от райцентров до деревень. Хрущёв настоял на таком строительстве, понимая, что чем выше транспортная связность, тем легче экономически развивать охваченную дорогами территорию.

   Для ускорения строительства дорог с твёрдым покрытием начали использовать многослойную щебёночную засыпку щебнем различных фракций, с битумной проливкой, по технологии, широко применявшейся в США. (т. н. «Макадам» ) Такая технология позволяла экономить бетон – в то время дороги с твёрдым покрытием часто строились из бетонных плит, а также позволяла механизировать прокладку дороги, тогда как бетонные плиты приходилось выкладывать краном поштучно.

   Пик дорожного строительства в СССР пришёлся на 60-70-е годы. Начинается выделение значительных средств на дорожное строительство, дорожники получают современную технику. В 1962 году вводится в эксплуатацию МКАД протяженностью 109 километров. В целом в СССР в 1957-1962 годах протяженность дорог с твердым покрытием увеличилась на 102,2 тысячи километров, 87 тысяч километров из них имели усовершенствованные покрытия. (АИ. В реальной истории построено за 1959-65, 81,2 тыс. км, из них 37 тыс км с улучшенным покрытием)

   В эти же годы были построены дороги Кашира-Воронеж, Воронеж-Саратов, Воронеж-Шахты, Саратов-Балашов, Владимир-Иваново, Свердловск-Челябинск и ряд других.

   Одновременно такая же дорожная сеть строилась в Китае и в Индии. Специалисты искали способ соединить развитую железнодорожную сеть Индии с железными дорогами на территории Советского Союза, но на пути каменно-снежной стеной стояли Гималаи.

   Основным полигоном для внедрения новой системы грузооборота в СССР была железная дорога. В послевоенные годы рост грузовых и пассажирских перевозок вызвал необходимость увеличения пропускной и провозной способности железных дорог. В 1956 г. было принято постановление правительства «О генеральном плане электрификации железных дорог». В нем предусматривалось также внедрение тепловозной тяги. Хотя паровозы ещё использовались повсеместно, в эксплуатации появлялось всё больше тепловозов.

   В связи с электрификацией железных дорог и интенсивным внедрением тепловозной тяги большое внимание должно было быть уделено инфраструктуре железных дорог – их путевому хозяйству. В начале 1956 г. это отмечали первые лица страны. В отчётном докладе на XX съезде КПСС Н. С. Хрущёв говорил о необходимости улучшения путевого хозяйства железных дорог.

   26 мая 1956 г. вышло специальное совместное постановление правительства и ЦК КПСС «О мероприятиях по увеличению срока службы деревянных шпал», 10 апреля 1957 г. – аналогичное постановление «О мерах по улучшению качества выпускаемых рельсов и рельсовых скреплений», 24 сентября 1957 г. – «О мерах по повышению стойкости железнодорожных рельсов». 1 марта 1957 г. было принято постановление Совета Министров СССР и ЦК КПСС «О мероприятиях по расширению производства железобетонных шпал».

   (В реальной истории постановления были приняты в 1959, 1960 и 1962 гг)

   К тому времени уже были созданы локомотивы новых типов. В 1953 г. был построен первый двухсекционный тепловоз ТЭ3 с электрической передачей мощностью 2940 кВт (4000 л. с), а с 1956 г. начато его серийное производство. Локомотивостроительные заводы Харькова, Луганска, Коломны, Ленинграда, Брянска, Людинова, Мурома за 4—5 лет разработали десятки типов различных тепловозов и построили 15 образцов опытных локомотивов.

   Для обслуживания регионов, где добывается природный газ, было предложено строить локомотивы с газотурбинными двигателями.

   Такие локомотивы отличались высоким расходом топлива, но могли развивать очень большую мощность. Их можно было использовать для проводки особо тяжёлых и скоростных составов, а также для высокоскоростных пассажирских поездов. Пока ограничились опытными разработками, для приобретения практического опыта проектирования газотурбовозов.

   (В 1957—1959 гг. в ЧССР были построены два опытных газотурбовоза мощностью 2350 кВт (3200 л. с.) с механической передачей. В СССР первый локомотив с газотурбинным двигателем П-01 мощностью 2570 кВт (3500 л. с.) был построен в 1959 г. Коломенским тепловозостроительным заводом. Сотников Е. А. Железные дороги мира из XIX в XXI век. М.: Транспорт, 1993)

   Проанализировав опыт применения газотурбовозов на американских железных дорогах, решили строить их с мощными авиационными турбинами, переводя их на природный газ. В этом случае газотурбовоз получал преимущество за счёт значительно более высокой мощности. При этом окупался даже боле высокий расход топлива.

   Также велись работы по переводу железных дорог страны на электрическую тягу.

   Основной проблемой создания электровозов переменного тока на тот момент были ртутные выпрямители (игнитроны) – штука сложная, капризная и опасная. За счёт развития полупроводниковой преобразовательной техники коллекторные двигатели постоянного тока на 3000 В начали заменять двигателями переменного тока, асинхронными и синхронными. Они имели те же размеры, что и двигатели постоянного тока, но развивали большую мощность, были надежнее, долговечнее, дешевле в изготовлении и требовали меньше затрат на обслуживание. Первоначально в электровозах использовалась система ступенчатого реостатного регулирования, но одновременно была начата работа над импульсными тиристорными регуляторами.

   Создание полупроводниковых приборов для силовой электроники началось в 1953 г. когда стало возможным получение кремния высокой чистоты и формирование кремниевых дисков больших размеров. В 1955 г. был впервые создан полупроводниковый управляемый прибор, имеющий четырёхслойную структуру и получивший название «тиристор». (Реальный факт)

   Прогресс в электронной элементной базе позволил, по переданной информации, к 1957 году разработать запираемый тиристор с кольцевым выводом управляющего электрода. (АИ. Первые подобные тиристоры Gate Turn Off появились в 1960 г. в США. В нашей стране они больше известны как запираемые или выключаемые тиристоры. В реальной истории запираемый тиристор с кольцевым выводом разработан в середине 90-х годов. )

   В ранних моделях тиристорной импульсной системы управления (ТИСУ) генератор импульсов и контроллер выполнялись на дискретных элементах или с ограниченным использованием логических схем малой степени интеграции, впоследствии дальнейшее развитие электроники позволило применять в управляющем блоке ТИСУ более гибкие программируемые цифровые микросхемы.

   (В реальной истории в СССР в 1970 г. был построен первый в мире восьмиосный электровоз переменного тока ВЛ80 В-661 с бесколлекторными вентильными синхронными тяговыми двигателями. Сотников Е. А. Железные дороги мира из XIX в XXI век. М.: Транспорт, 1993)

   В конце 50-х тиристорная система управления советского производства представляла собой железный шкафчик, потому и устанавливались такие системы на электровозах, а также на заведомо неподвижных устройствах, вроде станков. По мере миниатюризации электроники стали появляться синхронные вентильные двигатели меньших размеров, более удобные для применения в автономных изделиях.

   В 1957 году завершился переход советских железных дорог на автосцепку. Это ускоряло обработку грузов, снижало расходы и трудоёмкость. В процессе испытаний на советских дорогах лучшие результаты показала автосцепка СА-3, разработанная в Институте реконструкции тяги под руководством профессора Валентина Филипповича Егорченко.

   Небольшие двухосные грузовые вагоны активно заменялись современными, более грузоподъёмными четырёхосными. Чем больше груза можно перевезти в одном вагоне, тем экономичнее перевозка. Этот процесс завершился к 1965 году.

   Важнейшим мероприятием, обеспечивающим более устойчивый, долговечный и дешёвый по содержанию путь, в годы шестой пятилетки было широкое внедрение железобетонных шпал, имеющих срок службы 50-60 лет.

   Главное управление пути и сооружений и Заводы Министерства транспортного строительства ещё в 1955 г. приступили к изготовлению железобетонных шпал. Также проводилась плановая замена лёгких рельсов довоенного производства рельсами новых тяжёлых типов Р50 и Р65, более грузоподъёмными, а также реконструкция насыпей, с переводом путей на щебёночное основание, что позволяло проводит более тяжёлые составы. Помимо этого, для повышения средней скорости движения в ходе реконструкции пути проводили спрямление кривых в поворотах.

   Средства связи на железной дороге начали внедрять ещё с 30-х. В 1948 г. начался серийный выпуск радиостанций ЖР-1 для внутристанционной радиосвязи. железных дорогах начали применять поездную радиосвязь. С 1954 г. для поездной радиосвязи использовалась радиостанция типа ЖР-3, с повышенной помехозащищенностью и в 1,5 раза увеличенной дальностью действия. К 1955 г. более 700 станций советских железных дорог имели внутристанционную радиосвязь, поездной радиосвязью было оборудовано более 5200 км железных дорог.

   Обсуждавшийся на совещании по ПВО вопрос скорейшего внедрения мобильной радиотелефонной связи подняли совместно министр путей сообщения Бещев и куратор сельского хозяйства, секретарь ЦК Шелепин. К ним подключились также министр нефтегазовой промышленности Михаил Андрианович Евсеенко и министр сельского хозяйства Владимир Владимирович Мацкевич. Они требовали внедрить мобильную связь на железной дороге, нефтеразработках, в сельском и лесном хозяйстве

   Хрущёв даже удивился, что столь не связанные между собой люди проявили завидное единство во взглядах. Хотя этому было простое объяснение – и на железной дороге и в сельском хозяйстве, особенно на целинных просторах, связь была крайне необходима.

   Бещев объяснил Хрущёву ситуацию со связью на простом примере:

   – У нас сейчас, Никита Сергеич, используется внутристанционная радиосвязь. Это хорошо, но это – отдельная сеть связи. Мобильная связь, в том виде, как нам объясняли, будет работать совместно в единой сети с обычным телефоном. А это значит, что я хоть по обычному телефону из своего кабинета, хоть по мобильному из любого места смогу дозвониться до любого стрелочника с мобильным телефоном на другом конце страны. Такая возможность, сами понимаете, дорогого стоит.

   Примерно так же аргументировали свой интерес и Шелепин с Мацкевичем:

   – В сельском хозяйстве такая связь нужна как воздух. Представьте, что трактор где-нибудь на дальнем поле сломался, или грузовик застрял. Пока тракторист или водитель пешком до помощи доберётся – полдня пройдёт, а то и весь день. А на посевной или уборочной каждый день важен. Дайте нам мобильную связь – очень нужно!

   Хрущёв подключил к вопросу министра радиопромышленности Калмыкова и министра электронной промышленности Шокина. Для ускорения развития мобильной связи был создан Воронежский НИИ связи, где начали разрабатывать транкинговую систему «Алтай», а в Московском государственном специализированном проектном НИИ Л.И. Куприянович уже работал над первым образцом мобильного телефона ЛК-1. (см гл. 02-20 Источник – /)

   Связь была основополагающим элементом системы управления движением, которую предстояло автоматизировать. Понимая, что Борису Сергеевичу Козину в одиночку столь сложную тему не потянуть, да и административного веса у него недостаточно, Никита Сергеевич поручил министру МПС Бещеву:

   – Борис Палыч, надо к разработке АСУ железнодорожного транспорта подключить серьёзные силы. Подумайте, кому ещё эту тематику поручить можно.

   Вскоре в ВНИИЖТе было образовано отделение вычислительной техники, которое возглавил и затем в течение 20 лет руководил этим направлением академик Петров Александр Петрович, первый заместитель директора ВНИИЖТ.

   Разработкой теории организации вагонопотоков он начал заниматься ещё в военные годы, изложив её в фундаментальном труде «План формирования поездов (опыт, теория, методика расчетов)»

   А. П. Петров обосновал и сформулировал концепцию автоматизированной системы управления железнодорожным транспортом (АСУЖТ), разработал целевую программу по реализации ее первой очереди.

   Уже в 1960г. сетевой план формирования начали рассчитывать на ЭВМ, а в 1963г. вступила в строй опытная система автоматизации учета и оперативного управления, разработанная в институте для Московской дороги.

   Академик Петров был инициатором создания на дорогах первых вычислительных центров и организации в МПС Главного управления вычислительной техники, занимался также координацией разработок АСУ для других видов транспорта в нашей стране, координацией исследований по транспортной кибернетике на уровне СЭВ и ОСЖД.

   В перспективе предполагалось создать автоматизированную систему управления, которая могла бы непрерывно контролировать местоположение поезда, обеспечивать связь между поездом и центром управления, контролировать целостность состава, его скорость, положение стрелочных переводов и управлять движением поезда. Центральный процессор этой системы должен был собирать данные о местоположении и параметрах движения всех поездов, находящихся в зоне управления, состоянии путей, стрелок и сигналов и на основе этой информации формировать и передавать на поезда команды управления, обеспечивающие интервальное регулирование в соответствии с требованиями безопасности движения и выполнения графика.

   Чтобы обеспечивать диспетчеров в реальном времени информацией, необходимой для управления движением, планировалось создание диспетчерских центров, оборудованных автоматизированными рабочими местами, современными средствами связи и отображения информации, вычислительной техникой. При этом автоматика должна была обеспечивать отображение местоположения поездов и их номеров, ведение исполнительного графика движения, разработку оперативного плана-графика, а в ряде случаев и автоматическую установку маршрутов.

   Аналогичная система создавалась для автоматизированной обработки контейнерных грузов. Предполагалось, что ЭВМ будет управлять процессом сортировки, загрузки и выгрузки контейнеров, автоматически составлять планы загрузки контейнеров на поезд или судно, с учётом массы и очерёдности выгрузки, а также отслеживать каждый контейнер на всём пути следования от отправителя до получателя.

   В перспективе предполагалось создание интерактивных программ для составления схем загрузки каждого контейнера, с учётом равномерности размещения массы. (Такие программы используют современные логисты.)

   Программа создания электромагнитной пушки столкнулась с определёнными трудностями в реализации полноразмерного полигонного образца. Но наработанный по ней научный задел, как оказалось, можно было использовать и в других областях. В конце 1956 года Мстислав Всеволодович Келдыш и директор ВНИИЖТ академик Иван Андреевич Иванов продемонстрировали Никите Сергеевичу действующую модель поезда на магнитной подвеске.

   – Здесь используется принцип линейного электродвигателя, – пояснил академик Иванов. – Есть два варианта. В первом на рельсах устанавливаются постоянные магниты, а в вагонах поезда – электромагниты, которые к ним притягиваются. Этот вариант более экономичен, магнитная левитация присутствует постоянно, т. е. поезд, даже остановившись, висит в воздухе. Но рабочий зазор всего около 10 миллиметров. (Так устроен немецкий поезд «Трансрапид»)

   – Второй вариант – электромагниты вделаны в рельс, а постоянный магнит – в вагон. Такая система работает на принципе отталкивания (Японский вариант «Maglev») Поезд в этом случае взлетает лишь после разгона до 80 километров в час на колёсах с полиуретановым покрытием. Зато зазор в этом случае больше – около 100 миллиметров. Но надо держать под напряжением электромагниты по всей трассе. Их надо либо охлаждать до температуры сверхпроводимости, что дорого, либо тратить гигантское количество энергии.

   – С учётом наработок по системе коммутации электромагнитной пушки, – добавил Мстислав Всеволодович, – мы предлагаем использовать тот же принцип, что в пушке Гаусса. Поезд занимает в каждый момент времени лишь ограниченную часть пути, и мы всегда знаем, когда и с какой скоростью он приближается – для этого можно поставить датчики. Можно разделить электромагнитные рельсы на участки и подавать ток на участок пути только при проходе поезда. Скорости здесь заметно меньше, чем в пушке, соответственно, и точность управления системой коммутации нужна меньшая, и расход энергии будет значительно меньше, и возиться с жидким азотом не надо – ведь каждый участок будет под током всего несколько секунд, пока по нему проходит поезд.

   Никита Сергеевич с интересом наблюдал, как игрушечный клиновидный поезд из четырёх вагончиков с огромной скоростью носится по выложенному на полу его кабинета овальному рельсовому кольцу. На поворотах кольцо было сделано наклонным, чтобы поезд не вылетал с рельсов.

   – Очень хорошо, товарищи, большое вам спасибо за вашу работу, – сказал Хрущёв. – И когда можно ждать полноразмерного поезда?

   – Тут ещё много работы, Никита Сергеич, – признался академик Иванов. – Думаю, что к 1970-му году, вряд ли раньше.

   – А экономические показатели вы просчитывали? Как насчёт конкуренции такого поезда с самолётами, например?

   – Расчёты и опросы мы проводили. Результаты показывают, что на маршрутах продолжительностью не более 2-х часов высокоскоростной поезд удобнее, и 80 процентов пассажиров выберут именно его, а не самолёт. Всё-таки не надо ехать в аэропорт за город, да ещё заблаговременно, дожидаться регистрации, посадки. И чисто психологически проще – летать многие боятся, а поезд воспринимается как наземный транспорт.

   – На маршрутах продолжительностью до 4 часов поезд выберут более 50 процентов пассажиров – по тем же причинам. Самолёты начинают выигрывать на маршрутах продолжительностью от 5 часов и более. (Сравнительный анализ взят из , см в конце файла)

   – Считаю, что эту работу надо продолжать, – Никита Сергеевич всё ещё любовался нарезающим круги поездом. – Работа, конечно, на дальнюю перспективу, но уж если собрались въехать в коммунизм, так не на паровозе, а на таком вот магнитном поезде. От вас, Иван Андреич, хочу получить хотя бы приблизительный план работ, чтобы Госплан и Минфин могли финансирование спланировать.

   – План представим, Никита Сергеич, – заверил Иванов.

   Наряду с возобновлением работ по строительству туннеля на Сахалин, в связи с началом добычи газа на Ямале, обсуждалась целесообразность расконсервации построенных к 1953 году участков Трансполярной магистрали.

   Первоначальным проектом магистраль собирались довести до базы ВМФ, которую предполагалось построить в посёлке Мыс Каменный. Но ещё в начале 1949-го выяснилось, что акватория Обской губы слишком мелководна для океанских судов, а искусственно углубить гавань нецелесообразно по причине природных особенностей дна. Окончательно отказались от строительства порта на Мысе Каменный и проведения железной дороги к нему в 1949 году. Продолжать строить дорогу по первоначальному проекту было бессмысленно.

   Тем не менее, продление линии на восток создавало реальную возможность надёжно связать северо-восточные районы Сибири и Норильский горно-металлургический комбинат с индустриальными центрами страны. Постановлением Совета Министров СССР № 384-135-сс от 29 января 1949 г. место строительства порта было перенесено в Игарку. Так появилось новое направление дороги: «Салехард-Игарка». Постановлением Совета Министров СССР от 29 января 1949 года изыскания и проектирование морского порта в г. Игарка и комплекса сооружений при нём было поручено Главному управлению Северного морского пути (ГУСМП) при Совете Министров СССР. До 1953 года строительство продолжало считаться стратегически важным объектом, но после смерти Сталина и «бериевской амнистии» 1953 г было приостановлено.

   В 1957 году, спустя четыре с половиной года после остановки строительства, западный участок трассы от Салехарда до Надыма с целью определения состояния железнодорожного полотна обследовала экспедиция Ленгипротранса. Экспедиция установила, что примерно треть построенного участка совершенно не пригодна для движения поездов, требует серьёзного ремонта насыпи и десятков мостов. Из всех построенных на тот момент сооружений продолжала действовать только столбовая телефонно-телеграфная линия Салехард — Игарка — Норильск. По сохранившимся, условно пригодным к эксплуатации участкам трассы ещё был возможен проезд дрезин с облегченными платформами, что позволяло использовать трассу для завоза на линию в летнее время продовольствия и оборудования, но даже лёгкие поезда по полуразрушенной насыпи проходить не могли.

   Рельсы, уложенные на Приполярной дороге, по меркам 1957-1958 г. относились к лёгким и слабым. Если продолжать дорогу до Норильска, надо было менять все уложенне рельсы на новые Р65 (в одном метре рельса 65 кг), которые значительно лучше подходили для проводки современных тяжёлых поездов.

   Анализ результатов экспедиции показал, что причиной деформаций пути является сооружение насыпи поверх вечной мерзлоты. Грунт под насыпью больше не промерзал на достаточную глубину, мерзлота начинала оттаивать. Это привело полному разрушению дорожного полотна и насыпи на больших участках дороги.

   По результатам экспедиции Ленгипротранса стало ясно, что большую часть построенного использовать невозможно, надо всё полностью переделывать.

   Вопрос о возобновлении строительства магистрали активно поддерживал министр нефтегазовой промышленности Михаил Андрианович Евсеенко. Совместно с министром чёрной металлургии Александром Григорьевичем Шереметьевым они написали записку в ЦК и Совет Министров, в которой убедительно доказывали необходимость ремонта построенных участков магистрали и её продления до Норильска.

   Косыгин внимательно ознакомился с запиской министров, после чего вместе с Евсеенко пришёл на приём к Хрущёву. С экономической точки зрения обоснование перспектив, открывающихся после завершения строительства дороги, выглядело убедительным. Однако, прочитав техническое заключение Ленгипротранса, посмотрев пачку фотографий, на которых было видно плачевное состояние железнодорожного полотна, Хрущёв покачал головой:

   – Там всё надо заново переделывать по современным нормам, начиная с насыпи. Сделаем так. Вы, Михаил Андрианович, как основной заказчик, обсудите сначала с Бакаевым относительно портов Игарка и Ермаково, но, по-хорошему, дорогу надо вести и дальше, от Игарки до Норильска, и затем до Дудинки – только тогда от неё будет какой-то прок.

   – Потом подключайте МПС и министерство транспортного строительства, и составьте современный, экономически обоснованный проект. Чтобы было видно не на общих голословных утверждениях, а в конкретных цифрах, какую выгоду от этой дороги мы будем иметь, скажем, на 1962 год – раньше всё равно не построим, и во сколько это строительство обойдётся. Учитывая, что туда уже закопали 1 миллиард 800 миллионов рублей. Тогда и решать будем.

   На самом деле Никита Сергеевич уже кое-что просчитал и прикинул. Он понимал, что газовикам Уренгоя и металлургам Норильска железная дорога, соединённая с общей транспортной системой страны так или иначе понадобится. Но он считал, что строить дорогу надо по грамотному, экономически и технически обоснованному проекту, а не затевать очередную «секретную стройку из никуда в никуда хрен знает зачем». Министров надо было заставить видеть экономическую картину в целом и научить считать деньги.

   Продолжалось строительство Байкало-Амурской магистрали. Оно было начато ещё в 1937-38 году, затем прерывалось во время войны, когда часть рельсов в 1942 году была снята и отправлена в европейскую часть страны. С 1947 года строительство возобновилось. Первый поезд на всём протяжении участка Тайшет – Братск – Усть-Кут прошёл в 1951 году, а в 1958-м этот участок дороги был сдан в постоянную эксплуатацию. Продолжалось строительство участков Бам – Тында, Тында – Беркакит.

   В планах развития Дальневосточного региона Байкало-Амурская магистраль занимала не последнее место. Поэтому с 1955 года велись проектно-изыскательские работы по продлению дороги от Тынды до Комсомольска-на-Амуре. Также прорабатывался проект Северомуйского туннеля и, одновременно, рассматривалась возможность строительства дороги в обход туннеля. (АИ, в реальной истории работы были возобновлены лишь в 1967 году.)

   Речной флот СССР понёс большие потери во время Великой Отечественной войны. Численность грузопассажирского флота, по сравнению с довоенным уровнем сократилась на треть, а более 40% оставшихся судов требовали капитального ремонта.

   Коллегия Министерства речного флота в ноябре 1954 г приняла разработанную ЦНИИЭВТом сетку типов судов, рекомендуемых к дальнейшему строительству, которой предусматривалось строительство восьми групп: буксирных, пассажирских, танкеров, сухогрузных теплоходов, наливных барж, сухогрузных металлических барж, деревянных барж и судов смешанного плавания. Была принята большая программа строительства судов для речного флота, предусматривавшая типизацию строящихся судов, и постройку лучших образцов поточным методом. (при подготовке эпизода использована информация с сайта )

   Проектированием новых судов активно занимались конструкторские бюро заводов «Красное Сормово» в Горьком и «Ленинская Кузница» в Киеве, а также ЦТКБ Минречфлота, разработавшее проект сборки корпусов судов из плоскостных и объемных секций.

   Применение такой технологии и на других предприятиях речного транспорта давало возможность сократить сроки постройки судов и значительно увеличить объемы судостроения.

   С 1948 г на Сормовском заводе началось серийное строительство грузовых теплоходов типа «Большая Волга» грузоподъемностью 2000 т. С применением новой технологии крупносекционной сборки корпуса головное судно было построено за 5 месяцев.

   С 1949 г судостроители ГДР начали поставлять в СССР грузовые теплоходы грузоподъемностью 700 т, они использовались при перевозке скоропортящейся сельскохозяйственной продукции. Для транспортного освоения малых рек строились мелкосидящие теплоходы грузоподъемностью 60 т с водометным движителем и скоростью хода около 10 км/ч на мелководье

   С 1956 года был начат выпуск более экономичных теплоходов типа «Шестая пятилетка», несколько модернизированных, с энергетической установкой мощностью 1000 л.с.

   С начала 50-х в СССР для нужд речного флота начали строить большое количество грузовых и пассажирских судов класса «О», пригодных для эксплуатации на больших озёрах и водохранилищах. (подробнее о классах речных судов см. ) Также много речных судов поставлялось из ГДР и Чехословакии.

   В 1958 г заводом «Красное Сормово» был спущен на воду флагман речного пассажирского флота трехпалубный дизель-электроход «Ленин» класса «О» Речного Регистра, а позднее однотипный с ним «Советский Союз», построенные по проекту заводского КБ. Эти высококомфортабельные лайнеры могли принять 439 пассажиров. На кораблях имелись кинозал на 100 мест, три салона и два ресторана. Салоны и каюты оформлены инкрустациями из ценных пород дерева.

   В конце апреля в Горьком, был спущен на воду первый образец безымянного ещё судна на подводных крыльях, конструкции Ростислава Евгеньевича Алексеева.

   Алексеев отнюдь не был начинающим конструктором. До этого он занимался проектированием торпедных катеров на подводных крыльях. В 1951 г. за работы по этой тематике ему была присуждена Сталинская премия. Но сделанный им в 1957 году корабль был первым СПК гражданского назначения в СССР.

   Кораблик имел весьма необычную для тех времён форму и был покрашен в жёлто-зеленые цвета. Весь остаток весны и начало лета его достраивали на плаву.

   Всё на нём – от двигателя до последней заклёпки было сделано в СССР, советскими специалистами из наших же материалов. Качество клёпки дюралюминиевого корпуса было очень высоким – авиационным, хоть теплоход и строился на судостроительном заводе «Красное Сормово». Название он тоже получил подходящее – «Ракета».

   В первых пробных выходах рулевым был сам Алексеев. После нескольких пробных походов, устранив выявленные недостатки, Главный конструктор повёл перекрашенную к тому времени в праздничный белый цвет «Ракету» в Москву. На борту теплохода в этом рейсе, кроме команды и самого Алексеева, находились ведущие конструкторы и рабочие завода. Для них поход в столицу на построенном их руками корабле стал заслуженной наградой за месяцы напряжённого труда.

   «Ракета» на подводных крыльях, хоть и создавалась по приказу Министерства судостроения, но для того времени была слишком необычной, нестандартной. Перспективы серийного строительства были сомнительны. Существовал большой риск, что уникальная разработка так и останется одним из сотен опытных проектов.

   Потому Ростислав Алексеев и задумал дерзкий план – показать «Ракету» самому Первому секретарю ЦК — Никите Сергеевичу Хрущёву, в обход начальства.

   Через два дня ожидалось открытие Московского Всемирного фестиваля молодёжи и студентов 1957 г.

   «Ракета» вышла из Горького рано утром 26 июля 1957 года. Всего через 15 часов хода она пришвартовалась к дебаркадеру Химкинского речного вокзала. Выбор причала был не случаен.

   У причала стоял тяжеловесный чёрный ЗиС-110, и несколько более скромных ЗиМов. Красавица на подводных крыльях сбавила скорость, плавно опустилась в воду и подошла к дебаркадеру. Команда пришвартовала теплоход, Алексеев сошёл на берег, направился прямо к Хрущёву и с ходу предложил Первому секретарю покататься по Москва-реке на новейшем советском корабле на подводных крыльях.

   Надо было знать характер Хрущёва. Никита Сергеевич тут же взошёл на борт. Теплоход отошёл от дебаркадера, разогнался и встал на крыло. «Ракета» неслась по глади реки, легко обгоняя все прочие суда, проскакивая под мостами, промчалась мимо Кремля.

   Хрущёв был поражён. Сойдя с теплохода на берег, он поздравил Ростислава Евгеньевича с выдающимся успехом.

   – Так как насчёт серийного производства, Никита Сергеич? – тут же спросил Алексеев.

   – Хватит нам по рекам на волах ездить! Будем строить! – не сходя с места, решил Хрущёв. (-post_18.html)

   А затем, слегка погрозив пальцем главному конструктору, добавил:

   – А вот трудовое законодательство нарушать нельзя. Если будете продолжать – накажем. (АИ. В реальной истории при строительстве «Ракеты» Алексеев отменил в своём КБ выходные дни.)

   Серийное строительство СПК «Ракета» развернулось с 1959 года. До 1977 года было построено 389 единиц, в том числе 32 на экспорт. Теплоходы эксплуатировались не только в соцстранах и Китае – их закупали такие развитые страны, как Великобритания, Германия, Канада, Финляндия.

   В 60-х КБ Алексеева создало целое семейство СПК. Первым крупносерийным, в 1961-м году, стал «Метеор». Их было сделано более 400, они поставлялись в Венгрию, на озеро Балатон, во Вьетнам, в Грецию, Италию, Китай, Польшу, Румынию, США, Югославию.

   Серийное строительство СПК велось в Крыму, в Феодосии,

   «Метеор», будучи двухмоторным, брал уже 115 человек. Они производились до 1993 года. (По Неве ходят – скорее, летают – до сих пор) На нём был комфортабельный салон – 8 кресел в ряд, разделённых одним проходом, кафе, бар, лобовое стекло для переднего обзора, смотровая площадка наверху

   «Метеор» имел свою морскую версию – «Комета», созданную также в 1961 году. В 1962-м появилась экспериментальная «Чайка», на которой отрабатывалось крыло и форма корпуса для последующих СПК.

   Потом были «Спутник», «Буревестник» – крупные корабли, построенные в единственном экземпляре. «Спутник» построили в том же 1961-м, но четыре мощных дизеля давали слишком сильную вибрацию корпуса. Морская версия «Спутника» с улучшенной мореходностью называлась «Вихрь».

   «Буревестник» появился в 1964-м, у него было два газотурбинных двигателя от Ил-18, в результате – очень сильный шум и большой расход топлива. Он вёз 150 пассажиров на скорости 95 километров в час. Эксплуатировался до конца 70-х.

   Для неглубоких рек построили серию из 30 СПК «Беларусь» на 40 пассажиров. Эти суда строились в Белоруссии, отсюда и название. Они же ходили и по Каракумскому каналу.

   С 1973 года пошло в серию второе поколение СПК. «Ракету» сменили «Восходы», более совершенные корабли, которые можно было эксплуатировать в прибрежных районах на море, например, в Крыму. Кроме Советского Союза «Восходы» поставлялись ещё в восемнадцать других стран, в частности, в Канаду, Вьетнам, Китай, Нидерланды, Австрию, Венгрию, Болгарию, Таиланд, Турцию. «Беларусь» сменила новая модель «Полесье»

   За 40 лет различные заводы построили более 1500 пассажирских судов на подводных крыльях (СПК) типа «Ракета», «Метеор», «Полесье» (речные), «Комета» и «Восход» (морские), которые обеспечили регулярное речное и прибрежное высокоскоростное сообщение в европейской части страны, районах Сибири и Дальнего Востока. Таким образом, СССР был мировым лидером в области строительства судов на подводных крыльях.

   (Это всё данные из реальной истории. Я не упоминаю разработки 80-х – «Олимпия», «Циклон», «Колхида» – поскольку они слишком сильно выпадают из временного интервала книги. Как будет развиваться строительство СПК в АИ – будем посмотреть. Самое интересное у нас ещё впереди.)

   Другим важным направлением в области создания судов с динамическими принципами поддержания были суда на воздушной подушке.

   Работы в этой области в СССР ещё до войны начал Владимир Израилевич Левков. Перед войной по его проекту было построено 15 катеров, проходивших испытания в Копорской губе Финского залива.

   «Весной 1939 года испытания проходили уже два типа катеров на воздушной подушке — Л-11 и Л-13. Корпуса у них, как и у Л-9, были из авиационной фанеры. От предыдущих моделей их отличало количество и расположение моторов. На Л-11 стояли три авиационных звездообразных двигателя воздушного охлаждения, а на Л-13 конструктор оставил два (как на Л-5 и Л-9), но расположил их под углом 45® к горизонту — в надежде, что это улучшит их охлаждение.

   ... Катера двигались над водой, болотом, преодолевая песчаные перекаты, естественные и специально сооруженные препятствия. Кинооператор, выделенный нашей комиссии, гордился эффектными кадрами. Он снимал и движение катера над заторами сплавленных по реке бревен, и выход на обрывистый берег, и преодоление глубоких рвов, равных по ширине двум третям длины корпуса. Сигнальщики на флотских сигнальных постах уже не удивлялись странным судам, которые мчатся к берегу и выходят на сушу.

   А в первое время случались и забавные казусы. Один из краснофлотцев сделал запись в сигнально-наблюдательном журнале: «Торпедный катер выполз на берег и скрылся в лесу...»

   «Крокодилы», как прозвали катерники суда на воздушной подушке, уверенно передвигались и надо льдом залива, и над равнинной местностью на суше. Однако моторы на Л-11 и Л-13 все-таки перегревались — так же, как в свое время на Л-5. Еще в 1937 году по заданию В. И. Левкова разрабатывалась конструкция редукторной передачи от моторов к винтам-вентиляторам. В этом варианте моторы, как и на самолетах, размещались в горизонтальной плоскости и, таким образом, получали положенное им охлаждение воздушным потоком. К сожалению, изготовление винто-моторной группы с редукторной передачей затянулось надолго и не было закончено к началу войны...

   Летом 1941 года испытания катеров В. И. Левкова должны были быть продолжены. Но с началом Великой Отечественной войны выходы в море прекратились. В августе, в связи с приближением к Копорской губе рвущихся к Ленинграду гитлеровцев, все катера на воздушной подушке — Л-5, Л-9, Л-11 и Л-13 — перевели из Пейпии в Кронштадт.

   В первые послевоенные годы В. И. Левков продолжал работу по проектированию катеров на воздушной подушке. Но двигатели с редукторной передачей от моторов к вентиляторам так и не были созданы. Поэтому, когда возобновили испытания еще довоенного Л-5, моторы на полных ходах по-прежнему грелись и испытания прекратили.» ()

   Когда были получены сведения из 2012 года, из-за большого объёма данных до статей по СВП добрались не сразу. Назначенная Серовым «группа информации» под руководством тогда ещё лейтенанта Селина занималась каталогизацией и распечаткой сведений по строго определённому плану – основное внимание уделялось информации стратегического характера. Лишь в декабре 1953 года, после совещания с военными аналитиками, Хрущёв обратил внимание на необходимость развития различных систем на новых физических принципах.

   К этому времени «группа информации» предварительно каталогизировала присланные материалы и приступила к их планомерной распечатке, то и дело обнаруживая по ходу работы всё новую и новую важную информацию.

   Сведения об СВП были представлены в «обезличенном» виде адмиралу Кузнецову в начале 1954 года. Адмирал тут же дал команду связаться с профессором Левковым.

   Но опоздал. Владимир Израилевич Левков скончался 2 января 1954 г. К счастью, удалось спасти довольно много документов из его архива, в частности – расчёты и чертежи первых катеров на воздушной подушке.

   Всю информацию – и из 2012 года, и из архива Левкова – Николай Герасимович Кузнецов передал в СКБ-5. На изучение данных ушло около года, но уже параллельно с изучением началось проектирование первых, пока ещё небольших катеров на воздушной подушке, оснащённых резиновой «юбкой» – ограждением.

   В 1955-м первый опытный образец катера массой всего лишь 3 тонны был показан руководству страны. В это время разворачивалось освоение нефтяных месторождений в Сибири и на Крайнем Севере, а также начиналась добыча алмазов в Якутии. Узнав о выдающихся характеристиках СВП, Хрущёв распорядился ускорить работы. Его особенно привлекло обстоятельство, что СВП при движении меньше разрушает верхний слой почвы, чем гусеничная техника. При эксплуатации в тундре это обстоятельство было весьма важно.

   В 1956 г. СКБ-5 было преобразовано в ЦКБ-5 и одним из первых получило собственное наименование «Алмаз». (Впоследствии – ЦСКБ «Алмаз») К этому времени совместно с ЦАГИ была проведена большая исследовательская работа (АИ), в ходе которой выяснилось, что увеличение линейных размеров и водоизмещения СВП улучшает не только их грузоподъёмность, но и мореходность. Поэтому ЦКБ-5 приступило к проектированию и постройке опытного образца СВП. К тому же к этому времени начали появляться более совершенные образцы газотурбинных двигателей.

   Первые СВП конструкции ЦКБ-5 оснащались пока ещё поршневыми авиационными двигателями. На ленинградском судостроительном объединении «Алмаз» разработали, построили и испытали 5-местное СВП «Радуга» и 38-местное — «Нева». (В реальной истории построены в начале 1960-х годов). Другими центрами проектирования и строительства СВП стали подмосковное ЦКБ «Нептун» в Долгопрудном, (Реально существует с 1945 г, но занималось изначально созданием маломерных судов. К тематике СВП приступило в реальной истории только в 1975 г) Свирская судоверфь, и всё тот же завод «Красное Сормово» в Горьком.

   Если ЦКБ «Алмаз» впоследствии сосредоточился на строительстве десантных и других СВП военного назначения, то производство гражданских СВП было сосредоточено в ЦКБ «Нептун», где строились малоразмерные аппараты, и в Горьком, где производились многоместные пассажирские суда.

   В 1957 г (АИ) работы по созданию СВП ещё не вышли из стадии опытных разработок, но уже шли полным ходом на нескольких предприятиях.

   В течение 1951-1958 гг численность транспортного речного флота страны увеличилась почти на 40%. Контейнеризация внешних и внутренних перевозок повлияла на развитие речного флота. В 1956-1957 гг МРФ утвердило новую сетку типов судов. (В реальной истории – в 1958-1959 гг)

   С учётом того пристального внимания, которое уделялось правительством и лично Первым секретарём ЦК развитию контейнерных мультимодальных перевозок, программа развития речного и морского флотов флота была пересмотрена. Новые проекты судов были переработаны для возможности перевозки различных типов контейнеров, наряду с другими видами грузов. Размеры трюмов и грузовые устройства при проектировании выбирались с учетом размеров контейнеров. Все новые проекты судов создавались с учетом этих требований.

   В 1958 г (в реальной истории – в 1960-м) под руководством главного конструктора В.А. Евстифеева был построен головной сухогрузный теплоход «Волго-Дон-1» и грузоподъемностью 5000 т. Это было судно нового архитектурно-конструктивного типа, предназначенное для насыпных и навалочных грузов, таких как строительный щебень, а также тарно-штучных грузов. Оно положило начало крупной серии таких теплоходов.

   С 1958 г (в реальной истории с 1962 г) на Калининградском судостроительном и Гороховецком заводах началось строительство грузовых теплоходов «смешанного плавания» типа «Балтийский» грузоподъемностью 2000 т. (Подробнее )

   Эти корабли были универсальными. Такой теплоход мог быть задействован при перевозке генеральных, сыпучих, навалочных, лесных грузов. Также они могли брать 83 стандартных 20-футовых (6-метровых) контейнера.

   На базе сухогрузного теплохода «Шестая пятилетка» с 1960 г завод «Красное Сормово» построил большую серию танкеров типа «КамГЭС» грузоподъемностью 2800 т . Одновременно на судоверфи имени Володарского строились танкеры типа «Дельфин», грузоподъемностью до 600 т, для перевозки на мелкие нефтебазы всех видов нефтепродуктов. Небольшие мелкосидящие танкеры грузоподъемностью 150 т строились на Тюменском и Астраханском заводах.

   Более 70 % перевозок на реках составлял молевой сплав леса. При этом страдала экология, множество брёвен терялось по дороге, тонуло в результате намокания, качество леса портилось. Нередко бревно-топляк становилось причиной аварий речных судов, пробивая днище.

   В то же время морские перевозки леса, например, с Сахалина, проводились при помощи объединения брёвен в так называемый «сигарный плот», напоминающий по форме корабль. (Как это выглядит, см. )

   Лесное хозяйство в это время находилось в подчинении министра сельского хозяйства Мацкевича, перевозками по рекам заведовал министр речного флота Шашков, тогда как перевозки леса по морю осуществляло Министерство морского флота.

   С перевозкой леса по морю Хрущёв ознакомился при посещении Дальнего Востока. Когда зашла речь о модернизации перевозок, он вызвал министра морского флота Бакаева, министров Мацкевича и Шашкова, решив свести их вместе для обмена опытом.

   – Я вас, товарищи, собрал в связи с совершенно неудовлетворительным положением в лесной промышленности, в части молевого сплава по рекам, – сказал Никита Сергеевич.

   Он достал из лежавшей перед ним папки несколько фотографий рек, забитых полузатонувшими брёвнами, снимки пострадавших от топляка речных судов, а также отчёт об экологическом состоянии рек, используемых для лесосплава.

   – Вот, полюбуйтесь, к чему приводит нынешняя практика молевого сплава. Аварии судов, реки загажены... А ведь можно связать брёвна в плоты, обычные, или сигарные, как моряки делают. Так, Виктор Георгиевич?

   – Совершенно верно, – ответил Бакаев. – По морю только в сигарных плотах и возим. Ну, и в специализированных лесовозах тоже, конечно.

   – Зосима Алексеевич, Владимир Владимирович, а вам что мешает воспользоваться опытом морфлота?

   Шашков и Мацкевич замялись. Признаться, что они этим вопросом до сего дня особо не занимались, было вроде как неудобно и вредно для карьеры.

   – Так сколько ж буксиров понадобится, Никита Сергеич? – нашёлся Шашков.

   – А вот это вы с Владимиром Владимировичем для Госплана и сосчитаете, сколько буксиров понадобится, и в какие сроки можно будет полностью от молевого сплава отказаться, – ответил Хрущёв.

   – Присылайте своих специалистом для обучения, – предложил Бакаев. – Обучим их сигарные плоты вязать.

   Шашкову с Мацкевичем не оставалось ничего, кроме как согласиться.

   С весны 1957 года советские граждане получили возможность совершать круизы по Средиземному морю на теплоходах. Первый рейс отправился на теплоходе «Победа» 6 июня 1957 года из Одессы. Затем начали курсировать ещё два теплохода – «Россия» и «Грузия».

   (В реальной истории — 6 июня 1956 г, но в АИ Хрущёв задержал процесс на год, чтобы принятыми мерами по подъёму благосостояния советского народа смягчить шок от посещения «заграницы» см. гл 02-04)

   Насмотревшись в 1955 и 56 годах на женевские и лондонские витрины, на дутое западное кредитное изобилие, держащееся на долларах по плану Маршалла, Никита Сергеевич пересмотрел свои первоначальные намерения. Подвергать советских граждан пропагандистскому шоку от общества потребления в его планы никак не входило. Он бы для верности задержал начало заграничных туристических поездок ещё на год, чтобы экономика ещё немного окрепла, но 7 ноября 1956 года с трибуны Мавзолея уже было объявлено о начале туристических загранпоездок в 1957 году, поэтому «за базар» приходилось отвечать.

   – Пацан сказал – пацан сделал, – усмехнулся Хрущёв, подписывая Постановление.

   Вместо круиза вокруг Европы было решено организовать круиз по странам ВЭС – Болгария, Албания, Югославия, Египет, Сирия. (АИ)

   Для советских граждан, не избалованных заграничными поездками, даже такой круиз в 1957 году был сродни возможности слетать в отпуск на Марс для человека начала 21 века.

   Министр торговли Дмитрий Васильевич Павлов по указанию Хрущёва с мая 1956 года провёл большую работу по улучшению качества обслуживания в торговле. Причём одинаковое внимание уделялось как витринам столичных магазинов, так и заштатным торговым точкам в глубинке. (АИ)

   Продавцов и товароведов на краткосрочных курсах обучали современным западным технологиям оформления витрин – разведка специально занималась дизайнерским направлением. Несколько заводов, в том числе – ленинградская «Светлана», начали выпускать светящиеся вывески с газоразрядными лампами.

   Конечно, Ленинград, Москва, Киев, Новосибирск лидировали по количеству современных вывесок, а вот с оформлением витрин Павлов использовал хитрый ход. Он объявил по своему ведомству ежегодный всесоюзный конкурс на лучшее оформление магазинной витрины. Конкурс проводился как многоэтапный. На каждом этапе разыгрывались довольно весомые премии, а для финала были заготовлены престижные награды – несколько «Ситроенов» моделей DS и ID в различной комплектации в зависимости от занятого места, а также главный приз – бесплатная поездка за границу. Причём куда именно предстояло ехать – заранее не объявлялось, хотя перечень стран был известен.

   Это дополнительно подогревало интерес к конкурсу.

   Помимо обзорного средиземноморского круиза советские граждане уже с мая 1955 года летали дирижаблями Аэрофлота отдыхать на Хайнань. Но там была советская экономическая зона, кусочек Советского Союза далеко на юге Китая. А тут предстоял выезд в реально другие страны, хотя и дружественные СССР, настроенные благожелательно, но – другие.

   Поначалу возражала госбезопасность – как в подобных поездках уследить за гражданами? Однако Никита Сергеевич посоветовал Серову «не считать всех советских людей потенциальными шпионами и перебежчиками» (цитируется по С.Н. Хрущёв «Реформатор»). На теплоходах, разумеется, резервировали некоторое количество мест для «личностей в штатском».

   Важным достижением советской дипломатии оказалось соглашение о безвизовых поездках по внутреннему советскому паспорту. В порту или в аэропорту на таможне к советскому паспорту заранее, по согласованному перед рейсом списку выдавали именной вкладыш, куда вписывались данные туриста. Вместе с паспортом вкладыш являлся удостоверением личности.

   Соответственно, у граждан СССР не было никакой мороки с заграничными паспортами. Билеты приобретались централизованно через турагентства. Единственным необходимым условием для выезда была справка с работы, выдаваемая в 1-м отделе предприятия, что выезжающий не имеет допуска к государственным секретам. Её необходимо было предъявить в турагентстве, а затем – перед посадкой на самолёт или корабль.

   В Югославию и Египет, в соответствии с принятым в рамках ВЭС валютным соглашением можно было ехать с советскими рублями. Для посещения Сирии, Индии и других стран рубли меняли на местную валюту.

   Более половины туристов составили передовики-рабочие, отобранные профсоюзами. В первом рейсе теплохода «Победа» принимала участие целая группа рабочих московского завода «Каучук». Они поездки не добивались, им ее предложили в профкоме, причём за 1/4 от полной стоимости. А вот всяким писателям, музыкантам, и прочей «социалистической богеме» пришлось приложить титанические усилия. Они суетились, звонили нужным людям, а те перезванивали еще более нужным, но чаще всего – безуспешно.

   Хрущёв эту суету интеллигенции предвидел и не одобрял.

   – Круиз – это награда для тех, кто хорошо работает, – подчеркнул Никита Сергеевич. И предупредил Серова: – Смотри, чтобы ни одного партийного чиновника в круизах не было. Как минимум до 60-го года, а там посмотрим, может и ещё запрет продлим. Пусть рабочие-передовики ездят. А остальные – пожалуйста, но только на курорты и за полную стоимость.

   Для советских туристов был устроен не только круиз. Югославские дома отдыха и пансионы приняли несколько десятков тысяч граждан СССР. В Египте за несколько зимних и весенних месяцев были срочно отстроены гостиницы и пансионаты в Хургаде и Шарм-Эль-Шейхе. На их строительстве широко использовались британские военнопленные, захваченные в ходе неудавшейся высадки в Порт-Саиде в ноябре 1956 года.

   Когда Али Сабри с ехидной улыбкой поведал об этом факте Хрущёву на январской сессии Кооординационного Совета ВЭС, Никита Сергеевич удовлетворённо крякнул и потёр руки:

   – Молодцы, товарищи, правильным путём идёте! Пусть империалисты на благо советских трудящихся поработают. А то зажрались.

   Подсуетилась даже Албания, присоединившаяся к ВЭС лишь в марте 1957 года. Построить гостиницы албанские товарищи, само собой, не успевали, зато предложили организовать «пионерско-комсомольский туризм по обмену». Советские дети ехали отдыхать в албанские семьи, а албанцы – в советские. Июнь вместе проводили в Албании, июль – в СССР. Для старших классов, для тех, кто сдавал выпускные и вступительные экзамены, зарезервировали август.

   С детьми совместно работали советские и албанские преподаватели – учили язык и историю. Методом погружения получалось очень эффективно.

   Для китайских и северокорейских детей был впервые организован отдых в СССР – пропаганду советского образа жизни надо было нести в широкие массы, начиная с раннего возраста. Чжоу Эньлай согласился сразу, а вот Ким Ир Сена пришлось убеждать. Его уболтал Анастас Иванович Микоян, при содействии китайского премьера.

   Помимо курортного отдыха на Средиземном море были организованы туристические полёты в Индию. На Ту-104 советские туристы летели в Дели, с промежуточной посадкой в Ташкенте. Там, поднявшись в комфортабельный салон пассажирского «Кирова», они отправлялись в двухнедельный тур по одному из нескольких маршрутов по достопримечательностям Индии. Все маршруты предусматривали недельный отдых на пляжах в штате Керала – на этом особо настаивал махараджа Чинтира Варма.

   Аналогично индийских туристов возили в экскурсионный тур по СССР, показывали Москву, Ленинград, Ригу, Таллин, Киев, Одессу. С самого начала туризм в рамках ВЭС задумывался как обоюдный процесс. Если тех же югославов или болгар заманить на пляжи Крыма и Кавказа было нелегко, то на экскурсии они ездили с интересом.

   Результат «товарно-идеологической» подготовки населения оказался положительным, да и страны для первоначального посещения были выбраны далеко не самые богатые. Шока от первого в истории СССР выезда обычных, не имеющих спецподготовки, граждан за границу не получилось, а последующие выезды были уже не такими сенсационными, на них обращали значительно меньше внимания. Побывавшие за границей с удовольствием рассказывали о пляжах, чистом Адриатическом или Красном море, о жарком солнце, показывали фотографии. Но на вопросы вроде: «А как там вообще?» отвечали обычно:

   – Да где как... В Югославии побогаче, в Албании – бедно живут, в Египте и в Сирии – вообще полная жопа. Ну да, ну базар восточный... Как у нас в Ташкенте, примерно.

   Именно такой реакции и добивался своей реформой торговли Хрущёв.

26. Медицина

   (Заранее прошу прощения у всех медиков, которые, возможно, будут это читать. Я ни разу не медик, мог допустить грубые ошибки. Буду признателен за указание на них со стороны специалистов)

   В феврале 1957 года министр здравоохранения СССР Мария Дмитриевна Ковригина по просьбе директора Института космической биологии и медицины Андрея Владимировича Лебединского и известного хирурга Александра Александровича Вишневского пригласила Хрущёва посетить Институт и ознакомиться «с последними достижениями отечественной медицинской науки».

   На экскурсию Хрущёв позвал также Косыгина и руководителей ГосПлана и Госэкономкомиссии – Байбакова и Сабурова, а также своего незаменимого помощника – Григория Трофимовича Шуйского. Им предстояло оценить достижения и сразу решать, что из них надо срочно внедрять. Генерал Серов тоже присутствовал, поскольку вся информация шла через него.

   В Актовом зале ИКБМ для руководителей государства была организована небольшая выставка. На застеленных белоснежной тканью столах были разложены медицинские приборы и инструменты, выложены образцы новых лекарств, отдельно вдоль стен стояли крупногабаритные аппараты. Выставка сияла белизной, экспонаты сверкали хромом и никелировкой. Всё вместе выглядело очень внушительно.

   Вошедшие гости сначала остановились посреди зала, оглядывая экспозицию, затем Хрущёв сказал:

   – Если честно, товарищи, впечатляет. Но я в этом ничего не понимаю, да и остальные, думаю, тоже. Поэтому, давайте, не томите, рассказывайте, какие успехи, над чем работаете, какие трудности, чем руководство страны может помочь?

   Гости переглянулись

   – Начать, Никита Сергеич, надо всё же с информации. – сказала Ковригина. –Учебники. Очень многие проблемы удалось прояснить. Спасибо Ивану Александровичу, не знаю уж, где и как он эти сокровища достал. Справочники по новейшим лекарствам. Сейчас у нас в Лениградском Первом мединституте разрабатываются новые методики обучения врачей с учётом полученной информации. Можно сказать без преувеличения – это будет переворот в медицине и биологии человека.

   – Хорошо, – похвалил Хрущёв – Хорошо, что сразу в дело эту информацию пустили. А по медтехнике, к примеру, что-нибудь новое есть?

   – Есть, важнейшие нововведения, – сказал Лебединский. – Вот например, – он взял со стола запаянный в полиэтиленовый пакет шприц из такого же прозрачного полиэтилена. – Одноразовый шприц. Полностью решает проблему стерилизации. Распаковал, сделал укол, выкинул.

   – Гм... А не слишком ли это расточительно? – задумался Косыгин.

   – Наоборот, огромная экономия энергии на кипячение, – пояснил Лебединский. – К тому же стеклянные шприцы неминуемо бьются. Этот стоит копейки, к тому же возможна последующая переработка пластика для использования в народном хозяйстве так как при нагреве в процессе формовки все болезнетворные микроорганизмы так или иначе гибнут. (Одноразовый пластиковый шприц в реальной истории был запатентован в Новой Зеландии в 1956 году. В СССР начали появляться в 80-х)

   –А вот ещё одно важнейшее достижение, – Лебединский с гордостью показал собравшимся две невзрачные белые пластиковые трубки, соединённые между собой третьей такой же трубкой. – С конца 40-х разрабатывается технология очистки крови – гемодиализ. Проблема была в том, что процедуру надо проводить регулярно. То есть, просто вкалывать каждый раз иголки в сосуды не получится. А вот эти трубки из фторопласта вживляются пациенту в лучевую артерию и подкожную вену. В нерабочем состоянии они закрыты соединительной трубкой. Перед процедурой она снимается, и пациент подключается к аппарату «искусственная почка»

   (Первый гемодиализ человеку (пациенту, страдающему уремией) был проведён в Германии врачом Георгом Хаасом, в октябре 1924 года.

   Началом эпохи хронического гемодиализа считается 1960 год, когда Белдингу Скрибнеру и Вейну Квинтону удалось решить проблему долгосрочного сосудистого доступа путём имплантации в лучевую артерию и подкожную вену двух тонкостенных тефлоновых трубок.)

   – Потрясающе, – удивился Никита Сергеевич. – Никогда бы не подумал, что простые фторопластовые трубки позволяют решить такую важную проблему. Странно, что раньше никто до этого не додумался.

   – Так ведь мы – врачи. А тут инженер нужен, – пояснил Лебединский. –Вот ещё, из той же оперы. Гибкие пластиковые катетеры, для отвода мочи, для подключения капельниц. Чтобы в случае длительного лечения каждый раз человека не колоть, – он показал Хрущёву ещё несколько пластиковых трубок.

   – Очень интересно, – заметил Сабуров. – Надо запускать в производство.

   – Угу... Инженер, говорите, нужен... Александр Александрович, помогли вам инженеры, которых Сергей Палыч прислал? – Хрущёв повернулся к Вишневскому.

   – Ещё как помогли, Никита Сергеич! – ответил Вишневский. – Чуть позже расскажу, чтобы Андрея Владимировича не перебивать.

   – Мне они тоже очень помогли, – сказал Лебединский, – Вот, например. сделали высокооборотную бормашинку для стоматологов, на сжатом воздухе. Компрессор, турбинка, специальные высокотвёрдые стали для боров, покрытия... Производительность увеличилась в несколько раз, пациента мучить меньше приходится. Точность обработки совершенно несравнимая с обычными электромеханическими бормашинками.

   От одного взгляда на бормашинку Никита Сергеевич непроизвольно поёжился.

   – Да, вещь нужная, – сказал он. – Надо её как можно быстрее в серию запускать.

   – Мы сейчас как раз над этим работаем, – ответил Лебединский. – А вот, кстати, тоже, так сказать, машинка с турбинкой, – он достал небольшой цилиндр, раскрыл его. Внутри была стеклянная трубочка, под ней – небольшая турбинка.

   – Это – порошковый ингалятор, – пояснил он. – Необходимая вещь для астматиков и при лечении бронхитов. Сюда, – он указал на стеклянную трубочку, засыпается порошок лекарства. Закрываем, вставляем ингалятор в рот и медленно плавно вдыхаем воздух. Турбинка раскручивается потоком воздуха и распыляет порошок. (-gazeta.narod.ru/images/spinhaler.gif, )

   – Здорово, – одобрил Никита Сергеевич. – В производство запустили?

   – Да. Уже продаётся в аптеках, – подсказала Ковригина

   – Ещё, – сказал Лебединский, – Для биологических исследований налаживаем выпуск так называемых ламинарных боксов.

   Он с гордостью продемонстрировал руководителям страны шкаф, оборудованный осветителями, ультрафиолетовыми лампами и системой подачи стерильного воздуха.

   – Такое оборудование используется при микробиологических, молекулярно-биологических исследованиях, работах с культурой клеток, тканей и органов, – пояснил Андрей Владимирович, – Стерильный воздух подаётся в бокс ламинарным потоком, то есть равномерно, без завихрений.

   – Такие шкафы, кстати и электронщикам понадобятся. Во всяком случае, Борис Евсеевич Черток, когда этот ламинарный бокс увидел, сразу попросил ему конструкторскую документацию предоставить, сказал, что Старосу отправит, в Зеленоград, у них какая-то совместная работа начата...

   Хрущёв довольно кивнул – его план плотной кооперации работы различных министерств начинал давать результаты, хотя иногда и неожиданные.

   – Насчёт Зеленограда, кстати, – оживился Лебединский. – Уникальные проекты с их помощью делаем! Например, вот, – он взял со стола маленькую коробочку с торчащими из неё проводами.

   – Это что? – спросил Хрущёв.

   – Это, Никита Сергеич, биоэлектронный анализатор воздуха. Реагирует моментально на наличие в воздухе большого спектра опасных для жизни веществ, – Лебединский был доволен, как слон. – Для гражданской обороны, для атомных объектов, химических производств. Устройство довольно простое, но это ж додуматься надо было! Кремниевая пластина с углублением. Углубление заполнено питательным раствором, и там находится живая клетка. Специально выбирали покрупнее, чтобы под обычным микроскопом было видно. По бокам 2 электрода. Если клетка гибнет – клеточная мембрана разрушается, между электродами возникает ток. Конечно, датчики надо периодически менять.

   Потрясённые руководители СССР несколько секунд сидели молча, пытаясь осмыслить сказанное.

   – То есть... этот ваш датчик... он что, живой? – спросил Косыгин.

   – Скажем так, в его составе есть живой элемент. Вроде как раньше шахтёры брали в забой канарейку. Если сдохла – в забое рудничный газ, надо уходить, пока не взорвалось, – пояснил Лебединский. – Только от нашей канарейки можно сразу провода сигнализации вывести.

   – Вот это да! До чего дошла наука... – Никита Сергеевич выразительно почесал лысину.

   – Хочу вам, товарищи, ещё одну перспективную новую технологию показать, – сказала Ковригина. – Исследования пока не завершены, но результаты уже обнадёживающие.

   Она показала гостям небольшую стеклянную баночку, закрытую крышкой. В ней был раствор красно-фиолетового цвета.

   – Это что? – подозрительно спросил Косыгин.

   – Это препарат клеток соединительной ткани человеческой кожи, выращенный искусственно, – пояснила Мария Дмитриевна.

   – Искусственно? – изумлённо переспросил Хрущёв.

   – У донора берётся образец кожи, из него выделяются клетки соединительной ткани, так называемые фибропласты, – рассказала Ковригина. – Дальше они помещаются в питательный раствор и ставятся в инкубатор с температурой 37 градусов Цельсия и 5% содержанием углекислого газа. Примерно за две недели в растворе образуется клеточная культура, которая затем используется как препарат для трансплантации на случай тяжёлых ожогов и повреждений кожи на большой площади, а также для пластической и косметической хирургии. Обычно при ожогах кожу пересаживают, снимая её с бедра пациента, там меньше болевых рецепторов. В случае использования такого клеточного препарата операция не нужна, можно в течение нескольких дней вырастить на месте ожога новую кожу, не травмируя пациента. (Источник – /)

   – По такой же методике мы пытаемся выращивать так называемые стволовые клетки, – сказала Ковригина. – Это тоже очень перспективное направление. Недифференцированные, незрелые клетки, имеющиеся во всех многоклеточных организмах. Стволовые клетки способны самообновляться, образуя новые стволовые клетки, делиться посредством митоза и дифференцироваться в специализированные клетки, то есть превращаться в клетки различных органов и тканей.

   – То есть, в случае болезни или повреждения какого-либо внутреннего органа, предположительно, можно будет удалить его поврежденную часть, а затем восполнить искусственно выращенными стволовыми клетками повреждённый участок, – пояснила Мария Дмитриевна. – Звучит гораздо проще, чем делается. Сейчас мы в этом вопросе находимся в самом начале долгого пути исследований.

   – Обязательно продолжайте эту работу, – сказал Хрущёв. – Держите её под своим личным контролем. Работа чрезвычайно важная и необходимая. Буду вас во всём поддерживать.

   – Спасибо, Никита Сергеевич, – ответила Ковригина. – Будем работать.

   Лебединский пригласил гостей подойти к столу, на котором были выложены необычные блестящие металлические детали: кольца и полукольца со множеством отверстий, напоминающие детский конструктор, но более массивные, спицы с наконечниками различной формы, хитрые фиксаторы нескольких видов.

   – А это что? – поинтересовался Сабуров.

   – Это так называемый аппарат чрескостного остеосинтеза, – пояснил Лебединский. – Разработан в 1951 году Гавриилом Абрамовичем Илизаровым.

   – Аппарат применяется для лечения сложных переломов, когда кости раздроблены, есть риск укорачивания конечности в результате неправильного срастания, – рассказывал Лебединский. – То есть, он надевается на сломанную конечность и фиксирует все обломки костей в правильном положении, не давая им двигаться. Мы его запустили в серийное производство и составили методические указания по его правильному применению. Как видите, устройство технически несложное, но польза от него огромная. Наша цель – обеспечить несколькими комплектами аппарата Илизарова каждую районную больницу и обучить врачей его правильному и эффективному применению.

   По ходу рассказа Андрей Владимирович ловко собрал из лежащих на столе железок жутковатого вида конструкцию.

   – Вот это правильно! Молодцы, товарищи, – похвалил Хрущёв. – Все достижения отечественной науки должны быть доступны каждому советскому человеку. По крайней мере – к этому стремиться надо.

   Рядом на столе был выложен целый набор причудливо изогнутых хирургических инструментов. Одни отчасти напоминали обычные зажимы, но чрезвычайно хитро изогнутые, другие вообще ни на что не были похожи. Никита Сергеевич, не будучи знаком с медицинским инструментарием ни в малейшей степени, стоял и дивился, глядя на их хитровывернутые изгибы.

   – Вот, – сказал Лебединский. – Инструменты для минилапаротомного доступа. Это новое слово в хирургии. Вместо того, чтобы делать огромный разрез, с большой кровопотерей, долго заживающий, делается совсем маленькое отверстие, несколько сантиметров. Туда вводятся вот такие специальные инструменты, и делается хирургическая операция. Сроки выздоровления пациента сокращаются в несколько раз. После несложных операций пациент может уже через пару дней уйти домой, так сказать, «своим ходом» и долечиваться в поликлинике.

   – Через пару дней? – хором изумились плановики, тут же начав в уме высчитывать экономию от сокращения сроков послеоперационных больничных в масштабе всей страны.

   – Здесь важны даже не столько инструменты, – вмешался Вишневский, – сколько отработанная методика их применения. Для каждого органа методика своя. Когда мы эти методики и изображения инструментов в переданных Иваном Александровичем документах обнаружили – это было всё равно, что найти Святой Грааль. Я уже пробовал такие операции на нескольких пациентах. Результаты действительно поражают. Люди выздоравливают после операции в считанные дни.

   – Невероятно, – покачал головой Косыгин.

   – Вот, ещё одна разработка, крайне необходимая для скорой помощи и различных спасателей, – Лебединский показал гостям резиновую маску, напоминающую респиратор, с присоединённым к ней гофрированным шлангом, похожим на противогазный. Однако на другом конце шланга была не фильтрующая коробка, а редуктор с вентилем.

   – Это – кислородный ингалятор, – пояснил Андрей Владимирович. – Сюда, – он указал на резьбу редуктора, – привинчивается небольшой кислородный баллон. Такой ингалятор необходим при спасательных работах, иногда у пациента повреждены лёгкие, или другие проблемы с дыханием, либо пациент надышался угарным газом. В таких случаях кислородный ингалятор может спасти жизнь. Устройство, как видите, несложное, но крайне необходимое.

   – Да... Что ж мы раньше такое не разработали? – спросил Хрущёв.

   – А кому разрабатывать-то было, Никита Сергеич? До войны подобными разработками Остехбюро занималось, потом его разогнали, потом война... – с горечью ответил Лебединский.

   – Так-так... Погодите-ка, – Хрущёв задумался. – Григорий Трофимыч, ты может помнишь, Сергей Палыч упоминал конструктора, который скафандры проектирует?

   – Минутку, – Шуйский начал копаться в записях совещания.

   – Да я в курсе, Никита Сергеич. Это товарищ Алексеев, ОКБ-918 (будущее НПО «Звезда»), – подсказал Лебединский. – По тематике скафандров и жизнеобеспечения мы с ним плотно работаем.

   – Вот и подключите его к остальным вашим работам. Через Главкосмос, – распорядился Хрущёв. – Вы мне тут такие невероятные вещи показываете, в масштабах страны они необходимы, как воздух. Если понадобится – выходите на меня через министра или через товарища Фурцеву, по партийной линии. Я ей дам указание обеспечить вам полное содействие. Пусть ОКБ-918 занимается не только космическим и авиационным жизнеобеспечением. Обычным людям эта техника тоже нужна. Финансирование выделим.

   – Можете ко мне обращаться напрямую, – сказал Косыгин. – Звоните в приёмную, секретарь меня известит и назначит время, самое позднее – на следующий день.

   – Спасибо, товарищи, попробуем через Сергея Палыча 918-е КБ подключить... – ответил Лебединский.

   – Нет, лучше – через Рябикова, – посоветовал Хрущёв. – Сергей Палыч – человек, увлечённый одной идеей, если попадёте к нему в сложный момент – может и не оценить, а Василий Михалыч видит картину в целом, он вас скорее поддержит. Ну, и я, само собой, поддержу.

   – Учтём, – озадаченно кивнул Лебединский.

   – Андрей Владимирович, про ультразвуковой прибор расскажите, – напомнила Ковригина.

   – Да! – Лебединский пригласил гостей подойти к стоящему у стены столу с телевизором. К нему была подключена коробка с верньерами, а к ней длинным проводом подключалась небольшая плоская насадка. Рядом с прибором стояла медицинская кушетка, застеленная белоснежной накрахмаленной простынёй, и стул для оператора.

   – Это – ультразвуковое исследование, – пояснил Андрей Владимирович. – Позволяет фактически заглянуть внутрь организма. Эксперименты на западе проводились с конца 40-х. Но работающего серийного аппарата пока нет. А мы сделали. Аппарат называется «Эхо», сейчас готовится к серийному выпуску. Особенно важно такое исследование для беременных женщин. Можно заранее понять как располагается плод, и предупредить неприятности при родах. Можно и пол будущего ребёнка определить. Можно находить опухоли. При этом, в отличие от рентгена ультразвук безопасен.

   (В реальной истории аппараты УЗИ «Эхо-11» и УЗД-5 появились в 1960-м, но оставались в статусе экспериментальных до конца 80-х)

   – Вот это да! – восхищённый Хрущёв с удовольствием рассматривал аппарат. – А в действии посмотреть можно?

   – Да хоть сейчас, – Лебединский щёлкнул тумблерами, включая телевизор и ультразвуковую приставку. – На ком попробовать, товарищи?

   Руководители страны опасливо переглядывались. Хрущёв решительно скинул пиджак и повесил на спинку стула.

   – Рубашку надо снимать?

   – Э-э-э... Да, Никита Сергеич... Надо. И майку тоже, – Лебединский быстро справился с удивлением. – Вот, полотенце возьмите, надо будет живот смазать специальной жидкостью.

   Хрущёв присел на кушетку, покосился на белую ткань, и снял ботинки.

   – Такая чистота тут у вас, что даже неудобно ложиться...

   – Да что вы, Никита Сергеич, обычная стерильность, так положено. Готовы?

   – Вроде да... – Хрущёв разделся до пояса и улёгся на кушетку. – Только мне не видно телевизора.

   – Сейчас, подвинем, – Лебединский с Вишневским вместе подвинули стол с установкой УЗИ, чтобы пациенту был виден экран.

   На экране появилось изображение. По мере того, как Андрей Владимирович водил сканером по телу Первого секретаря, изображение менялось. Хрущёву, как неспециалисту, оно было абсолютно непонятно, но сам факт, что прибор позволяет заглянуть внутрь организма, не травмируя его и не просвечивая опасным ионизирующим излучением, в отличие от рентгена, был удивительным.

   – Вот и всё, – сказал Лебединский. – Могу вас порадовать, Никита Сергеич, вы в хорошей форме. Само собой, возрастные изменения есть, но я видел пациентов вашего возраста, состояние которых было значительно хуже. Вот, полотенцем оботритесь.

   Хрущёв вытерся и не спеша оделся, одновременно делясь впечатлениями:

   – Это же чудо! Немедленно запускайте его в серию. Максим Захарович, Николай Константинович, надо определить предприятие-изготовитель и потребные объёмы финансирования.

   – Сделаем.

   Шуйский сделал несколько пометок в протоколе.

   – Ну, и главная наша разработка, совместная работа НИИ протезирования и Зеленоградским Центром электроники, – сказала Ковригина. – Товарищи ожидают в соседнем зале, разрешите позвать?

   – Конечно, зовите!

   В зал вошли трое мужчин. Мария Дмитриевна с явным удовольствием представила их:

   – Арон Ефимович Ко'бринский, специалист по теории машин и автоматов. Яков Савельевич Якобсон, специалист по протезированию. И наш пациент, Иванов Пётр Иванович...

   Пётр Иванович, явно действуя по заранее отрепетированному сценарию, закатал правый рукав. К руке был прикреплён сложный электрический протез. Мужчина поднял руку, и почти естественным движением взял со стола один из пластиковых шприцев. Взял протезом, не прикасаясь к нему второй рукой.

   – Погодите... это как? – удивлению Никиты Сергеевича не было предела.

   – Коллектив Центрального НИИ протезирования, по инициативе Якова Савельевича, совместно с Ароном Ефимовичем создал протез руки с биотоковым управлением, – с нескрываемой гордостью объявила Мария Дмитриевна. – Это первый образец. Движения пока ещё неуклюжие, но протез уже превосходит по возможностям все ранее разработанные конструкции. В дальнейшем предполагается его совершенствование. Протез управляется командными импульсами человеческого мозга. То есть, мозг отдаёт мышцам приказание сократиться, после чего лёгкое сокращение одной мышц культи заставляет кисть сжаться, сокращение другой – раскрывает её.

   – Очень интересная разработка, – заметил Косыгин. – Впечатляет. Большое достижение, Никита Сергеич. Надо бы поддержать товарищей.

   – Мы рассчитываем добиться устойчивой работы при любом положении руки, чтобы с его помощью человек мог самостоятельно обслуживать себя, – пояснил Кобринский. – Мог одеться, обуться, за обеденным столом управляться с ножом и вилкой по всем правилам хорошего тона, а также писать, чертить и т.п. Более того уверенно работать напильником и ножовкой, пинцетом и ножницами и даже управлять транспортным средством. (/2-163718-protez-predplechbya-upravlyaemyjj-biotokami-mshc.html)

   – Как? Как он работает? – спросил Хрущёв.

   – Биотоковый протез для надлоктевых ампутаций приводится в движение исходящими из двуглавой и трехглавой мышц плеча потенциалами, – Якобсон показывал прямо на пациенте. – Двуглавая мышца управляет сгибанием пальцев, пронацией кисти и флексией руки в локтевом шарнире, а трехглавая — разгибанием пальцев, супинацией и экстензией в локтевом суставе. Переключение от одного движения на другое осуществляется быстрым увеличением командных сигналов, поступающих из тех же мышц. (Флексия – сгибание конечности, экстензия – разгибание, пронация и супинация – боковое перемещение кисти. Медицинские названия движений руки по различным координатным осям)

   – То есть... погодите... – Никита Сергеевич озадаченно почесал в затылке. – Эта штука, что, управляется силой мысли?

   – Можно и так сказать, – улыбнулся Якобсон. – Но правильнее – биотоками, возникающими в мышцах по сигналам человеческого мозга. Эти сигналы имеют электрическую природу. Их можно использовать для управления машинами, если правильно распознать и усилить.

   – Товарищи, это же важнейшее достижение! – сказал Сабуров. – Прямое управление машиной из человеческого мозга...

   – Пока это ещё довольно примитивный первый образец, – подчеркнул Кобринский. – Его ещё надо совершенствовать. Нам очень помогли товарищи в Зеленограде, познакомили с новой элементной базой. Первоначально мы хотели усилитель на лампах делать. Представляете, сколько бы он весил? А нам предоставили бесплатно полупроводниковые микросборки, – Кобринский отвёл полу пиджака пациента и показал пришитый изнутри большой карман, где лежала пластиковая коробка величиной с обычную книгу. – Вот это устройство управляет протезом, преобразуя биосигналы мышц в электрические команды. Разумеется, нужна тренировка. (В реальной истории первоначальная версия 1957 года была оснащена громоздким ламповым усилителем и питалась от сети. К 1960-му году протез довели до возможности автономной работы, при этом с 1959 года пациент мог ощущать силу нажатия пальцами протеза, вероятно, благодаря встроенным пьезоэлементам. /2-120300-protez-predplechya-s-ehlektricheskim-servoprivodom-upravlyaemyjj-biotokami-myshc-s-ustrojjstvom-dlya-oshhushheniya-sily-skhvata.html В 1958 г. протез получил приз на Промышленной выставке в Брюсселе, выпускался по лицензии в Великобритании и других странах Европы / )

   – Товарищи... Это же невероятно! – произнёс Хрущёв. – Вы молодцы! Какие же вы молодцы! Обязательно доведите вашу работу до практического применения! Кстати, скажите, а протез ноги подобный сделать можно?

   – Вообще-то с ногой ещё проще, Никита Сергеич, – ответил Якобсон. – С протезом ноги не надо подвижностью пальцев заморачиваться.

   – Я почему спрашиваю, Яков Савельевич, – пояснил Хрущёв. – У нас после войны, сами знаете, сколько инвалидов осталось, безруких, безногих... Им такие протезы необходимы как воздух. Не потому, что обслуживать их некому. Просто чтобы эти люди не чувствовали себя выброшенными из жизни.

   – Я вас очень прошу, постарайтесь ваше изобретение довести до серийного производства и по возможности удешевить, только не в ущерб качеству, – сказал Никита Сергеевич. – Я считаю, что такие протезы инвалидам войны должны предоставляться бесплатно, за счёт государства.

   – Скажите, Яков Савельевич, – продолжил Хрущёв. – А можно ли помочь ветеранам, которые вообще без рук без ног? Хотя бы самым тяжёлым, одиноким, кто без родственников? У нас таких людей не особенно много, значительно меньше, чем вообще инвалидов. Но они – самые нуждающиеся в помощи. Им бы для начала хотя бы по одной руке, чтоб ложку ко рту самим поднести. В идеале бы надо все конечности восстановить, но это вряд ли возможно...

   – Тема сложная, Никита Сергеич, – честно ответил Якобсон. – Вот так, с ходу, обещать не берусь. Думать надо.

   – Да это понятно, – согласился Хрущёв. – Скажите, а вы не думали о такой машине, как экзоскелет?

   – Экзоскелет? – переспросил Якобсон. – Как у насекомых?

   – Нет, – ответил Хрущёв. – Нечто вроде металлической рамы, с руками и ногами, куда человек помещается целиком. Это я всё о тех, безногих-безруких думаю, как бы им помочь. В том смысле, что мозг у них работает, значит, равновесие держать они сами могут, без помощи ЭВМ. А эта задача в робототехнике одна из самых сложных. Вот представьте, что инвалид полностью помещён в такой экзоскелет. Он же сможет не только сам передвигаться по дому и частично себя обслуживать. Он сможет и на улицу выйти, и даже что-то полезное по дому сделать.

   – Я уж не говорю о том, что такая машина может применяться в народном хозяйстве абсолютно здоровыми людьми, скажем, в качестве погрузчика, – добавил Никита Сергеевич.

   Кобринский и Якобсон ошарашенно переглянулись

   – Интересная идея, – произнёс Кобринский. – Очень интересная. Я бы с удовольствием подумал в этом направлении...

   – Подумайте, Арон Ефимович, обязательно подумайте, – попросил Хрущёв. – И пожалуйста, через Марию Дмитриевну держите меня в курсе ваших работ. А я постараюсь вам помочь организационно. Вы со Старосом в Зеленограде знакомы?

   – Да, мы с ним ведём совместную работу по станкам с числовым программным управлением, – ответил Кобринский. – Я ведь специалист именно по станкам, а протезы для меня – занятие побочное.

   – Григорий Трофимыч, пометь там у себя, – попросил Хрущёв. – Через товарища Шокина подключить к тематике протезирования Филиппа Георгиевича Староса и вообще Министерство электронной промышленности. А вы, Мария Дмитриевна, молодец, такую тему осилили. Не стесняйтесь теребить меня, Алексея Николаича, – он кивнул на Косыгина, – Шокина, всех, кого сочтёте нужным. Очень важная работа, товарищи, спасибо вам.

   – А что насчёт новых лекарств? – спросил Хрущёв. – Вы, вроде, упоминали справочники по лекарствам?

   – Да, – ответила Ковригина, – среди переданной Иваном Александровичем информации были такие справочники. Описание около 50000 лекарственных средств, с формулами. Работа предстоит огромная, задействовано несколько НИИ и лаборатории институтов системы высшего образования. Ведь каждый препарат надо тщательно протестировать, прежде, чем пускать в массовое производство. Работы там на долгие годы хватит.

   Первый секретарь удовлетворённо окинул взглядом внушительную пирамиду упаковок новейших препаратов, только что запущенных в производство и тестирующихся на пациентах.

   – Но ведь у нас и свои исследования ведутся, – продолжила Мария Дмитриевна. – К примеру, в Институте Вирусологии Михаил Петрович Чумаков организовал новый НИИ по изучению полиомиелита. Сейчас ведётся большая работа по созданию вакцины, кстати, совместно с американскими учёными Солком и Сэйбиным. Обмениваются результатами научных работ, препаратами. В будущем году рассчитываем начать промышленное производство вакцины.

   – С американцами? – удивился Никита Сергеевич. – И они что, сотрудничают?

   – Это же учёные, а не политики, – ответила Ковригина. – Сотрудничают, и весьма эффективно, с явным интересом, и своими результатами делятся.

   – Да, это, действительно, не политики, – согласился Хрущёв.

   – Вот средство, которое нам удалось синтезировать по переданной нам информации, – Ковригина поставила на стол перед Первым секретарём прозрачный пузырёк, наполненный голубоватой жидкостью. – Это перфторан, искусственный заменитель плазмы крови. Может очень выручить в случае боевых действий или стихийных бедствий, когда донорской крови обычно не хватает.

   – Это что, искусственная кровь? – для Никиты Сергеевича сегодняшнее посещение ИКБМ стало сплошной чередой откровений.

   – Фактически, да. Эритроцитов и лейкоцитов в ней, разумеется, нет, – пояснил Лебединский. – Кислород переносится молекулами перфторана. В случае большой кровопотери у раненого – может спасти жизнь. Обычно в случае большого количества пострадавших возникает дефицит донорской крови по определённым группам и резусу. Перфторан подходит всем.

   – Ограничения у него тоже есть, – добавила Мария Дмитриевна. – Вещество боится тряски, хранится замороженным, размораживать его надо медленно... Но эти недостатки во многом перекрываются достоинствами. Одна только его универсальность по группам крови чего стоит. И возможность промышленного производства. Не зависеть от доноров в критической ситуации – тоже важно.

   – Да-а... Вы, товарищи, нас сегодня поразили, – признался Хрущёв. – Я и не предполагал, что вам удастся сделать настолько много.

   – Так, Никита Сергеич, над этим не только наш институт работал, – сказал Лебединский. – Тут, считайте, вся страна потрудилась. А, вот, взгляните, – он взял со стола нечто вроде гибкого шланга с маленьким объективом на конце. К другому концу была присоединена металлическая коробка с проводами.

   – Что это? – спросил Хрущёв.

   – Гибкий эндоскоп. Внутри – оптическое волокно, что-то вроде стеклянной нити, – Лебединский оглянулся на стоящий у стены телевизор установки УЗИ. – Если прибор подключить к телевизору...

   Лебединский отключил кабель ультразвуковой приставки и воткнул вместо него провод из коробки. Второй провод, с вилкой на конце, воткнул через запасливо приготовленный тройник в розетку. Включил телевизор.

   На экране появилось изображение лежащего на полу ковра. Лебединский взял в руку конец «шланга» и поводил им в разные стороны, словно осматривая зал. Изображение на экране менялось. Оно было нечётким и мутноватым, но оно передавалось по гибкому оптоволокну!

   – Вот это да... – пробормотал Байбаков.

   Косыгин и Сабуров молча дивились на чудеса новой технологии.

   – Сейчас наша задача – улучшить качество изображения, – сказал Лебединский. – Проблема не только в объективе, само оптоволокно пока очень некачественное.

   – Откуда у нас оптическое волокно появилось? – спросил Хрущёв.

   – Вообще-то от автора, – ответил до того молча сидевший за дальним концом длинного стола совещаний Серов. – Разработчик оптоволокна – доктор Нариндер Капани, работает в Британском Императорском научно-технологическом колледже в Лондоне. Оптоволокно он создал только в прошлом году. Подробности я потом доложу. Выпуск пока налажен в лабораторных условиях. (В 50-е годы волокна, предназначенные для передачи изображения, были разработаны Брайеном 0'Бриеном, работавшим в Американской оптической компании, и Нариндером Капани с коллегами в Императорском научно-технологическом колледже в Лондоне. Эти волокна нашли применение в световодах, используемых в медицине для визуального наблюдения внутренних органов человека. Доктор Капани был первым, кто разработал стеклянные волокна в стеклянной оболочке и ввёл термин «волоконная оптика» (1956 год) /~vgurt/moel2/Fiber_optics/Material_ru/1_2.htm )

   – Хорошо, – кивнул Хрущёв, догадываясь, какие могут последовать подробности. – Продолжайте, Андрей Владимирович.

   – Вот ещё одна незавершённая пока разработка, – Лебединский показал гостям стеклянный пузырёк, наполненный чем-то вроде пасты. Это – новейший материал для зубных пломб, отверждающийся под действием света. Проблема пока в том, что нужен очень специфический источник синего света с длиной волны 450 нанометров. Вот он пока что не разработан.

   – Вот эта... замазка... должна затвердевать под действием света? – уточнил Сабуров.

   – Да. Опыты мы проводили, ставили специально изготовленный синий светофильтр. Но он даёт слишком широкий спектр синего цвета, только нужную длину волны получить сложно, – пояснил Лебединский. – Материал начинает твердеть, но медленно. Все-таки нужен специализированный источник света.

   – А вы с академиками Басовым и Прохоровым по этому вопросу не беседовали? – спросил Хрущёв. – Они как раз работают над созданием мощных источников света с заранее заданной длиной волны. Какой-то у них есть специальный термин для этого, да вот запамятовал...

   – Когерентный источник излучения, – подсказал Лебединский.

   – Вот-вот! – подтвердил Хрущёв. – Я не специалист, конечно, но, по-моему, эти две области науки удачно пересекаются.

   – Обязательно с ними свяжемся. Спасибо, Никита Сергеич, – заулыбался Андрей Владимирович.

   – Я ещё Мстиславу Всеволодовичу передам, чтобы он вас с ними свёл, – сказал Хрущёв. – Уж очень удобная и полезная эта ваша разработка, не то что нынешние цементы.

   – Если получится её промышленное производство наладить – это же и на экспорт пойдёт на ура, – заметил Косыгин.

   – У всех наших новых разработок экспортный потенциал очень большой, – подтвердил Лебединский. – Если не затянем с внедрением в серию, получится мощнейший рывок не только в научном плане, но и в практическом. Вот, кстати, ещё одна разработка, требующая длительных клинических испытаний, но очень перспективная. Вы, наверное, слышали об эпилепсии?

   – Да... это, вроде, припадки такие? – спросил Никита Сергеевич. – Слышал, но лично не видел.

   – Да, человек ни с того ни с сего вдруг падает и бьется в судорогах, – сказал Байбаков.

   – Не много потеряли, если не видели, – сказала Ковригина. – Картина крайне неприятная, к тому же опасная для здоровья. Мало того, что человек может задохнуться, приступ к тому же внезапный. Человек может вдруг упасть где угодно: на работе, в транспорте, переходя улицу... Очень вероятны тяжёлые травмы.

   – Ну да, так ведь можно и под машину упасть... – заметил Косыгин.

   – Именно, – подтвердил Лебединский. – В общем, в переданных Иваном Александровичем материалах кратко упоминалось, что электрическая стимуляция так называемого блуждающего черепно-мозгового нерва способна эффективно прерывать эпилептический приступ. Подробных указаний, как в случае, скажем с лекарствами, не было. Мы решили провести несколько экспериментов с разными электрическими параметрами. И неожиданно быстро получили обнадёживающие результаты. Сейчас пытаемся сконструировать прибор, который бы мог по изменению какого-либо физического параметра организма определять момент начала приступа и автоматически подавать импульсы на блуждающий черепно-мозговой нерв.

   – Положение осложнено очень большой вариативностью проявлений эпилептических приступов, – добавила Мария Дмитриевна. – Надёжным показателем начала приступа является специфическая активность головного мозга. Её регистрирует электроэнцефалограф. Но ходить с контактами на голове можно разве что в лабораторных условиях, и то недолго. Поэтому быстро решить задачу автоматизированной диагностики приступа пока не получается.

   – Кстати, у этой процедуры есть интересный интересный побочный эффект. Импульсы, подаваемые на нерв, улучшают настроение. То есть, их можно использовать, например, для лечения депрессии, – сказал Лебединский.

   – Гм? Интересно, – сказал Хрущёв. – Проблема, как мне представляется, важная. К тому же она, по-моему, частично пересекается с темой биотокового управления протезами. И тут и там считываются сигналы нервной системы человека. Я могу ошибаться, но товарищи Якобсон и Кобринский могут вам что-то подсказать.

   – А и действительно, – задумчиво произнёс Лебединский. – Надо с ними посоветоваться, может, если не решение, так методику подскажут.

   – Кстати, с этим и другими электростимуляторами нам как раз и помог Сергей Палыч Королёв, – сказал Вишневский. – Он, после нашего тогдашнего разговора у вас на даче, направил к нам своих сотрудников, в том числе, Бориса Евсеевича Чертока. Я им показал нескольких больных, объяснил, с какими трудностями мы ежедневно сталкиваемся. Должен сказать – Борис Евсеевич, несмотря на свою занятость, проникся медицинскими проблемами и организовал очень серьёзную совместную с нами работу. Одна только доработка аппарата искусственного кровообращения чего стоила! А устройство для управления положением кровати для неподвижных больных! (См. Черток Б.Е. «Ракеты и люди». В реальной истории Королёв и Вишневский встретились почти случайно, будучи в отпуске, и это произошло уже в 60-х)

   – Да, вот, смотрите, казалось бы – несложное изделие, – Вишневский показал гостям нечто, напоминающее резиновый матрац, только с большим количеством ячеек. К штуцерам матраца присоединялись шланги воздушного компрессора. – Но раньше у нас такой техники не было.

   – Это – надувной противопролежневый матрац для парализованных и других неподвижных больных, – пояснил он. – Матрац делают в Ленинграде, на «Красном треугольнике», а компрессор разработали инженеры Бориса Евсеевича. Особенность конструкции в том, что компрессор попеременно нагнетает воздух то в одну, то в другую группу ячеек матраца, обеспечивая массаж тела. Переключатель позволяет менять частоту смены групп ячеек. В результате пролежни у больного не образуются. Для парализованных, инвалидов, и просто лежачих больных помощь гигантская.

   – Да-а, товарищи, – произнёс Никита Сергеевич, слегка ошеломлённо глядя на столы, заваленные изделиями высоких медицинских технологий. – Вы нас сегодня приятно удивили. Можно сказать, потрясли. Вижу, что советские медики отлично поработали. Теперь первейшая и главная ваша задача – запустить все это в серию, в массовое производство.

   – Это уже ваша задача, Мария Дмитриевна. Вам теперь надо проработать все вопросы с Госпланом. Определить предприятия, на которых уже сейчас можно развернуть выпуск части ваших новинок. Для остального – надо проектировать и строить новые заводы. – Он повернулся к Байбакову и Сабурову, – Товарищи, Марии Дмитриевне необходимо оказывать полное содействие. Я знаю, у вас тоже есть свои трудности и объективные ограничения по возможностям, это будем учитывать. Возможно, что-то из этого не удастся быстро запустить в производство из-за отсутствия производственных мощностей. Тут надо грамотно расставить приоритеты – что в первую очередь делать, а с чем повременить.

   – Будем работать, Никита Сергеич, – ответил Сабуров.

   – Никита Сергеич, а ведь некоторые производства можно и в Китай вынести, – подсказал Байбаков. – Или в Индию. Там можно на капитальном строительстве сэкономить. Те же компрессоры, или эти вот инструменты хитрые... хирургические. Электрические стимуляторы тоже. В них ничего секретного или особо сложного нет.

   – Иван Александрович? Как мыслишь? – спросил Хрущёв.

   – Положительно, – кивнул Серов. – проверим электроприборы на отсутствие секретных технологий, и посодействуем, если надо.

   – Никита Сергеич, есть еще один очень важный вопрос, – сказала Ковригина. – Сейчас быстро расширяются контакты нашего населения со странами, находящимися в субтропической и тропической зонах. Люди начинают ездить в Индию, Индонезию, оттуда будут приезжать к нам. А тут ещё этот Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Во многих этих странах эпидемиологическая обстановка далеко не идеальная. Здравоохранение на зачаточном уровне, в некоторых странах о вакцинации вообще не слышали. И тут все эти люди поедут к нам. А тропические страны, из-за жары и высокой влажности – настоящий рассадник опаснейших болезней. И что хуже всего, у подавляющего большинства наших врачей нет не только опыта лечения этих болезней, нет даже опыта диагностики.

   Хрущёв задумался.

   – Понял вас, Мария Дмитриевна. Проблема серьёзная. Лекарств от этих болезней в стране как я подозреваю, тоже нет?

   – В готовом виде нет, – подтвердила Ковригина. – В переданных нам справочниках есть формулы очень эффективных лекарств. Но от формулы до препарата, готового к применению в массовом масштабе, минимум несколько лет.

   – Так... Какие меры можно принять в ближайшее время? – спросил Хрущёв.

   – Составить список наиболее распространенных и опасных тропических болезней и необходимых лекарств. Отсутствующие лекарства закупить за рубежом. Довести до всех терапевтов сведения о симптомах этих болезней. Для пограничников и таможенников разработать инструкции по визуальному выявлению лиц, имеющих симптомы опасных болезней. Поголовная вакцинация всех выезжающих в тропические и субтропические страны. Медосмотр и вакцинация всех возвращающихся оттуда граждан СССР и иностранных гостей. Прямо в аэропортах и пограничных пропускных пунктах. В период фестиваля медицинский контроль должен быть значительно усилен. Необходимо на период фестиваля развернуть передвижные лаборатории экспресс-анализа и карантинные пункты на случай возникновения вспышек массовых заболеваний, – перечислила Ковригина.

   – Хорошо подготовились, Мария Дмитриевна, – похвалил Хрущёв. – Григорий Трофимыч, – окликнул он Шуйского. – Пиши план к проекту постановления, прямо по перечисленным пунктам.

   Ковригина передала Шуйскому свою записку с планом мероприятий.

   – Иван Александрович, закупку лекарств и вакцин за границей поручаю тебе.

   – Понял, – кивнул Серов. – Мария Дмитриевна, жду от вас список препаратов и потребные количества. А также инструкции для пограничников и таможенников. Кстати, надо прикинуть, нельзя ли лаборатории экспресс-анализа делать в виде комплекса из нескольких стандартных контейнеров? Давайте, я с вами завтра свяжусь, и обсудим этот вопрос?

   – Хорошо. Заодно и инструкции для пограничников, и списки для закупки вакцин вам передадим, – ответила Ковригина.

   – Дальше пиши. К организации пограничного медосмотра и карантинных пунктов привлечь военных медиков, через министерство обороны. Оформить как всесоюзные учения военно-медицинской службы и гражданской обороны, – продолжил Хрущёв. – И еще. Составить записку в Координационный Совет ВЭС «О необходимости организации Международного института эпидемиологии и тропической медицины». Пусть тоже почешутся и деньги выделят. А я еще предварительно поговорю с Неру, Сукарно и Чжоу Эньлаем. В конце концов нам надо не только санитарными кордонами от партнеров отгораживаться но и давить болезни на их собственной территории. Думаю, что лидеры стран ВЭС меня поддержат. А вам, Мария Дмитриевна, спасибо, что обратили моё внимание на проблему.

   – Иван Александрович, если у вас с контейнерными экспресс-лабораториями получится, надо эти комплекты запускать в серийное производство для распространения, прежде всего по странам ВЭС, и по развивающимся странам в целом, – посоветовал Сабуров. – Вещь перспективная, можно даже с Международным Красным Крестом договор на поставку заключить.

   – Хорошая идея, Максим Захарович, – одобрил Хрущёв.

   – Есть, кстати, в связи с фестивалем, еще один медицинский вопрос, очень деликатный, – сказал Косыгин. – Наши люди неминуемо будут контактировать с иностранными делегатами – фестиваль, собственно, ради того и затеян. Взаимный интерес с обеих сторон ожидается огромный. А молодежь... она ведь часто сначала делает, а потом думает. Если вообще думает.

   – Ты это о чём? – уточнил Никита Сергеевич.

   – О половых контактах с иностранными гражданами, – прямо сформулировал свои опасения Косыгин. – Сам пойми, дело молодое... Наверняка многие не удержатся.

   Хрущёв озадаченно взглянул на Ковригину.

   – Вообще-то такая вероятность есть, – подтвердила Мария Дмитриевна.

   – Вот и я о том, – буркнул Косыгин. – И зачем нам потом эти «дети фестиваля»? Дружба – дружбой, но до известного предела.

   (Демти фестивамля или фестивамльные демти — устоявшийся в СССР в 1960—1970-х годах бытовой стереотип, клише, подразумевающее совокупность советских людей, одним из родителей которых являлся неевропеоид стран Африки, Латинской Америки или, в меньшей степени, зарубежной Азии (как правило, отец), а другим — гражданин СССР (как правило, мать-славянка).

   Считается, что впервые массовое появление русских-метисов и русских-мулатов вызвал прошедший в Москве в 1957 году VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, отсюда и название.)

   – Проблема такая может возникнуть, – согласился Хрущёв. – Хотя пока что не представляю, как с этим бороться. Причина таких случайных связей, в первую очередь – чистое любопытство с обеих сторон. Запретительными мерами это не побороть. Что делать будем? – он взглянул на Серова, в надежде, что тот что-то подскажет.

   – Тут разве что презервативы на улицах бесплатно раздавать, – проворчал Иван Александрович. – И при отборе иностранных делегатов отдавать предпочтение девушкам. Вообще подумать надо. Давайте, я своим сотрудникам задачу поставлю, если что придумаем – доложу.

   – Хорошо, только пусть не затягивают, – попросил Хрущёв. – На случай, если придется какие-то мероприятия организовывать.

   – Никита Сергеич, есть ещё важный и деликатный вопрос, – сказала Ковригина. – У нас в промышленности широко используется этиловый спирт, официально – для обезжиривания и протирки всяческих стёкол и контактов. Реально же расходуемые количества завышаются в несколько раз. Ежу понятно, что спирт, в основном, пьют. Причём прямо на производстве.

   – М-да... есть такое дело, – подтвердил Хрущёв.

   –Сами понимаете, трудовая дисциплина и качество страдают, повышается травматизм... Алексей Николаевич, – министр взглянула на Косыгина, – дал нам задание разобраться и подобрать замену, которую нельзя пить, но можно производить на тех же спиртовых заводах.

   – И как, подобрали? – с интересом спросил Хрущёв.

   – Подобрали, – Мария Дмитриевна достала небольшой пузырёк, вынула пробку и дала Первому секретарю понюхать.

   – Ох... ну и мерзость... На, нюхни, – Никита Сергеевич передал пузырёк Косыгину.

   Алексей Николаевич осторожно понюхал... и неожиданно расплылся в улыбке

   – Спасибо, Мария Дмитриевна, то, что надо! А вообще, что это за гадость?

   – Тот же самый этиловый спирт, но к нему добавлен серосодержащий одорант с добавлением диметилсульфида, – пояснила Ковригина. – Очистить такой двухкомпонентный одорированный спирт, без собственного химзавода в принципе не возможно, как только попытаются убрать сернистость – будут активироваться сульфиды и наоборот. Технология одорирования серосодержащими органическими соединениями отработана с 1940 года, сульфидными с 43 года, просто надо объединить и делать бинарное одорирование.

   – Есть и другой подходящий вариант – изопропиловый спирт. Но он ядовит и обладает наркотическим действием, да и работать с ним можно только под вытяжкой.

   (реально используется для обезжиривания /Изопропиловый_спирт)

   – Наркотическое действие нам совсем ни к чему, – нахмурился Хрущёв.

   – Там есть особенность, – сказала Мария Дмитриевна. – Изопропиловый спирт даёт настолько быстрое и стойкое опьянение, что человек не успевает выпить опасную дозу – отключается раньше. Но при систематическом употреблении вырабатывается эффект отвращения, поскольку пахнет он тоже мерзко.

   Ковригина достала второй пузырёк и тоже дала понюхать Хрущёву и Косыгину.

   – М-дя, тот ещё запашок, – буркнул Алексей Николаевич. – Несите мне проект приказа, я подпишу. Замена должна быть обязательной для всех отраслей и без каких-либо исключений. Тут о здоровье нации речь идёт.

   – Надо ещё что-то с самогоноварением решать, – сказал Хрущёв. – Уберём спирт из промышленности – начнут массово гнать по деревням да окраинам. Дудорова надо подключать...

   – У нас закон «О кооперации» работает, – напомнил Косыгин. – Можно всем самогонщикам предлагать выбор: или решаем по закону, или оформляем как индивидуального предпринимателя, типа «кустарь-одиночка». Задаём ему производственный план, строгую финансовую отчётность, ежемесячные проверки СЭС, и качества продукции. А главное – всю продукцию у самогонщика должно принимать государство, и направлять для дальнейшей переработки в технический спирт на спиртзаводы. Строго по плану. Если «кустарь-одиночка» с выполнением плана не справляется – аппарат изымать. С таким строгим подходом многие сами бросят эту затею.

   – Всех всё равно не охватить, – задумался Хрущёв. – Но хотя бы частично. Давайте попробуем.

   Проводив медиков, Косыгина и плановиков, Никита Сергеевич попросил Серова задержаться.

   – Ну, рассказывай, как ты оптоволокно добыл?

   – Чего тут рассказывать? – пожал плечами Серов. – Про оптоволокно мы из «тех документов» узнали. Там же были фамилии изобретателей. И даты. Нариндер Сингх Капани и Гарольд Хопкинс объявили о способе передачи света через стеклянное волокно в 1954м. Сам термин «оптоволокно» появился только в 1956м. Мы их заявления уже ждали. Как только Капани и Хопкинс опубликовали своё сообщение, около них появился наш «инвестор». Ну, и закрутилось.

   – Ты только не думай, Никита Сергеич, что мы тебе прямо сейчас оптоволоконную связь тянуть по всей стране начнём, – Серов усмехнулся. – С этим оптоволокном, даже учитывая наличие информации «оттуда», мы проковыряемся ещё лет 15-20, пока добьёмся, во-первых, достаточно качественного волокна, с малым затуханием сигнала, во-вторых, пока сделаем достаточно быстрые и мощные ЭВМ, способные этот сигнал передавать и принимать. Но работать по этой теме надо.

   – Мы в Зеленограде с помощью Калмыкова и Шокина, организовали лабораторию, где проверяются все данные, поступающие от Капани и Хопкинса, а также ведутся наши собственные исследования, – сказал Серов. – Доктору Капани мы помогли основать собственную компанию «Kaptron», (В реальной истории основана лишь в 1973 г) поэтому имеем доступ к результатам его исследований.

   – Этот Нариндер Капани, случаем, не индус? – спросил Хрущёв.

   – Вообще-то сикх. Это одна из индийских религий. В общем, уроженец Индии, но живет и работает в Лондоне, – пояснил Серов.

   – А вот это интересно, – заметил Никита Сергеевич. – Буду говорить с Неру – надо эту тему обсудить. Попробую предложить Неру выделить этому Нариндеру денег на лабораторию в Дели. Или, хотя бы, вложиться в его компанию. Во-первых, средства связи развивать так или иначе надо. Наверняка все производители оптоволокна в будущем будут располагаться в Штатах, Европе и Японии. Если удастся перетащить одного из ведущих разработчиков пусть не в СССР, но, хотя бы в дружественную Индию – это уже в нашу корзину сыроежка.

   – Для Индии это тоже большой плюс – новейшее высокотехнологичное производство потянет за собой новые рабочие места, соответственно – подъём образования, – продолжал рассуждать вслух Никита Сергеевич.

   – Дело говоришь, – согласился Серов. – Не уверен, что доктор Капани согласится возвращаться в Индию только для исследований. Всё-таки в Англии и лабораторное оборудование доступнее, и научная школа сильная. Да и его коллега Хопкинс там живёт. А вот идея вынести производство в Индию, где дешёвая рабочая сила и тёплый климат может его заинтересовать. Мы, со своей стороны, можем поставить или изготовить ему под заказ хотя бы часть оборудования, взять подряд на монтаж, и, таким образом, попытаемся влезть в долю, для начала. А там уже и своих людей подвести к нему можно, и параллельное производство оптоволокна в Союзе наладить...

   Разговор с Неру у Никиты Сергеевича в скором времени состоялся. Индийский лидер однозначно поддержал идею создания Института эпидемиологии и тропической медицины. Основной офис и лаборатории Института расположились в Дели, филиалы – по всем остальным странам ВЭС.

   В этом вопросе лидеры ВЭС пошли даже дальше, чем предложил вначале Хрущёв. Поскольку во всех странах ВЭС, за исключением СССР, Югославии, и присоединившихся позже ГДР и Болгарии, со здравоохранением было в целом плохо, Координационный Совет ВЭС принял единую программу развития здравоохранения и медицинского образования.

   Согласно этой программе, в странах ВЭС создавались медицинские институты, где работающие по контракту специалисты из СССР и других восточно-европейских стран готовили местные кадры. Обучение в этих ВУЗах было бесплатным, в Индии и Индонезии новые мединституты субсидировались правительством. Затем начали разворачивать сеть медицинских пунктов. Поначалу это были пункты диагностики и первой помощи.

   Вторым этапом создавалась сеть больниц и поликлиник. Финансирование шло из государственного бюджета каждой страны. С этим согласились даже Неру и, с несколько большей готовностью – Сукарно.

   Неру благосклонно встретил и идею совместного финансирования работ доктора Капани по оптоволокну. Советский агент-нелегал, контактировавший с Нариндером Капани, предложил ему финансовую и организационную помощь в создании собственной компании по производству оптоволокна. Дело решил беспроцентный кредит, выделенный через Исламский Банк Развития – их предложение предсказуемо оказалось самым выгодным из всех. Как и предполагал Серов, доктор Капани предпочёл продолжать исследования в Англии, но промышленное производство оптоволокна его компания «Kaptron» позднее развернула именно в Индии, пользуясь дешевизной местной рабочей силы.

   Различные образцы медтехники и лекарств, представленные Хрущёву, были запущены в серийное производство в течение нескольких последующих лет, что-то раньше, что-то позже. Несколько дольше, чем ожидалось, провозились с внедрением пластиковых изделий, поскольку пришлось ждать окончания постройки химических заводов.

   Немного быстрее наладили серийный выпуск аппаратов УЗИ. А такие изделия, как электростимуляторы, противопролежневые матрасы, бормашинки, аппараты Илизарова, и многие другие новинки удалось освоить относительно быстро.

   Дольше всего – до 1960 г доводили до ума протезы с биотоковым управлением. Это не помешало с триумфом представить их всему миру на Брюссельской промышленной выставке 1958 года. Зато когда их довели, лицензии на производство этих протезов закупила Великобритания, а следом – ещё несколько развитых европейских стран. ()

27. Дар белой кобры.

   В феврале 1957 года, вскоре после встречи лидеров ВЭС, Джавахарлал Неру прислал Хрущёву приглашение посетить Индию, мотивировав встречу необходимостью обсудить некое крайне важно и деликатное происшествие. Заинтригованный Никита Сергеевич вылетел в Дели.

   ВЭС образовался едва три месяца назад, ещё продолжались многочисленные согласования в межгосударственных отношениях. Впрочем, на политическом горизонте не было ничего такого, чего не могли бы решить министры иностранных дел. Хрущёв терялся в догадках.

   Неру встретил его в аэропорту Дели, и сразу пояснил, в чём причина столь срочной и конфиденциальной встречи:

   – Мне прислал письмо некто Чинтира Варма, это весьма состоятельный человек, махараджа Траванкора. Он сообщил, что ему необходимо моё и ваше присутствие, чтобы он мог исполнить свой гражданский и религиозный долг перед Индией и человечеством в целом.

   – А он не уточнил, в чём именно заключается его религиозный долг? – спросил Хрущёв. – Религиозные люди, они, знаете ли, иногда бывают опасны. Может, он фанатик и решил нас обоих прикончить?

   – Нет-нет, – заверил Неру. – Здесь совсем другая ситуация. Моя служба безопасности всё проверила.

   После дозаправки и техобслуживания советский и индийский лидеры немедленно вылетели в Гоа. Неру летел на самолёте Хрущёва, что было не совсем обычно. Во время перелёта он рассказал историю присоединения Траванкора к Индии.

   (История присоединения )

   Махараджа встретил Хрущёва и Неру в аэропорту Гоа, откуда они на нескольких автомобилях поехали в город Тируванантапурам. Встреча была обставлена с традиционной индийской пышностью. Хрущёв помнил, как восторженно принимали его в Индии во время предыдущего визита в конце 1955 года. Сейчас встреча была не менее торжественная. Вдоль дороги стояли толпы народа, многие – с индийскими и советскими флажками.

   События развивались по-восточному неспешно. Гости остановились во дворце раджи. Неру пояснил, что к делу приступят лишь на следующий день. Сейчас же предстоит торжественный ужин и отдых после перелёта.

   Так и вышло. К серьёзному разговору перешли лишь на следующее утро. Никита Сергеевич опасался, что его опять будут завешивать гирляндами цветов и катать на слоне, но раджа пригласил его и Неру в свой кабинет, обставленный вполне по-европейски. Чинтира Варма свободно говорил по-английски, с Хрущёвым был только переводчик. Даже охрану оставили за дверью.

   – Господа, – произнёс махараджа, когда все расселись вокруг стола. – Мои взаимоотношения с центральным правительством Индии не всегда были безоблачны. Сейчас я признаю, что ошибался во многих оценках происходящего. Я всегда мечтал о сильной и процветающей державе, которую хотел бы возглавить. К сожалению, мой Траванкор был слишком мал, чтобы самостоятельно выживать в современном мире.

   – Я вижу, что индийское руководство в целом пытается вести страну тем же прогрессивным курсом. Что-то получается лучше, что-то хуже. Я приветствую экономический союз, возникший в прошлом году, и хочу внести свой вклад в его процветание.

   Махараджа поднялся, одёрнул полы одежды, поправил чалму и произнёс:

   – Выполняя волю Вишну, я передаю в дар индийскому и советскому правительствам сокровища храма Шри-Падманабхасвами.

   Неру изменился в лице и вскочил. Хрущёв, впервые слышавший об этом храме, вначале не понял, о чём вообще речь. Ну, передали и передали, хрен его знает, этого раджу, Индия – страна богатая и вообще тут всё необычно. Но, видя реакцию Неру, Никита Сергеевич понял, что событие произошло из ряда вон выходящее.

   – Друг мой, что побудило вас на такое решение? – выдавил, наконец, потрясённый до глубины души Джавахарлал Неру.

   – О, господа, это – в высшей степени примечательная история, – ответил Чинтира Варма. – Присядьте, и я с удовольствием поведаю её.

   Неру опустился обратно в кресло, махараджа тоже уселся и начал рассказывать:

   – Неделю назад поздно вечером я занимался финансовыми вопросами, читал деловую корреспонденцию, всё было как обычно. Утомившись, я пошёл в спальню, лёг и вскоре заснул.

   – Пробудился я среди ночи, внезапно, ощутив холодное прикосновение к моим ногам. У нас тут всякое бывает, даже во дворец может заползти змея. Так и случилось. Стараясь не шевелить ногами, я очень осторожно приподнял голову, и в свете ночного светильника увидел на постели огромную белую кобру.

   – Она смотрела на меня немигающим взглядом. Кобра была стара, её чешуя выцвела и во многих местах облезла. Я видел её так, как вижу сейчас вас двоих. Внезапно змея раскрыла капюшон, затем подняла голову вверх, и тут случилось нечто, чего я не могу объяснить рациональным путём.

   – Из пасти змеи вдруг повалил белый дым, затем в этом дыму возник сияющий образ Вишну, и произнёс на местном наречии: «Сокровища храма моего передай правителям Индии, и правителям северной державы, что именовали ранее Россией, ибо они – братья нашего народа по крови и по вере, хоть и не помнят того более. Пусть золото и самоцветы, что лежат без движения во мраке, пойдут на процветание народа моего, на славу Индии и силу великого Союза, что родился недавно в северных землях, где жили когда-то наши общие предки.»

   У Хрущёва отвалилась челюсть. Неру выглядел не лучше. Махараджа, казалось, не замечал их реакции. Погрузившись в недавние воспоминания, он продолжал:

   – Произнеся сии слова, образ Вишну медленно истаял. Мать-Кобра, а это, несомненно, была именно она, скользнула с моей постели прочь. Я лежал, оцепенев, не в силах пошевелиться. Куда исчезла Мать Змей, я не видел. Лишь через несколько минут я пришёл в себя и поспешил поведать своим близким об этом чудесном видении. Я пошёл в храм и долго молился Вишну, обещав ему выполнить всё, что он указал.

   – Невероятное происшествие, – сказал Никита Сергеевич.

   – В Индии случаются всякие чудеса, – медленно кивая, произнёс Неру. – Хотя о таком и я слышу впервые.

   – Пойдёмте же, я должен официально передать вам сокровища храма, – Чинтира Варма поднялся и пригласил Неру с Хрущёвым последовать за собой.

   Никогда в жизни Никита Сергеевич и представить себе не мог, что в одном месте может быть собрано столько золота, ювелирных изделий и просто неогранённых драгоценных камней. Они спустились в подземелье храма. Раджа отпирал перед ними комнату за комнатой, демонстрируя самое невероятное сокровище в истории. (по ценам 2011 года сокровище храма оценивается в 22 миллиарда долларов США)

   Выйдя из храма, Чинтира Варма подписал и скрепил печатью дарственный договор, оформленный по всем международным правилам. Сотрудники индийского казначейства начали упаковывать ценности в ящики. Индийские солдаты переносили их в грузовики для отправки в Дели.

   Всю дорогу до Москвы Никита Сергеевич ломал голову, ища причины столь невероятной щедрости индийского раджи. Да и тем более, добро бы он передал сокровища правительству Индии, но с чего вдруг махарадже далёкого индийского княжества облагодетельствовать совершенно чужую ему страну? Раздумывая над этим, Хрущёв всё больше убеждался, что дело нечисто.

   Ситуацию прояснил встречавший его в числе прочих официальных лиц Иван Александрович Серов. Никита Сергеевич пригласил его в свою машину, поднял перегородку, отделявшую водителя от салона, и, коротко рассказав Серову о событиях в Индии, спросил:

   – Ты об этом что-нибудь знаешь?

   – Если учесть, что я это и организовал, то, конечно, кое-что знаю, – ухмыльнулся Серов.

   Он открыл свой портфель и вытащил из него... смотанную в клубок белую резиновую кобру.

   – Твою мать... – произнёс Никита Сергеевич. – Если Неру узнает...

   – А ты болтай поменьше, он и не узнает, – ухмыльнулся Серов.

   – Но чёрт возьми, Холмс, как?!! – Хрущёв не удержался, чтобы не процитировать Конан-Дойла.

   – Про клад Селин выяснил в «документах 2012», – пояснил Иван Александрович. – «Там» его обнаружили в 2011 году. Собственно, не совсем обнаружили. Все давно знали, что в храме до хрена золота и камушков, не знали только, сколько именно. В 2011-м местный адвокат поднял бучу, что тогдашний махараджа не может обеспечить сокровищам должную охрану.

   – В общем, мы подумали: чего добру пропадать, – Серов был доволен, как слон под водопадом. (Это выглядит примерно так -wallpapers.ru.com/gdefon/wall/full/509939)

   – Стали прикидывать, как наложить лапу на цацки, и при этом не рассориться с Неру. Любой вариант тайного или насильственного изъятия, разумеется, отпадал. Вспомнили Ильфа и Петрова: «Есть множество сравнительно честных способов отъёма денег». Решили, что лучше всего – обставить дело так, чтобы клиент сам принёс денежку на блюдечке с голубой каёмочкой.

   – Но как вы на такую авантюру решились? А вдруг... мало ли что могло произойти, – Хрущёв ещё не до конца поверил в реальность происходящего.

   – Знаешь сколько сомнений было, – усмехнулся Серов. – Раджа – человек образованный, геолог, мог и не поверить. Составили его психологический портрет, учли местные традиции... Опять же, возраст у махараджи вроде бы не большой, 45 лет, но мало ли, вдруг сердце прихватит от неожиданности. Навели подробные справки о его здоровье. В общем, работа была проведена большая. Психологи сошлись на том, что махараджа хоть и образованный человек, но весьма религиозный, как большинство индусов. Вот тут-то нам карта и попёрла. Решили действовать на уровне религиозного фанатизма клиента.

   – Проанализировали кучу индийских легенд, сложнее всего оказалось написать правдоподобный текст, и перевести его на язык малаялам. (местное наречие штата Керала.) Изобразить Вишну попросили по линии Коминтерна одного индийского товарища, он коммунист, член КПИ, согласился помочь. Правда, когда его покрасили в синий цвет, он сумел прочитать текст только с десятого раза – ржал так, что не мог остановиться, – ухмыльнулся Серов.

   – Вспомнили, как во время войны при обороне Москвы проецировали икону на облака. Павел Васильич Шмаков сказал, что можно так же спроецировать изображение на облако дыма. Взяли прозрачный пластиковый шланг, вроде как от капельницы, но побольше диаметром, замаскировали его конец под эту резиновую змеюку.

   – Шмаков собрал систему с проекционным кинескопом от нового телевизора. А Павел Владимирович Клушанцев у себя в лаборатории как раз начал осваивать новое перспективное направление – аниматроника называется. Это, короче, создание реалистичных движущихся механизмов, изображающих всяких крокодилов, динозавров, в общем, чудовищ для киносъёмок.

   – А почему она белая? – спросил Хрущёв. – Разве кобры белые?

   – Мы когда по этой теме копать начали, кто-то притащил «Маугли» Киплинга, – ответил Иван Александрович. – Вот и решили, а пусть-ка это будет старая-старая кобра.

   Он размотал кобру и положил на сиденье ЗиСа.

   – Клушанцев сделал систему радиоуправления, за счёт неё кобра могла более-менее реалистично передвигаться. А дальше уже дело техники и везения, – закончил рассказ Серов.

   Он достал из портфеля коробку с антенной и кнопками – пульт управления. Нажал кнопку, на пульте засветилась лампочка. Кобра зашевелилась и подняла голову над сиденьем, раскрыв капюшон. Выглядело вполне убедительно.

   – Как живая, чёрт подери, – пробормотал Хрущёв.

   – Во-во. Махараджа тоже так подумал, – расплылся от удовольствия Иван Александрович.

   Согласно заключённому Хрущёвым и Неру межгосударственному соглашению, ценности стали уставным капиталом совместного советско-индийского инвестиционного фонда. В честь махараджи Варма Джавахарлал Неру хотел назвать фонд его именем, но махараджа этому воспротивился.

   – Я всего лишь исполнил волю Вишну, – пояснил он.

   В итоге совместный советско-индийский финансовый проект получил название «Фонд Падманабхасвами». На эмблеме и печати фонда была изображена белая кобра. Проекты, получавшие финансирование из средств фонда, если они были успешными, получали право использовать в своём логотипе символику белой кобры, как символ мудрости и покровительства Вишну.

   Этот фонд брал кредиты у частных западных банков под залог золота, затем вкладывал средства в различные проекты, как социалистических странах, так и в самой Индии, и по всему миру, а также в перспективные ценные бумаги. Кредиты возвращались за счёт прибыли, не затрагивая основной капитал фонда, остатки прибыли расходовались на финансирование научных, технических и социальных проектов, проводимых совместно СССР и Индией. Это были и совместная космическая программа – строительство космодрома на острове Шрихарикота уже началось, и создание совместных учебных заведений, чтобы поднять уровень образования индийского населения, и создание новых рабочих мест, новых производств.

   Одним из первых таких проектов была совместная ювелирная фабрика в Дели, на которой индийские и советские ювелиры работали над огранкой драгоценных камней, как переданных раджой Варма, так и добываемых на месторождениях Индии. Аналогичная фабрика открылась в Москве, там работали над огранкой якутских алмазов. Индийские и советские ювелиры постоянно сотрудничали, обмениваясь опытом. (АИ) Огранка драгоценных камней увеличивала их стоимость в несколько раз, что ещё более увеличивало средства советско-индийского инвестиционного фонда.

   Сам Траванкор, владение махараджи Варма, с 1948 года присоединился к Индии, и после образования в 1956 году штата Керала вошёл в его состав. В Траванкоре ещё до присоединения к Индии существовал собственный университет в городе Тривандрум (University of Kerala) и всеобщее начальное образование, в том числе – для девушек, что для Азии в целом тогда было нетипично.

   «Фонд Падманабхасвами» начал финансировать всеобщее бесплатное среднее образование для всех детей штата Керала, а также бесплатное обучение в университете Траванкора и повышенные стипендии для лучших студентов. На деньги фонда впоследствии был построен современный университетский кампус, что для индусов, зачастую спавших на улицах, было верхом роскоши. Для университета Керала фонд закупал учебные пособия, позднее — приобретал компьютеры, и приглашал преподавателей высокого уровня, в основном – из Советского Союза.

   Также была организована программа бесплатного медицинского обслуживания для детей и студентов. Много средств впоследствии было вложено в индустрию туризма. (В реальной истории штат Керала как туристический регион был неизвестен до 1980-х)

   Успехи «океанографической экспедиции» натолкнули Никиту Сергеевича на идею разыграть «археологическую карту». В СССР археологией занимался Институт истории материальной культуры (ИИМК)

   В сентябре 1957 г ИИМК был переименован в Институт археологии АН СССР. Возглавлял его с 1956 г академик Борис Александрович Рыбаков. К нему и обратился по совету Хрущёва Иван Александрович Серов.

   Пользуясь установлением дружественных отношений с Египтом и Сирией, советские археологи уже потянулись туда. В Сирии советские археологи начали работать на руинах храма Айн-Дара, в 67 км к северо-западу от Алеппо. Раскопки начал в 1956 году Морис Дюнан, известный французский археолог, руководитель Французской археологической миссии в Ливане. В 1957-м он не смог продолжать работу из-за изменившейся политической ситуации, зато его место заняли советские археологи.

   Несмотря на опасность турецкого вторжения, советская экспедиция продолжала работу весь сезон 1957 года. Были обнаружены руины храма Иштар размером 30х20 метров, и храмовый двор с базальтовыми статуями и барельефами львов. (В реальной истории найден сирийскими археологами в 1976 г)

   Вторым большим открытием советских археологов в Сирии были развалины города Эбла, упоминавшегося в документах царя Месопотамии Саргона. Европейские исследователи долго и безуспешно искали Эблу и на морском побережье Сирии, и во внутренней ее части, и в Анатолии, к югу от гор Тавра.

   Получив сведения от советских спецслужб, якобы полученные от сирийских коммунистов по линии Коминтерна, советские археологи начали раскопки на холме Телль-Мардик вблизи Алеппо. В ходе раскопок была обнаружена каменная плита с надписью, оставленной одним из царей Эблы, а следом за плитой – царский архив из более чем 15000 глиняных табличек.

   В Египте были начаты активные раскопки на месте древнего Мемфиса, где в 1955 году американский археолог Дж. Димик, полевой директор экспедиции университета Пенсильвании, работавшей в Митрахине, на основании данных аэрофотосъемки составил археологическую карту Мемфиса, на которую был нанесен план крупного здания в центральной части Ком Тумана. (Археологический памятник Мемфис в настоящее время представляет собой десяток искусственных холмов (комов) и занимает обширную территорию более 500 га. На его территории расположены современные деревни Митрахина, Эзбет Габри, Азизия и город Бадрашейн. ).

   Также начались археологические работы в Александрии, ставшей главной базой советского Средиземноморского флота. Причём здесь археологи работали не только на суше, но и в море. Бухта Александрии была оживлённым портом ещё в древние времена. К тому же многие городские кварталы затонули в Александрийской бухте после проседания грунта, произошедшего в результате землетрясения.

   Советский Средиземноморский флот оказывал прямую и непосредственную помощь археологам. По приказу адмирала Горшкова учёным был выделен минный тральщик с гидроакустической станцией для поиска мин, который методично снял подробную карту морского дна в бухте Александрии и вдоль побережья в прилегающих районах. Тральщик подробно обследовал район развалин Фаросского маяка, обнаружив на дне большое количество обломков его верхней части, разрушившейся при землетрясении в XIV веке, обломки колонн, статуи и амфоры. Находки поднимали флотские водолазы.

   По рекомендации Серова Али Сабри взял под особый контроль министерство древностей, которое теперь контролировала египетская служба общей разведки «Мухабарат аль Амма», занимавшаяся также задачами контрразведки (см. Клим Дегтярёв «Энциклопедия спецслужб»). Также Серов передавал археологам информацию из «документов 2012», относительно районов, перспективных для проведения раскопок.

   Президент Сабри высоко ценил работу советских учёных, так как все открываемые ими памятники истории Египта помогали дополнительно привлекать в страну иностранных туристов. (Туризм в Египте существовал ещё до 2й мировой войны, хотя и не носил столь массового характера, как сейчас)

   Никита Сергеевич и сам поучаствовал в возрождении наследия Египта: на очередной сессии Координационного Совета ВЭС, в марте 1957 года, он выступил с довольно неожиданной инициативой:

   – Товарищ Сабри, – обратился он к египетскому президенту (Али Сабри стоял на позициях, близких к коммунистическим, в АИ это ещё более усилилось, благодаря тесному сотрудничеству с СССР). – Я вот тут подумал: в древности Александрия была главным научным центром античного мира, так ведь?

   – Совершенно верно, товарищ Хрущёв, – ответил Сабри. – В Александрийской библиотеке и Музее работали многие учёные и философы. К сожалению, библиотека погибла очень давно. (Александрийская библиотека погибла в пожаре, возникшем во время Александрийской войны 48-47 гг. до н. э. В 273 г. н. э. император Аврелиан разрушил и сжег библиотеку во время взятия Александрии. Семьсот тысяч свитков папируса, хранившихся в так называемой Малой библиотеке александрийского Серапеума, многие из которых представляли собой копии сгоревших текстов, были уничтожены в 391 году н. э. во время конфликта между язычниками и христианами. Уничтожение библиотечных фондов завершилось в ходе арабского завоевания в первой половине VII века. )

   – А давайте её восстановим? – вдруг предложил Хрущёв.

   – То есть... – Али Сабри оторопел. – Что вы имеете в виду? Свитки же сгорели...

   – Я понимаю, – ответил Хрущёв. – Я не имею в виду – восстановим всё, как было. Понятно, что это невозможно. Я предлагаю восстановить Библиотеку как международный научный центр, где смогут работать учёные всех стран ВЭС, а в перспективе – и со всего мира.

   – Интересная идея, – заметил Джавахарлал Неру. – Я готов принять участие в этом проекте.

   Следом за Неру выразили желание участвовать и все остальные члены Совета. Решение было принято единогласно.

   «Библиотека Александрина» была создана в конце 1957 года. (В реальной истории всё было гораздо позже и гораздо медленнее /Библиотека_Александрина) Первоначально она разместилась во временных зданиях при Александрийском университете, где началось накопление книжной коллекции. В библиотеку передавались издания, пожертвованные со всего мира, прежде всего – университетами и другими учебными заведениями.

   Одновременно строилось новое здание Библиотеки. По замыслу архитекторов, новая Библиотека Александрина должна была выглядеть как классический греческий храм, с портиком-колоннадой и статуями по периметру, к которому сзади примыкал комплекс зданий и крытых галерей с колоннадами. (Нынешнее современное здание, возможно, удобнее для пользования, но выглядит слишком авангардно для конца 50-х и не отражает преемственности. /Файл:Egypt.Alexandria.BibliothecaAlexandrina.01.jpg) В целом научный комплекс, строившийся в Александрии, должен был включать в себя Библиотеку, Музей и Университет, а также ещё несколько учебных учреждений.

   Перед фасадом главного здания Библиотеки поставили памятник в виде трёх сидящих фигур: Александра Македонского, Аристотеля и Птолемея I Лагида, (военачальник Александра Македонского, позже правитель Египта и основатель Библиотеки)

   Композиция изображала Аристотеля, Птолемея и Александра, изучающих свиток. Великий полководец был изображён сидящим, отложив меч, со свитком в руке. Моряки советского флота, часто видевшие памятник во время увольнений в город, дали ему неофициальное название «На троих».

   Постепенно новая Александрийская библиотека действительно превратилась в международный научный и учебный центр. Также в Александрии работало множество законспирированных агентов и информаторов Коминтерна, которые подыскивали среди студентов подходящие кандидатуры для последующей вербовки.

   В самом университете и, тем более, в Библиотеке, никаких тайных операций не проводилось, чтобы не компрометировать саму идею. Здесь просто присматривались к возможным кандидатам и передавали информацию о них «на следующий уровень».

   В феврале 1957 года подошла к закономерному финалу более чем полугодовая конспиративная операция, проводившаяся в Албании. Иван Александрович на очередной встрече доложил Первому секретарю:

   – В Албании вчера вечером состоялся внеочередной пленум ЦК. Первым секретарем АПТ избран Бекир Балуку, ранее занимавший пост министра обороны. Председателем Президиума Народного собрания избрана Лири Белишова. Она ранее занималась работой с молодежью, секретарь ЦК комсомола, затем – председатель Союза народной молодежи в 1946-48-ом, с 1950 года – член Президиума Народного собрания.

   – Ни хрена себе поворот! – Хрущёв поднял голову от очередного документа, снял очки и посмотрел на Серова. – А Энвер Ходжа, Мехмет Шеху, Рамиз Алия? С ними-то что?

   – О них в официальных сообщениях ничего не сказано, – ответил Серов.

   – Но ты-то знаешь?

   – Я-то знаю...

   Хрущёв помолчал.

   – Ясно. Твоих рук дело?

   – Вообще-то албанские товарищи сами управились. Мы только подсказывали, советовали и направляли, – ответил Серов. – Сам подумай, охота им 30 лет жить в международной изоляции?

   – Как будем реагировать?

   – Направим вновь избранным товарищам Балуку и Белишовой официальные поздравления по поводу избрания, пригласим посетить СССР, – пожал плечами Серов.

   Бекир Балуку посетил СССР с официальным визитом уже в конце февраля 1957 г. Он вручил Хрущёву заявление Албании о вступлении в ВЭС. Просьба была удовлетворена на мартовской сессии Координационного Совета ВЭС, где одновременно было рассмотрено и одобрено аналогичное заявление Северной Кореи.

   На переговорах в Москве было достигнуто соглашение о расширении военного присутствия СССР в Албании. В дополнение к десятку подводных лодок, базировавшихся на ВМБ Влёра, на территории Албании были развёрнуты ядерные ракеты Р-5, позже заменённые на Р-12, и ракетоносцы Ту-16КС, взявшие на прицел американский 6-й флот. Но что было ещё более важно – от Албании от Албании мимо южного побережья Италии, мимо Сицилии и Мальты к ливийскому побережью и далее, до Египта по дну Средиземного моря были проложены первые линии АСО – акустической системы обнаружения кораблей и подводных лодок. Это был советский аналог американской системы SOSUS, о которой были сведения в «документах 2012». Сама SOSUS в США тоже ещё только создавалась, но Хрущёв решил играть на опережение.

   Систему начали разрабатывать в 1954-м, параллельно с проведением исследований по снижению шумности подводных лодок. В конце 1955 года наладили серийный выпуск первых образцов подводных гидрофонов для АСО, пока еще мало отличавшихся по чувствительности от аналогичной аппаратуры подводных лодок. В 1956м были изготовлены первые две кабельно-гидрофонные линии и одна из ПЛ проекта 613 переоборудована в кабелеукладчик. В декабре 1956 г лодка перешла на базу в Александрии и начала прокладывать первую линию АСО. Советский Союз приступил к испытаниям АСО весной-летом 1957 г.

   25 октября 1956 года, в Москве на улице Воровского яблоку негде было упасть. Кто‑то даже вызвал конную милицию. В справке МВД значилось, что перед Домом литератора собралась огромная толпа, желавшая попасть на обсуждение романа «Не хлебом единым» журналиста В. Дудинцева. Даже сам автор с женой не могли попасть в здание, и только благодаря помощи Константина Симонова просочились через двери ресторана дома литераторов. Двери пришлось подпереть бревном, чтобы толпа их не вынесла.

   Обсуждение романа шло в благожелательной обстановке, говорили что роман проводит в жизнь идеи XX съезда. Но это продолжалось лишь до начала речи Паустовского.

   Константин Георгиевич несколько наивно заявил:

   – При чем тут XX съезд! Что вы тут говорите! Дудинцев правильно выдал этим бюрократам, завесил им…

   Тут же чиновники от литературы начали что‑то писать в блокнотах золотыми перьями. Симонов, сидевший рядом с автором в президиуме тихо сказал Дудинцеву «Все пропало!»… Вскоре Хрущёву начали в большом количестве поступать жалобы на Симонова и Дудинцева от различных партийных работников Союза писателей.

   Никита Сергеевич, удивлённый количеством и тоном этих писем, вызвал к себе руководителя «группы информации» Селина.

   — Андрей Викторович, тут мне поступило много сигналов на писателей Симонова и Дудинцева. Что‑то на эту тему вашей группе не попадалось?

   — Так точно, из раздела генетики была ссылка на Дудинцева. Симонов же попал под огонь недоброжелателей как выпустивший в свет книгу Дудинцева.

   — Почему же мне ничего не сообщили?!

   — Виноват, Никита Сергеевич! Документы Дудинцева — это художественная проза по проблемам изобретательства и генетики. Чтобы не загружать Вас лишней информацией, художественную прозу мы не стали упоминать.

   — Андрей Викторович, будьте добры, распечатайте литературу. Не все же время мне читать сухие документы. Да и Анастас Иванович мне рекомендовал прочесть книгу «Не хлебом единым».

   — Никита Сергеевич, вы простите, но у нас тут еще одна проблема. Дудинцев сейчас начинает собирать материал по генетике для нового романа. И мы не знаем, как вмешаться, чтобы ничего не испортить..

   — В смысле?! – переспросил Хрущёв.

   — В своем последнем произведении Дудинцев описывает долгий и сложный путь создания этого романа. Он его будет писать по меньшей мере 20 лет. А если мы вмешаемся, то не известно какая часть художественного произведения пропадёт или изменится.

   — Распечатывайте, – решительно сказал Никита Сергеевич. – Всё распечатывайте, я сам разберусь.

   Через два дня Хрущев получил номера журнала «Новый мир», сброшюрованные в одну книгу и тома распечаток, а также, по личной инициативе Селина, — подборку фактов по настоящим результатам внедрения методов Лысенко. Также был приложен один лист распечатки записки отдела ЦК КПСС от 22.01.1957 ()

   Повесть «Не хлебом единым» Никите Сергеевичу, предпочитавшему стиль Льва Толстого и Николая Лескова, не особенно понравилась, хотя некоторые места показались очень сильными. (см. С.Н. Хрущёв, «Реформатор»)

   Книгу Дудинцева Хрущёв – так уж случайно вышло – вначале обсудил с Микояном:

   – Он прямо тебя подслушал, Никита, – с жаром защищал писателя Анастас Иванович, – Вспомни, как он пишет о бюрократах, гробящих новаторов, и изобретателях.

   — Верно, всё верно, — соглашался Никита Сергеевич, — написано правдиво и очень остро, но я критикую с целью устранения недостатков, указываю пути их преодоления, а Дудинцев те же недостатки смакует. (Цитаты по С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

   — Но ты же стоишь во главе государства, а он писатель, — возражал Микоян.

   — Так-то оно так, — соглашался Хрущёв, и тут же возражал, — но сам, не желая того, он превращается в рупор наших врагов, в глазах реакционной заграничной прессы становится героем, борцом против Советского государства.

   В целом Хрущёв назвал книгу Дудинцева «проходной однодневкой», хотя в ней «некоторые страницы и заслуживают внимания» и посетовал, что все собирался побеседовать с автором, но дела заели. (см. С.Н. Хрущёв, «Реформатор»)

   Однако после прочтения «Белых одежд» из распечаток Селина, Никита Сергеевич во многом переменил своё мнение о писателе. Он похвалил Селина за инициативу и запросил ещё распечатки — для Серова и Келдыша. Вручая им распечатки, он сказал:

   – Сообщите мне, товарищи, когда будете готовы обсудить проблему.

   Множество дел, свалившихся на Хрущёва после Нового года, вынудило отложить продолжение обсуждения на несколько месяцев. Хрущёв, Серов и Келдыш собрались для обсуждения вопроса лишь в феврале 1957 года.

   — Товарищи, ситуация сложилась неоднозначная, – начал Хрущёв. – Недостатки, безусловно, надо высвечивать, но в основу следует брать положительные явления, пафос труда. В своей недавно вышедшей книге товарищ Дудинцев несколько увлёкся обличением, отойдя от конструктивной критики.

   – С писателями, и с Дудинцевым в частности, у меня работает очень грамотный и ответственный сотрудник, – заметил Серов. – Я могу поручить ему побеседовать с Владимиром Дмитриевичем, так сказать, ненавязчиво попросить слегка скорректировать акценты в сторону более конструктивного освещения советской действительности.

   – Это Бардин? Н-да... Ну, пусть побеседует, только очень осторожно, без давления, – предупредил Никита Сергеевич. – На самом деле, меня, товарищи, волнует другое. Дудинцев в литературной форме показал целый пласт творящегося в науке вредительства.

   – В «Белых одеждах» он будет описывать факты, которые первоначально вскрыло «Письмо трёхсот», – сказал Келдыш.

   – Да, именно. И посмотрите что происходит! – возмутился Хрущёв. – Как его прессуют наши бюрократы! Они же его и Симонова смешивают с дерьмом! Мало того, топят всеми силами — требуют отставки Симонова как из «Нового Мира», так и с поста председателя Союза писателей!

   – Я здесь вижу два направления – настоящее вредительство Лысенко, и проблемы, поднятые Дудинцевым и его романами, – уточнил Келдыш. – И первое мне представляется значительно более важным.

   – Товарищи, а достаточно ли мы с вами компетентны, чтобы выносить такие категоричные суждения? – спросил Хрущёв. – Никто из нас троих не генетик и даже не биолог.

   — Позвольте мне, Никита Сергеевич — Серов был крайне серьёзен. – Мы, конечно, не биологи. Но напомню, что я уже год вместе с товарищами Шверником и Поспеловым работаю в комиссии, расследующей факты доносов и оговоров, на которых, собственно, и строились незаконные обвинения. Уже сейчас могу сказать, что картина складывается весьма нелицеприятная.

   – Предлагаю, чтобы не наломать дров, создать совместную экспертную группу Академии Наук СССР и Комитета Госбезопасности, по расследованию деятельности Лысенко. Если подтвердятся факты казуистического применения марксистко-ленинской риторики в целях уничтожения научных оппонентов, тем более факты вредительства и ущерба, нанесённого советской науке, народному хозяйству, то для безопасности государства любые такие деяния будем жёстко пресекать. Ведь, если эта информация, – Серов приподнял пухлый том распечаток, – верна, выходит, Лысенко нанес вред не только генетике, но и самой идее коммунизма! По результатам этой экспертизы мы можем со спокойной совестью начать открытый процесс, чем явно предупредим других вредителей от продолжения нанесения вреда народному хозяйству.

   – Если подтвердится хотя бы часть из того, что описано Дудинцевым, ущерб народному хозяйству нанесён огромный, – подчеркнул Хрущёв. – Мы не можем пройти мимо таких фактов. С другой стороны, Иван Александрович, мы же не хотим устроить новый террор! Надо во всём досконально разобраться.

   – Не знаю как быть с гибелью Вавилова, это скорее проблема Ивана Александровича — но проблема кровоточащая, – добавил Келдыш. – По остальным деяниям компании Лысенко мы разберёмся. Но вот по Дудинцеву есть проблема — как он напишет такой жгучий роман, если мы все изменим? Он же его писал несколько лет.

   — Мстислав Всеволодович, вы с Лобановым разберитесь в отношении генетика Лебедевой в Ленинграде, – предложил Серов. – Если надо — мы поможем, сигнализируйте. Дудинцева надо будет поскорее с Лебедевой познакомить, она ему с опытами для романа поможет, – Серов, привыкший к планированию секретных операций, сразу перешёл к конкретным предложениям. – Работа над романом пойдёт чуть быстрее. Можно даже так — в ближайшие лет пять Дудинцева и жуликов из «Всемирной литературы», мы трогать не будем, хотя необходимую натуру для его героев предоставим, как он и пишет в мемуарах. Заодно, возьмём на карандашик тех, кто на Дудинцева нам будет писать доносы, и кто обворовывал автора — и потом раздадим всем по заслугам. Со всеми разберёмся, кто от недалекого ума, а кто и по умыслу, кто наши явные классовые враги.

   – Товарищи, но ведь Лысенко – официально избранный академик, как этот вопрос будем решать? – спросил Хрущёв.

   — Никита Сергеевич, и я и академик Капица давно были против пожизненного присвоения званий профессоров и академиков, – ответил Келдыш. – Предлагаю в этом году, летом, принять новое Положение о статусе академиков — пусть каждые 5 лет проходят переаттестацию, для подтверждения звания. Кроме того, серьёзная экспертиза по деятельности Лысенко займёт года 3–4. Я не имею морального права заставлять моих коллег подписывать обвинительные заключения такого уровня не глядя, надо подождать результатов экспертизы. Во всём разобраться честно и по закону, подготовить доказательную базу, иначе чем мы будем лучше Лысенко?

   Хрущёв одобрительно улыбнулся:

   — Верно, Мстислав Всеволодович! Только продумайте как всё организовать, чтобы на аттестации те самые демагоги не защитили своих собратьев, тунеядствующих на регалиях. Иван Александрович, по поводу Лысенко мы поступим чуть иначе. Собирайте материал, готовьте дело за реальные прегрешения. При этом, мягко, ненавязчиво давайте Дудинцеву направление для романа, и поддерживайте его, судя по мемуарам, жизнь ему предстоит нелёгкая.

   – Годится, – согласился Серов. – Михаила Ивановича Бардина попрошу присмотреть.

   – Да, ваш Бардин пусть будет в курсе, – кивнул Никита Сергеевич. – Будем держать писателя не в ежовых рукавицах, а в белых перчатках, как драгоценную вазу! Бардин же пусть ищет способы мягко поспособствовать ускорению написания романа. Посвящайте его в материалы дела. Проинструктируйте помочь автору, не вмешиваясь явно. Пускай автор знает, что Бардин ему поможет, что эта книга — дело для всех нужное. Общая задача — за 5–6 лет Дудинцев должен выдать свои «Белые одежды». Не торопите, создайте условия. Он же должен ещё сам провести опыты, не забывайте. К тому времени экспертная комиссия закончит расследование. И вот как только Владимир Дмитриевич закончит, и если комиссия подтвердит доказательно описываемые им факты, тогда одновременно напечатаем и его нынешнюю книгу большим тиражом и новую. И тогда уже можно будет говорить о воздаянии по заслугам.

   – Это если факты подтвердятся, – подчеркнул академик Келдыш. – С этим делом всё очень неоднозначно. Я бы не спешил с выводами, по крайней мере, до окончания расследования. В «тех документах» имеются свидетельства и в пользу Лысенко, и против него, особенно по его научной деятельности. Хотя, если подтвердятся факты его действий против генетиков школы Вавилова, это уже не будет иметь значения.

   – Хорошо, – подытожил Хрущев. – Лысенко пока не трогаем, но проверяем тщательно, Дудинцев пускай занимается опытами и живет на своих ящиках, раз ему это было так необходимо, и занимается романом. А еще пускай Бардин попросит у Дудинцева письма изобретателей дельные и ваши сотрудники незаметно разберутся в проблемах. Нам нужно идти вперёд в труде и науке, избавляясь от бюрократов и прочих паразитов.

28. Индокитай

   В феврале 1957 года Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Таиланде Иван Нестерович Якушин обратился в министерство иностранных дел Таиланда с просьбой об аудиенции у короля.

   Король Таиланда Пхумипон Адульядет, также известный как Рама IX, был лицом церемониальным. Все важные вопросы в стране решались через правительство, во главе которого стоял кадровый военный, фельдмаршал Плек Пибунсонграм, фигура достаточно одиозная. Во время его правления, с 1950 по 1957 г., Таиланд подписал союзный договор с США, в 1951 г. запретил торговлю с социалистическими странами, в том же году были запрещены все политические партии. Коммунистическая партия Таиланда с 1947 г ушла в подполье и вела вооружённую борьбу против военного режима. После воссоздания Коминтерна, его агенты установили контакты с КПТ и действующей с территории Таиланда Коммунистической партией Малайи.

   Король, тем не менее, имел право вето, неоднократно принимал важные политические решения, в том числе по назначению премьер-министра, (впервые – в 1973 г. ) и был очень популярен в стране. Собственное многомиллиардное состояние он использовал в том числе для финансирования более чем 3000 проектов развития, прежде всего, в сельских районах.

   Посол Якушин обсудил с королем несколько вопросов двусторонних отношений. Затем разговор перешёл к чисто протокольной части встречи.

   – Как вам нравится в Таиланде, господин посол? – спросил король.

   – Удивительная страна, ваше величество. Очень приятные люди. Жаль, что многие из них живут в бедности, в то время как рядом с ними буквально лежит золото под слоем грязи.

   – Что вы имеете в виду? – уточнил король Пхумипон.

   – Мне случайно стало известно, что большая гипсовая статуя Будды, которую собираются поставить в храме Ват Траймит, не гипсовая, – ответил посол.

   – Гм! А какая же она, по-вашему? – улыбнулся король.

   – Она золотая, ваше величество.

   Его величество король Таиланда икнул.

   – Вы шутите?

   – Я могу ошибаться – ответил Иван Нестерович, – но ни в коем случае не шучу. Пять с половиной тонн золота – это не повод для шуток.

   – Но... откуда вам это известно?

   – Вы же знаете, ваше величество, что между Таиландом и Россией есть давние государственные и культурные связи.

   – Да, конечно.

   – Тогда вы, возможно. помните, что ещё в начале века принц Чакрабон несколько лет жил в России, обучался в Пажеском корпусе и военной академии, служил в Российской армии. В 1906 г. он женился на девушке из России, Екатерине Десницкой, и привёз её в Таиланд.

   – Что-то такое припоминаю, – кивнул король.

   – Недавно в архивах были найдены письма супруги принца Чакрабона её родным. Она сообщала много интересных подробностей о своей жизни в Таиланде, – пояснил Якушин. – В частности, в одном из писем она писала о совместном с принцем посещении храма Ват Пхраякрай. Упомянутая статуя в то время стояла в этом храме, и один из монахов рассказал принцу и его супруге легенду о том, что в период войны с Бирмой статуя была покрыта гипсом, и только поэтому смогла пережить разграбление Аютии в 1767 году. Считается, что все люди, знавшие секрет статуи, погибли в период войны. Во время правления короля Рамы III статуя была перевезена в Бангкок и установлена в храме Ват Пхраякрай. Екатерина писала в своём письме, что её муж поскрёб статую своим кинжалом, и под слоем гипса стало видно золото. Тогда принц попросил монаха замазать повреждённое место и сохранять секрет до королевского распоряжения. Весьма разумно, учитывая последовавшую войну, вторжение японцев в Индокитай и прочие потрясения. Знай японцы об этой статуе, они наверняка её вывезли бы. (Таиланд был оккупирован японскими войсками 8 декабря 1941 г)

   – Я навёл справки и выяснил, что в начале 1930-х годов храм оказался заброшен, – продолжал посол. – Затем статуя, всё ещё в гипсе, была переведена во временное хранилище, и находится там до сих пор.

   – Невероятная, удивительная история, – произнёс Пхумипон Адульядет. – Интересно, это правда?

   – Это легко проверить, – пожал плечами Якушин. – Если у вашего величества найдётся пара часов времени, свободного от государственных дел, почему бы вам не взглянуть на статую лично?

   – Вы имеете в виду: почему бы мне её не поковырять? – король улыбнулся. – Думаю, пять с половиной тонн золота – это достаточно весомая причина, чтобы изменить даже расписание дел короля. Вы не составите мне компанию, господин посол?

   – Почту за честь, ваше величество.

   Король Пхумипон немедленно распорядился подать машину. Посла Якушина он пригласил поехать с ним, посольский автомобиль ехал следом. В машине король спросил:

   – Господин посол, а почему вы решили рассказать мне о статуе? Ведь вы могли бы просто её купить и вывезти в Россию?

   – Зачем, ваше величество? Россия – золотодобывающая страна. Буддизм у нас не слишком распространён, как символ эта статуя для нас имеет значительно меньшее значение, чем для Таиланда. Воровать у друзей – не в наших обычаях, этим славятся англичане и американцы. Для нас длительные дружественные и взаимовыгодные отношения с Таиландом, возможные совместные проекты могут быть куда более полезны, чем одна вывезенная статуя, пусть даже золотая.

   – Это мудро, – признал Пхумипон Адульядет.

   Визит короля оказался неожиданным для всех. Бритый наголо монах в оранжевом одеянии проводил короля и советского посла к статуе Будды. Сидящая в позе лотоса статуя трёхметровой высоты даже в гипсе выглядела величественно.

   Король Пхумипон аккуратно поковырял гипс на бедре статуи. Небольшой кусочек тонкой гипсовой корочки отвалился, под ней блеснуло золото.

   – Невероятно! Господин посол, смотрите! Вы были правы! Она золотая!

   Иван Нестерович только улыбнулся.

   – Мои поздравления, ваше величество. Полагаю, до окончания ремонта в храме Ват Траймит, обнародовать ваше открытие не стоит?

   – Да, вы правы, – король подозвал монаха и попросил замазать отколотое место гипсом.

   – Друг мой, – он вновь повернулся к советскому послу. – Как я могу вас отблагодарить? Вы что-то говорили о возможности совместных проектов?

   – Меня благодарить не за что, – ответил Иван Нестерович. – Совместные проекты были бы выгодны для Таиланда не меньше, а может, и больше, чем для Советского Союза. Я не владею всей информацией, но, если вы заинтересованы в сотрудничестве, я доложу об этом в МИД. Полагаю, вы могли бы обсудить возможные варианты с нашим министром иностранных дел. Единственно, чего я опасаюсь – что ваш премьер-министр не слишком заинтересован в сотрудничестве с Советским Союзом...

   – Гм... Насчёт премьер-министра – боюсь, что вы правы, господин посол, – Пхумипон Адульядет решительно нахмурился. – Но, пока что я – король Таиланда. Если понадобится – могу кое-кому и напомнить об этом. Я хотел бы обсудить возможные варианты сотрудничества с вашим руководством.

   – Я сегодня же доложу об этом в Москву, ваше величество, – заверил посол.

   15 февраля Дмитрий Трофимович Шепилов был избран секретарём ЦК КПСС по идеологии. Министром иностранных дел СССР стал Андрей Андреевич Громыко.

   Вскоре Андрей Андреевич прибыл с визитом в Таиланд. Он обсудил с королём Пхумипоном несколько возможных проектов совместного сотрудничества. В частности, Громыко высказал намерение советского руководства арендовать у Таиланда остров Пхукет и несколько земельных участков на материке вблизи Паттайи.

   – Гм... А зачем они вам, господин министр? – спросил король. – Хотите устроить военную базу?

   – Вообще-то, хотим устроить курорт и плантации фруктов, ваше величество, – ответил Громыко.

   – Курорт? – изумился Пхумипон Адульядет.

   В конце 50-х о туризме в Таиланде ещё не помышляли, он начал развиваться позже. (Во время войны США во Вьетнаме рыбачья деревушка Паттайя стала курортом для отдыха американских солдат).

   – Да, ваше величество. Советский Союз – страна северная, моря у нас в основном холодные. Да и фрукты тропические не растут. Если у нас с вами всё получится, Таиланд при поддержке Советского Союза может стать первым и главным туристическим центром Юго-Восточной Азии. Мы сейчас активно работаем над развитием туризма в Европе, в Югославии, а также в Египте. Таиланд – это жемчужина Индокитая, здесь можно организовать отдых сотен тысяч европейских туристов, если наладить сообщение по воздуху. СССР сейчас активно строит современную пассажирскую авиацию. Страны, которые первыми начнут использовать наши самолёты, получат конкурентное преимущество. Вы же понимаете, как важен приоритет в бизнесе.

   – Но для этого вам было бы полезно нормализовать обстановку в стране, разрешить деятельность политических партий и провести всеобщие выборы. Туристы не поедут в страну, где правит военная диктатура, а в джунглях воюют партизаны.

   (Военная диктатура в Таиланде обычно никогда не мешала туризму, но в 1957 г король об этом ещё не знает.)

   – Да, конечно, – согласился король.

   Стимул для нормализации политической жизни в стране был более чем весомый. Военное правительство Таиланда за 6 лет особых успехов не добилось – ни в экономике, ни в борьбе с коммунистическими партизанами.

   Громыко забросил королю Пхумипону ещё один крючок.

   – Видите ли, ваше величество, политика вашего премьер-министра в отношении политических партий несколько неконструктивна. Подавить сопротивление партизан военными способами ему вряд ли удастся. Если же вы выступите, скажем, с инициативой всеобщего политического примирения и проведения выборов, с участием всех политических сил страны, включая коммунистов, то... – Громыко сделал многозначительную паузу.

   – То что? – заинтересованно спросил король.

   – Мы, к примеру, могли бы, скажем, по линии Коминтерна, рекомендовать тайским коммунистам перейти от вооружённой борьбы к сотрудничеству и работе в составе коалиционного правительства. Вы удивитесь, когда увидите, насколько выгодно политическое согласие с коммунистами вместо конфронтации. Вы весьма популярны в стране. Если вы призовёте к миру, народ вас послушает.

   – Даже коммунистические партизаны? – удивился король Пхумипон.

   – Даже они, – кивнул Громыко. – Вам надо всего лишь попробовать. Виновник ситуации в стране – фельдмаршал Пибунсонграм с его запретом политических партий и репрессиями против коммунистов. Он даже не попытался с ними договориться.

   Соответствующие рекомендации лидерам тайского коммунистического движения были уже даны через Коминтерн.

   Главным в замысле Хрущёва были даже не фрукты. Тёплый и влажный климат Таиланда позволял выращивать там хлебное дерево. Громыко не стал заранее сообщать об этом королю, поскольку не было уверенности, что удастся быстро достичь успехов при выращивании совершенно новой и незнакомой для СССР культуры.

   Но для реализации этого проекта было необходимо прекратить репрессии военного правительства Таиланда против коммунистов и ответную партизанскую войну.

   Договор об аренде острова и земли на материке был заключён. Премьер-министр Таиланда активно возражал против этого проекта, но Пхумипон Адульядет немедленно отправил правительство в отставку, приказал арестовать бывшего премьер-министра и подконтрольных ему членов кабинета, и объявил всеобщие выборы. (АИ. В реале в Таиланде в сентябре 1957 г. произошёл очередной военный переворот)

   Решение короля провести выборы лишь прибавило ему популярности в народе. Факт аренды острова и начала совместных проектов с СССР король поначалу держал в секрете, поэтому администрация США узнала об этом не сразу. Проведение свободных выборов в целом вписывалось в американскую доктрину и никого в госдепартаменте не обеспокоило.

   Новым премьером стал Пхот Сансин, вновь избранное правительство было коалиционным, несколько министерских портфелей при этом впервые получили коммунисты. Куратором совместных проектов с тайской стороны стал лидер тайских коммунистов Прасонг Вонгвинат, занявший один из постов в правительстве. Шило в мешке дольше прятать не удалось.

   Это уже вызвало недовольство американцев. В Таиланд прибыл с визитом госсекретарь США Кристиан Гертер (АИ). Он встретился с новым премьер-министром и с королём. На встрече госсекретарь высказал обеспокоенность США вхождением коммунистов в правительство Таиланда. На что король с милой улыбкой возразил:

   – То есть, вас, господин госсекретарь, больше устраивало, когда коммунисты вели с правительством партизанскую войну и бегали с автоматами по джунглям? А когда мы сумели перейти к мирному урегулированию и сотрудничеству, это администрацию США устраивать перестало?

   – Ваше величество, но ведь это коммунисты!

   Король пожал плечами с истинно буддийским спокойствием:

   – Фельдмаршал Пибунсонграм с 1951 года всячески боролся с коммунистами, пытаясь их победить. Королевству от этого были одни убытки. Когда коммунисты вошли в правительство, как ни странно, бюджет страны начал получать прибыль. Как вы полагаете, какой вариант я должен выбрать?

   Аргумент был железный, госсекретарь был вынужден это признать.

   – Но вы развернули сотрудничество с Советским Союзом! – Гертер продолжал нажимать.

   – С Соединёнными Штатами у нас тоже заключён договор о дружбе и сотрудничестве, – ответил король. – Вас же это не удивляет? Мне надо кормить мой народ, создавать рабочие места. Советы предложили нам взвешенную и продуманную программу развития сельского хозяйства и туризма. Неужели вы думаете, я так глуп, чтобы отказываться от выгодного предложения?

   Гертер понял, что разговор зашёл в тупик, и быстро завершил беседу.

   – Вы, ваше величество, пытаетесь усидеть на двух стульях, – сказал, прощаясь.– Ничего хорошего из этого не выйдет.

   Разговор с госсекретарём король Пхумипон с удовольствием пересказал советскому послу Якушину, с которым у него установились весьма доверительные отношения. Король был впечатлён честностью советских партнёров, которые даже не попытались прикарманить несколько тонн золота, хотя вполне могли бы это сделать.

   Реакция американцев была предсказуемо негативной. Они пытались оказывать экономическое давление на Таиланд, отказали в очередном кредите, но большого успеха не достигли. Содержать Таиланд за свой счёт им не хотелось, и особого интереса для США он в 1957 году не представлял. Так как в Таиланде проживал небольшой процент мусульман, СССР через Исламский банк развития (АИ) сумел организовать для Таиланда кредиты, взамен тех, в которых отказали США.

   В то же время серьёзного расширения влияния коммунистов в стране не происходило, (по крайней мере, внешне казалось именно так), поэтому работа коалиционного правительства не вызывала у США чрезмерно острой реакции. Королю Пхумипону в общем удавалось сидеть на двух стульях.

   Золотая статуя Будды в конце мая 1957 года была установлена в храме Ват Праймит, в Бангкоке, став одной из достопримечательностей Таиланда.

   Сетевая структура нового Коминтерна позволяла Советскому Союзу с меньшими затратами контролировать и ориентировать в желаемом направлении большее количество национально-освободительных движений. К тому же к процессу активно подключилась Чехословакия. Залежавшееся на складах ещё с войны оружие и боеприпасы через Чехословакию, а на востоке – через Китай, небольшими партиями переправлялись различным «Фронтам освобождения чего-то там». Адресаты этих поставок в основном вели партизанские действия, поэтому им поставлялось лёгкое оружие: автоматы ППШ и ППС, снайперские варианты винтовки Мосина, гранаты, противопехотные и противотанковые мины, карабины СКС, лёгкие миномёты, взрывчатка. Инструкторы Коминтерна постоянно учили своих подопечных: «Побеждает не оружие, а люди, умеющие правильно им пользоваться».

   На территории Индокитая основным проводником коммунистической идеологии предсказуемо стал Вьетнам. Его лидер Хо Ши Мин учился в Коммунистическом университете трудящихся Востока им. И.В.Сталина, и был последовательным сторонником социалистического пути развития. В 1955-56 гг он провёл в Северном Вьетнаме аграрную реформу и начал борьбу за объединение Северного и Южного Вьетнама.

   В Южном Вьетнаме с октября 1955 г правил проамериканский режим Нго Динь Зьема (Другая транскрипция Нго Динь Дьем). Он пришёл к власти незаконным путём, при поддержке США.

   16 июля 1955 года Зьем заявил, что Южный Вьетнам отказывается выполнять Женевские соглашения, всеобщих выборов не будет, и что необходимо создать антикоммунистическое государство в Южном Вьетнаме. В октябре 1955 г. он организовал референдум по вопросу, будет ли Южный Вьетнам оставаться монархией или станет республикой. «Творчески» подойдя к подсчёту голосов, Зьем по результатам референдума отменил монархию, и провозгласил себя первым президентом Республики Вьетнам, более известной как Южный Вьетнам, со столицей в Сайгоне.

   Режим Зьема фактически был американской марионеткой. Во внутренней политике Зьем был некомпетентен, его отмена деревенского самоуправления, вопреки сложившимся вьетнамским традициям, и другие подобные неуклюжие решения быстро восстановили против его режима значительную часть населения Южного Вьетнама. На государственные посты он назначал родственников, например, его брат Нго Динь Нью возглавил тайную полицию. Поэтому в Южном Вьетнаме очень быстро начались протестные выступления. В наполненной оружием после только что закончившейся войны с французами стране эти выступления к осени 1957 года переросли в партизанскую войну.

   Создание Южного Вьетнама нарушало Женевские соглашения от 1954 г по мирному урегулированию в Индокитае, (/Женевская_конференция_(1954)). Из-за срыва выборов и нарушения Женевских соглашений Демократическая республика Вьетнам не признала Республику Вьетнам. Хо Ши Мин взял курс на поддержку борющихся с режимом Зьема отрядов Вьетминь-компо, на основе которых позже сформировался Народный Фронт Освобождения Южного Вьетнама, более известный как Вьетконг.

   Советская разведка уже в середине 1956 года вышла на контакт с Хо Ши Мином, (АИ) обратила его внимание на желательность поддержки освободительного движения в Южном Вьетнаме, (на 1956 г. у Хо Ши Мина были другие приоритеты – в стране шла аграрная реформа), и предложила северовьетнамскому лидеру помощь: поставки оружия, медикаментов, и обучение специалистов. В обмен Хо Ши Мин предоставил базы для обучения советского спецназа действиям в условиях тропиков, и вьетнамских специалистов в качестве инструкторов по выживанию в джунглях. Вскоре, ознакомившись лично с тренировками советского спецназа, вьетнамский лидер предложил создать программу совместных тренировок для советских и вьетнамских военных, прежде всего – спецназа.

   Советская сторона предложение Хо Ши Мина поддержала. Теперь на учебных базах в Северном Вьетнаме формировались совместные смешанные отряды, где бок о бок жили и обучались вьетнамцы и советские. В результате совместного обучения по единым методикам в отрядах возникало «боевое братство», высочайший уровень взаимного доверия между советскими и вьетнамскими специалистами.

   Иван Александрович Серов лично встречался с Хо Ши Мином (АИ) и осторожно проинформировал его о «вероятном усилении американской поддержки режима Зьема, в случае, если ДРВ будет расширять программу помощи партизанскому движению в Южном Вьетнаме». Серов не мог информировать Хо Ши Мина открытым текстом, но вьетнамский лидер был достаточно мудр, чтобы понять «послание, зашифрованное между строк».

   – Вы предлагаете нам прекратить помощь нашим товарищам в Южном Вьетнаме? – спросил Хо Ши Мин.

   – Наоборот, – ответил Серов. – Рекомендую эту деятельность продолжить. Южновьетнамских товарищей необходимо обучать и поддерживать. Со своей стороны, Советский Союз вас поддержит. Но с американцами желательно действовать крайне осторожно. Они только и ждут какого-нибудь инцидента, вроде нападения на американский корабль, чтобы развязать агрессию против ДРВ. Если вы пристрелите пару американских инструкторов, это они проглотят.

   Пока американская поддержка режиму Зьема носила фрагментарный характер. В администрации США ещё не продвинулись дальше общего понимания необходимости «противостоять распространению коммунизма в Индокитае».

   США в этот период также выступали за слом колониальной системы, но по другим причинам – они старались вытеснить Великобританию и Францию, разрушить их ослабевшие после войны колониальные империи и захватить новые сферы влияния.

   С образованием Коминтерна помощь Северному Вьетнаму лишь увеличилась. К советским поставкам теперь подключился Китай. В связи с ранней смертью председателя Мао такое политическое течение, как маоизм не успело сформироваться (АИ. В реальной истории маоизм начал складываться после ХХ съезда в феврале 1956 г. Здесь Мао умер в декабре 1955 г. и сам ХХ съезд был во многом другим.) Поэтому СССР и Китай оставались идеологически едины, что очень благотворно подействовало на мировое коммунистическое движение. Воссоздание Коминтерна воспринималось членами коммунистических партий по всему миру как естественное продолжение антиимпериалистической политики Советского Союза по поддержке национально-освободительных движений.

   Помощь ДРВ не ограничивалась только поставками оружия и тренировкой личного состава. Уже в феврале 1957 года советский и вьетнамский спецназ провели совместную операцию в Южном Вьетнаме. Местное коммунистическое подполье пыталось организовать покушение на диктатора Нго Динь Зьема, считая, что в результате его убийства ситуация сложится для них более благоприятно.

   22 февраля Зьем вместе с несколькими членами его правительства должен был присутствовать на ярмарке в Буонметхуоте (город в центральном нагорье Вьетнама, столица провинции Даклак) Местные коммунистические ячейки готовили на него покушение. Исполнителем был выбран южновьетнамский коммунист, товарищ Ха Минь Чи.

   Коммунисты Южного Вьетнама на тот момент были ещё недостаточно хорошо вооружены и подготовлены. Ха Минь Чи был вооружён только пистолетом. В условиях отсутствия организованного сопротивления, управляемого из единого центра, убийство Зьема не принесло бы безусловной победы. Было попросту слишком рано. Ситуация не революционная. Агент Коминтерна пытался отговорить руководителей подполья от проведения плохо подготовленной акции, считая её скорее вредной, но вьетнамцы – народ упорный, а часто и упрямый.

   «Если какой-то процесс нельзя предотвратить, его надо возглавить». Агент Коминтерна связался с ДРВ, доложил обстановку и попросил помощи. Северовьетнамская сторона по согласованию с советским командованием отправила на помощь смешанную группу спецназа, в которую входили несколько снайперов. (АИ)

   Ха Минь Чи удалось приблизиться к Нго Динь Зьему. Он стрелял из пистолета, с близкого расстояния, но, тем не менее, промахнулся. Пуля попала в одного из членов правительства. Но в этот момент прозвучали ещё два выстрела. Это работали снайперы, сидевшие в укрытии, на подстраховке.

   Голова южновьетнамского диктатора разлетелась на части. Рядом с Зьемом упал один из его охранников. Пользуясь возникшей паникой, снайперы сделали ещё несколько результативных выстрелов, уничтожив охрану диктатора.

   В возникшей суматохе Ха Минь Чи скрылся.

   К сожалению, смерть южновьетнамского диктатора не означала автоматической победы оппозиции. При поддержке американцев власть захватил брат убитого диктатора, глава тайной полиции Нго Динь Нью. Но успешное покушение на Зьема и последовавшие за этим репрессии против подпольщиков ускорили формирование партизанских отрядов Вьетминь-компо, а ДРВ уже с 1957 года начала расширять свою помощь этим отрядам, посылать северовьетнамские подразделения для их усиления, инструкторов для тренировки подпольщиков. (В реальной истории окончательное решение на объединение страны военным путём было принято Хо Ши Мином лишь в начале 1959 года.)

   Северный Вьетнам, таким образом, стал естественным проводником для расширения коммунистического влияния в Индокитае. Отсюда агенты Коминтерна переходили на территорию Лаоса и Камбоджи, где вели свою борьбу местные коммунистические партии.

   В Лаосе по результатам франко-лаосского соглашения 1953 г. установилась конституционная монархия. Королём Лаоса стал Сисаванг Вонг. (/Сисаванг_Вонг) В целом за власть в стране боролись три группировки, возглавляемые аристократами. Лидером «нейтралистов» был принц Суванна Фума, ставший премьер-министром при короле. Правое крыло возглавлял принц Бун Ум, а левые силы объединись в «Патриотический фронт Лаоса» (Патет-Лао), возглавляемый Кейсоном Фомвиханом и принцем Суфанувонгом.

   Принц получил инженерное образование в 30-х годах во Франции. Там же он ознакомился с идеями марксизма, позже работал инженером во Вьетнаме и Лаосе, руководя строительством мостов и дорог. В период работы во Вьетнаме он стал последователем Хо Ши Мина и окончательно примкнул к коммунистическому движению, за что получил прозвище «Красный принц».

   Женевские соглашения 1954 года могли бы стать основой для мирного урегулирования по всей территории Индокитая. Но 21 июля 1954 года президент Эйзенхауэр заявил, что США «не считают себя связанными» решениями Женевского совещания, а 8 сентября в Маниле был подписан договор о создании антикоммунистического военного блока СЕАТО. Лаос в него не входил.

   Государственный секретарь США Джон Фостер Даллес заявил, что США будут «защищать Лаос в соответствии с Манильским договором, бороться против деятельности коммунистов». Таким образом, под влиянием пещерного антикоммунизма Даллеса мирный процесс в Индокитае был заблокирован.

   Уже весной 1953 года сформированная левыми силами Народно-освободительная армия Лаоса начала одерживать первые победы. К середине 50-х она контролировала провинции Самныа, Пхонгсали, а также — частично — Сиангкхуанг и Луангпхабанг.

   С 21 марта 1956 года премьер-министром в королевском правительстве стал принц Суванна Фума. 10 апреля между правительством и левой оппозицией были подписаны соглашения, по итогам которых в апреле 1957 года было сформировано новое правительство, уже с участием Патриотического фронта.

   Но на этом проблемы Лаоса не закончились. ЦРУ готовило кампанию по дестабилизации коалиционного правительства национального единства и созданию управляемого извне кризиса с целью захвата власти.

   Ивану Александровичу Серову этот план ЦРУ был известен лишь в общих чертах, поэтому провести какие-либо точечные операции с гарантированным результатом не представлялось возможным. Из «документов 2012» была известна лишь цепочка исторических событий, и она не предвещала народу Лаоса ничего хорошего.

   Положение осложнялось и тем, что между СССР и Лаосом в то время ещё не существовало официальных дипломатических отношений. Действовать решили через Коминтерн при посредничестве Хо Ши Мина. Премьер-министр принц Суванна Фума в это время ещё не осознал пагубность сотрудничества с американцами (В реальной истории это понимание пришло к нему лишь январе 1961 года после множественных государственных переворотов, организованных ЦРУ при пособничестве правых сил во главе с Фуи Сананиконом и принцем Бун Умом)

   Помог личный авторитет и посредничество Хо Ши Мина. Лидеры движения Патет-Лао Суфанувонг и Кейсон Фомвихан согласились встретиться с эмиссаром Коминтерна на территории Вьетнама в приграничном районе. Помимо агентов Коминтерна во встрече участвовал и сам Хо Ши Мин. Советскую сторону представлял министр иностранных дел Громыко, чьё присутствие придавало встрече ещё более официальный характер.

   Хо Ши Мин передал Суфанувонгу некоторые документы, добытые КГБ. С их помощью удалось вскрыть отдельные факты подготовки правого переворота. Андрей Андреевич Громыко высказал пожелание советского руководства установить дипломатические отношения с Лаосом, и заверил, что движение Патет Лао получит поддержку Москвы по линии Коминтерна. Хо Ши Мин также подтвердил, что ДРВ продолжит оказывать поддержку Патриотическому фронту Лаоса.

   Суфанувонг и Кейсон Фомвихан реагировали сдержанно. Коминтерн в его новой реинкарнации появился слишком недавно, и ещё не успел себя зарекомендовать. Они больше верили Хо Ши Мину, которого знали лично.

   Такое развитие событий советская разведка предусмотрела. По рекомендации советского министра Хо Ши Мин попросил Суфанувонга убедить премьера Суванну Фума не подавать в отставку в связи с возможными обвинениями депутатов Национального собрания в уступках правительства нажиму левой оппозиции. (Именно отставка премьера Суванна Фума запустила цепь событий правительственного кризиса 30 мая 1957 года в Лаосе), а также ни в коем случае не идти на политическое сотрудничество с лидерами правых братьями Фуи, Уном и Нгоном Сананиконами.

   В это время активные действия Патет Лао были нежелательны. Они могли сорвать процесс подготовки Вьентьянских соглашений (подписаны 2 ноября 1957 года) признававших Патриотический фронт легальной политической партией с правом парламентской деятельности, запрещавших репрессии в отношении его членов, и провозглашавших нейтралитет Лаоса.

   – Если сейчас Патет Лао возьмёт власть вооружённым путём, – прямо сказал Хо Ши Мин, – Соединённые Штаты вероятнее всего организуют прямое вооружённое вмешательство. Они сильны, противостоять им будет сложно. Если же Патет Лао станет легальной политической силой и войдёт в состав правительства, мы выбьем у Эйзенхауэра аргумент о вмешательстве с целью недопущения распространения коммунизма.

   – И вы считаете, что он в этом случае остановится? – скептически спросил Кейсон Фомвихан.

   – Разумеется, нет, – покачал головой Хо Ши Мин. – Но в этом случае ему придётся ограничиться заговором ЦРУ и привлечением правых во главе с Сананиконом. А этим действиям мы уже можем противостоять на равных. Тем более, нам поможет Коминтерн. Мы выследим агентов ЦРУ, потому что знаем, с кем они будут контактировать. Установить наблюдение за Сананиконом не сложно.

   – Агенты ЦРУ действуют под прикрытием посольств, у них дипломатическая неприкосновенность, – сказал Суфанувонг. – Что мы сможем с ними сделать?

   – Мы сможем воздействовать на тех, кто с ними контактирует, – ответил эмиссар Коминтерна, похожий на обычного крестьянина вьетнамец, представившийся как «товарищ Нгуен» (Более половины жителей Вьетнама носят фамилию Нгуен, это псевдоним круче, чем у нас Иванов). – Включая Сананикона и принца Бун Ума. Сорвём подготовленный ими заговор в тот момент, когда им поздно будет что-то менять. При этом правительство Лаоса будет иметь доказательства подрывной деятельности ЦРУ и сможет выслать американцев из страны.

   – Они пришлют других, – вздохнул Суфанувонг.

   – Конечно. Но им придётся начинать всё сначала, – ответил Хо Ши Мин.

   – К тому же, уже после того, как вы вышлете раскрытых шпионов из страны, с ними может что-нибудь случиться..., – многозначительно добавил «товарищ Нгуен». – Какая-нибудь... неприятность, скажем так. Ведь они уже не будут на территории Лаоса, и ваше правительство не будет нести ответственность за их безопасность.

   – Уж не хотите ли вы сказать, что Коминтерн может достать этих шпионов даже на территории Соединённых Штатов? – спросил Фомвихан.

   – У нас довольно большие возможности, – скромно сказал Нгуен. – Хотя, конечно, на территории США работать сложно, коммунистов там не жалуют, и опереться не на кого.

   Суфанувонг и Фомвихан переглянулись.

   – Хорошо, – сказал «Красный принц». – Мы согласны сотрудничать с Коминтерном.

   – С вами будут сотрудничать вьетнамские коммунисты, которых вы знаете лично, – заверил его Хо Ши Мин.

   – Но ведь Сананикон и его сторонники не успокоятся, – заметил Кейсон Фомвихан. – А среди армейских офицеров у них много последователей.

   – Нам понадобится помощь лаосских коммунистов, чтобы выявлять сторонников Сананикона и пособников ЦРУ, – сказал товарищ Нгуен. – Если мы наладим сбор информации, связь и взаимодействие, эти люди перестанут быть проблемой. Ведь у них тоже могут начаться... неприятности.

   Таким образом было налажено сотрудничество Патриотического фронта Лаоса с Коминтерном. Благодаря совместным действиям удалось избежать начала правительственного кризиса. Суванна Фума продержался у власти и в августе 1957 года сформировал первое правительство Национального единства.

   2 ноября 1957 года, как и планировалось, были подписаны Вьентьянские соглашения. Движение Патет Лао из партизанского подполья превратилось в законную политическую силу. 19 ноября лидеры Патриотического фронта Лаоса Суфанувонг и Фуми Вонгвичит вошли в правительство нового состава. В нём были и лидеры лаосских правых братья Сананиконы и Катай Сасорит.

   18 февраля 1958 года два батальона сил ПФЛ (Патет Лао) были включены в состав королевской армии, а на дополнительных парламентских выборах 4 мая Патриотический фронт получил 9 мест в Национальном собрании. Впереди была подготовка правыми при поддержке ЦРУ государственного переворота. Но теперь позиции Суфанувонга и Фомвихана надёжно прикрывали местные агенты Коминтерна. От их наблюдения ничто не могло укрыться. Над «страной миллиона слонов и белого зонтика» (одно из древних названий Лаоса) раскрылся красный зонт.

   После освобождения Индокитая от японской оккупации, в 1946 г в Камбодже было восстановлено французское колониальное управление. Король Нородом Сианук заключил с Францией договор, по которому Камоджа получила автономию. В сентябре 1946 года состоялись выборы в Народную палату, в которых победила Демократическая партия.

   Принятая в 1947 г Конституция определила Камбоджу как автономию в рамках Французского Союза (территориальнл-политическое объединение Франции и ее колоний, подобное Британскому Содружеству). Новые выборы после принятия Конституции также выиграла Демократическая партия, признававшая французский протекторат. В тот же период возникло прокоммунистическое партизанское движение «Кхмер Иссарак», добивавшееся полной независимости Камбоджи. Это движение нанесло существенный урон французским силам. В этих условиях Франция была вынуждена начать переговоры о предоставлении Камбодже независимости. В ноябре 1949 был подписан договор, согласно которому Франция признавала Камбоджу независимым государством, а Камбоджа, в свою очередь, добровольно присоединялась к Французскому союзу.

   Против договора выступило большинство членов Национального собрания. Под политическим давлением Франции Национальное собрание было распущено. В результате активизировалась деятельность движения «Кхмер Иссарак», которое контролировало часть территории страны. В апреле 1950 был созван Конгресс народных представителей. Так был образован Национальный фронт Камбоджи. Главенствующие позиции в нём занимали коммунисты, объединившиеся в феврале 1951 в Народно-революционную партию Камбоджи (НРПК). Националисты оказались в оппозиции как официальной власти, так и Национальному фронту. Их лидер Сон Нгок Тхань создал на территории Таиланда антикоммунистическую и антифранцузскую боевую организацию «Кхмер Серей».

   Фактически в стране началась гражданская война. Король Нородом Сианук в январе 1953 распустил Национальное собрание и ввел чрезвычайное положение. Он объявил о стремлении к полной независимости страны. Это способствовало временному перемирию с повстанцами. В мировоззрении Сианука одновременно присутствовали и националистические и социалистические взгляды. В результате переговоров с Францией 9 ноября 1953 года было официально объявлено о прекращении деятельности французской администрации в Камбодже. В тот же день из Пномпеня были выведены французские войска.

   Окончательно войска были выведены по итогам Женевской конференции 1954 года, решения которой Франция, в отличие от США выполнила. 25 сентября 1955 Камбоджа заявила о выходе из Французского союза. Независимость государства была полностью восстановлена.

   Король Сианук, желая активнее заняться политической деятельностью, 2 марта 1955 года отрекся от престола в пользу своего отца Нородома Сурамарита. Он возглавил кабинет министров, сохранив за собой реальную власть в стране.

   Сианук создал левоцентристское общественно-политическое объединение «Народное социалистическое сообщество» (Сангкум), объединившее большинство ведущих политических сил страны. Сангкум проповедовал идею создания в Камбодже национально-буддистского либерального социализма при сохранении монархии. Идея была более чем эклектична, но её умелая пропаганда позволила Сиануку уже к 1960 году объединить в Сангкум уже миллиона человек. Предлагаемая Сиануком общественно-политическая система казалось, должна была удовлетворить всех: и монархистов, и либералов, и социалистов, и буддистских традиционалистов.

   Внутренние противоречия внутри Сангкум приводили к частой смене состава правительства, но пост премьера неизменно занимал Сианук, чья левоцентристская позиция и авторитет устраивали большинство.

   Правительства партии Сангкум провели важные реформы: было ограничено ростовщичество, созданы кредитные и снабженческо-сбытовые кооперативы в деревне, поощрялось развитие национального частного предпринимательства, при ограничении участия иностранного капитала. Был учрежден Национальный банк Камбоджи и введена в обращение национальная валюта. Государство выкупало у французских компаний промышленные и коммунальные предприятия. Сианук активно развивал государственную и смешанную экономику.

   Во внешней политике камбоджийское правительство проводило нейтралистский курс. Оно договорилось в 1955 году с США о предоставлении американской экономической и военной помощи, но отказалось войти в военный блок СЕАТО, а в 1956 году установило дипломатические отношения с СССР. Осенью 1957 Национальное собрание приняло Акт о нейтралитете. В целом на 1957 год Камбоджа оставалась островком мира и стабильности.

   Основные политические потрясения в Камбодже были ещё впереди, и их виновниками предстояло стать как правым так и ультралевым группировкам. Прочитав в «документах 2012» о развитии политической ситуации в Камбодже, Иван Александрович Серов лично подготовил короткую записку и поспешил на доклад к Хрущёву.

   Читая записку Председателя КГБ, Никита Сергеевич чувствовал бегущий по спине холод. Его даже передёрнуло. Дочитав, он отложил очки и посмотрел на Серова.

   – Бля... нет слов... Вовремя китайские товарищи Мао убрали. Эти сволочи – Пол Пот, Иенг Сари, и остальные – они делу социализма принесли больше вреда, чем братцы Даллесы.

   (Пол Пот, Иенг Сари, Нуок Чеа, Та Нок, Кхиеу Самфан – лидеры маоистского движения «красных кхмеров», виновны в гибели от 1 до 3 миллионов человек в течение 1975-79 гг в Камбодже. /Красные_кхмеры)

   – Согласен, – глухим голосом ответил Серов. – Что делать будем?

   – А ты сам-то как думаешь? – спросил Хрущёв.

   – Кончать их надо, – ответил Серов. – Они уже сложившиеся маньяки, им сейчас всем около 30. В 1975м им будет под 50. В этом возрасте уже не перевоспитываются. А присматривать за ними в Камбодже я не смогу.

   – К ногтю. Всех. И левых, и правых, оставь там одного Сианука, у него в башке мешанина, конечно, но хотя бы безвредная. Твою мать... Маоисты... Вот нахрена ты мне это притащил, на ночь глядя? Не усну теперь... – Никита Сергеевич схватился за голову. – Вот из-за таких маньяков, вроде этого Пол Пота, коммунистов за людей не считают, называют кровавыми тиранами... О-ох, вот оно – настоящее бремя белого человека: спасать идиотов от самих себя, чтобы друг друга не перерезали... А Киплинг – мудак, колонизатор недоделанный...

   – Ты успокойся. Всё организуем, не волнуйся, – сказал Серов. – Ты, главное, помни что ты сейчас, этим решением, спас как минимум миллион человек. Если не все три миллиона.

   – Успокоишься тут... Ладно, иди. Об исполнении доложишь, – Хрущёв махнул рукой и полез в стол за таблетками.

   В результате организованной Коминтерном и КГБ серии специальных операций были устранены Салотх Сар (Пол Пот), Иенг Сари, Нуок Чеа, Та Нок, Кхиеу Самфан. Также, чтобы предотвратить правый переворот 1959 года, были ликвидированы Сам Сари, Сон Нгок Тхань, и ещё несколько лидеров антикоммунистической националистской оппозиции, а также начальник Генштаба армии Камбоджи генерал Лон Нол.

   В возникшем политическом вакууме вскоре выдвинулись новые лидеры, одним из которых стал ещё совсем молодой Хенг Самрин. С ним проводили индивидуальную работу агенты Коминтерна.

   Обстановка в Камбодже, таким образом была стабилизирована. Министр иностранных дел А.А. Громыко посетил Камбоджу с официальным визитом (АИ). В ходе визита была достигнуты договорённости о сотрудничестве в нескольких областях. Уже в 1957 году в Камбоджу выехали советские сельскохозяйственные специалисты, под руководством которых были начаты посадки плантаций хлебного дерева.

   – Теперь войны во Вьетнаме допускать нельзя, – сказал Ивану Александровичу Хрущёв, выслушав его рапорт о ликвидации руководства «красных кхмеров». – Не пускать же американских козлов в наш индокитайский огород, все плантации вытопчут, сволочи. Будем думать.

   – Так точно, – ухмыльнулся Серов. – Тут, Никита Сергеич, ещё один вопрос появился.

   – Ну, давай, – кивнул Хрущёв.

   – В начале 1954 года, по информации из «тех документов» вынули мы из под носа Мао двух китайцев, – сказал Иван Александрович. – Одного зовут Гао Ган, второго – Жао Шуши. Мао их прикончить собирался, еле успели организовать им переход границы. Именно Гао Ган помогал нам подготовить подложный компромат на Мао, которые мы с тобой Чжоу Эньлаю и Лю Шаоци подсунули. (см. книга 1 гл. 34)

   – Так, помню...

   – Люди они для нас полезные, – сказал Серов. – Чжоу Эньлай, как ни крути, себе на уме. Националист, в той истории с США договорился... Лю Шаоци тоже может по-всякому исторический процесс повернуть. А Гао Ган – последовательный сторонник сближения с СССР и настоящий коммунист. Нам бы его как-нибудь продвинуть вместо Чжоу?

   – Вместо Чжоу, говоришь... – Хрущёв задумался. – Пока что Чжоу Эньлай – наш самый верный сторонник в ВЭС, после Тито.

   – Так то пока... А что дальше будет – то один Будда ведает, – усмехнулся Серов.

   – Ты этот вариант проработай и наготове держи. Где сейчас эти товарищи?

   – Вернулись в Китай, сейчас на достаточно высоких партийных должностях, – ответил Серов. – Мы только недавно узнали подробности чистки. Чжоу и Лю, оказывается, прибрали не только Мао, а целую маоистскую кодлу: Кан Шена, Дэн Сяопина, Цзян Цин – жену Мао, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюаня и Ван Хунвэня. Помог им с этим делом маршал Линь Бяо. Так что в руководстве КПК много вакансий тогда освободилось. Гао Ган и Жао Шуши сейчас активно работают с Коминтерном.

   – Вот и пусть работают, – сказал Хрущёв. – Убирать Чжоу и Лю прямо сейчас было бы политически неправильно, года не прошло, как ВЭС организовался. Но за товарищами пусть коминтерновцы приглядывают, чтобы чего не случилось. А как только случай представится – мы этот вариант реализуем.

   – Понял, сделаем, – ответил Серов.

29. «Дембельский аккорд» Павла Фёдоровича.

   Проводка пяти трофейных авианосцев в порты Советского Союза превратилась в самую сложную операцию русского флота со времён похода эскадры Рожественского. Конвенция Монтрё запрещала прохождение авианосцев через черноморские проливы. Трофеи надо было вести в Кронштадт, то есть, фактически, мимо берегов Англии.

   При обсуждении плана действий рассматривались разные варианты. Кто-то предложил даже провести авианосцы на Камчатку, дождаться лета и тащить их через Берингов пролив по Севморпути на Севмаш.

   – Ещё чего! – возмутился Хрущёв. – Кто из нас победитель – мы или англосаксы? Кто кому навалял? А теперь мы от них прятаться будем? Хрен! Обставим всё так, что наглы будут сидеть молча, засунув языки в жопу. Идти надо нагло, демонстративно, через Ла-Манш!

   Идти всё же решили не через Гибралтар, а вокруг Африки – с учётом погоды. Адмирал Кузнецов пояснил, что вести на буксире тяжёлые корабли через декабрьские шторма в Северной Атлантике – задача почти безнадёжная. А путь вокруг Африки занял бы два зимних месяца, при том что в южных широтах в это время лето, и погода значительно лучше. Общая продолжительность похода должна была составить 2,5 месяца.

   Наглость, конечно, второе счастье, но флоту необходимо было истребительное прикрытие – хотя бы в Атлантике, на пути вдоль побережья Западной Африки. Николай Герасимович Кузнецов и так и сяк рассматривал карты Африканского континента. Ничего не срасталось. Положение усугублялось тем, что хотя в войсках и начали осваивать дозаправку в воздухе, но самим танкерам, в роли которых пока использовались переоборудованные Ту-16, тоже надо было откуда-то взлетать. А аэродромов в Африке у нас, кроме как в Египте, не было.

   Промаявшись два дня, Николай Герасимович купил бутылку хорошего коньяка и поехал к Главкому ВВС Главному маршалу авиации Павлу Фёдоровичу Жигареву.

   Павел Фёдорович с января 1957 года должен был сдать должность и стать начальником Главного Управления Гражданского Воздушного Флота. О предстоящем назначении его предупредили заранее. Расставаться с военной авиацией после стольких лет Жигареву было грустно. Выслушав Кузнецова, Павел Фёдорович расстелил на столе карту, долго смотрел на неё, а потом сказал:

   – А! Была не была! Уходить, так с музыкой. Устрою им «дембельский аккорд». Смотрите, Николай Герасимович, как можно сделать...

   Когда Кузнецов и Жигарев доложили Хрущёву и Жукову свой совместный план, Никита Сергеевич схватился сначала за голову, потом за сердце. Георгий Константинович, человек незатейливый и простой, сказал коротко:

   – Мужики, да вы совсем ох...ели...

   Жигарев и Кузнецов выложили на стол подробные расчёты. Операцию они подготовили всесторонне, учтя все нюансы. В итоге Хрущёв и Жуков были вынуждены согласиться, хотя Никита Сергеевич и предупредил:

   – Ну, смотрите мне! Если втравите нас в международный скандал со всей Африкой – выгоню обоих нахрен.

   – Скандал так и так будет, но с Англией, – ответил Кузнецов. – На этом фоне Африка – такая мелочь, что не о ней надо беспокоиться.

   В конце ноября Средиземноморская эскадра выскользнула через Суэцкий канал в Индийский океан, ведя авианосцы на буксире за торговыми кораблями. Мимо британского Адена прошли ночью. Одновременно все крейсеры и эсминцы Балтийского и Северного флотов под видом больших противолодочных учений вышли в море.

   С воздуха их сопровождала стратегическая и морская авиация, взлетавшая с баз сначала на Кольском полуострове и в Египте, а затем, по мере приближения с юга к Европе – и с баз в Югославии. Над соединением висели дирижабли ДРЛО, заправлявшиеся и обслуживаемые с трофейных авианосцев, на которые был погружен запас топлива и запчастей.

   Истребительное прикрытие организовали просто. Африка в конце 1956 года была конгломератом колониальных владений Англии, Франции, Бельгии и Португалии. Колониальная администрация славилась своей неповоротливостью. Поселения европейцев группировались на побережье и в районах добычи полезных ископаемых, тогда как внутри континента жили лишь местные племена. К тому же было известно, что в Африке, кроме Сахары, в основном твёрдые грунты, какая-либо ПВО отсутствует, а истребители МиГ-17 прекрасно чувствовали себя на грунтовых аэродромах.

   Исходя из этого, Жигарев предложил послать для прикрытия флота истребительную авиадивизию, из числа самолётов, базировавшихся в Египте, организуя аэродромы подскока для истребителей прямо в африканской саванне. Снабжение топливом организовали с дирижаблей, топливо они брали с танкеров, сопровождавших отряд кораблей. Истребители перелетали с одного импровизированного аэродрома на другой вдоль побережья. Аэродромы организовывали вдали от поселений европейцев, в дикой, малонаселённой местности, местных вождей племён при необходимости подкупали, а по большей части – просто поили водкой.

   Расчёт по дальности каждого отдельного перелёта показал, что по всему побережью сопровождение организовать будет сложно, разве что с подвесными баками. Особую проблему представляла Экваториальная Африка – сесть в саванне МиГи могли, а вот в джунглях... Однако к вопросу подключился лично Хрущёв. Используя свои хорошие отношения с королевой Бельгии Елизаветой, он договорился через неё, в обход бельгийского правительства, о посадке истребителей для дозаправки на аэродроме в Бельгийском Конго. Взятки, сунутые агентурой ГРУ нескольким колониальным чиновникам, довершили дело. О дозаправке советских истребителей в Конго бельгийский премьер узнал, лишь когда самолётов там уже не было.

   Основными пунктами базирования стали Ангола, Мали и Мавритания. Место для посадки сначала проверялось инженерным десантом, высаженным с дирижабля. Если площадка была ровная и с достаточно твёрдым грунтом, на ней расставляли радиомаяки, выкладывали полотнища для разметки, вставшие на якоря дирижабли выгружали дозаправочное оборудование. В Мавритании были даже построены временные аэродромы из выложенных поверх песчаного грунта стальных листов.

   Самолёты садились, заправлялись, при необходимости заменялись изношенные запчасти, вплоть до двигателей, после чего они снова летели на патрулирование.

   Встреча флотов произошла в Гвинейском заливе. При этом прикрывающие флот истребители были сменены другой дивизией, временно развёрнутой в малонаселённых районах Мали.

   Здесь же была проведена ротация сил Средиземноморской эскадры СССР (АИ). По указанию Хрущёва ни один из имевшихся на тот момент крупных кораблей не был разоружён или списан, даже совсем старые крейсеры проекта 26 ремонтировались и использовались.

   Хрущёв надеялся в будущем переоснастить их электромагнитными пушками, но с их разработкой обнаружились серьёзные сложности, особенно с живучестью рельсов и энергетическим обеспечением. Потому было решено постепенно переоснащать старые корабли ракетным вооружением, при сохранении, где возможно, части артиллерии главного калибра, обновлении малокалиберной зенитной и универсальной артиллерии, а также установке перспективных ЗРК.

   На 1 декабря 1956 г. в составе Средиземноморского флота СССР (АИ) был линкор «Новороссийск», крейсеры «Фрунзе», «Куйбышев», «Адмирал Нахимов», «Ворошилов» и «Молотов» «Михаил Кутузов», «Дзержинский», а также эсминцы, подводные лодки, минные заградители, торпедные катера. В результате ротации на ЧФ вернулись крейсеры «Адмирал Нахимов» и «Дзержинский», на которых проводилась отработка комплексов ПКР и ЗРК, «Ворошилов» и «Молотов». С Балтийского флота на Средиземное были переведены крейсеры «Орджоникидзе» и «Жданов», уже оснащённые комплексом КСС, как и «Адмирал Нахимов».(АИ) С Северного флота пришли крейсеры «Адмирал Лазарев» и «Александр Невский». Они также получили комплексы КСС и усиленную зенитную артиллерию. (АИ) Это была полумера, но всё лучше, чем ничего. Помимо них, в составе флота были собранные с других флотов подводные лодки, минные заградители, тральщики, торпедные катера, вспомогательные корабли.

   Флагманом Средиземноморского флота был линкор «Новороссийск». С ноября 1956 года в его боекомплекте произошли существенные изменения – из Советского Союза были доставлены активно-реактивные снаряды с обычным и ядерным снаряжением. Обычные использовались, по большей части для тренировок. Попасть в цель на дистанции в 100 километров было маловероятно, а самонаводящиеся АРС ещё разрабатывались.

   От побережья Западной Африки трофеи пошли под охраной кораблей Северного и Балтийского флотов, а также четырёх крейсеров, и линкора «Новороссийск», которым предстояло вернуться в Средиземное. Флагманом Объединённого флота был линкор «Октябрьская Революция» под флагом адмирала Горшкова.

   На траверзе Сенегала флот впервые был обнаружен американской палубной авиацией – до этого большую часть пути прошли спокойно, все встреченные суда были торговыми. Но здесь к прикрытию добавились Ту-95 и Ту-16 морской авиации, взлетавшие из Югославии и проходившие над международными водами, а иногда – и внаглую над малонаселёнными районами Марокко.

   Висящие над соединением, сменяющие друг друга истребители сбили первоначальную наглость с американцев. Их патрульные самолёты следили за флотом издалека, не приближаясь. По радиоперехватам было ясно, что американцы крайне озадачены присутствием советских истребителей в столь отдалённом районе.

   Для Хрущёва, Жукова, Кузнецова и руководства страны в целом ситуация стала ещё одним подтверждением необходимости создания палубной авиации.

   На подходе к Англии сонары начали засекать поблизости неизвестные подводные лодки. Стало ясно, что флот обнаружен. Вскоре появились первые английские корабли.

   В британских газетах началась предсказуемая истерика. Все газеты, особенно правые, требовали применить силу и вернуть «незаконно захваченные» авианосцы в Англию. Но флот с воздуха, постоянно сменяя друг друга, плотно прикрывали эскадрильи Ту-4 и Ту-16 с ракетами КС-1 под крыльями, взлетавшие с территории ГДР. В случае атаки на флот они немедленно перетопили бы ракетами английские корабли, но погибли бы и сами – у побережья Западной Европы истребительного прикрытия у них не было.

   Вокруг границ Великобритании утюжили небо десятки бомбардировщиков Ту-95 и Ту-16 с ядерными бомбами на борту. Было объявлено о начале крупномасштабных учений стратегической авиации. Английская ПВО впервые со времени «Битвы за Англию» стояла на ушах – им приходилось ежеминутно отслеживать до сотни целей по всему периметру государственной границы.

   Американский 3-й флот следил за ситуацией издали. Было ясно, что в случае заварухи американцы немедленно вмешаются, но, пока ситуация развивалась без стрельбы, они, как ни странно, держались в стороне.

   Один из чиновников Госдепартамента в частной беседе намекнул советскому послу в США Георгию Николаевичу Зарубину, что президент таким способом решил ещё раз напомнить европейским союзникам, что «негоже было лезть в пекло поперёд батьки». Сказано это было не прямо, но дипломаты обучены понимать намёки и читать между строк.

   Хрущёв в этой ситуации действовал уверенно, на грани наглости. Советский посол Яков Александрович Малик передал новому британскому премьеру Макмиллану фотографию нескольких ракет Р-5, стоявших на стартовых столах в Восточной Германии.

   – Если на наши корабли будет совершено любое нападение, даже «неопознанной подлодки», эти ракеты будут запущены по Англии, – предупредил посол.

   Адмирал Горшков был об этом предупреждён. Он тоже сделал свой ход. Флот демонстративно прошёл вдоль английского побережья, почти вдоль границы территориальных вод. На стеньгах бывших британских кораблей развевались советские военно-морские флаги огромных размеров.

   «Октябрьская Революция» развернула первую башню в сторону берега. Не все башни – именно только первую. От побережья до Лондона было около 100 километров – как раз дальность полёта новых атомных активно-реактивных снарядов. И англичане об этом знали – о поступлении этих снарядов на вооружение советских линкоров было официально объявлено 7 ноября во время морского парада в Ленинграде и в Севастополе.

   Английский флот вышел в море, с намерением преградить путь советским кораблям. В Северном море была развёрнута завеса советских подводных лодок, морская ракетоносная авиация постоянно висела над английскими кораблями.

   Английские линкоры были попилены в 1947-48 годах, авианосцы попали в плен или стояли на консервации. На ходу были, в основном, лёгкие крейсеры и эсминцы, которым нечего было противопоставить советским линкорам, а главное – советским ракетоносцам, висевшим над морем.

   Однако самый лучший ход придумал советский посол Яков Малик. Вернувшись со встречи с британским премьером, он приказал собрать в посольстве все старые газеты и сжечь.

   Британская разведка тут же доложила премьер-министру Макмиллану, что из печных труб советского посольства идёт густой дым – не иначе как жгут секретные документы. После предупреждения о готовых к старту ядерных ракетах это было прямое и явное указание на готовность к началу военных действий. Приём, конечно, был стар, как мир, но в той ситуации Макмиллан не решился рискнуть и пойти на обострение – у Хрущёва была репутация непредсказуемого политика. Британский премьер откровенно струхнул. Он тут же передал флоту приказ вернуться в базы, отозвал авиацию, а затем кинулся звонить Ги Молле, у которого, как он знал, была прямая связь с Кремлём.

   Французский премьер, поговорив с Макмилланом, тут же связался с Хрущёвым.

   – Господин Хрущёв, что вы собираетесь делать? Англичане напуганы до смерти. Мне сейчас звонил Макмиллан, просил вам передать, что они отзывают корабли, и он просит вас убрать свои бомбардировщики.

   – Вот и пусть сначала свои шаланды уберёт, – ответил Хрущёв.

   Англичане напасть не решились – ограничились истерикой в прессе. Тон заголовков менялся от агрессивного до издевательского: «Сколько можно терпеть?», «Красные вытерли сапоги о многовековую славу британского флота», «Уинстон переворачивается в гробу» (АИ, см 1 книгу), «Красный парад в Английском канале».

   В ответ русская эмигрантская пресса во Франции опубликовала целый ряд статей и карикатур. На одной из них огромный красный медведь придавил хвост визжащему британскому льву. Другая газета вышла с аршинным заголовком «В Английском канале победила «Октябрьская Революция»

   Рейтинг Макмиллана после этого в течение года держался на уровне плинтуса.

   На входе в Скагеррак флот прикрыли советские истребители с баз в ГДР. Моряки вздохнули с облегчением. Через несколько дней трофейные авианосцы под охраной Балтийского флота пришли в Кронштадт. Корабли Северного флота вернулись на свои базы. 4 крейсера и несколько эсминцев во главе с линкором «Новороссийск» ушли обратно на Средиземное.

   Трофейные корабли были распределены по судоремонтным заводам для устранения повреждений. Отремонтировать их одновременно было невозможно.

   В Кремле состоялось совещание представителей ВМФ и авиапромышленности – решали, что делать с трофеями. Сохранившиеся на борту авианосцев английские самолёты и вертолёты были переданы в ЛИИ для изучения. Проведённая экспертиза подтвердила, что они по своим ТТХ заметно уступают советским образцам.

   Артем Иванович Микоян предложил создать палубную модификацию своего новейшего истребителя МиГ-19. Вспомнили и о Як-140 – легком маневренном истребителе Яковлева. Туполев напомнил про свой палубный Ту-91 «Бычок» с турбовинтовым двигателем.

   Николай Герасимович Кузнецов немного охладил собравшихся. Два из 5 трофейных авианосцев: «Theseus» и «Ocean» были построены ещё в войну. На них можно было базировать, в лучшем случае, только лёгкие реактивные самолёты. Высота ангаров на английских авианосцах была чуть более 5 метров, поэтому тот же Ту-91 в исходном виде в ангар мог поместиться разве что с мылом.

   Микоян справедливо заметил, что его МиГ-19 тоже не бог весть какой тяжёлый.

   Кузнецов предложил использовать их как вертолётоносцы ПЛО или десантные.

   Сразу вспомнили о Ми-4М и Як-24, который в это время дорабатывали по результатам испытаний. Кузнецов, давно мечтавший об авианесущих кораблях в составе флота, пришёл на совещание с готовой концепцией использования трофеев. Он предлагал рассредоточить их по трём флотам: Северному, Тихоокеанскому и Черноморскому и использовать в основном для изучения и для подготовки морских лётчиков.

   Выдвинутая Кузнецовым концепция использования авианосцев в составе флота предполагала, что авианосцы будут использоваться для противовоздушной и противолодочной обороны соединения кораблей. Соответственно авиационное соединение на борту авианосца должно было состоять главным образом из истребителей для завоевания превосходства в воздухе. Также в его составе предполагалось иметь несколько самолётов-заправщиков и самолётов ДРЛО. Ударные задачи адмирал собирался решать при помощи авиации берегового базирования, а также кораблей и подлодок с крылатыми ракетами.

   Также Николай Герасимович выступил с предложением сформировать Средиземноморский флот, базирующийся на Александрию и Тартус. Его ядром должны были стать корабли Черноморского флота.

   Для первоначальной подготовки морских лётчиков Кузнецов предложил построить сухопутный тренировочный комплекс с аэрофинишером и катапультами.

   – Самые простые и основополагающие упражнения можно отрабатывать даже без финишера, – сказал он. – Достаточно нарисовать краской на бетонной полосе контур палубы и отметить зону аэрофинишеров. Самое важное – приучить лётчиков точно сажать самолет в этой зоне. Что действительно необходимо – это светосигнальная система для правильного выдерживания посадочной глиссады. Ее можно временно демонтировать с одного из трофейных авианосцев. К тому времени как промышленность даст нам аэрофинишеры, мы сумеем подготовить по первому этапу не менее пары полков морских лётчиков.

   – Но если говорить о дальнейшем развитии морской авиации, – продолжил адмирал, – то следует понимать, что английские трофеи сильно уступают новейшим американским авианосцам типа «Форрестол». Американские корабли имеют водоизмещёние около 76000 тонн и несут по 24 истребителя, 24 легких штурмовика, 10-12 тяжёлых штурмовиков-бомбардировщиков, а также по 3-6 разведчиков, заправщиков и самолётов ДРЛО. Если мы собираемся противостоять подобной авиагруппе, наш авианосец должен нести не менее 50 истребителей. Учитывая, что американские легкие штурмовики «Скайхок» весьма маневренны и тоже могут вести воздушный бой.

   – Это приводит нас к необходимости построить в будущем хотя бы 4 полноценных авианосца водоизмещением 70-75 тысяч тонн. Для такого гиганта необходимо будет модернизировать стапеля на судостроительных заводах. Такой большой корабль, конечно, получится дорогим, зато его можно будет эксплуатировать не менее 50 лет, лишь заменяя на нём самолёты на более новые образцы. Если помните, Никита Сергеич, – сказал Кузнецов, – у нас в ЦКБ-17 в прошлом году начали работу над эскизным проектом авианосца, проект 85. Он, прямо скажем, проектировался по нынешним меркам маленьким – 28 тысяч тонн. Но сейчас, поскольку у нас есть доступ к британским конструктивным решениям, можно замахнуться и на большее. Предлагаю сделать сначала, так сказать, в учебных целях для наших судостроителей, авианосец на 45-50 тысяч тонн, а затем уже строить полноразмерные корабли, аналоги американского «Форрестола».

   – К тому же, обратите внимание, энергетические установки для этого авианосца можно взять те же самые, что для крейсеров проекта 82, – уточнил Кузнецов. – Да и многое другое оборудование от крейсеров можно использовать. Останется спроектировать прежде всего катапульты, аэрофинишеры и системы инструментальной посадки.

   – М-да... – покачал головой Хрущёв. – Всё равно недёшево... Но если на 50 лет вперёд – полагаю, осилим. Готовьте проект, будем обсуждать. А насчёт большого авианосца на 70-75 тысяч тонн – давайте-ка, Николай Герасимович, вначале обсудите вопрос с академиком Александровым. Такую махину надо с атомными реакторами уже строить. Если Анатолий Петрович свое добро даст – озадачим конструкторов, пусть чертят.

   Тренировочный комплекс решили построить в Крыму. Первые тренировки лётчиков начали на трофейных английских самолётах.

   В ходе Суэцкого конфликта палубная авиация понесла серьёзные потери, к тому же авиагруппы английских авианосцев были немногочисленны.

   На борту авианосца «Albion» было захвачено 8 истребителей «Sea Venom» (из 12 по штату), 7 истребителей-бомбардировщиков «Sea Hawk» (из 16 штатных), 4 самолёта ДРЛО «Skyraider» AEW.1 (из 4-х штатных).

   На «Bullwark» нам достались 9 «Sea Hawk» и 4 бомбардировщика «Avenger», использовавшихся в качестве противолодочных.

   Самым современным из трофейных авианосцев был «Eagle». Достроенный после войны по модернизированному проекту он имел водоизмещёние около 44000 тонн. На его борту было захвачено 10 истребителей-бомбардировщиков «Sea Hawk» (из 16 штатных) и 9 истребителей «Sea Venom» (из 14 по штату), 1 легкий бомбардировщик «Wivern» (из 6), 6 самолетов ПЛО «Ганнет» и 4 самолёта ДРЛО «Skyraider» AEW.1

   На «Theseus» и «Ocean» были захвачены десантные вертолёты.

   Остальные были потеряны в боях над Египтом. Для серьёзных тренировок морских лётчиков этого было явно недостаточно. К тому же после МиГов наши лётчики английские самолёты всерьёз не воспринимали.

   В это время ОКБ Микояна начало испытания варианта истребителя МиГ-19 для безаэродромного старта. Опытная машина получила название СМ-30 и должна была стартовать на твёрдотопливных ускорителях с пусковой установки. Для её посадки на ограниченные площадки предполагалось использовать аэрофинишёр, как на авианосце.

   Естественным решением было использовать задел по этой теме для создания первого советского палубного истребителя. Хрущёв попросил Микояна ускорить работу и по возможности быстрее предоставить партию истребителей, оснащённых посадочным гаком, для тренировок морских лётчиков.

   Ту-91 ОКБ Туполева тоже «реанимировали» – он уже прошёл испытания и был подготовлен к серийному производству. Однако решено было доработать его: создать модификацию с меньшей скоростью полёта при большей полезной нагрузке и складывающимся килем для уменьшения высоты самолёта. Задача была не из лёгких, но Андрей Николаевич взялся за неё с энтузиазмом.

   Также велись работы по созданию на его базе учебно-тренировочного самолёта, противолодочного самолёта и самолёта радиоэлектронного подавления.

   Решение о строительстве тренировочного комплекса для морской авиации в Крыму, оснащенного сначала аэрофинишёрами, а в перспективе — и катапультами, было принято ещё в конце 1956 года, когда египтяне продали трофейные авианосцы в СССР. Строительство началось в первые месяцы 1957 года на аэродроме Саки, близ деревни Новофёдоровка.

   Пока строился тренажёр с аэрофинишёрами, тренировки лётчиков проводились на параллельной ВПП. На ней яркой краской разметили посадочную зону, поперёк которой нарисовали чёрным пять тонких полос. Для определения точности посадки использовали спортивный метод фотофиниша. Каждую посадку самолёта фотографировали на специальный фотоаппарат, использующий не плёнку, а стеклянные фотопластинки. Их тут же проявляли, и по ещё мокрой пластинке определяли, насколько точной была посадка самолёта.

   Начавшееся проектирование авианосца на 50 тысяч тонн водоизмещения поставило вопрос выбора завода, где его строить. Были более-менее подходящие площадки судостроительных заводов в Ленинграде, на юге в Николаеве и Керчи, а также в Северодвинске. Но, как стало выясняться по ходу уточнения планов строительства, все построечные места были либо с устаревшими наклонными стапелями, либо недостаточно крупными для нормального строительства крупнотоннажных кораблей. А ведь в перспективе ожидался и более крупный проект авианосца в 75 тысяч тонн, для него был стоило иметь более современный судостроительный завод, который мог бы осилить строительство столь крупного современного корабля.

   Обратившись очередной раз к присланным документам, Никита Сергеевич узнал, что все заводы так и остались, по сути, со старыми стапелями, только в Керчи был построен сухой док, позволявший строить суда водоизмещёние порядка 100000 тонн. При этом выяснив, что в будущем в судостроении крупнотоннажных судов лидируют Япония, Южная Корея и Китай он был немало удивлен этим фактом, и даже пробурчал что-то про узкоглазых специалистов, вспомнив недавние времена.

   Но фото современных верфей, с громадными сухими доками, исполинскими кранами и подъемниками из подборки по судостроению, а также несколько книг по развитию судостроения и его перспективам, доходчиво рассказывавших об истории перехода первенства в судостроении от европейских верфей к азиатским и связанных с этим изменений, наглядно продемонстрировало и впечатлило его таким значимым изменением ситуации в судостроительной отрасли.

   Хрущёв был поражён размерами будущих супертанкеров и контейнеровозов, скоростями быстроходных паромов и кораблей, комфортом круизных лайнеров. Немалый интерес вызвали у него и боевые корабли, те же авианосцы, ведь сейчас они появились и у СССР, что было с ними в «той истории»... Здесь его, однако, подстерегали разочарования и неприятные моменты, связанные с описанием мытарств моряков с постройкой хоть каких-то носителей палубной авиации, вызванные нежеланием первых лиц государства связываться с этим «оружием агрессии». В том числе, кстати, и его самого, ратовавшего в «той истории» за ракеты и подводные лодки и вызвавшего создание различных противолодочных крейсеров с вертолётами на борту вместо настоящих авианосцев, а также Устинова, также отдававшего предпочтения другим техническим идеям типа авианесущих крейсеров с самолетами вертикального взлета и посадки, экранопланов и прочих изысков советского ВПК.

   И хотя упор на развитие МБР и АПЛ имел под собой разумные обоснования, но с другой стороны, отсутствие поддержки своей авиации даже в своих морях оставляло советских моряков слабо защищенными от ударов с воздуха и практически слепыми из-за отсутствия в этих условиях своих воздушных разведчиков.

   Наличие на кораблях ЗРК, а в космосе специализированной спутниковой системы разведки и целеуказания (здесь речь идет о системе «Легенда») не сильно меняло положение дел (ЗРК не был способен заменить истребительную авиацию, а «Легенда» имела проблемы с функционированием), корабельная авиация была нужна здесь и сейчас, поэтому необходимо было как-то менять ситуацию, корректировать развитие кораблестроения с учетом полученных сведений.

   Уяснив для себя направления развития судостроения, Хрущёв показал подборку материалов Устинову и спросил, усмехнувшись:

   – Ну что, и в этот раз будешь авианосцам мешать или передумаешь?

   – Чтобы меня опять виновником назначили, – хмыкнул Устинов, рассматривая исполинский контейнеровоз, на фоне которого терялся боевой корабль, идущий рядом, но затем стал с интересом изучать распечатки, углядев в их подборке сведения по контейнерному оснащению судов.

   (речь идет об американской системе ARAPAHO и английской SCADС )

   – Смотри, Никита Сергеич, что из контейнеров можно сделать, не только ракеты пускать, целый авианосец выходит, – Устинов показал Хрущёву изображение большого корабля, у которого поверх контейнеров на палубе сидели вертолёты. ()

   – Ну это то ты хватил, – сказал Хрущёв, вчитываясь в перевод с английского, сделанный аналитиками из группы информации, – Тут же одни вертолёты, да эти, как их, самолеты с вертикальным взлетом, много они против обычного авианосца навоюют? Опять хочешь американцев на кривой козе объехать?

   – Нет, – покачал головой Никита Сергеевич, – давай-ка все-таки не будем закрывать авианосцы, как в «той истории» закрыли, полноценный авианосец всё ж таки побольше возможностей имеет, чем эти «эрзацы». У авианосца и самолетов разных больше, и экипажи обученные. Ведь откуда для этих переделок торговых судов лётчиков брать, не иначе как из авиации? Учить-тренировать, деньги-время расходовать, а они все будут на берегу сидеть, да приказа ждать.

   – Про самолеты специальные эти и не говорю, их вообще придется только под эти суда делать, лишая нашу авиацию настоящих истребителей. Вот получится, что мы на эту идею целую прорву денег ухнем, да людей от более нужного дела оторвём. А когда использовать удастся – неизвестно. Как ты думаешь, поймут нас с таким предложением в ЦК? Поэтому тут нужно хорошо подумать, как этот вопрос решать. Да и Кузнецов обидится, это ж выходит, который раз уже пообещали, и снова обломали, – пошутил Никита Сергеевич.

   – Так вот, много нам их не осилить, но по паре штук для Северного и Тихоокеанского флота иметь стоит, хотя бы для ПВО соединений. – продолжил Хрущёв. – А вот такую штуку как эти контейнеры с начинкой, для оснащения судов по мобилизации, в дополнение к боевым кораблям, стоит сделать. Это же какая помощь морякам выйдет, раз-два и судно вооружено, не надо полкорабля переделывать, время тратить. Ведь получается, что с этими самыми контейнерами, как с кубиками, можно практически любое судно переделать, как тебе нужно.

   – Поставил на него набор «кубиков» с нужным оснащением и готово. Например, превратить, в авианосец вспомогательный, как тут нарисовано. Вертолёты на нём для противолодочной борьбы разместить. Заодно если понадобится высадку обеспечить, то на десантные вертолёты заменить, а ведь сколько их на крупном судне поместится!

   – А ещё можно его в госпиталь плавучий превратить, если понадобится, или в плавбазу. Только оборудование нужное в контейнерах ставь. Причем заметь, с вертолётами решить дело легче будет. Их где угодно использовать можно, хоть на суше, хоть на море, где только место для посадки есть, везде пригодятся.

   – Да и готовить отдельно лётчиков не надо, не то, что эти особые самолеты с отдельными лётчиками. Так что ты бы, Дмитрий Фёдорович, у себя по министерству разработчикам тоже рекомендовал, по возможности, в размерах этих контейнеров свои разработки создавать, так и транспортировать их проще и размещать, особенно если на корабли что-то из них пойдет.

   – Ты посмотри, «там», «у них» иностранцы из них целые дома в несколько этажей делают, полевые лагеря строят, разное оборудование в контейнерах ставят, – Хрущёв ткнул в очередной рекламный материал какой-то иностранной фирмы из будущего.

   – Хорошо Никита Сергеевич, постараюсь, – сказал Устинов, всерьез заинтересованный этими контейнерными вариантами размещения оружия и оборудования.

   Он хорошо представлял, как можно использовать такие удобные для размещения и перевозки контейнеры, особенно после проработки идеи Серова по размещению пусковых установок баллистических ракет в замаскированных контейнерах. (см. первую книгу)

   Попавшиеся на глаза Хрущёву материалы по переоборудованию гражданских судов, особенно контейнеровозов, которыми как раз занимались ребята Серова, создавая судовладельческую компанию для морских контейнерных перевозок, ещё активнее развивая идеи Маклина (см. первую книгу), сыграли свою роль в его идее развития судостроения СССР, которому он теперь отводил в своих планах немалую роль.

   После формирования Экономического Союза, он думал уже не только о престиже, показе советского флага в каждом порту, куда зайдут новые суда, чтобы во всем мире люди видели возможности СССР, доставившего груз в их страну на своих собственных судах. Свой мощный торговый флот, не зависящий от западных держав, давал возможность активнее развиться международной торговле, экономикам стран нового союза, не ограничиваемым внешним контролем.

   Сведения о том, что на Амурском ССЗ есть весьма мудрёная система спуска из-за колебаний уровня реки сильно впечатлили Хрущёва ещё при его посещении Дальнего Востока осенью 1954 года, но тогда он скорее знакомился с народным хозяйством региона, и лишь теперь начал в полной мере осознавать масштаб проблемы.

   – Ну и на хрена там его построили, раз потом все равно вытаскивать на достройку на приморские заводы нужно, – проворчал он, – Да и сейчас это без разницы, в мирное время никто не полезет, а в войну и значения не будет, где завод, разбомбят и там и там.

   Выяснив, что одной из проблем в отечественном судостроении был недостаток современных крупных построечных мест, а также худшая производительность труда, в т.ч. из-за рассредоточенности многих судостроительных и машиностроительных заводов, или их не совсем удачного расположения, Никита Сергеевич стал думать, как исправлять эти недостатки.

   В связи с тем, что 2 августа 1956 года скончался министр судостроительной промышленности СССР Иван Исидорович Носенко, встал вопрос о назначении нового министра. Покопавшись в электронной энциклопедии, Никита Сергеевич решил не менять коней на переправе. Кандидатуру предложенного на этот пост Андрея Михайловича Редькина он отклонил. Министром был назначен Борис Евстафьевич Бутома.

   (В реальной истории А.М. Редькин пробыл в должности министра судостроения около года, после чего его сменил Б.Е. Бутома, остававшийся министром судостроения пожизненно, до 11 июля 1976 г)

   С его помощью Хрущёв обсудил возможные варианты. Знание «истории наперёд» давало ему возможность парировать многие возражения министра, например, по поводу переноса того же Амурского ССЗ. В итоге он подготовил записку в Президиум ЦК, обосновав необходимость развития судостроительной отрасли, модернизации заводов и совершенствования постройки кораблей и судов.

   Одним из решений стала реконструкция завода N402 (будущий Севмаш) в Северодвинске (уже переименованном из Молотовска, ибо нех..й), который из-за войны не был построен как планировалось, чтобы можно было строить крупнотоннажные корабли без проблем с их спуском. В Керчи также раньше, чем той, иной уже, реальности, стали проектировать судостроительный комплекс с сухим доком, рассчитанный на строительство крупнотоннажных кораблей и судов. Были пересмотрены планы и на Ленинград с Николаевым, запланирована и в скором времени проведена модернизация их судостроительных заводов.

   На Дальнем Востоке планировалось создание Восточного Судостроительного Комплекса. Стране был необходим дублирующий центр судостроения, помимо Черноморского комплекса, имеющий независимый ни от кого выход в Мировой океан.

   Особый упор Хрущёв делал на крупнотоннажные танкеры, которых у страны ещё не было, но они были очень нужны для осуществления перевозок нефти и ее продуктов, чтобы исключить необходимость арендовать танкеры у американцев, как предлагал Эйзенхауэр (см. первую книгу), и, наконец-то, расплатиться за ленд-лиз. Да ещё и получить немалую толику нужной валюты, поставляя нефтепродукты на зарубежный рынок.

   Суда-контейнеровозы тоже стали одним из приоритетов в постройке. Ведь именно с помощью них в будущем осуществлялась громадная часть мировой торговли, проходившая по океанским и морским трассам, добираясь отдельными контейнерами до самых отдаленных уголков Земли. Согласно программе «Великий Шёлковый путь 2.0» контейнеры скоро станут основной единицей, мерилом транспортных потоков.

   К тому же на контейнеровозы у него и у Устинова появились теперь немалые планы, связанные с их мобилизацией в случае необходимости. Причём предложил он строить не только едва появляющиеся контейнеровозы (/) но и ролкеры, которые также были только вначале своего коммерческого развития. (-ro.php)

   На обоснование их перспективности пришлось потратить немало труда, убеждая в необходимости их создания и выгоды для торгового флота СССР, да и об их пользе для ВМФ СССР было сказано, что для руководителей страны, прошедшей недавно самую страшную для нее войну, было уже немало в части обоснования целесообразности их строительства.

   Ролкеры позволяли не только грузить контейнеры сверху кранами, но, что ещё более важно, закатывать их в корабль горизонтально. Это ускоряло погрузку и разгрузку судна, а также исключало необходимость наличия в портах соответствующего кранового и другого оборудования, необходимого для грузовых операций с обычными судами За счёт этого расширялось число доступных для этого типа судов портов.

   Тем более что в СССР с механизацией дело пока обстояло сложно и такое упрощение грузообработки серьезно облегчало положение с обработкой судов в отечественных портах. Таким способом можно было перевозить контейнеры на железнодорожном шасси или целые железнодорожные вагоны, контейнеры на полуприцепах, автомобили.

   Причем успешность развития производства автомобилей в СССР могло в будущем создать потребность в строительстве даже автомобилевозов, сведения о которых также были в подборке по судостроению. Экспорт автомашин в другие страны мог стать реальностью. Пример Японии, Южной Кореи, Китая наконец, говорил Хрущёву, что здесь нет ничего невозможно для настойчиво работающей над достижением своей цели страны, тем более достаточно технически развитой, как СССР.

   Ролкеры предполагалось поначалу использовать на коротких трассах в Чёрном, Балтийском и Охотском морях, тем более, что мирный договор с Японией уже вызвал заметное деловое оживление на Дальнем Востоке. Япония, не имеющая значительных запасов древесины, была заинтересована в поставках советского леса и другого сырья. При обсуждении условий мирного договора и последующего развития сотрудничества этот вопрос с японским премьером уже обсуждался. Лес можно было возить в пакетах, загружая их в ролкеры на стандартных грузовых платформах.

   Предполагалось наладить и паромное сообщение. Помимо новых автомобильных паромов в Керченском проливе, дополнивших уже работавшие ж/д паромы, а также работ по созданию паромной переправы через Татарский пролив на Сахалин (Ванино – Холмск) и переделкой местной ж/д ветки под советскую широкую колею, паромной линии Советская Гавань – Магадан и Советская Гавань-Петропавловск-Камчатский, Хрущёв предложил проложить международные паромные трассы в Болгарию и ГДР, в частности Ильичевск-Варна и Клайпеда – Мукран (Засниц), была также паромная трасса Ленинград (Усть-Луга) – Калининград(Балтийск) – Росток.

   То, что помимо контейнеров и трейлеров с обычными грузами, новые суда могли доставить к другим берегам оружие и снаряжение в контейнерах, самолеты и вертолёты на своих палубах, тяжелые танки и самоходки в трюмах, было понятным для участников обсуждения. Кузнецов при ознакомлении с планами строительства этих судов только сильно вздохнул, вспомнив, как в войну приходилось перевозить и высаживать десант на любой подходящей посудине, от мотобота до канонерок, и используя даже крейсера, неся при этом неоправданные потери.

   Теперь видимо ситуация изменится, судя по разговорам с Хрущёвым, флот получит новые современные корабли, не только любимцы Сталина – крейсера, и но и авианосцы, эсминцы, да и десантные корабли, возможно, станут совсем иными. Никита Сергеевич как-то упомянул воздушные подушки и профессора Левкова, знакомого Николаю Герасимовичу по его летающим катерам, видимо подумывал об планах их возрождения.

   Для реализации решений, принятых на январской 1957 г сессии Координационного Совета ВЭС, на базе Ленинградского Кировского завода, Минского автозавода и «Предприятия п/я 643» (позже известного как ГСПИ «Союзтрансмашпроект») было образовано МНПО «Трансмаш», занимавшееся разработкой и изготовлением специализированных тяжёлых погрузчиков, трейлеров, портальных кранов, в т.ч. на пневмоходу, и другой техники, предназначенной для обработки контейнерных и накатных грузов. Несколько позже к МНПО присоединился Челябинский завод автоприцепов, где начали выпускать трейлеры для перевозки контейнеров.

   В производство вскоре пошли и разработки краново-погрузочной техники ОКБ Инженерных Войск.

   Сами контейнеры нескольких стандартных типоразмеров уже изготавливались на Амурском и Ильичёвском судостроительных заводах. Появление контейнерных перевозок требовало развития сопутствующей транспортной инфраструктуры: контейнерных терминалов, площадок хранения, автоматизированных перегрузочных комплексов.

   Привлечённые к проекту Хрущёвым и Байбаковым специалисты Госплана подсчитали, что только устранение потерь при перегрузке сыпучих грузов – зерна, угля, удобрений, и т. п. – при переходе на их транспортировку в специализированных контейнерах в несколько лет окупит стоимость постройки самих контейнеров и частично – инфраструктуры по их обработке.

   Ширину и длину контейнеров сделали чуть больше, чем у первоначальных вариантов, спроектированных Малькольмом Маклином. (В реальной истории Маклин использовал вначале 35-футовые контейнеры). Поскольку в «документах 2012» имелась обширная база международных стандартов и советских ГОСТов, покопавшись в ней, специалисты Серова отыскали стандарты ISO на контейнеры и паллеты.

   Удалив из копии текста все упоминания ISO и даты, они передали его в американскую резидентуру КГБ. Оттуда текст попал в купленную ребятами Серова у Маклина транспортную компанию, переименованную ими в «All-American Truck Co». А уже специалисты компании показали подправленный стандарт самому Малькольму Маклину, представив его как «проект международного стандарта контейнерного транспорта». При этом они ссылались на разработанную шведской компанией BT в 1946 г. европаллету размером 800х1200 мм, выпускавшуюся компанией NWPCA (National Wooden Pallet and Container Association), которую основал Вальтер Крук

   Поскольку система контейнерных перевозок относительно недавно начала раскручиваться, изменения представлялись не особенно дорогостоящими. Несколько мешало ограничение ширины автомобилей и прицепов в США, составлявшее 8 футов. К тому же по действующим в США таможенным правилам, пролоббированным местными транспортниками, поступающие из Европы грузы необходимо было выгружать и транспортировать далее до пунктов назначения в американских контейнерах.

   Маклин, был заинтересован перспективами расширения географии своих перевозок в Европу. Поэтому он согласился увеличить максимальную длину своего морского контейнера до 12,192 м (40 футов), а внешнюю ширину до 2,484 м, чтобы внутри контейнера укладывались в 2 или 3 ряда паллеты размером 1200х800 мм,, фактически приведя его размеры к размерам европейского стандарта ISO 668:1995. Также в соответствии с предложенным стандартом, Маклин ввёл в свою практику перевозок меньшие контейнеры кратных размеров – длиной 20 и 10 футов. (6 и 3 метра округлённо)

   Идея применения паллет при загрузке контейнеров генеральными грузами Маклину понравилась, так как она позволяла ускорить погрузку-разгрузку в несколько раз за счёт её механизации. По действующим правилам, грузы всё равно приходилось перегружать из американских «сухопутных» контейнеров 8 футовой ширины в «европейские». Маклин продал свой парк 8-футовых контейнеров оптом, и с тех пор «Sea-Land» использовала для морских перевозок контейнеры пока ещё не существующего стандарта ISO, более приспособленные к условиям Европы. (АИ)

   Сложность функционирования создаваемой системы грузоперевозок с самого начала требовала мероприятий по автоматизации управления. Хрущёв поручил Исааку Семеновичу Бруку разработать электронную систему управления грузоперевозками на основе универсальных ЭВМ.

   После согласований и уточнений, весной 1957 года был принят пакет Постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР: «О развитии контейнерных грузоперевозок, специальной техники и сопутствующей инфраструктуры», «О создании автоматизированных систем управления транспортом и грузоперевозками», «О модернизации заводов судостроительной отрасли СССР», «О развитии крупнотоннажного судостроения в Дальневосточном регионе СССР», «О развитии судостроительного двигателестроения», «О развитии судостроительного машиностроения», . В последних постановлениях внимание было уделено развитию судовых двигателей и другого оборудования для судов и кораблей, которое отставало по техническому уровню от иностранных аналогов. Так, в Брянске было ещё активнее начата разработка мощных малооборотных дизелей с технической помощью одной из ведущих зарубежных фирм. Как и в «той истории», контракт заключили с датской фирмой «Бурмейстер и Вайн».

   Ленинградский Кировский завод получил задание на развитие технической базы для обеспечения законченного производства паротурбинных установок для подводных лодок вместе с редукторами.

   Согласно постановлению по Дальнему Востоку, предполагалось расширить судостроительный завод во Владивостоке, построив ещё одну производственную площадку и сухой док для постройки кораблей большого водоизмещёния. Завершить работы предполагалось в течение 5 лет. Ещё один судостроительный завод было решено построить в дальневосточном порту Большой Камень, переведя в него Амурский судостроительный завод, сняв, таким образом, ограничения по тоннажу и создав таким образом в районе Владивостока судостроительно-судоремонтный комплекс.

   На всех новых заводах предполагалось строительство сухих доков с организацией передовых техпроцессов строительства судов, при которых монтаж судов можно было бы вести «конвейерным» способом, подвозя на большегрузных тележках блоки и секции корпусов, доставляя на место мощными портальными кранами, уже практически готовыми из корпусных цехов и стыкуя их между собой уже после установки и опробования внутреннего оборудования. Спуск корабля на воду при этом обеспечивался обычным заполнением дока. При этом сам док мог разделяться на несколько секций, где независимо друг от друга могло вестись строительство различных кораблей или судов, а также ремонт и спуск на воду.

30. «План Серова» против «плана Даллеса»

   В начале марта 1957 года к Хрущёву пришёл с серьёзным разговором Иван Александрович Серов. Никита Сергеевич сначала подумал, что речь пойдёт об очередном захвате или покупке западной компании, тем более, на повестке дня как раз стоял вопрос о скупке акций АРАМКО. Но тема обсуждений оказалась неожиданно более глубокой.

   – Изучал я тут первоисточники, – сказал Серов. – Применительно к нынешней ситуации. И сравнивал с документами «оттуда». Неожиданные выводы получаются.

   – Это какие же? – спросил Хрущёв.

   – Прежде всего: проблемы со снабжением в 1962-63-ем убили у народа веру в коммунизм, – сказал Серов. – Весь моральный эффект от полёта Гагарина и прочих успехов пошёл прахом. Особенно плохо было на периферии. Города-миллионники все же получше снабжаются. Отсюда вывод: этих проблем допускать нельзя. И второй вывод: надо выравнивать снабжение по стране. Для начала – хотя бы продовольственное.

   – Правильные выводы. Оба, – согласился Никита Сергеевич. – Я это учитываю. Прежде всего – с МТС ошибку «там» сделали. Здесь её не будет. Преобразование колхозов в совхозы – тоже. И денежная реформа ещё наложилась. Все одно к одному. Сейчас спешить не будем. Помнишь, из юмора, первое правило этого, как его... во, вспомнил, системного администратора! «Работает – и не трогай его.» Вот и мы с тобой тоже – системные администраторы для всей страны. И действовать должны тоже с оглядкой.

   – Денежную реформу проводить так или иначе придётся, – заметил Серов. – Рубль, во-первых, плохо защищён от подделывания. Пока он обращался только внутри страны, это не страшно. Но сейчас он постепенно будет становиться мировой резервной валютой. То есть, его будут всё чаще подделывать. И второй момент: помнишь, как в начале 20-х золотые червонцы с нашей символикой на Западе брать отказывались?

   – Ну, было дело, – припомнил Хрущёв. – Вроде тогда спецсерии с другим оформлением чеканили, для Запада.

   – Вот и я подумал: если монеты с юбилейным и всяким там специальным оформлением чеканить можно, почему с бумажными деньгами так нельзя? – спросил Серов. – Сделать для внешнего обращения политически нейтральное оформление банкнот. То есть, внутри страны ходят деньги обычного оформления, но защищённые от подделки, а для зарубежных партнёров – деньги специального оформления. При этом номиналы у тех и других строго одинаковые, курс один и тот же, и они свободно обмениваются Сбербанком обычные на «зарубежные» и обратно. Глядишь, и Индия с Индонезией быстрее в валютный союз подтянутся, да и другие страны скорее заинтересуются.

   – Помнишь, в апреле 52-го, когда экономическое совещание в Москве проходило, впервые обсуждали идею альтернативной зоны мировой торговли? – напомнил Серов. – () Тогда ведь этой идеей заинтересовались Иран, Эфиопия, страны Латинской Америки: Аргентина, Мексика, Уругвай, и даже европейские страны, традиционные нейтралы – Австрия, Швеция, Финляндия, Ирландия, Исландия. Сейчас ВЭС на подъёме, надо бы попробовать с ними предварительные консультации провести...

   – Гм... – Никита Сергеевич задумался. – Исландию можно вычеркнуть, они с НАТО дружат, хотя и не члены организации... Аргентина, Мексика, Уругвай... А как же «доктрина Монро»? Америкосы взбесятся... М-да... Пожалуй, поручу Шепилову прозондировать почву...

   – С Латинской Америкой может получиться, – заметил Серов. – Просто потому, что там не любят «гринго». А «гринго» для них – американцы. Наши люди там сейчас по транспортной тематике активно работают, с населением контактируют, параллельно ведут разъяснительную работу. Так что сведения у меня из первых рук.

   – Попробуем, – кивнул Хрущёв.

   – Хорошо. Теперь дальше. О наших внутренних перспективах, – продолжил Серов. – Коммунизм, он от слова «коммуна», так?

   – Ну да... Ты о чём?

   – А это значит, что для перехода к коммунизму нужна не столько материальная база сколько морально-этическая, – пояснил Серов. – Коммунизм, он и первобытный бывает, без материальной базы вообще, когда всем племенем валят мамонта, потом всем племенем его едят. И военный коммунизм, где материальная база работает на нужды фронта, а все держатся на надежде и энтузиазме. Но все это частные случаи, в нынешних мирных условиях они не работают.

   – Ну, так, – согласился Хрущёв.

   – Мы ставим задачу построения коммунизма, так? Значит, начинать надо с воспитания нового человека. Нового типа мышления, которое интересы коммуны, интересы человечества в целом, ставит превыше интересов индивида.

   – Э-э-э... Это не коммунизм получается, а муравейник, или пчелиный рой, – возразил Хрущёв.

   – Нет. Муравей, пчела, действуют инстинктивно, а человек – осознанно, – ответил Серов. – Начинать надо со школы, с детсада, с привычек, формирующих характер.

   – Хрена се... глубоко копнул!

   – Так не все же время частные вопросы решать, надо и о глобальных проблемах думать, – усмехнулся Серов. – Тем более, что первый шаг к коммунизму, вообще-то, прост до смешного. Ты собирался на следующем съезде Конституцию новую обсуждать?

   – И принимать, после обсуждения, – подтвердил Никита Сергеевич.

   – Вот, видишь, какой удобный момент. Теперь смотри: Швейцария. У них основные, затрагивающие общество, законы обсуждаются всем обществом и принимаются на референдуме, – сказал Серов. – Вот он тебе первый шаг к коммунизму: осознание причастности каждого к государственным вопросам. Не просто галочка в избирательном бюллетене, «99,999% голосов отдано за блок коммунистов и беспартийных», а конкретное регулярное участие народа в обсуждении законов и проблем, стоящих перед государством. Первый шаг для перехода к реальному народному самоуправлению. Впиши это в Конституцию.

   – Гм... Ты хочешь сказать, что какая-то там Швейцария ближе к реальному коммунизму, чем мы?

   – Нет, конечно. Они сделали первый шаг, и остановились, – пояснил Серов. – Сохранили частную собственность, армию, тюрьмы, прочие атрибуты государства. Мы сделали шаг другой ногой – в экономике, и второй шаг – во всенародном управлении, ещё в Конституции 1918 года. Но потом, под давлением внешних обстоятельств вынуждены были сделать шаг назад. Почему бы сейчас не шагнуть вперёд снова? Уже на более высоком материально-экономическом уровне? Сам же говоришь: «Дооткладываетесь». Если ждать построения материальной базы коммунизма, не воспитывая при этом нового человека, к построенной базе придёт стадо свиней, не видящих дальше своего корыта. Это я утрирую, конечно.

   Хрущёв задумался. Пару минут он молчал.

   – Х...яссе ты вопрос поднял... – произнёс он. – Вам в Комитете вроде бы своих дел хватает...

   – Никита Сергеич, ты самодура-то не включай, знаешь ведь, что я дело говорю, – усмехнулся Серов.

   – Да не включаю я самодура, удивился просто, – пояснил Хрущёв.

   – Я же вижу, что тебе вздохнуть некогда, – ответил Серов. – Вот и пытаюсь помочь, по мере сил. Не Суслову же такое дело поручать.

   – Понимаю. Спасибо, – невесело кивнул Никита Сергеевич. – В Конституцию внесу, и закон «О референдуме» нужно будет новый принять. Ох, аппарат ЦК взвоет...

   – С Руденко поговори, – посоветовал Серов. – Прокуратура им уже яйца прижала, можно ещё на пару оборотов тиски повернуть.

   Хрущёв хмыкнул:

   – Не, тут не его компетенция, они же закон не нарушают. Они сопротивляться изменению установленного порядка будут. За мягкие кресла боятся. Надо начать широкое обсуждение в первичных парторганизациях, и разработать механизм голосования без отрыва от производства. Если людей каждое воскресенье заставлять на референдумы ходить, знаешь, куда они тебя после третьего раза пошлют? Народ ведь пока ещё несознательный. А надо, чтобы этот референдум воспринимался не как обычное голосование, а чтобы у людей государственное мышление включалось.

   – Тоже верно, – согласился Серов.

   – Надо как-то внушить народу веру в этот закон, убедить, что он работает, – сказал Никита Сергеевич. – Чтобы люди поверили и прониклись.

   – А надо провокацию устроить, – ухмыляясь, предложил Серов.

   – Это как?

   – Ну, как? Обыкновенно. Пару нормальных законов, улучшающих благосостояние, принять. А потом кто-то, не ты, конечно, должен выйти в Верховный Совет с проектом закона, от которого народу будет ощутимо хуже. Надо такой вопрос подобрать, чтобы для развития страны вреда не было, но права и жизненный уровень населения задевало, – пояснил Серов.

   – Гм... Угу. Водка подорожает, – усмехнулся Хрущёв. – Ну и?

   – Дальше закон выносится на референдум, и народ в едином боевом порыве благополучно его отвергает, – пояснил Серов. – И такие процедуры надо устраивать не один раз, а периодически. Чтобы карась не дремал. В «той истории» у них Госдума такие идиотские, а то и антинародные законы каждую неделю принимает. Но они реально не могут ни депутата отозвать, ни на принятие закона воздействовать.

   – А если у нас народ будет видеть, что он – реальная сила, что он может отвергнуть неправильный, глупый или неправомерно ущемляющий граждан закон, то и отношение к процедуре референдума будет совсем другое, ответственное.

   – Интересная идея, – заметил Никита Сергеевич. – Но ведь может возникнуть ситуация, когда по государственным соображениям действительно необходимо принять непопулярный в народе закон. Ну, скажем, нет другого выхода.

   – Можно предусмотреть перечень ситуаций, когда действие Конституции приостанавливается, – предложил Серов. – Угрожаемый период, массовые беспорядки, межнациональные конфликты... А ещё надо предусмотреть право вето, скажем, для Первого секретаря ЦК, Председателя Верховного Совета, Председателя Совета Министров, и Председателя Верховного Суда, по представлению Генерального прокурора. На случай, если кто-то внесёт популистский, но вредный закон.

   – И через первичные парторганизации надо разъяснительную работу проводить, комсомол опять же подключать, они же тоже голосовать право имеют, – размышлял вслух Хрущёв.

   – Если мы всерьёз решили нового человека коммунистической формации выращивать, – заметил Серов, – то к разъяснительной работе даже пионерские организации подключать надо. Дозированно, аккуратно разъяснять значение всенародного волеизъявления. На конкретных примерах. Тут нельзя сплеча рубить, обдумывать надо, каждый шаг. Давай подумай не спеша, я тебе идею подкинул, а ты её в мозгах поваляй.

   – Угу, – Хрущёв кивнул, соглашаясь.

   – И ещё, – продолжил Серов. – Знаешь, в чём особенность политики США? У них президенты меняются, а политика остаётся неизменной. А у нас с каждым новым руководством политика менялась, судя по «тем документам». То мы в одну сторону шарахались, то в другую. Надо этот бардак прекращать.

   – Как ты его прекратишь? – спросил Никита Сергеевич. – Времена меняются, меняется международная обстановка, отсюда меняется и политика.

   – Да вот ни хрена, – возразил Серов. – Американская политика почему-то не меняется. Вот я и пытаюсь тебе сказать: мы с тобой не вечные. Придёт после тебя кто-то другой, и всё, чего мы добились и ещё добьёмся, спустит в унитаз.

   – А чтобы этого не произошло, надо тебе преемника готовить. А в идеале – создать систему, которая будет обеспечивать неизменность политического курса. Это не просто, но сделать это необходимо.

   – Тут ты прав, – согласился Хрущёв. – Пока не знаю, кого выбрать, но уже думаю. У тебя, вижу, ещё какой-то вопрос есть?

   – Есть. Но для его правильного обсуждения тебе надо вот эти два документа одолеть, – сказал Серов. – Иначе получится разговор слепого с глухим, – он передал Хрущёву две распечатки.

   Одна из них, потоньше, листов этак на 30, была озаглавлена «Директива NSC 20/1 Задачи в отношении России». На обложке документа были также помечены имена авторов: Джордж Фрост Кеннан, Кларк Клиффорд, Джеймс Форрестол. (Русский перевод директивы NSC 20/1 см. здесь )

   – Погоди-ка, – припомнил Хрущёв. – Кеннан... Кеннан... Это не бывший американский посол, случаем? Которого Сталин в 52-м году едва ли не пинками вышвырнул из Союза?

   (26 сентября 1952 года в «Правде» появилась редакционная статья, в которой сообщалось, что американский посол, прилетевший в Западный Берлин из Москвы, сделал клеветническое заявление для прессы и показал себя лжецом и заклятым врагом СССР. Кеннан сравнил положение американцев в Москве с той ситуацией, в которой он находился в Германии в 1941–1942 годах, когда он был интернирован нацистами. В итоге посол был объявлен «персоной нон грата», ему даже не разрешили лично вывезти из посольства свою жену и детей)

   – Он самый, – подтвердил Серов. – А двое других – Кларк Клиффорд, юрист в администрации Трумэна, и Джеймс Форрестол, бывший министр обороны США, который сошёл с ума на почве «советской угрозы» и 22 мая 1949 года выпрыгнул из окна кухни на 16-м этаже.

   – Н-да-а... И что же накропал сей «творческий коллектив»? – спросил Хрущёв.

   – «План Даллеса».

   – Что-о?!! – оторопел Никита Сергеевич.

   – Эти 30 листов, что у тебя в руках – не что иное, как тот самый пресловутый «План Даллеса», который упоминается в «тех документах», – торжествующе объявил Серов. – По иронии судьбы братья Даллесы не имеют к нему ни малейшего отношения. Его реальные авторы – Кеннан, Клиффорд и Форрестол.

   – Ничего себе... Это вы в «тех документах» нашли?

   – Нет. В документах его не было, – ответил Серов. – Это – работа нашей агентурной разведки в США. Мы знали, что искать, и нашли.

   – Ну, молодцы! – восхищённо похвалил Хрущёв. – Ну, красавцы! А второй документ? – он взвесил в руке заботливо переплетённую распечатку листов этак на двести с лишним.

   – А вот это уже из «тех документов», – ответил Серов. – Книга «Великая шахматная доска», автор – будущий помощник президента по национальной безопасности Збигнев Бжезинский.

   – Поляк, что ли?

   – Американец польского происхождения. Книга не совсем соответствует нашей реальности, она посвящена анализу геополитической ситуации, возникшей после распада Советского Союза, –пояснил Серов. – Но, тем не менее, чтение очень познавательное. Надо, чтобы ты эти документы прочитал и осмыслил. А потом уже и говорить будем.

   Чтение двух документов заняло у Хрущева неделю по вечерам, поскольку параллельно приходилось заниматься текущими государственными делами. Через неделю он вызвал Серова:

   – Прочитал, – коротко сказал Никита Сергеевич. – Рассказывай.

   – В общем, вопрос также возник в результате изучения работ классиков марксизма-ленинизма, – без тени улыбки сказал Серов. – Помнишь тезис, что капитализм может развиваться только при расширении рынков сбыта?

   – Да, было такое.

   – А теперь припомни ленинское определение социализма: «Социализм — это государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией». Хотя некоторые авторы «оттуда» утверждают, что наш строй – это не социализм, а так называемый политаризм. Но суть от этого не меняется, поскольку он тоже производная от капитализма.

   – Ты это к чему? – спросил Хрущёв.

   – К тому, что двум капитализмам на одном шарике места нет, – пояснил Серов. – И даже если мы вдруг откажемся от социалистического пути и начнём дружно и весело строить капитализм, мы от этого врагами для Штатов и Европы быть не перестанем. Что блестяще показывает история с 1991 по 2012 годы в «тех документах». Так что, сколько бы мы о мирном сосуществовании с капитализмом не говорили, они днём будут нам мило улыбаться, а по ночам – точить на нас рашпиль. Потому что так велят объективные экономические законы. А идти против экономических законов так же глупо, как против законов физики. Это все равно, что ссать против ветра.

   – Ну, и что ты предлагаешь? – спросил Никита Сергеевич. – Гонку вооружений против всего капиталистического мира нам не выиграть. Даже вместе с Китаем и Индией. Силёнок у экономики не хватит. Можем только оттягивать неизбежное. Ядерную войну нам тоже не выиграть. Её вообще выиграть нельзя, можно только проиграть, всей планетой.

   – Мне ещё один неприятный вывод в «тех документах» попадался, – сказал Серов. – Капитализм за счёт жесточайшей эксплуатации в равных условиях имеет преимущество по производительности труда. Они имеют возможность выжимать последние соки из своих рабочих. А могут вообще выносить производство в развивающиеся страны, и эксплуатировать их, как рабов. Мы не можем себе этого позволить, поскольку это противоречит доктрине социализма. И потому проиграем.

   – Тут я бы поспорил, – сказал Хрущёв. – За счёт автоматизации производства производительность можно значительно поднять.

   – Так и буржуи будут своё производство автоматизировать, – ответил Серов. – И в довесок к гонке вооружений мы получаем гонку станкостроения? При том, что у Америки и так 90 лет мирной форы. Сам же говорил, помнишь? Вот мне в голову и запало.

   – Говорил, – мрачно сказал Хрущёв.

   – Я к тому, что наши нынешние успехи, вроде Египта или Саудовской Аравии, и даже создание ВЭС, это частности, которые не меняют картину в целом.

   – Так что ты предлагаешь? Поднять руки и сдаться, что ли? Или начать самоубийственную войну с Америкой? –спросил Никита Сергеевич.

   – Нет. Мировая экономика – это весы с двумя чашками, – ответил Серов. – Хороший купец всегда сумеет покупателя обжулить. Магнит под весы подсунуть, или там, чашку пальцем прижать... Если мы объективно не можем обогнать капитализм по производительности труда, можно попробовать «опустить» капитализм до доступного нам уровня, а то и ниже. Придержать чашку.

   – Как?

   – Про нефтяной кризис 1972 года читал? Когда ОПЕК запретила ввоз нефти в США из-за арабо-израильской войны?

   – Читал. Ты имеешь в виду, что если мы создадим ОПЕК и будем его контролировать, то можем тоже устроить такой кризис? – спросил Хрущёв.

   – Можем. Но США одним нефтяным кризисом не убить. В «той истории» они 10 лет воевали во Вьетнаме, при этом вытянули Лунную программу, и у них хватило сил выжить в нефтяном кризисе, – напомнил Серов. – Сейчас ты Хайнань у Китая оттяпал. Следовательно, Вьетнамская война теперь под очень большим вопросом, так?

   – Для того и оттяпал, – подтвердил Никита Сергеевич. – Два миллиона вьетнамцев нам ещё пригодятся.

   – Вот и выходит, что мы можем выиграть сражение, но проиграть войну.

   – Ты, Иван Александрович, вокруг да около не ходи, – сказал Хрущёв. – У тебя план есть? По глазам вижу, что есть.

   – Есть, – ответил Серов.

   – Тогда излагай.

   – Вспомни по «тем документам», как эти гады разрушили СССР, – напомнил Серов: 1. Антиалкогольная кампания. По результатам Горбачёв уже воспринимался как враг народа. 2. Продовольственная программа, результатов которой люди так и не увидели. 3. «Конверсия» военных производств – фактическое их убийство. 4. Мощнейшее информационное давление СМИ. Основные тезисы:   - мы отстали на 50 лет   - Вся экология страны отравлена   - Наша армия - небоеспособное говно   - Вот передадим заводы в частные руки – у каждого завода будет хозяин и всё само наладится   - «Невидимая рука рынка» сама, по волшебству, все разрулит,

   – И эта лабуда изо дня в день из телевизора, в головы народа. А заменить нечем. Нет других новостей в стране.

   – Затем, в 1989-90 г по команде сверху в магазинах пропадают продукты. В Елисеевском магазине!!! в Ленинграде прилавки завалены одной жвачкой! Зарплату продолжают платить, но на неё ничего не купишь. Одновременно начинают открываться коммерческие магазины, в которых есть всё, но цены дикие.

   – Продукты из госмагазинов автоматически переместились в «кооперативные» частные лавочки. А в сознании уже ассоциация: «Продовольственная программа, а жрать нечего»

   – В начале 1991-го отпускают цены. И продукты появляются везде, как по волшебству. Жратвой завалено всё!!! Зарплату в 1991-92 продолжают исправно платить, финансирование идёт, но этих денег ни на что уже не хватает.

   – Затем начинается «обналичивание безнала», результат – вброс гигантского количества денег, не обеспеченных товарами. Ну и? В сознании народа формирована чёткая ассоциация «СССР = нечего жрать». Кто в таких условиях пойдёт воевать с «оппозицией» «за СССР»?

   – И после этого кто-то ещё будет утверждать, что СССР «развалился сам, потому что экономика была неэффективна»?

   – Помню, – Хрущёв помрачнел и сжал кулаки так, что хрустнули суставы. – Такое разве забудешь?

   – Притом заметь: в директиве NSC-20/1 основной задачей США поставлено не уничтожение СССР, а сокращение нашего влияния, помнишь? – спросил Серов, и процитировал: «III. Основные задачи. Нашими основными задачами в отношении России на самом деле являются только две следующие : а. Уменьшить мощь и влияние Москвы до таких пределов, при которых она больше не будет представлять угрозу миру и стабильности международного сообщества; и б. Внести фундаментальные изменения в теорию и практику международных отношений, которых придерживается правительство, находящееся у власти в России. С решением этих двух задач наши проблемы в отношениях с Россией сократились бы до уровня, который можно было бы счесть нормальным »

   – И это помню, – проворчал Никита Сергеевич.

   – При этом, обрати внимание на такой пассаж из этого документа: «Настоящий документ не подразумевает никаких суждений по поводу того, способно ли Советское правительство вести себя относительно умеренно и порядочно во внешних делах и при этом сохранять свою власть внутри России. Если ситуации, отвечающие нашей целевой направленности в мирное время, действительно возникнут, если они окажутся несовместимыми с внутренним удержанием Советской власти и вынудят Советское правительство уйти со сцены, мы будем рассматривать такое развитие без сожаления, но не примем на себя ответственность за то, что добивались или вызвали его. » Хорошо придумали, я не я, и лошадь не моя.

   – Ну, так это вполне по-американски, – буркнул Хрущёв.

   – Теперь смотри: в их экономику мы уже свою клешню запустили. Даже сумели частично установить контроль над СМИ, – напомнил Серов. – Поначалу мы это рассматривали как частный случай, как возможность заработать валюту в бюджет, обойти экспортные ограничения. Но ты ведь уже тогда предлагал в случае войны парализовать их экономику, так?

   – Конечно, – кивнул Никита Сергеевич.

   – Тогда логично сделать следующий шаг: скупить оптовых поставщиков продовольствия в США и Западной Европе, – сказал Серов. – Кстати, скупать оптовиков мы уже начали, после запуска спутника, когда в Штатах биржа рухнула. Хорошо было бы, конечно, скупить их нефтянку и энергетику. Ведь по мере скупки их бизнеса наши доходы будут расти. Чем больше компаний мы контролируем, тем мы богаче? Но это вряд ли получится. На их нефтянку у нас никаких денег не хватит. А вот нефтеперегонные заводы подорвать – может получиться...

   – Погоди-погоди... – карие глаза Никиты Сергеевича расширились от удивления. – Ты что, предлагаешь устроить американцам в 1972-м то, что они нам устроили в 1991-м?

   – Да, – жёстко ответил Серов. – и не обязательно в 72-м. Скажем так: когда мы будем к этому готовы.

   – Ничего не выйдет,– покачал головой Хрущёв. – Американцы купили всю верхушку тогдашней партии.

   – А нам кто мешает их купить? – усмехнулся Серов. – Капиталиста купить ещё проще.

   – Не выйдет. У нас был Афганистан. Да ещё и Чернобыль. Одно к одному.

   – А у них – Вьетнам и Три Майл Айленд.

   – Три Майл Айленд и Чернобыль – масштабы несопоставимые.

   – Вьетнам и Афган по уровню потерь тоже несопоставимы. Американцы только по авиации около 4000 самолётов и вертолётов в сумме потеряли. А с нашими усовершенствованными комплексами ещё больше потеряют, – ответил Серов. – А если твой будущий преемник не зассыт продать вьетнамцам ПКР, и они пустят на дно парочку авианосцев, Америку ждут значительно бОльшие проблемы. Да и с Три Майл Айлендом американцам подсобить можно.

   – Как ты это себе представляешь? – спросил Хрущёв.

   – Для начала надо заставить Америку увязнуть в долгой непопулярной войне с неясными целями, которой не видно конца, – сказал Серов. – Одновременно пусть они тратят деньги на дорогу амбициозную космическую программу вроде полёта на Луну. Затем нужна очередная арабо-израильская война, ОПЕК объявит о санкциях против США. У них начнётся нефтяной кризис. Они тут же начнут расконсервировать свои нефтепромыслы. Здесь возможны варианты: скорее всего, их нефтяную отрасль скупить не удастся, тогда можно попытаться подорвать заводы и поджечь нефтяные скважины. Опыт второй мировой, когда бензин в США был в ограниченном доступе, показывает, что америкосы на бензиновый голод реагируют очень остро.

   – Ну, так...

   – Дальше, как бы случайным совпадением ONN начинает показывать серию репортажей из СССР и ВЭС – как живут люди в соцстранах. И тут в магазинах в США начинает пропадать жратва. Вся. А по ящику все из себя умные политологи начинают говорить о заговоре капиталистов с целью нажиться на бедах среднего американца. И между прочим, так, подпускают мысль, что в плановой экономике такие кризисы невозможны.

   – А куда, по-твоему, пропадёт жратва? – спросил Хрущёв.

   – В контейнеры, на корабли и в СССР. Так же, как в «той истории» продукты из СССР вывозили, – ухмыльнулся в ответ Серов. – Чего добру пропадать? Заодно и своему народу изобилие устроим.

   – Ну ты жучара, – рассмеялся Никита Сергеевич. – Не выйдет. Арестуют еду прямо на складах.

   – А её на тот момент там уже не будет. Так, остатки мелкие. Знаешь любимый трюк нашей торговли? Пересортица. По документам в холодильнике мясо, а в натуре – банки с гуталином. Условно говоря. И что, по-твоему, сделают простые, средние американцы? Учитывая, что продажа оружия у них свободная, а в Конституции прямо записано, что народ имеет право свергнуть правительство, если оно не отвечает интересам народа. Какая там поправка к Биллю о правах?

   – Введут национальную гвардию и армию. И постреляют твоих повстанцев, если те от голода сами ноги не протянут.

   – Это возможно. Но нацгвардия – это «солдаты по воскресеньям». Те же обыватели. Такие же голодные. У которых уже к тому времени уже сложится ассоциация «Нечего жрать – виноваты капиталисты. Капитализм в момент кризиса – это голод, грабёж, и обман». Телевидение-то на что? А радио?

   – Так тебе и позволят такие высказывания по телевидению! – усмехнулся Хрущёв.

   – А мы эти передачи через спутник на Штаты гнать будем. К тому времени спутники уже будут вовсю, – ответил Серов. – А ретранслятор со спутника в телесеть сделаем блуждающим. Тем более, я читал, что в Штатах будет популярно кабельное телевидение. Вот его тоже скупать надо.

   – Кстати! У них же любая нестандартная или угрожающая ситуация неизменно приводит к панике на бирже! Ну, пусть не любая, но достаточно часто. Вспомни со спутником – как наш отдел финансовых операций в мутной водичке рыбку половил, а? Акций на четыре миллиарда долларов по докризисной стоимости скупили! – Серов, вспомнив удачную операцию, довольно ухмыльнулся. – При такой панике мы сможем большую часть американской экономики скупить по дешёвке, и затем она будет работать на нас.

   – Скупить часть их экономики под шумок – это хорошая мысль, – согласился Никита Сергеевич. – Но в целом... всё же не верится, что из этой затеи что-то выйдет. Чего мы пытаемся добиться в итоге?

   – Как уже сказал, можно подгрести под себя хороший кусок экономики Штатов. Пусть она на нас работает. Это раз, – загибая пальцы, начал перечислять Серов.

   – Если удастся спровоцировать беспорядки, то, пользуясь теорией «управляемого хаоса», помнишь, я тебе приносил, в прошлом году, можно довести Штаты до состояния второй войны между Севером и Югом, например. Это два.

   – Вывезти из Штатов скупленное продовольствие – не то что бы большая победа, но лишним точно не будет, это три.

   – А если всё правильно сделаем, народ вырежет подчистую капиталистов, скинет нахрен правительство, либо вынудит имеющееся перейти на социалистический путь развития. Чего мы и добиваемся. Тем более, у них будет живой пример перед глазами. Мы им «гуманитарную помощь» возить будем. Это четыре.

   – То есть... мы сначала у них жратву вывезем, а потом сами же их кормить будем? – удивлённо переспросил Хрущёв.

   – Именно! Создавая тем самым образ «гуманного и добродетельного человека коммунистической формации», – усмехнулся Серов. – Чтобы им было на что равняться. А резать капиталистов им можно и помочь.

   – Что, есть намётки? – спросил Никита Сергеевич.

   – Кое-что. Для начала, в США сейчас напряжённая межрасовая ситуация. Негры бесправны, процветает расовая дискриминация, – ответил Серов. – Если помнишь, по «тем документам», первым эту проблему сверху начал решать Кеннеди. Но его убили, потом начался Вьетнам, в 1968-м убили Мартина Лютера Кинга, в результате усилились столкновения с полицией, началась почти что гражданская война. Она закончилась в 1969 году с разгромом негритянской военной организации «Чёрные пантеры».

   – Мы можем заранее установить контакты с лидерами организации, – предложил Серов. – Правда, есть проблема: не любят они белых. Хотя стоят на левых позициях, возможно, за счёт этого удастся войти в контакт. Если мы им оружия подкинем, и дисциплинку подтянем – в отношении негров это непросто, но сделать придётся – тогда можно устроить американскому руководству серьёзные проблемы.

   – Вторая возможность: американские индейцы. Их резервации пользуются относительной экстерриториальностью. То есть, на индейских территориях можно устраивать, скажем, склады оружия для тех же «Чёрных пантер».

   Хрущёв с некоторым недоверием почесал лысину.

   – Не уверен, что получится... Но попробовать можно, – произнёс он.

   – Всё больше толку, чем в полудиких африканских царьков миллиарды вкладывать, – сказал Серов.

   – Хорошо, согласен. Пробуй пока устанавливать контакты. До 1968 года время ещё есть, – усмехнулся Хрущёв.

   – Параллельно, создадим специализированную боевую организацию внутри Штатов, – продолжил Серов. – Она будет заниматься планомерным отстрелом миллиардеров и миллионеров. Замаскируем её, скажем, под религиозную секту. Какая-нибудь «Церковь справедливости». Ты в курсе, что по американским законам кто угодно может создать собственную церковь? В смысле, не молельный дом, а религиозное учение? Вот и мы создадим.

   – Погоди... Ты хочешь просто зачищать одного миллиардера за другим? – спросил Хрущёв. – А смысл? Чтобы, если это выплывет, нас обвинили в терроризме?

   – Не-а. Смотри, – пояснил Серов, – Начался кризис. Пропадает жратва. В СМИ начинаются разоблачения: «Торговая сеть, принадлежащая такому-то миллионеру, продала все запасы продовольствия за границу, оставив американцев умирать от голода...» И тут, бац, этот миллионер получает пулю в голову. Потом второй, третий, четвёртый... Компромата у нас на многих воротил бизнеса нарыты уже тонны. Очень скоро миллионеры почувствуют, что у них земля горит под ногами. Надо, чтобы они поняли, что их деньги не могут их защитить.

   – Ага. А Джон Эдгар Гувер будет сидеть и безучастно на это смотреть, – усмехнулся Хрущёв. – Смешной ты, Иван Александрович...

   – А у Гувера, что, лоб бронированный? – криво ухмыльнулся Серов. – Снайперу не один хрен, кого валить? Хочешь, Астора, хочешь, Гувера. Его адрес, расписание и перемещения нам известны. Его заместителей – тоже.

   – Ну, завалите вы трёх-четырёх воротил бизнеса, – пожал плечами Никита Сергеевич. – Остальные наймут охрану. Или просто свалят из страны. В какое-нибудь Монако.

   – Свалят? От нас? – Серов усмехнулся. – Мы их в любой точке планеты достанем. У нас же уже сейчас почти на каждой таможне свои глаза и уши. В каждом порту и аэропорту. Мы разговоры диспетчеров слушаем, частные самолёты отслеживаем. А если в бухте Монако парочку яхт взорвать, со сбежавшими миллионерами, это ж всемирная паника поднимется. И охрана им не поможет. Смотри.

   Он достал из папки фотографию. На снимке был изображён снайпер с необычного вида винтовкой. Она была на вид очень большой, тяжёлой и напоминала, скорее, противотанковое ружьё.

   – Это что за оглобля?

   – Крупнокалиберная снайперская винтовка, специально разработана по нашему заказу, – пояснил Серов. – Под 12,7 миллиметровый патрон американского пулемёта «Браунинг» М2. Прицельная дальность – два километра. Охрана даже не поймёт, откуда их работодателю прилетело. Такой винтовкой можно самолёт на взлёте завалить. Или баллистическую ракету. А уж какому-нибудь Дюпону содержимое котелка разбрызгать по Пятой авеню – вообще нет проблем.

   – Да не получится у вас ничего, – в который раз повторил Хрущёв. – Полиция, ФБР, частная охрана...

   – Если завалить одного – двух миллионеров, то да, не получится, – согласился Серов, – Вычислят и найдут. А если в кризисный период начать отстреливать денежных мешков по десятку за ночь, возникнет хаос. Паника. А если ещё завалить заодно и Гувера, и верхушку силовых министров... А ещё, скажем, впрыснуть зарин в вентиляцию штаб-квартиры ФБР... Короче, не важно, каким именно способом, но надо создать ситуацию, в которой все миллионеры поймут, что богатство не может их защитить. Пусть почувствуют ужас. Не говоря уже о том, что это автоматически приведёт к панике на бирже. А для нас любая биржевая паника очень даже полезна. Ещё больше компаний по дешёвке скупим. Ты вспомни, когда Судоплатов замочил эту кодлу в отеле «Бильдерберг», как деловая жизнь на Западе замерла?

   – Ты пойми, ведь наш враг – не американский народ, – убеждённо сказал Серов. – Наш враг – капитализм. А капитализм – это не облако чёрное на горизонте. У него есть конкретные имена, фамилии и адреса.

   – Пф-ф... Ты хоть представляешь, сколько в мире вообще капиталистов? – спросил Никита Сергеевич.

   – Могу даже список предоставить, – усмехнулся Серов. – С адресами, телефонами, размером состояния и описью имущества. Список длинный, это верно. Но всех валить не нужно. Надо валить самых богатых и влиятельных, вообразивших себя «хозяевами мира». Можно прямо по списку Forbes. Чтобы боялись. До дрожи, до икоты, до усрачки боялись каждой тени, каждой проезжающей машины, каждого вертолёта в небе, каждого открытого окна.

   Хрущёв задумчиво потёр подбородок.

   – То есть, ты считаешь, что никакие варианты сотрудничества даже в принципе рассматривать не стоит?

   – Ну почему же, – ответил Серов. – С французами сам видишь, замутить удалось вполне успешно. Те же индусы, они, в общем, тоже не социалисты. А вот с англосаксами вряд ли получится. У них пунктик: «Бремя белого человека». Они искренне считают себя пупом Земли, а если их обломать – сильно обижаются и начинают долго и гаденько мстить.

   – Нет, отдельные проекты могут и с англосаксами получиться, конечно. Даже сейчас, уж на что «холодная война», а фермеры из Айовы наших колхозников в гости приглашают, – усмехнулся Серов. – Да и дальше, если по «тем документам» посмотреть, научное сотрудничество, например, было.

   – Оно и сейчас есть, – заметил Хрущёв. – Вон, вакцины из Штатов нашим учёным присылают, и мы им свои наработки по вакцинам отправляем...

   – Да не только вакцины, фундаментальная наука вообще к границам индифферентна, иначе научная мысль не может развиваться, – ответил Серов. – По «тем документам», помнишь, у нас с американцами даже в космосе сотрудничество было. Помнишь «Союз-Аполлон»? А уже после развала Союза в «той истории» американцы на наших космических кораблях на орбитальную станцию несколько лет летали. Потому что своего рабочего корабля у них после списания «Шаттлов» не было. Представляешь?

   – Ага, помню, – кивнул Хрущёв. – Подивился я изрядно...

   – Это я к тому, что, скорее всего, ситуация будет развиваться многопланово, – пояснил Серов. – Вполне возможно, что удастся договориться с американцами о проведении каких-то совместных научных исследований. Может быть, даже о совместных космических полётах, я и такого сценария не исключаю.

   – Но при этом ни на секунду нельзя забывать, что в Америке есть силы, которым такое сотрудничество – что серпом по яйцам. И они никогда не успокоятся. Даллеса покойного вспомни, если не веришь. И таких Даллесов там – каждый третий. В том же 2012-м американцы на наших кораблях в космос летают, и одновременно пытаются в тамошней России эти, как их... «оранжевые революции» устраивать.

   – Точно, – мрачно буркнул Хрущёв. – Горбатого могила исправит.

   – Поэтому надо готовить не один, а несколько вероятных сценариев, – предложил Серов. – Война во Вьетнаме – это один сценарий. Жестокий, неприятный, кровавый, но, возможно, необходимый.

   – Сотрудничество – вариант, конечно, более приятный, но вот вероятность его... сомнительна. Сам же говорил, помнишь: помимо президента, в США есть куча прочих влиятельных людей. Я бы даже иначе сказал, – вздохнул Серов. – В США страной правят интересы корпораций. А президент всего лишь озвучивает то, что ему эти корпорации приказывают сказать. Корпорации знают, что самые выгодные заказы, на которых можно больше всего денег урвать – это заказы правительственные и военные. Вот отсюда и плясать надо.

   – Я тебя потому и спрашиваю, – проворчал Хрущёв, – чтобы мне понимать, в какую сторону внешнюю политику поворачивать. К чему готовиться?

   – Как история повернётся и по какому из вариантов она пойдёт – нам сейчас неведомо, – ответил Серов. – Поэтому готовыми надо быть ко всем вариантам. К худшему, к лучшему, и к промежуточным. Поэтому ты давай, продолжай трепаться про мирное сосуществование, про сотрудничество, и вообще, побольше говори то, чего от тебя хотят услышать американцы и европейцы. Сам только в это не уверуй, случаем. А то ты у нас человек увлекающийся... Помни, что они – волки в овечьих шкурах. Только и ждут, что мы сделаем ошибку. Разорвут сразу. И при этом будут сладко так улыбаться... «Ничего личного, просто бизнес...»

   – А то я не понимаю, – буркнул Никита Сергеевич.

   – Вот и хорошо, что понимаешь, – удовлетворённо кивнул Серов. – А мы, тем временем, будем готовить «Эксперимент «Зеркало». Это мы так нашу операцию зашифровали. Помнишь, я тебе распечатки фантастики из телефона приносил?

   – Помню, читал, – Хрущёв взглянул на Серова. – «Зеркало» – это я понял, к чему. А почему «Эксперимент»?

   – А шоб нихто не догадався, – пошутил Серов. – К тому же мы пока сами не уверены точно, получится, или нет.

   – Ладно, «экспериментатор», – рассмеялся Никита Сергеевич. – Иди, работай.

   Слова Серова о необходимости воспитания «человека коммунистической формации» Хрущёва не просто озадачили, они запали глубоко в сознание Первого секретаря ЦК. Действительно, как можно говорить о построении коммунизма, если все инстинкты человека, начиная с рождения направлены в одну сторону – «хватай больше, греби к себе». Для построения жизнеспособного коммунистического общества эти частнособственнические инстинкты следовало прежде всего заменить новыми нормами поведения, заставив людей так же впитать их на уровне инстинктов, чтобы привычная, «рваческая» модель поведения, отличная от общепринятой в коммунистическом обществе, считалась неприличной, вызывала нравственное отторжение и неприятие.

   Никита Сергеевич не был специалистом по педагогике, но понимал, что нужно сделать. «В конце концов, Павлов собаку приучил к кормёжке по сигналу лампочки, у обезьян рефлексы воспитывать научились. Надо и тут подходить к воспитанию на уровне безусловных рефлексов. А уже потом подводить под них научно-воспитательную базу.»

   Изучая «документы 2012» он наткнулся на любопытные факты «той истории». После контрреволюционного переворота 1991 года начался всплеск «моды на православие». Подвержены ему оказались по большей части люди молодые и среднего возраста, тогда как люди старшего поколения, воспитанные в атеистических традициях, эту моду часто не понимали, не принимали, и даже спорили с детьми, отстаивая свои взгляды против наступающего со всех сторон религиозного «мракобесия».

   Из этого факта Никита Сергеевич сделал вывод, что привить народу кардинально отличные от нынешних нравственные установки тоже можно, нужно лишь найти правильный научный подход. Хрущёв свято верил в силу науки и образования, но понимал, что вопрос формирования нравственных устоев лежит, в первую очередь, в сфере дошкольного и школьного воспитания – в детском саду, в школе, а главное – в семье.

   Из этого вытекало, что требуется не очередная реформа школы, или системы образования в целом, которая сведётся к очередному перетряхиванию расписания, исключению или вводу тех или иных предметов, переписыванию по десятому разу одних и тех же методик. Нужно было создать систему, которой в стране до сих пор не было. Единую систему коммунистического воспитания, охватывающую все возрасты – от дошкольного до старости.

   Никита Сергеевич собрал тех, кому доверял. Келдыша, Курчатова, Королёва, Серова. Ознакомил академиков с проблемой. Учёные поняли и прониклись сразу, особенно – Курчатов. Он вообще отличался государственностью мышления.

   – Тут специалист нужен, Никита Сергеич, – Игорь Васильевич нахмурился и задумчиво разгладил бороду. – Педагог с большой буквы. Который сможет эту работу потянуть. Талант.

   – Но где взять такого специалиста по воспитанию детей, свято преданного идеям коммунизма, да ещё такого, которому можно доверить Тайну? – спросил Хрущёв. – Потому что без посвящения не будет понимания важности задачи. А от её решения в итоге и зависит дальнейшая судьба страны. Пока у нас ещё есть небольшой запас времени, какие-то 20 лет. Ещё можно успеть вырастить поколение, которому мы сможем передать судьбу сверхдержавы. Но времени почти не осталось.

   – По-моему, не там ищем, – заметил Королёв. – Не в школьной системе искать надо, а в пионерской организации, кружках детского творчества, пионерлагерях, в общем, во внешкольной системе. Там люди не зажатые учебным планом, творческие, ищущие. Они не об оценках и академических часах думают, а о том, как ребятишек увлечь полезным делом.

   – Сергей Палыч, по-моему, дело говорит, – сказал Серов.

   Келдыш, сидевший, как обычно, углубившись в собственные мысли – многим он в такие моменты казался дремлющим – вдруг сказал:

   – Никита Сергеич, пусть сотрудники товарища Селина поищут по энциклопедии специалистов, которые работали в системе «Артека» и других подобных пионерских лагерей. Наверняка там найдутся упоминания о воспитателях, если, конечно, достойные упоминания воспитатели там были. А если их там не было – тогда проблема гораздо глубже, чем нам с вами кажется.

   Совет Келдыша оказался, что называется, прямо в точку. Хрущёв уже приехал домой, и даже успел поужинать, когда раздался звонок «кремлёвки». Звонил Серов:

   – Никита Сергеич, нашли мы нужного специалиста.

   – Не может быть! Кто?!

   – Иванов Игорь Петрович, пока что кандидат, в будущем – доктор педагогических наук, профессор, академик... Да что я по телефону рассказываю – ты телетайп в кабинете включи, сейчас тебе Селин все материалы на печать пошлёт, – ответил Иван Александрович.

   После переезда «группы информации» в аналитический центр КГБ, в рабочих кабинетах Никиты Сергеевича в Кремле и дома были установлены телетайпы, по которым он мог быстро запросить и получить необходимую справку. К такому методу работы ни Хрущёв, ни его доверенные люди из сложившегося за 4 года «ближнего круга» ещё не привыкли, поэтому пока что продолжали ездить лично или звонить Селину по телефону.

   Телетайп затрещал, из него бесконечной лентой полезла распечатка. Никита Сергеевич отрывал её по линиям разметки и читал. С первых строк он понял, что Серов и Селин действительно нашли нужного человека.

   (Подробнее об академике И.П. Иванове и его методике «коллективных творческих дел» см. / )

   Читая присланные распечатки, Хрущёв то и дело хватался за голову. Решение главного вопроса построения коммунизма – воспитания нового человека – лежало рядом, на поверхности. Никто в руководстве страны им не заинтересовался. В пионерской организации СССР идеи Иванова также достаточного понимания не встретили. В начале 60-х «той истории» единомышленники Игоря Петровича использовали его методику в пионерском лагере «Орлёнок», были ещё последователи в других городах страны, но массовым это движение так и не стало.

   Информации было много, к тому же наслоились и другие неотложные дела. Хрущёв читал весь вечер, и продолжил следующим утром в Кремле. Ознакомившись с присланной информацией, Хрущёв позвонил зятю – Алексею Ивановичу Аджубею.

   – Алексей Иванович, здравствуйте, Хрущёв беспокоит.

   – Слушаю, Никита Сергеич!

   – Есть у меня к вам важнейшее поручение. У вас в газете темой педагогики кто-нибудь занимается?

   – Соловейчик, Симон Львович, – ответил Аджубей. – Работает у нас недавно, но специалист высокого уровня. (Л.С. Соловейчик работал в «Комсомольской правде» с 1956 г, первым написал о методике КТД И.П. Иванова в начале 60-х)

   Хрущёв тут же пробежал глазами по документам, взглядом выхватил фамилию Соловейчика. Точно, он и ездил, только позднее.

   – Алексей Иванович, пошлите товарища Соловейчика в Ленинград. Там, в Доме пионеров и школьников Смольнинского района кандидат педагогических наук товарищ Иванов Игорь Петрович основал очень интересную коммуну, Совет Энтузиастов называется (подробнее об истории СЭН см. ?/istor/ist.html) Его начинание необходимо развить и распространить на всесоюзном уровне, – сказал Никита Сергеевич. – По возвращении собранные товарищем Соловейчиком на месте материалы и статью, что он напишет, сразу же пришлите мне.

   Аджубей немедленно смекнул, что задание имеет высший уровень приоритета – случаи, когда Первый секретарь ЦК просил его что-либо разузнать про конкретного человека, можно было пересчитать по пальцам. Если Хрущёв так заинтересован – значит, вопрос действительно важен, как воздух.

   – Понял, Никита Сергеич. Соловейчика отправлю в Ленинград сегодня же. Может, мне самому тоже съездить?

   – В этот раз – не надо, – сказал Хрущёв. – Возможно – позже. Но тему держите на личном контроле.

   Никита Сергеевич не хотел, чтобы Иванов чувствовал правительственное давление или какой-либо дискомфорт, он инстинктивно понимал, что свалиться самому в ленинградский районный Дом пионеров как снег на голову было бы неправильно. Это не НИИ и не КБ, это – дети, к ним нужен другой подход.

   Соловейчик вернулся из Ленинграда через пару дней. Вскоре Аджубей представил Хрущёву статью Симона Львовича об уникальном опыте кандидата педагогических наук Иванова.

   Суть выдвинутой Игорем Петровичем концепции заключалась в том, чтобы найти такие способы организации, которые бы позволили каждому пионеру не только активно участвовать в общественно-полезной работе, но и побудили их думать над тем, как можно улучшать окружающую жизнь, что они для этого могут делать, почему именно эти дела улучшат кому-то жизнь, как лучше всего осуществить задуманное.

   В результате совместного поиска им были обоснованы методы социального анализа окружающей жизни, проводившиеся в жизнь в виде игры «в разведчиков дел и друзей». Методика «разведки» позволяла вовлечь в активную работу мальчишек, позволяла проявлять инициативу и самостоятельность при сборе данных. Маршруты «разведки» были предельно просты: двор, детский сад, совет ветеранов, музей, аптека и т.п. Юные разведчики должны были действовать как настоящие следопыты, необходимо было быть внимательными ко всем мелочам повседневной привычной жизни. Ребятам в «разведке» нужно было найти ответ на вопрос: «Что нужно сделать, чтобы принести людям радость и пользу?!»

   Дело могло быть любым – лишь бы оно было полезным. Убрать мусор в парке, починить покосившийся забор, принести продукты для пожилого человека и т.п.

   Создатели методики увидели, что инициатива и самостоятельность в делах на пользу и радость людям меняет весь характер отношений, в пионерском отряде возникает азартная весёлая творческая атмосфера, заражающая всех желанием действовать.

   Найденный способ организации коллективной деятельности предполагал простой алгоритм, доступный пониманию и воспроизводству каждым ребёнком. 1. В зависимости от условий окружающей жизни и жизни самого коллектива выбирается или придумывается коллективное творческое дело, проводится конкурс между первичными коллективами (звеньями, отрядами) на лучшие варианты, проекты, предложения. 2. Один из них берется за основу или создается сводный проект. Выбирается совет дела из представителей каждого микроколлектива. 3. Совет дела разрабатывает вариант в деталях, распределяет поручения и руководит выполнением задуманного. 4. Обсуждение выполненного проводится на общем сборе — «огоньке» (предварительно — в микроколлективах)

   Хрущёв понял, что Игорь Петрович Иванов – именно тот человек, который сможет, если его поддержать и направить на уровне высшего руководства, разработать методику истинно коммунистического воспитания для детей школьного возраста и комсомольцев.

   Осознав это, он пригласил на совещание министра просвещения РСФСР Евгения Ивановича Афанасенко, министра культуры Николая Александровича Михайлова, а также поручил Алексею Ивановичу Аджубею, которому в его плане также отводилась важная роль, привезти на совещание Игоря Петровича Иванова.(На тот момент единого министерства просвещения СССР не существовало, были министерства в союзных республиках, что само по себе было ошибкой)

   Игорь Петрович, конечно, знал, что главный редактор «Комсомолки», корреспондент которой недавно у него побывал – зять Хрущёва, но он никак не ожидал, что визит Соловейчика обернётся для него самого вызовом в Кремль.

   Никита Сергеевич вначале пояснил, зачем он собрал совещание:

   – Мы, товарищи, сейчас постепенно переходим от социализма к построению следующей общественной формации – коммунизма. Оно складывается из трёх основных задач: построения материальной базы коммунизма – эту задачу мы уже достаточно успешно решаем, построения коммунистической организации общества – над этой задачей мы пока размышляем, она не так проста. Но главная и самая трудная в реализации задача – третья. Построение человека коммунистической формации. Над этой задачей мы начинаем по-настоящему задумываться только сейчас. А с неё надо было начать.

   – И ведь начали – в 20-х были опыты создания коммун, где-то успешные, где-то – не очень. Осуждать наших предшественников сейчас, с высоты нынешнего опыта – легко. Но не стоит. Они шли путём проб и ошибок, они были первопроходцами.

   – В 30-х и 40-х эти эксперименты пришлось прервать – страна готовилась к самозащите. Сейчас пора к ним вернуться, – сказал Хрущёв. – Я специально пригласил на наше совещание кандидата педагогических наук Игоря Петровича Иванова, он – учёный из Ленинграда, проводит там социальный эксперимент огромной важности. Игорь Петрович, прошу вас, расскажите товарищам кратко, что и как вы делаете?

   Иванов рассказал о своей методике «коллективных творческих дел».

   – Первый этап, – начал Игорь Петрович, – это коллективное планирование или сбор-старт, который строится на данных разведки. На этом этапе ребята обдумывают и решают: для кого и что будут делать, определяют, почему именно эти дела являются наиболее предпочтительными, кто в них участвует, когда и где лучше всего провести дело, как оно будет организовано.

   – За планированием идёт процесс осуществления задуманного, который организуют сами ребята. Посильность задачи определяется в ходе планирования, к реализации принимаются только те дела, которые ребята сами выстроили в своём сознании, а значит и могут воплотить их в реальность.

   – Они учатся чувствовать время, необходимый уровень знаний, оценивают имеющийся у них опыт и не стесняются искать старших товарищей, вместе с которыми дело может получиться значительно лучше, – продолжал Иванов. – Коммуна обрастает старшими друзьями. Практически все взрослые с огромным удовольствием включаются в творческий процесс. Ребят не надо принуждать что-то делать, кого-то слушать, или куда-то идти. Старший друг в Коммуне – это всегда авторитетный для ребят человек, мнение которого много значит, у него есть право высказывать свое мнение, принимать участие в выработке решений, давать совет.

   – В ходе второго этапа — коллективной подготовки — у детей выстраивается очень насыщенная интересная жизнь. Именно здесь приобретаются новые знания и опыт, проверяется правильность принятых решений, испытывается дружба и возникают новые отношения взаимной ответственности за дело, которое вместе создавали и считали важным и значимым.

   – На третьем этапе — коллективном проведении – сконцентрирован результат общих усилий, все могут увидеть, насколько удалось воплотить в жизнь общий замысел, рождённый в процессе коллективного творчества. Это позволяет чётко определить вложенный в него духовный и интеллектуальный потенциал коллектива, – Игорь Петрович рассказывал, постепенно увлекаясь сам и увлекая своим рассказом слушателей.

   – Поэтому так важен в методике четвёртый этап — коллективное подведение итогов, мы его называем «сбор-огонёк». Именно здесь самый деликатный, самый сложный момент жизни. На нём происходит совместный анализ проведённого дела. Ребята подводят итоги, при этом, чем выше зрелость коллектива, тем глубже и сложнее размышления всех участников. Идёт анализ: что получилось хорошо и почему? Что не получилось и почему? Как действовать в следующий раз, чтобы не допустить ошибок?

   (по информации ?/istor/ist.html)

   Министры вначале слушали с недоверием, затем заинтересовались. Хрущёв, которому было интересно узнать обо всём из первых рук, то и дело задавал вопросы.

   – Как видите, – сказал Никита Сергеевич, когда Иванов закончил рассказывать, – Игорь Петрович, кажется, нашёл ту волшебную ниточку в воспитании подрастающего поколения, держась за которую, мы с вами сможем вывести страну и народ к коммунизму. Вас, Игорь Петрович, я хочу, прежде всего, всемерно поддержать, а также – попросить творчески развить вашу методику в сторону воспитания нового человека, человека коммунистической формации, неравнодушного к окружающим, имеющего иммунитет к стяжательству, тщеславию и эгоизму, привыкшего к коллективной работе, к ответственности за порученное дело. Уверен, что вам это по силам, с нашей коллективной помощью, конечно.

   – Почту за честь, Никита Сергеич, – не ожидавший подобного доверия Игорь Петрович был несколько ошарашен.

   – Коллектив – это, товарищи, очень важно, и это – наше органическое, естественное преимущество. Русский народ всегда решал неподъёмные вопросы «всем миром». Русская община, деревенская ли, религиозная ли, она сама по себе является недосформировавшейся коммуной, – развил свою мысль Хрущёв. – Я тут недавно читал о тренировках в специальных подразделениях американской армии. Так вот, товарищи, как оказалось, американцы тратят адское количество времени и усилий, чтобы сколотить из стада законченных эгоистов хоть какое-то подобие коллектива, привить чувство коллективной ответственности, чувство локтя. А у нас, русских, это – в крови, потому и величайший социалистический эксперимент не случайно зародился именно на русской земле. Иначе, без коллектива, в нашем климате было не выжить.

   – Вам, товарищи, – обратился Никита Сергеевич к министрам, – я поручаю оказать всемерную поддержку работе Игоря Петровича и распространению его методик по всей стране. Контролировать процесс буду лично, поскольку вопросы воспитания подрастающего поколения считаю архиважнейшими из всех, стоящих перед нашим народом в обозримом будущем.

   Министры лишь многозначительно покивали, от души надеясь, что инициатива Первого секретаря – лишь очередная блажь, которая скоро пройдёт. Да, методика Иванова была интересной, но создать на её основе человека будущего?

   Афанасенко некоторое время сидел молча, размышляя над услышанным. Потом сказал:

   – Школьники – это правильно. Но, по-хорошему, такую подготовку с детского сада надо начинать, если даже не с яслей. Характер ребёнка формируется к 5 годам.

   – Верно, – подтвердил Хрущёв, – и у меня такие же мысли крутятся. Тут надо на рефлексах работать, закладывать правильные реакции на самом глубинном уровне. Подумайте над дошкольным воспитанием тоже. И в семье должен быть правильный подход, а это как раз самое сложное.

   – Я вот тут подумал, – продолжил Никита Сергеевич. – У нас в стране достаточно много детей, живущих по детским домам и интернатам. Это, конечно, плохо, дети не получают родительской заботы, ухода. Но нельзя ли подойти к проблеме диалектически? С другой стороны, в семье дети тоже далеко не всегда получают правильное воспитание. А в детском доме, если процесс изначально поставлен правильно, организовать необходимое воспитание в прогрессивном, коммунистическом духе будет значительно проще.

   – Насчёт детских домов, Никита Сергеич, это вы верно подметили, – согласился Афанасенко, – Но с их воспитанниками и других проблем хватает. Дети оттуда выходят во взрослую жизнь плохо приспособленными, большинство не умеет ни еду себе приготовить, ни ещё как-либо себя обслуживать. С этим тоже что-то делать надо.

   – Добавьте ко всему ещё и сложную, откровенно криминальную обстановку во многих городах, особенно в провинциальных, – добавил Михайлов. – Мы тут школьников собираемся учить и воспитывать в духе коммунизма, а они из школы выходят, за угол заворачивают, а там у них хулиганы деньги трясут. Ну, и какое после этого у нас будет коммунистическое воспитание?

   – Вопрос поставлен правильно, – подумав, согласился Никита Сергеевич. – Считаю, что готовить детей к реальной жизни надо во всех отношениях, в том числе и чтобы они могли себя защитить.

   – Разрабатываемая методика поможет решить и этот вопрос, – сказал Иванов. – Коллектив, даже детский – большая сила. Могут и от хулиганов друг друга защитить, а если ещё подойдут к вопросу творчески...

   – Только в рамках закона! – предупредил Никита Сергеевич. – Лишние жертвы нам ни к чему.

   – Это само собой – заверил Иванов. – Но от пары синяков и разбитых носов большого вреда не будет, а вот польза может быть, в том числе и для самих хулиганов. Этот вопрос я буду отдельно прорабатывать. Кстати, в детских домах эту методику тоже можно с успехом использовать, как и в любом другом детском коллективе.

   – Спасибо, Игорь Петрович, надеюсь и рассчитываю на вас, – сказал Хрущёв.

   – Насчёт дошкольного воспитания, в том числе, как вы говорите – «на рефлексах», я этот вопрос поручу проработать специалистам, – сказал Афанасенко. – Для приведения методик к единым требованиям по всем республикам было бы правильно создать единое министерство образования СССР.

   – Правильное предложение, – согласился Хрущёв, – Я тоже к этому склоняюсь.

   – Вас, Алексей Иванович, прошу помочь с информационным обеспечением, сопровождением этой работы в прессе, и, не побоюсь этого слова – с её рекламой в обществе, – заключил Первый секретарь. – Да, товарищи, есть вещи, которые нам придётся где-то даже перенимать у Запада. В рекламных технологиях капиталисты сильны, потому будем учиться у лучших.

   – Сделаем, Никита Сергеич, пресса для этого и существует, – заверил Аджубей.

   – Вот и хорошо. Соберёмся в следующий раз, ну, скажем, в начале будущего года, – предложил Хрущёв. – Обсудим, что получилось, и что предстоит сделать.

   1957 год стал поворотной точкой в истории экономики СССР (в реальной истории тоже). Произошла несколько запоздалая, но необходимая переориентация приоритетов развития промышленности с выплавки все большего количества стали на выпуск изделий из пластиков и полимеров.

   Инициатором процесса стал академик Николай Николаевич Семёнов, директор Института химической физики. По его мнению, госплановская бюрократия не только слабо представляла, что делается в мире, но и из собственных, ведомственно-отраслевых интересов, дезориентировала руководство страны.

   В Госплане традиционно были сильны позиции отдела черной металлургии, тогда как за последние пять лет полимеры, пластмассы вытесняли металл из многих производств. Они оказывались легче, крепче, эластичнее. Синтетические волокна во многих отраслях заменяли хлопок, от производства автопокрышек до рубашек.

   Академика Семёнова поддержал его приятель-полимерщик академик Валентин Алексеевич Каргин. Он также считал, что химия полимеров занимает теперь главенствующую роль на острие технического прогресса, а Госплан продолжает бездумно наращивать объемы выплавки стали.

   Академик Семёнов решил поговорить непосредственно с Хрущёвым. (исторический факт) Выйти с предложением на Первого секретаря ЦК было непросто. Николай Николаевич обратился вначале к первому секретарю Московского горкома КПСС Екатерине Алексеевне Фурцевой. Та, как кандидат в члены Президиума ЦК, обещала помочь устроить встречу с Хрущёвым.

   Хрущёв уже слышал о Семёнове, и решил встретиться с ним. Разговор состоялся в начале марта 1957 года. Государственный подход Семёнова Никите Сергеевичу понравился. А утверждение академика, что черная металлургия уже не является двигателем промышленного прогресса, лишь подтвердило его собственные опасения.

   В качестве убойного аргумента академик продемонстрировал Хрущёву свой импортный полушубок из искусственного меха. Никита Сергеевич сначала решил было, что академик принес ему полушубок в подарок, начал было отказываться...

   – Да я не о том. Что это за мех, Никита Сергеевич? — торжествующе спросил Семёнов.

   — Не знаю, — смутился Хрущёв. Будучи заядлым охотником, в мехе он немного разбирался, но тут спасовал, — не овца, но и не лисица. Не знаю.

   — И никогда не догадаетесь, — Семёнов светился торжеством. — Мех синтетический.

   Академик хотел поразить Первого секретаря ЦК возможностями химии. Но эффект превзошел все ожидания. Хрущёв вцепился в полушубок, гладил мех, мял его, изучал. Искусственный мех казался и мягче и теплее настоящего. Он попросил Семёнова как можно быстрее подготовить обоснованную записку в Президиум ЦК.(Сцена реальная, не АИ)

   Проводив Семёнова, Никита Сергеевич несколько минут сидел молча, осмысливая полученную от академика информацию. Потом взял трубку телефона ВЧ, и попросил соединить его с «группой информации»

   – Старший лейтенант Селин у телефона, – послышалось в трубке.

   – Здравствуйте, Андрей Викторович. Хрущёв это.

   – Здравия желаю, товарищ Первый секретарь. Слушаю вас.

   – Андрей Викторович, вам «там» по полимерам и пластикам информация не попадалась?

   – Так точно, есть отдельная папка «Перспективные материалы». Там информация, в том числе по пластикам, искусственному волокну, композиционным материалам.

   – Уже распечатано?

   – Э-э-э... Никак нет... По списку приоритетов ещё не добрались до неё. Только для товарища Жукова из НИИ-125 переснимали информацию по стеклопластику, ещё в конце 53-го. По вашему личному указанию.

   – Кто список приоритетов составлял?

   – Товарищ Серов лично.

   – Понятно. Накосячил малость товарищ Серов. Андрей Викторович, можете отложить всё и срочно распечатать или переснять всю информацию из этой папки? Там вообще много?

   – Вообще прилично, товарищ Первый секретарь. Всё сделаем, не беспокойтесь. Завтра к утру информация будет.

   – Добро. Сделайте пять копий, пожалуйста.

   – Так точно, сделаем.

   – Спасибо, Андрей Викторович.

   Хрущёв положил трубку.

   – Григорий Трофимыч! – позвал он. – На завтра Келдыша, Косыгина, и Устинова пригласи пожалуйста. С утра.

   Следующим утром старший лейтенант Селин принес Хрущёву пять копий подготовленной его группой информационной подборки. Документы были упакованы в стандартные голубоватые картонные папки, в которых обычно доставлялись информационные материалы для руководства страны.

   По дороге в Кремль Никита Сергеевич наскоро просмотрел документы. Разнообразие видов и свойств различных пластмасс и полимеров, искусственных волокон и смол произвело на него большое впечатление. В обзорах ему встретились как уже встречавшиеся ранее капрон, эпоксидная смола, стеклопластик, полиэтилен, плексиглас (оргстекло), так и много ещё незнакомых названий.

   Ещё большее впечатление произвёл на него длинный перечень самых разных вариантов применения пластмасс, синтетических тканей и полимеров: от тазов, умывальников и прочего бытового инвентаря, до бронежилетов и сотовых конструкций, применяемых в деталях реактивных истребителей. Он тут же припомнил разговор с вертолётчиками в декабре прошлого года, рассказ Камова о попытках сделать стеклопластиковые лопасти для вертолётного ротора.

   Однако Никита Сергеевич был, в первую очередь, хозяйственником. За военных он особо не переживал – на них работала большая часть ведомственных НИИ, десятки тысяч учёных. Их курировал Дмитрий Фёдорович Устинов – умный и знающий администратор, да, не без недостатков – у кого их нет, но, без сомнения, один из лучших руководителей в промышленности военного и послевоенного периода.

   А вот народным хозяйством, бытовой сферой следовало заняться более плотно. От этого зависело очень многое. Поэтому с гораздо большим вниманием Хрущёв изучал возможности мирного применения синтетических материалов.

   «Ближний круг посвящённых в Тайну» собрался в 10 часов утра. Никита Сергеевич пригласил всех садиться. Папки с документами уже были разложены на длинном столе в его кабинете. Хрущёв разложил их сам, передаваемые ему Селиным документы по «Тайне» он старался вообще не выпускать из рук.

   Шуйский, Шевченко и Трояновский – его ближайшие помощники, начальник личной охраны Столяров только дивились, считая его трепетное отношение к голубоватым папкам разведки обычным старческим упрямством, часто предлагали помочь донести увесистый портфель. Хрущёв всегда отказывался: «Сам донесу, что вы меня опекаете, у меня песок из-под хвоста ещё не сыплется!»

   Помощники недоумённо пожимали плечами – к некоторой чудаковатости Первого секретаря ЦК они давно привыкли. Тем более, что в обиходе Никита Сергеевич был человеком беззлобным, даже, скорее, добродушным, мог подшутить над кем-то, к примеру, Ворошилову на приёмах иногда просил налить воды вместо водки, но подлянок и провокаций на каждом шагу не устраивал, если только не собирался избавиться от политического противника.

   – Значица так, товарищи, – начал Хрущёв. – Побывал у меня вчера академик Николай Николаич Семёнов, директор Института химической физики...

   Он кратко пересказал коллегам разговор с академиком.

   – Я, товарищи, попросил группу информации подготовить для каждого из вас подборку документов по пластикам и полимерам. Поскольку положение с пластиками товарищи, у нас совершенно неудовлетворительное. Хреновое, честно вам скажу, положение! Просрали все полимеры!

   Собравшиеся переглянулись. Эту фразу из «будущего юмора» они уже в документах встречали, но не предполагали, что она окажется настолько жизненной и применимой к текущему историческому моменту.

   – Исторически так сложилось, товарищи, что наша экономика является, так сказать, «экономикой угля и стали». Тогда как экономика США, к примеру, основана на нефти, – продолжал Никита Сергеевич. – А «экономика нефти» отличается тем, что основным транспортом в ней является автомобиль. Это ведёт к развитию дорожной сети, следовательно – к увеличению транспортной связности территорий. А более высокая транспортная связность – это лучшее снабжение, следовательно – более высокий уровень жизни населения. Вы посмотрите на карту СССР и сравните её, скажем, с картой США. Что прежде всего в глаза бросается? Более равномерное размещение населения по стране и значительно более развитая дорожная сеть. При том, что железные дороги в США развиты не меньше. (/)

   – С нефтью у нас до недавнего времени было плохо. Сейчас ситуация начинает выправляться. Поэтому появилась возможность снизить нагрузку на металлургическую отрасль. Дать ей время и средства на реконструкцию и обновление технологий, за счёт частичного замещения металла полимерами и пластиками, прежде всего, в бытовом секторе.

   – К тому же, – сказал Никита Сергеевич, – Синтетические материалы не только замещают металлические изделия и натуральные волокна. Новые материалы, прежде всего, позволяют создавать новые виды изделий, которых раньше у нас вообще не было, и сделать их мы не могли. Вот, к примеру, стеклопластик и полиуретан. Не было их – и твёрдотопливных ракет дальнего действия у нас не было.

   – Потому, товарищи, поручаю вам эти документы внимательно изучить, – резюмировал Хрущёв. – И пусть каждый как следует поразмыслит: что из этого и в какой последовательности можно внедрить в народном хозяйстве и в промышленности уже сейчас. Академик Семёнов свою записку подготовит, но он к «тем документам» не допущен, и тенденций будущего развития может не угадать. А нам они известны. Вот потому мы с вами должны, не полагаясь полностью на учёных, сами тоже головой подумать, чтобы дать товарищу Семёнову рекомендации о первоочередных направлениях развития. Чтобы плановиков грамотно озадачить. На следующей неделе собираемся у меня, и от каждого жду докладную записку, кто что придумал.

   Через неделю собрались тем же составом. В этот раз Хрущёв говорил мало, больше слушал, задавая уточняющие вопросы. Первым докладывал Косыгин:

   – Прежде всего – бытовые и народно-хозяйственные применения, Никита Сергеич. Винипласт, он же поливинилхлорид, из него можно делать массу бытовой утвари. Тазы, корыта, вёдра, умывальники, посуда, игрушки, мелкая мебель, вроде всяких кухонных полочек. Полистирол – туда же. Отличаются они свойствами: винипласт упругий, ударопрочный. Полистирол более хрупкий, зато из него можно делать скажем, корпуса для бытовой техники и электроприборов. Известны и производятся на Западе уже давно, но в относительно больших количествах начали применяться только после войны.

   – Из ПВХ ещё изоляцию для проводов можно делать, – добавил Устинов.

   – Полиэтилен и полипропилен, – продолжил Косыгин. – Способ получения полиэтилена при низком давлении изобретён относительно недавно — в 1952 году, до этого весь полиэтилен получали при высоком давлении, процесс был сложный и дорогой. Из полиэтилена можно не только плёнку делать, но и более толстостенные изделия. Например, бочки для пищевых продуктов, контейнеры небольшой ёмкости, ящики для пищевых продуктов. Да и сами паллеты для грузов тоже имеет смысл делать из пластика. У нас сейчас начинает увеличиваться грузооборот с Индией и Индонезией, с Хайнаня и южного Китая сельхозпродукция поступает. Пока что у наших партнёров контейнерных терминалов нет, но это – лишь вопрос времени. И вот тут-то нам пластиковые паллеты и понадобятся.

   – Это зачем? – уточнил Хрущёв. – Чем деревянные не устраивают?

   – Деревянные дезинфицировать надо, – пояснил Косыгин. – Я с Ковригиной Марией Дмитриевной специально консультировался. Южная и Юго-Восточная Азия – тот ещё рассадник всяких болезней. Жарко и влажно. В деревянных паллетах будут заводиться всякие паразиты и переносчики болезней. А в пластике они не живут.

   – Ох ты ж надо же, – пробормотал Хрущёв. – Сколько тонкостей всяких. Спасибо, Алексей Николаич, что надоумил.

   – Учитывая, что у нас сейчас начинают развиваться новые технологии грузоперевозок, мы так или иначе будем создавать единую транспортную цепочку, где грузы будут обрабатываться по единой технологии на всём пути от производителя до потребителя. И в этой цепочке новые материалы нам очень пригодятся именно на конечном участке.

   – Полипропилен – совершенно новый материал, его получили в 1954-м. Промышленное производство началось в Италии в прошлом году. (1956). Он более прочен и держит температуру до 140 градусов. Из него можно делать трубы, в том числе – для горячего водоснабжения, металлопластиковые.

   – Технологии формовки изделий на западе разработаны ещё до войны, доведены до ума в период 1946-53 года. Можно дать задание товарищу Серову раздобыть техпроцессы и оборудование. А можно и просто закупить для начала. Ничего сверхсекретного там нет, продадут, – закончил Косыгин. – Мне вот тут референт записку подготовил по всему изложенному, для академика Семёнова, – он передал Хрущёву папку с документами. – Я ещё не всё перечислил, в записке ещё кое-что полезное упоминается. Например, АБС-пластик, полиуретан... Полиуретановая пена, кстати, очень пригодится в строительстве, щели заделывать. (по информации сайта )

   – Ох, да... Накувыркались мы тогда с этими щелями... Так, с народно-хозяйственным применением понятно, – подытожил Хрущёв. – Насчёт военного применения, Дмитрий Фёдорович, что скажешь?

   – Тоже пригодятся, – ответил Устинов. – Про изоляцию я уже говорил. Фильтры для фильтровентиляционных установок на бронетехнику. Сотовые конструкции из композиционных материалов в авиации уже разрабатываются, помните, Камов про вертолётные лопасти рассказывал? Ещё одно важное применение – бронежилеты. Из композиционных материалов можно делать очень прочные и лёгкие изделия. В документах описывается такой материал – кевлар. Понадобится арамидное волокно и связующее.

   – Также из пластиков и искусственных волокон можно делать самое разное армейское снаряжение, – продолжил Устинов. – К примеру, парашюты. Натуральный шёлк – очень дорогое удовольствие. Сколько его на парашюты уходит? А ведь их можно делать из искусственных тканей. Рюкзаки и разгрузки непромокаемые, опять же, комбинезоны для плохой погоды...

   – Разгрузки? Это что такое? – спросил Никита Сергеевич.

   – А это вот такая полезнейшая хреновина, – Устинов достал из папки фотографию солдата в невероятно навороченном жилете, увешанном автоматными магазинами и прочим снаряжением.

   – Гм! Необычно, – заметил Хрущёв. – Но вещь и правда полезная.

   – Ещё и какая полезная! – усмехнулся Устинов. – Да, вот ещё что. У нас сейчас очень много металла и качественной древесины расходуется на укупорку для боеприпасов. Часть этой тары можно делать из того же полиэтилена или полипропилена. К тому же Вооружённые Силы – это, в том числе, очень большие грузопотоки. Введя единую систему для обработки военных и гражданских грузов, получим очень значительную экономию. Я вот тут видел... – Устинов покопался в своей папке и вытащил фотокопию рекламного проспекта с изображением пластиковых кейсов для транспортировки оружия и боеприпасов. – Вот, смотрите. По сути дела – те же ящики на паллетах в стандартных контейнерах. Но как упрощается и унифицируется вся военно-транспортная инфраструктура!

   (Навеяно личным опытом перетаскивания ну о-о-очень тяжёлых деревянных ящиков для В-600 на ТРБ :)

   – Хорошо, Дмитрий Фёдорович, учтём, – согласился Хрущёв.

   – У меня все предложения письменно изложены подробнее, – сказал Устинов, передавая Никите Сергеевичу несколько листов бумаги.

   – Мстислав Всеволодович, можете что-то добавить? – спросил Хрущёв.

   – Безусловно, – Келдыш открыл свою папку. – Прежде всего, я бы рекомендовал не ограничиваться только пластиками. Так уж получилось, что Алексей Николаевич говорил, в основном, о термопластах, а Дмитрий Фёдорович – о реактопластах.

   – А в чём разница? – поинтересовался Никита Сергеевич.

   – Термопласты при нагревании размягчаются и могут быть вторично переработаны, – пояснил Келдыш, – а реактопласты полимеризуются только один раз, при нагревании разлагаются и вторично не могут быть использованы. Это – стеклопластики, полиуретан, фторопласт...

   – Ага, понял, – кивнул Хрущёв.

   – Вот о фторопласте стоит сказать подробнее, – сказал академик. – Это хороший материал для всяких прокладок, уплотнений, подшипников скольжения, а также – для работы в условиях высоких температур.

   – Но ведь у нас фторопласт уже выпускается, – заметил Никита Сергеевич. – На заводе № 752 в Кирово-Чепецке в сентябре прошлого (1956) года запустили его крупнотоннажное производство, для нужд атомной промышленности и для других применений. Помню, мне докладывали. Там же ещё фреон для холодильников делают...

   – Да, верно, – кивнул Келдыш. – Но сфера возможного применения фторопласта значительно шире. Например, можно делать посуду с антипригарным покрытием из фторопласта – сковороды, пекарные формы. Он также обладает антифрикционными свойствами. Покрытия из фторопласта можно наносить на трубы нефтепроводов, это снижает трение и увеличивает скорость перекачки нефти.

   – Ого! Это важно, – сказал Хрущёв.

   – Полиуретан и пенополиуретан уже упоминали, я ещё добавлю, что полиуретан может использоваться, как заменитель резины, например, в обувной промышленности.

   – Тоже полезно, – заметил Косыгин. – Я этот момент упустил...

   – Всего не охватишь, – ответил Келдыш. – Вот, Дмитрий Фёдорович о применении реактопластов сказал, но тоже недостаточно. Я немного добавлю.

   – Прежде всего, реактопласты состоят из связующего и наполнителя. В качестве связующих используются искусственные смолы: фенолформальдегидные, эпоксидные, карбамидные и полиэфирные. Наполнителем может быть почти что угодно: искусственные и естественные волокна, бумага, порошкообразные материалы, ткани, опилки. При этом можно получать пластики с очень разными свойствами.

   – Чем они интересны – их можно делать без сложного оборудования, в бытовых условиях. Самый простой в изготовлении – стеклопластик. Стеклянное волокно или стеклоткань и эпоксидная смола как связующее. Она, к тому же, очень удобна как бытовой клей, особенно, смола холодного отверждения, – сказал Келдыш. – Поэтому я бы рекомендовал в первую очередь наладить именно производство и широкую продажу эпоксидной смолы и стекловолокна, а уж дальше кооперативы на основе этих доступных материалов наладят выпуск самых разных изделий, вплоть до лодок, яхт и корпусов автомобилей.

   – Гм! Очень интересно, – заметил Хрущёв. – Алексей Николаич, что скажешь?

   – А что тут говорить, реальное и выгодное для народного хозяйства дело, – ответил Косыгин, помечая у себя в блокноте. – Надо запускать.

   – И, я бы рекомендовал этот вопрос не затягивать. – сказал Келдыш. – А то сейчас у нас на МЗМА знаете, что происходит? Завод наладил выпуск стеклопластиковых панелей для кузовов «Ситроенов». Эпоксидку они получают с того же завода, что и ракетчики для РДТТ. Но, во-первых, её мало. Во-вторых, вокруг завода работает несколько кооперативов, которые делают разные дополнительные детали обвеса из стеклопластика. Но материалы-то им брать негде! Вот и договариваются с руководством завода под разными полузаконными схемами, чтобы хоть как-то получить сырьё. А зачем нам эту теневую экономику плодить? Пусть они официально и подотчётно заказывают себе сырьё через Госплан или покупают оптом в госторговле.

   – Вот это правильно, – заметил Хрущёв.

   – Тем более, что композиты на эпоксидной основе и в военном деле могут широко использоваться, – сказал Келдыш.

   – Точно, – кивнул Устинов.

   – Ну, и то, о чём как-то никто не упомянул – стеклотекстолит, – сказал Келдыш. – Необходимейший материал для электронных плат. Сейчас их у нас из фольгированного гетинакса делают, но стеклотекстолит прочнее, и лучше пригоден для электроники.

   – Шокин знает? – строго спросил Хрущёв.

   – Уже знает, – кивнул Келдыш. – Взял на себя эту тему сразу же. Будет сам проталкивать, надо только финансирование ему дать.

   – Дадим, – согласился Хрущёв.

   – Фенолформальдегидные смолы менее пригодны для народного хозяйства, – продолжил академик. – Уж очень ядовитые компоненты. Но совсем отказываться от них не следует, их можно применять при создании углеволокна, и композитов на основе армированного графита. А это – сопловые вкладыши для твёрдотопливных ракетных двигателей, прежде всего.

   – Основные кандидаты для использования в народном хозяйстве – полиэфирные смолы и волокна, они же – полиэстеры. Изготавливаются на основе полиэтилентерефталата.

   – Да, про него мне как раз Николай Николаич Семёнов много рассказывал, – вспомнил Хрущёв. – Перспективный материал. Искусственный мех из него делают.

   – Точно, – кивнул Келдыш. – Сам по себе это полимер – термопласт, поддающийся вторичной переработке, и из него можно формовать, к примеру, пластиковые бутылки, посуду, использовать как волокно для получения очень прочных искусственных тканей, таких, как дакрон, он же лавсан или майлар. Из лавсана можно делать паруса для яхт, внешние оболочки для дирижаблей, очень интересные быстровозводимые надувные дома и ангары...

   – Стоп-стоп-стоп, а поподробнее можно? – попросил Хрущёв.

   Строительство жилья в СССР в те годы было больным вопросом, и Никита Сергеевич живо интересовался любыми новостями на строительную тему.

   – Сейчас не готов, Никита Сергеич, – признался Келдыш. – По строительству надо отдельно собираться. Там, в общих чертах, два направления. Первое – надувные оболочечные ангары с постоянной подкачкой воздуха, как у дирижаблестроителей в Долгопрудном, второе – бетонно-тканевые конструкции, отверждаемые на надувной оправке. То есть, делается ткань, как бы пропитанная сухим порошком, содержащим цемент. Внутри оболочки из такой ткани вкладывается и надувается воздухонепроницаемая оболочка. Она задаёт форму конструкции. Затем бетоносодержащая ткань увлажняется, через некоторое время цемент схватывается и получается тонкий бетонный купол заданной формы, не обязательно совсем круглый.

   – Так, Мстислав Всеволодович, – сказал Устинов. – Передайте мне по этому направлению всё, что у вас есть, чтобы моим референтам два раза не искать, но задачу я им всё равно поставлю. Эту тему я сам буду проталкивать, мне такие ангары для авиации, особенно на Севере нужны позарез.

   – Годится, – согласился Хрущёв. – Но с условием: чтобы не только для военного применения, но и для народного хозяйства использовалось. Обращаю внимание всех – все технологии должны по возможности иметь двойное применение – военное и гражданское.

   – Правильно, – поддержал Косыгин. – А если ещё и экспорт будет возможен, хотя бы в страны ВЭС – совсем хорошо.

   – Я, с вашего позволения, продолжу, – сказал Келдыш. – Из полиэтилентерефталата и стекловолокна также можно делать очень интересный и перспективный листовой материал, пригодный для дальнейшей формовки. Из него можно делать кузовные детали автомобилей, стеновые отделочные панели, различные объёмные корпусные детали, крышки, ёмкости. Материал вполне может конкурировать с штампованным металлом в ряде областей применения.

   (/Полиэфирный_листовой_прессматериал)

   – Возьму на заметку, – сказал Косыгин, записывая в блокнот. – Надо бы только ему название попроще придумать, я это даже выговорить не смогу.

   – В материалах «оттуда» обычно используется сокращение ПЭТФ, – ответил академик. – Ну, и не стоит забывать о таких вариантах применения, как древесно-волокнистые плиты из мелкой стружки или опилок, связанных карбамидными смолами. В «документах» они имеют английское обозначение MDF. Мебель нам нужна?

   – Конечно! – едва ли не хором ответили Хрущёв и Косыгин.

   – Вот для производства мебели, в первую очередь, такая плита и годится. К тому же такая плита отлично обрабатывается механически – пилится, фрезеруется, то есть для мебельного производства – то, что надо, – сказал Келдыш.

   Косыгин записал MDF себе в блокнот.

   – Обеспечим кооператоров такой плитой – они страну мебелью завалят, – сказал он. – Ещё и на экспорт гнать её будем.

   – А также древесно-слоистые пластики, – продолжил Келдыш. – Это немного другое: берутся тонкие листы древесного шпона, как для фанеры, пропитываются фенолформальдегидными смолами, склеиваются стопкой и отверждаются под прессом. Такой материал имеет антифрикционные свойства, стоек к воздействию моторных масел, воды, абразивов, работает при невероятно низких температурах, почти до абсолютного нуля. Из него можно делать даже шестерни и зубчатые колёса, дейдвудные подшипники для кораблей, лопасти роторов для вертолётов. А ещё – красивое, прочное износостойкое покрытие для кухонной мебели.

   – О! – сказал Хрущёв, подняв палец. – Обязательно надо освоить.

   – И чтобы закончить с древеснонаполненными пластиками, упомяну ещё древесно-полимерный композит, – сказал академик. – Это, по сути, опилки, но в качестве связующего используются термопласты, тот же полиэтилен, поливинилхлорид, полипропилен. Получается, можно сказать, жидкое дерево. Такой материал можно формовать как угодно, а после застывания он приобретает свойства, близкие к обычному дереву. Основное применение – отделочные материалы в строительстве. При этом влагостойкость значительно выше, чем у дерева, соответственно, можно даже лодки и мелкие суда из него делать.

   – В «той истории» производство освоено впервые в 1990-х годах в США. Если не будем щёлкать клювом – с нашим-то лесным хозяйством и немереным количеством опилок можно завалить весь мир качественными стройматериалами, – улыбнулся Келдыш.

   – И то правда, – Косыгин тут же начал писать у себя в блокноте.

   – Я бы ещё рекомендовал не ограничиваться только полимерами, – сказал академик, – Надо уделить внимание и другим искусственным материалам, прежде всего – резинам и керамикам. Тем более, у нас в этой области успешно работает Ленинградский НИИ-13.

   – Резинам и керамикам? – переспросил Хрущёв, помечая что-то у себя в блокноте.

   – Да, например, в НИИ-13 разработано резиноподобное теплозащитное покрытие для защиты стенок камеры сгорания твердотопливных ракетных двигателей.

   – А, так это не простая резина? – уточнил Никита Сергеевич.

   – Да, я бы сказал – очень непростая, – усмехнулся Келдыш. – Также очень перспективным направлением является специальная керамика.

   – Я всегда думал, что керамика – это только посуда и электрические изоляторы, – сказал Хрущёв.

   – Нет, это далеко не только посуда. Дмитрий Фёдорович уже сказал относительно бронежилетов из кевлара, – продолжал Келдыш. – Но только кевлара недостаточно, чтобы задержать пулю, летящую с большой скоростью. В такой бронежилет приходится вкладывать дополнительные бронепластины, либо из титана, либо из специальной керамики, например, на основе карбида кремния или карбида бора, а также оксида алюминия. Такую керамическую броню на подложке из композиционных материалов можно также применять для противопульной защиты вертолётов. Керамическая броня легче стальной при равной или большей прочности, а в авиации масса часто бывает решающим фактором. Также карбид кремния может быть использован в электронике, как подложка для микросхем и светодиодов на нитриде галлия. Оксид алюминия – корунд – может быть использован как изолятор для электронно-оптических преобразователей в приборах ночного видения.

   – Шокину и в ГОИ эту информацию передали? – спросил Хрущёв.

   – В первую очередь, – ответил Келдыш. – Сразу, как только наткнулся на неё. Для электроники также пригодится керамика на основе нитрида алюминия, для светодиодов, элементов Пельтье и силовых электронных приборов.

   – Ещё одно важное применение – износостойкая запорная арматура для технологического применения – шаровые краны, задвижки, клапаны. Для них подойдёт керамика на основе оксида циркония. Также она пригодится для изготовления протезов суставов, там тоже нужна максимальная износостойкость.

   – Помимо перечисленных, можно делать также прозрачную керамику, – сказал академик. – Она имеет, в основном, научное применение: из неё можно делать линзы, стержни для твердотельных лазеров, сцинтилляторы...

   – А это ещё что такое? – спросил Хрущёв.

   – Сцинтилляторы – это вещества, которые светятся под действием радиоактивного излучения, – пояснил Келдыш. – Используются при научных экспериментах.

   – Хорошо, – кивнул Никита Сергеевич, – тут вам виднее.

   – Ещё одно интересное направление – ситаллы, – сказал академик.

   – А это что? Кристаллы какие-то?

   – Очень интересный материал – нечто вроде композита на основе стекла, который содержит в себе одновременно и аморфную и кристаллические структуры, – ответил Келдыш.

   – Не понял, – честно признался Хрущёв.

   – Обычное стекло – это не кристаллический, а аморфный материал, не имеющий внутри упорядоченной кристаллической решётки, – объяснил Келдыш. – Но если поэкспериментировать с составом стекла, ввести в него некоторые добавки, действующие как центры кристаллизации, внутри стекла начинает образовываться кристаллическая структура. Такое стекло значительно более прочное. Аналогия – железобетон. Кристаллическая структура в стекле начинает работать как арматура в железобетоне.

   – Интересно... А для чего такое стекло можно применить? – спросил Никита Сергеевич.

   – Для изготовления подложек микросхем в электронике, – ответил Келдыш. – А также для изготовления прочных корпусов, шкал и стёкол приборов. А ещё – для изготовления радиопрозрачных обтекателей для самолётных и ракетных радиолокаторов.

   – Это, наверное, дорого? – спросил Хрущёв.

   – Технология получения ситаллов не слишком отличается от технологии получения обычного стекла, – пожал плечами академик. – Дело лишь в составе, правильном подборе кристаллизирующих добавок и выдерживании технологических параметров.

   – Тогда делайте, – решил Никита Сергеевич. – Штука полезная.

   – Я тут свою подборку тоже расписал подробно, – сказал Келдыш. – Академику Семёнову надо передать ту часть, что касается пластиков. В НИИ-13 я часть материалов уже передал, с разрешения Ивана Александровича.

   – Спасибо, Мстислав Всеволодович, – сказал Хрущёв. – Ну, и я от себя добавлю. Я хоть и не специалист, но тоже кое-чего посмотрел по «тем документам». Прежде всего – нужно разработать синтетические и полусинтетические смазочные масла. Они позволят эксплуатировать двигатели при крайне низких температурах, увеличат срок службы реактивных двигателей – в комплексе с другими доработками – с нынешних 200 часов до нескольких тысяч часов. (1959 Впервые разработано полностью синтетическое масло Castrol 98 для реактивных двигателей. Применение синтетических масел увеличило срок службы ТРД вначале до 2000-3000 ч, а впоследствии его довели до 25000 ч.) Нам Арктику предстоит осваивать, а там температуры – не минус 40, а ещё похолоднее будет.

   – Следующее – ионообменные смолы, Мне вот тут компетентные товарищи напечатали кое-что, – Никита Сергеевич открыл свою собственную папку и зачитал по бумажке. – Ионообменные смолы позволят создать технологии умягчения и обессоливания воды в теплоэнергетике и других отраслях, технологии разделения и выделения цветных и редких металлов в гидрометаллургии, при очистке возвратных и сточных вод, для регенерации отходов гальванотехники и металлообработки, для разделения и очистки различных веществ в химической промышленности, используются в качестве катализатора для органического синтеза. Ионнообменные смолы используются в котельных, теплоэлектростанциях, атомных станциях, пищевой промышленности, фармацевтической промышленности и других отраслях. О как! – Хрущёв поднял голову и поправил очки.

   (#1)

   – Интересно! – заметил Келдыш. – Можно будет потом ознакомиться с этими документами подробнее?

   – Конечно, – кивнул Никита Сергеевич, – я попрошу, чтобы вам распечатали. Но и это ещё не всё. Лакокрасочные материалы. Нужны новые лаки, водостойкие и быстросохнущие, на нитрооснове и на акриловом связующем. Акриловые краски и лаки удобны тем, что растворяются водой и не воняют при покраске, а сохнут так же быстро, как нитрокраски. И белила нормальные, на основе окиси титана, надо, наконец, сделать. Сколько можно мелом потолки белить?

   – Во! Это правильно! – подтвердил Косыгин.

   – По строительству, ещё. Вообще, строительная тема большая, по ней отдельно собираться надо, – сказал Хрущёв. – Но раз уж мы о химии заговорили, есть в будущем такая разработка, называется – сэндвич-панель. Два профилированных стальных листа, а между ними пенополиуретан, как теплоизолятор. Толщины бывают разные, в основном – 30, 60 и 100 миллиметров. Выпускаются они либо на дискретных формовочных линиях, под прессами, либо на непрерывных линиях с последующей разрезкой на панели заданной длины. Из таких панелей можно быстро строить здания, правда, лучше нежилые, а всякие торговые и производственные комплексы. При производстве пенополиуретана для панелей используется пентан – вещество ядовитое, летучее и в целом довольно опасное. Так что нужны специальные меры предосторожности. Но технология перспективная, надо её развивать.

   – Ясно, – Косыгин пометил у себя в блокноте. – Озадачим и химиков, и Госстрой.

   – С азотными и прочими химическими удобрениями у нас что? – спросил его Хрущёв.

   – Удобрения у нас выпускаются, – ответил Косыгин. – Но их пока недостаточно. Сейчас строятся новые заводы, большей проектной мощности. (Реально во время визита Росуэлла Гарста в конце 1955 года минеральные удобрения на полях уже вносились. После соответствующего пинка) Ну, и торфо-гуминовыми удобрениями сельское хозяйство поддерживаем.

   – Хорошо, – кивнул Хрущёв. – Тему удобрений не забрасывайте, я тоже буду держать её на контроле, но применять их надо с осторожностью, особенно вблизи рек и озёр. Вообще, на экологию, безопасность предприятий для населения, прошу обратить особое внимание. Касается всех, но спрашивать, Алексей Николаич, буду конкретно с тебя. Привлекай Минздрав, Комитет Партийного Контроля, Санитарно-Эпидемилогическую Службу, Гражданскую оборону, химвойска – всех, кого считаешь нужным. Должны быть разработаны научно обоснованные нормы предельно допустимых концентраций по всем вредным веществам, которые будут применяться или образовываться на вновь строящихся и уже действующих предприятиях. Опять же, меры по снижению выбросов вредных веществ в атмосферу, фильтрации, улавливатели там разные... Короче, эту тему надо проработать. Тут учёным надо будет подключиться. Мстислав Всеволодович, на вас вся надежда.

   – Обязательно поможем, Никита Сергеич, – ответил Келдыш.

   – И вот что, – сказал Хрущёв. – Вот мы сейчас дружно наворотим всякой химии, пластиков, резины... А ведь всё это в итоге будет превращаться в мусор. Сотни тысяч тонн мусора. Его надо куда-то девать. В идеале, конечно, перерабатывать. Рециклировать, как в умных документах говорится. Тем более, что это не просто мусор, это ценнейшее сырьё, если им грамотно распорядиться. Вот, скажем, старые покрышки можно в дорожном строительстве применять. Измельчать в крошку и смешивать с асфальтом. А ещё есть такая штука, «там», у них. Называется – георешётка. Можно применять для укрепления слабых грунтов, например, на откосах дорог, чтобы грязь на дорогу не попадала и склоны не оплывали. Всего-то полиэтиленовые ленты, соединённые в сеть, а проблем снимают множество.

   (Технология резиноасфальта -inform.ru/news/2014/04/24/404115/)

   – А все эти термопласты, про которые Алексей Николаич рассказывал, это же многократно используемый продукт, – добавил Келдыш. – Тут основная сложность – обеспечить сортировку различных видов отходов. Не допускать смешивания пищевых и твёрдых бытовых отходов. И строить заводы по переработке мусора, иначе через лет десять-двадцать наши города в этом мусоре утонут. Технологиями переработки я химиков сразу озадачу, да и вы, Никита Сергеич, академикам Семёнову и Каргину дайте задание сразу работать над утилизацией отходов.

   – Обязательно, – кивнул Хрущёв. – Уже пометил себе, для следующего разговора. Да, и самое главное – кадры! Алексей Николаич, Госплану надо поставить задачу планирования подготовки кадров для химических производств, ведь лет через 5 их потребуется в разы больше, чем сейчас.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – Косыгин пометил у себя в блокноте.

   Это совещание определило многие направления дальнейшего развития химической промышленности СССР.

   Собранную в «тех документах» информацию по применению искусственных материалов Хрущёв и Косыгин передали академику Семёнову. Николай Николаевич поначалу оторопел, прочитав длинный список полимерных и других материалов, а также их областей применения.

   – Никита Сергеич, откуда столько важнейшей информации? – спросил он.

   – Так, Николай Николаич, дорогой, мы же тут, в ЦК, тоже не лаптем щи хлебаем, – подколол его Хрущёв. – К тому же нам компетентные органы много информации приносят, из-за рубежа. Вы не о том думайте, откуда это взялось, а о том, как всё это реализовать.

   В подготовке записки, кроме Семёнова и Каргина, участвовали ещё шестеро академиков химиков и их исследовательские институты. Ученые представили свою записку в начале лета. Хрущёву записка понравилась. Она была составлена обстоятельно, чувствовалось государственное мышление и глубокая компетентность разработчиков. Информацию, переданную Хрущёвым, Семёнов тоже включил в свою записку, что придало ей ещё больший вес.

   Никита Сергеевич разослал записку всем членам Президиума ЦК. Ее обсудили на ближайшем совещании. Докладывал предложения по записке лично академик Семёнов, было бурное обсуждение со множеством вопросов.

   Фактически академик предлагал развернуть всю советскую экономику в новом направлении. Уверенные ответы Семёнова на вопросы членам Президиума понравились. Госплану было поручено учесть предложения академика в плане 6й пятилетки.

   Поскольку в Госплане исторически ведущую роль играли металлурги, отдел химии не имел решающего влияния. Понимая это, Хрущёв привлек к «продавливанию» предложений Семёнова заведующего «каменноугольным» отделом Госплана Александра Фёдоровича Засядько.

   Перед основным разговором Никита Сергеевич поинтересовался, как здоровье Александра Фёдоровича. Засядько, ещё будучи министром угольной промышленности при Сталине, мог крепко выпить.

   (История, прославившая будущего министра, произошла на приеме в Кремле. Засядько попросили произнести тост и налили полный граненый стакан водки. Он его выпил, не закусывая. Ему налили второй – то же самое. Третий – та же история. Попытались налить четвертый, но он накрыл стакан рукой и сказал: «Засядько норму знает!» Когда позже встал вопрос о его назначении на пост министра, Сталину напомнили любовь Засядько к водке, но он ответил: «Засядько норму знает!» И Засядько назначили министром. / )

   – Спасибо, Никита Сергеич, пока держусь, – ответил Засядько.

   – Норму знаете по-прежнему? – хитро подмигнул Хрущёв.

   – Та какая там норма! – махнул рукой Александр Фёдорович. – Был я с подачи Марии Дмитриевны Ковригиной у одного чудо-специалиста. Зовут его Александр Романович Довженко. Наш, украинский. Так он разработал способ, кодирование называется. (АИ, в реальной истории А.Р. Довженко начал проводить лечение алкоголизма кодированием несколько позже, но при наличии в посылке патента освоить метод раньше проблемы не составит. ) Тягу к водке как рукой снимает.

   – Вот и хорошо, – сказал Хрущёв. – А теперь, Александр Фёдорович, есть у меня для вас важнейшее поручение...

   Они обсуждали вопрос несколько часов. Никита Сергеевич сумел внушить Засядько главную мысль: речь идет не об очередном мероприятии или кампании, а о коренном развороте промышленности, смене приоритетов, а потому сопротивление предстоит выдержать отчаянное. Он пообещал Засядько свою полную поддержку.

   Один из заместителей Хрущёва Владимир Николаевич Новиков вспоминал:

   «В работе у Хрущёва была напористость. Он не входил в подробности дела, выдвигал и контролировал наиболее крупные народно-хозяйственные вопросы, в основном те, которые шли как новые. Своих заместителей он не дергал, но всяческих особых заданий давал им много».

   Засядько первым делом усадил Семёнова и остальных академиков вместе со своими специалистами-плановиками, и они к июлю 1957 года превратили теоретические предложения ученых в конкретные параграфы плановых заданий для каждого министерства, где было подробно расписано, что, кому, когда и сколько: что и где надо построить, какие новые технологии внедрить, какие исследования начать, сколько миллиардов рублей потратить, а главное, где эти миллиарды взять.

   Получился объёмистый документ массой около килограмма. С этим документом Засядько, уже без Семёнова, явился к Хрущёву. Выслушав его краткие пояснения, Никита Сергеевич взял составленный плановиками талмуд, крякнул, и попросил оставить для подробного прочтения. Талмуд был озаглавлен «О серьезном отставании и неотложных мерах по ускоренному развитию химической промышленности».

   Этой «запиской» он остался доволен. Теперь предстояло согласовать ее не только в Госплане, но и с главами союзных республик и с министрами. Засядько предлагал отобрать часть ассигнований у черной металлургии, около 5 миллиардов рублей у шелководов, овцеводов и у хлопкоробов. Задача была сложная, все эти деньги уже были распределены соответствующими постановлениями за подписью самого Хрущёва, и «потерпевшие» ожидаемо будут драться за них до последнего.

   После жесткой «торговли» с членами Президиума ЦК, отвечавшими за то или иное хозяйственное направление, 10 октября 1957 года документ обсудили на заседании Президиума ЦК, при рассмотрении вопроса «Об основных направлениях в разработке пяти-семилетнего плана развития народного хозяйства СССР».

   Малин законспектировал только то, что говорил Хрущёв: «Развить химическое производство, увеличить выпуск искусственного волокна, кожи. Затраты отнесли за счет тех производств, которые замещаются химией. В Госплане спланировали безграмотно. Надо развивать производство труб, увеличивать добычу нефти и газа, при относительном сокращении угледобычи. Взять имеющиеся заводы и перепрофилировать их на производство продуктов химии, искусственного волокна и тканей, но не увлекаться, не нарушать баланс.

   Необходимо ликвидировать недостатки в планировании производства товаров широкого потребления. Наказать тех, кто сдерживает производство детской одежды и обуви».

   В решении Президиума ЦК записали: «Одобрить предложения Н. С. Хрущёва об ускорении развития отраслей производства, связанных непосредственно с народным потреблением, с тем чтобы за этот период решить в полной мере задачу удовлетворения потребностей населения в товарах широкого потребления, особенно в одежде и обуви.

   Для решения этой задачи в пятилетнем плане сделать особый упор на развитие химической промышленности, производство пластмасс-полимеров, искусственного волокна и искусственной кожи...»

   Также создали представительную комиссию во главе с Хрущёвым, из представителей науки, руководителей союзных республик, представителей Госплана и профильных отделов ЦК. Тем же решением комиссии было поручено «разработать мероприятия по развитию химической промышленности в целом, особенно производство пластических масс, искусственного волокна для тканей, искусственной кожи для обуви, синтетических смол и каучука, полупроводников и сырья для них. Свои предложения внести в ЦК КПСС.»

   Под общим наименованием «пластические массы, полимеры, искусственные смолы и волокна» скрывался длинный перечень подлежащих освоению новых материалов, перечисленных в приложении к Постановлению.

   Хрущёв использовал все свое влияние, чтобы помочь Засядько. Уже 28 октября было принято постановление ЦК и СМ «Об ускорении развития химической промышленности и ускоренного производства синтетических материалов и изделий из них для удовлетворения потребностей населения и нужд народного хозяйства». В нем отмечалось, что новейшие химические технологии позволяют получать изделия, превосходящие все то, что, используя натуральное сырье, мы имели ранее, и предписывалось к концу 1965 года увеличить по сравнению с 1957 годом производство синтетических волокон в 4,6 раза, синтетических масс в 8 раз, синтетического каучука в 3,4 раза, синтетического каракуля в 14 раз, обуви на микропорке в 40 раз и т.д. В тексте постановления четко оговорили необходимость сочетания производства искусственных и натуральных волокон.

   (В реальной истории постановление приняли 7 мая 1958 г, цифры реальные)

   Для концентрации усилий «на химическом направлении» было создано МНПО «Союзхимия», куда первоначально вошли Институт Химической Физики, Ленинградский НИИ-13 (позже ЦНИИ Материалов), НИИ Полимеров, Ленинградский НИИ полимеризованных пластиков, НИИ Синтетического Каучука, заводы № 752, п/я №135 (позже НИИ «Ярсинтез» в Ярославле). Позже к этому научному ядру присоединялись и другие предприятия. Всего, до 1965 года, согласно принятого постановления, построили 257 новых предприятий.

   Относительно развития производства натурального волокна, Серов обратил внимание Хрущёва на ошибку в «той истории», когда СССР следом за США, конкретно – у Дюпона, предложившего в 1961 г. в ООН запретить выращивание конопли – ценного источника натурального волокна, под предлогом её наркотического действия, поддержал предложенный запрет. До 1961 г. коноплеводство в СССР процветало, целые колхозы специализировались на конопле. Из неё делали грубое волокно для мешковины, а также высококачественную бумагу. Конопляное масло также использовалось в лекарственной и пищевой промышленности.

   Разобравшись в вопросе, Никита Сергеевич твёрдо решил в этот раз не идти на поводу у США, тем более, что в СССР на тот момент проблемы массовой наркомании не существовало в принципе.

   Серов, узнав о решении Хрущёва, полностью его одобрил:

   – Правильное решение, Никита Сергеич. С чего это мы должны в угоду какому-то там Дюпону собственные леса на бумагу переводить? А если будут выпендриваться, я им пару сухогрузов отборной конопли отправлю, потом можно будет сразу десант высаживать и вражеские танки с деревьев снимать, они на деревьях в засаде сидеть будут.

   – Ты, это, Иван Александрович... вообще поосторожнее там… с коноплёй, – посоветовал Хрущёв.

   На том и порешили.

   Академика Семёнова Никита Сергеевич тоже не забыл. Уже на 21 съезде КПСС с его подачи Николай Николаевич Семёнов стал кандидатом в члены ЦК КПСС. (В реальной истории – на 22 съезде) В составе ЦК Семёнов работал постоянно и активно. Ему даже приписывали поправку к известному Ленинскому лозунгу: «Коммунизм — это советская власть плюс электрификация всей страны». Николай Николаевич его осовременил, теперь он звучал: «Электрификация и химизация».

   Общение с Семёновым, другими химиками – учеными и производственниками, Хрущёву очень пригодилось. Он теперь разбирался в химических делах почти профессионально, не хуже, чем в сельском хозяйстве и строительстве, держал в голове множество фактов и цифр, не говоря уже о терминологии. Это ему очень помогало в спорах с министрами и «апологетами металлургии» из Госплана.

   Металлургам Хрущёв заявил решительно:

   – Не о том, товарищи, беспокоитесь! Никто металлургию гнобить не собирается. Куда же мы без металла? Но вся отрасль нуждается в техническом перевооружении, переоснащении производств. В войну заводы работали без реконструкции, оборудование изношено, устарело морально и физически. Поэтому и пытаемся сейчас перенести центр тяжести на искусственные материалы, чтобы снизить потребление металла, и дать вам возможность провести реконструкцию, перейти на современные перспективные технологии.

   – У нас сейчас будут активно строиться атомные электростанции. Появится больше электроэнергии, соответственно, пора подумать о расширении использования дуговых сталеплавильных печей. Кроме того, надо же и на перспективу думать! Вот мне докладывали, учёные разрабатывают принципиально новые способы получения металла, например, восстановление металла в плазме водорода в специальном реакторе. Вот куда двигаться надо! А ещё, для быстрого прототипирования надо пробовать использовать лазерно-порошковую технологию. То есть, порошок металла послойно высыпается в форму и затем оплавляется проходом лазерного луча. И так, послойно выращивается деталь. Либо порошок насыпается в форму и спекается в печи. А вы мне тут про мартены да про конвертеры...

   – Основная индустриальная база у нас построена, фундамент есть, теперь пришла пора реализации качественных показателей, – сказал Хрущёв. – Поэтому необходимо переходить на следующий уровень производства продукции. Вы же понимаете: экономика это основа государства, надо искать средства ее улучшить. Вот, к примеру, те же контейнеры. Для них нужна хорошая транспортная сеть, транспорт нефти и автодороги не могут в наших условиях в необходимых объёмах решить вопрос, для этого нужно развитие ж/д, повышение ее возможностей. Нужны высококачественные рельсы, из хорошей стали. А на существующей технологии такую сталь получать трудно, а некоторые сорта – вообще невозможно.

   – Да и автомобилям нужна хорошая сталь для конструкции, вот куда пойдет частично сэкономленная сталь. Поэтому сейчас нужен не столько валовый прирост чугуна и низкосортных сталей, сколько возможность производить в достаточных количествах легированные высокопрочные стали.

   – Кроме того, и там найдется место пластикам – изоляция контактов, амортизация стыков и подкладок. Да что я вам объясняю, вы тут все технари, собаку съели на этом! Ну, давайте, сложите два плюс два, всё же понятно!

   Оторопевшие металлурги не ожидали от Первого секретаря ЦК таких познаний, а потому вынуждены были отступить.

31. Переворот в Иордании.

   В начале февраля 1957 г президент Египта Али Сабри обратился к премьер-министру Иордании Сулейману Набулси с просьбой принять специального посланника египетского правительства,

   «Очень прошу вас внимательно его выслушать, изучить представленные посланником документы и отнестись к этому вопросу предельно серьёзно, – писал в своей телеграмме Али Сабри. – Речь идёт о будущем Иордании.»

   Посланник египетского президента, хоть и был одет в обычный для дипломата костюм, но отличался явно военной выправкой и короткой стрижкой.

   – Моё имя вам лучше не знать, господин премьер, – предупредил он вопрос Набулси. – Я представляю египетскую разведку «Мухабарат аль-Амма» и прибыл по личному поручению президента Сабри.

   Он проинформировал премьер-министра Сулеймана Набулси о готовящейся попытке государственного переворота.

   – Центром подготовки является американское посольство, – сказал посланник, передавая Набулси папку с текстами расшифрованных телеграмм. – Руководят операцией американский посол Мэллори и военный атташе Суини, также в заговор вовлечен британский посол Джонстон. С иорданской стороны в заговоре участвуют генерал Нувар, некоторые армейские офицеры – их список прилагается. Самый опасный из участников заговора – лично король Хуссейн.

   – Король? Как король может быть участником заговора? – изумился Сулейман Набулси. – Ведь король – это и есть верховная власть в стране.

   – Вот когда вас арестовывать придут, тогда и узнаете, – ответил посланник египетского президента. – Ориентировочно это будет конец апреля.

   – Ого! Даже сроки уже определены? – удивился Набулси.

   – Как видите.

   – В середине апреля ожидается мятеж в армии. Войска, оставшиеся верными королю, его подавят. Затем король объявит чрезвычайное положение и вас арестуют.

   – Что же делать?

   – Есть вариант. Мне поручено передать на словах, без бумаг, – египетский посланник наклонился к премьер-министру. – Президент Сабри рекомендует вам нанять специалистов со стороны. Есть в Южной Родезии такая частная военная компания, называется «Southern Cross». Во время Суэцкого кризиса они нам очень помогли. Я могу вас с ними связать.

   –Наёмники? Допустим... Но что они могут сделать против английских войск, дислоцированных в стране?

   – Вам надо договориться о военной помощи с Сирией и Египтом, – ответил посланник. – Президент Сабри пойдёт вам навстречу. Формально мы ещё находимся в состоянии войны с Великобританией, мирный договор не заключён. Мы можем предоставить наши истребители с пилотами. Скажем, сдать их вашей стране в аренду. Договор будет заключён официально и опубликован. Тем более, что между нашими странами существует официальный межгосударственный договор о взаимопомощи в случае иностранной агрессии. Все понимают, что он заключался на случай агрессии Израиля, но предполагаемый агрессор в договоре прямо не поименован.

   – Но король! С ним-то что делать?

   – А что обычно делают в таких случаях с королями? – криво усмехнулся египтянин. – Я бы рекомендовал поручить этот вопрос наёмникам.

   – Но... это уже заговор... против короля!

   – Назовите это «упреждающие меры с целью спасения нации». И займитесь, кстати, подготовкой конституции. Она вам скоро понадобится.

   Получив столь недвусмысленное предупреждение, Сулейман Набулси начал действовать. Он съездил в Египет, где лично обсудил ключевые вопросы с Али Сабри. В ходе визита был подтверждён договор о военной помощи и было заключено соглашение об аренде египетской авиации.

   Набулси заручился также поддержкой сирийского президента Шукри аль-Куатли. Неожиданную, хотя и тайную помощь деньгами оказал король Саудовской Аравии Таляль. Династия Саудитов давно мечтала избавиться от правившей в Иордании и Ираке Хашимитской династии. В сложившейся ситуации, когда от саудовской династии остался один лишь Таляль, это желание только усилилось. Саудиты и Хашимиты, как пауки в банке, пытались истребить друг друга.

   В начале марта в Иордании появились несколько групп «военных инструкторов» из частной военной компании «Southern Cross». В стране активизировались агенты египетской разведки, действовавшие заодно с агентурой Коминтерна. Времени для подготовки было мало, но готовились интенсивно.

   12 марта 1957г. в страны Ближнего и Среднего Востока был командирован специальный представитель президента США Джеймс Ричардс, который должен был посетить 15 стран региона. Одновременно с рекламированием «доктрины Эйзенхауэра» началась активная пропаганда «союза трех королей» – Саудовской Аравии, Ирака и Иордании в противовес намечавшемуся объединению Египта и Сирии. Особая роль в визите отводилась Саудовской Аравии. Американцы рассчитывали с её помощью мобилизовать наиболее реакционные силы Ближнего Востока для борьбы с распространяющимся подобно пожару влиянием социализма и антиимпериалистического движения. Была выдвинута идея «союза трёх королей» – Саудовской Аравии, Ирака и Иордании.

   Однако план по созданию «Союза трёх королей» рухнул. Король Таляль вёл себя на переговорах очень уклончиво, он, вроде бы и соглашался с американским предложением, но сразу оговорился, что усиление хашимитской династии не в интересах Саудовской Аравии.

   Таляль по рекомендации СССР проводил очень хитрую политику. На словах он всячески демонстрировал Соединённым Штатам неизменность своего курса на сотрудничество с Западом – терять рынок нефти ему вовсе не хотелось. В то же время он начал проводить пока ещё осторожные демократические реформы. О каком-либо официальном взаимодействии с СССР публично даже не упоминалось. Участие Таджикистана и Узбекистана в проекте Исламского банка развития, созданного в мае 1957 г (АИ) с самого начала подавалось саудовской стороной как исключительно внутриисламская инициатива.

   В то же время Таляль с помощью Египта активно готовил национальные кадры для работы в нефтяной промышленности, чтобы избавиться от американского присутствия. Саудовские нефтяники через Египет, с египетскими документами, ездили на обучение в Советский Союз.

   Арабская привычка к витиеватым выражениям и опыт дипломатической работы помогали Талялю водить за нос госсекретаря Гертера, а наградной маузер премьер-министра Насыра ас-Сайда напоминал, что с людьми, вручившими ему трон, играть надо предельно честно.

   13 марта Великобритания и Иордания заключили соглашение, аннулирующее договор 1948 года. К 15 сентября британские войска должны были быть выведены из Иордании.

   22 марта, США официально заявили о своем решении вступить в военную комиссию Багдадского пакта.

   20-22 марта 1957 г состоялась Бермудская конференция, где президент США Дуайт Эйзенхауэр и новый премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан обсуждали, в том числе, вопросы беспрепятственной доставки нефти из региона Персидского залива в Европу и США, а также ближневосточную политику в целом.

   Хотя Эйзенхауэр назвал эту встречу «наиболее успешной за весь период после окончания 2й мировой войны», стороны так и не достигли согласия по нескольким вопросам, в том числе, по вопросу об оазисах Аль-Бурайми на территории Аравийского полуострова. Эта богатая нефтью территория в середине 50-х была поделена между Саудовской Аравией и султанатами Абу-Даби и Маскат (Один из мелких эмиратов, позже объединился с Оманом)

   Эйзенхауэр и Макмиллан сошлись во мнениях, что Ближний и Средний Восток необходимо удерживать от усиления здесь советского влияния. При этом США и Великобритания опасались усиления антиколониалистической политики СССР на Ближнем Востоке и были готовы удерживать контроль над регионом любыми способами, включая силовые.

   Защиту экономических интересов Запада обе стороны собирались осуществлять, опираясь на «доктрину Эйзенхауэра». В подготовленной к Бермудской конференции памятной записке заместителя помощника министра иностранных дел Великобритании П. Дина указывалось, что «бесперебойное поступление нефти лучше всего обеспечить через нефтепровод, проходящий по территории Сирии, сообща работая над появлением в Сирии стабильного правительства, готового сотрудничать с Западом»

   Таким образом, был взят курс на подготовку агрессии против Сирии с целью свержения её существующего правительства и установления прозападного режима.

   В середине 50-х основными нефтедобывающими странами в регионе были Ирак, Иран и Кувейт, а отнюдь не Саудовская Аравия. Было 2 основных нефтепровода: Киркук (Ирак) – Банияс (Сирия) и Киркук – Триполи (Ливан). Ещё один нефтепровод протянулся от саудовского порта Дахран через Аравийскую пустыню, через Иорданию и Сирию в Сайду (Ливан). Четвёртый трубопровод Киркук – Хайфа (Израиль) после начала израильской агрессии против Египта был перекрыт и не функционировал.

   Положение Запада серьёзно осложнилось в результате англо-франко-израильской агрессии против Египта в ноябре 1956 г, из-за чего не только был перекрыт нефтепровод из Ирака в Хайфу. Куда хуже было, что король Сауд разорвал дипломатические отношения с Великобританией из-за агрессии в Суэце. Его смерть в декабре 1956 г (АИ) не улучшила ситуацию. Новый король Таляль, продолжая поставлять нефть в США, при этом категорически отказывался нормализовать отношения с Великобританией.

   Перекрытие Египтом судоходства по Суэцкому каналу в период с 30 октября по 10 ноября уже поставило Западную Европу на грань топливного кризиса и ещё раз показало её уязвимость и зависимость от Ближневосточной нефти. Тем не менее, в подготовленных к конференции британской стороной документах отмечалось, что Ближневосточный регион занимает второстепенное место в шкале советских приоритетов, и СССР не стремится к физическому контролю над странами, не прилегающими непосредственно к его границам. (В.П. Румянцев «Англо-американские переговоры по вопросам политики на Ближнем Востоке. Март-апрель 1957»)

   Такой вывод английская разведка сделала, несмотря на активную помощь СССР Египту в ноябре 1956 г. (в реальной истории – тоже).

   Эйзенхауэр и Макмиллан и не подозревали, насколько сильно ошибается британская разведка. Хрущёв отнюдь не забыл «стратегию анаконды». Он прекрасно осознавал, что регион Персидского залива представляет собой уязвимое место Западной цивилизации, и теперь собирался как следует это место «прищемить». Но сделать это следовало чужими руками, так, чтобы не спровоцировать США и Великобританию на третью мировую войну. И усиление национально-освободительных движений было лучшей из возможностей это осуществить.

   Отношение к Иордании у США и Великобритании было различным. Иордания считалась проектом Великобритании, с подачи которой после Первой мировой войны была создана Трансиордания, переименованная после Второй мировой войны в Хашимитское королевство Иордания. Покойный к тому моменту (АИ) У. Черчилль сказал об Иордании: «страна, которую я создал в один воскресный полдень». Это укрепило убежденность многих современников в искусственности формирования этого королевства, обслуживавшего британские интересы.

   «Значение Иордании во внешней политике Англии определялось ее транзитным статусом. От устойчивости британского влияния в этом королевстве зависела также прочность позиций Великобритании в районе Персидского залива. ...

   В памятной записке помощника госсекретаря США У. Роунтри, подготовленной в связи с иорданским запросом, Иордания была названа «нежизнеспособным государством», полностью зависящим от помощи извне. ... С этим мнением был согласен американский посол в Иордании Л. Мэллори, называвший оказание экономической помощи Иордании «бесполезной тратой денег». (цитируется по В.П. Румянцев. «Иордания в ближневосточной политике США и Великобритании в 1957–1958 гг.»)

   При этом у Великобритании отсутствовало желание продолжать финансирование иорданского режима. В 1956 г Великобритания испытывала финансовый кризис, а позор Суэца превратил этот кризис в общеполитический. Англичане искали пути переложить это финансовое бремя на США, но американцы не выказывали большого энтузиазма.

   Ещё 9 ноября 1956 г. главнокомандующий иорданской армией А. Нувар обратился к послу Соединенных Штатов в Аммане Л. Мэллори с несколько противоречивым заявлением о том, что борьба с усиливающимся в его стране влиянием Советского Союза невозможна без военной и экономической поддержки США, не получив которую, Иордания вынуждена будет обратиться за финансовой помощью к СССР. Так сказать, «дайте денег на борьбу с коммунизмом, а если не дадите, то коммунисты дадут денег на борьбу с капитализмом». Это звучало вполне по-арабски. Американцы тогда денег не дали, а через неделю отказали в подобной просьбе и послу Великобритании, обратившемуся с просьбой «принять Иорданию на баланс»

   При этом и США и Великобритания понимали, что через Иорданию и Сирию проходит ключевой для энергетической безопасности Великобритании нефтепровод Дахран – Сайда. Но платить очень не хотелось...

   Агенты Коминтерна и египетской разведки установили контакт с прогрессивными офицерами в составе иорданской армии, заручившись их поддержкой на случай попытки переворота.

   30 марта доверенный человек – также агент Коминтерна – предупредил Сулеймана Набулси, что король Хуссейн, скорее всего, отвергнет его предложение установить дипломатические отношения с СССР и отправить в отставку часть советников.

   – Но вы всё-таки вносите эти предложения. И если король откажется – не вздумайте сами подавать в отставку, – передал агент премьер-министру. – Главнокомандующий Нувар собирается выступить 13 апреля. Мы его поторопим. Вечером 8 апреля будьте готовы действовать решительно.

   4 апреля 1957 г. правительство Набулси выступило с требованием установить дипломатические отношения с Советским Союзом. Через три дня, 7 апреля, глава иорданского правительства представил Хусейну список советников, которых король, по мнению кабинета министров, должен был отправить в отставку. Иорданский монарх отказался это сделать.

   Армейский мятеж генерала Нувара начался не 13-го, а в ночь с 8 на 9 апреля. В ту же ночь, выстрелом неустановленного снайпера был убит король Иордании Хуссейн. (АИ) Вслед за этим группа вооружённых людей, явно имевших профессиональную подготовку, проломила ограду королевского дворца танком и взяла дворец штурмом. Охрану перестреляли иорданские военные, в то время как «привлечённые специалисты» методично ликвидировали членов королевской семьи.

   К исходу ночи верные премьер-министру армейские офицеры атаковали штаб генерала Нувара. В завязавшейся перестрелке генерал Нувар, ещё один генерал А. Хайари и их ближайшие помощники из числа заговорщиков были перебиты.

   Утром 9 апреля премьер-министр Сулейман Набулси выступил по радио с обращением к нации. Он объявил:

   – Мятеж генерала Нувара подавлен, часть заговорщиков во главе с генералом уничтожена правительственными войсками. К сожалению, заговорщики успели привести в исполнение наиболее коварную и преступную часть своего замысла, уничтожив иорданскую ветвь Хашимитской династии. Его величество храбро сражался и пал с оружием в руках, защищая своих близких. Правительство и народ Иордании скорбит об этой великой утрате.

   Далее премьер-министр объявил о формировании «правительства национального спасения». Он обратился с официальной просьбой о военной помощи к правительствам Египта и Сирии и лично к президентам Сабри и аль-Куатли, с целью окончательного подавления мятежа и наведения порядка в стране. Обращение было передано по радио и продублировано по официальным дипломатическим каналам.

   Египетские и сирийские войска были наготове. Сирийские танки были подняты по тревоге и уже через час вошли на территорию Иордании. Египетские истребители патрулировали небо над Амманом. Дислоцированные на территории Иордании британские войска были блокированы сирийцами в гарнизонах, без единого выстрела.

   В полдень министр иностранных дел Иордании уведомил американского посла Л. Мэллори и военного атташе Дж. Суини, а также английского посла Ч. Джонстона, что они объявлены персонами нон-грата за «деятельность, несовместимую со статусом дипломатического представителя» и обязаны покинуть территорию Иордании в течение суток. В ответ на прямые угрозы уже бывшего американского посла министр пожал плечами и посоветовал американцам поторопиться упаковывать вещи.

   Ввод сирийских войск в Иорданию вызвал невероятный переполох в Израиле. Израильские танки поспешно занимали оборонительные позиции вдоль границы. Авиация была поднята по тревоге. Премьер-министр Бен-Гурион названивал в Белый Дом, пытаясь выяснить, собираются ли американцы защищать Израиль.

   Президент Эйзенхауэр успокоил израильского премьера, заверив, что в Иордании произошла обычная для арабских стран попытка военного переворота, тем более – оказавшаяся неудачной.

   – Мы держим ситуацию под контролем, – сказал президент. – Египтяне и сирийцы приглашены правительством Иордании для наведения порядка, потому что Набулси в сложившейся ситуации не доверяет собственной взбунтовавшейся армии. Если только кто-то из них попробует дёрнуться в сторону Израиля, им придётся иметь дело с нашим шестым флотом.

   Президент искренне верил в то, что говорил. Но он не учитывал двух факторов:

   1. Главные действующие лица знали весь ход развития событий заранее.

   2. Ситуацию держали под контролем не США, а Советский Союз.

   Значительно больше оказался обеспокоен британский премьер Гарольд Макмиллан, когда британский военный атташе в Иордании сообщил ему из Аммана по телефону, что сирийские войска блокировали размещённые в стране британские военные подразделения прямо в пунктах дислокации.

   – Да как они посмели? – возмутился премьер-министр.

   – Полагаю, примерно так же, как египтяне посмели разгромить наш доблестный Royal Navy возле Порт-Саида, сэр.

   Премьер тут же сбавил тон.

   – Были инциденты с применением оружия? Кто-нибудь из наших пострадал?

   – Нет, сэр. Сирийцы ведут себя очень корректно, снабжение наших частей не прерывается, связь работает. Они лишь не выпускают наших людей из мест дислокации. Очень вежливо объясняют, что на улицах может быть опасно, и просят оставаться на территории гарнизона.

   Макмиллан послал сообщение Эйзенхауэру, предлагая провести совместную военную операцию по установлению порядка в Иордании. Однако, пока президент и премьер обменивались зашифрованными посланиями, а в 1957 году это было ещё очень не быстро, события на Ближнем Востоке развивались стремительно.

   Уже во второй половине дня 9 апреля в Амман прибыли президент Египта Али Сабри и президент Сирии Шукри аль-Куатли. Они провели переговоры с Сулейманом Набулси. О содержании переговоров в печати ничего не сообщалось. Какие аргументы были представлены иорданскому премьеру – осталось неизвестным. Однако 10 апреля все три государственных деятеля выступили с совместным заявлением об образовании Республики Иордания и объединении Египта, Сирии и Иордании в единую конфедерацию Объединённая Арабская Республика. (В реальной истории образовано 22 февраля 1958 г по инициативе Сирии, в состав ОАР вошли Сирия и Египет)

   Идею создания ОАР египтянам и сирийцам подбросил Хрущёв на январской сессии Координационного Совета ВЭС. Идея была встречена с интересом, поскольку президента Али Сабри после победы у Порт-Саида весь Ближний Восток считал достойным продолжателем дела Насера. А Насер и его курс на независимость от США и Великобритании воспринимались во всём арабском мире восторженно. Даже король Иордании Хуссейн одно время увлекался идеями Насера.

   Советский Союз и социалистические страны немедленно, в течение следующего дня, объявили об официальном признании ОАР и установлении официальных дипломатических отношений. Одновременно ОАР признали Саудовская Аравия, Ирак, Иран, Индия, Индонезия, Китай, Пакистан и другие страны, не только мусульманские.

   Для США и Западной Европы организация политической изоляции ОАР оказалась невозможной.

   По рекомендации Хрущёва, арабские лидеры не стали назначать одну из столиц общей столицей ОАР, решив встречаться по мере необходимости в Дамаске, Аммане или Каире. Также и политическое устройство ОАР было сбалансировано значительно лучше, чем в «той истории», где Насер «тянул одеяло на себя, пока оно не порвалось». Здесь же с самого начала три арабских лидера образовали Государственный Совет ОАР, где все решения принимались методом консенсуса и достижения последовательных компромиссов.

   Поскольку 2 из 3 стран, образовавших ОАР, уже были членами ВЭС, просьба Иордании о вступлении в экономический альянс была простой формальностью.

32. Дальняя связь

   С начала 1957 года были сделаны важные изменения в методике планирования народного хозяйства. Прежде всего, была отменена практика планирования «от достигнутого», когда план предприятию на следующий год назначался на несколько процентов больше, чем в текущем году. Эта практика приводила к тому, что хитрые директора занижали показатели текущего года, «чтобы в следующем ещё больше не зарядили».

   Вместо этого начала внедряться практика планирования по потребностям. С предприятиями было проще, особенно с производящими конечную продукцию. Заказ известен, комплектацию и расход материалов плановые отделы считали без особых проблем. Сложнее было с товарами народного потребления и продуктами питания.

   Очень упрощенно методика планирования выглядела так:

   Поскольку индивидуальных терминалов для заказа покупок у населения пока не было, пошли пока что другим путем. Как сказал Дмитрий Федорович Устинов: «У нас каждый где-то работает». Отделы кадров предприятий и учреждений, а также собесы, детдома, и т.д. напрягли собрать статистику, таким образом выяснили, сколько в стране вообще мужчин, женщин и детей. Понятно, что учли не всех, но подавляющее большинство посчитали.

   Затем, исходя из научно обоснованных данных, вычислили потребность населения по каждому виду продуктов питания и товаров народного потребления. Точность при этом получилась плюс-минус лапоть, но все лучше, чем раньше. ЭВМ на этом этапе не использовалась, такие расчеты можно было сделать и на «железном Феликсе».

   Выяснив потребности, заложили несколько процентов запаса на всякий случай, и начали высчитывать производственные возможности их удовлетворения, исходя из показателей текущего года. Сравнение потребности и возможности уже позволяло сориентировать промышленность и сельское хозяйство: чего не хватает.

   Для сравнения потребностей и возможностей уже использовали ЭВМ, поскольку проводить поиск и сравнение по разрастающейся базе данных так было значительно быстрее.

   Выяснилось, что не хватало практически всего. Но чего-то не хватало в большей степени, чего-то в меньшей. Отсюда нарисовались приоритеты развития по каждой отрасли.

   Такой подход позволял сбалансировать денежные вложения в масштабе страны в целом, а не раздавать каждому министерству столько, сколько сумел выбить министр, пользуясь своим личным влиянием.

   Данные, вырабатываемые Госпланом, вводились в электронную систему планирования. Пока система работала на компе из 2012 года, установленном у Лебедева в ИТМ и ВТ, но уже шли опытные работы по переводу ее на ЭВМ собственного производства. Основной проблемой было хранение данных. Объем вычислений и низкое быстродействие ЭВМ сказывались в меньшей степени, поскольку расчеты сводились в основном к простому целочисленному суммированию и операциям сравнения.

   9 апреля 1957 года В.М. Глушков в Киеве представил новую разработку – ЭВМ, которая так и называлась «Киев». Она разрабатывалась с 1954 года. Руководили работой Б. В. Гнеденко, Л. Н. Дашевский и Е. Л. Ющенко. На заключительных этапах руководство этой работой Б. В. Гнеденко передал В. М. Глушкову.

   Глушков подключился к этой работе лишь после переезда в Киев, в 1956 году. Полностью машина обрела работоспособность в 1959-м, но уже в 1956-м началась её отладка и сопряжение с периферийными устройствами. По сути дела, машина начала работать в тестовом режиме.

   Появление полупроводниковых микросборок и относительно дешёвой, технологичной твистор-памяти (АИ) стало поводом для перепроектирования и модернизации ЭВМ, чем с энтузиазмом занялся Виктор Михайлович.

   Несмотря на то, что машина пока работала в тестовом режиме, и её быстродействие было далеко не рекордным – за счёт перевода на полупроводниковую элементную базу его удалось поднять примерно вдвое – в апреле 1957 года создатели ОГАС решили провести долгожданный эксперимент по связи между ЭВМ, установленными в разных городах.

   Страна ещё не отошла от празднования очередного снижения цен, состоявшегося 1 апреля. Эту традицию Хрущёв решил не нарушать (АИ).

   Связь между БЭСМ и ЭВМ «Стрела» в ВЦ-1 Министерства Обороны в Москве уже работала в тестовом режиме, но из-за крайне низкого быстродействия «Стрелы» была более чем мучительной. Украинская разработка была более шустрой, потому выбрали её.

   Сначала провели несколько тестовых сеансов связи, и лишь потом, когда добились устойчивой работы без сбоев, пригласили на демонстрационный сеанс Первого секретаря ЦК КПСС. Смотреть систему в работе вместе с Хрущёвым в ИТМиВТ поехали Косыгин, Келдыш, Устинов, Сабуров, Байбаков, Шокин и Серов.

   Сергей Алексеевич Лебедев, на правах хозяина пригласил всех пройти в зал управления БЭСМ.

   Вначале он с гордостью рассказал о завершённой в конце 1956 года модернизации БЭСМ до БЭСМ-2 и её подготовке к серийному производству.

   Лампы уступили место полупроводниковым микросборкам, оперативную память на ферритных сердечниках расширили относительно дешёвой твистор-памятью, при этом первоначальный объём памяти на феррите использовался в качестве кэша, но главное: быстродействие увеличилось вдвое – до 40000 оп/с, и, благодаря открытой и модернизируемой архитектуре, это был ещё не предел.

   (Реально такое быстродействие было достигнуто в 1957 году на ЭВМ М-40 для противоракетной системы «А». М-40 являлась модификацией БЭСМ-2 для военных целей)

   Келдыш и Устинов задавали много вопросов, их интересовала возможность применения БЭСМ-2 для решения научных и военных задач.

   Косыгин, поучаствовавший в решении вопроса с производством твистор-памяти, также заинтересовался, и спросил:

   – И какой объём памяти у вашей машины сейчас, Сергей Алексеич?

   – За счёт дешевизны твистор-памяти удалось нарастить объём до совершенно фантастической цифры в 256 килобайт, – не удержался от некоторого хвастовства Лебедев.

   (Реальная БЭСМ-2 имела разрядность 39 и оперативную память 2048 39-разрядных слов, т. е. 2048*39/8 = 9984 байта. Не килобайта, а байта. Для организации этой памяти понадобилось около 200000 ферритовых сердечников)

   Зал управления БЭСМ-2 Никите Сергеевичу понравился. Особенно его впечатлил пульт управления. Помимо обычных для того времени рядов разноцветных лампочек, по которым можно было визуально контролировать содержимое регистров АЛУ, на пульте возвышалась впечатляющая конструкция из шести небольших экранов на знакопечатающих электронно-лучевых трубках. (АИ)

   Экраны располагались в два этажа, дугой, в центре которой было место оператора. Три верхних экрана были выключены, на трех нижних светились зеленым светом на чёрном фоне буквы и цифры. Пульт выглядел как центральный пост фантастического звездолёта, не хватало разве что гигантского обзорного экрана впереди.

   – А зачем целых шесть экранов? – не удержался от глупого вопроса Хрущёв.

   – Закладка на будущее, Никита Сергеич, – пояснил Лебедев. – БЭСМ-2 – наш основной тренажёр, на котором мы отрабатываем новейшие схемотехнические решения и программы. Помните, я говорил, что мы собираемся запустить ядро операционной системы, переписанное в машинных кодах? Запускать будем на БЭСМ-2, она у нас фактически используется как стенд-конструктор для отработки новых технологий. Сейчас уже собираем два новых АЛУ, которые будут работать с общим полем памяти.

   (В реальной истории первая полностью полупроводниковая ЭВМ 5Э92б с двумя АЛУ на 500 тыс. оп/с и 37 тыс. оп/с, работавшими с общим полем памяти, была разработана для нужд ПВО/ПРО в 1960-61 гг и серийно выпускалась с 1966 г, с 1967 г модернизирована и получила обозначение 5Э51. ЭВМ имела развитый интерфейс связи. «Малым» процессором контролировались 28 телефонных и 24 телеграфных дуплексных канала связи. /ЭВМ_5Э92б. В АИ Лебедев, узнав о подобной концепции, попытался реализовать её несколько раньше.)

   – А когда ядро запустит оболочку, появятся 6 виртуальных консолей. Но быстро переключать виртуальные консоли наша БЭСМ пока не может, вот мы и решили вывести их на отдельные мониторы.

   Хрущёв ровным счётом ничего не понял, но кивнул с умным видом, на всякий случай.

   – А как связь осуществляется? – спросил Никита Сергеевич. – Раньше ведь такой возможности не было?

   – Не совсем, – ответил Лебедев. – Раньше мы пробовали организовывать связь между специализированными ЭВМ для ПВО. Там средства связи были свои, для универсальных ЭВМ не совсем подходящие. Но сейчас мы получили от Александра Ивановича оконечные устройства, они называются «модем», – он указал на ряд небольших тумбочек у стены зала. – Это сокращение от слов «модулятор-демодулятор». Они позволяют передавать сигнал по обычной телефонной линии. То есть, мы звоним в Киев по междугородней связи, а затем переключаем линию на модем. В Киеве установлен такой же модем, который переводит входящий сигнал в форму, которую понимает ЭВМ.

   (Когда американским ВВС потребовался удобный способ передачи данных от радаров в командные центры в конце 1940-х годов, они обратились к телефонным системам. Уже использовавшиеся в телетайпе два десятка лет модемы оказались идеальным решением для преобразования цифровых изображений в аналоговый сигнал и обратно, а в телефонных сетях проблемы не было. Модемы производила фирма АТ&Т, они были величиной с тумбочку и использовались на выделенных линиях для связи между элементами автоматизированной системы ПВО SAGE. Как выглядела «тумбочка» SAGE, можно посмотреть здесь: /)

   –Это очень упрощённо, конечно. Если бы была выделенная линия, а не обычный междугородний телефон, можно было бы добиться бОльших скоростей соединения. Но выделенная линия до Киева – удовольствие недешёвое. В перспективе мы рассчитываем использовать военную ВЧ-связь.

   – Этот... «модем»... это у нас сделали? – спросил Устинов.

   – Да, и уже налаживаем серийное производство, для нужд ПВО, прежде всего, – ответил Шокин. – Устройство не слишком сложное, в США его ещё до войны использовали. Но мы его модернизировали, собрали на полупроводниковой элементной базе, реализовали полнодуплексный режим, то есть, сигнал может передаваться одновременно в обе стороны. Разработали новый, более скоростной протокол связи, и работаем над дальнейшим повышением скорости. Мы сейчас в Зеленограде различной периферией для ЭВМ начинаем заниматься, в том числе и модемами.

   (Модулятор-демодулятор, или модем, был усовершенствован Bell Laboratories для повышения скорости передачи в системах телетайпа до 150 бит/с. В 1962 году вслед за первым Bell 101 (1958 г.) появилось второе, намного более практичное коммерческое устройство Bell 103, предлагавшееся AT&T. В нём использовались такие технологии, как дуплексная передача данных (одновременный приём и передача) и частотная манипуляция (изменение частоты в зависимости от последовательности единиц и нулей при постоянной амплитуде), а скорость составляла 300 бит/с. Там же.. Удивительно, но таких скоростей на тот момент хватало для функционирования сложнейших систем ПВО, таких, как SAGE.)

   – Молодцом, Александр Иваныч, – кивнул Хрущёв. – Сергей Алексеич, если вы готовы – начинайте.

   Лебедев сам уселся за пульт и начал набирать команды на телетайпе, подключенном к машине. Затем повернулся к ассистенту:

   – Звоните на коммутатор, пусть соединят нас с Киевом.

   Через несколько минут асссистент ответил:

   – Киев на связи, переключаю на модем.

   Стоя позади Лебедева, Никита Сергеевич смотрел через его плечо на экран. Он чувствовал, как сердце заколотилось от волнения. Получится или нет? Междугородняя связь качеством не отличалась, да и пресловутый «генеральский эффект» мог испортить всё дело.

   На экране вдруг появились несколько строчек зелёных букв и цифр. Лебедев тут же отстучал что-то в ответ. Хотя он нажимал клавиши телетайпа, вводимые им буквы на экране не отображались.

   Лебедев закончил набор, нажал клавишу «ввод». Через несколько томительно долгих секунд на экране выскочило единственное слово: «Глушков»

   – Есть связь! – Лебедев торжествующе повернулся к Первому секретарю. – Виктор Михайлович у пульта в Киеве.

   – Здорово! – Хрущёв не смог сдержать эмоций. – Привет ему передайте от меня.

   – А сами хотите? – Лебедев отодвинулся от пульта, пропуская Никиту Сергеевича.

   – Да я печатаю одним пальцем... – Хрущёв смутился.

   – Неважно, скорость тут пока не главное.

   Медленно, неуверенно ища нужные кнопки, Никита Сергеевич набрал на телетайпе: «Привет из Москвы. Хрущёв».

   Лебедев нажал «ввод».

   – Неудобно сделано, буквы не отображаются, – посетовал Первый секретарь.

   – Буквы в Киев уходят и там отображаются, – упрощённо пояснил Лебедев. – Потом напишем полноценную программу для связи, это же мы сейчас напрямую терминальными командами переписываемся.

   Примерно через минуту пришёл долгожданный ответ из Киева: «Спасибо, Никита Сергеевич! Привет Москве от Советской Украины!»

   – Есть связь, работает, – удовлетворённо улыбнулся Хрущёв. – А по делу что-то передавать уже можно, или пока только приветы?

   – Сейчас попробуем, – Лебедев придвинулся к телетайпу и начал набирать длинную команду, сверяясь с записанной на листке бумаги подсказкой. Нажал «ввод».

   Ждали ещё около минуты. Затем замигали несколько лампочек на пульте, и одновременно ожило и зашумело стоящее рядом замысловатое устройство.

   – Пришла информация из Киева, – сказал Лебедев, – Сначала информация грузится в оперативную память, а сейчас, видите, она записывается на магнитный барабан. Он используется как буферная память. А храниться информация будет на более ёмком носителе.

   Он щёлкнул тумблером, переключая терминалы, и набрал ещё одну команду. Она отображалась уже на левом нижнем экране. Как только он нажал «ввод», на экране высветились два столбика слов и цифр.

   – Пожалуйста, сводка по молочной промышленности Киевской области за текущий месяц, – сказал Лебедев. – А главное, информация доступна не только на экране. Машина её записала и теперь она доступна постоянно, без связи с Киевом.

   Сабуров и Байбаков, поначалу стоявшие позади и не проявлявшие особого интереса, едва не оттолкнули Хрущёва, заглядывая в экран.

   – Сергей Алексеич, а в Госплан такую связь провести можно? – спросил Байбаков. – Мы там зашиваемся, хорошо ещё, что в прошлом году сделали доступ к вашему ВЦ по телетайпу, хоть как-то...

   – Да и в Госэкономкомиссии такая информационная система необходима, – перебил Сабуров. – Нам даже важнее, нам текущие планы оперативно корректировать приходится.

   – Над этим мы сейчас работаем, – ответил Лебедев. – Для начала, вам собственная ЭВМ нужна, для расчёта народнохозяйственных и отраслевых балансов, вот к ней и будем связь приделывать.

   – Э-Вэ-эМ... протянул Сабуров. – Это, наверное, сложно...

   – А к «железному Феликсу», Максим Захарович, электронную связь при всём желании не подключить, – ответил Лебедев. – Придётся вашим сотрудникам учиться.

   – Значит, будем учиться, – сказал Сабуров. – Поможете?

   – Само собой.

   – Вот это здорово! Вот это молодцы! – в голосе Первого секретаря ЦК явно слышалось восхищение и гордость за советских учёных. – И что, вот так можно будет получить любую информацию по народному хозяйству?

   – Не совсем любую, – улыбнулся Лебедев. – Только ту, что уже занесли в машину на другом конце линии. Тут, Никита Сергеич, много разных сложных моментов, которые ещё только предстоит реализовать. Прежде всего, пока информация не структурирована. Она содержится в виде числовых кодов, записанных на магнитный носитель. Чтобы её считать, надо знать, где начинается конкретный информационный блок, и какой он длины.

   – В литературе, которую нам передал Иван Александрович, сформулировано понятие «файловой системы». Сейчас мы осваиваем одну из первых её реализаций. Там всё не так просто, но мы не сдаёмся, – Лебедев с гордостью указал на два устройства, похожих на большие холодильники. – Вот, накопители на жёстких магнитных дисках IBM-350. () Пока американские. Скоро будут такие же, но уже нашей сборки.

   – Это что такое? Можно поподробнее? – спросил Хрущёв.

   – Это новейшее устройство хранения данных, – ответил Лебедев. – В корпусе находятся 50 алюминиевых дисков с магнитным покрытием, каждый диаметром 610 миллиметров. На каждом диске с двух сторон можно записать 100 дорожек с информацией. 50 сверху и 50 снизу. Общая ёмкость такого устройства в новых единицах измерения – 3,5 мегабайта. (Реальные ТТХ НЖМД IBM-350) Разработка у американцев новейшая, ещё даже не продаётся... (Продажи IBM-350 в составе комплектов ЭВМ RAMAC 305 начались с лета 1957 года)

   – Обалдеть... Постойте... но ведь IBM с нами не сотрудничает и свою технику нам не продаёт... – Никита Сергеевич озадаченно посмотрел на Лебедева. – Как же запреты на поставку перспективных технологий?

   – Вообще-то, это подарок от Ивана Александровича, – усмехнулся Лебедев.

   – А, тогда понятно, – заулыбался Хрущёв. – Иван Александрович! Ты куда спрятался, иди сюда, покажись! Страна должна знать своих героев!

   Все засмеялись. Долговязую фигуру Серова спрятать было невозможно в принципе, он был одним из самых высоких в зале.

   Иван Александрович вышел чуть вперёд, повернулся к собравшимся и даже слегка поклонился, как артист, вызванный «на бис».

   – Как добыл – не спрашиваю, – сказал Никита Сергеевич. – Знаю, что секрет. Поблагодарить хочу. От лица партии и правительства, а также – всего советского народа, – он торжественно и со значением пожал руку Серова.

   – Спасибо, Никита Сергеич, – ответил председатель КГБ. – Доверие партии и правительства стараемся оправдывать смелой и качественной работой.

   – Молодцы! Ай, молодцы! Ай да сукины дети! – восхищённо сказал Первый секретарь ЦК. – Сергей Алексеич, извините, я вас перебил, продолжайте.

   – Наша цель – реализовать выдачу информации при помощи системы управления базами данных, – сказал Лебедев. – Сейчас Виктор Михайлович Глушков в Киеве приступает к реализации такой программы. Концепцию мы себе представляем, но идти придётся своим путём, потому что ЭВМ наши пока очень слабые для такой сложной системы. Придётся писать эту программу в двоичных кодах, чтобы она могла работать на наших машинах.

   (Первая в нашей стране СУБД «Автодиректор» была реализована в 1965 году именно на ЭВМ «Киев», имевшей быстродействие всего 15000 оп/с, т. е. ЭВМ, пригодная для создания СУБД, в 1957 году уже создана.)

   – Если говорить очень упрощённо, эта программа представляет данные в виде таблиц, записанных на электронный магнитный носитель, – продолжал Лебедев. – В таком виде информацию легко структурировать, находить и обрабатывать. К тому же табличный вид привычен для работников Госплана, им так будет легче работать с данными, получаемыми от ЭВМ.

   – Сейчас то, что мы вам показали, это ещё не рабочая система, – пояснил Лебедев. – Это – проба. Первый опыт связи ЭВМ между собой. Но мы упорно работаем, чтобы сделать из этого работающую систему управления экономикой.

   – Вы, Сергей Алексеич, ваши сотрудники, Виктор Михайлович со своими сотрудниками в Киеве, Анатолий Иванович Китов в ВЦ-1 – вы все делаете великое дело! – сказал Хрущёв. – От лица Коммунистической партии, Советского правительства и всего нашего народа благодарю вас за отличную работу. Когда система заработает на отечественном железе хотя бы в том объёме, как сейчас на «импортном» – жду от вас представлений на Государственную премию всех участников работы. А когда сделаете полноценную ОГАС – получите Ленинские премии, на каждого! – Никита Сергеевич был не просто доволен, он был окрылён успехом советских учёных.

   У него на глазах творилась история.

   Ближе к концу встречи Лебедев намекнул Хрущёву, что у него есть ещё кое-что для показа Первому секретарю ЦК. Никита Сергеевич отвёл Лебедева в сторону от остальных, поглощённых обсуждением увиденного.

   – Сейчас первая очередь ОГАС на вашей «БЭСМ-1М» в такой же базе данных работает? – спросил Хрущёв, когда остальные, не посвящённые в тайну, покинули зал.

   Под шифром «БЭСМ-1М» скрывался собранный из отдельных комплектующих компьютер из 2012 года, установленный в особо охраняемом помещении ИТМиВТ.

   – И да, и нет, – кивнул Лебедев и пояснил, – Там всё иначе. Во первых, программа написана на языке высокого уровня. В программу встроен собственный язык запросов и формирования таблиц. База данных записана на жёсткий диск неизмеримо бОльшей ёмкости, чем эти сундуки, – он указал на американские НЖМД, жужжащие у стены. – Шестьдесят лет развития технологий, Никита Сергеич... Мы и так уже из штанов выпрыгиваем, пытаясь реализовать хотя бы бледное подобие на нынешней элементной базе.

   – Пока что у нас долговременное хранение данных организовано на накопителях на магнитной ленте, – академик указал на несколько внушительных шкафов, выстроившихся вдоль стены.

   За застеклёнными дверцами в их верхней части виднелись могучие катушки с магнитной лентой.

   – У нас подобные ещё на первой БЭСМ использовались, но на них можно было записать всего-то 400 отдельных чисел, – сказал Лебедев. – А эти накопители позволяют записать на ленту один мегабайт информации, для нас это сейчас очень много. Это нам, кстати, тоже Иван Александрович посодействовал.

   – Помните, я рассказывал в прошлом году про эмигранта Понятовского и фирму «Ампекс», что видеомагнитофоны в Штатах выпускать начала? – напомнил подошедший Серов.

   – Помню, было что-то такое, – припомнил Хрущев.

   – Так вот, мы же туда нашего человека заслали. Вот он и переслал информацию о качественной магнитной пленке на лавсановой основе, и о разработанной на основе видеомагнитофона технологии записи информации из ЭВМ на магнитную ленту, – рассказал Серов. – С лентой калмыковские товарищи помучились изрядно, пока научились делать лавсановую основу, которая не ломается. Кстати, Мстислав Всеволодович тоже помог, – Серов с благодарностью посмотрел на Келдыша. – Главкосмосу качественная магнитная лента для регистрации разных там параметров очень пригодилась, вот и развернули производство. Видеомагнитофоны студийные тоже осваивают.

   – Почему не доложили? – нахмурился Хрущёв. – И кстати, Сергей Алексеич к твоим внешним делам разве допуск имеет?

   – Пришлось дать, – ответил Серов. – Ограниченный. Когда с «Ампэкса» начала информация приходить, понадобились консультации специалистов самого высокого класса. А не доложили, потому что нечего пока было докладывать. Ленту относительно недавно выпускать начали, видеомагнитофоны тоже пока штучно производят.

   – А вот накопитель – это пришлось покувыркаться двум министерствам, – пояснил Серов. – Сначала Калмыкову, а потом и Шокин подключился. Ох и весело было... Нам-то он тоже нужен, у нас в комитете, благодаря помощи Сергея Алексеевича, БЭСМ-2 поставили, она же теперь полностью на полупроводниковых микросборках, мы на ней уже коды ломать пытаемся... Объем данных растёт, хранить где-то надо... Вот и подсуетились.

   (БЭСМ-2 выпускалась малой серией, в реальной истории – несколько позднее. Но где один опытный экземпляр, там и два.)

   – К сожалению, накопитель по типу «Ампэкса» по сравнению с нашими ранними, что использовались на первой БЭСМ – изделие другой цивилизации, – сказал Лебедев. – Тут все на полупроводниках и частично на микросборках, а главное – плотность записи удалось существенно увеличить, и лента стала качественная – прочная, не рвётся и не ломается.

   – Сергей Алексеич, а нельзя ли на такие ленты, как это называется... зарезервировать всю информацию по теме «Тайна»? – спросил Хрущёв. – Нас ведь предупреждали, что этот ноутбук проработает всего несколько лет.

   – Не получится, Никита Сергеич, – покачал головой Лебедев. – Слишком много там информации. Чтобы зарезервировать только ту информацию, что на вашем ноутбуке, понадобится более 300 тысяч таких вот лент.

   – Триста тысяч? – Хрущёв не поверил своим ушам. – Не может быть... Неужели нельзя что-то придумать?

   – Пока ничего, – вздохнул Лебедев. – 60 лет развития технологий ни за год, ни за два, ни за пять лет не перепрыгнуть. Объем данных прислан гигантский. 300 гигабайт у вас на ноутбуке, еще 500 гигабайт на переносном накопителе, который у нас в ИТМиВТ, но там в основном программы для ЭВМ. Их мы стараемся лишний раз не трогать. Ещё по 64 гигабайта на картах памяти смартфона и планшета, но там проще, там, в основном фильмы, их переснимают, да навигационные карты, их тоже перефотографировать можно.

   – Твердотельный диск был почти свободный – там только операционная система для второй ЭВМ установлена, причём в минимальной конфигурации – для изучения. Вот с ней мы и работаем. Объём оперативной памяти позволяет хранить базу данных «Киберсин» прямо в ней – на так называемом RAM-диске, и периодически сохранять её на переносной диск. Правда, питание пришлось сделать автономное, с тремя контурами защиты – два автономных генератора, аккумуляторы, и два запасных генератора, на случай, если основные оба выйдут из строя.

   (У реальной IBM-360, на которой работала чилийская «Киберсин» в 1971 году, объём памяти – оперативной и дисковой – был явно не современный, однако же системе хватало. )

   – Вот это предусмотрительно, – похвалил Никита Сергеевич.

   – Когда полноценную ОГАС будем создавать, там не обойтись без дисковых накопителей большой ёмкости, – пояснил академик. – Тут мы работаем в двух направлениях. Первое – повышение плотности записи, но это процесс не быстрый. Второе – объединение нескольких дисковых накопителей в массив, воспринимаемый системой как единый диск большой ёмкости. (LVM) Эту идею мы обнаружили в присланных документах. Но и это не так быстро реализуется – нам бы сначала с концепцией «файловой системы» совладать.

   – Совладаете? – обеспокоенно спросил Хрущёв.

   – А у нас выбор есть? – невесело усмехнулся Лебедев. – Нам ещё повезло, что операционная система на присланных ЭВМ очень консервативна. Она и телетайпы как устройства ввода-вывода поддерживает, и ленточные накопители, достаточно команду набрать. Ситуация-то уникальная, новейшие наши устройства этой техникой воспринимаются как устаревшие.

   – Да, кстати, пойдёмте, я вам ещё одну потрясающую вещь покажу.

   Лебедев пригласил всех в соседнюю комнату. Там стояла тумба с электронной начинкой, величиной со стиральную машину-автомат. На ней сверху было несколько цилиндров, а сбоку на полочке был закреплён большой, кондового вида, вольтметр.

   – Это что такое, – спросил Хрущёв.

   – Это, Никита Сергеич, очень важное изобретение, – ответил Лебедев. – Электрофотографическая машина.

   Лебедев что-то нажал, и из машины вдруг один за другим полезли листы отпечатанного текста. Качество было так себе, бумага имела слегка серый вид, но текст был отчётливо читаемый. А главное, текст был напечатан вместе с картинками, как в газете или журнале.

   – Её автор, Владимир Михайлович Фридкин, изобрёл её ещё в 1953-м году, – пояснил академик. – Он тогда работал в НИИ «Полиграфмаш». Первый экземпляр сделали на заводе «Полиграфмаш». В документах, которые мы распечатываем, указано, что подобная машина в будущем именуется «Ксерокс», по наименованию американской фирмы, которая с 1959 года будет их выпускать. У нас их с 1954 года выпускает завод в Кишинёве. (Фотографию этого советского изобретения можно посмотреть здесь /)

   – Самое главное, мы эту машину приспособили для печати документов с ЭВМ, – продолжал Лебедев. – Пока, конечно, очень примитивным способом. Но его можно совершенствовать дальше. Памяти, чтобы держать в ней изображение страницы целиком, нужно слишком много. Но для печати нужно осветить предварительно заряженную пластину фотопроводника, либо отражённым от изображения светом, либо проходящим через плёнку с изображением, чтобы частично снять с пластины электрический заряд. Потом к этим разнозаряженным участкам по-разному прилипает красящий порошок.

   – Мы приспособили для освещения кинескоп от перспективного проекционного телевизора и систему линз. По сути дела, изображение выводится на ЭФМ как на второй монитор. Сигнал, правда, для каждой страницы приходится пока с монитора на печать переключать тумблером. Вот этот текст сейчас печатается с ЭВМ.

   Лебедев не стал говорить, что текст с картинками печатается с ЭВМ из будущего – в комнате стояли Калмыков и Шокин, в «Тайну» не посвященные. Академик справедливо рассудил, что Хрущёв, Келдыш и Устинов поймут и сами.

   – Минуточку... Сергей Алексеич... Вы хотите сказать, что у нас в стране серийно выпускается оборудование, которого ещё нет в США? – обомлел Хрущёв. – И вы сумели его подключить к ЭВМ?

   – Фактически, и да, и нет, – ответил Лебедев. – В Вильнюсе работает засекреченный Институт Электрографии. Там есть талантливый изобретатель Иван Иосифович Жилевич. Он руководит лабораторией, где разрабатываются и совершенствуются конструкции таких копировальных аппаратов. Для серийного выпуска выбрали завод в Кишинёве. Но серийные машины дают очень плохое качество отпечатков, значительно хуже Фридкинского оригинала. Вероятно, технологическая дисциплина на заводе недостаточно высокая. Эту машину мы с помощью самого Фридкина перебрали, полностью переделали и отрегулировали.

   – Но главное – всё это направление висит на волоске. Фридкин с 1955 года ушёл в Институт Кристаллографии, там условия для работы лучше...

   – Не понял... почему висит на волоске? – спросил Хрущёв.

   – Кхм... Никита Сергеевич... Это же множительная техника, – подсказал из-за спины Серов.

   – И что? – повернулся к нему Хрущёв. – Это ты, что ли, «посодействовал» развалу работ?

   – Да ты что, Никита Сергеич! – возмутился Серов. – Я, что ли, не понимаю их важность? Это в идеологическом отделе ЦК, наверное, какие-нибудь перестраховщики опять боятся, что народ листовки да прокламации печатать будет. Я-то что... Я могу в один день всю эту технику под контроль поставить, по всей стране, ты же знаешь. Дам команду перетащить всё в первые отделы, и доступ организовать под роспись...

   – Да нас..ать на этих замшелых идиотов! – взорвался Хрущёв. – Тут, понимаешь, мировой приоритет в области высоких технологий на кон поставлен, а какие-то старые пе..дуны его тормозить будут, чтоб кто-то, не дай бог, прокламацию не распечатал? Александр Иванович, а вы куда смотрели? – обратился он к Шокину. – В вашем хозяйстве уникальную технику проектируют, создают первые в мире опытные образцы, даже серийное производство пытаются налаживать, а народное хозяйство этих достижений как не видело, так и не видит! У семи нянек...

   Шокин смущённо переминался с ноги на ногу.

   – Сергей Алексеич, дайте бумаги, несколько листов, – попросил Хрущёв. – Александр Иваныч, садитесь, пишите, диктовать буду!

   Лебедев подал Шокину несколько чистых листов бумаги, министр вышел в машинный зал, присел к столу.

   – Что писать-то будем? – спросил он.

   – Проект постановления! – ответил Никита Сергеевич. – По развитию электрофотографической техники в СССР.

   Он тут же начал диктовать. То и дело останавливался, консультируясь у Лебедева по техническим вопросам. Брал у Шокина исписанный листок, читал, вычёркивал написанное, корявым почерком правил формулировки, снова диктовал.

   – После причешем, – успокоил он Лебедева, – Главное, сейчас основные тезисы грамотно прописать. Кстати, а кто додумался такую важную машину в Кишинёве делать? У нас что, полиграфическую технику только в Молдавии выпускают?

   – Фридкин говорил, что решал сам Алексеенко, тогдашний министр промышленности средств связи, – ответил Лебедев. – Заводы «Полиграфмаш» и в Ленинграде есть, и в Шадринске на Урале, и в Одессе.

   – Пишите, Александр Иваныч, – распорядился Хрущёв. – Производство организовать в Ленинграде и в Шадринске. Институт Электрографии из Вильнюса перевести в Зеленоград. И вообще, давайте концентрировать усилия всех разработчиков электронной техники вокруг Зеленограда. У нас там уже мощное производство создаётся, надо дать учёным и конструкторам-разработчикам возможность постоянно контактировать между собой, работать совместно... Глушкова, кстати, тоже надо в Зеленоград перетаскивать.

   – Я бы Виктора Михайловича сейчас из Киева срывать не рекомендовал, – посоветовал Лебедев. – Несколько позже – да. Сейчас он ведёт важную работу на совершенно новой ЭВМ. Здесь, пока ему сумеем создать аналогичные условия, потеряем года три... ЭВМ сейчас строятся слишком долго.

   – Понял, Сергей Алексеич, спасибо, – ответил Хрущёв.

   Постановление вскоре было принято Президиумом ЦК и Советом Министров.

   После посещения ИТМиВТ Хрущёв взял в оборот Ивана Александровича Серова.

   – Ты как эти... накопители жёсткие раздобыл? – спросил он. – Давай, рассказывай.

   – Никита Сергеич, может, лучше не надо? – сказал Серов. – Ещё ляпнешь кому, случайно, всю операцию мне запорешь... А от неё выживание страны зависит.

   – Я хоть раз о твоих делах проболтался? – спросил Хрущёв.

   – Ладно, – вздохнул Серов. – Слушай. Помнишь, я докладывал про нашего сотрудника, что изображает эксцентричного миллиардера?

   – Помню, конечно!

   – А ещё я докладывал, что во время паники на американской бирже после запуска нашего первого спутника нанятым нами брокерам удалось скупить часть акций американских высокотехнологичных компаний, помнишь? – спросил Серов.

   – Да, было дело, – вспомнил Хрущёв. (см. гл. 18)

   – Среди прочих, там был пакет акций компании IBM. Не контрольный, конечно, но довольно ощутимый, – усмехнулся Серов. – Рисковать покупать эти акции через фонды, принадлежащие нашему Министерству внешней торговли мы не стали – такую сделку американцы могли, в случае раскрытия, заблокировать. Наш отдел финансовых операций провёл всё от лица нашего «эксцентричного миллиардера Алоиза Стэнфорда». Он по паспорту «британский подданный», меньше подозрений вызывает.

   – А, понятно, – кивнул Хрущёв.

   – Дальше «Стэнфорд», благодаря размеру своего пакета акций, стал членом Совета директоров IBM, – Серов довольно ухмыльнулся. – Сам он на заседаниях Совета директоров не присутствует, у него имидж затворника, так проще. Вместо него там присутствует его доверенный человек. Само собой, наш сотрудник. Его американский псевдоним я тебе говорить не буду, а настоящее его имя – Николай Иванович.

   – Майор? – понимающе спросил Никита Сергеевич.

   – Бери выше! Полковник.

   Оба расхохотались. Разговор происходил в кремлёвском кабинете Хрущёва, уже под вечер.

   – Резидент – это, вообще-то, должность генеральская, обычно. Сам он никаких тайных операций не проводит, – пояснил Серов. – Он возглавляет нашу нелегальную резидентуру в компании IBM.

   – То есть, он у тебя там не один? – уточнил Хрущёв.

   – Конечно! Сначала он просто передавал нам конфиденциальную информацию. А потом попросил руководство IBM пристроить на работу своего «племянника», – усмехнулся Иван Александрович. – Поскольку он – «человек Стэнфорда», руководство компании пошло ему навстречу, и «племянника» взяли на незначительную должность – младшим менеджером по персоналу.

   – Старший лейтенант, наверное? – спросил Никита Сергеевич.

   – Уже капитан, – многозначительно ответил Серов. – Парень оказался смышлёным и нацеленным на успех. К тому же, вскоре его начальник получил приглашение на работу в другую компанию. Одну из наших транспортных. Надо было место освободить. В общем, «племянник» Николая Ивановича сейчас уже старший менеджер по персоналу в IBM.

   – Неплохо! – одобрил Хрущёв.

   – Неплохо?!! Да это гениально! – возмутился Серов. – Ты пойми, он подбирает, кого брать на работу в IBM!

   Только тут до Никиты Сергеевича дошёл весь комизм ситуации. Он даже зааплодировал.

   – Представляю, какой коллектив он подобрал! – засмеялся Хрущёв.

   – Не так много, – ответил Серов. – Но он взял нашего человека на очень важную должность, что как раз и позволило добыть накопители на жёстких дисках, которые ты видел у Лебедева, и полную информацию по ним.

   – Хочешь сказать, он – главный конструктор в IBM? – спросил Хрущёв.

   – Нет. Он – технолог.

   – Технолог?

   – Ну да, технолог, – Серов торжествующе откинулся на спинку стула. – Он одновременно имеет доступ к рабочим чертежам, схемам, а главное – ко всем техпроцессам. Все конструкторские и технологические секреты IBM теперь нам доступны. Вот он – майор. Но это – пока.

   – Вот это да! Ну, молодцы... Вертите дырки для орденов, – сказал Никита Сергеевич. – Но всё-таки не понимаю, как же вы эти жёсткие диски раздобыли? Если они в США ещё даже не продаются?

   – Очень просто! – пояснил Серов. – Во-первых, у американцев другой принцип проектирования. 90% изделия – покупные элементы. И лишь 10% изготавливаются фирмой-разработчиком. В случае с IBM это не совсем так, у них слишком передовые разработки. Но общая тенденция соблюдается и там. Во-вторых, производственная кооперация и субподрядчики. Зачем делать самому такие работы, как изготовление механических частей, детали, получаемые на токарном или фрезерном станке? Их можно заказать у разных субподрядчиков, а у себя только собрать готовые детали в изделие.

   – Ну, да, у нас тоже так делают... – Хрущёв недоумевающе взглянул на Серова.

   – У нас процент производственной кооперации пока ещё гораздо меньше, – ответил Серов, – но дело не в этом. У нас, благодаря нашему засланному технологу, есть копии рабочих чертежей и все секреты техпроцесса. Мы просто заказываем детали у субподрядчиков, которые даже не подозревают, что именно они делают. Вывозим их из США сначала в Латинскую Америку, оттуда через Европу транзитом переправляем в СССР, и здесь собираем по оригинальному техпроцессу. Да, пока единичные экземпляры в лабораторных условиях. Да, получилось не сразу, пришлось помучиться. Но результат ты видел сегодня.

   – Обалдеть! – восхитился Хрущёв. – А почему эти детали у нас делать нельзя?

   – Постановление нужно, – ответил Серов. – Финансирование. Предприятие выделить, производственные мощности ведь нужны.

   – Ясно, организуем, – сказал Никита Сергеевич. – А как же электронная часть? Её ведь IBM сама делает?

   – Так в электронной части никаких уникальных деталей нет, – пояснил Серов. – Будь там микросхемы их собственной разработки – была бы проблема. Но микросхем у американцев пока нет. Обычная рассыпуха. Мы-то уже вовсю микросборки используем, а у них пока и этого нет. Дальше. Схемы мы через нашего технолога получили. Разводку печатных плат – тоже. Ну, и какие проблемы всё это собрать? Пока что и в IBM с высокими технологиями не очень. Ферромагнитное покрытие на эти диски наносят вручную. А в качестве покрытия используют краску, которой мосты красят.

   (Любопытно, диски красились той же краской, что и мост «Золотые ворота» в Сан-Франциско. Был разработан курьёзный способ нанесения равномерного для всех дисков слоя. В бумажные стаканчики наливали равное количество краски, на них надевали шелковые чулки и этим нехитрым способом наносили покрытие. Этот метод просуществовал много лет, пока процесс не был автоматизирован. Высокие технологии...)

   – Молодцы! – похвалил Никита Сергеевич.

   – Проблемы есть, – признал Серов. – С качеством. Пока собирают инженеры в лабораториях ИТМиВТ – всё работает. Как только передают на серийный завод – начинается бардак. Тут же появляются эти грёбаные рационализаторы, начинают «упрощать», «улучшать», «удешевлять»... Десятки отступлений от документации, даже в схемах!

   – Одного такого я сам, лично, спрашиваю: «Зачем меняли схему? Кто разрешил?»

   – А он мне отвечает: «Так собирать проще, и дешевле выходит.»

   – Я ему: «Так ведь устройство из-за этого фактически не работает»

   – А он меня даже не понимает: «Как это не работает? Всё крутится, всё жужжит, сигнал есть.»

   – А то, что сигнал искажается и информация записывается на диск некорректно, с ошибками, его не е...т, он за свою «рацуху» премию уже получил! – возмущённо рассказал Серов.

   – Вот так и работаем, – вздохнул Хрущёв. – И чем кончилось?

   – Премию получили и пропили. Я вызвал на Лубянку директора завода, – ответил Серов. – Объяснил ему важность соблюдения технологии производства. Потом позвонил на этот завод, начальнику первого отдела, и запросил отчёт. Интересно было, как директор с «рационализатором» разбираться будет.

   – Ты этого директора в КПЗ пару дней продержал, что ли? – спросил Хрущёв.

   – Да нет. Всего то два часа в приёмной, – пожал плечами Серов. – Правда, под конвоем.

   – Директор, когда приехал обратно на завод, собрал в Актовом зале всех «рационализаторов», и пообещал, что лично, на своей служебной машине, будет отвозить в Комитет любого, кто посмеет что-то в конструкции «улучшить», – Серов усмехнулся. – Но я же не могу каждого директора в приёмной под конвоем держать! Да и не всегда это нужно.

   – М-да... Надо как-то делить продукцию по важности, – сказал Никита Сергеевич. – Чтобы люди, да и руководство, знали, куда «рационализаторов» допускать можно и нужно, а откуда – гнать ссаными тряпками. Надо же понимать, что и конструкторы, бывает, ошибаются. И рабочие иногда могут дельное предложение внести. Сложный вопрос ты поднял, Иван Александрович. Думать будем.

   – А у меня почти все вопросы такие. Сложные... – ответил Серов. – Я ещё что доложить хотел. Вышел-таки на нашего подставного «инвестора» Гордон Мур.

   – Да ну? – обрадованно вскинулся Хрущёв. – И что?

   – А что... Организовали мы там свою компанию по разработке электроники, – ответил Серов. – Мура назначили научным директором. Компания расположена в городке Санта-Клара в Калифорнии, назвали её просто и без затей – «Интел».

   (После ухода от Шокли, Гордон Мур, Роберт Нойс и остальные 6 «отцов-разработчиков» американской электроники до 1968 года работали в компании Fairchild Semiconductor. В АИ генерал Серов решил этот этап пропустить. :) )

   – Отожгли!... – усмехнулся Хрущёв.

   – Дело поставлено так: наши люди говорят, что нужно сделать, и контролируют, – рассказал Серов. – Американцы решают, как лучше сделать. Наши, разумеется, законспирированы, официально ни одного русского в компании нет. Мы постепенно вводим наших инженеров в процесс производства и в исследования, но работа только началась, да и с кадрами есть определённые проблемы.

   – У нас, что, умных инженеров нет? – спросил Хрущёв.

   – Умных-то полно! А вот чтобы умные, и одновременно хорошо английский знали, действительно хорошо, на уровне граждан США, да чтоб говорили без акцента, это проблема, – пояснил Серов, – Борьба с космополитизмом нам ещё не раз аукнется. Сейчас мы их готовим в наших учебных заведениях и по нашим методикам, а потом ещё приходится стажировать их в Америке, чтобы усвоили местную культуру, манеру общения, манеру говорить... Сложно, долго, недёшево, между прочим... На западе многие аспекты для наших людей совершенно незнакомы. По телефону позвонить – и то проблема!

   – Да-а... – согласился Никита Сергеевич.

   – Я ещё вот о чём хотел доложить, – сказал Серов. – Точнее, хотел порадовать...

   – Давай, давай, порадуй старика, – усмехнулся Хрущёв, уже предвкушая очередную шпионскую байку.

   Серов не разочаровал.

   – Группа информации, само собой, не только документы распечатывает, – сказал он. – Она их ещё и просматривает, сортирует, каталогизирует. Заодно Селин и в электронную энциклопедию заглядывает. Я его попросил поискать там информацию об ЭВМ, всяких высоких технологиях, особенно обратить внимание на иностранные компании, которые образовываются в 50-х. Всё, как ты и говорил тогда, Никита Сергеич.

   – В общем, Селин накопал информацию на троих человечков, – рассказал Серов. – Двое из них – Кеннет Ольсен и Харлан Андерсон, работали в Исследовательском центре имени Линкольна при Массачуссетском технологическом институте. Делали там ЭВМ, вроде бы по заказу ВВС США. Работа шла с 1952 года. За 5 лет парни поднакопили опыта и желания создать собственный бизнес, но, как водится, всё упиралось в недостаток стартового капитала. Тут и нарисовался около них наш товарищ...

   – Так-так, – улыбнулся Хрущёв.

   – Разговор был исключительно предметный. Транспортная компания All-American Trucking Co – это мы после покупки McLean Trucking Co так переименовали – вложила 70 тысяч долларов в перспективных молодых людей, заказав им мини-ЭВМ для управления логистикой перевозок.

   (В реальной истории Ольсен и Андерсон получили 70 тыс. долларов от венчурного фонда American Research and Development.)

   – Эти 70 тысяч долларов – стоимость 70% акций новой компании Digital Equipment Corporation. То есть, в нынешней истории мы, Союз Советских Социалистических Республик, фактически владеем компанией, в той истории занимавшей второе место после IBM на мировом рынке компьютеров в 70-х-80-х.

   – Мощно! – Никита Сергеевич одобрительно показал большой палец. – А третий кто? Ты сказал – троих нашли?

   – Третий – брат Кена Ольсена Стэн, – пояснил Серов. – Вот, смотри, что в их активе в недалёком будущем.

   Он раскрыл свою папку и начал одну за другой выкладывать на стол перед Хрущёвым фотографии:

   – Первый их компьютер PDP-1, в той истории сделан в 1960 году, мы надеемся, что в этот раз получится быстрее.

   (Первое время компания DEC разрабатывала и продавала элементарные модули для вычислительной техники )

   – Между прочим, он уже имел быстродействие 100 тысяч операций в секунду. Затем у них были несколько неудачных машин, пока в 1964м не появился PDP-6, 36-битная машина с разделением времени. Следующая их машинка, довольно-таки удачная – PDP-7, тоже 1964й год. На ней в 1969м «той истории» была написана первая версия операционной системы, которая стоит на твоём ноутбуке, и которую сейчас пытается запустить Лебедев на наших ЭВМ.

   – Ну, и дальше, довольно-таки удачная разработка PDP-8, 1965 год, затем были PDP-9 и PDP-10, 1966 года, и в 1970-м они сделали невероятно удачную PDP-11, 16-битную машину, которая продержалась на рынке около 20 лет. Кстати, очень многие решения DEC в «той истории» копировались в наших ЭВМ 1970-х. Сейчас мы не собираемся их копировать, но сам факт свидетельствует о потенциале этих разработчиков. Хотя некоторые их решения, вроде 12-битных и 18-битных архитектур, с высоты наших сегодняшних знаний будем приводить к 16 битам с самого начала.

   – А почему не 64 или хотя бы не 32 бита? – поинтересовался Хрущёв, уже поднахватавшийся компьютерной терминологии при общении с Лебедевым и другими разработчиками. – Сергей Алексеевич, к примеру, считает, что бОльшая длина слова увеличивает быстродействие.

   – Сергей Алексеич, конечно, голова, – пояснил Серов. – Только он привык мыслить категориями ЭВМ величиной с дом. А тут предполагается делать относительно небольшие и дешёвые ЭВМ, величиной с холодильник.

   – Очень неплохо, – покивал Хрущёв, разглядывая фотографии. – А как вы собираетесь запрет на экспорт и будущие ограничения КОКОМ обходить?

   – А мы сразу предложили Ольсену и Андерсону с целью удешевления вынести сборочное производство в Южную и Юго-Восточную Азию, – усмехнулся Серов. – Сказали им, что у нас там есть много деловых контактов, и трудовые ресурсы там дешёвые. Они согласились. А при сборке ЭВМ за границей, сам понимаешь, КОКОМ за всем уследить не сможет. Ну и, опять же, с IBM конкурировать придётся, чем ниже будет цена одного экземпляра машины, тем проще.

   – Ну, вы молодцы, такие операции провернули... – одобрил Никита Сергеевич. – А у нас, как обычно, левая рука не знает, что делает правая. Вон, в прошлом году, сделали лазер. Сразу в двух организациях – в ГОИ, и в ФИАНе, независимо друг от друга. Всё потому, что ГОИ – институт военный, прикладной наукой занимается, а ФИАН – фундаментальной. Ты только представь, насколько легче было бы им работать, если бы они делали эту работу совместно. Или, хотя бы, имели возможность обмениваться информацией.

   – А ведь, между прочим, твои люди решают, какую информацию и по какой степени секретности засекречивать, – нахмурился Хрущёв. – Давай решать, как сделать, чтобы секретность развитие нашей науки не тормозила. А то будет, как с электрофотографией. Сделали – и сразу засекретили, как бы чего не вышло.

   – Есть такой грех, – признал Серов. – Любят у меня секретить всё, что надо и не надо. Но, если подумать, можно ведь как сделать... – он задумался... – Погоди-ка! А ведь в закрытых организациях наши секретчики каждую тетрадку по каждой работе регистрируют и в журнал записывают. Надо составить общесоюзный реестр научных работ, в том числе и закрытых.

   – Ну, и будет твой реестр совершенно секретный, – возразил Хрущёв. – И кому он нафиг нужен?

   – Не, ты дослушай, – пояснил Серов. – Предположим, ситуация, как ты описал. Секретчик, при регистрации работы, проверяет по реестру. Если существует подобная открытая работа, её результаты могут быть полезны людям, работающим по закрытой тематике, так?

   – Гм... конечно!

   – Тогда вменяем в обязанность секретчику информировать исполнителей об открытых работах сходной тематики, – предложил Серов. – А они уже, скажем, через Академию Наук, запросят информационные материалы. Надо это ещё с Келдышем обсудить...

   – А тем, кто по открытой тематике работает, как это поможет? – спросил Никита Сергеевич. – Нам народное хозяйство поднимать надо.

   – Тут сложнее, – признал Серов. – Может, Мстислав Всеволодович что подскажет?

   Келдыш действительно нашёл решение: консультации по теоретическим вопросам. Авторы открытых работ получили возможность общаться с представителями закрытых НИИ, задавать им теоретические вопросы, не вдаваясь в секретную суть конкретной реализации. Хотя затем было допущено и обсуждение технологий двойного назначения, хотя и ограниченное.

   Прокладка линий связи требовалась не только военным. Всё функционирование народного хозяйства страны во многом определялось эффективностью связи и скоростью передачи данных, на основе которых осуществлялось планирование. Население тоже необходимо было обеспечить связью. Если с населением вопрос мог быть решён при помощи мобильной связи, так как большая часть переговоров населения была местная, то для планирования, для функционирования ОГАС требовались именно междугородние каналы передачи данных.

   Для создания всеобщей сети связи вначале хотели использовать военную ВЧ-связь. Но у неё были свои ограничения – малое число каналов, специфические особенности аппаратуры, недопустимость полной загрузки на продолжительное время, иначе могли быть проблемы с прохождением приказов.

   Да и сама проводная телефонная связь между городами на тот момент имела слишком малую пропускную способность. Поэтому было принято решение о развёртывании сети связи по радиорелейным линиям.

   Эти линии создавались в двух основных вариантах. В первом варианте связь осуществлялась при условии прямой видимости. В этом случае можно было создавать многоканальные линии с большой пропускной способностью.

   В середине 50–х годов в СССР было разработано семейство радиорелейной аппаратуры «Стрела», работавшей в диапазоне 1600-2000 МГц: «Стрела П» – для пригородных линий, обеспечивающих передачу 12 телефонных каналов; «Стрела Т» – для передачи одной телевизионной программы на расстояние 300–400 км «Стрела М» – для магистральных линий емкостью 24 канала и протяжённостью до 2500 км.

   На аппаратуре «Стрела» был построен ряд первых отечественных радиорелейных линий (РРЛ): Москва – Рязань, Москва – Ярославль – Нерехта – Кострома – Иваново, Фрунзе – Джалалабад, Москва – Воронеж, Москва – Калуга, Москва – Тула.

   Затем была разработана аппаратура Р-60/120, позволявшая создавать 3–6- ствольные магистральные линии длиной до 2500 км для передачи 60–120 телефонных каналов и на дальности до 1000 км для передачи телевизионных программ. Первые образцы аппаратуры были собраны на Опытном заводе НИИ Радио, и установлены на линии Москва – Смоленск. Серийное производство аппаратуры было начато на военном заводе в Днепропетровске. Радиорелейные линии на базе аппаратуры Р–60/120 были построены в различных районах СССР.

   Одной из первых и, пожалуй, самой протяженной была линия Москва – Ростов-на-Дону. Оборудование типа Р-60/120, работавшее в диапазоне 2 ГГц, было предназначено для внутризоновых РРЛ. Одновременно создавались модемы, пригодные для передачи цифровых данных по радиорелейным линиям, а аппаратура связи дорабатывалась для возможности сопряжения с модемами. (АИ)

   Для магистральной связи в период 1953-58 гг в НИИ Радио была создана аппаратура Р-600 «Весна». (Аппаратура, работавшая в диапазоне 3,6-3,9МГц, имела 6-8 стволов связи, первоначально по 240 каналов в стволе, затем по 360 на аппаратуре Р-600М, и по 600 каналов на модификациях Р-600 2М и «Рассвет»). В этих модификациях один ствол изначально резервировался для передачи цифровых данных. (АИ) Серийное производство комплектов было начато в Ростове-на-Дону на заводе «Электроаппарат».

   Для связи с Дальним Востоком с начала 1960-х разрабатывалась магистральная система связи большой ёмкости «Восход». (Аппаратура «Восход» работала на тех же 3,6-3,9МГц, но уже имевшая 8 стволов по 1020 или 1920 телефонных каналов, в зависимости от варианта размещения аппаратуры – на земле или наверху башни.) При проектировании также изначально закладывалась возможность передачи цифровых данных (уже не АИ, а исторический факт). Вся аппаратура выполнялась на полупроводниковой элементной базе. Станции связи Р-600 и «Восход» также использовались для передачи телевизионного сигнала.

   Для связи с отдалёнными малонаселёнными и горными районами, куда тянуть кабельную связь было однозначно нерентабельно, строились линии тропосферной радиорелейной связи. Они использовали отражения сигнала в верхних слоях тропосферы. Такая связь имела значительно меньшее количество каналов и требовала более мощных передатчиков, зато «добивала» далеко за горизонт.

   Первые серийные образцы аппаратуры «Горизонт-М» появились в 1963 году, после чего в течение 5 лет была построена линия дальней тропосферной связи «Север». Аппаратура постоянно модернизировалась, увеличивалось количество доступных каналов в стволе, улучшалась помехозащищённость.

   По экономическим показателям радиорелейные линии связи становились дешевле спутниковых уже при сроке эксплуатации от двух лет и более. При том, что спутниковую связь ещё предстояло создать.

   На базе аппаратуры тропосферной связи была проложена радиорелейная телефонная линия, соединившая Москву и Дели через горный массив Гиндукуш. (в реальной истории построена в 1981 г).

   Для быстроты развёртывания линий связи и снижения объёмов капитального строительства аппаратуру радиорелейной связи начали делать в корпусах стандартных контейнеров. (В реальной истории к этому пришли только сейчас.)

   Развёртывание линий связи производилось по утверждённому Госпланом комплексному плану «Дорога и связь в каждый дом». Технически аппаратура и жилые контейнерные дома для персонала доставлялись на ближайшую станцию железной дороги, либо речным или морским транспортом. Со станции на место установки контейнеры доставлялись автомобилями, либо, в самые непроезжие места Сибири, забрасывались дирижаблем. Аналогично дирижаблем перевозилась в сборе и устанавливалась антенна либо мачта. При таком способе развёртывания сроки ввода в строй очередных станций определялись скоростью сборки аппаратуры на заводе, и скоростью застывания бетонного фундамента антенной мачты. Потребность в аппаратуре по стране в целом оценивалась в 2-3 тысячи комплектов в год (цифры современные, т.е. для начала 60-х - с большим запасом)

   Начатая в 1957 году программа создания линий связи предусматривала к 60-му году соединить в единую радиорелейную сеть все города европейской части страны до уровня областных центров, к 1963 году – до уровня райцентров. Аналогичную сеть к 1962 году планировалось создать на Дальнем Востоке. Затем с 1963 по 1965 год обе сети планировалось соединить магистральной радиорелейной линией, которую на 1957 год ещё предстояло разработать. До того времени для обмена экономической информацией создаваемой системы ОГАС предстояло использовать военные линии связи.

   Принципиальным решением, принятым на уровне высшего руководства, было объединение всех телефонных сетей страны – проводных, радиорелейных и сотовых, в единую сеть с общим пространством номеров. Для конечного пользователя это означало возможность звонить с любого номера на любой номер, по единому городскому либо междугороднему тарифу. Также для создававшейся мобильной телефонной сети внутри СССР не предусматривалось в принципе понятие «роуминг».

   – Гражданин Советского Союза имеет одинаковые права в Москве, в Бресте и во Владивостоке, – сказал по этому поводу Хрущёв. – Приехав отдыхать в Крым или на Кавказ, гражданин не должен платить за разговоры дороже, чем он платит дома. Если он звонит домой в Урюпинск – пусть оплачивает как межгород, а если звонок местный, то и платить должен по местному тарифу, одинаковому по всей стране. Как это организовать технически – пусть решают инженеры.

33. Греческое сокровище.

   Президент Эйзенхауэр склонился над картой Ближнего Востока и Восточного Средиземноморья. Маленькое пятнышко Израиля и чуть большее – Ливана, на этой новой карте окружал зловещий алый полумесяц. Новое мусульманское государство охватывало огромную территорию. Что ещё хуже – все три стратегически важных нефтепровода от Киркука и Дахрана проходили по этой «красной пустыне». Соединённые Штаты относительно мало зависели от этих нефтепроводов – их танкеры возили нефть из Басры, Дахрана и Кувейта вокруг Африки. А вот англичане получали нефть главным образом из иракского Киркука по двум нефтепроводам, идущим через Сирию. Немудрено, что Макмиллан бился в истерике.

   «Хорошо ещё, что остались Оман и Эмираты», – подумал Айк: «Да и в Саудовской Аравии обстановка стабилизировалась. Хотя хитрая лиса Таляль что-то крутит, но нефть поставляет исправно, и при этом не транжирит деньги направо и налево, как покойный Сауд»

   Сейчас президента больше волновала даже не ОАР, и не Ливан, где местный Национальный фронт прессовал прозападного президента Камиля Шамуна, собиравшегося поддержать «доктрину Эйзенхауэра». Президента беспокоили две 500-километровые окружности, одна с центром в районе Порт-Саида, другая — в сирийской Латакии.

   Это были приблизительные радиусы действия советских МиГов, (с учётом некоторого запаса топлива на ведение воздушного боя) базировавшихся в Египте и Сирии. Фактически Советы перекрывали теперь всё Восточное Средиземноморье, а с самого западного египетского аэродрома Ас-Салум МиГи не только накрывали Крит, но с подвесными баками доставали до Родоса. А из Албании МиГи легко и непринуждённо доставали до Неаполя, главной базы американского 6-го флота.

   Айк, как опытный военачальник, штабист, очень хорошо понимал, что это означает. Это означало, что советские Ту-16 с базы Фаид в зоне Суэцкого канала, имеющие боевой радиус чуть более 3000 км, достанут до Неаполя, будучи прикрыты своими истребителями. А с территории Югославии или Албании достанут и до Гибралтара, даже обогнув с юга Италию, фактически, накрывая ядерным зонтиком всё Средиземное... В том, что, начнись серьёзная заваруха, красные немедленно применят по кораблям 6-го флота ядерное оружие, президент ни на секунду не сомневался. Эйзенхауэр прожил достаточно долго, чтобы быть реалистом.

   И зачем, спрашивается, было вбито столько денег в этого прохвоста Тито? Его внезапный политический разворот на 180 градусов в июне 1956 года не выходил у Айка из головы. Только, казалось, его прикормили американскими кредитами, как вдруг Тито словно вожжа под хвост попала. ЦРУ доложило – к сожалению, слишком поздно – что именно Тито сколотил этот невероятный, невозможный геополитический союз СССР, Китая, Индии и Индонезии, красным спрутом занявший две трети Евроазиатского континента. И теперь к нему ещё присоединилась ОАР... Пока входящая в Багдадский пакт Иордания разделяла Сирию и Египет, это было ещё как-то терпимо. Но теперь...

   Оставлять этот демарш красных без ответа было немыслимо. Президент отдал приказ двум авианосцам 6-го флота – «Форрестолу» и «Лейк Чемплейн», выполнявшим в восточном Средиземноморье учебную операцию «Haistack Echo», под прикрытием двух крейсеров и 15 эсминцев выдвинуться к побережью Ливана.

   Однако президент опоздал. Египетские корабли по ночам уже начали ставить мины, перекрывая акваторию вдоль побережья Ливана. Советская разведка «просчитала заранее», а в реальности просто была предупреждена, что американские корабли будут заходить в Бейрут, якобы с «дружественным визитом». Поэтому на двух сотнях километров вдоль ливанского побережья были скрытно выставлены отдельными минными банками мины КРМ-П.

   В гавани Бейрута были так же скрытно установлены с замаскированных под торговые корабли минных заградителей несколько десятков донных мин немецкого образца – ожидался заход авианосца «Форрестол» в Бейрут. Кроме этого, было поставлено некоторое количество обычных якорных мин, также немецких. И вокруг Бейрута ещё до кучи накидали новейших КРМ-П. Предполагалось, что для «демонстрации флага» американцы подойдут достаточно близко к берегу в районе Бейрута, чтобы их корабли были видны из города. Это позволяло оборудовать ловушку, сосредоточив большое количество мин на относительно малой площади.

   Всё это минно-торпедное хозяйство было соединено проводами и управлялось с берега. По сути, был создан морской оборонительный район. Если американцы слишком обнаглеют и начнут бомбить Бейрут – их ждала горячая встреча.

   Также был приведён в боевую готовность Средиземноморский флот ВМФ СССР, базировавшийся в Александрии и Тартусе (АИ).

   Теперь Эйзенхауэру приходилось учитывать фактор советского военного присутствия в восточном Средиземноморье. Поэтому на слегка истеричные требования премьера Макмиллана Айк ответил довольно сдержанно:

   – Для нас не столь важны эти нефтепроводы. Если вы хотите решить вопрос военной силой – можете попробовать. Вдруг у вас получится лучше, чем у вашего предшественника? Или вы считаете, что я должен начать третью мировую войну из-за того, что вы переоценили свои силы в Суэцком конфликте? Никто не просил вас туда лезть.

   – Но... – Макмиллан даже оторопел. – Вы хотите сдать Ближний Восток коммунистам?

   – Разумеется, нет! – ответил Эйзенхауэр. – Но и терять наших парней из-за каких-то арабов особого желания не имею. Я пошлю пару авианосцев 6-го флота поддержать Шамуна во время голосования, но не ждите, что я отправлю своих морпехов в Иорданию. Если ваша разведка прошляпила возможность убрать Набулси, то Соединённые Штаты не собираются доделывать начатую вами работу.

   – А Сирия?

   – Сирия – это совсем другой вопрос. Это вам не Ливан. Сирия – член мощнейшего

   геополитического блока, – ответил президент. – Над сирийским вопросом мы работаем по линии ЦРУ, через Турцию. Там нужен совсем другой подход. Если наша комбинация будет успешной, мы сумеем вернуть заблудшую Сирию в стан демократии и свободы. Но пушечным мясом, разумеется, должны быть турки, а не американцы.

   Планы Эйзенхауэра и Макмиллана были описаны в «документах 2012», хотя и не так подробно, как ход Суэцкого кризиса. Но были перечислены как ключевые фигуры с американской стороны, так и те, кого предполагалось устранить в Сирии, и возможные кандидаты на их замещение. Были известны ключевые даты и примерно – привлекаемые американцами силы флота. Знал Серов и о намерении ЦРУ организовать нападение Турции на Сирию.

   Поэтому он заранее согласовал с Хрущёвым и Жуковым политическую и военную часть операции. В начатой игре с советской стороны ключевая роль отводилась курдам.

   Ещё в 1947 году, после разгрома курдской оппозиции войсками шаха Ирана, уцелевшие остатки курдских повстанцев во главе с муллой Мустафой Барзани перешли Аракс и скрылись в Советском Союзе. Их приняли, поселили в Средней Азии, в Узбекистане, организовали обучение курдской молодёжи, в том числе – подготовку военных кадров. Работу с курдами тогда вёл Павел Анатольевич Судоплатов.

   Сам Мустафа Барзани лично встречался с Хрущёвым в 1953 г, сразу после смерти Сталина. Хрущёв тогда внимательно выслушал Барзани и обещал ему помощь. (Источник -of-kurds/glava-7-barzani-khrushchev). Он прошёл курс обучения в Военной Академии им. Фрунзе и получил звание генерала армии.

   «Был снят паспортный режим с барзанцев. (так себя именовали курды, перешедшие границу СССР вместе с муллой Барзани -of-kurds/glava-7-barzani-khrushchev) Вскоре во многих вузах страны: в Горьком, Саратове, Иванове, Ташкенте появились абитуриенты из числа барзанцев. Курды проявляли особый интерес к изучению истории большевиков, революционного движения и партийного строительства. Как мне кажется, решение курдской проблемы, некоторые студенты Ташкентской партийной школы искали в марксистской-ленинской идеологии, в трудах классиков марксизма по национальному вопросу. Поэтому учиться в партшколе тогда для многих курдов было делом престижа.»

   Ценность курдов заключалась в их довольно широком расселении в труднодоступных горах восточной Турции, Северного Ирака и Северного Ирана. Курды хотя и исповедовали ислам, но не были ни турками, ни персами, ни арабами. Они стремились к созданию своего независимого государства. Это было особенно удобно для реализации планов СССР. Это была возможность дестабилизировать обстановку в Турции, являющейся членом НАТО, расколоть Багдадский пакт, свергнуть Хашимитов в Ираке, а, возможно, и шаха Ирана.

   «В начале 50-хх годов в СССР возобновилась деятельность в общеобразовательных школах в курдских деревнях, где помимо других дисциплин курдские дети изучали родной язык и литературу. Вскоре, в 1954-55 гг. был возобновлен выпуск курдской газеты «Риа Таза», начали вещание курдские радиостанции Гостелерадио Армении, открылся курдский факультет Ереванского педагогического училища, при «Армгосиздате» где была образована специальная комиссия по изданию литературы на курдском языке, а при Союзе писателей Армении открылась секция курдских писателей республики. В дальнейшем в Академии наук Армении был создан отдел курдоведения, а также в Ереванском университете учрежден факультет курдологии. Ежегодно десятки, сотни курдских юношей и девушек поступали и успешно оканчивали высшие учебные заведения, все больше выбирая специальности врачей, инженеров, химиков, строителей, экономистов, юристов:. Именно в пятидесятые и шестидесятые годы выросла и окрепла плеяда курдской интеллигенции.» (Источник -of-kurds/glava-7-barzani-khrushchev)

   В 1956 году из живущих в Союзе курдов была сформирована бригада специального назначения под командованием Мустафы Барзани (в реальной истории – в 1957 году см. Александр Окороков «Секретные войны Советского Союза») Личный состав бригады прошёл подготовку по методикам советского спецназа для действий в горно-пустынной местности. Именно из-за длительной подготовки бригаду и сформировали на год раньше. Весной 1957 года был организован переход бригады обратно в Иран. Но местом их боевой работы стала Турция. Судоплатову удалось убедить Барзани (АИ), что на текущем этапе национально-освободительной борьбы народа будущего свободного Курдистана основным и наиболее опасным противником является именно Турция.

   С курдами установил связь и иракский генерал Абдул Керим Касем, на которого сделала ставку советская разведка в операции по свержению иракской ветви династии Хашимитов и прозападного правительства Нури Саида.

   Территория турецкого Курдистана представляет собой дикую гористую местность, которую сложно контролировать и на земле и в воздухе. Серьёзная ПВО и сплошное радиолокационное поле здесь отсутствовали. Границы в горах между Ираком и Турцией также охранялись постольку-поскольку. Основные силы турецких пограничников были сосредоточены на границе с СССР.

   В этих условиях было нетрудно организовать переброску по воздуху оружия и боеприпасов для бригады Барзани. Мулла достаточно дисциплинированно координировал свои действия с советской стороной, сирийцами и генералом Касемом. Судоплатов сумел убедить его, что Советский Союз поддержит независимость Курдистана, если Барзани сумеет удержать своих «горных орлов» от опрометчивых и преждевременных выступлений.

   – Важно оказаться в нужное время в нужном месте, – объяснил мулле Павел Анатольевич. – Если мы с вами сумеем правильно и своевременно выполнить каждый свою часть плана, Турция окажется в очень сложном положении, и у неё не будет возможности бороться с курдской революцией. А если вы надеетесь добиться независимости только своими силами – забудьте об этом. Турков значительно больше, они завалят вас трупами своих солдат, но всё равно победят. Поэтому вам стоит использовать партизанскую тактику и действовать скоординированно с другими союзными силами.

   Мустафа Барзани проникся важностью момента и обещал точно синхронизировать свою деятельность с ходом основной операции.

   Разумеется, Судоплатов не питал особых иллюзий относительно дисциплины у курдских повстанцев, и понимания ими важности одновременных действий. Поэтому он послал вместе с бригадой Барзани нескольких офицеров спецназа для обеспечения связи. Они же занимались продолжением обучения и тренировок, а также помогали Барзани в планировании операций.

   Помимо поддержки курдов, Серов начал ещё одну операцию против Турции. План был довольно сложный. Но в случае успеха его реализации эффект обещал быть поистине сокрушительным.

   К греческому археологу Манолису Андроникосу (/Андроникос,_Манолис) явился человек, одетый как македонский крестьянин. Тридцативосьмилетний (в 1957 г) Андроникос с 1952 года был профессором Аристотелевского университета в Салониках, затем в 1954-55 гг. продолжал образование в Оксфорде у известного профессора сэра Джона Бизли, и в 1957 году вновь вернулся в университет Аристотеля.

   «Крестьянин» представился как Андреас Николаос, и сразу же, чтобы заинтересовать «важного человека», рассказал, что вблизи деревни Вергина (/Вергина) в Македонии, есть богатое древнее захоронение. Андроникос немедленно заинтересовался. Николаос согласился показать ему место.

   На следующий день они выехали в Вергину. Николаос действительно уверенно указал место, где следует копать, и даже организовал десяток местных крестьян в качестве землекопов. После нескольких дней работ Андроникос начал находить в раскопе древние изделия. Но у него кончились деньги – ведь крестьян он нанимал за собственные сбережения.

   И тут Николаос предложил археологу организовать финансовую помощь. Скромный крестьянин никак не походил на обеспеченного человека. Андроникос выразил законные сомнения в его финансовой независимости.

   – Сам я небогат, – согласился Николаос, – но знаю, где можно достать денег без процента.

   Он привёл археолога к человеку, представившемуся как Георгиос Папанидис. Тот, выслушав Николаоса, согласился ссудить ему требуемую сумму, действительно, без всякого процента. Раскопки были продолжены, и через несколько дней Андроникос действительно обнаружил богатое захоронение. Судя по его богатству и роскоши, оно однозначно принадлежало неким членам царской семьи. Обнаруженный в могиле скелет мужчины имел весьма характерные повреждения вследствие ранения глаза и ноги. Андроникос заявил археологическому сообществу, что эта богатая и фундаментальная могила принадлежит Филиппу II, отцу Александра Македонского. (В реальной истории открытие состоялось 8 ноября 1977 года)

   В научном сообществе открытие Андроникоса вызвало фурор и ожесточённые споры – с его интерпретацией принадлежности захоронения македонскому царю согласились не все. Однако многие были убеждёнными сторонниками версии Андроникоса.

   Более всего был, однако, удивлён сам Андроникос. Ему удалось собрать деньги на возвращение долга, но господин Папанидис решительно отказался их взять.

   – Господин Андроникос, я – коммунист и патриот Греции, – сказал он. – Коммунистическая партия считает вашу работу чрезвычайно важной. Ваш успех – это успех Греции. Мне поручено сообщить вам, что мы готовы и далее финансировать вашу работу, если вы не станете пока излишне рекламировать наше участие. Но, когда придёт время, мы попросим вас сообщить королю Греции о нашей помощи в раскопках.

   Андроникос согласился и продолжил раскопки. Вскоре он обнаружил ещё две богато украшенные гробницы. В одной из них был найден неидентифицированный скелет. Эту могилу условно назвали «гробницей Персефоны», так как на её стене сохранилась фреска, на которой изображено похищение Персефоны. Другую могилу обычно приписывают Александру IV, сыну великого Александра Македонского. Эти уникальные находки принесли Вергине всемирную известность.

   Андроникос действительно вскоре был приглашён на приём у короля Греции Павла Первого. У него состоялся разговор с королём. Как ему и напомнил по телефону перед приёмом Папанидис, он сообщил королю, что место его раскопок указали греческие коммунисты. Они же и финансировали его работы.

   Для Греции, в которой после разгрома коммунистического партизанского движения британскими войсками, коммунисты были отнюдь не в почёте, это было неслыханно.

   На аудиенции присутствовало много гостей, в том числе представители дипломатического корпуса в Афинах. Разговор проходил по окончании официальной части, когда гости свободно фланировали по залу. Рядом с королём и Андроникосом в этот момент «случайно» оказался посол Советского Союза в Греции Михаил Григорьевич Сергеев.

   – Если позволите, Ваше Величество, – сказал он, воспользовавшись паузой. – Могу ли я добавить несколько слов?

   – Прошу вас, господин посол, – ответил король.

   – У меня есть информация, которая может заинтересовать многих греческих археологов, – сказал посол Сергеев. – Её собирали по крупицам греческие партизаны во время войны. Затем она попала в архивы нашей разведки, и недавно была там обнаружена. Эти сведения могут хорошо послужить греческой науке, и, возможно, такое сотрудничество улучшит отношения между нашими странами. Мне бы хотелось на это надеяться. Я прошу разрешения Вашего Величества пригласить в посольство Советского Союза нескольких известных греческих археологов. Там я в присутствии назначенного вашей администрацией чиновника передам им всю информацию, найденную в наших архивах.

   Король Павел дал согласие. На встречу в советском посольстве были приглашены Манолис Андроникос, Христос Карузос (/Карузос,_Христос) Спиридон Маринатос (/МАРИНАТОС), Анастасиос Орландос, Яннис Цедакис и Николаос Платон (/Платон,_Николаос)

   Посол Сергеев передал им ценнейшие сведения, благодаря которым были обнаружены критские города Фаласарна (в реальной истории найден Яннисом Цедакисом в 1966 г. /Фаласарна), Олус (в реальной истории найден Анастасиосом Орландосом в 1960 г. /Олус) и Като-Закрос (в реальной истории найден Николаосом Платоном в 1961 г /Като_Закрос), а также минойский город Акротири на острове Тира в 100 км севернее Крита (в реальной истории найден Спиридоном Маринатосом в 1967 г. /Акротири_(Санторини))

   Научный мир был потрясён успехами греческих археологов. Король Павел пригласил к себе советского посла и лично выразил ему свою искреннюю благодарность. Он подчеркнул, что без информации, предоставленной Советским Союзом, эти открытия, могли бы и не состояться, во всяком случае, не так скоро.

   Посол Сергеев в ответ поблагодарил короля за гостеприимство и внимание к истории Греции, лежащей в основе всей современной цивилизации, в том числе оказавшей большое влияние на историю России. А затем осторожно предупредил:

   – Ваше Величество, в Греции, к сожалению, есть силы, которые не хотели бы установления более дружественных отношений СССР и Греции. Сейчас они пока себя не проявляют, но в будущем могут активизироваться и даже пойти на решительные действия по изменению государственного строя, лишь бы не дать нашим странам шанса на сотрудничество.

   Посол не был предупреждён Серовым подробно о путче «чёрных полковников» 1967 г, но определённые намёки на наличие информации о возможной подготовке государственного переворота получил.

   – У вас есть конкретные доказательства? Имена, адреса, даты? – спросил король.

   – Пока нет, но наши друзья постараются это выяснить.

   – Ваши друзья – это кто? Греческие коммунисты?

   – Не только они, но и они в том числе, – кивнул посол. – Если мне станет известно что-то конкретное, могу ли я рассчитывать на несколько минут внимания со стороны Вашего Величества?

   – Безусловно, – ответил Павел. – Буду вам весьма благодарен.

   Посол проинформировал короля Греции и о планах СССР по созданию туристической инфраструктуры на Средиземном море.

   – Я уполномочен передать вам, Ваше Величество, приглашение Советского правительства к предварительным переговорам по этой теме, – сказал Сергеев. – Из всех стран Средиземного моря у Греции больше всего возможностей для развития индустрии туризма и отдыха.

   Посол достал из своей папки и развернул большой лист бумаги. Это была карта Греции и Архипелага.

   – Видите, Ваше Величество? У Греции самая большая длина береговой линии. Полагаю, мне не стоит объяснять вам, что при правильной постановке дела песок на греческих пляжах станет для вас золотым?

   – Верно, – согласился Павел. – Но ведь туризм потребует гигантских вложений в инфраструктуру и транспорт. У Греции нет таких средств, и вряд ли будет возможность обслуживать обязательства по кредитам на такую сумму.

   – Относительно транспорта, полагаю, этот вопрос мы с вами решим, – улыбнулся посол. – В этом году в Советском Союзе поднялся в воздух наш новый лайнер Ил-18, – посол показал королю фотографию самолёта, – Вам надо лишь создать авиакомпанию и закупить у нас эти самолёты. Развёртывание туристического бизнеса займёт не год и не два. За это время самолёт успеет пройти испытания и пойдёт в серию. А у нас тем временем на подходе самолёт дальнего класса – Ту-114, он уже может возить туристов даже из США. Вот, взгляните, – посол показал королю ещё несколько снимков.

   Павел залюбовался фотографией огромного лайнера.

   – Красавец, конечно... Но откуда деньги взять? – улыбнулся король. – Надо ведь отели построить, не повезём же мы туристов на голый пляж?

   – Для начала можно широко задействовать частный сектор, – предложил посол. – Важно только продумать регистрационную процедуру и налоговую политику.

   Король засмеялся.

   – Господин посол! Вы видели, как живут греки на островах? Неужели вы думаете, что англичане или немцы станут жить в сараях из голого камня вместе с козами?

   – Я более чем уверен, что народ Греции достаточно умён и трудолюбив, чтобы поштукатурить и побелить стены в гостевой комнате, – ответил Сергеев. – Важно принять изначально правильную концепцию – рассчитывать надо не на редких богатых туристов, а брать массовостью, за счёт привлечения среднего класса и даже ниже среднего. Наши турбовинтовые самолёты потребляют меньше горючего в сравнении с американскими «Боингами», они будут дешевле и при покупке и в эксплуатации.

   – На первоначальном этапе можно собрать налоги с частных домовладельцев, что сдают жильё туристам, и пустить средства на строительство одного-двух отелей, – произнёс король. – Но этого мало... Нужны кредиты на строительство.

   – Если привлечь профессионалов гостиничного бизнеса и составить внятный бизнес-план, мы могли бы посодействовать с получением беспроцентного кредита в Исламском банке развития, – подсказал посол Сергеев.

   – Но ведь Греция – не мусульманская страна! – удивился Павел.

   – Советский Союз – тоже. Но два учредителя ИБР входят в состав СССР (АИ см. гл. 19). Они своим единоверцам помогут, мы – своим. Видите, какую неожиданную выгоду можно извлечь из многоконфессиональности государства, – усмехнулся посол.

   – Да уж... Последнее время вы, коммунисты, удивляете весь мир своей неожиданно прорезавшейся деловой хваткой, – сказал король. – Я удивлён, что вы готовы даже религию разрешить, чтобы использовать её для развития экономики.

   – Мы её и не запрещали – пожал плечами Михаил Григорьевич, – Всего лишь вели активную антирелигиозную пропаганду, поскольку религия тормозила развитие образования и общества в целом, да заставили духовенство поделиться награбленным у народа добром. Но если церковь будет действовать в общих интересах народа и по общим установленным правилам, не будет лезть в образование и воспитание детей, то советское правительство допускает её существование.

   – Я вижу, что в вашей стране происходят неожиданные и стремительные перемены к лучшему, – заметил Павел. – Вы отказались от идеи захватить весь мир и построить коммунизм?

   – Мы не отказались от самой идеи построения коммунизма, но вернулись к его изначальному понятию: коммунизм – это общество реального равенства возможностей, не искажённого имущественными цензами и другими ограничениями, общество в котором базовые потребности каждого человека в еде, жилье, образовании и медицинском обслуживании будут удовлетворяться за счёт труда всего общества на общее благо, – ответил посол. – Когда такое общество будет построено хотя бы в одной достаточно большой стране, остальным волей-неволей придётся подтягиваться. И захватывать никого не надо – сами к нам прибегут и попросятся на постоянное жительство, – Сергеев улыбнулся. – Что до перемен – почему бы вам не посетить СССР и не посмотреть на наши достижения лично? У нас сейчас разворачивается гигантская программа жилищного строительства, в рамках которой построить по отелю на каждом греческом острове – это такая мелочь, о которой и говорить-то не стоит...

   – Благодарю за приглашение, господин посол, – Павел выглядел очень заинтересованным. – Надеюсь, вас не затруднит обсудить вопрос визита в вашем министерстве иностранных дел?

   – Конечно. Я всё организую. Есть и ещё одна проблема, где имеющаяся у нас информация может быть для вас полезна, – продолжал посол. – Это Кипр. У меня есть некоторая информация по положению на Кипре, которую, возможно, вам не смогли добыть ваши собственные спецслужбы...

   – Вот как? Интересно, – заметил король. – Я весь внимание...

   В 1955 году на Кипре произошли вооружённые столкновения греков-киприотов с оккупировавшими остров англичанами. Погибло около 100 человек с британской стороны, а также несколько греков, подозреваемых в коллаборационизме. Требованием греков был т. н. «энозис», т. е. присоединение Кипра к Греции, чему противились проживающие на острове турки – около 30% населения, а также британцы. При этом греки создали «Союз борцов за освобождение нации» (ЭОКА – Этники Органозис Киприон Агонистон /ЭОКА), организацию террористического характера, для борьбы за независимость Кипра.

   Отношения Греции и Турции были крайне натянутыми. Греция несколько веков была оккупирована Османской империей, турков там не любят и сейчас. В ходе первых столкновений турки не пострадали, но отношения между греками и турками на Кипре сильно напряглись. В сентябре 1955 г в материковой Турции прошли массовые греческие погромы, появилась военизированная группировка «Волкан», ведущая борьбу с ЭОКА. В 1956 г. Британия ввела на Кипр около 30000 солдат и устроила массовые репрессии против греков при поддержке турецкой части населения. В 1957 г. турки в противовес ЭОКА создали свою организацию ТМТ (Турецкая организация обороны /ТМТ_(Кипр)), которую активно поддерживали и британцы и турки.

   Британские репрессии обрушились также на коммунистическую партию Кипра (АКЭЛ – /Прогрессивная_партия_трудового_народа_Кипра), несмотря на то, что кипрские коммунисты с самого начала существования ЭОКА последовательно дистанционировались от деятельности этой националистической организации, возглавляемой полковником армии Греции Георгиосом Гривасом, родившемся на Кипре, отличившимся во Второй мировой войне, и в антикоммунистической войне в Греции. Ряд членов АКЭЛ и её сторонников были убиты боевиками ЭОКА, 135 членов руководства АКЭЛ были арестованы британцами.

   Агенты советской разведки сумели установить связь в тюрьме с Генеральным секретарём АКЭЛ Эзекиасом Папаиоанну (=Папаиоанну%20Эзекиас&ncrnd=9498), арестованным в декабре 1955 г британцами, и в апреле 1956 г. устроили ему побег (АИ, вообще-то он сам сбежал и до декабря 1959 г работал в подполье).

   Параллельно другая группа советских разведчиков, представившись агентами неназванных западных спецслужб, также установила связь и с полковником Гривасом, главарём террористов ЭОКА, и начала поставлять ему оружие и боеприпасы.

   Работая сразу по двум непересекающимся направлениям, советская разведка постепенно обостряла межэтническую ситуацию на Кипре. Это и была задумка Серова – плавно и незаметно довести Кипр до кипения, спровоцировать межэтнические столкновения и создать тем самым условия для полноценной войны между двумя странами НАТО – Грецией и Турцией.

   Ноябрьская атака наёмников на британскую базу Акротири (АИ, см. гл. 13) показала греческим повстанцам на Кипре путь к независимости. Полковник Гривас умолял своих новых друзей раздобыть ему миномёты.

   Посол Сергеев в Греции через некоторых чиновников правительства регулярно информировал короля Павла о событиях на Кипре, смещая акценты в нужную СССР сторону. Король, разумеется, получал сведения от греческой разведки (Central Intelligence Service, с 1986 г. – Hellenic Intelligence Service см. Клим Дегтярёв «Энциклопедия спецслужб»), но информация советского посла позволяла ему увидеть картину «с другой точки зрения», и потому была весьма полезна.

   Посол же обрисовывал королю картину, тщательно подготовленную специалистами КГБ в Москве. И Павел уже начинал склоняться к возможности непосредственной поддержки действий ЭОКА на Кипре, а также к покупке в СССР некоторых образцов военной техники, более совершенной, чем получала Греция в рамках НАТО. В частности, посол Сергеев предложил ему подумать о покупке советских танков Т-34 и ИС-2, а также артиллерии, справедливо указывая, что Греция имеет с Турцией общую границу, хотя и небольшой протяжённости, и в случае обострения обстановки на Кипре с турецкой стороны вполне возможны вооружённые провокации.

   – Греция – христианская страна, Ваше Величество, – сказал королю посол Сергеев. – Я и сам, как и десятки миллионов советских людей, ношу греческое имя. Если Турция атакует Грецию, можете быть уверены, симпатии СССР будут на вашей стороне...

   – Симпатии не стреляют в турок, господин посол, – заметил король.

   – Но симпатии могут послужить, например, залогом военных поставок или активных демонстративных действий, как в случае с Египтом и Сирией, – ответил Сергеев. – К тому же Греция граничит с Болгарией, и наладить канал для военных поставок будет несложно.

34. Бейрутское танго

   Семь крейсеров – «Лазарев», «Невский», «Орджоникидзе», «Жданов», «Фрунзе», «Кутузов» и «Куйбышев» вернувшиеся на Средиземное море вместе с линкором «Новороссийск» и двумя десятками эсминцев, пять из которых, проекта 30-бис, уже несли ПКР КСЩ, и поймали 25 апреля 1957 г. на траверзе Бейрута американскую дивизию авианосцев. В общем, американцам повезло, что пусковые установки ракет с характерными решётчатыми стрелами на советских крейсерах и эсминцах были прикрыты маскировкой в виде брезентовых щитов на деревянном каркасе. Иначе третья мировая война могла начаться от испуга. В этот раз мир выручила американская самоуверенность.

   25 апреля к побережью Ливана подошли американские авианосцы «Форрестол» и «Лейк Чемплейн» в сопровождении двух крейсеров и 15 эсминцев. Ливанский парламент должен был голосовать в поддержку «доктрины Эйзенхауэра», на чём настаивал президент Камиль Шамун. Американцы подняли палубную авиацию для демонстрации силы. 50 реактивных истребителей и истребителей-бомбардировщиков рвали свистящим ревом небо над Бейрутом. Самолёты несли только боекомплект к пушкам, действия предполагались сугубо демонстративные. Над авианосцами 4-й дивизии оставался лишь немногочисленный воздушный патруль ПВО – 8 истребителей с «Лейк Чемплейн». Они были вооружены. Но F-9F «Panther» управляемых ракет не несли – только пушки и НУР.

   Над американской АУГ висел «Скайрейдер» ДРЛО. Он поднял тревогу первым. Операторы радара вдруг увидели, как только что отображавший нормальную мирную обстановку экран внезапно полыхнул сплошной белой засветкой. Импульсы, посылаемые радаром в пространство, принимаются на значительно большем расстоянии, чем сам радар видит обратные импульсы, отражённые от цели. Поэтому определить направление на радар нетрудно. Его забили мощной направленной помехой.

   Операторы попытались переключать рабочие диапазоны РЛС, пытаясь отстроиться от помех и одновременно докладывая на «Форрестол». Связь не была нарушена – чтобы американцы с перепугу не приняли ситуацию за начало войны. Но помехой были забиты все диапазоны радиолокатора.

   С «Форрестола» немедленно подняли второй «Скайрейдер» ДРЛО, а первый пошёл на посадку – оператор, отчаявшись побороть помеху, доложил что радар, вероятно, неисправен. Но и экипаж второго самолёта видел на индикаторе вместо внятной картины сплошное молоко помех.

   Пилоты патрульных F-9F немедленно «усилили визуальный поиск» – начали вертеть головами, пытаясь заметить возможное приближение противника.

   В это время, приблизившиеся к иорданской границе американские лётчики увидели барражирующие «вдоль ленточки» на другой стороне группы МиГов. Их было много, даже на глаз – значительно больше, чем американцев. Приборы показывали наличие радарного излучения. В глубине иорданской и сирийской территории висели дирижабли ДРЛО, сформировавшие сплошное радиолокационное поле над территорией северной части ОАР.

   Американские пилоты связались с авианосцем, доложили обстановку и запросили инструкции. И тут последовал неожиданный приказ адмирала:

   – Немедленно возвращайтесь!

   – Так точно, – ответил коммандер Уолтер Роуч, командовавший группой. (CDR Walter Roach Jr, командир эскадрильи WF-14, -57/index.html) – Что-нибудь случилось, сэр?

   – Ещё нет, но может случиться. Кажется, нам вот-вот прищемят яйца...

   Мористее, из-за западного горизонта, показались угловатые мачты и радарные антенны. Из Александрии подошли советские крейсеры и линкор «Новороссийск», сопровождаемые эсминцами. Сверху их прикрывали советские истребители, поднявшиеся с сирийских и египетских баз. И их было много. Больше, чем американцев. Советские корабли прижали американцев к ливанскому побережью, сковывая маневр и, о чём американцы пока не догадывались, заталкивая их на минные поля.

   Первыми советскую армаду засекли истребители воздушного патруля. Но против советской истребительной авиадивизии 8 штук F-9F «Panther» выглядели бледно. Они честно попытались пристроиться к первой группе Ту-16, но МиГи решительно отжали их в сторону.

   Мимо американских кораблей на небольшой высоте один за другим прошли несколько Ту-16, тоже в сопровождении истребителей. Под бомбардировщиками были видны подвешенные управляемые бомбы. Ещё несколько групп Ту-16 держались в отдалении, у них под крыльями тоже виднелось что-то увесистое. Американцы пытались сосчитать советские самолёты. Ту-16-х насчитали около 40. Сосчитать истребители было сложнее, группы МиГов постоянно улетали на дозаправку и прилетали снова. Но единовременно над советскими кораблями барражировали не менее сотни МиГов.

   Русские и американцы шли параллельными курсами. Напряжение было сильнейшее, нервы у всех натянуты как струны. Любая неверная команда или случайный выстрел грозили вылиться в боестолкновение с предсказуемым исходом.

   Адмирал Арнольд, командир 4-й дивизии авианосцев Task Force 60, (RADM Murr E Arnold) вполне отдавал себе отчёт, что даже бронированные американские авианосцы под огнём больших пушек линкора проживут считанные минуты. А, учитывая присутствие Ту-16 с управляемыми бомбами – ещё меньше. (Авианосец «Форрестол» имел бронирование от 75 мм до 150 мм на бортах плюс 4 бронированные палубы: 45 мм, 25 мм и две палубы по 37 мм. «Авианосцы мира 1945-2001» Точные цифры по бронированию «Форрестола» до сих пор засекречены)

   Конечно, американские пилоты успеют сбить часть русских самолётов. Может быть, если повезёт, американские крейсеры сумеют потопить два-три русских крейсера. Из семи. Посадить, заправить, снарядить и снова поднять ударные самолёты русские однозначно не дадут. Поднять оставшиеся на палубе A-3D «SkyWarrior» тоже не удастся. Они – носители ядерного оружия. Увидев их взлёт, линкор красных немедленно откроет огонь.

   Потом на американцев навалится вся свора, в нетерпении ожидающая развязки над Иорданией. Топлива в баках после долгих пилотажных экзерсисов над Бейрутом было в обрез. К моменту его окончания палубы у них уже не будет. Уцелевшим, если таковые будут, придётся тянуть на английскую базу Акротири. Но туда, следом за ними, явятся и красные. Сначала истребители и бомбардировщики. А потом подойдёт русский линкор и перемелет своими снарядами то, что останется. И это, если у русского адмирала нет приказа на применение ядерного оружия. А если есть?

   Все эти мысли пролетели в голове адмирала Арнольда очень быстро. Он связался с командующим 6-м флотом адмиралом Брауном и запросил помощь. Но он понимал, что основные силы флота подойти не успеют.

   Две эскадры продолжали идти параллельными курсами на север вдоль ливанского побережья. Напряжение росло с каждой минутой. Время едва тянулось. Орудия на крейсерах с обеих сторон были поставлены «на ноль», чтобы случайно не спровоцировать противника, но подготовлены к заряжанию. И адмирал был прав, в погребе «Новороссийска», готовый лечь на элеватор, ждал приказа атомный снаряд.

   В этот момент последовал доклад:

   – Справа по носу плавающие мины!

   – Самый малый! – скомандовал адмирал.

   Один из сопровождавших АУГ эсминцев приблизился к минам. Командир эсминца осмотрел мины в бинокль и доложил:

   – Мины немецкого образца, похоже, сорваны с якорей, сильно ржавые. Выставлены явно ещё в войну.

   Командир эсминца и предположить не мог, что корпуса мин в ГДР выдерживали в камере тепла и влаги, чтобы добиться натурального подержанного вида.

   – Вот дерьмо, – прошипел адмирал.

   Плавающие мины были хорошо видны в волнах. От них можно было уклониться, обойти их. Но этот «немецкий привет» сковывал действия АУГ. Чтобы принять самолёты, авианосцы должны были развернуться и идти полным ходом против ветра. Если при этом на курсе неожиданно попадется мина... Во время посадки самолётов маневрировать курсом не получится. А время шло. Топлива в баках самолётов оставалось всё меньше.

   Кроме того, наличие сорванных с якорей мин свидетельствовало о том, что где-то тут, под водой, могут быть и другие мины.

   На побережье Ливана за событиями следили посты управления минным заграждением. Пока оно обесточено и неактивно. Но если американцы начнут стрелять, или поступит приказ с флота, тогда – один поворот ключа, и вся зона от границы территориальных вод Ливана и до берега превратится в смертельную ловушку. А тех, кто уцелеет, добьют советские крейсеры и залёгшие на дне 10 подводных лодок проекта 613, пришедшие из Тартуса. Медвежий капкан был готов захлопнуться.

   – Сэр, если мы через десять минут не примем самолёты, ещё минут через пять они начнут падать в море...

   Поднимать заправщики в такой обстановке было опасно. Красные могут принять их за взлетающие ударные самолёты. Нервы у русских наверняка тоже на пределе, могут ведь и шарахнуть. Да и не успеть за оставшиеся минуты заправить в воздухе полсотни истребителей. «Увеселительная прогулка» до Бейрута и обратно внезапно превратилась в увертюру к третьей мировой войне.

   Адмирал стиснул поручень так, что побелели пальцы.

   – У нас есть связь с русскими?

   – Так точно, сэр.

   – Передайте им, открытым текстом, слово в слово: «В море замечены плавающие немецкие мины. Нам необходимо изменить курс, чтобы принять самолёты. Мы хотим избежать ненужных жертв. Рассчитываем на ваше понимание.»

   Сообщение было передано в эфир. Минуты текли медленно, мучительно медленно.

   – Они меняют курс! –доложил вахтенный офицер.

   Советская эскадра повернула, давая американцам увалиться к ветру.

   – Получено сообщение от красных: «Можете маневрировать. Мы вас проводим, на случай, если вам потребуется помощь при спасательных работах»

   – Они ещё издеваются, – прорычал адмирал Арнольд.

   – Нет, сэр, – ответил стоявший рядом командир авиакрыла коммандер Джон Хилл. – Они трезво учитывают, что у наших парней осталось мало топлива. Посадить полсотни истребителей на палубу в такое сжатое время очень непросто. Кто-нибудь из наших запросто может промахнуться, и не факт, что у него будет достаточно топлива для ухода на второй круг.

   Авианосцы повернули к ветру, истребители один за другим посыпались на палубы. Американские лётчики подтвердили свой высокий класс – ни один самолёт не получил повреждений на посадке, хотя садиться им пришлось на последних каплях горючего.

   – Смотрите! Красные дозаправляются в воздухе!

   Высыпавшие на палубы американцы смотрели, как несколько русских Ту-16 выпустили шланги с конусами из висящих под крыльями заправочных агрегатов. МиГи один за другим подходили к ним и заправлялись.(АИ)

   – Чёрт меня подери... Раньше красные никогда этого не делали. Я и понятия не имел, что они освоили дозаправку в воздухе, – пробормотал адмирал. – Похоже, у нас проблемы...

   – Установить на их истребители накладную штангу дозаправки большого труда не составит, – заметил Хилл. – Странно, что они не сделали этого раньше. (Накладные штанги дозаправки устанавливались, к примеру, на F-104 и F-3H-2N «Demon»)

   – Все истребители на палубе, сэр. Начинаем заправку. Какие будут указания?

   – Курс 270, –ответил адмирал. – Убираемся отсюда нахрен, пока какой-нибудь сумасшедший идиот не начал стрелять.

   Американская АУГ на полной скорости отошла на запад. Советские корабли сопровождали их до меридиана аэродрома Ас-Салум на западе Египта, затем повернули на Александрию. При этом их истребители ещё несколько раз дозаправлялись в воздухе от заправщиков Ту-16.

   О дозаправляющихся в воздухе русских МиГах было немедленно доложено в штаб ВМФ, а оттуда – Эйзенхауэру.

   Вечером 26 апреля в Овальном кабинете Белого Дома беседовали президент Эйзенхауэр и министр обороны Нейл Макэлрой. Министр принёс фотографии, переданные с авианосцев 4-й дивизии, и рапорт адмирала Арнольда о произошедших событиях.

   У президента выдался скверный день.

   На столе были разложены фотографии советских истребителей, заправляющихся от подвесных агрегатов Ту-16, снимки советских военных объектов в Египте, Сирии, Албании и Югославии, сделанные с больших высот разведчиками U-2.

   – И что вы об этом думаете, мистер Макэлрой? – спросил Эйзенхауэр.

   – Я бы не сказал, что это катастрофа, мистер президент, – ответил министр. – Красные предсказуемо наращивают военное присутствие на территории своих сателлитов. Было бы странно, если бы они этого не сделали, учитывая мощь нашего давления.

   – Вы посмотрите на эти снимки! – Айк пододвинул к министру несколько фотографий советских авиабаз. – Здесь же ничего не видно! Только огромные прямоугольники маскировочных сетей, видимо, натянутых на металлические каркасы. Под ними может скрываться всё, что угодно!

   – С воздушной разведкой у нас действительно есть трудности, – подтвердил министр. – Разведчики флота практически не могут прорваться к объектам. Истребители красных отжимают наших уже от границы территориальных вод. Если начинаем упорствовать – открывают огонь, вначале – предупредительный. Пробовали давать разведчикам эскорт истребителей – красные подняли два полка МиГов. К счастью, обошлось без стрельбы, наши не стали рисковать. Обходимся помощью мистера Даллеса – его U-2 МиГи красных пока не достают. (испытания ЗРК С-75 начались в августе 1957). Без них и таких снимков не было бы.

   – Значит, по-вашему, это не катастрофа? – Эйзенхауэр криво усмехнулся.

   – Да, мистер президент. Меня больше беспокоит, что адмирал Арнольд, встретившись с давлением красных, предпочёл отступить...

   – Вы, мистер Макэлрой, человек штатский. Поэтому слабо представляете себе степень ответственности командующего дивизией авианосцев, – устало вздохнул президент. – Что, по-вашему, он должен был делать?

   – Полагаю, выполнить свой долг. Поднять самолёты и показать этим красным, кто хозяин на Средиземном море, а не вступать с ними в переговоры.

   – Да-а... Вы, действительно, штатский человек. Вы хоть понимаете, что нашу эскадру поймали в тщательно расставленную ловушку? – Эйзенхауэр говорил спокойно, словно втолковывая нерадивому ученику сложную теорему. – Смотрите. Наши корабли подходят близко к побережью и поднимают самолёты. Обычная операция из серии «показать наш флаг этим аборигенам». Над эскадрой остаётся обычный, малочисленный воздушный патруль. Вдруг наш самолёт ДРЛО ослепляют направленной помехой, а затем над нашими кораблями появляются воздушные силы вероятного противника. Причём, имеющие подавляющий перевес. Основная часть наших самолётов уже в воздухе, но не готова принять бой. Красные выждали, пока у наших будет на исходе топливо. Новейшие истребители в ходе «демонстрационного вылета» ракет «воздух-воздух» не несли. Почти одновременно, появляется красная эскадра, и прижимает наших к берегу.

   – Если бы адмирал Арнольд, как вы предлагаете, поднял бы самолёты... Для начала, он уже поднял большую часть самолётов, для демонстрации силы над Бейрутом. На борту оставались, главным образом, пропеллерные штурмовики «Скайрейдер», самолёты ДРЛО и прочий подобный хлам. Кого он должен был поднять?

   Министр обороны замялся, уже понимая, что сморозил глупость. К его счастью, вопрос президента был риторическим.

   – Далее, – продолжал Айк. – Предположим, он выделил бы больший резерв для охраны соединения. На взлёте с авианосца, как и на посадке, наши самолёты уязвимы. Притом, заметьте, мы с Советами не воюем! Они не делали никаких агрессивных манёвров в нашу сторону. Просто пролетели параллельным курсом. А Арнольду, чтобы поднять самолёты, нужно было повернуть против ветра, то есть, поперёк курса красной эскадры. Если бы красным хоть на секунду показалось, что наши действия агрессивны, любой их бомбардировщик тут же сбросил бы управляемые бомбы на наши авианосцы! Им было достаточно только чуть довернуть! А МиГи перещёлкали бы наши взлетающие истребители, пока они не набрали скорость и высоту.

   – Заметьте, теперь Арнольд стеснён в манёвре, он вынужден идти вдоль берега, – продолжал свой анализ президент. – Если он резко повернёт, Советы могут расценить это как агрессивный манёвр. А поворачивать ему надо, чтобы принять оставшиеся без топлива самолёты, он опять-таки должен развернуться против ветра. И тут он наталкивается на минное поле и вынужден сбавить ход!

   – Вы полагаете, мистер президент, что там было минное поле? – спросил министр. – Адмирал докладывал всего лишь о ржавых немецких плавающих минах...

   – Я не «полагаю»! Я на 110 процентов уверен, что оно там было! Будь я на месте командования красных, я бы сам его там поставил! – ответил Эйзенхауэр. – Красные дьявольски спокойно и методично загнали Арнольда в ловушку! Если бы он дёрнулся, его раскатали бы, как бог – черепаху, два авианосца и два крейсера в ближнем бою против линкора и семи крейсеров не пляшут. Если бы Арнольд растерялся и промедлил, он потерял бы большую часть авиагруппы. Самолёты без топлива не летают, они просто посыпались бы вниз. Поэтому действия адмирала Арнольда я считаю для той ситуации единственно правильными. И кстати, командующий 6-м флотом адмирал Браун оценил ситуацию точно так же.

   – Вы считаете, красные собирались атаковать? – спросил Макэлрой.

   – Собирались? Нет, конечно, они же не идиоты! – ответил Айк. – Они были готовы атаковать, им нужен был только повод. Но первыми они ни за что не начали бы.

   – Выходит... – министр умолк, не зная, как лучше сформулировать мысль. – Что, по-вашему, они хотели сделать?

   – Да то же самое, что и мы – показать флаг, продемонстрировать силу, – ответил Эйзенхауэр. – Красный медведь вылез из берлоги, оскалился, рыкнул и пометил свою территорию. И тысячу раз прав адмирал Арнольд, что вызвал красных по радио и говорил с ними уважительно, как с равными. Заметьте, они слушали эфир, по просьбе Арнольда немедленно отвернули, и даже предложили помощь при проведении спасательных работ. То есть, они понимали, что наши самолёты держатся в воздухе на последних каплях топлива. Нет, мистер Макэлрой, это не безрассудство, не бессмысленная агрессия, это – циничный и холодный расчёт. Думаю, что этот инцидент – не последний. Таких случаев впереди ещё множество.

   – И мы оставим этот инцидент без ответа? – спросил Макэлрой.

   – Разумеется, нет! Ни в коем случае. Красные уважают только силу. Так же как и мы. Если соперник не отвечает – он слаб. Значит, его можно давить. Но если даёт адекватный ответ и умеет вовремя остановиться, значит, он силён, мудр и достоин уважения.

   – М-да... проблема лишь в том, чтобы вовремя остановиться, – заметил министр обороны.

   – Верно. Нужно совместно с красными установить черту, за которую ни мы ни они не должны переступать, – сказал президент. – Я подумаю над этим. И в следующий раз мы будем умнее. Как минимум, не позволим красным иметь такое подавляющее преимущество.

   – Это опасно, сэр. Чем больше собрано сил с обеих сторон, тем больше вероятность, что найдётся идиот, который выстрелит, – заметил Макэлрой.

   – Вот. Вы уже начинаете мыслить правильно, – ответил Айк. – Мы играем в очень опасную игру.

   – Но что нам теперь делать с Сирией? Мы убедились, что красные не позволят нам свободно действовать в восточном Средиземноморье.

   – Попробуем нажать через Турцию. При этом держа наш шестой флот наготове, чтобы, в случае необходимости, поддержать турков. Но сами в эту задницу ни в коем случае не полезем. К чёрту, хватит с нас Кореи!

   – Тем более, что в Ливане мы своего добились – их парламент принял нашу доктрину «заполнения вакуума». Меня сейчас куда больше беспокоит другое, – президент бросил на стол перед Макэлроем фотографию МиГ-17, дозаправляющегося от подвесного агрегата под крылом Ту-16. – Вот. Вот это уже катастрофа.

   – Разве?

   – Да, чёрт подери! Это означает что красные больше не ограничены радиусом действия их истребителей. Раньше у нас было преимущество за счёт большего радиуса действия наших самолётов, в том числе – палубных. Сейчас мы этого преимущества лишились. Это значит что мы не сможем больше безнаказанно летать над всем Средиземным морем. И наш флот не сможет чувствовать себя в безопасности. Как минимум на Средиземном. А возможно – скоро и в других местах тоже. Фактически, мы потеряли господство в воздухе. До сегодняшнего дня оно у нас просто было. Как у средневекового короля была власть по праву рождения. Теперь, случись что, нам придётся за него драться. Истребители красных могут теперь из Египта и Югославии перекрыть всё Средиземное.

   Президент рано радовался решению ливанского парламента принять «доктрину Эйзенхауэра». Сразу после принятия этого решения ливанский Национальный фронт развернул активную кампанию агитации против президента Шамуна и министра иностранных дел Малика, продавивших это решение через парламент.

   Уже на следующий день многие бейрутские газеты вышли с большими красными аншлагами через всю первую полосу: «Парламент говорит «да», но народ говорит «нет»!» По всей стране развернулось массовое движение протеста против проимпериалистического правительства, которое, в нарушение конституции, фальсифицировало результаты на парламентских выборах в июне 1957 года, сумев добиться победы и продления полномочий президента Шамуна. Но это было только начало событий. Народные выступления в Ливане продолжились и в 1958 году.

35. Red Cat in Space!

   После запуска первого спутника 5 ноября 1956 года (АИ см. гл.12) в космической программе СССР образовалась некоторая вынужденная пауза. Ограниченные возможности ракеты-носителя Р-5-3 не позволяли забросить на орбиту более-менее приличную массу. Уместить какую-либо серьёзную научную аппаратуру в пределах 100 кг не получалось. А более мощная ракета-носитель Р-7 пока проходила наземную отработку на специально построенных для этого стендах, и к полёту была ещё не готова.

   Хрущёв старался не торопить Королёва, и не требовал от него любой ценой запустить на орбиту хоть что-то. Прежде всего, Королёв и сам понимал, что «нельзя давать супу остыть в горшке». ОКБ-1, весь НИИ-88 и опытный завод в Подлипках, «где директором товарищ Турков», как было принято говорить в те годы, и так уже работали на полную мощность. Требовать от людей ещё большей концентрации сил было нельзя – излишняя спешка в технике приводит к ошибкам, а ошибки приводят к катастрофам.

   Первый спутник отработал на орбите меньше месяца. Первые образцы панелей солнечных батарей, которыми был облицован его корпус (АИ) слишком быстро деградировали и выходили из строя. Но политическое значение спутника было, бесспорно, огромным. Это признавали все, даже американцы.

   Успех следовало развить, но развивать было пока нечем. Обсуждалась идея запустить второй такой же спутник, на замену первому, но это было уже не то. Не было в ней сколько-нибудь заметного прогресса.

   Советскую космическую программу в который раз выручил Михаил Клавдиевич Тихонравов. С начала 1956 года Тихонравов и Феоктистов вели эскизную проработку будущего пилотируемого космического корабля, он же – будущий спутник фоторазведки.

   Королёв, по совету Келдыша, заранее перевёл Феоктистова из НИИ-4, где тот работал, к себе в ОКБ-1. Там же, в отделе 29, уже работал над спутниками и Тихонравов.

   Вскоре после достопамятного совещания Главкосмоса в конце 1956 года Королёв и Келдыш, пользуясь доступом к информации по «Тайне», определились со сроками создания космического корабля.

   Собравшись в ОКБ-1, в кабинете Королёва, они разложили документы и начали составлять сетевой график.

   К началу зимы 1956 года облик перспективного космического корабля уже более-менее определился. Мощный компьютер из 2012 года, зашифрованный в переписке как «БЭСМ-1М», позволил Тихонравову и Феоктистову приблизительно обсчитать аэродинамику спускаемого аппарата в виде «фары». Это пока был ещё не точный расчёт в трёхмерной аэродинамике, а всё те же прикидочные формулы, загнанные в самописную программу. Тем не менее, расчёт на ЭВМ позволял не мучиться с логарифмической линейкой, а просчитывать множество вариантов в автоматическом режиме.

   Компьютерные расчёты следовало проверить на практике. Была изготовлена уменьшенная модель спускаемого аппарата и продута в аэродинамической трансзвуковой трубе модель спускаемого аппарата такой формы. Эти работы провел «на своем энтузиазме» известный «трубочист», один из ведущих аэродинамиков ЦАГИ – Константин Павлович Петров. Имея аэробаллистические расчеты и аэродинамические характеристики, приступили к компоновке СА. (Событие, в реальной истории относящееся к 1959 году )

   Одновременно отрабатывалась асботекстолитовая абляционная теплозащита для спускаемого аппарата.

   За счёт полученной информации удалось сэкономить много времени, в «той истории» потраченного на выбор лучшего из множества вариантов. Так, к примеру, к варианту «баллистический спуск и посадка на парашюте» пришли лишь в апреле 1958 года, после чего ещё довольно долго испытывали модели спускаемых аппаратов разной формы. Рассматривались самые различные конфигурации: конусы, обратные конусы (то есть движущиеся основанием вперед), зонт, цилиндры...

   (Феоктистов К.П. Траектория жизни. Между вчера и завтра.)

   Сейчас же Королёв, точно зная, что и как следует делать, сказал сразу:

   – Считайте «фару». Тем более, раз уж есть на чём считать. Что не сосчитаете – потом продувками отработаем.

   Тем не менее, приходилось комплексно решать множество сложных вопросов из разных областей науки и техники. Сергей Павлович Королёв, пользуясь своим допуском к «Тайне», неоднократно запрашивал у «группы информации» различные документы. Но офицеры КГБ не всегда были достаточно компетентны, чтобы найти в огромном количестве присланной информации именно те крупицы знания, что требовались в нужный момент Главному конструктору. Потому Королёв часто ездил в «группу информации» сам, чтобы ознакомиться с документами на месте и найти то, что ему нужно.

   Главному всегда хотелось сделать нечто такое, чего ещё никто никогда не делал. Можно было, например, запустить на орбиту собаку. К этому моменту был уже накоплен значительный опыт полётов собак на геофизических ракетах. (/Собаки_в_космосе, / )

   При этом использовалась чаще всего ракета Р-1 модификаций Д и Е, у которой полезная нагрузка была около тонны. Но это были не суборбитальные полёты на большую дальность. Капсула с собакой поднималась на 100-110 км вертикально вверх, постепенно теряя скорость, после чего в части опытов собаки опускались в контейнере на парашюте, а в части – катапультировались и спускались на парашютах в индивидуальных скафандрах.

   Сейчас же предстояло разместить животных в капсуле гораздо меньшей массы и размера.

   Для испытательных полётов обычно брали небольших собак массой не более 6 кг. Но даже 6-килограммовая собака в скафандре и системе фиксации в аэродинамический макет спускаемого аппарата не помещалась – уж очень он был небольшой.

   Александр Серяпин, ведущий инженер лаборатории герметических кабин и скафандров, раздобыл где-то совсем маленькую собачонку, вроде той-терьера, и предложил запустить её.

   Королёв, скептически посмотрел на тщедушную собачку, потом на Серяпина, и сказал:

   – Уж очень она дохленькая. Михаил Клавдиевич подсчитал, что при входе в атмосферу перегрузки будут до 9G. Её после посадки из капсулы ложкой вычерпывать придётся. Надо подбирать кого-то маленького, но покрепче.

   Хрущев, в русле общей тенденции провозглашённой им борьбы с привилегиями партаппарата, отказался переезжать из квартиры на улице Грановского, 3 в переоборудованный еще по указанию Маленкова особняк в Еропкинском переулке. Не поехал он и в новый особняк на Ленинских горах, передав его одному из детских домов.

   А вот «группу информации» пришлось перевести из квартиры на улице Грановского в основное здание КГБ на Лубянке. Причина была тривиальной – в квартире оказалось невозможно установить сразу несколько «печатающих аппаратов» ЭФМ-1. Места было мало.

   На Лубянке группе отвели значительно более просторное помещение, снеся межкомнатные стены между несколькими смежными кабинетами.

   Объём данных, перелопачиваемый группой, был настолько велик, что несколько молодых офицеров могли справиться лишь с первичным поиском, оценкой и пересъёмкой либо распечатыванием информации. Но для передачи её в целевые НИИ, которым предстояло эту информацию осваивать, её необходимо было подготовить, тщательно проанализировать, сгруппировать по темам, удалить все подробности, которые могли раскрыть происхождение информации, систематизировать, составить оглавления, предметные и алфавитные указатели, сброшюровать, наконец.

   Для этой работы в 20-м Главном Управлении КГБ, замаскированном под «Институт изучения исторических последовательностей», был сформирован Информационно-Аналитический Центр. Учёные и государственные деятели, имевшие полный доступ к «Тайне» – те, кого Хрущёв, посмеиваясь, именовал «масонами 33 уровня» – могли приезжать в ИАЦ лично и работать с уже подготовленными документами в читальном зале.

   Королёв часто засиживался подолгу, изучая документы. ИАЦ и «Группа информации» работали круглосуточно, в 4 смены по 6 часов. Он не только подыскивал документы, но и мог тут же сесть и начать что-то считать или же бегло прочитывал текст и просил распечатать те или иные страницы.

   Особенно внимательно он изучал мемуары своего заместителя Бориса Евсеевича Чертока. Книга была объёмистая, подробная, и содержала исчерпывающий анализ многих проблем и неудач с ракетами-носителями и космическими аппаратами.

   Сергей Павлович оценил её по достоинству. Будучи на Байконуре, он как-то, уже поздно вечером, зашёл к Чертоку, и, по ходу беседы за чаем, как бы невзначай сказал:

   – Надо бы всё, что мы делаем, записывать, для потомков. Чтобы знали, что и как было. Да и самим может пригодиться.

   – Я кое-какие пометки делаю, Сергей Палыч, – ответил Черток.

   – Вот и молодец! – похвалил Королёв. – Ты пиши, пиши, да поподробнее. Мало ли как жизнь повернётся...

   А вот на Феоктистова, прочтя его мемуары, Сергей Павлович поначалу крепко обиделся. Но, поразмыслив, решил, что в этой реальности всё ещё может сложиться иначе.

   Однажды Сергей Павлович, утомившись после многочасового изучения монографии Ярошевского «Вход в атмосферу космических летательных аппаратов», отодвинул в сторону распечатки. Капитан Селин предложил Главному немного развеяться и подал ему альбом с распечатанными смешными фотографиями. В ноутбуке нашлись не только текстовые образцы юмора из будущего, но и папка с небольшим количеством – всего несколько сотен килобайт – смешных фотографий из интернета. Чекисты их пересняли, распечатали в цвете и сделали фотоальбом, специально для отдыха посетителей.

   Листая альбом, Королёв улыбался, а то и посмеивался... пока не дошёл до фотографии кота в стиральной машине-автомате, с подписью «Земля в иллюминаторе...». Как позже рассказывал капитан Селин, Главный конструктор «вдруг изменился в лице», а затем спросил:

   – Андрей Викторович, а от вас можно позвонить по ВЧ?

   Селин, получивший от Серова указание «во всём помогать Главному конструктору, выполнять любые его пожелания так, как если бы приказ исходил от меня лично», тут же подвинул Королёву телефонный аппарат.

   Королёв позвонил в Институт Космической Медицины, Лебединскому.

   – Андрей Владимирович, здравствуйте. Королёв у аппарата.

   – Здравствуйте, Сергей Палыч, узнал.

   – Андрей Владимирович, скажите, вы кошек на переносимость перегрузок не проверяли?

   – Вообще пробовали, Сергей Палыч. Перегрузки они переносят неплохо, куда бОльшая проблема – зафиксировать кошку в центрифуге, – ответил Лебединский. – Они почти из любой сбруи выворачиваются. (Кошку успешно запускали по суборбитальной траектории французы 18 октября 1963 года -kosmonavtiki.ru/forum/forum9/topic13879/ По ссылке можно посмотреть, как выглядел космический контейнер для кошки)

   – Ну, раз проверяли, значит, как-то сумели зафиксировать? – спросил Королёв.

   – Сумели. Пришлось очень хитрую систему фиксации спроектировать. Мы ещё и мышей проверяли на центрифуге.

   – И как?

   – Да тоже нормально, как минимум 4G выдерживают. Вообще, в зависимости от направления ускорения, могут и больше.

   (Переносимость перегрузок мышами и контейнер для запуска мышей на орбиту )

   – Спасибо, Андрей Владимирович. Обрадовали. До свидания. – Королёв прижал и отпустил рычаг, и тут же попросил соединить его с НИИ-88.

   К аппарату ВЧ позвали Тихонравова.

   – Михаил Клавдиевич, есть идея, – сказал Королёв. – Давайте возьмём тот макет спускаемого аппарата, что продували в ЦАГИ, покроем его теплозащитой, и запустим по суборбитальной траектории на Р-5. Даже не на двухступенчатой, а на серийной баллистической. Отработаем вопросы теплозащиты, потом поставим на Р-5-3 и запустим на орбиту кота и нескольких мышей. Точнее, сначала на баллистической Р-5 по суборбитальной, а потом уже, может быть, и на орбиту.

   Озадаченный Тихонравов обещал подумать и посчитать варианты. Всё-таки, запускать пустой беспилотный аппарат – это одно, а запускать аппарат с какой-никакой системой жизнеобеспечения для животных – значительно сложнее.

   Королёв тем временем согласовал свой план с руководством страны. Устинов поворчал для порядка, но согласился. Косыгин, которому Хрущёв неоднократно принимался доказывать важность освоения космоса, тоже не возражал.

   Сам же Никита Сергеевич принял предложение Королёва с энтузиазмом.

   – Кота с мышами, говорите, запустить? Почему бы и нет? Давайте попробуем. Заодно и вход в атмосферу отработаем.

   – Да тут можно отработать целый комплекс проблем, Никита Сергеич, – пояснил Королёв. – Теплозащита. Вход в атмосферу. Парашютная система. Система жизнеобеспечения. Поведение животных в космосе. Мы, конечно, собак запускали неоднократно, но по орбите – ещё ни разу.

   – А вернуть живыми их сможете? – спросил Хрущёв.

   – Из суборбитального полёта – точно сможем, – ответил Королёв. – Собак же возвращали, когда на геофизических ракетах запускали. А пока работаем на суборбитальных траекториях, Тихонравов разработает систему схода с орбиты. Тут важно, что Р-5 уже в достаточной мере отработана, и её запуск стоит значительно дешевле, чем запуск будущей Р-7.

   Лучшего аргумента для Хрущёва он предложить не мог.

   – Очень хорошо, Сергей Палыч, – согласился Первый секретарь. – Действуйте. Если возникнут организационные проблемы – звоните в любое время, мой прямой телефон у вас есть.

   Для него предложение Королёва снимало сразу несколько политических проблем. Можно было показать всему миру, что советская наука, запустив первый спутник, не остановилась на месте, а успешно развивается. Можно было значительно опередить американцев, первыми запустив живых существ на орбиту. А если удастся их ещё и вернуть с орбиты невредимыми, это будет очень серьёзный успех. Ведь из «электронной энциклопедии» Хрущёв знал, что у американцев первый суборбитальный полёт шимпанзе по кличке Хэм на ракете «Редстоун» состоится только 31 января 1961 года. Опередить США в космосе практически на 4 года – это ли не доказательство превосходства социалистической системы?

   – Сергей Палыч, – спросил Хрущёв. – А кота вы уже подобрали?

   – Нет, конечно, Никита Сергеич, мне эта идея вообще только сегодня пришла в голову, – ответил Королёв.

   – Тогда у меня предложение, – сказал Хрущёв. – Давайте назовём нашего кота-космонавта Леопольдом.

   – Э-э-э... – Сергей Павлович на несколько секунд выпал в ступор. – Назвать-то можно, но почему именно Леопольдом?

   Никита Сергеевич, хитро улыбаясь, достал планшет и включил Главному конструктору одну из серий мультфильма. Эти несколько мультиков были обнаружены Сергеем Хрущёвым на карте памяти смартфона. Никите Сергеевичу настолько понравился добрый и интеллигентный кот с галстуком-бабочкой, что он, услышав о полёте кота и мышей, немедленно предложил назвать «космического кота» в его честь.

   Посмеявшись над незадачливыми мышами, Сергей Павлович обещал назвать кота Леопольдом, но сказал:

   – Только вот, Никита Сергеич, тогда выходит, что эти мультики надо всему советскому народу ещё до полёта продемонстрировать. Иначе никто не поймёт, почему именно Леопольд, а не Пушок или Мурзик.

   – Дело говорите, Сергей Палыч, – ответил Хрущёв. – Ну-ка, посмотрим, кто у нас и когда этого кота в «той истории» снимал.

   Как он выяснил из «электронной энциклопедии», мультики про кота Леопольда начал снимать режиссёр Анатолий Резников аж в 1975 году.

   – Как ни жаль, но придётся Анатолия Израилевича маленько ограбить, – вздохнул Хрущёв. – Кому бы это всё поручить... – пробормотал он, копаясь в планшете. – А, вот подходящий кандидат. Котёночкин Вячеслав Михайлович. Сейчас он работает художником-аниматором, режиссировать сам будет только с 1962 года. Ну, мы его малость поторопим.

   Посвящать Котёночкина в «Тайну» никто не собирался. Поступили иначе. Группа Клушанцева пересняла мультфильмы про кота на киноплёнку. Титры отрезали, оставив только изображение со звуком.

   Заброс мультфильма на киностудию «Союзмультфильм» Хрущёв поручил Льву Константиновичу Атаманову, председателю Бюро творческой секции и члену худсовета «Союзмультфильма». (/Атаманов_Лев_Константинович)

   Его Никите Сергеевичу посоветовал Клушанцев. Переснятые серии были отданы «для изучения техники мультипликации» Вячеславу Михайловичу Котёночкину. По легенде, серии были нарисованы и сняты вскоре после войны, но положены «на полку» и лишь недавно «случайно обнаружены в запасниках».

   Отрезанные титры навели Котёночкина на мысль, что с автором безусловно талантливых и удачных мультфильмов, возможно, случилось что-то нехорошее. Но на дворе было начало 1957 года, да и секретный доклад на 20-м съезде в этой реальности был другим, потому докапываться до истины Вячеслав Михайлович не рискнул.

   После нескольких дней изучения на студию позвонил сам Хрущёв. Министру культуры Михайлову он эту ситуацию не доверил.

   Пояснив, что видел пару мультфильмов из серии, Никита Сергеевич спросил Атаманова:

   – Лев Константиныч, а показать эти мультики по телевидению мы можем? А то у нас цветное вещание налаживается, а показывать нечего, мало пока у нас цветных фильмов снимают.

   – Можем, Никита Сергеич, почему не показать. Худсовет мультфильмы отсмотрел и одобрил, Вячеслав Михайлович с удовольствием взялся снимать продолжение.

   – Тогда вот что, Лев Константинович, – сказал Хрущёв. – Поставьте Вячеславу Михайловичу задачу. Сейчас у нас разворачивается освоение космоса. Эту тему надо раскручивать и пропагандировать, тем более – для детей. Пусть он подумает в этом направлении. А проконсультировать его сможет, к примеру, Павел Владимирович Клушанцев. Он по этой тематике в документальном жанре работает, потому знает достаточно много, для мультика этой информации хватит.

   – Понял, Никита Сергеич, – ответил Атаманов. – Сделаем. Но съёмки рисованного мультфильма – дело не быстрое. На десятиминутный мультик уйдёт примерно полтора года.

   – Неужели? – Хрущёв был разочарован и огорчён. – Надо же, как долго... Ну, что ж, искусство есть искусство, торопить художника не будем. Пусть Вячеслав Михайлович работает.

   Мультфильмы про доброго кота начали показывать по телевидению и в кинотеатрах с начала февраля 1957 года.

   Первый суборбитальный полёт макета спускаемого аппарата на Р-5 состоялся в конце февраля 1957 года. Теплозащита выдержала, а вот парашют при спуске порвало в клочья. Аппарат был разрушен полностью

   К счастью, Тихонравов предполагал подобное развитие событий. Аппарат был изготовлен не один, а целая небольшая серия.

   Парашют пересчитали, ввели ещё один парашют – ленточный, для предварительного торможения. Он в ходе снижения отстреливался, после чего из контейнера уже выходил основной купол.

   Второй запуск был сделан в первую неделю марта. Принятые меры помогли, уменьшенный, но функциональный макет спускаемого аппарата целым и невредимым был выловлен в северной части Охотского моря.

   В третьем запуске, 20 марта, по суборбитальной траектории полетел кот, торжественно представленный телевидению после полёта как Леопольд, и десяток мышей, упакованных в индивидуальные капсулы внутри общего контейнера. Полёт продолжался всего 15 минут, потому система жизнеобеспечения была сделана упрощённой. При подготовке к старту вентиляция спускаемого аппарата осуществлялась с фермы обслуживания, и лишь за минуту до старта снабжение воздухом было переключено на баллон внутри спускаемого аппарата.

   Ракета ушла со старта на исходе ночи, чтобы приводнение состоялось в светлое время суток с учётом разницы в часовых поясах. При суборбитальном полёте обеспечить посадку в заданном районе было проще. Меньшая, чем у термоядерной боевой части, масса спускаемого аппарата позволила увеличить дальность.

   Район посадки располагался в Охотском море у западного побережья Камчатки. Поиском и спасением занимались корабли Тихоокеанского флота и несколько дирижаблей, базировавшихся на камчатских аэродромах.

   Вход спускаемого аппарата в атмосферу был засечён дирижаблем ДРЛО, патрулировавшим у побережья. В воздухе снижающийся корабль вели самолёты, а после раскрытия основного парашюта эстафету приняли вертолёты. Подлетевший к вычисленному району посадки «Киров» опустил в воду корзину с аквалангистами в зимних гидрокостюмах, они зацепили спускаемый аппарат стропами, и корабль был поднят в тёплую и комфортную пассажирскую кабину дирижабля.

   Открыли люк, и первый в мире космический кот был торжественно извлечён из капсулы под стрёкот кинокамер. Каждая операция фиксировалась на плёнку: и для истории, и как доказательство советского приоритета.

   Часть этих кадров была в тот же день показана по Центральному телевидению. К этому моменту зрители уже видели несколько серий про кота Леопольда, поэтому кот-космонавт, появившийся перед объективами в неизменном галстуке-бабочке, стал самым узнаваемым символом 1957 года.

   Мультфильмы показывали и за рубежом. Первыми их получили социалистические страны и Китай, затем Индия и Индонезия. В Европе первой к ногам интеллигентного кота в бабочке пала Франция.

   После того, как суборбитальный полет кота с мышами увенчался успехом, Королёв собирался было готовить орбитальный полёт продолжительностью один виток. Такой эксперимент позволил бы отработать динамику входа в атмосферу на орбитальной скорости. Но эта задача была значительно более сложной.

   Просчитав конфигурацию, задачи и сроки, требуемые для создания орбитального корабля под уменьшенную капсулу спускаемого аппарата, со своей системой ориентации, системой жизнеобеспечения, тормозной двигательной установкой для схода с орбиты, и прочими сопутствующими системами, Королёв и Тихонравов пришли к выводу, что задача слишком сложна. Её решение неминуемо отвлечёт разработчиков от создания полноразмерного космического корабля.

   К тому же задача многократно усложнялась жесточайшим лимитом массы на Р-5-3. Просчитав веса, требуемые для создания мини-корабля, Михаил Клавдиевич покачал головой и сказал:

   – Сергей Палыч, прокувыркаемся мы с этим мини-котолётом дольше, чем с основным кораблём. Тут все системы надо, считай что заново проектировать.

   К тому же, если с перегрузками у кошек всё было более-менее в порядке, то вот невесомость, как оказалось, они переносили не в пример хуже. В ходе подготовки к полёту кота прокатили по параболической траектории на Ту-104. Невесомость при этом длилась каких-то 30 секунд, но коту хватило и этого.

   Оказавшись в невесомости, привязанный поводком к ошейнику кот начинал отчаянно извиваться в воздухе, судорожно пытаясь отыскать опору, титаническими усилиями дотягивался до крюка в полу салона, к которому был привязан поводок, вцеплялся в этот крюк всеми 4-мя лапами, злобно оглядывался по сторонам и истошно выл, не реагируя на попытки людей его успокоить.

   (Феоктистов К.П. Траектория жизни. Между вчера и завтра.)

   В суборбитальном полёте на кота, по большей части, действовали перегрузки, а период невесомости, как и в Ту-104, был коротким, поэтому Королёв решил рискнуть. А вот отправлять кота в полуторачасовой полёт в невесомости было совсем уж негуманно.

   С явным сожалением Королёв доложил Хрущёву, что орбитальный полёт с животными придётся отложить до испытаний Р-7 и создания полноразмерного космического корабля.

   – Не выходит, значит, у вас «котолёт»? – посмеиваясь, спросил Хрущёв. – Ну, да и ладно. Подождём. Всё равно американцы после полёта нашего Леопольда локти кусают.

   Американцы действительно кусали локти. После запуска советского спутника президент Эйзенхауэр обнаружил, что Соединённым Штатам реально нечего противопоставить советской ракетной программе. На описываемый момент на вооружении армии США стояла ракета «Редстоун» с дальностью 600 км, а также разрабатывались ракеты средней дальности «Юпитер», «Тор» и МБР «Атлас» и «Титан».

   Ещё в сентябре 1955 года Эйзенхауэр принял решение ускорить создание ракет средней дальности в связи с началом испытаний советской Р-5. Но «Торы» хронически взрывались на старте или начальном участке траектории, а более сложный «Атлас» ещё не был готов. «Титан» также ещё не вышел из стадии проектирования. Начало конкретных действий тормозилось неопределенностью касательно того, какое именно ведомство должно будет отвечать за разработку новых ракет. К тому же, у американцев тоже ещё не было космического корабля. (Программа «Меркурий» была начата в январе 1959 г)

   29 июля 1955 года пресс-секретарь Белого дома Джеймс Хэгерти официально объявил о предстоящем запуске спутника по программе ВМС «Авангард». Выбор был сделан, и проект фон Брауна «Орбитер» отодвинули на второй план.

   В ноябре 1955 года министр обороны Уилсон объявил, что ВВС будут отвечать за разработку БРСД наземного базирования, а объединенная команда Армии/ВМС будет отвечать за разработку БРСД морского базирования. В декабре 1955 года президент Эйзенхауэр причислил программу разработки БРСД к числу программ наивысшего приоритета.

   Более-менее хорошо шли дела у фон Брауна с его программой «Юпитер», фактически являвшейся развитием уже отработанного «Редстоуна». Испытания начались осенью 1955 года, после создания основного двигателя. (По разным данным – сентябрь или ноябрь 1955 г)

   В марте 1956 года компания «Крайслер» получила контракт на производство ракет «Юпитер», и в том же марте полетел первый прототип. С самого начала «Юпитер», за счёт отработанности основных технических решений ещё при создании «Редстоуна» показал себя значительно более надёжным, чем его конкурент «Тор».

   Но различные подковёрные игры вокруг «Юпитера», связанные с конкурентной борьбой различных ведомств, привели к тому, что решение о том, какая из двух БРСД в итоге встанет на вооружение, затягивалось.

   В мае 1956г. БРСД «Юпитер», стартовав с Атлантического Ракетного Испытательного Полигона, пролетела около 1850 км.

   В сентябре 1956 года ВМС США отказались от участия в программе разработки БРСД, предпочтя ей программу Polaris.

   Эта неопределённость продолжалась до ноября 1956 года (АИ), когда разъярённый советскими космическими успехами президент выделил фон Брауну неограниченное финансирование и фактически дал немцу карт-бланш на создание ракеты.

   В том же ноябре 1956 года Министр обороны Уилсон принял решение о том, что все ракеты с дальностью более 320 км будут создаваться и эксплуатироваться только ВВС. Это резко снизило заинтересованность Армии в программе по разработке собственной БРСД. Однако в конце концов было принято решение о продолжении создания в Редстоунском Арсенале «армейской» БРСД, получившей название «Юпитер» и обозначение SM-78.

   На следующий день после запуска советского спутника, Вернер фон Браун вышел на министра обороны с предложением о возобновлении проекта «Орбитер» на новом технологическом уровне, обещая, что его спутник выйдет на орбиту уже через 60 дней!

   Но тут, видимо, сыграла свою роль национальная гордость. Предложение фон Брауна снова отклонили, сделав ставку на продолжение работ в рамках программы «Авангард». Представители флота уверяли всех в своей готовности очень скоро довести программу до реального результата.

   Советский спутник, прочертивший небо над США, не только привёл Америку в состояние паники, но и спровоцировал возникновение множества предложений по дальнейшему развитию космической программы.

   Вернер фон Браун наряду с предложениями по реанимации проекта «Орбитер» выдвинул новую программу пилотируемого полета, фигурировавшую под названием «Проект Адам» («Project Adam»). Предполагалось использовать ракету «Редстоун» и гондолу от высотного стратостата в качестве гермокабины. Ракета должна была поднять гондолу с человеком на высоту 240 км, после чего гондола спускалась оттуда и садилась на парашюте. Полёт должен был продолжаться 6 минут.

   Военно-морской флот предложил проект пилотируемого разведывательного спутника «MER I», («Manned Earth Reconnaissance»), который мог быть использован как основа для программы подготовки пилотируемого космического полета.

   Бюро аэронавтики ВМФ совместно с фирмой «Convair» и авиационной компанией «Goodyear Aircraft Corporation» начало эскизное проектирование космического корабля«MER II», однако к декабрю 1958 года проектные работы ещё не были закончены, и флоту было отказано в дальнейшем финансировании.

   Наиболее продуманным был проект военно-воздушных сил «Человек в космосе за кратчайший срок» («Man in Space Soonest»), проходивший в документах под обозначением «7969» («Project 7969»).

   Первые работы по проекту «7969» начались еще в марте 1956 года в рамках программы создания пилотируемой баллистической ракеты для высотных исследований («Manned Ballistic Rocket Research System»). Тогда ВВС объявили конкурс на разработку обитаемой капсулы. В результате было получено около десятка технических предложений.

   При обсуждении программы было наложено важнейшее ограничение: ускорение должно быть не более 12 g. Из этого следовало, что для запуска капсулы с человеком на орбитальную высоту нужна ещё одна ступень к баллистической ракете «Atlas», выбранной в качестве носителя. Эта дополнительная ступень, первоначально получившая наименование «Hustler», впоследствии стала известна как ракета «Аджена» («Agena»), а вся система получила имя «Атлас-Аджена»

   Свои предложения по пилотируемой капсуле представили такие известные фирмы, как «Lockheed», «Martin», «Convair», «Goodyear», «McDonnell», а также менее известные «Avco» и «Aeronutronics». Компании «North American», «Bell» и «Republic» предложили свои варианты орбитального самолёта.

   Все эти предложения имели 2 общих недостатка:

   1. На их реализацию компании просили в среднем 30 месяцев.

   2. У США не было на данный момент подходящего носителя.

   В определённой степени американская космонавтика на этом этапе пала жертвой более высокого развития атомных технологий. Американские атомщики уже к этому времени сумели создать относительно небольшие и лёгкие атомные и водородные заряды достаточной мощности. Поэтому создаваемые американские МБР проектировались под небольшую массу полезной нагрузки. Масса лёгкой головной части «Атласа» составляла 1,5 тонны при мощности 3Мт, тяжёлой – 2,8 т.

   Советским атомщикам в 1953-м году, когда выдавалось техническое задание на Р-7, такое весовое совершенство было не под силу. Да и в 1957-м советская боеголовка для Р-7 на те же 3 Мт весила аж 5370 кг. Вскоре ситуация изменилась, мы тоже научились делать лёгкие и мощные боевые блоки. Но это обстоятельство неожиданно для американцев сработало в пользу Советского Союза. У нас под тяжёлую боеголовку была создана мощная ракета, а у них такой необходимости не было.

   Единственной уже летающей и при этом надёжной ракетой был фон Брауновский «Редстоун», но он был слишком слаб для вывода чего-либо на орбиту.

   После запуска советского спутника члены «Американского ракетного общества» призывали создать научно-исследовательское агентство по космонавтике. С такой же инициативой выступила Национальная Академия наук.

   К апрелю 1957 года в Конгресс было подано 29 законопроектов, касающихся организации национальной космической программы. Все авторы этих документов сходились в одном — космонавтикой должна заниматься одна единственная организация, которая сможет скоординировать разрозненные усилия военных и гражданских ведомств, направленные на преодоление отставания Америки в космической гонке. 14 апреля с аналогичным законопроектом выступила и президентская администрация.

   Но тут неожиданно выступил против не кто иной, как Барри Моррис Голдуотер, одиозный сенатор от штата Аризона, ветеран войны, генерал-майор, и упоротый антикоммунист. (АИ) Голдуотер всю жизнь выступал с двумя идеями: он во всём видел происки «красных» и требовал ограничения власти федерального правительства. Его преемником в кресле сенатора от Аризоны стал не кто иной, как Джон Маккейн. Кресло, судя по его нынешнему хозяину, оказалось заразным. (, /Голдуотер)

   Кто и каким образом внушил Голдуотеру, что создание плановой организации, объединяющей и направляющей усилия разрозненных частных компаний является происками мирового коммунизма, сейчас вряд ли удастся установить. (АИ) По крайней мере, до тех пор, пока не будет снят гриф «Совершенно секретно» с некоторых архивов Первого Главного управления КГБ.

   Так или иначе, Голдуотер произнёс в сенате страстную речь, обличающую плановую экономику, вознёс на щит идеалы свободного рынка и заявил, что «создание централизованного тоталитарного монстра, такого, как NASA, будет богопротивным актом предательства идеалов американской демократии и свободного предпринимательства».

   Разумеется, Голдуотер очень хорошо понимал, что престижу Америки нанесён непоправимый ущерб, и выступал за скорейшее исправление ситуации, но ни в коем случае не с помощью создания правительственной централизованной структуры, а исключительно при участии частного предпринимательства. Он апеллировал к «духу первых пионеров американского Запада».(АИ)

   В частной беседе президент Эйзенхауэр назвал сенатора «Идиотером».(АИ)

   Не то, чтобы многие сенаторы и конгрессмены его поддержали, но дискуссия разгорелась нешуточная. Выступление Голдуотера вызвало ожесточённые дебаты между прагматиками, либералами и консерваторами в составе Конгресса. Прагматики требовали скорейшего создания NASA, консерваторы во главе с Голдуотером выступали против, либералы болтались между ними как цветок в проруби. Наиболее упоротые либералы поддерживали Голдуотера, более адекватные выступали за идею NASA, но в ограниченном виде, только как органа для распределения бюджетных денег и проведения конкурсов по выбору наилучших предложений от частных компаний.

   Вместе они забалтывали вопрос в течение нескольких месяцев. Эта трепотня задержала создание NASA до марта 1958 года. (В реальной истории NASA было создано 29 июля 1958 г)

   Полёт в космос советского кота оказался полной неожиданностью для администрации США, прежде всего, потому, что Королёв и Тихонравов принимали решение относительно спонтанно. Каких-либо Постановлений по разработке специального космического корабля не принималось, всё делалось в инициативном порядке, на энтузиазме исполнителей и за счёт внутренних резервов Главкосмоса. (АИ)

   Первый запуск, в ходе которого макет был разрушен, американцы проспали. Запуск происходил очень рано утром, перед рассветом, что было немного необычно. Второй пуск они засекли уже на нисходящей траектории, но решили, что происходит испытание какой-то новой опытной баллистической ракеты увеличенной дальности. О третьем запуске американцы узнали в момент пуска. Но пуск производился с полигона Капустин Яр, основные параметры соответствовали Р-5, потому он был расценён аналитиками ЦРУ как очередное испытание боевой ракеты средней дальности.

   Первый сюрприз ожидал американцев через несколько минут после пуска, когда радары, расположенные в Иране, показали, что «головная часть» Р-5 вышла на суборбитальную траекторию. В этот момент в Вашингтоне были отложены первые кирпичи. Р-5 считалась ракетой средней дальности, с досягаемостью 1200 км. Радар показал, что разделения ступеней не было, ракета была одноступенчатая. Но расчёт траектории показывал, что точка падения «головной части» приходится на северный район Охотского моря близ побережья Камчатки.

   Когда Эйзенхауэру доложили, что «красные» сумели «увеличить дальность стрельбы» Р-5 как минимум до 6000 километров, президент сбледнул с лица. Р-5 на текущий момент производилась серийно, а Хрущёв в своей очередной речи уже с гордостью сообщил, что «ракеты у нас делают на конвейере, как колбасу» («как сосиски» – это уже потом журналисты переиначили)

   Срочно поднятые из Японии самолёты-разведчики зафиксировали необычную активность русских в северной части Охотского моря. Они видели вход в атмосферу спускаемого аппарата, и его последующий спуск на парашюте, но решили, что это спускается приборный контейнер с записями полётных параметров. Их заблуждение только укрепилось, когда дирижабль «Киров» выудил из морских волн приводнившийся спускаемый аппарат.

   О запуске ракеты с животными в спускаемом аппарате американцы узнали по каналу ONN. В репортаже из Москвы был показан красивый, рыжий с белым кот, с бантом-бабочкой на шее, его полётный контейнер, а главное – небольшая обгорелая капсула, в которой он пролетел 6000 км над территорией Союза.

   В первый момент у Эйзенхауэра отлегло. Он понял, что дальность запуска была обусловлена не резко возросшей мощностью двигателей Р-5, а сокращением полезной нагрузки. Затем президент осознал, что престиж Соединённых Штатов получил очередную оплеуху, на этот раз – обманчиво мягкой, но когтистой кошачьей лапкой.

   Ситуация усугублялась ехидными комментариями прессы. Журнал «Тайм» поместил на обложке фотографию рыжего хвостатого покорителя космоса с многозначительной и двусмысленной надписью: «Red Cat in Space».

   Карикатуристы изощрялись как могли. На их произведениях рыжий советский кот то лупил по щекам оторопевшего дядю Сэма, то гадил ему в цилиндр, пока тот спал.

   Президент лично вызвал Вернера фон Брауна. Разговор был долгим, содержательным, и нелицеприятным. Фон Браун с горечью перечислил все случаи, когда чиновники вставляли ему палки в колёса, затем пояснил, что имеющиеся и разрабатываемые американские ракеты имеют слишком малую грузоподъёмность, чтобы говорить о серьёзном использовании их в качестве космических носителей.

   – Вы хотите сказать, что наши ракеты не могут закинуть в космос даже кота? – спросил президент. – Но ведь русская Р-5 – ракета приблизительно такого же класса! Она помощнее «Редстоуна», но слабее вашего «Юпитера».

   – Кота или обезьяну чисто по полезной нагрузке прокатить по суборбитальной траектории можно, – пояснил фон Браун. – Но мы полностью сосредоточены на создании военного варианта ракеты. Да, мы можем запустить спутник, но очень простой и лёгкий. До хотя бы суборбитального полёта с животными ещё очень далеко. Мы же хотим, чтобы запущенное животное вернулось живым и невредимым?

   – Конечно! – подтвердил президент

   – К сожалению, на данный момент это невозможно, – сказал фон Браун. – Мы пока не готовы. (АИ) (На описываемый момент в США в 1948-50 гг проводилось 5 запусков обезьян на ракетах Фау-2, 4 запуска были неудачными, обезьяны погибли, 5й оказался успешным. Затем в 1951-52 гг лаборатория авиационной медицины ВВС провела три запуска геофизических ракет Aerobee RTV-A-1 с обезьянами на борту. В первом запуске обезьяна погибла, два других были успешными. Запуски проводились с базы ВВС Холломэн, Нью-Мексико. Это были не суборбитальные полёты. Ракеты поднимались вертикально на высоты 60-130 км, после чего капсула опускалась на парашюте. При таком полёте скорости входа в атмосферу значительно ниже, поэтому не требуется мощная теплозащита. Следующий этап запусков животных проводился уже на ракетах «Юпитер», со стартового комплекса VLF26 с космодрома на мысе Канаверал, начиная с 13 декабря 1958 г. Капсула с обезьяной по кличке Гордо утонула после приводнения. Защитники животных об этом почему-то никогда не вспоминают. Следующий, удачный полёт двух обезьян – Эйбл и Бейкер, т.е. А и Б состоялся 28 мая 1959 года. В третьем полёте ракета взорвалась на 13 секунде полёта. Таким образом, в 1957 г и в течение большей части 1958 г у американцев не проводилось экспериментов по запуску животных в космос, хотя советские спутники уже летали. /Обезьяны_в_космосе)

   Эйзенхауэр был вынужден признать, что немецкий конструктор прав. Американцы сделали ставку на бомбардировочную авиацию, и добились большого прогресса в этом направлении. Но СССР сделал ставку на ракеты, и убил одной ракетой двух зайцев.

   Президент вновь увеличил финансирование и попросил фон Брауна ускорить работы.

   «Эсэсовцы» фон Брауна с энтузиазмом взялись за дело. Но ожидаемого резкого рывка не вышло. Ещё не была отлажена вся цепочка производственной кооперации. Прототипы летали, но создание полноценной боевой, а, тем более, космической ракеты затягивалось. Чиновники всех мастей торопили конструкторов, то и дело напоминая, сколько денег вложено в программу, и как важно догнать и опередить «красных». Фон Браун и остальные специалисты нервничали. А когда конструкторы и испытатели нервничают – они чаще ошибаются.

   Во время подготовки к одному из испытательных запусков – всего с сентября 1955 по июнь 1958 было запущено 28 ракет «Юпитер» A и «Юпитер» C – случилась тяжёлая авария. (АИ)

   По инструкции в ходе подготовки у заправляемой ракеты не должно быть никаких посторонних. А в случае какой-либо неисправности вся электросистема должна быть обесточена. Но из-за спешки и давления сверху инструкции периодически нарушались. Если бы в стартовой команде были только педантичные немцы, они делали бы всё по инструкции, и, скорее всего, ничего не случилось бы.

   Но «для ускорения работ» фон Брауну навязали довольно много персонала из числа американцев, да он и не смог бы обходиться только силами эмигрировавших вместе с ним немецких специалистов. Но у американцев был несколько иной менталитет и отношение к инструкциям.

   Заправка уже заканчивалась, когда электрики обнаружили мелкую неисправность в системе управления ракеты. Начали «прозванивать» цепи управления. Ясной картины поначалу не складывалось. К заправленной ракете вызвали немецких специалистов. Фон Брауна в этот момент на полигоне не было, решения принимали его помощники.

   Спешка никогда до добра не доводит, не довела и на этот раз. Постоянное чиновничье: «Давай-давай!» сделало своё чёрное дело. Пока специалисты обсуждали возможные неисправности возле ракеты, внутри что-то коротнуло. О причине замыкания и о том, кто, в нарушение дюжины инструкций, не обесточил ракету, потом несколько десятилетий спорили американские историки.

   Баки «Юпитера» были полностью заправлены. Последовал мощнейший взрыв, сопровождавшийся долгим высокотемпературным пожаром.

   Лучшие немецкие специалисты из команды фон Брауна сгорели в стене пламени, в которую превратилась ракета. (АИ)

   Хуже того, на месте катастрофы вскоре появились агенты ФБР. Место взрыва было оцеплено, началось долгое и нудное расследование. У фон Брауна в США были не только покровители, но и недоброжелатели. Его нацистское прошлое многим не нравилось.

   На время расследования фон Браун был отстранён от работы. Он пережил сильнейший стресс и слёг с инфарктом. Хуже того, погибли ценнейшие специалисты с огромным практическим опытом, что не могло не сказаться на темпе дальнейших работ. (АИ)

   Катастрофа и расследование надолго задержали развитие наиболее успешной американской ракетной программы. Весь эффект от увеличения финансирования и ускорения работ оказался «обнулён».

   Самое детально проработанное предложение по освоению космоса представили ВВС. Это был готовый пятилетний план развития космонавтики. Он предусматривал создание спутниковой группировки, запуск на орбиту возвращаемых научно-исследовательских станций и пилотируемой капсулы, подготовку экспедиций на Луну и Марс.

   Пока в Конгрессе обсуждались отдельные положения будущего «Закона об авиации и космических исследованиях», ВВС продолжали свои исследования. Знаменитый план завоевания космического пространства военно-воздушными силами обретал все более зримые черты. Теперь он был разделен на четыре фазы.

   Первая фаза, называемая «Человек в космосе за кратчайший срок» («Man-in-Space-Soonest»), предусматривала подготовку и реализацию запуска обитаемой капсулы на орбиту по «баллистической» схеме; планировалось, что первоначально в космос будут запущены подопытные обезьяны, и лишь потом полетит человек.

   Во второй фазе «Человек в космосе, продолжение» («Man-in-SpaceSophisticated») планировалось подготовить и запустить более тяжелую пилотируемую капсулу, способную находиться на орбите не менее 14 дней — фактически орбитальную станцию.

   Третья фаза «Исследование Луны» («Lunar Reconnaissance») включала мягкую посадку на Луну автоматической станции с научным оборудованием, включающим телевизионную камеру.

   В ходе реализации четвертой фазы амбициозного плана «Высадка на Луну и возвращение» («Manned Lunar Landing and Return») инженеры ВВС собирались построить огромный космический корабль, способный не только подняться в космос, но и облететь Луну, совершить мягкую посадку на ее поверхность и вернуться назад. (Цитируется по А.И. Первушин, Битва за Звезды. Космическое противостояние, часть 1)

   ВВС не повезло. Чёрт его знает, где Голдуотер узнал о советских пятилетках, но он вцепился в слова «пятилетний план» и объявил авторов плана «проклятыми коммунистами», спровоцировав ещё одну дискуссию в сенате и в Палате Представителей.(АИ)

   Тем не менее, детальное обсуждение первой фазы состоялось 2 мая 1957 года в Штабе ВВС. (В реальной истории – 2 мая 1958 г.)

   На этом обсуждении было принято решение о создании ракеты «Thor-117L» на базе баллистической ракеты среднего радиуса действия «Тор» и предлагаемой (пока ещё не разрабатываемой) ракетно-транспортной системы «117Л», она же «Атлас-Аджена».

   Однако программа ВВС была сочтена излишне дорогим удовольствием даже для такой богатейшей страны, как США. По подсчётам экспертов ВВС, только на объединение усилий гражданских разработчиков и начало хоть сколько-нибудь осмысленной деятельности по пятилетнему плану, уже в будущем бюджетном году необходимо было выделить не менее 1,7 миллиарда долларов.

   Узнав об этой астрономической сумме, президент Эйзенхауэр, выступая на заседании в Белом доме, заявил:

   – Мне хотелось бы узнать, что происходит на обратной стороне Луны, но я не могу выделить на это средства в текущем году.

   К осени 1957 стало ясно, что программа ВВС проработана намного лучше, чем все, что успели спланировать другие ведомства. Однако создание «гражданской» НАСА поставило на планах военно-воздушных сил жирный крест. 1 марта 1958 года, преодолев отчаянное сопротивление консерваторов во главе с Голдуотером, президент Эйзенхауэр подписал указ об осуществлении космической программы под руководством Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства и присвоил этой программе высшую категорию срочности: «Д-Икс» (В реальной истории 1 сентября 1958 года)

   Более раннее принятие организационных решений не означало ускорения работ. Все основные работы по ракетам-носителям уже были начаты. Лишь в сентябре 1957 г, после казавшейся нескончаемой череды взрывов, впервые успешно стартовала разработка ВВС – ракета «Тор». В декабре 1957 года состоялся первый удачный старт ракеты «Атлас». «Титан-1» запаздывал.

   Первый запуск МБР «Титан-1» состоялся в феврале 1959 года с авиабазы Патрик, Флорида. При этом вторая маршевая ступень была наполнена водой вместо компонентов топлива, а вместо стандартной головной части был использован неотделяемый макет.

   Впервые разделение ступеней, в котором вместо второй ступени по-прежнему использовался макет, состоялось во время четвертого запуска. Первый успешный запуск со штатной второй ступенью и капсулой с телеметрической аппаратурой вместо ГЧ удалось провести лишь в феврале 1960 года. Первый успешный запуск ракеты со штатной ГЧ состоялся в августе 1960 года, и лишь 2 декабря 1960 г была сформирована первая эскадрилья, пока ещё без ракет. 3 декабря с базы Ванденберг был проведён первый запуск «Титан-1» из прототипа шахтной пусковой установки. Шахта была разрушена взрывом ракеты и впоследствии не восстанавливалась.

   23 октября 1957 года состоялся первый суборбитальный запуск прототипа ракеты «Авангард», под обозначением «TV-2» («Test Vehicle»). Во время этих испытаний отрабатывалась первая ступень ракеты-носителя, поэтому вместо второй и третьей ступени были установлены макеты. Запуск был признан успешным. Ракета «Авангард» сумела достигнуть высоты 175 километров и скорости 1,9 км/с.

   Орбитальный запуск назначили на 2 декабря 1957 г, но из-за технических неполадок его несколько раз откладывали. И вот, наконец, 6 декабря с космодрома на мысе Канаверал стартовала ракета «Авангард-1». При запуске присутствовало более 200 репортёров, прямую радиопередачу вёл Гарри Ризнер от «Си-Би-Эс».

   Перед сотнями объективов фотоаппаратов и кинокамер ракета приподнялась примерно на один метр, затем осела вниз, окутанная облаком пламени, и медленно завалилась на бок, утопив стартовый комплекс в море огня. ()

   Известие об этой аварии, ставшей новым поражением Америки, разнеслась по миру почти мгновенно. Карикатуристы изощрялись в изобретении прозвищ злосчастному «Авангарду», именуя его «Флопник», «Упсник», «Капутник»... Некоторые из высших офицеров ВМС высказывали туманные намёки на диверсию «агентов Москвы». Эти намёки выглядели просто смешно. Сенатор Линдон Джонсон заклеймил программу «Авангард», назвав её «дешевой авантюрой, которая закончилась одной из наиболее разрекламированных и унизительных неудач в истории Соединенных Штатов».

36. Подъём сельского хозяйства.

   Весной 1957 года инициатором важнейшего экономического решения стал Дмитрий Фёдорович Устинов. Он принёс Хрущёву докладную записку о внедрении на нескольких предприятиях оборонно-промышленного комплекса новой системы управления и мотивации сотрудников. (т. н. «система Водянова» -zaural.ru/istoriya_nashey_rodiny/organizacionnaya_sistema_vodyanova_kompas.html)

   – Суть системы заключается в учёте каждым работником, от директора до рабочего, что он и для кого делает, а также – кто и что делает по его заказам, – пояснил Устинов. – В одной графе заказчики, в другой — подрядчики. Также каждый может поставить оценку своим подрядчикам. Скажем, токарь оценивает работу заготовительного производства, которое поставляет ему заготовки, слесарь-сборщик оценивает работу токаря или фрезеровщика, и так далее. Соответственно, получают оценки и поставщики управленческих услуг – бригадиры и начальники. Если бригадир, мастер, начальник участка руководит грамотно, не допускает простоев, оправданно требователен к рабочим, ему ставится соответствующая оценка.

   – Начисленные плюсы и минусы отражаются на общем табло рейтинга, где есть все – от самых главных управляющих до рядовых сотрудников. Полная гласность, каждый видит, как работает он сам и как работают другие, от грузчика до директора.

   – При этом каждый работник получает в распоряжение небольшую сумму из фонда материального стимулирования, – продолжал Дмитрий Фёдорович, – Сам на себя он её потратить не может, но зато может поделить её и премировать тех, кто, по его мнению, работает хорошо и помогает ему, работнику, делать свое дело. Например, нравится рабочему Иванову, как работает его бригадир, простоев не допускает – и он ему пятьдесят рублей начислит. (Деньги дореформенные). Хорошо его сосед Вася вкалывает – и ему энное число рубликов человек начислит. А захочет – и самому директору сколько-нибудь отправит, если сочтет, что он хорошо заводом руководит. Начали таким образом распределять сначала 5 процентов фонда оплаты труда, потом – больше. И – система заработала!

   (Более подробное формализованное объяснение здесь )

   – Сначала не все понимали суть новой системы поощрений, – сказал Устинов. – Пытались устроить круговую поруку – ты – мне, я – тебе. Но кому хочется поощрять соседа-алкоголика, или лодыря? Люди стали премировать тех, кто работает хорошо. Передовики теперь получают по две-три зарплаты, а лодыри, алкоголики и халтурщики – по минимуму. Причем все видели итоги своей деятельности и её оценку на общем табло. Вот тут и пошла работа! То есть, заводы заработали как единый разумный организм, как интегральная сверхличность. Лодыри увольняться начали. Алкоголики – пить бросают! При этом завышения фонда оплаты труда не происходит, система работает за счёт коллективного перераспределения фонда оплаты между работниками.

   – Очень интересно, Дмитрий Фёдорович! – сказал Хрущёв. – Это ж практическая реализация главного принципа социализма: «От каждого – по способностям, каждому – по труду». Вот тут именно «по труду» и выходит. Ты это сам придумал?

   – Нет. В «тех документах» нашёл, когда искал способы поднять производительность труда, – ответил Устинов. – Ну, и ещё мы сами уже внесли одно дополнение. Плюсы и минусы конвертируются в баллы, которые учитываются коллективом и накапливаются. Эти баллы человек по накоплении может «обналичить». Кто нуждается в деньгах – может «обналичить» деньгами. Кто-то может «обналичить» поездкой на курорт по путёвке. А некоторые копят баллы на «счету», чтобы собрать денег на покупку кооперативной квартиры или автомобиля.

   – То есть, система может работать и при отсутствии денежного обращения? – Никита Сергеевич был удивлён и обрадован. – Очень ценная находка, Дмитрий Фёдорович! И давно ты этот эксперимент затеял?

   – Да уже больше полугода, – ответил Устинов. – Тут ещё важно, что эта система годится для любой отрасли, хоть на заводе, хоть в колхозе, хоть на стройке (Изначально система Водянова была применена на строительстве Калининской АЭС в 1982 г)

   – Ты Косыгину об этом докладывал?

   – Конечно, – кивнул Устинов. – Алексей Николаич очень заинтересовался, затребовал себе все материалы, сейчас изучает.

   – Вот и хорошо, – сказал Хрущёв. – Я его сам ещё подёргаю, чтобы вводил эту систему как можно скорее и повсеместно. Кроме того, подключу все партийные органы, начнём разъяснительную работу через первичные парторганизации, в общем, будем проталкивать везде. Спасибо, Дмитрий Фёдорович, порадовал.

   – Никита Сергеич, а хочешь сам с рабочими поговорить? – вдруг предложил Устинов. – Прямо на производстве?

   – Почему нет? А где? – спросил Хрущёв.

   – Можно в Подлипках у Королёва, например. Они с Турковым по моему совету внедрили эту систему на заводе № 88. (АИ)

   Хрущёв немедленно позвонил Королёву, поинтересовался, нельзя ли приехать и побеседовать с рабочими.

   – Никита Сергеич, я бы вам советовал приехать и лично ознакомиться, – ответил Сергей Павлович. – Система работает, хорошо работает. Но я на заводе не директор, чисто формально вам с товарищем Турковым согласовать надо. Думаю, он не будет против.

   Роман Анисимович Турков, директор завода № 88, разумеется, против визита Первого секретаря ЦК не возражал. Наоборот, просил приехать, обещав интересный и содержательный разговор.

   – Только вот что, Роман Анисимович, – попросил Хрущёв. – Не собирайте никаких митингов, не устраивайте президиумов с кумачом на столе. Я не выступать приеду, а слушать, что народ скажет.

   – Понял, Никита Сергеич, сделаем, – ответил Турков.

   Встреча состоялась в тот же день. Хрущёв отменил все запланированные дела, сел вместе с Устиновым в машину и поехал.

   Приехали на завод уже под конец первой смены. Роман Анисимович встречал машину Первого секретаря возле проходной. Машину оставили на улице, хотя Турков предлагал открыть ворота и проехать прямо к цехам.

   – Пройдёмся пешком, заодно побольше народа увидим, – ответил Хрущёв.

   Едва они прошли через проходную, подошёл Королёв. Хрущёв тепло приветствовал его, коротко поинтересовался успехами. Поодаль уже толпились рабочие – слух о приезде Первого секретаря ЦК моментально облетел весь завод. Никита Сергеевич подошёл прямо к ним. Королёв и Турков обсуждали текущие вопросы с Устиновым, предоставив Первому секретарю ЦК возможность пообщаться с рабочими.

   – Здравствуйте, товарищи! Вот, приехал к вам, ознакомиться с новой системой премирования, – сказал Хрущёв. – Руководство мне об этом доложило, но мне интереснее от вас самих услышать, что вы по этому поводу думаете.

   – А что тут думать, хорошая система! – послышался голос из толпы. – Наглядно видать, кто хорошо работает, а кто ваньку валяет. И по деньгам опять же, прилично выходит.

   – А вот мне Дмитрий Фёдорович, – Хрущёв кивнул на Устинова, – сказал, что все показатели у вас на общее табло выведены. А взглянуть на это табло можно?

   – Да запросто, только в цех пройти надо. У нас такие табло в каждом цехе вывешены, и в заводоуправлении тоже есть.

   Табло представляло собой таблицу с перечнем всех сотрудников цеха. Напротив каждой фамилии в длинной строке были указаны количества «баллов» и фамилии тех, кто эти баллы начислил или снял. В графе «Итого» был виден общий премиальный фонд. (Один из вариантов реализации )

   Хрущёв долго изучал таблицу, задавая вопросы непосредственно рабочим. Они с удовольствием объясняли высокому партийному начальству все нюансы новой системы премирования на конкретных примерах.

   – Вот! – сказал он. – Надо такую же таблицу завести для всех властей. От местных до союзных! Чтобы наглядно был виден результат каждого решения. Обратная связь нужна, от населения к руководству.

   Разговор постепенно отошёл от системы премирования. Хрущёва интересовала не только организационная сторона вопроса. Он спросил прямо:

   – Ну, а теперь, товарищи, скажите, на сколько баллов вы бы оценили работу правительства и мою лично, как Первого секретаря ЦК? Говорите прямо, довольны ли вы тем, как идут дела в стране? Если что не так, тоже говорите прямо. Я затем и приехал, чтобы вас выслушать.

   – В целом довольны, Никита Сергеич. Рубликов по 100, я думаю, вам каждый накинул бы, – один из рабочих протолкнулся вперёд. – Иванов Николай, слесарь, – представился он. – Ну, что скажешь... Снабжение улучшилось. Здорово улучшилось. Мясо каждый день едим, хотя и в очередях за ним постоять надо, молоко, сметана, масло – всё есть. Жилищное строительство разворачивается, есть шанс, что ещё поживём в отдельных квартирах, как люди. Вот, кстати, цены снижать в этом году будут, или как?

   – Будут, – заверил Хрущёв. – Цены 1 апреля обязательно снизим, как заведено.

   – А выплаты по облигациям в этом году будут? – спросили из толпы.

   (В 1957 году подошёл срок выплаты по облигациям внутреннего займа 1927 года. В реальной истории выплаты были заморожены ещё на 20 лет, что привело к значительному недовольству населения. В АИ бюджет СССР заметно богаче, благодаря международному сотрудничеству и операциям на внешнем рынке, поэтому замораживать выплаты нет необходимости)

   – Будут выплаты, будет розыгрыш облигаций, всё, как обещали, – ответил Никита Сергеевич. – Обманывать народ не будем – такой обман себе дороже выходит.

   Люди обрадованно зашумели.

   – Новых займов в ближайшее время не планируем, – продолжил Хрущёв.

   Это известие обрадовало рабочих ещё больше – добровольно-принудительная подписка на облигации внутренних займов, составлявшая по пол-зарплаты, у большинства ещё с 30-х годов сидела в печёнках.

   – Почто спирт протирочный вонючей гадостью заменили? – послышался из толпы явно не совсем трезвый голос.

   – Вот потому и заменили, чтобы таких поддатых голосов меньше стало, – парировал Хрущёв.

   Рабочие загоготали

   – Да не слушайте вы этих алкашей, – из толпы вперёд протолкнулась работница в ватнике. – Спасибо, что спирт с участков убрали, пьяных меньше стало на работе, травматизма меньше.

   – Да и работать лучше стали, чего говорить!

   – Налоги на личные хозяйства повышать будете? – спросил Иванов.

   Все притихли. Подлипки были городом-спутником Москвы, у многих здесь были собственные дома, люди держали кое-какой скот, у большинства имелись огороды.

   – Нет, налоги повышать не планируем, для некоторых категорий граждан, наоборот, будем налоги снижать, – ответил Хрущёв. – Многодетные семьи, к примеру, от налогов планируем освобождать. Сейчас у нас вырисовывается проблема с рождаемостью. Вступает в активный возраст поколение 41 года и последующих. Сами понимаете, детей тогда рождалось заметно меньше, значит, будет спад рождаемости. Вот, чтобы стимулировать рождаемость, налоги с многодетных снимем совсем.

   – Вот бы ещё молодые семьи жильём поощрять, – предложил другой рабочий, внимательно прислушивающийся к разговору.

   – А как вы это себе представляете, товарищ...?

   – Да чё там, товарищ... Виктор меня зовут, по простому. Я вот думаю, Никита Сергеич, если бы каждая молодая семья при рождении ребёнка автоматически квартиру получала, пусть даже однокомнатную, уже было бы хорошо. А если второй ребёнок – двухкомнатную. Если трое – трёшку.

   – А если ты десятерых настрогаешь, тебе что, целую пятиэтажку подарить? – со смехом спросили из толпы.

   – Десятерых в городе никто заводить не будет, понятное дело. Но двоих-троих – вполне, – степенно ответил Виктор, не обращая внимания на зубоскалов.

   – Предложение, Виктор, интересное, – ответил Хрущёв. – Мы в правительстве его обдумаем. Но жилищное строительство у нас пока такие объёмы жилья физически не потянет. Сейчас заканчивается постройка более 400 заводов железобетонных изделий. К концу года они должны выйти на проектную мощность, и вот тогда посмотрим, на что наши строители способны.

   Он усмехнулся.

   – Но и тогда сразу начать каждой семье с одним ребёнком по квартире давать – вряд ли получится. Понимаете, товарищи, у нас даже в самой Москве ещё полно народу по подвалам мыкается, о коммунальных квартирах и говорить нечего. Тут как ни старайся – из штанов не выпрыгнешь. Надо сначала людей из общаг и подвалов вытаскивать. Само собой, первыми квартиры будут получать семьи с детьми. Но у нас в таких условиях с детьми живёт большинство. Что посоветуете, товарищи? Как будем вопрос с жильём решать?

   – Кооперативное строительство расширять надо, – посоветовали из толпы. – Если с новую систему премирования вводить повсеместно, народ получать будет побольше, смогут кооперативы брать.

   – Стройматериалы дайте, для застройщиков! Свой дом лучше любой квартиры!

   – Это можно, – согласился Хрущёв. – Мы в правительстве вопросы жилья, вопросы строительства будем скоро обсуждать, это предложение тоже поднимем. Есть ещё вариант один, но это больше как временное жильё для районов, где строятся новые предприятия – контейнерные дома. Сейчас в стране осваиваются контейнерные перевозки, контейнеры будут производиться в больших количествах, а из них можно дома строить в 2-3 этажа.

   – Ога, будка железная. В минус 30. Сами в таких живите!

   – Дурень, его изнутри утеплить можно! Зато собирается на раз-два.

   – А сортир ты где поставишь? Трубы где проводить? Положи спичечных коробков один на другой десяток штук – вот тебе и контейнерный дом.

   – Так всё равно каркас какой-то нужен, вот между балками трубы и провести.

   – Вот поселят тебя на 50 лет в такой сарай, и будешь куковать, пока другие нормальные квартиры получают. А чё, жильё у тя есть, чем недоволен?

   – Не слушайте вы их, Никита Сергеич, – сказал Иванов. – На всех не угодишь. Только и правда, надо разные варианты делать. Вот я видел, в Москве новые микрорайоны строятся, красиво. С озёрами в середине, с парками. А в домах на кухне между раковиной и холодильником, у кого он есть, щель получается сантиметров сорок, поди туда влезь.

   – Новые проекты это учитывают, – согласился Хрущёв. – Будут кухни и ванные побольше, и вообще планировку будем улучшать. Первоначально делали как дешевле, чтобы как можно больше народа сразу можно было переселить в отдельные квартиры. Снять напряжённость, чтобы народ видел и понимал, что советская власть о нём помнит и заботится.

   – Вот, что правильно сделали – призывной возраст с 18 лет, – сказал Иванов. – Раньше пацаны до 21 года дурью маялись – школу закончили, а на работу не берут. Кому охота рабочего учить, если через 3 года его в армию заберут, а потом он больше на завод не вернётся?

   – Да, верно, хулиганов на улицах меньше стало, – подтвердили собравшиеся. – Молодёжь после школы теперь без дела не шатается, а сразу или в институт, или в армию идёт.

   – Со жрачкой надо что-то решать! – крикнули из толпы. – Города крупные сейчас получше снабжаются, а в мелких люди только за счёт личных огородов и выживают. А тут придёшь с работы, еле живой, не до огорода уже!

   – У нас, товарищи, сейчас остаётся большая проблема с неравномерностью качества снабжения населения по стране, – признал Никита Сергеевич. – Часто в этом виноваты местные руководители и партийные органы. Более-менее нормально снабжаются города-миллионники. В малых городах снабжение будем улучшать. Правительство об этом знает, и в этом направлении работа ведётся. Скоро поеду по сельскохозяйственным регионам, смотреть, что и как. Будем поднимать и интенсифицировать сельское хозяйство.

   – Никита Сергеич, только не поломайте то, что уже работает! – попросили из толпы. – Спасибо, что скотину кормами обеспечили. Теперь если не в магазине, так хоть на рынке мясо купить можно.

   – А в магазинах что, мяса нет? – спросил Хрущёв.

   – Да оно, вроде, и есть, а всё равно, что нет, – развёл руками Иванов. – Вид у него часто такой, как будто от него всё съедобное по дороге отрезали, а в магазин попало то, что осталось.

   – Вот так даже? – удивился Никита Сергеевич. – Хорошо, с этим тоже разберёмся. А вы, товарищи, почему сами активности в этом вопросе не проявляете? Я-то один на всю страну, везде не поспею. Мне помощники нужны. Из народа. Я предлагаю шире использовать первичные партийные организации для обратной связи населения с руководителями партии и правительства. У нас есть Госконтроль, Народный контроль, ОБХСС, Комитет партийного контроля. Да и просто обращение в районный комитет партии или к депутату местного совета поможет.

   – Да поди оно поможет. Эти шишки местные сидят по своим кабинетам, не достучишься до них. Вот постояли бы вместе с нами в одном магазине, в очередях, может, мозги бы на место встали. А то только агитировать мастаки!

   – Товарищи, а ведь я такое указание ещё в прошлом году давал! – возмутился Хрущёв. – Что все партийные работники должны снабжаться наравне с населением. Значит, местные товарищи его игнорируют?

   – Да они как питались в своей райкомовской столовой, так и сейчас питаются! И продуктами на дом закупаются через ту же столовую! Стол заказов там, видите ли, открыли, – в голосе говорившего слышалось справедливое возмущение. – Товарищи, как же... Гусь свинье не товарищ!

   – Стол заказов, говорите... Та-ак... С этим я тоже разберусь, – помрачнел Никита Сергеевич. – Кстати, у вас ведь смена заканчивается?

   – Десять минут как кончилась!

   – Тогда вот что. Задерживать вас после работы я права не имею, идите переодевайтесь, – сказал он. – Но если кто из вас после работы собирался зайти в ближайший магазин, то я бы с удовольствием с вами тоже туда зашёл.

   Толпа отозвалась восторженным рёвом.

   – Никита Сергеич, пойдёмте, беленькую возьмём, посидим душевно!

   Хрущёв засмеялся.

   – Да нельзя мне, печень больная. Я вообще-то не о том, я на прилавки посмотреть хочу, проверить, как население снабжают.

   – Пойдёмте, Никита Сергеич, тут недалеко, за углом, – сказал Иванов. – Сами всё и увидите.

   Через несколько минут Хрущёв вместе с Устиновым уже шёл вдоль глухого заводского забора, чёрный ЗиС-110, урча мотором, медленно ехал рядом, а следом валила возбуждённая толпа рабочих.

   – Товарищи, а есть среди вас контролёры Госконтроля или Народного контроля? – спросил на ходу Никита Сергеевич. – Чтобы всё законно было.

   Из толпы вперёд протолкался мужчина средних лет.

   – Петров Михаил Васильевич, контролёр Госконтроля, – представился он.

   – Вот и хорошо. Удостоверение у вас собой, Михаил Василич? – спросил Хрущёв.

   – А как же.

   Продавщицы ближайшего местного магазинчика были крайне удивлены, когда в их неизбалованную вниманием начальства торговую точку явился лично Первый секретарь ЦК КПСС, да ещё в сопровождении Председателя ВПК и едва ли не всей первой смены завода № 88.

   Окинув взглядом прилавки и витрины, Никита Сергеевич оглянулся на толпящихся сзади рабочих, и сказал:

   – Н-да... Вроде и продукты есть, а купить нечего. Голубушка, – обратился он к продавщице, – привоз товара давно был?

   – В-вчера...

   Из недр магазина бледным привидением появился завмаг. Цвет его лица был неотличим от цвета тощих синеватых кур в витрине.

   – Что ж у вас, товарищи, на прилавках так печально? – по-доброму спросил его Хрущёв.

   – Так... Не завозят, Никита Сергеич... – пробормотал завмаг.

   – Не завозят, говорите... А если найду? Михаил Василич, удостоверение товарищам предъявите, и пойдёмте, посмотрим вместе, – Хрущёв решительно поднял откидную часть прилавка, проходя за витрину. – А вы, товарищи, подождите здесь, только организованно, пожалуйста, – попросил он рабочих.

   – Всё в порядке будет, Никита Сергеич, мы тут постоим!

   Хрущёв с контролёром Госконтроля скрылись в недрах магазина. Через 30 секунд обе продавщицы под весёлое улюлюкание толпы уже выкладывали на витрины отложенное «для своих»: хорошие окорока, колбасу, рыбу, кур вполне съедобного вида... Затем появилась вырезка, немного ветчины...

   – Вот видите, Михаил Василич, – сказал Хрущёв, выходя из подсобки в торговый зал, – добрым словом и удостоверением Госконтроля можно добиться куда большего, чем просто добрым словом. А ведь вы и сами можете точно так же зайти и проверить. Не надо бояться осуществлять свои полномочия.

   – Так, товарищи, – сказал Никита Сергеевич, обтирая руки тряпкой. – Вы тут отоваривайтесь, а я в райком поеду, пока они там не разбежались. Тоже отоварю там кое-кого...

   Они с Устиновым сели в машину и уехали. Что происходило в стенах райкома – осталось неизвестным. Однако на следующий день в магазинах появились не только продукты, но и молчаливые, хорошо одетые покупательницы, чувствовавшие себя явно не в своей тарелке. Это были жёны партийных чиновников, которых жизнь в лице Первого секретаря ЦК заставила отовариваться вместе с народом.

   С 1 апреля 1957 года, одновременно с ежегодным снижением цен, Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О системе перекрёстного премирования и поощрения» (АИ) испытанная Устиновым система была введена на всех предприятиях и организациях СССР.

   Поначалу была большая неразбериха. Многие руководители приняли в штыки саму идею, что качество их работы будут оценивать простые рабочие, да ещё оценивать в денежном выражении. Среди рабочих тоже не сразу установилось согласие. Изначальная гласность и прозрачность, с одной стороны, большинству понравилась, с другой, из за несогласия с оценками труда в течение апреля-мая по стране было набито немало морд. В том числе и начальственных.

   Постепенно народ оценил новую систему премирования. Уже по итогам второго квартала 1957 года Госплан доложил Совету Министров, что производительность труда значительно увеличилась, а главное – улучшилось качество продукции. Система начала работать.

   Внедрение новой системы премирования совпало по времени с появлением новых систем контроля качества. Интерес к ним был тем более повышен тем более, что в условиях работы по-новому люди не хотели терпеть рядом с собой бракоделов.

   В 1955 году на Самарском авиационном заводе была введена система качества БИП (Бездефектное изготовление продукции). При этом впервые в СССР рядовой исполнитель стал ответственным за качество своего труда. До этого рабочий отчитывался только за выполнение производственной программы, то есть за количество. Все выговоры за неудовлетворительное состояние продукции, сошедшей с конвейера, получали Отделы технического контроля (ОТК)

   Рабочего, допускавшего большой процент брака, в новой системе качества наказывали деньгами, а тот, кто в течение 6 месяцев не изготавливал ни одной бракованной детали, получал премию и право ставить личное клеймо на изготавливаемую продукцию.

   Впервые был внедрён пооперационный контроль качества. Много внимания уделялось обучению сотрудников ОТК и рабочих. В 50-е, 60-е годы система БИП показала такую эффективность, что ее ввели на заводах ГДР и ПНР. (Исторический факт -menedzhment-kachestva-i-chto-ego-sgubilo/)

   Следующими появились системы СБТ (Система бездефектного труда) и КАНАРСПИ (Качество, надежность, ресурс с первых изделий) В СБТ тоже контролировалось качество труда рабочего, но учитывалось оно иначе. Появился коэффициент качества труда. Этот коэффициент вычислялся отдельно для каждого работника того или иного коллектива за неделю, месяц или год. При этом учитывалась значимость нарушений и брака.

   Слабым местом СБТ было отсутствие поощрений за бездефектную работу – наличие кнута при отсутствии пряника было эффективно лишь наполовину. К тому же системы качества СБТ и БИП учитывали лишь качество труда рабочих на заводах, в то время как не менее 60-85% брака возникало по вине самих конструкторских бюро и неудовлетворительной технологической подготовки производства.

   Эти недостатки постарались учесть в Горьком при разработке системы качества КАНАРСПИ, введённой в 1958 году. Здесь уже учитывалось качество работы конструкторов и технологов. Были введены испытания продукции непосредственно на производстве, опытное производство, где выявленные при испытании пробных моделей продукции недостатки и дефекты тщательно изучались, по результатам этого изучения дорабатывались проекты.

   Была установлена обратная связь между потребителем и проектировщиком. Результаты эксплуатации покупателем товара поступали обратно к разработчику и учитывались при модернизации существующих моделей и разработке новых.

   В КБ расширялась экспериментальная и техническая база. Были усовершенствованы системы унификации и стандартизации Единая система конструкторской документации (ЕСКД) и Единая система технологической подготовки производства (ЕСТПП). КАНАРСПИ дал очень положительные результаты. (-menedzhment-kachestva-i-chto-ego-sgubilo/) Но система ещё не была единой для страны.

   Когда о перспективных новых системах контроля качества доложили Устинову (АИ), Дмитрий Фёдорович активно включился в продвижение этой работы, прежде всего, подключив к процессу Госстандарт и Госплан.

   В «документах 2012» среди прочей информации имелась база советских ГОСТов и ряд важных зарубежных стандартов, в том числе – стандарт системы качества ISO 9000. Проанализировав его, Устинов сравнил западный стандарт с советским ГОСТ 15467-79 «Управление качеством продукции. Основные понятия. Термины и определения.» созданным на основе разработанной в 1975 году в Краснодарском крае системы качества КС УКП.

   Краснодарская система качества была следующей ступенью после КАНАРСПИ и некоторых отраслевых систем, созданных в 60-е годы. В ней внимание уделялось не только работе КБ, но и сырью, из которого планировалось делать те или иные товары, а также подбору кадров.

   КСУКП работала в тесной связке с Государственной системой стандартизации (ГСС). Среди особенностей КСУКП по сравнению с более ранними системами можно назвать большое внимание и систематический подход к такой сфере, как повышение в структуре производства высококачественной продукции, которая соответствовала бы мировым образцам. Нововведением было и упорядоченное снятие с производства товаров с неактуальными характеристиками.

   Сравнивая КС УКП с ISO 9000, Дмитрий Фёдорович пришёл к выводу, что основным отличием и недостатком КС УКП было отсутствие вовлечения работников в процесс контроля качества. Но этот недостаток теперь устранялся новой системой премирования, при которой «гнать брак» рабочему было экономически крайне невыгодно.

   Была и более сложно решаемая макропроблема – если Госстандарт активно включился в процесс отработки единой системы качества в масштабах страны, то в Госплане эту проблему долго не осознавали и продолжали требовать с предприятий в первую очередь план, объёмы, не важно, какого качества.

   Осознав, к чему привёл такой подход в макроэкономическом плане, Устинов собрал у себя плановиков – Байбакова и Сабурова, устроил им взбучку, а затем запер дверь кабинета, положил ключ в карман и сказал:

   – Всё, товарищи. Пока не найдём решение, никто отсюда не выйдет.

   Это было вполне в духе Дмитрия Фёдоровича. Плановики об этом хорошо знали. Решение нашлось быстро – Байбаков предложил при сдаче плановых заданий учитывать только качественную продукцию. Весь брак при этом в план не засчитывался, следовательно, при большом проценте брака завод считался не выполнившим план, со всеми вытекающими последствиями в виде лишения премий, а то и снятия руководителей.

   – Так почему это не предложили раньше? – строго спросил Устинов.

   – А кому из директоров и министров это надо? – развёл руками Байбаков. – Люди будут должностей и премий лишаться.

   – А работать качественно не пробовали? – язвительно спросил Дмитрий Фёдорович.

   – Пробовали, – вздохнул Сабуров. – Но получается не всегда и не у всех, а отчитываться надо. Вот и химичат с качеством, да так, что товар, сделанный в конце месяца, люди в магазинах брать боятся.

   Нововведение, как и предсказал Байбаков, встретили в штыки. На Совете министров было много возражений, большинство министров проголосовали против. Даже Косыгин не смог своим авторитетом переломить ситуацию. Дело дошло до Президиума ЦК.

   Когда Косыгин и Устинов изложили на заседании Президиума суть дела, Хрущёв поначалу даже не поверил. Затем спросил:

   – А кто из министров против голосовал?

   – Хм... Проще перечислить, кто голосовал «за», – проворчал Устинов.

   – Списочек мне составьте, – попросил Хрущёв. – А я немного подумаю.

   Вечером Устинов позвонил Шуйскому и между делом поинтересовался, кто заходил к Никите Сергеевичу после заседания Президиума.

   – Серов был, – ответил Шуйский. – Вышел через час, в приподнятом настроении, не иначе – успех у разведки какой-то. А что?

   – Нет-нет, ничего, – успокоил его Дмитрий Фёдорович.

   Квартиры секретарей ЦК, министров и других высших номенклатурных работников ещё при Сталине обставлялись за казённый счёт. После смены руководства эту традицию отменить как-то не успели, возможно, просто не подумали об этом.

   И вот, через пару дней, хмурые и серьёзные сотрудники 9 управления КГБ заменили в квартирах и на дачах «строптивых» министров всю мебель и бытовую технику на новую, но... сделанную в конце месяца. Причём специально выбирали бракованные экземпляры. На все возмущённые вопросы жён и родственников – молча тыкали пальцем в потолок, мол, приказ поступил с самого верха. Применительно к министрам это означало: либо от Косыгина, либо от Хрущёва.

   Вечером жёны «осчастливленных» министров устроили мужьям скандал. Отломанные ручки шкафов и оторванные прокладки холодильников, скрипучие пружины диванов и протекающая сантехника для номенклатуры были как-то в новинку. Министры привыкли к несколько иному уровню комфорта. Тем более – жёны министров.

   На следующий день Косыгин вновь поднял вопрос об учёте Госпланом только качественной продукции. На этот раз министры единогласно проголосовали «за».

   Во время весенней поездки на целину Хрущёв занимался вопросами сельского хозяйства. В Курганской области он провёл зональное совещание руководителей предприятий сельского хозяйства. Никита Сергеевич предупредил всех участников совещания, что в 1957-м году в целинном регионе, по расчётам синоптиков, ожидается очередная засуха.

   Он обратил внимание собравшихся, что в последнее время в Казахстане благоприятные и засушливые периоды чередуются ежегодно – 1954 и 1956 год были хорошими, а 1955 и текущий 1957 – неблагоприятными.

   Сразу после Хрущёва выступил агроном Терентий Семёнович Мальцев, с докладом о безотвальной пахоте, её роли в сбережении влаги в почве, и защите поверхностного слоя от выветривания. Хрущёв и Мальцев рекомендовали в 1957 году применять обработку почвы культиваторами, дисковыми и ножевидными лапчатыми боронами, выпуск которых был освоен заводом им. Октябрьской Революции.

   По просьбе Мальцева и указанию Хрущёва были изданы большим тиражом в качестве учебных пособий книги Эдварда Фолкнера «Безумие пахаря» и Ивана Евгеньевича Овсинского «Новая система земледелия». Книга Овсинского датировалась 1899 годом, но его идеи как нельзя лучше подходили к текущей ситуации на целине.

   «В 1954 году в своём колхозе 58-летний Мальцев принимал полторы тысячи человек – всесоюзное совещание сельхозработников – и показывал своё безотвальное земледелие. Его работу оценили, как революционный прорыв. Но всё же Терентий Семёнович перенервничал: шутка ли сказать – за нарушение всесоюзного закона о глубокой пахоте агроном тогда мог сесть на 10 лет! Начались острые боли в желудке, и Мальцева положили в московскую больницу. Туда ему и принесли письмо из штата Мичиган от Сэмюэля Дж. Гаррета. Тот узнал из газет о системе Мальцева (!), писал, что у них Э. Фолкнер применяет те же методы, и просил объяснить такое совпадение.

   Мальцев обрадовался единомышленнику и подробно описал свои опыты, которые начал проводить с 1925 года. Но Т. Лысенко уже сочинил «ответ Терентия Семёновича» о передовой советской агрономической науке. А через несколько дней из Омска Мальцеву пришла бандероль с рукописным переводом первой части «Безумия пахаря». Прислал её внук профессора и революционера А.Н. Энгельгарта, автора знаменитых «Писем из деревни».

   Мальцев прочитал рукопись за ночь, очень воодушевился и затребовал вторую часть, которую вскоре и получил.» (цитируется по . В реальной истории Т.С. Мальцев после долгого хождения по инстанциям с трудом добился издания книги Фолкнера в 1959 г. мизерным тиражом 8000 экз. Там же.)

   К мнению Мальцева Хрущёв прислушивался. В 1955-м метод неглубокой вспашки Мальцева уже выручил целинные хозяйства во время засухи. Тогда в метод Мальцева поверили не все. Но у тех, кто поверил и пахал неглубоко, урожай не погиб. Книги было приказано разослать через партийные органы по всем совхозам и колхозам.

   В этот раз Терентий Семёнович пошёл несколько дальше – он рекомендовал не запахивать прошлогоднюю сухую стерню, а сеять прямо по ней.

   – Лесополосы у нас ещё не выросли, – пояснял Мальцев, – А стерня своими корнями скрепляет верхний слой почвы, точно так же, как степная трава на непаханых участках. Достаточно приподнять верхний слой почвы культиватором, не разрушая целостность корней, и можно сеять. Даже если при этом урожай окажется несколько меньше, что ещё не факт, хотя бы верхний плодородный слой земли не пострадает от ветровой эрозии. Ведь чтобы восстановить слой почвы в 2,5 см, требуется от 300 до 1000 лет при условии хорошего растительного покрова. Следовательно, для восстановления смытого пахотного горизонта в 18 см потребуется 2 – 7 тыс. лет. (Источник: Халанский Валентин Михайлович – Экскурсия за плугом )

   К словам Мальцева сельскохозяйственные руководители прислушивались. Будь Терентий Семёнович один – возможно, от него привычно отмахнулись бы. Но в президиуме совещания сидели Хрущёв и секретарь ЦК Шелепин. От таких фигур просто так не отмахнёшься. А пахать надо, и если вдруг вспашешь глубоко, как обычно, а засуха и впрямь ударит пыльными бурями – посевы погибнут, а Шелепин спросит: «Тебя предупреждали, как в этом году пахать надо? А ты как пахал? Что ж ты, сукин сын, старших товарищей не послушал?»

   Поддержали Мальцева и учёные, в том числе такие как Александр Иванович Бараев, в 1957—1985 годах директор Казахского (с 1961 года — Всесоюзного) научно-исследовательского института зернового хозяйства, и академик ВАСХНИЛ Иван Фомич Василенко, работавший в области механизации сельского хозяйства (1943-1956 заведующий кафедрой уборочных машин МИМЭСХ, 1956-1960 академик-секретарь Отделения механизации и электрификации сельского хозяйства ВАСХНИЛ).

   Их общими усилиями были разработаны рекомендации по защите почв от ветровой эрозии, ставшие вскоре обязательными для всех сельскохозяйственных предприятий Казахстана и южных районов России. (АИ)

   Мальцева Хрущёв на несколько дней пригласил в Москву. В Москве взяли третьего – министра сельского хозяйства СССР Владимира Владимировича Мацкевича. Из Москвы поехали в Белоруссию, в Кировский район Могилёвской области, в деревню Мышковичи, где колхозом «Рассвет» руководил Кирилл Прокофьевич Орловский – легендарный соратник П.А. Судоплатова, инвалид 1-й группы, сумевший за несколько лет превратить разорённое хозяйство в колхоз-миллионер.

   (Биография К.П. Орловского )

   В 1944 году Орловский, потерявший в результате ранения правую руку до плеча, и четыре пальца на левой руке, почти глухой, написал письмо Сталину, с просьбой выделить кредит на развитие своего родного колхоза, представив полную смету предполагаемых преобразований, то, что сейчас именуется «бизнес-план».

   «Начинал колхоз с того, что почти все крестьяне жили в землянках. Кирилл Прокофьевич выполнил свои обязательства – его колхоз «Рассвет» был первый колхоз в СССР, получивший после войны миллионную прибыль. Очевидцы описывают так: «Закрома во дворах колхозников ломились от добра. Отстроил деревню, вымостил дорогу до райцентра и деревенскую улицу, построил клуб, школу-десятилетку. Не хватило денег – снял с книжки все свои сбережения – 200 тысяч – и вложил в школу. Платил стипендии студентам, готовя резерв кадров».

   Через 10 лет имя Председателя стало известно всей Белоруссии, а затем и СССР. В 1958 г. Кириллу Прокофьевичу Орловскому присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина. За боевые и трудовые заслуги награждён 5 орденами Ленина, орденом Красного Знамени, многими медалями. Избирался депутатом Верховного Совета СССР третьего-седьмого созывов. В 1956-61 годах был кандидатом в члены ЦК КПСС. «Дважды кавалер» Кирилл Орловский – прототип Председателя в одноимённом фильме.» (цитируется по )

   К 1968 году (год смерти К.П. Орловского) при колхозе действовали машинный двор, овощной завод, швейный, молочный и колбасный цеха, столярно-слесарные мастерские, мельница, цех по разливу минеральной воды, средняя школа, торговый центр, детские ясли-сад, ресторан, гостиница, стадион, библиотека, отделение связи, общественная баня, фельдшерско-акушерский пункт, комплексно-приёмный пункт бытового обслуживания, АТС, Дворец культуры, детская музыкальная школа.

   Министр сельского хозяйства Мацкевич, увидев, каких результатов добился Орловский, был потрясён:

   – Как вам это удалось, Кирилл Прокофьич?

   – Всего лишь четыре «не»: не лодырничать, не пьянствовать, не воровать, не бросать слов на ветер, – ответил Орловский. – Приучить людей к дисциплине и справедливости.

   Этого незаурядного человека Никита Сергеевич попросил стать первым заместителем министра сельского хозяйства.(АИ) Кирилл Прокофьевич согласился далеко не сразу. Оставлять колхоз, в развитие которого он вложил всю душу, всю свою послевоенную жизнь, не хотелось.

   Но Хрущёв был убедителен. Сельское хозяйство страны нуждалось в таких руководителях, как Орловский, чтобы обеспечить подъём.

   – Вам ещё один человек понадобится, Владимир Владимирович, – сказал он Мацкевичу. – Капитан Советской армии Иван Никифорович Худенко. Он только что демобилизовался, собирается осесть в Алма-Ате. Талантливый экономист, при том человек исключительной честности и организаторского таланта. У него есть интересная идея по организации «безнарядно-звеньевой системы организации и оплаты труда». Он хочет за счёт высокого уровня механизации работ уменьшить количество занятых на сельхозработах, при этом значительно увеличив производительность труда.

   (В начале 1960-х в многоотраслевом совхозе «Илийский» Алма-Атинской области Худенко поставил эксперимент по внедрению «безнарядно-звеньевой системы организации и оплаты труда». Он перевел свой совхоз на полный хозрасчет, подкрепленный прямым материальным стимулированием работников. Оплачивались достигнутые результаты, а не затраченные усилия.

   За счёт механизации труда Худенко удалось резко сократить количество занятых работников. Число управленцев в совхозе было сокращено со 132 до двух человек — управляющий, он же главный агроном, и экономист-бухгалтер зернового отделения. Работа по новой системе стартовала 1 марта 1963 года.

   Экономические результаты были ошеломляющими. За первый же сезон производство зерна в совхозе выросло в 2,9 раза, прибыль на одного работающего — в семь раз, а себестоимость центнера зерна упала с 5–7 рублей до 63 копеек. Производительность работника в механизированных звеньях за год увеличилась почти в 20 раз. Соответственно выросли доходы. Начальник звена получал 350 рублей в месяц, его механизаторы по 330 рублей. В других совхозах СССР и 100 рублей считались хорошим месячным доходом. Источник )

   Идеи Худенко совпадали с идеями, провозглашёнными Хрущёвым на сентябрьском Пленуме 1953 года. Партийным органам не рекомендовали вмешиваться в текущую деятельность хозяйств. Колхозу можно было дать план работы, а как его выполнить — дело директора и его крестьян. Хозяйствам простили все долги, накопившиеся еще с военных времен, и вдвое уменьшили сельхозналог; в 2–5 раз были повышены закупочные цены на продукцию, в том числе произведенную сверх нормативов. С трибуны партийного пленума Хрущёв объявил, что материальная заинтересованность сельских работников в развитии производства есть один из «коренных принципов социалистического хозяйствования». К тому же колхозникам дали паспорта и впоследствии стали платить государственные пенсии. Как результат, объем валовой продукции сельского хозяйства за 1954–1958 годы вырос на 35,3%. (Исторический факт, )

   Никита Сергеевич видел, что, пока эти идеи работали, советское сельское хозяйство неуклонно поднималось с 1954 года. Но он помнил по «документам 2012», что потом он сам «слишком раскомандовался». Следом за ним командовать сельским хозяйством начали полуграмотные партийные руководители, нацеленные на красивый доклад вышестоящему начальству, а не на результат. И всё посыпалось. Он не мог гарантировать, что пришедший после него преемник не совершит ту же ошибку. Или преемник преемника.

   Потому Хрущёв решил создать самоподдерживающуюся государственно-хозяйственную систему, где работники являются одновременно людьми, заинтересованными в благоденствии и развития предприятия.

   Он понимал, что с точки зрения марксистских ортодоксов вроде Суслова, хозяйственная самостоятельность предприятий недопустима, поскольку для их узколобого восприятия она слишком напоминает капитализм. Но при капитализме наёмный работник не мотивирован, так как работает на капиталиста. При командно-административном социализме работник не мотивирован, так как работает на государство.

   Но если каждый работник предприятия, а не только руководитель, видит неоспоримую связь между производительностью и качеством своего труда, и своим благосостоянием, такой работник мотивирует себя и всех окружающих.

   Мацкевич идеями Худенко заинтересовался и попросил своих референтов немедленно разыскать Ивана Никифоровича.

   Хрущёв решил действовать уже испытанным способом – «впарить» Худенко его же собственную, ещё не оформившуюся идею. Совпадение направления мыслей и поддержка со стороны высшего руководства гарантировали успех. Худенко быстро нашли и доставили в Белоруссию, в колхоз Орловского, где в тот момент находились Хрущёв, Мацкевич и Мальцев.

   Самого Худенко высказанная ему Хрущёвым идея захватила сразу. Он с удовольствием согласился возглавить (на 4 года раньше, чем реальной истории) один из отстающих совхозов, которому распоряжением министра был дан статус «опытового хозяйства», чтобы всесторонне обкатать новую систему хозяйствования перед повсеместным внедрением. Законное сомнение в её реализуемости вызывал требуемый уровень механизации работ, и обеспечение занятости высвобождаемых в результате механизации работников.

   Насчёт занятости Хрущёв предложил сразу несколько вариантов решения проблемы.

   – У нас строятся новые заводы, а население понесло тяжелейшие потери в ходе войны, рабочих рук не хватает, – втолковывал он Мацкевичу и Худенко. – Любое количество работников будет куда трудоустроить. Тем более, теперь колхозники паспорта получили, имеют возможность куда угодно переехать. Проблема будет с жильём, её решать надо.

   – Опять же, незанятой необрабатываемой земли в стране даже после распашки целины ещё хватает. Высвободившееся население может её осваивать.

   – Ну, и третий путь есть – диверсификация производства в самих колхозах и совхозах. Вот вернёмся в Москву, поедем в Балашихинский район, к Ивану Андреичу Снимщикову, он вам там покажет, как и чем людей занять. ()

   – У нас в стране вообще неправильное отношение к ручному труду, – сказал Никита Сергеевич. – Ручной труд возведён в абсолют, считается «священной коровой», вроде как в Индии – лежит корова на дороге, всем мешает, всех задерживает, и все её объезжают, боятся потревожить. А ведь ручной труд неэффективен, его надо механизировать, автоматизировать всеми возможными способами.

   В СССР было около 230 заводов, выпускавших широкий спектр сельсохозяйственной техники. Заводы специализировались по видам объектов, наиболее близких между собой по технологии их производства. С 1950 конструирование новых машин было сосредоточено, главным образом, в специальных конструкторских бюро (СКБ) при некоторых заводах, в Государственном специальном конструкторском бюро по механизации культуры хлопчатника и во Всесоюзном НИИ сельскохозяйственного машиностроения (ВИСХОМ). Специальные конструкторские бюро, так же как и заводы, при которых они находились, были специализированы по группам машин, родственных в отношении их конструкции, материалов и технологии производства. Так, СКБ при Люберецком заводе специализировалось по сеноуборочным, коноплеуборочным и льноуборочным машинам; СКБ при заводе «Ростсельмаш» – по прицепным комбайнам и машинам для уборки кукурузы и подсолнечника; СКВ при заводе имени Октябрьской революции – по плугам; СКБ при заводе «Красная Звезда» – по сеялкам и т. д.

   Уже в течение 1946 – 50 гг было освоено и принято в производство свыше 150 новых усовершенствованных с.-х. машин. При этом мощность отрасли оставалась недостаточной.

   Сентябрьский пленум ЦК КПСС 1953 г. поставил новые задачи повышению уровня механизации работ в колхозах. В соответствии с решениями Сентябрьского Пленума ЦК КПСС на каждую пятилетку начали разрабатывать проекты Системы машин, которые следовало разработать и освоить их выпуск для нужд сельского хозяйства страны.

   Сложность задачи заключалась в широком разнообразии требуемой сельхозтехники, а также в сложных условиях эксплуатации и недостаточном уходе за техникой, из-за чего заводы не успевали восполнять её потери.

   Тем не менее, номенклатуру выпускаемой сельхозтехники расширяли и обновляли, в частности – освоили выпуск ромбовидных плугов, за счёт использования которых снижалось потребное тяговое усилие при пахоте. ()

   В этих условиях к 1957-58 году выявилась проблема в существующей системе МТС. Изначально созданные решением Ленина, МТС были центрами распространения механизации в сельском хозяйстве, его движущей силой, в буквальном смысле. При этом МТС за свою работу взимали с колхозов часть урожая в оплату, по установленным правительством расценкам. Колхозы по существу обкладывались двойным налогом: определяемыми государством обязательными поставками доли урожая и оплатой услуг МТС по ценам, определяемым государством.

   С укреплением командно-административной системы в 30-х гг. система МТС разрослась и бюрократизировалась. Машин в МТС становилось все больше, при этом эффективность использования техники снижалась. Как и всякое государственное бюджетное предприятие, МТС всеми силами выбивали фонды на закупку машин. «Возникал замкнутый круг: МТС «осваивали» все больше средств, заказывали все больше техники, промышленные министерства по их заказам производили все больше машин и механизмов, техника частично использовалась по назначению, остальное ржавело на складах и по истечении записанного в регламент срока, списывалось в утиль. Затем выбивались новые фонды, «закупались» новые машины. И так без конца.» (Цитируется по С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

   Вопрос об эффективности МТС поставил академик, экономист Алексей Матвеевич Румянцев, главный редактор партийного журнала «Коммунист». Еще до ХХ съезда, зимой 1955-56 гг он прислал в Хрущёву записку с предложением упразднить МТС и оставить на селе только одного хозяина – колхоз / совхоз, передав всю технику с баланса МТС на баланс колхозов. По свидетельству помощника Первого секретаря ЦК по сельскохозяйственным делам Андрея Степановича Шевченко, Никита Сергеевич записку прочёл внимательно, но ничего не предпринял и ничего не сказал. Шевченко решил, что предложение Румянцева отброшено и позабыто.

   Хрущёв ничего не забыл, он думал, анализировал, затребовал справки, вчитывался в них, снова раздумывал, запрашивал новые документы и статистические отчеты.

   По статистике выходило, что в сравнении совхозами, которые сами распоряжались техникой, колхозная продукция: зерно, хлопок, сахарная свекла — получаются в два – два с половиной раза дороже. Он поначалу предположил, что колхозы на этом зарабатывают. Они, пусть и формально, не государственные, а кооперативные предприятия. Никита Сергеевич попросил представить ему развернутую информацию по структуре доходов колхозов. Оказалось, что колхозы только теряют, ничего не зарабатывая. Причина — нерациональное использование техники.

   Выяснив причину, Хрущёв углубился в изучение истории по «документам 2012», и обнаружил, к своему удивлению, что история повторяется один в один. Из «документов» он узнал, что вначале предполагалось перевести МТС на хозрасчёт, для чего была назначена комиссия. Затем, под влиянием изучаемой статистики, сам же Никита Сергеевич, не дождавшись окончания работы комиссии, предложил, в соответствии с предложением академика Румянцева, передать всю технику из МТС в колхозы.

   В стране на этот момент было 8 тысяч МТС с 1 миллионом 700 тысячами тракторов, не считая других машин, в них было занято около двух миллионов человек.

   В «той истории» закон о передаче техники в колхозы и ликвидации МТС был принят 31 марта 1958 года Верховным Советом СССР, как обычно, единогласно. При этом та часть сельхозпродукции, которой ранее оплачивались услуги МТС, продолжала, по требованию Министерства финансов, изыматься из колхозов в счёт государства – иначе нарушилось бы продовольственное снабжение городов, ведь МТС сами эту продукцию полностью не потребляли, а будучи государственными организациями, сдавали государству. Фактически, высвободившаяся часть урожая конфисковывалась, а реформа с упразднением МТС становилась с самого начала бессмысленной. Колхозы продолжали фактически выплачивать аренду за технику, которую им предстояло выкупать.

   – Первая ошибка, – отметил Никита Сергеевич, продолжая читать дальше.

   Далее было предложено вовсе отказаться от обязательных госпоставок колхозной продукции государству и перейти к госзакупкам. За что и проголосовали на Пленуме 16–17 июня 1958 г, опять-таки единогласно. При этом колхозам простили долги и недоимки.

   Платили теперь за не сдаваемый, а продаваемый государству хлеб по-прежнему мало, столько, сколько Министерство финансов считало возможным заплатить.

   Согласно закону от 31 марта 1958 г, колхозникам предстояло выкупить у МТС технику по сниженным ценам в течении двух-трех, но не более пяти лет. При этом слабые колхозы могли машины и не покупать, их продолжали бы обслуживать МТС. Однако денег в бюджете не хватало, потому финансисты решили, что хорошо бы всё вернуть за год, причем обязать «покупателей» расплатиться не в рассрочку, а полностью и единовременно. И это при том, что «неделимые фонды колхозов в 1958 году составляли примерно 25 миллиардов рублей, а стоимость передаваемых им машин, с учетом износа, оценивалась в 18–20 миллиардов рублей» (Цитируется по С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

   – Левая рука не знает, что творит правая, – крякнул Хрущёв. – Решаем одно, делаем другое, выходит третье. Вот уж воистину, хотели как лучше, а получилось как всегда.

   Результат вышел предсказуемый. В колхозах механизаторы не стали работать лучше, зарплата у них упала, в результате кое-кто вообще ушёл в город. Потребность в технике не понизилась, а, начиная с 1960 года, повысилась. Если в МТС технику грамотно хранили и более-менее квалифицированно ремонтировали, то во многих колхозах дом механизатора безошибочно вычислялся по градиенту увеличения плотности разбросанной по улице сельхозтехники.

   Пришлось принимать меры по увеличению производства сельхозмашин. Следом устранили и финансовые «перекосы», в 1961 году колхозам списали остававшиеся долги за переданную технику, снизили цены на сельскохозяйственные машины, запасные части к ним, горючее и смазочные материалы. (До этого момента – описание того, что происходило в реальной истории. Если кто не обратил внимания.)

   – Ну и бред получился... – Никита Сергеевич озадаченно почесал лысину. – И что теперь с этим идиотизмом делать?

   С одной стороны, часть техники в МТС ржавела и не использовалась. С другой – МТС фактически были монополистами, другой структуры, оказывающей услуги колхозам, не существовало. К закупкам техники и её последующему обслуживанию колхозы были не готовы, ни финансово, ни технически. Предстояло найти выход, как сделать МТС рентабельными и интенсифицировать их работу, одновременно снизив затраты колхозов на технику и, следовательно, себестоимость колхозной продукции.

   Ситуация частично улучшилась после введения системы перекрёстного премирования. Теперь и в МТС работники оценивали работу друг друга, и колхозы могли оценивать их работу, как в целом, так и на уровне отдельного тракториста или механизатора. Точно так же и трактористы МТС могли оценивать работу колхозников, с которыми они работали. (АИ)

   Производительность труда начала заметно расти, как в МТС, так и в колхозах.

   С эксплуатацией и ремонтом используемой техники разобрались относительно быстро, использовав комбинацию системы перекрёстного премирования и идеи Худенко: оплата труда ремонтной бригаде производилась по принципу – чем меньше техника ремонтируется, тем больше заработная плата ремонтников. То есть, ремонтник получал зарплату с каждого часа работы техники в поле, а не с часа ремонта. При этом ремонтник мог, согласно новой системе премирования, поощрить тракториста или механизатора, бережно эксплуатирующего технику, выписав ему премию, фактически, «за своё безделье». (АИ)

   За наведение порядка в МТС взялись серьёзно. Прежде всего, пересмотрели регламентные сроки, по истечении которых техника списывалась. Провели ревизию имеющейся техники, причём учитывалось и количество, и техническое состояние, работоспособность и комплектность. А затем на руководителей МТС наложили штрафы в размере стоимости неисправной техники, ржавеющей на складах. (АИ) Ни на какие регламенты и сроки списания внимания не обращали, ссылки на них не принимались, ревизия проводилась по всей технике, взятой на баланс после 1950 года.

   Лето и осень 1957 года на предприятиях Минсельхозмаша долго называли «годом МТСовских толкачей» – ошарашенные штрафами директора МТС пытались любыми путями найти запчасти для неисправной техники. (АИ)

   Но МТС остались, и перестроили свою работу в сторону большей эффективности, да ещё и начали оказывать услуги по ремонту колхозам, выкупившим технику, а также занялись ремонтом личных автомобилей и мотоциклов граждан. В сельской местности эта услуга оказалась востребованной. Разнообразный парк станочного и прочего оборудования, передаваемого в МТС после переоснащения госпредприятий, позволял проводить почти любые работы – хоть токарные, хоть фрезерные, хоть сварочные. (АИ)

   Оставалось решить, как снизить себестоимость колхозной продукции. Колхозы получили право самостоятельно покупать сельхозтехнику, подобно совхозам, и в дальнейшем обслуживать её либо так же самостоятельно, либо заключить договор на обслуживание с той же МТС. В этом случае, колхоз, закупивший технику и обслуживающий её самостоятельно, включался в план заводских поставок запчастей наравне с МТС и совхозами. Общее количество заказываемой сельхозтехники от этого «взрывообразно» не увеличилось.

   Прежде всего, МТС после перетряски стали заказывать существенно меньше техники, предпочитая интенсифицировать её использование. В то же время колхозы закупать технику для самостоятельного использования не спешили, предпочитая по-прежнему работать с МТС, но за счёт системы перекрёстного премирования выстраивать взаимоотношения более эффективно.

   Система работала строго на добровольных началах: хочешь – покупаешь, не хочешь – арендуешь, невзирая ни на какие потуги Министерства финансов «ускорить» и «расширить» этот процесс. Министру финансов Арсению Григорьевичу Звереву Хрущёв настрого запретил вмешиваться:

   – В этот процесс, Арсений Григорьевич, не лезьте, – сказал Никита Сергеевич. – Иначе я знаю, что получится, просчитал уже.

   За счёт этого в части хозяйств, где сумели правильно организовать работу и взаимодействие с МТС, себестоимость продукции снизилась практически до уровня совхозной. Получилось не везде, и не сразу, но начало получаться.

   Колхозам также было разрешено преобразовываться в совхозы. Именно разрешено, а не приказано в принудительном порядке. Для колхозников в этом были свои плюсы: если в колхозах их оплата труда зависела от урожая, то совхозные рабочие получали твёрдую зарплату. С другой стороны, совхоз, как госпредприятие, в новых условиях имел заметно меньше экономической свободы, чем предоставлялось колхозу, как сельскохозяйственному кооперативу.

   Если раньше «экономическая свобода» колхоза во многом была фикцией или зависела от настроения левой ноги местного партийного начальства, то с 1954 года многое изменилось. Таким образом, люди могли выбирать: оставаться в колхозе или преобразовать его в совхоз.

   Для повышения эффективности сельскохозяйственного производства колхозам было разрешено объединяться в крупные районные комбинаты, а также заключать прямые договора на поставку продукции госпредприятиям. При этом продукция, поставленная госпредприятию по прямому договору, засчитывалась в счёт обязательных госпоставок. Госплан так или иначе учитывал всю произведённую продукцию, а учётно-логистическая цепочка посредников при прямых договорах сокращалась. Обычно по прямым договорам поставлялись овощи, мясо, молочные продукты.

   Фактически при заключении прямого договора колхоз мог стать подсобным хозяйством при крупном госпредприятии. При этом предприятие не только закупало продукцию у колхоза, но и могло взамен поставлять ему, например, сельхозинвентарь. На любом, даже военном предприятии, было несколько цехов по производству какого-нибудь ширпотреба, вроде тазов, кастрюль, чайников, а то и стиральных машин, холодильников и т. п. Поэтому в домах колхозников после заключения прямых договоров стала заметно быстрее появляться бытовая техника.

   Получалось, что успешный опыт создания МНПО распространили и на отношения между городом и деревней.

   Следующим логическим шагом было образование единой структуры агропромышленного района-комбината, объединяющего под общим руководством совета директоров все предприятия района, а то и области, государственные и кооперативные, при безусловном подчинении районному или областному Госплану в вопросах распределения плановых заданий.

   Из белорусских Мышковичей, как и предложил Хрущёв, поехали в подмосковный Балашихинский район, в деревню Чёрная, в колхоз имени Кирова, к Ивану Андреевичу Снимщикову.

   «В 1952 году он был избран шестнадцатым за пять лет председателем развалившегося хозяйства в восемьдесят работников, занимавшего последнее место в области по всем показателям. Снимщиков сумел вывести колхоз в передовики. Его колхозники брались за любое дело, которое могло принести деньги. Расплетали старые канаты, валявшиеся на земле в портах Риги, Архангельска и Владивостока, и делали из них каболку для нужд строителей и электриков, шили матрасы, делали соки и джемы из загубленных овощебазами фруктов и овощей, штамповали пластмассовую тару для парфюмерных фабрик. Все это продавали по «договорным ценам», что давало средства на развитие основного бизнеса – животноводства и растениеводства, строительство и благоустройство.» (Цитируется по )

   За счёт этого председатель платил своим работникам двойную зарплату и катал доярок по Черному морю на теплоходах.

   Хрущёв специально привез к нему в хозяйство Мацкевича, чтобы продемонстрировать, чем можно занять людей, высвободившихся после внедрения безнарядно-звеньевой системы организации и оплаты труда по схеме Худенко.

   Министр с интересом осмотрел колхоз Ивана Андреевича, пообщался с колхозниками, осмотрел заводик по переработке овощей и фруктов, построенный Снимщиковым в колхозе. Инициативность Снимщикова, передававшаяся от него остальным колхозникам, Мацкевичу понравилась.

   – Ваш опыт, Иван Андреевич, очень интересен, и стране, безусловно, пригодится, – сказал министр. – Было бы хорошо, если бы вы нашли время составить небольшое методическое пособие, вроде учебника для председателей колхозов, как и на чём люди могут заработать деньги на развитие своего общего хозяйства.

   – Да я ж не писатель, – озадаченный Снимщиков почесал в затылке. – Да и недосуг мне, посевная на носу, работать надо!

   – Так не прямо сейчас, Иван Андреич, зимой вам в помощь журналиста направим, – предложил Хрущёв. – Вы ему диктовать будете, только основные положения, по сути – случаи из своей жизни припомните. А потом прочтёте, что у него получится, да поправите, где надо.

   Снимщиков отнёсся к идее написания учебника с истинно крестьянским скептицизмом, но обещал «до зимы подумать». Забегая вперёд, учебник он всё-таки написал. (АИ)

   Изучая «документы 2012», Никита Сергеевич с ужасом узнал, к чему привёл его знаменитый призыв в мае 1957 года «той истории»: «Догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла за 3,5 года» (В большинстве источников называется дата апрель 1957. Реально это было сказано 22 мая 1957 года в Ленинграде на зональном совещании работников сельского хозяйства -history.livejournal.com/2889142.html)

   Ему казалось, что организационными и пропагандистскими мерами, подобно тому как это делалось в 30-е годы, можно достичь больших результатов.

   Его непродуманная идея была ещё более усугублена чиновничьим дуроломством, массовыми приписками, глупой и неумеренной пропагандой.

   В августе 1958 года было принято постановление ЦК КПСС по РСФСР «О запрещении содержания скота в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках». Оно ударило по огромному количеству семей, державших в своих хозяйствах в тысячах маленьких городков и поселков домашний скот — коров, овец, коз. Полусельский быт позволял им снабжать себя собственными продуктами питания.

   Местные власти, партийные руководители районов и областей, выполняя невыполнимую задачу «догнать и перегнать», заставили миллионы людей отказаться от скота, содержащегося в личной собственности, и продать его государству по назначенной цене. При этом была сломана саморегулирующаяся система продовольственного снабжения населения, уничтожено все поголовье скота. На короткий срок объёмы мясозаготовок значительно выросли, позволив партийным бюрократам красиво отрапортовать и получить очередные ордена Ленина и звания Героев Социалистического Труда.

   Лозунг «Догоним и перегоним!» обернулся необратимой утратой. Население, освободившись от тяжёлого труда по содержанию домашнего скота, быстро отвыкло от этой работы, полагаясь отныне только на государственную торговлю. Был сломан традиционный уклад жизни более десяти миллионов людей. Потом эта преступная практика была распространена партийными органами и на личный скот колхозников.

   Но пагубные последствия гонки за Америкой продолжались. Началась кампания приписок и прямого очковтирательства в сельском хозяйстве. Причём в аппарате ЦК об этом знали. Сданный скот учитывался дважды, руководителей хозяйств заставляли сдавать государству даже семенное зерно, — всё ради того, чтобы «дать» нужную цифру перевыполнения плана.

   Скот оставляли не на откормочных площадках приемных пунктов, а в самих колхозах. Проходит время, и тот же скот сдавали во второй раз, но при этом сдавали не привесы, а опять чистый вес. Второй раз сдавали тех же коров, второй раз за них получали деньги, а в центр шли отчеты об увеличении производства мяса в два раза. Или в соседней области покупали мясо и масло и сдавали их в счёт плана своей области.

   Часто колхозы и совхозы покупали в государственной торговле мясо и масло и сдавали его как собственную продукцию, улучшая статистическую отчетность, но на полках магазинов ничего не прибавлялось. Административный нажим привел к разбалансированию сельскохозяйственной экономики, росту злоупотреблений, обману, возвышению беспринципных руководителей и репрессиям против тех, кто пытался донести до Центра правду. (подробнее о злоупотреблениях -history.livejournal.com/2889142.html)

   Апофеозом этой гонки за призраком изобилия стало самоубийство первого секретаря Рязанского обкома КПСС Алексея Николаевича Ларионова. Но он хотя бы нашёл в себе мужество расплатиться жизнью за преступление против народа. А его подельник, первый секретарь Кировского обкома Александр Павлович Пчеляков в феврале 1961 года был всего лишь снят с должности и выведен из состава бюро обкома за «серьезные ошибки, допущенные в руководстве сельским хозяйством». (-history.livejournal.com/2889142.html)

   За прошедшие 3 с лишним года после октября 1953-го, Никита Сергеевич, постоянно пропускавший через себя полученную информацию, сам не заметил, как постепенно изменился. Он научился оценивать свои дела, и действия других партийных руководителей как бы с двух позиций – жителей дня сегодняшнего и дня будущего.

   Теперь, вчитываясь в сухие цифры отчётов и анализируя графики показателей животноводства, читая о массовых приписках и процветающем обмане, он был в шоке.

   – И на этих... я полагался? С этими... хотел коммунизм построить? – Хрущёв чувствовал, как на лысине встают дыбом давно выпавшие волосы.

   Первым делом он собрал руководителей Госплана и Госэкономкомиссии Николая Константиновича Байбакова и Максима Захаровича Сабурова, начальника Центрального Статистического управления при Совете Министров СССР Владимира Никоновича Старовского, председателя Комиссии Государственного контроля Георгия Васильевича Енютина, председателя Комитета Народного контроля Николая Михайловича Шверника (АИ, см. гл. 02-08), Генерального прокурора СССР Романа Андреевича Руденко, министра внутренних дел Николая Павловича Дудорова, председателя КГБ Ивана Александровича Серова, и секретаря ЦК КПСС Александра Николаевича Шелепина, отвечавшего в ЦК за сельское хозяйство (АИ, см. гл. 02-08)

   Ознакомив собравшихся с уже выявленными на весну 1957 года фактами приписок и подачи недостоверных сведений, (не стоит думать, что приписки изобрели после 22 мая 1957 года, они были и до того) Хрущёв потребовал усилить контроль за деятельностью партийных и советских органов на местах.

   – Запомните раз и навсегда, у нас неприкасаемых нет и не может быть! – он приложил по столу увесистым кулаком. – Закон един для всех. Если кто этого не понял – прокуратура разъяснит.

   Вскоре удар хрущёвского кулака был подкреплён Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 20 мая 1957 г. «Об усилении ответственности партийных и хозяйственных руководителей» (АИ). Ключевым моментом в Постановлении был фактический отказ от концепции «непотопляемой номенклатуры». Проштрафившемуся, пойманному на приписках или взятках руководителю отныне запрещалось занимать любые руководящие должности, на срок от 5 лет до пожизненного. Учитывая, что подобные деятели часто ничего по жизни не умели, кроме как руководить, наказание было более чем жёсткое.

   Контроль за выполнением Постановления был возложен на прокуратуру, Комиссию Государственного контроля и Комитет Народного контроля, объединивший КПК и Народный контроль под единым командованием Н.М. Шверника, («Народ и партия – едины!» не на словах, а на деле.)а также на первичные партийные организации.

   Обкомы и горкомы партии вздрогнули. Рядовые коммунисты и народ, напротив, восторженно приветствовали постановление. Вскоре полетели первые головы – Народный контроль начал действовать. Полномочия народным и партийным контролёрам были даны такие же, как контролёрам Госконтроля. (А не так, как в реальной истории, беззубый Народный контроль ничего не мог)

   На зональном совещании 22 мая 1957 г. в Ленинграде Никита Сергеевич лично зачитал собравшимся текст Постановления от 20 мая и разъяснил, что партия и правительство шутить не намерены.

   «Догнать и перегнать Америку» он, разумеется, призывать не стал. Вместо этого Хрущёв предложил эволюционный путь развития животноводства и птицеводства. Он объявил о снятии сельскохозяйственных налогов с многодетных семей и с жителей малых городов и посёлков, имеющих личные приусадебные хозяйства. Подтвердил курс на продолжение стимулирования личных хозяйств. Имелась в виду практика последних лет (АИ) с бесплатным обеспечением кормами личных приусадебных хозяйств в обмен на сдачу государству одного из выкормленных животных.

   Впрочем, Никита Сергеевич предупредил:

   – Некоторые особо хитрожопые граждане пытаются государство обманывать. Своего телёнка или поросёнка кормят как на убой, а предназначенному на сдачу государству дают что осталось. Так вот, товарищи, в таких случаях заготовителям дано указание забирать того поросёнка, который толще и тяжелее. Нормы снабжения домашнего скота рассчитаны научно, поэтому извольте не экономить и кормите скотину поровну.

   Хрущёв поставил задачу аккуратно:

   – Для построения материальной базы коммунизма необходимо улучшить снабжение населения продуктами питания, выйти в обеспечении продуктами на уровень передовых стран мира. Но делать это надо постепенно, не надрывая силы сельских тружеников, не нанося вреда животноводству. Поэтому приоритетом в ближайшие пять или десять лет считаю безусловное выполнение плановых заданий. Перевыполнение планов нашей целью не является. Планы составляются на научной основе, они сбалансированы, и учитывают реальные возможности народного хозяйства. Перевыполнение на два, три, пусть на пять процентов допускаю, но если кто-то из руководителей захочет получить орден и будет нагибать народ на перевыполнение плана на десять и более процентов – будем наказывать.

   – Особо обращаю внимание партийных и хозяйственных руководителей на недопустимость приказного командования населением. Некоторые товарищи считают, что у населения можно отобрать личный домашний скот или добровольно-принудительно заставить этот скот сдать на мясо. За такие фокусы будем отбирать партбилеты! Личное и колхозное прошу не путать.

   Ещё одним способом подъёма животноводства стала освоенная трансплантация эмбрионов крупного рогатого скота, свиней и овец. Первые опыты по этому направлению проводились в Полтавском НИИ свиноводства академиком Алексеем Владимировичем Квасницким еще в 1950-м г, на год раньше чем в США. Вмешательство Т.Д. Лысенко в «той истории» приостановило эту перспективную работу на 25 лет.

   (, -Aleksey-Vladimirovich-person)

   В том же году во ВНИИ овцеводства и козоводства А.И. Лопыриным и Н.В. Логиновой были получены ягнята-трансплантаты. Аналогичные эксперименты с ягнятами проводились профессором В.Д. Козловым в заповеднике Аскания-Нова.

   Трансплантация эмбрионов делала пока ещё первые шаги, переносили по одной яйцеклетке за один раз, но это уже позволило увеличить рождаемость высокопродуктивных пород коров в 21 раз, свиней в 8 раз, овец в 12 раз. Элитное животное не тратило время на беременность и кормление, а сразу переходило к новой овуляции. Это позволяло относительно быстро улучшать породу, меньше завися от капризов природы при селекции.

   (Методика процесса описана здесь http://gup-veles.ru/publication/metodika_transplantacii_jembrionov/)

   Никита Сергеевич, узнав об этой технологии, весьма заинтересовался. Приехав в НИИ свиноводства в Полтаву, он долго расспрашивал академика Квасницкого об особенностях пересадки эмбрионов, сам наблюдал за процессом.

   Крупные, откормленные элитные свиньи привели Хрущёва в восторг. Он попросил Квасницкого подготовить доклад для зонального совещания животноводов. Затем этот доклад был распространён как по научным учреждениям животноводства, так и в совхозах и колхозах. Хрущёв назначил академика Квасницкого руководителем государственной программы эмбриональной трансплантологии. Постановлением ЦК и Совета Министров на программу были выделены средства, подключены несколько крупных НИИ, в том числе – НИИ космической медицины, занимавшийся разработкой и внедрением в производство специальных катетеров. (Катетер Фолея -foleya-trehhodovoj-apexmed.html). Программа предусматривала развитие не только свиноводства, первоочередное внимание уделялось освоению эмбриональной трансплантологии крупного рогатого скота, а также овец и коз.

   Хрущёва в поездках обычно сопровождали фотографы и кинооператор, снимавшие его для официальной хроники, для газет, а позже – и для телевидения. В Полтаве его тоже снимали, а по возвращении в Москву для газет понадобилось отобрать несколько фотографий. Будучи в хорошем настроении после поездки, Никита Сергеевич сам отбирал снимки, выбирая те, на которых свиньи вышли получше.

   Отобранные фотографии он вручил главному редактору «Правды» Павлу Алексеевичу Сатюкову () и, посмеиваясь, предложил:

   – Вот этот снимочек, с хрюшками, в газете подпишите: «Третий слева – Н.С. Хрущёв». Лет через пятьдесят западные коллекционеры за такую газету с фотографией миллионы долларов отваливать будут.

   Сатюков обомлел и только беззвучно шевелил губами, не зная, что сказать.

   Само собой, такой подписи в газете давать не стали.

   Внедрение трансплантации эмбрионов, конечно, не означало, что численность общесоюзного колхозного стада в несколько дней увеличится в 20 раз, и Хрущёв это хорошо понимал. Однако эта технология позволила постепенно снизить цены на новорожденных телят, поросят, ягнят. А снижение цен позволило начать животноводческий эксперимент.

   Никита Сергеевич с удовлетворением отметил, что программа бесплатного снабжения населения кормом для скота в обмен на одного из двух откармливаемых животных начала давать хорошие результаты. Следующим логическим шагом стала бесплатная выдача телят, поросят, ягнят населению на откорм. То есть, любой гражданин СССР, преимущественно, в сельской местности или в небольшом городе / посёлке, где была индивидуальная застройка, мог оформить договор, бесплатно получить трёх телят или поросят, и откармливать их бесплатным кормом. По достижении установленного в договоре живого веса двух телят или поросят из трёх гражданин сдавал в заготконтору, а одного – оставлял себе, как плату за труд.

   Установленная формула 3=2+1 не была заданной раз и навсегда. Если у человека позволяла площадь и количество рабочих рук, например, наличие в семье двух пенсионеров или нескольких подросших детей, можно было взять и 6 поросят, откормить, 4х затем сдать государству, а себе оставить двух. Всё прописывалось в договоре.

   Такие меры позволили к концу 1958 года полностью удовлетворять потребности населения в мясе. А ведь ещё продолжался импорт мяса из Монголии, которая весной 1957 года подала заявку на вступление в ВЭС. Заявка была удовлетворена Координационным Советом ВЭС в мае 1957 г.

   Аналогичным образом поступили с молочными продуктами. Любой гражданин мог заключить договор с заготконторой, бесплатно получить телёнка молочной породы (тёлку, естественно :) ) Далее, гражданин получал корм для подрастающей коровы по сниженным ценам, пока корова не начинала давать молоко. С этого момента гражданин сдавал часть молока государству, получая в обмен бесплатный корм для коровы. Низкая себестоимость комбикорма из хлореллы позволяла государству получать прибыль и в этом случае. К тому же с 1957 года начали налаживать производство витаминной травяной муки. Добавка такой муки, содержащей много белка и витаминов, в рацион коров поднимает удои на 30–40%. ()

   Более того, гражданин мог приобрести в лизинг, или арендовать, например, сепаратор, и сдавать государству уже не просто молоко, а творог или сыр. Пришлось, конечно, наладить в заготконторах и магазинах потребкооперации строгий контроль качества. Находились товарищи, разбавлявшие молоко водой. В таких случаях договор разрывали, с гражданина взыскивали через суд стоимость корма и коровы, в счёт оплаты штрафа обычно забирали уже выросшую корову. Что такое для деревенской семьи изъятие коровы – объяснять не надо. Хитрожопый «бизнесмен» в таких случаях частенько огребал люлей от всех родственников. Меры ответственности, включая изъятие коровы, изначально прописывались в договоре.

   При поиске мер для повышения надоев обратили внимание на использование доильных аппаратов, которые позволяли получить заметный прирост по количеству молока от каждой коровы.

   (/) Инженерам была поставлена задача улучшить конструкцию доильных аппаратов с целью приведения рабочего такта в большее соответствие с физиологией животного, а также исключить обратное попадание молока в сосок, что могло приводить к распространению инфекционных заболеваний вымени. Результатом проведённых исследований стала разработка доильного аппарата с однокамерным стаканом непрерывного действия.

   (в реальной истории разработан в 1963 г )

   Граждане получили возможность брать доильные аппараты в аренду или приобретать в лизинг.

   Ещё одной прорывной отраслью стало птицеводство. Анализируя имеющиеся возможности, Хрущёв и Косыгин обратили внимание, что птицеводство имеет самый короткий инвестиционный цикл. Цыплята и утята растут быстро, а если цыплят грамотно кормить – они быстро набирают вес. Мясо птицы легко усваивается, и позволяет быстро заполнить продовольственный вакуум. Стоит оно недорого, и доступно всем слоям населения. Поэтому птицеводству уделялось первостепенное внимание.

   В совхозах, а затем и во многих колхозах начали строить или расширять птицефермы. Затем в пригородах стали появляться отдельные кооперативы, занимавшиеся исключительно разведением птицы. Их появлению способствовало развитие строительства на базе контейнеров, а также зданий с металлическим каркасом и засыпными стенами.

   Не менее быструю отдачу давало и кролиководство. В СССР оно начало активно развиваться ещё в середине 20-х, когда по указанию Сталина из Европы было привезено 15000 племенных кроликов. Создавались кролиководческие фермы, совхозы, специализированные племенные рассадники, занимавшиеся улучшением пород. Колхозам и отдельным лицам, занимавшимся разведением кроликов, предоставлялись специальные льготы. Результаты были налицо – до 1970 г. 95% кроликов в СССР выращивались в индивидуальных хозяйствах.

   Владимир Владимирович Мацкевич убедил Хрущёва и Косыгина распространить на кролиководов программу обеспечения бесплатными кормами по формуле 2+1, то есть из каждых трёх кроликов человек сдавал двух государству, одного оставлял себе. (АИ)

   В СССР велась большая селекционная работа по улучшению существующих пород кроликов и выведению новых. Было создано более 400 племенных ферм в колхозах и совхозах, в том числе более 40 ферм типа племенных заводов, выращивавших лучшие породы кроликов: советская шиншилла, белый великан, серый великан, серебристый (порода кроликов), венский голубой, черно-бурый, белый пуховый, белый новозеландский, калифорнийский. Эти организации снабжали породистыми кроликами товарные кролиководческие фермы, а также кролиководов-индивидуалов.

   Кролики породы советская шиншилла, выведенной в 1963 г, имели средний живой вес 5 кг, рекордсмены достигали 7-8 кг. Особенно выгоден был быстрый рост кроликов: к двум месяцам кролик достигает живой массы 1,8 кг; в возрасте 90 дней — 2,5—2,8 кг; в 120 дней — 3,5—3,7 кг. Убойный выход в 120-дневном возрасте равен 56-63 %.

   На мясошкурковых фермах от каждой самки основного стада получали в среднем по 20 крольчат, то есть по 50 и более кг мяса и 20 шкурок в год. Фермы, откармливавшие бройлерных крольчат, выращивали их под матками до 2-2,5-месячного возраста и реализовали при живой массе около 2 кг.

   Кролики при неправильном содержании часто болеют, поэтому была организована большая просветительская работа, создавались товарищества и общества кролиководов-любителей. Они помогали населению приобретать племенных животных лучших пород, подбирали наиболее питательные корма, организовали зоотехническое и ветеринарное обслуживание индивидуальных хозяйств.

   Развитие кормовой базы не ограничилось мерами, принятыми в начале 1954 г. Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени Ленина, благополучно расставшись с Трофимом Денисовичем Лысенко, взялась за дело, начав внедрять новые сельскохозяйственные культуры и технологии. К амаранту и люпину прибавились такие кормовые культуры, как лядвенец рогатый, козлятник восточный. В Нечерноземье на силос и сенаж выращивали смеси трав, злаковых и бобовых (клевер-тимофеевка).

   Начали широко внедрять технологию макрокапсулирования, когда с помощью специальной установки каждое зерно заключается в оболочку, сделанную из биокомпоста, с добавлением питательных веществ и минеральных удобрений, которая будет защищать растение от вредителей и болезней, а также обеспечивать его нормальное развитие. ()

   Эта технология позволяла сажать и успешно выращивать теплолюбивые культуры на 300-400 километров севернее естественной границы ареала их распространения. Однако наиболее ярко новый метод зарекомендовал себя при выращивании кукурузы: (экономический эффект составил около 3 млн руб. на 100 га по сравнению с традиционным способом возделывания кукурузы на силос в ценах 2007 г – ). При этом кормовая ценность силоса возрастала на 35%-100%.

   Относительно пресловутой кукурузы Никита Сергеевич говорил прямо:

   – Советую вам выращивать кукурузу, как самую урожайную и лучше всего оправдывающую труд культуру, но при условии, если вы эту культуру знаете. Если же не умеете выращивать, то сначала научитесь.

   И учили. Через райкомы партии и первичные парторганизации в колхозах и совхозах распространяли справочную и методическую литературу, часто в виде красочных комиксов с картинками – так информация воспринималась проще, тем более, что грамотность на селе пока ещё хромала – семь классов образования было не у всех.

   Хрущёв на июньском 1957 года Пленуме ЦК КПСС подчеркнул, что в изменяющихся политико-экономических условиях послевоенного СССР партия должна сосредоточиться не столько на своей руководящей роли, которую, разумеется, никто не отменял, сколько на контроле и образовательно-агитационной деятельности.

   На практике это означало, что инструкторы райкомов и обкомов теперь носились как савраски по колхозам и совхозам, проводя разъяснительную работу и развозя справочную и обучающую литературу. Это нравилось не всем, но за просветительскую работу партийным работникам выплачивалась надбавка.

   Хрущёв на Пленуме высказался прямо:

   – Кто сказал, что социализм и материальное стимулирование несовместимы? Практика показывает обратное. А теория, неподтверждённая практикой, ценности не имеет.

   Никита Сергеевич, ознакомившись с информацией из ноутбука по истории своих собственных реформ и их результатам, пересмотрел свою концепцию «агрогородов». Вместо этого он выдвинул программу создания из отсталых деревень современных агропромышленных комплексов, на основе уже существующих населенных пунктов.

   Предполагалось создавать небольшие рассредоточенные производственные комплексы, выпускающие разнообразную продукцию из сельскохозяйственного сырья.

   – Это заодно позволить улучшить дорожное строительство, связать населенные пункты с большой землей, улучшить транспортную связность регионов, занять население, высвобождающееся в результате внедрения в сельском хозяйстве современных интенсивных методов хозяйствования, – сказал на Пленуме Никита Сергеевич, представляя Центральному Комитету свою программу развития регионов. – К тому же более равномерное распределение населения и производственных мощностей по стране более предпочтительно с точки зрения безопасности в случае начала военных действий, чего в условиях «холодной войны» полностью исключать нельзя.

   Хрущёв подтвердил курс партии и правительства на сохранение личных подсобных хозяйств, а также развитие производства традиционных для России и СССР сельскохозяйственных культур – льна и конопли.

   – Что такое конопля? – сказал Хрущёв, – Это, прежде всего, дешёвый источник качественного волокна и целлюлозы. А целлюлоза – это бумага. Много качественной бумаги. Чтобы не переводить на производство бумаги лесные ресурсы страны, необходимо развивать коноплеводство, независимо от того, что нам будут говорить наши «друзья» в кавычках на Западе.

   – То же самое и относительно льноводства, – продолжил свою мысль Никита Сергеевич. – Мы сейчас взяли курс на развитие химической промышленности, производство искусственных волокон. Но эти материалы – не живые. Как они будут влиять на здоровье человека – ещё предстоит исследовать и выяснить. А льняное полотно испытано веками, оно дышит, носить льняные изделия для здоровья полезно. Поэтому будем льноводство развивать и приумножать. Это – генеральная линия партии, отклонения от неё недопустимы.

   Продолжалось создание системы каналов и лесополос, начатое после войны по указанию Сталина. Более того, эта система распространилась на распаханные степные области Казахстана. За выполнением программы следил лично Шелепин. Идею Хрущёва рассматривать план преобразования природы как отработку технологий для заключительного этапа будущего терраформирования Марса Александр Николаевич честно считал бредом сивой кобылы, но это не мешало ему работать на совесть.

   Для строительства каналов в 1957 году впервые начали завозить рабочих из Китая, также задействовали китаянок на посадке лесополос. Китайские товарищи работали вахтовым методом по 2 месяца, после чего возвращались обратно в КНР. Это было начало реализации плана, предложенного Чжоу Эньлаем в мае 1956 года. (АИ)

   Использование труда сезонных рабочих из Китая получило также неожиданный побочный эффект. Сезонными рабочими нанимались обычно люди из самой отсталой китайской «глубинки». Попадая из фактически средневекового общества в далеко не богатый по нашим нынешним меркам СССР середины-конца 50-х, они испытывали культурный шок. Китайских рабочих кормили по нормам СССР, то есть, по тогдашним китайским представлениям – от пуза, и не только рисом, а ещё и мясом, и овощами, и супом. Обычный столовский компот воспринимался неизбалованными китайцами как пища богов.

   Их обеспечивали спецодеждой, что для китайских крестьян тоже оказалось небывалым явлением. Но главное – они видели повседневную жизнь советских людей, видели добротные сельские дома, неодинаковую одежду, в том числе – ярких расцветок – у женщин и детей, причём не в праздник, а ежедневно. Для Китая в то время это было признаком богатства и процветания.

   В результате, возвращаясь в Китай, они рассказывали всем своим знакомым о великой стране социализма, где каждый живёт так, как в Китае при императоре жили только очень богатые чиновники. Получалась мощнейшая пропаганда социалистического образа жизни на самом действенном уровне – на уровне простого народа.

   Но руками много не накопаешь, даже если руки китайские. Шелепин плотно и постоянно работал с министром строительного и дорожного машиностроения СССР Ефимом Степановичем Новосёловым, в ведении которого находилось производство экскаваторов и другой строительно-землеройной техники.

   Ещё одним направлением, которое начали активно развивать, были теплицы, гидропоника, аэропоника и капельное орошение, как в теплицах, так и на открытом грунте. Гидропонику и аэропонику исследовали в том числе и в институте космической медицины, в первую очередь, для создания в будущем космических оранжерей для лунных и марсианских баз.

   Хрущёв, ознакомившись с результатами исследований, предложил «не ждать освоения Луны», а начинать использовать технологию здесь и сейчас. Никита Сергеевич славился нестандартными идеями. Иногда они были провальными, но иногда срабатывали. Вот и сейчас он, осмотрев в одном из опытных хозяйств теплицы, где уже весной краснели помидоры, вдруг предложил:

   – Товарищи, вот мы заявляем, что строим общество равных возможностей. У нас сейчас идёт процесс переселения людей из деревни в города. Процесс этот объективный, связан с ростом промышленности, никуда от него не денешься. Но эти люди в городе, особенно пожилые, часто чувствуют себя не в своей тарелке. Они привыкли жить и работать на земле, а их из привычной среды вырвали и засунули в четыре стены городской квартиры.

   – А что если мы в новых домах предусмотрим гидропонные теплицы прямо на крышах? У тех же пятиэтажек и девятиэтажек крыши плоские. Вы только подумайте, какие площади пропадают?

   Сказано-сделано.

   Никита Сергеевич прежде всего обсудил идею с президентом Академии строительства и архитектуры Иосифом Игнатьевичем Ловейко. Хрущёв предложил, в том числе, для ускорения процесса, наладить производство сборных комплектов теплиц, чтобы граждане могли собирать их самостоятельно.

   Ловейко к этому предложению отнёсся критически.

   – Никита Сергеич, давайте второпях решать не будем, – сказал он. – Тут надо понимать, что город – это не дачный участок, любое строительство в городах должно вестись профессионалами. Иначе что получится? Граждане налепят на крышах теплиц, кто во что горазд, для дешевизны обтянут каркасы полиэтиленовой плёнкой, через год она от солнца помутнеет, зимой её снегом порвёт, да ещё свалится кто-нибудь с крыши, убьётся.

   – Комплекты производить можно и нужно, но монтировать их на уже построенных домах должна нормальная строительная организация, – пояснил Ловейко. – И спроектировать эти теплицы должны профессиональные строители, из стекла, с учётом правильного наклона листов, чтобы снег не задерживался. Предусмотреть механизмы для очистки этого стекла, с приводом изнутри, иначе стекло очень быстро загрязнится, а кто его на крыше мыть будет? Это опасно.

   – А для граждан будем производить комплекты попроще, для установки на приусадебных участках. Делать такие комплекты могут и производственные кооперативы, ничего сложного там нет.

   Хрущёв предложения Ловейко одобрил, и поручил подготовить предложения для Госстроя и Минсельхозмаша. Кооператоры развернулись первыми, и уже в 1957 году начали выпускать простейшие комплекты теплиц и парников из алюминиевых трубок, соединяемых фиттингами, сначала алюминиевыми, а позже – пластмассовыми.

   С 1958 года начали производить и строить на плоских крышах новых домов стеклянные теплицы, оборудованные гидропонными и аэропонными установками. Для упорядочения их эксплуатации создали государственный концерн «Зелёный город», имевший свои отделения во всех крупных городах.

   Работали там, в основном, пенсионеры. Им это было удобно – далеко ходить не надо, поднялся на крышу дома – и ты уже на работе. Подобный труд для многих из них был привычен. Некоторые затруднения поначалу вызывала гидропонная система – никак не могли бабушки понять, как же это растения могут расти без земли. Когда поняли – сами стали заядлыми пропагандистами новой технологии.

   Но основными «пользователями» теплиц и гидропоники стали специализированные хозяйства, создаваемые иногда на базе совхозов, иногда с нуля. Достоинством гидропонных теплиц была возможность возводить их на любом грунте, на бросовых землях, непригодных для традиционного земледелия. При этом они производили высокорентабельную продукцию. Стоимость постройки теплиц была не маленькая, но они быстро окупались.

   Их можно было строить в любом климате, даже на севере, где земледелие в открытом грунте затруднено или вообще невозможно. Именно в северных городах несколько позже стали появляться вертикальные теплицы в виде здания в несколько этажей, со стеклянным фасадом, ориентированным на юг, и стеклянной ступенчатой крышей.

   Такие вертикальные фермы, на нижних этажах которых содержали скот, а на верхних – выращивали растения, прежде всего – овощи и кормовые культуры для скота, уже в 60-х обеспечивали свежими овощами и мясом северные города. (АИ)

   Интересной особенностью новых теплиц стало использование светофильтров, чтобы растения освещались светом определённого спектра. При правильном подборе длины волны такое освещение улучшало рост растений.

   Осенью подводили итоги года. 1957-й сельское хозяйство не баловал – засуха снова ударила по Казахстану, Уралу, Поволжью. В этом году страну выручали Украина и Северный Кавказ. Если в 1956-м на Казахской и Сибирской целине заготовили около 53 миллионов тонн зерна, то сейчас удалось собрать менее трети от прошлогоднего, всего 16,3 миллиона тонн.

   Целина оказалась спасительной не только благодаря прибавке 30 миллионов гектаров дополнительной посевной площади – на фоне общих земельных ресурсов в 193,2 миллиона гектаров пашни, целинная прибавка была не столь значительной – но, главным образом, благодаря своему географическому положению. Все наши сельскохозяйственные районы, как традиционные: Поволжье, Северный Кавказ, отчасти Украина, так и новые — Казахстан с Южной Сибирью находятся в зоне рискованного земледелия.

   Урожайность на целине менялась от года к году: в удачном 1954-м целина дала 9,3 центнера с гектара, в провальном 1955-м с целины получили лишь 2,8 ц/га, но при этом за счёт хорошей погоды на Украине, в Поволжье и на Северном Кавказе средняя урожайность по стране получилась 8,4 ц/га.

   1956-й был отличный – 11,4 ц/га с целинных земель и 9,9 в среднем по стране. В 1957-м с целины удалось получить лишь 4,3 ц/га, но в среднем, за счёт Украины и Северного Кавказа, вышло 8,4 центнера с гектара.

   Важной особенностью целины была иная «раскладка» погоды, чем в европейской части. Периоды засухи на целине и в других местах не накладывались друг на друга. Таким образом, засуха на Украине или Северном Кавказе больше не означала неминуемого голода по всей стране – в эти периоды целинные земли обычно давали хороший урожай. Это ещё не изобилие, но уже не балансирование на грани голодной смерти, чем было характерно сельское хозяйство России конца 19 – начала 20 века.

   Хрущёв по итогам уборки урожая поставил задачу академикам ВАСХНИЛ – вывести более урожайные сорта пшеницы и других зерновых культур, уже опираясь не на измышления Лысенко, а на научно обоснованные методы.

   Первой такой культурой уже стал тритикале – холодоустойчивый гибрид ржи и пшеницы. (, /). По питательной ценности он превосходит как пшеничный, так и ржаной. Во многих странах применяется добавка муки из тритикале при выпечке хлеба из пшеничной муки. Эта добавка, которая должна составлять 20-50%, увеличивает усваиваемость и питательную ценность пшеничного хлеба, так как приводит к медленному разложению триптофана и лизина при выпечке.

   Тритикале выращивали также и как кормовую культуру, поскольку в 1 кг зеленой массы у него — 0,3 кормовых единиц, в то время как у озимой пшеницы — 0,18.

   Улучшение ситуации с кормами повлияло и на животноводство. В октябре 1956 года поголовье скота превысило дореформенный 1953 год — на 7,4 миллионов голов. В 1957 году поголовье скота, по сравнению с 1956 годом, еще выросло на 2,7 миллиона голов, с 63,6 миллионов до 67,3 миллиона, производство мяса увеличилось с 6,6 миллионов тонн до 7,4, молока — с 49,1 миллиона тонн до 54,7, яиц — с 19,5 миллиардов штук до 22,3 миллиардов. (цитируется по С.Н. Хрущёв «Реформатор», все цифры подлинные, не АИ)

   Принятые меры по увеличению численности домашнего скота и развитию животноводства в 1957-м году повлияли на ситуацию ещё незначительно, основной эффект они дали позднее, в 1959-60 гг и дальше.

   В рамках проводимой правительством СССР экономической реформы значительно увеличилось количество производственных кооперативов, артелей, а также лиц, занимавшихся индивидуальной трудовой деятельностью. Кредитованием артелей и кооперативов традиционно занимался Торгбанк СССР. Для обслуживания колхозов существовал Сельхозбанк. Стройбанк СССР выдавал кредиты строительным организациям на кооперативное жилищное строительство.

   Основным банком в СССР на тот момент был Госбанк и подчиняющиеся ему Государственные трудовые сберегательные кассы СССР, которыми руководил Павел Яковлевич Дмитричёв (с февраля 1948 по 1960 г.) Задачей Сберкасс было привлечение средств населения к экономическим проектам, расчётно-кассовое обслуживание населения и организаций.

   Помимо них, существовали и другие банковские организации, такие как Банк для внешней торговли СССР (Внешэкономбанк).

   Развитие международного сотрудничества с европейскими странами, США, и особенно сотрудничество в рамках ВЭС потребовали изменений в банковской сфере СССР. Прежде всего, объём инвестиционных операций на внешнем финансовом рынке после ноября 1956 года вырос настолько, что финансового отдела КГБ уже было недостаточно, чтобы контролировать инвестиционную деятельность. Для этого был создан Государственный Инвестиционный банк СССР, который владел десятками инвестиционных фондов, зарегистрированных в основном в Швейцарии, Люксембурге, Монако, и других подобных странах, где банковская деятельность пользовалась различными привилегированными условиями.

   Использование рубля в качестве единой резервной валюты для СССР, Китая, Югославии и Египта потребовало дополнительной денежной эмиссии для обслуживания дополнительного товарного оборота за пределами страны. Это позволяло Советскому Союзу получать импортируемые ценности или иностранные активы в дешёвый или даже бесплатный долгосрочный кредит в больших размерах.

   Для поездок в Индию, Индонезию и другие страны ВЭС, пока не присоединившиеся к валютному союзу, для выезжающих был организован обмен валюты. Ограничений на сумму обмена не было, но обмен производился при наличии билета на самолёт, поезд или корабль, а также визы в загранпаспорте, если между СССР и принимающей страной не было договора о безвизовых поездках. (АИ, в реальной истории для турпоездок с 1956 г меняли не более 35 руб) Обмен валюты можно было произвести либо в Сберкассе по месту жительства, либо в обменном пункте на вокзале, в порту или аэропорту.

   Серьёзное преимущество предоставляло участие мусульманских советских республик в проекте Исламского Банка Развития. Но основной задачей, поставленной перед банковской сферой СССР, было формирование доверия к государственным финансовым институтам у населения страны.

   Выступая на совещании, посвящённом реформе финансовой сферы СССР, Хрущёв сформулировал проблему просто:

   – Сейчас у нас доверием населения пользуются банки только двух типов – литровые и трёхлитровые. А надо добиться, чтобы население доверяло Госбанку, не боялось хранить деньги в сберкассе. Все эти заначки в матрасах и в подвалах только сдерживают развитие экономики.

   Первой мерой по укреплению доверия населения к банкам стал отказ от «добровольно-принудительных» внутренних займов. С 1956 года эта практика была Хрущёвым отменена. (АИ) Больше никто не заставлял трудящихся отдавать половину зарплаты, получая взамен облигации, выплаты по которым откладывались на 30 лет.

   Для привлечения денег населения в экономику в Госбанке была разработана система срочных вкладов в сберкассах под привлекательные проценты, с увеличением срока вклада нараставшие по экспоненте. Процент по кредитам, напротив, был сделан ниже, чем процент по срочным вкладам. Таким образом, гражданин мог положить деньги на долгосрочный вклад под высокий процент, а при необходимости взять кредит, например на постройку кооперативной квартиры, постройку / покупку дома или автомобиля. В зависимости от суммы вклада кредит частично или полностью погашался процентами по вкладу.

   Выгода для государства в этом случае была в том, что основная сумма вклада продолжала работать в экономике, а вкладчику было легче расплачиваться по кредиту.

   В мае 1957 года Хрущёв подписал Постановление «О жилищно-строительной и дачно-строительной кооперации» (В реальной истории 26 мая 1957 года Президиум ЦК поручил Правительству представить предложения о возрождении забытой практики жилищно-кооперативного строительства, проект Постановления был представлен лишь 23 декабря 1957 года и обсуждался на Президиуме ЦК 30 декабря 1957 г., Постановление принято СМ СССР 20 марта 1958 года) В своем выступлении на Президиуме он предложил добавить к квартирным ещё и дачные кооперативы. Открыв, таким образом, возможность для народа построить жильё самостоятельно за свои деньги, причём буквально – Постановление разрешало недостающие до нужной суммы средства отработать на стройке своего дома. (т. н. «горьковский метод» или «самстрой», он же «горький метод», его продвигал 1й секретарь Горьковского обкома Н.Г. Игнатов)

   Постановление давало разрешение практически любому сообществу граждан, но не менее чем из десяти человек, строить для себя жилые дома или дачные поселки, впоследствии переходившие в их собственность, правда, без права перепродажи – она сохранялась за кооперативом. (Исторический факт, так было)

   Кооперативное движение, изначально предполагало участие в основном деятелей науки, культуры и высокооплачиваемых руководителей. Но квартиры на собранные по крохам сбережения строили не только и не столько знаменитости. В них вкладывали все свои накопления люди попроще. ЖСК позволяли не ждать квартиру от государства в общей очереди, а получить её пусть за деньги, но быстрее.

   Задумались также и над переводом розничной торговли на безналичную основу. Хрущёв и Косыгин первоначально надеялись, что прогресс электроники позволит создать безналичную платёжную систему на основе магнитных карт. Но электроника оказалась неожиданно крепким орешком с точки зрения сложности технологий. И тут Косыгин вспомнил о давно применяющейся на Западе системе чековых книжек.

   В СССР они тоже применялись, но ограниченно – расчетно-кассовые операции между организациями, артелями, трестами, бригадами и министерствами осуществлялись по безналичному расчету с помощью специальных чеков. Разумеется, это были специальные ценные бумаги, недоступные большинству населения страны. (Источник – -service.livejournal.com/6927.html) Идея Косыгина состояла в том, чтобы зарплата граждан переводилась на счёт в сберкассе, а расплачиваться гражданин мог либо наличными, снимая их со счёта, либо чеком из чековой книжки. Но за наличными надо было стоять очередь в сберкассе, а чековую книжку выписывали в бухгалтерии по месту работы.

   Новая система расчётов внедрялась непросто. Люди к подобным расчётам не привыкли, многие предпочитали выстоять очередь в сберкассе, но снять всю зарплату наличными. У многих элементарно не хватало грамотности, чтобы контролировать состояние своего счёта – в то время образование в 7 классов школы было нормой, а из-за войны и оно было не у всех. Поначалу было много случаев перерасхода денег со счётов, несмотря на то, что на корешке книжки при её выдаче вписывалась сумма месячной зарплаты, а сумма выписанного чека дублировалась при выписке на его корешке, для облегчения расчёта суммы остатка на вкладе.

   Многие считали чековую книжку разновидностью отменённых в 1947 году талонов. Но постепенно люди начали привыкать к необычной для них форме выдачи зарплаты. Если книжка заканчивалась раньше, чем месяц, на который она выдавалась, например из-за большого количества мелких покупок, можно было получить новую, либо в сберкассе, либо опять-таки в кассе бухгалтерии по месту работы.

   Ходить с чековой книжкой за молоком и хлебом было всё-таки неудобно, а вот в поездках или для совершения более-менее крупных покупок она годилась значительно лучше. Первыми её оценили мужчины с техническим и экономическим образованием. Они обычно не забегали в магазин каждый день после работы, а отоваривались раз в неделю, тщательно планируя покупки. И для такого режима чековая книжка подходила если не идеально, то близко к тому.

   1 июня 1957 года была проведена денежная реформа. При её подготовке Никита Сергеевич вместе с Косыгиным тщательно изучали всё, что было написано в «документах 2012» о реформе 1961 года.

   Необходимость реформы диктовалась бурным развитием внешнеэкономических связей со странами ВЭС. Меры защиты советских банкнот от подделывания были признаны совершенно недостаточными.

   Новые банкноты имели не только водяные знаки. Для защиты была применена металлизированная серебристая краска цифр номинала, дающая при повороте банкноты металлический отблеск, скрытое изображение – при горизонтальном расположении банкноты на уровне глаз под острым углом падающего света были видны буквы «СССР», рельефное изображение – надписи «Билет Государственного банка СССР», цифровой и текстовый номинал были выпуклыми на ощупь, что было также удобно для слепых и слабовидящих, микроузор – купонные поля оборотной стороны банкнот были запечатаны цветными прямоугольниками, состоящими из мелких геометрических фигур, и микротекст, состоящий из цифровых номиналов банкнот. ()

   А вот деноминации в 10 раз не произошло. Цены и зарплаты остались прежними. Это решение было принято после анализа последствий реформы 1961 года «той истории», когда цены и зарплаты изменились в 10 раз, а золотое содержание рубля и курс рубля к доллару – только в 4,44 раза. Тогда это было сделано в связи с увеличением добычи нефти – слишком дорогой рубль по отношению к доллару, так же, как и слишком дешёвый, не давал достаточной рентабельности при экспорте нефти. В то время нефть стоила довольно дёшево — 2,88 доллара за баррель. В результате цены на рынках изменились не в 10 раз, а лишь в 4,5 раза, что привело к «утеканию» продуктов из госторговли на рынки, росту розничных цен на рынках, и к ухудшению снабжения населения. Следствием были, в том числе, многочисленные протестные выступления народа. (Подробнее )

   Наступать на те же грабли Никита Сергеевич не собирался. Сейчас экономическая ситуация разительно отличалась – за спиной Союза стояли Китай, Индонезия и Индия. Страны на тот момент не то что бы сильно богатые, но с гигантскими трудовыми ресурсами. Кроме того, ловкая комбинация разведки выбила из игры будущую основу долларовой экспансии США – саудовскую нефть.

   Кроме того, Хрущёв не собирался подсаживать экономику страны на нефтяную иглу. Экспорт нефтепродуктов уже давал приличную валютную выручку, к тому же, благодаря заблаговременно построенным нефтеперерабатывающим заводам, доля экспортируемой сырой нефти была незначительна – на экспорт шёл бензин европейского качества, дизтопливо, несколько позднее к ним прибавились моторные масла. Но Никита Сергеевич сделал ставку на доходы от западных компаний, опосредованно принадлежащих СССР. Валютные поступления от них были уже больше, чем от нефти, и разрыв продолжал увеличиваться.

   СССР получал очень хорошие средства от инвестиций в многочисленные стартапы по всему миру. Торговля оружием вместо бездумной раздачи его направо и налево также приносила неплохие доходы. Расплачиваться за оружие сразу могли не все, поэтому обычно практиковался лизинг с последующей оплатой природными ресурсами страны – покупателя.

   Уже приносил хорошие доходы экспорт автомобилей, прежде всего – «Ситроенов» советской сборки, а также «Москвичей» и, с 1958 года – «Волг» ГАЗ-21, грузовиков. Вскоре к ним добавились суда на подводных крыльях и, в несколько меньшей степени – пассажирские и транспортные самолёты и вертолёты.

   Но главное – сотрудничество с Китаем и Индией позволяло сократить закупки на Западе различного ширпотреба, который в СССР не производился, либо хромало качество. Невоенные производства частично выносились в Китай, в виде совместных предприятий.

   В этих условиях нефтегазовый экспорт был уже не настолько критичен, а недорогой относительно доллара рубль позволял продавать советские товары в Европе ниже среднеевропейских цен на подобную продукцию. При планомерно улучшающемся качестве этих товаров европейский рынок всё больше открывался для советской торговой экспансии.

   14 мая 1957 г был предотвращён так называемый Футбольный бунт в Ленинграде.

   О возможности возникновения беспорядков Серову сообщил капитан Селин. Он нашёл статью о беспорядках в «электронной энциклопедии» в ноутбуке. Серов немедленно полез проверять информацию по «Списку событий, которые необходимо предотвратить», но никаких упоминаний о «Футбольном бунте» в Ленинграде не обнаружил.

   Анализируя «Список», Хрущёв и Серов уже на начальном этапе поняли, что он был далеко не полным. К примеру, в нём отсутствовали как класс сведения об авиационных происшествиях на территории СССР. Из авиакатастроф были вообще упомянуты только взрыв «Принцессы Кашмира» над Южно-Китайским морем, авиакатастрофа 1964 года, когда погиб маршал Бирюзов, гибель в авиакатастрофах Гагарина и Гарнаева, да посадка Ту-124 на Неву 21 августа 1963 года. «Список» содержал лишь упоминания о событиях действительно политически важных или действительно катастрофических.

   Когда Серов посетовал по этому поводу, Никита Сергеевич резонно заметил:

   – А по-твоему, Александр должен был каждого котёнка, застрявшего на дереве, перечислить? Спасибо ему великое, что о самых страшных катастрофах предупредил. Это твое дело, Иван Александрович, землю носом рыть, чтобы найти всю информацию, которая нам помочь может.

   К рапорту Селина была приложена распечатка статьи из «энциклопедии», а также справка оперативных служб по каждому из фигурантов событий, поименованных в статье. Селин, не будь дурак, полученную информацию использовал по максимуму, подключив и милицию, и первые отделы, и отделы кадров по всему Ленинграду. На каждого фигуранта были установлены имя, фамилия, отчество, домашний адрес и место работы, должность, семейное положение, пристрастие к алкоголю, факты нарушения общественного порядка, наличие приводов в милицию и т. п.

   Похвалив капитана за находчивость и распорядительность, Серов сам проанализировал события. Он с удовлетворением отметил, что косвенные социальные причины, приведшие к народному выступлению, частично устранены изменившейся внутренней политикой советского правительства. В «энциклопедии» причиной недовольства народа называлась «добровольно-принудительная» подписка на Государственный заём, составлявшая половину зарплаты, а также выход 19 апреля 1957 года Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О государственных займах, распространяемых по подписке среди трудящихся Советского Союза», отсрочившего тиражи выигрышей и погашение облигаций по всем предыдущим займам на 20 лет.

   В текущей версии истории никакой подписки на Госзаём по стране не проводилось. (АИ). Постановления об отсрочке выплат по ранее проводившимся Госзаймам тоже не было, выплаты, погашение облигаций и розыгрыш очередных призов проводились регулярно и в срок, за этим следили очень строго.

   Недавнее – в начале апреля – традиционное снижение цен, которое также проводилось неукоснительно, тоже сделало своё дело. По сообщениям Ленинградского управления КГБ, каких-либо признаков недовольства в городе отмечено не было.

   Тем не менее, Серов отдал распоряжение на время матча «изъять из обращения» под благовидными предлогами всех фигурантов дела – исключительно для профилактики. Изымали, конечно, не прямо со стадиона, и не из людных мест. Сделали проще – пригласили людей «для беседы» к определённому времени, или сразу по окончании рабочего дня.

   – Лучше подержать их в «обезьяннике» до вечера, а потом извиниться и отвезти на служебной машине домой, чем потом сажать на 6-8 лет, – пояснил Серов Хрущёву своё решение.

   Никита Сергеевич с такой постановкой вопроса согласился.

   Матч прошёл спокойно, без каких-либо эксцессов.

37. Р-7

   Пока шла «котовасия» с суборбитальным полётом кота Леопольда, готовилась к своему первому старту ракета Р-7. 30 марта в Загорске были проведены окончательные огневые испытания её лётного варианта. (Б.Е. Черток «Ракеты и люди» )

   Проработанность составленной Главкосмосом программы начала давать свои результаты. К первым стартам Р-7 жидкий кислород ещё подвозили в цистернах, но эти цистерны были уже не обычные, а специальные, спроектированные по аналогии с сосудом Дьюара в Электровакуумном институте, под руководством академика Сергея Аркадьевича Векшинского. Его институт разработал очень экономичную систему для поддержания высокого вакуума в теплоизолирующих полостях хранилищ жидкого кислорода.

   Также отрабатывалась технология использования переохлаждённого кислорода, заливаемого в баки при температуре не -183®С, при которой жидкий кислород мгновенно вскипал от соприкосновения с металлом, а при -200®С или при -210®С.

   (В реальной истории этот вопрос был поставлен Мишиным лишь в 1960-м при создании ракеты Р-9)

   За счёт этого впоследствии удалось снизить потери жидкого кислорода в 500 раз, а также ускорить заправку ракеты с нескольких часов примерно до 1 часа для Р-7. (На Р-9 заправка занимала около 20 мин. Все цифры – по Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)

   На Байконуре уже строился завод по производству жидкого кислорода. К первому старту Р-7 его построить, конечно, не успевали – программа освоения космоса, в которой было запланировано строительство завода, была принята в ноябре 1956 г. Но к тому моменту, как развернутся полномасштабные работы с множеством пусков, завод уже должен был быть готов.

   По ходу тестов в Загорске выявилось множество новых замечаний, которые пришлось устранять уже в Монтажно-Испытательном Комплексе на Байконуре. То, что не успели сделать на заводе, дорабатывала бригада цеха № 39 под руководством Цыганова.

   Количество доработок, особенно замечаний по радиоприборам, было так велико, что стало ясно – запустить ракету до майских праздников невозможно. А тут ещё на Байконур заехал во время своей ставшей уже привычной весенней поездки на целину Никита Сергеевич. (АИ, в реале Хрущёв на Байконур в это время не приезжал)

   Ознакомившись с ходом работ и условиями жизни на полигоне, Хрущёв всех похвалил, поблагодарил за хорошую работу, и строго запретил какие-либо попытки «запуска к Первомаю», о чём заикнулось было командование.

   Продемонстрировав военным внушительный кулак, Никита Сергеевич заявил:

   – И чтоб никакой мне тут показухи к праздникам! Этот старт, – он указал на виднеющиеся на горизонте циклопические конструкции, – знаете во сколько народу обошёлся? А ну как завалится ракета прямо на него, да ё..нет? Никакой спешки, работать приказываю спокойно, методично, с соблюдением всех инструкций и нормативов.

   Наведя порядок, Хрущёв поехал дальше, в Кустанай, а руководство и инженерный состав облегчённо выдохнули и продолжили работу.

   Второй чистовой цикл горизонтальных испытаний отдельных блоков был закончен 30 апреля.

   1 мая был устроен отдых и праздник. Затем началась сборка блоков ракеты в единый пакет. К 5 мая ракета была собрана, завершены электрические и пневмогидравлические проверки всего пакета в сборе. Гидроиспытания были проведены по настоянию Королёва. По ходу испытаний было выявлено и устранено большое количество протечек, возникших из-за тряски в ходе транспортировки блоков ракеты по железной дороге.

   Рано утром 6 мая первая Р-7, погруженная на установщик, соплами вперёд поехала к старту. Тепловоз толкал установщик очень медленно и осторожно – никакая тряска не допускалась, повторно испытать ракету на герметичность топливных магистралей можно было только в МИКе.

   На финальные испытания всех систем уже после установки на старт, вместе с просмотром телеметрических плёнок и подробным разбором выявленных неисправностей ушло 7 суток.

   Все службы от Тюратама до Камчатки, четыре измерительных пункта: Сары-Шаган, Енисейск, Уссурийск, Елизово, не считая двух местных, дальние пункты радиоуправления, службы единого времени, полигонные телеметрические станции доложили о готовности на 15 мая.

   14 мая на стартовую площадку начали доставлять цистерны с жидким кислородом. Утром 15 мая, после окончательных проверок и утверждения их результатов Госкомиссией было принято решение начать заправку.

   Рязанский провёл радиоперекличку со всеми измерительными пунктами, проверив связь. Чтобы уберечь старт на случай аварии, предусмотрели команду отсечения двигателей, но не раньше 12 секунды полёта, чтобы ракета успела отлететь подальше.

   Первоначально предполагалось использовать команду аварийного подрыва. Для этого в конструкции ракеты предусмотрели закладку зарядов взрывчатого вещества. Но после изучения «тех документов» на первых нескольких ракетах от закладки ВВ отказались, и ракеты поступали с завода «разминированными».

   (В реальной истории заряды удаляли прямо на стартовой позиции перед заправкой, при этом уронили внутрь ракеты шайбу от винтов крепления блока управления взрывателем, из-за поисков шайбы задержали старт.)

   На окончательном заседании Госкомиссии Королёв доложил, что «устанавливается расчетная дальность 6314 км. Основными задачами пуска следует считать отработку техники старта, проверку динамики управления полетом первой ступени, процесса разделения ступеней, эффективности системы радиоуправления, динамики полета второй ступени, процесса отделения головной части и движения головной части до соприкосновения с Землей.» (Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)

   На ракете была установлена измерительная головная часть с телеметрической аппаратурой. Испытания ракеты только начинались, необходимо было точно замерить нагрузки и вибрации, действующие на конструкцию, а также параметры траектории. Для этого в измерительной головной части была установлена аппаратура систем РТС и «Трал».

   – Сначала надо обеспечить безопасность страны, – сказал Жуков на заседании Президиума ЦК. – А потом пусть учёные играются в свои спутники.

   Хрущёв был вынужден согласиться.

   Система отделения боевой части была переделана с учётом недопустимости соударения с отделившейся ступенью ракеты. Для этого ступень после отделения головной части притормаживалась.

   Старт был назначен на 21.00.

   Объявили 30-минутную готовность. За главным пультом управления в пусковом бункере занял место Евгений Осташёв. Рядом сидел «стреляющий офицер» Борис Чекунов, впоследствии запускавший все Р-7 начального периода с Байконура. По бокам от них расположились испытатели из Загорска, проверявшие ракету на стендах.

   Левее сидели управленцы во главе с Николаем Алексеевичем Пилюгиным. В нескольких комнатах большого бункера расположился «мозговой центр». Обложившись чертежами и схемами, они были готовы на лету решать возникающие технические проблемы, давать подсказки в случае какой-либо осечки при прохождении схемы пуска.

   По электрической части быстрее всех мужчин разбиралась в хитросплетениях электрических схем Инна Ростокина, она оказалась единственной женщиной, которую Королёв допустил в бункер. Здесь же один из заместителей Королёва – Борис Евсеевич Черток.

   В гостевой комнате бункера ждали старта Неделин, Келдыш, Кузнецов, Ишлинский, Глушко, Мрыкин.

   За 15 минут в бункер спустились Королёв, Носов, Воскресенский, Бармин. Установлена связь с первым измерительным пунктом, где будут отслеживать полёт ракеты. Носов и Воскресенский встали к перископам.

   Наконец, объявили минутную готовность.

   Пошли уже ставшие привычными во время недавних запусков Р-5 команды: «Протяжка», «Ключ на старт», «Продувка», «Ключ на дренаж», «Пуск»

   Чекунов вдавил красную кнопку запуска. Осташёв, глядя на пульт, сообщил:

   – Прошла «Земля-борт».

   Стоящий у перископа Воскресенский сказал:

   – Отошла кабель-мачта.

   Ракета освободилась от связи с землёй. Зажигание. В считанные секунды двигатели вышли на режим.

   – Предварительная...

   Ревущее белое пламя заполнило рукотворный каньон газоотвода под стартом, окутало ракету почти до половины.

   – Промежуточная...

   – Главная! Подъём!

   – Есть контакт подъёма, – сообщил Осташёв.

   Медленно, словно нехотя, гигантская ракета приподнялась на столбе пламени, циклопическим цветком разошлись в стороны удерживающие её опоры.

   – Ракета ушла! – сказал от перископа Воскресенский.

   – Пульт в исходном! – доложил Осташёв.

   Все кинулись наружу по узкой лестнице, чтобы своими глазами проводить первую Р-7, уходящую в ночное небо.

   Ослепительный факел поднимался всё выше. Далеко в вышине косые лучи заходящего Солнца на миг высветили удлинённое тело ракеты.

   Вдруг от белого огонька отделился и полетел в сторону второй, меньший огонёк. Только один, а не четыре, и явно преждевременно. А затем холодный тёмный хрусталь небосвода озарился ослепительной вспышкой. В небе расцвёл огненный цветок, из которого летели во все стороны горящие обломки.

   – Твою ж мать! – разочарованный Королёв готов был рвать и метать. – Ну ведь всё предусмотрели, всю ракету языками вылизали! Что недоучли? Что?

   – Да ладно вам, Сергей Палыч, – попытался успокоить его оказавшийся рядом Мрыкин. – Сами знаете, удачный первый пуск — не к добру. Лучше сейчас покувыркаемся, чем потом проблемы выгребать.

   (Мрыкин Александр Григорьевич, в описываемый момент – начальник Управления опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ Управления заместителя командующего артиллерией ВС СССР, работал с Королёвым, присутствовал на пусках почти всех первых советских ракет)

   – Да это-то понятно, Александр Григорьич, – с досадой ответил Королёв. – Но всё равно обидно. Столько трудов – и всё равно псу под хвост!

   Снова спустились в бункер, в пультовую, куда поступали все доклады телеметристов. Плёнки с записью сигналов телеметрии ещё предстояло проявить и расшифровать, но уже сейчас было ясно, что один из боковых блоков ракеты отделился раньше времени. А вот почему он отделился раньше – как раз и предстояло понять.

   В результате расследования и изучения телеметрии пришли к выводу, что причиной стала неправильная настройка редуктора перекиси водорода в одном из боковых блоков. Чисто человеческая ошибка. Из-за этого блок израсходовал топливо на 3 секунды раньше остальных боковых «морковок», после чего автоматически отделился.

   (Реальная причина аварии РН Р-7 24 декабря 1958 года)

   При несимметричном разделении ракету слишком энергично закрутило, один из ещё не отделившихся блоков оторвался, пробив бак горючего второй ступени. В результате взрыва носитель был полностью разрушен.

   Королёв был зол и разочарован. Столько трудов было положено на выяснение по «документам 2012» всех возможных причин неудачи в первых пусках. И всё оказалось напрасно.

   Ну, не всё. Большинство возможных конструктивных причин было устранено. Пока ещё не устранили причину возможного возникновения высокочастотных колебаний в двигателях боковых блоков. Сама по себе причина была ясна – пульсации давления подачи окислителя на входе в насос, из-за которых возникали пульсации давления в камере сгорания. Их частота неудачно совпадала с собственной частотой колебаний конструкции ракеты-носителя, что закономерно привело бы к резонансному разрушению конструкции.

   Для устранения этого, пусть пока и не проявившегося дефекта ещё предстояло спроектировать и изготовить специальные гидравлические демпферы в магистралях окислителя на входе в насосы.

   Но тут причина аварии была не в конструктивном недостатке, а в элементарной невнимательности при настройке. Ракета была очень сложным техническим объектом, с множеством настраиваемых агрегатов. К тому же, конструкция новая, необлётанная и до конца не отлаженная.

   Прогон двигателей всех ступеней на стендах позволил выявить многие технические дефекты, но выловить при стендовых прогонах вообще всё оказалось невозможно.

   Примерно так Королёв и докладывал Хрущёву на следующий день, уже ознакомившись с плёнками телеметрии.

   Вопреки его ожиданию, Никита Сергеевич известие о взрыве ракеты воспринял спокойно:

   – М-да... Ну что ж... Не первая, и не последняя. Жаль, конечно, изделие сложное и дорогое. Но, хотя бы старт цел, никто не погиб, и научно-технические результаты хоть какие-то получены. Первая ступень ведь отработала почти до конца?

   – Да, Никита Сергеич, буквально трёх секунд не хватило до разделения.

   – Будем надеяться, что вторая попытка пройдёт удачнее. Когда, кстати, планируете следующий запуск?

   – Надо ещё раз всё перепроверить, Никита Сергеич. Думаю, что недели через две.

   (В реальной истории второй запуск, также неудачный, состоялся в ночь с 10 на 11 июня. Ракета осталась цела, но не улетела – один из клапанов был установлен «задом наперёд» и не открылся.)

   – Хорошо, – одобрил Хрущёв. – Клапаны проверьте.

   – Ох... Они мне уже по ночам снятся... Обязательно проверим, Никита Сергеич, – ответил Королёв.

38. Интервью для CBS.

   Заключенный в октябре-ноябре 1956 года мирный договор с Японией привёл к некоторому улучшению двухсторонних отношений Японии и СССР. Не то что бы две столь разные страны вдруг упали друг другу в объятия, но некоторые проекты сотрудничества понемногу начали развиваться. Иногда они обретали весьма необычные формы.

   Из «электронной энциклопедии» аналитики капитана Селина узнали о том, что 27 июня 1957 года вблизи поселков Муя и Усть-Муя в «той истории» произошел подземный толчок силой в 10-11 баллов. Об этом было немедленно доложено Хрущёву. ()

   Никита Сергеевич прежде всего связался с Жуковым, дал команду штабу Гражданской Обороны подготовить план мероприятий по защите населения. Затем он, немного подумав, позвонил Келдышу и спросил:

   – Мстислав Всеволодович, а вы что-нибудь знаете о предсказании землетрясений?

   – Пожалуй, только то, что они непредсказуемы, – пошутил Келдыш.

   – А если у нас есть сведения, что где-то, в известное нам время, произойдёт мощное землетрясение, это не поможет учёным научиться их предсказывать?

   Келдыш мигом сообразил, что речь идёт об информации из будущего.

   – Думаю, Никита Сергеич, что такие сведения геологи и сейсмологи с руками оторвут.

   – А в международных отношениях нам это не может помочь? – спросил Хрущёв. – Ведь есть же страны, очень страдающие от землетрясений? Мне вот про Индонезию говорили...

   – И Индонезия, и Япония, кстати, – ответил Келдыш. – Они действительно на вулканах живут. В Италии Везувий стоит практически возле Неаполя.

   – А давайте мы попробуем эту информацию применить с пользой для СССР? – предложил Хрущёв. – Что-нибудь вроде совместной научной экспедиции устроим?

   Келдыш с энтузиазмом поддержал идею Первого секретаря ЦК. В результате в начале июня 1957 года в посёлок Муя прибыла международная экспедиция, в составе которой были геологи и сейсмологи из СССР, Индонезии, Италии и Японии.

   Само собой, просто так сообщить учёным, да ещё иностранным, что в такую-то дату в этом месте произойдёт землетрясение, было нельзя.

   Мстислав Всеволодович несколько дней ломал голову, потом решил обратиться к специалистам и посоветовался с Иваном Александровичем. Общими усилиями был разработан следующий план.

   Целью совместной экспедиции было предложено проведение взрывного сейсмологического зондирования. Даты нескольких взрывов были подобраны таким образом, что последний эксперимент был назначен на 30-е июня. Землетрясение ожидалось летом, что было удачно в отношении погодных условий. Для привлечения учёных было заявлено проведение достаточно дорогостоящих экспериментов с большим количеством взрывчатки – в шурфы закладывалось по несколько десятков тонн аммонала. Упустить такой шанс сейсмологи не могли.

   Приехавшие учёные привезли и расставили в районе проведения экспериментов множество приборов, чтобы получить общую картину залегания горных пород на обширной территории.

   Были проведены комплексные исследования, советские учёные, работавшие по расширенной программе, провели работы по отслеживанию различных явлений-предвестников землетрясения, от поведения животных до всевозможных феноменов, изучаемых физикой и химией, изменений концентраций веществ, явлений, связанных с электричеством, изменения электрических, и магнитных полей.

   Гефест не подвёл, землетрясение состоялось «в намеченный срок». В результате хребет Удокан поднялся на 1-1,5 метра, а также сместился в северо-восточном направлении на 1-1,2 метра. Намаракитская впадина опустилась на 5-6 метров и произошёл её сдвиг в юго-западном направлении. Одним из наглядных последствий этого стало образование во впадине озера Новый Намаракит, длиной около 3 километров и шириной от 500 до 600 метров. Образовались разрывные трещины глубиной до 20 км с видимым зиянием до 20 м.

   Расставленные на местности приборы зарегистрировали полную картину землетрясения, был локализован его эпицентр, определена глубина залегания, с высокой точностью удалось оценить мощность толчков и скорость распространения ударной волны в породе.

   В результате был собран ценнейший экспериментальный материал, который геологи и сейсмологи стран-участниц экспедиции изучали впоследствии несколько лет. Изучение результатов стало прологом к созданию Международной службы геологической безопасности. Эта организация занялась разработкой средств и методик предсказания землетрясений.

   Однако в СССР пошли несколько дальше. Хрущёв попросил «группу информации» сделать ему подборку по землетрясениям и другим природным катастрофам. Подборка была, возможно, неполная, но впечатление производила.

   Решение Первого секретаря последовало незамедлительно. Через неделю он представил на заседании Президиума ЦК записку с инициативой создания Министерства по Чрезвычайным Ситуациям. В перспективе же Никита Сергеевич предлагал создать Международную Спасательную Службу, оснащённую современной медицинской и спасательной техникой, транспортом – прежде всего – транспортной авиацией, и имеющую в личном составе квалифицированных специалистов.

   МЧС было создано уже летом 1957 года. Ему были переданы несколько эскадрилий транспортной авиации, вначале на самолётах Ли-2, а затем, по мере освоения в серийном производстве – более тяжёлых Ан-12.

   Международная Спасательная Служба была создана несколько позднее, но уже как общая структура ВЭС. С самого начала МСС позиционировалась как исключительно гуманитарная организация. Она координировала свои действия с ООН и Международным Комитетом Красного Креста, что позволило затем расширить её зону ответственности далеко за пределы стран ВЭС.

   Эту инициативу с особенным энтузиазмом поддержали Индонезия и Китай. Некоторые страны, не входившие в ВЭС, также проявили интерес к участию в проекте спасательной службы. Первой из них была Япония, затем к организации присоединились Бельгия, Франция, Италия и США.

   Участие стран НАТО в одном, пусть и гуманитарном, проекте с Советским Союзом и другими социалистическими странами по тем временам было неслыханным политическим прорывом.

   Только совместными научными и гуманитарными проектами международное сотрудничество не ограничивалось. Та же Япония в конце 50-х была совсем не такой технически развитой страной, как сейчас. Разрушенное войной хозяйство ещё не было до конца восстановлено, к тому же в стране хозяйничали американцы.

   О каком-либо серьёзном сотрудничестве в условиях присутствия американских оккупационных сил говорить не приходилось. Однако Хрущёв воспользовался случаем и попытался продвинуть хотя бы некоторые проекты сотрудничества в сфере культуры, не без основания полагая, что чем больше народы узнают друг о друге, тем легче будет перейти к совместным экономическим проектам.

   В кинотеатрах Японии начали периодически показывать советские фильмы и мультфильмы. Их переводом и озвучкой занималась совместная советско-японская студия в Токио. Советские мультфильмы 50-х отличались очень подробной и качественной рисовкой, и пользовались заслуженным успехом у привыкших к тщательности японцев.

   Суборбитальный полёт кота Леопольда, разрекламированный с подачи Хрущёва по всему миру – космический кот стал звездой эфира на канале ONN – стал мощным катализатором для отечественной анимации. Узнав из газет о полёте, Вячеслав Михайлович Котёночкин постарался ускорить работу. И тут история совершила неожиданный поворот.

   В его студию зашёл Лев Константинович Атаманов, а вместе с ним – совсем молодой японский парнишка, по виду – ещё школьник, учащийся старших классов, и переводчик.

   – Вячеслав Михайлович, я вам тут помощника привёл, – сказал Атаманов. – Вот, молодой человек из Японии, приехал к нам по своей собственной инициативе. Очень интересуется мультипликацией, хочет стать художником-мультипликатором, а в перспективе – режиссёром.

   – И, знаете, мне тут рекомендовали из компетентных органов... – понизив голос, произнёс Атаманов, многозначительно не закончив фразу, – так вот, мне рекомендовали к этому юноше присмотреться. Даже, вот, переводчика прислали...

   – Гм... – озадаченный Котёночкин не знал, что и сказать. – Ну, что ж... Давайте для начала познакомимся, молодой человек. Как вас зовут?

   – Миядзаки Хаяо, – скромно ответил японец. (В реальной истории Хаяо Миядзаки в 1957 году было 16 лет. Будучи в последнем классе старшей школы Тоётама, он увидел в кино анимационный фильм «Хякудзядэн» – «Легенда о белой змее». По его собственным словам, именно с этого момента он твёрдо решил стать аниматором. )

   Как выяснилось затем, Миядзаки-кун увидел в кинотеатре мультфильм, который его поразил естественностью движений персонажей и тщательностью рисовки. Мультик оказался... советским. Потрясённый Хаяо пересмотрел все немногие советские мультфильмы, которые показывали в Японии (АИ), и выяснил, что озвучивают их на совместной студии в Токио.

   Он немедленно отправился искать студию, и отыскал. Там вместе работали японцы и несколько советских специалистов. Аниматоров в студии не было – только озвучка. Тем не менее, парню предложили нарисовать пару мультипликационных персонажей. Результат понравился и японцам и русским.

   Тем более, «в составе делегации» была «личность в штатском». Серов дал указание проверять по «электронной энциклопедии» всех иностранных граждан, выходящих на контакт. Информация по привычным каналам докладывалась в Центр, а уже там аналитики передавали имена контактёров «группе информации», даже не подозревая, чем эта группа в действительности занимается.

   «Пробив» молодого японца по «энциклопедии», капитан Селин понял, что в невод попала золотая рыбка. Он немедленно доложил по ВЧ генералу Серову – право прямого доклада ему было дано, несмотря на невысокое звание.

   Серов за прошедшие годы тоже научился быстро ориентироваться и использовать столь необычный источник информации. Он запросил у Селина насколько возможно подробную справку, а в Токио полетела шифровка с требованием «развить отношения с контактом».

   Токийская резидентура проявила находчивость. Прежде всего, пареньку искренне сказали, что его манера рисовки весьма неплоха, и попросили оставить свои координаты, чтобы была возможность связаться.

   С телефонами в Японии тогда было непросто, потому Миядзаки-кун записал свой домашний адрес и имя. Уже через пару дней его пригласили на студию для беседы. Ему сказали прямо: «У вас хорошие перспективы, вам надо учиться на аниматора. Мы приглашаем вас в Советский Союз, на студию «Союзмультфильм».

   Миядзаки Кацудзи полученному приглашению не обрадовался. Он был твёрдо намерен отправить сына в престижный университет Гакусюин, где учились, в том числе, японский император Хирохито и его будущий преемник Акихито.

   Миядзаки-кун отца уважал, но был твёрдо настроен исполнить свою мечту. В конце концов, университет есть и в Москве. Хрущёв и сын сошлись на компромиссном варианте: Миядзаки-сан отпустил сына в Москву на каникулы, а там видно будет.

   Вячеслав Михайлович Котёночкин об истинном уровне участия компетентных органов в судьбе молодого японца, разумеется, осведомлён не был. Да его это и не слишком интересовало. Парнишка рисовал отлично, да и идеи высказывал полезные и грамотные.

   Несмотря на мешавший поначалу языковой барьер, Миядзаки-куна немедленно приставили к делу. Тем более, когда он узнал, что русские коллеги делают мультфильм о первом полёте кота в космос, Хаяо тут же предложил не только свои услуги, но и стал выдавать идеи по сюжету. Как многие школьники, он был энтузиастом, а начавшееся освоение космоса увлекло и воодушевило многих.

   С его подачи в сюжете появилась очаровательная Неко-тян, подруга для кота Леопольда, скромная как истинная японка, в классическом белом кимоно, расшитом цветами сакуры.

   В это же время, для ускорения работы, Котёночкину передали информацию о приёмах ограниченной анимации, широко применяемой позднее в аниме. Для пробы коллектив Вячеслава Михайловича попытался сделать в этой технике короткий ролик, всего лишь для оценки скорости анимирования. Результаты впечатлили. Получалось значительно быстрее, дешевле, либо можно было снять более длинный и сюжетно наполненный фильм.

   Котёночкин переговорил с Атамановым, показал ему снятый ролик и свои намётки по сюжету. Предлагалось снять уже не 10-минутную серию, а несколько. Но требовалось увеличение финансирования и расширение штата аниматоров.

   Атаманов поддержал Котёночкина перед руководством. Деньги выделили. Более того, была организована совместная советско-китайская студия мультипликационных фильмов. Для китайцев это был шанс устроиться на хорошую работу, а для «Союзмультфильма» – эффективное и недорогое решение.

   Речь шла, разумеется, о чисто технической работе – прорисовке фонов по фотографиям с помощью пантографа, раскраске контурных фигур, уже нарисованных профессиональными аниматорами, прорисовке промежуточных фаз движения. Т. е. на китайских непрофессиональных помощников были возложены пусть не творческие, но необходимые и весьма трудоёмкие операции. Такую же схему широко применял Уолт Дисней.

   Младший Миядзаки проработал на «Союзмультфильме» недолго – каникулы кончились, и пришло время возвращаться в Японию. Но несколько недель, проведённые в СССР в первом прикосновении к любимому делу стали определяющими. Закончив университет, он снова вернулся в СССР для стажировки на «Союзмультфильме», а через два года, уже в Японии, им была основана совместная советско-японская анимационная студия, занимавшаяся не только озвучкой, но и выпуском полноценных мультфильмов.

   31 мая 1957 года Хрущёв дал интервью американской телекомпании CBS. Это было первое в истории телевизионное интервью политического лидера Советского Союза репортёру иностранной державы. Ранее он уже неоднократно давал интервью западным журналистам, их публиковали в газетах. Никита Сергеевич с удовольствием беседоовал с западными репортёрами, считая, что таким образом он доносит наше советское видение мира до западного читателя, отгороженного «железным занавесом». Ведь «занавес» работал в обе стороны, исключая любые контакты, любую возможность достижения взаимопонимания.

   Инициатором интервью стал телерепортёр CBS Дэниэл Шорр. Он вёл на CBS программу «Лицом к нации». Шорр написал Хрущёву письмо, объяснил, что его программу смотрит большинство телезрителей США, и в ней к американцам уже обращались почти все мировые лидеры.

   Никита Сергеевич не мог упустить такую возможность – обратиться к американцам напрямую. Телешоу после запуска первого спутника было не в счёт – там главными действующими лицами были учёные, а Хрущёв, хоть и играл роль телеведущего на пару с Левитаном, сам не имел возможности подробно высказать свои взгляды.

   Из США в Москву доставили телевизионную аппаратуру – примерно полтонны. Под телестудию определили отделанный тёмными дубовыми панелями зал заседаний Президиума ЦК. Он соединялся дверью с кабинетом Первого секретаря. Зал выглядел практически так же, как и при Сталине, только на столиках, расставленных вдоль стен, добавились новые модели, миниатюрные копии изделий советских заводов. Их дарили Главные конструкторы, директора заводов, секретари обкомов. Хрущёв любовно коллекционировал преподнесённые ему модели, гордился ими не меньше, чем сами авторы новых разработок, с удовольствием демонстрировал достижения советской науки и техники западным визитёрам. (см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

   Подготовка аппаратуры была долгой – несколько часов. Всем запретили курить – Первый секретарь не курил сам, и не переносил табачного дыма. Тут же были и советские телевизионщики. Рядом с каждой американской камерой устанавливали советскую – для страховки от возможной фальсификации. Мало ли что там американцы сами намонтируют, а имея собственную копию интервью, мы всегда сможем вывести их на чистую воду.

   Для полной объективности Хрущёв пригласил и репортёров канала ONN (АИ) Их присутствие могло гарантировать объективность передачи его ответов всему миру.

   Все нервничали. Для телевизионщиков – и наших, и американских – это было первое интервью в Кремле. Хрущёв тоже был на нервах, ходил взад-вперёд по ковровой дорожке от письменного стола до двери и обратно, останавливался у окна, смотрел на внутренний дворик, окружённый зданием Совета Министров, снова ходил...

   Репортёров предупредили, что с их помощью Хрущёв «хочет улучшить отношения с Соединенными Штатами». Шорр от имени CBS заверил, что их вопросы будут заданы с той же целью.

   В «той истории» Никита Сергеевич, не выдержав, сорвался, открыл дверь и наорал на репортёров: «знает он этих пройдох-журналистов, им одно удовольствие «выискивать блох», высасывать из пальца провокации…» (см. С.Н. Хрущёв «Реформатор») Сейчас он решил поступить иначе.

   Никита Сергеевич вышел из своего кабинета в превращённый в студию зал заседаний Президиума ЦК, тепло приветствовал Шорра и остальных присутствующих, уселся в кресло за столом. Шорр с микрофоном в руке сел рядом. Микрофон для Хрущёва прикрепили на столе. Маленьких микрофонов, закрепляемых на лацкане пиджака тогда не было, использовались монстрики величиной с пачку сигарет, но скруглённой формы.

   Он решил сразу взять инициативу на себя, не позволяя телевизионщикам вести интервью в желаемом для них ключе. (АИ)

   – Я рад приветствовать вас, господин Шорр, и всех ваших коллег, – сказал Никита Сергеевич. – Чтобы американским телезрителям было понятно, мы с вами сейчас находимся в Зале заседаний Президиума ЦК КПСС. Это, фактически, святая святых Советского Союза, комната, где принимаются наиболее важные решения на государственном уровне. С планировкой американского Белого Дома сравнивать сложно, у вас аналогом этого зала можно назвать Зал Кабинета (зал, где проходят заседания Кабинета министров Соединённых Штатов, рядом с Овальным кабинетом Президента). Вот за этой дверью находится мой рабочий кабинет, если вам интересно, чуть позже мы сможем туда заглянуть. Он не такой роскошный, как Овальный кабинет, но площадью побольше. Это чтобы вы потом, у себя в США, не говорили, что русские патологически скрытный народ и никому ничего не показывают. (АИ)

   Дэниэл Шорр от удивления едва не проглотил микрофон. Хрущёв захватил инициативу в свои руки и повёл наступление дальше.

   – Прежде чем вы, господин Шорр, начнёте задавать свои вопросы, я вам тоже задам несколько вопросов, – сказал он. – Вот вы уже не первый день в Москве, успели многое посмотреть. Признайтесь прямо сейчас, перед вашими телезрителями – вы хотя бы раз видели в СССР на улице медведя?

   – Нет, господин Хрущёв, ни разу не видел, – был вынужден признать ошарашенный таким натиском комментатор CBS. – Москва – очень красивый и вполне цивилизованный город.

   – Так почему же в вашей прессе представляют русских дикарями, у которых медведи ходят по улицам, играют на балалайках и пьют водку? – наседал на него Хрущёв.

   – Понимаете, у нас ведь свободная пресса... – начал мямлить Шорр. – Корреспондент имеет право выражать любое свое мнение, каким бы оно ни было...

   – Даже если это мнение представляет собой совершенно абсурдную ложь и дикие измышления? – не отступал Никита Сергеевич.

   – Э-э-э... Господин Хрущёв, я могу говорить только за себя... Но я заверяю вас, что никогда не публиковал лжи о вашей стране!

   – Вот и впредь публикуйте только правду, – сказал Никита Сергеевич. – Договорились?

   Шорр молча кивнул.

   – Ну что ж, теперь задавайте ваши вопросы.

   Интервью прошло успешно. Как рассказывал потом Шорр, Хрущёв показал себя «располагающим, и одновременно неуловимым и строгим собеседником». Он кратко ответил на вопросы о глушении передач «Голоса Америки», а основное время посвятил теме поддержания мира и улучшению отношений с США.

   Также Шорр спрашивал его о перспективах развития экономических отношений стран ВЭС, политической направленности этого небывалого союза государств, охватившего 2/3 Евразии, допытывался о наличии разногласий внутри организации. (АИ) Хрущёв отвечал уклончиво, напирая на экономический характер сотрудничества.

   В целом, как позже сказал Шорр, «все это Хрущев говорил и раньше, в интервью не оказалось ничего сенсационного. Будучи слишком «внутри» происходившего, — поясняет Шорр, — я упустил главное: сенсацию, огромные газетные заголовки по всему миру сделало само появление Хрущёва, живого, здорового и совсем нестрашного в американских домах на экранах телевизоров» (см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

   После этого интервью у Шорра установились, можно сказать, дружеские отношения с советским лидером. Хрущёв уважал американского комментатора за проявленную объективность, за то, что он ничего не переврал в интервью, по обыкновению репортёров.

   25 мая 1957 года в Москве открылась высотная гостиница «Украина»

   2 июня у Никиты Сергеевича был важный день – женился младший сын, Сергей. После свадьбы молодожёны отправились не в свадебное путешествие куда-нибудь за границу, а в Загорск, на преддипломную практику, которая проходила на секретном «Скобяном заводе». Предприятие осваивало серийное производство ЭВМ. Всю рабочую неделю они проводили на заводе, приезжая в Москву только на выходной.

   4 июня 1957 года открылся первый в стране универмаг товаров для детей – «Детский мир». Построили его в Москве на Лубянской площади, несмотря на возражения Серова, который опасался появления рядом со штаб-квартирой КГБ объекта, ежедневно привлекающего массу посетителей. Иван Александрович даже отправил официальную записку Хрущёву. Но Никита Сергеевич имел своё мнение, и опасения Серова отклонил.

   Он следил за ходом строительства из окна автомашины, утром по дороге в ЦК и вечером, возвращаясь домой, и не только. Пару раз без предупреждения останавливался возле стройки, прося шофера притормозить, поднимался на этажи ещё недостроенного магазина, сам придирчиво проверял качество работ.

   Открытие «Детского мира» превратилось в праздник – другого такого магазина с подобным изобилием детских товаров в Москве не было, не говоря уже о других городах. Там была и одежда, и специализированная детская мебель, и игрушки на любой возраст.

   К открытию универмага наладили выпуск новых, ещё небывалых игрушек – разработали несколько развивающих наборов-конструкторов, пока в основном с металлическими деталями – производство пластмасс лишь осваивалось.

   А в планах Хрущёва уже был намечен выпуск масштабных моделей советской военной и гражданской техники – эту тему он считал важной составляющей частью патриотического воспитания. Сдерживало пока отсутствие литьевых машин для литья под давлением и дороговизна разработки пресс-форм.

   7 июня 1957 года объявили о создании Союза кинематографистов СССР. До того кино числилось в Министерстве культуры на правах производственного главка. Теперь киношников уравняли в правах с писателями, композиторами, художниками и архитекторами.

39. Вторая попытка.

   Неудачный первый пуск Р-7 повлиял на принятие некоторых важных решений. Королёв ввёл перекрёстный контроль за выполнением всех испытаний и настроечных операций. Кроме того, по его просьбе Хрущёв поручил министру авиапромышленности Дементьеву передать Главкосмосу два дирижабля: ставший уже обычным «Киров» грузоподъёмностью 50 тонн и 70-тонник типа «Менделеев».

   При необходимости для транспортировки «тяжёлых, негабаритных, особо хрупких грузов», как была хитро названа в записке Хрущёва ракета, Главкосмосу разрешалось вне очереди привлекать уникальный дисковый 100-тонный «Циолковский». Таких гигантов в СССР было пока что построено только два, поэтому очередь на их использование у предприятий и организаций достигала нескольких месяцев.

   Вторую ракету Р-7 вывезли на старт 5 июня. В этот раз подготовка и испытания на стартовом комплексе шли значительно быстрее, так как уже появился некоторый опыт. Ракету подготовили за 5 дней. (Согласно Б.Е. Черток «Ракеты и люди») На ней вновь была установлена измерительная головная часть с аппаратурой системы «Трал».

   Во время испытаний в МИКе Королёв лично проверил правильность установки всех клапанов. Когда Пилюгин заикнулся о необходимости ввести в управляющий контур ракеты интегратор по углу вращения ИР-ФИ, Сергей Павлович спустил на него такого «Полкана», что Николай Алексеевич ретировался едва ли не бегом.

   (В реальной истории из-за некорректной работы интегратора ИР-ФИ была потеряна третья по счёту ракета Р-7)

   10 июня вторая Р-7 была заправлена и подготовлена к старту. Это была «машина №6», в «той истории» считавшаяся «несчастливой». (Первые 4 собранных ракеты предназначались для различных наземных испытаний, 5-я была потеряна при первом пуске).

   Перед стартом мандраж был у всех. Взлетит или не взлетит? Не подведут ли системы управления? Отделится ли боевая часть, дойдёт ли до полигона целой? Вопросов было море, ответов не было ни на один.

   Старт назначили на 23.00 местного времени, т. е. 21.00 по Москве. В это время на Камчатке было уже достаточно светло, чтобы наблюдать ожидаемый вход головной части в атмосферу и затем отыскать место её падения.

   Государственная комиссия дала разрешение на старт.

   Встали на возвышения у перископов позади главного пульта Носов и Воскресенский. Измерительные пункты по трассе полёта один за другим доложили о готовности. Вставил в пульт и повернул главный стартовый ключ Евгений Осташёв. Теперь предстартовые и стартовые процедуры идут в автоматическом режиме, по командам программно-временного устройства, чтобы исключить любые человеческие ошибки. Протянуты и подмотаны по команде «Протяжка» плёнки для записи телеметрии. Самописцев с бумажными лентами ещё не было, вместо них использовалась киноплёнка.

   Продута азотом топливная система, чтобы убрать пары кислорода.

   Осташёв повернул ключ, закрыв дренажные клапаны. Туман от испарения жидкого кислорода исчез. Только что окутанная туманом гигантская ракета предстала перед всеми в лучах прожекторов.

   Прошла команда «Протяжка-2», плёнки промотались дальше, началась запись параметров стартового комплекса и ракеты.

   Включился наддув баков, теперь ракета держит устойчивость на внутреннем давлении.

   Кабель-мачта отошла от ракеты, включились её аккумуляторы.

   Пошёл отсчёт. Зажигание.

   Под ракетой мелькнула первая робкая вспышка, осветив белым светом циклопические конструкции котлована. Заплясали в котловане под ракетой оранжевые языки пламени. Все замерли.

   Если сейчас произойдёт задержка, двигатели не выйдут на режим – автоматика через несколько секунд их отключит, и старт будет сорван. Придётся сливать компоненты топлива и везти ракету обратно в МИК на просушку – керосин уже попал в камеры сгорания, и повторная попытка зажигания может привести к взрыву.

   Нет, всё в порядке, несколько секунд – и двигатели вышли на режим. Оранжевое пламя окутало ракету почти до середины, до места крепления боковых «морковок» первой ступени. Ракета, ещё удерживаемая силовыми фермами старта, ревела, словно от нетерпения. Тяга двигателей превысила массу носителя, поток воздуха, увлекаемый факелом вниз, в рукотворный каньон под стартом, сорвал с ракеты окутывающую её стену огня.

   Лепестками цветка разошлись в стороны опоры старта. «Дюймовочка» весом в 270 тонн, приподнялась, разорвав контакт подъёма, и плавно, медленно пошла вверх.

   Спотыкаясь о ступени лестницы, толкая друг друга в темноте, люди высыпали из бункера и смотрели в чёрное ночное небо, прикрывая руками глаза от ослепительного белого света факела.

   Из репродуктора разносились по громкой связи сообщения с наблюдательных пунктов:

   – Пять секунд, полёт нормальный.

   – Десять секунд, полёт нормальный.

   Ракета уходила всё выше, люди, не отрываясь, смотрели вверх, напряжённо ожидая, произойдёт ли разделение ступеней. Факел при взгляде сбоку, от бункера, был похож на ослепительно сияющую пятиконечную звезду с длинным огненным хвостом.

   Высоко в тёмном небе от яркого белого пятнышка факела одновременно отделились четыре маленьких огонька. Четыре! По трансляции разнеслось торжествующее:

   – Есть отделение первой ступени!

   Люди уже кричали «Ура!», поздравляли друг друга. Главный Конструктор всё ещё напряжённо ждал докладов с измерительных пунктов, боясь услышать, что что-то пошло не так. Но все доклады проходили нормально, сообщая о штатной работе бортовых систем.

   Кинотеодолит КТ-50 и кинотелескоп КСТ-80, наводящиеся по сигналам сдвоенного радиолокатора, следили за полётом ракеты на расстоянии не менее 500 километров. Кинотеодолит измерял параметры траектории, а кинотелескоп с фокусным расстоянием 10 метров снимал процесс разделения ступеней. (По учебному фильму «Испытание МБР Р-7» Как они выглядели, можно посмотреть здесь http://kik-sssr.ru/IP_4_Turatam_old.htm)

   Королёв опасался, что подведёт аппаратура управления. Все приборы пока что испытывались только на стендах, в режиме телеметрии. Как они поведут себя в полёте – не знал никто.

   Аппаратура отработала штатно. Позже, когда расшифровали сигналы системы «Трал» – убедились, что сбоев не было. По трансляции объявили:

   – Есть отделение головной части.

   С первого измерительного пункта, где был установлен монитор «Трала», в реальном времени отображавший некоторые параметры в виде зелёных столбиков на экранах электронно-лучевых трубок, Голунский и Воршев доложили, что разделение прошло успешно, соударений головной части и второй ступени не зарегистрировано. (АИ)

   Королёв связался с Камчаткой.

   – Гостей ждёте?

   – Все готовы, – ответили с полигона.

   Головная часть вошла в атмосферу раскалённым болидом, прочертив в небе хорошо заметную светящуюся полосу. Её полёт контролировался дирижаблем ДРЛО, а также наблюдался визуально, средствами приборного контроля, и с поднятых в воздух вертолётов.

   Камчатка сообщила, что отклонение от точки прицеливания составило около 3-х километров к северу. При расчётной мощности термоядерной БЧ в 800 килотонн это было почти приемлемо.

   На месте падения головной части образовался кратер диаметром около 12 метров. Вся аппаратура была полностью разрушена. Никто и не надеялся, что какие-либо приборы уцелеют.

   Когда по трансляции объявили, что головная часть достигла цели, люди бросились обнимать друг друга, кто-то закричал «Ура!», Мрыкин и Келдыш поздравляли Королёва. На позиции воцарилась атмосфера праздника.

   Принятые меры контроля помогли. Ещё сырая, неотработанная ракета уже во втором запуске выполнила полётную программу. Были мелкие замечания по работе некоторых бортовых систем, выявленные после проявки и анализа плёнок с записью параметров «Трала». Но в целом испытания можно было считать удачными.

   Королёв спустился в бункер и начал звонить в Москву. Там шёл десятый час вечера, но он знал, что абонент на другом конце провода не спит, и с нетерпением ждёт известий.

   – Хрущёв слушает, – послышался бодрый голос в трубке.

   – Здравствуйте, Никита Сергеич! Докладывает Главный конструктор Королёв, – разговор шёл по защищённой линии ВЧ, можно было не опасаться и говорить как есть. – Запуск прошёл успешно, сейчас готовимся проявлять и анализировать плёнки. С Камчатки сообщили – наблюдали падение объекта в расчётном районе.

   – Молодцы! Поздравляю! – в голосе Первого секретаря ЦК отчётливо слышалось торжество. – Спасибо, Сергей Палыч, от всего сердца, спасибо! Порадовали старика!

   Разговор был коротким, Хрущёв лишь уточнил пару технических моментов, о которых успел узнать за время общения с ракетчиками, и отключился.

   Поднявшись из бункера на поверхность, Королёв попал в круговорот радостных, празднующих людей. Вокруг него тут же собрались остальные члены Совета Главных конструкторов, его заместители, подошёл председатель ГосКомиссии Руднев.

   (Руднев Константин Николаевич, в 1957-58 гг зам Председателя Госкомитета по оборонной технике, председатель Госкомиссии на испытаниях Р-7)

   Королёв официально доложил Рудневу об удачном завершении полёта.

   – Это надо отметить, – сказал Константин Николаевич, выслушав рапорт.

   – Приглашаю ко мне, – сказал Королёв. – Нина Ивановна мне шоколадный торт прислала, большущий, мне одному не одолеть. Помощники нужны.

   (В реальной истории торт был вручен Б.Е. Чертоку как утешительный приз, когда он остался руководить на полигоне подготовкой к 3-му пуску, а все Главные уехали обратно в Москву. Тем не менее, торт был, это реальный факт. Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)

   После удачного запуска Р-7 Хрущёв собрал на совещание НТС СССР руководство Главкосмоса и основных разработчиков ракетно-космической техники, атомщиков, а также военных. Устинов, Келдыш и Королёв по его просьбе подъехали за час до начала общего совещания. С «посвящёнными в Тайну» разговор был особый. Никита Сергеевич пожалел, что отсутствовал Курчатов – он не успевал приехать до начала общего совещания.

   – Ну, молодцы. Проходите, присаживайтесь, – довольный успешным запуском Хрущёв всегда был радушным хозяином, однако сразу перешёл к делу.

   – Сергей Палыч, ракету мы запустили, – сказал он. – Что дальше?

   – Военные требуют начинать лётно-конструкторские испытания Р-7 в варианте МБР, – ответил Королёв.

   – А вы сами как думаете? – спросил Хрущёв.

   – Глупость это. Спутник запускать надо.

   – Именно, – Хрущёв веско приложил ладонью об стол. – Р-7 – ракета ни разу не боевая, я это Георгию и Митрофану Иванычу уже раз десять вдалбливал. Один стартовый комплекс «семёрки» обходится в полмиллиарда рублей. Подготовка к пуску – пять-семь суток. Тогда как всего один запущенный нами спутник вогнал Штаты в панику.

   – Никита Сергеич, но ведь задница-то по-прежнему голая! – сказал Устинов. – Чем супостата пугать будем? Один раз они спутника испугались. Второй раз – не прокатит. Вон, кот ваш их только разозлил.

   – У тебя, Дмитрий Фёдорович, до прошлого ноября вообще ничего не было, кроме твоих ложных ракетных позиций, – ответил Хрущёв. – И что, напали американцы?

   – Нет, но... вдруг узнают, что позиции ложные? Кто тогда им помешает напасть? Бомбардировщиками не отобьёмся. А по «тем документам» ясно, что даже 4 старта Р-7, что были построены, уже их отрезвили, – сказал Устинов.

   – Да не четыре старта их отрезвили, а то, что они не знали, сколько всего у нас МБР, – ответил Хрущёв. – В «той истории» ложные ракетные позиции тоже строили. Американцы тогда предположили, что у нас примерно 44 реальных ракеты, и то струхнули. А сейчас у тебя 360 пусковых, из которых сколько построены по реальным спецификациям?

   – Двести, – ответил Устинов. – Точнее, двести сорок.

   – То есть, как только Янгель начнёт делать свою Р-16, мы сможем немедленно ставить её на боевое дежурство на уже подготовленные позиции, и с уже натренированными на макетах расчётами, так? – спросил Хрущёв.

   – Так, – проворчал Устинов. – Но до Р-16 ещё далеко. Михаил Кузьмич только-только в конце июня Р-12 на испытания выкатит.

   – Челомей всё ещё своими ПКР занят! – посетовал Никита Сергеевич. – Нельзя его сейчас с этой работы срывать. А то я поручил бы ему недорогую межконтинентальную сделать.

   – Фантазёр ваш Челомей, – буркнул Устинов. – И прожектёр.

   – Фантазёр не фантазёр, а в той истории тысячу УР-100 напилил и паритет с Америкой обеспечил, – возразил Хрущёв. – Я сужу по делам, а не по родству. Не думай, что если он мне свояк, так я ему доверяю больше, чем Сергей Палычу, или Янгелю.

   Устинов помрачнел. Челомей был ему поперёк горла, но сделать он ничего не мог. За Челомея горой стояли и флот и Хрущёв.

   – Сергей Палыч, а с вашей разработкой РТ-2 как дела? – спросил Дмитрий Фёдорович.

   – Если честно – не очень хорошо, – признался Королёв. – Это, скорее, задача на перспективу. Сейчас очень много сил и времени отнимает «семёрка». Да и атомщики не радуют – головную часть массой менее полутора тонн разработать пока не могут, а у РТ-2 забрасываемая масса получается всего 600 килограммов. И с хранением крупных твердотопливных зарядов пока что есть сложности. В общем, при всём желании, раньше 1960-61 года РТ-2 на испытания не выйдет.

   – Щёлкин обещал в скором времени сделать боеголовку полегче, – заметил Хрущёв.

   – Всё равно с гироскопами пока плохо, Никита Сергеич, – ответил Королёв. – Раньше 59 года мы нормальных гироскопов не получим, хоть и начали по ним работы раньше. Три года надо, минимум. Единичные образцы высокооборотных гироскопов мы получаем, но это лабораторное производство.

   (В реальной истории первые гироскопы, обеспечивающие достаточную точность на межконтинентальных дальностях наша промышленность освоила где-то к 1963-1964 г)

   – Вот и я говорю, раз пока нам американцам напугать нечем, будем их пугать тем, что есть, – ответил Хрущёв. – тяжёлый научный спутник у вас готов, Сергей Палыч?

   – Готов, Никита Сергеич, мы же его по вашему указанию ещё в 54-м готовить начали, – ответил Королёв.

   Речь шла о спутнике, известном в нашей истории как «Спутник-3». Это был крупный аппарат массой 1327 кг, несущий 12 научных приборов.

   – Вот его и запустим, – решил Хрущёв. – И дальше, в процессе испытаний ракеты, будем запускать головные части и спутники попеременно. Проводить лётно-конструкторские испытания и отрабатывать ракету всё равно надо, сами собой все её недостатки не вскроются, так?

   – Конечно, – подтвердил Королёв.

   – А стрелять такими ракетами – удовольствие недешёвое. Спутник у вас один подготовлен?

   – Три.

   – Это хорошо. На случай, если ракета откажет. Так и договоримся, – сказал Хрущёв. – С радиационными поясами разобраться не забудьте. Не хрен приоритет их открытия какому-то там ван Аллену отдавать.

   – Уже учли, – кивнул Королёв.

   – А дальше вы что планируете?

   – Дальше, Никита Сергеич, надо отрабатывать орбитальный корабль-спутник для полёта человека, – убеждённо сказал Королёв. – Михаил Клавдиевич над ним сейчас работает, совместно с Феоктистовым. Ну, а пока корабль не готов, можно попробовать запускать автоматические межпланетные станции к Луне, Марсу, Венере. Я вот тут с Лавочкиным переговорил, хочу передать его заместителю Бабакину всю тематику АМС для Луны, Венеры и Марса. А то На Тихонравова и Феоктистова получается слишком большая нагрузка – они и 5 типов спутников делают, и пилотируемый корабль, и АМС ещё... Семён Алексеич с Георгием Николаичем не возражают, скорее даже проявляют интерес.

   – Тематику АМС Бабакину передавайте. Луноход у него получился, так может, году к семьдесят первому и марсоход сделает? Посадочную площадку присматривать надо, – согласился Хрущёв. – Постановление готовьте совместно, я протолкну. Спутники для народного хозяйства запускать надо, Сергей Палыч! Прежде всего – связь. Фоторазведка для военных. Навигация. Разведка погоды.

   – Да понимаю я, Никита Сергеич! Во всех этих направлениях работа идёт, но по каждому из них что-то нас держит, – посетовал Королёв. – По спутникам связи – пока держит отсутствие надёжной силовой электроники и долгоживущих солнечных батарей. Каждый месяц по спутнику запускать – страна без штанов останется.

   – Для фоторазведки нужен корабль, аналогичный пилотируемому кораблю-спутнику, то есть, со спускаемым аппаратом, способным доставить отснятую плёнку с орбиты на Землю. Передавать высококачественное изображение по телевидению на сегодняшний момент невозможно. Получим возвращаемый корабль-спутник – будет и фоторазведчик.

   – Для навигации нужны атомные часы и опять-таки – долгоживущий источник энергии. Долгоживущий – это хотя бы год. Ни того ни другого пока не создано, – Королёв мрачно загибал пальцы. – Атомные часы получим, скорее всего, в следующем году, Николай Геннадьевич Басов над ними работает, а вот с энергоисточником пока глухо.

   – Для разведки погоды оптика высокого разрешения не нужна, сгодится обычная система на основе современного телевидения. Если только удастся решить проблему долгоживущих солнечных батарей, чтобы работали не месяц, а хотя бы полгода, лучше – год, тогда и разведка погоды получится.

   – Для спутников СПРН нужна точная навигация, чтобы засекать место старта и от него рассчитывать траекторию.

   Королёв развёл руками, глядя на Хрущёва.

   – Ясно. Выше головы не прыгнешь, – подытожил Никита Сергеевич. – С энергетикой будем решать. Малогабаритный атомный реактор на спутнике поставить можно? У нас же Бондарюк над таким реактором работает.

   – Теоретически – да, практически получится тяжёлое и опасное устройство, – пояснил Королёв. – Особенно в случае аварии носителя. Бондарюк радиоизотопный источник делает. Он тоже опасный, но не такой тяжёлый. Но большого количества энергии не даст. С реактором можно получить побольше, но всё упирается в преобразователь. Если бы иметь на борту турбинку, можно было бы атомным реактором обеспечить аппарат энергией. Но турбинка будет работать как гироскоп. Такой аппарат будет плохо маневрировать.

   – А как же наши спутники «Молния» в «той истории»? – вспомнил Келдыш. – Они как раз ориентировались за счёт маховика, сохранявшего положение в пространстве. Роль такого маховика могла бы играть турбинка.

   – Могла бы, – кивнул Королёв. – Но всё равно, такой источник энергии за несколько месяцев не сделаешь. На тяжёлом спутнике мы планируем поставить солнечные батареи, в дополнение к аккумуляторам, но у них пока КПД около 5%, и живут они ещё недолго.

   – А нельзя ли греть теплоноситель для турбинки не реактором, а сфокусированным солнечным светом? – спросил Хрущёв. – Поставить на спутник большую линзу, или лучше даже зеркало из тонкой металлизированной плёнки, и сфокусировать отражённый свет на теплообменнике.

   – Попробовать можно, но большая линза выйдет очень тяжёлой, а зеркало нужно очень большое, – объяснил Королёв. – Такой спутник можно закинуть на высокую орбиту, а на эллиптической, на которой работала «Молния», он будет на каждом витке слегка цеплять атмосферу Земли в перигее, и каюк придёт этому зеркалу из плёнки.

   – Ясно, – кивнул Хрущёв. – Вот, кстати, насчёт высокой орбиты. Пока геостационарная орбита никем не занята, стоило бы подумать вот о чём. Собрать на высокой орбите очень большое орбитальное зеркало, которое могло бы обогревать наши северные районы, на которые попадает мало солнечного света. Такое возможно?

   Королёв и Келдыш переглянулись, улыбаясь.

   – Никита Сергеич, вы представляете, какого размера будет это зеркало? – сказал Келдыш. – И какую точность понадобится обеспечить, чтобы его геометрия была идеальной? А если будут отклонения формы – ничего не получится. Луч расфокусируется. Отражённым светом обогревать или получать энергию можно, но максимум, что нам по силам – это солнечная печь или солнечный «кипятильник» для раскрутки турбинки.

   – Опять не попал, – улыбнулся Хрущёв. – Ладно, оставляю эту тему профессионалам. Простите старика за глупые вопросы. Но думать на перспективу необходимо. Вот, например, орбитальные станции, о которых мы говорили. А какие задачи на них можно решать?

   – Научные эксперименты, прежде всего, биологические, физические, – начал Келдыш. – Кроме того, орбитальная станция может стать основой для тяжёлого межпланетного корабля.

   – Эксперименты – это хорошо, это нужно, – согласился Хрущёв. – А орбитальный завод сделать можем? Мне электронщики часто говорят: вот, трудно на земле обеспечить чистую среду без примесей, высокий вакуум... А ведь в космосе вакуум бесплатный, клапан открыл – вот тебе и вакуум. Можем мы высокочистые полупроводники, к примеру, получать на таком орбитальном заводе?

   – Золотые полупроводники получатся, Никита Сергеич, – пояснил Королёв. – Сырьё-то для них с Земли поднимать придётся. А каждый килограмм, поднятый с Земли, стоит ого-го сколько!

   – Это если сырьё для них обычными ракетами поднимать, – заметил Хрущёв. – А если воздушно-космическую многоразовую систему сделать? Если хотя бы первая и третья ступени будут многоразовыми, в виде самолётов, а одноразовым будет только разгонник, стоимость выведения упадёт в разы. А наращивая объём выпуска, можно будет и на рентабельное производство выйти. Особо чистые полупроводники тоже, знаете ли, вещь недешёвая. Если их продавать, то окупится. А ещё лучше продавать, скажем, готовые микросхемы.

   – Это возможно, – согласился Келдыш. – Хотя ещё очень хорошо посчитать надо. Но в любом случае, это задача для середины-конца 60-х, а то и позже.

   – Так я и прикидываю сейчас перспективы на будущее, – пояснил Хрущёв, – чтобы космос был не только статьёй расходов в бюджете.

   – Если говорить об окупаемости космоса, – ответил Келдыш, – то экономического эффекта быстрее и проще достичь от продажи услуг космической связи, продажи метеорологической информации, обеспечения навигации. Наверное, для начала надо этим всё же заниматься. В любом случае, чтобы получить отдачу от космоса, придётся сначала очень хорошо вложиться. Кроме того, большие доходы можно будет получить на косвенных результатах освоения космоса.

   – Это как?

   – Применяя технологии, разработанные для космоса, в народном хозяйстве. Ну, к примеру, те же солнечные батареи, топливные элементы. Сначала они дорогие, малоэффективные, и доступны только для космоса, – пояснил Келдыш. – По мере их совершенствования они будут дешеветь, и в конце концов станут доступны любому колхознику.

   – Лет через пятьдесят, – проворчал Королёв.

   – С электроникой – можно и гораздо раньше, если наши военные не будут сидеть на ней, как собака на сене, а позволят использовать микросхемы в гражданских проектах.

   На столе Хрущева замигал лампочкой телефон-селектор. Первый секретарь нажал кнопку.

   – Все собрались, Никита Сергеич, – доложил Шуйский.

   – Эх... Интересно с умными людьми побеседовать, – вздохнул Хрущёв. – Пойдёмте, товарищи, нас ждут.

   Обсуждение поначалу вышло бурным. Жуков и Неделин требовали снова полностью подчинить космическую программу военным и отдать все ракеты Р-7 в сводную «тяжёлую бригаду инженерного резерва Главного командования» – так именовались ракетные части до создания РВСН. Неделин принёс плакат, на котором была изображена схема предполагаемого расположения стартовых комплексов Р-7 в Плесецке и на Байконуре, и аргументированно, с цифрами, доказывал, какие цели можно будет с этих пусковых поразить на территории США.

   Хрущёв выслушал его, не перебивая, что само по себе было нехорошим признаком – если Никита Сергеевич не задавал уточняющих вопросов, значит, не заинтересовался. Озадаченный Неделин закончил доклад и вопросительно посмотрел на Первого секретаря.

   – Всё хорошо, всё красиво, – покивал головой Хрущёв. – Одного не учли, Митрофан Иваныч. Сколько вся эта красота стоит?

   – Э-э-э... Не понял, – произнёс Неделин.

   – Вы сколько стартов для «семёрки» планируете построить?

   – Четыре в Плесецке, два на Байконуре.

   – А сколько один старт стоит, знаете? Полмиллиарда!

   – Так точно. Но... Никита Сергеич, безопасность страны стоит дороже!

   – Верно. А обеспечить безопасность страны ваши 6 стартов могут?

   – Так точно!

   – Уверены? 6 стартов – это 6 ракет. 6 головных частей, заброшенных на территорию противника. Точность попадания у Р-7 пока что сами знаете какая... Предположим, в цель попадёт половина головных частей. Это ещё оптимистичный прогноз, – на ходу рассуждал Хрущёв. – А у противника – более тысячи реактивных бомбардировщиков. Каждый из которых несёт не по одной бомбе, а по 2-4. А сколько времени уходит на подготовку Р-7 к запуску, вы лучше меня знаете. И сколько времени заправленная ракета может стоять на старте – тоже. Так что, обеспечат ваши 6 стартов безопасность страны?

   – Не могу знать! – ответил Неделин.

   – То-то... И я не могу. Но что-то простая арифметика мне подсказывает, что на данном этапе безопасность страны скорее обеспечит истребительная авиация и зенитные ракеты, которые, кстати, уже испытываются, – сказал Хрущёв. – Потому строим ещё один старт в Плесецке, один в Индии на этом острове, блин, как его, никак не могу запомнить...

   – Шрихарикота, – подсказал Келдыш, заглянув в свои бумаги.

   – Во, точно. И ещё один, может быть, на Дальнем Востоке, но это сильно попозже, – заключил Хрущёв. – В общем, что я вам хочу сказать. Р-7, как я уже говорил неоднократно, ракета ни разу не боевая. Это – космическая ракета-носитель, и рассматривать её надо, в первую очередь, в этом качестве. Конечно, если возникнет угрожающая международная ситуация, её можно использовать в качестве боевой ракеты. Но, это уже будет жест отчаяния с нашей стороны. Если только... – Хрущёв вдруг задумался, глядя на Королёва.

   – Сергей Палыч, а вы мне третью ступень для «семёрки» показывали в прошлом году? – спросил он. – Она готова?

   – Она ещё не испытывалась в полёте, Никита Сергеич, – ответил Королёв. – Только на стенде.

   – А если поставить на «семёрку» третью ступень, и на неё сверху – термоядерную бомбу?

   – Так в этом случае бомба выйдет на орбиту, Никита Сергеич, – ответил Королёв.

   – Вот именно. И получится у нас с вами глобальная ракета, которая наносит удар в течение, скажем, часа после получения приказа. А не через пять суток, и даже не через двенадцать часов. В угрожаемый период можно вывести на орбиту две-три таких боеголовки заранее.

   – А если кризис будет преодолён мирным путём, куда потом эту бомбу девать? – поинтересовался Жуков. – Кроме того, атомной бомбе особые условия хранения нужны, температурный режим, а в космосе их обеспечить не так то просто.

   – Можно перевести её на вытянутую эллиптическую орбиту и взорвать в апогее, – предложил Келдыш. – Желательно – над восточным полушарием, когда у нас день. Тогда в Штатах будет ночь, меньше шансов, что они что-то заметят, тем более – с полушария, обращенного в другую сторону. Но тут есть сложность. Спутник ведь далеко не на каждом витке проходит на территорией Штатов.

   Он покопался в своей папке и показал Хрущёву картинку с проекцией орбиты спутника на поверхность Земли, выглядящую как набор параллельных синусоид.

   – Видите? Из-за вращения Земли проекция орбиты постоянно смещается. Поставленную вами задачу логичнее решать другим способом – запускать Р-7 таким образом, чтобы боевая часть выходила на цель с неожиданного направления, – продолжил Келдыш. – Например, с юга. То есть, виток будет один, и неполный. Зато теоретически такая ракета может поразить цель в любой точке планеты. А если боевых блоков на ней будет несколько, притом, оснащённых собственными небольшими двигателями для манёвра и схода с орбиты, то одним запуском можно накрывать сразу несколько целей. Но пока это всё – чистая теория.

   – Вот именно, нам бы пока научиться сводить спускаемый аппарат с орбиты так, чтобы он садился в заданном районе, – проворчал Королёв.

   – А что атомщики скажут? – спросил Хрущёв. – Юлий Борисович, Кирилл Иваныч, чем порадуете?

   Академики Харитон и Щёлкин переглянулись, затем Юлий Борисович сказал:

   – Нам удалось несколько уменьшить массу термоядерных зарядов. Сейчас уже можно достаточно уверенно сказать, что мы укладываемся в 1100-1300 кг при мощности в одну мегатонну. С ростом мощности этот показатель улучшается.

   (Для ракеты Р-12 были примерно в это время созданы головные части массой 1100 и 1600 кг, мощностью в 1Мт и 2,3 Мт соответственно)

   – Через год-два, полагаю, нам удастся сделать боевой блок мощностью около 3-х мегатонн и массой примерно полторы тонны.

   Харитон взглянул на Щёлкина, передавая ему слово.

   – Мы провели на Новой Земле завершающее испытание маломощного тактического заряда, – сказал Кирилл Иванович. – Работа проводилась в рамках создания атомного заряда для артиллерии резерва Главного командования, и для артиллерии флота. Первые снаряды на флот поступили в ещё в ноябре прошлого года, сейчас мы закончили устранять отдельные мелкие недочёты.

   – А, это атомных снаряды для флота! Мне докладывали, – Хрущёв заинтересованно повернулся к академику. – Какую мощность получили, кстати?

   – От пяти до десяти килотонн. Можно сделать и меньше, вплоть до килотонны, при этом, правда, увеличивается количество непрореагировавшего плутония, соответственно, происходит заражение местности. Можно сделать и побольше. Задача-то ставилась как раз чтобы поменьше, и в минимальных габаритах заряда.

   – Сколько-сколько? – перебил академика маршал Неделин.

   – От пяти до десяти, – повторил Щёлкин.

   – Ничего себе! А сколько весила ваша штучка? – Неделин не на шутку заинтересовался.

   – Сам заряд без корпуса весил килограммов пятьдесят при диаметре около 300 миллиметров. То есть, мы его упаковали в стандартный 12-дюймовый калибр наших линкоров и железнодорожной артиллерии особой мощности.

   – Ёшкин кот! А помощнее заряд сделать нельзя? Хотя бы килотонн на двадцать, а лучше бы – на пятьдесят? Мы бы его на Р-5-2 поставили, – сказал Неделин. – Это же, считай, решение наших проблем! До Америки достанем!

   – Ты ещё горохом в Америку кидаться начни, – ехидно подколол Неделина Жуков. – Хрена ли толку с этих двадцати килотонн? Вот, я понимаю, мегатонна. Хрясь – и в дамках. Был Нью-Йорк – и нету.

   – Узко мыслишь, Георгий, – Хрущёв достал из ящика стола карту Соединённых Штатов и развернул на столе. – Смотри. Вот тут, на восточном побережье, от Бостона до Вашингтона практически сплошной город. А теперь прикинь. Р-7 у нас пять тонн закидывает на восемь тысяч километров? А если она туда полсотни штук такого «гороха» по 10-15 килотонн привезёт? И высыплет?

   – Бл..., … – внезапно осипшим голосом произнёс Жуков. – Это ж... баллистический самосвал получается... (1957 год, разделяющиеся головные части ещё даже в проекте не существуют)

   – Вот-вот! Кирилл Иваныч, фактически, сейчас своим «горохом» обеспечил нам если не ядерный паритет с Америкой, то возможность в скором времени этого паритета достичь.

   – Полсотни штук не получится, Никита Сергеич, – урезонил Хрущёва Щёлкин. – Надо же ещё теплозащиту головной части обеспечить. Я бы рассчитывал на массу 200-250 кг при габаритах 1,5 метра в длину и 500 миллиметров в диаметре. Ну, и для Р-7, соответственно, штук двадцать таких головных частей, плюс удерживающая конструкция и система разведения боевых блоков. А мощность... ну, да, поставим дополнительно внутренний бустер, с его помощью можно довести количество прореагировавшего плутония примерно до 20% и мощность, соответственно, килотонн до 40-50.

   – Фактически, – поразмыслив, сказал Хрущёв, – надо анализировать площадь городской застройки в США и, исходя из характера целей, планировать, какими головными частями куда наносить удар. И делать несколько вариантов, на случай, если часть наших ядерных сил будет уже небоеспособна в результате удара противника. Георгий, поручи Генеральному штабу проработать вопрос.

   – Есть! – ответил Жуков.

   – Осталось придумать, как оповестить об этом Эйзенхауэра, – криво усмехнулся Келдыш. – Может, открытку пошлём? Они и в спутник-то не сразу поверили.

   – М-дя... Насчёт этого подумать надо, – согласился Хрущёв. – Кирилл Иваныч, мы вас перебили, простите. Продолжайте, пожалуйста.

   – Так вот, – продолжил Щёлкин, – Кстати, мы закрепили в паре десятков метров над зарядом толстую стальную плиту, обмазанную графитовой смазкой. Ещё две плиты закрепили по сторонам на массивных бетонных упорах.

   – И что стало с плитами? – поинтересовался Хрущёв.

   – Верхняя улетела, – развёл руками академик Щёлкин. – Где она сейчас – мы сказать затрудняемся. По результатам анализа скоростной киносъёмки она получила скорость в районе 60-70 километров в секунду. Так что либо она сгорела от трения об атмосферу, либо её остатки сейчас покидают Солнечную систему. Вообще-то плита была толстая, могла и не сгореть.

   – Две плиты, что были закреплены на упорах, вместе с упорами сдуло в море. Остров, всё-таки... Хорошо ещё, что недалеко от берега. Водолазы их нашли и сумели осмотреть. Графит испарился, поверхность плиты в центре получила относительно небольшие повреждения, за счёт абляции графита, а вот края плит пострадали более серьёзно, и что хуже – неравномерно. Возможно, если поиграть формой плиты и расстоянием от плиты до эпицентра, можно этот эффект эрозии краёв свести к минимуму. Соответственно, при взрыве в вакууме такая сильная эрозия тоже маловероятна, поскольку там не будет такой сильной ударной волны. Это всё считать надо, – пояснил Щёлкин.

   Королёв, что-то сосредоточенно считавший на листке бумаги, поднял голову, прислушиваясь к разговору, но затем снова углубился в расчёты.

   – Интересно, – сказал Хрущёв. – А фильм вы не снимали? Хотелось бы посмотреть.

   – Снимали, конечно, – ответил Щёлкин. – Я вам пришлю копию.

   – Очень интересный результат, – сказал Хрущёв. – Спасибо, товарищи, порадовали. Но повторюсь ещё раз, Р-7, в первую очередь – космический носитель. Мы с Сергей Палычем перед началом совещания уже успели обсудить кое-какие перспективные работы. Предлагаю совместить лётно-конструкторские испытания «семёрки» с выводом на орбиту искусственных спутников Земли, над которыми у нас с 1954 года работает Михаил Клавдиевич Тихонравов.

   Жуков и Неделин восприняли предложение Первого секретаря без особого энтузиазма, считая космос непонятной блажью Никиты Сергеевича.

   – Особое внимание прошу обратить на создание метеорологических спутников, а также аппаратов для фоторазведки, навигации и связи, – продолжил Хрущёв.

   Тут военные снова оживились. Это для них было понятно и выглядело полезным.

   – Это точно, спутник-фоторазведчик нам жизненно необходим, – поддержал Никиту Сергеевича маршал Жуков.

   – Насчёт эксперимента Кирилла Ивановича с зарядом малой мощности, – подал голос с дальнего конца стола Челомей. – Разрешите немного добавить?

   Устинов поморщился.

   – Слушаю вас, Владимир Николаевич, – ответил Хрущёв.

   – Мы тоже провели кое-какие испытания, – сказал Челомей. – Если позволите, у меня тут с собой фильм...

   Хрущёв попросил Шуйского принести кинопроектор. На дальнюю стену кабинета повесили экран, задёрнули шторы...

   Застрекотал киноаппарат. На экране появилась замысловатая модель в виде массивной платформы, над которой была пристроена труба подачи зарядов.

   (Челомей показал примерно такой фильм )

   – Мы использовали небольшие тротиловые шашки, с подрывом от детонатора, по проводам, – пояснил конструктор.

   Первый взрыв подбросил модель в воздух, тут же прогремел второй, за ним третий, четвертый. Подбрасываемое взрывами устройство летело всё выше и выше. После пятого взрыва оно было уже на высоте нескольких десятков метров. Взрывы прекратились, аппарат начал падать, затем раскрылся парашют, и модель приземлилась.

   – Как видите, простой и вполне убедительный опыт показывает, что летать на взрывной импульсной тяге можно.

   – А ещё мы уже начали проектировать систему подачи зарядов и систему амортизации тяговой плиты, – Челомей выключил проектор, включил свет, и развернул красочный плакат, нарисованный на ватмане цветной тушью. На плакате было изображено в разрезе устройство хранения и подачи зарядов в виде целого комплекса многозарядных барабанных кассет.

   – Вам кто разрешил тратить народные деньги на всякие игрушки? – не выдержал Устинов.

   – Я разрешил, – вмешался Келдыш. – Как научный директор Главкосмоса. У нас своё финансирование, и мы имеем право им распоряжаться.

   – Правильно сделали, что провели испытание, – сказал Хрущёв. – Очень показательно. Такие работы стоят недорого, и проводить их можно в инициативном порядке. Я вот слышал, что американцы собираются создать специальную организацию по перспективным оборонным разработкам (Хрущёв имеет в виду DARPA). Считаю, что нам тоже необходимо создать такую организацию, но не только по оборонным, а вообще по всем новым разработкам.

   – Вообще-то подобная организация у нас уже есть, – заметил Келдыш. – Госкомитет по новой технике. – Надо только более чётко обозначить его сферу деятельности и полномочия. (ГКНТ был образован 25 мая 1955 г, его первым руководителем стал В.А. Малышев. К сожалению, болезнь не позволила ему вести на этом посту достаточно активную работу.)

   – Хорошо бы и руководителя более чёткого туда назначить, – добавил Устинов. – А то Максарёв для такой должности, как оказалось, не очень-то подходит.

   (Максарёв Юрий Евгеньевич, директор Харьковского танкового завода, был назначен председателем ГКНТ после смерти В.А. Малышева)

   – Согласен. Считаю, что Госкомитет по новым технологиям при Научно-Техническом Совете СССР, – предложил Первый секретарь ЦК, – должен организовывать новые разработки во всех областях, отслеживать, с помощью разведки, появление новых технологий за рубежом, оценивать полезность всех новых разработок, как наших, так и зарубежных, а также вносить в Госплан предложения по финансированию этих разработок.

   – Предложение правильное, Никита Сергеич, – тут же сказал Устинов. – Поддерживаю. Руководителем ГКНТ предлагаю поставить Михаила Васильевича Хруничева. Он – человек энергичный, работу организовать сумеет, да и работал в одной из наиболее передовых отраслей. (М.В. Хруничев был министром авиапромышленности в 1946-1953 гг)

   – Этот вопрос с Хруничевым обсудим, – сказал Хрущёв. – Если он согласится, я поддержу.

   – Только выбить у Госплана ресурсы – далеко не простое дело, – заметил Келдыш. – У американцев есть такое понятие – «чёрные проекты». Мы могли бы резервировать, скажем, 1-2 % госбюджета на подобные проекты, а распоряжаться ими мог бы непосредственно ГКНТ. Разумеется, при условии строгой отчётности перед ЦК КПСС, Советом Министров и Госпланом.

   – Подумаем на этот счёт отдельно, – сказал Хрущёв.

   Михаил Васильевич Хруничев согласие дал, и проработал председателем ГКНТ до самой своей смерти в 1961 г. В Советском Союзе обновлённый ГКНТ играл ту же роль, что в США – DARPA. (АИ, в реальной истории Хруничева назначили председателем ГКНТ только в апреле 1961 г, а 2 июня 1961 г он скончался, практически не успев приступить к работе)

   – Раз у нас появился достаточно мощный космический носитель, – продолжал проталкивать свою мысль Челомей, – неплохо было бы провести испытание корабля на взрывной импульсной тяге непосредственно в космосе. Я пока имею в виду модель на обычных зарядах тротила. Например, поставить её третьей ступенью к Р-7. Это пригодилось бы для отработки системы амортизации тяговой плиты.

   – Хернёй не занимайтесь, – проворчал Неделин. – Ракеты нужны для обороны страны. А не для запуска ваших игрушек.

   – М-да? – криво усмехнулся Челомей. – Разрешите ещё один фильм показать?

   – Давайте, – кивнул Хрущёв.

   Снова застрекотал киноаппарат. На экране появились три космических корабля сферической формы. Они приближались к планете, явно не земного типа. Кадр переменился, со стороны спутника планеты к ним приближались три других корабля, напоминающих по форме снаряды. Камера «облетела» корабль, показывая его со всех сторон. На борту утыканного орудиями планетолёта была отчётливо видна красная звезда, серп и молот, и красная надпись «Бдительный»

   Позади у него виднелась мощная круглая плита, за которой ежесекундно вспыхивали ослепительные вспышки света. Корабли подлетели к планете, в которой Хрущёв с удивлением узнал Юпитер. Фотографии большинства планет Солнечной системы – до Сатурна – были в ноутбуке. Насколько они были достоверны – Никита Сергеевич не знал, но красноватые полосы на Юпитере запомнил.

   Вскоре на орбите Юпитера разыгралось до ужаса реальное космическое сражение. ()

   Хрущёв с интересом следил за реакцией Жукова и Неделина. Этот ролик был найден в смартфоне группой Клушанцева, когда они переснимали на 35мм плёнку полученные из будущего фильмы. Таких коротких роликов, занимавших относительно небольшое место, но информативных, в смартфоне было несколько десятков, на самые разные темы.

   Никита Сергеевич специально подговорил Челомея показать фильм Жукову, выдав его за произведение Клушанцева.

   Когда снова включился свет, Хрущёв увидел, на лице Георгия Константиновича ожидаемый скепсис пополам со вполне объяснимым интересом.

   – И что, вы хотите сказать, что вот такие вот корабли реально можно построить? – спросил Жуков. – Сколько такой корабль стоить будет?

   – Сам корабль – примерно как тяжёлый крейсер, – ответил Челомей. – Только вот тяжёлый крейсер не может бомбить Америку с орбиты очередями атомных бомб. А такой корабль – может. Основная стоимость – тяговые заряды.

   Жуков и Неделин молча переглянулись. На их лицах читались недоверие и интерес.

   «П..ц Америке», – подумал Никита Сергеевич. – «Георгий, похоже, заинтересовался»

   – Это сколько ж ему бомб надо? – спросил Неделин. – Тут вся страна без штанов останется, если этот ваш звездолёт будет взрывать по бомбе в секунду.

   – Вот в этом пока главная проблема, – признал академик Щёлкин. – Но мы над этим работаем. Идеально было бы взрывать дейтерид лития без участия ядерного запала, но этого мы пока не умеем. Есть, впрочем, надежда, что с помощью реактора-ускорителя можно будет нарабатывать расщепляющиеся материалы, например, уран-233, несколько дешевле, чем в традиционном реакторе-размножителе.

   – Никита Сергеич, мне ясно одно: стартовать на ядерном приводе с Земли просто нереально. Даже если мы сумеем создать относительно чистые заряды, что тоже очень большой вопрос, так как при этом усложняется и удорожается конструкция и растёт мощность, – продолжал Щёлкин, – то всё равно остаётся проблема гигантских ускорений и быстрого износа краёв плиты, что приведёт к асимметрии тяги. Если только поднимать корабль на ЖРД километров на 50-70, где атмосфера уже совсем разрежённая и не будет образовываться сильная ударная волна. В любом случае, без натурного испытания упрощённой модели в реальном запуске, скажем, в качестве третьей ступени Р-7, сказать что-либо невозможно. А такой запуск усложняется необходимостью возвращения модели с орбиты для осмотра, либо надо осматривать модель в космосе. Это было бы предпочтительнее, чтобы исключить влияние трения об атмосферу при спуске с орбиты. Проще говоря, чтобы было однозначно ясно, какие повреждения получила плита именно в результате подрыва заряда.

   – Ладно, пока что всё это фантастика, – проворчал Хрущёв. – Экспериментами занимайтесь, а там видно будет. Кирилл Иваныч, ваше мнение я услышал, и с вами согласен. Эксперимент в космическом пространстве с упрощённой моделью проведём, но позже. Сейчас главная задача – отработать ракету-носитель, и желательно бы ещё как-то напугать американов, пока Янгель с Макеевым и Надирадзе настоящие боевые межконтинентальные ракеты не сделают.

   – Можно провести стрельбы Р-7 на максимальную дальность, – предложил Королёв. – Например, в акваторию Тихого океана.

   (Такие стрельбы были проведены в начале 1958 года. Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)

   – Вот-вот, – оживился Неделин. – Правильное предложение, Сергей Палыч. И вообще, раз уж Кирилл Иваныч нас сегодня так порадовал, я всё-таки настаиваю, что все Р-7 надо передать под контроль военных. Раз уж вы сами считаете, что она может выполнять боевые задачи.

   – Я всё-таки продолжаю считать, что Р-7 – ракета в первую очередь космическая, – возразил Хрущёв.

   – Разрешите, Никита Сергеич, – сказал Королёв.

   – Пожалуйста, Сергей Палыч.

   – А что, если мы, используя имеющиеся наработки, сделаем на основе «семёрки» специализированную ракету для военных? Помните, мы с вами обсуждали вариант, мы его ещё называли Р-9, – предложил Королёв. – Я тут ещё раз прикинул для проверки по весам...

   – Да, помнится, был такой разговор, – припомнил Хрущёв. – Но мы же с вами тогда решили, что не нужна такая ракета.

   – Вы же сами сказали, что Р-7 для военных не подходит, – сказал Королёв. – Для них нужна специализированная ракета, но, при этом, мы сможем использовать при создании Р-9 имеющийся конструкторско-технологический задел по Р-7.

   – У Янгеля Р-16 на подходе, – заметил Хрущёв. – Если что-то делать – оно должно быть лучше, чем Р-16, с более высокими ТТХ и эксплуатационными характеристиками, иначе зачем? Вы хотите сказать, что Р-9 будет лучше, чем Р-16?

   – Да, – уверенно сказал Королёв. – И главное, что мы сможем сделать её очень быстро.

   – Гм... Насколько быстро? – спросил Неделин.

   – В начале 60-го года выведем на испытания, – уверенно пообещал Королёв. – Если в этом году начнём проектировать.

   (В реальной истории первоначальное предложение о проектировании Р-9А было направлено в Правительство в апреле 1958 г, в марте 1959 получено согласие Министерства обороны, 13 мая 1959 принято Постановление, т. е. выделены средства и определены исполнители и соисполнители. К моменту завершения в октябре 1959 года эскизного проекта ракеты Р-9 были выданы и согласованы задания всем смежным организациям, выпущен комплект рабочих чертежей, изготовлена технологическая оснастка и начато изготовление отдельных агрегатов ракеты. Летные испытания ракеты Р-9 начались 9 апреля 1961 года, первый успешный пуск – 21 апреля 1961 года. -96/04.html При начале проектирования в середине 1957 г или даже в начале 1958 г, названные Королёвым сроки достаточно реальные.)

   – Это каким же образом? – спросил Хрущёв.

   Прожектёров он не любил, а предложение Королёва выглядело совсем уж нереальным.

   – Помните, Никита Сергеич, что у нас третья ступень для «семёрки» подготовлена? – спросил Королёв. – Мы её ещё в 54-м параллельно проектировать начали. Вот её возьмём в качестве второй ступени новой ракеты. Сделаем к ней первую ступень, причём мы уже с переохлаждённым кислородом работать научились, так что время заправки можно будет сильно сократить.

   (В реальной истории в качестве третьей ступени для Р-7 использовалась вторая ступень ракеты Р-9А. Сейчас Королёв по сути предложил провернуть обратную операцию)

   – Это опять на кислороде? – спросил Неделин. – Не надо нам такого счастья. Сделайте нам ракету на высококипящих компонентах.

   – Я имею в виду, что мы, во-первых, при подготовке «семёрки» многому научились, – сказал Королёв, – и теперь знаем, какие характеристики важны для военных. Уверен, что мы сумеем уложиться по времени заправки в 15 минут, пока раскручиваются гироскопы. (Реально Р-9А в шахтном варианте заправлялась переохлаждённым кислородом быстрее, чем раскручивались гироскопы %2012.htm)

   – К тому же, третья ступень для «семёрки» уже прошла стендовую отработку, а для первой мы используем двигатели, являющиеся дальнейшим развитием РД-107, которые стоят на «семёрке», и есть возможность широко использовать детали от Р-7 и её производственную оснастку, – продолжал агитировать Королёв. – Фактически, мы можем запроектировать новую ракету и поставить её на конвейер параллельно с отработкой Р-7, сразу учитывая в её конструкции все выявленные недостатки. (Габариты ракеты выбирались так, чтобы обеспечивалось транспортирование её в собранном виде в одном железнодорожном вагоне и чтобы можно было использовать сварочно-штамповочное оборудование ракеты Р-7 для производства блоков ракеты Р-9. %2012.htm. Конструктивные особенности ракеты Р-9 и принятая технология изготовления позволяли без существенной переделки оборудования цехов завода 88 быстро и даже параллельно с Р-7 вести освоение и переход к серийному выпуску новой ракеты Р-9. -96/04.html) К моменту создания новой ракеты будет готова и новая комплексированная навигационная платформа повышенной точности – инерциальная, плюс астронавигация с бортовой ЭВМ, и мы могли бы на новую ракету «самосвал» поставить...

   – Насколько я помню, Янгель тоже в конце 60-го обещает представить Р-16 на испытания, – заметил Хрущёв. – А от вас, Сергей Палыч, я вообще-то жду РТ-2.

   – С РТ-2, как я уже говорил, не всё так просто... – ответил Королёв. – Так быстро мы её не сделаем. Михаил Кузьмич, конечно, слово сдержит, я его знаю, но ведь его Р-16 ещё отрабатывать придётся. А у нас половина ракеты, считайте, уже есть.

   Хрущёв несколько минут размышлял молча. Затем сказал:

   – Сейчас решать не буду. Представьте записку, там посмотрим. Сразу скажу – делать параллельно аналог Р-16 на кислороде смысла не вижу. Если уж делать, то делать надо так. Базирование – сразу в шахте. Причём ракета должна находиться в защищённом контейнере, вывешенном в шахте на амортизаторах, чтобы держала близкий ядерный взрыв. Шахту сразу надо делать унифицированную, такую, чтобы можно было туда и вашу ракету поставить, и янгелевскую, а в идеале – чтобы можно было заменить контейнер с вашей ракетой на контейнер с ракетой Янгеля и обратно.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – Королёв говорил уверенно, видно было, что он уже всё заранее просчитал. – Более того, мы просчитали вариант установки на Р-9 третьей орбитальной ступени. Можем сделать на её базе глобальную ракету. Шахтную.

   – Хм... – Хрущёв заинтересованно подсчитывал что-то, загибая пальцы. – Янгель раньше 67-68 года глобальную ракету не сделает, а если вам удастся сделать её, скажем, к 62-му году, тогда это будет оправданно. И посмотрите, может быть удастся использовать её в качестве летающего стенда для отработки новых двигателей, что делаются по схемам «концептов», – Хрущёв имел в виду двигатель замкнутой схемы, аналог НК-33, который в это время совместно доводили Глушко и Кузнецов. – Да, кстати, а с Глушко вы своё предложение согласовали? Мы его и так уже завалили работой, а тут ещё движки для первой ступени делать, а потом ещё и для третьей... Я представляю, что Валентин Петрович по этому поводу скажет...

   – Да ничего не скажет, – ответил Королёв. – Для второй ступени двигатели Косберг уже сделал, больше того, уже отработал. (Двигатель блока А был разработан в ОКБ-456 – В.П. Глушко, а двигатель блока Б — в ОКБ-154 – С.А. Косберг. -96/04.html) А на первую ступень Валентин предлагает поставить модифицированный двигатель от первой ступени «семёрки», подняв в нём тягу за счёт увеличения давления. Мы с ним этот вариант уже обсуждали.

   (Двигатель РД-111 был сделан на основе наработок по двигателю РД-107, хотя объём работ и уровень модификации в итоге оказался заметно большим, чем изначально предполагали.)

   – Там важно не влезть в высокочастотные пульсации, – продолжил Королёв, – но насчёт этого мы интересную подсказочку нашли.

   (В реальной истории на 3-й ступени ракеты ГР-1: «Впервые в двигателе была использована камера сгорания с щелевой смесительной головкой, имеющей высокую расходонапряженность и устойчивость к высокочастотным колебаниям, что существенно повысило надежность двигателя.» -96/04.html)

   – А ещё есть идея затем собрать на основе первых ступеней новой ракеты универсальный носитель с пакетной компоновкой, – закончил Сергей Павлович. – Соединить штук пять таких УРМ вокруг центрального блока большей размерности, а на нём уже можно будет двигатели с замкнутой схемой поставить. Полезную нагрузку надо ещё прикинуть, но получится изрядно побольше, чем на «семёрке», и притом – на отработанных и освоенных к тому времени комплектующих.

   – Тогда годится, – согласился Хрущёв. – И если делать на кислороде, то на переохлаждённом, чтобы заправлялась быстрее, и в заправленном состоянии могла стоять хотя бы часов десять. Операции заправки и подготовки к пуску должны быть максимально автоматизированы. Сделаете?

   – Сделаем, – твёрдо ответил Королёв.

   Он уже изучил по «документам 2012» все изделия, которые ему в «той истории» удалось сделать, и теперь был уверен в своих возможностях больше, чем когда-либо.

   – Можем даже мобильный железнодорожный вариант сделать. Не ГР-1, конечно, но Р-9 сделаем.

   – Мобильный железнодорожный? – Неделин тут же заинтересовался. – Не. На кислороде, да ещё мобильный – это нереально. Нам только не хватало цистерны с жидким кислородом в поезде, чтобы кислородный пожар устроить. Сделайте нам ракету на «вонючке»

   – Ну вот ещё! – возмутился Хрущёв. – Митрофан Иваныч, вот только самовоспламеняющихся компонентов нам в поезде не хватало! Сойдёт с рельсов где-нибудь в повороте – такой фейерверк будет, что мама не горюй. Сергей Палыч, давайте спешить не будем. Железнодорожный комплекс – штука, конечно, заманчивая, но очень сложная. Давайте для начала сделаем хорошую универсальную шахтную ракету и на её базе УРМ для составного носителя.

   – Хорошо, – согласился Королёв. – Вот только с жидким кислородом нам помощь потребуется. Для космических запусков жидкий кислород тоже будет необходим, может быть, стоит создать специальную организацию по разработке криогенной техники? Она не только на нас, а и на весь Союз будет работать.

   Королёв намекал на необходимость создания НПО «Криогенмаш». (В реальной истории создано в г. Балашиха в 1972 г)

   – Хорошо. Насчёт криогенной техники – подумаем. Свои соображения по этому поводу напишите, чтобы в Президиуме обсудить, и в Госплан передать. А теперь вернёмся к запускам Р-7 на максимальную дальность, – сказал Хрущёв. – Что вам ещё нужно для проведения такой операции?

   – Понадобится несколько кораблей для наблюдения за районом падения боеголовок, – заметил Королёв.

   – Корабли найдём, – решил Хрущёв. – Предложение Сергея Палыча одобряю. И вот что. А давайте-ка заодно пошлём «открытку» для Эйзенхаура. Кирилл Иваныч, вы полсотни микрозарядов сумеете сделать?

   – Смотря к какому сроку, Никита Сергеич! Боюсь, что на это не меньше года понадобится, – ответил Щёлкин.

   – Годится. Делайте. Значица, так, товарищи, – сказал Хрущёв. – Предлагаю стрельбы на максимальную дальность провести в два этапа. Этап первый – по готовности носителя стреляем измерительной головной частью на 12 тысяч километров. Падение головной части регистрируем с кораблей. Думаю, что американцы тоже будут где-то рядом болтаться, так что тоже всё увидят.

   – Этап второй, – усмехнулся Никита Сергеевич. – Вы, Сергей Палыч, готовите «самосвал». Надо продумать, как грамотно разбросать боевые блоки по максимальной площади, но чтобы обеспечить перекрытие зон поражения.

   – Это можно, например, вращением сделать, – с ходу предложил Королёв. – Центробежной силой развести боевые блоки.

   – Вам виднее. В общем, вторым этапом объявляем о проведении ядерных испытаний в международных водах в акватории Тихого океана, объявляем квадрат запретной зоной. И накрываем его нашим «самосвалом». Американцы на атоллах бомбы взрывают, а мы что, рыжие?

   – Мы не рыжие, Никита Сергеич, – усмехнулся Королёв. – Мы – красные!

40. Заговор академиков.

   После заседания Челомей подошёл в коридоре Кремля к Королёву.

   – Сергей Палыч, ты, вроде, скоро научный спутник запускать собираешься?

   – Собираюсь, – коротко ответил Королёв.

   Он решил было, что Челомей будет приставать к нему с идеей запуска прототипа импульсного корабля. Королёв всё ещё считал эту затею бредовой. Но Челомей заговорил не об этом.

   – У тебя вторая ступень, по моим прикидкам, на орбиту выходить должна? (В АИ первый спутник запускали на Р-5-3, поэтому Челомей пока может определить возможность выхода 2й ступени Р-7 на орбиту только расчётом)

   – Да, – кивнул Королёв. – А что?

   – Не выводи её на орбиту, – убеждённо произнёс Челомей. – Сделай что хочешь, но ступень с орбиты после вывода спутника сведи.

   – Да зачем? – удивился Королёв. – Пусть себе летает. Через несколько недель сама затормозится об атмосферу и сгорит.

   – Идея у меня есть, – сказал Челомей. – Как американцев на место поставить. Если интересно, могу приехать с плакатами и всё рассказать. Но чтобы был эффект внезапности, надо до поры до времени вторую ступень на орбиту не пускать.

   Сбить спесь с американцев Сергей Павлович хотел не меньше Хрущёва, и потому заинтересовался.

   – Можно на бак окислителя противосопла поставить. Мы уже поставили небольшие, для торможения при отходе головной части, можно ещё усилить эффект и для увода поставить. И дать давление наддува под конец чуть побольше. Давай завтра созвонимся, и приезжай, – предложил он. – Лучше даже прямо в Главкосмос, там Келдыша заодно поймаем. (Подобная система с противосоплами в баке окислителя использовалась при запуске «Спутника-3» )

   – Надо бы ещё Щёлкина, – сказал Челомей. – А, кстати, вот и он. Кирилл Иванович, можно вас на минутку?

   Академики собрались на следующий день. Челомей пока академиком не был, но не сомневался, что будет.

   Когда он развернул перед ними плакат, Королёв с удивлением узнал в представленном на рисунке космическом аппарате вторую ступень его «семёрки», надставленную примерно десятиметровым модулем, на котором виднелись крестообразные панели солнечных батарей.

   – Выглядит внушительно, – сказал Сергей Павлович.

   – Так на то и расчёт! – усмехнулся Челомей.

   – Ну, и что это за хреновина?

   – Ты, Сергей Палыч, ориентацию в пространстве отработать собираешься? А маневрирование на орбите? – спросил Челомей. – Вот тебе летающий стенд для отработки. Приделаем к твоей второй ступени мой модуль, и будет у тебя на орбите управляемый маневрирующий спутник длиной 40 метров. Прикинь, как американцы обос..утся, когда над головой это увидят.

   – Погоди, погоди... – сказал Королёв. – Ты хочешь сказать, что эта штука будет маневрировать на орбите?

   – Ну конечно! Менять ориентацию и маневрировать немного, – пояснил Челомей.

   – Я представляю, как это чудовище подлетает к Вашингтону и принимает вертикальное положение, – Келдыш усмехнулся. – Учитывая, как они перепугались при запуске нашего спутника...

   – Пф-ф! – фыркнул Королёв. – А если они решат, что она прицеливается в Белый Дом? Не, товарищи, так и войну начать недолго. Кстати, а зачем ты Кирилла Иваныча пригласил?

   – Вот, слушайте, – начал Челомей, разворачивая следующий плакат.

   В течение следующих нескольких минут в кабинете научного директора Главкосмоса был слышен громовой хохот.

   – Это надо Никите Сергеичу показать, – решил Келдыш. – Я договорюсь о встрече.

   – Кирилл Иваныч, а вы сможете собрать несколько микротермоядерных зарядов разной мощности? – спросил Челомей. – Что-нибудь от 5 до 20 килотонн, чтобы взрывать по нарастающей?

   – Соберём, – кивнул академик Щёлкин. – Вы только систему прицеливания продумайте как следует, чтобы не промахнуться. А то будет выглядеть нереально.

   – А мы вокруг точки прицеливания по три радиомаяка поставим, на буйках, – предложил Королёв. – Или даже световые маяки, чтобы видно было только сверху. И прицеливаться будем в точку пересечения медиан треугольника. Можно даже всю конструкцию чем-то соединить, чтобы буйки не разносило волнами в стороны.

   – Да, в общем-то подводный взрыв всё равно захватывает приличную площадь, – заметил Келдыш. – Если даже промахнёмся на десяток-другой метров, в темноте американцы не заметят. Меня больше остаточная радиоактивность беспокоит.

   – При наших испытаниях остаточная радиоактивность была на значительно более низком уровне, – подсказал Щёлкин. – Термоядерная реакция «дожигала» непрореагировавший остаток запала. Наведённая радиация присутствовала, конечно, но также в меньшей степени.

   – Это могут списать на остаточную ионизацию в месте удара луча, – подсказал Челомей. – Главное, чтобы луч выглядел правдоподобно.

   – Как ты собираешься сгенерировать такой гигантский электрический потенциал? – спросил Королёв.

   – Взрывомагнитным генератором, – ответил Челомей. – Документацию по нему Серов предоставил. Мы уже опытный образец собрали и испытали. Спутник будет ориентируемый, поэтому можно аккуратно вытолкнуть взрывогенератор в космос, соединив его со спутником длинным кабелем. Если рванёт метрах в 50 от спутника, система ориентации удержит грубую наводку. Потом аккуратно корректируем прицел, и стреляем.

   Хрущёв, выслушав предложение «академиков-заговорщиков», тоже долго хохотал.

   – Вот ведь! Вроде, взрослые серьёзные мужики... Академики... А отмочат иной раз почище провинциального секретаря райкома или председателя колхоза. Вы что же, любую херню, что я сморозил, в жизнь воплотить пытаетесь? Товарищи, вы этак Эйзенхауэра в гроб вгоните! До инфаркта доведёте, – произнёс он, наконец, вытирая слёзы смеха. – А мне с ним ещё договариваться! М-да... Но задумка мне нравится... Вкусная задумка...

   – Мы это учитываем, – сказал Королёв. – Стрельбы можно провести в начале 1959 года, как раз успеем всё подготовить и отработать все системы. Тогда у Айка будет почти 9 месяцев, чтобы отлежаться. Зато у нас на переговорах будет увесистый аргумент.

   – Сергей Палыч, ему уже лет много! Смотрите, не переборщите! Кроме шуток, я серьёзно, – сказал Хрущёв. – Кстати, а что такое взрывомагнитный генератор?

   – Устройство, преобразующее энергию взрыва обычной взрывчатки в мощный импульс электрического тока, – пояснил Челомей. – Не знаю, где ребята Ивана Александровича это выкопали, но весьма пригодилось.

   – Гм... Погоди-ка. Что-то мне такое говорили про электромагнитный импульс... – припомнил Хрущёв.

   – Ну да, в общем, это всё из той же оперы...

   Никита Сергеевич задумался.

   – Я вот думаю, насчёт авианосных соединений. А если перед ударом крылатых ракет запустить в ордер торпеду с таким генератором? Чтобы выстреливался из торпеды в воздух и создавал мощный электромагнитный импульс? Тогда можно вырубить ПВО соединения, в этом случае значительно больше крылатых ракет достигнут цели.

   – Мы в этом не специалисты, – ответил Королёв. – Это с моряками обсуждать надо. И с электронщиками.

   – Теоретически, может получиться, – сказал Челомей. – Но надо очень хорошо всё посчитать. Мощность генератора, зоны поражения, количество торпед, точки подрыва... Сергей Палыч прав, надо моряков подключать.

   – Позвоню Кузнецову, поручу покумекать над этим, – решил Хрущёв. – А вы, товарищи, работайте. Осечки быть не должно.

   Первое огневое испытание ракеты Р-12 было проведено в марте 1957 г. в НИИ-229 в г. Загорске. Испытание оказалось успешным. Следом сразу же были проведены еще три огневых испытания. Первую летную ракету под индексом М2-3 отправили с завода №586 на полигон Капустин Яр 5 мая 1957 г. Ракету погрузили в специальный вагон, и в начале лета она прибыла на полигон.

   Испытания проводились на площадке №4 «Н» («новая»), техническая позиция оборудована в монтажно-испытательном корпусе площадки №20, стартовая позиция – на площадке №21.

   На полигон приехали почти все главные специалисты ОКБ: М. Янгель, В. Будник, Л. Васильев, В. Ковтуненко, Н. Герасюта, Б. Губанов, В. Грачев (ведущий конструктор ракеты), проектанты, конструкторы, двигателисты, управленцы, баллистики, прочнисты, испытатели. Руководил бригадой подготовки и проведения пуска испытатель Загорского НИИ Анатолий Бабушкин. Председателем госкомиссии назначили генерал-лейтенанта Андрея Соколова.

   Прилетел на полигон и Сергей Павлович Королёв. Раздосадованный недавним неудачным первым пуском Р-7, он, посмотрев на длинную тонкую Р-12, сказал: «Это что за карандаш? Он сломается, не успев взлететь».

   Михаил Кузьмич Янгель лишь усмехнулся.

   По данным, полученным через председателя КГБ Серова, ещё в ходе изготовления первой опытной партии, ракета была доработана. Заново спроектировали и отработали на стендах, насколько это было возможно, систему отделения головной части. Чтобы импульс при отделении не влиял на точность попадания, скорость отведения головной части пневмотолкателем максимально уменьшили, задросселировав магистраль. После разделения сама ракета тормозилась, чтобы избежать соударений с головной частью.

   Эти доработки позволили значительно сократить сроки испытаний. Более того, главным новым качеством у них было ампулизированное исполнение топливных емкостей и возможность нахождения в заправленном состоянии до одного года. Были проведены технологические и конструктивные усовершенствования обеспечивали значительное уменьшение габаритов, стартовых весов и стоимости изготовления. (В реальной истории этот комплекс доработок для ракет Р-12, Р-14 и Р-16 был предложен по результатам испытаний, но от него отказались, чтобы не задерживать постановку ракет на вооружение. Доработанные ракеты в документации завода-изготовителя обозначались как Р-22, Р-24 и Р-26 )

   Помимо значительно более долгого — 1 год вместо 30 суток, т. е. в 12 раз – нахождения заправленной ракеты на боевом дежурстве, ампулизированная конструкция также позволяла значительно сократить время подготовки к пуску. Если на приведение обычных ракет в состояние полной готовности к пуску требовались десятки минут, и даже часы в зависимости от исходных состояний, то время готовности ампулизированной ракеты определялось, в основном, временем раскрутки гироскопа до нужного числа оборотов.

   Первый пуск состоялся 22 июня 1957 года. Он был сразу удачным. (Так и было в реальной истории) Помогла тщательность подхода Михаила Кузьмича Янгеля ко всем мелочам проектирования. Пролетев 2000 километров, ракета точно поразила условную цель – прицеливание производилось по горе Мунлу в Казахстане.

   Маршал Неделин тепло поздравил коллектив завода № 586 с выдающимся успехом.

   Всего в ходе первого этапа испытаний было проведено 25 пусков ракет Р-12. Уже в ходе первого этапа стало ясно, что ракета будет летать. Поэтому Хрущёв, посоветовавшись с Неделиным и Жуковым, сразу распорядился начать строительство защищённых шахтных пусковых позиций. (Реально строительство шахтных пусковых позиций началось значительно позже – 1 шахтный полк встал на боевое дежурство 1 января 1963 г. в г. Плунге, в Латвийской СССР. Задержка была, в первую очередь, обусловлена тем, что уязвимость открытых пусковых позиций осознали далеко не сразу, а лишь с 1958-59 года.)

   Позиционные районы для Р-12 начали готовить загодя, а пусковую шахту в Капустином Яре, для проведения 2 этапа испытаний, начали строить одновременно с началом испытаний 1 этапа, уже с июня 1957 года (В реальной истории шахту в Капустином Яре начали строить в июне 1959-го, строительство заняло около 3-х месяцев, так как уже в начале сентября 1959 го был проведён первый пуск из шахты )

   В ходе первого этапа испытаний, разумеется, выявились некоторые недостатки, но их было значительно меньше. Были проведены соответствующие доработки, занявшие около полугода. Второй этап испытаний проводился с декабря 1957 по июнь 1958, в ходе этих испытаний была впервые проведёна стрельба ракетой из пусковой шахты. (В реальной истории – начало сентября 1959 г) В первом пуске из шахты ракета на 57 секунде полёта потеряла управление и упала. Анализ обломков показал, что при выходе из шахты один из стабилизаторов был повреждён. Конструкцию ракеты доработали.

   Достигнутая в ходе испытаний высокая надёжность ракеты позволила отказаться от проведения последних 9-ти пусков ()

   В июле 1958-го Р-12 была официально принята на вооружение. (В реальной истории в сентябре 1958 был показ старта Р-12 Хрущёву во время его посещения полигона Капустин Яр, принятие на вооружение – 4 марта 1959 г. . Указанная в дата 4 марта 1958 г – явная опечатка)

   Уже одновременно с началом первого этапа испытаний, сразу после первого удачного пуска, было принято решение о развёртывании крупносерийного выпуска Р-12. (В реальной истории решение было принято в апреле 1958 года) Инициатором решения выступил Устинов, которого активно поддержал Хрущёв. На возражения скептиков, относительно того, что «стоило бы сначала завершить испытания, а затем разворачивать серийное производство», Никита Сергеевич ответил:

   – Нечего резину тянуть. Я в Янгеля верю, ракета у него получилась. Надо готовить серийное производство.

   Уверенность Хрущёва и Устинова основывалась на информации из «документов 2012» Р-12 вышла удачной ракетой, и руководители СССР сделали ставку на неё. К тому же на базе Р-12 предполагалось создать недорогой носитель для вывода на орбиту лёгких спутников. Пока само понятие «лёгкий спутник» было условным – электроника ещё не позволяла делать спутники по-настоящему лёгкими. Но в скором прогрессе электроники Хрущёв не сомневался.

   Производство Р-12 разворачивали на 4х заводах. Головным выступал завод № 586 в Днепропетровске, с которого изделие передавалось в серию на Пермский машиностроительный завод имени В.И. Ленина (Мотовилихинские заводы), Оренбургский машиностроительный завод и Омский авиационный завод.

   12 июля 1957 года приказом Госплана Пермского экономического административного района было создано специальное производство по изготовлению жидкостных ракетных двигателей на Заводе имени Я.М. Свердлова. Всего в Перми для выпуска комплектующих к ракете Р-12 было задействовано 19 предприятий-смежников.

   Для обеспечения выполнения важнейшей государственной задачи Хрущёв дал указание Госплану СССР, ставшему основным административным звеном в управлении экономикой (см. гл. 4) наладить продовольственное снабжение в Пермском экономическом районе на уровне закрытых научных городов Арзамас-16 и Томск-7. Тем более, что успехи в сельском хозяйстве позволяли это сделать. (АИ)

   Главной задачей нового производства стало освоение двигателей РД-214 ракеты Р-12 и ракеты-носителя «Космос». В марте 1958 года пермский РД-214 с успехом выдержал проверку на стенде ОКБ-ГДЛ, г. Химки — советского опытно-конструкторского бюро по разработке жидкостных ракетных двигателей (сейчас — ОАО «НПО Энергомаш им. академика В. П. Глушко»). С этого момента началось серийное производство жидкостных ракетных двигателей. Жидкостные ракетные двигатели РД-214 (8Д59) для БРСД 8К63, впоследствии РД-214У (8Д59У) для БРСД 8К63У наиболее длительное время – с ноября 1957 г. по июль 1972 г. – изготовлялись именно в Перми. (В реальной истории: Приказ Пермского Совнархоза, дата приказа – 12 марта 1958 года, дата испытаний – январь 1959 года, начало выпуска – ноябрь 1958 )

41. Открытие радиационных поясов Земли.

   Третья по счёту «лётная» ракета Р-7 уже месяц неторопливо готовилась на технической позиции. Сам спутник начали создавать ещё в 1954 году , и с 1956го он не спеша дорабатывался в НИИ-88, дожидаясь своей очереди на пуск.(АИ)

   При подготовке к пуску Королёв с Тихонравовым несколько модифицировали спутник. Получив информацию о малой вероятности столкновения с микрометеорами, Сергей Павлович распорядился выкинуть аппаратуру их регистрации. Вместо них был установлен простейший счётчик Гейгера-Мюллера, подобный тому, какой в «той истории» стоял на борту американского спутника «Explorer-1». Его показания также записывались на магнитофон и периодически сбрасывались на приёмные пункты.

   Аппаратуру регистрации данных испытывали неоднократно – Королёв из «документов 2012» знал, что именно её отказ в «той истории» стал причиной ошибки академика Вернова в интерпретации данных по замерам радиоактивности, и честь открытия радиационных поясов Земли ушла в США, к Джеймсу ван Аллену.

   Королёв приказал подготовить 4 комплекта аппаратуры регистрации для спутника и ещё 4 приёмных комплекта. Аппаратуру полностью перепроектировали, использовав наработки американской фирмы «Ampex», к которым имелся доступ благодаря деятельности Первого Главного управления КГБ. Новая аппаратура была значительно более надёжной. Кроме того, Королёв, как и в случае с первым спутником, приказал установить наиболее критичную в плане надёжности аппаратуру на салазках, чтобы, в случае отказа даже перед самым стартом, её можно было легко и быстро заменить через предусмотренный в конструкции люк обслуживания. (АИ)

   С аппаратурой регистрации радиоактивных частиц Сергей Павлович неожиданно попал в сложное положение. Руководителем исследований по этой теме был академик Вернов Сергей Николаевич, профессор МГУ, и он настаивал на установке значительно более сложного прибора СМ-65.

   Королёв знал из «документов 2012», что этот сложный и тяжёлый прибор на спутнике нафиг не нужен – значительно важнее для получения результата надёжность аппаратуры регистрации, позволяющей получать данные за время всего витка, а не только во время пролёта спутника над территорией СССР. Но как объяснить это Вернову, не раскрывая «Тайны»? А Сергей Николаевич осаждал Константина Давыдовича Бушуева, отвечавшего за подготовку «Спутника-3», требуя любой ценой «воткнуть» туда свой СМ-65. (АИ, в реальности прибор СМ-65 был установлен на «Спутнике-2», который в этой версии истории пропустили )

   В конце концов Королёв вынужден был соврать Вернову, что его прибор снят со спутника «из-за перевеса».

   Ракета-носитель для запуска «Спутника-3» также была модифицирована. Прежде всего, Валентин Петрович Глушко подготовил для неё двигатели с увеличенным удельным импульсом. Также ракета была облегчена. Была существенно упрощена телеметрия, выброшены кабели, связывающие носитель с головной частью, уменьшено число аккумуляторных батарей. Модифицированный носитель получил обозначение 8А91. ()

   Подготовка закончилась к 7 июля 1957 года – в этот день ракета с порядковым номером Б1-1 была вывезена на старт. (В реальной истории ракеты в комплектации 8А91 с номерами Б1 строились с октября 1957 г, в июле ещё использовалась ракета № М1-7. В АИ Королёв и Глушко, получив необходимые данные, несколько ускорили работу.) Ракету Б1-2, на которой первоначально собирались запустить спутник, Королёв пускать запретил – в «той истории» на ней возникли резонансные вибрации боковых блоков, что привело к её гибели на 96й секунде выведения. Сергей Павлович приказал отрабатывать на ней демферы для гашения вибраций.

   Как и в предыдущем случае, подготовка изделия на стартовой позиции заняла ещё пять суток. 12 июля 1957 года ракета, несущая в качестве полезной нагрузки искусственный спутник, в «той истории» получивший название «Спутник-3», была готова к пуску. (Реальная дата запуска «Спутника 3» – 15 мая 1958 года)

   Ракета со спутником ушла в небо в 21.00 12 июля 1957 года. Тщательно отлаженная материальная часть на этот раз отработала как часы. Конечно, потом анализ плёнок телеметрии вновь выявил целый букет мелких неполадок, но на общий ход событий они, к счастью, влияния не оказали.

   Так, например, была двухсекундная задержка с выходом на режим первой промежуточной ступени тяги и, затем, на режим главной ступени тяги одного из боковых блоков. Продлись эта задержка чуть дольше – и автоматика отключила бы двигатели. К счастью, пронесло, блог «Г» вышел на режим едва ли не на последних секундах временного контроля.

   (Реальная неисправность, выявленная по телеметрии после запуска 1 спутника 4 октября 1957 г РИ)

   Спутник вышел на близкую к расчётной орбиту. Он активно функционировал до конца июля 1957 года (АИ, в реальной истории спутник был запущен 15 мая 1958 года и проработал в активном режиме до 3 июня 1958) После того, как его аккумуляторы разрядились, солнечные батареи ещё в течение месяца продолжали питать радиоответчик спутника, позволяя точно отслеживать изменение параметров его орбиты. Он окончательно сошёл с орбиты в июне 1959 года (в реальной истории – в апреле 1960), совершив более 10000 оборотов вокруг Земли.

   В результате безотказной работы системы телеметрии и хранения данных было получено большое количество очень важной информации. Одним из сенсационных результатов, как этого втайне ожидал Королёв, «знавший будущее на несколько шагов вперёд», стало обнаружение высокой концентрации электронов на больших высотах, за пределами уже известной ионосферы. Академик Сергей Николаевич Вернов, автор этих исследований, поначалу объяснял это явление вторичной электронной эмиссией — выбиванием электронов из металла спутника при столкновении с частицами высоких энергий — протонами и электронами. Но затем, сопоставив записанный на магнитофонную плёнку сигнал счётчика Гейгера с периодом обращения спутника и параметрами орбиты, он отметил в изменении сигнала чётко прослеживаемую периодичность.

   Академик Вернов и ещё один советский физик-экспериментатор, Александр Евгеньевич Чудаков (/Чудаков_Александр_Евгеньевич) попытались построить на основе полученных данных графическое распределение уровней радиации вокруг планеты. Кропотливое исследование заняло дало неожиданный результат – вокруг Земли был обнаружен радиационный пояс тороидальной формы – гигантский бублик, наполненный заряженными частицами высоких энергий. (Примерно вот так оно выглядит -content/uploads/2013/03/nasa_rageofnature.com-poyasa-zemli.jpg)

   Едва взглянув на плакат Вернова и Чудакова, когда физики докладывали о полученных результатах на заседании у Келдыша, Сергей Павлович вполголоса произнёс:

   – Та-ак... А к Марсу-то с полярной орбиты стартовать надо... Или из высоких широт. Да ещё и перпендикулярно эклиптике... Плохо. И по весу и по энергетике невыгодно. Вот ведь, твою мать... А ведь получается, что Вовка-то прав, что взялся этот грёбаный взрыволёт делать. Ему-то похрен, где стартовать, с его-то мощностью... Интересно, а возле Марса такие пояса есть? Надо будет у Селина в книгах порыться...

   Открытие радиационных поясов Земли стало важнейшим вкладом советских учёных в достижения мировой науки в ходе Международного геофизического года. (В реальной истории из-за отказа аппаратуры регистрации данных на «Спутнике-3» Вернову не удалось получить полную картину распределения плотностей радиации в зависимости от положения спутника на орбите. Подобное исследование провёл Джеймс ван Аллен при помощи счётчика Гейгера, установленного на американском спутнике «Explorer-1» Через 2 года он объявил об открытии радиационных поясов Земли. Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)

   Сразу после успешного запуска спутника Сергей Павлович решительно отправил в отпуск своего заместителя Бориса Евсеевича Чертока. Причиной тому стала вычитанная им информация о редкой форме эозинофильной болезни, которую подхватил Борис Евсеевич, оставшись на полигоне.

   Королёв не был медиком, но здравым смыслом обладал в полной мере. Черток как заместитель по электрике был ему жизненно необходим. Болезнь, если бы он её подхватил, вырубила бы Бориса Евсеевича почти на полгода. Аврала, требовавшего присутствия его на полигоне, после удачного запуска спутника уже не было. Кроме Чертока, эту дрянь в команде испытателей не подхватил никто, значит, у Бориса Евсеевича была, возможно, индивидуальная предрасположенность к этому редкому заболеванию, вызываемому местной паразитической микрофлорой.

   Таким образом, Борис Евсеевич, вместо того, чтобы загреметь на больничную койку, отправился с семьёй в отпуск в Евпаторию. (АИ. Ну хоть чем-то автор должен отблагодарить Бориса Евсеевича за подробнейшие мемуары :) Заодно и за спутником через тамошний НИП приглядит, ведь всё равно не утерпит)

   Запуск советского тяжёлого спутника вновь вызвал во всём мире переполох. Пока мировое научное сообщество радостно комментировало результаты расшифровки телеметрии со спутника, которые, по рекомендации академика Келдыша, публиковались Академией Наук СССР без какой-либо секретности, в США царило уныние. Такой паники, как при старте первого спутника, уже не было. Человек привыкает ко всему. Но сам факт, что «Советы» вывели в космос научную лабораторию массой и габаритами с автомобиль, тогда как американцам всё ещё не удавалось выпихнуть на орбиту хотя бы 8-килограммовый «карандаш», действовал на администрацию президента угнетающе.

   Ещё в ноябре 1956 года, вскоре после запуска спутника, Эйзенхауэр сменил министра обороны. Чарлза Вильсона, неосторожно назвавшего спутник «изящным научным фокусом», заменил на этом ответственном посту Нил Макэлрой, президент компании «Проктер энд Гэмбл». (В реальной истории назначен министром обороны 9 октября 1957 г. Не мебельщик, конечно, но тоже далеко не военный специалист)

   У Макэлроя хватило ума трезво оценить перемены в геополитической ситуации. Вскоре после вступления в должность новый министр обороны в заявлении для прессы признал: «Неограниченные цели и полная победа в войне с СССР более недостижимы»

   Ещё более конкретно высказался видный публицист профессор Б. Броди: «Советские спутники нанесли удар по самодовольству американцев, впервые показав, что русские способны опередить нас в технических достижениях большого военного значения»

   Газета «Таймс», отнюдь не замеченная в просоветских настроениях, высказалась весьма необычно: «Честь и хвала русским. Они, подобно мореплавателям - первооткрывателям новых земель XV века, разбудили воображение. Вслед за полетом в космос неотвратимо грядет изучение новых миров…» ()

   Когда ТАСС сообщило о запуске на орбиту тяжёлого научного спутника, американские специалисты рассчитали по его массе и параметрам орбиты приблизительные характеристики ракеты-носителя, которая выводила его в космос.

   Доложенные президенту, эти расчётные данные вызвали шок как у Эйзенхауэра, так и у самих специалистов. Хотя они несколько заблуждались относительно общего облика советской ракеты, полагая, например, что блоки первой ступени расположены параллельно центральной второй ступени и имеют такую же длину, но считать американцы умели не хуже русских. По их подсчётам выходило, что первый спутник массой около 100 кг, возможно, ещё не был безоговорочным свидетельством возможности доставки ядерной боевой части на территорию США. Американцы не без оснований считали, что советским ядерщикам недоступна та степень миниатюризации зарядов, которой достигли к тому времени они сами. Да и ракета Р-5-3, характеристики которой американцы вычислили, наблюдая за полётами головных частей с помощью радаров в Иране, была слишком слабой по их подсчётам.

   Но после запуска тяжёлого спутника последние надежды и сомнения отпали. Расчёты показывали, что ракета-носитель, способная вывести на орбиту полторы тонны, может закинуть на территорию США не менее 5 тонн «полезной нагрузки», что как раз соответствовало обычной массе тогдашнего термоядерного заряда.

   (Смотрим ТТХ наших и американских бомбардировщиков того времени – обычно указывается дальность с нагрузкой 4,5 или 9 тонн, т. е. с одной или двумя термоядерными бомбами)

   При этом американцы очень хорошо отдавали себе отчёт, что головная часть ракеты, за счёт высоты и скорости полёта, с лёгкостью «перепрыгивает» только что созданную в США сложнейшую и дорогостоящую систему ПВО SAGE. При этом ни имеющиеся на вооружении США ракеты ПВО «Найк-Геркулес», ни сверхдальние беспилотные перехватчики «Бомарк» перехватить боеголовку не способны в принципе.

   Деньги налогоплательщиков были выброшены на ветер. Причём деньги немалые. Оставалась пока надежда, кстати, не такая уж призрачная, что таких монстроподобных ракет у СССР мало, а основной ответный удар, в случае войны, будут наносить советские бомбардировщики. Тем более, что показанная летом 1956 г Натану Туайнингу и Кёртиссу Лемэю в Тушино «карусель» бомбардировщиков М-4 как раз и наводила американское командование на эту успокаивающую мысль. Потому строительство сооружений системы SAGE и позиций перехватчиков «Бомарк» было продолжено. И построено было много. (-10_Bomarc)

   Основная работа по космическим аппаратам развернулась на направлении создания первых АМС для исследования Луны и отработки пилотируемого корабля. По предложению Королёва вся тематика АМС была передана Бабакину, который с энтузиазмом взялся за работу. Параллельно Мишин в Омске делал разгонный блок «Е» для вывода АМС к Луне. (АИ) Имеющийся блок «И» – вторая ступень будущей Р-9 – для этой задачи был избыточно мощным. Он предназначался для вывода на круговую орбиту пилотируемого космического корабля.

   С этим и пришли к Хрущёву Королёв и Келдыш вскоре после запуска тяжёлого научного спутника. Сергей Павлович коротко доложил Первому секретарю ЦК о ходе работ над пилотируемым кораблём. К этому времени был закончен эскизный проект. Темпы работ Хрущёва впечатлили.

   – Сергей Палыч, как вам удалось так ускориться? – спросил он. – Ведь в документах были только общие сведения по «Союзу», кое-какие цифры, картинки... Ни чертежей, ни подробных расчётов...

   – Так в том и дело, Никита Сергеич, что по этим цифрам и картинкам Тихонравов с Феоктистовым сумели отсечь все предварительные варианты и сразу выбрали магистральный путь, – пояснил Королёв. – Кстати, спасибо, что подсказали Феоктистова к Тихонравову пораньше перевести. Характер у него, конечно, тот ещё, но парень с головой. Если его направлять куда нужно – горы свернёт.

   – Да это не я, – ответил Хрущёв. – Это Мстислав Всеволодович по документам нарыл.

   – И молчал! – укоризненно сказал Королёв, покосившись на Келдыша.

   Академик молча пожал плечами.

   – Ладно, коньяк я вам, Мстислав Всеволодович, потом поставлю, – усмехнулся Главный конструктор. – В общем, вот какая петрушка получается, Никита Сергеич. В «той истории» работы по «Востоку» начаты в апреле 57-го. К апрелю 58-го были исследованы и подобраны конструкционные и теплозащитные материалы, определена форма спускаемого аппарата. В начале июня 58-го Тихонравов и Феоктистов пришли ко мне с предложением по спускаемому аппарату шарообразной формы. Я им велел написать отчёт, ещё два месяца они его писали, затем идея утрясалась и созревала, и лишь в ноябре 58-го, после утверждения Совета Главных было начато эскизное проектирование. Закончено оно было к апрелю 59-го, а в мае были сделаны расчёты баллистического спуска с орбиты. Соответственно, в мае 59-го было принято Постановление «О разработке экспериментального корабля-спутника» (22 мая 1959 года результаты работ были закреплены в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 569—264 о разработке экспериментального корабля-спутника, где были определены основные цели и назначены исполнители. )

   – Сейчас же, мы начали работы по пилотируемому кораблю весной 56-го, – продолжал Королёв. – За счёт известной из «документов» компоновки тамошнего «Союза» мы приняли все основные решения по компоновке, параллельно провели экспериментальную отработку конструкционных и теплозащитных материалов в наземных условиях, и в ноябре 56-го с помощью академика Лебедева обсчитали аэродинамику спускаемого аппарата в виде «фары». После чего начали сразу делать эскизный проект. Как видите, мы уже опередили «ту историю» на полтора года. Потому я и хочу вас просить протолкнуть следующее постановление, – Королёв передал проект постановления Хрущёву. (Изданное 10 декабря 1959 года постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 1388—618 «О развитии исследований космического пространства» утвердило главную задачу — осуществление полёта человека в космос.)

   Первый секретарь прочитал начало постановления, затем сразу заглянул в конец, где перечислялись решения, выхватил из текста ключевые фразы.

   – Если не будем тянуть резину, можем в итоге запустить человека на два года раньше, чем в «той истории», я просчитал, – сказал Сергей Павлович.

   – Постановление я вам обеспечу, – ответил Хрущёв. – А вот с запуском человека торопиться не будем.

   – Как? Почему? – Королёв был одновременно удивлён, возмущён и расстроен. – Мы же можем запустить раньше! Никита Сергеич, я гарантирую, успеем!

   – Не торопитесь, – веско ответил Хрущёв. – Поясню, почему. Прежде всего, ваш новый корабль-спутник – это вам не «Восток». Он сложнее. И он у вас ещё сырой, так, кажется, у вас говорят? Ракета тоже ещё не облётана толком, она ещё испытания проходит. Сколько у вас мелких отказов при каждом запуске сыплется? Вы мне первого космонавта на орбиту вывести хотите, или угробить?

   – Теперь насчёт космонавта. Отряд космонавтов формировать будем, – продолжал Хрущёв. – Но первым должен лететь Гагарин, мы с вами уже это обсуждали. А он пока ещё только-только училище осенью заканчивает. Парень способный, конечно, но надо дать ему полетать хотя бы год. (Гагарин написал заявление о приёме в отряд космонавтов 9 декабря 1959 г)

   – Ну, это да... – согласился Королёв. – Но, в конце концов, можно и другого лётчика подобрать, если уж на то пошло...

   – Вы, Сергей Палыч, думаете о приоритете, а я ещё и о политике, – улыбнулся Хрущёв. – Можно и другого запустить. Да. Но лучше – Гагарина. Кто лучше его сможет представить Советский Союз по всему миру – я не знаю. Но главное даже не в этом.

   – Конечно, если разведка доложит, что американцы опередили известный нам график и готовятся запустить человека, мы тоже ускорим работу, – продолжал он, – Приоритет не отдадим. Если что, разведка и задержать американцев, возможно, поможет. Но, по моим прикидкам, мне надо, чтобы полетел Гагарин, и чтобы он полетел именно в апреле 1961-го.

   – Почему? – спросил Келдыш.

   – Да, что за сакральная дата? – удивился Королёв.

   – Нет, в принципе, можно бы и раньше, но не ранее 20 января 1961 года, – пояснил Хрущёв. – Мне надо, чтобы на момент старта Гагарина в Белом Доме уже сидел Кеннеди. С Айком нам при всём желании не договориться, слишком мы его разозлили. И слишком он несамостоятелен в решениях. Я до сих пор вспоминаю, как ему Даллес в Женеве записки подкладывал, а президент их читал. Вслух. Как школьник. Стыд да и только. Кеннеди всё же сам решает, что и как. Но оптимально, чтобы Гагарин полетел в интервале от 12 до 19 апреля 1961 года.

   – Тут, похоже, опять тонкий расчёт по времени, – догадался Королёв. – Как с Суэцким кризисом. А если Кеннеди не выберут президентом?

   – Выберут, – ответил Келдыш. – По «документам» основной предвыборный козырь Кеннеди – обвинения в адрес Айка, что допустил «ракетное отставание» от СССР. Сейчас это отставание ещё больше, поэтому победа Кеннеди будет ещё более вероятной. Правда, почему именно апрель 61-го, я не очень понимаю.

   – Ну, так вы же учёный, Мстислав Всеволодович, – улыбнулся Хрущёв. – Иван Александрович вот, сразу догадался, мы с ним недавно тоже обсуждали, его дела, конечно, а не космос.

   – Сложную игру затеяли, Никита Сергеич, – заметил Королёв.

   – А в политике простых игр не бывает, – развёл руками Хрущёв. – Поэтому мне сейчас важна не только отработка пилотируемого корабля. Кстати, вы как его назвать собираетесь? «Восток» явно не подойдёт, всё же конструкция уже другая.

   – По конструкции он сейчас ближе всего к проекту 7К-Л1 «той истории». Тогда программа называлась «Север», – ответил Королёв, разворачивая эскиз корабля. – Сейчас можно и по-другому назвать, не суть важно. – он развернул плакат и положил его на стол. – То есть пока только спускаемый аппарат и небольшой приборно-агрегатный отсек. (Изображение можно посмотреть тут ) Во внутренних документах мы называем его 1К-О, то есть «опытный». Позднее добавим орбитальный отсек перед спускаемым аппаратом. Разница будет в том, что в зависимости от назначения корабля, приборный отсек и орбитальный отсек будут меняться. То есть, будет корабль модульной конструкции. Увеличивая орбитальный отсек, можно будет продлить срок автономного полёта до нескольких суток. Но для этого нужна будет ракета большей мощности, чем Р-7. Потому я и предлагаю сделать полиблок-конструктор из нескольких первых ступеней Р-9.

   Никита Сергеевич с интересом изучал рисунки корабля.

   – Здорово! – сказал он, наконец, оторвавшись от эскиза. – Молодцы, товарищи! Такую фантастическую машину делаете. Но ведь помните, что «Союз» проектировали 5 лет, начали в 62-м и подошли к первым беспилотным запускам в конце 66-го – начале 67 года. Успеете?

   – Никита Сергеич, то, что мы делаем сейчас, это ещё не «Союз», – пояснил Королёв. – Это машина значительно проще. Я бы сказал, нечто среднее между «Восходом» и «Союзом» «той истории». Мы же крайний срок тоже знаем. На полноценный «Союз» мы сейчас не замахиваемся, просто потому, что нам его не сделать. Опыта практического ещё нет. «Документы оттуда» тут не помогут. Упрощённо говоря, вот дали вам чертёж молотка. Но если вы инструментом работать не умеете, то нормального молотка не сделаете. А у нас ещё и инструмента нет, и вместо чертежа нормального – цветные картинки.

   – Понятно, – кивнул Хрущёв.

   – Но при этом нам сейчас будет проще, – продолжал Сергей Павлович. – Потому что техническая преемственность между нашим 1К-О и будущим «Союзом» будет больше, чем между «Восходом» и «Союзом» «той истории». Фактически, мы будем разрабатывать и совершенствовать один и тот же конструктив корабля, зарекомендовавший себя как достаточно удачный. И времени на отработку у нас, считайте, на 10 лет больше. И о многих встретившихся при разработке проблемах мы тоже знаем. Так что будет у нас полноценная универсальная рабочая лошадка к 63-му – 64-му году.

   – Это хорошо, – улыбнулся Хрущёв.

   – А вот на этом направлении мы должны сосредоточиться в дальнейшем, – Сергей Павлович развернул схему, на которой была изображена необычная конструкция из торчащих во все стороны, как показалось Хрущёву, цилиндрических баков.

   Присмотревшись, он разглядел в центре ещё один, более узкий цилиндр, усаженный трёхлучевыми звёздочками.

   – Это что? – спросил он.

   – Орбитальная станция, – ответил Королёв. – Видите, в центре универсальный стыковочный модуль УСМ. Переходный туннель, оснащённый несколькими стыковочными узлами. К нему стыкуются остальные отсеки. Каждый отсек выводится на орбиту отдельным носителем.

   – Дорогое удовольствие получается! – заметил Хрущёв.

   – Если как следует посчитать, то не очень дорогое, – возразил Келдыш. – Военные собираются тратить значительно больше носителей только на запуски своих спутников-разведчиков. А если запускать по модулю раз в полгода, то станцию за три года собрать можно. Сами модули будут дольше проектироваться. Причём после запуска первого, основного модуля, станцию уже можно эксплуатировать с экипажем на орбите. А дальше – наращивать её возможности до полной конфигурации.

   – А главное, – добавил Королёв, – станция – это готовая основа для тяжёлого межпланетного корабля. К ней надо только пристыковать разгонные блоки, баки с топливом, и посадочный корабль.

   – То есть... вот эта... штука... – Хрущёв едва не обозвал растопыренную конструкцию на рисунке каракатицей, но побоялся, что Королёв обидится, – эта штука может превратиться в корабль для полёта к Луне?

   – Или к Марсу, – кивнул Сергей Павлович. – В зависимости от задачи её можно наращивать дополнительными модулями. Ведь к центральному блоку с УСМ можно подстыковать второй центральный модуль, тоже с УСМ, а к нему ещё четыре модуля, и так далее, пока не соберётся длинная гирлянда. В зависимости от мощности носителя габариты модулей могут быть разные. Эти, на рисунке, рассчитаны на Р-7 с третьей ступенью. Если Валентин сделает третью ступень с водородом, то полезную нагрузку поднимем тонн до 12-15. Это так, прикидочно. Мы рассчитываем сейчас, прежде всего, на преемственность технологий. Чтобы из одного вырастало другое.

   – Правильно, – одобрил Хрущёв. – Я ещё прошу вас, товарищи, сосредоточиться сейчас на двух темах спутников. Первое – метеоспутники. Сами понимаете, точное знание погоды влияет на авиацию, военную и гражданскую, на сельское хозяйство, на морские перевозки, на курортно-туристическую индустрию, которую мы активно будем развивать.

   – Над метеоспутником Иосифьян работает, – сказал Келдыш. – Там основная задача – обеспечить ориентацию и стабилизацию аппарата, а вся целевая аппаратура – телекамеры и телепередатчик. Потом добавим аппаратуру для инфракрасных и актинометрических измерений. Осенью планируем запустить первый образец метеоспутника. Отработаем на нём системы ориентации, стабилизации и электроснабжения.

   – Годится, – сказал Никита Сергеевич. – Если телевизионная система будет готова – испытайте и её. Я Шмакова лично попрошу к Иосифьяну подключиться. Важно оценить, что нам даст такой спутник.

   – Сделаем, – сказал Королёв. – Для метеорологического спутника высокого разрешения снимков не нужно. Важнее периодичность снимков для предсказания перемещения облачных массивов.

   – Второе. Спутник фоторазведки, – сказал Хрущёв. – Его отработка важна для военных. Это и вам позволит отрабатывать пилотируемый корабль. Ведь конструктив у фоторазведчика и пилотируемого корабля общий?

   – В основном – да, – подтвердил Королёв. – Только кресла космонавтов заменяются на фотоустановку, и в системе управления могут быть отличия.

   – Вот и запускайте их, для начала отработаете все системы в беспилотном варианте, – предложил Никита Сергеевич. – Тут вы лучше меня разберётесь. Теперь вот что мне скажите. Вы о составе лунного грунта в документах читали?

   – Да, конечно, – кивнул Королёв. – Но, Никита Сергеич... До Луны нам ещё как до Китая пешком...

   – А мы с вами сейчас как работаем? – риторически спросил Хрущёв. – На опережение. Мы с вами знаем, что долететь до Луны можно. Знаем, что лунный грунт содержит полезные для нас элементы. Там есть кислород, водород, титан, алюминий, железо, кремний для фотоэлементов и электроники. Да ещё и гелий-3 для термоядерных реакторов. Никто в мире ещё не знает, а мы знаем. Вы – руководители Главкосмоса. Вам и карты в руки. Надо предварительно оценить, можно ли добывать эти полезные элементы из лунного грунта в автоматическом режиме.

   – В автоматическом? – удивился Королёв.

   – Да. Вот ваша ракета-носитель, – сказал Хрущёв. – Её основная масса – топливо. Основная проблема у нас – высокая стоимость вывода грузов на орбиту. Какой вывод напрашивается?

   – Стартовать с Луны? – спросил Королёв. – Никита Сергеич, но ведь это невероятно дорого. Вы предлагаете собирать ракеты на Луне?

   – Нет, – усмехнулся Хрущёв. – Пока я вам предлагаю поручить небольшой группе исследователей обдумать принципиальную возможность получения из лунного грунта прежде всего – кислорода и водорода, а также гелия-3.

   – Никита Сергеич, – осторожно возразил Келдыш. – Насчёт гелия-3 я бы не торопился. Мы с Игорем Васильевичем этот вопрос обсуждали. Пока достоверно не известно, сколько его на Луне. Тем более, его уже сейчас можно получать на Земле, облучая литий в реакторе. Запустить гелиевую реакцию труднее, чем реакцию дейтерий-тритий. Полагаю, овчинка выделки не стоит.

   – Хорошо, Мстислав Всеволодович, вам виднее, – согласился Хрущёв. – Предлагаю составить эскизный проект такого передвижного промышленного комплекса, который будет в автоматическом режиме ездить по Луне и добывать топливо для космических кораблей. Прикинуть экономическую часть этого процесса. Возможно, спроектировать механическую и химическую часть этого комплекса. Чтобы потом, через годы, через десятилетия, когда у нас появится возможность для широкомасштабного освоения Солнечной системы, мы этот проект достали, добавили к нему электронную аппаратуру управления, уже более совершенную, чем мы можем сделать сейчас, собрали такой передвижной завод и отправили на Луну.

   – А следом можно будет подумать и о проектировании постоянной обитаемой лунной базы. Я имею в виду, что небольшая группа будет потихоньку этот проект прорабатывать в эскизном виде, постоянно внося в него изменения по мере прогресса наших технологий. А к тому времени, когда освоение Луны из авантюры старого дурака Хрущёва превратится в технически реальную необходимость, мы будем иметь готовый, всесторонне проработанный эскизный проект. Тогда уже подключим конструкторов, они нарисуют чертежи, и мы такой передвижной завод изготовим и на Луну отправим, примерно за пятилетку, а то и быстрее.

   – Ну, предположим, отправили мы такой завод, – Королёва идея уже захватила. – Дальше можно предположить, что мы запускаем некий пока что гипотетический многоразовый корабль-заправщик, который курсирует между Луной и земной орбитой. Автоматический, конечно. Он возит с Луны топливо. Мы выводим на орбиту пустой, незаправленный ТМК, заправляем его на орбите и он летит дальше. Кроме того, раз этот завод добывает кислород и водород, значит, для лунной базы уже будет на Луне вода и воздух.

   – Именно, Сергей Палыч! – улыбнулся Хрущёв. – Тем более, я надеюсь, что Виталий Михалыч Иевлев нам ядерный двигатель всё-таки сделает. Соответственно, у нас будет двигатель и топливо. У нас будет орбитальная станция, из которой, как вы сами сказали, можно сделать ТМК, пристыковав к ней двигатель и топливные баки. И тут надо ещё вот о чём подумать. В поясе астероидов наверняка есть замёрзшие ледяные астероиды. Это, конечно, сильно на будущее, но саму идею вам расскажу, пока не помер.

   – Заправляться от них? – сразу сообразил Келдыш. – Есть такие астероиды. Церера, например.

   – Послать туда автоматический корабль, который будет стыковаться с астероидом и потихоньку плавить его атомным реактором. Но, это уже для конца 21 века идея, – сказал Королёв. – Давайте так далеко забегать не будем. Нам бы человека в космос запустить, и потом его живым оттуда вернуть.

   – Это правильно, Сергей Палыч. – усмехнулся Хрущёв. – Помечтали – и хватит.

   Выйдя от Первого секретаря, Королёв и Келдыш переглянулись.

   – Надо бы Сергею Никитичу намекнуть, чтобы не давал Никите Сергеичу по вечерам слишком много читать с планшета, – вполголоса произнёс Мстислав Всеволодович.

   – Да, верно. А то он в следующий раз решит кукурузу на Луне выращивать, – кивнул Сергей Павлович. – В открытом грунте.

   Не успели они дойти до двери приёмной, как дверь кабинета Хрущёва распахнулась.

   – Мстислав Всеволодович! – окликнул его Хрущёв. – Пока вы не ушли, вернитесь на минутку.

   Синхронно крякнув, оба академика вернулись в кабинет Первого секретаря, плотно прикрыв дверь.

   – Скажите, товарищи, а вам ничего не попадалось в документах относительно плодородия лунного грунта? – спросил Хрущёв. – Неужели такие эксперименты не проводили?

   Келдыш выразительно посмотрел на Королёва.

   – Никита Сергеич, – начал он. – На Луне нет органических остатков, вы же понимаете. Соответственно и плодородного слоя там быть не может.

   – Да это-то я понимаю, – Хрущёв озадаченно почесал лысину. – Но ведь на лунной базе оранжерею всё равно устраивать придётся. А если навоза побольше положить?

   Келдыш и Королёв переглянулись, едва сдерживаясь. Из всех предложений Первого секретаря ЦК идея гонять на Луну космические корабли с навозом была самой фееричной.

   – Всё равно, Никита Сергеич, на реголит я бы в этом случае не рассчитывал, – осторожно сказал академик. – Скорее уж придётся смотреть в сторону гидропоники.

   – Да! Пожалуй, вы правы, – кивнул Хрущёв. – Простите, товарищи, что задержал. Эх! А ведь там тяжесть в шесть раз меньше земной! Представляете, какая бы там вымахала кукуруза!!

42. Фестиваль.

   28 июля открылся 6-й Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Он был запланирован ещё два года назад. К фестивалю было построено или отремонтировано значительное количество объектов культурно-хозяйственного значения: в Москве открылся парк «Дружба», гостиничный комплекс «Турист», гостиница «Украина», стадион «Лужники». Именно под влиянием фестиваля получил в 1957 г. свое название проспект Мира. Благодаря фестивалю возник КВН, трансформировавшись из специально придуманной передачи «Вечер веселых вопросов» ТВ-редакции «Фестивальная».

   Новое метро к Лужникам и далее – до университета сыграло большую роль в транспортом обслуживании зрителей. Срочно подлатали асфальт дорог и тротуаров в местах движения автобусов делегатов и их прогулок. Отремонтировали фасады на этих улицах, ветхие дома прикрыли заборами.

   На фестиваль работал, пожалуй, весь Союз: нужны были камень, цемент, облицовка, металлические конструкции для зданий; нужны были для делегаций не только новенькие автобусы – простенькие, тогда ещё ЗИСы, – но и грузовые машины – именно в открытых кузовах машин все делегации «парадом» везли на открытие и закрытие фестиваля. Новшеством для стадионов страны были электронные табло. Нужны были машины милиции, ГАИ, скорой помощи; нужно было всё до мелочей каждому делегату и гостю. А каково было одеть красиво и современно тысячи делегатов, спортсменов, участников показательных выступлений, обслуживающего персонала, охраны…

   Комсомольцы в обязательном порядке, но и прочие москвичи – по личным обязательствам и с энтузиазмом отрабатывали на ударных стройках и благоустройстве столицы десятки часов.

   За год до фестиваля провели Всесоюзный фестиваль, в порядке подготовки, и на основе его опыта и опыта фестивалей в соцстранах отработали программы и подготовили персонал. Подготовили сотни спортсменов и танцоров, участвовавших в показательных выступлениях. Не говоря уже о членах делегации Союза, в том числе спортсменах, участвовавших в соревнованиях.

   Фестиваль имел большое международное политическое значение, с одной стороны, он должен был подтвердить курс на относительную демократизацию, а с другой – привлечь новых друзей. Идею московского фестиваля поддержали многие государственные деятели Запада – королева Бельгии Елизавета, политики Греции, Италии, Финляндии, Франции, не говоря уж о просоветски настроенных президентах Египта, Индонезии, Сирии, руководителях Афганистана, Бирмы, Непала и Цейлона.

   В то время в СССР слово «иностранец» было синонимом слов «враг», «шпион», за исключением разве что представителей стран соцлагеря, но даже и к ним относились с подозрением. Любой иностранец сразу становился экзотикой.

   Однако, прочитав в «документах 2012» об итогах фестиваля, Никита Сергеевич серьёзно задумался. Ещё определённее высказался весной 1957 г. насчёт фестиваля Иван Александрович Серов:

   – Никита Сергеич, а может, похерим на х...й это бл...ство?

   – Нет. Совсем похерить нельзя, да уже и не получится, – ответил Хрущёв. – Но вот минимизировать последствия – необходимо. Вот и подумай, как это организовать.

   Серов, как человек военный, подошёл к делу ответственно. Прежде всего, он привлёк к решению вопроса комсомольских лидеров: Шелепина и Семичастного. Ситуацию он обрисовал в ясных и характерных для военного выражениях, выдержанных, впрочем, в несколько излишне апокалиптическом стиле.

   Разработанный Серовым, Шелепиным и Семичастным план мероприятий, вкратце, сводился к следующему:

   - изменить программу фестиваля таким образом, чтобы сократить возможности для неконтролируемых контактов делегатов с населением СССР.

   - ограничить число делегатов фестиваля разумным количеством.

   - при отборе отдавать предпочтение делегатам – девушкам.

   Как недвусмысленно выразился Серов: «Пусть уж лучше наши – их, чем они – наших».

   Изменения в программе фестиваля заключались в том, что основные мероприятия было решено проводить не в Москве. Основной трудностью для организаторов было обставить всё таким образом, чтобы никто не догадался.

   Проведя в глубоких размышлениях несколько дней, Серов, Шелепин и Семичастный представили Никите Сергеевичу развёрнутый и проработанный план, включавший программу фестиваля и подробное описание мер предосторожности.

   Решено было в полной мере задействовать возросшие транспортные способности СССР. Количество делегатов удалось изрядно сократить – с этим помогло Министерство иностранных дел и лично Громыко. Изменения в количестве принимаемых делегаций МИД объяснял проблемами со сдачей в срок фестивальных объектов. Вместо 34 000 делегатов приехало менее 10 000.

   При отборе делегатов отдавали предпочтение странам ВЭС и соцстранам.

   Доставляли их в Москву самолётами, на поездах, а также речным транспортом. Для поездов с делегатами было решено использовать тепловозы вместо паровозов, чтобы свести к минимуму время стоянок на промежуточных станциях. Железнодорожное расписание скорректировали, предоставив поездам с делегатами «зелёную улицу», как армейским эшелонам. Пароходы по рекам шли и вовсе почти без остановок, бункерование проводилось по ночам. Обслуживающий персонал был особо подобран.

   Все делегаты на границе проходили медосмотр в специально построенных пограничных передвижных медцентрах. Тут же, в экспресс-лабораториях, делались анализы для выявления различных заболеваний, особенно тропических, с которыми наши врачи до того мало имели дела.

   Вся программа каждой делегации была расписана заранее, и не только к каждой делегации, но и на каждое её мероприятие были «прикреплены» «хозяева», принимавшие гостей. С одной стороны, гости были окружены заботой, им некогда было скучать. Но главное – они были под постоянным неусыпным надзором, так как в группах «хозяев» были и сотрудники соответствующих органов.

   Открытие фестиваля проходило на стадионе в Лужниках. Автобусов не хватало, делегатов доставляли на грузовиках, в кузовах которых установили наскоро сколоченные скамейки. С грузовиками вышла смешная история. На тот момент все грузовики в СССР являлись мобилизационным резервом и окрашивались в зелёный армейский защитный цвет. Такая окраска была утверждена директивой Генштаба.

   Организаторы фестиваля понимали, что для праздника такая окраска не слишком подходит, и предложили раскрасить машины в более весёлые тона. Обратились с предложением к начальнику Генштаба маршалу Соколовскому.

   Маршал проявил понимание, совершенно не возражал, но задал резонный вопрос: а кто и за чей счёт будет перекрашивать грузовики после фестиваля обратно в зелёный цвет? На этот вопрос «фестивальщики» дать внятного ответа не смогли, а без этого маршал своего согласия не давал.

   Шелепин и Семичастный обратились к Хрущёву – другой управы на военных в стране на тот момент не было. Никита Сергеевич решил вопрос сразу и навсегда – цвета грузовиков с 1957 года более не диктовались мобилизационным предписанием. Благодаря этому решению и появились ЗИЛы и ГАЗы с голубыми кабинами и белой мордой, КРАЗы с оранжевыми и песочно-жёлтыми кабинами и прочее цветовое разнообразие. Хотя и оливково-зелёных грузовиков тоже хватало.

   Для проезда колонны грузовиков с делегатами выбрали и перекрыли самые широкие улицы. Поставили вдоль тротуаров заранее заготовленные ограждения, расцветив их разноцветными лентами и воздушными шариками. Грузовики ехали по живому коридору из приветствующих их москвичей, но от машин до зрителей были интервалы в несколько метров – достаточно, чтобы не задерживать колонну.

   Чтобы толпа приветствующих не смяла ограждение и милицейское оцепление, водителям грузовиков было приказано держать скорость не менее 40 км/ч.

   Помимо иностранных делегатов, в Москву съехались тысячи людей со всей страны. Потому в дни фестиваля были открыты для свободного посещения Кремль, парк Горького, ЦПКиО и другие культурные центры столицы, был организован бесплатный показ кинофильмов и мультфильмов во всех кинотеатрах.

   Как и предполагал Серов, гости из Африки и Южной Азии вызывали нездоровый интерес своим необычным внешним видом и одеждой. Хотя сотрудники органов и старались ограничить неформальные контакты, медики подстраховались по-своему – бесплатно раздавали презервативы, огромную партию которых специально заказали на «Красном Треугольнике» в Ленинграде.

   Церемония открытия фестиваля прошла торжественно, вызвав огромный интерес у москвичей. Её специально начали в середине дня (В реальной истории из-за медленного движения колонны по улицам Москвы открытие фестиваля задержалось более чем на 2 часа и началось лишь в сумерках.) Красочное театрализованное действо понравилось всем.

   Ближе к окончанию церемонии в небе появились дирижабли. Их было много. Они медленно кружили над Москвой вокруг стадиона, разбрасывая в воздухе тысячи разноцветных воздушных шариков. Когда красочный парад и концерт закончились, на поле стадиона выехал грузовик с передвижной причальной вышкой. Первым к ней пришвартовался 70-тонный гигант класса «Менделеев». К нему была подвешена вместительная пассажирская гондола.

   Дирижабли забрали большую часть делегатов, в первую очередь – из Африки, Южной Америки, США, стран Карибского бассейна, и прочих капиталистических стран. В Москве остались, главным образом, делегаты из некоторых соцстран, Китая, Индии, Индонезии. Остальных повезли в двухнедельный тур по южным республикам СССР, в основном – по Средней Азии, выбрав для каждого воздушного корабля индивидуальный маршрут.

   Отрепетированные делегатами фестиваля концерты состоялись не в Москве, а Ташкенте, Ашхабаде, хлопководческих колхозах Узбекистана и Туркмении, в Киргизии и в Казахстане. Дирижабли нигде не задерживались надолго – посадка, час или два на очередной концерт – и дальше, в следующий колхоз. Местная самодеятельность также готовилась к их прибытию – гостей встречали организованно, в национальных костюмах, устраивали совместные концерты, где, к примеру, ямайский джаз перемежался киргизскими народными песнями и танцами.

   Делегаты, особенно из США и Европы, были одновременно в шоке и в восторге. А что? Их покатали на дирижабле, показали множество экзотических мест... А то, что двухнедельный марафон по раскалённой солнцем Средней Азии вымотал всех до крайности, и на какое-либо неформальное общение никаких сил уже не осталось – так в путешествии ещё и не то бывает.

   Церемонию закрытия фестиваля разнесли по нескольким городам, устроив телемарафон, чтобы не собирать всех делегатов обратно в Москву. Европейцев провожали в Бресте, африканцев и арабов – в Кишинёве, американцев, впрочем, привезли в Москву и отправили оттуда самолётом, причём закрытие фестиваля в Москве проводили прямо в аэропорту.

   Фестиваль вышел ярким и запоминающимся, при этом «детей фестиваля» практически не было.

   31 июля 1957 года во всех центральных газетах, заняв полный разворот первых страниц, было опубликовано постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О развитии жилищного строительства». Оно предписывало построить в 1956–1960 годах 215 миллионов квадратных метров общей площади жилья. Большинство населения на тот момент ещё жило в комнатах, в коммуналках. Жилой площадью по закону считались только сами комнаты. Кухня, ванная комната, туалет, коридор в жилую площадь не засчитывались, делились на всех обитателей и именовались по официальным документам «местами общего пользования». Обязанности по их обслуживанию также распределялись на всех жильцов.

   С началом строительства серийных панельных домов основой жилого фонда становились односемейные квартиры, а значит, и вся площадь, общая и жилая, становились единой, хотя по документам площади продолжали учитывать раздельно. Но в малогабаритных новых квартирах собственно жилая площадь занимала значительно больший процент от общей площади. В течение 6-й пятилетки 1956–1960 годов, новое отдельное жильё получили около тридцати миллионов человек, почти 15 процентов населения страны.

   Заядлый охотник, Никита Сергеевич любил и ценил хорошие охотничьи ружья, а также различное снаряжение. Обычными партнёрами Хрущёва на охоте были Первый секретарь ЦК КП Украины Алексей Илларионович Кириченко, а также маршалы Василий Иванович Чуйков и Андрей Антонович Гречко.

   Обычно после охоты – удачной или неудачной – друзья-охотники любили похвастаться ружьями, а то и обменяться ими. У каждого была целая коллекция: тут были отечественные «тулки-ижевки», и заграничные-трофейные, разукрашенные насечкой немецкие «Зауэры», бельгийские «Маузеры», английские «Голанд-Голанд». Иногда попадались почти недостижимые, даже для именитых, ружья британской фирмы James Purday and Sons.

   Хрущёв с удовольствием участвовал в этих «ритуальных демонстрациях» ружей, а также и в обменах, но ему больше нравилось наблюдать,за поведением и эмоциями друзей-охотников.

   Чуйков меняться не любил, свои ружья молча отодвигал в сторону. Гречко наоборот, тут же устраивал шумный базар, с наслаждением торговался, нахваливал свои ружья, демонстративно ругал чужие, балагурил. Кириченко на шутки маршала над собой внимания не обращал – для него главным было выменять себе ружьё получше. Хрущёв подыгрывал Гречко, развлекался от души, иногда уличая маршала в мелком жульничестве.

   Серов, хорошо зная об охотничьей страсти Никиты Сергеевича, в 1957 году привёз ему редкостную американскую новинку – необычный прицел с большим полупрозрачным зеркалом – коллиматорный. (-reflex-sight/)

   Хрущёв очень заинтересовался. Сам прочитать английскую надпись на коробке он не смог, попросил жену.

   – Nydar shotgun sight model 47, – прочла Нина Петровна. – Прицел какой-то. Тут я тебе не помощница, сам разбирайся, охотник.

   Американский прицел Nydar – первый из появившихся коллиматорных прицелов для спортивного и охотничьего оружия – для подсветки прицельной марки использовал не лампочку, а систему линз и зеркал, фокусирующую дневной или солнечный свет. Он появился в 1945 году.

   Никита Сергеевич после некоторой возни установил прицел на ружьё, они с Серовым вышли во двор дачи, на солнце. Вскинув несколько раз ружьё, он опробовал хитрую заморскую новинку.

   – Хороша штука, спасибо, Иван Александрович, – поблагодарил Хрущёв. – Вот, поедем на охоту на уток – опробую обязательно. А у нас такие прицелы не делают?

   – Насколько знаю – нет, – ответил Серов. – А жаль, вещь полезная, и в армии мог бы пригодиться.

   Опробовать прицел Хрущёву удалось в августе, на Украине, где у него было любимое место для утиной охоты, близ маленького районного городка Яготин – прекрасное, заросшее камышом озеро, на берегу которого стоял небольшой щитовой домик.

   Роскоши не было: удобства «на два очка» во дворе, освещение – керосиновое, электричество провели только в 1957 году, отдельная спальня – 5-6 квадратов была только у самого Хрущёва, остальные гости спали по двое-трое в одной комнате. Постоянного штата егерей и прислуги не было – охотников возили на лодках с шестом жители окрестных сёл, ради подработки. Охотники за эти услуги расплачивались из собственного кармана, за этим Никита Сергеевич следил строго. (Вот такая была «царская охота». Роскошные охотхозяйства, «охотничьи домики» с участками по несколько гектаров появились позднее, при «дорогом Леониде Ильиче»)

   На самом озере неугомонный Хрущёв заставил местное начальство организовать утиную ферму, где выращивали к столу киевлян уток по новейшей тогда западногерманской технологии, несмотря на то, что охоте утиная ферма мешала.

   – Охота – баловство, – сказал Никита Сергеевич, – а ферма – дело важное.

   Но ещё до охоты, 7 августа 1957 года Хрущёв взял с собой диковинный прицел в ГДР, куда ездил с визитом. Немецкие товарищи заокеанскую новинку тоже оценили, тут же предложили наладить совместное производство коллиматорных прицелов – как для спортсменов и охотников, так и для нужд армии.

   Хрущёв немедленно согласился, подключил к делу ЛИТМО и ГОИ, несколько заводов. Уже в 1958 году в армию начали поступать новые коллиматорные прицелы совместной советско-немецкой разработки.

   Для собственно коллиматорных прицелов – оружейных, чуть позже начали выпускать оптические насадки – магнифиеры, позволявшие увеличивать изображение цели. Такой прицел приобретал достоинства оптического, сохраняя при этом широкое поле обзора и удобство коллиматорного.

   Не похвастаться таким подарком Никита Сергеевич не мог – показал диковинный прицел во время одной из частых встреч академику Келдышу. Мстислав Всеволодович заинтересовался, попросил прицел на несколько дней, показал его специалистам по телевизионной технике, в том числе – Павлу Васильевичу Шмакову.

   Тот как раз работал над проекционными телевизорами, и новинкой, действующей по сходному принципу, живо заинтересовался. Вскоре Келдыш и Шмаков вышли на Хрущёва и Дмитрия Фёдоровича Устинова – как председателя ВПК, с предложением создать авиационный прицел нового типа, совмещающий принципы коллиматорного прицела и проекционного телевизора. Инициативу поддержали министр радиопромышленности Калмыков, главком ВВС Жигарев и министр авиапрома Дементьев. Так началась работа по созданию первого в стране прицельно-навигационного комплекса с индикацией на лобовом стекле (ИЛС), который устанавливался на истребители МиГ-19 и более поздние. (АИ, В реальной истории первые образцы ИЛС появились в начале 60-х)

   К августу появилась и другая проблема – Аллен Даллес снова почувствовал зуд в том самом месте. Несмотря на то, что с июля 1957 года начались полёты по программе «Открытое небо». Долгое многоэтапное согласование списка районов, доступных для воздушного контроля, было закончено в мае 1957 года. В июне стороны обменялись авиаподразделениями воздушного контроля. Под Москвой и в районе Читы приземлились четыре американских RB-50, по два на базу, в США перелетели два советских Ту-4. Аналогично в Норвегии и Италии расположились ещё две пары Ту-4, для контроля соответственно, северного и южного флангов НАТО. Ещё по паре Ту-4 и RB-50 контролировали Центральную и Западную Европу с баз в Западной и Восточной Германии.

   При этом полёты обычных разведчиков на некоторое, впрочем, непродолжительное время, прекратились – «за ненадобностью».

   Первоначально у американцев наблюдалась некоторая эйфория. «Советы» допустили их разведчики на свою территорию! Невероятно!

   Когда проявили первые снимки – эйфория начала медленно растворяться, уступая место осознанию реальности. На снимках были видны танковые парки, аэродромы, заставленные самолётами... По снимкам можно было контролировать армию, убедиться, что она не развёртывается для внезапного нападения, а занимается плановой боевой подготовкой. Но никаких сведений о новых советских разработках программа «Открытое небо» не давала. Как и задумывалось.

   Но космические запуски СССР и начало испытаний Р-7 переполошили всю Америку. Аллен Даллес начал настойчиво предлагать президенту провести несколько разведывательных полётов в район советских полигонов Байконур и Капустин Яр. Он напирал на недавно проведённые доработки самолётов U-2. Их высота полёта была несколько увеличена, а главное – они были покрыты специальной краской, которая якобы поглощала лучи радиолокаторов. Американские локаторы U-2 теперь действительно наблюдали с трудом.

   Лётчики U-2 слегка оборзели, вновь почувствовали себя неуязвимыми. Ещё больше оборзело их начальство – полковники и генералы сами не летали, рисковать жизнями им не требовалось, а результаты выдавать надо было – карьера дороже, хоЦЦА и новый дом в престижном районе, и «кадиллак» последней модели, а то и что-нибудь спортивное-европейское классом повыше американских Muscle Car.

   Сенатские слушания по поводу сбитого над СССР самолёта-шпиона добавили Даллесу седых волос. Однако ему хоть и с трудом, но удалось отбиться от обвинений комиссии. Даллес сослался на параноидальную секретность русских, помешавшую американской разведке своевременно вскрыть наличие на вооружении ПВО СССР ракетных систем с досягаемостью по высоте не менее 20 км. Он также утверждал, что проведённые фирмой «Lockheed» доработки значительно улучшили характеристики U-2, что позволит ему выполнять задания в советском воздушном пространстве без риска быть сбитым. Врал, конечно.

   Специалистам «Локхида» удалось поднять максимальный потолок U-2 с 65000 до 70000 футов, т. е. до 21000 метров. Теперь стационарная система ПВО Москвы действительно не смогла бы его достать. Но Даллес не знал, что в СССР уже испытывается мобильный ЗРК С-75 с досягаемостью по высоте 30000 м.

   Президент сначала противился нажиму Даллеса, не без основания опасаясь, что если русские сбили U-2 один раз, то могут сбить и снова. С другой стороны, обычным разведчикам периодически удавалось внаглую прорываться на несколько сотен километров вглубь территории СССР, особенно на Дальнем Востоке и на Крайнем Севере над Сибирью, прежде, чем перехватчики успевали долететь до этих отдалённых районов.

   Удачный прорыв английской «Канберры» в 1957 году, когда она долетела до Баку, навёл американских военных, а затем и самого Эйзенхауэра на мысль, что в действительности ПВО «красных» и над европейской частью СССР не настолько грозна и непроницаема. (В реальной истории 4 по 9 июля 1956 г. высотными разведчиками было осуществлено 5 прорывов глубиной до 150-350 км по маршрутам: Гродно-Минск-Вильнюс-Каунас-Калининград; Брест-Пинск-Барановичи-Каунас- Калининград. В АИ 5 июля 1956 был сбит U-2, поэтому состоялся только один полёт «Канберры» 4 июля 1956, после чего полёты были приостановлены. ) Да и RB-47, постоянно «щупавшие» советские северные границы, обычно уходили безнаказанными. Хотя и не всегда.

   18 апреля 1955 г в районе островов Беринга и Камчатки два МиГ-15 капитана Короткова и лейтенанта Сажина перехватили RB-47. Коротков атаковал, американский разведчик рухнул в море, экипаж не нашли. Оба наших лётчика были награждёны орденами.

   В том же горячем июле 1956-го в районе мыса Находка группа МиГ-15 обстреляла американский P2V-7 «Нептун». Разведчик сел на воду и затонул, погиб один член экипажа, остальных вытащили американские спасатели, видимо, приводнение было уже в нейтральных водах.

   Были удачные перехваты и позже, в 1958-м и 60-м, о них ещё будет сказано. Пока же президент медлил – посылать очередного пилота на смерть не хотелось. Но, помимо Даллеса, на него начали давить и военные. В конце концов, Эйзенхауэр санкционировал проведение в августе 1957 г. разведывательной операции, получившей наименование «Soft Touch».

   Предполагалось в период с 5 по 28 августа предпринять несколько разведывательных полётов из Лахора, в Пакистане, куда перебазировался отряд «В», для фотографирования советских ракетных полигонов.

   К проведению операции «Soft Touch» готовились и в СССР. О прорыве «Канберры» в 1957 г точной информации в «документах 2012» не было, отчасти потому её и не удалось перехватить. Ну и вообще, «Канберра» – цель довольно сложная для перехватчиков того времени. А вот по всем полётам U-2 списочек с датами и целями имелся, хотя и на английском () Кусочки этого списка Иван Александрович Серов и выдавал периодически Сергею Семеновичу Бирюзову под видом агентурных данных.

   Разумеется, и агентурные данные, если таковые были, тоже учитывались. Но с агентурой в Пакистане было пока сложно, потому приходилось уповать на список.

   Ещё в январе Никита Сергеевич просил Грушина и Расплетина ускорить передачу комплекса С-75 на полигонные испытания. Задолго до их начала, с января 1957 г было развёрнуто серийное производство основных компонентов комплекса. Для обеспечения ускоренного оснащения войск зенитной ракетной техникой в 1957 г. промышленности страны предстояло выпустить наземные средства для комплектования 40 позиций ЗРК и 1200 ракет В-750. (Реально так и было, см. ) Более того, в том же январе ракетой В-750 был сбит Ил-28, переоборудованный в мишень для испытаний другого, «московского» комплекса С-25. Сбили в общем-то вне плана, но именно сбили, а не случайно попали.

   Грушин и Расплетин и сами хотели бы опробовать новый комплекс на реальной цели. Поэтому они несколько ускорили работы, составили более сжатый план экспериментальной отработки. С апреля 1957 г. (в реальной истории – с мая) началась отправка на полигоны первых партий аппаратуры и отдельных боевых средств серийных комплексов СА-75. В октябре 1957 г. планировалось поставить на совместные испытания серийный комплекс СА-75 в полном составе. Но уже в июле (в реальной истории – в августе) начались полигонные испытания опытных образцов. Отличие было в том, что испытания проводились сразу на двух полигонах – в Капустином Яре и на Байконуре. Идея заключалась в создании ракетной засады на обеих основных целях для американских U-2.

   Королёву сама идея соседства зенитчиков с его ракетами поначалу активно не нравилась.

   – Где гарантия, что их изделие не полетит куда не надо? – возмущался Сергей Павлович. – Ракеты, они, знаете, вообще любят гоняться за своими создателями!

   Но приказ есть приказ, тем более – исходящий с самого верха. Зенитчики разместились несколько в стороне от старта «семёрки». Было развёрнуто сразу три опытных комплекса, прикрывавших старт Р-7 с юга, юго-запада и юго-востока. Зоны поражения комплексов частично перекрывались. Когда маршал Бирюзов по указанию Хрущёва показал Сергею Павловичу схему расположения ЗРК и ожидаемого маршрута U-2, Королёв, усмехнувшись, покачал головой:

   – Да тут, Сергей Семёныч, и мышь не проскочит, не то что американы.

   Хрущёв не был бы Хрущёвым, если бы не попытался извлечь из ситуации пропагандистскую выгоду. Совсем недавно, после испытаний Р-7 Королёв показывал ему фильм, снятый кинотелескопом КСТ-80, где было показано разделение ступеней ракеты на большой высоте. Готовя операцию по перехвату U-2, Никита Сергеевич мигом смекнул, что раз противник идёт на Байконур, то можно попытаться следить за ним не только радарами, но и кинотелескопом.

   Наводить ракеты КСТ-80 не умел. Зато снять с большой дальности во всех подробностях их попадание в цель – мог. Хрущёв попросил Королёва организовать наблюдение за разведчиком, пояснив, что его интересуют результаты ракетной стрельбы.

   – Вы только представьте, Сергей Палыч, какого ежа в штаны мы американам подложим, когда они начнут врать, что их самолёт случайно заблудился и потерпел аварию над нашей территорией, – сказал он. – А мы всему миру по ONN фильм покажем, как мы его сбили, да ещё и обломки предъявим, как в прошлом году, с серийными номерами. Не отвертятся! И нашему народу покажем, какое грозное оружие у нас имеется. Чтоб свои гордились, а враги боялись!

   Так как радиолокатор 6-сантиметрового диапазона с фазированной антенной конструкции Юрова и электронным сканированием ещё отрабатывался (АИ), для скорости Расплетин предложил сделать станцию наведения ракет 10-сантиметрового диапазона, на уже хорошо освоенных промышленностью лампах.(А это уже факт, первоначально система с 10-см СНР называлась СА-75 «Двина») У этой станции ещё не было аппаратуры селекции целей и системы электронного выстрела. Зато СНР была сделана быстро и уже с апреля 1957 г. она проходила отдельные испытания. () С июля начали пуски ракеты В-750 в замкнутом контуре управления. (В реальной истории — с августа)

   Гостей ждали, и отнюдь не с хлебом-солью. Ну, может быть и с солью, но не на хлебе, а в заряженной берданке.

   (Следующий эпизод написан по данным выложенного в Инете рассекреченного учебника по комплексу С-75 и может содержать ошибки и неточности из-за неправильной интерпретации. Кто что найдёт - поправляйте)

   5 августа 1957 года, рано утром пилот отряда «В» Юджин «Бастер» Иденс (Eugene ‘Buster’ Edens) поднял свой U-2 с аэродрома в пакистанском Лахоре. Он не знал, что несколько советских дирижаблей ДРЛО и наземные радары уже соткали над Казахстаном свою незримую ловчую сеть.

   U-2 поднялся до высоты своего практического потолка – на этот раз снижаться было строжайше запрещено. На этой максимальной высоте он и пересёк советскую южную границу.

   Юджин Иденс внимательно слушал радиопереговоры «красных». В эфире было спокойно, никаких напряжённых голосов, громких докладов, оживления не прослушивалось. Однако, это его не успокаивало. Прошлый раз было так же тихо, но Кармине Вито из полёта над Россией не вернулся.

   Тишина была обманчива. После январского совещания по системам ПВО была начата большая работа по интеграции различных систем обнаружения воздушных целей. Безусловно, до создания общесоюзной сети ПВО было ещё далеко, но появление модемов и радиомодемов позволило провести первые опыты по совместной работе нескольких наземных радаров и дирижаблей ДРЛО с автоматизированным обменом информацией. Для этого использовались разработанные в прошлом году и срочно доработанные для возможности сетевого обмена специализированные ЭВМ «Диана-1» и «Диана-2». К ним, по сути дела, было пристроено второе АЛУ и блок памяти для управления модемом. Грузоподъёмность дирижаблей ДРЛО позволяла разместить на них достаточно тяжёлое и объёмное электронное оборудование.

   В июне-июле 1957 г. проводились первые опыты по отслеживанию воздушных целей несколькими воздушными и наземными пунктами обнаружения с передачей информации между пунктами в автоматизированном режиме.(АИ) При передаче информации уже использовалось шифрование, что облегчалось небольшим объёмом передаваемых данных. Идея реализации автоматизированной шифрованной радиосвязи нашла большое понимание на всех уровнях после массы усилий и нервотрепки, потраченных на создание проводной сети в подмосковных лесах для информационного обеспечения результативной зенитной засады на У-2.

   Эксперименты прошли достаточно удачно, чтобы попытаться применить свежие наработки на реальной цели. Разумеется, в случае отказа расчёты РЛС были готовы перейти на привычный режим команд голосом. На этот случай, чтобы не выдать себя, была разработана система кодированных переговоров.

   Пока же специальные подразделения войск связи вели с американцем сложную радиоигру, имитируя обычные повседневные переговоры, тогда как ЭВМ в небе и на земле бесшумно обменивались кодированными пакетами информации. Все данные стекались в разведывательно-информационный центр (РИЦ) ПВО полигона.

   Из РИЦ информация передавалась непосредственно в дивизионы (комплексы), получившие позывные «Днепр» с порядковыми номерами 1, 2, 3. Офицеры в кабине УВ (кабина управления комплекса С-75), получая данные, объявляли информацию для боевого расчёта голосом, по проводной связи.

   – По данным РИЦ, есть цель, азимут 133, дальность... высота 21 тысяча.

   – Цель один, азимут 133, дальность... подлётное время...

   U-2 плыл в небесной синеве, оставляя высоко в небе белую полоску инверсионного следа. Но он шёл так высоко, что даже эту белую полоску было плохо видно. Внизу проплыли горы Таджикистана, затем Ташкент, слева осталось озеро с непроизносимым для среднего американца названием (оз. Айдаркуль). Теперь внизу расстилалась бескрайняя жёлто-коричневая равнина, рассечённая долиной реки.

   Время от времени на приборной доске вспыхивала и гасла сигнальная лампочка, означавшая, что по самолёту мазнул луч русского радара. По периодичности этих миганий Иденс заключил, что облучающий его радар работает в режиме обзора – он знал, с какой частотой вращается его антенна. Если бы его обнаружили, радар перешёл бы в режим сопровождения, и лампочка светилась бы непрерывно.

   В Кремле, у большой карты, точно так же, как год назад, сидел Первый секретарь ЦК. Время от времени звонил телефон, он брал трубку, слушал, благодарил, и втыкал в карту очередной флажок, помечая текущее положение вражеского разведчика. Линия курса тянулась от границы прямо к космодрому Байконур.

   Самолёт пересёк пустыню, помеченную как Южноказахстанская область, оставил справа по полёту речную долину и город (Кызылорда). Впереди лежала цель – новый секретный ракетный полигон русских. Его точное расположение было неизвестно, примерное – было вычислено по показаниям расположенных в Иране радаров. Но вычислено, как оказалось, достаточно точно.

   – Цель один, подходит к зоне обнаружения СРЦ. (Станция разведки и целеуказания комплекса С-75 – собственный обзорный радар комплекса, индекс П-12 «Енисей»)

   – СРЦ Днепр-2 обнаружить цель. Сектор 120 – 140. Дальность 240. Высота 21 тысяча

   – Цель один, Азимут 133, Дальность 235

   – Цель один, Высота 21 тысяча.

   Лампочка на панели начала вспыхивать и гаснуть в немного другом ритме – самолёт вошёл в зону обзора другого радара.

   – Цель один, азимут 133, дальность... подходит к рубежу подготовки ракет.

   – Дивизион, к бою! Готовить разово шесть.

   – На подготовке шесть.

   Долго искать не пришлось. Далеко впереди маячило сооружение, даже с высоты 21000 метров выглядевшее циклопическим. Гигантские решётчатые фермы и рукотворный бетонный каньон. Иденс проверил всю разведывательную аппаратуру и приготовился снимать. До русского стартового комплекса ещё было несколько минут полёта.

   – Готово шесть.

   – Цель один, подходит к рубежу выхода СНР в эфир.

   – Расчёту – боевая готовность!

   – Принять ЦУ.

   – Передатчик! Произвожу поиск. Антенна!

   (Разогретый заранее передатчик переключён с эквивалента антенны на собственно антенну. С этого момента станция наведения ракет «оживает» и начинает излучать в пространство, тем самым демаскируя комплекс. СРЦ может стоять немного в стороне, а СНР расположена в центре 6-лучевой звезды, по лучам которой установлены пусковые.)

   – Есть цель. РС. (Команда взять цель на ручное сопровождение. По мере приближения сигнал от цели усиливается, после чего можно будет взять цель на автоматическое сопровождение с ручной подстройкой АС-РП, а затем и на полностью автоматическое АС-АП)

   – Есть РС по дальности!

   – Есть РС по углу!

   – Есть РС по азимуту!

   – Цель одиночная, без помех, малоразмерная, приближается.

   – Днепр-2, есть цель, без помех, квадрат... высота 21 тысяча.

   – Внимание, цель захвачена.

   Американец заметил, что лампочка на приборной доске горит непрерывно, тревожным алым светом и понял, что один из русских радаров взял его на сопровождение. Но какой это радар – лампочка сообщить не могла. Иденс проверил аппаратуру радиоразведки, которая записывала все радиосигналы. Потом парни из разведки проанализируют запись и расшифруют частоты, на которых работает этот русский радар. Только тогда можно будет определить, кто же всё-таки оказался таким глазастым и увидел плывущий высоко в небе «невидимый» U-2.

   – Цель – противник. (Нет ответа на запрос системы опознавания «свой-чужой»)

   – АС-РП! (Команда перехода на автосопровождение с ручной подстройкой.)

   – Есть АС по дальности.

   – Есть АС-РП по азимуту.

   – Есть АС-РП по углу.

   Пройдёт ещё несколько лет, прежде, чем в США будет создана аппаратура, автоматически реагирующая на частоту СНР комплекса С-75 и дающая пилоту сигнал тревоги. Пока же комплекс ещё неизвестен противнику, они не знают его характерные частоты, дальность и высоту обнаружения.

   – АС-АП! (Команда перехода на полностью автоматическое сопровождение)

   – Есть АС-АП по азимуту.

   – Есть АС-АП по углу.

   – Метод трех точек!

   – Дальняя .... Ближняя ...! – офицер назвал границы зоны пуска для высоты в 21 км и скорости цели. Цель движется, пока ракета летит к цели, цель успеет приблизиться и войти в зону поражения. За счёт этого границы зоны пуска отстоят от позиции ЗРК значительно дальше, чем границы зоны поражения.

   Сосредоточившись на выполнении задачи, Иденс даже не заметил, что в эфире воцарилась полная тишина. Пилот внимательно смотрел в перископ нижнего обзора, выжидая, когда ракетный старт русских попадёт в прицел его фотоаппарата. Всё его внимание было сосредоточено на объекте.

   – Цель уничтожить тремя, очередью, в гарантированной зоне!

   – Есть уничтожить тремя!

   – Первая готова. Боевое положение.

   – Вторая готова. Боевое положение.

   – Третья готова. Боевое положение.

   Ракеты на пусковых, только что лежавшие горизонтально, направленными в разные стороны, изящным пируэтом, как вертящиеся в танце фигуристки, вдруг синхронно повернулись в сторону цели и приподнялись на угол 45 градусов.

   – Цель подходит к зоне пуска

   – Внимание, первая, пуск.

   – Стартовала первая

   – Вторая – пуск!

   – Стартовала вторая!

   – Третья – пуск!

   Вероятность поражения цели для первых образцов комплекса С-75 была невысока и в зависимости от взаимного расположения ЗРК и цели могла составлять от 0,35 до 0,7. Поэтому стреляли обычно не одной ракетой, а двумя или тремя. Так как из-за различных отказов или маневров цели ракеты могли и не стартовать, к пуску готовили обычно больше ракет, чем собирались запустить.

   Иденс, глядя в перископ нижнего обзора, вдруг заметил впереди и левее на земле облачко дыма, от которого потянулся в его сторону дымный след. Через несколько секунд рядом появилось второе облачко, затем третье. Он никогда ещё не сталкивался с ЗРК, но догадался, что ничего хорошего эти облачка не предвещают. Однако, ему показалось, что дымные следы пройдут ниже его самолёта. Пилот подумал, что в этот раз красные ошиблись, на такой высоте их ракеты его не достанут. Он начал отворачивать, но длиннокрылый U-2 на большой высоте, в разреженном воздухе был очень неповоротлив.

   Русские ракеты быстро набирали высоту и приближались.

   – Десять! – Первая ракета приблизилась к цели на 10 километров, офицер наведения доложил об этом командиру дивизиона.

   Проклиная конструкторов «Локхида», сделавших вместо нормального самолёта это беспомощное и неманевренное насекомое, Иденс пытался хотя бы отвернуть. (В режиме крейсерского полёта U-2 имел очень малый диапазон возможного изменения скоростей – всего лишь порядка 20 км/ч, от 820 до 840 км/ч или что-то около того, а длинные крылья и общая хрупкость конструкции не позволяли активно маневрировать)

   Поздно.

   Перед глазами Иденса мелькнула русская ракета, показавшаяся ему громадной, как телеграфный столб, она прошла впереди его самолёта и ушла вверх, разматывая за собой дымный шлейф.

   – Fuck!!!

   – Срыв АС первого! Первая, промах!

   Мощнейший взрыв потряс U-2, по самолёту словно ударил молот Тора, оба длинных узких крыла моментально сложились и отлетели, Иденса швырнуло вперёд, но удержали привязные ремни, мир вокруг него стал внезапно стал красным – отрицательная перегрузка разорвала сосуды в глазах. Он мгновенно потерял сознание.

   – Вторая, разрыв!

   Иденс уже не почувствовал второго удара, переломившего пополам фюзеляж позади крыльев. Две сотни килограммов взрывчатки в боевой части В-750 разнесли хрупкий разведчик в клочья.

   – Третья, разрыв!

   Академики Расплетин и Грушин, вместе с доброй сотней других зрителей из числа испытателей, а также офицеров и солдат полигона, затаив дыхание, смотрели, как высоко в небе дымный след ракеты пересёкся с белой тонкой ниточкой инверсионного следа U-2, образовав маленькое белое облачко, из которого вперёд по направлению полёта, протянулись, как щупальца, струи дыма от обломков. Часть второй ступени ракеты, волоча за собой клубящуюся дымовую ленту, по инерции улетела вверх. Второй дымный след вонзился в облачко, сделав его ещё больше. Оно рассыпалось дымным спрутом, часть цели, тоже по инерции, ещё пролетела немного вперёд, и закувыркалась, падая с невероятной высоты. На всё ушло не более нескольких секунд.

   Офицер наведения, не вставая с места – в тесном вагончике кабины управления это было далеко не просто сделать – доложил по связи:

   – Цель уничтожена, расход – три.

   – Днепр-2, цель один уничтожил, расход – три, – доложил командир дивизиона на КП, и добавил. – Снять с подготовки три.

   Академик Расплетин повернулся к академику Грушину и торжественно пожал ему руку под радостные возгласы собравшихся. Люди уже выволокли из кабины УВ операторов и командира комплекса, и под крики «Ура!» подбрасывали высоко вверх.

   В это время маршал Бирюзов уже докладывал по ВЧ Хрущёву:

   – Товарищ Первый секретарь, разрешите доложить... – и затем, радостно, не удержавшись: – Сбили, Никита Сергеич! В лучшем виде! Прямо на подходе к первой площадке полигона.

   Были организованы поиски обломков. Падая с большой высоты, части самолёта рассеялись широко по выгоревшей от солнца степи. Обломки собирали несколько дней, но уже в первый день были найдены самые крупные из них – консоли крыльев, двигатель, передняя часть фюзеляжа, стойки шасси, фотоустановка с частично отснятой кассетой, катапультное кресло пилота.

   Нашли и самого пилота. Он был мёртв ещё до того, как упал на землю. При нём имелась листовка с американским флагом и надписью по-русски, с просьбой оказать помощь в переходе границы (Подобная листовка была у Пауэрса)

   Тело, обломки и фотоустановку доставили в Москву, там ими занялись эксперты. Громыко готовил очередную ноту протеста. Хрущёв не спешил, выжидая, как отреагируют американцы.

   На этот раз Эйзенхауэр не стал выжидать и темнить. Как только ему доложили, что у самолёта по времени закончилось топливо, президент решил действовать на опережение. Приехав в Пентагон, где был установлен телетайп для прямой связи с Москвой (АИ, реально такой телетайп появился после Карибского кризиса, но здесь Хрущёв и Эйзенхауэр договорились о прямой связи в Женеве в 1955 г.), он попросил переводчика отослать Хрущёву сообщение:

   «Господин Первый секретарь! Один из наших самолётов-разведчиков U-2 пропал в районе Центральной Азии. Полёт проходил в режиме радиомолчания. Последнее местоположение самолёта нам неизвестно. Я не исключаю возможности, что пилот, ещё незнакомый с местностью, мог заблудиться и случайно пересечь государственную границу СССР. Я также не исключаю, что самолёт мог потерпеть катастрофу на советской территории. Уверяю Вас, скорее всего, это произошло случайно, из-за непреднамеренной ошибки пилота. Если Вы можете пролить свет на судьбу нашего пилота и самолёта, прошу Вас проявить милосердие и сообщить в наше посольство все имеющиеся у Вас сведения.»

   О получении сообщения было немедленно доложено Хрущёву.

   Крякнув с досады, Никита Сергеевич был вынужден признать, что на этот раз Айк его переиграл. Прислав сообщение по прямой связи ему лично, президент придал истории конфиденциальный характер. А просьба «проявить милосердие» вообще обезоруживала советскую пропагандистскую машину.

   Вызвав Серова и Громыко, Хрущёв изложил им свои соображения:

   – Вроде как получается, что мы сбили «случайно заблудившийся самолёт». Если начать публиковать заготовленные пропагандистские материалы, получится неудобно. Президент хотел решить вопрос конфиденциально, а мы всё в эфир вывалили. Что делать будем? Есть у нас железобетонные доказательства, что самолёт не «случайно заблудился», а совершал плановый шпионский полёт над территорией СССР? Плёнку не удалось проявить?

   – Есть доказательства, Никита Сергеич, – ответил Серов.

   Он достал пачку проявленных фотоснимков, на которых были видны советские аэродромы и позиции зенитной артиллерии, сфотографированные Иденсом по пути к Байконуру. Затем он вытащил кожаный планшет погибшего лётчика.

   – Смотрите карту, Никита Сергеич. Вот его маршрут отмечен. А вот государственная граница СССР и предполагаемые координаты объектов для фотосъёмки.

   Линия на карте недвусмысленно пересекала границу СССР, углубляясь на советскую территорию.

   – Андрей Андреич, ноту для американцев подготовили?

   – Да, Никита Сергеич, всё готово, – Громыко передал Хрущёву текст официального заявления МИДа.

   – Тогда так, – решил Хрущёв. – Президенту я так же конфиденциально отвечу, что самолёт сбит нашей ПВО, и у нас есть доказательства, что он оказался над нашей территорией не случайно. Ну, и напомню, что факт этого полёта нарушает наши договорённости по «Открытому небу». Хотя одним нарушением больше, одним меньше – Айку плевать.

   – Вы передадите собранную информацию и тело пилота в американское посольство. Сами мы никаких публичных заявлений для прессы в первый день делать не будем. А копии фотографий, фотокопию карты, снимки обломков самолёта и киноплёнку телескопа, где заснято попадание ракет, передадим телеканалу ONN. Но надо организовать это под видом утечки данных, как бы неофициально.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – ответил Серов.

   Получив ответное сообщение Хрущёва, Эйзенхауэр лишь сдержанно поблагодарил и обещал «разобраться с не в меру ретивыми сотрудниками спецслужб».

   – Опять свалит всё на Даллеса, – проворчал Хрущёв, прочитав ответ президента.

   На канале ONN сначала появилось сообщение, что, по данным «неназванного источника» в СССР был сбит американский самолёт-разведчик. И лишь после того, как весь мир начал обсуждать это происшествие, по советскому телевидению показали подробный сюжет о перехвате, плёнку, снятую кинотелескопом, фотографии советских аэродромов, обломков самолёта, и американскую карту с маршрутом его полёта. Сам ЗРК, разумеется, не показывали, он пока был совершенно секретным. На плёнке были видны только полосы дыма без всяких подробностей.

   Первым телеканалом на Западе, показавшим этот сюжет и разоблачающие США фотографии стал даже не ONN, а ABC. На этот раз их репортёры успели раньше, что лишь добавило истории достоверности в глазах всего мира. И лишь на несколько минут позже ONN показал аналогичный сюжет, но уже не только в США, но и в Европе. Это сообщение вызвало сенсацию. Все мировые газеты перепечатали фотографии, телеканалы снова и снова крутили плёнку, где дымные следы ракет пересекали инверсионный след U-2, и он разваливался на горящие обломки.

   После этого Хрущёв устроил телевизионную пресс-конференцию, где официально сообщил о сбитом самолёте. Он сказал прямо:

   – Вначале американская сторона заверяла нас, что самолёт оказался над территорией СССР случайно и непреднамеренно. Поэтому мы не стали сразу объявлять о нарушении нашей государственной границы. Мы понимаем, что техника не совершенна, навигационные ошибки возможны, лётчики тоже люди и могут ошибаться. Поэтому мы пошли навстречу просьбе американской администрации и не стали раздувать скандал.

   – Но затем были получены неопровержимые доказательства, что нарушение советской границы не было случайным. Оно было запланировано заранее, о чём свидетельствует найденная поисковой командой географическая карта американского производства, с нанесённым на неё маршрутом полёта, – Никита Сергеевич взял карту и лично повесил её на стойку перед телекамерами.

   Репортёры зашумели, телекамеры нацелились на карту, показывая маршрут самолёта крупным планом. Часть карты была закрыта полоской бумаги, чтобы не показывать расположение космодрома – на этом настоял Серов, хотя особого смысла в этом не было – американцы всё равно вычислили координаты полигона, наблюдая за ракетными пусками.

   – Как видите, – продолжал Хрущёв, – доказательства неопровержимые. Ну и зачем, спрашивается, мы согласились на участие в программе «Открытое небо»? Если все договорённости, достигнутые в ходе её обсуждения и согласования, Соединёнными Штатами игнорируются? У нас была договорённость: после начала полётов самолётов контроля все разведывательные полёты помимо этой программы прекращаются. Я вынужден отдать должное президенту Эйзенхауэру – до вчерашнего дня так и было. Эти договорённости более-менее соблюдались. Вчерашний случай показал, что американская администрация может отбросить любые договорённости, если возникнет такая необходимость.

   – Наши самолёты никогда не пересекали границ воздушного пространства США. Счёт нарушениям наших границ американскими и британскими самолётами идёт уже на сотни. Может быть, нам стоит прекратить программу «Открытое небо» и вернуть всё вспять, к состоянию 1954-55 года? – риторически спросил Хрущёв.

   Аллен Даллес сидел в своём кабинете, когда вдруг зазвонил «президентский» телефон.

   – Мистер Даллес, включите-ка канал ONN, – произнёс президент.

   Даллес успел увидеть лишь конец информационного сообщения, но видеоряд повторялся несколько раз, а комментарий не позволял усомниться, что репортёры всё разнюхали.

   – Жду вас и Биссела немедленно, – сказал Эйзенхауэр и отключился.

   Даллес нажал клавишу селектора и сказал:

   – Биссела мне. Ричард? У вас хрущёвский вазелин ещё остался? Берите и поехали, он нам сейчас понадобится.

   Президент встретил их в Овальном кабинете. Он был зол. Очень зол.

   – Итак, мистер Даллес, на сенатских слушаниях вы, помнится, утверждали, что ваш самолёт прошёл модернизацию, и теперь ещё более невидим и неуязвим, чем раньше? – многозначительно вопросил президент.

   – Э-э-э... Господин президент...

   – Молчать!!! – рявкнул Эйзенхауэр, заводясь с пол-оборота. – Я с вами разговариваю!!!

   Президент вышел из-за стола и прошёлся по кабинету, кипя бешенством.

   – У нас с Россией только месяц назад начались взаимные контрольные полёты по программе «Открытое небо»!! Мы с таким трудом согласовали этот грёбаный список районов контроля! Красные несколько раз собирались всё отменить! Они только-только начали хоть чуть-чуть нам доверять! И тут ваша грёбаная высотная мишень снова испортила всё, чего удалось достичь за эти два года! – Эйзенхауэр, красный от ярости, остановился у стола.

   – Это что? – он протянул Даллесу фотокопию карты с маршрутом полёта американского разведчика. – Как вы, идиоты, мать вашу, допустили, что такая улика могла попасть в руки красных?!!

   – Господин президент, но ведь пилоту надо знать, куда лететь...

   – Молчать!!! – прорычал Айк. – Надо было приделать к планшету самоликвидатор! И к фотоаппарату тоже! – он потряс пачкой фотографий советских военных объектов и швырнул их под ноги Даллесу.

   Фотографии разлетелись по полу.

   – А ещё лучше – надо повесить по самоликвидатору вам, идиотам, на шею! Как у этого писателя... как его... Шекли! Подумаешь, русский аэродром с «МиГами» засняли! Эта макулатура не стоит и цента! (Повесть Роберта Шекли «Билет на планету Транай» опубликована в 1955 г.)

   – Стоило из-за десятка «МиГов» подвергать риску разрыва соглашение по «Открытому небу»? Стоило? А Хрущёв на пресс-конференции прямо сказал, что готов его пересмотреть, из-за того, что обещаниям администрации Соединённых Штатов нельзя доверять!

   – Господин президент, самолёт должен был сфотографировать русский ракетный полигон... Вы же понимаете, как нам важно получить такие сведения...

   – Важно! Но ещё важнее та масса информации, которую привозят самолёты воздушного контроля из каждого полёта! – Эйзенхауэр показал на большую карту, где на территории СССР пестрели значки воинских частей. – Если из-за вашего нездорового любопытства мы потеряем такой источник данных, мы окажемся там же, где были в пятьдесят четвёртом! Самолёты воздушного контроля дали нам за месяц больше информации о вооружённых силах русских, чем все разведывательные полёты с 1945 года!

   – Господин президент, но всё это – уже известные нам образцы, – не унимался Даллес. – А красные не стоят на месте, они делают всё новые и новые системы оружия. И они уже обогнали нас по баллистическим ракетам дальнего действия.

   – Я знаю! Но я не могу рисковать потерей сведений о дислокации русских военных подразделений, которые привозят самолёты воздушного контроля! По этим данным я могу определить, собираются красные напасть на Западную Европу, или нет! Это для меня сейчас важнее, чем призрачная возможность сфотографировать русский ракетный полигон! – рявкнул Эйзенхауэр. – Я запрещаю вам, слышите, мистер Даллес? Я запрещаю впредь летать над советской территорией на ваших ублюдочных высотных планерах! И если вы ещё раз придёте ко мне с идеей послать U-2 в советское воздушное пространство, я собственноручно засуну динамитную шашку в вашу жирную шпионскую задницу и подожгу фитиль!! Вон отсюда!!!

43. «Дорога к звёздам»

   Следующий пуск «семёрки» мог быть подготовлен к 19-20 августа. Военные требовали теперь сделать ещё несколько пробных пусков по камчатскому полигону Кура ракетами с измерительной головной частью, чтобы быть полностью уверенными в надёжности носителя.

   Именно в надёжности заключались наибольшие проблемы и опасения. Ракета была ещё «сырая» и неотлаженная. После каждого запуска на телеметрии появлялись сигналы, свидетельствующие об отказе или нештатной работе той или иной системы. Военные требовали устранить все недостатки.

   Кроме того, военных пока не устраивала малая точность попадания головных частей. Челомей, которому тоже перепало некоторое количество информации из будущего, разумеется, в обезличенном виде, предлагал сделать маневрирующую головную часть, наводящуюся на сигналы гражданских радиостанций в США или же специально установленных радиомаяков.

   На бумаге концепция выглядела довольно реалистично. Челомей предложил установить на коническом корпусе головной части вблизи её заднего среза, 8 отклоняемых управляющих щитков. (Примерно так (www.e-reading.link/chapter.php/85671/51/Pervushin_-_Bitva_za_zvezdy-2._Kosmicheskoe_protivostoyanie_(chast'_I).html)

   Предполагалось, что такая боевая часть, после входа в атмосферу тормозится щитками, снизив скорость, чтобы убрать окружающее её облако плазмы. Затем из днища по окружности выдвигаются антенны пеленгаторов, которые принимают сигналы радиомаяка. Бортовая система наведения анализирует сигналы, определяет положение радиомаяка и вырабатывает управляющие воздействия на щитки.

   Хрущёв дал добро на разработку системы, и Челомей с энтузиазмом принялся за дело, не забывая, впрочем, о доводке морских крылатых ракет, которые оставались его основной тематикой.

   Пока же продолжались пуски Р-7 с измерительной головной частью. 19 августа был успешный пуск с попаданием в опытное поле на Камчатке, 7 сентября – ещё один успешный пуск, но отклонение головной части было несколько больше, чем в предыдущий раз.

   Параллельно проходили первые опытные пуски БРСД Р-12. Там тоже выявлялись отдельные недостатки, но удалось сделать главное – ракета летала и попадала в цель – с той точностью, которую могли обеспечить ещё несовершенные гироскопы.

   Также Янгель начал работу над переделкой Р-12 в ракету-носитель лёгкого класса для вывода на орбиту небольших спутников – такое задание Хрущёв поставил ему ещё в ходе проектирования Р-12. (РН «Космос». В реальной истории начало проектирования — 1959 г, первый пуск – 1962.)

   Эту идею Хрущёву подсказал Устинов, по результатам анализа информации о советской ракетно-космической технике, полученной из 2012 года. Ракета выходила длинной — 32 метра, и массой под 50 тонн. Но она была дешевле Р-16, хотя и имела меньшую забрасываемую массу.

   Для создания этого носителя требовалось разработать вторую ступень. Это задание было поручено Василию Павловичу Мишину, который с подачи Хрущёва получил самостоятельность и Омский механический завод, на котором и создал своё ОКБ, занимавшееся разработкой верхних ступеней и разгонных блоков. Вторую ступень для Р-12 Мишин начал проектировать уже с начала 1957 года. (АИ, в реальной истории на ОМЗ выпускались ракеты Р-12)

   Характеристики второй ступени, потребные для вывода на орбиту спутника массой 550 кг, из «документов 2012» были известны, проблема была в двигателе. ОКБ-456 Валентина Петровича Глушко было в это время загружено очень сильно – он доводил двигатели для Р-7 и янгелевских Р-12 и Р-14, начал проектировать двигатель для Р-16, одновременно работал над «концептами» НК-33 и RL-10. Теперь на него «свалился» ещё и РД-109 / РД-119 – такое обозначение получил двигатель для второй ступени «Космоса».

   Хрущёв, понимая, что от двигателей Глушко сейчас зависит сама возможность «достать» США, а заодно и успех советской космической программы, предложил объединить под общим руководством Валентина Петровича все конструкторские коллективы, занимавшиеся проектированием жидкостных ракетных двигателей. Совсем всех, конечно, объединять не стали, но МНПО «Энергомаш» вскоре превратилось в мощнейший на планете центр проектирования ЖРД. К работам Глушко частично подключились чисто авиационные ОКБ Н.Д. Кузнецова и А.М Люльки, разрабатывавшие турбонасосные агрегаты.

   Одновременно с испытаниями Р-12, на Чукотке, в районе бухты Провидения, началась постройка ракетных шахт для размещения нескольких полков этих ракет. (АИ) Причём шахты закладывались более глубокие, чем требовалось – в расчёте на размещение в них ракеты-носителя «Космос» – двухступенчатой версии Р-12.

   Хрущёв здраво рассудил, что если двухступенчатый «Космос» на базе Р-12 выводит на орбиту 550 кг, то на шесть с половиной тысяч километров он сможет закинуть поболее тонны. Это означало, что при размещении в районе бухты Провидения, боевая часть долетит до Вашингтона. Параллельное проектирование Р-12 и второй ступени к ней позволяло надеяться на создание боеспособной двухступенчатой МБР где-то к 1959 году, а в 1960-м ракеты могли встать на вооружение.

   (В это время в реальной истории уже проектировалась значительно более тяжёлая Р-16, под массу головной части более 2 т. поэтому «Космос» остался ракетой-носителем. В АИ, за счёт полученной информации, есть возможность получить ракету с межконтинентальной дальностью на базе Р-12 несколько раньше, если правильно расставить приоритеты при проектировании.)

   6 октября 1957 года была впервые запущена трёхступенчатая ракета-носитель Р-7 с разгонным блоком. Она вывела на сильно вытянутую эллиптическую орбиту искусственный спутник с оборудованием для подробного исследования структуры радиационных поясов Земли. (АИ) В предыдущем полёте из-за недостаточной высоты апогея орбиты был обнаружен только внутренний радиационный пояс. В то время, как информационные материалы из «документов 2012» содержали сведения о втором, внешнем поясе, простирающемся значительно дальше в космос, и содержащем частицы более высоких энергий.

   Благодаря этому спутнику было получено экспериментальное подтверждение этих данных. Параллельно велись работы по созданию метеорологического спутника, оснащённого системой ориентации, телекамерами и системой передачи сигнала на Землю в реальном времени. (АИ) Эти работы были начаты в 1955 году и теперь близились к первому реальному испытанию в космосе. Работы вёл НИИ-627 академика Андроника Гевондовича Иосифьяна, (с 1959 г – ВНИИЭМ), куда передал свой задел по этой работе М.К. Тихонравов. С конца 1956 г. по заданию руководства Главкосмоса работы были ускорены (АИ) с расчётом на вывод спутника на орбиту в конце 1957 года.

   3-го ноября 1957 ракета Р-7 вывела на орбиту первый прототип советского метеорологического спутника, предназначенный пока для отработки систем ориентации в пространстве, а также систем стабилизации и электроснабжения.(АИ) На нём впервые была использована система ориентации на основе маховика.

   (Приблизительный аналог – спутник «Космос-14», он же – «Омега» /Космос-14)

   В октябре 1957 года вышел на экраны кинотеатров страны документальный фильм Павла Владимировича Клушанцева «Дорога к звёздам». Это был первый отечественный научно-популярный фильм, снятый в цвете. Первая его половина, с рассказом о жизни и работе К.Э. Циолковского, осталась неизменной. А вот вторая, по указанию Хрущёва, была частично снята на НИИП № 5 Министерства обороны, сейчас более известном как космодром Байконур. Конечно, подробных съёмок пока ещё секретной техники Клушанцеву сделать не разрешили.

   Советскому народу показали, хотя и издали, реальный старт ракеты Р-5 со спутником, затем старт ракеты Р-7 с тяжёлым научным спутником, рассказали и показали схему радиационных поясов Вернова. Люди увидели, как выглядит настоящий космический скафандр СК-1, разрабатывавшийся на заводе № 918 (В реальной истории разработка СК-1 началась в 1959 г, в АИ — в 1956-м). Реальный корабль 1К-О «Север» Клушанцеву показали, но снимать не дали. Вместо него ему дали полную информацию по кораблю «Восход», которого в этой версии истории не существовало. По этой информации Павел Владимирович с приданным ему коллективом из нескольких макетчиков создал довольно подробный съёмочный макет космического корабля, в котором и снимались сцены полёта в космос, выхода человека в открытое космическое пространство, поведение предметов в невесомости.

   Клушанцев узнал также и о реальных орбитальных станциях, поэтому в фильме не было космонавтов в кожаных регланах и пилотских шлемах, кожаной стёганой обивки на стенах и прочих подобных деталей. Да и сама станция выглядела в фильме не как брикет цилиндров с вращающимся кольцом и экипажем из десятков человек, работающих в искусственной гравитации. Павел Владимирович построил внешне вполне реалистичный макет будущего «Салюта-7». Многомодульный «Мир» ему показали, но использовать в фильме не разрешили.

   – Нечего делиться прорывными идеями со всеми подряд, – пояснил Королёв. – С нами скажем, те же американы не особенно делятся.

   Зато в кадрах лунной экспедиции Клушанцеву разрешили использовать реальные снимки Земли из космоса и снимки с поверхности Луны, сделанные луноходами, только попросили их отзеркалить – на всякий случай. Поэтому цвет и освещение лунных пейзажей в фильме было более чем реалистичным.

   (Вот, например )

   Снимки не слишком подходили в качестве фонов, на них было слишком мало изображения выше линии горизонта. Павлу Владимировичу пришлось над ними поколдовать, благо, что пейзаж особым разнообразием не отличался.

   Фильм, хоть и был документальным, пользовался бешеной популярностью у зрителей. В те годы фильмов было меньше, и в кинотеатрах они демонстрировались по несколько месяцев. Люди смотрели их по 10-15 раз – всё равно смотреть больше было нечего. Фильм Клушанцева оказался из тех, которые смотрели по 10 и более раз потому, что было интересно.

   Фильм «Дорога к звёздам» с успехом демонстрировался за рубежом. Он получил приз на первом Всесоюзном кинофестивале 1958 года и приз первого Международного Кинофестиваля технических и научных фильмов в Белграде в 1958 г. Также фильм был закуплен для показа в США. После оглушительного резонанса, вызванного показом фильма «Тайна двух океанов» (АИ), американская администрация относилась к советскому кинематографу предельно внимательно.

   Президент Эйзенхауэр пригласил для совместного просмотра фильма Вернера фон Брауна. По окончании сеанса он поинтересовался:

   – Что скажете, мистер Браун?

   Немец ответил не сразу. Видно было, что он пребывал в глубокой задумчивости.

   – Невероятно интересно, – сказал он. – Первая часть, про Циолковского – это так, биография великого учёного, дань памяти, история, с ней всё ясно. А вот вторая... – фон Браун замолчал, тяжело вздохнул. – Прежде всего, режиссёра консультировали профессионалы, возможно, даже сам русский Главный конструктор Королёв. По крайней мере, режиссёра допустили в советский ракетный центр, Главкосмос, кажется так он у них называется.

   – Вы хотите сказать, что вся показанная техника – реальна? – изумился президент.

   – Вряд ли вся. Обе ракеты, показанные в фильме – реальны, – ответил фон Браун. – Вот они – точно настоящие. Те кадры, что сняты издалека на старте.

   – Господи, помоги нам, – пробормотал Эйзенхауэр. – Вторая ракета – это же настоящий монстр.

   – Да. Русским удалось создать невероятно мощную ракету, – согласился немец. – У нас ничего подобного нет и ещё несколько лет не будет.

   – А космические аппараты? Тоже настоящие?

   – Точно не скажу. Я бы сказал, что это макеты, но сделанные по фотографиям реальной техники с некоторыми упрощениями. Слишком много мелких и достоверных деталей. Не знаю насчёт кадров, снятых внутри космического корабля. Их, скорее всего, снимали на макете, – сказал фон Браун. – Достоверность макета оценить сложно. Приборы похожи на настоящие. Применение макета могло быть обусловлено чисто практическими причинами. Кабина тесная, оператор там не поместится, а макет спускаемого аппарата можно сделать с отъёмными стенками. Кстати, в достоверности макета меня убеждает именно теснота кабины. Заметили, что трое русских астронавтов в кабине сидели без скафандров? В скафандрах они туда не поместились бы. Очень любопытная и достоверная деталь.

   – Ещё одна деталь – кабина в форме шара. Спускаемый аппарат, однозначно. Такая форма говорит о спуске по баллистической траектории. Перегрузки при входе в атмосферу будут большие. Но форма легко считаемая с аэродинамической точки зрения.

   – Да, но при этом русского кота запускали в капсуле совершенно другой формы, – заметил Эйзенхауэр. – Она была похожа на автомобильную фару.

   – Вот-вот. Один раз запустили кота – и молчок. Подозреваю, что русские поимели какие-то проблемы с расчётом «фары» и при запуске человека решили не рисковать, – удовлетворённо сказал фон Браун.

   – Мне уже докладывали, что по компьютерам русские от нас отстают, и значительно, – ответил президент. – Это подтверждается и вашим анализом. Это хорошо.

   – У красных есть отличные учёные, но общее развитие экономики заметно ниже, – пояснил фон Браун. – Я бы сказал, что у них есть одна-две прорывных отрасли, где они нас опережают, но остальное хозяйство очень отсталое.

   – Пожалуй. А что насчёт орбитальной станции?

   – Ещё один макет, сделанный весьма реалистично. Очень грамотно показана невесомость, – констатировал немецкий конструктор. – Но что-то мне подсказывает, что для вывода на орбиту такой здоровой бочки нужна ракета помощнее, чем та, что нам показали.

   – Ещё мощнее? – изумился Айк. – Думаете, у красных она уже есть?

   – Вряд ли. Слишком фантастично. Думаю, станция – это какой-то концепт. Хотя на красных это не очень похоже, они свою перспективную технику обычно не показывают. Возможно, это один из прорабатывавшихся, но отвергнутых вариантов, – фон Браун задумался. – Меня, господин президент, поразило другое. Съёмки Луны.

   – А что именно?

   – Всё! Прежде всего – фон! Качество, освещение... Ощущение такое, что снято на реальной Луне!

   – Быть не может! Красные не запускали ракет в сторону Луны! – сказал президент. – Мне бы доложили!

   – Угу. А Аллен Даллес заказал «Локхиду» несбиваемый разведчик, – хрюкнул фон Браун.

   – Fuck! Думаете, красные сумели посадить на Луну свой беспилотный аппарат?

   – И сделали это тайно! – подтвердил фон Браун. – В конце концов, они могли запустить ракету прямым пуском, без выхода на околоземную орбиту, ночью, когда у нас день и наше полушарие отвёрнуто в сторону от Луны. Для этого, правда, нужна очень мощная ракета и лёгкий аппарат. Если на этого монстра поставить третью ступень и сделать аппарат весом килограммов 50-100, могло получиться. Точка съёмки расположена невысоко. Похоже, что снимал какой-то небольшой автомат.

   – Да ну, не может быть! Наши радары должны были засечь их старт, тем более – наши радары в Иране.

   – Могли и не засечь запуск, они следят за целями, приближающимися к территории США, а не удаляющимися, – заметил немец. – А иранские радиометристы уже проспали недавно пуск Р-5.

   – Но почему тогда Хрущёв не сообщил об этом на весь мир? – спросил Эйзенхауэр. – Это же была бы невероятная пропагандистская победа.

   – Вот это и мне непонятно, – согласился фон Браун. – Разве что аппарат у них слишком быстро вышел из строя, и они решили о нём не сообщать, чтобы не позориться? Сложная техника у красных не очень-то надёжна. Но тогда почему разрешили использовать в фильме снимки?

   – Вот это – загадка, – задумался президент. – Хрущёв из тех, кто ничего не делает просто так. За каждым его ходом таится двойной, а то и тройной смысл. Вы вспомните Суэцкий кризис – старая каналья обвёл вокруг пальца всех! Никто до сих пор не понимает, как ему это удалось.

   – Россия всегда была загадкой, господин президент, – философски заметил фон Браун. – А красная Россия, это вообще, загадка, укутанная в тайну.

   К подобным выводам пришёл по результатам просмотра фильма не только фон Браун. Американские и европейские учёные, посмотревшие фильм, на все лады обсуждали невероятно реалистичные фоны на кадрах лунной экспедиции. Мнения, как водится, разделились. Часть специалистов считала, что заключительные кадры фильма снимались ночью в пустыне, а Луна на плёнке была закрыта изображением Земли, полученным со спутника.

   Другая часть, получившая в прессе кличку «конспирологи», упорно утверждала, что Советы тайно запустили на Луну беспилотный аппарат, который успел передать на Землю несколько кадров, после чего очень быстро вышел из строя. Поэтому «красные» ничего не сообщали о нём в прессе.

   На вполне логичный вопрос: «Как Советам удалось тайно провернуть столь сложный проект всего через год после запуска первого спутника?», «конспирологи» обычно отвечали, ссылаясь на параноидальную секретность русских, что «у красных всё было готово ещё до войны, но тогда не успели, а сейчас вытащили из дальнего склада свои секретные технологии». Отсюда же конспирологи выводили и впечатляющие ракетные успехи Советского Союза. Свои измышления они аргументировали чрезвычайно высокой реалистичностью фотографий, особо упирая на освещённость и направление теней.

   Некоторые, особо упоротые господа всерьёз утверждали, что Советы послали на Луну, в один конец, космонавта-смертника. Особенно усердствовали два итальянца – братья Ахилл и Джованни Баттиста Джудика-Кордильови. Эти двое с детства увлекались всем, что связано с радио, а после запуска первого советского спутника у братьев окончательно снесло крышу. (Подробнее -ceti.ru/767) Они даже заявляли, что слышали радиопереговоры космонавта с Центром управления полётом. Якобы космонавт-смертник передал на Землю фотографии Луны, затем спел по радио «Интернационал», долго ругал матом советское правительство, а потом застрелился.

   Каким бы диким бредом не выглядело подобное заявление, ему поверили многие. Находились состоятельные астрономы-любители, месяцами изучавшие поверхность Луны, в надежде отыскать на ней Великую Русскую Надпись из трёх букв, якобы оставленную советским космонавтом-смертником.

   Хрущёв, выступая по радио, прокомментировал эти измышления так:

   – Не обращайте внимания на этот луносрач, – сказал Никита Сергеевич. – На Западе всегда было много бездельников, которых хлебом не корми, дай пообсуждать подобные глупости. Признаюсь, сначала я и сам было поверил, но я в кино не специалист. Мне министр культуры показал фото, как этот фильм снимали. Если западные эксперты не могут отличить кадры, снятые в ящике с песком, от натуральной Луны, то это их проблемы.

   Вскоре в кинотеатрах и по телевидению был показан ещё один фильм: «Как снимали «Дорогу к звёздам», где Павел Владимирович Клушанцев слегка приоткрыл некоторые секреты искусства комбинированных съёмок. Показали и «макет Луны» – большой ящик с песком, и чёрный экран, изображающий фон неба.

   Клушанцев действительно снимал часть кадров фильма на этом макете. Но сам макет строился и освещался по реальным снимкам Луны, о чём, разумеется, умолчали. Предъявленный реквизит сгладил накал страстей, хотя некоторые особо упёртые «конспиролухи» не поверили и продолжали гнуть свою линию.

44. Сирия под прицелом.

   Операция по давлению на Сирию к этому времени шла уже вовсю. Так же как и Советский Союз принимал меры по противодействию. (Нарастание напряжённости нагляднее всего отображает простой линейный таймлайн.)

   В феврале 1957 года в Сирию прибыли первые 5 торпедных катеров советской постройки. 7 февраля они вошли в состав ВМС Сирии. Понятно, что они не могли всерьёз противостоять даже небольшим ВМС Израиля, но начинать обучение сирийцев с чего-то было нужно. (Из сухопутного вооружения в Сирию в 1955-56 гг поставлялись танки, САУ, БТР, артиллерийские орудия, вспомогательная техника, стрелковое вооружение, боеприпасы, гранаты, и т. п. Сирийцы получили 25 истребителей МиГ-15бис и 6 тренировочных УТИ МиГ-15.)

   После Суэцкого кризиса поставки в количественном выражении значительно возросли. (АИ) В Сирию было продано 10 подводных лодок проекта 613, два небольших парохода, переоборудованных в минные заградители – они приняли участие в постановке минного заграждения, а также торпедные катера, бомбардировщики-торпедоносцы Ил-28Т, истребители МиГ-15 и МиГ-17. Поставки шли за счёт планового сокращения численности Советской армии – самолёты и пушки не резали, а ставили на базы хранения, либо часть из них продавали союзникам.

   Сирия рассчитывалась за поставки оружия сельскохозяйственной продукцией, в том числе пшеницей, овощами и фруктами, текстилем, а также сырьём для производства минеральных удобрений. В Сирии есть нефть, и уже с начала 1957 года было начато совместное с СССР строительство нефтеперерабатывающих заводов (АИ).

   На Бермудском совещании глав правительств США и Англии обсуждались конкретные планы подрывных действий против Сирии, Египта и других арабских стран, включая антиправительственные заговоры и провокации, организацию вооруженного нападения на Сирию, экономический бойкот сирийского и египетского экспорта на внешних рынках. Были приняты проекты строительства новых нефтепроводов на территории Турции, чтобы перенаправить поток нефти другим путём, мимо Суэцкого канала и нефтепроводов на территориив Сирии.

   Экономическая война против Сирии поначалу была успешной. США продали в Италию, традиционно закупавшую сирийскую пшеницу, большую партию американского зерна по демпинговым ценам. Сирии удалось продать в Италию лишь 50 000 тонн зерна вместо намечавшихся 350-400 тысяч тонн. На рынки Греции, Италии и Франции поступили, также по демпинговым ценам, большие партии американского хлопка. Иракские и турецкие фирмы под давлением США расторгли все ранее заключённые с Сирией контракты по закупке сирийского текстиля. Англо-американская компания «Ирак Петролеум компани» заявила о сокращении своей деятельности в Сирии, прекращении строительства ещё одного нефтепровода на сирийской территории и уволила тысячи сирийских рабочих. Контролируемые западными державами банки отказывали сирийским фирмам в выдаче кредитов.

   Правительство Сирии приняло ряд мер для выправления экономического положения страны: ввело систему нормирования продовольственных товаров для населения, обеспечило поставку топлива для бесперебойной работы промышленных предприятий, повысило некоторые таможенные пошлины, прекратило импорт предметов роскоши, в то же время увеличив ввоз наиболее необходимых стране товаров и т. д.

   Вскоре, однако, нормирование продовольственных товаров было отменено. Советский Союз закупил в Сирии 300 тысяч тонн пшеницы и другие сельскохозяйственные излишки. Часть этой продукции пошла в счёт оплаты поставок оружия, остальное СССР покупал за советские рубли, обеспеченные золотом, и ставшие основной валютой ВЭС. (Постановление Совмина СССР от 28 февраля 1950 г. перевело рубль на постоянную золотую базу. Объявленное золотое содержание рубля равнялось 0.222168 грамма чистого золота; сбытовая цена 1 грамма золота устанавливалась в 4,45 рубля. )

   За эти деньги Сирия могла закупать необходимые ей товары в странах ВЭС. Египет предложил заключить трёхстороннее соглашение, по которому Сирия передавала Италии 220 тыс. тонн твёрдой пшеницы, а Египет покупал у Италии 300 тыс. тонн мягкой пшеницы, оплатив Сирии стоимость 220 тыс. тонн её пшеницы. ()

   В рамках недавно образованной ОАР правительство Египта также оказывало разнообразную экономическую помощь Сирии, в основном – поставками отдельных видов продовольствия.

   Уже в августе было заключено соглашение о техническом и экономическом сотрудничестве с СССР, в дополнение к общим соглашениям внутри ВЭС. Оно дало Сирии возможность выдержать экономический бойкот со стороны Запада.

   Сирийский текстиль и хлопок в СССР тоже пользовались большим спросом, учитывая менее форсированное развитие хлопководства, из расчёта на поставки внутри ВЭС. Напряжение на рынке труда, вызванное увольнениями строительных рабочих, было снято путём привлечения освободившихся работников на строительство военно-морской базы в Латакии, а также на строительство нескольких десятков совместных предприятий по всей территории Сирии.

   Советский флот развил большую активность в восточном Средиземноморье. Прежде всего, вдоль побережья Сирии, имевшего меньшую протяжённость, чем у Ливана – около 170 км, но более изрезанного – было установлено управляемое с берега противодесантное минное заграждение. В порты Латакия и Александрия в июне были отбуксированы два плавучих дока для обслуживания и ремонта базирующихся там подводных лодок Средиземноморского флота. В июле третий док был отбуксирован в Албанию на базу Влёра.

   (В реальной истории было отбуксировано 2 дока – 19 июля в Александрию и 21 июля во Влёру.)

   В июле 1957 г в Египет и Сирию пришли закупленные ими советские подводные лодки проекта 613 – 10 единиц в Александрию и 10 – в Латакию. (АИ, в реальной истории пришли 2 ПЛ проекта 613 и одна малая лодка 15й серии в Египет)

   Порт Латакия был полностью переоборудован к середине 1957 года. Советский ВМФ получил удобный пункт базирования, позволявший действовать вдоль всего южного побережья Турции, держать под прицелом Израиль, Ливан, Кипр, и контролировать восточную часть Средиземного моря.

   В начале июля 1957г. сирийские органы безопасности арестовали группу агентов английской разведки. У агентов были изъяты документы о внутреннем положении страны, о сирийской армии, о новом вооружении, которым снабжается сирийская армия, о дислокации сирийских войск. Но основным участником игры против Сирии были американцы.

   ЦРУ готовило вооружённый заговор под названием «Операция Wappen». Предполагалось, что группа реакционно настроенных офицеров в Дамаске и Халеле поднимет мятеж. В конце июля – начале августа заговорщикам было передано 3 миллиона долларов для подкупа должностных лиц и раздачи взяток.

   ЦРУ и британская разведка MI-6 планировали также ряд политических убийств в Сирии. К уничтожению были приговорены глава сирийской разведки Абд аль-Хамид (Abd al-Hamid), начальник штаба Афиф аль-Бизри (Afif al-Bizri) и лидер сирийских коммунистов Халид Бакдах (Khalid Bakdash). Так же предусматривалось физическое уничтожение общественных лидеров, таких как Акрам Хаурани, Сараж, Мустафа Хамдун, Нефури, ряда высших офицеров генерального штаба.

   Организация убийств была поручена американскому дипломату Гарольду Стоуну, работавшему в Сирии на должности 2-го секретаря посольства. Стоун участвовал в 1954 г. в свержении правительства Арбенса в Гватемале. Дома, где жили сирийские военные руководители, предполагалось взять штурмом, для чего под руководством американцев на территории Ливана были подготовлены отряды боевиков.

   Сирийская и египетская разведка вскрыла замысел ЦРУ. 13 августа сирийские силы безопасности окружили американское посольство в Дамаске, чтобы помешать реализации заговора. Были сделаны несколько заявлений для прессы, о раскрытии финансируемого ЦРУ заговора.

   В тот же день сирийское правительство выслало из страны трёх американских дипломатов, замешанных в подготовке заговора. Обратно в США отправились военный атташе полковник Роберт Моллой, второй секретарь Говард Стоун и вице-консул в Дамаске Франсиз Джетон.

   США отрицали свою причастность к заговору, 14 августа они в ответ объявили персонами нон грата сирийского посла в Вашингтоне Зейн эд-Дина и второго секретаря посольства.

   Информация о заговоре была тут же подхвачена и растиражирована западными телеканалами. Тон комментариев был полярный – от резко антисирийского до откровенно проарабского. Точки над «Ё» расставил телеканал ONN, опубликовавший неопровержимые улики против высланных американских дипломатов, предоставленные сирийской контрразведкой. Американцы подобных улик против сирийского посла предоставить не смогли. Антисирийская пропагандистская кампания потерпела неудачу, и борзописцы были вынуждены изменить акценты. Теперь о заговоре ЦРУ в Сирии американские телеканалы дружно замолчали. Зато активизировались ONN и европейские телекомпании.

   Госсекретарь Гертер совершил тактическую ошибку, обвинив телеканал ONN в «измене своей обычной непредвзятости». Теперь репортёры телеканала на каждой пресс-конференции донимали и самого госсекретаря, и его помощника Гендерсона, и представителей Госдепартамента, каждый раз предъявляя улики против высланных американских дипломатов. К ним присоединялись и репортёры других телеканалов, охочие до скандалов и сенсаций.

   После раскрытия заговора 17 августа прозападный начальник Генштаба сирийской армии Низам аль-Дин был смещён и заменён на генерал-майора Афифа аль-Бизри. Позднее в ходе проведённой чистки были смещены ещё 9 высших офицеров.

   После того, как 6 августа ОАР и СССР заключили двустороннее соглашение о технической и экономической помощи, предназначавшейся, в основном, для Сирии, события начали набирать обороты.

   21 августа в ходе пресс-конференции президент Эйзенхауэр отвечал на вопросы корреспондентов о положении в Сирии. При этом он допустил ряд необоснованных выпадов против СССР. В частности, он утверждал, что «Советский Союз стремится к захвату Сирии». Однако несколько позже в ходе той же пресс-конференции Эйзенхауэр был вынужден признать, что все его обвинения против СССР беспочвенны. Президент подтвердил, что положение в Сирии является внутренним делом этой страны и ни в коем случае не оправдывает какого-либо американского вмешательства в рамках «доктрины заполнения вакуума». ()

   Американская печать прямо требовала «наказать» Сирию. «Нью-Йорк Геральд Трибюн» призывала к «использованию силы – моральной, экономической, политической и военной» против Сирии. «Чикаго Трибюн» писала, что правительство США, «возможно, предпримет шаг» с целью отправки «американского вооружения и солдат на Средний Восток». «Крисчен сайенс монитор» предлагала оказать на Сирию «военное и экономическое давление со стороны Турции и Ирака, действующих в консультации с Вашингтоном». ()

   В тот же день 21 августа французская газета «Пари пресс — Энтрансижан» сообщила о передвижениях американского 6-го флота в Средиземном море. Газета указала, что речь идёт о недавно заявленных манёврах. Советское руководство ждало этого шага – о нём было известно из присланных документов. Знали приблизительный наряд сил, время проведения учений – 25-29 сентября 1957 г. район предполагаемого проведения учений, их цель, место высадки морской пехоты на побережье Турции и даже название операции – «Deep Water»

   23 августа на переговоры в Турцию отправился помощник госсекретаря США Гендерсон (Loy Henderson). Он провёл переговоры в Турции с премьер-министром Мендересом и государственным министром Зорлу, а также с представителями военного командования. В Ираке Гендерсон встречался с королём Фейсалом и премьер-министром Айюби. В ходе переговоров обсуждался план военной интервенции против Сирии, с использованием вооружённых сил Турции, Ирака и Израиля. Целью вторжения было изменение государственного строя в Сирии, свержение законного правительства и прихода к власти проамериканских элементов. В Анкаре и Бейруте Гендерсон обсуждал эти же вопросы с государственными деятелями, а также встречался с некоторыми сирийскими прозападными политиками, бежавшими из Сирии после раскрытого заговора, в их числе были бывший премьер-министр Хусни Барази, бывший министр иностранных дел Ильян, бывший военный атташе в Риме Хусейни, активный участник раскрытого заговора в Сирии и другие.

   В Ираке Гендерсона ждала неудача – он столкнулся на деле с неучтённым в стенах Госдепартамента явлением – межарабской солидарностью. Иракцы не желали участвовать в агрессии, организованной американцами против такого же арабского государства. Предполагалось, что иракские войска лишь начнут столкновения на границе с Сирией, а основной удар нанесут турецкие подразделения при поддержке палубной авиации и кораблей 6-го флота США. Участие Израиля планировалось лишь на самом завершающем этапе конфликта. За это Израилю разрешалось вновь захватить Синайский полуостров, долину реки Иордан и побережье Акабского залива. Но иракцы не пошли даже на такой сценарий, а Бен-Гурион прямо заявил: «Израиль не видит необходимости в войне против Сирии и всеми силами будет стремиться остаться вне военного конфликта» ()

   Вовлечь Ливан в организацию вооружённой интервенции в Сирии также не удалось.

   Это вынудило Госдепартамент изменить план действий – теперь американцы потребовали, чтобы нападение было начато Турцией. В ответ на это турецкие политики указали, что для Турции необходимо участие в военных действиях хотя бы одного из арабских государств, в качестве прикрытия турецкой агрессии против Сирии.

   Сразу после объявления о предстоящих учениях 6-го флота на побережье Турции Хрущёв собрал у себя силовых министров – Жукова и Кузнецова, председателя КГБ Серова, начальника ГРУ Шалина, председателя ВПК Устинова и министра иностранных дел Громыко.

   Иван Александрович Серов кратко проинформировал собравшихся о целях и задачах учений «Deep Water». Основной целью учений была отработка взаимодействия в ходе блокирования американским флотом проливов Босфор и Дарданеллы, чтобы не допустить выхода советского Черноморского флота в Средиземное море. Ожидались также действия на южном фланге против советского Средиземноморского флота в Египте и Сирии.

   Выслушав Серова, Никита Сергеевич вдруг предложил:

   – Вот я тут подумал, товарищи... Американцы всегда следят за проведением наших учений, мы за их учениями тоже стараемся следить. Это нормально, это естественный процесс. А почему бы нам не предложить американцам провести совместные учения?

   – Это как, Никита Сергеич? – изумился Жуков.

   – Ну, как... Они, значит, проливы блокировать собрались, а мы, со своей стороны, будем учиться их блокаду прорывать, – ответил Хрущёв. – Вы же мне план прорыва в 55-м году докладывали? (см книга 1, гл. 35)

   – Полагаю, американцы на такую авантюру не пойдут, – заметил Громыко.

   – Не факт, – сказал Кузнецов. – Мне, как военному, было бы интересно испытать возможности своих сил в учебном столкновении с реальным противником, который думает и действует по-своему, вооружён своими системами оружия. Думаю, Георгий Константинович со мной согласится. Американские военные будут испытывать схожий интерес.

   – Это было бы поучительно, – кивнул Жуков.

   – Спецназ ГРУ к захвату проливов готов, – коротко доложил Шалин.

   – Американцы сильны, – сказал Устинов, – Но на черноморском ТВД мы, пожалуй, сильнее. У нас есть возможность привлечь большие силы базовой авиации. Только на Чёрном море у нас пять авиадивизий. Да ещё ракетные войска. Можно было бы отработать атаки ракетоносцев Ту-16КС без выполнения реальных пусков, но в условиях реального противодействия авиации и средств РЭБ НАТО.

   – Мы бы их опрокинули, – сказал Жуков. – Особенно если сухопутными силами с территории Болгарии ударить.

   – Откажутся американцы, – повторил Громыко. – Генералы – те да, те аплодировать будут. Но политики – откажутся.

   – И всё-таки, давайте попробуем, – предложил Хрущёв.

   Предложение Хрущёва в разгар холодной войны провести совместные маневры в Босфоре и Дарданеллах, направленное личным посланием на имя Эйзенхауэра, вызвало в Белом Доме реакцию посильнее, чем взрыв бомбы. Президент немедленно поехал в Пентагон.

   Объединённый Комитет Начальников Штабов, в целом, и его председатель, генерал Натан Твайнинг (), напротив, как и предсказывал Николай Герасимович, встретили идею с энтузиазмом. Военные рассчитывали поближе познакомиться с применяемой советскими войсками тактикой, собрать данные о частотах и режимах излучения радаров, перехватить побольше шифрованных радиосообщений, чтобы попытаться их расшифровать и научиться читать советские шифры.

   Вернувшись из Пентагона, Эйзенхауэр собрал у себя министра обороны, помощника по национальной безопасности, государственного секретаря и директора ЦРУ. Генерала Твайнинга он приглашать не стал, т. к. уже знал его позицию.

   – Как прикажете это понимать, господа? – спросил президент. – Хрущёв сошёл с ума?

   – На что он надеется – не понимаю, – заметил министр обороны Макэлрой. – У нас на учениях будет три авианосца, ракетные крейсеры, всего 98 кораблей, морская пехота.

   Президент повернулся к повешенной на стенде карте Чёрного моря и проливов. На ней условными обозначениями были отмечены места дислокации советских воинских частей.

   – У красных в этом районе тоже немалые силы, – проворчал Айк. – Да ещё и Средиземноморский флот будет угрожать с тыла. Нам придётся действовать по двум расходящимся направлениям, что всегда нежелательно.

   – В условиях подобной концентрации сил, мистер президент, сложно поручиться, что кто-либо не совершит ошибку, – осторожно произнёс помощник по национальной безопасности Джексон. – А при таком количестве современного вооружения, ошибка может привести к возникновению фатального инцидента.

   – Я тоже этого опасаюсь, – ответил Эйзенхауэр. – Какой-нибудь идиот-сержант может начать третью мировую войну. Нет, о совместных учениях с красными не может быть и речи. Но вот откуда они узнали цели учений «Deep Water»? Тут явно поработали красные шпионы.

   – Либо уборщица подобрала неучтённую копирку в каком-нибудь штабе, – пожал плечами Аллен Даллес. – При десятках тысяч задействованных участников сохранить тайну крайне сложно.

   – М-да... Вы правы, Аллен, – Эйзенхауэр задумчиво кивнул. – Нет. На эту авантюру мы не согласимся.

   Его позицию поддержал и госсекретарь Гертер:

   – Будет выглядеть странно, если мы сначала обвиняем СССР в подготовке «захвата Сирии», хотя какой уж там захват, это был, скорее, аншлюс, а потом соглашаемся на проведение совместных учений. Это мало того, что опасно, но и союзники нас не поймут. Как я, по мнению генерала Твайнинга, буду объяснять туркам, почему советский десант высаживается в Стамбуле?

   Андрей Андреевич Громыко оказался прав. 25 августа был получен официальный ответ президента. Он поблагодарил за интересное предложение, но отказался от совместных учений, отметив, что «при нынешнем уровне международной напряжённости слишком велик риск возникновения вооружённого инцидента, который может перерасти в глобальный военный конфликт сверхдержав»

   27 августа 1957 года в советских газетах и по телевидению было объявлено о проведении успешного испытания межконтинентальной баллистической ракеты, а также взрывов атомных и термоядерных боеприпасов.

   1 сентября в албанский залив Влёра, где была организована военно-морская база, зашёл крейсер «Жданов» в сопровождении эсминца «Свободный». Командир отряда контр-адмирал В.Ф.Чалый с группой офицеров и командующим албанской береговой обороной генерал-майором Неджипом Винчани посетили порт Влёра. 3 сентября корабли отправились обратно в Александрию.

   Американское давление вызвало активизацию арабских государств. 7 сентября король Саудовской Аравии Таляль сделал заявление о поддержке Сирии в случае вооружённой агрессии со стороны Турции или других государств.

   Заявлением дело не ограничилось. Две саудовские армейские бригады, ранее размещавшиеся в Иордании, были передислоцированы в Сирию и заняли позиции на подступах к порту Латакия, став первыми иностранными воинскими частями, пришедшими на помощь Сирии. (АИ)

   С 6 по 12 сентября в Каире шло совещание объединённого командования ОАР с участием представителей Группы советских войск в Египте. (В реальной истории – совещание египетско-сирийского командования). Было принято решение об оказании немедленной военной помощи Сирии.

   С начала сентября американские и турецкие вооружённые силы начали концентрироваться у границы с Сирией, угрожая агрессией. Уже 8 сентября к сирийскому побережью подошли 5 кораблей НАТО. Над ними было совершено несколько пролётов бомбардировщиков Ту-16 в сопровождении истребителей. Самолёты несли опознавательные знаки Сирии, но экипажи в них были смешанные – советско-сирийские.(АИ).

   В период с 5 сентября по 9 октября турецкие самолёты 20 раз пытались нарушить сирийское воздушное пространство. Нарушители вытеснялись истребителями ОАР обратно в воздушное пространство Турции. Оружие было приказано без необходимости не применять. Турки наглели, и продолжали лезть. В итоге 9 октября 4 МиГа взяли турецкий самолёт в клещи и посадили на аэродром в Латакии. (АИ) Попытки нарушения границы прекратились. Турецкая пресса подняла вой. 12 октября экипаж и самолёт были возвращены Турции в присутствии представителей ОВД и НАТО, зафиксировавших в совместном протоколе факты нарушения границы, перехвата самолёта над сирийской территорией, и собственно факт возвращения. Церемонию передачи и подписания протокола показывали все мировые телеканалы. (АИ)

   10 сентября саудовский посол в Сирии сделал заявление для прессы, в котором указывалось, что Саудовская Аравия «не пожалеет средств чтобы поддержать и помочь» Сирии в случае внешней агрессии.

   11 сентября советский посол в Турции Никита Семёнович Рыжов вручил премьер-министру Турции Аднану Мендересу послание Председателя Совета Министров СССР Косыгина (АИ. В реальной истории – Н.А. Булганина) о ситуации вокруг Сирии.

   В послании, в частности, было сказано: «

   Мы не скроем, что мы с большой озабоченностью встретили сообщения о сосредоточении турецких войск у границ Сирии, а также о переброске американского оружия на территорию Турции для осуществления нападения против Сирии....

   И когда поступают сообщения о концентрации турецких войск на турецко-сирийской границе, у нас возникает естественный вопрос, а как бы чувствовали себя турки, если бы на их границах начали сосредоточиваться иностранные войска?

   По нашему глубокому убеждению, Турция могла бы навлечь на себя лишь большие несчастья, если бы она стала руководствоваться советами тех иностранных кругов, которые, отнюдь не заинтересованы в поддержании мира на Ближнем и Среднем Востоке...» (цитируется по )

   12 сентября король Саудовской Аравии Таляль отправил сообщение Эйзенхауэру. В послании он утверждал, что сообщения о сирийской угрозе не имеют под собой почвы, и рекомендовал «проявить сдержанность» и воздержаться от обострения ситуации. В тот же день он заявил в интервью прессе, что «Саудовская Аравия не останется стоять со сложенными руками в случае агрессии против Сирии» (В реальной истории послание отправил король Сауд. Арабская солидарность тогда не была пустым звуком)

   Когда стало ясно, что создание арабско-турецкой антисирийской коалиции срывается, США окончательно сделали ставку на Турцию. Была начата интенсивная подготовка к открытому военному нападению. Руководство операцией осуществляли посол США в Турции Уоррен, глава американской военной миссии генерал Мид, военный атташе Халфорд, командующий сухопутными войсками юго-восточной части южноевропейского ТВД генерал Рид и начальник штаба ТВД генерал Баллок. К 17 сентября был готов предварительный план.

   Общая схема интервенции предполагалась следующей: волнения в пределах Сирии, сопровождаемые пограничными инцидентами между Сирией и Ираком, служащие предлогом для иракских действий согласно Статье 51 Устава Организации Объединенных Наций (самозащита в случае нападения). Наступление иракской армии служило бы спусковым механизмом для племенных восстаний в пределах Сирии. Турецкую помощь должен был потребовать Багдад, столкнувшись с серьезным сирийским сопротивлением. К операции подключались СМИ, чтобы показать правительствам и народам региона опасность со стороны Сирии и нейтрализовать просирийскую пропаганду.

   18 сентября газеты сообщили, что на турецко-сирийской границе сосредоточились 9 турецких дивизий. В тот же день Государственный совет ОАР обратился к Советскому Союзу и другим странам ВЭС с официальной просьбой о защите Сирии как члена ВЭС в случае иностранной агрессии. (АИ)

   В тот же день в сообщении ТАСС было объявлено, что Средиземноморский флот СССР начинает патрулирование восточного Средиземноморья в целях защиты ОАР как члена ВЭС от агрессии со стороны НАТО. (АИ, в реальной истории 21 сентября в Латакию пришли крейсер «Жданов» и эсминец «Свободный», но этого оказалось достаточно. Соединённые Штаты сами использовали нападение на свои корабли в качестве casus belli, поэтому к подобному варианту развития событий относились со всей серьёзностью. «Жданов» и «Свободный» двое суток шли в режиме боевой готовности № 1 и № 2. Сирийцы считали советских моряков спасителями. Местные газеты писали, что после прихода «Жданова» и «Свободного» турецкие провокации сразу же прекратились и впервые за многие месяцы сирийцы могли спать спокойно. )

   19 сентября премьер-министр Иордании Сулейман Набулси (АИ, в реальной истории – король Хуссейн) заявил, что Иордания продолжит «братское сотрудничество с Сирией и поддержит её в случае иностранной агрессии». Он подчеркнул, что в рамках ОАР это сотрудничество будет «лишь более тесным и всеобъемлющим, чем ранее».

   24 сентября в Средиземном море сосредоточились 96 кораблей, в том числе авианосцы «Лейк Чемплейн», «Франклин Д. Рузвельт» и «Рэндольф», а также амфибийные силы в количестве 38 кораблей, на которых находилось около 8000 морских пехотинцев США.

   В тот же день, 24 сентября было опубликовано сообщение ТАСС о проведении в Советском Союзе взрывов ядерных и водородных зарядов в рамках боевой подготовки Советской Армии и Военно-Морского Флота.

   Сирийская газета «Аль-Наср» опубликовала перехваченные секретные документы, из которых следовало, что вторжение турецких войск планировалось на 27 сентября.

   25 сентября король Таляль (АИ, в реальной истории – король Сауд) прибыл в аэропорт Дамаска и «консультировался» с сирийскими правительственными чиновниками. Действия саудовского монарха на международном уровне оказали влияние, прежде всего – в отношении уменьшения американо-турецкого давления на Сирию.

   25 сентября начались учения НАТО «Deep Water». После имитации атомного удара по полуострову Галлиполи, образующему западный берег длинного узкого пролива Дарданеллы, 29 сентября в заливе Сарос вблизи Галлиполи высадились 8000 американских морских пехотинцев. В ходе учений американские амфибийные силы неоднократно облетали Ту-16, базировавшиеся в Болгарии. Во время этих облётов их перехватывали и сопровождали американские палубные истребители FJ-3 «Fury».

   30 сентября премьер-министр Турции Аднан Мендерес через советского посла отправил ответ на послание Председателя Совета Министров СССР. Турецкий премьер пытался оправдать политику колониальных держав на Ближнем и Среднем Востоке, переложить ответственность за нагнетание ситуации на Сирию, но при этом утверждал, что у Турции нет и не будет «ни малейших агрессивных намерений» (кто б ему поверил), а также увязывал восстановление отношений с Советским Союзом, основанных на взаимном доверии, с отказом СССР от принципов своей политики на Ближнем Востоке.

   4 октября из Севастополя с визитом в Югославию на порту крейсера «Куйбышев» отправился министр обороны СССР маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Крейсер сопровождали эсминцы «Бывалый» и «Блестящий», командовал отрядом контр-адмирал П.Н. Тюняев. 5 октября отряд вышел в Эгейское море, 8 октября прибыл в порт Задар, откуда Жуков отправился в Белград.

   7 октября Никита Сергеевич Хрущёв ответил на вопросы корреспондента американской газеты «Нью-Йорк Таймс» Дж. Рестона. Он указал, что СССР настроен серьёзно и не позволит совершить нападение на Сирию:

   «Правящие круги США буквально толкают Турцию против Сирии. Турция стягивает свои силы к сирийской границе. Она даже оголяет некоторые участки границы с Советским Союзом. Но она напрасно это делает...

   Что же касается последствий, к которым могут привести действия Гертера (В реальной истории – Даллеса) и Гендерсона, могу сказать, что легко начать войну, но куда труднее ее кончить. Если Турция начнет военные действия против Сирии, то это может привести к очень серьезным последствиям, в том числе и для самой Турции. Из этой искры может разгореться большой пожар войны.

   Мы со своей стороны принимаем все, чтобы события не привели к развязыванию войны. Понятно, что мы не можем быть пассивными, так как Средний Восток находится в непосредственной близости к Советскому Союзу, а Турция является нашим соседом и имеет с нами общую границу на большом протяжении. Мы хотели бы предостеречь турецкое правительство от опрометчивых авантюристических шагов, которые могут толкнуть ее в бездну войны, из которой Турции трудно будет выбраться.

   Наиболее воинственные правящие круги США, наоборот, делают все, чтобы развязать войну в этом районе, и, конечно, делают это не без согласия таких же кругов в Англии и Франции....» ()

   11 октября 1957 года органы безопасности Сирии сообщили о раскрытии нового антиправительственного заговора. Была арестована большая группа заговорщиков, переброшенная из Турции. Заговорщики ожидали сигнала к началу вооруженного восстания с целью свержения существующего в стране режима. Все арестованные были членами запрещенной Сирийской национально-социальной партии.

   В тот же день, 11 октября представитель Госдепартамента США огласил официальное заявление Госдепартамента в связи с беседой Н.С.Хрущева с корреспондентом газеты «Нью-Йорк таймс» Рестоном в части, касающейся положения на Ближнем и Среднем Востоке. Госдепартамент в этом заявлении пытался опровергнуть сведения о том, что американский эмиссар Гендерсон, недавно побывавший со специальной миссией в Турции и Ливане, имел указание организовать нападение на Сирию. Госдепартамент утверждал, будто перед Гендерсоном стояла лишь задача «проконсультироваться» с должностными лицами Соединенных Штатов и иностранных государств, «лично ознакомиться с создавшимся положением и по возвращении сообщить о своих впечатлениях». Государственный департамент также назвал «абсолютно необоснованным» заявление Н. С Хрущева о том, что Соединенные Штаты Америки толкают Турцию на войну с Сирией. (Джейн Псаки родится лишь 1 декабря 1978 г., а методички для неё уже написаны)

   12 октября газета «Аль-Джумхур» сообщила, что 5-я бронетанковая дивизия в Турции, в составе 170 танков, под командованием американских офицеров, выдвинулась к сирийской границе. Общее число танков, сосредоточенных в районе Александретты, составило 670 единиц. Также на границе сосредоточились около 30 000 турецких солдат и офицеров.

   13 октября в порт Латакия начали прибывать египетские транспорты, с которых высадилось 10 000 египетских солдат. (В реальной истории были отправлены 2000, но как помним, в АИ египтяне захватили около 60 десантных транспортов в ходе воздушно-морской операции у Порт-Саида, поэтому есть возможность перебросить больше сил)

   14 октября утром в Армянский залив вошли линкор «Новороссийск», крейсеры «Александр Невский», «Михаил Кутузов», «Орджоникидзе», «Жданов» в сопровождении эсминцев. Корабли находились в международных водах. Эскадра подошла к городу Искендерун (Александретта). Турки замерли. Они хорошо знали, что на борту «Новороссийска» находятся ядерные снаряды.

   Эскадра развернулась в заливе, прошла вдоль границы территориальных вод, показав флаг, и вернулась к патрулированию. (АИ) После этого наглости у турок заметно поубавилось.

   16 октября Сулейман Набулси (В реальной истории – король Хуссейн) сообщил послам Турции, Соединенных Штатов и Великобритании, что Иордания полностью поддержит Сирию в случае нападения. Ирак также заявил о поддержке Сирии. А.А.Громыко в письме председателю XII сессии Генеральной Ассамблеи ООН заявлял что СССР «не может безучастно относится к военным провокациям, готовящимся в непосредственной близости от южной границы СССР.»

   В то время как в Вашингтоне проходила ХII сессия Генеральной Ассамблеи, в Лондоне в обстановке строгой секретности открылось заседание комиссии по подрывной деятельности Багдадского пакта, на котором обсуждался вопрос о средствах борьбы с «коммунистической пропагандой, исходящей из Сирии и распространяемой в районе Среднего Востока».

   16 октября на пресс-конференции государственный секретарь США снова обвинил СССР в обострении обстановки на Ближнем и Среднем Востоке. Отвечая на вопросы корреспондентов, Гертер заявил, что США поддерживает, и будет поддерживать вплоть до применения вооруженной силы нынешний внешнеполитический курс Турции. При этом он признал, что СССР значительно опередил США в развитии ракетного оружия, но при этом подчеркнул, что ещё лет 5-10 ракеты не будут играть решающей роли, и главным аргументом остаётся стратегическая авиация.

   Американский крейсер «Олбани» прибыл 16 октября на остров Крит.

   17 октября в сирийской армии были отменены отпуска в связи с положением на границе. Даже с прибытием египетских частей силы были неравны. На границе с Сирией Турция сосредоточила 50000 солдат. Всего в турецкой армии было 500 тысяч солдат, Сирия могла им противопоставить 65-80 тысяч бойцов и Египет 100 тысяч.

   18 октября в турецкий порт Измир прибыл американский крейсер «Канберра», вооружённый зенитными ракетами. Авианосец «Франклин Д. Рузвельт» направился к острову Родос. Также в регионе оставалось десантное соединение кораблей с 8000 морских пехотинцев. Морское министерство США объявило, что эти корабли «посетят различные порты на побережье Средиземного моря». Всего в Средиземном море США сконцентрировали флот, состоящий из 93 военных кораблей, в том числе 4 авианосца, 3 крейсера, 25 эсминцев, 6 подводных лодок.

   В опубликованном 18 октября Заявлении ТАСС был раскрыт план турецкого вторжения: «Этот план предусматривает вторжение на сирийскую территорию широким фронтом от Средиземноморского побережья до реки Евфрат турецких моторизованных боевых частей. Один полк должен захватить порт Латакию, с тем чтобы обеспечить возможность американскому 6-му флоту ввести свои корабли в этот главный сирийский порт. В это время основные силы должны нанести удар на город Хомс и затем действовать в направлении столицы Сирии Дамаска. На части жандармской дивизии возлагается задача расправляться с патриотическими силами Сирии и насаждать угодные для американцев власти. Для увеличения боеспособности этой ударной группировки из США были срочно доставлены вооружение и боеприпасы.

   Правящие круги США и Турции рассчитывают на молниеносное проведение войны против Сирии с тем, чтобы поставить ООН перед свершившимся фактом, когда она не имела бы времени для принятия мер по пресечению агрессии. Авантюризм таких расчетов совершенно очевиден, и ни у кого не должно быть иллюзий насчет безнаказанности агрессоров...

   В связи с тем, что Турция открыто готовится к нападению на Сирию, Советский Союз так же, как и другие миролюбивые страны, принимает все необходимые меры к тому, чтобы нынешние события не привели и развязыванию войны. Советский Союз предостерег правительство Турции от опрометчивых шагов и предупредил о далеко идущих последствиях, которые ждут Турцию в случае нарушения ею мира в этом районе....

   Организация Объединенных Наций не может проходить мимо создавшегося вокруг Сирии опасного положения, не может оставаться пассивной. В этих условиях долгом Организации Объединенных Наций является немедленное вмешательство с тем, чтобы пресечь возможность возникновения и развертывания войны. Нельзя не видеть, что нападение на Сирию и развязывание тем самым войны вблизи южных границ СССР затрагивает самым серьезным образом интересы его безопасности. Ни у кого не должно быть сомнения, что в случае нападения на Сирию Советский Союз, руководствуясь целями и принципами Устава ООН и интересами своей безопасности, примет все необходимые меры к тому чтобы оказать помощь жертвам агрессии.» ()

   Ситуация изменилась, когда 19 октября Премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай объявил, что более двух миллионов китайских добровольцев откликнулись на призыв помочь Сирии, и уже началось комплектование интербригад. (АИ)

   Следом за Китаем Председатель Совета Министров МНР, Первый секретарь ЦК МНРП Юмжагийн Цеденбал сделал заявление, что сформированная из монгольских добровольцев интербригада «Темучин» выдвигается через территорию Советского Союза на помощь Сирии. (АИ)

   На совещании в Белом Доме Эйзенхауэр сказал: «Джентльмены, нам не нужна вторая Корея»

   23 октября было объявлено о проведении учений частями Советской Армии и Черноморским флотом под руководством маршала Рокоссовского, учения проходили с 24 по 29 октября.

   Правительство Турции продолжало концентрировать войска на сирийской границе. Вдоль границы начались маневры частей турецкой армии. С 31 октября по 2 ноября 1957 г. у юго-западного побережья Турции прошли манёвры военно-воздушных и военно-морских сил НАТО.

   В начале ноября, после того, как американский флот завершил манёвры и покинул турецкие воды, произошли первые в 1957 г. вооружённые выступления курдов на востоке Турции. (АИ)

   Территория компактного расселения курдов (Карта расселения /Файл:Kurdish-inhabited_area_by_CIA_(1992).jpg) захватывала 4 страны: Турцию, Ирак, Иран, и, в значительно меньшей степени – Сирию. Курды проживали – в относительно небольшом количестве – и на территории Советской Армении и Азербайджана. (-of-kurds/glava-7-barzani-khrushchev) Важно было и то, что среди курдов распространен не только ислам, но и христианство, а также собственная курдская религия – езидизм (/Езиды). Эта многоконфессиональность давала курдам определённую гибкость, позволяя одинаково успешно сотрудничать и с мусульманами и с христианами, что было не столь важно на территории СССР, но на Ближнем Востоке было немаловажным преимуществом.

   Горный характер местности предполагал удобство партизанских действий. Курды предусмотрительно не ввязывались в прямые боестолкновения с турецкой армией, действуя из засад и минируя дороги. Широкое распространение получили курдские снайперы, прошедшие подготовку в снайперских школах на территории СССР. Курды также практиковали короткие, но смертоносные миномётные обстрелы турецких колонн и гарнизонов.

   Совместно с курдами и под видом курдов также действовали небольшие подразделения советского спецназа, укомплектованные уроженцами Закавказья – этническими курдами, или представителями народов Средней Азии. Они обычно проводили различные диверсии с применением взрывчатых веществ. Затем на стороне курдов приняли участие и более крупные мусульманские формирования. Командовал ими Герой Советского Союза, генерал-майор Тагир Таипович Кусимов (АИ, /Кусимов_Т.)

   Выступления курдов оказались для турок крайне несвоевременным и неприятным сюрпризом. После нескольких дней противостояния на два фронта – войны нервов с сирийцами и партизанской войны с курдами, турки были вынуждены отвести часть войск с сирийской границы для борьбы с курдскими отрядами «пешмерга» под командованием генерала Барзани. План вторжения в Сирию затрещал по швам. Однако турецкая армия, вполне подготовленная к действиям против регулярной сирийской армии, в боях против курдских партизан напоминала, скорее, издыхающего бульдога, которого доедают блохи.

   Усугубляя ситуацию, на Кипре активизировались боевики ЭОКА. Они получили, наконец, вожделённые миномёты, и немедленно применили их, обстреляв английские базы Акротири и Декелия. Против турок они пока напрямую не выступали, здраво рассуждая, что бороться с английскими оккупантами и турками одновременно у них не получится. Однако полковник Гривас неоднократно угрожал рассчитаться с турками за греческие погромы 1955 года. Эти угрозы держали турок в постоянном напряжении.

   Англичане в подобной ситуации, безусловно, не смогли удержаться, чтобы и тут не нагадить. Прошлогодний щелчок по носу отбил у британского льва охоту, а главное – возможности высаживать войска, к тому же на Кипре уже было 30000 британских военнослужащих, но против террористов ЭОКА это не слишком помогало. Поэтому англичане начали снабжать деньгами и оружием турецкую террористическую организацию ТМТ, подталкивая её к активным действиям против греков из ЭОКА.

   Ситуация на Кипре напоминала пороховую бочку. Побуждаемые и поддерживаемые англичанами и континентальной Турцией, турецкие террористы из ТМТ пошли резать греков. Предполагалось, что они будут бороться против греческих боевиков из ЭОКА, но, начав резать, остановиться бывает трудно. В ходе резни пострадали не столько греческие террористы, сколько обычное население.

   Репрессии против греческого населения вызвали сильнейший подъём общественного возмущения в материковой и островной Греции, причём на всех уровнях – от простого народа до правительства и королевского дворца. Однако общественное возмущение в Греции не произвело ни малейшего впечатления на турок из ТМТ, продолжавших резать несчастных греков на Кипре. Король Павел обратился с посланием к турецкому премьеру Мендересу, требуя прекратить геноцид греков.(АИ) Аднан Мендерес ответил, что в пределах турецких границ после событий сентября 1955 г. порядок восстановлен и грекам ничто не угрожает, а на события на Кипре турецкое правительство влиять не может и ответственности за них не несёт. Это была прямая ложь, что было ясно и греческому королю, и всему миру.

   В этот сложный момент посол СССР в Греции Сергеев вновь встретился с королём Павлом. Отношения у короля с советским послом за прошедшие месяцы сложились , можно сказать, доверительные. Уже начатые совместные проекты по строительству отелей на греческих островах, которым занималась недавно созданная совместная строительная компания, лишь усиливали степень этого доверия.

   Выслушав душераздирающий рассказ короля о резне греческого населения на Кипре, посол сказал:

   – Ваше Величество, ситуация уже зашла так далеко, что дипломатическими мерами решить её маловероятно. Возможно, следует поразмыслить об использовании более убедительных методов.

   – Вы имеете в виду военную силу? – спросил король.

   – Не исключаю подобную возможность, – уклончиво ответил посол.

   Король лишь развёл руками:

   – Я собираюсь воздействовать на турок на уровне Совета НАТО.

   – Попробовать можно, но, вероятнее всего, к значимым результатам это не приведёт, – ответил посол. – В НАТО заправляют американцы, а у них есть такая поговорка: «Проблемы индейцев шерифа не волнуют» (В реальной истории в ходе греко-турецкого конфликта 1974 г НАТО оказалось не в состоянии примирить враждующие стороны. В знак протеста Греция вышла из НАТО в 1974 г. /История_Кипра)

   – Греция и раньше воевала с Турцией, но безуспешно, – сказал Павел. – Турки сильнее, их больше. У нас недостаточно вооружения, и нам не на чем доставить войска на Кипр.

   – Все эти трудности легко решаемы, Ваше Величество, – ответил Сергеев. – Я уже предлагал вам подумать о закупке советских танков и артиллерии. Сейчас в Болгарии и Югославии как раз завезены и хранятся на складах наши танки ИС-2 и Т-34, а также некоторое количество артиллерийских орудий и реактивных систем залпового огня БМ-13. Если греческое правительство проявит интерес к сотрудничеству в военной области, я мог бы посодействовать в их получении.

   – Предположим, проявит, – задумался король. – Но танки не плавают. Даже если мы получим эти танки, как мы доставим их на Кипр? У нас нет достаточно сильного военно-морского флота, тем более, нет десантных кораблей.

   – Я недостаточно компетентен в военных вопросах, – признал посол, – но есть люди, которые могли бы вас подробно проконсультировать. Двое из них могут прибыть в Грецию хоть завтра. Полагаю, Ваше Величество могли бы встретиться с ними без лишней огласки.

   – Да уж, огласка в таком деле – последнее, что требуется, – согласился король. – А кто эти люди?

   – Товарищ Иванов и товарищ Петров, – ответил посол.

   – Мне эти имена ничего не говорят, – ответил король Павел.

   – Если вы с ними встретитесь, вам всё скажут их лица.

   Тайная встреча состоялась через два дня. Под псевдонимами «Иванов» и «Петров», как с удивлением узнал король Павел, скрывались Андрей Андреевич Громыко и Константин Константинович Рокоссовский.

   В беседе с королём Громыко подтвердил согласие Советского Союза поставить в Грецию средние и тяжёлые танки, артиллерию, РСЗО, стрелковое оружие, миномёты, и боеприпасы к ним.

   – Но чем мы за это заплатим? – спросил король Павел. – Греция – страна небогатая.

   – Мы могли бы в виде компенсации рассмотреть возможность увеличения доли прибыли СССР от совместных курортов, которые уже строятся на греческих островах, – предложил Громыко.

   Хотя курорты ещё только строились, это предложение сулило Советскому Союзу заметно большие прибыли в перспективе, ведь поставка оружия предполагалась единовременной, а пересмотр контрактов в сторону увеличения советской доли прибыли должен был действовать на постоянной основе.

   – Это возможно, – согласился король. – Но остаётся вопрос доставки оружия и войск на Кипр.

   – Никаких сложностей с этим нет, – подсказал маршал Рокоссовский. – Год назад в ходе Суэцкого конфликта Египет захватил более 60 британских десантных кораблей, в том числе танкодесантные. На них можно перебросить единовременно 45 000 человек с вооружением. В руководстве Египта у меня остались хорошие связи, договориться об аренде кораблей будет нетрудно. Те же корабли можно использовать и для высадки греческих войск на побережье Малой Азии, если турки вновь начнут геноцид греческого меньшинства в городах на юго-западе Турции.

   – Турецкая армия – это 300 000 человек, – сказал король. – 45 000 десанта с кораблей – это капля в море. Нужно больше войск.

   – Для десанта на Кипр – более чем достаточно, – сказал Рокоссовский. – Турки не смогут перебросить на остров более 30-40 тысяч человек и не более 150-200 танков. (Такие силы турецкая армия высадила на Кипре в 1974 г. В 1957-м возможности турецкого флота ещё более скромные)

   – Кроме того, Ваше Величество, вы располагаете не меньшим количеством грузовых судов. Вам надо лишь убедительно попросить одного человека, – подсказал Громыко.

   – Вот как? – удивился король. – И кто же этот человек?

   – Дядя Ари.

   – К-кто, простите???

   – Аристотель Онассис. (/Онассис,_Аристотель)

   Король Павел застыл от удивления.

   – Убедительно попросить, говорите? – спросил король. – И как же, позвольте узнать? Аристотель Онассис – частный судовладелец, он мне ничем не обязан.

   – Ну, не скажите. Прежде всего, семья Онассиса пострадала от действий турецкого правительства, и он не упустит случая рассчитаться, – сказал Громыко.

   (Несмотря на то, что семейство Онассисов было довольно богатым семейством табачных дилеров, оно потеряло почти все состояние в 1922 году, когда Смирна (современный Измир), тогда ещё греческий город, был взят турками. Бежав из Смирны в Грецию, семейство послало Онассиса в Южную Америку на поиски лучшей доли. /Онассис,_Аристотель)

   – Далее, именно греческое правительство помогло Онассису расширить свой бизнес в Аргентине и назначило его генеральным консулом, – продолжал Андрей Андреевич. – Согласитесь – с должности ночного диспетчера в порту стать генеральным консулом Греции – неплохая карьера для 22-летнего парня. Вполне можно взыскать должок.

   (В Буэнос-Айресе Онассис стал ночным портовым диспетчером и, с помощью друзей семьи, начал бизнес по импорту табака в дневное время. Он увеличил использование импортного восточного табака в Аргентине с 10 до 35 % и через два года заработал 100 тыс. долларов из 5 % комиссионных от торговли табаком.

   Греческое правительство заметило Онассиса и предложило ему заключить торговое соглашение с Аргентиной в 1928 году и затем сделало его генеральным консулом. Его деловая активность расширилась за счет производства сигарет и других потребительских товаров. В возрасте 25 лет Онассис сделал свой первый миллион долларов. /Онассис,_Аристотель)

   – А если он всё-таки не согласится?

   – На такой случай есть и более убедительные способы, – усмехнулся Рокоссовский, – Никита Сергеич Хрущёв, к примеру, может вам свой инструмент одолжить. Вот этот, – маршал передал королю цветную фотографию, – Просто спросите этого Онассиса, какое из двух ему оторвать первым – левое или правое?

   На фотографии были изображены брутальные, в меру ржавые кузнечные клещи. Для масштаба рядом лежал спичечный коробок.

   – Теперь я начинаю понимать истинные причины столь впечатляющего прогресса вашей страны в последнее время, – король, отсмеявшись, вернул Рокоссовскому фотографию. – Предположим, Онассис согласится. Но ведь турецкий флот не позволит нашим кораблям высадить войска ни на Кипре, ни, тем более, на побережье Турции.

   – Турецкий флот – это несколько эсминцев и тральщиков, – ответил маршал. – Их можно в два счёта перетопить авиацией.

   – Именно, – сказал Громыко. – Советское правительство уполномочило меня сообщить Вашему Величеству, что СССР готов рассмотреть просьбу Греции о временной аренде наших бомбардировщиков Ту-16 и истребителей сопровождения. Если греческая сторона обратится с соответствующей просьбой к Советскому правительству, вопрос о ленд-лизе может быть решён в течение нескольких дней. Самолёты находятся на территории Болгарии и Югославии, им нужно будет лишь приземлиться в Греции, чтобы перекрасить опознавательные знаки на греческие, и дозаправиться.

   – Но ведь... надо же обучить лётчиков! На одно это обучение уйдёт не меньше года!

   – А вы просто наймите наши экипажи, – предложил Громыко. – Надо лишь объявить о контракте за несколько дней, чтобы всё выглядело законно. Как в случае с Египтом.

   – Угу. Заодно и наши лётчики на реальных целях потренируются, – добавил Рокоссовский.

   Король задумался.

   – Допустим. Но наша армия против турецкой не выстоит. А на Кипре ещё и английские войска размещены.

   – Греция. Болгария. Югославия. Армения. Россия. Румыния, – Громыко не спеша загибал один палец за другим. – У всех этих стран есть очень серьёзные счёты к Османской империи, а значит – и к туркам. Сирия и Египет тоже присоединятся. Разумеется, прямая интервенция социалистических стран в Турцию невозможна, чтобы не спровоцировать третью мировую войну, ведь Турция – член НАТО. Но Греция – тоже член НАТО, поэтому официально это будет всего лишь междусобойчик двух стран НАТО. При этом все страны, пострадавшие в прошлом от Турции, могут прислать своих добровольцев, чтобы поучаствовать.

   – Помните, в Испании были интербригады? Сейчас такие подразделения формируются в Китае, первые из них уже перебрасываются по Транссибу поближе к месту событий. Иракский генерал Касем согласился пропустить их через свою территорию, в тайне от короля Фейсала. Сейчас идут переговоры с шахом Ирана. Он пока не соглашается, поэтому, возможно, китайским товарищам придётся выдвигаться из Армении через районы восточной Турции, охваченные курдским восстанием.

   – Вы, Ваше Величество, могли бы объявить о формировании таких же интербригад на территории Греции. А уже мы позаботились бы о том, чтобы среди добровольцев были специалисты, хорошо знакомые с поставляемым вам вооружением, – добавил Рокоссовский.

   – Вы полагаете, стоит мне объявить, и тут же, как по волшебству, появятся десятки тысяч добровольцев? – король Павел иронически приподнял бровь. – Чтобы собрать такие силы, нужна очень серьёзная организация, и много времени.

   – И такая организация существует, – сказал Громыко. – Коминтерн.

   Павел вздрогнул.

   – Коминтерн?! Господа, я всё-таки король! И вы предлагаете мне обратиться за помощью к Коминтерну???

   – Да ни в коем случае, Ваше Величество! – успокоил его Громыко. – Вам просто надо издать открытое письмо, обращение ко всем прогрессивным силам планеты, просьбу о помощи, чтобы прекратить геноцид, подобный нацистским преступлениям второй мировой войны. На такую просьбу откликнутся все, вплоть до Израиля и цыган. Коминтерн в данном случае лишь проведёт организационные мероприятия.

   – М-да... цыганская интербригада... Это жестоко... Это – беспощадный, лютый 3,14здец... – с уважением глядя на Громыко, произнёс Рокоссовский. – Победить не победят, но но ни одной лошади в Турции не останется...

   На этот раз хохотали все, включая переводчиков.

   – Да уж... – сказал Павел, успокоившись. – Ещё и нагадают туркам что-нибудь нехорошее... Основные вопросы кажутся решаемыми. Но что вы скажете об американцах? Вы полагаете, они будут просто смотреть, как греческие части высаживаются на Кипре, или на побережье Турции?

   – Если стоит задача прекратить геноцид мирного греческого населения, то если американцы высадятся, чтобы разделить греческие и турецкие войска – задача так или иначе будет выполнена, – сказал Громыко, немало удивив короля Павла. – Ведь, по сути дела, предполагается проведение гуманитарной операции, а не военной. Проблема лишь в том, что Турция, вероятнее всего, воспримет гуманитарную операцию как вторжение, и окажет сопротивление, которое вам придётся подавить. Чем меньше людей при этом пострадает, тем лучше. Теоретически.

   – Если грамотно выстроить пропагандистскую работу, американцам придётся признать, что Греция лишь защищает этнических греков от геноцида со стороны исторически враждебной нации. В этом случае, американцам будет политически выгодно поддержать именно Грецию.

   – В этом случае может возникнуть весьма необычный исторический парадокс: США и СССР должны будут вместе поддержать одну страну НАТО в действиях против другой страны НАТО, – заметил король. – Мне такой ход событий кажется крайне маловероятным. Скорее уж они поддержат Турцию, просто потому, что СССР выступит на стороне Греции. В недавней истории с Суэцким каналом Штаты тоже уклонились от вашего прямого приглашения к военному сотрудничеству.

   – Именно потому СССР не станет выступать на стороне Греции открыто, – ответил Громыко. – Мы лишь продадим или сдадим в аренду по ленд-лизу наше вооружение, сделаем несколько политических заявлений общегуманитарного характера, для моральной поддержки греческой высадки, но сами вмешиваться не будем, чтобы не спровоцировать США на крупномасштабное участие в инциденте. Но, при этом, в районе действий будет постоянно патрулировать наш Средиземноморский флот и морская авиация берегового базирования. Официально – «для наблюдения за событиями, потенциально опасными для свободы судоходства».

   И Громыко и Рокоссовский, и высшее руководство СССР готовились отнюдь не к «гуманитарной операции по спасению греков от геноцида». Всё это было сказано, лишь чтобы не нервировать раньше времени греческого короля. Гуманитарные операции обычно не предполагают истребление флота противника при помощи бомбардировщиков с крылатыми ракетами.

   Замысел советского руководства заключался в том, чтобы столкнуть лбами Грецию и Турцию, заставив их всерьёз драться между собой. Участие интербригад позволило бы поддерживать Грецию против превосходящих сил Турции.

   – Господа, я очень ценю добрую волю Советского Союза, и внимательно обдумаю ваши предложения, – сказал король. – Не скрою, ситуация для Греции крайне сложная и необычная. Мы совсем недавно совместно с английскими союзниками воевали против коммунистического подполья. И вдруг это самое коммунистическое подполье, ведь Коминтерн и есть подполье, не так ли? Это самое коммунистическое подполье предлагает королю Греции свою помощь в спасении греков, подвергающихся геноциду. Помощь, в том числе против наших английских союзников, ведь на Кипре сейчас 30 000 британских солдат... Признаться, господа, я в растерянности, и не могу сразу решиться принять подобную помощь...

   – Безусловно, Ваше Величество, принимать или не принимать нашу помощь – этот вопрос решать только Вам, наше дело – предложить, – согласился Громыко. – Однако, относительно английских союзников... Я лишь напомню фразу лорда Палмерстона из его речи в Палате Общин 1 марта 1948 года: «У нас нет неизменных союзников, у нас нет вечных врагов. Лишь наши интересы неизменны и вечны, и наш долг — следовать им». Могу лишь добавить, что Греции стоило бы более тщательно выбирать себе союзников. Хотя бы не таких вороватых... Вы, Ваше Величество, полагаю, помните, где хранятся скульптуры и барельефы Парфенона, вывезенные из Греции в начале 19 века?

   (В 1801 году британский посол в Константинополе Томас Брюс лорд Элджин получил разрешение султана сделать чертежи и создать копии древностей Афинского акрополя. Агенты лорда Элджина на протяжении 1801—1811 гг. вывезли около половины уцелевших скульптур храма: некоторые из них упали и подбирались у подножия Парфенона, другие, самые известные и узнаваемые ныне, вынесли непосредственно из здания. Агенты Элджина вывезли в Лондон одну из шести кариатид Эрехтейона, обломки фриза, а также фрагменты архитектурных сооружений других греческих областей. Уже среди современников Элджина большинство критиковали использование резцов, пил, веревок и блоков для снятия скульптур, поскольку таким образом разрушались уцелевшие части здания.)

   – Разумеется, помню, – ответил Павел. – Но я всё же не готов ответить согласием прямо сейчас.

   – Вы всегда сможете связаться с нами через посла Сергеева, – заверил Громыко. – Что бы вы ни решили, наше предложение будет оставаться в силе, пока в нём существует необходимость.

   Уже после встречи с королём, Рокоссовский сказал Громыко:

   – По-моему, зря вы, Андрей Андреич, этому королю про Коминтерн сказали. Он аж с лица сбледнул, когда услышал. Я думал, его прямо там удар хватит.

   – Ничего, пусть привыкает общаться с коммунистами, – усмехнулся Громыко.

   Король Павел, однако, в тот момент так и не решился прибегнуть к помощи социалистических стран. Вместо этого он обратился к Совету НАТО и в ООН, с требованием к Турции немедленно прекратить геноцид греков на Кипре.

   Совет Безопасности ООН согласился обсудить вопрос на заседании Генеральной Ассамблеи, но будет ли это внеочередное заседание, или придётся ждать очередного, в ответе ООН сказано не было. Совет НАТО вообще уклонился от принятия каких-либо решений, под разными надуманными предлогами.

   Тем временем межэтнические столкновения на Кипре продолжались. Боевики ЭОКА нападали на размещённый на острове британский военный контингент, одновременно пытаясь организовать отпор турецким террористам из ТМТ. Турки вели тихую, но безжалостную резню мирного населения. Пока король тянул время, надеясь на решение вопроса в международных организациях, греки на Кипре продолжали гибнуть.

   18 ноября Н.С. Хрущёв, отвечая на вопросы главного редактора египетской газеты «Аль-Ахрам» Мохаммеда Хассанейна Хейкала, сказал: «Что же касается Сирии, то мы учли опыт, который показал, что колонизаторы не всегда прислушиваются к добрым советам. Поэтому на этот раз Советское правительство заранее сделало такие заявления, после которых нельзя было иметь двух мнений о нашей позиции, если была бы развязана война на Ближнем и Среднем Востоке. И мы рады, что турецкое правительство со всей ответственностью отнеслось к нашим заявлениям. Известно, однако, что не только разум подсказал турецкому правительству не развязывать войну, были предприняты также определенные шаги со стороны США. Если на первом этапе они очень торопили Турцию, чтобы она как можно скорее выступила против Сирии и расправилась с ней, то, когда правительственные круги США увидели, что здесь легкой военной прогулкой дело не ограничится, что нельзя будет легко расправиться с арабскими народами, с Сирией и Египтом, что это сулит большие неприятности, - они забили отбой. Если первоначально они толкали Турцию на войну, то потом они стали советовать ей пока не идти на такой шаг» ()

   25 ноября Посол СССР в Турции Рыжов передал турецкому премьеру Мендересу ответ советского правительства на него послание от 30 сентября. В послании, в частности, говорилось: «...не слишком ли много хотят от Советского Союза в качестве условия для восстановления советско-турецкой дружбы? Советский Союз помогал и будет помогать государствам Арабского Востока, а также и всем другим государствам Востока в их борьбе за самостоятельность, против колониализма. Советский Союз ценит дружбу с Турцией и стоит за такую дружбу, но он не хочет ее покупать ценой отказа от поддержки национальной независимости государств Востока и, в частности, государств Арабского Востока».

   Деятельность советского военно-морского флота вызвала раздражение у командования НАТО. 28 ноября 1957г. командующий военно-морскими силами НАТО на Средиземном море адмирал Лэмб заявил на пресс-конференции после приема у президента и премьер-министра Турции: «Необходимо крепко запереть и охранять проливы» для того, чтобы блокировать Черноморский флот СССР. «И это главная цель НАТО» – подчеркнул адмирал.

   Когда Серов доложил Хрущёву о высказываниях адмирала Лэмба, Никита Сергеевич усмехнулся:

   – Запереть, говоришь, хочет? А то, что наши крейсеры в Александрии стоят, он забыл? Вот прокопаем канал из Каспия через Иран до Персидского залива, нехай попляшут.

   – Через Иран не получится, далеко, – Серов поспешил угомонить Первого секретаря. – Да и горы там. Опять же, Ормузский пролив узкий, перекрыть легко.

   – Надо этих турецких головорезов как-то припугнуть, – сказал Хрущёв. – Пока они всех греков на Кипре не перерезали. А то пока греческий король телится, на Кипре ни одного грека не останется.

   Вскоре последовало заявление ТАСС:

   «1 декабря район акватории Чёрного моря, близ побережья Крыма, ограниченный координатами... и район Средиземного моря, юго-западнее острова Кипр, ограниченный координатами... объявляются опасными для морских судов в период с 9.00 до 12.00 по местному времени...»

   Первоначально на заявление ТАСС все, включая США и Турцию, отреагировали спокойно. Хотят красные пострелять в море своими ракетами – ну и пусть стреляют, даже в Средиземное. В начале декабря морской траффик снижается, районы падения боеголовок обозначены, всё оформлено согласно международному законодательству.

   Пуски состоялись в намеченный срок. И вот тут...

   Первая ракета Р-5 была запущена с территории Болгарии, БЧ прошла над западной частью Турции и упала в Средиземное море. Турки оцепенели и перестали дышать.

   Вторая Р-5 стартовала из Крыма, БЧ прошла над центральной частью Турции и упала опять-таки в Средиземное. Турки выдохнули.

   А вот третья ракета взлетела с территории Сирии, головная часть прошла над восточной Турцией и упала в Чёрное море вблизи крымского побережья. Траектории головных частей отслеживались радарами с американских военных баз в Турции. Всё соответствовало заявленному ТАСС времени и районам падения.

   Премьер-министр Турции Аднан Мендерес, бледный, с циркулем в руках, отмерял по обычной политической карте мира окружности радиусом в 1200 километров. Точки старта располагались в Египте и Сирии, дуги окружностей накрывали всю территорию Турции, включая многомиллионный Стамбул и Анкару. Мендерес бросился звонить в Вашингтон.

   Президент Эйзенхауэр отнял трубку от уха. Истерику турецкого премьер-министра и без того было хорошо слышно. Айк положил трубку на стол и мрачно посмотрел на сидящих перед ним министра обороны Макэлроя, госсекретаря Гертера и помощника по национальной безопасности Джексона.

   – Ну-с, господа? Кто-нибудь объяснит мне, зачем мы потратили несколько десятков миллионов долларов, два месяца гоняли по Средиземному сотню кораблей шестого флота, провели два сложных и дорогостоящих учения, пытаясь внушить этим нашим «союзникам» веру в непобедимость американского оружия?

   – Красные запустили три ракеты. Ещё раз подчёркиваю – т-р-и ракеты. Стоимостью несколько десятков тысяч их рублей, которые стоят по 25 центов за рубль по официальному курсу! И этот черножопый обезьян уже сучит ножками в истерике! И все наши потуги показать красным, что мы запрём их флот в Чёрном море, пошли коту под хвост!

   – Мистер президент, я немедленно подготовлю ноту протеста, – сказал госсекретарь.

   – Готовьте. Только печатайте её сразу на дорогой туалетной бумаге, – буркнул Эйзенхауэр. – И не забудьте подобрать бумагу с вкусным запахом, потому что Хрущёв вашей нотой подотрётся. Вы что, не понимаете? Это был такой толстый, полуторатонный намёк: «Нам насрать на ваш флот и на вашу блокаду проливов, если дело дойдёт до серьёзной заварушки, мы прокопаем себе новый пролив термоядерными взрывами». Вот что имел в виду Хрущёв!

   – Мы можем испепелить нашими термоядерными бомбами половину России, – пожал плечами министр обороны.

   – Н-да? И чем это нам поможет, если в ответ прилетит хотя бы десяток, да что там, хотя бы пять боеголовок, по мегатонне каждая? Это коммунистам насрать – десятком миллионов погибших больше, десятком меньше, а у нас избиратели! У нас деловые круги! У нас биржа рухнет! Дерьмо! – Эйзенхауэр возмущённо сплюнул.

   – Придётся чем-то жертвовать... – пожал плечами Джексон.

   – Да ну? Очень легко бросаться такими сентенциями, если «чем-то жертвовать» предстоит не вам лично! А вы, мистер Джексон, готовы пожертвовать своей карьерой, своим домом, своей семьёй? – прямо в лоб спросил президент. – Я вот не готов пожертвовать своим ранчо с отборными бычками, из-за каких-то турок!

   – То есть, мы это проглотим? – уточнил госсекретарь. – И ничего не скажем в ответ?

   – Разумеется, скажем! – ответил президент. – Но, кроме газетной шумихи, реально нам сделать нечего! Красные всё сделали по правилам. Районы падения боеголовок они объявили заранее. А объявлять места старта их никто не обязывал. Они даже не нарушили турецкое воздушное пространство – боеголовки летят в космосе, где даже воздуха нет, их траектория предсказуема и легко рассчитывается. Никакого ущерба Турции не нанесено...

   – Кроме, разве что, обосранных подштанников премьер-министра... – усмехнулся Макэлрой.

   – Вот-вот... Ну, поорут газетчики с обеих сторон, так у них работа такая... Как там, арабы говорят: «Собака лает, а караван идёт»... Ну, пришлём мы Хрущёву ноту... А что мы в ней напишем? «Вы, конечно, ничего противозаконного не сделали, но вы так больше не делайте, а то турецкий премьер до сих пор кальсоны отстирать не может...» Тьфу....

   В прессе действительно поднялся переполох. Госсекретарь Гертер на пресс-конференции гневно осудил «нагнетание Советским Союзом напряжённости вокруг Турции». Но тут его спросили: «А как же нагнетание Соединёнными Штатами напряжённости вокруг Сирии? В чём, извините, разница?»

   После первого шквала газетной и телевизионной истерики канал ONN показал пресс-конференцию с Генеральным секретарём ООН. Даг Хаммаршельд под градом вопросов репортёров был вынужден признать: «Жёсткая реакция Советского Союза была вызвана непрекращающимся давлением Турции и США на Сирию. Советский Союз связан положениями Устава ВЭС точно так же, как США связаны положениями Устава НАТО. Обострение международной ситуации начато не Сирией и не Советским Союзом. В этих условиях Организация Объединённых Наций не может признать, что Советский Союз готовит агрессию против Турции или какой-либо другой страны региона. Все действия СССР, Сирии и их союзников полностью адекватны сложившейся международной ситуации.» (АИ)

   Госсекретарь Гертер заявил, что «Соединённые Штаты разочарованы позицией ООН и не разделяют точку зрения Генерального Секретаря Хаммаршельда». Но каких-либо аргументов в поддержку привести не смог.

   После ракетных стрельб поддержка Турцией террористических вылазок ТМТ на Кипре на некоторое время прекратилась. Боевики ЭОКА продолжали атаки на британские войска на Кипре, но между греками и турками временно установилось что-то вроде хрупкого перемирия.

   В то же время посол Сергеев представил королю Греции убедительные доказательства поддержки англичанами действий турецких террористов из ТМТ, добытые советской разведкой. Реакция короля была сильнее, чем ожидалось. Король Павел устроил англичанам настоящий скандал в Совете НАТО, а затем подал иск в Международный суд ООН, с требованием вернуть похищенные англичанами скульптурные детали Парфенона, выставленные в Британском музее.

   Жёсткая позиция СССР и ВЭС не позволила туркам напасть на Сирию. При этом турки учитывали, что они имеют сухопутную и морскую границу с Советским Союзом, а советский флот превосходит флот Турции почти в два раза и имеет абсолютное превосходство по линкорам и крейсерам. Кроме того, в составе ВВС Черноморском флота имелось 5 дивизий самолетов: 2 в ударном варианте, и 3 в варианте ПВО, а также 3 полка специального назначения. Наличие базовой авиации в условиях ограниченной акватории Средиземного моря помогало решить задачи борьбы с авианосцами.

   10-20 декабря 1957г. в Москве вела переговоры сирийская делегация во главе с заместителем Председателя Совета Министров Сирии, Государственным министром, исполняющим обязанности министра финансов и министра национальной обороны Халедом эль-Аземом. 19 декабря были заключены новые соглашения о покупке СССР сирийского хлопка и зерновых, и о покупке Сирией товаров советского производства, в том числе машин и оборудования.

   Действия курдских отрядов «пешмерга» против турецкой армии продолжались, заставляя турков снимать с сирийской границы все больше и больше войск. Снабжение курдских повстанцев шло через территории Сирии и Ирака. Поставлялись в основном боеприпасы к стрелковому оружию устаревших образцов и к миномётам, взрывчатка, медикаменты. Затягивающийся конфликт позволял также натренировать в реальных боевых условиях группы спецназа и «мусульманские батальоны».

   Для Турции действия повстанцев Барзани стали непрекращающейся головной болью. В случае серьёзного давления курды отступали на территорию Ирака. Там им оказывал покровительство генерал Касем, с которым у курдов, при посредничестве СССР, было заключено соглашение о взаимопомощи. По этому соглашению Касем поддерживал курдов в партизанской войне с Турцией, курды помогали Касему совершить государственный переворот, запланированный на июль 1958 г. и окончательно устранить Хашимитскую династию, а взамен получали собственную независимую территорию в северных районах Ирака, которую затем предполагали расширить за счёт Ирана и Турции.

   Мустафа Барзани был разочарован нерешительностью греческого короля.

   – Этот король Павел – цыплёнок! – сказал он при очередной встрече генералу Судоплатову. – Если бы он не испугался, мы вместе с греками уже сейчас зажали бы турков в тиски со всех сторон.

   – Королю требуется время, чтобы осознать простой факт – НАТО и ООН ему ничем не помогут, – ответил Судоплатов. – Жаль, конечно, что это время оплачено жизнями греков на Кипре. Очень скоро резня начнётся снова, и тут уже королю придётся принимать решение о высадке войск. А мы постараемся побыстрее его к этому подтолкнуть.

   Судоплатов ещё не знал того, что учитывал в своих расчётах генерал Серов: предстоящую высадку американцев в Ливане в апреле 1958 года. Фактически, нерешительность короля Павла была, в какой-то степени даже на руку Советскому Союзу, позволяя потянуть время до того момента, как Соединённые Штаты втянутся в операцию «Blue Bat» на территории Ливана, где ОАР при поддержке Советского Союза уже готовила им медвежий капкан.

   К тому же советская разведка активно действовала и на другом, латиноамериканском направлении, где тоже происходили интересные события.

45. Покушение на доктрину Монро

   Впрочем, когда в начале 1957 года Серов заговорил с Хрущёвым о поддержке революций в Латинской Америке, Никита Сергеевич вначале отнёсся к этому скептически.

   – Иван Алексаныч, нам бы с арабами да турками в этом году разобраться, а ты в Южную Америку лезешь. Лучше скажи, что у тебя по Ирану? И с Индонезией, кстати, у них же в марте Сукарно введёт военное положение?

   – С Сукарно мы работаем совместно и достаточно плотно, – ответил Серов. – Военное положение, да, вводить придётся, иначе сепаратистов на Суматре и Сулавеси подавить не получится. Но нам повезло: удалось заинтересовать Сукарно перспективой выращивания хлебного дерева. Население в Индонезии большое, а пахотной земли мало. Притом что климат как раз подходящий. Народ надо кормить, поэтому товарищ Сукарно к нашему предложению проявил большой интерес. Надо полагать, на ближайшей сессии Координационного Совета ВЭС он этот вопрос поставит.

   – Я только поддержу, – согласился Хрущёв. – Если в Индонезии удастся разместить плантации хлебного дерева, мы не только для Индонезии, но и для всего ВЭС проблему продуктов питания закроем. Постепенно, конечно, по мере роста площадей посадок. Кстати, относительно хлебного дерева у меня с Неру интересный разговор был. У них в Индии тоже есть достаточно влажные районы, а народ кормить чем-то надо. Сейчас они выращивают джекфрут (индийское хлебное дерево /Джекфрут). Но Неру сказал, что у джекфрута кожура и семена изрядно вонючие. Тут я ему и предложил попробовать классическое хлебное дерево выращивать. Он заинтересовался, а я дал задание министерству сельского хозяйства наладить взаимодействие с индийскими представителями по этому вопросу. Но пока саженцев мало, на всех желающих не хватает.

   – Насчёт Сукарно... там генерал этот, как его... Сухарто... что в 1965 году заговор устроит... Может, его уже сейчас убрать, не дожидаясь?

   – Не! Ты, Никита Сергеич, не учитываешь одну простую вещь, – Серов полез в свой портфель и достал... коробку домино.

   – Рыбу забить хочешь, что ли? – усмехнулся Хрущёв.

   – Нет. В командировки с собой беру иногда.– хохотнул Иван Александрович. – Вот, смотри. – Он начал строить домик из доминошек, сложил нижний этаж. – Вот, это, скажем, заговор.

   Затем убрал одну из костяшек:

   – А это мы убрали Сухарто.

   Он продолжил строить домик, опирая перекрытия на другие костяшки домино. Домик поднялся аж на три этажа.

   – А теперь, предположим, что мы уберём Сухарто не сразу, а когда заговор уже созрел, – он аккуратно вынул костяшку из нижнего этажа домика, и всё строение со стуком рухнуло. – Теперь понял? Сейчас мы убираем тех, до кого в период их активной деятельности мы с тобой можем не успеть дотянуться. Мы ведь не вечные. А рисковать не имеем права.

   – А раз Сухарто затеет заговор в 1965-м, убрать его и проконтролировать успеем и сами, – покивал Никита Сергеевич, соглашаясь. – Умно. Молодец.

   – По Ирану – мы плотно работаем с руководителями партии Туде Резой Радманешем, Ираджем Искандери и другими, – сказал Серов. – Хосрова Рузбеха, это один из руководителей «Организации свободолюбивых офицеров» Ирана, мы от греха подальше оттуда вынули.

   (Народная партия Ирана НПИ; перс. Хезбе тудейе Иран; сокращённо Туде — марксистско-ленинская партия, действующая в Иране с 1941 года. Является преемницей Иранской коммунистической партии.

   Хосров Рузбех, выданный провокатором, был схвачен полицией 6 июля 1957. Расстрелян 11 мая 1958 г)

   – Там же в марте этого года шах организует тайную полицию? – уточнил Хрущёв. – может, не надо этого момента дожидаться? (Иранская тайная полиция САВАК была организована 20 марта 1957 г)

   – Фактически, её организация ничего не изменит, – пояснил председатель КГБ. – Против членов партии Туде уже с 1953 года идут репрессии. Туде собирается провести пленум в июле этого года, у нас в Москве.

   – Пусть проводят. Помоги организовать, если им что потребуется.

   – Само собой, – ответил Серов. – Относительно Ирана у нас сейчас прорабатывается несколько интересных вариантов, и наличие тайной полиции в них не просто учитывается, а является ключевым фактором успеха. Она, как угнетающая народ организация, взбесит население, а мы этим воспользуемся. Сложность по Ирану в том, что надо исключить ответные меры Штатов. Саудовский вариант тут не пройдёт, американцы не идиоты, два раза одним способом их не одурачить. Поэтому я и планирую отвлечь внимание американцев от Персидского залива в 1958 году целым рядом революционных выступлений в Латинской Америке. Народ там горячий, жизнь тяжёлая, нищета, неграмотность. К тому же мы с 1954 года там работаем. В общем, несколько зацепок есть. Важно делать всё своевременно, чтобы не упустить подходящие моменты.

   – Если мы хорошенько пошумим у американцев «на заднем дворе», да тем более, если удастся прищучить их в Ливане весной 1958-го, у них может попросту не хватить времени предпринять в Иране что-то по горячим следам, – пояснил он. – Поэтому я планирую Ирак и Иран примерно на одно время – лето 1958 года.

   – Годится, – одобрил Никита Сергеевич. – Конкретно по каким странам планируешь работать?

   – Куба, Гватемала, Венесуэла, Никарагуа, – коротко перечислил Серов. – На Кубе события уже начались. 2 декабря прошлого (1956) года там высадилась с моря небольшая группа революционеров во главе с братьями Фиделем и Раулем Кастро. На месте высадки они встретили сильное сопротивление правительственных войск, понесли большие потери и скрылись в горах Сьерра-Маэстре.

   – Им можно доверять? – спросил Хрущёв. – Не, я читал про Кастро в «тех документах», но там информация о нём через 60 лет. А каков он сейчас?

   – Эти товарищи пока ещё политически незрелые, – признал Иван Александрович. – По сути дела, настоящий коммунист у них в отряде пока что один – врач отряда, аргентинец Эрнесто Гевара де ла Серна, по кличке «Че». Реально, он тоже не совсем коммунист в нашем понимании, но ближе всего к коммунистам. Сейчас они отсиживаются в горах, связи с ними нет. Где-то к концу мая они начнут активные действия, и тогда мы установим с ними связь через Коминтерн.

   – Подбросьте им боеприпасов, что ли, – предложил Никита Сергеевич.

   – Конечно. А заодно попробуем подсказать Кастро, чтобы поторопился с «Манифестом об основах аграрной реформы», – сказал Серов. – Тогда он получит поддержку крестьян. Сейчас из-за церковной антикоммунистической агитации крестьяне пока что относятся к повстанцам настороженно.

   – Тоже дело. Хорошо, с Кастро и Кубой ясно. А что с остальными?

   – На очереди у нас Гватемала. Там 26 июля должны пришить нынешнего диктатора Карлоса Кастильо Армаса. Мы решили этим моментом воспользоваться.

   – Я это имя уже слышал... – припомнил Хрущёв.

   – В июне 1954 года полковник Кастильо Армас при поддержке ЦРУ сверг прокоммунистическое правительство президента Хакобо Арбенса Гусмана, – подсказал Серов. – Вот тут у меня справочка подготовлена...

   Хрущёв несколько минут читал подготовленную КГБ справку.

   – Бл...ь! Вы что, смеётесь? – Никита Сергеевич поднял голову и посмотрел на Серова поверх очков. – По вашей справке, в 54-м году всего один лётчик, наёмник ЦРУ, фактически, обеспечил государственный переворот? У Армаса было всего 150 человек и 4 самолёта? (подробности см. ) И вы не смогли этому помешать?

   – Не смогли... – признал Серов. – Тогда работа в Латинской Америке только разворачивалась. Информацию в «тех документах» отыскали слишком поздно. Не успели ничего организовать. Теперь собираемся взять реванш. Установили контакты с прежним президентом Арбенсом, и с лидером гватемальских коммунистов Бернардо Альварадо Монсоном. Арбенс сейчас живёт в Праге, собирался уехать в Уругвай, но мы его отговорили.

   – Арбенс, по-моему, карта уже сыгранная, – сказал Хрущёв. – Он в 54-м сам передал полномочия военным, отказавшись от борьбы. Его там, по сути дела, развели, через дезинформацию по радио запугали многократным превосходством контрреволюционеров, а он и уши развесил. Я бы ориентировался на этого Монсона.

   – Мы тоже так думаем, но Арбенс был более популярен в народе, – Серов аргументировал свой выбор. – Его возвращение поддержит больше людей, чем приход к власти коммуниста Монсона. А его мы можем предложить Арбенсу в качестве одного из министров, после чего через какое-то время произведём смену власти.

   – Предположим, что у вас получится. Что дальше? Как они удержат власть?

   – Дальше у нас сейчас разворачивается сеть Коминтерна. Монсон и другие гватемальские коммунисты уже в ней участвуют. По каналам Коминтерна перебросим в Гватемалу части спецназа, затем – истребительную и штурмовую авиацию, немного. Этого будет достаточно, чтобы в случае попытки повторного переворота отбить нападение.

   – Придёт туда один авианосец и кирдык вам, – мрачно буркнул Хрущёв.

   – Не сразу. Сначала американцы попытаются решить вопрос более дешёвым методом, как уже делали в 54-м. А потом... Потом им станет не до Гватемалы. Кроме того, в нашей шахматной партии Гватемала, вообще-то, разменная пешка. Если удастся – проведём её дальше, если нет – можно и пожертвовать для обеспечения более крупного выигрыша.

   – Ты не забывай, что политика – это не шахматы, – строго выговорил Серову Первый секретарь. – За твоими экзерсисами жизни людей стоят. Шахматист херов...

   – Никита Сергеич, там на кону Венесуэла. Нефть, – сказал Серов. – И Никарагуа. А это – потенциальный канал, с большей пропускной способностью и дешевле в постройке, чем Панамский.

   Он развернул карту Центральной Америки и показал трассу предполагаемого канала.

   – Там всего-то 45 километров прорыть надо. Китайцы лопатами за год выкопают. (Есть несколько вариантов трассы Никарагуанского канала, Серов имеет в виду проект инженера Менаколя 1885 г /Никарагуанский_канал)

   – Расклад интересный, – Хрущёв долго разглядывал карту. – Если брать суда, идущие от одного побережья Штатов к другому, то через Никарагуанский канал им существенно ближе выходит. Капиталисты считать умеют, можно ждать, что грузопоток через Никарагуанский канал будет больше, чем через Панамский. Отсюда вывод: сопротивляться Штаты будут отчаянно. Порвут всех, лишь бы не допустить этого строительства. Уж если из-за банановых плантаций в Гватемале правительство скинули... Учитываешь?

   – Учитываю, – кивнул Иван Александрович. – В Гватемале они могли сразу десант высадить, но по политическим соображениям пошли путём организации переворота. По моим расчётам, в Никарагуа будет то же самое. Мы рассчитываем на жёсткое противодействие американцев, поэтому будем привлекать спецназ ГРУ с самого начала.

   – Там одним спецназом не обойдётся, – проворчал Никита Сергеевич. – Ты с этим проектом не спеши, подготовь всё как следует. Хотя оно, конечно, соблазнительно... – он взял циркуль и несколько минут вымерял что-то по карте. – Из Гватемалы даже одноступенчатая Р-12 накрывает большую часть юга Штатов. Как раз ту, до которой нам пока не достать. А ведь она у Янгеля уже на подходе...

   – Челомея надо подёргать, насчёт противокорабельных ракет берегового базирования. Они нам скоро понадобятся. Я ему сразу сказал делать возимый вариант комплекса в нескольких стандартных контейнерах.

   – Угу, я у него уже был. Видел контейнерные пусковые для П-5 и для КСС. Челомей подключился к ОКБ-155, поделился своей идеей складного крыла, раскрываемого после старта. Они сейчас КСС дорабатывают под размещение в контейнерах.

   – Это дело. По Венесуэле что?

   – Там первые выступления против правящего режима диктатора Хименеса начались ещё в феврале прошлого (1956) года, – ответил Серов. – Кстати, надо отметить, что Хименес хотя и давит оппозицию, но при этом принимает меры по развитию экономики и повышению жизненного уровня населения. В стране развёрнуто активное строительство автострад, коммуникаций, жилья, промышленных объектов, общественных зданий. Строятся или уже построены шоссе Каракас — Ла-Гуайра, система электрификации Рио Карони, Центр Симона Боливара, рабочие кварталы.

   – В общем, хотя этот диктатор уже всех достал, включая даже католическую церковь, но экономику он развивает, надо отдать должное. Я вот тут записку подготовил...

   – Надо проследить, чтобы новое правительство, придя к власти, продолжало курс на повышение уровня жизни, – заметил Хрущёв, читая докладную Серова. – Иначе нам потом скажут: а зачем вы нам всё поломали? Типа, мы только-только жить начали.

   – Проследим.

   – То есть, я вижу, что основные события там начнутся где-то в начале 1958 года, – Никита Сергеевич дочитал записку и вернул её председателю КГБ.

   – Да, и уже в общем ясно, по чьим почкам надо стукнуть и за какие ниточки подёргать, чтобы направить ситуацию в лучшую сторону, – подтвердил тот. – В Латинской Америке надо учитывать весьма высокую политическую активность местных военных. Высшие офицеры там обычно представители богатых, крайне правых кругов. Именно поэтому там так часто происходят военные перевороты. А местные революционеры упорно пытаются играть в демократию. Видимо, придётся после каждой революции зачищать всё местное высшее офицерство по сословному признаку, чтобы контрреволюции было не на кого опереться.

   – Пожалуй, правильное решение, – согласился Хрущёв. – А в Боливию влезть собираетесь?

   – А надо? – спросил Серов. – Технически это возможно. Там сейчас усугубляющийся экономический кризис из-за вмешательства МВФ. Идёт ограничение зарплат и либерализация цен, так что политическая напряжённость растёт. 20 июля 1958 года будут выборы. Можно попытаться выдвинуть коммунистического кандидата, а если на выборах его прокатят – организовать всенародное возмущение. Вопрос – зачем?

   – Во-первых, – Хрущёв назидательно поднял средний палец, – в Боливии давние традиции революционного движения. Симон Боливар, слышал про такого?

   – Ну да...

   – Во вторых, в стране есть большие запасы олова, меди, сурьмы, вольфрама и висмута. Ещё там много серебра. А вот тут, – Никита Сергеевич развернул атлас и ткнул карандашом в карту, – высоко в горах высохшее солёное озеро Салар-де-Уюни. Там – 50 процентов мировых запасов лития. По оценкам специалистов «оттуда» – хватит на 4 миллиарда автомобилей с литий-полимерными аккумуляторами. Дальше объяснять?

   – 50 процентов? Ё-о-о!!! Понял, – ответил Серов. – Принято к исполнению.

   – Хорошо, действуйте, – одобрил Первый секретарь.

   Действия по поддержке революций в Латинской Америке начались с поддержки кубинских повстанцев. На январь 1957 года у Фиделя Кастро в отряде было всего 20 человек.

   Восстановив силы после высадки, в течение декабря 1956 г революционеры отсиделись в горах Сьерра-Маэстре, и уже 16 января провели первую атаку на военный пост в устье реки Ла-Плата. (На Кубе есть своя река Ла-Плата). 22 января повстанцы Кастро атаковали из засады и разгромили колонну правительственных войск на марше, возле Льянос-дель-Инферно.

   Уже 17 февраля Кастро дал своё первое интервью корреспонденту «Нью-Йорк Таймс»

   Первые три месяца положение повстанцев было критическим, но их скромные успехи помогли завоевать доверие населения. Численность отряда несколько выросла, что помогло вести борьбу с армией и полицией.

   В это время с борта подводной лодки Северного флота на Кубе была высажена первая группа спецназа ГРУ – всего несколько человек. Это были этнические испанцы, дети испанских коммунистов, вывезенные в СССР ещё до войны. Начиная с 1954 года КГБ и ГРУ работали с этими людьми в расчёте на их помощь в странах Латинской Америки. Некоторая их часть прошла специальную подготовку по методикам ГРУ. В группе были два агента Коминтерна. (АИ)

   Группа под видом испанских коммунистов, бежавших от Франко, вышла на контакт с Кастро и присоединилась к его отряду, участвуя в боевых операциях. Отряду Кастро помощь хорошо подготовленных профессионалов пришлась как нельзя кстати. Параллельно началась постепенная идеологическая работа, направленная на плавное обращение братьев Кастро и их сподвижников к коммунистическому пути будущего развития страны.

   Вскоре было налажено и снабжение отряда боеприпасами, медикаментами и взрывчаткой. Грузы сбрасывались ночью в море с проходящих кораблей или даже с патрульных дирижаблей, курсировавших над Атлантикой. Надувался резиновый плотик, оснащённый световым и радиомаяками. Через несколько минут груз подбирал с воды частный гидросамолёт, базировавшийся на Ямайке, и уже он доставлял его на Кубу, где сбрасывал на парашюте в оговорённом районе.

   Кастро был приятно удивлён поддержкой Советского Союза, хотя о том, что именно СССР посылает ему боеприпасы и медикаменты, ему сообщили далеко не сразу. Затем ему подкинули несколько гранатомётов М-20 «Супербазука», что усилило огневую мощь отряда. В то же время гранатомёты было легче переносить, чем миномёты. Эти американские гранатомёты и боеприпасы к ним были скопированы китайцами и выпускались в КНР серийно.

   В середине марта 1957 года Кастро получил подкрепление из числа местных – 50 человек из числа «Движения 26 июля» (оно же М-26), возглавляемого Франком Паисом. По рекомендации специалистов из ГРУ, Кастро и другая организация – «Революционный директорат» не стали предпринимать прямую атаку на президентский дворец Батисты 13 марта 1957 года. Вместо этого была устроена распределённая атака по всей Гаване. Её объектами стали несколько полицейских участков и правительственная радиостанция. Пока полицейские, блокированные в своих помещениях протаранившими двери участков грузовиками, отстреливались из окон, повстанцы Кастро захватили радиостанцию и передали обращение к народу.

   В это же время вторая группа, расположившись с наветренной стороны от президентского дворца, запустила один за другим несколько воздушных шаров с зарядами взрывчатки и «коктейлем Молотова». Заряды были сброшены по радиосигналам на территорию дворца и там взорвались. Дворец загорелся. Повстанцы отступили без потерь. (АИ)

   Атака вызвала большой общественный резонанс, хотя серьёзного урона правительственные силы не понесли.

   Более успешно отряд Кастро действовал в сельской местности. Первая серьёзная победа была одержана в Уверо, где они захватили армейские казармы, уничтожив 19 и ранив 14 правительственных солдат, при этом потеряли 7 своих убитыми и 8 ранеными.

   Далее в течение 1957 года кастровцы добились успехов в городках Эстрада-Пальме, Буэйсито, Омбрито, Пальма-Моче, Пино-дель-Агуа, Майроне, Эль-Сальто, Чапоре.

   Обученные спецназовцами, повстанцы Кастро несколько раз применяли ложное отступление. Сначала на пути отступления оборудовалась минная ловушка, с управляемыми по проводам фугасами. Затем небольшая группа устраивала нападение на казармы правительственных войск. Если противник переходил в контратаку большой группой, используя превосходство в огневой мощи, партизаны отступали, заманивая войска на заминированный участок. Фугасы подрывали, затем основная часть отряда добивала уцелевших. (АИ)

   В мае 1957 года (в реальной истории – 12 июля 1957) Кастро выступил с «Манифестом об основах аграрной реформы». Этот программный документ привлёк на его сторону сельское население. С разработкой «Манифеста» Фиделю помогли «испанские коммунисты» из числа спецназа ГРУ.

   В июле 1957 г. в Сьерра-Маэстре с Кастро встретились руководители легальной оппозиции Фелипе Пасос и лидер партии «ортодоксов» Рауль Чибас. Встреча завершилась подписанием манифеста об образовании «Революционного гражданского фронта». Манифест требовал ухода в отставку диктатора Фульхенсио Батисты, назначение временного президента, проведения всеобщих выборов и аграрной реформы.

   Правительство Батисты в этот период времени находилось в натянутых отношениях с США, что также сыграло на руку Фиделю.

   В сентябре 1957 г (в реальной истории – только с 24 февраля 1958 г) начала вещание подпольная радиостанция «Радио ребельде». В условиях массовой неграмотности выступления по радио были более эффективны, чем газеты и листовки. Хотя были и они – в январе 1958 года повстанцы начали издание подпольной газеты «Эль кубано либре» («Свободный кубинец»)

   Если на Кубе, в Боливии и в Венесуэле политическая борьба обещала быть длительной, и поэтому там Коминтерн пока занимался агитационной и подготовительной деятельностью, то в Гватемале ситуация была несколько иная. На 1957 год население страны составляло около 4-х миллионов человек. (3,787 млн на 1950 г) Из них белое испаноязычное население – около 1 %, т. е. около 40 000. К белым примыкали испаноязычные метисы, в сумме эти группы к 1954 г. составляли не более 40 % населения. Остальные 60% – неграмотные индейцы племени майя-киче фактически были резервом дешёвой рабочей силы для плантаций.

   Экономика Гватемалы, хотя и не совсем монокультурная, была типичной экономикой «банановой республики». До Второй мировой войны Гватемала экспортировала по преимуществу бананы и кофе. После 1950 значительно выросло производство на экспорт хлопка, который потеснил бананы со второго места в экспорте, мясопродуктов, а также сахара.

   Основной объём экспортных товаров производился в крупных поместьях-латифундиях, сосредоточивших большую часть посевных площадей в руках немногочисленной местной элиты. 40 % обрабатываемой земли в стране было в руках 163 семей крупных землевладельцев. Мелкие землевладельцы и арендаторы вели натуральное хозяйство для собственного пропитания.

   Производство бананов началось на карибском побережье в конце 19 века, и до 1970 г. главенствующую роль в нем играла американская компания «Юнайтед Фрут компани», которая в течение многих лет оставалась крупнейшим землевладельцем в Гватемале. В её владении было около 400 000 акров земли, из них 175 000 акров не обрабатывалось.

   В 1954 году причиной свержения правительства Хакобо Арбенса Гусмана (операция «PBSUCCESS») была национализация земли, принадлежавшей «Юнайтед Фрут», несмотря на выплаченную правительством компании компенсацию 2,86 доллара США за акр, в то время как согласно инвентарным книгам компании «Юнайтед Фрут» их стоимость составляла только 1,48 долларов за акр.

   Руководство компании было возмущено самим фактом «покусительства на американскую собственность». Положение усугублялось наличием мощного лобби «Юнайтед Фрут» в правительственных кругах США. Такие фигуранты подготовки переворота 1954 года, как помощник госсекретаря Джона Ф. Даллеса Джон М. Кэбот, представитель США в ООН Генри Кэбот Лодж, министр торговли Синклер Уикс, сенаторы от штатов Флорида и Массачуссетс, где располагались основные предприятия «Юнайтед Фрут», в т.ч. Джон Ф. Кеннеди (сенатор от Массачуссетса с 1953 по 1960 г) были акционерами компании и последовательно продавливали решение по проведению операции «PBSUCCESS».

   Заместитель госсекретаря Даллеса, бывший директор ЦРУ Уолтер Беделл Смит, ушедший в отставку с госслужбы в 1954 году, стал членом совета директоров «Юнайтед Фрут». Сам госсекретарь Дж. Ф. Даллес был совладельцем «Юнайтед Фрут» и одним из компаньонов нью-йоркской юридической фирмы «Салливэн энд Кромвелл». Ещё в 30-х годах он разрабатывал несколько проектов неравноправных соглашений с правительством Гватемалы для компании «Юнайтед Фрут».

   Таким образом, в 1954-м президент Арбенс своей национализацией земли наступил на больные мозоли слишком большому количеству очень влиятельных людей в США. Поэтому его реформы не могли остаться без убийственного внимания американского правительства. Простое повторение событий 1951-1954 года, вероятнее всего, привело бы к тем же результатам.

   После переворота 1954 года захвативший власть полковник Карлос Кастильо Армас отменил конституцию, создал «комитет защиты от коммунизма», снова отобрал у крестьян 800 тысяч акров земли, возвратил «Юнайтед Фрут» национализированную правительством Арбенса землю, аннулировал поправки к закону 1947 года, предоставлявшие некоторые права рабочим и профсоюзам.

   Лиц, взятых на учет «комитетом защиты», можно было без суда арестовывать на срок до шести месяцев; им не разрешалось иметь радиоприемники и работать в государственных, муниципальных и общественных учреждениях. В течение четырех месяцев коммунистами либо симпатизирующими им было объявлено 72 тысячи человек. Чиновник комитета заявил, что всего намечается зарегистрировать в качестве коммунистов 200 тысяч человек.

   После переворота 1954 года в Гватемале начали появляться американские гангстеры и профессиональные карточные шулера, привлекавшие к участию в своих махинациях людей из ближайшего окружения Армаса. Владельцами вновь выстроенного казино наряду с американскими гангстерами были и гватемальские офицеры.

   Большинство сторонников Арбенса выехали из страны. В течение первых трёх месяцев правления антикоммунистической хунты Гватемалу только через посольства и дипломатические представительства покинули более 900 человек, ещё больше ушли через границу в соседние государства. Теперь всех их Коминтерну предстояло собрать, организовать и приставить к делу.

   Проникновение агентуры Первого Главного управления КГБ в Гватемалу началось ещё в 1955 году, в ходе операции по скупке мелких транспортных компаний. (АИ) С 1956 года шла подготовка к перевороту. Были завербованы агенты из разных слоёв общества, из разных учреждений, включая управление кадров армии Гватемалы.

   Благодаря информации от этих агентов были составлены списки ключевых фигур в армии и правых политических партиях, подлежащие устранению. Их было не так уж много – если белых в стране было всего около 40 000 человек, то количество высших офицеров, и политиков правого толка не превышало нескольких десятков.

   Большинство из них были выходцами из семей крупных землевладельцев-латифундистов, что определило дальнейшую линию действий при подготовке к перевороту. Численность всей армии Гватемалы была около 3000 человек. ()

   Далеко не все высшие офицеры были сторонниками правых сил, многие из них ещё в с начала 50-х были на стороне Арбенса. () Арбенс и сам был бывшим военным, капитаном гватемальской армии.

   Переворот готовили тщательно, хотя и не избежали некоторых ошибок, но старались учесть как можно больше факторов и проработать все варианты развития событий. В страну грузовиками скупленных КГБ индивидуальных перевозчиков завозилось и складировалось оружие. Агенты Коминтерна вели скрытую агитацию. В «комитете по защите от коммунизма» также были завербованы несколько служащих. За деньги они предоставили списки людей, объявленных «коммунистами». Их тщательно профильтровали, выявив несколько тысяч надёжных товарищей, на которых можно было рассчитывать в ходе переворота, а также множество сочувствующих.

   Их оказалось даже больше, чем ожидали. В результате свёртывания реформ, в ходе «охоты на ведьм», развязанной Кастильо Армасом, множество людей лишились едва появившейся надежды, перспективы на лучшее будущее. Теперь они были готовы поддержать революцию.

   Большую поддержку в проведении переворота оказали индейские рабочие с плантаций. Сложность заключалась в том, чтобы удержать их от немедленного погрома имущества плантаторов. Агенты Коминтерна долго разъясняли им, что не стоит резать курицу, несущую золотые яйца.

   Рабочих вооружили, для этого в Гватемалу под видом сельскохозяйственного инвентаря завезли несколько контейнеров с пистолетами-пулемётами ППС-43 и боеприпасами к ним. Судаевский автомат, простой, дешёвый и технологичный, производился на нескольких фабриках в КНДР и Китае, да и в СССР их было произведено около 500 000. Производство пистолета-пулемёта Судаева требовало всего 2,7 станкочаса на единицу продукции. ТТХ были совсем не рекордные, но для быстрого вооружения большого количества людей ППС-43 подходил идеально. Также для вооружения рабочих использовали винтовки Мосина, взятые со складов.

   Особое внимание было уделено подготовке будущих членов правительства и лично президента Арбенса, которого вывезли из Праги, а также выработке последующих шагов по укреплению экономики страны после переворота. От этого зависела стабильность народной поддержки нового режима.

   Весной 1957 г. подготовка вступила в завершающую фазу. В страну по одному-два человека были заброшены несколько команд спецназа ГРУ. Операция была совместной для КГБ и ГРУ. В Карибском море находилось несколько торговых кораблей под флагами нейтральных государств. На них было оружие, не только стрелковое, но и танки, и реактивные самолёты, и артиллерия, в том числе зенитная.

   Арбенс по рекомендации Коминтерна заранее установил связь с частной военной компанией «Southern Cross» и заключил контракты с военными специалистами, которым предстояло командовать гватемальской армией после устранения высших офицеров. Надо сказать, что этот необходимый для сохранения завоеваний революции шаг очень его смущал. На одной из встреч со своим куратором из Коминтерна, «товарищем Хосе», Арбенс спросил:

   – Неужели так необходимо уничтожать этих офицеров? Мы же обезглавим армию!

   – Если этого не сделать, армия рано или поздно обезглавит вас, – ответил «товарищ Хосе». – Я бы на вашем месте не рисковал.

   В действительности, большинство младших офицеров армии Гватемалы в период 1951-54 гг. поддерживали политический курс президента Арбенса. Устранение небольшого количества полковников и генералов, придерживавшихся правых убеждений, открывало младшим офицерам возможности для карьерного роста :) Со многими из них удалось договориться о поддержке. Эти офицеры в день революции вывели свои подразделения из казарм. Они присоединились к восставшим, с самого начала придав событиям видимость всенародного восстания против диктаторского режима.

   Полковник Кастильо Армас, вероятнее всего, был по-своему даже патриотом своей страны, хотя и понимал этот патриотизм несколько своеобразно. Так, ему не понравилось проникновение в Гватемалу американской мафии. Он даже закрыл принадлежащее ей казино.

   После такого политики обычно долго не живут, и полковник не стал исключением. 26 июля 1957 года Карлос Кастильо Армас был убит служащим дворцовой охраны Вальдесом Санчесом. Именно этого события ждали как сигнала для начала операции.

   Труп диктатора ещё не успел остыть, ещё суетились вокруг него полицейские чины, ещё стояли рядом офицеры – ближайшие сподвижники полковника Армаса, выясняя, кому теперь достанется выпавшая из мёртвых рук власть, когда возле дворца послышалось несколько беспорядочных выстрелов.

   Военные чины встревоженно оглянулись, кто-то выглянул в окно, и тут...

   Двое полицейских, стоявших на посту у двери в комнату, мягко и бесшумно осели на пол, в комнате на миг потемнело, со звоном и треском, рассыпавшись сверкающим водопадом битого стекла, влетели внутрь оконные рамы. Через двери и окна в комнату одновременно ворвались люди с оружием, одетые в форму гватемальской армии. Только вот не было тогда в армии Гватемалы людей, способных двигаться такими мягкими, выверенными, кошачьими движениями.

   Их лица были раскрашены зелёными и коричневыми полосами – это была первая боевая операция в Латинской Америке, где спецназ ГРУ использовал недавно разработанный тактический маскировочный крем.(АИ) Последнее, что услышали приспешники диктатора, был сухой кашель автоматов с глушителями.

   Одновременно с ликвидацией пособников Кастильо Армаса в президентском дворце, другие команды спецназа взяли под контроль правительственную радиостанцию, телефон, телеграф, телетайп, почту, вокзалы.

   Перешедшие на сторону восставших армейские подразделения окружили посольство США и другие дипломатические представительства, никого из них не выпуская, «в целях обеспечения безопасности дипломатов». Младшие офицеры, как и было заранее договорено, рассказывали служащим посольств одну и ту же легенду: полковник Армас проворовался и не поделился, теперь власть решил взять «капитан Гарсия». Поэтому вначале иностранные дипломаты приняли начавшиеся события за обычный для Латинской Америки военный переворот.

   Доставленные в страну станции постановки радиопомех глушили радиосвязь на всех диапазонах. Но глушение началось не сразу, а лишь через пару дней. Поэтому первые сообщения об «очередном военном путче» благополучно достигли Госдепартамента. Но дьявол, как обычно, крылся в деталях и подробностях, которые дошли до американцев с большим опозданием.

   Специально чтобы создать у служащих американского посольства ощущение опасности, вблизи посольства то и дело вспыхивали как бы случайные перестрелки, взрывались гранаты, бегали вооружённые люди, «отстреливающиеся» от армейских патрулей. Офицеры армии Гватемалы, взявшие под охрану посольства, вели себя вежливо, корректно, убеждали дипломатов, что на улицах столицы идут бои и появляться в городе гражданским лицам опасно. Было организовано снабжение посольств продуктами и водой.

   Для дезинформации дипломатов издавались небольшим отдельным тиражом газеты ультраправого направления. Эти газеты доставлялись в посольства, формируя у дипломатов впечатление, что в стране утвердилась правая хунта. Аналогично правительственная радиостанция вела передачи на своей обычной волне. В этих передачах «пришедший к власти капитан Гарсия» давал интервью западным корреспондентам, пояснял цели и задачи «Комитета национального спасения». Он несколько раз подтверждал, что собственность западных компаний и их привилегии останутся неприкосновенными.

   Для восставших действовала другая радиостанция, на другой волне и имеющая меньшую мощность передатчика, чтобы лишняя информация не уходила за территорию страны. Само собой, долго этот информационный цирк продолжаться не мог. Революционерам необходимо было выиграть время, хотя бы несколько дней.

   В действительности же происходило следующее. В первый же день переворота все крупные землевладельцы-латифундисты в стране были вырезаны восставшими рабочими-индейцами с плантаций. Команды, возглавляемые офицерами спецназа, ликвидировали всех выявленных политиков и военных, поддерживавших режим Армаса или выступавших против реформ, проводившихся в 1951-54 гг. В частности, исчезли с политического горизонта такие фигуры как Луис Артуро Гонсалес Лопес, Оскар Мендоса Асурдиа, Гильермо Флорес Авенданьо, Хосе Мигель Идигорас Фуэнтес, Альфредо Перальта Асурдиа, Хулио Сесар Мендес Монтенегро, Карлос Мануэль Арана Осорио, Кьель Эухенио Лаухеруд Гарсия, Фернандо Ромео Лукас Гарсия, Хосе Эфраин Риос Монтт, и другие. В стране сформировался вакуум власти, который заполнили коммунисты и представители левых партий.

   Отдельная команда спецназа занялась находившимися в стране представителями американской мафии. Их выследили агенты Коминтерна из числа гватемальских коммунистов. Американских мафиози скрутили, посадили в грузовик и увезли в джунгли. Больше их никто не видел. Значительно позднее среди рыбаков на озере Исабаль появились легенды о «скелетах, стоящих в тазиках с бетоном», что якобы видели купавшиеся мальчишки на дне озера.

   На следующий же день после переворота в Пуэрто-Барриос на восточном побережье и в Пуэрто Сан Хосе на западном были выгружены с кораблей оружие и сформированные под руководством Коминтерна интербригады, переодетые в форму армии Гватемалы. Вооружение было не только советское, но и закупленное на западе. Бойцы интербригад начали тренировать местных рабочих, обучая их обращению с оружием, основам армейской дисциплины и тактики. Армия в 3000 человек не смогла бы оказать сколько-нибудь серьёзного сопротивления возможному американскому вторжению. А вот два миллиона вооружённого взрослого населения – могли. Тренировали обращению с оружием не только мужчин, но и женщин, и подростков старшего возраста. Оружия с кораблей, само собой для всех не хватило, впоследствии в страну грузовиками «All-American Truck Company», принадлежавшей КГБ, были доставлены ещё несколько больших партий оружия.

   На второй день в страну вернулся из изгнания бывший президент Хакобо Арбенс Гусман. Его восторженно встретили рабочие с плантаций. Следом за ним вернулось множество его сторонников. В тот же день «капитан Гарсия» объявил по радио о проведении 3 августа 1957 г. свободных выборов.

   Арбенс выступил с заранее подготовленной программой политических и экономических реформ. В их число входили возврат к Конституции 1945 г, принятие нового Трудового Кодекса на основе Кодекса 1947 года, возвращение прав рабочих и профсоюзов, отменённых Кастильо Армасом, возобновление и углубление аграрной реформы, включавшей теперь создание коллективных товарных хозяйств на землях, ранее принадлежавших латифундистам. Реформы предусматривали восстановление законов, принятых в период 1945-1954 гг., в том числе принципиально важного для крестьян закона о защите прав арендаторов.

   В политической сфере Арбенс обещал отменить дикий «закон о защите от коммунизма», вернуть избирательные права неграмотным – они были отобраны решением Кастильо Армаса, при этом 70% населения страны было лишено возможности участвовать в выборах.

   Относительно иностранных компаний Арбенс обещал проводить «взвешенную политику равноправного отношения к местному и иностранному бизнесу». Он также подтвердил, что частная собственность и частная инициатива «остаются законным средством населения зарабатывать на жизнь».

   Безусловно, это выглядело как уступка правым силам, отход от принципов социализма, ревизионизм, и т. п. Именно такова была реакция гватемальских коммунистов во главе с Бернардо Альварадо Монсоном.

   Но Арбенс, лично встретившись с Монсоном, объяснил, что в условиях, когда местных правых и крупных капиталистов в стране фактически не осталось, эта уступка – не более чем политический манёвр перед лицом угрозы вторжения Соединённых Штатов, позволяющая выиграть время.

   3 августа 1957 года в Гватемале прошли всенародные выборы. Кандидатом объединённых левых был Арбенс, кандидатом коммунистов – Монсон, роль кандидата правых играл подставной «капитан Гарсия», выступавший за сохранение статус-кво, сложившегося во время правления Кастильо Армаса.

   Нетрудно догадаться, что при таких предвыборных программах большинство голосов получил Хакобо Арбенс. На выборах присутствовали наблюдатели от ООН. Как они ни старались, обнаружить существенных нарушений на выборах им не удалось. Хакобо Арбенс был признан легитимным президентом Гватемалы.

   На следующий день президент сформировал правительство, практически сплошь из представителей левых. Представителем Гватемалы в ООН стал Хуан Хосе Аревало (предшественник Арбенса, 17й президент страны в период 1945-51 гг). Лидер коммунистов Монсон был назначен министром сельского хозяйства и, одновременно, министром внутренних дел.

   В течение следующей недели Арбенс получал поздравления с избранием на пост президента. Одно из первых поздравлений пришло от Хрущёва.

   В Госдепартаменте США возникло стойкое ощущение дежа вю. Президент Эйзенхауэр, собрав у себя руководителей Госдепартамента и ЦРУ, заявил прямо:

   – Джентльмены, в Гватемале мы с вами что-то недоделали.

   Госдепартамент немедленно начал новую кампанию дипломатического и информационного давления на правительство Гватемалы. Госсекретарь Гертер выступил с заявлением, осуждающим деятельность президента Арбенса и его правительства. Были введены экономические санкции против Гватемалы, запрещены поставки оружия, сокращен импорт американских товаров. Американские военные корабли начали блокаду побережья Гватемалы, чтобы «исключить контрабанду оружия». Однако необходимое стране оружие уже было в неё доставлено и замаскировано в джунглях.

   Кроме того, руководство Гватемалы было готово к такому развитию событий. Новый представитель страны в ООН Х.Х. Аревало выступил на заседании Совета Безопасности с обвинениями в адрес Соединённых Штатов в организации ими государственного переворота 1954 года. Представитель США в ООН Генри Кэбот Лодж объявил предъявленные обвинения «голословной коммунистической пропагандой»

   – Голословной, говорите? – усмехнулся Аревало.

   После чего начал предъявлять доказательства участия официальных лиц США в подготовке путча 1954 года. (В реальной истории эта информация была рассекречена лишь в 1975-м г, когда большинства официальных лиц, замазанных в скандале, уже не было в живых. В действительности, уже 29 апреля 1954 г. правительство Арбенса разоблачило перед всем миром ход подготовки вооруженной интервенции. Оно опубликовало 200 фотографий и представило многочисленные вещественные доказательства, в том числе письма, которыми обменивались участники контрреволюционного движения. Хотя гватемальскому правительству было хорошо известно, какова истинная сущность «операции Гватемала», кто стоит за кулисами этой международной провокации, кто ее направляет и финансирует, оно на первых порах предусмотрительно воздержалось от выдвижения каких бы то ни было обвинений в адрес администрации США. В АИ были предъявлены конкретные обвинения названным по именам должностным лицам администрации США.)

   – Мой уважаемый оппонент мистер Лодж в 1954 году назвал состоявшийся переворот «восстанием гватемальцев против гватемальцев», – сказал Аревало. – Позвольте узнать, мистер Лодж, когда и кем вам лично, покойному госсекретарю Даллесу, директору ЦРУ Аллену Даллесу и президенту Эйзенхауэру были выданы гватемальские паспорта?

   Лодж не нашёлся, что ответить. Аревало приводил одно доказательство за другим. Затем, на основании особой тяжести обвинений, предъявленных одному из постоянных членов Совета Безопасности, обладающему правом вето, он потребовал созыва внеочередной сессии Генеральной Ассамблеи. На резолюцию Совета Безопасности США могли наложить вето. Но воспрепятствовать принятию резолюции ГенАссамблеи – уже нет.

   Американская пресса начала кампанию клеветы против Арбенса, Аревало и политики правительства Гватемалы. В ответ канал ONN и принадлежащие медиахолдингу ONN печатные издания опубликовали все доказательства участия официальных лиц США в перевороте 1954 года, а также доказательства связи братьев Даллесов, Генри Кэбот Лоджа и сенаторов от Флориды и Массачуссетса с «Юнайтед Фрут». Разразился жуткий скандал. Несколько сенаторов и конгрессменов потребовали проведения расследования деятельности ЦРУ и Госдепартамента сенатской комиссией. События были ещё свежи – со времени переворота прошло лишь три года. Почти все фигуранты событий оставались на государственной службе.

   Х.Х. Аревало, как официальный представитель Гватемалы, обратился в Международный суд ООН с иском к Соединённым Штатам, обвинив администрацию Эйзенхауэра в подготовке и осуществлении государственного переворота. При этом он проводил очевидные параллели со вновь происходящими вокруг Гватемалы событиями – морской блокадой, санкциями, и т.п.

   Заседание Международного Суда ООН состоялось в середине сентября . Аревало вновь представил на рассмотрение ООН все доказательства. Генри Кэбот Лодж упорно отрицал участи США в подготовке переворота, вопреки очевидному объявив доказательства сфабрикованными.

   И тогда представитель Гватемалы сделал ход, которого никто не ожидал. Перед Международным Судом ООН предстал живой свидетель и участник событий – бывший посол США в Гватемале, кадровый сотрудник ЦРУ Джон Эмиль Перифуа, главный организатор событий 1954 года непосредственно на месте. К 1957 году он уже оставил государственную службу и занялся торговлей цементом. Агенты Коминтерна его вычислили, нашли, и подвергли дознанию. Ему также пообещали, что если он попытается отказаться от показаний, то проживёт ровно до окончания заседания.

   Бывший агент ЦРУ дал признательные показания по всем заданным ему вопросам прямо в ООН. Заседание Международного Суда транслировалось в прямом эфире телеканалом ONN, в том числе на Соединённые Штаты. Как только Перифуа закончил свою исповедь в прямом эфире, его тут же увели, и все усилия американской полиции и ФБР найти его результатов не дали. Как потом выяснилось, его тайно вывезли в Гватемалу, там судили, и дали пожизненное заключение.

   Как только были заслушаны показания непосредственного организатора и участника событий, у членов ООН не осталось сомнений в подлинности доказательств. Соединённые Штаты остались в меньшинстве. Даже Англия и Франция, возможно, в отместку за позицию, занятую США год назад, во время Суэцкого кризиса, а может быть, из желания доказать заокеанскому союзнику свою независимость, на этот раз поддержали Гватемалу.

   На основании решения Международного Суда Генеральная Ассамблея указала Совету Безопасности на нарушение Соединёнными Штатами международного законодательства и намеренное введение ООН в заблуждение относительно событий в Гватемале в 1954 г. в ситуации, угрожающей миру и стабильности во всём центральноамериканском регионе.

   На том же заседании представитель СССР при ООН Аркадий Александрович Соболев заявил:

   – Учитывая открывшиеся обстоятельства, следует признать, что законно избранное на выборах 3 августа правительство Гватемалы в настоящий момент находится в опасности. Соединённые Штаты однажды уже свергли президента Арбенса, и их нынешние действия, направленные против Гватемалы, свидетельствуют о готовящемся повторении подобной попытки.

   – В сложившейся ситуации я уполномочен моим правительством передать президенту и правительству Гватемалы через её официального представителя господина Хосе Аревало, приглашение Координационного Совета Всемирного Экономического Союза Гватемале вступить в указанную организацию для защиты суверенитета, территориальной целостности и демократического государственного строя. После заседания я передам господину Аревало пакет необходимых документов.

   Генри Кэбот Лодж пытался протестовать, но его никто не слушал. Представители почти всех государств поддержали и одобрили приглашение.

   Гватемала стала членом ВЭС в конце сентября 1957 г. (АИ) Устав ВЭС предполагал возможность введения на территорию любого члена организации многонациональных сил других стран-членов ВЭС по приглашению законного правительства для защиты от внешней агрессии или внутренней контрреволюции.

   В условиях разразившегося скандала проводить какую-либо операцию против Гватемалы было невозможно. Морская блокада была снята. Санкции тоже пришлось отменить, поскольку в результате расследования сенатской комиссии уже был поставлен вопрос об импичменте президента Эйзенхауэра.

   Факт организации чиновниками администрации переворота в суверенной стране сенаторов не особенно интересовал. Так же как и факты лоббирования чиновниками и сенаторами интересов частной компании. Но вот огласка этих фактов, и сам факт нарушения закона высшими должностными лицами страны, приведший к неприятным для имиджа США последствиям, сенаторам активно не понравились.

   Впрочем, организовать импичмент не удалось. Выступая перед сенатом, президент признал, что заговор с целью свержения правительства Арбенса существовал, но отговорился тем, что «в 1954 году администрация была вынуждена принимать экстренные меры против распространения коммунизма в Латинской Америке, меры, возможно, не вполне законные, но в тот момент казавшиеся адекватными».

   Вопрос об импичменте был поставлен на голосование, но набрать необходимые 2/3 голосов сенаторов не получилось.

   В октябре 1957 года Гватемалу посетил министр иностранных дел СССР А.А. Громыко. (АИ) Он провёл переговоры с президентом Арбенсом и Бернардо Монсоном. На переговорах обсуждались вопросы экономического сотрудничества.

   По итогам переговоров был подписан пакет межгосударственных договоров. Климат Гватемалы, жаркий и влажный, был благоприятен для выращивания хлебного дерева. Конфискованные земли ликвидированных в ходе переворота латифундистов частично стали базой для создания плантаций хлебного дерева. На этих плантациях государство создавало госхозы, дававшие населению хорошо оплачиваемую работу. Саженцы хлебного дерева также мог взять в лизинг каждый крестьянин – владелец или арендатор земли. Выплата правительству за саженцы по условиям лизинга производилась частью урожая, снятого с деревьев.

   Питомники хлебного дерева на тот момент уже были созданы в Индонезии. Количество саженцев пока было ограничено, но постепенно увеличивалось. Основную проблему представляло недоверие населения к новой культуре, усугублявшееся повальной неграмотностью. Оно было преодолено лишь после получения в госхозах первых урожаев, когда продукты, произведённые из плодов хлебного дерева, появились по крайне низким ценам в государственных магазинах. Это практически сняло в Гватемале проблему продовольственного снабжения населения. Саженцы пошли нарасхват, а увеличивающиеся по мере роста площадей урожаи позволили экспортировать плоды хлебного дерева в страны ВЭС.

   Для быстрого развития животноводства Громыко предложил Арбенсу использовать советский опыт – программу развития животноводства по формуле «2+1». Вскоре в Гватемалу было доставлено из СССР некоторое количество поросят и телят, и оборудование для искусственного оплодотворения, а советские специалисты организовали обучение гватемальских ветеринаров использованию этой прогрессивной технологии.

   А.А. Громыко сделал народу Гватемалы ещё один подарок. По его совету президент Арбенс отменил принятый диктатором Армасом закон о нефти, передававший исключительные права на разработку нефти американским компаниям. Но, на тот момент больших месторождений нефти в Гватемале открыто ещё не было. (Крупные месторождения нефти были впервые открыты в начале 1970-х годов на севере департамента Альта-Верапас; в ходе дальнейших разведывательных работ были открыты также месторождения вблизи мексиканской границы в департаменте Петен. В 1980 Гватемала начала экспортировать нефть, причем половина экспорта приходилась на долю США. Нефть поступает по нефтепроводу в порт Санто-Томас-де-Кастилья на Карибском побережье. Функционируют также два нефтеочистительных завода, принадлежащих компаниям США. К 1996 производство нефти в Гватемале составляло 16 тыс. баррелей в сутки (5840 тыс. баррелей в год); к 2000 объем добычи нефти был доведен до 40 тыс. баррелей в сутки. Около 80% всего объема добычи нефти в Гватемале приходится на месторождение Шсан в департаменте Петен. -resorts.info/economica.htm)

   Были лишь предварительные результаты геологической разведки. Поэтому, когда закон был отменён, это хотя и вызвало негативную реакцию прессы в США, но американцы ещё не осознали величину потери. Да и скандал в ООН сделал своё дело: несмотря на разнузданную пропагандистскую кампанию в американской прессе, США не решились организовать вторжение.

   В 1958 г. совместная советско-гватемальская экспедиция открыла большие месторождения нефти вблизи границы Гватемалы с Мексикой. (АИ) В 1959-м началось строительство первого в стране нефтеперерабатывающего завода и нефтепровода. Американцы спохватились, но было уже поздно, чтобы попытаться решить проблему обычными для Латинской Америки методами – организацией военного переворота или вторжением небольшой группы наёмников.

   Для улучшения социального положения населения Арбенс начал осуществлять программы бесплатного всеобщего 8-летнего образования, ликвидации неграмотности среди индейского населения и метисов, а также программу бесплатной медицинской помощи.

   Инфраструктура для этого в стране была – во время президентства Аревало, было построено шесть тысяч школ и более тысячи больниц. (-bananovyx-respublik/)

   В соответствии с заключенными договорами и общей политикой ВЭС в области образования в стране были открыты несколько институтов и университет, где преподавали специалисты из Советского Союза. Эти учебные заведения готовили, прежде всего, врачей и инженеров для народного хозяйства страны.

   Также был принят Трудовой кодекс, в основном соответствовавший положениям Кодекса 1947 г. Согласно новому трудовому законодательству была введена 40-часовая рабочая неделя с двумя выходными, повышен минимальный размер оплаты труда, и введена обязательная оплата сверхурочных в двойном размере, т. к. в сельском хозяйстве во время уборки урожая выходных нет. Был также введён запрет на ввоз в страну иностранных рабочих.

   Так как в стране активно создавались госхозы на землях, конфискованных у крупных землевладельцев, а «Юнайтед Фрут» не спешила выполнять требования нового Трудового Кодекса под различными предлогами, началась массовая миграция рабочих с плантаций «Юнайтед Фрут» в госхозы. Компания оказалась перед выбором: выполнять требования нового законодательства или сворачивать свой бизнес в Гватемале.

   В Боливии, Венесуэле и Никарагуа работа в 1957 году шла, главным образом, в направлении установления связей с местными коммунистами и другими представителями левых сил. Основные события в этих странах должны были развернуться в 1958 году. Пока основные усилия Коминтерна были сосредоточены на агитационно-просветительской деятельности. Необходимо было разъяснить местному пролетариату и крестьянам, в основном неграмотным, преимущества социалистического строя, а также внушить им важность и необходимость местного самоуправления и контроля народа за действиями уже нового, революционного правительства.

   В Венесуэле, в преддверие президентских выборов, позже заменённых на плебисцит, агитация Коминтерна развернулась особенно активно.

   Как и ожидал Серов, 1 мая 1957 года против диктатуры Переса Хименеса и её политики открыто выступила и католическая церковь. В этот день в Венесуэле на всех мессах было зачитано пасторское послание архиепископа Каракаса Рафаэля Ариаса Бланко «Pastoral del 1 de mayo con motivo de la fiesta de San Jose Obrero». В послании осуждались продажное правосудие и нарушения трудового законодательства, неоправданное расходование правительством доходов от продажи нефти на фоне массовой нищеты населения.

   Активную агитацию против режима вели студенты. Диктатор Маркос Перес Хименес действительно достал всех. Его внутреннюю политику единодушно осуждали и венесуэльские интеллектуалы, и политики, входившие в различные политические партии, и рабочие.

   Активную агитацию вела Коммунистическая партия Венесуэлы, издававшая две газеты: легальную «Noticias de Venezuela» и нелегальную «Tribuna Popula». К коммунистам фактически примыкала партия Демократическое действие, также издававшая легальную газету «Venezuela Democratica» и подпольную «Resistencia».

   14 июня 1957 года партия Демократическое действие, Социал-христианская партия КОПЕЙ и Республиканский демократический союз для координации действий образовали «Патриотическую хунту» (Junta Patriotica). Её возглавил журналист Фабрисио Охеда. Хунта была создана, чтобы не допустить победы Переса Хименеса на президентских выборах 1957 года.

   Пока политические партии – участники Патриотической Хунты пытались определиться со своим кандидатом на выборах – Арнольдо Кабальдоном или Рафаэлем Кальдерой, президент Хименес 4 ноября 1957 года объявил Национальному конгрессу о своём намерении не проводить всеобщие выборы, и предложил вынести вопрос о продлении полномочий на плебисцит.

   Решение президента противоречило Конституции 1953 года. 17 ноября начали акции протеста учащиеся Центрального университета Венесуэлы. К ним присоединились студенты Католического университета «Андрес Бельо», а 19 ноября протестовать начали уже и средние учебные заведения. 21 ноября полиция жёстко подавила студенческие выступления. Позже этот день был объявлен «Днём студента».

   12 декабря началась общая забастовка студентов и рабочих Каракаса. Плебисцит был проведён 15 декабря. Власти не сильно затрудняли себя подсчётом голосов, и 20 декабря объявили, что 82% избирателей высказались за продление полномочий президента Хименеса до 1963 г.

   В стране начались серьёзные волнения. Под конец года стало ясно, что даже в армии, традиционно для стран Латинской Америки занимавшей правоконсервативные позиции, произошёл раскол.

   31 декабря 1957 года на венесуэльской авиабазе «Бока де Рио» около Маракая началось восстание против правительства диктатора Хименеса. В казармах «Урданета» в Каракасе восставших поддержал полковник Уго Трехо. 1 января 1958 г. жители Каракаса проснулись от взрывов бомб – самолёты восставших бомбили президентский дворец «Мирафлорес».

   Армия и флот восставших пилотов не поддержали. 2 января восставшие сдались. Революционеры от ВВС были арестованы.

   Однако это восстание послужило детонатором для всеобщего восстания по всей территории страны. 4 января 1958 г Патриотическая хунта Фабрисио Охеды опубликовала манифест «Народ и армия едины против узурпации». В столице и других городах развернулась массовая кампания антиправительственной агитации.

   Местные коммунисты по заданию и методикам Коминтерна проводили большую разъяснительную работу среди населения, прежде всего – среди крестьян и рабочих. Им объясняли особенности социальной политики в странах социализма, делая упор на бесплатном образовании, всеобщей занятости, бесплатной медицине и социальной защищенности в целом. Для Латинской Америки конца 50-х это звучало круче чем библейские рассказы о Земле обетованной.

   5 января Перес Хименес начал аресты в армии и отправил в отставку нескольких министров правительства.

   7 января на улицы Каракаса вновь вышли студенты. Теперь антиправительственные выступления в столице не прекращались. Через два дня губернатор и правительство столичного федерального округа подали в отставку.

   10 января полиция уже не в силах была держать под контролем массовые выступления против диктатора. Обычно в таких случаях в Латинской Америке страну берёт под контроль армия. Но Перес Хименес лишился и поддержки вооружённых сил. В тот же день офицеры флота передали диктатору требование пойти навстречу оппозиции.

   11 января Хименес провёл очередную реорганизацию в правительстве и назначил генеральным инспектором ВМС адмирала Вольфганга Ларрасабаля. 13 января диктатор провёл ещё одну реорганизацию правительства, при этом он вынужденно убрал с постов нескольких наиболее одиозных своих сторонников, таких как министр внутренних дел Лауреано Вальенилья Ланс и начальник политической полиции «Seguridad Nacional» Педро Эстрада. Со стороны диктатора это была попытка успокоить оппозицию – о каких-либо политических реформах речи не шло.

   Оппозиция не поверила в эти уступки и объявила о создании Военно-гражданского комитета для руководства антиправительственными выступлениями. 15 января интеллигенция Венесуэлы распространила «Декларацию интеллектуалов», в которой были выдвинуты требования «восстановления демократических свобод и прихода к власти правительства, действительно избранного народом».

   16 января полиция закрыла университет «Андрес Бельо», что вызвало ещё большее возмущение студентов. 21 января в стране был введён комендантский час. В ответ по призыву прессы и Патриотической хунты началась всеобщая забастовка.

   Агентура КГБ работала в Венесуэле с 1955 года, скупая мелких грузоперевозчиков. Часть из них вошла в подконтрольную СССР компанию «All-American Trucks», другая часть работала как бы независимо, но на самом деле контролировалась агентами Коминтерна, с которым Первое Главное управление с момента создания организации действовало в тесном контакте.

   21 января в порту Ла-Гуайра в нескольких километрах севернее Каракаса на борту сухогруза под панамским флагом докеры «случайно» обнаружили груз стрелкового оружия и боеприпасов. К причалу немедленно подогнали несколько грузовиков, оружие выгрузили и отправили в Каракас. (АИ)

   В столице, на площади El Silencio уже собралась огромная толпа манифестантов. В полдень полиция обстреляла толпу из пулемёта. Это вызвало всеобщее возмущение, в том числе среди армейских офицеров. Полиция была обращена в бегство, пулемёт не помог. К площади подвезли оружие и начали раздавать его прямо с грузовиков. (АИ)

   Ночью в столице было беспокойно, во многих районах слышалась стрельба. Утром 22 января оппозиционная радиостанция сообщила, что несколько лидеров оппозиции ночью были убиты в своих домах. Среди них были такие известные в Венесуэле политики как Ромуло Бетанкур, Карлос Андрес Перес Родригес, Рауль Леони, Ховита Вильяальба, Рауль Рамос Хименес. В их смерти оппозиция обвинила местную политическую полицию «Seguridad Nacional». Лидер коммунистов Хесус Фариа, находившийся на нелегальном положении, оказался среди немногих уцелевших левых политиков. (АИ)

   Убийство руководителей оппозиции возмутило всех, включая армию. Гарнизон Каракаса и военно-морские силы заявили об отказе в поддержке диктаторского режима Переса Хименеса. В тот же день к ним присоединилась армия. В ночь на 23 января командование вооружённых сил во главе с адмиралом Ларрасабалем обсудило ситуацию и высказалось за отстранение Переса Хименеса от власти.

   На рассвете 23 января 1958 года Перес Хименес с семьёй и ближайшими пособниками покинул президентский дворец «Мирафлорес» в Каракасе и прибыл на аэродром «Карлота», где стоял его личный самолёт. Однако, диктатора там уже поджидали местные коммунисты, предупреждённые агентами Коминтерна о возможном бегстве Хименеса. Поджидали его и кое-кто ещё.

   Когда самолёт выехал на полосу и пошёл на взлёт, поперёк полосы выехали два грузовика. Пилот президентского самолёта был вынужден прервать взлёт и остановиться возле преградивших полосу автомобилей. К самолёту подогнали трап, прятавшаяся в грузовиках команда спецназа ГРУ взяла самолёт штурмом. В ходе операции Перес Хименес был убит автоматной очередью. Трупы диктатора и его ближайших подручных вытащили из самолёта и отвезли обратно в Каракас.

   Известие о смерти беглого диктатора вызвало всенародное ликование. Армия и полиция утратили контроль над ситуацией. Труп Переса Хименеса при большом стечении народа был повешен за ноги на площади El Silencio.

   (АИ, в реальной истории Пересу Хименесу удалось бежать в Доминиканскую республику, а оттуда он перебрался в США. В 1963 г. власти США выдали бывшего диктатора властям Венесуэлы, где он был приговорён к длительному тюремному заключению)

   Население начало громить дома сторонников бывшего диктатора, разгромило редакцию правительственной газеты «El Heraldo» и штаб-квартиру политической полиции «Seguridad Nacional». Офицеров полиции линчевали на месте. Толпа восставших заняла президентский дворец, там был устроен штаб восстания.

   В ходе погромов снайперы и команды спецназа ГРУ под шумок ликвидировали таких крайне правых политиков, как, например, Херман Боррегалес, а также многих высших офицеров, придерживавшихся правых взглядов. Разумеется, в Венесуэле невозможно было провернуть гватемальский вариант с тотальной зачисткой всего правого крыла и крупной буржуазии, по причине её многочисленности и совершенно других масштабов страны. Но хотя бы немного расчистить политическую сцену для коммунистов и представителей левых партий было необходимо.

   Лидеры оппозиции и представители армейского командования собрались во дворце «Мирафлорес» и объявили о сформировании Временной правительственной хунты трёх родов войск во главе с адмиралом Вольфгангом Ларрасабалем. Режим адмирала просуществовал около года. В конце 1958 года были проведены общенациональные выборы, на которых победил объединённый кандидат левых сил Фабрисио Охеда. (АИ, в реальной истории результаты выборов были опротестованы, в результате на перевыборах победил кандидат от «Демократического действия» Ромуло Бетанкур, но в АИ Коминтерн о нём своевременно позаботился)

   В сформированное Охедой правительство вошли в основном представители левых сил, в том числе коммунисты во главе с Генеральным секретарём КПВ Хесусом Фариа.

46. Морские системы вооружений.

   Осенью 1956 года в ГДР было тайно возобновлено серийное производство донных магнитных мин. 17 единиц таких мин были вытралены в конце 1955 года в бухте Севастополя. Их не уничтожили, а осторожно обезвредили, разобрали и изучили. Нашли в ГДР специалистов, работавших во время войны на минном производстве, и с их помощью восстановили документацию и технологическую оснастку.

   Кроме уже освоенных типов морских мин, велась активная работа по развитию линии реактивно-всплывающих мин КРМ, повышение ее ТТХ и возможности ее постановки не только с надводных кораблей, но и с ПЛ и самолетов. Благодаря успехам в разработке новой элементной полупроводниковой базы удалось сократить размеры электронной аппаратуры мины и снизить её энергопотребление, увеличив тем самым срок активного функционирования.

   Зона обнаружения цели в активном режиме была расширена за счет увеличения числа излучающих датчиков, введён гидроакустический канал телеуправления, позволявший включать и выключать минное заграждение при проходе по минным полям своих кораблей и судов. За счет изменения конструкции мины, оптимизации компоновки, применения новой рецептуры заряда реактивного двигателя и новой электроники удалось сделать мину калибра 630 мм, с цилиндрической якорной частью одного диаметра с корпусом. Это позволяло устанавливать её с подводных лодок через навесные кассеты.

   Эта мина получила наименование КРМ-П (подводная постановка). В дальнейшем после модернизации по результатам боевого применения мина получила наименование РМ-1. Для авиации была сделана несколько измененная мина в размерах ФАБ-1500 калибра 630 мм. К весне 1957 года КРМ-П производилась небольшими сериями, часть мин шла на испытания на полигоны, часть была отправлена в Сирию, для испытаний в реальных условиях Средиземного моря.

   Одновременно шла разработка противокорабельных ракет морского базирования, достаточно маленьких, чтобы разместиться на эсминце. В это время разрабатывались сразу несколько систем: П-1 «Стрела», более известная как КСЩ, её делал ГСНИИ-642, а в 1957 году разработка была передана в ОКБ-52 Челомея, П-15, которую разрабатывал в филиале ОКБ-155-1 Александр Яковлевич Березняк, и собственная разработка Челомея, более крупная и тяжёлая П-5. П-5 и П-15 вышли на испытание лишь в августе 1957 года. Задача оказалась несколько сложнее, чем представлялось вначале. Хотя информация по разработке этих ракет из «документов 2012» была передана разработчикам в начале 1954 года.

   Относительный успех был достигнут в разработке ПКР КСЩ. Она разрабатывалась на основе наследия немецкой планирующей бомбы Hs293, унаследовав от неё некоторые весьма нетривиальные технические решения. К счастью, результаты исследования, проведённого аналитиками Генштаба (АИ, см. книга 1 гл. 10) вовремя попали к Николаю Герасимовичу Кузнецову. Адмирал изучил выводы специалистов, и внёс некоторые корректировки в проект КСЩ.

   Первым делом он убедил тогдашнего Главного конструктора ракеты Михаила Васильевича Орлова, что позаимствованная у немцев идея отделяемой ныряющей боеголовки, которая поражает корабль в небронированную подводную часть, только задержит испытания (В реальной истории именно так и вышло). Перспективные боевые корабли тяжёлой брони не несли, а летящая с большой скоростью тяжёлая ракета и так имела достаточно кинетической энергии для поражения даже кораблей класса крейсер.

   Орлов прислушался к мнению адмирала. Боевую часть КСЩ сразу сделали неотделяемой, в довесок к имеющемуся радиолокационному самонаведению поставили телекамеру, для ночного применения заменявшуюся на прибор инфракрасного обзора, и радиокомандную аппаратуру наведения.

   Телевизионная / ИК – радиокомандная система наведения была пассивной, менее подверженной помехам. От ракеты с ТВ наведением не спасали ни дипольные отражатели, ни ИК-ловушки. Не всегда спасала даже дымовая завеса – оператор мог, глядя на построение ордера АУГ на обзорном экране, догадаться, где находится прикрываемая завесой главная цель, и вёл ракету прямо сквозь дым.

   Дальность КСЩ по запасу топлива была около 100 – 120 км. А дальность обнаружения цели корабельным радаром – всего 40 – 60 км. Имелся режим наведения с выносного командного пункта – с берега, с борта другого корабля или с самолёта. При наведении с берега и другого корабля дальность могла достигать 75 км, при наведении с самолёта – до 100 км. (-protivokorabelnye-rakety-na-okeanskikh-prostorakh-chast-pervaya)

   Приличный запас топлива при радиокомандном управлении позволял оператору на меньших дальностях вести ракету змейкой, ища цель телекамерой, при этом автономным ретранслятором мог служить даже аэростат, запущенный с корабля.

   Носителем КСЩ Николай Герасимович Кузнецов полагал эсминцы. Наличие на борту ПКР делало эсминец достаточно грозным кораблём. В обычной для 50-х – 60-х ситуации слежения за АУГ, эсминец мог бы ударить по авианосцу ракетой, едва получив приказ на пуск. Зенитных ракет на кораблях тогда не было, в конце 50-х они только начинали появляться и были ещё несовершенны.

   Для отработки концепции адмирал Кузнецов предложил модифицировать несколько устаревших эсминцев проекта 30-бис. Проект модификации был разработан в 1954 году в ЦКБ-53 (По проекту 30БР предусматривалось заменить две 130-мм башни БЛ-2М на две пусковые установки с ферменными направляющими, снять торпедные аппараты и устаревшие зенитные пушки, а обновленное зенитное вооружение — две счетверенные 45-мм установки СМ-20-ЗИФ и две спаренные 25-мм установки 2М-3 — сосредоточить на кормовой надстройке. http://dmb-2007.mail333.com/kssh.htm)

   Адмирал Кузнецов ускорил принятие постановления о разработке варианта КСЩ для оснащения эсминцев. Решение было принято уже в начале 1954 года. Первоначально ракета предназначалась для вооружения бомбардировщиков. (В реальной истории постановление СМ № 2541-1222 от 30 декабря 1954 года) Одновременно с разработкой ракеты была начата модификация для начала 5 эсминцев 30-бис и разработка пусковой установки.

   Распараллеливание работ дало результаты. К моменту выхода КСЩ на испытания в начале 1956 года была готова пусковая установка, первые 5 эсминцев были перестроены и ждали лишь монтажа ракетных ПУ. Весной 1956 года был проведён первый пуск с эсминца. Испытания шли относительно быстро, так как конструкторы не тратили время на подводный цирк с ныряющей отделяемой БЧ. Ракета довольно скоро научилась летать и поражать цели в борт. Параллельно обучались операторы для экипажей всех 5 эсминцев. (В реальной истории из-за долгой отработки ныряющей боевой части испытания затянулись до конца 1958 года)

   К Суэцкому кризису испытания ещё не были завершены, эсминцы вошли в состав Средиземноморского флота лишь в начале 1957 года. Вторым этапом планировалось их оснащение более современным зенитным оружием, при этом следующую серию эсминцев предполагалось оснастить уже не КСЩ, а более совершенной ПКР П-15, с размещением неперезаряжаемых транспортно-пусковых контейнеров на поворотной платформе. Для П-15 заранее было выдано указание на применение складных крыльев, как это было сделано на более поздней модификации П-15У, что также повлекло некоторую задержку в доводке ракеты.

   Зенитное вооружение усилили 4-х ствольным 37-мм ЗАУ «Шквал», оснащенной радиоприцелом и телевизиром. Позже от индивидуального управления каждой башней перешли к централизованному наведению с автоматическим управлением, позволявшим концентрировать огонь всех установок на одной цели.

   Произведенная замена малокалиберной артиллерии на крейсерах, позволила убрать все устаревшие открытые зенитные установки, такие как В-11, повысив эффективность огня и улучшив противоатомную защиту корабля. Состав экипажа изменился: вместо расчетов прежних зенитных установок, появились многочисленные места операторов для обслуживания новых образцов оружия и электроники.

   Тем не менее, работа по модернизации флота началась именно с эсминцев проекта 30-бис и мыслилась комплексной, она предполагала переоснащение их на новые виды оружия – ракетного ударного и зенитного, обновление противолодочного вооружения, которое на тот момент было абсолютно устаревшим, включавшее самонаводящиеся противолодочные торпеды и реактивные бомбометные установки с механизированным заряжанием, а также модернизацию ЭУ кораблей, меняя котлы и ряд другого устаревшего оборудования.

   Запланированные мероприятия по модернизации этих эсминцев в целом серьезно повышали их боевую эффективность, избавляя флот от забот о массе устаревших кораблей и необходимости как-то пристраивать их, взамен получая вполне современные корабли с реактивным вооружением.

   Для этого КБ приборостроения получило задание разработать 6-ствольные 30-мм зенитные автоматы с радиолокационным наведением. Работа была начата ещё в 1954 году, но задерживалась из-за неготовности радиолокатора с фазированной антенной решёткой. По той же причине и сухопутный ЗРК С-75 вначале был укомплектован более простым радаром 10-см диапазона без селекции целей. (АИ) Тем не менее, работа по модернизации флота началась именно с эсминцев проекта 30-бис и мыслилась комплексной.

   Её итогом адмирал Кузнецов, ознакомившийся с перспективной концепцией, выдвинутой аналитиками Генштаба на основе анализа информации из будущего, полагал создание единой системы управления проведением воздушно-морской операции, по аналогии с единой системой управления ПВО страны, только для каждого из флотов – Северного, Тихоокеанского, Балтийского, Черноморского и Средиземноморского (АИ) отдельно.

   Все эти системы управления, по замыслу адмирала, должна была замыкаться на общую информационную систему Генштаба, куда входила и система ПВО страны, и перспективная спутниковая СПРН. Таким образом, путём слияния должно было образоваться глобальное информационное командование Советского Союза, позволявшее высшему политическому и военному руководству принимать решения на основе информации, получаемой со всех концов планеты.

   9 августа 1957 года была спущена на воду первая советская атомная подводная лодка К-3. Этому событию предшествовал большой объём конструкторских работ, сопровождавшихся научными исследованиями.

   После памятного совещания 5 января 1954 года конструкторский коллектив СКБ-143 под руководством Владимира Николаевича Перегудова полностью перепроектировал субмарину с учётом информации о недостатках проекта, переданной ему ведомством Серова. Информация вызвала у главного конструктора лёгкий шок. Но Серов настрого предупредил, вручая ему увесистый ящик с распечатками, обляпанный сургучными печатями:

   – Никаких вопросов, товарищ Перегудов. Это сводка информации о новейших западных разработках и засекреченных катастрофах в американском и других флотах мира. Некоторые технические решения перекликаются с вашей работой, и могут быть вам полезны. Ваша задача – по максимуму отработать информацию о недостатках проекта и устранить их заранее. Если для этого нужно будет проводить научно-исследовательские работы – прошу сообщить об этом письменно и как можно раньше. Вопрос на контроле у Первого секретаря ЦК.

   Разумеется, НИР проводить пришлось, и не одну. Прежде всего, для снижения шумности лодок была начата постоянная НИР, получившая «от противного» несколько легкомысленный шифр «Карнавал».

   Поначалу некоторые участники НИР недостаточно хорошо представляли себе важность акустической маскировки и проявляли элементарное непонимание. В результате первого анализа полученной информации поначалу предлагалось лишь поставить основные механизмы лодки на амортизаторы, не проводя комплексного исследования источников шума. Сторонники такого подхода упирали на необходимость уложиться в сроки, что и так было маловероятно, в связи с необходимостью полностью перепроектировать лодку под другое относительное удлинение.

   Перегудов, ознакомившись с предложением, не задумываясь его забраковал.

   – Если уж делать – так делать качественно, – сказал Владимир Николаевич. – Добро, если бы мы не знали о недостатках и проблемах, но раз уж нам столько информации предоставили, грех её не учесть.

   При переработке проекта было сделано множество изменений, направленных на уменьшение шумности, улучшение боевых характеристик лодки, для обеспечения плавания в высоких широтах, подо льдом, а также на обеспечение радиационной и пожарной безопасности. (подробнее см. полную версию текста)

   Основными источниками шума были гребные винты, парогенераторы, главные турбозубчатые агрегаты (ГТЗА), циркуляционные насосы охлаждения реактора и, в меньшей степени, холодильные машины.

   Полученная информация об отслеживании наших лодок и кораблей американцами по индивидуальным особенностям «звукового портрета» натолкнула специалистов на идею звуковой маскировки. В мирное время на корпусе лодок устанавливались турбулизаторы потока, индивидуально подбираемые для каждой лодки. В случае начала военных действий эти имитаторы сбрасывались или втягивались внутрь лёгкого корпуса, характер обтекания менялся, и записанные в мирное время «звуковые портреты» лодок становились непригодными для опознания. (АИ)

   Кавитационный шум пытались снижать подбором количества, форм и размеров лопастей, изменением частоты вращения винта. В полученных информационных материалах были фотографии многолопастных винтов с серповидно изогнутыми лопастями. Начали ставить эксперименты в этом направлении, работали на макетах, построили специальный стенд, на котором испытали несколько десятков вариантов винта и выбрали наиболее эффективный.

   Для снижения шумности был принят целый ряд конструктивных решений, во многом заимствованный из описания конструкции советских АПЛ 3-го поколения. С шумом боролись за счёт создания малошумных образцов механизмов, использования различных покрытий, амортизаторов и демпферов, изоляции этажерок с оборудованием от прочного корпуса.

   Чтобы снизить уровень собственных помех для ГАС, постоянно или периодически работающие механизмы были по возможности вынесены в кормовые отсеки. Большая работа была проделана по улучшению обводов корпуса.

   Среди демаскирующих признаков наиболее опасным для лодки являлся кильватерный след. По данным из полученных документов, кильватерный след атомной лодки или крупного корабля сохранялся в течение нескольких суток, своей интенсивностью указывая направление движения.

   Это явление было решено использовать для обнаружения целей и наведения на них торпед. Была начата разработка так называемой «толстой» торпеды калибром 650 мм, самонаводящейся по кильватерному следу, в двух вариантах – с ядерным и обычным зарядом. (В реальной истории ядерная торпеда 65-76 была неуправляемой) Также для самих лодок разрабатывалась система обнаружения по кильватерному следу (СОКС «Снегирь», в реальной истории разработана с 1963 по 1969 г) На первой лодке её ещё не было, её устанавливали позднее, как доработку.

   Фактически, лодка оказалась вообще не похожа на изначальный проект 627. Теперь она выглядела как гигантская сигара, с соотношением 7,9:1 как наиболее выгодным для обтекаемости под водой. Носовая оконечность была сделана полусферической, кормовая получила крестообразное «Альбакоровское» оперение с единственным многолопастным гребным винтом. Снаружи корпус был облицован резиновым покрытием.

   Водоизмещение лодки увеличилось до 5000 тонн с лишним, что потребовало полностью пересчитать энергетическую установку. Подобное водоизмещение значительно превышало требования техзадания. Зато наличие резерва внутренних объёмов давало значительный модернизационный потенциал. Испытания показали, что выбранная форма позволила лодке двигаться под водой со скоростью около 30 узлов.

   На лодке были установлены 6 торпедных аппаратов стандартным калибром 533 мм горизонтально в ряд, и два аппарата увеличенного калибра 650 мм. «Толстая торпеда» под него ещё только разрабатывалась, и лодку предполагалось использовать, в том числе, для отработки её боевого применения. (На реальной К-3 аппараты стояли вертикально в 2 ряда, что в том числе мешало разместить антенну ГАС достаточно большого размера) Для запуска противолодочных торпед диаметром 400 мм были установлены 2 носовых 406 мм торпедных аппарата.

   Для запуска различных малогабаритных имитаторов, генераторов помех лодка оснащалась перезаряжаемыми кассетами. К ним был предусмотрен комплект запасных имитаторов – увеличившиеся внутренние объёмы позволяли их разместить.

   Сделали механизированную погрузку торпед и устройство быстрого заряжания торпед в аппараты. Также было заранее учтено и введено в проект множество других улучшений, в «той истории» вводившихся постепенно в ходе доработок и усовершенствований.

   Всю нижнюю часть носовой оконечности занимала огромная антенна ГАС. Вторая антенна располагалась над торпедными аппаратами. Увеличившиеся внутренние объёмы корпуса за счёт увеличенного диаметра позволили со значительно большим комфортом разместить экипаж, а также увеличить запас торпед.

   Для выполнения этих дополнительных работ пришлось привлечь к проекту большее число предприятий, чем планировалось изначально, ещё больше расширив и так уже обширную кооперацию.

   Особое внимание уделили безопасности. Систему разделили на три отдельные системы вентиляции: носовых отсеков, кормовых отсеков, и независимая вентиляция реакторного отсека.

   Сделали титановые парогенераторы – технологию обработки и сварки титана успели отработать в ходе сборки опытных образцов межконтинентальной крылатой ракеты «Буря». Полностью перепроектировали циркуляционные насосы первого контура – в полученных документах была информация, что они часто выходили из строя. Систему аварийной проливки переделали, поставили дублирующую – получилось по 2 на каждый реактор.

   Пожароопасное веретённое масло в гидросистеме заменили смесью парафина, глицерина и воды. Пластины регенерации воздуха теперь хранили в вакумной упаковке в герметичном шкафчике с фреоновой системой пожаротушения. Для этого разработали устройство для вакуумной упаковки пластин в пакет из фольги. Конструкцию устройства передали в народное хозяйство, где его приспособили для вакуумной упаковки продуктов в полиэтилен. (АИ)

   При обнаружении хоть одной пластины не в шкафчике и не в регенераторе личный состав отсека нещадно дрючили. (АИ, в реальной истории попадание распылённого веретённого масла из гидравлики на пластины регенерации воздуха привело 8 сентября 1967 г к объемному пожару в первом отсеке К-3, и лишь после этого начали заменять веретённое масло в системе гидравлики на смесь ПГВ)

   Обучение личного состава проходило в Обнинске на территории ФЭИ АН СССР на наземном натурном стенде корабельной АЭУ одновременно с постройкой корабля, под непосредственным руководством академика А.П. Александрова. (см. гл. 8.)

   Для обучения управления лодкой, также, как у американцев при обучении экипажа ПЛ «Альбакор», использовался дирижабль, поскольку лодка вела себя в воде приблизительно подобно дирижаблю. Обучение было поставлено с размахом. Для учебного процесса был выделен 30-тонный дирижабль, обычно использовавшийся как носитель радиолокатора ДРЛО. (АИ)

   В конструкции была предусмотрена возможность постоянной модернизации оборудования, заложены резервы объёмов под его размещение. Одновременно составлялись требования на стандартизацию и унификацию оборудования, его расположение и органы управления, создавались типовые пульты и их расположение в боевом посту, чтобы исключить лишнее переучивание личного состава при переводе с корабля одного проекта на другой. Это также позволяло в некоторых случаях избежать аварийных ситуаций.

   Лодка строилась в большой спешке. Все дружно хотели доложить в вышестоящие инстанции о своих достижениях. Из-за этого швартовные испытания корабля проводились без некоторых механизмов и части оборудования общесудовых систем. Недостающие агрегаты доставляли на транспортных самолетах, и устанавливали без какой-либо проверки прямо перед началом ходовых испытаний.

   Хрущёв из «тех документов» об этом бардаке знал, но помешать оказался не в силах. Проект был сложнейший, ничего подобного отечественная промышленность не строила. По сути, под воду предстояло опустить лёгкий крейсер 2й мировой. Предприятия-подрядчики объективно не успевали изготовить оборудование, тем более – испытать его перед отправкой. Он вызвал военно-морского министра Кузнецова и министра судостроения Бутому, обрисовал им ситуацию с готовностью К-3 и предупредил:

   – Поезжайте на завод, делайте, что считаете нужным, разрешаю корректировать сроки в сторону увеличения, но всё должно быть испытано, и чтоб ни пожаров, ни радиационных аварий, иначе тут ваши министерские полномочия и закончатся.

   Не то чтобы министры испугались, тем более – адмирал Кузнецов, которого один раз уже разжаловал сам Сталин – но серьёзностью ситуации они прониклись. В течение осени зимы и весны 1957-58 гг министры несколько раз бывали на заводе, постоянно курируя ход достройки.

   С сентября 1957 г. по июль 1958 г. АПЛ проходила швартовные испытания. 14 сентября 1957 г. на ней осуществили физический пуск обоих реакторов с выходом на минимально контролируемый уровень мощности.

   3 июля 1958 г. она была предъявлена к ходовым испытаниям.

   Основным отличием организации работ от известных Хрущёву по полученным из 2012 года документам было решение не строить в полном объёме новые лодки проекта 627А до окончания испытаний головной лодки. Да, это задерживало сроки строительства и ввода лодок в эксплуатацию. Зато можно было учесть в конструкции серийных субмарин выявленные на испытаниях недостатки.

   – Спешить не будем, – пояснил Никита Сергеевич задержавшемуся после очередного совещания Дмитрию Фёдоровичу Устинову, когда Кузнецов и Бутома ушли. – Во время Карибского кризиса ни одна атомная лодка не могла выйти в море из-за срочных переделок парогенераторов и ликвидации последствий радиационных аварий. И то 4 наших дизелюхи весь Атлантический флот Штатов на уши поставили. Конечно, постараемся не доводить ситуацию до подобного кризиса , но прикинь, какой будет шухер, если, скажем, в 1961 году удастся послать к Кубе хотя бы 2-3 атомные лодки и несколько крейсеров? Улучшенный 659-й проект хорошо бы пораньше получить... (В АИ лодки проекта 659 должны были приближаться по боевым возможностям к лодкам проекта 675, см. далее)

   Одновременно по результатам проектирования лодки был объявлен конкурс на проект многоцелевой АПЛ второго поколения, оснащённой уже не только торпедными аппаратами, но и установками вертикального пуска для перспективных ракет. В нём предстояло не только учесть выявившиеся недостатки и решить проблемы, но и создать однокорпусную лодку с меньшей шумностью и лучшими прочими характеристиками, оснащённую перспективными видами оружия и электронного оборудования.

   Параллельно с лодкой проекта 627 с водо-водяным атомным реактором шли работы над лодкой, оснащённой реактором с жидкометаллическим теплоносителем. Первоначально она получила обозначение 627С (АИ), но затем номер проекта изменили на 645.

   Работы по ЖМТ-реактору шли в ОКБ «Гидропресс» под руководством Б.М. Шилковича, научным руководителем темы был Александр Ильич Лейпунский. Под его руководством к январю 1955 года в Обнинске был построен объект «Петля» – опытный реактор на быстрых нейтронах с теплоносителем на сплаве свинец-висмут. На нём проводились эксперименты по отработке ЖМТ-реактора.

   (В ходе экспериментов выявились проблемы – постоянное стремление теплоносителя «замёрзнуть» и образование в реакторе высокорадиоактивного изотопа полония. Необходимость постоянно держать реактор в разогретом состоянии вынуждала постоянно – для лодки это означало: и в походе и на стоянке – обогревать первый контур перегретым паром под давлением. Параметры пара требовались достаточно высокие (10-26 кг/см 2 ; 180-200®С). Из-за этого было необходимо постоянно нести вахту на пультах управления АЭУ.

   Сплав свинец-висмут требовал периодической регенерации для поддержания его чистоты и количества растворённого кислорода в заданных пределах. Т. е. на берегу в пункте базирования необходимо было построить котельную и дорогостоящую установку регенерации.

   Ремонты оборудования и механизмов первого контура усложнялись из-за загрязнения их изотопами полония.)

   Ознакомившись с результатами экспериментов по теме «Петля», и заслушав атомщиков в начале 1956 года, Хрущёв дал задание академику Александрову сделать проект ампулизированного необслуживаемого реактора на свинцовом теплоносителе. В первом контуре предполагалось иметь герметичную капсулу, наполненную свинцом, в который была опущена конструкция активной зоны. Такая бесканальная конструкция меньше боялась «козла» с застыванием теплоносителя, хотя поддерживать в ней температуру около 350 градусов было ещё сложнее, чем для сплава свинец-висмут. Зато в таком реакторе не образовывались изотопы полония.

   Александров представил проект реактора в августе 1956 года. Для его отработки был построен наземный стенд и осенью 1957 года опытный ЖМТ-реактор на свинцовом теплоносителе был запущен. Начались эксплуатационные эксперименты.

   В то же самое время академик Исанин, с которого решением Хрущёва были сняты работы по проектированию дизельных ПЛ с противокорабельными ракетами, начал проектировать небольшую опытовую подводную лодку для отработки различных новых технологий. Предполагалось, что она будет иметь подводное водоизмещение около 700 тонн, ЖМТ реактор малой мощности, титановый корпус и вберёт в себя все возможные новинки, которые потом будут постепенно внедряться на серийных лодках.

   Задумкой руководства было представить эту лодку как чисто научную, поэтому её первый образец не предполагал наличия вооружения. Зато лодка должна была погружаться на большие глубины – до 1 километра, и могла выполнять функции глубоководного спасателя, для чего оборудовалась шлюзами и стыковочным узлом, нижний комингс которого оснащался телекамерами и мог соединяться с аварийными люками других лодок.

   Одновременно закладывался проект такого же глубоководного спасателя, оснащённого обычными батареями и дизель-генератором, а также радиоизотопным источником энергии и двигателем Стирлинга, также работающим на генератор.

   Очень много было организационных изменений. Прежде всего, по полученной информации провели ревизию судостроительной программы в части подводного флота. Первым делом ещё в 1954 году приостановили строительство подводных лодок по проекту А615 с единым воздухонезависимым двигателем. Построили только одну лодку — М255 (В реальной истории с 1953 по 1959 г было построено 29 лодок, пользовавшихся дурной славой из-за частых пожаров.) Лодка приобрела на флоте репутацию «зажигалки», к тому же была шумной, поэтому её использовали только как опытовую. (АИ)

   Отмена на ранней стадии «мертворождённых» проектов 631, 635 и 643 в пользу 641 проекта (АИ) позволила сэкономить деньги. Было также сокращено количество лодок проекта 613 в пользу более крупных лодок проекта 611 (В реальной истории было построено 215 лодок проекта 613 и 26 лодок проекта 611), а также начата модернизация проекта 613, которая привела к созданию лодки проекта 633. Также лодки проекта 613 строились по лицензии в КНР, по советским чертежам, с использованием советских комплектующих и под руководством наших инженеров. Эти лодки предназначались для стран ВЭС. Позднее вместо них в КНР строились лодки проекта 633. (АИ только частично, в реальной истории в КНР была построена 21 лодка проекта 613)

   Больше экономии принесла отмена строительства и долгой кровавой эксплуатации 615-го проекта, сокращение количества лодок проекта 613, хотя они частично строились на экспорт. К примеру, Индия не закупала лодки, построенные в Китае, предпочитая покупать вооружение советского производства – не устраивало качество. Хотя лодки в Китае строились под руководством советских инженеров, качество всё равно поначалу хромало.

   Сэкономленные деньги пустили на создание флотской и промышленной инфраструктуры на Севере и, особенно, на Дальнем Востоке. Уже в 1956 году начали строить на Камчатке судоремонтный завод, (в реальной истории СРЗ-49 ввели в эксплуатацию лишь в начале 70-х) Побывав в 1954 году на Дальнем Востоке, Хрущёв критически оценил тамошние условия, и поручил разработать программу развития Дальневосточного региона. В 1956-м году программа была дополнена с учётом переориентации народного хозяйства на сотрудничество со странами АТР. (АИ)

   Новый проект Восточного судостроительного комплекса был рассчитан на строительство либо расширение в ходе пятилетки судостроительных и судоремонтных заводов в Большом Камне, Находке, Советской Гавани, а также строительство автомобильных дорог до этих портов, хотя бы там, где позволял сложный рельеф местности. Горы мешали прокладке железных дорог, поэтому решили обходиться автотранспортом и каботажными перевозками вдоль побережья Вторым этапом планировалось довести автодорогу до залива Де Кастри и построить там судоремонтный и судостроительный завод. Третьим этапом собирались продлить дорогу в обход гор от Де Кастри до Лазарева и построить туннель на Сахалин. Строительство туннеля уже было начато, но в 1953 году приостановлено. Теперь его собирались возобновить. Ветка железной дороги соединяла Владивосток с Северной Кореей. (АИ)

   Строительство новых и расширение уже имеющихся предприятий Восточного судостроительного комплекса фактически началось уже в 1957 году.

   Население Дальнего Востока быстро почувствовало происходящие изменения. Прежде всего улучшилось снабжение. По сравнению с 1954 годом, когда в магазинах не было ни молока ни овощей, ситуация 1957 года казалась изобилием. Особенно когда полностью поменялось партийное руководство Хабаровского края и был образован Дальневосточный административно-промышленный район-комбинат (ДАПРК). Новое руководство, назначенное из местных и поддерживаемое Дальгоспланом, хорошо понимало стоящие перед ним проблемы и активно взялось за сельское хозяйство, прежде всего – за животноводство. (АИ)

   Была установлена денежная надбавка к зарплатам для дальневосточного АПРК, и начато активное жилищное строительство, в том числе силами рабочих из Китая и Кореи – вахтовым методом. Техническим специалистам квартиру можно было получить в течение года, рабочим – в течение 2-3 лет в зависимости от района и предприятия. Это привлекло на Дальний Восток значительное количество переселенцев, не побоявшихся даже не слишком ласкового климата. (АИ)

   В магазинах появились во множестве китайские и северокорейские продукты и товары. Аналогично советские товары экспортировались в Китай и Северную Корею.

   Особое внимание было уделено здоровью населения. В частности, в магазинах появилась йодированная соль, что позволило значительно уменьшить количество случаев рака щитовидной железы. Проводились регулярные медицинские обследования населения по месту работы и детей в школах.

   Адмирал флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов с конца 1955 года пребывал в твёрдом убеждении, что руководство страны ему что-то недоговаривает. Хрущёв, которого он изначально считал недалёким аппаратчиком, совершенно неожиданно стал ярым сторонником флота, особенно подводного, хотя и на совершенствование надводного компонента обращал пристальное внимание.

   Чего стоили одни лишь крейсеры проекта 82 «Сталинград» и «Москва», уже пущенные на слом, вероятно, с подачи Берии, в апреле 1953 года и вытащенные Хрущёвым буквально из Вторчермета. В конце 1957 года они были спущены на воду и теперь достраивались по изменённому проекту, предусматривавшему их оснащение ПКР П-6 и зенитными ракетами.

   Неожиданное предложение Первого секретаря о достройке семи последних крейсеров 68-бис в варианте ракетных с последующим переоснащением построенных ранее тоже удивило адмирала. Ситуация несколько прояснилась после образования ВЭС. когда морские границы зоны ответственности советского флота увеличились в несколько раз.

   Предоставленная председателем КГБ полная информация об англо-французской операции «Мушкетёр» Кузнецова удивила меньше – он счёл её блистательным успехом нашей разведки, достижением великолепным, но не сверхъестественным. Но когда на заседаниях Научно-Технического Совета СССР обсуждались новые системы морских вооружений, Николай Герасимович то и дело слышал от Устинова, Келдыша, Королёва однотипные фразы: «По информации разведки...», «в перспективных западных разработках предполагается...» Далее следовали такие технические подробности, что у адмирала складывалась целостная непротиворечивая картина будущего развития технологий на ближайшие лет 50 минимум.

   Николай Герасимович хорошо помнил тот вал противоречивых сообщений разведки, что обрушился на него весной-летом 1941 года. Нынешняя ситуация была совершенно другой. Казалось, что КГБ и ГРУ читают планы вероятного противника как открытую книгу. Это было необычно, нетипично, странно. Опыт подсказывал, что так не бывает.

   Руководители страны – Хрущёв, Косыгин, и особенно председатель Военно-промышленной комиссии Устинов, с которым Кузнецову приходилось по долгу службы общаться гораздо чаще, то и дело без тени сомнения принимали решения, определявшие ход развития страны на десятилетия вперед. Например, сделанная с подачи председателя КГБ ставка на контейнерные перевозки, для чего на основных судостроительных заводах организовывались цеха по изготовлению контейнеров, а Кировский завод в Ленинграде осваивал выпуск специализированных погрузчиков.

   Он также заметил, что у нескольких человек из высшего руководства – тех же Хрущёва, Косыгина, Устинова, и у нескольких учёных – Келдыша, Королёва, Курчатова изредка проскакивают странные фразы, понятные, казалось, только им. Чего стоила услышанная им недавно от Хрущёва фраза: «Просрали все полимеры!», – при том, что в быту все обычно говорили «пластмасса», да и вопрос к химическому производству отношения не имел. При этом Косыгин, Устинов, Келдыш, Курчатов в таких случаях не просто смеялись, как остальные, а как-то по-особенному понимающе переглядывались.

   Хрущёв на каждом совещании уделял массу внимания вопросам безопасности на строящихся атомных лодках, вникая в мельчайшие технические подробности. Вплоть до личного изучения схемы открытия / закрытия кранов при пользовании гальюном. (Не такая простая процедура, как кажется сухопутному человеку)

   Келдыш принёс Курчатову свёрток недавно освоенного промышленностью пузырчатого упаковочного полиэтилена и научил каждый день по несколько минут давить пальцами пузырьки, сказал, что это успокаивает нервы. Кузнецов попробовал сам – оказалось, действительно успокаивает.

   И чем дольше он присматривался, тем больше убеждался, что существует что-то общее между ними. Словно этих людей связывало некое тайное знание, лежащее на них тяжким грузом. Они изо всех сил тянули страну за уши вперёд, в будущее.

   Совещание Научно-Технического Совета СССР, посвящённое подводным лодкам с баллистическими ракетами, сильно затянулось. Многие из присутствующих уже нестерпимо хотели покурить, а то и пробежаться в конец коридора. Хрущёв, не переносивший табачного дыма, на совещаниях курить не разрешал. Чувствуя, что люди устали, Никита Сергеевич предложил прерваться минут на 10-15.

   Гремя стульями, все с облегчением встали. Зал заседаний Президиума ЦК, где Хрущёв обычно собирал НТС, ненадолго опустел. И адмирал решился:

   – Товарищ Первый секретарь, прошу разрешения задать вопрос.

   – Да что вы так официально, Николай Герасимович, спрашивайте, конечно, – Хрущёв устало потёр виски и взглянул снизу вверх на стоящего перед ним военно-морского министра.

   – Никита Сергеич, думаю, если бы я знал всю правду, моя работа как министра и руководителя военно-морского ведомства была бы более эффективной, – как обычно, прямо и без обиняков сказал Кузнецов.

   – Вы о чём, Николай Герасимович? – спросил Хрущёв.

   Кузнецов быстро и сбивчиво поделился с ним своими впечатлениями.

   – Такое ощущение, что многие вокруг что-то недоговаривают, – пояснил он. – Что-то ключевое, без чего я не могу уловить суть. Вот, например, эта история с парогенераторами. Откуда вы в 1954-м году знали, что нержавеющая сталь в тех условиях будет трескаться? Ведь ни одного опыта не было проведено? А эта история с системами аварийной проливки реактора? Вы настояли, чтобы до загрузки активной зоны реактора системы испытывались реальной проливкой. Почему? А это веретённое масло в гидросистеме – сколько раз вы про него поминали на совещаниях? Вот я и говорю – расскажите мне ВСЮ правду! Мне будет проще делать свою работу, ведь не для себя же стараюсь!

   Хрущёв поднял голову и внимательно посмотрел на адмирала, рассматривая его так, словно видел впервые.

   – Задержитесь после совещания, – ответил, наконец, Никита Сергеевич, и, нажав кнопку селектора, сказал Шуйскому: – Григорий Трофимыч, Серова вызови ко мне... к 17.00.

   Кузнецов едва дождался окончания затянувшейся встречи. Первый секретарь отпустил всех, адмирал задержался. Щёлкнул селектор, голос Шуйского доложил:

   – Прибыл товарищ Серов.

   – Пусть зайдёт.

   Дверь открылась, вошёл председатель КГБ.

   – Садись, Иван Александрович, – Хрущёв указал ему на стул напротив адмирала. – У нас тут ситуация как с Устиновым. Товарищ адмирал вывел проклятых масонов на чистую воду.

   – Простите... каких масонов?? – Кузнецов изумлённо посмотрел на Первого секретаря.

   – Что скажешь о товарище адмирале, Иван Александрович? Как считаешь, умеет он хранить «Тайну»? Уж очень прямой у него характер... – продолжал Хрущёв.

   – Товарищ Первый секретарь, у меня допуск к документам «Особой важности»...

   – Да, да, знаю, конечно, – покивал Никита Сергеевич. – Но тут случай куда серьёзнее, чем любые документы «Особой важности». Так как, Иван Александрович?

   – Думаю, товарищу Кузнецову можно доверить информацию технического характера, – строго ответил Серов.

   – Ну, ты же понимаешь, что по её характеру и количеству он всё равно обо всём догадается, и начнёт задавать вопросы, как Королёв в своё время.

   – То есть, красный уровень? – прямо спросил Серов.

   – Красный.

   Ничего не понимающий Кузнецов переводил взгляд с одного на другого. Серов молча расстегнул портфель и достал бланк подписки о неразглашении. Но бланк был ярко-красного цвета, с крупным грифом «ТАЙНА». Военно-морской министр, адмирал флота Советского Союза никогда ещё не видел ни подобного грифа, ни такого бланка.

   – Что это? Ещё один уровень секретности?

   – Так точно. Разглашение карается смертью. Без суда и следствия, – на лице Серова не было ни тени улыбки. – Сам пристрелю, лично.

   Кузнецов слегка побледнел, но ответил твёрдо:

   – Вы, товарищ Серов, меня не пугайте. Я пуганый. Не боюсь.

   Он внимательно изучил бланк. Стандартная подписка о неразглашении, с предупреждением об ответственности. Кузнецов взял ручку и расписался. Поставил дату.

   Хрущёв щёлкнул ключом, открыл встроенный в тумбу стола сейф, и достал оттуда что-то плоское, чёрную пластину примерно 19х11 сантиметров. Нажал на уголок возле торца.

   – 13 октября 1960 года лодка К-8 проекта 627 вышла в море для отработки мероприятий по подготовке похода на Северный полюс, – монотонным голосом начал Первый секретарь ЦК. – Из-за свища в трубопроводе первого контура упало давление в реакторе левого борта, с заражением пятого отсека и последующим распространением радиации по всему кораблю. Пока устраняли течь в первом контуре, разорвало парогенераторы второго контура, с большим выделением пара и гелия из компенсаторов объёма первого контура. Температура в реакторе начала неконтролируемо расти, возникла угроза теплового взрыва реактора. Штатная система проливки реактора не сработала, – Никита Сергеевич вдруг повысил голос, – потому что какой-то баран забыл удалить из неё временную заглушку, поставленную на заводе. Облучился весь экипаж, пришлось вырезать реакторный отсек и заменить его новым.

   – 3 июля 1961 года на лодке К-19 проекта 658 произошла аналогичная авария, – продолжал Хрущёв. – При первом физическом пуске реакторов в их первые контуры по ошибке подали воду под давлением, вдвое превышающим расчётное. Аварию решили замолчать, проверку реакторов не проводили. В результате возникла микрокристаллическая течь в первом контуре. Во время похода, в 70 милях от острова Ян-Майен первый контур потёк. Штатная система аварийной проливки не сработала. Вентиляция была сделана общесудовая, по ней радиоактивные аэрозоли распространились во всему кораблю. Погибли от лучевой болезни 8 человек, остальной экипаж был облучён дозами радиации, во много раз превышающими допустимые. На лодке вырезали и заменили реакторный отсек.

   Кузнецов сидел, как поражённый громом. То, что рассказывал Хрущёв, не укладывалось в сознании. Какой проект 658? Его же отменили? Какая общесудовая вентиляция, ведь с самого начала решили делать отдельные системы – для безопасности? И даты... 1960-й, 1961-й, но с точными указаниями дня и месяца... Как?

   – 8 сентября 1967 года на лодке К-3 в Норвежском море потекла гидравлическая система в первом отсеке. Люк во второй отсек был открыт, возможно, кто-то переходил из одного отсека в другой. Под большим давлением оба отсека заполнились туманом распылённого веретённого масла, – продолжал Никита Сергеевич. – При соприкосновении с пластинами регенерации воздуха, сделанными из щелочных металлов, облако распылённого масла взорвалось. Командир успел задраить люк в третий отсек, но общая система вентиляции разнесла угарный газ по всей лодке. Погибло 39 человек.

   – Товарищ Первый секретарь... Никита Сергеич... Откуда это? Как? Как вы узнали? – Ошарашенный адмирал не верил своим ушам.

   – Вот, – Хрущёв положил перед ним плоский предмет, который держал в руках. На верхней грани у него было стекло с яркой картинкой и какими-то значками.

   – Что это?

   – Это ЭВМ. Носитель информации. В октябре 1953-го года мы получили посылку, информацию, которая изменила всё.

   – ЭВМ? Посылку? Откуда? – Кузнецов ошалело разглядывал лежащий перед ним прибор.

   Он несколько раз видел ЭВМ – огромные ряды шкафов с лампочками, занимающие целые залы. И вдруг ему показывают какую-то плоскую хрень с картинкой под стеклом...

   – Пальцем нажмите на значок с надписью «Энциклопедия», – сказал Никита Сергеевич.

   Кузнецов нажал. Экран почернел, появилась горизонтальная полоска и кнопки с буквами, почти как на клавиатуре пишущей машинки. Хрущёв взял эту невероятную ЭВМ, что-то понажимал, положил перед адмиралом.

   – Кузнецов Николай Герасимович, адмирал флота... годы службы 1919 – 1956?? Сейчас же уже 57-й! Дата смерти... 6 декабря 1974 года??? Какого чёрта?! Что это? Откуда?

   – Из 2012 года, – коротко ответил Первый секретарь.

   – ЧТО-О??? Вы меня разыгрываете, товарищ Хрущёв?

   – Иван Александрович, отвези Николая Герасимовича в Информационно-аналитический центр, пусть ему Селин малую подборку покажет, – попросил Хрущёв.

   – Погодите, погодите... Из 2012-го?? Это что? Это из будущего, что ли, посылка была?

   – Да. Как это ни удивительно.

   – Невероятно... – Адмирал был потрясён. – И что там, Никита Сергеич? Коммунизм построили?

   – Вот, я же тебе говорил, – усмехнулся Хрущёв, глядя на Серова. – Нет, Николай Герасимович. Не построили. Хуже того – ухитрились просрать всё, что успели построить мы с вами. Один из Генеральных секретарей ЦК оказался предателем. Произошла реставрация капитализма.

   – Не может быть... – Кузнецов почувствовал, как холодные мурашки пробежали по спине. – Когда?

   – В 1991 году. Мы с вами не доживём. Но детей, внуков жалко, их-то за что?

   – Бл...ди... – по-морскому крепко припечатал адмирал. – Что делать будем, Никита Сергеич?

   – Будем строить коммунизм. Сами. Сейчас, – ответил Хрущёв. – Если хочешь сделать хорошо – сделай это сам. Поможете, Николай Герасимович?

   – Всё, что смогу. Жизнь отдам, если потребуется! – ответил Кузнецов. – Можете на меня рассчитывать.

   Хрущёв протянул ему руку, и адмирал пожал её, не задумываясь.

   В сентябре 1957 года Дмитрий Фёдорович Устинов предложил Никите Сергеевичу съездить в Дубну, в ОКБ-155-1.

   – Там Александр Яковлевич Березняк в инициативном порядке разрабатывает несколько проектов новых крылатых ракет, – сказал Устинов. – Получаются очень интересные результаты, надо бы посмотреть.

   Хрущёв немедленно согласился, и уже через пару дней они с Устиновым приехали в ОКБ. Березняк, предупреждённый Устиновым, подготовился к визиту. В актовом зале ОКБ была организована настоящая мини-выставка. На стенах зала были развешаны плакаты и схемы, а посередине, на ложементах были выложены готовые изделия.

   – Мы взяли за основу наработки по универсальной КР, которые успели сделать в 1954-55 году – сказал Березняк, когда Хрущёв и Устинов остановились перед изделиями.

   – Я же тогда распорядился работы остановить? – удивился Хрущев.

   – Да жалко было бросать перспективное изделие, Никита Сергеич! Ракета ведь уже летала... В общем, сначала мы хотели сделать ее модульной. Основа конструкции – фюзеляж диаметром 500 мм, с узлом складывания крыла и топливным баком. Спереди к нему подстыковывается отсек БЧ и отсек управления. Сзади – хвостовой отсек с двигателем и оперением, а к нему крепится твердотопливный ускоритель. Вот в этих-то сменных модулях и заключается самое интересное.

   – То есть, можно части ракет отвинчивать и между собой менять? – спросил Никита Сергеевич.

   – Не совсем. Когда всё как следует просчитали, вышло, что модульность не получается, – признался Александр Яковлевич, – Слишком разные нагрузки действуют на изделие на сверхзвуковой и на дозвуковой скорости. В общем, у нас выходят два изделия, похожие внешне, объединённые одной концепцией применения и инфраструктурой пуска и хранения, но конструктивно совершенно разные. Да и в одном диаметре сделать обе ракеты пока не выходит.

   – Так-так, интересно. Рассказывайте, – одобрил Хрущёв.

   – На этой ракете, – Березняк указал на одно из изделий, лежавших на ложементах посреди зала, – в хвостовом отсеке стоит прямоточный реактивный двигатель конструкции товарища Бондарюка. Воздух поступает через вот эти четыре выдвижных воздухозаборника ковшового типа. Дальность полета по профилю «большая высота – малая высота» получается около 250 км, скорость – сверхзвуковая, приблизительно М 2,5. Ракета может запускаться с кораблей, самолетов, в том числе со стратегических Ту-16, Ту-95 и 3М, наземных ПУ и с подлодок через торпедные аппараты.

   – Что, из-под воды? – изумился Никита Сергеевич.

   – Пока нет. Сейчас лодка подвсплывает с дифферентом на корму, высовывает нос из воды под некоторым углом вверх и производит пуск, после чего сразу ныряет.

   – Гм... А моряки что сказали насчет этого цирка?

   – Вначале были недовольны. С вашего разрешения, их первые отзывы я цитировать не буду. Но после первых пробных пусков их мнение сильно изменилось, –усмехнулся Березняк. – Такой способ старта мы использовали только для испытаний. В серии ракета будет стартовать из контейнера, выстреливаемого через торпедный аппарат.

   Хрущёв улыбнулся:

   – Ну и хорошо. А БЧ у неё какая?

   – Для ПКР – ядерная на 15 килотонн либо фугасная на 400 килограммов.

   – Никита Сергеич, – сказал Устинов. – На Ту-95 таких ПКР можно будет подвесить не одну и не две. От 6 в нормальном до 16 в перегрузочном варианте.

   – Ого! Вот это дело! – Первый секретарь ЦК одобрительно покивал головой. – А вторая ракета?

   – Вторая ракета – это пока прототип. Она будет оснащена винтовентиляторным двигателем с толкающим винтом в кольцевом канале на хвосте – так называемым импеллером, – ответил Березняк. – Ее скорость заметно меньше – рассчитываем на 750 километров в час, зато расчётная дальность ожидается – 2500-3000 километров в зависимости от расхода топлива. Но вот двигателя для неё пока нет.

   – Ого! – удивился Хрущёв. – 3000 километров – это за счёт винтовентилятора?

   – Да, с ним получается очень экономично по расходу топлива. Но всё упирается в отсутствие двигателя. На испытаниях, когда отрабатывали систему управления, мы использовали пульсирующий воздушно-реактивный двигатель от немецкой Фау-1, с ним дальность получалась под 500 километров, но в торпедный аппарат, даже 650-миллиметровый, ракета из-за двигателя не лезла. В перспективе, надеюсь, мы получим ТРДД достаточно малого размера, и сможем установить его на ракету, но пока придётся обходиться тем, что есть. Теоретически даже с ПуВРД можно запускать эту ракету с бомбардировщиков, но реально – нужен более современный двигатель.

   – А что Туманский? – Никита Сергеевич повернулся к Устинову. – Он же у нас с 54-го года пилит малоразмерный двухконтурный двигатель?

   – Там проблема, Никита Сергеич, – ответил Устинов. – Сделать ТРДД оказалось не так-то просто, вон, Николай Дмитрич Кузнецов с НК-6 до сих пор не закончил. А маленький ТРДД, как оказалось, сделать куда сложнее, чем большой. Думаю, ранее 1960 года Туманский его на государственные испытания не предъявит. (И это ещё очень оптимистичный прогноз)

   – М-да... С двигателем постараемся вам помочь, – сказал Хрущёв. – Дмитрий Фёдорович, посоветуйся с Серовым и Шалиным, может, на западе удастся что-нибудь раздобыть, как образец? Пусть прошерстят все фирмы, все перспективные разработки, ну, не мне тебя учить, где искать.

   Хрущёв намекал на поиск в «документах 2012», и Устинов понял его правильно.

   – Сделаем, – заверил Устинов. – А наведение на цели как организовали?

   – Для ПКР использовали ту же систему наведения, что и для П-15. Для стратегической версии использовали инерциальную систему наведения, но она на большой дальности даёт слишком низкую точность, как известно. Поэтому мы сделали дополнительную систему наведения по радиомаякам. Кстати, на ПКР такая система тоже установлена.

   – Каким маякам?

   – Годится почти любой радиосигнал. Например, передачи коммерческой радиостанции, специального радиомаяка, установленного агентурным путём и активированного со спутника, сигнал корабельного радиолокатора. ПКР сначала ищет авианосное соединение по сигналам радиолокаторов кораблей, а когда находит – наводится на заданную оператором цель, либо автоматически выбирает цель наибольших размеров – по отражённому сигналу, – пояснил Березняк. – А стратегическая ракета использует полностью пассивное наведение на радиосигнал. К тому же у неё имеется программное наведение – можно запрограммировать маршрут. То есть, она полетит не по прямой, а по заданному маршруту. К сожалению, сверять его с электронной картой и вносить поправки, как было описано в переданной нам документации, ракета пока не может – наша электроника до этого ещё не дошла. Возможно, по мере прогресса электроники удастся поставить на ракету радиолокатор следования рельефу местности.

   – Хорошо!! – улыбнулся Никита Сергеевич. – Очень хорошо! Порадовали. Кстати, ведь тогда получается, что эти ракеты можно будет и с дизельных лодок запускать, так?

   – Мы вариант ПКР, собственно, именно на дизельной лодке и отрабатывали, – подтвердил Александр Яковлевич.

   – Это сколько ж у нас дизелюх-то? Ё-моё! – обрадовался Хрущёв. – И каждая из них с такой ракетой превращается если не в стратегический носитель, то в средство удара по вражескому берегу и военно-морским базам. Надо подсказать Кузнецову, пусть пошлёт пару лодок пошляться вдоль американского побережья, присмотреть подходы, точки запуска...

   – Это ещё не всё. Сейчас мы совместно с лабораторией Павла Васильевича Шмакова предварительно прорабатываем вариант с телевизионным наведением, и обсуждаем возможность варианта с наведением на отметку лазера, для тактического применения, но это работа тоже на перспективу. Вариант для тактического применения ракеты по особо важным целям в глубине стратегической обороны противника. Расчёт на агентурную поддержку, – сказал Александр Яковлевич. – В этом варианте боевая часть планируется фугасная или кассетная. Для стратегической – термоядерная, небольшой мощности – 200 килотонн, это атомщики постарались, сделали на основе тактической боевой части, говорят, что добавили «термоядерное дожигание».

   – Никита Сергеич, тут к этой ракете ещё один вариант запуска разработали, сухопутный, – добавил Устинов.

   Он аккуратно развернул Хрущёва и подвёл к столику, на котором стоял макет стандартного 40-футового контейнера, с открытой двустворчатой крышкой. В нём размещалась 4-хместная пусковая установка.

   – Вот, смотрите. Хоть на автоприцепе можно возить, хоть на корабле, хоть на железнодорожной платформе, – сказал Устинов. – Во втором контейнере для ПКР размещается радиолокатор обнаружения целей. На 3-4 грузовиках с полуприцепами можно сделать, к примеру, комплекс береговой обороны.

   – Здорово! А когда испытания? – спросил Первый секретарь.

   – Вообще-то противокорабельная ракета уже летает, – ответил Березняк. – Лётно-конструкторские испытания планируются на весну 1958 года.

   – А пораньше начать сможете? Хотя бы месяца на три? – Никита Сергеевич с надеждой взглянул на главного конструктора. – Весной 1958 года нам эта ракета уже может пригодиться.

   Он помнил, что в апреле 1958 года американцы будут высаживаться в Ливане.

   – Закончить испытания мы однозначно не успеем, – сказал Березняк. – Но опытные партии изделий уже выпускаются для отработки, если понадобится – сделаем пару десятков. Больше – сложно. Да и изделие ещё не отработано окончательно.

   – Это хорошо. Это вы очень здорово придумали, молодцы, – похвалил Хрущёв. – Если доведёте изделия до серии – представлю к Ленинским премиям, однозначно. А это что за ракета? – он указал на третье изделие с длинным острым носом, лежавшее на ложементе чуть в стороне.

   – Это, Никита Сергеич, аэробаллистическая твёрдотопливная ракета. Предназначена для прорыва ПВО при атаке бомбардировщиков, – ответил Березняк. – Концепт, информацию по которому нам передал Дмитрий Фёдорович, в документации именовался Х-15. Дальность до 280 километров, инерциальное наведение, боевая часть массой 150 килограммов и мощностью до 300 килотонн. Предполагается запускать её со стратегических бомбардировщиков, для огневого подавления ПВО, – Александр Яковлевич показал по плакату схему боевого применения ракеты, – Следующим, после отработки базового варианта, попробуем сделать противокорабельный вариант с активной радиолокационной ГСН.

   – Пока что это габаритно-весовой макет, – признался Александр Яковлевич. – Работа только началась, и трудностей там хватает. Борис Петрович Жуков работает над двухкамерным твёрдотопливным двигателем, и пока что у нас не очень получается. Таких двигателей мы ещё не делали.

   – Изделие перспективное, Никита Сергеич, – подсказал Устинов. – Надо бы поддержать товарищей. Проект постановления я подготовлю.

   – Готовьте, – согласился Хрущёв.

   Он помнил, как весной 1954 года в КБ Мясищева проталкивал конструкторам и военным идею применения аэробаллистической ракеты для прорыва ПВО. Как видно, его тогда услышали, идея не умерла и продолжала развиваться.

   Хрущёв огляделся по сторонам и направился к лежавшей на ложементах у противоположной стены зала ракете П-15. Носовой обтекатель ракеты был снят, открывая тарелку антенны радиолокационной головки самонаведения

   – Это 15-я? – спросил он.

   – Да, Никита Сергеич, П-15. Сейчас проходит испытания, – ответил Березняк.

   – Наслышан, наслышан. Хорошая машинка получается, – Хрущёв обошёл изделие, удовлетворённо кивая и с интересом разглядывая детали. – Скажите, Александр Яковлевич, а нельзя ли её немножко так «умять»..., уместив в калибр нового 650-миллиметрового торпедного аппарата? И ещё хорошо бы оснастить её турбореактивным двигателем, даже не обязательно двухконтурным. Мы бы с такого решения получили много дополнительных выгод, начиная от размещения П-15 на лодках, и увеличения дальности, пусть даже при старте в надводном положении с дифферентом, и до унифицированной инфраструктуры хранения.

   Березняк был явно захвачен врасплох этим вопросом.

   – М-м-м... неожиданно... Подумать в эту сторону можно, но тогда придётся увеличить длину, да ещё и уменьшить диаметр антенны ГСН. А это уже может сказаться на точности наведения. Мы на новой ПКР используем головку самонаведения, конструктивно подобную головке П-15, но с меньшей антенной, и там тоже есть проблемы.

   – В любом случае – это полная перекомпоновка изделия, пересчёт развесовки и аэродинамики. Двигатель тоже ещё предстоит подобрать. Никита Сергеич, я бы просил с этим требованием не торопиться. Подобную модификацию мы попробуем отработать, но это вопрос не простой, и делать в любом случае придётся в два этапа – сначала перекомпоновка, затем – замена двигателя на ТРД.

   – Подумайте, Александр Яковлевич. Я не настаиваю, но с точки зрения унификации это было бы удобно, – сказал Хрущёв. – Да и с точки зрения тактики, можно было бы перегрузить систему ПВО АУГ залпом более лёгких сверхзвуковых ПКР, в расчёте, что часть из них прорвётся и выбьет корабли охранения, а затем добить повреждённых тяжёлыми, но более дешёвыми дозвуковыми «чемоданами». Насчёт антенны – рекомендую Бисновата подёргать, у него опыт по головкам самонаведения большой, может, чего подскажет. Спасибо вам за замечательную выставку, очень интересно было посмотреть.

   Вопрос с двигателем для стратегической модификации Х-55 решился неожиданно. ОКБ Климова было дано задание на разработку малогабаритного двигателя ГТД-350, с условием уместить его в диаметр 450 мм. Его предполагалось использовать как для вертолётов, так и для крылатой ракеты с импеллером, и для перспективных беспилотных летательных аппаратов, разработкой которых озаботился Устинов.

   Одновременно разведка получила задание раздобыть аналогичный ГТД за рубежом. И тут, пока Первое Главное Управление КГБ искало подходы к канадскому отделению Pratt&Whitney, рассчитывая дать им заказ от имени безвестной начинающей компании-стартапа на разработку вертолётного ГТД PT-6 на пару лет пораньше, с расчётом затем купить лицензию и наладить выпуск в СССР, сотрудники Михаила Алексеевича Шалина немного пошалили...

   ГРУ удалось добыть чертежи только что появившегося во Франции вертолётного двигателя Turbomeca Astazou, как раз вышедшего на испытания в 1957 году. Ссориться с французами по поводу краденого двигателя не стали, а просто купили лицензию на производство, причём сделали хитро. Лицензию купил не СССР, а частное лицо – один индийский бизнесмен. Формально Индия входила в ВЭС в качестве «ассоциированного члена», социализмом там пока что и не пахло, что позволяло протаскивать через неё западные технологии, которые не всегда получалось раздобыть через советско-французский концерн «Citroёn Russe».

   А бизнесмен – он и в Индии бизнесмен. Условия лицензии позволяли продавать на экспорт двигатели целиком. А он поставлял в СССР даже не двигатели, а их агрегаты, из которых потом в СССР монтировался двигатель. Несколько позднее, когда де Голль рассорился с США, и Франция вышла из НАТО, СССР также купил официальную лицензию на производство французских двигателей, а заодно был начат проект совместного создания лёгкого вертолёта на базе французского «Алуэтт-3»

   Но финт с индусами позволил начать испытания ракеты с ГТД и импеллером даже раньше, чем начался выпуск лицензионных двигателей в СССР, а заранее спёртые чертежи – провести заблаговременную подготовку производства к серийному выпуску двигателей.

   Параллельно Михаил Макарович Бондарюк, уже было переориентированный на проектирование малогабаритных ядерных реакторов космического базирования, получил задание на разработку линейки прямоточных воздушно-реактивных двигателей разных размеров и тяги. Эту работу он не забрасывал и до того, работая с разработчиками боеприпасов в области создания активно-реактивных артиллерийских снарядов. Теперь же его фронт работ существенно расширился. Прямоточки требовались и для ПКР, и для перспективных зенитных ракет, и – на отдалённое будущее – для создания гиперзвуковых воздушно-космических самолётов.

   В 1957 году начали одна за другой выходить на испытания не только баллистические ракеты. Начались испытания ПКР П-15, и ещё одной, более крупной, сверхзвуковой крылатой ракеты П-5 конструкции Владимира Николаевича Челомея.

   Первый бросковый запуск ракеты П-5 – без маршевого двигателя и автомата раскрытия крыла состоялся 12 марта 1957 г. на полигоне НИИ-2 в Фаустове.

   Первый этап летных испытаний П-5 проходил в Балаклаве с августа 1957 года по март 1958 года. Использовался плавучий стенд 4А со стартовым контейнером СМ-49. В то же время 22 ноября 1957 года начались пуски П-5 с подводной лодки С-146 проекта П-613 на полигоне в Белом море.

   П-5 была первой ракетой, на которой в процессе проектирования было изначально заложено автоматическое раскрытие крыла и старт из того же контейнера, в котором ракета хранилась. Вообще хранение изделия на носителе в контейнере, изначально связанное с размещением на подводной лодке, оказалось удачной находкой КБ Челомея и использовалось при размещении его ракет и на надводных кораблях, и в береговых комплексах. При этом ракета была защищена и от капризов погоды, и от случайных повреждений во время эксплуатации носителя. Вначале предполагалось, что ракеты будут размещаться на средних подводных лодках проектов 644 и 665, строившихся на базе дизельной лодки проекта 613.

   П-5 оснащалась турбореактивным двигателем, запускавшимся ещё в контейнере перед стартом. Из контейнера ракету выбрасывали и разгоняли два твердотопливных ускорителя. Такая конструкция ограничивала возможности комплекса только надводным стартом. Для кораблей разницы не было, а для подводных лодок это было критично.

   Впрочем, у вероятного противника в то время на вооружении подводных лодок были ракеты «Регулус-1» также с надводным стартом. Старт из-под воды требовал других конструктивных решений в части двигателя.

   Ракета имела подфюзеляжный воздухозаборник, за счёт чего освобождалось место в передней части фюзеляжа для размещения системы наведения. В сочетании с короткими узкими стреловидными крыльями, при хранении сложенными вниз и прижатыми к фюзеляжу, а также крошечным, направленным вниз килем это придавало ей стремительные хищные очертания. П-5 была смертоносно красива.

   Первоначально планировалось её применение по наземным целям, как носителя ядерного оружия. Хрущёв не доверял Устинову принимать решения ни по одному вопросу, связанному с работами Челомея. Историю эксплуатации П-5 на флоте Никита Сергеевич проанализировал по «тем документам» лично. И пришёл к неожиданному выводу, что в качестве стратегической ракеты она... не нужна. К тому времени, как сама ракета и её носители будут испытаны и запущены в серию, уже появятся баллистические ракеты со значительно большей дальностью. Точность у П-5 также была невелика, не лучше, чем у тогдашних баллистических ракет. Зато из неё можно было сделать вполне приличную сверхзвуковую ПКР.

   Именно такая задача и была поставлена перед Челомеем.

   (В реальной истории в первом квартале 1956 г. т.е. за три года до принятия на вооружение П-5 в ОКБ-52 в инициативном порядке начались работы над самонаводящимся самолетом-снарядом,получившем литерное обозначение П-6. Предполагалось, что он будет являться модификацией П-5, оснащенной радиолокационной головкой самонаведения и новой БСУ. Инициативу ОКБ-52 сначала поддержал руководитель ЦКБ-18 П.П. Пустынцев, а затем и Главком ВМФ. См. В. Асанин, «Ракеты отечественного флота»)

   Первоначально Владимир Николаевич опешил:

   – Никита Сергеич, за такие сроки невозможно сделать систему наведения!

   – А ты постарайся, – ответил Хрущёв. – А то Бериев тебя обойдёт. Мы ему П-10 поручили делать.

   П-10 замышлялась как стратегическая крылатая ракета, но большего размера, для размещения на более крупных носителях на базе дизельных лодок проекта 611. Проект Бериева был отменён на достаточно ранней стадии (АИ)

   – Не знаю... – покачал головой Челомей.

   – Я тебе подскажу, – усмехнулся Хрущёв. – Ты делай сначала ракету с ядерной боевой частью, и с подводным взрывом. Ей в авианосец попадать необязательно. Даже если рядом рванёт – мало не покажется. Зато у тебя летающая ракета уже будет. А тем временем электронщики систему наведения сделают. Да, и с Березняком скооперируйся насчёт самонаведения. Но, сразу закладывай полную унификацию. Когда будешь полноценную ПКР из неё делать, надо, чтобы на лодке можно было ядерную ракету из пусковой вытащить и ПКР засунуть, без всяких дополнительных работ.

   Никита Сергеевич хорошо помнил, что в «той истории» для перевооружения лодки с П-5 на П-6 приходилось менять разъёмы, и пообещал свояку лично проследить за соблюдением требований унификации.

   Проанализировав по переданным Серовым документам проблемы ПКРК П-6, Владимир Николаевич Челомей наметил основные недостатки, которые следовало устранить. Прежде всего необходима была унификация П-5 и П-6 по разъёмам. Вторая, пока неустранимая проблема – надводный старт ракет по наклонной траектории. Точность стрельбы была неудовлетворительна, хотя её можно было улучшить применением ГСН. Ракета была чувствительна к погодным условиям – температуре воздуха, направлению и силе ветра, что сильно влияло на дальность. Она не могла летать над местностью со сложным рельефом, но для ПКР это не являлось существенным недостатком. Пока ракета на большой высоте летела к цели, противник мог успеть навести на неё воздушный патруль перехватчиков, в том числе – с авианосца.

   У П-5 было одно важное преимущество – после старта стратегическая версия ракеты не нуждалась в связи с лодкой, едва ли не впервые на флоте реализовав принцип «выстрелил и забыл». ПКР на тот момент так действовать не могли, нуждаясь в указании приоритетных целей оператором вручную.

   Но недостатков было больше.

   Уязвима была не только ракета, но и лодка-носитель. Радиус обнаружения целей был ограничен низко расположенной антенной радара на подводной лодке. Согласно полученной информации, старт ракет мог осуществляться только двумя последовательными залпами по 4 ракеты с промежутком между залпами по 12 минут. Это было ограничение тогдашней несовершенной аппаратуры наведения.

   Первоначально система управления разрабатывалась под дизельную лодку проекта 651, вооружаемую четырьмя ракетами. Соответственно, она и обеспечивала старт 4-х ракет в одном залпе. При переносе комплекса на атомные лодки систему управления, «для экономии, чтоб не переделывать», позаимствовали как есть, обрекая тем самым подводников на смертельный риск в ходе 12-минутного ожидания второго 4-хракетного залпа. 12 минут требовались для предстартовой подготовки ракет второго залпа. Общее время нахождения лодки на поверхности составляло 24 минуты, что было явно неприемлемо.

   Владимир Николаевич анализировал по переданным документам американскую тактику противодействия нашим ПКР, но он не был военным специалистом. Тогда он поставил вопрос на одном из совещаний с представителями флота. Вопрос был доведён до уровня Генштаба. Так Челомей получил консультанта по тактике, совместно с которым доводился до ума алгоритм применения ПКР, от которого зависела и логика работы электронной аппаратуры комплекса, и конструкция ракеты.

   Он начал проектирование комплекса с отработки нескольких тактических схем применения ПКР (АИ), под которые сначала разрабатывалась логика работы аппаратуры наведения, затем – аппаратура, реализующая эту логику, и лишь потом – конструкция ракеты и обслуживающей её инфраструктуры, от пусковой установки до баз хранения. Подобный комплексный подход резко отличался от принятой в то время модели разработки, согласно которой основное внимание уделялось изделию, а всё остальное считалось второстепенным и делалось по остаточному принципу.

   В документах, полученных Челомеем, прямо указывалось, что американцы отрабатывали контрмеры: «вешали» палубные самолёты ДРЛО над предполагаемыми рубежами пуска ПКР, и при обнаружении атаки использовали истребители воздушного патруля в качестве средства дальнего перехвата. Согласно тем же документам, высокая шумность советских субмарин первого поколения – носителей ПКР П-6, не позволяла им приблизиться к АУГ незамеченными.

   Малая дальность обнаружения целей собственным радаром лодки вынуждала полагаться на самолёты-разведчики Ту-95РЦ, вместе с лодкой образовывавшие разведывательно-ударную систему «Успех». В реальных боевых условиях эти самолёты были бы весьма быстро уничтожены. Дальность обнаружения решили увеличить несколькими способами. Самолёты Ту-95РЦ оставались необходимым компонентом системы для периода мирного времени. К ним добавились дирижабли ДРЛО и в будущем намечалось реализовать пассивный спутниковый компонент.

   С шумностью, благодаря заранее начатым мероприятиям, ситуация обещала быть получше. Основной проблемой оставалась высокая скорость АУГ. Для слежения за ней лодка была вынуждена идти с такой же скоростью, при этом она сама гремела на весь океан и ничего не слышала. Гидроакустика на больших скоростях не работает.

   Также разрабатывалась система обнаружения по кильватерному следу. У американцев такой системы не было, но при их качественной гидроакустике они в ней и не особо нуждались. Собственную гидроакустику также начали активно развивать, на этот процесс благотворно повлияло изучение аппаратуры, снятой с захваченной американской лодки «Гаджен», (АИ) но работа ещё предстояла длительная.

   Появление новой электронной элементной базы давало надежду на улучшение ситуации в будущем, но пока электронные компоненты были ещё дороги, несовершенны и недостаточно стабильны по характеристикам.

   В расчёте на обещанное увеличение акустической скрытности была разработана тактическая схема «кинжального» удара ПКР с уменьшенной дистанции. Предполагалось создать над северной Атлантикой и северо-востоком Тихого океана сплошное информационное поле на основе освещения обстановки самолётами, кораблями, спутниками, дирижаблями ДРЛО и гидроакустическими буями. Получая информацию из этой сетевой системы через спутники связи, развёрнутые в океане лодки могли заблаговременно выйти в районы, лежащие на предполагаемом пути АУГ и патрулировать там на малой скорости. Если им удастся незамеченными проникнуть внутрь внешнего периметра соединения, охраняемого палубной авиацией, появлялась возможность ударить с малой дистанции, когда у противника останется минимум времени на организацию обороны. В условиях, когда американские корабли ещё не имели систем, подобных «Вулкан-Фаланкс», эта тактика могла стать успешной.

   Система управления комплексом была пересмотрена для обеспечения единовременного пуска 8 ракет в одном залпе, чтобы лодке не приходилось болтаться на поверхности лишние 12 минут.

   Постройку дизельных субмарин 651 проекта с 4-мя П-6 отменили на ранней стадии, когда облик аппаратуры комплекса только формировался. Лодка 659 проекта сразу строилась как носитель ПКР.

   По новой тактической схеме «стая» ракет стартовала на большую высоту, летела к цели до обнаружения радиолокатором первой ракеты ордера АУГ, передавала на пульты операторов видимую с высоты радиолокационную картину обстановки, получала от операторов распределение по целям и тут же ныряла под радиогоризонт, выключая собственные радары. Лодка после этого могла погрузиться – ракеты «запоминали» свои цели, в надежде, что за 2-3 минуты полёта на малую дистанцию стрельбы неповоротливые авианосцы не успеют кардинально поменять своё расположение в ордере. (по такой логике работала несколько более поздняя система с ракетами П-35) Основное отличие от первого варианта заключалось в возможности одновременного наведения 8 ракет на 8 целей – для этого пришлось переделать радиоаппаратуру связи с ракетами с двухканальной на 8-канальную.

   На подлёте к цели ракеты вновь включали ГСН, пытаясь совместить увиденную картину надводной обстановки с «запомненной», и наводились на них. Вдобавок Челомей попытался реализовать режим «ложного промаха». На ракету ставились антенны бокового обзора. Ракета летела, казалось бы, мимо основной цели, противник отслеживал её зенитными средствами, но, видя «явный промах», дорогостоящую зенитную ракету не тратил. Пролетая мимо запомненной цели, ПКР должна была сделать внезапный манёвр курсом, и поразить цель либо в борт, либо с кормовых курсовых углов, в зависимости от расположения кораблей противника в ордере.

   Это были пока предварительные теоретические изыскания, пока что надо было сделать хотя бы планер ракеты, оснастить её двигателями и научить летать. С этой задачей ОКБ-52 справилось достаточно успешно. Всего с 28 августа 1957 г. до января 1959 г. был произведен 21 пуск ракеты . Постановлением СМ №685-313 от 19.06.1959 г. комплекс П-5 был принят на вооружение ВМФ, как система морского оружия с ядерной ПКР для поражения авианосных соединений и береговых объектов. В это время уже шла работа по модернизации П-5 в полноценную ПКР П-6.

   В качестве носителей ракет П-5 и П-6 создавались атомные подводные лодки проекта 659. Строительство дизельных лодок проектов 644 и 665, на базе ПЛ проекта 613, оснащённых комплексом П-5, по предложению Хрущёва было отменено.

   – Нет смысла тратить на них средства, – аргументировал предлагаемое решение Никита Сергеевич. – Боевая ценность этих лодок ничтожна, держать их на патрулировании подолгу не получится, потопят их быстро. Европу мы ракетами средней дальности и авиацией накроем, а до США этими лодками достать будет проблематично.

   Также в качестве носителей комплекса П-5/П-6 (в АИ эти системы оружия рассматривались как одна) планировались достраивающиеся крейсеры проекта 68бис. На них уже начался монтаж пусковых контейнеров вдоль обоих бортов в средней части корпуса, как на проекте 1164. В отличие от подводных лодок проекта 659 крейсеры могли вступить в строй уже в 1959-м году – их готовность была достаточно высокой. По сути дела они ожидали лишь окончания разработки ракетных систем для их вооружения – зенитных и противокорабельных.

   Работы над пр. 659 были начаты в соответствии с постановлением Правительства от 25 августа 1956 г. Проектирование было поручено коллективу конструкторов ЦКБ-18 под руководством Павла Петровича Пустынцева. В ходе проектирования прототипом по системам была выбрана АПЛ уже пересмотренного проекта 627А. В ходе определения характеристик и внешнего облика корабля Пустынцев и Челомей тщательно проработали переданную им информацию о конструкции, эксплуатации, конструктивных недостатках и авариях ПЛ проектов 659 и 675. Облик лодки определился как некая комбинация корпуса и систем обновлённого проекта 627, но удлиненного, с развитой надстройкой, прикрывающей 4 пары контейнеров,со штевневыми носом и кормой, что было вынужденным решением из-за надводного старта первых ПКР. Это позволило миновать стадию эскизного проектирования и сразу приступить к разработке технического проекта.

   Главное отличие заключалось даже не в том, что лодка унаследовала от нового варианта проекта 627 корму с одним малооборотным гребным винтом большого диаметра с серповидными лопастями.

   Усовершенствованная антенна управляющей РЛС «Аргумент» была закреплена на поворотной телескопической мачте. Это позволяло лодке сразу после залпа поднять антенну в верхнее положение, опустить контейнеры и погрузиться на перископную глубину. После выдачи целераспределения на ракеты лодка обесточивала антенну, опускала её в воду и закрывала прикрывающий её поворотный обтекатель. В это время она уже проваливалась на глубину. Общее время пребывания на поверхности сократилось более чем вдвое.

   Это было половинчатое решение, но конструкторы понимали, что на существующем техническом уровне обеспечить подводный старт ПКР П-6 невозможно. Надежды возлагались на последущую модернизацию лодки путём замены управляющей электроники и пусковых контейнеров на многозарядные контейнеры для перспективных КР Березняка – массогабаритного аналога Х-55, для которых предполагалось обеспечить в будущем подводный старт. Их габариты позволяли разместить по 4-5 КР на месте каждой П-6, превратив лодку в подводный аналог «корабля-арсенала». Также рассматривался вариант оснащения лодок установками вертикального пуска ракет, но это потребовало бы больших затрат на врезку в корпус отсека вооружения. УВП рассматривались в основном как оснащение лодок 2-го поколения.

   Возросшие внутренние объёмы и принятые меры по обесшумливанию позволяли рассчитывать на возможность долгой многоступенчатой модернизации. В ходе её проведения можно было рассчитывать на длительную эксплуатацию лодок с постепенным наращиванием их боевых возможностей от 8 ПКР в залпе на 1960-61 г до 32-40 КР после отработки комплекса Х-55. (В реальной истории лодки проекта 675 с ракетами П-6, П-35 и П-500 прослужили до 1985 г, когда их эффективность стала уже и вовсе эфемерной)

   Рассматривалось и предложение оснащать перспективный 675-й проект универсальными ПУ, в которые можно было устанавливать пакеты контейнеров с любыми имеющимися или перспективными ПКР, подходящими по габаритам и требуемой аппаратуре пуска, приблизительно так же, как истребитель-бомбардировщик может нести широкую номенклатуру управляемого оружия.

   Помимо ПКР как основного вооружения лодки оснащались торпедными аппаратами. В качестве оружия самообороны они несли 4х533 мм аппарата, 2х406 мм аппарата с комплектом запасных противолодочных торпед, пусковые кассеты имитаторов, а за счёт некоторого увеличения внутренних объёмов, частично унаследованных от улучшенного 627 проекта, удалось разместить на лодке 2 новых 650 мм торпедных аппарата и выделить место под 4 запасных «толстушки» для них.

   В комплексе с создаваемой системой обнаружения по кильватерному следу и с учётом информационного подключения к создаваемой глобальной системе обороны лодка проекта 659 превращалась из почти бесполезного полена в достаточно грозную систему вооружения. После перевооружения на КР Х-55 она становилась уже способна решать задачи уничтожения американских военных баз в отдалённых районах Мирового океана, либо наносить массированные удары по конвоям.

   По сути дела лодка проекта 659 превратилась в улучшенный аналог проекта 675, а сам проект 675 замышлялся Пустынцевым как проект лодки второго поколения, рассчитанный на оснащение перспективным оружием.

   Разработка рабочих чертежей на лодку 659-го проекта завершилась в октябре 1957 года, а головную лодку серии заложили на ССЗ-199 в Комсомольске-на-Амуре в декабре 1958-го.

   В расчёте на несение боевой службы в тропических широтах все вновь проектируемые лодки – атомные и дизельные – оснащались улучшенной системой кондиционирования воздуха. Хрущёв специально обратил на это внимание министра судостроения и распорядился:

   – До Главных конструкторов довести данное требование под подпись. Надо делать корабли так, чтобы личный состав думал в море о выполнении боевой задачи, а не о преодолении бытовых трудностей.

   Никита Сергеевич на этом не остановился. Посоветовавшись с Королёвым, которому приходилось решать близкие задачи в своей области, он поручил через Главкосмос Институту космической медицины решить «чисто конкретную» научную задачу – разработать, наконец, нормальное мыло, которое мылится в воде океанской солёности. Учитывая, что подводникам приходилось мыться в походе стиральным порошком, от которого появлялось раздражение на коже, проблему создания мыла он посчитал не менее важной, чем создание ракет.

   Проблема с мылом была актуальна в большей степени для дизельных лодок. Атомная лодка за счёт своей энерговооружённости сама производила и пресную воду, и кислород для дыхания. Резерв свободного объёма на новых атомных лодках и постоянное наличие достаточного количества горячего пара позволили кардинально решить ещё одну проблему. На атомоходах новых проектов специально выделялось помещение под баню.

   Важным решением стало формирование для каждой атомной лодки двух сменных экипажей, как это было сделано в США. (У нас в реальной истории по два экипажа имели только стратегические лодки с баллистическими ракетами). Пока один экипаж отдыхал после боевой службы, второй проводил межпоходный ремонт лодки, отрабатывал основные задачи, восстанавливая автоматизм навыков после отдыха, и затем уходил на патрулирование.

   В американском флоте сменные экипажи именовались «золотой» и «голубой». Когда Серов после очередного совещания в Кремле сообщил об этом адмиралу Кузнецову, Николай Герасимович покачал головой:

   – Золотой – годится, а вот голубой – звучит как-то … сомнительно.

   – Народ у нас на язык острый, – добавил Главком ВМФ Сергей Георгиевич Горшков. – Живо переиначат в розовый и голубой, как в роддоме. Ещё и ленточки на форму пришивать начнут.

   – Не хрен тут изощряться, – подвёл итог военно-морской министр. – Первый и второй экипажи – и точка.

   Зато было принято принципиальное решение: с начала 1957 года флот первым в Вооруженных Силах СССР начал эксперимент с набором военнослужащих по контракту. Добровольцами-контрактниками начали укомплектовывать экипажи строящихся атомных подводных лодок.

   Из всех технологий, по которым была получена информация в конце 1953 года наибольшие успехи были достигнуты в разработке эффективного твёрдого топлива. Отчасти это было связано с самим характером проблемы – она решалась химическими и расчётными методами. Компоненты топлива – перхлорат аммония, полиуретан и алюминий – были известны. Результаты, которые могли быть на них получены – тоже. У руководства страны была уверенность в правильности выбранного направления, и знание «подводных камней», которые могут встретиться.

   Борис Петрович Жуков развернул в НИИ-125 в Люберцах большую программу экспериментов в поисках наивыгоднейшего соотношения компонентов. Первые результаты он получил уже в январе 1954 года, и продемонстрировал их С.П. Королёву и Н.Н. Исанину. Уверенности в том, что полученные результаты оптимальны, разумеется, не было. Эксперименты с составами топлива и формами центрального канала, отработка технологии отверждения топливного заряда в корпусе двигателя велись постоянно. Но за счёт разработки математической модели для расчёта на ЭВМ, а также за счёт наличия самой ЭВМ, доступ к которой Жуков получил одним из первых, уже к началу 1955 года удалось получить результаты, достаточные для создания первых твердотопливных ракет большой дальности.

   Первым «клиентом» Бориса Петровича стал Александр Давидович Надирадзе. Он работал сразу над двумя ракетами, и первая из них вышла на лётно-конструкторские испытания осенью 1957 года. Это была оперативно-тактическая ракета с дальностью 900 км, получившая наименование 9М76 «Темп-С».(АИ, в реальной истории разрабатывалась с 1962 по 1964 г, на вооружении с 1966, в связи с тем, что смесевое твёрдое топливо было создано лишь в 1961 г.) На ней экспериментально проверялись и отрабатывались численные методики расчёта, которые потом использовались для проектирования других твердотопливных ракет. Был сожжен не один десяток топливных шашек из полиуретана с алюминиевым порошком и перхлората аммония, прежде чем Жуков и Надирадзе сочли возможным собрать ракету воедино и представить её на испытания.

   При первом пуске ракета пролетела 580 км. Два из пяти первых пусков были аварийными. Пятый пуск состоялся через пять месяцев, после доработок в системе управления, ракета пролетела 850 км с отклонением по дальности – 3,55 км и влево – 3,44 км. Последовали ещё несколько месяцев доработок, но в конце 1958 года комплекс 9К76 «Темп-С» был принят на вооружение. (Реально – в 1966-м)

   Вторым активным участником работ по твёрдому топливу стало миасское СКБ-385 Виктора Петровича Макеева. (В реальной истории Макеев разрабатывал жидкостные ракеты, но в АИ ему была поставлена задача создать ракету для подводных лодок на твёрдом топливе.)

   Первоначальная задача была поставлена с истинно хрущёвским размахом – сделать твёрдотопливную ракету с дальностью 11 000 километров. Очень скоро стало ясно, что одним махом такую работу не осилить. Осетра пришлось даже не уполовинить, а вообще мелко порезать. Разведка сообщила, что в США с 1956 года разрабатывается двухступенчатая твердотопливная ракета «Поларис» на дальность 2200 километров. Макееву представили по ней достаточно детальную информацию,

   К тому же первые полтора года работы, с мая 1955 г, когда Макеев возглавил СКБ-385, он занимался первой советской баллистической ракетой для подводных лодок Р-11ФМ. Необходимо было вначале вообще понять, справится ли система управления ракеты со стартом с подводной лодки, а затем научиться запускать ракеты из подводного положения.

   Первая задача была решена в сентябре 1955 года при личном участии Сергея Павловича Королёва. (см. книга 1 гл. 34) После первых успешных пусков из надводного положения лодка-носитель Б-67 участвовала в долгой программе испытаний, проводившихся в течение 1956 года, в ходе которых была экспериментально подтверждена возможность длительного хранения ракеты на лодке, в условиях качки, повышенной влажности и т. п. В 1957 году проводились ещё более ответственные испытания – лодку с ракетами на борту, хотя и заправленными нейтральными жидкостями, а не штатным топливом, бомбили глубинными бомбами, чтобы убедиться, что ракеты в шахтах от взрывов не пострадают. (А.А. Запольский «Ракеты стартуют с моря» с.42)

   Параллельно к концу 1956 года в одной из бухт на побережье Чёрного моря был построен специальный опытный стенд для запуска ракет из-под воды. В 1957 году было проведено несколько пробных пусков макета ракеты из-под воды и начато переоборудование опытовой дизельной подводной лодки Б-67 по проекту ПВ-611 для отработки подводного старта в натурных условиях. Эти испытания начались летом 1959 года.

   Одновременно со стендом для Р-11ФМ строился и второй подводный стенд – больших габаритов. На нём предстояло испытывать твёрдотопливную ракету.

   Создание твёрдотопливной баллистической ракеты с подводным стартом по объективным причинам затягивалось, тогда как в США с 1956 года шла работа над твердотопливной ракетой UGM-27 «Поларис» А-1. Макеев, получив информацию о программе «Поларис», взялся за проектирование её аналога, передав Р-11ФМ на флотские испытания. С первых дней ознакомления с переданной информацией ему стало ясно, что американцы очень сильно вырвались вперёд, и даже имея подробную информацию о «Поларисе», догнать их будет тяжело.

   У Макеева сложилась полная убеждённость, что Р-11ФМ устарела, не успев встать на вооружение. Тем более, что Сергей Павлович Королёв в неофициальном «приватном» разговоре после одного из совещаний, сказал ему:

   – Делай ракету сразу с расчётом на последующую модернизацию. Делаешь двухступенчатую – считай энергетику первой ступени как для трёхступенчатой, всё равно потом третью пристраивать придётся. По диаметру не жмись – лодка будет большая, корпус диаметром метров 12, это максимум, что судостроители сейчас выдать могут. Шахты можно будет заложить диаметром 2400 миллиметров и высотой метров до 15.

   На совещании с представителями флота и судостроения военно-морской министр Кузнецов тоже предложил главному конструктору лодки-носителя Сергею Никитичу Ковалёву не возиться с трехракетной компоновкой предложенного им проекта 658, а сразу рассчитывать на размещение 16 шахт диаметром 2400 мм в «унаследованном» от обновлённого проекта 627 корпусе диаметром 12 метров.

   – Товарищ Хрущёв предложил подумать над возможностью создания лодки, имеющей значительный резерв для последующего перевооружения на перспективные ракетные комплексы, – сказал Кузнецов.

   Виктор Петрович в это время работал над твердотопливной ракетой – аналогом «Полариса», диаметром 1350 миллиметров. Для неё шахты диаметром 2400 мм казались явно избыточными.

   – Я, конечно, могу ракету поместить в контейнер посреди шахты и запускать из него, – сказал Макеев, – Но ведь такая лодка будет значительно больше и дороже, чем требуется.

   – Зато когда вы сделаете новую ракету, большего диаметра и на большую дальность, нам не придётся строить под неё новую лодку, – ответил Кузнецов. – К тому же в такие шахты мы сможем поставить УВП на 6-8 перспективных крылатых ракет, что сейчас разрабатывает Березняк. По сути, одним и тем же конструктивом лодки Сергей Никитич закроет все потребности нашего флота до конца века.

   Эта фраза адмирала крепко озадачила Виктора Петровича.

   Однако Ковалёв был далеко не столь оптимистичен:

   – Товарищ министр! Давайте всё-таки будем есть слона по кусочкам! Не сделать нам вот прямо сейчас, без опыта, этакого мастодонта! Это же первый пробный шар, поймите! А если что-то вдруг не получится? Ведь мы собираемся серию закладывать! От 627 проекта можно будет взять судовые системы, с учётом роста его водоизмещения и пересчитанной силовой установки можно даже её взять, но сразу закладывать шахты диаметром 2400 миллиметров – это, знаете ли, технический авантюризм.

   Кузнецов задумался. Министр судостроения Борис Евстафьевич Бутома пока молчал, но видно было, что он на стороне Ковалёва.

   – Мне в … – Николай Герасимович запнулся, – в западных военных журналах попадалась любопытная идея – «Общий ракетный отсек», по английски это называется Common Missile Compartment. То есть, это такая секция ракетного отсека, на две или четыре шахты, со всем оборудованием. Из этих секций можно набирать отсеки любой длины. Может быть, попробуем сделать нечто подобное? Зато потом мы сможем вырезать ракетный отсек на лодках первой серии и вварить новый, сделанный по той же концепции «общего ракетного отсека», но уже с шахтами большего диаметра. А в такие шахты мы могли бы устанавливать не только баллистические ракеты дальнего действия, или многозарядные УВП для крылатых ракет. Из такой шахты можно и спутник запустить, и по несколько баллистических ракет меньшей дальности в одной кассете загружать.

   – Вырезать отсек и вварить новый мы сможем, – сказал Ковалёв.

   – Руководство ждёт от нас корабль, не уступающий лучшим мировым образцам, – сказал адмирал. – Разведка предоставила все необходимые материалы, всю информацию, которую смогли найти.

   – Понял, сделаем, – вздохнул Сергей Никитич. – И даже на модернизацию запас оставим.

   Основной объём испытаний подводного старта пришёлся на 1959-60 годы, а вот проектирование лодки-носителя началось уже в 1956 году. От первоначально предложенного эскизного проекта 658 с тремя ракетами вскоре отказались в пользу нового варианта, больше похожего на проект 667 или американскую лодку «Джордж Вашингтон». Технические решения по корабельным системам принимались аналогичными проекту 627.

   Рассматривалась также установка дополнительного водомётного движителя, для движения малым ходом в районе боевого патрулирования или при пересечении линий подводных гидрофонов системы SOSUS. Лодка изначально создавалась с усиленным лёгким корпусом и ограждением рубки, для действий во льдах.

   Основной объём работ по строительству головного образца новой лодки со стратегическими ракетами также пришёлся на период 1958-1960 года. В 1956-57-м был выполнен и утверждён технический проект. Создаваемая лодка получила обозначение проекта 667 и именовалась в документах РПКСН – ракетный подводный крейсер стратегического назначения.

   Когда Николай Герасимович Кузнецов впервые посетил Информационно-аналитический центр Института изучения исторических последовательностей, он ожидал увидеть всё, что угодно, но не такое. Несколько больших залов, напоминающих серьёзное ОКБ, были заполнены тихим гулом голосов десятков сотрудников, анализирующих и обсуждающих полученную информацию. В отдельном помещении стояли рядами электронные печатные машины ЭФМ, из которых сплошным потоком шли распечатки. Из фотолаборатории то и дело подносили свежие фотокопии.

   Отсюда информация в предварительно обработанном виде, часто уже содержащая конкретные рекомендации по решению проблем, расходилась по профильным НИИ, ОКБ и заводам. Специальным решением НТС СССР рекомендации Центра были обязательными к учёту и выполнению. За невыполненные указания разработчиков дрючили жёстче, чем Сталин – за отход от образца при копировании Ту-4. Нюансы вроде копирования сломанных пепельниц и фотоаппаратов в кабине отсеивались самим ИАЦ при выработке рекомендаций.

   Для адмирала была подготовлена подборка информации по ВМФ, электронике и системам морского вооружения. Его проводили в удобный читальный зал, выдали для заметок прошнурованную «секретную» тетрадь с печатями и пронумерованными страницами, и дали возможность спокойно поработать.

   Информация, представленная в бумажном виде, была оформлена максимально удобно – с оглавлениями, ключевыми словами, закладками по темам, алфавитными указателями, и даже, что особенно понравилось адмиралу – с перекрёстными ссылками из одного тома или раздела на другой.

   Адмирал несколько дней изучал события 1955-91 гг «той истории». В целом ход событий приводил его в ужас. Прочтя о гибели в октябре 1955 года линкора «Новороссийск», в результате то ли подрыва на мине, то ли диверсии, он тут же вспомнил достопамятный октябрьский визит Первого секретаря на Черноморский флот.

   «Чёрт меня подери!» – подумал он: «Я-то, идиот, тогда решил, что Никита Сергеич сдуру, в приступе чиновной блажи в трюм полез, что повезло ему. А он, выходит, точно знал, что макаронники взрывчатку в линкор заложили перед тем, как нам передать. Не случайность это была. Первый тогда 600 пацанов, считай, спас. Вот чёрт, выходит, я ему и погонами обязан, да ещё и министерством этим. Получается, он меня целенаправленно наверх тащил, от неприятностей уберегал, да ещё и флот модернизировать пытается. Иначе, прими мы в 1955-м тогдашнюю программу строительства флота – остались бы к 1960-му с кучей устаревшего металлолома и голой задницей против американских ракетных крейсеров.»

   Дальше – больше. Адмирал прочёл описания радиационных аварий и пожаров на построенных в жуткой спешке, не отработанных, не испытанных до конца лодках. Узнал о многолетних блужданиях в поисках недостижимого «вундерваффе», на роль которого выдвигались то сверхзвуковые ПКР, то экранопланы, то подводные ракеты, о судорожных попытках руководства страны подешевле обогнать Америку «на кривой козе» вместо сбалансированного эволюционного развития.

   Неправильная оценка как бесспорных достижений, так и однозначных провалов приводила к перекосам в сознании, когда случайность выдавалась за закономерный успех, обеспечение повседневной необходимости за выдающееся достижение, а действительные достижения вместо заслуженных наград заканчивались, в лучшем случае, ненаказанием участников.

   Достижения были. Безусловные победы – тоже. Но в целом чувствовалось, что качественное преимущество неизменно оставалось на стороне противника, и отдельными смелыми операциями изменить положение было невозможно.

   Кузнецов засиделся в ИАЦ до поздней ночи, изучая подборки материалов. Секретная тетрадь постепенно заполнялась заметками по развитию флота, комментариями по реализованным и провалившимся программам. Перед ним вставал вал очередных вопросов, требующих рассмотрения, а ведь ещё нужно было уделять время и текущим делам. Поэтому он появился в центре только через несколько дней, формируя для себя нужные вопросы для определения направления развития флота. Он приходил ещё и ещё, пока не составил для себя ясный и четкий план развития флота, который уже можно обсуждать и брать за основу для разработки программы.

   Одной из «больных» тем, как понял Николай Герасимович, к 1970 году обещало стать положение с торпедным вооружением флота. Если в 60-х было разработано несколько удачных образцов, вполне соответствоваших требованиям времени, то к 1970 году нарастающее отставание «того» СССР по электронной элементной базе и определённая неповоротливость флота в принятии решений привели к значительному техническому отставанию от вероятного противника.

   Положение осложнялось ещё и тем, что момент отставания находился не «прямо сейчас», а был отнесён в период после 1970 г. Кузнецов оценивал ситуацию трезво – в 1975-80 годах рулить ВМФ и страной будут уже совсем другие люди. Относительно благополучная ситуация с торпедным вооружением в начале – середине 60-х неизбежно создавала у руководства опасное состояние самоуспокоения – у нас всё под контролем, учёные и конструкторы трудятся, адмиралы бдят. Сейчас это состояние могло усилиться ещё более из-за блистательной победы в ноябре 1956 года (АИ), достигнутой главным образом за счёт точной и исчерпывающей информации о замыслах врага, но официально приписанной в наших военно-морских руководящих кругах совершенству советских торпед и мастерству подводников. Теперь министр ломал голову, как этого избежать.

   Результатом его многодневных размышлений явилась докладная записка в НТС СССР, Совет Министров и Президиум ЦК КПСС.(АИ) В ней был сформулирован план развития минно-торпедного и минно-трального вооружения на 50 лет.

   Основными ближайшими приоритетами Кузнецов обозначил более раннее создание системы обнаружения и наведения по кильватерному следу, принятие на вооружение и освоение флотом «толстой торпеды», условно названной 65-63 (65-76 в реальной истории), в том числе не только с наведением по кильватерному следу, но и с теленаведением по проводам, разработку и внедрение торпед стандартного калибра 533 мм с тепловым двигателем и наведением по кильватерному следу, а также с управлением по проводу в шланговой катушке (аналог торпеды Mk48), разработку и внедрение противолодочных малогабаритных торпед калибром 400 мм для кораблей, подлодок, и для авиации, переход от устаревшего механического шпиндельного ввода информации в торпеду к современному электронному вводу, установку на лодках новых проектов малошумных торпедных аппаратов с гидравлическим выбросом торпеды.

   Приоритетом на период 1965-75 года адмирал обозначил исследования и создание помехоустойчивых головок самонаведения следующего поколения, а также подводных противолодочных ракет и ракето-торпед воздушного и корабельного базирования.

   Наконец, на 1975-85 год он планировал переход к принципиально новым ССН торпед, с радикально улучшенными ТТХ, включающим использование широкой полосы частот, около октавы, процедуры сжатия длительности сигнала, обнаружения целей при помощи излучения сигнала малой мощности, сложная форма огибающей сигнала со случайным заполнением и широкая полоса частот. При этом излучение ГСН торпеды не должно было обнаруживаться целью.

   Еще одним принципиальным решением адмирала было предложение о создании Северного и Тихоокеанского испытательных полигонов минно-торпедного оружия. Большинство испытаний традиционно проводилось на Черном море. Помимо курортного климата, черноморские полигоны отличались также особо благоприятной гидрологией. Там существовал подводный звуковой канал, создававший испытываемому оружию тепличные условия в плане отсутствия помех и дополнительного усиления сигнала. Создавалась ситуация, когда изделия, успешно прошедшие испытания на полигоне, попадая на Север, в ходе учебных стрельб в упор не видели целей.

   Кузнецов предложил простое и эффективное организационное решение – изделие принимать на вооружение после успешных зачётных стрельб на всех ТВД, где оно будет применяться: Баренцево море, Тихий океан, Северная Атлантика, Средиземное море.

   В отношении минно-трального вооружения адмирал запланировал оснащение тральщиков телевизионными искателями мин – необитаемыми малогабаритными подводными аппаратами с дистанционным управлением, удлинёнными шнуровыми зарядами для быстрой расчистки фарватеров, улучшение гидроакустических станций поиска мин, для придания им возможности искать мины, погрузившиеся в ил, постройку малогабаритных катеров с магнитными и акустическими буксируемыми тралами, а также строительство тральщиков со стеклопластиковым немагнитным корпусом, оснащённых системой комплексного поиска мин.

   Такой тральщик просматривал дно при помощи ГАС миноискания. При обнаружении подозрительного предмета выпускался малогабаритный дистанционно управляемый подводный аппарат с телекамерой. С его помощью оператор мог осмотреть предмет под водой. Если это была мина или похожий на мину объект, подводный аппарат сбрасывал на него подрывной заряд точечного действия. Также тральщик мог уложить удлинённый шнуровой заряд разминирования.

   Подобная система уже была включена в отменённую в 1955 году программу судостроения, теперь Кузнецов настоял на её реанимации, апеллируя к факту обнаружения в 1955 г 17 необнаруженных ранее донных мин в Севастопольской бухте.

   ГАС миноискания МГ-59 «Олень» также уже создавалась (принята на вооружение в 1960 г, в 1966 заменена на МГ-69 с улучшенными массогабаритными характеристиками ). Стеклопластиковые корпуса для тральщиков ещё предстояло освоить. Телевизионные искатели мин ИТ-1 и ИТ-3 уже были приняты на вооружение в 1957 году, но они были буксируемыми. Теперь адмирал запланировал создание телевизионных искателей с собственным двигателем, управляемых по проводам и имеющих большую свободу передвижения. Кроме того, он планировал свести все способы поиска мин – ГАСМ, телеискатели, буксируемые тралы различных типов – в единую систему, оснастив ею новые тральщики нескольких проектов. (Прототип такой системы – французская система поиска мин «Скубер Мор» 1972 г. -sredstva-v-sistemah-poiska-i-unichtozheniya-min.html)

   Записка адмирала была рассмотрена и обсуждена на заседании НТС СССР. На основе её положений была сформулирована Программа развития морского подводного оружия, определены исполнители по каждой тематике, сроки работ и выделено соответствующее финансирование.

   5 декабря 1957 года был спущен на воду первый в мире атомный ледокол «Ленин». Теперь предстояла его достройка, рассчитанная примерно на 2 года. Его проектировало ЦКБ-15, главным конструктором ледокола проекта 92 был доктор технических наук Василий Иванович Неганов, конструктором атомной силовой установки – доктор технических наук Игорь Иванович Африкантов.

   Ещё при обсуждении проекта (решение о строительстве атомного ледокола принималось Советом министров СССР 20 ноября 1953 г.) Хрущёв изучил вопрос, выявил по «документам 2012» основные конструктивные недостатки ледокола, и на совещании, где обсуждался проект, начал задавать каверзные вопросы:

   – А скажите мне, Василий Иванович, – с хитрым прищуром спросил Первый секретарь. – Вот есть у нас хороший ледокол «Ермак», что ещё адмирал Макаров, Степан Осипович, строил. (Ледокол «Ермак» спущен на воду в 1898 г, выведен из эксплуатации в 1963-м) Я не специалист, конечно, но слышал такие рассказы, что когда его льдом сжимало, «Ермак» за счёт обводов корпуса наверх выдавливало. А ваш ледокол так же будет устойчив к ледовому сжатию? А как его обводы будут влиять на проходимость во льдах?

   – У нас в 1955 году должен войти в эксплуатацию испытательный ледовый бассейн в Арктическом и антарктическом научно-исследовательского институте. Может быть, вам, совместно с ЦНИИ имени Крылова, ещё раз проработать этот вопрос? А мы с Иваном Александровичем, – он оглянулся на Серова, – постараемся вам подобрать последнюю научно-техническую информацию, полученную по каналам разведки, относительно наивыгоднейших форм и углов корпуса.

   Когда такие вопросы задаёт один из руководителей государства, на них было принято отвечать утвердительно и соглашаться. Василий Иванович так и поступил:

   – Будет сделано, товарищ Хрущёв. Всё ещё раз проверим на моделях до закладки судна. Если надо – внесём изменения в проект.

   – Надо, Василий Иванович, надо. Задницей, извините, чую, что надо, – сказал Хрущёв. – И заодно, тогда уж, предусмотрите покрытие ледового пояса стальными листами, плакированными нержавеющей сталью, конечно, с электрохимической катодной защитой остального корпуса. Вы же знаете, что чем глаже у ледокола корпус, тем меньше облипание льдом.

   – Так точно, товарищ Хрущёв, сделаем, – ответил Неганов, внутренне изумляясь, откуда эта «говорящая партийная жопа» знает такие интимные подробности из жизни ледоколов.

   – А ты, Иван Александрович, пробей по своим каналам вопрос разработки ледостойких покрытий на эпоксидной основе – в каком он сейчас состоянии на Западе, можно ли такую краску купить, сколько стоит, – сразу же поручил Серову Никита Сергеевич. – А заодно – нельзя ли кого из разработчиков таких покрытий к нам переманить, или хотя бы рецептуру и технологию изготовления у них… скажем так, раздобыть. Финны вроде как в этом направлении работают.

   Серов кивнул и пометил у себя в блокноте.

   – Теперь вопрос к вам обоим, – Хрущёв обвёл взглядом и Неганова и Африкантова. – Паровую обмывку корпуса в проекте не вижу. Почему?

   – Паровой обмыв, – машинально поправил Африкантов. – Потому что он может до 10 процентов мощности отнимать у энергетической установки...

   – М-да? А сколько, по-вашему, будет стоить час простоя атомного ледокола, когда его льдом зажмёт в Карском море, и будет он стоять часов шесть, тарахтеть на месте и винтами лёд размывать?

   – Э-э-м... – Игорь Иванович замялся.

   – Не знаете? А вы посчитайте. А заодно убытки прикиньте, если за это время, пока ледокол стоит, один из пароходов, что он проводить будет, льдом раздавит.

   Иван Александрович Серов, внимательно прислушивавшийся к разговору, посмотрел на Африкантова таким взглядом, будто уже представлял его без поясного ремня и в наручниках. (Время описываемых событий – 1954 год). Затем снова сделал отметку в блокноте.

   – Теперь по атомной силовой установке. У вас тут три реактора запланировано, я смотрю. А может быть, поставить два, но более мощных? Ведь все эти три реактора обслуживать надо, – продолжал Хрущёв. – Стержни в них менять, а дело это опасное, атом всё-таки. Так, давайте-ка вот что. Я не специалист, поэтому соберём комиссию, поставим во главе, скажем, Анатолия Петровича Александрова. Пусть комиссия изучит проект в части соответствия атомной силовой установки всем требованиям и даст свои рекомендации. Григорий Трофимыч, запиши, – он кивнул Шуйскому, ведущему официальный протокол совещания.

   – Дальше смотрим. А вот, к примеру, ледовые ящики – они у вас обогреваемые?

   – Нет, товарищ Хрущёв, мы пришли к выводу, что это лишний расход мощности.

   – А когда у вас входные решётки битым льдом да шугой забьются, и реакторы перегреваться начнут, поможет вам эта мощность? – спросил Никита Сергеевич. – Сделайте нормальные ледовые ящики с обогревом и не экономьте на спичках там, где можно весь дом потерять. (Ледовый ящик – емкость, образованная выгородками внутри корпуса судна ледового плавания, служащая для приема и хранения забортной охлаждающей воды. Основное назначение — обеспечение рециркуляции охлаждающей воды в случае забивания льдом приемных решеток систем охлаждения. )

   Он развернул лист чертежа, где была показана планировка паротурбинной установки ледокола.

   – Что-то я тут ничего не разберу, у вас тут чёрт ногу сломит, – проворчал Хрущёв. – Сколько у вас пароприводных механизмов по проекту?

   – 37 в семи помещениях, – доложил Африкантов.

   – Григорий Трофимыч, отметь: комиссии проработать вопрос компоновки паротурбинной установки и пароприводных механизмов. Тут, блин, сам чёрт ногу сломит, сколько наворочено, – Хрущёв отложил чертёж. – Всё понятно, товарищи?

   (В процессе опытной эксплуатации также выявилось, что паротурбинная установка ледокола оказалась перенасыщена пароприводными механизмами, которые размещались в двух машинных отделениях, двух электростанциях, двух отделениях питательных насосов и в помещении вспомогательной котельной установки — всего 37 единиц. Практика опытной эксплуатации ледокола показала, что при такой компоновке ЯЭУ работа в эшелонном режиме невозможна из-за разбаланса рабочих сред между эшелонами, что лишало ЯЭУ маневренности, особенно в аварийных ситуациях.)

   – Так точно, товарищ Первый секретарь.

   – А вот дифферентная система ваша мне нравится, – одобрил Никита Сергеевич. – Правильная вещь. Надо её стандартом сделать, чтобы на все последующие ледоколы ставили её в обязательном порядке. И если какой рационализатор решит, что она не нужна, надо чтобы мозги ему вправили. (Дизельные ледоколы нередко застревали во льдах, не только носом или кормой, но и бортами. Чтобы избежать такой опасности, на атомоходе были установлены специальные балластные цистерны; если льды зажимали судно, вода перекачивалась с одного борта на другой. Ледокол последовательно кренился, раздвигал и ломал лед. Подобная система была на носу и на корме, то есть при необходимости судно могло увеличивать давление на лед и по ходу движения корабля. Ледокол «Сибирь» не был оснащен креновой системой, из-за чего часто застревал во льдах. После сдачи а/л «Арктика» в 1975 г. было внедрено рацпредложение об отказе от креновой системы на остальных ледоколах серии.)

   – Только вот надо бы вашу дифферентную систему дополнить электронным управлением. Вообще, надо предусмотреть в проекте установку ЭВМ и обязательную возможность её последующей поэтапной модернизации, – сказал Хрущёв. – Чтобы эта ЭВМ с помощью системы датчиков фиксировала нагрузки, действующие на корпус, анализировала их, и управляла этой вашей дифферентной системой.

   – Поворотную винторулевую колонку надо бы предусмотреть, чтобы маневренность улучшить, – Первый секретарь критически прошёлся по всему проекту. – Но в целом, с учётом обязательного исправления замечаний, проект рекомендую одобрить.

   С момента этого разговора прошло более чем три года. Поставленные на совещании вопросы были отработаны, изменения учтены в техническом проекте. Ледокол строился в Ленинграде, на судостроительном заводе им. А. Марти.

   Атомоход «Ленин» сочетал в себе все последние достижения советской научной мысли, при его сооружении была использована новая, особо прочная корпусная сталь, применены новые виды полуавтоматической и автоматической резки и сварки. Одним из оригинальных технических решений ледокола «Ленин» стала дифферентная система, управляемая ЭВМ и система электронного анализа нагрузок, действующих на корпус (АИ в отношении электронного управления).

   Силовая установка, перепроектированная на 2 реактора увеличенной мощности по сравнению с первоначальным проектом, (АИ, реально было 3 реактора общей мощностью 32,4 МВт, в 1966 году их целиком вырезали и заменили на 2 новых реактора, разработанных для ледоколов типа «Арктика») вырабатывала пар для четырёх турбогенераторов, которые питали током три гребных электродвигателя.

   Полностью обеспечивалась радиационная безопасность личного состава ледокола и окружающей среды. Атомоход был сконструирован таким образом, что толстый слой воды, стальные плиты и бетон надежно защищали обслуживающий персонал от радиации.

   Экипажу были созданы хорошие бытовые условия для длительного арктического плавания. Каюты рассчитаны на одного-двух человек. На судне располагались сауна, музыкальный салон с роялем, библиотека, зал для просмотра кинофильмов, курительный салон. Интерьер атомохода был полностью отделан карельской березой и кавказским орехом.

   Теперь ледоколу предстоял долгий период достройки, а затем – испытания.

47. Неотвратимое возмездие.

   1 мая 1957 года, выступая с трибуны Мавзолея на Красной площади, Никита Сергеевич сделал очень важное для всей страны заявление.

   – Товарищи! Через несколько дней мы будем отмечать очередную, 12-ю годовщину Великой Победы советского народа над нацистской Германией. Президиум ЦК КПСС и Совет Министров СССР после долгого и сложного обсуждения постановил: объявить День Победы 9 мая, как важнейший всенародный праздник, нерабочим днём! (В реальной истории 9 мая нерабочим днём сделал Брежнев в 1965 г.)

   – Эта война обошлась нашей стране очень дорого, – продолжил он, когда стихли перекатывающиеся по площади аплодисменты. – Память о ней никогда не будет забыта. Как вы знаете, в прошлом году на Преображенском кладбище Москвы был зажжён Вечный огонь в память павших во время Великой Отечественной войны. Считаю, что эту традицию надо распространить по всей стране, как дань памяти всем советским людям, павшим в боях, умершим от ран в госпиталях, погибшим от голода и пыток в нацистских концлагерях, замёрзшим заживо в блокадном Ленинграде, умершим на рабочих местах в тылу. Без них всех, без их самоотверженного подвига, никто из нас не стоял бы сейчас здесь, в центре Москвы.

   (Первый в СССР Вечный огонь зажжён в пос. Первомайский Щёкинского р-на Тульской обл. (10 км от Тулы) 9 мая 1955 г. Сейчас не горит. Первый в Москве Вечный огонь был зажжён на Преображенском кладбище в 1956 году.)

   – К сожалению, – продолжал Первый секретарь, – уже находятся те, кто старается принизить определяющее значение Победы Советского Союза в войне против фашизма. В то время, как мы объективно признаём вклад Соединённых Штатов и Великобритании, а также других союзников в разгром немецко-фашистских захватчиков и японских милитаристов, в этих странах находятся, так сказать, «историки» в кавычках, позволяющие себе поставить под сомнение решающее значение взятия Берлина Советской Армией и уничтожение нашими войсками большей части вооружённых сил нацистской Германии.

   – Можно, конечно, послать их... нет, не туда, куда вы подумали, хотя им там самое место, – Никита Сергеевич переждал взрыв громового хохота и продолжил, – послать их почитать надписи на Рейхстаге, оставленные нашими солдатами-победителями. Но ведь Рейхстаг – всего лишь здание. Его и поштукатурить заново могут. (В 1947 году по распоряжению советской комендатуры надписи были «отцензурированы», то есть были удалены надписи непристойного характера и вписано несколько «идеологически выдержанных». В 2002 году в бундестаге ставился вопрос об удалении этих надписей, но большинством голосов предложение было отклонено. Большая часть сохранившихся надписей советских солдат находится во внутренних помещениях Рейхстага, ныне доступных только с экскурсоводом по записи.)

   – Поэтому мы в Президиуме сочли необходимым учредить постоянно действующую Комиссию по охране исторической правды. Она будет заниматься изучением работ западных историков, с целью противодействия попыткам исказить истину, принизить роль Советского Союза в победе во Второй Мировой войне и давать адекватный идеологический ответ поднимающим голову на Западе неонацистам, реваншистам и всякого рода антисоветчикам.

   Никита Сергеевич, разумеется, не стал упоминать об адекватном ответе другого рода, который давало антисоветчикам специальное бюро Павла Анатольевича Судоплатова.

   Помимо организации прокоммунистических переворотов, КГБ в «отчётный период» активно занимался поиском предателей и перебежчиков.

   Ещё в 1955 году советская разведка выследила и вывезла в СССР разведчика-нелегала, радиста, работавшего под псевдонимом «Гарт». Он стал предателем в 1954 г., в Канаде. (К сожалению, более подробных сведений об этом случае, так же как о предательстве А. Грановского, Б.И.Бакланова, Юрия Растворова найти не удалось )

   В Торонто агенты Коминтерна выследили бывшего начальника шифровального отдела посольства СССР в Канаде Игоря Сергеевича Гузенко, бежавшего 5 сентября 1945 года.

   Информацию о нём передали резидентуре КГБ. Вскоре Гузенко был насмерть сбит автомобилем на одной из улиц Торонто. (АИ, в реальной истории Гузенко умер в Канаде в 1982 г)

   В Нью-Йорке был обнаружен труп украинского перебежчика Виктора Андреевича Кравченко (/Кравченко,_Виктор_Андреевич_(невозвращенец)), нанёсшего СССР большой политический ущерб в ходе судебного процесса 1949 г. (В реальной истории погиб при подозрительных обстоятельствах в 1966 г)

   Сотрудник военной разведки, переводчик разведуправления Центральной группы войск старший лейтенант Вадим Иванович Шелапутин в 1949 году в Австрии вступил в контакт с американской разведкой, сдав американцам известных ему агентов. В СССР его заочно приговорили к расстрелу. В конце 50-го года Шелапутин начал работать на английскую разведку СИС. В декабре 1952 года получил английское гражданство, ему выдали документы на имя Виктора Грегори. Предатель переехал в Лондон и получил работу на русской службе радио Би-Би-Си, а затем на радио «Свобода».

   Во время очередного выступления по радио диктор Шелапутин вдруг громко вскрикнул, после чего трансляция неожиданно прервалась, и на волне «Радио Свобода» зазвучала эстрадная музыка. На следующий день «Свобода» сообщила, что Вадим Шелапутин трагически погиб из-за неисправности передающей аппаратуры в студии. Значительно позже была обнародована информация, что аппаратура была тайно модифицирована. Наушники Шелапутина также подменили точно таким же, но «слегка переделанным» экземпляром, обеспечивавшим контакт встроенных электродов с телом и имевшим кабель, выдерживавший ток большой силы. На его наушники был послан мощный электрический разряд. Шелапутину вызвали «скорую», но спасти предателя британским докторам не удалось. (АИ. В реальной истории вышел на пенсию в начале 90-х. )

   В США был уничтожен предатель Дерябин Пётр Сергеевич, бывший майор госбезопасности. В 1954 г в Вене Дерябин попросил политического убежища у американцев. Впоследствии преподавал в учебном центре ЦРУ, читал лекции в Разведывательном колледже Министерства обороны США. (/)

   Подобраться к Дерябину было крайне сложно, из-за специфики его места работы. Его выследили по информации из «документов 2012», путём наблюдения за учебным центром ЦР. Установили, где он живёт, после чего ночью автомобиль предателя был оснащён радиомаяком. В течение двух недель агенты Первого Главного управления установили распорядок дня Дерябина и его привычные маршруты. Затем была организована автокатастрофа. Машину предателя протаранил тяжёлый грузовик. В результате очень точного расчёта удар пришёлся в левую переднюю дверцу. Бампер грузовика вмял её почти до середины салона. Дерябин погиб на месте. (АИ. В реальной истории Дерябин написал несколько книг о советских спецслужбах по заданию ЦРУ: «The Secret World» 1959, вместе c Фрэнком Гибни, «Watchdogs of Terror» 1972, «The KGB: Masters of the Soviet Union» 1982, «The Spy Who Saved the World» 1992, совместно с Джерольдом Л. Шектером)

   В Австралии агенты Коминтерна вышли на местного политика, одного из лидеров Коммунистической партии Австралии Лоренса Ааронса (/Ааронс,_Лори) Он был большим сторонником реформ Хрущёва и немедленно согласился работать на Коминтерн. Через Ааронса удалось привлечь к сотрудничеству с Коминтерном многих австралийских коммунистов.

   Привлечение австралийских товарищей к работе на Коминтерн позволило осуществлять операции сразу по нескольким направлениям. Прежде всего, австралийским коммунистам было рекомендовано организовать скрытную поддержку перспективного политика-лейбориста Эдварда Гофа Уитлэма (/Уитлэм,_Гоф)

   В англосаксонской Австралии коммунистов никогда не подпустили бы непосредственно к власти, а вот тайно и постепенно смещать влево убеждения видного политика лейбористской партии они могли достаточно успешно. Гоф Уитлэм был для СССР пока что «закладкой на будущее», в 1957 году ему ещё предстояло долгое восхождение на политический Олимп.

   Влезть в Австралию посредством Коминтерна было тем более важно, что с 1954 года СССР на 5 лет разорвал дипломатические отношения с Австралией. Причиной для такого шага была вербовка английскими и австралийскими спецслужбами 3 секретаря посольства СССР в Канберре Владимира Михайловича Петрова и его жену Евдокию, шифровальщицу посольства (/ )

   В Австралии Петровы находились с 1951 года. На контакт с Владимиром Петровым австралийские разведчики вышли, когда он в пьяном виде искал в Сиднее проституток. Как написано в секретных донесениях, дипломат «любил выпить, мечтал о роскошной жизни и симпатизировал Австралии.»

   Переговоры с Петровым велись несколько месяцев, обработка велась с участием психологов. У него была ссора с послом. 3 апреля 1954 года Владимир Петров стал перебежчиком. Помешать этому КГБ в тот момент не успело.

   Зато его жену Евдокию, кстати, имевшую звание капитана, через 16 дней после бегства мужа было решено «эвакуировать» в СССР. Однако в аэропорту города Дарвин местная полиция обратила внимание на женщину с испуганными глазами, которую вели двое крепких мужчин – сотрудники КГБ. Когда она потеряла туфлю, а её, не останавливаясь, повели дальше, к самолёту, австралийская полиция вмешалась. В самолёте проинструктированный спецслужбами пилот спросил Петрову, не желает ли она остаться в Австралии. Сопровождавших её сотрудников КГБ обезоружили австралийские полицейские. Петрову сняли с самолёта за 15 минут до взлёта.

   Это был крупный провал советской разведки, тем более обидный, что вскоре в «документах 2012» была обнаружена информация об этом случае. (АИ) Но на тот момент сотрудники «группы информации» КГБ ещё недостаточно освоились со сложной техникой, с поиском информации внутри электронной энциклопедии, не говоря уже о командах поиска текста внутри файлов. (Не каждому дано одолеть man grep, не говоря уже о регулярных выражениях :)

   Будучи самыми важными агентами советской разведки, перешедшими на сторону Запада на тот момент холодной войны, Петровы стали для него огромной удачей. Они также изменили политическую историю Австралии, т.к. отвлекли внимание Герберта Эватта (в то время лидер оппозиции), помогли внести раскол в Лейбористскую партию Австралии по вопросу коммунизма и испортили ее отношения с ASIO. (Служба разведки и безопасности Австралии)

   Петрова со своей прекрасной памятью и организованностью оказалась более полезной, чем ее муж, когда дело дошло до опознания сотен советских агентов.

   «Петровым показали списки и фотографии всех российских сотрудников, работавших в Британии с 1939 года, и они дали много полезной информации по их опознанию», – писал британский агент Дерек Хамблен. Переводчик от МИ-5, прикомандированный к Службе разведки и безопасности Австралии, «использовал свободное время на допросах для того, чтобы задавать вопросы о Британии»

   В 1956 году Петровы получили австралийское гражданство и купили дом в предместье Мельбурна Бентли. После этого они нашли себе работу под вымышленными именами Свен и Анна Эллисон.

   К этому времени «группа информации» КГБ СССР уже освоилась с возможностями новых информационных технологий. В «документах 2012» были обнаружены списки предателей из числа сотрудников КГБ и ГРУ. Впрочем, списков было несколько, они на 90% взаимно перекрывались, и в той же папке было указание, что информация получена из открытых источников, возможно, неточна, неполна, и требует проверки.

   Информация об псевдонимах и местопребывании Петровых была передана агентам Коминтерна в Австралии. Через некоторое время предателей выследили. В следующий понедельник Владимир и Евдокия Петровы не появились на работе в обычное время. Их тела были обнаружены дома. Вскрытие показало, что Петровы погибли от отравления рицином. (клиническая картина отравления рицином ) Предположительно, яд попал к ним вместе с пищей. (АИ, в реальной истории Петровы так и остались безнаказанными)

   Некоторых предателей, о которых стало известно из «документов 2012», советская разведка использовала для дезинформации ЦРУ.

   Подполковник Петр Семенович Попов, интендант, служил в Группе Советских войск в Германии, затем – в военной разведке, в 1951 году работал в Вене. Завёл связь с гражданкой Австрии, работавшей на ЦРУ, при этом всерьёз влюбился. Любовь зла, австрийка обходилась Попову слишком дорого, и он решил сдаться американцам. В 1953 году он вышел на сотрудничество с ЦРУ, по некоторым оценкам, он был первым (вероятно – первым после 2й мировой войны) «кротом», т. е. агентом ЦРУ в спецслужбах СССР. Попов работал на ЦРУ до 1958 года. Получив информацию о его предательстве из «тех документов», КГБ совместно с ГРУ провело тщательную проверку. Попов успел передать на Запад достаточно много достоверной информации.

   (В реальной истории за это время Попов передал американцам информацию об австрийской агентуре ГРУ, о советской политике в Австрии и Восточной Германии. В декабре 1958 года Попов был арестован советскими спецслужбами. Его пытались заставить продолжить контакты с ЦРУ, но он успел предупредить американцев о своём аресте. В январе 1960 года его судили и приговорили к смертной казни. -traitors/10-dose-predateli-perebezhchiki-i-izmenniki.html)

   С 1955 года ему стали целенаправленно «скармливать» дезинформацию для передачи в ЦРУ. (АИ) На обеспечение этой операции работала большая часть венской резидентуры. Так, Попов передал на Запад подложные сведения о количестве новейших советских бомбардировщиков. В 1956 году, во время авиационного парада в Тушино, (см. главу 7), эта информация получила наглядное подтверждение. В результате, американцы были уверены, что в случае войны СССР делает ставку на прорыв сотен реактивных и турбовинтовых бомбардировщиков через северный полюс. Эта информация подвигла администрацию Эйзенхауэра на форсированное строительство дорогостоящей системы ПВО SAGE. (В реальной истории SAGE строилась на основании экспертных оценок аналитиков о возможных способах доставки советского ядерного оружия) В создание SAGE были вбиты гигантские средства.

   Предполагалось создать сплошное покрытие территории США радарным полем. Информация от радаров должна была стекаться в центры обработки данных и управления. Компьютеры и другие элементы оборудования, установленные в этих центрах и производимые фирмой IBM, под общим обозначением AN/FSQ-7, обеспечивали обработку первичного потока данных от радаров. Воздушные цели выделялись, классифицировались, ставились на непрерывное сопровождение. Затем производилось распределение целей между конкретными огневыми средствами и выработка упрежденных данных для стрельбы.

   В итоге, компьютеры системы AN/FSQ-7 давали совершенно четкие указания: какой конкретно огневой дивизион (эскадрон, батарея) куда именно должен выпустить столько-то ракет.

   SAGE объединяла все имевшиеся на тот момент зенитные средства в единую сеть. Её «длинной рукой» служили беспилотные перехватчики IM-99, входящие в состав комплекса CIM-10 Bomarc, с дальностью 450 км (800 км в модификации В). Скорость ракеты составляла у Bomarc-A – 2,8 Маха (950 м/с или 3420 км/ч) , у Bomarc-B – 3,2, Маха (1100 м/с или 3960 км/ч). Изделие оснащалось ядерной боевой частью в расчёте на поражение бомбардировщиков, идущих в групповом строю.

   В 1955 году в США были утверждены планы строительства национальной ПВО. Предусматривалось развернуть 52 базы с 160 ракетами «Бомарк» на каждой. Общее число принятых на вооружение «Бомарков» должно было составить 8320 единиц. Если, по американским оценкам, СССР мог выставить против США около 500 боомбардировщиков (что было крайне завышенной цифрой), то на каждый из них, после окончательного развёртывания системы, приходилось по 16 одних только «Бомарков», не считая других зенитных средств и перехватчиков.

   В лице системы ПВО SAGE американцы должны были получить непробиваемый небесный щит, наличие которого сводило на нет все советские послевоенные достижения в развитии стратегической бомбардировочной авиации и атомного оружия. Это была СОИ конца 50-х.

   Вот только в этом великолепии прятался один маленький, неприметный нюанс. Щит, был непробиваем для самолётов и крылатых ракет, движущихся с дозвуковой или околозвуковой скоростью. С рабочими скоростями «Бомарков-B» усреднённо в 3 Маха, они надежно перехватывали цели, имеющие скорости не более 0,8-0,95 Маха. То есть, любой бомбардировщик конца 1950-х, способный нести атомное оружие, и большинство серийных крылатых ракет тех лет могли быть гарантированно перехвачены.

   Но если скорость атакующего носителя атомного оружия составит 2-3 Маха – успешный перехват «Бомарком» станет практически невероятен.

   Если же цель будет двигаться со скоростью порядка километров в секунду, то есть быстрее чем 3 Маха, то ракеты «Бомарк» и вся концепция их применения оказывались полностью бесполезными. Стоящий дороже золота небесный щит Америки превращался в одну огромную дырку от бублика.

   Информация, переданная в Штаты Поповым (АИ), втравила американскую администрацию в создание сверхдорогого, но малоэффективного монстра. (В реальной истории SAGE действительно создавали, система была окончательно развёрнута к 1962 году, только Попов был ни при чём). Переданные Поповым ложные «подробности» о неудачах советской ракетной программы и форсированном строительстве флота бомбардировщиков Ту-95 заставили американцев напрягать все силы, форсируя развёртывание национальной ПВО. Запуск советского спутника вначале шокировал американскую администрацию. Но затем, когда Вернер фон Браун вычислил приблизительную забрасываемую массу советской ракеты, американцы поняли, что бояться особо нечего – Р-5-3 могла нести спутник, но не мощную боеголовку. Развёртывание SAGE ускорилось ещё больше. Космическая гонка теперь шла больше ради престижа.

   Первое отрезвление наступило в августе 1957-го, после сообщения, что в СССР произведён успешный запуск межконтинентальной баллистической ракеты. Но через Попова на Запад ушла информация о том, что боевые части советских ракет разрушаются при входе в атмосферу. Американцы злорадно похихикали и продолжили работу над своими МБР, с которыми тоже было далеко не всё гладко. В действительности, головные части Р-7, после проведённой по указанию Королёва доработки исправно попадали в Камчатку. (АИ)

   В середине 50-х в Швейцарию с мексиканским паспортом был направлен разведчик-нелегал Алексей Шистов (Более известен как Михаил Фёдоров -Они-подставили-Родину). Невысокого роста, смуглый, отлично владеющий французским и испанским, он мог без труда выдавать себя за испанца, француза или латиноамериканца.

   Шистов легализовался в Париже, открыл на берегу Сены портретную фотостудию. В 1957 году он пришёл в американское посольство в Париже и предложил свои услуги. Поначалу он хотел сразу перейти на Запад, но его куратор от ЦРУ Кович убедил его стать двойным агентом. В ЦРУ Шистов получил псевдоним «Экьют».

   «Встречаясь с Ковичем в отеле «Крийон» в Париже, в апреле 1958 г. Шистов сообщил куратору, что СССР планирует космический запуск двух собак.

   29 апреля Кович встретился с Фёдоровым (Шистовым) ещё раз, уже на конспиративной квартире. В ожидании второго завтрака они слушали московское радио. Неожиданно диктор, прервал передачу сообщением о том, что Советы запустили в космос двух собак, которые благополучно опустились на парашюте. Фёдоров захохотал. «Что вы думаете по поводу моей информации?» – спросил он. Кович счёл её прекрасной.» (цитируется по Д. Уайз «Охота на «кротов» В источнике перепутаны даты. В апреле 1958 г собак не запускали. Это мог быть февраль, либо август, запуски на ракете Р-2А или Р-5 /Собаки_в_космосе)

   Шистова также использовали для слива дезинформации. Разумеется, при этом для достоверности ему передавалась и подлинная информация, как в случае с запуском собак. Через него же американцам была передана крайне заинтересовавшая их, но ложная информация о советских патрульных дирижаблях.

   Работа по дезинформации ЦРУ через Попова и Шистова продолжалась и в 1958 году.

   Много внимания в этот период уделялось борьбе с антисоветскими организациями на Западе, в частности, с украинскими националистами. Первоочередным заданием было устранение идейного врага Советской власти, писателя Льва Ребета, и лидера ОУН Степана Бандеры.

   Первым к уничтожению был приговорён Лев Ребет, главный редактор антисоветского журнала «Український самостійник».. Как установила советская разведка, он работал в двух эмигрантских учреждениях в Мюнхене. По описанию внешности, Ребет был среднего роста, крепкого телосложения, с быстрой походкой; он носил очки, а на бритую голову надевал берет.

   Для его устранения в Мюнхен под именем Зигфрида Дрегера был заслан агент КГБ Богдан Николаевич Сташинский. Он поселился в отеле вблизи одного из эмигрантских учреждений, где работал Ребет. (по материалам )

   Он несколько дней рыскал по городу, Ребета он увидел из окна отеля. Сташинский следовал за ним по улицам Мюнхена до редакции эмигрантской газеты «Сучасна Украина» на Карлсплац. Устанавливая маршруты передвижения Ребета, агент несколько дней ходил за ним следом. Однажды в трамвае толпа прижала его к объекту слежки. Сташинскому пришлось сойти на следующей остановке, чтобы Ребет не запомнил его внешность.

   Пока Ребет был на работе, Богдан побывал в его доме, проникнув туда через незапертый черный ход. В конце концов он пришёл к выводу, что Ребета лучше всего ликвидировать в редакции на Карлсплац, старинном кирпичном здании, примыкавшем к средневековым городским воротам.

   Из Москвы в Карлхорст доставили совершенно секретное орудие убийства. Это был алюминиевый цилиндр, двух сантиметров в диаметре и пятнадцать в длину. Он весил менее двухсот граммов. Внутри, в герметично запаянной пластмассовой ампуле, находилась ядовитая жидкость без цвета и запаха. Если на цилиндр нажать, он выстреливал тонкую струю жидкости. Оружие было одноразовым, неперезаряжаемым, после использования его следовало выбросить.

   Московский инструктор-оружейник объяснил Сташинскому, что для надежности струю яда надо направить прямо в лицо Ребету, чтобы тот вдохнул ядовитый аэрозоль. Его пары поднимались вверх, поэтому можно было целиться и на уровне груди. Эффективная дальность устройства была невелика, не более сорока сантиметров, но Сташинскому приказали поднести цилиндр ещё ближе. Ядовитые пары при вдыхании поступали в кровь, вызывая тромбоз артерий головного мозга. Смерть наступала в течение полутора минут. Яд полностью разлагался задолго до вскрытия, не оставляя никаких следов. Название и состав яда Сташинскому не сообщили. Ему рекомендовали держать оружие завернутым в газету и перехватить Ребета, поднимающегося по лестнице. В этом случае удобно будет нацелить цилиндр в лицо Ребета, выстрелить и спускаться по лестнице дальше.

   Сташинскому выдали таблетки, расширяющие артерии и обеспечивающие приток крови, для его собственной безопасности, хотя считалось, что ему достаточно будет отвернуть голову в сторону.

   Оружие было опробовано в лесу на окраине Восточного Берлина, на привязанной к дереву собаке. Она мгновенно повалилась на землю, не издав ни звука, минуты три дёргалась в агонии и затихла.

   В октябре 1957 г. Сташинский вылетел в Мюнхен из берлинского аэропорта Темпельгоф. Оружие он перевозил в чемодане внутри колбасной оболочки. Яда на случай провала ему не выдали. В штабе ему напомнили ещё раз, что ему лучше всего будет выполнить задание и как можно скорее убраться из Мюнхена. Богдан мог полагаться лишь на собственную ловкость и легенду. Связь с центром была предусмотрена с помощью открыток с заранее обусловленными кодовыми фразами.

   12 октября, на третье утро после прибытия в Мюнхен, в 9.30 Сташинский выследил свою цель на выходе из трамвая возле редакции. Сташинский с завернутым в газету цилиндром, уже со спущенным предохранителем, быстрыми шагами опередил Ребета и начал подниматься по винтовой лестнице. На втором этаже, услышав шаги внизу, Богдан повернулся и начал спускаться. Он держался правой стороны, пропуская Ребета слева. Когда Ребет оказался перед ним, на пару ступенек ниже, Сташинский вытянул правую руку вперёд и нажал спуск. Струя попала Ребету в лицо. Не замедляя шаг, Богдан продолжал спускаться. Он слышал звук падения тела, но ушёл, не оборачиваясь. Выйдя на улицу, Богдан пошёл в сторону Кёгльмюльбах-канала. Там он выбросил пустой цилиндр в воду.

   Возвращаясь в отель, Сташинский снова прошёл по Карлсплац. На этот раз он взглянул на место событий. У дверей редакции эмигрантской газеты стояли машины полиции и скорой помощи. Это было достоверное подтверждение его успеха.

   В отеле, не заходя в номер, «Зигфрид Дрегер» немедленно выписался. Он поехал на мюнхенский вокзал, откуда экспрессом добрался до Франкфурта-на-Майне. Во Франкфурте Богдан переночевал в отеле «Интернациональ». Утренним рейсом «British European Airways» он вылетел в Берлин. В Карлхорсте Сташинский представил начальству подробный письменный отчет. Украинская эмигрантская пресса уже сообщила о смерти Льва Ребета «от сердечного приступа». Как оказалось, яд был недостаточно эффективен. Ребет ещё успел подняться на два пролета и умер на руках коллег, однако говорить после отравления он уже не мог.

   За успешное выполнение задания Сташинского наградили ценным подарком – фотоаппаратом «Контакс».

   Акция по уничтожению Бандеры состоялась позже – в 1959 году. Её исполнителем первоначально также планировался Богдан Сташинский, но позже его заменили другим исполнителем (АИ).

   Для руководства КГБ ирония судьбы заключалась в том, что Серову из «документов 2012» было известно, что Сташинский в «той истории» в 1961 году сам стал перебежчиком. Иван Александрович Серов тщательно анализировал по «документам 2012» каждый случай предательства советских агентов, хотя бы те, по которым была достаточно подробная информация, как по Сташинскому или Дмитрию Полякову.

   Результатом этого анализа стал весьма любопытный приказ по Первому Главному Управлению КГБ. Он был, разумеется, секретным и никогда полностью не разглашался. Но позднее стали известны отдельные его положения. Так, резидентам предписывалось относиться к агентам, работающим как под дипломатическим прикрытием, так и на нелегальном положении, как можно внимательнее, одновременно отслеживая их поведение и морально-психологическое состояние. С особым вниманием предписывалось следить за здоровьем и психологическим комфортом членов семей сотрудников.

   Это было сделано не просто так. Одной из причин предательства Полякова в «той истории» была смерть ребёнка, отчасти по вине его непосредственного начальника. Сташинский также бежал на Запад из-за семейных неурядиц, в том числе – также в связи со смертью ребёнка из-за несчастного случая, а также потому, что его жена – немка из Восточного Берлина, не хотела жить в Москве.

   Руководитель Первого Главного Управления Александр Михайлович Сахаровский справедливо заметил Серову:

   – Каждый советский разведчик прежде всего – офицер. Мы должны относиться к офицерам, как к изнеженным институткам?

   – Вы, Александр Михалыч, конечно, правы, но лишь отчасти, – ответил Серов. – Люди работают с колоссальным психологическим напряжением. Семейная трагедия, вроде смерти жены или ребёнка, может и обычного человека выбить из колеи на несколько лет, а то и на всю жизнь, а тут – тем более. При этом такой вот «обиженный» офицер сдаёт врагу всю информацию, которая ему известна, закладывает своих товарищей, сдаёт целые сети наших нелегалов, на построение которых потрачены десятилетия и миллионы. Что, безопасность десятков наших людей не стоит минутного внимания, нескольких тёплых слов со стороны резидента? Тем более, офицер есть офицер, но жёны, тем более грудные дети – они нам ничем не обязаны. Это мы обязаны всячески заботиться об их благополучии. Равнодушие обходится слишком дорого.

   Сахаровский был вынужден согласиться.

   Ещё одной антисоветской организацией, против которой в 50-х – 60-х велась активная работа, был так называемый Народно-трудовой союз российских солидаристов, более известный под аббревиатурой НТС.

   (/Народно-трудовой_союз_российских_солидаристов).

   Эта эмигрантская антисоветская организация ставила своей целью борьбу за «свержение коммунистического строя в России путем национальной революции». Организация была основана в 1930 году, став преемником Союза русской национальной молодёжи (СРНМ). Во время войны НТС сотрудничал с РОА генерала Власова. После войны организация перешла в подчинение ЦРУ и британской разведки СИС.

   «Руководство НТС в лице Поремского, Околовича, Романова, Артемова, Ольгского, Брандта, Редлиха и др. полностью понимает наши требования и пытается со всей честью получить необходимые разведывательные результаты… Вопрос сознательности в НТС — это сложный вопрос, поскольку, хотя большинство его членов и понимает, что финансовая поддержка их организации исходит из какого-то западного источника, они были бы охвачены ужасом, если бы знали, что в качестве цены за эту поддержку их руководство согласилось и находится под полным руководством и контролем со стороны ЦРУ и СИС и вынуждено всю свою т. н. политическую деятельность проводить в ограниченных нами рамках…» (из документов ЦРУ. Протокол от 2 сентября 1955 года) НТС издавал в Западной Германии журналы на русском языке: «Посев», «Грани», газету «За Россию». Эти издания агентами НТС переправлялись диссидентам внутри СССР.

   Помимо заброски агитационной антисоветской литературы, агенты НТС забрасывались в СССР с разведывательными заданиями.

   Первая заброска была произведена в конце апреля 1953 года на Украину, в Винницкую область, в районе станции Казатин. Планировала заброску английская разведка, а технически осуществляли американцы. Добровольцы были набраны из числа курсантов разведшколы ЦРУ под Мюнхеном. Советской контрразведкой были задержаны Александр Маков, Сергей Горбунов, Дмитрий Ремига и Александр Лахно. Через месяц все четверо были расстреляны.

   В июне 1953 года в районе Майкопа с американского самолета были сброшены на парашютах восемь агентов НТС. У каждого при себе были рация, шифровальный блокнот и оружие. Все восемь агентов были задержаны сотрудниками советской госбезопасности. Информация об их заброске была получена советской разведкой от нашего нелегального резидента в Англии Кима Филби.

   Активная работа НТС против Советского Союза не могла оставаться безнаказанной. Советские спецслужбы вели столь же активные ответные действия.

   Осенью 1947 г. с помощью советского агента Е. Ключевской был похищен из Берлина член НТС Ю. А. Трегубов. Летом 1950 года в Рункеле-на-Лане в Западной Германии была сделана неудачная попытка похитить Валентину Константиновну Околович, жену одного из руководителей НТС Г. С. Околовича.

   В июне 1951 года также в Западной Германии были разоблачены три восточногерманских агента, получивших задание похитить теперь уже самого Г. С. Околовича. Последний был вовремя предупрежден друзьями НТС в советской зоне. У агентов был автомобиль, лом и усыпляющие средства. (ИМХО, лишнее. Лом сам по себе – хорошее усыпляющее средство)

   13 января 1954 года гражданским рейсом «Аэрофлота» из Москвы в Вену вылетел капитан госбезопасности Николай Евгеньевич Хохлов с поручением осуществить во Франкфурте-на-Майне убийство Г. С. Околовича. К сожалению, сотрудники КГБ не смогли вовремя получить информацию о предательстве Хохлова. 18 февраля Хохлов явился к Околовичу и, изложив суть дела, передал себя в распоряжение НТС. 22 апреля он продемонстрировал прессе привезенные им орудия убийства. Дело получило весьма нежелательную для советской разведки широкую международную огласку.

   КГБ отыгрался уже 13 апреля 1954 года. На квартире у немецкого агента А. Глезке в Западном Берлине похищен член Совета НТС А. Р. Трушнович. В ходе похищения он задохнулся в багажнике автомобиля. 20 июня 1954 года на своей квартире в Линце (Австрия) был захвачен и в бессознательном состоянии увезен в советскую зону оккупации работник НТС Валерий Треммель. Осенью 1954 года у памятника советским воинам в Западном Берлине схвачен и увезен на территорию ГДР член НТС Георгий Хрулев. В 1955 году на границе с Тюрингией был похищен член НТС Сергей Иванович Попов.

   Перебежчик-нелегал Николай Евгеньевич Хохлов, посланный в со спецзаданием в Западную Германию и перешедший на сторону противника, был выслежен во Франкфурте-на -Майне в конце сентября 1957 года – там проходила ежегодная конференция антикоммунистов, организуемая издательством журнала Народно-Трудового Союза (НТС) «Посев»

   Конференция проходила в ботаническом саду Франкфурта-на-Майне, где есть здание с рестораном «Пальменгартен» и залом для концертов и заседаний. Она продолжалась несколько дней, для участников конференции был запланирован концерт и общение с прессой.

   Хохлов попросил официанта принести стакан грейпфрутового сока, и вернулся со стаканом в концертный зал. Он выпил совсем немного, но ему неожиданно стало плохо. Всё вокруг словно закачалось, зазвенело в ушах, к горлу подступила мутная тошнота.

   Схватившись за спинку кресла впереди себя, Хохлов несколько минут ждал, пока ему станет чуть лучше, затем с трудом вышел на улицу, сел в свой «Фольксваген» и поехал в пансион, в котором остановился. Пансион был совсем близко, поездка заняла каких-то три минуты. Выйдя из машины, он успел её запереть, затем уронил из рук ключи и потерял сознание.

   Лежавший без сознания на тротуаре Хохлов не услышал, как подъехала ещё одна машина. Вышедшие из неё двое подобрали упавшие ключи, открыли машину Хохлова и положили его на пол между передними и задним сиденьями, накрыв брезентом. Один из агентов Коминтерна сел за руль «Фольксвагена». Обе машины отъехали. Ещё один агент, дождавшись сигнала, подтвердившего, что Хохлов под контролем, нажал кнопку радиовзрывателя.

   Красивый, говорят, был ресторан «Пальменгартен». А вот нечего было антисоветскую мразь обслуживать. :)

   Несколько сотен килограммов тротила, заложенных в подвале ресторана, разметали здание, подбросив его обломки на несколько десятков метров вверх. Под обломками «Пальменгартена» погибло несколько сотен лютых врагов Советского Союза, в том числе много антисоветчиков из НТС и большинство работников редакции журнала «Посев». (АИ. В реальной истории – побоялись)

   Хохлова отвезли в лес к югу от города, и там прикопали.

   (АИ. В реальной истории исполнители понадеялись на действие большой дозы радиоактивированного таллия, однако Хохлов выпил слишком мало сока. Отлежавшись на тротуаре, он добрался до пансиона, хозяйка вызвала врача. Предателя отвезли сначала в клинику Франкфуртского университета, затем в американский военный госпиталь. Там сумели определить отравление таллием, предателя откачали.)

   Ответственность за взрыв в тот же день взяла на себя ранее неизвестная палестинская террористическая организация «Чёрный сентябрь» (В действительности основана в 1970 г) Причиной атаки выступивший по радио представитель организации назвал наличие в составе руководства НТС большого количества евреев, как выразился террорист – «естественных врагов арабского народа Палестины».

   Разумеется, на Западе всем было ясно, что за взрывом стоят спецслужбы СССР, но прямых улик не было, а на все голословные обвинения наши представители отвечали на американский манер: «Без комментариев. Нам об этом ничего не известно». Наши политики взяли за образец американскую манеру поведения: если нет неопровержимых доказательств – как можно наглее всё отрицать.

   Конечно, после взрыва и поднятой газетами шумихи советским дипломатам в Западной Германии пришлось нелегко – агенты БНД ходили за ними по пятам, даже не пытаясь скрываться. В Москве и Ленинграде против немецких дипломатических представительств были предприняты аналогичные меры. (АИ)

   Американские дипломаты в СССР тоже попали под такой же прессинг, но особенно доставалось репортёрам тех газет, которые осуществляли давление на СССР через прессу. С ними перестали контактировать все, у кого они обычно получали информацию. Их перестали пускать на пресс-конференции, запретили выезжать из Москвы, установили плотное наружное наблюдение. Если американский репортёр пытался заговорить с кем-то на улице, в магазине, в другом общественном месте – тут же появлялся сотрудник милиции и прерывал разговор. Американцам оставалось лишь читать газету «Правда» (АИ)

   Репортёры не могут работать без общения. Несколько американских газет были вынуждены закрыть свои корпункты в СССР и отозвать репортёров. Другие пошли на контакт с советским посольством в США, чтобы выяснить, в чём проблема. Им мягко намекнули: хотите работать в СССР как прежде – измените тон ваших публикаций.

   Через полгода немцы не выдержали первыми и привели наружное наблюдение за советскими дипломатами к обычному уровню. Кризис постепенно утратил актуальность, его заслонили другие, более свежие новости.

48. Взятые с поличным.

   После спасения от подрыва линкора «Новороссийск» в октябре 1955 года (см. книга 1 гл. 35) нескольким военным НИИ была поставлена задача разработки системы охраны акваторий от проникновения боевых пловцов. Имевшиеся на тот момент гидроакустические средства были примитивны и не обеспечивали должного освещения подводной обстановки.

   Исследования развивались по двум направлениям. Первое, гидроакустическое, привело к созданию системы АСО. Второе, магнитометрическое, упоминалось в полученных документах, но его перспективы были на тот момент неясны.

   Испытания АСО летом 1957 года выявили малую чувствительность гидрофонов советского производства. Дальность обнаружения надводных кораблей была удовлетворительной, что же касалось подводных лодок – система слышала их только при движении на средних ходах, не менее 6 узлов. Время наработки на отказ также оказалось неудовлетворительным. Цели вроде боевых пловцов гидрофоны АСО не слышали вообще.

   При обсуждении ситуации на совещании в Кремле Никита Сергеевич поставил задачу улучшить характеристики используемых гидрофонов. Затем он вдруг на секунду задумался и спросил:

   – Погодите-ка... А если... SOSUS ведь любые лодки слышит, так? И наши и их?

   – По идее – да, – кивнул Калмыков. – Обработка и фильтрация данных должна идти на берегу.

   – А мы можем тайно подключиться к американской системе под водой и снимать с неё данные? – спросил Хрущёв. – Ведь кабели где-то должны выходить на берег? Значит, можно выбрать место, где они лежат не очень глубоко? Найти кабель и подключиться к нему.

   Никита Сергеевич незадолго до совещания читал в «документах 2012» историю о том, как американцы бесконтактно подключались к нашим кабелям связи на Дальнем Востоке, и решил выяснить, можем ли мы отплатить американцам той же монетой.

   Кузнецов и Калмыков переглянулись с таким выражением лиц, будто Хрущёв только что, не проваливаясь, прошёл по воде.

   – Не могу сказать прямо сейчас что-то определённое, – ответил, наконец, Калмыков. – Но выяснить возможность такого подключения можно попробовать. Только понадобится помощь флота...

   – Любую помощь предоставлю, Валерий Дмитриевич, – заверил адмирал Кузнецов.

   – Я всего лишь спросил, – сказал Хрущёв. – Это – вопрос дилетанта. Если не получится – ну, значит, не судьба. Но если получится...

   – Если получится, мы не только сможем проход американских лодок регистрировать, – заметил Кузнецов, – но и в угрожаемый период проводить свои лодки, подавая в систему ложные или искажающие сигналы. Идея очень интересная, Никита Сергеич. Обещать заранее ничего не могу, но исследовательскую работу проведём обязательно.

   – Да даже хотя бы проанализировать работу американской системы, понять во всех деталях, как она работает – это будет очень полезно, – добавил Хрущёв. – Возможно, раздобыть образцы американских гидрофонов.

   Адмирал флота Советского Союза чувствовал себя так, будто только что обнаружил у себя в столе Святой Грааль.

   – Сделаем, Никита Сергеич, – сказал адмирал.

   Разработка магнитометрической системы, напротив, дала неожиданно положительные результаты. Её работа была основана на регистрации локальных изменений магнитного поля, вызванных перемещением ферромагнитной массы, имеющейся у нарушителя, в зоне обнаружения. Нарушителями и объектами обнаружения являлись вооруженные боевые пловцы и подводные диверсанты, движущиеся на ластах или на индивидуальном средстве движения, пересекающие охраняемый мелководный рубеж. Мерой, характеризующей магнитные свойства объекта на расстояниях, превышающих его линейные размеры, являлся магнитный дипольный момент, величина которого в грубом приближении была пропорциональна массе ферромагнитного вещества.

   Чувствительный элемент представлял собой распределенную вдоль охраняемого рубежа совокупность кабелей, образующих индукционную многовитковую петлю, в которой в соответствии с законом электромагнитной индукции при перемещении нарушителя наводится сигнал напряжения. Технически система была даже проще, чем гидроакустическая, она не требовала сложных датчиков вроде гидрофонов, а прибором регистрации мог быть обычный вольтметр, хотя в серийных системах также использовались самописцы.

   Первые образцы системы, получившей название «Нептун», были развёрнуты в гаванях Севастополя, Владивостока, Петропавловска-Камчатского, Клайпеды, Кронштадта, Североморска, и других военно-морских баз. (АИ) Чувствительность системы была очень высокой – на испытаниях приборы реагировали на нож, висящий на поясе боевого пловца.

   Это натолкнуло разработчиков на мысль использовать несколько увеличенный вариант системы для обнаружения подводных лодок. С предложением они вышли на командование флота в лице адмирала Горшкова.

   Главкому постоянно досаждали попытки американских дизельных лодок проникнуть в территориальные воды СССР, обычно вблизи баз советского ВМФ. Сергей Георгиевич дал добро на разработку. Принцип работы системы был уже опробован, поэтому работа шла быстро. Да и предмет обнаружения на этот раз был побольше, чем нож боевого пловца.

   По рекомендации Ивана Александровича Серова первый образец системы «Нептун-Б» развернули вблизи Владивостока. Также была проведена ещё одна перспективная работа. Специализированных противолодочных торпед в нашем флоте на тот момент ещё не было, хотя работа над ними уже велась. Проникающие в территориальные воды подводные лодки в случае их обнаружения, обычно пытались заставить всплыть взрывами глубинных гранат.

   В этот раз поступили иначе. Взяв стандартную морскую акустическую торпеду САЭТ-50М, её доработали для применения с воздуха, в расчёте на сброс с малых высот. Носителем торпеды стал дирижабль. Заряд торпеды был специально уменьшен. Расчёт был не на уничтожение цели, а на лишение её подвижности.

   19 августа 1957 года около 17.00 по местному времени вблизи Владивостока в территориальных водах СССР системой «Нептун-Б» была обнаружена неизвестная подводная лодка .(АИ, в реале её обнаружили из-за ошибки в управлении по глубине, в результате чего часть рубки вышла из воды) Из «документов 2012» Серов знал, что это была американская дизельная лодка «Гаджен» под командованием капитан-лейтенанта Нормана Бессака. (Источник: Шерри Зонтаг Кристофер Дрю История подводного шпионажа против СССР)

   Лодка шла на перископной глубине, выставив над водой перископ и антенну. Вместо того, чтобы загонять лодку противолодочными кораблями под воду, преследовать до полной разрядки батарей и затем вынуждать к всплытию, на этот раз дирижабль сбросил примерно в километре от цели модифицированную акустическую торпеду. САЭТ-50 взяла след.

   Акустик услышал шум высокоскоростных винтов торпеды в воде. Лодка срочно погрузилась, но было поздно. Торпеда взорвалась в районе винтов, полностью обездвижив вражескую субмарину. Американцы были вынуждены всплыть и поднять флаг Соединённых Штатов. Окружив лодку, советские противолодочные корабли предложили им сдаться. Радиосвязь была нарушена мощными помехами, связаться со своей базой в Йокосуке американцы не смогли. (АИ)

   В вопросе ширины территориальных вод на тот момент существовало расхождение во взглядах: Советский Союз заявлял ширину своих территориальных вод 12 морских миль, американцы же признавали только трёхмильную зону. (Современная Конвенция ООН по морскому праву, признающая стандартной шириной территориальных вод 12 миль, была принята лишь в 1982 г и вступила в действие 16 ноября 1994 г). Но тут американцам не удалось опротестовать действия советского Тихоокеанского флота – «Гаджен» подошла к берегу гораздо ближе, чем на три мили. Её координаты были официально зарегистрированы в протоколе задержания, составленном на месте происшествия. Была проведена аэрофотосъемка лодки, задержавших её кораблей и участка берега, по которой также было видно, что лодка находится значительно ближе к берегу, чем допустимо, внутри трёхмильной зоны.

   Американский экипаж был снят с лодки и арестован. Лодку взяли на буксир и привели во Владивосток. О происшествии было немедленно доложено Хрущёву. (АИ)

   Никита Сергеевич связался по экстренной линии с президентом Эйзенхауэром и сообщил ему об имевшем место факте нарушения советской государственной границы американской подводной лодкой. Президент попытался всё отрицать.

   «Господин президент, на этот раз у нас есть неопровержимые доказательства», – попросил передать по телетайпу Хрущёв.

   «Какие?» – пришёл вопрос от Эйзенхауэра.

   «Ваша подводная лодка с экипажем, протокол задержания и аэрофотосъёмка.»

   «Вы захватили нашу подводную лодку?» – спросил президент.

   «Она была принуждена к всплытию в трёхмильной зоне территориальных вод СССР, и окружена нашими противолодочными кораблями», – ответил Хрущёв: «Экипаж лодки спустил флаг».

   В сеансе связи наступила пауза. В этот момент Никита Сергеевич даже пожалел, что связь шла по телетайпу, а не по телефону. Ему очень хотелось услышать, какими словами Айк поминает своих адмиралов, посылающих лодки на разведывательные задания.

   Телетайп снова застучал:

   «Я сожалею о произошедшем инциденте», – написал Эйзенхауэр: «Виновные будут наказаны. Прошу вас проявить милосердие и вернуть подводную лодку и её экипаж в Соединённые Штаты»

   «Советская сторона готова пойти навстречу вашей просьбе», – продиктовал Хрущёв: «Если американская сторона возьмёт на себя официальное обязательство прекратить проникновение подводных лодок в территориальные воды Советского Союза. Если же такого обязательства не будет, экипаж лодки будут судить по статье «Шпионаж»

   «Господин Первый секретарь», – ответил Эйзенхауэр: «Если я дам подобное официальное обязательство в письменном виде, Конгресс разорвёт меня на части. Прошу Вас сейчас поверить слову джентльмена. Как Верховный Главнокомандующий, я отдам письменный приказ по флоту, запрещающий подобные операции, и пришлю вам копию по дипломатическим каналам, но прошу сохранить в тайне факт передачи этого документа.»

   «Согласен», – ответил Хрущёв: «После получения копии документа экипаж и лодка будут переданы официальным представителям американского флота во Владивостоке. При передаче будет присутствовать пресса, но о документе репортёры знать не будут. Но, в случае нарушения нашей с вами тайной договорённости, настоящая переписка и копия приказа будут переданы прессе»

   Эйзенхауэру не оставалось ничего, кроме как согласиться на поставленные условия. Копия приказа была получена через три дня. За это время советские специалисты во Владивостоке облазили американскую лодку от киля до головки перископа, и отвинтили всё, что можно. Секретные коды и шифровальное оборудование американцы успели уничтожить. Советскому флоту досталась новейшая аппаратура подслушивания и современный гидроакустический комплекс, торпеды, аппаратура связи. Впоследствии трофеи очень пригодились советским конструкторам.

   При передаче лодки американцам, представители ВМФ сильно возмущались «кражей аппаратуры», на что командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Валентин Андреевич Чекуров справедливо заметил:

   – Забирайте, что осталось, в следующий раз и этого не получите.

   Главнокомандующий ВМС США адмирал Арли Бёрк (Тот самый, чьим именем названы нынешние эсминцы), был узнал много нового о себе и своих родителях непосредственно от президента. Из Овального кабинета он вышел красным, как из парилки.

   Весной 1957 года, на сессии Координационного Совета ВЭС, Хрущёв сказал Председателю Госсовета КНР Чжоу Эньлаю:

   – Товарищ Чжоу, мне тут передали важную информацию. Недавно в архивах нашли совершенно забытые за давностью лет материалы одной экспедиции ещё царского периода. В них есть сведения, что в Китае, в районе Дацина, по некоторым признакам, может залегать нефть. Какие именно признаки – не спрашивайте, я не геолог. Моё предложение – не послать ли нам с вами совместную экспедицию в этот район? Пусть геологи поищут, пробурят несколько скважин, глядишь, может быть, и найдут?

   Председатель Чжоу предложение Хрущёва с благодарностью поддержал. Летом 1957 года в Дацин отправилась советско-китайская экспедиция. В июле поиски увенчались успехом – на глубине от 1 до 4х км в отложениях мелового и юрского периодов было обнаружено месторождение нефти и природного газа, объёмом по нефти 6,36 млрд. тонн, а по природному газу – 1 трлн. м³

   Нефть в Дацине оказалась не лучшего качества – сернистая и тяжёлая. Она больше подходила для синтеза пластмасс, чем для производства топлива. Поэтому решено было строить на Дацинском месторождении нефтехимические заводы, позже объединившиеся в Дацинский промышленный район-комбинат, где производилась комплексная переработка нефти и попутного газа, было создано производство пластмасс и различных изделий из них.

   Политическое значение совместной советско-китайской разработки Дацинского месторождения было огромным. Китайцы вновь убедились, что СССР – их лучший и главный союзник, «научно-технический локомотив» Экономического Союза. Совместная работа советских и китайских специалистов, налаженная в СССР подготовка инженерных кадров для Китая советскими специалистами заложили прочную основу для сотрудничества на десятилетия вперёд.

   Летом 1957 года в литературном приложении к газете «Комсомольская правда» началась публикация романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» (АИ) В кратком редакционном предисловии главный редактор газеты Алексей Иванович Аджубей особо упомянул, что роман Пастернака номинирован на Западе на Нобелевскую премию, однако произведение весьма неоднозначное, поэтому решение о продолжении публикации было предложено принять самим читателям. То есть, читателям было предложено звонить и писать в редакцию в течение месяца, после чего был произведён подсчёт голосов «за» и «против» продолжения публикации.

   Также в приложении был заявлен небольшой список книг, намеченных для публикации, с краткими, но содержательными аннотациями к ним. Следующей книгой после «Доктора Живаго» стояла «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, а за ней «Страна багровых туч» братьев Стругацких, «Астронавты» Станислава Лема, и «Каллисто» Георгия Мартынова. (Все эти книги были либо изданы в 1957 году, либо написаны к указанному времени, но изданы позже)

   Вначале читательский интерес к роману был велик – как же, Нобелевскую премию за плохую книгу не обещают. Однако после нескольких выпусков литературного приложения последовал шквал читательских откликов, требовавших «кончать печатать эту антисоветскую тягомотину и запустить что-нибудь поинтереснее по списку»

   Расчёт Алексея Ивановича был точен. При невероятном интересе к космической тематике, начавшемся после запуска спутника и выхода фильмов «Дорога к звёздам» и «Тайна двух океанов», роман Пастернака прошёл в Советском Союзе практически незамеченным.

   Тщательно разработанная операция ЦРУ оказалась сорвана. Намеченная на 23 ноября 1957 года публикация романа в миланском издательстве Джанджакомо Фельтринелли была отменена. (АИ) Роман вышел на Западе в 1958 году, в НТСовском издательстве «Посев», что автоматически обрекало его на весьма ограниченную аудиторию. В СССР его пытались распространять в виде самиздатовских перепечаток, но какого-либо интереса роман не вызвал. (Если плод не запретный, то он не сладок)

   Западная пресса, купленная ЦРУ, поначалу пыталась привлечь внимание к роману, однако он так и остался малоизвестным опусом, интерес к которому проявляли, разве что, диссиденты. Репортёры западных газет на одной из пресс-конференций задали вопрос самому Хрущёву: читал ли он роман Пастернака, и что он по этому поводу думает.

   Ответ на этот вопрос у Никиты Сергеевича был подготовлен:

   – Читал. Точнее, начал читать, но не понравилось. Бросил и переключился на «Туманность Андромеды». А вообще, времени мало, некогда читать, слишком много работы.

   25 ноября 1957 г скончался Эрнст Оппенгеймер, владелец алмазодобывающей компании «De Beers», золотодобывающей «Anglo-American» и международного синдиката по продаже алмазов Central Celling Organization, немецкий еврей и известный филантроп. Его бизнес унаследовал сын, известный на тот момент южноафриканский политик, 48-летний Гарри Фредерик Оппенгеймер. Он стал президентом «De Beers» и «Anglo-American».

   Младший Оппенгеймер в 1948-57 гг был популярным в Южно-Африканском Союзе спикером от оппозиции, выступавшим, в частности, по экономическим вопросам. Он также был последовательным противником политики апартеида и сторонником равноправия белого и чёрного населения ЮАС. После смерти отца Гарри Оппенгеймер оказался перед нелёгким выбором – продолжить заниматься политикой, к которой у него была весьма сильная предрасположенность, либо расстаться с политической деятельностью и сосредоточиться на семейном бизнесе. Он говорил: «Если вы возглавляете большую компанию в маленькой стране, вы неизбежно сталкиваетесь с тем, что политика и бизнес тесно переплетаются».

   Похороны отца на некоторое время выбили младшего Оппенгеймера из привычной деловой колеи. Однако он никогда не переставал быть тем, кем он умел быть лучше всего – продавцом алмазов. Казалось, он уже окончательно выбрал свой путь и возглавил семейный бизнес.

   В это время в Южно-Африканском Союзе завершалось создание политической системы апартеида, весьма неоднозначной по сути, но вызывавшей в мире единодушное негодование и порицание, причём как в социалистических, так и в капиталистических странах. В этом вопросе международное сообщество проявляло редкостное единодушие. В то же время ЮАС стремился обрести полную независимость от Великобритании.

   Впервые слово «апартеид» (точнее, «апартхейд», в переводе с языка африкаанс — «раздельность») употребил в своей речи в 1917 году Ян Христиан Смэтс, ставший в 1919 году премьер-министром ЮАС. До и во время второй мировой войны существовал, в основном, т.н. «большой» апартеид, лишавший африканцев («банту» - в терминологии белых жителей страны) политических прав, но не слишком ограничивавший их в повседневной жизни.

   В 1948 году преимущественно бурская Национальная партия (НП) сделала основой своей предвыборной программы политику апартеида. НП с небольшим отрывом выиграла выборы у Объединённой партии Сметса, и сформировала коалиционное правительство вместе с Партией африканеров. Во главе его оказался протестантский священнослужитель Даниэль Франсуа Малан.

   Как известно, к власти нельзя допускать попов, воров и идиотов. Именно Малан начал активно принимать законы, из которых складывалась политика апартеида. Его преемник Иоханнес Стрэйдом продолжил создавать «общество раздельного проживания», пользуясь при этом такими сомнительными методами, как установление парламентского контроля над Верховным Судом, увеличение количества судей Апелляционного Суда, с заполнением новых вакансий своими сторонниками, увеличением количества мест в парламенте вдвое, с передачей большинства из них Национальной партии.

   Во время правления Стрэйдома ЮАС разорвал дипотношения с Советским Союзом.

   В конце 1957 г премьер Стрэйдом был уже тяжело болен и редко появлялся в парламенте (скончался от рака 24 августа 1958 г)

   На одном из благотворительных приёмов в декабре 1957 года Гарри Оппенгеймер заметил незнакомую красивую женщину. Его внимание привлекла не только её внешность. На незнакомке было редкостной красоты колье из бриллиантов.

   Оппенгеймер навёл справки у организаторов приёма. Женщину звали Присцилла Майлс, каких-либо подробностей о ней выяснить не удалось. По его просьбе их представили друг другу, Оппенгеймер завязал обычный, светский, ничего не значащий разговор. Присцилла выглядела заинтересованной. Её фразы не казались пустой светской болтовнёй, в ней чувствовалось не только хорошее образование и манеры, но и природный ум.

   Он был давно и счастливо женат, но красивая и умная женщина, да ещё носящая необычные бриллианты, привлекала его внимание на уровне инстинктов.

   В ходе беседы он поинтересовался происхождением её колье.

   – Угадайте, – Присцилла грациозным движением сняла украшение и протянула ему на ладони. – Посмотрим, такой ли вы специалист, как о вас говорят?

   Это был, хоть и шуточный, но вызов, и Оппенгеймер не мог его не принять.

   – Вы позволите? – Он взял колье и долго, внимательно осматривал бриллианты через лупу. – Гм... На наши непохоже... Конго? Нет, пожалуй, я бы узнал. Такие относительно крупные экземпляры обычно запоминаются... Вещь не выглядит старинной, если только её не переделали из антиквариата...

   – Это было бы варварством, – покачала головой Присцилла. – Насколько я знаю, это вполне современное изделие.

   – Да, судя по многим признакам... Чем-то напоминает индийские украшения, но тоньше и элегантнее... Австралия?

   – Не угадали. Россия.

   – Быть не может! Великолепная работа, – искренне удивился Оппенгеймер. – Камни напоминают южноафриканские, но разница видна, если присмотреться.

   – Говорят, геология Сибири похожа на геологию Южной Африки, – сказала Присцилла. – Хотя я не специалист...

   – Красные – это загадка, – признал Оппенгеймер. – Они не идут на контакт, играют по своим правилам. Хотел бы я познакомиться с их алмазной индустрией поближе.

   – В самом деле? Один мой знакомый знает кое-кого, кто мог бы вами заинтересоваться.

   Оппенгеймер был откровенно задет и, одновременно, заинтригован. Обычно это он интересовался кем-либо, а тут «могли заинтересоваться» им самим.

   – И кто же это? – в его голосе прозвучал неприкрытый скепсис.

   – Я не могу вам сказать, – покачала головой Присцилла. – Но если вы заинтересованы... – её фраза повисла в воздухе, завлекая своей недосказанностью. – Вам позвонят...

   Ему позвонили через два дня. Неизвестный передал Оппенгеймеру «привет от мисс Майлс».

   – Если вы заинтересованы в сибирских алмазах, мы могли бы встретиться и обсудить детали.

   Они встретились тем же вечером, в небольшом кафе, где Оппенгеймер до того никогда не бывал. Незнакомец представился как «мистер Смит», по выговору он напоминал родезийца.

   – Кого вы представляете? – прямо спросил Оппенгеймер.

   – Так же, как и вы – себя, – усмехнулся Смит.

   – Я представляю не только себя, но и «De Beers», прежде всего.

   – Моя компания выполняла контракты для правительств Египта и Иордании, – Смит говорил вполголоса. – «Southern Cross». Там мне приходилось встречаться с русскими советниками. Некоторые контакты у меня остались.

   – Гм... Допустим... – в Оппенгеймере боролись недоверие и любопытство. – Почему я должен вам верить?

   – Можете не верить, – Смит выразительно пожал плечами, – Но если хотите выйти напрямую на руководство красных... Можете, конечно, попробовать пойти официальным путём. Лет через шесть вам, возможно, ответят. Отказом.

   – На какой уровень руководства?

   – Этого я не знаю, но, подозреваю, что самый высокий.

   – Военное руководство? Чем оно мне поможет?

   – Нет, политическое.

   Во время второй мировой войны Гарри Оппенгеймер служил офицером разведки в Ливии. В этот момент он почувствовал уже было забытое дыхание прошлого. «Воистину, из разведки уходят только ногами вперёд», – подумал он.

   – Когда?

   – Не знаю. Ждите. Канал связи нерегулярный. Будьте готовы вылететь немедленно.

   – В Европу?

   – Нет. В Дели.

   Приглашение пришло через неделю. После долгого полёта над Индийским океаном Оппенгеймер чувствовал себя уставшим. В Дели его встретил сотрудник советского посольства и вручил билеты на самолёт Аэрофлота. Встречающий скептически окинул взглядом безукоризненный деловой костюм Оппенгеймера.

   – Сэр, вы летите в Россию. Там сейчас очень холодно, – советский дипломат подозвал индуса-носильщика, ожидавшего неподалёку. Индус принёс большую мягкую сумку.

   – Возьмите, сэр. Это – тёплая одежда. В багаж не сдавайте, возьмите с собой в салон и наденьте перед выходом из самолёта. Выходить придётся на лётное поле, в Новосибирске сейчас минус тридцать.

   – По Фаренгейту? – уточнил Оппенгеймер.

   – По Цельсию, но для минусовых температур разница невелика. (сравнительная шкала и онлайн-калькулятор для перевода из градусов Фаренгейта в градусы Цельсия )

   – А виза? – спросил он.

   – Вы действительно хотите иметь советскую визу в южноафриканском паспорте? – улыбнулся встретивший его третий секретарь советского посольства. – Мы беспокоимся о своих возможных партнёрах. Зачем вам лишние вопросы дома?

   Советский самолёт оказался неожиданно комфортабельным, сервис был вполне на уровне мировых стандартов. Ту-104 в считанные часы перемахнул Гималаи и приземлился в заснеженном Новосибирске.

   Перед выходом Оппенгеймер открыл русскую сумку. Внутри был лёгкий полушубок из искусственного меха, тёплые сапоги и роскошная бобровая шапка. Сверху лежала открытка с надписью по-английски: «Это – подарок. В Советском Союзе холодная зима, но тёплое гостеприимство». Он оделся, с благодарностью помянув предусмотрительность принимающей стороны.

   Его встретили молодые интеллигентные люди в штатском, сразу отделив от остальных пассажиров. Таможенного досмотра не было. Оппенгеймера провели через боковой выход аэровокзала. Переводчик пояснил, что они сразу летят в Мирный.

   – Что это – Мирный?

   – Посёлок возле алмазного карьера «Мир», в Якутии. (статус города Мирный получил в 1959 г)

   Ещё через несколько часов он вышел из самолёта, окунувшись в белый вихрь пронизывающей метели. Оппенгеймер оглянулся, всерьёз опасаясь, что из тьмы на него вот-вот выйдет белый медведь. Посёлок был застроен двухэтажными деревянными домами. Тарахтящий вездеход, напоминающий армейский джип, отвез прибывших в гостиницу.

   Пролетев без малого полмира, вымотавшийся насмерть миллиардер сразу отключился, даже не обратив внимания на интерьер.

   На следующий день ему показали карьер и обогатительную фабрику. В целом всё было похоже на его собственные фабрики в Южной Африке. «Страшные коммунисты» оказались вежливыми, вполне приветливыми и даже предупредительными людьми. Они, казалось, не обращали внимания на более чем спартанские бытовые условия, от которых у южноафриканца волосы вставали дыбом. Работа и безопасность на фабрике была организована на высоком уровне, охрана тщательно обыскивала всех на выходе.

   Сибирские алмазы были хороши. Оппенгеймер спросил переводчика:

   – С кем можно обсудить возможность сотрудничества?

   – В Москве, – ответ переводчика был короче, чем его аккуратная стрижка.

   Стремительный Ту-104 доставил гостя в Москву. У трапа его встретил водитель чёрного лимузина, напоминавшего большие американские модели, но этот был явно советского производства. По дороге Оппенгеймер с интересом разглядывал заснеженные улицы, спешащих людей, незнакомую архитектуру. Он с удивлением увидел через лобовое стекло красную зубчатую стену и высокие башни. Машина, задержавшись на КПП, въехала во внутренний двор Кремля. Переводчик распахнул перед ним дверцу:

   – Вас ждут.

   Долгое путешествие по высоким коридорам Кремля завершилось возле вполне обычной двери на третьем этаже. Секретарь в приёмной предложил «на минутку присесть», доложил о госте, и тут же пригласил войти. Оппенгеймер вошёл в кабинет... и замер от удивления. Навстречу ему с приветливой улыбкой поднялся из кожаного кресла «главный коммунист планеты», выговорить полное имя которого могли лишь избранные англосаксы. Не говоря уж о том, чтобы написать.

   Разговор с самого начала шёл о совершенно конкретных вещах. Оппенгеймер поблагодарил за любезное приглашение и невероятно интересную экскурсию, выразил надежду на сотрудничество. Желание подгрести под СSO сибирские алмазы было велико.

   – Мы тоже весьма заинтересованы в сотрудничестве с Южной Африкой, – неожиданно для него ответил Хрущёв. – И отнюдь не только в отношении алмазов. Мы могли бы сотрудничать по очень многим направлениям, но вот политика вашего правительства этому очень сильно препятствует.

   – Совершенно с вами согласен, – Оппенгеймер сокрушённо развёл руками. – Но что я могу сделать в этом отношении? Национальная партия победила на выборах и подмяла под себя все структуры власти. Я – простой бизнесмен...

   – Мистер Оппенгеймер, вы как раз тот политик, который необходим Южноафриканскому Союзу, чтобы обрести подлинную независимость и прорвать блокаду международной изоляции, – вдруг заявил Никита Сергеевич. – Как вы посмотрите на предложение стать премьер-министром Южной Африки?

   – Я??? Премьером? – изумился Оппенгеймер.

   – Вы, вы, – улыбнулся Хрущёв. – Мне докладывали, что вы – давний и последовательный противник политики апартеида. Именно такой политик мог бы, придя к власти, постепенно подготовить общество к демонтажу системы апартеида.

   – Но я... господин Первый секретарь, я недавно вступил в права наследства, мне необходимо управлять семейным бизнесом!

   – Я более чем уверен, что у вас получится совмещать и то и другое.

   – Эта задача сложнее, чем вам кажется. Национальная партия победила на выборах уже два раза подряд, пусть и с небольшим перевесом, – сказал Оппенгеймер. – Их поддерживают большинство африканеров, потому что считают, что Национальная партия приведёт страну к независимости от Британской короны. А апартхейд – лишь несущественное естественное приложение к политике Национальной партии. (Оппенгеймер произносит этот термин именно так, как произносят африканеры)

   – Из-за этого «несущественного приложения» ваша страна уже оказалась в международной изоляции, – заметил Хрущёв. – Советский Союз тоже был до недавнего времени в экономической блокаде, это очень плохо для экономики, не мне вам объяснять.

   – Да, но... простите, я не понимаю... Мы разорвали отношения с Советским Союзом из-за коммунизма, и вы, коммунисты, пытаетесь теперь помочь нам выбраться из изоляции? – Оппенгеймер был озадачен.

   – Да. Потому что полноценное сотрудничество по многим областям было бы выгодно и нам и вам, – ответил Никита Сергеевич.

   – Допустим... Но как это сделать?

   – Прежде всего, вам необходимо вернуться в политику, – сказал Хрущёв. – И не покидать политическую сцену ни в коем случае. Контакты с коммунистами имеет смысл сохранять в тайне – ваша страна ещё не готова видеть премьером или президентом человека, который хотя бы контактирует с Советским Союзом.

   – Далее. Премьер Стрэйдом тяжело болен. У него рак, и он долго не протянет. Необходимо не допустить прихода к власти Хендрика Фервурда (/Фервурд,_Хендрик)

   – Это точно. Фервурд – настоящий архитектор апартхейда, – подтвердил Оппенгеймер. – Но, помимо его есть и другие политики, которые поддерживают идею апартхейда. Их много. Как можно не допустить их к власти?

   – Есть много способов добиться успеха. Возможно, от вас потребуется информация. Например, список политиков, поддерживающих апартеид. Предоставьте этот вопрос специалистам.

   – Гм... Вашим специалистам? – уточнил южноафриканец.

   – Я этого не говорил. Итак, вы согласны?

   – Да, чёрт подери! Но что я с этого буду иметь? Сибирские алмазы?

   – Возможно. Скажем так – не исключено. Однозначно – не все, и – не сразу. Это будет зависеть от развития ситуации, – подчеркнул Хрущёв. – Однако, у наших стран и помимо алмазов есть множество сфер для сотрудничества. Оно будет выгодно для нас в любом случае.

   – Господин Первый секретарь, но мой бизнес – это алмазы и золото!

   – Так диверсифицируйте ваш бизнес. Не надо замыкаться только на алмазах и золоте. Например, производство военной техники весьма прибыльно, – посоветовал Никита Сергеевич. – Тем более, находясь на государственном посту, вы всегда будете одним из первых знать, во что надо вкладывать деньги в настоящий момент

   – Гм! А в этом есть резон... Ну, что ж, господин Первый секретарь... Считайте, что мы договорились.

   – Вот и хорошо. И не забудьте – этого разговора никогда не было...

   Когда Оппенгеймер покинул кабинет, дверь, ведущая в зал заседаний Президиума ЦК открылась, и появился улыбающийся Иван Александрович Серов.

   – Ну, что скажешь? – обеспокоенно спросил Хрущёв.

   – Ну чё... для первой вербовки нормально, – ухмыльнулся председатель КГБ. – Лет через 10-15 мог бы классным вербовщиком стать...

   – Лет через 10-15 меня уже съедят черви, – вздохнул Никита Сергеевич.

   – Да ладно, не рефлексируй. Ты только не воображай, что после одного разговора с Оппенгеймером ЮАС упадёт к нам в руки как то яблоко Ньютону на голову, – предупредил Иван Александрович. – В ЮАС уйма этих буров, и они все упёртые, что твои ослы. Так что отменить апартеид с понедельника не получится. Для того, чтобы Оппенгеймер стал президентом или премьером, надо как минимум зачистить Хендрика Фервурда, Балтазара Форстера и Питера Боту. А в полицейском государстве, населённом одержимыми фанатиками-антикоммунистами это будет ой как непросто. В общем, готовься к долгой тайной битве за советскую Южную Африку. До последнего упёртого африканера.

   – Ты только скажи, мы действительно этому упырю сибирские алмазы на продажу сдадим? – обеспокоенно уточнил Серов.

   – Ага, щаз! – рассмеялся Хрущёв. – А потом еще догоним и в каждый карман по совковой лопате насыплем. Сибирские алмазы для Оппенгеймера – что морковка у ослика перед носом. Единственное, чем можно его завлечь. Мне надо, чтобы он стал альтернативой для общества, отжал от власти Национальную партию. А когда процесс пойдёт, его можно и в расход пустить, там африканцы сами поднимутся, уже не остановишь. Важнее будет их придержать, чтобы они в процессе обретения независимости не поломали то, что уже построено.

   В конце 1957 года Иван Александрович Серов вышел на Никиту Сергеевича с несколько неожиданным предложением разделить Комитет Государственной Безопасности на несколько организаций, подотчётных исключительно ЦК КПСС, а отдельные из них он предлагал сделать подотчётными только Президиуму ЦК.

   Своё предложение он мотивировал желанием сосредоточить усилия только на профильной деятельности, сняв с Комитета и передав в ведение МВД СССР некоторые задачи.

   В частности, Серов предлагал оставить в сфере ответственности КГБ СССР: Первое и Второе Главные управления (разведка и контрразведка), Третье Главное управление КГБ СССР (военная контрразведка) Пятое управление (идеологическая контрразведка), Шестое управление (экономическая контрразведка и промышленная безопасность), Седьмое управление (наружное наблюдение и охрана дипломатического корпуса) – в нём основными подразделениями были 7-й отдел (материально-техническое обеспечение средствами наружного наблюдения: автомобили, телекамеры, фотоаппаратура, магнитофоны, зеркала), 10-й отдел (наблюдение за общественными местами, посещаемыми иностранцами: парками, музеями, театрами, магазинами, вокзалами, аэропортами), 11-й отдел (снабжение аксессуарами, необходимыми для ведения слежки: париками, одеждой, гримом), Восьмое Главное управление КГБ СССР (шифровальная служба), Оперативно-техническое управление (ОТУ) КГБ СССР, в котором числились Центральный НИИ специальных исследований, и Центральный НИИ специальной техники (советский аналог отдела «Q» из фильмов о Джеймсе Бонде). Это управление занималось, изготовлением документов для оперативных целей, экспертизой почерков и документов, радиоконтрразведкой, изготовлением опертехники.

   Серов также считал необходимым сохранить в составе КГБ СССР Представительство КГБ СССР в ГДР, имевшее статус отдельного Управления в связи с особой важностью стоящих перед ним задач.

   За КГБ СССР оставался также Институт изучения исторических последовательностей, под этой легендой скрывалось находившееся пока в состоянии формирования 20-е Главное Управление, о существовании которого знали лишь его сотрудники и несколько человек, имевших допуск с красным грифом «ТАЙНА».Это было Главное Управление Темпоральной Безопасности, куда входила и «группа информации» (АИ)

   Помимо перечисленных Управлений, Иван Александрович предложил создать Информационно-Аналитическое Управление (В реальной истории было создано лишь в 1989 году, затем в связи с известными событиями было переформировано), а также силовые структуры – группы «А» и «В» внутри Седьмого Управления, получившие позже собственные наименования «Альфа» и «Вымпел», а также Бюро связи КГБ СССР с издательствами и органами массовой информации («Пресс-бюро КГБ»). При этом «Альфа» и «Вымпел» подчинялись напрямую Председателю КГБ и Первому Секретарю ЦК КПСС. (Так было в рельной истории)

   Для концентрации усилий на вышеперечисленных задачах, Иван Александрович предложил вывести из состава КГБ СССР и сделать отдельными службами следующие Управления:

   Четвертое управление КГБ СССР (обеспечение государственной безопасности на транспорте) передавалось отдельной службой в состав МВД СССР.

   Девятое управление КГБ СССР (охрана руководителей ЦК КПСС и Правительства СССР), Десятое управление (Управление Коменданта Московского Кремля), выделяемое из Девятого управления Пятнадцатое управление (строительство и эксплуатация «резервных объектов» – бункеров для руководства страной на случай ядерной войны, в реальной истории выделено из 9 управления приказом КГБ № 0020 от 13 марта 1969 года), Управление правительственной связи (УПС, В реальной истории создано приказом КГБ СССР № 0019 от 13 марта 1969 года на базе Отдела правительственной связи) и выделяемое из Восьмого управления Шестнадцатое управление – электронная разведка, радиоперехват и дешифровка (В реальной истории выделено 21 июня 1973 года из Восьмого управления Приказом КГБ СССР № 0056 от 21 июня 1973 года) должны были образовать аналог Секретной Службы при президенте США, объединённой с АНБ, подчиняющийся лично Первому секретарю ЦК КПСС.

   Также из структуры КГБ СССР выводилось в отдельную службу Главное управление пограничных войск, (оно составляло примерно половину всего списочного состава КГБ СССР)

   Ознакомившись с предложенной Серовым структурой, а также со справочником из «документов 2012», по которому эта структура создавалась (Клим Дегтярёв «Энциклопедия спецслужб»), Хрущёв предложения Ивана Александровича в целом поддержал, хотя и традиционно попенял ему на «большие аппетиты».

   – Аналитику создавать так или иначе надо, – ответил Серов. – Я поездил по всяким КБ и НИИ, такого насмотрелся... Ценнейшая информация, в частности, вывезенная из Германии после войны, в некоторых конторах валяется мёртвым грузом, иногда даже на улице. А ведь за неё солдатской кровью заплачено! Те же шифровки... да, читаем дипломатическую почту, военные шифры, но ведь потом всё это в шкаф ложится! А у американцев каждое сообщение через компьютеры прогоняется, на предмет поиска совпадений... ну, или будет прогоняться, когда базы данных появятся.

   (В годовом отчете КГБ, адресованном Никите Хрущеву и датированном началом 1961 года, говорится, что в 1960 году Восьмое управление КГБ расшифровало 209 тысяч дипломатических телеграмм, посланных представителями 51 государства. Не менее 133 200 перехваченных телеграмм были переданы в Центральный Комитет (несомненно, главным образом в международный отдел ЦК). К 1967 году КГБ мог раскрыть 152 шифра, использовавшихся 72 странами. По оценкам отдельных западных экспертов, Москва частично или полностью могла читать дипломатическую переписку примерно семидесяти стран мира. см. Клим Дегтярёв «Энциклопедия спецслужб»)

   – Это ты всё верно говоришь, – согласился Никита Сергеевич.

   – Я ещё поговорил с Шалиным, – сказал Серов. – Ему тоже надо будет создать у себя Информационно-аналитическое управление ГРУ. В КГБ будут аналитики по политическим вопросам, а в ГРУ – по военным, это два несколько разных направления, смешивать их не следует.

   – Вот это тоже дело, – одобрил Хрущёв. – Только информация должна быть достоверной. Чтобы не писали в отчётах то, что от них хотят услышать в Генштабе и Министерстве обороны.

   – А вот для этого очень полезно будет завести, помимо аналитических управлений в составе КГБ и ГРУ, ещё одно аналитическое учреждение, аналог того, что в Штатах именуется RAND Corporation, – сказал Серов. – Хотя считается, (на 1950-е годы) что «РЭНД» создана для конструирования самолётов, ракетной техники и спутников, в ближайшем будущем она начнёт заниматься компьютерами, а затем и разработкой и выявлением новых методов анализа стратегических проблем и новых стратегических концепций. Причём применительно к системному подходу надо отметить основополагающую разницу советского и американского системного анализа.

   – То есть? – уточнил Никита Сергеевич.

   – Элементарно, – пояснил Серов. – Советский системный подход, если судить по «документам 2012», мало занимался проблемами именно военного системного анализа, теми возможностями, что он открывает для противодействия двух и более систем. Советская школа системного анализа в «той истории» больше всего внимания уделяла вопросам устройства системы, ее целостности, управления, принятия решений... Абсолютное большинство научных работ начиналось с простых положений: есть некая система, далее объясняется, что это такое. Её окружает внешняя среда – идёт объяснение, что это такое, а теперь… И дальше следует объяснение какого-то частного вопроса, исходя из общих закономерностей системы.

   – Хочешь сказать, что у американцев иначе?

   – Именно! Русско-германская школа, как в прошлом, так и сейчас, стремится к раскрытию факта, выявлению его причинно-следственных связей, его позитивных и негативных сторон, структурных особенностей.

   – В Англии и Америке иной стиль мышления. Они сильнее в многостороннем анализе, сильнее в синтезе. Но главное – «советский подход направлен на выяснение и разрядку проблемы внутри своей системы, а американский — на выявление проблемы внутри и вокруг чужой системы, и доведении этой чужой системы до катастрофы» (Определение из книги Шевякина Александра Петровича «Разгром советской державы. От «оттепели» до «перестройки»)

   – Пока советские доктора философских наук объясняли, как устроен мир с точки зрения системного подхода, – сказал Серов, – Американские доктора математических наук думали, как этот мир переделать, чтобы при наименьших затратах извлечь из этой переделки наибольшую экономическую, финансовую и геополитическую выгоду.

   – Гм!... – Хрущёв задумался. – С таким системным подходом мы однозначно проиграем.

   – И поэтому наш системный подход придётся менять, – подтвердил Серов. – Наши аналитики в нашем аналоге «РЭНД» должны будут научиться мыслить так же, как англосаксы. Отчасти у нас уже начало получаться, но чтобы противостоять такой интеллектуальной мощи, как «РЭНД», нам надо противопоставить ей аналогичную научную структуру.

   – Причём, это должен быть не ещё один номерной НИИ, где сотни научных сотрудников целыми днями ковыряют в носу и пишут отчёты, которые никто не читает. Нет. Им надо ставить абсолютно конкретные задачи, и требовать с них конкретного решения, причём в разумные сроки.

   – Я бы рекомендовал поставить руководителями отделов этой структуры работников спецслужб, как КГБ, так и ГРУ, – сказал Серов. – У нас есть опытнейшие сотрудники, которые уже не работают за рубежом, но как аналитики приносят огромную пользу. Есть товарищи с Запада, такие, как Дональд Маклин, например. Использовать их в оперативной работе уже нельзя, но как аналитики они будут очень востребованы.

   – Годится, – одобрил Никита Сергеевич. – Займитесь с Шалиным совместно формированием такой структуры. И по остальным своим предложениям проект Постановления подготовь. Шалин тоже пусть подготовит проект приказа по Министерству обороны, относительно создания в структуре ГРУ Информационно-Аналитического управления. Жукова я беру на себя, Президиум – тоже.

   Постановление «О реорганизации Комитета Государственной Безопасности СССР» вступило в силу с 1 января 1958 года (АИ). С того же дня началось создание Информационно-Аналитического управления в составе ГРУ Генштаба.

   Также была создана очень непростая и засекреченная организация, получившая не слишком понятное открытое название «Лаборатория Систем Управления Разработками Систем» (ЛАСУРС, в реальной истории существовала в 1967-1970 гг. в составе Научно-исследовательского сектора Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина, / ) В «этой истории» её сфера деятельности была существенно шире. Постепенно она и превратилась в советский аналог «RAND Corporation», где, помимо решения чисто прикладных технических задач, на строго научной основе решались системные вопросы противостояния социализма и капитализма.

49. С Новым Годом, страна!

   11 сентября 1957 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Об упорядочении дела присвоения имён государственных и общественных деятелей краям, областям, районам, а также городам и другим населенным пунктам, предприятиям, колхозам и организациям». Столь длинное название, скрупулёзно перечислявшее всё, что можно переименовать в свою честь, по мысли Хрущёва, перекрывало все возможные лазейки.

   Эпидемия переименований началась в 1918 году. Вначале улицы, площади и целы города называли именами революционеров – от Спартака до Маркса и Бакунина. Затем, когда покойные революционеры кончились – взялись за здравствующих героев революции. То и дело появлялись города и поселки Ленински, Троцки, Сталински, Калинины, Молотовы и Молотовски, Кировы и Кировски. В руководстве страны возникло нечто вроде «соцсоревнования», кому удастся назвать своим именем больше областей, городов, заводов, совхозов или колхозов.

   Что касалось улиц – Никита Сергеевич согласился, что лучше назвать улицу именем покойного писателя или композитора, тем более – именем революционера, чем сохранять «исторические», ничем не примечательные названия вроде «Болотная», «Мыльная» и т. п. Но называть города именами ещё живых партийных деятелей посчитал излишним. Областному центру Молотову вернули старое название Пермь, а недавно построенному Молотовску дали имя Северодвинск.

   28 сентября 1957 года к Хрущёву на крымскую дачу в Ливадии уже во второй раз приехала Элеонора Рузвельт, вдова самого популярного в нашей стране американского президента. Впервые она побывала здесь в 1956 году. Она подарила Никите Сергеевичу два тома собственных воспоминаний, со своим автографом. Книги были на английском, потому сам Хрущёв их так и не прочёл. Зато их предельно внимательно, делая карандашные пометки, проштудировала Нина Петровна, хорошо знавшая английский.

   Сентябрь в Ливадии – бархатный сезон. Уже не жарко, но при хорошей погоде можно купаться. (А вот под Евпаторией в сентябре 1985-го был дождь и +14)

   Пляж, летом обычно переполненный, на этот раз был наполовину пуст. Народ толпился немного повыше пляжа, там стоял пивной ларёк-контейнер и вокруг него – столики пляжного кафе.

   Вдоль берега, рыча мотором, периодически проносился катер – отдыхающие катались на водных лыжах. На песке, метрах в трёх от полосы прибоя, расположились две пары курортников, видимо, познакомившиеся тут же только что. Женщины листали свежий номер газеты «Современная мода» – приложение к «Комсомольской правде», пользовавшееся бешеным успехом, так как там публиковались выкройки моделей одежды, в том числе – из последних коллекций западных модельеров.

   Откуда брались эти выкройки – никто толком не знал. Ходили невнятные слухи, что якобы КГБ через своих агентов закупает модели одежды, получившие призы на выставках, а в Союзе их распарывают и снимают выкройки. Когда человек здравомыслящий спрашивал, зачем разведка будет заниматься такой дурью, собеседники молча пожимали плечами.

   Реально всё было проще – газета заключила прямой договор с известным итальянским дизайнером Джулианой Бенеттон.

   Мужчины взяли по кружке пива и вели неторопливую беседу:

   – Народу, смотрю, совсем немного. В прошлом году здесь в октябре больше было – не протолкнуться.

   – Так многие в Югославии нынче отдыхают. С конца весны туда ежедневно рейсы дирижаблей с Москвы, с Ленинграда, из Киева, Харькова, Петрозаводска, Воркуты. Со следующего года, говорят, в Египет рейсы будут. О, смотри, ещё один поплыл.

   – «Киров» рейсовый, Воркута-Белград, – посмотрев на часы, ответил первый собеседник. – Ну, будем! – он отхлебнул пива. – Надо будет в профкоме узнать – путёвки на Красное море всем давать будут, или только передовикам производства?

   – Да опять первые года три только передовикам, известное дело.

   – Ну, не скажи, Андрюха, «Ситроены» ID с этого года в свободной продаже. Передовикам DS-ы остались.

   – Дык, то-то и оно. Где та свободная продажа, если очередь по записи – год!

   – Да погоди, это МЗМА только-только на второй подмосковной площадке конвейер запустил, а ведь в будущем году третью площадку запустим, в 59-м четвёртую обещают. А ведь завод не только «Ситроены» собирает, они ещё и «Москвичи» делают, и, кстати, заметно дешевле «Ситроена». Я вот на «Москвиче» езжу – и нет проблем. Подвеска на нём уже гидравлическая, как у «Ситроена» стоит.

   – Ты на МЗМА, что ли, работаешь?

   – Не, я там строителем, цеха строим. Короче, третья площадка будет вдвое больше второй, там уже не четыре нитки конвейера, а восемь. Прикинь, каждые две-три минуты по восемь новеньких ID сходить будут.

   – Блин, кто о чём, а мужики всё о работе, да о машинах, – одна из женщин, оторвавшись от журнала, со смешком «поддела» мужа и его нового знакомого.

   – Не, ну а чё? Мы можем и о женщинах поговорить! Тем более, есть о ком.

   – Я те поговорю о женщинах, кобель ты этакий!

   – Не, а ты сама-то, мальчик, что ли? Вот о вас и поговорим.

   Все четверо расхохотались. За смехом они не обратили внимания на резиновую лодку, приставшую к берегу. Из неё выбрался толстый пожилой мужичок, невысокого росточка, в тёмно-синих «семейных» сатиновых трусах, лысый, с торчащими ушами. Ещё двое мужчин остались в лодке.

   – Иван Михалыч, да идите сюда, что вы как неродной, – окликнул мужичок. – Лодку-то вытащите на берег, не уплывёт она.

   Услышав голос почти у себя над головами, отдыхающие посмотрели вверх:

   – Етить твою мать, Василий! Это ж... Хрущёв! Никита Сергеич, здравствуйте!

   – Здравствуйте, товарищи! – ответил Первый секретарь. – Как отдыхается?

   – Здравствуйте – откликнулся нестройный хор удивлённых голосов.

   – Замечательно отдыхается, Никита Сергеич! – не растерялся Василий. –Не хотите ли присоединиться? Зина, подвинься маленько! Садитесь пожалуйста, а я сейчас за пивком сгоняю, – предложил он.

   – Гм... А дамы не возражают?

   – Нет, нет, не возражаем! Садитесь пожалуйста, Никита Сергеич! Вы тоже в отпуске?

   – Да, вот, плавали на лодке, Иван Михалыч предложил пива выпить. Вот знакомьтесь, Столяров Иван Михалыч, а это – Пётр, охраняют они меня, чтоб супостаты не украли, – Хрущёв, посмеиваясь, представил своих сопровождающих.

   – Василий, строитель, третью площадку МЗМА строим, Андрей, слесарь МТС, Зина, жена моя, парикмахер, Лена, Андрюхина жена... – он замялся, ещё не зная, где работает жена нового знакомого.

   – Оператор гидропоники в теплице, – подсказала Лена.

   – Вась, так ты за пивом собрался? – напомнила Зина. – Нам с Леной мороженого возьми.

   – Товарищи, нам как-то неудобно даже, влезли тут, напросились... – сказал Никита Сергеевич.

   – Да какое там неудобно, Никита Сергеич! Это когда ещё удастся вот так, запросто, с Первым секретарём ЦК поговорить!

   – Тогда вот что, пойдёмте лучше в кафе за столиками посидим, – предложил Хрущёв. – Распивать пиво на пляже запрещено, а нарушать закон не позволено никому, даже Первому секретарю ЦК.

   Всей компанией поднялись с пляжа в кафе. Разговор продолжился там. Лодку Пётр забрал с собой и положил на виду, возле кафе.

   Хрущёв расспрашивал новых знакомых о жизни, о работе, о жилье. Особенно его заинтересовала работа Лены.

   – В теплицах новых я толком ещё не был, – пояснил он, – только проекты видел, когда обсуждали. Потому мне очень интересно непосредственно с работающим там человеком поговорить. Теплица большая у вас?

   – Не маленькая, три этажа по пятьсот квадратных метров, да ещё и ферма на первом этаже, теплица ступенчатая.

   – А что выращиваете?

   – Огурцы, помидоры, перец сладкий, с будущего года фрукты будем выращивать – мандарины, бананы... – перечисляла Лена.

   – Ого, даже бананы?

   – Так не из Гватемалы же их возить, они золотые получатся! Из Индии подешевле, но тоже дорого, а если у нас в теплицах растить – в несколько раз дешевле выходит. Мы ещё манго хотели попробовать вырастить, но пока не знаем, как оно растёт.

   –Вот это да! – Хрущёв был впечатлён. –А вы эти фрукты-овощи только для своего района выращиваете, или и по госпоставкам ими рассчитываетесь?

   – И район снабжаем, и на госпоставки остаётся.

   – Молодцы! – похвалил Хрущёв. –А вы, Андрей, вы ведь в МТС, так?

   –Ну да, слесарем я... – Андрей немного замялся.

   – Платят как, хватает? – спросил Никита Сергеевич.

   – Да не жалуюсь... особенно как авторемонтом занялись дополнительно, так и нормально вообще стало. Говорят, это вас благодарить надо, так?

   – Вообще-то решение Президиум ЦК и Совет Министров принимали, – ответил Хрущёв.

   – Так предложение-то ваше было, Никита Сергеич, так ведь? – спросил подошедший с пивом и мороженым Василий.

   Шедший следом охранник Пётр передал по кружке пива Хрущёву и Столярову, и поставил на столик разноцветные картонные тарелки с солёными сухариками и воблой.

   – Вопрос об МТС ставил академик Румянцев, – ответил Хрущёв, – но он предлагал МТС ликвидировать, а технику передать в колхозы...

   – Хренассе! А народ из МТС куда? По городам, в бараки, или в колхозы, за трудодни работать? Академики хреновы...

   – Там не только это, там и других минусов в предложенном решении хватало. Я и предложил МТС не расформировывать, а наоборот, их функции расширить, превратить их в островки ремонтно-промышленного производства в сельской местности...

   – Вот это правильно решили, особенно когда разрешили население там обслуживать!

   – Я подумал: в городах у нас есть всякая инфраструктура – комбинаты бытового обслуживания, отдельные ателье, химчистки всякие, ремонтные мастерские, от часов и зонтиков до сложной бытовой техники и электроники, а на селе ничего этого нет, – пояснил Хрущёв. – И это при том, что в сельском доме каждый день нужен какой-нибудь мелкий ремонт.

   – Сварка, Никита Сергеич, знаете сколько подваривать всего приходится! Да одних только тяпок да лопат ломаных бывает по десятку в день приносят, а раньше выбрасывали! А один мужик у нас, вот молодец, руки откуда надо растут, так он себе вообще мини-трактор такой сделал, два колеса и мотор от маленького «Ситроена», – рассказывал Андрей, преодолев начальное смущение. – У него семья большая – свой огород, да у родителей, да у родителей жены, да у двух бабок, да у тёток, так он им всем этим мини-трактором огороды обрабатывает, а жена его кроликов держит. Говорят, кроликов на развод ей бесплатно дали, в обществе кролиководов, а сейчас она половину деревни мясом снабжает.

   – Ого! Выходит, работает наша политика по животноводству? – спросил Никита Сергеевич.

   – Да ещё как работает! У меня мать старая уже – и то поросят держит, уже второй год. Кормами её колхоз бесплатно обеспечивает, а она только мясо с одного порося сдаёт осенью, второго себе оставляет.

   – Это вы здорово со скотиной придумали, Никита Сергеич, – подтвердил Василий. – В подмосковных городках раньше все за продуктами в Москву ездили, а теперь – до потребкооперации дошёл – тут тебе и колбаса, и вырезка, и фрукты-овощи тепличные... Молоко, сметану, творог – вообще у соседки берём, она сепаратор купила...

   – Да не купила она, а взяла, как напрокат вроде, – перебила Зина. – Название ещё такое смешное, от слова «лизать»...

   – Лизинг? – догадался Хрущёв, и засмеялся, не удержавшись.

   – Ага, я и говорю – смешное название!

   Андрей с Василием наперебой рассказывали, экспрессивно размахивая руками. Василий поведал, как сделал для сынишки карт из запчастей от «Ситроена» 2CV.

   – Вот бы такие карты для пацанов серийно делать, – предложил он. – Их на тех же МТС собирать можно, нам раму на МТС из водопроводных труб сварили...

   – Неплохая идея, – одобрил Первый секретарь.

   На громкий разговор начали собираться другие отдыхающие. Вскоре на пляже собралась уже небольшая толпа. Часа два пролетели как десять минут.

   – Ладно, товарищи, пора мне, – Хрущёв решительно поднялся. – Нина Петровна ждёт к ужину, а она у меня строгая. Мне сейчас перед ней ещё за пиво ответ держать...

   – Никита Сергеич, а вы телефон скажите, мы позвоним, скажем охране, чтоб от Нины Петровны скалку спрятали, – предложил кто-то в шутку.

   Все захохотали.

   – Спасибо вам, товарищи, за интересные идеи, – поблагодарил на прощание Хрущёв.

   В ноябре 1957 года на празднование 40-летия Октябрьской революции в Москву съехались руководители всех дружественных государств 6 ноября Хрущёв выступил на торжественном заседании в Большом театре с юбилейным докладом. Выступление даже более чем обычно было выдержано «в светлых тонах», на показе достижений. Поводы были весомые – не только круглый юбилей и приехавшие на торжество иностранные делегации. Страна за последние 4 года – с 1954 по 1957 достигла успехов, с которыми могли сравниться разве что трудовые подвиги первой пятилетки. Но, в отличие от 30-х, успехи были достигнуты значительно более гуманным путём.

   Тем не менее Хрущёв говорил честно, не обошел проблемы с урожаем. Засуха снова не пощадила Казахстан, Пред— и Зауралье, Поволжье. В этом году страну выручили Украина и Северный Кавказ. Если в 1956-м на Казахской и Сибирской целине заготовили около 53 миллионов тонн зерна, то сейчас удалось наскрести менее трети от прошлогоднего, всего 16,3 миллиона тонн.

   Зато в 1957 году поголовье колхозного и совхозного скота, по сравнению с 1956 годом, еще выросло на 2,7 миллиона голов, с 63,6 миллионов до 67,3 миллиона, производство мяса увеличилось с 6,6 миллионов тонн до 7,4, молока — с 49,1 миллиона тонн до 54,7, яиц — с 19,5 миллиардов штук до 22,3 и так далее. (цифры реальные, 1957 г)

   В личных хозяйствах жителей небольших городов и посёлков, где работала «формула 2+1» и было организовано снабжение бесплатными кормами, поголовье за прошедший год почти удвоилось. Теперь количество коров у них выросло на 2 200 000, из них около 600 000 молочных, добавилось 1 200 000 свиней, и 2 600 000 голов мелкого рогатого скота. (АИ, расчёт по цифрам 1956 года, приведённым в гл. 10, с удвоением)

   Значительная часть этого скота была сдана на мясо, за счёт чего заметно улучшилось снабжение населения. Это было ещё не изобилие, но проблема голода была снята – едва ли не впервые после войны.

   6 ноября 1957 года в Ленинграде на Марсовом поле зажгли вечный огонь в память о жертвах войн и революций.

   В 1957 году встали на крыло советские турбовинтовые авиалайнеры первого поколения. 7 марта совершил первый полёт Ан-10, 11 марта впервые взлетел Ту-110, 4 июля 1957 года состоялся первый полёт Ил-18,

   15 ноября впервые поднялся в воздух сверхдальний лайнер Ту-114. Как только он приземлился, Андрей Николаевич Туполев с аэродрома в Жуковском позвонил Хрущёву, спеша поделиться радостью, пригласил его приехать полюбоваться на красавец-самолет. Хрущёв согласился, пообещал заехать.

   Приглашение Туполева взволновало других авиаконструкторов – Андрей Николаевич уже который раз оттирал их на второй план. Начались звонки министру. Пришлось Петру Васильевичу Дементьеву звонить Хрущёву. Условились перенести демонстрацию с туполевской площадки в Жуковском в аэропорт Внуково, собрать там всех конструкторов и все их последние разработки.

   17 ноября Туполев продемонстрировал «гвоздь программы» — межконтинентальный Ту-114 и новый четырёхмоторный Ту-110 (АИ, в реальной истории на показе был представлен модернизированный Ту-104 А.) Сергей Владимирович Ильюшин показал свой пассажирский турбовинтовой Ил-18, первоначально получивший название «Москва». Олег Антонов пригнал из Киева Ан-10 «Украина» – пассажирский вариант своего транспортного АН-12. Туда же прилетел и вертолет МИ-6 Михаила Леонтьевича Миля – на тот момент самый большой в мире.

   Хрущёв внимательно осматривал каждую машину. Ту-110 он похвалил и распорядился немедленно запускать в серию. К нему уже проявляли большой интерес Китай, Индия и Индонезия. Долго осматривал Ил-18, поднялся в кабину, посидел в креслах в переднем и в заднем салоне, увидев показатели экономичности, вывешенные среди прочих характеристик на стенде, похвалил:

   – Самолёт хороший, будем строить серийно. На будущее надо подумать о компоновке широкофюзеляжного аэробуса с четырьмя двухконтурными двигателями под крылом.

   – Уже есть такие проработки, – ответил Ильюшин

   – Ил-18 готовьте в производство, – он повернулся к плановикам, Сабурову и Байбакову: – Поддержите Сергея Владимировича, ему помочь надо.

   Антоновская машина понравилась Никите Сергеевичу большей вместимостью в сравнении с аналогами. Но, когда Антонов начал рассказывать, что у Ан-10 можно заменить хвост и превратить его в транспортный Ан-12, Хрущёв тут же спросил:

   – Что, вот прямо так, на аэродроме один хвост отвинтить и другой приделать?

   Антонов замялся.

   – Нет, вообще-то это можно сделать только в условиях завода...

   (Была такая идея со сменными хвостами для Ан-10. Реально один раз на заводе попробовали заменить хвост на одном самолёте и с тех пор навсегда на это забили)

   – Гм... То есть, менять только на заводе, – Никита Сергеевич был настроен явно скептически. – На каждый самолёт иметь по два хвоста – пассажирский и транспортный. При этом их надо где-то на заводе хранить. Замена займёт явно не час и не два – несколько дней. А в случае войны счёт пойдёт на часы и минуты. Проведите контрольную замену, пригласите нормировщика, пусть составит хронометраж по каждой операции. Сами увидите, что эта затея мертворождённая.

   Дольше всего Первый секретарь осматривал Ту-114. Туполев проделал большую работу по модификации первоначального проекта. На первом опытном образце ещё были установлены НК-12М с обычными пропеллерами, но фюзеляж уже сделали шире, использовав вместо круглых шпангоутов овальные, с прямоугольной вставкой. За счёт более широкого миделя скорость немного уменьшилась, зато возросла вместимость – теперь в ряду было не 6, а 8 кресел.

   – А когда серповидные многолопастные винтовентиляторы поставите? – спросил Первый секретарь

   – Вторая опытная машина ими уже оснащена, – ответил Туполев. – Для первого полёта решили не рисковать, полетели на обычных. Но на земле уже гоняли, шум заметно ниже получается, за счёт помещения вентиляторов в кольцевой кожух можно будет ещё уменьшить, и при этом поднять тягу.

   Для уменьшения влияния шума на пассажиров фюзеляж перекомпоновали, сосредоточив в плоскости винтов вспомогательные помещения – туалеты, кухню, спуск на нижнюю палубу и гардеробы переднего и заднего салонов. Передний салон укоротили на 2 ряда кресел и сделали там салон первого класса со столиками, а всю заднюю часть от центроплана в хвост занимал салон экономкласса.

   Впрочем, Туполев показал гостям несколько компоновок пассажирского салона – от варианта большой вместимости с обоими салонами экономкласса, для относительно коротких перелётов из Москвы и Ленинграда в Крым и на Кавказ, до межконтинентального варианта с закрытыми купе-люкс (у реального Ту-114 купе были открытые, но уширенный фюзеляж позволяет повыпендриваться) и салоном бизнес-класса. В нём был предусмотрен телетайп, телевизоры с наушниками в каждом из пассажирских отделений (столик и кресла вокруг него), и даже электронными табло с отображением биржевых котировок. (электронные табло появились в 1957 году на московских стадионах)

   – Это экспортный вариант, для буржуев, – пояснил Туполев. – А вот компоновка для наших сверхдальних рейсов в Индонезию.

   Он развернул на капоте хрущёвского ЗиСа-111 плакат с компоновкой. Здесь были предусмотрены раскладывающиеся кресла-кровати, а под носом самолёта, снизу, была укреплена телескопическая штанга для дозаправки в воздухе.

   – Передние ряды в обоих салонах во всех вариантах предусмотрены для высоких и полных пассажиров, – Андрей Николаевич указал на места, обведённые на схеме пунктиром. – Здесь могут с комфортом разместиться пассажиры ростом до 2-х метров.

   – А толщиной? – шутливо спросил Хрущёв, похлопав себя по животу.

   – В полтора раза полнее. Больше нельзя – центровка нарушится, – в тон ему отшутился Туполев.

   Особо поразили Первого секретаря на Ту-114... женские туалеты. Помимо собственно туалета там была предусмотрена комната с умывальниками, столиком и 6-ю зеркалами, чтобы можно было поправить макияж. (реально было предусмотрено изначально, не АИ)

   Хрущёв увиденным остался доволен, у страны в скором времени появится современный Гражданский воздушный флот:

   – Добро! Молодцы, отлично поработали.

   25 ноября 1957 года Хрущёв выступил в Кремле на традиционном приеме в честь выпуска военных академий, говорил о новых задачах, новой компактной армии в новый ракетно-ядерный век. Выпускники искренне аплодировали Хрущеву, присутствовавшие на приеме генералы морщились — сокращение Вооруженных сил они не одобряли, к ракетам относились с недоверием.

   7 декабря 1957 года Никита Сергеевич повёл весь Президиум ЦК в обновленный Манеж на первую художественную выставку, посвящённую 40-летию Великой Октябрьской Социалистической Революции. Он с удовольствием любовался картинами и скульптурами, внимательно слушая пояснения авторов, а заодно осмотрел отреставрированное здание Манежа.

   18 декабря 1957 года Сессия Верховного Совета СССР отменила закон от 21 ноября 1941 года «О взимании налога с холостяков и малосемейных граждан, а также одиноких женщин, не имеющих детей». Вместо этого рассматривалось предложение о поощрении рождаемости путём планомерного улучшения жилищных условий для семей, имеющих трёх и более детей. Его собирались реализовать с 1959-60 года, когда «наберёт разгон» строительная программа по всей стране. Пока активное жилищное строительство развернулось лишь в Москве и Ленинграде, где отрабатывались новые строительные технологии.

   17 декабря на очередном Пленуме ЦК КПСС членами Президиума ЦК были вновь избраны Г.К. Жуков, А.Н. Косыгин, А. И. Микоян, М. Г. Первухин, М.3.Сабуров, Н. С. Хрущёв, Д.Т. Шепилов, Д.Ф. Устинов. По состоянию здоровья Пленум освободил от обязанностей члена Президиума ЦК КПСС Климента Ефремовича Ворошилова, сохранив за ним «церемониальный пост» Председателя Президиума Верховного Совета, на котором он ничего не решал. (АИ)

   Из числа кандидатов полноправными членами Президиума стали М.В. Келдыш, И.В. Курчатов, С.А. Лебедев, и Е. А. Фурцева. (АИ). Таким образом, в составе Президиума теперь стало 6 «посвящённых», имеющих право голоса.

   Кандидатами в члены Президиума были избраны А. И. Кириченко, Н. М. Шверник, и Первый секретарь ЦК компартии Белоруссии Кирилл Трофимович Мазуров. (АИ, в реальной истории Мазуров стал кандидатом, а Фурцева избрана членом Президиума 26 июня 1957 г)

   Так как в 1957 году, благодаря заранее принятым мерам, не пришлось бороться с «антипартийной группой» Молотова-Кагановича, раздувать состав Президиума ЦК не потребовалось. (В реальной истории на Пленуме 29 июня 1957 г. состав Президиума был значительно увеличен). За счёт этого Хрущёв сумел пресечь проникновение в Президиум давно рвавшихся на эти посты секретаря ЦК М.А. Суслова, 1-го секретаря Горьковского обкома КПСС Н.Г. Игнатова, 1-го секретаря Краснодарского обкома КПСС Д.С. Полянского, и 1-го секретаря Ленинградского обкома Ф.Р. Козлова, несмотря на их показную поддержку. (АИ)

   – Этих надо от власти держать как можно дальше, – сказал Никита Сергеевич Серову.

   Он хорошо помнил роль Суслова и Игнатова в ходе переворота 1964 г в «той истории». Узнав о докладе, подготовленном тогда Полянским, Хрущёв помрачнел, и взял Дмитрия Степановича на заметку. (В октябре 1964 года Дмитрий Степанович подготовил настолько пропитанный ядом доклад против уже фактически потерявшего власть Хрущёва, что даже Брежнев с Сусловым не сочли возможным выпустить его на трибуну. см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

   На Пленуме возник не предусмотренный регламентом вопрос о государстве. Согласно теории, по мере продвижения вперёд государственные структуры обречены на отмирание, они должны заместиться неким аморфным самоуправлением масс. Как это реализовать на практике, «основоположники» не объяснили.

   Теперь идеологи напомнили Хрущёву, что следует ответить на вопрос, как на деле начнет «отмирать» государство.

   На Пленуме обсуждали пенсии и другие аспекты социального обеспечения. Недавно выдвинутый «на профсоюзы» Виктор Васильевич Гришин выступил с предложением передать все социально— государственные функции его ведомству, ведь «Профсоюзы — школа коммунизма». Гришину активно возражала министр социального обеспечения Нонна Александровна Муравьева — ни ей, как министру, ни её министерству «отмирать» не хотелось. Её позицию поддержали секретари обкомов, в первую очередь Ленинградского.

   Хрущёв вспомнил свой весенний разговор с Серовым. С тех пор он много думал об этом.

   – Вопрос, стоящий на Пленуме, заслуживает большого внимания, – сказал Никита Сергеевич. – Думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что коммунизм не получится объявить с понедельника.

   В зале послышались смешки, потом аплодисменты

   – Вероятнее всего, мы будем врастать в него постепенно, поэтапно, вводя элементы коммунистического строя в нашу повседневную жизнь. Работать в этом направлении предстоит ещё много.

   – Относительно роли государства, и его постепенного отмирания следует учитывать, что мы ещё долго будем жить во враждебном империалистическом окружении, – предупредил Хрущёв. – В такой обстановке ожидать полного и скорого отмирания государства, видимо, было бы преждевременно. Вопросы обороны, вопросы управления экономикой ещё долго будут требовать централизованного руководства.

   – Это естественный процесс, если пытаться его принудительно ускорить – можно таких дров наломать, что последующие поколения десятилетиями разгребать будут, – Никита Сергеевич, как обычно, перешёл с казённых партийных формулировок на более простые, что немедленно вызвало оживление в зале.

   – Вот, товарищ Гришин предложил передать социальные функции государства профсоюзам, – продолжил Хрущёв. – Предложение интересное, но требует подготовки и тщательной проработки. Однако главная его идея правильная. Мы будем постепенно передавать отдельные государственные функции общественным организациям – профсоюзам, партии, комсомолу, возможно, что-то даже можно передать пионерской организации.

   – Коммунизм невозможен без возросшего самосознания народа, – подчеркнул Первый секретарь, – Само по себе оно не возрастёт, самосознание, ответственность надо постоянно тренировать. Для этого будем постепенно выносить на всенародное обсуждение всё больше основополагающих вопросов и законопроектов, особенно тех, что затрагивают всё население, его уровень жизни. Предложения такие были, мы в ЦК над ними думаем, всесторонне рассматриваем, взвешиваем все варианты.

   Никита Сергеевич сказал честно:

   – Не стану обещать вам, товарищи, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме. Такое обещание было бы авантюрой, а авантюры нам не нужны. Но без широкого участия народа в делах государства никакого коммунизма у нас с вами не получится. Потому двигаться в этом направлении нам постепенно придётся, хотим мы того, или нет. Иначе вместо народной власти у нас постепенно вырастет власть чиновничья.

   – Нам ещё предстоит найти верные решения, удобные формы народного волеизъявления, без отрыва от производства. В этом я рассчитываю на помощь партийных организаций, профсоюзов и комсомола, – Хрущёв оглянулся на сидящего в президиуме Владимира Семичастного, который сменил на посту Первого секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Шелепина. – Первые шаги мы уже сделали – внедряется практика тестирования руководителей, учащихся и студентов. Похожим образом будем проводить и опросы общественного мнения. Результаты опросов будем учитывать при обсуждении законов.

   Спокойный, честный и обстоятельный ответ Первого секретаря Пленум одобрил. После короткого обсуждения было решено вернуться к этому вопросу при обсуждении проекта новой Конституции.

   21 декабря 1957 года Хрущёв выступил на Сессии Верховного Совета СССР с докладом «О внешней политике» и в тот же вечер уехал в Киев на празднование 40-летия Советской Украины. Там он тоже выступал на юбилейной Сессии Верховного Совета Республики, а потом простоял почти целый морозный день на трибуне, возведенной на Крещатике, принимал военный парад и приветствовал праздничную демонстрацию.

   27 декабря он вручил Киеву орден Ленина, объявил об окончании строительства второй очереди газопровода Дашава — Киев. В тот же вечер Хрущёв вернулся в Москву.

   К концу года были также сданы в эксплуатацию нефтепроводы и газопроводы от сибирских нефтегазовых месторождений к новым нефтеперерабатывающим заводам, построенным на Урале. Поезда с высококачественным бензином, сделанным по американским и европейским стандартам, пошли к северным портам, куда вскоре прибыли первые американские танкеры. Начались выплаты за ленд-лиз, о которых договорились в 1955 году в Женеве Хрущёв и Эйзенхауэр.

   Временные «флюктуации» в международных отношениях на эти договорённости не повлияли.

   В конце 1957 года в Москву в Президиум Академии наук СССР пришел запрос из Нобелевского комитета в Стокгольме, с предложением выдвинуть на Нобелевскую премию главного конструктора Королёва, запустившего на орбиту искусственный спутник Земли. (АИ, реально в предложении фамилия Королёва не упоминалась) Предложение формулировалось в сослагательном наклонении: если советские академики сочтут возможным выдвинуть кандидатуру создателя спутника, то, получив такое обращение, Нобелевский комитет, скорее всего, отнесется к нему положительно. Хотя спутник был запущен год назад, тогда из-за обострения международной обстановки Нобелевский комитет не спешил со своим предложением. Теперь, после открытия радиационных поясов Земли с помощью советского спутника (АИ), тянуть с выдвижением шведам стало и вовсе неудобно.

   Председатель ВПК Устинов и президент Академии наук Несмеянов пришли к Хрущёву советоваться.

   Никита Сергеевич помнил, что Королёв сильно обижался на непризнание его бесспорных заслуг, потому сразу после запуска спутника он своим решением рассекретил Главного конструктора и представил его народу с трибуны Мавзолея (АИ). Помнил он и реакцию Королёва на предложение поучаствовать в телемосте с США, когда Сергей Павлович твёрдо заявил, что не может считать создателем ракеты и спутника только себя.

   Он сам набрал номер Королёва, включил на аппарате «кремлёвки» громкую связь, чтобы в разговоре могли участвовать Устинов и Несмеянов.

   – Алло! Здравствуйте, Сергей Палыч, Хрущёв беспокоит. Тут ко мне Дмитрий Фёдорович с Александром Николаичем Несмеяновым пришли. Шведы вас, Сергей Палыч, на Нобелевскую премию выдвинули. По поводу спутника. Международное признание. Отказываться вроде как неудобно.

   – Никита Сергеич, – послышался из динамика голос Королёва, – повод, конечно, приятный... Но я уже говорил, запуск спутника – не моя единоличная заслуга, это коллективное достижение Совета Главных конструкторов, трудовых коллективов и всего советского народа. Награда – это, конечно, хорошо, но принимать её одному за всех... считаю, по меньшей мере, неэтичным. Народным и правительственным признанием я не обижен, иногда даже многовато его бывает, – слегка пошутил Королёв.

   – Тут я с вами согласен, Сергей Палыч, – сказал Хрущёв. – Но ведь весь советский народ премию получать не отправишь. Если не возражаете, мы вам поручим стать на этот раз официальным представителем Советского Союза на церемонии вручения премий, и принять награду. А там уже, в ответной речи, можно сказать о коллективной работе, и о трудовом вкладе всего советского народа.

   Так Сергей Павлович получил заслуженную им Нобелевскую премию (АИ)

   К Новому Году страна подходила в праздничном, приподнятом настроении. Заметные успехи в сельском хозяйстве, улучшившееся снабжение населения продуктами питания и основными товарами первой необходимости, начавшиеся туристические поездки за границу, пусть даже пока лишь по странам Экономического Союза – эти несомненные улучшения уровня жизни невозможно было игнорировать.

   Перед новогодними праздниками Хрущёв задумался, не стоит ли ему обратиться к народу с радиопоздравлением, не по поводу официального государственного праздника, с трибуны Мавзолея, а по-простому, по-домашнему, «из-под ёлки». Мысль эта пришла ему вечером, дома, во время ужина, и он тут же поделился ею с супругой.

   – А что, мысль хорошая, – Нина Петровна идею мужа поддержала. – Можно даже не только по радио, можно и по телевизору людей поздравить. Телевизоров, конечно, у людей пока немного, но по городам уже есть. Смотрят многие вместе с соседями, аудитория будет немалая. И по радио можно ту же запись пустить, ну, тот же звук.

   Пришедший с работы сын идею новогоднего поздравления тоже одобрил:

   – По-моему, неплохо придумано. Кстати, праздник семейный, почему бы и маме вместе с тобой народ не поздравить?

   – Ой, да вы что, – Нина Петровна слегка смутилась, – куда ж я-то...

   – Почему нет? Праздник семейный, а мы что, не семья? – Никита Сергеевич, почувствовав поддержку, был настроен решительно. – Вот вдвоём и поздравим советский народ. Ты, Нина, по магазинам теперь сама ходишь, не стесняешься, а тут и вовсе повод праздничный, приятный.

   – Хожу не сама, обычно Сергей на машине возит, – уточнила Нина Петровна. – Ну, раз уж так хочешь, могу и я поздравить...

   Организовать съёмку и запись Никита Сергеевич поручил Григорию Трофимовичу Шуйскому. Новый год лидеры страны встречали, обычно, в Большом Кремлёвском дворце, так было заведено ещё при Ленине, хотя были в этом приятном обычае и долгие перерывы.

   Но поздравлять народ Никита Сергеевич решил с Красной площади, на фоне большой, сияющей огнями новогодней ёлки. Первоначально он хотел даже поздравить прямо из собственной квартиры, но, вспомнив, сколько громоздкого оборудования привезли «киношники» на его интервью с Дэниэлом Шорром, передумал.

   Нина Петровна его в этом решении поддержала:

   – Перевернут весь дом своими треногами да проводами. Лучше уж поздравим или из Кремля, или с Красной площади, там места побольше, все поместятся.

   Поздравление записали 30 декабря, чтобы иметь время что-то изменить и переделать, если вдруг не получится. Дело было новое и непривычное. Никита Сергеевич не волновался – всего лишь очередное короткое выступление. Говорить без бумажки ему труда не составляло, но текст поздравления он всё же подготовил заранее, и даже порепетировал немного, чтобы на первый раз всё прошло гладко.

   Он только успокаивал Нину Петровну – она, без привычки к публичным выступлениям, решила ограничиться очень коротким пожеланием, но всё равно беспокоилась – как пройдёт, как она будет смотреться на телеэкране, примут ли её люди в этом новом качестве. В СССР не существовало аналога понятию «первая леди». Личная жизнь вождей всегда оставалась тайной.

   Поздравление передали в эфир 31 декабря, под бой кремлёвских курантов. В Кремле, как и по всей стране, в это время уже вовсю праздновали, но Хрущёв попросил поставить в углу зала телевизор – ему тоже интересно было узнать, что вышло из его затеи.

   Голос лучшего диктора Гостелерадио Юрия Левитана объявил:

   – Говорит и показывает Красная площадь. Работают все радиостанции Советского Союза. Передаём новогоднее поздравление советскому народу Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва.

   На экране появились Никита Сергеевич и Нина Петровна.

   – Вот и наступил наш самый любимый, самый тёплый, самый семейный праздник, – обратился к народу Хрущёв. – Мы с Ниной Петровной хотим сегодня поздравить весь советский народ. Поздравить по-простому, по-семейному, не как должностное лицо, а как ваши друзья и добрые соседи. Я много ездил по нашей необъятной стране. В этом году повсюду заметны перемены к лучшему. Улучшилось снабжение, начали решать проблему с жильём.

   – У нас появились надёжные дружественные партнёры за рубежом. Это радует. Некоторые из наших сограждан уже успели слетать на отдых в Югославию и Египет, а жители Дальнего Востока уже не первый год имеют возможность посылать детей в оздоровительные лагеря и санатории на остров Хайнань. В будущем эта география будет расширяться.

   – Нам с вами, товарищи, ещё предстоит много работы. Но сегодня праздник, и мы хотим пожелать вам всем: здоровья вам, счастья, трудовых и творческих успехов в Новом Году!

   – Всем мужчинам, женщинам и детям нашей лучшей в мире страны я хочу пожелать счастья, любви и мирного неба, – добавила Нина Петровна.

   За зубчатыми стенами Кремля взлетали к небу разноцветные огни салюта, мелодичный голос Спасской башни разносился далеко над притихшей зимней Москвой.

15.02.14 - 03.03.15

Симонов Сергей

Цвет сверхдержавы – красный. Книга 3

Восхождение. Часть 1

1. Коммуна.

   В начале 1958 года Хрущёв взял короткий отпуск, поехал в Польшу, официально – чтобы поохотиться, на самом деле – больше для того, чтобы побеседовать накоротке с Гомулкой и Циранкевичем. Среди прочего, обсуждались проблемы судостроения. Поляки уже строили для Экономического Союза суда-сухогрузы и контейнеровозы, в том числе – по проектам Юркевича. Хрущёв хотел расширить сотрудничество.

   В состав ВЭС Польша пока не вступила, но в экономическом обмене участвовала активно.

   По возвращении из Польши Никита Сергеевич провел в Минске совещание с работниками сельского хозяйства Белоруссии. Обсуждалась подготовка к посевной, вопросы мелиорации, осушения болот, говорили также о новых сортах картофеля.

   Относительно мелиорации Хрущёв предостерёг Первого секретаря ЦК компартии Белоруссии Мазурова от увлечения осушением болот.

   – Вы только, Кирилл Трофимович, имейте в виду, что мелиорация тоже палка о двух концах. Если безоглядно болота осушать, в засушливые годы лес гореть будет, – предупредил Никита Сергеевич. – Опять же, ваши белорусские болота – это наш стратегический заслон от вторжения с запада. Оно, конечно, сейчас менее вероятно, чем в сорок первом, но мало ли что...

   – Так ведь и торф нам необходим, Никита Сергеич, – ответил Мазуров. – И посевных земель у нас не так уж много, из-за этих болот.

   – Торф – это да, это сырьё полезное, – согласился Хрущёв. – Торфо-гуминовые удобрения уже хорошо себя показали, а ещё ведь из торфа и отходов сельского хозяйства и лесной промышленности можно ещё и топливные гранулы делать. Не слышали о таких?

   – Если честно – не приходилось, – задумался Мазуров.

   – Я попрошу Шуйского вам подборочку информации переслать. В США такие гранулы с 1947 года производятся, неплохо бы и нам такое производство наладить в широких масштабах, – сказал Первый секретарь ЦК КПСС. – Вы посмотрите, сколько потерь на лесозаготовках у нас. В деловую древесину перерабатывается не более 30% леса, а 70% остаётся в виде мусора. А ведь всю эту прошлогоднюю хвою, кору и опилки можно перерабатывать в гранулы вместе с торфом и использовать как топливо.

   – 70 процентов остаётся? – Мазуров явно не ожидал подобной бесхозяйственности и тут же заинтересовался. – Это интересно, Никита Сергеич. А оборудование у нас нужное выпускается?

   – Не думаю, что там нужно что-то запредельно сложное. – ответил Хрущёв. – Да и импортное американское оборудование уже существует. Товарища Серова запросите, его люди вам по рекламным американским журналам подборку сделают. Скорее всего, наша промышленность всё это осилит, если задачу поставите.

   – Вы только вспомните, – продолжал Никита Сергеевич, – во время войны у нас даже автомобили газогенераторные на дровах ездили. Если с гранулами сразу не получится, можно попробовать на основе газогенераторов и прессованных отходов что-то сделать.

   – Ещё смотрите, какие можно из древесных отходов замечательные вещи делать, – Хрущёв почувствовал неподдельный интерес Мазурова, и немедленно «сел ему на уши». – Опилкобетон. Вы в курсе, что опилкобетонные стены в 30 см толщиной сохраняют столько же тепла, сколько кирпичные стены толщиной в 1 метр? Кроме того, опилкобетон по сравнению с обычным бетоном весит меньше, поэтому нагрузка на фундамент заметно уменьшается. Соответственно, снижаются финансовые затраты на устройство фундамента, его можно делать более лёгким.

   – Опилкобетон хорошо переносит растяжения и изгибы, а также ударные нагрузки, он очень прочен. Здания из опилкобетона служат очень долго. За счёт содержания в нем цемента и песка он весьма огнестоек, в течение более чем двух часов держит температуру до 1200 градусов.

   – Не знал... – Мазуров был впечатлён. – Никита Сергеич, а вы-то откуда это знаете? Вы, прямо как строитель в этих делах разбираетесь.

   – Ерунда, всего-то почитал кое-какую литературу в полёте, – отмахнулся Первый секретарь. – Ещё опилкобетон очень хорошо поддаётся механической обработке. Легко пилится, сверлится, в него можно забивать гвозди, фрезеровать. Устойчив к грибку и плесени, морозу, не гниёт. Штукатурка и бетонная «шуба» на нём хорошо держится, краска и клей – не хуже.

   – И что, недостатков у него нет? – недоверчиво спросил Мазуров.

   – Есть. Гигроскопичен. Водопоглощение до 12 процентов. Желательно конструкции из него красить водонепроницаемой краской. В остальном – очень даже хороший материал.

   – Буду знать, – кивнул Кирилл Трофимович. – Спасибо. Мы, кстати, тут с древесно-полимерным композитом экспериментировали. Опилки, замешанные в полиэтилен. Получили информацию из Академии Наук. Решили попробовать. Формовали из него фигурную рейку для плинтусов. Очень неплохо получается. Собираемся расширить ассортимент, будем выпускать отделочные материалы для строительства. Жаль, нет под рукой образцов.

   – А как у вас с производственной базой для химии полимеров? – поинтересовался Хрущёв.

   – Кое-что есть, но хотелось бы больше, – признался Мазуров.

   – Так шевелитесь! Никто за вас эту проблему не решит, – сказал Никита Сергеевич. – Мы постановление «Об ускорении развития химической промышленности и ускоренного производства синтетических материалов и изделий из них для удовлетворения потребностей населения и нужд народного хозяйства» для чего в прошлом году принимали? Под лежачий камень вода не потечёт. Не ждите манны небесной от Госплана, изыскивайте собственные ресурсы. Вот, налаживайте производство того же опилкобетона, топливных гранул, предлагайте их в другие районы-комбинаты, в обмен на оборудование для производства полимеров. Сырьё обеспечим. Пишите план развития района-комбината, я поддержу, и ещё Косыгина привлеку в помощь, напрягу Госплан, пусть найдут вам требуемые ресурсы, а вы потом опилкобетонными изделиями да топливными гранулами рассчитаетесь. А ещё – мебелью!

   – Мебелью? – переспросил Мазуров.

   – Пока недостаточно полимеров, можно из тех же опилок древесно-волокнистую плиту делать, – ответил Хрущёв, – а если связывать опилки карбамидными смолами – для этого сложная техника не нужна, достаточно пресса для отверждения. Получится прекрасный материал для мебели, MDF называется. Пилится, режется, сверлится, клеится эпоксидными смолами и прочими клеями. Можете всю страну мебелью завалить, с вашими-то ресурсами.

   – Да... Даже не ожидал, – покрутил головой Кирилл Трофимович. – Кучу идей на меня вывалили, Никита Сергеич. И все нужные, одна другой лучше. Постараюсь реализовать.

   – Давайте, давайте, – подбодрил его Первый секретарь. – Я поддержу.

   Получив информацию от Шуйского, Мазуров активно взялся раскручивать тематику торфоразработок и топливных гранул. Вскоре в Белоруссии начали открываться минизаводы по производству топливных гранул. Следом опыт Белоруссии начали перенимать Калининская область, Сибирь, и другие регионы, где шла активная торфоразработка и заготовка леса. Благодаря активной поддержке белорусского руководства и лично Мазурова, вскоре на лесозаготовках республики использовалось до 80% перерабатываемой древесной биомассы. (АИ)

   Также проводилась работа по созданию специализированных прессов для отходов, с последующим их использованием в газогенераторах. Промышленность ещё в войну освоила выпуск малогабаритных газогенераторных установок для грузовиков. Теперь был налажен выпуск их стационарных вариантов. Они в основном вращали электрические генераторы, для снабжения электричеством деревень, и электропил на лесозаготовках. (В СССР в описываемый период выпускались и широко использовались электрические цепные пилы К-5 и К-6 -2013/)

   На заводах железобетонных изделий в Белоруссии начали экспериментировать с опилкобетоном, и вскоре наладили выпуск стеновых панелей и стеноблоков, что позволило расширить жилищное строительство. Наладили и производство плиты MDF для мебели.

   Помимо государственных мебельных фабрик, плиту хорошо брали мелкие артели и кооперативы. Они изготавливали мебель в том числе по индивидуальным заказам, это позволяло не только обставлять типовые квартиры такой же типовой мебелью, но и разнообразить «среду обитания». (АИ)

   В середине января 1958 г. было образовано единое Министерство просвещения СССР (в реальной истории создано 3 августа 1966 года.) Его задачей стала организация образования по всей стране на единых методиках, чтобы убрать существовавший на тот момент в разных республиках СССР разброд в учебных программах. Некоторые национальные особенности и необходимость изучения национальных языков, само собой, приходилось учитывать, но в основном проявления национализма в учебных программах было негласно приказано искоренять.

   Хрущёв на Пленуме ЦК по этому моменту высказался однозначно:

   – Вы посмотрите, например, на США. Это же нация, сложившаяся из эмигрантов, туда кто только не уезжал. Но если любого из них спросить на улице, кто он, он вам не скажет «ирландец», или «итальянец», или «еврей». Он скажет: «Я американец». А почему у нас нельзя создать такую же интернациональную общность? Чтобы каждый узбек, татарин, русский, украинец, якут, отвечал, не задумываясь: «Я – советский человек», или «Я – гражданин Советского Союза». Вот в этом направлении и надо, товарищи, работать.

   Вернувшись в Москву ближе к концу января, Хрущёв ещё раз собрал на совещание министра просвещения Афанасенко, главного редактора «Комсомолки» Алексея Ивановича Аджубея, и ответственного исполнителя специальной программы коммунистического воспитания молодёжи (СП КВМ) Игоря Петровича Иванова. Программа КВМ была организована министерством просвещения РСФСР вскоре после предыдущего совещания.

   Евгений Иванович Афанасенко, только что назначенный министром просвещения СССР, отчитался о результатах, достигнутых за 9 прошедших месяцев:

   – Программа дошкольного воспитания у нас сейчас разрабатывается. К её разработке привлечены психологи и психотерапевты. От компетентных органов мы получили наработки по довольно-таки неоднозначной методике, именуемой «нейролингвистическое программирование». Собственно, это целый комплекс различных методик, некоторые из них работают лучше, другие – хуже, некоторые не работают вовсе.

   – Сейчас мы их проверяем, отбираем успешно работающие, тестируем сначала на взрослых добровольцах, затем, при положительных результатах – на контрольных детских группах. Положительные результаты по нескольким методикам уже подтверждены.

   – Вы только поосторожнее с программированием людей, – предостерёг Хрущёв. – Человек всё же не ЭВМ, чтобы его программировать. Надо предусмотреть меры, чтобы такое воспитание нам потом боком не вышло.

   – Само собой, все методики тщательно тестируются, – ответил Афанасенко. – Но часть из них, например, техника логических якорей, уже отработана и даёт хорошие результаты. (-nlp/modeli/2-model-nlp-yakorya.html)

   – Что за якоря? – спросил Первый секретарь.

   – Просто и эффективно. Например, человек находит старую игрушку, и тут же вспоминает приятные моменты, которые с ней связаны. Вот и наши специалисты просчитывают способы формировать у детей связь переживаемых ими приятных моментов, например, с атрибутами советского строя – гербом, флагом, первомайской демонстрацией. Это для начала, как пример. Методик много, – пояснил Афанасенко, – в каждом конкретном случае можно подобрать наиболее эффективную. Иногда совершенно неочевидный приём может дать полезный результат. Вот, например, одно из новых учебных пособий.

   Он показал Хрущёву богато иллюстрированную книгу для детей.

   – Это не для яслей, скорее, для старших дошкольников. Нечто вроде альбома для сравнения уровня жизни детей рабочих в СССР и в Англии.

   Никита Сергеевич с интересом листал альбом. Книга состояла в основном из картинок, с минимумом текста, впечатанного в иллюстрации крупными буквами. Бросалось в глаза, что фотографии, иллюстрирующие СССР, были цветными и невероятно чёткими, детальными, с высочайшим разрешением, вплоть до того, что видны были отдельные песчинки в песочнице или фактура ткани на одежде. При этом фотографии английской действительности были сделаны чёрно-белыми. В основном это были фотографии бедных кварталов, квартир с облупленными стенами, (примерно такие /a-nichego-chto-eto-angliya/#cut). Снимки производили депрессивное впечатление.

   Были и другие фотографии. Они изображали богатые витрины элитных магазинов, но от каждого ценника в фотографию была впечатана выноска с ценой, переведённой в рубли.

   Даже у взрослого человека при сравнительном просмотре, за счёт использования контрастов чёрно-белой и цветной фотографии при взгляде на Британию 50-х создавалось тягостное впечатление безысходности.

   – Неплохо придумано, – покивал Хрущёв. – Но что будет, когда наши граждане поедут, например, в туристическую поездку? Ведь туристов по бедным районам не водят, наоборот, показывают самое лучшее и самое красивое. Не возникнет ли у них ощущение, что их с детства обманывают?

   – Нет, мы специально показываем контрасты капиталистического общества, и бедность, и богатство, – ответил Афанасенко. – Подчёркиваем при этом классовую природу капитализма, объясняем, что вся эта красота там доступна только людям из богатых слоёв общества, по сути – единицам процентов, существующим за счёт эксплуатации остальных.

   – Очень качественные фотографии СССР, – сказал Хрущёв. – Как вы добились такого высокого разрешения?

   – Использовали фотоаппарат для аэрофотосъёмки с широкой плёнкой. Цветную, кстати, с трудом добыли. Вот с полиграфией надо что-то срочно делать, – посетовал Афанасенко. – А то анекдот получается – агитационные альбомы про то, как плохо жить при капитализме, заказываем в Финляндии.

   – Гм... – Никита Сергеевич задумался. – Эту проблему будем решать. Действительно безобразие. Кстати, диафильмы не пробовали использовать?

   – Это только один из возможных приёмов, – пояснил Афанасенко. – Мы подключили психологов, у них много различных методик. Диафильмы и слайды тоже используем, они выходят дешевле, чем альбомы, и детям нравится сама атмосфера, напоминает кинотеатр.

   – А фотографии этих английских трущоб откуда? В западных журналах обычно такое не публикуют.

   – Это Иван Александрович Серов посодействовал. Подключил английских коммунистов. В конце альбома, для родителей приведён список иллюстраций с указанием даты и адреса места съёмки.

   – Хорошо, – одобрил Первый секретарь. – По школе что?

   – По средней школе мы планируем корректировку учебных программ, с переходом обязательного среднего образования от семилетнего к восьмилетнему, – ответил Афанасенко. – Поступали предложения сократить школьную программу, путём изъятия из неё некоторых предметов, например, логики...

   – Это кто же такое предложил, простите? – внимательно глядя на Афанасенко, спросил Хрущёв.

   – Яковлев Александр Николаевич, инструктор ЦК КПСС в отделе науки, школ и вузов. (Тот самый, «прораб перестройки» /Яковлев_Александр_Николаевич, http://sl-lopatnikov.livejournal.com/340635.html Казалось бы, причём тут Хрущёв?)

   – Я с сыном часто беседую, – сказал Никита Сергеевич, – он мне рассказывал, как программы для ЭВМ составляют. Точнее, эти, как их... алгоритмы. Это же чистая логика. Если так, иди сюда, если не так, иди туда. Я упрощаю, конечно. Но, позвольте, мы сейчас активно развиваем электронно-вычислительную технику, и, одновременно, отменяем в школах логику? Вот эти школьники станут молодыми специалистами, придут в ВЦ, и будут писать программы, не имея представления о логике?

   – Григорий Трофимыч, – обратился он к ведущему протокол совещания Шуйскому. – Свяжись с Серовым, пусть пробьёт по своим каналам этого Яковлева, кто, что и чем дышит. Что-то я про него уже то ли слышал, то ли читал... (Не может Хрущёв помнить всех предателей поимённо, старый уже.)

   – Программу сокращать надо с осторожностью, чтобы вместе с водой не выплеснуть ребёнка, – озабоченно заметил Первый секретарь. – Лучше десять раз подумать. А что планируете для решения задачи укрепления школы с жизнью?

   – Планируем в средней и высшей школе усилить направление политехнического образования, – сказал Афанасенко. (политехническое образование -Tehnika-2/82.htm), – Увеличить количество лабораторных работ в ВУЗах, сделать их основным средством изучения физических, химических и прочих процессов. А вот непосредственное участие школьников в работе предприятий, в форме производственной практики – не всегда оправдано. Эксперименты такие мы проводили, уже опробовали подобную производственную практику в нескольких сельских школах.

   – И что? – с интересом спросил Никита Сергеевич.

   – Результат вышел скорее негативный, – развёл руками министр. – Школьников послали на практику в МТС. Они пришли, руководство не знает, куда их приткнуть, чтобы не болтались под ногами. Дали им разбирать гидроусилитель руля. Ну, разобрали они его. Дальше что? Им же ничего не объяснили: что это такое, зачем он нужен, как управляется машина, или там, трактор, с усилителем и без него, как этот усилитель работает, где он на машине находится. Дали перемазанную маслом железку и ключи – разбирайте. Они разобрали и пошли домой. Пользы – ноль, потратили два часа на разборку, и ещё два часа на дорогу туда и обратно. Это при том, что школа сельская, в ней есть трактор для обучения вождению, можно было всё показать на нём, дать попробовать порулить, показать, где этот гидроусилитель на тракторе живёт. (Пример реальный, из жизни)

   – Показательный пример формального отношения к реформе, – кивнул Хрущёв. – Хуже всего, что такой пример будет не единичным.

   – При том, что в сельской местности большинство детей и так знакомы с сельхозтехникой – бегают к отцам на работу, кто постарше – уже ремонтировать помогают, – добавил Афанасенко.

   – Да... Эту идею надо доработать. – Никита Сергеевич задумчиво потёр подбородок. – Вводить такую практику по всей стране не имеет смысла. Спешить не будем. Но политехническое образование – это в целом правильно. Больше практики. Надо постоянно показывать учащимся связь науки с повседневной практикой. Но и ломать то, что работает, просто так, в угоду новым веяниям, не будем.

   – Как с материальным обеспечением учебного процесса? – спросил он. – Чего не хватает?

   – Да всего! Не хватает даже самих школьных зданий, – ответил Афанасенко. – Во всех школах, кроме сельских, занятия идут в две смены, учителя перегружены...

   – Понятно. Школы будем строить. Григорий Трофимыч, отметь в протоколе, связаться с Госпланом, уточнить этот момент, сколько школ запланировано к постройке на пятилетку.

   – Товарищ Серов вам какие-либо иностранные новейшие разработки передавал?

   – Да, и более того – высказывал полезные идеи вообще в ходе подготовки реформы, особенно с идеологической точки зрения, – подтвердил Афанасенко. – А вот от штатных идеологов из состава ЦК помощи было немного.

   – Вот, к примеру, насчёт раздельного обучения, – продолжил министр. – После его отмены в 54-м году, количество выпускников медалистов снизилось с 10-11 процентов примерно до 4,5 процентов. На совместном уроке учащиеся неминуемо отвлекаются, особенно в старших классах. С другой стороны, раздельное обучение ведёт к неумению общаться, да и обеспечить мужские школы учителями-мужчинами, тем более, после войны, было невозможно, мы это понимаем. Мы попробовали провести эксперимент: в нескольких школах сформировали классы только из мальчиков и только из девочек. Общаться друг с другом они могут и на переменах, а в классе надо учиться. Причём в одних школах такие классы сделали, начиная с 4 класса, а в других – с первого. В конце года проверим результаты по успеваемости, сравним.

   – Возможно, это выход, – кивнул Хрущёв.

   – Но надо тщательно всё проверить и взвесить. Насчёт учителей-мужчин. Сейчас армия сокращается, демобилизуется много офицеров, вот хотя бы малую часть из них в школы привлечь? Например, артиллеристы, обычно, неплохо знают математику, лётчики – физику, радисты могли бы кружки радиодела вести... Но зарплата учителя слишком маленькая, чтобы мужчин удержать. Вот если бы хоть немного её приподнять?

   Хрущёв задумчиво почесал нос.

   – М-да... Но если не для детей, то для кого это всё? Всё, что мы строим, создаём, пытаемся добиться? Подумаем, Евгений Иванович, где деньги взять. В конце концов, сейчас мы создаём новые статьи спроса, да и народное хозяйство активно развивается. Если в воспитание и образование детей деньги не вкладывать, то зачем их вообще вкладывать куда-то? Озадачу Госплан и Минфин, пусть ищут резервы. А что насчёт поиска одарённых детей?

   – Будем развивать классы и целые школы с углублённым изучением физики, математики, химии, биологии, и прочих наук, – ответил Афанасенко. – Уже сейчас мы выявляем тестированием учеников, более других склонных той или иной дисциплине, и предлагаем им переход в специализированные школы. Но это не всегда работает. Некоторым неудобно далеко ездить, а в сельской местности вообще беда.

   – Да и учителей, наверное, талантливых не хватает? – спросил Никита Сергеевич.

   – Такая проблема есть, но она не основная, – ответил министр. – Даже обычный учитель имеет достаточную подготовку, чтобы готовить учеников по расширенным программам, что по математике, что по физике. Но это требует времени на подготовку, а оно у учителей не всегда есть. Больше всего страдает опять же сельская местность. Там учителю надо, придя домой, ещё и печку натопить, и кур накормить. В городе с этим проще.

   – Надо учителям за работу по углублённым программам доплачивать, – предложил Хрущёв. – Подготовьте свои соображения на этот счёт, через месяц доложите.

   – Понял, сделаем, – ответил Афанасенко. – Ещё мы от товарища Серова получили интересные методики развития памяти, скорописи и скорочтения. Он сказал, что у него они используются при подготовке сотрудников, дают хорошие результаты. Но то для взрослых. С детьми такие методики применять надо осторожно. Пока мы их тестируем на небольших контрольных группах, если получим устойчивые положительные результаты – можно будет подумать о более широком внедрении.

   – Никита Сергеич, такие методики и у меня сотрудники на себе пробовали, – сказал Аджубей. – Результаты впечатлили. Хотя я согласен, для детей надо всё тщательно проверять. Вот что я посоветовал бы – где-то класса с пятого обучать детей правильному ведению конспектов, работе с литературой, библиотеками. При поступлении в ВУЗы и техникумы им это очень пригодится.

   – Разумно, – Афанасенко сделал пометку в своём блокноте. – Ещё мы обратили внимание на теорию решения изобретательских задач Генриха Сауловича Альтшуллера. Сейчас обсуждаем возможность её преподавания в старших классах школ и в ВУЗах.

   – В ВУЗах – обязательно, – кивнул Хрущёв. – В школах – смотрите сами, исходя из нагрузки, возможно, сначала попробовать факультативно, или в школах с углублённым изучением естественных наук. Дело однозначно полезное.

   – Вот только насчёт скорочтения у меня некоторые сомнения возникли, – продолжил Никита Сергеевич. – Предположим, научите вы ребёнка этому скорочтению. Читать-то он будет быстро. Но будет ли при этом понимать смысл текста? И ещё. Человек ведь не машина. Это у магнитофона можно переключатель сделать – с 9,5 сантиметров в секунду на 19. (Были такие переключатели у некоторых катушечных магнитофонов, например, у «Яуза-5» ) А человека вы один раз научите читать быстро, и всё. Он так и будет читать быстро. Но сможет ли он при этом воспринимать красоту печатного слова?

   – Я вот, например, люблю Николая Лескова почитать. Люблю книги, где есть описания природы. Я их читаю медленно, наслаждаясь каждым словом. Хотя времени для чтения у меня мало, а читать приходится много, каждый день курьеры папки документов привозят, да ещё и не одну. А такой человек, обученный читать быстро, книги будет глотать, не замечая всей красоты русского языка. Это я так, к примеру. Чтобы поспешными решениями дров не наломать.

   – Понятно, Никита Сергеич, учтём.

   – Ещё насчёт изучения иностранных языков, – напомнил Никита Сергеевич. – Международная обстановка довольно динамично меняется. Если раньше большинство детей учило немецкий, то сейчас имеет смысл расширить список и изменить процентное соотношение.

   – У нас сейчас развиваются экономические связи с Индией – там большинство специалистов говорят по-английски, да и язык вероятного противника знать необходимо. Будем продолжать работать с Францией, выстраивать связи с Африкой и Латинской Америкой, значит, понадобятся английский, французский, испанский. Немецкий, безусловно, игнорировать не будем, ГДР – наш стратегический союзник. Да и арабский с китайским имеет смысл преподавать, хотя бы в отдельных специализированных школах. Про европейские языки – болгарский, польский, чешский, венгерский, сербохорватский тоже забывать не надо, нужны специализированные школы и группы в ВУЗах, для изучения этих языков.

   – Возможно, даже стоит подумать над различными программами изучения иностранных языков для разных районов-комбинатов, – предложил Хрущёв. – Скажем, на Дальнем Востоке нам будут чаще нужны люди, знающие китайский и корейский. Можно сосредоточить преимущественное изучение этих языков там. В Средней Азии, возможно, имеет смысл изучать арабский, хинди, урду – не только для местных, но и для русских, постоянно проживающих в этих республиках.

   – План по изучению иностранных языков пересмотрим, – сказал министр. – Сделаем так, чтобы подготовка соответствовала запросам экономики.

   – Согласуйте с Госпланом и с Елютиным количество учителей по каждому языку – ему их готовить, – добавил Никита Сергеевич. – С Госпланом также утрясите вопросы учебников и наглядных пособий.

   – Заметьте, специалисты в современных условиях – наиболее важный ресурс, – сказал Хрущёв. – И это при том, что подготовка квалифицированного специалиста – процесс очень длительный, не менее 20 лет, начиная с первого класса школы, далее, в институте, и затем, обучение на рабочем месте. Авианосец можно построить быстрее, чем подготовить одного инженера! Поэтому роль Госплана в определении количеств требуемых стране специалистов будет определяющей.

   – Насчёт программы обучения можно долго говорить, – заметил Иванов. – Я бы хотел отметить, что школа должна не только давать знания, но ещё и учить ребёнка самостоятельно работать с книгой, учиться самому. А также эти знания систематизировать. А то получается например, что ребёнок, скажем, историю изучает, но как бы по отдельности. То одну страну, то другую. А соотнести события в этих странах хотя бы по времени – не может.

   – Думаю, что к изменениям в школьной программе мы будем ещё не раз возвращаться, – сказал Хрущёв. – Прежде всего, надо действовать осторожно, ещё раз повторюсь – не ломать то, что работает. Не надо лихо отменять старые учебники, надо тщательно их проверить, может быть, достаточно дополнить их новым материалом?

   – Учебник математики Киселёва, например, очень хороший, – согласился Афанасенко. – Да и многие другие учебники тоже. Надо только ввести в них несколько дополнительных разделов, в соответствии с новыми требованиями.

   – Вот-вот, – согласился Хрущёв. – Не спешить делать реформу ради реформы. Взятый курс на всеобщее восьмилетнее образование взамен семилетнего считаю правильным. Техника усложняется, жизнь ставит перед нами новые задачи. А вот к всеобщему десятилетнему образованию переходить преждевременно. Десятилетка готовит учащихся, прежде всего, к поступлению в ВУЗы. Но тут надо чётко представлять себе, сколько именно инженеров нам потребуется, и какого уровня инженеров?

   – Безусловно, наращивать количество инженеров с высшим образованием нам придётся, – подчеркнул Никита Сергеевич. – Жизнь заставляет. Но опыт показывает, что множество инженерных должностей может быть занято техниками со средним специальным или неполным высшим образованием. Я уже дал задание Госплану проработать вопрос и дать сведения по потребности в инженерных кадрах на ближайшие пять лет, и предварительный прогноз на 15 лет вперёд.

   – Можно ввести в ВУЗах две ступени обучения, – предложил Афанасенко. – Но этот вопрос с Елютиным обсуждать надо.

   (Елютин Вячеслав Петрович, министр высшего и среднего специального образования СССР в 1954 – 1985 гг /Елютин,_Вячеслав_Петрович)

   – С Вячеславом Петровичем обсудим, – согласился Хрущёв. – Предвижу существенные возражения, всё-таки, подъём науки у нас сейчас небывалый, инженеров требуется много. При том, что демографическая ситуация тоже далеко не блестящая. Вопрос сложный, будем решать.

   Аджубей по журналистской привычке, что-то записывал в блокноте, поглядывая на Первого секретаря. Видно было, что Никита Сергеевич рассказом министра удовлетворён.

   – Спасибо, Евгений Иванович, очень показательно. Игорь Петрович, о ваших успехах мне Алексей Иванович уже немного рассказал, – Хрущёв переключил внимание на Иванова. – Расскажите теперь поподробнее.

   – Мы разрабатываем свою программу коммунистического воспитания, опираясь на ранее отработанную методику «коллективных творческих дел», – ответил Иванов, (см. кн. 2 гл. 30) – Но мы воспользовались вашим советом, и обратили внимание на детские дома.

   – Так-так, и что получилось? – живо заинтересовался Никита Сергеевич.

   – Если честно, результаты превзошли все ожидания, – улыбнулся Иванов. – Сказалось, видимо, наличие более тесного коллектива из детей разных возрастов. Ну и, конечно, общая обделённость детдомовцев вниманием. Понимаете, ими впервые по-настоящему заинтересовались, предложили интересное дело. Казалось бы, всего-то ввели в детдоме ученическое самоуправление...

   – Это как, по системе Макаренко? – уточнил Хрущёв.

   – Не совсем. Макаренко работал в значительно более сложных условиях. У него и с материальным обеспечением было похуже, а главное – контингент... Несовершеннолетние преступники, – пояснил Иванов. – Нам немного попроще, мы работаем с обычными детьми, которым просто не повезло. Совсем трудные есть, конечно, но единицы. Наработки Макаренко, мы, безусловно, используем.

   – И как, получается?

   – Я сам не ожидал такой вспышки энтузиазма у детей. Вам бы, Никита Сергеич, с ними лично пообщаться. Никакой рассказ не передаёт полностью той атмосферы, того эмоционального подъёма...

   – Лично, говорите... – Хрущёв задумался. – Григорий Трофимыч, что у меня на завтра назначено? ... Да хер с ним, что бы ни было – перенеси на другой день. Организуй мне на завтра поездку в Ленинград. Евгений Иваныч, Алексей Иваныч, поедете со мной?

   – Конечно, я уже наслышан об этом опыте, – кивнул Афанасенко. – Давно хотелось самому посмотреть.

   – Непременно, – ответил Аджубей. – Там действительно есть на что посмотреть, Никита Сергеич. У Игоря Петровича получилось создать настоящую коммуну в духе 20-х годов.

   В Ленинград вылетели самолётом. Затем обкомовский ЗиС-110 привёз Хрущёва, Афанасенко, Аджубея, Иванова и встречавшего их 1-го секретаря Ленинградского обкома КПСС Спиридонова в детский дом.

   Первое, что бросилось в глаза Никите Сергеевичу – идеальная чистота и по-настоящему радостные дети, очень нетипично для детского дома. Конечно, увидев большую чёрную машину и незнакомых людей явно начальственного вида, дети немного испугались и притихли. Но было видно, что детский дом очень непохож на другие подобные учреждения.

   Но когда они узнали Хрущёва – всё же портреты лидеров государства видели все – первый испуг моментально сменился радостью. Дети восторженно загалдели, окружив Никиту Сергеевича плотным кольцом. Директор детдома и воспитатели с трудом сумели навести порядок.

   Официальная встреча проходила в спортзале. Пионеры выстроились линейкой, с горнистами, выносом знамени и рапортом. Никита Сергеевич попросил побыстрее завершить торжественную часть. После того, что ему рассказал Иванов в самолёте, ему хотелось самому расспросить детей.

   Поначалу разговор складывался непривычно. Хрущёв привык, что когда он говорит – все слушают, но дети об этом не знали. На любой вопрос отвечали одновременно несколько человек, вразнобой, беседа превращалась в сплошной гвалт.

   – Тише, тише, – Никита Сергеевич поднял руки и попросил. – Ребята, давайте как-то по одному, и по порядку, а то я ничего не понимаю. Вот ты, тебя как звать? – он обратился к стоявшему рядом пареньку лет 13.

   – Николай, – ответил парнишка.

   – Расскажи, Николай, с чего всё началось? Ваши перемены к лучшему.

   – Ну... – Николай замялся. – Мы книжку в библиотеке нашли. Называется – «Республика Шкид». Старая, ещё довоенная. Начали читать – очень интересно стало. А тут к нам приехал Игорь Петрович со своей системой КТД. Мы ему рассказали про эту книжку, а он нам предложил попробовать организовать такую коммуну. То есть, самим. Директор наш согласился на один месяц попробовать. Для начала. Сейчас уже 8 месяцев прошло.

   – Так. И что дальше было?

   – Дальше мы написали нашу Конституцию, – вставила слово стоящая рядом с Николаем девочка.

   – Конституцию? – переспросил донельзя удивлённый Никита Сергеевич.

   – Да. Взяли за основу Конституцию РСФСР и написали Конституцию нашего детдома. Потом, согласно Конституции, выбрали Верховный Совет и прочие органы власти. То есть от каждого класса по два депутата...

   Из рассказа девочки Хрущёв понял, что дети воспроизвели схему государственного управления СССР в меньшем масштабе. Выбрали органы законодательной и исполнительной власти, и подчинялись их решениям.

   – С ума сойти... Тебя как звать, милая?

   – Ира.

   – Это кто же, Ирочка, вам подсказал?

   – Никто, мы сами... Надо же было с чего-то начать. А Конституция в библиотеке была.

   Хрущёв посмотрел на торжествующего Иванова.

   – Потрясающе... Игорь Петрович... Такого не ожидал. Вы говорили про самоуправление коммуны, но чтобы Конституция, Советы... Ребята, а аналог Коммунистической Партии у вас есть?

   – Так пионерская организация же! И комсомол! – хором закричали несколько ребятишек.

   – Они у нас вместо партии, – пояснил Николай. – В пионеры у нас не всех подряд принимают, только самых активистов, и чтобы учились хорошо.

   – То есть, вы все решения по своей внутренней жизни принимаете через Советы депутатов трудящихся?

   – Ну да! Только у нас Советы депутатов учащихся. Депутаты же знают, что нам нужно, они же здесь с нами живут. Мы им депутатские наказы пишем, как настоящим депутатам.

   – Не все решения, только по текущим вопросам, – важно заметил Николай. – А если вопрос касается всех, то устраиваем общее обсуждение, и голосуют все.

   – То есть, референдум?

   – Э-э... ну... вроде того... – паренёк замялся, возможно, слово оказалось незнакомым. – Мы чаще говорим «общее обсуждение»

   – Здорово! Это же прямая демократия в действии, – одобрил Хрущёв. – А голосования как проводите? Это же надо бюллетени готовить. Или вы всё открытым голосованием решаете?

   – Текущие вопросы – открытым голосованием. – ответила Ира. – А если вопрос важный, пишем вопрос и варианты на доске, раздаем пустые листки, каждый сам пишет себе бюллетень, отмечает вариант, и сдаёт депутату класса. Это же почти как обычное тестирование, только бланк пишем сами.

   – Вот так. Всё гениальное просто, – Никита Сергеевич был впечатлён. – Ты, наверное, сама – депутат?

   – Да.

   – А с какого возраста у вас депутатом стать можно?

   – С семи лет. У младших школьников – Младший Совет, у нас – Старший. Решения принимает Старший Совет, но мнение Младшего учитывается. Совсем маленьких тоже приучаем решать проблемы вместе. Для них у нас наша собственная система образования – мы им помогаем уроки делать, заодно и сами повторяем пройденное. Мы вообще всё стараемся делать коллективно.

   – Молодцы! Я только не пойму, когда вы при этом успеваете основную учебную программу осваивать? – спросил Хрущёв.

   – А это много времени не занимает. Обсуждать можно и на переменах, голосовать – на классном часе или пока домашние задания делаем, – подсказал Николай.

   – Конституцию и законы мы летом писали, – добавила Ира.

   – Законы? У вас и законы есть?

   – Как положено в нормальном государстве, – солидно ответил Николай. – Есть правила поведения, их дополнили, теперь они стали законами.

   – И нарушители есть? Что с ними делаете?

   – Куда ж без них? Бывают. Судим коллективом, если серьёзное что, и наказываем по закону. Вот, осенью играли в футбол, стекло разбили. Так тех, кто разбил, обязали новое стекло вставить. Стекло завхоз дал, а вставляли те самые, футболисты.

   – М-да... Серьёзный подход. А депутаты у вас меняются?

   – Будут меняться, – кивнула Ира. – Депутатский срок ввели один год, и больше двух сроков нельзя. Просто ещё времени мало прошло.

   Шум вокруг усилился. Оглянувшись, Хрущёв заметил, что детей в спортзале заметно прибавилось. Часть вновь прибывших была не в пионерской форме, а в обычной школьной. Некоторые из них проталкивались поближе к гостям, явно хотели посмотреть вблизи на руководителей государства.

   – Это откуда столько народу?

   – У второй смены занятия кончились, – ответил Николай. – И они ещё наших друзей с собой привели, не каждый же день к нам Первый секретарь ЦК приезжает.

   – Каких друзей?

   – Так из школы! Мы же все в обычную школу ходим. Учимся вместе с детьми из обычных семей. И дружим с ними.

   В этот момент Никита Сергеевич понял, что произошедшие изменения гораздо глубже, чем кажутся на первый взгляд. Он знал, что детдомовские дети редко вступают в нормальное общение с детьми из обычных семей. Сам факт проживания в детском доме накладывает свой отпечаток, чаще – негативный. А тут всё было иначе. Дети после школы спешили не домой, к родителям, а к друзьям в детский дом. Так не бывает. Что-то здесь было неправильно, точнее – не как всегда.

   – То есть, вы дружите с ними, и они к вам в гости ходят?

   – Не только в гости, вообще каждый день приходят, – ответил Николай.

   – Тут у них интереснее, чем на улице! – добавил вихрастый парнишка, года на два помладше, судя по обычной школьной форме – не из детдома. – У них тут свои кружки по интересам, и праздники, и вообще весело.

   – Как вы добились, что к вам в гости дети из семей ходят? – спросил Хрущёв.

   – Мы подумали, что если про нашу коммуну никто не узнает, то и толку от неё не будет, – ответила Ира. – Поэтому устроили праздник, пригласили наших одноклассников. Сначала пришли не все, только несколько человек. Но им понравилось. Потом мы решили отметить день рождения нашей учительницы, тоже устроили праздник. В этот раз пришло уже больше. Потом стали организовывать кружки. Сначала авиамодельный, потом радио, потом судомодельный, для девочек – кружок вышивания, потом ещё переплётное дело, чтобы учебники ремонтировать, и фантастику из «Комсомольской правды» подшивать.

   – Ир, девочки не только вышивать ходят, я в радиокружок хожу, – встряла в разговор ещё одна девочка. – И не я одна!

   – Да, в радиокружке и девочки занимаются, вот, Оксана сама радиоприёмник сделала, – подтвердила Ира. – В эти кружки к нам одноклассники и ходят. Особенно те, кто близко живёт. До Дома пионеров от нас далеко.

   – Вот это да! А кто эти кружки ведёт?

   – Радиокружок ведёт дядя Миша... Михаил Петрович, то есть... Воспитатель наш. Он в армии радистом был.

   Хрущёв и Афанасенко многозначительно переглянулись.

   – А остальные мы сами ведём, кто постарше – учит младших, – добавил Николай. – Там несложно. Чего сложного – книги переплетать? Я сам научился, и малышню научил.

   – Нет, вы только посмотрите... Невероятно, – удивился Никита Сергеевич. – Кстати, а вы знаете вот этого дяденьку? – он указал на Аджубея. – Он, между прочим, главный редактор «Комсомольской правды»...

   – Сдал... – притворно сокрушённо произнёс в наступившей секундной тишине Аджубей, и широко улыбнулся.

   В следующий момент его захлестнула орущая, прыгающая толпа детей. По долетающим обрывкам фраз Хрущёв понял, что печатаемую в «Комсомолке» литературную страничку фантастики здесь любят и ценят. (АИ)

   Пользуясь тем, что внимание детей на некоторое время переключилось на зятя, Никита Сергеевич повернулся к Иванову:

   – Ну, Игорь Петрович, нет слов! Молодец!

   – Да что я, это всё сами дети. Вы посмотрите, это же бурлящий океан энергии. Если её грамотно направить, кое-в чём подсказать, она горы сметёт, – усмехнулся Иванов.

   Через пару минут Хрущёв понял, что Аджубея надо спасать, иначе дочь рискует остаться без мужа, а он сам – без зятя. Он попросил Николая:

   – А можете нам всё здесь показать?

   – Конечно! А что именно?

   – Всё. Вообще всё. Мне всё у вас интересно.

   Его тут же взяли за обе руки и повели на экскурсию по детдому. Следом вели Афанасенко, Аджубея, Иванова и Спиридонова. Всех словно подхватила бело-синяя пионерская волна, украшенная, будто сполохами огня, алыми галстуками. Охрана следовала за ними, не вмешиваясь, но и не отставая ни на шаг.

   Среди прочего, воспитанники детдома, или теперь уже правильнее сказать – коммуны, показали Хрущёву свою теплицу, зная, какое внимание уделяет Первый секретарь ЦК сельскому хозяйству и снабжению населения.

   Теплица Никите Сергеевичу понравилась. Настолько понравилась, что он, похвалив детей за основательность подхода к решению вопросов, дал зарок самому себе: не дать ленинградской инициативе погибнуть под железной пятой партноменклатуры.

   Через полчаса запыхавшегося Хрущёва приземлили в столовой и поили чаем со свежими, ещё тёплыми сдобными булочками.

   – Кто булочки-то печёт? Повара?

   – Нет, мы сами, – ответили две девочки постарше. – Повара хорошо готовят, но мы тоже хотим научиться. Они нас учат. Мы на все праздники угощение готовим сами.

   – Молодцы! Очень здорово вы тут всё придумали, – похвалил Никита Сергеевич.

   – Мы ещё и с другими детским домами связи поддерживаем, – сказал Николай. – Сначала переписывались, а потом стали ездить к ним по обмену. Наши активисты – к ним, а от них – к нам. Только мало где директора разрешают такие коммуны устраивать.

   – Есть такая проблема, – подтвердил Иванов. – Опасаются директора, как бы чего не вышло. Не знают, как на это посмотрит РОНО, министерство, местные партийные органы...

   Хрущёв перевёл взгляд на Спиридонова, потом на Афанасенко. Спиридонов явно ждал реакции Первого секретаря ЦК, он уже догадывался, что Никите Сергеевичу всё понравилось, но, как опытный аппаратчик, для верности решил дождаться явного подтверждения. Афанасенко тоже не спешил с выводами. Типичные управленцы, они привыкли держать нос по ветру, дожидаясь «одобряма» от высшего руководства.

   – Да вы что! Товарищи! – Хрущёв решительно поднялся, не замечая, что держит в руке полуобкусанную булочку. – Иван Васильевич, вы куда смотрели?

   – А?! Что?! – оторопел Спиридонов.

   – У вас под носом зародилась не просто коммуна! Зародилась новая социальная общность! Человек коммунистический! Вы посмотрите на этих пацанов и девчонок – пока я в Кремле голову ломаю, как перейти к прямой демократии по всей стране, эти детишки уже к ней перешли, сами! – Никита Сергеевич вошёл в агитационный раж и выбросил вперёд руку с булочкой. – Их поддержать надо! Распространять их опыт по всей стране! Алексей Иваныч, вам поручение, – Хрущёв быстро опомнился и перешёл от агитации к конкретике. – Сделать этим ребятишкам рекламу на всю страну, как это на Западе говорят – «хорошую прессу». Иван Васильич, от вас требую оказывать этой коммуне и всем подобным партийную поддержку. Не прямое руководство, не опеку, а именно поддержку. Чтобы никто из чиновников их гнобить не смел. Евгений Иваныч, от вас – распоряжение по министерству и всем органам народного образования о поддержке инициативы ленинградцев, опять же, чтобы никто, никакое РОНО, никакие инспекторы организации коммун не мешали!

   В горле пересохло, Хрущёв перевёл дух, откусил от булочки и запил остывающим чаем. Кто-то тут же поставил перед ним ещё стакан.

   – Спасибо! Здесь, товарищи, рождается будущее! Вот эти пацаны и девчонки будут строить коммунизм и жить в нём! Это – наша надежда и опора. Мы своё отжили. До коммунизма мы не доживём. А они – могут! И если мы сейчас поддержим их и направим, именно они, или такие, как они, коммунизм и построят!

   – Но пока, – он снова поднялся, – пока эта коммуна – первый робкий росток. Его надо защитить, прикрыть, чтобы наша бюрократическая машина, неуклюжая и неповоротливая, случайно его не затоптала. Вы поймите, ведь через пять-десять лет эти дети вырастут, придут на заводы, в научные институты, в лаборатории. Они будут определять будущее страны. Если они уже сейчас привыкли решать все проблемы сообща, общим собранием, советом, они и на свои рабочие места принесут эту коммунистическую культуру. И она пойдёт от каждого из них кольцами, как круги по воде! Чем больше их будет, тем быстрее страна врастёт в коммунизм!

   Он снова сел. В столовой стояла мёртвая тишина. И вдруг она взорвалась аплодисментами.

   – Ой... – Никита Сергеевич даже смутился. – Да вы что, ребята... Я это... вас хотел поддержать...

   – Спасибо, Никита Сергеич, – поблагодарил Иванов. – Я надеялся на вашу поддержку. Даже не ожидал, что она будет такая... убедительная...

   – Игорь Петрович, да то, что вы сделали – это невероятно! Я вот теперь думаю – как эту инициативу распространить по остальным детским домам и вообще по школам, – Хрущёв задумался. – Тут ведь, понимаете, какая штука, движение подобного рода хорошо именно тем, что идёт снизу, от самих детишек. Как только начнём его сверху насаждать – оно выродится в аналог пионерской организации. Нет, она сама по себе необходима, но у детей энтузиазм пропадёт, запал кончится!

   – Быстро это всё равно не получится, – сказал Иванов. – Мы уже начали устанавливать связи с другими детскими домами по городу. Если нас сейчас поддержат – этот процесс пойдёт немного быстрее, но всё равно займёт время. Вот если бы у нас был какой-то совместный канал общения...

   – Радио? – вдруг предложил Аджубей. – Есть же у нас «Пионерская зорька», так? Сейчас страна телефонизируется, прокладываются новые линии связи. Надо сделать передачу, не просто с дикторским текстом, а чтобы там в прямом эфире могли по телефону общаться дети из разных городов. Пусть общаться одновременно смогут единицы, зато услышат их миллионы. Поставить передачу ежедневно, в удобное время...

   – Да, это можно, но только как первый шаг, – согласился Хрущёв. – Потому что радиостанция находится в Москве. То есть звонить будут в Москву. Со всей страны. Сеть нафиг ляжет. Да и дорого это. Дозвонятся только по городским телефонам из Москвы, ну, может, ещё из Ленинграда, из Подмосковья. Начать с этого можно, но надо развивать технологию прямого общения между коммунами в разных городах.

   – Вот радио нам и нужно, – послышался детский голос.

   Хрущёв повернулся на звук, и с удивлением узнал в говорившей ту девочку, что рассказывала про радиокружок.

   – Оксана, так? Что ты имеешь в виду?

   – Нам нужно радио. Не только передача, куда звонить надо, – уверенно предложила девочка. – Нам нужны радиостанции в каждой коммуне, с регистрацией, позывные, карта расположения всех коммун и список позывных, например, в «Пионерской правде», как приложение. Чтобы каждый мог поговорить с каждым, в любом городе.

   – Это мысль... Радиолюбители у нас есть, их полно. Журнал «Радио» подключить, – поддержал девочку Аджубей. – Радиостанции нужны, конечно...

   – Только детали. Радиостанции мы сами сделаем, это же так интересно! – сказала Оксана. – Тогда мы смогли бы обмениваться новостями, договариваться о встречах, назначать совместные мероприятия, например, летом выйти в турпоход из разных городов в одной области, и встретиться всем в одном месте, устроить праздник.

   – Оксана дело говорит, – сказал Хрущёв. – Молодец, хорошо придумала. Такое общение может сплотить всё пионерское и комсомольское движение по всей стране.

   – Даже если кто-то не знает, как сделать радиостанцию, может сначала просто слушать радиоприёмник, – продолжала девочка. – А те, кто знает, подскажут остальным.

   – Нет, это действительно может получиться! – одобрил Никита Сергеевич. – Давайте попробуем. Насчёт радио я подключу ДОСААФ, они помогут с техническим обеспечением. Кстати, Игорь Петрович, составьте список всего, что вам для работы нужно, ну там, может, приборы какие, или наглядные пособия, и Ивану Васильевичу передайте. А я с него потом строго спрошу за выполнение каждого пункта.

   – Никита Сергеич, нам так не надо, – вдруг сказал сидевший рядом с Хрущёвым Николай.

   – То есть? Почему не надо?

   – Если давать – то всем. Чтобы все школьники были в равных условиях. Вы же в каждую школу приехать не сможете. Лучше уж мы как-нибудь сами справимся.

   Хрущёв оторопел. Такого ответственного отношения от 13-летнего мальчишки он не ожидал.

   – Неожиданно... – произнёс он. – А ты, Николай, взрослее, чем кажешься... Я куда ни приеду, меня только просят везде – дай то, дай это... Ты первый, кто так сказал.

   – Э-э... – Николай явно смутился. – Я это... просто сказал, что думал... Извините, может, что не так... Мы просто привыкли только на свои возможности полагаться.

   – Да нет, всё правильно, – ответил Никита Сергеевич. – Удивился я просто. Первые секретари обкомов ходят следом и выпрашивают одно, другое... Выходит, школьники к делу относятся ответственнее, чем чиновники. Неладно что-то в датском королевстве...

   Он посмотрел на часы.

   – Ох, время-то как пролетело, и не заметил. Ну, ребята, порадовали вы меня. Спасибо вам!

   Вскоре Председатель ЦК ДОСААФ Павел Алексеевич Белов получил указание всячески помогать организации радиосети между детскими коммунами. Их количество постепенно росло. Сначала в Ленинграде и Москве, затем в городах обеих областей, и дальше детское коммунарское движение начало распространяться по стране. Летом оно передавалось через пионерские лагеря, особенно крупные, вроде «Артека» и организованного в 1958 г «Орлёнка», где встречались и общались пионеры из разных городов.

   Большую поддержку оказывала радиопередача «Пионерская зорька» и газеты «Комсомольская правда», «Ленинские искры» и «Пионерская правда».

   Вернувшись в Москву, Хрущёв одним из первых поделился увиденным в ленинградской коммуне с зашедшим с очередными сводками Серовым.

   – Представляешь, Иван Александрович, детдом, а дети там выглядят весёлыми и счастливыми. Никогда такого не видел.

   – Так Макаренко тоже больших успехов добился, – напомнил Серов, – а ведь у него контингент был куда как сложнее – сплошь малолетние преступники. Этим бы коммунарам дать серьёзное, интересное дело, им бы это потом в жизни очень помогло.

   – Я сам над этим всю дорогу думал, – ответил Хрущёв. – Крутится у меня одна мысль...

   Эту свою мысль Никита Сергеевич «крутил» ещё несколько дней, пока она окончательно не оформилась. После чего он обсудил идею с руководством Главкосмоса.

   Королёв в первый момент отнёсся к его идее слегка скептически, как к очередному отвлечению от основной работы. Но, по мере того, как Хрущёв рассказывал ему об успехах коммуны, Сергей Павлович проникся замыслом Первого секретаря и согласился поучаствовать. Тем более, что в плане Никиты Сергеевича основная роль отводилась институту космической биологии и медицины.

   Академик Келдыш план поддержал. Не то чтобы горячо, но Мстислав Всеволодович, быстро взвесив все «за» и «против», решил, что для дела это может быть полезно. Андрей Владимирович Лебединский, директор ИКБМ, также согласился помочь. Институт уже вёл совместные исследовательские работы с ленинградским филиалом ВИЭМ и Военно-Медицинской Академией, дело шло к созданию ленинградского филиала ИКБМ, и затея Хрущёва могла ускорить процесс.

   С настоящим энтузиазмом отнёсся к идее административный директор Главкосмоса Василий Михайлович Рябиков. Он взял на себя организационные хлопоты. Именно он предложил Хрущёву и Королёву совместно завизировать техническое задание на разработку.

   В самом техзадании исполнитель обозначен не был. Для этого был составлен официальный договор субподряда. Согласование техзадания заняло остаток января, и весь февраль 1958 года, оказавшиеся и без того очень «горячими» для НИИ-88 и всего Главкосмоса. Королёв, разумеется, поворчал для порядка:

   – Вот нахера затевать этот детский сад?

   Но полчаса своего времени для детей выкроить согласился. Главный конструктор просто постеснялся признаться, что идея ему понравилась.

   С момента образования коммуны количество отсылаемых и получаемых ею писем возросло в несколько раз. Писали дети из других детских домов, школ-интернатов и из обычных школ. Но большой, полноразмерный конверт 11-го формата выделялся среди общей кучи писем как круизный лайнер в окружении прогулочных яхт. Ещё более невероятным был поставленный на конверте канцелярский штамп «Главкосмос СССР». Конверт был адресован не директору детского дома, а «Коллективу детской Коммуны Юных Фрунзенцев». (Название реальное, хотя в реальной истории коммуна была организована не в детдоме ?/istor/ist.html)

   Секретарь всё же решила отдать необычное послание директору.

   – Гм! – директор озадаченно вертел в руках солидный конверт. – Тут написано: «Коллективу»... Позовите кого-нибудь из депутатов старших классов, пусть сами открывают.

   Через несколько минут в кабинет вошла Ира.

   – Здравствуйте, Андрей Иваныч. Что-то случилось?

   – Да тут вам необычное письмо пришло, – директор, уже сам порядком заинтригованный, отдал ей конверт. – Открывай, посмотрим, мне тоже интересно.

   – Ой... Главкосмос?!!! – Ира ловко открыла конверт, вынула лист бумаги с круглой печатью. Пробежала глазами короткий текст.

   – Нас на экскурсию приглашают! В Москву! В Институт космической биологии и медицины. И ещё... в какой-то НИИ-88... А это что?

   – Гм... номерной НИИ? Можно посмотреть? – директор взял из рук девочки бланк письма и первым делом взглянул на подписи. – Ох... ни хрена ж себе! Ты только взгляни, кто приглашение подписал!

   – Научный директор академик Келдыш М.В.... технический директор академик Королёв С.П... Административный директор генерал Рябиков В.М... – прочитала Ира. – Это что, большие начальники?

   – Ну... как бы да... Интересно, что вы Хрущёву наговорили, если вас два академика и генерал на экскурсию приглашают?

   В приглашении размер экскурсии был ограничен 30-ю участниками, дата назначена на период весенних каникул. Также было особо оговорено, как необходимое условие, хорошая успеваемость участников и интерес к биологии, возраст не менее 10 лет.

   Участников отбирали по конкурсу. Желание побывать в таинственном НИИ, где работает сам Главный конструктор, было такое, что биологию за две недели выучили все, причём в полном объёме школьного курса. На единственный учебник биологии для 1 курса мединститута, случайно нашедшийся в библиотеке, записывались в очередь.

   Совету депутатов выпала нелёгкая доля – отобрать из более чем сотни равных тридцать лучших. Сопровождать детей на экскурсию отправился лично Иванов.

   – Я всё это затеял, мне, в случае чего, и отвечать, – пояснил Игорь Петрович.

   С НИИ-88 и ИКБМ созвонились заранее по междугороднему телефону, контактные номера были указаны в письме. На Ленинградском вокзале детей встречал сопровождающий. На площади «трёх вокзалов» их ждал шикарный автобус ЗиС-127, он доставил экскурсантов куда-то далеко за город.

   На въезде в НИИ детей пересчитали, спросили, не несут ли они с собой фотоаппараты. Тогда фотоаппарат был сродни предмету роскоши, само собой, фототехники не оказалось ни у кого. Экскурсанты поняли, насколько всё серьёзно, когда начальник первого отдела провёл с ними краткую беседу:

   – Товарищи учащиеся! Предприятие у нас оборонное, поэтому показать вам мы можем далеко не всё. Маршрут экскурсии согласован с Комитетом государственной безопасности, список экспонатов – тоже. Прошу никого от группы не отставать, не теряться, за ограждения не заходить, экспонаты не трогать. В случае нарушений экскурсию придётся тут же прервать. Будь моя воля, если честно, я бы вас на порог не пустил. Но распорядился, говорят, лично товарищ Хрущёв. Поэтому не подводите своих друзей.

   Следующие полтора часа дети из ленинградской коммуны запомнили на всю жизнь.

   Пройдя по коридору, они вышли в огромный зал, застеклённые и закрашенные белой краской стены которого уходили высоко вверх. Посреди зала, на могучих стальных опорах была вывешена настоящая ракета. Вдоль стен на постаментах были расставлены прочие экспонаты. Ракета и стенды с экспонатами были огорожены цветными лентами, подвязанными к стойкам, отдельные части ракеты прикрыты чехлами из ткани – техника всё же была секретная и оборонная.

   В течение следующего часа сопровождавший экскурсию инженер показал детям ракеты Р-5-3 и Р-7, а также резервные экземпляры «Спутника-1» и тяжёлого научного спутника (в реальной истории известен как «Спутник-3» ), рассказал об открытии радиационных поясов Земли, а также о суборбитальном полёте кота Леопольда.

   – А где сейчас Леопольд? Нам его покажут? – спросили дети.

   – Покажут. Леопольд сейчас живёт в Институте космической медицины, там и увидите его.

   – А почему он там живёт? Он болеет?

   – Нет, здоровёхонек. Изучают его, после полёта, и тренируют на космонавта.

   – Ой! Он что, снова в космос полетит?

   – Это пока не решено окончательно, но вероятность такая есть.

   Дети расспрашивали своего гида, не замечая, что за ними уже несколько минут с улыбкой наблюдает ещё один человек, плотный, кряжистый, явно руководитель высокого ранга.

   – Ну что, интересно? – спросил он. – Понравилось?

   Дети обернулись на голос.

   – Ой! Здравствуйте... Да, очень понравилось!

   Портрет Королёва уже публиковался в газетах вскоре после запуска спутника (АИ), и дети его узнали. Они начали тихо переговариваться:

   – Это же Королёв!

   – Главный конструктор!

   А потом, почти хором:

   – Здравствуйте, Сергей Палыч!

   – Узнали, значит. Ну, хорошо. А теперь расскажу, зачем мы вас пригласили, – сказал Королёв.

   Дети затаили дыхание.

   – Партия и правительство поставили перед нами важную задачу – построить постоянно действующую орбитальную станцию, отправить научно-разведывательную экспедицию на Марс и построить на Луне долговременную научно-производственную базу, – начал Сергей Павлович. – Для этого необходимо решить множество научных и технических проблем. Одна из них – получение в условиях космического полёта свежих овощей и фруктов, переработка выдыхаемого космонавтами углекислого газа и выработка кислорода. Мы, конечно, можем и будет удалять углекислый газ из воздуха и обогащать атмосферу кислородом химическим способом, но вот получать химически, например, свежие огурцы и помидоры пока невозможно.

   – Товарищ Хрущёв рассказал мне про вашу теплицу, и предложил привлечь вашу коммуну к отработке этой задачи. То есть, Главкосмос СССР предлагает вам принять участие в научной работе по созданию космической оранжереи для орбитальной станции и будущего тяжёлого межпланетного корабля. Предупреждаю сразу – это не игра, а серьёзная научная работа. У вас будет свой научный руководитель, план работ, строгая отчётность. В общем, всё по-взрослому. Ну как? Возьмётесь?

   Дети переглянулись. Дело было новое, и в то же время – знакомое. Теплица как теплица. Зато – в космосе. Ясно, что не сразу, сначала надо всё отработать на Земле. Но ведь как увлекательно, если твой труд в конце концов полетит на Марс!

   – Возьмёмся, Сергей Палыч! Тем более – если с научным руководителем. Подскажут ведь, если что?

   – Подскажут обязательно. Всему научат и всё покажут.

   – А где будет исследование? В Москве?

   – Нет, у вас в Ленинграде, – ответил Королёв. – Сейчас поедете в Институт космической биологии и медицины, там вам расскажут подробнее, и про уже ведущиеся работы, и про вашего куратора. Но сначала – прошу всех в столовую. Проголодались, наверное?

   Продолжением экскурсии, после обеда, стало посещение ИКБМ. Андрей Владимирович Лебединский, сразу поддержавший идею, не только ради детей, но и по соображениям расширения своего НИИ, тоже приготовил для них небольшую тематическую экспедицию. Детям показали, как делаются ортопедические кресла для космического корабля, опытный образец космического скафандра, и несколько вариантов прорисовок «космической оранжереи» – от небольших установок для экспериментов в космических кораблях (нечто, подобное установке «Оазис-2» ) до более серьёзного сооружения – масштабного макета оранжерейного модуля для будущей космической станции.

   Но главное, о чём шла речь – экспериментальная отработка способов выращивания растений в замкнутом пространстве, с искусственным освещением, без грунта – на субстрате из керамических шариков или вермикулита, использование капельного орошения, отработка технологий замкнутого цикла переработки органических отходов в условиях космической станции.

   Лебединский пригласил в качестве научного руководителя для детей из ленинградской коммуны профессора из Петергофского Биологического института при ЛГУ Владимира Алексеевича Чеснокова, (подробнее о В.А. Чеснокове см. ), который в это время активно разрабатывал технологии гидропоники. (Раствор В.А. Чеснокова и Е.Н. Базыриной, разработанный в 1937 году, до сих пор является классическим и одним из наиболее используемых в гидропонике, а по исследованиям 1957-1960 гг написана книга «Выращивание растений без почвы» , ставшая библией всех, кто увлекается гидропоникой)

   Между ИКБМ и коммуной был подписан официальный договор на проведение исследовательских работ. Пока «космические оранжереи» ещё только проектировались, и речь шла об отработке процессов выращивания растений, которые потом будут в этих оранжереях использоваться.

   Результаты исследований Владимира Алексеевича Чеснокова были к этому моменту уже достаточно плотно задействованы в развёрнутой с подачи Хрущёва программе строительства теплиц. На Кольском полуострове и на Урале уже велась промышленная добыча вермикулита, разрабатывались электрические печи для его обжига.

   Профессор Чесноков уже получил «для осмысления» информацию о системах капельного орошения, и фотографии овощеводческих хозяйств в пустыне, где подобная технология якобы использовалась. На все вопросы профессора:

   – Где это и можно ли посмотреть своими глазами? – сотрудник фельдъегерской службы, под расписку передавший ему пакет с фотографиями, лишь развёл руками:

   – Я всего лишь курьер. Моё дело – передать письмо.

   Вряд ли Владимир Алексеевич поверил бы, что фотографии, которые он смотрел в 1956 году, были сделаны в 2011-м в пустыне Негев. (Из жизни израильских колхозников, пардон, кибуцников )

   Первые же опыты с капельным орошением натолкнули профессора на мысль, что подобные же овощеводческие фермы можно организовать в советской Средней Азии.

   Хрущёв, получив информацию об экологическом состоянии Аральского региона в будущем, еще в 1954-м году предложил пересмотреть проект Каракумского канала.

   Он предложил учёным ещё раз просчитать все последствия, с учётом возможного обмеления Арала и разноса солёного песка с обнажившихся солончаков по всей Средней Азии. Он также обратил внимание учёных на большие потери воды от испарения и впитывания в незащищённый грунт.

   Проблема засоления почв, с учётом негативного опыта на целине, была осознана относительно быстро и признана достаточно серьёзной. С другой стороны, стране требовался хлопок для производства тканей и порохов. Главный Туркменский канал, строительство которого было остановлено 25 марта 1953 по предложению Берии (/Главный_Туркменский_канал) проблему орошения туркменских пустынь не решал, т. к. проходил с востока на запад, от Саракамышского озера к Каспию, и большая часть юга республики оставалась без орошения. К тому же он также предусматривал снижение уровня воды в Арале.

   Чтобы не губить Аральское море из-за снижения дебита впадающей в него Амударьи – воду реки элементарно разбирают для полива полей, также она испаряется в Зейдском и Хаузханском водохранилищах – Хрущёв предложил довести строительство Каракумского канала только до Мары и на этом остановиться, заполнение водохранилищ – отменить.

   (Первая очередь канала, Амударья – Мургаб длиной 400 км была построена в 1959. Расход воды составил 130 куб.м./с. Введение её в строй позволило довести площадь орошаемых земель до 100 тысяч га.

   Вторая очередь канала, Мары – Теджен длиной 138 км завершена в 1960. На этом отрезке построено Хаузханское водохранилище ёмкостью более 875 млн. куб. м. Расход воды составил 200 куб.м./с. Это позволило оросить в Тедженском оазисе свыше 70 тысяч га, а также улучшить водообеспеченность ещё 30 тысяч га уже орошавшихся земель.

   Третья очередь канала, Теджен – Ашхабад длиной 260 км завершена в 1962. Расход воды составил 320 куб.м./с. Ввод третьей очереди позволил дополнительно оросить около 100 тысяч га. При этом с 1963 г. отмечено быстрое обмеление Арала. Исходя из этого, можно предположить, что расход воды на орошение в пределах 150-200 куб.м./с допустим. В то же время оазис Мары имеет важное стратегическое значение.)

   Если Главный Туркменский канал изначально задумывался как судоходный, с дорогостоящими комплексами плотин и шлюзов, то Каракумский канал Хрущёв изначально предложил сделать только оросительным. По его заданию было проведено численное моделирование процессов водоразбора и испарения воды со всего зеркала канала, Амударьи, предложенных по проекту водохранилищ и Аральского моря. (АИ)

   На основе результатов моделирования было предложено водохранилища не строить, канал сделать более узким и глубоким, чтобы исключить потери воды от впитывания в грунт, защитить дно и боковые стенки канала водонепроницаемым слоем.

   За счёт сокращения длины канала даже с защитой дна удалось уложиться в исходный бюджет. Строительство велось так же, как строился Ферганский канал – народным методом, с привлечением местных колхозников. Но было и существенное отличие.

   Вдоль трассы канала были построены несколько мини-заводов, выпускавших из местных ресурсов керамическую плитку. После окончания строительства канала их переориентировали на выпуск обычного кафеля и черепицы.

   Дно и стенки канала на свежевырытом участке сразу же покрывали глиняным раствором. Пока раствор не затвердел, на нём укрепляли керамические плитки, сделанные из той же глины. Горячее туркменское солнце быстро высушивало конструкцию. Швы промазывали битумом. (АИ) Работа была большая, но местное население знало, что канал строится для их водоснабжения. Туркмены умеют ценить воду – старые аксакалы умывались так, что с рук на землю вода почти не капала. (как умывались тогда в Туркмении – см. здесь /) Поэтому к строительству отнеслись ответственно.

   Для уменьшения испарения воды с зеркала канала, вдоль него высадили тысячи фруктовых деревьев. (Одновременно – и тень и фрукты) Само собой, вдоль канала, на некотором удалении, построили шоссе.

   В результате потери воды от впитывания в грунт были сведены к минимуму, потери от испарения существенно уменьшены. Значительно больше воды оставалось для целевой задачи – орошения полей. Да, климат остался в целом таким же засушливым, как и раньше, ведь больших водохранилищ не заполняли. Зато сток Амударьи в Аральское море уменьшился незначительно.

   Для компенсации воды, забираемой на орошение, а также чтобы увеличить её количество для полива, главным образом, в Узбекистане и Таджикистане был начат проект по строительству водоулавливателей для воды, стекающей с гор. Талую воду собирали в небольшие водохранилища, откуда она потом по трубам или асфальтированным либо бетонированным арыкам разводилась на поля либо сливалась в Амударью – несколько позднее, когда трубопровод дотянули до реки.

   Был также опробован ещё один, даже более доступный для местного населения проект по сбору воды из атмосферы. В «документах 2012», в разделе «Сельское хозяйство», нашлась статья, где рассказывалось о способе сбора атмосферной влаги в Перу.

   Использовалась ночная конденсация воды на полимерной сетке, с последующим стеканием в водосборник. (Как собирают воду в Перу http://nlo-mir.ru/palnetazemla/27155-voda-iz-vozduha-proverennyj-vekami-metod-8-foto.html) В континентальном климате Средней Азии разница дневных и ночных температур весьма велика, хотя и воздух более сухой. Однако результат ожиданий не оправдал.

   Зато удачно заработал другой проект – сбор талой воды, стекающей весной с горных склонов. Для этого на склонах копали неглубокие – на глубину штыка лопаты, канавки, в которые затем укладывались керамические или бетонные желоба. Такие водостоки прокладывались по склонам, опутывая их сплошной сетью. Собранная вода стекала самотёком под уклон и собиралась в ёмкости-водоуловители.

   Их устанавливали на склонах гор и холмов, сначала вблизи селений, а затем – забираясь всё дальше в горы, соединяя водосборники друг с другом сотнями километров шлангов.

   Из водосборников вода по трубам подавалась на раздаточные станции, откуда уже шлангами раздавалась на поля и на грядки с овощами. Сами грядки укрывали от солнца мелкоячеистой сеткой. (примерно так )

   Проект был рассчитан на три пятилетки, и по завершении должен был охватить большинство населённых горных районов Средней Азии. Более того, сбор талой воды позволял обживать и те районы, которые ранее считались бесперспективными из-за отсутствия источников её источников. «Главным толкачом» проекта Хрущёв назначил 1-го секретаря ЦК компартии Узбекистана Нуритдина Акрамовича Мухитдинова. (/Мухитдинов_Нуритдин_Акрамович)

   Проектам мелиорации Средней Азии Хрущёв придавал большое значение. Прежде всего, это был хороший способ занять полезным делом местное население. При этом вовлекались в сельскохозяйственный оборот сотни тысяч гектаров ранее бесплодной земли. Увеличивался урожай овощей, созревающих уже поздней весной, а не в конце лета, следовательно, улучшалось снабжение населения.

   Первые результаты Хрущёв с гордостью демонстрировал лидерам ВЭС, собравшимся на очередную сессию Координационного Совета. Если для европейцев этот проект большого интереса не представлял, то Неру, Чжоу Эньлай проявили к нему живейшее внимание. И в Индии, и в Китае горно-пустынных мест достаточно. Отрабатываемые в СССР технологии в этих странах пришлись весьма к месту. Неру по этому поводу сказал:

   – Как видите, наша ставка на СССР, как на технологический локомотив нашего союза, оказалась более чем правильной.

   Был и ещё один резон, о котором Никита Сергеевич пока не говорил никому, кроме Келдыша и Королёва.

   И успешно реализуемый в Южной России и Казахстане большой план преобразования природы, который по привычке ещё называли сталинским, (АИ) и общий гигантский проект развития сельского хозяйства Среднеазиатских республик с помощью систем капельного орошения Хрущёв рассматривал прежде всего как испытательный полигон для отработки технологий второго этапа ещё более амбициозного проекта. О нём он на совещаниях Президиума ЦК и НТС СССР пока молчал, лишь предложив специалистам Главкосмоса предварительно оценить возможные варианты.

   Хрущёв, анализируя по «документам 2012» тенденции развития мировой экономики в целом, видел, что население планеты будет неуклонно расти, климат рано или поздно начнёт меняться не в лучшую сторону, и даже освоенных благодаря капельному орошению земных пустынь может, в итоге, оказаться недостаточно.

   Собрав «малый НТС» в составе Курчатова, Королёва и Келдыша, Никита Сергеевич, как обычно, с точным подбором цифр и графиков изложил свои доводы, а затем сказал:

   – Выход, товарищи, мне представляется один. Мы должны отработать технологии, чтобы затем, когда придёт время, советский народ мог терраформировать Марс.

   – Понятно, что будет это уже не при нашей жизни, на наш век хватит и земных пустынь, – подчеркнул Хрущёв, – но задумываться о будущем наших детей и внуков пора уже сегодня.

   Академики уже привыкли к неожиданным и грандиозным идеям, которые время от времени выдавал «на-гора» Первый секретарь ЦК, но тут даже они несколько минут молчали, пытаясь осмыслить масштаб предлагаемого проекта.

   – Это, Никита Сергеич, пожалуй, для пра-правнуков наших проект, – заметил, наконец, первым пришедший в себя Королёв. – Такой объём грузов даже на низкую орбиту мы ещё не скоро потянем. Да и проблем там, помимо объёма грузов – море.

   – Там, Никита Сергеич, сначала надо решить проблему восстановления магнитного поля планеты, потом восстановить пригодную для дыхания атмосферу, – добавил Келдыш. – И только после этого думать о способах восстановления биосферы. Кроме того, мы ещё достоверно не знаем, есть ли на Марсе хоть какая-то вода, пусть даже как лёд.

   – Это понятно, – кивнул Хрущёв. – Но делать это нам рано или поздно всё равно придётся. Тем более, что большинство технологий восстановления биосферы мы можем не только отработать, но и успешно применять на Земле, для использования в имеющихся пустынных районах. Наша задача – во всех отраслях науки и техники искать и развивать технологии двойного назначения, которые могут быть применены и в народном хозяйстве, и в военной, либо космической области. Эти исследования, будучи проведены сейчас, дадут народно-хозяйственную отдачу уже сегодня-завтра. Над технологиями восстановления биосферы будем работать, а вот насчёт магнитного поля и атмосферы пока ещё придётся подумать.

   – Над этими задачами, боюсь, ещё и нашим внукам-правнукам придётся подумать, – усмехнулся в бороду Курчатов. – Но задача куда как интересная. Подумаем.

2. Электроника как ключ от будущего.

  К оглавлению

   Ещё с 1957 года шла активная подготовка к двум событиям, обещавшим стать ключевыми в 1958-м – ожидаемой высадке американской морской пехоты в Ливане и Всемирной выставке в Брюсселе. Выставка должна была начаться в апреле, и продолжаться около полугода. Это была мировая витрина технологических достижений, и СССР собирался сделать на ней ещё одну серьёзную заявку на ведущую роль в мире.

   В рамках подготовки к выставке Хрущёв контролировал положение дел во многих отраслях народного хозяйства. Одной из важнейших было станкостроение. Задачу создания полноценных станков с программным управлением начали решать задолго до получения информации из 2012 года, и уже добились определённых успехов.

   Станкостроители с гордостью продемонстрировали Первому секретарю ЦК фрезерный станок с аналоговым программным управлением, сделанный на Горьковском станкостроительном заводе, и токарный станок, также с программным управлением, построенный в Экспериментальном научно-исследовательском институте металлорежущих станков (ЭНИМС – http://советские-заводы.рф/machine-tool-industry/enims.html). В этих станках ещё не было полноценного программного управления от ЭВМ, зато они были «обучаемы».

   Кроме того, на фрезерном станке с ПУ уже использовались шаговые электродвигатели советской разработки (Источник – -shagovye-dvigateli.html)

   «Программа» обработки задавалась движениями рабочего при изготовлении первой детали из партии. Движения считывались сельсинами и записывались на магнитную ленту. При обработке последующих деталей станок повторял записанные на ленту движения. (Оба этих станка получили «Гран-при» в своём классе на Брюссельской выставке).

   Это было большое достижение в сравнении с обычными тогда копировальными станками и кулачковыми автоматами. У автоматов программно-копировальное устройство выполняло одновременно функции силовой направляющей, и постепенно изнашивалось в процессе работы, что весьма плохо сказывалось на точности обработки деталей – первая и последняя детали в партии, изготовленной на кулачковом или копировальном автомате, могли существенно различаться в допусках. Изготовление копиров и кулачков было дорого, и занимало много времени. «Обучаемые» станки были свободны от этих недостатков.

   Воодушевлённый увиденным, Хрущёв заказал в Информационно-аналитическом центре подборку сведений по станкам с ЧПУ, чтобы самому быть в курсе и наметить дальнейшие пути развития отрасли. Этим вопросом он занимался уже не в первый раз. По его заданию КБ-2 Староса и Берга с конца 1956 года уже разрабатывали малогабаритную ЭВМ, в том числе – для управления станками.

   Он также проконсультировался с Серовым, чтобы сравнить ситуацию со станками с ЧПУ в СССР и ведущих западных странах.

   – Самый первый станок с программным управлением – ткацкий, сделал ещё в 1801 году Жозеф Мари Жаккард. Станок уже тогда управлялся с помощью двоичного кода на перфокартах.- доложил Иван Александрович. – Современные станки с програмным управлением в США начали разрабатывать в 1949 году. Они предназначались для обработки сложных деталей авиационной техники, прежде всего – пропеллеров. Первый станок был сделан в 1952-м году, управлялся с помощью перфоленты, был очень сложным.

   – В 1954-м корпорация Bendix сделала первое серийное командное устройство ЧПУ для оснащения им обычных станков. Предприниматели восприняли это новшество очень настороженно, и закупать эти приставки не спешат. В 1955 году Министерство обороны США вынуждено было на свои средства изготовить 120 станков с ЧПУ, чтобы передать их в аренду частным компаниям.

   – То есть, на данный момент можно сказать, что наше отставание от США в этом вопросе не так уж велико? – спросил Хрущёв.

   – Отставание на данный момент есть, но минимальное, – подтвердил Серов. – Если поднажмём – сможем и опередить.

   На совещание НТС СССР, посвящённое направлениям дальнейшего развития станкостроения, Никита Сергеевич пригласил, как обычно, ведущих учёных и конструкторов-разработчиков, а также министров: станкостроительной и инструментальной промышленности – Анатолия Ивановича Костоусова, министра радиопрома Валерия Дмитриевича Калмыкова, и министра электронной промышленности Александра Ивановича Шокина, и плановиков – Байбакова и Сабурова, которые руководили развитием промышленности и народного хозяйства в целом.

   Сначала Хрущёв заслушал короткие доклады о положении дел, затем поделился своими соображениями:

   – Из того, что я видел своими глазами, и из ваших докладов, – сказал Никита Сергеевич, – следует очевидный вывод: будущее за станками-автоматами для выпуска массовой и крупносерийной продукции, и за станками с ЧПУ, которые постепенно заменят обычные универсальные станки в мелкосерийном и единичном производстве.

   – Но тут есть один, пока неочевидный подводный камень, – предупредил Хрущёв. – Когда на автоматических линиях производятся изделия массового производства, универсальные, относительно простые и применяемые очень широко, например, болты или патроны – это оправданно. Но если делать автоматические линии для выпуска более сложных изделий, то при переходе к новой модели такую линию будет проще выбросить, чем переналадить. А стоит она очень дорого. Вот в Англии один завод был оснащен узко специализированными машинами, автоматически выпускал дешевые четырёхламповые радиоприемники. Когда спрос на эти приемники прекратился, завод пришлось закрыть. (отсюда -i-tehnika/tehnika-molodezhi/1956-09--num23)

   – Само собой, выбрасывать дорогостоящее, высокопроизводительное оборудование у нас никто не будет. Будут продолжать его эксплуатировать до полной амортизации, выпуская уже устаревшую продукцию, которая не пользуется спросом и не конкурентоспособна на внешнем рынке. Вот и выходит, что в долгосрочной перспективе широкое распространение высокопроизводительных узкоспециализированных автоматических линий – путь тупиковый, так как ведёт к нарастающему технологическому отставанию страны. Хотя сами эти линии – настоящий шедевр технологической мысли. Парадокс? Или незамеченная ранее закономерность?

   По реакции собравшихся, он увидел, что министры и академики призадумались.

   – Тут, Никита Сергеич, сказываются очень большие размеры страны и огромный неудовлетворённый спрос, – заметил Николай Константинович Байбаков. – У нас сейчас потребности в товарах народного потребления столь велики, что можно годами и десятилетиями производить одни и те же модели, скажем, бытовой техники, и их всё равно брать будут.

   – Вот это и плохо, – согласился Хрущёв. – Но выход есть. Те самые станки с ЧПУ, позволяющие поднять производительность труда в несколько раз, но при этом легко переналаживаемые с одного вида продукции на другой. С такими станками быстрое освоение новых моделей продукции не составляет проблемы. Этим путём сейчас идут на Западе. Придётся идти и нам, чтобы не отставать.

   – Мы над этим работаем, – сказал Костоусов. – Но тут нас пока сдерживает сложность и дороговизна электроники.

   – В этом плане у нас наметился неплохой прогресс, – сообщил Шокин. – Мы перешли на производство более простой в изготовлении памяти. Она похожа на используемую сейчас твистор-память, но вместо наматывания ленты из пермаллоя, мы теперь наносим магнитный слой на проволоку электрохимическим способом. Получается дешевле. () Также успехи с освоением технологий фотолитографии позволили начать производство ещё одного типа памяти – тонкоплёночной. (Описание http://ed-thelen.org/comp-hist/navy-thin-film-memory-desc.html, фото ). – Александр Иванович достал образец платы памяти и с гордостью продемонстрировал Хрущёву и всем присутствующим.

   – Отлично! – Никита Сергеевич явно был доволен.

   – Ну и, соответственно, удалось увеличить количество элементов на одном кристалле со 128 до 256 для нерегулярных схем, и гораздо более значительно, до 1024 элементов для регулярных, вроде микросхем памяти, – доложил Шокин. – Регулярная схема имеет в 5-10 раз большую плотность размещения транзисторов, чем в логических схемах, где относительно мало повторяющихся элементов. Пока такая память выпускается в лабораторных условиях, она ещё слишком дорогая и малоёмкая.

   – 1024? Ого! Впечатляющий прогресс, – одобрил Хрущёв. – Это как вам удалось на такие цифры выйти? Вроде как по закону Мура должно быть удвоение раз в два года?

   – Закон Мура – это не закон в полном смысле слова, а, скорее, эмпирическое наблюдение. – ответил Старос. – Пока количество элементов на кристалле невелико, а техпроцесс не дошёл до нанометров, это количество элементов растёт по экспоненте, особенно на регулярных структурах, вроде памяти.

   (в течение 60-х гг. улучшения литографии позволяли увеличивать число транзисторов экспоненциальными темпами. )

   – У нас в Зеленограде запущена технологическая линия по выращиванию кристаллов кремния диаметром до 100 миллиметров. Сейчас пытаемся увеличить диаметр выращиваемых кристаллов до 150 миллиметров. Производство очень энергоёмкое, – рассказал сидящий напротив Шокина Берг. – Также мы сделали машину для автоматизированного проецирования фотошаблонов на заготовку микросхемы, так называемый степпер. Пока он существует в нескольких опытных экземплярах, но сейчас готовится его малосерийное производство.

   – Кстати, к нам в Зеленоград приезжал товарищ Мазуров, осматривал производство, очень интересовался перспективами и предлагал создать ещё один центр электронной промышленности в Белоруссии. Вот, есть идея наладить там выпуск степперов и фотоповторителей.

   – Идею поддерживаю. С Мазуровым вопрос проработайте, я проведу через Президиум и Совет Министров. М-да... До полноценной и массовой полупроводниковой памяти всё равно ещё как до Луны... – со вздохом проворчал Хрущёв.

   – Доберёмся и до полупроводниковой, Никита Сергеич, – заверил Берг. – Зато теперь АЛУ станут ещё немного дешевле и проще в сборке. Мы, используя полученную нами от компетентных органов информацию, внедрили две очень важных разработки. Это – транзистор-транзисторная логика и замена алюминиевого затвора в транзисторах на поликремниевый. Есть такая технология, описанная в документах, как симметричное спаривание p- и n-канальных МОП-транзисторов. Она уменьшает потребление энергии при простое, когда транзисторы не переключаются в миллион раз. В документах такая логика называется «комплементарная структура МОП» (КМОП). Вот на этой технологии и основаны разрабатываемые нами микросхемы памяти.

   (TTL, в реальной истории появилась в 1963 г. Использование поликремниевого затвора началось с 1968 г и явилось важнейшим прорывом в технологии, позволившим кардинально улучшить стабильность характеристик электронных компонентов )

   – Здесь, Никита Сергеич, ещё и работает наша плановая экономика, – пояснил Шокин. – На западе, создавая новый продукт, ждут его коммерческой отдачи. Поэтому они ещё долго будут сидеть на кристаллах диаметром 25-38 миллиметров. А мы, зная тенденции развития, ушли сразу на кристаллы большего диаметра, 100 миллиметров, дальше будет 150. (Когда массовое производство ИС стало исчисляться уже миллионами, оказалось, что с применением пластин большего диаметра себестоимость чипов падает, а массовость растёт – и в 1964 г. введены 25 мм пластины, а через 2 года – на 38 мм. )

   – У нас в плане забито увеличение количества элементов, финансирование идёт государственное, и мы этот план выполняем, коммерческой отдачи нам на текущем этапе ждать не надо. Мы все вложенные затраты отбиваем за счёт экономии средств на содержании и обслуживании тех ЭВМ, в которых заменяем устаревшую элементную базу на новую. Тем более, что новые микросборки уже пошли в производство гражданской продукции – радиоприёмников, телевизоров, проигрывателей. Тем более, что полупроводниковая память в серийном производстве будет дешевле памяти на ферритовых кольцах

   Шокин достал и показал Хрущёву небольшой транзисторный приёмник. Сняв заднюю стенку, он с гордостью продемонстрировал вместо привычных радиоламп и кондовых советских диодов первых серий аккуратную плату с распаянными на ней прямоугольниками микросборок и новыми, меньшего размера, дискретными элементами.

   – Вот. Наша последняя разработка. Уже в продаже, – Александр Иванович не смог удержаться от довольной улыбки.

   – Вот это хорошо! Вот это порадовали! – Хрущёв, одобрительно приговаривая, вертел в руках приёмник, рассматривая плату.

   – Этот приёмник сделан на элементах предыдущего поколения, но зато они выпускаются серийно. А самое главное – в КБ-2 под руководством товарища Берга собрали опытный образец первого модуля минифабрики для производства микросхем, – порадовал Первого секретаря Шокин. – И на подходе ещё несколько модулей.

   – Мы рассчитываем, что к концу этого года первая опытная минифабрика в Зеленограде начнёт работать, – подсказал Берг. – Тогда мы сможем значительно быстрее делать небольшие партии микросборок, и, надеюсь, увеличим выход годных, за счёт того, что в боксах минифабрики поддерживать чистую атмосферу гораздо проще.

   – Нам очень помогли атомщики, – добавил Старос, – поделились своими разработками манипуляторов для атомных электростанций. У них, конечно, масштабы побольше, но нам всё не с нуля начинать пришлось. Многие детали манипуляторов попросту уменьшили до нужного нам масштаба, и применили в конструкции минифабрики.

   – А что там этими манипуляторами делается? – уточнил Хрущёв.

   – Полуфабрикаты микросборок передаются из одного модуля в другой и устанавливаются на технологическую позицию, – пояснил Берг. – Линия должна работать полностью автоматически, чтобы не вносить лишних загрязнений от контакта с человеком. Каждый технологический модуль оснащается входным и выходным шлюзами с микроманипуляторами.

   – Когда заработает в полном объёме хотя бы одна минифабрика, – добавил Шокин, – мы сможем заметно быстрее совершенствовать микросборки, ведь производственный цикл на минифабрике будет занимать не месяцы, а дни.

   – Если позволите, я после совещания отниму пять минут вашего времени, – сказал Лебедев. – У нас по теме электроники для станков появились интересные наработки.

   – Да, да, – добавил Калмыков. – Вам, Никита Сергеич, хорошо бы побывать во Фрязинском НИИ-160, у нас как раз есть, что вам показать.

   – Это хорошо, – одобрил Никита Сергеевич. – Обязательно у вас побываю. Мне Владимир Иванович, – он кивнул на Главного конструктора ЭНИМС академика Владимира Ивановича Дикушина (), – показывал свои разработки, в том числе – станки с программным управлением на этих... как их...

   – На сельсинах, – подсказал Дикушин. (/Сельсин)

   – Вот! Именно. Спасибо, – поблагодарил Хрущёв. – У такого станка, конечно, есть недостатки. Точность невысокая, а главное – станок нуждается в «обучении». Первую деталь должен сделать на нём вручную токарь высокой квалификации, чтобы станок записал на магнитную ленту его движения, для последующего воспроизведения. Соответственно, если одни и те же детали производятся, скажем, на разных заводах, они будут получаться немного разными и по точности, и по себестоимости, ведь «обучать» станки в разных городах будут разные рабочие. У каждого свои приёмы работы, своя скорость, и своя точность соблюдения допусков.

   – Есть такая проблема, – согласился Дикушин. – Мы сейчас над ней работаем совместно с товарищами из ЛИТМО и Зеленограда (АИ)

   – На основе полученной от компетентных товарищей информации были разработаны оптические датчики-преобразователи угла поворота в цифровой код (/Энкодер), – добавил Валерий Дмитриевич Калмыков. – В Зеленограде товарищи Старос и Берг сделали электронный модуль для считывания сигнала с этих датчиков.

   – Нас моряки просили сделать им преобразователь сигнала «угол-код», для ввода стрельбовых данных в торпеды, – пояснил Старос. (В КБ-2 с 1956 г. занимались созданием преобразователей «угол-код» КПВК-11 и КПВК-13 одновременно с разработкой макетного образца мини-ЭВМ УМ-1. М. Гальперин. «Прыжок кита» /4-pervyiy-um/) Мы им предлагали сразу сделать электронный ввод, но они попросили сделать устройство и для механического шпиндельного ввода тоже, чтобы использовать его с уже имеющимися торпедами.

   – Преобразователи такие мы сделали, а тут на нас вышли с этим оптическим энкодером. Мы немного подумали, модифицировали существующие схемы... Получилось очень точное и недорогое оптико-электронное устройство. Теперь вот Владимир Иванович на его основе собирается свой станок модернизировать.

   – Эк у вас лихо всё закрутилось, товарищи, – улыбнулся Хрущёв. – Одна разработка цепляет другую, другая – третью... Молодцы, так и надо! Я, собственно, что спросить-то хотел. Вот, допустим, токарь на станке Владимира Иваныча своими движениями программу на магнитную ленту записал. А можно ли информацию с этой ленты считать в ЭВМ и в машине проанализировать?

   – Можно, конечно, – подтвердил академик Лебедев. – Это получится оцифровка аналогового сигнала. Потом можно написать программу, которая будет оцифрованный сигнал «разбирать» на составляющие и анализировать. Таким образом, можно получить в виде цифр, скажем, скорости подачи, скорости вращения заготовки, перемещения суппорта на каждой операции...

   – Вот! Это-то мне и было нужно! – сказал Хрущёв. – Если сигнал с ленты ЭВМ считать и проанализировать может, значит, она сможет его и обратно записать.

   – Можно даже проще сделать – писать перемещения на перфоленту, сразу в оцифрованном виде, – предложил Старос.

   – Да, и так можно, – подтвердил Дикушин. – Мы взяли магнитную ленту, потому что её в магазине радиотоваров купить можно, и с АЦП возиться не надо...

   – Это уже детали, – продолжил Никита Сергеевич. – Важно другое. Первое. Технолог может считанную с ленты запись просмотреть, проанализировать, найти возможные ошибки токаря, минимизировать задержки, а где-то, скажем, наоборот, чуть скорректировать подачу, чтобы, например, уменьшить износ инструмента или получить меньшую шероховатость...

   – Второе. Эту же запись можно в откорректированном виде записать на другую ленту, отправить на другой завод, а то и вовсе передать на другой конец страны по проводам или радиорелейной связи. Так? – уточнил Хрущёв и продолжил. – Получается сетевая структура. Такая же, как мы сейчас формируем в Госплане и в ПВО. Причём она может работать по тем же линиям связи, которые у нас сейчас строятся.

   Конструкторы и министры явно не рассматривали в своих планах подобного поворота событий.

   – Гм... – академик Дикушин уважительно взглянул на Первого секретаря ЦК. – Это возможно...

   – А тогда это нам даёт возможность значительно более широкого распространения относительно недорогих станков с программным управлением, – заключил Хрущёв. – Ведь в этом случае не нужно пристраивать пока ещё очень дорогую ЭВМ к каждому станку. Достаточно иметь одну ЭВМ в заводском вычислительном центре. А то и одну на город, если город небольшой.

   – Постепенно, по мере удешевления ЭВМ и уменьшения их габаритов, будем увеличивать их количество на заводах, – предложил Старос. – Вот пойдёт в серию наша УМ-1, её уже можно будет ставить каждому технологу персонально.

   – Да даже если одну-две на технологический отдел поставить – уже выигрыш получится огромный, – заметил Костоусов.

   – Мечтать не вредно, – охладил собравшихся Максим Захарович Сабуров. – Станков с программным управлением у нас пока ещё единицы. Действующие в стране ЭВМ можно пересчитать на пальцах.

   – Но с чего-то начинать надо, – ответил Хрущёв. – Вы – Госплан, вот и планируйте, выделяйте ресурсы, особое внимание – таким отраслям, где нужно частое обновление модельных рядов – автомобилестроение, производство бытовой техники.

   – То есть как? Не военным? – уточнил Байбаков.

   – Нет, именно не военным, а автомобилестроителям, им нужнее. Им надо быстро реагировать на требования рынка. Если мы хотим выйти с нашими автомобилями на международный рынок, – сказал Никита Сергеевич, – надо учиться обновлять модельные ряды так же быстро, как это делают на Западе.

   – Понятно, – Сабуров сделал пометку у себя в блокноте.

   – Вы, Валерий Дмитрич, что-то упоминали про НИИ-160, – Хрущёв повернулся к Калмыкову. – Не томите, расскажите хотя бы вкратце.

   – Последние несколько лет у нас стоит задача создания и совершенствования электровакуумных приборов, прежде всего – магнетронов для радиолокации и клистронов для аппаратуры связи, – ответил Калмыков. – В ходе работы над этой темой мы столкнулись с необходимостью изготовления миниатюрных сложнопpофильных деталей. Причём для этих деталей требовалась микронная точность и хорошее качество обработанной поверхности – шероховатость не более десятых долей микрометра. При этом размер самих деталей – 3, 4, 7 миллиметров.

   – Это что за детали? – поинтересовался Хрущёв.

   – Управляющие сетки клистронов, анодные блоки магнетронов, замедляющие системы ламп обратной волны миллиметрового диапазона, катоды и аноды клистронов и малошумящих СВЧ-усилителей, электронно-оптические и индикаторные электронно-лучевые трубки, сложнопрофильный инструмент, например, пуансоны для холодного выдавливания деталей электронных приборов, – перечислил Калмыков.

   – Чтобы снизить трудоёмкость изготовления, отверстия в медных пластинках прошиваются электроискровым способом, с помощью электрода, на конце которого нарезаны выступы нужного размера с требуемыми промежутками.

   – Электроискровой способ... что-то я об этом слышал, – припомнил Хрущёв.

   – Изобретён в 1937-38 годах Борисом Романовичем и Натальей Иоасафовной Лазаренко, – напомнил Калмыков. – 16 июня 1948 г Постановлением Правительства СССР, была создана Центральная научно-исследовательская лаборатория электрической обработки материалов (» ЦНИЛ – Электром» ). – Первоначально она входила в состав НИИ-627 Министерства электротехнической промышленности. В 1953 г. «ЦНИЛ-Электром» была выделена в самостоятельную организацию, а в 1955 г. передана в систему АН СССР.

   – Я этим вопросом в 1948-м году занимался, – вспомнил Сабуров. – Но, как припоминаю, метод тогда не показывал высокой точности, использовался, в основном, на заготовительных операциях...

   – Там всё зависит от мощности и длительности импульса, подаваемого на электрод, – подсказал академик Дикушин. – Поначалу действовали методом «быстрее, выше, сильнее», пытались снимать максимальное количество металла одним импульсом, чтобы повысить производительность. Но потом оказалось, что метод годится для наиболее прецизионных применений, если мощность и длительность импульса, наоборот, уменьшить.

   – Вам этот метод, вижу, тоже хорошо знаком? – спросил Хрущёв.

   – Конечно, – кивнул Дикушин. – У нас в ЭНИМС тоже есть отдел электроэрозионных станков, Абрам Лазаревич Лившиц там руководит.

   – Как оказалось, электроэрозионные станки – одни из наиболее легко поддающиеся автоматизации, – пояснил Лебедев. – Такой станок работает либо профилированным электродом, который перемещается только по одной оси, либо электродом-проволокой, например, для вырезания плоских деталей сложной формы, или тех же профилированных электродов, например, для прошивки сеток. В этом случае задача чуть сложнее, надо перемещать стол станка по трём осям. Но, имея оптические преобразователи «угол-код», нам удалось относительно быстро модифицировать уже созданные в НИИ-160 станки, сделав для них программное управление.

   – Так у вас есть готовые станки? – уточнил Никита Сергеевич.

   – Да, хотя лаборатория электроискровой обработки в НИИ-160 официально создана в феврале-марте 1957 года, работы были начаты ещё в 1953-54 годах, – ответил Калмыков. – Александр Иваныч, – обратился он к Шокину. – Не помните, сколько там экспериментальных установок на сегодняшний день?

   – Двадцать шесть было в прошлом году, на момент подписания приказа о создании лаборатории, – вспомнил Шокин. – Всего по этой теме работало 7 отделов, около 30 человек.

   – А изобретатель... товарищ Лазаренко, тоже там работает? – спросил Хрущёв.

   – Нет... он сейчас в долгосрочной командировке в Китае...

   – Зачем? – Никита Сергеевич нахмурился. – Стоит ли передавать кому-либо наши самые передовые технологии? Считаю, что товарища Лазаренко надо из Китая отозвать.

   – Его командировка заканчивается в следующем месяце, – ответил Калмыков. (Б.Р. Лазаренко вернулся из КНР в феврале 1958 г). – Кроме того, эту технологию активно развивают в США и в Швейцарии, скоро ещё Япония подключится, они тоже начали работы в этом направлении. Пусть уж лучше китайские товарищи у нас учатся и оборудование покупают, чем на Западе.

   – М-да... Тоже верно, – согласился Хрущёв. – Так значит, вы сумели сделать для этих станков программное управление?

   – Да, электроискровой станок в этом плане удобен тем, что может работать большую часть времени практически автономно, без присмотра человека. Процесс обработки достаточно медленный и равномерный.

   – Приеду, посмотрю обязательно, как это работает, – улыбнулся Первый секретарь. – У вас образцов с собой нет?

   – Есть, как не быть, – Калмыков достал из кармана спичечный коробок и лупу. – Вот, взгляните, детали мелкие.

   Хрущёв осторожно открыл коробок, достал крошечный, трёхмиллиметровый сетчатый медный диск и долго его разглядывал.

   – Красота... – похвалил Первый секретарь

   – Вот, ещё образец, – министр передал Никите Сергеевичу лезвие безопасной бритвы. – Осторожнее, острое.

   – Так-так... гм... там что-то написано! – Хрущёв посмотрел лезвие в лупу на просвет и с удивлением прочитал: «Коммунизм – светлое будущее всего человечества» (см. иллюстрации в pdf-файле eom.phys.asm.md/ru/journal/download/587) – Обалдеть! Это вы как сумели? Бритва же твёрдая!

   – Для электроискрового способа твёрдость материала особого значения не имеет, – улыбнулся Дикушин. – Скорость обработки немного уменьшается. Не критично.

   – С ума сойти... Обязательно приеду посмотреть!

   После совещания, отпустив всех, Никита Сергеевич напомнил Лебедеву:

   – Сергей Алексеич, вы что-то рассказать хотели?

   – Да, Никита Сергеич, насчёт программного управления... Помните, мешочек с микросхемами из посылки?

   – Как не помнить! Вам что, удалось заставить их работать?

   – Скажем так... вначале удалось по обозначениям их идентифицировать, а затем в присланных документах на некоторые из них нашлись описания, – пояснил Лебедев. – К сожалению, описания разной подробности, некоторые – доскональные, другие – общего порядка, и нигде – полной схемы изделия, только то, как его использовать. До многого пришлось доходить методами обратного инжиниринга, поэтому получилась такая задержка. Сложность работы, если честно, на уровне изучения инопланетного изделия. В общем, мы сумели составить общее представление о логике работы нескольких образцов. Среди них были программируемые логические контроллеры, которые могут применяться в станках с ЧПУ.

   – А воспроизвести их можно?

   – Какое там! Никита Сергеич, там технологии на 60 лет выше наших! Контроллер, фитюлька – на порядок сложнее современной большой ЭВМ! Мы сделали иначе. Пошли от станка, от тех функций, без которых не обойтись, и воспроизвели в упрощённом виде логику работы на современных компонентах, – ответил Лебедев. – То есть, на микросборках, дискретной рассыпухе и платах тонкоплёночной памяти. Тоже сложно, но уже не так, как контроллер.

   – Все равно, наверное, целый шкаф занимает? – скептически спросил Хрущёв. – И стОит как автомобиль.

   – Уже не шкаф, – улыбнулся Сергей Алексеевич. – Так, тумбочка небольшая, и катушки от магнитофона на ней. (Первые логические контроллеры появились в виде шкафов с набором соединённых между собой реле и контактов. Эта схема задавалась жёстко на этапе проектирования и не могла быть изменена далее. В 1959 году компания Siemens Schuckertwerke AG представила Simatic G – ещё не свободно-программируемый полупроводниковый германиевый модуль управления с резистор-транзисторной логикой.)

   – Здорово! – одобрил Никита Сергеевич. – А язык? Сами разработали?

   – Не совсем. Краткое описание языка нашлось в документах. (/G-code), но мы пока что реализовали только самые простые примитивы оттуда, и их записали в двоичной форме, чтобы контроллер мог разобрать – пояснил Лебедев.

   – Так что, оно работает? – нетерпеливо спросил Хрущёв.

   – Ещё как! – усмехнулся Лебедев. – Электроэрозионные станки в НИИ-160 этим контроллером и управляются. Точнее, программа на специальном языке вводится в большую ЭВМ и в ней компилируется в команды, которые понимает станок. Затем ЭВМ записывает скомпилированную последовательность команд на магнитную ленту. Станок, считывая ленту, воспроизводит записанные на ней перемещения стола. Там ведь станки более простые, чем универсальные металлорежущие, которые вам в ЭНИМСе показывали. В смысле, перемещений по осям у них меньше. Мы использовали новые оптические преобразователи «угол-код», а исполнительные механизмы на станках НИИ-160 уже были сделаны в виде микрометрических винтов, с точностью перемещений около 10 микрон. (Такая точность была достигнута на станках НИИ-160 в конце 50-х – начале 60-х, при этом деталь обрабатывалась под микроскопом, либо по трафарету через проектор.) Но сам стандарт команды открытый, так что при небольшом усложнении контроллера – можно будет и больше осей использовать. А если в КБ-2 сделают обещанную микро-ЭВМ – то и доступный набор команд можно будет расширить, и даже их писать прямо на месте, на станке, без компиляции в двоичный код.

   – Ну, завели вы меня, Сергей Алексеич, – Хрущёв потёр руки от нетерпения, предвкушая интересную поездку. – А давайте Владимира Иваныча Дикушина с собой возьмём? Пусть тоже посмотрит на вашу разработку?

   – Почему нет? – пожал плечами Лебедев. – Я готов и с ним работать.

   Во Фрязино Хрущёва встречали директор НИИ-160 Мстислав Михайлович Фёдоров и начальник лаборатории электроискровой обработки Борис Иванович Ставицкий. Появление академика Дикушина для них оказалось сюрпризом. Гостей провели в лабораторию, где стояли несколько электроэрозионных станков.

   Ставицкий с удовольствием показывал оборудование в работе, одновременно рассказывая историю его появления:

   – Первоначально сетки клистронов пытались делать плетеными или навивать из вольфрамовой проволоки диаметром 0,02-0,03 мм. Большие входные мощности, необходимые для нормальной работы этих приборов, при недостаточном отводе тепла приводили к перегреву и прогоранию сеток. Даже в тех случаях, когда прогорание не наступало, потери из-за перегрева сеток резко возрастали.

   – Возникла идея заменить плетеные сетки из вольфрамовой проволоки цельными медными, у которых ширина перемычек равна диаметру проволоки, чтобы сохранить прозрачность сеток для электронов, а высота – в 5-10 раз больше. За счёт большего сечения перемычек и большей теплопроводности меди такие сетки давали возможность значительно улучшить теплоотвод.

   – А как вы делаете обрабатывающий электрод?

   – Тоже на электроискровой установке, но в качестве электрода используется проволока, – пояснил Ставицкий. – Вот на этом станке. Проволока перематывается с одной катушки на другую, стол с керосиновой ванной и заготовкой перемещается относительно электрода. Проволока нарезает параллельные канавки с заданным шагом, потом заготовка поворачивается на 90 градусов и нарезаются поперечные канавки.

   – И как быстро получается одна сетка? – спросил Хрущёв.

   – Сетка для клистрона диаметром 3 миллиметра, с 95 отверстиями, изготавливается за 50 секунд, четырёхмиллиметровая сетка с 200 отверстиями – за полторы минуты. Около 70 процентов времени уходит на закрепление заготовки и съём готовой детали.

   – Неплохо, – одобрил Никита Сергеевич. – А ускорить процесс можно?

   – Сейчас мы работаем над повышением производительности процесса при сохранении точности. Мы также проводим эксперименты, чтобы заменить керосиновую среду на обычную воду, – ответил Ставицкий. – Из Академии Наук нам передали схему... и описание электровакуумного прибора, тиратрона. Мы сумели его воспроизвести. Сейчас подбираем режимы обработки, но уже первые результаты показывают, что по новой схеме производительность при обработке проволокой увеличится в 2-3 раза, при обработке копирующим электродом – в 3-5 раз. (В реальной истории тиратрон был разработан в начале 60-х)

   Электроискровые станки Хрущёву понравились. Ещё больше ему понравилась промышленная ЭВМ, сделанная Лебедевым. Он тут же попросил академика Дикушина:

   – Владимир Иванович, присмотритесь к этому контроллеру повнимательнее. С товарищем Лебедевым я уже этот вопрос обсуждал, он готов с вами работать в этом направлении.

   – Спасибо, Никита Сергеич, – ответил Дикушин. – Устройство крайне интересное. Я тут уже в уме прикидываю, как его применить для управления нашими металлорежущими станками.

   Убедившись, что Дикушин заинтересовался лебедевской разработкой, Первый секретарь вернулся к разговору со Ставицким:

   – А с ЭНИМСом вы по этому направлению успешно сотрудничаете? – поинтересовался Хрущёв. – Владимир Иванович упоминал, что у них тоже есть отдел электроэрозионной обработки.

   Ставицкий ощутимо замялся, оглянувшись на Дикушина, с интересом рассматривающего станок. Никита Сергеевич почувствовал, что тут что-то не так.

   – Отойдём?

   Они отошли в другой конец лаборатории. Тихое гудение работающих станков позволяло говорить спокойно.

   – В ЭНИМСе отделом электроэрозии заведует некто Лившиц... – сказал Ставицкий. – Хороший специалист, но всё, что сделано не им, для него не существует. Авторитет ЭНИМСа очень велик. В результате «Станкоимпорт» закупает для МЗМА, ЗИСа и других заводов импортные эрозионные станки, а наши разработки остаются невостребованными.

   (Б.И. Ставицкий «Из истории электроискровой обработки материалов» гл. 16 )

   – Если честно, я рассчитываю только на возвращение из Китая товарища Лазаренко, – признался Борис Иванович. – Возможно, ему удастся переломить ситуацию.

   – Вы обращались в министерство? – спросил Хрущёв.

   – Да, но... наши обращения попадают для экспертизы к тому же товарищу Лившицу, как к самому авторитетному специалисту в этой области. Результат предсказать нетрудно. В ЭНИМСе не верят в перспективность электроэрозионной обработки, точнее, им не нравится, что обработка происходит фактически без специального инструмента, проволокой, – пояснил Ставицкий. – Получается, что вроде как специалисты-инструментальщики оказываются не нужны. Но это же глупость, помимо электроискровой обработки существует масса других способов, невозможных без инструмента, и искра никогда их не заменит!

   – Подобная ситуация, в меньшем масштабе, уже имела место у нас, в НИИ-160, – рассказал Борис Иванович. – Когда начали осваивать электроискровую обработку, высококвалифицированные инструментальщики и мастера инструментального цеха опытного завода увидели в ней угрозу своему статусу незаменимых специалистов. Это ведь требовало освоения новой техники, изменения привычного распорядка работы, могло привести к появлению молодых конкурентов.

   – Да и раньше, когда товарищ Лазаренко только осваивал технологию, в 1943-46 годах, когда промышленность нас уже активно поддерживала, физики и энергетики тоже оказывали всемерную помощь, а вот специалисты-инструментальщики, технологи, станочники относились резко враждебно. Любимые аргументы у них тогда были: «Невозможно обрабатывать металл без инструмента», «Все это бред, очковтирательство, закрыть способ». Товарищ Лазаренко в 1948 году обращался в правительство, в итоге было решение за подписью Сталина о создании «ЦНИЛ-Электром».

   – Да, Сабуров рассказывал об этом, – вспомнил Никита Сергеевич. – Что нужно, чтобы исправить положение?

   – «ЦНИЛ-Электром» должна оставаться независимой головной организацией по электроэрозионной обработке. Руководить ей должен товарищ Лазаренко, – предложил Ставицкий. – Если она попадёт в подчинение ЭНИМС, будет очень плохо. (В реальной истории так и случилось. Там же, с. 111)

   – Понятно, – кивнул Хрущёв. – Полагаю, я смогу сделать даже больше.

   Разговор со Ставицким Никиту Сергеевича обеспокоил. Вернувшись из Фрязино, он вызвал Серова. Пересказав ему беседу в НИИ-160, Хрущёв попросил:

   – Ты этого Лившица проверь, только осторожно, бесконтактным путём, чтобы никаких отбитых почек, ясно?

   – Да ты что, Никита Сергеич, мы уже давно так не работаем! – заверил Серов.

   – Опроси всех, с кем он по работе связан, на других предприятиях, ну, не мне тебя учить, – развил свою мысль Хрущёв. – Мне надо понять, кто он: недалёкий чиновник от науки, скрытый враг, или просто «ведомственный патриот». Или это Ставицкий против него интригует по каким-то своим соображениям. Возможен ведь и такой расклад.

   – Разберёмся, Никита Сергеич, в лучшем виде.

   Через неделю Иван Александрович представил подробный отчёт.

   – Лившиц Абрам Лазаревич, начальник отдела электрофизических и электрохимических методов обработки – ЭФЭХМО в ЭНИМС, доктор технических наук, серьёзный учёный. Вот список его опубликованных научных работ.

   – Сослуживцами и руководством характеризуется только положительно. По отзывам тех, кто с ним контактировал с других предприятий отрасли, всегда поддерживает инициативы в области электроэрозионной обработки, сам по себе вполне лояльный и доброжелательный товарищ. (Отзыв см. здесь -istoria/dorogie-kirovcy-moi)

   – Так какого чёрта? – спросил Хрущёв. – Думаешь, Ставицкий – интриган?

   – А вот и нет, – покачал головой Серов. – Там всё куда более запутано. ЭНИМС относится к Министерству станкостроения, а «ЦНИЛ-Электром», образованная Лазаренко, – первоначально относилась к Министерству электропромышленности, НИИ-160 – к министерству радиопромышленности, а сейчас – к электронной промышленности. Лившиц – большой патриот ЭНИМС и своего министерства. Всё, что разработано у других, он всерьёз не воспринимает. К тому же он всё-таки крупный учёный с собственным мнением по всем вопросам.

   – Такая черта, кстати, не у него одного присутствует. У англосаксов даже специальный термин на этот счёт существует: «not invented here» – то есть, «Изобретено не здесь», в смысле – «не у нас», «не в нашей фирме», – пояснил Серов.

   – «Ведомственный патриот», значит, – проворчал Хрущёв.

   – Вроде того. Поскольку Лазаренко и Ставицкий относятся к другим министерствам, Лившиц ставит им палки в колёса, при этом сам продвигает разработки своего отдела. Вполне, кстати, конкурентоспособные в своей сфере, но к радиопромышленности, скажем, не подходящие.

   – Палки в колёса, говоришь, ставит... – нахмурился Хрущёв. – Я вот ему вставлю... палку...

   – Э-э! Никита Сергеич! Не торопись! – остановил его Серов. – Скоро вернётся из Китая Лазаренко – поговори сначала с ним. И Лившица просто наказывать было бы неразумно. При правильной организации процесса от него польза может быть большая.

   – А вот я их с Лазаренко вместе работать заставлю, – усмехнулся Хрущёв.

   Вскоре после возвращения из Китая Бориса Романовича Лазаренко Первый секретарь встретился с ним, выслушал его аргументы относительно организации работ по развитию электроискрового способа обработки.

   После этого вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О создании МНПО «Искра». Согласно этому постановлению «ЦНИЛ-Электром» назначалась головной организацией нового МНПО. Борис Романович Лазаренко был назначен её научным директором. В качестве подчинённых организаций в МНПО также входили ЭНИМС и НИИ-160, своими лабораториями электроэрозионной обработки, а также Ленинградский карбюраторный завод и другие предприятия, активно использующие электроискровую технологию.

   Хрущёв инициировал разработку ещё одной современной технологии – гидроабразивной резки материалов. Беседуя с Главным конструктором ЭНИМС академиком Дикушиным, он рассказал:

   – Говорил я как-то с моряками, они мне историю рассказывали, то ли страшилку, то ли правду, что на подводной лодке, при погружении на большую глубину, случилась течь, и струёй воды под большим давлением матросу руку отрезало.

   – Слышал про такое, – подтвердил Владимир Иванович.

   – Вот я и подумал, – продолжил Хрущёв. – А нельзя ли такой струёй воды под давлением резать различные листовые материалы? (Первый образец станка для гидроабразивной резки появился в 1980 г в США)

   – Похожие исследования ещё в 30-х у нас проводились, – припомнил Дикушин. – Но не в станкостроении, а в горной промышленности, для выемки камня, угля, руды... Насчёт металла – у меня есть сомнения, уж очень мала будет производительность процесса.

   – А если к струе воды абразив добавить, скажем, песок? – продолжал вброс информации Никита Сергеевич. – Вроде как при пескоструйной обработке.

   – Гм... – Дикушин задумался. – А вот это может сработать. Тут попробовать надо, Никита Сергеич. Без эксперимента что-либо сказать сложно. Сопло, конечно, будет быстро изнашиваться... Хотя его можно твердосплавным сделать, да и маленькое оно. Если сделать его дешёвым, можно заменять хоть каждую смену... Давайте, Никита Сергеич, мы у себя в ЭНИМСе попробуем, и я сообщу, что получится.

   Через пару недель Шуйский доложил Хрущёву, что пришло сообщение по телетайпу от Дикушина: «С абразивом получилось!». Обрадованный Хрущёв тут же попросил Шуйского:

   – Григорий Трофимыч, пригласи на НТС Дикушина, Лебедева, Староса с Бергом, само собой – Костоусова и Шокина. Дикушина попроси учебный фильм заснять.

   Первая установка была простейшей. Заготовка – стальная плитка миллиметров 5 толщиной – крепилась на подвижном столе от фрезерного станка. Но вместо фрезы инструментом было сопло, из которого под давлением 4000 атмосфер била тонкая струя воды, смешанной с абразивом. (Короткое описание технологии со всеми цифрами – -shuma-i-pyli-gidroabrazivnye-tehnologii.html) Станок управлялся вручную, зона обработки была прикрыта кожухом, но в воздухе всё равно стоял водяной туман.

   Владимир Иванович показал всем присутствующим разрезанную плитку. Всех поразил ровный, с малой шероховатостью, край среза.

   – Отлично, Владимир Иваныч! – похвалил Хрущёв, пустив плитку по рукам. – А теперь – задача номер два. Надо сделать на основе этой технологии станок с программным управлением, но не небольшой фрезерный, а с большим столом, для раскроя стандартных металлических листов. Я специально сегодня электронщиков пригласил, они вам с удовольствием помогут.

   – Конечно, – подтвердил Берг. – Тем более, что такая координатная система с большим столом нам и самим очень нужна. Мы, Никита Сергеич, выходим сейчас на использование электронной и лазерной фотолитографии. То есть, засветка фоторезиста производится электронным лучом, как у кинескопа, или лучом лазера. Этот метод позволит значительно увеличить количество элементов на кристалле. Но тут встаёт проблема подготовки фотошаблонов. Выклеивать их вручную для тысяч элементов уже не получится. Процесс нужно автоматизировать. Сейчас мы освоили технологию модульного проектирования – отдельные законченные модули микросхемы вычерчиваются в большом масштабе, переводятся на прозрачную основу, а затем уменьшаются фотоспособом, и после этого объединяются в общую схему, которая проецируется на кристалл.

   – Но это всё равно долго и трудоёмко, неизбежны трудноисправимые человеческие ошибки, – добавил Старос. – Нужен автоматизированный программно-аппаратный комплекс, где человек будет рисовать схему не на бумаге, а на экране, скажем, световым пером. Оператору комплекса будет легко стирать ошибочные линии, корректировать и размножать удачные. Когда схема будет готова – предлагаемая вами координатная система, если на ней установить не сопло, а шариковую ручку, сможет вычерчивать схему или чертёж на бумаге.

   (Шариковые ручки BiC появились в 1953 году, но до СССР добрались лишь в 1965-м. Первый плоттер Calcomp появился в США в 1959 г, но там перемещением пера обеспечивалась только одна координата, вторая была реализована за счёт перемещения бумаги.)

   – Ну вот, видите, – улыбнулся Хрущёв. – Раз вы тоже заинтересованы, значит, работа пойдёт быстро. К тому же, если речь идёт об автоматическом черчении, я думаю, вас все конструкторские бюро поддержат.

   – Идея такого станка мне нравится, – ответил Дикушин. – Будем делать.

   В ходе освоения новых станков на промышленных предприятиях, Хрущёву лично пришлось столкнуться с противодействием рабочих казалось бы прогрессивным нововведениям. Летом 1958 года на автозаводах начали организовывать первые опытные участки станков с ЧПУ. (АИ) Станки ещё только готовились к серийному выпуску, проходили испытания и доводку, но уже была ясна перспективность нового направления. Одним из первых станки с ЧПУ получил Московский завод малолитражных автомобилей (будущий АЗЛК). Хрущёву доложили немедленно, он очень заинтересовался и хотел сразу поехать посмотреть, но, как бывает обычно, поездку задержали более срочные дела.

   Недели через две Первый секретарь проезжал мимо МЗМА, вспомнил о приглашении и решил заехать, посмотреть, как на заводе идут дела с освоением новых станков. В эскурсии по цехам завода Никиту Сергеевича сопровождал директор МЗМА Виктор Николаевич Поляков. () Оказавшись на заводе, Хрущёв решил осмотреть его более подробно. Руководители завода тоже были рады воспользоваться неожиданным визитом Первого секретаря ЦК, чтобы показать ему новые разработки. Они знали, что Никита Сергеевич, как человек увлекающийся, мог принять решение о выпуске новой модели на месте, если машина ему понравится.

   В этот раз Хрущёва провели вдоль сборочного конвейера, с которого каждые несколько минут сходил новенький «Москвич-407». Эта модель в мае 1958 года сменила «Москвич-402».

   В заводском экспериментальном цеху Никите Сергеевичу показали прототип новой микролитражки «Москвич-444», собранный в октябре 1957 года. Двигатель для него ещё проходил испытания на стенде, поэтому прототип временно оснастили немецким BMW-600. (В реальной истории эта модель в несколько изменённом виде с 1960 года пошла в производство на Запорожском заводе «Коммунар» под наименованием «Запорожец» ЗАЗ-965.)

   Выпуск «Ситроенов» был уже полностью переведён на вторую и третью площадки МЗМА, построенные за городом (АИ), поэтому Хрущёв их не увидел.

   – А теперь покажите станки с программным управлением, – попросил Никита Сергеевич. – Я ведь ради них и приехал.

   Виктор Николаевич неожиданно замялся.

   – Пойдёмте, посмотрим... правда, станки сейчас не все работают...

   – Ну, что ж, дело новое, техника ещё несовершенная, бывает, – Хрущёв пожал плечами и нетерпеливо зашагал следом за директором завода. Начальник личной охраны Иван Михайлович Столяров и двое его сотрудников шли на пару шагов позади.

   – Да... непонятные какие-то поломки... – пробормотал Поляков.

   Придя на участок, Хрущёв увидел, что станки стоят открыто, никак не огорожены, не отделены от общего пространства цеха. Работал только один станок из шести, остальные пять стояли, в шкафах управления двух из них ковырялись люди в спецовках. Они почтительно приветствовали Первого секретаря, прервав работу.

   – Здравствуйте, товарищи! – поздоровался Никита Сергеевич. – Что, часто новые станки ломаются?

   – Часто, – вздохнул один из операторов. – Больше чиним, чем работаем.

   – Что так? – спросил Хрущёв. – Ненадёжная техника? Может, мне надо товарищей учёных мотивировать, чтобы исправили недостатки?

   – Техника надёжная, Никита Сергеич, – ответил оператор. – Люди ненадёжные.

   Хрущёв удивлённо поднял брови.

   – Так-так... С этого момента поподробнее, пожалуйста...

   Директор завода явно нервничал, бросая косые взгляды на операторов станков.

   – Никита Сергеич, это наговоры, люди у нас нормальные, как везде...

   К участку тем временем, увидев Хрущёва, рабочие со всего цеха прекратили работу и окружили гостей плотным кольцом. Хрущёв поздоровался с ними и продолжил беседу с оператором:

   – Вас как зовут, товарищ? – спросил он. – Неудобно как-то...

   – Алексей меня зовут. Я из ИТМиВТ, у Лебедева работаю, Сергея Алексеича, мы здесь временно, новые станки налаживаем, – ответил оператор.

   – Так что со станками, Алексей? – спросил Никита Сергеевич.

   – Ломают их.

   – То есть как ломают? – обомлел Хрущёв. – Кто?

   – Недовольные. Они думают, что из-за этих станков им всем нормы прибавят и зарплаты урежут. Вот и портят станки.

   Рабочие вокруг недовольно зашумели, из задних рядов послышались не вполне цензурные, но достаточно однозначные выкрики.

   – Та-ак... – Хрущёв повернулся к толпе. – Чувствую, надо этот вопрос обсудить.

   – Нех..й тут обсуждать! Нах..й нам эти станки не нужны! Без них работали и дальше работать будем, – послышалось в ответ.

   – Товарищи, погодите! Это же для вас делается! Чтобы поднять производительность труда, улучшить точность, тем самым увеличить количество выпускаемых автомобилей, чтобы можно было снизить на них цены, чтобы их всем хватало, а не в очередь по записи, с ожиданием в два-три года!

   – Гусь свинье не товарищ! Знаем мы, как «для нас делается"! Наставят ё...аных автоматов, а нам потом расценки срежут!

   На «гуся» Никита Сергеевич обиделся, но постарался остаться спокойным:

   – Товарищи, я сам из рабочих, в молодости работал слесарем, ваш труд знаю не понаслышке. Ни о каком пересмотре расценок речь не идёт.

   – Так это поначалу не идёт, пока автоматов мало!

   – Из рабочих, говоришь... Слесарем работал... – пожилой рабочий, стоявший прямо перед Хрущёвым, не спеша протянул руку. – А сверло заточить сумеешь, слесарь?

   Столяров и охранники напряглись, готовые прикрыть Первого секретаря собой, если дело примет серьёзный оборот.

   На ладони рабочего действительно лежало сверло, миллиметров 12 диаметром. Стоявшие вокруг рабочие весело зашумели, предвкушая развлечение. Хрущёв взял сверло, осмотрел режущие кромки. Сверло было далеко не новое, изрядно убитое.

   – М-да... Приспособления дашь? Шаблончик там, карандаш чернильный, угольник со струбцинкой? – спросил Никита Сергеевич. – Не буду же я у вас по шкафчикам лазить?

   – Всё дадим! – послышалось вокруг.

   – Ну, тогда чё стоим? – спросил Хрущёв. – Ведите к точилу.

   Сопровождаемый толпой, он прошёл на заточной участок, где стояли несколько точил. Подошёл к одному из них, придирчиво осмотрел шлифовальный круг.

   – Бл...дь! Это какой же пид...рас камень до такого состояния убил? – видя непорядок, Никита Сергеевич непроизвольно перешёл с партийной лексики на народную. – Правилку дайте.

   Рабочие одобрительно загоготали.

   – Гляди-ка, партейный, а с понятием!

   – Слышь, Михалыч, а я и не знал про тебя таких интимных подробностей! Вишь, партия-то, она бдит! Всё видит!

   Кто-то из стоявших рядом рабочих передал ему державку с твердосплавной пластинкой. Хрущёв внимательно осмотрел подручник, убедился, что он правильно выставлен, включил точило и осторожно подправил поверхность круга.

   Приладив к подручнику шаблон, Никита Сергеевич провёл черту чернильным карандашом под 60 градусов.

   – Давно уже не точил, на глазомер не полагаюсь, – пояснил он.

   Хрущёв аккуратно выставил сверло вдоль черты, положив его на палец левой руки, и несколькими движениями обточил заднюю поверхность. Повернул сверло на 180 градусов, обточил вторую.

   – У кого там шаблончик был, проверьте.

   Пожилой рабочий, которого назвали Михалычем, приложил к сверлу шаблон и одобрительно крякнул. Взял штангенциркуль и замерил длину режущих кромок.

   – Ну, ты, бля, ничё... – констатировал Михалыч. – А говоришь, «на глазомер не полагаюсь...» Нормальный у тебя глазомер, Никита Сергеич!

   – Кромки одинаковые? А то дай угольник и струбцинку, подправлю.

   – Да нормальные кромки! – похвалил Михалыч. – У меня и то с первого раза не всегда выходит.

   – Ну, это просто приложился удачно...

   – Садись за стол, потолкуем. Сверло я потом сам доточу.

   – Э, нет, уж если начал, дай, доделаю, – Хрущёв отобрал у Михалыча сверло и аккуратными движениями подточил перемычку.

   Отдав сверло Михалычу, Хрущёв с ним и ещё несколькими рабочими уселись за стол, отодвинув в сторону костяшки домино. Директор завода Поляков тоже придвинул железную табуретку к столу и присел.

   – Поговорим?

   – Давай.

   – Так кто вам сказал, что расценки урежут? – спросил Хрущёв.

   – А чё тут говорить? Автоматы затем и ставят, чтобы производство удешевить, – ответил Михалыч. – Нешто мы дураки, не понимаем? Ты, Никита Сергеич, вижу, человек с понятием. Сам подумай, вот, скажем, Тимофей Иваныч, – он указал на рабочего, сидящего рядом. – Он же токарь от Бога! Шестой разряд получил уже лет двадцать как...

   – Двадцать два, – кивнул тот.

   – Во... И тут привозят енти автоматы... Да они ж как начнут план гнать! Рази ж живой человек за ними угонится? Да ни в жисть! Машина, она ж железная! Обидно, понимаешь! Тут тридцать лет, вот энтими вот руками... Это ж мастерство! А к энтой машине пацанов из ПТУ приставят, заготовки переставлять, да катушки магнитофонные перематывать... И будет она план гнать днём и ночью, в три смены...

   – Вот правильно говоришь, Михалыч... как полное-то имя? Неудобно только по отчеству...

   – Платон Михалыч я.

   – Так вот, Платон Михалыч, – ответил Хрущёв, – Про мастерство правильно сказал. А ты в курсе, что эти станки, что ты автоматами зовёшь, рабочий обучать вначале должен, чтобы они работать могли?

   – Это... как, то есть, обучать?

   – Это же самые наши первые станки! – пояснил Никита Сергеевич. – Они глупые ещё, сами работать не умеют. Сначала к такому станку должен рабочий встать, и своими движениями станок научить. Первую деталь из очередной партии на станке токарь сделать должен. Станок его движения запоминает и повторяет. А токарь идёт к следующему станку и на нём другую деталь делает. Потому и обучать станок работать должен именно такой специалист высочайшей квалификации, вроде тебя или Тимофей Иваныча.

   – Тю... Во как! – рабочие переглянулись. – Выходит, не так умна машина, как про неё болтают?

   – Это ж не автомат тупой, который, скажем, болты или там, жиклёры, делает, – пояснил Хрущёв. – Это тот же универсальный станок, на нём любые детали делать можно. Только он умеет движения рабочего запоминать и повторять. Вот такие специалисты, как вы, для обучения этих станков будут на вес золота. У вас за годы работы каждое движение выверено, и металл вы кожей чувствуете, знаете, где какую подачу использовать, чтобы и деталь не запороть, и резец не сломать.

   – Э, Никита Сергеич, ты, конечно, хитёр, но рабочего человека так просто не обманешь, – усмехнулся Тимофей Иванович. – Станки скоро поумнеют, научатся совсем без человека работать. Да и с деталями – у нас их не так велик ассортимент. Один раз записал на ленту эту самую программу, и всё. Рабочий не нужен больше, станок сам работать будет. А нас куда? И потом, посмотри, сколько сейчас рабочих в одном только этом цеху? А если тут всё этими автоматами заставят? Будут их обучать один-два человека, а остальных куда?

   – Один-два не управятся, нужно несколько десятков, – ответил Хрущёв. – Ты, Тимофей Иваныч, работаешь давно. Про многостаночников слышал? (/Многостаночничество)

   – Как не слышать... И сам многостаночником был в войну.

   – Ну вот, это тоже навроде как многостаночники будут. И ассортимент деталей будет расширяться, потому что модели автомобилей будут теперь меняться чаще, чем раньше, – пояснил Никита Сергеевич. – Да и лента изнашивается при работе, её обновлять придётся часто. Детали, опять же, конструктора постоянно дорабатывают, что-то меняют, значит, программы придётся перезаписывать. Без работы не останешься.

   – Так расценки ж...

   – Да какие расценки? У тебя раньше расценки были, потому что ты план гнал. А теперь работа у тебя будет другая. Творческая работа будет. Не одну и ту же деталь будешь гнать тысячами изо дня в день, а каждый раз разные. Это же интереснее, так? И схема оплаты труда будет, соответственно, изменяться, приспосабливаться под новые условия, – сказал Хрущёв. – Вам сейчас платят за то, что вы быстро работаете. Чем больше деталей сделал, тем больше получил, так?

   – Ну, так... Ещё и за качество дрючат...

   – Вот. А с этими новыми станками токарю, их обучающему, приплачивать будут, скажем, за каждую секунду, что он сумеет сэкономить, обучая станок работать. Чтобы производительность труда поднять. Без этого нам с вами коммунизм не построить.

   – Тю... коммунизм... когда ещё он будет... А живём-то мы сейчас...

   – Так и станки по-настоящему умные появятся не завтра, а лет через тридцать, – пояснил Хрущёв. – Там электроника нужна такой сложности, о которой мы сейчас можем только мечтать во сне... Сейчас ЭВМ занимает большой зал, а считает пока что медленно. А чтобы станком управлять, нужна ЭВМ размером с тумбочку, но считающая в миллионы раз быстрее.

   – То есть, коммунизм раньше чем через тридцать лет не построить? – спросил Михалыч.

   – Тут, Платон Михалыч, видишь, какая штука... – сказал Хрущёв. – Коммунизм, он из чего складывается? Первое и главное – материальная база. Надо обеспечить изобилие, чтобы люди ни в чём не нуждались. Чтобы заработал главный принцип коммунизма: «от каждого по способностям, каждому – по потребностям». Вот для этого и нужна невероятно высокая производительность труда. Чтобы продукция за счёт большого количества была дешёвая, и всем хватало.

   – Тут ещё одна засада кроется. Мы русские, самый талантливый народ. Мы умеем хорошо вылизывать продукт и не любим гнать вал. Так ведь? Мы – народ-творец, делать серийную продукцию нам скучно. Отсюда второе – труд должен стать не монотонным, а творческим, приносящим радость.

   – Есть такое дело... – согласился Тимофей Иванович.

   – Вот потому вылизывать надо хитрую автоматику, а уже она пусть гонит для нас валовый продукт, – пояснил Никита Сергеевич. – Именно для этого эти новые станки и привезли.

   – И третья составляющая коммунизма – общественное сознание. Мало только построить материальную базу коммунизма, надо ещё воспитать людей, население, таким образом, чтобы они новой экономической формации соответствовали. Чтобы думали в первую очередь не о том, как брюхо своё набить, а о том, как принести пользу обществу, – продолжил Хрущёв. – Как один мой знакомый сказал, «Иначе к коммунизму придёт стадо свиней, а не народ».

   – У нас такому воспитанию после революции и дальше внимания уделялось недостаточно. Исторически так сложилось. Вначале энтузиазм народный был настолько велик, что руководители страны, видя эти демонстрации, да парады физкультурников, считали, что всегда так и будет. Оторвались, так сказать, от народных масс. Опять же, проблемы приходилось решать серьёзнейшие – сначала индустриализация, коллективизация, потом война...

   – Вот я почему реформы затеял? Жилищное строительство, реформу сельского хозяйства? – Никита Сергеевич оглядел хмурые лица рабочих. – Потому что дальше так жить нельзя было. Нельзя занимать очередь за хлебом в 6 утра, нельзя жить на одной крупе без молока и овощей, как на Дальнем Востоке жили в 54-м, нельзя ютиться в бараках по 6 человек в девятиметровой комнате с удобствами во дворе!

   Рабочие одобрительно зашумели.

   – Это правильно!

   – Всё так!

   – Вот скажите, мужики, только честно. Жить лучше стало? Хоть немного? – спросил Хрущёв.

   – Х..яссе немного! Да такого снабжения жратвой, как сейчас, я за всю жизнь не помню, – ответил Тимофей Иванович. – В магазинах, считай, всё есть, даже хрукты тропические... Цены снижают каждый год, по расписанию, то на одно, то на другое. Жить лучше стало, однозначно. Грех жаловаться.

   – Жильё строить начали, – добавил Платон Михайлович. – Как ни говори, квартирка хоть и маленькая, но своя. Премии эти, что друг другу выписывают – тоже прибавка к зарплате весомая получается. И друг к другу стали лучше относиться, с уважением. Брака меньше стало, потому что знают люди, что за хорошую работу больше получат.

   – И в других городах получше стало, заметно, не только в Москве, – послышались голоса вокруг.

   – Мать у меня в колхозе, ей хоть деньгами платить стали, наконец-то, а не картошкой мороженой!

   – Вот видите! – ответил Никита Сергеевич. – Для меня, товарищи, эти ваши слова – самая важная оценка моей работы. Это значит – не зря стараюсь.

   – Не зря!

   – Вот такую политику партии мы точно поддержим!

   – Так это... Никита Сергеич, возвращаясь к станкам. Допустим, заменят нас почти всех этими умными станками, – начал рассуждать Михалыч. – Допустим, доработаю я, или вот, эти пацаны до того дня, – он указал на столпившихся вокруг стола рабочих помоложе. – И куда их? Вот я, ладно, я слесарь, что хошь сделать могу. А Иваныч – токарь. Специалист. Старый уже. Переучивать его поздно. Ну, и куда его? Пинком под зад и на пенсию? Так он ещё не настолько старый. Мог бы ещё поработать, пользу стране принести. А на пенсии он сопьётся от безделья и помрёт.

   – Вот тут ошибка! У нас в конституции что записано? Право на труд, вот что! Ни один человек в СССР без работы не останется, это лично вам всем гарантирую. Никого никуда выгонять не будем, – ответил Хрущёв. – У нас не капитализм. Не меньше рабочих. Больше заводов. И больше того, что эти заводы делают – автомобилей, телевизоров – да не таких, как сейчас, а цветных, с экраном в два метра, самолетов, домов, наконец.

   – Чтобы создать в стране изобилие всяких товаров, заводов нужно в десятки, сотни раз больше, чем у нас есть сейчас. Вот, на вашем заводе уже две дополнительные площадки построены, строится третья. А надо ещё! Чтобы каждый желающий, приходя в магазин, мог машину купить пусть за полную стоимость, но хотя бы без очереди! Для этого надо выпуск автомобилей увеличить в десятки раз. Поэтому, чтобы создать изобилие, работать придётся всем, много работать, напряжённо, и станки с программным управлением в создании изобилия для нас – первые и главные помощники.

   – По мере роста производительности труда будем сокращать продолжительность рабочего дня. Вот, раньше 6 дней в неделю по 8 часов работали, сейчас уже по 7 часов, а в субботу – шесть, – продолжал Никита Сергеевич. – Я рассчитываю с 60-го года вернуться к 8-часовому рабочему дню, но зато ввести два выходных, и в пятницу сделать рабочий день на час короче. (В реальной истории – с 1965 года)

   – Поймите, это можно сделать только через автоматизацию – человек своими руками, какие бы они золотые ни были, не обгонит автоматическую линию. А вот использовать ее для помощи себе – может, да еще как!

   – Капиталисты всю эту добавочную прибыль себе в карман кладут, это верно. Но у нас-то капиталистов нету! Кончились они, в 17-м году! Сами на себя работаем – и никто кроме нас самих нам не поможет. И получается, что вы себе же плохо делаете – если бы эта линия на полную мощность работала – автомобиль бы вдвое дешевле стоил, да и было бы их раза в три побольше. А если вообще все автоматизировать – то выигрыш будет раз в десять. На те же потребности – в десять раз меньше работы, товарищи. Не шесть дней рабочих в неделю, а полдня! Тут можно и отпуска делать по полгода, и не на машине ездить, а на самолете летать – не единицам, как у капиталистов, а вообще всем! Станку ведь все равно, один самолет делать, или тысячу.

   Это известие было встречено радостными возгласами.

   – Вот это дело!

   – Это хорошо придумали! Хоть на детей при дневном свете посмотреть!

   – Вот именно. У людей будет оставаться больше свободного времени, чтобы по дому что-то сделать, отдохнуть, в кино сходить, с детьми позаниматься... Поэтому, Виктор Николаич, – обратился он к сидящему рядом и внимательно вслушивающемуся в разговор Полякову, – начинать внедрение станков с программным управлением надо с разъяснения людям их преимуществ и недостатков! И сразу обдумывать изменения в организации труда, в системе оплаты, чтобы людям не мерещились снижения расценок, увольнения и прочие ужасы.

   – Да, Никита Сергеич, – согласился Поляков. – Но мы же только-только начали разворачивать участок. Никто такой острой реакции не ожидал.

   – Но люди уже забеспокоились, и видите, к чему это приводит? А если бы сразу рабочим все нюансы разъяснили, станки сейчас работали бы, – сказал Хрущёв. – Я бы ещё вам рекомендовал подумать о такой форме организации труда, как комплексная бригада. Но включать в такую бригаду надо не только рабочих. Пойдёмте, я вам по дороге расскажу подробнее. Спасибо вам, товарищи, за интересную беседу, – поблагодарил он рабочих.

   – И вам спасибо, Никита Сергеич, что разъяснили, – Платон Михайлович выглядел несколько виноватым. – Вы уж не серчайте, что так вышло... со сверлом этим, и со станками. Мы сами поможем всё отремонтировать.

   – Нет, ремонт электроники вы лучше оставьте специалистам, – ответил Хрущёв.

   Пока Поляков проводил Никиту Сергеевича до машины, Хрущёв рассказал ему свою идею:

   – Комплексную бригаду надо организовать так, чтобы в неё входили не только рабочие, но и ремонтники, наладчики станков, инженеры-технологи, операторы станков с программным управлением. Чтобы они были все завязаны на конечный результат, который должен зависеть именно от «умных» станков. И устроить между такими комплексными бригадами соцсоревнование. Тогда рабочие молиться будут на эти станки, а не ломать их! А как это всё устроить – придумайте сами.

3. Напечатайте мне... дом.

  К оглавлению

   После войны, на фоне массовых разрушений жилого фонда и необходимости восстановления пострадавшей промышленности начался быстрый рост городского населения. Если по переписи 1939 года городское население СССР составляло 56 миллионов человек, то к апрелю 1956 года оно достигло 87 миллионов человек, что составляло более 48 процентов населения страны. Подавляющая часть этого населения в городах жила в коммунальных квартирах, в бараках на окраинах городов, ютилась по подвалам.

   Хрущёв начал решение жилищной проблемы, ещё будучи 1-м секретарём Московского горкома партии. Первые панельные дома в Москве были построены ещё в 1948 году на Соколиной горе и Хорошёвском шоссе по проектам, разработанным Госстройпроектом, при участии Академии архитектуры СССР, и Мосгорпроектом. Автором проекта был архитектор Михаил Васильевич Посохин. Бетонные панели конструировал инженер-строитель Виталий Павлович Лагутенко.

   Вначале эти дома высотой в четыре этажа сооружались со стальным каркасом, но из-за большого расхода металла (более 16 кг на 1 куб.м. здания) вскоре перешли на сборный железобетонный каркас, что позволило уменьшить расход стали. (до 3,75 кг на 1 куб.м.).

   С 1950 года, кроме каркасно-панельных домов со связанными стыками, в Москве, Ленинграде, Киеве, Магнитогорске и других крупных городах началось сооружение бескаркасных панельных домов.

   В 1951-м было организовано Специальное архитектурное конструкторское бюро (САКБ). Впоследствии оно выросло в Московский научно-исследовательский и проектный институт типологии экспериментального проектирования (МНИИТЭП). Именно здесь впервые разработали типовые секции многоэтажных домов, которые потом широко использовали при строительстве жилых районов. Уже в 1956 году САКБ разработало серии домов К-7, I-515, II-32 – всего 16 новых типов зданий.

   До 1955 года строительство жилья по новым технологиям велось в экспериментальном порядке. Для развёртывания массового строительства необходимо было создать строительную индустрию, которая позволила бы строить дома поточным методом, как на конвейере.

   Для этого Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 19 августа 1954 года «О развитии производства сборных железобетонных конструкций и деталей для строительства» предусматривалась постройка 402 заводов сборных железобетонных конструкций и организация изготовления деталей на 200 площадках полигонного типа. К 1957-58 годам эти заводы железобетонных изделий были построены, велись опытные работы по освоению перспективных строительных технологий виброкирпичных и виброкерамических панелей, изучали стендовую, кассетную, вибропрокатную технологии индустриального домостроения. (Источник -realty.ru/cmi/c2/2.201..htm)

   Очень интересный эксперимент был осуществлён в Ленинграде. Мастерской N 5 «Ленпроекта» под руководством Евгения Левинсона принадлежала честь стать родоначальниками прогрессивного метода строительства. Ими были разработаны кварталы под N 122 и 123 вдоль улицы Седова: от бульвара Красных Зорь до Ивановской ул., и от Ивановской до Фарфоровской ул.

   В мае 1955 года, в Невском районе Ленинграда, на улице Полярников, N 10 появился свой бескаркасный 30-квартирный панельный дом. (Вот он -spb.livejournal.com/83404.html)

   Сборка здания заняла 79 дней, ещё 23 дня заняли отделочные работы, итого вышло 102 дня. Квартиры в нём получили рабочие Стройтреста N 3, который и возводил экспериментальную «протохрущёвку». Некоторые из этих рабочих живут в ней до сих пор. Его фасад изначально был облицован тёмно-коричневой и светло-бежевой декоративной плиткой. (В конце 90-х плитка начала сыпаться, тогда прямо поверх плитки дом покрасили бледно-зеленой краской.)

   Планировки квартир этого дома не похожи на всем известные «хрущёвки», они скорее напоминают «сталинские» дома. Большинство просторных комнат изолировано, огромные окна – по два в каждой, очень высокие потолки – 3,5 м, большая даже по сегодняшним меркам кухня – 12-14 кв.м, туалет и ванная разделены, и даже входные двери в каждую квартиру сделаны из дуба. (источник – )

   Фасады домов были облицованы плитками песчаника. Что интересно, такую облицовку имели не только все жилые дома в кварталах, но также и служебные пристройки: школа, пожарная станция, гаражи и даже трансформаторные будки. Всё это создавало приятное ощущение не типового нагромождения каменных «коробок», а продуманного ансамбля, где всё сделано в едином стиле, но с небольшими отличиями для разнообразия.

   Именно с этого дома начался массовый строительный бум, инициированный Хрущёвым, его создателей – архитектора Александра Васильева и инженера Зиновия Каплунова, наряду с другими участниками проекта, можно считать отцами всего типового строительства в СССР. Этот дом имеет статус памятника архитектуры, охраняется государством.

   Ленинградское начальство сочло эксперимент удачным, и в Невском районе уже полным ходом шло возведение первых в СССР крупнопанельных кварталов типовой застройки.

   Экспериментальный квартал N 122, сооруженный в 1956-1958 гг., получил премию на конкурсе лучших строек РСФСР. Его макет демонстрировался на Международной выставке в Брюсселе. (Источник )

   Технология была отработана и готова к массовому строительству, но Хрущёв посчитал проект слишком дорогим, хотя дома ему понравились. Малая вместимость – всего 2 подъезда, 30 квартир, и долгое возведение дома, а также «архитектурные излишества» повлияли на решение Никиты Сергеевича негативно.

   Однако, с учётом сведений, что он прочитал в «документах 2012», полностью рубить ленинградскую инициативу Хрущёв не стал. (АИ) Он предложил переработать проект под большую вместимость, увеличив длину дома более чем вдвое, уменьшить высоту потолков с 3,5 до 2,7 метров. (В стандартных «хрущёвках» высота потолка 2,50-2,55м), заменить «излишества» вроде дубовых дверей и арок над подъездами-парадными типовым козырьком, лучше защищающим от дождя, увеличить количество балконов и заранее предусмотреть стальные каркасы для тех, кто потом захочет эти балконы остеклить.

   Такие дома «улучшенного ленинградского» проекта стали строить для передовиков производства, многодетных семей, учителей и врачей, пока позднее не перешли на 12-16-этажки более поздних и совершенных серий.

   Общие характеристики домов для массового строительства были заложены в СНиПах 1957 года. По этим нормативам в квартире обязательно должна быть кладовая или встроенный шкаф, довольно вместительный, спальня – 6 кв.м. на одного человека, 8 кв.м. на двоих, общая комната – не меньше 14 кв.м., которая могла быть проходной и вести, в том числе на кухню.

   Первую серию «хрущёвок» спроектировал эстонский архитектор Март Порт. Согласно его плану, в однокомнатной квартире жилая площадь должна была составлять 16 кв. м, в двухкомнатной – 22, в трехкомнатной – 30, в четырехкомнатной – 40 кв. м. Эти квартиры получили в народе наименование «месть прибалта». Лифт и мусоропровод отсутствовали, внутренние перегородки имели толщину 4 см. Потолки были низкими, санузел – совмещенным. По этому поводу даже сложили анекдот: «Хрущёв хоть и совместил ванную с уборной, но не успел совместить пол с потолком». Тем не менее в период с 1956 по 1965 год в столице было построено 14 млн кв. м. жилья серий К-7, I-515, I-511. По стране данный показатель достигал 290 млн кв. м, что составляло 10 % всего жилого фонда.

   (Источники http://птибурдуков.рф/История/56_лет_"хрущёвкам", -realty.ru/cmi/c2/2.201..htm)

   Вариантов было множество, более поздние серии имели комнаты побольше, например в «двушке» – 18+11 кв. м.

   (подробнее о различных сериях можно посмотреть тут ).

   В Ленинграде был сделан ещё один любопытный эксперимент. На Большой Пороховской улице есть один или два дома, построенные по планировке обычных 5-этажек, но имеющие 7 этажей. Большого распространения они не получили.

   С целью серийного строительства пятиэтажных зданий сборного типа было разработано промышленное оборудование для массового производства панелей и перекрытий. Таким образом начали возводить целые жилые комплексы типовых домов. Сроки возведения этих зданий были рекордными. Дома собирались из готовых блоков, одновременно проводились отделочные работы. В итоге, дом мог быть готов к сдаче уже через 1,5 месяца.

   Микрорайоны росли, как грибы после дождя, благодаря технологии постройки. Конструкции везли панелевозами прямо с завода, на стройплощадке их монтировали и отделывали. Дома собирались подобно этажерке, бригады работали в три смены, производительность труда росла. Типовая пятиэтажка монтировалась за 12 дней, отделка занимала 30 дней. Строительство дома длилось около 50 дней. (источник )

   Для Хрущёва программа жилищного строительства всегда была одной из важнейших. Не только потому, что он осознавал её определяющее значение для улучшения жизни народа, но и потому, что эту программу он вынашивал ещё с довоенных времён. (Первый опыт крупноблочного строительства школы, в 30-х гг, инициировали и курировали Хрущёв и Булганин)

   Программа строительства массового доступного жилья начала широко осуществляться по всей стране с 1956 года и в 1958-м вышла на «проектную мощность». Для руководства программой Хрущёв принял важное кадровое решение. В 1958 году было закончено строительство Кременчугской ГЭС. После чего руководитель её строительства Игнатий Трофимович Новиков был назначен председателем Госстроя СССР. (В реальной истории назначен 24 ноября 1962). Новиков занимал этот пост до 1983 года, фактически став человеком, построившим послевоенный Советский Союз.

   Никита Сергеевич ездил по стране, посещал заводы, стройки, везде присматривался к нюансам, подмечая проблемы, задержки, «узкие места», думал, как можно их «расшить», давал поручения.

   Одним из таких мест была внутренняя отделка после постройки. Пятиэтажный дом возводили за 10-12 дней, а отделывали около месяца. Требовалось найти способы ускорить внутренние отделочные работы.

   По замыслу, дом должен был сдаваться «под ключ». В квартирах настилали паркет, линолеум на кухнях и в ванных, красили потолки, стены в ванных и на кухнях, монтировали сантехнику и даже клеили обои. Однако далеко не всегда жильцов устраивала, например, расцветка обоев и цвет краски стен «по умолчанию». Обои, например, могли поклеить тёмно-коричневые. Ванная была совмещёна с туалетом, её стены красились той краской, какую выделили. Например, могли покрасить стены в горчично-коричневый цвет, видимо, чтобы сразу психологически ввести вошедшего в требуемое состояние организма.

   Обычно после заселения сразу начинались доделки и косметические ремонты. При этом повторно расходовались тысячи километров обоев и сотни тонн краски. Хрущёв предложил строителям сразу согласовывать цвета по умолчанию с жильцами. При несогласии с предлагаемым цветом жильцы могли купить краску и обои нужного цвета и либо отдать их отделочникам, либо покрасить и поклеить самостоятельно. Такие квартиры на плане дома помечались особо и принимались Службой ЖилКонтроля без отделки (АИ)

   Промышленный способ и массовость строительства позволяли решать многие проблемы в заводских условиях. Был начат выпуск гипсокартона и установочных профилей для внутренней отделки. (АИ) Чтобы не кроить листы по месту, в зависимости от планировки квартиры листы изготавливались сразу нужных размеров, все вырезы выполнялись на заводе, монтаж на объекте сводился к «отвёрточной» сборке. (АИ)

   Строились заводы по выпуску и других отделочных материалов, например, кафеля, древесно-стружечных и древесно-волокнистых плит. Кафеля требовалось очень много, разных видов. Древесно-стружечные плиты освоили не сразу, их производство потребовало определённого развития химии полимеров, но справились и с этим. Кафель же представлял собой давно известную керамику. Производство его было энергоёмким – требовался обжиг, укладка – муторной, и требовала аккуратности, но больших сложностей в производстве кафеля не было. Несколько НИИ вели работы по поиску и отработке новых рецептур керамики для кафеля и наружных отделочных плиток.

   Ещё одним узким местом оказалась выкладка облицовочной плитки в формах при отливке стеновых панелей. (В хрущёвках панели стен, если помните, снаружи покрыты мелкой квадратной плиткой.) Отказываться от внешней облицовки не хотелось – голый бетон выглядел уж очень мрачно. Решением стали керамические детали большой площади, укладываемые в форму для панели. Эти детали можно было формовать с рисунком на внешней поверхности, как кафель (АИ). Дома получались красивее и наряднее.

   Особое внимание уделялось ландшафтному дизайну новых микрорайонов. В середине участка застройки по предложению Президента Академии строительства и архитектуры Иосифа Игнатьевича Ловейко устраивали не обычные дворы, а специально проектировали зоны отдыха для взрослых, родителей с маленькими детьми и подростков (АИ).

   Микрорайоны и их подъездные пути тщательно вписывали в ландшафт, отделяя жилые и хозяйственные зоны лесополосами. Парковку автомобилей во дворах запретили. Парковаться можно было на специально отводимых стоянках, в подземных гаражах вновь строящихся домов, вдоль «карманов» и проездов с внешней стороны жилых кварталов. Зоны отдыха, огороженные аккуратными полосками живой изгороди, предназначались только для людей. Озеленение территорий заодно играло роль зональных разделителей и поглотителя уличного шума.

   Помойки располагали по дороге к остановкам общественного транспорта, чтобы можно было выносить мусор утром по дороге на работу. Наладили выпуск полиэтиленовых мешков разного цвета, с надписями для различных видов мусора. Рулоны пакетов дворник вешал на стойку в подъезде. Поначалу халявные пакеты расходовались на всё подряд. Потом привыкли, нахапали, поняли, что полиэтилен мусорных мешков тонкий и недолговечный, и начали использовать в основном по назначению.(АИ)

   Пищевой мусор в Союзе вывозили ежедневно, для него на лестничных клетках стояли баки с крышками. (Реал, я эти баки застал лично) С сортировкой твёрдых бытовых отходов было значительно сложнее – такой привычки у населения никогда не было. Впрочем, и твёрдых отходов было пока ещё мало. Пластиковые пакеты только начинали входить в употребление. Их было немного, хозяйки их по привычке берегли, стирали, сушили и использовали по несколько раз. Пластиковых бутылок в обиходе ещё не было, стеклянные – пивные, водочные и молочные – тщательно собирались и сдавались населением в пункты приёма. За бутылку давали копейки, но из копеек складывались рубли, можно и на четвертинку насобирать.

   Надписи на разноцветных пакетах соответствовали надписям и цветам мусорных баков, одно это само по себе отчасти дисциплинировало. Технологический мусор, вроде батареек, электронных компонентов, изделий из металла или эбонита, вроде старых телефонов, резины, предлагалось выбрасывать в отдельные контейнеры, помеченные надписями и изображениями. Само собой, сортировкой мусора утруждали себя далеко не все. Зато на мусоросортировочный полигон отправляли работать, например, получивших административное наказание – знаменитые «15 суток».

   Отсортированный мусор поступал на вторичную переработку. Понятия «Вторчермет» и «макулатура» гражданам старшего поколения хорошо знакомы. За сбор макулатуры давали талоны на некоторые книги, выходившие ограниченными тиражами, например, подарочные издания.

   Помимо панельного массового строительства практиковалось строительство монолитное. В конце 40-х, когда выбирали основную технологию для использования, монолитчики проиграли, панельное строительство по расчётам экономистов выходило дешевле. Но у монолитных каркасов было важное преимущество – сейсмостойкость. Ещё одной сейсмостойкой технологией строительства была сборка панельных домов на стальном каркасе.

   Зная о неминуемом катастрофическом землетрясении 1966 года, Хрущёв решил подготовиться к удару стихии заранее. Чтобы обосновать затратное решение, он посоветовался с учёными. Келдыш переговорил с президентом АН СССР Несмеяновым. Геологическая экспедиция обследовала окрестности Ташкента и нескольких соседних городов, подтвердила возможность землетрясений в регионе. Исследования широко не афишировались, но по их результатам было принято Постановление «О развитии технологий сейсмостойкого строительства» (АИ)

   К разработке сейсмостойких технологий строительства привлекали партнёров из Индонезии и Китая. К тому же приглашение участвовать в научной программе разработки методов сейсмозащиты зданий предложили японцам. Те немедленно согласились – трясло Японию немилосердно, проблема стояла остро. Полигонами для отработки технологий сейсмостойкого строительства стали города Японии, Индонезии, и Ташкент.

   Отработанная технология строительства домов со стальным каркасом перевернула строительную индустрию не меньше, чем крупнопанельное строительство. Элементы каркаса здания можно было изготавливать на заводе, с машиностроительными точностями в пределах 0,5 мм (Известный китайский небоскрёб строился с точностью 0,2 мм, нам в 1958 осилить бы хоть 0,5 мм)

   Зато здание высотой в 5 этажей на готовом фундаменте собиралось за 2-3 дня. (Китайский 30-этажный небоскреб собрали за 15 дней. ) Значительно больше времени уходило на привязку к местности, прокладку инженерных сетей и отделку. Технология сборки тщательно рассчитывалась по времени, а дальше руководство строительством брало на себя программно-временное устройство, подобное тем, что использовались в ракетах. (АИ. Ну нет ещё портативных компьютеров)

   Чертежи и технологические указания нумеровали в порядке сборки. Программно-временное устройство подключалось к табло, которое показывало номер чертежа. Прорабу оставалось взять чертёж с нужным номером и дать указания рабочим. Между бригадами, строившими соседние дома, обычно устраивали соцсоревнование. Бригада-победитель могла получить призы, обычно – ценные подарки, а за успешную сдачу микрорайона с первого раза строители могли получить и квартиры.

   Соревнование заводило людей, они начинали повышать производительность труда, причём иногда так, что после сборки двух-трёх домов, выучив наизусть последовательность операций, вообще отключали программно-временное устройство. Прорабу и инспектору СЖК в этом случае приходилось следить, чтобы «в едином боевом порыве» не страдало качество производимых работ.

   Поначалу отделку зданий производили на стройплощадке, обычными методами. Только отказались от медленного нанесения «мокрой» штукатурки в пользу гипсокартона. Затем попробовали закладывать коммуникации и провода в трубы внутри панели прямо на заводе. Ускорение получилось в несколько раз. Теперь на стройплощадке рабочим оставалось лишь соединить трубы и провода между собой.

   Проводку сразу закладывали усиленную, рассчитанную не на 4 кВт, а на 10, позже – на 16 кВт – с расчётом на увеличение в будущем энергопотребления за счёт большего распространения бытовых электроприборов.

   Успехи в строительстве каркасно-панельных сборных домов вновь вызвали дискуссию, дошедшую до Президиума ЦК, о том, какому методу строительства следует отдавать предпочтение. На каркасное строительство требовалось заметно больше металла, зато скорость сборки изготовленных на заводе, с машиностроительной точностью, элементов конструкции здания позволяла сэкономить живые деньги на фонде заработной платы.

   Сошлись на том, чтобы сочетать оба метода строительства в различных пропорциях, зависящих от региона и назначения зданий. Этот вариант предложил Микоян, беспокоившийся о возможности землетрясений. Его поддержал и Хрущёв:

   – Будем использовать тот метод, который больше подходит. Если понадобится построить высотку, скажем, гостиницу, её однозначно надо каркасной делать. А там, где надо строить много и дёшево, там будем строить панельные дома.

   Технологией каркасной сборки из выполненных на заводе компонентов неожиданно заинтересовались партнёры по ВЭС, прежде всего – восточные немцы, потом югославы, китайцы, следом подтянулись и остальные. На январской сессии ВЭС 1958 года Никита Сергеевич высказал идею:

   – Вот американцы с западными немцами строят в Западном Берлине небоскрёбы, неоновые рекламы вешают, пытаются создать витрину капитализма для привлечения немцев из Восточной Германии на запад. Это же идеологическая диверсия против всей системы социализма. Давайте подумаем, как этому противостоять?

   Вильгельм Пик сразу же предложил:

   – Почему бы нам, в таком случае, не сделать Восточный Берлин европейской витриной социализма? И не только Берлин. Мне очень понравилась советская технология сборки каркасно-панельных зданий. Ministerium fЭr Staatssicherheit, – Пик по привычке назвал восточногерманскую службу безопасности по-немецки, – добыло подробности технологии изготовления и сборки стеклянных фасадов. По моему личному поручению. Если мы объединим усилия, мы что, не сможем построить в своих столицах по несколько небоскрёбов? Хотя бы для государственных служб.

   – Я бы не подходил к вопросу слишком узко, – возразил Тито. – Почему сразу для государственных служб? И вообще – зачем нам во всём копировать Запад? Нам надо развивать свою собственную линию. Вот, к примеру, новые советские жилые микрорайоны, вписанные в ландшафт, с большим количеством зелени. (Вот такие -viz.ru/pictures/Cam11_logo.jpg) Это же очень красиво и удобно, никто в Европе так не строит, земля дорогая. А мы – можем, в наших странах землёй владеет государство. Думаю, граждане Югославии с удовольствием поучаствуют в таком эксперименте.

   – Китайская Народная Республика тоже заинтересована в поднятии качества жизни народа, – поддержал Лю Шаоци. – У нас наблюдается устойчивый избыток трудоспособного населения. Наши строительные рабочие уже хорошо себя зарекомендовали на стройках Советского Союза, и не прочь расширить свою трудовую географию. Мы и у себя такие дома построим, и всем остальным поможем. Надо только всё как следует спланировать.

   – Только пусть большие страны не забывают и о маленьких, – подала голос Лири Белишова. – В Албании люди тоже хотят жить лучше. Вы только научите, а уж мы поддержим.

   Бекир Балуку одобрительно кивнул.

   – Корейский народ умеет трудиться упорно и качественно. Мы поддержим советскую строительную инициативу, – не спеша, веско произнёс Ким Ир Сен. – Идея маршала Тито использовать советский опыт ландшафтного дизайна мне нравится. Я бы хотел видеть Корею цветущим садом, где удобные и красивые современные дома вырастают из моря цветов.

   – Я бы предложил функционально разделять районы застройки по назначению, – Неру первым перешёл к конкретике. – Высотные здания можно строить в деловом центре, размещать в них государственные службы, НИИ, университеты. Да, небоскрёбы издали смотрятся красиво, формируют силуэт города, но вблизи... Вблизи это очень неуютно.

   – Давайте оставим технические подробности специалистам, – предложил Тодор Живков. – Можно вообще объявить конкурс на лучший проект для каждой столицы.

   – И сделать этот конкурс международным, – поддержала Лири Белишова. – Чтобы архитекторы из всех стран ВЭС могли свободно общаться друг с другом, делиться идеями. Мне кажется, от этого наша задумка только выиграет.

   – По личному опыту скажу – широкомасштабная жилищная программа не только необходима, она ещё и очень полезна с точки зрения поддержки власти народом, – добавил Сукарно. – Мы в Индонезии это на себе испытали. (АИ, см. книгу 2. )

   Идею международного конкурса проектов поддержали все. Решено было не ограничиваться только проектами жилых районов и деловых центров, а создавать комплексные проекты развития для каждого из крупных городов, учитывающие также парки, места отдыха и развлечений, детские и образовательные учреждения, спортивные сооружения, транспортное обеспечение, отели, инфраструктуру общественного питания и многое другое.

   Хрущёв сразу предупредил:

   – Товарищи, не увлекайтесь. У всех нас сейчас имеется основная проблема, которую надо решать в первую очередь – это жильё для народа. Архитекторы пусть планируют, составляют комплексные планы застройки. Будем под всякие второстепенные объекты площадки резервировать, а в первую очередь строить надо жильё. Остальное может и подождать. На всё сразу денег не хватит.

   – С деньгами, конечно, сложно, – признал Чжоу Эньлай. – Но рост контейнерных перевозок и прогресс сельского хозяйства позволяет надеяться на заметное увеличение доходов уже в достаточно близком будущем.

   Ранее строительством высотных зданий в СССР и других странах ВЭС не занимались. Единственным исключением были семь сталинских высоток в Москве, но до полноценного небоскрёба они не дотягивали.

   Изучение вопроса показало, что необходимо научиться решать проблемы прочностных расчётов, учёта ветровых нагрузок. Фундамент высотного здания также испытывает значительно большие нагрузки. Необходимо сразу закладывать в проект лифтовое оборудование, сложные вентиляционные системы, насосы для водоснабжения, более сложную, чем обычно, канализацию.

   Поэтому решили не бросаться сразу на постройку очень высотных зданий, а двигаться к цели постепенно, отрабатывая нюансы технологии на зданиях не выше 16-20 этажей, и не слишком торопиться. Хрущёв ещё раз предостерёг всех от поспешности:

   – Наша задача – не удивить весь мир самым высоким зданием. Это глупость. Задача – расселить наших граждан в удобное, недорогое, комфортное жильё. Тратиться на показушные проекты сейчас – неразумно. Наработаем технологии быстрой сборки жилого фонда, архитекторы составят проекты комплексной застройки, и вот тогда мы удивим весь мир, создав для наших граждан не кусты дурацких небоскрёбов, а удобные, научно спланированные города и посёлки, где людям будет удобно и приятно жить.

   Пока остальные лидеры ВЭС обсуждали проекты развития своих столиц, неожиданную деловую хватку проявил президент Египта Али Сабри. В перерыве он договорился с президентом ГДР Пиком об использовании технологии стеклянных фасадов, а также с Хрущёвым – насчёт помощи в строительстве каркасно-панельных высотных отелей большой вместимости в нескольких курортных городах на побережье Красного моря. До этого там строились лишь обычные небольшие отели.

   Туристический бизнес в Египте продолжал раскручиваться, но ещё не было серийных пассажирских авиалайнеров. Первые полёты с пассажирами Ил-18 и Ту-114 совершили в 1959-м, а Ан-10 в 1958 году было построено всего 20 экземпляров для нужд Аэрофлота.

   Тем не менее, Али Сабри озаботился постройкой отелей. Хрущёв тоже уцепился за предложение Сабри – в обмен египетский лидер предложил увеличить поставки в СССР египетских фруктов и хлопка, а также пригласил советских отдыхающих стать первыми посетителями новых курортов. Граждане СССР уже летали в 1957 году отдыхать в Югославию, Албанию и Египет, и теперь стороны были намерены расширить этот процесс.

   Хрущёва также интересовала возможность быстрой постройки крупных зданий – не обязательно высотных, но на них можно было отработать нюансы технологий. Он дал согласие и организовал совместные работы.

   К началу курортного сезона в Хургаде, Кусейре, Марса-эль-Алам и Шарм-эль-Шейхе поднялись башни в 30 этажей, окружённые зелёными насаждениями и бассейнами с прозрачной голубой водой. Примеры современного дизайна отелей в «документах 2012» имелись в достаточном количестве. Возле каждого отеля была поставлена причальная вышка для дирижаблей. В конце мая 1958 года к мачте в Марса-эль-Алам пришвартовался первый пассажирский «Киров». Европейцев на дирижаблях не возили – после катастрофы «Гинденбурга» они боялись летать на аппаратах легче воздуха, даже несмотря на использование гелия вместо водорода. Советских туристов такие мелочи не останавливали.

   От полностью стеклянного фасада, по объективным причинам пришлось отказаться, так как при такой архитектуре гостиница превращалась в парилку. Даже затемненное стекло все равно давало нагрев в помещении. Вместе с тем полностью отказываться от первоначальной задумки не стали. Египетские архитекторы вышли из положения – перед стеклянной стеной, они расположили широченный балкон, останавливающий прямые солнечные лучи. Само же здание было пирамидальной формы – более широкие этажи в основании, более узкие наверху. При примерно равной площади квартир, излишек площади начиная с середины здания, шел на служебные помещения – столовые, прачечные и т.д. Форма же здания в плане была ромбовидной, ориентированной в направлении север-юг, для минимизации засветки.

   Вторая хитрость заключалась в том, что еще до строительства, под всем районом была заложена теплообменная сеть.

   В море, на расстоянии в километр от берега, были выведены теплообменные магистрали, что позволило использовать практически неограниченный хладресурс воды с температурой в 21 градус. (Температура воды Красного моря на больших глубинах стабильная до самого дна – около 21 С) Прогоняемая по системе вода охлаждалась и затем поступала в теплообменники системы вентиляции. При этом получался и конденсат – пресная вода, и охлажденный воздух – причем практически без затрат энергии.

   Прокачку обеспечивали насосы, приводимые в действие двигателями Стирлинга – в свою очередь подогреваемые солнечными коллекторами, размещенными на крыше. Они же вырабатывали часть электроэнергии для питания отеля, а сбросовое тепло – шло в систему горячего водоснабжения.

   Прокачиваемая вода сначала охлаждала воздух в помещениях, а затем – шла в теплообменники стирлингов, после чего сбрасывалась обратно в море. На месте сброса, из-за более высокой температуры воды, происходил бурный рост водорослей и кормящейся на них рыбы..Получился дом замкнутого цикла, почти самодостаточный. Разве что электричество ночью туда приходилось подавать из центральной сети.

   Одновременно, для этих домов «первой линии», размещенных в шахматном порядке вдоль побережья, была проведена работа по окультуриванию пляжей, установке волноломов и удлинению береговой линии за счет прокладки на 100-200 метров от моря коротких каналов.

   Хрущев просто поразился – практически, такое здание почти не зависело от внешнего снабжения – вода своя, особенно если рециклировать, энергия своя, климатическая установка – считай бесплатная. А все вместе – образовывало самодостаточный туристический комплекс первого класса, с собственным гелипортом – то есть с нулевым временем транзита туристов. Гелипорт размещался в пустыне, со стыковочными мачтами напротив каждого второго здания в ряду.

   – А что вы хотите, – усмехнулись египтяне, – уже 4000 лет строим. Опыта-то набрали немерено.

   Чрезвычайно удачный проект, после небольших доработок советскими проектировщиками, в результате стал стандартом де-факто для ВСЕХ отелей «первой линии», которые строились в южных областях ВЭС, и получил имя собственное – «Южный кинжал» – из-за характерной формы здания. В зависимости от потребностей, менялась этажность, но сами пропорции здания и принцип комплексной компоновки, оставались неизменными.

   Инициатива Сабри не прошла мимо внимания Тито и Бекира Балуку. Причём если в Югославии высотные отели строить не спешили – они не вписывались в сложившийся облик городов, то албанских товарищей подобные мелочи не смущали вовсе. Страна стремилась как можно скорее поднять экономику, и туризм мог стать для этого локомотивом. Лири Белишова взялась лично курировать этот сектор народного хозяйства и добилась участия Албании в международном туристическом проекте ВЭС.

   В провинции Влёра, к югу от Влёрского залива на побережье была построена цепочка современных отелей. Албанцы и югославы пользовались географическим положением, они организовали автотуризм из Венгрии, ГДР, Польши, и Чехословакии. Для тех, у кого собственных автомобилей не было, устроили международное автобусное сообщение. СССР поставил в Албанию и Югославию большие партии комфортабельных автобусов ЗИС-127. (АИ)

   Никита Сергеевич не зря упомянул посёлки. В сельской местности тоже развернулось строительство по новым технологиям. Хотя жилищная проблема в деревнях и посёлках внешне выглядела менее остро. Большинство людей имело собственные дома в частном секторе, а усилившаяся миграция населения в города временно сняла остроту жилищной проблемы. Но всё же большая часть населения СССР на 1958 год проживала именно в сельской местности. Причём условия этого проживания были далеко не комфортными.

   Даже в городах в уцелевшем после войны старом жилом фонде ещё не было редкостью печное отопление и отсутствие водопровода. Понятие «квартира со всеми удобствами» – отнюдь не рекламный трюк социализма. Центральное отопление, водопровод и канализация массово вошли в жизнь советского человека именно после начала жилищного строительства 50-х. До того они были доступны весьма малому числу людей, живших в коммунальных или отдельных квартирах домов постройки 30-40-х гг.

   Чего уж говорить о сельской местности, где за водой ходили на уличную колонку, или колодец, а «туалет типа сортир» с вонючим очком был массовым явлением. Предприятия и организации в сельской местности имели возможность строить ведомственное жильё для своих работников. Однако это были обычно либо двухквартирные одноэтажные дома из бруса, либо двухэтажные 8-квартирные дома барачного типа. Жилищные условия в них были вполне на уровне, если считать таковым печное отопление, отсутствие водопровода и канализации. Еду готовили на керосинках и примусах. (Для этой цели ещё в середине 70-х вовсю продавали керосин).

   Электричество в сельской местности уже было, но электроплитки были малоэффективны, спирали часто перегорали, вода на них кипятилась медленно, а из-за слабой проводки часто горели пробки. Во время непогоды, особенно в грозу, электричество регулярно отключали (и сейчас ещё отключают).

   В двухэтажных домах барачного типа особенно феерично были устроены туалеты. В туалете первого этажа от помоста рядом с очком устанавливалась труба, свёрнутая из линолеума или других подручных материалов, обвязанная проволокой. По этой трубе со второго этажа в общую выгребную яму падало говно. (Впервые увидев сию систему в 2003-м году в Тверской области, был впечатлён, много думал)

   Чтобы помыться, раз в неделю люди ходили в общественную баню. Собственные бани были далеко не у всех. Наиболее удобными были дома, к которым сзади были пристроены рубленые бревенчатые помещения для домашнего скота. В таких помещениях нетрудно было выгородить закуток и устроить там баню.

   Дровяное отопление поглощало огромное количество качественной древесины. Топить печи ольхой или осиной было неэффективно, таких дров в среднем уходило заметно больше, чем берёзовых.

   Хрущёв давно порывался изменить бытовые условия сельского населения к лучшему. Сталин не позволил ему реализовать концепцию агрогородов. Позднее, проанализировав информацию из «документов 2012», Никита Сергеевич убедился, что в этом Сталин был прав. Но даже отказавшись от спорной концепции агрогорода, Хрущёв понимал, что бытовые условия в сельской местности необходимо срочно улучшать до уровня, близкого к городскому.

   Впервые он обсуждал эту тему с сыном еще в марте 1955 года. Тогда было принято Постановление «О мерах по улучшению бытовых условий работников сельского хозяйства», (АИ, см. гл. 01-30) выполняя которое, ГосСтрой СССР провёл большую работу по экономическому обоснованию и выдал задания на проектирование электрических циркуляционных и вибрационных насосов, водогрейных колонок, встраиваемых в печи отопительных элементов, пеллетных печей и котлов, рассчитанных на использование топливных гранул, и прочей подобной техники для села.

   Также был разработан ряд проектов быстросборных жилых домов. Их строительство началось ещё при освоении целины, но тогда это были самодельные щитовые поделки. (АИ, см. гл. 01-26) Адмирал Кузнецов в ходе подготовки к рассредоточению Тихоокеанского флота в 1954-55 годах, с конца 1955 года использовал для размещения личного состава уже сборные дома, построенные по новым проектам ГосСтроя. (АИ)

   С 1956 года была начата широкая продажа населению стройматериалов по небольшим ценам. С 1957 года начался выпуск всей номенклатуры насосов, топливного и водогрейного оборудования (АИ). С их помощью можно было решить вопрос с отоплением и горячей водой. Но их широкому распространению мешала бедность сельского населения, особенно занятого в колхозах. Лишь с 1956 года колхозникам начали платить зарплату деньгами, а не «палками» -трудоднями. (АИ) Зарплата была невелика, да ещё и зависела от собранного урожая. В совхозах ситуация была получше, там люди получали хотя и маленькую, но фиксированную зарплату. Массовое преобразование колхозов в совхозы пришлось вскоре приостановить, так как возражало министерство финансов – для выплаты зарплаты всем бывшим колхозникам, превратившимся в «совхозников», у государства не хватало наличных денег.

   Даже прирост товарного производства в 1956-57 годах пока не позволял напечатать достаточно денег, обеспеченных этими товарами, чтобы на выплату зарплаты хватало всем колхозникам, если переводить их в совхозы. После денежной реформы 1957 г (АИ) Госплан тщательно отслеживал баланс денежной и товарной массы, не допуская инфляции.

   На научные разработки государство выделяло средства главным образом в безналичной форме, обналичивая только фонд заработной платы. Это позволяло вести огромное количество НИР общегосударственного и оборонного значения, финансируемых из бюджета. (источник Е. А. Федосов «Полвека в авиации. Записки академика» ) Предприятия вели между собой расчёты только в безналичной форме, что и делало советскую финансовую систему экономичной и устойчивой. (Именно размывание барьера между безналичной и наличной частями финансовой системы спровоцировало гиперинфляцию конца 80-х начала 90-х. Пока Горбачёв не начал ломать то, что работало, система была неуязвима. см. Роджер Киран Томас Кении «Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР» )

   Тем не менее, наличие на селе нетронутой, и даже ещё более усиленной после решений 1957 года системы МТС позволило организовать на её базе изготовление таких относительно простых изделий, как встраиваемые отопительные элементы для печей, водогрейные колонки, пеллетные котлы для сжигания топливных гранул, станки для производства кирпича в домашних условиях, (вот такие ) и установки для изготовления грунтоблоков (-texnologiya-i-oborudovanie-dlya-proizvodstva-gruntoblokov.html), позволявшие изготавливать до 500 блоков в час. (АИ)

   На наиболее хорошо оснащённых МТС начали производить и само оборудование для производства топливных гранул, что позволяло использовать до 98% отходов от переработки древесины в лесной промышленности. Одно это уже решало проблему отопления – гранулы при массовом производстве советского типа были дешевле дров, при этом более эффективны. Дрова надо было ещё распилить, расколоть, уложить и высушить, а гранулы можно было хранить в кладовке внутри дома, лишь бы не намокли.

   Сложнее было с насосами – они были слишком дороги. Вначале для их популяризации был использован уже испытанный метод – ими начали награждать победителей соцсоревнования. Причём не просто давали насос в руки и кувыркайся как хочешь, а проводили бурение скважины и монтаж системы водоснабжения «под ключ» – ведь победителями соцсоревнования становились и женщины, в т.ч. одинокие.

   – Зачем отдавать инициативу частнику? – сказал по этому поводу Никита Сергеевич. – Что, в тех же МТС не найдётся пары слесарей с руками из плеч, чтобы водопровод собрать?

   Пользуясь тем, что МТС были государственными организациями, решили финансировать установку насосов для передовиков производства за счёт бюджета, а для стимулирования трудового энтузиазма у слесарей МТС, оплачивались эти работы с повышающим коэффициентом.

   Население быстро оценило преимущества от наличия скважины с насосом у себя в подвале. Продажи насосов начали расти, сначала медленно, но, по мере роста благосостояния народа, всё больше хозяйств обзаводилось собственным водопроводом.

   Метод Худенко ещё только начали обкатывать, да он, фактически, проблему в данном случае и не решал. Высвободившихся людей тоже надо было трудоустраивать. Одним из способов их трудоустройства и стало сельское строительство. Если совхозы, как государственные производства, попадали под программу государственного строительства жилья, то с колхозами было сложнее. Формально они являлись объектами коллективной собственности, и государство не имело права вмешиваться в их хозяйственную деятельность.

   Для тех колхозов, где метод Худенко уже начали использовать, решить задачу оказалось несколько проще. Государство разрешило колхозам закупать за безналичный расчёт в рассрочку стройматериалы и строительное оборудование. Высвободившиеся колхозники в этом случае становились строителями.

   Книги наподобие «Как построить сельский дом», содержавшие проекты красивых и удобных домов коттеджного типа, в посылке были. По указанию Хрущёва подготовленные в ИАЦ к публикации, эти книги были переданы в Академию строительства и архитектуры Иосифу Игнатьевичу Ловейко, который организовал их распространение, не только среди населения, но и в качестве пособия для архитекторов, проектировавших дома для сельской застройки.

   Помимо постройки домов привычного типа, распространённого в средней полосе РСФСР, проводились эксперименты по освоению новых материалов и конструкций для сельского строительства.

   Началось освоение с того, что Иосиф Игнатьевич Ловейко обнаружил в переданных ему статьях и книгах информацию о круглых домах в виде геокупола. (Примерно такой купольный дом -doma/geodezicheskiy-kupol/geokupol-pod-clych.html) Вначале его поразил необычный внешний вид строения. Посчитав сравнительные потери тепла, он убедился, что за счёт минимизации внешней поверхности здания потери тоже выходят минимальные. По описанию конструкции выходило, что ничего сложного в ней нет – каркас собирался из соснового бруса и фанеры на стальных коннекторах. При необходимости можно было использовать и более прочный каркас из стальных труб. В качестве теплоизоляции использовалась базальтовая вата. (Выпускалась в СССР с конца 40-х)

   Ловейко сам рассчитал каркас и панели первого такого дома. (АИ) Получилось не сразу. Оказалось, что в конструкции имеются свои хитрости и подводные камни, которые, впрочем, достаточно быстро удалось преодолеть. Основная проблема заключалась в точности изготовления элементов – стержней каркаса, соединительных коннекторов и панелей обшивки.

   Когда научились изготавливать детали конструкции точно, сборка каркаса стала занимать не более 3-х часов. (подтверждение -07-10-1) При этом внутренний объём дома позволял собрать трёхэтажную конструкцию с хозяйственными помещениями и большим залом на первом этаже, и жилыми комнатами на втором, отведя третий этаж под маленькую остеклённую веранду.

   Внешне полукруглые гранёные купола выглядели непривычно. Но внутри были очень удобными. Снеговая нагрузка оказалась небольшой – снег задерживался только на самой вершине купола, а дальше под собственным весом скатывался вниз. При этом прочность конструкции была более чем достаточна, чтобы выдержать небольшую снеговую «шапку». Когда придумали устанавливать на полюсе купола конусное навершие, проблема со снегом и вовсе отпала. Продумали и интерьеры, благо в переданных материалах было много фотографий. Получилось не совсем так, как на присланных снимках, (примерно так -03-26-2), но не менее красиво и удобно.

   Теперь Иосиф Игнатьевич искал заказчика для своего пилотного экспериментального проекта посёлка нового типа. Дело решил случай – в газете Ловейко наткнулся на статью с описанием подмосковного колхоза-передовика имени Кирова, где председателем был Иван Андреевич Снимщиков. В статье рассказывалось о визите в колхоз к Снимщикову Хрущёва и министра сельского хозяйства Мацкевича (АИ, см. гл. 02-36).

   Ловейко не стал беспокоить Хрущёва. Он позвонил Мацкевичу, выяснил, что за человек Иван Андреевич, и после этого связался с председателем напрямую.

   Возможность построить для своих колхозников недорогое и удобное жильё, которого ещё нет ни у кого в Союзе, председателя заинтересовала. Да и сам факт, что на него вышел с предложением президент Академии строительства и архитектуры Снимщикову польстил. Он пригласил Ловейко приехать и посмотреть колхоз лично.

   Иосиф Игнатьевич приехал с несколькими готовыми проектами купольных домов. Снимщиков, как радушный хозяин, показал гостю все колхозные предприятия, включая завод по переработке овощей и фруктов, и цех по изготовлению пластиковой тары для парфюмерии. (источник )

   Впечатлённый увиденным, Ловейко раскатал перед председателем чертежи и плакаты с изображениями геокупольных сооружений.

   – Етит твою мать... – Иван Андреевич озадаченно почесал в затылке. – И какая же жилплощадь у этого чуда?

   Жилплощадь оказалась заметно больше, чем у обычного деревенского дома.

   – А сколько такой дом будет стоить?

   Ловейко, улыбаясь, назвал цифру.

   – Сколько?? Беру, и думать нечего, – Снимщиков согласился сразу.

   Купольные дома конструкции Ловейко были едва ли не вдвое дешевле, чем обычный деревенский дом. К тому же Иосиф Игнатьевич уговорил председателя на эксперимент – попробовать в качестве утеплителя прессованные блоки из бетона и соломы. (источник -house.ru/dom-iz-solomy)

   – Солома? – Снимщиков нахмурился. – Это саманные что ли? Не будут мои в таких домах жить...

   – Нет-нет, не саманные, – успокоил Ловейко. – В качестве связующего будем использовать бетон. Солома, как воздухонаполненный материал, будет очень хорошо держать тепло. Давайте попробуем? Можно часть домов утеплить минеральной ватой, а часть – соломоблоками.

   – Попробовать? Ну, можно... – нехотя согласился Снимщиков. – Соломы-то у меня навалом после уборочной будет.

   Осенью под Москвой в Балашихинском районе появился новый посёлок, застроенный геокупольными домами. Ловейко привёз туда Хрущёва и председателя Госстроя Новикова – посмотреть на новые технологии сельского строительства.

   Первоначально Никита Сергеевич отнёсся к «круглым домам» слегка скептически. Ходил вокруг, приглядывался и так и этак:

   – Непривычно выглядит, – признался Хрущёв. – Вроде и красиво, но непривычно.

   Новиков тоже чесал затылок:

   – Вроде и не сарай, но и не дом...

   – А вы внутрь зайдите, – Снимщиков довольно ухмылялся.

   Внутри дом производил совершенно другое впечатление – просторный и удобный, наполненный светом из больших окон, он напоминал дом мечты.

   – Мои колхозники тоже поначалу кривились, – рассказал Снимщиков. – А когда первые 10 семей в новые дома заселились, да новоселье справили, на такой-то площади, так теперь остальные в очередь записываются, на несколько лет вперёд.

   Опыт строительства купольных домов решили развивать и распространять. Тем более, что их тоже можно было собирать из деталей, изготовленных на конвейере.

   К тому же, вскоре Ловейко начал осваивать строительство куполов и другой конструкции – из литых пенобетонных деталей (примерно таких -doma.html). Эти дома были меньше, зато собирались быстрее, и изготавливать их можно было на заводах ЖБИ, нужна была лишь оснастка для отливки деталей. Зато, комбинируя несколько куполов в любом порядке, из одного и того же небольшого ассортимента деталей можно было возводить жилые миникомплексы любой сложности.

   Исходный вариант в присланной информации предлагалось отливать из пенополистирола. Но этот материал Ловейко забраковал. Полистирол в стране только начинали осваивать, да и его испарения в случае пожара были уж очень вредными. А пенобетон и шлакобетон были уже освоены, и достаточно широко применялись. Также опробовали ещё один вариант – опилкобетон. () Оказалось, что этот материал легко пилится и обрабатывается механическим способом, а в богатых лесом районах опилки никогда дефицитом не были.

   Опилкобетон очень хорошо сохранял тепло – стены из него в 30 см толщиной сохраняли то же количество тепла, что и кирпичные стены толщиной в 1 метр. Несмотря на использование опилок как наполнителя, за счёт песка и цемента материал показал хорошую огнестойкость, он выдерживал температуру более 1200 градусов в течение 2-х часов.

   Недостатком было относительно высокое влагопоглощение. Но эту беду можно было вылечить водозащитным покрытием. Тем более, что промышленность стройматериалов освоила изготовление силикатных красок на основе жидкого стекла и минеральных пигментов (источник ) Купола из опилкобетона окрашивались в яркие, праздничные цвета, и выглядели очень современно.

   Помимо новшеств в строительстве самих зданий, внедрялись и улучшения отдельных элементов их конструкции. Самым впечатляющим нововведением стали освоенные в 1957-58 гг стеклопакеты в алюминиевой раме (АИ).

   Первые конструкции стеклопакетов с эластичными уплотнителями появились в 1950 г в США. Поскольку Серов распорядился «тащить с Запада всё новое, а там разберёмся», его сотрудники добыли образцы стеклопакетов и технологию их изготовления, а чуть позже сумели купить и образцы оборудования.

   Основная проблема была в получении в достаточных количествах алюминиевого профиля довольно хитрой конфигурации. Когда этот вопрос был решён, остальные проблемы побороли уже быстрее. С 1958 г в новых домах начали устанавливать стеклопакеты. (АИ)

   Выполнение строительной программы потребовало также развития ещё двух отраслей промышленности – производства очень широкого ассортимента метизов, прежде всего – шурупов-саморезов и анкерных болтов, а также производства ручного электроинструмента.

   Наряду с базой ГОСТов в составе присланной литературы имелись электронные каталоги нескольких ведущих фирм, выпускающих метизы. Эти каталоги вместе с базой ГОСТов были переданы в Госстандарт и Госплан СССР в начале 1954 года. Станки-автоматы для производства крепежа у нас к этому времени уже выпускались. На их основе были спроектированы и изготовлены автоматические линии для массового производства шурупов и прочих крепёжных деталей. К 1958 году заводы по их изготовлению вышли на проектную мощность, обеспечив строительную индустрию достаточным ассортиментом крепежа, который постоянно продолжал расширяться.

   К тому же специалисты обнаружили, что многие виды крепежа, имеющиеся в каталогах, на Западе ещё не выпускаются. Таким образом, появилась возможность экспортировать крепёж в Европу. С экспортом в Штаты было сложнее, там использовалась дюймовая система.

   С ручным электроинструментом дело обстояло ровно наоборот. Одним из лидеров в этой сфере была американская компания Milwaukee, основанная в 1924 году Э. Ф. Зибертом. С 1924 года она выпускала обычные дрели, с 1935 г – ударные дрели и ручные шлифовальные машины, с 1949 г – угловые дрели, с 1951 г – электрические пилы с поступательным движением полотна.

   Инструмент производства Milwaukee и был взят в качестве прототипа. В ходе проектирования конструкторам приходилось решать нетривиальные задачи, особенно в ходе создания углошлифовальной машины. Тем не менее, советские инженеры справились и с этой задачей. Воровать не стали – патент на УШМ продала немецкая компания AEG (Allgemeine Elektrizitdts-Gesellschaft) – известный производитель инструмента ещё с 40-х гг.

   Самую необычную технологию строительства Хрущёву показал его давний друг и в то же время – оппонент в деле внедрения панельного строительства Константин Михайлович Соколов. С Хрущёвым они познакомились ещё до войны, когда Соколов, тогда бывший научным сотрудником в Ленинградском институте механизации строительства, разработал насос для непрерывной подачи вязкого бетона на стройплощадку.

   Затем он участвовал в строительстве первой очереди московского метрополитена. С 1938 года он занимался жилищным строительством в Москве, а после войны стал сначала наркомом дорожного и строительного машиностроения, а затем возглавил Госстрой СССР. В 1955-58 году он был заместителем Председателя Совета министров РСФСР.

   Соколов со времени строительства метрополитена был убеждённым сторонником монолитного строительства. При обсуждении технологий для массового строительства жилья выбор был сделан в пользу сборных панельных домов, но Константин Михайлович не изменил своим убеждениям и продолжал интересоваться новыми монолитными технологиями.

   Никита Сергеевич весьма удивился, когда Шуйский доложил ему:

   – Звонил Соколов, Константин Михайлович, зампредсовмина РСФСР, приглашал посмотреть на новую технологию строительства. Говорил, очень перспективная.

   Соколов знал, чем можно заинтересовать Хрущёва. Устоять перед приглашением посмотреть новую технологию чего-либо важного для страны Никита Сергеевич был физически не способен.

   Хрущёв тут же снял трубку «кремлёвки».

   – Константин Михалыч, здравствуйте. Хрущёв. Чем порадовать хотели?

   – Да вот, Никита Сергеич, сделали мы тут установку точного объёмного литья из бетона, – ответил Соколов. – Хотел вам показать. Хоть вы и сторонник панельного строительства, но в деревне из панелей строить не будешь, а наша разработка как раз на сельское строительство рассчитана.

   – Так это пока проект или как? – уточнил Хрущёв.

   – Опытный образец. Уже работает, – ответил Соколов.

   – Тогда другое дело! Говорите, когда и куда подъехать.

   Приехав на стройплощадку в одном из подмосковных колхозов, Никита Сергеевич увидел длинную улицу новеньких бетонных домов. Все дома немного отличались друг от друга, хотя, приглядевшись, Хрущёв понял, что в застройке повторяются 5 или 6 типов домов, различающихся размерами и планировкой.

   В конце улицы он увидел и саму установку. Она выглядела как мостовой кран высотой примерно с трёхэтажный дом. Вокруг стояли несколько бетономешалок и ЗиС-151 с КУНГом, от которого к установке тянулся кабель. Во втором ЗиСе с КУНГом, судя по шуму, был дизель-генератор. Подъехав ближе, Никита Сергеевич увидел, что установка медленно движется по рельсам, уложенным вдоль стен строящегося дома. С поперечины крана вниз спускались гофрированные шланги разного диаметра, по которым подавался бетон.

   Хрущёв сразу отметил, что бетон был необычный. Он не растекался, выходя из разливающей головки, закреплённой на телескопической стреле, а тут же застывал плоской колбаской шириной около 70 миллиметров и высотой миллиметров 50. Стена выглядела слоёной. Причём стена получалась двойная. Расстояние между внешней и внутренней стенками было примерно на длину кирпича. Внешняя часть стены на время отверждения бетона уже после формовки укреплялась лёгкой пластиковой сетчатой опалубкой, которая после отверждения легко снималась.

   Установка медленно ползла вдоль стены, одновременно формируя внутреннюю и внешнюю поверхность двумя соплами. Вместе с подачей бетона установка укладывала между внутренней и наружной стенами заранее отформованные из бетона полые цилиндрики диаметром около 100 миллиметров. Они подавались по транспортёру, на который их с меланхоличным видом клал одинокий рабочий – единственный на всей стройплощадке.

   Цилиндрики укладывались горизонтально, заполняя пространство между стенами как соты. Раствор для их укладки подавался из третьего сопла, посередине, и это был обычный растекающийся бетон. Дойдя до угла будущего здания, подающая головка повернулась на 90 градусов и пошла вдоль поперечной стены. При прохождении оконных проёмов подача бетона временно прекращалась.

   К стоящему на краю площадки Хрущёву, меся кирзовыми сапогами грязь, подошёл Константин Михайлович Соколов.

   – Здравствуйте, Никита Сергеич. Ну как, нравится?

   – Завораживающее зрелище, – честно ответил Хрущёв.

   – А ведь монолит, не панель. Мы пробовали вместо цилиндров бутовый камень закладывать, и заливать бетоном, – рассказал Соколов. – Вот только края оконных проёмов пока ещё приходится вручную выравнивать.

   – Вот как? Интересно. Такой вариант пойдёт там, где прочность нужна, – одобрил Хрущёв. – Но всё ж согласитесь, Константин Михалыч, из панелей и быстрее получается, и этажность не в пример больше.

   – Оно так, конечно, – кивнул Соколов. – Но из панелей вы только стандартную пятиэтажку сложить можете. Ну, можно, конечно, этажностью поиграться. Но для сельского строительства панели не годятся. Колхознику огород рядом с домом нужен. Да и семьи разные: у одного двое детей, а у соседа – пятеро. Значит, и дома нужны разные. Вот наша установка и отливает любые дома, как нарисуешь, так и отольёт.

   – А кто ей управляет? Оператор в машине? – спросил Хрущёв.

   – Оператор там есть, – усмехнулся Соколов. – Для присмотра за установкой. Но он не то что бы управляет, он чертежи меняет. А дальше машина сама работает.

   – Не может быть! У вас что, ЭВМ в КУНГе стоит? – изумился Хрущёв.

   – Да какая там ЭВМ, Никита Сергеич! Устройство простое, как две копейки. Пойдёмте, покажу.

   Они поднялись в КУНГ. При виде Хрущёва оператор вскочил, но Никита Сергеевич тут же успокоил его:

   – Сидите, сидите. Мы только посмотрим, как эта штука работает.

   Посреди КУНГа стоял стол в виде ящика со стеклом сверху, напоминающий знакомый каждому конструктору «дралоскоп». Стекло было застелено чёрной фотобумагой, посередине в рамке была вставлена негативная фотопластинка с чертежом, а над ней медленно ползла считывающая головка, укреплённая на маленьком подобии мостового крана.

   – Вася, расскажи Никите Сергеичу, как машина управляется, – попросил Соколов оператора.

   – В головке несколько фотоэлементов, расположенных крестообразно, – пояснил оператор. – Чертёж не простой, на нём каждая стена кодируется двойной линией. Жирная линия задаёт направление, а тонкая прерывистая командует подачей бетона. Головка с фотоэлементами движется вдоль линии. Там, где свет проходит через прозрачную плёнку, идёт подача бетона, где линия прерывается, например, окно или дверь – бетон не подаётся.

   – А направление движения головки вы вручную задаёте? – спросил Хрущёв.

   – Да нет же, надо только чертёж правильно вставить и головку в нулевую точку вывести, – ответил Василий. – Дальше я включаю подачу, фотоэлементы видят свет, и не дают головке отклоняться.

   – Здорово! – похвалил Никита Сергеевич. – А как машина знает, что она дошла до угла и пора поворачивать?

   – Вот в этом главная идея, – сказал Соколов. – В головке фотоэлементы стоят крестиком. Главный в центре. Перед ним ещё два, и по бокам тоже по два. Боковые не дают головке уходить в стороны. Как только на них сигнал появляется, головка возвращается на курс. Когда головка доходит до угла, на переднем фотоэлементе сигнал пропадает. Если на переднем сигнала нет, а на одном из боковых он появился, головка поворачивает в сторону, где появился сигнал. Простая релейная логика. Не нужна никакая ЭВМ. Задача оператора – вовремя менять фотоплёнки с послойными чертежами.

   – Надо только плёнку очень точно выставлять, а то дом кривой получится, – добавил оператор. – Поэтому плёнка не кладётся на стол, а вставляется в горизонтальные пазы рамки.

   – Потрясающий аппарат! – восхитился Хрущёв. – А как она внутренние перегородки делает?

   – Вот тут ручное переключение нужно, – признался Василий. – Но это пока. Сначала машина формирует внешние стены. Потом, когда стена нарастает на высоту очередного слоя цилиндриков, я машину переключаю в режим внутренних перегородок. Вывожу головку на переборку, разворачиваю по направлению и включаю подачу. Головка начинает ездить взад-вперёд, при этом бетон подаётся только из одного сопла – внутренние стены тонкие обычно. Можно разливочные сопла сблизить – их положение регулируется, и дать подачу из обоих сопел, тогда получается двойная тонкая стена, в которую можно трубы и провода закладывать.

   – А чертежей много надо? На каждый слой по чертежу?

   – Нет, всё проще. Один чертёж на фундамент, один на низ стены до уровня окон, ещё один на стену с окнами, один со стенами поверх двери, – пояснил оператор. – Надо только кратность каждого прохода установить, она на чертежах написана, выставляю её вручную пока что, да коэффициент масштабирования правильно задать. Иначе стеклопакеты из оконных проёмов или выпадать будут, или не влезут. Вот перекрытия приходится вручную укладывать, но тут машина сама же и как кран работает. Головку временно снимаем и вешаем на тележку гак со стропами.

   – Невероятно! – Никита Сергеевич был очень доволен. – А бетон, я заметил, особый используется, застывает сразу, не растекаясь.

   – Бетон – это второй секрет установки, – ответил Соколов. – Через малые сопла подаётся пенобетон, с добавками солей кальция. Он быстро твердеет, получаются внешние тонкие стены.

   (Трехкальциевые алюминаты, получаемые циклонной плавкой. Добавки в обычный цемент – корродирующие арматуру хлористый кальций и треххлористое железо и нейтральные к арматуре нитрат кальция и формиат натрия/кальция, замедлители и пластификаторы – лигносульфонаты и торфогуматы. Из комментов на форуме, спасибо за пояснения Texnolog.)

   – А для укладки цилиндров используется обычный раствор бетона, как для кирпичей, он подаётся отдельно из среднего сопла, – видно было, что Соколов очень доволен впечатлением, которое произвела установка на Первого секретаря ЦК. – Такая стена получается вроде как с сотовым наполнителем – и тёплая, и никакие грызуны в ней не заведутся – полости цилиндров перекрываются внешними стенами и раствором при заливке. Вначале хотели просто оставлять полости между стенами, но в них мыши заводятся, да и прочность недостаточна. А с сотовым наполнителем стена как каменная.

   – Интереснейшая машина, – признал Хрущёв. – А кто разработчик?

   – Ленинградский филиал ВНИИстройдормаш, – ответил Соколов. – Вышли на меня с предложением, в Госстрое их просто не поняли. Я когда увидел чертежи – вначале тоже не понял, смотрю – мостовой кран какой-то. А когда поясниловку прочитал – потерял дар речи. Прямо так и представилось – рельсы вдоль сельской улицы, едет по ним эта машина, а за ней один за другим дома вырастают... Любые. Как в сказке. В реальности, конечно, всё не так радужно выглядит, ограничений хватает. Но ведь работает, собака!

   – Да ещё как работает!

   Хрущёв с Соколовым вышли из КУНГа, чтобы не мешать оператору, и ещё долго наблюдали, как чудо-машина слой за слоем печатает дом.

   – Константин Михалыч, а как вообще ленинградцы пришли к идее создания такой машины? – спросил Хрущёв. – Они вам что-нибудь рассказывали?

   – Да там почти детективная история, – ответил Соколов. – С какого-то момента, я даже не заметил, с какого именно, по всем НИИ страны пошла рассылка секретной информации. На папках штамп КГБ СССР. Видимо, внешняя разведка работает. Началось это где-то года с 54-го... Я думал, вы в курсе.

   – Рассылку эту я тоже получаю, – кивнул Хрущёв, подыгрывая Соколову. – Но мне идёт в виде общего обзора технологий.

   – Вот именно, а по профильным НИИ расходится уже подробная информация, – Константин Михайлович явно был рад поговорить с руководителем страны, имеющим допуск к обсуждаемым вопросам. – Причём в некоторых случаях идут сведения о последних западных разработках, но по большей части сведения подаются в виде концепций, обычно – вполне работоспособных.

   – Вот и тут, в статье обсуждалась концепция послойного наращивания сложных конструкций из термопластов, ну, из пластмассы то есть. С пластиками у нас пока сложно, химия развивается, конечно, но до их широкого применения я вряд ли доживу, – усмехнулся Соколов. – Но сама идея ленинградских специалистов заинтересовала. Монолитным бетоном они давно занимались, но тут опалубка не нужна, надо лишь заставить бетон быстро застывать. Сначала попробовали добавлять в бетон гипс. Встаёт моментально, но прочность малая. Ну, и так быстро вставать, в общем-то, не надо. На первой модели гипсобетонная смесь встала прямо в разливочной головке, пришлось разбирать головку и выколачивать зубилом.

   – Стали думать, экспериментировать, провозились год, пока нашли подходящие соли кальция. За это время родилась идея, как автоматизировать движение головки. Вначале её хотели на ручном управлении сделать. Обратились к электронщикам, те долго ломали голову, пытались придумать недорогую схему управления, но у них всё время выходила полноразмерная ЭВМ, с десятком шкафов, да с перфолентой, – Константин Михайлович не удержался от ехидной усмешки. – А нам-то надо мобильное управление, чтобы на грузовике уместилось. Я и туда и сюда звоню – никто не берётся. И вот как-то звонят мне из НИИ, и говорят: решили проблему. Я к ним. И вижу это чудо на фотоэлементах. Ползает себе по линиям чертежа, а разливающая головка следом каждое движение повторяет. Фантастика, да и только.

   – Спрашиваю: как додумались? Кто помог? А они мне рассказывают. Заходит к ним в лабораторию их особист, ну, первого отдела начальник. И спрашивает так, ехидно: «Что, мужики, не выходит у вас каменный цветок?»

   – Они на него едва не матом – работа-то не клеится, а он ещё издевается. А особист усмехнулся, и написал им на листке телефончик московский. Спросите, говорит, Давида Моисеевича, да привет от Ивана Александровича передайте. – Соколов рассказывал так, что Хрущёв поневоле заслушался.

   – Они и позвонили. Сами не знали, куда: «Нам бы Давида Моисеича...». «А кто спрашивает?» «Да из ВНИИстройдормаш», – ну, и от Ивана Александровича привет передали...

   – Пригласили их в Москву, оказалось – это ЦКБ военное, секретное. Чем занимается – да бог его ведает, лучше не знать, – Соколов хитро усмехнулся, понимая, что Хрущёв, скорее всего, знает, чем занимается «секретное ЦКБ».

   – Ну, и? – поторопил Никита Сергеевич. – Давайте, Константин Михалыч, не томите!

   – В общем, принял их профессор, Давид Моисеевич Хорол. Мужик умнейший. Выслушал их, а сам сидит и прикидывает что-то на бумажке. Потом говорит: «Управляющую схему я вам сделаю, а вот приводы для точного перемещения – спросите у станочников в ЭНИМСе». Вот эту самую схемку на фотоэлементах молодые специалисты в том ЦКБ у Хорола и собрали. И идею подкинули, чертёж в негатив переводить и фотоэлементами считывать.

   – Действительно, детективная история, – засмеялся Хрущёв. – А машина и впрямь фантастическая получилась. Давайте, Константин Михалыч, отвезём её в Брюссель, на промышленную выставку. Пусть посмотрят буржуи, что мы делать умеем.

   Коллектив разработчиков из ВНИИстройдормаш по-братски поделил Ленинскую премию с молодыми специалистами из ЦКБ «Геофизика» – ведущего разработчика инфракрасных, а затем и лазерных систем самонаведения.

   Разработанная машина была первой в мире подобной установкой, работавшей в полуавтоматическом режиме. На Брюссельской выставке её демонстрировали в действии – машина прямо в павильоне печатала на стальных платформах уменьшенные макеты домов.

   Посетители заворожённо наблюдали за «коммунистическим чудом», которое возводит дом на пустом месте без участия человека. Установка заслуженно получила в Брюсселе золотую медаль как самая оригинальная разработка в области строительства. С 1959 года она пошла в серийное производство на Ленинградском экскаваторном заводе Министерства строительного и дорожного машиностроения СССР. (АИ)

4. Совместная оборона.

  К оглавлению

   Ход и итоги Суэцкого конфликта 1956 года пристально изучали и анализировали в Генеральном Штабе. Хотя первоначальный замысел операции принадлежал Николаю Герасимовичу Кузнецову (АИ), в её подготовке активно принимали участие сам министр обороны маршал Жуков, начальник Генштаба маршал Соколовский, непосредственно командовавший объединёнными силами СССР и Египта на ТВД маршал Рокоссовский, и другие советские военачальники.

   Несмотря на то, что активная фаза конфликта продолжалась всего несколько дней, всесторонний анализ хода боевых действий занял почти год. В конце 1957 года маршал Соколовский представил руководству страны подробнейший отчёт в несколько сотен страниц, к которому прилагалась краткая аналитическая записка, содержавшая основные тезисы и выводы отчёта.

   Ознакомившись с запиской Соколовского, Хрущёв на несколько вечеров погрузился в изучение его отчёта. Читал Никита Сергеевич внимательно, с карандашом, подчёркивая наиболее важные выводы, которых оказалось куда больше, чем он ожидал.

   После изучения отчёта он собрал на совещание военных министров, Главнокомандующего Военно-Воздушными Силами маршала авиации Вершинина, председателя ВПК Устинова, начальника Генштаба Соколовского, министра авиапромышленности Дементьева.

   Хрущёв ограничился только высшими военными руководителями, так как отчёт Соколовского рассылался ограниченному кругу специалистов и руководителей.

   – Я вас, товарищи, собрал сегодня, чтобы обсудить необходимые изменения в нашей военной доктрине, – сказал Никита Сергеевич. – В январе состоится очередная сессия Координационного Совета ВЭС. Уже несколько наших партнёров сообщили мне о своём намерении обсудить оборонительную политику Союза на этой сессии.

   – Отчёт Василия Даниловича, полагаю, все успели прочесть? – спросил Хрущёв.

   Собравшиеся утвердительно закивали.

   – Вот и хорошо. Скажу прямо, – Никита Сергеевич окинул взглядом собравшихся, – Выводы Василия Даниловича многое перевернули в моём представлении о военных действиях во второй половине двадцатого века. Не скрою, вначале я был со многими положениями отчёта не согласен. Но аргументация товарища Соколовского весьма убедительна, особенно что касается невероятно возросшей роли авиации, флота, и управляемого оружия.

   – Я бы даже поставил на первое место именно управляемое авиационное оружие, – заметил маршал Жуков. – Для меня это тоже был очень неожиданный вывод.

   – Что касается флота, – сказал адмирал Кузнецов, – вынужден признать, что достигнутый успех на 99 процентов был обусловлен фантастически эффективной работой разведки, а также достигнутой тактической внезапностью. То есть, я не хотел бы возникновения неоправданной переоценки роли подводных лодок в операции.

   Так как на совещании присутствовали Дементьев, Жуков и Соколовский, адмирал говорил именно об эффективной работе разведки, хотя «посвящённые» поняли, что он имел в виду.

   – Товарищи, я, прежде всего, хотел бы предостеречь всех от возможного заблуждения, – произнёс маршал Соколовский. – Самое опасное – полагаться на какое-то одно чудо-оружие, каким бы эффективным оно не казалось. Не важно, будет ли это управляемое оружие, авиация, межконтинентальные ракеты, флот, или ещё какое-нибудь неведомое вундерваффе, как фрицы говорили. Развитие Вооружённых Сил должно быть соразмерным по всем родам войск – только тогда они будут эффективными.

   – С выводами Василия Даниловича согласен, – подтвердил Хрущёв. – Собственно, что я хотел сказать: на предстоящей сессии Координационного Совета нам предстоит обсуждать совместную военную доктрину организации. Как это обсуждение будет проходить – предсказать не берусь. Партнёры у нас очень разные, непростые партнёры. Каждая лошадь – и то со своим норовом, а тут не лошади, тут главы государств со своими интересами.

   – Вот я и хочу сказать: прежде, чем с ними что-то обсуждать, нам самим необходимо с изменениями в нашей военной доктрине определиться, – закончил свою мысль Никита Сергеевич.

   – Мы что, хотим отказаться от предыдущей доктрины? – спросил Устинов.

   – Нет, не отказаться, – ответил Хрущёв. – Скорее – уточнить её, с учётом произошедших за последние два года военно-политических изменений и достижений научно-технического прогресса. Эти достижения вы сами видели, в отчёте Василия Даниловича всё по полочкам разложено. Да и политическая ситуация с тех пор совершенно поменялась. Мы стали сильнее, противнику, само собой, это не нравится. Холодная война резко обострилась. Американцы ведут себя крайне агрессивно. Сирийцы и египтяне очень обеспокоены. Нам едва удалось избежать серьёзной войны в восточном Средиземноморье. Многие из наших партнёров высказывали свои опасения на этот счёт.

   – В то же время следует учитывать результаты применения авиации и флота во время Суэцкого кризиса. Не скрою, я раньше считал, что в современных условиях решающим оружием станут баллистические ракеты, – продолжал Никита Сергеевич. – И в случае войны между США и СССР, разумеется, так и случится. Но мы с вами наглядно убедились, что, помимо такой войны может возникнуть множество более мелких конфликтов, в которых атомное оружие применяться не будет. По воробьям из пушки не стреляют, вот я о чём говорю.

   – Я могу подготовить короткий доклад для лидеров ВЭС, – предложил Соколовский. – Акцентировать внимание на основных моментах.

   – Если не трудно, Василий Данилович! У вас, как у специалиста, явно лучше, чем у меня получится донести до наших друзей ваши же собственные выводы, – согласился Хрущёв.

   – Если я правильно понимаю, – сказал Вершинин, – Вы, Никита Сергеич, хотите скорректировать военную доктрину в части применения неядерных средств поражения, прежде всего – авиации и управляемого оружия, а также флота.

   – Правильно понимаете, Константин Андреич, – кивнул Хрущёв. – Вот это мы с вами и обсудим, чтобы на сессию Координационного Совета ВЭС мы могли выйти с уже сформулированными вариантами...

   В ходе подготовки маршалом Соколовским доклада для выступления на сессии КС, Хрущёв дал поручение председателю КГБ Серову:

   – Иван Александрович, меня, если честно, впечатлил сделанный Василием Данилычем анализ военных действий во время Суэцкого конфликта. Он, считай, точно угадал те тенденции, о которых мы с тобой в «тех документах» читали: преобладание высокоточного оружия, сокращение роли сухопутных войск в пользу авиации и флота, фактическое подтверждение доктрины Дуэ...

   – Я вот подумал: посвящать его в полной мере смысла нет – Василий Данилыч человек уже пожилой, судя по «энциклопедии» – года через два на покой уйдёт. Но всё же пусть твои орлы составят для него этакий «прогнозно-аналитический документ», обобщающий наметившиеся тенденции перехода на Западе к этому, как его... постиндустриальному обществу... вот ведь слово придумали, не выговоришь.

   – Причём надо подчеркнуть усложнение инфраструктуры и рост зависимости населения от этой инфраструктуры, – Серов тут же сообразил, что именно имеет в виду Первый секретарь. – Понял, Никита Сергеич, сделаем. А не боишься, что Данилыч догадается?

   – А ты сделай так, чтоб не догадался, но основную мысль понял, – усмехнулся Хрущёв. – Всё излагай в этом, как его... сослагательном наклонении. В виде тенденций, возможностей, вероятностей... Сам сообразишь, в общем...

   Партнёры по ВЭС во время планирования повестки дня предстоящей сессии высказывались весьма определённо. Если при первоначальном обсуждении концепции ВЭС в июле 1956 года на острове Бриони будущие партнёры говорили в основном об экономическом взаимодействии, то за прошедшие полтора года ситуация значительно изменилась.

   Лидеры ОАР – Египта, Сирии и Иордании после продолжавшегося в течение всего 1957 года непрекращающегося прессинга США и Турции на Сирию были крайне обеспокоены. Они осознали, что ядерный шантаж может сработать один раз, может два, но потом утратит свою действенность. Привыкнуть можно ко всему – даже к бряцанию ядерным оружием.

   Эйфория от победы при Порт-Саиде улетучилась быстро. Арабские лидеры понимали, что второй раз им так не повезёт. Да и американцы – это не французы с англичанами, технический уровень американской палубной авиации и флота был несравнимо выше.

   Не меньше арабов был обеспокоен и маршал Тито. Операции американского флота на Средиземном море и воздушное наступление союзников на Египет в ходе Суэцкого кризиса ясно показали: всё, что он прочёл в «документах 2012» о будущем Югославии – не страшилка, не попытка пропаганды в целях втянуть Югославию в Варшавский Договор. Это была наглядная иллюстрация империалистической политики.

   Для Неру с 1948 года болевой точкой оставался Кашмир. Он понимал, что Пакистан не успокоится, а в сложившихся обстоятельствах США будут оказывать пакистанскому режиму ещё большую поддержку. Кроме того, Неру точил рашпиль на Гоа, всё ещё остававшийся в руках португальцев.

   Сукарно был обеспокоен продолжающимся военным присутствием Нидерландов в западной части Новой Гвинеи и мечтал выдавить голландцев оттуда. Китай сумел достичь соглашения с Индией по поводу Тибета, но оставался гоминьдановский режим на Тайване. Провокации со стороны гоминьдановцев не прекращались.

   Северная и Южная Кореи продолжали смотреть друг на друга через прицел. Европейские члены Содружества – ГДР, Болгария, существовали под общим для ОВД военно-политическим прессом НАТО. Гватемала вообще с июля 1957 года жила под страхом американского вторжения, о чём президент Арбенс не преминул напомнить всем собравшимся.

   Поэтому на январской сессии Координационного Совета ВЭС 1958 года обсуждались не только и не столько экономические, сколько военно-политические вопросы. На заседании лидеры стран ВЭС высказали свои опасения и теперь напряжённо ожидали ответа советской стороны.

   Отдельные столы в зале заседаний были установлены широким кругом, почти как в Совете Безопасности ООН. За ними сидели главы государств, позади них – переводчики и референты.

   Хрущёв занимал место у окна, но наравне с остальными, как того требовал Устав организации. Видя устремлённые на него взгляды, Никита Сергеевич ответил:

   – Наши специалисты, точно так же, как и ваши, тщательно проанализировали события ноября 1956 года и последующих месяцев политического давления на Сирию. Мы подготовили для вас доклад об изменениях в военной доктрине Советского Союза и наших предложениях по формированию общей военной политики ВЭС. Позвольте мне пригласить в зал начальника Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР, Маршала Советского Союза Василия Даниловича Соколовского.

   Маршал вошёл в зал с небольшой папкой в руках. Для него был приготовлен отдельный стол, остававшийся незанятым. Василий Данилович приступил к докладу:

   – Уважаемые главы государств и правительств! В последние годы военная наука претерпела поистине революционные изменения. Прогресс технологий, начавшийся после второй мировой войны, на наших глазах полностью меняет как привычные тактические построения, так и традиционные стратегические задачи.

   (При написании «доклада Соколовского» использовались документы и )

   – В вопросе понимания упомянутых изменений я хотел остановиться на возрастании роли тактической и палубной авиации, что было явно продемонстрировано в ходе Суэцкого конфликта. Если во второй мировой войне истребительная авиация в большей степени была задействована для завоевания господства в воздухе, то уже в Корее большая часть вылетов тактической авиации США совершалась для ударов по наземным целям.

   Ким Ир Сен нахмурился, Соколовский явно напомнил о весьма неприятных для него событиях.

   – Суэцкий кризис ещё полнее выявил эту тенденцию, – продолжал маршал. – С первого дня воздушного наступления союзники сделали ставку на тактическую авиацию. Именно её ударами были временно выведены из строя египетские аэродромы. С точки зрения подготовки наступления противника это было вполне логичным шагом. Только своевременная эвакуация египетских ВВС на аэродромы Саудовской Аравии позволили сохранить авиацию для последующих боёв. Командование обороняющейся стороны в будущем должно это предвидеть заранее, опираясь на все виды разведки.

   Теперь настала очередь погрустнеть Али Сабри. Президент Египта хорошо понимал, что, не будь тогда рядом Рокоссовского и других советников из СССР, а также советских лётчиков за штурвалами египетских «МиГов», союзники порвали бы Египет, как Тузик – грелку.

   – Второй вопрос, на котором я хотел бы остановиться – это действия флота западных держав и палубной авиации. Суэцкий конфликт поднял этот вопрос во всей полноте. С помощью палубной авиации Великобритания смогла, по существу, выдвинуть свои передовые аэродромы к самым границам Египта, что позволило осуществлять более широкий манёвр авиацией и с точки зрения оперативной, и с точки зрения тактической, а также осуществлять удары на большую оперативную глубину.

   – В то же время крейсерско-миноносные силы британского флота успешно осуществляли блокаду египетского побережья. И если бы не потопление крейсера «Ньюфаундленд», несколько отрезвившее агрессоров, Египту было бы нечего этой блокаде противопоставить.

   Это была горькая правда, и Али Сабри был вынужден с этим согласиться.

   – Вместе с тем, нельзя не обратить внимание на грамотные действия египетских Вооружённых Сил, прежде всего – ВВС, сумевших применить новейшие виды авиационного вооружения, предоставленные СССР, – продолжал Соколовский. – Потопление крейсера «Ньюфаундленд» нельзя рассматривать только под углом зрения успешной организации ловушки. Оно стало результатом применения современного оружия – противокорабельных ракет воздушного базирования. Для подобных видов вооружений целесообразно ввести новый термин – управляемое или же высокоточное оружие.

   – Мы старались не афишировать этот факт, поскольку на западе до сих пор полагают, что это была атака пилота-смертника. На самом же деле крейсер и эсминец были поражены крылатыми ракетами, запущенными с бомбардировщиков Ту-16. Полагаю, вы понимаете, что это репортёрам знать не обязательно.

   Лидеры ВЭС оживились, в зале возникло хаотичное движение. До этого момента Советский Союз никак не комментировал техническую сторону Суэцкого конфликта. Заявление Соколовского лишь подтвердило для глав государств то, о чём они уже догадывались, но столь конкретного подтверждения они не ожидали.

   – Второй эпизод применения высокоточного оружия в ходе конфликта – удар четырёх бомбардировщиков Ту-16 по аэропорту Лука на острове Мальта, где была уничтожена эскадрилья британских стратегических бомбардировщиков, склады бомб и авиационного горючего.

   Главы государств зашумели. Они ждали полезного, правильного, но скучного доклада. Вместо этого маршал вываливал им на головы одну сенсацию за другой. Разумеется, они догадывались, что внезапный пожар в аэропорту Лука, фактически уничтоживший британскую авиабазу, явно был вызван не брошенным где попало окурком. Но таких подробностей они не ожидали.

   – Возможно, я потом остановлюсь на вопросе, каким образом египетским бомбардировщикам удалось незаметно подойти к острову, – улыбнулся маршал. – Сейчас важнее отметить, что в ходе этого удара были в широких размерах использованы кассетные зажигательные боеприпасы, а также управляемые авиационные бомбы крупного калибра. Именно они поразили резервуары с топливом и склады авиационного вооружения на Мальте, тогда как бомбардировщики «Вэлиант» были сожжены суббоеприпасами с фосфорным снаряжением.

   Речь маршала была прервана поднявшимся шумом. Али Сабри чувствовал себя незаслуженным именинником. Все взгляды были обращены на него. Соколовский высказался вполне определённо: «египетским бомбардировщикам удалось...». Хотя все понимали, что египетскими на бомбардировщиках были только опознавательные знаки.

   – Третий случай успешного применения высокоточного оружия – поражение французского крейсера «Жорж Леги» управляемой бомбой с бомбардировщика Ил-28. Как видите, высокоточное оружие эффективно как по наземным, так и по морским целям.

   – А крейсер «Бермуда» тоже ракетой потопили? – не удержался от вопроса Тито.

   – Совершенно верно, это четвёртый случай, о котором я хотел упомянуть. Другое дело, что в этом случае стрельба велась по неподвижной цели, по сути – в полигонных условиях, поэтому этот случай не показателен, – ответил Соколовский.

   – Также необходимо отметить, что роль воздушных боёв и завоевания превосходства в воздухе с появлением реактивной авиации нисколько не снизилась, скорее, даже возросла, – подчеркнул маршал. – Египетским ВВС удалось в ходе упорных воздушных боёв не допустить полного господства союзников в воздухе, а во время высадки в Порт-Саиде ВВС Египта сумели перехватить инициативу, и в основном за счёт этого союзникам было нанесено столь чувствительное поражение.

   – Эти обстоятельства приводят нас к следующим выводам:

   1. Необходимо обеспечить выживание своей авиации в самом начале конфликта, чтобы не дать противнику уничтожить её первым же ударом по аэродромам. То есть, нужна достаточно совершенная система ПВО и возможность быстрого рассредоточения по запасным аэродромам, заблаговременное строительство защищённых укрытий, плюс обман противника при помощи макетов и ложных целей.

   2. При завоевании превосходства в воздухе определяющим фактором становится совершенство авиатехники и боевая подготовка пилотов. В ходе Суэцкого конфликта мы столкнулись с очень хорошо подготовленными английскими и французскими лётчиками, среди них было немало ветеранов второй мировой войны. Тогда как египетские пилоты боевого опыта не имели.

   – Но как же тогда они сумели одержать такую блистательную победу? – спросил Неру.

   – Я вам потом шепну на ухо, – лицо Ким Ир Сена выглядело бесстрастной маской, но в уголках рта таилась еле заметная улыбка.

   – Кажется, догадываюсь, – Неру слегка усмехнулся. – Хорошо, я всё понимаю.

   Соколовский тоже слегка улыбнулся и продолжил:

   – Отсюда вопрос, насколько реально для стран, не входящих в число великих держав, сопротивляться агрессии одной или нескольких из них? Ясно, что в одиночку ни одна страна сколько-нибудь долго сопротивляться такой агрессии не сможет. Шансы на успех могут появиться только в одном случае – если на стороне жертвы агрессии явно или тайно выступит другая, не менее могучая держава. По существу есть только одна такая держава, способная оказать помощь в борьбе против агрессии США и других стран НАТО. Это – Советский Союз.

   Лидеры ВЭС встретили фразу маршала аплодисментами.

   – В противоборстве сверхдержав главная роль на сегодняшний момент отводится ядерному оружию и его средствам доставки – стратегической авиации, и баллистическим ракетам. Эта ситуация сохранится ещё долго.

   – Со всей очевидностью можно сказать, что ни одна страна, не относящаяся к числу великих держав, на сегодняшний момент (1958 г) ядерным оружием и средствами его доставки не обладает. Можно также сказать, что обладание этими средствами, по существу только и делает ту или иную страну великой державой. Все остальные критерии в плане геополитики второстепенны, – подчеркнул маршал.

   Сидящие в зале глав государств переглянулись.

   – Теперь рассмотрим Соединённые Штаты, Англию и Францию с несколько необычной точки зрения, а именно – как цель для средств поражения. Наиболее трудной целью, несомненно, являются Соединённые Штаты, в виду своей изолированности за океаном. Военные действия они ведут, опираясь на авианесущие соединения военно-морского флота и широкую сеть военных баз по всему миру. Англия и Франция действуют так же, хотя и в меньшем масштабе.

   – Однако изолированное положение Соединённых Штатов одновременно является как фактором силы, так и фактором слабости. Если Европа совсем недавно перенесла тяжелейшую войну и ещё далеко не оправилась от её последствий, то Соединённые Штаты не воевали на своей территории с 1863 года, – развил свою мысль Василий Данилович. – Во Второй мировой войне американцы потеряли всего лишь около 400 тысяч человек убитыми, около 650 тысяч ранеными, и не более 3000 человек мирного населения. (/Потери_во_Второй_мировой_войне) Потери английской и французской армий ещё меньше. По потерям мирного населения – французы потеряли около 412 тысяч, англичане – порядка 92 тысяч.

   – Отсюда вывод: единственный надёжный способ удержать США, Великобританию и Францию от агрессивных действий – это угроза нанесения ответного удара, вызывающего неприемлемый уровень потерь. Собственно, на этом и основана концепция ядерного сдерживания. Но что делать странам, не имеющим ядерного оружия и средств доставки?

   – Ответ скрыт в самой природе западной, прежде всего – англосаксонской цивилизации. Англосаксы на полном серьёзе считают себя выше всех остальных наций, полагая, что им всё позволено, и все остальные народы существуют для того, чтобы их обслуживать. Это всё та же человеконенавистническая теория «расы господ». Но, чтобы избежать очевидно напрашивающихся параллелей с германским нацизмом, они, начиная с буржуазного теоретика Мальтуса, провозглашают теорию «ограниченности ресурсов планеты», противопоставляя население развитых западных стран населению всего остального мира.

   – Согласно этой теории, природных ресурсов Земли достаточно, чтобы обеспечить достаточно высокий уровень жизни приблизительно одному миллиарду человек. Разумеется, это должны быть жители западных государств. Для них можно использовать термин «золотой миллиард». Все остальные люди на планете, по их мнению – лишние.

   Хрущёв понял, что в «прогнозном анализе», предоставленном Соколовскому Серовым, была коротко изложена теория «золотого миллиарда», и маршалу она явно очень напомнила теоретические построения доктора Геббельса.

   – В то же время современная западная цивилизация крайне уязвима, – заявил начальник Генштаба. – И чем дальше она будет развиваться, тем более уязвимой она станет.

   Эти слова маршала явно озадачили всех. Тито, Лю Шаоци и Чжоу Эньлай недоумённо переглянулись. Ким Ир Сен сидел с непроницаемым видом. Неру удивлённо поднял бровь.

   – Чтобы ввергнуть современную цивилизацию в хаос, достаточно вывести из строя электростанции, плотины, бензохранилища, транспортную систему, – пояснил Соколовский. – И чем более развита и урбанизирована цивилизация, тем более она уязвима. Мы подсчитали, что для фактического уничтожения Великобритании достаточно пяти ядерных зарядов мегатонного класса, положенных в определённые ключевые точки. Для Франции – семь или девять зарядов. Для США, безусловно, больше, вероятно, несколько сотен. Но даже пять или десять ядерных зарядов нанесут США неприемлемые потери.

   Соколовский поднялся, достал из папки свёрнутую карту, развернул её и повесил на стойку у стены.

   – Обратите внимание. Более половины населения Соединённых Штатов сосредоточено в прибрежных зонах вдоль восточного и, в меньшей степени, западного побережий. Центральная часть страны заселена со значительно меньшей плотностью. Плотное поражение восточного побережья, а также районов Лос-Анжелеса и Сиэттла неминуемо приведёт к гуманитарной катастрофе невероятных масштабов. Лидеры Соединённых Штатов это сознают и стремятся не допустить подобного развития событий.

   – В Англии и Франции ситуация усугубляется, к тому же, значительно меньшей площадью этих стран. В то же время степень зависимости населения от благ цивилизации в странах ВЭС неизмеримо меньше. Безусловно, с течением времени эта зависимость будет расти и у нас. Пока что это обстоятельство в военном отношении является нашим преимуществом, но насколько мы можем этим преимуществом воспользоваться?

   Хрущёв понял, что Соколовский внимательно изучил «прогнозный анализ», предоставленный ему Серовым.

   – Я хочу сказать, что если великие державы в своём противостоянии опираются на обладание ядерным оружием и средствами его доставки, то остальные могут обеспечить свою безопасность только несколько иными методами.

   – Современные средства ведения войны весьма дороги, и чем дальше, тем дороже они будут становиться, – продолжал маршал. – Недаром американцы начинают оценивать своё оружие по критерию «стоимость/эффективность». Особенно ярко эта тенденция проявит себя в авиации. Как вы знаете, авиация не так давно преодолела звуковой барьер. Следующий барьер, который уже скоро придётся преодолевать – тепловой, то есть, разогрев самолёта на большой скорости в результате трения о воздух. Но этот барьер преодолим. В отличие от третьего барьера – ценового. К концу столетия новейшие боевые самолёты станут настолько дорогими, что даже Соединённые Штаты смогут позволить себе иметь не более нескольких десятков новейших бомбардировщиков или истребителей последнего поколения. Да, они будут эффективны, но потеря даже одного или двух из них будет сильным ударом по бюджету.

   – В этом плане высокоточное оружие также даёт заметные преимущества. Если для поражения цели, например, моста, раньше были необходимы несколько сотен самолёто-вылетов и сотни тонн обычных бомб, то с помощью высокоточного оружия подобные малоразмерные цели могут быть поражены в результате рейда одного-двух самолётов. Как видите, получается очень серьёзная экономия.

   Соколовский прервался на несколько секунд.

   – Это ещё когда будет... – проворчал Тито. – До конца века ещё дожить надо.

   – Правильно замечено, товарищ Тито, – поддержал его Чжоу Эньлай. – Экономика Штатов достаточно сильна, чтобы построить сотни и тысячи самолётов, тем более, в ближайшие годы, пока они ещё не слишком дорогие.

   – У меня по этому вопросу имеются соответствующие соображения, – сказал Соколовский. – Прежде всего, эффективной защитой от авиации США и НАТО могут являться создаваемые сейчас в СССР зенитно-ракетные комплексы. Они будут вытеснять авиацию на малые высоты, где реактивные самолёты могут быть поражены сосредоточенным заградительным огнём малокалиберной зенитной артиллерии.

   Хрущёв отметил, что Василий Данилович точно предугадал ситуацию, которая в «той истории» сложилась во Вьетнаме.

   – Но только ЗРК и МЗА для создания эффективной ПВО недостаточно, – продолжал Соколовский. – Необходимо иметь сильную фронтовую авиацию, способную завоевать и удержать господство в воздухе. Эта же авиация станет заслоном для нового класса средств поражения, который только начинает развиваться – авиационных крылатых ракет.

   – Только зенитными ракетами невозможно защитить всю территорию страны, – подчеркнул маршал. – Если страна велика, как Китай, Индия или СССР, ракет потребуется слишком много. Если страна мала – у неё нет средств на закупку достаточного количества комплексов, а территория недостаточна для успешного отражения налёта. То есть, современные боевые самолёты при атаке небольшого государства окажутся над целью раньше, чем ПВО успеет среагировать.

   Али Сабри, Шукри аль-Куатли и Тито мрачно переглянулись. Арабы уже успели столкнуться с этой проблемой, а Тито получил недвусмысленное предупреждение от Хрущёва.

   – Вторая составляющая успешной обороны – противокорабельные управляемые ракеты, – продолжал Соколовский. – Американцы и их союзники в случае агрессии опираются на мощь своей палубной авиации. Поражение авианосца ракетой неминуемо выведет его из строя на несколько месяцев, приведёт к потере большей части базирующихся на борту самолётов, и к большим человеческим жертвам среди экипажа. Несколько ракет могут его потопить. Отсюда вытекает необходимость иметь в своём арсенале самолёты-ракетоносцы, подводные лодки, корабли и наземные системы, вооружённые такими ракетами.

   – Третья составляющая успешной обороны – средства нанесения ответного удара по базам на территории сопредельных стран, с которых американцы и их союзники обычно наносят удары по жертве агрессии. Во время войны в Корее американские бомбардировщики базировались на аэродромах Японии. В Суэцком конфликте союзники организовали воздушное наступление с баз на Кипре и Мальте. Когда эти базы и самолёты на них были уничтожены, союзники были вынуждены отказаться от продолжения военной операции.

   – Если на Мальте удар наносили бомбардировщики, то база на Кипре была уничтожена в ходе смелой операции сил специального назначения, – сказал маршал. – Отсюда следует, что для защиты от агрессии США и НАТО необходимы несколько видов современного высокоточного оружия, которого раньше не существовало, а также наличие сил специального назначения для проведения ответных операций против баз США на территории сопредельных стран. Либо высокоточные баллистические или крылатые ракеты с кассетными боевыми частями, способные поразить эти базы с достаточной точностью. Поскольку таких точных ракет пока не создано, придётся опираться на силы специального назначения.

   Соколовский вновь прервался на несколько секунд.

   – Другой вопрос, на котором надо остановиться – это боевая устойчивость. Англосаксы, особенно американцы, предпочитают бесконтактный метод ведения войны. Сначала бомбят до полного подавления всякого сопротивления, и лишь когда оно подавлено – высаживают войска. Если противник напорется на наше жёсткое и упорное сопротивление, велика вероятность, что он отступит.

   – Военные действия в Корее, да и против японских оккупантов во Второй мировой войне показывают обратное, – заметил Чжоу Эньлай. – Американцы показали себя достойным противником, в том числе и на поле боя.

   – Ерунда, – возразил Ким Ир Сен. – У японцев даже танков приличных не было. В наступлении 1950 года мы опрокинули американцев и гнали их до самого Пусана. Если бы не их авиация, и не высадка Макартура в Инчхоне, мы сбросили бы их в море. И даже после десанта, мы вместе с вашими добровольцами вышвырнули их за 38-ю параллель.

   «Ишь, вояка нашёлся», – иронически подумал Хрущёв: «Забыл, как вас из Инчхона Макартур одним пинком выкинул». Вслух же он сказал иначе:

   – Василий Данилыч, вы считаете, что для обеспечения равновесия страха одних только баллистических ракет недостаточно?

   – В общем и целом – недостаточно, Никита Сергеич, – ответил Соколовский. – Мне думается, что так вопрос ставить нельзя. Вопрос нужно ставить таким образом: мы должны быть готовы не только напугать агрессора атомными ракетами, но и отразить его нападение, или атаку его сателлитов, вроде Турции, на наших союзников.

   «Союзники» встретили слова маршала возгласами одобрения.

   – Ядерное оружие, обеспеченное средствами его доставки, безусловно удержит США и их сателлитов от агрессии против СССР, – пояснил маршал. – Не отрицая этого, необходимо заметить, что возможны также случаи, когда США, сами не ввязываясь в конфликт, будут натравливать своих сателлитов на кого-либо из наших союзников.

   – Что они и делали весь прошлый год, – заметил президент Сирии Шукри Аль-Куатли.

   – Именно. И в этом случае ядерное оружие нам не поможет, – подтвердил Соколовский.

   – В случае с Египтом именно оно-таки нам и помогло, – возразил Хрущёв. – Как я и рассчитывал.

   – Один раз помогло. Но следует учитывать, что у Франции ядерного оружия пока что нет, а у Англии его немного, – резонно ответил маршал. – Тогда как у США его значительно больше, чем у нас. Но главное даже не в этом. Ядерное оружие лучше всего работает, пока лежит на складе.

   – О! Это верно. Пугало. Я тоже так считаю! – вставил Никита Сергеевич.

   – Именно. Но что если пугать недостаточно, а надо применить силу, дозированно, но на большом удалении? И очень точно, чтобы мирное население не пострадало. Например, уничтожить американскую базу где-нибудь в третьей стране?

   – Фактически, как было на Мальте?

   – Да. Вот тут Авиация Дальнего Действия, да ещё с высокоточным неядерным вооружением даст сто очков вперёд любым ядерным ракетам, – убеждённо ответил Соколовский. – А также самолёты можно в любой момент отозвать. Запущенную баллистическую ракету уже не отзовёшь. Сами понимаете – запуск баллистических ракет необратим, он будет означать неминуемый ответный удар. Стоит ли рисковать уничтожением планеты из-за регионального конфликта, который может быть разрешён обычными средствами?

   – Явно не стоит, – проворчал Али Сабри. – Хотя я и понимаю, что вы хотите сказать: нет смысла начинать ядерную войну из-за какого-то там Египта. Это может звучать для нас обидно, нелицеприятно, но это так и есть.

   – Когда речь идёт о существовании человеческой цивилизации – это не повод для обид, – ответил маршал. – Вопрос о противодействии агрессии в региональном масштабе должен стоять в такой плоскости: принуждение агрессора к миру путём воздействия неядерным высокоточным оружием. И лучший носитель для такого оружия – авиация. Американцы, кстати, поняли это одними из первых. Уже с начала 50-х у них на вооружении стоят управляемые бомбы, пока ещё несовершенные, но они будут быстро прогрессировать.

   – Мы в то же самое время несколько увлеклись противокорабельными крылатыми ракетами, но, как видим по итогам Суэцкого конфликта, управляемые бомбы оказались не менее востребованы.

   – Что касается отражения агрессии США, я с вами согласен, – подал голос Шукри Аль-Куатли. – Но как быть в случае нападения одного или нескольких НАТОвских сателлитов? Мы весь год ждали нападения турецких войск. Только решительные действия Советского Союза помогли удержать наших соседей от агрессии. Я очень признателен советским, китайским, египетским и монгольским товарищам, а также нашим союзникам из Саудовской Аравии, но я отдаю себе отчёт, что, пока интербригады из Монголии и Китая добрались бы до Сирии, от нас и пепла не осталось бы.

   – Мне представляется разумным выделить под общее командование несколько армейских и авиационных подразделений от каждой страны ВЭС, – предложил Сукарно. – Причём эти подразделения могут меняться по принципу постоянной ротации. Желательно, чтобы они постоянно тренировались совместно, по единым тренировочным программам, и в то же время постоянно обменивались боевым опытом между собой. Эти подразделения должны быть оснащены одинаковой техникой новейших образцов, должны иметь высокую степень мобильности и боеготовности, и высокий уровень боевой подготовки, примерно как советские воздушно-десантные войска или американская морская пехота. В случае необходимости мы могли бы бросить их в бой первыми, чтобы они сдержали противника до подхода наших резервов.

   – По сути дела, то, что вы предлагаете, товарищ Сукарно, в специальной литературе именуется Силами Быстрого Развёртывания, – ответил Соколовский.

   – Мне это предложение представляется разумным, – заметил Хрущёв.

   – Как эти силы будут финансироваться? – спросил премьер Иордании Набулси.

   – Это обсуждаемо, полагаю, каждая страна-участник будет финансировать собственные подразделения, – предложил Неру, – Что же до общих расходов, их можно делить, например, пропорционально валовому национальному доходу каждой страны.

   – Скорее, пропорционально доходу на душу населения, – заметил Ким Ир Сен. – Не думаю, что общие расходы будут очень велики.

   – Конечно, военную технику каждая страна будет закупать у СССР самостоятельно, на основе двусторонних соглашений, – сказал Лю Шаоци. – Большинство стран, входящих в Союз, небогаты, но и просить Советский Союз полностью финансировать наши военные проекты – неприемлемо. Целью нашей организации является, напомню, не доить бюджет Советского Союза, а совместными усилиями остановить наступление англосаксонского империализма по всему миру.

   – Техника, товарищи, это только половина успеха, – произнёс Соколовский. – Не менее важно обучить личный состав этой техникой владеть. В ходе анализа боевых действий в Египте, я, к сожалению, отметил такой фактор, как низкий уровень боевой подготовки египетских военных. Отчасти причиной тому общий низкий уровень жизни и уровень грамотности в отдельных странах нашего Содружества.

   – В итоге получается, что вчерашний крестьянин, попав, к примеру, в армию, совершает невероятный скачок в социальном плане, – пояснил маршал. – То есть, ещё вчера он с сохой за буйволом без штанов ходил, а сегодня он обут-одет за государственный счёт в красивую форму, с блестящими нашивками, ему выдали оружие, он спит в казарме в нормальной постели – может быть, даже впервые в жизни. Само собой, что такой бывший крестьянин в силу своей малой грамотности и неразвитого воображения, считает, что он уже всего что мог, в своей жизни добился. А если его, к примеру, за природную сообразительность или лидерские качества ещё и сержантом назначили, он себя вообще царём и богом ощущает, и считает, что стремиться больше уже некуда. Ну, и начинает «почивать на лаврах», единственной задачей ставя вовремя подольститься к начальнику и одновременно всеми способами возвыситься над подчинёнными. Пропадает всякая мотивация для развития, резко ухудшается положение дел в части и, как неизбежное следствие – катастрофически падает боеспособность. Тем более, что офицерский состав в таких странах обычно комплектуется из людей значительно более высокого социального положения, и вчерашний крестьянин хорошо осознаёт, что сравниться с ними не может.

   – Василий Данилович дело говорит, – поддержал маршала Хрущёв. – В нашей стране мы первым делом начали проводить ликвидацию безграмотности, прежде всего – среди крестьянства. Результатом стал значительный технический и социальный прогресс советского народа. Поэтому распространение как минимум всеобщего бесплатного среднего образования считаю необходимым условием для развития наших стран. Прежде всего это касается стран ОАР, Индии и Индонезии. Советский Союз готов оказать помощь в методическом плане, направить своих специалистов, хотя, конечно, мы понимаем, что этому процессу будет очень мешать языковой барьер. Тем более, что, например, Индия исторически ориентирована на изучение английского языка.

   – К сожалению, это и для Гватемалы большая проблема, – констатировал президент Арбенс. – У нас с образованием та же ситуация.

   – У нас в Китае очень многие изучают русский язык, – вступил в разговор Лю Шаоци. – Поскольку китайский со своими многочисленными местными диалектами и иероглифическим письмом крайне сложен для изучения иностранными специалистами, мы решили сами изучать язык нашего старшего партнёра.

   – Не старшего, товарищ Лю, всего лишь чуть более опытного, – поправил Хрущёв. – Мы все здесь равны.

   – Мы в Корее тоже активно изучаем русский, – добавил Ким Ир Сен. – Это действительно очень помогает при подготовке наших специалистов в ВУЗах Советского Союза.

   – Не уверена, что все воспримут это с одинаковым энтузиазмом, – сказала Лири Белишова, – но мне кажется, что нашему Союзу нужен единый язык межнационального общения, подобно тому, как в НАТО таким языком является английский. При том, что лишь две страны НАТО на нём говорят изначально. У нас же ситуация несколько иная. Болгария и Югославия вообще славянские страны, их языки достаточно близки к русскому. У нас в Албании, в Китае и в КНДР русский уже активно изучается. Я предлагаю официально признать русский язык средством межнационального общения в странах ВЭС и начать его активное изучение. Без этого нам будет очень сложно осваивать советскую технику и технологии.

   – Да и в тех же Силах быстрого развёртывания единый язык командования необходим, – заметил Вильгельм Пик.

   Предложение албанского лидера прозвучало несколько неожиданно, но выглядело вполне логичным. Главы государств переглянулись, начали перешёптываться со своими референтами.

   Тодор Живков, перекрывая нарастающий шум, сказал:

   – Я бы ещё отметил один очень важный момент. В Советском Союзе, стараниями его руководства, построена высокоэффективная система образования. Сейчас, насколько мне известно, в СССР проводятся некоторые реформы с целью ещё больше увеличить её эффективность. Я побывал в университете Александрии, где организован межгосударственный учебный центр, работающий по советским методикам. Скажу прямо, увиденное впечатляет.

   – Товарищ Хрущёв предлагает советскую помощь в сфере образования, в том числе помощь специалистами и методическими материалами. Но в отрыве от главной составляющей – русского языка, эффективность этих материалов будет не так высока, как хотелось бы.

   – Так может быть, не будем, как говорят на Западе, «изобретать велосипед», а примем в качестве единой советскую модель народного образования? – предложил Чжоу Эньлай. – И русский язык в качестве межнационального средства общения ВЭС, как предлагает товарищ Белишова.

   – Прошлым летом мы начали очень важный и интересный эксперимент, – добавил Бекир Балуку. – Албанские и советские дети ездили по общей программе обмена на отдых в Албанию и СССР. За советских детей сказать не берусь, но вот албанские школьники смогли лучше познакомиться с жизнью в Советском Союзе, почти все за какой-то месяц-полтора научились немного говорить по-русски. Я беседовал с несколькими из них, и все они изъявили желание, когда вырастут, учиться либо в СССР, либо в университете Александрии у советских преподавателей.

   – Товарищи, я бы рекомендовал вам в этом вопросе не торопиться, – предостерёг Никита Сергеевич. – Советский Союз готов и будет помогать вам в сфере образования. Без этого нашим странам не сравняться со странами Запада. Но мне бы не хотелось, чтобы бескорыстная помощь Советского Союза воспринималась вашими народами как насильственная советизация. Национальный вопрос, родной язык, сохранение культурного наследия – тема во многих странах крайне болезненная. Изучение русского языка должно быть делом исключительно добровольным, и вопрос о переводе ваших национальных систем образования на русский язык я не считаю себя вправе даже упоминать. Это должно быть только и исключительно решением ваших собственных народов.

   Слова Хрущёва, полные уважения к национальным культурам стран ВЭС, были восприняты с пониманием.

   – Мы благодарны советскому партнёру за проявленное уважение к нашей национальной идентичности, – сказал Неру. – Однако не думаю, что в этом случае речь может идти о каком-либо принуждении. Очень скоро люди начнут осознавать, что владение русским языком помогает продвинуться по службе, улучшить социальное положение. Они сами будут стремиться к его изучению.

   – Товарищ Хрущёв, меня заинтересовал рассказ товарища Белишовой о программе летнего детского обмена, – Сукарно действительно выглядел заинтересованным. – Нельзя ли обсудить с вами этот вопрос применительно к Индонезии?

   – Обязательно обсудим, товарищ Сукарно, – ответил Никита Сергеевич, – только сейчас нам надо сначала вопрос с СБР решить. Давайте всё-таки к нему вернёмся.

   Вопрос о создании СБР был поставлен на голосование. Решение было принято единогласно. Также договорились создать согласительную комиссию из представителей Генеральных Штабов, для решения технических и организационных вопросов.

   Затем маршал Тито поднял вопрос о противовоздушной обороне:

   – Суэцкий конфликт наглядно показал, что вопрос организации эффективной ПВО является сегодня ключевым. Тем более, в случае противостояния с США и НАТО. Советские товарищи упоминали о разработке новых зенитно-ракетных комплексов. Можем ли мы и другие союзные государства рассчитывать на поставки современных средств ПВО? Югославия весьма заинтересована в них.

   Шум голосов явственно показал, что остальные руководители ВЭС думают аналогично.

   – Думаю, этот вопрос мы решим положительно, – ответил Никита Сергеевич. – С Китайской Народной Республикой мы это уже обсуждали. Но современная система ПВО будет эффективна только в случае создания сплошного радиолокационного поля над всеми странами от Восточной Европы, до Индонезии, и объединённой сетевой структуры командования. Мы в СССР сплошное радиолокационное покрытие создали совсем недавно, при помощи дирижаблей ДРЛО и стационарных наземных радиолокаторов. Без создания сплошного радиолокационного поля ПВО будет похоже на дырявое сито. Строительство общей противовоздушной обороны – дело недешёвое.

   – Мы готовы поставлять нашим союзникам радиолокаторы, зенитные средства и истребители для создания общей системы ПВО Экономического Союза, но из-за высокой стоимости подобной системы предлагаю принимать решение по ней после тщательного совместного изучения вопроса военными специалистами наших стран.

   – Кстати, у Соединённых Штатов нет сплошного радиолокационного поля над всей территорией, – заметил Соколовский. – Что позволяет нам говорить об уязвимости их территории к воздушным ударам. Их система ПВО SAGE контролирует в основном северное направление, то есть, они ждут нашего удара через полюс. Разумеется, они также контролируют северную часть Тихого океана и Северную Атлантику. Но не более.

   – Разместив в Гватемале наши самолёты-заправщики, под видом транспортных самолётов, мы могли бы, не подвергая союзников прямому риску превентивного удара со стороны США, обеспечить дозаправку наших стратегических бомбардировщиков на подходе, скажем, к рубежу Антигуа – Барбадос – Тринидад, при взлёте с баз в районе Суэцкого канала и первой дозаправке в районе африканского побережья. С этого рубежа перспективные крылатые ракеты с дальностью 2,5-3 тысячи километров могут поразить всё восточное побережье США.

   – А подводными лодками мы разве их не достанем? – спросил Хрущёв.

   – Достанем и лодками, – согласился Соколовский. – Но лодки ещё надо провести с Севера через всю Атлантику, которую контролирует американский флот. Задача не простая, хотя и решаемая. Надо только учитывать, что подводные лодки будут выходить в позиционный район не менее месяца. А Ту-95К или подобные им бомбардировщики, с крейсерской скоростью 770 километров в час, выйдут на позицию пуска через 13 часов после старта.

   – Кроме того, первая половина их маршрута будет пролегать над Сахарой, где в принципе нет НАТОвского радиолокационного контроля и истребительного прикрытия. Центральную Атлантику США также контролируют менее плотно, чем Северную. Заранее развернув аэродром для заправщиков в пустынных районах Французского Судана, мы можем скрытно дозаправить Ту-95 над Мавританией. Да, лететь на четыре тысячи километров дальше, зато не придётся прорывать американо-канадскую систему ПВО.

   Неожиданное предложение маршала заставило всех задуматься.

   – Этот вариант, Василий Данилыч, стоит проработать более подробно, – сказал Первый секретарь. – У него могут быть не только преимущества. Мне же представляется, что не менее важно также иметь достаточную группировку сверхзвуковых бомбардировщиков с дальностью действия, достаточной для поражения целей в пределах всего Евроазиатского континента, и с высокоточным оружием. Это позволит нам более плотно контролировать континент и, при необходимости, воздействовать на американских сателлитов из НАТО и других военных в блоков. Такой самолёт у нас сейчас разрабатывается.

   – Задачей первого этапа считаю обеспечение возможности нанесения быстрого высокоточного удара в пределах Евроазиатского континента и Африки – с баз в Египте, – Хрущёв подошёл к карте и очертил указкой несколько широких дуг, охватывающих Европу, Азию и Африку. – Задача второго этапа – обеспечение возможности нанесения быстрого высокоточного удара в любой точке планеты. Ставить какие-либо конкретные сроки пока рано – тут нужно плотно поработать учёным и конструкторам.

   – Какова, по-вашему, цель подобного удара, и как мы будем мотивировать его необходимость перед всем мировым сообществом? – спросил Неру.

   – А как Штаты мотивируют? – ответил Никита Сергеевич. – Они либо обвиняют жертву в подготовке коммунистической агрессии, либо просто заявляют, что приняли меры с целью защиты своих интересов. Нам надо действовать не менее жёстко. Сейчас в Африке начинается процесс освобождения колоний от империалистического гнёта. В Азии этот процесс уже идёт. Как раз сейчас мы устанавливаем дипломатические отношения с Ганой – это первая страна чёрной Африки, завоевавшая свободу. Колонизаторы будут яростно сопротивляться всем попыткам прогрессивного человечества положить конец практике многовекового грабежа колоний.

   – В процессе революционных преобразований в некоторых странах к власти будут приходить одиозные диктаторские режимы, вроде Сомосы в Никарагуа, или Батисты на Кубе, – продолжал Хрущёв. – Такие диктатуры открыто провозглашают своей целью борьбу с коммунизмом и не брезгуют ничем – используют массовые репрессии против населения, преследования по политическим мотивам, повсеместно нарушают основополагающие права человека – право на труд, право на жилище, право на образование, право на жизнь.

   – Я предлагаю сосредоточить пропагандистские усилия именно на фактах нарушения прав человека, – предложил Никита Сергеевич. – Мишенями для нашей критики должны стать именно такие диктаторские режимы, ненавидимые собственными народами, вроде Сомосы, Дювалье, Стресснера.

   – Вы имеете в виду критику при помощи Ту-95, с 10-12 тысяч метров? – спросил Вильгельм Пик.

   Все засмеялись

   – Но ведь Советский Союз в 1948 году воздержался при голосовании по Декларации прав человека, – напомнил Неру. – Вместе с Чехословакией, Польшей, Югославией, ЮАС и Саудовской Аравией.

   – На тот момент для такого голосования была неблагоприятная внутриполитическая обстановка, – пояснил Никита Сергеевич. – К тому же уже при начальном обсуждении декларации наш представитель в ООН Вышинский указывал, что этот документ не содержит каких бы то ни было мероприятий, способных содействовать реальному осуществлению провозглашенных в этом проекте основных свобод и прав человека.

   – Сейчас мы сделаем лучше! Мы опубликуем в наших официальных газетах текст Декларации, с комментариями юристов и экспертов по международному праву, – предложил Хрущёв. – Затем мы предложим ООН свою редакцию Декларации, заявим, что в социалистических странах народ возлагает обязанности по обеспечению основополагающих прав человека на государственные структуры, с целью всеобщего трудоустройства, обеспечения жильём, медицинским обслуживанием и бесплатным образованием, и развернём в ООН широкую дискуссию по этому вопросу.

   – Социальная сфера – наш основной козырь в этой игре. Все выпады западных либеральных демагогов мы будем парировать именно примерами наших успехов в социальной сфере, – Никита Сергеевич усмехнулся. – У нас даже высшее образование бесплатное, не говоря уже о медицине. Пусть попробуют найти подобный пример у себя.

   – Кстати, и в самих США права человека регулярно нарушаются, – добавил Хрущёв. – Достаточно привести несколько примеров, вроде событий в Литл-Роке, в сентябре прошлого года. Там губернатор вызвал национальную гвардию, чтобы не допустить на школьные занятия девятерых учащихся только потому, что они – чёрные.

   – Да, там ведь были нешуточные волнения, – припомнил Неру. – Президент даже был вынужден ввести в город солдат воздушно-десантных войск.

   – Там было даже интереснее, – усмехнулся Никита Сергеевич. – В западной печати эти факты старательно замалчиваются, но местные экстремисты из числа белого населения открыли снайперскую стрельбу по десантникам. Солдаты вступили в перестрелку, президент приказал ввести в город танки. У местных на руках оказалось неожиданно много оружия, и даже несколько противотанковых гранатомётов «базука». Во время боёв в городе сгорели четыре танка, ранено более ста солдат, и не менее трёхсот национальных гвардейцев. (АИ). Вот на подобные дикие факты мы и должны опираться в своей пропаганде.

   – А всего-то один проезжий коммивояжёр вовремя продал местным расистам небольшую партию залежалого оружия времён Корейской войны, – Хрущёв не удержался и показал Ким Ир Сену большой палец. – Большое вам спасибо, товарищ Ким.

   – Всегда рад помочь, – лицо Ким Ир Сена оставалось бесстрастным, но в глазах лучились весёлые искорки. – Трофейного американского оружия у нас хватает, а «базуки» мы производим серийно.

   – Даже так? Тогда стоит уделить больше внимания поддержке Коминтерна, – предложил Чжоу Эньлай. – Тем более, за прошедший год мы убедились, что организация в её новом формате оказалась весьма эффективной. Тем более, что она работает практически на самофинансировании, за счет партийных взносов членов компартий по всему миру.

   – Да, Коминтерн хорошо себя показал, – согласился Тито. – Считаю правильным поддержать его и дальше.

   – Обязательно поддержим, прежде всего – инструкторами и методическими материалами, – сказал Никита Сергеевич. – И оружия подбросим, при необходимости.

   На основе предложений, высказанных на январской сессии КС ВЭС вскоре была принята общая военная доктрина организации, в которой ключевая роль отводилась развитию авиации и высокоточных средств поражения. Эта часть доктрины осталась секретной, опубликована была только её политическая составляющая.

   В политической части доктрина по прежнему провозглашала поддержку всех прогрессивных антиимпериалистических сил по всему миру, безусловное признание необходимости основополагающих прав человека, таких, как право на жизнь, труд, жилище, образование и медицинское обслуживание.

   Один факт признания Советским Союзом Декларации прав человека уже тянул на сенсацию. В ООН развернулось бурное обсуждение предложенной Советским Союзом расширенной трактовки Декларации в части привлечения государства как механизма обеспечения указанных прав. Делегации стран третьего мира эту позицию Советского Союза активно поддержали.

   Пока в ООН обсуждали права человека и их нарушения в США и других капиталистических странах, в чём дипломаты соцстран активно обвиняли американскую и английскую сторону, партнёры по ВЭС достигли соглашения о строительстве общей системы ПВО Альянса на основе советских технологий, и соглашения о закупках советского вооружения. СССР поставлял им прежде всего технику, выводимую в резерв в ходе сокращения Вооружённых Сил (ту, что в реальной истории попилили). Также началось создание Сил быстрого развёртывания в виде совместных подразделений под единым командованием.

   В этом вопросе Неру поначалу проявлял осторожность, и некоторую нерешительность. Но в итоге его беспокойство из-за Кашмира и желание получить доступ к новейшей советской технике и тактическим наработкам пересилило. Индия присоединилась к процессу формирования СБР.

5. Военная авиация.

  К оглавлению

   Своё отношение к военной авиации Хрущёв пересмотрел отнюдь не только по результатам анализа итогов Суэцкого кризиса. И события Суэца, и доклад маршала Соколовского стали лишь подведением итогов первого этапа трансформации советских ВВС в действительно грозную силу. Начало было положено ещё в 1954-м, на совещании в ОКБ-23 у Мясищева. Но Никита Сергеевич интересовался не только бомбардировщиками, способными «достать Америку».

   Мысль о собственной недооценке роли авиации пришла ему ещё в конце 1953-го, при первоначальном знакомстве с «документами 2012». Он тщательно изучил проекты самолётов, создававшиеся в те годы, отметил те, которые в будущем пошли в серию или использовались для ускорения опытной отработки агрегатов будущих серийных машин.

   Так, на заседании Президиума ЦК в 1954-м он предложил не тратить время и деньги на микояновские опытные истребители Е-2 и Е-50, а сразу начать исследования в направлении создания Е-4, а затем – Е-5 с треугольным крылом.

   Большого ускорения от отмены проектов Е-2 и Е-50 не получилось, так как на тот момент треугольное крыло во многом представляло собой загадку. Вместо Е-4 и Е-5 были построены экспериментальные самолёты Е-4-2 и Е-5-2. Оба они имели фюзеляж, обжатый по правилу площадей, и боковое расположение воздухозаборников. На Е-4-2 заборники были полукруглые, на Е-5-2 – прямоугольные с вертикальным клином (по типу ВЗ знакомого нам МиГ-23.) Крыло на Е-4-2 поставили среднерасположенное треугольное, с достаточно толстым профилем, разместив в нём топливные баки. На Е-5-2 низкорасположенное крыло представляло собой трапецию малого удлинения, стреловидностью по передней кромке около 45 градусов. Оба самолёта имели по одному двигателю Р-11, что определило форму хвостовой части, подобной Е-5 (МиГ-21)

   Самолёты использовались как демонстраторы технологий, и для отработки новых конструктивных решений и идей, почерпнутых в информационных подборках документов, передаваемых во все ОКБ МАП через ЦАГИ, ЦИАМ, и ВИАМ. В частности, на Е-4-2 и Е-5-2 для стабилизатора, рулей высоты и элеронов уже применялись композитные панели из стеклопластика с сотовым заполнителем, использовались высокопрочные алюминиевые сплавы В95, и высокопрочные стали.

   Если на Е-4-2 в основном отрабатывали конструктивные решения, то на Е-5-2 особое внимание уделили эргономике кабины и бортовому оборудованию. Кресло пилота разместили выше, чем было принято в те годы, и отклонили назад для более лёгкой переносимости перегрузок. Фонарь сделали из трёх частей, но каплевидным, без обычного в то время гаргрота позади. С боков и сзади кресло пилота защитили бронёй. В результате пилот сидел не «как в ванне», чем страдали МиГи от 15-го до 19-го, а имел отличный обзор во все стороны, и даже вбок-вниз, за счёт фонаря блистерного типа. (пример – кабина и фонарь F-16)

   Предполагалось также установить новое катапультное кресло класса 0-0 (позволяющее катапультироваться при нулевой скорости и нулевой высоте, т. е. из стояночного положения). Кресло разрабатывалось заводом 918 под руководством Семена Михайловича Алексеева, но к моменту первого полёта Е-5-2 оно ещё не было готово. Зато был разработан новый высотно-перегрузочный костюм, после доработки получивший наименование ВКК-2. Он был хорош тем, что при обычном полёте не наддувался, и не мешал лётчику. Воздух в трубки костюма подавался только в случае разгерметизации кабины. В комплекте с герметичным шлемом ГШ он обеспечивал работоспособность лётчика до высоты 24 000 м.

   (источник )

   Очень много нововведений появилось в приборах и авионике. Лётчикам понравились шкалы-полосы для индикаторов скорости и высоты. Индикатор радара оснастили трубкой повышенной яркости и контрастности – по типу ЭЛТ проекционного телевизора, только послабее, чтобы не слепить лётчика. Большинство органов управления, которыми необходимо пользоваться в полёте чаще, чем только при взлёте и посадке, постарались разместить на ручке управления и рычаге сектора газа.

   Самолёты Е-4-2 и Е-5-2 серийно не строились, они послужили летающими стендами для отработки новых концепций и обкатки новых образцов оборудования. Использованные при их разработке технические решения потом широко применялись на серийных истребителях.

   Сбитый в 1956-м американский U-2 послужил толчком для нового пересмотра заданий по перехватчикам. Микоян получил задание разработать двухмоторный фронтовой истребитель.

   Основным фронтовым истребителем СССР пока был доработанный МиГ-19. Ещё в конце 1955 года он получил новый воздухозаборник с острой кромкой и регулируемым центральным конусом, что позволило увеличить максимальную скорость и установить более мощную РЛС. (По образцу СМ-12 опытного ). Также была улучшена вентиляция хвостовой части, установлен теплозащитный экран между двигателями и топливными баками.

   Кроме того, на Артёма Ивановича Микояна ещё свалилась работа по адаптации МиГ-19 к трофейным авианосцам. Задача оказалась весьма нетривиальной – необходимо было усилить и удлинить шасси, для взлёта и посадки на палубу. Посадка на авианосец вызывала большие ударные нагрузки на основные стойки шасси, и на хвостовую часть от тормозного гака, а взлёт требовал поднять нос самолёта для увеличения угла атаки. Силовой набор самолёта в критичных местах доработали и упрочнили.

   Конструкция самолёта была усовершенствована с учётом изменений, отработанных на нескольких опытных и малосерийных модификациях, прежде всего – СМ-30 и СВ.

   Микояну пришлось полностью переделать шасси, применив телескопические амортизаторы, и изменить кинематику стоек, чтобы они смогли поместиться в очень ограниченное пространство в центроплане. Истребитель был скомпонован плотно, и резервов свободного места на нём не было. Стойки пришлось делать укорачивающимися.

   Крыло удлинили и сделали складным, как обычно, для палубного базирования, оснастили отклоняемым предкрылками и изменили угол отклонения закрылков. Это позволило взлетать на меньшей скорости и несколько упростило посадку.

   Зато к концу 1957 года, когда первые два трофейных авианосца «Eagle» и «Bulvark» были отремонтированы и вошли в состав Советского ВМФ под наименованиями «Северодвинск» и «Николаев», в Крыму на построенном в первой половине 1957 года тренировочном комплексе «НИТКА» (АИ) на аэродроме Саки близ Новофёдоровки уже тренировались авиагруппы для них. Сначала тренировки проходили на трофейных английских самолётах, а затем, по мере получения доработанных МиГ-19К (АИ), лётчики пересаживались на них.

   Проблема с использованием трофейных авианосцев заключалась в другом. Установленные на них гидравлические катапульты BH-V оказались слишком слабыми, чтобы разогнать почти 7-тонный МиГ-19 до скорости отрыва в 280-300 км/ч. Максимум, что они могли обеспечить – около 180 км/ч. (С.А. Балакин «Авианосцы мира 1945-2001 Великобритания» )

   Изначально на английских авианосцах базировались истребители Sea Venom, тоже с максимальным взлётным весом около 7 тонн, но имевшие прямое крыло с небольшой стреловидностью по передней кромке, и соответственно, меньшую скорость отрыва.

   А у МиГ-19 даже посадочная скорость была порядка 235 км/ч. После установки более мощной механизации крыла её удалось несколько снизить. Пришлось поработать не только Микояну – усиливать механизацию крыла палубного самолёта всяческими предкрылками и закрылками, но и кораблестроителям

   Первоначально предлагалось устанавливать в вырезах палубы трофейных кораблей катапультные установки отечественного производства, с которых старт производился при помощи твердотопливных ракетных ускорителей конструкции Картукова.

   Эта система, состоявшая из модификации МиГ-19, получившей в ОКБ-155 наименование СМ-30, и пусковой установки ПУ-30, отрабатывалась в течение 1956-57 г. Сухопутчики от применения безаэродромного старта отказались – прицеп был громоздким, а для посадки аэродром всё равно был нужен. ()

   Однако в условиях авианосца установка самолёта на пусковую занимала слишком много времени. Для случая, когда надо было быстро поднять в воздух группу самолётов, ПУ-30 не годилась.

   Выход нашли в присланной литературе. Адмирал Кузнецов обнаружил фотографию английского авианосца «Гермес», оборудованного трамплином в носовой части. Он проконсультировался с Микояном и предложил провести на аэродроме Саки пробный взлёт СМ-30 с трамплина. Команда аэродромного обслуживания в течение недели соорудила импровизированный бетонный трамплин по расчётам микояновского ОКБ-155.

   В присутствии адмирала был проведён пробный пуск. Два ускорителя ПРД-22 швырнули МиГ-19 с трамплина в небо. Лётчик-испытатель Георгий Михайлович Шиянов подтвердил, что самолёт устойчив и хорошо управляется.

   Применение твердотопливных ускорителей было удовольствием недешёвым, но в 50-х применялось очень часто, позволяя ускорить взлёт, да и двигатели были ещё несовершенны. Рассматривалось предложение заменить в целях экономии твердотопливные ускорители одним дополнительным ЖРД конструкции Севрука, позволявшим многократный запуск. Подобный вариант МиГ-19СУ испытывался, но оказалось, что масса ЖРД в хвосте самолёта отрицательно сказывается на управляемости. К тому же он оказался не таким уж многоразовым, а едкие компоненты топлива на наполненным горючим авианосце у моряков энтузиазма не вызывали. В итоге остановились на комбинации трамплин + РДТТ. Авианосцы доработали: имевшиеся гидравлические катапульты демонтировали и передали для изучения в одно из кораблестроительных КБ, а вместо них установили трамплин. Для обеспечения безопасной посадки на «Николаеве» сделали угловую палубу. На «Северодвинске» – бывшем «Eagle» – угловая палуба уже имелась, но её угол для безопасности пришлось увеличить. Трамплин сделали не такой, как на «Гермесе», а относительно невысокий – применение твёрдотопливных ускорителей позволяло немного отклонять их вектор тяги вниз, и за счёт этого увеличить подъёмную силу на взлёте.

   Когда начались интенсивные полёты с палубы, оказалось, что мощные струи от ракетных ускорителей разрушают палубное покрытие. Пришлось заменять обычные стальные листы тонкими плитами броневой стали.

   Корабельный вариант МиГ-19 после всех доработок был принят на вооружение под наименованием МиГ-19К (АИ). Микоян также вёл работу по созданию модификации палубного МиГ-19КП, оснащённого ракетами «воздух-воздух», но этот процесс затягивался из-за отсутствия подходящей ракеты. Имевшаяся на вооружении РС-2У (она же К-5М) была более-менее эффективна только против бомбардировщиков. Против маневренных целей вроде истребителей, с которыми должны были столкнуться наши палубные самолёты, все модификации К-5 не годились.

   Матус Рувимович Бисноват работал над ракетой средней дальности К-8. Но это тоже была ракета для перехвата маломаневренных целей, вроде бомбардировщиков, и для воздушного боя не годилась. Впрочем, на тот момент и первые версии американской ракеты «Спэрроу» обладали похожими недостатками. Но у американцев уже появилась ракета воздушного боя «Сайдвиндер», аналога которой у нас ещё не было.

   Перед совещанием НТС по военной авиации Хрущёв тщательно подготовился. Как обычно, аналитики ИАЦ предоставили ему исчерпывающую информацию по недостаткам самолётов, которые должны были обсуждаться на совещании. Но в этот раз Никита Сергеевич, понимая, что специфика вопроса выходит за рамки компетентности Первого секретаря ЦК, попросил персонал ИАЦ подготовить рекомендации так, чтобы их можно было показать непосвящённым лицам.

   К подготовке совещания НТС Хрущёв привлёк Устинова и министра авиапромышленности Дементьева. Именно ему он и передал для изучения копию подготовленных ИАЦ материалов. Дементьева ему характеризовали как прекрасного, знающего специалиста, из которого в другой ситуации вполне вышел бы талантливый авиаконструктор.

   Пётр Васильевич с интересом прочёл пару первых страниц, а затем удивлённо взглянул на Первого секретаря:

   – Никита Сергеич, позвольте спросить, откуда такие подробные сведения? Ведь многие из этих самолётов ещё и в воздух не поднимались? Можно подумать, тот, кто эти докладные составлял, побеседовал с разработчиками в каждом ОКБ, а потом ещё и с испытателями...

   – К сожалению, Пётр Васильич, что-либо объяснить подробно вам не имею права, – ответил Хрущёв. – Могу только намекнуть, что без помощи Ивана Александровича в этом деле не обошлось...

   Этот туманный ответ, тем не менее, Дементьева удовлетворил. Пётр Васильевич был человеком опытным, прошёл многое, и хорошо знал, что бывают случаи, когда чем меньше знаешь, тем дольше и спокойнее живёшь. Опыт подсказывал ему, что данный случай – как раз из этого числа.

   – Вы только поймите меня правильно, – добавил Хрущёв. – Развитие нашей авиации мне вовсе не безразлично. Но кого скорее послушают – опытного министра авиапромышленности, или партийного функционера, вроде меня? Так что, Пётр Васильич, очень вас прошу, помогите мне конструкторов переубедить.

   – Само собой, Никита Сергеич, помогу, конечно, не беспокойтесь. – ответил министр, откровенно польщённый доверием Первого секретаря ЦК.

   Они вместе проработали всю информацию по материалам ИАЦ, и условились о тактике поведения на совещании НТС.

   Картинки и текст к совещанию Хрущёву подготовили в Информационно-Аналитическом центре 20-го Главного Управления. Никита Сергеевич лишь брал нужный листок и просматривал основные проблемы и вопросы по каждому обсуждаемому самолёту. Более сложные моменты он зачитывал, незаметно подглядывая в свои листки, при этом удивляя всех своей «внезапно прорезавшейся эрудицией». Если же он чувствовал, что излишне конкретизировать вопрос не стоит, он под столом незаметно толкал коленом сидящего рядом Дементьева, и тот, вступая в заранее спланированную игру, подсказывал технически сложные нюансы.

   Это был отчасти запланированный Хрущёвым спектакль. Перед совещанием он внимательно изучал присланные документы, помечая все упомянутые недостатки самолётов, о которых пойдёт речь, но технические моменты решил в основном оставить министру.

   Хрущёв также пригласил на совещание НТС маршала Соколовского. Это приглашение преследовало сразу две цели. С одной стороны, проведённый Соколовским анализ новейших тенденций в современных военных конфликтах весьма впечатлил Никиту Сергеевича. С другой – начальнику Генштаба и самому было полезно более полно представлять себе состояние дел в отечественной авиации.

   Изучая по присланным документам отзывы о советских самолётах конца 50-х – начала 60-х, Никита Сергеевич был искренне удивлён высокой оценкой МиГ-19. По оценкам пилотов США, «девятнадцатый» был сильным и крайне опасным противником, обладая мощным вооружением, отличными разгонными характеристиками, лучшей, чем у МиГ-21, маневренностью и большей, чем у МиГ-17Ф, скоростью. Проведённые доработки ещё более улучшили боевые качества и ТТХ самолёта. Это давало возможность сделать небольшую передышку и построить на смену 19-му не МиГ-21 в виде очередной «летающей трубы», а более совершенный истребитель. (оценка МиГ-19 см. )

   По всему выходило, что в «той истории» машина была сильно недооценена, в том числе и самим Микояном.

   Поэтому, на совещании НТС в феврале 1958 года, посвящённом развитию военной авиации, Хрущёв особо остановился на необходимости дальнейшего совершенствования линии МиГ-19, но не в ущерб строящемуся перспективному истребителю, пока обозначавшемуся как «Е-11».

   – Никита Сергеич, а стоит ли тратиться на «девятнадцатый» ? – спросил Микоян. – «Е-11» ведь превосходит его по всем параметрам.

   – Кроме маневренности, – ответил Хрущёв. – И обязательно ставьте пушки на новые машины. Я вам так скажу: пушки на истребителях сбрасывать со счётов рано. Они ещё ох как понадобятся.

   – Но ведь сколько уже было случаев, когда прорывались вражеские разведчики, RB-47 или «Canberra», и перехватчики с пушками не могли ничего с ними сделать, – сказал маршал Вершинин.

   – Так то перехватчики против бомбардировщика! – поддержал Первого секретаря Дементьев. – А вот проведите в ЛИИ или Воронежском ЦБП ради эксперимента серию маневренных боёв между истребителями разных типов, особенно между универсальными фронтовыми и специализированными перехватчиками – и сами увидите, кто верх возьмёт.

   (4-й Центр боевого применения ВВС с 1954 г находился в Воронеже, переведён в Липецк в 1960 г)

   – Пока что ракеты, способных с достаточной вероятностью поражать такие высокоманевренные воздушные цели, как истребители, ещё только разрабатываются, – заметил маршал Соколовский. – По данным разведки, в США только недавно появилась первая такая ракета AIM-9 «Сайдвиндер». Наши ракеты РС-2У и К-8 предназначены для перехвата маломаневренных целей, в основном – бомбардировщиков. Все воздушные бои в ходе Суэцкого конфликта происходили с применением стрелково-пушечного вооружения.

   – Я не говорю, что перехватчики хуже фронтового истребителя, или что кто-то из них не нужен, – подчеркнул Никита Сергеевич. – Это самолёты для разных задач, и мы в правительстве, как бы странно для специалистов это не показалось, после Суэца начали это осознавать.

   Все заулыбались. Первый секретарь изредка отжигал и похлёще.

   Сравнительные бои между истребителями Микояна, Яковлева и Сухого действительно были проведены. Результаты оказались неожиданными. Если перехватчик не достигал успеха первой ракетной атакой, а обычно этого не происходило – ракеты были ещё несовершенны, то маневренный фронтовой истребитель, прорвавшись на дистанцию ближнего боя, никаких шансов перехватчику не оставлял.

   Хрущёв же, почувствовав вкус прогрессорства, впился в Микояна и продолжал нести х...йню разумное, доброе, вечное:

   – Артём Иваныч, как ваша работа по воздухозаборникам продвигается?

   – Мы, Никита Сергеич, уже несколько лет совместно с ЦАГИ ведём большую исследовательскую работу, – ответил Микоян. – Кстати, и Андрей Николаич к этой работе большой интерес проявил.

   – Уж очень меня заинтересовала та компоновка с ковшовыми воздухозаборниками с горизонтальным клином, – откликнулся Туполев.

   – Мы ведь в 1954-м году, когда делали МиГ-19, можно сказать, о воздухозаборниках знали чуть больше, чем ничего, – признал Микоян. – Глеб Евгеньевич (Лозино-Лозинский) когда эти распечатки получил, схватил их, начал читать, потом бросил и сказал: «Да ну, ерунда! Этого не может быть». Потом начал читать дальше, договорился с секретчиками, остался в секретной части, читал всю ночь, утром пришёл в КБ с красными глазами, и говорит: «Товарищи, это как откровение».

   (Г.Е. Лозино-Лозинский в период совершенствования МиГ-19 и отработки Е-4/Е-5 занимался аэродинамикой воздухозаборников.)

   – Начали совместно с ЦАГИ делать экспериментальные продувки, надо же методику расчётов было проверить. А оно всё сходится! Мы когда поняли, как важно посадить скачок уплотнения на кромку, чтобы максимально восстановить полное давление набегающего потока воздуха перед компрессором, вот тут-то и осознали, какие перспективы открываются.

   Микоян принёс на совещание фотографии и модель нового перспективного Е-11. Для нашей авиации конца 50-х самолёт выглядел очень необычно. Хвост с двумя двигателями Р-11 напоминал пропорционально увеличенный хвост МиГ-19. (За образец взят хвост Е-152А). Низко расположенное крыло трапециевидной формы, большой площади, имело двойную стреловидность по передней кромке.

   Коробчатые воздухозаборники с вертикальным клином явственно напомнили Никите Сергеевичу виденные в присланных документах фотографии МиГ-23.

   Нос с круглым, длинным, оживальным обтекателем радиолокатора тоже напоминал МиГ-23, но был несколько больше по диаметру и слегка отклонён вниз, для лучшего обзора.

   Кабина, по категорическим требованиям лётчиков, поддержанным командованием ВВС, была сделана просторнее, чем на МиГ-19 или Е-5, лётчик сидел высоко, прикрытый бронеспинкой кресла и боковыми бронещитками из слоёного кевлара и титана. Фонарь, хотя и выполненный с переплётами, был сделан более высоким и каплевидным, обеспечивая отличный обзор. Для обзора назад имелся перископ и зеркала заднего вида, укреплённые внутри на переплёте кабины.

   На самолёте использовалась вся авионика и приборы, уже отработанные на Е-5-2. Микоян особо отметил, что на самолёте предполагается установить новый командный авиагоризонт, совмещённый с системой инструментальной посадки, и индикатор на лобовом стекле, разрабатываемый как развитие коллиматорного прицела, и уже проходящий испытания на опытном самолёте МиГ-19. Впоследствии серийные МиГ-19 тоже предполагалось частично модернизировать по авионике кабины.

   Широкая плоская нижняя поверхность фюзеляжа позволяла подвесить под ним немалый груз бомб на четырёх тандемно расположенных пилонах, причём мелкие 100-кг бомбы подвешивались по 6 штук на пилон на многозамковых держателях.

   Ракеты размещались на четырёх пилонах под крылом, ещё два рельсовых держателя были установлены на торцах крыла. В целом самолёт напоминал формами американский F-4 «Фантом», но был меньше и легче, во многом отличаясь в мелочах.

   – Красавец, – одобрил Хрущёв. – Сколько он весить будет?

   – 13 тонн, – ответил Микоян. – Топливные баки в фюзеляже и в крыльях, система дозаправки в воздухе, 2 пушки калибром 30 миллиметров, и возможность модернизации с установкой более совершенного радара и оборудования. Сейчас на МиГ-19 будем для новой машины отрабатывать систему индикации на лобовом стекле.

   – Вот. Ведь можете, когда захотите! – похвалил Хрущёв.

   – Ознакомление с передовыми зарубежными концепциями действительно мозги прочищает, – улыбнулся Микоян. – Когда мы осознали основные тенденции, поняли, что на Западе уже везде вовсю ставят мощные радары, вычислители, системы управления огнём – поневоле пришлось соответствовать.

   – И когда опытный образец выкатите?

   – Первый полёт планируем летом этого года, – ответил Микоян. – Ещё год-полтора на лётно-конструкторские испытания, доводку, и в начале 60-го если всё срастётся, возможно, выйдем на госиспытания.

   Хрущёв тут же в уме сделал поправку на возможную полугодовую задержку.

   – Годится. До конца 60-го нам достаточно улучшенных 19-х. Если капитальных проблем в ходе испытаний не выявится, параллельно с госиспытаниями начинайте готовить серию. Как вашего красавца назвать собираетесь?

   – Если называть по-порядку, то МиГ-21, – ответил Микоян. – Но у нас было несколько самых разных вариантов самолёта под общим обозначением МиГ-23, и Е-11 – один из этих вариантов. (Первоначально в реальной истории обозначение МиГ-23 предполагалось присвоить самолёту Е-8, потом были ещё варианты, пока не устаканился привычный нам МиГ-23 с крылом изменяемой стреловидности. В АИ он будет с неподвижным крылом, зато не в 1972 году, а в 1960-м, и двухмоторный)

   – Давайте-ка обозначение МиГ-21 оставим за Е-5, – предложил Хрущёв. – А Е-11 в серии обозначим как МиГ-23. С разными буквами по модификациям.

   Предложение Первого секретаря было записано в протокол совещания.

   – Никита Сергеич, – добавил маршал Соколовский, – В отношении РЛС. Я считаю, надо ускорить работу по созданию для нового истребителя РЛС, способной обнаруживать цели на фоне земли. Американцы уже начинают осознавать, что наши зенитные ракеты достают их самолёты на больших высотах, и им придётся переходить к тактике маловысотного прорыва. Они уже делают палубный бомбардировщик А-5, да и у нас подобные самолёты уже разрабатываются. Кроме того, у противника рано или поздно появятся крылатые ракеты, летающие на малой высоте. Как раз для этого истребителя такая РЛС и пригодится.

   – Информацию о теоретических принципах построения таких РЛС мы получили. Специалисты работают над ней с начала 1956 года, – ответил Калмыков. – В теории там все понятно, но вот практическая реализация требует развития элементной базы до уровня, которого наши коллеги из МЭП пока не достигли, – он взглянул на министра электронной промышленности Шокина.

   (Обнаружение цели на фоне земли требует создания специализированного сигнального процессора для фильтрации в реальном времени отраженных сигналов от земли и от цели по разности их допплеровского сдвига)

   – Мы над тематикой создания процессоров на единой микросхеме работаем, – ответил Шокин, – но для той схемы, что нужна в подобной РЛС, наши технологии пока не доросли.

   – Ясно, – ответил Хрущёв. – Требовать невозможного от вас не будем, но эта работа крайне важна. Запишем её как перспективную и первоочередную. И еще, Валерий Дмитрич, жду от вас очередной отчет по «Дали». Не сейчас, потом, в рабочем порядке.

   – Понял, Никита Сергеич, отчёт будет, – Калмыков не сиял от счастья, но был доволен уже тем, что руководство не ставит невыполнимых задач.

   – Хорошо хоть, Первый в нашей специфике начал разбираться и невыполнимых сроков не ставит, – шепнул он Шокину.

   – И сразу, раз уж зашла речь об РЛС, такой вопрос. Вот мне рассказали, что у нас ПВО и фронтовая авиация работают в разных диапазонах – у ПВО радары 3-сантиметровые, а у фронтовых истребителей – 2-хсантиметровые. А почему? – спросил Хрущёв. – Не иначе, как исторически сложилось? А?

   Специалисты притихли.

   – Ну, и зачем этот разнобой нужен? Тем более, если мы ведём дело к созданию общей информационной сети и формируем единый подход в этом вопросе? – спросил Первый секретарь. – Давайте примем для ВВС и ПВО единый двухсантиметровый диапазон и удешевим элементную базу за счёт сокращения выпускаемой номенклатуры.

   Электронщики задумались. Предложение Хрущёва было не лишено смысла, но влекло за собой очень много изменений. После короткого обсуждения было решено переходить на единый частотный диапазон постепенно, по мере плановой замены вооружения и оборудования в частях.

   – Артём Иваныч, а на базе МиГ-19 дозвуковой ударный самолёт сделать можно? – спросил Никита Сергеевич. – Нам бы такая машина пригодилась.

   Он вновь незаметно подтолкнул министра, и Дементьев добавил:

   – Вы что-то подобное на базе МиГ-17 делали. С боковыми заборниками. Кстати, если заборники вынести по бокам, тогда самолёт можно было бы оснастить лазерным дальномером в носовой части

   – Было такое, но там в носу управляемые по вертикали пушки стояли, – подтвердил Микоян. – Машина называлась СН. По ударному варианту 19-го нам передали информацию о неком «концепте», обозначенном Q-5. Мы всё изучили, показали заказчику, вот, Николай Герасимович заинтересовался, для авианосцев. Можем такую машину сделать унифицированной с палубной, то есть, с МиГ-19К.

   – Вот и сделайте, – предложил Хрущёв. – У этой машины ещё и экспортный потенциал неплохой. А на авианосцах она тем более ко двору, так как на 70 процентов по запчастям совместима с 19-м. Проект постановления вместе с Петром Васильевичем подготовьте. Теоретический задел по СН у вас имеется, пустите его в дело.

   – Так точно, подготовим, – Микоян мысленно крякнул, но ему оставалось только согласиться.

   – Ну, и чтобы с тематикой Артёма Иваныча закончить, – сказал Хрущёв, – предлагаю подумать – пока подумать! – над созданием трехмахового высотного перехватчика. Раз уж, как я понял у вас прогресс по воздухозаборникам с горизонтальным клином наметился. Поясню, почему. Разведка сообщает, что противник работает над созданием высотного скоростного бомбардировщика и скоростного разведчика. У нас такие самолёты тоже создаются. Параметры заявлены такие, что наши ЗРК их не достанут. Да и не может стационарный ЗРК гоняться за самолётом по всему Северу. Чтобы нам Север надёжно закрыть, понадобятся несколько типов перехватчиков которых у нас раньше не было. В том числе скоростная машина для полётов на больших высотах.

   – Задача непростая, Никита Сергеич, – ответил Микоян. – Двигателя для такого самолёта ещё нет. Дюраль на таких скоростях не работает из-за аэродинамического нагрева. Системы наведения с земли на Севере нет, значит, понадобится мощный бортовой радар и взаимодействие с дирижаблями радиолокационного дозора. Да и по прогнозам разведки, американцы рано или поздно перейдут к тактике прорыва на малых высотах.

   – Всё верно, – кивнул Хрущёв. – Но сами американцы, без нашего пинка, на малые высоты не перейдут. Если у нас не появится возможность их перехватывать, они так и будут нагло летать у нас над головами. Поэтому предлагаю работать на опережение. По двигателям – определитесь, что вам нужно и сформулируйте техзадание. То же самое – по радару и ракетам. Материалы -- подумайте. Если дюраль не годится – попробуйте нержавеющую сталь или титан, это я вам как бывший слесарь лично рекомендую. Вон, Роберта Людвиговича потеребите, у него большой опыт по строительству самолётов из нержавейки. Роберт Людвигович, поможете товарищу Микояну?

   – Конечно, – откликнулся Бартини, – Всем, чем могу.

   – Кстати, мне докладывали, что вы представили эскизный проект сверхзвукового гидросамолёта, так?

   – Амфибии, – ответил Бартини. – Может взлетать и с воды, и с аэродрома, и со снега. Сверхзвуковой самолёт, может использоваться и как разведчик, и ракетоносец, и для воздушного старта, и даже как пассажирский, хотя и на небольшую вместимость. И у нас уже не только эскизный проект, мы уже начали проработку технического проекта, провели аэродинамические продувки, гидродинамические проводки в опытовом бассейне, и начали строить макет.

   – И как руководство реагирует на вашу разработку? – спросил Первый секретарь, внимательно наблюдая, как нервно заёрзал на стуле министр авиапромышленности Дементьев.

   – Да пока без восторга, – признался Бартини. – Якобы, слишком сложная, слишком дорогая, говорят, мы ничего подобного не делали...

   – Конечно не делали! – Хрущёв строго посмотрел на Дементьева. -И спутников мы тоже раньше ни разу не запускали, и высотных разведчиков ракетами не сбивали, и атомных кораблей ни разу не строили. Надо же когда-то начинать!

   – Значица, так, – Первый секретарь повернулся к Шуйскому, – Пиши, Григорий Трофимыч, в протокол: товарищу Дементьеву разработку самолёта А-57 товарища Бартини взять под личный контроль, как особо важную для обороны страны. Образовать МНПО в составе ОКБ-155 товарища Микояна, ОКБ-256 товарища Бартини и ОКБ-301 товарища Лавочкина – это чтобы ваши с Наумом Семенычем Черняковым наработки по «Буре» не пропали, – пояснил Лавочкину Хрущёв и продолжил, – а также, опытных заводов, находящихся в их подчинении, для разработки скоростных высотных самолётов. Учитесь, товарищи, работать сообща. Консультируйте друг друга, делитесь разработками, помогайте. Денег у страны на ведение параллельных исследований по сходным тематикам нет. Либо научитесь делать самолёты вместе, либо будете делать ракеты.

   – Дмитрий Фёдорович, – обратился он к Устинову, – вы, как председатель ВПК, тоже проследите лично.

   Устинов, в силу личных, исторически сложившихся предпочтений, недолюбливавший авиацию, тоже не выказал большого энтузиазма, но приказ есть приказ, оставалось лишь выполнять.

   – Теперь по тематике Павла Осиповича, – сказал Хрущёв

   Сухой поднял голову от блокнота, в котором что-то считал.

   – Первоначально мы делали однодвигательный перехватчик Т-3 (Су-9) с треугольным крылом на базе наработок по истребителю С-4 (Су-7). Самолёт уже находился в высокой степени готовности, – начал Павел Осипович.

   – Но в июле 1956 года нам была поставлена задача сделать двухдвигательный перспективный истребитель с возможностью дальнейшей модернизации. На тот момент нас сдерживала неготовность двигателя АЛ-7Ф. Андрей Николаевич Туполев рекомендовал обратить внимание на разработки двухконтурных двигателей пермского ОКБ-19 товарища Соловьёва...

   – Никита Сергеич, по двухконтурным двигателям хотел бы сказать особо, – прервал Сухого Дементьев.

   – Слушаю, Пётр Василич.

   – С момента совещания 56-го года у нас ситуация несколько улучшилась. Если помните, Павел Александрович Соловьёв с 1955 года работал над двухконтурным двигателем Д-20, – сказал Дементьев. – В прошлом году работа перешла в практическую стадию. На сегодняшний момент собрано 5 предсерийных экземпляров двигателя. После совещания в сентябре 1956 года товарищем Соловьёвым была начата работа над пассажирской модификацией двигателя – Д-20П, с несколько меньшей тягой, но увеличенным ресурсом. Д-20П будет иметь взлётную тягу около 5500 кг при ресурсе 6000 часов. Также после августовского совещания у обломков сбитого американского разведчика (АИ, см. гл. 02-09) товарищ Соловьёв поручил отдельной рабочей группе разработать на базе Д-20П модификацию двигателя Д-21, с увеличенным ресурсом и с форсажной камерой. Отработка форсажной камеры велась на обычном Д-20 с малым ресурсом, зато параллельно с работами по Д-20П. Таким образом, удалось обеспечить истребитель-бомбардировщик товарища Сухого двигателем требуемой тяги и ресурса.

   Никита Сергеевич с уважением взглянул на слегка смутившегося Соловьёва:

   – Павел Александрович, от лица Коммунистической партии и Советского правительства благодарю вас за отличную работу, – сказал Первый секретарь ЦК. – Павел Осипович, что скажете насчёт новой линейки двигателей? Удачные они? Как с качеством?

   – Двигатели отличные, Никита Сергеич, – честно ответил Сухой. – Фактически, только за счёт своевременной замены двигателя на пермский Д-21 (АИ-версия Д-20П с форсажной камерой и управляемым направляющим аппаратом) удалось 4 февраля сего (1958) года выпустить в первый полёт опытный образец истребителя С-41/1 и подготовить двухместный вариант С-42/1. Сейчас идёт первый этап лётно-конструкторских испытаний и проводятся доработки по выявленным недостаткам. Радиоэлектронное оборудование ещё не укомплектовано до конца, пока что испытатели учат машину летать.

   – Отличная работа, Павел Александрович! – довольный Хрущёв повернулся к Дементьеву. – Пётр Васильич, считаю правильным представить коллектив ОКБ-19 к Государственным премиям, а лично товарища Соловьёва – также к званию Героя Социалистического Труда. Готовьте представление, Президиум ЦК и Совет министров беру на себя.

   Не ожидавший подобного поворота событий Соловьёв от неожиданности не знал, что сказать.

   – Павел Осипович, прошу вас, продолжайте.

   Сухой поставил на стол перед участниками совещания модель нового истребителя-бомбардировщика. Он был совершенно не похож на предыдущие самолёты ОКБ. Воздухозаборники прямоугольного сечения, с горизонтальным клином были разнесены по бокам фюзеляжа, освободив место в носу для большого обтекателя радиолокатора.

   Каплеобразная кабина обеспечивала отличный обзор. Высокорасположенное трапециевидное крыло со стреловидностью около 45 градусов по передней кромке имело высоконесущий профиль и наплыв в месте стыка с фюзеляжем, а также мощную механизацию по всей передней и задней кромке,.

   Высокие основные стойки шасси обеспечивали возможность подвески в отсеке вооружения ядерного боеприпаса. Обычные бомбы и прочая номенклатура подвесного оружия размещались на 6 подкрыльевых узлах подвески и одном подфюзеляжном, в случае неиспользования отсека вооружения – съёмный пилон устанавливался поверх створок, как на F-105. В отсеке могли размещаться бомбы вплоть до ФАБ-1500М54 (1 шт), либо две ФАБ-500М58, либо до 8 ФАБ-250М58.

   При необходимости в отсеке можно было установить съёмный дополнительный топливный бак, заметно увеличивавший дальность. При этом на центральный пилон можно было подвесить универсальный топливозаправочный агрегат УПАЗ, и истребитель превращался в заправщик, способный заправлять в воздухе однотипные самолёты. Само собой, согласно принятому в 1956 году решению, все новые самолёты ВВС оснащались системами дозаправки в воздухе, пока – шланг-конус. Система с телескопической штангой, управляемой оператором, также была разработана, но ещё проходила испытания на самолётах Ту-4.

   В целом машина получилась внешне похожей на А-5 Vigilante, уменьшенный раза в полтора, но оснащённый более мощными и экономичными двигателями, либо на значительно более поздний F-15. Впервые на борту советского самолёта был установлен сложный современный комплекс прицельно-навигационного оборудования, включавший не только РЛС, но и электронно-оптическую обзорную станцию, и лазерный дальномер, также впоследствии использовавшийся для подсветки целей при наведении ракет. Впервые были установлены цифровые бортовые ЭВМ в составе единой системы управления оружием. (Все технические подробности см. фанфик Александра «Истребитель-бомбардировщик Су-7Б» )

   Когда Павел Осипович начал перечислять бортовое радиоэлектронное оборудование, запланированное к установке на самолёт, все, кто не был ранее посвящён в подробности проекта, не сразу поверили, что в СССР вообще смогут создать такую сложную машину. Особенно недоверчиво были встречено его упоминание о том, что предполагается реализовать на самолёте режим полёта с огибанием рельефа местности. В зале послышались откровенные возгласы недоверия.

   – Что скажете, Константин Андреич? – спросил Хрущёв Главкома ВВС маршала Вершинина.

   – Очень сложная и дорогая машина получается, Никита Сергеич, – с сомнением ответил маршал. – Лётчикам нелегко будет освоить самолёт, уж очень много всего разработчики туда наставили.

   – Да он наворотил на истребитель больше оборудования, чем на бомбардировщик ставят! Ни черта у вас не получится, – послышался ехидный голос Туполева. – Я знаю, на что Паша способен, он же мой ученик.

   – Вот именно потому, что я – ваш ученик, Андрей Николаич, у нас всё получится, – ответил Сухой.

   (В реальной истории этот разговор произошёл значительно позже, когда Сухой делал ракетоносец Т4. Но в нашей АИ Т4 не будет, а упускать такой замечательный эпизод было жалко)

   – Я считаю – очень хорошая, правильная машина, – подвёл итог обсуждения Хрущёв. – Да, дорогая, сложная. Но иначе нельзя. Прогресс остановить невозможно, нам остаётся только бежать следом и постараться не отставать от мировых достижений. А если удастся хотя бы в чём-то опередить – ещё лучше. Придётся нашим лётчикам как следует поучиться.

   – Это хорошо. Ваша работа, Павел Осипович, очень важна, – Хрущёв покопался в своей папке, достал несколько листов бумаги.

   – Мы рассчитываем, что модернизационного запаса, заложенного в С-41, будет достаточно и для использования его в качестве перехватчика, – сказал Сухой. – Конечно, если промышленность обеспечит нас РЛС и ракетами с требуемыми характеристиками. Кстати, насчёт освоения. Многие элементы бортового оборудования запаздывают в разработке и изготовлении. Боюсь, что самолёты первой серии будут недоукомплектованы, и освоение лётчиками новой машины может затянуться.

   – Валерий Дмитрич? – Хрущёв повернулся к министру радиопромышленности. – Ты что творишь, а? Авиацию без ножа режешь!

   – Никита Сергеич, вы список бортового оборудования видели? – спросил Калмыков. – Там же и правда чёрт ногу сломит! Не успеваем. Делаем всё, что возможно, но не успеваем. К началу серийного выпуска большую часть БРЭО запустим в серию, но не всё.

   – Никита Сергеич, можно первую установочную серию выпустить вообще в варианте спарки с сокращённым набором БРЭО, – предложил Дементьев. – Учебных машин понадобится много, для переучивания лётчиков, а пока люди машину осваивают, радиопром подтянет хвосты. Вот с перехватчиком задержка будет, Матус Рувимович на основе агрегатов своей К-8 делает сейчас всеракурсную К-80, но пока держит неготовность РЛС.

   – Нам скорее, нужен многофункциональный истребитель, – ответил Никита Сергеевич. – чтобы на базе одного планера, двигателя и сходного набора оборудования он мог работать и по воздушным и по наземным целям, в том числе управляемым оружием. Мне тут разведка сообщила о разработке такого самолёта фирмой Макдоннел.

   – Вот именно с оглядкой на Макдоннеловский прототип мы его и разрабатывали, – признался Сухой. – Хотя внешне они и не похожи, но задача ставилась сходная – добиться максимальной универсальности в использовании.

   – Давайте вашему истребителю тоже серийное обозначение дадим, – решил Хрущёв. – Но на этот раз, чтобы супостата запутать, оставим за ним обозначение Су-7, только с буквой Б.

   – Никита Сергеич, так ведь совершенно разные самолёты получаются? – удивился Сухой.

   – Ну и что? Вы же, Павел Осипович, ученик Андрея Николаевича, сами сказали? – улыбнулся Хрущёв. – А учитель ваш, вон, сделал сначала Ту-22, потом перекомпоновал его полностью, (см. гл. 02-18) а назвал, как модификацию – Ту-22М.

   Все засмеялись.

   За тяжёлым истребителем Сухого оставили название Су-7Б. (Немного дезориентирует, но у Александра так названо.)

   – Я с вашего разрешения немного добавлю, Никита Сергеич, – произнёс маршал Соколовский. – Нам с вами, товарищи, надо учитывать сложившиеся в последние полтора-два года новые политические условия. У нас теперь, помимо Варшавского договора, появились новые союзники в Азии, и на Средиземном море. Появились настоящие долговременные военные базы в Египте, Сирии, Югославии, Албании, Китае. Уже достигнуты договорённости о возможности базирования наших ВВС и ВМС в Индии. И это будут не просто пункты дозаправки или якорные стоянки. У нас уже есть настоящие, удобные порты, такие, как Александрия, Тартус, Латакия, Влёра, Ванг Ши Кун на Хайнане, то есть – полноценные морские базы. Там уже строятся судоремонтные заводы. Построены аэродромы для нашей морской и стратегической авиации, для самолётов-заправщиков и истребителей прикрытия. (АИ)

   – Все эти базы финансируются совместно с нами и нашими союзниками тоже. Они заинтересованы в сотрудничестве, серьёзно нацелены на отработку взаимодействия с нашими ВВС и флотом, хотят у нас учиться и перенимать опыт.

   – Всё это самым кардинальным образом меняет внешнеполитическую ситуацию, прежде всего в Средиземноморском регионе. Мы уже по сути контролируем восточную часть Средиземного моря, вытесняя оттуда американский флот и держа в страхе их НАТОвских сателлитов. Мы также постепенно берём под контроль Юго-Восточную Азию. (АИ)

   – Но надо учитывать, что союзники у нас в основном небогатые, много дорогих самолётов они не потянут, – отметил маршал. – Смысл в том, что нам надо приходить к концепции трёх основных самолётов тактической авиации. Должны быть два типа истребителей. Один – лёгкий и дешёвый, пусть с ограниченными возможностями, зато массовый. Он же будет и основным экспортным самолётом. Второй – тяжёлый, более дорогой, но и более универсальный, с более совершенным бортовым оборудованием. Количественное соотношение в наших ВВС у этих самолётов будет оптимальным примерно 70 к 30 – так по расчётам НИИ-2 выходит. К ним в дополнение – специализированный штурмовик. Это позволит сэкономить деньги, не разрабатывая несколько самолётов одного типа и назначения. Будем типы самолётов сокращать, выходить из положения путём создания модификаций на основе базовой модели.

   – О штурмовике поговорим чуть позже, лёгкий истребитель нам сделает Артём Иваныч, а тяжёлый у Павла Осиповича, как видим, уже получился. – сказал Хрущёв. – Хочу сразу обратить внимание всех разработчиков. Две ракеты на истребителе – слишком мало, Пилот не должен оставаться безоружным. Я бы даже рекомендовал не четыре, а шесть или восемь, но нынешние двигатели могут не потянуть.

   – Восемь ракет на одном самолёте? – удивился Сухой. – Куда столько? Четыре мы предусмотрели, шесть уже много.

   – Вы же не чистый перехватчик делаете, – пояснил Никита Сергеевич. – Фронтовой истребитель может столкнуться с несколькими противниками.

   – Это да... возможно, – признал Павел Осипович.

   – Прежде всего, – добавил маршал Вершинин, – вероятность попадания у современных ракет далеко не стопроцентная. Сейчас основным тактическим приёмом у перехватчиков предполагается пуск по одной цели сразу двух ракет, с радиолокационной и тепловой головками самонаведения. То есть, в случае воздушного боя получается – всего два залпа по двум целям, а дальше – сближение и переход в ближний бой, с использованием пушек. К тому же, вражеский истребитель тоже не будет лететь по прямой и ждать, пока в него выстрелят. Враг будет маневрировать, применять пассивные и активные помехи. Это ещё более снизит вероятность поражения ракетой.

   – А раз так, надо озаботиться о приличном наборе вооружения и системах защиты, – Хрущёв огляделся. – Из 108-го НИИ есть представители?

   – Брахман Теодор Рубенович, главный инженер, – послышался голос из середины зала.

   – Начальник института академик Аксель Иванович Берг на больничном после инфаркта, – подсказал сидящий рядом Устинов.

   – Не уберегли? – с досадой прошептал Хрущёв. – Эх, вы...,

   – Нет, Никита Сергеич, как раз уберегли, – так же шёпотом возразил Устинов. – Пусть не от инфаркта, так хоть от дураков с инициативой. Инфаркт у него в поезде случился. Класть Бергу лёд на грудь, как его адъютант предлагал, сразу запретили, обеспечили наличие врача-кардиолога в соседнем вагоне, сразу организовали квалифицированную помощь и вертолёт до госпиталя.

   (В реальной истории по указанию адъютанта на грудь находящегося в тяжёлом состоянии адмирала положили лёд, ещё более ухудшив условия работы сердца. Это заметно затянуло выздоровление)

   – Молодцы! – Хрущёв продолжил уже громко: – Товарищ Брахман, если не ошибаюсь, ваш институт занимается, в том числе, станциями радиопомех?

   – Так точно, товарищ Первый секретарь!

   – Да не надо так официально, тут все свои, – улыбнулся Хрущёв. – В Египте помехи вашими средствами ставились?

   – Так точно, Никита Сергеич, наши разработки.

   – Отличная работа! Разработчики к наградам представлены?

   – Э-э... никак нет...

   – Ну, и чего ждёте? Валерий Дмитрич, 108-й в вашем хозяйстве? Список разработчиков мне представьте, – распорядился Никита Сергеевич. – У меня для вас, товарищ Брахман, задание огромной важности. Вот мне тут специалисты рассказали про буксируемые источники помех, что на Западе разрабатывают. Надо для наших самолётов разработать такие же. То есть, сама станция на самолёте, а выносная антенна соединена с ней кабелем и летит следом. Такая ловушка будет перемещаться за самолётом с той же скоростью, что и он сам. Значит, противнику будет сложнее различить, где самолёт, а где помеха. По части аэродинамики вам ЦАГИ поможет. Пётр Василич, организуйте.

   – Понял, – кивнул Дементьев.

   – Никита Сергеич, нужны не только станции радиопомех, – добавил Устинов. – В США и у нас разрабатываются ракеты с тепловыми головками наведения, помните, товарищ Мирошников нам эксперимент демонстрировал?

   – Да, помню, конечно.

   – Вот надо и против таких ракет контрмеры разработать, – сказал Устинов. – Я, с вашего разрешения, побеседую с разработчиками, например в НИИ-125 и в ГОИ, на предмет разработки таких ловушек.

   – Конечно, Дмитрий Фёдорович, полагаюсь на вас в этом вопросе, – согласился Хрущёв. – Теперь возвращаясь к вам, Павел Осипович. И к штурмовикам. Сейчас у нас серийно производится Ил-40. Машина в общем неплохая, в частях, как мне докладывали, зарекомендовала себя хорошо. Но вот полезная нагрузка в одну тонну, с перегрузкой до полутора тонн – по нынешним временам для штурмовика маловато, да и управляемое оружие машина нести не приспособлена. Я, конечно, понимаю, что Сергею Владимировичу хотелось бы самому сделать штурмовик на замену Ил-40, – он посмотрел на утвердительно кивающего Ильюшина, – но для его коллектива у партии и правительства есть более важное задание. Штурмовиком придётся заняться вам, Павел Осипович.

   – В ходе Суэцкого конфликта мы были свидетелями множества боестолкновений египетских и израильских подразделений, – Соколовский вновь вернулся к анализу боевых действий в Египте. – И во всех случаях выигрывала та сторона, которая обеспечила себе превосходство в воздухе и непосредственную авиационную поддержку.

   – Хотя египтяне на фоне израильской авиации смотрелись довольно бледно, тем не менее, в тех случаях, когда их поддерживали истребители-бомбардировщики, они добивались несомненных успехов. (АИ, см. гл. 02-14). Нетрудно представить, чего они могли бы достичь, будь у них достаточно обученных пилотов и специализированный штурмовик.

   – И это должна быть машина, способная нести управляемое оружие, имеющая достаточную живучесть, боевую нагрузку хотя бы около четырёх тонн, – добавил Никита Сергеевич. – По поводу штурмовика непосредственной поддержки, работающего над полем боя, есть ещё одно важное соображение. Если это ударный самолёт, то высокая сверхзвуковая скорость, под М2 ему не нужна.

   – Как... Как скорость не нужна? – изумился маршал Вершинин. – Никита Сергеич! Собьют же!

   – Если самолёт будет достаточно маневренный, то не собьют, – возразил Дементьев. – Тем более, на фоне земли. Он же в основном на малых высотах будет использоваться. Радары, видящие цель на фоне земли, появятся лет через 10, у нас, надеюсь раньше. К тому времени разработаем ловушки для ракет и прочие контрмеры. Но главное, на такой скорости и малой высоте он же свою задачу выполнять не сможет! На большой скорости он цели не обнаружит. Для атаки наземных целей нужен дозвуковой самолёт, вёрткий, с хорошей полезной нагрузкой.

   – Она должна быть способна буквально выклёвывать противника из укрытий, как грач весной червяков на поле выклёвывает. – добавил Хрущёв, достав из папки ещё несколько листов, где был изображён в разных ракурсах и нескольких проекциях Су-25. – Нужна машина для непосредственной поддержки войск.

   Сухой не спеша рассмотрел каждый эскиз.

   – Неплохо... Я бы, пожалуй, и сам в итоге принял бы похожую компоновку...

   – Даже не сомневаюсь, Павел Осипович, зная ваши способности, – ответил Никита Сергеевич.

   – А для облегчения работы истребителей-бомбардировщиков нужно вводить в войсках передовых авианаводчиков, – продолжил свою мысль Дементьев, – В том числе, делать на базе БТР и БРДМ специализированные машины авиационного наведения, которые смогут подсвечивать цели лучом оптического квантового генератора. И внешне эти машины не должны отличаться от обычного БТР. Чтобы их, в случае чего, первыми не повыбили.

   – Дело говорите, Пётр Васильич. Боярин, запиши в протокол, к этому вопросу мы ещё вернёмся. Давайте-ка вот что, – сказал Хрущёв. – Константин Андреич, – обратился он к Вершинину. – Проведём эксперимент. Расставьте несколько целей на одном из полигонов, так, чтобы лётчик заранее их расположение не знал. И пусть лётчик на сверхзвуковом самолёте, скажем, на том же Е-5, или Су-7 первого образца, на малой высоте и большой скорости попытается эти цели обнаружить. Вот зуб даю, хорошо, если он десять процентов целей заметит. Результаты испытаний доложите мне лично.

   – Есть доложить лично, товарищ Первый секретарь! – Вершинин сообразил, что дело серьёзное, и есть возможность прищучить промышленность. – Я бы даже предложил провести сравнительные испытания МиГ-17, как основного на данный момент самолёта истребительно-бомбардировочной авиации, того же Е-5, первого Су-7, который С-4, Ил-28, и, скажем, Ил-10. Он, конечно, устарел, но, с другой стороны, американцы поршневой «Скайрейдер» до сих пор активно используют.

   – Почему бы и нет? – одобрил Хрущёв. – Давайте такое сравнение проведём. Думаю, будет весьма показательно. Григорий Трофимыч, ты в протокол пишешь, или я тут просто так воздух сотрясаю? – спросил Никита Сергеевич Шуйского. – Ты пиши, пиши, я потом этот протокол всем раздам и подписи соберу, что каждый получил и ознакомился.

   – Вот ещё что, Павел Осипович. Претензии к вашим самолётам имеются. Я тут по своим каналам справки навёл, что техники в ЛИИ о них говорят. А говорят они: «Конструктор Сухой, самолёт – сырой, а техник – мокрый». Вот, мне тут справочку по первому варианту С-4 (классический Су-7 – «труба с крыльями» ) прислали: «При выполнении предварительной подготовки, в обязательном порядке предшествующей очередной паре летных дней, на С-4 для производства работ требуется вскрыть несколько десятков люков разнообразных узлов и систем. Из них 27 люков требуют для открытия специального инструмента – разнокалиберных отверток – с откручиванием в общей сумме 122 винтов и винтовых замков. Техническое обслуживание сильно затрудняет плотная компоновка и технологические лючки крайне небольших размеров, а для доступа к ряду агрегатов приходится снимать несколько лючков, смонтированных рядом ». (Источник В. Марковский «Первый сверхзвуковой истребитель-бомбардировщик Су-7Б. «Выйти из тени!». Наименования Су-7 и МиГ-21 заменены на наименования опытных самолётов С-4 и Е-5)

   Сухой озадаченно молчал, глядя на Хрущёва.

   – Кстати, товарищи, вы не думайте, что только у самолётов Павла Осиповича такие проблемы, – строго сказал Никита Сергеевич. – Артём Иваныч, к вашим самолётам тоже претензии по обслуживанию имеются, и серьёзные. По вашим Е-4 и Е-5 у меня тоже справочка имеется: «При обслуживании Е-5 в ходе предварительной подготовки вскрытие люков занимает даже больше времени, чем при обслуживании С-4, а винтов и замков нужно открутить в полтора раза больше -- 195 штук ». Как я понимаю, серийные машины нового поколения у вас унаследуют те же недостатки?

   – Мне тут анекдот рассказали, – продолжал Хрущёв. – Про гинеколога, который взялся ремонтом квартир подработать. Приходит человек, который его нанял, и рассказывает знакомому: «Ты мне такого уникального мастера посоветовал. Я с ним договорился обои поклеить, а ключи от квартиры дать забыл. Так он мне через замочную скважину всю прихожую обклеил.»

   Зал грохнул многоголосым хохотом.

   – Вот ваши самолёты, товарищи, только гинеколог и может нормально обслуживать, – закончил Никита Сергеевич. – Неужели сложно сделать нормальный доступ к агрегатам? Эту проблему надо решить. Дмитрий Фёдорович, поручаю вам, как председателю Военно-промышленной комиссии, наладить контроль за доступностью обслуживания военной техники.

   – Никита Сергеич, современный истребитель испытывает очень большие нагрузки! – ответил Сухой. – Элементы силового набора расположены достаточно близко друг к другу, сделать люки большого размера обычно невозможно. Чисто по соображениям прочности.

   – Это я понимаю. Но хотя бы замки для этих люков сделайте такими, чтобы можно было их открывать одной отвёрткой, а не набором разных. Это даже я понимаю, хоть и не специалист. И там, где возможно, сделайте люки побольше. Кстати, лётчики от некоторых самолётов тоже не в восторге, – продолжил Хрущёв. – С Андреем Николаевичем разговор у нас уже был про уборку шасси на Ту-16, повторяться не буду.

   Никита Сергеевич покопался в своей папке.

   – А, вот ещё, по эргономике: «После полёта было впечатление, что разгрузил вагон картошки или угля... . И было обидно, что тягаешься не с воздушным потоком, а с пружинами в автоматике ». Это тоже про первый С-4. Да етить вашу мать, неужели трудно на экземпляре для статических испытаний установить в линиях управления по динамометру и замерить усилия на ручке? Это ж самолёт, а не грузовик! На грузовиках гидроусилители руля ставим, а на истребителе подобную же проблему решить не можем!

   – Ну, и куда это годится? – грозно вопросил Хрущёв. – Это ж не самолёт, это летающий гроб получится! Вы что, товарищи, думаете, «страна у нас богатая, денег много, самолётов ещё настроим, а лётчиков бабы нарожают». Так, что ли? Так вот, вынужден вас по всем пунктам разочаровать. Страна у нас после войны отнюдь не богатая. И такой вот «английский подход» – «у короля много» – нам не годится. Новые самолёты нам строить особо не на что. Женщины наши, хоть и героические, конечно, но готовых лётчиков хотя бы уровня «сразу после лётного училища» рожать пока что не научились. Чтобы из ребёнка получился лётчик, его 25 лет растить да учить надо.

   – С эргономикой кабин и удобством обслуживания самолётов надо что-то решать, – сказал Никита Сергеевич. – Дмитрий Фёдорович, Пётр Василич, вам двоим личное поручение: собрать рабочую группу из испытателей ЛИИ, опытных заводов, и ведущих инженеров всех ОКБ, включить туда представителя Госстандарта, и написать, наконец, ГОСТ по эргономике и требованиям к типовым кабинам летательных аппаратов. Чтобы каждый прибор, каждый тумблер, каждый рычаг был на привычном месте. Мы на ускорении переучивания лётчиков с одного типа на другой за счёт этого сэкономим немереные средства.

   – Вот Николай Герасимович предложил на подводном флоте ввести унификацию, в том числе, по органам управления, чтобы люки закрывались и открывались одинаково, поворотом ручки в одну и ту же сторону на всех лодках. Надо в авиации сделать аналогичную унификацию.

   – Так у нас, Никита Сергеич, таких люков нет, – послышалось из зала ехидное замечание.

   – У вас в кабинах разных рычажков и тумблеров до хрена и больше. Вот их расположение и унифицируйте, – сказал Хрущёв. – А кто будет меня подъ..бывать – поедет выращивать кукурузу за Полярным кругом.

   Авиаконструкторы переглянулись и начали перешёптываться. Разнос от Первого секретаря был, в общем-то, делом привычным, но тут дело пахло керосином. Хрущёв на этот раз не просто ругался, а назначал ответственных за исправление ситуации, причём ответственных в таком ранге, от которых просто так не отвертишься.

   – Потом шушукаться будете, – сказал Никита Сергеевич.

   – Едем дальше. Андрей Николаич, давайте теперь по вашей военной тематике. По Ту-22 – когда планируете первый полёт?

   – На июнь, Никита Сергеич. Раньше не успеть никак, – ответил Туполев. – Мы же весь самолёт после совещания 56 года переделали заново. Перекомпоновали весь фюзеляж. От прежнего Ту-22 только крыло и основные стойки шасси остались.

   – Катапультирование куда сделали? Опять вниз? Или вверх?

   – Вверх. И лётчиков рядом посадили, бок о бок.

   – Хорошо. Шасси как убираются, опять краном с пимпочкой?

   – Нет, Никита Сергеич, тумблером под защитным колпачком, чтобы случайно не задеть.

   – Угу. А колпачок, не иначе, опять чекой фиксируется? – ехидно спросил Хрущёв. – Или, на этот раз, четырьмя гайками-барашками?

   В зале уже начали откровенно ржать, в то же время радуясь, что достаётся не им. Туполев побагровел, но сделать ничего не мог.

   – Ладно. На показе сам проверю, – сказал Хрущёв. – Относительно Ту-22, по его будущему применению, Василий Данилыч, хотя бы парой слов ваше видение обрисуйте?

   – Конечно, – ответил маршал. – Ту-22 совместно с Ту-16 мне видится в качестве евростратегического бомбардировщика. Но, учитывая новые реалии политической обстановки, а также возможность дозаправки в воздухе, его роль становится куда значительнее, чем кажется на первый взгляд.

   – С территории СССР и наших союзников Ту-22 способен держать под угрозой быстрого удара территорию всей Евразии, всю Северо-Восточную, а с дозаправкой и Северо-Западную Африку, Аляску и часть Канады. С Хайнаня и Индонезии он накрывает американские базы на Филиппинах и Палау, а с дозаправкой – и остров Гуам. Более того, с территории Гватемалы в радиусе его действия оказывается весь юго-восток США, а при оснащении Ту-22 ракетой с дальностью действия около 300 километров, он достанет и до Вашингтона.

   – Кроме того, Ту-22 может быть использован в морской базовой авиации, как один из основных самолётов для удара по американским авианосным соединениям. Для этого опять-таки понадобится оснастить его соответствующей ракетой, – подчеркнул Соколовский.

   – О ракете для Ту-22 мы чуть позже поговорим, – сказал Хрущёв. – Андрей Николаич, что ещё у вас?

   – Ещё мы проводим работу по вооружению Ту-95 крылатой ракетой Х-20, – продолжил Туполев. – Сейчас мы заканчиваем отрабатывать аппаратуру наведения в ходе натурных запусков самолёта-аналога. С марта начинаем пуски ракеты.

   – Хорошо. К Х-20 мы ещё вернемся чуть позже, когда будем вопросы вооружения обсуждать, – ответил Хрущёв. – По Ту-126 как успехи?

   – Там есть технические проблемы. Если конкретнее – с подшипником, на котором вращается обтекатель антенны, – ответил Туполев. – Подшипник нужен диаметром около 1200 миллиметров, изделие уникальное, таких наша промышленность никогда не делала. Об изготовлении с помощью Петра Василича договорились, но пока ни одного образца не получено. Аппаратуру РЛС пока тоже не всю получили. Первый комплект находится в производстве.

   – По 126-му, – строго сказал Никита Сергеевич. – Для ВВС необходимо сделать на базе этой машины самолёт ДРЛО и управления. Для наведения истребительной авиации и контроля воздушной обстановки. Дирижабли ДРЛО у нас есть, но они летают слишком медленно. А такой самолёт вместе с заправщиками сможет сопровождать истребители в дальних полётах и создать радиолокационное покрытие в любом нужном районе. И обязательно надо предусмотреть на нём возможность дозаправки в воздухе, и места для отдыха части экипажа. На дирижаблях у нас так ведь сделали, летают они долго, люди устают. Вот теперь их меняют у РЛС, благо место для запасной смены есть, как места для отдыха.

   – Сразу сделайте нормальную теплозвукоизоляцию, чтобы людям полёт пыткой не казался. Тем более, что на пассажирском Ту-114 оборудование достаточно комфортное. Рядом с помещением для отдыха чтобы никаких шумных агрегатов не было. (На реальном Ту-126 помещение для отдыха располагалось позади крыла, рядом с очень шумными клапанами регулировки давления в кабине. Шум клапанов не давал заснуть)

   – Ещё, станция сильно излучать будет. Надо, наверное, предусмотреть экранирование кабины. Валерий Дмитрич! – окликнул он Калмыкова. – Подскажите, наверное, от излучения РЛС на металлических поверхностях ещё и статическое электричество образовываться будет?

   – Основной поток излучения пойдёт выше, – ответил с места Калмыков. – Но наверняка часть излучения будет отражаться от оперения и прочих элементов конструкции. Так что, не без этого, Никита Сергеич, статика там будет, и немалая.

   – Тогда надо предусмотреть какие-то антистатические покрытия, заземление. И обогрев кабины от аэродромного источника сделайте! Чтобы зимой люди входили и рассаживались в тёплые кресла, а не в ледник, – Никита Сергеевич помнил уничтожающую характеристику эргономики Ту-126 в присланных документах. – Дмитрий Фёдорович, при приёмке самолёта Государственной Комиссией обратить особое внимание на эргономику рабочих мест, уровень температуры, шума, излучения и статического электричества на рабочих местах операторов, в кабине пилотов, и в отсеке для отдыха. Пока ОКБ-156 не доведёт эти параметры до приемлемого уровня – самолёт в эксплуатацию и на вооружение не принимать, в выполнение плана не засчитывать. Всё понятно?

   – Понятно, Никита Сергеич, – Устинов криво усмехнулся, предвкушая, как он прищемит хвост Туполеву, а заодно и Дементьеву.

   Туполев поскучнел, тем более, он чувствовал, что экзекуция ещё не закончилась. Но Хрущёв заговорил о другом.

   – Андрей Николаич, у вас, помнится, был такой проект Ту-98?

   – Он есть, и летает, – ответил Туполев. – Недостатки конструкции постепенно устраняются. На Ту-98 отрабатываются конструктивные решения, используемые в Ту-22. 9 января сего года в ЦК послано наше письмо за подписями товарищей Вершинина, Дементьева и моей, с предложениями по переделке Ту-98 в облегчённый вариант Ту-98А, он же Ту-24...

   – Помню, читал, – ответил Хрущёв. – Возвращаясь к теме перехватчиков и ПВО на Севере. Тут вот какая идея образовалась. У нас Север, считайте, голый. Прикрыть его зенитными ракетами нереально. Систему ПВО мы уже начали строить, единую, с общим радиолокационным полем и общей сетью обмена информацией. Но страна у нас большая, прикрыть её целиком зенитными ракетами, как я уже говорил, невозможно.

   – Надо понимать, что забор из ЗРК по периметру страны нам не построить – без штанов останемся. Поэтому ЗРК придётся ставить вокруг ключевых военных объектов и крупных городов, а остальную территорию страны прикрывать перехватчиками. Поэтому на перехватчики ложится большая часть ответственности за пространства между городами. Сергей Семёныч, – Хрущёв окликнул маршала Бирюзова. – Вам схема ясна?

   – Так точно, товарищ Первый секретарь! – ответил маршал.

   – Управляться перехватчики будут системой «Ураган-1», а в перспективе – «Ураган-5». В единый информационный контур системы, – Хрущёв прочитал эти слова по бумажке, – будем включать и наземные радары, и дирижабли ДРЛО, и самолёты Ту-126.

   – Чтобы прикрыть Север, нужен, помимо сверхскоростного МиГа, ещё и барражирующий перехватчик, но с дальностью, большей, чем могут обеспечить Як-25 и другие разработки товарища Яковлева. И сверхзвуковой, чтобы имел преимущество по скорости хотя бы над РБ-47, насчёт Б-58 посмотрим, с ним ещё неясно. Вот, есть мнение о необходимости сделать на базе вашего Ту-98 такой перехватчик.

   – Был у меня с Савицким разговор об этом, – вспомнил Туполев. – Евгений Яковлевич тоже такую мысль высказывал. Тут, кстати говоря, если зашла речь об унификации и создании модификаций базовых самолётов, можно ведь на едином планере сделать и тяжёлый перехватчик, и фронтовой бомбардировщик-ракетоносец, в том числе с управляемыми ракетами «воздух-земля». Понадобится новая ракета «воздух-воздух», большой дальности...

   – Ракета будет, причём всеракурсная – К-80. Товарищ Бисноват уже над ней работает. И РЛС, соответственно, тоже будет, – ответил Хрущёв. – Вообще, работы такой сложности надо вести комплексно, разрабатывать не самолёт, радар и ракету по отдельности, а сразу вести совместную разработку в виде единого комплекса вооружения, в который будут включаться и наземные средства наведения, там, где они присутствуют. Хотя, как раз на Севере-то их и нет. Но ДРЛО будет.

   – Короче, готовьте техническое предложение, ТТХ согласуйте... да хоть с тем же Савицким, ему их эксплуатировать. Если что – подправим по ходу утверждения. С вашей тематикой вроде всё.

   – Хорошо, Никита Сергеич, техпредложение представим в ближайшее время, – Туполев был доволен: и вздрючили не так сильно, как Сухого, сидеть вроде можно, и работой на несколько лет вперёд обеспечили.

   Хрущёв покопался в своих бумагах:

   – У нас некоторые товарищи решили, что Первый секретарь сбрендил на ракетах, и авиация вроде как не нужна получается. Так вот, вынужден вас разочаровать. Первый секретарь малость одумался, и осознал необходимость равномерного планового развития Вооружённых Сил, без рывков и попыток догнать и перегнать Америку. Осталось придумать, где на это деньги взять. Но тут Первый секретарь обеспечил вам иностранных клиентов, которые будут часть наших разработок использовать, а следовательно, и финансировать. Договорённости об этом уже подписаны.

   – Насчёт иностранных контрактов, союзников, и поставок техники и вооружения за границу хочу остановиться подробнее, – сказал Никита Сергеевич. – Так уж у нас сложилось, что треть страны расположена за Полярным кругом, тропические фрукты и кофе с какао у нас не растут. У нас даже чай нормальный не растёт, чего уж там говорить... И экспортировать мы можем только результаты своего труда – продукцию машиностроения. Наших союзников эта ситуация вполне устраивает. Мы им продаём самолёты и танки, они расплачиваются хлопком, тканями, кофе и фруктами. Все довольны.

   – Но раз мы поставляем свою продукцию за границу, надо учитывать требования наших клиентов. Не секрет, что наша промышленность свои отношения с армией, флотом и ВВС строит по принципу: «Не вы...бывайтесь, берите, что дают!» А ВПК обычно занимает сторону промышленности.

   В зале эти слова были встречены возгласами одобрения со стороны военных и гулом протеста конструкторов и представителей промышленности.

   – Так вот, с зарубежными клиентами такой подход не годится, – Хрущёв поправил очки и продолжил. – Конкуренция на внешнем рынке вооружений достаточно жёсткая, и дальше будет только сложнее. Проклятые капиталисты исповедуют принцип «любой каприз за ваши деньги». Потому конкурировать с ними нам будет всё сложнее, если не научимся действовать так же, как они. Союзники наши ведь не дураки, и деньги считать умеют.

   – И если наши самолёты будут и дальше регулярно биться и заваливаться, в итоге союзники пошлют вас нафиг, и будут покупать самолёты у американцев или французов. И будете вы, товарищи, сидеть на одном госзаказе, а госзаказ придётся сокращать, потому что бюджет у страны не резиновый, расходы оптимизировать будем.

   – Опять же, на сессии ВЭС мы договорились о строительстве единой системы обороны. А если у союзников техника будет не наша, такую систему построить будет стократно сложнее, если вообще возможно. И грош цена такой обороне, если западные поставщики в любой момент могут перекрыть поставки боеприпасов и запчастей к технике.

   – Поэтому, товарищи, необходимо поставлять конечному заказчику отлаженную, доведённую, качественную продукцию, а также разворачивать, для начала в странах ВЭС и соцлагеря сеть пунктов технического обслуживания для нашей техники, как это у капиталистов принято, – Хрущёв строго обвёл глазами собравшихся, затем повернулся к Устинову. – Дмитрий Фёдорович, возьмите вопрос на личный контроль, назначьте одного из своих замов ответственным за внешние поставки, подключите Внешторг и МИД. Всё ясно?

   – Ясно, Никита Сергеич, – ответил Устинов. – Организую

   – Тэк... Кто у нас следующий... Сергей Владимирович, – Хрущёв посмотрел на Ильюшина. – Значица так... Есть у вас хороший бомбардировщик, Ил-28. То, что он дозвуковой – не страшно. Даже, скорее, хорошо. Испытания на полигоне, думаю, наглядно покажут, что со сверхзвукового «свистка» на реальном поле боя во что-то попасть проблематично. Поэтому, пока не прояснится ситуация с вариантами Ту-98, будет ли из него сделан перехватчик и бомбардировщик, или только перехватчик, ваш Ил-28 пока останется основным фронтовым бомбардировщиком.

   Ильюшин удовлетворённо кивнул.

   – Ил-40 надо совершенствовать, но, как я понимаю, без новых двигателей полезную нагрузку не увеличить, и управляемое оружие на нём не разместить. Сейчас у нас другая проблема, – сказал Никита Сергеевич. – Американцы готовят атомные подводные лодки с баллистическими ракетами. Чтобы их искать, понадобится базовый противолодочный самолёт. Такие самолёты можно делать на базе пассажирских самолётов. Ваш Ил-18 для этого вполне подойдёт.

   – Проект ТТХ от ВВС на патрульный самолёт на базе Ил-18 мы получили, – подтвердил Ильюшин.

   – Ну и не затягивайте. Давайте, оформляйте техпредложение, рассмотрим его, и приступайте к эскизному проекту, – предложил Хрущёв.

   – В общем-то, самолёт не с нуля проектируется, можно делать даже не эскизный, а эскизно-технический проект, – заметил Ильюшин. – Основная сложность будет с разработкой аппаратуры обнаружения, а не с самолётом.

   – Это точно, – проворчал Никита Сергеевич. – С гидроакустикой у нас пока печально. Вам этот вопрос надо обсудить с моряками. В общем, вопрос этот сложный, и с наскока не решается, но начинать работу надо.

   – Николай Герасимович, – обратился он к военно-морскому министру Кузнецову. – Вопрос противолодочного самолёта возьмите под личный контроль. Надо, чтобы наши противолодочные силы могли действовать совместно, имея единую тактику. А то, я чувствую, опять получится кто в лес, кто по дрова, как у нас обычно выходит.

   – Я прослежу, Никита Сергеич, – заверил Кузнецов. – Прежде всего, надо составить логичную тактическую схему применения, исходя из того, что дальность баллистических ракет у противника будет постоянно расти, и что атомная подводная лодка на поверхность вообще-то почти не всплывает. Тут надо понимать, что заявленная американцами дальность действия ракет «Поларис» предполагает одним из вероятных позиционных районов их применения восточную часть Средиземного моря. Хотя бы из этого района нам необходимо будет их выдавить.

   – Вот именно, – сказал Хрущёв. – Я вас прошу, Николай Герасимович, помогите Сергею Владимировичу в этом вопросе.

   – Обязательно, Никита Сергеич, – кивнул адмирал. – И я бы ещё рекомендовал, Никита Сергеич, самым внимательным образом изучить англо-американский опыт по организации ПЛО дальней зоны на базе дирижаблей, а не кораблей. Мы такие опыты на Тихом океане уже проводили.

   – За прошедшие четыре года наши 30-тонные дирижабли вышли на достаточный уровень эксплуатационной надёжности. Они имеют скорость больше, чем у любого корабля, сравнимую или превосходящую дальность, и грузоподъёмность, достаточную для размещения противолодочного вооружения и поисковой аппаратуры. Тех же гидроакустических буёв дирижабль берёт в разы больше, чем самолёт. Его можно оснастить опускаемой ГАС, он может приводняться и перемещаться по воде с малой скоростью. Фактически, для ПЛО дирижабль совмещает преимущества корабля, самолёта и вертолёта.

   – Ещё преимущество по сравнению с кораблём – лодка в погруженном состоянии может его обнаружить, только подвсплыв и подняв выдвижные устройства т.е. демаскировав себя. Тогда как корабль слышен за сотню километров. В сравнении с самолётом тоже преимущества есть – самолёт может следить за лодкой от силы несколько часов. А дирижабль, при его дальности и уровне комфорта для экипажа, может гонять лодку хоть неделю подряд. Заправляться он может от любого корабля в море или другого дирижабля.

   – Дело говорите, Николай Герасимович. Помню, товарищи Гарф и Устинович мне о таком применении дирижаблей тоже говорили, – припомнил Хрущёв.

   – Так и наши опыты с дирижаблями ПЛО на Тихом с их подачи проводились. Более того, на дирижабле можно использовать ту же аппаратуру, что создаётся для самолётов и даже для кораблей, да ещё и модернизировать её без особых ограничений. И при этом дирижабль значительно, раз в 10-15, дешевле современного корабля.

   – Готовьте техническое задание на дирижабль в варианте противолодочного, – решил Никита Сергеевич. – Теперь по работам товарища Яковлева. Слушаю вас.

   – У нас недавно совершил первый полёт высотный разведчик Як-25РВ. Его также можно использовать для перехвата высотных аэростатов-разведчиков, – ответил Яковлев. -Наша основная работа сейчас – перспективный перехватчик по теме «160».

   Александр Сергеевич поставил на стол перед участниками совещания модель нового самолета. «160-й» больше всего напоминал помесь французского Мираж-4 и американского F-106 Delta Dart. Самолет имел длинный острый нос с одноместной или двухместной кабиной, уплощенный фюзеляж, скрывающий внутри два двигателя, полукруглые воздухозаборники с выступающим коническим генератором скачков уплотнения для обеспечения сверхзвукового полета, низкорасположенное треугольное крыло со стреловидным Steel 60 градусов по передней кромке, и трапецеидальный киль. Самолет был выполнен по схеме «бесхвостка» без горизонтального оперения. Относительно короткие стойки шасси убирались в крыло.

   – Перехватчик оснащён двумя новыми двухконтурными двигателями Д-21Ф с форсажной камерой, конструкции товарища Соловьёва, – доложил Яковлев. – Встроенное вооружение самолета состоит из двух автоматических пушек ГШ-30-1. Самолет способен нести в отсеке вооружения на выдвижных стартовых трапециях четыре управляемые ракеты воздух-воздух Р-41 (вариант ракеты Р-4 со складным крылом), либо разрабатываемые товарищем Бисноватом в инициативном порядке ракеты Р-6 (АИ-аналог AIM-7 «Спэрроу» ), и производить их запуск на высоте без снижения скорости полета до скоростей, соответствующих М=2,2.

   – На каждом из внутренних подкрыльевых узлов подвески могут размещаться по одной Р-4, или Р-6. Также там могут быть установлены пушечные контейнеры и блоки неуправляемых реактивных снарядов. Внешние узлы предназначены только для размещения ракет – одной Р-4 или Р-6. Если будут разработаны более лёгкие ракеты класса «воздух-воздух», грузоподъёмности внешних пилонов хватит для размещения двух таких ракет.

   – Машина совершила свой первый полет 20 сентября прошлого года, – продолжил Яковлев. – Первоначально у нас было два лётных экземпляра самолета «160», но, к величайшему огорчению, 15 января этого года мы потеряли вторую машину.

   – Причины? – коротко спросил Хрущёв.

   – При посадке лопнул пневматик на правой основной стойке. Машину развернуло и вынесло с полосы, – рассказал Яковлев. – К счастью, лётчик-испытатель товарищ Смирнов отделался легкими ушибами, но самолет сильно пострадал. Принято было решение его не восстанавливать, а построить новый, третий лётный образец. Его ожидаем в апреле.

   – По результатам анализа причин катастрофы решено было поставить на основные стойки шасси двухколесные тележки с расположением колёс друг за другом.

   – Понятно, – сказал Хрущев, – Ну что ж, бывает. Техника новая, без аварий не обходится. Хорошо, что никто не пострадал. Александр Сергеевич, машина нужна срочно, не мне вам говорить. Когда сможете представить ее на государственные испытания?

   – Доводка машины проходит достаточно успешно, – ответил Яковлев, – ВВС настаивают на скорейшей передаче машины на испытания. Но мне хотелось бы продолжить лётно-конструкторские испытания и доводку хотя бы до осени, чтобы убрать основные недостатки. Полагаю, в августе-сентябре этого года машина на государственные испытания выйдет. Предвижу возможную задержку в связи с неготовностью ракетного вооружения машины.

   – Ясно, – сказал Никита Сергеевич, – Будем считать, что отдельные задержки неизбежны. Но хотя бы с самим носителем не затягивайте.

   – Так точно, – кивнул Яковлев, – Не дольше, чем требуется для обеспечения безопасности полётов.

   – Ну и давайте всё-таки дадим машине имя, – предложил Хрущёв, – Какой у вас там следующий свободный индекс?

   – Барражирующий перехватчик Як-27 у нас не состоялся, – ответил Яковлев, – Думаю, можно индекс 27 передать новой машине.

   – Годится, – одобрил Хрущёв. – Чем ещё порадуете? у вас там ещё одна новая разработка должна быть.

   – Так точно, – Яковлев поставил на стол рядом с Як-27 еще одну модель. – Лёгкий фронтовой истребитель по теме «210».

   Легкий одномоторный самолет гораздо меньшего размера, чем предыдущий Як-27, был выполнен в варианте высокоплан, с острым обтекателем радара и трапецеидальным крылом стреловидностью 45 градусов по передней кромке. В глаза бросались полукруглые воздухозаборники с выступающим конусом, похоже, становившиеся стандартными на самолетах Яковлева. У него был трапецеидальный киль меньшей площади и более узкий, чем на Як-27, и обычное горизонтальное оперение. Из-за использованной компоновки высокоплана основные стойки шасси убирались в фюзеляж.

   – Приоритетной работой у нас сейчас является Як-27, – пояснил Яковлев. – «210» -я машина пока существует только в виде макета. В ближайшее время начнётся строительство прототипа для статических испытаний. Постройку первого лётного образца предполагаем начать летом, как только будут получены данные статических испытаний и продувок модели в новой сверхзвуковой аэродинамической трубе ЦАГИ. Закончить его предполагаем в сентябре.

   – Самолет способен нести четыре управляемые ракеты воздух-воздух Р-4 либо Р-6 – по одной на внутренних подкрыльевых и на средних подкрыльевых узлах подвески, – доложил Александр Сергеевич. – Есть также возможность разместить четыре более лёгкие ракеты – по одной на средних подкрыльевых узлах подвески, на комбинированных пилонах вместе с Р-4, и по одной на каждой из законцовок крыла.

   – На центральном подфюзеляжном, внутренних и средних подкрыльевых узлах подвески также планируется размещать пушечные контейнеры, блоки неуправляемых реактивных снарядов, управляемые и неуправляемые авиационные бомбы и ракеты К-5Н класса «воздух-поверхность». На нижней поверхности фюзеляжа под правым воздухозаборником предусмотрено место для размещения контейнера оптико-электронной прицельной системы.

   – Ну что ж, – сказал Хрущёв, – Вижу, что работа идёт. Какие-либо итоги подводить пока рано. 210-я машина будет поменьше, полегче, подешевле. Надеюсь, что такая же удачная. Что там у вас ещё?

   – Также готовится к первому полёту фронтовой бомбардировщик Як-28, – доложил Яковлев. – Полёт планируем на март.

   Никита Сергеевич покопался в своих бумагах и достал список, где были перечислены проблемы с Як-28.

   – У вас на Як-28, как мне сказали, используется переставной стабилизатор? – спросил он.

   – Да, стабилизатор может быть переставлен в пределах 4-х градусов в зависимости от загрузки самолёта и количества топлива в баках, – ответил Яковлев.

   – И как он переставляется?

   – Триммером, из кабины пилота.

   – Вручную? А что будет, если его, скажем, перед взлётом, забудут переставить в правильное положение? – спросил Хрущёв.

   Яковлев замялся.

   – Тут, Никита Сергеич, уже возможна предпосылка к лётному происшествию, – подал голос маршал Вершинин.

   – Без этой переставляющейся херни самолёт летать может? – спросил Хрущёв.

   – Это очень затруднит пилотирование, – сухо ответил Яковлев.

   – Тогда сделайте перестановку стабилизатора гидроцилиндром, и автоматически, в случае выхода на закритические углы, – подсказал Дементьев.

   По информации из полученных документов, Як-28 при неправильно выставленном стабилизаторе на взлёте резко вело вверх – это явление называли «подхват». Самолёт терял скорость и срывался в пике, а то и в штопор. Спасти экипаж могло только немедленное катапультирование.

   – Такая автоматика в случае отказа может привести к гибели экипажа, – Яковлев стоял на своём.

   – Её отсутствие будет тем более приводить к гибели экипажа, – ответил Хрущёв. – Сделайте автоматическую перестановку и нормальную индикацию положения стабилизатора.

   – Ещё один момент, Никита Сергеич, – добавил Дементьев, полистав лежащие перед ним бумаги. – Александр Сергеич, у вас там стоит автомат курса...

   – Да, чтобы компенсировать разницу в тяге двигателей на форсаже.

   – Насколько мне сообщили, автомат не вполне надёжен. В случае его отказа что произойдёт?

   – Руль поворота может быть отклонён на произвольный угол, – подсказал кто-то из присутствующих, видимо, он был в курсе особенностей прибора.

   – То есть, самолёт поведёт в сторону? – сказал Никита Сергеевич. – Ведь побьются лётчики, вот увидите!

   – Тогда надо сделать блокирующий выключатель для этого автомата, лучше – прямо на ручке управления или на ручке газа, чтобы в случае отказа автомата сразу его выключить, – предложил министр.

   Хрущёв первоначально хотел также сказать и о реверсе элеронов – упоминание о нём было в выписке, подготовленной по его просьбе аналитиками ИАЦ, но сообразил, что до первого полёта это явление вряд ли могло быть выявлено.

   – Насчёт испытаний, доводки и устранения дефектов, – сказал Хрущёв. – У нас в прошлом году, Постановлением от 3 июля введена система устранения дефектов, разработанная на заводе N 276 у товарища Кузнецова. Система введена для всех отраслей народного хозяйства. Для авиастроения она хорошо себя зарекомендовала.

   – Товарищ Яковлев, в ходе устранения приказываю руководствоваться системой Николая Дмитрича Кузнецова, – сказал Никита Сергеевич. – Назовём её для краткости Единой системой ликвидации дефектов, ЕСЛД, то есть. За выполнением требований ЕСЛД при доводке самолёта будут следить контролёры Госконтроля. Георгию Васильевичу Енютину я дам соответствующие указания. Григорий Трофимыч, запиши в протокол, потом мне напомнишь, – попросил он Шуйского. – В помощь контролёрам ОТК попрошу товарища Енютина усилить на вашем опытном производстве персонал Госконтроля.

   – Простое наращивание численности бездумных контролёров только осложнит работу, – сухо ответил Яковлев. – Зачем нужен контролёр, который не разбирается в предмете контроля? Что он может проконтролировать в самолёте?

   – Товарищ Первый секретарь, разрешите? – Главком ВВС маршал Вершинин поднялся со своего места.

   – Говорите, Константин Андреич, – кивнул ему Хрущёв.

   – Если речь о необходимости грамотных контролёров для доводки самолётов, так я могу откомандировать нескольких лётчиков первого класса и лучших технических специалистов из строевых частей, в которые потом эти самолёты пойдут на вооружение, – предложил Вершинин. – Это для ВВС будет очень полезно, люди смогут заранее подробно ознакомиться с техникой, которую им предстоит эксплуатировать и обслуживать. Они достаточно квалифицированны, и при этом подчиняются не заводу, а ВВС. Можно им и полномочия Госконтроля временно оформить...

   – Военпреды у нас уже есть, – холодно произнёс Яковлев. – Зачем нам ещё одна команда военпредов?

   – Разрешите, товарищ Первый секретарь, – сказал, поднимаясь, адмирал Кузнецов.

   – Да, пожалуйста, Николай Герасимович.

   – Товарищ Вершинин дело предлагает. На флоте принято, что первый экипаж нового корабля участвует в его постройке, параллельно осваивает корабль, и следит за качеством работ. Экипаж – лучшие контролёры, им потом на этом корабле ходить. Предложение товарища Вершинина соответствует принятым на флоте нормам, и однозначно улучшит ситуацию с качеством.

   – Спасибо, Николай Герасимович, – Хрущёв слегка усмехнулся. – Константин Андреич, готовьте команды из строевых частей на каждый новый самолёт. В первую очередь – на Су-7 и Як-28. Григорий Трофимыч, в протокол запиши, пожалуйста: «Принять предложение Главкома ВВС товарища Вершинина об организации контроля за доводкой новых самолётов совместно с лётчиками строевых частей ВВС.» Обеспечьте сменяемость специалистов в этих командах, чтобы обучение на заводе прошло по возможности большее число строевых специалистов.

   – Есть! Всё организуем. Разрешите добавить? – спросил маршал Вершинин.

   – Пожалуйста, Константин Андреич.

   – Пользуясь случаем, хочу поставить вопрос о новых истребителях товарища Микояна, – сказал маршал. – Там тоже имеются проблемы, ВВС считает, что эту разработку необходимо прекратить. (Реальная история, ВВС в начале 1958 года ставили вопрос о прекращении разработки МиГ-21)

   – Не согласен! – ответил Микоян. – Мы со своими проблемами справляемся. Систему устранения дефектов мы внедряем достаточно успешно, система хорошая, работающая. Нам нужно лишь немного времени и помощь разработчиков двигателей.

   – Хорошо, – согласился Хрущёв. – МиГ-23 – машина перспективная, поэтому, Константин Андреич, в этом вопросе предлагаю не спешить. Лучше помогите товарищу Микояну хорошими прикомандированными специалистами из строевых частей.

   – Так точно. Поможем обязательно, – заверил Вершинин.

   Яковлев выглядел чернее тучи. Устинов тоже был озабочен – обычно ему вместе с представителями промышленности удавалось «нагнуть» военных, заставляя их принимать в эксплуатацию ещё не вполне доведённые образцы, которые потом долго и кроваво доводились в частях и в ходе плановых ремонтов. Теперь эта практика могла с треском рухнуть.

   – Никита Сергеич, – сказал Устинов. – Не слишком ли мы спешим с этим решением? Тем более, что проблемы ведь не только в самолётах. Двигатели не слишком надёжны, имеют малый ресурс...

   – Константин Андреич, а техников к двигателистам послать можете? – спросил Хрущёв.

   – Так точно, товарищ Первый секретарь, техников отправим.

   – Вот на этом и остановимся. Владимир Михалыч, а как у вас дела с вашим 3М? – спросил Хрущёв Мясищева. – «Подхват» вылечить удалось?

   – Да, Никита Сергеич. Доработали конструкцию крыла, усилили механизацию, пересмотрели некоторые режимы – ответил Мясищев. – Лётные испытания показали хорошие результаты. Самолёт имеет неплохой модернизационный запас, даже на применяемых двигателях конструкции товарища Добрынина. Если бы получить двухконтурные...

   – Эта задача оказалась сложнее, чем мы ожидали, – признал Хрущёв. – Двигатели Николай Дмитриевич делает, но процесс доводки пока не завершён.

   – Разрешите? – спросил Кузнецов.

   – Да, пожалуйста.

   – После изучения обломков американского разведчика, прежде всего – его двигателя, и после принятых в сентябре 1956 года решений нам удалось продвинуться с НК-6 и НК-8, – доложил Кузнецов. – За прошедшие год и три месяца мы отработали многофакельную камеру сгорания, а металлурги сумели обеспечить титан с достаточным уровнем чистоты. Мы сейчас отрабатываем оба двигателя параллельно, заимствуя решения с одного на другой. Принятое решение по НК-8 оказалось верным, он менее напряжённый, и его доводка идёт даже быстрее. Многофакельную камеру мы именно на нём и доводили.

   – Так когда можно ждать результатов? – спросил Хрущёв.

   – Если не вылезут ещё какие-нибудь проблемы, то НК-8 рассчитываем довести к концу 59-го года, а НК-6, скорее всего, к концу 60-го, – ответил Кузнецов.

   – Это неплохо! – Никита Сергеевич тут же повеселел. – Значит, удалось найти правильные решения?

   – По сути дела, многие из них с самого начала были правильные, мы всего лишь к ним вернулись.

   – Это очень хорошо! – одобрил Хрущёв. – А вы можете передать один из образцов НК-8 Владимиру Михалычу, для установки на на 3М, чтобы он мог самолёт заранее приспособить к установке этого двигателя? Владимир Михалыч, вам такой подарок ко двору, или наоборот, помешает?

   – Конечно ко двору, – улыбнулся Мясищев. – Больше того, я предоставлю опытный самолёт для лётных испытаний двигателя.

   Для Мясищева созревший гораздо раньше НК-8 был форменным спасением. 3М выпускался малой серией, в отсутствие нормального двигателя. Используемый пока ВД-7 имел ресурс всего 200 часов, что не устраивало заказчика. Поэтому Хрущёв и не разрешил запускать бомбардировщик в большую серию.

   Получив более экономичные двухконтурные двигатели, Мясищев надеялся поставить вопрос о серийном производстве самолёта.

   – Тогда вы с товарищем Кузнецовым о деталях сотрудничества сами договоритесь, – решил Хрущёв. – Извините, что опять лезу в вашу епархию, мы тут с Петром Васильичем перед совещанием обсуждали разные варианты... Скажите, вы не думали поменять компоновку 3М, вынести двигатели из центроплана под крыло, как на американском В-52? Их бы и заменять, и обслуживать было удобнее, а в освободившиеся объёмы центроплана, даже если воздухозаборники и сопловые отверстия зализами закрыть, можно было бы топлива залить столько, что до Штатов и обратно долетели бы через Южный полюс без дозаправки.

   Мясищев слегка опешил. Предложения Хрущёва были уж очень неожиданными.

   – Никита Сергеич, без расчётов и пробных продувок на моделях ничего сказать не берусь. Сейчас у 3М аэродинамически чистое крыло, это очень выгодно для дальности полёта. Навесив на крыло двигатели, мы можем потерять из-за увеличения сопротивления больше, чем выиграем от увеличения запаса топлива. Прикинуть можно, но тут, по-хорошему, долго считать надо, а ещё лучше – считать и опытную машину строить.

   – Понятно, – ответил Хрущёв. – Не настаиваю, вам, как специалисту, виднее, но вы всё же прикиньте, может, что из этой идеи получится.

   – А сейчас у двигателей вашего 3М какая взлётная тяга? – спросил Хрущёв Мясищева

   – Порядка 13 тонн на двигатель. 10 тонн тоже хватило бы, но 5500 маловато будет. Да и 6800 на обычном Д-20 мало, – ответил Мясищев. – Вот если бы этот двигатель несколько развить в сторону увеличения тяги...

   – А чем вам мой ВК-3 не подходит, товарищи? – вдруг послышался голос из зала.

   Владимир Яковлевич Климов не спеша, с достоинством поднялся и продолжил:

   – Мы для опытного микояновского истребителя И-3 с 1951 года делаем двухконтурный двигатель ВК-3. В 1956 году он прошёл государственные испытания и получил сертификат на полётный ресурс в 100 лётных часов. Двигатель имеет взлётную тягу на форсаже 8440 килограммов. Ставьте его на 3М и пробуйте. Двигатели я предоставлю. А пока вы пробуете, я вам увеличу ресурс двигателя до нескольких тысяч часов. Может, не до 6 тысяч, но до 4-5 сделать можно.

   – Эта работа нами начата после сентябрьского совещания 1956 года в расчёте на использование двигателя в гражданской авиации. (АИ) Первоначально ВК-3 имел степень двухконтурности, изменявшуюся от 0,25 на взлётном режиме, до 0,5 в установившемся полёте, и форсажную камеру. Он же разрабатывался для истребителя. Когда в сентябре 56-го зашла речь о развитии пассажирской авиации, было принято решение в инициативном порядке разработать на базе имеющегося ВК-3 новую версию ВК-3ПС, бесфорсажную, со степенью двухконтурности, увеличенной до 1, и с камерой смешения, для увеличения эффективности.

   (Камера смешения позволяет смешать потоки воздуха из 1 и 2 контура, уравнять их температуру, и увеличивает эффективность. Обычно смешение потоков происходит в форсажной камере, но если туда не впрыскивать дополнительное топливо, ФК работает просто как камера смешения -simply.ru/trdd/)

   – Кроме того, мы сейчас на базе двигателя ВК-3 делаем ВК-13 с охлаждаемыми лопатками, он уже рассчитан на взлётную тягу в 10 тонн. Над ним мы работаем с 1953 года, но двигатель сложный, отработка идёт трудно. Раньше 1960 года результата не обещаю.

   У Хрущёва отвалилась челюсть.

   – Позвольте... – сказал он наконец, справившись с удивлением. – Вы хотите сказать, что у нас с 1951 года разрабатывается двухконтурный двигатель, что в 1956 году он прошёл госиспытания, а я об этом ничего не знаю? Пётр Василич, почему мне об этом никто ничего не говорил?

   – Двигатель создавался для опытного перехватчика товарища Микояна, – начал Дементьев. – В то время для каждого самолёта фактически разрабатывался свой собственный двигатель. В процессе создания перехватчик потяжелел, и тяги в 8500 килограммов стало недостаточно. Сейчас решается вопрос, либо закрывать проект перехватчика И-3, либо заменять на нём двигатель...

   – Да чёрт с ним, с перехватчиком! – возмутился Хрущёв. – Нам для стратегического бомбардировщика мотор нужен! Мы тут обсуждаем, когда мы сможем НК-6 и НК-8 довести, а у нас, оказывается, уже есть фактически готовый двигатель?

   – Так пока вы обсуждали, мы делали, – коротко ответил Климов.

   – На момент предыдущего большого совещания двигатель ещё не прошёл испытания, – сказал Дементьев. – Отработка шла достаточно трудно, не было на тот момент уверенности, что всё получится. Не хотели раньше времени обнадёживать руководство.

   – Так. Ясно. Конспираторы хреновы, – Никита Сергеевич почесал затылок. – Владимир Яковлевич дело предлагает. Владимир Михалыч, – сказал он Мясищеву. – Берите у товарища Климова двигатели, ставьте на 3М и пробуйте. Вы, Владимир Яковлевич, продолжайте работу над пассажирской модификацией двигателя с увеличенным ресурсом. Павел Александрович, ваше ОКБ-19 считаю необходимым усилить инженерными кадрами для скорейшего создания на базе вашего Д-20 линейки двухконтурных двигателей с различной тягой. Каких именно – определимся чуть позже. Справитесь с такой задачей?

   – Справимся, Никита Сергеич, – ответил Соловьёв. – Нам сейчас как раз заказы не помешают.

   – Вот и хорошо. Готовьте заявку на специалистов, и не на год-два, а на пятилетку вперёд. Теперь давайте по вооружению пробежимся, – предложил Никита Сергеевич. – Вот, Андрей Николаевич про Х-20 упоминал. У неё управление какое?

   – Радиокомандное, Никита Сергеич, – подсказал Микоян.

   Х-20 делали у него, в ОКБ-155, главным конструктором был соавтор Микояна Михаил Иосифович Гуревич.

   – Вот. Радиокомандное. А вы проверяли устойчивость этого управления к радиопомехам? – спросил Хрущёв. – Кто систему управления разрабатывает?

   – Шабанов Виталий Михайлович, главный конструктор СБ-1, – подсказал Устинов.

   – Товарищ Брахман! Теодор Рубенович, вам поручение. Силами вашего института организуйте проверку системы управления К-20 на помехоустойчивость. И вот что... Чтобы самолёты зря не гонять и керосин не жечь... – Никита Сергеевич слегка задумался. – Ведь всю эту аппаратуру можно включать и на земле?

   – Конечно, первоначально всё на земле и отрабатывают, – подтвердил Брахман.

   – И разработчик, подавая сигналы управления на аппаратуру, видит, как у ракеты, скажем, рули двигаются, или как она там управляется? – уточнил Хрущёв.

   – Да, видит, конечно.

   – Ну, так и попробуйте вначале на земле вмешаться помехами в командную радиолинию, – предложил Хрущёв. – И посмотреть, как система управления будет реагировать. Как-то так, в общем. Мне вот докладывали, – он покопался в своих бумагах, – вот оно... Подобный метод отработки активно используют в НИИ-2. Есть тут представитель НИИ-2, товарищи?

   – Так точно, Никита Сергеич. Джапаридзе Виктор Арчилович, начальник НИИ-2. У нас это именуется методом полунатурного стендового моделирования.

   – Так, так... расскажите поподробнее, пожалуйста, – попросил Никита Сергеевич.

   – Берётся штатная аппаратура управления ракеты или самолёта, – пояснил Джапаридзе. – Она ведь как работает? Получает какой-то сигнал на входе, обрабатывает его и выдаёт управляющее воздействие на выходе, например, поворачивает рулевые машинки на нужный угол, что-то открывает, закрывает, отклоняет...

   – Если моделировать нужный сигнал на входе, можно в лабораторных условиях, не выезжая на полигон, проверить правильность работы аппаратуры. Моделировать сигнал можно обычными аналоговыми методами, но если использовать ЭВМ, то с её помощью задача существенно удешевляется. Не надо для моделирования каждого типа сигнала придумывать и изготавливать специальные аналоговые устройства, – рассказал Джапаридзе. – Сейчас у нас в НИИ-2 такую ЭВМ разрабатывают. (источник: Е.Н. Федосов «Полвека в авиации. Записки академика» )

   – Вот! Поняли, товарищи, как надо работать? – спросил Хрущёв. – Сначала всё отрабатывать в лаборатории, на стендах. И только когда в лабораторных условиях всё заработало как надо – выезжать на полигон и проводить контрольные пуски. Неужто вам самим охота по полгода на полигонах сидеть? В голой степи, кругом ни воды, ни жилья, одни суслики... Виктор Арчилович, а если я вас попрошу проконсультировать НИИ-108 и СБ-1 по методике ваших, как вы их назвали...

   – Полунатурных испытаний, – подсказал Джапаридзе.

   – Вот-вот. И ещё, вы ведь к ВВС относитесь?

   – Так точно.

   Хрущёв почесал затылок, раздумывая:

   – Вот что. Константин Андреич, вы, как заказчик, а вы, Пётр Василич, как исполнитель, скооперируйтесь между собой, и разработайте совместный план внедрения методики полунатурных испытаний для всех КБ МАП. Для начала. Мне эта методика нравится. Прежде всего – можно деньги и время сэкономить, ведь всю полученную информацию не надо с полигона в Москву да в Ленинград передавать, всё можно сразу в лабораториях обрабатывать. Людей от семей, опять же, отрывать не надо, самолёты гонять, горючее тратить, ракеты запускать... Очень правильная методика.

   – Товарищ Джапаридзе, а вы не пытались подобным образом имитировать основные режимы полёта самолётов, и характерные условия боевого применения, например, воздушный бой? – спросил Соколовский.

   – Нет... Полагаю, наши вычислительные мощности для этого пока недостаточны, – ответил Джапаридзе. – Но сама идея мне представляется перспективной. Такие полунатурные испытания могли бы, к примеру, упростить выработку требований к вновь разрабатываемым самолётам, можно было бы уточнять потребные ТТХ... Ведь не секрет, что ВВС часто завышают требования к новым самолётам, вынуждая промышленность идти на применение недостаточно отработанных, иногда даже авантюрных конструктивных решений.

   – Вычислительные мощности, я надеюсь, у вас скоро появятся, – сказал Хрущёв. – Товарищи Шокин и Калмыков над этим вопросом очень плотно работают. Скажите, Виктор Арчилович, а если я к вам направлю технического директора Главкосмоса, товарища Королёва, проконсультируете его?

   – Безусловно! Всё на стендах покажем и расскажем! – заверил Джапаридзе, явно польщённый возможностью поучаствовать в космических проектах.

   (В это время НИИ-2 уже работал с Г.В. Кисунько над решением задач по ПРО, но в космическую тематику ещё не включился)

   – Договорились, – кивнул Никита Сергеевич. – Очень на вас надеюсь.

   – По вашему самолёту, Роберт Людвигович, – продолжил Хрущёв. – Есть такая идея – сделать аэробаллистическую ракету. Товарищ Березняк, – Никита Сергеевич нашёл взглядом Березняка, – одну такую уже делает. Но он делает ракету небольшую, на относительно малую дальность, для вооружения уже имеющихся бомбардировщиков. Это будет ракета для прорыва ПВО. (аналог Х-15, см. гл. 02-46). А ведь у нас имеется ракета с дальностью около 900 километров, двухступенчатая, конструкции товарища Надирадзе. («Темп-С», который Надирадзе в АИ строил с 1954 года) Кстати, если её запускать с такого сверхзвукового разгонщика, ведь можно, наверное, дальность ещё больше увеличить? Скажите, Роберт Людвигович, поднимет ваша машина такую ракету?

   – Поднимет, в крайнем случае – за счёт небольшого уменьшения запаса топлива, – ответил Бартини. – Можно будет дозаправляться лишний раз, или взлететь и дозаправиться после взлёта, как делают американцы на авианосцах. С аэробаллистической ракетой, Никита Сергеич, мы такой вариант полезной нагрузки рассматривали, но там пока есть другая трудность. Точность у них ещё недостаточна, а при воздушном старте точность будет ещё хуже – ведь точка старта перемещается. Такую ракету придётся запускать не откуда угодно, а с заранее намеченных позиционных районов, например, над островом или над определённой точкой побережья, где есть хорошо заметные ориентиры. А это значит, что носитель будет уязвим.

   – И запуск должен осуществлять не человек, а автоматическая система, точно выдерживающая высоту, скорость, курс, и определяющая точку старта, – продолжил Бартини. – Будь у нас спутниковая система навигации, о которой мы с Сергеем Павловичем Королёвым говорили, эта задача решалась бы проще. Но пока что у крылатых ракет есть преимущество по точности. Тем более, что на крылатой ракете проще сделать самонаведение, чем на баллистической.

   – Если А-57 будет построен, тестовые запуски мы проведём. Сразу отличных результатов не обещаю, но постепенно, по мере улучшения гироскопов и систем навигации, аэробаллистическую ракету можно будет довести до приемлемой точности.

   – Вот это уже интересно, – сказал Хрущёв. – Скажите, товарищи, а ведь такая аэробаллистическая ракета с ядерным зарядом, запускаемая с самолёта, может быть использована и по авианосным соединениям? Николай Герасимович, вы как считаете?

   – Теоретически – да, – ответил Кузнецов. – Подлётное время у ракеты с дальностью 900 километров невелико, зная курс цели, стрелять можно с упреждением, а если ещё боевая часть будет взрываться под водой в центре ордера, то у авианосного соединения шансов останется немного. В будущем, надеюсь, удастся сделать самонаводящиеся головные части для баллистических ракет, хотя, как уже сказал Роберт Людвигович, задача это непростая.

   – С аэробаллистической ракетой я бы рекомендовал ограничиться ударами по целям на побережье. Там всё не так просто, как кажется, – возразил Устинов. – При эскадренной скорости 33 узла авианосец проходит примерно километр за минуту. По результатам американских испытаний на Тихом океане, радиус поражения при подводном взрыве в 100 килотонн около 1500 метров, на этом расстоянии корабли будут обездвижены и получат сильные повреждения. Если подлётное время будет больше двух минут, скорее всего, цель выйдет из зоны поражения, либо надо увеличивать мощность заряда, а зависимость там нелинейная. К тому же, если рассчитывать на упреждение по курсу, то авианосец может пойти противолодочным зигзагом или вообще поменять курс, обнаружив подлетающую боеголовку. В общем, тут нужна или крылатая ракета, или самонаводящаяся боеголовка.

   – Этой задачей у нас товарищ Челомей занимается, – напомнил Никита Сергеевич. – Я тоже надеюсь, что у него получится.

   – Никита Сергеич, мы с товарищами Надирадзе и Антоновым собираемся провести один любопытный эксперимент, – сказал Дементьев.

   – Какой же?

   – Товарищ Надирадзе по согласованию с товарищем Устиновым, разработал облегчённый транспортно-пусковой контейнер для своего «Темп-С». Контейнер не просто аэротранспортабельный, он оснащён специальной системой с вытяжным парашютом и аэродинамической стабилизацией. Его можно сбрасывать через грузовой люк Ан-12. Как только товарищ Антонов подготовит носитель, мы проведём лётные испытания.

   – Погодите... это что же... воздушный старт? – спросил изумлённый Хрущёв. – И что, можете испытать уже в этом году?

   – Да, Никита Сергеич, – улыбнулся донельзя довольный собой Дементьев. – Конечно, высокой точности сразу мы не ожидаем, но если удастся в перспективе создать систему спутниковой навигации...

   – Чёрт меня подери... Транспортный самолёт... Посадить его где-нибудь в Гватемале, и ведь хрен кто догадается! Вот это да! – Никита Сергеевич был явно в восторге. – Ну, молодцы, ну, порадовали!

   – Никита Сергеич, радоваться ещё рано, ещё ни одного запуска не было, – предостерёг Антонов.

   – Когда планируете первый запуск? – спросил Хрущёв.

   – В августе этого года. К августу у нас будут три серийных Ан-12.

   – Три? Чёрт, три – мало. Раньше можете? Хотя бы на месяц-полтора?

   – Это сложно, но мы постараемся.

   – Спасибо, Олег Константинович, – сказал Хрущёв. – Вы, Роберт Людвигович, продолжайте работу по А-57, самолёт вырисовывается перспективный, только вот уж очень сложный. Опыта постройки таких машин у нас ещё нет.

   – Никита Сергеич, по А-57 есть такое предложение, – сказал Дементьев. – Вначале давайте сделаем уменьшенный аналог, скажем, с двумя двигателями. Параллельно делаем чертежи и расчёты на сам А-57. На аналоге отработаем аэродинамику и технологию изготовления. А главное – давайте пока урежем нашего осетра до 2 Махов, или до 2,2 М. В этом случае задача сразу упростится – не надо строить самолёт из жаропрочных материалов вроде нержавейки или титана, можно обычным дюралем обойтись.

   – 2,2 М для разгонщика мало, – возразил Бартини. – Надо хотя бы М3. Давайте усилим передние кромки и фонарь накладками из титана или нержавейки, чтобы выдержали минут 15 полёта на М3, и поставим на разгонщик прямоточные двигатели товарища Бондарюка, на которых «Буря» летала. Но ПВО такая машина прорвать не сможет.

   – И не надо. ПВО аэробаллистическая ракета пусть прорывает, – ответил Хрущёв. – Забудьте вы о прорывах на большой скорости и большой высоте, эта концепция умерла, не успев родиться. Её расстреляли ракетами наши зенитчики над Москвой и Байконуром. Ваша машина ценна тем, что она амфибия, большим внутренним объемом для топлива, и возможностью садиться на снег и лёд. Ей вся тундра – аэродром. Кстати, Роберт Людвигович, а ведь вы мне в 54-м совсем другую компоновку рисовали...

   – Так пока машина рождается, компоновок рисуем и отбрасываем по несколько десятков, – ответил Бартини. – Возможно, и эта ещё не окончательная. Если будем летать на меньшей высоте и скорости, надо добавлять переднее горизонтальное оперение. Испытания аналога покажут.

   – Хорошо. Если будет нужна помощь – сообщите, организуем, – сказал Никита Сергеевич. – Я учитываю, что опыта доводки серийных машин у вас нет, поэтому постараемся подобрать для вас толкового заместителя с опытом такой работы.

   – И ещё, у нас в Ленинграде, на базе ленинградского филиала ОКБ-115 организован Центр доводки летательных аппаратов. Руководит там заместитель товарища Яковлева, Эрлих Игорь Александрович, – сказал Хрущёв. – Сейчас он занимается своим вертолётом Як-24, но в его обязанности входит помощь в отработке и доводке самолётов и вертолётов для всех ОКБ Союза. Вот он вам и поможет с доводкой опытного образца.

   Бартини явно был доволен:

   – Спасибо, Никита Сергеич, будем работать.

   – Вам спасибо, – поблагодарил Хрущёв.

   – Разрешите! – с места поднялся руководитель филиала ОКБ-2-155 Березняк, разработчик крылатых ракет.

   – Да, Александр Яковлевич, пожалуйста. Как раз хотел по вашей тематике поговорить, – ответил Хрущёв. – Для нового бомбардировщика Андрея Николаевича Туполева нужна скоростная крылатая ракета большой дальности. (В реальной истории 17 апреля 1958 г была начата разработка ракеты Х-22)

   – Я как раз об этом и хотел сказать, – Березняк подошёл к стене, взял свёрнутый плакат, развернул и повесил его на стойку. – Мы сейчас разрабатываем крылатую ракету для флота, с прямоточным двигателем и стартом из торпедного аппарата. В ходе этой работы мы совместно с товарищем Бондарюком отрабатываем линейку прямоточных реактивных двигателей. Также Дмитрий Фёдорович Устинов передал нам довольно большой объём информации по перспективным западным разработкам и концептам. После её изучения появилось предложение разработать единую ракету для вооружения бомбардировщиков Ту-16, Ту-95, 3М и Ту-22, которая заменила бы одновременно разрабатываемые сейчас К-10, Х-20, КСР-2, и К-11.

   – Ого! Неплохая экономия может получиться! – Хрущёв немедленно заинтересовался. – Расскажите подробнее, Александр Яковлевич.

   – Первую, маршевую ступень ракеты мы предлагаем сделать с прямоточным двигателем, в качестве горючего будет обычный авиационный керосин. – начал рассказывать Березняк.(У Х-22 был жидкостный ракетный двигатель, с весьма опасными компонентами топлива) Ракету за счёт этого можно сделать несколько меньше и легче, чем с жидкостным ракетным двигателем, за счёт того, что окислитель с собой тащить не надо.

   – Вот тут изображена схема боевого применения. После запуска с самолета-носителя ракета будет разгоняться твердотопливным ускорителем, делать горку и выходить на большую высоту, порядка 40 тысяч метров. С такой высоты она сможет обнаружить авианосное ударное соединение противника на значительно большей дальности, чем могут обнаружить существующие сейчас самолёты и ракеты. (Схема применения перспективной ракеты Х-32, испытывающейся с 90-х гг -756.html)

   – За счёт использования прямоточного двигателя можно взять больше горючего, а скорость полёта на такой высоте, за счёт малого сопротивления воздуха будет около 4 Махов. Перехватить её на такой высоте и скорости палубные перехватчики не смогут, а зенитные ракеты с кораблей имеют относительно небольшую дальность. Самое интересное будет потом, когда ракета войдёт в зону поражения корабельных ЗРК, – Березняк усмехнулся. – Ракета корректирует траекторию, наводится на авианосец, включает второй твердотопливный ускоритель, и разгоняется на пикировании до 6-7 Махов. На такой скорости её и перспективные ЗРК ещё долго перехватить не смогут.

   – Интересная задумка, – одобрил Хрущёв. – Когда ориентировочно сможете представить ракету на испытания?

   Березняк слегка замялся.

   – У нас ещё не было изделий с такими характеристиками. Ну, и многое будет зависеть от разработки головки самонаведения... Думаю, что к 1962 году, вряд ли раньше. (Испытания Х-22 начались в 1962 году и продолжались до 1967 )

   – М-да... – Хрущёв задумался. – Пожалуй, приостанавливать разработку К-10 и Х-20 мы не будем. Нельзя рисковать. Нет гарантии, что ваша новая ракета получится удачной, а главное – получится быстро. Когда вы планируете начать испытания К-10?

   – В мае этого года, – ответил Березняк. – К-10 почти готова к испытаниям.

   – Тогда испытывайте. С таким раскладом по времени мы не можем на пять лет оставить Ту-16 без эффективного вооружения, – сказал Никита Сергеевич. – Новую ракету начинайте делать как можно скорее, она получается сложная, но перспективная. Пётр Василич, подготовьте вместе с Александром Яковлевичем проект постановления по ракете... как её обозначим? Х-20 уже есть... Может, Х-22?

   – Можно и Х-22, – согласился Березняк.

   – Кто сможет рассказать по тематике бомбового вооружения? – спросил Хрущёв.

   – Руководитель ГСКБ-47 Купчихин Алексей Иванович, – подсказал Устинов. – Алексей Иваныч, прошу вас.

   (Государственное союзное конструкторское бюро N 47, оно же НПО «Базальт» – основной разработчик авиабомб и один из разработчиков ПТУР)

   Купчихин, поднялся, тоже подошёл к стойкам у стены и повесил свой плакат, развернув его к Хрущёву, Дементьеву и Устинову, сидящим за столом президиума.

   – За прошедшие два года нами разработана серия авиабомб М58, приспособленных для применения со сверхзвуковых самолётов. (АИ, в реальной истории – серия М62). Серия состоит из бомб четырёх основных калибров: 250, 500, 1000 и 1500 килограммов. Бомбы сделаны по модульному принципу, таким образом, что к зарядному отделению спереди и сзади можно пристыковывать различные модули: спереди – различные системы наведения – телевизионные, инфракрасные, или по лучу оптического квантового генератора (лазера, в АИ изобретён в 1956 г, см. книга 2 гл. 3), сзади – обычное хвостовое оперение, либо раскрывающийся тормозной модуль для сброса с малых высот, либо аэродинамический модуль с раскрывающимися крыльями для управляемых бомб.

   (Тот же принцип используется в американских бомбах серии Мк80 с начала 60-х)

   – Также бомбы могут оснащаться аэродинамическими модулями планирования и коррекции с раскрывающимся крылом увеличенного удлинения (-bastion.ru/modul-a/ и -bastion.ru/fab-500m62-mpk/). С этими модулями значительно улучшается точность бомбометания, – продолжал Купчихин. – Причём в самом простом варианте модуль не имеет никакой электроники, это простое и дешёвое аэромеханическое устройство, включающее в себя раскладывающиеся крылья и приспособление для коррекции ветрового сноса. Модуль надевается на корпус бомбы, после чего её можно сбрасывать за 6-8 километров от цели, с предельно малых высот, не более 50-100 метров, то есть, не поднимаясь выше радиогоризонта большинства систем ПВО.

   – Второй вариант модуля дополнен ещё и малогабаритной инерциальной системой наведения. Это позволяет увеличить дальность сброса до 12-15 километров при сохранении точности как у обычной свободнопадающей авиабомбы.

   – Третий вариант – дополнительное оснащение бомбы системой наведения, например, тепловой или по лучу оптического квантового генератора. В этом случае дальность сброса увеличивается до нескольких десятков километров. При наличии подсветки цели лучом с другого самолёта или наземным корректировщиком, точность улучшается до нескольких метров.

   – Системы наведения ещё не все доведены, но результаты уже достигнуты обнадёживающие. Систему наведения по лучу ОКГ уже весной запустим в серийное производство, инфракрасная система будет немного позже, а телевизионная выпускается серийно.

   – Хорошо, – одобрил Никита Сергеевич.

   – Четвёртый вариант – установка на бомбу с модулем планирования и коррекции дополнительного двигателя, твердотопливного, или пульсирующего воздушно-реактивного. При этом дальность применения увеличивается до 80-100 км, то есть, обеспечивается поражение цели без захода в зону объектовой ПВО.

   (все варианты по -bastion.ru/fab-500m62-mpk/)

   – В дальнейшем эти модули могут наращиваться различными системами, превращая обычную авиабомбу свободного падения в полноценную планирующую и корректируемую бомбу. Эти же модули могут применяться совместно с другими бомбами серии М58, например с фугасно-зажигательной ФЗАБ-500М58 (АИ-аналог современной ФЗАБ-500М).

   – Вот это да! – Хрущёв не смог сдержать эмоций. – Порадовали, Алексей Иваныч. Товарищ Вершинин, когда новые боеприпасы будут приняты на вооружение?

   – Сразу по окончании Госиспытаний, товарищ Хрущёв, – ответил маршал. – Испытания идут успешно, фугасные бомбы уже испытаны, сейчас испытываем бетонобойные, бомбы объёмного взрыва, и новые кассетные.

   – Объёмного взрыва? – переспросил Никита Сергеевич.

   – Так точно. Бомба распыляет в воздухе аэрозоль, облако которого потом подрывается, – пояснил Купчихин. – Информацию об устройстве и принципе работы нам передал товарищ Устинов. Эффект при подходящих атмосферных условиях может быть сравним с действием тактического ядерного боеприпаса сверхмалой мощности, то есть, значительно превосходит обычные боеприпасы. Но такая бомба не обладает бронебойным или осколочным действием.

   – Это, Никита Сергеич, работает по принципу газового взрыва, вроде того, что мы устроили в 1954 году на Тоцких учениях, – напомнил Устинов. (АИ, см. гл. 01-24)

   – Товарищи, это же замечательно, – одобрил Хрущёв. – Управляемые бомбы в Египте зарекомендовали себя просто прекрасно.

   – В 1956 году ВВС проводили сравнительные испытания управляемых бомб первого поколения УБ-2Ф «Чайка» на полигоне Владимировка, – добавил маршал Вершинин. – По результатам выяснилось, что для поражения цели площадью 30х70 метров требуется 2-3 управляемые бомбы. Для сравнения, при использовании по той же цели свободнопадающих бомб близкого к ним калибра ФАБ-1500 требуется уже 168 бомб. (по А. Широкорад «История авиационного вооружения» с. 490) Как видим, хотя управляемая бомба значительно дороже обычной, но в итоге поражение цели с её помощью обходится существенно дешевле, хотя бы за счёт уменьшения наряда сил на каждую цель, и количества сбрасываемых боеприпасов.

   – Основываясь на этом и было принято решение о поставке управляемых бомб египетским ВВС. С новыми бомбами серии М58 возможности ВВС по поражению малоразмерных целей увеличатся многократно. В общем, специалисты ВВС оценивают работу ГСКБ-47 как очень успешную.

   – Это хорошо... Это, товарищи, очень хорошо, – похвалил Хрущёв. – А вот скажите мне такую вещь... Эти бомбы на любой бомбардировщик или истребитель-бомбардировщик одинаково подвешиваются? Вопрос не к вам, товарищ Купчихин, а к конструкторам самолётов.

   – Бомбы подвешиваются одинаково, – откликнулся Микоян. – Разве что переходники на пилонах иногда нужны.

   – А поподробнее можно? – спросил Хрущёв. – Допустим, ваш МиГ в боевой обстановке приземлился на аэродром, где базируются, скажем, Су-7, ну, когда в серию пойдут. Смогут его там обслужить и выпустить в очередной боевой вылет?

   Микоян замялся. Сухой тоже сидел молча.

   – Да они не на своём аэродроме даже дозаправиться и двигатель проверить не смогут, – ехидно подсказал Туполев. – У них всё разное: пилоны, заправочное оборудование, даже лесенки для обслуживания, и замки на лючках разные. Не говоря уж о том, что техники, обслуживающие самолёты Сухого или мои, истребитель Артём Иваныча в глаза не видели, и знать не знают, как их обслуживать. Хорошо, если найдётся в полку опытный специалист, что недавно с МиГов перевёлся. А так – не взлетит.

   – Это действительно так, Артём Иваныч? – спросил Никита Сергеевич.

   – Такая проблема имеется, – нехотя признал Микоян.

   – Товарищи, вы это серьёзно? – спросил Хрущёв. – Я с вас, извините, хренею!

   – Никита Сергеич, в современный истребитель топливо заливают не ведром, – заметил Сухой. – Это сложнейшая техника, требующая целого комплекса обслуживания.

   – Я и не спорю, техника сложнейшая, – ответил Никита Сергеевич. – Но зачем усложнять её еще больше, делая для каждого самолёта свой наземный комплекс? Вы такое слово – «унификация» вообще слышали? Что, трудно на всех самолётах сделать одинаковые заправочные горловины? Или эти... подвески для бомб одинаковые сделать? Положить в кабину руководство по обслуживанию тоже трудно?

   – Так оно же секретное!

   – Да ну? После того, как мы наши самолёты в Египет и Сирию поставляли? Да там это ваше «секретное» руководство на базаре купить можно! – возмутился Хрущёв. – Короче, так. Пётр Василич. Примите меры по максимальной унификации наземных комплексов обслуживания, по адаптации вновь разрабатываемых самолётов к унифицированным комплексам, дайте задание Гипроавиапрому на проектирование универсальных аэродромных агрегатов, чтобы таких диких фактов больше не было. Конструкторов обязать учитывать в конструкции самолётов и вертолётов требования по унификации.

   – На решение вопроса с наземным обслуживанием даю год. Потом соберу всех на одном аэродроме, предъявите мне унифицированный комплекс обслуживания, при мне – слышите! – при мне заправите от одного заправочного агрегата каждый самолёт, и подвесите вооружение.

   – Никита Сергеич, с вооружением там всё не так просто, как кажется, – начал Микоян. – Пилон крепится к силовому набору крыла. У каждого самолёта этот силовой набор свой собственный, рассчитанный исходя из действующих на крыло нагрузок...

   – Артём Иваныч, пилон, как я понимаю, это вроде как переходник между самолётом и бомбой, так? – уточнил Хрущёв.

   – Очень упрощённо можно и так сказать.

   – И у него сверху крепление к самолёту, а снизу крепление для бомбы, так?

   – Да, либо для бомбы, либо для АПУ или АКУ для ракеты.

   – Это ещё что за хрень?

   – АПУ – авиационная пусковая установка, с неё ракета сходит как с рельсов, под действием собственного двигателя. АКУ – авиационная катапультная установка, она отстреливает ракету в поток, после чего ракета запускает свой двигатель, – пояснил Микоян. – Вот с АКУ как раз больше всего проблем, так как она создаёт очень приличные ударные нагрузки на крыло.

   – Понятно. Пилон сам кто проектирует? Конструктор самолёта?

   – Да.

   – При этом ему всё равно надо приспосабливать нижние замки к стандартной бомбе, так?

   – В общем, да, там несколько сложнее, бомбы ведь разного калибра, то есть веса, и разного назначения. Надо всё учитывать. Иногда приходится на пилон ещё дополнительный переходник вешать. Вот с ним обычно и бывают проблемы.

   – Так или иначе, проблемы эти решать надо, и унификация необходима, – сказал Хрущёв. – Поэтому, Пётр Василич, моё указание остаётся в силе. И ещё. По поводу катапультных кресел. Мне тут статистику подготовили... Очень много лётчиков гибнет при лётных происшествиях на взлёте и посадке, когда нет достаточного запаса высоты для раскрытия парашюта. Недопустимо много. Надо с этим что-то делать. Люди для нас должны быть высшей ценностью, тем более – лётчики. В их подготовку страна вкладывает большие деньги и усилия, и терять их вот так, по глупости, недопустимо.

   – Считаю необходимым поручить ОКБ-918 разработать единое для всех катапультное кресло, – предложил Дементьев. – Причём такое, чтобы спасало лётчика в любой ситуации, даже когда самолёт стоит на стоянке с выключенным двигателем. В случае внезапного налёта противника, заводить мотор будет некогда. Нужны вспомогательные источники питания на самолётах, и кресла, способные поднять пилота на высоту, достаточную для раскрытия парашюта.

   – Товарищ Алексеев у нас занимается системами жизнеобеспечения, ему и карты в руки. А то сейчас у одного конструктора лётчик вверх катапультируется, у другого – вниз, хорошо ещё, через жопу катапультироваться не догадались. Хотя подозреваю, что у некоторых задумка такая была, – ехидно добавил Никита Сергеевич.

   (Семён Алексеев руководил в то время ОКБ-918, позднее НПО «Звезда» им. Гая Ильича Северина, разработчик катапультного кресла К-36)

   Все дружно посмотрели на Туполева. История с выпуском шасси на Ту-16 и с катапультированием вниз на самолёте «105» – будущем Ту-22, каким-то образом обошла все авиационные КБ.

   – Теперь вот ещё что, – сказал Хрущёв. – Я знаю, что у Андрея Николаевича с 56 года работает отдел по проектированию беспилотных самолётов. А у Семёна Алексеевича с 53 года летает беспилотная мишень Ла-17. Так?

   – Верно, – подтвердил Туполев.

   Лавочкин тоже оживился:

   – Я-то думаю, из-за чего меня пригласили... Неужели только из-за задела по «Буре» ?

   – Не только, Семён Алексеич, не только, – усмехнулся Хрущёв. – Значица, так, товарищи. У нас политическая ситуация сейчас по сравнению даже с началом 56 года сильно изменилась. Мы теперь контролируем значительные территории Евразии, не имеющие сколько нибудь действенной системы ПВО. На очереди у нас Африка и Латинская Америка. Параллельно у нас разрабатывается высокоточное оружие, и система телевидения высокой чёткости, что делает Павел Васильевич Шмаков. А скоро, надеюсь, появится и спутниковая связь.

   Лавочкин и Туполев недоумённо переглянулись, пока ещё не понимая, о чём речь.

   – Постоянно гонять для патрулирования таких обширных территорий пилотируемые самолёты – это слишком дорого. Пора, товарищи, подумать о создании высотных беспилотных разведывательно-ударных комплексов для удалённого воздействия на территории государств третьего мира, – сказал Никита Сергеевич. – Нужен самолёт, вероятнее всего с экономичным турбовинтовым двигателем, похожий на высотный планер. Оснастить его мощной телевизионной оптикой, подвесить пару управляемых бомб, можно небольших, или противотанковых ракет. Главное, чтобы продолжительность полёта была достаточно большая, чтобы он мог долго патрулировать район ответственности и мог наносить точечные удары по выбранным целям, пусть даже, на первом этапе, цели будут подсвечиваться наземным корректировщиком. Можно такой самолёт сделать?

   – Не двухмаховый, а патрулирующий на малой скорости? Отчего же нет? Можно, и не так уж трудно, – ответил Туполев. – Но он должен быть целиком возвращаемый. Например, на парашюте, и с посадкой на надувные амортизаторы. Я бы его делал похожим на ваш Ла-17, Семён Алексеич, только покрупнее, и с толкающим пропеллером.

   – Вся проблема будет в управлении. Нужен ретранслятор сигнала, – сказал Лавочкин. – Спутниковая связь может появиться ещё не скоро. С другой стороны, самолёт на высоте порядка 18 тысяч метров сам себе хороший ретранслятор, передаст сигнал на пару сотен километров. А там можно и дирижабль управления повесить. Запускать самолёт можно или с корабля, с катапульты, или с того же дирижабля, отцепляя с внешней подвески, как на «Акроне» или «Мэйконе». Американцы такое ещё в 30-х делали, неужели мы сейчас не сможем?

   – В этой машинке главное будет не планер, и даже не двигатель, а оптико-электронная начинка и связь. Будет работающая аппаратура – возьму Ла-17, увеличу его раза в два по габаритам, поставлю ТВД и будет беспилотник на страх угнетателям и колонизаторам, – Лавочкин произнёс последнюю фразу с многозначительной улыбкой.

   – Готовьте самолёт, Семён Алексеевич, – сказал Хрущёв. – Я попрошу Мстислава Всеволодовича, чтобы подключил к теме ЛЭТИ и товарища Шмакова лично.

   Неожиданно весомый вклад в развитие советской авиации, вылившийся в итоге в создание целого нового класса самолётов, внёс Иван Александрович Серов. Вскоре после совещания НТС по авиационной тематике он в очередном рапорте упомянул о положительном опыте использования транспортных самолётов в варианте штурмовиков непосредственной поддержки.

   – В конце прошлого года, когда в Турции начали действовать отряды курдов под командованием Барзани, – рассказал Серов, – потребовалось обеспечить им поддержку с воздуха, причём обеспечить так, чтобы никто не догадался, что СССР в этом участвует. Мы взяли обычный Ли-2, это же почти С-47, поди отличи, если в воздухе... Поставили на него несколько пулемётов по левому борту, опознавательные закрасили.

   – У турков в горах ПВО никакой не было. Пару раз, когда туркам удавалось зажать отряды Барзани, мы посылали им на помощь этот Ли-2 с пулемётами. Как оказалось, довольно эффективно. Только пехотные пулемёты для этой цели не годятся, скорострельность мала. Мы взяли старые авиационные ШКАС, но они на длительную стрельбу не рассчитаны. Нужен специальный современный пулемёт с высокой скорострельностью и живучестью стволов, – пояснил Иван Александрович.

   – Я в Тульском ЦКБ-14 с Иваном Фёдоровичем Дмитриевым побеседовал. (ЦКБ-14, позже КБ Приборостроения до 1962 г возглавлял И.Ф. Дмитриев). Товарищам Грязеву и Шипунову передал много информации по их же более поздним разработкам, – усмехнулся Серов. – Обещали помочь. Я им ещё одного хорошего конструктора нашёл, Евгения Борисовича Глаголева. Он в Златоусте с 54 года начальником КБ автоматизации работал, сам – тульский. Я ему перевод в ЦКБ-14 организовал, с будущими соавторами свёл, и задачу обсудил предварительно.

   – Сошлись мы на том, что надо делать противопартизанский штурмовик на базе Ан-12, с пушками и пулемётами по левому борту, как в будущем американцы делать будут.

   – А нужен ли нам противопартизанский штурмовик в серийном производстве? – спросил Хрущёв.

   – Много их не нужно, – согласился Иван Александрович. – Но пару десятков переоборудовать желательно. Будь у Арбенса в Гватемале в 54-м хотя бы пара С-47 с пулемётами, хрен бы ЦРУ сумело переворот устроить. А мы в этом году планируем в Латинской Америке большую бучу. Конечно, ничего серьёзного даже на базе С-47 подготовить не успеем, пулемёт за полгода не делается. Но на будущее желательно бы тулякам такую задачу поставить. Ведь такие пулемёты и на армейские вертолёты понадобятся. Да и пушки с высокой скорострельностью нужны, для истребителей, для тех же кораблей, как зенитки.

   – Хорошо, пусть тульские товарищи напишут техническое предложение, – сказал Никита Сергеевич. – Я в этих делах не специалист, задачу поставить не могу.

   Летом 1958 года техническое предложение Грязева, Шипунова и Глаголева о разработке скорострельного авиационного пулемёта было утверждено Постановлением ЦК и Совета Министров. Параллельно тем же постановлением было задано проектирование 23 мм авиационных пушек, впоследствии получивших обозначения ГШ-23 и ГШ-6-23, а также 30-мм пушки ГШ-30К.

   Как и следовало ожидать, по результатам совещания НТС был принят пакет Постановлений ЦК и СМ СССР, по которым устанавливались сроки и выделялось финансирование на перечисленные работы.

   21 июня 1958 года совершил первый полёт туполевский Ту-22. Благодаря своевременно переданной в 1956 году информации он был совершенно не похож на знаменитое туполевское «шило». Переосмыслив полученные сведения и эскизы, Андрей Николаевич приказал полностью перекомпоновать фюзеляж. В итоге ОКБ-156 выкатило на старт нечто больше похожее на Ту-22М3, с такими же воздухозаборниками и расположением двигателей, а также с четырёхместной кабиной, где лётчики и операторы сидели попарно рядом друг с другом. Фюзеляж в месте стыковки с крылом «обжали» согласно правилу площадей. (АИ)

   А вот крыло было стреловидное, такое же, как на Ту-22К. Для улучшения взлётно-посадочных характеристик на крыле были сделаны предкрылки по всему размаху и двухсекционные щелевые закрылки, а также поставлено переднее горизонтальное оперение. Шасси сразу сделали убираемым не в центроплан, а в гондолы на крыле, как на Ту-16.

   Туполев начал прорабатывать и крыло изменяемой стреловидности для дальнейшей модификации Ту-22, но эта работа обещала быть долгой. Параллельно исследовалась ещё одна схема – с высокорасположенным трапецеидальным крылом. В этой компоновке Ту-22 был больше похож на увеличенный А-5 «Vigilante», но при этом требовалась полная переработка основных стоек шасси.

   Основной проблемой было отсутствие подходящего двигателя. НК-6 ещё отрабатывали, поэтому на самолёт поставили добрынинские двигатели ВД-7М. Туполева заранее предупредили, что двигатель ещё не доведён, и недостаточно надёжен. Поэтому Андрей Николаевич заложил не один и не два опытных самолёта, а убедил министра Дементьева строить сразу опытную серию из 10 машин.

   Это заметно ускорило испытания – несмотря на несколько неизбежных при освоении столь сложного самолёта катастроф, отработка не прерывалась ни на день. Больше всего хлопот доставили двигатели, и некоторые приборы из состава БРЭО. С приборами постепенно справились, в процессе перехода на новую полупроводниковую элементную базу. А с двигателями кувыркались до середины 1960 года, когда Николай Дмитриевич Кузнецов наконец довёл и предоставил для испытаний свои НК-6.

   5 марта 1958 года поднялся в воздух Як-28. Самолёт изначально был проблемным, и маршал Вершинин прислал нескольких специалистов – лётчиков и техников из строевых частей для участия в испытаниях и доводке самолёта.

   Как ни сопротивлялись представители ОКБ-115, им пришлось допустить «контролёров ВВС» непосредственно к испытаниям самолёта. Техники ВВС после каждого вылета придирчиво осматривали опытную машину, а лётчики, пока сами не получили допуск на пилотирование Як-28, подробно расспрашивали испытателей Волкова и Петухова о поведении машины в воздухе. К тому же к испытаниям Як-28 подключился лично шеф-пилот ЛИИ Сергей Николаевич Анохин.

   Один лётчик всегда поймёт другого, поэтому никакие недостатки Як-28 не оставались незамеченными. Выявился и реверс элеронов, и множественные трещины, в том числе на силовых элементах конструкции.

   (На всякий случай приношу извинения за возможные неточности всем, кто летал на Як-28 или его обслуживал. В источнике могли быть ошибки. Все технические подробности по недостаткам самолёта – по и . Если есть какие-то ошибки или неточности – сообщите, поправлю)

   Хрущёв через Жукова посоветовал Вершинину провести на опытном Як-28 пробное бомбометание на одном из полигонов ВВС. Тесты были проведены, и тут выяснилось, что Як-28 не способен попасть бомбами не только в мишень, но и не может даже уложить бомбы в пределах полигона. (Там же.) А когда выяснилось, что при полной бомбовой загрузке деформируется фюзеляж, терпение у представителей ВВС лопнуло.

   Обо всех проблемах с самолётом было доложено маршалу Вершинину. Константин Андреевич написал докладную записку в ЦК. Министр Дементьев пытался нажать на Главкома ВВС, как обычно, заявив: «Берите, что дают, или отказывайтесь от самолёта». Но Главком на этот раз пошёл на принцип и отказался принимать недоведённый бомбардировщик.

   Скандал дошёл до Президиума ЦК. На заседание Президиума вызвали министра Дементьева и маршала Вершинина. Устинов, хотя и не был сильно дружен с Дементьевым, в данном случае занял сторону промышленности. Но на стороне Вершинина был маршал Жуков.

   Зачитав на заседании Президиума докладную Вершинина, с подробным перечислением выявленных недостатков самолёта, Георгий Константинович выразился по-солдатски прямо и определённо. Он конкретно сообщил, на чём он вертел министра авиапромышленности Дементьева, и куда тот может засунуть свой самолёт, а также куда именно коллектив ОКБ-115 должен дружно поцеловать министра обороны, чтобы он согласился ещё раз хотя бы посмотреть в сторону их разработок.

   Екатерина Алексеевна Фурцева, бывшая ткачиха, женщина опытная, пролетарского происхождения, тем не менее, не смогла дослушать выступление министра обороны до конца, и выскочила из зала заседаний Президиума, покраснев, как помидор. С Жуковым она после этого не разговаривала целый месяц.

   Устинов и Дементьев пытались склонить на свою сторону Хрущёва, но Никита Сергеевич поддержал претензии ВВС.

   – Товарищи, мы самолёт делаем не для того, чтобы занять ОКБ или промышленность, а для успешного решения боевых задач, – сказал Хрущёв. – Завод мы найдём, чем загрузить. Раз лётчики доказали документально, что самолёт неудачный, значит, так и есть. Им его эксплуатировать. Надо не навязывать им неудачную машину, а сделать другую, лучше.

   – Кто, как и когда будет делать – решать не мне, а вам, на то вы и специалисты. А партия с вас потом за эти решения спросит, – он строго посмотрел на Дементьева и Устинова. – Вас, Константин Андреевич, благодарю за принципиальность, и за хорошую идею с армейской приёмкой на испытаниях.

   В итоге Як-28 на вооружение не приняли. (В реальной истории не приняли перехватчик Як-28П, но при этом изготавливали серийно, и эксплуатировали в частях, было построено более 400 самолётов.)

   Яковлев позже пытался переделать самолёт в барражирующий перехватчик, это уже отдельная история.

   Лёгкий фронтовой истребитель «210», получивший в серии наименование Як-31, совершил свой первый полёт под управлением летчика-испытателя В.М.Волкова 20 ноября 1958 года. Испытательные полеты на нем совершались до марта 1959 года. Основной их целью были оценка маневренности и управляемости самолета, его взлетно-посадочных и разгонных характеристик на различных высотах. (АИ)

   Машина легко достигала скорости M=1,5, однако полетов на определение максимальной скорости и практического потолка в этих испытаниях не производилось. Всего налетали 49 часов 45 минут в 32 полетах – самолет и в воздухе и на земле вел себя хорошо, отказов оборудования или двигателя не было.

   Второй прототип, оснащенный как полноценный истребитель, начали строить в середине февраля 1959 года, его постройку закончили к июлю, и 8 августа приступили к его испытаниям. Испытания второго прототипа проходили до декабря 1959 года, всего было выполнено более 60 полетов В 18-м полете В.П. Смирнов достиг на втором прототипе у земли скорости 1480 км/ч, в 24-м полете был достигнут потолок 20000 метров. На высоте самолет достигал числа М=2,25. (АИ)

   Основным фронтовым бомбардировщиком СССР остался Ил-28, которых было выпущено около 6 тысяч. Часть из них ушла на экспорт, оставшиеся в ВВС СССР несколько раз проходили модернизацию. Компоновка самолёта позволяла относительно легко менять на нём двигатели, и Ил-28 получил в 1959-60 гг новые Д-20П конструкции Соловьёва. (АИ, в реальной истории множество Ил-28 было порезано в начале 60-х)

   Установка экономичных двухконтурных двигателей позволила усилить конструкцию и увеличить полезную нагрузку. Ил-28 получил шесть подкрыльевых пилонов для размещения бомбовой нагрузки дополнительно к 3-м тоннам в бомбоотсеке. На поздних модификациях обязанности штурмана передали второму пилоту, поставив на самолёт новый прицельно-навигационный комплекс. Оборудование разместили в штурманской кабине, а в прицельном окне спереди снизу установили лазер для подсветки целей. (АИ)

   Сергей Владимирович Ильюшин к дальнейшей модернизации Ил-28 подошёл примерно так же, как Туполев – к «модернизации» Ту-22К в Ту-22М3. С той разницей, что у Ильюшина в запасе был средний бомбардировщик Ил-54. Он успешно прошёл испытания в 1955-56 гг, но в серию запущен не был. Теперь Ильюшин использовал наработки по Ил-54 для модернизации Ил-28. Самолёт пересчитали по увеличенным нормам прочности в расчёте на полёт на малых высотах и околозвуковых скоростях, но габариты сделали как у Ил-28, сделав ставку на менее прожорливые двухконтурные двигатели. Нос сделали заострённый, как у Ил-54, вместо штурманской кабины разместили прицельно-навигационный комплекс, к тому времени уже отработанный при предыдущей модернизации. (АИ)

   Ил-28М при тех же размерах получил стреловидное крыло, но несколько иное, чем у Ил-54, так как задача сверхзвукового полёта не ставилась, и пару климовских двухконтурных ВК-3.

   По сравнению с первоначальным Ил-28 самолёт, конечно, потяжелел, но при меньшей, чем у Ил-54 взлётной массе и значительно более мощных двигателях, чем у Ил-28, «двадцать восьмой М» тащил 5 тонн вооружения, и мог применяться в сложных метеоусловиях и ночью. В середине 60-х на него поставили радиолокатор для полётов в режиме огибания рельефа и приёмник спутниковой навигации. (АИ)

   5 июня 1957 г. заводской летчик-испытатель Р. И. Капрелян впервые оторвал от земли новый тяжёлый транспортный вертолёт Ми-6, а 18 июня совершил первый полёт по кругу.

   В феврале 1958 г. завод N 23 собрал второй летный образец Ми-6. В отличие от первого, он был оснащен всеми предусмотренными по проекту агрегатами и оборудованием. Второй Ми-6 уже имел двухпозиционное крыло, оно могло переставляться в два положения: полетное и для авторотации, систему внешней подвески, автопилот АП-31 и т. д. В том же году оба вертолета участвовали в воздушном параде в Тушино. В декабре 1958 г. были успешно завершены заводские испытания Ми-6 с двигателями ТВ-2ВМ.

   Начало совместных государственных испытаний несколько задержалось из-за решения использовать на Ми-6 двигатели Д-25В, созданные в ОКБ П. А. Соловьева на основе самолетного ТРД Д-20П. Имея ту же мощность, что и ТВ-2ВМ, они выигрывали за счёт меньшей длины и массы. Но новые двигатели имели другое направление вращения. Из-за этого редуктор Р-6 пришлось заменить на Р-7. Заодно доработали систему маслопитания.

   Первый вертолет с новыми двигателями и редуктором завод N 23 построил весной 1959 г. Для ускорения госиспытаний было решено начать их на Ми-6 с двигателями ТВ-2ВМ, не дожидаясь окончания заводских испытаний вертолёта с двигателями Д-25. Полеты по программе госиспытаний начались летом 1959 г, Пока пилоты ГК НИИ ВВС осваивали новую для них машину, к испытаниям подключился вертолет с Д-25В, а машину с ТВ-2ВМ вернули на завод для переоснащения новыми двигателями.

   Маршал Вершинин тоже получил нагоняй, когда выяснилось, что лётчики в советских ВВС значительно отстают по величине годового налёта от военных лётчиков НАТО. Он получил приказ пересмотреть программу боевой подготовки в сторону интенсификации обучения, прежде всего – в части полётов в сложных метеоусловиях и ночью, а также – в части групповых воздушных боёв и применения оружия по наземным целям.

   К лету 1958 года усиленная программа тренировок была разработана. С июня 1958 года лётчики начали летать значительно больше. Хрущёв распорядился:

   – На боевую подготовку керосина не жалеть. Пусть летают. А то в 41-м таких же желторотых необученных лейтенантов пачками сбивали. Не дай бог снова такое пережить.

   Вот тут всем конструкторским коллективам пришлось несладко. В условиях усиленной боевой подготовки ресурс самолётов и двигателей начал расходоваться заметно быстрее. Пришлось вносить множественные изменения в конструкции строящихся самолётов, чтобы увеличить их ресурс до приемлемых сроков службы в новых условиях. Это заодно потянуло за собой и модернизацию двигателей.

   Переданные Туполеву сведения о поведении в полёте лайнера Ту-104 Андрей Николаевич распорядился всесторонне проверить. Без прекращения пассажирских рейсов были проведён дополнительный этап лётно-конструкторских испытаний, в ходе которого была выявлена склонность самолёта к явлению «подхвата». Суть его была в том, что на большой высоте, где летал Ту-104 (около 10800 м, поршневые пассажирские самолёты ранее на таких высотах не летали), самолёт иногда попадал в мощный восходящий поток воздуха. При этом самолёт задирал нос, средняя часть крыла ещё находилась в режиме ламинарного обтекания, а на концах консолей уже начинался срыв потока. Тангаж продолжал нарастать, самолёт резко подбрасывало на 1,5-2 километра вверх. Внутри этот эффект воспринимался как внезапный мощный удар по самолёту снизу.

   Резкий подъём приводил к быстрой потере скорости, после чего самолёт с задранным носом либо сваливался на крыло, либо, что ещё хуже, срывался в штопор. Конструкция такой феномен не учитывала, так как ранее с подобным явлением никто не сталкивался. Факт для Туполева оказался весьма неприятный.

   Но теперь, благодаря полученным сведениям, Андрей Николаевич организовал в ЦАГИ серию продувок в модифицированной аэродинамической трубе, где, помимо основного набегающего потока, на продуваемую модель действовал также второй, восходящий поток. Продувка позволила наблюдать явление со стороны, и принять конструктивные меры.

   Угол установки стабилизатора на всех самолётах изменили, увеличили углы его отклонения, но, повторив серию продувок, принятые меры сочли недостаточными. Туполев распорядился спроектировать для Ту-104 и Ту-110 новые консоли крыла – с усиленной механизацией, отрицательной круткой, за счёт которой срыв потока на концах консолей происходил позже, и «зубом» – выступом на передней кромке, (как у более позднего Ил-62), который также препятствовал раннему срыву потока.

   За счёт усиленной механизации крыла удалось «вылечить» и вторую беду самолёта – превышение скорости на посадке. (Рекомендованная скорость приземления 225--250 км/ч не соблюдалась, и часто самолёт сажали на 270--300 км/ч). В течение 1957 и первой половины 1958 гг консоли крыла были заменены на всех самолётах Ту-104 и Ту-110.

   Принятые меры позволили избежать по меньшей мере двух катастроф и ещё нескольких лётных происшествий.

   22 июня 1958 г ТУ-104А, следовавший рейсом Иркутск-Хабаровск на высоте 12500 метров попал в мощный восходящий поток воздуха и оказался на высоте 13500 метров. Экипаж справился с машиной, сумев не допустить нарастания тангажа, выровнял самолёт и продолжил следовать своим курсом. (АИ, В реальной истории самолёт начал беспорядочно падать до высоты 11500 метров. После «сваливания» и потери высоты командиру экипажа пилоту Полбину удалось вывести самолет в горизонтальный полет.)

   15 августа 1958 г Ту-104 с бортовым номером 5442, следовавшего рейсом Хабаровск-Иркутск, в районе Биробиджана, при ясной погоде также угодил в восходящий поток. Машину забросило с 10800 на 12000 метров, но за счёт проведённых доработок лётчикам удалось сохранить контроль. Самолёт опустил нос и благополучно продолжил полёт. (АИ, В реальной истории командир корабля пилот Быков не смог ни справиться со «взбунтовавшейся» машиной, ни передать на землю о случившемся. Самолёт разбился.)

   Ещё одной катастрофы удалось избежать 17 октября 1958 г. около 21.00 Ту-104 N 42362 под управлением лётчика Гарольда Дмитриевича Кузнецова и второго пилота Антона Артёмова был заброшен восходящим потоком на 2 с лишним километра вверх, на высоту около 13000 метров. Доработанное крыло и увеличенные углы отклонения стабилизатора позволили выровнять машину и вернуться в горизонтальный полёт. (АИ, в реальной истории самолёт потерял управление и отвесно падал с 13000 м до самой земли. Г.Д. Кузнецов, понимая, что вывести машину из пикирования не удаётся, до последней секунды докладывал по радио о её поведении. Этот «прямой репортаж» позволил конструкторам и учёным-аэродинамикам разобраться в явлении «подхвата», после чего были приняты конструктивные меры, позволившие избежать дальнейших катастроф. Описания лётных происшествий по -pomnili.com/page.php?id=3295)

   – Михалыч, ты стенгазету новую в курилке видел?

   Иван Михайлович Стрижов, техник по вооружению, неохотно оторвался от автоматической авиационной пушки, которую он чистил, поднял голову и посмотрел на пробегавшего мимо Петьку.

   – Стенгазета, говоришь, новая? Ну пойдём, посмотрим, – Иван Михайлович, кряхтя, поднялся, обтёр руки от масла ветошью, бросил тряпку и не спеша пошел к курилке.

   В курилке толпились люди. Они разглядывали новую стенгазету. Из толпы то и дело слышались взрывы хохота. Газета была, в общем-то, обычная печатная, называлась «Овод», и выпускалась политуправлением ВВС, но, так как её обычно вывешивали на стенде в курилке, народ по привычке звал ее стенгазетой. В отличие от журнала «Вестник воздушного флота», газета была по тематике ближе к общесоюзному сатирико-юмористическому журналу «Крокодил», но концентрировала внимание на повседневной жизни, недостатках и недоработках в Военно-Воздушных Силах (АИ).

   Иван Михайлович протолкался поближе и пробежал взглядом газету. В ней, как обычно, было несколько программных статей. В глаза бросилась большая статья о сравнительном применении обычных и управляемых авиабомб. В статье их называли «умные бомбы». Материал подавался с юмором. Вполне серьезный аналитический текст был иллюстрирован смешными картинками. На одной из них была изображена новейшая «умная бомба», с раскрывающимися крыльями, как у летучей мыши, хитрыми глазами, и мышиным носом, принюхивающимся к цели.

   В соседней статье рассматривалось предложение об унификации заправочных систем и аэродромных комплексов обслуживания. Без карикатуры не обошлось и здесь. На картинке был изображён МиГ-19, случайно приземлившийся из-за плохой погоды на аэродром где базировались бомбардировщики Ту-16. Возле самолета стояли два техника. Они чесали в затылке, прикидывая, как бы воткнуть в заправочную горловину истребителя заправочный шланг от Ту-16, заметно большего диаметра.

   – Я вчера в штаб заходил, – услышал Иван Михайлович справа разговор двух знакомых летчиков. – По всему выходит, Хрущёв-то за авиацию всерьёз взялся...

   – Это кукурузник-то? Да ну, ерунда! Не иначе, его Вершинин настропалил. Что это ж*** говорящая вообще в авиации понимать может?

   – Ты, б**, говори, да не заговаривайся! У Никиты Сергеевича, между прочим, сын старший летчиком был. Погиб в 43-м. Говорят люди... не знаю, может, конечно, болтают... Ну, говорят, что товарищ Хрущёв поклялся, что больше такого бардака, как в 41-м, да и потом тоже, в авиации не допустит. Потому и нажимает сейчас на реформы. Вооружение новое, бомбы эти самонаводящиеся, ракеты опять же. Новые самолёты, причем не только бомберы, истребители тоже будут новые. Сухой, говорят, совершенно новый двухмоторный истребитель сделал, Су-7Б назвали.(АИ) Вот интересно, первый Су-7 одномоторный был, совершенно другой, не похожий. По названию вроде одной буквой отличаются, индексом. А ведь совершенно разные машины.

   – Опять же, боевую подготовку смотри как подняли! Летать стали вдвое больше, денежное довольствие опять же увеличили, снабжение улучшилось, жильё строят, военнослужащих жильем обеспечивают. Ты что, этого не замечаешь? Ты квартиру новую получил? Забыл, как в общежитии с женой и двумя детьми мотался по углам? Партия, да и лично товарищ Хрущёв, для нас, для военных, очень много сделали и делают.

   – Да я то что, я ничего... Политику партии поддерживаю...

   – То-то!... И вообще, кончай дурацкие разговоры. Вон, смотри, особист идёт...

6. Взгляд с высоты.

  К оглавлению

   Космические успехи 1957 года (см. кн. 2, гл. 35, 37, 39, 40, 41, 43) убедили Хрущёва и постоянных членов НТС СССР в важности и правильности выбранного направления. Продолжались лётно-конструкторские испытания ракеты Р-7, в ходе которых не только дорабатывалась конструкция ракеты, но и выводились в пространство космические аппараты различного назначения, а также отрабатывались конструкции головных частей МБР.

   Основная работа после первого удачного полёта Р-7 12 июня 1957 года развернулась сразу по нескольким направлениям:

   Отрабатывалась ракета Р-7 в боевом варианте – на этом настаивали военные, и эти испытания позволяли довести до ума конструкцию ракеты, в которой ещё было много мелких и не очень мелких недостатков.

   Параллельно шла модернизация Р-7 из исходного боевого варианта 8К71 в модификацию 8К74 с дальностью 12000 км с моноблочной облегчённой боевой частью.

   Отрабатывалась в ходе лётно-конструкторских испытаний спроектированная в 1955-56 гг (АИ) 3-я ступень ракеты – она же разгонный блок «Е», с двигателем конструкции Семёна Ариевича Косберга.

   Полным ходом шла разработка блока «Л» – четвёртой ступени для пусков АМС по Луне, Марсу и Венере. Трёхступенчатая «лунная семёрка» получила индекс 8К72, четырёхступенчатая обозначалась 8К78. (По Б.Е. Черток «Ракеты и люди» ).

   Началось проектирование более мощной третьей ступени – блока «И». Двигатель РД-0110 для неё разрабатывал под общим руководством Косберга ведущий конструктор Яков Иосифович Гершкович.

   Конструкторское бюро С.А. Лавочкина совместно с ОКБ-1 разрабатывало серию автоматических станций для исследования Луны. Главным конструктором межпланетных автоматов стал заместитель Лавочкина Георгий Николаевич Бабакин, но в создании отдельных систем станций активно участвовали специалисты как ОКБ-1, так и многих других организаций, привлекаемых Главкосмосом в порядке производственной кооперации.

   Установленный в качестве третьей ступени блок «Е» позволял вывести на орбиту аппарат массой 4700 кг (Масса КК «Восток» ). Соответственно, по баллистической траектории трёхступенчатая ракета могла отправить на 12000-16000 км не менее 5,5 тонн «полезной нагрузки».

   В течение полугода для трёхступенчатой версии Р-7 был разработан «баллистический самосвал». Его первая модификация несла 18 боевых блоков массой по 250 кг и мощностью по 40 кт, при этом ещё тонну весило пока что несовершенное устройство разведения боевых блоков, вместе с несущей конструкцией «самосвала». Трёхступенчатая «семёрка» с «самосвалом» получила обозначение 8К73 (АИ)

   Несмотря на активное лоббирование военного использования Р-7 со стороны маршала Неделина, руководство страны понимало, что военным нужна другая ракета, более простая, чтобы её можно было запустить не через 5 суток после приказа, а хотя бы через 15 минут. 8К73 с «самосвалом» рассматривалась как временная замена полноценной боевой ракете и как «пугало для супостата».

   В качестве основной боевой ракеты Королев предлагал свою новую разработку Р-9. Работу по ней начали также в середине 1957 года. (АИ) Пока всё упиралось в чрезвычайно высокую загрузку ОКБ-456 Валентина Петровича Глушко, которое одновременно доводило двигатели для Р-7 и янгелевских БРСД Р-12 и Р-14, проектировало двигатели для Р-16, одновременно в муках рожало клон НК-33. Из-за этого разработка РД-111 для первой ступени Р-9 первое время шла по остаточному принципу. Она несколько активизировалась с начала 1958 года, когда первый опытный РД-33 совместной разработки Глушко и Кузнецова был впервые поставлен на огневой стенд. (АИ) На десятой секунде у него взорвался ТНА, но это было лишь начало опытной отработки. Турбонасосный агрегат отправили на доработку. Королёв, пользуясь своими полномочиями технического директора Главкосмоса, «настучал по головам» Кузнецову и Глушко:

   – Не надо делать лёгкий движок на один пуск. Чёрт с ним, пусть будет дубовый, зато надёжный.

   Информацию по водородному двигателю RL-10 и все свои предварительные наработки Глушко передал Исаеву в ОКБ-2 НИИ-88, а также Косбергу в Бердское ОКБ-154 (КБ химической автоматики), так как двигателями верхних ступеней в основном занимались именно Исаев и Косберг.

   Параллельно Янгель доводил свою Р-12, готовил к первому запуску Р-14 и начал проектирование на основе агрегатов этих двух ракет своей первой межконтинентальной ракеты Р-16.

   Для Р-12 Мишин на Омском механическом заводе делал вторую ступень, с двигателями РД-109 (позже РД-119). На Чукотке для будущей лёгкой МБР уже были построены первые шесть шахт, и строились ещё.

   Королёв по совету Хрущёва побывал в НИИ-2, лично осмотрел институтские стенды для отработки авиационной электроники, ознакомился с методиками, после чего «пропустил» через НИИ-2 всех электриков, электронщиков, связистов и «управленцев» : Воскресенского, Богуславского, Пилюгина, Чертока, В.И.Кузнецова, и прочих специалистов, заставив их ознакомиться с принятой в институте методикой полунатурного стендового моделирования.

   Он отметил для себя, что методики стендовой отработки, используемые в НИИ-2, весьма похожи на те, что он уже применил при борьбе с пульсациями в топливной системе Р-7 в конце 1957 года. (АИ, в реальной истории с пульсациями боролись с осени 1958 г, когда их впервые заметили на записях телеметрии после первых неудачных пусков по Луне)

   Основным направлением для доработок Р-7 было общее повышение надёжности систем и исключение пульсаций в топливной системе ракеты, о которых Королёв прочёл в документах, представленных ИАЦ. Отработка систем, в первую очередь – всей радиоэлектроники – велась большей частью на наземных стендах.

   С пульсациями давления в топливной системе Королёв поручил разобраться отделу управления ОКБ-1, в составе которого была лаборатория динамики процессов управления.

   Поскольку эти вибрации пока не проявили себя катастрофическим образом, Сергею Павловичу пришлось хитрить. Он «поделился опасениями» с Пилюгиным:

   – Николай, есть у меня подозрение, что с топливной системой у нас не всё ладно. Смотрел тут плёнки телеметрии, и обратил внимание на показания датчиков давления в системе РКС (система регулирования кажущейся скорости, в ней стоял датчик давления с высокой разрешающей способностью, используемый для обратной связи). Проверил показания датчика осевой перегрузки, и что-то мне показалось, что они по частоте колебаний совпадают с прыжками давления, что засёк датчик в системе РКС.

   Пилюгин забеспокоился. Совпадение колебаний могло привести к резонансу. Ему, как специалисту по системам управления, было хорошо понятно, к чему может привести резонанс на ракете, заправленной сотнями тонн керосина и кислорода.

   – Может показалось? Нет, мало ли что, – Николай Алексеевич озабоченно изучал графики. – Давай я поручу Дегтяренко и Хитрику ещё раз изучить телеметрию. Рисковать не будем.

   Вскоре начальник лаборатории Георгий Дегтяренко и заместитель Пилюгина Михаил Хитрик доложили, что «подозрения» Главного оправдались – давление в камерах сгорания первой ступени Р-7 – боковых «морковок» действительно пульсировало с частотой 9-13 Герц, и, что ещё хуже, эти пульсации совпадали по частоте с колебаниями продольной перегрузки, испытываемой ракетой в полёте.

   При этом штатные датчики давления на камерах сгорания этих пульсаций «не замечали», так как у них не хватало чувствительности. Повторное изучение плёнок телеметрии с предыдущих запусков показало, что подобные пульсации с большей или меньшей амплитудой присутствовали на всех ранее запущенных ракетах.

   (В реальной истории эта проблема выявилась только осенью 1958 года при первых запусках ракет по Луне, из-за чего все три первых запуска были неудачными)

   Королёв распорядился поставить одну из ракет на огневой стенд, и установить на камеры сгорания дополнительные датчики давления, такие же чувствительные, как тот, что стоял в системе РКС. Пробный прожиг показал, что пульсации давления имеются, мало того, они совпадают с собственной частотой колебаний конструкции носителя, что рано или поздно приведёт к резонансному разрушению.

   Сергей Павлович обсудил проблему с Келдышем. Два академика, поразмыслив, решили провести комплексное исследование проблемы. Келдыш в своём НИИ-1 привлёк к решению задачи теоретиков: Натанзона, Аккермана, и Гликмана, а Королёв поручил в своём ОКБ-1 разобраться с практической частью коллективу инженеров под руководством Дегтяренко.

   Они построили аналоговую электронную модель процесса, подобную тем, что строились в НИИ-2. В неё была заложена математическая модель двигательной системы, полученная от Натанзона из НИИ-1, и уточнённые характеристики, переданные из ОКБ-456 от Глушко. Электронная модель позволяла наглядно визуализировать моделируемый процесс на экране осциллографа.

   Хрущёв тоже решил помочь Королёву в решении проблемы, и напряг Челомея.

   – Владимир Николаич, там у Королёва на «Семёрке» вылезла проблема с колебаниями. Они там с Келдышем мучаются, я вот и подумал, что им третий нужен, – сказал Никита Сергеевич. – Лучше тебя в колебаниях у нас никто не разберётся. Поезжай к ним, посмотри.

   Не то что бы Челомей светился от желания помогать Королёву, но заниматься колебательными процессами ему всегда нравилось, поэтому он согласился помочь. (АИ)

   Выводы Челомея, Натанзона и Дегтяренко полностью совпали, и уже осенью 1957 года Королёв поручил Анатолию Вольциферу, руководившему разработкой топливной арматуры Р-7, спроектировать демпферы, включаемые в магистраль окислителя перед насосом. К январю 1958 года демпферы были изготовлены, испытаны на стенде и с 1958 года устанавливались на все Р-7. (АИ)

   В январе 1958 года первая доработанная ОКБ-1 ракета Р-7 модификации 8К74 была вывезена на старт. При обсуждении операции летом 1957 года военные резко протестовали против снижения мощности боевой части. Однако Хрущёву удалось убедить Жукова и Неделина, что при имеющейся плотности застройки на восточном побережье США вместо одного мощного заряда лучше забросить туда много маленьких – они обеспечат в разы большую площадь поражения.

   Для этого и разрабатывался «самосвал», как окрестил Жуков первую разделяющуюся головную часть для Р-7. Но РГЧ ещё предстояло отлаживать, поэтому первым этапом было решено стрелять головной частью уменьшенной мощности на 12000 километров. (В реальной истории этот вопрос был поставлен лишь в августе 1958 г, уменьшение массы головной части из-за моратория на ядерные испытания заняло много времени, и стрельбы на дальность 12000 км были проведены лишь в январе-марте 1960 г, а на дальность 16000 км – в 1961 году)

   Уменьшение массы головной части для Р-7 в модификации 8К74 более чем на тонну дало увеличение дальности на 3500 км. Кроме того, системы радиоуправления упростили, выполнили на новой полупроводниковой элементной базе, доработали систему синхронизации опорожнения топливных баков на всех блоках, увеличили объем баков центрального блока и объём заправки керосином и кислородом. Это в общей сложности дало прибавку по дальности ещё 700 км. (Доработки, кроме элементной базы – реальные.)

   Королёв собрал в ОКБ-1 совещание для обсуждения нюансов пусков на максимальную дальность. У него в кабинете стоял большой глобус, по которому Сергей Павлович очень наглядно прикидывал расстояния между любыми пунктами земной поверхности.

   Взяв специальный транспортир, Королёв подошёл к глобусу, приложил инструмент. По прикидкам выходило, что при дальности 12000 км район падения головных частей будет около Гавайских островов. Присутствовавший на совещании Георгий Александрович Тюлин, специалист по динамике полёта и измерению орбит ИСЗ, сказал: «Это мы американцам можем такой шухер навести, что они будут вспоминать Пёрл-Харбор как золотые денёчки »

   Для контроля за испытаниями в район Тихого океана к югу от Гавайев были направлены три «научных» корабля Тихоокеанской гидрографической экспедиции (ТОГЭ). Зная, что американцы устроят им жёсткий прессинг, Хрущёв предложил адмиралу Кузнецову послать в охранение боевые корабли Тихоокеанского флота. Истребительное прикрытие для них в центре Тихого океана организовать было невозможно, а зенитных ракет на наших кораблях ещё не было.

   Хрущёв и Кузнецов понимали, что С-75 не подходит для размещения на кораблях, но ничего более подходящего на тот момент не имелось. Комплекс С-125 и его морской аналог М-1 ещё разрабатывались, первые пуски ракеты В-600 были намечены на апрель 1958 года. А прикрыть соединение от атаки с воздуха было необходимо.

   Передача информации из ИАЦ в профильные ОКБ и НИИ продолжалась, и уже давала весомые результаты. Пётру Дмитриевичу Грушину было дано задание разработать новые ракеты для морского зенитно-ракетного комплекса М-2. При этом он получил информацию по американскому ЗРК RIM-8 Talos. (см. %20history.html и %20history.html)

   В это время в ОКБ-2 уже шла работа над ракетой с твёрдотопливным прямоточным двигателем, и Грушин, конечно, не был на седьмом небе от перспективы «копирования американского старья пятилетней давности»

   – Никита Сергеич! Зачем нам в это лезть? – спросил он. – Я вам сделаю ракету лучше.

   – А не надо лучше, – ответил Хрущёв. – Надо такую же, но быстрее, чем вы будете отрабатывать свою В-757. Вы поймите, Пётр Дмитрич, у нас три десятка крейсеров стоят в ожидании перевооружения на ЗРК! Это не считая эсминцев, на которые комплекс М-2 просто не вворотить, при всём желании. Чем быстрее они получат современное вооружение, тем лучше.

   – Тема твёрдотопливной прямоточки, конечно, перспективная, но накувыркаетесь вы с ней, – продолжал Никита Сергеевич. – А керосиновые прямоточки Бондарюк уже отработал в процессе совместной работы над новыми ПКР Березняка. У него там целая линейка ПВРД родилась, попробуйте из его разработок подобрать что-нибудь подходящее. Пусть Михаил Макарыч над твердотопливной прямоточкой работает, но для флота вы нам всё ж таки сделайте ампулизированный русский «Тэйлос».

   Само собой, то, что получилось у Грушина в итоге, не было полной репликой «Тэйлоса». СССР к 1957 году уже опережал США по полупроводниковой электронике (АИ), и ракета получилась даже более совершенная, чем исходный американский прототип. Она напоминала «Тэйлос» компоновкой и габаритами, имела сходные характеристики, но другой, хотя и похожий, двигатель. Назвать её копией означало бы погрешить против истины.

   С августа 1957 г крейсер «Дзержинский» встал на переоснащение комплексом М-2. Работы предполагалось завершить до сентября 1958 года. (в реальной истории переоборудование октябрь 1957 – декабрь 1958). Поэтому для обеспечения зенитного прикрытия ТОГЭ пришлось импровизировать.

   В течение 2-й половины 1957 года на палубах трёх танкеров, назначенных сопровождать соединение, смонтировали пусковые установки СМ-64 морского зенитно-ракетного комплекса М-2 и радары только что принятого на вооружение комплекса С-75, пока ещё с ракетами В-750. Вагончики СНР со снятыми колёсами погрузили на танкеры краном и приварили к палубе. Этот поход решили заодно зачесть как первые испытания в морских условиях.

   Адмирал Кузнецов предлагал послать для защиты ТОГЭ один из двух отремонтированных авианосцев. (АИ) Но авианосцы летом 1958 года должны были понадобиться на Средиземном, к тому же их авиагруппы были ещё недостаточно натренированы. Решили не рисковать и не гонять авианосцы за 26000 километров – после такого перехода машинам корабля скорее всего потребовался бы восстановительный ремонт.

   Для первого этапа пусков на максимальную дальность Куйбышевский завод «Прогресс» подготовил 8 ракет. Из них пять собирались пустить по Камчатке для отработки техники, и 3 – на максимальную дальность, в океан. Их доставляли на Байконур дирижаблями, в полуразобранном виде, собирали в МИКе и испытывали на стендах, проверяя герметичность, электрику, системы управления, и т.п.

   Первый запуск 8К74 в начале января 1958 г. оказался неудачным. (АИ) Судя по данным телеметрии, из-за плохой продувки азотом взорвалась рулевая камера одного из боковых блоков. «Морковка» загорелась, двигатель отключился автоматически, после чего весь пакет развалился. (Реальная причина аварии 8К74 24 января 1960 г).

   Сергей Павлович лично проверил доложенные ему результаты изучения плёнок телеметрии, вздрючил виновных за рас3,14здяйство, после чего приказал готовить запасной носитель.

   Вторая и третья ракеты ушли со старта благополучно и достигли полигона Кура. После этого Королёв предложил Госкомиссии сэкономить оставшиеся ракеты и перейти к пускам на максимальную дальность.

   ТАСС опубликовало коммюнике, в котором объявило район Тихого океана к юго-западу от Гавайских островов опасным для плавания. Тихоходным кораблям ТОГЭ предстояло «топать» из Петропавловска-Камчатского до Гавайев не менее 5 суток, плюс требовался запас по времени на всякий случай. Американцы переполошились, выслали навстречу несколько своих военных кораблей, здесь же были английские и французские суда. Возле бортов трёх наших кораблей то и дело высовывались из воды перископы подводных лодок, над кораблями периодически проносились морские разведчики P2V «Нептун».

   Ситуация резко изменилась, когда из Владивостока подошли крейсеры «Адмирал Сенявин» и «Петропавловск» (бывший «Каганович» ) в сопровождении нескольких эсминцев, танкеров, в т.ч. с зенитными ракетами, и кораблей снабжения, а также подводные лодки. (Вот что мешало в 1960 году РИ сделать то же самое?). Корабли снабжения были оборудованы причальными мачтами для дирижабля ДРЛО, и трёх противолодочных дирижаблей, сопровождавших эскадру. Во время похода экипажи кораблей занимались плановой боевой учёбой. Выход в море для них не являлся чем-либо экстраординарным.

   «Наблюдатели» тут же отошли на безопасное расстояние. Наглые облёты наших кораблей разведчиками поначалу продолжались – пока установленная на одном из танкеров станция наведения ракет не взяла очередной «Нептун» на автосопровождение. Американцы чётко увязали изменение радиосигнала с поворотом и нацеливанием пусковой установки на самолёт. «Нептун» тут же развернулся и на полном газу, со снижением, отчаянно коптя двигателями и прижимаясь едва ли не к самым волнам, убрался восвояси. (АИ)

   Через два дня был получен кодированный радиосигнал – предупреждение о предстоящем пуске, его дата и точное время. Когда корабли ТОГЭ разошлись по позициям, образовав три вершины прицельного треугольника, «супостатов» как ветром сдуло – они не приближались меньше чем на 10-15 миль.

   Боевой блок белым лучом перечеркнул небо сверху вниз и хлопнулся в океан раскалённой кометой, вышибной заряд выбросил облако ярко-жёлтой краски, оставившей большое пятно на воде. Это был полный успех.

   Американские СМИ тут же принялись обвинять Советский Союз в лицемерии и двойной игре. Обвинения сводились к тому, что пока Хрущёв призывает к миру и всеобщему разоружению, советские ракетчики реально угрожают безопасности Соединённых Штатов.

   На что Андрей Андреевич Громыко ехидно заметил в интервью, данном корреспондентам американских и других иностранных газет, аккредитованным в Москве:

   – Ваши газеты, господа, неистовствуют только лишь потому, что у вас, американцев, ракета, способная забросить боевую часть на такую же дальность, ещё не готова. Будь у вас на вооружении такая же ракета, вы воспринимали бы ситуацию гораздо более спокойно.

   (Первый успешный испытательный пуск SM-65 «Atlas» состоялся 17 декабря 1957 г., это был вообще 3-й её запуск, первые два были неудачными)

   – Когда американцы взрывали свои атомные бомбы на атоллах Бикини и Эниветок, мы не закатывали истерику по этому поводу, – продолжал министр. – Заметьте, Советский Союз не окружает Соединённые Штаты кольцом своих военных баз, наши бомбардировщики не патрулируют вдоль американских границ с атомными бомбами на борту, наши самолёты-разведчики не прорываются через американские границы на сотни километров вглубь страны. Поэтому не вам, господа, кричать о лицемерии и угрозам безопасности Соединённых Штатов.

   – Впрочем, вынужден отдать должное американским военным, в отличие от британских они хотя бы не планируют закапывать на территории Западной Германии ядерные фугасы с живыми курами внутри. (Это не анекдот -yadernyy-pavlin-bomba-na-kurikh-nozhkakh/#full)

   Корреспонденты на миг потеряли дар речи. Затем на министра посыпался град вопросов. Громыко, мило улыбаясь, посоветовал:

   – Вы не меня спрашивайте, вы у британского правительства поинтересуйтесь относительно проекта «Синий Павлин». Хотя... вы сами понимаете, что правительственные чиновники будут всё «убедительно отрицать». Они же у вас мастера по части «убедительного отрицания», что в Британии, что в США... Хотите получить доказательства? Их есть у меня...

   Организаторы пресс-конференции по знаку Громыко раздали корреспондентам фотографии британского ядерного фугаса, а Андрей Андреевич тем временем поведал:

   – Ядерная мина проекта «Синий павлин» весит около 7,2 тонн и представляет собой стальной цилиндр, внутри которого находится плутониевое ядро, окруженное химической взрывчаткой, а также довольно сложная электронная начинка. Мощность бомбы составляет порядка 10 килотонн. Англичане планируют зарыть десять таких мин рядом со стратегически важными объектами в Западной Германии, где расположен британский войсковой контингент, и использовать их в случае, если СССР все-таки решится на вторжение. Мины должны взрываться через восемь дней после активации встроенного таймера. Кроме того, их можно подрывать дистанционно, с расстояния до 5 километров. Устройство также оснащено системой, препятствующей разминированию: любая попытка вскрыть или переместить активированную бомбу приведёт к немедленному взрыву.

   – Самое интересное, – сказал Громыко, – что при создании мины разработчики столкнулись с проблемой: электронные системы бомбы в условиях зимних низких температур работают неустойчиво. Кто-то из британских инженеров предложил разместить в бомбе нескольких живых кур, снабженных необходимым запасом воды и пищи, чтобы тепло от их тел согревало электронику в течение всех восьми дней. Говорят, что это техническое решение было признано вполне разумным и вышло на стадию финального проектирования. (Там же)

   – Вот мне интересно, господа, как британские инженеры собираются всё это реализовать? – улыбаясь, спросил Андрей Андреевич. – Вы только представьте себе эту картину маслом: началась ядерная война, все столицы Западной и Восточной Европы превращены в радиоактивные руины, американские бомбардировщики бомбят Москву, советские танки рвутся на запад, а в это время доблестные британские инженеры в Германии самоотверженно засовывают в атомные бомбы живых кур и потом закапывают? Ну... не знаю, всё ли у них с головой в порядке...

   Это была сенсация. Советские ракетные запуски были немедленно забыты прессой – все газеты Европы и США обсуждали британские «куроатомные бомбы».

   Под шумок 24 и 30 января в акваторию Тихого океана были запущены ещё две ракеты Р-7, для подтверждения успеха. Госдепартамент США заявил протест, который был отклонён нашим МИДом как «не имеющий серьёзных оснований».

   Газетная кампания провалилась – обыватели в Британии и США возмутились «жестокостью по отношению к курам». (Из-за Лайки в РИ истерику устроили, а куры чем хуже? Или всё те же двойные стандарты?) Разумеется, английские чиновники всё отрицали. Выступление Громыко они объявили «дешёвой пропагандой», а фотографии – подделкой.

   Однако некто, вероятно, связанный с разработками, но пожелавший остаться неизвестным, неожиданно подтвердил в эксклюзивном интервью, что проект «Синий Павлин» действительно существует, и в атомные мины в одном из вариантов действительно предлагалось помещать живых кур. Своё лицо «источник» предпочёл скрыть, зато показал фотографии корпуса устройства, точь-в-точь похожие на снимки, предъявленные Громыко, только с другого ракурса.

   Разразился скандал. В итоге королева Елизавета вызвала премьера Макмиллана и в ультимативной форме потребовала «разогнать этих идиотов, которые засовывают кур в атомные бомбы, и в очередной раз выставляют Британию на посмешище перед всем миром». (АИ)

   Пока мир потешался над курами в атомной бомбе, в СССР без лишней рекламы шла отработка разделяющейся головной части для Р-7. Отдельный боевой блок отработали запусками на значительно более дешевой Р-5. Механизм разведения блоков отлаживали, сбрасывая его с дирижабля.

   Первый пуск Р-7 в варианте 8К73 с «самосвалом» провели в феврале 1958 года по полигону Кура на Камчатке. Со старта ракета ушла успешно, но в работе головной части обнаружились неполадки. Их устранение затянулось до мая.

   Второй пуск по Камчатке в мае был неудачным. Первые две ступени отработали штатно, а вот недостаточно доведённый двигатель конструкции Косберга на 3-й ступени взорвался при запуске. Обломки ракеты рухнули в тайгу.

   В конце мая и начале июня состоялись ещё два пуска, на этот раз – удачные. Пуски «самосвала» на максимальную дальность Хрущёв порекомендовал отложить до середины июля. Королёв спорить не стал – он уже знал из «документов 2012», что в июле 1958 года ожидаются важные события на Ближнем Востоке.

   Параллельно отрабатывались спутники разведки и метеоспутники. Их решили делать на базе создаваемого космического корабля 1К. С кораблём ещё предстояло много возни, прежде всего по системам жизнеобеспечения для космонавта. А вот систему ориентации и энергоснабжения уже можно было отрабатывать.

   Первый опытный метеоспутник «Омега» был запущен в феврале 1958 года (АИ). Приборный отсек 1К заменили более длинным отсеком спутника-разведчика. В нём располагалась опытная энергоустановка с двигателем Стирлинга, подогреваемым от радиоизотопного источника. Теплоотвод был организован через систему тепловых труб – сведения по ним в «документах 2012» были, и их изготовление уже было налажено.

   Маховик Стирлинга, установленного в кардановом подвесе, одновременно служил опорным маховиком для системы ориентации спутника. Проектировала систему ориентации лаборатория под руководством Бориса Викторовича Раушенбаха, пока ещё не академика.

   В спускаемом аппарате метеоспутника была установлена также пока что опытная система телевидения высокой чёткости, дававшая разрешение в 1125 строк.

   Телевизионное изображение со спутника принималось через систему ретрансляторов, установленных на дирижаблях. Для просмотра использовалась проекционная телевизионная аппаратура с размером экрана 12 кв. м. Но теперь аппаратура была доработана. Сигнал шёл одновременно на три проекционных кинескопа. Свет от них проходил через светофильтры и формировал на экране цветное изображение.

   (В конце 1950-х годов в Московском научно-исследовательском телевизионном институте (МНИТИ) создали опытную систему военно-штабной связи «Трансформатор», позволявшую передавать изображения с разрешением 1125 строк. )

   (В 1953 г специалистами МНИТИ в кинотеатре «Эрмитаж» установлена проекционная телевизионная аппаратура с размером экрана 12 кв.м. /)

   Управление спутником вначале шло как обычно, из Центра управления полётом, в качестве которого тогда использовался пункт связи в Крыму, на горе Кошка. Но параллельно уже строился ЦУП под Москвой, а также было сделано несколько мобильных комплектов аппаратуры, в контейнерном исполнении. Перед обзорным экраном также стоял выносной пульт, с которого можно было управлять ориентацией спутника, нацеливая камеры в нужном направлении.

   Королёв пригласил Хрущёва посетить Центральный институт прогнозов Главного управления гидрометслужбы (С 1965 г – Гидрометцентр СССР), где был установлен обзорный экран. Под него пришлось отдать актовый зал института.

   Когда Никита Сергеевич увидел переоборудованный специалистами МНИТИ зал института прогнозов с установленным там обзорным экраном, на котором медленно вращался гигантский облачно-голубой шар Земли, он тихо охнул и произнёс:

   – Ни хрена себе кинотеатр!

   – Это ещё что, Никита Сергеич, – усмехнулся Королёв. – Прошу сюда, – он пригласил Хрущёва подойти к пульту перед экраном.

   Посреди пульта, между многочисленными кнопками и лампочками, были установлены два небольших штурвальчика. Королёв взялся за них, и изображение на экране вдруг начало медленно поворачиваться.

   – Попробуйте, – предложил Сергей Павлович.

   Хрущёв осторожно взялся за штурвальчики и повернул сначала левый. Изображение качнулось и поплыло вверх. Он повернул правый, и изображение медленно сместилось в сторону.

   – Это что, мы сейчас прямо отсюда спутником управляем? – спросил Первый секретарь. – И вот так вот выглядит Земля из космоса?

   – Именно, Никита Сергеич. Прямое управление ориентацией спутника сделано не только из ЦУПа, но и из Института прогнозов, – ответил Королёв. – Конечно, предварительно метеорологи с нами согласовывают каждый сеанс управления. Чтобы не получилось так, что они камерами вертеть будут, а мы в это время начнём орбиту корректировать.

   – Да-а... Не, я, конечно, картинки в ноутбуке видел, – сказал Хрущёв. – Но чтобы вот так... да ещё на таком огромном экране... и самому спутником управлять... Сергей Палыч, дорогой, это же фантастика! Вот здесь прямо ощущаешь, что будущее наступило!

   – Ну... вроде того, – улыбнулся Королёв.

   – Вот что, – сказал Никита Сергеевич. – Надо, чтобы эту картину вся страна видела. Давайте организуем прогноз погоды по телевидению, в новостях, на фоне этого экрана. И ещё. Надо ещё один комплект аппаратуры отвезти на Брюссельскую выставку и там показать всем. Сергей Палыч, а можно ли выделить, скажем, пару часов в день на время выставки, чтобы посетители тоже могли сами, из Брюсселя, вот так же порулить спутником?

   – Это надо с метеорологами согласовать, – ответил Королёв. – Но технически это возможно. Надо только пару дирижаблей-ретрансляторов над Европой повесить.

   – Повесим, – заверил Хрущёв. – Вы поймите, это ж какая пропаганда советской науки получится!

   Он тут же позвонил директору Центрального телевидения Георгию Александровичу Иванову, сменившему на этом посту Владимира Спиридоновича Осьминина, и попросил его приехать в ЦНИИ прогнозов. Когда Иванов подъехал, Хрущёв с гордостью показал ему обзорный экран. Иванов, не ожидавший увидеть ничего подобного, был в шоке.

   – Георгий Александрович, а давайте прогноз погоды на фоне этого экрана по телевидению показывать? В конце «Последних известий», – предложил Никита Сергеевич. – Телестудию здесь устроить сможете?

   – Сможем, – уверенно ответил Иванов. – Только с метеорологами согласовать бы надо.

   – Сейчас согласуем!

   Сопротивляться натиску Первого секретаря ЦК метеорологи не смогли. Решение было принято на месте, как часто бывало у Хрущёва. С марта 1958 года счастливые обладатели телевизоров, которых в стране усилиями Министерства радиопромышленности становилось всё больше, могли теперь видеть на экране собственного телевизора неторопливое вращение планеты и бег облаков. (АИ) Те, у кого телевизоров не было, а таких, к сожалению, пока что было подавляющее большинство, бегали «смотреть погоду» к соседям.

   (В 1958 г в СССР было примерно 2,5 миллиона телевизоров )

   Предприимчивые директора кафе, работающих допоздна, начали покупать телевизоры, с экраном побольше, и устанавливали их в зале. Маркетинговый ход действовал безотказно – к 19.00, когда начиналась передача «Последние известия» (Программа «Время» в 21.00 начала выходить в 1968 г.), все кафе с телевизорами обычно уже были полны народа. Все смотрели вечерние новости, с нетерпением ожидая прогноза погоды.

   Конечно, постепенно все привыкли, и вскоре вид Земли из космоса у многих уже не вызывал удивления. Но при тогдашней малой распространённости телевизоров поначалу это зрелище пользовалось невероятной популярностью.

   Особенно бурно реагировали жители в сельской местности. С 1956 года началось интенсивное развитие сети телецентров, телевещание охватывало всё большие и большие площади страны. Но в сельской местности телевизоров было в разы меньше, чем в городах. В основном они стояли в клубах, иногда ещё – у председателя колхоза, у агронома. Это если в селе вообще было электричество, а было оно тогда не везде.

   Поэтому вечером в клуб набивался народ со всего колхоза. Люди с нетерпением ждали, когда диктор скажет: «А теперь – прогноз погоды», – и на крошечном экранчике КВН-49, увеличенном водяной или глицериновой линзой, появится симпатичная девушка на фоне гигантской дуги медленно вращающейся планеты.

   Вторым большим проектом, над которым работал Королёв, был спутник фоторазведки.

   Принятая Главкосмосом заранее, более сбалансированная космическая программа позволила заблаговременно начать проектирование, изготовление и опытную отработку многих важнейших систем, в частности – фотоаппаратов для спутника-разведчика и фототелевизионной установки для предстоящей фотосъёмки Луны. К началу 1958 года эти важнейшие целевые системы были спроектированы, собраны и проходили опытную отработку.

   Телевизионная система, пусть даже высокой чёткости, на 1125 строк, не могла дать снимков достаточного разрешения, которые устроили бы военных. На тот момент для космической разведки альтернативы фотоплёнке не было. Фотоплёнка, само собой, использовалась специальная, размер кадра для фотоаппарата СА-10 для топографической съёмки, с фокусным расстоянием 200 мм составлял 180х180 мм. Два фотоаппарата СА-20 для крупномасштабной съёмки имели объективы длиной в метр и диаметром в 100-150 миллиметров. Съёмка производилась на плёнку с размером кадра 300х300 мм. Они снимали через иллюминаторы в боковой стенке спускаемого аппарата.

   Вместе эти три фотоаппарата составляли фотокомплект «Фтор-2». Их оптика была рассчитана в ГОИ, сами фотоаппараты разработаны и изготовлены на Красногорском механическом заводе, а плёнку поставляло Шосткинское ПО «Свема».

   При высоте полёта 200 км комплект фотоаппаратов мог заснять полосу земной поверхности шириной 180 км. Запас плёнки в 1500 кадров позволял снять 5,4 миллиона квадратных километров земной поверхности, с разрешением около 10 м.

   (/Зенит_(космический_аппарат))

   По этому поводу у Хрущёва с Королёвым было обсуждение. Никита Сергеевич нашёл в документах описание американского спутника «Corona» (первый пуск спутника 28.02.1959г.: полноценно начал функционировать 18.08.1960г.) и обратил внимание, что его орбита была ниже – от 150 км в апогее до 100 км в перигее. Он показал данные Королёву:

   – Сергей Палыч, а почему нам так не сделать?

   – Не выйдет, Никита Сергеич, – ответил Королёв. – У американцев спутник обтекаемый, меньше тормозится об атмосферу.

   – А почему мы не можем сделать такой же?

   – Можем. Но не прямо сейчас, – пояснил Королёв. – Сейчас у нас есть конструктив космического корабля, который мы отрабатываем с 1956 года, а эскизный проект начали ещё в 54-м. Если делать аналог «Короны», имея только вот эту приблизительную компоновку, спутник будет готов где-нибудь к 1963-му году. Потом еще пару лет будем спускаемые капсулы отрабатывать. Мы ведь до сих пор ничего с орбиты спустить не сумели.

   Сергей Павлович, разумеется, слегка хитрил. Имеющаяся конструкция корабля позволяла с минимальными переделками запустить на нём человека. Конечно, он знал, что Хрущёв понимает важность приоритета пилотируемого космического полёта, но всё же опасался, что Первый секретарь поддастся нажиму военных.

   На первый взгляд, задача по облёту и фотографированию Луны выглядела сходной с созданием спутника фоторазведки. Поэтому Хрущёв при обсуждении так и спросил:

   – А зачем Бабакин делает специальную станцию для облёта Луны? Давайте ваш спутник-фоторазведчик к Луне пошлём? И фотоаппараты на нём получше получаются, и спускаемый аппарат есть. Плёнку получим качественную, а не эту размазню из фототелевизионной установки...

   Королёв и Келдыш слегка снисходительно улыбнулись.

   – Никита Сергеич. Фоторазведчик весит почти пять тонн, – ответил Сергей Павлович. – Чтобы закинуть такую массу к Луне, нужна значительно более мощная ракета, чем у нас есть сейчас. Именно поэтому Георгий Николаевич сейчас делает АМС массой 280 килограммов. Такую станцию к Луне может закинуть обычная трёхступенчатая «семёрка» с уже отработанным блоком «Е». И засунуть в неё фотокомплект «Фтор-2» при всём моём бубновом интересе ну никак не получится. Он один весит едва ли не половину всей массы АМС.

   Хрущёв виновато почесал лысину.

   – Понял, Сергей Палыч. Глупость сморозил, простите.

   Задача создания АМС для фотографирования Луны была отнюдь не простой. Борис Викторович Раушенбах специально для этой миссии сконструировал новую систему ориентации станции. К тому же Королёв, изучив по «документам 2012» все нюансы полёта «Луны-3», потребовал внести изменения в исходный проект. Прежде всего, он заставил Евгения Яковлевича Богуславского сделать комплексированную радиолинию для управления станцией и передачи изображения не по принципу непрерывного излучения, как предполагалось, а импульсной. За счёт этого Королёв рассчитывал получить изображение лучшего качества – непрерывная радиолиния требовала заметно большей мощности сигнала, чем импульсная.

   По мощности тоже было принято принципиальное решение: вместо аккумуляторов в станцию установили маленький двигатель Стирлинга, с радиоизотопным источником тепла. В целом система ориентации «Луны-3» стала напоминать уменьшенную копию системы ориентации метеоспутника «Омега». Маховик Стирлинга опять-таки использовался как опорный гироскоп для ориентации станции, а электричества он вырабатывал не в пример больше, чем могли дать аккумуляторы.

   Больше всего хлопот доставляло фототелевизионное устройство «Енисей», которое получило в народе прозвище «банно-прачечный трест» (Фото и небольшое описание см. ) Разрабатывали его директор НИИ-380 (позднее – Всесоюзный научно-исследовательский институт телевидения) Игорь Александрович Росселевич (Биография -rumjantsev.ru/des3/rosselevich.html), с инженерами Петром Брацлавцем и Игорем Валиком.

   Фотоаппарат с двумя объективами снимал с автоматическим изменением экспозиции. Съёмка начиналась только после получения сигнала о точном наведении на Луну. Отснятая пленка поступала в устройство автоматической обработки, где она проявлялась, фиксировалась, сушилась, перематывалась в специальную кассету и затем шла в устройство передачи изображения.

   В нём фотоплёнка сканировалась при помощи электронно-лучевых трубок и фотоэлектронного умножителя. Изображение переводилось в форму радиосигнала. Длительность одной строки, содержащей около тысячи элементов, составляла 1,25 секунды. Кадр передавался на Землю в течение тридцати минут, где фиксировался наземным комплексом «Енисей II» на магнитофон, 35-миллиметровую кинопленку с помощью фоторегистрирующего устройства и на специальный экран скиатрон – электронно-лучевую трубку с длительным послесвечением. (Фото наземной части комплекса «Енисей II» см. там же )

   При комплексных испытаниях в реальном масштабе времени «Енисей» точно выполнял все команды, но фотопленка получалась то подсвеченная, то пятнистая, то с вуалью... Валик с Брацлавцем не спали ночами, меняя и пробуя всё новые рецептуры растворов.

   Королёв, понимая, что опытная отработка новой техники всегда занимает больше времени, чем отведено для этого сроками разработки, специально дал НИИ-380 задание на разработку ФТУ заметно раньше, поэтому у Брацлавца и Валика было несколько больше времени на сон. За счёт этого качественная плёнка у них получилась значительно быстрее, чем если бы они работали в авральном режиме.

   Систему отрабатывали на «летающем стенде» (АИ). ФТУ «Енисей» установили на дирижабль, рассчитали и смасштабировали падение мощности сигнала с учётом расстояния от Луны до Земли, и летали вдоль побережья Чёрного моря, фотографируя местность, и передавая изображение по разработанной Богуславским комплексной радиолинии в пункт связи на горе Кошка в Крыму, который должен был использоваться для управления полётом.

   Отработка с одновременной отладкой радиолинии продолжались до августа 1958 года, когда наконец-то было получено достаточно контрастное и резкое изображение.

   Запуск АМС к Луне можно было проводить не абы когда. Здесь уже приходилось учитывать «окно запуска», т. е. подбирать определённый момент времени, когда Луна, Земля и Солнце находились в строго определённом взаимном расположении. Солнце должно было освещать обратную сторону Луны, причём желательно – слегка под углом, а не строго вертикально, чтобы тени выделяли детали рельефа. Орбита АМС была рассчитана в виде вытянутого эллипса, охватывающего Луну и Землю. Сложных орбитальных манёвров делать ещё не умели.

   По расчётам НИИ-1 академика Келдыша, оптимальное «окно запуска» приходилось на сентябрь-октябрь, то есть, если в 1958 году запуск сорвётся, придётся ждать целый год. (Что и произошло в реале при попытке запустить Луну-2 с «вымпелом». Из-за обнаружившихся пульсаций в топливной системе в 1958 г 3 лунных ракеты подряд были потеряны, и попытки попасть в Луну пришлось отложить на год. В АИ Королёв, зная это, заранее поборол пульсации и подготовил АМС для фотографирования Луны.)

   Продолжалось строительство космической инфраструктуры. На Байконуре был построен завод по получению жидкого кислорода. Изолированные трубопроводы от него протянули прямо к старту. Аналогично, по трубопроводам, подавали на заправку и керосин. Теперь никаких эшелонов с цистернами на старте не было, скорость подготовки к запуску сразу увеличилась.

   Второй старт и такой же завод жидкого кислорода были построены в Плесецке. С него предполагалось проводить запуски серийных спутников фоторазведки.

   Третий стартовый комплекс и криозавод ударными темпами строились в Индии, в штате Андхра-Прадеш на острове Шрихарикота. (Западный берег Бенгальского залива). Окончание строительства планировалось на конец 1958 года. Строительство старта на 80 % финансировала индийская сторона, к тому же к проекту активно подключилась Индонезия. Её финансовое участие на этапе строительства было невелико, процентов 10%, но была достигнута договорённость о последующем возмещении Индонезией её доли стоимости международного космодрома, и долевом участии в его содержании.

   Китай также проявлял большой интерес к космической программе. Чжоу Эньлай на сессии КС ВЭС поставил вопрос о строительстве космодрома «Восточный». Его расположение пока обсуждалось. Логичным было участие в программе Монголии и Северной Кореи. Цеденбал и Ким Ир Сен проявляли заинтересованность, но по-восточному сдержанно, что иногда дезориентировало.

   На верфях СССР достраивались первые специализированные корабли «космического флота» – Командно-измерительного комплекса (КИК) Их задачей было поддержание связи с космическими аппаратами, когда они проходят по орбите вдали от территории СССР. Космическая связь работает на ультракоротких волнах, лучше всего пробивающих ионосферу, поэтому необходима прямая видимость между передатчиком и приёмником.

   Строились новые пункты связи, в том числе на территории Китая и Индонезии, а также в Югославии и Египте. Кроме того, на январской сессии КС Хрущёв напомнил о вопросах глобальной навигации:

   – Американцы имеют и продолжают развивать наземную систему радионавигации «LORAN». У нас разработана и строится совместимая с ней по радиочастотам и сигналам навигационная система «Чайка». Её первая очередь войдёт в строй в этом году, – сказал Никита Сергеевич. – Если посмотреть на совместную карту предполагаемого охвата LORAN и «Чайки» (Современная зона покрытия ), видно, что прямо-таки напрашивается участие в программе Индонезии. Товарищ Сукарно, что скажете?

   – Гм... Учитывая, что грузопоток из портов Индонезии за прошлый год уже вырос вдвое, а транзит – вчетверо, думаю, тут и обсуждать нечего, – ответил президент Индонезии. – Конечно, мы участвуем. Коллеги, – он обратился к Неру и Али Сабри. – Географическое положение ваших стран прямо подсказывает, что вам стоило бы присоединиться.

   – Китайская Народная Республика тоже хотела бы участвовать, – сказал Лю Шаоци.

   – Тогда и нас запишите, – Ким Ир Сен внимательно разглядывал карту.

   Так навигационный проект LORAN / «Чайка» получил развитие и поддержку на высшем уровне ВЭС.

   Хрущёв постоянно держал Главкосмос в сфере своего внимания, поскольку помнил, что получилось в «той истории», где Президиум / Политбюро ЦК занимались космическими проблемами от случая к случаю. Чтобы избежать повторения печальной истории, он организовал Главкосмос как надминистерскую организацию, но и сам постоянно контролировал положение дел.

   Выслушав доклады по текущим вопросам, Никита Сергеевич спросил Келдыша и Королёва:

   – А что на перспективу готовите, соколики? Не будем же мы на одной и той же «семёрке» 50 лет летать? Вперёд думаете уже?

   – Думаем, Никита Сергеич. И даже кое-что уже надумали, – ответил Королёв, разворачивая перед Первым секретарём нарисованный на ватмане плакат.

   – Нихре... ничего себе ракета! – ахнул Хрущёв.

   Действительно, нарисованная на ватмане в трех проекциях перспективная ракетная система вызывала уважение. Рядом для масштаба были изображены уже летающая Р-7 и перспективный «Союз-2», отработочный, с НК-33 на центральном блоке. Так вот – вся «семерка», целиком, была чуть ли не меньше по размеру, чем один только универсальный ракетный блок нового чудища. А в тяжелом варианте их было три.

   – Ну, раcсказывайте, почему именно так?

   – Так масштабный фактор же, Никита Сергеевич! – Королев был несколько смущён – чем ракета крупнее, тем единица нагрузки – килограмм, выводимый на орбиту – получается дешевле. Я конечно понимаю, что царь-ракета получается... но она и правда будет дешёвая. Блоки – чистый цилиндр, конструкция простая – дюралюминиевый лист и подкрепление уголком. Практически, несмотря на то, что сухая ступень весит около 40 тонн, а заправленная 550, её цена – меньше, чем у пакета «семёрки», масса и заправка которого втрое ниже. Да, нужен большой стартовый комплекс – но и тут все не так плохо. Мы почитали документы от товарища Серова, и комплекс будет попроще, чем у «Союза» – там надо было хвостовую часть опустить под землю, а тут вся ракета стоит на хвосте, так что газоводы совсем немного заглублены. Ну, конечно, земляные и бетонные работы будут раза в три-четыре больше, чем для «семёрки». Но это же старт для сверхтяжелой ракеты – полезная нагрузка больше семерки в пятнадцать раз! И старт универсальный – с него же можно пускать и одноблочный вариант – нашу основную «рабочую лошадку» в будущем – так что вложения окупятся.

   Хрущёв несколько недовольно поморщился. Тратить деньги на новый старт не хотелось, но он понимал, что без этого развития не будет.

   – Дальше, мы с Глушко обдумываем решение о переходе с керосина на метан. Тоже революционно, но у этого топлива есть много плюсов, а момент как раз подходящий – перейти, пока ничего нового не разработали. Это, конечно, ещё надо пробовать, но если получится.... Уже сделали тестовый двигатель на 25 тонн тяги, на базе камеры РД-107, сейчас его гоняем. Вроде получается заметно лучше, чем такая же камера, на керосине. А более мощный будет на 140 тонн тяги, на камере НК-33. Там другой ТНА получается, с более крупной ступенью топлива, и немножко другая схема форсунок. Почти разработали уже. Назовем НК-33М – «метановый» или «модернизированный», это кому как понравится.

   – А какие плюсы у метана? – заинтересованно спросил Хрущёв.

   Королёв внутренне улыбнулся. Это был добрый знак, если Первый начал задавать вопросы, значит, ему нравится. Скорее всего – поддержит.

   – Удельный импульс изрядно повыше, можно сделать более высокое давление в камере, хотя с этим я Валентина постоянно осаживаю, чтобы не переусердствовал. Напряжённые двигатели в нашем деле не есть хорошо.

   – Камеру охлаждает лучше, опять же, с жидким кислородом у жидкого метана температура близкая, то есть можно у баков сделать совмещённое днище, вес конструкции экономится. Криокомпоненты имеют ещё один плюс – так называемое криоупрочнение несущих конструкций баков. Ну, и главное, метан заметно дешевле керосина, и у нас его немерено. Газопровод на космодром протянем – и нет проблем. Есть чисто конструкторские плюсы – метан-кислородную смесь легче поджечь, чем керосин, и устройство зажигания может быть необслуживаемое.

   – Ещё и газопровод... – проворчал Хрущёв.

   – Ну, газопровод всяко дешевле, чем цистернами возить, а запусков предстоит много.

   – Так-то оно так... – Никита Сергеевич задумчиво почесал лысину. – Не может быть, чтобы у вашего метана одни преимущества были, без недостатков. Давайте, Сергей Палыч, колитесь...

   – Есть и минусы. Меньшая плотность, значит, баки будут больше. Потому и ракета такая большая получилась, отчасти, конечно. На керосине на ту же тягу она вышла бы поменьше, но дороже. Камеру сгорания надо делать чуть побольше для той же тяги. Ну, и два криокомпонента на ракете, значит, надо две криостанции на старте строить.

   – Ясно, – кивнул Хрущёв.

   – Но есть одна особенность, – добавил Сергей Павлович. – На будущее, но стоит её учитывать уже сейчас. На метане несколько проще сделать ракету многоразовой. Он при горении меньше загаживает двигатель продуктами сгорания.

   – Опа! – вскинулся Никита Сергеевич. – Так эта ваша бандура, что, многоразовая?

   – Пока нет. Это – направление для будущих работ, – ответил Королёв. – Там предстоит решить очень много технических проблем. И, конечно, на многоразовой ракете полезная нагрузка поменьше выйдет. Но ненамного – примерно процентов на 20 где-то.

   – Понял. Продолжайте, Сергей Палыч.

   – И получаем мы вот что :

   – «Союз-3М» : ракета на базе «семерки», на всех блоках новый НК-33М. Полезная нагрузка в чисто метановом варианте – около 15 тонн, в метаново-водородном – «Союз-3МВ» – уже 20-21 тонна. Ракета полностью совместима со стартовым комплексом семерки, ничего нового строить не надо, ну, кроме криостанции для метана. Поначалу мы хотели оставить старые боковые блоки, но тогда не получалось сделать перелив топлива в центр, а без этого – нагрузка меньше процентов на 15.

   – Ее же центральный блок, тоже пригодный для пусков с того же старта. Нагрузка около 3,5-4 тонн. Хватит для легких спутников. Дёшево и сердито, железо к тому времени будет полностью отработано.

   – Новая модульная ракета – как я уже говорил, каждый блок диаметром 6 метров, массой около 40 тонн. Сразу закладываем перевозку дирижаблями, или морем, в случае индусов. Если бы у нас не было дирижаблей, – продолжил Королёв, – наверное мы бы делали первоначально запланированный носитель. Все-таки сваривать баки на космодроме – это, считай, еще один ракетный завод строить. Но дирижабли есть, так что ракетный блок просто подхватывает серийный «Киров» в Куйбышеве, а на землю опускает уже в Байконуре – 10 тонн топлива как раз в один конец хватает.

   – Около 40 тонн, потому что центральный блок немного усилен накладными поясами, и состав оборудования чуть другой. На каждом блоке – места для установки 7 двигателей НК-33М, в индивидуальных ячейках и с системой гашения аварийного двигателя, чтобы при аварии одного остальные не повредились. Цифровая система управления просто парирует отказ двигателя – любого двигателя, двух любых, и даже трёх – перераспределением тяги и наклоном ракеты. С системой управления товарищ Шокин обещал помочь.

   – Поначалу на центральный блок будем ставить 4 двигателя, и несколько недозаправлять третью ступень, а потом, как отработаем перелив – поставим все 7 и туда, и туда.

   – Полезная нагрузка – 25-28 тонн для единичного УРМ на метане на первой и второй ступенях, 36-40 тонн с водородом сверху. Для трехблочника – 70-80 тонн на метане и 95-105 тонн с водородной второй ступенью. Сами блоки диаметром 6 метров, водородная ступень тяжелого варианта будет 9 метров диаметром. И обтекатель того же диаметра.

   – Если же понадобится вывести очень тяжёлый объект, ставим к «забору» из трёх УРМ ещё 4 таких же и получаем первую ступень из 7 блоков. Если на неё сверху вворотить водородную ступень соответствующего масштаба, можно и 200 тонн на низкую орбиту выпихнуть.

   – Мощно... Как новую красавицу назвали? – спросил Никита Сергеевич.

   – «Днепр». Могучая река, и ракета ей под стать. Поскольку ракета модульная, то будет «Днепр», «Днепр-2», «Днепр-3» по количеству ступеней, при многоступенчатой компоновке со ступенями одна над другой, либо «Днепр-Т3», Т5, Т7 при пакетной компоновке, для тяжёлого носителя. Для водородных вариантов верхних ступеней будем добавлять индекс «В»

   – Годится, – одобрил Хрущёв.

   – Я считаю, Никита Сергевич – надавил авторитетом Королёв – что делать надо именно так. То что мы планировали вначале, 5 лет назад – недостаточно. Американы сейчас уже готовы выйти на испытание нового двигателя F-1, а это – силища. Даже если на первой ступени будет 5 двигателей, то полезная нагрузка трехступенчатого варианта будет даже больше, чем у самого тяжелого трехблочника, даже учитывая перелив. Мы можем их обыграть на том, что наша система будет проще, дешевле, и быстрее разработана. Плюс еще в будущем – можем сильно удешевить пуски за счет многоразовости первой и – в трехблочнике – второй ступеней. Но две последовательные разработки – сначала 50-тонного трехблочника, а потом 150-тонного – мы сделать не успеем. Надо бить сразу во всю силу.

   – Бейте, – согласился Никита Сергеевич. – Но не забывайте о политической составляющей. Про июль этого года не забыли?

   – Юлий Борисович постарался. Николая Герасимовича Кузнецова подключили для организации взаимодействия с флотом, как-никак корабли ТОГЭ ему охранять придётся.

   – Иван Александрович со своей стороны тоже работу проводит, – Мстислав Всеволодович улыбнулся. – Мы с Игорем Васильичем подготовили для передачи американцам по его каналам информации о создании в СССР «изомерной гафниевой бомбы» на изотопе гафния 178m2Hf (Источник -gafnievaya-chudo-bomba-i-surovaya-realnost.html)

   – Что ещё за гафниевая бомба? – вскинулся Хрущёв.

   – Чистая обманка, – успокоил Келдыш. – Изотоп гафния 178m2Hf при определённых условиях облучаемый ренгеновским излучением, теоретически может распадаться со взрывом и выделением большого количества гамма-радиации. Такая бомба, опять же теоретически, может иметь мощность больше ядерной, при этом к ядерному оружию юридически не относится, так как при взрыве не происходит превращений одного элемента в другой.

   – Проблема в том, что для инициации гафниевого заряда недостаточно мощности, развиваемой даже синхрофазотроном. Взорвать гафниевый заряд портативным устройством нереально в принципе. Но американцам ещё предстоит это выяснить после нескольких лет дорогостоящих экспериментов, – усмехнулся академик.

   – Добро! – Никита Сергеевич широко улыбнулся.

   – Да даже если они не поверят, или в конце концов придут к выводу, что такое невозможно, и их дурят, то им придётся учитывать суровую реальность наличия «игрушки Юлия Борисовича», – добавил Королёв.

   – Да уж... – Хрущёв только головой покрутил. – Надо ему сказать, чтобы с мощностью особо не усердствовал.

7. Единая энергосистема.

  К оглавлению

   Весной 1958 года Хрущёв собрал совещание НТС СССР по атомной тематике. Вначале учёные отчитались о проделанной работе. Докладывал руководитель Института Атомной энергии АН СССР, руководитель Атомного проекта академик Игорь Васильевич Курчатов.

   – Прежде всего, – сказал академик, – хочу поблагодарить руководство страны за понимание важности ядерной энергетики и внимание к нашей тематике, проявляемое на самом высоком уровне. Сейчас у нас начато сразу несколько важных работ. Началось строительство первого энергоблока Нововоронежской АЭС, там строится водо-водяной реактор типа ВВЭР-210. На Белоярской АЭС начато строительство сразу двух реакторов – ВВЭР и экспериментального реактора на быстрых нейтронах, по добытой нашими компетентными органами и модифицированной нами схеме – БН-600. Первоначально предполагалось провести энергетический пуск реакторов в 1964 году, но полученная информация позволила сильно сократить сроки проектирования, особенно по реакторам БН, а участие на ранней подготовительной стадии строительства китайских рабочих помогло ускорить строительство. Также положительно сказалось обеспечение строек новейшей экскаваторной и краново-подъёмной техникой, особенно – малыми кранами-«пауками» (АИ)

   – Сейчас уже ясно, что первые два ВВЭР в Нововоронеже и на Белоярской АЭС будут закончены постройкой к концу 1960 года, а в конце 1961-го планируем энергетический пуск. Реактор БН-600 посложнее, аналогов мы не строили, как в случае с ВВЭР, поэтому его, скорее всего, ранее конца 1964 года не запустим. И это ещё достаточно оптимистично. (в реальной истории БН-600 строился 11 лет, с 1969 по 1980 г)

   – А каковы основания для такого оптимизма? – уточнил Никита Сергеевич.

   – Полученная информация весьма подробна, и позволяет заранее избежать многих проблем, которые могут выявиться в ходе строительства, – пояснил Курчатов.

   – Очень хорошо, – похвалил Хрущёв. – Порадовали, Игорь Васильевич, спасибо.

   – Ещё по поводу переработки отходов, – продолжил Курчатов. – В нашем институте спроектирована и построена опытная мобильная линия по переработке и остекловыванию отходов. Весь процесс происходит в автоматизированном режиме, под управлением программно-временного устройства. Это нам Сергей Палыч идею и прототип ПВУ подкинул. (АИ) Он у Староса с Бергом в Зеленограде увидел автоматизированную линию производства микросхем, что они разрабатывают, тоже в корпусах контейнеров, и нам посоветовал эту идею использовать.

   – Линия модульная, в зависимости от типа перерабатываемых отходов комплектуется требуемыми модулями. Каждый модуль выполнен в габаритах стандартного транспортного контейнера. Процесс проходит в замкнутом герметичном контуре, в атмосфере аргона. Такую линию можно доставить железнодорожным, морским или автотранспортом, собрать на территории АЭС и перерабатывать отходы на месте, чтобы не возить их через всю страну в неостеклованном виде. Сейчас первая такая линия смонтирована на комбинате «Маяк» и производится её отладка. В следующем месяце начнём перерабатывать отходы производства.

   – К лету планируем собрать вторую линию, – добавил академик Доллежаль. – Есть предложение откачать и очистить радиоактивную воду из озера Карачай, затем вывезти и пережечь в специальном модуле радиоактивный ил. Дно и берега озера забетонировать, чтобы ветер не разносил остатки отходов, когда дно высохнет, после чего образовавшийся резервуар использовать для хранения охлаждающей воды.

   – Это хорошо, – Хрущёв был доволен, втык 1956 года учёным явно пошёл на пользу. – Конечно, дело это недешёвое... Но убирать за собой радиоактивное дерьмо мы обязаны. Надо ещё с рекой Теча что-то делать...

   – Там сложнее, – Курчатов нахмурился. – Река – всё же не озеро, объект большой протяжённости. Там, Никита Сергеич, надо отселять население вдоль всей реки, это несколько населённых пунктов. Объявить пойму Течи запретной зоной, огородить колючей проволокой, чтобы блудный скот не забредал, и рыбаки по незнанию не совались. С населением провести разъяснительную работу, диспансеризацию, выявить получивших значительные дозы, назначить лечение... Это – расходы, и немалые.

   – Но необходимые, – вздохнул Никита Сергеевич. – С рекой – ясно. Если её очищать, затраты будут как при строительстве ГЭС. Прямо сейчас не потянуть. Придётся пока повременить. Насчёт отселения – согласуйте с Госпланом, им на это ресурсы выделять, пусть думают. А ил как из озера выгребать планируете? Он же жутко радиоактивный, наверное? Люди там работать не смогут.

   – Ленинградский экскаваторный завод совместно с ВНИИ «Трансмаш» и Кировским заводом начал выпуск дистанционно управляемой техники для работы на атомных и прочих опасных объектах, – ответил Курчатов. – Пока выпускаются небольшие опытные партии бульдозеров, экскаваторов и подвижных манипуляторов на базе агрегатов серийной техники и освоенных в прошлом году кранов – «пауков». Вот заодно и проведём испытания этой техники в реальных условиях.

   – Это что же, роботы, что ли? – уточнил Хрущёв.

   – Не совсем. Управлять будет человек, при помощи радиоканала и системы стереоскопического обзора из двух телекамер, – пояснил Курчатов. – При этом человек может сидеть даже в другом городе, лишь бы был ретранслятор, обеспечивающий связь. За рубежом подобные системы разрабатываются, в основном, применительно к авиационным беспилотным разведчикам. Там они получили общее наименование «дроны».

   – И что, это реально работает? А продавать такую технику на Западе мы можем? – тут же спросил Никита Сергеевич.

   – Думаю, да, ничего секретного там нет, инновационной является сама концепция. Можно запатентовать систему стереоскопического телевизионного обзора, и гамма-визир, через который производится поиск высокорадиоактивных источников. Для государства это будет недорого. Всё остальное там тривиально, – пояснил Курчатов.

   – Тогда вот что, – решил Хрущёв. – Надо собрать по одному бульдозеру, экскаватору, и этому... манипулятору... но так, чтобы не стыдно было их в Брюсселе на Всемирной выставке показать. И линию по переработке отходов – тоже. Будем их буржуям продавать, пусть переработку наших ядерных отходов Европа финансирует.

   – Такой расклад мы предусмотрели, – улыбнулся в бороду Курчатов. – Привлекли студентов факультета технического дизайна Мухинского училища. Переделки получились небольшие, но вид у техники совсем другой вышел. Хотя агрегаты и шасси от обычных МТЗ и ДТ-54.

   Он достал несколько фотографий. Тракторы и экскаватор выглядели очень симпатично, не хуже заграничных образцов.

   – Добро, – похвалил Никита Сергеевич. – Но надо сразу закладывать сеть сервисных предприятий. У нас опыта работы на европейском уровне ещё мало, потренируемся на странах Восточной Европы, чтобы с нашим кувшинным рылом в европейском калашном ряду не смотреться совсем уж дико. По Томску-7 что?

   – Первый оружейно-энергетический реактор ЭИ-1 мощностью 100 мегаватт успешно запущен, – доложил Курчатов. – В настоящее время реактор обеспечивает электроэнергией производство и город. И одновременно производит оружейный плутоний. (в реальной истории запущен 7 сентября 1958 г.)

   Хрущёв откинулся на спинку кресла и широко улыбнулся.

   – И ведь молчали, Игорь Василич... Ай, молодцы...

   – Хотели ещё раз всё проверить, – ответил Курчатов. – Реактор запущен всего пару недель назад. Местное партийное руководство несколько раз порывалось доложить, я запретил. Конечно, не будь я кандидатом в члены Президиума ЦК (АИ), никто бы не послушал. Исходя из первых результатов эксплуатации реактора, сейчас конструктора у Николая Антоновича, – академик качнул бородой в сторону сидящего напротив Доллежаля, – вносят правки в документацию строящихся реакторов.

   – Ну, это понятно. Красиво доложить у нас завсегда рады стараться, – криво усмехнулся Никита Сергеевич. – Ещё что хорошего расскажете? Николай Антоныч, у вас как дела?

   – Начали строить первую передвижную плавающую АЭС для освоения Севера, – ответил академик Доллежаль. – Строительство планируем закончить в конце 60-го года. На барже установим лодочный реактор водо-водяного типа, и турбинный генератор. Баржу сделаем ледового класса, и самоходную, с электроприводом от того же генератора.

   – Было также предложение от Кировского завода сделать передвижную АЭС малой мощности, для военных, на шасси четырёх гусеничных самоходов. Шасси предлагали удлиненное от танка Т-10. Мы всё посчитали и передумали, решили сделать универсальную малую ПАЭС с размещением малогабаритного реактора в контейнере немного увеличенной высоты. Такую ПАЭС можно будет перебрасывать куда угодно, хоть морем, хоть по железной дороге, хоть на Север дирижаблями. Мощность будет поменьше, чем у ПАЭС на барже, всё же реактор малогабаритный. Но на питание РЛС и небольшого посёлка или гарнизона – хватит.

   – Такие ПАЭС можно будет выпускать серийно, на машиностроительных заводах, в том числе – на экспорт, – добавил Курчатов. – При серийном производстве их стоимость будет снижаться, а экспортные поставки окупят затраты на организацию производства уже после исполнения первых нескольких контрактов.

   – Эта работа для страны очень важна, – сказал Хрущёв. – Но тут необходимо сразу учитывать намечающийся рост потребного количества специалистов-эксплуатационников для этих станций. В том числе придётся предусматривать обучение и для иностранного персонала. Над этим надо начинать думать уже сейчас.

   – Да, мы эту проблему уже предварительно обсуждали, – ответил Курчатов. – Видимо, будем создавать курсы для подготовки специалистов, уже имеющих опыт, и ВУЗ уровня института для подготовки персонала с нуля. С иностранцами сложнее, в Обнинск их не привезёшь. Есть предложение поставить одну из ПАЭС в Египте и организовать обучение на научной базе Александрийского университета. Но это надо с египетскими товарищами согласовать.

   – Это предоставьте мне, – сказал Хрущёв. – Подготовьте учебную программу и финансовую смету. Если египетских специалистов будем учить со скидкой, товарищ Сабри за этот проект зубами держаться будет. Спасибо, товарищи, держите меня в курсе событий.

   – Обязательно. Ещё одна важная работа – энергетический пуск реакторов на подводной лодке К-3, – продолжил Доллежаль. – Это Анатолий Петрович пусть расскажет.

   – Там пока нечего рассказывать, – академик Александров раскрыл папку и показал Хрущёву сетевой график ввода лодки в строй. – Работа идёт по плану, сейчас экипаж принимает от промышленности механизмы и системы лодки, замечания имеются, устраняем их в рабочем порядке. Энергетический пуск планируем на июнь этого года.

   – Очень хорошо, – Никита Сергеевич был доволен, но оставался серьёзным. – Анатолий Петрович, особое внимание прошу обратить на надёжность и безопасность систем и энергоустановки лодки.

   – Обязательно, – заверил Александров. – Основную причину проблем – нержавеющие парогенераторы – мы уже заменили на титановые, это сразу значительно сократит вероятность утечек радиоактивной воды из первого контура.

   – Это правильно, – заметил Хрущёв. – Я вижу, у нас новые лица на НТС появились? Товарищи Лейпунский и Векслер, я полагаю?

   – Да, Александр Ильич Лейпунский ведет работу по реакторам на быстрых нейтронах, а также организовал в Обнинске школу физиков-ядерщиков. Владимир Иосифович Векслер в Дубне занимался строительством экспериментального реактора-ускорителя, – представил Курчатов. – Александр Ильич, прошу вас.

   – В 1955 году мы в Обнинске начали работу по реакторам на быстрых нейтронах, – рассказал Лейпунский. – Был построен маленький экспериментальный реактор БР-1, работающий на плутонии-239, и воспроизводящий в окружающем активную зону бланкете из природного урана-238 плутоний-239. Активная зона была высотой всего 13 сантиметров. Мощность тепловыделения в активной зоне – всего 100 Ватт. Тем не менее возможность расширенного воспроизводства ядерного топлива этот опытовый реактор продемонстрировал.

   (первые реакторы БР использовали плутоний, поскольку производство урана-235 ещё не было достаточно масштабным)

   (бланкет – особая часть активной зоны, где воспроизводится делящиеся изотопы из загруженных природных изотопов тория или урана.)

   – Одновременно мы весьма неожиданно получили интереснейшую информацию по перспективным схемам реакторов БН и БРЕСТ. Это было очень своевременно. Особенно пригодились сведения по реакторам БРЕСТ, так как мы в 1956 году сделали ещё один экспериментальный реактор на быстрых нейтронах – БР-2, с ртутным теплоносителем. Оказалось, что выбранный нами материал – легированная сталь, для корпуса реактора, а также материал для оболочек топливных стержней, в свете полученных данных по проекту БРЕСТ и данных об опыте эксплуатации американских коммерческих ртутных электростанций, для ртутного и свинцового теплоносителя не подходят.

   – Полученная информация позволила избежать ошибок при проектировании БР-2. Элементы реактора были выполнены из чугуна и высокоуглеродистой стали. Корпус сделали в виде чугунной ванны переменной глубины, заполненный ртутью. Змеевик парогенератора погружен в ртуть. Сверху конструкция закрыта крышкой из высокоуглеродистой стали.

   – Я специально подробнее остановился на устройстве реактора, – подчеркнул Александр Ильич, – так как полученная информация позволила оперативно пересмотреть всю конструкцию, прежде всего – в части используемых материалов, и сэкономить значительные средства. Изучив информацию, мы поняли, что, сделав реактор БР-2 по схеме, которую мы хотели реализовать первоначально, нам пришлось бы уже через год остановить его из-за быстрой коррозии. Чугун же очень хорошо держит воздействие ртути, и при том недорог.

   – В реакторе БР-2 мы отрабатывали тепловыделяющие сборки с МОКС, и нитридным смесевым топливом, а также опробовали ториевый и из природного урана бланкет-размножитель, получив в итоге уран-233 и плутоний-239. Полученные результаты очень пригодились при экспериментальной проверке переданных нам схем новых перспективных реакторов-бридеров серии БРЕСТ, с ртутным и свинцовым теплоносителем. (Ртуть по своему поведению подобна свинцу, поэтому полученные результаты пригодятся, если будет принято решение о развитии реакторов на свинцовом ЖМТ.)

   – Помимо БР-2 мы также сделали ещё один опытный реактор, БР-5, баковой конструкции, с натриевым теплоносителем, на котором отрабатываем особенности схемы новых реакторов-бридеров серии БН. На нём мы тоже работаем с МОКС-топливом, и ториевыми топливными сборками, так как для реакторов БН задача наработки урана-233 предполагается основной. На БР-5 мы также отрабатываем задачу очистки урана-233 от нежелательных изотопов методом перевода в летучий сульфид промежуточного изотопа протактиния-233 и доводки до кондиции вне корпуса реактора. (АИ) Но этот процесс длительный, около полугода, поэтому о каких-либо результатах говорить пока рано.

   Лейпунский закончил доклад.

   – Не скажу, что понял каждое слово, – признался Хрущёв, – но дела у вас, Александр Ильич, как вижу, продвигаются успешно. Надеюсь, ртуть вы будете использовать только в опытном образце реактора, а не в промышленном. Если разгерметизируется корпус промышленного реактора, в котором несколько десятков тонн раскалённой ртути, и всё это будет испаряться... К радиации ещё и испарения ртути добавятся. Кто-то мне говорил, что вдыхание паров ртути смертельно.

   – Нет, в промышленных реакторах серии БН мы планируем использовать натрий в первом контуре, свинец во втором и воду в третьем, – ответил Лейпунский. – Предполагается баковая конструкция без каналов и трубопроводов для жидкого металла, в которых он может затвердеть. Причём свинец во втором контуре в периферийной зоне может временно находиться и в твёрдой фазе, вода третьего контура всё равно будет кипеть.

   – Ртуть лучше подходит для малогабаритных реакторов, которые можно использовать, например, для привода тяжёлой автотехники специального назначения, может иметь смысл для исследовательских автомобилей и транспортёров, например, для работы в экспедициях в полярных районах. На ртутном реакторе легче отрабатывать технологию свинцового – не замёрзнет, и можно охлаждать до комнатной температуры. К тому же более плотная ртуть (13,5 г/см3 против 9,81 г/см3 у жидкого свинца) лучше поглощает гамма-радиацию активной зоны реактора.

   – Никита Сергеич, было бы желательно для более глубокого изучения вопроса построить опытный реактор уменьшенных габаритов по схеме БРЕСТ, – предложил Лейпунский. – На промышленный масштаб мы пока не замахиваемся, сначала надо оценить плюсы и минусы этой схемы.

   – Игорь Васильич, ваше мнение? Нужна нам эта работа? Или достаточно реакторов БН? – спросил Хрущёв.

   – Думаю, нужна, – откликнулся Курчатов. – Всё же свинец в реакторе будет более безопасен, чем натрий.

   – Что ж, очень хорошо, Александр Ильич, спасибо большое. – Хрущёв переключил внимание на Векслера: - А у вас Владимир Иосифович, как успехи?

   – Мы пока только начали наши эксперименты на новом ускорителе, но результаты уже получены весьма обнадёживающие, – начал Векслер. – Безусловно, должен отметить, что полученная информация очень пригодилась... Поначалу мы собирались строить синхрофазотрон, но, проанализировав полученные сведения, решили заменить не слишком эффективную и громоздкую схему синхрофазотрона на значительно более эффективную схему нуклотрона.

   – Владимир Иосифович, как настоящий учёный, несколько осторожен в оценках, – улыбнулся в бороду Курчатов. – Нам удалось очень сильно продвинуться в конструировании ускорительной техники. К тому же были сэкономлены значительные средства, в результате изменения конструкции ускорителя. Простите, что перебил, Владимир Иосифович, продолжайте.

   – В отличие от предлагавшегося ранее ускорителя, – продолжил Векслер, – нуклотрон помимо рекордных значений энергии ускоряемых частиц и силы их тока, позволяет ускорять ядра любых атомов. Что позволило исследовать ядра разных элементов для решения вопроса наиболее эффективной генерации нейтронных пучков высокой энергии и плотности.

   – Были проведены серии экспериментов, с облучением мишеней из ртути, свинца, тория, природного урана пучками ядер водорода, гелия и углерода. Оказалось, что существует такие значения кинетической энергии ядра-снаряда при столкновении с ядрами мишени, при которых наблюдаются резонансные процессы, резко повышающие вероятность захвата ядра-снаряда ядром мишени, и развал мишенного ядра на нейтроны и осколки. При этом возникает каскад деления ядер. Первичными высокоэнергетическими нейтронами, полученными от столкновения ядра-снаряда из ускорителя с ядром мишени могут делиться другие ядра мишени. Возникает каскад, увеличивающий количество нейтронов от одного акта столкновения ускоренного ядра с мишенью до 10-15 штук. Что позволило добиться в мишени весьма высокого коэффициента размножения делящихся изотопов урана и плутония, в случае ториевой и урановой мишени.

   – На один акт столкновения ускоренного ядра и ядра мишени можно получить более 10 новых ядер делящихся изотопов. (Реальные опытные данные)

   – Основываясь на полученных данных, нами был построен опытовый реактор-размножитель на тории. Реактор содержит в себе активную зону, набранную из специально сконструированных полых тепловыделяющих стержней из металлического тория, в оболочке из циркония, охлаждаемых водой. Стержни расположены горизонтально, и, при помощи системы развёртки, напоминающей телевизионную, каждый стержень активной зоны изнутри облучается пучком ускоренных ядер.

   – При облучении пучком ускоренных ядер углерода ториевых мишеней было достигнуто наибольшее значение воспроизводства урана-233 на единицу затраченной ускорителем энергии.

   – По мере облучения тепловыделяющих элементов и накопления в них делящегося изотопа урана-233 растёт критичность реактора, и отношение энерговыделения активной зоны к энергии облучающего её пучка ядер.

   – Экспериментально установлено, что при накоплении делящегося изотопа уран-233 в количестве, составляющем 0,8 от критического, достигается отношение между затраченной на работу ускорителя энергии и выделившейся в активной зоне реактора тепловой как 1 к 20. Что открывает возможность создания энергетического реактора на базе ускорительной установки. Таким образом, возможно самообеспечение и электрогенерация Дубненского ускорительного комплекса.

   – Полученные в ходе первых экспериментов данные позволяют в ближайшее время разработать принципиально новый тип реактора, способный в достаточно короткие сроки обеспечить атомную индустрию СССР значительным количеством делящихся изотопов уран-233 и плутоний-239. Воспроизводство в таком реакторе при тепловой мощности в гигаватт может достигать трёх-четырёх тонн в год, что в десять раз больше, чем на предлагающихся перспективных реакторах серии БН.

   – Очень увлекательно, Владимир Иосифович! – улыбнулся Хрущёв. – В десять раз больше, говорите? Может быть, тогда нужно строить не размножители БН, а ваши реакторы-ускорители?

   – Не стоит делать поспешных выводов, Никита Сергеич, – вмешался Курчатов. – Тут одна хитрость имеется. Наши экономисты этот момент специально просчитали.

   – В общем объёме расходов на эксплуатацию АЭС стоимость ядерного топлива как ни странно, довольно мала – менее 1%. А основную прибыль даёт производство электроэнергии. А в нашем реакторе до четверти всей произведённой электроэнергии будет забирать ускоритель. Так что убыток от недополученной энергосетью электроэнергии получается значительный, по сравнению со стоимостью произведённого топлива. Вот как вспомогательный реактор, снабжающий топливом «обычные» реакторы, наш «на своём месте». В общем, на десять обычных реакторов на тепловых нейтронах, типа строящегося ВВЭР-210 нужен один наш РУНА-Т, при равной тепловой мощности. Тогда прибыль от производства электроэнергии получается максимальной.

   – Руна «Т» ? – переспросил Хрущёв.

   – Надо же его как-то назвать, – пожал плечами Курчатов. – Реактор-ускоритель нуклотронный ториевый. Букву «А» вставили для удобочитаемости, и чтоб супостата запутать. И в качестве эмблемы программы взяли скандинавскую руну «турисаз», – он показал всем круглый значок с красным треугольником на вертикальной палочке, напоминающим флажок. – Торий в таблице Менделеева обозначается как Th. И эта руна тоже обозначает звук Th.

   – А ещё в скандинавской мифологии руна «турисаз» означает «врата», – добавил Векслер. – То есть – это новые возможности, новые горизонты.

   ()

   – Что-то вы меня немного запутали, – пожаловался Никита Сергеевич. – Такой реактор, сякой реактор, зачем столько разновидностей? Можете по-простому, на уровне четвёртого класса школы, растолковать, в чём преимущества и недостатки каждого вида? Зачем строить их все, может одним-двумя типами обойдёмся?

   – По реакторам, чем разные типы отличаются и где используются, можно объяснить очень быстро, – ответил Курчатов. – ВВЭР – основной энергетический реактор. Не очень эффективно «сжигает» ядерное топливо, но, построить его проще, поскольку он родственник паровой технике. А ей на сегодняшний момент уже более столетия. Есть где взять опыт.

   – Так! Уже понятнее, – одобрил Хрущёв. – А что БН?

   – БН – перспективный энергетический реактор, – продолжал Курчатов. – Более эффективно «сжигает» ядерное топливо, и может нарабатывать больше делящихся изотопов этого топлива из «бросовых» изотопов тория и урана, чем сжигает. Превышение созданного над затраченным не очень велико – до 1,4 раза в теории. Реально 1,1 – 1,2. Опыта создания таких реакторов у нас сейчас нет. В отличие от реактора ВВЭР, БН нужно создавать «с нуля», нет возможности опереться на вековой опыт паровой техники. Но сейчас у нас есть огромное преимущество – точные знания по реально отработанным конструкциям и реальным концептам реакторов-размножителей, пусть даже на научно-популярном уровне. Формулы для расчёта вывести, представляя происходящие в реакторе процессы, уже можно.

   – Хорошо, а БРЕСТ? – спросил Никита Сергеевич. – В чём его преимущество?

   – БРЕСТ – перспективный энергетический реактор, – ответил Курчатов. – Более эффективно «сжигает» ядерное топливо, и может нарабатывать больше делящихся изотопов этого топлива из «бросовых» изотопов тория и урана, чем сжигает. Преимущество над БН – отсутствие горючего натрия в первом контуре. Физическая защищённость этого реактора выше. Конструкция проще чем у БН. Формул для расчёта и целостной теории строительства тоже пока нет, для её срздания и проверки как раз и требуется построить несколько опытных образцов.

   – Реакторы БН и БРЕСТ, а также РУНА-Т позволяют реализовать более эффективную выработку электроэнергии чем ВВЭР, из равного количества выработанного тепла. Потому что пар для турбины в них можно разогреть сильнее, на уровне лучших тепловых электростанций.

   – Теперь понял, – улыбнулся Хрущёв. – Про РУНА-Т поподробнее расскажите Это же совершенно новая разработка? Никто такого ещё не делал?

   – Да, – кивнул Курчатов, – РУНА-Т – настоящий реактор-размножитель. В десять раз на единицу выработанной мощности эффективнее реакторов БН в производстве делящихся изотопов ядерного топлива.

   – Основное его предназначение – производство делящихся изотопов ядерного топлива из «бросовых» природных, тория-232 и урана-238. Также может генерировать электроэнергию и тепло в промышленных масштабах. Нужен для снабжения реакторов ВВЭР ядерным топливом. Также может производить делящиеся изотопы для нужд военных, космонавтики, и «инженерного атома» – «гражданских» ядерных взрывных устройств. Для нужд горнодобывающей отрасли и строительных работ большого объёма, скажем, грунт разрыхлить, подземную полость для хранения газа организовать.

   – А! Понятно. Спасибо, Игорь Васильич, – поблагодарил Хрущёв. – Очень доходчиво, сразу виден государственный подход к проблеме, за то и ценю. Отлично поработали, товарищи, – Первый секретарь ЦК был доволен успехами атомщиков. – Владимир Иосифович, вы уже избраны академиком?

   – Пока только член-корреспондент, – ответил Векслер.

   – Официально я, как Первый секретарь, не могу указывать Научно-Техническому Совету, – сказал Никита Сергеевич, – но чисто по-дружески, Игорь Василич, считаю, что проведённая вами с товарищем Векслером в Дубне работа по созданию реактора-ускорителя вполне позволяет выдвинуть Владимира Иосифовича на звание академика. (В.И. Векслер был избран академиком АН СССР в 1958 г.)

   – И Александра Ильича, считаю, тоже надо продвинуть. (А.И. Лейпунский был академиком АН Украины, но не СССР). Работу он провёл пусть экспериментальную, но на ней будут основаны промышленные реакторы, имеющие большое народно-хозяйственное значение. Ну, и, раз эти работы уникальные, и аналогичных реакторов за рубежом нет – по правилам, я вынужден товарищей Векслера и Лейпунского на Ленинскую премию номинировать, – с шутливой безысходностью развёл руками Хрущёв.

   – Кажется, Игорь Васильич, наш с вами маленький гешефт оказался неожиданно доходным, – пошутил Векслер.

   Все засмеялись.

   – Кто у нас ещё не отчитался? По-моему, в конце стола у нас там Виталий Михалыч за бородой Игоря Васильича спрятался? – пошутил Хрущёв. – Чем порадуете, Виталий Михалыч?

   – Кое-чем порадую, – ответил Иевлев. – Прежде всего, следует отметить большое значение полученной нами технической информации. Благодаря ей мы сумели сэкономить возможно, десятилетие научно-исследовательской работы. В конструкции ядерного ракетного двигателя, условно обозначенного как РД-0410 – согласно существующей номенклатуры таких изделий, оказалось очень много «подводных камней», о которых мы даже не догадывались, и которые делали процесс поиска оптимальной конструкции очень длительным.

   – Я уже как-то раз упоминал о форме тепловыделяющих элементов активной зоны реактора. Витые спирали – очень неочевидная конструкция, но позволившая резко уменьшить вынос вещества ТВЭЛ при форсированном режиме двигателя. Или, например, необходимость добавлять в водород – рабочее тело двигателя, гептан, чтобы подавить водородную коррозию ТВЭЛ. И таких «мелочей» – масса. Полученная информация по всем этим нюансам очень сильно ускорила работу.

   – Далее, с удовольствием могу доложить об окончании строительства первой очереди испытательного комплекса «Байкал» на Семипалатинском полигоне и испытательного стенда в подмосковном НИИ Химического Машиностроения. На комплексе «Байкал» в настоящее время заканчивается монтаж опытного реактора ИГР конструкции присутствующего здесь Александра Ильича Лейпунского. На этом реакторе будут проводиться исследования в целях отработки конструкции тепловыделяющих сборок для ядерного ракетного двигателя. Александр Ильич, о реакторе чуть подробнее расскажете?

   – Реактор ИГР – экспериментальный, графитово-водяной, предназначен исключительно для отработки конструкции единичных тепловыделяющих сборок, – пояснил Лейпунский. (В реальной истории реактор ИГР был спроектирован и построен в 1958-61 гг, конструкцию реактора см. Демянко «Ядерные ракетные двигатели» с. 202 рис. 4.2)

   – Мы же решили графитовых реакторов больше не строить, – напомнил Хрущёв. – Во избежание пожара в случае аварии.

   – Промышленных графитовых реакторов мы строить и не планируем, – ответил Курчатов. – Но для опытных и экспериментальных целей небольшие графитовые реакторы позволяют существенно ускорить работу.

   – Хорошо, Игорь Васильич, доверяю вашему опыту, – согласился Никита Сергеевич. – Продолжайте, Александр Ильич, простите, что перебил.

   – На реакторе ИГР будет устанавливаться только одна тепловыделяющая сборка, – продолжил Лейпунский. – Программа испытаний предусматривает кратковременный вывод реактора в критическое состояние, на время около 30 секунд или немного больше, после чего реакция прекращается, реактор остывает в течение 20-50 часов, ТВС из него изымается, выдерживается в течение недели в специальном хранилище для снижения радиоактивности, и передаётся для дальнейшего исследования в «горячую» лабораторию

   – Целью исследования является проверка и отработка конструкции тепловыделяющих сборок. Вообще-то полученные нами через Игоря Васильевича сведения дали нам достаточно необходимой информации по оптимальной конструкции ТВС, но это всего лишь теория, которую необходимо тщательно проверить.

   – Параллельно Институтом Атомной энергии Игоря Васильевича проектируется реактор ИВГ, содержащий уже около 30 ТВС одновременно. Игорь Василич, вам слово. (Реактор ИВГ создавался Курчатовским институтом с 1965 по 1972 г, энергетический пуск состоялся в 1975 г. Конструкцию реактора см. Демянко «Ядерные ракетные двигатели» с. 226 рис. 4.13)

   – Реактор ИВГ, по сути, уже является стендовым прототипом ядерного ракетного двигателя с тягой 200-400 кН, – сказал Курчатов. – На нём можно будет испытывать в условиях стенда взаимодействие тепловыделяющих сборок, отработанных на реакторе ИГР, с реальным потоком рабочего тела, в нашем случае – водорода.

   – Ускорить отработку, как я понимаю, не получится? – спросил Хрущёв.

   – Опасно, Никита Сергеич, – пояснил Курчатов. – Мы и так уже пошли по пути распараллеливания исследовательских работ, вместо последовательного развития. Это, всё же, не простая ракета. Не хотелось бы, чтобы, как на испытаниях реактора для самолёта, радиоактивные обломки ТВЭЛов летели на улицу.

   – Понимаю, и доверяю вашему опыту, – ответил Никита Сергеевич. – Безопасность в атомной технике превыше всего, прошу всех об этом помнить. Продолжайте, товарищи.

   – Под руководством товарища Косберга был спроектирован и изготовлен макетный образец двигателя, пока ещё – рассчитанный на уменьшенную тягу, – продолжил Иевлев. – В ближайшее время на стенде НИИ Химмаш начнутся его газодинамические испытания. В ходе этапа автономных испытаний водород будет подогреваться до рабочей температуры не реактором, а специально сконструированной кислород-водородной горелкой. Это ещё далеко не лётный образец, а всего лишь наземный демонстратор, для проверки стойкости конструкционных материалов и изучения газодинамики двигателя. Всё-таки с водородом, да ещё при таких температурах, у нас в стране никто из двигателистов ещё не работал.

   – Что-то я не вполне понимаю, как вы свою разработку испытывать собираетесь. По частям, что ли? – уточнил Хрущёв.

   – Именно по частям, Никита Сергеич, – подтвердил Иевлев. – Скажем, газодинамику двигательной части можно отладить без реактора – вот и отладим. На момент готовности реактора двигатель уже будет отработан. Вопросы прочности и газодинамики отдельной тепловыделяющей сборки незачем отрабатывать на реакторе с тремя десятками сборок – сэкономим и время, и ядерное топливо. Реактор поначалу можно испытывать без двигательной части. А когда все части по отдельности будут отработаны – соберём всё вместе и проведём серию контрольных испытаний. Заодно при такой схеме уменьшается количество радиационных выбросов в атмосферу.

   – Ясно, – кивнул Хрущёв. – А нельзя ли эти выбросы исключить вообще? Можно ли сделать, чтобы выброс от реактора шёл не в атмосферу, а в какой-нибудь резервуар, чтобы потом всю гадость откачать и дезактивировать? Это и с точки зрения радиационной безопасности лучше, и для супостата лишняя морока – сложнее узнать, на каком этапе работ мы находимся.

   – Сделать это можно, но дорого, – ответил Курчатов. – Проект стенда для закрытой схемы испытаний у нас сделан. Но стоимость стендов при этом почти удваивается.

   – М-да... – Никита Сергеевич в задумчивости потёр подбородок. – Ничего не поделаешь... Составьте подробную смету, совместно со строителями. Может, удастся на чём-то сэкономить. И представьте на рассмотрение Президиума. Я поддержу, Президиум мы с вами вместе убедить сумеем, Косыгина я уговорю заранее, а при поддержке Президиума и Косыгина Совет министров сильно артачиться не будет.

   – Минфин рогом упрётся, Никита Сергеич...

   – А вот я Зверевскую госдачу прикажу вам передать, а ему велю выделить участок под дачное строительство возле Семипалатинского полигона, – недобро усмехнулся Первый секретарь ЦК. – Спорим, деньги на закрытый стендовый комплекс у Минфина сразу найдутся?

   (Зверев Арсений Григорьевич – в описываемый период – министр финансов СССР)

   Академики дружно заулыбались. Первый секретарь периодически прибегал к весьма нестандартным решениям. Прошлогодняя история с заменой казённой мебели у министров на собранную в конце месяца ещё долго аукалась некоторым директорам предприятий. (АИ, см. гл. 02-36)

   – А если ещё розу преобладающих ветров в районе полигона к плану участка приложить, так Зверев ещё и из своей министерской зарплаты денег строителям добавит, чтобы получше всё загерметизировали, – усмехнулся Александров.

   -Ну что ж, товарищи, – Никита Сергеевич удовлетворённо потёр руки. – Вижу, что работа у вас организована хорошо и движется с разумной скоростью, без опасной спешки, но и без проволОчек. Жаль, что не во всех отраслях мы можем себе позволить такой подход.

   – Теперь давайте пройдёмся по перспективным разработкам, – предложил Хрущёв. – В каком направлении будем развиваться дальше?

   – Мы планируем продолжить строительство второй очереди на Нововоронежской и Белоярской АЭС, – ответил Курчатов. – Причем на Нововоронежской предлагаем строить более мощный вариант ВВЭР, а на Белоярской – такой же ВВЭР и ещё один реактор на быстрых нейтронах серии БН. Кроме того, есть предложение построить реактор типа БН-600 в Казахстане, на полуострове Мангышлак, вблизи посёлка Актау.

   – Почему там? – спросил Никита Сергеевич.

   – Удачное место, пустыня, малонаселенное. В глубине полуострова можно построить защищённое хранилище и центр по капсулированию и хранению радиоактивных отходов, – пояснил Курчатов. – У нас количество отходов с одного только комбината «Маяк» исчисляется сотнями и тысячами тонн. Их надо где-то хранить. Кроме того, побережье Каспийского моря, при наличии достаточно мощной опреснительной установки, можно превратить в курорт. Климат там резко континентальный, летом температура доходит до 45 градусов, но зимой холодно. Если обеспечить полив – можно тропические фрукты выращивать, а зимой укрывать фруктовые деревья, например, полиэтиленовыми куполами, и обогревать теплом от реактора. Это несложно, и экономически выгоднее – тепло реактора – бросовый ресурс. Трубу с горячей водой протянуть не проблема, а если трубопроводы сделать из полипропилена – то и очень дёшево.

   – А не опасно это? – спросил Хрущёв. – И реактор, и отходы, и тут же курорт и фрукты?

   – Нет, – ответил Курчатов. – Сам по себе реактор при правильной и грамотной эксплуатации не опасен. Только не надо подпускать к нему дураков и проводить на серийных АЭС необдуманные эксперименты. Мы провели численное моделирование тех аварий, что обсуждали в апреле 1956 г (см. гл. 02-08) и ещё раз подробно проанализировали результаты. В результате были разработаны Правила эксплуатации атомных энергетических установок и технологического оборудования атомных объектов. По ним сейчас обучается персонал станций, и затем будет сдавать экзамены для получения допуска на управление реакторами. (АИ)

   – По-хорошему, надо вообще формировать долгосрочную программу подготовки специалистов для всей ядерной отрасли, – сказал Хрущёв. – Подобно тому, как готовят специалистов БЧ-5 для флота. У Анатолия Петровича такой опыт есть, – он кивнул на академика Александрова, – С ним обсудите.

   – Обсудим. Программа такая действительно нужна, – ответил Курчатов. – Возвращаясь к отходам. Отходы на Мангышлаке будут храниться в остеклованном виде, в специальных хранилищах, в глубине полуострова, тогда как курортную зону и фруктовые посадки имеет смысл располагать вдоль побережья. То есть, от фруктов до отходов будет не менее сотни километров.

   – Годится, – одобрил Первый секретарь. – С курортом на Каспии – идея интересная.

   – Да. Населению Казахстана отдыхать где-то надо. Слетать на Чёрное море могут пока что немногие, а тут можно сначала местные авиалинии на дирижаблях и Ил-14 открыть, а потом и железнодорожную ветку проложить не мешало бы. Для атомщиков жильё надо будет построить, ну, и курортную инфраструктуру...

   Курчатов деликатно намекал Хрущёву на необходимость комплексного развития региона, и Никита Сергеевич его понял:

   – Проект обсудите в Госплане, всё утрясите, и руководство Среднеазиатского административно-экономического района-комбината шире привлекайте к реализации проекта, для них же строить будем, – сказал Хрущёв. – Пусть участвуют. Заодно надо оценить местные кадры, вполне возможно, что среди тех же казахов и узбеков, – и кто там ещё поблизости? – есть вполне нормальная, талантливая молодёжь. Тогда им надо учиться и осваивать новую технику, не всё же им на верблюдах ездить... С министром высшего образования свяжитесь через отдел образования ЦК.

   – Организуем, Никита Сергеич. – ответил Курчатов. – Анатолий Петрович, про модульную АЭС расскажите.

   – Модульную? – переспросил Хрущёв.

   – В связи с тематикой передвижных АЭС у нас появилась идея, – Александров развернул плакат. – Передвижная АЭС использует лодочный реактор, его мощность ограничена по сравнению с реактором стационарной АЭС. В то же время мы получаем много запросов о сотрудничестве в области строительства АЭС от Китая, Индии и других стран Содружества. Есть предложение разработать проект АЭС, собираемой из отдельных модулей. То есть, модули изготавливаются на заводе, с машиностроительной точностью, так же, как сейчас у нас делают детали жилых домов или технологические линии в формате транспортных контейнеров. А затем, на месте строительства, готовые модули соединяются коммуникациями в единое целое.

   – Это прогрессивно. Грамотный подход, – одобрил Никита Сергеевич. – Но ведь мощный реактор имеет размеры и массу значительно больше стандартного контейнера?

   – Да. Реактор, особенно баковой конструкции – один из немногих неделимых и негабаритных грузов, – подтвердил Александров. – Причём его можно доставить только морским путём. Либо, в случае канального реактора, монтировать из отдельных деталей на месте. Мы предлагаем собирать реактор на заводе, в плавающем корпусе наподобие баржи или морской буровой платформы. АЭС обычно строится вблизи больших водоёмов, для охлаждения в аварийной ситуации. Можно подводить плавающую платформу с реактором по воде. Понадобится прорыть небольшой, но широкий канал от берега моря до места установки реактора, но земляные работы окупаются удешевлением агрегатов станции, ведь их можно будет производить серийно.

   – Остальные агрегаты станции значительно менее крупные. Парогенераторы и турбины массой до 100 тонн можно доставлять и монтировать дирижаблями, а более мелкое оборудование, прежде всего, различные насосы, аварийные дизель-генераторы, системы управления, можно выполнять в габаритах транспортных контейнеров, что ещё более упростит доставку и монтаж.

   – Это возможно, – согласился Хрущёв, – Думаю, наши зарубежные партнёры будут очень заинтересованы этим предложением.

   – Собственно, уже заинтересованы и выразили готовность оплатить проектирование и изготовление опытного образца, – заметил Курчатов.

   – Хорошо... – похвалил Никита Сергеевич. – Молодцы, работайте дальше. Если нужна будет помощь по дипломатической линии, Игорь Васильич, только скажите, подключу Громыко. Международное сотрудничество – это хорошо, это перспективно. Только вот... Не опасно ли передавать столь сложную технику, как реактор, в руки людей, ещё недавно живших при феодальном строе? Сумеем ли мы подготовить из них достаточно ответственных специалистов?

   – Этот вопрос мы специально проработали, – ответил Курчатов. – В итоге мы предложили нашим партнёрам по ВЭС экономическую схему, при которой финансирование проекта осуществляется за счёт принимающей стороны, либо за счёт кредита Общего инвестиционного банка ВЭС (АИ, см. гл. 02-25). Участие местных рабочих предусматривается в основном на подготовительном этапе, все работы будут приниматься нашей военной приёмкой.

   – Построенная станция и её оборудование остаются в собственности СССР. В течение первого этапа выработанное станцией электричество поставляется заказчику в счёт погашения его инвестиций. После погашения кредита станция начинает приносить Советскому Союзу чистый доход за счёт продажи электроэнергии населению принимающей страны. При этом обслуживание станции в течение всего периода эксплуатации будет производиться нашими специалистами. Такая модель эксплуатации в финансовом отношении оказалась выгодна обеим сторонам. При этом чем дольше будет эксплуатироваться реактор, тем больше будет доход Советского Союза.

   – Опять же, рост энергопотребления со стороны заказчика получается напрямую выгоден СССР, то есть, мы в данном случае заинтересованы в развитии на территории заказчика энергоёмких производств, например, металлургии алюминия, производства кремния для электроники... Таким образом, приоритетом становится комплексное развитие стран ВЭС, что позволит улучшить общую экономическую ситуацию и улучшит наш имидж в глазах союзников, как «локомотива экономики Содружества».

   – Очень хорошо, Игорь Васильич, – похвалил Хрущёв. – Что там у нас ещё осталось? Помнится, собирались ампулизированный реактор на ЖМТ со свинцом делать, для подводных лодок?

   – Эта работа пока идёт в экспериментальном режиме, – ответил академик Александров. – Стендовый прототип реактора собран в Обнинске, физический пуск прошёл успешно, в настоящее время готовится его энергетический пуск. Но там потребуется время для всестороннего изучения особенностей эксплуатации такого реактора. Ставить его на лодку в ближайшие 2-3 года ещё рано.

   – Ясно. Спешить не будем, – решил Никита Сергеевич.

   – Ещё есть такое предложение... Это уже касается не столько ядерной тематики, сколько энергосистемы СССР в целом, – сказал Курчатов. – В 1956 году было произведено объединение энергосистем Центра и Средней Волги линией электропередачи 400 кВ Куйбышев – Москва. Готовится объединение энергосистем Нижней и Средней Волги и Урала. Уральские энергосистемы были объединены ещё в 1942 году.

   – Полагаю, этот процесс следует продолжить. И продолжить не только в сторону объединения энергосистем европейской части страны. Прежде всего, надо объединять отдельные энергосистемы стран Восточной Европы. Я знаю, что такие работы уже проводятся, – продолжал академик. – Но этого совершенно недостаточно. Необходимо как можно скорее строить мощную линию электропередачи, и подстанции, которые соединят с европейской частью страны энергосистемы Сибири и Дальнего Востока. (В реальной истории это объединение было произведено только в 1970 году.) Это позволит значительно шире маневрировать энергоресурсами, например, при необходимости передавать энергию с новых атомных станций в Сибирь, или с Братской ГЭС в европейскую часть. Позволит шире использовать гидроресурсы сибирских рек. А вместе с использованием малых газотурбинных электростанций на природном газе, которые начали серийно выпускать в Куйбышеве (АИ), мы получаем энергосистему, значительно более устойчивую к перегрузкам.

   – Дело говорите, Игорь Васильич, – задумался Хрущёв.

   – Более того. Мы предлагаем поставить вопрос о следующем этапе объединения – подключить к этой единой системе энергосистемы Индии, Китая, Северной Кореи, Монголии, а в Европе, разумеется, Югославии, ГДР, Болгарии и Албании. Остальные сами подтянутся, – усмехнулся Курчатов.

   – Так ведь в этих странах энергосистемы ещё в зачаточном состоянии, – удивился Никита Сергеевич, – Как можно объединить то, чего ещё не существует?

   – Так мы сами должны эти единые энергосистемы для тех же китайцев и индусов построить! – подсказал академик. – Нам доступны мощнейшие трудовые ресурсы Китая. Сложного в строительстве ЛЭП ничего нет. Подстанции будут монтировать наши специалисты, а ставить опоры могут и местные рабочие под руководством наших инженеров.

   – Прежде всего, это значительно увеличит перспективы сбыта тех же передвижных АЭС и модульных станций, – добавил Александров. – То есть, рост энергетики союзников будет выгоден, прежде всего, СССР, как поставщику оборудования. Имея развитую энергосистему, следовательно – недорогую энергию в достаточных объёмах, можно будет шире развивать на территории союзников энергоёмкие сырьевые производства.

   – Ох, ё-о-о!! – Никита Сергеевич только сейчас осознал величие курчатовской идеи. – Единая энергосистема на две трети Евразии, под контролем Советского Союза!!! А ОАР и Индонезию мы подключить сможем?

   – С ОАР у нас пока нет общей границы, – пояснил Курчатов. – Вот если бы она была... Можно было бы и об этом подумать.

   – Общая граница, говорите... – Первый секретарь внимательно посмотрел на Курчатова, потом на большую карту мира, где различными оттенками красного и розового цветов была показана необъятная территория Экономического Союза. – Подумаем...

   – А вот с Индонезией всё гораздо сложнее, – продолжил Игорь Васильевич. – Регион островной, к тому же крайне сейсмоопасный. Развивать ядерную энергетику в таких условиях очень сложно. Строить единую систему – тем более.

   – При проработке предложения я изучил доступную информацию... – академик сделал многозначительную паузу. – Есть такая концепция – волновая электростанция. То есть, она строится на берегу, в воду опускаются поплавки, соединённые рычажной системой с насосами, поднимающими воду в резервуар на берегу. Оттуда вода сливается обратно в море, при этом вращая турбину.

   (Волновые электростанции -5/part-1/section-2/2-7)

   – У нас такие станции строить особо негде, незамерзающих морей мало. А у Индонезии общая береговая линия – несколько тысяч километров. Если найти способ соединить энергосистемы отдельных островов, скажем, подводными кабелями, предусмотрев запас длины на случай землетрясений, тут уже можно подумать и о подключении Индонезии к единой энергосистеме ВЭС.

   – Более того, – добавил Александров, – Индонезия, при условии постройки достаточного количества волновых электростанций, и подключения к единой системе, превратится в крупнейшего экспортёра экологически чистой электроэнергии. Думаю, товарищ Сукарно весьма заинтересуется этим предложением. Мы тут для вас, Никита Сергеич, доклад подготовили... А заодно – и проект соединительной электроподстанции в контейнерном исполнении, – академик с явным удовольствием передал Первому секретарю увесистую папку.

   Хрущёв несколько минут с восторгом разглядывал на просвет отпечатанные на целлулоиде слайды презентации:

   – Какая красота, товарищи! Моя прелес-с-сть!...

   По этой фразе Игорь Васильевич понял, что Первый секретарь, несмотря на свою занятость, нашёл время ознакомиться с распечатками из папки «Лучшие произведения мировой литературы».

   – Спасибо! Думаю, товарищ Сукарно будет писать кипятком от таких перспектив, – усмехнулся Никита Сергеевич. – Обязательно на ближайшей сессии ВЭС ваше предложение постараюсь протолкнуть.

   Строительство второй очереди Белоярской и Нововоронежской АЭС началось позже, а вот привязка к местности проекта атомного комплекса на Мангышлаке и строительство города-курорта Актау для атомщиков и населения Средней Азии были начаты уже в 1958 году. Строились одновременно два комплекса, разнесённых территориально – Актау-А для атомщиков, и Актау-К – курортный, примерно в 50 километрах от него, соединённые трассой скоростной электрички. (АИ) При строительстве Актау в качестве временного жилья для строителей впервые широко применялись контейнерные дома.

   В Томске-7 и Челябинске-65 со второй половины 1958 года началось строительство реакторов-ускорителей, предназначенных для переработки отработанного ядерного топлива и выработки урана-233 из запасов ториевой руды, складированной вблизи этих объектов (В реальной истории хранилище ториевой руды находилось в Красноуфимске).

   В конце года Хрущёву показали прототип малогабаритной контейнерной ПАЭС, ещё не загруженной ядерным топливом. Её опытная эксплуатация проходила в течение 1959 года, серийное производство и поставки в страны ВЭС начались с 1960 года. К этому времени в университете Александрии уже действовал Международный Атомный Центр, где шло обучение иностранных специалистов-эксплуатационников. Советские специалисты имели преимущество: они обучались в Обнинске, где лекции им читали, в том числе, академики Александров и Лейпунский.

   Владимир Иосифович Векслер и Александр Ильич Лейпунский были избраны академиками АН СССР. В конце 1958 г им были вручены Ленинские премии (АИ).

   Первые две контейнерных ПАЭС были установлены в Александрии и Обнинске, и использовались для обучения персонала.

   Развернулось техническое проектирование модульной АЭС с реактором ВВЭР-М. (Хрущёву в начале 1958 года показывали плакаты по эскизному проекту). Работу проектировщиков оплачивали совместно страны ВЭС, прежде всего – Индия и Китай.

   В конце 1959 года в Индонезии заработала первая серийная волновая электростанция. Начались работы по соединению островов сетью подводных силовых кабелей в бронированной оболочке.

   Продолжались работы по строительству ЛЭП и соединительных подстанций по всей территории Советского Союза. К этому строительству широко привлекались рабочие из Китая, Индии и Среднеазиатского административно-хозяйственного района-комбината, в который вошли Казахская, Узбекская, Таджикская, Туркменская и Киргизская ССР. Реформа административно-хозяйственного устройства проводилась без большого шума, почти что явочным порядком, под предлогом необходимости «более тесной производственной кооперации и интеграции». Хрущёв рассчитывал впоследствии легализовать уже сложившееся де-факто новое административно-экономическое деление страны и закрепить его в новой Конституции.

   Проект Единой энергосистемы ВЭС был представлен Хрущёвым на мартовской 1958 года сессии Координационного Совета, и вызвал лёгкий фурор. Руководители ВЭС достаточно хорошо разбирались в экономике, чтобы сообразить, какие выгоды сулит в будущем советская экономическая инициатива.

   Транспортный проект «Великий Шёлковый путь 2.0», едва начатый в реализации, уже в течение 1957 года вызвал увеличение общего ВНП стран ВЭС в среднем на 5-8%, и с ростом перевозок экономический эффект продолжал увеличиваться.

   Поэтому новое предложение советского лидера с первых минут его выступления вызвало очень большой интерес. Тем более, что доклад-презентация, подготовленный Курчатовым и Александровым, вышел, как обычно у Никиты Сергеевича, экспрессивным и ярким.

   Перед заседанием Курчатов, с трудом скрывая в роскошной бороде ехидную усмешку, предложил Хрущёву:

   – Никита Сергеич, мы тут от Академии Наук для глав государств памятные сувениры приготовили. Вы им после доклада раздайте. Это будет позитивно воспринято...

   Академик достал из своего портфеля полиэтиленовый пакет с красивыми, дорогими на вид коробочками, обтянутыми разноцветным бархатом, с золотыми тиснёными названиями: ИНДИЯ, КИТАЙ, ЮГОСЛАВИЯ, ИНДОНЕЗИЯ... Хрущёв открыл наудачу первую попавшуюся коробочку. В ней было золотое кольцо с довольно крупным камнем. По ободку кольца шла двуязычная надпись: «Единая энергосистема ВЭС».

   – Красивая вещица, – одобрил Никита Сергеевич. – Дорогие?

   – Не настолько, насколько кажутся. Это – искусственные кристаллы ювелирного качества, выращенные в наших НИИ по новейшим технологиям, – пояснил Курчатов. – Рубины, сапфиры, аметисты, фианиты... Сложнее всего было узнать, какой размер колец для каждого из лидеров требуется. Пришлось даже помощь у товарища Серова просить.

   – Искусственные кристаллы?! – изумился Хрущёв. – Вот это да!

   – Настоящий символ могущества советской науки, – усмехнулся Курчатов. – Мы же для твердотельных лазеров их выращиваем.

   – Но такого ювелирного качества!

   – Так ведь лазер – оптический прибор, для него важна прозрачность кристалла.

   Хрущёв после доклада с удовольствием раздал сувениры, не преминув упомянуть в превосходной степени о достижениях советских учёных. Сувениры вызвали не меньший интерес, чем само предложение Хрущёва о строительстве единой энергосистемы.

   Поставленное на голосование предложение о создании ЕЭС ВЭС было принято единогласно. Проектные работы, с некоторым опережением, были уже начаты. Теперь они получили финансирование на межгосударственном уровне. Строительство первых ЛЭП началось уже в 1958 году.

   Уставший, но довольный Хрущёв вышел из зала заседаний. Курчатов шагнул навстречу:

   – Как прошло, Никита Сергеич?

   – Принято единогласно! – Первый секретарь был доволен. – Игорь Васильич, а с сувенирчиками вы хорошо придумали. Всем понравилось. Дайте хоть рассмотреть поподробнее, некогда ведь было...

   Никита Сергеевич раскрыл красную бархатную коробочку с крупной золотой надписью «СССР». Внутри лежало изумительно красивое, гладкое золотое колечко. Без камня.

   – А чего ж наше-то кольцо без камушка, Игорь Василич? – удивился Хрущёв.

   – Так надо, Никита Сергеич, – ухмыльнулся Курчатов. – Согласно канону.

   Хрущёв с интересом разглядывал сувенир.

   – Гм... Что-то как-то совсем простенько.... Гладкое колечко... Погодите-ка, а ведь там что-то написано... Только мелковато, не разобрать...

   Курчатов, пряча усмешку в бороде, слегка торжественно вручил ему лупу.

   – Ну-ка, ну-ка... «Чтобы всех отыскать, воедино созвать, и единою КРАСНОЮ волей сковать...» – слегка ошарашенно прочёл Первый секретарь ЦК.

8. Брюссельская выставка.

  К оглавлению

   Пропаганде достижений Советского Союза Хрущёв всегда придавал особое значение. Не всегда получалось удачно использовать каждый выпавший шанс, но уж если получалось... Об успешном участии СССР в Брюссельской выставке 1958 года в «документах 2012» была отдельная папка с несколькими статьями. Из этого Никита Сергеевич заключил, что отправитель посылки этим событием тоже специально интересовался и подбирал информацию.

   Статьи в подборке были отнюдь не только хвалебные. Была информация и о недостатках в подготовке этой и последующих выставок. Её Хрущёв изучал особенно внимательно.

   Подготовку к выставке начали ещё с 1955 года. (АИ, в реальной истории если бы Устинов 25 января 1958 года не написал записку в Президиум ЦК, никто бы и не пошевелился) При этом Косыгин, по согласованию с Хрущёвым, поставил министрам особое условие – максимум экспонатов, выставляемых на экспозиции, должны быть серийными изделиями и доступны населению в обычных магазинах. Разумеется, предполагалось представить и лучшие научно-технические достижения, пусть даже существующие в единственном экземпляре. Но всё же приоритет отдавали серийной продукции.

   Более того, по промышленным предприятиям Советского Союза был объявлен конкурс на лучшее изделие, отбираемое для участия в выставке. Притом условия конкурса были придуманы довольно хитро. В зависимости от продукции предприятия для товаров народного потребления оценивалась не только их инновационность, но и количество продаж. В зависимости от количества проданных населению или на экспорт единиц товара, заявленного к участию в выставке, на предприятие выделялось большее или меньшее количество профсоюзных курортных путёвок, квартир, дефицитных пока ещё марок автомобилей и прочих подобных «ништяков».

   Само собой, товары были неравнозначны по стоимости и серийности. Что-то выпускалось тысячами штук, а что-то – сотнями тысяч. Поэтому пришлось даже разработать шкалу сравнения, по которой учитывалось количество проданных, например, телевизоров или холодильников, в сравнении, к примеру, с автомобилями.

   Драчка за путёвки вышла жестокая. Тем более, что, пока шла подготовка к выставке, геополитическая ситуация самым невероятным образом поменялась. И если в 1955 году на предприятиях в профкомах давали путёвки в Крым и на Кавказ, то в 1957-м уже появились путёвки в Югославию и Египет. (АИ) Ставки были подняты невероятно высоко.

   Хрущёв быстро понял, каким мощным стимулом может стать возможность простого туристического выезда за границу в стране, где мобильность населения десятилетиями ограничивалась поездками в деревню к родителям. Тем более, если стоимость путёвки частично возмещалась профсоюзом.

   Было принято Постановление ЦК и СМ «Об организации участия предприятий и организаций в международных выставках», которое регламентировало многие нюансы и устанавливало процедуры. (АИ)

   Чтобы по путёвкам не каталось «по заграницам» руководство заводов и их родственники, распределение производилось в процентном отношении к численности рабочих и ИТР. «Верхней» администрации заводов выезд по льготным путёвкам запретили вовсе, зато пообещали, в случае демонстрации их серийной продукции народного потребления на зарубежных выставках, в количестве, большем, чем планировалось при первоначальной, «эскизной» подготовке выставки, поездку на выставку в командировку, «для достойного представления достижений советской промышленности и ознакомления с лучшими мировыми образцами».

   Более того, при распределении путёвок в профкоме, в соответствии с Постановлением, рабочие обязаны были дополнительно прислать своих выборных представителей для присмотра за процессом. Также в распределении были обязаны участвовать контролёры Госконтроля из числа рабочих. Это не гарантировало 100% отсутствия злоупотреблений, но значительно сократило их количество.

   Принятые меры привели к тому, что, как и задумывал Хрущёв, количество образцов продукции народного потребления, прошедшей стадию опытной и дошедшей до конвейера, выросло в разы, как и общие объёмы производства.

   Никита Сергеевич выкроил несколько минут, чтобы убедиться в этом лично. Возвращаясь вечером из Кремля, он попросил шофёра слегка отклониться от привычного маршрута и остановиться возле магазина «Телевизоры». В сопровождении своего начальника охраны полковника Ивана Михайловича Столярова и двух охранников, он зашёл в магазин.

   Картина впечатляла. Полки были уставлены новыми моделями телевизоров. По торговому залу бродили ошалевшие от непривычного изобилия покупатели. Торцевую стену зала монументально занимал проекционный цветной «Москва-58Ц» с экраном 1300х1060 мм и креплением проекционного модуля на потолке. (АИ-развитие чёрно-белого проекционного телевизора «Москва» выпуска 1958 г ) Около него стояли несколько покупателей, подошедших подивиться на чудо советской инженерной мысли. Цена в 2300 рублей была, конечно, под силу далеко не каждому. Такими монстрами чаще премировали передовиков производства.

   В центре зала простого вида мужичок, уже в годах, одетый в чёрный пиджак и серые мешковатые брюки поверх кирзовых сапог, по виду похожий на колхозника, помогал продавцу упаковать обратно в коробку после проверки работоспоспособности только что купленный телевизор «Знамя-58» (А мужик не дурак, качественный телевизор выбрал )

   К Хрущёву тут же мелким бесом подкатился директор магазина, ещё две дамы, явно не продавщицы, стояли в стороне.

   – Здравствуйте, товарищ Хрущёв! Чем можем помочь, Никита Сергеич? -- директор был явно сбит с толку неожиданным визитом первого лица государства.

   – Да вот, мне тут список новой продукции из МРП прислали, -- ответил Хрущёв. -- Я и заехал посмотреть, что из этого нового реально народу доступно.

   Директор магазина с готовностью повёл Первого секретаря ЦК по торговому залу, называя модели и производителей стоявших на прилавках телевизоров. Никита Сергеевич придирчиво сверялся по списку. Выходило, что около четверти заявленных моделей было доступно в рядовом районном московском магазине.

   Он обратил внимание, что продукция также была, в основном, московских заводов. Тот же ленинградский завод им. Козицкого был представлен только двумя моделями. Хрущёв отметил себе: «разобраться с перекрёстными поставками товаров из других районов». Но в целом ситуация выглядела существенно лучше, чем даже год назад.

   Поблагодарив директора магазина, Никита Сергеевич отправился домой.

   В быстрейшем наполнении магазинов товарами народного потребления во многом был «виноват» Алексей Николаевич Косыгин. В 1957 году он на очередном заседании Президиума ЦК предложил обсудить «одну идею дальнейшего развития экономики».

   – Я после посещения Женевы в 1955 году начал присматриваться к особенностям капиталистической системы хозяйствования, – начал Косыгин. – На предмет заимствования полезного опыта. И обратил внимание на одну особенность их крупных корпораций.

   – Многие из них не занимаются изготовлением и даже разработкой всего изделия с нуля. Они только собирают изделие из покупных комплектующих. А эти комплектующие им поставляют сторонние мелкие фирмы. Одна из них делает, скажем, электродвигатели, другая – винтовые пары, третья – шестерёнки, четвёртая – зажимной патрон... В итоге корпорация собирает всё это внутри корпуса, либо собственного изготовления, а то и тоже заказанного на стороне, и вот вам, скажем, станок.

   – Я и задумался, – продолжил Алексей Николаевич, – что нам мешает сделать то же самое? Пусть не сразу во всех областях, а в некоторых.

   – Опять хочешь частную собственность на средства производства протолкнуть? – спросил Хрущёв.

   – А вот и не угадали, Никита Сергеич, – усмехнулся Косыгин. – Хочу предложить концепцию малых государственных предприятий местного подчинения.

   – Это как?

   – У нас сейчас как происходит? Центральный Госплан спускает в каждый район-комбинат план по потребностям той или иной отрасли народного хозяйства. (АИ, планирование по потребностям см. гл. 02-04). Большую часть плана закрывают госпредприятия, что осталось – кооперативы. Но кооперативы не могут взять кредит выше оценочной стоимости своих основных фондов, служащих залогом при выдаче кредита. Они ограничены в покупке дорогих высокопроизводительных станков. Сейчас, когда пойдут массово станки с ЧПУ и автоматические линии, кооперативы не смогут конкурировать с большими предприятиями и начнут закрываться, либо перепрофилироваться.

   – Но большие предприятия, как я уже говорил, неповоротливы. Лишившись постоянного конкурентного давления со стороны кооперативов, да ещё оснастив производство дорогостоящими автоматическими линиями, мы рискуем опять попасть в ситуацию слишком медленного обновления продуктовых линеек, и, следовательно, отставания от Запада.

   – Теперь, допустим, что мы разрешаем местным органам власти на уровне города или района резервировать некий процент местного бюджета на развитие государственных малых предприятий путём выдачи целевых кредитов на организацию и развитие производства. При этом разрешаем этим предприятиям покупать в кредит любые станки и оборудование. Ведь предприятие-то государственное.

   – Такое предприятие может даже закупить станки с программным управлением, для формирования гибких производственных ячеек, чтобы выпускать разные виды продукции при высокой производительности труда.

   – Так, – заинтересовался Хрущёв. – Предположим...

   – Местные власти объявляют конкурс на лучший проект малого госпредприятия. Местный Госплан предоставляет всю информацию: что требуется производить, какие доступны станки, помещения для аренды, и т. п. Думаете, мало найдётся среди рядовых или старших инженеров попробовать свои силы и стать директором малого предприятия? С директорской зарплатой, а не инженерской.

   – Допустим... – Никита Сергеевич прикидывал все «за» и «против». – Что с этого поимеет местная власть?

   – Пополнение местного бюджета. Центр будет забирать только определённый процент с дохода, остальное пойдёт в местный бюджет.

   – А лично председатель исполкома и секретарь райкома?

   – Если будут шевелиться, а не шлёпать мух газетой «Правда», – победу в соцсоревновании по району-комбинату и продвижение по должности, – ответил Косыгин.

   – И как местная власть будет решать, кому из желающих доверить государственные деньги?

   – У кого план развития предприятия грамотнее и реалистичнее прописан, тому и дадут. Рекомендовать кандидатов будет местный Госплан после сравнительной экспертизы планов развития. Отвечать за возврат кредитов будет тот, кто выдавал, то есть местная власть. Если даст кредит родственничку-бездарю, а тот не вернёт, последствия будут предсказуемы, – Алексей Николаевич явно всё продумал.

   (Косыгин имеет в виду аналог бизнес-плана, но называет его идеологически выдержанным термином, чтобы не отпугнуть членов Президиума)

   – А что с этого поимеет руководство района-комбината?

   – Прибыль в виде процента от доходов местных бюджетов. Аналогично центральный бюджет страны будет складываться и прирастать от доходов районов-комбинатов, как это и сейчас происходит. Плюс к тому, мы получим большое количество грамотных хозяйственников-управленцев, с опытом работы, множество мелких контрагентов для больших предприятий, множество рабочих мест для высвобождающихся после внедрения метода Худенко колхозников. (АИ, см. гл. 02-36)

   Предложение Косыгина обсуждалось в Совете Министров, затем на Пленуме ЦК, и было принято большинством голосов. Закон «О малых государственных предприятиях местного подчинения» вышел под новый 1958 год. (АИ)

   К апрелю в стране, разумеется, ещё не успели появиться достаточно много таких предприятий. Быстрее всех развернулись сборщики бытовой электроники – радиоприёмников и телевизоров. Они заключали договора на поставку комплектующих, сами делали только корпуса и собирали телевизоры, приёмники, радиолы из готовых деталей.

   Постепенно появлялись малые госпредприятия и в других отраслях.

   Младший сын Никиты Сергеевича, Сергей весной 1958 года защитил институтский диплом и, не отгуливая положенный отпуск, 8 марта (см. С.Н. Хрущёв, «Реформатор» ) вышел на работу в ОКБ-52 Челомея. «Сосватал» его Челомею отнюдь не сам Хрущёв, как многие полагают, а специалист по разработке поплавковых гироскопов, доцент Лев Иванович Ткачёв. (-rumjantsev.ru/des3/tkachev-lev.html)

   8 марта тогда ещё не было выходным днём. Женщин поздравляли прямо на работе. Через месяц, с первой зарплаты Сергей решил приобрести что-то полезное для дома. Он явился домой позже обычного, с трудом таща за перевязь картонную коробку довольно-таки внушительных размеров и немалой массы.

   Нина Петровна и жена Сергея, Галина, с интересом смотрели, как он распаковывает новое приобретение.

   – На духовку похоже, электрическую, -- сказала Нина Петровна.

   Галина, заглянув в коробку, выудила оттуда инструкцию.

   -- Ой, да тут ещё и книжечка с рецептами! -- она немедленно начала листать брошюру.

   – Это новинка, -- пояснил Сергей, временно взгромоздив металлический ящик со стеклянной дверцей на кухонный стол. -- Называется печь СВЧ.

   Галина, перелистав инструкцию, добралась до вклеенной в конце схемы.

   – Смотри! Там магнетрон стоит, как у радиолокатора.

   (Первая жена С.Н. Хрущёва Галина была его однокурсницей по МЭИ)

   – И что эта штука может? -- с лёгким сомнением спросила Нина Петровна.

   – Лучше всего -- быстрый подогрев еды. Нагревает равномерно по всему объёму, -- пояснил Сергей.

   Он заглянул в холодильник, достал уже подсохший домашний пирожок двухдневной давности, и подогрел его в микроволновке.

   Женщины разломили подопытного и слегка опасливо попробовали.

   – Надо же, как будто только что испекли... -- удивилась Нина Петровна.

   – В ней не только греть, в ней и готовить можно, -- Галина с интересом листала рецепты. -- Ой! -- она вдруг расхохоталась. -- «Меры безопасности: запрещается заклинивать концевой выключатель и включать изделие с открытой дверцей», -- ну это понятно, излучение всё-таки, а вот -- шедевр: «Запрещается сушить в изделии кошек и других домашних животных, это опасно для их жизни». Кому придёт в голову сушить кошку в печи?

   – Если дверца открыта -- кошка и сама туда залезть может, они такие, -- сказал, появляясь в дверях кухни Никита Сергеевич. -- О, Сергей микроволновку купил? Молодец!

   – А ты что, уже знаешь про них?

   – И не только про них, -- усмехнулся Хрущёв-старший. -- Косыгин устраивал на ВДНХ закрытый показ экспонатов к Брюссельской Всемирной выставке для членов ЦК. Чего там только не было! Аж гордость за страну берёт, сколько всего мы делать научились. Представляю, какие глаза будут у буржуев, если даже наши товарищи из ЦК прямо-таки офонарели, когда всё это вместе увидели. А ведь они-то в курсе наших народно-хозяйственных дел.

   17 апреля 1958 года в Брюсселе открылась Всемирная выставка Expo-58. Так случайно совпало, что Никита Сергеевич в этот же день праздновал свой день рождения, и невероятный успех Советского Союза на выставке оказался для него лучшим подарком.

   Строительство выставочных сооружений в Брюссельском парке Хейзен заняло 3 года. Самыми авангардными строениями на выставке были бельгийский Атомиум, построенный в виде гигантской кристаллической решётки железа – 9 сверкающих шаров, соединённых цилиндрическими переходами, и французский павильон, опиравшийся всей конструкцией на одну точку, и уравновешенный огромным металлическим ножом. (Атомиум фото http://img-fotki.yandex.ru/get/6427/97833783.90/0_8cd9a_66110229_XXXL.jpg)

   Французы выставили на обозрение наиболее богатую коллекцию из всех капиталистических стран: образцы современного транспорта, в том числе автомобили «Ситроен» моделей DS, ID и новый универсал DS Break, счётные машины, экспериментальную установку с программным управлением, горное оборудование в виде макетов, дорожно-строительную технику, авиационные реактивные двигатели, аппараты искусственного кровообращения, предметы роскоши, изделия самых модных парижских фирм, технологическое оборудование, в частности, для получения различных профилей из стали методом выдавливания; две титановых отливки массой до 3 т и различные изделия из титана; турбинные лопатки из нержавеющей стали.

   Западная Германия также представила технологическое оборудование для непрерывного литья, формовочное оборудование, сушильные камеры, сборные прессы и электропечь; модели металлургического оборудования, гидравлический манипулятор для ковки слитков массой до 80-100 т, пластмассовые трубы.

   Неожиданный прогресс показала Япония. В её павильоне были выставлены электронная аппаратура, счётные машины, электронный микроскоп, полупроводниковые телевизоры; различная оптика, крупнотоннажные грузовики.

   У англичан было два павильона. Малый был построен в виде кристалла с многими гранями, напоминая о Кристаллпаласе первой Всемирной выставки. В главном павильоне была экспозиция достижений энергетики и электромашиностроения. Макет атомной электростанции мощностью 184 тыс. кВт, модель танкера с атомным реактором, высоковольтная аппаратура. Также были представлены турбореактивные двигатели, станки, лёгкие шерстяные ткани.

   Американский павильон на выставке привлекал много посетителей своим авангардным внешним видом. Он был построен по принципу велосипедного колеса. Стальные колонны расположены по кругу и на высоте 3,5 м стянуты железобетонным кольцом – ободом колеса. Наверху, в центре – массивная «втулка», с радиально расположенными спицами, удерживающими крышу. Огромное круглое здание диаметром 120 м не имело внутри ни одной колонны, которая бы поддерживала потолок. Отверстие «втулки» оставалось незакрытым. В бассейне под самой крышей плавала круглая моторная лодка.

   Первоначально предполагалось, что в этом отверстии будет установлена баллистическая ракета SM-65 «Атлас», в качестве американского ответа на космические успехи СССР. Но её последнее испытание оказалось неудачным, и ракету решили заменить бассейном.

   Эклектичное здание американского павильона внутри казалось почти пустым. Американцы представили аппаратуру для цветного телевидения, атомные часы, макеты 5 ядерных реакторов, действующих в США, стенды с работами американских вирусологов, машина для голосования, манекенщицы демонстрировали ультрасовременные модели дамской одежды. Но когда посетителей спрашивали, какие впечатления оставил у них павильон США, большинство отвечало: «Это невероятно, но он пустой ». Для здания такой площади экспозиция была на редкость бедной.

   Сами американские представители объясняли этот феномен просто: «Частные фирмы боятся выставлять новинки, опасаясь европейских конкурентов, а правительственная техника в основном военная ».

   Впервые на выставке присутствовали социалистические страны – ранее в подобных экспозициях участвовал только СССР.

   Перед входом в чехословацкий павильон был установлен огромный ротор электрогенератора мощностью 94 тыс. кВт. Страна представила на выставку разнообразную продукцию машиностроения, в том числе уникальный фрезерно-расточный станок «Шкода» ; оригинальный автоматический высокопроизводительный копировально-токарный станок, горизонтально-расточный и зубошлифовальный станки, сварочную машину. Также были показаны продукция цветной металлургии, изделия легкой и пищевой промышленности.

   Также чехи показали легковой автомобиль высшего класса «Татра-603», производство которого было развёрнуто в расчёте на экспорт, по согласованию с руководством Совета Экономической Взаимопомощи. (АИ, в реальной истории производство машин высшего класса в СЭВ было искусственно сильно ограничено, несмотря на высокий экспортный потенциал той же «Татры-603» см. «Автолегенды СССР», N155)

   Венгрия также показала сложные металлорежущие станки, различные электронные аппараты и приборы, оборудование автоматической телефонной станции.

   Более половины территории выставки заняли павильоны стран ВЭС. Хрущёв, зная из «документов 2012», что в «той истории» ГДР, Китай и Индия в выставке не участвовали, специально уговорил Вильгельма Пика, Чжоу Эньлая, Лю Шаоци и Неру «выступить против идеологического противника единым технологическим фронтом». Призыв возымел действие. (АИ)

   Индия выставила множество образцов высококачественных тканей, ювелирные изделия, модели курортных отельных комплексов, строящихся и уже действующих в штате Керала, модель строящегося космодрома Шрихарикота с установленной на стартовом столе ракетой Р-7, украшенной изображениями флагов СССР, Индии, Индонезии и Китая, макет Бомбейского контейнерного терминала. Огромное внимание привлекал установленный посреди павильона макет всей территории Индии, выполненный из папье-маше, на котором были размечены миниатюрными макетами строящиеся трассы ЛЭП и электростанции. (АИ) Макеты вышек ЛЭП и других сооружений были выполнены несколько укрупнёнными, чтобы их можно было рассмотреть.

   Китай показал новейшее автоматизированное производство транспортных контейнеров в Шанхае. Посетители выставки с интересом наблюдали, как сварочные автоматы советского производства ездят внутри и вокруг контейнера, имитируя сварочные работы. Зажигать дугу по настоящему попробовали в первый день выставки, но потом от этого отказались, чтобы не коптить дымом от сварки другие экспонаты – гигантский объём павильона затруднял монтаж вытяжной вентиляции. (АИ)

   Также был представлен макет завода по производству гранулированного полистирола в Дацине, макет судостроительного завода, где было показано строительство сухогруза, и много других макетов строящихся и уже работающих промышленных предприятий, а также их продукция – главным образом, различные полуфабрикаты.

   Индонезия представила множество вариантов жилых зданий из транспортных контейнеров, а также большой действующий макет волновой электростанции, установленный на краю бассейна, где специальной лопастной системой возбуждались волны. (АИ)

   Очень представительным был павильон ГДР. Там присутствовало множество комплектующих для гидравлической и пневматической техники, оптика производства народного предприятия (Volkseigener Betrieb) Carl Zeiss Jena, погрузо-разгрузочная техника для контейнерных перевозок, обновлённая версия легкового автомобиля IFA F9 (АИ), новая модель малолитражного автомобиля «Trabant» P50 с пластиковым кузовом, спортивный Wartburg 311 в вариантах купе и кабриолет, вполне солидный, размером с «Волгу», Sachsenring P240, микрогрузовички Multicar DK-3 и М-21 Kipper, больше похожие на промышленные электрокары.

   Также на выставке были немецкие мотоциклы MZ моделей RT125, BK350 и ES, Simson AWО-425 и мотороллеры Simson KR50, только что пошедшие в серию в 1958 году, предшественники культового Simson Schwalbe KR51/1, не уступавшего по популярности в Германии итальянской Vespa.

   Из более крупной техники ГДР представила оригинальные двухэтажные автобусы LOWA моделей DO-54 и Bautzen.

   IFA F9 (АИ, в реальной истории модель F9 выпускалась до 1956 г )

   «Trabant» P50 (/Файл:Trabant_P50_front.jpg)

   Wartburg 311 ()

   Sachsenring P240 (там же )

   Multicar DK-3 (/Файл:Multicar_Dieselkarre_DK_3.jpg)

   Multicar М-21 Kipper (/Файл:Multicar_Dieselameise_M_21_Kipper.jpg)

   автобусы LOWA (там же )

   мотоциклы MZ (. Не знаю, насколько это правильно, но в инете название города транскрибируется как Чопау, а не так, как хочется его прочитать)

   Маленький пластиковый Trabant поначалу вызывал у европейцев улыбку, хотя и западные немцы ещё вовсю ездили на BMW «Isetta» и мессершмиттовских «кабиненроллерах». Пока они не садились за руль спортивного родстера «Трабант» P110S (АИ). Специально для «Трабанта» прямо в павильоне была оборудована вдоль стен огороженная барьером гоночная трасса. Секрет заключался в том, что лёгкая пластиковая машинка пронзительно-синего оттенка Electric была оснащена мощным и приёмистым четырёхтактным двигателем производства МЗМА, с турбонаддувом, вместо дохлого двухтактника на обычном «Трабанте», и разгонялась до 100 км/ч за 10 секунд. (АИ) При том, что Aston-Martin DB-4 того же 1958 года, до тех же 97 км/ч (60 миль/ч) разгонялся за 8,5 секунды. Те, кому посчастливилось опробовать на трассе родстер «Trabant», вылезали из машинки с вытаращенными глазами, и осаждали восточно-германский персонал вопросами: «Где можно купить этот «бешеный коробок«?»

   Из бытовой аппаратуры ГДР выставила фотоаппараты Pentacon Practica нескольких моделей, в том числе – новейшую FX2, это была первая в мире малоформатная зеркальная камера с приводом для «прыгающей» диафрагмы в объективе.

   Для детей только что созданное народное предприятие Plasticart освоило выпуск моделей самолётов Ту-114 и Ил-18. (АИ) Первоначально на Plasticart в 1958 г предполагалось выпускать модель Ил-14, используемый немецкой компанией Deutche Luftgansa (после 1963 г – Interflug), но Ту-114 и Ил-18 необходимо было рекламировать в Европе для развития туризма, поэтому Хрущёв договорился с Вильгельмом Пиком и Ульбрихтом. На немецкий завод были переданы специально подготовленные чертежи общих видов и некоторой деталировки обоих лайнеров. (история Plasticart -modellbauseite.de/History/plast.htm)

   По рекомендации Хрущёва, к модели прилагалась дополнительная прозрачная половинка фюзеляжа, так же, как на выставочных образцах в советском павильоне, и внутри был воспроизведён пассажирский салон, причём на Ту-114 он прилагался в нескольких вариантах. Таким образом, покупатели могли заранее оценить комфорт советского лайнера.

   Югославия показала действующий макет контейнерного терминала в Сибенике, где по рельсам ездили игрушечные поезда производства ГДР, игрушечные погрузчики подцепляли электромагнитиками и грузили на платформы маленькие контейнеры, и всё это великолепие управлялось ЭВМ советского производства, разработки Исаака Семёновича Брука. (АИ)

   Также Югославия представила макеты действующих отелей на побережье Адриатики, полноразмерные образцы планировки отельных номеров. (АИ)

   Тема развития туризма вообще была одной из центральных. Почти все страны ВЭС, кроме Северной Кореи и Монголии, представили разные варианты отельных комплексов. Египет показал не только макеты отелей. Был показан макет будущей Асуанской плотины, проект переноски храмов Абу-Симбела с места, подлежащего затоплению водами Нила, на новое, и большой макет плато Гиза с пирамидами и туристической инфраструктурой.

   Кроме того, египтяне показали свою гордость – макет строящегося комплекса новой Александрийской библиотеки и Александрийского Университета Дружбы Народов (АИ). В начале 1958 года в Александрийском университете была смонтирована полупроводниковая ЭВМ БЭСМ-2, закупленная в СССР, и оснащённая пока ещё находящимся в опытной эксплуатации кластером дисковых накопителей IBM 305. На этих жёстких дисках хранилась часть фондов Библиотеки в виде текстовых файлов, и продолжалась работа по переводу фонда библиотеки в цифровой вид. (АИ)

   В египетском павильоне был установлен терминал, связанный цифровой радиорелейной линией через несколько советских дирижаблей-ретрансляторов с ЭВМ Библиотеки. Список перепечатанных в цифровом виде книг был пока невелик, но сама возможность запросить в Бельгии книгу из библиотеки в Египте, за 3000 километров, и через несколько десятков секунд увидеть её текст на экране «телевизора» для цивилизованных европейцев была шокирующей. (АИ)

   Албания показала автоматическую линию по переработке фруктов, макет контейнерного терминала в Дурресе, и несколько макетов строящихся отелей. (АИ)

   Гватемала представила образцы контейнеров-рефрижераторов для перевозки фруктов, и специализированные контейнеры для перевозки бананов. Аппаратура была советская, но финальная сборка осуществлялась в Гватемале. (АИ)

   Брюссельская выставка была первой послевоенной выставкой, состоявшейся после длительного периода «холодной войны». В Бельгии не ожидали много от советского павильона. Западный мир считал СССР надолго ослабленным войной. Но в апреле 1958 года европейцы осознали, насколько они заблуждались.

   Павильон СССР, построенный из сверкающего алюминия и стекла, лёгкий, прозрачный, и в то же время огромный, выглядел почти невесомым, производя невероятное впечатление.

   Над входом в павильон были укреплены большие буквы URSS. Внутри посетителей встречали две десятиметровые статуи Рабочего и Колхозницы, далее 6 красных стел образовывали центральный проход, в конце которого была установлена статуя Ленина на фоне панорамы Московского Кремля.

   (Фото советского павильона

   http://img-fotki.yandex.ru/get/5633/97833783.90/0_8cda1_a3b030e7_XXXL.jpg)

   (Интерьер советского павильона )

   Сбоку от павильона была установлена ракета-носитель Р-7 в трёхступенчатом варианте. Это была не настоящая ракета, а полноразмерный макет, изготовленный из реальных деталей ракеты на Куйбышевском заводе «Прогресс». Баки ракеты были изнутри укреплены дополнительным силовым набором, основание усилено, чтобы ракета могла стоять на хвосте, без поддержки «за талию», двигатели и различное оборудование заменено макетами, чтобы не раскрывать никаких секретов. Но посетители об этом не догадывались. Ракету привёз целиком и установил в течение нескольких часов 70-тонный дирижабль класса «Менделеев».(АИ)

   Главными экспонатами, привлекавшими наибольший интерес, была ракета Р-7 и искусственные спутники Земли. Внутри павильона были выставлены первый спутник, Тяжёлый Научный Спутник, открывший радиационные пояса Земли (АИ, см. гл. 02-41), реальная, обгоревшая во время спуска в атмосфере, капсула кота Леопольда, возле которой, в большой благоустроенной клетке находился сам кот, (АИ, см. гл. 02-35) и новейший метеорологический спутник «Омега» (АИ, см. гл. 03-06). Тут же, в выгороженном помещении, спрятанном под навесом второго этажа, был установлен большой экран, на котором транслировалось цветное изображение, переданное со спутника.

   Перед экраном был установлен пульт управления, и дважды в день, в течение часа, все желающие могли попробовать управлять ориентацией камер спутника. Это вызывало неизменный восторг, причём и у детей и у взрослых.

   Передатчик был установлен на крыше павильона. Связь с центром управления в обеспечивали несколько дирижаблей-ретрансляторов.

   Советская гражданская авиация получила несколько весомых наград. КБ Ильюшина выставило настоящий Ил-18, который был отмечен Золотой медалью выставки. Ту-114 был слишком велик, поэтому в павильоне была установлена его крупноразмерная модель. Он получил Гран-При выставки. Большой интерес вызвал реактивный Ту-110. Также были награждены Золотыми медалями вертолёты Ми-4 и Ка-18

   (подтверждение см. , )

   Были показаны разрезные модели фюзеляжей новых самолётов, по которым можно было оценить интерьер пассажирского салона. Над павильоном была установлена причальная вышка, к которой был пришвартован уже ставший новым символом Советского Союза дирижабль «Киров» в пассажирском варианте. Посетители могли подняться и осмотреть его салон, не уступавший по комфорту салону дирижабля «Граф Цеппелин» (АИ)

   (Интерьеры пассажирского салона «Граф Цеппелин» -muller.livejournal.com/83390.html)

   Здесь же, в советском павильоне, посетители могли купить билеты и забронировать номера в отелях Египта, Югославии, Болгарии, Албании, Индии, Советского Союза. В консульских отделах, развёрнутых прямо в павильонах соответствующих стран, можно было без проволочек оформить визы. Выставка работала до октября 1958 года, и всё время её работы, ежедневно прямо от советского павильона отправлялись пассажирские дирижабли, доставлявшие туристов в новые курортные зоны.

   Поначалу желающих было немного. Дирижабли были тихоходными в сравнении с самолётами, к тому же над сознанием европейцев всё ещё довлел призрак горящего «Гинденбурга». Мало кто из обывателей понимал разницу между водородом и гелием. К тому же попытка продавать билеты в Индию была явно ошибочной – слишком велико было расстояние.

   Больше всего туристов приняли Югославия и Албания. «Киров» отправлялся туда вечером, пассажиры ложились спать, а утром оказывались на югославских курортах. В Албанию добираться приходилось дольше, зато финальная часть полёта проходила утром вдоль живописнейшего побережья Адриатики, да ещё на малой высоте, позволяя полюбоваться видами с обзорной галереи дирижабля, и сделать великолепные фотографии.

   Маркетинговые ошибки были учтены, к тому же сыграл большую роль своего рода «сетевой маркетинг». Когда начали возвращаться из двухнедельных туров первые, ещё редкие европейские туристы, по выходе из дирижабля их встречали и с интересом расспрашивали репортёры. Туристы охотно делились впечатлениями, отмечая удобство, и безопасность советских дирижаблей, дешевизну и роскошь югославских и египетских отелей. Их интервью шли в прямой эфир радио и телевидения, что сразу привлекло внимание к туристическому проекту ВЭС.

   Успеху также способствовали очень демократичные цены на билеты и номера в отелях. Уже через месяц пришлось увеличить количество курсировавших на маршрутах дирижаблей втрое, причём были задействованы «Кировы» с салонами эконом-класса, вмешавшие, ценой меньшего комфорта, втрое больше пассажиров, и 70-тонные аэрофлотские гиганты класса «Менделеев». (АИ)

   Из продукции автомобильных заводов были показаны сразу несколько образцов. Новый грузовик ЗиС-157, 40-тонный самосвал МАЗ-530, получивший Гран-При выставки (/). Легковые автомобили производства СССР тоже получили несколько наград. Гран-При выставки получил Горьковский автозавод за три представленных автомобиля. Это были новейшая, ещё не выпускающаяся серийно ГАЗ-13 «Чайка», серийная ГАЗ-21 «Волга» и грузовик ГАЗ-52. () Кроме них, были представлены автомобили «Москвич» моделей 407 и 423, и правительственный лимузин ЗиС-111. Его сначала хотели выставить в виде макета, но Хрущёв посоветовал: «Не жадничайте, ставьте настоящий». Также на выставке получил Гран-При в своём классе микроавтобус ЗиС-118 «Юность» (В АИ его выпуск начат в 1958 г, одновременно с выпуском ЗиС-111, было бы нелогично не выставить такую машину в Брюсселе)

   Восторг в бельгийской прессе вызвало анекдотическое происшествие. По пути на выставку «Волга» ГАЗ-21 попала в ДТП – столкнулась с местным трамваем. Трамвай опрокинулся. «Волга» получила лёгкие повреждения передней части и прозвище: «русский танк во фраке». (реальная история)

   После Брюссельской выставки «Волга» ГАЗ-21 пошла на экспорт в 75 стран мира, в т.ч. в европейские. Продажи осуществлялись через совместную советско-бельгийскую компанию. («Scaldia-Volga» )

   Ещё один, отдельный Гран-При получил новый горьковский автомобиль повышенной проходимости ГАЗ-62М «Бархан», признанный самым комфортабельным в своём классе. Партию «Барханов» заказало бельгийское правительство для использования в Конго. Машина по результатам эксплуатации показала себя настолько надёжной и неприхотливой, что её начали активно покупать для использования в условиях Африки и Латинской Америки. «Бархану» даже удалось несколько потеснить тогдашнего лидера рынка внедорожников – британский «Land Rover» (АИ)

   Из более тяжёлой техники были представлены в виде моделей атомный ледокол «Ленин», и модели строящихся контейнеровозов и ролкеров.

   Толпы собирались вокруг макетов первой в мире атомной электростанции и атомного ледокола, вокруг моделей воздушных лайнеров, у действующего макета 25-кубового шагающего экскаватора со 100-метровой стрелой, который в год выставки готовился к выпуску на Уралмаше, рассматривали новейшую установку для непрерывной разливки стали. (источник )

   Тяжёлую строительную технику демонстрировали на улице. Там же находился корабль на подводных крыльях «Ракета» конструкции Ростислава Алексеева.

   Специальную технику и энергетику представляли модели атомных реакторов ВВЭР, БН, БРЕСТ, и РУНА-Т (АИ), вызывавшие очень большой интерес у специалистов. Впрочем, самые важные конструктивные особенности реакторов на макетах были либо не показаны, либо намеренно искажены. Данные по реакторам приводились самые общие, например, указывался просто «жидкометаллический теплоноситель», без уточнения, какой именно, сообщалась вырабатываемая реактором и его генератором электрическая мощность в мегаваттах, для бридеров указывался тип получаемого ядерного топлива и количество его годовой наработки.

   Помимо реакторов, у специалистов по атомной технике вызывала огромный интерес автоматическая линия по остекловыванию радиоактивных отходов, и манипуляторы на тракторном шасси, с дистанционным управлением.

   На выставке была широко представлена советская бытовая техника, оптика и электроника: холодильники, стиральные машины, СВЧ-печи, (АИ) телевизоры, радиоприёмники, радиолы, фотоаппараты, телекамеры... Телевизоры общего с соседней Францией стандарта SECAM (АИ, см. гл. 02-08) уверенно и качественно принимали французские передачи, что сразу подняло коммерческий интерес к ним. Контракты на поставку советских телевизоров и другой техники во множестве заключались прямо на выставке. (АИ)

   Советские радиоприемники высшего класса «Алмаз», «Рубин», «Топаз», «Кристалл», «Фестиваль» были признаны на уровне лучших образцов из других стран. Они были оснащены моторной настройкой с автоматической подстройкой по частотам, дистанционным управлением, высококачественным объемным звучанием с системой 6-7 громкоговорителей, двухканальным усилением по низким частотам, имели высокую чувствительность и избирательность по высоким частотам, первоклассную отделку футляров. В многих из них использовались печатные схемы, что тогда было новинкой. (реальная история)

   Фотоаппараты «Старт», ФТ-2, «Москва-5» производства Красногорского завода были серийными моделями. Завод получил «Гран-при» за оригинальные сменные объективы отечественной разработки: МР-2 Руссар, Мир-1, Таир-11, Таир-3, МТО-500 и МТО-1000 (-fair-expo-1958.html)

   Специально к выставке были разработаны стереофотоаппарат «Астра», выпускавшийся серийно, и уникальный фотоаппарат «Комета» с полуавтоматической установкой экспозиции, автоматическим управлением диафрагмой и выдержкой шторочного затвора. В 1958 году «Комета» была единственной пленочной дальномерной 35-миллиметровой фотокамерой, оснащенной встроенным экспонометром, одновременно сопряженным с диафрагмой и затвором для всех объективов фотосистемы. Механизм полуавтоматической установки экспозиции селенового экспонометра позволял выбирать выдержку, значение диафрагмы и с большой точностью осуществлять их регулировку. . В качестве сменной оптики для «Кометы» были представлены объективы: «Орион-15», «Руссар МР-2», «Юпитер-12», «Меркурий-1», «Юпитер-3», «Гелиос-40», «Таир-11», для фокусных расстояний: 20 мм, 28 мм, 35 мм, 50 мм, 85 мм и 135 мм, в специальных оправах, чтобы обеспечить их идеальное сопряжение с камерой фотоаппарата.

   «Астра» ()

   «Комета» (http://cam-rare.info/cometa.php)

   Специалистов поражали технические характеристики камеры – автоспуск, счетчик кадров и автоматический их сброс при перезарядке, автоматическое переключение синхронизации, в зависимости от фокусного расстояния автоматически устанавливаются рамки в видоискателе. (описание -fotoapparat-kometa.html)

   Первоначально «Комету» делали как демонстратор технологий, не планируя производить столь сложный фотоаппарат серийно. Но на закрытом показе в ВДНХ Хрущёв, интересовавшийся фотографией, обратил внимание на фотоаппарат, превзошедший уровень лучших мировых образцов, и порекомендовал запустить его в серию:

   – Он и на экспорт хорошо пойдёт, – сказал Никита Сергеевич, – и внутри страны будет востребован. Сейчас у нас уровень жизни поднимается, благосостояние народа растёт. Да, аппарат сложный и дорогой, но своего покупателя он найдёт. Пускайте его в серию. А на будущее, неплохо бы сделать с таким же набором функций и зеркальную камеру, причём желательно и с 35-миллиметровой, и с широкой 60-миллиметровой плёнкой. И название «Комета» для всего семейства желательно сохранить. После выставки оно мировым брендом станет.

   На большинстве экспонатов была табличка «СЕРИЙНАЯ ПРОДУКЦИЯ» и номера европейских и американских патентов. К этой работе заранее было подключено Министерство Внешней торговли и Госстандарт СССР.

   Невероятный фурор на выставке вызвали мобильные телефоны конструкции Куприяновича. (АИ, см. гл. 02-23) Появившиеся к осени 1957 г. никель-металлгидридные аккумуляторы и использование новейшей полупроводниковой элементной базы позволили уменьшить габариты телефонов модели ЛК-2 примерно до размеров школьного пенала или трубки обычного телефона. Пока ещё оставалась необходимость выдвигать антенну для большей дальности передачи сигнала, но переход на кнопочный набор вместо мини-дискового сразу повысил удобство пользования. В режиме ожидания аккумулятора хватало дней на 5-6, всё-таки размер корпуса позволял не мелочиться. (АИ)

   Антенна базовой станции, или АТР, как называл её разработчик, была смонтирована на причальной вышке дирижабля, а аппаратура размещалась в павильоне, и, по согласованию с мэрией Брюсселя, имела выход на городскую телефонную сеть.

   Местные бизнесмены проявили большой интерес к развёртыванию системы мобильной телефонной связи. Были заключены контракты, и Бельгия уже в следующем году, одновременно с СССР, получила работающую систему мобильной связи. Небольшая территория страны позволила уже к концу 1959 года обеспечить полное её покрытие. Телефоны на продажу поставлялись из СССР. Было много попыток сделать совместимый аппарат в Европе, но все образцы проигрывали по массогабаритным характеристикам.(АИ)

   В советском павильоне было представлено множество станков, едва ли не больше, чем на всей остальной выставке. Тут были станки с программным управлением, автоматы и автоматические линии, прецизионные и зуборезные станки, станки для электроимпульсной и ультразвуковой обработки и многие другие. Станок советского производства с числовым программным управлением был удостоен «Гран При».

   В наш павильон на практические занятия приходили будущие бельгийские инженеры. Преподаватель из Антверпена с группой студентов политехнического института так и сказал: «Сейчас мы как раз проходим курс по автоматическим станкам и столкнулись с серьезной трудностью. Нам нужно было провести хотя бы одно практическое занятие, но у нас нет производственной базы, и на заводах в этом отношении тоже не богато. А здесь в вашем павильоне станков-автоматов много, они самые разнообразные и, главное, очень интересные ».(Реальная история, не АИ)

   Очень широко было представлено советское жилищное строительство. Архитекторы из Новосибирска показали наиболее экономически выгодную планировку двух- и трехкомнатных квартир в натуральную величину. (Реальная история, не АИ)

   Ленинградские и московские архитекторы представили макеты новых микрорайонов, где живописно раскрашенные здания располагались вокруг искусственных озёр, окружённых парками и детскими площадками. (АИ)

   В разделе сельского строительства были представлены готовые сборные дома из пиленого бруса, калиброванных брёвен, и ставшие неизменным хитом выставки купольные дома двух видов – геокупола и сборные купола из литых пенобетонных деталей, получившие Гран-При. (АИ)

   Невероятным успехом пользовался медицинский раздел экспозиции. Здесь были представлены установки УЗИ, «искусственная почка», аппарат чрескостного остеосинтеза Илизарова, малые приборы – ингаляторы, электронный градусник с термопарой вместо ртути, одноразовые пластиковые шприцы, инструменты для минилапаротомной хирургии, (АИ) электронные протезы рук и ног с биотоковым управлением, получившие Гран При выставки и выпускавшиеся затем по лицензии в Великобритании и других странах Европы, приборы для лечебного сна, хирургические скоросшиватели и электроэнцефалоскоп, который обеспечивал одновременную запись биотоков коры головного мозга с 54 полей, при том, что лучший из зарубежных вёл запись с 32 полей, (а вот это – реальная история), множество наименований новых лекарств, запатентованных СССР и тут же пошедших на экспорт.

   Большой спрос был на технику для инвалидов. Помимо протезов, на выставке демонстрировался пассивный экзоскелет для людей, страдающих ДЦП. (АИ)

   Очень много внимания в разделе ВЭС на выставке было уделено подрастающему поколению. СССР представил макет и фотографии пионерского лагеря «Артек» и строящегося лагеря «Орлёнок» (строительство началось в 1958 г). В советском павильоне был оборудован «кольцевой кинозал», где зритель ощущал себя внутри действия фильма – экран окружал зрителя со всех сторон. В этом кинозале демонстрировались короткие документальные фильмы, в том числе, снятые в «Артеке».

   Для детей помладше было приготовлено множество разных игрушек, в том числе интерактивных и радиоуправляемых.

   Накануне выставки, в обстановке строгой секретности, в Брюссель прибыл спецпоезд из КНР. Он привез 300 сборочных комплектов высокой готовности для моделей дирижабля «Киров». МЭП же к этому поезду прицепил еще один вагон с блоками дистанционного управления. Несколько «Кировых» были оборудованы даже ультракомпактной телевизионной системой, посты управления дирижаблями размещались при этом по одному на каждом стенде членов ВЭС, на стенде СССР их было два. Всю ночь все члены делегаций ВЭС готовили сюрприз – надували баллоны и монтировали аппаратуру управления.

   При открытии выставки европейцы оказались в шоке. «Кировы» были везде – они роились под крышами павильона, заходили на стыковку к причальной вышке модели египетского отеля. За удачную стыковку давали купон на 50% скидку на турпоездку и перелет к отелю на том самом «Кирове», висящем над павильоном. Играли в «схвати и перенеси» на имитаторе строительной площадки газопровода...

   Особой популярностью пользовались десять «телевизионных» «Кировых», управляемые со стационарных стендов. На одном из них кто-то умудрился влететь в дамскую комнату, после чего дирижабль пришлось списывать.

   Все техники делегаций ВЭС были плотно заняты перезарядкой никель-металл-гидридных аккумуляторов и докачкой в баллоны дирижаблей водорода. Но оно того стоило – прочие стенды на фоне этой феерии оказались забыты. Постепенно модели дирижаблей примелькались, да и их число несколько уменьшилось – часть сломалась, часть вывели «на открытый воздух» и их унес ветер, не обошлось и без столкновений моделей в воздухе.

   Тем не менее, почти сотня «Кировых» дожила до конца выставки, и была роздана посетителям в ходе финальной викторины, посвященной СССР и странам ВЭС. 8 «телевизионных» дирижаблей уехали обратно в СССР и страны ВЭС «на память». (АИ)

   Помимо дирижаблей, было много радиоуправляемых моделей самолётов, изготовленных из вспененного полистирола, радиоуправляемых автомобилей, кораблей и катеров, для водных игрушек в павильоне был установлен большой надувной бассейн.

   Дети постарше не отходили от «авиатренажёров», где можно было сесть в натуральное пилотское кресло перед настоящей приборной доской, а изображение окружающей обстановки проецировалось несколькими проекторами на куполообразный экран. (АИ) Пейзаж, разумеется, был крайне упрощённый, но для 1958 года и это выглядело невероятно. Тренажёры были ещё электромеханические, а не управляемые компьютером, основанные на платформе Гью-Стюарта (впервые упоминается в 1956 г )

   Дети катались по павильону на маленьких электромобилях, оснащённых никель-металлгидридными аккумуляторами, лазали по сооружениям детского городка, сделанного из яркого разноцветного винипласта, который начала осваивать советская химия полимеров, играли с дистанционно управляемыми манипуляторами для атомных электростанций, пытаясь достать ими плюшевые игрушки из большой корзины.(АИ)

   Для всех, кто любит что-то построить, в советском павильоне был организован «творческий уголок». Там большой буквой «П» стояли длинные столы и стулья для детей, а посередине разместилась большая неглубокая ёмкость, наполненная деталями недавно пошедшего в производство детского конструктора «Азимут», напоминающего ЛЕГО, но с большим количеством универсальных и разнообразных деталей.

   (Конструктор «Азимут» )

   Когда деталей становилось мало, техник из состава советской делегации, обслуживавшей экспозицию, приносил новую порцию – одно или два ведра, и высыпал в ёмкость под восторженные крики детворы.

   Собранные детские поделки сразу не разбирали – был устроен конкурс на лучшую постройку по нескольким номинациям: оригинальность, сложность, подвижность и т. п. Победителей награждали конструктором «Азимут» в премиум-исполнении – с удвоенным количеством деталей.

   (Мой отец из такого конструктора собрал трактор с управляемой передней осью.)

   Литьевые машины и прочее оборудование для литья полистирола под давлением закупили в ГДР, а сам конструктор производился в Ленинграде. Идею и фотоснимки этого конструктора обнаружили в «документах 2012», причём там была прямая рекомендация «не копировать концепцию ЛЕГО, а идти по пути большого количества разнообразных универсальных деталей»

   Вокруг детского комплекса за барьером безопасности был смонтирован большой макет местности, представлявший типичные виды ландшафтов Советского Союза, с макетами известных зданий и сооружений. По макету носилась, нарезая бесконечные круги, модель поезда на магнитной подвеске. (АИ-аналог современного питерского «Грандмакета» )

   Вычислительная техника была представлена малыми ЭВМ Исаака Семёновича Брука и «инженерной ЭВМ» «Урал», разработки Башира Искандаровича Рамеева. По возможностям это был инженерный калькулятор начала XXI века. Хотя он уже был собран на полупроводниковой рассыпухе и микросборках. Результаты отображались на трёхстрочном ЖК-дисплее, отображавшем как цифры, так и буквы. (АИ)

   Советы вместе с союзниками и партнёрами по ВЭС скромно заняли половину выставки, и проехались по достижениям западного мира «как танк по детским автомобильчикам ». (с)

   Посетители выходили с территории павильонов ВЭС с вытаращенными глазами. Дети были счастливы -- где ещё они могли, глядя в телевизор, вытащить из корзины плюшевого медведя настоящим радиоуправляемым манипулятором, или поуправлять парящей в воздухе моделью дирижабля, посмотреть на Землю с орбиты и порулить метеоспутником?

   Выставку осмотрела королева Бельгии Елизавета. Большую часть времени 80-летняя королева провела в павильоне СССР. Будучи большой поклонницей русской классической музыки и русской культуры вообще, Елизавета немного знала русский язык и даже могла писать по-русски. Она оставила восторженную запись в книге отзывов.

   (АИ частично, русский язык королева знала, но мне не попадалось упоминаний о её посещении выставки)

   Хрущёв долго думал, выступать ему на открытии выставки, или нет. В конце концов, на открытии решил не выступать. Это был намёк буржуям, что для Советского Союза подобная выставка – событие рядовое. В конце концов, те же самые технологии любой советский человек мог увидеть в постоянной экспозиции на ВДНХ. Причём там же многие товары можно было купить, либо заказать с доставкой по почте в любую точку страны. (АИ)

   Никита Сергеевич решил, если понадобится, выступить на закрытии выставки, в октябре 1958 года.

   Реакцию местной бельгийской, а также мировой прессы, можно было охарактеризовать только одни словом: шок.

   В заголовках американских и европейских газет сквозила откровенная паника: «Красные за четыре года правления Хрущёва обогнали весь мир на 50 лет». «Красный экономический монстр морально раздавил своими достижениями Европу», «Русский экономический рывок».

   Бельгийская газета «Дерньер Эр» писала: «Называйте это пропагандой, если хотите. Мы хотим называть это так, потому что в действительности каждый участник выставки имеет эту цель. Эффект, который производит советский павильон, – взрывной » (источник )

   Голландский журнал «Радиоэлектроника» опубликовал свой отзыв: «Важнейшая черта выставки заключается в том, что она происходит под знаком соперничества между Востоком и Западом, а точнее между Россией и Америкой. Мы выразим отнюдь не только наше личное мнение, сказав, что перевес в этом соперничестве склоняется в сторону России. Само собой понятно, что, говоря так, мы ограничиваемся только технической стороной вопроса и даже уже – электроникой. В этой области у русских есть что посмотреть » (источник )

   Комментаторы и советологи пытались разгадать «русский секрет» : что позволило «этим красным», едва оправившись от последствий тяжелейшей войны, уже через 13 лет поразить достижениями весь мир? В то время, как половина Западной Европы ещё лежала в руинах.

   Гораздо предметнее обсуждали проблему в зале Кабинета в Белом Доме.

   – Извольте мне объяснить, джентльмены, -- ледяным тоном спросил президент, -- как получилось, что даже с этой грёбаной выставкой мы ухитрились обосраться по полной программе? Красные не просто нас обогнали! Они нас жестоко унизили в области, в которой мы традиционно были сильнее всего мира -- в экономике!!! Где наши грёбаные бизнесмены? Им что, нечего было выставить на экспозицию? Где наш хвалёный американский патриотизм?

   – Когда стоит выбор между патриотизмом и возможностью получить прибыль, бизнесмены выбирают прибыль, -- саркастически ответил Аллен Даллес. -- Это очевидно. А правительство финансирует только военные контракты.

   – А вы куда смотрели, мистер Даллес? -- спросил Айк. -- Русские явно готовили эту выставку не месяц и не год! Опять проспали?

   Даллес с достоинством выложил из своей папки несколько листов бумаги.

   – Господин президент, вот копии меморандумов, которые ЦРУ представляло правительству по этому вопросу. Мы шесть раз за последние два года пытались обратить внимание федерального правительства на эту проблему. Нас никто не слушал. Я лично предупреждал присутствующего здесь госсекретаря Гертера, что красные готовят экономическую экспансию в Брюсселе. Что вы мне ответили тогда, господин Гертер? Цитирую: «В экономике они отстали от нас на 50 лет».

   – А оказалось, что они опередили нас на 50 лет! -- рявкнул Эйзенхауэр. -- Если не в экономике в целом, то в науке -- точно!

   – Полагаю, это преувеличение, господин президент, -- заметил помощник по национальной безопасности Джексон. -- Мы опережаем красных во всём, кроме космоса. У нас уже ходят атомные подводные лодки, у нас подавляющее преимущество в авианосцах, у нас более мощная авиация, мощнейшее в мире автомобилестроение...

   – По-вашему, посетители выставки должны об этом догадаться, созерцая пустой американский павильон? -- саркастически спросил Айк. -- Как хотите, но такой подлой подставы от нашего бизнеса я не ожидал... И это на фоне невероятного экономического прорыва красных!

   – Господа! – Эйзенхауэр поднялся. – Выставка продлится до октября. Даю вам срок до середины июня. Я хочу знать, в чём причина? В чём секрет этого небывалого научно-экономического рывка? Без этого я не могу планировать ответные действия. Ведь мы, фактически, не знаем, с чем можем столкнуться...

   Президент вновь собрал совещание в июне 1958 года. За это время госдепартамент и ЦРУ успели собрать и систематизировать большое количество данных, и теперь он собирался сложить поступившую информацию в целостную картину. Эйзенхауэр был очень обеспокоен, но, как оказалось, его позицию разделяли не все.

   – Господин президент, скорее всего, успех красных -- их очередное надувательство, -- продолжал гнуть свою линию Джексон. -- Они, вероятно, представили опытные образцы, слепленные впопыхах, как выражаются русские -- «на коленке».

   – Отнюдь, мистер Джексон, -- возразил Даллес. -- Полюбуйтесь, -- он выложил на стол пачку фотографий с выставки. -- На большинстве мелких экспонатов, вроде радиоприёмников, телевизоров, бытовой техники, фотоаппаратов -- всего, что у красных именуется «товары народного потребления», есть вот такие таблички «СЕРИЙНАЯ ПРОДУКЦИЯ» и номера патентов. Они не забыли запатентовать все свои достижения, прежде всего – коммерчески значимые, как в США, так и в основных европейских странах.

   – Да мало ли, какие у них висят таблички? -- пожал плечами Джексон. -- Если мы будем верить всему, что пишут русские... По-вашему, в каком-нибудь Урюпинске местные жители могут купить вот такой проекционный телевизор с экраном диагональю в шесть футов? Или вот такую микроволновую печь? Мой референт рассказал мне русскую пословицу: «На заборе «Х..й» написано, а там дрова лежат».

   – Я это проверил, господин Джексон! -- Даллес торжествующе выложил ещё несколько фотографий. -- У нас имеется агент в городе Сталинграде, мы дали ему задание побывать в том самом легендарном Урюпинске.

   (Урюпинск -- город в России, административный центр Урюпинского района Волгоградской области (не входит в состав района). Расположен в 300 км к северо-западу от Волгограда, на левом берегу реки Хопёр.)

   – Так вот, по нашему заданию, агент посетил колхозный рынок и несколько магазинов продовольственных и промышленных товаров, скрытно сфотографировал прилавки и ценники. Вот, полюбуйтесь. Магазин бытовой техники и электроники, – Даллес предъявил всем первую фотографию.

   Над входом в магазин виднелась кириллическая надпись, над ней был впечатан фотоспособом английский перевод. – Магазин «Телевизоры. Бытовая техника».

   – Вот прилавки. Да, как видим, телевизора с шестифутовым экраном там нет. Зато есть 8 моделей других телевизоров, из них три – цветные.

   (В АИ освоение цветного телевидения началось с 1956 г, в реальной истории в 1956 году велось экспериментальное цветное вещание, но потом было приостановлено и возобновилось только в 1967 г)

   – А вот те самые микроволновые печи, да ещё и нескольких моделей. А у нас что? Прототип бытовой печи появился в конце 1955 года! И до сих пор серийно не выпускается!

   (Первая серийная бытовая микроволновая печь была выпущена японской фирмой Sharp в 1962 году. В армии США с 1949 г использовались для разогрева пищи микроволновые печи фирмы Raytheon, массой в 340 кг и высотой в рост человека)

   Присутствующие с интересом разглядывали фотографии небольшого магазина. Полки были сплошь заставлены разнообразной бытовой техникой.

   – Это ещё ничего не значит, – упорствовал Джексон. – У русских вечно какие-то перекосы в экономике. Может, у них в этом городишке телевизоры есть, а жрать нечего.

   – Вот прилавки продуктового магазина, – Даллес продолжал выкладывать одну фотографию за другой.

   Прилавки на снимках были полны продуктов.

   – Кстати, обратите внимание на ценники! Напоминаю, рубль стоит 25 центов, так что смело делите цифру на четыре, – сказал Даллес. – У красных 1 апреля каждого года принято снижать цены на несколько наименований товаров. А вот прилавки и ценники с колхозного рынка. Обратите внимание, цены на рынке ниже , чем в магазине! Частники не могут конкурировать с государственной торговлей и вынуждены идти на демпинг! Вы можете себе это представить?

   – Чёрт подери, – произнёс Эйзенхауэр, сосредоточенно подсчитывая что-то на бумажке для записей.

   Несколько пар глаз сфокусировались на президенте Соединённых Штатов.

   – Да я вот прикинул по ценам... И теперь думаю, не переехать ли мне после окончания президентского срока в Урюпинск... Дешевле выйдет...

   В Белом Доме произошла немая сцена.

   – Да шучу я! – Айк усмехнулся, но усмешка вышла невесёлой.

   Все выдохнули.

   – Но как они добились такого изобилия? – спросил президент. – Сколько помню, Россия всегда была голодной страной.

   – С сентября 1953 года у них последовательно проводится реформа сельского хозяйства, – пояснил Даллес. – И самым активным образом внедряются новейшие биотехнологии, вроде искусственного осеменения скота, многоэтажных теплиц, поливного земледелия в пустынных районах, гидропоники... Но самым эффективным методом оказалась бесплатная раздача населению дешёвых белковых кормов. В малых городах все держат скот и сдают часть мяса государству. У них это называется программа «2+1». Две головы скота сдаются государству, третья остаётся себе. (АИ, см. гл. 02-36)

   – Умно-о-о... – пробормотал Эйзенхауэр.

   – Сэр... – промямлил Джексон. – Один город, это ещё не показатель для такой огромной страны, как Россия.

   – Конечно! – вскинулся Даллес. – Поэтому я приказал провести такую же проверку в нескольких городах и регионах, традиционно считавшихся «голодными» – Куйбышев, Пермь, Ярославль, города Дальнего Востока. Наши агенты побывали даже в городке Мусохранск в Новосибирской области. Такие городки в России называются «посёлок городского типа». Мусохранск знаменит тем, что ещё никому в России не удавалось правильно прочитать его название с первого раза...

   – И что? – Айк отметил, что Даллесу удаётся произносить сложные русские названия, почти не заглядывая в бумаги, но президент был слишком «на взводе».

   – Вот снимки. Практически одинаково полные прилавки и одинаковые цены.

   – Охренеть... – произнёс президент. – И это за 4 года?

   – Фактически за два. Программа «2+1» реализуется с 56-го года. Теперь что-то похожее начинается в промышленности. Принята программа создания малых государственных предприятий, они получают большие льготы и кредиты из местного бюджета.. Фактически, это тот же наш малый бизнес, такой же эффективный, только под полным контролем государства.

   – Что?!! Чёрт подери! А вы куда смотрели, господин Даллес? Почему не нашли способ воспрепятствовать этому?

   – Но... господин президент... как? – удивился Даллес. – Я должен был поехать в Россию резать по ночам свиней?

   – Если понадобится – поедете!!! – рявкнул Эйзенхауэр.

   В зале Кабинета наступила тишина.

   «2+1... Чёрт подери... и бесплатные корма...» – подумал президент: «Туда бы моих бычков...»

   (Эйзенхауэр занимался выращиванием бычков на собственном ранчо)

   – Господин президент... Если уж говорить о таких радикальных мерах... Почему бы нам не завалить главную коммунистическую свинью? – предложил директор ЦРУ. – Наши агенты сообщают, что Хрущёв в ходе своих реформ отдавил немало мозолей. Он опирается на низовые партийные организации и учёных, отодвинув в сторону высший и средний партаппарат. В этой среде немало людей, весьма недовольных его политикой. Мы могли бы опереться на них...

   – Господин Даллес, вы – кретин! – устало ответил Айк. – Что толку, если вы прикончите Хрущёва? Он УЖЕ залатал главную дыру советской экономики – её неповоротливость и вечную нехватку денег! Вы видели цифры роста советского ВНП за 1957 год? Процент роста выше нашего в три раза! Он уже открыл шлюз в плотине, который до того был накрепко заколочен. Он выпустил на волю поток народной хозяйственной инициативы, но при этом сумел его оседлать и направить туда, куда нужно государству, а не жадным идиотам из корпораций, как происходит у нас!

   – К тому же у него мощнейшая внешнеполитическая поддержка, основанная на совместных экономических проектах этого чёртова Альянса! (англоязычное название ВЭС, предложенное Неру – World Economic Alliance). Вы видели их атомную программу? Да, да, эти самые макеты реакторов, на выставке! Такое впечатление, что половина красных учёных только и делает, что проектирует эти чёртовы реакторы! – президент уже рвал и метал. – Я вызвал наших атомщиков, и спросил, что они об этом думают? Эти идиоты принялись что-то мямлить! В итоге оказалось, что они считают проекты этих реакторов нереализуемым на текущем советском техническом уровне.

   – Тогда я показал им фотоснимки двух русских АЭС, на которых эти реакторы уже строятся. А потом задал простой вопрос: как действует этот чёртов новый реактор красных? Который они называют РУНА-Т. Наши высоколобые теоретики снова принялись что-то мямлить, а потом признались, что они не понимают физических принципов , на которых этот реактор работает!!! Shit! И это в стране, которая первой сделала атомную бомбу!!! При том, что, по заявленным характеристиками, эти новые реакторы перегоняют торий в уран-233 в таких количествах, что нам и не снилось!

   Эйзенхауэр поднялся, подошёл к окну, затем снова повернулся к собравшимся.

   – Но вы мне до сих пор не ответили на главный вопрос. Откуда? ОТКУДА ЭТО ВСЁ?!!! Это же не только инвестиции, это невероятный фейерверк прорывных идей! Кто всё это придумал? КТО?!! Только не говорите мне, что это – ушастый идиот Хрущёв! У него мозгов на сотую долю на это не хватило бы!

   Айк замолчал, переводя дух.

   – Я тоже провёл своё расследование, – сказал госсекретарь Кристиан Гертер. – Наши дипломаты в Индии сообщают, что красные начали там строительство линий электропередач, связывающих все города страны. Вышки везут и ставят дирижаблями, на строительстве работают местные жители под руководством советских инженеров. Оплачивает программу индийское правительство. Созданы сотни тысяч рабочих мест. Итогом должна стать единая энергосистема Альянса.

   – В Индонезии Сукарно объявил национальную программу строительства приливных... нет, волновых электростанций...

   – Это ещё что за зверь? – спросил президент.

   – Используется энергия океанских волн. – пояснил госсекретарь. – Как – я не совсем понял, но это не важно. Важно другое. Сукарно объявил, что система будет общенациональной собственностью. Каждый, кто отработает некоторое количество времени на строительстве этих электростанций, получает на руки акцию, или несколько акций, смотря сколько отработал. По ним правительство обязывается потом выплачивать дивиденды.

   – Вы понимаете, что означает подобная инициатива в таком чёртовом муравейнике, как Индонезия?!! Работают все, вплоть до младших школьников! Акции дают даже за участие в земляных работах.

   – Но зачем? Ведь в Индонезии есть уголь?

   – Уголь они уже поставляют на экспорт. И аналогичные народные проекты уже реализуются в Индии. Неру – сторонник частного предпринимательства, он это не поддерживает, но там за дело взялась Индийская Коммунистическая партия. Они берут кредиты под видом обычных бизнесменов, заключают договоры с Советами и строят малые электростанции и ЛЭП таким же «всенародным» способом, раздавая акции всем рабочим. Понятно, что дивиденды выйдут грошовые, но для населения Индии и это – деньги. Инициаторы этого движения – функционёры Коминтерна. Их не видно и не слышно, но они везде.

   – А эти их контейнерные перевозки?! Они ловко подхватили идею одного нашего судовладельца, но ввели свой собственный стандарт размерности контейнеров. Перегрузочную технику делают в Советском Союзе, ГДР и Чехословакии, контейнеры варят по всему ВЭС, корабли строят либо перестраивают из купленных танкеров СССР, Китай, ГДР и Польша. В итоге через год после начала программы грузопоток из Юго-Восточной Азии и Китая в Европу вырос вчетверо!

   – Идею нашего судовладельца? – вскинулся Айк. – Мы можем предъявить патентный иск?

   – Увы. Малькольм Маклин запатентовал свой контейнер, но предоставил всем без исключения право бесплатного пользования своим изобретением, – ответил госсекретарь.

   (Реальные условия пользования патентом Маклина на контейнер)

   – М-да... Я ещё понимаю, Индия – страна богатая. Но что, чёрт подери, может экспортировать в таких количествах Китай? – спросил Эйзенхауэр. – Они же там только рис выращивают, и тут же съедают всё, что вырастили...

   – Проще сказать, чего они НЕ производят, сэр. Они делают почти всё, но, что характерно, в виде полуфабрикатов. Например, железнодорожными составами гонят в СССР стальное и алюминиевое литьё, прокат, лист, стальные поковки... – ответил Гертер. – Характерный пример: вот такая посуда, весьма популярная в СССР.

   Госсекретарь выложил фотографию белой высокой чашки, покрытой ярким синим рисунком.

   – У них этот художественный стиль называется, если не ошибаюсь, Гжел, по наименованию города. (Гертер имеет в виду «Гжель» ). Так вот, сейчас Китай производит тоннами керамику и поставляет её в СССР в неглазурованном виде. Русские покрывают её глазурью, раскрашивают и продают, как на своём внутреннем рынке, так и на экспорт. И таких примеров сотрудничества у них – сотни.

   – Вы все видели недавно появившуюся на рынке куклу «Кэти». Её продают по всему миру. Так вот, детали этих кукол и всякие аксессуары, вроде деталей автомобилей и домиков, изготавливаются в Китае, на сотнях маленьких предприятий. Одежда и упаковочные коробки для них делают в Индии. Сборка и упаковка кукол организована на совместных предприятиях в Камбодже, Лаосе, Таиланде и Индонезии, где стоимость рабочей силы минимальна. А уже оттуда игрушки поставляются во все страны. Сотнями контейнеров, которые к США и Австралию идут морским путём, а в Европу – по Транссибирской магистрали через территорию России. За что красные получают свою долю за транзит. Вот вам и грузооборот, и экономический рост, джентльмены.

   – А в самом СССР они этих кукол, что, не продают? – спросил президент.

   – Продают, – ответил Даллес. – Только, если у нас эти куклы продаются в бальных платьях, и к ним дополнительно предлагаются автомобильчики и кукольные домики, то Советы, помимо этого, выпускают для внутреннего рынка и вот такие варианты, – он выложил на стол ещё несколько фотографий.

   – Как вам это понравится джентльмены? «Радистка Кэти», и к ней – работающая игрушечная радиостанция полнодуплексной связи, с дальностью 10-15 метров. А вот ещё, – он выложил ещё несколько фотографий.

   Эйзенхауэр с интересом рассматривал куклу в шлемофоне и советском лётном комбинезоне военного времени.

   – Это что? Кэти-лётчица?

   – Да! А к ней можно купить вот такой радиоуправляемый самолёт.

   На фотографии была изображёна коробка и рядом с ней – собранный, большой, смутно знакомый президенту по очертаниям биплан.

   – М-м-м... Учебный самолёт конструкции Поликарпова? А что на коробке написано, Аллен?

   – Night witches – «Ночные ведьмы» ! – ответил Даллес. – Самолёт радиоуправляемый, между прочим, с электродвигателем и новейшим аккумулятором. Это у красных называется «патриотическое воспитание». С такими игрушками и мальчишки и девчонки играют с удовольствием. Тем более, что кукла-мужчина тоже выпускается, у нас она продаётся как «Кен», а у русских – «Иван», и ещё несколько вариантов внешности и имён, только головы меняются.

   – Н-да... – президент не знал, что и сказать.

   – Мы что, не можем перекрыть поставки этих кукол? – спросил директор ЦРУ.

   – А на каком основании? Какой закон они нарушают? Вы что, господин Даллес, хотите сделать меня первым президентом Соединённых Штатов, которого линчевали маленькие девочки? – ядовито осведомился Эйзенхауэр. – Эти куклы поставляются в США из Камбоджи и Таиланда, официально для нас это дружественные страны, а где они берут комплектующие – это их бизнес, а не наш.

   – СССР в счёт выплат по ленд-лизу поставляет нам бензин, керосин, дизельное топливо и моторные масла высочайшего качества, полностью соответствующие нашим стандартам, – закончил Гертер. – Фактически, сейчас большая часть авиационного топлива JP-4 и JP-5 поставляется из Советского Союза. Наши поставщики не выдерживают конкуренции и разоряются. Видимо, надо вводить заградительные пошлины.

   Гертер умолк и сосредоточенно перебирал лежащие перед ним бумаги.

   – То есть, мы имеем ускоренную индустриализацию не только Советского Союза, но и всего Азиатско-Тихоокеанского региона, – подытожил президент. – Причём она проводится такими темпами, что нам просто нечего этому противопоставить. Фактически, Советы обеспечили себе такой мощный тыл, что нам и не снилось. Да ещё и практически неограниченные дешёвые трудовые ресурсы. Что будем делать, джентльмены?

   Присутствующие несколько минут молчали, мрачно переглядываясь и пытаясь осмыслить услышанное.

   – Я всё же предлагаю готовить спецоперацию против руководителей Альянса, – стоял на своём Даллес.

   – Можете готовить, – пожал плечами Эйзенхауэр. – Но толку с этого не будет. Варшавский Договор – объединение сугубо военно-политическое, согнанное вместе военной силой красных, а их Совет Экономической Взаимопомощи – просто бантик на боку ОВД.

   – А вот Альянс – это совсем другое. Это четыре величайшие нации Азии, объединённые самыми крепкими в мире узами – узами взаимной выгоды. Мы можем устранить любого – Хрущёва, Чжоу Эньлая, Сукарно или Неру, или их всех.

   – Но устранить сотни тысяч индийских и индонезийских мелких бизнесменов и прочих лавочников, устранить миллионы китайских инженеров и директоров мелких предприятий не под силу ни вам, ни мне, ни Господу Богу... – президент встал, подошёл к окну и умолк, глубоко задумавшись.

   – Но не будем же мы сидеть, сложа руки? Сейчас нам нужна громкая пропагандистская победа, – предложил Гертер. – Господин президент, что насчёт просьбы ливанского президента Шамуна? Его там вконец замучил ливанский Национальный фронт, он едва не умоляет ввести нашу морскую пехоту в Ливан.

   – Я долго над этим думал, – ответил, поворачиваясь, Эйзенхауэр. – Если честно, не хочется мне посылать туда наших парней. Ливан как таковой нам не особенно нужен, у нас там рядом Израиль. К тому же всё Восточное Средиземноморье сейчас контролируют красные. Нам придётся лезть в пасть красному медведю. Мы можем легко спровоцировать мировую войну. Оно нам надо?

   – Вы полагаете, господин президент, что красные смогут нас достать в случае войны? – спросил Джексон. – Я посмотрел на их ракету на выставке. Такого слона невозможно быстро подготовить к запуску. Мы успеем разбомбить их раньше.

   – Вы что, не видели фотографии пусковых позиций МБР в тайге? – устало спросил Айк. – Их там более трёх сотен.

   – Господин президент, – вставил Даллес. – Наш RB-47 обнаружил, что красные что-то роют на Чукотке, в районе бухты Провидения.

   – Что именно?

   – Не совсем понятно, работы ещё не завершены, но...

   – Что?

   – Это могут быть защищённые ракетные шахты для запуска МБР. У нас подобный проект недавно обсуждался. В такой шахте ракета располагается вертикально, и защищена от удара мощной крышкой, способной выдержать близкий ядерный взрыв.

   – Fuck!!! – Эйзенхауэр в ярости плюнул на ковёр. – В последнее время я замечаю, что как только мы начинаем обсуждать какую-нибудь концепцию, тут же выясняется, что у красных она уже реализована и выпускается серийно!

   – И всё-таки, господин президент, я поддерживаю господина Гертера и предлагаю вмешаться в Ливане, – произнёс Джексон. – Заодно мы сможем подбодрить Израиль, а то Бен-Гурион в панике, его со всех сторон окружили уже не просто арабы, а члены Альянса.

   – Да чёрт с ним, с Израилем, – прорычал Айк. – На кону престиж Соединённых Штатов!

   – Именно. Я всё же считаю, что мы должны проверить решимость красных и высадиться в Ливане, – сказал Аллен Даллес. – У нас в Средиземном море многократно превосходящие военно-морские силы. Думаю, красные не посмеют даже выйти из Александрии и Тартуса. Они же не самоубийцы! Должны понимать, что будет с ними в случае удара по американскому флоту.

   – А вы, Аллен, отдаёте себе отчёт, что будет с Америкой, если на наши города обрушатся три сотни русских ракет? – спросил президент. – Я обязан учитывать этот фактор угрозы.

   Все замолчали.

   – ОК. Я собираюсь обсудить варианты по Ливану с генералом Твайнингом, – сказал Эйзенхауэр. – Совещание закончено. Мне нужно подумать.

   (Генерал Nathan Farragut Twining – председатель Объединённого Комитета Начальников Штабов США в 1957-1960 гг)

   Президент вышел из зала Кабинета и отправился в Овальный кабинет. Усевшись за стол, он раскрыл принесённую с собой с совещания папку. Сверху в ней лежал листочек, на котором Айк подсчитывал сравнительные цены на продукты в СССР и США. Эйзенхауэр ещё раз внимательно пересчитал цены и надолго задумался.

9. «Ошибка судьбы».

  К оглавлению

   В ответ на многочисленные инсинуации западной пропаганды, утверждавшей, что в СССР не соблюдаются базовые принципы демократического государства, было решено пригласить на очередные выборы в Верховный совет комиссию международных наблюдателей из США и Западной Европы.

   – Нам скрывать нечего, – сказал Никита Сергеевич на обсуждении этого решения. – Если интересно – пусть приезжают и смотрят. Но наше телевидение должно снимать всю процедуру, чтобы можно было уличить капиталистов и их прихвостней во лжи.

   Группа международных наблюдателей, по большей части – из США, посетила СССР в марте 1958 г.

   17 марта 1958 года Хрущёв встретился с наблюдателями, пообещал им официальное содействие, полную возможность убедиться, что выборы у нас соответствуют общепринятым в мире процедурам. И они увидели все, что захотели: избиратели дружно проголосовали, бюллетени оперативно подсчитали, выборы прошли без нарушений. (Реальная история)

   Перед окончанием их миссии Никита Сергеевич ещё раз встретился с наблюдателями, спросил, всё ли им показали, нашли ли они какие-либо нарушения демократических процедур. Американцам пришлось перед телекамерами подтвердить, что нарушений не было.

   – Теперь и мы хотим прислать своих наблюдателей на выборы в Конгресс, – сказал Хрущёв. – Контроль должен быть взаимным, «доверяй, но проверяй».

   Возмущение американских наблюдателей было заметно невооружённым глазом. Как? Дикие азиаты хотят контролировать демократические процедуры в стране белого человека?! Но им пришлось ограничиться сухой отговоркой: у них нет полномочий, чтобы обсуждать участие советских наблюдателей.

   18 марта 1958 года газета «Известия» сообщила о сокращении смертности в СССР, в первую очередь детской. Если в 1913 году, до революции, на 1000 новорожденных приходилось 273 смерти, то в 1940 году -- уже 184, а в 1957 году -- только 45 смертей. Сказывалось развитие медицины и улучшившиеся условия жизни населения.

   В тот же день, 18 марта 1958 г открылся Первый Международный конкурс музыкантов имени Чайковского. Он привлёк большое внимание, было много зарубежных гостей. Конкурс посетила королева Бельгии Елизавета.

   С первых дней конкурса среди исполнителей определился явный лидер – 23-летний техасский музыкант Харви Вэн Клайберн, у нас его фамилию тогда произносили так, как пишется – «Ван Клиберн».

   Он настолько уверенно лидировал, что это вызвало опасения в идеологическом отделе ЦК КПСС. Возникла даже идея разделить первый приз между американским исполнителем и нашим музыкантом Львом Власенко, тоже очень хорошим пианистом. Эту идею активно поддерживал Суслов, считавший награждение американца «идеологическим поражением Советского Союза.

   12 апреля о назревающем на конкурсе идологическом скандале доложили секретарю ЦК КПСС Екатерине Алексеевне Фурцевой. 24 января 1958 г она окончательно перешла из Московского горкома партии в ЦК и занималась там вопросами культуры, потеснив Суслова.

   Тем более, что Фурцева была членом Президиума ЦК, а Суслов, как ни рвался туда, путь в Президиум ему был заказан, после того, как Хрущёв прочитал в документах 2012 о его роли в перевороте 1964 г (АИ).

   Екатерина Алексеевна должна была принять нелёгкое решение. Она пошла посоветоваться с Хрущёвым. (реальная история) Суслов тоже побежал к Хрущёву, но Фурцева его опередила. Она принесла Никите Сергеевичу справку замминистра культуры Кафтанова, описывающую положение на конкурсе. Когда Суслов вошёл в кабинет Хрущёва, Никита Сергеевич уже прочёл справку. Он вопросительно посмотрел на вошедшего.

   – Жюри настаивает на Клиберне, но ...-- начал Суслов.

   Фурцева тут же перебила:

   – Кафтанов прав, если мы попытаемся нажать на жюри, произойдет катастрофа, его иностранные члены просто развернутся и уедут из Москвы .

   Суслов не сдавался:

   – Он же американец!

   – Но школа игры у него наша, российская, Клиберн учился в США у профессора Левиной, а она, в свою очередь, выходец из школы Сафонова , -- Фурцева отлично подготовилась к разговору.

   Суслов ещё пытался что-то говорить, но Хрущёв уже принял решение:

   – Раз жюри настаивает, то не надо нам вмешиваться. Они профессионалы. А то, что победил американец, даже хорошо, покажем миру нашу непредвзятость , -- подвел итог Никита Сергеевич.

   Суслов подавленно молчал. Спорить с Первым секретарём ЦК без общей поддержки он не решался.

   – У вас все? -- сухо спросил Хрущёв.

   (Выделенные реплики подлинные, цитируется по С.Н. Хрущёв, «Реформатор» )

   Победитель был назван на следующий день, 13 апреля. Ван Клиберн победил в честной борьбе, только за счёт мастерства игры. Это известие вызвало восторг в США, особенно в Техасе. Ван Клиберн стал признанным кумиром всей Москвы. На закрытии конкурса 14 апреля, его неоднократно вызывали «на бис». Техасец закончил выступление, исполнив «Подмосковные вечера», чем вызвал неописуемый восторг московской публики.

   После концерта Хрущёв пришёл за кулисы, познакомился с американским исполнителем и лично поздравил его с победой.

   Королева Елизавета регулярно приглашала к себе во дворец советских музыкантов, после выступлений долго с ними беседовала, а затем направляла благодарственные письма Ворошилову. Хрущёв очень ценил эти контакты, связи с Западом тогда только налаживались, и любая поддержка в Европе была не лишней, тем более – на высшем уровне.

   Бельгийскую королевскую корону немцы конфисковали в начале войны. Она хранилась в сокровищнице то ли Геринга, то ли ещё у кого-то из немецких бонз. После победы, из советской зоны оккупации Германии вывозилось множество «трофеев», причём не только научно-технического характера. Корона стала «трофеем» Ивана Александровича. Её наличие Серов никогда особенно не скрывал, о короне знали многие его знакомые и родственники.

   Незадолго до окончания конкурса Хрущёв вызвал Серова.

   – Ты в курсе, что Козлов, Кириченко, Игнатов и Микоян что-то затеяли? – спросил Хрущёв.

   Серов не устраивал в ЦК многих, прежде всего – Кириченко, Микояна и Козлова. Серова они боялись. Он знал о них всё, был осведомлён о каждом их шаге, с их мнением никогда не считался. Председатель КГБ представлялся им неуправляемым и нешуточно опасным. Они хотели любой ценой избавиться от Серова. Державшийся особняком Игнатов, по воспоминаниям Микояна, действовал иначе, он старался «приручить» Серова, склонить его на свою сторону.

   – В курсе, – ответил Серов. – Скоро начнут под меня копать, если уже не начали. Я этот вопрос держу под контролем. За ними приглядывают. И слушают.

   – Смотри, не прозевай кого ещё, – предупредил Хрущёв. – Мы с тобой много кому на яйца наступить успели. И, это... корону-то надо бы отдать...

   При каких обстоятельствах и на каких условиях состоялась передача короны – никто никогда не узнал. Однако уже в 1958 году королева Елизавета появилась на очередной официальной церемонии в традиционной короне.

   (Информация по С.Н. Хрущёв, «Реформатор» )

   Через несколько дней Серов принёс Никите Сергеевичу магнитофонную катушку.

   – Любопытная запись, – сказал Иван Александрович. – Давай послушаем.

   Хрущёв вставил ленту в магнитофон, включил:

   – Лысого надо от руля отодвинуть, – послышался из динамика знакомый голос. – Хернёй какой-то мается. Где это видано, чтобы в Президиуме ЦК академики сидели, а секретари ЦК, по несколько лет в кандидатах? Что он творит вообще?

   – Гм.. Кириченко, – отметил Хрущёв. – Ай да Алексей Илларионович... ай да сукин сын...

   – Ага. Один такой уже попытался отодвинуть... Сейчас монгольский язык изучает. По дарёному словарю. Ты хотя бы кандидат. Я, вон, даже в кандидатах ещё не был, – ответил другой знакомый голос. – И так и этак пытаюсь – как об стену лбом. Может, он на меня за что взъелся?

   – Не, это вряд ли, Фрол. Никита тебя всегда ценил, – третий голос определённо принадлежал Игнатову. – Вот где я ему дорогу перебежал – не пойму.

   – Ты с Микояном говорил?

   – Да.

   – И что?

   – Да ничего. Анастас – как уж намыленный, ни одного слова определённого. То так, то этак...

   – Осторожный, собака. Держит нос по ветру.

   – Старый он уже.

   – Да Анастас нас всех переживёт, ещё на наших похоронах простудится.

   – Кто ещё? На кого рассчитывать можно? Воронов? Полянский?

   – Воронов... не знаю, не уверен. Полянский – точно нет. Лучше даже не пробовать. Ещё и лысому донесёт. Выдвиженец хренов.

   – Шелепин?

   – Не, Шурик в сельском хозяйстве по уши закопался. (АИ)

   – Что делать-то будем?

   – Хрен ты его сейчас отодвинешь. Популярность среди народа у Никиты сейчас бешеная. Всё-таки, сколько он для народного благосостояния делает – ещё никто не делал, после Ленина. К тому же, пока Серов рулит Комитетом – хрен мы вообще к Никите подступимся. На Комитет надо бы кого-то из ЦК продвинуть.

   – Шелепин бы подошёл... Но он занят.

   – А Мазуров что? Говорил с ним?

   – Не наш человек. Однозначно.

   – Жаль.

   – Первухин? Сабуров?

   – Нет. Первухин мог бы поддержать, если бы у нас на Никиту что-то было, кроме наших хотелок. Сабуров в Госэкономкомиссии закопался по уши, в политику не лезет. Если что-то начнётся – поддержать может, но при наличии серьёзных аргументов.

   – Косыгин, Устинов, Жуков, Фурцева... тут ловить нечего. А Шепилов что?

   – Трофимыч за Никиту горой. Как ни старались его убедить – ничего не вышло. Лысый его ценит, ни разу на него голос не повысил. (АИ)

   – Пока Серова из Комитета не уберём – хрен чего получится, – послышался ещё один, очень характерный голос.

   – Оп-паньки... – прокомментировал Никита Сергеевич. – И Суслов там! От, сука...

   – Что у нас на него есть? Что там за корона у него?

   – Да хер знает, вроде бельгийская. Сразу после войны генералы много чего нахапали, Жукова, вон, Сталин как прижал тогда..

   – Да, бля, ещё и Жуков. Как ни пытались в прошлом году его сковырнуть – так ведь и не вышло. Никита его не отдал. А ведь какую комбинацию спланировали, а? Всё учли...

   – Видимо, не всё. Авторитета нам не хватает. Ты, Алексей Илларионыч, единственный из нас – кандидат в члены Президиума. Если бы ещё хотя бы Микояна привлечь...

   – Привлечёшь его, пожалуй. Не, Анастас может присоединиться, скажем, в вопросе с Серовым... Но он всегда ставит на победителя. Думать надо, мужики, думать... Надо через Шверника попробовать зайти...

   Запись оборвалась.

   – Вот такие у нас с тобой, Никита Сергеич, друзья – коллеги, – усмехнулся Серов. – Верные товарищи по партии. Коммунисты.

   – За этой кодлой приглядывай, – распорядился Хрущёв. – Тебя я им не отдам, пусть не надеются. Но ты и сам не подставляйся. Я слышал, тебя с Игнатовым вместе часто видят?

   – Я к нему в доверие втираюсь, – ответил Серов.

   – Дурень, это против тебя же используют на Президиуме. Конечно, Президиум сейчас наш процентов на 90, но сам знаешь, как оно бывает, – предупредил Никита Сергеевич.

   – Убери Кириченко из Президиума нахрен, – посоветовал Иван Александрович. – Спокойнее будет.

   – Думаю, да, – согласился Хрущёв. – Тут, скорее, надо Пленума ЦК опасаться, ЦК мы хотя учёными и разбавили, но аппарат в нём ещё большую силу имеет. Могут что-то на Пленуме затеять. Значица, Кириченко, Козлов, Игнатов, Суслов. Возможно, Микоян. Воронов и Полянский – под вопросом. Держи ухо востро, Иван Александрович.

   – Само собой, – кивнул Серов. – Тут ещё другая проблема нарисовалась. Американцы обеспокоились нашими успехами и начали рыть. Роют глубоко. Все агенты на территории Союза и соцстран получили приказ собирать любую информацию о недавних нововведениях во всех отраслях нашего народного хозяйства. Не только в военной области, заметь.

   – Что думаешь делать?

   – Для начала – усилить информационную дисциплину. Помнишь, я тебе показывал статью из «тех документов», где рассказывалось как ЦРУ вычисляло расположение наших атомных объектов по фотографии пульта управления с нашей электростанции? Снимок был опубликован в «Огоньке».

   (Подробнее об этой истории )

   – Помню, конечно, – подтвердил Хрущёв. – Тогда впечатлило.

   – Анализ информации у капиталистов поставлен на твёрдую пятёрку, – констатировал Серов. – Мы ещё только учимся, чтобы выйти на подобный уровень, потребуются годы. Кстати, публикация 1958 года. Само собой, сейчас такого прокола мы не допустим. Всё отследим и где надо подретушируем. Заодно и дезу супостатам подбросим.

   – В общем, чтобы исключить подобные проколы, разработан комплекс организационных мероприятий. Проще говоря, вводим жёсткую цензуру публикаций в прессе. Ни для кого не секрет, что 90 процентов разведывательной информации спецслужбы получают тщательным анализом открытых источников.

   – Тут важно не переборщить, – заметил Никита Сергеевич. – Население должно иметь доступ к информации о наших успехах, в том числе – и в военной области, хотя бы в целях пропаганды.

   – Мы разработали точные инструкции для сотрудников первых отделов и руководителей предприятий, которые будут отвечать за сохранность гостайны. Не думай, что мы собираемся засекретить вообще всё – это невозможно в принципе. Всё равно в каждом городе любая бабка знает, что собирается на местном «секретном заводе», – усмехнулся Иван Александрович. – Но, может быть, хотя бы сумеем сократить количество таких вот обидных проколов, как с этой фотографией в «Огоньке».

   – Ну, хорошо, – согласился Хрущёв. – И всё?

   – Нет, это – только первый этап, – ответил Серов. – Вторым этапом разворачиваем кампанию активной дезинформации. У нас есть ряд каналов для вброса на Запад подложных сведений, ну, там, двойные агенты, агенты влияния, ложные агенты, дипломатические каналы... Не секрет, что против наших дипломатов постоянно предпринимаются попытки вербовки. Иногда мы даём сотрудникам разрешение согласиться на такую вербовку, и в этом случае возникает канал для слива дезинформации. Само собой, в качестве прикормки приходится и часть подлинных сведений давать. Но только тех, которые не могут повредить нашей стране. Сам понимаешь, ценная информация обычно устаревает быстро.

   – Это уже лучше, – одобрил Никита Сергеевич.

   – Нам удалось выяснить, – продолжал Иван Александрович, – что ЦРУшники ищут источник информации, которая помогает так мощно продвигать нашу науку, промышленность и народное хозяйство в целом. Не верят они, что русские способны сами разработать что-то прорывное. Кстати, Гувер в Штатах активизировался, начал активно искать промышленных шпионов. Работать стало сложнее. Впрочем, Гувер пока не подозревает, что мы постепенно устанавливаем контроль над американскими высокотехнологичными компаниями, играем на бирже, получаем доходы от покупки и перепродажи акций. Вот мы и решили им немного подыграть.

   – Это как? – спросил Хрущёв.

   – Они понимают, что мы, так же как и они сами, получили много информации из анализа нацистских трофеев. Но они также понимают, что всё, чего мы добились за последние годы, невозможно объяснить техническим наследием нацистов, – пояснил Серов. – Поэтому американцы упорно пытаются выяснить, откуда у нас появляются в последнее время различные прорывные технологии. Ну, мы и подсунули им байку о том, что наше ПВО в 1955 году сбило исследовательский корабль пришельцев. Причём не просто байку – фотографии корабля, трупов пилотов – это Клушанцев постарался, даже медицинские отчёты о вскрытии трупов сделали.

   Никита Сергеевич расхохотался.

   – Ну, отжог! И что, хочешь сказать, что они поверили?

   – Нет, конечно! Хотя, как мне докладывали, мнения у них разделились. В США хватает идиотов, которые верят, что в 1947 году в Розуэлле упал НЛО. Но Даллеса на мякине не проведёшь, он, конечно, не поверил, – усмехнулся Иван Александрович. – Тогда мы запустили ещё одну байку: что наша этнографическая экспедиция в Тибете нашла тайник Аненэрбе – библиотеку, где хранились книги атлантов. Опять же, книги сфотографировали, даже подобие языка атлантов разработали, на основе санскрита, и написали этим языком вполне осмысленный текст, перекликающийся с текстами «Махабхараты». Американцы язык, разумеется, расшифруют, и могут начать рыть в этом направлении.

   – Более того, мы для «расшифровки» этих текстов «привлекли» нескольких индийских учёных, специалистов по санскриту. Американские агенты рано или поздно на них выйдут, и те подтвердят: да, были такие документы, к нам обращались за помощью в расшифровке, в документах были важнейшие технические сведения...

   – Пф-ф! Смотри, не переборщи! Если будет куча разных версий, Даллес будет убеждён, что его дурят.

   – Конечно, он уже в этом убеждён, – пожал плечами Серов. – Даллес – профессионал, он прекрасно понимает, что ему сливают дезу. Но в то же время он видит, что рационального объяснения для сложившейся ситуации нет. Ну неоткуда нам взять информацию для некоторых прорывных успехов, которые мы показываем в последние годы. И тогда он начинает искать среди нашей дезы рациональное зерно. Ведь хорошая деза никогда не бывает полностью ложной.

   – То есть, Даллес понимает, что если ему подсовывают различные версии, то какие-то из них заведомо ложные, а какие-то могут оказаться истинными, маскируемыми при помощи ложных версий. И он тратит время, деньги, человеческие ресурсы на анализ этой дезы.

   – Так ведь и мы ресурсы тратим на её создание?

   – Но меньше, чем он – на расшифровку, – пояснил Серов. – Реверс-инжиниринг в сложных запутанных случаях обходится дороже, чем создание с нуля. А уж запутать мы постарались...

   Хрущёв усмехнулся.

   – Нормально. Можно ещё слить информацию, что во время раскопок в Александрии нашли часть коллекции книг из античной Библиотеки, случайно уцелевших при пожаре, и там тоже были такие же тексты. Или какие-нибудь другие.

   – Ну, да, как вариант, можно, – согласился Иван Александрович. – Мы продолжаем работу, придумываем новые версии, делаем новые «подтверждающие улики» для уже запущенных. Кстати, археологи порадовали. Помнишь, была информация про город на Южном Урале, Аркаим?

   – Да, было такое, помню, – припомнил Никита Сергеевич.

   – Нашли его. Сначала проверили военные карты, в прошлом году как раз топографы проводили съёмку того района для уточнения карт, и Аркаим на эти карты попал. И не только Аркаим. Там около двадцати подобных поселений на относительно компактной площади, примерно 350 километров в диаметре.

   – Ты его хочешь тоже Даллесу подсунуть, как возможный «источник информации» ?

   – Нет, насчёт Аркаима у нас задумка получше есть, – усмехнулся Серов. – Это слишком ценная находка, чтобы её в качестве дезы использовать. Его надо по-умному раскрутить. Сейчас ничего рассказывать не буду, пока не готово. Думаем ещё.

   – Хорошо, – Хрущёв кивнул. – Меня держи в курсе. Я пока, если спросят репортёры, ничего не слышал.

   1 апреля 1958 года газеты опубликовали Постановление ЦК КПСС, правительства и профсоюзов, вводившее в действие решение о переходе в особо тяжелых цехах на шестичасовой рабочий день. Пока только в металлургии, химии, всех, кто занят на вредном производстве, и в некоторых других отраслях промышленности. 7-часовой рабочий день был введён ещё в 1957 году (АИ, в реальной истории 7-часовой рабочий день был введён в 1958 г этим же постановлением), причём введён с боем – этому яростно сопротивлялись Госплан, Госкомтруда и основные промышленные министерства. С 1960 г Хрущёв предполагал перевести всё народное хозяйство на пятидневку, дать народу два полноценных выходных – субботу и воскресенье.

   Постановление также предписывало уменьшать разрыв между высоко-- и низкооплачиваемыми работниками, повышая тарифы последним.(Реальная история) Однако, чтобы передовики производства не теряли мотивацию к ударному труду, их решено было поощрять различными льготами за счёт общественных фондов потребления – бесплатными путёвками, квартирами, автомобилями, мебелью и бытовой техникой за счёт профсоюза и т.п. Само повышение зарплат тоже проводилось аккуратно. (АИ)

   – Нельзя, чтобы получилось, как в протоколе собрания из анекдота: «Если ты передовик производства – получи премию 300 рублей, а если лодырь – получишь премию, как положено лодырю – 250 рублей», -пояснил свою позицию Никита Сергеевич в интервью Центральному телевидению. – Сокращать разрыв в оплате между малооплачиваемыми трудящимися и руководством необходимо, но этот процесс нельзя превращать в уравниловку. Если между передовиком и лодырем 50 рублей разницы – это, товарищи, не социализм получается, это пи... Гм... Ну, вы поняли.

   – Высокая оплата стимулирует работника добиваться большего, учиться, расти профессионально, – Если у нас инженер будет получать столько же, сколько рабочий, а учиться на инженера надо 5 лет, и учиться там ой как непросто, я это не понаслышке знаю, у меня сын – инженер, то кто у нас тогда в инженеры пойдёт? А без инженеров, без учёных – страна скатится обратно в средневековье!

   В тот же день, 1 апреля, по традиции снизили цены на несколько наименований товаров. Шаг откровенно популистский, но срабатывающий безотказно.

   С момента начала работ по анализу рабочих тетрадей профессора Лентова, прошло около года, и Хрущёв поинтересовался у академика Келдыша, как идут дела.

   – Тяжело, – честно признался Мстислав Всеволодович. – Не думаю, что в этом вопросе возможно быстрое продвижение.

   – А в чём проблема? – спросил Никита Сергеевич.

   – Если бы там была одна проблема... – вздохнул Келдыш. – Их там целый ворох. Во-первых, математика там такая, что не вдруг разберешься. Многие вещи считались явно методом итерационного перебора и последовательного приближения. Это с их ЭВМ 2012 года – раз плюнуть, а мы-то считаем на БЭСМ-2 и М-40.

   – А БЭСМ-1М?

   – Занята расчётами для ядерщиков, ракетчиков, авиаторов, да ещё и «Киберсин» на ней крутится, – отмахнулся академик. – Ещё хуже, что информация неполная.

   – Разве? – удивился Хрущёв. – Там же и лабораторный журнал, и чертежи установки, и тетради Лентова... Что ещё-то надо?

   – Не знаю, как объяснить... – Келдыш явно не мог выразить вертящуюся на языке мысль, чего у него ранее Никита Сергеевич ни разу не замечал. – Понимаете, вот идёт вывод формулы... и вдруг пробел. Дальше – возникает готовая формула, в ней ряд параметров взят как будто ниоткуда. Как будто часть вывода опущена.

   – Так что же, выходит, Веденеев прислал не всё?

   – Да он, похоже, прислал всё, что у него было. Вот только сам Лентов, тот, в будущем, видимо, часть тетрадей хранил не в лаборатории, а у себя дома, или ещё где-то. Веденеев честно предупредил, что он в теоретической части разбирается слабо. Он мог и не понимать, что информация не полна.

   – А наш Лентов, нынешний? Разве не может помочь восстановить вывод формул? Ведь это он их придумал.

   – Так он их только через тридцать лет вперёд придумал, Никита Сергеич! – невесело усмехнулся академик. – Наш нынешний Лентов, сейчас – всего лишь аспирант, с неплохим уровнем подготовки, но не более. Ему ещё расти и расти до того уровня, когда он сможет выводить такие формулы. Нет, Тихон Андреич к работе относится крайне ответственно, грех жаловаться. Но знаний пока не хватает. Причём чисто специфических.

   – А нельзя построить копию установки и проводить на ней эксперименты? – спросил Хрущёв. – Заодно и знания накопятся. Чертежи же есть?

   – Не выйдет, – развёл руками Келдыш. – Точнее, не так. Установку мы построили. Там всё не так сложно, как кажется. Да, мощнейшие электромагниты, энергопотребление как у нуклотрона, но всё остальное, можно сказать, тривиально. Конечно, основная хитрость – в расчёте сложнейшей суперпозиции электромагнитных полей, создаваемых этими магнитами. То есть, нужна управляющая ЭВМ. Но программу, самописную, для управления установкой, Веденеев прислал.

   – Мы собрали установку, – продолжал академик, – нам выделили время для подключения к БЭСМ-1М, установили связь, включили, запустили программу. А она пишет: «Эфемериды недоступны». Начинаем разбираться в исходниках программы. Там всё на языке высокого уровня написано, читается легко.

   – И оказывается, что установка использует в качестве нулевой точки системы координат центр Земли, что, в общем-то логично. А своё местоположение и точку прицеливания относительно этого центра, определяет по спутникам GPS. Для чего грузит файл с данными их орбит с сервера компании MTK, производителя сотовых телефонов, там, в 2012 году. Всё, приехали.

   – То есть, пока у нас спутниковой системы навигации не будет, установка не заработает? – уточнил Никита Сергеевич.

   – Можно, конечно, ввести в программу координаты установки и цели, вычисленные искусственно, вручную. Мы пробовали. Но при этом ошибка в определении координат выходит слишком большая. Установка наш пробный предмет – деревянный брусок – куда-то отправила, – ответил Келдыш. – Но мы его не нашли. И даже не можем определить, где он затерялся – в пространстве или во времени.

   – То есть... Она РАБОТАЕТ?!! – изумился Хрущёв.

   – С физической точки зрения – да. Но с практической толку от этого – ноль, – развёл руками Мстислав Всеволодович. – Веденеев в своём журнале писал, что у него установка тоже заработала хоть и не сразу, но быстро. То есть, предметы начали исчезать. Установка просто отправляла их в никуда.

   – И даже когда спутниковая система навигации у нас будет, – продолжал академик, – Там следом вырисовывается ещё куча более сложных проблем, прежде всего, математического характера, к которым мы пока даже не представляем, как подступиться. В основном – из-за неполноты информации. В общем, катапультировать Америку на Солнце точно не получится, даже не надейтесь. И забрасывать в Америку атомные бомбы с помощью установки – тоже не получится. По крайней мере, в обозримом будущем. Мощности не хватит. Масса посылки не просто так была ограничена несколькими килограммами. Энергетика там бешеная.

   – С навигацией, кстати, прогресс наметился, – добавил Келдыш. – Николай Геннадьевич Басов сделал атомные часы. Американцы такие часы тоже разработали, и даже показали на Брюссельской выставке.

   – Ну, хоть чем-то порадовали, – улыбнулся Хрущёв.

   – Да, навигационными спутниками начинаем заниматься более плотно. А по установке... Работу эту, безусловно, продолжать надо. Хотя бы потому, что если до этого додумался Лентов, то может додуматься кто-то ещё. И этот кто-то может оказаться в Америке, или в Европе, – сказал академик. – Но быстрого результата не будет.

   – Жаль, конечно, – огорчённо ответил Хрущёв. – Работу продолжайте. Останавливаться нельзя.

   Председатель КГБ СССР генерал армии Иван Александрович Серов изучал очередные оперативные сводки, когда на столике рядом с письменным столом ожил фототелеграф. С 1957 года, когда документы в ИАЦ начали печатать на электрофотографических машинах, со схемами и фотографиями, обычного телетайпа было уже недостаточно.

   В кабинетах «посвящённых в тайну», помимо телетайпов для терминального доступа к ИАЦ, были установлены фототелеграфные аппараты (телефаксы), на которые аналитики ИАЦ могли сразу отправить запрошенные документы или очередной рапорт, подобный тому, что выползал сейчас из щели факсового аппарата.

   Иван Александрович оторвал бумажную ленту. В глаза бросился отпечатанный сверху крупным шрифтом условный код: «ОШИБКА СУДЬБЫ». Серов вздохнул. Этот код был введён в употребление в прошлом году, и означал: «хороший человек в беде».

   Тогда, в 1957-м, Серов получил короткую записку от начальника группы аналитиков капитана Селина. Это была биографическая справка:

   «КЛЕМЕНТ Лидия Ричардовна, 8 июля 1937 г. р., Ленинград, ул. Подольская 26. Отец – КЛЕМЕНТ Ричард Германович, по национальности – эстонец, инженер, скончался перед войной. Мать, ГОЛУБЕВА Мария Гордеевна.

   С 1955 г по н. вр. – студентка ЛИСИ. С 1962 г – популярная исполнительница эстрадных песен, весьма талантлива, имела большой творческий потенциал, очень большой успех у публики. Работала с композиторами ПЕТРОВЫМ Андреем Павловичем, КОЛКЕРОМ Александром Наумовичем.

   В 1964 г скоропостижно скончалась от саркомы лимфатических сосудов. Перенесла несколько операций, оказавшихся неэффективными.

   Саркома возникла вследствие повреждения родимого пятна на ноге, летом 1957 года, во время купания на озере вблизи пос. КИРИЛЛОВСКОЕ, Рощинского р-на Ленинградской обл. (с 1964 г – Выборгский р-н).

   Свидетелем происшествия в «той истории» являлся КОЛКЕР Александр Наумович, ленинградский композитор, друг семьи.

   Обращаю Ваше внимание, что в устройстве «смартфон», вероятно, принадлежавшем лично А.В., в папке «Музыка» имеется подборка с 30-ю песнями в исполнении Лидии КЛЕМЕНТ. При этом песня «Карелия» была назначена в качестве звука звонка на данном устройстве.

   Также в документах имеется т. н. «зеркало сайта» lidia-klement.ru, откуда и были получены подробности биографической информации.

   Исходя из имеющихся фактов, можно предположить, что А.В. является поклонником творчества Лидии КЛЕМЕНТ.

   В связи с тем, что точную дату происшествия по имеющимся документам установить невозможно, предлагаю разработать и провести операцию профилактического характера, с целью недопущения самого факта, приведшего в итоге к развитию болезни, завершившейся столь ранним летальным исходом.

   Нач. группы информации ИАЦ к-н СЕЛИН.»

   Инициалами А.В. в переписке между посвящёнными обозначали Александра Веденеева, «отправителя посылки из 2012 года», о котором до сих пор не было известно почти ничего, кроме имени и фамилии.

   Тогда, в 1957-м, Иван Александрович был изрядно озадачен. Обычно из ИАЦ приходили рапорты и ориентировки, в которых излагались рекомендации для службы генерал-полковника П.А. Судоплатова, занимавшейся организацией искусственного отбора в среде обитания врагов Советской власти.

   А тут – наоборот, речь шла не об устранении очередного злопыхателя, а о сохранении жизни хорошего талантливого человека. Но в юрисдикцию КГБ ситуация вроде бы не попадала.

   Генерала Серова беспокоила и другая сторона вопроса. Что произойдёт, если изменить историю, так сказать, «в другую сторону» ? Вопрос был непростой, и он решил посоветоваться с академиком Келдышем.

   Мстислав Всеволодович на тот момент уже стал членом ЦК (АИ), и Серов перехватил его в кабинете на Старой площади.

   – Не понимаю, что вас смущает, Иван Александрович? – спросил Келдыш, прочитав рапорт Селина и прилагавшиеся документы.

   – Да я и сам не могу понять, – признался Серов. – Я ведь не учёный. Откуда мне знать, что может получиться в результате такого вмешательства?

   – Как что? Хорошая талантливая девушка останется жить и, будем надеяться, проживёт долгую и счастливую жизнь. Разве одно это не оправдывает возможные риски? Помнится, когда речь шла о ликвидации Бжезинского, вы, Иван Александрович, ни минуты не колебались, – напомнил академик. – С чего бы вдруг такая нерешительность?

   – Так ведь бороться с шпионами, предателями и прочими врагами – дело привычное, – несколько смущённо пояснил Серов. – Я этим полжизни занимаюсь. А тут – дело такое... другое, в общем.

   – Хорошее дело, Иван Александрович! Очень хорошее, – ответил Келдыш. – Вы взгляните на эту ситуацию с другой стороны. В кои-то веки вашей службе придётся не отнимать жизнь, пусть даже у врага, а спасать. Действуйте, и не заморачивайтесь этими умствованиями. Вам сама судьба даёт шанс исправить её ошибку.

   Академик на несколько секунд задумался, а затем вдруг продолжил:

   – В скандинавской мифологии присутствует такой любопытный образ – Норны, богини судьбы. Считалось, что их три сестры. Старшая, Урд, изображалась в виде пожилой женщины. Средняя сестра, Верданди – в виде женщины в расцвете лет. Младшая из норн, Скульд – в виде молодой девушки.

   – Урд и Верданди пряли нити судьбы каждого человека. А Скульд в предназначенный момент обрезала их острым ножом, обрывая жизнь. У вас, Иван Александрович, есть сейчас уникальная возможность – придержать руку Скульд, не дать ей оборвать нить судьбы слишком рано. Воспользуйтесь этим шансом, пока не поздно!

   Серов озадаченно смотрел на Келдыша. Он всегда считал его суховатым математиком. Внезапный экскурс академика в скандинавскую мифологию оказался для председателя КГБ неожиданным.

   – Хорошо, – кивнул Иван Александрович. – Организуем. Только надо у Никиты Сергеевича санкцию получить, на всякий случай. Порядок такой.

   Придя на очередной доклад к Хрущёву, в конце разговора, обсудив все прочие важные дела, Иван Александрович рассказал о полученной от Селина информации, передал на рассмотрение рапорт и прилагавшиеся документы. Там была краткая, к сожалению, слишком краткая биография певицы, список исполнявшихся ею песен, медицинская информация о саркоме, и т. п. На отдельном листке было напечатано стихотворение, посвящённое памяти Лидии Клемент.

   Никита Сергеевич прочёл лишь его начало:

Этой женщины нет

Ничего ты, как видно, не понял...

Возвращенье к рассвету

Не в правилах этой игры

Этой женщины нет

Есть холодное чёрное поле

А душа уместилась

На кончике тонкой иглы.

(Стихи Н. Тарасова, полную версию см. на сайте -klement.ru/lake_2_5.html)

   Потом у него перехватило дыхание, и он несколько секунд не мог произнести ни слова.

   – Не могу... Аж за душу взяло, – Никита Сергеевич положил бумаги на стол.

   Санкцию он дал, не раздумывая:

   – Даже не сомневайся, Иван Александрович, – сказал Хрущёв. – Мы с тобой для чего работаем? Ради счастья народа. Если талантливая певица останется жива и продолжит выступать – станет народ хоть немного счастливее? Однозначно станет. Значит, и думать тут нечего, организуй операцию. Такая вот простая логика.

   – Только подумать надо как следует. Экая ведь, оказывается, подлая штука – родинка, – Никита Сергеевич машинально потрогал пальцем собственную родинку на лице. – Ведь этакую дрянь, тем более, на ноге, случайно сковырнуть – проще простого. Один раз твои ребята девушку, может быть и уберегут. А дальше? Тут всё тщательно продумать надо, как её не просто один раз от этой напасти уберечь, а вообще, на будущее от такой травмы оградить. Предупредить как-то, чтобы следила за собой.

   – Девушка молодая, у неё ещё ветер в голове, ответственное отношение к жизни ещё не выработалось. Ей кажется, что вся жизнь впереди, и ничего плохого с ней случиться не может, – пояснил Хрущёв. – Ты себя в 20 лет вспомни? Как сам-то чудил?

   – Надо ей под благовидным предлогом устроить консультацию у врача, из твоего ведомства, чтобы этот врач её проинструктировал как-то, что ли... В общем, подумай в эту сторону, Иван Александрович, – заключил Первый секретарь. – И не сомневайся, нужное дело делаешь.

   – И вот что ещё. Мы с тобой не знаем, что из всего это получится, и как оно потом повернётся. По твоим документам выходит, что девушка уже поёт в самодеятельности, и поёт неплохо. Организуй ей встречу с композитором Петровым. Пусть их творческое сотрудничество начнётся пораньше, глядишь – больше успеют, даже если твоя попытка по какой-либо случайности окажется неудачной.

   – Понял, Никита Сергеич, – кивнул Серов. – Подумаю, как это лучше организовать.

   Хрущёв помолчал. Потом, почесав затылок, добавил:

   – Понимаешь, Иван Александрович, какая штука... Мы с тобой, и вся страна Александру Веденееву крепко обязаны. А ведь мы его даже поблагодарить не можем, никаким способом. Он ведь ещё даже не родился. Так что эта твоя операция выходит, что-то вроде нашей, пусть опосредованной, благодарности. Короче, разрешение на изменение истории дано. Действуй.

   Операцию Серов готовил сам. Это ликвидации он поручал службе Судоплатова. Там всё было просто и понятно – есть враг, поставлена задача его устранить, вот вам, Павел Анатольевич, вся имеющаяся информация, действуйте, как считаете необходимым.

   А как объяснить любому непосвящённому, откуда получена информация о том, чего ещё не произошло? Потому генерал армии Серов подключился к решению проблемы лично.

   При подготовке операции Иван Александрович решил действовать наверняка. Он решил под благовидным предлогом организовать для Лидии небольшой медосмотр. Этим можно было воспользоваться, чтобы аккуратно, в не вызывающем никаких подозрений чисто медицинском разговоре предупредить девушку о грозящей ей опасности.

   Кроме того, Серов решил вовсе исключить возможность её пребывания на даче, хотя бы на период «критического» 1957 года. Перебрав несколько вариантов, он выбрал казавшийся ему беспроигрышным. Через деканат факультета девушке предложили поехать в качестве руководителя кружка художественной самодеятельности в пионерский лагерь «Артек». На всё лето.

   Возможность провести лето у моря, да ещё и немного заработать была достаточно привлекательной. Для работы с детьми необходимо было пройти медосмотр, который и требовался по плану операции.

   Пожилой благообразный доктор профессорской наружности, в традиционном белом халате и шапочке, в очках и с бородкой клинышком, во время медосмотра как бы случайно заметил ту самую родинку на ноге девушки, и завёл разговор о потенциальной опасности повреждения родимых пятен.

   Врач привёл несколько примеров из своей богатой многолетней практики, даже достал из стола альбом с жутковатыми фотографиями пациентов в последней стадии саркомы.

   – Вот видите, голубушка, насколько это может быть серьёзно, – посетовал доктор. – Вы пока молоды, у вас ещё всё впереди, надо своё здоровье беречь и вести себя очень осторожно. Уж очень эта родинка у вас неудачно расположена. Пойдёте купаться – мой вам совет, хотя бы заклеивайте её пластырем. Даже если заденете – всё же увеличивается шанс уберечь её от повреждений. Поверьте старому опытному специалисту – шутить с этим не надо.

   Пожилой врач умел быть убедительным. Да и технологии нейролингвистического программирования, активно осваиваемые в Комитете Госбезопасности, своё дело сделали.

   Трудно сказать, что больше повлияло на Лидию: совет доктора или те страшные фотоснимки, которые он показал. Она стала вести себя более осмотрительно и осторожно. Да и сама поездка в «Артек», работа с детьми, полностью изменили ход событий. Злосчастная родинка осталась на месте.

   Серов последовал хорошему совету и вторым этапом организовал поездку в «Артек» для группы советских музыкантов, композиторов и нескольких эстрадных исполнителей. (АИ) В эту группу входил и Андрей Павлович Петров. Во время пребывания в «Артеке» он услышал, как пела Лидия. Как и рассчитывал Серов, маститый композитор сразу оценил творческий потенциал девушки и вскоре предложил ей написать песню специально для неё.

   Так, «несколько раньше времени», началось творческое сотрудничество, оказавшееся весьма плодотворным.

   Академик Келдыш действия Серова одобрил:

   – Правильно решили, Иван Александрович. Полностью изменили обстановку, убрали само травмоопасное окружение, всё же чистый пляж в «Артеке» безопаснее озера в Ленобласти. И предупредили об опасности тоже грамотно.

   – Не знаю, достаточно ли этого, – с сомнением ответил Серов. – Мы отвели опасность один раз. Но ведь ситуация может и повториться?

   – От всего не убережёшься, – сказал Келдыш. – Я бы ещё посоветовал организовать ситуацию так, чтобы она поменяла место летнего отдыха. Например, чтобы её мать продала эту дачу и купила другую, в более безопасном месте.

   Совет академика Серов реализовал. Уже осенью 1957 года мать Лидии, Мария Гордеевна, удачно продала дачу, а парой месяцев позже купила участок в посёлке Песчаное на западном побережье Крыма, чуть к северу от Качи. (АИ) На участке вскоре поднялся современный геокупольный коттедж.

   Опасную родинку Лидии удалили через несколько лет, когда был разработан метод удаления новообразований кожи при помощи лазера. (АИ, -ili-lazer.html)

   По результатам этой операции – совсем не боевой, сугубо мирной, но потребовавшей серьёзной подготовки и участия высшего руководства, в ИАЦ и был введён код «ОШИБКА СУДЬБЫ» – для таких случаев, когда вмешательство оперативников или удачно подстроенная комбинация могли спасти жизнь или здоровье обычного, но ценного для общества человека.

   Народная артистка СССР Лидия Клемент прожила долгую жизнь, но так никогда и не узнала, какое участие в её судьбе приняли несколько первых лиц государства. (АИ. К сожалению)

   И вот, опять. Серов начал читать рапорт Селина:

   «СТРЕЛЬЦОВ Эдуард Анатольевич.

   Родился 21.07.1937 г. в ПЕРОВО Московской области.

   Мать: СТРЕЛЬЦОВА Софья Фроловна, родом из РЯЗАНСКОЙ обл, из крестьян. Отец: в документах сведений нет, по факту проводится проверка. Женат, 1 ребёнок (дочь)

   С 1954 по 1958 г. и с 1965 по 1970 г. – центральный нападающий ФК «ТОРПЕДО» (Москва). Чемпион Олимпийских игр 1956 г. 26 мая 1958 г. обвинен в изнасиловании. Приговор – 12 лет лагерей. Освобожден в 1963 г. Чемпион СССР 1965 г. Обладатель Кубка СССР 1968 г. Лучший бомбардир чемпионатов СССР 1955 и 1967 гг. Лучший футболист страны 1967 и 1968 гг. Провел за сборную (1955-1958, 1966-1968) 40 матчей – забил 29 мячей в ворота соперников. В чемпионатах СССР – 222 матча, 100 мячей. Отличался стремительным рывком и смелостью в единоборствах. Лучший распасовщик страны. Обладал сильнейшими ударами с обеих ног. Имел феноменальную игровую интуицию. В честь СТРЕЛЬЦОВА назван футбольный прием – пас пяткой. Тренер школы «ТОРПЕДО» с 1971 по 1990 г. Умер от рака 22.07.1990 г.

   Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

   С 1997 г. стадион «ТОРПЕДО» носит его имя.

   Обращаю Ваше внимание на необычные обстоятельства дела.

   1. На 27 мая 1958 года назначен отъезд Советской сборной на чемпионат мира по футболу в ШВЕЦИЮ.

   2. 25 мая 1958 г СТРЕЛЬЦОВ, вместе с ещё двумя игроками сборной СССР – ОГОНЬКОВЫМ Михаилом и ТАТУШИНЫМ Борисом, отправляются на дачу Эдуарда КАРАХАНОВА, военного лётчика, приехавшего в отпуск с места службы на Дальнем Востоке. К ним присоединяются 4 девушки...»

   Серов пропустил ничего не говорившие ему фамилии девушек и продолжил читать:

   «3. С 14.00 на берегу Тишковского водохранилища происходит обильное распитие спиртных напитков, в котором участвуют, помимо перечисленных выше лиц, отец и мачеха Э. КАРАХАНОВА, а также две семейные пары, их соседи по даче. После 21.00 попойка продолжается на даче КАРАХАНОВА в пос. «ПРАВДА» Московской обл.

   4. На следующий день, 26 мая, на ОГОНЬКОВА и СТРЕЛЬЦОВА двумя участницами попойки поданы заявления об изнасиловании.

   5. 27 мая 1958 г одна из потерпевших отзывает своё заявление против ОГОНЬКОВА Михаила, а 30 мая 1958 г вторая потерпевшая пытается отозвать заявление против СТРЕЛЬЦОВА Эдуарда.

   6. Из заключения Судебно-медицинской экспертизы:

   « Кровь обвиняемого Стрельцова относится к группе 0 ab (I), типу MN и имеет фактор Р.

   Кровь подозреваемого Караханова – тоже к группе 0 ab (I), типу MN и имеет фактор Р ».

   7. Определённое негативное участие в судьбе СТРЕЛЬЦОВА принял Первый секретарь ЦК Н.С. Хрущёв, потребовавший «строго наказать». Положение СТРЕЛЬЦОВА серьезно осложняла кампания, связанная с выполнением Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование».

   Исходя из изложенного, учитывая победу сборной СССР на Олимпийских Играх 1956 года и общую политическую напряжённость, можно предположить предумышленные действия против сборной СССР по футболу, с целью ослабить её перед чемпионатом мира.

   Также крайне желательно не доводить ситуацию до возникновения обстоятельств, в результате которых СТРЕЛЬЦОВУ вообще может быть предъявлено обвинение, т. к. любое расследование помешает его участию в Чемпионате мира и повредит престижу СССР.

   Нач. группы информации ИАЦ к-н СЕЛИН.»

   Прочтя рапорт, Иван Александрович крепко задумался. Как и большинство мужчин, он следил за футболом, и хорошо осознавал значение возможной победы нашей страны в Чемпионате мира для её международного престижа. Советский футбол в 1956-58 годах был на подъёме, в сборной играли отличные футболисты, победа на Олимпийских Играх в Мельбурне и в отборочных турах чемпионата мира в 1957 году не могли остаться без внимания недоброжелателей Советского Союза.

   Если бы Серов изучал документы уже после происшествия, он, возможно, счёл бы ситуацию обычными последствиями обычной пьянки. Но сейчас был апрель 1958 года, и события в рапорте Селина хорошо укладывались в версию тщательно подготовленной провокации. А противодействие подобным провокациям входило в юрисдикцию Комитета Госбезопасности.

   По команде Ивана Александровича работники 7 Управления КГБ, занимавшегося наружным наблюдением, взяли под контроль всех фигурантов будущего дела. Выясняли, кто с кем встречался, не было ли контактов с иностранными гражданами, или же представителями других футбольных клубов СССР. Стрельцов играл за московское «Торпедо», желающих попасть в сборную СССР и выехать за границу хватало и в других клубах, таких, как «Динамо» или СКА.

   Проверяли и самого Стрельцова, и других футболистов. Очень скоро выяснились, в том числе, и нелицеприятные детали – например, Стрельцов злоупотреблял алкоголем. Не по причине природной тяги к спиртному – вокруг него появилось слишком много новых знакомых, и все предлагали ему выпить, просто чтобы потом похвастаться знакомством со знаменитым футболистом перед друзьями и собутыльниками: «Я вчера со Стрельцовым пил!»

   Материальное положение Стрельцова также улучшилось очень быстро – завод ЗИС (АИ, реально уже ЗИЛ), которому принадлежала команда «Торпедо», выделил нападающему двухкомнатную квартиру, за победу на Олимпиаде Комитет по физкультуре и спорту наградил его автомобилем «Победа». А Стрельцову в 1956-м – в год победы на Олимпиаде, всего 19 лет. Немудрено, что у парня от успехов голова закружилась.

   Сотрудники 7 Управления вели плотное наблюдение за Карахановым и девушками, пытаясь обнаружить связи с конкурирующими футбольными клубами, либо с иностранцами.

   Впрочем, иностранную версию Серов считал менее вероятной – Караханов был военным лётчиком и контакты с иностранцами для него были затруднительны. Три из 4х участниц будущей пьянки были местными жительницами посёлка «Правда» и с иностранцами также не общались.

   Татушин и Огоньков играли за «Спартак», по идее, являвшийся конкурентом московского «Торпедо», но они уже были членами сборной, и мотива для интриг у них не было. К тому же на Огонькова «в той истории» также было подано заявление, и на чемпионат мира он из-за этого не попал.

   По всему выходило, что всему виной водка и женская дурь. Но уж слишком своевременно, за день до отъезда на чемпионат, произошли «в той истории» расследуемые события.

   Служба наружного наблюдения вела всех фигурантов дела уже круглосуточно. Серов решил действовать наверняка. 25 мая за машиной Стрельцова с утра следовала оперативная группа. С 14.00, когда на берегу Тишковского водохранилища началась пьянка, оперативники КГБ вели наблюдение и киносъёмку происходящего.

   Пили много. Основные участники событий «приняли» более литра на человека. Одна из местных девушек плотно нацелилась на Стрельцова. Её поведение можно было расценить как вызывающее. Все нюансы были зафиксированы на киноплёнке.

   Чтобы уберечь Стрельцова и Огонькова от обвинений, Серов решил задействовать человека с признанным авторитетом, которого Стрельцов уважал – тренера советской сборной Гавриила Дмитриевича Качалина. Пока его подопечные футболисты куролесили на берегу водохранилища, сотрудники 2 Управления КГБ (контрразведка) разыскали Качалина и доставили его на Лубянку.

   Тренер был ошарашен и напуган. На Лубянку просто так не привозят. Он уже не надеялся вернуться домой.

   Однако, его не задержали, а проводили к председателю Комитета Госбезопасности.

   – Где ваши футболисты, Гавриил Дмитриевич? – прямо спросил Серов. – Послезавтра отъезд сборной в Швецию, на чемпионат мира. А ваш лучший нападающий пьянствует в областном посёлке. Это что за бардак у вас вообще творится? Почему спортсмены вообще позволяют себе устраивать пьянки перед ответственными соревнованиями? Вашему Стрельцову через несколько дней предстоит защищать честь державы на чемпионате мира, а он где-то пьянствует! А у него дома, между прочим, молодая жена и ребёнок! Это как вообще прикажете понимать? Полное моральное разложение? Ему Родина доверила защищать её честь и престиж на чемпионате мира, первом, в котором наша страна участвует, а он таскается по чужим дачам?

   Качалин сидел, едва живой от страха, и молчал, не зная, что и сказать. Всё-таки не каждый день его отчитывал сам председатель КГБ.

   – В общем, так, – сказал Иван Александрович. – Ваш «золотой мальчик» Стрельцов сейчас на берегу Тишковского водохранилища, ещё с двумя игроками сборной – Татушиным и Огоньковым. Сейчас вас доставят на набережную Москва-реки, там вас ждёт гидросамолёт. Лётчики отвезут вас куда требуется, забирайте своих раздолбаев-футболистов, и наведите у себя в сборной порядок! Страна ждёт от вас успешного выступления на чемпионате мира. Я вас больше не задерживаю, – Серов щёлкнул рычажком селектора и сказал по громкой связи: – Лейтенант, проводите товарища Качалина на выход. Его ждёт машина.

   Качалин вышел из здания Комитета едва живой, на негнущихся ногах. Чёрный ЗиМ доставил его на набережную, где у дебаркадера слегка покачивался на еле заметной волне поплавковый Ан-2.

   Тренера отвезли на место событий. Посадка Ан-2 на водохранилище привлекла внимание отдыхающей компании, но они никак не ожидали, что самолёт подрулит прямо к ним. Когда из самолёта появились сотрудники оперативной группы и главный тренер сборной, развесёлые собутыльники мигом протрезвели. Праздник кончился.

   Футболистов доставили в Москву, и развезли по домам – отсыпаться. На следующий день Качалин устроил своим игрокам жесточайшую вздрючку. Всё же разговор с Серовым был для него очень серьёзной встряской. «Моральное разложение» по тем временам считалось серьёзным прегрешением. Стрельцова, Огонькова и Татушина отчитали на комсомольском активе, но приняли решение с поездки не снимать – они были необходимы в Швеции. На чемпионат мира сборная отбыла вовремя и, что гораздо важнее – в полном составе. (АИ)

   Результат не замедлил сказаться – сборная СССР вышла в финал чемпионата, встретившись в последнем матче с командой Бразилии. Игра была сложной, нервной, с массой остановок, штрафных и жёлтых карточек. Судьбу чемпионата решил гол Стрельцова, забитый с пенальти уже на последних минутах матча. Советское телевидение вело прямую трансляцию финала через цепочку из нескольких дирижаблей-ретрансляторов. Наши телезрители увидели в прямом эфире, как над шведским стадионом впервые в истории в финале чемпионата мира поднялся красный флаг Советского Союза. (АИ, в реальной истории чемпионат впервые выиграли бразильцы, сборная СССР заняла лишь 7 место.)

   В начале 1958 года в ВВС США произошло несколько серьёзных инцидентов с ядерным оружием. Часть из них осталась незамеченной, но некоторые получили громкую огласку в прессе. В ВВС США происшествия с утерей ядерного оружия обозначаются кодом «Сломанная стрела». В начале 1958-го лётчики САК ухитрились сломать об колено целый колчан.

   31 января 1958 года, в Марокко B-47 с ядерным оружием на борту рухнул на взлетно-посадочную полосу базы ВВС США в 90 милях к северо-востоку от Рабата и загорелся. ВВС эвакуировали персонал базы. Марокканским должностным лицам ничего не сообщали.

   Серьёзнейшее происшествие случилось 28 февраля 1958 года. В Великобритании, на авиабазе близ города Ньюбери, при взлёте случился отказ двигателя у самолета ВВС США В-47. В попытке спастись экипаж сбросил с высоты 2500 метров два подвесных топливных бака, закреплённых на концах крыльев. Один из баков взорвался на расстоянии 20 метров от другого B-47, находившегося на стоянке. На борту этого бомбардировщика находились три ядерных боеприпаса. В результате возник пожар, длившийся около 16 часов. Он стал причиной взрыва обжимающего заряда обычной взрывчатки как минимум одной атомной бомбы.

   К счастью, для подрыва ядерного боеприпаса требовался строго синхронизированный подрыв всех зарядов ВВ, чего в результате пожара не случилось. Однако, пожар и взрыв привели к выбросу плутония и высокообогащенного урана, разрушению бомбардировщика, гибели двух человек и ранению еще восьми.

   ВВС США и британское министерство обороны поначалу не признали, что в этом инциденте присутствовало ядерное оружие. Однако инициативная группа студентов из Оксфорда сумела ночью проникнуть на территорию базы со счётчиками Гейгера, исследовать территорию и зарисовать примерную карту загрязнения. Несколько студентов были задержаны военной полицией, но другой части группы удалось уйти незамеченными, унося с собой карту замеров радиации. 1 марта эта информация была опубликована в британских газетах.

   Разразился жуткий скандал. Студенты изначально были явными леваками, и это отчасти играло против них. Однако у них была мощная общественная поддержка в студенческом сообществе и среди местного населения в Ньюбери. В Англии начались массовые выступления населения против американского военного присутствия на острове. В ходе этих выступлений первоначально малочисленная группа студентов сильно выросла в числе.

   Сложно сказать, кто подкинул английским студентам идею названия для их организации – «GreenPeace» и флаг в виде всех цветов радуги. Архивы Первого Главного Управления КГБ СССР, относящиеся к этим событиям, ещё не рассекречены.

   (АИ, в реальной истории двое ученых в 1960 году обнаружили вблизи авиабазы значительное загрязнение местности ядерными материалами, их секретный доклад был обнародован лишь в 1996 году.)

   Выслушав доклад Ивана Александровича Серова, Никита Сергеевич особо одобрил подбор цветов флага:

   – Радужный, говоришь... Радугу, конечно, похабить жалко, но в целом – хорошо. Издалека будет видно, что «Гринпис» – это пидарасы...

   – Настоящий разведчик должен уметь извлечь выгоду даже из пидарасов от экологии, – усмехнулся Серов

   Гораздо более важное событие произошло чуть ранее. 5 февраля 1958 года, в США, над штатом Джорджия, бомбардировщик В-47 столкнулся в воздухе с истребителем. На борту B-47 находилась водородная бомба.

   У бомбардировщика было повреждено крыло, что привело к смещению одного из двигателей, возникла асимметрия тяги. После трех неудачных попыток приземлиться с ядерным оружием, пилот бомбардировщика сбросил водородную бомбу на мелководье в устье реки Саванна. В течение пяти недель ВВС США безуспешно искали бомбу.

   Поиски прекратили после того, как 10 марта 1958 года, опять-таки с B-47, в штате Южная Каролина была случайно сброшена другая водородная бомба, что привело к более тяжелым последствиям.

   Она упала в малонаселенном районе в 6 милях к востоку от города Флоренс. Заряд обычной взрывчатки взорвался при столкновении с землей, хотя на бомбе должна была стоять защита от случайного взрыва. Из-за неодновременности подрыва детонации основного заряда не произошло, однако на месте взрыва образовалась воронка глубиной 10 метров и диаметром 20. Был поврежден частный дом. Ранение получили шесть его жителей. Кроме того, были частично разрушены пять домов и церковь.

   Тогда первую из двух бомб было предложено рассматривать как безвозвратно потерянную. Эксперты министерства обороны США предположили, что бомбу засосало в грунт, и она покоится на дне моря под 6-метровой толщей воды, погруженная в песок на 5 метров.

   Однако эксперты ошиблись. «Те, кому положено знать», были заранее предупреждены о возможности этого происшествия. Случится оно или нет, гарантии не было. Однако Иван Александрович договорился с Николаем Герасимовичем, Сергея Георгиевича позвали третьим на адмиральский чай, и в результате лодка 613 проекта, заранее ушла к берегам США, имея на борту группу подводного спецназа и транспортную платформу, оборудованную специально для этого случая спроектированным грунтососом.

   («Чай по-адмиральски – это так: берется тонкий чайный стакан в серебряном подстаканнике, наливается крепчайшим горячим свежезаваренным чаем, бросается ломтик лимона и сыплется три ложечки сахара; а рядом становится бутылка коньяка. Отхлебывается чай, и доливается доверху коньяком. Еще отхлебывается – и еще доливается. И вот когда стакан еще полный, а бутылка уже пустая – это и есть настоящий адмиральский чай.» (с) Михаил Веллер «Океан» )

   Место падения бомбы было приблизительно известно. Полёт B-47 отследили, момент сброса засекли, и тут же отправили туда спецназ.

   Бомба при падении глубоко ушла в ил. Но её ждали, хотя точное место падения и не было известно. Аквалангисты засекли место падения, обозначили его буйком с ультразвуковым маячком, включающимся дистанционно, по такому же ультразвуковому сигналу.

   Когда стемнело, они приблизились к месту к месту падения на транспортной платформе, расчистили грунтососом ил, прикрепили к бомбе надувные понтоны и наполнили их воздухом. Самоходное плавсредство отбуксировало бомбу от места падения до глубокой воды, где его погрузили на подводную лодку. Советские аквалангисты вынули упавшую бомбу почти из-под носа американцев. Подводная лодка, неторопливо вращая винтами, тихой тенью выскользнула в Атлантику, унося с собой «подарок от Кёртиса Лемэя». Операция получилась недешёвая, но приз того стоил. (АИ)

   Может показаться странным, что все инциденты происходили именно с B-47. На тот момент у ВВС США было более 1000 этих бомбардировщиков, и они эксплуатировались крайне интенсивно. Потому и бились часто. Техника в 50-х была не такая совершенная, как сейчас. Что чаще летало, то чаще и падало. Статистика...

   Никита Сергеевич выслушал рапорт Серова об «исчезнутой» бомбе с явным удовольствием.

   – Хорошо сработано, Иван Александрович! Что у тебя по Ливану слышно?

   – Подготовка идёт, – ответил Серов. – Национальный фронт Ливана достаточно охотно сотрудничает с активистами Коминтерна, хотя те и не афишируют своей принадлежности. Так сказать, все всё понимают, но закрывают глаза. Китайцы и северокорейцы поставляют стрелковое оружие, миномёты и боеприпасы. Советскую промышленность не задействуем вообще. Нечего народные деньги переводить.

   Специально для нужд Коминтерна в Китае и Северной Корее было налажено производство пистолетов ТТ, пистолетов-пулемётов Судаева ППС-43 и английских «Стэнов», винтовок Мосина, в т.ч. в снайперском варианте, пулемётов, миномётов калибра 82 и 120 мм, копий американских гранатомётов «Базука», а также боеприпасов ко всем перечисленным образцам. На заводах работали советские инженеры и контролёры ОТК, руководившие китайскими рабочими.

   Таким образом, основные затраты на поддержку национально-освободительных движений с экономики СССР были сняты.

   – Ожидается, что высадку морских пехотинцев будет поддерживать палубная авиация, – продолжал Иван Александрович. – Поэтому поставляем ливанцам малокалиберные зенитные пушки. Наши военные советники готовят ливанских патриотов из Национального фронта. В общем, будет весело.

   – Думаю, у Айка на этот счёт будет другое мнение, – усмехнулся Никита Сергеевич. – Что по Кипру и Греции?

   – Тоже готовимся, по всем направлениям, – ответил Серов. – Греческих террористов из ЭОКА держим на коротком поводке, с коммунистами работаем на паритетных началах, через Коминтерн. С королём Павлом держим контакт по дипломатической линии. Вот за него, честно сказать, беспокоюсь, как бы снова не струсил. Почему ты так уверен, что американцы не вмешаются?

   – Они к этому времени либо увязнут по уши в Ливане, либо будут уносить оттуда ноги, – пояснил Хрущёв. – В зависимости от политической ситуации в Штатах. Тут ведь как: если военные действия происходят где-то на другом конце света, рядовых американцев это не трогает, пока они не начинают нести тяжёлые потери. А вот когда потери начнутся, вот тут они сразу задумаются, стоит ли какой-то там Ливан стольких жизней американских морпехов?

   – Тут важно не тронуть саму территорию США, и их драгоценный флот, чтобы у них «чуйство патриотизма» не взыграло, и не перевесило инстинкт самосохранения, как в Перл-Харборе. Один-два корабля, в общем-то, можно и потопить – проглотят, особенно если это будет подрыв на мине или что-то подобное. А ещё лучше – повредить. Так сказать, война есть война, тут стреляют и иногда попадают.

   – Да я не про Ливан, – сказал Серов. – Понятно, что Шамун – сявка, ради него никто ж..пу рвать не будет. Я про Турцию... Нельзя нам самим туда лезть. Ни в коем случае. Иначе американцы закусят удила и пойдут спасать мир от коммунизма.

   – Так мы и не полезем, – ответил Хрущёв. – Интербригады Коминтерновские для чего? Мы им только технику нашу сдадим в аренду. Хочешь сказать, что наши ИСы не порвут турецкие «Шерманы», или что там у них сейчас?

   – Порвать-то порвут... Но американцы в прошлом году уже репетировали ядерный удар по Дарданеллам и десант в Галлиполи. Почему ты думаешь, что сейчас не будет того же самого?

   – Во-первых, это уже бесполезно, и Айк это понимает. Высаживаться в Дарданеллах имело смысл, чтобы не выпустить наш Черноморский флот в Средиземное, – пояснил Никита Сергеевич. – А сейчас наш флот уже на Средиземном. Я, честно сказать, больше беспокоюсь, что Айк может вообще отказаться от высадки в Ливане. Вот это будет хуже. Нам надо, чтобы он там огрёб по самые помидоры, чтобы отбить у него раз и навсегда охоту лезть в Восточное Средиземноморье вообще.

   – А вот если он там огребёт, то даже когда начнётся заваруха в Турции, у него уже будет значительно меньше энтузиазма туда лезть. Кроме того, на тот момент у нас уже будет сухопутное сообщение с Египтом, если твои хлопцы в Ираке не облажаются.

   – Не облажаются, будь спокоен, – заверил Серов. – В Ираке у меня всё схвачено, с курдами взаимодействие налажено, с Абдель Керим Касемом полное взаимопонимание.

   (Генерал Абдель Керим Касем был предводителем революции в Ираке 14 июля 1958 г)

   – Ну, смотри... Ирак в нашей игре – ключевая фигура, ради которой всё затевается, – напомнил Хрущёв. – Турция, и даже Иран – это так, приятные дополнения.

   – С Ираном пока всё тоже неплохо вытанцовывается, – сказал Серов. – Член ЦК Народной партии Ирана Хосров Рузбех нами подготовлен, он знает, что мы его вынули из-под носа шахской охранки САВАК, и весьма нам благодарен за спасение. (АИ, в реальной истории Хосров Рузбех был арестован тайной полицией САВАК и 11 мая 1958 г расстрелян) Его поддерживает Генеральный секретарь партии ТУДЕ Ирадж Искандери, мы попросили его пока не уезжать из Москвы, намекнули, что в Иране возможны политические изменения в ближайшее время. Он тут же изъявил желание сотрудничать.

   (Ирадж Искандери в реальной истории с 1953 г, после свержения американцами демократически избранного правительства Мосаддыка жил в Москве, в конце 50-х уехал во Францию)

   – Также в нашем раскладе задействован видный деятель партии ТУДЕ, Джафар Мамед Кавиан, между прочим, член РСДРП, – продолжал Серов. – В самом Иране с нами сотрудничает аятолла Махмуд Талегани, он ещё не совсем сторонник левых убеждений, но мы над этим работаем. Считай, что всё подготовлено.

   – Мы, кстати, провели любопытную работу. Наши аналитики проштудировали Коран и нашли там все места, где говорится о социальной справедливости, что все равны перед Аллахом, ну, и так далее. Сам знаешь, такие пассажи в каждой религии имеются. Затем задействовали нескольких иранских и саудовских духовных лиц, и устроили, так сказать, богословскую дискуссию на тему «исламского социализма». Эта работа ещё в процессе, но некоторых саудовских улемов нам удалось убедить, что Аллах – за социализм. С учётом определённых особенностей, конечно.

   – Молодцы, творчески подходите к вопросу. С Хомейни что? – спросил Хрущёв.

   – Для него тоже всё готово, – ухмыльнулся Иван Александрович.

   – Добро. Смотри, чтобы никакой осечки не было, – строго напутствовал Никита Сергеевич. – Американская «потеряшка» сейчас где?

   – Сейчас её учёные изучают, – ответил Серов. – Для ознакомления с ядерными технологиями противника – очень полезно.

   2 -- 10 апреля 1958 года Хрущёв побывал с официальным визитом в Венгрии. Он обсуждал там вопросы двустороннего сотрудничества в рамках Совета Экономической Взаимопомощи, осторожно прощупывал настроения венгерского руководства относительно присоединения к ВЭС. Впрямую присоединиться Никита Сергеевич не предлагал, его кредо было простым: «Никого не тащить за уши в Содружество». Венгры мялись, по разговору чувствовалось, что им «и хочется, и колется». В отношении вступления в ВЭС пока так и не договорились, зато достигли важного соглашения о сотрудничестве в области электронной промышленности. В рамках этого соглашения в Венгрию была поставлена ЭВМ М-3 конструкции Исаака Семёновича Брука, ставшая первой венгерской ЭВМ вообще.

   15 апреля 1958 года открылся XXIII съезд комсомола. На съезде в своем протокольном выступлении-напутствии молодежи Хрущёв снова вернулся к взаимоотношениям общества и государства.

   – Мы говорим, что при коммунизме государство отомрёт. Какие же органы сохранятся? Общественные! Будут ли они называться комсомолом, профсоюзами или как-то по-другому, но это будут общественные организации, через которые общество будет регулировать свои отношения. Надо сейчас расчищать пути к этому, приучать людей ...

   25 апреля он был уже в Курске, знакомился с ходом сельхозработ, объехал поля, вручил области орден Ленина и вечером улетел в Киев, где ему предстояла аналогичная миссия.

   30 апреля 1958 года Никита Сергеевич побывал на ВДНХ, осмотрел экспозицию мелиоративной техники. В те годы начиналось осушение болот, начали с болот белорусских и полесских. Предполагалось, что на торфяниках особенно хорошо растёт картошка и вообще овощи.

   Технику для мелиораторов Первый секретарь одобрил, а вот с болотами предложил быть аккуратнее:

   – Природа, она ничего просто так не создаёт, – пояснил Никита Сергеевич. – Болото само по себе – природный водосборник, в болоте начинаются ручьи, речки. Оно в засушливые годы не даёт лесу гореть. А белорусские, полесские болота – те вообще имеют стратегическое значение. Немец в 41-м через них не прошёл.

   – Мелиораторам все эти мелочи необходимо учитывать. Я не говорю, что надо совсем отказаться от осушения болот, тем более, торф – сырьё ценное и народному хозяйству необходимое. Это и топливо и удобрение. Но подходить к осушению болот надо не с бухты-барахты, а взвешенно.

   12 мая 1958 года Хрущёв выступал в Кремле на совещании по автоматизации промышленности, рассказал о своих впечатлениях от станков с программным управлением, о посещении НИИ-160, дал высокую оценку работе советских станкостроителей и призвал к всемерному ускорению внедрения станков с ПУ и гибких автоматических производственных ячеек.

   30 мая 1958 года в первый коммерческий рейс отправилась «Ракета», спроектированное Ростиславом Алексеевым в Горьком. В это время уже налаживался серийный выпуск таких судов. Вскоре они появятся не только на наших реках и озерах, но и в Греции на Средиземном море, и даже в Америке.

   31 мая Никита Сергеевич улетел в Софию, на съезд Болгарской Коммунистической партии, и пробыл там до 9 июня.

   29 июня торжественно открыли шоссе Москва -- Ленинград -- Хельсинки, третью, после Минского и Симферопольского, современную автомобильную магистраль.

   30 июня 1958 года на заседании Президиума ЦК Хрущёв внёс записку-предложение запретить чиновникам разъезжать по стране в служебных салон-вагонах (спецсамолеты тогда использовали только в особых случаях). В обычных поездках чиновникам и партфункционерам было предписано покупать билеты, как и всем остальным гражданам.

   В Президиуме у Никиты Сергеевича была на тот момент почти 100%-ная поддержка, а его выдвиженцы – Келдыш, Курчатов, Лебедев, Шепилов, Жуков, Фурцева – во всём его поддерживали. Ворошилова из Президиума вывели в декабре 1957-го (АИ), и из «старой гвардии» там оставались лишь Микоян, Сабуров и Первухин. Косыгин и Устинов, как посвящённые, также почти всегда поддерживали предложения Хрущёва, либо старались отговорить его от неизбежных глупостей заранее.

   Предложение Первого секретаря было принято. Популярности среди чиновников ему это не прибавило, зато в народе уважение к Хрущёву заметно возросло. Чиновникам сильно хуже не стало – к их услугам были двухместные купе «СВ», которые в деловых поездках так или иначе оплачивались из командировочных. По сути дела, государство всего лишь перекладывало бюджетные деньги с одного счёта на другой. Простому народу эти купе так или иначе были не по карману, в них ездили только академики да народные артисты. В большинстве случаев вагоны «СВ» катались по стране пустыми, и включались далеко не во все составы – только в скорые поезда.

   4 июля, в День независимости Соединенных штатов, посол Лоуэллин Томпсон выступил по московскому телевидению. Американцы сочли это выступление своей пропагандистской победой, а Хрущёв -- своей. Теперь, по принятым правилам дипломатии, на основе взаимности, администрация США была обязана предоставить эфир нашему послу.

   Посол Томпсон, в отличии от своего предшественника Чарльза Болена, был настроен к СССР весьма дружественно. Какого-либо пропагандистского ущерба от его выступления на телевидении не случилось. Из-за малого количества телевизоров в стране оно прошло почти незамеченным.

   На приеме в посольстве США Хрущёв в тот вечер отсутствовал, накануне вместе с президентом Чехословакии Антонином Новотным он отправился в Ленинград. Там они посетили крейсер «Киров», а во второй половине дня, 4 июля он выступил на Кировском заводе, призвал бороться с пьянством, советовал переходить с водки и бормотухи на сухие вина.

   С Новотным Никита Сергеевич также обсуждал много вопросов, стараясь исподволь втянуть промышленно развитую Чехословакию в экономические проекты ВЭС. Говорили о сотрудничестве в автомобильной промышленности, энергетике, электронике, совместной разработке вооружений. С декабря 1956 СССР, Чехословакия и Польша уже вели совместную разработку бронетранспортёра. Теперь сотрудничество выходило на новый уровень.

   Стороны договорились о продаже в СССР и странах ВЭС чехословацких автомобилей, как легковых, так и грузовых, особенно хорошо зарекомендовавших себя грузовиков «Татра-138» и легковых автомобилей «Шкода» моделей 440 «Spartak», 450 «Felicia» и «Octavia», а также люксовой «Татра-603», прошедшей рестайлинг. (АИ)

   Договорились и о сотрудничестве в области электроники, чехи проявляли большой интерес к советским ЭВМ, а Хрущёв очень хотел использовать их большой опыт и высокую культуру производства в части точной механики.

   6 июля Хрущёв возвратился в Москву, а 8-го утром уже улетел в Берлин, там его ожидали на съезде СЕПГ. В ГДР Никита Сергеевич также провёл переговоры по многим вопросам двустороннего сотрудничества и взаимодействия в рамках ВЭС. Мощное выступление социалистических стран на Всемирной выставке в Брюсселе открыло множество возможностей для сотрудничества. Все страны показали всё самое лучшее и передовое, что у них было, и смотрели на эти достижения не только бельгийцы, французы и прочие европейцы, но и свои же, социалистические партнёры, коллеги и члены ВЭС.

   С немецкими товарищами договорились о сотрудничестве в электронике, оптике, точной механике, в частности – немцы участвовали в совершенствовании накопителей на жёстких дисках, разработке алфавитно-цифровых печатающих устройств, накопителей на магнитной ленте и другой необходимой периферии. Вильгельм Пик и Вальтер Ульбрихт, в свою очередь, очень заинтересовались создаваемой в СССР системой мобильной телефонной связи и высказали желание подключить специалистов из ГДР к этой работе. (АИ)

   9 июля 1958 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли Постановление о производственных совещаниях на предприятиях. Вслед за ним Президиум Верховного Совета СССР 15 июля утвердил «Положение о правах фабричного, заводского местного комитета профсоюза». Это был пробный шаг к передаче власти в руки общественности.

   Определённую пользу нововведения принесли. Абсолютно бесправные в недавнем прошлом профсоюзы получили возможность хоть как-то контролировать администрацию. Их члены, участвуя в совещаниях, хотя и не решали ключевых вопросов, но знали, что на их предприятии делается, и что собирается предпринять руководство. А учитывая постоянно усиливающуюся роль первичных партийных организаций и Народного контроля, творить произвол хозяйственным руководителям становилось всё сложнее. (АИ)

   Весной 1958 г на экраны страны вышел полнометражный мультфильм «Марсианская экспедиция кота Леопольда» (АИ). Он демонстрировался сначала в кинотеатрах, а летом его показали по телевидению. Фильм был снят с использованием техники перекладки и приёмов аниме, что изрядно удешевило и ускорило работу.

   Сюжет фильма изначально был прост и незатейлив, как железный лом. Сценарий писали совместно Павел Владимирович Клушанцев и Вячеслав Михайлович Котёночкин, он же был режиссёром фильма (АИ, см. гл. 02-35). Авторы сценария взяли за основу «Аэлиту» Алексея Николаевича Толстого. Но худсовет, обсуждавший сценарий, неожиданно перенесли в Кремль. Это внезапное решение наглядно показало, какое внимание уделяет руководство страны развитию мультипликации

   Помимо министра культуры Михайлова, на худсовете присутствовала секретарь ЦК по культуре Екатерина Алексеевна Фурцева, а через минуту после начала дверь отворилась и в зал вошёл Первый секретарь ЦК, а следом -- академики Королёв и Келдыш.

   – Здравствуйте, товарищи, -- сказал Никита Сергеевич, -- Вы обсуждайте, не обращайте на нас внимания, мы тут в уголке посидим, послушаем.

   Сюжет, обсуждавшийся на худсовете, в процессе обсуждения, по рекомендации руководства Главкосмоса оброс некоторыми подробностями, от которых потом визжало от восторга не одно поколение юных телезрителей, и, итоге, окончательная версия сценария отличалась от первоначальной довольно существенно.

   По сюжету фильма, кот Леопольд, разумеется -- ветеран войны, ворошиловский стрелок, снайпер, ныне -- передовик производства, за успехи в труде получил в подарок от профсоюза набор для самостоятельной сборки телевизора. В конце 50-х такие наборы изготавливались и продавались в СССР довольно активно. В процессе сборки к нему зашёл сосед, боцман Матроскин, кот весьма хозяйственный, слегка философского склада характера, между прочим -- ветеран Черноморского флота.

   Друзья-соседи немного заболтались, и Леопольд несколько раз ткнул паяльником не туда, куда следовало по схеме. В этот момент в фильме появлялось предупреждение для детей: «Дети! Никогда не отвлекайте папу, если он чинит телевизор или радио»

   Само собой, при включении плата коротнула, и несколько дорожек выгорели. Подробной схемы разводки не было. Леопольд подпаял к уцелевшим концам дорожек проводки и попытался методом тыка подобрать нужные. После нескольких попыток, сопровождавшихся искрами, дымом и шипением обжёгшегося Леопольда, экран телевизора вдруг засветился, на нём появилось изображение необычно выглядевшей кошки, в остроконечном колпачке на голове, говорившей на неизвестном языке, на фоне круглого иллюминатора, за которым расстилалась красно-коричневая пустыня.

   В этот момент в фильме появлялось следующее предупреждение: «Дети, не пытайтесь сделать из папиного телевизора межпланетный передатчик. Шансов на успех -- один из миллиона, а папа и мама будут очень недовольны».

   Матроскин и Леопольд натурально уронили челюсти на пол, а потом позвали третьего соседа -- академика, доктора наук, и т.д. и т.п. Он и сказал, что пейзаж на экране сильно напоминает возможный пейзаж Марса.

   Тут же принесли магнитофон, включили на запись текста, кусок передачи засняли прямо с экрана кинокамерой. Сосед-академик позвонил на работу, в Главкосмос. И события закрутились.

   Леопольду подарили от Главкосмоса новый, уже собранный телевизор, а его самоделку забрали в Главкосмос для изучения. Через несколько месяцев Леопольда вызвали в Главкосмос. Он достал из шкафа свой парадный китель с шестью рядами орденских планок и Золотой Звездой, и поехал.

   В Главкосмосе нашему герою вручили премию, и объяснили, что он изобрёл уникальный прибор, с помощью которого удалось установить регулярную связь с гибнущей цивилизацией Марса.

   В качестве причины гибели биосферы Марса в фильме была подана версия падения на Марс большого астероида, ранее бывшего его спутником, из-за чего не только погибла большая часть жизненных форм, но и остановилось вращение железного ядра планеты. Магнитное поле стало уменьшаться, и Марс начал терять атмосферу. Уцелевшие разумные жители развили систему метрополитена до размера полноценных подземных городов-убежищ, и переселились под поверхность планеты. Но после катастрофы в живых осталось слишком мало марсиан, и уцелевшие попытались установить связь с Землёй, на которой они предполагали возможность наличия технологической цивилизации.

   Руководители Главкосмоса обратились в ЦК, в результате чего было принято решение о подготовке экспедиции на Марс. Леопольд тут же вызвался записаться в отряд космонавтов. Несмотря на не самый молодой возраст, он активно занимался спортом -- в фильме было показано, как Леопольд делает зарядку, с гирями, и ездит на велосипеде. Он успешно прошёл медкомиссию и был зачислен в отряд. Тут Матроскин, узнав о жизненном выборе приятеля, заявил: «Да куда ж ты без меня на Марс собрался? Пропадёшь ведь!» -- и тоже записался в космонавты.

   Далее в фильме были довольно реалистично показаны тренировки на центрифугах, лопингах и тренажёрах управления космическим кораблём -- Котёночкин в ходе съёмок постоянно консультировался с Клушанцевым, который к тому времени уже был в теме. Потом был суборбитальный полёт Леопольда в капсуле на баллистической Р-5, показанный почти документально, со вкуснейшими подробностями, вроде «Кирова», вылавливавшего капсулу из Охотского моря.

   По совету Королёва в фильм включили кадры, где Леопольда при спуске крутило в капсуле, из-за ошибок при аэродинамическом расчёте. Это было обоснование для дальнейшего перехода к круглому спускаемому аппарату. Королёв и Келдыш понимали, что американцы, вполне вероятно, будут внимательно смотреть и анализировать фильм, и решили направить аналитиков из Лэнгли и NASA по ложному следу.

   В мультфильме была очевидная возможность «спрессовать время». Поэтому вскоре после суборбитального состоялся первый орбитальный полёт Леопольда и Матроскина в корабле, сильно похожем на «Восток» или «Восход», с круглым спускаемым аппаратом, выводимом на орбиту с помощью РН Р-7. Ракету в мультфильме нарисовали без особых подробностей, но в целом достаточно реалистично. А в это же время советские учёные строили межпланетный корабль для экспедиции на Марс.

   «Страна багровых туч» Стругацких уже вышла в 1957 году, поэтому в качестве планетолёта Королёв посоветовал Котёночкину взять «Хиус» на химических ракетах и фотонном основном приводе.

   – Заодно и американов запутаем, -- усмехнулся Сергей Павлович.

   Старт проходил почти по описанию Стругацких, с дрожащим фиолетовым сиянием фотонного двигателя над плотной пеленой облаков, белыми и лиловыми бликами в лужах, и перевёрнутой радугой над полигоном.

   Полёт сопровождался классическими уворачиваниями от метеоритного дождя, и завершился аэродинамическим торможением в разреженной атмосфере Марса, с выходом базового корабля на марсианскую орбиту и посадкой группы контакта – Леопольда и Матроскина на высадочном марсианском модуле в районе, рекомендованном марсианами. На худсовете, когда стали обсуждать, как будет выглядеть район посадки, Никита Сергеевич вдруг предложил:

   – А давайте нарисуем там гигантскую статую, высеченную из целой скалы, чтобы с орбиты было видно. Какую-нибудь штуку, вроде этого... египетского сфинкса. Или, нет, лучше -- лицо. Да, гигантская кошачья морда, обращённая к небу! У нас же мультик про кошек. А в стене этой статуи -- дверь. Вход в подземный город.

   Идея Первого секретаря всем понравилась, и в фильме появилась скала-статуя в виде кошачьей морды.

   Дальше сюжет развивался почти по канону «Аэлиты» -- встреча с марсианским радиоастрономом Коталитой -- той самой кошкой, что посылала сообщение, удручающее знакомство с вымирающей цивилизацией Марса. Выяснилось, что власть на Марсе захвачена кучкой олигархов, заставляющих остатки местного кошачьего населения заниматься тяжёлым трудом за воздух, воду и минимальный рацион, только чтобы не умереть с голоду.

   Леопольд и Матроскин, как настоящие коммунисты, разумеется, возмутились подобным положением дел. Охрана марсианских котолигархов попыталась их арестовать. Произошёл ожидаемый конфликт с властями, бегство, уход «в подполье» на нижние горизонты подземного города.

   Скрываясь в подполье, Леопольд и Матроскин рассказали угнетённым марсианским котам о Советском Союзе, Великой Октябрьской Социалистической Революции и обществе победившего социализма. Вдохновившись их рассказом, местный кошачий пролетариат поднялся на восстание против котолигархов.

   Охрану разогнали, олигархов благополучно свергли, марсианские коты принялись налаживать мирную жизнь, и строить справедливое общество, а Леопольд, выбравшись из скафандра в безукоризненном белом костюме, поправил бабочку, и произнёс своё традиционное: «Ребята, давайте жить дружно!»

   И тут Матроскину пришла в голову «гениальная идея».

   – Если ядро Марса замедлилось в результате удара астероида, значит, другим ударом его обратно раскрутить можно! Надо только знать, где, под каким углом и с какой силой ударить!

   В этом месте при обсуждении сценария произошёл бурный спор между академиками. В итоге сошлись на следующем варианте событий.

   Земные астрономы подобрали подходящий астероид, не слишком большой по массе, отправили к нему корабль-буксир и изменили её траекторию так, чтобы астероид приблизился к Марсу и был захвачен его гравитационным полем. Немногочисленное к тому времени, оставшееся кошачье население Марса поднялось перед ударом на поверхность, чтобы их не завалило в подземных штольнях в результате вероятного марсотрясения. Астероид решили на Марс не ронять, а создать бинарную систему, подобную системе Земля-Луна.

   Астероид подлетел к Марсу, постепенно замедляясь при помощи работающих на торможение двигателей космического буксира. Гравитация Марса захватила новое небесное тело, превратив его в ещё один спутник. Формируемые астероидом приливные силы в поверхностном слое марсианской коры вызвали постепенное таяние занесённых песком льдов под поверхностью, оставшихся от замёрзших океанов Марса. Взаимовлияние Марса и его достаточно массивного спутника вызвали повторную раскрутку железного ядра планеты.

   – Хрен его знает, возможно ли такое в действительности, но для мультика сойдёт, – заключил при обсуждении Королёв.

   Испарение воды из тающего льда увеличило атмосферное давление, а появление жидкой воды вызвало реакции между горными породами, с выделением углекислого газа. Далее начался парниковый эффект, в результате чего на Марсе стало можно ходить без скафандров, только с кислородными масками и баллонами. Для увеличения количества кислорода в атмосфере во вновь образовавшиеся водоёмы были «высажены» сине-зелёные водоросли. В общем, мультфильм стал почти что учебником для младших классов по терраформированию планет. В мультфильме, разумеется, было сказано, что процесс разогрева планеты и восстановления биосферы займёт не одну сотню лет.

   Фильм завершался прощанием земных котов с марсианскими, и триумфальным возвращением на Землю, где Леопольда встречала верная Неко-тян.

   О выходе мультфильма на экраны было объявлено заранее, и по телевидению, и в газетах, и по радио. В передаче «Пионерская зорька» несколько раз крутили запись интервью с создателями мультфильма, по телевидению показывали короткие отрывки, но лишь те, по которым невозможно было догадаться о сюжете фильма в целом. Рекламная кампания была организована мощная, по западному образцу.

   Немудрено, что интерес к фильму оказался соответственно высочайшим. Народные ожидания оправдались с первых минут титров, где в качестве авторов сценария были указаны П.В. Клушанцев и В.М. Котёночкин, а в качестве консультантов, строго по алфавиту, М.В. Келдыш, С.П. Королёв, Н.С. Хрущёв. От насыщенного весьма динамичными сценами сюжета выпадали в осадок не только дети, но и взрослые. Хотя некоторые моменты поняли не все.

   По радио даже цитировали ставшую легендарной беседу двух аксакалов на ташкентском базаре:

   – Вчера в кино с внуком ходил, мультфильм новый смотрел. Сидим, смотрим – мечеть, однако? Вдруг бабах, дым, огонь, шайтан – мечеть полетела...

   – Эх, ты, темнота, какая тебе мечеть, это научная победа социализма – планетолёт называется! На Марс полетит!

   Западные страны покупать для показа мультфильм, в котором красные коты устраивают революцию, разумеется, отказались. Зато в странах ВЭС и в Восточной Европе от зрителей отбоя не было.

   Дети от Берлина до Джакарты играли «в Леопольда и Матроскина на Марсе». Кооперативы начали выпускать картонные модели «фотонного планетолёта» из мультфильма, а также плюшевых главных героев – Леопольда и Матроскина.

10. «Восемнадцать пальцев руки Москвы».

  К оглавлению

   С апреля 1958 года в Ливане произошла новая вспышка гражданской войны, тянувшейся в вялотекущем режиме с 1957 года. Поводом послужила попытка президента Камиля Шамуна изменить Конституцию, чтобы обеспечить себе возможность избрания на новый срок.

   Ситуацию осложняла своеобразная политическая система Ливана, согласно которой президент должен быть христианином-маронитом, фактически – представителем одной из 6 богатейших христианских семей Ливана, а премьер-министр – мусульманином. При этом в 1958 году внешнеполитическая ориентация этих фигур оказалась диаметрально противоположной, что привело к нарастанию не только политической, но и религиозной напряженности.

   Последовавшее 8 мая 1958 г убийство редактора и владельца ливанской газеты «Телеграф» Насиба Метни, придерживавшегося левых взглядов, ещё более обострило ситуацию.

   Во втором по величине городе Ливана – Триполи, началось открытое восстание против президента Шамуна, возглавленное бывшими премьер-министрами Рашидом Караме, Абдаллахом Яфи и председателем парламента Хамаде. Оно быстро распространилось на весь Северный и Северо-Восточный Ливан. Вскоре уже в самом Бейруте начались уличные бои и появились баррикады. Восстание начало распространяться также на южные и горные районы страны.

   Это не была гражданская война между христианами и мусульманами, как часто пытаются её представить. Христиане и мусульмане Ливана, в большей степени, впрочем, именно мусульмане, выступили против продажного правительства, президента Шамуна и охраняющих правящий режим полицейских сил.

   13 мая группа друзов атаковала президентский дворец в Bay-al-Din, впрочем, успеха они не добились.

   Майские события в Ливане встревожили правящие круги США и Англии. Сразу после начала восстания американский посол в Бейруте устроил секретное совещание с представителями реакционных сил в правительстве для принятия срочных мер в защиту Шамуна. Был усилен 6-й флот, в Восточное Средиземноморье передислоцированы дополнительные части морской пехоты. Из США в ФРГ в середине мая было переброшено авиационное соединение в составе 13 транспортных самолетов, каждый из которых мог принять на борт до 200 солдат. По сообщению «Нью-Йорк таймс», армейская группа США, дислоцировавшаяся в Западной Германии, была приведена в состояние боевой готовности для «возможных действий на Ближнем Востоке». Таким образом, уже в тот момент правящие круги США планировали проведение прямой вооруженной интервенции.

   В то же время американцы предпринимали различные дипломатические шаги, а также пропагандистские методы. Американская пропаганда пытаясь замаскировать вмешательство США во внутренние дела Ливана, пустила в оборот версию о якобы «коммунистической угрозе» этой стране, изображая народное восстание в качестве результата действий «международного коммунизма» и вмешательства ОАР.

   В Ливан самолетах доставлялись оружие, гранаты со слезоточивым газом и другие боеприпасы. Представитель госдепартамента откровенно заявил, что дополнительные поставки оружия имеют целью укрепить позиции Шамуна.

   Ливанская армия от проведения карательных операций устранилась, основная грязная работа по борьбе с повстанцами выпала на долю полиции.

   17 мая на совещании военного комитета Багдадского пакта было принято решение об оказании поддержки режиму Шамуна. В течение второй половины мая и в июне в Ливан на самолетах перебрасывались иракские солдаты и офицеры. Правительство Ирака выделило Шамуну крупную субсидию, а также оружие и боеприпасы.

   19 мая было опубликовано заявление ТАСС, в котором указывалось, что «решение вопросов, касающихся ливанского государства, есть неотъемлемое право ливанского народа, и никакое другое государство не имеет права вмешиваться в эти дела».

   Но первоначальные расчёты американских империалистов подавить народное восстание силами армий арабских стран Багдадского пакта, прежде всего – армии монархического Ирака – не оправдались. К середине июля восставшие контролировали 2/3 территории страны.

   Восстание в Ливане побудило империалистов впервые ввести в действие военный механизм «доктрины Эйзенхауэра» и Багдадского пакта. Шамун официально обратился к Ираку с просьбой о военной помощи, ссылаясь именно на Багдадский пакт. При активном участии американцев иракские войска готовились к вступлению в Ливан, американские самолеты уже ожидали их для переброски по воздуху. В течение мая-июня в Ливан самолётами было переброшено около тысячи иракских солдат и офицеров.

   Соединённые Штаты проводили активные консультации с Великобританией. Замышлялась совместная военная операция, первая после Суэцкого кризиса. При этом администрация США опасалась быть втянутой в гражданскую войну в Ливане. Эйзенхауэр оказался в затруднительном положении – он не хотел увязнуть в бесперспективном конфликте, но, одновременно, не мог упустить шанс объявить Ближний и Средний Восток сферой жизненных интересов США, под предлогом «защиты от коммунизма», и на фоне ослабления и потери престижа Великобритании после Суэцкого поражения.

   Англичане, безусловно, жаждали реванша, но им приходилось искать «новую точку приложения силы». (В реальной истории англичане высадились в Иордании – операция «Золотая рыбка» – но в АИ Иордания вошла в состав ОАР, и теперь англичане туда не сунутся)

   Эйзенхауэр отверг как требование Великобритании о проведении совместной военной операции в Ливане, так и английский замысел широкомасштабной военной операции на территории Ливана, Ирака и Кувейта. Президент не без оснований опасался, что такая крупная военная акция вызовет решительные ответные действия Советского Союза, чего Айк, по понятным причинам, желал избежать. Кроме того, для проведения большой операции требовалось одобрение Конгресса. Небольшую «полицейскую акцию» в Ливане можно было провести и без согласования с Конгрессом, и такая небольшая операция, как надеялся Эйзенхауэр, не вызовет резкой ответной реакции СССР, скорее, наоборот, послужит для красных «доказательством силы и решимости Америки противостоять натиску коммунизма по всему миру».

   Кроме того, президент в это время подвергался достаточно жёсткой критике в Конгрессе. В этот период Конгресс на 85% состоял из демократов, тогда как Айк был республиканцем. Конгрессмены-демократы Морзе, Фулбрайт и Хэмфри обвиняли его в излишнем раздувании дорогостоящего ядерного арсенала, в проведении негибкой внешней политики, отсутствии эффективной стратегии внешней политики. Что ещё более важно, к этой критике присоединился начальник штаба американской армии генерал Максвелл Тэйлор, будущий создатель стратегии «гибкого реагирования» при администрации Кеннеди.

   Влиятельные сенаторы Мэнсфилд и Грин обвиняли администрацию в том, что, провозгласив «доктрину Эйзенхауэра», она оказалась неспособна её реализовать и противопоставить хоть что-нибудь «стремительному распространению коммунизма в Азии и на Ближнем Востоке».

   (В АИ Египет и Сирия после убедительной победы в Суэцком конфликте и смерти Насера выбрали социалистический путь развития, а Иордания присоединилась к ОАР в апреле 1957 г)

   Эйзенхауэру также ставили в вину, что он слишком стар, утомлён и болен, и не может эффективно управлять страной. (В 1958 г ему было 68 лет)

   К началу лета американской администрации стало ясно, что президента Шамуна необходимо заменить менее одиозной фигурой. Выбор пал на генерала Фуада Шехаба, главнокомандующего ливанской армией, который с самого начала восстания выступал против использования армии для его подавления. В начале июля президент Шамун смирился с политической необходимостью и под давлением американских дипломатов согласился уступить власть генералу Шехабу.

   Эйзенхауэр уже начал надеяться, что удастся разрешить Ливанский кризис без организации военного вмешательства, на котором особенно активно настаивали англичане. Тем не менее, американская отдельная эскадра 6 флота в составе 11 кораблей, имевших на борту 3600 морских пехотинцев, перешла из района Гибралтара и заняла позицию вблизи острова Крит.

   Президент не без оснований подозревал, что быстрый прогресс ливанского восстания вызван активным вмешательством ОАР, и, прежде всего, Сирии, а также «происками Коминтерна». Однако он даже не представлял себе масштаб замысла руководства Советского Союза. Советские спецслужбы, поддержанные политическим руководством, подготовили сложную многоходовую операцию против стран Багдадского пакта. При её разработке председатель КГБ Серов и начальник ГРУ Шалин воспользовались политическим наследием покойного (АИ) госсекретаря Джона Фостера Даллеса – теорией домино. Согласно этой теории падение одного прозападного режима в каком-либо регионе третьего мира вело к цепной реакции революций в соседних странах.

   Когда Иван Александрович и Михаил Алексеевич представили план операции Хрущёву, Никита Сергеевич не удержался от недоумённого вопроса:

   – План хорош, но почему такое странное название для операции – «Рыба» ?

   – Во-первых, чтобы супостат голову поломал, – ухмыльнулся в ответ Серов. – А во-вторых, название связано с той же самой теорией домино. Костяшки-авианосцы у супостата останутся, но выложить их он не сможет.

   Утром 14 июля 1958 года на турецком аэродроме Ешилькей государственные деятели Турции и принцесса Фазиле ожидали прибытия иракской делегации в составе молодого короля Фейсала II, взошедшего на трон Хашимитской династии в феврале текущего года, премьер-министра Ирака Нури Саида и принца-регента Абд иль Илляха. На 14-15 июля в Стамбуле была назначена сессия Багдадского пакта и бракосочетание иракского короля и турецкой принцессы.

   Но самолёта всё не было. Лишь около полудня стало известно, что короля Фейсала, его дяди регента Абд иль Иляха и Нури Саида нет в живых. Иракское Хашимитское королевство прекратило своё существование.

   (См Л.И. Медведко «К востоку и западу от Суэца», с 17 /k-vostoku-i-zapadu-ot-sueca-zakat-kolonializma-i-manevry-neokolonializma-na-arabskom-vostoke-read-215994-17.html)

   Хотя сторонники теории заговора ныне утверждают, что переворот 14 июля проходил с молчаливого согласия США, на самом деле, для президента Эйзенхауэра и британского премьера Макмиллана он явился полной неожиданностью.

   Ирак был центральным элементом Багдадского пакта, главной нефтедобывающей страной Среднего Востока, наряду с Кувейтом, т. к. нефтяные месторождения Саудовской Аравии в то время только начинали осваиваться. Из Мосула, где находится главный нефтеносный район Ирака, построенные англичанами нефтепроводы тянулись через территорию Сирии на побережье Ливана, где были оборудованы нефтеналивные терминалы.

   После Суэцкого конфликта именно Багдад стал оплотом империалистической политики США и Великобритании на всем Ближнем и Среднем Востоке. В Багдаде размещались все основные структуры Багдадского пакта, в том числе его военный комитет. В Ираке, и в других странах -- участницах пакта, во время маневров и в случае «резкого обострения обстановки» могли приземляться и базироваться эскадрильи американских бомбардировщиков.

   В то же время в Ираке уже давно назревала революционная ситуация. Еще в начале ХХ века здесь были найдены богатейшие месторождения нефти, намного превосходившие месторождения Баку и Ирана. По распоряжению руководителей страны все права на их разработку попали в руки британской компании Iraq Petroleum.

   Самим иракцам от англичан, согласно условиям сделки, доставались жалкие гроши -- никакого сравнения с прибылью, которую получают в наши дни принцы Саудовской Аравии, ОАЭ или Брунея. При том что на содержание королевского двора, чиновничьего аппарата и, многочисленной армии требовались средства.Чтобы получить их, Хашимитам пришлось полностью покориться воле британских империалистов и выжимать все соки из нищего после войны месопотамского крестьянства. Под давлением английской администрации общинные земли были конфискованы в пользу крупных землевладельцев. Землепашцы были обязаны отдавать землевладельцам 70--80% от каждого урожая.

   Эта сельскохозяйственная продукция на внутреннем рынке не продавалась. Практически вся она шла на экспорт, при том, что около половины иракцев в то время голодали, питаясь парой лепешек и горсткой фиников в день. Детская смертность достигала 35%, медицинской помощи, доступной населению, не было, 70% сельских жителей были полностью неграмотны.

   Городским низам жилось не намного легче -- объявленный Хашимитами под давлением тех же англичан режим благоприятствования по отношению к европейским товарам, практически довел ремесленников и торговцев до нищеты. В стране не существовало серьёзной промышленности, тем более, в 1950-е годы закрылось более половины существовавших мелких предприятий, их работники оказались выброшены на улицы. Национальная кустарная экономика перестала существовать. На окраинах Багдада, превратившихся в «пояс нищеты», люди неделями не видели даже мелкой медной монетки.

   Ещё в октябре -- ноябре 1956 года, в период суэцкого кризиса, по всей стране начались народные выступления против политики колонизаторов и их прислужников. Они были жестоко подавлены правительством. В ответ на кровавый террор Нури Саида началось народное восстание, продолжавшееся около двух недель. Оно было подавлено войсками и полицией. В феврале 1957 года, в результате переговоров между представителями Иракской коммунистической партии, Национально-демократической, Баас и Партии независимости был образован Фронт национального единства.

   Под Хашимитской династией уже были сложены дрова и хворост, оставалось лишь поднести спичку, что и сделал генерал Касем.

   Накануне в иракском королевском дворце Каср ар-Рихаб всю ночь шёл банкет по случаю проводов короля и правительственной делегации в Турцию. В то же время премьер Нури Саид дал указание начальнику иракского Генерального штаба направить две бригады на запад для участия в американской интервенции в Ливане.

   Через несколько часов 19-я и 20-я бригады под общим командованием генерала Абдул Керима Касема вышли из мест постоянной дислокации и выбрались на окраины столицы. В этот момент они совершили внезапный поворот, вошли в Багдад и быстро достигли дворца ар-Рихаб. В 4.20 они окружили дворец. Охранявший его, хорошо вооружённый гвардейский полк тут же перешёл на сторону восставших – видимо, это было условлено заранее. Сопротивление оказали лишь несколько человек.

   Генерал Касем начал методично обстреливать ар-Рихаб из пушек. Дворец загорелся, и уже через полчаса удушливый дым вынудил осаждённых сдаться. Касем через мегафон приказал королевской семье выйти и собраться во внутреннем дворе.

   В резиденции на тот момент было 14 членов королевской семьи. Они вышли, в знак просьбы о пощаде держа над головами томики Корана. Лейтенант Абдель Саттар аль-Абоси приказал все построиться у стены. А дальше – то ли офицеру показалось, что один из принцев пытался достать пистолет, то ли просто сдали нервы – так или иначе, он приказал открыть огонь.

   Из всей королевской семьи выжила только принцесса Хайям – супруга наследного принца. Она была ранена, и её завалило трупами. Позже её нашли и отправили в военный госпиталь.

   Тело короля Фейсала II выставили перед дворцом на всеобщее обозрение. Позже его тайно похоронили. Ещё круче обошлись с телом регента Абд-иль Илляха. В народе его ненавидели за подавление антибританского восстания в 1941 году, и за его политику в целом. Его обнажённый труп таскали по Багдаду на веревке, привязанный к грузовику, затем повесили на фонарном столбе на площади Мучеников в центре Багдада, и выпотрошили.

   (Все подробности переворота, в т.ч. натуралистические – реальная история, не АИ. Восток – дело тонкое... /)

   70-летний премьер-министр Нури Саид ухитрился скрыться из города в разгар событий на вёсельной лодке. Но затем, переодевшись в женскую одежду, он вернулся в Багдад. Его опознали на улице, и то ли застрелили, то ли он успел застрелиться сам. Тело Нури Саида несколько дней лежало посреди площади, пока солдаты не увезли его и не захоронили. Место его погребения и личность человека, отдавшего приказ о похоронах, остались неизвестны.

   15 июля в 6 часов утра по иракскому радио было объявлено, что произошло вооружённое восстание, Хашимитская династия низложена, правительство распущено. Один из лидеров революции, Абдель Салям Ареф, обратился к народу:

   – Братья! Победа может быть полной только при поддержке народа и его участии в противодействии возможным заговорам империалистов против молодой Иракской республики. Вы все должны собраться у дворца ар-Рихаб, чтобы поддержать нас! (Текст подлинный, см. /)

   Вскоре площадь перед дворцом заполнилась людьми. Разъярённая толпа уронила памятник основателю Хашимитской династии Фейсалу I, и сбросила его в реку Тигр. Были также сожжены дома нескольких министров и британское посольство.

   Революционное правительство возглавил генерал Касем, руководитель организации «Свободные офицеры». Абдель Салям Ареф стал его заместителем. Касем вывел Ирак из Багдадского пакта, убрал из страны британские военные базы и заключил с СССР договор о военной и технической помощи.

   Все политические партии были запрещены, но коммунистам он позволил действовать полулегально и даже создавать вооружённые отряды, ставшие опорой его власти вместе с отрядами курдов Мустафы Барзани. (АИ, в реальной истории Касем вскоре начал воевать с курдами)

   Иракская революция стала той костяшкой домино, которая запустила цепь взаимосвязанных событий. Сразу после переворота в Ираке президент Шамун обратился к Соединённым Штатам с паническим требованием немедленно ввести войска в Ливан. Эйзенхауэр собрал экстренное совещание в Белом Доме. На нём обсуждалась и революция в Ираке и просьба Шамуна о вводе войск. Против интервенции выступили представители Госдепартамента и вице-президент Ричард Никсон.

   Госсекретарь Гертер предупреждал, что в случае проведения военной операции на Ближнем Востоке может пострадать не только престиж США в арабских странах, но и их экономические интересы – арабы могли перекрыть нефтепроводы, идущие по территории Ирака и Сирии. Гертер также отметил, что ввод в Ливан американских войск позволит Советскому Союзу изобличить экспансионистскую политику США, подтверждая пропаганду наглядными и весомыми доказательствами.

   (АИ, в реальной истории это был Дж. Ф. Даллес, но говорил он то же самое, см. В.П. Румянцев «Д. Эйзенхауэр и решение об отправке американских войск в Ливан в 1958 г» /n/d-eyzenhauer-i-reshenie-ob-otpravke-amerikanskih-voysk-v-livan-v-1958-g)

   Его поддерживал вице-президент Ричард Никсон, опасавшийся, что могут пострадать американские граждане, находящиеся в арабских странах. Незадолго до этого Никсон побывал в Венесуэле, где местные жители едва не опрокинули его машину.

   Эйзенхауэр понимал опасность распространения антиамериканских настроений, отметив, что: «мы встретили движение, направленное против США, но это движение направляется не арабскими правительствами, а народом .» Таким образом, президент признавал, что истинная причина народных выступлений заключается в тяжёлом экономическом положении народа, и утверждения в стиле «во всём виноваты коммунисты» являются обычным пропагандистским клише.

   Госсекретарь также опасался неизбежных аналогий с Суэцким конфликтом, подчеркивая, что в случае отправки войск в Ливан крайне важно будет «избежать поражения, которое потерпели англичане во время Суэцкого кризиса ». Хотя среди администрации не было единства мнений, все сошлись на том, что Соединённым Штатам брошен вызов, на который нельзя не ответить. Немедленного вмешательства также требовали Турция, Иран и другие союзники США в регионе.

   Соединённые Штаты отказались от проведения совместной десантной операции с британскими войсками, чтобы избежать любых ассоциаций с Суэцким конфликтом. Госдепартамент не без оснований считал, что англичане намереваются решить собственные внешнеполитические проблемы руками США. Президент настоял на проведении раздельных операций. Это, к тому же, позволяло не согласовывать проведение операции с Францией.

   Обычно Эйзенхауэр принимал решение только после того, как выслушивал мнения всех собравшихся. Но в случае с Ливаном, как признавал позднее сам президент: «это было единственное совещание, когда я практически всё решил, ещё до того, как мы собрались ».

   (Все подробности принятия решения о вводе американских войск в Ливан – по В.П. Румянцев «Д. Эйзенхауэр и решение об отправке американских войск в Ливан в 1958 г» /n/d-eyzenhauer-i-reshenie-ob-otpravke-amerikanskih-voysk-v-livan-v-1958-g)

   По оценке экспертов Госдепартамента и военных, прямое вооружённое вмешательство Советского Союза в события на Ближнем Востоке было маловероятно, учитывая превосходство США и их союзников в части авиации и флота. Тут они не ошиблись – прямого военного ответа Хрущёв не планировал.

   Хотя, в отличие от Суэцкого конфликта, сведения по высадке в Ливане были менее точными, на побережье было не так много удобных мест для высадки. Были также частично известны состав сил, задействованных в операции и даты их прибытия, а в отдельных случаях – время высадки и маршруты следования.

   Президент отдал приказ о начале вторжения 14 июля в 18.30 по времени Вашингтона. Командная цепь операции Тhe Blue Bat (Синяя летучая мышь) состояла из президента – на стратегическом уровне, Специального Командования на Среднем Востоке (Specified Command, Middle East, SPECCOMME) на оперативном, командования 6 флота, десантных подразделений армии и морской пехоты на тактическом уровне.

   (Источник см. )

   В операции были задействованы крупные силы: более 14000 военнослужащих из состава армейских подразделений и морской пехоты. Это было больше, чем официальный списочный состав ливанской армии. Их поддерживали около 70 кораблей 6-го флота, в т.ч. авианосцы «Саратога», «Эссекс», «Уосп». под охраной крейсеров «Де Мойн» и «Бостон». а также многочисленных эсминцев, и десантные корабли. На кораблях флота находилось около 40000 личного состава. В момент начала операции «Эссекс» и «Бостон» стояли на якорях в гавани Пирея, в Греции, а «Де Мойн». на котором держал флаг командующий 6-м флотом адмирал Чарльз Браун, находился в Виллефранше.

   В Европе уже была глубокая ночь. В 02.00 15 июля подразделения американской 187-й пехотной дивизии и 24-й десантной бригады в Западной Германии были подняты по тревоге. Соединение кораблей с морскими пехотинцами на борту уже выдвигалось от Крита к побережью Ливана.

   (Источник см. )

   Морская пехота высадилась на побережье Ливана в районе Антелиас севернее Бейрута, 15 июля около 16.00 по местному времени, и вошла в город с севера, по прибрежному шоссе. План предусматривал взятие под контроль аэропорта и морского порта для высадки основных сил армейских частей. Высадку прикрывала с воздуха большая группа самолётов с авианосца «Эссекс».

   (Фотографии высадки и входа американцев в Бейрут см. -lebanon-crisis-1-operation-blue-bat/)

   План американской администрации казался идеально выверенным, однако один нюанс спутал американцам все карты. Дата и время высадки были известны советскому руководству. За несколько прошедших месяцев сторонники Национального фронта сумели прокопать длинный туннель, ведущий под президентский дворец. (АИ)

   В то самое время, когда американские корабли с морской пехотой на борту двигались к побережью Ливана, в президентском дворце шёл жестокий бой. Активисты Национального фронта под командованием советских офицеров спецназа ГРУ пробрались по туннелю и ворвались во дворец изнутри охраняемого периметра, в то время как другие группы Национального фронта отвлекали охрану дворца атаками снаружи.

   Около 16.00, когда первые десантные амфибии LVTP-5 с морскими пехотинцами на борту выбрались на пляж возле Антелиас, а над городом проносились самолёты с «Эссекса», внутренняя стена во дворце рухнула, пробитая направленным взрывом, и в кабинет Шамуна ворвались бойцы Национального фронта. Президент Шамун был арестован. Практически одновременно радиостанция Национального фронта передавала открытым текстом: «В Ливане произошла революция! Правительство Шамуна капитулировало! Приглашение американских войск объявлено недействительным. Янки, идите домой, мы разберёмся без вас! » (АИ)

   Активисты Национального фронта увели арестованного бывшего президента Шамуна в безопасное укрытие до того, как американская морская пехота достигла дворца. Прорытый туннель был взорван и частично завален, выход из него на территории дворца оказался погребён под грудой обломков рухнувшей стены.

   Почти одновременно со штурмом дворца была проведена ещё одна параллельная операция, в результате которой мировая антикоммунистическая клика понесла тяжёлую утрату. Отдельная группа спецназа ГРУ при поддержке и обеспечении местных ливанских коммунистов разгромила штаб-квартиру армянской националистической группировки «Дашнакцутюн», базировавшейся в Бейруте. Были ликвидированы не только основные руководители организации. В ходе операции были захвачены документы, по которым в короткие сроки удалось выявить имена и адреса большинства рядовых активистов-дашнаков. Вторым этапом операции они также были ликвидированы, хотя, разумеется, некоторым удалось ускользнуть, и их пришлось отлавливать позже, при помощи агентуры Коминтерна.

   Во время Второй мировой войны генерал Эйзенхауэр приобрел колоссальный опыт в планировании и проведении морских десантных операций. В случае необходимости президент мог быстро свернуть военную операцию в Ливане, либо, наоборот, расширить американское военное присутствие в регионе.

   В этот момент ещё не поздно было дать отбой. Президенту принесли текст сообщения радиостанции Национального фронта. Он мог отдать приказ, остановить высадку и вернуть войска на корабли. Но Эйзенхауэр понимал, что в этом случае он «потеряет лицо». Он опасался, что престижу Америки на Ближнем Востоке будет нанесён непоправимый ущерб. Поэтому Айк распорядился продолжать операцию. (АИ)

   Президент не учёл, что его планы известны противнику. Операция КГБ и ГРУ была спланирована таким образом, что престиж США должен был пострадать при любом варианте развития событий.

   Прямого противодействия высадке не было. Морская пехота продолжала высадку в течение последующих трёх дней. 19 июля в аэропорту Бейрута начали приземляться транспортные самолёты, доставлявшие армейские подразделения из Западной Германии. 16 июля в Бейрут прибыл самолётом из Лондона командующий SPECCOMME адмирал Джеймс Холлоуэй, разместившийся со своим штабом на корабле USS Taconic (AGC-17).

   (Подробности развёртывания – по )

   20 июля на базе Инджирлик в Турции была развёрнута группа тактической авиации США, получившая наименование Composite Air Strike Force Bravo и состоявшая из самолётов F-100, B-57, RB-101, RB-66, WB-66. 25 июля из Германии морем прибыла группа подразделений поддержки, в том числе 2 батареи 105-мм гаубиц, секция батареи 762-мм неуправляемых ракет, разведывательные и инженерные подразделения, мобильный госпиталь.

   3 августа морем прибыл батальон танков М48 из Германии, с 3 по 5 августа прибыли 2 роты лёгких грузовиков, ещё одна секция 762-мм ракетной батареи, батарея малокалиберной зенитной артиллерии, обеспечивающие подразделения и военная полиция. К 26 июля морская пехота заняла позиции вокруг Бейрута. К 5 августа развёртывание американских частей было закончено.

   Не обнаружив Шамуна во дворце, американцы не стали его искать. Они занялись поисками генерала Фуада Шехаба, которого решили назначить на президентский пост вместо Шамуна. Однако нашли его не сразу. В то же время повстанческая радиостанция продолжала передавать записанное обращение к нации, с сообщением о произошедшей смене власти и требованием вывести американские войска.

   Британские войска прибывали на многочисленные базы в Адене, Кувейте, Омане, на Бахрейне. Всего в этот период на Ближнем Востоке США и Англия сосредоточили сухопутные войска численностью около 70 тысяч человек. На военно-воздушных базах, а также на авианосцах находилось в общей сложности около тысячи самолетов, а в военно-морских силах -- до 120 боевых и десантных кораблей.

   (см. Л.И. Медведко «К востоку и западу от Суэца», с 18 /k-vostoku-i-zapadu-ot-sueca-zakat-kolonializma-i-manevry-neokolonializma-na-arabskom-vostoke-read-215994-18.html)

   Оккупировав Ливан, англичане и американцы собирались двинуться дальше и раздавить новорожденную республику в Ираке.

   16 июля Советский Союз выступил с заявлением о признании нового республиканского правительства Ирака. В заявлении также было указано, что истинной причиной вооруженной интервенции США в Ливане является желание сохранить колониальную систему в странах Ближнего и Среднего Востока Правительство СССР высказалось за то, чтобы в рамках ООН были приняты незамедлительные и решительные меры для пресечения интервенции и для защиты национальных интересов арабских государств, подвергшихся неспровоцированной агрессии Советское правительство подчеркнуло, что Советский Союз не может оставаться безучастным к событиям, создающим серьезную угрозу миру в районе, прилегающем к его границам, и оставляет за собой право принять необходимые меры, диктуемые интересами мира и безопасности.

   Следом за СССР Ирак признали все социалистические страны, большинство арабских стран, а также страны ВЭС. Организовать дипломатический бойкот Ирака оказалось невозможно.

   Более того, ОАР в составе Египта, Иордании и Сирии, Ирак, Китай, Индонезия в тот же день признали новое революционное правительство Ливана в качестве единственного законного правительства страны. На следующий день оно было признано большинством социалистических стран. Советский Союз объявил о признании революционного ливанского правительства 16 июля, вскоре после заявления о признании правительства Ирака (АИ)

   В Ливане создалась ситуация двоевластия. В президентском дворце занял место генерал Шехаб, правительство которого признали США, Великобритания и ещё ряд западных стран, но он контролировал только Бейрут и прилегающие окрестности. Всю остальную территорию страны держал под контролем Национальный фронт. (АИ)

   Советский Средиземноморский флот вышел в море из баз Тартус и Александрия, в воздухе патрулировали истребители и ракетоносцы Ту-16 с баз в Египте, но советские силы не делали попыток вмешаться, ограничиваясь наблюдением. Тем не менее, это молчаливое присутствие крайне нервировало американцев. Тем более, что 6 августа в Средиземное море вошёл сводный отряд кораблей Северного и Балтийского флотов в составе авианосцев «Северодвинск», «Николаев», линкора «Октябрьская Революция», крейсеров и эсминцев охранения.(АИ)

   19 июля Советское правительство выдвинуло предложение о созыве совещания глав правительств СССР, США, Англии, Франции, Индии при участии генерального секретаря ООН для обсуждения действий США и Англии и скорейшего вывода их войск с территории Ливана и Иордании. Англо-американскую интервенцию решительно осудили также другие страны социализма.

   США отклонили советское предложение провести в Женеве или в ином любом месте совещание глав правительств пяти государств при участии генерального секретаря ООН. Под специальной декларацией участников лондонской сессии Багдадского пакта, одобрявшей агрессию, стояла подпись государственного секретаря США.

   Американская администрация имела весомый повод для ликования. Как и предполагал Эйзенхауэр, СССР ограничился действиями на дипломатическом уровне. Советские вооружённые силы хотя и были приведены в состояние боеготовности, но соблюдали строгий нейтралитет. Президент торжествовал. Его решительность и готовность Америки защищать свободу и демократию по всему миру отныне не подвергались сомнению ни в Конгрессе, ни на международном уровне.

   Несколько смущал лишь массовый исход населения из Бейрута в сельскую местность, начавшийся 15 июля, практически одновременно с высадкой морской пехоты, и завершившийся к 25 июля. (АИ) 26 июля обычно шумный приморский город казался вымершим. На улицах были только американские патрули и редкие иностранцы. Даже мелкие торговцы позакрывали свои лавчонки на первых этажах и припрятали товары по подвалам.

   3 августа суда Тихоокеанской океанографической экспедиции (ТОГЭ) вышли из Владивостока и направились в Тихий океан. За ними наблюдали американские корабли 7 флота, но суда ТОГЭ и в этот раз шли в сопровождении военных кораблей ТОФ. (АИ) За день до выхода на один из кораблей ночью был погружен очень тяжёлый контейнер, специальной усиленной конструкции.

   5 августа Хрущёв отказался поддержать идею проведения заседания Совета Безопасности ООН по Ближнему Востоку, и вместо этого предложил провести сессию Генеральной Ассамблеи ООН. США и Великобритания поддержали это предложение. Специальная сессия Генеральной Ассамблеи была назначена на 14 августа.

   В ночь с 5 на 6 августа в Бейруте загремели первые взрывы. К этому времени было установлено расположение американских блокпостов. Из канализационных люков к ним были скрытно прорыты короткие туннели, в конце которых, прямо под блокпостами, патриоты Национального фронта заложили взрывчатку. В 5.00 командир инженерной секции военных советников Коминтерна в Ливане полковник Илья Григорьевич Старинов (АИ) нажал кнопку радиовзрывателя, и улицы Бейрута превратились в огненный ад. Фугасы взрывались не только под блокпостами, но и под местами расположения американской армии и морской пехоты. Уцелевших при взрыве сотнями отстреливали пулемётчики и снайперы. В течение двухчасового боя американцы понесли катастрофические потери. Гранатомётчики взорвали склады артиллерийских и ракетных боеприпасов, и сожгли на стоянках почти все американские танки М-48, а также многоствольные самоходки «Онтос» и амфибии морской пехоты.

   Одновременно в Турции курдские партизанские отряды «пешмерга» устроили массированный ракетный обстрел базы ВВС Инджирлик. Ракетные снаряды, запускаемые с самодельных станков, но оснащённых прицельными приспособлениями от РПУ-14, уничтожили несколько десятков американских боевых самолётов. После огневого налёта курды сняли прицелы, взорвали пусковые станки и растворились в горах. Composite Air Strike Force Bravo оказалась практически небоеспособной.

   Боевые группы Национального фронта возглавляли офицеры спецназа ГРУ. Ядро боевой группы составляли несколько бойцов спецназа и наиболее подготовленных местных коммунистов. Группы тренировались совместно с начала 1958 года на базах Коминтерна в Сирии и Иордании, и были отлично подготовлены. Они были обучены использованию тактики «городских партизан»

   Помощь со стороны американского флота пришла не сразу. Связи не было, и не по причине помех – нападение оказалось неожиданным, многие радиостанции в подразделениях оказались повреждены или уничтожены взрывами. К тому же снайперам было дано указание выводить из строя вражеских командиров, радистов, и стрелять по радиопередатчикам.

   Советских военных кораблей в этот раз вблизи Бейрута не было. Советские самолёты в воздухе над морем также отсутствовали, хотя они патрулировали над сушей в глубине сирийской, иорданской и египетской территории. Это было необходимо по соображениям безопасности, чтобы не провоцировать осатаневших от неожиданно жестоких потерь американцев на необдуманные действия.

   Внимание флотских вахтенных офицеров с эсминцев привлекли тучи чёрного дыма, поднявшегося над Бейрутом, и грохот взрывов. С «Эссекса» подняли самолёт-разведчик. Доклад пилота прозвучал полной неожиданностью: «В городе идёт бой, наших зажали со всех сторон, требуется немедленная воздушная поддержка».

   В течение 15 минут были подняты штурмовики «Скайрейдер». обрушившие на город тонны бомб и множество неуправляемых ракет. Это было ожидаемо. При появлении самолётов боевые группы Национального фронта прекратили бой и укрылись в подвалах и прочих подземных сооружениях, которых в средневековом городе хватало. Бомбы бесцельно рушили опустевшие жилые дома в городских кварталах. В конце концов, у штурмовиков кончилось топливо, и они вернулись на авианосцы.

   В Бейруте снайперы и гранатомётчики повстанцев продолжили обстреливать уцелевших джи-ай и морскую пехоту, не давая им поднять головы. Склад снарядов для 105-мм гаубиц взлетел на воздух ещё рано утром, так же, как и склад 762-мм ракет. Организовать огневую поддержку не удалось.

   Через какое-то время на кораблях флота приняли радиосообщение с берега, с отчаянной просьбой о помощи. Поднявшиеся штурмовики снова начали бомбить опустевший Бейрут. Стрельба снайперов временно прекратилась, и американцы получили передышку. Этим воспользовались репортёры западных газет и телевидения. Самые смелые из них сумели пробраться к развалинам, в которых скрывались немногочисленные уцелевшие американцы. По репортёрам снайперы Национального фронта не стреляли. Это было предусмотрено планом.

   Оторопевшие газетчики увидели картины, больше похожие на ад Гуадалканала, чем на ещё вчера казавшийся мирным и гостеприимным Бейрут. Всюду лежали тела убитых. Многие были изуродованы взрывами.

   – Раненых мало, – рассказал на камеру репортёру CBS затравленно озирающийся сержант. – Больше – убитых пулей в голову.

   Когда самолёты улетели, стрельба снайперов возобновилась. Но репортёрам позволили беспрепятственно выбраться. В опустевшем городе продолжали нормально работать телефон и телеграф. Американские блокпосты рядом с ними были взорваны, и оккупационная администрация потеряла возможность контролировать линии связи. Их тут же взял под контроль Национальный фронт. На переговорном пункте и телеграфе репортёров встречали приветливые молодые парни с оружием, и тотчас соединяли их с редакциями газет и телеканалов.

   Американскому командованию в Бейруте не удалось утаить информацию о масштабах потерь. Новостные каналы взорвались сенсационными сообщениями. Цифры потерь назывались самые разные – от 40 до 80 процентов общей численности личного состава. Репортёры всего мира увлечённо играли в любимую игру: «кто больше».

   Утром сенсационные фотографии появились в новостях. Репортёры осаждали пресс-секретаря Белого Дома Джеймса Хегерти, требуя комментариев. Хегерти отмалчивался или отвечал неизменным: «No comment». Он пока не получил от президента никаких внятных указаний, а самодеятельность в подобных вопросах недопустима. Госдепартамент и Пентагон также хранили молчание, ссылаясь на недостаток достоверной информации.

   В администрации в это время пытались осмыслить произошедшую катастрофу и уточнить список потерь. Цифры ужасали. Около 40% личного состава погибло в результате множества взрывов в первые минуты атаки повстанцев.

   Сказалось и то, что 20 суток после высадки прошли в обстановке тишины и покоя средиземноморского курорта. Морпехи и солдаты предсказуемо расслабились. Этот расслабон обошёлся очень дорого. Огонь пулемётчиков и снайперов выкосил около 10% оккупационных войск. Страдали, в первую очередь, офицеры и сержанты, а также радисты, наводчики, водители и другие специалисты.

   Особенно ужасало, что это были всего лишь итоги первого дня. При этом охота снайперов за джи-ай и морпехами продолжалась. Постоянный снайперский огонь действовал на нервы, заставлял прятаться, прижиматься к земле. Из любого оконного проёма могла прилететь пуля или граната базуки. Почти все танки и прочая бронетехника сгорели в первый же день.

   -Лёгкой прогулки не получилось, – констатировал президент.

   Эйзенхауэр оказался перед необходимостью тяжёлого выбора. Ему предстояло решить – посылать подкрепления и попытаться продолжить операцию, или плюнуть на всё, дать отбой и эвакуировать уцелевших.

   Лишь соображения сохранения престижа и желание сохранить лицо вынудили Эйзенхауэра послать в Ливан дополнительный контингент войск. Военного смысла в этом не было никакого. Повстанцы предельно ясно дали понять, что намерены сражаться за свою страну до последнего американца. Но если сейчас дать приказ отступить, оставить Ливан, это будет истолковано так же предельно ясно – великая держава Запада капитулировала перед коммунистическим подпольем. Поэтому президент направил в Ливан подкрепления, в том числе – танки. Но их ещё предстояло доставить из Западной Германии морем. На это требовалось около 10 дней.

   Тяжёлые потери вызвали среди населения США шок и панику. В крупных городах начались демонстрации с требованиями немедленно вывести войска. Перед Белым Домом появился постоянный пикет с плакатами, небольшой, но шумный и надоедливый. Полиция несколько раз разгоняла пикетчиков, но они появлялись снова и снова.

   Самолёты с авианосцев продолжали постоянные бомбардировки Бейрута, превращая кварталы города в груды щебня. Разрушения в городе почти не мешали снайперам повстанцев прятаться в развалинах и вести охоту за американцами. После налётов американцы, осматривая руины, почти не находили чужих трупов.

   После ужасающих потерь первого дня боёв стало полегче. Появился боевой опыт, разумная осторожность. Американцы попытались организовать контрснайперскую стрельбу. Им удалось уничтожить несколько арабских снайперов, но при этом своих стрелков они потеряли больше.

   Советские самолёты воздушного контроля, работавшие в рамках программы «Открытое небо», 8 августа засняли погрузку американских танков на корабли в Бремерхафене. Когда маршалы Жуков и Вершинин принесли снимки Хрущёву, он несколько секунд внимательно их рассматривал. Затем посмотрел на министра обороны и произнёс:

   – Пожалуй, теперь пора. Дальше ждать нельзя. Тайвань поджимает.

   Вечером 8 августа было опубликовано сообщение ТАСС, объявлявшее район Тихого океана на 2000 километров к юго-западу от Гавайских островов опасным для мореплавания.

   9 августа корабли ТОГЭ, ожидавшие в указанном районе, разошлись по углам треугольника вокруг точки прицеливания и приготовились регистрировать результаты испытаний. В этот раз размеры района были заявлены значительно большими, чем в январе.

   Помимо советских кораблей, за испытаниями наблюдали разведывательные суда США, Великобритании, Франции, Австралии.

   В 22.00 по местному времени из Плесецка стартовала 3-хступенчатая ракета Р-7 в варианте 8К73. Через полчаса небо над Тихим океаном вспыхнуло заревом от сгорающих в атмосфере ложных целей. Устройство разведения боевых блоков на второй модификации доработали, за счёт чего в конструкцию удалось упаковать несколько десятков «обманок».

   Остолбеневшие американцы, англичане и французы в ужасе наблюдали, как одновременно 18 сияющих белых полос прочертили небо. Боевые блоки падали в океан, после чего происходила детонация заряда обычной взрывчатки, выбрасывавшей яркую жёлтую краску и грибообразный столб чёрного дыма, по которому производилась предварительная засечка места падения.

   Отсутствие реальных ядерных зарядов было логичным – стоили они дорого, и устраивать подобный радиоактивный салют было не только опасно с точки зрения заражения океана, но и накладно. К тому же в этом случае супостатам приходилось гадать, какова будет мощность реальных боевых блоков.

   О проведённом испытании Эйзенхауэру доложили через час. Донесение принёс помощник по национальной безопасности Уильям Хардинг Джексон. Уже по его лицу Айк догадался, что произошло нечто экстраординарное. Джексон был бледен, а его руки, когда он подал президенту рапорт, слегка дрожали.

   – Сэр... Сейчас подъедут министр обороны и генерал Твайнинг...

   Эйзенхауэр, не веря своим глазам, читал переданный по телетайпу рапорт с разведывательного корабля. Прочитав описание падения боевых блоков, Айк прервал чтение, взглянул на Джексона поверх очков и спросил:

   – Они там, случаем, не перепились со скуки?

   – Не думаю, сэр... Тем более, что они обещали прислать киноплёнку.

   – То есть, вы хотите сказать, что красные запустили ОДНУ ракету, она пролетела 11500 километров, и «привезла» ВОСЕМНАДЦАТЬ боеголовок? – спросил президент. – И какова мощность каждой боеголовки?

   – Это неизвестно, – развёл руками Джексон. – Можно предположить, что она будет не очень велика. С другой стороны, грузить ракету маломощными боеголовками вроде наших тактических боеприпасов для пушечных снарядов вроде как и бесполезно. Наверное, мощность каждой боеголовки составляет от 15 до 50 килотонн. Что-то около того.

   – Но их ВОСЕМНАДЦАТЬ!!! – Эйзенхауэр в ужасе посмотрел на карту Соединённых Штатов.

   Всё Восточное побережье от Бостона до Вашингтона представляло собой гигантскую городскую агломерацию. Если только один такой монстр упадёт в это густонаселённое место, потери будут катастрофическими.

   Айк перевёл взгляд на западное побережье. Там выделялась гигантская агломерация Лос-Анжелеса и вторая, в районе залива Сан-Франциско. Несколько городов фактически сливались в один мегаполис.

   – Сэр... – проблеял Джексон. – У красных есть только две стартовые площадки для ракет такого класса. Третья сейчас строится в Индии.

   – Вы идиот! Для того, чтобы причинить нам неприемлемые потери, красным будет достаточно одной такой ракеты! – рявкнул Эйзенхауэр.

   – Сэр! У нас полторы тысячи стратегических бомбардировщиков! Мы сотрём красных в порошок!

   – Какой в этом смысл? – устало спросил Айк. – Они всё равно успеют запустить хотя бы одну ракету. Мы потеряем десятки миллионов человек от одного такого удара. Для нас такой уровень потерь неприемлем. Это в десятки, если не в сотни раз превысит наши суммарные потери во всех войнах, в которых участвовали Соединённые Штаты с момента своего создания.

   – Мы можем испепелить СССР до основания, но это будет иметь смысл только в том случае, если наши потери будут относительно невелики, – продолжал президент. – Если же счёт пойдёт на десятки миллионов... Наша политическая система к такому уровню потерь не готова. Вы понимаете, что избиратели нас сметут? Нам повезёт, если красные выстрелят по Вашингтону. А вот если они выстрелят по Бостону, Нью-Йорку и Лос-Анжелесу, висеть нам с вами на фонарях, как этому иракскому регенту... Выпотрошенными.

   – И что делать, сэр?

   – Не знаю! Думать!! Зовите Гертера! Кстати, он в курсе?

   – Ещё нет...

   – Сейчас я его обрадую...

   Вскоре подъехали министр обороны Нил Макэлрой, Председатель Объединённого комитета начальников штабов генерал Натан Твайнинг и госсекретарь Кристиан Гертер.

   Нельзя сказать, что госсекретарь сильно обрадовался. Скорее, наоборот. Прочтя рапорт, он передал его Твайнингу и задумчиво произнёс:

   – Это всё усложняет. Очень сильно усложняет... Теперь нам придётся считаться с этой угрозой. И вообще с Советами.

   – Что вы предлагаете теперь делать, мистер Гертер? – спросил Эйзенхауэр.

   – Убираться к чёртовой матери из Ливана. И договариваться с русскими. Я предупреждал, что эта ливанская авантюра ни в коем случае не должна превратиться для нас во второй Суэц, – жёстко произнёс Гертер. – А она уже превратилась. Мы увязли там по уши. У нас невероятные потери. Мы не теряли столько людей в один день даже в сорок пятом в Арденнах!

   – М-да... Этот JANFU надо прекращать, – буркнул Айк.

   – JANFU, сэр? – переспросил Гертер.

   – Joint Army-Navy Fuck-Up, – пояснил Эйзенхауэр.

   (Часто используемое в армии США сокращённое обозначение для операций типа АИ-ливанской или реальной операции «Орлиный коготь». Наиболее близкий перевод – «Объединённый армейско-морской 3,14здец» )

   – Но я не могу на это пойти, – продолжил президент. – Именно потому, что мы увязли там по уши. Если мы уйдём оттуда прямо сейчас, на международном авторитете Америки можно будет ставить крест.

   – А если не уйдём, наших парней в Ливане сбросят танками в Средиземное море, – возразил Гертер.

   – У нас там весь шестой флот! – возмутился Эйзенхауэр. – Красные не самоубийцы!

   – Нет. Но они дадут свои танки арабам, как сделали это в 56-м. И натаскают арабских танкистов не хуже, чем сейчас натаскали арабских снайперов.

   – Я очень сомневаюсь, сэр, что красные решатся на прямое столкновение с шестым флотом, – заметил Джексон. – Но наши потери и без этого уже зашкаливают.

   В этот момент на столе у президента зазвонил телефон. Эйзенхауэр снял трубку.

   – Здесь Президент Соединённых Штатов.

   Он несколько секунд внимательно, не прерывая, слушал взволнованный голос в трубке, затем произнёс:

   – Подождите.

   Подняв глаза на госсекретаря, Айк сказал:

   – Мистер Гертер, звонят из госдепартамента. Только что получено сообщение, что в Бирме во время переговоров скоропостижно скончался Чжоу Эньлай.

   – Что??? – изумился Гертер. – От чего? Какова причина смерти?

   – Есть подозрения на отравление.

   Госсекретарь изменился в лице.

   – Может быть, коммунисты начали драться, как пауки в банке? – спросил Джексон.

   – Боюсь, что это – самодеятельность мистера Даллеса, – покачал головой президент. – Хуже другое. Китайские, индонезийские и индийские войска вошли в Бирму. Судьба премьер-министра У Ну неизвестна. Ведётся расследование, – он поблагодарил звонившего и положил трубку.

   – Дерьмо... Если это действительно дело рук Даллеса... – Гертер задумался. – Я завтра же опубликую заявление, что Соединённые Штаты осуждают вторжение в Бирму, и потребую рассмотрения ситуации на специальной сессии Генеральной Ассамблеи. Это может помочь нам не выглядеть на заседании мальчиками для битья, и поможет перевести стрелки на красный Китай. Но это – только в том случае, если красные не найдут доказательств причастности ЦРУ. А советские войска в Бирму вошли?

   – Нет. Только китайские и индийские. Советы прислали только военную делегацию из нескольких представителей Генерального штаба.

   – То есть, Советы мы этим крючком не зацепим. Чёрт, чёрт, чёрт!! – выругался Гертер. – Ситуация запутывается всё сильнее.

   Визит Чжоу Эньлая в Бирму был уже не первым. В декабре 1956 г председатель Чжоу уже побывал с визитом в Бирме. Между Китаем и Бирмой имелся давний территориальный спор относительно демаркационной линии между бирманским штатом Качин, и китайской провинцией Юннань. Уходя из Бирмы в 1947 году, англичане пообещали независимость бирманским штатам Карен, Шан, и Кайя, создав тем самым благодатную почву для бесконечной гражданской войны.

   В 1955-56 гг на спорных участках происходили неоднократные вооружённые столкновения между патрулями НОАК и бирманскими военными подразделениями.

   Раскол 1946 г в рядах Коммунистической партии Бирмы, когда часть коммунистов создала отдельную Коммунистическую партию Красного Флага, и начала использовать экстремистские методы борьбы, также не способствовал политической стабильности.

   Визит бирманского премьера У Ну в октябре 1956 г в Пекин и последовавший за ним ответный визит Чжоу Эньлая в декабре положили начало долгому и сложному процессу урегулирования территориального спора. Весной 1957 г У Ну и Чжоу Эньлай вновь встречались в Куньмине, где У Ну официально находился на отдыхе, и продолжили свои консультации. Им удалось договориться по нескольким принципиальным вопросам.

   В декабре 1957 г. заместители премьер-министра Бирмы У Ба Све и У Чжо Нейн посетили Пекин и продолжили переговоры по пограничным вопросам. Следующую встречу назначили на лето 1958 года. (АИ, реально следующая встреча была в 1959 г)

   Несмотря на политический кризис в Бирме летом 1958 г, визит Чжоу Эньлая решили не переносить, так как бирманская сторона была крайне заинтересована в мирном решении территориального спора с Китаем. Уклончивая и неоднозначная позиция КНР до того неоднократно затягивала переговоры. Смерть Мао и вступление Китая в ВЭС давали надежду на урегулирование ситуации – на первой же сессии КС ВЭС в начале 1957 г, после благополучно улаженного конфликта Китая с Индией из-за Аксай-чина, (АИ, см. гл. 02-25), было принято совместное решение сводить территориальные споры к минимуму и решать их только путём переговоров.

   Во время визита в Бирму, в последний день перед возвращением Чжоу Эньлая на родину, агент ЦРУ, гражданин Бирмы, подсыпал китайскому премьеру в чашку с рисом особый яд, который должен был подействовать только через 2 дня. (АИ, в реальной истории такая операция готовилась в декабре 1956 г, но была отменена в последний момент. )

   Однако ЦРУ прокололось. Чжоу Эньлай и У Ну, продолжая обсуждать вопросы урегулирования территориального спора, почувствовали сближение позиций, и китайский премьер, уже в конце дня, решил пересмотреть своё расписание.

   Он предложил У Ну продлить свой визит ещё на три дня, пояснив, что нельзя упускать наметившийся прогресс в переговорах. Обычно так не делается, но для Бирмы подобное развитие событий было на руку, и У Ну с готовностью согласился. А яд, попавший в организм Чжоу, уже понемногу начал действовать.

   Яд после применения разлагался в организме на внешне безобидные составляющие, и доказать факт его применения было непросто. Изобличить преступление ЦРУ помогли решительные действия китайской разведки. Сразу после появления у Чжоу Эньлая первых симптомов отравления, китайская резидентура в Бирме была поднята по тревоге. Во время визита её сотрудники и охрана Чжоу Эньлая отслеживали весь бирманский персонал, занятый в обслуживании китайского премьера. До окончания визита обслуживающему персоналу запретили покидать резиденцию. Никто не успел скрыться.

   Подозрительного официанта тут же взяли в оборот и через час вытрясли из него признание. Бирманец рассказал, что он работал на ЦРУ и отравил Чжоу Эньлая по приказу заместителя директора ЦРУ по спецоперациям Ричарда Биссела. Китайского премьера доставили в военный госпиталь Рангуна, но, несмотря на все принятые меры, спасти его не удалось.

   В жёстких условиях «холодной войны» 1950-х гг убийство политика такого уровня во время государственного визита было однозначным поводом к войне (casus belli). Через час после получения сообщения о смерти Чжоу Эньлая все лидеры ВЭС уже обменялись мнениями по телетайпу и выработали единую позицию. Собирать чрезвычайную сессию Координационного Совета времени не было. Лю Шаоци заявил, что он уже отдал приказ частям НОАК, расквартированным в провинции Юннань, выступить по тревоге и перейти границу Бирмы.

   – Я всегда был сторонником мирного решения проблем, – сказал Неру, – но, как мне представляется, мы создавали Силы быстрого развёртывания ВЭС как раз на подобный случай.

   Недавно назначенный главнокомандующим СБР ВЭС маршал Рокоссовский предложил свой план действий. Согласно этому плану, все дирижабли, занимавшиеся в Индии монтажом опор для линий электропередач, были отправлены в Китай. Также в Китай были направлены дирижабли с территории Советского Союза, главным образом – из Сибири и с Дальнего Востока.

   В то же самое время грузовые корабли, собранные со всей Индии и, частично, из Индонезии, собрались в районе Андаманских островов, имея на борту национальные контингенты из состава СБР.

   9 августа морской десант высадился с кораблей, вошедших в эстуарий реки Ситаун, на которой располагалась столица Бирмы – Рангун (ныне – Янгон, страна в настоящее время именуется Мьянма). Китайский контингент СБР был переброшен с территории провинции Юннань дирижаблями над территорией Лаоса и Таиланда. Отсутствие в этих странах даже намёка на ПВО и каких-либо систем связи позволяло свободно летать над джунглями, не приближаясь к крупным населённым пунктам. Для крестьян в деревнях пролетающие дирижабли были редким развлечением.

   Дирижабли не входили в зону досягаемости стрелкового оружия и использовались только как войсковой транспорт. На кораблях были смонтированы причальные мачты. Дирижабли причаливали к кораблям, стоявшим посреди широкого эстуария, и высаживали войска на них, а уже с кораблей китайские подразделения сходили на землю.

   Когда индийские и индонезийские корабли обеспечили безопасную выгрузку, китайские части СБР высадились и возглавили колонну, вошедшую в Рангун. В это время сброшенный над Рангуном с самолётов Ли-2 китайский парашютный десант уже взял под контроль резиденцию премьер-министра У Ну, бирманский генеральный штаб, личную резиденцию главнокомандующего бирманской армией У Не Вина, и парламент страны.

   Премьер-министр У Ну и главнокомандующий У Не Вин были смещены с должности самым простым и действенным способом – при помощи штыка от карабина СКС. Одновременно колонны китайских войск наступали из провинции Юннань через штаты Качин и Шан. Многонациональные силы ВЭС в считанные дни подавили активность сепаратистов в основных городах штатов Качин, Шан, Карен, и Кайя, и уничтожили экстремистское крыло руководства Коммунистической партии Красного Флага. Более умеренным её членам было предложено вернуться в Коммунистическую партию Бирмы. Для поиска и уничтожения отдельных отрядов сепаратистов в отдалённых районах были сформированы отряды активистов Коммунистической партии Бирмы, которых тренировали специалисты советского и индонезийского спецназа. Впервые с 1947 года в стране в основном наступил мир.

   (АИ, активная фаза гражданской войны в Бирме продолжалась до 1989 года, приемлемый уровень национального примирения был достигнут к 2005 г, отдельные вооружённые столкновения продолжаются и сейчас. /Гражданская_война_в_Бирме)

   Переходное правительство Бирмы возглавил председатель ЦК Коммунистической партии Бирмы Такин Тан Тун, ставший премьер-министром. 12 августа Советский Союз, Китай, Индия, Индонезия, Югославия, ГДР и другие члены Экономического Союза признали Бирманскую Федеративную Народную Республику и направили премьеру Такин Тан Туну приглашение Координационного Совета ВЭС, а также пакет документов, необходимых для вступления в Экономический Союз. (АИ)

   В тот же день, 12 августа, многонациональные силы покинули территорию Бирмы. Премьер Такин Тан Тун должен был принять решение о вступлении в ВЭС без какого-либо политического давления.

   Следует отдать должное политической мудрости нового бирманского лидера – он не стал принимать решение единолично и сразу. Для принятия решения был назначен общенациональный референдум.

   Наиболее оголтелые сторонники сепаратизма были уничтожены китайским и индонезийским спецназом, население устало от гражданской войны и мечтало о мирной жизни. Какая-либо система связи в Бирме на тот момент отсутствовала, население было в основном неграмотно. В некоторых мирных сельских районах, где операция против сепаратистов не проводилась, о морском и воздушном десанте в Рангуне узнали лишь через несколько месяцев. К этому времени новая власть успела хорошо себя зарекомендовать в народе.

   Такин Тан Тун первым же декретом объявил о проведении земельной реформы и целого пакета социальных преобразований, получив, таким образом, широкую поддержку населения. Новое федеративное устройство Бирмы предусматривало некоторое расширение прав многочисленных бирманских племён. Это заткнуло рот оставшимся в живых сепаратистам. (АИ)

   Похороны Чжоу Эньлая состоялись 12 августа в Пекине. На них присутствовали все главы правительств стран ВЭС. Новым председателем Госсовета КНР был единогласно избран член ЦК КПК товарищ Гао Ган. (АИ)

   Бирма стала членом ВЭС в начале сентября 1958 г. (АИ)

   Заявление госдепартамента по поводу высадки СБР ВЭС в Бирме так и осталось неопубликованным. Поскольку 10 августа 1958 года, когда заявление госдепа готовилось к публикации, мировые информационные агентства передали выступление Хрущёва на пресс-конференции в Кремле, в связи с кончиной председателя Госсовета КНР Чжоу Эньлая:

   – Вместе со всем прогрессивным человечеством мы скорбим о безвременной утрате, постигшей братский народ Китая. Председатель Чжоу Эньлай был истинным другом Советского Союза, одним из главных архитекторов Экономического Содружества, и просто хорошим человеком.

   – Чжоу Эньлай был отравлен агентами ЦРУ по приказу руководителей американской разведки. Китайские компетентные органы получили все доказательства, и на чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи они будут обнародованы! Уже известны имена убийц и их нанимателей. Некоторые из них уже понесли заслуженную кару. Остальных рано или поздно настигнет пролетарское возмездие китайского народа!

   – Не стоит господам империалистам думать, что Китай, Советский Союз и социалистические страны, а также прочие наши союзники беззащитны! В нашем распоряжении имеются средства, которые будут иметь для вас тяжелые последствия. Мы вам покажем кузькину мать!

   (В реальной истории эта фраза была произнесена в беседе с вице-президентом Ричардом Никсоном во время американской выставки в Москве 24 июня 1959 г )

   Фраза Хрущёва изрядно озадачила и напугала мировую общественность. Президент Эйзенхауэр дал распоряжение директору ЦРУ Даллесу и госсекретарю Гертеру срочно выяснить, что такое «кузькина мать». Однако разгадка последовала уже на следующий день.

   Работы по переоборудованию одного бомбардировщика Ту-95 для транспортировки бомбы были начаты ещё в 1955 году – Хрущёв из полученных документов знал, что носитель сверхтяжёлой бомбы ему скоро понадобится. (В реальной истории переоборудование Ту-95 было начато согласно постановлению от 17 марта 1956 г и продолжалось 2 года, еще год заняли испытания – сбросы габаритно-весового макета бомбы )

   Первые проработки по этой теме начались сразу после переговоров И.В.Курчатова с А.Н.Туполевым. Руководителем темы Андрей Николаевич назначил своего заместителя по системам вооружения А.В.Надашкевича. После проведения прочнистами анализа стало ясно, что в силовой схеме исходного самолета, в конструкции грузоотсека и в устройствах подвески и сброса потребуются серьезные изменения для подвески столь большой сосредоточенной нагрузки. Масса бомбы составляла 15% взлетной массы носителя, но ее габаритные размеры потребовали снятия фюзеляжных топливных баков. За счёт наличия терминального доступа к мощной ЭВМ, удалось провести весь комплекс прочностных расчётов заметно быстрее, выиграв на этом время. (АИ)

   Весной 1955 г. был согласован габаритный и весовой чертеж «Ивана», а также компоновочный чертеж его размещения.

   Для подвески бомбы разработали новый балочный держатель БД7-95-242 (БД-242). Он был близок по конструкции к БД-206, но значительно мощнее, и имел три бомбардировочных замка Дер5-6 грузоподъемностью 9 т каждый. Балочный держатель БД-242 крепился прямо к силовым продольным бимсам, окантовывавшим грузоотсек. Сложная проблема управления сбросом бомбы была успешно решена. Синхронное открытие всех трех замков обеспечили при помощи электроавтоматики. Этого требовали условия безопасности.

   Внешнюю оболочку из урана-238 Курчатов сразу распорядился не делать, убедив Хрущёва, что это позволит заметно снизить радиационное заражение местности. (АИ)

   Работа по переоборудованию Ту-95 была на личном контроле министра аваиапромышленности Дементьева (АИ). К середине 1957 года самолёт был переоборудован, ещё год ушёл на испытания – необходимо было отработать взлёт с габаритно-весовым макетом бомбы, убедиться в безопасности полёта, и научиться сбрасывать столь тяжёлый и негабаритный груз. К середине 1958 года Хрущёву доложили, что всё готово.

   (В реальной истории носитель подготовили к середине 1959 года, бомба была готова раньше, но испытания отложили из-за визита Хрущёва в США в сентябре 1959 г, а затем перед испытаниями 112 дней ушло на демонтаж внешней урановой оболочки, чтобы уменьшить мощность взрыва со 100 до 50 Мт, для уменьшения заражения местности.)

   Переоборудованный Ту-95 взлетел с аэродрома Ваенга 11 августа 1958 г (АИ, в реале – 30 октября 1961 г). Его сопровождал Ту-16, с которого производилась киносъёмка отделения бомбы, её последующего снижения и взрыва. (Смотреть здесь )

   Бомба была сброшена на парашютной тормозящей системе в 11.30, с высоты около 10500 метров. (В некоторых источниках называется цифра 15000, что маловероятно) Парашюты замедлили её падение, дав бомбардировщику время уйти на 39 километров от эпицентра. Она взорвалась на высоте 3700 метров над полигоном «Сухой Нос» (73®51' с. ш. 54®30' в. д.).

   Через несколько минут после сброса небо и землю осветила ярчайшая вспышка, превратившаяся в огромный сияющий шар. Он почти коснулся земли, но тут ударная волна, отразившись от грунта, подмяла шар снизу, и он превратился в светящийся купол, быстро поднимающийся вверх (см. видео, там видно)

   Исполинский огненный шар взрыва рванулся вверх, на высоту в 30 километров, и затем, словно ударившись о небосклон, расплылся в вышине 95-километровым раскалённым грибом, выросшим до 65 километров в высоту, внутри которого продолжала гореть пятикилометровая огненная сфера. Её сияние было видно на 1000 километров. Экипаж самолёта-носителя видел гриб взрыва во время возвращения на аэродром с расстояния до 800 километров.

   От танков, строений и прочей техники, оставленной ради эксперимента ближе 30 километров, ничего не осталось. С тех, что стояли много дальше, сорвало башни, а сами они валялись с покореженными корпусами, опрокинутыми взрывной волной. Тяжелый паковый лед толщиной до 2 метров толщиной испарился на расстоянии пятнадцати-двадцати километров.

   На расстоянии 100 километров от эпицентра находили жареных северных оленей – излучение на этом расстоянии вызывало ожоги третьей степени. В 270 километрах группа исследователей не только видела сияние через тёмные очки, но и ощутила жар взрыва. В заброшенном посёлке -- 400 километров от эпицентра -- были порушены деревянные дома, а каменные лишились крыш, окон и дверей. Акустическая волна была так сильна, что докатилась до острова Диксон и выбила окна в домах. ()

   Вся связь на расстоянии нескольких сотен километров от места испытаний перестала работать приблизительно на 40 минут. Сейсмическая волна взрыва трижды обошла земной шар. Его отдалённый грохот был слышен за 2000 километров.

   Замеры радиационной обстановки в эпицентре были проведены через 2 часа после взрыва. Радиационный фон оказался минимальным – не более 1 мР/час. (/Царь-бомба) Это больше всего озадачило американцев. При проведении в 1952 году испытания Ivy Mike возникло серьёзное заражение местности.

   (В ходе первого американского испытания водородного заряда основное заражение местности возникло в результате реакции урановой оболочки. При испытании заряда АН-602 урановая оболочка была заменена свинцовой, что и обусловило минимальный уровень заражения)

   Салют в память Чжоу Эньлая получился эпический.

   В момент проведения испытаний, когда на Новой Земле было 11.30, по Вашингтонскому времени была ещё глубокая ночь. Временная потеря связи и прохождение доклада заняли ещё несколько часов.

   Президента Эйзенхауэра подняли с постели в шесть утра. Звонил генерал Твайнинг:

   – Здравия желаю, сэр. Мне жаль вас огорчать, но случилось нечто совершенно жуткое. Красные устроили у себя на Севере настоящий Армагеддон.

   – Что случилось?

   – Красные честно предупредили, что будут проводить опасные испытания. Но они не предупреждали, что будет взрыв такой невероятной силы...

   – Какой взрыв? Доложите подробнее. Это была очередная ракета с ядерным зарядом?

   – Нет, сэр. Нам точно не известно. Но сила взрыва была адская. Сияние видели за 540 морских миль. Яйцеголовые оценивают мощность взрыва около 50 мегатонн. Возможно, больше.

   Слушая доклад генерала, президент чувствовал, как струйка холодного пота бежит у него по спине.

   – Приезжайте в Белый Дом, генерал. Нам надо решить, что делать.

   Эйзенхауэр также вызвал вице-президента Никсона, министра обороны Макэлроя, директора ЦРУ Даллеса, госсекретаря Гертера и помощника по национальной безопасности Джексона.

   Они собрались через несколько часов. Рассказ генерала Твайнинга потряс всех. Присутствующие несколько минут молчали, пытаясь отойти от шока и осмыслить происходящее.

   – Зато теперь мы знаем, что такое «kuzkina mat'», – произнёс Никсон, задумчиво разглядывая схему эвакуации, висящую у двери.

   – Shit... – с чувством произнёс президент. – У нас есть бомба такой мощности?

   – Нет, сэр.

   – Fucking buttheads!!!! Почему?!!

   Присутствующие замялись.

   – Сэр... Такую бомбу можно изготовить, но очень сложно доставить к цели, – сказал генерал Твайнинг. – Я более чем уверен, что красные взорвали её на вышке.

   – Мне насрать, в чём вы там уверены, генерал! – рявкнул Эйзенхауэр. – Мне нужны точные сведения. У красных есть монстроподобная ракета, которая только что забросила в Тихий океан 18 боеголовок! А тут ещё этот жуткий взрыв! Мне теперь придётся объяснять налогоплательщикам, почем красные могут взорвать такую бомбу, а мы – нет!

   – Сэр, – осторожно начал министр обороны Макэлрой. – Заряд подобной мощности, скорее всего, имеет такие габариты и массу, что даже космическая ракета красных его не поднимет. Надо бы проконсультироваться с доктором Теллером по этому поводу. Вполне возможно, что это не боевое оружие, а экспериментальный взрыв, как наш «Майк».

   – Говорите, ракета его не поднимет? Так красные просто сделают другую ракету, помощнее! Взрыв в Арктике имел мощность в пятьдесят мегатонн! ПЯТЬДЕСЯТ МЕГАТОНН, Нил! – рявкнул президент. – Я не имею права просто игнорировать подобную угрозу! Сам факт взрыва подобной мощности всё меняет! Я уже не говорю об этом чёртовом «змее Мидгарда» с 18-ю боеголовками!

   – Обычно мы узнаём об их новых системах вооружений в момент начала испытаний! А то и позже, как было с ядерной бомбой! То они показывают на параде новейшие бомбардировщики, то эти чёртовы дирижабли с ракетами, то запускают спутник, обрушивая нашу национальную экономику! Теперь вот ещё эта чертовщина!

   Эйзенхауэр, схватившись за голову, умолк и опустился в кресло.

   – Джентльмены! Вы понимаете, что вся военная инфраструктура Америки и НАТО теперь уязвима? – спросил генерал Твайнинг. – Мы ещё только собираемся строить наши субмарины с ракетами «Поларис», а у красных уже готов асимметричный ответ! И, что характерно, эта штука в сотни раз дешевле!

   – Итак, будем исходить из того, что это – реальная система вооружений, – мрачно произнёс президент. – Мы просто не имеем права считать иначе. Лучше перестраховаться, чем недооценить противника. Возможно, это опытный образец...

   – Если это опытный образец, тогда вообще не о чем беспокоиться, – заметил министр обороны. – Вообще маловероятно, что заряды подобной мощности будут выпускаться серийно.

   – Чёрт возьми, да как вы не поймёте, мистер Макэлрой! Сам факт взрыва мощностью в пятьдесят мегатонн меняет всё. – ответил госсекретарь Гертер. – У нас есть бомба подобной мощности?

   – Нет.

   – Тогда какая, к чёртовой матери, разница? А у них есть ещё и этот многозарядный «змей Мидгарда», как удачно выразился господин президент. – продолжил госсекретарь.

   (В реальной истории в 1961 году СССР заранее заявил о взрыве термоядерной бомбы в 50 мегатонн. В АИ сделали хитрее – рванули невероятно мощный заряд молча, лишь дав предупреждение о проведении опасных испытаний)

   – Поймите, чёрт вас подери, дело не в том, что у красных появилось какое-то оружие. Речь идёт о том, что они догнали нас в технологиях, о том, что у красных одновременно появилась не одна, а сразу несколько систем вооружения, обладающих невероятной разрушительной силой, которым мы не в состоянии противопоставить симметричный ответ! И ещё несколько лет не сможем противопоставить ничего.

   – Что вы предлагаете, мистер Гертер? – сухо спросил Эйзенхауэр.

   – Договариваться. Красные убедительно доказали, что не уступают нам ни в научном потенциале, ни в возможностях промышленности, ни в умении создавать политические союзы и вести изощрённую игру на стратегическом уровне, – ответил госсекретарь. – Их молниеносная операция в Бирме доказывает, что и в военном отношении они если и уступают нам, то не настолько существенно, чтобы мы могли это игнорировать! Пора садиться за стол переговоров и предоставить дипломатам возможность потянуть время.

   – Пока мы будем забалтывать красных, военные и инженеры, возможно сумеют сократить отставание.

   – Я вам скажу ещё кое-что, только потом не обижайтесь, что приношу плохие вести, – проскрипел Аллен Даллес. – У нас есть сведения, что в Москве уже более года несколько НИИ работают по совершенно закрытой тематике, имеющей отношение к оружию, размещаемому на орбите. Я докладывал об этом мистеру Джексону.

   – Что ещё за оружие? – спросил президент. – Орбитальный бомбардировщик?

   – Нет, сэр. Мы пока не уверены, но речь может идти о низкоорбитальной ионной пушке, вроде той, что показали в том русском фильме, – ответил Даллес.

   – Fucking red devils! – пробормотал Айк. – Вы уверены, что это не дезинформация, Аллен?

   – Полной уверенности, разумеется, нет, – ответил Даллес. – Но есть очень характерный признак. Вначале, после выхода русского фильма, в России появилось много научных статей на тему орбитального лучевого оружия. Как научно-популярных, так и достаточно серьёзных, свидетельствовавших о ведении реальных исследований. А затем – как отрезало. Все публикации на эту тему прекратились.

   – Всё засекретили, – догадался Эйзенхауэр. – Точно так же, как мы, в своё время, засекретили проект «Manhattan». Да... Вы правы, Аллен, это наводит на определённые мысли...

   – Как только были получены первые сведения об этой русской разработке, я поручил учёным из NASA разобраться, – ответил Джексон. – Но они, пока что, не смогли сказать ничего определённого. Мы не знаем об этой хреновине ничего, кроме названия! В NASA пытались проводить лабораторные эксперименты по созданию и фокусировке ионных пучков. Но пока им не удалось даже прожечь лист бумаги.

   – Лабораторные эксперименты! – возмутился Айк. – У красных разрабатывается hot shit uberwaffe, способное стереть в пыль всю западную цивилизацию! А мы проводим лабораторные эксперименты! Fucking stupid idiots!!! Мистер Даллес, неужели ваши люди в России ничего не могут выяснить? Зачем тогда мы тратим такие бешеные суммы на ваше ведомство? Откуда красные взяли такие технологии? Не сами же они их придумали?

   – Сэр. У нас есть сведения о возможном источнике технологий красных, – ответил Даллес. – Но они настолько фантастичны, что я не решался вам доложить...

   – Говорите, – махнул рукой президент.

   – Есть две основные версии. Первая: этнографическая экспедиция красных нашла в Тибете тайник Аненэрбе – библиотеку, где хранились книги атлантов.

   – Звучит бредово, – задумчиво произнёс Айк. – Есть какие-то доказательства?

   – Фотокопии свитков с текстами, написанными на очень древнем варианте санскрита. Мы их расшифровали. В начале текста сказано, что это перевод ныне утраченных текстов, привезённых из страны «далеко на западе», – ответил Даллес. – Наши специалисты разыскали в Индии нескольких учёных, которые подтвердили, что КГБ обращался к ним с просьбой о помощи в переводе текста. Что интересно, текст по смыслу частично пересекается с текстами Махабхараты. В нём довольно много технических подробностей по различным технологиям, и если переложить его на современную лексику, получается довольно внятное описание некоторых технологических процессов.

   – Не могу обосновать свой скептицизм, – сказал президент, – но в эту версию я что-то не слишком верю.

   – Мы тоже отнеслись к этой версии скептически... – ответил Даллес. – Но есть и вторая версия. Якобы в 1955 году ПВО красных сбило исследовательский корабль инопланетян.

   – Что? Да ПВО красных в 1955 году не могло сбить даже наш RB-47! – усмехнулся генерал Твайнинг. – Или британскую «Канберру». Да и сейчас не может! А тут – корабль инопланетян...

   – Не всё так просто... Есть сведения, что система ПВО Москвы, на которую в 1956 году так неудачно напоролся наш U-2, (АИ, см. гл. 02-09) прошла успешные испытания уже в 1954-м, – возразил Даллес. – Где именно якобы был сбит инопланетный корабль – нам неизвестно. Если он точно так же случайно вошёл в зону действия зенитных ракет – теоретически могли и сбить. Причём тоже совершенно случайно. Увидели отметку на радаре, цель на запрос не отвечает, пустили ракету...

   – В поддержку данной версии у нас имеются фотоснимки сбитого корабля, которые с риском для жизни добыл наш агент, – Даллес пустил по рукам несколько фотографий. – Также есть снимки трупов экипажа и фотокопии протокола вскрытия одного из них. Всё здесь, можете убедиться сами.

   – Ещё вчера, Аллен, я бы решил, что вы крепко перебрали, – просматривая снимки, мрачно заключил президент. – Но сегодня... я уже в этом не уверен.

   Эйзенхауэр умолк на несколько минут, повернулся к окну и долго смотрел на улицу, размышляя. Затем повернулся к собравшимся:

   – Я считаю, что всё это чушь, – буркнул президент. – Нет, чисто теоретически, конечно, красные могли сбить какую-то «тарелку». Тем более, что подобные объекты неоднократно были замечены и над США. Хотя я всегда считал, что это секретные разведывательные аппараты красных. Сбитая «тарелка» действительно многое объясняет. Хотя и не всё. Но не в этом дело.

   – Мистер Гертер, к сожалению, прав, – продолжил Эйзенхауэр. – Нам следует исходить из худшего варианта – красные догнали нас технологически. И могут производить это оружие, как минимум в единичных экземплярах.

   – М-да... Пожалуй, это всё же более разумно, – признал Твайнинг.

   – Кстати, Аллен, отравление Чжоу Эньлая – это ваших рук дело? – спросил Айк.

   – Да, сэр. Вы сами санкционировали эту операцию.

   – Shit no!! Я же вам сказал, что это бесполезно! – рявкнул президент. – Вы видите, к чему это привело? Как вам вообще пришло в голову травить этого узкоглазого во время визита?

   – А как ещё можно было к нему подобраться? Мы специально использовали яд замедленного действия! Кто мог предугадать, что узкоглазые договорятся между собой, и Чжоу продлит свой визит на три дня? Таких случаев в мировой политике я не припоминаю.

   – И что теперь прикажете делать? Красные китайцы раздавили Бирму мимоходом, как москита на шее! Вашими усилиями, Аллен, этак вся Евразия скоро станет красной! Вы, вообще, на нас работаете? Или на Хрущёва и компанию? Goddamned shit buttheads!! Вот что прикажете теперь делать с Бирмой?

   – Я бы попросил, сэр! – с достоинством ответил Даллес. – К берегам Бирмы надо просто послать авианосец и предупредить красных, чтобы убирались оттуда, пока целы.

   – А они рассмеются вам в лицо и потопят этот авианосец, – ответил Гертер. – Пора вам уже осознать, господа, что время дипломатии канонерок кончилось.

   – Что будем делать с Ливаном? – спросил Айк.

   – Да чёрт с ним, с Ливаном! Нам бы убраться оттуда, не усугубляя потери! – ответил Гертер.

   Он подошёл к окну, отодвинул занавеску и указал на пикет демонстрантов, стоявших напротив Белого Дома с плакатом: «Верните наших сыновей живыми!»

   – Видите? Это – результат наших непродуманных решений. Этого можно было избежать, если бы вы все меня послушали и дали дипломатам возможность выполнить нашу работу. Минимум 8 тысяч американцев сейчас оставались бы живы. Но вам, господа, захотелось поиграть в ковбоев и индейцев, и продемонстрировать красным нашу военную мощь! И чего вы добились? Красные в очередной раз макнули нас мордой в кровавое дерьмо. Причём наше же, собственное.

   – Я понял вашу мысль, мистер Гертер. Можете не продолжать, – произнёс президент. – Скажите лучше, как нам убраться из Ливана, не потеряв лицо?

   – Никак. Теперь о сохранении лица и речи быть не может, – мрачно ответил генерал Твайнинг. – Нам бы теперь убраться оттуда, не потеряв задницу.

   – Генерал прав, – подтвердил госсекретарь. – Но есть одна возможность. 14 августа начнётся специальная сессия Генеральной Ассамблеи. Вероятнее всего, там будет выдвинуто требование вывести наши войска из Ливана. Мы сделаем вид, что уважаем решение Объединённых наций, и подчиняемся ему. А сами выдвинем такое же требование о выводе китайских войск из Бирмы. Это, хотя бы, поддержит имидж США как страны, уважающей международные правила и законы. И не будет выглядеть, как будто мы, поджав хвост, удираем от красных.

   – Годится, – буркнул Айк. – За неимением лучшего...

   Эйзенхауэр дал поручение генералу Твайнингу и помощнику Джексону:

   – Господа, если красные действительно разрабатывают ионную пушку, нам надо искать какие-то контрмеры. Нам необходимо оружие, способное сбить эту чёртову штуку. Какая-нибудь ракета, например. Что у нас с программой «Bold Orion» ?

   – 26 мая был проведен первый опытный запуск, сэр, – ответил Джексон. – Ракета была запущена с бомбардировщика B-47 и поднялась на высоту около 100 километров. Русские спутники летают выше. Задача попадания в спутник в первом запуске не ставилась.

   – Хорошо, – сказал президент. – Передайте им, чтобы ускорили работы.

   – Да, сэр. Ещё один проект – «High Virge» – разрабатывает «Локхид», но их первый запуск планируется на сентябрь этого года.

   (подробнее о первых американских проектах противоспутникового оружия см. -reading.club/chapter.php/1033468/53/Pervushin_-_Zvezdnye_voyny._SSSR_protiv_SShA.html)

   – Держите эти работы под особым контролем, – распорядился Эйзенхауэр.

   Президент также вызвал директора Ливерморской радиационной лаборатории им. Лоуренса, одного из создателей американской атомной бомбы, доктора Эдварда Теллера, и задал ему простой и прямой вопрос:

   – Доктор Теллер, скажите: что вам известно об орбитальной ионной пушке? Возможно ли её создать, что она может, и как с ней бороться?

   Теллер задумался:

   – Сэр... У меня слишком мало данных, чтобы дать однозначный ответ. После того, как я изучил информацию по управляемому термоядерному синтезу, переданную русскими в ЦЕРН (АИ, см. гл. 02-08), я вынужден констатировать, что они очень далеко продвинулись в ядерной энергетике. Собственно, их павильон на выставке в Брюсселе – прямое тому подтверждение.

   – Мы ещё очень мало знаем об атоме, – ответил Теллер. – Мы то и дело открываем всё новые элементарные частицы с очень неожиданными свойствами. Тем более, что русские построили очень мощный ускоритель, с очень широкими возможностями, о котором упоминал мистер Курчатов. Кто знает, каких результатов они достигли?

   – Я полагаю, что создание такого оружия, пусть и не в ближайшем будущем, возможно, хотя ещё не известно, на каких физических принципах оно будет основано.

   – Меня гораздо больше беспокоит сам факт наличия у красных столь мощного термоядерного заряда. И ещё более беспокоит наличие у них разделяющихся боевых частей на баллистических ракетах. Вот это – прямая и явная угроза, от которой у нас нет никакого спасения.

   – А что вы скажете относительно «гафниевой бомбы» ? Она действительно возможна?

   – Теоретически – возможна и осуществима, сэр, – ответил Теллер. – Мы уже работаем в этом направлении, но работа только началась, и о каких-либо результатах говорить рано. Если нам удастся создать такую бомбу, многие проблемы использования ядерного оружия отпадут сами по себе. Я прошу вас, пользуясь случаем, дать этой программе наивысший приоритет.

   – Как вы считаете, то, что взорвалось на Новой Земле – это могла быть гафниевая бомба?

   – Вряд ли, сэр. Анализы проб воздуха свидетельствуют, что это была обычная термоядерная бомба, возможно, с инициатором из урана-235, и в свинцовой оболочке, судя по малому уровню радиации. Хотя мог быть и плутониевый инициатор.

   – Хорошо, доктор Теллер, – согласился Айк. – Полагаюсь на ваш научный авторитет. Подготовьте справку для Конгресса по «гафниевой бомбе», мне понадобится весомая аргументация.

   Беседа с Теллером несколько успокоила президента, но он понимал, что такой энтузиаст ядерного оружия, как Теллер, будет всячески преуменьшать возможную опасность ядерного оружия, и превозносить его незаменимость.

   (Эдвард Теллер выступал против запрещения ядерных испытаний в трех средах, за создание более эффективных и дешевых видов атомного оружия, поражающего цель с минимальным выпадением радиоактивных осадков, за развертывание лазерного оружия в космосе.)

   План Гертера удалось реализовать лишь частично. Многонациональные силы ВЭС покинули Бирму ещё до начала сессии Генассамблеи. Соединённые Штаты не смогли увязать вывод своих войск из Ливана с требованием вывести войска ВЭС из Бирмы. Обсуждение бирманского вопроса на Генеральной Ассамблее больше напоминало размахивание кулаками после драки.(АИ)

   На чрезвычайной специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, открывшейся 14 августа 1958 года, делегация СССР выступила с программой разрядки международной напряженности в регионе Ближнего Востока и потребовала немедленного вывода войск интервентов из Ливана. Западные державы выступили с диаметрально противоположных позиций. США и Англия пытались провести через Совет Безопасности решение о создании «Вооруженных сил ООН по поддержанию мира на Ближнем Востоке» и тем самым подвести юридическое оправдание под агрессию. Но осуществить этот политический маневр им не удалось.

   Генеральная Ассамблея единогласно одобрила проект резолюции, внесенный 21 августа десятью арабскими государствами. Данная резолюция предписывала генеральному секретарю ООН предпринять практические шаги по поддержанию целей и принципов ООН в отношении Ливана. За эту резолюцию вынуждены были голосовать и делегации США и Великобритании, оказавшиеся в полной изоляции.

   (Реальная история, см. Л.И. Медведко «К востоку и западу от Суэца», с 19 /k-vostoku-i-zapadu-ot-sueca-zakat-kolonializma-i-manevry-neokolonializma-na-arabskom-vostoke-read-215994-19.html)

   Делегация Албании, представлявшая в ООН интересы КНР, («Китаем» в ООН с подачи США считался гоминьдановский режим Тайваня) предъявила в Суде ООН протоколы допросов бирманского официанта, отравившего Чжоу Эньлая. Доказательства были признаны существенными. (АИ)

   Генеральная Ассамблея, рассмотрев вердикт Суда ООН, была вынуждена признать, что у Китая были все основания для принятия необходимых мер в отношении бирманского режима У Ну, несмотря на попытки США протолкнуть иную точку зрения, и, небывалый случай – возложила всю полноту ответственности за смерть Чжоу Эньлая на ЦРУ США. Резолюция Генеральной Ассамблеи, в отличие от резолюций Совета Безопасности, не могла быть блокирована при помощи вето. (АИ)

   Администрация США, пусть нехотя, была вынуждена заявить, что будет проведено официальное расследование, и виновные понесут наказание. Разумеется, расследование было спущено на тормозах.

   Более того, КНР официально не являлась членом ООН, и решения этой организации не имели для Китая юридической силы.

   В сложившихся условиях Эйзенхауэр был вынужден принять нелёгкое решение. 22 августа американские морские пехотинцы и части армии США в Бейруте начали погрузку на десантные суда. Вывод войск происходил под непрерывным обстрелом снайперов Национального фронта – слегка обнаглевшие от неожиданного успеха арабы продолжали стрелять до последнего.

   Американцы огрызались артиллерийским огнём с крейсеров и эсминцев, а также авианалётами самолётов с «Саратоги» и «Уоспа». Но эта заключительная фаза конфликта продолжалась всего два дня.

   Президент объявил, что Соединённые Штаты, выполняя резолюцию Генеральной Ассамблеи, выводят войска из Ливана. 23 августа погрузка войск на корабли была завершена, часть контингента вывезли самолётами. Корабли США покинули восточное Средиземноморье. Организовать широкомасштабную агрессию против Ирака империалистам также не удалось.

   (В реальной истории вывод войск был завершён 25 октября 1958 г под давлением мировой общественности и народных масс Ливана и Иордании, см. Л.И. Медведко «К востоку и западу от Суэца» с. 19)

   Однако и Советскому Союзу не удалось организовать приход к власти в Ливане полностью коммунистического режима. Хотя позиции компартии в составе пришедшего к власти Национального фронта были весьма сильны, в Ливане было сформировано коалиционное правительство. Вероятно, причиной тому были исторические традиции местного населения, издавна жившего за счёт торговли. Социализм не укладывался в традиционное для Ливана мировоззрение мелких лавочников. Утвердившийся в стране после ухода американцев правящий режим имел значительно более левую политическую ориентацию, чем павший режим Шамуна, но в стране продолжала сохраняться частная собственность.

   Конфликт в Ливане не стал безоговорочной победой ни для Советского Союза, ни для США. По сути дела, он завершился вничью. Установить в Ливане коммунистический режим СССР не удалось, а американцы понесли такие потери, что назвать это победой можно было лишь от очень большого оптимизма.

   Американская пропаганда, разумеется, провозгласила операцию «Blue Bat» безоговорочной победой США. Но даже люди, несведущие в политике, понимали, что победа получилась пиррова. Более 8 тысяч погибших во время «полицейской акции», полторы тысячи раненых, и установление в Ливане пусть и не коммунистического, но отнюдь не дружественного правительства – в определение «победа» всё это никак не укладывалось.

   Но это был ещё далеко не конец истории.

   Шах Ирана в конце 50-х начал проводить политику «вестернизации» страны. Тегеран в те годы выглядел вполне европейским городом. Даже женщины имели возможность ходить не в парандже, а во вполне европейской одежде. Разумеется, так одеваться позволяли себе только жёны наиболее богатых и образованных иранцев.

   В целом же страна жила в глубоком средневековье. Разрыв в доходах между обеспеченными иранцами и основной массой народа был очень велик.

   Годовой доход большинства иранцев составлял в период правления шаха менее 100 долларов США на семью. Детская смертность достигала 50% процентов, т. е. умирал каждый второй ребёнок. Детский труд был обычным делом – детей использовали, например, для ковроткачества, при этом они работали по 14 часов в день. Крестьяне часто были вынуждены питаться размоченной в воде соломой, корнями растений и размолотыми косточками фиников – никакой другой еды не было. Иранский крестьянин до проведения аграрной реформы получал только 1/5 часть урожая – остальное у него забирал помещик, в оплату аренды тяглового скота, посевных семян и воды для орошения.

   Отнюдь не коммунистическая «Нью-Йорк Таймс» так описывала быт населения южной части Тегерана: люди жили в «вырытых в земле пещерах и переполненных людьми глинобитных лачугах, похожих на крольчатники ». Дети, «словно черви, копаются в навозе и питаются сорной травой и протухшей рыбой ».

   При этом одна только монополия на плантации опийного мака ежегодно приносила шаху миллионы долларов. 20% иранцев были зависимы от героина.

   85% населения Ирана были неграмотны, из 15 миллионов иранских крестьян, составлявших около 96% населения страны, умели читать около 500 000 человек.

   (Все подробности подлинные, см. #cutid1)

   Всеобщая неграмотность населения Ирана закономерно приводила к полной его зависимости от ультрареакционного шиитского духовенства. Простые крестьяне привыкли равняться на своих духовных лидеров. Человека благочестивого, религиозного, служащего примером для остальных, называли имамом.

   Шиитское духовенство было крайне недовольно политикой «вестернизации», чувствуя в ней угрозу своему материальному и общественному положению. Улемы Кума и других иранских городов активно призывали народ противодействовать реформам шаха.

   Переворот 1953 г, свергнувший прогрессивное правительство Мосаддыка, лишил иранский народ всякой надежды на улучшение жизни, оставив ему выбор лишь между грабительским прозападным правлением шаха и религиозным мракобесием.

   Шахская тайная полиция САВАК вела активную борьбу не только против коммунистов Ирана, но и против религиозных фанатиков, одним из предводителей которых был аятолла Рухолла Аль-Мусави Аль-Хомейни. КГБ и Коминтерну было непросто работать в Иране, но на помощь пришли немногочисленные иранские коммунисты, уцелевшие после репрессий, и курды, видевшие в советской поддержке отрядов Барзани шанс для создания в будущем независимого Курдистана на территориях, отторгнутых от Турции, Ирака и Ирана.

   Помогала и традиционно процветавшая в Иране коррупция. Именно подкуп позволил Коминтерну внедрить своих людей в тайную полицию Ирана, в том числе – на несколько достаточно ответственных постов. С их помощью удалось передать одному из наиболее доверенных лиц шаха, генералу Нематолле Нассири информацию о якобы готовящемся в среде высшего иранского духовенства заговоре с целью свержения «противного Аллаху» шахского режима.

   Генерал Нассири тут же поспешил с этой информацией к шаху. Мохаммед Реза Пехлеви, разумеется, был очень обеспокоен. Он тут же отдал руководителю САВАК генералу Теймуру Бахтияру приказ о проведении «акции по устранению наиболее непримиримых религиозных фанатиков».

   Полиция начала активно проводить репрессивные операции против исламистов. В течение весны-лета 1958 года многие уважаемые люди Ирана из числа улемов были брошены в тюрьмы. Впоследствии они были обнаружены мёртвыми в тюремных камерах, или бесследно исчезли – в жарком климате мусульманских стран исламская традиция велит хоронить мертвецов до захода солнца. Фактически, САВАК сама расчистила политическую арену, уничтожив многих лидеров исламистов. Одним из кандидатов на ликвидацию предсказуемо оказался аятолла Хомейни.

   (АИ, в реальной истории такие действия САВАК действительно проводила, но чуть позже, что привело к мятежу исламистов в 1963 г.)

   Подобные действия не могли не привести к серьёзной политической напряжённости в стране. Жрать и так нечего, а тут ещё шах на духовные скрепы народа покусился.

   22 августа, во время пятничной проповеди, в иранском городе Кум был застрелен уважаемый и любимый народом Ирана аятолла Рухолла Хомейни.(АИ)

   Аятолла выступал с пятничной проповедью прямо у входа в медресе Фейзие, которым он руководил. Гулкий винтовочный выстрел раскатился над заполненной народом площадью многократно повторившимся эхом, отражаясь от древних стен окружавших площадь домов. Хомейни отлетел на пару шагов назад. Он был мёртв ещё до того, как упал на каменные плиты перед мечетью.

   В первые несколько секунд никто не осознал, что произошло. Затем толпа ахнула многоголосым воплем, несколько человек кинулись на помощь упавшему имаму, и тут же кто-то истошно завопил:

   – Убили!!! Имама убили!!!

   Толпа взревела, как зверь, и, мгновенно придя в ярость, развернулась в поисках жертвы. Кто-то догадался посмотреть вверх, на окна верхних этажей соседних зданий. Неизвестно, что ему удалось заметить – блик оптики или движение стрелка, отпрянувшего от окна.

   – Там!

   Толпа ринулась к указанному зданию, передние ряды ворвались внутрь. Стрелок, работник тайной полиции САВАК, должен был скрыться сразу после выстрела через чёрный ход, по подготовленному для него маршруту отступления. Но... агент Коминтерна заблокировал дверной проём несколькими бочками, и снайпер тайной полиции оказался в ловушке. Он лихорадочно пытался сдвинуть бочки, освободить проход, когда несколько прихожан ворвались в коридор.

   Снайпер застрелил из пистолета двоих, но остальные смяли его числом. Стрелка выволокли на улицу, не переставая бить. Кто-то узнал в нём работника тайной полиции. Винтовка Ли-Энфилда с оптическим прицелом, найденная в пустом здании, говорила сама за себя.

   Смерть уважаемого народом священнослужителя от рук тайной полиции шаха взорвала весь Иран. Несмотря на неразвитые средства связи, уже к ночи весть дошла до Тегерана, до которого было всего-то 130 километров по дороге. Агенты Коминтерна, заранее подготовившиеся к операции, подкупили нескольких охранников во дворце. А боевые группы спецназа ГРУ заняли исходные позиции.

   Ночь прошла беспокойно. В Тегеране стреляли в полицейских, отлавливали и избивали работников и внештатных осведомителей САВАК, иранские коммунисты готовились к решительным действиям, раздавали оружие, перебрасываемое с караванами при посредничестве курдов.

   С утра 23 августа возле дворца шаха собралась гигантская толпа народа. Собравшиеся размахивали зелёными флагами и скандировали: «Хомейни! Хомейни!» Кто-то бросил клич: «На штурм!» Толпа навалилась на ворота в ограде дворца, и они неожиданно легко раскрылись. Восставшие на мгновение оторопели, а затем, распахнув ворота, рекой хлынули внутрь.

   Шахский дворец был пуст. Во дворе и в коридорах кое-где валялись трупы с с огнестрельными ранениями, пол местами был усыпан гильзами. Восставшие, пробежав по коридорам, ворвались в личные покои шаха. Властитель Ирана в апреле 1958 года развёлся со своей второй женой Сорейей Асфандияри-Бахтияри, после чего она уехала в Европу. Сам Мохаммед Реза Пехлеви был обнаружен мёртвым в своём кабинете. (АИ) Спецназ ГРУ отработал быстро, эффективно и без шума.

   Гораздо позже, когда непосредственные участники операции вышли на пенсию и начали писать мемуары, стало известно, что последними словами шаха стали: «Надо было в 55-м послушать Ворошилова...»

   Помимо шаха, были устранены руководитель САВАК генерал Теймур Бахтияр и его заместитель генерал Хассан Пакраван, начальник личной гвардии шаха генерал Голям-Али Овейсси, генерал Нематолла Нассири, многие политические и военные руководители. Зачистка была проведена качественно, и с размахом, причём в кратчайшие сроки, фактически – в течение одной ночи.

   Грозная САВАК, как и любая другая военизированная организация, нуждалась в инициативном и компетентном руководстве. Как только такое руководство в лице Бахтияра и Пакравана было устранено, а система правительственной связи взята под контроль боевыми группами иранских коммунистов, возглавляемых офицерами спецназа ГРУ, тайная полиция Ирана временно оказалась бессильна.

   А тут ещё подосланные Коминтерном агенты, внедрённые в САВАК, получили доступ к картотеке отдела кадров, где хранились имена и адреса всех 60 000 сотрудников и агентов шахской охранки. Ночь с 23 на 24 августа в Иране выдалась особенно кровавой. Иранцы отомстили САВАК за все её преступления. Каждая боевая группа получила список адресов и имён агентов тайной полиции, проживающих в том или ином районе, на улице и т. п. Работали аккуратно, точно, воистину адресно.

   Утром для похоронных бюро нашлось много внеплановой работы. Фактически, к утру 24 августа тайная полиция Ирана перестала существовать. Под шумок были вырезаны многие богатые иранцы, не имевшие прямого отношения к полиции или армии, но поддерживавшие шаха. В стране образовался вакуум власти, чего и добивался Коминтерн.

   Во главе нового революционного правительства Ирана заняли место иранские коммунисты из партии НПИ-ТУДЕ: генеральный секретарь партии Ирадж Искандери и член ЦК НПИ Хосров Рузбех, ставший новым премьер-министром Ирана. Уцелевшее после репрессий САВАК иранское духовенство возглавил аятолла Сейед Махмуд Элайи Талегани.

   Первым законом, принятым новым правительством Ирана, стал закон об аграрной реформе. Вся земля была конфискована у крупных землевладельцев в пользу государства и затем передана в аренду крестьянам за минимальную плату. Также были национализированы системы водоснабжения и ирригации, без которых земледелие в жарком засушливом климате Ирана было невозможно.

   Вторым важным решением нового иранского руководства стал моментальный и безусловный выход Ирана из Багдадского пакта. Уже в конце августа Хосров Рузбех посетил с официальным визитом Москву и Дели, а затем и Пекин. Во время этого турне премьер Рузбех провёл консультации по поводу вступления Ирана в ВЭС.

   Также была национализирована собственность всех иностранных нефтяных компаний, что вызвало взрыв возмущения на Западе. Британские войска в Кувейте, Омане и на Бахрейне были приведены в состояние полной боевой готовности. Перед лицом угрозы британского вторжения Ирадж Искандери и Хосров Рузбех обратились в Координационный Совет ВЭС с просьбой о немедленном приёме Ирана в Экономический Союз.

   Собирать сессию КС было некогда. Голосование о приёме провели по телетайпу. В Иране ещё хорошо помнили пребывание на территории страны советских войск во время второй мировой войны, и Хосров Рузбех обратился к СССР с просьбой о заключении договора о дружбе, сотрудничестве и военной помощи в случае агрессии.

   Договор был заключён в сентябре 1958 года. Аналогичное соглашение было заключено и с Ираком.

   В отличие от иранских коммунистов, генерал Касем не стал принимать быстрого решения о вступлении Ирака в ВЭС. Наличие на территории страны стратегических нефтепроводов позволяло ему и без этого держать Англию и Францию за яйца. Впрочем, подобная линия поведения Касема была так или иначе согласована с Коминтерном – для действий курдов против Турции пока было выгоднее, чтобы они могли базироваться на территории страны, официально не вошедшей в состав Экономического Союза.

   Присоединение Ирана к ВЭС было не просто очередным расширением Содружества. Американская «стратегия анаконды», направленная на удушение СССР путём его окружения со всех сторон, с распадом Багдадского пакта окончательно рухнула. Более того, СССР получил прямой выход на побережье Персидского залива и Индийского океана, а также короткий морской путь в Индию.

   Долгое пребывание новых руководителей Ирана – Искандери и Рузбеха в Москве стало причиной образования и быстрого развития достаточно тесных двухсторонних связей Ирана и СССР. К тому же аятолла Талегани, возглавивший после революции сильно поредевшее иранское духовенство, весьма заинтересовался идеями «исламского социализма». Пребывание в шахской тюрьме хорошо прочистило ему мозги в плане осознания социальной несправедливости капиталистического строя.

   Хотя участие СССР в организации иранской революции не афишировалось, шило в мешке утаить не удалось. Коминтерновцы из числа иранских коммунистов воспользовались этим, чтобы создать прежде всего среди крестьян благоприятный имидж Советского Союза, как «друга иранского народа». В результате в первые дни существования Социалистической Исламской Республики Иран к советскому посольству шёл нескончаемый поток людей. Они шли, чтобы просто поблагодарить за помощь в избавлении Ирана от продажного режима шаха Пехлеви.

   Уже в начале 1959 года началось строительство железной дороги от азербайджанской Ленкорани по иранской территории к портам на побережье Оманского залива, с ответвлением на иракские города Мосул и Киркук.

   Это не могло остаться без реакции США и других стран НАТО. Почти одновременное падение прозападных режимов в Ираке и Иране угрожало оставить страны Запада без доступа к нефти Персидского залива. В СМИ продолжалась истерическая кампания обвинений Советского Союза в распространении «эпидемии коммунизма». Американские B-52 начали патрулировать вдоль границ ВЭС с ядерным оружием на борту. (В реальной истории такое патрулирование началось в 1961 году).Авианосцы США маячили в Индийском океане, но не рисковали приближаться к побережью Ирана.

   Но на какие-либо активные действия США и их партнёры по НАТО так и не решились. Эйзенхауэр позже признал, что баллистический «самосвал» с 18-ю ядерными боеголовками служил наглядным отрезвляющим напоминанием для Запада, намекая, что возмездие может оказаться скорым и неотвратимым. К тому же Иран и Ирак были в те дни далеко не единственными «горячими точками».

   27 и 30 августа американцы провели эксперимент, устроив ядерные взрывы в космосе. Они использовали модифицированную экспериментальную баллистическую ракету X-17A, разработки компании «Локхид», с небольшим ядерным зарядом W-25 от неуправляемой ракеты «Джини» (Genie). Это была атомная НУР для стрельбы с перехватчиков F-89, F-101B, F-102 и, позднее, F-106, по группам прорывающихся бомбардировщиков. Заряд W-25 имел мощность всего 1,7 кт. Операцию назвали «Аргус» и готовили в обстановке полной секретности. Официально целью операции было изучение физических процессов при ядерном взрыве в космосе. Неофициально предполагалось создать радиационный пояс, при полёте в котором советские спутники будут быстро выходить из строя.

   (АИ, реальные цели и описание операции «Аргус» см. )

   Местом проведения операции была выбрана Южная Атлантика. Было сформировано 88 оперативное соединение из 9 кораблей. Запуск ракеты длиной 13 метров и диаметром 2,1 м производился с флагманского корабля «Northon Sound». Первый взрыв произошёл ночью, на высоте около 160 км, над океаном примерно в 1800 км к юго-западу от Кейптауна.

   Советское руководство, зная о предстоящих американских испытаниях, вывело на орбиту спутник с аппаратурой радиационной разведки, аналогичной той, что стояла на тяжёлом научном спутнике, обнаружившем радиационные пояса Земли.

   Данные телеметрии, «сброшенные» с борта спутника при прохождении его над территорией СССР, показали мгновенный рост интенсивности гамма-излучения на несколько порядков с последующим снижением на два порядка за 100 секунд. После взрыва в магнитосфере Земли возник искусственный радиационный пояс.

   30 августа американцы сделали вторую попытку. Но она также оказалась неудачной. Получив телеметрию с борта спутника, и сопоставив результаты с сообщениями в южноафриканских газетах, о наблюдавшихся на большой высоте вспышках и сиянии, СССР выслал Соединённым Штатам дипломатическую ноту с предупреждением, что в случае дальнейших попыток создания искусственных радиационных поясов, мешающих работе советских спутников и загрязняющих космическое пространство, Советский Союз будет вынужден принять ответные меры.

   Нота была подкреплена действиями – 2 сентября два стратегических бомбардировщика Ту-95К с крылатыми ракетами Х-20, проходившими в это время совместные госиспытания, перелетели над территорией Ирана и Ирака в Египет, дозаправились над пустыней, затем пролетели над всей Африкой и перехватили 88-е оперативное соединение в Южной Атлантике. Это был первый случай, когда советские бомбардировщики сумели перехватить американские корабли в открытом океане.

   (АИ, первый случай был 22 февраля 1963 г, группой из двух Ту-95 под командованием полковника И.Шиханова из состава 106 ТБАД с аэродрома Узин, Украина, был перехвачен американский авианосец «Форрестол» в Атлантике, /)

   Когда Ту-95 внезапно на малой высоте вышел на группу американских кораблей, в составе которой не было ни авианосцев, ни кораблей с зенитными ракетами, американцы крепко струхнули. Тем более, что под брюхом ракетоносца был хорошо виден «маленький самолётик» величиной с истребитель. Второй бомбардировщик шёл выше, и был готов произвести пуск. Ракета Х-20 штатно предназначалась для поражения площадных наземных и надводных целей ядерным зарядом, и американцы об этом догадывались. Собственно, на тот момент большинство крылатых ракет так или иначе имели вариант с ядерным снаряжением.

   Получив доклад об инциденте, президент Эйзенхауэр распорядился немедленно прекратить операцию «Аргус». 88 оперативное соединение покинуло Южную Атлантику и вернулось в Штаты.

   Параллельно с операцией «Аргус» проходили испытания ещё одной экспериментальной противоспутниковой ракеты «High Virgo». Специалисты фирмы «Локхид» сделали новую одноступенчатую ракету на твердом топливе, на базе баллистической ракеты Thiokol «ТХ-20 Sergeant», и системой инерциального наведения. Первый запуск, состоявшийся 5 сентября 1958 г, оказался неудачным из-за сбоя в системе управления. Через 3 месяца были проведены вторые, более удачные испытания – ракета взлетела на 76 километров. Впрочем, для перехвата спутника этого было недостаточно.

   Третий и четвёртый полёты состоялись 4 июня и 22 сентября 1959 года. В третьем полёте ракета поднялась на 51 километр. В четвёртом запуске ракету предполагалось навести на потерявший управление американский спутник «Explorer V». На ракете был установлен возвращаемый блок с тринадцатью фотокамерами.

   Однако через 30 секунд после запуска двигателя ракеты, связь с ней была потеряна. Возвращаемый блок фотокамер так и не нашли. Испытатели не смогли установить, произошел перехват спутника или нет. В итоге программу закрыли, как неоправдавшую ожиданий. (по материалам -reading.club/chapter.php/1033468/53/Pervushin_-_Zvezdnye_voyny._SSSR_protiv_SShA.html)

   Для Запада, прежде всего для США и Великобритании, июль и август 1958 года превратились в сплошной непрекращающийся кошмар. 23 августа начался 2й кризис Тайваньского пролива.

   Предыстория конфликта вокруг Тайваня уходит в далеко в период 2-й мировой войны. В 1949 году, после затяжной гражданской войны, победы китайских коммунистов и образования Китайской Народной Республики, гоминьдановское правительство, вышвырнутое коммунистами из континентального Китая, вынужденно перебралось на остров Тайвань.

   Между островом Тайвань и материком располагаются несколько меньших островов,. С точки зрения высадки десанта с континента на Тайвань или с Тайваня на материк контроль над мелкими островами в проливе мог иметь важное значение – они образуют цепочку опорных точек на пути с материка. Всего было три группы островов: остров Цзиньмэнь (в англоязычных источниках именуется Quemoy), «закрывающий» вход в порт Амой на материке; остров Мадзу, лежащий на пути к порту Фучжоу; группа мелких островов Тачен к северу от Тайваня, расположенные в некотором отдалении от маршрута следования между Тайванем и континентальным Китаем.

   После того как в 1950 г. КНР выбила войска Гоминьдана и освободила остров Хайнань, Мао не отказывался от идеи освободить таким же образом и Тайвань.

   КНР считала Тайвань частью китайской территории и стремилась присоединить остров. Гоминьдановское правительство на Тайване продолжало именовать себя центральным правительством Китайской Республики, временно находящимся вне столицы (Пекина). США и все западные державы за исключением Великобритании не признавали правительства КНР и сохраняли с Тайванем дипломатические отношения. Даже в ООН Китаем официально именовался гоминьдановский режим на Тайване. Интересы КНР долгое время представляла Албания. Это, кстати, хорошо иллюстрирует, насколько противоестественным способом устроена ООН.

   27 июня 1950 года президент США Гарри Трумэн заявил о вводе 7-го флота США в Тайваньский пролив. Флот должен был разделить враждующие стороны: препятствовать любым попыткам КНР захватить Тайвань, а также сдерживать режим Чан Кайши от военных акций против КНР.

   На тот момент позиция США по отношению к Тайваню и КНР была ещё не до конца определена. Как ни странно это воспринимается сейчас, у США ещё оставалась надежда установить хорошие отношения с коммунистическим Китаем. Поэтому администрация Трумэна относилась к правительству Чан Кайши без особого энтузиазма.

   После начала Корейской войны, 27 ноября 1950 года 200-тысячная армия китайских «добровольцев» пересекла границу с КНДР и приняла участие в боевых действиях против армии США и их союзников.

   В результате США поменяли точку зрения и начали поддерживать Тайвань.

   2 февраля 1951 г Дуайт Эйзенхауэр заявил, что «отдал приказ 7-му флоту США впредь не защищать материковый Китай от возможных рейдов гоминьдановских войск ». Также администрация США с 1950 года оказывала всестороннюю помощь правительству Чан Кайши на Тайване. Американские специалисты помогали проводить аграрную реформу, реорганизовали гоминьдановскую армию, США поставляли Тайваню вооружение, и оказывали финансовую помощь, предоставляя гранты и низкопроцентные кредиты. В начале – середине 50-х Тайвань получал помощи больше, чем любой другой союзник США, в пересчете на душу населения.

   Обычно поддержка Тайваня со стороны США подаётся как вынужденная мера, связанная с участием КНР в Корейской войне. Однако следует заметить, что никто не приглашал США в Корею и не вынуждал американскую администрацию поддерживать режим Чан Кайши. Эта поддержка была отнюдь не вынужденной, она отражала общую политическую линию США, направленную на «противодействие распространению коммунизма».

   В 1954 году обстановка обострилась ещё больше. Премьер-министр КНР Чжоу Эньлай заявил, что Тайвань должен быть освобождён. В июне 1954 года вовремя обнаруженная в «документах 2012» информация позволила предотвратить захват гоминьдановцами советского танкера «Туапсе», доставлявшего в Китай большое количество керосина. Танкер развернули на маршруте обратно в Одессу, а керосин было решено доставлять только по железной дороге. (АИ)

   3 сентября 1954 г Народно-Освободительная Армия Китая (НОАК) обстреляла остров Цзиньмэнь, а в ноябре – острова Дачэнь, принадлежащие Тайваню.

   Последовала резкая реакция США, которые поддержали Тайвань. Военные даже предлагали Эйзенхауэру использовать против Китая ядерное оружие, но президент отказался.

   2 декабря 1954 г между США и Тайванем был подписан договор о взаимной обороне. В ответ КНР продолжила боевые действия. 18 декабря НОАК захватила остров Изцяншань, при этом погибло около 1000 солдат Чан Кайши. 8-12 февраля гоминьдановскому правительству пришлось эвакуировать военных и мирное население с острова Дачэнь на Тайвань, так как после захвата НОАК острова Изцяншань оборонять Дачэнь не представлялось возможным.

   События в Тайваньском проливе вызвали серьёзную тревогу международного сообщества. Этот конфликт мог спровоцировать ядерную войну. Весной 1955 г на островах Цзиньмэнь и Мадзу были размещены американские 8-дюймовые гаубицы, позволявшие стрелять тактическими ядерными снарядами.

   (источник -2.htm)

   5 февраля 1955 года СССР предложил обсудить данную проблему на международном уровне, с привлечением всех заинтересованных государств.

   Однако Китай заявил, что данная проблема является его сугубо внутренней проблемой и не может обсуждаться на международном уровне. Угрожая военным нападением на остров, КНР стремилась заставить США вступить с ней в переговоры о нормализации отношений. С августа 1955 г. такие переговоры начались в Женеве и проходили на уровне послов.

   Президент Эйзенхауэр заявил, что любые дальнейшие агрессивные действия Пекина повлекут за собой применение ядерного оружия Соединёнными Штатами Америки.

   В ходе китайско-американских переговоров в Женеве задачей китайской стороны было добиться дипломатического признания КНР Соединенными Штатами. Взамен Пекин был готов декларировать отказ от применения силы в Тайваньском проливе. Но США не собирались признавать КНР. Администрацию США интересовали частные вопросы, прежде всего – освобождение американских лётчиков, находившихся в китайском плену ещё со времен войны в Корее. Переговоры проходили без какого-либо успеха до лета 1958 г. Пытаясь оказать давление на США, с 23 августа 1958 г. Китай начал обстрелы островов Цзиньмэнь и Мадзу, сопровождавшиеся бомбардировками позиций гоминьдановских войск с воздуха.

   Гоминьдановский режим на Тайване отнюдь не был «белым и пушистым» – остров Цзиньмэнь (Quemoy), лежавший у берегов КНР, использовался тайваньскими спецподразделениями в качестве плацдарма для рейдов на китайскую территорию, поэтому обстрелы острова артиллерией НОАК не были только лишь «коммунистической провокацией», как пытались представить дело Соединённые Штаты. (Источник – -2.htm)

   Инцидент в Тайваньском проливе, в отличие от «той истории», готовили совместно, и тщательно. На момент начала подготовки с китайской стороны процессом руководил лично Чжоу Эньлай. Отношения между СССР и Китаем в рамках ВЭС оставались вполне доверительными, и Чжоу при обсуждении проблемы Тайваня спросил прямо:

   – Товарищ Хрущёв, поддержит ли СССР наши действия в Тайваньском проливе?

   – Смотря какие действия, – так же прямо ответил Хрущёв. – Если КНР намеревается силой взять контроль над Тайванем, то это намерение на сегодняшний момент невыполнимо, и, более того, приведёт к развязыванию Штатами третьей мировой войны. К этому мог стремиться председатель Мао, но вас, товарищ Чжоу, я считаю значительно более ответственным и реалистичным политиком.

   – Спасибо, – вежливо улыбнулся Чжоу Эньлай. – Но вы понимаете, что я должен отстаивать интересы Китая.

   – Понимаю, конечно. Я предлагаю другой сценарий. Давайте, товарищ Чжоу, сделаем так, – сказал Никита Сергеевич. – Программой-минимум для нашей операции будем считать оказание политического давления на Чан Кайши. Чтоб ему жизнь мёдом не казалась. Программой-максимум – вытеснение войск гоминьдана с островов. Согласны?

   – Вполне, – китайский премьер явно был доволен.

   – И ещё одна, дополнительная цель операции, – продолжил Хрущёв. – Наша разведка располагает информацией, что американцы поставили Тайваню новейшие авиационные ракеты с тепловыми головками самонаведения. Оружие сверхсовременное и весьма серьёзное. Заполучить его образец для изучения было бы очень полезно.

   – По нашей информации, американские ракеты первых серий выпуска ещё недостаточно надёжны. Можно ожидать, что одна-две из них могут не сработать и упасть на территории КНР, не взорвавшись. Мы разработали специальные устройства для защиты самолётов от этих ракет, так называемые тепловые ловушки.

   – Мы направим в КНР наших технических специалистов, а также – наиболее хорошо подготовленных лётчиков. Все самолёты, и китайские, и советские, будут оснащены тепловыми ловушками для защиты от ракет. Лётчики пройдут обучение их использованию.

   – Затягивать операцию не будем, решим по развитию событий. Но эскалация конфликта до ядерной стадии не в наших с вами интересах.

   В действительности Никита Сергеевич намеревался прекратить операцию, как только ракета попадёт к нам в руки.

   Хрущёву удалось убедить китайского премьера в преимуществах своего варианта сценария конфликта. План операции разрабатывался советским и китайским генштабом совместно.

   В Китай были переброшены две советских истребительных авиадивизии и дивизия ракетоносцев Ту-16, на случай, если понадобится ударить по кораблям противника. Около полугода лётчики тренировались в ведении воздушных боёв и применении тепловых ловушек.

   Выпуск ловушек был налажен на китайских пиротехнических заводах. Пришлось ввести жесточайший контроль качества: 10 ловушек из каждой сотни проверялись методом отстрела, при обнаружении брака в одной ловушке браковалась и отправлялась на переработку вся сотня, брак в выполнение плана не засчитывался и не оплачивался. После первых двух недель такой драконовской приёмки все последующие ловушки выходили с заводов качественными.

   Подготовка лётчиков велась очень интенсивно. Летали по 4 вылета в день, китайцы рвались делать и больше вылетов, но запретили советские врачи – при накоплении переутомления эффект от интенсивного обучения снижался, росла аварийность.

   К началу августа всё было готово, и даже смерть Чжоу Эньлая не стала поводом для отмены операции. В соответствии с планом, 23 августа в 17.30 артиллерия НОАК начала массированный обстрел острова Цзинмэнь и прилегающих к нему мелких островков, занятых солдатами Чан Кайши. Обстрел начался неожиданно, и привёл к значительным потерям у противника – около 400 тайваньских солдат было убито. От их ответного огня пострадало не менее 50 солдат НОАК. Помимо обстрела артиллерии, острова подвергались бомбовым ударам китайских бомбардировщиков.

   Гоминьдановцы выслали на помощь своим авиацию. Самолёты противника были перехвачены китайскими истребителями. В первом вылете тайваньские самолёты ракет не имели, поэтому понесли серьёзные потери. Поэтому уже во втором вылете гоминьдановские «Сейбры» вооружились ракетами. Но тут их встретили уже не только китайские пилоты, но и советские, хотя на всех истребителях были нанесены опознавательные знаки ВВС НОАК.

   Гоминьдановцам удалось сбить один МиГ-17, затем китайские истребители отступили чуть глубже на территорию КНР. Тайваньские «Сейбры» погнались за отступающим противником, и бой пошёл над рисовыми полями. Снизу за боем внимательно наблюдали китайские крестьяне и замаскированная под них группа сбора трофеев.

   Уже 24 августа в пролив вошли корабли советского Тихоокеанского флота. Крейсер «Петропавловск» с тремя эсминцами стоял в порту Шанхая, куда прибыл за пару дней до начала событий с дружественным визитом. Ещё через два дня ему на помощь пришёл крейсер проекта 68-бис «Адмирал Сенявин» с ещё двумя эсминцами. С воздуха их прикрывали базирующиеся на берегу советские МиГи, поэтому вблизи побережья Китая наши корабли чувствовали себя в полной безопасности. Советские крейсеры и эсминцы не вмешивались в конфликт прямо. Но в их присутствии более лёгкие китайские корабли могли беспрепятственно топить гоминьдановские транспорты снабжения, доставлявшие на Цзинмэнь и Мадзу продовольствие и боеприпасы для тайваньских солдат. Американцы опоздали с вводом флота в пролив. (В реальной истории наши не собирались поддерживать Китай, потому о вводе флота и речи не было)

   Американцы попытались наладить снабжение гарнизонов на островах по воздуху, сбрасывая грузы с транспортных самолётов на парашютах. Китайские истребители атаковали транспортники, невзирая на сильный эскорт. Три из четырёх транспортных самолётов были сбиты, четвёртый сбросил груз в море. В бою китайцы потеряли один МиГ, американцы – один «Сейбр».

   Быстро раздобыть «Сайдвиндер» не получалось. Было проведено уже 4 боя, Гоминьдановцы сбили три МиГа, причём два – ракетами, как оказалось, ловушки помогали далеко не всегда. Хотя было зарегистрировано более десятка случаев, когда «Сайдвиндеры» отвлекались на ловушки, ракеты падали то в море, то вдребезги разбивали при падении всю электронику ГСН. (АИ) Поисковая группа привлекла к розыску обломков ракет солдат регулярных частей НОАК. Они ходили после каждого воздушного боя по рисовым полям, разыскивая обломки, для упрощения поисков с части полей даже временно спустили воду.

   Полковник Пепеляев, руководивший боевым применением советской авиагруппы, уже несколько раз предлагал взлететь на перехват большой группой, отжать один «Сейбр» с ракетами и посадить его на китайский аэродром. (АИ)

   Ещё в январе 1955 г. американский конгресс принял резолюцию, разрешавшую президенту применить силу при необходимости защитить Тайвань и «связанные с ним позиции и территории ». Точного перечисления «связанных территорий » в резолюции не было. Строго говоря, резолюция Конгресса подразумевала только сам Тайвань и Пескадорские острова. В отношении же островов Цзиньмэнь и Мадзу предполагалось, что их следовало защищать только в случае, если имелись веские доказательства, что нападение на них является предшествующей фазой для подготовки атаки непосредственно на Тайвань. Эта формулировка относила решение вопроса о применении силы на усмотрение президента.

   В сентябре 1958 г Эйзенхауэр воспользовался полученным правом. К побережью Тайваня подошли американские авианосцы с ядерным оружием на борту. Первоначально предполагалось, что корабли ВМС США будут сопровождать гоминьдановские конвои, курсировавшие между островами и Тайванем. Но присутствие советских крейсеров и эсминцев, постоянно прикрываемых с воздуха авиацией берегового базирования, не позволило американцам выполнять их обязательства по американо-тайваньскому договору о взаимной обороне 1954 года. Американцы не рискнули войти в пролив, оставив авианосцы и корабли охранения у восточного побережья Тайваня. «Нагнуть» Китай у американцев не получилось.

   Что интересно, администрация Эйзенхауэра убеждала Чан Кайши отдать прибрежные острова Цзиньмэнь и Мацзу Китаю, на что Чан Кайши категорически не соглашался, так как считал эти острова удобной площадкой для контрнаступления войск Гоминьдана на континент. (Реальная история -tajvanskie-krizisy-1954-1955-godov-i-1958-goda.html)

   В начале сентября 1958 г. Эйзенхауэр подтвердил намерение применить тактическое ядерное оружие в случае эскалации конфликта. Планами Объединённого комитета начальников штабов предусматривалось нанесение ядерных ударов по Шанхаю и Кантону, что неминуемо привело бы к миллионам жертв среди мирного населения. (Источник – -2.htm)

   Хрущёв в ответ предупредил, что нападение США на Китай будет воспринято как нападение на СССР.

   (АИ, реально предупреждение Хрущёва было послано лишь 7 сентября, когда стало ясно, что пик кризиса пройден, и не было воспринято всерьёз ни США, ни КНР. В АИ, согласно плану, своевременное предупреждение выглядело значительно более весомо)

   Когда на заседании Объединённого Комитета начальников штабов генерал Твайнинг представил президенту, министру обороны и помощнику по национальной безопасности план, предусматривающий нанесение ядерного удара по китайским городам, Эйзенхауэр некоторое время изучал документ, затем поднял глаза на генерала и спросил:

   – Вы это серьёзно?

   – Сэр, вы сами заявили о готовности применить ядерное оружие...

   – Тактическое, чёрт подери! Одно дело – выстрелить атомным снарядом по наступающим ордам китайских солдат, но совсем другое дело – испепелить миллионы женщин и детей в двух городах!

   – В случае с Японией это нас не остановило.

   – Тогда мы вели войну! Стоял вопрос о высадке на острова! Мы могли получить миллионы собственных жертв! Мы что, собираемся высаживать десант в Китае?

   – Если прикажете, сэр, высадим.

   – Не прикажу! Не надейтесь. Вам что, не терпится начать третью мировую войну? FIDO?!! (Ещё одно популярное армейское сокращение: Fuck it, drive in) Хрущёв ясно предупредил, что удар по Китаю будет расценён как удар по СССР. Не путайте Ливан и Китай. Это вам не разогнать жирных арабских торгашей в Ливане, это – удар по стране, входящей в военно-политический союз, объединивший 2/3 Евразии! Хотите, чтобы в Вашингтон прилетела русская ракета с 18-ю атомными боеголовками?

   Твайнинг молчал. Помощник по национальной безопасности Джексон что-то написал на бумажке и подсунул президенту.

   «Сэр! Какой смысл начинать атомную войну из-за желтомазого Чан Кай-Сраня? Я только что прикупил по дешёвке акции нескольких автомобильных компаний. Подумайте о своих бычках, сэр! Они, конечно, хороши жареными, но не все же сразу! » – прочитал Айк.

   (Джексон слегка переделал английское Chiang Kai-shek в Chiang Kai-shit)

   – Короче... – Айк выругался, – Goddamn!! Никаких ядерных ударов! Никаких столкновений с красными. Сохранять статус-кво и давить на нервы. Не более!!!

   Наконец, в первых числах сентября поисковой группе улыбнулась удача. Китайские крестьяне после очередного воздушного боя над территорией КНР нашли на рисовом поле неразорвавшуюся ракету «Сайдвиндер». Её немедленно отправили в Москву, причём отправляли её советские специалисты. Поэтому ракета отправилась в СССР целиком, а не по частям. (АИ, в реальной истории в СССР были отправлены отдельные части ракеты, в которых, к тому же, изрядно поковырялись китайцы, в частности, разломали привод вращающегося зеркала ГСН)

   Оставшиеся без продовольствия и боеприпасов гоминьдановские солдаты на островах сдались. Согласно плану операции, пленных гоминьдановцев с островов вывезли и позднее передали Тайваню, но солдаты НОАК не занимали спорные острова, чтобы США и Тайвань не могли предъявить КНР обвинение в их аннексии. Китайские сторожевые корабли лишь блокировали доступ гоминьдановских кораблей к островам, не позволяя высадить новые войска. Таким образом, острова, формально оставаясь собственностью Тайваня, более не могли использоваться в качестве плацдарма для нападений на КНР.

   5 сентября министр обороны Китая маршал Линь Бяо объявил, что поставленные цели операции достигнуты. (АИ, в реальной истории – Пэн Дэхуай, 6 октября)

   Согласно китайским источникам, за время боёв китайские истребители J-5 (МиГ-17) сбили два F-84G и восемь F-86 ВВС Тайваня. (АИ, в реальной истории – шесть). В свою очередь, тайваньская сторона заявила о том, что в воздушных боях было сбито не менее 25 МиГ-17, из них 4 -- ракетами AIM-9B. КНР признала только 5 сбитых самолётов, опубликовав в газетах фотографии МиГов с повреждениями, не приводящими к потере или списанию самолёта.

   Хрущёв дал время учёным и конструкторам ознакомиться с американским трофеем, а затем пригласил специалистов в Кремль.

   – Ну как, товарищи, пригодится вам американский подарок? – спросил Никита Сергеевич.

   И был несказанно удивлён ответом Матуса Рувимовича Бисновата:

   – Ракета, безусловно, в целом интересная. Есть очень оригинальные технические решения. Ракета простая, дешёвая, может производиться в больших количествах. Но, что касается системы наведения – для нас это уже вчерашний день.

   – То есть как это? – спросил Хрущёв.

   – Да вот так как-то... – улыбаясь, пожал плечами сидящий рядом с Бисноватом Давид Моисеевич Хорол. – Рассылочку-то информационную мы аж с 54-го года получаем, Никита Сергеич... И работы на основе этой информации, хоть и неофициально, в инициативном порядке, но ведём.

   – Та-ак... – расплылся в улыбке Никита Сергеевич. – А поподробнее?

   – Ну, так Матус Рувимович работает над К-8. А мы его ракету используем как летающий стенд, – пояснил Хорол. – То есть, вначале, конечно, взяли обычный Ли-2 и отрабатывали в полёте новые головки самонаведения с его помощью. А с начала этого года и к запускам на К-8 перешли.

   – И чего же вам удалось добиться?

   – Вначале мы попробовали охлаждать чувствительные элементы головки при помощи термоэлектрических элементов. В них используется так называемый эффект Пельтье, то есть, при прохождении через элемент электрического тока возникает разность температур. Получилось, чувствительность улучшилась, стало возможно засекать низколетящие цели на фоне земли. (Подобное охлаждение ГСН было использовано в модификации УР «Сайдвиндер» AIM-9E)

   – Потом, когда поняли, что тепловую ГСН надо охлаждать, чтобы увеличить чувствительность, стали думать, чем ещё можно её охладить. Первое, о чём подумали – жидкая окись углерода. Сделали такую головку, испытали. Чувствительность ещё улучшилась. (Аналогично модификации AIM-9F, производившейся с 1969 г) Заодно электронные лампы заменили на полупроводниковые микросборки, – продолжал Хорол. – Эту головку уже испытали на К-8, в натурных пусках по буксируемой мишени – имитатору излучения реактивного двигателя.

   – Ну, а когда заматерели и обнаглели, да научились с новой элементной базой работать – взялись за разработку совершенно новой ГСН с чувствительным элементом на основе антимонида индия, с охлаждением жидким аргоном, – улыбаясь, поведал Давид Моисеевич. (Это уже технология, использованная на AIM-9L 1976 года)

   – Такая ГСН, Никита Сергеич, позволяет наводиться не только на горячее сопло двигателя, – пояснил Бисноват. – Эта головка будет видеть нагретые в полёте от трения о воздух элементы конструкции, например, передние кромки крыла, воздухозаборника... Такая ракета называется всеракурсной. В мире, насколько я знаю, таких разработок пока что нет. (И до 1976 года не будет)

   – Невероятно! – восхитился Хрущёв. – И вы можете такие головки производить серийно?

   – Прямо сейчас – пока нет. Головка ещё не прошла весь цикл испытаний, – ответил Хорол. – Но к моменту готовности К-8 работоспособная головка у нас будет. А может и раньше. Надо только Постановление принять, чтобы финансирование и ресурсы выделили.

   – Пишите проект постановления, – ответил Никита Сергеевич. – Такая ракета нам нужна. Но... К-8 довольно тяжёлая, создавалась как ракета средней дальности, если не ошибаюсь?

   – Точно, – кивнул Бисноват.

   – Так может, к ней в дополнение воспроизвести американский «подарок», но с вашей улучшенной головкой? Найдём, кому поручить.

   – Это можно, – согласился Бисноват. – Для вооружения фронтовых истребителей она подойдёт всяко лучше, чем К-8 или РС-2У.

   Американская AIM-9, доработанная Хоролом, пошла в серию в СССР под обозначением К-13 (Р-13). Её воспроизвели на заводе N 134, первые 4 пробных пуска были сделаны уже в марте 1959 года.

   Кроме разговора с разработчиками ракет «воздух-воздух», Хрущёв устроил также подробное обсуждение итогов конфликта на Президиуме ЦК, с участием военно-морского министра, руководителей разведывательных служб и начальника Генерального штаба. На обсуждении Никита Сергеевич особо подчеркнул роль авиации и флота в разрешении кризиса в Тайваньском проливе:

   – Я, товарищи, только в последние дни по-настоящему осознал возможности использования флота в мирное время. Получается, что это вроде как шахматы такие. Пришёл первым, занял ключевые поля – и противник, даже превосходящими силами, ничего поделать не может.

   (В реальной истории Хрущёв осознал необходимость мощного надводного флота для «показа флага» во время событий 1960 г. в Конго. Но на постройку представительной эскадры моряки запросили 5 миллиардов рублей и 7 лет. В итоге деньги пустили на более насущные проекты)

   – Всё верно, Никита Сергеич, – поддержал его адмирал Кузнецов. – Это как раз то, что наши английские бывшие друзья-союзнички называют «fleet in being», то есть, «флот есть». Мощный и сбалансированный флот одним своим присутствием в регионе может удерживать противника от опрометчивых решений. Но корабли надо обязательно прикрывать авиацией. Здесь у нас было преимущество – китайский берег под боком. Но так будет не всегда. Обязательно нужны авианосцы.

   – Когда там ЦКБ-17 закончит проектирование? – спросил Хрущёв.

   – В конце этого года можно будет заложить первый корабль, – ответил адмирал. – Лет пять уйдёт на постройку.

   – М-да... Ничего не поделаешь, нельзя успеть всё и сразу.

11. «Корабли идут в Константинополь...»

  К оглавлению

   Параллельно с событиями в Тайваньском проливе на Средиземном море развернулись события, которых не ожидал никто на Западе. Кропотливая подготовительная работа, проведённая Коминтерном и советскими дипломатами в 1957 году, дала результат. После недолгого периода затишья кипрские патриоты возобновили борьбу за освобождение острова от британского колониального владычества и присоединение к Греции.

   Но сейчас ситуация развивалась под контролем Советского Союза. Были загодя проведены «организационные мероприятия».

   Сложностей было множество. Прежде всего, Греция входила в НАТО. Уже пожилой король Греции Павел, был кем угодно, но только не коммунистом. Поэтому какой-либо предварительный сговор и планирование совместных действий исключались сразу. Был только один способ повернуть события в нужную сторону: инициируя в каждый конкретный момент цепочку якобы случайных событий, аккуратно подвести греческого короля к необходимости принятия выгодных для СССР решений, а затем, искусственно создав для него состояние стресса в безвыходной ситуации, заставить пойти ва-банк.

   Безусловно, это было очень сложно. Но высший пилотаж в разведке и заключался в том, чтобы заставить клиента сделать то, что нам нужно, так, чтобы он сделал это по собственной воле. Ну, почти.

   Предварительная подготовка велась, в основном, в СССР и соцстранах, граничивших с Грецией – Болгарии и Югославии, а также в Румынии, которая с Грецией не граничила, но ранее сильно пострадала от турок. Формировались и обучались интербригады, тренировались для действий в местных условиях группы спецназа ГРУ, устанавливались всё более широкие связи активистов Коминтерна с греческими коммунистами, на склады в Болгарии и Югославии доставлялось советское вооружение, в том числе танки, установки РСЗО, артиллерия, стрелковое оружие для интербригад, множество видов боеприпасов, от патронов до авиабомб. Готовились к приёму самолётов аэродромы в Югославии и Болгарии.

   В Генштабе составлялись многовариантные военные планы, их содержание согласовывалось с военным командованием Югославии, Болгарии и Румынии. Активное участие в снабжении оружием приняли Чехословакия и ГДР, а также Китай и Северная Корея. Как нельзя кстати пригодилась разворачиваемая в ВЭС система контейнерных грузоперевозок – китайское и корейское оружие везли как южным морским путём, так и северным, по Транссибу.

   Предыстория греко-турецкого конфликта начиналась ещё до падения Константинополя в 1453 г и была долгой и кровавой. В 20-м веке также было множество эпизодов, за которые большинство греков давно точили рашпиль на Турцию. Греко-турецкая война 1919-1922 гг началась с геноцида понтийских греков 19 мая 1919 г. и завершилась резнёй греков в Смирне (Измир) 9 сентября 1922 г. После 2-й мировой войны была резня 6-7 сентября 1955 г в Стамбуле, в результате Греция разорвала дипломатические отношения с Турцией. Была резня греков на Кипре в 1957 г.

   В общем, Греция могла выставить туркам длинный счёт, подписанный кровью.

   В 1958 г всё началось с ночного взрыва мечети в Никосии 25 августа. (АИ, в реальной истории в 1974 г взрыв мечети привёл к высадке турецких войск на Кипре). Следом были взорваны ещё несколько мечетей по всему острову. Греческая община Кипра решительно отмежевалась от действий террористов из ЭОКА, но турки, как и следовало ожидать, «завелись с пол-оборота».

   Турецкие националистические организации ТНТ на Кипре и «Волкан» в материковой Турции вновь развернули активный геноцид греческого населения. Если в Стамбуле и Измире после погромов 1955 года греков оставалось уже относительно немного, то на Кипре, где греков было 80% против 18% турков, турецким националистам было где развернуться.

   Кошмар 1957 года для греков повторился. (АИ, см. гл. 02-44). На этот раз король Павел действовал более решительно. Вначале он вновь обратился в Совет Безопасности ООН и в Совет НАТО, выдвинув категорическое требование применить вооружённую силу, чтобы прекратить погромы на Кипре и в Турции. Точно также, как и во время сентябрьских погромов 1955 года, (И во время событий 1974 г тоже), ни СовБез ООН, ни Совет НАТО не смогли, точнее, не захотели вмешаться и остановить конфликт.

   Прошло уже три дня, греки из Стамбула и Измира днём прятались, а по ночам пытались бежать на рыбачьих судёнышках в Грецию или на острова Архипелага. На Кипре шла уже настоящая война: боевики ЭОКА обстреливали турецкие кварталы из миномётов и взрывали бомбы, а турки стреляли и резали греков уже по всему острову, преимущественно – в северной части и в крупных городах, так как на Кипре территориальное взаимопроникновение греческой и турецкой общин было весьма значительным.

   Великобритания держала на Кипре 30 000 солдат гарнизона, на базах Акротири и Декелия, боевые самолёты, и несколько небольших военных кораблей в порту Лимассол. Но англичане не сделали ни единой попытки помешать туркам или хотя бы как-то разделить враждующие стороны. При том, что официально Греция и Великобритания считались союзниками ещё со 2-й мировой войны.

   Король Павел оказался в состоянии сильнейшего стресса, на него оказывали давление и премьер-министр Константинос Караманлис, и депутаты парламента, и греческие беженцы из Турции, развернувшие палаточный лагерь вблизи королевского дворца Татой, и вообще народ. Все требовали от короля принятия самых решительных мер по противодействию турецким бесчинствам на Кипре, а также в Стамбуле и Измире, где ещё оставалось пусть и немногочисленное греческое население.

   В этих условиях 28 августа к королю обратился с просьбой об аудиенции посол Советского Союза в Греции Михаил Григорьевич Сергеев. С советским послом у короля сложились хорошие дружественные отношения ещё в 1957 г. (АИ, см. гл. 02-33, 02-44), и Павел согласился его принять.

   – Позвольте выразить вам, Ваше Величество, официальные соболезнования в связи с трагическими событиями в Турции и на Кипре, – сказал посол Сергеев. – Советский Союз весьма обеспокоен сложившейся ситуацией и готов оказать Греции любую возможную помощь. Наши компетентные органы внимательно следят за развитием событий.

   – Чем вы можете помочь? – горько спросил король. – Вы же не пошлёте свою армию против Турции, чтобы прекратить эту резню?

   – Наше прямое военное участие может нежелательно обострить конфликт, – ответил Сергеев. – Мы не пошлём свою армию, но можем эффективно поддержать вашу, если вы примете соответствующее решение. В прошлом году мы это уже обсуждали. Наши предложения остаются в силе.

   – Но как это будет воспринято в НАТО? – спросил король. – Одна страна НАТО просит помощи у своего вероятного противника против другой страны НАТО?

   – Вы уже обращались в Совет НАТО и в ООН, и в прошлом году, и сейчас. И как, помогло? – отбросив дипломатический этикет, спросил Сергеев.

   – Нет! Вы же видите! Ни США, ни Великобритания даже не почесались! Союзнички... – король едва сдержался. – Вы были правы, господин посол, когда в прошлом году сказали, что страны НАТО не заинтересованы в какой-либо помощи Греции.

   – Конечно. Так если союзники помогать не хотят, может быть, имеет смысл обратиться за помощью к деловым партнёрам? – прямо спросил посол.

   Греция и СССР с 1957 г проводили совместную программу строительства туристической инфраструктуры на островах Архипелага (АИ, см. гл. 02-33). Король знал, что проект развивается успешно, он постоянно следил за его развитием, и видел, что СССР добросовестно выполняет все обязательства по совместным контрактам.

   – Что вы предлагаете? – спросил Павел.

   – Немедленный десант греческой армии в Измире и на Кипре, – ответил Сергеев. – Грузовые суда предоставит Египет, у них остались британские трофеи после Суэца, я вам уже говорил. И можно привлечь к сотрудничеству Аристотеля Онассиса. Наш министр иностранных дел товарищ Громыко уже говорил, как именно. (АИ, см. гл. 02-44)

   – Да уж, помню, – невесело усмехнулся король. – И что же нужно, чтобы начать?

   – Вашей официальной просьбы будет достаточно.

   29 августа посол Греции в Москве Димитриос Паппас вручил министру иностранных дел Андрею Андреевичу Громыко официальную просьбу короля Греции Павла I об оказании помощи в прекращении геноцида греков в Турции и на Кипре. Текст документа был опубликован в греческих газетах, а также передан по радио. В тот же день своим указом король объявил в Греции мобилизацию.

   Ни в структурах НАТО, ни в ООН, ни в США никто не принял обращение греческого короля всерьёз. Когда пресс-секретаря Белого Дома Джеймса Хегерти на пресс-конференции спросили, что он может сказать об обращении греческого короля к СССР, Хегерти пожал плечами и ответил:

   – Это какой-то курьёз или газетная утка. Греция входит в НАТО, СССР является основным геополитическим противником НАТО. Противника не просят о помощи.

   – Но НАТО не спешит прекратить геноцид греков на Кипре и в Турции?

   – Такие решения не принимаются моментально, – пояснил Хегерти. – Полагаю, в настоящее время вопрос изучается.

   Однако Советский Союз доказал всему миру, что «такие решения» могут приниматься достаточно быстро. Особенно, когда они были согласованы заранее в ходе общих консультаций глав стран-участниц ВЭС. Уже 30 августа на рейде Пирея бросили якоря бывшие английские, ныне египетские войсковые транспорты, вышедшие из Александрии ещё 28-го. В ночь с 30 на 31 августа началась погрузка греческих войск на египетские корабли. Погрузка продолжалась 2 суток. Утром 2 сентября корабли отчалили из Пирея и взяли курс на Кипр, где продолжалась непрекращающаяся резня.

   В горах на границах с Югославией и Болгарией, начиная с 30 августа по ночам был слышен непрерывный рёв мощных моторов и лязг танковых гусениц. Интербригады скрытно сосредотачивались перед броском на территорию Греции. На танках и БТР были нанесены окраска и опознавательные греческой армии,

   Тем временем король Павел вызвал к себе Аристотеля Онассиса. Они говорили около получаса, после чего, когда Онассис вышел от короля, его правый глаз был прикрыт больше обычного (Онассис страдал миастенией, при которой веки выглядят полуприкрытыми, особенно в состоянии сильного утомления)

   Тем не менее, к 3-му сентября все корабли Онассиса, находившиеся в это время в Средиземном море, собрались на рейде Пирея. 4 сентября началась погрузка войск на эти корабли, причём танки и артиллерия грузились прямо на палубы танкеров.

   Как только премьеру Турции Аднану Мендересу доложили о проводимой в Греции мобилизации и погрузке войск на корабли, турецкий премьер тотчас также объявил мобилизацию. Турция начала стягивать войска и грузовые корабли в порт Мерсин на южном побережье, готовя десант на Кипр. Правительство Турции также обратилось в Совет НАТО, указав, что Греция «готовит агрессию» против Турции.

   На что Генеральный секретарь НАТО, известный бельгийский дипломат Поль-Анри Спаак, на редкость справедливо ответил:

   – Так может быть, вам стоит прекратить резать греков?

   Хотя греки начали готовить высадку раньше, но турки были ближе. Турецкий десант опередил греков всего на несколько часов. В то время, как греческая армия высаживалась в бухте Ormos ton Korallion на западном побережье Кипра, турки высадились в Кирении на северном берегу и двинулись вглубь острова. Резня греков на Кипре продолжилась уже с участием турецкой армии и с применением автоматического оружия.

   В ответ греческое население острова поднялось на всеобщее вооружённое восстание против турок. Высадившаяся греческая армия привезла с собой большое количество стрелкового оружия и боеприпасов. Теперь их раздавали всем грекам, способным держать оружие.

   Было также организовано обучение ополченцев по сокращённой программе. Преподавались самые необходимые навыки выживания в зоне военных действий, обращение с оружием, тренировки в стрельбе, метании гранат, минировании при помощи мин фабричного изготовления и установки самодельных фугасов, основы боевого управления и тактики малых подразделений, связь, маскировка. Лучшие стрелки переводились в отдельные группы им преподавались основы снайперской стрельбы и расширенно – маскировка снайперов в условиях города и открытой местности.

   Первое боестолкновение турецких и греческих войск на Кипре произошло 6 сентября и завершилось вничью. Ни одной из сторон не удалось добиться преимущества, обе армии понесли первые потери. Турки успели занять северную часть острова и пытались продвинуться дальше на юг и юго-запад. Греческая армия намеревалась выдавить турок с Кипра.

   Планы турок на одержание быстрой победы не оправдались. Хотя турецкая армия в целом превосходила греческую и по численности и по вооружению, обе стороны смогли переправить на Кипр примерно равное количество войск. Турки высадили около 30 000 солдат и примерно 100 танков (в 1974 году было высажено 40 000 солдат и 150 танков, логично предположить, что в 1958 г возможности Турции по доставке десанта были меньше). Греки высадили столько, сколько позволяли трофейные транспорты – около 40 000. Танков у них было меньше, зато они компенсировали их недостаток большим количеством противотанковых средств, в основном – нелицензионных копий «базук», полученных из Китая и КНДР.

   Более того, в день первой стычки на Кипре греческие суда неожиданно для турок изменили курс, и вошли в порт Измир. Войска высадились прямо на пирсы. Греки быстро смяли немногочисленные турецкие отряды и заняли город, образовав вокруг него оборонительный периметр. Турки не могли даже предположить, что греки рискнут высадиться в материковой Турции, они предполагали, что корабли Онассиса везут подкрепление на Кипр. Греческая армия начала развивать наступление, расширяя периметр плацдарма.

   Безусловно, турки, справившись с первым замешательством, сумели бы достаточно быстро подтянуть превосходящие силы и сбросить греков в море. Но шкатулка Пандоры ещё не опустела. В мягкие тылы турецкой армии с разбегу воткнули свой ржавый рашпиль курдские партизаны муллы Мустафы Барзани. Фактически, они открыли в восточной Турции «второй фронт», вынуждая турок отвлекать резервы, предназначенные для основных ТВД.

   Однако турки оказались далеко не мальчиками для битья. Они воспользовались наличием сухопутной границы между Грецией и западной Турцией. Уже 8-го сентября турецкие танки смяли немногочисленные греческие заслоны на границе и начали наступление вглубь Греции, в общем направлении на Салоники. Замысел турецкого Генштаба, очевидно, заключался в том, чтобы быстро оккупировать материковую Грецию, взять или хотя бы окружить Афины, а потом уже спокойно расправиться с греческим экспедиционным корпусом в Измире, лишённым снабжения и подкреплений. Им предстояло пройти с боями около 700 километров до Афин, взяв по дороге Салоники, Лариссу, Ламию, Фивы (Thiva) и ещё несколько городов.

   Кроме того, туркам удалось нанести несколько чувствительных ударов по отрядам Барзани, вынудив того отойти в горы для перегруппировки, отдыха и лечения раненых.

   Как и предполагали Хрущёв, Серов, Кузнецов, Жуков, Шалин и другие руководители СССР, вовлечённые в процесс принятия решений по операции, страны НАТО явно не собирались вмешиваться в конфликт. Американские авианосцы «Саратога» и «Уосп», крейсеры «Бостон» и «Де Мойн», с эсминцами охранения, только что покинувшие Ливан, были выдвинуты в район Крита. Однако они не рискнули ни пойти дальше на восток, к Кипру, ни на север, в Эгейское море. 5 сентября в греческих и советских газетах был опубликован «Договор ленд-лиза». В соответствии с ним Греция предоставляла в пользование СССР свои аэродромы и морские порты. СССР на время конфликта предоставлял Греции на правах аренды свои боевые самолёты, а также корабли флота.

   Прецеденты в мировой истории, как упоминалось ранее, уже были. В первую мировую войну Германия предоставила Турции линейный крейсер «Гёбен» и крейсер «Бреслау», с немецкими экипажами. По окончании войны «Гёбен» был окончательно передан Турции и долгое время оставался флагманом Турецкого флота, пока в 1950-м не был переклассифицирован в учебный корабль в связи с износом механизмов.

   Во время второй мировой войны англичане временно предоставили советскому Северному флоту линкор «Ройял Соверен», впрочем, без экипажа. По окончании войны он был возвращён Великобритании. Американские поставки по ленд-лизу общеизвестны. Каких-либо международных ограничений на такой случай не существовало.

   С 1957 года на греческих островах, как уже упоминалось, шло совместное строительство туристической инфраструктуры. Но строились не только отели и рестораны. Строились и аэродромы, способные принимать тяжёлые пассажирские самолёты. После заключения договора ленд-лиза греческий Архипелаг превратился в непотопляемое авианосное соединение, способное принимать и отправлять в бой самолёты всех классов, вплоть до Ту-16 и Ту-95. Снабжение топливом взяли на себя Греция и СССР через территорию Болгарии, но Советскому Союзу также предоставляли топливо для проведения операции Иран и Ирак.

   На рубежах Пелопоннес – Китера – Антикитера – Крит и Крит – Касос – Карпатос – Родос заняли позиции две эскадры советского флота – линкоры «Октябрьская Революция» и «Новороссийск», крейсеры и эсминцы охранения. Было организовано мощное истребительное прикрытие.

   Самолёты с советских авианосцев «Северодвинск» и «Николаев», (бывш. «Eagle» и «Bulvark» ) находившихся на ТВД с начала августа, активно участвовали в боевом патрулировании. Стрелять им пока не приходилось, но советские морские лётчики успели за три недели хотя бы немного прочувствовать специфику полётов над Средиземным морем в боевой обстановке, бок о бок с американскими самолётами.

   Над Грецией и островами Архипелага висели несколько дирижаблей ДРЛО, сформировавших сплошное радиолокационное поле над Эгейским морем. Над островами постоянно патрулировали большие группы советских самолётов.

   Советские истребители с аэродромов на островах и материке в открытые воздушные бои не вступали, но жёстко пресекали попытки турецких самолётов войти в воздушное пространство Греции. Поэтому наступление туркам пришлось проводить с минимальной воздушной поддержкой. К сожалению, греческая авиация также была достаточно слабой, чтобы организовать серьёзное противодействие с воздуха. Греки ежедневно штурмовали наступающие танковые колонны, турки несли потери, но упрямо рвались вперёд.

   О том, чтобы греческие пилоты в несколько дней освоили советские МиГи, само собой, не было и речи. Греки пока только учились, а участие советских пилотов на МиГах на стороне Греции, пусть даже с греческими опознавательными, до поры было запрещено – это всё же не Египет, получавший советские самолёты в течение полутора лет до конфликта. Появление МиГов над турецкими колоннами сразу выявило бы факт участия советских лётчиков в боях, что могло спровоцировать американцев на ответные действия. Поэтому наши лётчики пока ограничивались патрулированием.

   Как только над американскими кораблями появились советские МиГи и Ту-16, американцы поняли, что ловить тут нечего. Над ними утюжила небо почти вся авиация советского Черноморского и Средиземноморского флотов. Разумеется, США могли подтянуть дополнительные авианосцы 3-го флота с Атлантики. Вопрос – стоило ли?

   – Да чёрт с ними, с этими греками и турками, – ответил Эйзенхауэр на вопрос генерала Твайнинга стоит ли усилить авианосную группировку 6-го флота. – Красные прямо сейчас не угрожают ни нам, ни Европе, а на турок у них зуб ещё со времён царя Петра. К тому же они пока не вмешиваются, ограничиваясь наблюдением и поставками оружия. Но вряд ли грекам это поможет. Турки их уже не раз уделывали, уделают и сейчас.

   – Но, сэр... Турки сейчас в сложном положении и просят помощи у НАТО.

   – Греция тоже просила помощи у НАТО, – пожал плечами Эйзенхауэр. – Если честно, мне не нравится то, что делают турки с этими греками на Кипре. Пусть они немного постреляют друг в друга. Мы вмешаемся только в том случае, если ситуация действительно примет крутой оборот.

   – Сэр... – генерал Твайнинг явно был в замешательстве. – Но ведь речь идёт о наших союзниках!

   – Генерал, – улыбнулся Айк, – вы ведь не хуже меня понимаете, что все эти «союзники по НАТО» нужны нам в качестве покупателей наших товаров и передовой базы для наших бомбардировщиков. Больше они ни на что не пригодны, ни турки, ни греки. Кроме того, Греция, обратившись за помощью к Советам, явно перегнула палку. Союзникам такие фортели не прощают.

   – Но ведь они обращались за помощью и в Совет НАТО и в ООН! И лишь когда поняли, что помощи ждать нечего – обратились к красным. Турки действительно массово режут мирное население, сэр! – возмутился Твайнинг. – Чем они лучше того же Гитлера с его нацистами?

   – Именно поэтому я и не хочу пока что помогать туркам, – ответил Айк. – Но я не хочу и помогать грекам, потому что их обращение к Советам практически граничит с предательством наших интересов. Поэтому пусть турки их как следует потреплют, а если дело зайдёт слишком далеко – мы вмешаемся.

   – Не было бы поздно, сэр! Куда уж дальше? – спросил генерал. – На Кипре кровь льётся рекой, турки взяли Салоники, их танки рвутся к Афинам. Мы могли бы просто разделить этих бойцовых петушков, растащить по углам ринга и хотя бы прекратить геноцид мирного населения! Ведь турки режут греков не только на Кипре, но и в самой Греции! Весь путь турецкой армии завален трупами мирных жителей!

   – Пока ещё рано. Ждите, Натан. Мы начнём действовать в самый подходящий момент, – ответил Эйзенхауэр.

   Турецкое наступление привело короля Павла в отчаяние. Он и предположить не мог, что турецкая армия так легко одолеет греческую. Хотя в окрестностях Измира и на Кипре положение было вполне сносным, греческие войска удерживали позиции и даже продвигались вперёд, но в самой Греции, где оставались, главным образом, резервисты, новобранцы, в общем, части второй линии, ситуация была близка к катастрофе, особенно после того как турецкие танки взяли Салоники и уже рвались в Фессалию, откуда рукой подать до Аттики.

   Павел пригласил для беседы советского посла Сергеева.

   – Господин посол! Мне горько признавать это, но Греция в смертельной опасности. Нам необходима помощь Советского Союза. Что же ваши интербригады? Вы обещали помочь!

   – Ваше Величество, без вашего официального обращения участие добровольцев из социалистических стран невозможно, – ответил посол. – Сделайте следующий шаг. Раз уж вы сказали «А», пора теперь сказать «Б». Тем более, у меня есть информация, что в турецком порту Мерсин стоят готовые к отплытию на Кипр два танкера с горючим для турецких танков, и судно с боеприпасами для армии. Сейчас самое время нанести упреждающий удар, после чего турки на Кипре останутся без топлива и боеприпасов.

   – Это прекрасно, но, спасая Кипр, как бы мне не потерять Грецию, – вздохнул король.

   – Решать вам, – ответил Сергеев. – Завтра может быть поздно.

   В тот же день, 12 сентября, король Павел обратился с открытым обращением по радио и телевидению к Советскому Союзу и «всем прогрессивным силам планеты», как подсказал ему в 1957 г Андрей Андреевич Громыко (АИ, см. гл. 02-44) с просьбой о срочной помощи, чтобы прекратить геноцид. Король впервые открыто сравнил действия турков с нацистским геноцидом евреев и славян в период 2й мировой войны.

   Его обращение было также опубликовано в газетах, сначала в Греции, а затем по всему миру. Телеканал ONN передал обращение короля Павла в прямом эфире, репортаж показали все крупнейшие мировые телеканалы.

   Именно этого и ожидал Хрущёв.

   – Мы должны действовать максимально быстро и жёстко, – сказал Никита Сергеевич Жукову и Кузнецову. – Никаких широкомасштабных вводов наших войск, никаких затяжных кампаний. У нас будет возможность нанести один-два, в лучшем случае – несколько воздушных ударов, в течение одного-двух дней, пока американцы не опомнились. Потом они отойдут от охренения и начнут угрожать атомным ударом. Нам это не нужно.

   – Кстати, обратите предельное внимание на одиночные В-47 и другие самолёты, способные нести атомные бомбы. В случае обнаружения – отжимайте в сторону, при попытке прорыва – сбивайте вплоть до тарана.

   – Либо мы сумеем переломить ход событий в пользу Греции за один-два дня, и предоставить интербригадам под видом греческой армии развить наступление, либо не надо вообще в это влезать.

   Из сообщения ТАСС от 12 сентября 1958 г АИ:

   «...Руководствуясь принципами пролетарского интернационализма, Советский Союз, Югославия, Болгария, Румыния, по просьбе греческого руководства и призыву народа Греции пришли на помощь, чтобы прекратить геноцид мирного населения и остановить религиозно-этнический конфликт, уже ставший причиной множества жертв. ..»

   Северная Греция протянулась относительно узкой полосой между горами и морем. Ширина этой полосы редко где превышает 100 километров. Дальше вглубь материка лежит болгарская территория. С начала турецкого наступления по ночам проводилась скрытная инфильтрация войск и техники с территории Болгарии и Югославии в приграничные районы Греции.

   Активные действия начались в тот же день, 12 сентября. Мощными радиопомехами была нарушена вся связь на большей части турецкой территории. В Греции интербригады нанесли молниеносный удар в тыл наступающим турецким войскам вдоль шоссе 63 на Серрес, и далее, по двум направлениям, на юго-восток, в направлении Кавалы, перерезая пути снабжения турецкой армии, и на юго-запад, на Салоники. Более мощная группа «Восток», двинулась вдоль побережья по шоссе Е90 на Ксанти, Комотини и далее на Александруполис, а блокирующая группа «Запад» с ходу ворвалась в Салоники и продолжила преследование противника, наступающего по шоссе Е75, через Катерини и Литохоро на Лариссу.

   Одновременно советская морская пехота высадилась с «освободившихся» египетских транспортов в длинном узком заливе Зетуниу к востоку от Ламии, заняв Фермопилы, и оседлав стратегическую развилку вблизи Ано Дамаста, где раcходятся шоссе Е65, уходящее вглубь Аттики и Е75, идущее через Фермопилы по побережью, преградив туркам путь к Афинам.

   Следом высадилась сводная советско-югославская интербригада, вооружённая противотанковыми пушками. Она выдвинулась на север, через Лариссу к Литохоро, и заняла оборону вокруг городка.

   Ещё одна группа интербригад прошла 190 километров от югославской границы близ Битолы, вдоль шоссе Е65, на Лариссу, отсекая турков c западного направления. С аэродрома Охрид в югославской Македонии и с аэродрома Корча в Албании по наступающим туркам работали штурмовики Ил-40, а из аэропорта Филиппос на территории непосредственно Греции – штурмовые вертолёты Ми-4, вооружённые неуправляемыми ракетами с кумулятивными и осколочными иглорассеивающими боевыми частями. (ПТУР ещё не было)

   Турки впервые за время наступления по материковой Греции наткнулись на грамотно выстроенную противотанковую оборону. Когда турецкие танки начали гореть один за другим, турки отошли и начали окапываться южнее городка Катерини на побережье Салоникского залива. Там их и поймала авиация.

   Авианосцы «Северодвинск» и «Николаев» заняли безопасную позицию в заливе Сароникос, чуть южнее Афин, прикрываемые авиацией с островов Архипелага и сводной советской эскадрой, и также начали боевую работу по туркам.

   Истребители с аэродромов на островах Архипелага перекрыли доступ в зону боевых действий как турецкой, так и американской авиации, а крейсеры Средиземноморского флота и линкор «Новороссийск» преграждали путь в Эгейское море кораблям НАТО. Всех, кто пытался туда войти, предупреждали об опасности входа в зону боевых действий. Крейсер «Бостон» попытался прорваться через линию блокады. Путь ему преградил греческий эсминец и предупредил о необходимости изменить курс. Но позади него бронированной громадой возвышался советский крейсер ... под греческим флагом. Его орудия главного калибра не были нацелены на «Бостон», но грозно пошевеливались из стороны в сторону. С такого расстояния промахнуться было сложно. Немного дальше виднелся второй крейсер, а вдалеке, в туманной дымке угадывался длинный силуэт линкора «Новороссийск».

   Американцы не рискнули предпринимать активные действия. Разумеется, моряки рвались в бой, адмирал Бёрк настойчиво убеждал президента, что 6-й флот «разорвёт этих красных в клочья», но Эйзенхауэр отказался даже обсуждать сценарий военного решения конфликта:

   – Адмирал, на линкорах у красных имеются атомные снаряды. Возможно, и на крейсерах тоже. На многих эсминцах уже установлены пусковые установки противокорабельных ракет. Мы ещё не знаем, какова их боевая эффективность, но если они похожи на ту штуку, что ломала пополам британские крейсеры при Суэце, то я бы не советовал вам связываться с русскими. И, главное, красные не станут церемониться, едва вы их атакуете, они ударят и по флоту, и по городам США. Это прямо записано в их военной доктрине. Вам не терпится начать третью мировую войну? Из-за турецких бандитов, режущих мирное население союзной страны? У вас в роду самоубийц, случаем, не было? Я категорически запрещаю провоцировать красных, пока они непосредственно не угрожают безопасности Соединённых Штатов.

   К боевой работе по наступающим по территории Греции турецким войскам подключились даже бомбардировщики Дальней авиации.

   На берегах Салоникского залива ещё никогда не слышали подобного грохота. Большая часть турецких танков осталась догорать в полях между Катерини и Литохоро, а остатки окопавшихся турков сдались после многочасовой ковровой бомбардировки кассетными бомбами и напалмом. Бомбардировка проводилась силами полка Ту-95 из состава 106-й ТБАД, базировавшейся в Узине, и тремя полками Ту-16, действовавшими с аэродромов в Болгарии.

   На американских и английских кораблях в течение всего дня 12 сентября толком не было известно, что происходит в Греции. Связи не было. Ни Афины, ни Анкара на прямые запросы не отвечали. Радиолокаторы показывали множество воздушных целей над Грецией, но все цели посылали сигнал ответчика, соответствовавший самолётам НАТО. Издалека доносился отдалённый грохот разрывов.

   К вечеру 12 сентября турецкая группировка перестала существовать. Соединившиеся интербригады группы «Запад» двинулись по шоссе на Салоники и далее на Ксанти, образовав второй эшелон резерва для наступающей группы «Восток».

   С королём Павлом были проведены несколько консультаций, в Грецию тайно прибыли советские военные специалисты, для оказания помощи в дальнейшем военном планировании.

   13 сентября турецкие войска вблизи границы Греции и Турции были крайне удивлены, услышав с запада рёв танковых моторов. Ещё больше они удивились, когда низко над их головами пронеслись самолёты незнакомых очертаний, но с греческими опознавательными, засыпавшие местность градом кассетных бомб и неуправляемых ракет.

   Затем показались танки. Их было много, и не все они по очертаниям были похожи на греческие. СССР предоставил для вооружения интербригад хранившиеся на складах тяжелые танки ИС-2. Вместе с ними наступали и танки греческой армии.

   Вдалеке сверкнуло пламя, послышался громовой рёв, горизонт заволокла туча пыли, и на турецкие войска обрушился ливень ракет установок РСЗО.

   Танки смяли уже «размягчённые» штурмовым ударом турецкие части, перешли границу и ворвались на территорию западной Турции, развивая наступление на Стамбул. С воздуха их прикрывали истребители советского производства, с опознавательными знаками Греции и радиоответчиками НАТО. Турецкая авиация поначалу оказывала серьёзное сопротивление, но понесла большие потери в результате воздушных боёв. Сказалась лучшая боевая подготовка советских лётчиков, и наличие единого управления воздушным наступлением на ТВД с дирижаблей ДРЛО. Оборону города первой прорвала румынская танковая интербригада «Господарь Влад Цепеш».

   Местное население было захвачено врасплох. Турки хорошо знали, что делала их армия с греками, мирное население Турции тоже участвовало в погромах в Стамбуле и Измире. Когда греческая армия и интербригады начали контрнаступление, турки логично решили, что греки идут мстить. Поэтому из западной Турции население драпало на восток впереди собственного визга.

   Из-за этого бегства туркам не удалось подтянуть резервы – дороги были забиты беженцами, гнавшими к тому же свой домашний скот и тащившими телеги со всяким скарбом. Через Босфор переправлялись на мелких рыбачьих лодках, плотах, и подручных плавсредствах, вроде автомобильных камер и надутых воздухом мешков из ослиных шкур.

   Мостов через Босфор на тот момент ещё не существовало. (Первый Босфорский мост был построен в 1973 г, мост Султана Мехмеда сдан в эксплуатацию в 1988-м). Все перевозки через пролив выполнялись на паромах и более мелких судах. При подготовке операции на это было обращено особое внимание.

   Деньги в исламском мире могут если не всё, то почти всё. Коррупция там стала повседневным образом жизни. Поэтому диверсантам спецназа удалось почти беспрепятственно заминировать и стамбульские паромы, и стоявшие под погрузкой в Мерсине танкеры и пароход с боеприпасами для турецких войск на Кипре. Михаил Алексеевич Шалин на совещании пошутил:

   – Не зря же в русском языке слово «грузчик» начинается с ГРУ.

   Вечером 12 сентября три корабля в Мерсине один за другим взлетели на воздух.

   После нескольких менее мощных взрывов, в порту Стамбула на западном берегу Босфора затонули паромы, осуществлявшие переброску войск и грузов в европейскую, западную часть Турции.

   Среди ночи неизвестная подводная лодка торпедировала стоявший у пирса линейный крейсер «Явуз Султан Селим», бывший «Гёбен». Турки пытались срочно его подремонтировать и использовать для артиллерийской поддержки своих войск в Греции. Крейсер серьёзных повреждений механизмов не получил, но пробоина вышла изрядная. Из-за бестолковых действий временного экипажа при организации борьбы за живучесть корабль накренился и лёг на дно прямо у пирса.

   Под прикрытием авиации с греческих островов и с советских авианосцев в Эгейском море, линкор «Октябрьская Революция» с крейсерами и эсминцами охранения ночью прошёл через Дарданеллы и вошёл в Мраморное море. Утром 13 сентября он был возле Стамбула. С севера к городу одновременно подошёл линкор «Севастополь» и крейсеры Черноморского флота. К вечеру 13 сентября западный Стамбул был взят греческой армией «при поддержке интербригад союзников». Остатки турецких войск в жуткой панике бежали, переправляясь через Босфор на рыбачьих лодках и прогулочных судёнышках.

   Оба линкора начали обстреливать восточный берег, отсекая турецкие войска от города. Тем временем советские сапёры навели через Босфор понтонный мост, по которому греческие войска и поддерживающие их интербригады переправились на восточный берег пролива, и продолжили наступление. Бои за восточный Стамбул продолжались несколько дней, линкоры в них больше участия не принимали. «Севастополь» пока оставался на позиции близ Стамбула, а «Октябрьская Революция» вернулась к патрулированию южных рубежей Эгейского моря.

   В азиатской части Турции греческие войска, воодушевившись победой на родине, перешли в наступление с Измирского плацдарма и погнали полностью деморализованную турецкую армию на восток, где её уже встречали перегруппировавшиеся, отдохнувшие и «отожранные» курдские партизаны Мустафы Барзани. Греки заняли всё западное побережье азиатской Турции от залива Кос, до Дарданелл.

   На Кипре турецкий десант, после взрыва танкеров и корабля с боеприпасами в порту Мерсин, остался без топлива и без патронов. Боевые действия на острове шли ещё два дня, до 14 сентября. Затем, по мере израсходования боекомплекта и бензина, турки начали сдаваться. К 16 сентября Кипр был полностью в руках греческого экспедиционного корпуса. Турецкие эсминцы пытались обстреливать побережье, но в пролив Адана между Турцией и Кипром вошёл крейсер «Александр Невский» с эсминцами охранения, и всех выгнал.

   Как и предполагал Хрущёв, дезориентированные американцы вмешались лишь 14 сентября. Позднее в своих мемуарах Эйзенхауэр признался: «Я никак не ожидал от греков такой скорости и натиска – они за два дня фактически разгромили турецкую армию и взяли Стамбул». Сыграла роль и разница во времени, и потеря связи, приведшая к отсутствию точной информации, но главным сдерживающим фактором стали опасения перед возможным ответным ударом.

   Паническое отступление турок удалось прекратить только после вмешательства расквартированных в Турции американских войск. Поначалу американцы получили приказ президента не вмешиваться в греко-турецкий конфликт, и лишь когда греческие танки, поддерживаемые интербригадами, форсировали Босфор и двинулись вглубь азиатской части Турции, американские части вышли из мест дислокации и заняли позиции на подступах к Анкаре, вкопав танки в землю. Американские самолёты-разведчики с 14 сентября ежедневно облетали порядки наступающих греческих войск, но американская авиация в целом в бои не ввязывалась. Тем более, что над греческими частями плотным «зонтиком» висели МиГи с греческими опознавательными.

   Но к этому времени греческая армия и интербригады, переправившиеся через Босфор и Дарданеллы, контролировали едва ли не четверть азиатской Турции. Пользуясь паникой в рядах турецких войск, и постоянным давлением на турков с востока курдских отрядов «пешмерга», греки наступали, практически не встречая сопротивления. Они остановились, не доходя сотни километров до Анкары.

   Король Греции выступил по телевидению и радио с заявлением. Он поздравил нацию с восстановлением исторической справедливости и возвращением «исконно греческой земли на побережье Малой Азии». Он также поблагодарил «друзей Греции – за их неоценимую помощь, и союзников Греции – за то, что не мешали».

   По телевидению также постоянно показывали репортажи из греческих городов, освобождённых от турецких оккупантов. Везде были обнаружены свежие массовые захоронения жертв погромов среди мирного населения. Большую часть погибших составляли женщины и дети.

   Король Павел и премьер-министр Караманлис от лица греческого народа представили все доказательства геноцида в Международный Суд ООН. Даже скользкие как угри европейские дипломаты были повергнуты в шок, увидев фотографии длинных рвов, наполненных трупами женщин и детей, едва присыпанными землёй.

   Утром 16 сентября, когда ещё вовсю шли военные действия в азиатской Турции, Святейший Архиепископ Константинополя – Нового Рима и Вселенский Патриарх Афинагор (он же – Аристокл Спиру, титул официальный, занимал пост патриарха с 27 января 1949 по 7 июля 1972) заново освятил собор Святой Софии и провёл в нём торжественный благодарственный молебен «за ниспослание победы христианскому оружию». После молебна патриарх зачитал Указ короля Павла о возвращении Стамбулу исторического названия Константинополь. Измиру было возвращено наименование Смирна, прочие города в этой части Турции тоже получили обратно свои исторические греческие названия.

   Фактически, Греция вернула себе территории, захваченные турками в период с 1453 по 1922 год. Король объявил их 14-м и 15-м административными округами, получившими наименование «Румелия» со столицей в Константинополе, и «Анатолия», со столицей в Смирне. (Названия по /Малая_Азия)

   Курды под шумок тоже решили, что пора действовать. То ли Мустафе Барзани кто-то намекнул, то ли он сам решил «ковать железо, не отходя от кассы». Так или иначе, в тот же день 16 сентября, Мустафа Барзани провозгласил образование на территории контролируемых им районов восточной Турции Народной Республики Курдистан. Помимо турецкой территории, в неё вошли несколько северных районов Ирака – это была оговорённая с генералом Касемом плата курдам за поддержку иракской революции. Само собой, нефтеносные районы вокруг Мосула и Киркука остались за Ираком. От Турции остался «огрызок» площадью чуть более трети от её августовской территории.

   Первой страной, признавшей НРК, стал Ирак. Затем её признали Сирия, Иран, Саудовская Аравия, Египет, и Албания. 20 сентября о дипломатическом признании НРК объявил Советский Союз и другие члены ВЭС.

   (Границы этнического распространения курдов в наложении на карту Турции, Ирака, Ирана и Сирии /Файл:Kurdish-inhabited_area_by_CIA_%281992%29.jpg)

   Но ещё важнее было другое.

   Король хорошо понимал, что без советской помощи ему ни за что не удержать завоёванную турецкую территорию. Хотя Турция терпела одно поражение за другим, зажатая с запада греческими войсками, с востока – развернувшими гражданскую войну курдами Барзани, с юга – Сирией, отнюдь не забывшей прошлогоднее военно-политическое давление и угрозы Турции, в одиночку Греция так или иначе проиграла бы войну, как это уже случилось в 1922 году, и была бы вынуждена оставить всё, завоёванное греческими войсками.

   Более того, помощь – помощью, а за аренду предоставленного по ленд-лизу вооружения предстояло расплачиваться. При том, что Греция уже попала в сложное финансовое положение. Почти треть страны после турецкого вторжения лежала в руинах.

   И король Павел расплатился по-королевски. В знак признательности за помощь при спасении греческого населения и государства, а также в уплату за ленд-лиз и аренду флота, он передал под контроль СССР занятые греческой армией и интербригадами проливы Босфор и Дарданеллы.

   Официально проливы были объявлены «зоной свободного торгового судоходства с безусловным соблюдением положений Конвенции Монтрё», но, подобно зоне Панамского канала, которую контролируют войска США, зона проливов была передана под охрану Советскому Союзу. Сборы за проход судов по проливам делили между собой СССР и Греция. Они же выступали как «гаранты свободы судоходства и морской торговли».

   По приглашению короля Греции советская морская пехота высадилась в проливах и взяла их под контроль. Конвенция Монтрё продолжала действовать, только собственник недвижимости сменился.

   Спасательная служба Черноморского флота по просьбе греческой стороны подняла затопленный у причальной стенки линейный крейсер «Явуз Султан Селим», бывший «Гёбен». Греция нуждалась в помощи для восстановления городов, пострадавших в ходе военных действий. Корабль был передан ГДР по цене металлолома, в счёт оплаты за строительную технику, поставлявшуюся из Восточной Германии. Использовать его по назначению было уже нецелесообразно. По решению Вильгельма Пика, крейсер был отремонтирован и превращён в музей.

   Президент Эйзенхауэр оказался перед нелёгким выбором. По Уставу НАТО он должен был отдать приказ о начале военных действий. Но против кого? Кто агрессор? И Греция и Турция входили в НАТО. Турция была основательно виновна в геноциде мирного населения, притом – неоднократном, и греки явно не намеревались спускать этот вопрос на тормозах.

   Президент был обескуражен и другим обстоятельством, которое представлялось ему значительно более важным, чем передравшиеся между собой Греция и Турция: 10 сентября в Багдаде началось совещание глав государств: Ирака, Ирана, Саудовской Аравии, СССР, Бахрейна, Катара, Омана, Индонезии. От СССР на встрече присутствовал А.Н. Косыгин. (АИ)

   Пока в Греции и Турции шли бои, в Багдаде проходили переговоры, завершившиеся созданием 14 сентября 1958 г Организации Стран – Экспортёров Нефти. (АИ, в реальной истории создана там же, в Багдаде, 10-14 сентября 1960 г, по инициативе Венесуэлы. В сентябре 1958 в Венесуэле режим ещё не сменился.)

   Инициатором встречи стал президент Ирака генерал Касем, хотя предварительная подготовка велась с начала 1957 года. На переговорах были подписаны учредительные документы и решены последние организационные вопросы. Но Эйзенхауэр был раздосадован даже не самим фактом создания ОПЕК, а решением организации использовать в качестве основной расчётной единицы советский рубль. Это предложение не было внезапным – идея, что называется, носилась в воздухе с 1952 г. На учредительной сессии ОПЕК предложение внёс король Саудовской Аравии Таляль, а его убедил его собственный премьер-министр Насыр ас-Сайд. Использовался ли для убеждения «маузер Дзержинского» – история умалчивает.

   Узнав об этом, Эйзенхауэр сначала был разъярён, а затем впал в депрессию. Его вернул к активной деятельности госсекретарь Гертер, убедивший президента, что медлить нельзя, и надо что-то решать с Турцией, пока эта страна ещё остаётся на карте.

   Прежде, чем делать громкие политические заявления, Эйзенхауэр связался по прямой телетайпной линии с Кремлём:

   «Господин Первый секретарь, мне необходимо уточнить ваши намерения в отношении Турции. От этого может зависеть судьба мира. Мы готовы действовать со всей решимостью, чтобы не допустить советского захвата Турции и установления там коммунистического режима. При необходимости мы готовы применить ядерное оружие. »

   Хрущёв, прочитав перевод телеграммы американского президента, ответил очень неожиданно:

   «Господин президент, ядерное оружие есть и у нас, вы хорошо это знаете. Мы тоже можем его применить. Но я рад, что вы не стали принимать поспешных решений и предпочли в этот непростой момент сначала связаться со мной по прямой линии. Советский Союз не имеет намерений оккупировать Турцию и приводить к власти коммунистический режим. Наши действия являются исключительно ответом на убедительную просьбу Греции о помощи в прекращении геноцида. Наша авиация и флот выполнили поставленные перед ними ограниченные задачи и вернулись к режиму патрулирования, с целью разделить враждующие стороны.

   Если со стороны Турции, США или НАТО не последует дальнейших шагов по эскалации конфликта, Советский Союз готов перейти к мирному урегулированию вопроса. Мы также готовы попытаться повлиять на непримиримую позицию греческого правительства, но не можем гарантировать, что эта попытка будет удачной. Греки слишком сильно пострадали от турецкого геноцида. »

   С формулировкой ответа Никите Сергеевичу помог министр иностранных дел Громыко – у самого Хрущёва гладкие дипломатические фразы получались плохо.

   Эйзенхауэр, получив ответ советской стороны, ответил не сразу. Президент, видимо, ожидал жёстких заявлений, и уже приготовился давить и угрожать. Неожиданно спокойный и выдержанный тон советского послания и готовность к сотрудничеству сбили Эйзенхауэра с агрессивного настроя.

   – Я ожидал совсем не этого, – сказал Айк, передавая телеграмму стоящему рядом госсекретарю. – Не понимаю... Он что, испугался? Вначале пригрозил ответным ударом, а потом заговорил о мирном урегулировании? Советы не собираются воевать?

   Гертер внимательно изучал ответ Хрущёва.

   – Вы уверены, что перевели всё правильно? – спросил он переводчика.

   – Да, сэр. Текст очень простой и понятный, никаких сложных идиоматических выражений, которые так любят красные. Писал, скорее всего, Громыко. Стиль дипломатический, на Хрущёва непохоже.

   Госсекретарь ещё раз вчитался в текст.

   – Нет, господин президент. Хрущёв не испугался. Как бы странно это ни было, он действительно готов сотрудничать.

   – Странно...

   – Ничуть, – покачал головой Гертер. – Первый секретарь, также как и вы, господин президент, ощущает свою ответственность за судьбу мира. Он понимает, что дальнейшая эскалация конфликта только всё усложнит. Поэтому он даёт нам ясный сигнал: не нажимайте, и можно будет решить дело миром. В противном случае...

   – Да, уж... Очень противный случай может получиться, – проворчал Эйзенхауэр.

   В этот момент телетайп снова ожил, напечатав следующую часть послания Хрущёва:

   «В отношении ядерного удара. По кому ударять собираетесь, господин президент? Если по территории СССР, так ответ прилетит быстро. Подумайте как следует, стоит ли начинать третью мировую из-за каких-то осло#бов? Если бомбить греческие войска? Так они сейчас на территории Турции. Турция вроде как ваш союзник и входит в НАТО. Союзника ядерными бомбами крошить будете? Если бомбить Грецию – а зачем? Греция тоже страна НАТО. К тому же турки и так треть Греции сожгли. Хотите войти в историю, как человек, уничтоживший ядерным ударом Афинский Акрополь? Это можно. Один такой уже был – Герострат. Всё человечество его до сих пор помнит. Слава громкая, но плохая. Подумайте ещё раз. »

   Президент перечитал второе послание дважды. Фыркнул, передал Гертеру.

   – О! А вот это уже лично Хрущёв, – усмехнулся госсекретарь. – Что скажете, сэр?

   – Скажу, что он прав, чёрт возьми! – буркнул Айк. – Начинать мировую войну из-за Турции – идиотизм. Кстати, какой сочный термин – donkeyfuckers. Надо запомнить.

   – Моё мнение, сэр – проблема с красными в сложившейся ситуации не может быть разрешена прямолинейно, силовым способом, – сказал Гертер. – В конце концов, личный контакт первых лиц государства часто даёт лучшие результаты, чем даже долгая кропотливая работа дипломатов. Вспомните, как вы удачно побеседовали с ним в Женеве в 1955 году? Вам удалось договориться с красными по программе «Открытое небо» и по платежам за ленд-лиз. (АИ, см. гл. 01-32). И если бы не идиотская Суэцкая авантюра англичан и французов, вполне возможно, что мы смогли бы развить этот дипломатический успех. Заметьте, Советы продолжают вполне успешно сотрудничать с Францией, несмотря на Суэц.

   – Вы так думаете, мистер Гертер? – с сомнением спросил Айк.

   – Сэр! Я позволю себе инвертировать цитату великого Макиавелли: «Дипломатия есть продолжение войны иными средствами», – ответил госсекретарь. – Я допускаю, что в случае красных нам, возможно, удастся добиться дипломатическими методами значительно большего, чем прямой конфронтацией. Начать войну может любой идиот, гораздо сложнее её закончить, и уж тем более – выиграть.

   – Мне представляется, сэр, что с каждым усилением конфронтации мы теряем возможные выгоды, которые могли бы получить в случае решения проблемы дипломатическим путём. Кроме того, этот путь значительно безопаснее и дешевле, чем гонка вооружений. И разве вы не хотели бы войти в историю как президент, прекративший «холодную войну» ? Может быть, нам стоит пригласить мистера Хрущёва посетить Соединённые Штаты?

   Эйзенхауэр задумался.

   – Возможно, вы правы, мистер Гертер. Но мы не можем пригласить его прямо сейчас. Это будет выглядеть как капитуляция перед коммунизмом.

   – Сэр, вы знаете, что согласование визита на высшем уровне – дело не быстрое, – ответил госсекретарь. – Пока мы всё взвесим, пока наметим приблизительную программу визита, круг обсуждаемых вопросов – пройдёт несколько месяцев. Если в этот период не будет дальнейшего обострения отношений, общественность не свяжет визит с нашим уходом из Ливана, и даже с событиями в Турции. Если визит состоится, скажем, осенью будущего года...

   – Согласен. Возможно, это выход, – ответил президент. - Но вопрос с Турцией надо решать прямо сейчас. Греческий король выжил из ума, если думает, что может просто так оттяпать половину Турции, отдать красным Босфор и Дарданеллы, и мы это проглотим.

   – Можно устроить встречу на нейтральной территории, сэр, – предложил Гертер. – Предложите это Хрущёву.

   Президент несколько минут обдумывал предложение. Затем решился:

   – Передавайте, – сказал он оператору связи.

   «Соединённые Штаты готовы обсудить варианты мирного решения вопроса. Предлагаю встретиться лично. Готов рассмотреть варианты места встречи. Это может быть Мальта, Сардиния, или Корсика, например. Греция и СССР должны вывести войска с территории Турции. »

   Через несколько минут телетайп затрещал снова:

   «Приветствую идею личной встречи. Так проще договориться. Никаких предварительных условий. На это не согласится ни Греция, ни СССР, ни курды. Турки перешли черту. Они пролили слишком много крови гражданского населения, и им придётся за это расплатиться. Король Павел требует проведения публичного процесса, как в Нюрнберге. СССР и страны ВЭС поддерживают это требование. Если США не согласны – встречи не будет.

   Из Китая сейчас перебрасываются 2 миллиона добровольцев. У нас есть средства, чтобы закончить эту войну на наших условиях. Предлагаем провести переговоры: Греция, Турция, представители Кипра, Курдистан, + США и СССР как посредники и гаранты безопасности. Вместо Корсики предлагаю греческий остров Санторини. Там красивее, и легче организовать меры безопасности. Ваше решение, господин президент? »

   – Соглашайтесь, сэр, – подсказал Гертер. – Чёрт с ними, с турками, от них всё равно толку не было. Конфронтацией мы ничего не решим, и результата не добьёмся. Вот увидите, переговоры будут сложные, но лучше переговоры, чем ядерная война.

   Пару минут президент молча размышлял.

   – Хорошо. Передавайте:

   «Согласен встретиться на Санторини. Время встречи согласуем через МИД и Госдепартамент. Без предварительных условий »

   Получив телеграмму от Эйзенхауэра, Хрущёв ответил коротко:

   «Согласовано. Надеюсь, мы с вами придём к взаимопониманию ».

   Затем Никита Сергеевич снял трубку ВЧ-телефона:

   – Это Хрущёв. С академиком Королёвым соедините.

   Он подождал, пока в трубке щёлкнуло, и ему ответили.

   – Сергей Палыч? Это Хрущёв. Айк предложил встретиться на высшем уровне для переговоров. Запускайте лунник.

   Тщательная подготовка и стендовая отработка ракеты Р-7 принесли результаты. Количество неполадок удалось заметно уменьшить, надёжность улучшилась, каждую систему ракеты теперь отлаживали сначала на стенде, в том числе – и каждый прибор в отдельности, затем в составе состыкованной схемы, потом ещё раз – после установки на ступень, или боковой блок, и несколько финальных проверок – на стартовом столе.

   По настоянию Королёва был переделан редуктор-мультипликатор в приводе насоса перекиси водорода, разрушившийся при огневых испытаниях на стенде.

   (В реальной истории разрушение шестерён этого редуктора дважды приводило к потере ракеты на старте – 4 декабря 1958 г и 31 сентября 1959 г, и только после второй аварии носителя редуктор переделали. Б.Е. Черток «Ракеты и люди» )

   Тем не менее, первая попытка пуска Р-7 с вымпелом по Луне оказалась неудачной. Вторая ступень ракеты взорвалась на этапе выведения, недоразогнанная третья ступень с АМС «Луна-1» упала в океан и оказалась утеряна. Королёв приказал срочно подготовить следующую ракету из трёх, запасённых на случай неудачи.

   27 сентября 1958 года ракета Р-7, несущая вымпел с гербом Советского Союза, ушла к Луне. Полёт занял 38 часов с минутами. За полётом АМС следили не только советские пункты слежения, но и английский астроном сэр Бернард Ловелл, из своей радиообсерватории Джодрелл Бэнк близ Манчестера. Это была единственная в Европе на то время радиообсерватория, имевшая достаточно большой радиотелескоп, способный отследить радиосигналы советской АМС. 29 сентября станция «Луна-2» достигла поверхности Луны в районе Моря Дождей вблизи кратеров Аристилл, Архимед и Автолик.

   (В реальной истории – 14 сентября 1959 г, ровно накануне визита Хрущёва в США)

   Попадание в Луну было подтверждено не только английской обсерваторией. Заместитель директора NASA доктор Хью Дрейден сообщил прессе: «Мы не имели возможности визуально проследить за её прилунением. Но мы на территории США получили сигналы «Луны-2». Мы поддерживали постоянный контакт с профессором Лоуэллом из обсерватории Манчестера, который сообщал нам о каждом «шаге» советской лунной ракеты. Наши ученые на основании данных профессора Лоуэлла вычисляли траекторию полета ракеты »

   30 сентября на греческом острове Санторини началась встреча на высшем уровне, в которой участвовали король Греции Павел I, турецкий премьер Аднан Мендерес, президент Народной Республики Курдистан Мустафа Барзани, председатель Прогрессивной партии трудового народа Кипра Эзекиас Папаиоанну, а также президент США Дуайт Эйзенхауэр и Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв.

   Само собой, приехали не только главы государств, а целые делегации. В составе греческой делегации также был премьер-министр Константинас Караманлис, в составе советской – опытные переговорщики Алексей Николаевич Косыгин, Андрей Андреевич Громыко и Анастас Иванович Микоян. Эйзенхауэр прибыл в сопровождении госсекретаря Кристиана Гертера. Кроме них, в составе делегаций были специалисты, большой штат референтов, охрана, обслуживающий персонал.

   Делегации разместились в новом отеле, построенном на острове по совместному советско-греческому проекту. Встретившись с Хрущёвым, президент Эйзенхауэр одобрил выбор советской стороны:

   – Вы были правы насчёт Санторини, господин Первый секретарь. Действительно, чудесное место.

   – Я плохого не посоветую, господин президент, – ответил Хрущёв. – Кстати, у меня для вас небольшой подарок.

   Он повернулся к своему помощнику по дипломатическим вопросам Олегу Александровичу Трояновскому, взял у него небольшую деревянную шкатулку и передал президенту.

   – Перед нашей встречей с Вами, господин Президент, советские ученые, инженеры, техники и рабочие порадовали нас запуском ракеты на Луну. Мы не сомневаемся в том, что замечательные ученые, инженеры и рабочие Соединенных Штатов Америки также доставят свой вымпел на Луну. Советский вымпел, как старожил Луны, будет приветствовать ваш вымпел . (источник )

   Он открыл шкатулку. В ней, на голубоватом бархате, покоился сверкающий шар, составленный из пятиугольников нержавеющей стали, с гербом Советского Союза и надписью «СССР, сентябрь 1958 г.»

   (В реальной истории – сентябрь 1959 г, но из-за многочисленных аварий вымпелы неоднократно переделывались на разные даты пуска. В АИ, за счёт тщательной отработки ракеты, на вымпелах удалось существенно сэкономить)

   Президент задумчиво взвесил на ладони прославленный на тысячах газетных страниц массивный лунный шарик, солнечный луч празднично блеснул на его отполированных гранях.

   – Благодарю вас за уникальный подарок, господин Первый секретарь. Я передам его в музей моего родного города Абилина, чтобы люди могли видеть его, – ответил Эйзенхауэр.

   В действительности, президент был взбешён – хрущёвский «подарок» стал ещё одним напоминанием о техническом бессилии Америки в схватке за престиж с более слабым в технологическом отношении противником.

   Репортёры тут же сообщили новость о подарке Хрущёва во все газеты и телеканалы. Вернер фон Браун, комментируя сообщение о попадании в Луну, сказал: «Я убежден в том, что, если Россия немедленно остановится, мы сможем догнать ее через один, два или три года »

   Как и предсказал Гертер, переговоры с самого начала пошли трудно. Премьер Турции Мендерес, чувствуя поддержку Эйзенхауэра, требовал безоговорочного вывода греческих войск с «оккупированной территории».

   В ответ премьер Караманлис выложил на стол переговоров более двух десятков цветных фотографий, где были запечатлены свидетельства турецкого геноцида. Хрущёв, внимательно следивший за Эйзенхауэром и Гертером, обратил внимание на их реакцию. Президент помрачнел и стал выражаться заметно суше, говоря о Турции или обращаясь к премьеру Мендересу. Гертера и вовсе передёрнуло.

   Король Павел в ответ на претензии Мендереса заявил, что Турция оккупировала греческую территорию с 1453 года, на протяжении этого периода неоднократно устраивала геноцид греков и других нетурецких национальностей, в частности – армян.

   При этих словах Анастас Микоян тут же поддержал короля, и привёл несколько цифр, характеризующих масштабы турецкого геноцида армян в 1894-1896, 1907, и 1914-1915 годах. Хрущёв для себя отметил, что Эйзенхауэр явно не был подробно знаком с этой стороной вопроса, и приведённые Микояном факты произвели на президента сильное впечатление.

   – Согласен, все приведённые факты являются серьёзнейшими преступлениями против мирного населения, – согласился Эйзенхауэр. – Но ссылаться на события 500-летней давности в середине 20 века просто несерьёзно.

   – Господин президент, Смирна оставалась греческим городом до 1922 года, – возразил Павел. – Всё побережье Анатолии испокон веков было греческим, и мы всего лишь вернули себе то, что принадлежит нам по праву. Константинополь – не просто греческий город, он имеет важнейшее значение для всей греческой нации. Турция фактом геноцида 1955 года в Стамбуле нарушила условия Лозаннского договора 1923 года, в котором было зафиксировано право христианского населения не покидать город. Напомню, что в Стамбуле до 1955 года жило не более 55 процентов мусульман, а в Эдирне – и вовсе 40 процентов. Остальное население было христианами. Турция целенаправленно проводит политику вытеснения христианского населения. Эта преступная практика не могла более продолжаться.

   (факты по /Зона_проливов)

   – Если бы речь шла только о принадлежности этого козьего выпаса, который вы именуете Анатолией! – буркнул Эйзенхауэр. – Какого чёрта вам пришло в голову отдать проливы красным?

   – А какого чёрта Соединённые Штаты и другие наши союзники по НАТО не сочли нужным вмешаться и остановить резню греков? – так же резко ответил король. – Мы несколько раз обращались с просьбами в Совет НАТО, и в прошлом году, и в нынешнем! Наши русские братья по вере пришли нам на помощь, из чисто христианского сострадания, хотя вы называете их «безбожными коммунистами» ! А «добрые христиане» из США и Англии даже не почесались! Передача проливов под совместный контроль Греции и Советского Союза – эта та необходимая малость, которой мы только и можем отблагодарить русский народ за его милосердие и помощь.

   – Советские и греческие войска должны немедленно покинуть турецкую территорию! – заявил премьер Мендерес.

   – Да ну? А если нет? Тогда что? Попробуете выбить нас из проливов? – усмехнулся Хрущёв. – Желаю удачи!

   – Там, где находятся греческие войска – греческая территория, – жёстко ответил король Павел. – Свои права на Анатолию и Румелию вы потеряли, когда начали резать греков.

   – Господа, господа!! – вмешался госсекретарь Гертер. – Так мы ни до чего не договоримся! Давайте сбавим накал страстей и поговорим спокойно!.

   Однако в первый день ни о чём договориться так и не удалось. Утомлённые долгой бесплодной беседой переговорщики покинули конференц-зал отеля и проследовали в бар.

   – Господин президент, у меня есть к вам разговор, который не касается греко-турецких отношений, – сказал Хрущёв.

   – С удовольствием поговорю о чём-нибудь другом, – устало улыбнулся Эйзенхауэр. – Эти упёртые козопасы мне уже надоели.

   – А не пройтись ли нам по берегу? – вдруг предложил Хрущёв. – Здесь, говорят, прекраснейшие закаты. Возьмите свою охрану, а я возьму свою.

   Лидеры сверхдержав вышли из отеля, сопровождаемые переводчиками и охраной. У выхода их встретила толпа вездесущих репортёров, защёлкали камеры, засверкали вспышки. Никита Сергеевич сделал знак двум мужчинам, ожидавшим неподалёку.

   – Господин президент, в составе советской делегации есть несколько крупных учёных. Позвольте представить вам члена-корреспондента Академии Наук СССР, известного вулканолога Бориса Ивановича Пийпа, и доктора биологических наук, палеонтолога Ивана Антоновича Ефремова.

   – Господа, – Эйзенхауэр пожал руки учёным. – Чем обязан приятному знакомству?

   – Нам бы хотелось, чтобы повод для знакомства был более приятным, – ответил Пийп.

   Выслушав перевод, президент удивлённо поднял бровь:

   – Простите?

   – Господин президент, я должен показать вам несколько фотографий, – сказал Пийп.

   Эйзенхауэр с интересом разглядывал снимки.

   – Гм... снято с очень большой высоты... Высотная аэрофотосъемка?

   – Спутниковый снимок. Снято нашим метеорологическим спутником «Омега-1», – пояснил Хрущёв.

   Айк нахмурился.

   – Поверьте, господин президент, эти снимки – не хвастовство нашей технологией, – поспешил заверить его Никита Сергеевич. – Просто объект на этих снимках настолько громадный, что никакой аэрофотосъёмкой его не охватить.

   – И что это? – спросил Айк.

   – Йеллоустоунский национальный парк, господин президент, – ответил Пийп. – Особый интерес представляет второй снимок, он сделан в инфракрасных лучах. Видите это светлое пятно? Это область повышенной температуры. Проще говоря, там очень горячо.

   (Кальдеру Йеллоустоунского супервулкана впервые описал в 1972 году американский геолог доктор Морган. В 1958 г. никто в США не подозревал о наличии в этом месте супервулкана)

   – Да, там много гейзеров, красивое место, – кивнул Эйзенхауэр. – Хотя там в некоторых местах действительно бывает горячо, и попахивает серой, как в преисподней.

   – Очень точное сравнение, господин президент. До преисподней там всего 8 километров.

   – Что вы хотите этим сказать? – озабоченно спросил Айк.

   – Господин президент, Йеллоустоун – это не просто красивое место. Это самый большой на планете супервулкан, – сказал Пийп. – Фактически, это пороховая бочка в центре Соединённых Штатов.

   Лицо президента непроизвольно вытянулось.

   – Вы хотите сказать, что он опасен?

   – Невероятно опасен, господин президент. Это – бомба замедленного действия.

   – Это настолько важно, что я счёл необходимым предупредить вас лично, как лидера американской нации, – добавил Хрущёв. – Можете считать это жестом доброй воли, если хотите.

   – Нашу Национальную геологическую службу надо разогнать к чёртовой матери, – произнёс Эйзенхауэр. – Какого дьявола я узнаю об этой дыре в преисподнюю от коммунистов, а не от американских учёных, которые живут за счёт бюджета?

   – Не спешите, прошу вас. Учёные не виноваты. Супервулкан – это недавнее открытие в геологии, – пояснил Пийп. – Он настолько огромен, что его невозможно увидеть с поверхности земли, или с воздуха – только из космоса. Размер Йеллоустоунской кальдеры – в длину 72 километра, в ширину 55 километров. У такого вулкана нет ярко выраженного конуса с кратером, как у обычных вулканов. Фактически, это и есть огромный кратер, точнее – кальдера, провал в земной коре, заполненный продуктами извержения и осадочными породами. Те гейзеры и сера, о которых вы упомянули – самые непосредственные свидетельства вулканической активности. Под Йеллоустоуном находится крупнейшая в мире из известных магматическая камера. При её взрыве в воздух будет выброшено примерно две с половиной тысячи кубических километров породы. Предыдущее извержение Йеллоустоуна покрыло всю территорию Соединённых Штатов слоем вулканического пепла толщиной от двух до трёх метров.

   – Holy shit!! Когда это было?

   – Кальдера образовалась 640 тысяч лет назад и с тех пор была постоянно активна. 160 тысяч лет назад было мощное извержение, в результате внутри большой кальдеры образовалась ещё одна, поменьше, в западной части озера Йеллоустоун. Последний цикл вулканической активности завершился 70 тысяч лет назад, и теперь активность вновь нарастает, – рассказал Пийп. – Если вы дадите поручение вашим геологам, уверен, они всё подтвердят.

   – И это вы узнали по нескольким снимкам со спутника? – скептически приподнял бровь Эйзенхауэр.

   – Не буду скрывать, господин президент, обнаружив супервулкан, мы были так обеспокоены, что предприняли небольшое исследование на месте, – «признался» Хрущёв.

   – По крайней мере, честно, – усмехнулся Айк. – Вам-то чего беспокоиться? До вас не долетит. Да и цифры 640 тысяч лет назад, 70 тысяч лет назад... Это было чёрт знает когда. В общем, очень давно.

   – Вот в том, что до нас не долетит, мы не уверены, господин президент, – ответил Иван Антонович Ефремов. – Дело в том, что процесс циклический и может повлиять на всю планету в целом. Вы слышали когда-нибудь про пермское вымирание?

   – Первый раз слышу. Это был голод в России? Неурожай из-за вулкана?

   – Нет. Это произошло 250 миллионов лет назад. Супервулкан несколько большей мощности тогда извергался в центре Сибири. Извержение длилось несколько миллионов лет подряд, было выброшено более двух миллионов кубических километров лавы. В результате погибло более 90 процентов всех животных и растений, населявших землю. Биосфера восстановилась только через несколько миллионов лет, и это был совершенно другой мир, непохожий на прежний. К счастью, сибирский вулкан погас, точнее, континентальная плита с тех пор переместилась. Но теперь эта история может повториться в результате извержения Йеллоустоуна.

   – Shit... – Эйзенхауэр явно был потрясён. – Отчего такое происходит?

   – Всему виной так называемые мантийные плюмы, – пояснил Пийп. – Мантия Земли – это слой расплавленного камня, на котором плавает оболочка из отдельных застывших каменных плит, образующих континенты и дно морей. Упрощённо, плюм – это мощный вертикальный фонтан магмы, вулканической лавы, если по-простому. Он бьёт вверх из глубины земной мантии и размывает находящуюся над ним континентальную плиту. При этом лава выходит на поверхность Земли. Существует теория немецкого учёного Альфреда Вегенера, о дрейфе материков. Согласно мнению Вегенера, материки медленно перемещаются по расплавленной мантии, дрейфуют. Об этой теории спорят, многие специалисты её отвергают, но она очень хорошо объясняет такие ситуации, которые иначе объяснить невозможно. Например, образование Гавайских островов.

   – А что там не так с Гавайями? – заинтересовался президент.

   – Гавайи – это цепочка вулканических конусов, образовавшаяся в результате смещения тектонической плиты над магматическим плюмом, бьющим в одном и том же месте из земной мантии. По их направлению и времени извержений можно определить, в каком направлении дрейфует тектоническая плита.

   – То есть, вы хотите сказать, что под Гавайями такой же супервулкан, как в Йеллоустоуне?

   – Не обязательно. Но и не исключено. Йеллоустоунский – самый большой из известных действующих супервулканов.

   – А есть ещё?

   – Конечно. Тоба, Тамбора, Санторини.

   – Что??? Мы сейчас в супервулкане? – Эйзенхауэр едва не подпрыгнул.

   – Да, господин президент. И этот супервулкан однажды уже уничтожил целую цивилизацию. Видите эти скалы? Они идут полукругом, – пояснил Пийп. – Это – край обрушившейся в воду кальдеры. Вон тот островок посреди бухты – новый вулкан, который будет медленно расти и подниматься, пока не взорвётся снова. Прошлый раз этот остров взорвался в 1528 году до новой эры, уничтожив Минойскую цивилизацию на Крите. То есть, это было в историческое время, отнюдь не при динозаврах.

   – Супервулкан Тамбора в Индонезии, на острове Сумбара, в 1815 году выбросил в атмосферу всего сто пятьдесят кубических километров пепла. Этого хватило, чтобы устроить «три года без лета». По всей Земле было трёхлетнее похолодание, – продолжал Пийп. – Для сравнения, Кракатау в 1883 году выбросил всего 20 кубических километров пепла и уничтожил 36 тысяч человек. Представьте, что произойдёт с планетой, если Йеллоустоун выбросит две с половиной тысячи кубических километров пепла?

   – Видите этот светлый слой на скалах? – Пийп указал на высоченный обрыв, поднимающийся над пляжем. – Это вулканический пепел, который выпал при извержении, примерно за три недели. Он слежался и превратился в горную породу.

   (фото -i-vulkan-santorini/))

   – Невероятно! – президент, задрав голову, рассматривал многометровый обрыв, сложенный из вулканического туфа. – И вы хотите сказать, что этот здешний вулкан – ещё не самый большой?

   – Вы сами можете оценить размер кальдеры, господин президент, – Пийп обвёл рукой горизонт. – Йеллоустоун в несколько раз больше.

   – У нас в России, господин президент, есть такое не совсем приличное выражение: «3,14здец подкрался незаметно», – сказал Хрущёв. – Вот это он и есть.

   Переводчик несколько замялся, но в итоге перевёл русскую поговорку через «fuck up». Эйзенхауэр потрясённо оглядывался по сторонам.

   – Вы специально предложили встретиться на Санторини? – спросил он Хрущёва.

   – Да. Мне хотелось, чтобы вы увидели своими глазами, насколько опасна бывает природа и что может натворить такой вулкан, – ответил Никита Сергеевич. – Если я правильно понял Бориса Ивановича, раньше на месте этого залива был круглый остров, который взорвался и провалился внутрь, как обвалившийся купол.

   – Совершенно верно, – подтвердил Пийп.

   – Я хочу сказать, господин президент, что пока мы с вами тратим время, чтобы помирить турок с греками, время наших собственных народов может внезапно закончиться, – пояснил Хрущёв. – Ваш Йеллоустоун – это огромная петарда с зажжённым фитилём, вставленная в задницу Америки. Она может рвануть в любую минуту, и от неё не спрячешься. Эта чёртова дыра может погубить всю планету.

   – Что вы предлагаете? – прямо спросил Айк.

   – Для начала – мы могли бы прислать наших вулканологов, чтобы помочь вашим специалистам адекватно оценить степень опасности, – ответил Хрущёв. – Дальше – будет видно. У нас есть и другие деловые предложения. Например, ваша система радионавигации LORAN и наша аналогичная навигационная система «Чайка» могут работать совместно. И таких мелочей множество. Ясно одно: мы не должны тратить невероятные деньги на гонку вооружений. Планета может разок чихнуть и уничтожить нас всех.

   – Согласен, – с ходу ответил президент. – Насчёт вулканологов – однозначно. Я дам команду Национальной Геологической службе. С вами свяжутся, господин Пийп. С разрешения господина Хрущёва, разумеется.

   – Я, безусловно, дам разрешение, – ответил Никита Сергеевич.

   – По поводу гонки вооружений... – президент развёл руками. – Здесь далеко не всё зависит от меня. Корпорации живут за счёт военных заказов, они – самые прибыльные. Если я попробую отодвинуть их от этой кормушки – меня сметут.

   – Но их можно переориентировать на другие заказы, – подсказал Хрущёв.

   – Я над этим подумаю. Вы можете предоставить информацию, которую мне рассказали, в письменном виде? – спросил Эйзенхауэр.

   – И даже на английском, – Пийп передал президенту папку с фотографиями и документами.

   – Я вам весьма обязан, господа... Более того, Америка вам весьма обязана, – сказал Айк. – Полагаю, вы ждёте какой-то ответной любезности?

   – Вообще-то нет, – ответил Хрущёв. – Мы понимаем, что вы ограничены в своих решениях принятой политической линией.

   Президент несколько секунд раздумывал.

   – Я не стану настаивать на уходе советских войск из проливов, – твёрдо произнёс Айк. – Чёрт с ними, с этими турецкими головорезами. Но это останется между нами. Пресса не должна знать о нашем соглашении. Разумеется, в прессе будет шум, на меня попытаются давить через Конгресс. Это уже мой вопрос. У меня с этой минуты есть более насущная проблема. Можете владеть этой канавой, вам она нужнее. Но не пытайтесь каким-либо образом отобрать Гибралтар. Если попробуете – войны не избежать. Я не смогу остановить наших «ястребов».

   Вернувшись в свои апартаменты, президент позвал госсекретаря и ближайших референтов. Эйзенхауэр передал им разговор с Хрущёвым и советскими учёными. Все долго изучали документы из папки Пийпа. Копии документов отправили в Национальную Геологическую службу США для изучения.

   Госсекретарь Гертер тоже был потрясён известием. Он специально на следующий день ходил по пляжам Санторини, рассматривая двадцатиметровые слои пепла, извергнутого вулканом. Обсуждая с президентом полученные сведения о Йеллоустоуне, Гертер вдруг задумался:

   – Сэр... Мне кажется, господин Первый секретарь умолчал кое о чем.

   – В смысле?

   – Он сравнил Йеллоустоун с петардой в заднице Америки, так?

   – Да. Весьма образно, надо сказать.

   – Так вот, спичка для этой петарды находится в руках красных, сэр.

   – Что-о-о?!!

   – Их пятидесятимегатонная бомба. «Kuzkina mat'», как сказал мистер Хрущёв. Если такая штука рванёт в Йеллоустоуне...

   Эйзенхауэр побелел.

   – Fucking communists! Нет, мистер Гертер, не думаю. Хрущёв был сам реально обеспокоен, это было видно по лицу, по манере говорить... Мистер Пийп сказал, что вулкан может выбросить столько всякого дерьма, что загадит всю планету на несколько лет.

   – Это могли быть только слова. Как мы можем быть уверены? Это же коммунисты! Зачем вообще нужна бомба такой невероятной мощности, если для уничтожения любого города хватит заряда в одну мегатонну?

   Президент задумался.

   – М-да... Такую возможность, несомненно, надо учитывать, – произнёс, наконец, Эйзенхауэр. – Но... В данный момент мне важнее завоевать доверие русского лидера. Моё обещание по проливам останется в силе.

   Утаить шило в мешке президенту не удалось. Через некоторое время информация о супервулкане просочилась в газеты. Американская общественность была сильно обеспокоена. Паники «в народе» не было – судя по всему, утечка произошла из Геологической службы, и информация была подана в несколько сглаженном виде. Говорилось о теоретической возможности извержения, подчёркивалось, что предыдущая катастрофа была очень давно.

   Но среди администрации США и военных панические настроения были. Догадка госсекретаря, что русская 50-мегатонная бомба предназначена для «инициации» извержения Йеллоустоуна, очень быстро распространилась по правительственным и военным учреждениям США. Военные лихорадочно пытались придумать контрмеры, но ничего не получалось. Они, разумеется, предполагали, что бомба будет доставлена баллистической ракетой. Определённые надежды возлагались на принятый на вооружение в 1958 году ракетный комплекс объектовой ПВО/ПРО «Найк-Геркулес», но он ещё не обладал противоракетными возможностями в полной мере.

   Американские геологи, при участии приглашённых советских специалистов, тщательно проверяли полученную информацию, с каждым днём всё более убеждаясь, что советские коллеги их не обманули. Все перечисленные признаки вулканической деятельности были в Йеллоустоуне налицо. Однако далеко не все соглашались с выводом, что вулкан может уничтожить Соединённые Штаты и даже угрожать всему миру.

   Переговоры по Турции с этого момента были забыты. Американцев Турция больше не интересовала. Премьер Мендерес также почувствовал, что союзники его предали. Его требования о выводе греческих войск американская делегация уже не поддерживала так безоговорочно, как вначале. Всё больше обсуждались эпизоды геноцида, допущенные турецкими властями.

   Король Павел объявил, что Греция приостанавливает своё членство в НАТО, в связи с тем, что «эта организация, в Уставе которой записано обязательство защиты своих членов, не ударила пальцем о палец, чтобы прекратить геноцид». Южный фланг НАТО фактически рухнул.

   (В реальной истории в 1974 году Греция вышла из НАТО по значительно меньшему поводу – из-за турецкого десанта на Кипр и бездействия НАТО, отказавшегося участвовать в мирном урегулировании конфликта)

   Международный Суд ООН, рассмотрев доказательства, представленные Грецией, вынес вердикт о подтверждении фактов геноцида греков на территории Турции, Кипра, и оккупированной турками греческой территории. По результатам расследования специальная сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла резолюцию, которая зафиксировала временную демаркационную линию по между Грецией и Турцией по линии соприкосновения турецких и греческих войск в Анатолии. На решение Генеральной Ассамблеи невозможно было наложить вето.

   Великобритания на заседании Совета Безопасности ООН подняла вопрос о принадлежности проливов и потребовала вывода советских и греческих войск. Предложенный англичанами проект резолюции поддержал гоминьдановский режим Тайваня, именовавшийся в ООН «Китаем». Франция и США при голосовании воздержались, а СССР наложил вето на проект резолюции. Вытаскивать вопрос на Генеральную Ассамблею англичане не решились, так как там у империалистов большинства голосов уже не было.

   Переговоры по Турции, фактически, зашли в тупик. Главы государств после трёх дней переговоров и консультаций покинули Санторини, и далее переговоры велись сначала на уровне министров иностранных дел, а затем и вовсе на уровне послов. Курды несколько раз возобновляли боевые действия, оказывая давление на турков. Греция соблюдала перемирие, но греческие войска оставались в состоянии полной боевой готовности.

   К концу октября премьеру Мендересу стало ясно, что сложившийся статус-кво, вероятнее всего, изменить не удастся. Он требовал у США поставок оружия взамен уничтоженного в ходе военных действий. Оружие американцы поставляли, но предупредили, что повторения геноцида они не допустят. Одновременно госсекретарь США зачастил в Грецию, пытаясь склонить короля Павла к возвращению страны в НАТО. Король госсекретаря принимал, вежливо выслушивал, затем молча раскладывал перед ним фотографии погибших в Смирне и в Греции женщин и детей, и уходил. Эта процедура повторялась трижды, после чего Гертер сокрушённо сообщил Эйзенхауэру:

   – Старый пень закусил удила и ничего не хочет слушать. Мне не удаётся его переубедить.

   – Чёрт с ним, – ответил президент. – Он уже старый, скоро помрёт. Надеюсь, наша следующая администрация окажется удачливее в этом вопросе.

   На Кипре при участии греческих войск была сформирована собственная администрация. Сдавшиеся турецкие солдаты были депортированы, следом за ними, опасаясь ответных погромов, с острова бежало большинство турецкого населения.

   Грекам достались богатейшие трофеи – около сотни оставшихся без топлива и боеприпасов турецких танков, артиллерия, миномёты, много стрелкового оружия. Большая часть трофеев была передана вновь создаваемой армии Кипра.

   Также был поставлен вопрос о выводе с острова английских войск. Кипр де-факто получил независимость – британский губернатор и чиновники колониальной администрации с началом военных действий были взяты греками под арест. Поначалу силы на острове были практически равны – 40 000 греческого десанта против 30 000 британцев. Но затем, когда населению раздали оружие, соотношение сил изменилось не в пользу англичан. Да и вид советских крейсеров под греческими флагами, занявших позиции на рейде в порту Лимассол, слишком сильно действовал британцам на нервы. В ноябре 1958 г. после месяца переговоров, Кипр получил независимость от Великобритании. Британские войска с острова были выведены, но остались английские военные базы Акротири и Декелия с небольшими гарнизонами. (АИ, в реальной истории Кипр получил независимость в 1960 г, что сразу повлекло за собой нарастание этнического конфликта, особенно обострившегося к 1964 г)

   Курдистан в это время получал финансовую помощь от Ирака. На эти деньги закупалось советское оружие для формируемой Народной армии республики. Турки неоднократно пытались разгромить курдские отряды, но каждый раз терпели поражения. В течение сентября-октября 1958 года были сформированы органы власти республики, центральная и местная администрация.

«12. Fleet in being...»

  К оглавлению

   С 3 июля по 1 декабря 1958 г первая советская атомная подводная лодка К-3 проходила ходовые испытания. Лодку принимала правительственная комиссия под руководством вице-адмирала В.Н. Иванова и под научным руководством академика А.П. Александрова.

   Было совершено 5 выходов в море, пройдена дистанция около 3800 морских миль, из них около 2600 под водой. По результатам испытаний было отмечено, что использование титановых парогенераторов дало положительные результаты – за время испытаний каких-либо протечек и выбросов радиоактивных веществ отмечено не было. (АИ, в реальной истории было множество проблем из-за трещин и протечек парогенераторов из нержавеющей стали, позднее заменённых на титановые.)

   В это же время в Физико-Техническом институте, в лаборатории доктора физико-математических наук (позднее – академика) Владимира Максимовича Тучкевича младший научный сотрудник Жорес Иванович Алфёров разрабатывал для К-3 специальное устройство на силовых диодах, для аварийного переключения всей электрической мощности на аккумуляторную батарею, на случай выхода из строя генератора.

   Разработка началась «явочным порядком». Тучкевичу позвонил его давний друг, академик Анатолий Петрович Александров:

   – Володя, Жорес у тебя сделал хорошие очень вентили, и есть идея использовать их на лодке. Ты договорись с ним, а мы выпустим постановление, потом .

   (Цитаты и прочие события эпизода по интервью в фильме «Магический кристалл Жореса Алфёрова, 1 серия)

   Владимир Максимович с Алфёровым «договорился». Жорес Иванович делал наиболее ответственную часть устройства, разумеется, не он один – в работе участвовала половина лаборатории.

   Первоначальный срок завершения работ был назначен на 15 октября 1958 года. Примерно в начале сентября в лабораторию позвонили, и попросили к телефону «товарища Алфёрова». Звонил лично председатель ВПК, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Дмитрий Фёдорович Устинов.

   Это был стиль времени. Устинов знать не знал, кто такой Алфёров, но его волновало, что на лодке должны были быть сделаны такие устройства, и поинтересовался, кто их делает. Узнав имя разработчика, Устинов лично позвонил в лабораторию, поговорил с исполнителем, и лично попросил его сделать устройство на две недели раньше, к 1 октября.

   Алфёров, по его собственным воспоминаниям: »...перенёс в институт одеяло и подушку, работал с 6 утра и до 2-х часов ночи, 4 часа спал, и работал снова. И так же работали все остальные. И всё сделали. И установили на лодку. И лодка прошла все испытания. »

   По окончании испытаний академик Александров вновь позвонил Владимиру Максимовичу Тучкевичу, по случаю, в тот момент, когда Алфёров оказался в его кабинете, и слышал их разговор:

   – Володя! Значит, так: тебе – «Трудовое Знамя», Жоресу – «Знак Почёта», быстро ещё две фамилии на медали!

   Алфёров назвал Тучкевичу две фамилии, при этом не оформляли никаких наградных документов, вышел закрытый Указ, и исполнители получили ордена и медали. (Вот так тогда работали. «Записано со слов» Ж.И. Алфёрова в фильме)

   С 1958 г и до конца 1962 года Алфёров неоднократно ездил на Севмаш, где строились наши атомные лодки, десятки раз.

   Устинов высоко оценил значение этой работы. Появление силовых полупроводниковых приборов изменило многое. В первую очередь, наконец-то открывалась возможность строить спутники связи и радионавигации. Работа по их созданию заметно ускорилась и вышла на финишную прямую.

   В это же время была заложена первая ракетная подводная лодка нового проекта 667 (АИ, см. гл 02-46). Ракета для неё была ещё не готова, поэтому лодка строилась с большим «запасом», одновременно являвшимся модернизационным резервом. Диаметр ракетных шахт был заложен 2200 мм. Первоначально хотели сделать 2400, но Сергей Никитич Ковалёв, главный конструктор лодки, распорядился «урезать осетра». Ракеты меньших размеров предполагалось запускать из транспортно-пускового контейнера, раскрепляемого в шахте.

   При проектировании лодки Ковалёв получил полный набор информации из ИАЦ, как по всей истории развития проекта 667, от первых вариантов с поворотными пусковыми установками до 667БДРМ, так и по американским разработкам от «Джорджа Вашингтона» до «Огайо». Поэтому никаких «метаний» с выбором вариантов размещения оружия, задержавших проектирование лодки «в той истории», на этот раз не было.

   За основу взяли корпус лодки проекта 627, порадовались, что в 1954 году заранее решили увеличить его диаметр под размещение ракетных шахт, (АИ, см. гл. 01-10) разрезали его пополам между центральным постом и реакторным отсеком, и вставили в промежуток ракетный отсек на 16 шахт.

   Одновременно проводились опыты по подводному старту ракет Р-11ФМ со стенда на Чёрном море, и со специально переоборудованной лодки 613-го проекта, у которой снаружи, по бокам корпуса, подвешивались 4 пусковые шахты.

   Эта работа оставалась чисто исследовательской. Дальность Р-11ФМ в 150 километров в 1958 году руководство страны уже удовлетворить не могла. Виктор Петрович Макеев параллельно уже вывел на испытания твёрдотопливную ракету, которая проектировалась с конца 1955 года (АИ). Для нее был построен аналогичный стенд подводного старта, но с полноразмерной шахтой от 667 проекта.

   Новая ракета была по устройству и применяемым технологиям приблизительным аналогом «Поларис» А3, но для компенсации первоначально несколько худших характеристик топлива её сразу сделали трёхступенчатой. Диаметр и длина ракеты также превосходили «Поларис». благо размеры шахты не лимитировали. Макеев не стал мелочиться и сразу заложил диаметр ракеты 2 метра. (У «Поларис» А1 был диаметр 1,37 м)

   На вопрос адмирала Горшкова:

   – Не великовата ли ракета? Этакую дуру на лодку засунуть?

   Виктор Петрович ответил:

   – Да, наша ракета больше «Полариса». Но, это всё же не 90 тонн. Зато, если удастся усовершенствовать рецептуру топлива, сможем обеспечить межконтинентальную дальность.

   (Тот же «Трайдент» первой модификации имел дальность 7400 не потому, что «не шмогла», а чтобы вывести его из-под ограничений по готовившемуся на тот момент договору ОСВ-2)

   В ракете с самого начала появились такие продвинутые решения, как стеклопластиковый корпус, композитные углерод-углеродные сопловые вкладыши и управление при помощи впрыска френола в сопло, вместо газовых рулей (технологии, используемые на «Поларис» А3).

   Первые пуски проводились на стенде, при этом сначала выстреливался габаритно-весовой макет с минимальным зарядом топлива в первой ступени. Пуск осуществлялся при помощи порохового аккумулятора давления. Ракета выстреливалась из шахты, и включала двигатель на высоте около 10 метров над водой, на долю секунды зависала, затем прыгала в непредсказуемом направлении примерно на километр и плюхалась в воду. Чтобы макет не утонул, вокруг него надувалась оболочка-понтон, упрятанная при старте в корпусе второй ступени.

   Способ старта полностью отличался от Р-11ФМ, которая заводила двигатель прямо в шахте. Первый макет взорвался с невероятным грохотом и салютом из горящих кусочков топлива – технология отверждения для топливных зарядов такого большого диаметра была ещё недостаточно отработана, и в зарядах возникали трещины. Пламя при горении заряда распространялось по поверхности трещины, резко возрастала площадь горения и давление в двигателе, в результате ракета взрывалась. Как только технологию отверждения отработали, макеты начали летать штатно. Это позволило уже в конце 1958 года перейти к запускам сначала с полным зарядом топлива в первой ступени, а затем и заряженной топливом второй ступенью. Испытания в составе всех трёх ступеней отложили до весны.

   Академик Борис Петрович Жуков в НИИ-125 постоянно работал над совершенствованием рецептур и характеристик твёрдого топлива. Параллельно разведка сумела завербовать одного из сотрудников компании Air Jet General, разрабатывавшей топливо для «Поларисов». Наши агенты представились французами, работающими над рецептурой твёрдого топлива для своей ракеты, и расплачивались наличными.

   Когда академику Жукову доставили информацию об американской топливной рецептуре, выяснилось, что она до десятых долей процента совпала с одним из вариантов, уже отрабатывавшихся в НИИ-125. Получив подтверждение, что он на верном пути, Борис Петрович утвердил состав топлива для макеевской 3М23 (АИ-наименование разрабатываемой ракеты).

   Второй важной разработкой, испытания которой начались в августе 1958 года, была челомеевская ракета П-5, по решению Хрущёва разрабатывавшаяся сразу в варианте противокорабельной (П-6 по привычному для нас обозначению). Начало испытаний П-5 сдвинуло с мёртвой точки сразу несколько кораблестроительных программ, «застрявших» по причине неготовности «главного ракетного калибра». Тем более, что с апреля 1958 года вышла на испытания и ракета нашего первого морского ЗРК М-1. Она же же использовалась в маловысотном комплексе С-125.

   Как только П-5 и зенитная В-601 начали летать, на Балтийском заводе возобновились работы по переоснащению строящихся крейсеров проекта 68бис. Хотя электронная аппаратура комплекса М-1 ещё не производилась серийно, корабли начали оснащать пусковыми установками ЗРК и ПКР, монтаж которых занимал больше всего времени.

   В качестве дальнобойного зенитного вооружения на крейсеры монтировалась аппаратура комплекса М-2, создававшегося на основе сухопутного С-75. Но в нём оказалось больше отличий, чем сходства.

   На 14 уже построенных крейсерах переоборудование проводилось аналогично переоборудованию старых американских артиллерийских крейсеров – сохранялись 1 и 4 башни, вместо 2-й и 3-й ставились ПУ ЗРК М-1 в носовой части и ПУ ЗРК М-2 в кормовой. Контейнеры ПКР П-6 ставились побортно, один за другим, с наклоном в 15 градусов и перекрытием переднего задним. МЗА размещалась на свободных местах надстроек и корпуса.

   7 недостроенных крейсеров достраивались без артиллерийского вооружения главного калибра, только с МЗА и универсальными 76-мм автоматами по бортам. Их «главным калибром» являлись ПКР П-6 и комплекс М-2 на месте 2-й и 3-й башни. Место 1-й и 4-й занимали ПУ ЗРК М-1. Боекомплект ЗУР был заметно увеличен.

   Противолодочное вооружение включало торпедные аппараты для запуска противолодочных торпед, и реактивные бомбометы (РБУ-2500 с последующей заменой на РБУ-6000), а также ГАС.

   Модернизированные, уже построенные крейсеры получили обозначение проекта 70К, а модернизированные в ходе достройки, с усиленным зенитно-ракетным вооружением – 70П. (АИ)

   Большое водоизмещение крейсера позволило разместить на нём полноценную ЭВМ разработки Исаака Семёновича Брука, обеспечивавшую одновременное сопровождение 10 целей и наведение ракет на 4 из них.

   Исаак Семёнович был человеком сложным, и не любил участвовать в работах по Постановлениям правительства. Но ему хотелось делать ЭВМ на новой элементной базе, а эта элементная база выделялась прежде всего для военных.

   Когда возобновилась программа модернизации уже построенных и строящихся кораблей флота, адмирал Кузнецов, ознакомившийся в ИАЦ с будущими мировыми тенденциями, понял, что будущее за интегрированными системами боевого управления, где всё вооружение корабля управляется централизованно одной или несколькими взаимосвязанными ЭВМ. Зенитная оборона корабля была подобна противоракетной обороне страны, но в меньшем масштабе. Кузнецов обратился вначале к академику Лебедеву, но Сергей Алексеевич уже был плотно занят тематикой ПРО и созданием ОГАС вместе с Виктором Михайловичем Глушковым. Лебедев посоветовал Кузнецову обратиться к Бруку.

   Исаак Семёнович мечтал о создании НИИ, специализирующегося на управляющих ЭВМ (ИНЭУМ, в реальной истории основан в 1958 г). Адмирал Кузнецов обещал посодействовать, если Исаак Семёнович возьмётся сделать единую БИУС для кораблей флота. (АИ) Более того, Николай Герасимович рассказал ему своё видение концепции такой БИУС, напоминавшего первые варианты значительно более поздней американской БИУС «Иджис» (Aegis).

   В 1957 году, когда началась работа над БИУС, получившей название «Кристалл» (АИ), ещё не было возможности хотя бы приблизиться по характеристикам к «Иджису», но задачу ПВО соединения необходимо было решать. Адмиралу пришлось немало потрудиться, согласовывая работу НИИ-1, разрабатывавшего СНР для С-75 и затем адаптировавшего её для морского комплекса М-2, НИИ-10 МРП (АИ, в реальной истории ГКРЭ), разрабатывавшего систему управления огнём «Ятаган» для комплекса М-1, и разработчиков зенитной артиллерии, со специалистами лаборатории Брука, преобразованной в ИНЭУМ, которые делали управляющую ЭВМ.

   Однако сама идея единого управления для всего оружия корабля захватила всех, и работа пошла.

   Новые комплексы уже разрабатывались с применением полупроводниковых микросборок. Среди прочих достоинств, новая элементная база оказалась не только дешевле за счёт более простого монтажа, но и надёжнее, а аппаратуру на её основе оказалось легче настраивать. Это позволяло ожидать более быстрого ввода в строй.

   Прежде всего, мощность излучения радиолокатора была увеличена, чтобы нарастить дальность обнаружения и наведения ракеты на цель. Вместо обычных параболических антенн впервые были установлены щелевые, с электрическим сканированием. (АИ)

   Впервые было организовано автоматизированное ранжирование целей по степени угрозы и их автоматический обстрел ракетами и малокалиберной зенитной артиллерией. Всё зенитное вооружение корабля было замкнуто в единый контур управления. Оператор мог указать машине желаемую цель для поражения, мог сам нажать кнопку и запустить ракету по воздушной цели, а мог перекинуть тумблер в положение «автомат», откинуться на спинку кресла и получать удовольствие, наблюдая за отражением авианалёта в автоматическом режиме. (АИ)

   Вторым отличием комплекса М-2 от исходного С-75 была ракета с прямоточным двигателем. Пользуясь предоставленной информацией, Пётр Дмитриевич Грушин сумел относительно быстро воспроизвести ракету RIM-8 Talos. Воспроизвести – не совсем точное определение. Грушин не копировал Talos полностью, вся аппаратура ракеты заимствовалась от В-750, двигатель был несколько иной конструкции, Пётр Дмитриевич воспользовался линейкой прямоточных двигателей, которые с 1955 года отрабатывал для крылатых ракет Березняка Михаил Макалович Бондарюк. Заимствовалась только аэродинамическая и компоновочная схема ракеты. В отличие от жидкостной В-750, прямоточная «керосинка» Talos была короче, безопаснее в обращении, и при этом летала втрое дальше, для чего, собственно, и пришлось усиливать энергетику радара. (АИ)

   Сухопутная В-750 была слишком велика и даже на крейсере водоизмещением 18000 тонн размещалась с трудом. Talos имела съёмные аэродинамические поверхности, которые устанавливались на ракету вручную перед подачей на пусковую установку. Проблема была в том, что в комплексе М-2 было принято вертикальное хранение ракет и их подача на пусковую установку из-под палубы, а Talos у американцев хранились горизонтально, поднимались сначала в пост предстартовой подготовки в надстройке позади ПУ, где к ракете пристыковывались крылья и рули, и оттуда горизонтально подавались на направляющие.

   Чтобы не переделывать половину комплекса, пост предстартовой подготовки разместили прямо под пусковой, организовав его на трёх этажах, чтобы одновременно пристыковать рули ускорителя 1-й ступени, рули 2-й ступени и крылья 2-й ступени.

   Зато хранить Talos можно было не в барабанах, занимавших много места, а в погребах с автоматизированной конвейерной подачей. Боекомплект за счёт хранения со снятыми крыльями увеличился до полусотни ракет на каждую ПУ.

   Осенью 1957 года ракета совершила первый автономный полёт, а с весны 1958 начались её пуски в замкнутом контуре управления, т.е. с наведением от радиолокатора комплекса М-2. (АИ). В сентябре 1958-го (в реальной истории – в декабре) завершилось переоборудование крейсера «Дзержинский».

   Вторым этапом БИУС «Кристалл» научили управлять ПКР и артиллерийским вооружением главного калибра.

   Холодным сентябрьским утром 1958 года крейсер «Дзержинский» вышел в Чёрное море. В акватории полигона крейсер произвёл пуски ракет В-758 (такое обозначение получил в КБ-1 «русифицированный» Talos) по двум воздушным мишеням, а затем – по надводной цели. Воздушные цели были поражены, первая, высотная – одной ракетой, вторая, маловысотная – двумя. Результат стрельбы по надводной цели – корпусу недостроенного лидера проекта 48 – привёл адмиралов в лёгкий шок. Разогнавшаяся до расчётной скорости 2,5 М вторая ступень Talos въехала в палубу лидера, прошла корабль насквозь через несколько палуб, пробила многослойное днище и ушла в воду. Боевой части на ракете не было, стреляли болванкой, но остатки топлива вызвали пожар, который тушили несколько часов. Если бы отсеки мишени не были перед стрельбой загружены пустыми бочками, спасти мишень, скорее всего, не удалось бы.

   Результаты стрельб долго и серьёзно обсуждались на коллегии военно-морского министерства. Talos был главным калибром американских крейсеров, и наглядная демонстрация его возможностей серьёзно встревожила флотское руководство, считавшее вначале, что у американцев нет ПКР, сравнимой по могуществу с нашими П-6. Физику адмиралы знали плохо, (за редким исключением) и слабо представляли себе, что может натворить болванка, летящая в 2,5 раза быстрее звука.

   По готовности комплекса М-1 была проведена серия стрельб, в ходе которой пытались перехватывать вторую ступень Talos на нисходящей траектории ракетами В-601. Получалось плохо, особенно поначалу, комплекс М-1 пришлось дорабатывать. Шапкозакидательских настроений у нашего флотского начальства тоже резко поубавилось.

   Следующий шаг в создании нового флотского ЗРК сделал Главный конструктор Свердловского ОКБ-8 Лев Вениаминович Люльев. Свердловский машиностроительный завод N 8 первоначально специализировался на зенитной артиллерии, но к середине 50-х стало ясно, что дальнейшее создание мощных зенитных орудий бессмысленно, и с 1956 года (АИ, в реальной истории – с 1958 года) разработка зенитной пушки КН-52 была закрыта, а ОКБ-8 переключилось на создание зенитных ракет.

   Люльев получил задание на разработку ракеты для армейского комплекса ПВО на самоходном шасси, создаваемого под руководством Виктора Васильевича Тихомирова. (АИ, ЗРК 2К12 «Куб» в реальной истории разрабатывался с 1958 по 1967 год). Одновременно с началом разработки он получил из ИАЦ данные по различным ЗРК, в том числе и по «Кубу», и по более поздним разработкам. Проанализировав полученную информацию, Лев Вениаминович, само собой, сильно удивился, но грифы «Особой важности» и «Только для Главного конструктора», стоявшие на документации, как-то не располагали к широкому обсуждению. Зато анализ документов натолкнул его на многие неоднозначные мысли.

   Результатом этих размышлений стала разработка твердотопливной ЗУР для комплекса «Куб», очень похожей одновременно на 9М38 более позднего комплекса «Бук» (первоначально при разработке «Бука» самоходная пусковая с ракетами 9М38 включалась в состав комплекса «Куб» ) и на американскую ЗУР SM-1 «Standart» (рекомендую сравнить внешний вид и ТТХ 9М38 и SM-1 – очень интересно). Твёрдотопливный двигатель для ракеты разработал Иван Иванович Картуков – главный специалист страны по твёрдотопливным ускорителям. Весной 1958 года были проведены первые автономные бросковые пуски ракеты, без включения аппаратуры наведения. (АИ)

   Так как радиотехническая аппаратура комплекса «Куб» ещё разрабатывалась, Люльев предложил приспособить ракету для использования вместе с аппаратурой комплекса М-2 и провести испытания на корабле. Основное достоинство предлагаемой разработки Люльева заключалось в возможности вертикального старта из УВП – Лев Вениаминович учёл наиболее важные перспективные тенденции, описанные в документах.

   (Сам по себе вертикальный старт в то время уже не был чем-то невообразимым, предложения по созданию ЗРК с вертикальным стартом появились в реальной истории с 1959 года, когда началась разработка ЗРК «Колеоптер» )

   По предложению Люльева, ракета 9М38Р (радиокомандная) стартовала вертикально из УВП, влетала в луч СНР комплекса М-2, отрабатывала разворот на цель и далее следовала по радиокомандам с корабля. Вторым этапом, в качестве модернизации, предполагалось создание ракеты с полуактивной радиолокационной ГСН, но это обещало стать долгим процессом. Именно поэтому Люльев пошёл вначале по привычному пути радиокомандного наведения, чтобы застолбить своему изделию место на кораблях флота.

   Адмирал Кузнецов предложением Люльева заинтересовался, тем более, что Александр Яковлевич Березняк в это же время работал над созданием малогабаритной сверхзвуковой ПКР в калибре торпедного аппарата. С надводных кораблей эту ракету предполагалось также запускать из УВП.

   Для проведения испытаний был переоборудован сухогруз, на котором установили СНР от комплекса С-75 – более мощная аппаратура комплекса М-2 на тот момент была ещё не до конца отлажена, и простейшую УВП на 4 ячейки. Получилось не сразу, но после двух месяцев напряжённой работы и нескольких десятков пусков ракета успешно выполнила полёты в характерные точки зоны досягаемости, а в сентябре 1958 года впервые перехватила воздушную мишень.

   Инициатива Люльева позволила ускорить отработку комплекса «Куб», а также предоставила разработчикам удобную альтернативу – комплексы М-1 и, тем более, М-2 с их «родными» ракетами можно было воткнуть далеко не на каждом корабле. Дальность 9М38Р составляла до 32 км при пуске в переднюю полусферу цели, и до 23 км при пуске вдогон. Это был ещё далеко не «Бук», и даже не «Куб», а обычная для конца 50-х радиокомандная зенитная ракета. Но её можно было последовательно совершенствовать и дальше.

   Для увеличения её дальности поражения и применения в составе комплекса М-2 позднее был разработан двухступенчатый вариант 9М38РД, в котором к ракете был добавлен твёрдотопливный ускоритель первой ступени, разработки всё того же И.И. Картукова. (АИ). С ним дальность достигла 120 километров.

   (Как у SM-1 Standart ER )

   Эту же ракету было решено использовать в составе разрабатывающегося комплекса М-11 «Шторм». Старт из УВП, где ракета, не требующая обслуживания, одновременно и хранилась, оказался очень удобным, а компактность УВП позволяла в широких пределах варьировать боекомплект.

   (Следует правильно понимать, что функционал любого ЗРК определяет, в первую очередь, радиолокатор, управляющая ЭВМ, и метод наведения. От замены ракеты М-2 не превратится в «Бук» или М-22 «Ураган», но упростить жизнь экипажу, повысить скорострельность и сделать задел на будущее в виде старта из УВП можно)

   Из бесед с моряками в 1954-55 годах Никита Сергеевич запомнил, что самым универсальным и распространённым кораблём флота является эсминец. В этот период в ВМФ СССР основными эсминцами были корабли проекта 30-бис. Им на смену строились эсминцы проекта 56, но изменение требований к вооружению заставило уже в 1955 году начать проектирование ракетного эсминца проекта 57-бис. Адмирал Кузнецов утвердил техническое задание на проектирование 25 июля 1955 года.

   Для начала работ, как обычно, требовалось Постановление ЦК и Совета министров. Когда проект постановления попал на рассмотрение к Хрущёву, Никита Сергеевич вызвал адмирала для разговора.

   – Посмотрел я ваш проект постановления по 57-му проекту, – сказал Хрущёв. – Проработано с виду неплохо, хотя я и не специалист. Потому хотелось бы самому взглянуть на эти самые эсминцы, которые у нас уже есть, чтобы понимать, что строить-то будем?

   Посмотреть на эсминцы живьём Никите Сергеевичу удалось в сентябре и октябре 1955 года, в Севастополе. Там ему показали эсминцы проектов 30 и 56. Тесные, ужатые до предела каюты и проходы Первого секретаря ЦК не удивляли, но и не порадовали. По ходу разговора кто-то из офицеров упомянул номер проекта, который Никита Сергеевич ранее не слышал – 41-й.

   – Вот, на 41-м проекте каюты, так каюты, – проворчал офицер. – Не то, что здесь.

   Хрущёв слова офицера запомнил, и после осмотра корабля спросил командующего Черноморским флотом адмирала Пархоменко:

   – Виктор Александрович, а эсминец 41-го проекта посмотреть можно?

   – Здесь – никак, товарища Первый секретарь. Он единственный, на Балтике.

   – О как! А почему единственный?

   – Так в серию не пошёл. Проблемы у него с энергоустановкой, и с управляемостью.

   – А мне тут хвалили его... Странно...

   – Корабль неплохой, Никита Сергеич, особенно в плане обитаемости. Но в отношении боевого использования – неудачный.

   – Надо мне на него тоже посмотреть, – решил Хрущёв.

   Как ни занят был Первый секретарь ЦК, он выкроил один день для поездки в Ленинград, договорившись с Кузнецовым об осмотре эсминца «Неустрашимый». Адмирал сопровождал Первого секретаря ЦК лично, чувствуя, что если Хрущёв просит посмотреть конкретный корабль, то это явно не просто так. Запомнившийся разговор о модернизации крейсеров (АИ, см. гл. 01-26), навёл адмирала на мысль, что Хрущёв и сейчас замыслил что-то необычное.

   «Неустрашимый» Хрущёву понравился. Корабль был несколько больше эсминцев, виденных им раньше, и это, как выяснилось, удачно сказалось и на мореходности, и на дальности плавания, и особенно на обитаемости. На эсминце 41 проекта койки для экипажа располагались не в три яруса, как обычно, а в два. Каждый член экипажа имел постоянное спальное место – на эсминцах других проектов такого не было. Каюты имели не только офицеры, но даже старшины-сверхсрочники. Площадь офицерских кают была 7 квадратных метров – такого простора не было даже на крейсерах. Были предусмотрены резервные каюты для вышестоящих командиров. В случае, если на корабле выходил в море командир соединения, это было удобно, не приходилось выселять из кают никого из офицеров. Впервые на Советском флоте жилые помещения имели отопление от калориферов.

   Кают-компания для офицеров занимала почти всю площадь носовой надстройки. Для матросов была предусмотрена столовая, это позволяло команде не таскать бачки с едой по кубрикам, во время качки, а обедать в специально оборудованном помещении, хотя и посменно.

   Корабль нёс больший, чем обычно, запас пресной воды. Это позволило организовать на борту баню, прачечную, даже обычные душевые для личного состава на «Неустрашимом» были больше, чем на других эсминцах.

   (Источник )

   – Вот это корабль! – одобрил Никита Сергеевич. – Большой, удобный. Запасы для модернизации есть. Почему его в серию не пустили?

   – Когда его принимали, сочли, что для такого состава вооружения водоизмещение завышено, – пояснил адмирал Кузнецов. – К тому же выявились недостаточная мощность энергетической установки – эсминец не добирал скорости. И при движении задним ходом были проблемы с управляемостью. В общем, решили вместо него строить эсминцы 56 проекта, меньшего размера.

   – И что, намного меньше?

   – На 400 тонн стандартного или на 500 полного водоизмещения. Корабли дешевле вышли.

   – Сэкономили, значит... Только наперёд не подумали, что на этих эсминцах, которые поменьше, современное ракетное вооружение разместить будет сложно. То есть, запас для модернизации у них совсем маленький.

   Кузнецов замялся. В конце 1955 года ракеты на кораблях ещё только испытывались. Их значение осознавали далеко не все, в том числе и среди высокого командования.

   – Думаю, надо новые эсминцы 57 проекта строить тоже с запасом, – продолжил Хрущёв. – У вас по проекту сейчас сколько заложено?

   – 3500 тонн стандартного и 3850 полного, – ответил Кузнецов.

   – Вот и пусть конструктора увеличат до 4000 стандартного, – предложил Хрущёв. – И помещения для экипажа – сделать такие же, как на «Неустрашимом». Можно даже и больше увеличить, с расчётом на установку перспективных ракет. Зато эти корабли прослужат лет тридцать-сорок, постоянно модернизируясь.

   – Так ведь дороже выйдет, Никита Сергеич!

   – А несколько десятков кораблей списать и на слом пустить с невыработанным ресурсом, из-за того, что новое вооружение на них не помещается – это что, дешевле? – спросил Хрущёв. – Вон, наши тридцатые эсминцы, на которые ничего путного уже не воткнуть – живой пример. Зато новые можно будет строить долго, а не проектировать каждый раз новый корабль под новый комплекс. Давайте скорректируем техзадание в сторону увеличения корабля. Можете на меня ссылаться, если кто будет против.

   – Тогда и дальность плавания можно побольше обеспечить, – подсказал Кузнецов. – Для дальних походов такой корабль лучше подходит, и мореходность у крупного корабля получше будет.

   – Ну, вот видите, сколько преимуществ! И вот ещё что. Ракеты КСЩ на него ставить не надо, – посоветовал Хрущёв. – Не будет от них толку, вот увидите. Сейчас Александр Яковлевич Березняк в Дубне разрабатывает новую ракету П-15, вот её и закладывайте в проект. И не надо делать перезаряжаемые пусковые. Это вам не пушка, которую за несколько секунд перезарядить можно. Не будут американцы двадцать минут ждать, пока наши моряки ракету из погреба поднимут, проверят, заправят, и в пусковую зарядят. Пусть лучше будет штук восемь неподвижных пусковых контейнеров, чем эти две дуры решётчатые на носу и на корме. Вместо них лучше зенитные ракеты поставить. Хотя бы одну пусковую.

   Так было принято решение об увеличении водоизмещения новых эсминцев. Главный конструктор проекта Орест Фёдорович Якоб не был в восторге от необходимости перерабатывать проект, но спорить с высоким руководством было сложно. К тому же новый Главком флота адмирал Горшков, 26 февраля 1957 года, утверждая технический проект, тоже сделал ряд замечаний, что потребовало корректировки рабочих чертежей. Тем не менее, 26 июня 1958 года рабочая документация по эсминцу 57-бис была завершена.

   Однако история повернулась неожиданной стороной. 3 декабря 1956 года адмирал Горшков утвердил ТТЗ на большой противолодочный корабль 61 проекта. Его разработка была поручена всё тому же ЦКБ-53. Главный конструктор проекта Борис Израилевич Купенский, прослышав о «новых тенденциях в кораблестроении», выявившихся после посещения Хрущёвым эсминца «Неустрашимый», среагировал вовремя. Параллельно основному проекту 61, он представил разработанный в инициативном порядке проект 61И. На нём убрали кормовую башню 76-мм автомата АК-726, и поставили вместо неё ангар для вертолета, оборудовав на корме вертолётную площадку. Надводную часть кормы несколько удлинили.

   Купенский перекомпоновал внутренние помещения по тому же принципу, что на эсминце 41 проекта, улучшив обитаемость, и сразу заложил на оба варианта корабля по 2 пусковых зенитно-ракетного комплекса М-1, а на 61И – ещё и 4 контейнера ПУ для ПКР П-15 – по два по бокам носовой и кормовой надстройки. (АИ) Теперь корабль больше напоминал «индийский проект» 61-МЭ. На будущее Купенский предусмотрел возможную замену ПУ ЗРК М-1 на УВП для люльевских зенитных ракет 9М38Р, которые флотское руководство активно проталкивало в качестве стандартных.

   На обоих вариантах проекта были заложены газовые турбины разработки Николаевского ЮТЗ в качестве главной энергетической установки, что выгодно отличало 61 проект от кораблей с паровыми турбинами по времени готовности к выходу в море. По экономичности на полном ходу газовая турбина также превосходила паровую, при равной с ней экономичности на экономическом ходу. Расчётный срок службы турбины составлял 5000 часов, а её агрегатированное расположение значительно упрощало замену.

   Также Борис Израилевич внимательно изучил сведения по недостаткам 61 проекта, полученные из ИАЦ, и сразу внёс некоторые изменения, прежде всего – в обводы корпуса и в шумозащиту жилых помещений. Газовая турбина по сравнению с паровой была значительно более шумной.

   Технический проект корабля был завершён в марте 1958 года и представлен на утверждение в обоих вариантах.

   Когда адмирал Кузнецов принёс Хрущёву проект постановления, с приложениями, где перечислялись все характеристики корабля, Никита Сергеевич, прочитав бумаги, спросил:

   – Николай Герасимович, а зачем нам два одинаковых эсминца? 57 проект, и фактически такой же 61-й? У страны что, денег много? Вот этот проект 61И товарища Купенского мне больше нравится. Он и вооружён лучше, и боеготовность за счёт газовых турбин у него выше, и требования по обитаемости учтены. Вот его и будем строить.

   – Если что, потом в мемуарах валите всё на меня. Так мол и так, у нас было всё рассчитано по уму, но вмешался партийный головожопый моллюск и всё испортил, – ехидно усмехаясь, сказал Никита Сергеевич.

   Оторопевший адмирал не нашёлся, что ответить. Так 61 проект пошёл в серию в качестве основного эсминца Советского Союза. Эсминец «Гневный» 57 проекта, который успели заложить в ноябре 1957-го, был перезаложен по 61 проекту, остальные тоже строились с 58 года по проекту 61.

   Когда в 60-х наладили при помощи Берговских минифабрик выпуск полупроводниковой памяти первого поколения, и ЭВМ стали занимать не 10-30 шкафов, а одну-две тумбочки, была проведена модернизация БИУС «Кристалл» до уровня «Кристалл-Б» на крейсерах проекта 70, и одновременно такую же БИУС получили эсминцы проекта 61. «Кристалл-Б» уже мог отслеживать порядка 150 целей, вести на сопровождении 24 из них, и наводить ракеты и малокалиберную зенитную артиллерию одновременно на 12 целей.

   С 1951 года в СССР строились сторожевые корабли проекта 50. Это были небольшие корабли водоизмещением чуть более 1000 тонн, они несли 3 100 мм орудия в башнях, 2 37 мм двухствольных зенитных автомата, 1 двухтрубный торпедный аппарат и бомбомёты двух типов для глубинных бомб. До 1954 года включительно успели построить 50 кораблей на трёх заводах. В 1954-м Хрущёв строительство этих кораблей прекратил (АИ, в 1957 и 1958 гг ещё строились по 8 кораблей, и 2 в 1959 на заводе N 820 в Калининграде).

   С конца 1958 года большой серией начали строить корабли проекта 159, имевшие более современное радиоэлектронное оборудование, и лучшую мореходность.

   (Спиcок и данные поимённое перечисление )

   В конце 1957 года был заложен первый советский авианосец «Минск». (Так как в АИ не будет «недоавианосцев» проекта 1123 и 1143, их названия «освободились» и будут использованы на корабли АИ-проектов). Прототипом по механизмам для него послужил захваченный египтянами в 1956 г британский авианосец «Eagle» (АИ, см. гл. 02-13), но корпус проектировался с оглядкой на параметры более крупного американского авианосца «Форрестол». Более ранние советские проекты авианосцев 72 и 85 при проектировании нового корабля учитывались по минимуму, так как их водоизмещение и размерения были значительно ниже, чем требовалось по обстановке конца 50-х.

   В результате, получилось нечто среднее, стандартным водоизмещением 45000 тонн и полным 55000. Он оснащался угловой палубой по типу «Форрестола», паровыми катапультами на ней, и низким трамплином для взлёта с ускорителями в носовой части.

   Силовую установку позаимствовали от разобранного на металл третьего линейного крейсера проекта 82. От этого проекта были взяты и многие судовые механизмы.

   Катапульты предполагалось использовать в тёплом климате, для севера предусматривался старт с трамплина на ускорителях. Первые образцы катапульт вышли предсказуемо хреновые, через год эксплуатации их пришлось заменять на усовершенствованную модель.

   Для самообороны был предусмотрен ЗРК М-1 с двумя ПУ – по одной спереди и сзади на островной надстройке, и 8 малокалиберных зенитных автоматов побортно на носу и на корме, в спонсонах под уровнем полётной палубы.

   В состав авиагруппы предполагалось включить 10 новых многоцелевых истребителей Су-7БК, (не тот Су-7Б, который «труба с крыльями», а описанный в фанфике у Александра) и 14 лёгких перспективных истребителя Микояна. Предполагалось, что авианосец будет строиться около 5 лет, и к этому времени самолёты уже будут готовы. В качестве запасного варианта предусматривался однородный состав авиагруппы из 30 истребителей МиГ-19К, хотя было ясно, что ко времени готовности корабля они уже устареют.

   Также был вариант авиагруппы ПВО, из 28 истребителей Микояна. Авианосец мог временно принимать для дозаправки 2 30-тонных дирижабля ДРЛО типа «СССР В-15», и был оснащён причальной мачтой для них, по правому борту. Вторая причальная мачта, на левом борту, была выполнена заваливающейся вдоль борта, чтобы не мешать садящимся самолётам. Для постоянного базирования дирижабля в море в составе группы был предусмотрен корабль с причальной мачтой и посадочной палубой. В качестве заправщиков предполагалось использовать всё те же Су-7БК с дополнительным баком в бомбовом отсеке и агрегатом УПАЗ на центральном пилоне.

   Авианосец предполагалось также оснастить 4-мя противолодочными вертолётами Ка-25, которые одновременно выполняли бы функции спасательных.

   Также к лету и осени 1958 года был завершён ремонт трёх оставшихся трофейных британских авианосцев. «Albion» получил название «Новосибирск» и такую же авиагруппу из МиГ-19К, как два предыдущих корабля. Устаревшие «Teseus» и «Ocean» получили новые имена – «Ярославль» и «Хабаровск». Они были были переклассифицированы в противолодочные вертолётоносцы и оснащены вертолётами Ми-4М, с последующей планируемой заменой на Ка-25. Также они могли использоваться как десантные вертолётоносцы, (во время Суэцкого конфликта они так и использовались). Для применения с авианосца Ми-4М доработали, сделав ему складывающуюся хвостовую балку и складные лопасти ротора. Заодно оснастили электродвигателем лебёдку подъёма ГАС. (см. гл. 02-20) Саму ГАС также разработали заново, на новой элементной базе, с учётом зарубежных достижений, к которым получила доступ советская разведка.

   Для обеспечения действий морской пехоты на удалённых ТВД по результатам анализа итогов Суэцкого конфликта было выдано ТТЗ на проектирование большого десантного корабля водоизмещением 5000 тонн, способного нести до 20 танков, 45 БТР или 50 автомобилей, а также 1000 т грузов и 300-400 человек десанта. (1171 «Тапир» ). Для самообороны корабль оснащался зенитными автоматами, позднее к ним добавились ПЗРК. Для поддержки десанта он был вооружён двумя установками РСЗО БМ-14 в морском исполнении (АИ), позднее заменёнными на установки А-215М «Град».

   Проектирование началось в конце 1956 года, в конце 1957 проект был утверждён командующим флотом и военно-морским министром, а в начале 1958 года заложены первые два корабля проекта 1171. Их характерным отличием от ранее строившихся кораблей стало исполнение корпуса в формате «ро-ро», упрощавшее погрузку техники. Также была возможна традиционная вертикальная погрузка техники кранами через люки в верхней палубе

   Внутри корабль был разделён на две палубы, на нижней располагались танки, на верхней – более лёгкая техника. Расположение танков на танковой палубе было изменено по сравнению с описанием из полученных документов. Танковый трюм сделали на всю ширину корпуса, от борта до борта, что позволяло ставить танки в три ряда, с промежутками по длине для более равномерного распределения массы. (АИ) Подкрепления палубы сделали сразу усиленными, в расчёте на перевозку перспективных танков массой до 60 тонн. Также корабль оборудовали с расчётом возможности брать на борт стандартные 20-футовые контейнеры, в основном с размещением их на верхней палубе, или на танковой, при горизонтальной загрузке.

   Осадка корабля позволяла ему подходить достаточно близко к берегу, чтобы высаживать танки, оборудованные шнорхелем для подводного вождения, прямо на грунт с носовой аппарели, либо на понтоны, или на плоский берег, если имелся подход достаточной глубины. Можно было также высаживать плавающие танки ПТ-76. БДК проекта 1171 брал на борт полный батальон морской пехоты со всем положенным имуществом. Вариант с понтонами тоже «выцепили» в «документах 2012». Имелось в виду, что при невозможности подойти к берегу, из десантного люка на носу корабля в воду спускались обычные понтоны, соединяемые затем в наплавной понтонный мост, как для форсирования реки, и танки выезжали на берег по мосту.

   Корабль строился в двух вариантах – как военный десантный с более мощными дизелями, и как гражданский сухогруз. (В реальной истории так и предполагалось, но в 1961 году дизели для гражданского варианта сняли с производства, а более мощные дизели, применявшиеся на десантной версии, для мирного применения не подходили по экономичности)

   Такое строительство БДК как корабля двойного назначения давало много преимуществ. Корпуса транспортов строились на гражданских верфях, в т.ч. в Польше, ГДР, Китае, Югославии и Индонезии, затем либо достраивались на месте как торговые суда, либо буксировались на советские ССЗ, где на них ставили более мощные дизели, вооружение и военные радиоэлектронные системы.

   Автономность корабля по запасам провизии, в т.ч. для десанта составляла 20 суток. С нормальным запасом топлива дальность плавания составляла 2000 миль, но корабль мог брать в балластные цистерны топливо вместо воды, при этом дальность доходила уже до 4800 миль.

   Корабль вышел долговечным и весьма удачным. (В реальной истории на август 2013 года оставался в строю даже головной БДК «Саратов» )

   По итогам 1958 года была выявлена необходимость постройки более крупных универсальных десантных кораблей, которых весьма не хватало во время высадки в Бирме и в Греции. Такой корабль должен был нести в доковой камере высадочные катера на воздушной подушке и вертолёты в ангаре и на верхней палубе. Их проектирование началось в конце 1958 года. Для ускорения их решили строить по гражданским нормам, как некоторые английские авианосцы военного времени. Для них также проектировались десантные катера на воздушной подушке.

   Внедрение полупроводниковой электроники, дававшей более стабильные и предсказуемые результаты, опосредованно повлияло на многие разработки. Быстрее, чем ожидалось, удавалось доводить и передавать в серийное производство многие изделия. Информация, получаемая разработчиками из ИАЦ, также ускоряла работу, позволяя сразу находить и устранять недостатки, на поиск которых в «той истории» уходили месяцы и годы.

   16 октября 1957 года на морском полигоне вблизи Феодосии, в присутствии представителей заказчика, с борта опытного ракетного катера проекта 183Р разработки ЦКБ-5 Евгения Ивановича Юхнина был произведён пуск двух опытных ракет П-15 конструкции Александра Яковлевича Березняка. Использовав информацию из ИАЦ, Березняк сразу предусмотрел на своей П-15 складное крыло, примерно такого же типа, как на челомеевской П-5, и поместил ракету в герметичный контейнер. (В реальной истории вариант П-15У со складным крылом и контейнерным размещением разрабатывался и испытывался с 1961 по 1965 г)

   Обе ракеты поразили цель, что стало лучшей рекомендацией для руководства ВМФ. Не дожидаясь официального принятия П-15 на вооружение, было развёрнуто строительство ракетных катеров проекта 183Р, получивших шифр «Комар». С конца 1958 года они строились сразу на двух заводах.

   Первоначально Хрущёв, ознакомившись с развитием событий по полученным документам, собирался значительно сократить программу строительства катеров всех проектов, в пользу большего количества более крупных кораблей. Но после образования ВЭС у СССР появились дополнительные союзники. Каждая из союзных стран имела собственные амбиции и геополитические интересы, требовавшие создания собственных военно-морских сил. Однако флот – удовольствие дорогое, и не для всех. А считаться морской державой хотелось всем. Стоять за штурвалом корабля престижно, даже если приходится рулить одной рукой, поддерживая второй спадающие от голода штаны.

   Решением Хрущёва катера были предложены на экспорт союзникам по ВЭС. Продажа катеров и ракет к ним, запчастей и оборудования не только полностью окупала затраты на разработку и производство, но и приносила неплохую прибыль народному хозяйству. Амбиции диктаторов и туземных вождей при правильном ведении дела могут приносить приличный доход. (АИ частично, катера действительно поставлялись всем союзникам и активно применялись по всему миру. Именно такие катера ВМФ Египта в 1967 году РИ потопили израильский эсминец «Эйлат» ракетами П-15)

   Катер строился на базе торпедного катера проекта 183 с деревянным корпусом и нёс 2 ракеты П-15. Это удешевляло постройку, но деревянный корпус не был особенно долговечным. Для самообороны на катере имелся 1 двухствольный 25-мм автомат 2М-3М.

   Параллельно с налаживанием серийного выпуска Евгений Иванович Юхнин начал разрабатывать более крупный катер проекта 205 «Оса». Он уже имел стальной корпус, 4 пусковых установки П-15 и 2 двухствольных 30-мм автомата АК-230. Эти катера пошли в серию с 1960 года, и также широко поставлялись на экспорт.

   Помимо ракетных, в СССР строились в большом количестве торпедные катера проекта М-123бис – развитие начатого ещё в войну проекта 123, их проектированием занимался главный конструктор ЦКБ-19 Вадим Михайлович Бурлаков. Катера строились на заводе «Море» в Феодосии. Там же позднее строились сторожевые катера на подводных крыльях проекта 125А, и торпедные катера на подводных крыльях проекта 184Р, поставлявшиеся на экспорт в Китай, Албанию, Бангладеш, Бурунди, Заир, Пакистан, Румынию и Танзанию (АИ, в реальной истории строились в Китае, поставлялись в перечисленные страны. источник – )

   К катерам М-123бис и 183ТК разрабатывал подводные крылья конструктор Ростислав Алексеев. Однако катер проекта 183Т к моменту готовности к серийному производству устарел, и было принято решение серию не строить. (АИ, в реальной истории было построено 25 серийных катеров в период 1954-58 г.)

   В Зеленодольском ЦКБ-340 под руководством главного конструктора Александра Викторовича Кунаховича проектировались и строились крупной серией противолодочные катера проекта 201М (подробнее – -4_pr201M/article.html). В общей сложности флотам ГДР, Вьетнама, Кубы, Болгарии, Китая, КНДР, Алжира, Ирака, Южного Йемена было продано 83 катера. По нашей документации и при техническом содействии наших специалистов их строили также в ГДР, Китае и Египте.

   Отдельную нишу занимали крупные артиллерийские корабли. Три линкора – «Октябрьская Революция», «Севастополь» и «Новороссийск», хотя и прошли в 1955-56 годах восстановительный ремонт механизмов, и получили новейшие активно-реактивные атомные снаряды, всё же были уже порядком изношены, так как строились ещё в начале века.

   В то же время опыт 2й мировой войны показал, что линкоры весьма полезны для поддержки десантов, поддержки сухопутных войск при операциях в прибрежных районах, обеспечения боевой устойчивости соединений флота, и просто для оказания психологического давления на оппонента. Во многом, именно огонь балтийских линкоров помог отстоять Ленинград.

   Да, они были дороги в эксплуатации. Если просто держать их в базе. Если же они выполняли поставленные задачи, политическая выгода в итоге выходила очень даже весомая. Поспешное отступление 6-го флота от Александрии в ноябре 1956 г. (АИ, см. гл. 02-18), проводка трофейных английских авианосцев через Атлантику и Ла-Манш (АИ, см. гл. 02-29), умиротворение Турции в 1957-м (АИ, см. гл. 02-44) и стремительное взятие греками восточной части Стамбула в сентябре 1958-го при поддержке двух советских линкоров (АИ, см. гл. 03-11) убедили Хрущёва, что при условии достаточного прикрытия с воздуха один-два корабля подобного класса в составе флота лишними не будут.

   Первоначальный быстрый успех в постройке экспериментальной электромагнитной пушки дали ему надежду на быстрое создание корабельного вооружения на новых физических принципах. Неоправданную. Оказалось, что от экспериментальной настольной модели до боеспособного образца очень далеко.

   Более того, до ввода в строй подводных лодок с баллистическими ракетами атомные снаряды линкоров и атомные торпеды на дизельных лодках оставались основным оружием флота на случай третьей мировой войны. Поэтому и сами моряки активно поддерживали необходимость крупных артиллерийских кораблей, хотя и сознавали ограниченность их применения.

   Модернизацию старых линкоров признали нецелесообразной. Было решено после окончания эксплуатации поставить их в качестве музеев боевой славы в Ленинграде, Севастополе, и Новороссийске.

   Два тяжёлых крейсера проекта 82 – «Сталинград» и «Москва», были достроены и проходили ходовые испытания на Чёрном море и на Балтике. В ходе достройки с них сняли большую часть 130-миллиметровых универсальных орудий, установили БИУС «Кристалл-82», с модифицированным программным обеспечением для управления главным калибром, увеличили количество новых малокалиберных зенитных автоматов с радиолокационным наведением и централизованным управлением от БИУС, и поставили ЗРК М-2, пока ещё не полностью боеспособный, так как его испытания ещё продолжались.

   Первоначально предполагалось ставить на крейсеры ЗРК М-1, для самообороны, но его аппаратура пока задерживалась, а аппаратура первой версии М-2 фактически повторяла сухопутный С-75, и потому созрела раньше. И тут как раз Лев Вениаминович Люльев вышел на флотское руководство с предложением ввести в состав комплекса М-2 свою новую твердотопливную зенитную ракету.

   Смотреть новинку вместе с группой адмиралов приехали лично воеено-морской министр адмирал Кузнецов и Главком флота адмирал Горшков.

   Слегка волновавшийся поначалу Люльев рассказал высокому начальству обо всех преимуществах своего изделия. Адмиралам твердотопливная ракета понравилась заметно больше, чем керосиновый Talos В758, и тем более – чем жидкостная В750. Тем более, им понравилась конструктивно более простая и не требующая обслуживания УВП.

   Сергей Георгиевич Горшков сразу спросил:

   – А по надводной цели она работать может?

   – Конечно, так же как и В750, и В758, в комплексе такой режим предусмотрен, – ответил Люльев.

   – А спецБЧ в неё установить можно?

   Технически диаметр ракеты в 400 мм позволял поставить в неё ту же ядерную БЧ, что использовалась в 12-дюймовых снарядах. Поэтому Люльев так и ответил:

   – Поставить можно, но на дальности в 30 километров вряд ли целесообразно. Если ставить – то на двухступенчатую версию РД. Мы такой двухступенчатый вариант уже прорабатываем.

   – Ставьте, – сказал адмирал Кузнецов. – Нам ваше изделие очень пригодится.

   Адмирал сразу смекнул, что наличие на корабле УВП для зенитных ракет в будущем позволит размещать в части их ячеек и перспективные сверхзвуковые ПКР, и малогабаритные крылатые ракеты Березняка. А наличие в боекомплекте корабля средств поражения с дальностью порядка 2500-3000 километров на тот момент сразу делало его стратегическим носителем, со всеми вытекающими из данного факта привилегиями и прочими плюшками.

   Решение было принято и доложено Хрущёву для утверждения. Никита Сергеевич от своей ракетомании ещё до конца не избавился, и предложение адмиралов тоже поддержал.

   Большие размеры крейсеров 82 проекта позволяли разместить на них две УВП большой вместимости – в палубе впереди первой башни и позади четвёртой. Боекомплект можно было обеспечить под сотню изделий. К тому же относительно небольшие размеры ракет и их перевозка в контейнерах позволяли перезаряжать УВП в море, с транспорта снабжения, а не только в базе, как более тяжёлые и крупные П-6 и П-15.

   В броневой палубе крейсеров лихо вырезали отверстия под УВП, и в течение месяца смонтировали сами установки и аппаратуру комплекса. В октябре 1958 года крейсер «Сталинград» вышел на первые испытательные стрельбы. На корабле присутствовал командующий Черноморским флотом адмирал Владимир Афанасьевич Касатонов, разработчики основных систем и представители промышленности.

   Сначала стреляли главным калибром, заодно чтобы проверить воздействие отдачи на аппаратуру. Оказалось, что полупроводниковая электроника, к тому же установленная с тройным демпфированием – кабина комплекса, каждый шкаф, и шасси с платами внутри шкафа устанавливались на отдельные демпферы – держит сотрясение не в пример лучше, чем лампы.

   Стрельба обычными снарядами главного калибра для моряков была делом привычным и хорошо знакомым. Отстрелялись успешно, поразив щитовые мишени, установленные на дистанции 30 километров. На больших дистанциях точность уже была заметно хуже.

   На второй день попробовали стрелять, наводя орудия автоматически по данным радиолокатора, под управлением БИУС «Кристалл». Умная машина учитывала множество параметров, такие, как направление и силу ветра, влажность воздуха, атмосферное давление, разгар каждого из стволов в отдельности, смещение каждой башни относительно антенны, угол поворота башен, волнение моря... Результат получился соответствующий – пристрелявшись четырьмя одиночными выстрелами и вычислив поправки, «Кристалл» уверенно положил 7 из 9 снарядов первого же залпа в мишень на дистанции 45 километров.

   Выслушав доклад с самолёта-наблюдателя о результатах стрельбы, адмирал Касатонов с уважением похлопал жёлто-бежевую панель вычислителя и одобрительно произнёс:

   – Ну, ты, бля, ничо...

   Следующим этапом испытаний были стрельбы активно-реактивными снарядами. Коломенское СКБ-4 (СКБ ГА, сейчас ФГУП КБ Машиностроения) под руководством Бориса Ивановича Шавырина разработало и представило на испытания самонаводящиеся активно-реактивные снаряды калибра 305 миллиметров. Это был гибрид артиллерийского снаряда и управляемой ракеты. Снаряд имел удлинённый корпус, длиннее обычного 12-дюймового снаряда. Спереди к нему привинчивался модуль управления, прикрытый при выстреле защитным обтекателем, сзади – модуль с твёрдотопливным прямоточным двигателем и выдвижными рулями. Снаряд фактически был выполнен подкалиберным, ведение по нарезам осуществлялось отделяющимся поддоном. Головка самонаведения была инфракрасная, но при помощи оптического фильтра она могла реагировать на отражённую засветку от луча лазера. Таким образом, снаряд мог наводиться как на тепло из труб вражеского корабля, так и на цель, указанную внешним целеуказателем.

   Вся электроника снаряда была упакована в единый блок, целиком залитый водонепроницаемым компаундом, и выглядела как сплошной цилиндр из полупрозрачной смолы. Такая защита позволяла выдерживать запредельные перегрузки при выстреле пушки. Без заливки компаундом вся электронная «рассыпуха» при выстреле слетала с платы.

   Крейсер сделал три выстрела по мишени, на дальности 90 километров. Первый снаряд цель не захватил, и промахнулся, второй и третий легли точно в цель – большой плот из скреплённых между собой дощатым настилом бочек, на котором был установлен инфракрасный имитатор. Последовал восторженный доклад с самолёта-наблюдателя:

   – Ни хрена себе точность! Прямо в яблочко! В смысле – в печку эту... Плот вдрызг! Два из трёх – попадание. Первый – мимо.

   – Годится, – одобрил адмирал Касатонов. – Переходим к следующему этапу.

   Крейсер развернул кормовую башню в сторону берега. На боевом поле полигона были оборудованы мишени, изображавшие береговые батареи и прикрываемый ими объект – по легенде учений он изображал нефтяной терминал. Дальность до цели и в этом случае была 90 километров. Лазерную подсветку во время стрельбы обеспечивал самолёт-корректировщик.

   «Сталинград» отработал по цели тремя снарядами. Стрельба велась одиночными выстрелами, после каждого следовал доклад с самолёта-корректировщика о результатах попадания. Первыми двумя выстрелами были поражены «склады боеприпасов» на «береговых батареях», третьим – «нефтяной резервуар», от которого в небо поднялся хорошо видимый даже с крейсера столб чёрного дыма. Снаряд весил почти полтонны, да ещё и приходил в цель со сверхзвуковой скоростью.

   Доклад с корректировщика был встречен громовым «ура» на всех боевых постах крейсера. Моряки привыкли к относительно малому проценту попаданий при стрельбе из орудий, а тут крейсер в 43 000 тонн лупил из главного калибра со снайперской точностью – один выстрел – одно попадание. Такого в нашем флоте ещё не было.

   Командующий флотом распорядился «Команде обедать», и проследовал в адмиральский салон, пригласив всех главных конструкторов, присутствовавших на корабле. Особого почёта удостоился Исаак Семёнович Брук, как разработчик БИУС. Моряки понимали, что именно автоматизированная система управления оружием стала залогом сегодняшнего успеха. После обеда Исаак Семёнович и Борис Иванович были приглашены Владимиром Афанасьевичем на «адмиральский чай».

   Третий день стрельб был посвящён испытаниям зенитно-ракетного и зенитно-артиллерийского вооружения. Новая 9М38Р экипажу понравилась сразу. Жидкостные ракеты первого поколения требовали множества подготовительных операций, и размещались в погребах, откуда сложная механика подавала их на палубную пусковую. Твердотопливная ракета конструкции Люльева была проста в обслуживании как палка, не требовала никаких проверок и ухода, кроме поддержания температурного режима, да ещё и стартовала из той же УВП, в которой хранилась. Никакой тебе механики, которую надо держать в постоянной исправности, надраивать, смазывать и проворачивать ежедневно.

   Сценарий стрельб предусматривал поражение высотной мишени, и стрельбу по трём низколетящим целям, идущим курсом на корабль – имитация атаки противокорабельных ракет или штурмовой авиации. Высотную цель изображал беспилотный Ил-28, низколетящие цели имитировались ракетами КС-1 «Комета», запускавшимися с самолётов Ту-16.

   По высотной цели ЗРК М-2 отработал штатно. Только пуск выглядел непривычно. Не было эффектно поворачивающихся пусковых, отслеживающих своим движением цель. Только что всё было тихо и спокойно, как вдруг где-то глубоко под палубой прозвучала команда на пуск, посреди необъятной кормы крейсера позади четвёртой башни откинулась крышка УВП, из неё, как чёрт из табакерки, вылетела на дымном хвосте стройная тонкая ракета с крошечными крыльями, вытянутыми вдоль корпуса, и сразу унеслась ввысь. Высоко в небе белый инверсионный след мишени пересекла почти под прямым углом такая же белая линия, вспухло маленькое облачко дыма, и из него вперёд по курсу цели полетели несколько крупных обломков, волоча за собой чёрные дымные ленты.

   – Цель поражена, расход – одна, – доложил оператор.

   – Добро, – ответил командующий. – Поздравляю, Лев Вениаминович, начало хорошее.

   Поскольку проверялось отражение атаки на корабль, БИУС переключили в автоматический режим. Все находились на боевых постах, но в управление не вмешивались – интересно было посмотреть, как машина справится с задачей самостоятельно.

   Старт из УВП по низколетящей цели выглядел и вовсе непривычно. Ракета, стартовав вертикально, вдруг резко меняла направление полёта, заваливаясь в горизонталь, и летела почти параллельно воде.

   По низколетящей цели первая ракета промахнулась – комплекс С-75, из которого делали М-2, вообще имел ограничение 3 километра по нижней границе досягаемости. В условиях моря эту границу удалось понизить, но так или иначе маловысотные цели оставались сложными.

   Сразу же стартовала вторая, точно так же завалилась в горизонталь и унеслась следом за первой. В это же время ожили малокалиберные 37-миллиметровые зенитки. Вдалеке вспухло чёрное дымное облако – вторая ракета нашла цель. Зенитки развернулись на другой борт, откуда на корабль шли ещё две КС-1. Направление атак заранее не сообщалось, но радары корабля видели и ракеты, и сами их носители – бомбардировщики Ту-16 на удалении более 100 километров.

   Крылатые ракеты наткнулись на стальной занавес заградительного огня. Множество стволов создавало на их пути сплошное облако малокалиберных снарядов. Одна за другой обе «Кометы», разваливаясь на части в воздухе, рухнули в волны, не долетев до корабля почти километр.

   Адмирал Касатонов поставил экипажу заслуженное «отлично». На этот раз героем дня стал Лев Вениаминович Люльев. Его ракета была рекомендована к принятию в опытную эксплуатацию. Это была специальная формулировка для случаев, когда система оружия была ещё недоработана и недоиспытана, но военным уже очень хотелось, или не было другого выхода.

   Само собой, аппаратуру корабля ещё предстояло заменить на полноценные серийные комплекты, отладить программное обеспечение для всех предусмотренных режимов применения комплекса. Но было подтверждено главное – ЭВМ может управлять вооружением корабля в море более эффективно, чем человек.

13. «Страна багровых туч»

  К оглавлению

   Настроения в западных СМИ после революций в Иране, Ираке, и окончания военных действий в Турции можно было охарактеризовать как сплошную истерику, перемежающуюся приступами тяжёлой депрессии. Полный развал СЕНТО, в середине которого образовалась дыра размером с Иран и Ирак, вместе взятые, фактический распад южного фланга НАТО, от которого теперь оставалась одна Италия, образование на трети территории Турции социалистической Народной Республики Курдистан, и прямой выход СССР к Индийскому океану продемонстрировали Западу полный крах «стратегии анаконды», направленной на «удушение» Советского Союза «санитарным кордоном» проамериканских режимов. (АИ)

   Греция де-факто вышла из НАТО, термин «приостановка членства» был юридическим фиговым листком, который никого не мог обмануть. После очевидного отказа США и Англии прекратить геноцид греков на Кипре и в Турции, популярность НАТО в Греции упала ниже нуля, и в парламенте уже ставился вопрос о возможности присоединения страны к ВЭС. Однако правые силы всячески противились такому решению. На Кипре прошли выборы премьер-министра, в ходе которых уверенную победу одержал кандидат от Прогрессивной партии трудового народа Кипра Эзекиас Папаиоанну. (АИ)

   Панику на Западе несколько успокоило совместное заявление стран-участниц только что созданной ОПЕК. В нём было сказано, что о «нефтяной блокаде Европы», которую всерьёз обсуждали в британском парламенте, не может быть и речи. Были подтверждены все действующие на тот момент контракты на поставку нефти, в том числе – в страны НАТО.

   Однако решение ОПЕК использовать для расчётов за нефть советские рубли, вызвало на Западе невероятный приступ истерии. Сам по себе рубль имел покупательную способность только внутри стран ВЭС. Но теперь, чтобы рассчитаться за нефть, западные страны должны были купить у СССР через Нефтяной банк ОПЕК необходимое им количество рублей, обменяв на них собственную валюту. Бартерные сделки, обычные внутри ВЭС, при продаже нефти на Запад были строго запрещены. Если странам ОПЕК требовалась западная валюта для покупки товаров, они обменивали её на полученные рубли через тот же Нефтяной банк.

   Для Советского Союза это был гигантский, постоянно действующий источник валютных поступлений. Для Запада, прежде всего для Англии и других европейских стран НАТО – невероятной силы пощёчина по их самомнению, ещё распухшему от предыдущих оплеух в ходе Суэцкого кризиса.

   Точнее всего охарактеризовала ситуацию, выступая в парламенте, британская королева Елизавета:

   – Теперь, господа, из-за некомпетентности наших политиков, Британия вынуждена расплачиваться за нефть деньгами с портретом Ленина.

   В палате лордов случилось несколько инфарктов и инсультов.

   На самом деле, для международных расчётов выпускалась специальная «деидеологизированная» серия банкнот, с изображениями культурных достопримечательностей Москвы, Ленинграда и других городов СССР. Их обмен на «внутренние рубли» строго контролировался, чтобы не создавать негативного влияния на экономику страны.

   США в этом отношении было проще – у них имелась собственная нефтедобывающая промышленность. (Активное расширение нефтедобычи в Саудовской Аравии началось после 1963 г, до того экспорт арабской нефти в США был незначительным. Масштабное «подсаживание» США на арабскую нефть началось с середины 60-х)

   Британское адмиралтейство вышло с официальным предложением послать флот в Персидский залив и «положить конец возмутительным выходкам арабов и красных».

   – Какой флот? – спросил премьер Макмиллан. – Один флот вы уже потеряли при Порт-Саиде. У вас что, ещё один завалялся?

   В конце 40-х и начале 50-х Великобритания, находившаяся в экономическом кризисе после войны, очень сильно сократила численность флота, в частности, отправив на слом линкоры, распродав старые авианосцы военной постройки и законсервировав новые.

   Наконец, «вишенкой на торте» стала для Запада передача Грецией под совместный контроль проливов Босфор и Дарданеллы. Официально Британия не имела никакого отношения к проливам, и не могла указывать Греции или Турции, как строить политику в отношении этой важнейшей артерии международного судоходства. Фактически, с момента появления у России флота, англичане стремились любыми путями перекрыть ему выход в Средиземное море.

   Официально в отношении проливов продолжала действовать Конвенция Монтрё, что было подтверждено Грецией. Но в Конвенции имелся ключевой пункт: «В случае войны Турция закрывает проливы». Все в НАТО понимали, что в случае войны теперь советский флот имеет свободный проход в Средиземное море.

   Премьер Макмиллан едва ли не в ультимативной форме потребовал от Эйзенхауэра «немедленно послать 6-й флот и отбить проливы». Не будь форма обращения столь истеричной, Айк, вероятнее всего, прислушался бы к Макмиллану и предпринял более активные действия. Но, выслушав англичанина, президент спросил:

   – То есть вы, господин премьер, предлагаете Соединённым Штатам начать третью мировую войну из-за какой-то канавы в Турции, по берегам которой пасутся козы? А сами желаете остаться в стороне и чистенькими? Попробуйте ещё разок сами, можно – вместе с французами. Если они будут такими идиотами, что поведутся на такую авантюру снова. У Соединённых Штатов есть более неотложные проблемы. Кстати, у вас не найдётся затычки для этого чёртова вулкана?

   Британская пресса на все лады разливалась едкими комментариями, требуя от правительства «сделать хоть что-нибудь для защиты от красной чумы». Серов ежедневно приносил Хрущёву переводы передовиц из западных газет. Никита Сергеевич только посмеивался:

   – Если империалисты нас ругают и открыто ненавидят – значит, мы всё делаем правильно. Вот если они будут нас хвалить – это уже повод для беспокойства. Ведь ненавидеть нас они всё равно не перестанут.

   Масла в огонь периодически подливал канал ONN и подконтрольные ему издания. На следующий день после инициативы британского адмиралтейства насчёт отправки флота в Персидский залив, в нескольких газетах напечатали карту Британии, на которой условными символами в виде ядерных грибов были обозначены места ракетных ударов, достаточных для уничтожения страны как субъекта мировой политики. Всего «грибов» на карте было пять.

   В отличие от европейской прессы, американская вела себя заметно спокойнее. Нефтяной кризис Америке не угрожал. К тому же, когда стала известна информация об угрозе извержения Йеллоустоуна, общественность переключилась на неё. Разумеется, Эйзенхауэра на очередной пресс-конференции спросили:

   – Господин президент, почему вы не настояли на том, чтобы красные оставили Дарданеллы? Как вы могли допустить подобное усиление противника?

   На что Айк, к невероятному изумлению прессы, ответил:

   – Потому что я убедился лично, что Советский Союз нам не противник. С нашими ядерными силами мы можем за один день уничтожить красных. Это знают они сами, и это знаем мы. Но противник никогда не стал бы предупреждать нас о грозящей нашей стране смертельной опасности. Он постарался бы использовать природу в своих целях, и сделал бы это внезапно. Да, господа, на Санторини я получил информацию об угрозе Йеллоустоуна. Получил её лично от Первого секретаря Хрущёва. Точнее, от учёных из состава советской делегации, в его присутствии. Чтобы не волновать общественность раньше времени, я поручил Национальной геологической службе всё тщательно проверить.

   – Исследования ещё не завершены, но в целом прогнозы русских учёных подтверждаются. К сожалению, эта информация стала достоянием общественности раньше времени и вызвала лишнюю панику. Извержение произойдёт не завтра, и не через год. Возможно, природе потребуются десятилетия или даже столетия, чтобы накопить достаточно сил. Но у нас появилась проблема, более важная, чем мифическая «красная угроза».

   – Это не означает, что мы остановим какие-либо военные программы или побежим брататься с красными. Превосходство Америки должно оставаться неоспоримым, чтобы ни у кого не возникало даже мысли о возможности безнаказанного нападения.

   В действительности Айк был далеко не так самоуверен, как пытался выглядеть на публике. Эти слова были необходимым реверансом в сторону военно-промышленного комплекса. Не сделав подобной оговорки, Эйзенхауэр недолго оставался бы президентом. Но после подобного заявления на высшем уровне греко-турецкий конфликт и прочие события на Ближнем и Среднем Востоке были в США надолго забыты. Всеобщее внимание теперь привлекал Йеллоустоун.

   Совсем иначе реагировала на события русская эмигрантская пресса, прежде всего – во Франции. Но и в ней мнения разделились диаметрально противоположно. Возмутителем спокойствия стал Святейший Архиепископ Константинополя – Нового Рима и Вселенский Патриарх Афинагор.

   Патриарх Афинагор был человеком более чем оригинальным. Он был сторонником сближения православия и католицизма, а также не признавал существования ереси в принципе, прямо говоря:

   – А я не вижу их (ереси) нигде! Я вижу лишь истины, частичные, урезанные, оказавшиеся иной раз не на месте и притязающие на то, чтобы уловить и заключить в себе неисчерпаемую тайну...

   Турецкий геноцид греков стал для патриарха Афинагора личной трагедией, а стремительные действия Греции при поддержке СССР и балканских государств, для восстановления законности патриарх провозгласил «Великим Крестовым походом против воинства диавола», и, разумеется, всячески приветствовал. Он обратился к руководству Русской Православной Церкви за Границей, и ко всей русской диаспоре, с призывом «возрадоваться возвращению Константинополя в лоно истинной церкви и изгнанию бесов». Патриарх зачитал своё обращение перед несколькими десятками иностранных корреспондентов сразу после торжественного молебна в соборе Святой Софии в Константинополе.

   Русская эмигрантская пресса в Европе и США откликнулась на его обращение весьма характерным образом: «Насколько горька бывает ирония судьбы... 500-летние чаяния православного христианства исполнены волей красного коммунистического Молоха. Безбожный кровавый флаг с серпом и молотом ныне реет над святым для каждого русского сердца Константинополем ».

   Над зонами Босфора и Дарданелл, согласно советско-греческому договору, совместно оборонявшихся греческими и советскими войсками, действительно были подняты на рядом стоящих флагштоках флаги СССР и Греции.

   Выходившая в Нью-Йорке эмигрантская газета «Новое русское слово» опубликовала карикатуру: «Хрущёв прибивает щит к воротам Царьграда».

   Однако, как и в случае с Суэцким кризисом, часть эмигрантской диаспоры, особенно – бывшие офицеры царской армии и флота, открыто восхищались действиями греческой армии. О роли интербригад в этом наступлении стало известно значительно позже. Первоначально все считали, что Греция лишь получила во временное пользование по ленд-лизу советскую военную технику, а также поддержку с воздуха и моря.

   Взятие Стамбула в течение двух дней, с форсированием Босфора, было названо шедевром тактической мысли – никому и в голову не пришло, что турки, испугавшись ответных погромов, попросту всё бросили и сбежали, заблокировав толпами беженцев дороги, что не позволило вовремя доставить подкрепления.

   В Греции король Павел получил невероятный рейтинг популярности. Ликующая греческая пресса сравнивала стремительный бросок на Восток, завершившийся освобождением Константинополя, с походами Александра Македонского. Короля публично увенчали лавровым венком, украшенным золотом и драгоценными камнями. Во всех церквях Греции после взятия Стамбула и его переименования в Константинополь неделю шли благодарственные богослужения «во здравие короля Павла». Сам король, к его чести, на всю эту церковную вакханалию реагировал с неизменным юмором, а, принимая лавровый венок, во всеуслышание сказал о самом себе в третьем лице:

   – Надо признать, что у короля Павла ничего не вышло бы без помощи царя Никиты...

   В СССР реакция на события в Греции была вначале относительно сдержанной, так как освещались они, согласно указаниям ЦК КПСС, как «закономерный конфликт империалистических стран, входящих в агрессивный блок НАТО». По окончании конфликта в основном обсуждались факты геноцида, ставшие известными после обращения Греции в Международный суд ООН. На предприятиях и в организациях проходили обычные для тех лет митинги, с требованиями «призвать к ответу турецких фашистов», «устроить убийцам новый Нюрнберг» и т. п.

   Ситуация совершенно изменилась, когда в «Правде» и в «Известиях» вслед за советско-греческим договором ленд-лиза через несколько дней были без каких либо предварительных объявлений или пояснений опубликованы указы короля Греции Павла I «О возвращении городу Стамбулу исторического имени Константинополь» и «О передаче в совместное управление Греции и СССР зоны проливов Босфор и Дарданеллы». В указе было прямо сказано, что передача произведена в счёт долга за военную помощь по договору ленд-лиза.

   Вначале никто ничего не понял. Потом поняли, но не поверили. Вечером в программе «Последние известия» пришлось дать официальные разъяснения, среди прочих деталей в том числе было упомянуто об освящении собора Святой Софии. Программа выходила в 19.00. В 19.30 над страной поплыл колокольный звон. Звонили все оставшиеся колокола во всех ещё действующих церквях.

   Серов, не представляя, что делать в такой непредусмотренной ситуации, бросился к Хрущёву за указаниями.

   – Да хрен с ними, пусть звонят! – пожал плечами Никита Сергеевич. – У нас церковь отделена от государства. Если хотят – пусть празднуют. Дай распоряжение по райотделам, чтобы не мешали.

   Серов указание выполнил, хотя и не одобрял такого «попустительства».

   На следующий день состоялась встреча Патриарха Московского и Всея Руси Алексея I с Хрущёвым и Косыгиным. Это была уже вторая встреча, первая состоялась 17 мая 1958 г. О содержании встречи широко не объявлялось, было лишь упомянуто, что Патриарх от лица РПЦ «поблагодарил руководство страны за принципиальную позицию, занятую при решении греко-турецкого конфликта, завершившегося обретением христианами Константинополя».

   В трудовых коллективах все эти церковные страсти почти не обсуждались, либо упоминались вскользь. Итоги греко-турецкого конфликта обсуждались, прежде всего, с точки зрения геополитики. Заметно более активно обсуждали новость моряки торгового флота и военные – это событие затрагивало непосредственно их профессиональную сферу. В целом событие было воспринято как очередная победа социализма, произошедшая где-то достаточно далеко. Тем более, Греция по итогам конфликта социалистической не стала, и радоваться было вроде как и нечему. Куда больший интерес и множество прогнозов вызвала победа Прогрессивной партии трудового народа на Кипре.

   В это же время, в связи с активностью вражеской пропаганды, был осуществлён ещё один, несколько необычный проект. Аналитики ИАЦ обнаружили в присланных документах некоторые подробности о функционировании передатчиков пропагандистского радио «Освобождение», вещавшего на СССР, главным образом, на его европейскую часть. Выяснилось, что вещание на СССР ведётся при помощи отражения сигнала от ионосферы. Глушение вражеских радиостанций было малоэффективно – полностью заглушить сигнал всё равно не удавалось. Советские диссиденты, сидевшие по ночам на кухнях в растянутых майках, над завывающими приёмниками, были очень недовольны.

   В этот период передачи «Освобождения» отнюдь не были похожи на их более поздние выступления. В 50-х радиоголоса вели очень агрессивную пропаганду. Цитата из первой передачи «Радио «Освобождение» от 1 марта 1953 года говорит сама за себя:

   «В представлении многих людей Запада народы России все еще рисуются носителями идей мирового коммунизма и той внешней экспансии, которая так восстановила против нашей страны все свободные западные государства. Надо свидетельствовать перед всем человечеством, что коммунистическая агрессия не наше, не русское, не народное дело, а дело рук кремлевского маньяка, мечтающего войти в историю в ореоле распространителя коммунизма на весь земной шар. Чего только ни претерпели наши народы и чем только ни расплачивались за преступную сталинскую политику, за его великие эксперименты! Но от этой последней расплаты, от третьей мировой войны пусть спасут нас все заступники русской земли!

   Координационный Центр всегда будет бороться за ликвидацию агрессивной внешней политики Советского Союза, за решительный отказ признать акты этой агрессии. Мы хорошо понимаем, что это может быть достигнуто путем только свержения советской власти и ликвидации большевизма. Разумеется, мы не можем давать вам готовых рецептов, не можем поучать, как свергнуть ненавистную тиранию. Когда наступит решительный час, вы сами лучше нас почувствуете, как надо поступить. » (Дж. Сосин, «Искры свободы» с. 25)

   Оставлять подобные происки империализма без адекватного ответа было немыслимо.

   Дальнейшие поиски в документах привели к упоминаниям американской установки HAARP и её советских аналогов «Сура» и «Уран-1» (всего «Уранов» было 4, они расположены на территории Украины и представляют собой комплекс радиотелескопов. /). Выяснилось, что установка «Уран-1» уже существует с 1950 года, (источник -proekt-sssr-klimaticheskoe-oruzhie.html) и её строительство продолжается под руководством профессора Харьковского Политехнического института Семёна Яковлевича Брауде. (/Брауде,_Семён_Яковлевич) С 1955 года на установке «Уран-1» уже проводились исследования ионосферы. Эти работы велись, в том числе, для создания системы сверхдальней связи с подводными лодками в погружённом состоянии, на сверхнизких частотах. ()

   Иван Александрович Серов специалистом по ионосфере и радиосвязи не был, но жизнь научила его рассматривать самые необычные варианты. Посоветовавшись с академиком Келдышем, Иван Александрович привлёк к работе профессора Брауде и ещё одного талантливого специалиста по ионосфере, заместителя директора Научно-исследовательского Радиофизического института (НИРФИ, ) Германа Григорьевича Гетманцева. Собрав учёных у себя в кабинете, он поставил им задачу:

   – Товарищи, вы знаете, что на нашу страну вещают вражеские радиоголоса. Выяснено, что для вещания используется отражение радиоволн от ионосферы. Отсюда вопрос: можно ли каким-либо образом нарушить условия отражения радиоволн от ионосферного зеркала? Чтобы радиосигнал на нашу территорию не попадал?

   В конце 50-х «Радио «Освобождение» вело вещание на СССР с 9 передатчиков на территории Западной Германии и 4-х на Тайване. Ещё шесть мощных передатчиков с 1960 по 1963 г были построены в Плайя де Палс (район Коста-Брава на побережье Испании). Постепенное наращивание их мощности приводило к тому, что глушилки уже не могли заглушать сигнал. Поэтому и возникла идея нарушить в вычисленных районах ионосферный слой, от которого отражались радиоволны.

   Серов также предоставил учёным кое-какую информацию из числа найденной в присланных документах. Необычная проблематика учёных заинтересовала. Были проведены расчёты, выявившие географические координаты местности, над которой располагался указанный ионосферный участок. Расположенная на Украине близ города Змиева установка «Уран-1» была модифицирована для требуемого воздействия на ионосферу.

   Теоретически, с помощью таких объектов, как «Сура» или система HAARP, можно создать гигантскую радиолинзу, отражающую радиолуч в выбранном направлении или наоборот – поглощающую его. (http://ss-op.ru/reviews/view/43) Установка «Уран-1» на тот момент подобными возможностями не обладала, но, после некоторой модификации, и сложных расчётов, проведённых с помощью ЭВМ академика Лебедева, учёные решили попытаться определённым образом облучать вычисленный участок ионосферы над Европой, сфокусировать на нём излучение нескольких радаров, рассчитывая, что это нарушит условия отражения радиосигнала. Но это была лишь половина коварного плана, задуманного Иваном Александровичем.

   Второй половиной плана стала подложная радиостанция «Освобождение», вещающая на тех же частотах и в то же время, но с несколько иным репертуаром. Даже дикторов туда подбирали с голосами, похожими на голоса известных дикторов настоящего радио «Освобождение»

   Когда установка «Уран-1» была впервые включена после модификации, передачи радио «Освобождение» на территории СССР внезапно прекратились. Но через несколько минут собравшиеся у приёмников на кухнях диссиденты вновь услышали знакомые позывные. Выдохнув от облегчения, жертвы промывания мозгов прильнули к приёмникам.

   Вначале передачи были вполне обычными – обличающими преступления «кровавого коммунистического режима». Но затем диктор то ли перебрал, то ли обкурился, и понёс совсем уж откровенную чушь про «красных казаков верхом на медведях, вырезавших всё население Стамбула».

   Диссиденты недоумённо слушали захватывающий рассказ «красного казака, выбравшего свободу», о том, с каким трудом ему удалось получить в КГБ права на вождение боевого медведя, и сколько для этого пришлось выпить водки на пару с уполномоченным.

   На следующий день ночные радиослушатели вполголоса обсуждали услышанное:

   – Фима, таки ви слушали вчера?

   – Таки да, но очень удивился...

   – Они там совсем перепились, что ли? Медведи, казаки, которые едят младенцев, реки крови по колено, текущие по улицам... Таки они нас совсем за идиотов держат?

   – Я сначала думал, что это такая шутка юмора, но потом просто выключил приёмник – сил не было слушать эту чушь... Раньше «Освобождение» сообщало то, о чём коммунисты умалчивали, но сейчас слушать коммунистические передачи стало интереснее, чем западное радио...

   Подобные передачи повторились и на следующие сутки, и ещё, и ещё... Радио «Освобождение» начало катастрофически быстро терять аудиторию. По мере вступления в строй новых атмосферных излучателей аналогичные меры принимались и против других радиостанций, вещающих на СССР, таких, как «Голос Америки», «Русская служба BBC» и «Немецкая волна»

   Серов, изучив присланную в документах книгу Джина Сосина «Искры свободы», составил рекомендации для членов ЦК и пропагандистов. Вкратце они сводились к полному игнорированию западного радиовещания.

   – Для непосредственного руководства этих радиостанций очень важен отклик из СССР, – пояснил Иван Александрович секретарям ЦК КПСС по идеологии Шепилову, Поспелову и Суслову. – Если они такого отклика не получают, если не знают, слушают ли их в Советском Союзе, или нет, у них пропадает мотивация и возможность держать руку на пульсе событий. (Из книги Дж. Сосина «Искры свободы» ) Любое упоминание их радио нашими официальными лицами для них равносильно признанию важности и результативности их работы. Если мы сделаем так, чтобы их вещание в их собственном представлении «уходило в никуда», администрация США в конце концов спросит: «А на что вы тратите выделяемые вам деньги?» (Подобные попытки закрыть радио «Свобода» под предлогом экономии средств и неэффективности действительно были в начале 70-х. Из книги Дж. Сосина «Искры свободы» )

   Настоящим ударом для пропагандистов «Освобождения» стали письма советских радиослушателей, переправляемые на Запад по различным каналам. Их начали обвинять в том, что они «несут чушь в эфире, вместо того, чтобы обличать коммунистический режим». Аналогичные сообщения начали поступать из американского посольства в Москве, где контролировали приём «Радио Освобождение» и других пропагандистских радиостанций.

   Ещё одно пропагандистское решение Серову, сам того не подозревая, подсказал военно-морской министр адмирал Кузнецов. Они вместе ожидали в приёмной Хрущёва перед очередным совещанием, и адмирал в обычном разговоре ни о чём, рассказал пришедшуюся к слову военно-морскую байку.

   Серов хохотал вместе со всеми. Кузнецов рассказал ещё пару баек.

   – Николай Герасимович, а у вас таких историй ещё много? – спросил Иван Александрович.

   – Ну... если повспоминать, то не один десяток наберётся, – усмехнулся Кузнецов.

   – О! Надо мне с вами после совещания одну идею обсудить, – сказал Серов.

   Вскоре была создана ещё одна радиостанция, вещающая в те же часы, в соседнем частотном диапазоне. Она передавала популярную музыку, и советскую, и лучшие хиты зарубежной эстрады, а также юмористические передачи. В это время «Радио «Освобождение» ещё не могло вести музыкальное вещание из-за недостаточной мощности передатчиков. Поэтому те, кто интересовался современной музыкой, переключались на соседнюю волну.

   А уж когда по радио между музыкальными программами начали передавать анекдоты и байки из жизни моряков, лётчиков, пограничников, танкистов, геологов, аудитория «Освобождения» сократилась ещё больше.

   Разумеется, противодействие вражеским «радиоголосам» играми с ионосферой и подложными радиостанциями не ограничивалось. Удачная операция, проведенная в 1957 году против Народно-Трудового Союза, получила продолжение и в 1958-м. Оставшихся деятелей антисоветских организаций начали «исчезать» по одному. Всё происходило внезапно и зловеще. Вечером очередной пропагандист НТС или «Освобождения» уезжал с работы домой, а утром не выходил на работу. Отправленные для проверки сотрудники редакции обычно находили пустую, аккуратно прибранную квартиру, без каких-либо следов прежнего жильца. Более того, иногда квартира уже оказывалась сдана другому постояльцу. Все следы пропавшего бесследно терялись.

   На диссидентов эта практика действовала более чем угнетающе. Особенно когда некоторые из них находили у себя на дверях пометку, например, небольшой крестик, поставленный мелом. Или же среди ночи очередного диссидента будил телефонный звонок, и суровый голос объявлял:

   – Ты – следующий.

   Не выдержав морального прессинга, диссиденты бросали работу в редакциях газет и радио, бежали в другие страны, устраивались дворниками под чужими именами. Генерал Серов в отчётах называл эти операции «мерами активной контрпропаганды».

   Вскоре из американского посольства в Москве в ЦРУ посыпались отчёты о «бредовом содержании передач радио «Освобождение». Некоторое время в ЦРУ и в Американском Комитете освобождения от большевизма (Амкомлиб – см. Дж. Сосин «Искры свободы» ), который официально «руководил деятельностью» радио «Освобождение», ничего не могли понять. Они-то «давали в эфир» проверенную, утверждённую руководителями ЦРУ информацию!

   Наконец, один из сотрудников ЦРУ в американском посольстве в Москве догадался записать передачу радио «Освобождение» и переслал плёнку в мюнхенскую редакцию, с пометкой даты и времени записи. В Мюнхене сравнили запись эфира и сценарий передачи на эту дату – и пришли в ужас. Никто не понимал, как такое могло произойти: в Мюнхене говорят одно, а в Москве слышат совсем другое. Никому и в голову не приходило, что «красные» направленным радиолучом нарушают ионосферу над Европой, разрушая отражающее «зеркало». (АИ)

   К решению загадки были привлечены лучшие американские специалисты. Они долго ломали голову, пытаясь понять «механизм искажения передачи». Начали анализировать голоса дикторов – и тут сумели уловить небольшую разницу в тембре. Советские глушилки продолжали работать, пусть и не на полную мощность, это изрядно мешало американцам осознать подставу.

   В итоге вещание радио «Освобождение» неоднократно приостанавливалось и возобновлялось, редакцию лихорадило, никто не знал, выживет радиостанция, или же практичные американцы, поняв, что затея не работает, срежут финансирование, а то и вовсе закроют лавочку. Многие пропагандисты, даже те, на кого ещё не оказывалось психологическое давление, бросали работу и уезжали. Эффективность вражеской пропаганды заметно снизилась.

   Ещё сильнее подействовала подмена содержания передач внутри «диссидентской общины СССР». Западные радиоголоса стремительно теряли аудиторию – их теперь мало кто воспринимал всерьёз. В 50-х откровенный стёб про медведей на улицах и поедание младенцев воспринимался серьёзно настроенными слушателями как неуместная шутка или пьяный бред. Диссиденты пытались переключаться на «Голос Америки», «Немецкую волну» и «Русскую службу Би-Би-Си», но сотрудники Комитета быстро оценили эффективность «подложных радиостанций», и распространили меры противодействия на все «голоса», вещающие на территорию СССР.

   По указанию Первого секретаря ЦК Министерство культуры и Союз писателей уделяли особое внимание фантастике в литературе и кинематографе. Удачная инициатива главного редактора «Комсомольской правды» Аджубея организовавшего в пятничном выпуске газеты «литературную страницу», была подхвачена и другими изданиями. Многие рассказы и повести, особенно, начинающих писателей, печатались именно на таких «литстраничках». Это было выгодно и читателям и самим газетчикам, у которых росли тиражи. (АИ)

   Аджубей первым начал печатать литстраничку в виде заготовки, которую можно было разрезать и сшить в книгу. Дети в школах с удовольствием ходили в кружки переплётного дела, где можно было не только научиться ремонтировать старые учебники, но и переплести для себя новую фантастическую повесть в виде аккуратно оформленной книги. В книжных магазинах можно было даже купить отдельные альбомы с набором цветных иллюстраций на обложку и в текст. Стоили эти альбомы копейки, и дети их охотно покупали, даже на деньги, сэкономленные на мороженом. Многие приходили в магазин, чтобы полистать альбом, а, посмотрев картинки, начинали читать и саму книгу.

   В 1957 году в «Комсомольской правде» вышла повесть начинающих авторов Аркадия и Бориса Стругацких «Страна багровых туч». Алексей Иванович Аджубей подарил уже переплетённый экземпляр книги Хрущёву.

   Первому секретарю ЦК книга понравилась. Он вызвал министра культуры Михайлова и спросил:

   – Николай Александрович, вы эту книгу читали?

   – Просмотрел, Никита Сергеич. Читать особо некогда, но книга очень даже неплохая.

   – Вот и я о том же, – согласился Хрущёв. – Есть предложение – снять по ней художественный фильм. Поручаю вам это организовать.

   Режиссером фильма стал Михаил Фёдорович Карюков. (Автор сценария фантастических фильмов «Небо зовет», «Я был спутником Солнца», режиссер фильма «Мечте навстречу» ). Оператором и автором комбинированных съёмок – Павел Владимирович Клушанцев.

   Карюков тоже начинал как кинооператор и был автором книги по технике комбинированных съёмок. С Клушанцевым они быстро нашли общий язык и наладили совместную работу. Сценарий фильма писали сами Стругацкие, при участии Карюкова, помогавшего им адаптировать текст под требования кинематографа.

   Фильм решено было снимать цветной, широкоэкранный, для чего использовали закупленную в США качественную кинокамеру, и по возможности ближе к тексту. Хотя Клушанцев, имевший допуск к информации, неизвестной остальным, в начале работы над сценарием задал осторожный вопрос:

   – Товарищи, как бы нам с вами не попасть впросак. У вас там, на Венере, болота да джунгли... А ведь у нас уже спутники в космосе летают. Не сегодня-завтра отправят автоматические станции к Венере и Марсу. А вдруг они там найдут голую пустыню и температуру атмосферы градусов этак 400-500? Когда снимали «Дорогу к звёздам», я с товарищем Королёвым консультировался, и он такое предположение высказывал – исходя из близости Венеры к Солнцу и плотной атмосферы, вероятнее всего – из углекислоты. Вот и получится вся наша с вами работа насмарку.

   – Так что вы, Павел Владимирович, предлагаете? Фильм не снимать? – спросил Карюков.

   – Ну почему же. Снимать обязательно, только – по-умному, – ответил Клушанцев, – Давайте начнём фильм с сообщения о величайшем успехе советских генетиков. Которые сумели совместить гены бактерий-экстремофилов, что живут в подводных вулканах, и сине-зелёные водоросли.

   – В начале фильма к Венере отправляется зонд, который обнаруживает, что планета непригодна для жизни. И тогда партия и правительство решают провести величайший эксперимент по терраформированию Венеры. Вторым запуском автоматическая станция рассеивает в атмосфере планеты генномодифицированные бактерии, которые начинают перерабатывать углекислый газ в кислород и бешено размножаться при этом. А основной сюжет начнётся, скажем, лет через 100.

   Идея Клушанцева частично решала основную проблему – несоответствие условий Венеры описанному в книге. Болото всё же решили из сценария выкинуть и ограничиться пустыней. Было ясно, что при температуре более 400 градусов воды в жидком виде для образования грязи на Венере быть не может.

   Карюков и Стругацкие поначалу спорили с Клушанцевым:

   – Ну откуда вы взяли, Павел Владимирович, что на Венере такая высокая температура? – горячился Аркадий Натанович. – Там плотная облачность, солнечный свет не достигает поверхности планеты. Заметьте, когда на Земле Солнце закрыто облаками, всегда холоднее.

   Клушанцев понимал, что Стругацкие не учли парниковый эффект от углекислого газа в атмосфере планеты.

   – Надо учитывать, что Венера всё-таки много ближе к Солнцу, чем Земля, – ответил он. – Если у нас нормальной температурой считается 20 градусов Цельсия, то на Венере может быть и выше сотни. Пусть не 400, но если там больше 100 градусов, то вода так или иначе выкипела. Поэтому болото давайте всё же заменим на обычную пустыню.

   Аналогичная история получилась и с главной целью экспедиции, описанной в книге – месторождением «Урановая Голконда». Так как в книге речь шла об очень богатых урансодержащих рудах, образующих своего рода природный ядерный реактор, Клушанцев решил посоветоваться со знающими людьми. Он, как обычно в таких случаях, позвонил на коммутатор Кремля и назвал секретный код – название цветка. Его тут же переключили на помощника Хрущёва – Григория Трофимовича Шуйского.

   Выслушав просьбу Клушанцева, Шуйский, знавший, что кинематографист входит ближайшее окружение Первого секретаря, хотя об истинной его роли Григорий Трофимович и не догадывался, попросил его минутку подождать.

   Просмотрев список намеченных встреч Хрущёва, Шуйский сказал:

   – Подъезжайте в Кремль послезавтра к 10.40. Пропуск будет заказан. Вас проводят в приёмную Никиты Сергеевича, у вас, полагаю, будет несколько минут, чтобы задать пару вопросов интересующим вас людям. Не опаздывайте.

   Об опоздании не было и речи. Клушанцев тут же оформил командировку в Москву, и был на месте за полчаса до назначенного времени. Его действительно проводили в приёмную Хрущёва. Шуйский приветливо кивнул ему:

   – Павел Владимирович? Присядьте. На 11.00 у Никиты Сергеевича назначено совещание. Сейчас должен подойти нужный вам товарищ, я намекнул ему, что Никита Сергеевич может освободиться чуть раньше. У вас будет примерно полчаса, чтобы задать несколько вопросов.

   Опытный аппаратчик, Шуйский знал и умел многое. Организовать вот такую «случайную встречу» для него ничего не стоило.

   Дверь отворилась, и в приёмную вошла роскошная чёрная борода, а следом – и её носитель – Игорь Васильевич Курчатов. Клушанцев вскочил. Такой удачи он не ожидал, более того, не смел надеяться.

   Шуйский пригласил Курчатова присесть и немного подождать:

   – Похоже, Никите Сергеевичу не удастся освободиться раньше 11-ти. Кстати, знакомьтесь, это – Павел Владимирович Клушанцев, кинематографист с «Леннаучфильма», – представил Клушанцева Шуйский.

   – Рад познакомиться, Павел Владимирович! – улыбнулся Курчатов. – Смотрел в прошлом году вашу «Дорогу к звёздам», очень понравилось. Над чем сейчас работаете?

   – Над фантастическим художественным фильмом об экспедиции на Венеру, – ответил Клушанцев. – По повести Аркадия и Бориса Стругацких «Страна багровых туч». Не читали?

   – Нет, недосуг, если честно. Хорошая повесть?

   – Весьма. Фильм снимается по личному поручению Никиты Сергеевича.

   – Ого! Серьёзный уровень, – Курчатов был впечатлён не меньше.

   – Если позволите, хотел бы, пользуясь случаем, с вами посоветоваться.

   – Безусловно, чем могу – помогу.

   Клушанцев открыл портфель и достал заготовленный лист из сценария с описанием «Урановой Голконды».

   – По сценарию экспедиция отправлена на исследования месторождения урановой руды сверхвысокой концентрации. Вот тут краткое описание. Взгляните пожалуйста, может, что посоветуете, чтобы нам с научной точки зрения не напортачить?

   Курчатов пробежал глазами страничку.

   – Природный ядерный реактор, в случае наличия руды с очень высокой концентрацией, теоретически возможен, – ответил Игорь Васильевич. – Но для его функционирования нужен замедлитель нейтронов. Проще всего – вода. Если месторождение окажется затопленным, возможно начало ядерной реакции. Но вот существование жидкой воды на Венере мне представляется крайне сомнительным.

   – Мне тоже, – вздохнул Клушанцев.

   – Я бы предложил другой вариант – обычный вулкан, в котором, по стечению обстоятельств, магма проложила путь через очень богатое урановое месторождение, – предложил Курчатов. – Тут вам и зрелищность – огонь, дым, вулканические выбросы, и снимать проще – можно смоделировать всё на съёмочной площадке какой-нибудь пиротехникой, а если повезёт – то и на натуре снять..

   Так и решили. Карюков честно вписал Курчатова в качестве консультанта фильма, и лично отвёз ему заслуженный гонорар. Предложение Курчатова снимало множество проблем с придумыванием спецэффектов. Достаточно оказалось смоделировать вулкан, извергающийся посреди гигантской тучи чёрного дыма.

   Непростой задачей был подбор актёров. Стругацкие весьма ярко выписали внешность и характеры своих персонажей. Клушанцев, по личному поручению Хрущёва вёл негласный контроль за съёмками фильма. Никита Сергеевич считал этот фильм очень важным для популяризации космической программы СССР. Поэтому Павел Владимирович в затруднительных ситуациях лично подбирал актёров.

   Относительно быстро определились с ролями Крутикова и Спицына. На роль Крутикова пригласили Бориса Фёдоровича Андреева. (=Борис+Андреев&pid=12885)

   Борис Фёдорович, к тому времени уже известный и солидный артист (В 1962 получил звание «Народный артист СССР» ), прочитав сценарий, отказался от роли председателя колхоза в фильме «Поэма о море» и дал согласие сниматься у Карюкова.

   – Председателя колхоза я когда угодно сыграю, – пояснил он свое решение, – А вот межпланетников я ещё ни разу не играл.

   Спицына в фильме сыграл Александр Борисович Шворин. (=Александр+Шворин&pid=17966) Роль была фактически второго плана, но Александра Борисовича это не смутило. Его работа в фильме понравилась Карюкову, и в следующем году он пригласил его сниматься в фильме «Небо зовёт», об экспедиции на Марс.

   Роль артистичного красавца-геолога Юрковского предложили Олегу Александровичу Стриженову. (=Олег+Стриженов&pid=15521). Но он получил предложение на съёмки фильма «Капитанская дочка» и сниматься у Карюкова отказался, предложив вместо себя своего старшего брата Глеба (=Глеб+Стриженов&pid=4643)

   После первых же кинопроб Карюков и Клушанцев передумали и предложили Глебу Александровичу роль командира экспедиции Ермакова. На роль Юрковского пригласили Вячеслава Васильевича Тихонова. (=Вячеслав+Тихонов&pid=8587 В реальной истории в 1958 году Тихонов снимался в фильме «Чрезвычайное происшествие», но т. к. в АИ не было захвата танкера «Туапсе», то и фильма, соответственно, не будет.)

   Роль Краюхина, человека весьма запоминающейся внешности, по описанию Стругацких, была единогласно отдана Евгению Александровичу Моргунову (=Евгений+Моргунов&pid=8876). Ему пришлось выбирать между ролью высокопоставленного правительственного работника, зампредседателя Главкосмоса, и эпизодической ролью немецкого офицера в фильме «Киевлянка». В это время Моргунов ещё не был всенародно известен в качестве гайдаевского «Бывалого» и пробавлялся второсортными ролями. Для него выбор был очевиден.

   На роль геолога Дауге долго искали подходящего кандидата. По книге Дауге – латыш, и Карюкову хотелось подобрать пусть не латыша, но хотя бы прибалтийского актёра, говорящего с небольшим, но заметным акцентом. В конце концов в театре города Паневежис в Литве Михаил Фёдорович Карюков нашёл ещё ни разу не снимавшегося в кино артиста театра Донатаса Баниониса. Роль в фильме «Страна багровых туч» стала его кинодебютом.

   (=Донатас+Банионис&pid=10646 АИ, в реальной истории дебют был годом позже в фильме «Адам хочет быть человеком» )

   Услышав предложение Карюкова, Банионис был польщён, но и удивился:

   – Но ведь вам нужен латыш, а я – литовец? И акцент у меня заметный. (Банионис никак не мог избавиться от акцента, поэтому в фильмах его обычно дублировал Александр Демьяненко, ставший едва ли не «официальным русским голосом» прибалтийского актёра.)

   – Латыш, литовец – какая разница, – отмахнулся Карюков. – Публика в таких тонкостях не разбирается. И акцент у вас как раз подходящий.

   А вот исполнителя роли водителя транспортёра Быкова Клушанцев предложил сразу. Его в фильме сыграл Георгий Степанович Жжёнов (=Георгий+Жженов&pid=22860). Он в это время снимался в эпизодических и проходных ролях, как и Моргунов, и участие в фантастическом фильме, находившемся на особом контроле правительства, да ещё и фактически в одной из главных ролей, ему поначалу разрешать не хотели. Но, опять-таки после первых же кинопроб, Карюков и Клушанцев сошлись во мнениях, что лучшего актёра на эту роль и придумать нельзя.

   – Да вы посмотрите на него! – возмущался на худсовете Михаил Фёдорович. – Почитайте описание внешности в книге, и сравните – это же вылитый Быков!

   В итоге под обоюдным прессом Карюкова и Клушанцева худсовет утвердил актёрский состав в предложенном виде.

   Съёмки осложнялись необходимостью множества комбинированных съёмок и разработки сложных технических объектов. Снимать пустыню можно было и в Каракумах, и в горно-пустынных районах Китая, и в Монголии. Проблема заключалась в съёмке неба. В пустыне небо обычно голубое и безоблачное или белесое от жары.

   Небо Венеры снимали в предгрозовом Ленинграде, на заливе, через красный светофильтр, на замедленной скорости. При воспроизведении на стандартных 24 кадрах в секунду получались впечатляюще клубящиеся багровые тучи. Пустыню тоже снимали через красный светофильтр, отчего серая земля выглядела почти чёрной, а песок – густо-красным. Для уменьшения количества комбинированных съёмок постарались сократить до минимума количество планов, на которых одновременно было видно небо и горизонт, много снимали с верхней точки, держа в объективе только грунт и людей.

   Сначала, пока готовился реквизит, отсняли в павильоне все сцены, происходившие «на Земле». У Клушанцева в студии уже оставалось много заготовок, остававшихся от съёмок фильма «Дорога к звёздам». Планетолёт «Хиус» снаружи снимали на большой модели, высотой более двух метров, сделанной из бумаги и точёных деревянных деталей, и тщательно окрашенной «под титан».

   Пронзительный лиловый свет фотонного реактора получили, сняв электрическую дугу через светофильтр. Получилось весьма натурально. Сооружения «7-го полигона» снимали в Плесецке, договорившись через Хрущёва с маршалом Неделиным. Когда Клушанцев сообщил об этом Карюкову, Михаил Фёдорович, несмотря на уже возникшую дружбу, здорово удивился и пару дней крепко завидовал:

   – С такими связями снимать хорошо, – сказал Карюков.

   – Связи – наше всё, – суховато ответил Клушанцев. – Но, если своих мозгов нет, то и связи не помогут.

   Самым сложным реквизитом для съёмок оказался гусеничный транспортёр, в котором и возле которого проходило действие на протяжении почти половины фильма. Прихотливая фантазия авторов оснастила его манипуляторами и опорными рычагами, а также обтекаемым корпусом.

   Для съёмок использовали две радиоуправляемых модели – поменьше и побольше, с разной степенью детализации, а также макет интерьера и – шедевр коллектива Харьковского машиностроительного завода – полноразмерный движущийся транспортёр на базе тяжёлого артиллерийского тягача АТ-Т. Этот монстр сожрал половину бюджета фильма – проектирование и изготовление обошлось недёшево, да и расход топлива у АТ-Т был 140 литров на 100 километров.

   Манипуляторы были использованы те, что были недавно освоены для атомной промышленности. В качестве опорных рычагов использовали стандартные аутриггеры от появившихся в 1957 году экскаваторов-пауков.(АИ) Реально поднять 20-тонный тягач они не могли, поэтому их просто приварили к каркасу для вида, а съёмки тех моментов, где транспортёр переворачивался с помощью рычагов или преодолевал препятствия, были выполнены на моделях методом пошаговой анимации.

   Обтекаемый корпус транспортёра выклеили по нескольким деревянным болванкам из стеклопластика. После сборки его тщательно зашпаклевали и отшкурили. Сначала кто-то из съёмочной группы предложил покрасить его серебрянкой. Попробовали покрасить один борт, но серебрянка тут же выявила малейшие дефекты поверхности.

   Советчика прогнали от греха подальше, покрыли транспортёр матом, затем несколькими слоями железного сурика для грунтовки, и, в итоге – светло-серой матовой краской. В целом получилось неплохо.

   Когда начали снимать – оказалось, что при съёмке через светофильтры светло-серый цвет сливается с грунтом. Транспортёр перекрасили белым и при съёмках подсвечивали дополнительными осветителями – контрастность стала получше.

   Скафандры для съёмок сделало ОКБ-918 Семёна Алексеева. Поначалу Карюков требовал, чтобы скафандры были целиком отлиты из гибкого пластика, вроде толстого полиэтилена. Семён Михайлович Алексеев, хитро прищурившись, попросил одного из инженеров принести прорезиненный костюм химзащиты. Когда костюм принесли, Алексеев предложил Карюкову облачиться в него и походить несколько минут.

   Уже после пяти минут Михаил Фёдорович взмок, как мышь. Сняв костюм, он со вздохом произнёс:

   – Намёк понял. Давайте сделаем скафандры из дышащей ткани. Но пусть всё-таки они будут блестящие.

   Для быстроты съёмки, чтобы не упустить в Плесецке короткое северное лето, натурные сцены с участием полноразмерного транспортёра решили поделить на «те, что внутри», и «те, что снаружи». Транспортер сделали похожим на описание в книге только снаружи, не заморачиваясь внутренним устройством. Внутри было оборудовано только место водителя и макет шлюзовой камеры в корме, чтобы натурально снимать вход и выход космонавтов.

   Пока снимали натурные сцены в Плесецке и в Гоби, на «Леннаучфильме» строились макеты внутренних помещений «Хиуса», и сложный, разъёмный макет кабины транспортёра, у которого для удобства съёмки можно было снять либо переднюю, либо заднюю часть, или любой из бортов.

   – Снимать на макетах можно и зимой, – пояснил Карюков. – А в Гоби, и в Плесецке погода ждать не будет.

   Вечерами Клушанцев с Карюковым, отсмотрев снятый за день материал, подолгу обдумывали и обсуждали, как смоделировать вулкан и «Дымное море Голконды», затем экспериментировали с пиротехникой. Карюков подал идею:

   – А что, если снимать «вулкан» в полумраке? Там же полно чёрного дыма, значит, будет темно. Зато нужно меньше лишних деталей, и вулканические выбросы на тёмном фоне смотрятся особенно эффектно.

   Венера в фильме в целом получилась более тёмной, чем на самом деле, но это выяснилось позже. Из-за съёмки через красный светофильтр внеземная часть фильма вообще вышла суровой и мрачной.

   Не обошлось без курьёзов. При съёмках в Плесецке, когда снимали эпизод, где Быков на испытаниях транспортёра случайно заехал на территорию могильника радиоактивных отходов и сунулся внутрь, а Краюхин, Юрковский и Дауге на него прыгнули и оттаскивали, Карюков потребовал, чтобы актёры дрались по-настоящему. Вот только не учёл Михаил Фёдорович, что скафандры всё-таки бутафорские. Когда Георгий Степанович с размаху припечатал Вячеслава Васильевича по шлему, прозрачный колпак сместился назад, и Тихонов разбил нос по-настоящему, причём довольно сильно.

   Съёмку остановили, упавшего Тихонова подняли, сняли шлем, и тут Карюков закричал:

   – Все вон с площадки! Павел Владимирович, снимайте!

   Клушанцев отснял несколько метров, и только после этого к нещадно ругающемуся Тихонову подпустили медсестру. Всё заняло не больше двух минут, но Тихонов обиделся на Карюкова, утверждая, что тот «решил сэкономить на гриме». Жжёнов очень переживал, вечером купил бутылку коньяка и пошёл к Тихонову извиняться. Утром головы болели у обоих.

   Карюков выписал Тихонову премию и засчитал на него деньги, «сэкономленные на гриме». Мир был восстановлен.

   Эпизод с дракой и ругающимся Тихоновым вышел едва ли не самым правдоподобным во всём фильме. Отсмотрев плёнку, Вячеслав Васильевич осторожно потрогал переносицу и произнёс:

   – Искусство требует жертв. Но иногда они слишком болезненны...

   Сцены «на корабле» и «внутри транспортёра» снимали уже осенью. Одновременно шёл монтаж уже снятых эпизодов, делались наиболее сложные комбинированные съёмки. Долго пришлось возиться с «вулканом», добиваясь зрелищности и правдоподобия. В фильме использовали также документальные кадры, снятые вулканологами на Камчатке.

   Фильм вышел на экраны в декабре 1958 года, и сразу стал лидером кинопроката. Для рекламы были использованы приёмы, ранее нашим кинематографом не применявшиеся. Был выпущен официальный трейлер фильма, который демонстрировали перед сеансами в кинотеатрах страны вместо обычного тогда «киножурнала». Трейлер и отдельные отрывки показывали по телевидению. За неделю до премьеры вышла телепередача, где занятые в фильме актёры давали интервью и делились впечатлениями. Эти интервью печатались в газетах.

   В результате зрительский интерес, подогретый и сформированный заранее, оказался небывалым. В кинотеатры выстраивались часовые очереди, билетёры делали себе вторую зарплату, пропуская в зал и рассаживая на стульях в проходах тех, кому не досталось места. В новых кинотеатрах на каждый сеанс приходилось открывать балкон, что обычно бывало крайне редко.

   Все старшеклассницы страны дружно влюбились в Тихонова и бегали на фильм по 10 раз, чтобы на него посмотреть. Жалели его разбитый нос и возмущались Жжёновым: «Зачем же было так сильно бить?»

   Мальчишки тоже смотрели фильм по несколько раз, но явно не из-за Тихонова. Кооператоры тут же развернулись и начали продавать бумажные модели «Хиуса» и гусеничного транспортёра. С января 1959 года фильм демонстрировался за рубежом, вначале в соцстранах и странах ВЭС.

   Затем настал черёд западных стран. Фильм для показа закупили 25 государств Европы, Азии, и обеих Америк, в т.ч. США. В Голливуде «Страна багровых туч» вызвала шок – какие-то русские начали снимать фильмы лучше, чем их делают в США! Фильм был номинирован на «Оскар», и получил, как и «Тайна двух океанов», две золотые статуэтки – как лучший иностранный фильм, и за лучшие спецэффекты. Многие голливудские продюсеры заставляли своих режиссёров и операторов изучать плёнку «Страны багровых туч» покадрово под микроскопом, чтобы понять, как были сняты те или иные трюки. Понять удавалось далеко не всё.

   Шок Голливуда, а заодно и американской администрации, был бы ещё бОльшим, знай они об одной сделке 1957 года, само существование которой держалось в абсолютном секрете. В ноябре 1956-го, под шумок, вызванный стартом советского спутника, биржевые брокеры, нанятые КГБ скупили много акций самых различных американских компаний.

   В 1957 году по этим акциям был получен весьма весомый доход. Часть его пошла на расширение бизнеса этих компаний внутри США, другая часть использовалась для закупки на западе уникального технологического оборудования, станков, которые потом переправлялись в СССР, а также лицензий на производство некоторых западных разработок, по которым у нас было отставание.

   Немалая часть доходов была пущена на скупку других компаний. Отдел финансовых операций КГБ выискивал иностранные, прежде всего, американские компании и фирмы, находившиеся в сложном положении, и докладывал о них руководству.

   ИАЦ производил поиск по базе данных, в случае наличия информации оценивал перспективность возможной покупки, а также давал информацию: кого из западных менеджеров привлекали в «той истории» для спасения компании, и каким образом это было сделано. Одной из таких компаний, оказавшейся в сложном положении и купленной «на корню», была киностудия «Paramount Pictures».

   В конце 40-х «Paramount» одной из первых сделала ставку на платное телевидение, построила телестудии KTLA в Лос-Анжелесе и WBBM-TV в Чикаго. Но решение оказалось преждевременным. Из-за малой клиентской базы, несовершенства первых телевизоров, а также из-за особенностей тогдашнего антитрестовского законодательства США, в 1948 году компания была вынуждена разделиться на два отдельных подразделения, одно из которых – собственно «Paramount Pictures» – занималось производством кинокартин, а другое – «United Paramount Theaters» – их прокатом.

   Компанией в конце 50-х руководили её основатель – Адольф Цукор, 1873 года рождения, и Барни Балабан, 1888 года рождения. При этом Цукор именовал Балабана не иначе как «мальчик». Ситуация в целом описывалась одной фразой: «старые пердуны выжили из ума».

   В 1948 году была сделана ещё одна стратегическая ошибка. Из-за разделения производства и проката фильмов, права на показ всех фильмов компании, снятых до декабря 1949 года, были проданы актёрскому агентству MCA за 50 миллионов долларов, с выплатой по частям в рассрочку на несколько десятков лет. Руководство «Paramount» не считало архив фильмов, снятых ранее, достаточной ценностью, чтобы хранить их. В последующие 40 лет эти фильмы в прокате принесли новым владельцам доход более 1 миллиарда долларов.

   К концу 1950-х финансовое положение студии «Paramount» всё более ухудшалось. Поэтому предложение о продаже компании целиком, со всеми активами, было воспринято Цукором и Балабаном с интересом (В реальной истории компания была продана в 1966 году, её главное здание на Таймс-сквер и телестудия KTLA были проданы ранее).

   Студия была выкуплена швейцарским инвестиционным фондом «Christian Business Initiative» (АИ). В новое руководство студии, помимо наблюдателей от швейцарского фонда, вошёл некто Роберт Эванс, весьма посредственный киноактёр, но хороший продюсер. (В 1966 году Эванс фактически возродил «Paramount» и руководил ею до 1974 года). На первое время новому руководству «Paramount» была поставлена задача восстановить доходность киностудии. Какие-либо идеологические задачи не ставились, это было признано преждевременным.

   Информация о лучших фильмах, снятых «Paramount» в этот период и в ближайшем будущем в электронной энциклопедии имелась. Также была информация о талантливых сценаристах и режиссёрах. Их начали приглашать для съёмок. Прокат фильмов организовывался через другую компанию, которая опять-таки принадлежала уже другому швейцарскому инвестиционному фонду – «Swiss Business & Investition». Руководство обоими фондами, а также многими другими подобными организациями осуществлял отдел финансовых операций КГБ СССР (АИ).

   Покупка «Paramount» не только позволила в дальнейшем перенаправить в бюджет СССР мощные финансовые потоки из Голливуда. Наши кинематографисты получили возможность изучить изнутри всю киношную «кухню» «фабрики грёз», перенять лучшие и наиболее успешные приёмы и в дальнейшем использовать их в идеологической войне против Запада.

   В процессе этого изучения, ежедневного общения работающих под прикрытием в Голливуде советских специалистов с американскими коллегами, удалось лучше понять менталитет противника, выявить слабые места и бесперспективные для пропаганды направления.

   Результатом стала развёрнутая «Paramount» «индустрия Рождества». Студия начала использовать определённую сентиментальность американцев, сняв целый ряд семейных фильмов и сериалов, где главными действующими лицами были дети из малообеспеченных семей, и, в качестве антигероев – капиталисты, главы крупных корпораций, замышлявшие захват земли с выселением проживающих там людей, либо строительство опасного производства вблизи жилых кварталов, либо ещё какую-нибудь гадость. При этом показывались максимально подробно и безжалостно все звериные нравы крупного бизнеса – пренебрежение ко всем, кто ниже и беднее, готовность поступиться чем угодно ради увеличения прибыли, жадность, жестокость и т.п. (АИ)

   Такие фильмы обычно показывались незадолго до Рождества и после него, когда зрители, в праздничном настроении, были наиболее восприимчивы. Пропаганда была завуалированной, но образы капиталистов выходили нарочито отталкивающими. Мгновенного результата от этих фильмов не ожидали. Скорее, это были те капли воды, которые точат камень. Операция была задумана на перспективу.

   Ещё одним направлением кинематографического сотрудничества стал индийский кинематограф. Кино в Индии начали снимать ещё в 1913 году, и особенно развернулись с начала 30-х. Термин «Болливуд» в 1958 г ещё не существовал. Зато уже был менее известный у нас «Толливуд» – кинопромышленность Западной Бенгалии, с центром в Калькутте.

   Индийский кинорынок обладал гигантским потенциалом. Кино в Индии любят даже больше, чем в СССР, яркие, красочные фильмы позволяли индийцам хоть на пару часов забыть о бедности и тяжелой жизни.

   Индийские фильмы, конечно, были специфичны. Для показа в СССР некоторые из них приходилось урезать в части песен и танцев, но они всё равно получали восторженный прием у советского зрителя. Чего стоит лишь один случай, когда в Москве толпа зрителей пронесла на руках автомобиль с Раджем Капуром от кинотеатра до гостиницы.

   На очередной сессии Координационного Совета ВЭС Хрущёв и Неру договорились о создании совместной советско-индийской киностудии. На ней решено было снимать как фильмы традиционной для обеих стран тематики, так и фильмы, посвященные показу и пропаганде советско-индийского сотрудничества. Главная мысль, которую продвигали в этих фильмах, была проста: «Вместе мы сможем больше». Также была поставлена задача максимально повысить технический уровень как индийского, так и советского кинематографа, перейти к съёмкам только в цвете и, в основном, на широком формате. (Тот же Радж Капур в реальной истории снял свой первый цветной фильм только в 1964 г)

   Первый же совместный фильм киностудии «СовИндфильм», назывался «Звёздная пристань», и был посвящён рассказу о строительстве совместного советско-индийского космодрома в штате Андхра-Прадеш. Фильм снимался как художественный, прежде всего, в расчёте на индийскую аудиторию – т.е. с песнями, плясками, любовными историями и прочими присущими индийскому кино тоннами соплей. Однако съёмки шли непосредственно в ходе строительства космодрома, и фильм содержал много документальных кадров, снятых прямо на реальных стройплощадках.

   Персонажи фильма являлись образами собирательными, но в их судьбах волей сценариста нашли отражение реальные эпизоды, происходившие на строительстве. Например, было показано сотрудничество советских и индийских инженеров, работа советских врачей в мобильном госпитале, развёрнутом на стройке – строительство подобного масштаба не могло обойтись без несчастных случаев, болезней и травм. Для детей строителей космодрома была организована школа, где учителя были и индийские, и советские – это тоже было отражено в фильме.

   Фильм завершался кадрами старта ракеты, взлетающей с нового космодрома. На момент окончания съёмок и монтажа картины этого ещё не произошло – в фильме была использована советская хроника. Однако Хрущёв, осознавший после Суэца пропагандистский эффект грамотной синхронизации событий, рекомендовал Неру назначить премьеру фильма на 20-е декабря.

   Строительство космодрома и Центра управления полётами было тщательно спланировано. Первым был возведён и оборудован всеми необходимыми приборами и оборудованием монтажно-испытательный комплекс. Пока строились непосредственно стартовый стол и завод жидкого кислорода, а также контрольно-измерительные пункты, несколько дирижаблей уже доставили из Куйбышева в Индию первые две ракеты Р-7 – основную и запасную. На них началось обучение индийских специалистов. Их допускали не ко всем узлам ракеты, но передача опыта была необходима. В начале декабря сооружения космодрома ещё спешно достраивались, а в МИКе лично прилетевший в Индию Сергей Павлович Королёв уже наблюдал за подготовкой ракеты к запуску.

   Космодром Шрихарикота был сдан в эксплуатацию в декабре 1958 года. И уже 20 декабря с его первой площадки была запущена ракета Р-7. Она вывела на орбиту метеоспутник совместной советско-индийской разработки. Он был сделан на базе советского метеоспутника, но оснащался дополнительно несколькими приборами, которые разработали индийские специалисты. (АИ)

   Премьерный показ фильма завершился около 22.00. Он проходил одновременно во всех крупных городах Индии. Зрители, вышедшие из кинозалов, были встречены на улице ревущей от восторга толпой, празднующей первый космический старт с индийской территории. Для миллионов индусов, всё ещё спавших на улицах, спутник, хотя он и не принёс благоденствия им лично, так или иначе, стал зримым воплощением исполнения мечты. Ещё год назад они не могли и помыслить, что Индия, едва освободившаяся от колониального владычества, уже через 10 лет выведет спутник в космос. (АИ)

   Неру и его сторонники в правительстве Индии были в восторге. Выступая по телевидению, премьер сказал:

   – Благодаря помощи наших советских друзей, Индия стала третьей в мире космической державой, имеющей собственный космодром, Центр управления полётами и собственный спутник на орбите. Разве могли мы рассчитывать на такой успех, пока мы были английской колонией? Наше сотрудничество с СССР будет продолжаться и дальше.

   Также Неру не смог удержаться от невинной маленькой мести – он послал британскому премьер-министру в качестве подарка на рождество полученный с помощью индийского метеоспутника прогноз погоды над Англией.

14. Армейская реформа.

  К оглавлению

   Начиная с 1954 года шла постепенная, планомерная реформа армии. Модернизация вооружения проводилась в рамках единой программы «Армия-60», предусматривавшей оснащение армии современным оружием, пересмотр программ и методов боевой подготовки. После осмысления полученной в октябре 1953 года информации реформа отнюдь не сводилась к механическому сокращению Вооружённых сил, а о раскатке танками сокращаемых самолётов и вовсе речи не было. Вся техника ставилась на хранение, с 1955-56 года устаревающие образцы активно пошли на продажу – именно на продажу, а не бесплатную раздачу. Те же танки Т-34 вполне себе могли ещё повоевать в каких-нибудь нехолодных странах, и воевали, против таких же танков военного времени, вроде «Шерманов».

   Артиллерия вообще могла служить долго, и руководство страны, отойдя по итогам Суэца от атомно-ракетной эйфории, стало уделять больше внимания обычному вооружению для локальных конфликтов. Стало ясно, что в ближайшие десятилетия наиболее вероятными ТВД станут именно осколки Британской, Французской и Бельгийской колониальных империй.

   Но началось всё не с железок, а с пересмотра планов боевой подготовки. (см. гл. 02-08)

   Вторым важным решением стало снижение призывного возраста до 18 лет и сокращение сроков службы до 2 лет в армии и ВВС и до 3-х на флоте.

   Численность Вооружённых сил сокращалась, но одновременно формировались новые рода войск – ракетные, зенитно-ракетные, отдельные ракетные полки береговой обороны и т.п.

   Следующей переменой, отразившейся на всей армии, стала корректировка военной формы. Пилотки остались только в технических частях, авиации, у подводников. Мотострелки и прочие сухопутчики получили удобные кепи. С 1957 года стали появляться жилеты-разгрузки, сначала х/б, потом из более прочной синтетической ткани. Вместо однотонной зелёной формы для выходов на учения и полигоны появилась камуфлированная, вначале у спецов, своя для каждой климатической зоны. Шла работа по подбору и улучшению обуви, прежде всего тоже – для всяких спецподразделений, которых «ноги кормят». Отработанное на них уже можно было внедрять в массовое производство.

   Для ставших очень востребованными и популярными снайперов наладили выпуск различных средств специальной маскировки.

   Для флота, которому приходилось теперь дольше бывать в Средиземном море, чем в Баренцевом, ввели дополнительную тропическую форму – шорты и рубашки с коротким рукавом и открытым воротом, для пехоты было разрешено в жару носить короткие рукава или закатывать длинные. Чтобы бойцы не обгорали на солнце, ввели шляпы со складными полями. Изменился даже цвет формы – в ТуркВО основной стала форма песочного цвета.

   Появились защитные шлемы, разработка велась совместно со специалистами ГДР, где была сделана довольно удачная каска М-56, державшая осколки гранаты даже при близком взрыве. Шла работа по созданию современных бронежилетов – первые образцы были тяжелы и неудобны, но с освоением металлургии титана, и, особенно, производства синтетических тканей и арамидных волокон, ситуация улучшилась. К 60-му году в спецподразделениях начали появляться лёгкие и удобные бронежилеты из кевлара, усиливаемые вкладными титановыми пластинами.

   Очень жёстко ограничили в форме офицеров и генералов. В полевых условиях для них был введён единый с солдатами покрой формы, с малозаметными знаками различия. Для тех, кто не понял, в каждом штабе и офицерском клубе висели плакаты – мордастый негр в тёмных очках, высоченной белой фуражке, в белом кителе, с золотыми эполетами и аксельбантами, кучей орденов – типичный диктатор из «банановой республики». Поверх фигуры был изображён прицел снайпера. Надписи под плакатом могли быть разные – от лаконичного: «Не выделяйся из коллектива», до более доходчивых: «Не вы...ывайся – дольше проживешь» и «Место петуха – в супе».

   Наглядная агитация подействовала – в гимнастёрки в полевых условиях теперь переодевались даже маршалы, выезжающие в войска.

   По вооружению, первым новшеством стали автоматы АК, в 1956 году считавшиеся ещё секретными, так, что даже переносились в чехлах. Однако им на смену Михаил Тимофеевич Калашников сделал новую версию АКМ / АКМС, доработанную «с учётом последних мировых тенденций», с которыми конструктора ознакомил лично Дмитрий Фёдорович Устинов.

   АКМ хотя и был основан на автоматике АК, но отличался от него и внутри и снаружи. В версии АКМ-56 было улучшено, по большей части, удобство использования. Внутри ствольной коробки появился демпфер в месте удара затворной рамы, что улучшило кучность, переводчик огня выполнили двухсторонним и более удобным. Газоотводную трубку изменили, теперь съёмным стал только изогнутый передний газоотводной канал. Сверху на ней теперь устанавливалась ПКЗ – «планка крепёжная зубчатая», для крепления всех типов прицелов. Пиарить название «Пикатинни» сочли излишним, тем более, что на Западе они ещё не появились. Такие же планки теперь можно было крепить на байонетных соединениях по бокам и внизу цевья, для крепления фонарика, лазерного целеуказателя, и т.п. Появились приставные сошки. Эргономика рукоятки и приклада была выверена до миллиметра. Приклад сделали регулируемым по длине. (АИ)

   Автомат ещё не пошёл в войска, а Михаил Тимофеевич уже готовил следующую версию – АКМ-60, с коротким ходом поршня, для ещё лучшей кучности, в дополнение к демпферу, разборно-модульной конструкции, с сухарным креплением ствола, съёмным ударно-спусковым механизмом, имеющим режим стрельбы очередями по три выстрела и пулемётный режим для стрельбы с открытого затвора. Появилась затворная задержка и газовый регулятор, позволявший при стрельбе с глушителем снизить шум и лязг деталей автоматики. Глушитель, точнее – «прибор бесшумной и беспламенной стрельбы» в вариантах для специального применения входил в комплект штатно, мотострелкам выделялось 2 глушителя на отделение. Появился форсированный режим стрельбы, что увеличило надёжность при сильном загрязнении.

   Ствол по заготовке был унифицирован с пулемётным, но был короче и имел долы для облегчения. Эта унификация увеличила живучесть стволов.

   Автомат имел те же усовершенствования по внешнему виду, эргономике и возможностям дополнительного обвеса, что и АКМ-56. Был сделан вариант со складным регулируемым по длине прикладом, пластиковым цевьём из дерево-пластикового композита, позже появился и подствольный гранатомёт, для которого был спроектирован 40-мм выстрел.

   В дополнение к автомату с 1958 года в войсках стали появляться первые образцы коллиматорных прицелов, в том числе с увеличителями. Появились несколько вариантов оптических прицелов, к 1960 году в войска пошли ночные инфракрасные прицелы обновлённого образца, уже на полупроводниковой элементной базе, телевизионные ночные прицелы с фотоумножителями, работающие при свете звёзд, лазерные целеуказатели. Поначалу вся эта техника шла небольшими партиями, для различных спецподразделений, на которых она осваивалась и испытывалась. Одновременно прицелы шли на экспорт в страны ВЭС, а также для специалистов Коминтерна.

   Все крепления прицелов и прочего «обвеса» были сделаны в расчёте на планки ПКЗ, для прицелов старых образцов выпускались кронштейны – переходники.

   Повышение роли снайперов было спрогнозировано ещё в 1955 году. Уже в августе 1955 года, сразу после нашумевшего убийства Первого секретаря ВПТ Матиаша Ракоши, Евгений Фёдорович Драгунов получил правительственное задание на разработку самозарядной снайперской винтовки для вооружения снайперов пехотных подразделений, с последующей модификацией для более квалифицированных специалистов (АИ). Драгунов с конца 40-х занимался конструированием спортивных винтовок и уже имел солидный опыт. С его оружием советские спортсмены-стрелки выигрывали призы на международных соревнованиях.

   При посредничестве всё того же Устинова Евгений Фёдорович получил много информации по конструкции винтовки и всем её выявленным недостаткам. Он тщательно отработал конструкцию, что позволило в 1958 году предъявить первый образец винтовки на сравнительные испытания. На стрельбах новая винтовка Драгунова обошла по сумме показателей все конкурирующие образцы, показав точность при стрельбе специальным патроном в пределах 1,04 угловой минуты и впечатляющую надёжность. После устранения несущественных недостатков она была принята на вооружение под обозначением СВД-59. (АИ, в реальной истории разработка с 1958 г, принята на вооружение с 1963)

   В дополнение к обычной оптике СВД получила лазерный целеуказатель-дальномер, более того, вся появившаяся номенклатура прицелов могла быть установлена на винтовку при помощи той же планки ПКЗ. Масса винтовки немного увеличилась, появился регулируемый приклад.

   Параллельно с доводкой базовой модели Драгунов работал над адаптацией СВД под более мощный и дальнобойный патрон. Образцом для него послужили обнаруженные в «документах 2012» сведения о патроне .338 Lapua Magnum. Информация была неполная, имелись внешние размеры и ТТХ, в т.ч. основные данные по баллистике. Патрон разрабатывали методом реверс-инжиниринга. Отработка заняла 2 года, и к моменту появления СВД-59 патрон, получивший индекс ГРАУ 7Н20, выпускался мелкими партиями для использования специалистами высшего класса, в оружии индивидуальной переделки, обычно на базе винтовок Мосина и Ли-Энфилда, высоко ценившимися специалистами как уникальный прецизионный инструмент для корректировки политического ландшафта. Винтовки обеспечивали точность 0,6 угловой минуты на дистанции 1000 метров, и эффективную дальность до 1800 метров. Мастера ухитрялись поражать цель и на дистанциях до 2000 метров. (АИ)

   СВДК-61 калибра 8,6 выпускалась как для военных, для стрельбы на бОльшую дальность, чем обычная СВД, так и как гражданское оружие для охотников-профессионалов, которым недостаточно было возможностей обычного СКС. Приобрести её можно было через Общество охотников и рыболовов, после наработки 5-летнего стажа владения гладкоствольным оружием, и 3-летнего стажа владения нарезным карабином. Охотники-промысловики в этой части имели льготы и преимущества. (АИ)

   Успешное применение специалистами Коминтерна крупнокалиберной 12,7 мм снайперской винтовки под американский патрон от пулемета М2 (АИ, см. гл. 02-30) натолкнуло военных на мысль, что подобное оружие не будет лишним и в регулярных войсках, прежде всего, для контрснайперской стрельбы, подавления пулемётных гнёзд, работы по легкобронированным целям и т.п. Под руководством тульского конструктора Григория Ивановича Никитина (один из создателей пулемета НСВ-12,7 «Утёс» ) винтовка иностранной разработки была адаптирована под 12,7 мм патрон пулемёта ДШК и запущена в производство под обозначением ОСВ-58. Давать ей своё имя Григорий Иванович отказался:

   – Не моя разработка, чужого мне не надо.

   В войсках ОСВ-58 использовалась как средство усиления на уровне роты, и получила уважительное прозвище «слонобой». Её также иногда использовали диверсионные группы для охоты в тылу противника за особо важными целями. (АИ)

   В 1957-58 годах в войсках ещё наблюдался «зоопарк» пулеметов – использовались и РПД под патрон 7,62х39 (автоматный АК-47), и более мощный РП-46 под винтовочный патрон, а также станковые СГМ. Им на замену Михаил Тимофеевич Калашников уже разрабатывал ручной пулемёт РПК под патрон 7,62х39. В качестве единого пулемёта под винтовочный патрон тот же Калашников делал пулемёт ПК. Оба были приняты на вооружение в 1961 году.

   Так же, как и на автомате, на пулемётах были поставлены демпферы затворной рамы, для улучшения кучности, улучшена эргономика и предусмотрена установка универсальных креплений – планок ПКЗ для различных прицелов и дополнительного оборудования. (АИ)

   Важным дополнением к вооружению мотострелкового отделения стало принятие на вооружение в 1956-59 гг нескольких дополнительных типов выстрелов для ручного противотанкового гранатомёта РПГ-2. Помимо кумулятивного, были разработаны фугасно-осколочный с готовыми поражающими элементами, три типа зажигательных – фосфорный, напалмовый и пирогелевый, термобарический (объёмного взрыва), и химический выстрелы (со слезоточивым газом).

   В ГИПХе и других НИИ активно велись исследования и опытные работы с целью создания малочувствительных взрывчатых веществ. Их применение в боеприпасах могло заметно уменьшить потери личного состава при взрыве боекомплекта, особенно в танковых войсках и на прочей бронетехнике. (АИ)

   В 1958 году началась разработка гранатомёта РПГ-7. Его разрабатывал главный конструктор В.К. Фирулин в ГСКБ-47 (сейчас ГНПП «Базальт» ), но в разработке участвовали ОКБ-575 Ковровского механического завода, Тульское ЦКИБ СОО, и другие предприятия.

   РПГ-7 получил плечевой упор, дополнительную рукоятку для удобства обращения, сошки. Для ВДВ была сделана версия с телескопически раскладывающейся трубой.

   При проектировании были сразу учтены наработки по различным типам боеприпасов для РПГ-2. Помимо уже перечисленных, разрабатывались выстрелы с тандемной боевой частью, несколько типов кумулятивных гранат с разными вариантами взрывчатых веществ, и штурмовая граната с проникающим поражающим элементом, для уничтожения живой силы в укрытиях с бетонными и кирпичными стенами.

   20 декабря 1955 г комиссией по реабилитации был посмертно реабилитирован Яков Григорьевич Таубин. В 1956 г аналитики «группы информации» КГБ СССР, позже преобразованной в ИАЦ, представили в НТС СССР и Главное Ракетно-Артиллерийское Управление (ГРАУ) записку о целесообразности продолжения работ по автоматическому гранатомёту, начатых Таубиным в 1935 г.

   НТС СССР, изучив вопрос, рекомендовал ГРАУ возобновить разработку автоматического гранатомёта. Работа была поручена ОКБ-16 Александра Эммануиловича Нудельмана. Ранее в этом ОКБ работал Таубин.

   Для обеспечения продолжения разработки из Артиллерийского музея был временно позаимствован один из двух сохранившихся гранатомётов Таубина.

   Необходимость продолжения разработки автоматического гранатомёта была признана ГРАУ далеко не сразу. Проведённые повторно испытания гранатомёта Таубина выявили малую надёжность и низкую эффективность разработанной ещё до войны 40-мм гранаты Дьяконова. В ГРАУ разгорелась нешуточная дискуссия – надо ли продолжать эту работу. Нудельман при обсуждении справедливо заметил:

   – Неразумно распространять вывод, сделанный на основе несовершенства боеприпаса, на всю систему оружия в целом. Надо всего лишь разработать более совершенный выстрел, возможно, уменьшить калибр до 30 миллиметров, для облегчения оружия в целом. Тем более, его можно было бы использовать для подствольного гранатомёта.

   К предложению конструктора военные прислушались. ГСКБ-47 была заказана разработка 30-мм и 40-мм гранат для автоматического и подствольного гранатомётов. Нудельман, в свою очередь, разыскал в архивах ОКБ-16 чертежи гранатомёта Таубина, частично использовав их для разработки новой модели. В конструкцию сразу заложили питание с помощью ленты, заряжаемой в спиральный магазин.

   Была начата и разработка подствольного гранатомёта для АКМ, под 40-мм выстрел.

   В сентябре 1958 года Хрущёву показали опытный образец, стрелявший ещё изготавливавшимися мелкой серией 30-мм гранатами. Никита Сергеевич вначале даже не понял, что это за оружие ему показывают.

   – Это пулемёт, что ли, крупнокалиберный?

   – А вы попробуйте его в деле, товарищ Хрущёв, – предложил Нудельман.

   Гранатомёт тут же развернули в сторону мишеней, заправили ленту с гранатами. Первый секретарь осторожно присел на корточки, взялся за рукоятки. Иван Михайлович Столяров, начальник личной охраны, сообразив, что сейчас будет, поспешно снял пиджак и бросил на землю позади Хрущёва.

   Никита Сергеевич нажал... Гранатомёт отозвался дробным грохотом, в районе мишеней всё заволоклось дымом, сквозь который просверкивали вспышки разрывов. Хрущёв от неожиданности отпустил рукоятки, потерял равновесие и сел с размаху на подстеленный пиджак Столярова.

   – Ох, ни хрена себе... Предупреждать надо, Александр Эммануилович!

   Перепуганный Нудельман поспешно помог Хрущёву подняться. Но Никита Сергеевич, нимало не смущаясь лёгким конфузом, огляделся, увидел Столярова и пиджак на земле, крякнул:

   – Прости, Иван Михалыч, пиджак тебе попортил.

   – Да ладно, Никита Сергеич, отстирается, – отмахнулся Столяров.

   Хрущёв приложил руку козырьком ко лбу, всматриваясь в сторону мишеней.

   – Итить твою мать... Вот это пушка! Давайте-ка посмотрим, что там от мишеней осталось?

   Подали машину, Первый секретарь вместе с Нудельманом, Устиновым и Жуковым забрались в ГАЗ-62М, и подъехали к мишеням. Увиденное Никиту Сергеевича впечатлило. Фанерные ростовые фигуры и щиты валялись на земле, густо посечённые осколками.

   – Ничего себе... Это что, я натворил? – спросил Хрущёв, стоя среди обломков и удивлённо озираясь. – Хрена ж себе... Аж неудобно, люди старались, делали, а я тут приехал и всё переломал...

   – Это ж мишени, Никита Сергеич, их для того и делают, – успокоил его Жуков.

   – Ну... нет, но какова пушка! Это что было-то вообще?

   – Автоматический гранатомёт, Никита Сергеич, – скромно ответил Нудельман.

   – Жуть! На вооружении уже стоит?

   – Э-э-э... пока нет, это только опытный образец...

   – Срочно запускайте его в серию! Георгий, поручи кому-нибудь в ГРАУ проследить, чтоб не волынили, -распорядился Хрущёв. – Дмитрий Фёдорович, вы тоже со своей стороны держите на контроле. Уж очень могучая штука у Александра Эммануиловича получается. Скажите, а вертолёты ей вооружить можно?

   – Почему же нет, Никита Сергеич, можно и вертолёты, и штурмовики спецназначения вооружить.

   – Дементьеву из этой штуки пострелять дайте. Чтоб лично проникся, – сказал Никита Сергеевич. – Молодцы, товарищи, мощное оружие сделали.

   Конечно, для освоения серийного выпуска одного распоряжения Первого секретаря было недостаточно. Но в начале 1960 года, одновременно с окончанием государственных испытаний автоматический гранатомёт АГС-17 «Пламя» начал поступать в войска. (АИ, в реальной истории разрабатывался с 1968 г «под впечатлением» от применявшегося во Вьетнаме американцами гранатомёта Mk. 19, в войсках с 1971 г)

   С подачи начальника Генштаба маршала Василия Даниловича Соколовского были пересмотрены некоторые устоявшиеся представления. Проанализировав результаты Суэцкого кризиса, а также доступную информацию о действиях французского Иностранного легиона в Алжире, маршал Соколовский поставил вопрос о формировании на базе части существующих воздушно-десантных дивизий штурмовых частей нового типа – аэромобильных соединений на вертолётах. В своём предложении маршал сделал акцент на недостатке в СССР самолётов воздушно-десантной авиации, способных обеспечить переброску значимого количества войск на достаточное расстояние. Соколовский сумел заранее убедить и привлечь на свою сторону командующего ВДВ генерал-полковника Василия Филипповича Маргелова. (АИ)

   Вскоре после принятия решения о создании Сил Быстрого Развёртывания ВЭС, маршал предложил Маргелову организовать экспериментальный воздушно-штурмовой батальон, для исследования возможностей нового рода войск и отработки тактики применения. Маргелов, восприимчивый ко всему новому, идеей заинтересовался.

   Для батальона нужны были вертолёты, чтобы получить их, необходимо было разрешение министра обороны Жукова. Соколовский и Маргелов сумели убедить Жукова временно выделить для тренировок три десятка Ми-4. Вновь созданное подразделение начало тренировки.

   После высадок американской морской пехоты в Ливане и китайско-индийских войск в Бирме, необходимость в высокомобильных частях была осознана всей верхушкой политического руководства. Однако далеко не все в армейском руководстве были согласны с предлагаемой идеей.

   Вертолёт считался хрупкой и ненадёжной машиной, очень уязвимой на поле боя. Военных отпугивала необходимость большого количества вертолётов – для переброски дивизии, если считать по вертолёту на отделение, требовалось почти 300 машин. В отличие от военно-транспортной авиации, входившей в состав ВВС, эти вертолёты включались в состав дивизии, т.е. армия брала на себя их содержание и обслуживание.

   Основным аргументом противников воздушно-штурмовых частей была дороговизна их содержания при недоказанной пока ещё эффективности. Были проведены несколько учений, в ходе которых экспериментальный батальон выполнил поставленные задачи на «отлично», однако скептики всё равно оставались.

   Хрущёв собрал большое совещание в Генштабе, чтобы выслушать мнения обеих сторон и принять решение. Первым пригласили выступить маршала Соколовского:

   – У нас сейчас 15 воздушно-десантных дивизий, – сказал Соколовский. – При этом основной десантный самолёт – Ли-2, берущий 25-30 десантников. Более мощные Ан-12 только осваиваются промышленностью.

   – В ходе Суэцкого конфликта мы уже столкнулись с полной беспомощностью нашей военно-транспортной авиации. В Бирме нашим союзникам из-за этого пришлось использовать дирижабли и воспользоваться крайне сложной и нетривиальной схемой высадки. Смешно предполагать, что при действиях в Европе нам предоставят возможность для таких экзерсисов.

   – В то же время мы имеем освоенный и выпускающийся серийно транспортный вертолёт Ми-4. Он берёт 12 десантников, то есть 10 вертолётов могут за один рейс перебросить роту. Безусловно, надо понимать, что аэромобильные части будут действовать только на тактическом уровне, в пределах полутора часов полёта. Но их мобильность несравнима с нынешним уровнем. Более того, вертолёты позволяют высаживать войска концентрированно, тогда как парашютистов обычно разносит ветром по большой площади, и это затрудняет боевое управление.

   – Вертолёты также могут доставлять лёгкие вездеходы, минометы, безоткатные орудия. Эта техника может вступать в бой в первые же минуты после высадки. Скрытность высадки с помощью вертолётов также выше, поскольку вертолёты могут лететь на малых высотах, ниже радиогоризонта существующих средств ПВО.

   – Проведенные учения наглядно показали эффективность нового подхода на тактическом уровне. Необходимо лишь всесторонне отработать тактику воздушно-штурмовых частей. Пример действий Французского Иностранного Легиона в Алжире в настоящее время тщательно изучается в США. Несомненно, что американцы отметят все сильные и слабые стороны аэромобильных частей, и используют французский опыт для формирования собственных воздушно-штурмовых подразделений.

   Доклад Соколовского заинтересовал и министра обороны Жукова, и самого Хрущёва. Но были и возражения. Маршал Малиновский к идее отнёсся критически:

   – Французы в Алжире гоняли вертолётами партизан, в горно-пустынной местности, при полном отсутствии ПВО. Как вы представляете себе применение таких подразделений в Европе, в условиях массированного применения атомного оружия? Посыплются ваши стрекозлы при первом же тактическом атомном ударе. Да и сбить его можно очередью из любого пулемёта.

   Ему возразил командующий Сухопутных войск, маршал Гречко:

   – Любое оружие и воинские части должны использоваться по назначению. Назначение воздушно-штурмовых частей – конфликты низкой интенсивности, где о применении ядерного оружия нет и речи. Нельзя готовиться только к ядерной войне, не обращая внимания на обычную. Опыт Суэца, Ливана и Бирмы свидетельствует о преобладании в будущем именно ограниченных, неядерных конфликтов, и в них такие подразделения будут как раз к месту.

   Никита Сергеевич к доводам Соколовского и Гречко прислушался:

   – ПВО в Европе будет мощная, обычным транспортным самолётам там летать особо не дадут. Вспомните, как египтяне встретили израильский десант? Посшибали нахрен ещё в воздухе. (АИ, см. гл. 02-14). А Василь Данилыч дело говорит, что вертолёты низенько, под радиогоризонтом могут проскочить незаметно. Опять же, европейский ТВД у нас теперь не единственный. И противником могут оказаться не только американцы, англичане и западные немцы. Африка уже сыплется, скоро нам придётся успевать и там, чтобы не опоздать к переделу пирога.

   – Вертолётов, конечно, нужно много, и это останавливает. Имеет смысл сформировать сначала одну такую дивизию, и всесторонне её обкатать в деле. Я знаю, что у нас некоторые присутствующие товарищи были на учениях и наблюдали за работой экспериментального батальона. Константин Константиныч, поделитесь впечатлениями?

   Рокоссовский поднялся:

   – Воздушно-штурмовой батальон в деле я видел. Могу сказать, что, будь у меня в 56-м, в Египте, три-четыре таких батальона, 6 ноября мы бы взяли штурмом здание кнессета в Тель-Авиве. С такими волкодавами, каких нам подготовил Василий Филиппович – легко.

   После такого отзыва возражений больше не последовало. Одна из воздушно-десантных дивизий была преобразована в аэромобильную или воздушно-штурмовую – в переписке использовались оба термина.

   Организационно ВШД была включена в структуру воздушно-десантных войск – это было логично, и гарантировало вновь созданному подразделению постоянное внимание командования.

   Основным транспортом мотопехотного отделения после войны стал бронетранспортёр. На смену более ранним БТР-40 и БТР-152 с 1956 года разрабатывались сразу несколько вариантов нового бронетранспортёра. Вначале новый БТР разрабатывался на конкурсной основе. В конкурсе участвовали Горьковский автозавод, где разрабатывали бронетранспортёр ГАЗ-49, (он же БТР-60) Академия танковых и механизированных войск и СКБ Кутаисского автозавода, разрабатывавшие «Объект 1015» ; Бюро внешних заказов ЗИСа, готовившее шестиколёсный БТР ЗИС-153, Алтайский тракторный завод, разрабатывавший колёсно-гусеничную БМП «Объект 19» и Мытищинский машиностроительный завод – БТР на базе ММЗ-560. ЗИС-153, объект 1015 и ГАЗ-49 были внешне и конструктивно похожи.

   Затем, в декабре 1956 года было образовано МНПО «Колёсные бронированные машины», в которое, кроме перечисленных предприятий, вошли чешская «Tatra» и польская FSC. (АИ) По предложению советского руководства, предстояло совместно разработать и начать производство нового БТР, агрегаты которого в будущем могли бы стать базовыми для линейки армейских колёсных машин различного назначения.

   Для «вброса» информации было создано промежуточное подразделение – Бюро перспективных разработок НАМИ. Для авиаторов аналогичное бюро было создано в ЦАГИ, для авиадвигателистов – в ЦИАМ, и т. д. С начала 1957 года разработка перспективного БТР шла совместными силами, с учётом всех недостатков, о которых было сказано в присылаемых из НАМИ документах.

   Техническое задание на новый БТР, сформулированное военными совместно со специалистами НАМИ, предусматривало создание БТР с расположением двигателя спереди, со смещением, чтобы обеспечить возможность высадки десанта сзади, через люк или аппарель в корме.

   Первая проблема, которую пришлось решать вновь созданному МНПО – отсутствие двигателя. Чехи предложили решить вопрос радикально – вместо тяжёлого двухтактного дизеля ЯАЗ-М206 поставить более лёгкий мотор от грузовика «Татра-138». Он имел алюминиевую головку блока цилиндров, что, в сравнении с ярославским двухтактным чудом техники давало солидный выигрыш по массе.

   С начала 1957 года проектирование БТР велось под чешский двигатель, производство которого было налажено на Заволжском моторном заводе (АИ). Чехи, подписав лицензионный договор на двигатель, ходили, задрав нос. На официальных совещаниях это никак не проявлялось, но в повседневной работе чувствовалось.

   Однако в 1958 году на ЗМЗ была освоена технология алюминиевого литья. Чтобы сбить спесь с чехов, была специально проведена опытная конструкторско-технологическая работа, в результате которой чешский двигатель стал полностью алюминиевым – не только головка блока цилиндров, но и сам блок, и картер. Двигатель полегчал более чем вдвое, с учётом некоторого утолщения стенок блока для сохранения прочности.

   Когда чехи увидели свой собственный двигатель в алюминиевом исполнении, они тут же перестали выпендриваться, и первыми предложили вести совместную работу по дальнейшему совершенствованию всей линейки моторов «Татры».

   Более лёгкий двигатель позволил разместить его в передней части БТР, со смещением вправо, при этом усилив бронезащиту, с 7-11 мм в первоначальной ГАЗовской версии корпуса, до 13 мм на лобовой. При этом за счёт дифференцирования толщины брони массу БТР удалось удержать в пределах 10,5 тонн.

   Отделение управления расположили слева от двигателя. Десантное отделение разместили сзади, над его передней частью, на крыше корпуса установили дистанционно управляемую башенку с 14,5 мм пулемётом КПВТ и спаренным с ним 7,62 мм пулемётом СГМБ, позже заменённым на ПКТ. Были предусмотрены инфракрасные приборы обзора у водителя, и у наводчика. В разработке корпуса участвовали в равной степени Академия танковых и механизированных войск, ГАЗ и польское предприятие FSC. Для движения по воде БТР был оборудован водомётом.

   Опытный образец БТР-60 был готов летом 1958 года. Тогда же его показали Хрущёву. Первый секретарь долго ходил вокруг машины, стоявшей с открытым кормовым и верхними люками, придирчиво рассматривая её и задавая вопросы. Перед показом он ознакомился с переданной в КБ информацией, и теперь видел, что конструкторы по максимуму учли переданные им замечания. Теперь бронетранспортёр был больше похож на чешско-польский OT-64, чем на исходный БТР-60.

   – А проехать на нём можно? – спросил Никита Сергеевич.

   Получив утвердительный ответ, он, кряхтя, забрался в десантное отделение. Следом за Хрущёвым в БТР залезли Жуков и Устинов.

   Первый секретарь ЦК высоко оценил удобство посадки в новый БТР:

   – Хорошие ворота, большие,

   Все надели шлемофоны. Машина, взревев мотором, сдвинулась с места. БТР сделал круг по полигону и вернулся к точке старта. Высокие гости осторожно выбрались из десантного отделения.

   – Машина хороша, – поделился впечатлениями Никита Сергеевич. – Но трясёт изрядно. На ходу из автомата фиг куда попадёшь. Нельзя ли на неё гидравлическую подвеску поставить, как на лицензионных «Ситроенах» ? За счёт этого машина идёт мягче. Подумайте насчёт такого решения.

   Подвеску БТР доработали, поставили газогидравлические рессоры с наполнением маслом и азотом, разработанные на Кутаисском автозаводе для «Объекта 1015». За счёт этого появилась возможность регулировки клиренса и ход стал заметно более плавным.

   Новый БТР-60 выпускался сразу на многих предприятиях в СССР, Чехословакии, Польше, Китае, Индии, став стандартным бронетранспортёром ВЭС и ОВД. Индия и Китай полный цикл производства не освоили, они только варили корпуса и собирали в них БТР из агрегатов, поставляемых из СССР, Польши и Чехословакии.

   Сервисное обслуживание БТР по всему миру взяла на себя совместная советско-чешско-индийская компания «Бронесервис», позже она же обеспечивала ремонт танков для зарубежных партнёров. (АИ)

   Поскольку плавающий БТР требовался далеко не всем и не везде, было решено модернизировать выпускающийся с 1950 г БТР-152, переведя его на агрегаты нового грузовика ЗиС-157. Однако «Бюро перспективных разработок» НАМИ совместно с КБ Завода им. Сталина провели такой объём работ, что впору было говорить о проектировании нового БТР.

   Машина получила 132-сильный двигатель ЗИС-375, противоминную защиту днища в виде корытообразного экрана, примерно как БТР «Сарацин», фактически совершенно новую среднюю и заднюю часть бронекорпуса, с наклонными бортовыми листами брони и стрелковыми амбразурами. Корпус закрыли крышей, выход оборудовали, как и на новом БТР-60 – сзади. Обновлённый БТР-152М2 получил фильтровентиляционную установку противоатомной защиты, унифицированную по агрегатам с БТР-60 и танками, и верхнюю башенку с пулемётами КПВТ и СГМБ. Были также варианты усиленного вооружения, с двумя КПВТ или с 4-мя ДШКМ. Из-за изменившегося наклона листов корпуса число десантников сократили с 17 до 10, освободившееся место использовали для размещения боекомплекта или носилок с ранеными.

   В 1958 году высшему руководству был представлен не только новый БТР. В сентябре 1958 года на полигоне Капустин Яр были устроены показательные пуски ракет. Пользуясь случаем, Устинов предложил Жукову и Соколовскому не ограничиваться только ракетными стрельбами, а показать руководству в Кап-Яре все последние достижения, как в области техники, так и в части боевой подготовки. Перечитав полученные из 2012 года документы, Дмитрий Федорович отметил, что именно в результате этого показа Хрущёв в «той истории» окончательно уверовал, что ракетами можно заменить все остальные рода войск и системы вооружений. Сейчас Никита Сергеевич вёл себя куда более адекватно, но Устинов решил всё же подстраховаться.

   Первоначально показ назначили на июль. На полигоне начался переполох, один за другим прибывали эшелоны с изделиями, боекомплектом для всех видов техники, различным оборудованием. Площадки полигона были распределены по тематике между главными конструкторами.

   Жёстко спорили, кто будет докладывать о каждом образце – военные или представители промышленности. Победили военные, теперь им приходилось учить сложные и непривычные пока ещё технические описания. Офицеры бегали за инженерами, приставали с вопросами.

   Постоянно шли репетиции показа, в роли высшего руководства выступал начальник полигона, генерал-полковник Василий Иванович Вознюк. Ему приходилось множество раз выслушивать одни и те же доклады. Вознюк ездил с одной площадки полигона на другую, а после его отъезда солдаты полигонной обслуги, погоняемые офицерами, спешно заделывали незамеченные ранее ямки и выбоины, и красили пульверизаторами в зеленый цвет сохнущую на жарком южном солнце полынь.

   Сергей Хрущёв в это время находился на полигоне, на отведённой морским ракетам Челомея площадке, лично участвуя в лихорадочной подготовке. Там его и застал особист, принёсший секретную телеграмму от Серова:

   «К вам собирается с инспекцией Неделин. Лужу уберите, Вознюка жалко »

   Задёрганный подготовительной беготнёй Сергей не сразу сообразил, о чём речь.

   – Какую лужу? При чём тут Неделин?

   И только потом, оглядевшись по сторонам, сообразил, что имел в виду Серов. Накануне прилёта Неделина на полигоне прошёл единственный за лето дождь, и перед воротами площадки образовалась опять-таки единственная в ближайшей округе лужа.

   – Нехорошо, маршал всё же, а тут лужа перед воротами. Надо бы убрать, а то чёрт его знает, что высокому начальству в голову взбредёт. Вознюку неприятность может быть.

   Мигом сориентировавшийся особист кликнул двух бойцов с совковыми лопатами, лужу моментально вычерпали и засыпали щебнем.

   (В реальной истории маршал Неделин, увидев лужу, потребовал лопату, собственноручно вычерпал воду, развернулся и уехал на аэродром, после чего улетел в Москву. Маршалу размяться не вредно, но вот генерал-полковника Вознюка из-за этой истории с лужей хватил инфаркт.)

   Визит маршала обошёлся без приключений, а Василий Иванович Вознюк так и не узнал, сколько лет жизни он сохранил, благодаря телеграмме Серова.

   Из-за сложной политической обстановки показ с июля перенесли на начало сентября (в реальной истории 8-9 сентября, в АИ будет на 3-5 дней раньше).

   Хрущёв прибыл самолётом, для его размещения на полигон пригнали два салон-вагона, один из них оборудовали под зал для совещаний. В нём на стенах висели плакаты и схемы. Оба вагона оборудовали кондиционерами – это была редкая на тот момент в СССР новинка.

   Вместе с Хрущёвым на полигон неожиданно изъявил желание съездить академик Келдыш. Он взял с собой ещё нескольких учёных из НИИ, занимавшихся оборонной тематикой.

   Первому секретарю показали новые боевые самолёты – Су-7Б и Як-27 (АИ), бронетранспортёры БТР-60 и БТР-152М2, танки Т-55 и Т-10М, самоходную артиллерийскую установку СУ-122-54, которая выпускалась небольшими партиями, но требовалась в более значимых количествах, несколько вновь разработанных артиллерийских систем, в том числе – мощное 152-миллиметровое морское орудие, установленное на доработанном шестиосном колёсном шасси МАЗ-5436 минского автозавода – удлинённой версии МАЗ-543. (АИ)

   Хрущёва заинтересовали все экспонаты, он ходил вокруг, внимательно рассматривал технику, задавал множество вопросов разработчикам, испытателям и офицерам регулярных частей, уже успевшим ознакомиться с новыми машинами.

   У новой 152-миллиметровой САУ на шасси МАЗ-5436 он остановился и долго разглядывал мощное орудие, явно превосходящее по могуществу все сухопутные образцы, выставленные рядом. Возле САУ частоколом стояли применяемые ею боеприпасы, среди которых выделялись длинные и чуть более тонкие ракетные снаряды. Рядом стояла транспортно-зарядная машина на шасси обычного четырёхосного МАЗ-543.

   – Это кто ж такую красоту сделал? Это же те минские тягачи, что мы для «Темп-С» и новых МБР делали, так?

   – Именно, Никита Сергеич, – ответил стоявший рядом Жуков. – А пушка – это с крейсеров 68 проекта снята, те, что перевооружаются на ракеты. Делал установку Василий Гаврилыч Грабин, в НИИ-58. Это мы с Николаем Герасимовичем насчёт использования лишних пушек договорились, чтоб народный труд в переплавку не пускать. Получился мощный мобильный комплекс береговой обороны и Резерва Главного Командования. Управление огнем – по радиолокатору.

   – Впечатляющая пушка. А это у неё что, ракетные снаряды? Управляемые?

   – Никак нет, ракетные, но пока не управляемые. Василий Гаврилыч, расскажите поподробнее, – попросил Жуков.

   Подошёл Грабин, пожилой, солидный, в генеральской форме. Взглянул на Хрущёва с явным сомнением, оценивая, насколько подробно стоит рассказывать, но поздоровался учтиво и приветливо. Устинов где-то замешкался, его отвлёк Соколовский – к счастью, поскольку Грабин с Устиновым на дух не переносили друг друга. Доходило до того, что если Устинов при посещении НИИ-58 въезжал на территорию через западные ворота, то Грабин выезжал через восточные. (источник: Б.Е. Черток «Ракеты и люди» ).

   – Это неуправляемые ракетные снаряды повышенного могущества, запускаются из ствола пушки и стабилизируются вращением...

   – А разве ракетные снаряды из нарезных пушек запускаются? – спросил Хрущёв.

   – Обычно ими стреляют из гладкоствольных, – подтвердил Грабин. – Поэтому эти снаряды выполнены чуть меньшего калибра, и без ведущих поясков.

   – Вы сказали – снаряды повышенного могущества? Это за счёт чего?

   – Ну... Видите, ракетный снаряд заметно длиннее обычного, – пояснил Грабин. – В него и взрывчатки входит куда больше. Если взять два снаряда одинакового калибра, то если в обычный входит, скажем, полтора килограмма взрывчатки, а в ракетный, за счёт большей длины – целых семь. И можно использовать взрывчатку большей мощности, но более чувствительную, за счёт меньших ускорений ракетного снаряда при выстреле.

   – Очень интересно! – Хрущёв неподдельно заинтересовался. – А точность не страдает? Или снаряд оперённый? Помнится, мне говорили, что у ракетных снарядов рассеивание больше?

   – Снаряд оперённый, но ещё и стабилизирован вращением. Когда он проходит по нарезному стволу, хоть ведущего пояска и нет, снаряд всё равно немного закручивается. В полёте он вращается медленнее обычного снаряда, за счёт этого можно его сделать более длинным, – Грабин почувствовал интерес собеседника, и, как любой специалист, просвещающий профана, слегка увлёкся. – За счёт этого точность получается ненамного хуже, чем у обычного нарезного. Это же не противотанковая пушка, тут поражение цели достигается не прямым попаданием, а воздействием ударных волн нескольких снарядов на единицу обстреливаемой площади.

   – А вот в этой модификации использован принцип шрапнельного снаряда – подрыв при подлёте к цели, но поражение достигается разбрызгиванием горючего состава – пирогеля, развивающего при горении температуру до 1500-1700 градусов. Да он ещё и прилипает ко всему, на что попал.

   – Ого! То есть, это уже не только пушка, это ещё и огнемёт?

   – Можно и так сказать...

   – А снаряды РСЗО, например, той же БМ-14 можно такой огнесмесью заряжать? – спросил Хрущёв.

   – Можно. Но для неё интереснее будет использовать термобарическое снаряжение, то есть, заряды объёмного взрыва – очень интересная разработка, с большими перспективами, – ответил Грабин. – Там сразу идет много ракет в залпе, накрывают большую площадь. Пушка иначе работает, снарядов расходуется меньше, но падают они точнее.

   – Мы сейчас совместно с Борисом Иванычем Шавыриным работаем над совершенно новым подкалиберным управляемым снарядом, – продолжил Грабин. – Работа только началась, но перспективы могут быть интересные.

   – Так, так, расскажите подробнее, – заинтересовался Хрущёв.

   – Меня заинтересовало применение управляемых активно-реактивных снарядов в крупнокалиберных морских орудиях наших линкоров и новых крейсеров, – пояснил Грабин. – Мы с Борисом Иванычем немного посчитали, прикинули, и поняли, что если использовать подкалиберные оперённые снаряды с отделяющимся поддоном, можно увеличить дальность стрельбы раза в полтора даже без использования ракетного ускорителя. Снаряд получается дешевле и проще.

   – Вот как? И что, получилось? – нетерпеливо спросил Никита Сергеевич.

   – Не сразу. Пришлось даже обратиться в ЦАГИ, продуть снаряд в аэродинамической трубе. Дело-то новое. Потом сделали обычную неуправляемую болванку, – продолжил Грабин, – и выстрелили на максимальную дальность. Снаряд улетел больше чем на 60 километров.

   – Ого! Это вместо сорока?

   – Да, именно. Но попасть в цель на такой дальности неуправляемым снарядом невозможно. Инфракрасную головку самонаведения по наземным целям применять почти бесполезно – на данный момент у неё чувствительность слишком низкая. Попробовали использовать наведение по пятну засветки от оптического квантового генератора. В полигонных условиях получается неплохо, но вот с самими излучателями пока есть сложности. Мы экспериментируем с лабораторным образцом, серийный выпуск такого целеуказателя ещё не налажен.

   – Обязательно наладим, Василий Гаврилыч, – заверил Хрущёв. – Сами понимаете, ОКГ появился чуть больше двух лет назад, многого от этой технологии пока требовать рано. Вот, Мстислав Всеволодович мне какой-то сюрприз показать обещал, так сразу предупредил, что для него первые 60 комплектов в ГОИ на коленке собирали. Генералы, говорит, в восторге, и тоже просят побыстрее освоить серийное производство.

   – ОКГ, действительно, технология многообещающая, – подтвердил Грабин. – Если эти излучатели хотя бы одного вида к 60-му году пойдут в серию, большая помощь военным может получиться. Есть ещё одна идея – сделать снаряд с автономным радиолокационным наведением (по типу французского ADC или шведского BOSS), но тут мы упёрлись в элементную базу – сделать радиолокатор таких малых размеров, да ещё чтобы выдерживал перегрузки при выстреле, у нас пока что не могут.

   – Очень интересно, Василий Гаврилович, спасибо за науку, – поблагодарил Никита Сергеевич. – Я слышал, у вас в НИИ собрана большая коллекция трофейных орудий?

   – Есть такое дело, – степенно ответил Грабин.

   – Если подъеду – покажете свои сокровища? Интересно было бы взглянуть.

   – Отчего не показать... – Грабин был несколько удивлён, но виду не подавал.

   – Вот и хорошо, спасибо, – Хрущёв был доволен, с Грабиным вроде бы удалось найти психологический контакт. – Вас заранее предупредит товарищ Шуйский. И обещаю товарища Устинова с собой не брать...

   – Сделайте такую милость, буду премного благодарен, – саркастически усмехулся Грабин.

   Ещё одним артиллерийским новшеством стал 160-миллиметровый миномёт М-160 конструкции коломенского СКБ ГА Бориса Ивановича Шавырина. Сам миномёт выпускался серийно с 1949 года, но коломенское предприятие совместно с НИИ-100 (ВНИИТрансмаш) установило его на шасси ПТ-76, создав, тем самым, достаточно быстроходную и лёгкую плавающую САУ. Её тоже показали Первому секретарю и министру обороны.

   Шавырин, уже зная, чем можно заинтересовать Хрущёва, с гордостью продемонстрировал ему увесистую 40-килограммовую мину с лазерной головкой самонаведения.

   – Вот, Никита Сергеич, опытный образец. Испытана, летает, попадает в цель. Нужны ОКГ-целеуказатели серийные, чтобы передавать боеприпас в серийное производство.

   – Да вы с Грабиным сговорились, что ли, – засмеялся Никита Сергеевич. – Ему ОКГ подавай, и вам тоже...

   – ОКГ, Никита Сергеич, скоро всем понадобятся, – ответил Шавырин. – Уж очень удобная штука для целеуказания. Готовьтесь, скоро отбоя не будет от желающих.

   – А вот скажите, Борис Иваныч, – спросил Хрущёв. – Можно ли ваш миномёт установить на обновлённый БТР-152? Для иностранных заказчиков он был бы удобен на колёсном шасси.

   – Насчёт этого, Никита Сергеич, есть у нас одна идея, – замялся Шавырин. – Миномёт сам по себе не тяжёлый, всего полторы тонны, а если ходовую снять, то и легче. Можно сделать универсальное крепление с гидравликой, с помощью которого можно будет крепить миномёт на любом грузовике грузоподъёмностью более полутора тонн. Мы сейчас работаем над такой же системой крепления для 240-миллиметрового миномета, но для него нужен грузовик помощнее, желательно, грузоподъёмностью тонн 5.

   – Э-э... – Хрущёв замялся, пытаясь представить открывшиеся перспективы. – Погодите, погодите... А отдача? Полуторка, это же лёгкий грузовичок, ваш миномёт ему отдачей раму не сломает?

   – Вы не так поняли, Никита Сергеич! – улыбнулся Шавырин. – Миномёт будет крепиться к раме сзади, примерно как у товарища Грабина на его колёсной САУ пушка крепится. При стрельбе опорная плита миномёта будет лежать на грунте, как обычно. И все нагрузки будут передаваться на грунт.

   – Это что же получается... С такой доработкой мы сможем, при необходимости, сделать столько миномётных САУ, сколько у нас вообще есть грузовиков?

   – Столько нам, наверное, не нужно, – слегка укоротил титанический размах Первого секретаря Шавырин. – Но в общем, вы правильно понимаете, мобильность миномётов можно будет значительно увеличить относительно простым способом.

   – Конечно, САУ на базе грузовика имеет ограниченную проходимость, и её нельзя использовать на передовой. Но на второй линии, где по ней уже не будут стрелять прямой наводкой – можно.

   – Мне представляется, идея довольно перспективная, – сказал Хрущёв. – Наверное, стоит сделать опытный образец, показать военным, пусть оценят?

   – Собственно, опытный образец у нас уже есть, – ответил Шавырин. – Более того, есть и отзывы от благодарных пользователей.

   – Не понял... То есть как?

   – Мы по просьбе товарища Серова делали аналогичную установку поменьше – со 120-миллиметровым полковым миномётом образца 1943 года для крепления к американскому «Виллису», – ответил Шавырин. – Работу выполняла инициативная группа, в свободное от основной работы время, финансирование шло напрямую через Госкомитет по новой технике. Документацию и опытный образец передали в КНДР для освоения в производстве. Через некоторое время товарищ Серов передал нашим товарищам благодарности с Кубы, от товарищей Кастро и Че Гевары. Оказалось, что это для них было сделано. Ну, возможно и в другие страны, где народы борются против эксплуататоров, тоже поставляется.

   – Гм... Интересная информация, – Никита Сергеевич озадаченно почесал нос. – Так вы говорите, отзывы кубинских товарищей хорошие?

   – Более чем.

   – А наши военные эту разработку видели?

   – Да, но их не заинтересовало. Им подавай на гусеницах, чтобы была плавающая, и вообще бронированная. Иначе, говорят, застрянет в первой же канаве, – засмеялся Шавырин. – А сами всю жизнь вдоль шоссе наступают.

   – Я тут вам ещё одну штуку показать хотел, – продолжил Борис Иванович, приглашая Хрущёва пройти чуть дальше, за самоходку со 160-мм миномётом.

   Никита Сергеевич сделал несколько шагов вперёд... и остолбенел от удивления. Перед ним стояли безоткатная пушка и миномёт крайне необычного вида. Они были закреплены на малогабаритных платформах, платформа миномёта была с четырьмя небольшими колёсами, платформа пушки – на резинометаллических гусеницах. Двигатель был явно тоже небольшой, судя по кожуху, под которым он был спрятан.

   Но самое необычное – к платформам крепились по четыре гидравлические ноги, в которых Никита Сергеевич с удивлением узнал аутриггеры от крана-«паука»

   – Итить твою мать... Это что за чудо? – спросил Хрущёв.

   – Это, Никита Сергеич, результат проводившейся нами с прошлого года инициативной НИР под кодом «Арахна», – ответил Шавырин. – Один из наших сотрудников увидел, как на стройке кран-«паук» по лестнице карабкается. И предложил поставить на шасси крана-«паука» 107-миллиметровый горно-вьючный миномёт, который горнострелковые дивизии используют. Мы эту идею немного развили, сделали собственную платформу, в колёсном и гусеничном вариантах, с двигателем от «Ситроена» 2CV, и гидравликой от крана. И, кроме миномёта, поставили на платформу ещё и 107-миллиметровую безоткатную пушку Б-11. Это для горнострелковых частей разработка. Кстати, львовские краностроители нашими доработками крановой платформы заинтересовались и уже начали кое-что внедрять у себя, на гражданской продукции.

   – Так они у вас этими ногами ходить могут, как тот кран? – ошалело спросил Хрущёв.

   – Вроде того. Скорее, не ходить, а карабкаться по очень пересечённой местности, – пояснил Шавырин. – Как кран-«паук» по лестницам лазает. По более-менее ровной дороге, конечно, проще ехать, для того и колёса с гусеницами предусмотрены. Но в горах дороги быстро кончаются, и начинаются тропы. Вот по тропам, по склонам, по каменистым осыпям эти машинки и ходят. Медленно, конечно, но всё не на себе миномёт тащить.

   – А можете показать, как они ходят? – спросил Никита Сергеевич.

   – Можно даже поуправлять, – ответил Шавырин.

   Он вручил Первому секретарю пульт управления, соединённый кабелем с шагающей платформой миномета. Коротко пояснил назначение органов управления. Заурчал двигатель, Хрущёв прижал пальцем клавишу хода, платформа ожила, приподняв аутриггеры, одновременно двинула их вперёд, затем опустила, упёршись рычагами в землю, приподнялась сама и плавно передвинулась вперёд примерно на метр. Опустившись на землю, платформа снова подняла опорные рычаги, выдвинула их вперёд и цикл повторился. Повинуясь нажатиям клавиш «влево» и «вправо», платформа поворачивалась вокруг вертикальной оси, меняя направление движения.

   – Здорово ползает, – одобрил Никита Сергеевич. – А если дороги совсем нет, или надо через сложное препятствие перебраться?

   – Можно управлять каждой ногой по отдельности, – Борис Ивагович взял пульт.

   Повинуясь нажатиям клавиш, шагающая платформа теперь двигала каждой ногой поодиночке, перемещаясь медленно, как будто бы тщательно выбирая, куда поставить опору. При этом сама платформа постоянно оставалась в горизонтальном положении.

   – Видите, как она держит горизонт? – спросил Шавырин, явно очень довольный впечатлением, произведённым на Первого секретаря. – Можно стрелять даже с достаточно крутого склона. Тут местность плоская, невозможно оценить маневренность. Видели бы вы, Никита Сергеич, как эта крошка на Кавказе по горам карабкалась! А если склон отвесный, её можно быстро разобрать на составные части и втащить наверх с помощью её же собственной встроенной лебёдки и нескольких блоков. Такая машинка может весь горно-стрелковый взвод или роту на отвесный склон поднять в достаточно короткое время.

   – У неё, что, гироскоп внутри? – поинтересовался Хрущёв.

   – Нет, простой двухплоскостной поплавковый уровень. Дёшево и сердито.

   – Очень интересная машина, – сказал Никита Сергеевич. – А как военные на неё отреагировали?

   – С осторожностью, – усмехнулся Борис Иванович. – Им, вроде бы и понравилось, но необычность концепции явно останавливает.

   Основной советской РСЗО в этот период оставалась выпущенная в начале 50-х БМ-14. С появлением нового грузовика ЗиС-157 её перевели на его шасси, после чего система получила название БМ-14М. Хотя в то время в НИИ-147 (позже – НПО «СПЛАВ» г. Тула) под руководством главного конструктора Александра Никитовича Ганичева уже разрабатывалась новая РСЗО БМ-21 «Град» , БМ-14 продолжали совершенствовать, прежде всего – по боеприпасам, как для собственного применения, так и для экспортных поставок многочисленным союзникам.

   Для БМ-14 были разработаны зажигательные снаряды, с напалмовым и пирогелевым снаряжением, а также термобарические и минопостановочные, с противотанковыми минами. (АИ)

   В дополнение к имеющимся, в конце 50-х проектировались ракетные комплексы с крупнокалиберными неуправляемыми ракетами, как средством доставки тактического ядерного оружия. Их разработкой в НИИ-1 (позднее – Московский институт теплотехники) занимался главный конструктор Николай Петрович Мазуров.

   С 1948 года велась НИР, а с 1953 по 1958 г – опытно-конструкторская работа по созданию тактического ракетного комплекса 2К1 «Марс». С 1955 года комплекс вышел на испытания, а 20 марта 1958 г был принят на вооружение. Неуправляемая ракета 3Р1 могла доставить тактическую ядерную БЧ на расстояние до 18 км, точность попаданиях была обычная для того времени – от 500 до 1000 метров. Ракета размещалась на пусковой установке на базе плавающего танка ПТ-76.

   Параллельно с 1955 г испытывался и с 1957 г производился серийно более дальнобойный комплекс 2К4 «Филин», с неуправляемой ракетой 3Р2 на шасси самоходки ИСУ-152. Ракета могла забросить боевую часть массой 1200 кг на 25 километров.

   Были и попытки сделать неуправляемые тактические ракеты на жидком топливе. В ОКБ-3 НИИ-88 Доминик Доминикович Севрук делал тактический ракетный комплекс 2К5 «Коршун». Жидкостная ракета 3Р7 калибра 250 мм и массой 375 кг имела дальность 55 километров и 100-килограммовую фугасную боевую часть. 6 таких ракет, стабилизируемых вращением, размещались на шасси ЯАЗ-214. В 1957 г комплекс был принят в опытную эксплуатацию, неоднократно участвовал в парадах, но на учениях с ним были проблемы – в дополнение к традиционно для тех лет низкой точности ракета часто взрывалась при минусовых температурах.

   Разработка «Коршуна» успехом не увенчалась, но сама концепция размещения на одной пусковой установке не одной, а сразу нескольких крупнокалиберных ракет для стрельбы последовательно, очередью, оказалась жизнеспособной.

   На замену всего этого зоопарка Николай Петрович Мазуров разрабатывал тактический ракетный комплекс 2К6 «Луна». Но теперь в его конструкцию были внесены существенные изменения.

   Более эффективные виды твёрдого топлива позволили увеличить дальность полёта до 70 километров, вместо 45, закладывавшихся первоначально. На такой дальности рассеивание ракет было слишком велико. Чтобы его уменьшить, возникла идея сделать корректируемую ракету и запускать её в луче РЛС, подобно зенитной ракете С-75. Упрощённую аппаратуру ракеты и СНР, фактически в варианте радиопрожектора, использовали от С-75, так как она была уже освоена промышленностью. Управление осуществлялось при помощи газовых рулей, при этом размер стабилизаторов удалось существенно уменьшить. (АИ)

   Первоначально предполагалось разместить одну ракету на шасси ПТ-76. Но поставить на пусковую ещё и антенну наведения не получалось. К тому же были опасения, что ракета своей реактивной струёй снесёт антенну.

   Тогда вагончик с радиопрожектором сделали прицепным, а в качестве пусковой установки было предложено использовать шасси ИСУ-152, либо, в колёсном варианте – МАЗ-543. Победил колёсный вариант, на который можно было положить пакетом сразу 6 ракет – грузоподъёмность шасси позволяла. Ракета 3Р9 весила 2,3 тонны.

   От надкалиберной боевой части отказались, т. к. новые тактические спецБЧ укладывались в диаметр 300 миллиметров. Это позволило уложить ракеты в стандартный пакет.

   В 1958 году Хрущёву показали только опытный образец комплекса – «Луна» 2К6М была принята на вооружение в 1960 г.

   – И как ваша система работать будет? – спросил Никита Сергеевич главного конструктора Мазурова.

   – Прицеп с радиопрожектором устанавливается позади пусковой установки, на безопасном расстоянии, пусковая готовится к залпу, – пояснил Николай Петрович. – За секунду до залпа включается радиопрожектор. Ракеты выпускаются с интервалом в 3-4 секунды, влетают в луч и следуют в нём по направлению к цели. При этом можно пустить одну ракету для пристрелки, затем в небольших пределах скорректировать полёт остальных, уже запущенных ракет по азимуту, то есть, влево или вправо, поворачивая радиопрожектор. Также можно дать ракетам радиокоманду на подрыв над целью, по отражённому от ракеты сигналу определяется дальность, на которой в каждый момент времени она находится. За счёт этого можно сделать один из вариантов боевой части с кассетным снаряжением шариковыми бомбами.

   – Неплохо придумано, – одобрил Хрущёв. – Доделывайте вашу систему поскорее, очень мощная штука получается.

   Фактически усовершенствованная «Луна» была больше похожа на куда более позднюю РСЗО «Смерч», только с меньшим количеством ракет в залпе. Помимо кассетного снаряжения, предусматривались фугасно-осколочные, зажигательные, дымовые снаряды, а также минопостановочные.

   Следующим по порядку экспонатом был танк Т-55. Его делали как версию Т-54, оснащённую противоатомной защитой, но сделанные в конструкции изменения были более глубокими. Танк получил новую, более мощную модификацию двигателя, новую модификацию пушки, пусть и всё того же 100-мм калибра, был увеличен боекомплект с 34 до 43 снарядов и запас хода за счёт установки дополнительных баков-стеллажей, баллоны со сжатым воздухом для запуска двигателя заменили воздушным компрессором, были и другие изменения.

   Танк оборудовали новой электроникой, на обновлённой полупроводниковой элементной базе, включая новые обычный и ночной прицелы, новый двухплоскостной стабилизатор пушки, световой дальномер конструкции Александра Алексеевича Лебедева, освоенный в производстве в 1957 г, и прибор ночного вождения для механика-водителя, новую радиостанцию для связи. (АИ). До этого стабилизаторы пушки у нас устанавливались только на тяжелых танках. Для сравнения, в этот же период на английских танках пушка была стабилизирована только в одной плоскости, а американский тяжелый танк М-103 стабилизатора пушки не имел вообще.

   Для преодоления водных преград танк оснащался шнорхелем, хотя необходимость предварительной разведки дна реки в боевых условиях вызывала определённые трудности.

   Новый танк Хрущёв одобрил, но раскритиковал решение снять крупнокалиберный зенитный пулемёт:

   – А вот с зенитным пулемётом поторопились. Мне разведка докладывала, что на Западе ведутся работы по созданию противотанковых вертолётов. Вот вы пулемёт с танка сняли, а по вертолётам, что, кукурузой кидаться будете? Да и при действиях в городе зенитный пулемёт пригодится, противника с верхних этажей выкуривать.

   – Пулемёты вернём, Никита Сергеич, – заверил Жуков.

   – Тогда уж не просто вернуть надо, а сделать так, чтобы из этого пулемёта стрелять можно было, не высовываясь из танка, – посоветовал Хрущёв. – Поставить его на поворотной башенке, и обязательно – с прицелом-перископом, закрытым бронёй, чтоб случайно не разбили.

   К пожеланиям Первого секретаря относились серьёзно, особенно, когда они не противоречили здравому смыслу. Вскоре была спроектирована и изготовлена пулемётная башенка, оснащённая панорамным перископом и оптическим прицелом. Этой башенкой оснащались и вновь выпускаемые, и уже изготовленные танки.

   Здесь же, между Т-55 и Т-10М развернулась импровизированная дискуссия о возможном облике перспективного среднего танка. Похвалив разработчиков за модернизацию Т-10М, также получившего противоатомную защиту, новую, более мощную пушку и множество прочих изменений, Никита Сергеевич спросил:

   – Это, товарищи, всё хорошо, но что дальше? Какие у нас перспективные направления по танкостроению?

   – Ну, вот тут товарищ Морозов, с Харьковского ХЗТМ, предлагает новый танк, на базе опытного «430». Обещает уложиться в 30 тонн, за счёт исключения заряжающего и установки автомата заряжания, но автомат пока не разработан, и меньше 35 тонн не получается, – сказал Жуков.

   Про эпопею с разработкой и доводкой Т-64 Никита Сергеевич при подготовке к совещанию прочёл, и потому его реакция была предсказуемой:

   – Прожектёр ваш Морозов, гоните его ссаными тряпками! В тридцать тонн он уложится! Василь Данилыч, вы этот вопрос относительно последних тенденций танкостроения по материалам разведки изучали, как, по вашему мнению, будет развиваться ситуация?

   – В послевоенное время наблюдается устойчивая тенденция к повышению калибра и увеличению могущества танковых орудий, – ответил Соколовский. – Достаточно посмотреть на прогресс развития наших танков, или английского «Центуриона», который от модификации к модификации получает всё более мощные пушки. Полагаю, в итоге две линии развития – средние и тяжёлые танки сольются в одну, и в результате получится единый танк, более близкий к нынешнему тяжёлому, чем среднему, вооружённый мощной гладкоствольной пушкой калибром около 120 миллиметров, двигателем достаточной мощности, чтобы развивать по шоссе скорость до 60 километров в час, массой 50-55 тонн.

   – Такой танк будет оснащён самыми совершенными электронными приборами, включая систему управления оружием, будет иметь комбинированную многослойную броню, усиленную динамической защитой, возможно, появятся системы активной защиты от ПТУР, сбивающие подлетающие ракеты в автоматическом режиме.

   – В боекомплекте такой танк будет иметь противотанковые ракеты, запускаемые через ствол пушки, которые, возможно, смогут быть применены и против вертолётов. Основным боеприпасом станут подкалиберные оперённые снаряды с отделяющимся поддоном, кумулятивные снаряды, а также снаряды с деформирующейся носовой частью, снаряженные пластиковой взрывчаткой. Такой снаряд как бы прилипает к броне при попадании, при детонации происходит разрушение отдельных элементов конструкции и мощное воздействие на экипаж, выводящее его из строя.

   – Поэтому, полагаю, надо двигаться в сторону создания подобной машины, и весить она будет никак не тридцать тонн, а как бы не все пятьдесят.

   – Я ещё относительно автомата заряжания хочу добавить, – заметил Хрущёв. – Автомат заряжания – оно, конечно, полезно, но если у танка вдруг лопнет гусеница, то тягать её придётся уже втроём, а не вчетвером. Автомат заряжания вам тут не помощник. Опять же, как ещё он будет выполнен. Снаряды нынче большие, весь боекомплект в механизированную укладку вряд ли поместится. Часть придётся укладывать отдельно. Как бы не оказалось, что экипажу, расстрелявшему половину боекомплекта из автомата заряжания в первые минуты боя, придётся под огнём противника вытаскивать вторую часть боекомплекта и укладывать её в автомат?

   – Вообще с размещением боекомплекта надо бы очень хорошо подумать. Вот эти баки-стеллажи на Т-55, там же снаряды уложены в ячейки топливного бака. То есть, если туда попадёт, там не только пожар, там моментальный взрыв боекомплекта будет. Никто и выскочить не успеет. Как думаете, Василь Данилыч?

   – Такой случай весьма вероятен, – подтвердил Соколовский. – Я бы ещё обратил внимание на защиту танка от поражения сверху. Если помните, в войну мы с успехом использовали кумулятивные бомбочки ПТАБ. Немецких танков ими много пожгли. Полагаю, на Западе этот опыт будет тщательно изучен, и будут сделаны соответствующие выводы.

   – М-да, – Жуков явно задумался. – Такую возможность противник не упустит. Мало нам противотанковых ракет да гранатомётов.

   – В КБ завода N 183 («Уралвагонзавод» ) Леонид Николаевич Карцев разрабатывает объект 165, – сказал Устинов. – Машина получается массой до 40 тонн, и если на ней 100 миллиметровую нарезную пушку заменить на гладкоствольную, скажем, 115 миллиметров, с соответствующими образцами снарядов, то может получиться очень даже неплохая машина.

   – Надо только сразу закладывать в конструкцию термокожух для пушки, комбинированную броню, усиление крыши, как Василий Данилович предупреждает, подвеску усилить, бортовые противокумулятивные экраны поставить...

   -Объем башни и корпуса увеличить сразу, чтобы в танк бойцы в зимней форме с амуницией без труда влезали, – тут же добавил Хрущёв. – На будущее подумать о замене светового дальномера на лазерный с блоком датчиков. И вот что ещё. Кондиционеры! Мы же свою технику по всем странам ВЭС продавать будем, а там климат жаркий, не чета нашему. Надо сразу закладывать в конструкцию фильтровентиляционной установки кондиционер.

   – Современное прицельное оборудование, в перспективе – установить полноценную систему управления огнём, – заключил Соколовский. – Сразу предусмотреть нормальную радиосвязь, вспомогательный дизель для стоянки, обязательно спаренный с пушкой курсовой пулемёт, к нему патронов побольше, и дополнительный пулемет для заряжающего, в закрытой башенке с перископическим прицелом, как Никита Сергеич предложил.

   – Это правильно, – согласился Устинов. – На перспективу разрабатывать 125-миллиметровую гладкоствольную пушку и боекомплект к ней, обязательно подкалиберные снаряды с карбидовольфрамовым сердечником и отделяющимся поддоном, оперённые. И сразу начать проработки по размещению экипажа в общей бронекапсуле в корпусе, это поможет усилить защиту, а башню можно сделать необитаемой, разместить в кормовой части, и вот там уже думать относительно автомата заряжания. Чтобы экипаж не внутри укладки со снарядами помещался, а совершенно от неё отдельно.

   – Тогда надо и о модернизации уже построенных танков подумать, – предложил Никита Сергеевич. – Можно же лоб усилить накладным листом, а то и коробкой из брони, те же экраны противокумулятивные повесить. Дмитрий Фёдорович, дай задание конструкторам, пусть подумают.

   В итоге танки Т-55 впоследствии модернизировались до модификации Т-55М. Лобовую броню усиливали бронекоробкой с пластиковым наполнителем, ставили более мощный двигатель и новую модификацию пушки – того же 100-мм калибра, но с более длинным стволом, меняли электронное оборудование на более современное.

   Показ, как и задумал Устинов, не ограничивался только запусками ракет. Перед руководителями страны – Хрущёв привёз с собой половину Президиума ЦК (АИ) – развернулось масштабное показательное учение-соревнование, включавшее в себя элементы общевойскового боя, с участием танков, артиллерии, авиации, стрельбами ЗРК. Запуски баллистических и крылатых ракет завершали общую картину, поставив в ней эффектную точку.

   Неожиданно впечатляющим зрелищем оказалась перестрелка двух подразделений мотострелков, в ходе которой использовались лазерные имитаторы стрельбы, крепившиеся на оружии. Появление лазеров и достаточно ёмких и долговечных никель-металлгидридных аккумуляторов позволило учёным разработать принципиально новую технику для боевой подготовки.

   Треск холостых автоматных очередей теперь сопровождался вспышками синих и зелёных лазеров. Лучи были почти незаметны, зато попадание в человека отмечалось яркой, хорошо заметной вспышкой. Для защиты глаз все бойцы имели специальные очки.

   Перестрелка превратилась в футуристическое зрелище, вроде сражения из фантастического фильма. По окончании Хрущёв попросил позвать одного из её участников. На подбежавшем солдате была поверх формы надета жилетка из светоотражающего материала.

   – Это два слоя пластика, – пояснил академик Келдыш. – В нижнем отформованы отражающие элементы в виде мельчайших пирамидок, сверху они закрыты слоем прозрачного пластика. Луч квантового генератора даёт такую яркую засветку, что её видно даже на солнце.

   (Существует аналогичная американская система лазерной имитации стрельбы MILES, но там для регистрации попаданий используются более сложные датчики)

   – Здорово придумано, – похвалил Хрущёв. – А вы что скажете, товарищ боец? Нравится вам новая система?

   – Ещё как нравится, товарищ Хрущёв! – ответил солдат. – Боевой подготовкой с такой техникой заниматься – одно удовольствие. Спасибо учёным.

   – Спасибо вам, посмотрел на ваши учения с огромным интересом, – ответил Никита Сергеевич.

   Затем последовала высадка с вертолётов Ми-4 воздушно-штурмового батальона. Новый метод десантирования Хрущёву понравился.

   – Очень впечатляюще, – одобрил Никита Сергеевич. – Пока сам высадку с вертолётов не увидел – и предположить не мог, насколько эффективен может быть такой десант. Вы посмотрите, сразу высадили бойцов вместе с лёгким оружием, вплоть до миномётов, никаких долгих сборов на местности, никаких парашютов – из вертолётов выскочили и тут же вступили в бой. Очень здорово придумано, молодцы!

   Учения продолжились учебной танковой атакой, при поддержке авиации и артиллерии. Хрущёв с интересом наблюдал, как стреляла батарея 152-миллиметровых морских пушек на шасси МАЗ-5436.

   Первым на позиции появился пусковой расчёт, запустивший в небо с мобильной пусковой установки беспилотный тактический разведчик Ла-17Р.

   – В боевой обстановке беспилотник будут запускать с другой позиции, в нескольких километрах отсюда, – пояснил Хрущёву подошедший Грабин. – Отсюда он стартует только для показа. Разведчик оснащён телевизионной системой высокой чёткости, он в реальном времени передаёт на батарею изображение местности, по которому вычисляются координаты доразведанных целей и данные о попаданиях снарядов, для корректировки стрельбы. Радиолокатор будет использоваться в основном для береговой обороны и для контрбатарейной стрельбы по артиллерийским позициям противника.

   – Очень интересно, – ответил Хрущёв. – Вот бы ещё действие по цели посмотреть, хотя бы издалека.

   – Возле мишеней поставлены кинокамеры, – сказал Жуков. – Результаты можно будет увидеть вечером, когда проявят плёнку.

   Тем временем на позиции появилась машина-топопривязчик, уточнившая координаты исходной точки стрельбы. Следом подъехала машина связи, она тут же подняла антенну.

   – Сейчас связисты получают целеуказание с беспилотного разведчика, – пояснил Грабин.

   Рыча моторами, на позицию выехали могучие шестиосные МАЗы, встали, растопырив опоры аутриггеров, опустили опорные орудийные платформы на землю, задрав к небу длинные стволы пушек.

   – Наденьте наушники, – посоветовал Грабин, – сейчас начнут пристрелку.

   Земля вздрогнула, из ствола пушки вырвался поток огня, превратившийся в клубящееся облако дыма, звонкий удар хлестнул по ушам собравшихся.

   Ствол пушки чуть шевельнулся, меняя прицел.

   – Получены данные с беспилотника о месте падения снаряда, – подсказал Грабин.

   Ударил второй выстрел, снаряд в вихре огня унёсся вдаль. Прошло несколько секунд, стволы снова шевельнулись, пушка ударила в третий раз. Не было видно никаких бегающих по позиции солдат, все члены расчёта не покидали боевых машин. Никто не выкрикивал команд, всё происходило словно само по себе, слышно было лишь рычание моторов и грохот выстрелов.

   Прошло ещё несколько секунд – и вдруг загрохотала беглым огнём вся батарея. Огневой налёт продолжался минуты две, не больше. Затем всё затихло.

   – Удачно пристрелялись, быстро, – прокомментировал Грабин. – Теперь смотрите, батарея немедленно сворачивается и покидает позицию.

   Стволы пушек опустились, поднялись в походное положение орудийные платформы, поджались опоры. Пусковая установка беспилотника, машина связи и топопривязчик уже развернулись и уехали, следом за ними убрались и машины с пушками.

   – Здорово, – похвалил Хрущёв, – приехали, обстреляли цель, раз-два и никого нет, ищи ветра в поле. Отлично сработано. Но не великоваты ли такие пушки для поддержки танков?

   – Это для Резерва Главного Командования, Никита Сергеич, – напомнил Жуков. – Тут просто по ходу учений всё немного перемешалось. Для поддержки наступления есть пушки попроще и подешевле.

   Стрельбы зенитчиков, пуски оперативно-тактических, крылатых и баллистических ракет перенесли на второй день. Однако Никита Сергеевич и первым днём остался очень доволен. Он, наконец, увидел целостную, единую картину обновлённых Вооружённых Сил, увидел армию нового типа, уверенно овладевающую сложной новейшей техникой, современными приёмами тактической подготовки. Ему понравилась новая удобная армейская форма, и он, беседуя с солдатами и офицерами, видел, что они тоже довольны происходящими переменами.

   Вечером в вагоне, за чаем, Никита Сергеевич делился впечатлениями, хвалил и благодарил разработчиков и военных специалистов. Устинов с тревогой ждал, что Хрущёв заведёт разговор о том, что артиллерия и авиация не нужны, но Первый секретарь, напротив, говорил о необходимости равномерного развития всех видов вооружённых сил:

   – Не ждите, что страна будет тратить на армию столько, сколько тратилось в первые послевоенные годы. Таких расходов нам не потянуть, – предупредил Никита Сергеевич. – Всё хорошо в меру. Современное оружие – сложное и дорогое. Нет у нас возможности строить по 40-50 тысяч танков. Учитесь воевать экономнее. Для того и принята новая военная доктрина.

   Одной из важных проблем, которые предстояло решать, была организация ПВО сухопутных войск. В 1958 году командующим вновь созданной войсковой ПВО был назначен маршал артиллерии Василий Иванович Казаков. (ПВО сухопутных войск была выделена в отдельный род войск в 1958 г)

   В начале 50-х для защиты войск от воздушного нападения использовалась буксируемая 57-миллиметровая скорострельная пушка С-60, разработанная в конструкторском бюро В.Г. Грабина под руководством Льва Абрамовича Локтева. Пушка имела дистанционное наведение по радиолокатору управления стрельбой, и переводилась из походного положения в боевое за 2 минуты. Досягаемость по высоте составляла 4000 м, по дальности до 6000 м.

   На её основе в 1955 году был разработан самоходный вариант ЗСУ-57-2, в котором 2 пушки С-60 были установлены в бронированной, но открытой сверху башне на шасси танка Т-54.

   В первом варианте ЗСУ-57-2 не имела радиолокационного наведения, к тому же пушка имела ручное обойменное заряжание по 4 снаряда, и могла вести огонь только после остановки. Эти факторы сильно ограничивали её эффективность.

   После совещания по системам ПВО, в начале 1956 года, где было принято решение строить автоматизированную систему ПВО страны, было принято решение о модернизации ЗСУ-57-2, и разработке новых комплексов, ЗСУ-23-4 «Шилка» и ЗСУ-37-2 «Енисей».

   При обсуждении концепции войсковой ПВО, Никита Сергеевич высказал сомнение в необходимости создания трёх сходных ЗСУ, отличающихся калибром и скорострельностью.

   – Что-то я не пойму, вот есть у нас ЗСУ-57-2, ну, моряки тридцатисемимиллиметровку просят, это понятно. Нужна ли нам ещё и третья ЗСУ, 23-миллиметровая? Вроде как «Енисей», судя по предполагаемым параметрам, будет перекрывать высоты до 3000 метров?

   В защиту «Шилки» выступил маршал Казаков:

   – Никита Сергеич, все три ЗСУ друг друга не заменяют, а дополняют – «Шилка» будет поражать самые сложные, низколетящие цели на высотах до 1500 метров, «Енисей» – до 3100 м и ЗСУ-57-2 – до 4000 м. Это позволит создавать эшелонированную провтивовоздушную оборону боевых порядков, когда ЗСУ-57-2 будет выбивать средневысотные цели, «Енисей» составит второй рубеж обороны, а «Шилка» будет работать по тем, которые прорвутся. У неё время реакции и плотность огня наибольшие из всех трёх систем, но совместить плотность огня «Шилки» с дальнобойностью 57-миллиметровых пушек в одном комплексе не получится.

   Доводы маршала Никиту Сергеевича убедили, и работа над новыми ЗСУ началась в 1956 г.

   Для всех трёх комплексов было решено использовать единую систему радиолокационного и оптического наведения, с размещением РЛС на самоходе с пушками. Вместо трёх разных ламповых РЛС была разработана одна, общая, имевшая счётно-решающий прибор на полупроводниковой элементной базе, позже заменённый на полноценную БЦВМ. Но в 1958 году «Шилка» ещё разрабатывалась, а вот появившийся раньше благодаря инициативе и постоянному давлению моряков «Енисей» уже начал поступать в войска и на флот, для вооружения кораблей.

   Так как «Енисей» разрабатывали с самого начала в качестве единого комплекса для флота и сухопутных войск (АИ), его делали как универсальный модуль, который мог устанавливаться и на корабли, и на различные типы гусеничного шасси.

   В итоге комплекс получился не совсем унифицированным – моряки потребовали сделать водяное охлаждение орудий, невозможное для сухопутных войск, так появилась флотская версия «Енисей-Ф». Но на модульный принцип размещения это не повлияло. Зато повлияло на решение делать по аналогичной модульной схеме и «Шилку».

   В «той истории» ЗСУ-37-2 «Енисей» была унифицирована по шасси с ЗРК «Круг», т.к. предполагалось использовать её совместно с этим ЗРК как его средство самообороны. Так как «Енисей» появился заметно раньше, было принято решение установить и его и «Шилку» на одно и то же шасси самоходной установки СУ-100П. Более тяжёлую и спроектированную раньше ЗСУ-57-2 сделать в виде такого же модуля не вышло, да и для шасси СУ-100П она была велика.

   Пока шла разработка единой РЛС наведения, был проведён первый этап модернизации ЗСУ-57-2. Она получила радиолокационное наведение от той же станции РПК-1 «Ваза», что использовалась для наведения буксируемых пушек С-60. Для связи РЛС с самоходками был использован радиоканал со скачкообразным изменением частоты. Позднее, в 60-х, когда формировалась единая АСУ ПВО, все зенитные установки сухопутных войск были оснащены цифровой аппаратурой шифрованной связи.

   После модернизации ЗСУ-57-2 получила обозначение ЗСУ-57-2М2 и новую башню. Теперь РЛС стояла непосредственно на самоходе, обеспечив каждой ЗСУ автономность работы. Также пушки получили автоматическое заряжание. Эти меры увеличили эффективность, хотя оставалось ограничение на длину непрерывной очереди по перегреву.

   Также для 23-мм и 37-мм зенитных пушек были разработаны бронебойные подкалиберные снаряды с карбидовольфрамовым сердечником и отделяющимся поддоном.

   На 1958 год в войсках уже имелись буксируемые зенитные пулемётные установки с 2-мя и 4-мя пулемётами КПВ конструкции Владимирова. 14,5-мм пули КПВ были весьма эффективны против вертолётов, а досягаемость по дальности и высоте составляла 2000 м. С учётом необходимости обеспечить их действия в условиях применения ядерного оружия было предложено устанавливать их на шасси БТР-152М2, имевшего закрытый кузов и фильтровентиляционную установку. (АИ) Для прицеливания и поиска воздушных целей такие БТР оснащались командирской башенкой и зенитным панорамным перископом.

   В дополнение к ЗПУ проектировалась двухствольная 23-миллиметровая зенитная установка ЗУ-23-2. Она не имела радиолокационных средств наведения, и потому обеспечивала только заградительный огонь. Зато она оказалась неожиданно эффективной при действиях по наземным целям. Её устанавливали на грузовики, бронетранспортёры БТР-152 всех модификаций, а также её пушками по отдельности оснащали первые варианты «ганшипа» Ан-12Ш, вместе с 57-мм пушкой С-60. (АИ) ЗУ-23-2 поступила в войска в 1960 г.

   Помимо малокалиберной зенитной артиллерии для ПВО сухопутных войск разрабатывались зенитно-ракетные комплексы различного назначения. С начала 1958 года (в реальной истории – с 1960 г) была начата разработка лёгкого ЗРК «Стрела-1», порученная Александру Эммануиловичу Нудельману, и переносного ЗРК «Стрела-2», который разрабатывал Борис Иванович Шавырин. Работа только началась, поэтому Хрущёву показали лишь полноразмерные макеты ракет и уменьшенную модель пусковой установки, размещённой на шасси разведывательной машины БРДМ-1, выпускавшейся с 1956 г (в реальной истории устанавливалась на шасси БРДМ-2)

   «Стрела-1», размещаемая на БРДМ, должна была наводиться на цель с помощью оптикоэлектронной системы наведения, обнаруживавшей контрастную тёмную цель на светлом фоне неба. Это делало её практически нечувствительной к большинству существовавших в то время помех. ПЗРК «Стрела-2» предполагалось оснащать более привычной ИК ГСН.

   Обе ракеты разрабатывались с учётом возможности в будущем применять их в составе ракетно-артиллерийских комплексов, с 37-мм или 23-мм пушками от уже разработанных ЗСУ.

   Кроме этих лёгких комплексов, постановлением ЦК и Совета Министров от 15 июля 1957 г (АИ, в реальной истории – от 18 июля 1958 г) предусматривалась разработка двух ЗРК дальностью действия 30 и 50 километров, получивших обозначения 2К12 «Куб» и 2К11 «Круг». В отличие от уже освоенного С-75 это были подвижные системы, предназначенные для прикрытия войск на марше. Вести огонь с ходу они не могли, но были способны быстро выйти в заданный район и прикрыть его от атаки с воздуха.

   Анализируя историю разработки обоих ЗРК, Хрущёв пришёл к выводу, что сделанная в обоих случаях ставка на зенитные ракеты с прямоточными двигателями была ошибочной. Создаваемая с нуля прямоточка требовала 5-6 лет отработки. К тому же, в отличие от ПКР, зенитная ракета в полёте активно маневрирует с большими углами атаки, что может приводить к срыву потока и помпажу двигателя.

   Поэтому, когда ему в июле 1957 года принесли проект постановления для утверждения в ЦК, Никита Сергеевич проявил свой знаменитый волюнтаризм:

   – Нафиг эти прямоточки, накувыркаются с ними что Грушин, что Люльев! – заявил он Устинову и Дементьеву, принесшим ему проект постановления.

   – Никита Сергеич! – взмолился Дементьев. – Но ведь прямоточный двигатель едва ли не самый выгодный по соотношению энергетика / стоимость! Мы же всё просчитали!

   – Угу. Всё... Гладко было на бумаге, да забыли про овраги... – буркнул Хрущёв. – Нам эти комплексы нужны не через 10 лет, а хотя бы года через 4-5.

   – Да почему же 10 лет? – удивился Пётр Васильевич. – Чего там такого сложного? Сделали же Бондарюк с Лавочкиным «Бурю» за три года? А это же машина чудовищных размеров. (4К80 «Буря» в июле 1957 года как раз вышла на испытания, но первый удачный полёт, 5-й по счёту, состоялся лишь 22 мая 1958 г)

   – Да не сравнивайте вы жопу с пальцем! – ответил Никита Сергеевич. – «Буря» должна летать вот так – он показал рукой плавный установившийся полёт. – А зенитная ракета будет летать вот так, – он изобразил хитровывернутую траекторию, едва не ткнув пальцем в нос Дементьеву. – И хер его знает, как ваша прямоточка в таких условиях будет работать. Вы лучше меня знаете, что такое срыв потока в двигателе.

   – «Бурю» закрывайте нафиг, после одного-двух успешных пусков, – продолжил Хрущёв. – Технологию титана и астрокоррекцию на ней отработали – и хватит. Деньги на неё тратить не будем, смысла нет. Баллистические ракеты делают то же самое.

   – Насчёт зенитных ракет для «Круга» – пусть для него Грушин попробует американский «Talos» скопировать, тот, хотя бы, уже точно летает. С ним я сам поговорю, и Серову дам поручение посодействовать добычей информации, а если повезет, то и железок. Торопова на «Куб» ставить вообще не надо, – решил Никита Сергеевич, – Поручим эту работу ОКБ-8, и пусть Люльев выбирает для своей разработки тот двигатель, какой считает нужным, лишь бы заданную дальность обеспечил.

   В части, касающейся ЗКР 2К12 «Куб» он вычеркнул слова «с прямоточным воздушно-реактивным двигателем» и вписал: «с двигателем на усмотрение разработчика». Что же касалось ЗРК 2К11 «Круг», Хрущёв дописал: «желательно разработать аналог уже отработанного вероятным противником изделия RIM-8 «Talos».

   Проектом постановления предусматривалась разработка двух версий ракеты – с радиокомандным и полуактивным самонаведением для 2К11 «Круг» и с полуактивным радиолокационным для 2К12 «Куб». Помня, с каким трудом шла отработка полуактивной ГСН на «Кубе», и как провалилась эта работа при создании «Круга» «в той истории», Никита Сергеевич записал в проект постановления разработку на первом этапе радиокомандной версии обоих комплексов, а отработку полуактивной головки самонаведения предложил вести параллельно, в режиме опытной НИР.

   Правки, сделанные Хрущёвым в проекте постановления, развязали руки и главным конструкторам обоих комплексов – Виктору Васильевичу Тихомирову, который в ОКБ-15 руководил разработкой радиотехнической части ЗРК «Куб», и Вениамину Павловичу Ефремову, зам. главного инженера НИИ-20, руководившему разработкой ЗРК «Круг». Но больше всего повезло разработчикам ракет.

   В758, в девичестве RIM-8 «Talos», к 1958 году была уже более-менее освоена промышленностью – изготавливались опытные партии в несколько десятков ракет для испытаний. Теперь Петру Дмитриевичу Грушину надо было заменить в ней радиотехническую начинку от С-75 на аналогичную, но более современную начинку от «Круга».

   Лев Вениаминович Люльев в ОКБ-8, не связанный более необходимостью «кувыркаться» с прямоточными 3М8, с помощью Бориса Петровича Жукова сделал твёрдотопливную ракету с радиокомандной системой наведения всё от того же С-75, получившую индекс ГРАУ 9М38Р. Ракета была удачно испытана в 1958 г на кораблях флота. (АИ, см. гл. 03-12) Теперь Люльеву нужно было заменить радиоаппаратуру в уже летающей ракете на новую, создаваемую Тихомировым для «Куба».

   Но к лету 1958 года работоспособной аппаратуры ещё не было даже в виде опытных образцов. План разработки предусматривал поставку на полигон станций наведения ракет – к июню 1959 г, а станций обнаружения целей – в 3-м квартале того же года.

   Существовавший на тот момент Донгузский полигон, где предполагалось первоначально проводить испытания, в Оренбургской области, оказался слишком мал с учетом требуемых дальностей пусков ракет.

   Чтобы не тормозить проведение испытаний, начинать их решили на полигоне Владимировка в Астраханской области, одновременно начав строить новый полигон в Казахстане.

   В 1958 г. (АИ, в реальной истории – в 1959-м, все даты сдвинуты на 1 г в минус) группа представителей ГАУ, Донгузского полигона и НИИ-3 ГАУ выбрала для нового полигона район размером около примерно 300 на 100 км в Голой степи Казахстана. Управление полигона и жилой городок расположились примерно в 10 км от железнодорожной станции Эмба. В июле 1959 г. начались первые геодезические и строительные работы, которые проводились под непосредственным руководством Н.А.Рощицского, назначенного начальником полигона. В 1962 году на полигоне была подготовлены наиболее необходимые испытательные и измерительные площадки, штабные и научно-исследовательские помещения, построены первые жилые здания, гостиницы, столовые и другие объекты, после чего полигон признали готовым к проведению испытаний военной техники.

   На второй день руководству показали стрельбы зенитными ракетами по мишеням Ла-17, пуски тактических ракет Р-11 конструкции Королёва и оперативно-тактических твердотопливных «Темп-С» (АИ), разработанных Надирадзе. Затем были пуски королёвских Р-5, Р-1 и Р-2, янгелевской Р-12 и челомеевской крылатой П-6. (В АИ порядок демонстрации изменён, в реальной истории показ начался со старта Р-5 Королёва.)

   Одна за другой ракеты взлетали, поднимая облака дыма и пыли, вырывались из клубящейся тучи и уходили к цели. По громкой связи диктор объявлял:

   – Цель условно поражена, отклонение от точки прицеливания ... – цифры отклонения пока исчислялись километрами, но Хрущёва это не смущало, он знал, что уже на подходе новые гироскопы, и скоро отклонение упадёт до нескольких сотен метров.

   Королёв и Янгель негласно соревновались в борьбе за внимание высшего руководства, но в этот раз их обоих внезапно обогнал Александр Давидович Надирадзе. Всё произошло неожиданно и необычно. Над полигоном появился транспортный самолёт Ан-12, один из нескольких самолётов первой установочной партии. Он шёл в нескольких километрах от места, где размещалась правительственная делегация. Хрущёв подумал, что сейчас ему покажут высадку десанта с нового самолёта, и повернулся к подошедшему министру авиационной промышленности Дементьеву, чтобы спросить.

   – Туда, туда смотрите, – сказал Дементьев. – Эксперимент сложный, быстро повторить не удастся.

   Никита Сергеевич повернулся обратно к самолёту, и вовремя. Из грузовой рампы Ан-12 вытяжным парашютом вдруг вытащило длинный, солидных габаритов цилиндр. Парашют развернул его в воздухе и отделился, цилиндр падал вертикально, отстав от улетающего самолёта.

   – Смотрите, сейчас, – сказал Дементьев.

   Цилиндр вздрогнул, из него брызнуло пламя, отлетела в сторону верхняя крышка, и из контейнера в облаке порохового дыма вынырнула стройная двухступенчатая ракета. Это был «Темп-С», конструкции Надирадзе, точно такой, как только что стартовал с земли, с мобильной пусковой установки на шасси МАЗ-543. Разматывая за собой густой дымный след, ракета устремилась в небо. Над пустым цилиндром тут же раскрылся другой парашют, плавно опустивший его на землю.

   – Вот это да! – Хрущёв не смог сдержать возгласа восхищения. – Невероятно! Это же воздушный старт? Обалдеть... Ну, Пётр Василич, ну, порадовали! Где Надирадзе? – он оглянулся, ища глазами конструктора. – А, вот он! Александр Давидович! Идите сюда, дайте я вас обниму! Ай да Александр Давидович, ай да сукин сын! Вот ведь отмочил!

   Он вскочил с места, колыхаясь, побежал навстречу смущённому Надирадзе, обнял его, и хлопая по спине, ещё несколько раз повторил:

   – Ай, молодец, вот порадовали старика!

   – Ракета поразила условную цель в заданном районе, – донеслось из репродуктора.

   – Как точность обеспечили, Александр Давидович? – успокоившись, спросил Хрущёв.

   – Пока – только путём старта над наземным ориентиром с заранее известными координатами, – признался Надирадзе. – Но вы не волнуйтесь, Никита Сергеич, в Карибском море островов достаточно, стартовым ориентиром любой из них послужить может.

   – Молодец! Хвалю! – Никита Сергеевич с чувством пожал руку конструктора.

   Вечером руководству страны показали проявленные киноплёнки с камер, регистрировавших попадания в мишени. И вот тут Никита Сергеевич обратил внимание, что пушки, оказывается, попадали в цель точнее. Боевые части ракет хоть и летели на сотни и тысячи километров, но при этом и отклонение исчислялось в километрах. То есть, ничего, кроме ядерного заряда, использовать в них было невозможно. Тогда как снаряды пушек ложились прямо рядом с мишенями, а то и попадали в них.

   Хрущёв искренне восхищался успехами ракетчиков, как конструкторов, так и военных. Но каких-либо утверждений о том, что ракетами можно заменить все остальные рода войск, чего опасался Устинов, Никита Сергеевич себе не позволил. Напротив, он подчеркнул:

   – Ракетчики, однозначно, поработали на славу. Но и об остальных забывать нельзя. Будем развивать все рода войск, пусть медленнее, зато равномерно.

   Как Хрущёв и собирался, он посетил НИИ-58 Василия Гавриловича Грабина. Вместе с Грабиным он долго ходил, рассматривая многочисленные экспонаты грабинской коллекции пушек.

   – Потрясающую экспозицию вы собрали, Василий Гаврилович, – сказал Хрущёв, когда экскурсия завершилась. Одно плохо – не видят её люди.

   – А надо? – недоверчиво спросил Грабин.

   – Да хотелось бы. Это же ценнейшая коллекция достижений научной и военной мысли, – ответил Хрущёв. – Есть у меня, Василий Гаврилыч, для вас поручение, или предложение, тут уж как сами решите. Ваша работа по установке морской пушки на колёсное шасси минского завода меня впечатлила. Хочу назначить вас руководителем всего направления самоходной и самодвижущейся артиллерии.

   – У нас сейчас наметилось некоторое отставание в этом вопросе. Буксируемых орудий у нас разработано много, в том числе и вами, – продолжал Никита Сергеевич. – Но возможность применения тактического атомного оружия требует сосредоточить усилия на создании самоходных артустановок, как более защищённых и мобильных. В войну у нас всё больше противотанковые САУ создавались, а сейчас нужны универсальные, для стрельбы с закрытых позиций. Ну, как, возьмётесь?

   – Тема большая и интересная, товарищ Хрущёв, – задумчиво произнёс Грабин, – не знаю, потяну ли, я ведь почти уже пенсионер...

   – Да ладно вам, вы ведь моложе меня, Василий Гаврилыч! – улыбнулся Хрущёв. – Только вот что я хочу вам предложить. Для разработки САУ понадобится участие НИИ-100 (ВНИИТрансмаш), ходовую-то им разрабатывать, вы ж артиллерист.

   – Оно так, – кивнул Грабин.

   – Опять же, ЦКБ-34, ленинградский филиал вашего НИИ-58, сейчас, в связи с изменением структуры корабельного вооружения, получается немного не при делах. А ведь там ценнейшие специалисты по артиллерийскому делу собрались, жалко будет такой коллектив переориентировать полностью на пусковые установки для ракет, – продолжал Хрущёв. – Иванов Илья Иваныч уже тоже предпенсионного возраста товарищ, да и чувствует себя не особо хорошо. (начальник ЦКБ-34, в отставке с 1959 г, умер в 1967 г)

   – В общем, есть мнение перевести вас с частью коллектива НИИ-58 в Ленинград, поближе к НИИ-100 и соединить с ЦКБ-34. Заодно и коллекцию вашу в ленинградский Музей Артиллерии определить можно. А то ведь мало ли, выйдете на пенсию, а преемник ваш, кто его знает, отправит всю эту красоту в металлолом...

   Грабин нахмурился.

   – О как...

   – Обстановка изменилась, Василь Гаврилыч, дорогой, – пояснил Хрущёв. – Вы, конечно, подумайте, не спешите, но я бы вам советовал предложение принять. Здоровья у вас ещё лет на двадцать хватит (Грабин умер в 1980 г). Вы ещё для советской артиллерии сделать много успеете.

   Грабин предложение Первого секретаря выслушал, сразу ответ давать не стал, но обещал подумать. Как ни старался Хрущёв смягчить ситуацию, до Василия Гавриловича всё-таки дошла информация о предложении Устинова передать территорию и производственные мощности НИИ-58 ОКБ Королёва для расширения производства ракет.

   После длительных раздумий он позвонил в Кремль и попросил по возможности соединить его с Хрущёвым. Никита Сергеевич, услышав, что звонит Грабин, тут же взял трубку.

   – Слушаю, Василий Гаврилыч, Хрущёв на проводе.

   – Здравствуйте, Никита Сергеич, – послышался в трубке голос Грабина. – Тут дошли до меня слухи, что некто Устинов хочет меня в отставку отправить, и институт мой ракетчикам отдать.

   – С таким предложением Дмитрий Фёдорович действительно выходил, – признал Хрущёв. – Но я не согласился, учитывая ваш опыт конструктора-артиллериста и ваши заслуги перед страной. Потому и предложил вам переехать в Ленинград. Считаю, что от продолжения вашей работы по артиллерийскому направлению пользы стране будет однозначно больше, чем от любого другого варианта. Свои доводы я вам привёл. Мой вариант и вас не ущемляет, и проблемы ракетчиков решает. Теперь слово за вами.

   – Вот так значит... – задумчиво произнёс Грабин. – М-да... Отомстил, значит, Устинов...

   – Скажем так, пытался, но я не дал, – ответил Хрущёв. – Я понимаю, конечно, что переезжать в Ленинград вам не хочется...

   – Да не в переезде дело, – ответил Грабин. – В Ленинград я как раз поехать могу.

   – Так и поезжайте! За чем дело стало? Условия вам ленинградское руководство обеспечит.

   Грабин мялся, чувствовалось, что он обижен и недоволен, но Хрущёву постепенно удалось его убедить. В результате Василий Гаврилович согласился переехать в ленинградское ЦКБ-34, где возглавил большую тематику по проектированию современных самоходных орудий и миномётов. (АИ)

   Под его общим руководством с 1959 года началась разработка целой линейки САУ, (АИ), позже оформившихся в современные артиллерийские комплексы 122-мм 2С1 «Гвоздика», 152.4-мм 2С3 «Акация» и 2С5 «Гиацинт», 203-мм 2С7 «Пион», 240-мм самоходный миномёт 2С4 «Тюльпан».

   В октябре 1958 г неожиданно для Хрущёва подал в отставку министр обороны Георгий Константинович Жуков. Никита Сергеевич был очень удивлён, он рассчитывал ещё поработать с Жуковым как минимум до 1960-го года.

   – Да в чём дело-то Георгий? – спросил он, прочитав заявление Жукова.

   – Понимаешь, Никита Сергеич, здоровье что-то пошаливать стало, – признался Жуков. – Сам посуди, сколько за год всего случилось: тут тебе и Ливан, и Бирма, и Тайвань, и Ирак с Ираном, и греки с турками передрались. Я из кабинета сутками не выходил, даже спал на диване в министерстве. Вот, видно, сердечко-то и не справилось. Забарахлило. Надо подлечить, а то с больным сердцем какой из меня министр? Случись что, не хватало только окочуриться на боевом посту. Да и неудобно как-то – всех «стариков-аптекарей» в группу Генеральных инспекторов согнал, а сам, в той же ситуации – за место держусь?

   – Озадачил ты меня, Георгий, – произнёс Хрущёв. – Я на тебя рассчитывал, признаться.

   – Вот потому и ухожу, чтобы тебя в решительный момент не подвести, – ответил Жуков. – Назначь вместо меня кого-нибудь помоложе.

   Заявление Жукова Никита Сергеевич подписал, но теперь перед ним встала проблема – кого назначить взамен? Он знал, что в «той истории» Жукова заменил Малиновский, но сейчас ситуация была другой. После долгих размышлений он выбрал на роль министра обороны маршала Андрея Антоновича Гречко. На тот момент Гречко и Малиновский занимали равные посты – первого заместителя министра обороны, но Гречко был моложе, и Хрущёв знал, что он сможет проработать ещё долго. К тому же с Гречко у Хрущёва уже давно сложились дружеские отношения, они вместе ездили на охоту. В общении Андрей Антонович был человеком лёгким, весёлым. (см. С.Н. Хрущёв «Реформатор» )

   Никита Сергеевич обсудил кандидатуру Гречко с остальными посвящёнными «33-го уровня». Возражений не последовало, в том числе и от военно-морского министра Кузнецова, чего Хрущёв, надо сказать, опасался.

   С 1 ноября 1958 г Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко был назначен министром обороны СССР. (АИ)

15. Янтарный свет.

  К оглавлению

   В 1953 году в СКБ-245 была построена первая малосерийная ЭВМ «Стрела». Она проектировалась под руководством главного конструктора СКБ-245 Юрия Яковлевича Базилевского. В её создании принимал прямое и непосредственное участие зам. главного конструктора Башир Искандарович Рамеев.

   После постройки «Стрелы» Рамеев начал проектирование новой ЭВМ, первоначально получившей обозначение М-53. Состоявшееся в декабре 1953 г совещание под руководством Первого секретаря ЦК КПСС, с участием всех ведущих разработчиков ЭВМ, (гл. 01-12) полностью перевернуло подход к проектированию ЭВМ.

   Дело было даже не в использовании полупроводниковой элементной базы. Её на тот момент ещё почти не было, кроме, разве что, купроксных диодов, использованных И.С. Бруком в конструкции ЭВМ М-1. Одна из первых ЭВМ в СССР – М-1, была сразу собрана на полупроводниках. Рамеев разрабатывал М-1 наравне с Бруком, и весь наработанный опыт применил теперь в М-53.

   Но теперь, выполняя решение Первого секретаря об обеспечении совместимости, Рамеев делал ЭВМ 32-х разрядной. (В реальной истории ЭВМ Рамеева была 36-разрядной -museum.ru/histussr/ural1.htm)

   Невероятно быстрый темп внедрения полупроводниковых технологий даже помешал разработке. В конце 1953 года, когда разработка только началась, в наличии были лишь лампы и купроксные диоды.

   Рамеев при проектировании сразу заложил в конструкцию принцип мелкомодульности. Каждая лампа устанавливалась в шкаф в отдельном съёмном модуле, вместе со своей электронной обвязкой. (как это выглядело, см. здесь -museum.ru/histussr/ural1.htm).

   Но к началу 1955 года ожидалось появление серийных полупроводниковых элементов, в частности, триодов П1, по которым уже были известны их параметры. Стало ясно, что предложенная конструкция, содержащая около 800 ламп и более 3000 купроксных и германиевых диодов, устарела, не успев родиться. Промышленность уже начала осваивать новую элементную базу на основе кремния (АИ). Рамеев принял единственно правильное на тот момент решение – переделать всю машину полностью с нуля, на диодно-транзисторной логике, сохраняя при этом принятый мелкомодульный принцип монтажа. К концу 1954 года, когда эскизный проект был предъявлен комиссии под председательством М.В.Келдыша, в машине уже не было ни одной лампы (АИ).

   Изначально машина предполагалась чем-то вроде «большого калькулятора», обычным «числогрызом» с разрядностью 36 бит для широкого круга задач, но в первую очередь для инженерных расчетов, отсюда и требование к обработке чисел с высокой точностью. Причем предусматривалась работа также с 18-битными числами и 72-битными числами двойной точности. Упрощение же конструкции было достигнуто за счет одноадресной архитектуры с обязательным естественным порядком выполнения команд, а так же выносом управления на пульт.

   Совещание в декабре 1953-го перевернуло все представления Рамеева о том, как должна работать его ЭВМ.

   При тщательном изучении присылаемых ему, как и другим разработчикам ЭВМ, информационных материалов. Первоначально его заинтересовали системы команд и архитектуры процессоров х86 и ARM. Но вскоре Рамеев понял, что за скромным «x» скрывается целое семейство процессоров с богатой историей.

   Так, разбираясь в архитектуре х86, Рамеев часто натыкался на разные решения, казавшиеся ему, как минимум, странными. Складывалось впечатление, что архитектуру лепили как попало, без всякой систематизации, часто впихивая реализацию новых возможностей в «дыры», оставшиеся от предыдущего решения, что ярко было видно на примере адресации. Это породило кучу исключений и очень запутанную систему префиксов команд, сами команды при этом, казалось, не имели вообще никакой системы. И да, в пояснениях было явно указано, что эти «особенности» архитектуры проявились из-за реализации новой архитектуры поверх старой, т.е. ради совместимости. Архитектура ARM поэтому представлялась более простой и логичной, легче реализуемой.

   И вот, на основе описания архитектуры ARM, постепенно у коллектива разработчиков СКБ-245 сложилась собственная архитектура, отчасти похожая на ARM, но переработанная с учетом собственных размышлений. Так, разработчиков не устраивало: слишком малое число команд, которое в огромном количестве случаев является недостатком и приводит к непродуктивной работе процессора, главное – к серьезному увеличению размера программ (до 30% объема по сравнению с CISC), что при малом объеме и медленной работе памяти – становится важнейшим и серьезнейшим недостатком. Так же однословная команда RISC исключает прямую адресацию для полного 32-битового адреса. Поэтому Рамеев с командой разработчиков приступили к разработке своей оригинальной машины, конечно же, подсматривая в полученных бумагах кое-что готовое.

   Во-первых, после получения пакета информации по процессорам общего назначения на базе PDP-11, ARM, MIPS, POWER и х86, первое решение, которое было принято, состояло в том, что теперь процессор «Урала» надо было делать аккумуляторным, магистральной архитектуры с 3-х стадийной конвейеризацией на матричных умножителях (реализация дерева Уоллеса).

   Рассматривая набор регистров, команда Рамеева остановилась на 16-ти регистрах общего назначения (4 – 8-ми битных, 8 – 32-х битных и 4 – 64-х битных) и 15 специальных (регистры дескрипторов, регистры УУ, и т.д. включая 8 специальных парных адресных регистров: две пара регистров преобразования адресов блоков команд, и две пара преобразования адресов блоков данных, всего 31 регистр, 32-й регистр – нулевой – всегда имеет значение 0.)

   Во-вторых, набор команд был основан на идее суперскалярной обработки с тремя конвейерами и тремя независимыми исполнительными устройствами: с фиксированной точкой, с плавающей точкой и устройству переходов. Таким образом то, изначальное АЛУ, которое он планировал для своей ЭВМ, эволюционировало в математический сопроцессор, работающий с числами, одинарной и двойной точности с плавающей точкой. Но оригинальная конструкция теперь не удовлетворяла потребностям, и сопроцессор был переработан, теперь он имел 16 регистров, 8 для работы с числами обычной точности (32 бит), 8 для работы с числами двойной точности (64 бит).

   В-третьих, набор команд был расширен по сравнению с командами RISC, вводились «смешанные команды», в первую очередь: команды групповой загрузки и записи, команды модификации аккумулятора, команды манипуляции битовыми полями, и т.д. Но при этом основное «преимущество» RISC архитектуры – постоянная длина команды – сохранялось.

   В-четвертых, вводился расширенный по сравнению с RISC машинами регистр условий.

   Новый, переработанный «Урал-1» поддерживал реальную и страничную адресацию. Реальная адресация совпадала с эффективной (2^32) и составляла 4 ГБ, а виртуальная могла быть расширена до 52-х битов (2^52), но фактически, пока оставалась в том же 32-х битном пространстве, ради упрощения архитектуры. Но расширение адресного пространства до 52-х бит было заложено в архитектуру изначально.

   В конечном итоге, конечная машина разрослась до 8 устройств – шкафов:

   1. Блок целочисленной арифметики (обработка данных 8-ми и 32-х разрядных),

   2. Блок вычислений с плавающей точкой (32, 64-х разрядные числа),

   3. Устройство специальных (системных) регистров,

   4. Устройство загрузки/записи,

   5. Блок обработки переходов (предсказания переходов),

   6. Устройство управления памятью,

   7. Блоки памяти данных (1 для работы АЛУ, второй – FPU),

   8. Блок памяти команд (общий).

   По планам развёртывания производства «Урал» опережал планирующуюся элементную базу, но уже мог рассчитываться на основе дискретных элементов, внедряемых в производство. Понимая, что дёшево реализовать разработанную архитектуру, существенно потяжелевшую относительно первоначального проекта в 10-12 раз, (в РеИ «Урале-1» было 800 ламп и 3000 полупроводниковых выпрямителей, а переработанная архитектура тянула на все 40-45 тысяч вентилей), на планарных микросхемах не удастся, Башир Искандарович решил приближаться к цели постепенно, по мере прогресса элементной базы.

   Вначале решено было применить диодно-транзисторную логику, на базе транзисторных парафазных усилителей на диодной логике (-museum.ru/document/pu_tyapkin.htm), т.е. применять в конструкции машины пусть и сходу устаревшую элементную базу но эффективно организованную и позволяющую получить высокое быстродействие.

   Оставалась пока только проблема быстрой памяти. Все существующие на тот момент решения категорически не подходили под возможности новой машины, и фактически её быстродействие было заложником жутко медленных реализаций памяти. Изначальное решение 1953 года сделать оперативную память на магнитном барабане с частотой вращения 6000 оборотов в минуту, причём барабан служил одновременно и тактовым генератором, задающим частоту, Рамеев, ознакомившись с полученными материалами, отбросил, как кошмарный сон. Такая память не позволяла получить быстродействие более 100 операций в секунду (частота вращения барабана), в то время как лебедевская БЭСМ-1 уже делала 10000 оп/с.

   Решение можно было найти через более эффективные механизмы работы с памятью, и тут Рамеев обратил своё внимание на опыт архитектуры ЭВМ БЭСМ-6, которая за счет 8-слойной физической организации памяти могла даже с ферритовыми кубами работать на высоких скоростях. Новая же память на плакированном проводе (plated-wire memory, разновидность твистор-памяти) была побыстрее ферритовых кубов, а главное дешевле и позволяла серьёзно нарастить объем памяти.

   Магнитный барабан в конечной реализации остался лишь устройством долговременного хранения данных. Впрочем, переосмыслив полученную от академика Келдыша информацию, Рамеев сделал из магнитного барабана некое подобие накопителя на жёстком магнитном диске.

   Барабан стал широким, теперь на него при помощи длинных, во всю ширину барабана, магнитных головок, записывалось не по 2 или 4 девятизначных цифры, а по 640 восьмибитных байт. За счёт этого «Урал» мог сразу считывать с барабана в кэш за один проход длинные строки. В среднем, на таких магнитных барабанах удавалось получать производительность не 100 операций (считываний) в секунду, а 16000 операций при работе с числами 32 бит и 8000 при работе с числами 64 бит (АИ).

   В машину устанавливалось сразу два таких барабана (АИ) – один для 32-разрядных чисел, второй для 64-хразрядных чисел двойной точности. Считывание производилось сразу с обоих барабанов в два раздельных кэша на всё том же твисторе из плакированного пермаллоем провода. Два кэша позволяли параллельно вести 16000 операций над 32-х битными числами и 8000 операций над 64-х битными.

   Разумеется, это было пиковое, а не среднее быстродействие, но на тот момент это было большим достижением. Орбита первого спутника, например, считалась на ЭВМ «Стрела» с быстродействием всего 2000 оп/с. Одна из первых машин должна была отправиться на космодром Байконур. Королёв, приехав в Пензу, чтобы ознакомиться с возможностями «Урала», назвал его «бешеным числогрызом» и едва не подрался с Келдышем из-за того, кому достанется первая серийная ЭВМ (АИ). Пришлось заводчанам поднапрячься и делать сразу две первых машины (Реальная история, первая партия серийных «Уралов состояла из 2-х ЭВМ).

   Вследствие перехода на RISC-подобное решение регулярность АЛУ позволяла разбить его на четыре более простых блока, каждый условно по 8 бит, и содержащий по одному 8-ми битному, двух 32-х битных и одному 64-х битному регистру, а так же двух разных модулей организующих блок специальных регистров. Каждый из блоков построенных на дискретной логике представлял из себя тяжеленный куб, а все вместе они размещались в одном шкафу на две стойки по три куба в высоту. Позже, когда появились интегральные микросхемы средней и большой интеграции, кубы постепенно превратились сначала в некое подобие удвоенного процессора МТ15 – «кубика» из нескольких печатных плат, вставленных в общую материнскую плату. На этих платах были распаяны интегральные схемы (ИС) низкой и средней интеграции.

   (Это выглядело примерно вот так подробнее Только платы были сильно побольше, из-за большего количества дискретных элементов.)

   А еще позже, после появления сверхбольших интегральных схем (СБИС), всю реализацию машины «Урал», теперь и включая кэш память команд и кэш данных удалось разместить на одной плате (вот такой, примерно – ). Но это была уже серьезно модернизированная по сравнению с первоначальной реализация архитектуры «Урал-32», при этом программы из далёкой середины 50-х на этой машине работали! Пусть и не так эффективно, как программы написанные с использованием новых инструкций, но намного быстрее, чем на машинах 50-х годов, это уж точно.

   Полная перетряска архитектуры машины, реализованная уже после защиты эскизного проекта, заняла около года.

   В начале 1955 года на московском заводе Счётно-аналитических машин (САМ) был изготовлен опытный образец. В течение года он испытывался, отлаживался и дорабатывался, в результате чего к концу 1955 года его архитектура была скорректирована, а найденные ошибки исправлены. Комиссия под председательством академика Келдыша утвердила технический проект новой ЭВМ и рекомендовала её к серийному производству.

   ЭВМ создавалась как серийная универсальная машина для КБ и НИИ. Запускать её в серию решили на Пензенском заводе Счётно-аналитических машин (САМ), где существовал малочисленный тогда филиал СКБ-245. Поэтому новая ЭВМ получила название «Урал-1». Серийное освоение столь сложной продукции требовало постоянного руководства на месте, и Рамеев переехал в Пензу.

   Это обстоятельство было одной из причин, погубивших в «той истории» разработку ЗРК «Даль». Юрий Яковлевич Базилевский, хоть и получил за разработку «Стрелы» звание Героя Социалистического Труда, был, в основном, организатором. Когда Рамеев переехал в Пензу, ни Базилевский, ни директор СКБ-245 Михаил Авксентьевич Лесечко не смогли без него разработать работоспособную управляющую ЭВМ для комплекса.

   Сейчас Хрущёв знал об этом, но сделал ставку на унификацию по ЭВМ между ПВО и ПРО, конкретно, решив использовать в ЗРК «Даль» ЭВМ М-40 конструкции Лебедева. Первый секретарь решил, что серийные ЭВМ, разработанные Рамеевым для КБ и НИИ, стране важнее. (АИ, см. гл. 02-23)

   Параллельно с разработкой универсального «Урала», в СКБ-245 шло создание специализированных машин, например, для решения баллистических задач, для прогноза погоды, для решения задач криптографии и др. С 1953 г. в СКБ-245 под руководством Рамеева стали проектировать специализированные машины-спутницы «Уралов». (подробнее о «машинах-спутницах» -museum.ru/books/urals/urals03.htm) В «той истории» это были ламповые ЭВМ, сейчас же Рамеев поступил иначе. Можно было отправить туда серийный «Урал», но в серийном производстве его ещё предстояло освоить, а заказчики требовали машину «здесь и сейчас». Поэтому его специалисты брали уже сложившийся конструктив стандартного «Урала», собирали ЭВМ вручную, прошивали в ПЗУ специализированную программу, отлаживали её и отправляли машину заказчику. За счёт того, что машина не была универсальной, а выполняла только одну задачу, отладка много времени не занимала (АИ)

   По заказу Гидрометеоцентра была создана ЭВМ «Погода», с входным и выходным ленточными перфораторами, с печатающим устройством и с клавишным и контрольно-считывающим устройствами. Она предназначалась для использования при составлении прогнозов погоды на сутки и на месяц.

   По заказу министерства обороны СССР в 1953-1955 годах были разработаны ЭВМ М-46 и М-56. Несколько М-46 было изготовлено на заводе САМ в Москве, М-56 выпускались крупной партией. Теперь Рамеев делал их уже на диодно-транзисторной логике, по максимуму используя наработки стандартного «Урала».

   В сентябре 1957 года завершилась разработка специализированной ЭВМ «Кристалл», сделанной по заказу Физико-химического института АН СССР для выполнения расчетов в области рентгеноструктурного анализа и кристаллографии. По заказу Главного артиллерийского управления для статистической обработки большого количества наблюдений разрабатывалась ЭВМ «Гранит»

   С мая 1957 года быстрыми темпами разрабатывалась перевозимая вычислительная машина М-30, предназначенная для расчёта координат по радиопеленгам. Теперь по конструкции это были те же «Уралы», лишь в ПЗУ была записана программа, превращавшая универсальную ЭВМ в специализированную, как требовал заказчик. После освоения в серии универсального «Урал-1» на части этих машин ПЗУ заменили, превратив их обратно в универсальные.

   Понимая, что прогресс элементной базы будет постоянным и быстрым, Рамеев принял решение о постоянной работе по модернизации серийных «Уралов». То есть, выпускаемые машины, сохраняя между собой совместимость по программам и данным, постоянно совершенствовались технически на уровне отдельных блоков. При этом они обозначались «Урал-1М-1», «Урал-1М-2» и выпускались мелкими сериями по 10-20 ЭВМ. (АИ. Всего в реальной истории ЭВМ «Урал-1», ещё ламповых, было выпущено 183 шт. С переходом на полупроводниковую конструкцию и ростом быстродействия это количество должно увеличиться)

   Освоение серийного производства «Уралов» было непростым. Ничего подобного на Пензенском заводе раньше не делали. Завод до этого выпускал механические табуляторы. Культура производства была соответствующая.

   Цех, где собирались и отлаживались первые серийные ЭВМ, не имел даже вентиляции. Через большие, на обе стороны, окна в цех непрерывно светило солнце. А на наладке могло стоять одновременно по 10 и более машин. В июле и августе в цеху было нечем дышать, поэтому всех выгоняли в отпуск.

   Рабочие, изготавливавшие отдельные детали ЭВМ, не имели ни малейшего понятия, что это за детали, куда они пойдут, какую продукцию вообще собирают на заводе, какое она имеет значение для страны. Более того, им было даже не интересно.

   «Оплата у монтажников была сдельная, и поэтому они «пекли» стойки для «Урала» как блины. Но потом оказалось, что ни одну машину включить нельзя, из всех дым идёт.. Потому что монтажникам всё быстрей-быстрей, он ведёт провод, длины не хватило – он его припаивает к ближайшей точке и берёт следующий. В итоге в машинах всегда что-то горело. Мы уже смеялись, что по запаху отличаем триггер Т1 от триггера Т2. Один в режиме регистра, а другой в режиме сумматора работал. Когда уже через несколько лет я была на минском заводе, принимала «Минск-2», я всегда, если что-то где-то горит, говорила: «Это горит изоляция провода, а это горит сопротивление ... » (источник – -sssr.ru/Ural-1_IVC_Baikonur.htm, воспоминания инженера-наладчика ЭВМ «Урал-1» Людмилы Васильевны Власовой)

   Все наладчики были распределены на бригады: бригада «барабанщиков», бригада АЛУ, бригада ленточников и бригада питания. «Это мешало с самого начала, когда каждый человек знает только одно устройство. Как там говорили: «От меня к тебе идёт, а дальше меня не интересует». И такие были. Потом мы стали понимать, что бригада питания не виновата, они наладят все выпрямители, все блоки питания, потом приходит следующая смена и начинается: «Опять питания нет». А не они же виноваты – вылетают предохранители. Так всё и шло, и выхода налаженных машин никакого не было – в одни смену питание не работает, в другую -- барабан. » (там же)

   Охреневший от такого подхода к делу Рамеев поначалу едва не опустил руки. Такого ... он не ожидал.

   Ситуация начала выправляться лишь в конце 1956 года, когда на выходе в цехе сборки стояли на наладке 10 ЭВМ «Урал». На завод пришёл новый начальник заводского СКБ Давид Айзекович Гольдфельд. Он был неплохой организатор, и моментально понял, в чём проблема. Он организовал комплексные бригады, в которые входили наладчики по всем устройствам, и бригадир сам решал, кого из рабочих в какую смену ставить. Всего было четыре бригады наладчиков. «Назначили бригадиров, и установили, что за сдачу машины вовремя будет аккордная премия – тысяча рублей на бригаду, и бригадир сам будет распределять. И вот тогда машины начали выходить. » (там же)

   Окончательно ситуация пришла в норму после внедрения системы перекрёстного премирования (АИ, см. гл. 02-36). Теперь рабочие сами решали, кто из них работает хорошо и достоин получать больше, а кто гонит брак, лодырничает и относится к делу спустя рукава.

   После введения новой системы премирования большинство раздолбаев, оставшись без премиальных вообще, либо взялись за ум, либо уволились с завода. Так или иначе, проблема была решена.

   В цехах, наконец-то, сделали вентиляцию, и люди получили человеческие условия труда, что тут же сказалось на производительности и выходе годных ЭВМ.(АИ, не было у них в реале вентиляции). Была введена строгая система приёмки, обучение рабочих, а также пооперационный контроль ОТК. С 1957 года на заводе была внедрена система контроля качества КС УКП (АИ, см. гл. 02-36).

   На заводе ввели обязательное обучение рабочих с последующей сертификацией. Рабочие либо учились и получали удостоверение, подтверждающее квалификацию, либо не допускались к изготовлению компонентов и сборке. Это было дорого, зато позволило поднять качество.

   Теперь каждый монтажник знал, куда идёт каждый провод того или иного цвета, как он должен идти по схеме, следил, чтобы провод не касался нагретых частей, и контролировал целостность изоляции. Если же контролёр ОТК находил какие-либо нарушения, рабочего тут же лишали премии.

   Первые серийные машины «Урал-1» получили ФИАН, ЦАГИ, ВВА им. Жуковского, ВЦ ВВС, ЦНИИ-108, челябинский «Маяк» и др. (Реальная история, см. -museum.ru/books/urals/urals12.htm) Началось широкое внедрение единственной доступной широкому кругу пользователей ЭВМ «Урал-1» в различных отраслях народного хозяйства нашей страны. Их появление позволило решить многие актуальные в то время научно-технические задачи. Эти машины использовались для инженерных расчетов в ракетной технике, машиностроении и других отраслях. Начались поставки ЭВМ «Урал» в НИИ, КБ, ВУЗы, на заводы и за рубеж: в Индию, ГДР, Болгарию, Чехословакию. (Реальная история, не АИ, см. там же). Особо выдающуюся роль эти машины сыграли в подготовке отечественных кадров по вычислительной технике: разработчиков, обслуживающего персонала и программистов. (источник -museum.ru/books/urals/urals12.htm)

   В начале 1956 года появились первые советские интегральные схемы, пока ещё не серийные, лабораторного изготовления, сначала на 16 элементов, потом на 32, 64, и, наконец, на 128 элементов. На этом количестве рост на некоторое время застопорился – в Зеленограде запускали первую очередь нового завода (АИ), где собирались выпускать эти ИС. К 1958 году запустили в серию микросхемы с количеством элементов от 256 до 1024, на схемах с высокой степенью повторяемости элементов (память). Появилась тонкоплёночная память и ещё одна разновидность твистор-памяти, где слой пермаллоя наносился на проволоку электрохимическим напылением. (см. гл. 03-02).

   Рамеев тут же опробовал микросборки из первых серийных интегральных схем на «подопытном» серийном экземпляре «Урал-1». Все новые разработки испытывались на нём, и, после доводки, внедрялись в серийное производство. (АИ)

   По окончании освоения «Урала» в серийном производстве Рамееву было предложено перебраться в Зеленоград, где формировался отечественный аналог будущей «Кремниевой долины». Предложение Башир Искандарович принял, однако производственная база «Уралов» и основной коллектив разработчиков оставались в Пензе – серийное производство постоянно меняющейся машины требовало не менее постоянного внимания. Потому Рамеев в основном находился в Пензе, бывая в Зеленограде лишь наездами.

   Тем не менее, и такой режим работы был для него ценен периодическим общением с московскими и зеленоградскими разработчиками. Он живо интересовался прогрессом в создании настольной ЭВМ УМ-1НХ, разрабатывавшейся у Староса. С интересом ознакомился с первыми текстовыми мониторами на знакопечатающих электронно-лучевых трубках. Немедленно «взял на вооружение» только что появившиеся тонкоплёночную память и печатающие электрофотографические машины ЭФМ, и успешно присоединил их к своим «Уралам». Особый интерес у Рамеева вызвало появление дисковых накопителей – аналогов IBM-305, хотя они и собирались пока едва ли не штучно, а также модемов, позволявших осуществлять связь между ЭВМ на больших расстояниях. (АИ)

   Во второй половине года Б. И. Рамеев познакомил ведущих «уральских» разработчиков В. И. Мухина и А. Н. Невского со своим планом создания серийной машины среднего класса «Урал-2». В свой очередной приезд в Зеленоград он побывал в Москве, в ИТМиВТ у Сергея Алексеевича Лебедева, и обсудил с ним свои планы по разработке следующей модели ЭВМ.

   Лебедев рекомендовал Рамееву немедленно изложить предполагаемые ТТХ новой ЭВМ на бумаге, в виде краткой пояснительной записки. Как только она была готова, Лебедев через Шуйского передал записку Хрущёву. (АИ)

   Вызов Лебедева и Рамеева в Кремль последовал незамедлительно. Никита Сергеевич с огромным интересом отслеживал все новые разработки. «Урал-1» он посмотрел в работе при очередном посещении ФИАН. ЭВМ ему понравилась, особенно его заинтересовал внедрённый Рамеевым мелкомодульный монтаж, позволявший быстро обновлять и совершенствовать конструкцию.

   Хрущёв принял Рамеева и Лебедева в своём рабочем кабинете. Едва поздоровавшись и пригласив учёных присесть, Никита Сергеевич перешёл к делу:

   – Прочитал, Башир Искандарович, вашу записку, с огромным удовольствием. Инициативу вашу поддерживаю. Дал поручение Шокину, подготовить проект постановления по началу разработки «Урала-2» и выделению финансирования. Но есть одна личная просьба.

   – Слушаю, Никита Сергеич, – откликнулся Рамеев, не ожидавший столь оперативного решения вопроса.

   – Хочу вас попросить учесть при разработке нового «Урала» насущные потребности финансовых органов и плановых отделов, а также решить задачу по передаче информации на большие расстояния, – сказал Хрущёв. – У плановиков и финотделов есть свои требования, в смысле, им нужны немного другие встроенные команды, чем для научных и инженерных расчётов. Вот эти команды я и хочу просить вас реализовать. С дальней связью и объединением ЭВМ в единую сеть вам поможет Сергей Алексеич и ещё у нас Анатолий Иваныч Китов этим занимается, а Виктор Михалыч Глушков посодействует в разработке программного обеспечения для организации базы данных.

   – Это, наверное, имеются в виду команды поиска и сортировки, – подсказал Лебедев, которому в процессе создания ОГАС приходилось сталкиваться с этими задачами постоянно.

   Никита Сергеевич перед встречей просмотрел соответствующий раздел в «документах 2012» и знал, что Рамеев в 1958 году «той истории» предложил разработать ЭВМ для статистических и финансовых расчётов «Урал-4». Делалась она именно на базе «Урал-2», но работы начались, по различным причинам, лишь в 1960-м. При этом прогресс элементной базы давно обогнал достижения 1960-го года «той истории», поэтому Хрущёв решил ускорить процесс. При этом он вновь использовал тот же приём, который уже неоднократно применял – «втюхал» Рамееву его же идею, которая ещё не успела оформиться, под видом своего поручения.

   – Какие им команды нужны, они вам сами скажут, – решил Хрущёв. – В проект постановления впишите консультативное участие Госплана и Минфина. Байбакова и Зверева я лично заставлю это постановление завизировать и организовать совместную работу. Собственно, от Байбакова и Сабурова я особых палок в колёса не жду, а вот Зверев (министр финансов) – ещё не знаю, как к этому отнесётся, цапались мы с ним по разным поводам неоднократно.

   Постановление о начале разработки ЭВМ «Урал-2» вышло в сентябре 1957 года, с октября было выделено финансирование и работа началась. (В реальной истории финансирование на разработку было выделено только в феврале 1958 г см. -museum.ru/books/urals/urals07.htm)

   Рамееву было известно о проектировании в НИИСчётмаше опытного образца машины «Эра» (разработчик – главный конструктор и замдиректора НИИСчётмаш Владимир Николаевич Рязанкин) для обработки алфавитно-цифровой информации и выполнения экономических расчетов и анализа. Знал об этом – из присланных документов – и Хрущёв.

   – В НИИСчётмаше тоже нечто подобное собираются разрабатывать, – сказал Никита Сергеевич. – Надо вам с ними если не скооперироваться, то хотя бы работать в постоянном творческом контакте. Ум хорошо, а два – лучше, того и гляди, что-то вы им посоветуете, что-то они вам.

   Рамеев в который раз подивился осведомлённости Первого секретаря, и возражать не стал – с недавних пор совместные разработки различных образцов техники различными организациями, в том числе – подчинёнными разным министерствам, стали нормой.

   – Есть ещё одна идея, – продолжал Хрущёв. – У нас в ближайшее время будет создаваться сеть мобильной связи, то есть, радиотелефоны будут связываться между собой и с городскими номерами. Надо бы подумать об организации связи между ЭВМ по радиоканалу, с использованием шифрования и организации секретного канала связи через сеть общего пользования.

   Рамеев озадаченно задумался, зато Лебедев тут же сообразил, что речь идёт о чём-то вроде позднейшей концепции VPN.

   – Протокол связи для этой цели мы разработали, – сказал Сергей Алексеевич. – Бинарный, потому очень экономичный. Вот с шифрованием пока могут быть проблемы – оно требует очень больших вычислительных ресурсов. Но постепенно и эту проблему решим. К сожалению, с радиоканалом пока будет больше проблем, чем преимуществ. Для передачи экономической информации пока надёжнее использовать проводные линии связи.

   Лебедев понимал, что цель разработки «Урала-2» с набором дополнительных команд для статистических и финансовых операций, предложенным Хрущёвым, заключается в использовании этих ЭВМ в плановых отделах и отделениях банков по всей стране, в составе ОГАС. Сам Лебедев работал над ЭВМ – центральным сервером системы. Виктор Михайлович Глушков в Киеве, на ЭВМ «Киев» отлаживал систему управления базами данных. Эта СУБД, также написанная в машинных кодах, должна была работать с уже сформированной в течение 1956-57 гг базой данных, которая пока хранилась на жёстком диске компьютера, присланного из 2012 года, и, в качестве резервной копии, на кластере из жёстких дисков IBM-305, объединённых вместе при помощи переписанной и упрощённой сотрудниками Лебедева версии LVM. (АИ)

   Сейчас Рамееву было поручено разработать среднюю ЭВМ, для оснащения всех плановых отделов по всей стране, для оснащения отделений банков, областных и районных отделов Госплана, а также отделов центрального аппарата Госплана.

   Чтобы преодолеть неминуемое сопротивление их внедрению на местах, Хрущёв «проявлял волюнтаризм», вместо обсуждения и коллективного принятия решений в Президиуме ЦК подавал решение в готовом виде, как уже принятое безоговорочно на высшем уровне.

   Разработка «Урала-2» была обеспечена финансированием и комплектующими по первоочередным нормам и продвигалась достаточно быстро, особенно после того, как в начале 1958 года Пензенский филиал СКБ-245 получил самостоятельность и был преобразован в НИИ управляющих вычислительных машин. (в реальной истории НИИУВМ был образован 6 октября 1958 г)

   В 1959 г разработка ЭВМ «Урал-2» была завершена и ЭВМ пошла в серийное производство. ЭВМ «Урал-3» и «Урал-4» стали её дальнейшим развитием, учитывавшим достижения в обновлении элементной базы. Также во вновь образованном НИИУВМ в Пензе разрабатывалась различная периферия для подключения к ЭВМ «Урал» и совместимым с ними машинам других разработчиков.

   Осенью 1958 года в КБ-2 в Зеленограде (АИ, в реальной истории КБ-2 располагалось в Ленинграде) заработала первая опытная минифабрика конструкции Йозефа Берга. Она состояла из длинного ряда составленных вместе столов, на которых располагались соединённые между собой технологические микромодули в маленьких герметических камерах. Между собой камеры соединялись шлюзами, с микроманипуляторами, передававшими наборы заготовок из одной камеры в другую.

   Такая линия позволяла создавать требуемую для изготовления интегральных схем чистую среду внутри этих герметических камер, а не строить дорогостоящее чистое помещение. Что было ещё более важно – внутрь чистой технологической зоны теперь не требовалось вводить человека, который сам по себе являлся источником неминуемого загрязнения. Человек дышит, с него падают частицы отмершей кожи, пыль, перхоть – всё это при традиционном способе производства микросхем в чистых помещениях уменьшало выход годных изделий до 1-2%.

   В первой же партии заготовок схем малой интеграции, всего из 10 шт, заряженных в минифабрику конструкции Берга, из 10 схем оказалось 4 полностью годных – т. е. выход годных достиг 40%, вместо 1-2 из сотни, на традиционной технологии.

   Это был экспериментальный образец, со всеми его неизбежными недостатками, но он позволял ускорить технологический цикл разработки новых типов интегральных схем и изготавливать прототип в течение нескольких дней, а не нескольких месяцев. (См. М. Гальперин, «Прыжок кита» )

   К тому же, на 1958 год количество производимых в СССР интегральных схем исчислялось несколькими тысячами годных в месяц, а брак при выпуске доходил до 99%. И не потому, что «у русских руки кривые» – технологии были ещё несовершенны. По всему миру, в т.ч. и в США в этот период при выпуске полупроводников был гигантский процент брака, широко использовались разбраковка и отбор годных.

   Минифабрики Берга, достаточно дорогие, использовавшие точную механику, разработанную в ЛИТМО и сделанную в ГДР, позволяли делать от 150 интегральных схем в месяц на одной минифабрике – казалось бы, капля в море по сравнению с потребностями страны. (АИ)

   Но таких минифабрик можно было сделать десятки, сотни, к тому же минифабрика позволяла организовать поточный цикл производства, когда по завершении обработки очередной партии из 10 микросхем в одной камере линии, она передавалась в следующую, а её место в освободившейся камере тут же занимала следующая партия, и так на протяжении всей технологической цепочки из более чем двух десятков камер.

   Для управления минифабрикой требовалась ЭВМ. УМ-1НХ Староса была ещё не готова, поэтому Берг использовал для управления рамеевский «Урал-1». Соответственно, так как рука руку моет, Рамеев имел возможность получать новейшие интегральные схемы одним из первых, и даже заказывать для решения своих задач небольшие партии микросхем собственной разработки.

   Причём срок исполнения заказа составлял уже не месяцы, а дни. Старос и Берг работали по-американски – «утром деньги, вечером стулья», хотя оплата шла советскими безналичными рублями со счёта НИИУВМ на счёт КБ-2.

   Экспериментальная линия Берга использовалась и другими разработчиками, прежде всего – НИИ-35, разрабатывавшим основную часть советских ИС. Берг всегда имел возможность «отбраковать» из той или иной партии 1-2 «лишних», вполне годных микросхемы.

   Когда Рамеев приехал в Зеленоград посмотреть на работу минифабрики, Берг с гордостью показывал ему образцы новейших микросхем, только что разработанных НИИ-35, и ещё не включённых в каталоги доступных для заказа компонентов.

   – Ты, Башир, очень нас выручил своим «Уралом», – сказал Берг. – Шокин доволен, говорит, что разработка минифабрики на Ленинскую премию тянет. Я тебе сейчас покажу новую масловскую разработку, в серии её ещё нет, но если ты быстро пошевелишь мозгами, как ты умеешь, то в серию её обязательно пустят, а у тебя, считай, Ленинская премия тоже будет в кармане. Смотри.

   Берг с удовольствием показал ему маленькую платку, на которой были распаяны 9 невзрачных квадратиков и прямоугольничков размером по несколько миллиметров.

   – Смотри, Башир, – Берг, он же американский коммунист Джоэл Барр, отчество Рамеева выговорить физически не мог, и даже не пытался. – Знаешь, что это?

   – Нет, конечно. А что?

   – Это – реализованная на микросборке схема «концепта 4004», – пояснил Берг.

   – Не может быть! – не поверил Рамеев.

   Он тут же вспомнил то памятное ему и всем присутствовавшим тогда в Кремле советским электронщикам совещание в декабре 1953 года, когда обсуждались основные направления развития электроники в СССР, когда Хрущёв «предрёк» ему самому большое будущее, и среди прочего тогда были розданы информационные материалы по сложнейшим микросхемам высокой интеграции, именуемым «микропроцессоры».

   Они именовались «концептами», но все понимали, что дело тут тёмное. Во-первых, схемы «концептов», в тех случаях, когда они были известны, оказывались слишком хорошо и тщательно проработанными для «концепта» или эскизного проекта. Во-вторых, невероятная степень секретности вокруг всего, что касалось «концептов», вплоть до того, что подписку о неразглашении брал лично председатель КГБ Серов – всё наводило на мысль, что все эти «концепты» – «цельнотянутые» из секретных лабораторий где-то на Западе. Да и маркировка на английском наводила на такие мысли.

   Но все разработчики ЭВМ и элементной базы в 1953 году следили за иностранными научными журналами и хорошо понимали, что нет ещё нигде на Западе технологий, способных засунуть десятки тысяч транзисторов на один кристалл кремния. Это наводило на невероятные, фантастические предположения. Но обсуждать их было не с кем. Круг посвящённых был узок, а условия взятой подписки – слишком серьёзны.

   Рамеев помнил, что «концепт 4004» был самым простым микропроцессором из всех, представленных им тогда. В нём было 2250 транзисторов, интегральная схема (ИС) была выполнена на техпроцессе 10 микрометров и имела площадь 12 квадратных миллиметров.

   – Мы что, 10-микрометровый техпроцесс уже освоили? – спросил он.

   – Нет, куда там. Это на предыдущем техпроцессе сделано, – ответил Берг. – Потому в НИИ-35 и разделили схему 4004 на 9 схем малой интеграции по 256 транзисторов на одном кристалле. Быстродействие упало, конечно, но не настолько ощутимо. К нему ещё прилагаются ПЗУ на 256 байт, – Берг показал Рамееву вторую микросборку – плату с 8-ю ИС электронной памяти.

   – Память, как ты знаешь, схема высокорегулярная, поэтому здесь на одном кристалле уже не 256 элементов размещено, а 1024, – продолжал Берг. – Ещё есть ОЗУ на 40 байт, – в руках Берга появилась ещё одна микросборка, – и 10-битный сдвиговый регистр, всё на этой плате скомплексировано.

   – Чёрт возьми... – Рамеев восхищённо вертел в руках микросборки. – Ты понимаешь, Йозеф, что это значит? Мы же теперь можем сделать небольшой вычислитель (Рамеев имеет в виду калькулятор), действительно настольный, доступный для любого советского инженера!

   – Для советского – пожалуй, страна у нас богатая, – усмехнулся Берг. – На Западе этот наборчик потянет не на одну тысячу долларов. (ЭВМ Intellec-4, основанная на описанном наборе микросхем, в 1971-72 гг стоила около $5000). Хотя бы по одной штуке на отдел, на лабораторию, в перспективе – на комнату, уже хорошо.

   – Для УМ-1НХ Староса этот процессор не подходит, – продолжал Берг, – мала разрядность. А вот для калькулятора, вычислителя, как ты говоришь – вполне сгодится.

   О том, что Старос временно отставил в сторону УМ-1НХ и уже делает на основе нового процессорного набора простейшую БЦВМ для космического корабля Сергея Павловича Королёва, Берг Рамееву не сказал – мало ли, что Королёва рассекретили, на тему космоса причастные лица по привычке предпочитали не распространяться.

   – Но для такого вычислителя недостаточно только процессора и памяти, – Рамеев уже начал на ходу прикидывать конструкцию. – Нужны индикатор, клавиатура, блок питания, хорошо бы ещё сделать вывод на печать, например, на телетайп...

   – Башир, ты всё верно говоришь, но ты в своей Пензе совсем, как это... опензенел! и отстал от жизни, – рассмеялся Берг. – Всё, что тебе нужно, уже есть. Мы же с Шокиным работаем! А он, чуть где задержка – докладывает лично Хрущёву. И тогда держись – все министры ходят на цыпочках, эти самые... Как их, по-русски... 3,14здюли летают стаями и на бреющем...

   – Для начала, пойдём-ка в отдел индикаторов, они там придумали совершенно невероятную штуку – алфавитно-цифровой индикатор на жидких кристаллах, представляешь! Кристалл, но жидкий! А для подсветки используют новейшую, очень экономичную разработку – светодиод.

   – И кстати, – продолжал Берг, – не заморачивайся сразу печатью и передачей данных. Твоя задача – быстро сложить из готовых компонентов простейший вычислитель, этакий «электронный Феликс», взамен железного, показать руководству, застолбить приоритет и получить все возможные плюшки. А потом уже можешь его навернуть, сделать последовательный порт для телетайпа, и параллельный, ты слышал про новый параллельный интерфейс? ИРПР называется, передача данных сразу по 8 линиям, плюс ещё куча служебных... (АИ) Пошли, сейчас я тебя со всеми познакомлю и всё покажу...

   Рамеев прислушался к предложениям Берга. Тем более, у зеленоградских разработчиков действительно нашлось всё, что ему надо, практически в готовом виде. Дизайн серийного корпуса для нового вычислителя разработал один из авторитетов советского технического дизайна Иосиф Александрович Вайс, автор внешнего облика ленинградского трамвая ЛМ-57. В Кремле вычислитель показывали ещё во временном корпусе, склеенном вручную из плоских пластин, вырезанных из листа трёхмиллиметрового полистирола. (АИ)

   Процессор 4004 разрабатывался специально для калькулятора и имел в системе команд всё, что требовалось. Поэтому на всю разработку у пензенской команды Рамеева ушло от силы три месяца. В середине декабря 1958 года «электронный Феликс» показали министру электронной промышленности Шокину. Александр Иванович «незаконнорожденное» изделие одобрил, и немедленно договорился через Шуйского о показе изделия Хрущёву.

   В приёмной Первого секретаря ЦК начальник охраны Иван Михайлович Столяров попросил Рамеева снять крышку корпуса вычислителя, и лично убедился, что внутри нет ничего опасного. Только после досмотра Рамеева и Шокина пропустили в кабинет.

   Когда Хрущёв увидел рамеевский вычислитель, в чёрном угловатом настольном корпусе из матового полистирола, со светящимся янтарно-жёлтым цветом плоским ЖК-экраном, на котором темнел одинокий «ноль», он вначале не поверил своим глазам.

   – И это всё? А где шкафы с памятью, где все ваши диоды и транзисторы?

   – Всё внутри, Никита Сергеич, – ответил Рамеев. – Это – простейший настольный вычислитель для инженера или бухгалтера, ему много памяти не надо. Мы ещё планируем прикрутить к нему последовательный выход на телетайп для печати и передачи данных, а также новый параллельный порт, чтобы подключать другую периферию. Но вычислитель и без этого уже работает. Попробуйте сами.

   – А как? – спросил Хрущёв.

   – Да элементарно, просто нажимайте клавиши.

   Первый секретарь осторожно нажал клавишу с цифрой «2». На жёлтом экране высветилась чёткая чёрная двойка. Хрущёв, ободрённый успехом, довольно улыбнулся и нажал плюс. Экран мигнул.

   – Плюс на экране не отображается, – пояснил Рамеев, – набирайте дальше.

   Никита Сергеевич снова нажал клавишу «два» и экран снова мигнул.

   – Теперь знак равенства, – подсказал Рамеев, – вот эта, большая клавиша.

   Хрущёв нажал, и на экране появилась цифра «4».

   – ЗдОрово! – Первый секретарь ЦК радовался, как ребёнок радуется новой игрушке. – Это ж как просто-то! Я ведь видел, как к современным ЭВМ программы пишутся, в этих, как их... В машинных кодах. Это ж вынос мозга. На перфоленту их набивают, в машину считывают...А тут – всё просто, проще некуда! Нажал кнопку, получил результат! Любая тётенька из планового отдела справится. Не сложнее, чем счёты.

   Рамеев смущённо улыбался.

   Никита Сергеевич был искренне восхищён лежащим перед ним на столе маленьким вычислителем. Ну, пусть не совсем уж маленьким, но всё же это не комната с десятком шкафов. Этот прибор наглядно демонстрировал правильность пути, выбранного пять лет назад.

   Однако Хрущёв не мог не обратить внимание разработчиков на отдельные замеченные недостатки:

   – Немного всё-так вас покритикую, Башир Искандарович. Я так понимаю, клавиатуру вы сделали из того, что было под рукой. Для опытного образца сойдёт, но для серии надо бы её немного улучшить, – Хрущёв несколько раз понажимал кнопки, набрав на экране многозначное число. – Вот. Нажатие кнопок надо бы сделать мягче и короче. Понимаете, ведь инженер, или там, бухгалтер, на этой машинке кнопки будет нажимать по 7-8 часов в день, всю неделю, и так – год за годом. Ему должно быть приятно нажимать на эти кнопки! А сейчас они слишком тугие, с ними воевать приходится.

   – Сделаем, Никита Сергеевич, – отозвался Шокин.

   – Если у самих не выйдет – найдите инженеров, которые вам помогут. И ещё. Вот мне на ВДНХ мобильный телефон с кнопками показывали, перед отправкой на выставку в Бельгию, – продолжал Первый секретарь. – Так у того телефона цифры 1, 2, 3 расположены наверху клавиатуры. А вы их почему-то внизу поставили. Зачем? Почему не сделать одинаково? Почему на телефоне, на пульте дистанционного управления телевизора 1, 2, 3 наверху, а у ЭВМ и вычислителя – внизу? (Хрущёв имеет в виду проводной пульт ДУ, которым оснащались некоторые топовые модели телевизоров). Давайте сделаем везде одинаковую раскладку, чтобы люди не путались. Ведь у нас скоро появится множество приборов с цифровой клавиатурой – банкоматы, домофоны, телефоны обычные и мобильные, игрушки с программным управлением. Что, везде кнопки по-разному делать будем? Чтобы людям жизнь мёдом не казалась?

   Рамеев, хотел было возразить, что уже существует исторически сложившаяся традиция расположения цифр на клавиатуре ЭВМ. Но, поразмыслив, решил что Хрущёв в этом вопросе прав.

   – Всё сделаем, Никита Сергеевич, – повторил Шокин.

   – А можно взглянуть, что у него внутри? – попросил Хрущёв.

   Под заворожённым взглядом Первого секретаря Башир Искандарович вывинтил 4 винта на основании и снял крышку корпуса.

   – Да он же, считай, почти пустой! – удивился Никита Сергеевич.

   – Клавиатура много места заняла, со своей платой, – пояснил Рамеев.

   – А где ж мозги-то у него? В смысле, чем оно считает? – спросил Хрущёв.

   – Вот эти три платы, – Рамеев указал на три маленьких платы, вставленных вертикально, контактами, расположенными на краю, в разъёмы на общей плате. – Это микросборка процессора 4004, это оперативная память, это постоянная. Вычислителю памяти надо значительно меньше, чем большой ЭВМ. Всего 40 байт ОЗУ и 256 байт постоянной памяти.

   – Это что? Это и есть наш первый процессор? – спросил Никита Сергеевич.

   – Да. Вот, сумели воспроизвести схему «концепта 4004», – ответил Шокин.

   – А почему он не одной деталькой, а несколькими, на целой плате?

   – Такое решение приняли для упрощения, – пояснил Шокин. – Использованы микросхемы малой интеграции, казалось бы, так должно быть дороже, однако, за счёт большего количества годных микросхем получается, наоборот, дешевле.

   – И сильно больше процент годных? – поинтересовался Хрущёв.

   – Примерно 40 процентов. Вместо одного-двух, как раньше.

   – Обалдеть... И никаких тебе шкафов с лампами! – радовался Хрущёв. – И, главное, это ведь мы делаем! Мы, сами!

   – Никита Сергеич, обратите внимание, – произнёс Шокин. – В этой небольшой разработке собраны вместе самые последние из освоенных нами технологий. Не только процессор. Прежде всего – жидкокристаллический индикатор.

   Про жидкие кристаллы и их значение для развития электроники Хрущёв помнил, но никак не ожидал увидеть жидкокристаллические индикаторы советского производства так быстро.

   – Это мы сами делаем? Серийно? – изумился он.

   – Сами, но, пока не серийно. Это лабораторный образец, – ответил Шокин. – Только в этом году пущен завод по производству поляризационных плёнок, сейчас изготавливается и уже частично проходит отладку и испытания автоматическая линия для серийного производства жидкокристаллических индикаторов. В следующем году развернём серийный выпуск.

   – На серийный завод обязательно приеду посмотреть, – сказал Никита Сергеевич.

   – Второй важнейший элемент – светодиодная подсветка, – Шокин указал на линейку жёлтых светодиодов позади жидкокристаллической матрицы. – Вот этот янтарный свет – это светодиоды. Тут важно, что у СССР имеется патент N12191 от 1929 г. на световое реле на основе полупроводниковых источников света, выданный нашему физику Олегу Владимировичу Лосеву. Он же, кстати, изобрёл детекторный радиоприёмник.

   – Он жив? – спросил Хрущёв.

   – Нет, к сожалению, умер в Ленинграде, в блокаду, в 1942 году.

   – Жаль. Очень жаль. Но патент – это хорошо, это замечательно. Наличие патента, пусть даже с вышедшим сроком действия, это возможность в будущем доказать наш приоритет, – сказал Хрущёв. – Обязательно запатентуйте светодиод и жидкокристаллический индикатор в США и европейских странах. (В реальной истории светодиоды в США вплоть до 70-х гг именовались в обиходе Losev Light – «Свет Лосева». Т.к. патент истёк, а коммерческое использование первыми начали американцы, теперь изобретателем светодиодов считается Ник Холоньяк).

   – Уже сделано, – ответил Шокин. – Запатентовали, и не только их. Вот ещё одна новейшая разработка – импульсный полупроводниковый понижающий источник питания. Преобразует переменный ток в постоянный, без трансформатора.

   – Я как раз спросить хотел, где же трансформатор, – улыбнулся Хрущёв.

   – А нет его. Теперь не нужен, – ответил Шокин. – Импульсный источник питания тоже запатентовали.

   – Надо же, такая маленькая штуковина, а сколько в ней всего нового и прогрессивного собрано, – задумчиво произнёс Первый секретарь, разглядывая калькулятор. – А светодиоды серийно делаете?

   – Пока мелкими партиями на лабораторной аппаратуре, и только жёлтые, красные и оранжевые, – ответил Шокин. – Сейчас ведётся работа по созданию синих светодиодов, нам Мстислав Всеволодович Келдыш подкинул идею резонансного удвоения частоты инфракрасных светодиодов, за счёт этого рассчитываем сделать дешёвые синие светодиоды высокой яркости. Также, если к такому синему светодиоду добавить слой излучающего люминофора, можно будет сделать белые светодиоды, пригодные для освещения помещений. Описание конструкций, схемы и применяемые материалы нам передали. Но это задача на будущее.

   – Очень здОрово! Исключительно важная работа, – сказал Хрущёв, любуясь угловатым чёрным корпусом вычислителя. – Когда рассчитываете его в серию запустить?

   – В следующем году запустим, Никита Сергеич, – уверенно пообещал Шокин.

   – Точно?

   – Если Берг не подведёт.

   – Что там с его минифабрикой?

   – Первый экспериментальный образец выдаёт продукцию, – с удовлетворением доложил министр. – Тут ещё проблема есть – для управления минифабрикой нужна ЭВМ. УМ-1НХ у Староса пока не готова, пришлось ставить в качестве управляющей машины «Урал-1» Башира Искандаровича. Представляете, 75 квадратных метров площади!

   – Почему сразу не доложили? – вскинулся Хрущёв.

   – Никита Сергеич! – взмолился Шокин. – Линию всего пару месяцев как отладили, люди ночами не спали, на ушах стояли, дело-то новое! Точной механики куча, то одно глючит, то другое заело!

   Хрущёв придавил клавишу селектора на телефоне:

   – Григорий Трофимыч, машину мне организуй, в Зеленоград съездить. Сейчас.

   Уже на бегу Шокин черкнул на листке несколько цифр и сунул Шуйскому:

   – Григорий Трофимыч, позвоните Бергу в Зеленоград, пусть хоть большой срач со столов приберут. Опять ураган «Никита» разбушевался...

   Он выбежал из приёмной, догоняя спешащих по коридору Хрущёва и Рамеева. Никита Сергеевич застёгивал пальто на ходу.

   Шуйский предупредил, и в КБ-2 успели немного подготовиться. Минифабрика деловито щёлкала манипуляторами внутри герметичных камер, сквозь иллюминаторы на некоторых из них можно было контролировать процесс визуально. Рядом на столах выложили готовые интегральные схемы, ферритные кубы памяти, над которыми работал Старос.

   До появления полупроводниковых микросхем памяти существовало много вариантов организации ОЗУ – электронные лампы, потенциалоскопы, магнитные барабаны. Все они были медленными, дорогими, тяжёлыми, занимали много места.

   Первым прорывом стала твистор-память. Сначала её получали, обматывая медный провод пермаллоевой лентой, после чего он запаивался в полиэтилен. Кабель делали на специальных станках, тысячами километров и относительно дёшево. В 1958 технологию упростили, вместо намотки слой пермаллоя стали наносить гальваническим способом. Эта разновидность получила название «память на плакированном проводе» – ППП. Твистор и ППП работали быстрее, чем память на лампах, электронно-лучевых трубках или ртутных линиях задержки. Они были недороги, но места занимали по-прежнему много.

   Параллельно была разработана память на ферритовых сердечниках. Она лучше полупроводниковых схем выдерживала сложные условия космического пространства, благодаря чему применяется в виде кубов памяти в космических и ракетных разработках до сих пор.

   Однако такая память изготавливалась вручную и по сложности напоминала трёхмерную кольчугу – множество крохотных ферритовых колечек, переплетённых проводами. Это было тяжело, дорого, и для применения в космосе напрямую не годилось. Ферритная память работала медленнее чем твистор и ППП, при работе ферритные колечки сильно нагревались.

   В 1958 году появилась и тонкоплёночная память, на вид напоминающая печатную плату, но к концу года она ещё не получила широкого распространения.

   Старос и Берг выбрали в качестве прототипа куб памяти на многоотверстных ферритовых пластинах (МФП), предложенный ранее американским ученым Я. Райхманом. Первые же публикации об этой новинке, появившиеся во второй половине 50-х годов в американских журналах, были найдены Старосом и Бергом во время их еженедельных посещений БАН – библиотеки Академии наук.

   Они разработали интегральную ферритовую память, где основной частью была многоотверстная ферритовая пластина с нанесёнными на неё печатными проводниками, заменяющими ручную прошивку кубов на тороидальных сердечниках.

   Райхман использовал литую пластину с отверстиями, тогда как Старос и Берг применили прессованную, в которой отверстия формировались в процессе ультразвуковой прошивки. Куб памяти получался относительно небольшим, что позволяло использовать его в составе БЦВМ.

   Серийное производство ферритовых пластин велось на Ленинградском ферритовом заводе. Первым серийным заводом, выпускавшим сами кубы памяти, стал ЛЭМЗ (Ленинградский электромеханический завод). Он обеспечивал не только комплектацию для машины УМ1-НХ, но и самостоятельные поставки для других применений. Серийное производство Куб-1м и Куб-3 было налажено на Хмельницком заводе «Катион», на заводе «Кулон», входившем в состав Ленинградского объединения «Позитрон». Одними из первых освоили, и многие годы продолжали серийное производство нескольких моделей интегральных ферритовых кубов в институтах и на заводах Зеленоградского Центра микроэлектроники. Среди них первым был завод «Ангстрем», ещё до того, как он стал производителем интегральных схем. (Реальная история)

   Рядом с образцами кубов памяти разместились некоторые наработки по БЦВМ УМ-К для космического корабля – плата с установленными на неё микросборками и кое-какой периферийной обвязкой. Тут же повесили на стойку потёртую локтями и животами рабочую блок-схему машины.

   УМ-К не была обычным калькулятором, хотя и делалась на том же комплекте процессора и памяти. В её составе был ещё логический блок, который командовал всеми переключениями аппаратуры космического корабля. На тот момент он ещё не был окончательно отлажен. Единственной программой, уже реализованной на УМ-К, была программа коррекции орбиты, хотя Старос надеялся довести машину к началу полётов космического корабля в беспилотном варианте. (АИ)

   Хрущёв стремительными шагами вошёл в помещение, встречавшие его у ворот Старос, Берг и административный директор Зеленоградского НПО «Научный центр» Фёдор Викторович Лукин едва поспевали за ним.

   – Вот, Никита Сергеич, это и есть минифабрика. Сейчас она делает очередную партию микросхем.

   Первый секретарь долго ходил вдоль длинного ряда столов, восхищённо разглядывая автоматическую линию. Потом повернулся к Бергу:

   – ЗдОрово! Даже не верится! Никак в толк не возьму, почему обычным способом технологический цикл занимает 8 месяцев, а у вас – два дня?

   – За счёт сокращения откачиваемого объёма «чистых комнат», – ответил Берг. – При обычной технологии человек внутрь вошёл, чистота нарушилась, надо ждать, пока весь воздух в комнате снова очистится. А у нас объём чистых камер мизерный, воздух очищается за одну-две минуты. А вот, посмотрите, образцы продукции, пока, в основном, схемы малой интеграции, от 256 до 1024 элементов на кристалле.

   Хрущёв взял лупу и долго разглядывал крошечные, 3х4 миллиметра, прямоугольнички микросхем.

   – Молодцы! – он прочувствованно пожал руки Старосу, Бергу, Рамееву, Шокину, не пропустил и прочих сотрудников, стоявших рядом. – Молодцы! Александр Иваныч! Где-то ещё, в США или в Европе, такие достижения есть?

   – Нет, Никита Сергеич, – ответил министр, – Я за профильными иностранными журналами слежу плотно. Нигде пока и близко нет ничего похожего.

   – Тогда пишите представления на Ленинские премии, – распорядился Первый секретарь. – Башира Искандаровича не забудьте, впишите обязательно. И его вычислитель в следующем году обязательно в серию запускайте.

   Старос, слегка даже завидовавший успеху минифабрики Берга, показал Хрущёву макетный образец «космической БЦВМ».

   – Вот, Никита Сергеич, это мы по заказу Сергея Палыча Королёва делаем. Управляющая машина космическая, УМ-К. (АИ) Пока она только проходит отработку на стенде. Но уже кое-что получается.

   – А что-то показать можете? – спросил Хрущёв.

   – Да, например, программу коррекции орбиты. Видите эти лампочки? – Старос показал на колодку с несколькими обычными лампочками от карманного фонаря, обозначенными буквами и цифрами. – Они имитируют двигатели корабля. Длительность их свечения соответствует длительности импульса двигателя при коррекции орбиты.

   Он сделал знак кому-то из сотрудников. УМ-К мигнула светодиодом.

   – Сейчас мы послали машине пакет данных с параметрами орбиты, как будто бы измеренными наземными средствами.

   Машина вновь мигнула диодом, затем замигала им в быстром, едва различимом ритме.

   – Сейчас машина рассчитывает требуемую длительность импульса для коррекции орбиты, – пояснил Старос. – Теперь смотрите.

   Большая лампочка на колодке вдруг засветилась на несколько секунд, и погасла. Мелко и часто замигали меньшие лампочки.

   – Машина дала команду на включение главного двигателя, для коррекции орбиты, а потом импульсами двигателей ориентации развернула корабль для второго импульса.

   Прошло несколько секунд, опять засветилась большая лампа, погасла, и тут же замигали маленькие. Светодиод мигнул и засветился ровным жёлтым светом.

   – Программа отработала штатно, – заключил Старос. – Коррекция орбиты закончена.

   – Интересно! Молодцы, товарищи! Спасибо, Филипп Георгиевич, очень увлекательная демонстрация, – Никита Сергеевич повернулся ко всем собравшимся. – Ещё раз спасибо всем! Очень мне ваша работа понравилась. Скажите, товарищи, как у вас со снабжением, с бытовыми условиями, с жильём? Может, есть какие пожелания? – он обвёл взглядом собравшихся.

   – Грех жаловаться, Никита Сергеич, снабжение хорошее. Жильё получаем в порядке очереди, но ждать долго не приходится, дома в Зеленограде один за другим строят. Многие вот, и машины уже покупают.

   – Это хорошо! Значит, не зря мы в правительстве и ЦК работаем, – Хрущёв широко улыбнулся. – Но партия, товарищи, отдаёт себе отчёт, что вы работаете в закрытом научном центре, так сказать, наукограде, где снабжение, само собой, лучше, чем в среднем по стране, зарплаты выше, жилья строится больше.

   – Потому своей главной задачей сейчас партия и правительство считает выравнивание положения по стране, чтобы все города и сёла получали достаточное снабжение, для начала хотя бы по товарам первой необходимости, – пояснил Никита Сергеевич. – Для этого, по сути дела, работаете и вы, и Башир Искандарович, и товарищ Лебедев в ИТМиВТ, и ещё тысячи людей в разных НИИ и заводах.

   Хрущёв побывал не только в КБ-2, он проехал по нескольким предприятиям Зеленограда, везде знакомился с последними достижениями, говорил с людьми, спрашивая их не столько о науке, сколько о самых насущных, бытовых вопросах. Особое внимание он уделил отделам, работавшим над увеличением плотности магнитной записи и конструированием накопителей на жёстких и гибких магнитных дисках, а также работе групп, занимавшихся совершенствованием технологий оперативной памяти и связи между ЭВМ.

   Летом 1958 года академик Лебедев вышел на Первого секретаря ЦК с просьбой дать допуск к информации по «Тайне» Виктору Михайловичу Глушкову.

   – Я один, Никита Сергеич, с такой обширной тематикой уже не справляюсь, – сказал Лебедев. – Для успешной работы по ОГАС Виктору Михалычу необходимо иметь возможно более полную информацию обо всех разработках.

   Хрущёв Лебедева выслушал, посоветовался с Серовым, и после тщательной проверки биографии Глушкова, а также после многоступенчатого психологического тестирования, методику которого разработали недавно для Коминтерна, Глушков получил допуск к документам в ИАЦ.

   Известие о наличии большого массива информации, полученной из 2012 года, произвело на Глушкова шоковое впечатление. Он немедленно поехал в ИАЦ, засел в читальном зале на несколько суток, и не выходил оттуда, пока не прочёл всё, что имелось в присланной информации о создании ОГАС.

   Прочитанное вначале повергло Виктора Михайловича в глубочайшее уныние. Иначе и быть не могло после того, как он узнал, что дело всей его жизни оказалось предано и забыто партийными функционерами, в итоге предавшими собственный народ и страну, ради сохранения которой было отдано 28 миллионов человеческих жизней.

   С этими печальными мыслями он и пришёл к Хрущёву в августе 1958 года. Никита Сергеевич в августе был очень плотно занят, он готовился к греко-турецкому конфликту на Кипре. Но вопросы экономики он всегда полагал первостепенными, поэтому Глушкова принял и выслушал.

   – Что нам прежде всего сейчас мешает создать и развивать полноценную ОГАС? – задал Хрущёв наводящий вопрос.

   – Отсутствие дешёвых и ёмких устройств хранения данных с произвольным доступом, дороговизна и малая распространённость ЭВМ, неразвитые линии связи, непонимание и сопротивление руководителей по всей вертикали управления, от районного до общесоюзного уровня, – ответил Глушков.

   – Понятно, – сказал Никита Сергеевич. – Давайте так. Допуск у вас есть, запрягайте аналитиков в ИАЦ, пусть ищут любую информацию о хранении данных, о проектах недорогих ЭВМ, которые можно выпускать массово, тут я вам не помощник. Линии связи у нас строятся, так быстро, как только возможно. Я надеюсь на спутниковую связь, товарищ Королёв над этой проблемой работает с 1954 года. А вот преодоление сопротивления руководителей беру на себя. Докладывайте мне о каждом таком случае, яйца буду клещами отрывать, невзирая на должности.

   – Спасибо, товарищ Хрущёв. Вот, Анатолий Иваныч Китов не далее как вчера который раз уже говорил, что надо создать единый управляющий орган, который будет руководить созданием ОГАС... Госкомупр, как он говорит.

   – А разве недостаточно отдела автоматизации в Госплане? – спросил Никита Сергеевич.

   – Недостаточно. Отдел – это и есть отдел, его руководитель и решения может принимать только на уровне отдела. Нужен общегосударственный орган управления, с большими полномочиями, подотчётный ЦК КПСС и Совету Министров, – ответил Глушков. – Это покажет руководителям на всех уровнях государственную заинтересованность в создании ОГАС. Тогда и только тогда проблема сдвинется с мёртвой точки. ОГАС – слишком большая и сложная система, чтобы создавать её хозспособом. А пока что она у нас именно так и создаётся.

   Хрущёв помрачнел.

   – Ясно. Готовьте проект постановления о создании Государственного Комитета управления автоматизацией экономики. Председателем Комитета пишите меня, заместителем – Косыгина, я с ним этот вопрос утрясу, членами комитета – вас, Лебедева, Китова... Сами ещё решите, кто из специалистов может быть полезен. Через неделю жду проект Постановления.

   Постановление о создании ГосКомУпра было утверждено Президиумом ЦК и Советом Министров 28 августа 1958 г. (АИ, к сожалению. В реальной истории это предложение А.И.Китова принято не было)

   Техническую проблему с устройствами хранения данных решали сразу по нескольким направлениям. Работа над совершенствованием накопителей на жёстких магнитных дисках велась постоянно и планомерно. Пока это ещё не были те высокотехнологичные устройства, вроде того, что стояло на присланном ноутбуке. НЖМД конца 50-х весил около тонны, в самолёт его грузили краном.

   (Вот так -evolution/storage-evolution-06.jpg)

   По конструкции вновь разрабатываемые НЖМД больше напоминали большой дисковод с несъёмной дискетой. Основная работа велась в направлении повышения плотности записи, чтобы уменьшить габариты накопителей.

   Для создания полноценных жёстких дисков была необходима развитая точная механика, фундаментальные научные исследования и многомиллионные вложения.

   Ждать 20-30 лет было некогда. Решили пока использовать доступные решения – накопители на магнитной ленте (НМЛ) с последовательным доступом, они же стримеры.

   Первоначально с ними тоже было много проблем. Плотность записи была слишком мала – на лентах НМЛ первой БЭСМ умещалось всего 400 чисел. Но, главное – качество ленты. Она ломалась, магнитное покрытие осыпалось. Хранить на таких лентах аналоговую аудиозапись было ещё можно, но для цифровых данных такая лента не годилась.

   Советская химия полимеров только начала развиваться. Но основные технические решения были уже известны. Пока советское оборудование для производства лавсановой основы для магнитной ленты ещё проектировалось, через десятые руки приобрели на Западе импортное. Рецептуру магнитного покрытия на основе феррита бария и технологию его нанесения разработали сами. Активно занялись методами повышения плотности магнитной записи, тем более, что для совершенствования НЖМД предстояло решать ту же проблему. В Белоруссии, в Могилёве строился завод «МогилёвХимВолокно» (в реальной истории построен в 1968 г)

   Побочным эффектом для народного хозяйства от широкого внедрения лавсана и вообще продукции на основе полиэтилентерефталата (ПЭТФ) было производство туристической одежды из нетканого материала «Флис», парусов для яхт, множества видов тары для пищевых и других продуктов, и конструкционного пластика.

   (см. гл. 02-30 /Полиэфирный_листовой_прессматериал) Немудрено, что продукцию завода «МогилёвХимВолокно» ждали с большим нетерпением.

   Пока завод ещё не начал работать, лента для стримеров производилась относительно небольшими количествами – на советских лабораторных установках, и на импортном оборудовании, смонтированном во временных помещениях. Заводы вводились в строй постепенно – пока некоторые цеха ещё строились, другие уже могли работать в режиме освоения. Хотя для производств непрерывного цикла это было не всегда возможно.

   Так или иначе, благодаря принятым мерам, а также скрытому сотрудничеству с американской фирмой «Ампэкс», первые стримеры высокой ёмкости появились в 1957 г (см. гл. 02-32) и продолжали совершенствоваться.

   Сознавая необходимость в подобных устройствах хранения данных, Хрущёв на январской, 1958 г сессии Координационного Совета ВЭС предложил развивать международное сотрудничество в области электроники, не только по НЖМД, а по всем основным направлениям.

   Красочная «бизнес-презентация» Первого секретаря ЦК оказалась весьма убедительной. К сотрудничеству охотно подключились ГДР, Болгария и Югославия. В ГДР началось строительство народного предприятия VEB «Robotron», в Болгарии – НПО «Изот», в Югославии – завода «Элетап» (АИ, в реальной истории построены в 1969-80 гг). Особенно ценным было участие ГДР – уровень немецкой точной механики и оптики в серийном производстве был выше советского.

   Первый секретарь собрал в Кремле рабочее совещание НТС СССР с участием профильных министров, ведущих разработчиков и крупнейших учёных. Собрались в зале заседаний Президиума ЦК, рядом с кабинетом Хрущёва. Никита Сергеевич заслушал отчеты о текущих работах и поставил задачи на будущее. Особое внимание он обратил, как и на первом совещании в декабре 1953 года, на унификацию и стандартизацию разработок.

   – Вот, сейчас у нас очень много организаций взялись за разработку ЭВМ для своих целей. У кого-то получается, у кого-то не очень, – сказал Никита Сергеевич. – Может быть, столько разных разработчиков нам и не нужно. Но мы пока этот процесс не ограничиваем, чтобы, как говориться, вместе с водой не выплеснуть ребёнка. Ведь среди сотни неудачных проектов могут найтись один-два талантливых разработчика, которых надо увидеть и поддержать. Да, расточительно. Но на данном этапе по-другому пока не выходит.

   – У наших американских конкурентов, фирмы IBM, как мне говорили, аж 20 конструкторских бюро, работающих по единому плану, – продолжал Хрущёв. – Представляете, какая научная силища там сконцентрирована? И ведь капиталисты идут на подобные затраты, а почему? Потому что осознают важность электронных машин.

   20 конструкторских бюро в составе IBM было в середине 60-х, однако Первый секретарь решил, что подобные детали, в данном случае, несущественны.

   – А это значит, что нельзя нам больше работать кто в лес, кто по дрова, – строго сказал Хрущёв. – Зеленоградский «Научный центр» я видел. Мощное предприятие. Можно его считать образцовым. Остальных разработчиков будем организовывать в подобные центры, не обязательно географически единые, но работающие по общему плану. А то у нас в огороде бузина, а в Киеве дядька.

   Все заулыбались. В Киеве был не просто дядька, там работал присутствовавший на общем совещании Виктор Михайлович Глушков. Услышав упоминание Киева, Виктор Михайлович тоже улыбнулся и церемонно поклонился.

   – Однако на что надо обратить внимание – на строгое следование принятым в декабре 1953 года правилам разработки ЭВМ – разрядности, совместимости по форматам данных, и так далее. Надо ещё раз подумать, и выработать чёткие стандарты, – предложил Никита Сергеевич. – Прежде всего – с учётом многонационального партнёрства по странам ВЭС, ОВД, СЭВ, а также учитывая необходимость совместимости по данным с западными разработками. Это я сейчас говорю о текстовой информации, прежде всего.

   Никита Сергеевич имел в виду текстовые кодировки, и специалисты его поняли.

   – Полагаю, что сейчас, учитывая малые объёмы памяти существующих ЭВМ, достаточно будет иметь в составе кодовой таблицы только латиницу, кириллицу и отдельные буквы, используемые в языках Восточной Европы, – продолжил его мысль академик Лебедев. – Нашим азиатским партнёрам придётся потерпеть, применение кодовой таблицы, содержащей все символы всех языков ВЭС (UTF-8) – дело будущего. Пока придётся обходиться латиницей и кириллицей.

   – Вопрос использования русского языка в качестве средства международного общения ВЭС на сессии Координационного Совета обсуждался, – сказал Хрущёв. – Причём его подняли не мы, а наши партнёры, они сами с этим предложением вышли. Поэтому давайте пока опираться на этот вариант. Вообще о стандартизации надо думать уже сейчас, в широком смысле. Мне представляется, что серийные ЭВМ, предназначенные для массового применения должны быть совместимы между собой не только по форматам данных, но и унифицированы по архитектуре.

   – Вот у нас Башир Искандарович разработал удачную ЭВМ «Урал». Сейчас он занялся её развитием, «Уралом-2», – продолжал Никита Сергеевич, – Дальше я предлагаю идти путём разработки линейки машин, унифицированных между собой по элементам архитектуры. Как вы считаете, Башир Искандарович, на основе ваших наработок можно сделать, скажем, ряд из трёх – пяти ЭВМ, от маленькой до очень большой и мощной, но с высоким уровнем унификации?

   – Можно, Никита Сергеич, – ответил Рамеев. – Более точно смогу сказать, после некоторых размышлений, но такая идея и у меня проскакивала.

   Это была ещё одна идея Рамеева – стандартный ряд ЭВМ различной мощности. Но у него это предложение созрело лишь в 1963 году. Хрущёву столько времени ждать было некогда. Он вновь решил «впарить» Рамееву его же идею, но пораньше.

   – А давайте, Башир Искандарович, вы этот вопрос не спеша обдумаете, и в начале следующего года представите на рассмотрение НТС СССР свои предложения?

   Хитрый Хрущёв уже изучил вопрос по присланным документам, и знал, что Рамеев с задачей справился блестяще. Но... слишком поздно. А если у СССР будет свой собственный ряд ЭВМ к моменту появления на Западе IBM System-360, вопрос о копировании этой архитектуры и вовсе не возникнет. Более того, история может ещё повернуться и так, что американцы будут пусть не копировать советскую разработку, но будут вынуждены делать свою машину совместимой с советской.

   – Сергей Алексеич, ведь ваша БЭСМ-2 выпускается серийно? – спросил Первый секретарь. – А что ещё у вас за последнее время сделано?

   – Да, БЭСМ-2 с конца 1957 года пошла в серию, – подтвердил Лебедев. – Делают её в Ульяновске, на заводе имени Володарского. На Московском заводе САМ с 1956 года выпускается ЭВМ военного назначения М-20, сделанная на агрегатах БЭСМ-2, также полностью на полупроводниковой элементной базе – микросборки и память на плакированном проводе. (В реальной истории в схемотехнике М-20 сначала использовались электронные лампы (4000 ламп), позднее её перевели на феррит-транзисторные ячейки, а затем на полупроводники.). Это по конструкции почти та же БЭСМ-2, но для военных. Военным требуется много ЭВМ, поэтому сейчас М-20 готовится к серийному производству на Казанском заводе математических машин.

   – На базе М-20 мы сделали ЭВМ М-40 для системы противоракетной обороны. В настоящее время ЭВМ в строю, с 1957 года на ней считаются боевые задачи. Для системы ПВО «Даль» нами разработана ЭВМ М-50 (АИ). По используемой элементной базе это – глубокая модификация М-40. С 1959 года планируем развернуть её серийное производство.

   (В реальной истории М-50 введена в 1959 г. и явилась модификацией ЭВМ М-40. Обеспечивала выполнение операций с плавающей запятой и была рассчитана на применение в качестве универсальной ЭВМ. На базе М-40 и М-50 был создан двухмашинный контрольно-регистрирующий комплекс, на котором обрабатывались данные натурных испытаний системы ПРО. 50 тыс. оп./с. Элементная база: лампы, ферриты, полупроводниковые транзисторы и диоды. В АИ М-20, М-40 и М-50 собраны уже на полупроводниковых микросборках и твистор-памяти)

   – Но на ней уже используются два арифметико-логических устройства – большей и меньшей мощности, работающие с общим полем памяти. На большом устройстве АЛУ считается основная боевая задача, малое АЛУ отрабатывает задачи ввода-вывода информации по 28 телефонным и 24 телеграфным дуплексным линиям связи. (АИ, в реальной истории такая архитектура была применена на военной ЭВМ 5Э92б для ПВО, разрабатывалась с 1961 г, пошла в серию с 1965-го. В АИ Лебедев реализовал идею несколько раньше). Конструктивно ЭВМ М-50 выполнена в стандартных контейнерах и пригодна для установки на шасси автомобиля ЗИС-157. Вам, Никита Сергеич, стоило бы на неё посмотреть...

   – Посмотрю обязательно, – тут же согласился Хрущёв. – Это всё, как я понимаю, наследники БЭСМ-2?

   – Совершенно верно, – ответил Лебедев. – Но у нас есть и совершенно новая разработка – БЭСМ-3М.

   (В реальной истории БЭСМ-3М – небольшой макет машины, построенный из макетов основных узлов ЭВМ на первых полупроводниковых элементах. Инициативная разработка молодых сотрудников ИТМиВТ. Повторяла структурно-логическую схему М-20. Стала основой для серийной БЭСМ-4.)

   – О! А поподробнее? – тут же спросил Никита Сергеевич.

   – Это – совершенно новая идея, – видя, что Первый секретарь заинтересовался, Лебедев пояснил подробнее. – Наши студенты творчески переосмыслили концепцию М-50, и вместо двух АЛУ, работающих с единым полем памяти, сделали одно многозадачное АЛУ.

   – Многозадачное? – переспросил Хрущёв.

   – Да. У обычного процессора имеется набор так называемых регистров, в которых он временно помещает обрабатываемые данные, адреса, команды... информацию, с которой АЛУ работает в данный конкретный момент времени, – Лебедев объяснял по-простому, «как для 6-го класса». – Раньше у нас быстродействия хватало только-только на обслуживание одного набора регистров. Сейчас, по мере роста тактовой частоты, появилась возможность обслуживать попеременно, в цикле, 12 таких наборов. Можно сделать и меньше, например, 8 или 4 – для упрощения и удешевления машины.

   (Архитектура CDC Cyber-170, фактически – 12-потоковый hyper-threading)

   – То есть, машина как бы переключается с одного набора регистров на другой, успевая обсчитывать не одну задачу, а сразу несколько. Это позволяет не только реализовать ввод-вывод данных параллельно с решением основной задачи, но и решать несколько основных задач одновременно, под управлением особой программы-диспетчера, иначе именуемого операционной системой.

   - Операционная система? – переспросил сидевший напротив Лебедева Исаак Семёнович Брук.

   – Небольшая программа, постоянно находящаяся в памяти, и управляющая выполнением пользовательских задач, – пояснил Лебедев. – А также целый комплекс небольших служебных программ, вызываемых по мере необходимости.

   – А чем плоха обычная управляющая микропрограмма, прошитая в ПЗУ? – спросил Рамеев.

   – Её сложнее обновлять и расширять, – ответил Лебедев. – А тут ядро операционной системы сидит в оперативной памяти постоянно, можно его дописывать, обновлять, и даже на лету подгружать и выгружать модули ядра, не перезагружая ЭВМ.

   – Это как? – изумился Рамеев.

   – М-м-м... – Лебедев замялся. – Это показывать надо... Так не объяснить. Никита Сергеич, у вас телетайп работает?

   – Конечно, – кивнул Хрущёв.

   – Вы не позволите провести после совещания короткую демонстрацию? – спросил Лебедев.

   – Пожалуйста! – ответил Никита Сергеевич. – Ещё вот какая идея... Если уж заниматься стандартизацией нашего зоопарка, то надо и о конструктивном оформлении машин сразу задуматься. У нас сейчас будут активно внедряться интегральные схемы, уже используются микросборки. А корпуса ЭВМ каждый лепит свои, опять же, кто в лес, кто по дрова. Надо проверить, что творится в этом плане на Западе, а потом принять за основу стандартный модуль, как единицу объёма монтажа на микроэлектронных компонентах.

   Хрущёв имел в виду Unit, как единицу монтажа серверных стоек. Пока его понял только Лебедев, остальные с этим понятием ещё не сталкивались.

   – Да и корпуса самих наших микросхем надо бы пропихнуть на Запад в качестве стандарта, – добавил Первый секретарь.

   – Сначала, Никита Сергеич, надо решить вопрос с полупроводниковой памятью, – сказал академик. – Пока у нас память по десятку шкафов занимает, думать о стандартных модулях ещё преждевременно.

   – Сейчас, – продолжил Лебедев, – значительно более важными проблемами следует считать создание полупроводниковых микросхем памяти, с высоким быстродействием, уменьшение габаритов и повышение плотности записи накопителей на магнитных дисках, а также создания быстрого модема на принципах квадратурной амплитудной модуляции сигнала со скоростью не менее 20 килобод.

   – Необходимо разрабатывать системы приема/передачи модулированного сигнала (КАМ), цифровых приемопередатчиков, работающих на высоких и ультравысоких частотах. Также мы уже начали в инициативном порядке разрабатывать аппаратный кодировщик звукового сигнала, реализующий алгоритм сжатия с потерями. Его исходный код нам предоставлен компетентными органами, судя по названию – Speex, какая-то западная разработка... Он позволит передавать аудиосигнал в цифровом формате, при этом на сжатие данных не будет затрачиваться время работы основного процессора. Всё это необходимо для организации цифровой связи в масштабах страны.

   – Сергей Алексеич, вы, пожалуйста, ваши предложения в письменном виде Григорию Трофимычу для протокола представьте, – попросил Хрущёв. – Чтобы при записи на слух чего-нибудь случайно не исказить. Предложения, считаю, правильные, реализовывать их будем.

   Исаак Семёнович Брук рассказал о ведущихся в ИНЭУМ под его руководством работах Николая Яковлевича Матюхина и Михаила Александровича Карцева. Основой этих разработок была ЭВМ М-3, разработанная Матюхиным под руководством Брука в 1954-55 годах. С 1957 года Матюхин работал отдельно, в НИИ автоматической аппаратуры, занимаясь разработкой специализированной ЭВМ для ПВО, получившей собственное наименование «Тетива». Эстафету от Матюхина в ИНЭУМ принял Карцев.

   Брук делал ЭВМ М-3 без постановления ЦК и Совета Министров, по постановлению Президиума Академии Наук. Поэтому у него возникли проблемы при сдаче машины Государственной комиссии под председательством академика Бруевича. К тому же Исаак Семёнович, человек более чем оригинальный, скрытный, старался держать факт ведения своих разработок в секрете. Однако при этом Брук предоставлял техническую документацию на М-3 всем, кто проявлял к ней интерес, давая возможность построить машину самостоятельно. Таким образом, он фактически предвосхитил концепцию Open Hardware. (Вот такой он был оригинал)

   М-3 в своём изначальном, исходном виде в 1956 г в серию не пошла. Одну машину М-3 по предоставленной Бруком документации построили под руководством академика Амбарцумяна в Академии Наук Армении, одну – в Московском ВНИИ Электромеханики (ВНИИЭМ), третью собрали в ОКБ С.П. Королёва. Собирали их на опытном заводе ВНИИЭМ. Ещё по одной запустили в 1958 году в Венгрии и Китае. Из Китая как раз вернулся Георгий Павлович Лопато, помогавший китайским товарищам на Пекинском телефонном заводе налаживать ЭВМ. Лопато был по возвращении назначен главным инженером Минского завода счётных машин им. Орджоникидзе.

   В Минске сложилась феерическая ситуация – из-за нестыковок в работе плановиков завод был построен, но выпускать на нём было нечего – не было утверждённой Госкомиссией конструкции ЭВМ. (Реальная история, не АИ) Хрущёв, узнав об этом, от души навставлял руководству Госплана и Госэкономкомиссии. Однако, как выяснилось, адмирал Кузнецов вычислил эту ситуацию по «документам 2012», и поспешил «подобрать» бесхозную разработку. (АИ)

   Он вышел на Брука и Карцева, предложив им ускорить преобразование бруковской Лаборатории управляющих машин и систем (ЛУМС АН СССР) в Институт Электронных Управляющих Машин (ИНЭУМ, в реальной истории образован постановлением от 27 сентября 1958 г), а в качестве задачи поставил создание управляющей ЭВМ для морского комплекса ПВО.

   Исходная М-3 для этой цели не годилась из-за малого быстродействия. Изначально Брук с Матюхиным использовали в качестве оперативной памяти магнитный барабан, к тому же низкооборотный, из-за чего быстродействие машины получилось смешное – всего 30 оп/с. В 1956 году к машине пристроили ОЗУ на ферритовых кольцах, быстродействие увеличилось до 1500 оп/с. Для решения научных задач это на тот момент было ещё приемлемо, но не для задач ПВО.

   Карцев переработал конструкцию М-3, сделав на основе её архитектуры и с использованием отдельных узлов, управляющую машину М-3М, ставшую основой экспериментального корабельного БИУС «Кристалл», установленного на крейсеры проекта 70 (АИ, ракетный 68-бис), а также на крейсеры «Сталинград» и «Москва» проекта 82. (АИ, см. гл. 03-12)

   Эта машина была сделана уже не на дискретной диодно-транзисторной логике (в просторечии – «рассыпухе» ), а на микросборках из однокристальных схем малой интеграции, едва успевших появиться. Оперативную память выполнили на тонкоплёночных платах, поставили более быстрый тактовый генератор. М-3М сделали 32-хразрядной. Машина была адаптирована к условиям эксплуатации на кораблях. (АИ)

   Серийное производство М-3М наладили с подачи адмирала Кузнецова на Минском заводе счётных машин (АИ). Там же позднее собирали матюхинские специализированные ЭВМ «Тетива» для ПВО. (Реальная история).

   Но этих специализированных ЭВМ требовалось не так уж много. Чтобы загрузить современный завод с достаточно большим коллективом, было решено запустить в серию под наименованием «Минск» рамеевский «Урал-2», а позднее – машины из разрабатываемого им стандартного ряда. Наименование поменяли «по политическим соображениям», так же как в Ереване под наименованием «Наири» позднее начали производить те же «Уралы». (АИ. Примерно как в 90-х куча производителей делала свои компьютеры как «IBM-совместимые». В АИ будут «Урал» -совместимые и «БЭСМ-совместимые» ЭВМ. В реальной истории в заводском СКБ под руководством Георгия Павловича Лопато в 1959 году разработали небольшую и недорогую ЭВМ «Минск-1». Машина оказалась удачной, и выросла позднее в обширное семейство малых универсальных ЭВМ, но имевших нестандартную разрядность 37 бит и ограниченно совместимых между собой.)

   Теперь Карцев разрабатывал управляющую ЭВМ М-4, обладавшую весьма выдающимися для того времени характеристиками. Она тоже должна была использоваться в комплексах ПВО. Тщательно изучив полученную из ИАЦ через академика Келдыша документацию, Карцев сразу изменил первоначальную концепцию М-4, доработав её до уровня М4-2М (1964 года выпуска)

   В соответствии с общими требованиями стандартизации разработки Карцев сделал свою машину 32-хразрядной (В реальной истории М-4-2М имела необычную разрядность 29), с представлением чисел с плавающей запятой. ЭВМ Карцева имела быстродействие 220 тысяч операций в секунду. В М4-2М за один машинный такт в 4,5 мкс выполнялась любая операция -- арифметическая, логическая или управляющая, в том числе умножение. Это обеспечивалось применением однотактного АУ с пирамидой сумматоров для выполнения умножения. По сути, это была реализация прообраза современной RISC-архитектуры. Применена была и другая новинка для тех лет -- конвейер. Размер оперативной памяти первоначально был очень малым – 30, 60 или 120 килобайт, в зависимости от модификации машины – 5Э71, 5Э72 или 5Э73. По мере развития элементной базы память машины увеличили.

   Как управляющая машина ЭВМ М4-2М имела развитую систему внешних прерываний. Обеспечивались 12 активных и 12 пассивных прерываний от объекта управления. Время реакции машины на активные прерывания было очень мало: переход на программу прерывания происходил за 2-3 машинных такта. Это было одним из достоинств ЭВМ М4-2М. (источник -museum.ru/histussr/m4-2m.htm)

   На тех же конструктивных блоках, что использовались в М4-2М был построен дополнительный внешний вычислитель М4-3М. Он использовался для операций с числами с фиксированной запятой. Обе машины работали совместно, представляя собой взаимосвязанный вычислительный комплекс.

   Для ввода и вывода информации использовались фотосчитывающее устройство и алфавитно-цифровое печатающее устройств, т.е. – принтер. Также имелись системы внешних устройств (СВУ-79-1 и СВУ-79-2), обеспечившие подключение к ЭВМ М4-2М внешней памяти на магнитных барабанах, периферийных устройств (АЦПУ-128-2, ПИ-80М, ВУ-700-3), дальних линий телефонной и телеграфной связи, нескольких последовательных шлейфов для объектовой связи.

   Первоначальное назначение ЭВМ М-4 – специализированная ЭВМ для ПВО, обусловило хранение её программы в постоянной памяти. То есть, она выполняла постоянно только одну программу – для специализированных ЭВМ тогда это было нормой.

   М4-2М выпускалась серийно для нужд ПВО. Подготовка производства была начата с апреля 1958 года на Загорском электромеханическом заводе. На завод была передана конструкторская документация.

   Освободившийся коллектив разработчиков по руководством Брука и Карцева начал разрабатывать ЭВМ М-5, предназначенную для экономических расчётов. Она создавалась на наработках М4-2М, но задумывалась как многопрограммная и многотерминальная вычислительная машина со страничной организацией памяти, которая могла работать как в пакетном режиме, так и в режиме разделения времени. Ее структура базировалась на общей магистрали, связывающей центральный процессор, блоки оперативной памяти и устройства управления вводом-выводом и внешней памятью, игравшими роль каналов, характерных для машин третьего поколения. Была выделена адресная арифметика, обеспечивавшая выполнение инструкций над индексными регистрами и преобразование адресов основных команд.

   Повышенная производительность М-5 достигалась за счет мультипрограммного режима работы – до 8 одновременно выполняемых программ. Обеспечивалось совмещение работы быстродействующих устройств: центрального и периферийных устройств управления, арифметического устройства и оперативной памяти с работой устройств ввода-вывода информации и внешней памяти на магнитных лентах. Основной особенностью М-5 была возможность обеспечения мультипрограммной и многотерминальной работы.

   Авторство этих и многих других идей, заложенных в структуру М-5, принадлежало М. А. Карцеву, он же был вначале назначен главным конструктором этой машины.

   (В реальной истории Брук осенью 1960 г перебросил Карцева на отладку М-4, поручив М-5 В.В. Белынскому. Разработка была закончена, на Минском заводе собрали опытный образец, но в серию машину не запустили, причина не вполне понятна. Опытный образец несколько лет отработал в ИНЭУМ, после чего был разобран.)

   Готовясь к совещанию НТС по электронике Хрущёв изучал документы, из которых выяснил, что через некоторое время Брук посчитал, что Карцеву следует больше внимания уделять взаимодействию с производителями и заказчиками М-4, и отстранил его от работы над М-5, разделив коллектив на две спецлаборатории. Поэтому, выслушав доклад о ходе работ над М-5, он строго распорядился:

   – Универсальная машина для экономических расчётов для страны значительно нужнее, чем очередная специализированная военная ЭВМ. Прошу вас и Михаила Александровича уделить ей максимум внимания. Насколько я знаю, у Александра Львовича Минца радиолокатор ещё не готов, и ранее 1961 года не созреет.

   – Но во что меня смущает, – продолжил Никита Сергеевич. – Вот у нас Башир Искандарович разрабатывает «Урал-2», тоже универсальную машину для экономических расчётов.

   – Фактически опытный образец «Урал-2» у нас уже работает, – вставил Рамеев. – С начала декабря уже гоняем на нём тестовые задачи.

   – Вот. Это хорошо, товарищи, это замечательно, – одобрил Хрущёв. – Но, возвращаясь к М-5... понимаете, что меня смущает... Это опять получается уникальная, не имеющая аналогов разработка. Читай – ни с чем толком не совместимая. Ну и нафига козе баян?

   Брук и Карцев заметно поскучнели.

   – Вот слушаю я ваши доклады, – сказал Никита Сергеевич, – и не вырисовывается у меня общая картина. Вроде по отдельности у нас всё неплохо, все вроде работают, ЭВМ новые строят, в серию запускают, а воз и ныне там. По-прежнему каждый разработчик работает по отдельности, унификации никакой, в общем – лебедь, рак и щука в чистом виде.

   – Я уже об этом говорил, – сказал Лебедев. – Совет Главных конструкторов ЭВМ у нас с 1954 года регулярно собирается, а единой политики развития информационных технологий до сих пор не выработано.

   – Верно, – проворчал Хрущёв. – Вот и давайте соберёмся составом ГосКомУпра и Совета Главных конструкторов, подготовьте свои предложения, там и обсудим. Я считаю, что надо объединить усилия всех разработчиков и двигаться по трём основным направлениям:

   – средняя универсальная ЭВМ, для ежедневных инженерных и экономических расчётов, которая в будущем, постепенно уменьшаясь, превратится в персональную ЭВМ, и будет стоять на столе у каждого инженера, экономиста, а младшие модели – вплоть до секретаря. Такая машина должна уметь работать одинаково хорошо и с цифрами и с текстом.

   – большая универсальная ЭВМ, для сложных расчётов, тоже имеющая несколько конфигураций разной сложности. Её младшие модели постепенно превратятся в настольную рабочую станцию для решения сложных инженерных задач, для тяжёлых расчётов, и прочих применений, где нужна большая вычислительная мощность. Старшие модели будут работать серверами в вычислительных центрах.

   – малая управляющая ЭВМ, то, чего нам особенно сейчас не хватает. Сюда же примыкают контроллеры для станков.

   – и ещё одно, четвёртое направление – народная универсальная ЭВМ для обучения, простая и недорогая, а также разные калькуляторы. Потому что нам надо учить подрастающее поколение, готовить кадры. Думать об этом надо уже сейчас. Вот по этим направлениям и надо двигаться.

   – Я вот что хочу предложить, – продолжал Первый секретарь, – Башир Искандарович, безусловно, на достигнутом не остановится. Сейчас он начнёт прорабатывать стандартный ряд ЭВМ, собранных на более передовой элементной базе и передовых идеях, примерно таких же, как заложены в вашу М-5. С другой стороны, идеи и наработки Михаила Александровича нам тоже губить не резон.

   – А почему бы вам не объединить усилия? – предложил Хрущёв. – Сильная сторона предложенной товарищем Рамеевым концепции стандартного ряда – всесторонняя унификация по применяемым конструктивным решениям. Сильная сторона М-5 товарища Карцева – мультипрограммная и мультитерминальная работа. Сильная сторона БЭСМ-3М товарища Лебедева – его операционная система.

   – Я предлагаю все эти сильные стороны объединить в единой разработке, – сказал Первый секретарь ЦК. – Пусть это будет стандартный ряд «Уралов», но пусть эти машины будут иметь мультипрограммную архитектуру, предложенную товарищем Карцевым, и пусть у них будет операционная система, которую разработал и обещал нам показать товарищ Лебедев. Сергей Алексеич, ведь её можно приспособить для 32-разрядной «уральской» архитектуры?

   – Безусловно, – ответил Лебедев.

   – Вот! Поэтому прошу вас, Исаак Семёныч, – продолжал Хрущёв, – все силы сейчас бросить на скорейшую совместную с товарищем Рамеевым разработку, доводку и запуск в серию ЭВМ стандартного ряда «Урал», причём по максимуму учесть в разработке те идеи, которые вы закладывали в М-5. Серийное производство необходимо освоить параллельно на Минском заводе, в Пензе, в Москве и в Ереване.

   – Товарищ Шокин, вам поручение: разработать в кратчайшие сроки проект постановления о совместной работе НИИЭМ, НИИУВМ и ИТМиВТ, а также Ереванского НИИММ, заводов САМ в Москве и Пензе, Минского завода им. Орджоникидзе и строящегося Ереванского завода «Электрон» при ЕрНИИММ, в составе научно-производственного объединения, над разработкой и выпуском ЭВМ стандартного ряда «Урал». А то в Армении тоже уже пытаются какие-то свои ЭВМ строить. НИИСчётмаш и товарища Рязанкина сюда же подключите с его «Эрой». Надо в этой разработке аккумулировать все самые лучшие идеи всех разработчиков. Раздайте каждому какую-то тематику, одному – АЛУ, другому память, третьему хранение данных, четвёртому – ввод и вывод, пятому – сетевые возможности. Если надо собрать всех в одном месте, скажем, в Зеленограде – собирайте. При необходимости разрешаю подключать к этой работе любые другие заводы и НИИ отрасли.

   – Будет сделано, – ответил Шокин.

   – Ещё одна важная просьба, – сказал Хрущёв. – Я знаю, Михаил Александрович, что вы с Матюхиным объединяли несколько ЭВМ в единый вычислительный комплекс, так?

   – Совершенно верно, – подтвердил Карцев. – Собственно, машины М4-2М и М4-3М как раз и рассчитаны на совместную работу.

   – Вот! – удовлетворённо сказал Никита Сергеевич. – Раз у вас такой опыт есть, необходимо предусмотреть возможность объединения нескольких ЭВМ стандартного ряда «Урал» в вычислительный комплекс.

   – Совместный режим? Сделаем, – согласился Карцев. – Если несколько ЭВМ нового поколения в комплекс объединить, машина получится мощная.

   – Именно, – подтвердил Хрущёв. – Для работы в составе ОГАС такой комплекс очень пригодится

   Просьбу Первого секретаря Карцев выполнил. Все ЭВМ стандартного ряда «Урал» имели возможность объединения в вычислительный кластер.

   – Вот и хорошо, – сказал Первый секретарь. – Но вот вы мне всё показываете ваши новые разработки. Всё здорово, только это опять дорогущие гарнитуры по 10-20 шкафов, и стоимостью по несколько сотен тысяч рублей. Я понимаю, что по-другому пока не получается. Но мы не сможем насытить такими ЭВМ всю нашу экономику. Нужна машина дешевле и проще. Причём сейчас, а не через пять лет.

   – Вот Филипп Георгиевич обещал малогабаритную ЭВМ сделать, – Хрущёв укоризненно взглянул на Староса, – но так пока и не сделал.

   – Никита Сергеич! Работа идёт! Но мы одновременно делаем БЦВМ для товарища Королёва, вы же знаете! – ответил Старос. – Разработка УМ-1НХ пока немного задерживается...

   – Никита Сергеич, вообще-то есть такая машина, – вдруг сказал Глушков. – Буквально в начале декабря, если точнее, с 1 по 3-е, у нас в Киеве проводилась конференция «Новые разработки в области вычислительной математики и вычислительной техники» (реальная история, -museum.ru/histussr/setun_hist.htm).

   – Там мне рассказали об одной очень интересной разработке, ведущейся в МГУ у Сергея Львовича Соболева. Машина у них получилась крайне оригинальная, хотя и совершенно нестандартная, но зато очень дешёвая, простая в изготовлении и невероятно надёжная. Мы просчитали её стоимость в серийном производстве, вышло всего 27500 рублей.

   – Сколько??? – не поверил своим ушам Хрущёв. – Всего 27 тысяч? За ЭВМ? Не может быть!

   – Может, – ответил Глушков. – Я пригласил главного разработчика на наше совещание, он может рассказать о своей разработке подробнее. Прошу, – он указал на неприметного мужчину, сидевшего на дальнем конце длинного стола. – Николай Петрович Брусенцов.

   – Прошу вас, товарищ Брусенцов, – пригласил Хрущёв.

   – Собственно, машину мы начали делать, можно сказать, случайно, – начал Брусенцов. – В 1955 году у нас на механико-математическом факультете МГУ организовывали вычислительный центр. Первоначально предполагалось, что там будет стоять ЭВМ М-2, но не получилось. И Сергей Львович Соболев предложил сделать ЭВМ самостоятельно. Конструкцию разрабатывали в СКБ МГУ и на семинарах на мехмате. Михаил Романович Шура-Бура предложил назвать её «Сетунь».

   (Источник -museum.ru/histussr/setun_hist.htm)

   – ЭВМ собрана на феррит-диодных магнитных элементах, практически на разновидности тех самых ферритовых колец, на которых собирается оперативная память. А у нас на них собрано и арифметико-логическое устройство.

   – А какая у вашей ЭВМ разрядность? – спросил Никита Сергеевич.

   – Вот тут есть одна закавыка, – смутился Брусенцов. – В нашей ЭВМ используется троичная логика... Разрядность -- 18 троичных разрядов – длинное слово, это эквивалентно 29 двоичным или 8 десятичным разрядам. Короткое слово -- 9 троичных, или 14 двоичных, или 4 десятичных разряда. То есть, у нас используется в качестве единицы информации не «бит», а «трит». При этом машина вышла очень простая, в ней всего 24 команды, но их хватает практически для любой программы, которую на ней можно реализовать.

   – Ввод информации в машину -- с пятипозиционной бумажной перфоленты со скоростью 800 строк в секунду. Входных устройств -- 2. Буквенный текст и десятичные числа произвольной формы вводятся в виде групп до 162 знаков в одной группе. Вывод результатов вычислений -- путём печати буквенно-цифрового текста при помощи электрифицированной пишущей машинки ЭУМ-46 со скоростью 7 знаков в секунду и получения перфоленты со скоростью 20 строк в секунду. В комплекте машины имеются две ЭУМ-46 с русским и латинским алфавитом и два перфоратора ПЛ-20; имеется возможность вывода на телетайп. (источник -museum.ru/articles/?article=340)

   – Троичная логика? Это как? – удивился Хрущёв. – Двоичную логику даже я понимаю. Да – нет, ноль – единица, есть сигнал – нет сигнала... А троичная – это что, да – нет – хер его знает? Так, что ли?

   Все засмеялись.

   – Или, как вариант, да, нет, и хер с ним, так сойдёт, – ехидно произнёс Брук.

   – Вообще-то в троичной логике удобно представлять отрицательные числа, – пришёл на помощь Брусенцову Глушков. – Мне, как математику, это весьма близко. В двоичной логике с отрицательными числами работать бывает весьма неудобно. Приходится, к примеру, организовывать две операции сравнения подряд, там, где троичная логика позволяет обойтись одним сравнением. Опять же, для программирования логических задач троичная логика бывает удобнее. Ведь в логических задачах как раз часто возникает цепочка решений, где результат либо положительный, либо отрицательный, либо не влияющий на итог. Как раз то самое, что сказал Исаак Семёныч.

   – То есть, там, где у обычной ЭВМ только ноль и единица, у Николая Петровича есть ещё и минус единица, отрицательное число. Такая ЭВМ может оказаться крайне полезна для формирования различных экспертных систем, обучающих программ и систем искусственного интеллекта, а также как управляющая ЭВМ.

   (На троичной ЭВМ «Сетунь-70» была впервые реализована обучающая система «Наставник» )

   – Гм... Обучающих программ, говорите? – переспросил Хрущёв. – И управляющая тоже?

   – Да, именно. Если можно, я бы хотел потом остановиться на этом моменте отдельно, – сказал Глушков.

   – Хорошо, расскажете позже, – кивнул Никита Сергеевич, догадавшись, что Глушков хочет поделиться какой-то информацией из полученных документов, не предназначенной для «непосвящённых». – А быстродействие у вашей машины какое?

   – Тактовый генератор работает на частоте 200000 герц, – ответил Брусенцов, – Среднее быстродействие – около 4800 операций в секунду. Его можно увеличить. Сейчас в качестве оперативной памяти используется магнитный барабан от ЭВМ «Урал» на 1944 коротких слова, и небольшая буферная память на 162 коротких слова, на ферритовых кольцах. Всего в машине около 3500 феррит-диодных усилителей. Количество других элементов сведено до минимума: транзисторов -- 320, электронных ламп -- 37, электромагнитных реле -- 10. Вся ЭВМ умещается в одной стойке (Размеры машины были очень скромные по тому времени: стойка 2,9х1,85х0,5 м, пульт управления 1,6х0.6х1 м и стол внешних устройств 1,2х0,8х0,75 м. Вот так она выглядела -museum.ru/images/histussr/setunmgu.jpg)

   – Чёрт подери... – удивился Хрущёв. – Теперь понятно, почему она такая дешёвая... Это не 8 «ураловских» шкафов. Задали вы мне задачку... Ваша разработка, Николай Петрович, в генеральную линию партии совершенно не вписывается. Но при этом пройти мимо такой дешёвой и многообещающей машины было бы неразумно. Тот же «Урал» пока что стоит сотни тысяч рублей. Скажите, а на полупроводниковой логике, на микросхемах, вашу машину перестроить нельзя?

   – Затруднительно, Никита Сергеич, – честно ответил Брусенцов. – Когда мы её задумывали, микросхем ещё не было. Когда начали строить, они только-только появлялись в лабораториях НИИ-35, мы о них и не слышали. Потому и собирали машину на ферритах. А идея с троичной логикой образовалась именно из феррит-диодных усилителей. На другой элементной базе этот эффект получить значительно труднее.

   – А сложно эти ваши усилители делать? – спросил Хрущёв.

   – Нет. Мы эти 3500 ферритных сердечников намотали сами, вручную, – ответил Брусенцов. – Каждый рабочий день в отделе начинался с «зарядки» -- все без исключения сотрудники получали по 5 сердечников и наматывали на них по 52 витка. Намотку входных обмоток и обмотки питания производили затем девушки – специалисты. Они же производили распайку получающегося в результате «паука» из двух или четыре сердечников на гетинаксовую платку , – он достал из кармана и показал всем маленькую, 40х60 мм, платку из гетинакса, прошитую медным лужёным проводом. (источник – -museum.ru/histussr/setun_hist.htm)

   – Никита Сергеич, вот зачем нам этот непонятный аппарат? – спросил министр радиопромышленности Калмыков. – Нам что, обычных ЭВМ мало, с двоичной логикой?

   – В том-то и дело, что мало! – оборвал его Хрущёв. – Если бы МРП и МЭП могли покрыть потребности всего народного хозяйства в небольших и недорогих ЭВМ, то и говорить было бы не о чем. Но ведь не можете!

   – Пока не можем, – признал Калмыков. – Но ведь это временно, Никита Сергеич!

   – Ничто так не постоянно, как временное. Вот что, – сказал Никита Сергеевич. – Прямо сейчас ничего решать не буду, посоветуюсь с товарищами Глушковым и Лебедевым после показа, который нам Сергей Алексеич обещал.

   После совещания Лебедев попросил Хрущёва уделить ему несколько минут для наглядной демонстрации.

   – Пройдёмте ко мне в кабинет, – предложил Первый секретарь, поднимаясь из своего кресла.

   Все толпой повалили следом. Кабинет у Хрущёва был не маленький – около 100 квадратных метров, но заставленный монументальной мебелью, поэтому особого простора не ощущалось.

   – Товарищи, вы не стесняйтесь, мебель отодвиньте, чтобы всем поместиться, – предложил Никита Сергеевич, пропуская Лебедева к телетайпу, стоявшему сбоку у стола. – Только модели на столиках не поломайте, уж очень они мне нравятся.

   Лебедев развернул телетайп, чтобы было видно большему количеству людей, набрал код выхода на ВЦ ИТМиВТ. Телетайп затрещал в ответ, Сергей Алексеевич набрал логин и пароль, поясняя на ходу:

   – У нас организован удалённый доступ через коммутатор института. Сейчас я подключаюсь к БЭСМ-3М удалённо, используя телетайп в качестве терминала. Вот, я вошёл в систему. Теперь я даю простейшую команду, которая показывает, какая операционная система работает на ЭВМ.

   Он напечатал:

   uname -a

   Все напряжённо ждали. Наконец, телетайп снова затрещал, выплюнув в ответ 2 строчки:

   Unix ITMiVT_BESM-3M 0.01.0-61-generic #100-ITMiVT Wed Dec 17 09:22:15 UTC 1958 BESM-3M ALU_BESM-3-12 BESM ITMiVT-Unix.

   slebedev@ITMiVT_BESM-3M:~$

   – Это что за белиберда вообще? – поинтересовался Хрущёв.

   – По порядку, – пояснил Лебедев, – Unix – имя ядра операционной системы, ITMiVT_BESM-3M - имя ЭВМ в сети, 0.01.0-61-generic #100-ITMiVT – версия ядра, дальше идёт текущая дата, BESM-3M – тип оборудования ЭВМ, ALU_BESM-3-12 – тип арифметико-логического устройства, то есть, процессора, BESM – тип аппаратной платформы, ITMiVT-Unix – имя операционной системы. Вторая строка – приглашение операционной системы к вводу команды.

   – Охренеть... – с выражением полного восторга произнёс обычно язвительный Исаак Семёнович Брук. – А почему она не по-русски пишет?

   Хрущёв понимал, почему ЭВМ пишет по-английски – Лебедев брал за основу стандарт POSIX, для совместимости с присланным из будущего программным обеспечением.

   – Программа делалась с учётом возможного экспорта в страны ВЭС, прежде всего – в Индию, – вывернулся Сергей Алексеевич. – Индусы специально просили выдачу служебных сообщений на английском, русский у них только начинают изучать, пока слишком мало специалистов со знанием русского языка.

   – Теперь смотрите, – продолжал Лебедев. – Я могу просмотреть все модули ядра, – он набрал команду:

   lsmod

   Телетайп, после некоторого ожидания, вывалил три столбика английских букв и цифр.

   – Вот список всех загруженных модулей ядра, – пояснил Сергей Алексеевич. – Теперь я могу удалить модуль командой rmmod, или подгрузить его командой modprobe, но для этого мне будут нужны права администратора системы.

   Он набрал:

   sudo modprobe lp

   – Сейчас машина запросит у меня пароль, – пояснил Лебедев.

   Телетайп коротко затрещал. Сергей Алексеевич ввёл свой пароль, телетайп затрещал снова, выбросив на печать приглашение:

   slebedev@BESM-3M:~$

   – Вот. Я только что подгрузил модуль печати, – пояснил Лебедев стоящему рядом Рамееву, – Теперь кто угодно может включить печатающее устройство и посылать на печать, например, результаты расчёта. Если же печатать не надо, модуль можно выгрузить, освободив память.

   – Модули на лету подгружать – это хорошо, – сказал Хрущёв. – А что-то реально полезное для народного хозяйства эта новая машина позволяет делать?

   – Может и полезное, – ответил Лебедев, набирая следующую команду. – У нас сейчас по основным учебным заведениям открылись факультеты прикладной математики, где готовят программистов. Факультеты открыли в МГУ, ЛГУ, МЭИ, МФТИ, МВТУ, ЛВМИ, в ленинградском Политехническом... ИТМиВТ, как базовая кафедра МФТИ теперь тоже программистов готовит. Вот я и поручил студентам подумать, что можно сделать на основе тех наработок, что уже выполнены в процессе создания первой очереди ОГАС. Прежде всего – на основе разработанной Виктором Михайловичем Глушковым в Киеве системы управления базами данных.

   -Лучшие проекты были отобраны на конкурсной основе, их авторы получили машинное время для реализации своих разработок на БЭСМ-3М.

   Телетайп затрещал. Лебедев отодвинулся, чтобы все могли видеть вылезающую из аппарата бумажную ленту. На ней отпечатались три пронумерованные строки:

   1. Заказ авиабилетов

   2. Заказ товаров по каталогам

   3. Запись к врачу

   – Э-э... Это что? – спросил Хрущёв

   – Это прототип будущего портала государственных услуг, которым сможет пользоваться каждый гражданин СССР, – пояснил Лебедев. – Пока реализованы только три категории услуг. Точнее, написано программное обеспечение, которое позволит их реализовать, если будут выделены деньги на установку нескольких БЭСМ-3М. Нужна центральная управляющая машина, и по одной для каждого вида услуг. Далее количество предлагаемых услуг можно будет наращивать.

   – Это замечательно, но как это работает? – спросил Брук.

   – Очень просто. Через обычный телетайп, – ответил Лебедев.

   – И что, у каждого гражданина СССР будет свой телетайп? – немного язвительно спросил Исаак Семёнович.

   – Нет. Но телетайп есть в любом отделении связи и во многих организациях. На первом этапе этого вполне достаточно, чтобы развернуть опытную эксплуатацию системы, – пояснил Лебедев. – А по мере прогресса технологий терминал для доступа к системе будет лежать в кармане у каждого гражданина СССР. Это я про разрабатываемый товарищами Куприяновичем и Немцовым мобильный телефон говорю.

   – Вот, смотрите, как будет работать, скажем, заказ авиабилетов. Заказ железнодорожных билетов можно сделать точно так же, но мы решили начать с авиасообщения, потому что там пока поменьше рейсов.

   Он набрал цифру 1.

   Телетайп затрещал и напечатал строку:

   Введите дату, пункт вылета и пункт назначения

   Лебедев набрал:

   18 декабря 1958 Москва Ленинград

   Телетайп отпечатал в ответ номер рейса, время вылета, количество свободных мест и запросил:

   Введите фамилию, имя, отчество, номер паспорта и номер лицевого счёта. Для отказа от обслуживания введите «отказ». Для возврата к выбору направления введите «назад»

   – Теперь, если я введу запрошенную информацию, – пояснил Сергей Алексеевич, – ЭВМ уменьшит количество свободных мест для этого рейса на единицу, спишет стоимость билета с моего расчётного счёта в Сберкассе, и распечатает мне билет с уникальным номером, прямо на этом телетайпе. Мне нужно будет только оторвать его и вырезать из общей бумажной ленты. Номер билета будет записан в базу данных вместе с моими фамилией и паспортом. Перед вылетом регистратор в аэропорту получит общую распечатку по всем пассажирам рейса, и, сверяя по ней предъявляемые билеты, допустит пассажиров на посадку.

   – А если часть пассажиров купит билеты в обычной кассе? – спросил Хрущёв. – Путаница ведь получится.

   – Нет, если в кассе поставить такой же телетайп, и точно так же оформлять все покупки билетов через единую базу данных, – пояснил Лебедев. – Конечно, затраты на внедрение системы будут. Но у нас уже есть главное – сеть связи и оконечные устройства. Они отработаны, недороги и выпускаются уже многие годы.

   – Чёрт меня подери... – произнёс академик Берг. – Товарищи... Вы хоть понимаете, что Сергей Алексеевич предлагает? Это же информационная революция!

   – Несомненно! Великолепное достижение, – согласился Хрущёв. – А торговля как работает?

   – С торговлей будет чуть сложнее, – признал Лебедев. – Вот у нас есть Посылторг. Но работает он неэффективно. Его надо не просто автоматизировать, его вообще реформировать надо.

   Посылторг в СССР существовал давно. По почтовым отделениям рассылались каталоги, примерно такие: (Каталог Посылторга 1977 г )

   Сроки доставки были неторопливые. Если заказанный товар был в наличии на складе, посылка приходила в среднем через месяц-два. Если же в заказе было несколько товаров, и один-два из них на складе отсутствовали, начинался долгий процесс согласования по переписке. При не самой быстрой работе почты СССР согласование и ожидание заказа могло растянуться и на полтора года. (Процесс описан здесь: /)

   – Конечно, отправить почтой можно не любые товары, а только те, что не портятся при хранении. С одеждой и обувью тоже есть сложности – кто-то привык покупать, не глядя, зная, скажем, что размер 50 рост четвёртый точно подойдёт, а другому надо десяток вещей перемерять и у сотни ткань перещупать...

   – Это уже клиника, – сказал академик Келдыш – Такой покупатель будет в обычные магазины ходить. Но в целом идея реализуемая.

   – В Посылторге проблемы ассортимента уже решены, – сказал Хрущёв. – Ваша система поможет им автоматизировать учёт и прохождение заказов. Кстати, упаковку и доставку можно параллельно организовать через систему госпотребкооперации. Чтобы создать хоть какую-то конкуренцию Посылторгу и заставить их шевелиться. Но как покупатель будет выбирать товар, не видя самого товара?

   – Так же, как сейчас выбирают товары Посылторга – по каталожным листам, – ответил Лебедев. – Вот таким, примерно. На Западе продажа товаров по каталогам очень распространена. У нас всё это вроде бы и есть, и в то же время – нет. Потому и имеем то, что имеем.

   Он достал из портфеля несколько красочных листков бумаги 11 формата (А4). На них были цветные фотографии товаров. Возле каждого товара было напечатано его наименование, завод-производитель и цифровой код.

   – Не надо печатать каталоги в виде книжек. Пусть каждое предприятие заказывает в типографии каталожные листы на всю выпускаемую им продукцию, – пояснил Сергей Алексеевич. – Листы по товарам народного потребления рассылаются по всем почтовым отделениям. Там их раскладывают в полиэтиленовые обложки-пакеты, чтобы не истрепались, и подшивают в папки. Так их будет проще обновлять при изменении ассортимента.

   – Оформлять заказ покупатель будет точно так же, как и сейчас при заказе через Посылторг, – пояснил Лебедев. – Надо будет только указать, помимо наименования, артикул товара – потому что ЭВМ с цифрами работать пока что проще, чем с описанием. И номер своего счёта в сберкассе, для оплаты.

   – Операционистка на почте вносит информацию с бланков заказа через телетайп в базу данных. Посылторг или же потребкооперация считывает заказы из базы данных в порядке очереди и рассылает товары. Деньги списываются с указанного счёта по получении товара – когда в базе данных появится отметка, что заказ вручён покупателю. Комиссия за пересылку должна быть небольшой, иначе покупать не будут. Все расчёты проводятся безналично. Никаких наличных денег ни на одном этапе не присутствует. Все товары учитываются в базе данных.

   – Так тут нужно, чтобы у каждого покупателя был электронный счёт в Сбербанке! – сказал Хрущёв. – Это ещё когда будет!

   – Так, Никита Сергеич, когда сделаем, тогда и будет, – ответил Лебедев. – А если, извините, сидеть на заднице ровно и ничего не делать, то ничего и не будет! У нас уже зарплата в большинстве организаций на руки не выдаётся, а перечисляется на счёт в сберкассе. (АИ, см. гл. 02-36). Осталось только установить в каждом районе по ЭВМ-серверу. В городах – одну на район города, в сельской местности – сначала одну на область, потом одну на район, в зависимости от плотности населения. Занести информацию о счетах населения, которая сейчас хранится в обычной картотеке, в базу данных. И будет эта система работать, никуда не денется. Сейчас Посылторг работает через оплату наложенным платежом (пришёл за посылкой, оплатил при получении). Если у покупателя есть счёт в сберкассе, и если в сберкассах поставить хотя бы по одной ЭВМ на район города, оплату можно будет автоматизировать. Но и без этого работать будет.

   – С такой системой, при всей её громоздкости и неповоротливости, можно поднять товарооборот в разы, да ещё и устранить массу злоупотреблений, которыми наша торговля традиционно славится. Ведь в такой системе всё записывается и учитывается автоматически, возможностей для воровства будет значительно меньше. Тем более, для Госплана, для Госснаба, для учёта и планирования такая система будет очень удобна. Информация из одной базы данных в другую может считываться автоматически. То есть, информация из такой системы электронной торговли будет автоматически учитываться в ОГАС.

   – Тогда нужна система маркировки и автоматического считывания информации с товаров, – сказал Рамеев. – Чтобы не руками вносить информацию, а автоматически. Это позволит исключить множество ошибок, воровства и злоупотреблений.

   – Система такая есть, это – так называемый штрих-код, – Лебедев показал всем этикетку, на которой, помимо цифр, была изображена полоска из множества узких и чуть более широких линий. – Систему считывания информации с неё мы отрабатываем, но пока упираемся во всё ту же проблему дешёвого хранилища данных. Для работы подобных систем необходимы накопители большой ёмкости с произвольным доступом. То есть, жёсткие диски.

   – Погодите-ка, товарищи, – неожиданно подал голос Павел Васильевич Шмаков, – У нас на радио ещё с 30-х используется так называемый шоринофон. Изобретение инженера Шорина – нечто вроде патефона, но с закольцованной кинолентой, на которой патефонной иголкой процарапывалось 50 звуковых дорожек. На ленту длиной в 300 метров умещается до 8 часов звукозаписи.

   (Источник -museum.ru/objects/?ContainerID=6735&ContainerType=62&objectID=6736&langID=57)

   – Но ведь вместо киноплёнки можно взять широкую магнитную ленту, – продолжал Шмаков, – А вместо иголки поставить магнитную головку. У вас сейчас, я слышал, появилась новая магнитная лента на лавсановой основе, да ещё и с неплохой плотностью записи. Почему бы не попробовать записывать данные на него? Тут ведь важна именно идея непрерывной закольцованной плёнки. Раз лента закольцована, таким устройством можно будет пользоваться в режиме произвольного доступа. Устройство, пишущее на киноплёнку, я вам для изучения предоставлю. На его основе, но с использованием современных технических решений, можно сделать накопитель на магнитной ленте (НМЛ), но с произвольным доступом.

   – Гм! – Лебедев задумался. – Скорость доступа будет, конечно, низкая... Пока там триста метров ленты на нужное место подмотается...

   – Надо сделать перемотку, как на магнитофонах – вперёд и назад, – посоветовал Рамеев. – Передайте образец мне, я как раз буду для линейки «Уралов» разрабатывать периферию. НМЛ с произвольным доступом нам однозначно пригодится.

   – Тут надо учитывать, что при постоянной перемотке лента будет быстро истираться, теряя покрытие, – заметил академик Келдыш. – Желательно придумать что-то, чтобы хотя бы разметку участков ленты можно было считывать бесконтактным способом, не елозя головками по ленте. (Келдыш имеет в виду поиск по файловой системе)

   – Попробуем что-нибудь придумать, – ответил Рамеев. – В магнитных барабанах научились же выставлять зазор между головкой и барабаном в 60 микрометров. И тут научимся. (там же -sssr.ru/Ural-1_IVC_Baikonur.htm)

   После демонстрации удалённого доступа Хрущёв попросил Лебедева, Глушкова и Келдыша на минутку задержаться. Когда в кабинете остались лишь «посвящённые», Никита Сергеевич сказал:

   – Сергей Алексеич, спасибо. Впечатлён вашим показом. Потрясающе. Я так понял, это и есть тот самый интернет, о котором было написано в документах?

   – Нет, Никита Сергеич, – устало улыбнулся Лебедев. – Это – обычный терминальный доступ. Для реализации полноценного интернета наши ЭВМ пока слабоваты, а линии связи – и вовсе... считайте, что их нет. Только-только начинаем первые опыты передачи данных по радиорелейной связи, но там скорости слишком малы для полноценного интернета.

   – Тогда как же вы это сделали? Не понимаю...

   – Да просто подумали немного головой, – ответил Лебедев. – У нас же был опыт организации терминального доступа к «БЭСМ-1М». Вот, Мстислав Всеволодович свои задачи через удалённый доступ считает, атомщики опять же... Просто до настоящего времени у нас была только одна машина, способная на такую удалённую работу. А тут мы впервые сумели запустить ядро операционной системы на нашем, нынешнем железе. Да, усечённое, да, переписанное на ассемблере, но это – рабочее ядро. А в нём поддержка телетайпов встроена изначально. Томпсон и Ритчи тоже с машиной через телетайп работали. Тексты основных служебных программ у нас есть. Переписали на том же ассемблере компилятор и пересобрали эти программы уже на нашей БЭСМ-3М.

   – Я всё же не понимаю, – почесал в затылке Хрущёв. – Вы говорите, что это – не интернет. А работает очень похоже, судя по описанию. Как?

   – М-м-м... так удалённый доступ же... – академик Келдыш тоже вмешался в разговор. – Понимаете, Никита Сергеич... телетайп, ему всё равно, на каком расстоянии от ЭВМ он находится. Хочешь – в Москве, хочешь – во Владивостоке, хочешь – в Австралии. Лишь бы сигнал дошёл. Медленно, конечно. Примитивно. Но работает!

   – Мы попросту написали программу-обёртку для базы данных. База, причём, простейшая – таблица, записываемая прямо на диск, – продолжил Лебедев. – А первоначальное меню организовано вообще на простейшем скрипте оболочки, который в зависимости от выбора пользователя передаёт управление той или иной программе.

   – Сама программа тоже работает в терминальном режиме, выдавая пользователю запросы и анализируя его ответы. Как говорится, хотелось бы проще, да уже некуда. Но работать будет.

   – Это надо как можно быстрее реализовать в виде работающей системы, – решил Хрущёв. – Народ должен видеть, что жизнь с каждым годом становится всё лучше, что технический прогресс входит в самые обычные, бытовые сферы. Я вот только одного не пойму... Что ж они, «там», в «той истории», такого не сделали?

   – Вообще-то единую систему продажи билетов сделали, – ответил Лебедев. – Только гораздо позднее, и для покупки тех же билетов всё равно надо было на вокзал приезжать и стоять в очереди. Или в билетную кассу. А до автоматизированной торговли дело так и не дошло. Потому что никому в торговле это было не нужно. Воровать мешало.

   – Вот! То-то и есть, что воровать мешало! – буркнул Никита Сергеевич. – Спасибо, Сергей Алексеич. Впечатлили. А что нам с разработкой товарища Брусенцова делать? Какая-то она... не такая.

   – Тут, Никита Сергеич, важно не рубить с плеча, а всесторонне разобраться, – ответил Глушков. – Я, когда с товарищем Брусенцовым и его разработкой познакомился, то изучил всё, что у нас есть по этому вопросу в ИАЦ.

   – Так-так, – заинтересовался Хрущёв. – И что скажете?

   – С одной стороны, «Сетунь» – типичная машина первого поколения ЭВМ: лампы, ферриты, крошечный объём оперативной памяти, магнитный барабан, используемый в качестве ОЗУ и долговременной памяти одновременно, – пояснил Глушков. – Что ещё хуже – троичная логика машины жёстко привязана к используемой элементной базе. То есть, если БЭСМ или «Урал» удалось совершенно безболезненно перевести на микросборки, ничего внутри не меняя, то «Сетунь» останется жёстко привязанной к этим ферритам. Троичную логику реализовать на полупроводниках значительно труднее, чем двоичную. Можно только эмулировать, но для этого потребуется значительная вычислительная мощность и объёмы памяти.

   – С другой стороны, – продолжил Глушков, – для задач управления совершенно нормально иметь машины с гарвардской архитектурой, с шиной памяти команд «нестандартной» разрядности – 12, 18, 22 бит, с самым необычным набором регистров и с относительно небольшим объёмом ОЗУ. И вот как раз в задачу управляющей машины эта «Сетунь» укладывается почти идеально. Вот у неё три сигнала – 1, -1, 0 – это же для станка идеальный вариант – «вперёд», «назад», «останов». Понимаете?

   – А ведь верно! – согласился Никита Сергеевич.

   – Потому на ней можно будет реализовать очень компактные управляющие программы, и её троичность и малый объём буферной оперативной памяти при это препятствием не являются, а даже наоборот.

   – Кроме того, её троичная логика позволяет строить на ней программные системы искусственного интеллекта, – сказал Глушков. – Их можно и на двоичной логике делать, но на троичной получится компактнее и проще.

   – Не рано ли нам лезть в такие сложные вопросы? – спросил Хрущёв.

   – Мы уже пробовали программировать алгоритмы решения некоторых типовых экспертных задач на ЭВМ «Киев», – ответил Виктор Михайлович. – Получили неплохие результаты. Я бы и сам с удовольствием поработал с такой троичной машиной, именно в плане искусственного интеллекта. Думаю, это направление нам стоит планомерно развивать.

   – В «той истории» она выпускалась серийно, правда, малой серией. Было сделано 50 штук, из них 46 разошлись по разным организациям, – сказал Лебедев. – Я про неё тоже почитал. Так вот, эти 46 машин широко использовались именно для автоматизации производства, – Лебедев покопался в своей папке и извлёк листок бумаги. – Вот я тут выписал. «Сетунь» оказалась необыкновенно благоприятной для создания автоматизированных систем различного назначения: в Военно-воздушной академии им. Жуковского на ней уже в 1965 г. работала система программированного обучения и автоматизированная система испытания авиационных двигателей, в Гидрометцентре -- система краткосрочного прогнозирования погоды; в МХТИ и на химфаке МГУ -- интенсивно используемые программы в области химии; в МИИТ -- задачи строительной механики; в Иркутском политехническом институте -- система оптимального планирования деятельности приборостроительного предприятия; в СибНИИЭ (Новосибирск) интерпретирующая система ИПН, позволяющая на «Сетуни» отлаживать программы для М-20; на Людиновском тепловозостроительном и на Владимирском тракторном заводах -- комплексы программ конструкторско-технологического назначения; в НИИ «Пищепромавтоматика» (Одесса) -- системы оптимизации сельскохозяйственного назначения; в Институте космофизических исследований и аэрономии (Якутск) -- «глобальная съемка» космических лучей по материалам мировой сети станций. » (-museum.ru/histussr/setun_hist.htm)

   – То есть, если мы её сейчас зарубим, – сказал Хрущёв, – потом нам придётся заменять её другими, скорее всего – более дорогими машинами?

   – Именно! – подтвердил Глушков. – И ещё одно, неочевидное преимущество – машинка очень простая в изготовлении, и очень надёжная. Там просто нечему ломаться! Ферриты да диоды. Надо только лампы выкинуть, заменить на транзисторы, поставить туда ОЗУ на плакированном проводе, вместо дорогого магнитного барабана, и в качестве устройства хранения данных подключить накопитель на магнитной ленте. Тогда программа и данные во время работы будут храниться в быстром ОЗУ, а вечером, перед выключением, сбрасываться на ленту.

   – Да, через пять-семь лет она устареет, но кого это волнует? Она будет выполнять свою задачу лет тридцать-сорок, только магнитную ленту меняй. Идеальная управляющая машина для производства, на сегодняшний момент, когда у нас ещё нет массовых микросхем для контроллеров. А когда дешёвые контроллеры появятся, ими можно будет её заменить.

   – Что ещё важно, – добавил Лебедев, – Её сделать может кто угодно, хоть пионеры. Сиди да наматывай проводки на колечки. Машина реально простая, как две копейки. Да, медленная. Но тому же станку огромное быстродействие и не нужно. И при работе в диалоговом режиме такая машина будет, в основном, ждать реакции пользователя. Человек всё равно думает медленнее.

   – Пионеры, говорите? – переспросил Никита Сергеевич. – То есть, студенты точно сделать смогут?

   – Конечно!

   – Тогда почему бы не разослать чертежи и описание машины по всем ВУЗам, которые заинтересуются возможностью её самостоятельного изготовления, как это делает со своей М-3 Исаак Семёныч? – предложил Хрущёв. – Детали они смогут купить оптом, прямо на заводах-изготовителях. В МГУ же купили? Дадим студентам возможность самим сделать себе ЭВМ! Представляете, какая будет замечательная практика?

   – Интересная мысль, – заметил академик Келдыш. – Я что-то читал в ИАЦ относительно будущей концепции Open Hardware. То, что вы предлагаете, очень на неё похоже. Я бы документацию на её логические ячейки вообще в Китай передал. Только всё, что они сделают, надо гнать через военную приемку и 100-процентный входной контроль.

   – Я ещё вот что нашёл, – сказал Глушков. – В «той истории» этой машиной чехи очень интересовались. Выделили для её производства завод Яна Швермы в Брно, это очень хорошее предприятие, с высокой культурой...

   – И что? – с интересом спросил Хрущёв.

   – И ничего! – Глушков с возмущением развёл руками. – Наши бараны чиновные не дали разрешения, типа «сначала сами освоим» ! Освоили... Вы же слышали сегодня Калмыкова? Спрос из-за рубежа на машину был огромный. Чехи собирались по три сотни в год делать. Наши «командиры производства» всё просрали! Такие возможности...

   – Назначили для производства Казанский завод математических машин. Но машина дешёвая! Заводу её выпуском заниматься неинтересно! Они М-20 тогда осваивали. Заводские горе-рационализаторы «наулучшали» конструкцию так, что первый собранный на заводе образец не завёлся. Брусенцов с сотрудниками приехали, полностью перебрали всю машину, исправили невероятное количество «рацпредложений» – всё заработало, машина прошла испытания. Поставки феррит-диодных ячеек шли с Астраханского завода электронной аппаратуры и электроприборов. Тамошнее руководство машиной заинтересовалось, делало всё, чтобы наладить серийный выпуск.

   (подробности по -museum.ru/histussr/setun_hist.htm)

   – Вот в Астрахани и будем её строить, – решил Хрущёв, выслушав яростную тираду Глушкова. – И с чехами договоримся обязательно. Товарищ Широкий (премьер-министр Чехословакии в 1957-1963 гг /Широкий,_Вильям) уже обсуждал со мной перспективы вступления ЧССР в ВЭС. Это для чехов дополнительная замануха будет. Промышленность у них сильная, традиции в производстве давние. Для ВЭС сотрудничество с Чехословакией будет хорошим подспорьем.

   – Товарищу Брусенцову передайте ваши предложения по доработке ЭВМ, – попросил он Лебедева. – И усовершенствованный образец будем передавать в серию на Астраханский завод. А от вас, товарищи, жду предложений по развитию вычислительной техники в стране на ближайший период.

   Реализовывать начали, и не только предложения Лебедева.

   Продолжал выполняться государственный план финансирования развития электронной промышленности СССР. Согласно ему с 1955 г, когда была пересмотрена в сторону сокращения предложенная адмиралом Кузнецовым программа строительства океанского флота, оценённая в 130 миллиардов рублей, на развитие электроники было выделено 16 миллиардов – малая толика от аппетитов военных. Деньги выделялись неравными частями: 1955-1956 год по 1 млрд, 1957-1958 годы по 2 млрд, 1959-1960 – 4 млрд, 1961-62 годы – по 1 млрд. Пик расходов приходился на 1959-60 года.

   Деньги были частично сэкономлены на отмене строительства дизельных подводных лодок с крылатыми и баллистическими ракетами, боевая ценность которых мало отличалась от нуля, частично заработаны на продаже союзникам вооружения, которое не пустили под бульдозер и в переплавку.

   В 1958 году был запущен Иркутский Алюминиевый завод (в реальной истории запущен 10 февраля 1962 г) К 1960 г там было освоено производство кремниевых булей высокой чистоты диаметром 176 мм. Эта работа велась целенаправленно, для получения высокочистых кремниевых пластин больших размеров. (см фанфик тов. ReaderN3022 -03.shtml)

   Берговские минифабрики были настолько необходимы, что не стали дожидаться полной их доводки и предложенной корпусировки в контейнеры. Как только аппаратура начала более-менее нормально работать, в 1959 году уже на второй, ещё не серийной минифабрике Берга начали делать небольшие партии наборов интегральных схем, на которых наладили пока ещё мелкосерийный выпуск калькуляторов, получивших название «Пенза». Бренд «Урал» оставили за полноразмерными ЭВМ. (АИ)

   Тем временем сам Берг упорно доводил конструкцию минифабрики. Её совершенствование не прекращалось, по мере прогресса технологий появлялись всё новые модули. Появилось несколько моделей, рассчитанных на различные техпроцессы и различные типы выпускаемых интегральных схем. Начало серийного выпуска минифабрик официально отсчитывали с 1960 года, но уже в 1959-м их, в несколько различающейся комплектации, было изготовлено более двух десятков. Они были установлены на нескольких заводах в СССР, а также в ГДР, оказавшей значительную техническую помощь при доводке аппаратуры.

   На разработку «Урала-2» у Рамеева ушло 18 месяцев с начала финансирования работ. (источник -museum.ru/books/urals/urals07.htm). Но уже в декабре 1958 года на опытном «Урале-2» начали прогонять тестовые задачи. Со 2-й половины 1960 года ЭВМ «Урал-2» серийно изготавливалась на Пензенском заводе САМ. С 1961 года её выпуск освоил и Московский завод САМ, а затем и ещё несколько вновь построенных или перепрофилированных заводов. «Уралы-2» поставлялись не только в КБ, научные организации, Госплан и плановые отделы предприятий.

   Параллельно с разработкой «Урала-2» Башир Искандарович сформулировал основные положения аван-проекта на стандартный ряд ЭВМ, о котором говорил на совещании Хрущёв.

   Из аван-проекта стандартного ряда ЭВМ «Урал» (цитата подлинного документа, написанного Б.И. Рамеевым, источник -museum.ru/books/urals/urals14.htm):

   «На основании изучения типовых применений, организационных форм использования, изучения технических заданий на ряд систем переработки и материалов по зарубежным машинам разработчики пришли к выводу, что для удовлетворения основных потребностей народного хозяйства достаточен небольшой набор вычислительных машин и машины могут быть в значительной степени унифицированы с точки зрения конструкции, технологии, схем, структуры, входных языков, систем автоматизации программирования и условий эксплуатации.

   ...

   Выход из этого положения, очевидно, надо искать в унификации.

   Унификация элементов, устройств и машин позволит сократить сроки разработки и освоения в производстве. Унификация входных языков, систем команд позволит сократить сроки внедрения и резко повысить эффективность использования вычислительных машин в народном хозяйстве.

   Унификация даст возможность сократить номенклатуру и увеличить количество изделий вычислительной техники, окажется целесообразной организация специализированных производств для выпуска унифицированных элементов, узлов и устройств, что даст возможность повысить качество изготовления и снизить стоимость.

   ...

   Ограниченный набор вычислительных машин и устройств различной производительности и назначения, могущих обмениваться информацией, позволяет создавать крупные системы для переработки информации, состоящие из многих машин, соединенных линиями связи. Различные ступени такой системы могут быть оборудованы машинами соответствующей производительности и сложности.

   Все, что представлено в аван-проекте, базируется на реальных ОКР, серийно выпускаемых или осваиваемых узлах и механизмах и освоенных технологических процессах.

   Универсальность устройств, из которых составлены машины, гибкая блочная структура, позволяющая в широких пределах менять комплектность машин как по количеству, так и по типам устройств, возможность замены одних устройств другими с лучшими параметрами, добавление новых устройств, наличие развитой системы прерывания и связанная с этим возможность одновременной работы многих устройств, гибкая система команд, приспособленная к требованиям автоматизации программирования и многопрограммной работы, возможность объединения машин в системы, применение полупроводниковых приборов делает машины, представленные в аван-проекте, достаточно морально устойчивыми и ставит их на уровень наиболее распространенных зарубежных машин... »

   Аван-проект стандартного ряда ЭВМ успешно прошёл защиту сначала на НТС МЭП, а затем и на НТС СССР. С 1960-го года началась одновременная разработка ЭВМ «Урал-11», «Урал-14» и «Урал-16», входящих в стандартный ряд. Серийный выпуск начался с 1962 года. (АИ, реально – с 1965 г)

   Сергей Алексеевич Лебедев ещё к середине 1956 г разработал аван-проект своей будущей ЭВМ класса «мэйнфрейм», названный «Содружество». Причём проект был разработан сразу в двух вариантах – 48-битном, и 64-битном. (48-битный вариант архитектуры расписан тов. ReaderN3022 в его фанфике, см. -03.shtml раздел «Архитектура полупроводниковой ЭВМ проект «Содружество» БЭСМ-6 » )

   Два варианта Сергей Алексеевич подготовил с учётом решения Первого секретаря ЦК от декабря 1953 года, по которому разрядности всех разрабатываемых в Советском Союзе ЭВМ должны были укладываться в ряд степеней по основанию 2 (4, 8, 16, 32, 64).

   Так оно и вышло. Хрущёв, ознакомившись с обоими предложениями, выбрал более сложный в реализации, но более привычный 64-битный вариант.

   Проект реализовывали планомерно, т. к. в 1958 году интегральных схем с требуемым количеством элементов на кристалле ещё не было, отрабатывалось то, что можно было реализовать. Были разработаны сотни технологий, тысячи отдельных схем, сотни новых материалов и методов внедрены в производство. Так были разработаны технологии многослойных текстолитовых плат, внедрены методы поверхностного монтажа, стандартизированы сотни элементов поверхностного монтажа.

   20 июня 1958 года в университете штата Огайо, на пятой Конференции Транзисторных Схем, Николай Наумович Шефталь представил первый в мире транзистор созданный в Советском Союзе по планарно-эпитаксиальной технологии.

   Это позволило начать сотрудничество по поставке транзисторов оказавшейся в сложном финансовом положении американской компании Philco. (см фанфик тов. ReaderN3022 -03.shtml)

   В конце 1958 года в Швейцарии была зарегистрирована новая фирма: «Solid State physics and Semiconductors Research», выкупившая небольшую часть пакета «Philco» за три миллиона долларов через несколько американских фондов. На какое-то время ситуация с финансами в компании была исправлена.

   В начале 59-го состоялись первые отгрузки оборудования технологических линий по производству бытовых кондиционеров для «SSSR» в счёт советских поставок. Выданы лицензии на патенты без ограничений по применению и срокам в отношении «Лицензинторга», образованного в СССР в 1958-м году (АИ, в реальной истории создано в 1962 году)

   В 1957-58 гг проводилась серьёзная модернизация предприятий электронной промышленности, в частности – Загорского оптико-механического завода и ещё нескольких предприятий (см. фанфик тов. ReaderN3022 -03.shtml часть 4).

   Одним из основных потребителей ЭВМ стала сеть сберегательных касс. Сначала в городах-миллионниках, затем и в меньших населённых пунктах начали формировать вычислительную сеть Государственных трудовых сберегательных касс. Поначалу ставилась одна машина на район города. Сберкассы получали терминальный доступ по телетайпу к районным ВЦ. Эта программа была развёрнута с 1960 года. (АИ)

   Прорыв был совершён в 1961-м, когда пензенские компьютерщики представили руководству Государственных сберкасс банкомат на основе обычного телетайпа и малогабаритной перфокарты. (АИ) Сама перфокарта какой-либо информации о содержимом счёта не несла, вместе с вводимым пин-кодом она служила лишь средством идентификации клиента. Все операции со счётом клиент проводил самостоятельно через терминал. Простое и дешёвое устройство, не содержавшее каких-либо сложных электронных компонентов, тут же пошло в серию.

   По сути дела, это были объединённые в едином корпусе телетайп, считыватель перфокарт и машинка для счёта и выдачи бумажных купюр. Первая версия банкомата выдавала только суммы, кратные 10 рублям, и заряжалась исключительно десятками. Для повседневных нужд этого хватало. Позже банкоматы были усовершенствованы и начали выдавать купюры по 25, 10, 5 и 3 рубля.

   С начала 1959 года на Московском заводе счётно-аналитических машин пошла в серию ЭВМ БЭСМ-3М. (АИ) Она выпускалась в трёх основных вариантах – БЭСМ-3М4, БЭСМ-3М8, и БЭСМ-3М12, различавшимися количеством потоков гипертрейдинга в процессоре – 4, 8 или 12. Одновременно на Ульяновском заводе имени Володарского прекратили выпуск уже устаревшей БЭСМ-2 и также начали выпускать БЭСМ-3М. (АИ)

   Сервер БЭСМ-3М был установлен на центральной базе Посылторга, в Москве, по адресу Авиамоторная д. 50. Здесь он регистрировал заказы, поступающие из почтовых отделений по всей стране. Этот сервер был запущен раньше аэрофлотовского и работал с заметно меньшей нагрузкой. На нём отрабатывали нюансы и исправляли ошибки, обнаруженные в программе.

   Уже в процессе монтажа сервера программную часть системы доработали. Теперь программа проверяла наличие товара по базе данных, и при его отсутствии тут же формировала запрос на предприятие-производитель и в Госплан административно-хозяйственного района-комбината, к которому относилось данное предприятие. И тут как раз система, действующая через телетайпную сеть, оказалась очень удобной – автоматически сформированный запрос приходил на предприятие как обычная телеграмма, а в Госплан – прямо на ВЦ как электронный пакет данных, попадая непосредственно в таблицу районной базы ОГАС, разумеется, только там, где уже были установлены новые серверы.

   Районный Госплан сверялся с планом и отчётом о производственных мощностях предприятия, и определял, может ли заказ быть выполнен в результате корректировки месячного плана, или же отнесён на более поздний срок. После чего проводилась корректировка плана закупок продукции и плана поставок материалов на завод.

   На предприятии телеграмма приходила в плановый отдел. Обычно на складе любого завода всегда имелось некоторое количество сверхплановой продукции, и заказ мог быть выполнен за счёт неё. Если же на складе сверхплановой единицы данного товара не было, завод производил её по скорректированному плану.

   Система «планирования по потребностям» заработала. Пусть фрагментарно, охватывая лишь часть потребностей населения, но это было лишь начало. (АИ)

   Ускорилась и обратная связь с покупателем. Теперь вместо медленной переписки согласование заказа проводилось телеграммами, то есть, гораздо быстрее. Если товар задерживался, сервер извещал покупателя телеграммой, предлагая на выбор подождать, заменить товар аналогичной моделью от другого производителя, либо исключить товар из заказа. В результате согласование заказов проходило в несколько дней даже в сложных случаях.

   Реформу Посылторга курировал лично Алексей Николаевич Косыгин. Он же предложил, в качестве «вишенки на торте» изменить систему премирования операторов Посылторга, следящих за приёмом, формированием и отгрузкой заказов.

   Теперь, если заказ был отгружен в срок, оператор получал процент со стоимости заказа. Если заказ из нескольких товаров был при этом личными усилиями оператора – поиском товара по базе данных, подбором аналога и т. д. – сформирован полностью – процент удваивался. У операторов появилась личная заинтересованность в прохождении всё большего количества заказов. Они начинали теребить районные отделы Госплана, плановые отделы и отдел сбыта заводов-производителей.

   Чтобы стимулировать самих производителей, решено было также перечислять на счёт завода процент от каждого выполненного заказа.

   Торговля через Посылторг набирала популярность медленно, так как народ ещё не привык к такому обслуживанию. Да и для покупателя в сущности мало что изменилось – люди всё так же заполняли бланк на почте, ждали посылку и оплачивали её наложенным платежом. Некоторые указывали номер счёта, но большинство, по старинке, предпочитали рассчитаться наличными на почте.

   Способ популяризации торговли через Посылторг подсказал Иван Александрович Серов, сотрудники которого лучше других знали, как подобная торговля организована на Западе. Иван Александрович предложил провести кампанию вирусной рекламы. Когда он описал Хрущёву и Косыгину, «как это работает», Никита Сергеевич, ухмыльнувшись, сказал:

   – Угу. Годится. И назовём это – операция «ОБС».

   Вирусную рекламу запустили через профкомы предприятий. Выглядело это так. На каждом предприятии имелся профсоюзный комитет. Обычно в каждом профкоме была как минимум одна гиперактивная сотрудница – другие в профком, как правило, не попадали. Вот ей и предлагали что-нибудь приобрести через Посылторг, а затем поделиться с коллективом рассказом об удобном способе приобретения товаров. В результате популярность новой системы торговли достаточно быстро поднялась.

   С образованием ВЭС, и, особенно, после создания ОПЕК в сентябре 1958 г в СССР заметно изменилась к лучшему ситуация с товарами народного потребления. Прежде всего, после начала экспорта «Ситроенов DS», «Москвичей» и «Волг» пришло понимание, что если товар пользуется спросом и на внешнем и на внутреннем рынке, надо не перебрасывать товар с внутреннего рынка на внешний, а вкладывать деньги в расширение производства.

   Далее, экономический союз с Китаем и Индией позволял вынести производство простых комплектующих в эти страны, оставив в СССР только изготовление сложных компонентов и сборку. Гигантские трудовые ресурсы Китая и Индии позволяли наладить любое производство достаточно быстро – этим странам требовалось как можно больше рабочих мест.

   Более того, создание ОПЕК и переход к «нефтерублёвой» экономике обеспечили стране постоянный приток западной валюты. Ещё больше валюты приносили дивиденды по акциям тех западных компаний, которыми СССР опосредованно владел через созданные в Швейцарии инвестиционные фонды. Соответственно, это позволяло пускать больше товаров на внутренний рынок, за счёт некоторого сокращения экспорта, если не удавалось быстро развернуть выпуск в достаточных объёмах.

   11 августа 1959 года, в день открытия международного аэропорта Шереметьево, была введена в опытную эксплуатацию автоматическая система бронирования и продажи авиабилетов. Сервер системы – ЭВМ БЭСМ-3М располагался в здании аэропорта. Он обслуживал не только аэропорт Шереметьево, но и все общесоюзные и международные авиалинии.

   Из-за малого объёма оперативной памяти база данных в неё не помещалась. Таблица каждого рейса считывалась с массива жёстких дисков, в неё вносились изменения, после чего таблица записывалась обратно. Информация периодически резервировалась на магнитную ленту.

   Заказ билетов в первый месяц эксплуатации системы осуществлялся только из касс Аэрофлота, но уже по телетайпу. После месячной отладки и установки резервного сервера система заработала в расчётном режиме. С этого момента забронировать билет на самолёт можно было по телетайпу из любого почтового отделения, а при наличии счёта в сберкассе – и оплатить, получив на руки распечатанный билет. В случае бронирования распечатывалась квитанция, которую следовало предъявить в кассе аэропорта при оплате.

   В январе 1959 года сотрудник корпорации «Texas Instruments» Джек Сент Клер Килби на презентации объявил о создании первой интегральной микросхемы. Он представил репортёрам весьма неказистый опытный образец, сделанный, по словам Килби, 12 сентября 1958 года. (Он выглядел вот так http://all-ht.ru/inf/history/img/05_01.gif). В феврале 1959 года Килби подал в Патентное бюро США заявку на своё изобретение. Микросхема Килби была выполнена на основе германия, с припаянными проводниками.

   Через месяц аналогичную заявку подал инженер компании «Intel» (в реальной истории – в 1958 г – ещё Fairchild Semiconductor) Роберт Нойс. Его микросхема была выполнена уже на основе кремния, проводники не припаивались, а вытравливались на поверхности кристалла. (микросхема Нойса выглядела так http://all-ht.ru/inf/history/img/05_02.gif)

   Заявка Нойса была более правильно оформлена и ответ на неё пришёл раньше. Однако ответ оказался отрицательным. В нёс указывалось, что первую заявку на изобретение микросхем на германиевой и кремниевой основах подал некий мистер Б.Малин ещё в феврале 1956 года. В июле 1958 г на его разработку был выдан патент США. (АИ. Борис Владимирович МАЛИН, начальник отдела интегральных схем НИИ «Пульсар» в 1960-1970 гг., кандидат технических наук )

   К ответу прилагалось описание разработки мистера Малина, практически полностью совпадающее с разработкой Роберта Нойса. Оно было значительно совершеннее идеи Килби с припаянными проводничками.

   Донельзя разочарованный Нойс позже рассказал:

   – Это было как удар ниже пояса. Я пошёл к представителю нашего основного инвестора, швейцарского фонда «General Investitions» мистеру Смиту, и спросил, знал ли он, что исследования, которыми занималась «Intel» в течение двух лет, были бесполезны, и всё, что мы разработали, уже кем-то запатентовано? И знаете, что он ответил?

   – Он показал мне лицензию на интегральные схемы и сказал: «Расслабься, Боб, у нас всё схвачено. Мы уже опередили «Texas Instruments» ! У нас есть лицензия на выпуск этих штук, а им ещё придётся за ней побегать.»

16. «Cuba libre!»

  К оглавлению

   Людям верующим читать начало этой главы, до звёздочек, не рекомендуется. Их религиозные чуЙства могут быть оскорблены.

   Летом и осенью 1958 года в ЦК КПСС в который уже раз обсуждались вопросы «борьбы с религиозным мракобесием». Хрущёв сверился с присланными документами, и вновь обнаружил, что и этот вопрос в той истории поставили ему в вину, повесив на него единоличную ответственность за разрушение десятков и сотен церквей и монастырей.

   – Угу... – пробурчал он. – Решение ЦК принял, как обычно, единогласно, а виноват, как всегда, Хрущёв. Ну, вот я вам теперь устрою...

   Вначале он попытался спустить этот вопрос на тормозах, но это ему не удалось. «Инициативная группа» в ЦК, сомкнувшаяся вокруг Суслова, Козлова и Игнатова, активно и неоднократно поднимала этот вопрос, несмотря на попытки Хрущёва, Шепилова и Поспелова пригасить дискуссию.

   Он изучил проблему, с удовлетворением отметил, что после революции, к примеру, монастыри юридически регистрировались как трудовые артели, обратил внимание, что, в большинстве случаев, недовольство религиозных деятелей политикой Советской власти было связано с ограничением доходов церкви. Отметил для себя удачный опыт начавшегося внедрения «исламского социализма» в Саудовской Аравии, летом 1958 года подхваченный Ираном. (АИ, гл. 02-21, 03-10) Сделал себе отметочку о зародившейся в прошлом, 1957 году в Латинской Америке «Теологии освобождения».

   Ситуация вокруг религиозных организаций в сентябре 1958 года изменилась резко и неожиданно. Победа Греции в греко-турецком конфликте, достигнутая при поддержке СССР и нескольких социалистических стран, и возвращение Константинополя православной греческой общине перевернули всё с ног на голову. (АИ, см. гл. 03-11)

   Неожиданно набравший немалый политический вес константинопольский патриарх Афинагор посетил с официальным визитом Москву, встретился с патриархом Московским и всея Руси Алексием I и поставил вопрос о необходимости выразить особую благодарность греческой православной церкви Советскому правительству за оказанную поддержку (АИ).

   В том же октябре 1958 г СССР посетил новый религиозный лидер Ирана, аятолла Талегани. (АИ)

   Хрущёв же, как обычно, сделал совершенно неожиданный, невозможный, потрясший всех в ЦК манёвр. Он нанёс внезапный визит Московскому патриарху Алексию I прямо в его резиденции – Троице-Сергиевой лавре. (АИ)

   Когда чёрный ЗиС-111 Первого секретаря ЦК в сопровождении нескольких машин с охраной подъехал к монастырю, там начался переполох. В лавре в это время гостил патриарх Константинопольский Афинагор. Хрущёв «застукал» обоих патриархов неожиданно. Разумеется, привратники лавры их предупредили о внезапном визите, но как-либо подготовиться церковные иерархи не успели.

   Переполошившиеся монахи провели Первого секретаря ЦК по монастырским коридорам в покои патриарха. Идя по залам и коридорам, Никита Сергеевич поглядывал по сторонам, зорко подмечая все детали, подсчитывая, сколько монахов он встретил, как они выглядят, как одеты, чем заняты...

   Алексий I принял Хрущёва в своём рабочем кабинете, здесь же находился и патриарх Афинагор. Он сориентировался даже быстрее, и после первых приветствий обратился к Никите Сергеевичу со словами искренней благодарности за помощь в освобождении Константинополя и спасении православных от турецкого геноцида.

   – Мы, безусловно, не ожидали подобной отзывчивости от коммунистов, – признался в конце своей речи Константинопольский патриарх. – Приятно сознавать, что многовековые узы дружбы между русским и греческим народами не зависят от нюансов идеологии.

   – Советский народ совсем недавно столкнулся с фактами геноцида со стороны немецко-фашистских захватчиков, – ответил Хрущёв. – Поэтому известие о творимой турками резне греческого населения вызвало живой отклик среди наших сограждан. Учитывая, что НАТО продемонстрировало свою полную несостоятельность и откровенное нежелание урегулировать конфликт мирным путём, хотя имело для этого все средства и возможности, мы были рады оказать народу Греции самую действенную и непосредственную помощь. Я рад, что наши совместные усилия завершились столь значимым успехом.

   После этого обмена любезностями Никита Сергеевич перевёл разговор на монастырские порядки:

   – Знаете, я ведь никогда ещё в монастыре не бывал. Для меня это всё совершенно ново. Нельзя ли чуть подробнее узнать, чем тут люди занимаются, что делают, как живут, каков у них распорядок, жизненный уклад? Может, они в чём-то нуждаются?

   Слегка ошарашенный патриарх, как гостеприимный хозяин, тут же повёл Первого секретаря по всем хозяйственным помещениям лавры, демонстрируя, отчасти даже с гордостью, какие в монастыре есть редкие иконы, рукописные книги, чем заняты монахи, рассказал об их повседневной жизни... Хрущёв всё запоминал, подмечая каждую мелочь.

   Пройдя вместе с обоими патриархами по всем помещениям лавры, Первый секретарь вернулся в патриаршие покои. Разговор естественным образом зашёл о месте и значении религии в современном обществе. Патриарх Алексий напомнил о майской встрече 1958 года, и достигнутом на ней взаимопонимании.

   – Я надеюсь, что наш тогдашний разговор с вами, Никита Сергеич, возможно, сыграл свою, пусть небольшую, роль в принятии вами решения оказать помощь Греции.

   Хрущёв не стал разубеждать патриархов, в момент принятия решения он думал о проливах, о развитии туризма, о вытеснении англичан с Кипра, но уж никак не о православии. Но, если им нравится так думать – пусть думают.

   Патриарх тем временем припомнил обращение Сталина к РПЦ в 1941 году, посетовал на то, что после войны процесс примирения идеологий застопорился.

   – Я уверен, Никита Сергеич, что русская православная церковь могла бы принести много пользы Советскому Союзу, будь у нас возможность шире участвовать в повседневной жизни русского народа, из которой религия после октября 1917 года оказалась вытеснена...

   – Пользу приносить хотите? – Хрущёв, хитро сощурившись, посмотрел на патриарха.

   – Конечно, ведь Русская Православная Церковь есть плоть от плоти русского народа... – завёл всё ту же тему патриарх. – Вот если бы мы могли активнее помогать людям...

   – Прямо сейчас я эти вопросы обсуждать не готов, – мягко прервал его Никита Сергеевич. – Мой визит, хотя и несколько неожиданный – уж простите великодушно, занят я сильно, потому и пришлось сорваться внезапно – так вот, мой визит связан с пребыванием патриарха Афинагора в Советском Союзе, и носит, скорее, протокольный характер.

   Патриарх Константинопольский расплылся в улыбке, польщённый таким вниманием и почтением со стороны не кого-то там, а лидера коммунистического мира, считавшегося у иерархов церкви главным безбожником и едва ли не живым воплощением дьявола.

   – Но если Русская Православная Церковь в вашем лице готова продолжить диалог по поднятым вами вопросам, – сказал Первый секретарь, – я приглашаю вас, и вашего гостя, патриарха Афинагора, собраться в ближайшие дни в Кремле, и всё обсудить. Что скажете?

   Крючок был заброшен, и рыба клюнула.

   – Безусловно, буду рад встретиться с вами и обсудить любые вопросы по этой части, – заверил патриарх Алексий.

   – Я с удовольствием приму участие в столь важной для будущего православия встрече, – поддержал его Афинагор.

   – Вот и договорились, – подсёк Хрущёв. – С вами свяжется мой помощник, фамилия у него вам хорошо знакомая – Шуйский, Григорий Трофимыч. Расписание у меня плотное, но для вас пару часов постараюсь найти.

   Как Никита Сергеевич и обещал, «пару часов» для разговора он нашёл. Уже на следующий день оба патриарха были приглашены в Кремль. Сюрпризы начались с первого момента, когда, войдя в кабинет Первого секретаря ЦК КПСС, патриархи обнаружили там бородатого мужчину в мусульманской одежде, и переводчиков.

   – Прошу, проходите, знакомьтесь, – Хрущёв, как гостеприимный хозяин, представил друг другу гостей. – Патриарх Московский и Всея Руси Алексий, Его Божественное Всесвятейшество Архиепископ Константинополя -- Нового Рима и Вселенский Патриарх Афинагор, духовный лидер Ирана, Великий Аятолла Сейед Махмуд Элайи Талегани.

   Иерархи церкви, оправившись от удивления, расселись в кресла.

   – Я решил, пользуясь редким случаем пребывания в СССР нашего иранского гостя, провести нашу встречу в несколько расширенном формате, – сказал Никита Сергеевич. – Я знаю, что вы, перед приездом в Москву, посетили несколько городов советской Средней Азии. И каковы ваши впечатления, досточтимый аятолла Талегани?

   Духовный лидер Ирана не спеша огладил бороду и заявил:

   – Я, как говорят у вас, снимаю шляпу перед социализмом. Это невозможный рывок! Социальный, культурный, экономический, духовный. Я заявляю со всей ответственностью, специально для верующих: СССР ближе к царству Божьему, чем любая теократия и сама церковь. И практически совпадает с мусульманской уммой Мухаммеда. Социализм – естественный режим для ислама, русской крестьянской общины и русских православных ортодоксов (староверов). Если бы нам в Иране удалось за те же 40 лет достичь хотя бы десятой части того, что достиг Советский Союз, я умер бы со спокойной душой, сознавая, что жизнь прожита не напрасно.

   После такого заявления патриарху Алексию было сложно обвинять в чём-либо советское руководство. Хрущёв, пользуясь случаем, поспешил развить тему.

   – Мне известно, ваше святейшество, – обратился он к патриарху Константинопольскому, – что вы стремитесь к примирению православной и католической церквей и обеих ветвей христианства. Могу лишь приветствовать вашу подвижническую деятельность.

   (Патриарх Афинагор содействовал примирению христианских церквей Востока и Запада. По инициативе Афинагора в 1964 году состоялась его встреча с папой римским Павлом VI в Иерусалиме – первая встреча предстоятелей Православной и Римско-католической церквей с 1439 г, после чего были отменены взаимные анафемы, существовавшие с 1054 года)

   – Я, по мере своих ничтожных сил, пытаюсь привнести мир и согласие, – ответил Афинагор. – Иногда мне это удаётся.

   – Я ценю вашу деятельность по сохранению мира, – заверил Хрущёв. – Полагаю, вы согласны с утверждением аятоллы Талегани?

   – Возможно, не с каждым словом, но то, что я вижу вокруг себя, свидетельствует о его правоте, – согласился патриарх.

   – Я хочу сказать, – пояснил Никита Сергеевич, – что мы с вами, по сути дела, идём к одной и той же цели, пусть и с разных исходных позиций. И вы и мы каждый по-своему боремся за справедливость. Ведь, как указал один из крупнейших теоретиков революции, князь Пётр Алексеевич Кропоткин, «учение о гегемонии пролетариата могло укрепиться и правильно пониматься только там, где люди воспитывались в культурной среде, проросшей из веры в гегемонию пролетария (плотника) Иисуса Христа. »

   Оба патриарха хором икнули. Ещё никто в их присутствии не называл Христа пролетарием.

   – Гм... – произнёс, наконец, патриарх Афинагор. – Звучит непривычно, но ведь не поспоришь – как-никак, выходит, что Иисус действительно пролетарского происхождения...

   – Если Великая Книга утверждает, что пророк Иса – сын плотника, значит, так оно и есть, – степенно подтвердил аятолла Талегани. – Как я уже сказал, основные достижения социализма полностью соответствуют заветам пророка Мухаммеда, и отнюдь не противоречат Библии.

   – Разница между нами лишь в том, – продолжал Хрущёв, – что церковь обещает человеку царство божие после смерти, а мы в жизнь после смерти не верим, потому как мы – материалисты. Отсюда и наше стремление построить коммунизм, как зримое воплощение царства божия на земле, чтобы каждый мог, как говорится, вкусить его плоды ещё при жизни.

   Оба патриарха ошарашенно переглянулись. Чего они никак не могли ожидать, так это того, что «главный коммунист планеты» прямым текстом заявит, что коммунисты строят «Царство божие на земле».

   – Это очень неожиданное утверждение, – выдавил, наконец, из себя, Алексий. – Уж не мните ли Вы себя новым воплощением Иисуса Христа, Господа нашего?

   – Отнюдь нет, – усмехнулся Хрущёв. – Ни в коем случае! Я лишь по мере сил пытаюсь воплотить в жизнь то, что он обещал нам только после смерти.

   – То, что я видел по пути в Москву, полностью укладывается в это определение, – произнёс аятолла Талегани. – Вам, ваше святейшество, стоило бы посетить Иран, чтобы посмотреть своими глазами, из какой бездны бедности поднялся ваш народ за прошедшие 40 лет. Сейчас в Иране творится примерно то же, что в России в 1917 году. Впрочем, полагаю, вы многое успели увидеть своими глазами, ещё в молодости. (Алексий I родился в 1877 г)

   – Да... безусловно... – патриарх не хотел признавать очевидное, но другого выбора у него не было.

   – Потому я хочу просить вас, ваше святейшество, – продолжал Хрущёв, обращаясь к Афинагору, – продолжать ваши усилия повлиять на католическую ветвь христианства, чтобы в итоге изменить негативное отношение католиков к социализму. Было бы очень желательно донести, к примеру, до папы римского, что коммунисты и христиане едят, условно говоря, одну и ту же сосиску с разных концов, и неминуемо встретятся на её середине.

   Все засмеялись. Никита Сергеевич видел присланный на смартфоне детский мультфильм, где котёнок и щенок ели сосиску с двух концов, и этот образ ему очень понравился.

   Патриарх замялся. Он сам напросился на разговор о помощи и более активном участии церкви в общественной жизни, и теперь отступать было некуда. Хрущёв и Талегани ловко загнали его в угол. Но он всё же пытался возражать:

   – Иисус Христос, ни одним словом не отвергал частной собственности, не почитал ее воровством или грабительством и не называл собственников, людей богатых, преступниками только за то, что они были богаты . (Христианская жизнь, 1906, N 9).

   – Во-первых, не за то что богаты, а за то, что эксплуатируют чужой труд. А во-вторых, не их самих, а капиталистический строй, при котором одни могут, не работая, купаться в роскоши, а другие, трудясь в поте лица, с трудом сводят концы с концами. Где в Библии говорится о частной собственности? – спросил Хрущёв. – Процитировать можете? Нет там такого понятия. А вот я могу вам не только Маркса и Ленина, я могу и Христа процитировать: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное » (Евангелие от Матфея, гл. 19, ст. 24)

   Крыть патриарху было нечем. Хрущёв сославшись, на занятость, завершил встречу. Прощаясь с иерархами церкви, он предложил патриарху Алексию продолжить разговор через несколько дней.

   – Я с удовольствием встречусь с вами снова, ваше святейшество, – сказал Никита Сергеевич. – И мы сможем продолжить разговор о более активном участии православной церкви в жизни общества.

   Следующая встреча, уже проходившая один на один, состоялась вскоре после отъезда патриарха Афинагора. Готовясь к ней, Первый секретарь вновь попросил Шуйского и Шепилова подобрать ему несколько подходящих цитат из Библии и Евангелия, а также из религиозных изданий начала века. Он понимал, что собеседник значительно более образован и обучен риторике, потому собирался провести беседу напористо, не давая оппоненту ни малейшей слабины и паузы.

   Алексий вновь заговорил о желании РПЦ «помогать людям». Хрущёв слушал его, не перебивая. В конце концов, патриарх умолк, вопросительно глядя на Первого секретаря.

   – Помогать хотите, значит? – хитро улыбаясь, переспросил Никита Сергеевич. – И как вы себе эту помощь представляете? Деньги с населения помогать собирать? Так для этого у нас сберкасса есть, тут нам помощники не требуются. Детям в школах головы морочить мы вам однозначно не позволим, для этого ещё Ленин школу от церкви отделил.

   Из-под патриарха словно выдернули стул.

   – Нет-нет, вы не так поняли, Никита Сергеич... Церковь несёт людям благодать и милосердие... Заботу о сирых и убогих...

   – Я перед нашей с вами встречей попросил поднять кое-какую статистику, – сказал Никита Сергеевич. – Как раз относительно церковной благотворительности, об участии церкви в содержании больниц, богаделен и школ. И такая интересная статистика получается, вот послушайте.

   Хрущёв надел очки и взял со стола лист бумаги и прочитал:

   – Статистика за 1902 год. «На тот момент в России существовало 11040 благотворительных учреждений. Из них к Ведомству православного вероисповедания относилось... всего 1697. Общее число приходских попечительств при православных церквах к 1902 году составляло более 19 тысяч, но только половина из них предоставило сведения о своей деятельности, которая в основном заключалась в поддержании церковных строений и содержания церковно-приходских школ. И лишь 4135 приходов содержали богадельни – 1027 штук, и больницы – 284 штуки. Грубо говоря, три прихода на одну богадельню или больницу. Может больницы были гигантские? Да нет, эти самые 284 больницы были рассчитаны на 2824 места. Вычисляем, и оказывается -- в среднем одна больница вмещала в себя максимум 10 человек! С богадельнями та же история -- их средняя вместимость оказалась 12,5 пансионера. Масштабы православной благотворительности просто поражают. » (О церковном «милосердии» -zhirovala-pravoslavnaya-cerkov/)

   Патриарх никак не ожидал от Хрущёва подобной осведомлённости.

   – Милосердие, говорите? Заботу? Об убогих? Хорошо. Вот вам живой пример для приложения вашего милосердия, – произнёс Хрущёв. – На Соловках у нас организован дом инвалидов войны. Их не слишком много, но собраны там самые тяжёлые – без рук, без ног, и не имеющие живых родственников, те, о ком некому позаботиться. Хотите милосердие проявить – пусть церковь возьмёт на себя уход за ними.

   – Если вы и сейчас собираетесь заниматься «милосердием» в таких же масштабах, то не надо, – жёстко сказал Первый секретарь. – Милосердие для вида советским инвалидам не нужно. Хотите помогать – помогайте в полную силу.

   – Государство не пытается устраниться или снять с себя это бремя, переложив заботу об этих инвалидов на церковь, – подчеркнул Никита Сергеевич. – В доме инвалидов имеется квалифицированный персонал, и он будет продолжать работу. Но раз уж вы хотите проявить милосердие, такую возможность мы вам предоставим.

   Патриарх замялся, он рассчитывал совсем не на такое участие в жизни общества.

   – С самого начала церковь всегда стояла на страже интересов господствующих классов, – продолжал Никита Сергеевич. – И ловко подводила логический фундамент под существующее неравенство и несправедливость. Вот вам ещё цитатка, в подтверждение: «Неравномерное распределение собственности -- есть дело премудрого и всеблагого промышления божия о людях. Если бы все одинаково обеспечены были в средствах жизни и никто ни в ком не нуждался, то явилось бы затруднение в исполнении заповеди о любви к ближнему » (Душеполезное чтение, 1902, ч. II). О как! О любви к ближнему пекутся, и заповеди сюда же пристегнули. Вот ещё: «Право собственности каждого, по учению христианства, -- составляет святыню для всех неприкосновенную » (Духовная беседа, 1917, N 12).

   – Да вот незадача – после Октябрьской революции миропорядок поменялся, и господствующими классами стали пролетариат и крестьянство. И как из этой ситуации вылезать планируем? Ведь в апостольском послании сказано: »...всякая власть от Бога, и все существующие власти поставлены Богом » (Римлянам 13:1). Забавно, правда? Получается, что и власть народа тоже Богом поставлена? Но тогда почему же в церковных изданиях говорится: «Социалистическое верховенство народа совершенно несогласно с учением божественного откровения » (Вера и разум, 1912, N 5). Что ж получается, православная церковь шла против божьей воли?

   – Я изучил вопрос о взаимоотношениях советского государства и церкви, начиная с 1917 года, – продолжал Хрущёв. – И выяснил, что основной причиной разногласий церкви и советской власти было значительное сокращение церковных доходов.

   – У меня ещё и недавний документик имеется, – Никита Сергеевич достал из лежащей перед ним папки следующий лист. – Вот, из записки председателя Совета по делам РПЦ при Совмине СССР Г. Карповак товарищу Сталину. Это, между прочим, 1949 год:

   «Настоящим бичом в жизни церковных общин является массовое распространение хищений и растрат церковных средств, как со стороны духовенства, так и церковных советов. Церковные советы и духовенство бесконтрольно расходуют церковные средства, употребляют их на свои личные надобности. Нередко эти суммы выражаются в десятках и даже сотнях тысяч рублей... Патриархией не найдено средств для борьбы с этим злом, а органы суда и прокуратуры затрудняются в решении этих новых для них вопросов, не имея ясных указаний... Известная часть духовенства ведет себя непристойно. Основные пороки этого духовенства -- пьянство, многоженство, растраты церковных денег... »

   (Остановили это дело т.н. «Хрущевские гонения», когда в конце 50-х годов были введены 3 статьи, которые обязывали церковь платить налоги, и запрещали продавать свечки и предметы культа выше себестоимости. Количество церквей сократилось за пару лет вдвое, попы выходили из лона. Целые епархии ликвидировались. Многие даже стали «разоблачать» религию! И это без единого ареста или выстрела... Просто – заставить следовать закону, которому следует все. Источник – /o-nravstvennosti-i-duhovnosti-rpc/)

   – И вы хотите, чтобы священников допустили в школы? – спросил Хрущёв. – Чему, интересно, такие священники детей научат? Я, в общем, догадываюсь...

   Патриарх хотел было заявить, что это клевета, но пухлая папка, лежащая перед Первым секретарём, навела его на мысль, что «дьявол во плоти» запасся неопровержимыми доказательствами по каждому названному факту. В целом он был недалёк от истины.

   – Я вот побывал у вас в резиденции, в Троице-Сергиевой лавре, своими глазами всё посмотрел, – не обращая внимания на протесты патриарха, продолжал Никита Сергеевич. – Посмотрел на ваших монахов. Вот чем они у вас заняты? Сидят этакие лбы, на них пахать можно, а они целыми днями иконы раскрашивают.

   Патриарх, чувствуя, что теперь уже конкретно запахло жареным, бурно запротестовал:

   – Никита Сергеич! Это же художники, уникальные дарования, мастера милостию божией! Прошу вас! Монастыри всегда были средоточием духовности и культуры!

   – В средние века – да, согласен. Сейчас – спорно. Ну, допустим, – Хрущёв перевернул лист в лежащей перед ним папке. – Мы сейчас возвращаемся к ленинским принципам построения общества. Тогда монастыри юридически регистрировались как трудовые артели. Это вполне подходящая практика. Сейчас мы к ней вернёмся. Будем рассматривать каждый монастырь как кооператив, занимающийся коллективной трудовой деятельностью в рамках закона «О производственной кооперации», а священника в церковном приходе – как лицо, занимающееся индивидуальной трудовой деятельностью.

   – Но... – патриарху явно не улыбался такой поворот событий.

   – Или так, или никак, – строго ответил Никита Сергеевич, глядя на гостя поверх очков. – Итак, рассматривая монастырь или церковный приход как кооператив, мы видим, что каждая такая организация имеет на своём балансе основные фонды в виде объектов капитального строительства. Причём, заметьте, это не панельные пятиэтажки. В вашей лавре, я посмотрел, стены чуть не метр толщиной! Раз так, будьте любезны платить налоги.

   – Но... Никита Сергеич! – запротестовал патриарх.

   – А вы как думали? Или вы надеялись, что будете снова церковную десятину собирать? – Хрущёв был неумолим. – Далее. Какой деятельностью ваш кооператив или индивидуальный предприниматель занимается? Рисует иконы, отливает свечи и два-три раза в день машет кадилом? И вы хотите этим помогать народу? Участвовать в жизни общества? По-вашему, это народу нужно?

   – Это притом, что в монастырях испокон веков монахи трудились, производя товары и для собственного употребления, и на продажу. Собственные сады и огороды обрабатывали, церковное вино делали, собственные кузни у них были, механические мастерские, часы именно там изобрели, книгопечатание... Почему бы монахам и сейчас не производить что-то полезное? Я имею в виду – полезное для всего общества, на современном уровне.

   – Хотите помогать обществу – занимайтесь настоящей производительной деятельностью. Производите то, что действительно требуется народу, – заявил Хрущёв. – А ваши свечки и прочие предметы культа можете продавать и дальше. Как сувенирную продукцию. А если не согласны – так ведь можно и иначе к вопросу подойти. Будете тогда свои свечки и иконы по себестоимости продавать. (В реальной истории так и было сделано)

   Патриарх едва не впал в прострацию.

   – Никита Сергеич! Вы что же, хотите превратить монастыри в заводы?

   – В заводы, конечно, не получится, – развёл руками Первый секретарь ЦК. – Но вот у нас сейчас активно развивается строительство, осваиваются новые методы земледелия, выращивание фруктов и овощей в теплицах, гидропоника. Почему бы в монастырях не развивать это направление? Если что не получится, так на то у нас учёные есть, они помогут. Да и сами монахи и монахини, должно быть, достаточно грамотные, раз вы говорите, что монастыри – средоточие культуры. Вместе с учёными – всяко разберутся. Вы сами сказали, что монахи в средние века были хранителями культуры и научных знаний, что в каждом монастыре была библиотека...

   – И ещё скрипторий, где монахи переписывали рукописные книги, – подтвердил патриарх. – Благодаря их трудам, до нас дошли многие шедевры античной литературы.

   – Вот! – одобрил Никита Сергеевич. – А у нас сейчас как раз идёт работа по наполнению новой Александрийской библиотеки и переводу важнейших произведений литературы в электронный цифровой вид. То есть, их надо перепечатывать, примерно как на пишущей машинке, только подключенной к ЭВМ. Как раз для ваших монахов работа. Не прямо сейчас, конечно. ЭВМ у нас пока мало, и ставить их в монастырях мы на данный момент не можем. Но, по мере роста их выпуска, возможно и такое. Разумеется, всё, что ваши монахи в машину вобьют, будет автоматически проверяться на предмет наличия религиозной пропаганды.

   Алексий был сильно удивлён. О проекте возрождения Александрийской библиотеки он, разумеется, слышал. Но никак не ожидал, что власти предложат церкви в нём участвовать.

   – Это очень неожиданное и, не скрою, крайне лестное предложение, – ответил патриарх. – Безусловно, мы с благодарностью его примем. Но... ведь монахов надо содержать! Сейчас они живут на доходы от продажи свечей, икон, крестиков... Вдруг сразу с этими теплицами не получится? На что же они жить будут? Тем более, если ещё придётся налоги платить с основных фондов?

   – Вот, вы уже и заговорили как грамотный экономист. В социалистическом государстве у нас закон един для всех, – заявил Хрущёв. – А за производимые вами товары государство вам сделает налоговый вычет со стоимости основных фондов. Ну, скажем, процентов десять. И назовём его – церковная десятина. Традиции надо уважать.

   – Ну, монахи, допустим, могли бы что-то делать, – патриарх под жёстким прессингом Первого секретаря начал постепенно сдавать позиции. – Но что может сделать один-единственный священник в своём приходе?

   – Я вам напомню слова вашего предшественника, патриарха Сергия, сказанные им ещё в 1927 году, будучи митрополитом, – ответил Хрущёв: »...мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством... Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к Православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи... Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза «не только из страха наказания, но и по совести», как учил нас Апостол (Рим. 13, 5)». (/)

   – Прекрасные слова, Никита Сергеич, – заметил патриарх.

   – Согласен. Потому и предлагаю духовенству активнее поддерживать советскую власть и проповедовать соответственно, – пояснил Хрущёв. – Если церковь рассчитывает занять действительно достойное место в советском обществе, она должна подчеркнуть свою политическую линию на единение с государством, не допускать антикоммунистической агитации, и начать поддерживать власть пролетариата и идеологию коммунизма точно так же, как ранее поддерживала власть царя. Вот прямо так и ссылайтесь на послание римлянам: «Всякая власть – от бога». В том числе и власть пролетариата. Тут как раз священники и пригодятся.

   – Иначе вы нам просто не нужны. Без вас 40 лет обходились, и дальше обойдёмся. Или так, или никак. Церковь всю свою историю существует для поддержки правящего класса, в нашем случае – пролетариата. Вот и выполняйте свои функции. Иначе – не договоримся.

   Патриарх такого не ожидал.

   – Я, конечно, выступлю с соответствующим посланием епархиям, – произнёс Алексий, – Напомню и о словах патриарха Сергия. Но, боюсь, что далеко не все священники будут готовы к таким переменам...

   – Так ведь их можно и иначе убедить. Как отдельно взятый священник будет налоги за каменную церковь и золотую утварь выплачивать? – хитро прищурившись, спросил Никита Сергеевич.

   – Никита Сергеич! При чём тут церковная утварь?

   – А при том, что для священника это – такое же производственное оборудование, как для токаря – станок. Соответственно и облагаться налогом церковная утварь должна аналогично, как оборудование. Но если священник будет в своих проповедях придерживаться правильной политической линии, то налоги можно будет и уменьшить.

   – Давайте сначала православная церковь подключится к заботе об инвалидах и выращиванию овощей и фруктов, – предложил патриарх, пытаясь отделаться «малой кровью».

   – Согласен, какой-то переходной период понадобится. Но советую вам поторопиться с решением, – ответил Хрущёв. – Потому что с Нового года вам придётся платить налоги с основных фондов. Закон един для всех. И относительно политической поддержки советской власти тоже очень рекомендую не затягивать. За такую поддержку налоговые вычеты можно будет и увеличить. А если поддержки не будет, то можно ведь на основные фонды и повышающий налоговый коэффициент ввести...

   – Хорошо, так и быть, по дружбе дам вам ещё одну подсказку, – усмехнулся Никита Сергеевич. – У нас сейчас международный туризм развивается. С курортами Советскому Союзу не очень повезло, но иностранцы к нам едут довольно охотно, особенно в Москву и Ленинград. Памятники культуры смотрят – дворцы, соборы... Но ведь соборы-то у нас не только в столицах есть. Вокруг Москвы целое кольцо прекрасных древних русских городов, с действующими церквями, соборами, с кремлями, классической архитектурой. Например, Загорск, Переславль-Залесский, Ростов, Ярославль, Кострома, Иваново, Суздаль и Владимир. Вот и организуйте там туристический маршрут. Так его и назовите – «Золотое кольцо России». (Автор термина -- литератор Юрий Бычков, создавший в 1967 году серию одноимённых очерков для газеты «Советская Культура», по другим источникам -- «Советская Россия» ). Пусть иностранцы к нам ездят, на соборы смотрят, и валюту свою в казне оставляют. Глядишь, и вам чего перепадёт.

   Патриарх, припёртый к стенке, тут же ухватился за эту идею. Вроде как и делать особенно ничего не надо, и, в то же время, деньги пойдут.

   – Прекрасная мысль, Никита Сергеич! Спасибо, обязательно эту вашу инициативу обсудим, вероятнее всего – поддержим.

   «Ещё бы не поддержали», – подумал Хрущёв: «Какие сразу стали сговорчивые».

   Фактически Никита Сергеевич прищемил РПЦ, поставив её перед выбором – поддерживать официальную власть и заниматься производительным трудом на благо народа, либо самораспуститься. (АИ, в реальной истории Хрущёв лишь заставил церковь платить налоги и торговать свечками и предметами культа по себестоимости).

   С 1959 года был открыт туристический автобусный маршрут «Золотое кольцо России». Междугородние автобусы ЗиС-127 компании «Интурист» начали возить гостей Советского Союза по старинным русским городам. При этом священники в действующих церквях и соборах помогали экскурсоводам «Интуриста», за что получали небольшой процент дохода. (АИ)

   С политической поддержкой всё обстояло значительно сложнее. Не все священники смогли смириться с необходимостью проповедовать в поддержку «богопротивных коммунистов». Некоторые из них сложили с себя сан или стали монахами. Их церкви закрывались, но не властями, а по собственному решению епархии, или же туда назначали нового священника. Обычно – более сговорчивого.

   Разумеется, Хрущёв и не ожидал, что православные священники тут же кинутся наперебой поддерживать коммунистическую партию и социализм. Но он и не дал идеологическим противникам козырей для обвинений Советской власти в «гонениях на православную церковь». В газете «Правда» был напечатан цикл из нескольких статей секретаря ЦК КПСС по идеологии Д.Т. Шепилова под общим названием: «Кооператив РПЦ. С кем вы, православные?». (АИ)

   В статьях было дано официальное разъяснение позиции ЦК КПСС по вопросу о месте православия и религии в целом в общественной жизни, было указано, что причины изменения законодательства – экономические, и изменения призваны обеспечить равенство перед законом всех общественных организаций, в т.ч. и церкви.

   Также был опубликован список имущества РПЦ, и дано разъяснение, какие налоги должна платить церковь с этого имущества, и какими видами производительного труда и общественно-полезной деятельности церкви предложено заниматься. Через статьи красной линией проводилась основная мысль – реформа законодательства в отношении церкви – попытка коммунистов не разрушить РПЦ, а положить конец её тысячелетнему паразитированию на предрассудках народа и заставить заниматься по-настоящему полезным делом.

   Таким образом, общественность получила полную информацию о политике партии в отношении церкви из первых рук, и попытки западных радиоголосов повлиять на общественное мнение оказались безуспешными.

* * *

   В мае 1957 года на Гаити бывший министр образования и руководитель Рабоче-крестьянского движения Пьер Финьоль стал временным президентом. 14 июня 1957 года генерал Антонио Кебро осуществил военный переворот и запретил Рабоче-крестьянское движение. В сентябре состоялись выборы, на которых победил бывший министр здравоохранения, доктор медицины Франсуа Дювалье. 22 октября 1957 г он занял пост президента.

   Правление Дювалье отличалось крайней жестокостью и террором в отношении любой политической оппозиции. Не удивительно, что уже менее чем через год начались попытки свергнуть диктатора.

   Первая попытка 30 апреля 1958 года оказалась неудачной и была жестоко подавлена «тонтон-макутами» – тайной полицией Дювалье.

   29 июля 1958 ночью группа бывших офицеров армии Гаити предприняла новую попытку переворота. Они высадились в порту гаитянской столицы – Порт-о-Пренса. Эта попытка была организована ничуть не лучше предыдущей, и была точно так же обречена на провал.

   Если бы незадолго до этого Иван Александрович Серов не предложил Михаилу Алексеевичу Шалину потренировать спецназ ГРУ в условиях, максимально приближенных к боевым.

   В операции была задействована частная военная компания «Southern Cross». Принадлежащая ей подводная лодка в течение июля скрытно высадила несколько групп спецназа на побережье Гаити.

   Высадившиеся на причале в Порт-о-Пренсе революционные офицеры с невероятным удивлением увидели вспышки разрывов в той стороне, где располагались казармы «тонтон-макутов», а затем – и в направлении дворца Дювалье. Спецназ ГРУ установил на позициях 120-мм миномёты и обстрелял из них казармы и дворец.

   Миномёт, помимо относительной простоты и небольшой массы, имеет ещё и немалую скорострельность. 120-мм полковой миномёт образца 1943 года мог выпустить до 15 мин в минуту. А если таких миномётов не один?

   Когда на казармы тайной полиции обрушился град фугасно-осколочных и зажигательных мин, вперемешку с минами, снаряженными слезоточивым газом, для заспанных «тонтон-макутов» это оказалось уже слишком. Половина из них погибла на месте, остальные разбежались.

   Когда в городе началась стрельба и загрохотали взрывы, диктатор Дювалье, по прозвищу «папа Док» не на шутку перепугался. А тут ещё взрывы загремели прямо во внутреннем дворе президентского дворца, осыпая стены градом осколков. «Папа Док» тут же решил, что пора уносить ноги. Двор простреливался из миномётов, выехать из дворца на машине было невозможно.

   Охрана диктатора спустила из окна на внешней стороне верёвочную лестницу. Этот ход был предусмотрен, его ждали. Первыми спустились охранники, несколько человек заняли круговую оборону. Затем на лестнице показался сам «папа Док». Сверху его страховали ещё двое охранников.

   Дювалье уже почти спустился на землю, когда с боковой стороны площади гулким, дробным грохотом, далеко разносившимся в ночи, заговорил ДШК. Несколько коротких очередей завалили охрану. Двое охранников, страховавших диктатора сверху, открыли беспорядочный ответный огонь. Стреляли куда попало. Это тоже было ожидаемо.

   Пулемёт дал очередь по окнам, один из охранников поймал пулю и отлетел назад, в комнату, второй счёл за благо убраться. Из левых ворот в фасаде дворца выехала бронированная машина диктатора, притормозила перед входом. «Папа Док» поспешно забрался внутрь. Машина промчалась по дорожке, выехала за ограду, и вдруг словно наткнулась на бетонную стену. Её бронировали от пуль стрелкового оружия. Тяжёлые пули ДШК пробили двигатель, его заклинило, и машина резко встала. Дювалье открыл дверцу и попытался сбежать.К нему тут же метнулись несколько человек, в чёрных комбинезонах и масках с прорезями для глаз, до того прятавшихся в тени.

   – Далеко собрался?

   Подоспевшие через несколько минут «революционные офицеры» обнаружили «папу Дока», примотанного проводом к ограде дворца, и тела нескольких охранников, лежащие под стеной. Рядом с Дювалье таким же проводом был привязан к ограде генерал Антонио Кебро, устроивший предыдущий переворот и расстрелявший демонстрацию мирных граждан. Неизвестные помощники растворились в ночной тьме. Утром по местному радио было объявлено о произошедшей революции и свержении диктатора.

   Революционная хунта вскоре передала власть представителям народа. На проведённых в августе 1958 г всеобщих выборах было сформировано коалиционное правительство. Главную роль в нём играли представители Рабоче-крестьянского движения.

   Диктатора Дювалье и генерала Кебро судил Революционный трибунал. Оба были приговорены к смертной казни. (АИ)

   Социализм на Гаити прямо вот так сразу не наступил. Первым этапом достаточно было избавиться от диктатуры. Осенью 1958 г Республика Гаити установила дипломатические отношения с СССР. (АИ)

   Иван Александрович Серов оценил потенциал «теологии освобождения» ещё раньше – в начале 1957 года, когда новый Коминтерн только начинал разворачивать свою деятельность. В Латинской Америке Первое Главное управление КГБ плотно работало со второй половины 1954 года. Не дожидаясь естественного возникновения этого религиозного течения, вскоре после разговора с Хрущёвым о дальнейшей стратегии борьбы с империализмом (гл. 02-30), в США была основана «Церковь справедливости».

   Её «официальный основатель», работавший под незамысловатым псевдонимом «преподобный Джон Смит», вначале работал как обычный телевизионный проповедник. Поначалу основной его аудиторией были обычные домохозяйки.

   Идея заключалась в том, что на «преподобного Смита» работали несколько студентов юридических факультетов, засланных КГБ в американские университеты для получения официального образования по западному образцу. «Студентами» были молодые офицеры КГБ, прошедшие строгий идеологический отбор и многоэтапное психологическое тестирование, «отличники боевой и политической подготовки».

   Получился своеобразный гибрид религиозной секты и дешёвой адвокатской консультации по социальным вопросам. «Смит» обычно начинал свою телевизионную проповедь стандартными призывами «любить ближнего», а затем переходил обличению конкретных капиталистов на конкретных примерах нарушения ими федеральных законов или законов штата, например, рассказывал о захватах промышленниками земли, «отжатой собственности», и т.п. Затем он рассказывал, опять же на конкретных примерах, как некая домохозяйка, воспользовавшись данными ей советами «адвокатов Церкви справедливости», отстояла в суде своё имущество, землю, или недвижимость. Все описываемые в проповеди случаи были реальные, документально подтверждённые. Каких-либо обобщений в плане обличения капитализма как государственного строя «преподобный Смит» в проповедях не допускал. Содержание его речей было полностью законно.

   В конце проповеди он обычно говорил:

   – Пишите нам, звоните нам, и мы вам поможем.

   Юридическая консультация в «Церкви справедливости» стоила два доллара, для малоимущих, и бездомных консультации были бесплатны.

   С 1958 г «Церковь Справедливости» начала открывать адвокатские фирмы, занимавшиеся отстаиванием прав граждан в суде. Услуги оказывались за небольшую плату, для малоимущих – бесплатно. Эта деятельность субсидировалась швейцарским фондом «Christian Business Initiative» через несколько фирм-посредников.

   Это была операция прикрытия, направленная на формирование репутации «Церкви справедливости» как защитника бедных и обездоленных слоёв населения. Девизом организации было: «Справедливость в рамках закона». Основной задачей организации должно было стать тыловое и логистическое обеспечение деятельности боевых групп при проведении планировавшейся операции «Эксперимент «Зеркало».

   Протестантская «Церковь справедливости», тем не менее, активно поддерживала контакты с чисто католической «теологией освобождения» в Латинской Америке. Здесь уже местные агенты Коминтерна действовали под видом странствующих католических монахов, перенося идеи «теологии освобождения» из одного города в другой. Особенно важна была эта деятельность на Кубе, где официальная католическая церковь, выполняя политический заказ диктатора Фульхенсио Батисты, активно настраивала народ против коммунистов.

   Обсуждая с Хрущёвым в начале 1958 г перспективы революции на Кубе и в Никарагуа, Иван Александрович Серов обратил его внимание на трудности, с которыми столкнулся в «той истории» Сандинистский Фронт Национального Освобождения, и сколько времени заняла борьба против диктатуры Сомосы.(В реальной истории гражданская война в Никарагуа длилась с 1958 по 19 июля 1979 г.)

   – С Кубой, я думаю, всё получится. Раз в «той истории» справились. Надо им только боеприпасов подкинуть. А вот с Никарагуа... Крепко там эти Сомосы и Чаморро укоренились, – заключил Никита Сергеевич, прочитав подготовленную Серовым по полученным документам справку об истории сандинистской революции.

   – Полагаю, быстрой победы там ждать не стоит, – согласился Серов. – Но это не значит, что мы должны сидеть на жопе ровно и ждать, пока никарагуанцы своими силами разберутся с Сомосой.

   – Чтобы возглавить народ на борьбу, необходим ещё один лидер уровня Сандино. Есть кто-то на примете? – спросил Хрущёв.

   – Карлос Фонсека Амадор, – ответил Иван Александрович, выкладывая перед Первым секретарём несколько фотографий.

   – Ты чего? Это же пацан какой-то! – с сомнением заметил Никита Сергеевич. – Сколько ему лет-то сейчас?

   – Двадцать два, – ответил Серов. – Не смотри, что молодой, парень – прирождённый лидер. Вообще у того же Сандино очень много молодёжи участвовало в боях, даже дети, пацаны лет по 12, воевали. Это в Никарагуа обычное дело.

   – Думаешь, справится? – Хрущёв всё ещё сомневался. – Поищи лучше кого постарше.

   – Если ему немного помочь, то справится, – убеждённо ответил Серов. – В этом деле главное – мозги и сила воли. Этого у Фонсеки в избытке. А мы ему в помощь подключим товарища постарше. Вот. Полковник Сантос Лопес, воевал в армии Сандино.

   – Ну вот, этот хоть посолиднее. Добро... Помочь, говоришь... Не просто ему помочь. В «той истории» им кубинцы помогали, вон, по твоей справке и Че там участвовал, и всё равно 20 лет провозились, – проворчал Хрущёв. – Не можем мы пока что себе позволить подогнать к побережью авианосец и снести нахрен этого Сомосу, как американцы делают.

   – Ну, у нас уже есть кое-какие преимущества, по сравнению с «той историей», – заметил Серов. – Прежде всего – Гватемала уже на нашей стороне. То есть, поставлять партизанам оружие можно будет прямо через границу. Но есть трудности с транспортом. Очень далеко. Везти оружие морем – долго. Дирижаблем быстрее, но дороже.

   – Есть одна идея. В этом году завод N18 начнёт серийный выпуск Ту-114, но планируется построить только два самолёта для испытаний. Поговорил бы ты с Туполевым, что ли, пусть он форсирует строительство ещё штук четырёх в варианте грузового Ту-115, – предложил Серов. – Лучше даже 2 грузовика, с системой дозаправки, и 2 заправщика. Нам бы хватило.

   – Так ведь самолёт ещё даже государственные испытания не прошёл! – удивился Никита Сергеевич. – Я уж не говорю про эксплуатационные. Не пойдёт Туполев на такой риск, и будет прав – случись что, ему отвечать.

   – Так мы же не пассажиров будем возить, а грузы, – возразил Серов. – Ему всё равно самолёты гонять придётся, посадим в них лётчиков-испытателей, и пусть летают.

   – Туполева вообще с испытаниями Ту-114 поторопить бы надо. До 61-го года, пока он все замечания закроет, нам ждать некогда, – ответил Хрущёв, покопавшись в распечатках. – Туполева я вызову, поговорим с ним вместе. Скорее всего, до окончания госиспытаний он и слушать не станет, но вот после начала эксплуатационных – может и согласится.

   – А ты чего по бумажкам смотришь? Планшет забыл? – спросил Серов.

   – Не, у него аккумулятор сдыхать начал, – пояснил Никита Сергеевич. – Сидеть с постоянно подключённым зарядником неудобно. Отдал Лебедеву, пусть его ребята покопаются, может, чего смогут сделать. У Селина, кстати, с ноутбуком всё в порядке?

   – Пока докладов о неисправностях не было, – ответил Иван Александрович. – Мы помним, что предупреждение было, что он только 4 года проработает.

   – Вот-вот. Уже пятый год пошёл, – напомнил Хрущёв.

   -Документы, считай, большей частью распечатали, уже больше каталогизацией занимаемся, составлением тематических подборок и рассылкой. Сейчас печатаются статьи из электронной энциклопедии, – пояснил Серов. – Те, что ещё не печатали. Чёрт, я и не подозревал, что их там так много...

   – Лебедев ноутбук проверял, говорит, даже аккумулятор ещё в неплохом состоянии. Мы ж его сняли и почти всё время от сети гоняем, только периодически делаем разряд и заряд. Вот когда конденсаторы на плате вздуваться начнут – тогда беда... Александр об этом в инструкции по уходу специально упоминал. На лебедевской «БЭСМ-1М» их каждый день осматривают. А на ноутбуке так не получится. Его ещё разбирать-собирать – морока жуткая. После первой проверки и чистки от пыли Лебедев с помощником этот ноут неделю собирали.

   Как и предполагал Никита Сергеевич, поначалу Туполев резко воспротивился.

   – Да вы что, товарищи?! Машину, ещё не прошедшую госиспытания, гонять через Атлантику? Совершенно недопустимо, даже не думайте.

   – Вот, кстати, насчёт испытаний, – сказал Хрущёв. – У нас туристическая инфраструктура в Таиланде уже достраивается. На Хайнане новые пансионаты и санатории построены. Самолёт ваш необходим позарез – страна скоро начнёт терять живые деньги. Ил-18 туда не погонишь из Европы – слишком тихоходный. Можно эти испытания как-то ускорить?

   – Уже пытаемся ускорить, Никита Сергеич, – ответил Туполев. – Получили такую подсказку, что могут быть проблемы с уже, казалось бы, отработанными на Ту-95 системами – шасси и моторами. На Ту-114 они имеют изменения, но, как нам казалось, не принципиальные. Оказалось – нет.

   – Мы тогда взяли Ту-95 и установили на него шасси и моторы от Ту-114. Получилось уродливо – у Ту-114 передняя стойка выше, самолёт получился с задранным носом, и переднюю нишу шасси увеличивать пришлось. Ну, это детали, важно, что часть проблем, с которыми мы на Ту-114 должны были при испытаниях столкнуться – шум, вибрация, проблемы с шасси и моторами – мы уже частично закрыли, частью – в ходе проектирования и постройки опытной машины, частью – ещё до её постройки, в ходе отработки её систем на «летающей лаборатории» Ту-95.

   – Нам самолёт даже не в пассажирском варианте нужен, – пояснил Серов. – Нам бы грузовик дальний, с возможностью дозаправки в воздухе, и заправщик. Жизнями пассажиров никто рисковать не собирается.

   – То есть, вам, по сути, Ту-115 нужен? – спросил Туполев.

   – Да не до жиру уже, сойдёт и 114-й в грузовом варианте. То есть, все замечания по пассажирскому салону, буфету, кухне, гардеробам и туалетам нас не волнуют, – ответил Серов. – Заодно и испытания при полётах на большую дальность можно было бы совместить с доставкой некоторых деликатных грузов.

   – И в какую сторону летать будем? На запад или на восток?

   – Скажем так, в Центральную Америку.

   Туполев помолчал, прикидывая что-то в уме. Ему и самому было интересно отработать побыстрее некоторые проектируемые с 1956 года системы, в частности, телескопическую штангу дозаправки и её систему управления.

   – 115-ю машину я вам так быстро не сделаю, даже не надейтесь, – ответил Андрей Николаевич. – Там фюзеляж приспособлен для перевозки авиационных контейнеров по недавно принятому стандарту, над ним ещё поработать надо. Сделаю один заправщик на базе обычного 114-го – мне так или иначе надо телескопическую штангу в воздухе отработать. Дальше сделаю один грузовик, опять же из 114-го. Но тут вопрос к вам, Иван Александрович. Вы свои грузы как доставлять собираетесь? Посадочным способом, или с парашютами сбрасывать? Потому что если посадочным, тогда лучше один лишний 114-й в грузовик переделать, а если возить грузы массой до тонны, даже до трёх тонн, их можно бросать с парашютом с обычного Ту-95.

   – Мы такой вариант рассматривали, – сказал Серов. – Можно и с парашютами бросать. Но вот появление наших стратегических бомбардировщиков над...

   – ... над Кубой? – усмехнувшись, спросил Туполев.

   – Угадали. Будет очень нежелательно, – закончил Иван Александрович.

   – Ну, так я ж газеты читаю, – Андрей Николаевич опять усмехнулся. – Можно бросать грузы ночью с Ту-95 в океан, а там их может подбирать любой гидросамолёт или даже рыбачья лодка. Только поплавки и маячок нужен. Радио, и световой.

   – Ты смотри, в точности наш способ расшифровал, – обескураженный Серов озадаченно посмотрел на смеющегося Хрущёва.

   – Андрею Николаичу палец в рот не клади, – хохотнул Первый секретарь. – С его ТБ-3 грузы и парашютистов ещё до войны бросали, и в контейнерах возили. Про Гроховского почитай на досуге.

   – Давайте так договоримся, – предложил Туполев. – Сначала я вам обеспечу один заправщик и один Ту-95, приспособленный для сброса грузов, и дозаправки от телескопической штанги и шланга с конусом, и так, и этак. Вторым этапом, в третьем квартале 58 года, сделаю грузовой Ту-114.

   – Дальше, в следующем году, сделаю ещё один заправщик и пару грузовиков, возможно, уже на базе 115-й машины, более вместительные, с усиленной механизацией крыла, для взлёта с коротких полос. С вас – аэродром первого класса в Гватемале, и договор с Арбенсом на поставку бананов и прочих фруктов, – ехидно посмеиваясь, продолжал Андрей Николаевич. – Чтобы дорогущие машины обратно порожняком не гонять. Заправщик один лучше базировать в Гватемале, второй – на базе Файид в зоне Суэцкого канала. Как вы из Гватемалы будете грузы доставлять адресату – вам виднее. На грунтовый аэродром где-нибудь в горах Сьерра-Маэстра 114-й всё равно не сядет. Дальше по мере развёртывания серийного производства (в реальной истории Ту-114 выпускался серийно с 1958 г, но очень ограниченно – в 1958 было построено всего 2 машины, в 1959-м – пять), можно будет это количество постепенно увеличить.

   – Согласен! – с готовностью ответил Серов.

   Проводив Туполева, Иван Александрович сказал Хрущёву:

   – Ты вот, Никита Сергеич, вчера сетовал, что мы свой авианосец подогнать к Кубе или там, Никарагуа, не можем. Так ведь и не надо. Достаточно чётко операцию спланировать. Прилетит туда ночью тот же Ту-95, и отбомбится управляемыми бомбами, скажем, по дворцу Сомосы. А тут и партизаны подоспеют. ПВО там всё равно никакой, а если заходить с юго-запада, да по пассажирским коридорам, там и американцы хрен вычислят, откуда Сомосе прилетело. Я, с твоего разрешения, с Вершининым этот вопрос утрясу?

   – Только чтоб всё было шито-крыто! – предупредил Хрущёв.

   – Само собой!

   Туполев своё слово держал крепко. В апреле 1958 года был собран и облётан первый заправщик, с мая он начал тренировочные полёты, и в июне была проведена первая дозаправка Ту-95, оборудованного, помимо штанги, заправочным гнездом. После двух месяцев ежедневных тренировок, заправщик перегнали в Гватемалу, где за это время успели удлинить полосу столичного аэропорта. Вместе с самолётом туда прибыла сводная бригада ОКБ-156 и завода N18, оперативно устранявшая на самолёте обнаруживающиеся мелкие недочёты. Для устранения крупных проблем самолёт пару раз пришлось гонять обратно на завод.

   Ту-95 начали возить и сбрасывать в океан оружие для повстанцев Кастро и никарагуанцев уже с сентября 1958 года. До этого времени грузы возили, как и прежде, морем и дирижаблями. Причём, по мере дооборудования бомбардировщиков дублирующими системами дозаправки от телескопической штанги, эти задачи начали выполнять и экипажи из обычных строевых частей, в ходе обычных вылетов на патрулирование. На Кубу плавающие в океане грузы доставлялись всё той же «Каталиной» с Ямайки, а затем и самолётами с Гаити.

   В октябре был допущен к полётам через океан первый грузовой Ту-114. Самолётами для Кубы и Никарагуа доставлялись только срочные грузы, плановые поставки шли морем. Ту-114 возил обратно из Гватемалы тропические фрукты. Несколько раз на борту возникали неполадки, но, вследствие хорошей отработанности исходного Ту-95, серьёзных лётных происшествий не было. Зато мелких недоделок в ходе этих дальних полётов было выявлено много. Несколько раз приходилось ставить машину на доработки на неделю-две.

   До конца 1958 года Ту-114 совершил лишь пять полётов в Гватемалу и обратно. Но грузы, перевозимые им, очень пригодились повстанцам. В основном, это были боеприпасы, миномёты, пистолеты-пулемёты ППС-43, «Супербазуки» М-20 и гранаты для них, медикаменты, перевязочные материалы, хирургические инструменты.

   На Кубе в начале января 1958 г. отряд из 50 повстанцев под командованием Рауля Кастро совершил переход в горный массив Сьерра-дель-Кристаль, где был открыт «второй восточный фронт Франк Паис».

   Кастро и его люди периодически получали подкрепления. Отряд организации «Революционный директорат 13 марта» высадился 6 февраля 1958 года на побережье Кубы в заливе Нуэвитас с борта яхты «Скейпед», и, после пятидневного перехода, развернул партизанское движение в горах Сьерра-Эскамбрай.

   Армия требовала постоянного снабжения боеприпасами. 30 марта на полевой аэродром у Сьенагилья (в Сьерра-Маэстра) приземлился первый самолёт военно-воздушных сил повстанцев -- C-46, который доставил 12 бойцов и партию оружия. В тот же день повстанцы атаковали и захватили аэродром Моа.

   Снабжение оружием было организовано с территории Мексики, Гватемалы, а также с морских судов. Сброшенные с торговых судов плотики с грузами ночью, ориентируясь по световым и радиомаячкам, подбирала базировавшаяся на Ямайке частная «Каталина», и доставляла грузы на Кубу. Латинская Америка имеет одно важное преимущество – в странах, где нет слишком уж упоротой диктатуры, населению пофиг, кто чем занимается. Официально самолёт был зафрахтован компанией богатых американских туристов, заядлых рыболовов, фанатов ночной рыбалки. (АИ)

   24 мая 1958 г войска диктатора Фульхенсио Батисты начали операцию «Верано» – генеральное наступление на контролируемые повстанцами районы в горах Сьерра-Маэстра. Диктатор бросил в бой более 14 тысяч человек: 12 пехотных батальонов, один артиллерийский и один танковый.

   По информационным каналам Коминтерна Кастро заранее получил предупреждение о готовящемся правительственном наступлении. С территории Гватемалы повстанцам самолётами было доставлено дополнительное противотанковое вооружение, миномёты и боеприпасы. (АИ)

   С 11 по 21 июля 1958 г. в ходе ожесточённого сражения при Эль-Хигуэ силы повстанцев окружили и уничтожили пехотный батальон правительственных войск. Командир батальона майор Кеведо позже перешёл на сторону восставших.

   28-30 июля 1958 года, в трехдневном сражении у Санто-Доминго повстанцы Кастро разгромили крупную группировку правительственных войск. Два батальона Батисты понесли серьёзные потери, повстанцы захватили много трофеев, включая два лёгких танка.

   После этих поражений войска Батисты утратили стратегическую инициативу. В конце августа два отряда под командованием Че Гевары и Камило Сьенфуэгоса, общей численностью 200 человек с боями прошли через провинцию Камагуэй в провинцию Лас-Вильяс.

   По рекомендации влившихся в отряд «испанских коммунистов», прошедших спецподготовку офицеров ГРУ, Кастро активно устанавливал связи с другими оппозиционными режиму Батисты организациями, в том числе, ведущими чисто политическую борьбу.

   В октябре 1958 года активизировались переговоры повстанцев с представителями политической оппозиции Ф. Батисте. По результатам этих переговоров, 1 декабря 1958 года в селении Педреро был подписан «Пакт Педреро», устанавливавший формы сотрудничества.

   Во второй половине октября повстанцы начали новое наступление на всех фронтах, в итоге взяв под свой контроль провинции Орьенте и Лас-Вильяс. В конце ноября 1958 года решающие бои развернулись на западе.

   В ноябре и первой половине декабря войска Батисты ещё оказывали серьёзное сопротивление. Но ситуация уже однозначно повернулась в пользу восставших.

   16 декабря 1958 года повстанцы окружили город Фоменто с населением около 10 тыс. человек. После двух дней боев правительственный гарнизон сдался. Повстанцы взяли в плен 141 солдат и захватили значительное количество оружия и военного снаряжения. Началась яростная, но короткая агония диктаторского режима.

   21 декабря 1958 года повстанцы в ходе упорных боев взяли город Кабайгуан с населением в 18 тыс. человек.

   22 декабря 1958 года начались бои за город Пласетас с населением около 30 тыс. жителей.

   25 декабря 1958 года с боями были заняты город Ремедиос и порт Кайбариен. В этот же день местный координатор Коминтерна «товарищ Хосе» вышел на связь с Кастро. «Предположив», что диктатор в ближайшие дни осознает неизбежность падения режима и попытается бежать, он предложил лидеру повстанцев помощь Коминтерна в поимке Батисты. Технически Коминтерн имел возможность провести операцию самостоятельно. Её необходимо было согласовать с Кастро, прежде всего, чтобы он сам осознал себя не просто предводителем повстанцев, а лидером суверенной страны.

   – Где же вы раньше были? Почему не помогли? – мрачно спросил Фидель.

   – Советские товарищи предлагали оказать прямую военную поддержку, но руководство Коминтерна им не рекомендовало, – ответил «товарищ Хосе». – Пока гражданская война остаётся внутренним делом Кубы. Если СССР явно вмешается в дела Кубы, это неминуемо повлечёт ответную американскую помощь Батисте. Куба в 90 километрах от Флориды, и в нескольких тысячах километров от СССР. Нетрудно догадаться, кто в этом случае победит. Поэтому Коминтерн пока ограничивался поставками оружия, боеприпасов, радиостанций, а также ведением разведки в ваших интересах.

   – Но сейчас военные действия вступают в завершающую фазу. Повстанцы давят Батисту по всем фронтам, – продолжал «товарищ Хосе». – Достаточно одержать несколько крупных побед, и Батиста сбежит. Исходя из моего опыта и кубинской географии, я даже предположил бы, что решающим моментом может стать взятие вами города Санта-Клара.

   – Вы что, ясновидящий? – мрачно спросил Кастро.

Я знаю точно, наперёд

Сегодня кое-кто умрёт

Я знаю где, я знаю как,

Я не гадалка, я – маньяк.

   – криво ухмыльнувшись, процитировал по-русски «товарищ Хосе», а затем перевёл четверостишие на испанский, не в рифму, но близко к тексту. Он не сказал Кастро, что эти строки ему дословно продиктовал для передачи Фиделю генерал армии Серов.

   Кастро расхохотался и махнул рукой:

   – О! Совьетико! Добро пожаловать на Кубу!

   Тем же вечером на контролируемом партизанами аэродроме Моа приземлились три самолёта С-119, в частном порядке приобретённые в США. Один из них был в транспортном варианте, другой – вооружен 4-мя 20-мм английскими авиационными пушками HS.404, установленными на левом борту, третий был заправщиком. Транспортник и заправщик замаскировали, а штурмовик принял участие в финальной битве повстанцев – штурме города Санта-Клара.(АИ) Всего самолётов было куплено пять, ещё два занимались снабжением партизан.

   Самолёты совершили сложный перелёт в Гватемалу, а после падения режима Дювалье на Гаити, на острове для них был скрытно оборудован аэродром «подскока». При этом местных жителей, чтобы они не беспокоились, прямо известили, что садящиеся по ночам на острове самолёты возят оружие на Кубу для повстанцев Кастро. Натерпевшиеся притеснений от Дювалье местные жители приняли это известие восторженно, и наперебой предлагали свою помощь. По ночам С-119 летали над Кубой, сбрасывая повстанцам оружие, боеприпасы, а также высадили несколько команд спецназа ГРУ.

   В 8 часов вечера 27 декабря был отдан приказ о наступлении на столицу провинции Лас-Вильяс, где были сконцентрированы значительные силы противника. «Санта-Клара представляет собой крупный город с населением 150 тысяч жителей, расположенный в центральной равнинной части страны. Он является важным железнодорожным узлом и центром пересечения основных коммуникаций Кубы. Вокруг него находятся небольшие голые холмы, на которых противник организовал оборону », – так в «Эпизодах революционной войны» Эрнесто Че Гевара охарактеризовал стратегическое значение данного населенного пункта.

   Гарнизон Санта-Клары состоял из 1300 человек, размещенных в казармах «Леонсио Видаль» – самой мощной крепости в центре острова. В аэропорту располагался еще один гарнизон – 250-300 человек было сосредоточено в казармах «Лос Кабальос» 31-го эскадрона сельской жандармерии. Полицейское управление города занимали около 400 полицейских, тайных агентов и солдат, у них было два танка «Комета» и два бронетранспортера. Ещё около 200 солдат было рассредоточено по различным объектам столицы провинции. Ещё 380 солдат находились в бронепоезде, вооружённые минометами, орудиями и базуками. Войска были обеспечены поддержкой с воздуха. Кроме того, Батиста собирался направить в Санта-Клару двухтысячное подкрепление.

   Против этой армии повстанцы выставили 7 взводов общей численностью в 214 бойцов, утомлённых девятидневными боями за Кабайгуан, Пласетас и другие города. Некоторые группы сражались трое суток без сна. «К моменту наступления на Санта-Клару за счет захваченных в предыдущих боях трофеев у нас значительно увеличилось число винтовок. В распоряжении повстанцев находилось и тяжелое вооружение, но к нему не было боеприпасов », – позже отметил в дневнике майор Гевара.

   Повстанцам приходилось экономить патроны. Те, кто плохо стрелял, могли лишиться винтовки, его оружие передавали другому повстанцу, который не имел оружия.

   В такой ситуации появление у повстанцев воздушной поддержки, пусть даже в виде единственного, слабо вооружённого транспортника, было очень кстати, хотя и получили её «к шапочному разбору».

   Предполагая, что наступающие на Санта-Клару повстанцы подвергнутся атакам с воздуха, «товарищ Хосе» предложил Фиделю послать ночью штурмовик нанести упреждающий удар по аэродрому Кэмп-Коломбиа, где базировалась авиация Батисты. Кастро согласился.

   Среди ночи на самолёты диктатора обрушился ливень 20-миллиметровых снарядов. Атаки с воздуха правительственные войска не ожидали, поэтому даже имевшаяся зенитная артиллерия открыла огонь с большим опозданием, когда «ганшип» уже сделал своё дело и удалился, оставив за собой полыхающие обломки самолётов Батисты. Под раздачу попали бомбардировщики Дуглас B-26 «Инвейдер» и истребители P-47N. Позади зенитки продолжали полосовать пустое небо (АИ).

   По возвращении самолёта лётчики предложили нарисовать опознавательные знаки правительственных войск Батисты. При полёте на малой высоте это могло помочь обмануть вражеских зенитчиков. Кастро одобрил этот план.

   Следующей ночью АС-119 порезвился на базе Сан-Антонио де лос Баньос, где уничтожил несколько имевшихся у Батисты реактивных самолётов Т-33. После этого налёты на аэродромы прекратили, т.к. войска диктатора предсказуемо усилили противовоздушную оборону.

   В результате после 12-часового марша повстанцы сконцентрировали свои силы в университетском городке в пригороде. Около 8.00 над университетским кампусом пролетели ещё два С-119. Они сбросили несколько матерчатых контейнеров на парашютах. Партизаны тут же подобрали и распаковали посылки. Их удивлению и радости не было предела – в контейнерах были два пулемёта ДШК со снаряженными патронными лентами, автоматы ППШ, патроны, уже снаряженные в магазины, несколько гранатомётов М-20 «Супербазука» и гранаты к ним. У повстанцев был дефицит автоматического оружия, и такой подарок был воспринят с восторгом. Пистолеты-пулемёты тут же раздали лучшим бойцам, их винтовки получили те, кто был плохо вооружён. В одном из тюков с оружием партизаны нашли «записку» – на куске фанеры была сделана надпись по-испански, чернильным карандашом: «Майору Геваре от Коминтерна» (АИ).

   Также в одном из контейнеров обнаружили 4 радиостанции, на каждой из которых был наклеен кусок лейкопластыря. На нём всё тем же чернильным карандашом была написана частота для связи и краткая пометка: «Ayudar. Comintern» ( Ayudar – помощь. исп.)

   Вооружившиеся партизаны двумя цепочками выдвинулись вдоль Центрального шоссе к столице провинции. Вскоре на шоссе показался джип, а через некоторое время – танк. Партизаны были обнаружены.

   В танк тут же полетела граната «Супербазуки». Стрелявший промахнулся, но и батистовцы в танке испугались. Танк, стреляя из пушки и пятясь задом, отступил к городу. Джип тоже поспешил ретироваться. (АИ)

   Группы повстанцев продвигались в направлении казарм и холма Капиро. Именно около этих узловых центров обороны батистовцев вскоре возникли главные очаги сражения.

   На холме Капиро закрепились солдаты диктатора. У подножия холма маневрировали два танка, а на проходящей неподалеку железной дороге стоял бронепоезд. В нём находился командующий инженерными войсками диктатора полковник Россель Лейва. Бронепоезд привёз 400 человек и военную технику, только что прибывшую из Англии: орудия, огнеметы, миномёты, большое количество боеприпасов.

   Майор Гевара отправил группу партизан с заданием скрытно разобрать путь позади бронепоезда. Это удалось. Теперь бронепоезд не мог отойти к городу. Несколькими выстрелами из базук повстанцам удалось подбить один танк. (АИ) Второй, через некоторое время, расстреляв боекомплект, отступил к центру Санта-Клары.

   Батистовцы поняли, что, несмотря на численное превосходство противника, повстанцы не отступят. Находившийся в казармах «Леонсио Видаль» полковник Касильяс позвонил по телефону в Гавану и запросил у командования подкрепления. Ему ответили, что отправить воздушную поддержку невозможно, и обещали прислать пехоту.

   Партизаны блокировали холм Капиро, и продолжили продвижение к важнейшим объектам города. Войска диктатора действовали нерешительно, ограничиваясь перестрелкой и время от времени устраивая вылазки.

   К позициям партизан, блокирующих холм, неожиданно вышел человек, в необычной пятнистой форме, вооружённый автоматической винтовкой М-14. Он спокойно передал партизанам своё оружие и попросил провести его к командиру. Нежданного гостя обыскали и проводили к майору Геваре. (АИ)

   – Капитан Педро Гальего, частная военная компания «Southern Cross», – представился гость.

   Че недоверчиво взглянул на него:

   – Наёмник? Вам-то что тут надо?

   – Мои люди подключились к телефонной линии Санта-Клара – Гавана, – ответил Гальего. – Полковник Касильяс запросил подкрепление. Ему на помощь идёт автоколонна с войсками. Воздушной поддержки войска диктатора больше не получат – ночью наш самолёт уничтожил авиацию Батисты прямо на авиабазе. Меня послали к вам для связи. Есть возможность поддержать вас с воздуха. Наш самолёт для маскировки несёт опознавательные правительственных войск. Не стреляйте по нему. Если вы согласны – проводите меня к радиостанции. Самолёт сейчас барражирует недалеко от Санта-Клары и ожидает моей команды.

   Че от удивления вытаращил глаза:

   – Diablo! Кто ваш наниматель?

   – Коминтерн, – коротко ответил наёмник.

   Его на самом деле звали Пётр, но он не стал уточнять, что служит в частях спецназа ГРУ.

   – Проводите его к рации, – распорядился Че. – Пусть выйдет на связь. Если что-то пойдёт не так – убейте его на месте.

   Наёмник уверенно включил рацию, вышел на связь на обозначенной частоте и произнёс несколько слов по-английски.

   Через 10 минут в воздухе на малой высоте был замечен большой транспортный самолёт. Он направился к холму Капиро. Солнце осветило его – он нёс опознавательные правительственных войск. Солдаты диктатора на холме обрадовались, решив, что им доставили подкрепление. Но тут левый борт самолёта осветился пламенем, и на позиции батистовцев обрушился шквал свинца.

   Ошеломлённый Че с ужасом наблюдал, как «адская мясорубка» облетает холм по широкой дуге. Внизу, на вершине холма, всё заволоклось пылью, холм Капиро окутала сплошная пыльная туча. Стоявший неподалёку бронепоезд открыл по самолёту огонь из малокалиберных зенитных орудий. Самолёт поспешил убраться.

   – Если вы собираетесь захватить холм, майор, сейчас – самое время, – сказал Геваре подошедший Гальего. – И надо бы что-то придумать с бронепоездом. Наш самолёт не бронирован, и он у нас один вооружённый. Терять его нам никак нельзя.

   Гевара немедленно отдал приказ, и группа партизан практически без боя заняла холм Капиро. Из более чем сотни батистовцев, оборонявших его, в живых осталось лишь несколько человек, они тут же сдались (АИ).

   Возвращаясь для дозаправки и пополнения боекомплекта на аэродром Моа, «ганшип» обстрелял на проходе прорывавшуюся в Санта-Клару автоколонну с подкреплением. (АИ) Революционные отряды открыли огонь по горящим грузовикам, из которых выпрыгивали уцелевшие солдаты диктатора. Ошеломлённые внезапной атакой с воздуха уцелевшие батистовцы моментально сдались в плен (АИ).

   Не дожидаясь, когда повстанцы воспользуются завоеванными преимуществами, бронепоезд по приказу полковника Лейвы поспешил вернуться на станцию. Однако партизаны по приказу Че успели разобрать участок железнодорожного полотна, чего машинисты не ожидали. На подходе к станции бронепоезд сошел с рельсов. Передний локомотив и следом за ним несколько вагонов перевернулись. Среди солдат Батисты началась паника, а повстанцы, воспользовавшись ею, подобрались ближе и забросали вагоны бутылками с «коктейлем Молотова».

   «Команда бронепоезда была прекрасно защищена, но она, подобно колонизаторам, уничтожавшим индейцев на западе Америки, могла сражаться, только находясь на почтительном расстоянии, занимая удобную позицию и имея перед собой практически безоружного противника. Осажденный, с близкого расстояния забрасываемый бутылками с горящим бензином, бронепоезд благодаря своим бронированным стенам стал настоящим пеклом для солдат », – записал в дневнике Че Гевара. Чтобы принудить противника к сдаче, повстанческая радиостанция передавала сообщения о том, что люди покидают горящие вагоны и складывают оружие.

   Через несколько часов вся команда бронепоезда, составлявшая почти 400 человек – сдалась атаковавшему станцию взводу из 18 бойцов. (Реальная история. Источник -klara)

   «В наших руках оказалось 22 вагона, зенитные орудия, пулеметы и баснословное количество боеприпасов », – вспоминал Че. Оружие и боеприпасы были немедленно распределены между повстанцами.

   Над железнодорожной станцией и остановившимся перед ней бронепоездом снова пролетел С-119, сбросив ещё несколько контейнеров. В них оказались 4 82-миллиметровых миномёта и несколько ящиков мин. (АИ) Более мощные 120-мм миномёты были слишком тяжелы, чтобы переносить их на руках.

   Захваченным в бронепоезде оружием удалось вооружить присоединившихся к отряду людей из числа горожан, которые были вынуждены идти в бой безоружными, чтобы добыть себе винтовку. Это импровизированное подкрепление позволило повстанцам выстоять, несмотря на огонь танков и броневиков, и бесконечные перестрелки.

   Наступление возобновилось в сумерках. Повстанцы подошли к казармам 31-го эскадрона жандармерии на расстояние в 600 ярдов. Преимущество в живой силе и огневой мощи было на стороне батистовцев. Правительственные войска к тому же использовали бронетехнику. Лишь в сумерках люди Гевары перешли в наступление и вынудили гарнизон «Лос-Кабальос» укрыться за мощными стенами казармы.

   В отряде не было ни одного профессионального наводчика для миномёта.

   «Капитан Гальего» снова предложил майору Геваре свою помощь:

   – Майор, меня обучали обращению с миномётом. Если позволите, я мог бы помочь вашим людям. Но для эффективной стрельбы пошлите двух человек с биноклем и рацией на колокольню, оттуда они смогут корректировать стрельбу. Ещё один радист нужен возле миномётов.

   Че тут же смекнул, что наёмник действительно разбирается в вопросе.

   – Командуйте, эль капитано! Миномёты ваши! – ответил Гевара, а затем приказал своим людям: – Капитан Гальего будет командовать миномётчиками. Выполнять его распоряжения, как мои!

   Два человека с рацией и биноклем немедленно отправились на колокольню. Повстанцы установили вокруг вражеского укрепления миномёты – захваченные в бронепоезде и полученные по воздуху, и начали методичный обстрел казарм. (АИ)

   «Капитан Гальего» сначала пристреливался по цели из одного миномёта, по указаниям корректировщиков, сидящих на колокольне. Пристрелявшись, он записывал данные с прицела, и переносил огонь на следующую цель. Таким образом ему удалось точно пристреляться по ключевым местам на территории казарм – выходам, проходам между зданиями, и т. п. Вскоре он показал Че получившуюся таблицу и пояснил свой план:

   – Сейчас мы сделаем перерыв, к тому же уже стемнело, и корректировщики толком ничего не видят. Но основные цели мы пристреляли. Я распределю их между расчётами миномётов, разобью расчёты на группы и назначу им номера. В ящиках есть несколько осветительных мин.

   – Когда всё будет готово, пусть ваши люди имитируют атаку. Батистовцы забегают, и тут мы запустим осветительные мины. Корректировщики будут сообщать нам о передвижениях врага, а мне останется только называть номер группы, которые будут стрелять каждая по своей цели.

   – Отлично, капитан! – одобрил Гевара. – Начнём, когда вы будете готовы.

   По сигналу капитана повстанцы имитировали атаку и штурм казарм. Как только по внутреннему двору забегали солдаты, над казармами вспыхнули несколько осветительных мин. Они медленно опускались на парашютах.

   Предупреждённые по радио корректировщики тут же передали, в каких точках крепости собрались солдаты Батисты. Капитан дал команду, и миномётчики накрыли выбранные точки беглым огнём. Войска Батисты понесли тяжёлые потери и поспешили укрыться в казармах.

   Это повторялось ещё дважды, пока противник не смекнул, что любые передвижения по открытому пространству между зданиями тут же караются точным миномётным огнём. Попытки активного сопротивления прекратились, солдаты лишь вяло отстреливались из окон, укрываясь за толстыми стенами.

   С наступлением темноты жители города начали строить баррикады, перегораживая улицы, чтобы лишить бронетехнику возможности свободно маневрировать.

   Че Гевара расставил свои отряды так, чтобы изолировать главные силы противника и атаковать слабейшие звенья по частям, принуждая батистовцев к сдаче. «Повстанцы внедрились в городской пейзаж, буквально пропитали его, просочились сквозь защитные кордоны полковника Касильяса и стреляли в упор ».

   На следующий день войска диктатора перегруппировали свои силы, и организовали контратаку, используя бронетехнику.

   Однако блокированные в казармах солдаты Батисты не могли защищать аэропорт. Повстанцы заняли его, сообщив Фиделю по радио, что аэропорт под их контролем. «Товарищ Хосе» тут же предложил организовать доставку подкреплений по воздуху.

   В середине дня, когда возле блокированных казарм шёл бой повстанцев с солдатами Батисты, которых поддерживал танк и два бронетранспортёра, на аэродроме один за другим приземлились 3 С-119, доставившие ещё один отряд повстанцев из Моа – более 200 человек, боеприпасы, оружие. Атакующие Санта-Клару силы партизан практически удвоились. Разгрузившись, самолёты тут же улетели. Зато снова прилетел «ганшип».

   Огнём 20-мм пушек он поджёг оба бронетранспортёра, и положил немало солдат диктатора. Выжившие в панике разбежались. Попытка контратаки была сорвана. (АИ)

   Теперь, удерживая под своим контролем аэропорт, повстанцы могли получать боеприпасы, медикаменты и подкрепления в необходимых количествах.

   Вжимаясь в стены зданий, перебираясь с крыши на крышу, революционные отряды сжимали кольцо окружения вокруг осажденных батистовцев. На узких улицах города им пришлось осваивать новый прием сближения с противником. При помощи местных жителей повстанцы пробивали проходы сквозь стены домов, подбираясь как можно ближе к казармам «Леонсио Видаль», полицейскому управлению, управлению 31-го жандармского корпуса, ряду административных зданий, которые всё ещё удерживали солдаты диктатора. (Реальная история. Источник -klara)

   После захвата и разоружения бронепоезда наиболее ожесточенным участком сражения стало полицейское управление. Его атаковала «команда самоубийц» – ставшая легендарной штурмовая команда повстанцев – созданное по инициативе двух молодых бойцов специальное подразделение для захвата укрепленных объектов. В нее принимали самых смелых и опытных из числа добровольцев, проходивших очень суровый отбор. Они получали автоматическое оружие, которого всегда не хватало. Командовал подразделением Роберто Родригес по прозвищу «Эль Вакерито». Команда отличалась очень высоким боевым духом и прошла школу уличных боев в ходе захвата различных населенных пунктов провинции Лас-Вильяс.

   Командир подразделения Родригес сумел пробраться по крышам к самому зданию полицейского управления. Родригес и двое бойцов едва успели найти укрытие, когда заметили группу жандармов, двигавшихся к управлению, и обстреляли их. Находившийся поблизости танк открыл огонь по повстанцам. Капитан «команды самоубийц» был смертельно ранен. (Реальная история. Источник -klara)

   30 декабря бои в городе продолжались с переменным успехом. Повстанцы, сражавшиеся с полицейскими, могли использовать только стрелковое оружие, стрельба из минометов на узких улочках города привела бы к многочисленным жертвам. Точно также сложно было использовать и поддержку с воздуха. Солдаты Батисты, блокированные в казармах 31-го жандармского эскадрона, сдались.

   В течение двух дней партизанам удалось кое-как подремонтировать подбитый и брошенный солдатами Батисты танк. Двигаться своим ходом он не мог, зато мог стрелять из пушки и пулемёта. (АИ)

   31 декабря в канун Нового года бои продолжались с новой силой. Партизаны снова атаковали полицейское управление. Командовавший полицией полковник К. Рохас имел славу палача, пытавшего и казнившего мирных жителей, и потому уклонялся от переговоров о капитуляции.

   Около четырех часов дня полицейские согласились на мирные переговоры. Полковник Рохас попросил повстанцев вынести из управления раненых, но от капитуляции категорически отказался. Когда в помещение были допущены несколько бойцов Че, они по собственной инициативе предложили рядовым полицейским сдаться. Те тут же поспешили сложить оружие. 396 человек сдались отряду из 130 партизан. (Реальная история. Источник -klara)

   В других районах города в ходе атак повстанцев у батистовцев было отбито здание суда, помещения администрации провинции, тюрьма. Верные диктатору войска сохраняли контроль над штабом 31-го жандармского эскадрона, «Гранд-отелем» и казармами «Леонсио Видаль».

   31 декабря 1958 года главнокомандующий вооружёнными силами Кубы, генерал Франсиско Табернилья доложил диктатору Фульхенсио Батисте, что армия полностью утратила боеспособность и не сможет остановить наступление повстанцев на Гавану. Активные действия 8-ой колонны Повстанческой армии и других соединений революционных сил настолько напугали Батисту, что он попытался бежать из страны.

   В ночь на 1 января 1959 года Батиста с семьёй и ближайшими соратниками (всего 124 человека) прибыл на аэродром Кэмп-Коломбиа, чтобы вылететь самолётом в Сьюдад-Трухильо (ныне Санто-Доминго, Доминиканская Республика). Чего Батиста не ожидал – за аэродромом уже несколько дней, ожидая его неминуемого бегства, наблюдали команды спецназа ГРУ.

   Когда диктатор и его ближайшие приспешники второпях грузились в самолёт, в ночном небе над аэродромом послышался рёв мощных моторов. Внезапно во тьме несколькими ослепительными люстрами вспыхнули осветительные бомбы на парашютах, а затем с неба обрушился огненный ливень.

   Хвост самолёта Батисты, изрешеченный потоком 20-миллиметровых снарядов, отвалился. Люди в панике бросились на пол. В это время на полосу один за другим приземлились три С-119, набитые партизанами под командованием Камило Сьенфуэгоса. Все три транспортника подрулили прямо к самолёту Батисты, на ходу распахивая створки десантных люков. Из них на полосу выбежали повстанцы (АИ)

   Ошеломлённые этим внезапным натиском солдаты диктатора пытались оказать сопротивление, но они не имели опыта ночной стрельбы по воздушным целям. Кружащий над аэродромом выше медленно опускающихся слепящих люстр, невидимый в темноте «ганшип» несколькими залпами уничтожил расчёты зенитных орудий, позиции которых были хорошо заметны по огненным трассам выстрелов, и стал хозяином положения. Прижав правительственные войска к земле, он дал возможность повстанцам окружить и захватить повреждённый самолёт Батисты. Раненый в перестрелке Батиста был взят в плен, осуждён Революционным трибуналом в январе 1959 г и повешен. (АИ)

   В ходе штурма погибла часть его свиты, пытавшейся покинуть страну вместе с хозяином (АИ, в реальной истории Батиста с семьёй и ближайшими соратниками бежал с Кубы, вылетев самолётом из Кэмп-Коломбиа в Сьюдад-Трухильо)

   В тот же день через несколько часов Кубу покинули брат Батисты Франсиско «Панчин» Батиста, губернатор Гаваны и личный друг диктатора, известный мафиози Меир Лански. Им повезло значительно больше, они сумели унести ноги.

   Как только весть об аресте диктатора добралась до Санта-Клары, жандармы, оборонявшиеся в управлении 31-го жандармского эскадрона, прекратили стрельбу и сдались. Снайперы, засевшие на 10-ом этаже «Гранд-отеля», продолжали отстреливаться. Тогда повстанцы притащили на площадь перед зданием кое-как отремонтированный танк. Он несколько раз выстрелил из своего орудия по окнам гостиницы, заставив замолчать снайперов, после чего партизаны пошли на штурм. В результате короткого боя гостиница была захвачена. (Реальная история. Источник -klara)

   В такой обстановке войска, удерживавшие казармы «Леонсио Видаль», согласились на переговоры. Новый командир полка не желал соглашаться на капитуляцию. Парламентерам пришлось провести два раунда встреч. Майор Гевара заявил, что в 12.30 возобновит атаку всеми имеющимися силами. После этого, не дожидаясь окончания переговоров и истечения срока ультиматума, солдаты начали покидать казармы, бросать оружие и выходить к передовой линии. В 12.20 гарнизон казарм «Леонсио Видаль» капитулировал без единого выстрела. Сражение за Санта-Клару закончилось.

   На следующий день бойцы 8-й колонны Повстанческой армии имени Сиро Редондо отправились в рейд на Гавану. В 5.30 утра повстанцы заняли грузовики, автомобили и другие транспортные средства и в полдень были уже в Гаване. Многолетняя борьба кубинского народа с диктатурой победоносно завершилась.

   1 января 1959 года повстанческие войска вошли в Сантьяго. 2 января 1959 года отряды повстанцев вступили в Гавану, 6 января в столицу торжественно прибыл Фидель Кастро.

   После победы революции майор кубинской Повстанческой армии, аргентинец Эрнесто Че Гевара, анализируя итоги сражения за Санта-Клару, написал: «Мы оказались в таком положении, когда значение происходящего выходит за рамки одной страны. Мы стали надеждой всей Латинской Америки ».

   Значение победы Кубинской революции было огромным. Власть перешла в руки восставших не в результате заговора или дворцового переворота, как это было, например, в Гватемале – Кубинская революция была принесена в страну на штыках малочисленного отряда повстанцев, который, за счёт широчайшей поддержки населения, разросся до целой армии. Опыт партизанской войны на Кубе пригодился во многих странах региона и за его пределами. Победы кубинских повстанцев вдохновили на борьбу за свободу революционеров практически во всех уголках земного шара.

   В Венесуэле после свержения 23 января 1958 г диктатуры Маркоса Переса Хименеса до конца 1958 года власть находилась в руках Временной правительственной хунты трёх родов войск во главе с адмиралом Вольфгангом Ларрасабалем. К его чести, адмирал не провозгласил себя «пожизненным президентом», как было принято у военных в Латинской Америке. 23 мая 1958 г был принят закон о всеобщем избирательном праве, а 14 ноября было объявлено о предстоящих президентских выборах.

   В связи с тем, что адмирал Ларрасабаль выставил свою кандидатуру на выборы, хунта назначила временным президентом гражданское лицо – дипломата Эдгара Санабриа. В целом, на тот момент военные в Венесуэле были вполне адекватными.

   Вернувшегося из эмиграции популярного политика Ромуло Бетанкура устранили задолго до выборов, на второй день после возвращения. Его машину протаранил и смял в лепёшку тяжёлый грузовик.

   7 декабря состоялись президентские выборы. Поскольку в ходе январского восстания политический пейзаж страны подвергся весьма жёсткой корректировке, и большинство возможных претендентов на пост президента совершили свой последний вояж ногами вперёд, выбирать было особенно не из кого.

   Рабочих и крестьян в стране было заметно больше, и именно на них нацелил свою агитационно-просветительскую кампанию Коминтерн. Публицист Фабрисио Охеда по возрасту не мог быть избран президентом, согласно Конституции Венесуэлы, а за генерального секретаря Коммунистической партии Венесуэлы Хесуса Фариа ожидалось меньше возможных голосов, чем за кандидата, не позиционировавшего себя как явного коммуниста. Поэтому в качестве единого кандидата от всех революционных сил предложили адмирала Ларрасабаля.

   (В реальной истории адмирал Вольфганг Ларрасабаль был единым кандидатом левого блока /Всеобщие_выборы_1958_года_в_Венесуэле)

   Коминтерн тоже призвал всех крестьян и пролетариат Венесуэлы голосовать за адмирала, не побоявшегося поднять Вооружённые силы против диктатуры. Агитационная кампания Коминтерна была построена на обещаниях социальных гарантий для беднейших слоёв населения. Эта стратегия сработала, хотя выборы и не стали для Ларрасабаля лёгкой прогулкой. Кандидат бетанкуровского «Демократического действия» Гонсало Барриос вовсю пытался использовать популярность погибшего лидера своей партии, и хотя сам он не обладал той же харизмой и ораторскими способностями, всё же это был весьма серьёзный соперник. В итоге Ларрасабаль получил 44 процента голосов, Барриос – 39. Остальные 17 процентов достались Рафаэлю Кальдере, кандидату от буржуазной Социал-христианской партии (КОПЕЙ).

   (Гонсало Барриос: ).

   7 декабря кандидат от левого блока адмирал Ларрасабаль был избран президентом Венесуэлы.

   (АИ, в реальной истории результаты выборов были опротестованы, в результате на перевыборах победил кандидат от «Демократического действия» Ромуло Бетанкур, но в АИ Коминтерн о нём своевременно позаботился)

   В сформированное адмиралом правительство вошли в основном представители левых сил. Премьер-министром стал Фабрисио Охеда, министром труда – коммунист Хесус Фариа. Чтобы избежать политического противостояния, места в правительстве предложили и представителям ДД – прежде всего, конечно, её левого крыла. Так, Луис Бельтран Прието Фигероа стал министром образования, а Хесус Анхель Пас Галаррага, врач-педиатр по профессии – министром здравоохранения.

   ()

   ()

   Итоги выборов в Венесуэле вызвали предсказуемо негативную реакцию Госдепартамента, администрации США, и т.н. «свободной прессы». Администрация США потребовала пересмотреть итоги выборов. ЦРУ начало немедленно готовить заговор против Охеды, Хесуса Фариа и избранного Национальным секретарём Компартии Венесуэлы Густаво Мачадо. В страну начали стягиваться агенты американской разведки, наёмники, разные авантюристы и прочие «свободные художники».

   Но теперь организованному ЦРУ заговору противостояла не менее организованная и профессиональная защита со стороны Коминтерна. Посольства США и Великобритании находились под постоянным наблюдением. Коминтерн посадил свою агентуру на телефонных коммутаторах, и теперь все телефонные разговоры посольств и правой оппозиции постоянно прослушивались. При возникновении малейшего подозрения за сотрудниками посольств и оппозиционерами устанавливалось плотное наблюдение.

   Слежка велась весьма изобретательно. Для наблюдения и в качестве посыльных часто использовали детей из бедных семей и беспризорников. Этим достигалось сразу две цели – плотная и незаметная слежка, а заодно те же беспризорники под руководством агентов Коминтерна становились полезными членами общества и приобретали устойчивые коммунистические убеждения.

   Параллельно была обеспечена охрана руководителей левой оппозиции со стороны Коминтерна. У домов Фабрисио Охеды, Густаво Мачадо и Хесуса Фариа постоянно дежурили по несколько вооружённых венесуэльских коммунистов. Причём это была не просто охрана с пистолетами. Лидеров левого блока прикрывали обученные по специальным методикам пулемётчики и снайперы. (АИ)

   Коминтерн также перенял у специалистов КГБ некоторые особые методики давления на агентов ЦРУ, работающих под дипломатическим прикрытием. В Каракасе и других городах Венесуэлы был достаточно высокий уровень уличной преступности.

   Агенты Коминтерна, работая под видом мелких бандитов, начали «прессовать» американских дипломатов, особенно тех, кто был замечен во встречах с правой оппозицией. У их автомобилей прокалывали шины, на них нападали на улицах, грабили, в общем – создавали невыносимую обстановку. Разумеется, американцы обращались в полицию, но безуспешно. После восстания 23 января полицейские кадры были существенно обновлены, среди полицейских появилось много сторонников коммунистической партии, в том числе и на высоких должностях (АИ). К тому же в Латинской Америке традиционно не любят «гринго».

   Полицейское начальство вежливо выслушивало жалобы и требования американского посла, обещало немедленно принять меры, заверяло, что преступники будут скоро пойманы, но всё оставалось без изменений.

   Американские дипломаты начали носить оружие. После нескольких инцидентов со стрельбой, в которых пострадали мирные граждане, трёх агентов ЦРУ, работавших под дипломатическим прикрытием, объявили «персонами нон-грата» и выслали из страны.

   Посол распорядился, чтобы дипломатов при поездках по городу сопровождали на джипе вооружённые морские пехотинцы из охраны посольства. Но после первого же выезда этой кавалькады на улицы Каракаса ЦРУшники убедили посла отменить приказ. За машиной посольства и джипом с морпехами по улице бежали мальчишки, показывали на неё пальцами и кричали: «Это агенты ЦРУ! Бей гринго!». Выполнять намеченные мероприятия в подобной обстановке было невозможно.

   Результат не замедлил сказаться. Только в период с декабря 1958 г по февраль 1959 г агентура Коминтерна предотвратила три покушения на Фабрисио Охеда и два покушения на Хесуса Фариа (АИ). Мачадо удостоился только одной попытки, которую также удалось отразить.

   13 февраля 1959 года адмирал Ларрасабаль вступил в должность президента Венесуэлы. (АИ)

   С 1957 года Первое Главное управление КГБ СССР совместно с Коминтерном внимательно следили за развитием ситуации в Лаосе, где продолжался процесс национального примирения.

   Лидер нейтралистов принц Суванна Фума сформировал коалиционное правительство, куда вошли представители коммунистического фронта «Патет Лао» принц Суфанувонг, Кейсон Фомвихан и Фуми Вонгвичит. При этом, по рекомендации Коминтерна, поддержанной Хо Ши Мином, лидеры правой оппозиции, богатейшие аристократы Лаоса братья Фуи, Ун и Нгон Сананиконы, а также принц Бун Ум из процесса формирования правительства были исключены. Фактически, Суванна Фума совершил поворот влево и вместо правительства правого центра создал левоцентристское. «Патет Лао» из партизанской группировки превратился в легальную политическую партию.

   Это никак не могло устроить правую оппозицию, прежде всего – Фуи Сананикона, который ранее уже был премьер-министром. При поддержке агентов ЦРУ, как местных, в лице начальника военной полиции генерала Сихо, так и американских, работающих под дипломатическим прикрытием, Фуи Сананикон начал готовить государственный переворот.

   Но его планы, пусть и не в подробностях, были теперь известны Коминтерну. За братьями Сананиконами, принцем Бун Умом, генералами Сихо, Купраситом Абхаем и прочими лидерами правых была установлена незаметная, но плотная круглосуточная слежка. Специалисты Коминтерна, получившие оборудование от КГБ, прослушивали их телефоны, завербованная прислуга установила микрофоны в их резиденциях.

   К августу 1958 г принц Суванна Фума, Кейсон Фомвихан, Фуми Вонгвичит и принц Суфанувонг имели предоставленные Коминтерном неопровержимые доказательства подготовки Сананиконом государственного переворота – записи телефонных разговоров и бесед Фуи Сананикона с агентами ЦРУ, фотографии, и даже копии банковских чеков на общую сумму около 100000 долларов. Переворот был назначен на 18 августа. Посовещавшись, представители левого центра решили играть на опережение.

   8 августа два батальона «Патет Лао» окружили штаб-квартиру военной полиции и взяли её штурмом. Генерал Сихо был легко ранен и взят в плен. Генерал Купрасит Абхай пытался бежать, но был выслежен агентами «Патет Лао» в джунглях и взят живым. (АИ).

   Одновременно в своей резиденции был арестован Фуи Сананикон и его брат Ун. Третий брат, Нгон Сананикон, также пытался скрыться, но был схвачен на выезде из Вьентьяна агентами Коминтерна. (АИ)

   Сананикона и остальных фигурантов по делу допрашивали три дня, причём допрашивали так, как умеют допрашивать в Азии – творчески, изобретательно и с огоньком. В результате Сананикон сдал всех участников заговора. Принц Бун Ум пытался отмежеваться от участия в готовившемся государственном перевороте, но Коминтерн представил доказательства его причастности, которые принцу не удалось опровергнуть.

   11 августа премьер-министр Суванна Фума собрал пресс-конференцию для местных и иностранных репортёров, на которой объявил о разоблачении заговора Сананиконов, Бун Ума и ЦРУ. В тот же день несколько американских дипломатов были объявлены «персонами нон-грата» и выдворены из страны.

   Аллену Даллесу пришлось вновь объяснять президенту Эйзенхауэру, как и почему ЦРУ опять село в лужу. Однако каких-либо решительных действий Соединённые Штаты предпринимать не решились, так как у президента были другие, более важные заботы. 11 августа 1958 г. на Новой земле Советский Союз взорвал 50-мегатонную водородную бомбу (АИ, см. гл. 03-10). На общем фоне событий лета и осени 1958 года администрации США было не до Лаоса. (АИ, см. гл. 03-10 и 03-11)

   Братья Сананиконы, генералы Сихо и Купрасит Абхай, предстали перед судом по обвинению в государственной измене и попытке переворота. Суд превратился в публичный процесс. Заговорщики были приговорены к расстрелу, приговор привели в исполнение 14 сентября 1958 г. (АИ) В этот день Соединённым Штатам было тем более не до Лаоса. Греческие войска при поддержке интербригад только что взяли штурмом Стамбул, а в Багдаде было объявлено о создании ОПЕК. (АИ, см. гл. 03-11)

   Президент объявил о введении экономических санкций против Лаоса и отказал в предоставлении очередного займа. Это было худшее, что можно было придумать в той ситуации. Индия, Китай и Индонезия совместно предложили Лаосу сумму вдвое большую. В конце августа 1958 г Лаос установил дипломатические отношения с СССР (АИ, в реальной истории установлены 7 октября 1960). Хотя у власти оставалось левоцентристское коалиционное правительство принца Суванна Фума, и о социализме в Лаосе речи пока не было, «красный зонт» надёжно прикрыл «страну миллиона слонов и белого зонтика» от происков империализма.

   Сразу после эпического провала сразу нескольких стратегий в отношении СССР в правительстве и бизнес-кругах США царила паника. Однако президент не зря считался очень жёстким политиком. Довольно скоро ему стало ясно что необходимо применить новый подход в отношениях с СССР.

   Утром 10 октября 1958 года президент Эйзенхауэр, собрав фактически всех ключевых политиков, выехал на встречу с военными и экономистами в Пентагон.

   – Итак, господа, – произнёс Айк, – мы вынуждены признать что почти все стратегии, применявшиеся нами против СССР, не принесли результата. Более того мы стремительно теряем свой престиж и политический вес на мировой арене. Да, пока мы ещё сильны. Но если мы не придумаем ничего нового, то это не надолго. Рано или поздно мы окажемся лишь вторыми.

   – Нам придётся откинуть все клише и шелуху тех определений, которыми мы называем красных. Нам необходимо осознать, что мы боремся не с красными и не с зелёными. Мы боремся чтобы остаться первыми. Пусть каждый отдел ЦРУ, каждый штаб, и каждый политик, присутствующий здесь сегодня, как следует подумает и предложит свои идеи. Принимаются различные планы и любые дельные мысли, если таковые ещё остались в головах.

   – У меня всё, – заключил Эйзенхауэр. – Срок на разработку новых планов – две недели.

   США в 50-х находились на подьёме. Страшная война, прокатившись по планете, не затронула их территорию, за исключением отдалённых штатов – Гаваев или Аляски. Да и там военные действия велись лишь короткий срок. Однако вооружённые силы США приобрели необходимый опыт, достаточно потренировавшись на кошках. Впоследствии они закрепляли достигнутый результат посредством дипломатии канонерок.

   Как бы ни менялись президенты, как бы ни чередовались в Белом Доме представители демократов и республиканцев, общий политический курс США всегда оставался неизменным – захват и удержание мирового господства.

   Однако – не любой ценой. Строение политической системы США требовало обеспечения безопасности территории Соединённых Штатов. 90 лет мира и отсутствия военных действий на собственной территории сформировали в США новые стандарты жизни. Во 2-й мировой войне потери США по всем причинам составили около 400 000 человек. На большее американцы не были готовы.

   После августовского испытания «баллистического самосвала» и 50-мегатонного термоядерного заряда американская администрация и лично президент Эйзенхауэр осознали простой, и от того ещё более страшный факт – в случае прямой военной конфронтации с Советским Союзом и другими странами ВЭС или ОВД потери США составят десятки или даже сотни миллионов человек. Более того, разрушение экономики и инфраструктуры страны также представлялось неминуемым.

   По указанию президента в Объединённом комитете начальников штабов был произведён расчёт количества боеголовок, потребных для нанесения Соединённым Штатам неприемлемого ущерба. Выходило не такое уж большое количество – несколько сотен. Всего лишь 16 боеголовок было достаточно, например, чтобы полностью лишить всю страну электричества, разрушив узловые электрические подстанции. (схема размещения ). Надежда оставалась лишь на низкую точность советских ракет – по сообщениям разведки, их круговое вероятное отклонение составляло несколько километров.

   Соединённым Штатам необходимо было искать новые, невоенные способы удержать своё доминирование на мировой арене.

   Спустя две недели, госсекретарь США Кристиан Гертер в ожидании президента обсуждал ключевые моменты переданного ему перед совещанием доклада с помощником президента по национальной безопасности Джексоном.

   – Нет, вы правда в этом уверены? – Гертер был удивлён, но привык, по своему обширному опыту, ко всему относиться со скептицизмом.

   Читая переданный ему Джексоном доклад, он то и дело скептически поднимал бровь и хмыкал.

   Вскоре в Зал Кабинета, где собрались участники совещания, вошёл президент Эйзенхауэр и, следом за ним, молодой парень в классической тройке.

   – Господа, – произнёс Эйзенхауэр, – Прежде, чем мы начнем совет, я представлю вам молодого специалиста по красным – доктора Майкла Андерса. Это весьма талантливый молодой человек. Хотя бы потому, что защитил диссертацию доктора философии через полгода после окончания Йэля. (Западная степень «Доктор философии» PhD считалась равной кандидату наук по градации степеней, принятой в СССР) У него есть несколько идей, которые представляются мне весьма интересными.

   Выступая, Андерс жутко нервничал, ведь перед ним, недавним выпускником Йельского университета, сидели первые лица государства.

   – Итак, после смерти дяди Джо в СССР, все наши расчеты были связаны с тем, что курс СССР отойдёт от прагматизма и начнёт двигаться сугубо импульсивно, реагируя на наши действия. Это позволило бы нам, несмотря на возможность хаоса и шатаний, а также непродуманных решений СССР планировать нашу политику, – он прервался, разглядывая лица присутствующих.

   На них появились тени заинтересованности – это хорошо.

   – После 5 марта 1953 года некоторые признаки подобной политической неустойчивости действительно появились. Чего стоило одно лишь предложение Берии сдать ГДР западным союзникам. В этот период шла откровенная борьба за власть в Кремле, детали которой мы ещё не выяснили, но даже по тем крупицам информации, которые нам удалось добыть и сопоставить, схватка была серьёзная.

   – Однако после некоего события, назовем его фактор X, в СССР начались быстрые изменения, причём, казалось бы, ничем не обусловленные: ни внутренними факторами, ни внешним воздействием.

   – Что произошло – неясно, но руководство СССР вернулось к курсу здорового прагматизма. Более того, он следует ему даже более верно, чем дядя Джо. Взять к примеру их кооперативы, или сотрудничество с Францией. К тому же, им удалось создать ВЭС а также довольно быстро затушить Движение Неприсоединения.

   Аллен Даллес слегка кашлянул, Андерс сделал паузу.

   – Я хотел бы немного добавить.... Аналитики ЦРУ, изучая ситуацию в СССР, пришли к несколько неожиданному выводу...

   – Слушаю вас, Аллен, – кивнул Айк.

   – Наши специалисты предположили, что Сталин, видимо, выбрал Хрущёва как человека, способного жёстко проводить его курс в различных условиях, находя при этом компромиссы с кем угодно. Только посмотрите, как ловко действовали красные в последние несколько лет.

   – Они отдали Мао Порт-Артур, с его мелкой, бесполезной для современных кораблей, гаванью, и порт Дальний. Но взамен взяли в долгосрочную аренду остров Хайнань, с тропическим климатом, и удобным местом для порта, и устроили там курорт и фруктовые плантации. По сути, ловко обменяли голые артурские сопки на райский уголок.

   – После чего в следующем году Мао подозрительно своевременно умер. Интересно, правда?

   – Мы только сейчас сумели узнать некоторые подробности их комбинации в Таиланде. Они договорились с королём и строят курорты, в Паттайе и на острове Пхукет. Дело в том, что это совершенно необжитые места. Но они уверенно вкладывают в развитие региона немалые средства, как будто полностью уверены, что они отобьются в ближайшее время.

   – Простите, мистер Даллес, – вставил Андерс, – хотел бы добавить, если позволите...

   – Да?

   – Красные вкладывают в Таиланд относительно немного. Те отели, которые там строятся, строят сами тайцы. Пока это небольшие живописные группы местных хижин, впрочем, весьма комфортно отделанные внутри. Но при дешевизне рабочей силы в Таиланде эти отели не требуют от красных больших вложений. Зато они построили там два аэропорта первого класса. И ещё один – в Гватемале.

   – Аэропорты? – переспросил президент. – Или замаскированные авиабазы?

   – Судя по возведённым там комфортабельным аэровокзалам – всё-таки аэропорты. Но длина ВПП позволяет принимать там даже их стратегические бомбардировщики, – ответил Даллес. – Мне представляется более важным другое. Красные сменили образ действий. Они научились находить общий язык с кем угодно – арабами, азиатами, индусами, латиноамериканцами греками! Они одинаково эффективно договариваются с коммунистическими генсеками, президентами, арабскими и азиатскими королями. Как им это удаётся?

   – Они сумели договориться даже с церковью, умело используя ее ресурс на внешнеполитической арене. Последние события в Египте, на Ближнем Востоке в целом, и в Турции показали их успешное сотрудничество в этой сфере. Складывается впечатление, что православная церковь использовала свои возможности для реализации этих дерзких военных операций, за официальным фасадом которых несомненно спрятаны действия русских, как это было в Корее и Вьетнаме. Можно с уверенностью сказать, что Хрущёв последовательно выполняет политическое завещание русских царей, прежде всего – Петра 1 в вопросе доступа к южным морям.

   – Они сейчас вернулись к постоянной политической линии и намерены, судя по всему, поддерживать это постоянство, – добавил Андерс.

   – Гм. Раньше это было нашим преимуществом. Сейчас у нас его не осталось. Насколько это реальная опасность для атлантической цивилизации? – спросил Эйзенхауэр.

   – Судите сами, сэр. Ещё три года назад СССР был большой, но бедной северной страной. Через год они запустили спутник и вышвырнули англичан с французами из Египта. Затем сколотили политико-экономический блок на 2/3 Евразии. В этом году они прорвали южный фронт нашей блокады и взяли под контроль половину нефти Персидского залива. На мой взгляд – это более чем реальная угроза, – ответил Даллес.

   – Вот тут я позволю себе с вами не согласиться, сэр, – возразил Андерс. – Красным не так уж нужна иранская или иракская нефть, у них своей хватает.

   – Что же, по-вашему, им нужно? – Эйзенхауэр взглянул на него с лёгким удивлением.

   – Думаю они тоже осознали, что они должны быть первыми, – ответил Андерс, – Это хорошо, так как в крайнем случае мы можем сесть с ними за стол переговоров. Им нужна безопасность и выход в Мировой океан. Их не устраивает состояние блокады, в котором они оказались в начале 50-х, и они нашли ловкий способ её прорвать – национально-освободительные движения.

   – Отсюда вывод – если мы не в состоянии без катастрофических потерь для себя расправиться с нашим главным геополитическим противником, нам следует сосредоточить наши усилия на борьбе с распространением коммунизма на периферии. Это будет шахматная партия, полем в которой является вся планета.

   – А расправиться с ними без потерь мы не в состоянии, – медленно кивнул Айк, поворачиваясь к карте.

   Это была традиционная американская карта, где Американский континент находился в центре, а Евразия была рассечена пополам и окружала Америку слева и справа зловещим красно-розовым пятном.

   – Мы имеем слишком большую плотность населения, и потому уязвимы. Территория СССР втрое больше территории США. Большая её часть – дикие леса и степи, мелкие городки, где население живёт почти что натуральным хозяйством, – сказал Эйзенхауэр. – Мы можем разбомбить все их города атомными бомбами, и им всё равно будет, куда эвакуировать население. Им достаточно нанести два-три удара по нашим основным городским агломерациям, и наш список потерь составит десятки миллионов... Вы хотели ещё что-то добавить, мистер Андерс?

   – Все мои дальнейшие размышления я изложил в докладе госсекретарю.

   – Спасибо, мистер Андерс, я с интересом прочёл ваш доклад, – ответил госсекретарь, – Полагаю, вы, как его автор, сможете лучше ознакомить присутствующих со своим видением ситуации.

   – Благодарю вас, сэр, – кивнул Андерс. – Тогда, я, с разрешения господина президента, продолжу.

   – Прошу вас, мистер Андерс, – кивнул Эйзенхауэр.

   – По моему мнению, – сказал Андерс, – необходимо применить по отношению к СССР сразу несколько подходов. В головах простых граждан и политиков СССР наша страна должна иметь сразу несколько вариантов ассоциаций:

   1) Америка – друг, нужно укреплять сотрудничество в сфере науки и культуры, а также общемировой безопасности.

   2) Америка – старший партнер, необходимо показать, что мы должны проявить инициативу по некоторым проектам и показать, кто в них главный.

   3) Америка – младший партнер. Проявить уступчивость в некоторых некритичных вопросах

   4) Америка – враг, мы должны постоянно лезть в их дела, и кричать об их стремлении поработить все человечество.

   – Следует так же отметить – у них появилось много новых проектов, требующих огромных средств. Не думаю, что финансы у них резиновые. Мы должны заставить их тратить ещё больше, лучше всего на войну. По военному направлению у русских всегда было мало прибыли.

   – По финансам – навязать им гонку вооружений. Как качественную, к сожалению, пока мы её проигрываем, так и количественную.

   – Поддержка любых сил, недовольных хоть чем-то – коммунистами, русскими, властью, китайцами, индусами.

   – У них теперь много союзников. Нам нужно не сталкивать лбами например СССР и Китай – это неэффективно, а например столкнуть между собой Иран и Ирак, Китай и Индию, Египет и Саудовскую Аравию. По Ближнему Востоку вообще перспективы огромны. Мы планировали, что там будем главенствовать мы, но ошиблись, ну и ладно. Сейчас там необходимо создать массу военных конфликтов, натравливать одни режимы на другие, поддерживать их нашими войсками, оружием, авиацией.

   – Благодарю вас, доктор Андерс, – произнёс Эйзенхауэр. – Ещё вопрос. Господин госсекретарь предлагал мне пригласить господина Хрущёва для встречи на высшем уровне. Теперь уже не пожарном порядке, как нам пришлось встречаться в этом году на Санторини, а провести большой, обстоятельный диалог, как в Женеве в 55-м, по широкому кругу вопросов. Ваше мнение?

   – У русских есть такая поговорка, господин президент: «Худой мир лучше доброй ссоры», – ответил Андерс. – Я хочу сказать, что мы сделали ставку на противостояние вдоль линии Запад-Восток. В то же время мы не учли, что взрывное развитие национальных освободительных движений и развал колониальных империй ведёт к возникновению ещё одного противостояния – вдоль линии Север-Юг.

   – В результате может сложиться парадоксальная ситуация, когда мы с красными и Европой, можем оказаться по одну сторону баррикад, а по другую нам будут противостоять неисчислимые орды латиноамериканских радикалов и мусульманских фанатиков.

   – Пока красным удалось ловко оседлать эту национально-освободительную волну. На них работает теория домино. Будет ли так и дальше – зависит от нас. Моё мнение – мы должны всячески подчёркивать наше миролюбие в отношениях непосредственно с Советским Союзом и Восточным блоком, в то же время перенося эпицентр противостояния в страны третьего мира.

   – В разрезе этой политики встреча на высшем уровне между вами и господином Хрущёвым представляется мне весьма позитивным шагом. Вы могли бы решить многие вопросы на уровне личных контактов, сформировать у господина Хрущёва выгодное для нас мнение о Соединённых Штатах, американском народе и американской администрации.

   – Понимаю, – ответил Эйзенхауэр. – Я приму во внимание ваши аргументы. Итак, вы полагаете, что нам следует отбросить доктрину «массированного возмездия» и переходить к стратегии «войны на истощение» ? Измотать противника необходимостью помощи всем этим бесчисленным освободительным движениям, гонкой вооружений, соревнованием экономик? Но ведь уже сейчас Восточный блок подгрёб под себя гигантские запасы природных ресурсов. Вам не кажется, что соревнование становится неравным?

   – Нет, сэр. Америка сейчас сильна, как никогда ранее. Уверен, что мы сможем оставить их далеко позади.

   – Благодарю вас, мистер Андерс, – ответил президент.

   Хрущёв ещё раз перечитал расшифровку записи совещания у президента США и взглянул поверх очков на сидящего перед ним Серова:

   – То есть, ты сумел подвести президенту нашего собственного, карманного политолога?

   – Вроде того, – кивнул Иван Александрович. – Решили действовать согласно «доктрине Эйзенхауэра». С устранением Бжезинского и Киссинджера образовался некоторый «вакуум». Вот мы и решили «заполнить» его сами, под нашим контролем, пока его не заполнил кто-то ещё.

   – Парнишка вроде бы умный. И ловкий. Ты где его нашёл? Он американец?

   – Есть места... – усмехнулся Серов. – Нет, наш, советский. Из первой партии выпускников Йэля, которых мы ещё в 1954-м туда заслали. Между прочим, во время обучения был приглашён в тайное студенческое общество «Свиток и ключ». Это – второе тайное общество Йэля после «Череп и кости». Это приглашение само по себе уже о многом говорит, в части признания его способностей.

   – Но в «Череп и кости» его не позвали...

   – Нет, конечно! Туда только WASP берут. (White Anglo-Saxon Protestant). Парнишка генеалогией не вышел.

   – Ясно. А что за херню он нёс насчёт противостояния по линии «Север-Юг» ? Он что, держит Айка за идиота? Считает, что президент не видит очевидного? Мы же уничтожили оба основных центра возникновения исламизма – Саудовский режим и исламистский Иран.

   – Во-первых, не уничтожили, а только начали процесс нейтрализации. Ваххабиты ещё могут не один раз поднять голову, – поправил Серов. – Во-вторых, Айк ещё не подозревает о том, что в будущем Саудовская Аравия и Иран должны были стать центрами исламизма. Для Айка исламизм – это Палестина и Алжир, а они пока что никуда не делись. Кроме того, ещё остаются Пакистан и Афганистан. О них Айк тоже не знает, но мы-то знаем.

   – Парень попытался переориентировать направление американской агрессии на юг. Нам же будет проще. Далее, он предложил изматывать СССР гонкой вооружений. Для Айка это звучит вполне естественно – он же продолжает считать, что мы будем добиваться паритета. А мы уже отказались от массового строительства ублюдочных атомных подлодок первых проектов с ракетами ближнего действия, от кучи атомных подлодок со стратегическими крылатыми ракетами, и 100500 разных МБР развёртывать, как я понимаю, тоже не собираемся?

   – Конечно, – кивнул Хрущёв. – Развернём ровно столько, сколько необходимо, чтобы вбомбить Америку в каменный век, плюс ещё процентов 10-15 для гарантии. И всё. Паритета по зарядам добиваться не будем. Нам достаточно иметь возможность уничтожить весь мир один раз. Зачем тратить больше денег, чем необходимо?

   – Вот! Ещё он предложил изматывать экономику СССР поддержкой национально-освободительных движений и дружественных режимов, – продолжил Серов. – Но наша нынешняя линия предполагает оплату нашей помощи природными ресурсами и предоставлением военных баз. И поддерживать кого попало мы тоже не собираемся. Только тех, от кого, как мы точно знаем из «тех документов», будет толк.

   – Понятно, – кивнул Хрущёв. – Годится. Держи меня в курсе.

   История американской оккупации Никарагуа началась, когда Билл Уокер, американский авантюрист, в 1856 году собрал отряд уголовников, захватил власть в Никарагуа и провозгласил себя президентом. Уокер установил в республике рабство и вознамерился присоединить страну к рабовладельческой Конфедерации южных штатов США.

   Официальным языком страны Уокер назначил английский и начал зазывать в Никарагуа из США всякий сброд. Приехавшим он обещал высокие должности, рабов, бесплатные земельные наделы по 250-350 акров.

   Погорел Уокер на жадности, решив вслед за Никарагуа покорить и другие центрально-американские республики. Но не вышло. Армии центрально-американских государств, объединившись, разбили банду Уокера и свергли его с поста президента.

   Уокер ещё дважды делал попытки захватить власть в Никарагуа. В конце концов он попался в 1860 году гондурасским военным, и те его, не особо задумываясь, шлёпнули. Чтоб не отсвечивал.

   В истории Никарагуа Уокер -- самый позорный эпизод. Если хотите рискнуть и разозлить никарагуанца – напомните ему об Уокере. При этом гражданства США лучше не иметь. Иначе можно нарваться на внеплановую трахеотомию тупым кухонным ножом без наркоза.

   Хотя от Уокера никарагуанцы избавились, избавиться от США им не удалось. В стране продолжала хозяйничать «Юнайтед Фрут компани», за что, собственно, Никарагуа и именовалась «банановой республикой».

   В 1893 году президентом Никарагуа избрали генерала Селайю. Хосе Сантос Селайя Лопес был патриотом своей родины и любил читать жизнеописания великих людей. Для президента «банановой республики» такое сочетание очень вредит карьере.

   Хуже того, президент Селайя начал воплощать свои идеи в жизнь. Установил режим личной власти. Отделил церковь от государства. Раньше, чем в России, ввёл всеобщее избирательное право, начал строить железные дороги, учреждать стипендии для талантливых студентов, закупать книги для национальной библиотеки и вообще развивать страну. На всё это требовались деньги, и президент «банановой республики» решил заставить американские компании платить налоги. Более того, Селайя получил заём в Великобритании, бывшей конкурентом США в регионе, и предложил компаниям Японии построить Никарагуанский канал, который бы разрушил монополию Панамского канала. Он даже приказал расстрелять двух американцев, взорвавших никарагуанский пароход с войсками на реке Сан-Хуан.

   Большей обиды для американцев трудно было придумать. Точнее – если постараться, то можно, у Фиделя получилось. Но и Селайю начали прессовать не меньше. Особенно постарался госсекретарь США Филандер Чейз Нокс. Это не тот Нокс, в честь которого назван Форт-Нокс (он назван в честь 1-го военного министра США Генри Нокса), но тоже сволочь изрядная.

   В итоге дошло до войны. США разорвали с Никарагуа дипломатические отношения и пригрозили Селайе открытой интервенцией. 21 декабря 1909 г Селайя ушел в отставку и уехал из страны.

   Однако война на этом не закончилась. Американцам нужно было марионеточное правительство, и они высадили в Никарагуа морскую пехоту. Это была ошибка, обернувшаяся позднее Сандинистской революцией. Но до революции было ещё далеко. 27 августа 1910 г американская морская пехота заняла Манагуа.

   В 1914 году США принудили никарагуанского «карманного президента» Эмилиано Чаморро подписать «Договор Брайана – Чаморро». По этому договору Никарагуа предоставляла американцам «на вечные времена» и без уплаты налогов право на строительство и эксплуатацию на никарагуанской территории канала из Тихого океана в Атлантический, США получали в аренду на 99 лет острова Корн у Атлантического побережья Никарагуа, а заодно право создания базы ВМФ «в любом удобном для США месте на территории Республики Никарагуа».

   Далее последовала чехарда с назначениями многочисленных марионеточных президентов, но наиболее страшной страницей в истории Никарагуа стала диктатура семейства Сомоса.

   Никарагуанский диктатор Анастасио Сомоса Гарсия был потомком целой когорты выдающихся личностей. Основатель династии, прадед Анастасио Сомосы -- Анастасио Бернабе Сомоса был вором, убийцей и бандитом. Начав с карманных краж, он кончил налётами на дома и грабежом на большой дороге. У Бернабе Сомосы было «погоняло» – «Анастасио Семь Платочков». Это был одновременный намек на то, что Бернабе Сомоса во время налетов закрывал лицо платком, и на латиноамериканскую детскую сказку, где сказано, что и полудюжины платков не хватит, чтобы стереть с рук следы крови.

   В 1849 году Анастасио Бернабе Сомосу поймали и повесили на фонарном столбе. Прадедушка провисел три дня, пока не начал вонять на тропической жаре, после чего родственникам разрешили его снять.

   Следует сказать и о его детях. У Анастасио было два сына. Живи он в России – всё могло пойти по детской сказке: два сына умных, а третий – дурак. Но с третьим сыном у Анастасио как-то не вышло, да и жил он не в России. Потому дураками оказались оба -- и Луис и Анастасио.

   Сыновья стали ворами и карточными шулерами. В очень раннем возрасте оба брата-акробата заразились сифилисом, вероятнее всего – из одного и того же «источника». Болезнь перешла в сифилис головного мозга. Однажды эти два идиота что-то не поделили и умудрились одновременно ухайдакать друг друга. Анастасио застрелил Луиса сразу из двух пистолетов, а Луис насмерть зарезал Анастасио ножом.

   В приличных семьях родители стараются передавать имущество детям по наследству. Семейство Сомоса изо всех сил старалось быть респектабельным, но передавать по наследству удавалось только имя Анастасио, непреодолимое отвращение к честному труду и врождённый сифилис.

   Отец никарагуанского диктатора -- тоже Анастасио, на почве врожденного сифилиса родился умственно неполноценным и помер в богадельне. Что, впрочем, не помешало ему осчастливить нацию своим потомком. Не зря говорят: «Дурное дело – нехитрое».

   Анастасио Сомоса Гарсия -- потомок этого достославного семейства, не посрамил чести семьи. Его трудовая деятельность началась ещё до совершеннолетия, с поездки в США, в Филадельфию, где он пытался заняться подделкой долларов. Малолетнему идиоту было невдомёк, что рисовать тоже надо учиться.

   Поскольку ему было лишь 17 лет, ему дали два месяца тюрьмы, после чего выслали на родину. По дороге Анастасио обокрал какую-то бабушку – он даже не знал, как ее звали. Вспоминая по пьяни «подвиги своей молодости», он так и говорил: «бабушка».

   Анастасио вернулся в Никарагуа с достаточно большой для Латинской Америки суммой денег. Соря ими направо и налево, он быстро получил славу игрока, распутника и счастливчика, сказочно разбогатевшего в США.

   Он не был таким же идиотом, как его папаша. Анастасио удалось задурить голову и жениться в 1919 году на Сальвадоре Дебайле -- девице из старинного и влиятельного рода. Однако, приданое жены быстро кончилось. Анастасио снова занялся подделкой денег и снова попался. Высокопоставленные родственники жены, не желая позориться, ухитрились его отмазать.

   Некоторое время Анастасио играл в бейсбол и футбол. Зародившаяся на бейсбольном поле дружба с янки привела его в Фонд Рокфеллера. Благодаря своим связям в Фонде, и при помощи родственников жены, в 1926 году Анастасио Сомоса сумел занять необременительный государственный пост «политического начальника» города Леон. Так начался прославивший семейство Сомоса на весь мир карьерный взлёт будущего диктатора.

   В 1927 году в городке Сан-Маркос либералы, к которым традиционно принадлежало семейство Дебайле -- родственники жены Сомосы, подняли восстание. Анастасио поддержал родню и оказался в рядах восставших. Конечно, не задаром -- его назначили «командующим южным флангом» и дали оклад в 700 кордоб.

   Восставшие были окружены правительственными войсками на высотке у города Хинотега. Как только началась стрельба, храбрый Анастасио сбежал. Он драпал, не останавливаясь, до самой столицы, где тут же сдался правительственным войскам. Точнее, не просто сдался, а заявил: «Я, Анастасио Сомоса Гарсия, политический начальник города Леон, командующий южным флангом повстанцев, перехожу на сторону законного правительства.»

   Обрадованные таким политическим успехом, чиновники из правительства сразу же присвоили Сомосе звание генерала. Анекдот? Почти. Но не каждому дано умение превратить поражение в победу.

   Вскоре состоялось знакомство «генерала» Сомосы с генералом Монкадой. Страну оккупировал Корпус морской пехоты США, и Монкаде требовался переводчик для общения с янки. Сомоса предложил свои услуги. Известный американский журналист Уильям Крем, хорошо знавший Сомосу, писал так: «По-английски Сомоса говорит бегло, но с фантастическим количеством ошибок и на том особом жаргоне, каким пользуются гангстеры американо-итальянского происхождения ». Вскоре генерал Монкада назначил Сомосу своим секретарём.

   С 1927 по 1934 год в Никарагуа шла война. «Генерал свободных людей», Аугусто Сесар Сандино вёл партизанские боевые действия против оккупантов. За семь лет Сандино не потерпел ни одного серьёзного поражения. Наиболее крупные его потери составили 60 человек. Его отец, Грегорио Сандино не зря дал сыну имя Аугусто Сесар – Цезарь Август. История этой войны достойна отдельной книги.

   К 1933 году американцам стало ясно, что войну против партизан они проигрывают. Пока в Никарагуа работала американская морская пехота, «национальная гвардия» Никарагуа оставалась «на подхвате». Все офицерские должности в ней были заняты «гринго».

   Перед эвакуацией из Никарагуа американцы стали заменять своих офицеров в Нац. Гвардии доверенными никарагуанцами. Судьба оказалась излишне благосклонна к Сомосе. «Гринго» назначили его командующим «национальной гвардией». Безусловно, это был наилучший кандидат, учитывая его «послужной список». Так Сомоса внезапно оказался во главе доминирующей в Никарагуа военной силы.

   Наконец, в Сенате США началось обсуждение, на каких основаниях правительство ведёт войну в Никарагуа, если решение о военных действиях за пределами США имеет право принять только Конгресс.

   2 января 1933 года американская морская пехота была выведена из Никарагуа. Сандино победил. 3 февраля правительство и Сандино подписали «Мирный протокол».

   Аугусто Сесар Сандино был излишне честен для этой планеты, и его финал был закономерен. Он выиграл войну, но проиграл мир. Гвардейцы Сомосы устроили ему засаду. Автомобиль остановили, Сандино со спутниками высадили и немедленно расстреляли. Вместе с Сандино погибли его брат Сократес, генерал Умансор и генерал Франсиско Эстрада.

   В 1936 году Сомоса поднял мятеж и захватил власть, став «президентом» страны. Он принялся перекраивать жизнь в Никарагуа на свой лад.

   Всех недовольных ждали аресты и расстрелы. В центре Манагуа, на холме Тискапа, был устроен «закрытый район», отделённый от остального города широким красивым бульваром. Этот бульвар охранялся сильнее, чем любой военный объект -- проход внутрь района был только по спецпропускам.

   Внутри закрытого района, на холме Тискапа находились президентский дворец, главное полицейское управление, военная академия с казармами, центральное управление и казармы «национальной гвардии». Затем там построили подземную тюрьму и «бункер» – подземную штаб-квартиру Сомосы.

   Первоначально Сомоса переделал в тюрьму восточное крыло президентского дворца. Все камеры были сделаны в форме гроба, поставленного вертикально: заключённые в этих склепах, не имевших ни доступа свежего воздуха, ни света, могли только стоять. По ночам с холма доносились крики пытаемых. По слухам, наполнявшим столицу, Анастасио Сомоса лично истязал и убивал арестованных.

   Сомосе тоже не давала покоя слава Цезаря, только не Августа, а, скорее, Нерона. Он разместил в том же восточном крыле рядом с тюрьмой личный зверинец. В зверинец он подобрал исключительно хищников -- и кормил их мясом своих жертв. Львов для зверинца Сомоса закупил в Южной Африке, тигров -- в Индии, гиен -- в Эритрее, горных волков -- в Чили. Для крокодилов и анаконды во дворце вырыли специальные бассейны.

   В Никарагуа нередко бесследно исчезали люди, в том числе и иностранцы. Была установлена жесточайшая цензура. Особенно страдали деятели культуры.

   Сомосе всюду мерещились «коммунисты». Поэзию сюрреализма запретили, якобы потому, что она «коммунистическая». Кожаные куртки лётчиков тоже были запрещены как «коммунистические». Купленный в США паровоз марки «Ред Стар Лайн» из-за «коммунистического» названия Сомоса запретил выгружать в порту. Тюрьмы страны были заполнены «коммунистами». И это при том, что в Никарагуа не было коммунистической партии вплоть до 1944 года... По сути, если бы не «старания» диктатора Сомосы, она могла там вообще не появиться.

   Зато фашизм у Сомосы пользовался большим уважением. Он тесно сотрудничал с Франко, республиканское правительство Испании даже арестовало никарагуанского консула в Барселоне за помощь франкистам. Он создал фашистскую организацию «Голубые рубашки», а, став президентом, инициировал создание в Никарагуа филиала франкистской партии.

   Дома у Сомосы висел большой фотомонтаж – портрет, на котором он был изображен в обнимку с Гитлером. После вступления США во Вторую мировую войну, американские дипломаты намекнули Сомосе, что портрет надо бы снять, а то как-то нехорошо получается. Хозяев Сомоса уважал, поэтому снял портрет со стены гостиной... и повесил в спальню! В 1940-м году выяснилось, что Сомоса позволил использовать территорию своей страны как базу для уругвайских фашистов, готовивших на деньги Гитлера путч...

   Однажды президент США Франклин Делано Рузвельт намекнул Сомосе, что жизнь в Никарагуа излишне недемократична. Ответ Сомосы история сохранила: «Демократия в моей стране -- это дитя, а разве можно давать младенцу всё, что он попросит? Я даю свободу -- но в умеренных дозах. Попробуйте дать младенцу горячего пирога с мясом и перцем -- и вы его убьете ». Тогда-то Рузвельт и произнёс свою знаменитую фразу: «Сомоса, конечно, сукин сын, но это -- наш сукин сын! ».

   В народе Анастасио получил «ласковое» прозвище «Тачо». По-испански – «дефективный», но в Центральной Америке это ругательство, означающее «ублюдок».

   Сомоса был патологически жаден. Семейство Сомоса владело одной третью всего национального богатства страны! Ему принадлежал весь торговый флот Никарагуа, 10% земельных угодий, почти весь рогатый скот в стране, единственная авиакомпания, пакеты акций почти во всех действующих в Никарагуа компаниях – без этого нельзя было рассчитывать на сколько-нибудь успешный бизнес в стране.

   Получив в 1954 году в США займ на покупку оружия для армии, Сомоса украл все деньги, а оружие закупил за счёт госбюджета. Когда правительство Никарагуа закупило в США 100 тракторов -- Сомоса 98 из них забрал лично себе.

   В то же время простые люди в его стране умирали от голода, от туберкулеза, от брюшного тифа, от дизентерии, от малярии. На каждые 100 человек было 17 больных туберкулезом. Каждый второй ребенок не доживал до 4 лет. На всю страну – 2 с лишним миллиона жителей – было лишь 2 тысячи больничных коек.

   Анастасио Сомоса отнюдь не был «любимым лидером нации». В 1937 году Педро Альтамирано, бывший генерал армии Сандино, начал партизанскую войну в горах Чонталес. Отряд Альтамирано был разгромлен, тяжело больной и почти ослепший генерал убит «национальными гвардейцами». В 1948 году новую попытку сделал другой генерал-сандинист – Хуан Грегорио Колиндрес. И вновь неудачно. В 1954-м произошло восстание крестьян в Бояко, также разгромленное Сомосой.

   В 1956 году несколько молодых поэтов замыслили заговор. Сомосу решили убить во время бала в его честь в городе Леон, после чего поднять вооруженное восстание. Стрелять вызвался молодой поэт Ригоберто Лопес Перес. Уже перед самым началом бала заговорщики предупредили его: с восстанием не выходит, операцию надо отложить.

   – Уходите, уничтожайте улики, я остаюсь -- другого случая может не быть, – ответил Ригоберто.

   Чтобы никого не выдать под пытками, он принял яд, действующий не сразу. Во время танца он приблизился к Сомосе и выхватил пистолет. Охрана диктатора вскочила, тоже вытаскивая оружие. Поэт успел первым. Он выстрелил 6 раз, и три раза попал. Охрана тут же изрешетила его.

   Ригоберто Лопес Перес упал на пол. Уже лёжа на полу, умирающий, в хаосе криков, всеобщей паники, под грохот падающей мебели, он понял, что Сомоса жив -- и выстрелил ещё раз.

   Неизвестно, знал ли Перес русскую сказку про Кощея Бессмертного, но попал он Сомосе именно туда, где была спрятана смерть Кощеева. В смысле – не в зайца, и не в утку.

   Последний выстрел оказался смертельным. На вертолете американского флота Сомосу доставили на военную базу США, в зону Панамского канала. Туда прилетели лучшие хирурги из Штатов, в том числе личный врач президента Эйзенхауэра Морис Роулингс. Американцы всерьёз хотели спасти жизнь своей марионетке.

   Борьба за жизнь Сомосы продолжалась восемь дней. Бесполезно. 29 сентября 1956 года, видимо, осознав бессмысленность жизни без столь важных для мужчины частей тела, Анастасио Сомоса Гарсия умер.

   Его пост тут же занял сын -- Луис Сомоса Дебайле. Новый президент сразу же назначил командующим «национальной гвардией» своего брата -- Анастасио Сомосу Дебайле.

   Война с США и диктатура Сомосы дорого обошлись Никарагуа. С 1909 и по 1932 год уничтожено 170 тысяч человек, с 1933 и по 1956 год (когда Ригоберто Лопес прикончил Сомосу-старшего) жертвами правительственного террора стало еще 150 тысяч. Никарагуа -- страна крошечная, в 1940 году все население составляло 800 тысяч, в 1960-м -- полтора миллиона, в 1975-м -- 2 миллиона 400 тысяч.

   Сразу реализовать эффект внезапности и уничтожить всю династию Сомоса у сотрудников товарища Серова не получилось. В сентябре 1956 года слишком много ресурсов и сил отнимала подготовка к отражению агрессии Англии и Франции против Египта. Коминтерна ещё не было, при отсутствии десятков и сотен добровольных помощников было трудно организовать наблюдение и связь. Да и, что там говорить, на тот момент сама разведывательная сеть КГБ в Латинской Америке на тот момент к организации решительных действий против диктатора оказалась не готова. На этот раз не прошляпили – элементарно не успели.

   Занявший место отца Луис Сомоса Дебайле тоже оказался малый не промах. Он тут же назначил своего брата Анастасио начальником тайной полиции. Вместе братьям удалось удержать народ от активных выступлений. Пришлось Коминтерну и КГБ разворачивать планомерную работу с дальним прицелом. Примерно так и доложил Серов Никите Сергеевичу.

   – М-да... Что поделать, везде и всюду успеть невозможно, – согласился Хрущёв. – Что планируете предпринять? Без подробностей, без имён и и дат, в общих чертах.

   – Составили план мероприятий, на основе анализа действий сандинистов в «той истории», и рекомендаций наших специалистов. Разворачиваем программу снабжения партизан оружием и боеприпасами, – ответил Серов. – Очень помогают китайские и северокорейские товарищи. Всё оружие в Центральную Америку идёт их производства, наша только доставка.

   – Нашей основной задачей полагаем информационную и материальную поддержку повстанцев, снабжение, помощь в организации действий и планировании операций.

   – Хорошо, – одобрил Никита Сергеевич. – Попробуйте ещё протолкнуть через Коминтерн Фиделю и Фонсеке идею создания Центрально-Американской Конфедерации, в составе Кубы, Никарагуа и Гватемалы, на первое время. С Арбенсом я на сессии ВЭС поговорю, попробую его убедить. Сам понимаешь, «гуртом и батьку бить легше». Потом, если удастся, можно будет и другие государства Латинской Америки попытаться подключить, начать, скажем, с Венесуэлы.

   – Конфедерацию? Это дело, – усмехнулся Серов. – Учитывая, как там не любят «гринго», может и получиться. Попробуем подбросить эту идейку и Фиделю, и Фонсеке. А заодно и венесуэльским товарищам. Чтобы им было за что бороться.

   – Фонсеке ещё надо порекомендовать пораньше создавать Сандинистский Фронт Национального Освобождения, – подсказал Хрущёв. – До 61-го года ждать совершенно незачем. Дальше. На Кубе с января 1959 года Гевара освободится. Надо его немедленно подключить к борьбе за права никарагуанского народа. Заодно и в репрессиях против оппозиционеров товарищ Че замешан не будет. Пусть там братья Кастро сами разбираются.

   – Понял, – кивнул Серов. – Организуем.

   И организовали. Прежде всего, через Коминтерн установили связь с одним из лидеров никарагуанской оппозиции, Карлосом Фонсекой Амадором. В это время он вынашивал мысль о создании, совместно с Сильвио Майорга, организации «Демократическая молодежь Никарагуа».

   Эмиссар Коминтерна, «товарищ Диас», сообщил Фонсеке, что коммунистические партии, входящие в Коминтерн, с интересом и вниманием следят за борьбой никарагуанских патриотов против диктатуры и её североамериканских покровителей. Далее он подчеркнул, что в одиночку, без поддержки всего мирового коммунистического сообщества, никарагуанцам будет сложно справиться с противником.

   – Мы готовы оказать прогрессивным силам в Никарагуа существенную помощь оружием, боеприпасами, можем даже прислать специалистов, военных инструкторов, – пояснил «товарищ Диас». – Но вы сами для себя должны решить – будете ли вы терпеть диктатуру семейства Сомоса и дальше, или вы готовы бороться за свою свободу?

   – Мы боролись, боремся и будем бороться за свободу нашей Родины! – уверенно ответил Фонсека.

   – Тогда вам понадобится организация, скажем, Фронт Национального Освобождения, – сказал «Диас». – У вас есть величайший народный герой, сравнимый по значимости с Симоном Боливаром – генерал Сандино. Почему бы не назвать вашу организацию его именем? Это привлечёт патриотов и сразу уточнит вашу позицию.

   – Frente Sandinista de Liberacion Nacional? – Фонсека несколько раз повторил это название, как бы обкатывая его на языке. – Звучит неплохо.

   – Отлично звучит, я бы сказал! – ободрил его «Диас». – И не тяните с этим решением. Вам будет легче получить помощь и международное признание, если у вас будет международное представительство, а не просто горстка партизан, прячущихся в джунглях.

   Фонсека последовал этому совету, и уже в июле 1958 года было объявлено о создании Сандинистского Фронта Национального Освобождения. (в реальной истории основан 23 июля 1961). Его руководителями стали Сантос Лопес, Карлос Фонсека Амадор и Сильвио Майорга.

   Официальное представительство Фронта было открыто в Нидерландах, но это была лишь контора для вывески и связи. Руководители Фронта находились на нелегальном положении в джунглях Никарагуа.

   По каналам Коминтерна в страну начала доставляться военная помощь. Советские корабли, несущие для маскировки флаги Панамы или Греции, везли в Гватемалу произведённое в Китае и Северной Корее оружие, списанные на советских складах из-за окончания срока хранения боеприпасы, взрывчатку, медикаменты. Затем из Гватемалы через территорию Сальвадора эти грузы поставлялись повстанцам.

   На территории Гватемалы был построен патронный завод, где производились 7,62-мм пистолетный патрон «П» обр. 1930 г для пистолетов ТТ и автоматов ППС-43, а также патрон 7,62х54 R к винтовке Мосина.

   В Гватемале, в соответствии с программой развития медицинской помощи в странах ВЭС, работала группа советских врачей и преподавателей, обучавших местных специалистов в открытом осенью 1957 г. Медицинском институте. (см. гл. 02-26)

   На территорию Гватемалы был доставлен комплект мобильного контейнерного госпиталя, и в нём организовали лечение раненых никарагуанских и кубинских партизан.

   Вывозом раненых занималась смешанная эскадрилья самолётов и вертолётов организованной в 1957 году Международной Спасательной Службы (АИ). Эскадрилья базировалась в Гватемале и занималась официально поиском и спасением пострадавших в странах Карибского бассейна. Район был тайфуноопасный, с интенсивным морским и воздушным движением, в том числе – маломерных судов. Услуги спасательной авиации здесь были особенно востребованы.

   Однако в составе эскадрильи в Гватемале были несколько вертолётов и самолётов, с виду не отличавшихся от остальных спасателей. Но их пилотировали лётчики очень высокой квалификации, имевшие большой опыт полётов в зонах боевых действий. Они и занимались вывозом раненых.

   Финансирование МСС получала международное, от стран-учредителей и присоединившихся позже, и работала под эгидой Красного Креста. Госпиталь тоже финансировал Международный Красный Крест, так как в нём оказывалась медицинская помощь малоимущему местному населению. Но при этом в госпитале работали советские специалисты, лечившие раненых, для которых были устроены отдельные помещения. Так как к участию в МСС с 1958 г подключились и США, получалась забавная ситуация: кубинских и никарагуанских коммунистов лечили советские врачи, за деньги американских налогоплательщиков.

   Этого и добивался Хрущёв, воссоздавая Коминтерн – переложить основные расходы на помощь национально-освободительным фронтам на партнёров по ВЭС и мировое коммунистическое движение, оставив за СССР в основном координирующие и транспортные функции, а также информационное обеспечение.

   В сентябре 1958 года сандинистский генерал Рамон Раудалес начал партизанские действия на севере Никарагуа, возле границы с Гондурасом. 6 октября он разгромил силы «национальной гвардии» близ Халапы.

   18 октября произошла стычка в деревне Яули, вблизи города Эль-Хикаро. Эмиссары Коминтерна своевременно предупредили генерала, он сумел уклониться от серьёзного боя и вывести свой отряд через границу. (АИ, в реальной истории в этом бою генерал Раудалес был убит, что привело к приостановке вооружённой борьбы). Партизаны перегруппировали свои силы и продолжили военные действия против режима Луиса Сомосы.

   К организации вооружённой борьбы в Никарагуа с 1959 года начали подключаться имеющие опыт длительной партизанской войны кубинские революционеры. Уже в январе 1959 года на контакт с Фиделем Кастро и Че Геварой под видом эмиссара Коминтерна «товарища Пабло» вышел лично Павел Анатольевич Судоплатов (АИ).

   – Победа революции на Кубе очень воодушевила угнетённые народы по всей Латинской Америке, – сказал Фиделю Павел Анатольевич. – Вы, товарищ Кастро, сейчас на американском континенте самая популярная фигура примерно как Насер в арабском мире после победы при Суэце. Поэтому вам надо, прежде всего, соблюдать осторожность и беречь себя, и, второе, постараться развить успех.

   – Я бы не рекомендовал пока однозначно заявлять о политической ориентации вашего режима, если у вас есть планы развивать Кубу по пути социализма.

   Кастро, которого уже не первый год обрабатывали специалисты Коминтерна и офицеры ГРУ под видом «испанских коммунистов», к началу 1959 года уже уверенно придерживался коммунистических убеждений. (АИ) Он даже удивился словам Судоплатова.

   – Не объявлять о социалистической ориентации? Но почему?

   – Кубинская революция пока только делает первые шаги в мирной жизни, – пояснил Судоплатов. – Вам сейчас нужна мирная передышка. Год-два хотя бы, чтобы восстановить народное хозяйство. Если вы прямо сразу заявите, что Куба будет строить социализм, объявите себя коммунистом – американцы немедленно начнут против вас необъявленную войну. Скорее всего попытаются вас убить, могут развязать прямые военные действия, но, вероятнее всего, сделают ставку на наёмников. Вам оно надо?

   – Объявите себя социал-демократом, вместо частной собственности можно постепенно ввести коллективную собственность на средства производства, как сделали в Советском Союзе по закону «О кооперации». В конце концов, даже Ленин использовал НЭП, чтобы быстро поднять экономику. Куда важнее ввести прямое народное самоуправление на местах, принципы прямой демократии, и всеобщее вооружение ваших сторонников в народе, как это сделал в Гватемале президент Арбенс (АИ, см. гл. 02-45). Задавить капиталистов потом можно по-разному, в том числе и налогами.

   – Интересный ход... – задумался Фидель. – Немного неожиданно... Но что делать со всеми этими гангстерами, с казино и борделями? Неужели тоже оставить?

   – Элементарно. Гангстеров повязать, вывезти на барже в море и концы в воду, – усмехнулся Судоплатов. – Бордели можно переделать в недорогие отели. Дорогие у вас уже есть – от прежних хозяев. Советский Союз планирует развитие туристической индустрии по всему миру, а Куба – это же настоящий туристический рай. Казино тоже пригодятся, только доходы от них должны уходить не в карманы американских мафиози, а в кубинскую казну. Теперь понимаете, почему не стоит прямо сразу заявлять о социалистической ориентации Кубы?

   – Понимаю, но... Народ Кубы устал от тирании Батисты, от засилья американских гангстеров, устал прислуживать угнетателям, – ответил Кастро. – А вы предлагаете продолжать, ничего не меняя?

   – Ни в коем случае, – возразил Судоплатов. – Менять необходимо, но аккуратно и постепенно. Природных ресурсов у Кубы мало. Рассматривайте солнце и море как один из важнейших природных ресурсов страны, только и всего.

   – Кстати, с американцами вам так или иначе придётся распрощаться. Как только вы отберёте у мафии бордели и казино, в американской прессе, вероятнее всего, начнётся антикубинская кампания, и поток туристов из США сильно сократится. Поэтому рассчитывайте на туристов из Европы. Для них Куба – это экзотика, полетят.

   – И не забывайте о развитии других отраслей народного хозяйства. Мне специалисты сказали, что, по некоторым признакам, на морском шельфе Кубы может быть нефть. (Нефтяные месторождения на Кубе были найдены в 80-х) Если правильно всё обставить, социализм у вас прорастёт сквозь гниющие останки капитализма, как свежая трава прорастает сквозь прошлогоднюю.

   – Нефть? У нас есть нефть? – удивился Кастро. – Это многое меняет!

   – Трудно сказать, насколько велики её запасы, но нефть на кубинском шельфе есть. Чтобы её использовать, вам понадобятся консультации специалистов. Коминтерн может помочь вам договориться с советскими товарищами, насчёт обучения кубинских специалистов.

   – А СССР может построить на Кубе нефтеперегонный завод? – тут же спросил Рауль Кастро.

   Все нефтеперерабатывающие заводы на Кубе принадлежали американским компаниям «ESSO», «Тексако» и «Шелл».

   – Технически препятствий нет, вам надо лишь договориться с советским руководством в политическом и экономическом плане, – ответил Судоплатов. – Сотрудничество должно быть взаимовыгодным.

   – Но что может предложить такой великой стране, как СССР, нищая Куба?! – удивился Фидель.

   – То, чего в СССР нет. Солнце, тёплое море, тропические фрукты. В обмен Советский Союз может снабдить Кубу необходимым ей оружием для самозащиты.

   Проблема поставок оружия для вновь создаваемой армии уже стояла перед кубинским руководством в полный рост. Поэтому братья Кастро немедленно ухватились за это предложение.

   – Мы согласны! – подтвердил Фидель. – Мы что-то ещё можем сделать для советских товарищей?

   – Скорее, для общего дела строительства коммунизма на всей планете, – ответил Судоплатов.

   Фидель и Рауль переглянулись от удивления.

   – На всей планете? Но что мы можем сделать?

   Судоплатов сделал многозначительную паузу.

   – Я сейчас говорю от имени и по поручению Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва («Я говорю голосом Темучина» (с) Гарри Гаррисон). Мировая социалистическая система нуждается в расширении своего присутствия в Западном полушарии. Нам нужен плацдарм, с которого мы могли бы проецировать силу в здешнем регионе. Нужны дружественные страны.

   – Географическое расположение Кубы для этого идеально. Однако для осуществления собственной политики Куба слишком мала. Но если объединить Кубу, Гватемалу, Никарагуа, а в будущем, возможно, и Венесуэлу, в единую Центрально-Американскую Конфедерацию, подобную той, что создали Египет, Сирия и Иордания, то получится вполне весомый субъект мировой политики, неподконтрольный империалистам Соединённых Штатов, и, при этом, контролирующий важнейший регион под боком у США.

   – Конфедерация? – братья Кастро тут же повернулись к висящей на стене карте.

   – По-моему, стоящая идея, – сказал Рауль.

   – Я бы сказал – грандиозная! – добавил Фидель. – Но в Никарагуа сидит Сомоса...

   – И что, троих настоящих коммунистов может остановить такое ничтожное препятствие? – спросил Судоплатов. – Давайте подключим к этой работе команданте Че? Он – человек действия. Его стихия – борьба. На Кубе ему будет скучно и тесно. Пусть займётся организацией партизанской войны в Никарагуа. А Коминтерн ему поможет.

   (Красивое кубинское звание «команданте» – всего-навсего майор. В период революции на Кубе в 1956-1959 годах команданте было высшее звание среди повстанцев, которые намеренно не присваивали друг другу более высокого воинского звания. Самые известные команданте -- Фидель Кастро, Че Гевара, Камило Сьенфуэгос -gevara-33-neobychnyx-fakta-iz-zhizni-komandante-ernesto-che-gevara/ см. п.24)

   Он сумел убедить Фиделя, что «команданте Че» будет значительно полезнее в Никарагуа или Гватемале, чем в роли «революционного палача» на Кубе. Уже в январе 1959 года Эрнесто Гевара перебрался в Гватемалу, где готовились никарагуанские отряды для революционной борьбы. (АИ)

   Также Судоплатов передал Кастро приглашение Хрущёва посетить Москву. Детали и время визита ещё предстояло согласовать, но Фидель принял приглашение с благодарностью.

   24 августа 1958 года скончался от рака премьер-министр Южно-Африканского Союза Йоханнес Стрэйдом. До всеобщих парламентских выборов 1958 года обязанности премьера исполнял Чарльз Сварт.

   2 сентября 1958 года состоялось тайное заседание руководителей Национальной партии, на котором должны были выбрать нового лидера. На совещании присутствовали 178 членов парламента и сенаторов от Национальной партии.

   Сам доктор Хендрик Фервурд, принимая свое выдвижение в кандидаты, сказал:

   – Когда человек слышит отчаянный призыв своего народа, он не имеет права отказаться .

   Выборы принесли успех Национальной партии. По итогам первого тура голосования был исключён Чарльз «Блэки» Сварт, кандидат от Свободной республики. Во втором туре общими усилиями большинством в 98 голосов против 75 выбрали премьер-министром Фервурда. Подавляющее число белых южноафриканцев, в том числе и англичан, отдали свои голоса за Националистическую партию, которая заняла 103 депутатских места.

   Гарри Оппенгеймер, вернувшийся в большую политику с подачи Хрущёва (АИ), оказался в оппозиции. Он последовательно выступал за отмену апартеида, и наделение чёрного большинства населения ЮАС хотя бы базовыми гражданскими правами.

   Агитационная работа внутри ЮАС была крайне затруднена несколькими факторами. Прежде всего, это был махровый расизм, присущий бурам – голландской части населения страны. Англоязычные белые южноафриканцы были несколько более умеренны в этом вопросе, а вот фермеры-буры, упрямые и непробиваемые, почти поголовно поддерживали Националистическую партию.

   Этот поголовный дремучий расизм буров отмечал ещё Уинстон Черчилль. 15 ноября 1899 г, будучи военным корреспондентом в Южной Африке в период англо-бурской войны, Черчилль попал в плен к бурам. В декабре ему удалось бежать, но за время плена он успел пообщаться с рядовыми стрелками повстанческой армии. Их расистские взгляды шокировали Черчилля: «Ну разве это правильно, чтобы грязный кафр гулял по тротуару, к тому же без паспорта? А ведь это именно то, что вы делаете в ваших британских колониях. Братство! Равенство! Свобода! Тьфу! Ничуточки. Мы знаем, как обращаться с кафрами. Обучать кафра! Ах, вы все об этом, англичане. Мы учим их палкой. Обращайтесь с ними гуманно и справедливо -- мне это нравится. Их поместил сюда Господь Всемогущий, чтобы они работали на нас. Мы не потерпим от них никаких глупостей. Пусть знают свое место. Что вы думаете? Будете настаивать, чтобы с ними хорошо обращались? »

   Агитировать или же логически убеждать людей, воспитанных подобным образом, было бесполезно.

   Коммунистическая партия в ЮАС была законодательно запрещена. Закон о подавлении коммунизма, запретивший в ЮАС компартию и аналогичные ей организации, был принят на сессии 1950 года. По требованию министра юстиции членство в Компартии ЮАР каралось тюремным сроком до десяти лет. Также было запрещено распространение советских газет и журналов.

   В марте 1949 года министр экономики Эрик Лоу публично выступил против наличия в ЮАС представительства СССР Он заявил, что «торговые отношения между Южной Африкой и Россией не оправдывают существования советского консульства в Претории. Коммунистическая пропаганда, которая достигла в ЮАС страшных размеров, берет начало главным образом из советского генерального консульства в столице. В стране не имеется советских подданных, которые нуждаются в защите. Штат генерального консульства слишком велик для осуществления необходимой работы, специальный русский курьер ежемесячно отправляется в Москву с секретными документами. Ситуация крайне опасна. »

   (цитируется по )

   1 февраля 1956 г власти ЮАС закрыли советское консульство, мотивировав своё решение следующим образом: «Открытие советского консульского представительства в Южно-Африканском Союзе было вызвано лишь необходимостью, связанной с последней мировой войной... Генеральное консульство развивало и поддерживало контакты с лицами, ведущими в ЮАС подрывную работу... Правительство убедилось, что советское консульское представительство не служит интересам мира и благополучия Южной Африки, и приняло решение о том, что его деятельность должна быть прекращена » (цитируется по )

   В подобных условиях Коминтерну было крайне сложно организовать какую-либо действенную пропаганду.

   Оппенгеймер, часто бывавший за пределами ЮАС, периодически встречался с людьми, представлявшимися как бизнесмены, но в действительности бывшими агентами советской разведки. Он передавал им информацию о внутренней политической жизни ЮАС, получая взамен отдельные намёки на намерения СССР во внешней политике, а иногда и прямые рекомендации покупать или же продавать акции тех или иных компаний. Обычно вслед за такими рекомендациями эти акции внезапно падали или поднимались в цене.

   По рекомендациям своих кураторов Оппенгеймер несколько улучшил условия работы для чёрных рабочих в своих компаниях «De Beers» и «Anglo-American Co». Платить больше неграм не стали, но заметно уменьшили количество штрафных санкций. Также компании наняли несколько чёрных врачей, которые оказывали помощь рабочим за очень небольшую плату. Их деятельность субсидировалась компанией. Также Оппенгеймер ввёл в своих компаниях медицинскую страховку для чёрных рабочих, и пенсии по инвалидности. (АИ)

   В результате Оппенгеймер обрёл немалую популярность среди чёрного населения ЮАС. (АИ, хотя в реальной истории Гарри Оппенгеймер и выступал против апартеида, на его фабриках чёрные рабочие находились не в лучшем положении, чем в среднем по Южной Африке). Африканцы вскоре начали считать за счастье попасть на работу в «De Beers» или «Anglo-American» (АИ), что заставляло их «на контрасте» ещё сильнее ненавидеть других работодателей, выжимавших из них все соки, и при этом относившихся к ним, как к мусору под ногами.

   Параллельно Коминтерн устанавливал контакты с членами Коммунистической партии ЮАС, вынужденными покинуть родину после запрета 1950 г, а также с функционерами Африканского Национального Конгресса (АНК). Как и на Кипре, работу было решено вести сразу по нескольким направлениям – поддерживать и организовывать военную борьбу чёрных африканцев против апартеида, и одновременно формировать в стране политическую оппозицию правящей Националистической партии, концентрируя её вокруг Оппенгеймера.

   Иван Александрович Серов периодически приносил Хрущеву послушать записи личных и телефонных разговоров Кириченко, Суслова, Козлова и Игнатова. Разговоры часто бывали отрывочны, неполны, но в целом складывалось впечатление, что у руля «инициативной группы» стоят Козлов и Игнатов. Суслова они задействовали как секретаря ЦК по идеологии, собираясь предъявить Хрущёву обвинение в отходе от идеалов марксизма-ленинизма. Кириченко на тот момент был единственным из них, присутствовавшим на заседаниях Президиума ЦК, его использовали как источник информации о том, что обсуждалось в Президиуме, какие позиции занимают его члены, и т.п. Роль Микояна и сам факт его участия или неучастия в заговоре оставались пока неясными.

   В целом, задачу заговорщики ставили себе почти непосильную. Никто из них, кроме Кириченко, в состав Президиума не входил. (АИ-состав Президиума ЦК на 1958 г: члены Президиума: А.Н. Косыгин, А. И. Микоян, М. Г. Первухин, М.3.Сабуров, Н. С. Хрущёв, Д.Т. Шепилов, Д.Ф. Устинов, М.В. Келдыш, И.В. Курчатов, С.А. Лебедев, и Е. А. Фурцева. Кандидаты А. И. Кириченко, Н. М. Шверник, и К. Т. Мазуров.) Большая часть Президиума на тот момент поддерживала Хрущёва безоговорочно. Хрущёв предполагал, что вопрос о снятии Серова с должности кто-то из заговорщиков попытается поставить на Пленуме ЦК.

   Однако первый заход против Серова был сделан всё же на Президиуме ЦК 6 ноября 1958 года (в реальной истории – 20 ноября). После заседания Президиума Николай Михайлович Шверник неожиданно попросил разрешения переговорить с Хрущёвым с глазу на глаз. Для председателя КПК подобная просьба не была необычной.

   – Слушаю вас, Николай Михалыч.

   – Никита Сергеич, тут в отношении товарища Серова выявлены нелицеприятные факты. Будучи в составе группы оккупационных войск в Германии, товарищ Серов вывез оттуда под видом «трофеев» имущество более чем на два миллиона рублей, – Шверник положил перед Хрущевым опись имущества.

   К этому обвинению Серов и Хрущёв подготовились заранее. Серов сдал всё привезённое имущество в казну по описи, и передал копию Хрущёву.

   Никита Сергеевич бегло просмотрел представленный Шверником документ и безразлично пожал плечами:

   – Многие генералы этим грешны . Что ж нам теперь всю армию полностью обезглавить? Немцы у нас добро вывозили, мы – у них. Тем более, товарищ Серов все вывезенные трофеи сдал, вот у меня тут тоже опись имеется, – он положил перед Шверником копию описи, переданную Серовым. – Не вижу проблемы.

   Обескураженный Шверник забрал свой документ и ушёл. Но атака на Серова этим не закончилась. На следующий день в личном разговоре с Хрущёвым этот же вопрос поднял сам Микоян.

   – Никита, я понимаю, что ты не хочешь поднимать лишнего шума из-за Серова, но его надо заменить. Хотя бы убрать его с этой работы.

   – Зачем? – спросил Хрущёв. – Товарищ Серов – человек надёжный, с работой справляется.

   – Как ты можешь быть уверен, что он надёжный? – не отставал Микоян. – Ещё с этой бельгийской короной тёмная какая-то история...

   – Никакая не тёмная! Наоборот, он, считай, эту корону сохранил, и без лишнего шума бельгийской королеве вернул, – ответил Хрущёв. – А сдал бы он её после войны в Спецхран – ещё кто знает, нашли бы её сейчас, или нет. Вообще, тебе-то, Анастас, что за печаль? Можно подумать, что Серов тебе лично чем-то не угодил? Откуда ты вообще обо всём этом узнал?

   Микоян смешался – такого прямого перехода на личные интересы он не ожидал и не просчитывал. Он поспешил свернуть разговор. Но Хрущёв понял, что дело этим не ограничится.

   Так и вышло. На Пленуме ЦК 12 ноября 1958 года, каких-либо официальных выступлений против Серова не было. Но в перерыве о нём заговорил Кириченко, заявив, что несколько раз разыскивал Серова и находил его у Игнатова. Он при Игнатове выразил удивление, что тот часто общается с Серовым, хотя по работе у них точек соприкосновения практически нет.

   – Конечно, это не криминал, -- заметил Кириченко. -- Просто непонятно, несколько раз искал Серова по телефону и находил его у тебя.

   Игнатов в ответ принялся отбиваться:

   – Ничего подобного не было, с Серовым я не общался.

   Для человека непосвящённого ситуация выглядела вполне невинно, но лишь на первый взгляд. Интриганский характер Игнатова в ЦК знали все, а «само такое яростное отрицание такого очевидного факта обычно выглядит хуже самого факта». Тот, кто режиссировал этот эпизод, вероятно, строил расчёт на то, чтобы заронить у Первого секретаря сомнение.

   Однако Никита Сергеевич тут же подозвал Серова и спросил:

   – Ты у Игнатова когда в последний раз был?

   – В апреле этого года, и с тех пор к нему больше не заходил, – ответил Иван Александрович.

   – Понятно. А тебе-то, Алексей Илларионыч, что от Серова понадобилось? Да ещё несколько раз? – спросил Хрущёв. – Председатель КГБ выходит напрямую на меня, у тебя к нему вопросов по работе быть не должно. (В реальной истории после назначения в декабре 1957 г секретарём ЦК Кириченко курировал КГБ. В АИ ему такого поручения не давали)

   – Да я по вопросу работы против украинских националистов за рубежом хотел с ним переговорить, – тут же нашёлся Кириченко. (Есть сведения, что в реальной истории А.И. Кириченко был фактическим заказчиком устранения Степана Бандеры)

   – А внешняя политика, Алексей Илларионыч, не твой вопрос. Твоя задача – народное хозяйство Украины, – одёрнул его Хрущёв. – Я, конечно, понимаю, что националисты – украинские, но вопросы внешней политики, тем более – деликатные, надо обсуждать на Президиуме ЦК. А уже Президиум, если сочтёт нужным, даст председателю КГБ соответствующее поручение.

   Казалось бы, вопрос был закрыт. Но уже на ближайшем заседании Президиума Микоян зашёл с другого фланга:

   – Шалину Михаилу Алексеичу уже 60 лет исполнилось. Пора бы его перевести на менее ответственную работу, чем ГРУ, а на его место, можно было бы, например, товарища Серова назначить.

   – Товарищ Серов работает хорошо и находится на своём месте, – ответил Никита Сергеевич. – А на ГРУ я предлагаю поставить генерала Ивашутина.

   Кириченко, как кандидат в члены Президиума (АИ), на этот раз промолчал.

   Зато в защиту Серова высказалась Фурцева, напомнив о его твёрдой позиции по части реабилитации жертв открытых процессов 30-х гг.

   – Серова только враги ругают , – добавил присутствовавший на заседании Президиума секретарь ЦК по идеологии Поспелов.

   В итоге в этот раз приняли резолюцию «Оставить Серова на посту председателя КГБ СССР».

   На следующий же день Серов принёс Хрущёву послушать очередную запись разговора «инициативной группы» :

   – Чёрт, да что ж это такое?! И так и этак, по-всякому уже пробовали, ни черта не выходит!

   – Это Кириченко, – констатировал Никита Сергеевич, узнав голос.

   – И чего Никита в него вцепился? Заменить, что ли, некем?

   – О. А это Козлов.

   – Друзья они, ещё с войны.

   – Игнатов. Вся кодла там? – спросил Хрущёв.

   – Не, Микояна нет, – ответил Серов. – Его и раньше не было.

   – Что делать будем ?

   – Переходить ко второму варианту , – буркнул Козлов.

   Запись оборвалась.

   – Ты, вот что, Иван Александрович, – сказал Хрущёв. – Будь поосторожнее, и бери с собой охрану. Чёрт их знает, что у них за «второй вариант» придуман.

   – Да ты что, Никита Сергеич! Смеёшься, что ли? Чтобы четыре секретаря ЦК на председателя КГБ покушение устроили? – удивлённо усмехнулся Серов.

   – А я тебе говорю – осторожней будь, – настоятельно повторил Первый секретарь. – Как будто не знаешь, что такое ЦК? Те ещё пауки в банке, как и любая власть во все времена. Поэтому не будь идеалистом, и езди с охраной. Ты Ивашутина, кстати, об этом заговоре предупредил?

   (П.И. Ивашутин в описываемый момент был 1-м заместителем председателя КГБ)

   – Нет, вся операция через меня лично идёт, – ответил Серов. – Слишком уж деликатное дело.

   – Ну и дурень. Ивашутина поставь в известность немедленно. Случись что – хоть среагировать успеем быстро. Не до деликатностей тут. Надо выяснить, что там у их за «второй вариант».

   Иван Александрович хотя и не верил в возможность каких-либо активных действий со стороны Козлова, Игнатова и компании, и считал, что всё ограничится словесными нападками и попытками убедить Хрущёва, всё же послушался, и поставил в известность своего 1-го заместителя, генерала Ивашутина.

   Пётр Иванович, услышав о заговоре, натурально охренел:

   – Товарищ генерал армии! ... Иван Александрович! Так что ж этих гадов до сих пор ни хера не повязали? Или пока связи выявляем?

   – Да, пока разматываем все ниточки, – ответил Серов. – Сам понимаешь, дело это не быстрое. (В случае, например, с Поляковым, «агент Топхэт», расследование заняло около 25 лет, но шпион был в итоге разоблачён) Есть факты, свидетельствующие о связи заговорщиков с иностранными разведками. То есть, сами-то они об этом даже не подозревают, и если им об этом сказать – будут с искренним возмущением до последнего всё отрицать. Но вот те люди, с которыми они контактируют, связаны с определёнными диссидентскими кругами. А ими, сам знаешь, дирижируют ЦРУ, MI-6, BND и прочие подобные «друзья советского строя».

   Ивашутин, получив информацию, активно взялся за расследование. Затребовал дело, изучил, лично скорректировал план мероприятий...

   Ситуация обострилась внезапно. Иван Александрович Серов ехал с работы на служебном ЗИМе. Машиной управлял водитель. Серов по дороге продолжал работать с документами. Охрану он не взял, так как до конца не верил в возможность каких-либо попыток покушения.

   Углубившись в документы, при слабом свете неяркой лампочки в салоне, он вдруг ощутил, что машина вильнула вправо, взвизгнули тормоза, затем справа послышался удар и треск рвущегося металла. Серова бросило вперёд, он перелетел через сложенную спинку среднего сиденья и крепко приложился головой о переборку, отделявшую место водителя от салона.

   Оглушённый ударом, он на несколько секунд выпал из реальности. И тут же на левый борт ЗИМа обрушился ещё один удар, вмявший обе левые двери внутрь салона до середины машины. Водитель погиб мгновенно, Серов не пострадал лишь потому, что перед столкновением сидел справа.

   Послышался скрежет, сквозь искорёженное месиво металла пробился свет. Пришедший в себя Серов понял, что протаранивший его машину грузовик сдал назад, освободив свой передний бампер. Он почувствовал резкий запах бензина. Выглянув в бесформенную дыру, оставшуюся от бокового окна, Иван Александрович увидел стоящий рядом ЗИС-151. Его левая дверь была открыта, стоящий на подножке водитель деловито поливал искорёженный ЗИМ бензином из канистры.

   Иван Александрович нашарил пистолет, вытащил его, и, не целясь, трижды выстрелил в водителя. В глазах ещё плавали искры после удара, разумеется, он промахнулся. Но и у водителя ЗИСа сдали нервы. Он захлопнул дверь, сдал назад, вывернул руль и дал газу.

   Серов осмотрелся. ЗИМ стоял у стены дома, вся правая сторона была смята. Левая вообще превратилась в металлолом. Иван Александрович оказался зажат внутри исковерканной машины.

   – Эй, есть кто живой? – снаружи послышался чей-то голос.

   – Есть! Помогите выбраться!

   – Тут автогеном резать надо, да ещё и бензин разлит! Погодите, попробуем оттащить назад.

   Водитель остановившейся «Победы» зацепил ЗИМ тросом и оттащил на пару метров назад и влево, поставив его поперёк тротуара. Затем перецепил трос за стойку окна заклиненной задней правой двери и рывком сумел выдернуть её. Серов выбрался из изувеченной машины.

   – Мне надо позвонить, срочно! Где ближайший телефон?

   – Тут булочная, в соседнем доме, может, у них есть? – водитель «Победы» с удивлением разглядывал генеральскую форму.

   Серов зашёл в булочную, спросил, где телефон, и позвонил Ивашутину. Через несколько минут подъёхали две «Волги» с оперативниками. Иван Александрович коротко рассказал им о происшедшем. Одна «Волга» тут же сорвалась с места – двое сотрудников поехали искать ЗиС-151, протаранивший машину председателя КГБ. Долго искать не пришлось – брошенный грузовик стоял за углом, возле арки проходного двора, правая дверь была открыта.

   Анализ следов показал, что ЗИС выехал на встречную полосу, водитель ЗИМа, уклоняясь, скользящим ударом зацепил стену дома, после чего ЗИМ остановился, а ЗИС, продолжая двигаться, углом переднего бампера глубоко вмял всю левую сторону машины внутрь салона.

   Если бы погибший водитель ЗИМа не уклонился от лобового удара выехавшего на встречную полосу грузовика, всё выглядело бы как обычное случайное ДТП – осенний вечер, сумерки, уставший водитель... Попытка поджечь машину явно была импровизацией исполнителя, сообразившего, что первоначальный план не удался.

   Однако в кабине ЗИСа были обнаружены приваренные кронштейны с широкими прорезями. На них остались волокна брезентовой ткани. Судя по расположению кронштейнов, сквозь них были продеты привязные ремни. В конце 50-х такого понятия, как ремни безопасности в автомобиле, в СССР не существовало. При предполагавшемся лобовом столкновении ремни должны были уберечь исполнителя от последствий удара.

   Обо всех обстоятельствах дела Серов на следующее утро доложил Хрущёву.

   – Говорил я тебе – возьми охрану! Сейчас бы водитель грузовика уже давал бы показания! А теперь – ищи его! – рявкнул Никита Сергеевич. – Что с этими делать будем? Ты их арестовал?

   – Нет. А что я им предъявлю? Надо хотя бы дождаться, пока они начнут обсуждать неудавшуюся попытку покушения. Записать разговор, и тогда можно будет их брать и колоть по полной, – ответил Серов. – А так – только спугнём, а прищемить не получится – отопрутся.

   – Да ладно! У тебя на них записано уже столько, что на три высшие меры хватит! Нечего тянуть, бери их за цугундер, и к следователю. А тот уже пусть свою работу делает.

   – На Микояна, считай, ничего нет, – покачал головой Серов.

   – Если Анастас реально замешан, в чём я, если честно, очень сомневаюсь, – ответил Хрущёв, – не такой он человек, чтобы ввязываться в подобную авантюру, осторожен слишком. Но если замешан – они его сдадут. А если протянешь – потеряем время.

   На следующее утро по секретариату ЦК КПСС на Старой площади поползли жуткие слухи. Секретари ЦК Козлов, Игнатов, Суслов, кандидат в члены Президиума ЦК Кириченко на работе не появились. В их кабинетах хозяйничали аккуратные неулыбчивые люди с одинаковыми короткими стрижками, в серых костюмах одинакового покроя. Такого в ЦК не припоминали уже с 1952 года.

   Микояна пока не тронули – прямых улик против него, подтверждающих участие в заговоре, записей разговоров или каких-либо документов не было, а своё выступление против Серова на Президиуме ЦК Анастас Иванович объяснил просто:

   – Шатуновская работала в комиссии Комитета партийного контроля по реабилитации, обнаружила документы о вывозе «трофеев» из Германии, доложила товарищу Швернику, а он со мной посоветовался. Мне показалось, что поведение товарища Серова в этом вопросе – неправильное, вот и высказал своё мнение. С Козловым, Игнатовым, Кириченко и Сусловым я в последнее время ни по каким вопросам, кроме текущих партийных и хозяйственных дел, не контактировал, они при мне тоже никаких вопросов, тем более, касательно товарища Серова, не обсуждали.

   (Ольга Григорьевна Шатуновская – член РСДРП(б) с 1916 года. Репрессирована в 1937 г, реабилитирована 24.05.1954. В 1956--1962 член КПК при ЦК КПСС, занималась вопросами, связанными с реабилитацией репрессированных, в 1960 году активно работала в составе комиссии Президиума ЦК КПСС по расследованию судебных процессов 30-х гг.)

   – Действительно, скользкий, как уж намыленный, – поделился Хрущёв впечатлениями с Серовым после разговора на Президиуме ЦК с Микояном.

   Происшествие с Серовым повлияло и на техническую сторону советского автомобилестроения. С 1959 г все автомобили, выпускаемые в СССР, в обязательном порядке начали оснащать ремнями безопасности.

17. Колёса для народного хозяйства.

  К оглавлению

   1958-й стал «годом взлёта» для советского автомобилестроения. (Реальная история). Именно в 1958-59-м встали на конвейер сразу несколько моделей грузовых и легковых автомобилей для народного хозяйства и личного использования.

   На МЗМА «Москвич» модели 402 сменила обновлённая модель 407. На Минском автозаводе пошёл в серию армейский тягач МАЗ-535. ГАЗ начал серийное производство «Чайки» ГАЗ-13, сменившей уходящий на покой ЗИМ. В Ульяновске начали серийное производство малого грузовика УАЗ-450 по собственному проекту.

   В стране появлялись новые автозаводы. Помимо Ульяновска начал осваивать сборку автомобилей основанный в 1958 г Брянский автозавод.

   17 апреля 1958 года Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР принято решение о создании в Кременчуге завода по изготовлению большегрузных автомобилей. Производство тяжелых грузовиков было передано с Ярославского автомобильного завода, где налаживался выпуск двигателей. Первые два самосвала КрАЗ-222 были собраны из привозных узлов и деталей и представлены 10 апреля 1959 года.

   Собрал прототип седельного тягача КАЗ-606 по собственному проекту автозавод в Кутаиси.

   Уральский автозавод готовился начать серийный выпуск грузовика «Урал-375», переработанного проекта НАМИ-020.

   В этот раз лидером стал московский завод им. Сталина (АИ, в реальной истории, с 1956 г. – им. Лихачёва), где появились сразу несколько моделей грузовиков – ЗИС-157, ЗИС-164, ЗИС-131, проходил испытания вездеход ЗИС-134, развернулось серийное производство малого автобуса ЗИС-118 «Юность» (АИ, в реальной истории «Юность» сделали в 1961 г, как попытку снизить себестоимость агрегатов лимузина ЗИС-111. В АИ Хрущёв озаботился этой проблемой ещё в 1956 г, инициировав разработку ЗИС-118 одновременно с ЗИС-111. см. гл. 02-19)

   ЗИС-111 выпускался малой серией, но сразу в нескольких вариантах.(АИ) Первым был правительственный лимузин наполовину ручной сборки – на конвейере собирались только кузов, ходовая часть, и двигатель с трансмиссией, остальное дорабатывалось вручную в спеццехе.

   Также на его базе выпускался «свадебный лимузин», специально для Дворцов бракосочетаний и ЗАГСов, в т.ч. в удлинённом варианте, катафалк, и специализированная «скорая помощь» с увеличенной высотой крыши – реанимобиль и автомобиль для доставки рожениц – на случай, если роды начнутся в пути. Разработку этих вариантов инициировал сам Никита Сергеевич при обсуждении дизайна ЗИС-111 в 1956-м (АИ). Дизайн, кстати, был совершенно иной – переработанный ЗИС-111 выглядел, скорее, похожим на более поздний ЗИС-117 – был плоским и прямоугольным. (АИ, см. гл. 02-19)

   В заводском КБ его инициативу восприняли с юмором и разработку 111-го вели под неофициальным лозунгом: «ЗИС-111 – с вами рядом в ключевые моменты жизни», а заводские остряки добавляли: »...от рождения, до похорон», – и предлагали главному конструктору Виталию Андреевичу Грачёву оснастить многоместный свадебный лимузин специальным сиденьем для тёщи – с мощной катапультой, но без парашюта (АИ).

   С освоением в серии «Юности» реанимобиль стали чаще делать на её базе – автобус для этой цели подходил однозначно лучше, но и машин на базе ЗИС-111 было сделано немало (АИ).

   В варианте реанимобиля на ЗИС-118 уже во время движения пациенту мог быть оказан ряд оперативных медицинских услуг, которые были недоступны на других типах машин аналогичного назначения. Для этого автомобиль оборудовался комплексом медицинской аппаратуры, превращавшим его в передвижной госпиталь. Средняя часть крыши длиной более двух метров была выполнена увеличенной высоты. Это позволяло врачам работать, выпрямившись в полный рост. Установленное в салоне специальное освещение, удобное расположение отсеков для инструментов и кислорода позволяли в случае неотложной необходимости оперировать прямо в автомобиле.

   Необычайная плавность хода, превосходные ходовые качества и передовая техническая оснащенность максимально сокращали время прибытия специалистов по вызову, обеспечивали оптимальные условия транспортировки пациентов.

   В конструкции «Юности» широко использовались детали из пластмасс, легких сплавов, штампованные, цельнотянутые и гнутые силовые элементы, а также большинство серийных агрегатов легкового автомобиля ЗИС-111.

   От лимузина были заимствованы элементы трансмиссии и ходовой части, включая силовую передачу, подвеску, тормозную систему, рулевое управление и колеса.

   Надежный, неприхотливый, современный на тот момент двигатель от грузовика, представлял собой упрощенную и дефорсированную до 150 л.с. версию мотора ЗИС-111, и позволял ЗИС-118 легко разгоняться до 120 км/ч, при невысоких эксплуатационных расходах за счет использования относительно дешевого низкооктанового топлива.

   По динамическим параметрам, комфортабельности езды, плавности хода и разгона, легкости управления «Юность» соответствовала представительским автомобилям большого класса, таким, как ЗИС-111, ГАЗ-13 «Чайка», и превосходила «Волгу» ГАЗ-21.

   Кузов имел конструкцию, собранную из отдельных панелей на стальном каркасе. Первоначально и внешние и внутренние панели кузова изготавливались из стали, а промежутки между ними заполнялись пенополиуретаном. В серии сначала внутренние, а потом и наружные панели заменили пластмассовыми. В первых нескольких машинах использовали дюропласт, как на немецком «Трабанте», затем перешли на полимерный листовой прессматериал со связующим на основе полиэтилентерефталата – он был дешевле, прочнее, допускал вторичную переработку и не выделял фенольных испарений, в отличие от дюропласта. (АИ)

   Каркас при этом защищали от ржавчины специальным покрытием, а после сборки кузова, когда промежутки заполнялись пенополиуретаном и доступ воздуха к элементам каркаса прекращался, такой кузов в принципе не мог ржаветь и имел срок службы 30-40 лет (АИ, реально «Юность» имела стальной кузов). К тому же при ударах на небольшой скорости листы ПЭТФ даже не трескались, а только прогибались и отыгрывали обратно.

   Было и ещё одно, неочевидное сразу преимущество. Каркасно-панельный корпус значительно облегчал будущий рестайлинг. Меняя передние и задние панели корпуса, фурнитуру и светотехнику, дизайн салона, можно было с минимальными затратами удерживать машину на современном уровне дизайна, тогда как общий технический уровень, за счёт использования агрегатов лимузина высшего класса уже превосходил близкие по назначению образцы на годы вперёд. Прямых аналогов у ЗИС-118 на тот момент не было.

   Ещё один вариант «Юности» был рассчитан на развитие автотуризма. Это была машина уменьшенной пассажировместимости, своеобразный «дом на колёсах», оснащённый кухней, душевой кабиной, химическим туалетом, надувными кроватями и небольшим телевизором (АИ). Такие автомобили были популярны в США, и Хрущёв, узнав о них, тут же распорядился «разработать такой же». Эти машины можно было взять напрокат на время отпуска, как прямо на курорте, так и по месту жительства, чтобы совершить на них путешествие к морю.

   В 1958 г (в реальной истории – в 1963 г) первая партия ЗИС-118 поступила в опытную эксплуатацию в один из таксопарков Москвы. Машины проверялись в жёстких условиях частых разгонов и торможений, многочисленных поворотов, движения с максимальными весовыми нагрузками. При этом удалось не только подтвердить заявленные технические параметры, но и проверить конструкционную прочность кузова, надежность работы всех систем, топливную экономичность, комфортабельность, удобство обслуживания.

   Годовой экономический эффект при эксплуатации ЗИС-118 превысил 600 тыс. рублей, что тогда являлось весьма серьезным показателем.

   Параллельно проводились лабораторно-дорожные и пробеговые испытания во многих районах СССР, в различных природно-климатических зонах. Междугородные пробеги осуществлялись по маршрутам: Москва – Ростов -- Сочи -- Ереван -- Тбилиси -- Краснодар -- Крым -- Москва и Москва -- Ленинград -- Рига – Минск – Москва.

   Сильные и слабые стороны опытного автомобиля исследовались в условиях жаркого климата и низких температур, при движении по горным дорогам и булыжным шоссе, высокоскоростным магистралям и бездорожью.

   Основной новинкой среди модельного ряда грузовиков стал ЗИС-157 – глубокая модернизация ЗИС-151 для армии и народного хозяйства. При его разработке уже учитывалась полученная из ИАЦ информация. Помимо однорядных задних колёс, системы управления давлением в шинах и лебёдки самовытаскивателя, предусмотренных изначально, 157-й получил гидроусилитель руля, более просторную и комфортную кабину, и более мощный 110-сильный двигатель. В сравнении с первоначальным проектом в серийной машине изменилось распределение нагрузки по осям, была применена новая коробка передач, однодисковое сцепление, телескопические амортизаторы. (В реальной истории эти изменения частично были внесены в 1961 г, а гидроусилитель получали только грузовики, выпускавшиеся малыми сериями в середине-конце 80-х)

   Грузовик получился крайне удачным, обладал хорошей проходимостью и был очень надёжен. Первоначальным проектом предусматривались два типа кузовов: армейский для перевозки личного состава, со складными скамейками, откидным задним бортом, и брезентовым тентом с дугами, и транспортный, с бортовым кузовом, борта которого открывались на три стороны.

   Практически сразу появился армейский вариант с КУНГом, который, впрочем, по мере распространения контейнеризации уступил место фургону, сделанному из стандартного контейнера. Использование контейнеров повлекло за собой появление варианта, оснащённого крюком мультилифта, и второго – с кранбалкой (АИ). Затем были разработаны и другие варианты кузовов – самосвалы, автоцистерны, вариант седельного тягача, лесовоз и т.д.

   ЗИС-157 выпускался в Москве и на Уральском автозаводе . На Брюссельской выставке 1958 года он получил приз.

   Параллельно с началом выпуска ЗИС-157 для него уже готовилась замена – близкий по характеристикам трёхосный грузовик ЗИС-131. В 1958 году был собран опытный образец, который вышел на испытания в 1959-м.

   На нём уже применялись более современные технические решения. Был применен электропневматический привод включения переднего моста. Передний мост включался тумблером на панели приборов. При включении понижающей передачи в раздаточной коробке, принудительно включался пневмопривод включения переднего моста. ЗИС-131 оснастили бесконтактной системой зажигания с электронным коммутатором. Первоначально военным не понравился внешний вид 131-го, который был тогда оснащён кабиной, более похожей на ЗИС-130 ( Фото) В случае повреждений, устранять их в полевых условиях было сложно, потому военные потребовали изменить дизайн машины на более утилитарный. ( Фото) ЗИС-131 и ЗИС-157 унифицировали между собой по кабине, оставив разное оформление крыльев, капота и решётки радиатора.

   Для народного хозяйства был разработан двухосный, более лёгкий ЗИС-164, он представлял собой модернизацию более раннего грузовика ЗИС-150 и производился серийно с октября 1957 г. На его базе строилось множество самых разных вариантов – бортовые платформы, самосвалы, цистерны, седельные тягачи, панелевозы. На шасси ЗИС-164А монтировалась также первая в СССР серийная цистерна для перевозки сжиженного газа.

   К началу 60-х ЗИС-164 и его модификации успели сильно устареть и были сняты с производства. (АИ, в реальной истории ЗИС-164 сняли с производства только в 1965-м. В автохозяйствах ЗИС-164 работали до конца 70-х, а отдельные экземпляры и до начала 90-х.)

   Также появились опытные образцы ещё двух новых грузовиков – ЗИС-130 и ЗИС-133, у которого стоял более мощный дизельный двигатель. Они ещё только проходили испытания.

   В мае 1958 года завершились испытания опытного артиллерийского тягача ЗИС-134. (-artilleriyskiy_7331.html Описание) Это была четырёхосная машина бескапотной компоновки, с V-образным двенадцатицилиндровым карбюраторным двигателем мощностью 240 л.с., и гидромеханической 3-ступенчатой коробкой передач.

   Компоновка была необычна тем, что мосты располагались на равном расстоянии друг от друга и были сближены. Большие колёса обеспечили высокий клиренс. По проходимости на слабых грунтах машина не уступала гусеничным транспортерам, а по подвижности – более чем в 2 раза превосходила их. ЗИС-134 свободно преодолевал глубокую грязь в весеннюю распутицу, мокрую луговину, торфянистое болото, все виды песков, сыпучий снег глубиной до 1,2 м и даже шёл напролом через зимний лес с деревьями диаметром до 25 cм. При этом скорость его движения на плохих дорогах примерно в два раза превышала скорость ЗИС-157.

   Автомобиль мог буксировать по шоссе прицеп полной массой до 15 т, на грунтовых дорогах – 7,2 т, на местности – 6,0 т или, на аэродромах – летательные аппараты со взлетной массой до 70 т. Он имел независимую подвеску всех колес и герметизированный корпус с гладким поддоном, что позволяло форсировать вплавь небольшие водные преграды только за счет вращения колес.

   Бедой ЗИС-134 оказался сырой, недоведённый двигатель. Обычно он работал только на десяти цилиндрах и развивал не более 200 л.с. Двигатель имел малый КПД, трансмиссия оказалась сложной, герметичность корпуса – недостаточной. В итоге по результатам сравнительных испытаний военные приняли на вооружение минский тягач классической компоновки.

   Но тут в ситуацию вмешался Хрущёв. Для сельского хозяйства требовалась машина, имеющая проходимость лучше, чем у ЗИС-157, и оказывающая меньшее давление на грунт. Трактора и автомобили сильно уплотняли почву на полях, из-за чего снижалась урожайность. Кроме того, машина высокой проходимости требовалась Главкосмосу, для поиска космонавтов. Никита Сергеевич помнил прочитанную в «тех документах» историю приземления в тайге Беляева и Леонова, и решил заранее принять меры, чтобы подобного не случилось.

   В очередном разговоре с Королёвым он поинтересовался:

   – Сергей Палыч, а как у вас дела со спускаемым аппаратом «Севера» ?

   – Работаем, Никита Сергеич, – ответил Королёв. – В следующем году начнём пробные пуски. (В реальной истории первый пуск космического корабля «Восток» состоялся 15 мая 1960 г, первый пуск с собакой Лисичкой – 28 июля 1960 г, т. е. по кораблю опережение примерно на 1 год.)

   – Хорошо, – одобрил Хрущёв. – А вот скажите, вы как космонавтов после посадки эвакуировать собираетесь?

   – Проще всего – вертолётом, – ответил Сергей Павлович.

   – А если так случится, что спускаемый аппарат упадёт в такое место, где вертолёт сесть не может? – задал коварный вопрос Первый секретарь ЦК. – Скажем, в густой лес, в тайгу?

   Королёв замялся.

   – Об этом мы ещё не думали, – признался Сергей Павлович.

   – А зря! Вы же мне сами рассказывали, как сложно бывает рассчитать точное место приземления при сходе с орбиты, – напомнил Хрущёв. – Надо бы заранее позаботиться о плавающем вездеходе для поиска и эвакуации космонавтов. И желательно, чтобы его можно было перевозить самолётом Ан-12 и вертолётом Ми-6. Вот, кстати, на ЗИСе, Виталий Андреич Грачёв как раз такую машину сейчас закончил испытывать, но военные от неё отказались, выбрали МАЗ. Что бы вам не поговорить с Грачёвым? К тому же и для народного хозяйства в целом такой вездеход был бы не лишним.

   Королёв совету Хрущёва внял, и вскоре побывал на ЗИСе, лично осмотрел ЗИС-134 и даже проехал на нём по полигону. Машина ему понравилась, и он пробил через ГКНТ финансирование на её доводку.

   Для того, чтобы вписать машину по ширине и высоте в габариты грузовой кабины Ан-12, её пришлось немного заузить (с 2700 на 2480 мм) и сделать ниже (с 2650 на 2537 мм – габариты более позднего эвакуационного комплекса ЗИЛ-490 «Синяя птица» ). От исходного ЗИС-134 остались зауженная ходовая и двигатель. Машина стала легче, к тому же Грачёв сделал новый пластиковый кузов и новую кабину, напоминающую сбоку кабину МАЗ-543, такую же низкую, но не разделенную на две части, а сплошную, и тоже из ПЭТФ-пластика. Она использовалась только на спасательном варианте, обычные грузовики для сельского хозяйства оснащались более удобной высокой кабиной. Обновлённый ЗИС-134 был построен в нескольких вариантах – с бортовой платформой, с жилым отсеком, с краном для эвакуации спускаемого аппарата. (АИ) На случай падения аппарата в болото или на широкое озеро предусмотрели «вторую ступень» спасательной системы – лёгкую платформу на воздушной подушке. (АИ, в реальной истории использовался уникальный вездеход ЗИЛ-4902 со шнековым движителем, но он значительно сложнее)

   Интерес к новому вездеходу проявили полярники и газовики, осваивавшие труднодоступные месторождения в Сибири. Машина была запущена в серию на Брянском автозаводе. (АИ)

   Брянский автомобильный завод был основан 4 июня 1958 года, как филиал московского завода ЗИС. На нём вначале предполагалось изготовление комплектующих: ведущих мостов, лебёдок, раздаточных коробок, подвесок и других деталей для автомобилей ЗИС-131. Базой для создания нового предприятия стало тракторное производство Бежицкого сталелитейного завода. Уже в 1959 году из Москвы на завод было перенесено производство ЗИС-134, выпускавшегося, в основном, небольшими партиями для нужд сельского хозяйства, (АИ) а в 1960 году на БАЗе было создано собственное конструкторское бюро и самостоятельное производство. В 1961 году первая разработка завода, БАЗ-930, проходил испытания, но в серию не пошёл.

   Грузовики в СССР выпускал не только ЗИС. Народному хозяйству огромной страны требовались миллионы грузовых машин. Основным грузовиком меньшей грузоподъёмности – 2,5 тонны – в то время был ГАЗ-51. Ему на смену уже был спроектирован новый грузовик ГАЗ-53, но его серийное производство ещё только готовилось.

   Зато в 1956-58 годах на ГАЗе был подготовлен к серийному производству легковой автомобиль высшего класса ГАЗ-13 «Чайка» – пожалуй, самая красивая из всех советских машин. В 1958 году её опытный образец демонстрировался на Всемирной выставке в Брюсселе и получил Гран-При.

   Технически «Чайка» была вполне оригинальной и достаточно передовой для своего времени – у неё была облегчённая Х-образная рама, подобных которой на момент её проектирования не существовало даже на американских автомобилях близкого размера, полностью алюминиевый двигатель, 3-ступенчатая гидромеханическая трансмиссия с гидротрансформатором. Впервые в автомобилях ГАЗа на «Чайке» были использованы четырёхкамерный карбюратор, гидроусилитель рулевого управления, вакуумный усилитель тормозов, электростеклоподъёмники, радиоприёмник с автопоиском и антенной с электроприводом.

   Хрущёв, интересовавшийся ходом разработки, посоветовал заменить кнопки управления автоматической коробкой, расположенные на приборной доске, более удобным рычагом на рулевой колонке.

   – Так удобнее переключаться будет – не надо руку с руля снимать, – пояснил Никита Сергеевич.

   Отделка салона была изысканной – приборную доску украшала мелкая горизонтальная латунная решётка, большие круглые стрелочные приборы в никелированных ободках и желтоватые, несколько напоминающие слоновую кость, рукоятки управления на панели, радиоприёмник – пятидиапазонный, с автоматической подстройкой и электрическим приводом подъёма-спуска антенны. Салон был обычно отделан кожаной или дорогой тканевой обивкой, в дверях были установлены электрические стеклоподъёмники.

   Внешний дизайн «Чайки» обычно выводят к Packard Patrician 1955 года (/Файл:1955-Packard-Patrician-Touring-Sedan.jpg).

   Но, если как следует присмотреться к нему и к «Чайке» (/Файл:Russian_car_GAZ-13_Chaika.jpg), различий видно больше, чем сходства.

   Кузов «Чайки» был семиместным, с тремя боковыми окнами, решётка радиатора и задние фонари тоже были совершенно другими. Сходство заключалось лишь в общих очертаниях кузова и фарах, прикрытых треугольными козырьками, что придавало ГАЗ-13 особый вид – её младшая по классу сестра «Волга» ГАЗ-21 отличалась огромными круглыми фарами, доминировавшими во внешности автомобиля.

   Фактически внешность «Чайки» определялась лишь следованием общим тенденциям господствовавших в американском автостроении второй половины 1950-х «аэростиля» и «детройтского барокко». ГАЗ-13 изначально предназначались для обслуживания дипкорпуса, министров, секретарей обкомов и т.п. номенклатуры.

   В 1958 году Ульяновский автозавод приступил к серийному выпуску семейства легких полноприводных грузовиков с кабиной, расположенной над двигателем.

   УАЗ-450 был первой самостоятельной серийной моделью автозавода. Он базировался на узлах и агрегатах ГАЗ-69, но с двигателем увеличенного рабочего объема. На нём использовался нижнеклапанный двигатель с тем же названием УАЗ-450, в трансмиссию были включены трехступенчатая коробка передач и двухступенчатая раздаточная коробка.

   УАЗ-450 был первой отечественной развозной малотоннажной базовой моделью и первым советским серийным автомобилем с кабиной над двигателем. Конструкторы УАЗа прорабатывали два варианта: традиционную капотную версию на основе ГАЗ-69, или принципиально новую машину на его агрегатах. Ульяновцы традиционно пошли другим путём. Их разработка стала настоящим новаторским прорывом в отечественном автопроме.

   Принятая за основу компоновка с кабиной над двигателем, позволила вынести вперед места для водителя и пассажира. При этом существенно увеличился объём кузова при неизменной длине автомобиля. После ожесточенных споров в НАМИ была выбрана именно эта схема.

   К осени 1957 года опытные образцы автомобилей с несколькими вариантами кузова, в том числе – фургоном, который сами заводчане окрестили «буханкой», проходили заводские и межведомственные испытания в различных дорожных и климатических условиях, в том числе и по бездорожью. УАЗ-450 пересекли пустыню Каракумы, побывали в горах Памира и в Казахстане, промёрзли в самой холодной точке России – в Оймяконе, заработав репутацию автомобилей, обладавших высокими эксплуатационными качествами и имевших повышенную проходимость.

   Подготовка кузовного и каркасного производства для первых «буханок» была завершена в считанные месяцы. На первом этапе, до готовности штампов, крупные кузовные детали изготавливались методом выстукивания на деревянных и металлических моделях, по т.н. «болванной» технологии.

   К концу 1958 года заводские мощности уже были подготовлены к сборке 4 тысяч грузовиков в год. От опытных партий завод перешел к серийному выпуску. С июня эти машины были представлены на ВДНХ в Москве, в Сокольниках.

   Первоначально производством были освоены: бортовой автомобиль УАЗ-450Д, фургон УАЗ-450, санитарный автомобиль УАЗ-450А. Затем появился микроавтобус УАЗ-450В.

   В первоначальном проекте кузова фургона отсутствовала боковая скользящая дверь. Вся погрузка-разгрузка должна была производиться через задние «ворота». Но при утверждении проекта были получены замечания НАМИ, в которых было рекомендовано предусмотреть в правом борту дополнительную широкую дверь. (АИ, в реальной истории боковая дверь появилась только на моделях УАЗ-451М и УАЗ-452)

   На основе УАЗ-451Д в 1962 году был разработан снегоходный вариант «451С» с управляемыми лыжами вместо передних колес и резинометаллическими гусеницами, устанавливаемыми на задний мост. При необходимости гусеничное шасси и лыжи легко заменялись на обычные колёса.

   С 1953 года по заданию Главного Автобронетанкового Управления Министерства Обороны СССР в НАМИ проектировался новый трёхосный грузовик грузоподъёмностью 4-5 тонн.

   Для разработки этого автомобиля в НАМИ был образован Специальный конструкторский отдел автомобилей высокой проходимости под руководством главного конструктора Николая Ивановича Коротоношко.

   В декабре 1956 года он был изготовлен и в 1957 году вышел на испытания под обозначением НАМИ-020. () По результатам испытаний было выявлено большое количество недостатков, подлежавших устранению, но в целом заказчика машина удовлетворила.

   Для её серийного выпуска был выбран Уральский автомоторный завод в городе Миасс, куда во время войны было эвакуировано производство грузовиков ЗИС-5. После войны в Миассе продолжали собирать устаревшие ЗИСы, ещё с деревянными кабинами. В то же время в заводском КБ с 1947 года шла работа над совершенствованием конструкции ЗИС-5. К созданию УралЗИСа приложил руку опытный ГАЗовский конструктор Андрей Александрович Липгарт, создатель ГАЗ-М20 «Победа» и ГАЗ-12 ЗИМ. В 1951 г, несмотря на пять! Сталинских премий, полученных во время и сразу после войны, его, вместе со всем руководством завода, сняли с должности Главного конструктора ГАЗа и отправили в Миасс рядовым конструктором. В ссылке Андрей Александрович пробыл всего год, но за это время он сумел принять решающее участие в модернизации ЗИС-5.

   Cохранив все лучшее, что было в ЗИС-5 – простоту, надежность, проходимость, автомобиль получил долгожданную отапливаемую кабину, мощный 95-сильный двигатель, современные механизмы.

   Внешне он напоминал ГАЗ-51, и неспроста – Липгарт использовал несколько доработанную кабину от 51-го. (Фото ). Обтекаемая металлическая кабина изначально была разработана своя, но осилить штампы для её массового изготовления Миасский завод не смог, поэтому перспективы серийного производства повисли в воздухе. Пытаясь сдвинуть дело с мертвой точки, по предложению А.А. Липгарта, сосланного тогда на УралЗИС, решили немного надвинуть на двигатель измененную кабину ГАЗ-51А, что позволило использовать запасной комплект штампов из Горького. При этом и крылья, и капот с облицовкой потребовались новые. Окончательно внешность грузовика была создана в 1953 г. талантливым конструктором Борисом Васильевичем Рачковым. Ему удалось на минимальном «творческом просторе» сделать машину красивой и стильной. Руководил разработкой в целом Главный конструктор завода Анатолий Иванович Титков.

   3 июня 1956 года уральские грузовики отправились в межведомственные испытания по маршруту Миасс – Москва – Алушта – Ялта – Симферополь – Москва – Миасс общей протяженностью 25000 километров.

   В связи с тем, что доводка НАМИ-020 – будущего «Урал-375» задерживалась, к тому же, Хрущёв, ознакомившись с проектом, настоятельно рекомендовал разработать вариант с дизельным двигателем, для народного хозяйства, был поставлен вопрос о начале серийного производства УралЗИС-355М.

   Ситуация обострилась в связи с освоением целины, куда в основном шла миасская продукция. Для рассмотрения множества жалоб на завод нагрянула комиссия госконтроля, которая отметила срыв задания по выпуску автомобиля, намеченного на III квартал 1957 г.

   Коллектив Миасского завода не имел большого опыта организации производства автомобиля собственной разработки, поэтому освоение УралЗИСа в серии затянулось до июля 1958 года. Так как параллельно на заводе доводили до ума будущий «Урал-375», то поначалу «355М» предполагалось собирать только в течение 1959 г., чтобы оправдать затраты на подготовку производства.

   Однако, изучая по распечаткам из ИАЦ ситуацию с грузовиками для народного хозяйства, Алексей Николаевич Косыгин отметил, что по результатам эксплуатации УралЗИС-355М оказался значительно лучше всех современных и даже последующих близких по классу грузовиков, и обратил внимание Хрущёва на перспективную машину.

   Тем более, что первые же отзывы с мест эксплуатации информацию из будущего подтверждали в полной мере. «355М» очень быстро завоевал уважение у водителей, за поведение на сельском бездорожье. Он демонстрировал надежность, выносливость, безотказность и отменную проходимость. «Тяговитый» двигатель «Урал-353», долговечный, с лучшими пусковыми свойствами, чем ЗИС-120, работал как часы в самых неимоверных условиях, и значительно увеличивал проходимость машины. УралЗИС не боялся перегруза. По паспорту грузоподъёмность была 3,5 тонны – на тонну больше чем у ГАЗовского «конкурента» ГАЗ-51, но УралЗИС вёз по бездорожью и 5 и 6 тонн. Простота и живучесть основных узлов обеспечивала безотказную и долгую работу автомобиля. Удачный подбор передаточных отношений в коробке передач позволял ему при паспортной «максималке» 75 км/ч реально разгоняться до скорости, превышавшей 100 км/ч. При этом спидометр, градуированный до «100», зашкаливало.

   Несмотря на довоенную основу, «УралЗИС-355М» во многом превосходил ГАЗ-51А и ЗИС-164. Он был динамичнее, выносливее, проще в обслуживании и ремонте; на бездорожье расходовал значительно меньше бензина и масла, чем ЗИС и даже «51-й». «355М» стал одним из первых отечественных грузовиков, имевшим коэффициентом снаряженной массы меньше единицы.

   «УралЗИС-355М» активно использовали и в качестве тягача: он легко буксировал не только «штатный» двухосный прицеп, но справлялся и с поездами из 2-3 прицепов, а с полуприцепом пёр до 9 тонн, что позволяло делать на его базе лесовозы, панелевозы, возить трубы и контейнеры на полуприцепе. Многие водители рассказывали, что УралЗИС-355М проходил места, где садился на мост даже полноприводный, но на 25 л.с. менее мощный ГАЗ-63, и даже вытягивал «63-го» на буксире.

   Водителям, намёрзшимся в продуваемой всеми ветрами кабине ЗИС-5, особенно нравилась тёплая комфортная кабина УралЗИСа, оборудованная современной системой отопления, электрическими стеклоочистителями и другими удобствами. Первоначально грузовик УралЗИС-355М предназначался для поставки на целину, но постепенно он завоевывал все большее признание автотранспортников и распространялся по всему Союзу.

   На шасси УралЗИС-355М выпускались автоцистерны для перевозки горючего, молока и воды, поливомоечные машины, ассенизационные цистерны, передвижные компрессорные станции, лесовозы, фургоны и седельные тягачи на шасси этой модели.

   В 1958 г. были выпущены небольшие партии полноприводной версии -- УралЗИС-381 в самосвальном исполнении и самосвалов УралЗИС-358. В 1960 г. Алма-Атинский ремонтно-сборочный завод построил на базе УралЗИС-355М оригинальный автобус вагонной компоновки вместимостью 40 пассажиров.

   На шасси УралЗИС-355М устанавливались множество специализированных кузовов как заводского изготовления, так и построенных в автохозяйствах.

   Ставший после ознакомления со статьями в ИАЦ убеждённым сторонником «УралЗИСа» Косыгин задумал показать полюбившийся ему и многим водителям Советского Союза грузовик Хрущёву, надеясь убедить Первого секретаря поддержать уральских автостроителей. (АИ) Осенью на ВДНХ собрали минивыставку последних достижений автомобильной промышленности. Там были представлены все последние разработки, запущенные в серию или прошедшие испытания в 1957-58 годах.

   Автомобили для осмотра собрали прямо на главной аллее, на площади вокруг фонтана «Дружба народов». Перед выставкой Хрущёв тоже прочитал переданную Косыгиным подборку статей, и на выставке ориентировался в новых разработках вполне уверенно, лишь изредка поглядывая в блокнот-«поминальник».

   Первыми он осмотрел разработки Ульяновского завода. Машины ему понравились, но Никита Сергеевич сразу рекомендовал подумать о перспективах будущего рестайлинга:

   – Если мы хотим эту замечательную машину долго и успешно продавать за рубежом, её внешность должна оставаться в русле последних тенденций автомобильной моды. Тем более, что конструкция у вас каркасно-панельная, и заменять раз в 2-3 года передний щит и светотехнику – нетрудно, и недорого. Заодно рекомендую подумать о переходе на прессованный пластик в панелях кузова. Получится дешевле, легче, и ржаветь не будет.

   Затем он осмотрел разработки ЗИСа. «Юность» ЗИС-118 привела его в восторг, он забрался внутрь, посидел на всех сиденьях, чтобы прочувствовать, насколько комфортно будет в автобусе пассажирам. Выбравшись наружу, Никита Сергеевич поднял большой палец и одобрительно сказал:

   – Отличная машина получилась! Молодцы! Как можно скорее запускайте в серию.

   Он с интересом осмотрел грузовики ЗИСа, похвалил ЗИС-157, и особенно долго разглядывал ЗИС-134. Рядом с огромной машиной – на выставке был представлен опытный образец с высокой кабиной – люди казались карликами.

   – Вот эта машина в сельском хозяйстве очень пригодится, – сказал Хрущёв. – Потому что баллоны большие, и землю меньше уплотняет. И проходимость лучше, чем у БТР.

   – Нефтяники и газовики тоже её очень даже одобрили, – добавил Косыгин. – Обязательно проследите, чтобы довели её двигатель и запускайте в серию, – сказал он министру автомобильного транспорта Фёдору Васильевичу Калабухову.

   – Для улучшения проходимости и снижения давления на грунт в НАМИ разработали арочные шины, – подсказал министр. – Осенью 1957 г. были проведены эксплуатационные испытания опытных колес на 120 автомобилях ЗИС-150 в Алтайском крае, Вологодской области, Белорусской и Украинской ССР. Результаты очень обнадёживающие, сейчас налаживаем серийный выпуск. (Арочные шины -15_14_35/)

   Шины Никите Сергеевичу понравились.

   – Широкие. Это хорошо. Давление на грунт снизится. Одобряю.

   – Сейчас на Кировском заводе и на ХТЗ совместно продолжается разработка колёсных тракторов К-700 и Т-125 по Постановлению от 1954 года (АИ, см. ), – напомнил Калабухов. – Пока не было арочных шин с малым давлением на грунт, работа шла медленно, но теперь сдвинулась с мёртвой точки.

   – Это хорошо, – одобрил Никита Сергеевич. – Мощные колёсные трактора нам очень нужны, и для целины, и для лесного хозяйства.

   А вот ЗИС-164 Хрущёв раскритиковал:

   – Ну, и какая же это новая модель? Чем он от старого ЗИС-150 отличается?

   – Никита Сергеич, машина серьёзно обновлена по агрегатам! – вступился за свою разработку Грачёв. – А дизайн – какой смысл его обновлять? От изменения внешности машина лучше не поедет.

   – А самим-то не стыдно? – ответил Хрущёв. – Пятьдесят восьмой год на дворе! А вы всё выпускаете машину, которую придумали ещё перед войной! И ладно бы хоть сами придумали, а то у американцев позаимствовали! Он же у вас почти один в один этот.. как его... – Первый секретарь достал из кармана бумажку, развернул и по складам прочитал: – Ин-тер-нэ-ше-нел Хар-вес-тер К-7, тьфу ты, язык сломать можно... Так они его уже десять лет как не делают! И я слышал, водители эту кабину ругают – тесная она, и в двери задувает, плохо подогнаны... Печку хоть поставили?

   – Поставили, Никита Сергеич. И с дверями разобрались, уже не должно задувать.

   – Ну хоть что-то... А усилитель руля поставили?

   – Нет пока. Но редуктор переделали, изменили передаточное отношение... В общем, теперь крутить руль будет легче.

   – Кхм... Ну, а что вы там по агрегатам, говорите, обновили?

   – Новое однодисковое сцепление, новая коробка передач, новый высокопроизводительный топливный насос, новый радиатор, – начал перечислять Грачёв, ну и по мелочам – вентилятор, маховик...

   – И что, по-вашему, это тянет на новую модель? – скептически спросил Никита Сергеевич. – Нет, я не говорю, что работа сделана напрасно! Машина стала лучше. Это хорошо. Но это в лучшем случае – новая модификация, но никак не новая модель. Вот – новая модель! – он указал на опытный образец ЗИС-130. – Вот это я понимаю! Вот что надо запускать в производство как можно скорее. Хорошая, новая машина. Вот надо взять её кабину и сделать её стандартной для всех моделей ЗИСа и ГАЗа на ближайшее время. Вплоть до того, что организовать отдельное производство по выпуску кабин. Может быть, перепрофилировать небольшой завод, возможно, даже не один, оснастить его штамповым оборудованием, фрезерными и прочими станками для изготовления штампов, собрать коллектив хороших конструкторов по оснастке. И пусть обеспечивают весь наш автопром кабинами и штампами на кузова легковушек. Вы, Фёдор Васильевич, этот вопрос проработайте. А после запуска производства 130-го этот ваш 164-й предлагаю передать для производства какому-нибудь заводу поменьше, например – Кутаисскому.

   – Э-э-э... Никита Сергеич... Кутаисцы свой седельный тягач и грузовик разработали, – сказал министр. – У них сейчас как раз на базе 150-го ЗИСа выпускаются самосвалы и автоцистерны, но на их продукцию идёт много нареканий и рекламаций. Иногда водители приезжают получать машины, и даже не могут их завести. Так и возвращаются обратно – поездом.

   (Для тех, кто не знает, и для тех, кто не верит: -gruzovika-kaz-kolxida/ читаем в конце:

   «Колхида для советских дальнобоев была синонимом АПОКАЛИПТИЧЕСКОЙ фигни, ибо собиралась настолько говенно, что едва попала в каталоги Автоэкспорта. В машине ломалось абсолютно всё, что могло и не могло, жрал этот крокодил 50 литров бензина на 100 км и был е...анически неповоротлив. За что и получил прозвища «Жаба», «Подгорный тягач» (ехал хорошо только под гору) и «Цирковая лошадь», а машины поздних выпусков с квадратной кабиной -- «сервант». Ещё от одного старого латышского дальнобойщика было услышано название «Скоростной грузинский трактор» ...

   Самым запоминающимся впечатлением от завода была картина окончания смены -- у честных грузинов не было проходной и в конце рабочего дня сторожа просто открывали ворота. Каждый нёс то, что мог утащить: кто банку краски, кто моток провода и т. д. Второй лулзодоставляющей картиной был отпуск готовой продукции. Грузовики распределялись по предприятиям Союза ССР. За ними приезжали водители-перегонщики. Колхиды выталкивались за ворота завода и там гонцы пытались их завести, что удавалось далеко не всегда. Водители проводили дни, недели и даже месяцы, пытаясь определить, почему они не едут, и упорно пытаясь устранить эти причины. Особо нестойкие из таких аргонавтов бросали чудо-грузовики и, матерясь, возвращались из благославенной Колхиды (Кахетии) обратно» )

   – Не понял... – сказал Никита Сергеевич. – Если они делают самосвалы на агрегатах 150-го, как тогда у них получается делать плохо? Виталий Андреич! – он окликнул Главного конструктора ЗИСа Грачёва. – Можете пояснить, почему в Кутаиси из агрегатов хорошего 150-го ЗИСа ухитряются собирать какое-то говно?

   – Так ведь агрегаты эти они сами делают, – ответил Грачёв. – Они только спроектированы на ЗИСе. А в Кутаиси имеется полный цикл производства, начиная с литейного. И агрегаты 150-го они выпускают сами. Мы им только двигатели поставляем.

   – К тому же, двигатель внутреннего сгорания – это не такая простая штука, он требует тщательных регулировок, я уж не говорю о регулировках карбюратора. В Кутаиси, как я понимаю, такими мелочами не заморачиваются. Плюс качество самой сборки абсолютно отвратное. Гайки не затянуты, всё болтается, гремит, детали отваливаются на ходу, новые машины, с конвейера, даже не заводятся.

   – Ну и зачем тогда позволять им выпускать собственную модель тягача, если они на базе освоенной модели ничего нормально сделать не могут? Зачем вообще было организовывать там производство автомобилей? Куда Госплан смотрит?! – взорвался Хрущёв. – Ещё в прошлом году принято постановление о зачёте в плановые задания только качественной продукции! Как прикажете это понимать?

   – Вообще-то в Кутаиси производят автомобили, приспособленные к условиям высокогорья, – подсказал Грачёв. – С усиленной вентиляцией двигателя и некоторыми другими модификациями. Дело нужное, вот если бы ещё руки правильно росли...

   – Видите ли... – Министр замялся. – Это же Кавказ... Республики Закавказья долгое время были, можно сказать, на привилегированном положении...

   – Ну, и?

   – Сами понимаете, если продукция не зачтена, как годная, то план считается невыполненным... Люди останутся без премий, последуют оргвыводы в отношении руководства...

   – Конечно, именно так эта система и должна работать!

   – Должна-то должна... Но не везде и не всегда работает... Скажем так... Решения, что хорошо работают в РСФСР, далеко не всегда так же эффективно работают в других республиках. Сейчас, после образования районов-комбинатов, ситуация несколько улучшилась, но, тем не менее... Руководство завода оказывает давление на контролёров ОТК, вплоть до увольнения несогласных. В отдел технического контроля берут только своих, обычно – родственников.

   – Ох...еть! – возмутился Никита Сергеевич. – А Госплан куда смотрит?

   – В руководстве местного Госплана тоже сидят представители... э-э-э... титульной национальности. Между собой они всегда договорятся. Со стороны товарища Мжаванадзе (в описываемый период – первый секретарь ЦК Компартии Грузии. В сериале «Советские мафии» ему посвящена серия «Отец грузинской коррупции» ) на руководство центрального Госплана тоже часто оказывается определённое давление, вплоть до обвинений в национализме и шовинизме... Приходится учитывать некоторое национальные особенности...

   – А Госконтроль? А партийный контроль?

   – Ну... вы же понимаете... Там сидят такие же местные товарищи... Они докладывают наверх, что всё хорошо, всё в порядке, выявлены отдельные недостатки, меры приняты... В общем, круговая порука. Если приезжает комиссия из Москвы, в ход идут традиции местного гостеприимства. После хорошего угощения любые акты подписываются не глядя.

   – Вы сами в Госконтроль обращались?

   – Так точно. Комиссия Госконтроля в республику выезжала.

   – И что?

   – Им предъявили партию автомобилей, на выбор – берите любой и проверяйте. Проверили несколько штук – все оказались исправными. Для «своих», для «уважаемых людей», они машины собирают качественно. А для остальных – по-разному.

   – Тогда почему из других республик ничего не докладывают?

   – Ещё как докладывают! Но доклады тормозятся на уровне руководства автобаз, максимум – на уровне районных комитетов партии и районных отделов Госплана. Наверх никакая информация не уходит. Почему – с этим вопросом товарищ Серов сейчас разбирается.

   – Ну, хоть кто-то делом занят! Извините, Фёдор Васильич, но социалистическое народное хозяйство не может позволить себе терпеть рукожопие и жульничество, даже если в некоторых регионах оно именуется «национальной особенностью» ! – Хрущёв окончательно вышел из себя и уже не выбирал выражений. Понятия «политкорректность» в 1958 г ещё не существовало. – Записывайте. Первое. ЗИС-164 передать для производства на Кутаисский завод. У их опытного грузовика, как я посмотрел, кабина хорошая – удобная, для водителя комфорт обеспечен. Вот пусть они и делают такие кабины для тягачей и грузовиков, раз у них получается. И на ЗИС-164 такую кабину надо поставить.

   – Второе. Заводу имени Сталина срочно осваивать в производстве ЗИС-130. Также передать ЗИС-164 для производства в Китай. Машина конструктивно простая, хотя и устаревшая, как раз по возможностям китайской промышленности. А то товарищ Лю Шаоци постоянно у меня грузовиков просит. А наша промышленность и СССР полностью обеспечить пока не может, куда уж там ещё и Китай...

   – Третье. На всю продукцию Кутаисского завода организовать строжайший входной контроль, причём, от заводского руководства независимый. Всю некондиционную продукцию завода оставлять в республике. Пусть сами е...утся со своими «подгорными тягачами». Грузовики других заводов туда не поставлять! Заворачивать на границе республики. Пока не научатся делать машины хорошо.

   – Так точно! Но ... товарищ Мжаванадзе будет против...

   – С товарищем Мжаванадзе я сам разберусь! – буркнул Хрущёв.

   От ЗИСовских грузовиков руководители партии и правительства подошли к скромно стоящему в стороне «УралЗИСу».

   – Вот про этот грузовик я говорил, Никита Сергеич, – напомнил Косыгин.

   – Гм... – Хрущёв придирчиво осматривал машину. – На ГАЗ-51 похож...

   – Только везёт вдвое больше, и в эксплуатации прост и удобен, как валенок, – пояснил Алексей Николаевич. – Надо бы его серийность увеличить по максимуму. Уральский завод планируется загрузить армейскими трёхосными грузовиками, а такую рабочую лошадку терять жалко.

   – Нужен завод, где могли бы его поставить на конвейер, – сказал Никита Сергеевич. – Может, какой-нибудь из ремзаводов дополнительно подключим к его выпуску?

   -На Брянском заводе очень неохотно идут на выпуск ЗИСа-134, – подсказал министр Калабухов. – Слишком сложная, говорят, машина, гидромеханическая трансмиссия их смущает. Завод только-только начинает выпуск автомобилей, вначале он планировался вообще как автоагрегатный, вроде Шадринского (Калабухов имеет в виду Шадринский автоагрегатный завод – ШААЗ). Им бы для начала освоить что попроще.

   – Вот и пусть 355-й осваивают, – предложил Хрущёв. – Проще уже некуда. Но только на один Брянский завод рассчитывать не стоит. Они научатся, и перейдут на более сложную военную продукцию, а страна без хорошего грузовика останется. Надо подстраховаться, и один из ремзаводов перепрофилировать на выпуск этих грузовиков.

   – Есть ремзавод в Чкаловске, это закрытый город, открытое название – Ленинабад-30, Таджикистан, – предложил Фёдор Васильевич. – Там предприятия МинСредМаша, трудоспособный контингент там, соответственно, достаточно высокого уровня. Да и развитие промышленности городу не повредит, больше вариантов трудоустройства для подрастающего поколения.

   – Мне этот вариант нравится, – согласился Хрущёв.

   – Я бы всё-таки рекомендовал и на Уральском заводе ещё одну нитку конвейера построить, для выпуска 355-го, – настаивал Косыгин. – Грузовиков народному хозяйству нужно много. Три завода – в самый раз будет. Тем более, уральцы на его базе полноприводной вариант повышенной проходимости сделали. Мотор у «УралЗИСа» тяговитый, у обычного проходимость лучше, чем у ГАЗ-63. Версия повышенной проходимости для Сибири пойдёт на ура.

   – И точно! – Хрущёв огляделся по сторонам. – Есть тут кто с Уральского завода?

   – Да, Никита Сергеич! – сквозь толпу сопровождающих протолкнулся человек в костюме и надраенных до зеркального блеска по случаю приезда высокого начальства ботинках. – Титков Анатолий Иванович, главный конструктор.

   – Погодите, погодите, фамилия знакомая, – припомнил Хрущёв. – В справках попадалась. Не вы ли к этому красавцу руку приложили?

   – Да, наша работа, – подтвердил Титков. – Не я один, конечно, коллектив разрабатывал. Разработкой двигателя руководил товарищ Фишбейн, внешний дизайн – товарищ Рачков.

   – Отличная машина у вас получилась, Анатолий Иванович. Поздравляю! – сказал Первый секретарь ЦК, с чувством пожав руку конструктору. – Скажите, а о дальнейшем развитии машины вы не думали?

   – У нас сейчас в приоритете 375-й «Урал», – ответил Титков. – 355М собирались выпускать всего год, пока трёхоска на конвейер не встанет.

   – Глупость это! – веско сказал Хрущёв.

   – Никита Сергеич, машина выпускается на агрегатах ЗИС-5, ей уже 30 лет скоро, – вставил Калабухов. – Есть мнение, что запустить в производство новую 52-ю модель ГАЗа.

   – Есть два мнения: одно – моё, другое – глупое, – Никита Сергеевич почувствовал, что пора «включать самодура». – Какой ЗИС-5? Это, считай, новая разработка! Мотор новый, оснащение кабины на уровне последних тенденций автопрома, коробка, как мне сказали, вообще шедевр инженерной мысли. Значица так, Анатолий Иванович, не слушайте никого, слушайте меня. Я, на правах верховного самодура и волюнтариста, поручаю вашему заводу разработать на базе вашего замечательного грузовика линейку машин для народного хозяйства. А вы, Фёдор Васильич, конспектируйте, – сказал он министру. – Постановление писать будете.

   – Так. Версия повышенной проходимости у вас уже есть.

   – Точно так, 381 модель, – кивнул Титков.

   – Теперь, аналогично ГАЗ-63 надо сделать машину чуть меньшей грузоподъёмности, но с односкатными задними колёсами, чтобы ещё улучшить проходимость. Дальше. Не думали немного удлинить раму и сделать трёхосную версию?

   – Так уже есть 157-й, Никита Сергеич! – ответил Титков. – И 131й ЗИС с нашим 375-м «Уралом» ему на смену.

   – Гм... Ну, допустим. Теперь, чтобы продлить вашему детищу активную жизнь, вот ещё какая идея, – энергично продолжал Первый секретарь. – УАЗ – «головастик» видите? Что, если переделать в будущем ваш УралЗИС на бескапотную компоновку? Запас грузоподъёмности у него есть, а вынос кабины вперёд позволит увеличить кузов, поставить кранбалку или крюк мультилифта. И попробуйте применить в конструкции кабины листовой прессматериал на основе ПЭТФ. Машина станет легче, появится ещё запас по мощности, и ржаветь меньше будет.

   Титков едва успевал записывать прущий из Первого секретаря фейерверк идей.

   – С новой кабиной можно будет сделать на той же ходовой вахтовый автобус вагонной компоновки, для Сибири и вообще для сельской местности, – предложил Хрущёв. – Водителям машина ваша нравится, первые отзывы мне уже докладывали. Посмотрим ещё, как она зимой себя поведёт.

   – Отопитель в кабине мы предусмотрели, – заверил Титков.

   – И правильно, Анатолий Иванович, и правильно! Сейчас не война, надо о людях заботиться, чтобы водителю на рабочем месте было удобно. Вы, Фёдор Васильич, всё записать успели? С постановлением не затягивайте. И ещё, – продолжал Первый секретарь ЦК. – ЗИС у нас в Москве. Вот зачем нам ещё один ЗИС на Урале? Шоб враги не догадались, чи шо? Давайте завод переименуем в УралАЗ, а автомобилю дадим обозначение не УралЗИС, а просто «Урал». И индекс дадим попроще, без М. Например, «Урал-356» ? Машина того достойна, вполне оригинальная разработка. Записали?

   – Записал. Но... Никита Сергеич, а как же ГАЗ? Вот, Александр Дмитриевич (Главный конструктор Горьковского завода Александр Дмитриевич Просвирнин, сменивший в 1958 г Николая Ивановича Борисова) готовит новую 52-ю модель, она отмечена призом на выставке в Брюсселе... – начал министр.

   – А у нас что, Горьковский завод может удовлетворить потребность всего Союза в грузовиках? – спросил Хрущёв. – Страна у нас огромная, грузовиков народному хозяйству нужны миллионы! Всем работы хватит. А я вот ещё поговорю с товарищем Лю Шаоци, ещё и в Китае выпуск наладим. Машина простая, должны справиться.

   Разобравшись с уральским грузовиком, двинулись дальше. Никита Сергеевич осмотрел «Чайку» ГАЗ-13 и новый грузовик ГАЗ-52. Грузовик он одобрил, посоветовав лишь обратить внимание на надёжность двигателя.

   – Мотор надо отработать, чтобы у водителей с ним проблем не было, – строго распорядился Хрущёв. – Вот у уральцев хороший мотор получился, надёжный. С них берите пример, и технические решения применяйте.

   Осмотрев «Чайку», Никита Сергеевич сразу выдвинул предложение:

   – Я вот что думаю. Выпуск «Ситроенов» на МЗМА и его загородных площадках у нас нарастает, их становится всё больше на дорогах. В то же время, практика награждения передовиков производства новыми моделями автомобилей показала неплохие результаты. Но «Ситроен», даже в самой навороченной комплектации, за три прошедших года уже примелькался. Давайте передовиков будем «Чайками» награждать. Машина классом выше, можно сказать – редкостная.

   – Боюсь, что передовики спасибо не скажут, Никита Сергеич, – заметил Косыгин. – Уж больно она прожорлива.

   – А мы будем им талоны на бензин выделять, – ответил Хрущёв. – Таких награждённых не так много будет. Не обеднеем. Кроме того, надо предусмотреть дизельный и газовый варианты.

   Помимо использования для награждения, «Чайку», как и ЗИМ, по решению Хрущёва выставили в свободную продажу. Цена у неё была назначена, разумеется, большая – 50000 рублей. (ЗИМ стоил 40000). ГАЗ-13 оказался особенно популярен у граждан республик Закавказья. Но в этом «благодеянии» таилась засада. Все проданные «Чайки» заносились в отдельную картотеку, и их судьба строго отслеживалась. Покупателей «Чаек» аккуратно и скрытно проверял Госконтроль – на какие такие доходы простой гражданин советской Грузии, Армении или Азербайджана купил такую дорогую машину. Проверка проводилась так, что сам гражданин о ней не подозревал. На этих проверках в Закавказских республиках погорело много теневых цеховиков, взяточников, работников торговли и просто «уважаемых людей», читай – жуликов.

   – Никита Сергеич, – сказал Просвирнин. – Тут ещё вот какой вопрос возник. Сейчас, в связи с подъёмом народного хозяйства, ростом артелей и кооперативов, очень велик спрос на грузовики малой грузоподъёмности – до полутора тонн. На Ульяновском заводе до 1950 года производилась наша, ещё довоенная полуторка, ГАЗ ММ, а сейчас такого грузовичка и вовсе нет. Мы подготовили ей на смену новую полуторатонную модель, ГАЗ-56. (-gaz.ru/gaz/gaz-56.htm)

   – Ещё велик спрос на небольшие фургоны вагонной компоновки и микроавтобусы. На Рижской автобусной фабрике (РАФ) интересные разработки есть, но мы тоже свой вариант подготовили. Посмотрите?

   – Конечно! – Хрущёв повернулся в ту сторону, куда указал Просвирнин.

   ГАЗ-56 ему понравился. Небольшая аккуратная машина вполне могла заменить устаревшую полуторку.

   – Для города, для небольших посёлков вполне пойдёт, – одобрил Хрущёв. – А для села есть новый УАЗ. Запускайте в серию, машина хорошая. Только вот что. Хорошо бы ему тоже кабину безкапотную поставить.

   – Просчитывали такой вариант, Никита Сергеич, – ответил Просвирнин. – Пришли к выводу, что применение бескапотной компоновки на этой машине снизит её проходимость в условиях сельской местности.

   – Погодите, погодите, – Хрущёва было не так легко обмануть. – Так вот же у вас разрабатывается бескапотный внедорожник ГАЗ-62 в грузовом варианте. ( Вот такой) Причём грузоподъёмность у него 1100 килограммов, даже меньше, чем у ГАЗ-56. И ульяновский УАЗ-450 тоже бескапотник. Ну, и что бы не унифицировать ГАЗ-62 и ГАЗ-56 по кабине?

   – Вообще-то у грузового ГАЗ-62 кабина имеет брезентовый верх, – сказал Просвирнин. – Это требование военных, чтобы уменьшить высоту при перевозке на самолётах. Верх снимается и складывается. На гражданской машине это ни к чему.

   – Так сделайте на гражданской машине пластиковый верх, – пожал плечами Хрущёв. – Мне, что ли, вас учить, Александр Дмитрич!

   Поддержка ГАЗ-56 и ГАЗ-62 Хрущёвым и Косыгиным сыграла решающую роль. Обе машины были запущены в серийное производство. Армия от ГАЗ-62 отказалась, зато его с радостью принял Минсельхоз, которому лёгкий грузовичок повышенной проходимости был необходим позарез. На шасси ГАЗ-62 монтировались автолавки и фургоны для доставки товаров и продуктов в сельской местности. (АИ, в реальной истории было выпущено всего 69 автомобилей в 1959-61 г, сейчас не осталось ни одного) ГАЗ-56 получил новую бескапотную кабину от ГАЗ-62 и использовался, в основном, в городах.

   Предложенный горьковчанами микроавтобус был сделан из «Волги» ГАЗ-22 с кузовом «Универсал». Вырезанные из одного кузова куски были вварены в другой, разрезанный по центральной стойке позади передней двери. Машина при этом получилась высокой, как микроавтобус, но сохраняла общую стилистику «Волги» – у неё был вполне узнаваемый передок, фары и задние фонари. Оформление окон, зеркала, дверные ручки, сиденья и панель приборов тоже были от ГАЗ-21 и ГАЗ-22. (http://max-models.ru/GAZ-RAF фото и описание)

   – Нам тут несколько эскизов прислали, – пояснил Просвирнин. – Сказали, что один умелец из двух битых «Волг» одну сделал. Умельца разыскать не удалось, но мы эту информацию переработали, уже на уровне заводского выпуска. Этот образец – опытный, сделан на экспериментальном участке, вручную. Если решение будет принято – сделаем штампы, и можно передать сборочное производство на один из провинциальных ремзаводов или автобусных заводов.

   – А заказчикам машину показывали? – спросил Хрущёв.

   – Да, все, кто видел, очень заинтересовались, спрашивали, когда можно будет купить, и по какой цене.

   – Тогда, думаю, надо её производство налаживать, – решил Никита Сергеевич. – Особенно интересно, что она на «Волговских» агрегатах и запчастях сделана.

   «Волгу» -минивэн передали в производство на Северодонецкую авторемонтную базу (/Северодонецкая_авторемонтная_база). Была налажена поставка агрегатов ГАЗ-21, а кузов новой машины приспособились делать смешанной конструкции, из металла и стеклопластика, так как поблизости в местном подчинении находились находились предприятия химической промышленности, выпускавшие стекловолокно, эпоксидные смолы и различные полимерные материалы. Все индексы второго десятка на ГАЗе были уже расписаны, поэтому минивэн получил обозначение ГАЗ-22-02.

   Свои варианты минивэна и микроавтобуса представили латыши с РАФа. Они привезли на ВДНХ свой микроавтобус РАФ-977, на агрегатах той же «Волги» ГАЗ-21 (http://max-models.ru/History/RAF/raf-977) – в 1958 году их было сделано всего 10, а серийное производство началось с 1959 года. Второй латвийский образец – РАФ-08 «Спридитис» (http://max-models.ru/History/RAF/raf-8) был смешанной конструкции – построен на агрегатах 407-го «Москвича» и «Волги». Очень компактный микроавтобус длиной 4,4 метра, шириной 1,8 метра, высотой 2 метра, с цельнометаллическим кузовом несущей конструкции, вагонной компоновки, тем не менее, вмещал 9 человек.

   В производство было решено запустить оба (АИ), но 977-й был более распространён. На его базе строилось множество специализированных машин, в том числе – «скорая помощь» и пассажирские маршрутные такси, а также фургоны для развозки товаров.

   Завод МЗМА в 1958 году освоил производство «Ситроенов» ID и DS в варианте «Break», так у «Ситроена» обозначался кузов «универсал». Переднеприводная компоновка позволяла относительно свободно удлинять и укорачивать базу машины. В варианте «Break» удлинили задний свес, в багажнике были установлены побортно 4 складных сиденья. ( Вот так) Двери у него были не поднимающиеся, как на седане (АИ), а обычные. Существовал ещё и второй вариант. Задний диван в нём был сдвинут назад, уменьшен багажник, а между передним и задним диванами установили ещё три сиденья в среднем ряду, примерно как страпонтены в ЗИМе или «Чайке».

   Очертания кузова у «универсала» получились довольно угловатые, зато вместимость позволяла строить на его базе много различных специализированных машин от «скорой помощи» и развозки для врачей, до машин экспресс-доставки для кооператоров. Он также был популярен в качестве семейного автомобиля. (-ds21-break.html Фотогалерея)

   На МЗМА пошли дальше, и сделали на базе «Break» вариант, больше похожий на минивэн. Передний диван приподняли и двинули немного вперёд. Крышу с окнами тоже приподняли, да ещё и сделали саму крышу над окнами увеличенной высоты, не такую высокую, как на «скорой помощи», но увеличенную. Угол установки рулевой колонки изменился. Линию капота вывели выше. Задние двери сделали сдвижными, с гидроприводом, и увеличили их ширину – получились удобнейшие широкие «ворота». При нажатии на кнопку ручки дверь с лёгким шелестом сама отъезжала назад. В открытом положении та же кнопка возвращала дверь вперёд.

   Установили средний ряд из 3-х складных сидений. При необходимости их можно было снять, и поставить в салон большую коробку, скажем, телевизор или стиральную машину. Сзади у универсала и минивэна была устроена откидная дверь из двух частей, открывающихся вверх и вниз. Задний диван тоже снимался, при этом получался огромный багажник.

   Получился очень вместительный семейный автомобиль. Он очень понравился руководству «Ситроена», и пошёл в производство одновременно, как в СССР, так и во Франции. (АИ)

   На полноценную «скорую помощь» он в таком варианте всё же не тянул. Чтобы комфортно разместить носилки и три сиденья для медперсонала, пришлось ещё больше удлинить задний свес и очень сильно поднять высоту крыши. (-ds-ambulance.gif Вот так. -ambulance-2.jpg Или так) Хотя выпускались и уменьшенные варианты «скорой помощи», с одним сиденьем для врача, и обычной, как у минивэна высотой крыши. (АИ)

   Далее внимание Никиты Сергеевича привлёк «Москвич-407», рядом с которым стояли ещё три машины. В одной из них он узнал немецкий «Трабант», две других ему были незнакомы. Возле них стояли несколько человек. Хрущёв узнал среди них Главного конструктора МЗМА Александра Фёдоровича Андронова.

   – Здравствуйте, товарищи, – поздоровался Никита Сергеевич. – Ну, показывайте, чем порадуете? Это 407-я модель, так?

   – Точно, Никита Сергеич, вот, привезли 407-й показать, и новые разработки.

   – Так-так... И что тут улучшили, по сравнению с 402-м? – спросил Хрущёв.

   – Много. Прежде всего, новый верхнеклапанный двигатель, 45 лошадей вместо 35 на старом. Новая четырёхскоростная коробка, новая, менее шумная гипоидная главная передача (АИ, в реальной истории новая коробка ставилась с декабря 1959 г, а гипоидная главная передача – с декабря 1960-го), – перечислял Андронов. – В Брюсселе в этом году золотую медаль получили.

   – А внешне – никаких изменений, – пожурил Никита Сергеевич. – Надо хоть какие-то детали изменить, чтобы было видно, что новая модель. А лучше бы вообще изменить стиль.

   («Москвич-407» 1958 года выпуска внешне ничем не отличался от 402-го. Молдинги и другие внешние отличия появились с 1960-го)

   – Никита Сергеич, мы со следующего года начинаем совершенно новую модель разрабатывать, 408-ю, – ответил Андронов. – А делать новые штампы на весь кузов – дорого. Автомобили и без того хорошо раскупают.

   – Неправильный подход, – покачал головой Хрущёв. – Конечно, у нас сколько машин не сделай – все раскупят, спрос превышает предложение в несколько раз. Но вон, капиталисты, едва ли не каждый год обновляют дизайн. Раз в два-три года обязательно. Потому мы и конкурировать с ними не можем.

   – Не так и часто они обновляют, Никита Сергеич, – возразил Андронов. – Это американцы богатые, а в Европе тот же «Ситроен» выпускается без какого-либо внешнего обновления, да и другие обновлять не торопятся.

   – Это пока европейцы нищие, – ответил Хрущёв. – Вот погодите, чуть разбогатеют, и тоже начнут обновляться раз в 2-3 года. Вот, кстати, «Ситроен» – зря, что ли французы каркасно-панельную конструкцию используют? Форму каркаса менять легче, панели тоже легком заменяются, особенно пластмассовые. Да и не ржавеют.

   – Это только кажется, что легко, Никита Сергеич, – не сдавался Андронов. – Штампы на панели так или иначе придётся новые делать, хоть для металла, хоть для пластмассы. А там самое дорогое – матрица, пуансон, это большие, сложные в обработке детали. Каркас тоже штампуется, это ещё штампы.

   – Зато пластмассовые панели можно вакуумной формовкой делать, – подсказал Хрущёв. – Лист положить на форму, прижать по краям, разогреть, и разрежением воздуха в форму втянуть.

   – Долго! Пока лист нагреется, потом пока остынет, горячий не снимешь – поведёт. Это для малой серии годится, – возразил Андронов. – Вообще-то, мы с пластиком уже пробовали. Даже придумали сразу разогретые листы на форму подавать... Вот, кстати, новая наша разработка как раз с пластмассовым кузовом.

   – Ну-ка, ну-ка, покажите, – заинтересовался Хрущёв.

   – Да вот, собственно... – Андронов указал на две стоящие рядом с «Трабантом» машины. – Это наш первоначальный концепт, «Москвич-444», (то, из чего потом сделали горбатый «Запорожец» ) делался по распоряжению бывшего министра автомобильной промышленности Николая Иваныча Строкина, за прототип был взят «Фиат-600» (В 1957 г министерство автомобильной промышленности упразднили, осталось министерство автомобильного транспорта. Н.И. Строкин стал зам.председателя Госплана СССР.) Но в Брюсселе, прямо на выставке, познакомились мы с восточногерманскими товарищами с завода Sachsenring в Цвиккау. Они там как раз сделали вот эту микролитражку, – Андронов указал на стоящий рядом «Трабант» Р50, – и на выставку её привезли. Поговорили мы с их главным конструктором, Вернером Лангом, и родилась у нас идея – сделать совместный с немцами автомобиль. Тем более, через НАМИ мы получили много теоретических статей по тенденциям развития автомобильного дизайна.

   – Ого! – одобрительно сказал Никита Сергеевич, разглядывая машину. – То-то я смотрю, необычно она выглядит.

   Машина действительно выглядела необычно для конца 50-х. Размером заметно больше «Трабанта» и «Москвича-444», но меньше «Москвича-407», она была длиннее, шире и оттого казалась несколько ниже. База была увеличена, Хрущёв прикинул на глаз – примерно на половину диаметра колеса «Трабанта». За счёт этого корпус был сделан четырёхдверным, сзади был устроен объёмистый приподнятый багажник.

   Корпус ничуть не походил очертаниями на высокие лупоглазые седаны 50-х – он был спереди клиновидным, плоским, со скруглённым носом и заваленным лобовым стеклом. Фар вообще не было видно – только указатели поворотов, не выступающие за габарит кузова . Задняя часть, напротив, выглядела увесисто, но выполнена была плоско, без каких-либо рёбер и впадин, привычных на тогдашних автомобилях. Если бы не выступающие вертикальные задние фонари, явно взятые от «Трабанта», корма машины была бы совсем прямой и плоской. Колёса тоже были от «Трабанта», 13-дюймовые. Передний и задний свесы выглядели не слишком длинными, не больше, чем у «Москвича-407»

   – А где ж фары-то у неё? – спросил Никита Сергеевич.

   Андронов открыл водительскую дверцу и жестом фокусника нажал кнопку. В передней части машины опустились вовнутрь две неприметные крышки, за которыми в глубине корпуса прятались фары.

   – Ух ты! Здорово придумано, – одобрил Хрущёв. – Ни у кого такого ещё не видел. А мотор какой?

   – Вот с мотором у немецких товарищей как раз беда была. Потому мы им вместо их двухтактного 18-сильного моторчика (27-сильный мотор появился на «Трабанте» в 1962 г) предложили поставить 40-сильный мотор «Москвич-405», конструкции Игоря Ивановича Окунева, – ответил Андронов. – Он в форсированном варианте ставился на наши спортивные «Москвичи» Г-1 и Г-2. Заодно оснастили машину нормальной бензосистемой, а то у «Трабанта» даже бензонасоса не было, бензин самотёком подавался. Товарищ Ланг мощность нашего мотора оценил. Всю трансмиссию пришлось заново делать, вместе с немцами, потому что мотор установлен поперёк, как в «Трабанте». У «Трабанта» коробка в блоке с двигателем, а нам пришлось нашу параллельно двигателю ставить. Зато переключается она, как на «Трабанте», полуавтоматически, электронным блоком. («Трабанты» оснащались полуавтоматической трансмиссией Hycomat, передачи переключались водителем вручную, но сцепление срабатывало автоматически, управляемое электромеханическим блоком через специальную гидросистему ). Передаточные числа изменили, для лучшей приёмистости. Потому машина стала несколько шире, всё же наш мотор побольше. Привод на передние колёса.

   – Ого! У нас вроде переднеприводных машин ещё не делали? Ну, кроме «Ситроена», но он не в счёт, не у нас ведь разрабатывался.

   – Немцы помогли, у них опыт DKW ещё с 30-х. Кузов собран на пространственной раме из прямоугольных труб, как у спортпрототипов, сверху пластмассовые панели. Раму считали на ЭВМ в НАМИ, методом конечных элементов. Для сварки рамы, кстати, разработали очень хитрую регулируемую оснастку, по сути – автоматизированный сварочный стенд, – рассказал Андронов, – Он позволяет с помощью множества винтовых пар и шарниров регулировать положение каждого элемента рамы. С его помощью можно будет в довольно широких пределах менять положение и наклон частей рамы, а значит, и модернизировать машину по дизайну будет проще.

   – Да она уже выглядит потрясающе, – сказал Никита Сергеевич. – А прокатиться можно?

   – Конечно, садитесь! – Андронов распахнул перед ним правую дверцу, сам сел за руль.

   Увеличенная ширина машины давала ощущение простора и комфорта – упитанный Хрущёв без проблем поместился на переднем сиденье. Почти удвоенная мощность мотора даже на машине увеличенных габаритов чувствовалась сразу – машина прыгнула вперёд, резво набирая скорость.

   – Шустренькая! Быстрее «Москвича», по ощущениям.

   – Конечно, масса менее 800 килограммов, а у «Москвича» – почти тонна, – ответил Андронов. – Это за счёт пластмассовых панелей кузова из прессованного ПЭТФ-пластика.

   Они сделали круг по ВДНХ и вернулись на место старта.

   – Замечательная машина! – одобрил Хрущёв. – Дизайн очень привлекательный, даже, как это... футуристичный, что ли... На 20 лет вперёд обогнали нынешние образцы. Надо её в серию запускать. Немцы согласны?

   – Не то слово! Приплясывают от нетерпения!

   – Ну, и не затягивайте. Где выпускать планируете?

   – В ГДР на заводе «Заксенринг», у нас предлагается комбайновый завод «Коммунар» в Запорожье, – ответил Андронов. – Но Госплан возражает, товарищ Строкин настаивает на первоначальном решении выпускать аналог «Фиата-600».

   – Госплан беру на себя, – сказал Хрущёв. – Как я понимаю, «Москвич-444» на запорожском заводе прямо сейчас не запустить?

   – Конечно, там под его выпуск нужно проводить большую работу по подготовке производства. А вот немцы фактически готовы гнать машину серийно.

   – Вот и пусть начинают, а там и мы подтянемся. Как назвали-то красавицу?

   – Да ещё и не назвали, – Андронов замялся. – Вроде уже не «Трабант», и не «Москвич». Было предложение назвать по названиям заводов – IFA «Коммунар». Но завод в Запорожье переименовывать хотят, в Запорожский автозавод, предлагают название «Запорожец». Немцы предлагают оставить название «Трабант», только индекс сменить на P101 – согласно рабочему объёму двигателя (1091 куб.см.).

   – Название «Коммунар» для экспорта всё равно не годится, – заметил Никита Сергеевич. – От политизированных названий будем уходить. «Трабант», по-моему, означает «Спутник» ?

   – Скорее – «Компаньон».

   – Вот и пусть будет у немцев – «Трабант», а у нас – «Спутник». А совместное предприятие пусть остаётся IFA-«Коммунар», как и было, – предложил Хрущёв, – чтобы никакие документы не переоформлять.

   Пробить серийный выпуск новой машины оказалось труднее, чем ожидали. Неожиданно вылезли с возражениями военные – они рассчитывали унифицировать новую машину по двигателю с проектируемой амфибией «ТПК», и требовали поставить мотор с воздушным охлаждением. Хрущёву пришлось самому, своим административным весом «продавливать» использование на автомобиле двигателя с водяным охлаждением. Зато при старте со светофора более лёгкая IFA «Спутник», как её в итоге окрестили в народе, стабильно уделывала «Москвичи» (АИ).

   Первые «Спутники» сошли с конвейера Запорожского завода в 1960-м, тогда как в ГДР они появились на год раньше. При всех своих достоинствах IFA «Спутник» вышла, разумеется, дороже «Трабанта», и была в большей степени городским автомобилем. В сельской местности чаще брали «Ситроен» 2CV, выпускавшиеся по лицензии в Серпухове, а позже – собранный на его агрегатах полноприводной внедорожник «Ситроен-Мехари» (АИ).

   Но «Спутник» был по карману не всем, поэтому практичные немцы в дополнение наладили выпуск небольшого двухдверного купе, каким с самого начала предполагался «Трабант». Он был таким же широким, как «Спутник», но немного короче. Тут и пригодился 23-сильный двигатель воздушного охлаждения, предназначенный для «Москвича-444», несостоявшегося «Запорожца». Но немцы поставили его спереди, и сумели пристроить к нему картер и трансмиссию от «Спутника», аналогичную исходной трансмиссии «Трабанта». Поэтому удалось наладить хорошее охлаждение, и двигатель не перегревался. Нос нового «Трабанта» был таким же клиновидным, как у «Спутника», но вместо опускающихся крышечек фар, для удешевления, поставили стеклянные неподвижные.

   Машинка получилась простой и дешёвой, в её конструкции использовались около 70% деталей и агрегатов «Спутника», но менее дорогой двигатель. В соответствии с принятой на заводе в Цвиккау системой обозначений по объёму двигателя он получил обозначение Р75. Позднее объём двигателя увеличили, мощность возросла до 27 л.с. «Трабант» с таким мотором получил индекс Р90. (АИ)

   Само собой, такая машина была нужна и в Советском Союзе. У нас её выпуск освоил тот же завод «Коммунар» в Запорожье. (АИ)

   На МЗМА также шла работа над новым внедорожником. Уже выпускавшийся «Москвич-410» был заменён без остановки производства новой комфортабельной внедорожной моделью «Москвич-411», на том же шасси повышенной проходимости, но на агрегатах «Москвича-407». ( Фото и краткое описание) Её кузов «универсал» значительно лучше подходил для внедорожника, так как за счёт своей геометрии был прочнее. Более мощный двигатель также пошёл внедорожнику на пользу. Помимо универсала 411, в производство был запущен и развозной фургон для сельской местности «Москвич-431» ( Фото), а также грузовой пикап, повышенной проходимости, опять-таки в основном для сельской местности.

   Но это был хотя и не «паркетник» в нынешнем понимании, но ещё не полноценный внедорожник, так как не имел понижающей ступени в раздаточной коробке. Поэтому параллельно на МЗМА строили настоящий джип – «Москвич 4х4». Первоначально он очень напоминал американский Willys MB, ( фото и описание). В то время таким сходством страдали многие разрабатывавшиеся внедорожники. После получения информации из ВИМИ проект был пересмотрен в сторону увеличения комфорта. Получился «Москвич-415» ( Фото и описание). Он выглядел как полноценный джип, но не такой утилитарный, как Willys.

   Хрущёв, осмотрев его, машину одобрил:

   – Хорошая машина, нужная. В любом колхозе или охотхозяйстве, в лесничествах нужна позарез. Когда запустите в серию – сам куплю у вас одну, буду на ней на охоту ездить.

   Все эти машины изготовлялись первоначально на том же конвейере, что и «Москвич-407» – другого, в общем-то, не было. Три новые площадки МЗМА под Москвой были «заточены» на выпуск «Ситроенов». Поэтому решено было строить уже пятую производственную площадку, и отдельный завод моторов и агрегатов. Спрос со стороны населения был невероятный, и гарантировал финансирование.

   По окончании осмотра автомобильной техники, перешли к мотоциклам и транспортным средствам с мотоциклетными моторами. Хрущёв ещё в молодости владел мотоциклом, и важность мотоциклетного производства для страны осознавал очень хорошо. Для далеко не богатого советского народа мотоциклы, мотороллеры, мопеды и велосипеды часто были единственным доступным личным транспортом.

   Поэтому в СССР мотоциклы и технику с мотоциклетными моторами производили сразу много заводов. В Ижевске делали серию мотоциклов «Иж», в 1956-м году перейдя от выпуска модели «Иж-49» к новой «Иж-56», а также целое семейство спортивных мотоциклов на его базе, для разных видов соревнований: «Иж-57К», «Иж-57М», «Иж-54А», «Иж-60М», «Иж-60МС».

   На Ковровском заводе им. Дегтярёва делали мотоциклы К-58 и К-175, на Минском мотоциклетно-велосипедном заводе – дорожные «Минск» М-1М, кроссовые М-201К и эндуро М-201М для спортивных соревнований.

   Тяжёлый М-72 выпускался одновременно на нескольких заводах: в 1941 году – на Московском, Харьковском машиностроительных заводах, и на Ленинградском заводе «Красный Октябрь», с 1942 г после эвакуации промыщленности за Урал – на Ирбитском и Горьковском, с 1951 г на Ирбитском и Киевском мотоциклетных. Он имел крепления для стрелкового оружия и проходил в Главном Автобронетанковом управлении по статье «бронетенехника». До 1955 г М-72 в свободную продажу не поступал, и даже после 1955-го все М-72 были на учёте в военкоматах. С 1957 года ему на смену шёл ИМЗ М-61, но до 60-г продолжался параллельный выпуск М-72.

   Вятско-Подольский завод производил мотороллеры «Вятка», а Тульский машиностроительный в 1957-м освоил выпуск мотороллеров «Люкс» Т-200 и в конце 1958 года представил грузовой мотороллер «Муравей» ,который пошёл в серию с 1959-го.

   Кроме того, в СССР поставлялись из Чехословакии мотоциклы «Ява», на тот момент – «Ява-250».

   Большинство мотоциклов и мотороллеров СССР в 50-х были трофейными немецкими конструкциями, и выпускались на оборудовании и по документации, вывезенной с завода DKW. М-72 был ещё довоенной копией немецкого тяжёлого мотоцикла BMW R-71. Мотороллер Т-200 был копией немецкого Goggo-roller, а «Вятка» – копией итальянской «Веспы». После этих скопированных моделей советское мотостроение развивалось уже более-менее самостоятельно.

   Первый секретарь с Косыгиным не спеша шли вдоль длинного ряда мотоциклов и прочей мототехники. Мотоциклы Хрущёв осмотрел, похвалил новые разработки, но гораздо больше его заинтересовал грузовой мотороллер «Муравей».

   – Вот эта правильная машинка, – похвалил Никита Сергеевич. – Для сельской местности очень пригодится, да и в городе для мелкой развозки сойдёт.

   Осмотрев мотоциклы, Хрущёв особо остановился на мотоэкипировке и безопасности.

   – Мотоциклы у вас неплохие, что и говорить. Но мотоцикл – транспорт опасный. В машине водитель всё-таки корпусом защищён, а у мотоцикла никакой защиты нет. Даже с велосипеда, на скорости 20 километров в час, упасть опасно. А с мотоцикла, на 60-80 – это же сразу насмерть!

   – Сейчас у нас начинают появляться новые материалы, прочные пластики, прочные волокна. Вот, например, стеклопластик, кевлар. Нужны шлемы, наколенники, налокотники, прочная одежда, с пластиковыми вставками, у шлема – обязательно защита челюсти должна быть.

   – Вот у нас есть завод 918. Там товарищ Алексеев разрабатывает системы жизнеобеспечения. Я с руководством Главкосмоса переговорю, дам задание на разработку мотоциклетной экипировки.

   Задание Хрущёв дал. В КБ-918 были разработаны и запущены в производство комплекты мотоциклетной защитной одежды для дорожных мотоциклистов, и отдельные для каждого вида мотоспорта, так как для кольцевых мотогонок требовалась своя экипировка, для мотокросса – своя, и так далее. (АИ)

   Затем Первый секретарь ЦК осмотрел различную мототехнику. На ВДНХ были выставлены мотоблоки для обработки огородов, с различными навесными орудиями и сменными колёсами – резиновыми для поездок по дороге с грузовым прицепом, и со стальными для пахоты, минитракторы – уже более серьёзные машинки, также для сельскохозяйственных кооперативов, мини-погрузчики с мотоциклетными моторами от М-72, по типу американского «Бобкэт».

   Министр Калабухов пояснил:

   – Из ВИМИ с 1957 года поступило очень много информации по различной мототехнике. Готовых чертежей не было – в основном рисунки и эскизы различных «концептов» с техническими описаниями. Но техника сама по себе несложная, поэтому производители довольно быстро развернулись. Очень часто достаточно подбросить инженерам интересную идею а уж они её сами разовьют и в итоге такое сотворят, что сами потом удивляются.

   Хрущёв знал, что информация в ВИМИ поступает из ИАЦ, это была промежуточная инстанция, суммировавшая информацию ИАЦ с поступающей из-за рубежа по обычным и разведывательным каналам, а также информацию с предприятий СССР и союзников.

   – Молодцы, что и говорить, – согласился Никита Сергеевич. – Теперь надо, чтобы все эти машины как можно быстрее оказались в магазинах. Кстати, а вот эта машина посложнее будет. Это вообще что?

   – Это новая разработка, называется – квадроцикл, – пояснил Калабухов. – Разработано по информации из ВИМИ на Тульском машиностроительном. По сути – мотоцикл, но четырёхколёсный и повышенной проходимости. Кое в чём он даже лучше мотоцикла – более устойчив, может нести до четырёх человек. Кстати, очень заинтересовались военные и охотники – промысловики.

   – Машина полезная, – одобрил Хрущёв. – Только не позволяйте военным всё засекретить. С них станется. Я ещё сам прослежу, если будут попытки – обязательно мне сообщите.

   – Вот ещё одна полезная машина – снегоход, – Калабухов указал на невиданный ранее Хрущёвым гусеничный мотороллер с двумя лыжами спереди. – Сделано для Севера и Сибири, но зимой будет нужен по всей стране.

   – Вот это вещь! – одобрил Первый секретарь. – В серию запустили?

   – Ещё нет, но подготовка к серии на Рыбинском заводе N 36 уже ведётся.

   – Это их разработка? – удивился Хрущёв. – Они же авиационными моторами занимаются? (В настоящее время – НПО «Люлька-Сатурн» )

   – Да, их. Молодые специалисты предложили вот такую продукцию для народного хозяйства.

   – Молодцы! – похвалил Первый секретарь. – Не тяните, запускайте в серию.

   – Завод подчиняется министерству авиапромышленности, Никита Сергеич, – посетовал Калабухов. – Нет у меня полномочий Дементьевым командовать.

   – Ничего, у меня – есть, – ответил Хрущёв. – Если что – мне звоните, пну как следует.

   – Вот, посмотрите, – сказал министр. – Это, скорее, к сельхозтехнике относится, как и мотоблоки. Минисажалки для посадки риса. Сюда ставится ящик с рассадой, и в автоматическом режиме производится высадка в грунт. Выпускаются два образца – подороже, с мотоциклетным мотором, и вообще без мотора, с приводом механизма от колёс. Человек толкает сажалку вперёд, а она высаживает рис. Там основная сложность – проходимость. При посадке риса поле затоплено водой, рис высаживается в жидкую грязь, соответственно, машина должна по этой грязи проехать.

   – Оба устройства производятся серийно, пользуются большим спросом в Китае и Юго-Восточной Азии. Несамоходную модель очень хорошо берут во Вьетнаме. Там детям очень нравится её использовать – им интересно, что машина сама рис сажает.

   – Это вы хорошо придумали, – одобрил Хрущёв.

   Он сделал ещё несколько шагов и остановился в изумлении перед небольшой платформой с моторчиком от мопеда, установленной на широченной гусенице. Сзади у платформы на высокой штанге торчал руль наподобие мопедного.

   – Етит твою мать, а это что?

   – Очень интересная машина – мотобуксировщик, – ответил министр. – Причём разработано одним уральским кооперативом и уже выпускается малой серией, по заказам граждан. Берут, в основном, охотники и рыбаки для перемещения зимой по снегу. На Урале и в Сибири очень популярная вещь. Может таскать сани с грузом или двух-трёх лыжников.

   – Ну надо же, – восхитился Никита Сергеевич. – Молодцы уральцы.

   На ВДНХ руководителям страны показали вновь разработанные в КБ Управления благоустройтва Москвы машины для коммунального хозяйства – ТУМ-57 и Т-1. Машина Т-1 состояла из одноосного тягача и жестко соединяемого с ним прицепа. Тягач имел двухдверную одноместную кабину, в которой слева от водителя размещался бензиновый двигатель с воздушным охлаждением мощностью 14 л.с. Прицепов было несколько: зимний, летний и самосвальный, с трехсторонней и задней разгрузкой. Машина имела также навесное сменное оборудование: лотковую щетку, снежный плуг, шнекороторный снегоочиститель, скребковый скалыватель льда, кусторез и даже поддон для мусорных контейнеров. На зимнем прицепе помещались пескоразбрасыватель и щетка, на летнем – подметально-уборочное оборудование. Экспериментально механический завод УБМ изготовил опытно промышленную партию таких машин с различными видами прицепов и навесного рабочего оборудования. Эти машины впервые вышли на уборку столичных тротуаров в зимний сезон 1958-1959 гг. Зимой 1959-1960 гг. этими машинами убиралось уже 700 тысяч квадратных метров тротуаров.

   Машина ТУМ-57 была спроектирована инженером Ремом Николаевичем Улановым на базе мотоциклетных агрегатов, и выпускалась серийно Ленинградским литейно-механическим заводом. Она оснащалась сменным рабочим оборудованием – цилиндрической щёткой, отвалом для сгребания снега, устройствами для посыпки песка или полива дорожных покрытий, а также для перевозки грузов на соответствующей платформе. В поливомоечном варианте тягач комплектовался одноосной прицепной цистерной. Простота машины и лёгкость управления позволяли дворникам без особого труда обучиться работе на ней. ТУМ-57 эксплуатировались в Москве, Ленинграде и других городах бывшего СССР. Всего было выпущено около 6000 таких машин. ( Источник)

   – Вот, смотрю я на ваши автомобили, – сказал Хрущёв под конец показа обступившим его разработчикам. – И крутится у меня такая вот идея. Вот, к примеру, товарищ Грачёв мне рассказывал, как они на ЗИСе разработали много всяких отдельных агрегатов. А потом взяли и сделали из них ЗИС-111. То же самое и на ГАЗе было, на «Волгу» агрегаты от ЗИМа ставили.

   – А что, если разработать линейки стандартизованных агрегатов, и пусть они выпускаются отдельными небольшими заводами, расположенными в малых городах по всей стране? Тогда автозаводам останется роль сборочных производств и разработчиков кузова, – предложил Никита Сергеевич. – Вы сможете больше времени и ресурсов выделять на модернизацию и поддержание каждой модели на современном уровне.

   – Никита Сергеич, тут нюансы есть, – заметил Грачёв. – Корпуса агрегатов – это литьё. Что, в каждой деревне литейный цех строить будем? Литейное производство – вредное, энергоёмкое...

   – Ни в коем случае! Наоборот, всё литейное и кузнечное производство надо сосредоточить в центрах металлургии, – ответил Хрущёв. – Чтобы на заводы приходили полуфабрикаты – отливки и поковки. На малых предприятиях должна быть только механобработка и сборка. Это, Алексей Николаич, в развитие твоей концепции малых госпредприятий.

   – Да я понял, – ответил Косыгин. – Думаю, надо этот вопрос проработать в НАМИ. Определить ряды автомобильных агрегатов, потребных для народного хозяйства. Тут плюс, конечно, в упрощении снабжения запчастями, если половина запчастей от одной машины будут пригодны для другой.

   – Вот и я о том, – подтвердил Никита Сергеевич. – Ещё одна мысль общего порядка: я тут всех агитирую использовать пластиковые панели в кузовах. Это не просто блажь у меня такая. В нашем климате стальные кузова ржавеют быстро. А автомобиль – вещь дорогая. Спрос в нашей стране на них огромный. Сколько бы мы не сделали автомобилей – раскупят всё, при том, что производственные мощности обычно ограничены.

   – Поэтому есть мнение, что надо развивать вторичный рынок подержанных автомобилей. Кто может купить новую машину – тот купит, а кто не может – должен иметь возможность купить по дешёвке хотя бы подержанную. Опять же, пункты проката автомобилей будем развивать. У нас сейчас все школьники в старших классах проходят обучение вождению и получают права на вождение легковушки и грузовика. Это специально сделано, чтобы каждый мог воспользоваться пунктами проката.

   – Но для этого надо, чтобы автомобиль был более долговечным, не ржавел. Вот тут пластиковые кузова как раз и получатся выгодными, за счёт своей долговечности и коррозионностойкости. В пунктах проката долговечная машина прослужит дольше.

   – Крепление панелей к трубчатому стальному каркасу я тоже не просто так рекламирую и всячески на нём настаиваю. Пластиковый кузов сложнее ремонтировать, его киянкой не отрихтуешь. Панели слабый удар держат хорошо, но после серьёзной аварии их целиком менять надо. Потому сложный штампованный каркас желательно заменять стальным трубчатым. Его и переварить проще при ремонте, и панели на нём проще менять, и дизайн обновлять легче.

   Стандартизация автомобильных агрегатов обсуждалась в НАМИ и НАТИ, в результате чего были спроектированы несколько типовых линеек агрегатов для легковых и грузовых автомобилей. Основой для них, по большей части, послужили уже существовавшие на тот момент двигатели, коробки передач, раздаточные коробки и т. д.

   Их выпуск налаживали как на крупных заводах автомобильных агрегатов, вроде Шадринского, Алтайского или позже построенного Новоуральского УАМЗ, имевших собственные мощные конструкторские подразделения, так и в их филиалах. По всей стране строились десятки, а потом и сотни небольших заводиков, по большей части – в районных центрах, чему способствовала всё более расширявшаяся сеть строившихся автомобильных дорог и внедрение контейнерных перевозок. Окончательно эта система сложилась уже после 1965 года, и затем ряды продолжали корректироваться и расширяться по мере возникновения новых технических потребностей.

   Двигателестроению было уделено особое внимание. На примере с подбором двигателя для БТР-60 Хрущёв убедился, что с моторами в стране не всё в порядке. Как раз в это время обсуждалось решение перепрофилировать Ярославский автозавод на выпуск только двигателей, а производство грузовиков ЯАЗ-222 передать на новый завод в Кременчуге, где они должны были выпускаться под маркой КрАЗ-222. На этом активно настаивал Первый секретарь ЦК Украины Кириченко, «продавливавший» этот вопрос уже почти год.

   Никита Сергеевич против выпуска грузовиков на Украине не возражал, но и полностью сворачивать их производство в Ярославле не рекомендовал:

   – Завод в Ярославле грузовики собирает давно, там наработаны неплохие производственные традиции и опыт, – сказал Первый секретарь, – Предлагаю производство грузовиков в Ярославле не закрывать. Пусть Ярославский завод будет головным разработчиком, а Кременчугскому ещё предстоит доказать, что они способны на самостоятельные разработки. Основной продукцией в Ярославле будут моторы, для них построим на окраине города отдельную площадку.

   Он дал задание Госплану и Госстрою. В 1959 году в Ярославле началось строительство новых цехов, к концу года в них смонтировали конвейер, а в начале 1960-го на новой площадке ЯАЗ начали собирать грузовики и самосвалы, параллельно наращивая выпуск моторов.

   Но Хрущёв решил не останавливаться на этом. Постановлением ЦК и Совета Министров было создано общесоюзное НПО «Двигатель» (В реальной истории в 1971 г и в более скромном составе образовано НПО «Автодизель» ), куда вошли двигателестроительные подразделения НАМИ и НАТИ, сильнейших автозаводов – ЗИСа, ГАЗа, МЗМА, а также Ярославский, Мелитопольский, Уральский, Заволжский и другие моторные заводы в качестве производственной базы. Руководство у НПО было единое, в виде совета директоров всех перечисленных предприятий.

   В НПО «Двигатель» занимались разработкой не только карбюраторных и дизельных двигателей. Были начаты разработки мощных тяговых электродвигателей с жидкостным охлаждением, для автотранспорта, электрических мотор-колёс, начались работы по силовым аккумуляторам большой ёмкости, применительно к использованию на автотранспорте, а также разработка аппаратуры для перевода автомобилей на природный газ, двигателей на водороде, технологий получения биотоплива из растительного сырья, биогаза из отходов животноводства. Продолжились исследования по газогенераторным установкам, работающим на древесине – они появились ещё до войны, технологию решили не забрасывать, а также получению синтетического бензина из угля. Отдельной статьёй финансировалась работа по роторным двигателям, малогабаритным паровым машинам и двигателям Стирлинга.

   Никита Сергеевич с Косыгиным уже собирались уезжать с ВДНХ, когда подъехали председатель Военно-промышленной комиссии Устинов и председатель Госкомитета по новой технике Хруничев.

   – Никита Сергеич, хорошо, что успели застать вас, – сказал Устинов. – Случайно узнали, что вы на ВДНХ уехали. Хотели вам показать разработки, которые курирует ГКНТ.

   – Да мы уже обратно засобирались... Ну, ладно, давайте посмотрим, – решил Хрущёв. – Новые разработки – это всегда интересно.

   Руководители страны прошли между павильонами 6 и 10 в павильон «Юные техники»

   – А мы точно туда идём? – спросил Хрущёв. – Мы вроде не пионерские поделки смотреть хотели?

   – Туда, туда, – ответил Михаил Васильевич Хруничев. – Всё, что я собирался вам показать – разработки студенческих КБ в институтах и университетах, и школьных Центров Научно-технического творчества.

   – М-да? – с некоторым сомнением произнёс Никита Сергеевич. – Ну, давайте посмотрим.

   Зайдя в павильон N 9, Хрущёв остолбенел. Такого он точно увидеть не ожидал. Внутри павильона как будто уже наступило будущее. Пусть близкое. Разработки студентов отнюдь не выглядели кустарными поделками. Никита Сергеевич остановился, оглядываясь.

   – Пойдёмте, я вам робота покажу, – предложил Хруничев.

   – Робота? – Хрущёв всё ещё в сомнении пошёл следом за Михаилом Васильевичем, ожидая увидеть сакраментальное сооружение из картонных коробок, с торчащими на голове антеннами и лампочкой вместо носа. Но робот превзошёл все его ожидания.

   Это был четвероногий агрегат с двумя механическими манипуляторами и двумя телекамерами для обзора.

   – Машину делали по техзаданию Игоря Васильевича Курчатова, – пояснил Хруничев. – Для обслуживания атомных электростанций и ликвидации радиационных аварий. Но оказалось, что сфера её использования значительно шире. Кстати, посмотрите, в качестве привода используются пневматические искусственные мышцы. (механическая рука )

   – Искусственные мышцы? – удивился Никита Сергеевич. – Это как?

   – Очень интересная разработка, – пояснил Хруничев. – Пока давление воздуха сброшено, резиновая мышца расслаблена и вытянута. Внутри резины вделаны кордовые нити, от середины к краям. Если подать внутрь давление, мышца надувается и при этом сокращается, как настоящая. Вот, смотрите.

   Хруничев включил стенд и сунул руки в подобие перчаток, опутанных проводами. Робот в точности повторял его движения. Хрущёв с интересом наблюдал, как робот двигает руками.

   – Управление пока дистанционное биотоковое, – пояснил Хруничев. – Как в бионическом протезе, что изобрёл товарищ Кобринский. (см. гл. 02-26) По мере развития электроники, думаю, удастся сделать и автономное программное управление, но это – дело будущего.

   – И что, он ходит? – спросил Никита Сергеевич.

   – Да. Для поддержания равновесия установлен маятниковый датчик.

   – То есть, даже не гироскоп?

   – Нет. Маятниковый датчик проще, и позволяет держать вертикаль.

   – С ума сойти, – пробормотал Хрущёв.

   Различных шагающих машин на выставке оказалось несколько. Никита Сергеевич с интересом рассматривал макет шагающей дождевальной установки, движущейся на больших колёсах без обода, мощные спицы которых заканчивались резиновыми «башмаками»

   – Вот это – хорошая вещь, почву не уродует, – одобрил Хрущёв.

   – Вот ещё одна разработка для сельского хозяйства и лесной промышленности, – Хруничев подвёл его к восьминогому вездеходу, стоящему на опорах, напоминающих короткие лыжи. («Восьминог» – ) Ходит по грязи, по пашне, не проваливаясь, преодолевает препятствия, поднимаясь на дополнительных центральных опорах. Может работать как манипулятор, бульдозер, экскаватор, подъемный кран, сканирующий металлодетектор, сварочный аппарат, также может эффективно использоваться для доставки технологического оборудования к месту аварии, спасательных работ в экстремальных условиях, например, при аварийных разливах нефти, природных и техногенных катастрофах, для расчистки завалов и транспортных проходов, для поиска и обезвреживания противопехотных мин и взрывных устройств; для ремонтно-восстановительных работ на гидротехнических сооружениях.

   – Кто разработчик? Серийно выпускается? – тут же спросил Хрущёв.

   – Разработчик – Сталинградский тракторостроительный институт, планируется к выпуску на Сталинградском тракторном заводе, – ответил Хруничев.

   – Вот это действительно нужная машина, – сказал Никита Сергеевич. – Очень универсальная и в народном хозяйстве востребованная. Не тяните, запускайте в серию.

   Он давно уже заприметил в центре зала ярко окрашенный в жёлтый и красный цвета длинный подводный аппарат со множеством больших выпуклых иллюминаторов, и теперь решил рассмотреть его поближе.

   – А это что такое? Спасательный аппарат? – спросил Хрущёв.

   – Не угадали, – ответил Хруничев. – Это – разработка студентов Ленинградского Кораблестроительного института. Туристическая подводная лодка.

   – Туристическая??? – переспросил Никита Сергеевич.

   – Именно. На курортах у наших союзников, особенно на египетских курортах Красного моря, очень красивая подводная фауна, – Хруничев подвёл Хрущёва к стенду с цветными фотографиями. – Эти снимки сделаны аквалангистами в Красном море.

   Снимки действительно были потрясающие. (примерно такие . Если набрать в Гугле «подводный мир Египта» – он такое вываливает...)

   – Невероятно... – пробормотал Хрущёв. – Красота-то какая...

   – Вот, чтобы эту красоту туристам показать, и денег с них за просмотр снять, как раз и придумали вот такой подводный аппарат, – пояснил Михаил Васильевич. – Ведь маленького ребёнка, например, или пожилого человека в акваланг не нарядишь, да и небезопасно это. Эта версия маленькая, на 10 человек, сейчас разрабатывается вариант побольше, уже на 30 пассажиров.

   – Гм... А это безопасно – сажать 30 туристов в батискаф, спроектированный студентами? – с сомнением спросил Никита Сергеевич.

   – Проект дорабатывали специалисты СКБ-143 товарища Исанина, – успокоил Хруничев. – Мера ответственности понятна – не дай бог, что случится – ущерб имиджу всего туристического проекта будет очень большой. Кстати, поэтому аппараты будут строиться не на советских заводах.

   – А где? – удивился Хрущёв.

   – Для их строительства организована международная компания, с участием СССР, ГДР, Югославии, Египта, Таиланда и Греции. 51 процент акций у СССР, но это не афишируется. Наши верфи загружать не будем. Собирать аппараты будут в Югославии, там у нас развёрнут судоремонтный завод в Сплите. Инженеры и военная приёмка – наши, ответственные работы будут проводить специалисты из СССР и ГДР. Наше участие – в основном разработка, поставка материалов и технический надзор. Оборудование восточногерманское.

   – Ну, это интересное решение... – Никита Сергеевич ещё даже не разобрался, как реагировать на подобную инициативу.

   – На сегодняшний день подобного сервиса, насколько нам известно, на основных мировых курортах ещё нет, – пояснил Хруничев. – Плавание с аквалангом практикуется, а вот специальных подводных аппаратов ещё не строят. Тут мы первые, и, соответственно, пока за границей развернутся, успеем снять столько сливок, сколько сможем. Египет и Югославия уже получают неплохой доход от европейского туризма.

   – Вот в будущем году начнём пассажирские перевозки на Ил-18, – сказал Хрущёв, – посмотрим, какой будет спрос на билеты и путёвки.

   – Полагаю, высокий, – улыбнулся Хруничев. – Когда эту разработку показали Али Сабри, он сразу заказал двадцать штук.

   – Вот у вас все эти изобретения выставлены на всеобщее обозрение, – обеспокоенно заметил Никита Сергеевич. – А ведь на ВДНХ и интуристы ходят, и иностранные дипломаты, то есть, шпионы. Не боитесь, что наши лучшие разработки разглядят, сфотографируют и скопируют за рубежом?

   – Что-то, безусловно, копировать попытаются, – ответил Михаил Васильевич. – Но все ключевые технические решения мы немедленно патентуем в США и в Европе. Причем патентуем хитро, патенты оформляем на фирмы, действующие на Западе, но негласно принадлежащие нам. Иван Александрович Серов с этим помогает. Вообще от разведки идёт очень большая помощь, можно сказать – поток важнейшей научно-технической информации. Началось это примерно в 1954 году, и с тех пор не прекращается.

   – Да, Иван Александрович большую работу делает, – согласился Хрущёв.

   – Причём патентуем мы не только уже реализованные технические разработки, но и просто интересные концепции, например, то, что печаталось в журнале «Техника-молодёжи». Запатентовали сухую лапшу быстрого приготовления. Заливаешь кипятком – через пару минут еда готова. Для туристов, для спецназа и лётчикам в НЗ пригодится.

   – Во, вот это и вправду пригодится, – Никита Сергеевич инициативу Хруничева одобрил.

   – Ещё сделали вот такую капиллярную ручку с чернилами разных цветов, называется – фломастер. В Америке выпускается с 1951 года, но большим спросом пока не пользовалась. А вещь простая и полезная. (-Master)

   Хруничев показал Хрущёву что-то вроде пластмассовой авторучки, только вместо пера торчал волокнистый на вид стерженёк.

   – Устройство простейшее – волокнистый стержень вставлен в трубочку с волокнистым материалом, пропитанным специальными чернилами. Цвета самые разные могут быть. Для детей пригодятся – рисовать, – Михаил Васильевич провёл фломастером по листку бумаги. – Видите, какой сочный яркий цвет? Карандашами так не получится. Планируем выпускать наборы по 4, 6 и 12 цветов, директор фабрики «Союз» проявил большой интерес.

   Производство фломастеров наладили в 1959-м, их раскупали очень активно – детям действительно понравились яркие цвета. (АИ)

   В октябре 1958 года советские автомобили были выставлены на автосалоне в Париже. Как и на Брюссельской выставке, они вызвали большой интерес. СССР представил «Чайку», «Волгу» ГАЗ-21 и минивэн ГАЗ-22-02, «Москвичи» 407, 411 и 431, внедорожник «Москвич-415», грузовики ГАЗа и ЗИСа, совместно с «Ситроеном» были представлены универсалы моделей DS и ID, и минивэн на базе ID. Совместно с ГДР были представлены обновлённый «Трабант» и IFA «Спутник».

   В этот раз американцы не хлопали ушами. Парижский автосалон был забит роскошными шестиметровыми американскими машинами, сверкающими лаком и никелем. Они, безусловно, привлекали много внимания.

   Но для целевой небогатой европейской категории покупателей эти машины были слишком велики, прожорливы и дороги. В Европе многими ценились небольшие маневренные автомобили. Поэтому у европейцев «на ура» пошёл «Москвич-407» и универсал на его базе. Неплохо продавалась «Волга» ГАЗ-21, наравне с европейскими машинами аналогичного класса. Для предпродажной подготовки и реализации «Волг» в Бельгии была организована совместная советско-бельгийская фирма «Scaldia-Volga».

   «Чайка» тоже вызвала заметный интерес – она, как минимум, не уступала американским «одноклассникам» по «наворотам», но оказалась дешевле. Она выглядела «по-американски», при этом её не надо было везти через океан. Покупатели нашлись и на неё. Для Европы позже была даже разработана укороченная модель ГАЗ-13К, с шестиместным кузовом, без среднего ряда складных сидений. (АИ)

   Особый интерес на автосалоне предсказуемо вызвали обновлённый «Трабант» и IFA «Спутник» – своим явно выбивающимся из общего ряда клиновидным дизайном, «спрятанными» фарами и наклонённой вперёд линией окон. В «Трабанте» никто даже не признал поначалу тот «бешеный коробок», вызвавший фурор в Брюсселе. Затем, когда секрет вскрылся, многие задавали законный вопрос: «Зачем было проводить полный рестайлинг новой модели через полгода?». Приходилось объяснять про частичную унификацию кузовов по панелям.

   Клиновидный дизайн был воспринят неоднозначно – кому-то он казался футуристичным, кто-то, наоборот, счёл его уродливым. Тогда посетителям предложили мини-опрос по каждой из представленных моделей: «Купили бы вы такой автомобиль?» Результат говорил сам за себя – по обеим совместным новинкам было около 70% положительных ответов.

   Не меньший интерес у французов вызывали и минивэны. Здесь предсказуемо лидировал «Ситроен» – его узнаваемая внешность сразу привлекала внимание посетителей.

   На автосалоне было заключено несколько важных контрактов на поставку автомобилей в Европу. Можно сказать, что и американские и советские машины нашли в Европе своего целевого потребителя, причём эти потребительские группы практически не пересекались. Советские машины закрыли нижний ценовой диапазон и часть среднего, американцы – верхний.

   Обсуждая участие Серова, Хрущёв и Хруничев даже не подозревали, какую операцию он подготовил для развития советского автоспорта. Точнее, кое-что, сам факт проведения операции, Серов докладывал, тем более, что для её обеспечения требовалось участие автозаводов и Госкомитета по физкультуре и спорту, а также автомобильной федерации, но это была лишь верхушка айсберга.

   Получив в 1956 г разрешение на «проникновение» в западный мир автоспорта, Иван Александрович совместно со своим заместителем генералом Ивашутиным и начальником Первого Главного управления Сахаровским взялись углублённо изучать тему. Вскоре они поняли, что влезть в автогонки вообще будет проще через участие в ралли и гонках машин класса GT.

   К этому времени за рубежом уже более полувека проводились ралли -- многодневные соревнования на регулярность движения, включавшие в зачет и скоростные гонки. Они были популярны, в отличие от других видов автоспорта здесь выявлялись все эксплуатационные качества автомобилей: динамика, надежность, ремонтопригодность и даже комфортабельность. Не менее важным фактором была возможность прямой рекламы серийных машин. Кроме того, ралли привлекали участников с самой разной степенью подготовки, часто на своих личных автомобилях. Поэтому именно с этого вида спорта начался выход советских гонщиков на международную арену.

   Центром таких гонок в Европе на тот момент были Монако и Италия, где проводились гонки, со временем превратившиеся в легенду автоспорта – «Ралли Монте-Карло», «Милле Милья» (Mille Miglia – «1000 миль» ), по Северной Италии, от города Брешия, известного тем, что там делают знаменитые пистолеты «Беретта», до Рима, и обратно, и ралли «Тарга Флорио» на Сицилии. (Targa Florio – буквально: «табличка Флорио» – основатель и бессменный организатор ралли, сицилийский предприниматель Винченцо Флорио вручал победителям приз в виде таблички)

   В чемпионатах ралли и «Формулы-1» 50-х было заметно меньше этапов, чем сейчас, не 19-20 гонок, а 6-8, в 1958-м – 11. Автомобили Формулы-1 тогда не настолько отличались от обычных скоростных машин, например, класса GT, как сейчас. Многие именитые гонщики, такие, как Хуан-Мануэль Фанхио или Джон Сёртиз, во время сезона выступали параллельно в чемпионатах F-1 и World Sportscar Championship, в который входили, в качестве отдельных этапов все известные ралли.

   15 октября 1956 года Центральный автомотоклуб СССР был принят в члены Международной автомобильной федерации (FIA).

   Но сначала нужно было накопить опыт подготовки автомобилей, оттренировать не только мастерство вождения, но и умение ориентироваться на маршруте, выдерживать график движения, быстро обслуживать и ремонтировать машину, рассчитывать свои силы в условиях круглосуточного движения в течение нескольких дней.

   Следовало подумать и о подготовке подрастающего поколения, поэтому по стране начали открывать картинг-клубы под патронажем ДОСААФ. Выпуск серийных картов освоил Таллинский авторемонтный завод, затем их начали производить Одесский и Абовянский заводы ДОСААФ, и Ленинградское производственное объединение «Патриот». С 1958 года (в реальной истории с 1960-го) начали проводить чемпионат СССР по картингу в нескольких возрастных категориях. Международная федерация автоспорта признала картинг видом автоспорта лишь в мае 1960-го, поэтому СССР фактически вновь играл на опережение. (АИ)

   Участвовать в серьёзных гонках в 1957 году было ещё не на чем. Из спортивных машин на тот момент в СССР был на ходу Москвич-404 – кабриолет с 58-сильным расточенным москвичовским мотором. В итальянских гонках участвовали такие машины, как Мерседес-Бенц 300 SLR и Феррари 340ММ, с двигателями по 300-310 л.с. при примерно такой же или даже меньшей массе. Выставлять на гонку «Милле Милья» автомобиль с 58-сильным мотором было несерьёзно.

   У МЗМА была ещё одна разработка, помощнее – «Москвич» Г2 с 75-сильным мотором. (-autosport.ru/single_seaters/moskvich-g2.html). Мало, но всё же лучше, чем 58 л.с.

   Горьковские конструкторы тоже занимались спортивными машинами. В 1950-51 годах на ГАЗе над спортивными автомобилями работал Алексей Андреевич Смолин, бывший главный конструктор Горьковского авиазавода N 21. Под его руководством были построены 5 спортивных автомобилей «Победа-Спорт» ГЗ СГ-1 на шасси «Победы» ГАЗ М-20, и ГАЗ-«Торпедо» СГ-2 – в одном экземпляре. Но их двигатели тоже были слишком слабыми.

   (-sovetskie-sportivnye-avtomobili.html Фотографии всех упомянутых машин)

   Для участия в гонках Горьковским автозаводом и МЗМА совместно были подготовлены две машины. В Горьком как раз шла работа над прототипом «Чайки» ГАЗ-13, для которой был разработан 195-сильный двигатель объёмом 5,5 литра.

   Одновременно с разработкой двигателя для «Чайки» на том же ГАЗе Алексей Андреевич Смолин работал над новым спортивным автомобилем ГАЗ «Спорт» СГ-4. (-sport-sg4/). Проект был готов в 1956-м, но Смолина переориентировали на разработку ГАЗ-16 – аппарата на воздушной подушке, и работа прервалась. Когда было принято решение, что надо успеть к World Sportscar Championship 1957 года, работа получила поддержку и финансирование на высшем уровне.

   Пробив ГАЗ-16 по электронной энциклопедии, убедились, что машина оказалась бесперспективна. К теме ГАЗ «Спорт» СГ-4 подключили команду конструкторов и механиков, Смолина назначили ведущим конструктором. Общее руководство проектом на государственном уровне осуществлял Всесоюзный комитет по физкультуре и спорту, руководить которым был назначен Владимир Ефимович Семичастный. (АИ)

   ГАЗовские конструкторы вначале пытались засунуть в машину экспериментальный двигатель от «Чайки». Но он ещё не был достаточно доведён, да и слишком велик для лёгкой машины. Харьковчане предложили установить на ГАЗ «Спорт» СГ-4 двигатель от рекордного прототипа «Харьков-6» (-autosport.ru/record_cars/kharkov-6.html). Харьковский мотор имел мощность 190 л.с. при объёме чуть менее двух литров, и, по правилам WSC, вписывался в класс S2,0, оказавшись в нём едва ли не самым мощным мотором. Теоретически это позволяло даже побороться за победу, тем более, что за счёт низкого расположения центра тяжести СГ-4 имел отличную управляемость.

   Конструкторы сделали невозможное – за два месяца собрали две машины, поставив новый двигатель, и доработали алюминиевый кузов. Для участия в гонках пригласили лучших гонщиков – заводского испытателя с Горьковского автозавода Михаила Метелева, Сергея Дмитриевича Тенишева, Анатолия Валентиновича Дмитриевского, водителя-испытателя НАМИ Алексея Прокофьевича Амбросенкова. Они составили два экипажа из двух человек – водитель и штурман. (АИ)

   Первые тесты машин провели на аэродроме – к невероятно мощной для своего малого веса машине ещё следовало осторожно привыкать. Водители были опытные, но и машина получилась норовистая. На аэродроме всё шло более-менее неплохо, но когда выехали на обычные дороги, сразу стало ясно, что участвовать в настоящих гонках на мощных машинах наши спортсмены ещё не готовы. Тем более, не готовы и сами машины. Да и трасса – Минское кольцо – на тот момент предъявляла к участникам крайне суровые требования.

   В нынешней «Формуле-1», по сравнению с гонками 50-х, очень выросли средние и максимальные скорости, что вынудило строить специальные трассы с широкими зонами безопасности, тщательно рассчитанной кривизной поворотов и идеальным асфальтом. Трассы 50-х были совсем иными. Часто они представляли собой обычные дороги, где на время гонки перекрывалось движение. В сегодняшней F-1 таких трасс осталось мало, – бельгийская Спа-Франкоршан, Монако, Мельбурн – и именно на них гонки наиболее интересны. В Спа даже есть поворот под названием «Автобусная остановка» («Bus stop» ) – в обычное время там останавливаются автобусы.

   Даже специально построенные трассы, например, итальянская Монца, в 50-60-х выглядели совершенно иначе, чем сейчас. В Монце в 1948-м прошла реконструкция. Прежний «плоский» овал был перестроен в бэнкинг – наклонный овал, как в Индианаполисе, получивший имя Alta VelocitА, и трасса имела более сложную конфигурацию, пересекая сама себя. Иногда машины, не выдерживая скорость в повороте, вылетали на внешнюю сторону овала и падали с высоты в парк, где построена трасса. Поговорка итальянских фанатов: «Monza la magica, Monza la tragica» родилась не на пустом месте.

   Многие нынешние болельщики F-1, привыкшие изучать трассы на компьютерных симуляторах, и не подозревают о существовании этого сооружения, хотя бэнкинг в Монце сохранился до сих пор, современная трасса проложена прямо через туннель в нём. На любом симуляторе можно увидеть нечто вроде туннеля между поворотами Lesmo 2 и Ascari. Это и есть место, где современная трасса ныряет под неиспользуемый ныне овал. Если посмотреть на трассу в GoogleEarth, овал там виден. (-google.jpg вид со спутника. -10000.jpg Схема трассы Autodromo Nationale di Monza в 1948-1961 гг.) Гонки на овале проводились с 1950 по 1954-й, затем овал перестроили снова, его поверхность стала вогнутой, угол в верхней части составлял 80 градусов к горизонту. (В этой конфигурации овала гонки проводились в 1955, 1956, 1960 и 1961 годах, после чего овал был окончательно закрыт. Формальным поводом послужила тяжелейшая авария Вольфганга Берге фон Трипса на «Феррари» Подробная информация)

   Сейчас любят вспоминать закрытую ныне Северную петлю – «Нордшляйфе» – трассы Нюрнбургринг, лесную трассу длиной 22 километра, которой Джеки Стюарт дал прозвище «Зелёный ад». (/Файл:Circuit_NЭrburgring-Nordschleife.png современные гонки F1 проходят по заново построенной части трассы – GP-Strecke, на схеме выделена чёрным. Nordschleife не используется с 1976 г, после аварии Ники Лауды)

   Так вот, Нюрнбургринг, по сравнению с Минским кольцом – фигня.

   44-километровое! Минское кольцо состояло из участков Минского, Вильнюсского, Лагойского шоссе и Заславльской гравийной дороги. (-autosport.ru/tracks/greater_minsk_ring.html Большое Минское кольцо) Узкая – всего 5-6 метров, выщербленная, с горбатым профилем, трасса, проложенная в лесу, изобиловала ямами, выбоинами и трещинами в асфальте. Она требовала высочайшего мастерства от водителей и великолепной управляемости – от машин. Строительство дорог с привлечением китайских рабочих в 1957 году только началось, и дороги строились прежде всего в целинных районах Казахстана чтобы вывозить зерно без потерь.(АИ)

   В том же году Минское кольцо приняло первую жертву от советского автоспорта – 1 сентября 1957 года на чемпионате СССР по кольцевым гонкам в аварии на автомобиле собственной конструкции погиб Леонид Калачёв, водитель из 7 таксопарка Москвы. В то время большинство автогонщиков работали в таксопарках, и выходили на старт как спортсмены-любители, часто – на самодельных автомобилях.

   По мере подготовки машин стало ясно, что штурмом и наскоком такие крепости, как соревнования международного уровня, не берутся. Для скоростного вождения нужны были хорошие дороги, требовалась долгая кропотливая отработка машин и не менее долгая тренировка экипажей, чтобы с форсированных «Побед» и «Москвичей» можно было пересесть на действительно мощные машины.

   Свой вариант машины готовили и на МЗМА. Московские конструкторы и гонщики оказались в лучших условиях – у них был доступ к технологиям «Ситроена». (АИ) Беда была в другом – в 1957-м у «Ситроена» DS был всего лишь 75-сильный двигатель, с которым он разгонялся до сотни почти за 20 секунд. С конца 60-х укороченные версии DS брали множество раллийных призов, но это было через 10 лет, когда серийная «Богиня» обзавелась 125-сильным двигателем.

   Французские инженеры развели руками и сказали:

   – Пардон, месье. Мы не умеем творить чудеса.

   Наши переглянулись и ответили:

   – Ладно, мы как-нибудь сами.

   За основу взяли «Москвич» Г2, французов попросили помочь с гоночной резиной. Двигатель поставили форсированный «Москвич-405», на 75 л.с. В 1957-м решили выставить по 2 машины в 2-х разных категориях, два «Москвича» и два ГАЗ СГ-4. Пришлось стоять на ушах – чемпионат начинался 20 января. Первую гонку в Буэнос-Айресе и вторую, в американском Себринге 23 марта пришлось пропустить – не успели довести машины.

   Первый выезд состоялся в январе 1957 года. Заявка на участие в World Sportscar Chapionship была уже подана, отступать было некуда. Надо отдать должное французам – несмотря на сложную международную обстановку сразу после Суэца они помогли – доставили самолётом из Франции партию гоночных шин и нормальные колёса. (АИ)

   Тренировочные заезды продолжались до мая. Постепенно гонщики освоились с невероятно мощными и норовистыми машинами. Сами машины тоже постоянно дорабатывались, особенно в плане безопасности. Первой гонкой, где приняли участие наши экипажи, стала итальянская Mille Miglia.

   Появление советской команды произвело сенсацию. В классе S2,0 фаворитами считались Ferrari 500 TRC с моторами в 180 л.с., и появление советских машин с более мощными двигателями было воспринято, как серьёзная угроза. Вокруг наших машин неизменно собиралась толпа репортёров. Нашим гонщикам было не по себе – но тон газетных статей, особенно французских и итальянских, оставался в целом благожелательным. Европейцы дружно отмечали высочайший по тем временам уровень защиты экипажа. Их особенно впечатлили привязные ремни и надувные подушки безопасности, впервые установленные в салоне. (АИ)

   В 1958 году на WSC, помимо ГАЗ «Спорт» СГ-4 и «Москвичей-404» наши гонщики вывели также московские ЗИС-112/4. (-autosport.ru/sportscars/zil-112-4.html) На них уже поставили двигатели, приготовленные для «Чайки». (АИ) Двигатель был достаточно прогрессивный, полностью алюминиевый, в 1959 году он пошёл в серию под названием ЗМЗ-13. В США полностью алюминиевые двигатели появились только в начале 60-х. Он позднее ставился на «Волги» ГАЗ-23 – «догонялки», разработанные по заказу КГБ. Чтобы иметь возможность побороться в классе S+2,0 с 360-сильными «Феррари», эти двигатели форсировали харьковские специалисты. С 5,5 литров удалось снять мощность до 350 л.с., хотя и мотор для этого пришлось серьёзно доработать.

   (В реальной истории в 1958-м наши гонщики впервые участвовали только в одном этапе – ралли «1000 озер» в Финляндии. Заводские умельцы ухитрились довести мощность изначально слабенького двигателя до 70 л.с. Потрясающих результатов наши, само собой, не добились, но для новичков выступили достойно.)

   Соревнования устраивались и в СССР. 31 мая 1957 года стартовало Всесоюзное многодневное автомобильное ралли. Участие в нём приняли 117 экипажей, среди которых были и новички-любители, и мастера спорта СССР, и водители-испытатели заводов и институтов, и участники кольцевых гонок: рекордсмен СССР А.П. Амбросенков, чемпионы и призеры первенств СССР Е.С. Веретов, С.А. Волхонский, А.Н. Кузнецов, М.А. Метелев, С. Тенишев. Проводились отдельные зачеты для автомобилей ДОСААФ, спортклубов «Торпедо», «Буревестник», Советской Армии и экипажей на собственных автомобилях.

   Старт был дан в Москве, в Тушине, затем участники ехали на Можайск, и далее по Заславльскому и Вильнюсскому шоссе до Минска. Участок пути по Литве, пришедшийся на раннее утро, оказался особенно тяжелым. Спортсмены устали, а ведь нужно было следить за графиком движения, картой, дорожными знаками, стараясь не заснуть, ведь, как шутили водители, «заснешь за рулем, проснешься в гробу ». Далее следовали круг по Латвии и возвращение через Псков и Витебск в Москву.

   «В группе «Победа» и ГАЗ-69 победили С. Тенишев и П. Васюков из клуба «Торпедо-НАМИ». Пройти три тысячи километров на «трясучем» ГАЗ-69 и занять первое место -- это было героическим подвигом. Среди индивидуальных владельцев «Побед» победу одержали также спортсмены НАМИ К. Сытин и П. Сытин. В группе автомобилей «ЗИМ-12» и «Волга» первенствовали армейские гонщики А. Кузнецов и В. Коняев. Среди «Москвичей» первые места заняли спортсмены ДОСААФ С. Игнатьев и А. Резнев (МЗМА-400), К. Панютин и В. Столбовский (МЗМА-402), а в группе собственных автомобилей -- Ю. Литвененко и М. Авербух (МЗМА-400). Удивительно, но большинство именитых гонщиков не попали даже в призеры первого советского ралли! » (-sport.ru/archive/2007/05/rally_ussa_50/ источник)

   В последующие годы увлечение новым видом автогонок охватило всю страну. Кроме чемпионата и спартакиады СССР, первенств городов и различных клубов ралли проводились даже в отдельных организациях. 13 июня 1958 года в Минске стартовал первый одноэтапный чемпионат СССР по ралли.

   Анализируя по «документам 2012» имеющееся в распоряжении СССР «окно возможностей», Серов понял, что оно вот-вот захлопнется. Ралли «Милле Милья» в «той истории» было запрещено после аварии 12 мая 1957 года, когда испанский гонщик «Феррари» Альфонсо де Портаго вылетел на своей машине с трассы в толпу зрителей, убив 9 человек, пятеро из которых были детьми. После этого гонка до 1961 года проводилась в крайне урезанном варианте, а затем её запретили окончательно. По аналогичному поводу, но позднее, в 1973-м, было запрещено проведение ралли «Тарга Флорио».

   Это был уже не первый запрет этих соревнований. Впервые, в 1939-м, «Милле Милья» запретил лично Бенито Муссолини, тоже после аварии 1938 года, но в 1940 запрет был снят. В 1957-м все могло оказаться хуже. (С 1977 года вместо неё начали проводить парад исторических автомобилей, выпущенных до 1957 г, под названием «Mille Miglia Storica».)

   Отмена гонки серьёзно осложнила бы проведение операции. «Милле Милья» была невероятно популярна, более ранняя «Тарга Флорио» была знаменита меньше. Тем более, ситуация осложнялась катастрофой 1955 года в Ле Мане, когда Пьер Левег также вылетел на своей машине в толпу зрителей, убив 85 человек, ещё около 100 получили ранения. Магниевый корпус машины загорелся, его долго не могли потушить, в итоге Швейцария запретила проводить любые автогонки на своей территории. Запрет продержался 52 года, а в отношении F1 не отменён до сих пор.

   Изучение вопроса показало, что на всех проводившихся тогда гонках игнорировались простейшие правила безопасности. На машинах отсутствовали даже привязные ремни у гонщиков. Большинство машин имели кузов типа «родстер» с открытой кабиной. Гонки проводились на дорогах общего пользования, которые на время соревнований часто даже не перекрывались. Какое-либо ограждение вдоль трассы отсутствовало, зрители часто толпились в полуметре от проносящихся мимо машин. При таком фактическом отсутствии организации было даже странно, что люди не гибли десятками на каждой гонке.

   Гонщику Альфонсо де Портаго, погубившему «Милле Милья», в 1957 году было 28 лет. Сам он утверждал, что намерен умереть в преклонном возрасте, в окружении детей и внуков. Его напарник Эдмунд Нельсон, услышав слова Портаго, добавил, что Альфонсо «не доживёт до тридцати».

   В Италии после войны были достаточно сильны позиции Коммунистической партии. С возрождением Коминтерна они лишь усилились. Многие, даже не будучи коммунистами сами, сочувствовали компартии, или же имели друзей, состоявших в ИКП. Серов решил привлечь к операции итальянских коммунистов через Коминтерн.

   Как положено, он обсудил возможность вмешательства в историю лично с Хрущёвым.

   – Вот тут, если честно, не знаю, разрешать вмешательство, или нет, – задумчиво произнёс Первый секретарь ЦК.

   – Никита Сергеич! Там люди погибнут! Пятеро детей! – убеждал Серов. – И всё из-за того, что один богатый мудак решил сэкономить четыре покрышки, а другой богатый мудак торопился заработать премию Дарвина.

   – Да... Но, с другой стороны... Вот если не запретят эту гонку, кто знает, сколько в последующие годы на ней ещё народу погибнет? – спросил Хрущёв.

   – Мы планируем с самого начала нашего участия в гонках агитировать за безопасность личным примером, – ответил Иван Александрович. – Мы ведь теперь знаем, какие меры безопасности наиболее эффективны. На наших машинах уже стоят ремни, дуги безопасности, для гонщиков товарищ Алексеев на заводе 918 уже разработал защиту шейных позвонков. (-hans--aktivnaja-zaschita-golovy-i-shei Введена в F-1 после гибели Айртона Сенны в 1994 г). Подушки надувные на наших машинах предусмотрены. И будем постоянно давить на организаторов через FIA насчёт обеспечения безопасности зрителей.

   – Ну... – Хрущёв ещё немного помялся. – Тогда пробуйте. Разрешение дано.

   Действовать решили по двум направлениям. По полученной информации, авария произошла из-за не заменённого вовремя переднего колеса, которое лопнуло на дистанции. Место аварии было точно известно – прямой участок дороги между населёнными пунктами Черлонго и Гуидиццоло, на левой стороне после перекрёстка. В документах было даже фото памятного знака, установленного на месте аварии.

   ( памятный знак).

   На нём была видна приметная группа деревьев. На 50 лет раньше деревья были пониже, но место определить удалось, тем более, в документах были спутниковые снимки Европы и США. (SAS Planeta – наше всё)

   Оставался вопрос – как убедить своенравного и упрямого Энцо Феррари, что колесо надо всё-таки поменять?

   Надежды на то, что Коммендаторе прислушается к доброму совету, были невелики. Поэтому на ожидаемом месте аварии 3 – 4 мая 1957 года заменили стоявший на обочине верстовой бетонный столбик вкопанной в землю и залитой бетоном толстостенной стальной трубой. (Двое детей во время аварии были убиты обломками сбитого машиной бетонного столбика)

   Теперь надо было придумать, как защитить зрителей. Вдоль дороги в этом месте шёл неглубокий кювет, позади росло несколько деревьев, места было мало, отодвинуть зрителей от трассы было некуда. По описанию в документах, машина, несущаяся на большой скорости, через кювет попросту перелетела. Поэтому справа и слева от дороги вкопали два ряда стальных труб, на которых укрепили стальную сетку высотой три метра. Ограждение ставили обычные дорожными рабочие. За работу им заплатили, а кто и зачем распорядился поставить сетку, они не спрашивали. Наряд на работы выписал один из членов местной администрации, которого удалось убедить в потенциальной опасности близкого размещения зрителей на гонках.

   Попытка была заодно и экспериментом – не было ни малейшей гарантии, что колесо автомобиля лопнет именно в этом месте, а местные зрители стояли вдоль дороги почти на всём протяжении трассы, даже на спецучастках горного серпантина. Гарантии успеха не было никакой, была лишь надежда на то, что суперпозиция совершенно случайных факторов сложится точно так же. Призрачная надежда, но технологии изменения истории в 1957-м году ещё только отрабатывались.

   Шёл второй день гонки – 12 мая 1957 года. Машины одна за другой уходили со старта в обратный путь, из Рима в Брешию. По правилам гонки машины стартовали в обратном порядке – вначале самые медленные, это позволяло сократить старт и идти по трассе более плотной группой.

   К стоящему возле машин Энцо Феррари протолкался через толпу один из механиков.

   – Сеньор Энцо... На минутку.

   – Что случилось? – Коммендаторе, как обычно, был в тёмных очках, выражение лица разглядеть было невозможно, но раздражённый тон говорил сам за себя.

   Механик вытащил из толпы зрителей, теснящихся у ограждения, молодую девушку.

   – Говори, Луиза.

   – Сеньор... – девушка явно стеснялась, говорила сбивчиво. – Я видела сон... Вещий сон. Мне во сне явилась Богородица, она сказала: «Лопнет колесо у красной машины, люди погибнут.»

   Идея была так себе, но ничего более убедительного придумать не удалось. В католической Италии скорее поверили бы в явление святой Марии, чем в информацию из 2012 года, даже если бы кто-то рискнул рассказать Коммендаторе всю правду.

   Энцо Феррари недоумённо пожал плечами:

   – Что за чушь! А какое именно колесо лопнет, она не сказала?

   – Сеньор... Может, не будем рисковать, поставим свежие шины? – предложил один из механиков.

   – Сеньор, – девушка достала из своей матерчатой хозяйственной сумки ремни с пряжками. – Я сшила ремни для гонщиков. Возьмите...

   – Чушь! – на лице Коммендаторе не дрогнул ни один мускул. – Гонщики знают, что рискуют, это их работа.

   – Сеньор Энцо, прошу вас... Будет как в Ле Мане...

   Феррари молча отвернулся. Механик потихоньку взял у девушки ремни и проводил её за ограждение:

   – Я попробую уговорить гонщиков. Но сеньор Энцо – человек упрямый...

   Эдмунд Нельсон, штурман экипажа, согласился взять ремни. Специальных креплений для них в машине не было, механики сумели привязать концы ремня прямо к раме.(АИ) Альфонсо де Портаго только пожал плечами:

   – Зачем? Они только мешают.

   Уже после того, как ему дали сигнал на старт, Портаго выскочил из машины, подбежал к ограждению, поцеловал свою подругу Линду Кристиан, снова сел за руль и сорвался с места. За такую выходку сейчас его, скорее всего, немедленно дисквалифицировали бы навсегда. В 1957 г подобное раздолбайство сходило с рук.

   Шины перед стартом так и не заменили – спорить с Коммендаторе и терять работу никому не хотелось. Энцо Феррари не терпел, если кто-то пытался ему перечить. Любого провинившегося увольняли на следующий день, вручали конверт с уведомлением. Портаго нёсся навстречу судьбе по горным дорогам.

   Гонка была долгой, в 30-х гонщики стартовали вечером предыдущего дня и приезжали на финиш на закате следующего. В 50-х средние скорости выросли, а правила безопасности оставались на прежнем уровне. Нагрузка на машины и гонщиков на горных дорогах была велика. На равнины Северной Италии машины выбрались уже к вечеру. Портаго шёл на третьем месте, его приземистая красная «Ferrari-335S» с номером 531 неслась по шоссе быстрее 200 километров в час. ( Так выглядела машина Альфонсо де Портаго)

   Состояние итальянских дорог тогда тоже было далеко не идеальным. Портаго пронёсся через деревню Черлонго. До финиша в Брешии оставалось около 70 километров. Вдоль дороги по обеим сторонам, как обычно стояли живые стены людей – местные жители пришли посмотреть гонку. Слева мелькнуло отдельно стоящее здание, машина вихрем промчалась через перекрёсток...

   Что именно произошло, в первый момент никто не понял. Раздался громкий хлопок, «Феррари» бросило влево, она потеряла управление и подпрыгнула на неровности дороги, перелетев канаву на скорости 240 километров в час. Удар пришёлся в верстовой столб, заменённый на стальную трубу. От удара она согнулась, но машина, вращаясь в воздухе, полетела вперёд по ходу движения на правую сторону дороги. Если бы на месте трубы оставался прежний бетонный столб, его обломки и машина влетели бы прямо в толпу. Кузов машины развалился в воздухе, его куски летели во все стороны, но их задержала натянутая вдоль дороги стальная сетка. Остов упал вверх колёсами, придавив гонщиков – о необходимости дуги безопасности тогда не думали.

   Альфонсо де Портаго погиб на месте, его тело нашли разорванным пополам. (Реальная история) Эдмунд Нельсон, пристегнувшийся ремнями, остался жив, но получил тяжёлые травмы и никогда больше не выступал в гонках. Среди зрителей жертв не было. (АИ)

   Останавливать гонку никто и не подумал, машины неслись по дороге, уворачиваясь от разбросанных обломков. Не было речи о санитарных вертолётах, в Черлонго на всякий случай стояла машина «Скорой помощи», которую пригнали итальянские агенты Коминтерна. Через два часа она доставила изувеченного Нельсона в больницу в Брешии.

   В самом конце гонки Смерть ещё раз взмахнула косой над трассой. Насмерть разбился Йозеф Гёттгенс на своём «Триумф» TR-3. К счастью, кроме него, больше в этой аварии никто не погиб.

   Советские СГ-4 показали себя очень хорошо. Машины оказались на удивление надёжными и легко управляемыми, а мощность моторов была на уровне конкурентов того же класса. Михаил Метелев привёл свою машину к финишу третьим в своём классе S2,0 и 12-м в общем зачёте, из «одноклассников» пропустив вперёд только Джино Мунарона и Готфрида Кёхерта на «Феррари 500 TRC».

   Для Энцо Феррари катастрофа на гонке вылилась в долгое судебное разбирательство. Но, так как никто, кроме гонщика, не погиб, правительство Италии не стало запрещать проведение гонки в целом. Организаторов лишь обязали ограждать трассу в местах скопления зрителей барьерами из проволочной сетки, а команды – в обязательном порядке устанавливать на всех машинах ремни и дугу безопасности. (АИ)

   Для выхода на мировой рынок спортивных автомобилей Серов решил использовать «закладку», организованную при проникновении в Латинскую Америку в 1954-55-м. Тогда, выполняя распоряжение Хрущёва, Серов и Селин искали предпринимателей, начавших своё дело после 1955 года. Селин обратил внимание Серова на аргентинского гонщика Алехандро де Томазо. Он происходил из богатой семьи – его отец был известным политическим деятелем и в начале 30-х годов работал министром сельского хозяйства Аргентины. Мать принадлежала к одной из самых древних испанских семей, которая несколько веков управляла сельским хозяйством Аргентины. Кроме того, семья де Томазо была убеждёнными противниками режима президента Хуана Перона.

   Диссидентство оказалось передающимся по наследству – согласно электронной энциклопедии, де Томазо покинул Аргентину в 1955-м, в возрасте 27 лет, не поделив что-то с Пероном, и организовал в Италии успешную автомобильную компанию, экспортировавшую в США спортивные автомобили класса GT, но значительно более доступные, чем «Феррари», «Ламборгини», «Порше» и малосерийные английские марки. При цене в 10 тыс. долларов De Tomaso Pantera оказался дороже Corvette, но значительно дешевле, чем Ferrari и Lamborghini. Всего за первые четыре года удалось выпустить свыше 5500 этих автомобилей, а одним из первых владельцев Pantera стал Элвис Пресли. Это значительно больше, чем было выпущено «звёздных» спорткаров уровня Lamborghini и Ferrari. Купе неплохо проявило себя и в соревнованиях класса Gran Turismo.

   Пролезть на американский рынок с советскими автомобилями было невозможно. Поэтому Серов и зацепился за вариант с де Томазо. Более того, у Ивана Александровича была и ещё одна идея, которую он высказал в качестве аргумента Хрущёву:

   – Вот полетят наши космонавты в космос, ты же сам читал – фурор будет до небес. Французы Гагарину в «той истории» спортивную машину подарили. Это, по-твоему, правильно, что советский космонавт не может себе советскую спортивную машину купить? С точки зрения идеологии это – поражение.

   – Так если французы захотят ему подарок сделать – что, запрещать, что ли? Глупо получится, – ответил Хрущёв.

   – Нет, конечно! Но у советских космонавтов, у лётчиков-испытателей должна быть возможность купить советскую спортивную машину, – убеждал Серов.

   В итоге Хрущёв согласился и дал разрешение.

   Алехандро де Томазо был богат. Но его семья жила в Аргентине. Хуан-Доминго Перон хотя и не был таким же одиозным диктатором, как Сомоса или Перес Хименес, но оппозицию точно так же не жаловал. Поэтому, когда ему осторожно намекнули, что де Томазо связан с подготовкой государственного переворота, Перон среагировал предсказуемо. Тем более, что свои оппозиционные настроения семейство де Томазо никогда не скрывало. Алехандро де Томазо был арестован, имущество семьи и принадлежащие ей предприятия – конфискованы (АИ).

   Через несколько дней, когда Алехандро повели на допрос, тюремщик в коридоре осторожно шепнул ему:

   – Сеньор Алехандро, я – друг вашей семьи, вам надо бежать. За вами могут прийти в любой момент. Суда не будет, вас просто расстреляют. Если позволите, я вам помогу.

   Тюремщик организовал побег. За стенами тюрьмы Алехандро де Томазо встретили два человека. Они помогли ему выбраться в соседний Уругвай. Алехандро оказался на свободе без гроша в кармане. В Уругвае его «приняли» агенты КГБ, назвавшиеся местными коммунистами. Его обеспечили документами и деньгами, и организовали его переезд в Италию.

   Репрессии не помогли Перону удержать власть. Против него ополчились две наиболее влиятельные в Латинской Америке силы – католическое духовенство и армия. 21 сентября 1955 года президент Перон был свергнут в результате военного путча и бежал из страны.

   Оказавшись в Италии без средств к существованию, Алехандро де Томазо устроился механиком в «Maserati», которой с 1937 года владел Адольфо Орси, а затем – гонщиком-испытателем в «O.S.C.A.» («Officine Speciallizatate Construzioni Automobili» ) – новой компании, которую основали братья Биндо, Этторе и Эрнесто Мазерати по окончании 10-летнего контракта с Орси. С этой компанией и связаны его самые большие достижения в спорте. Но ему всегда хотелось производить спортивные автомобили собственной конструкции. Вот только всем состоянием семьи теперь владела захватившая власть в Аргентине военная хунта (АИ). Алехандро пробовал отсудить своё имущество обратно, как «пострадавший от режима Перона», но какой диктатор откажется от богатства, прилипшего к рукам? Суд завершился безрезультатно.

   В этой печальной ситуации в середине 1957 года на него вышел агент Коминтерна. Он назвался представителем швейцарского инвестиционного фонда и предложил обсудить возможность делового сотрудничества.

   – И о каком сотрудничестве идёт речь? – спросил де Томазо.

   – Кажется, вы хотели бы заняться производством спортивных автомобилей?

   – Вообще-то я хотел делать не только спортивные автомобили, но и машины для «Формулы-1» и для младших «Формул» тоже, – ответил Алехандро. – Что вы хотите мне предложить?

   – Существует состоятельный инвестор, желающий выйти на мировой рынок спортивных автомобилей класса GT, принять участие в соревнованиях мирового чемпионата WSC, возможно, и других гонках на автомобилях GT. Для него это отчасти вопрос престижа, отчасти – желание заполучить свою долю рынка. У него есть значительный научный потенциал, но требуется человек с опытом гонок, представляющий, как сделать и продать машину класса GT. Условие одно – полная конфиденциальность, как минимум на начальном этапе. Конечная цель – продажа автомобилей класса GT по всему миру, прежде всего – в США.

   Названная «представителем инвестора» конечная цель в целом совпадала с собственной мечтой де Томазо, о чём он тут же и сообщил:

   – И кто же этот таинственный инвестор? – поинтересовался Алехандро. – Какие-нибудь японцы? Я обещаю хранить тайну, но должен же я знать, с кем имею дело?

   – Конечно. Нет, не японцы. Советский Союз.

   Де Томазо даже поперхнулся от неожиданности:

   – Русские?! Коммунисты хотят продавать спортивные машины в Штатах?

   – Именно. Или вы имеете что-то против коммунистов?

   – Нет... Они помогли мне выбраться из тюрьмы в Аргентине, и я им весьма признателен. Но это так неожиданно...

   – Я понимаю. Полагаю, вы тоже понимаете, что напрямую продавать в США машины, собранные в СССР, по политическим соображениям едва ли получится. Поэтому советское правительство предлагает вам приблизительно такую же схему, как у концерна «Citroёn Russe». Строятся два завода – один в Италии, другой – в СССР. Вы разрабатываете автомобили, осуществляете конструкторское сопровождение и контроль качества. С советской стороны к проекту подключаются Научный Автомоторный институт (НАМИ) и Центральный Аэрогидродинамический Институт (ЦАГИ). Желательно также заключить долгосрочный контракт с одной из итальянских студий автодизайна, например, Ghia, это удобнее будет сделать вам, по вашей инициативе. (В 1967 А. Де Томазо приобрёл дизайн-студии Ghia и Vignale, а в 1975 – автомобильные компании Maserati и Innocenti, но на 1958 год они ещё не продаются). Также крайне желательно было бы заключить контракт на поставку мощных двигателей с одной из крупных американских компаний. (У де Томазо был заключён контракт на поставку двигателей с Фордом)

   – Советская сторона берёт на себя изготовление деталей. В Италии вы проектируете машину, совместно с советскими специалистами, но сами руководите разработкой, собираете машины из советских деталей с американскими двигателями и продаёте в США и по всему миру. Прибыль делится пополам, но контрольный пакет остаётся у инвестора. Если сделать машину дешевле, чем, например, «Феррари», и выпускать их в большем количестве, можно урвать немалый кусок рынка.

   – Русские собирают машины у себя, со своими двигателями, их ещё предстоит разработать. Но им внутри страны спорткаров класса GT потребуется немного. Зато очень будет востребована недорогая «народная» машина. Нашим советским партнёрам хотелось бы, чтобы эта машина при небольшой цене имела красивый дизайн и высокое качество проектирования. Мы знаем, что вы можете разработать такую машину. (В 70-х компания «De Tomaso Modena S.p.A» выпускала малолитражку «Innocenti Mini» ). Также необходима возможность приобретения западных технологий, промышленного оборудования. Было бы также желательно обучение советских специалистов, прежде всего – дизайнеров, в итальянской дизайн-студии. Ну, как, согласны?

   Алехандро де Томазо немедленно согласился. В 1958 году в итальянской Модене была основана компания «De Tomaso Modena S.p.A.» Сборочные мастерские были построены в Альбарето, пригороде Модены, по соседству с заводами Ferrari и Maserati.

   Эмблемой марки De Tomaso стал железный инструмент, которым когда-то клеймили лошадей в Аргентине (по другой версии – символ богини Исиды). Цвета эмблемы были взяты из аргентинского флага. Инвестору удалось убедить де Томазо не заниматься постройкой автомобиля для гонок Формулы-1 (Он у Алехандро всё равно вышел неудачным), а сконцентрироваться на проектировании и производстве машин класса GT. В качестве примера дизайна де Томазо были переданы в виде изображений «концептов» сведения о его собственных более поздних разработках.

   Дизайн начала 70-х в 1958-м году выглядел неземным. Получив «рисунки» (обработанные в редакторе GIMP фотографии) Алехандро впился в них взглядом. С этого момента он потерял покой. Он понимал, что, не имея опыта разработки, не сможет сразу сделать машину уровня Panthera 1971 года, но с чего-то надо было начать, и де Томазо начал с модели Vallelunga (В реальной истории разработка начата в 1963 году)

   Но главной целью оставалось проникновение в Формулу-1.

   С тренировками команды для «Формулы-1» различные «колхозные варианты», безусловно, не прокатывали. Об участии в чемпионате 1957 года не шло и речи, для начала надо было хотя бы научиться управлять машинами на таких скоростях. А машин не было.

   К счастью, кто-то вспомнил о совместном проекте СССР-ГДР начала 50-х. После победы в высших эшелонах власти СССР возникла дерзкая идея – покуситься на святое и создать свой болид «Формулы-1». В составе советско-германского акционерного общества «Автовело» была создана техническая группа по разработке гоночного автомобиля мирового класса. Организация была полусекретная – как всё тогда. Она получила название НТБА – Научно-Техническое Бюро Автомобилестроения. Работали там немецкие специалисты, преимущественно из фирмы «Auto-Union» – профессионалы с опытом создания минимум десятка гоночных болидов.

   Проект курировал лично Василий Сталин.

   Результатом сотрудничества стало появление в 1952 автомобиля «Сокол-650», соответствовавшего тогдашним спецификациям международной гоночной «Формулы 2». Это была глубокая модификация ещё довоенного «Auto-Union».

   Двигатель V12, с двумя верхними распределительными валами в головке блока цилиндров, объемом 1990 см. куб. с четырьмя карбюраторами «Solex» развивал мощность 152 л.с. при 8000 об/мин, разгоняя болид до скорости 260 км/ч!

   Мотор располагался позади сиденья пилота, перед задней осью, это обеспечивало удачный баланс по осям. Коробка передач стыковалась с двигателем и присоединялась к главной передаче, закреплённой на раме.

   Погубили сие величественное начинание «колхоз» и вопиющая некомпетентность. В гонках «Сокол-650» участвовал только один раз – летом 1952 года в первенстве Москвы. Немецкие конструкторы переоценили компетентность партнёров. Они не сообразили объяснить русским механикам, что двигатель и подвеску перед гонкой необходимо тщательно регулировать и настраивать. У наших опыта обращения с подобной техникой не было.

   Инициаторы проекта были не более компетентны в гоночной тематике, чем механики. После неудачного выступления Василий Сталин потерял к нему всякий интерес. Советский «Сокол-650», вместо международных автодромов и громких побед, пылился в музее транспорта в Дрездене. (/ печальная история с фотографиями)

   Выставлять «Сокол» на Гран-При F-1 было бессмысленно – не та категория. Но в качестве тренировочной машины и для отборочных внутрисоюзных соревнований машина вполне годилась. По согласованию с Вильгельмом Пиком «Сокол» забрали из музея, брошенную и забытую документацию разыскали в шкафу светокопировального отдела МЗМА. (Не выдумка. ) Автомобиль перебрали по винтику и привели в рабочее состояние. Нашли нескольких конструкторов и механиков из бывшей команды его разработчиков.

   Руководителем совместной команды МЗМА-IFA был назначен известный немецкий автогонщик Манфред фон Браухич, блиставший на трассах ещё до войны. В 1955 году в ФРГ он подвергся преследованиям по политическим мотивам, за «сочувствие к коммунистам». К радости восточногерманского руководства Браухич эмигрировал в ГДР. (Реальная история)

   Возможностей для развития автоспорта в ГДР было немного, у республики были более насущные проблемы. Поэтому предложение советской стороны, бравшей на себя большую часть финансирования проекта, было принято с большим интересом. Пик и Ульбрихт, принимая советское предложение, безусловно, рассчитывали в будущем организовать и собственную национальную команду F-1, а пока решили нарабатывать опыт в совместной команде.

   Проектированием машины занялись Александр Иванович Пельтцер из Бюро скоростных автомобилей НАМИ и доцент Ленинградской академии Гражданской авиации Валерий Григорьевич Шахвердов. В разработке также участвовали немецкие специалисты из бывшей компании «Auto-Union».

   И процесс пошёл. Вторую машину по немецким чертежам уже к лету собрали на МЗМА, изготовив почти вручную. Конструкторское бюро разместилось в Цвиккау, из СССР была возвращена небольшая часть вывезенного по репарациям оборудования, остальное уже было растащено по заводам. Автомобили следующей партии уже доработали, вместо 4-х карбюраторов поставили шесть, перепроектировали коробку передач из которой выкинули синхронизаторы, но двигатель «Сокола» был слабее и тяжелее, чем требовалось для спортивной машины уровня «Формулы-1». Тем не менее, тренировать пилотов на чём-то было нужно, и гоночное подразделение завода IFA начало выпуск машин «Формулы-2» совместно с гоночным подразделением МЗМА. (АИ)

   По окончании сезона 1957 года по финансовым причинам прекратила участие в чемпионате команда «Мазерати». При содействии Алехандро Де Томазо у фирмы были куплены несколько гоночных автомобилей модели 250Ф, которые стали основой для советско-германской разработки. (-modelcars.de/en/products/models-118/maserati/product-view/model/maserati-250f-1957/ Фотогалерея модели) Одну машину разобрали по винтикам, ещё четыре использовались для тренировок советских гонщиков, кроме того, Де Томазо купил у «Мазерати» большое количество запасных частей и передал их советской команде. (АИ частично, «Мазерати» действительно покинула чемпионат по окончании 1957 г).

   Для заключения контракта на разработку двигателя «формульного уровня» Серов подключил работавшего с 1955 года в Великобритании резидента-нелегала Конона Трофимовича Молодого, действовавшего под псевдонимом Гордон Лонсдейл. Он владел фирмой по продаже автомобильных противоугонных устройств, много ездил по стране, бывал в лучших лондонских клубах, имел множество полезных знакомств.

   Серов передал советскому резиденту в качестве наводки информацию о возможных кандидатах, предоставленную в ИАЦ. В гоночной команде Колина Чепмена встретились два талантливых конструктора двигателей – Кейт Дэкуорт и Майк Костин. Они искали возможность создать собственную компанию. (В 1958 году Дэкуорт и Костин организовали в в арендованном гараже в лондонском местечке Шафтсбери двигателестроительную компанию Cosworth. С 1967 г их двигатели стояли на таких машинах, как Lotus, Tyrrell, McLaren, Brabham и Williams, и других, выигравших в сумме 154 Гран-При и 23 чемпионата мира). Информация сработала. Лонсдейл, он же Молодый, вложил деньги в стартап двух англичан, поручив им сделать двигатель, пригодный для «Формулы-1». Задание соответствовало их амбициям.

   Дэкуорт и Костин исследовали неудачный двигатель «Сокола-650», но полностью его забраковали, и взяли за основу конструкции двигатель, стоявший на «Мазерати-250F». Двигатель у них получился не сразу, но очень пригодился для наработки опыта конструирования.

   Машины «Сокол» с двигателями Cosworth помогли провести предварительное обучение и тренировки гонщиков перед тем, как они сели на настоящие машины «Формулы-1», приобретённые в Италии. (АИ)

   С 1958 года советский и немецкий гонщики – Георгий Павлович Шаронов и Хайнц Мелькус начали выступать в F-1 за команду «МЗМА-IFA». (АИ.) Также в команде были два тест-пилота – советский – Рудольф Гольдин и немец – Фридер Радляйн. Предполагалось, что они станут пилотами будущей гоночной команды ГДР. Хайнц Мелькус был не только пилотом, но и конструктором, он активно участвовал в разработке гоночных машин.

   При организации советской команды встал вопрос – каким цветом окрашивать машины. С начала 20 века и до конца 60-х, в автогонках автомобилям были присвоены «национальные цвета» Красный цвет исторически был закреплён за Италией, синий – за Францией, зелёный – за Великобританией, оранжевый – за Нидерландами и т. п. Американские машины окрашивались в тёмно-синий с продольными белыми полосами, хотя американцы в европейских гонках участвовали относительно редко. (/Список_национальных_автогоночных_цветов Список национальных автогоночных цветов). Царская Россия к «дележу цветов» опоздала. Казалось, все варианты полос и двухцветных окрасок тоже уже расписаны. После долгих согласований с FIA сошлись на оранжево-алом цвете, напоминающем цвет пионерского галстука – заметно светлее, чем густо-красный итальянский Rosso Corsa, и краснее, чем нидерландский апельсиново-оранжевый.

   Чемпионат в 1958-м году состоял из 11 гонок, он начался в Аргентине 29 января и завершился 19 октября в Марокко, прокатившись красочной кавалькадой через Монако, Нидерланды, США, Бельгию, Францию, Великобританию, Германию, Португалию и Италию.

   Система начисления очков в F-1 менялась много раз. В 1958-м действовала следующая схема. Очки зарабатывали первые пять лучших пилотов гонки, которые получали 8, 6, 4, 3, 2 очков соответственно. Дополнительно пилот зарабатывал 1 очко за самый быстрый круг гонки. В личном зачёте пилотов учитывались результаты 6 лучших гонок чемпионата. Очки, набранные несколькими гонщиками, сменявшими друг друга по ходу гонки – тогда практиковалось и такое – делились между ними в соответствии с количеством кругов в гонке.

   Чемпионат 1958 года выиграл по очкам англичанин Майк Хоторн, одержавший всего одну победу – на французской трассе Реймс-Гу. Вторым был другой англичанин – Стирлинг Мосс, у него было 4 победы – в Буэнос-Айресе, голландском Зандфорте, на португальской городской трассе Боавишта, и на трассе Айн-Диаб в Касабланке, Марокко – там Гран-При проводилось единственный раз после 1950 года, и Мосс стал единственным в истории его победителем. Но он 5 раз сходил с дистанции, тогда как у Хоторна было только два схода, и Майк 5 раз приходил вторым. На финише чемпионата Хоторн имел 49 очков, Мосс – 41, взявший третье место Тони Брукс набрал 24 очка.

   Георгий Шаронов и Хайнц Мелькус в чемпионате 1958 года больших успехов не добились, это было закономерно. Были сходы по механическим причинам, сложности со снабжением, неизбежные для первого чемпионата организационные проблемы, часто мешал языковой барьер.

   Но они стали первыми советскими гонщиками, проехавшими по «слепым» поворотам Монако, нарезавшими круги по «старой кирпичнице» Индианаполиса, опробовавшими на себе S-образные повороты Зандворта, пронёсшимися через «Зелёный ад» Нордшляйфе на Нюрнбургринге и «Красную воду» Спа-Франкоршан. Они первыми из советских людей промчались между вековыми деревьями Монцы, и пусть в 1958-м овал Alta VelocitА был закрыт – им ещё предстояло покорить его в 60-м. Они были первыми. (АИ. К сожалению)

18. Аграрная революция Ивана Худенко.

  К оглавлению

   По-прежнему неослабевающее внимание партия и её Первый секретарь уделяли сельскому хозяйству. Принятые в 1957 году важнейшие решения (см. гл. 02-36) начали работать уже на следующий год.

   Больше всех поднялось животноводство. Принимаемые с 1954 года экстренные меры по обеспечению кормами и введение практики трансплантации эмбрионов позволили в 1957-м начать государственную программу «2+1», в рамках которой любой гражданин мог бесплатно получить на откорм 3 головы любой скотины и бесплатный корм для неё в течение года. По окончании откорма 2 из 3-х животных сдавались государству, третье хозяин оставлял себе (АИ, см. гл. 02-36).

   Шестилетний план увеличения надоя молока выполнили за три года, в 1958 году молока в среднем по стране надоили на 58 процентов больше, чем в 1953 году, а по колхозам и совхозам в 2,3 раза больше. Заготовки молока увеличились более чем два раза, мяса -- на 62 процента, яиц -- на 76 процентов, шерсти -- на 60 процентов.

   Внедрение трансплантации эмбрионов стало логичным основанием для начала паспортизации элитного скота и его потомства. Теперь вместе с телёнком или поросёнком, рождённым с помощью трансплантации, выдавался листок-паспорт, в котором указывались все необходимые данные. В том числе – нерекомендуемые линии родословных для последующего скрещивания. Так, запрещены к скрещиванию оказались быки, прямые потомки одного из лидеров голштинской породы, быка-производителя Осборндэйл Айвенго 1189879, являвшегося носителем гена BLAD. (BLAD-синдром, следствие наличия гена лейкоцитарной адгезии – врождённый порок позвоночника у крупного рогатого скота наиболее распространённой в СССР чёрно-пёстрой породы)

   Теперь вдобавок для дополнительного обеспечения кормами в колхозах и совхозах развернули производство витаминной травяной муки. Её добавка в обычный комбикорм увеличивала надои на 30-40%. Эксперименты с травяной мукой начали ещё в 1957-м, получили отличные результаты, после чего её производство началось по всей стране. (АИ)

   Заводы сельхозтехники начали производить комплекты машин по сбору и упаковке сена в полиэтиленовую плёнку. Такой сенаж в упаковке может храниться долго, не теряя питательной ценности, его с удовольствием поедает скот, оставляя очень малый процент недоеденных отходов. Тогда как при кормлении обычным сухим сеном в отходы уходит едва ли не половина.

   (внешний вид комплекта машин )

   Ещё одним источником кормов для скота, появившимся с широким распространением теплиц и гидропоники, стал гидропонный зелёный корм – ГЗК. Это была зелёная трава, выращенная в теплице по гидропонной технологии из зерна злаковых культур – пшеницы, ржи, овса, ячменя и т. д. – под воздействием влаги, температуры и света. Период выращивания – от 7 до 9 дней. В фазе готовности стебли травы имеют высоту до 25 см. При соблюдении тщательно подобранных оптимальных параметров влажности, температуры продолжительности освещения и длины волны падающего света, наиболее выгодных для роста растений, сроки удавалось сократить до 5-6 дней.

   Гидропоника стоила недёшево, но окупалась очень быстро, так как выращивание производилось в непрерывном цикле – на месте только что убранного урожая сразу же высаживалась новая порция семян. (Если считать в ценах 2012 года – из 150 граммов семян пшеницы вырастает 1,34 кг зелёного корма. При стоимости семян 7 р/кг и цене электроэнергии 3 р/квт*ч себестоимость этого количества ГЗК составляла 1,9 руб без учёта зарплаты операторов. При стоимости электричества в СССР 0,04 р/квт*ч ГЗК будет стоить копейки. Источник -texnologii/i-predlozhenie-dlja-fermerov-/100/gzk-alternativa-kombikorma-predlozhenie-fermeru/)

   В 1958 году целина окупила вложенные в неё затраты и начала приносить чистую прибыль. Итог 1958 года получился с плюсом в 18 миллиардов рублей. (см. С.Н.Хрущёв. «Реформатор» ) Вспахали на целине меньше, чем в «той истории» – за счёт того, что командовавший освоением целинных земель вместо Брежнева Шелепин заботился не о получении орденов, а о результате, и солончаки не распахивал. Но затраты были даже больше – строились благоустроенные посёлки, дороги, множество зернохранилищ вблизи железнодорожных станций, чтобы сократить потери зерна в пути, высаживались лесополосы, чтобы уберечь с таким трудом отвоёванные у природы плодородные земли от выветривания.

   Продолжалась реализация плана преобразования природы. Уже высаженные в 1957 году лесополосы подросли, к ним вдобавок высадили ещё пару тысяч километров новых лесополос. На посадках по-прежнему трудились вахтовики из Китая, но теперь к ним прибавились такие же вахтовики из Средней Азии

   1958 год на селе закончился неплохо. За 1953-1958 годы посевные площади, включая целину, возросли на 17 процентов, валовый урожай зерна увеличился на 69 процентов. В 1958 году собрали около 134,7 миллиона тонн.

   О таком же урожае докладывал осенью 1952 года на XIX съезде Маленков. Но тогда, до 1954 года, речь шла о «биологическом», гипотетическом урожае – сосчитанном по методике подсчета колосков на одной делянке в метр на метр и затем пересчете результата на миллионы гектаров, то есть, цифры получались среднепотолочные. При этом на них ориентировались при планировании народного хозяйства. Отсюда и неизбежные провалы планирования.

   Сейчас же засчитывалось только зерно, реально заложенное в элеваторы. Хрущёв очень гордился тем, что ему удалось перевести урожай из «биологического» в «амбарное исчисление». На эти цифры уже можно было опираться, закладывая их в ОГАС при составлении народно-хозяйственного баланса. По сельскому хозяйству баланс составлялся в первую очередь – от него зависела продовольственная безопасность страны.

   В результате заготовки в среднем выросли на 84 процента. В 1958 году они достигли 56,6 миллионов тонн, наконец-то превысив годовой расход зерна, составлявший 50 миллионов тонн на все нужды: выпечку хлеба, корм скоту, поставки дружественным государствам, производство спирта. В 1958 году в госрезерв заложили 11,2 миллиона тонн зерна, почти в 2,5 раза больше, чем в прошлом году.

   Поставки зерна за границу осуществлялись по принципу бартера или взаимозачёта – в обмен социалистические страны, партнёры по Совету Экономической взаимопомощи поставляли товары народного потребления своего производства: одежду, обувь, бытовую технику. О каком-либо субсидировании дружественных режимов речи не шло – только взаимовыгодное сотрудничество.

   В докладе на Пленуме Хрущёв отметил рост урожайности, пусть ещё и небольшой, 11,1 центнера зерна с гектара. В 1953 году урожайность составляла 7,8 ц/га. Если не вносить удобрений, урожайность целиком определялась погодой, колебалась год от года на полтора-два центнера. Поэтому один за другим вводились в строй заводы по производству минеральных удобрений, использовались торфо-гуминовые удобрения, и обычный навоз, которого, в результате роста животноводства, тоже прибавилось.

   Более того, был проведён эксперимент с так называемым «точным земледелием», учитывающим неоднородности в пределах одного поля. Удобрения при этом вносились только на те участки, где они были необходимы, и в точно рассчитанных количествах. Для выявления неоднородностей использовалась аэрофотосъёмка с привязного аэростата заграждения – оказалось дёшево и удобно. В определённых по аэрофотоснимкам местах, где, предположительно, не хватало питательных веществ, брались пробы грунта, определялось необходимое количество удобрений, отмечались примерные границы участка. После чего удобрения вносились с того же аэростата, к которому вместо гондолы подцепляли бункер. Всё управление процессом производилось с земли, аэростат базировали на грузовике.

   Селекционерам была ещё в 1954-м году поставлена задача выведения новых, высокоурожайных сортов пшеницы. Дело это оказалось не быстрым, к 1958 году новые сорта ещё проходили опробование в условиях отдельных экспериментальных хозяйств. Для получения высокого урожая недостаточно благоприятных климатических условий. Необходимо также подобрать оптимальный для данного региона сорт семян, при выборе которого следует учитывать сразу несколько факторов: морозоустойчивость, засухоустойчивость, требовательность к типу почвы. Использование сортов, районированных для данной местности, максимально приспособленных под ее климатические условия, позволяет получать урожайность до 70--85 ц/га, при том, что средняя урожайность по стране в период с 1896 г по 2007 г не поднималась выше 19 ц/га.

   (цифры по источникам – -sorta-ozimoj-psheni.html и -V-G--Deryugina-I-V-_Urozhaynost-khlebov-v-Rossii/6)

   Вообще, научные исследования в сельском хозяйстве в конце 50-х развернулись очень широко (реальная история, не АИ). Сельское хозяйство до 1953 развивалось по большей части экстенсивно. Научные достижения медленно доходили до простого селянина.

   Эксперименты шли не только с кукурузой и не просто распахали целину. Ставку делали на совхозы, искали оптимальные варианты. Под Москвой создавались совхозы, больше похожие на своеобразные научно-исследовательские институты. Под Киевом, наоборот, научно-исследовательские институты использовали окрестные совхозы в качестве опытной базы. Опытные станции на базе совхозов организовывали по всему Союзу. Страна не могла ждать милости от природы. В районах рискованного земледелия создавали лаборатории по выращиванию гумуса.

   Никита Сергееевич в возможности науки и до 1957 года верил свято. А уж когда обеспечение кормами, трансплантация эмбрионов и программа «2+1» обеспечили страну мясом, а построенные вокруг городов и даже в городской черте теплицы с гидропоникой завалили прилавки свежими овощами, он окончательно взял курс на строгий научный подход в сельском хозяйстве и внедрение передовых технологий.

   Экспериментировали не только в области агрокультуры, но и в области экономики. В Белоруссии при Машерове, продолжили опыт, обсуждавшийся в 20-е годы и применявшийся в промышленности во время Великой Отечественной войны. Была поставлена задача убрать ножницы цен между сырьем и произведенной продукцией.

   Учитывая, что планирование есть распределение трудового времени (Маркс), рассчитывался суммарный объем общественно необходимого труда как в прямых так и в косвенных затратах, необходимых для производства продукта. Таким образом, расчёты между предприятиями, производящими, перерабатывающими, хранящими и реализующими сельхозпродукцию, проводились не в денежной форме, а как взаимозачёт «трудозатрат» на единицу произведенной продукции. Широко развивался хозрасчет, использовался бригадный коллективный подряд.

   В 1958 году Иван Никифорович Худенко начал свой аграрный эксперимент, согласованный с правительством ещё год назад (АИ, см. гл. 02-36. В реальной истории Худенко начал эксперимент в 1963 году.).

   Но сейчас, помня о печальном итоге начинания Худенко, ставшего жертвой элементарной зависти местных партийных работников, Хрущёв предложил Ивану Никифоровичу взять в управление совхоз в Нечернозёмной зоне РСФСР.

   – Надо показать всем, что ваша система хозяйствования может работать не только на плодородных почвах целины, но и в сложных условиях, – пояснил он Худенко. – Кроме того, здесь вы будете поближе к руководству, значит, в случае каких-либо конфликтов или непонимания местных властей, мы сможем быстрее прийти вам на помощь, поддержать.

   Худенко получил право прямого выхода на назначенного в 1957 году первым заместителем министра сельского хозяйства Кирилла Прокофьевича Орловского – такого же, как он сам, энтузиаста-новатора. Кроме того, со стороны партийных органов эксперимент курировал лично секретарь ЦК по сельскому хозяйству Александр Николаевич Шелепин (АИ).

   Шелепину Хрущёв настрого приказал:

   – Ваша задача, Александр Николаич, не опёка Худенко по мелочам, а прикрытие его сверху от не в меру ретивых партийных работников и прочих доброжелателей в кавычках.

   Худенко разрешили самому выбрать, какие культуры и в каких количествах сеять, а также самому определить, какие взять плановые обязательства. Для предварительного экономического расчёта эксперимента Ивану Никифоровичу выделили машинное время на ЭВМ, установленной в одном из НИИ, и дали в помощь инженера-программиста, который помог составить на основе предварительных расчётов, набросанных вручную в обычной тетради, полную расчётную экономическую модель эксперимента.

   Всю зиму 1957-58 гг Худенко готовился к началу эксперимента. Иван Никифорович с помощью инженера много раз прогонял расчёт на ЭВМ, по-разному меняя исходные данные, пока не приблизился к оптимальной организации процесса. В целом оптимум не слишком отличался от того, что ему удалось нащупать, считая вручную. Это ещё больше уверило Худенко в правильности его подхода, а заодно и придало научного веса его расчётам.(АИ)

   В обосновании своего проекта Иван Никифорович писал:

   «По данным ЦСУ СССР, в сельском хозяйстве числится основных производственных фондов на 60 млрд. рублей, а людей занято 40 млн. человек. При новой, экономически обоснованной, организации производства потребуется 7 млн. человек, а основных фондов – на 32 млрд. руб. В настоящее время государство вынуждено строить жилища и культурно-бытовые объекты на 40 млн. человек вместо 7 млн . Но так как все это невозможно сделать за короткий срок, то почти все 40 млн. тружеников сельского хозяйства живут еще в примитивных условиях. Если бы ежегодно отпускаемые на эти цели средства использовать для 7 млн. человек , то они, будучи заинтересованы в производстве продукции, производили бы на 197 миллиардов рублей (сейчас производится на 47 млрд. руб.), или в четыре раза больше. Люди жили бы в культурных условиях , а государство ежегодно получало бы чистой прибыли 170 млрд. рублей, вместо 38 млрд. рублей, получаемых в настоящее время » (источник -journal.net/2808.html)

   Экономисты Госплана также проверили расчёты Ивана Никифоровича вручную, и не нашли в них ни одной математической ошибки. Но они всё равно продолжали сомневаться, утверждая, что задуманное Худенко не удастся реализовать в полной мере по множеству субъективных причин.

   – Никто в стране никогда по такой системе не работал, – твердил Хрущёву Сабуров на заседании Президиума ЦК. – А тут приходит какой-то Худенко и утверждает, что у него получится! Да с какой такой стати? Он что, умнее всех себя вообразил?

   Хрущёв в ответ только посмеивался. Он знал то, чего не мог знать Сабуров – результаты эксперимента в «той истории». Но Максим Захарович так горячился и упорствовал, что Никита Сергеевич не удержался:

   – Давайте, Максим Захарыч, поспорим, что у товарища Худенко получится выйти на те показатели, и теми силами, что он рассчитал?

   – Давайте! – азартно согласился Сабуров. – На что спорим? На ящик водки?

   Легенду о засухе 1955 года и председателе целинного колхоза, проспорившем Первому секретарю ящик водки, в ЦК рассказывали как пример нестандартного подхода Хрущёва к управлению страной. (АИ, см. гл. 01-34)

   – Нет, Максим Захарыч, ящиком водки не отделаетесь, тут ставки повыше будут, – ответил Хрущёв. – Если дело выгорит – будете поддерживать внедрение системы Худенко по всей стране со стороны Госэконмкомиссии. И поддерживать будете всей душой, честно. Либо сложите полномочия. А уж если не выгорит, тогда забываем обо всех подобных экспериментах надолго.

   Сабуров подумал, и спорить отказался.

   Смысл эксперимента был не в многократном перевыполнении планов. Иван Никифорович собирался доказать, что получать и обрабатывать урожай можно значительно меньшим количеством работников, чем в обычном колхозе, если перестроить стандартную схему управления, сократив руководство до минимума, и поделить коллектив на малые звенья по 5-7 человек, до предела насытив хозяйство техникой и средствами механизации. Он назвал эту схему организации труда «безнарядно-звеньевой системой».

   Где взять столько техники – проблем не возникло. Проведённая в 1957 г реформа МТС (АИ, см. гл. 02-36) не разрушила эту сложившуюся систему, а наоборот, сделала её более эффективной, пустив в ежедневное применение многолетние залежи неиспользуемой сельхозтехники. По всем МТС страны её набралось так много, что после необходимого ремонта техники хватило бы на перевод на систему Худенко большей части сельского хозяйства страны одновременно.

   Основными идеями системы Худенко были:

   – Сокращение непроизводительных расходов, в т. ч. на многоступенчатый управленческий аппарат. Также Худенко предложил свести к минимуму поэтапный учёт всего и вся, оставив лишь учёт начальных вложений и конечных результатов. Оценивались не усилия, а конечный результат, это мотивировало работников на экономию и качественную работу.

   – Подъём производительности труда, как за счёт механизации, так и за счёт мотивации работников путём значительного повышения зарплат. Деньги, сэкономленные на зарплате сокращённых управленцев, оставались в коллективе и делились между работниками.

   – Упрощение расчётов с государством. Совхоз заключал с государством договор на поставку фиксированного количества продукции на несколько лет вперёд. Всю сверхплановую продукцию он имел право реализовать через сеть госпотребкооперации, на правах производственного кооператива. При этом сданная продукция так или иначе 100-процентно учитывалась через ОГАС, чтобы не нарушался народно-хозяйственный баланс.

   – Постоянное личное участие каждого работника в управлении хозяйством. Трудовой коллектив получал право самоуправления и самоконтроля. Худенко намеревался мотивировать обычных людей, не обладающих высоким чувством ответственности, сделать свой труд творческим, выходящим далеко за пределы обязательных затрат труда, необходимых для производства единицы продукции.

   Вырученные средства от продажи продукции через потребкоперацию не делились между работниками, а вкладывались в развитие производства и общественные фонды потребления.

   – Мы не миллионеров выращивать собираемся, – пояснил Худенко Сабурову и Байбакову, – а развивать инфраструктуру. В результате повышения производительности труда высвободится большое количество людей. Чтобы обеспечить их занятость, необходимо будет перевести их на строительство инфраструктуры, диверсифицировать производство. Будем строить теплицы, освоим гидропонику, начнём выращивать овощи и фрукты, и тут же, на месте, их перерабатывать.

   Хрущёв не зря свёл в 1957 году четырёх великих новаторов и реорганизаторов сельского хозяйства – Кирилла Прокофьевича Орловского, Терентия Семёновича Мальцева, Ивана Никифоровича Худенко и Ивана Андреевича Снимщикова (АИ, см. гл. 02-36)

   Орловский имел богатый опыт управления сельскохозяйственным предприятием в крайне тяжёлых послевоенных условиях. Мальцев владел новейшими агротехническими приёмами и культивировал строго научный подход к земледелию, а также проявил и немалое личное мужество, решившись нарушить в 1954 году сталинский закон о глубокой пахоте, которая не подходила для целинных условий. Худенко разработал систему управления коллективом, позволявшую резко поднять производительность труда при большой экономии средств. Снимщиков знал, как можно занять высвобождающихся из основного производства людей путём диверсификации и освоения новых видов деятельности.

   Хрущёв понимал, что инициатива Худенко взрывоопасна, на селе высвободится около 30 миллионов человек, а жилищное строительство в городах не в состоянии переварить подобную массу народа. Он рассчитывал, что Худенко, ознакомившись с опытом Снимщикова, точно так же переориентирует высвободившихся работников на другие виды занятости.

   Очень кстати для решения этой проблемы оказалась инициатива А.Н. Косыгина по созданию малых госпредприятий. Зимой 1957-58 года, когда Худенко в Госплане тщательно просчитывал свой эксперимент, Хрущёв предложил ему взять на вооружение идею Алексея Николаевича.

   – Смотрите, Иван Никифорович, – сказал Первый секретарь. – Вот, положим, внедрим мы вашу систему по всей стране. Высвободится в результате 33 миллиона человек, большинство – уже в возрасте, без образования, к тому же женщины. Ведь их всех надо куда-то пристроить. В города поедут не все, да и селить в городах их негде. Как эту проблему решать собираетесь?

   Худенко повторил свои доводы, приведённые им в разговоре с плановиками. Идею широкой диверсификации сельскохозяйственного производства Хрущёв одобрил.

   – Правильно! Создавайте внутри своего совхоза и вокруг него малые государственные предприятия, которые объединятся в агрохолдинг, не просто сдающий государству зерно по закупочной цене госпоставок, а поставляющий народу через госпотребкооперацию весь ассортимент продукции сельского хозяйства.

   – Я как раз об этом сейчас и думаю, – согласился Худенко. – Ведь можно наладить в одном хозяйстве и производство кормов, продукции мясомолочного животноводства, тепличное производство овощей... Какой смысл, имея столько свободных рабочих рук, замыкаться только на производстве зерна?

   – Очень правильное решение. Я вас в этом вопросе руками и ногами поддержу! Но почему бы не пойти дальше? – спросил Никита Сергеевич. – У нас сейчас принята концепция деления страны на административно-хозяйственные районы-комбинаты, которые будут постепенно вытеснять деление по границам национальных республик. Также принята программа развития малых государственных предприятий. Принят и работает закон «О кооперации».

   – Почему не превратить каждый район-комбинат в государственную федеративную корпорацию, агропромышленный холдинг, органичный сплав предприятий, находящихся в государственной общенародной и кооперативной собственности, и действующий на основе системы прямых договоров между промышленными и аграрными предприятиями? – предложил Хрущёв. – Даже не так! Коллективная собственность кооперативов – она ведь тоже часть общенародной собственности, поскольку коллектив кооператива – такая же часть советского народа, и ни в коем случае ему не противопоставляется. Поэтому вопрос собственности в таком холдинге вторичен. Она может быть смешанной – и государственной и коллективной.

   – Важно другое. Вот вы предлагаете, чтобы хозяйственные вопросы внутри совхоза решались на собрании звеньевых, так?

   – Совершенно верно, – подтвердил Худенко. – При этом директор совхоза будет подчиняться решению совета звеньевых.

   – Вот! Теперь спроецируем эту ситуацию на уровень выше, – продолжил Никита Сергеевич. – На уровне района-комбината директора предприятий и совхозов – те же звеньевые, а каждое предприятие и совхоз, или там, колхоз, можно рассматривать как отдельное звено. Так пусть они организуют на макроуровне района комбината аналогичный совещательный орган. Он будет решать, как наилучшим образом выполнить план, спущенный на район-комбинат центральным Госпланом, накормить и обустроить народ, и при этом самим в убытке не остаться.

   Идею Хрущёва Худенко тут же подхватил:

   – Может получиться, Никита Сергеич. Я бы поучаствовал в таком начинании с большим удовольствием. Одного опасаюсь – дурости местных чиновников. Ведь задушат, задавят и затопчут любое подобное собрание, потому что неминуемо кто-нибудь увидит в нём угрозу для своей руководящей роли.

   (В реальной истории, после разгрома худенковского хозяйства в освободившиеся дома выселенных совхозников въехало райкомовское начальство. )

   – А вы, Иван Никифорович, подходите к этому вопросу с партийной точки зрения, – посоветовал Хрущёв. – Во-первых, помните, что на вашей стороне я и Александр Николаевич. Только дайте знать телеграммой, или звонком секретарю – всегда поможем. Во-вторых, директора местных совхозов и заводов составляют партийно-хозяйственный актив, а собрание партхозактива – немалая сила. В третьих, про первичные парторганизации не забывайте. Любое местное начальство, в том числе и партийное, подотчётно общему собранию первичных парторганизаций. Всё, что не противоречит Конституции, законодательству и Уставу партии – законно, из этого и исходите.

   – Надо лишь не бояться при необходимости выносить вотум недоверия партийным руководителям, ставящим личное благополучие превыше благополучия народа. Ну, и Комитет Партийного Контроля и Госконтроль тоже не дремлет, туда любой может обратиться. Местные партийные органы и депутаты над КПК не властны. Главное – не бояться.

   – А я, со своей стороны, поставлю этот вопрос на Пленуме ЦК, и приложу все усилия, чтобы нужное решение продавить. Но и вы должны, со своей стороны, мне помочь. От итогов вашего эксперимента будет зависеть, не побоюсь такого вывода, благополучие Советского Союза в ближайшие лет пятьдесят. Если вам удастся победить, я смогу доказывать правильность нашего с вами подхода, ссылаясь на ваш результат. Если не удастся – мне будет значительно сложнее это сделать.

   – Постараюсь высокое доверие партии оправдать, – ответил Худенко. – В свою систему я верю. Если нам уж очень сильно мешать не будут – всё получится.

   Наконец, к весне 1958 года подготовка к эксперименту была закончена, и с началом посевной эксперимент стартовал. (В реальной истории Худенко готовил эксперимент вручную, в одиночку, с 1960 г, и начал в 1963-м) В соответствии со своими расчётами Худенко разделил коллектив совхоза, насчитывавший более 850 человек, на звенья по 5-7 человек, в каждом из которых насчитывалось по 4 трактора, 5 комбайнов и набор других необходимых машин.

   В Таганроге, Ростове-на-Дону и в Красноярске с 1958 года серийно выпускался самоходный комбайн СК-3 конструкции Ханаана Ильича Изаксона. (/СК-3_(комбайн)) Для обеспечения эксперимента Худенко его совхоз обеспечили самоходными комбайнами, решив заодно проверить, насколько они эффективнее буксируемых. Успех превзошёл все ожидания, самоходным комбайном мог управлять один человек, а на буксируемом требовалось 3-4.

   Худенко позволил звеньевым самим составлять штатное расписание, самим выбирать: делить им фонд зарплаты между множеством работающих с прохладцей или заплатить как следует тем, кто трудится с полной отдачей, а от лодырей избавиться. Из 130 управленцев осталось только два – директор, по совместительству агроном, и экономист-бухгалтер, координировавший эксперимент.

   Непосредственно в производстве зерновых было занято 20 звеньев, всего около 130 человек. Вместо 9 токов, которые обслуживали ранее 600 рабочих, были устроены 3 механизированных тока, где работали всего 12 человек.

   Впрочем, Хрущёв, по договорённости с Худенко и Аджубеем, направил в совхоз ещё одного человека – начинающего журналиста, выпускника факультета журналистики МГУ. Его задачей было вести летопись эксперимента, документируя все действия и решения для их последующего анализа, чтобы можно было выявить и исправить неизбежные недостатки и просчёты. Он же должен был написать серию репортажей об эксперименте для прессы.

   Ключевые моменты снимались на киноплёнку, со звуком, для чего журналисту был выделен комплект аппаратуры. Из снятого киноматериала осенью был смонтирован документальный фильм.

   Тогда же, осенью, подвели итоги первого года эксперимента. Производство зерна выросло в 2,9 раза, механизированные звенья повысили производительность труда в 20 раз. В 1958 году совхоз сдал государству в два с лишним раза больше, чем в предыдущие годы. Фонд зарплаты сэкономили в 3 раза, и в столько же раз уменьшилось использование натуральных фондов. При этом себестоимость центнера зерна снизилась приблизительно в 10 раз. Соответственно выросла зарплата до 3000-3500 рублей, тогда как в совхозах на тот момент 1000 рублей считалась хорошей зарплатой. (В пересчёте с новых денег на старые, в реале эксперимент проводился после реформы 1961 года. Все цифры реальные.)

   Тщательная подготовка эксперимента с участием экономистов Госплана принесла отличные результаты. Безработица, которой больше всего опасались в Госплане, не возникла. По согласованию с руководством района-комбината Худенко преобразовал совхоз в агропромышленный холдинг, проведя соответствующую реорганизацию с изменением Устава предприятия. Оно оставалось государственным, но разделилось на несколько малых предприятий с единым управлением на верхнем уровне. Был взят товарный кредит в виде сборных теплиц и гидропонного оборудования, построены фермы для свиней и крупного рогатого скота, взяты в лизинг доильные аппараты, сепараторы, маслобойка. Было организовано собственное строительное управление, строившее промышленные объекты, жильё и дороги.

   Строились дома по индивидуальному проекту, провели водопровод, поставили электроплиты, заложили зимний сад, театр. О безработице речи не шло, даже пришлось взять на работу несколько инженеров-строителей. Недовольных в хозяйстве не было. Большая часть бывших управленцев переквалифицировалась в операторов гидропоники в теплицах. Зарплата оказалась в два-три раза выше, чем на прежних должностях.

   Осенью агрохолдинг полностью рассчитался по кредитам за счёт продажи через госпотребкооперацию овощей и фруктов, а также продукции животноводства. Худенко послал подробный отчёт об итогах сезона 1958 г заместителю министра сельского хозяйства Орловскому и секретарю ЦК КПСС Шелепину. В тот же день его отчёт изучил Хрущёв.

   Результаты получились ошеломляющие. В Госплане в первый момент не поверили, отправили к Худенко ревизионную комиссию. Она изучила на месте всю отчётность, осмотрела построенные и строящиеся объекты. В отчётности нашли несколько мелких недочётов, но на общие выводы они не повлияли – эксперимент полностью удался.

   Пока комиссия изучала документы, в совхоз нагрянул с визитом Никита Сергеевич. Ему было чисто по-человечески интересно, как идут дела в многообещающем экспериментальном хозяйстве. К тому же он понимал, что сейчас в Ивана Никифоровича вцепятся недовольные его инициативой чиновники всех уровней, а таких хватало. Худенко обвиняли в том, что он высокими зарплатами и сокращением управленческого аппарата «нарушает социальный мир».

   Поэтому Хрущёв решил активно поддержать Худенко, своим визитом он хотел показать всем чиновникам, что партия и правительство поддерживают эксперимент на самом высшем уровне. Когда министр сельского хозяйства Мацкевич сказал, что «у Худенко механизатор получает больше, чем начальник отдела в министерстве», Никита Сергеевич ехидно спросил:

   – Так почему же начальники отделов из министерства не пошли к Худенко механизаторами? Не иначе, жопы к мягким креслам привыкли?

   Хрущёв осмотрел все объекты в совхозе, обошёл все поля, фермы, теплицы, сфотографировался перед огромным, усыпанным красными плодами, помидорным деревом, (помидорное дерево -z.ru/dela-sadovyie/ovoshhi/pomidornoe-derevo-mif-ili-realnost.html) торжественно, перед телекамерой, пожал Ивану Никифоровичу руку, и сказал:

   – Вот! Все видели, как работать надо? Учитесь у лучших.

   А затем достал из кармана и привинтил на потёртую клетчатую рубашку Ивана Никифоровича орден Ленина. После такой демонстрации господдержки на высшем уровне сожрать Худенко стало значительно сложнее.

   Хрущёв, в свою очередь, увидел в системе Худенко куда более важную возможность, о которой он завёл разговор на Пленуме ЦК КПСС в ноябре 1958 г (АИ).

   – Безнарядно-звеньевая система Худенко, товарищи, прямо ведёт к построению бесклассового общества! – сказал, выступая в прениях, Никита Сергеевич. – Эксперимент Худенко подрывает основы разделения труда, на котором зиждется современная система производства – основа разделения людей на классы! У товарища Худенко производственные звенья объединены в самоуправляющийся трудовой коллектив. Управляет хозяйством совет звеньевых, решениям которого подчиняется директор. Проводится обязательная ежегодная, а то и сезонная, ротация совета. То есть, каждый учится управлять и распоряжаться результатами труда. В системе Худенко управление человека человеком, т.е. принуждение к труду со стороны другого человека, перестанет быть профессией. Работает принцип самоуправления. Система Худенко, товарищи, это первый шаг на пути к переходу «от управления людьми к управлению вещами и процессами», больше того, это ещё один, важнейший шаг к коммунизму, поскольку в этой системе у каждого работника воспитывается чувство ответственности за общее дело!

   – Опыт создания самоуправляющихся трудовых коллективов, который воспроизвел товарищ Худенко, – продолжал Первый секретарь ЦК, – есть опыт включения каждого человека, занятого на производстве, в управление процессом этого производства и распоряжения плановыми фондами.

   – В любой экономической системе, хоть при капитализме, хоть при социализме, основная проблема – отсутствие мотивации к труду у рядового наёмного работника. В капиталистическом обществе она решается жесточайшей эксплуатацией и принуждением работников к труду угрозой голодной смерти. Социализм, как форма государственного капитализма, вынужден поступать так же, лишь снижая уровень эксплуатации до социально приемлемого. При этом основная задача – мотивация работников на качественный высокопроизводительный труд, без средств принуждения ни там, ни тут не решается.

   – Система товарища Худенко как раз и позволяет решить эту неразрешимую ранее проблему без применения принуждения, за счёт возникновения заинтересованности каждого работника в результатах общего труда, за счёт участия каждого члена коллектива в процессе управления.

   – Это всего лишь часть решения общей задачи уничтожения разделения труда, – заявил Хрущёв, – То есть, уничтожения всех форм холуйства, господства и принуждения к труду. Содержание социализма по Энгельсу – разрушение всей старой буржуазной государственной машины, аппарата насилия и системы принуждения наемных работников к труду, уничтожение всех форм принуждения человека человеком, что возможно лишь через обучение и привлечение «кухаркиных детей» к управлению. Каждый человек, без исключения, должен быть обучен и включен в процесс управления. Именно это демонстрирует нам Худенко на примере организации труда в форме самоуправляющегося трудового коллектива. Кстати, опыт товарища Худенко напрямую перекликается с системой организации труда, которую обосновал и применял Антон Семёнович Макаренко.

   – Элементы самоуправления, товарищи, можно найти на всех уровнях организации советского общества – от пионерской и комсомольской организации – до трудового коллектива завода или научно-исследовательского института. Но проблема состоит в том, что из отдельных элементов целостной системы общественного самоуправления не построишь. Кроме отдельных элементов и экспериментов, каждый из которых нужно тщательно изучать и популяризировать, нужна еще и общая интегрирующая идея – идея уничтожения господствующей сегодня системы эксплуатации человека человеком и создания условий для перехода к обществу без классов, без принуждения к труду – обществу самоуправляющихся коллективов. Поэтому и ценен эксперимент, проведённый в хозяйстве товарища Худенко. Он наглядно показал две важнейших истины. Первое – что процесс самоуправления внутри трудового коллектива не является досужим вымыслом и возможен уже сегодня. Второе – что сельское хозяйство – это не только куча навоза и вилы, это ещё и научная организация труда и производственного процесса!

   – Товарищу Худенко удалось успешно доказать, что существует способ массового воспитания из наёмного работника человека, ответственно относящегося к работе и болеющего за результаты своего труда. А это, товарищи, важнейший этап, без которого построение коммунизма невозможно. Можно сказать, что Иван Никифорович своим блистательным экспериментом заколотил очередной гвоздь в гроб капитализма! – заключил Первый секретарь ЦК, потрясая с трибуны увесистым кулаком.

   Хрущёв на пленуме поднял и вопрос об объединении предприятий промышленности и сельского хозяйства каждого района-комбината в агропромышленные холдинги, управляемые «советом директоров», т.е. партхозактивом, и связанные внутри множеством прямых договоров. Это должно было повысить горизонтальную связность экономики.

   Это предложение было воспринято по-разному. С трибуны пленума Никита Сергеевич видел, как сразу оживились сидящие в зале учёные и хозяйственники, как уже избранные в ЦК КПСС, так и приглашённые на пленум с правом совещательного голоса. (С 1957 года Хрущёв начал приглашать на пленумы ЦК специалистов по тем областям и вопросам народного хозяйства, которые обсуждались на пленуме. Реальная история, не АИ, с. С.Н. Хрущёв, «Реформатор» ).

   В то же время партийные руководители встретили слова Первого секретаря без восторга, сидели с каменным выражением лиц, а то и вовсе скривились так, будто откусили от целого лимона с кожурой. В предложении Хрущёва они увидели прежде всего не шанс для экономики страны, а попытку отодвинуть себя любимых от руля. Перечить Первому секретарю впрямую не решились, но, как докладывал потом Серов, в кулуарах высказывались крайне нелицеприятно. Решение по этому вопросу сразу принято не было, договорились ещё раз хорошенько всё обдумать и взвесить, и вернуться к обсуждению позже.

   В отношении системы Худенко Госплану на пленуме было дано поручение разработать план поэтапного внедрения её во всех совхозах страны. Этот план Хрущёв утвердил лично, и сам следил за его выполнением, словно боевой генерал, отмечая флажками на карте СССР хозяйства, перешедшие на новые методы организации труда. Распространение безнарядно-звеньевой системы началось с 1959 г. (АИ)

   Осенью 1958 года разразилась битва между сторонниками прицепных и самоходных комбайнов. Первые комбайны были прицепными. В 30-х гг моторов выпускалось мало, самоходные комбайны у нас разрабатывались, но когда об этом начинании доложили Сталину, он счёл расточительностью ставить двигатель и на трактор и на комбайн.

   В 30-ых годах такое решение, вероятно, было оправданным. Предполагалось, что весной трактор будет тянуть за собой плуг, осенью, на уборке этот же трактор будет буксировать комбайн. Один мотор должен был работать круглый год, не простаивая. Но сейчас времена изменились. Моторов хватало. Трактора, волоча за собой комбайны, с трудом разворачивались на поле. К тому же они постоянно требовались для работ на ферме, или на стройке. А во время уборочной страды отцеплять их от комбайнов было нельзя.

   Идея переоборудования прицепных комбайнов в самоходные, можно сказать, носилась в воздухе. Всего в стране в то время было около 100000 прицепных комбайнов. Первыми идею выдвинули саратовские комбайностроители. Они приделали к прицепному комбайну мотор и трансмиссию от трактора, соединили их с комбайновой косилкой и молотилкой, шкивами, и самодельный комбайн заработал.

   Саратовцы сделали пару десятков таких комбайнов. В 1958-ом они проработали всю уборку, показав себя много лучше прицепных. В день самоходные комбайны убирали зерно с большей площади, а горючего расходовали меньше, потому что мотор теперь тянул не трактор с комбайном, а только комбайн. В октябре, на одном из совещаний у Хрущёва, докладывая о ходе уборки, ему рассказали об этом нововведении. Хрущёв идею одобрил и спросил, можно ли их опыт распространить на всю страну. Секретарь саратовского обкома Алексей Иванович Шибаев ответил, что сделано все профессионально, выпущены чертежи, проведены испытания.

   16 октября 1958 г газеты опубликовали информацию об инициативе саратовцев. Александр Николаевич Шелепин провел специальное совещание, на котором обсуждалась переделка всех 100000 прицепных комбайнов С-6 в самоходные.

   Шелепин поручил присутствовавшему на совещании заведующему сельскохозяйственным отделом бюро ЦК по РСФСР Владимиру Павловичу Мыларщикову договориться с планом об организации работ. Мыларщиков позвонил Владимиру Николаевичу Новикову, председателю Госплана РСФСР.

   Новиков был по профессии вооруженцем-артиллеристом. Невоенные отрасли промышленности его занимали мало. Сельскохозяйственное машиностроение он вообще за машиностроение не считал. Нужно было подключать заводы, выпускать серийные чертежи, проводить новые испытания. При этом требовалось корректировать с трудом свёрстанные годовые планы. В результате у Новикова с Мыларщиковым случился крупный разговор. Новиков наотрез отказывался идти на поводу у «периферийных рационализаторов». Мыларщиков пригрозил, что нажалуется Хрущёву. После этого Новиков сдал назад, и они договорились, что к весне 1959-го года переделают пару тысяч комбайнов в самоходные, летом их испытают и посмотрят, что получится.

   Однако Новиков, продолжая саботировать задание Хрущёва, поручил переделку комбайна не саратовскому, а ростовскому заводу. В Ростове не было ни малейшего желания реализовывать навязанную им сверху чужую разработку. Они спроектировали и запускали в производство свой собственный самоходный комбайн. Владимир Павлович Мыларщиков об этом узнал. И приказал подключить к разработке другие заводы, чтобы посмотреть, у кого лучше получится.

   Работа заняла около 2 месяцев и уже в конце декабря 1958-го года на ВДНХ привезли экспериментальные образцы комбайнов, переделанных из прицепных в самоходные. Мыларщиков хотел показать их Никите Сергеевичу. Новиков привез туда же опытные образцы других самоходных комбайнов.

   Хрущев посетил ВДНХ 24-го декабря, вместе с Мыларщиковым, Новиковым несколькими министрами и прочими заинтересованными лицами. Он осмотрел 14 вариантов переделки прицепных комбайнов в самоходные, а также чисто самоходные комбайны, выпущенные ростовским и таганрогским заводами. Никите Сергеевич самоходные комбайны понравились, но и с прицепными тоже нужно было что-то делать.

   Заодно осмотрели колёсные тракторы Минского, Липецкого, Харьковского и Владимирского заводов. В то время пахали в основном на гусеничных тракторах, но прогон гусеницы между ремонтами был относительно невелик. Вскоре после войны были спроектированы колёсные тракторы. Они не только хорошо проходили по грязи и пашне, но и так же хорошо пахали. При этом колёсные тракторы быстрее перебирались с одного поля на другое, расход горючего на этих переездах сократился почти вдвое, после этого Хрущёв стал сторонником колёсных тракторов. В то время серийно уже выпускались колёсные трактора минского завода МТЗ-2 и МТЗ-5.

   Сравнительные испытания комбайнов были проведены весной 1959-го года на опытной площадке ростовского завода. Споры были нешуточные. Представители других заводов держали нейтралитет. Ростовские комбайностроители доказывали, что разработка саратовского завода уступает самоходным комбайнам по всем параметрам. Саратовцы написали на акте особое мнение. На эту запись никто не обратил должного внимания. Акт был отправлен в Москву Новикову. Тот отослал копию акта Мыларщикову, а сам попросился на приём к Хрущёву.

   Новиков не учел одного. Перед этим разговором Никита Сергеевич, осведомленный об этих фактах из «документов 2012», позвонил Мыларщикову и подробно расспросил его обо всех перипетиях этой комбайновой истории. И теперь Первый секретарь был полностью осведомлен о подходе Новикова к выполнению порученного задания.

   – Так вы говорите, Владимир Николаевич, что поручили переделку прицепных комбайнов в самоходные Ростовскому заводу? – спросил Хрущёв.

   – Да, Никита Сергеевич, именно, – ответил Новиков.

   – Но ведь вы знали, что в Ростове спроектировали свой собственный самоходный комбайн? – спросил Первый секретарь ЦК.

   – Знал, конечно, – подтвердил Новиков.

   – А почему же не поручили эту работу саратовскому заводу, – спросил Хрущёв. – Ведь вы же понимали, что ростовчанам интереснее запустить в производство собственную разработку, а не саратовскую?

   – О каком интересе может идти речь? – удивился Новиков. – Что поручено, то и будут делать.

   – Эх. Если бы все было так просто, – мрачно произнес Хрущёв. – А вот я вижу, что вы своим решением ставили задачей похоронить саратовскую разработку. То ли в пользу ростовской, то ли ещё из каких-то соображений.

   – Да что вы такое говорите, Никита Сергеич! – возмутился Новиков. – И в мыслях ничего подобного не было!

   – Что у вас в мыслях было, я, конечно, теперь определить не могу, – согласился Хрущёв. – Но исправить ситуацию в моих силах. Значица, так. Акт свой засуньте себе... Куда – сами догадаетесь? Дальше. Переделку прицепных комбайнов в самоходные поручаю саратовскому заводу. Они эту идею разработали, пробивали. Им и карты в руки. Вам лично поручаю составить план на пятилетку по переделке комбайнов в самоходные. Об исполнении доложите через месяц. Свободны.

   Выполняя распоряжение Хрущёва, Саратовский завод в течение 5 лет изготовил 100000 комплектов для переоборудования прицепных комбайнов С-6 в самоходные. Переделка комбайнов производилась силами МТС в осенне-зимний период. Пусть они уступали по производительности новым, изначально самоходным комбайнам СК-3, зато страна с гораздо меньшими затратами получила 100000 самоходных комбайнов. (АИ, в реальной истории Хрущёв поверил принесённому Новиковым акту испытаний. 100000 комбайнов С-6 были сданы в металлолом)

   Увеличение производства сельскохозяйственной продукции, особенно зерна, овощей и фруктов поставило перед народным хозяйством ряд новых проблем. Прежде всего предстояло решить задачу хранения и транспортировки продукции сельского хозяйства.

   Решение отчасти было найдено в базе Государственных стандартов, обнаруженной среди прочей информации на жёстком диске ноутбука «группой информации» ещё до её преобразования в ИАЦ.

   Информация была передана в ВАСХНИЛ, её президенту Павлу Павловичу Лобанову. ГОСТы 27819, 28372, 28275, 28373, Р 50519, Р 50520, Р 50522, Р 50419 и другие были изучены специалистами. Совместно с Госстроем и министерством транспортного машиностроения были разработаны новые зернохранилища, овощехранилища и контейнеры-рефрижераторы, оснащённые системами поддержания оптимальной температуры, влажности воздуха и содержания кислорода.

   Например, для хранения зерна оптимальными условиями являются температура ниже 10 градусов Цельсия, влажность не более 10-12 процентов и содержание кислорода в воздухе менее 10 процентов. В таких условиях не может существовать большинство вредителей, питающихся зерном – грызунов, насекомых и клещей, замедляется до минимума развитие микроорганизмов и грибков.

   Для хранения, скажем, различных сортов яблок требовалась различная тепература в камере, в основном, в достаточно узких пределах от -1 до +1 при влажности от 90 до 95%. Для хранения картофеля нужна температура 3-6 градусов и относительная влажность 85-95%, между ящиками необходимо обеспечить свободную циркуляцию воздуха.

   Пониженное содержание кислорода сразу навело специалистов на мысль о хранении продуктов в атмосфере чистого азота, или смеси азота и углекислого газа. Первые же проведённые опыты показали, что сроки хранения овощей и фруктов в атмосфере азота удваиваются, а такие нежные ягоды как вишня вместо 10 дней в обычной атмосфере, в среде азота хранятся до месяца.

   Сорванные овощи, фрукты, зерно, при хранении остаются живыми и продолжают дышать. Это дыхание замедлено, и зависит от уровня кислорода в воздухе. Замещая кислород азотом, получалось сильно уменьшить эффективность дыхания, вводя живые овощи и фрукты в состояние, напоминающее анабиоз. Также при этом угнеталось развитие аэробных бактерий. На анаэробные бактерии и грибки атмосфера азота не влияла, но их развитие можно было замедлить снижением температуры.

   Развитие химии позволило разработать полиэтиленовые контейнеры для овощей, оснащённые диффузионной вставкой заданного размера. Диффузия газа через вставку позволяла регулировать состав атмосферы внутри контейнера.

   В дополнение к появившейся в 1957 году вакуумной упаковке продуктов, (АИ, см. гл. 02-46), в 1958-м появилась технология глубокой заморозки. О ней Хрущёву доложили 17 октября 1958 года. В этот день Никита Сергеевич, в ходе традиционной поездки по сельскохозяйственным регионам заехал в свою родную деревню Калиновка, где он старался бывать регулярно. Там его и перехватил сотрудник Харьковского физико-технического института, доктор физико-технических наук, будущий академик АН Украины Борис Иеремеевич Веркин. (О Б.И. Веркине см. kharkov.vbelous.net/famous/fam-sci/verkin.htm)

   Понимая, что время у Первого секретаря ограничено, он доложил сразу, коротко и по делу:

   – Никита Сергеич, нами в Харькове разработана новая технология быстрой заморозки продуктов, позволяющая сохранять все питательные вещества и витамины. Вкус овощей и фруктов даже улучшается.

   Борис Иеремиевич достал две жестяных коробочки из-под чая (в 50-х и ранее чай продавали в красивых цветных жестяных коробочках, в них очень удобно было потом хранить всякие винтики), открыл их. В коробочках лежали по несколько ягод клубники, малины и вишни.

   – Вот, попробуйте. В одной коробочке ягоды свежие, только сегодня утром из теплицы. В другой – сорванные летом и замороженные. Разморожены сегодня утром.

   – Не может быть! – не поверил Никита Сергеевич. – И те и другие выглядят как свежие! Нина Петровна пробовала ягоды в морозилке замораживать, хранятся они хорошо, но после разморозки всё вытекло, а ягода как тряпка.

   – Тут, Никита Сергеич, большое значение имеет, до какой температуры и с какой скоростью замораживать, – пояснил Веркин. – Обычная морозилка морозит медленно, в живых клетках вырастают крупные кристаллы льда, они рвут клеточные мембраны. Потому сок и вытекает. Мы сначала тоже попробовали в морозилке, потом применили поэтапную заморозку, в два этапа. На первом этапе температура внутри камеры снижается до нуля градусов по Цельсию. В течении этого этапа температура внутри самого продукта снижается примерно до +20®C. На втором этапе мягкого шокового замораживания происходит резкое снижение температуры внутри камеры до -40 ®C. Эта температура в камере сохраняется до того момента, когда температура внутри самого продукта достигнет -18®C.

   – Получилось лучше, но сок всё равно вытекал. Дело в том, что при «шоковой» заморозке до температуры минус 18 градусов ферменты не инактивируются. А при размораживании они моментально восстанавливаются, и когда продукт принимает нормальную форму -- половина биологически активных веществ теряется: вытекает значительная часть сока, витамины, антоцианы, – продолжал Веркин, с интересом наблюдая, как Хрущёв пробует ягоды сначала из одной, потом из другой коробочки.

   – Пожалуй, вот эти – мороженые, – сказал Никита Сергеевич. – Но не текут. Как это у вас получилось?

   – Мы применяем криогенную заморозку жидким азотом, – пояснил Веркин. – Это совершенно другие температуры и скорости заморозки. Крупные кристаллы льда, способные прорвать клеточные мембраны, при таких скоростях замерзания просто не успевают вырасти. Заодно обеспечивается доступ к низким молекулярным биологически активным веществам, к витаминам, к каротиноидам, к хлорофиллам, к фенольным природным антиоксидантам. Мы их высвобождаем, и они выходят в форме очень малых частичек, которые легко усваиваются человеком на клеточном уровне. Опять же, при охлаждении продуктов до температуры ниже +6 ®C, бактерии уже не имеют возможности увеличивать свою численность, но ещё сохраняются в замороженном виде, а вот после криогенной заморозки не все, но многие бактерии уже погибают.

   – Потрясающе! – похвалил Никита Сергеевич, дожёвывая ягоды. – И давно вы этой тематикой занимаетесь?

   – С прошлого лета, – ответил Веркин. – Мы тогда получили интересную информацию из ВИМИ, о последних британских разработках... Слышали про ВИМИ?

   Хрущёв кивнул. Всесоюзный Институт Межотраслевой Информации был создан в 1957 году, вскоре после ИАЦ, для сопоставления информации, поступающей из ИАЦ, с информацией из других источников, и её распространения по отраслевым НИИ и предприятиям. (АИ, в реальной истории Всесоюзный научно-исследовательский институт межотраслевой информации (ВИМИ) был создан в сентябре 1968 года, Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 сентября 1968 года N 764-280, для комплексного информационного обеспечения разработок, производства и управления в оборонных отраслях промышленности, для отбора и передачи в различные сферы народного хозяйства страны научно-технических достижений оборонного комплекса.)

   – В общем, получили мы информацию, якобы британские ученые доказали, что если температура тела или вещества понижается от +75 до +2 и меньше градусов по Цельсию в течении 90 минут, то такое охлаждение имеет право быть названным «безопасным», то есть все свойства сохраняются до разморозки, – продолжал Веркин. – Решили проверить. Сделали лабораторную установку, попробовали – текут ягоды, да и овощи уже не те получаются. Тогда попробовали ягоды в жидкий азот окунать. И получилось.

   О том, что эти результаты в Британии были получены в 1982 году, Веркин, разумеется, не подозревал. Все даты в передаваемой информации были изменены.

   – А так замораживать только ягоды можно? – спросил Хрущёв.

   – Замораживать можно всё, – пояснил Борис Иеремиевич. – Но для каждого вида продуктов надо подбирать собственный способ заморозки и режимы охлаждения.

   – Работа большая, но для народного хозяйства необходимая, – решил Никита Сергеевич. – Возьмётесь?

   – Так уже взялись, – ответил Веркин. – Хотелось бы только организовать работу на уровне Академии Наук и Госплана.

   – Распоряжения об этом я дам, – пообещал Хрущёв. – Вы, кстати, академика Векшинского, Сергея Александровича, знаете? Он в НИИ-160, во Фрязино, занимается электровакуумной аппаратурой, а для космоса, для ракетчиков делал оборудование для работы с жидким кислородом.

   – Сергея Александровича знаю, конечно. Мы с ним и с Сергеем Николаевичем Верновым ведём исследования в области материалов для космоса.

   – Вот надо и к этим исследованиям товарища Векшинского привлечь, – решил Никита Сергеевич.

   Вскоре после своего возвращения в Москву Хрущёв протолкнул постановление о создании в Харькове Физико-технического института низких температур, который возглавил Борис Иеремеевич Веркин.

   (В реальной истории основан в 1960 г)

   ФТИНТ вёл исследования в широком спектре тематик применения низких температур и криогенной техники. При институте было создано специализированное КБ, где проектировалась различная криогенная техника и аппаратура, затем она шла в серийное производство на НПО «Криогенмаш». Академик Сергей Александрович Векшинский участвовал в разработках и исследованиях института как консультант и соавтор.

   Первыми появились туннельные криогенные камеры для поточной заморозки больших объёмов сельскохозяйственной продукции. При помощи жидкого азота или жидкой углекислоты в качестве хладагентов достигались высокие скорости заморозки, более чем 5 см/час, в результате чего клеточная структура замерзших продуктов сохранялась через тонко-кристаллическую заморозку воды, избегая образования крупных заостренных кристаллов водного льда. Размороженная после такой заморозки продукция практически не отличалась от свежей по структуре и внешнему виду.

   Криогенные, углекислотные и фреоновые аппараты использовали криогенные жидкости, углекислоту, 12-й фреон, прошедший специальную химическую очистку. В них хладагент непосредственно контактировал с продуктами. Криогенные аппараты были конструктивно просты, компактны, обеспечивали высокую интенсивность замораживания. Но такой способ заморозки подходил не для всех продуктов, так как мог вызвать расслоение и разрушение их структуры.

   Для заморозки кулинарных изделий спроектировали аппараты, обдувающие продукт потоком смеси газообразной и твёрдой углекислоты. Такой аппарат был прост и надёжен в работе, обладал небольшой металлоёмкостью, быстро монтировался и хорошо вписывался в технологические линии по производству кулинарных изделий.

   По мере распространения технологии были разработаны несколько типов скороморозильных установок – воздушные морозильные аппараты, техника для бесконтактного замораживания, контактное оборудование и скороморозильные аппараты для замораживания продуктов хладоносителями.

   В шкафах шоковой заморозки вместо жидкого азота использовался мощный поток холодного воздуха. Благодаря работе генераторов холода и вентиляторов, обеспечивающих циркуляцию воздуха в холодильной камере со скоростью более 35 м/с. шкафы шоковой заморозки обеспечивали охлаждение продуктов и блюд меньше чем за 90 минут. Они были проще по конструкции и в обслуживании, чем криогенная техника.

   Конвейерные скороморозильные аппараты были разработаны для заморозки мелкофасованных и россыпных продуктов – пельменей, зелёного горошка, овощей. Они могли замораживаться как россыпью, так и в расфасованном виде, или в блоках.

   Во флюидизационных аппаратах продукт, находясь во взвешенном состоянии, замораживался в потоке холодного воздуха, называемом «кипящим слоем». Воздух в таком аппарате подавался через специальную решётку в грузовой отсек со скоростью, вызывающей явление кипения. Флюидизационный аппарат использовался только для обработки мелкоштучных продуктов: ягод, зелёного горошка, бобов, фасоли или крупных овощей и фруктов, нарезанных ломтиками одинаковой формы. Время замораживания в таком аппарате было совсем небольшим – всего 8-15 минут – в зависимости от размера частиц продукта.

   Для заморозки мяса и рыбопродуктов разработали бесконтактные скороморозильные аппараты – плиточные, роторные и барабанные. Ими начали оснащать мясо- и рыбоперерабатывающие предприятия.

   В плиточных аппаратах замораживали мясо, субпродукты, рыбу, фарш, рыбное филе, а также творог в блоках и брикетах мелкой расфасовки. Продукты после заморозки получали правильную форму, удобную для их складирования и упаковки.

   На роторных устройствах с радиально расположенными плитами замораживали только упакованные продукты.

   Широкое применение заморозки началось в 1961 году, но мясокомбинаты и крупные овощеперерабатывающие предприятия начали получать первое криооборудование уже с 1960 года. Тогда же в витринах магазинов стали появляться первые замороженные продукты – клубника, вишня, черешня. Граждане поначалу дивились – странно было видеть клубнику не в конце июля у себя на грядке, а в конце декабря в магазине, да ещё и по доступным ценам. Сначала ягоды сметали с прилавков в один день, полагая, что торговля «выбросила случайно, по ошибке», и если не успеешь, то завтра не будет. Но ягоды привозили и завтра, и послезавтра и всю зиму. Люди привыкли и начали покупать ровно столько, сколько хотелось.

   Каждое посещение Калиновки, соседней Хомутовки, и множества других деревень и посёлков по всей стране, в которых Никите Сергеевичу доводилось бывать во время поездок по сельскохозяйственным регионам, он использовал для контроля результатов деятельности партии и правительства по улучшению качества жизни сельских жителей.

   Разрыв по условиям комфорта между городом и деревней с развитием жилищного строительства продолжал нарастать. Ещё в середине 50-х печное отопление и отсутствие горячей воды в городских домах, даже в Москве и Ленинграде, было обычным делом. Начало массового строительства пятиэтажек, при всех недостатках первых серий, познакомило широкие массы населения с центральным отоплением, горячей водой, ванной, водопроводом, собственной, некоммунальной кухней и тёплым туалетом. Слова «все удобства» в объявлениях об обмене жилья были далеко не пустым звуком. В тех подвалах, где было вынуждено жить после войны население СССР, удобств не было. Те же, кому посчастливилось получить комнату в общежитии или коммуналке, «наслаждались» общими кухнями на четыре плиты, где в твой суп запросто заглядывала любопытная соседка, а то и падал с веревки висящий над плитой носок соседа, хорошо, если постиранный.

   Люди, с детства живущие в отдельных квартирах, физически не способны оценить ту глубину переживаний, которую испытывали переезжавшие из коммуналок в отдельную квартиру. Мне вспоминается неподдельный восторг одной знакомой, уже в пожилом возрасте, в начале 90-х, переехавшей из коммуналки в двухкомнатную квартиру, как она была рада возможности «выпить утром чашку кофе на собственной кухне, сидя в ночной рубашке»

   Но то было в городе. В сельской местности быт в 1953 году не сильно отличался от быта середины 20-х. Только появилось электричество, и то не везде, да керосиновые примусы.

   Теперь же, приезжая в деревни, Никита Сергеевич видел на каждом шагу, как изменились повседневные условия жизни. В сельских домах появился природный газ. Пока ещё не везде, но в большинстве деревень уже стояли газовые плиты с баллонами, а там, где председатель или директор совхоза был более-менее хозяйственный, и вовсе прокладывали местную сеть газоснабжения, подключая её к газовой цистерне, обычно выполняемой в контейнерной раме. В больших посёлках ставили по несколько таких цистерн, и насос для поддержания давления газа в трубах.

   Колодцы во дворах остались, но теперь в них устанавливали насосы для подачи воды в дом и баню. Почти на каждом дворе стояла поднятая на самодельную вышку из жердей водонапорная бочка, от которой тянулся шланг к хитрой системе труб, либо таких же шлангов, и вентилей – капельное орошение пропагандировали вовсю, и народу нравилось – не надо таскать на себе воду для полива.

   В деревнях, куда ещё не дотянулись ЛЭП, появились дизель-генераторы. Колхозникам вместо палок-трудодней начали платить зарплату частично наличными деньгами, частично – продукцией колхоза, остающейся после расчёта с государством по плановым госпоставкам, причем эти продукты отпускались по государственным закупочным ценам, значительно дешевле, чем в магазинах. Колхозники сами могли выбирать, какую часть зарплаты они в каждом месяце возьмут деньгами, а какую – продуктами.

   После того, как заработала программа развития животноводства на личных подворьях, народ стал жить ощутимо богаче. Заходя в дома колхозников, Никита Сергеевич подмечал, что вместо дорожек-половиков в комнатах появились ковры, ватники переместились из с вешалки на гвоздь в сенях, а их место заняли добротные пальто и дублёнки, там, где принимался телевизионный сигнал, в деревенских домах всё чаще встречались телевизоры.

   Из увиденного в это посещение Калиновки Хрущёву более всего запомнился устроенный знакомым сельчанином биотуалет. Отходы в нём пересыпались смесью торфа и опилок из подвешенного над ямой бункера.

   – Вот, купили в сельпо этакую бутылку, и к ней бумажка с чертежом, – с гордостью рассказывал Первому секретарю донельзя довольный хозяин дома. – Всё по уму расписано: какие там микробы, сколько воды налить, какой бункер сделать, сколько надо опилок и торфа. Как яма заполняется – выгребаю из неё добро в компост, а потом – на грядки. Давно бы так!

   – И что, не воняет? – с интересом спросил Хрущёв.

   – Ну... Не то, что бы совсем не воняет... Если свеженького добавить, то попахивает, конечно, не без этого... Но не так, как раньше. Особенно после чистки ямы ещё две недели запах стоял такой, что аж слёзы из глаз. А сейчас и пахнет слабее, и выветривается быстро. Лепота...

   – Так скажите, как вам кажется, – спросил, пользуясь случаем, Никита Сергеевич у собравшихся сельчан. – Как по-вашему, лучше жить стало? Мне знать надо, что хорошо, а что ещё надо улучшить.

   – Лучше стало, однозначно! – послышались уверенные голоса из толпы.

   – Паспорта выдали, зарплату стали платить хошь деньгами, хошь натурой, и выбрать можно – удобно, – перечисляли Хрущёву мужики, по привычке загибая пальцы, – Налоги с личных хозяйств сняли, платим только подоходный да пенсионный. Скотину кормом обеспечивают бесплатно – держать стало выгодно. В магазинах продуктов стало – завались, сами же и мясо, и молоко и масло в потребкооперацию сдаём.

   – Дорогу хорошую построили, до города автобус пустили, да и машины уже кое-кто купил, слыханное ли дело – своя машина у колхозника! Хоть и подержанная, но ездит!

   – О! Машины новые – хороши! – встрял в разговор ещё один сельчанин. – Я на 157-м ЗИСе шоферю – ох и зверь-машина! Особенно хорошо, что гидроусилитель руля сделали (АИ, в реальной истории на 157-м усилителя очень не хватало).

   – Детишек в школу зимой возит этот... «Бархан». Здоровая машина, удобная, и прёт как танк. Летом на нём всей бригадой за ягодами ездили.

   – От партийных работников наконец-то реальная польза появилась! Раньше инструктор райкомовский приедет – и сразу за штопор, накатит стакан-другой и несёт х...йню... А сейчас всё больше журналы полезные привозит, то про устройство теплиц, то про эту... хидропонику, ети её мать! Полезная штука, да название мудрёное.

   – Ещё учительница! Тоже много всего полезного рассказывает! – добавили из толпы. – Библиотека у неё, читает она, дюже много знает. Сад посадила при школе, до войны ещё. Не только детей учит, взрослых тоже. Самодеятельность организовала, театр то есть. Интересно!

   – Секретарь райкома больше не указывает, что и где сажать, но выполнение плана госпоставок контролирует строго, этого не отнимешь. Зато если какой непорядок – сразу идём к парторгу, он всегда во всём разберётся и решит по совести, что и как.

   – Это хорошо. Такое и слышать приятно. А парторга секретарь райкома рекомендовал? – спросил Никита Сергеевич.

   – Нет, сами выбрали, своего, кого давно знаем. Секретарь райкома, конечно, рекомендовал, да мы его не послушали, по-своему решили.

   Слушая своих бывших односельчан, Хрущёв наглядно убеждался, что задуманные и настойчиво проводимые им реформы начали работать. Не во всём, не сразу, но везде, где административный диктат заменялся чётко осознаваемой личной выгодой и свободой личной инициативы, там, где люди начинали, как у Худенко, относиться к государственному делу, как своему собственному, реформа работала. А вот там, где, сняв административно-командное давление, оставляли дело на произвол судьбы, не объяснив народу, как использовать новообретённую экономическую свободу с выгодой для себя – всё разваливалось. Были и такие примеры, к счастью, не очень много.

   – Теперь скажите – чего не хватает? – спросил Никита Сергеевич.

   – Связь нужна! Телефонов три на всю деревню – в правлении колхоза, в школе и дома у председателя. Врача или там, ветеринара вызвать – набегаешься. Телевизоров бы ещё в каждый дом.

   – А что не купите? Деньги вроде появились? – спросил Хрущёв.

   – Да принимает плохо. Привезли один, в клубе поставили – сигнал плохой, одни полосы да рябь. И смотреть особо нечего, всего один канал, а там только новости да «вести с полей». А что нам вести с полей, мы на тех полях сами с утра до вечера! Отдохнуть душой хоцца, а не водкой её заливать!

   – Телевидение развивать будем, – пообещал Никита Сергеевич. – Будем делать систему спутникового телевидения. Дело это новое, в следующем году не обещаю, чтоб не соврать, но учёные работают, думаю, года через два-три всю страну охватим телевещанием.

   Хрущёв тепло попрощался с сельчанами.

   – Спасибо вам и за добрые слова, и за советы. Вижу, что работаем мы в правительстве и ЦК не зря. Будем стараться ещё лучше.

   На ноябрьском пленуме, подводя итоги своей поездки по сельскохозяйственным регионам, Никита Сергеевич особо отметил роль школы во внедрении достижений цивилизации на селе:

   – Сельский учитель – лицо важнейшее. Именно через него в самую глухую деревню проникает образование, знание, а с ним – и цивилизация. Поэтому первейшая и важнейшая задача партии и правительства – повышать уровень преподавания в сельских школах. На сельских учителях и фельдшерах держится та культурная революция, которая проводится партией в деревне.

   Сельским учителям решено было повысить ставки заработной платы, а также было обращено особое внимание министерства просвещения на первоочередное обеспечение сельских школ учебниками, наглядными пособиями и справочной литературой, а также на пополнение фондов сельских библиотек новейшими научно-популярными изданиями.

   – Пусть из ста человек селян эту книжку прочтут пятеро, – сказал Хрущёв, – Пусть из этих пяти только один сумеет реализовать хоть что-то, что он узнал из книжки – считайте, что наши старания уже окупились, потому что мы научили ещё одного человека пользоваться литературой и думать.

   Помимо теплиц, в продаже появились комплекты для устройства вертикальных грядок. (http://diz-cafe.com/ozelenenie/vertikalnye-gryadki-svoimi-rukami.html) Такие грядки особенно приглянулись горожанам, успевшим получить отдельные квартиры с балконами. Тем более, что появились они в продаже весной, в начале сезона. В качестве рекламы их выставляли прямо в витринах магазинов. Тёплая, разогреваемая солнцем витрина, превращалась в мини-теплицу, в которой прекрасно росла клубника, и даже лесная земляника.

   Ещё одной новинкой, которую начали активно внедрять в сельской местности, стал солнечный вегетарий украинского учителя физики Александра Васильевича Иванова. (-dlya-vashej-dachi.html, ). Это была разновидность теплицы, но более сложная. Ключевым моментом был наклон почвы в теплице под углом 15-20 градусов к солнцу, а также оснащение системой принудительной вентиляции и рециркуляции испаряющейся влаги.

   Наклон почвы увеличивал угол падения солнечных лучей на грядки. Капитальная задняя, северная стена вегетария защищала его от холода, а установка на ней зеркал или отражающего солнечный свет листа металла ещё более увеличивала освещённость.

   Под почвой закладывались наклонные асбоцементные трубы, идущие вдоль склона, либо обломки-полуволны волнистого шифера. По ним вентилятором прокачивался собирающийся под потолком вегетария тёплый воздух. Он отдавал своё тепло почве, при этом верхняя часть охлаждалась, за счёт чего сглаживались перепады температуры, обычные для огородного парника. Если зимой на улице мороз до -12 градусов, то в вегетарии днем будет до 18 градусов тепла, а ночью до +12.

   Подогрев почвы сильно ускорял рост растений. При температуре почвы 32®С томаты и огурцы дают вдвое больший урожай на месяц раньше, а баклажаны – вчетверо больший урожай. Система подземных труб заодно работала как собиратель конденсата. Проходя по трубам, тёплый влажный тепличный воздух отдавал воду, оседавшую на стенках труб. Нижняя часть труб была перфорирована, вода вытекала из них, насыщая почву.

   Система вентиляции была сделана замкнутой, что позволяло сохранять необходимый растениям углекислый газ. Хотя летом, в период наибольшей инсоляции, приходилось уменьшать приток солнечного света, затеняя стёкла крыши, и вентилировать вегетарий в открытом режиме, чтобы растения не перегревались.

   Александр Васильевич Иванов выращивал в вегетарии лимоны, мандарины и ананасы. С 17 кв.м. вегетария – с двух 8-летних деревьев – он снял 193 кг лимонов, а на следующий год – 216 кг. Это – не считая тут же собранных ананасов. В среднем, соцветия в вегетарии появлялись на месяц раньше, чем в теплицах, а зрелые плоды – на полтора. Несмотря на капитальное строительство, окупается вегетарий уже за первый год. Себестоимость урожая в вегетарии более, чем в 10 раз меньше, а продукция намного полезнее для здоровья, чем в промышленной теплице.

   Возможность выращивать цитрусовые и ананасы на широте Киева и даже севернее, не могла не заинтересовать Хрущёва. Он продавил производство строительных комплектов вегетариев через Госплан, и с цифрами в руках сумел убедить в необходимости их строительства Шелепина и Мацкевича. Причём ставка была сделана на малые сельскохозяйственные кооперативы и госконцерн «Зелёный город», специализировавшийся на выращивании овощей в теплицах и на гидропонике. Там работали квалифицированные сотрудники, часто – с высшим профильным образованием, поэтому выгоду от внедрения вегетариев они оценили.

   Ещё с одной технологией Хрущёва познакомил Кирилл Трофимович Мазуров прямо в перерыве заседания Президиума ЦК. Он с заговорщицким видом выложил перед Первым секретарём несколько кусочков дерева, окрашенных в разные цвета. Причём окрашена была не поверхность, а весь массив древесины, в чём Никита Сергеевич с удивлением убедился, поковыряв одну из деревяшек.

   Более того, цвета были самые разные – красное дерево, орех, лимон, эбеновое, палисандр, и даже зелёные, тёмно-синие и фиолетовые оттенки. Один из кусков был красный с зелёными прожилками.

   – Это что за чудо, Кирилл Трофимыч? – удивился Хрущёв.

   – Очень интересная технология, Никита Сергеич – пропитка живой древесины на корню, – ответил Мазуров, насладившись впечатлением, произведённым на Первого. – У нас в Белоруссии ведь всё леса да болота, вот я и выискиваю разные технологии применения древесины и торфа. Своим референтам тоже поручил информацию собирать. Один из них и принёс журнал «Техника-Молодёжи» за май 1953-й года, а в нём статья – «Облагороженная древесина». (статью см. -i-tehnika/tehnika-molodezhi/1953-05--num32). Потом и книгу нашли, автор – Захаров, Петр Семенович, «Применение сосущей силы кроны для сушки и пропитки древесины», издание 1954 года. Нашли и самого автора.

   Он, оказывается, проводил опыты по насыщению живого дерева разными веществами, не только красителями, – рассказывал Кирилл Трофимович. – Начал он с солей кремния, пропитал им сосну, получил дерево, окаменевшее на корню. Выяснил, что легче пропитываются деревья, не имеющие ярко выраженного ядра – берёза, сосна, липа, чёрная ольха. Затем начал экспериментировать с красителями, антисептиками для предотвращения гниения, пропитал берёзу дициандиамидом, отчего дерево приобрело гибкость и само согнулось в кольцо. Мебельщики, кстати, заинтересовались – для красивых стульев можно использовать.

   – Потом он попробовал пропитывать дерево негорючими присадками – антипиренами, например, смесью сернокислого аммония и фтористого натрия. Получилась неплохая негорючая древесина.

   – Для сельской местности защита от пожара – дело важное, – заметил Хрущёв. – А как он пропитывает дерево?

   – Снимает кору полосой примерно полметра, – ответил Мазуров, – просверливает несколько отверстий и вешает резиновый мешок с раствором, подсоединяя трубки к отверстиям. (см. схему в статье по ссылке выше). Сетка отверстий мешает дереву сосать воду из корней, и оно начинает втягивать раствор из мешка. Достаточно трудоёмко, но результат того стоит.

   – Ещё товарищ Захаров экспериментировал с пропиткой дерева селитрой. Получалось очень горючее дерево, и он счёл, что оно не имеет практического применения, – продолжил Кирилл Трофимович. – А мы как раз начали топливными гранулами заниматься. Ну, и попробовали пропитать опилки селитрой, а потом высушить и спрессовать в гранулы.

   – И что вышло? – заинтересовался Никита Сергеевич.

   Мазуров достал спичечный коробок, вытряхнул из него пару топливных гранул – пеллет. (/Топливные_пеллеты), поискал пепельницу. Хрущёв не курил, и на совещаниях курить не разрешал, потому пепельниц в зале заседаний Президиума не было. Впрочем, пепельница нашлась у Шуйского.

   Положенная в пепельницу и подожжённая гранула вспыхнула ярким пламенем, с выделением большого количества тепла.

   – Ого! Здорово горит! – удивился Хрущёв. – Теплотворная способность большая выходит. Но не каждая печь такие гранулы выдержит.

   – Есть такая проблема, – подтвердил Мазуров. – Но, в общем, решаемо.

   – Я бы вам советовал эти технологии развивать, – сказал Никита Сергеевич. – Цветная и негорючая, негниющая древесина в строительстве и для разных художественных поделок будет востребована. Да и топливные гранулы с пропиткой можно использовать в разных ситуациях. От растопки для сырых дров, до кузнечных горнов, например, для художественной ковки. Но тут надо специалистам оценить, я в этом не разбираюсь.

   Производство пропитанной древесины в Белоруссии продолжили и расширили. Вскоре в продаже появились деревянные карнизы, декоративные панели и плинтусы из красивой, окрашенной в непривычные цвета древесины, негорючие тёсовые доски для обшивки домов, древесно-волокнистая плита с огнестойкой пропиткой – для внутренней отделки.

   В течение всего 1958-го года дети из «Коммуны юных фрунзенцев» под руководством Владимира Алексеевича Чеснокова, профессора Петергофского Биологического института при ЛГУ, занимались выращиванием растений в теплице, с применением технологии гидропоники и аэропоники. Но при этом они, прежде всего, оставались обычными школьниками, продолжали ходить в школу, учиться, заниматься обычными ученическими делами.

   После весенних каникул в классе, где училась Ира, появился новый ученик. Его звали Дима, по стечению обстоятельств учительница посадила его за соседнюю парту, через проход.

   На перемене. Ира увидела, что Дима читает литературную страничку из «Комсомольской правды», сложенную в виде брошюрки, но без обложки, и даже не сшитую.

   – Привет? Что читаешь? – поинтересовалась она.

   – Мартынова, «220 дней в звездолёте», – ответил Дима. – Читала?

   – Ага. Любишь фантастику?

   – Конечно!

   – А что ты её в книгу не переплетёшь? – спросила Ира. – Удобнее же читать в обложке. Можно альбом картинок к книге купить, он стоит копеек двадцать, и переплести.

   – Да я не умею, – ответил Дима.

   – А хочешь научиться?

   – Да! А где?

   – У нас в коммуне. У нас переплётный кружок есть, если хочешь, пойдём после уроков к нам, я тебя с Николаем познакомлю, он кружок ведёт, – предложила Ира. – По дороге можно в книжный магазин зайти, купить альбом с картинками.

   – Пошли, – не раздумывая, согласился Дима.

   После уроков они вместе отправились в детский дом, где находилась коммуна. По дороге разговорились. Дима сказал, что мать у него работает в НИИ техником, а отец – военный лётчик-аэронавт, летает на дирижабле.

   – Здорово! – Ира была впечатлена.

   – Ага. Только вот он дома бывает редко, из-за такой работы, – ответил Дима.

   По пути зашли в книжный магазин, купили альбом с красочными картонными обложками и набором картинок для книги – такие альбомы издавали специально для книг, публикуемых в литературных приложениях, чтобы читатели могли переплести и оформить книгу самостоятельно. (АИ)

   В коммуне Ира познакомила Диму с Николаем. Он был всего на год старше, но активно занимался спортом и выглядел солидно – широкоплечий, с накачанной мускулатурой.

   Николай с готовностью согласился показать новичку, как переплетать книги. Под его руководством Дима сам сшил сложенные листы книги в несколько отдельных брошюрок, проклеил их переплёт и оставил книгу до завтра под грузом, чтобы склеилась.

   – Приходи завтра, – пригласил Николай. – Покажу, как склеенную книгу обрезать, чтобы края были ровные, и как крышки переплёта сделать. Если есть ещё книги, которые переплести или починить надо – приноси, помогу.

   – Спасибо, – поблагодарил Дима. – Не ожидал...

   – У нас в коммуне принято искать новых друзей и помогать им, – сказала Ира.

   – В коммуне? Это же детский дом? Почему вы его коммуной называете? – не понял Дима.

   – Ты что, ему ничего не рассказала? – удивился Николай.

   – Да я подумала – пусть сам всё увидит, – ответила Ира.

   В течение следующего часа Николай и Ира наперебой рассказывали ему, как была организована их коммуна, как ими руководит Игорь Петрович Иванов, рассказали о визите Хрущёва и Аджубея, о приглашении из Главкосмоса и экскурсии в НИИ-88 и Институт Космической медицины. Рассказали и о научной работе, которую они вели под руководством профессора Чеснокова. (см. гл. 03-01) Показали свою большую теплицу, где выращивали фрукты и овощи для коммуны, и прототип гидропонной теплицы для космической станции, на которой они проводили экперименты.

   Дима вначале не поверил:

   – ЧЁ? Хрущёв сюда приезжал? Никита Сергеич? И вы его видели?

   – Как тебя сейчас! Он нашу теплицу смотрел. Маленький такой, толстый, старый уже, а как разошёлся, как начал говорить! Как с трибуны Мавзолея! Очень ему у нас понравилось.

   – Ну нифига себе! Но про Главного конструктора и ракету – ни в жизнь не поверю! Кто разрешит каким-то школьникам ракету показывать?

   – Так сам Хрущёв и разрешил! Сергей Палыч нам сам сказал. И Владимира Алексеевича Чеснокова к нам научным руководителем через Институт Космической медицины назначили! Вот же прототип космической теплицы!

   – Ира, да ты покажи ему письмо из Главкосмоса, – посоветовал Николай. – Раз уж он не верит.

   Диму отвели к секретарю директора. Только увидев письмо со штампом «Главкосмос» и подписями Королёва, Келдыша и Рябикова, он всё-таки поверил, что его не разыгрывают.

   – Обалдеть... Значит, правда?

   – А чё нам врать-то? Ты лучше посмотри, какие мы научились помидоры выращивать, без грунта, на одной гидропонике...

   Дима провёл в коммуне несколько часов, пока не спохватился, что мать уже вернулась с работы, и наверняка беспокоится.

   На следующий день он принёс переплетать ещё две книги, одну – художественную, а другая была научно-популярная, о биологии моря, у неё был надорван переплёт. С середины 50-х таких научно-популярных изданий начали печатать много, они были рассчитаны для среднего и старшего школьного возраста. Пока Дима под руководством Николая приделывал крышки переплёта к уже склеившейся вчерашней книге, Ира полистала книгу о морской флоре и фауне. Книга оказалась довольно интересной.

   – Дашь почитать? – спросила она Диму.

   – Бери, конечно. А что, интересно?

   – Да, тут интересные сведения есть. Про планктон. Его же в океане много. Может быть, его как-то перерабатывать можно?

   – Можно, – кивнул Дима. – Есть такие мелкие рачки, называются криль. Их ловят и у нас, и в Японии, и ещё в некоторых странах. Папа привозил, они их ловят мелкой сетью, когда над Атлантикой патрулируют, прямо в полёте пропускают через мясорубку и закатывают в банки. (Лов криля практикуется в малых количествах с конца 19 века, но в больших масштабах начался после 1970 г)

   – Да ладно! – в свою очередь, не поверила Ира. – В полёте?

   – Ну да. Дирижабль у папы противолодочный, он может и неделю, и две недели над морем болтаться. Снизились, гидроакустическую станцию опустили, и одновременно сеть закинули, вытащили – вот тебе и ведро креветок. Молотые они довольно безвкусные, но питательные. Мама их в салат добавляет.

   Книгу Димы Ира сначала показала профессору Чеснокову. Владимир Алексеевич биологией моря не занимался, но с общебиологической точки зрения книгу оценил.

   – Знаешь, Ира, книга, конечно, научно-популярная, но на одну интересную мысль меня навела.

   – Какую мысль?

   – Планктон. Все эти мельчайшие водоросли, рачки и креветки...

   – Которыми киты питаются?

   – Именно. Они же плодятся очень быстро. И их много. Представляешь, какая это биомасса? Мы вот выращиваем хлореллу, как белковую добавку на корм скоту. А из планктона можно получить не только белок. И, кстати, не только из планктона. Из водорослей – тоже.

   – Вот, Дима, это мальчик, который книгу принёс, он тоже говорил, что его папа этих креветок ловит прямо с дирижабля.

   – Вообще они очень питательные, – пояснил Чесноков. – И в море их много. Видишь, «вероятно, наиболее многочисленный вид на планете, биомасса которого оценивается в пределах от 125 до 750 млн. т. ». (/Криль_антарктический)

   – А выращивать их можно? – спросила Ира.

   – Конечно. Я к этому и веду. Это – ценное белковое сырьё, пригодное не только в пищу для человека. Из них можно получать много полезных веществ для народного хозяйства.

   – Тогда надо написать об этом Никите Сергеичу. Если морские водоросли и планктон можно использовать, об этом надо доложить в правительство.

   – Не спеши, – сказал Владимир Алексеевич. – Давай, сначала я посоветуюсь со специалистами по морской биологии, потом проведём несколько экспериментов, представим отчёт в Главкосмос, а товарищи Королёв и Келдыш нашу работу оценят, и отошлют подробный отчёт товарищу Хрущёву.

   Подготовка и сами эксперименты заняли примерно 4 месяца. Отчёт профессора Чеснокова попал сначала к директору ИКБМ Лебединскому, а уже от него – к Королёву и Келдышу. Мстислав Всеволодович ознакомился с отчётом и предложениями по выращиванию планктона в космосе, показал соображения Чеснокова Королёву.

   – Что скажешь, Сергей Палыч? Тут уже не только свежие овощи и фрукты прямо в полёте, тут белки животного происхождения выращивать можно!

   – Звучит завлекательно, – Королёв явно заинтересовался.

   – А ещё, смотри. Если отходы из теплицы, планктонной фермы и отходы жизнедеятельности космонавтов скидывать в биореактор, в результате ферментации получается метан. А «Днепр» у нас летать будет на чём? – хитро спросил Келдыш.

   – На метане! – обрадованно ответил Сергей Павлович. – Чёрт подери, это какая же интересная цепочка вырисовывается!

   – К тому же это не только в космосе может пригодиться, – добавил Келдыш. – Насколько помню, газогенераторные автомобили на биогазе у нас ещё в войну ездили. А отходов сельского хозяйства и лесной промышленности, бытового мусора, канализационных стоков у нас по стране – миллионы тонн. Надо эту идею Никите Сергеевичу доложить, думаю, он тоже заинтересуется.

   Хрущёв получил отчёт профессора Чеснокова в августе 1958 года. Его заинтересовали возможности использования водорослей и планктона для получения биогаза и удобрений, а также для последующей переработки биогаза в синтетическое топливо.

   – Крайне интересно, Мстислав Всеволодович! – сказал Первый секретарь, читая записку Келдыша. – У нас как раз разворачиваются работы по озеленению среднеазиатских пустынь, а тут у вас написано, что отходы, прошедшие биореактор, можно использовать в качестве основы для плодородного слоя, под посадки сельскохозяйственных культур.

   – И не только это, Никита Сергеич, – добавил Келдыш. – Я специально по этому вопросу консультировался со специалистами ВАСХНИЛ. Сами понимаете, расчёты орбит, которыми я сейчас занимаюсь, от сельскохозяйственной тематики достаточно далеки. Так вот, у нас в стране одного только свиного навоза несколько миллионов тонн в год накапливается. Вывозить его на поля напрямую – нельзя, так же как и городские фекальные стоки – слишком едкая субстанция, сожжёт посевы. А после прохождения ферментации в биореакторе активность снижается до приемлемого уровня. И это быстрее, чем по несколько лет держать отходы в компосте, и ждать, пока это добро перегниёт естественным путём.

   – О! – Хрущёв многозначительно поднял палец. – А вы товарищу Шелепину эту информацию не посылали?

   – Посылал, – кивнул академик. – И товарищу Мазурову тоже. Оба весьма заинтересовались, и Александр Николаич, и Кирилл Трофимыч. Говорят, дело перспективное. В ВАСХНИЛ, само собой, тоже отправил.

   – Вот и я так думаю, – согласился Первый секретарь. – Тут ещё вот какое дело. У нас на носу – учредительная сессия ОПЕК, она на сентябрь этого года назначена. ОПЕК – это арабы, а арабы – это пустыни. Надо им эту тему предложить. Рекультивация пустынь может их заинтересовать.

   – Там ещё вода нужна, Никита Сергеич, – подсказал Келдыш. – С их энергоресурсами воду можно опреснять. А при наличии воды и биореакторов уже можно не только пустыню озеленять, тут комплексное развитие региона Ближнего Востока вырисовывается. Вот мы собираемся железную дорогу строить через Иран, с севера на юг. А ведь можно весь Ближний Восток железными дорогами связать, рельеф позволяет.

   – Хорошая мысль, Мстислав Всеволодович! Поручу своим референтам доклад подготовить, а вы дайте задание в ИАЦ, пусть подберут материалы по теме. Вот видите, какими извилистыми путями иногда хорошие идеи приходят, – усмехнулся Хрущёв.

   – Если бы вы, Никита Сергеич, знали, каким извилистым путём эта идея к нам пришла, – улыбнулся Келдыш.

   – А каким? – поинтересовался Первый секретарь.

   – Началось всё с доклада Владимира Алексеича Чеснокова, который ведёт научную работу по космическим теплицам, вместе с ленинградской детской коммуной...

   – А он-то какое отношение к этим креветкам имеет? – удивился Хрущёв. – Он же вроде гидропоникой занимается?

   – А ему дети книгу показали, научно-популярную, по биологии моря. Какой-то мальчишка принёс переплёт починить, – рассказал академик.

   – Н-да... – Никита Сергеевич только головой покрутил. – Надо бы узнать, как того пацана зовут, отблагодарить за хорошую идею.

   – Нет ничего проще, – Келдыш достал записную книжку. – Телефон коммуны у меня есть. Вы позволите?

   – Пожалуйста, – Хрущёв повернул к нему один из телефонных аппаратов, стоящих на столе.

   Академик набрал номер. Его звонок вызвал у секретаря директора детского дома лёгкий ступор – не каждый день в их детдом звонил из кабинета Первого секретаря ЦК КПСС научный директор Главкосмоса. Мстиславу Всеволодовичу пришлось долго объяснять и втолковывать, что ему нужен вовсе не директор детдома, который, как на грех, уехал в РОНО, а одна из воспитанниц.

   Наконец, нашли и позвали к телефону Иру.

   – Здравствуй, Ира. Это академик Келдыш. Вот, доложил о вашем предложении по планктону товарищу Хрущёву. Никита Сергеевич очень заинтересовался, и попросил узнать фамилию мальчика, который книгу принёс. Надо же вас всех поблагодарить за отличную идею, – Мстислав Всеволодович выслушал ответ Иры, и вдруг изменился в лице. – Спасибо, Ира!

   Он положил трубку и с вытянувшимся лицом посмотрел на Хрущёва.

   – Интересное совпадение, Никита Сергеич. Фамилия парнишки – Веденеев. Дима Веденеев.

   – Совпадение, говорите? – рука Хрущёва автоматически легла на клавиши селектора. – Серова ко мне, срочно!

   Подъехавший вскоре Серов развеял беспокойство Первого секретаря.

   – Никита Сергеич, семей Веденеевых по стране не один десяток. Все на строгом учёте. Изменения в каждой семье отслеживаем. Но предугадать, в которой из них и когда родится тот человек, который через 54 года отправит нашу посылку – невозможно. До его рождения, скорее всего, ещё лет двадцать, если не больше. Это даже сложнее, чем искать чёрную кошку в тёмной комнате. Это – поиск в тёмной комнате чёрного котёнка, который ещё не родился!

   – И не факт, что вообще родится, – добавил Келдыш. – История за двадцать лет изменится до неузнаваемости. Мы, скорее всего, уже вообще живём в некоем параллельном мире, который к миру Александра имеет весьма малое отношение.

   – М-да... Понимаю, – кивнул Хрущёв. – Но ты, Иван Александрович, этот вопрос держи всё-таки на личном контроле.

   – Обязательно, – заверил Серов.

   Самый необычный сельскохозяйственный проект Хрущёв начал в ноябре 1958 года, причём инициатором его, пусть и невольным, оказался никто иной, как Иван Антонович Ефремов. 30 сентября вечером, на острове Санторини, после первого дня долгих и трудных переговоров, Хрущёв с сопровождавшими его членами делегации сидели на веранде отеля, где они разместились. По контрасту, разговор зашёл о проблемах освоения Севера. Никита Сергеевич, расстелив на столике карту СССР, посетовал:

   – Такая гигантская территория, но для сельского хозяйства совершенно непригодна. Очень жаль. Оленеводы там, конечно, работают, оленей выращивают, но это всё не то. Олени у них, в основном, для собственного потребления. В Европейскую часть страны оленина не попадает. И не распашешь эту мерзлоту – всё равно ничего там не вырастет.

   – Ну, я бы не был столь категоричен, – заметил Ефремов. – За время ледниковых эпох на севере Сибири накопился мощный слой пылеватых осадков. Это почвы мамонтовой степи. По количеству костей в этих мерзлых почвах можно весьма точно восстановить плотность животных в этой экосистеме. На каждом квадратном километре этих пастбищ в прошлом жил 1 мамонт, 5 бизонов, 8 лошадей, 15 северных оленей, а ещё – более редкие животные: овцебыки, предки маралов, носороги, сайгаки, снежные бараны, лоси. Жили и хищники: волки, пещерные львы, росомахи. В целом это получается более 10 тонн живого веса на квадратный километр – в сотни раз больше сегодняшней плотности животных в северных ландшафтах, где сейчас растёт только олений мох.

   – Десять тонн? – не поверил Хрущёв. – Не может быть! А чем они там питались?

   – Особенностью тундры является то, что мёртвые растения в ней почти не разлагаются, как в более тёплых широтах, а погружаются в вечную мерзлоту. – пояснил Иван Антонович. – Из-за этого органические вещества безвозвратно теряются: «пониженная активность микрофлоры обусловливает бедность тундровых почв азотом и приводит к накоплению в верхнем горизонте оторфованых растительных остатков ». Но бедность тундровых почв можно компенсировать внесением азотных удобрений, например, навоза. При этом на месте скудных мхов и лишайников появляются быстрорастущие и высококалорийные злаковые растения.

   – Животные, особенно травоядные, производят много навоза. На хорошо унавоженных почвах даже на арктическом побережье обычный урожай травяной массы, того же сена, свыше 100 тонн на квадратный километр. В Европе обычный урожай – сотни тонн на квадратный километр. Количество корма, необходимого травоядным на год, оценить легко, вы, как аграрий, это и сами знаете.

   – Ну да, соотношение масс 10 к 1, – подтвердил Никита Сергеевич.

   – Именно. И если где-то травы дают урожай 500 тонн на квадратный километр, то эти пастбища прокормят 50 тонн травоядных, то есть – 100 коров или 1000 овец. Это обычная плотность животных на богатых культурных пастбищах, – продолжал Ефремов. – Но дикие животные более рационально используют ресурсы. И на диких пастбищах зверей будет не меньше. Равнины ледниковой Евразии были покрыты высокоурожайными лугами, кормившими миллионные стада копытных. Можно видеть, что «ледниковый» биоценоз представлял собой богатую и продуктивную экосистему, чьё существование полностью зависело от населявших её крупных травоядных. Если экосистема сбалансирована – сколько животных рождается, столько же должно быть съедено хищниками. Среди теплокровных обычное соотношение масс травоядных и хищников 100:1. То есть, в богатых пастбищных экосистемах в прошлом на каждом квадратном километре жило полтонны хищников. Это – пара львов или тигров с детенышами, пара гепардов, семья волков, да ещё лисы, росомахи, грифы и вороны.

   – Львы? Гепарды? – удивился Хрущёв. – Это же южные животные! Как они могут выжить в тундре?

   – Львы прекрасно переносят холод, – ответил Ефремов. – В прошлом они жили по всей Европе. Гепарды населяли русские степи ещё относительно недавно, в русских летописях гепард именуется «пардусом».

   – 14 с половиной тысяч лет назад, в верхнем плейстоцене, произошло резкое потепление климата, закончилась ледниковая эпоха, – продолжал Иван Антонович. – Выживаемость людей, особенно детей, в средних и высоких широтах резко возросла, человек широко расселился на севере, а затем через сухопутный перешеек на месте Берингова пролива, проник в Америку. Это были опытные, хорошо вооруженные охотники, и они встретили стада непуганых животных. На севере Азии первобытные племена истребили 8 видов крупных животных, в Северной Америке 33 вида, а в Южной Америке почти все – 50 видов.

   – Первые люди быстро совершенствовали своё оружие. Плотность животных в экосистемах, по мере их истребления, снижалась. В итоге, в большинстве пастбищных экосистем она стала недостаточной для их поддержания. Результатом стало наступление леса и тундры. Кусты, деревья, мхи начали вытеснять пастбища. Площадь лесов на планете увеличилась в 10 раз. Фактически, человек-охотник своими действиями разрушил собственную кормовую базу. Численность животных резко сократилась, и ему пришлось научиться быть рачительным хозяином.

   – Диких животных стало мало. Злаки на лугах и в степях, которые раньше съедали травоядные, начали давать обильные урожаи вкусных семян. Человек обнаружил, что эти семена съедобны. Он научился делать свои собственные искусственные зерновые пастбища, научился ухаживать за злаками, пахать и сеять. Пшеница, рис, ячмень, сорго, кукуруза, сахарный тростник – всё это злаки, взятые из диких пастбищных экосистем. Человек по мере своего размножения уничтожил свои родные дикие экосистемы, и чтобы прокормиться, вынужден был создавать похожие на них высокооборотистые домашние пастбищные экосистемы. Так люди научились ухаживать за своей землей, за своими животными.

   – Очень интересно, – сказал Никита Сергеевич. – Но какой прок от этой тундры для народного хозяйства?

   – Так эту самую тундру можно снова превратить в высокопродуктивную мамонтовую степь! – ответил Ефремов. – Причём без особых затрат для государства. Надо отгородить территорию, на которой растут злаковые, надёжным забором. Затем собрать всех животных, которые здесь могут жить. Конечно, ту плейстоценовую фауну – мамонтов, шерстистых носорогов, гигантских оленей – не вернуть. Но их могут заменить якутские лошади, северные олени, лоси, овцебыки, зубры и маралы.

   – Но летом эта тундра превращается в сплошное болото! Поверхностный слой мерзлоты тает, – Хрущёв никак не мог осознать механизм того превращения, о котором ему толковал Ефремов.

   – Когда траву сменили медленно растущие мхи и лишайники, которые потребляли гораздо меньшее количество воды; вслед за истощением почв пришло и заболачивание, – пояснил Иван Антонович. – Не исчезновение «мамонтовых» ландшафтов стало причиной вымирания мамонтовой фауны, а истребление фауны первобытными охотниками оказалось причиной заболачивания и гибели тундростепных ландшафтов.

   – Надо всего лишь вернуть в тундру животных, – продолжал Ефремов. – Они сами будут регулировать свою численность. Слабые погибнут, сильные размножатся, состав экосистемы стабилизируется, и тогда этих животных можно будет расселять на новые территории.

   – Там, где начинает таять мерзлота, на поверхности появляются плодородные почвы мамонтовой степи. Они тут же зарастают злаками. Их корни армируют и высушивают подвижные почвы и этим сдерживают эрозию. Из-за таяния мерзлоты на севере появятся пастбища, способные прокормить многие миллионы травоядных.

   – Ну... предположим, летом так оно и будет, – согласился Никита Сергеевич. – А зимой они что есть будут? Оленеводы зимой откочёвывают на юг. Да и олени умеют выкапывать ягель из-под снега. А все эти ваши маралы да зубры зимой с голодухи не передохнут?

   – Да, действительно, зимой почвы севера укрыты снегом, – кивнул Ефремов. – Вы сами знаете, снег – хороший теплоизолятор. Температура воздуха -40 градусов Цельсия, но под снегом температура почв всего -10 градусов. Те же овцебыки и якутские лошади – животные северные. На пастбищах они в поисках еды, несколько раз за зиму разгребают снег. Он уплотняется и перестаёт защищать почвы от охлаждения. При появлении на пастбищах животных температура мерзлоты снижается в среднем на 4 градуса. Это остановит или сильно замедлит ее таяние.

   – Оленеводы будут против, – всё ещё сомневался Хрущёв. – Волки, опять же расплодятся...

   – Олени органично вольются в эту новую экосистему, – успокоил Ефремов. – Они сейчас кормятся одним ягелем, а тут им предоставят на выбор богатейшее злаковое меню. Ещё и в весе прибавят. Волки оленей и сейчас едят, нельзя сказать, что с ними не справляются. Люди что в тундре, что в тайге, без оружия не ходят. К тому же в природе естественным врагом волков являются большие кошки. У нас есть амурский тигр, можно завезти львов... Трансваальский лев, к примеру, живёт на юге Африки, фактически – в условиях умеренного климата.

   – А почему же в районах оленеводства не возникает такая «мамонтовая степь» ? – спросил Никита Сергеевич. – Вроде животных там больше чем достаточно.

   – Именно, что больше чем достаточно. Плотность оленьих стад значительно выше, ведь оленей искусственно сгоняют вместе, чтобы не терялись. Они вытаптывают тундру начисто. Ну, и опять же, разнообразие животных недостаточно.

   – Очень вы меня заинтересовали этой идеей, Иван Антонович, – сказал Первый секретарь. – Давно вы это придумали?

   – Вообще-то, мне эта мысль только сейчас пришла в голову, – признался Ефремов, – Когда зашёл разговор о том, что тундра у нас никак не используется. Просто догадка.

   – Ведь у нас затраты на обработку земли и сбор урожая такие же, как и в Европе, но дождей меньше, климат суровее, – Хрущёв явно был доволен. – Потому и урожай, прежде всего, пшеницы, в 2-3 раза меньше. В таких условиях на мировых рынках продовольствия конкурировать трудно. А тут получается, что при минимальных затратах, фактически, просто выпустив животных в тундру, мы можем создать гигантскую мясную ферму под открытым небом.

   – Именно так. Большую часть тундры можно без особых затрат превратить в высокопродуктивные пастбищные экосистемы. Все виды растений и многие виды животных, обитавших в прошлом в тундростепи, сохранились, а те, что вымерли, могут быть заменены близкородственными видами. Это необходимо для заполнения пустующей экологической ниши, иначе может возникнуть нежелательная диспропорция видов, – пояснил Ефремов. – На этих землях без подкормки, пастухов, и ветеринаров могут жить многие миллионы животных. Это и генетический резерв, и стратегический продуктовый запас. Без саморегулируемых экосистем жизнь на планете не будет устойчивой.

   – А вы, Иван Антоныч, можете составить такой полный список животных, которых можно расселить в тундре, и тех, которыми можно заменить вымершие виды? – попросил Никита Сергеевич.

   – Конечно, завтра утром и составлю, – ответил Ефремов.

   – Как вы сказали, назывался тот период, когда жили все эти мамонты? – спросил Хрущёв.

   – Верхний плейстоцен. Он завершился 11,7 тысячи лет назад, после чего начался голоцен, эпоха господства человека.

   – Мудрёное название, – посетовал Никита Сергеевич.

   – Давайте, я вам запишу для памяти, – Ефремов достал блокнотик, вырвал листок, записал несколько основных терминов и отдал Хрущёву.

   – Вот, спасибо! Плей-сто-цен, – по слогам прочитал Первый секретарь. – Во, едрить твою, какое сложное слово. Надо запомнить, а то попутаю ещё на пленуме.

   Расставшись с учёными, Никита Сергеевич отправился к себе. Там он достал из пуленепробиваемого чемоданчика, который носил за ним повсюду в заграничных поездках офицер КГБ, полученный из будущего планшет, запустил электронную энциклопедию и по букве, то и дело сверяясь с ефремовской бумажкой, набрал в строке поиска «мудрёное название».

   То, что он увидел, ещё больше утвердило его в правильности концепции Ивана Антоновича. Там, в 2012 году, в низовьях Колымы существовал подобный заповедник – «Плейстоценовый парк», детище эколога Сергея Афанасьевича Зимова и его сына Никиты. Его площадь составляла всего 160 квадратных километров, но это был работающий, реальный заповедник.

   – Если они там, силами нескольких человек, смогли поднять и продвинуть такое дело, – рассудил Хрущёв, – то неужто мы, здесь и сейчас, всем народом – и не сможем?

   О планах создания «Плейстоценового парка» Никита Сергеевич объявил на ноябрьском пленуме ЦК КПСС. Обоснование он высказал очень простое:

   – Во-первых, это – недорогой и многообещающий биологический и экологический эксперимент. Если будет доказана возможность окультуривания тундровых почв, страна получит богатейший дополнительный источник кормов для животноводства. К тому же будет создан гигантский стратегический резерв мяса на случай военных действий, природных и техногенных катастроф, которые могут вывести из строя сельское хозяйство в традиционных регионах.

   – Да и вообще, не настолько мы богаты, чтобы не использовать такие площади, как на нашем Севере. Ведь от Онежского озера на восток, до самой Чукотки – сплошная тундра! Если всю её, за несколько десятилетий, пусть даже за сто-сто пятьдесят лет заселить теми крупными животными, которые могут там жить, не только оленями, страна получит высокопродуктивное животноводство в северных широтах, которые до этого вообще никак не использовались!

   Проект «Плейстоценовый парк» обсудили на заседании НТС СССР, после чего постановление было представлено на утверждение Президиуму ЦК КПСС и Совету Министров.

   Работу решено было организовать поэтапно. На первом этапе было организовано несколько небольших заповедников – в низовьях Колымы, в Ямало-Ненецком автономном округе, на побережье Белого моря севернее Плесецка, и т. д. Первый этап предполагал необходимую проверку концепции и формирование устойчивой, сбалансированной экосистемы. Его реализация началась уже весной 1959 года, когда первые стада якутских лошадей, зубров, маралов, овцебыков и яков были выпущены в загоны, огороженные в тундре.

   Вторым этапом предполагалось огораживать колючей проволокой всё большие и большие пространства тундры, выпуская туда животных, чтобы запустить механизм массового размножения.

   Третий этап, отнесённый на более отдалённый период, был, тем не менее, запланирован с истинно хрущёвским, эпическим размахом. Предполагалось превратить весь Север РСФСР, за исключением зон дислокации военных объектов, нефтегазовых месторождений и городов, в сплошное пастбище, единый заповедник, огромное «дикое поле», где смогут пастись миллионы самых разных животных.

19. «Наведение элементарного порядка.»

  К оглавлению

   На 20-м Съезде было принято решение о необходимости принять новую Конституцию и новый Уголовный кодекс, а также разработать новые Программу и Устав КПСС. Среди присланной информации эти документы были, но, ознакомившись с ними, Хрущёв решил, что они нуждаются, как минимум, в серьёзной переработке.

   Криминальная ситуация в 1945-1960 гг в СССР была более чем напряжённая. После войны страна была наводнена уголовниками. В 1945-м милицию усилили за счёт вернувшихся фронтовиков. К сожалению, часть демобилизованных военнослужащих, особенно из числа ушедших на фронт прямо со школьной скамьи, не успевших получить мирную профессию и нормальное образование, зато имевших боевой опыт, пополнила ряды уголовников.

   Ситуация усугублялась наличием на руках большого количества оружия, собираемого на местах военных действий, завышенным возрастом призыва в армию – с 21 года, что часто приводило выпускников школ к вынужденному трёхлетнему бездействию – руководители предприятий предпочитали брать на работу людей отслуживших и семейных. При том, что в стране после войны крайне не хватало рабочих рук.

   Солдаты также вносили «свой вклад» – до 1953 года при перевозке военнослужащих неоднократно случались массовые беспорядки с их участием. После 1953-го эти случаи почти прекратились.

   Ещё больше ухудшила криминогенную ситуацию амнистия весной 1953 года. Практически не затронув отбывавших большие сроки по политическим статьям, она выплеснула на улицы массу мелких воров, мошенников, хулиганов сидевших по статьям «до 5 лет».

   Экономическая преступность была всегда. В некоторые периоды она процветала, в другие – дышала на ладан, но никогда не умирала полностью. Даже в самый трудный для страны период – с 1941 по 1945 годы были случаи, подобные делу «УВС» Николая Павленко. (-sud.ru/about/delo_pavlenko.php)

   Послевоенная разруха и последовавшее за ней восстановление народного хозяйства, оживление торговли и производства привели к росту экономической преступности. В 1947-53 г она только-только пробуждалась. Торгаши воровали, но суммы были относительно скромные, а срока за них – длинные, по 25 лет, а то и вышка.

   В 1954 г началась реформа экономики, допускавшая расширение распространения предприятий с коллективной формой собственности. (АИ) Повышенная деловая активность их руководителей не всегда органично вписывалась в существовавшую планово-административную систему, приводя к распространению коррупции и хищений госсобственности на всех уровнях. В республиках на всё это накладывались неизбежные межнациональные противоречия, возникающие на почве разницы в менталитете и бытовых привычках. Поэтому Хрущёв после ХХ съезда объявил «политику НЭП» – «наведения элементарного порядка». (АИ)

   Прежде, чем принимать новый Уголовный кодекс, решено было принять документ более общего порядка – «Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик», на основе которого должен был разрабатываться непосредственно сам кодекс.

   В процессе разработки этого документа оценка ситуации руководством страны несколько раз изменялась, вынуждая вносить в него правки и доработки. На съезде Хрущёв объявил, что все должны быть равны перед законом, не допуская каких-либо привилегий для партноменклатуры, и теперь собирался осуществить это на практике.

   Вскоре после начала работы над новыми законами на Хрущёва вышел министр внутренних дел Николай Павлович Дудоров с предложением усилить ответственность за незаконное владение огнестрельным оружием. В то время порядок приобретения охотничьего и нарезного оружия был значительно проще. У многих партийных и советских работников имелось личное оружие. В стране было множество фронтовиков, многие из них были награждены именным оружием за доблесть. Охотничье ружьё мог купить любой гражданин, состоящий членом Союза охотников. Именно так Никита Сергеевич, будучи к тому же, заядлым охотником, и высказался:

   – А зачем что-то менять? Хочет человек сходить на охоту – что в этом незаконного?

   – Никита Сергеич, речь не об охотничьем оружии, – пояснил Дудоров. – Имеется в виду оружие, собранное на местах боёв.

   – Автоматическое оружие, конечно, надо изымать, – согласился Хрущёв. – А винтовки и пистолеты достаточно просто зарегистрировать в милиции, отстрелять, и оформить на них документы. Если гражданин хочет владеть оружием – пусть владеет. Криминогенная обстановка у нас достаточно сложная, преступники все хорошо вооружены. Милиция не всегда имеет возможность отреагировать вовремя. Что же нам, оставлять население без защиты? Пусть регистрируют найденное неавтоматическое оружие и сами решают – сдавать его или оставлять себе. Вот незарегистрированное оружие, безусловно, будет считаться незаконным хранением, со всей вытекающей из этого ответственностью.

   – А главное – необходимо разработать чёткий и внятный закон о самообороне, не оставляющий суду никакого простора для субъективных толкований, – распорядился Хрущёв. – Гражданин должен иметь гарантированную законом возможность защищать себя, других лиц, имущество и непосредственно сам социалистический строй и советскую власть, при необходимости – с оружием в руках. Мы должны показать, что советская власть доверяет своим гражданам. Без этого – о каком доверии граждан к власти можно говорить? Какой коммунизм можно построить, если избранные народом руководители не доверяют гражданам, а граждане не доверяют народным избранникам?

   Решение Хрущёва вызвало бурное обсуждение в ЦК. Общий тон обсуждения сводился к простому соображению:

   – А что, если найдётся какой-нибудь обиженный гражданин и устроит теракт? Он же может пристрелить, например, секретаря обкома!

   На что Никита Сергеевич, усмехаясь, ответил:

   – Эк вас напугали-то за 30 лет! В общем, так. Если какого-нибудь партийного работника пристрелят граждане – это грубейшая ошибка прежде всего самой партии. Это значит, что этого работника надо было гнать из партийных рядов поганой метлой, потому что он плохо выполняет свои обязанности.

   Хрущёв не читал Шекли, но пришёл к тем же выводам независимо.

   – Да как можно, Никита Сергеич?! – ошеломлённо пробормотал Суслов. – А если... нет, я только предполагаю... Но ведь и на вас могут устроить покушение!

   – Могут, – согласился Хрущёв. – Но от явных врагов и иностранных разведок у меня есть охрана, а если меня пристрелят недовольные граждане – значит, туда мне и дорога, потому что х...ёво работал! Хорошо работающих политиков не стреляют.

   Никита Сергеевич использовал весь свой авторитет, чтобы «продавить» принятие закона «О самообороне» Верховным Советом, наряду с законами «О референдуме и всенародном обсуждении» и несколькими другими законодательными актами.

   Закон «О самообороне» разрешал гражданам иметь и применять в ряде строго регламентированных случаев огнестрельное и холодное оружие для защиты жизни, достоинства и имущества как личного, так и других граждан, а также для защиты советской власти, социалистического строя, и общенародного, т.е. государственного, имущества. В части госимущества во вновь принимаемых законах повсеместно использовался именно термин «общенародное имущество». Тем самым подчёркивалось единство понятий «народ» и «социалистическое государство».

   Находящееся на руках у граждан оружие регистрировалось, при регистрации проводился «отстрел» с сохранением образца пули, затем гражданин проходил краткий, на несколько часов, курс обучения, включавший как обучение стрельбе именно из его собственного оружия, так и правила ухода за оружием, его хранения и ношения, а также разъяснение всех правовых аспектов, связанных с оружием. То есть, гражданину чётко, под расписку, объясняли, в каких случаях и ситуациях он имеет право применять оружие.

   И не только объясняли теоретически. Чтобы гражданин трезво оценил свои шансы, в ходе обучения ему предстояло поучаствовать в нескольких разыгранных сценках, в которых оружие заряжалось холостыми, а его владельцу предстояло, иногда за очень короткое время, оценить ситуацию и принять решение на применение, либо неприменение оружия.

   Уже по результатам этого теста многие предпочитали найденные в лесах пистолеты сдать, понимая, что в реальной ситуации оружие им, скорее всего, не пригодится, либо они не сумеют им воспользоваться.

   Также милиция проверяла гражданина на предмет злоупотребления спиртными напитками и поведения в пьяном виде. Участковые милиционеры в середине-конце 50-х знали всех жителей на своём участке, и всегда могли дать сведения вроде: «Товарищ Иванов, когда выпьет, делается буен, а вот товарищ Петров свою норму знает и в подпитии ведёт себя тихо. А к гражданину Сидорову последние года два со зловещей регулярностью приходит белочка». Исходя из такой информации, гражданин Петров получал разрешение на оружие без проблем, а Иванову с Сидоровым по-доброму рекомендовали от греха подальше ствол сдать.

   В конце обучения проводился мини-экзамен, по тому же принципу, как на получение водительских прав. Аналогично задачам на знание правил проезда перекрёстков, гражданину предлагались варианты жизненных ситуаций, в которых он может оказаться, и варианты ответов. Экзаменуемому необходимо было оценить ситуацию и выбрать правильный ответ.

   Правильное хранение тоже оказалось делом затратным. Необходимо было обзавестись стальным ящиком с шифрозамком и надёжным креплением к стене или полу. Производство ящиков быстро наладили кооператоры, но сам факт необходимости лишних расходов многих натолкнул на мысль, что найденную в болоте винтовку проще сдать, чем покупать для неё стальной шкаф.

   Поначалу регистрация оружия шла туго. Народ по старинке предпочитал винтовку, и, особенно, пистолет, заныкать подальше, особенно, если пистолет был трофейный, и высокого качества, вроде какого-нибудь наградного парабеллума с перламутровой инкрустацией на рукоятке. Опасались что «менты отберут». После длительных и настойчивых разъяснений партхозактива – коммунистам и руководителям мягко намекнули, что неплохо бы показать пример трудящимся – люди поняли, что милиция ничего отбирать не будет, и понемногу понесли трофеи и находки на регистрацию.

   Уже вскоре после ХХ-го съезда руководству страны пришлось разбираться с множественными «проявлениями национализма» в некоторых союзных республиках. Это ещё более укрепило убеждение Хрущёва, что от национального деления страны необходимо переходить к административно-хозяйственному.

   (Дальнейшие факты – по Хлевнюк О. В. «Патронаж Москвы и грузинский национализм накануне событий 1956 г». // Вопросы истории. – 2013. – N 12. – C. 24-35. -of-moscow-and-georgian-nationalism)

   В марте 1956 г. Хрущеву с трудом удалось избежать массовых волнений в Грузии по случаю очередной годовщины со дня смерти И. В. Сталина. Из документов он знал, что в «той истории» демонстранты, недовольные решениями XX съезда КПСС, потребовали увековечить память о своем земляке. Власти, разумеется, не уступили. Пролилась кровь.

   Сейчас Хрущёв сделал всё, чтобы этого не случилось – прежде всего, чтобы не подрывать веру народа в политику Коммунистической партии.

   Одной из причин народного недовольства в Грузии было ощутимое понижение фактического политического статуса республики после смерти Сталина и ареста Л. П. Берии. Привыкшие решать многочисленные проблемы через высочайших покровителей в Москве, грузинские руководители оказались приравнены к обычным советским функционерам.

   В высшем руководстве СССР всегда были люди, имевшие с Грузией тесные связи, обычно по происхождению или предыдущей работе в республике. Они играли роль непосредственных шефов Грузии. До войны такими шефами были член Политбюро, председатель Центральной контрольной комиссии партии, а затем нарком тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе и отчасти секретарь ЦИК СССР А. С. Енукидзе. Перед войной на этой неформальной позиции оказался Берия.

   В 1938 г. после отъезда Берии в Москву первым секретарем ЦК компартии Грузии был назначен К. Н. Чарквиани. Он удерживал свои позиции руководителя Грузии 13 лет.

   Новые московские руководители отказались защищать интересы грузинских кланов и потребовали от местных властей «навести порядок», подавить национализм и прекратить «антиобщественные проявления». Указания центра затрагивали не только грузинскую номенклатуру, но и большинство жителей республики, став болезненным ударом по уже сложившемуся «менталитету исключительности».

   Грузинская ССР не входила в число важных субъектов народного хозяйства. Промышленная продукция, произведенная в Грузии в 1950 г., составляла 0,9% от общесоюзного промышленного производства. Однако грузинское руководство имело ощутимые политические преимущества.

   Пока вся страна строила социализм, до 1953 г в Грузии более половины трудоспособного населения были заняты в артелях и кооперативах. При этом кооперативы были не только производственные, но и сбытовые, т.е. по сути, в республике было официально разрешено частное предпринимательство. Разумеется, это обстоятельство нигде не афишировалось. Но люди, приезжающие в Грузию в командировки или на отдых из других регионов, отмечали разительный контраст в уровне жизни между местным титульным населением и остальным советским народом.

   Принятый весной 1954 года закон «О кооперации», регулировавший работу артелей и кооперативов, ограничил их только производственной сферой, сосредоточив монополию торговли в руках государства. По всей стране этот закон воспринимался как некое «ослабление ранее завёрнутых гаек», и только в Грузии закон «О кооперации», напротив, ограничил экономическую свободу местного населения, что не могло не вызвать общественного недовольства.

   Грузинские руководители привыкли за предыдущие 30 лет «упрощённо» решать вопросы абхазской и юго-осетинской автономий. Грузинское руководство провело после войны быструю реформу системы школьного образования. Всё обучение в школах автономий с абхазского, осетинского и русского языков было переведено на грузинский язык. Одновременно более привычная кириллица в абхазской и осетинской письменности заменялась грузинским алфавитом.

   Это вызвало массовое недовольство абхазцев и осетин. Информация о нём доходила до Москвы, однако не имела последствий. В июле 1950 г. заместитель председателя Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б) М. Ф. Шкирятов направил секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову несколько сообщений о ситуации в Юго-Осетинской автономной области. В них подробно говорилось о произволе местных чиновников, о негативных последствиях принудительного перевода школ на грузинский язык, о вытеснении осетинского языка. Заявления были вполне убедительны. Шкирятов внёс предложение рассмотреть вопрос на заседании Секретариата ЦК и поручить аппарату ЦК и КПК провести проверку изложенных фактов. Однако, судя по документам Секретариата ЦК ВКП(б), Маленков ограничился полумерами. По его поручению с письмами о Южной Осетии были ознакомлены секретари ЦК и после этого материал списан в архив.

   Ассимиляция абхазцев и осетин отражала вполне разумные общие тенденции, характерные для национальной политики Сталина. В СССР шел процесс национальной унификации, представлявший собой «пирамиду ассимиляций». На ее вершине крупные нации должны были «сплачиваться» в единую общность «советский народ», под руководством «старшего брата» – русского народа. В «основании пирамиды» национальные меньшинства ассимилировались в титульную нацию той или иной республики.

   Однако если абхазцы и осетины в Грузии, грузины и армяне в Азербайджане, русины на Украине, поляки в Литве, таджики в Узбекистане действительно подвергались ассимиляции и растворению в титульной нации той или иной республики, то сами титульные нации «на вершине пирамиды» ассимилироваться отнюдь не спешили, и не только в Грузии. Ни в одной республике образование не было переведено полностью на русский язык, национальные алфавиты на кириллицу не заменялись. Налицо была политика двойных стандартов на уровне республиканского руководства.

   Сложившаяся кадровая стабильность, срастание республиканских и областных бюрократий, усиление их повседневной автономности вели к нарушениям и злоупотреблениям местных чиновников. До центра доходили различные сообщения о многочисленных нарушениях правил перемещения работников номенклатуры ЦК, произволом и материальными злоупотреблениями чиновников и связанные с этим скандалы на местах, и т.д.

   «Например, 13 апреля 1953 г. на имя председателя президиума Верховного совета СССР К. Е. Ворошилова пришло анонимное письмо из Абхазии, в котором сообщалось о дискриминации русских рабочих на одном из хозяйственных объектов в Абхазии. Авторы обвиняли местных грузинских руководителей в воровстве и преследованиях русских, вплоть до убийств. В письме приводились многочисленные факты злоупотреблений и краж. 5 мая Ворошилов переслал письмо Берии с резолюцией: «Направляю вам для сведения и распоряжений, кому следует, и проверки указанных фактов». Ворошилов направлял письмо Берии как министру внутренних дел. Однако Берия действовал как шеф Грузии. Получив заявление, он послал его для проверки не в МВД, а председателю Совета министров Грузии с поручением: «Тщательно проверьте сообщаемые факты, примите необходимые меры. Результаты доложите». Поведение Берии показательно. В советской бюрократической системе существовали два способа реакции на сигналы о злоупотреблениях. Первый – поручить проверку той структуре, на которую приходила жалоба. Второй – поручить проверку «чужой» структуре. Первый вариант был предпочтительным для проверяемых чиновников, так как позволял им самим составить отчет. Второй вариант был чреват неожиданностями и возможным развитием скандала, поскольку «чужое» проверяющее ведомство было, как правило, заинтересовано в демонстрации собственной эффективности. Грузинские руководители благодаря Берии в данном случае оказались избавлены от вторжения «чужаков» из союзного Министерства внутренних дел.» (цитируется по -of-moscow-and-georgian-nationalism)

   Однако вскоре положение грузинской номенклатуры резко изменилось. В сентябре 1953 г. первым секретарем ЦК компартии Грузии был назначен генерал Василий Павлович Мжаванадзе, армейский политработник, до того имевший к Грузии мало отношения.

   В это время население Абхазии и Южной Осетии начало более настойчиво требовать реорганизации системы школьного обучения. В письме жителя Гудаутского района Абхазии от 12 июня 1953 г., направленном на имя Маленкова, Хрущева и Ворошилова сообщалось, что принудительное обучение абхазских школьников на грузинском языке и запрещение обучения на абхазском и русском не оправданны и вызывают недовольство. Школьники-абхазцы не понимают грузинского языка и не могут на нем учиться. Абхазская молодежь стремится переехать в соседние русские регионы, чтобы получить там образование. В республике уволено большинство учителей-абхазцев.

   Секретариат ЦК КПСС в августе 1953 г. отправил в Грузию комиссию в составе руководящих работников отделов науки и культуры, школ, пропаганды и агитации ЦК. Ей предстояло проверить работу начальных и средних школ, высших учебных заведений и республиканских газет. Проверка выявила множество критических нарушений.

   В ноябре 1953 г. был заменен первый секретарь Абхазского обкома, в марте 1954 г. – Аджарского обкома, в феврале 1955 г. – Юго-осетинского обкома. Новый первый секретарь Юго-осетинского обкома Г. Г. Санакоев был осетином. В Абхазии председателем Совета министров в октябре 1953 г. был поставлен абхазец А. М. Лабахуа.

   В июле 1954 г. Маленков переслал Хрущёву письмо экономиста из Южной Осетии, старого члена партии В. Д. Абаева. Он сообщал о катастрофическом положении сельского хозяйства Южной Осетии, особенно колхозов горной зоны, где урожайность зерновых составляла не более 5 центнеров с гектара (при средней по СССР 7,7 ц/га), а надои молока от одной коровы – 300 литров в год. В результате наблюдался отток населения из этой области.

   В Южную Осетию прибыла московская комиссия. Она признала правоту Абаева, отметила плохую работу юго-осетинских властей и бедственное положение населения. 9 октября 1954 г. по итогам работы комиссии ЦК компартии партии Грузии принял постановление об оказании помощи колхозам Южной Осетии.

   Летом 1954 г. инспектор ЦК КПСС выявил многочисленные недостатки в сельском хозяйстве Грузии. Руководство республики подверглось критике по этому поводу. В ходе пленума ЦК КПСС в июне 1954 г. с Мжаванадзе была проведена «беседа» по результатам проверки сельского хозяйства республики в отделе партийных органов ЦК по союзным республикам. Первый секретарь ЦК Грузии обещал исправить положение.

   «4 августа 1954 г. главный редактор «Комсомольской правды» переслал в ЦК КПСС полученное газетой письмо мастера Горийского хлопчатобумажного комбината Д. К. Кравченко. Факты, о которых писала Кравченко, были столь возмутительны, что рассмотрение письма уже через несколько дней, 9 августа, вошло в повестку дня Секретариата ЦК КПСС. Кравченко, которую направили на работу в Грузию по распределению после окончания текстильного техникума в России, писала о многочисленных злоупотреблениях, преступлениях и «круговой поруке» грузинских руководителей. Приезжих работников избивали. Им угрожали, предлагали уехать. Кравченко сообщала об изнасилованиях русских работниц, которые оставались безнаказанными. Саму Кравченко дважды избивали, причем один раз прямо на комбинате. Однако следствие и суд по делу об избиении затягивались . Секретариат ЦК КПСС поручил проверить заявление Кравченко ЦК компартии Грузии. Однако под предлогом болезни директора комбината проверка и обсуждение вопроса затягивались. Но 23 ноября 1954 г. бюро ЦК компартии Грузии все же приняло решение, в котором факты, изложенные в письме Кравченко, были признаны правильными. Директора и секретаря партийной организации комбината сняли с должностей. Милиции, прокуратуре и судебным органам предписали «привлечь к ответственности виновных в затягивании рассмотрения дел на лиц, совершивших проступки на Горийском хлопчатобумажном комбинате ». (Там же)

   Письмо Кравченко было отнюдь не единственным. В июле 1954 г. в отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС из редакции газеты «Правда» поступила сводка писем, полученных из Грузии. Грузинские власти обязали провести проверку по каждому письму и доложить о ее результатах в Москву.

   «И. Е. Сидоров из Гагр жаловался, что более тысячи учащихся русской школы занимают 20 классных комнат, в то время как 150 учеников грузинской школы – 15 комнат . Семья погибшего рабочего совхоза писала, что «группа пьяных грузин в совхозном парке наехала на отца автомашиной и убила его. Убийц поймали, но не наказали ». «Особенно оскорбительно относятся они (продавцы) к покупателям негрузинской национальности », – писал Е. В. Никишин из Рустави. Руководящие работники ЦК КПСС, посетившие Руставский металлургический завод в ноябре 1954 г., также отмечали, что рабочие, прибывшие в Грузию из других районов СССР, жаловались на плохое к ним отношение . «На этой почве среди русских работниц появились нездоровые настроения по отношению к грузинам ». (Там же)

   В подготовленной начале ноября 1954 г. записке «О руководстве ЦК КП Грузии сельскими райкомами партии» работники ЦК КПСС, курировавшие Грузию, зафиксировали многочисленные проблемы сельского хозяйства, в частности падеж скота в колхозах зимой 1953 – 1954 гг. составил 42%, и другие серьёзные недостатки социально-экономического развития Грузии. Было отмечено, что в республике имеется 14 отстающих районов, расположенных в Юго-Осетинской автономной области, Абхазской и Аджарской автономных республиках. «Хозяйство сельхозартелей этих районов из года в год приходит в упадок. Колхозы... не распределяют на трудодни колхозникам ни денег, ни зерна ». В Ахалкалакском районе из 9,4 тыс. семей более 3,5 тыс. жили в землянках и более 4 тыс. – в полуземлянках. Колхозы в отстающих районах не получали никакой помощи. Население, спасаясь, бежало за пределы республики. По данным записки, за 1950 – 1954 гг. из Грузии выехали более 15 тыс. колхозников, главным образом осетин и армян. » (Там же)

   Хотя открыто такой вывод не делался, приведенные в записке факты наглядно свидетельствовали о том, что в Грузии проводилась преднамеренная политика выдавливания негрузинского населения.

   ЦК компартии Грузии в записке подвергался критике за недостатки кадровой работы. В республике проживало 1,4 млн. армян, азербайджанцев, осетин, абхазцев и русских, составлявших около 40% населения, однако кадры негрузинской национальности составляли всего 10% руководящих работников, назначаемых с санкции ЦК компартии Грузии. практиковался зажим критики, круговая порука, слабая борьба с взяточничеством, казнокрадством, воровством, злоупотреблениями в торговле. Практиковалось выдвижение на руководящие должности некомпетентных и провалившихся на других должностях работников. Наличествовал значительный рост тяжких преступлений – убийств, разбойных нападений, бандитизма и хулиганства.

   Одной из причин роста преступности было признано большое количество незанятого населения в городах. В 1954 г. средние школы республики окончили 15 тыс. человек; четыре тысячи из них поступили в вузы и около одной тысячи выехали за пределы республики. Остальные 9 – 10 тысячи «как правило, нигде не работают ». Высоким был уровень безработицы среди интеллигенции – врачей, юристов и т.д.

   В августе 1954 г. произошли драки на национальной почве между русскими военнослужащими и местными жителями в Гори, Тбилиси, Рустави и в Цалкском районе. Приводились высказывания вроде: «русская армия оккупировала Грузию, что она сидит на шее у грузинского народа ». На примере одного из совхозов Абхазии авторы записки продемонстрировали бесправное положение русских, украинцев и армян, оказавшихся под управлением администрации исключительно из грузин. Рабочие в совхозе жили в крайне тяжёлых условиях, их обсчитывали при начислении зарплаты, приезжие женщины подвергались насилию.

   Получив этот документ, зав. отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам Евгений Иванович Громов предложил заслушать на заседании Секретариата ЦК КПСС доклад ЦК компартии Грузии по поднятым вопросам. В апреле 1955 г. в соответствии с постановлением Секретариата ЦК КПСС бюро ЦК компартии Грузии рассмотрело записку «О руководстве ЦК КП Грузии сельскими райкомами партии» и приняло решение, «предусматривающее конкретные меры по исправлению отмеченных в записке недостатков».

   Во внутренних документах ЦК КПСС Мжаванадзе и его сотрудники подвергались критике за ошибки, нежелание решать многие вопросы, круговую поруку. Постоянная критика грузинского руководства в конечном счете была направлена против Мжаванадзе и его окружения. Однако четвёртая за три-четыре года замена руководства в Грузии была нецелесообразна с административной точки зрения и нежелательна политически .

   В марте 1955 г. грузинскому руководству вновь были предъявлены претензии. Проведенная проверка выявила недостатки в организации приема в партию. В республике был отмечен значительно более высокий уровень приема, чем по СССР в целом, в числе новых коммунистов преобладали чиновники и конторские служащие.

   8 февраля 1956 г. Секретариат ЦК КПСС дал поручение ЦК компартии Грузии рассмотреть и принять меры по письму И. В. Звягинцева из Кутаиси на имя Хрущёва. «Автор письма, проживший несколько лет в Грузии, рассказывал об использовании в Грузии в качестве бесправной рабочей силы десятков тысяч мигрантов, в основном русских и армян. Многие из них, по утверждению автора письма, использовались в качестве неквалифицированной рабочей силы и трудились за гроши по 14 – 15 часов в сутки преимущественно на строительстве частных домов или в сельском хозяйстве. Заработанные деньги, как правило, шли на пропой, чему способствовало широкое распространение в республике самогоноварения (изготовление чачи). Окончательно деградировавшие русские (как все время подчеркивал автор письма) опускались на социальное дно, превращались в бродяг и нищих. Чувства московских чиновников могло задеть описание таких сцен: «В г. Самтредиа у павильона железнодорожного ресторана, спившись, уснуло одно из таких существ. Равнодушно шагала, задевая его ногами, богато и элегантно одетая публика, спокойно прошел милиционер. Но вот из дверей павильона шумно вывалила подгулявшая кампания грузин. Один из гуляк с бутылкой в руках, заметив лежавшего и поставив ногу ему на живот, хрипло провозгласил: «Пью за великий русский народ!» » И, как это ни дико, в ответ раздались одобрительные возгласы и хохот. Случаев, подобных описанному, десятки, сотни». (там же) Несмотря на крайне неприятное для грузинских властей содержание письма, они были вынуждены начать проверку. Об этом Мжаванадзе сообщил в Москву 3 марта 1956 г.

   В прениях на ХХ-м съезде КПСС в феврале 1956 г Мжаванадзе и грузинское руководство в целом подверглись резкой критике, в частности, за вопиющие проявления национализма. Партийной организации республики было дано строгое указание исправить указанные недостатки в партийной работе в ближайшее время. (АИ)

   Из перечисленного видно, что центральные власти поначалу действовали тактично, сознавая сложность и взрывоопасность национального вопроса, проявляли терпение, предоставляя руководству республики возможность исправить положение самостоятельно.

   В условиях постоянного давления ЦК КПСС Мжаванадзе и его приближенные избрали тактику частичного удовлетворения и тихого саботажа требований Москвы. Стараясь не вступать в открытые конфликты с ЦК, грузинское руководство пыталось лавировать между требованиями Центра и националистическими настроениями грузинского большинства. Были задействованы традиционные для советской системы амортизаторы – круговая порука чиновников и неформальные механизмы игнорирования требований центра. Это балансирование, безусловно, облегчалось партийной традицией «не выносить сор из избы». Резкие заявления и претензии аппарата ЦК КПСС к грузинским вождям не озвучивались на публике.

   В этих условиях Никита Сергеевич при подготовке «Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик» решительно вычеркнул все упоминания об отдельном уголовном законодательстве союзных республик из текста готовящегося документа. (/Закон_СССР_от_25.12.1958_об_утверждении_Основ_уголовного_законодательства_Союза_ССР_и_союзных_республик Текст закона и документа)

   Во всём документе упоминания об уголовном кодексе союзных республик были заменены на «Уголовный кодекс СССР». В ответ на все протесты Хрущёв процитировал действующую Конституцию СССР 1936 г.

   - Статья 19: Законы СССР имеют одинаковую силу на территории всех союзных республик. Статья 20: В случае расхождения закона союзной республики с законом общесоюзным, действует общесоюзный закон . Ещё вопросы есть?

   Это был ещё один шаг к утверждению единого законодательства на всей территории СССР. Хрущёв выразился предельно ясно:

   – Не должно быть в одном государстве отдельного закона для русских, отдельного закона для Кавказа, для Средней Азии, для Украины или Прибалтики. Закон – он один для всех. Должно быть так, и так будет. Ибо нех..й.

   Проблемы с соблюдением закона и проявлениями национализма были отмечены далеко не в одной только Грузии. 1 октября 1956 г. в Президиум ЦК КПСС была подана докладная записка министра внутренних дел СССР Н.П. Дудорова и заведующего сектором Отдела административных органов ЦК КПСС А.И. Еличева в о состоянии уголовной преступности в Азербайджане.

   Данный документ опубликован официально, и содержит столь вопиющие факты, что его следует привести целиком. (Цитируется по -nikolay.livejournal.com/1005957.html?nojs=1)

   1 октября 1956 г .

   В Президиум ЦК КПСС

   В соответствии с поручением Президиума ЦК КПСС нами при участии инструктора Отдела административных органов ЦК КПСС т. Панкова, заместителя начальника Следственного управления Прокуратуры СССР т. Камочкина, прокурора Следственного управления т. Светозарова и заместителя начальника Главного управления милиции МВД СССР т. Овчинникова произведено в городе Кировабаде Азербайджанской ССР расследование зверского убийства инженера Булоховой Т.М., 1932 года рождения, члена ВЛКСМ, совершенного 16 июля 1956 года.

   Проведенным следствием установлено, что инженер Булохова, работая в Гипросовхозстрое, выехала из Москвы в служебную командировку на сейсмическую станцию Академии наук СССР, находящуюся в районе города Кировабада. Прибыв поездом в город Кировабад в 10 часов вечера, Булохова просила разрешения переночевать в транзитной комнате вокзала, но из-за отсутствия мест ей было отказано.

   По показаниям арестованных по делу Булоховой, последняя, выйдя из вокзала, обратилась к шоферу одной из легковых автомашин, находившихся около вокзала, с просьбой отвезти ее на сейсмическую станцию. На эту автомашину также сели три азербайджанца. Булохова была завезена за город, где ее изнасиловали, ограбили и зверски убили. Труп Булоховой был обнаружен пастухом спустя 11 дней -- 27 июля 1956 года.

   По заключению судебно-медицинской экспертизы смерть Булоховой последовала от обильной потери крови в результате колото-резаных ран шеи и груди. Во рту трупа находились выбитые зубы. Чемодан, вещи, документы и деньги исчезли и не обнаружены. Недалеко от трупа найдена только сумочка убитой.

   По делу об убийстве Булоховой арестованы: Пиреев Якуб (шофер), Алиев Шеюор, Япаров Н. Окончание следствия поручено работникам Прокуратуры СССР и Главного управления милиции МВД СССР.

   До нашего приезда следствие об убийстве Булоховой велось прокуратурой города Кировабада крайне плохо, что не обеспечивало раскрытия преступления.

   При выяснении обстоятельств дела убийства Булоховой мы ознакомились в городе Кировабаде и прилегающих к нему районах с общим состоянием уголовной преступности и считаем необходимым доложить ЦК КПСС о возмутительных фактах произвола и насилия со стороны бандитствующих и уголовных элементов, которые действуют во многих случаях безнаказанно, терроризируя население.

   Мы побывали на текстильном комбинате, строительстве глиноземного завода, механическом заводе, в колхозах, совхозах, прилегающих к городу Кировабаду, и воинских частях. В беседах с рабочими, служащими, колхозниками и военнослужащими последние обращались к нам с многочисленными жалобами о произволе, насилиях, грабежах, убийствах, хулиганстве и просили принять решительные меры к преступникам, ссылаясь при этом, что обращения в местные партийные и советские органы никаких результатов не дают.

   На крупнейшем предприятии города -- текстильном комбинате, насчитывающем более 4 тысяч работниц, преимущественно русских, нам заявили, что в результате безнаказанности хулиганов и других преступников с комбината ежегодно уходят около 1000 работниц, покидая пределы республики. Работницы вечерами боятся выходить из квартир и поэтому почти не посещают кинотеатры, парки и другие культурные учреждения города, ряд работниц были изнасилованы, но под влиянием угроз убийством со стороны насильников не заявляют о случившемся . В Кировабаде процветают взяточничество, спекуляция, круговая порука, и население не чувствует, что в городе существует Советская власть.

   Воспитатели школы ФЗУ текстильного комбината нам рассказали, что учащиеся девушки вынуждены ходить в город коллективно вместе с воспитателями и даже в этих случаях подвергаются нападению со стороны хулиганов и насильников. Воспитатели, вступающие в защиту девушек, избиваются преступниками. В июне 1956 года был избит и ранен в голову заместитель директора школы ФЗУ т. Комаров А.

   Об аналогичных фактах нам рассказывали рабочие механического завода, строительства глиноземного комбината и других предприятий города. При этом ряд рабочих указывали, что они боятся гулять в городе с женами, так как были нередкие случаи попыток к насилию жен в их присутствии. Некоторые русские матери из-за боязни насильников вынуждены ежедневно дочерей, учащихся старших классов, провожать в школу.

   Начальник сейсмической станции т. Касаткин также подтвердил имевшие место случаи попыток к изнасилованию его матери, жены и двух сестер, о которых указывалось в заявлении парторганизации Гипросовхозстроя, направленном в ЦК КПСС в связи с убийством их сотрудницы Булоховой.

   Начальник политотдела мехдивизии, дислоцированной в городе Кировабаде, т. Тищенко, заместитель военного коменданта города т. Минза и ряд других офицеров Кировабадского гарнизона рассказали, что вследствие создавшейся в городе Кировабаде обстановки военнослужащие и их семьи редко ходят вечерами по улицам города, так как насильники даже в присутствии офицеров нагло пристают к их женам.

   Находясь в Кировабаде, мы также убедились, что граждане города крайне редко посещают городской парк, на улицах вечерами почти не видно женщин и девушек. Посетив после 7 часов вечера городской парк, мы увидели там только двух сторожей, и никого больше в парке не было. Обращает на себя внимание тот факт, что на окнах всех жилых зданий города прибиты металлические решетки, которые, по объяснению местных работников, служат защитой от воров и других преступников.

   Как показала проверка, убийства, изнасилования, грабежи и другие преступления, а также создавшаяся нетерпимая обстановка в охране общественного порядка в городе стали возможными в результате бездеятельности органов милиции, прокуратуры и судов, которые не только не ведут настоящей борьбы с уголовно-бандитствующими элементами, но во многих случаях потворствуют им и покрывают преступников.

   Официальные данные органов милиции об уголовной преступности явно занижены и не отражают действительного положения. Так, например, по данным милиции, за 1955 год и 8 месяцев 1956 года было 4 изнасилования, фактически же за это время в органы милиции и прокуратуры города от пострадавших поступило 42 заявления об изнасиловании. Причем по 22 заявлениям было незаконно отказано в возбуждении уголовных дел и расследования по ним не проводилось.

   Преступная практика органов прокуратуры и милиции по борьбе с изнасилованием привела к тому, что за 1955 год и 8 месяцев 1956 года было осуждено только 6 насильников. Характерным примером покровительства преступникам со стороны органов прокуратуры является дело о групповом изнасиловании 18-летней девушки Бахшалиевой, приехавшей в город Кировабад из г. Нахичевани. В апреле с.г. Бахшалиеву увезли от вокзала насильно на автомашине трое азербайджанцев на окраину города, где ее изнасиловали и ограбили. Преступники были задержаны милицией, а затем незаконно выпущены. В целях освобождения преступников от ответственности следователем городской прокуратуры Гусейновым, у которого находились материалы об изнасиловании, было рекомендовано насильникам зарегистрировать одному из них брак с Бахшалиевой. Под угрозой убийства она дала на это согласие, и брак был зарегистрирован с насильником Алиевым Ш. Получив свидетельство о браке, следователь Гусейнов и прокурор города Алиев 16 мая с.г. незаконно отказали в возбуждении уголовного дела в групповом изнасиловании Бахшалиевой . Прожив два месяца с насильником Алиевым, Бахшалиева была им избита и выгнана из его квартиры.

   В результате нашего вмешательства уголовное дело об изнасиловании Бахшалиевой было возбуждено, и преступники были арестованы. На следствии Алиев признал, что он зарегистрировал брак с Бахшалиевой, для того чтобы уйти от ответственности.

   Аналогичный случай произошел с девушкой Гусейновой, которая была 10 июня с.г. изнасилована под угрозой убийства четырьмя азербайджанцами. Задержанный милицией один из этих насильников Вердиев был вскоре освобожден под тем предлогом, что он зарегистрировал брак с потерпевшей. Однако после освобождения он скрылся, а материал об изнасиловании находился без движения у следователя прокуратуры. В настоящее время уголовное дело об изнасиловании Гусейновой возбуждено, два преступника арестованы, остальные разыскиваются.

   О том, насколько разнузданно действуют в городе Кировабаде насильники, свидетельствуют случаи изнасилования русских женщин Шамхаловой, Жмаевой и других.

   В начале этого года Шамхалова с солдатом Ивановым гуляла в парке. Около 8 часов вечера их встретил азербайджанец Тагиев и предложил солдату Иванову покинуть парк, а Шамхаловой -- вступить с ним в половое сношение. Поскольку Иванов отказался покинуть парк, Тагиев позвал еще двух азербайджанцев, после чего Иванов был избит, а Шамхалова изнасилована.

   4 сентября с.г. была изнасилована Жмаева Ф. Насильник азербайджанец Исмаилов избил ее, выбил зубы, зверским изнасилованием причинил Жмаевой тяжелые женские заболевания, и она была помещена в больницу. После ареста Исмаилова его родственники, угрожая потерпевшей убийством, требовали отказаться от своих показаний и немедленно покинуть Кировабад. При расследовании этого дела установлено, что Исмаилов ранее изнасиловал двух русских женщин, но последние, боясь убийства, не подавали заявлений, и он оставался безнаказанным.

   Наши беседы с населением города также показали, что во многих случаях русские женщины не подавали заявлений об их изнасиловании, боясь расправы. Поэтому данные органов милиции и прокуратуры о том, что к ним поступило за 1955 год и 8 месяцев 1956 года 14 заявлений от русских женщин, не отражают действительного положения.

   В городе Кировабаде имеет место значительное количество убийств. За 1955 год и 8 месяцев 1956 года было совершено 17 убийств, из которых 6 не раскрыто. В ряде случаев дела об убийствах ведутся преступно халатно, а преступники при попустительстве работников прокуратуры и милиции не разыскиваются.

   Так, в июле 1955 года на территории подстанции трамвайного треста был убит слесарь Калмыков В., его смерть последовала от ножевого ранения, нанесенного в сердце. Несмотря на то что были показания очевидцев убийства, знавших преступников, последние не привлечены к ответственности, а уголовное дело в течение года 4 раза переходило из милиции в прокуратуру и обратно.

   17 мая 1955 года был убит на улице города Стреляев В.М., только что окончивший сельскохозяйственный институт. 9 апреля с.г. у ворот своего дома был убит выстрелом из пистолета Гасанов И. -- преступники не найдены.

   С 1953 года продолжает оставаться нераскрытым дело об убийстве Исмаилова И. Свидетельскими показаниями преступники изобличены, но они находятся на свободе. Один из преступников Кулиев Г., в настоящее время учится на юридическом факультете Азербайджанского госуниверситета, имеет две собственные автомашины («ЗИМ» и «Победа» ). Кулиев Г. проходил ранее по другим уголовным делам как бандит, но каждый раз уходил от ответственности. Дело об убийстве Исмаилова в 1954 году было необоснованно прекращено прокуратурой города, и только по нашему предложению следствие по нему вновь возобновлено и дано указание об аресте Кулиева .

   Подобные факты прекращения уголовных дел на убийц в городе Кировабаде не единичны.

   Проверка также показала, что в городе Кировабаде имеются многочисленные случаи хулиганств, нанесения ножевых ранений, разбоя и краж. По далеко не полным данным, за 1955 год и 8 месяцев 1956 года было совершено 243 таких преступления.

   Хулиганы при попустительстве органов милиции, прокуратуры и судов действуют нагло и не получают должного возмездия.

   Так, например, по вине прокурора города Алиева было незаконно прекращено дело по обвинению хулигана Атакишиева, который обвинялся в том, что вместе с двумя неизвестными преступниками днем 2 мая с. г. на центральной улице около горисполкома напали на проходивших Богатовых Владимира, Виктора и Зинаиду. Потерпевшие получили телесные повреждения и ножевое ранение.

   В 12 часов дня 6 июня с.г. на Октябрьском проспекте города хулиган Абдуллаев нанес ножом тяжкое телесное повреждение Шукурову. Несмотря на это, нарсуд 1-го участка Низаминского района приговорил Абдуллаева только к 2 годам лишения свободы условно.

   В августе 1955 года Гасанов О. нанес ножом удар Гусейнову и повредил ему печень. Нарсуд 1-го участка Сталинского района осудил его к условной мере наказания.

   Хулиган Керимов с группой других преступников в количестве 4 человек избивали неоднократно молодых работниц текстильного комбината. В мае с.г. они безнаказанно избили на улице девушку Ильину, в июле с.г. ими были избиты Андрюшина и Климолина.

   Крайне плохо в городе ведется борьба с хищениями, спекуляцией и другими преступлениями.

   Например, из Кировабадского масложиркомбината преступниками Ахвердиевым, Абдуллаевым и Махмудовым было похищено 376 килограммов хлопкового масла, которое было у них обнаружено при обыске. Несмотря на доказанность хищения, это дело неоднократно переходило из одного суда в другой, и в итоге нарсуд Шамхорского района необоснованно оправдал преступников.

   В августе 1955 года из Кировабадского мукомольного завода похищено 56 тонн зерна. На протяжении года по вине городской прокуратуры и Верховного суда республики затягивалось рассмотрение этого дела. До настоящего времени преступники не наказаны.

   По нашему предложению, прокуратурой внесен протест на оправдательный приговор о хищении масла, закончено следствие по делу о хищении с мукомольного завода зерна, и дела направлены на рассмотрение Верховного суда республики.

   Изучая обстановку в городе Кировабаде, мы установили, что в городе имеется большое количество нигде не работающих граждан, не занятых общественно полезным трудом. Только одной молодежи не работает более 900 человек. Это приводит к тому, что часть из них, ведя паразитический образ жизни, вступает на преступный путь.

   Из общего количества лиц, осужденных в 1955 и 1956 годах, 70% являлись лицами без определенных занятий, либо к моменту совершения преступлений длительное время нигде не работали.

   Ряд лиц из числа не работающих имеют собственные машины, которые ими используются для личной наживы и совершения уголовных преступлений. Всего в городе зарегистрировано 350 частных автомашин.

   В связи с тем что некоторые преступления совершались на автомашинах такси, по нашей просьбе проведена проверка состояния дел в таксомоторном парке. Результаты проверки показали полную бесконтрольность за работой шоферов со стороны администрации парка и засоренность кадров водительского состава. При рассмотрении итогов проверки начальник таксомоторного парка т. Гаджиев заявил, что для оздоровления обстановки необходимо уволить 15 шоферов как злостных нарушителей дисциплины и являвшихся в прошлом судимыми, но он боится это сделать, так как они могут убить его.

   Изучение состояния уголовной преступности в городе и практики работы органов милиции, прокуратуры и судов также показывает и о том, что эти органы работают разобщенно и свои действия по борьбе с преступностью не координируют. Личный состав милиции и прокуратуры засорен случайными и негодными работниками. Некоторые из работников милиции и прокуратуры связаны с уголовными преступниками и помогают им уходить от ответственности. Один из работников милиции -- Аманов арестован в период нашего пребывания и уволен с работы за то, что он путем подкупа добивался от потерпевшей в изнасиловании девушки покинуть город и тем самым оградить своего сына от уголовной ответственности, участвовавшего в ее изнасиловании. Начальник автомобильной инспекции города капитан Агафонов поддерживал связи с преступниками, пьянствовал с ними и потворствовал владельцам частных машин, за что тем же приказом МВД СССР от 25 сентября 1956 года он уволен из органов МВД. Начальник горотдела милиции т. Санаев оказался неспособным возглавить борьбу с преступностью и проявил в этом деле полную растерянность

   Прокурор города Алиев допускает грубое нарушение социалистической законности, покровительствует преступникам, за что должен быть привлечен к уголовной ответственности

   Отсутствие борьбы с уголовной преступностью в г. Кировабаде является характерным и для других городов Азербайджанской ССР.

   По данным органов милиции и прокуратуры республики, за 1955 год и первое полугодие 1956 года в Азербайджане было совершено 278 убийств, 237 случаев изнасилований, по которым проводилось следствие, 313 тяжких телесных повреждений, 347 разбойных нападений, а также большое количество случаев хулиганских проявлений и других преступлений. Причем количество преступлений по республике в 1956 году против 1955 года увеличилось

   Нет настоящего общественного порядка и в городе Баку. Только за 8 месяцев 1956 года в городе было совершено 46 изнасилований. 9 августа 1956 года на Парковой улице была изнасилована азербайджанцем Калантыровым 17-летняя Бычкова И.С., 23 августа с.г. шофер такси азербайджанец Алиев изнасиловал в автомашине пассажирку Тарусову Е.С., 29 августа неизвестный азербайджанец пытался изнасиловать Каргаеву Е.А. и нанес ей ножевое ранение. 19 сентября с.г. днем азербайджанцы Малиев А.С., Джафаров Ш.Ф. и Мусаев С.А., воспользовавшись обморочным состоянием аспирантки Азербайджанского института усовершенствования врачей Куракиной В.К., под предлогом оказания помощи, с трамвайной остановки завели ее в общежитие Министерства связи и поочередно изнасиловали, сняли с руки часы и взяли 47 рублей денег.

   Возмутительный случай убийства русской женщины Яковлевой, работницы трубопрокатного завода, был совершен в городе Сумгаите при попустительство органов милиции и прокуратуры. 28 августа с.г. Яковлева была убита днем на улице города своим мужем Алхасовым Абдул-Рагим Азис оглы, а ее подруге Подковериной Л.Г. им были нанесены ножевые ранения. До убийства Яковлева неоднократно обращалась с письменными жалобами в прокуратуру города и республики об издевательствах к ней со стороны мужа и угрозах убийством, но мер к предотвращению преступления принято не было. В одном из своих заявлений в прокуратуру республики она писала: »...Когда моя мать стала говорить, что пойдет жаловаться в милицию или же в прокуратуру, так он ей стал грозить ножом и говорит: лучше уезжай по-хорошему и не забывай, что это Азербайджан, что нам, азербайджанцам, веры больше, чем вам, русским . И так матери пришлось уехать».

   Аналогичный случай убийства русской женщины, учительницы начальной школы Власовой Т.В., был совершен ее мужем азербайджанцем Аруджевым 23 июля с.г. в Ждановском районе Азербайджанской ССР.

   За время пребывания в Азербайджане к нам обращались трудящиеся с многочисленными жалобами и заявлениями на неправильные действия местных органов власти и на невнимательное, нечуткое отношение партийных и советских работников к их просьбам. Рассмотрение отдельных жалоб подтвердило их справедливость.

   Примером неправильного реагирования некоторых местных партийных органов на жалобы трудящихся является рассмотрение заявлений колхозников Шамхорского района. В одном из заявлений без подписи в Совет Министров СССР сообщалось о непорядках в колхозе. Это заявление Советом Министров СССР было направлено на рассмотрение в Совет Министров Азербайджанской ССР. Заместитель председателя Совета Министров т. Абдулаев переправил это заявление секретарю Шамхорского райкома партии т. Гамалиеву с просьбой принять необходимые меры. Тов. Гамалиев усмотрел в заявлении антисоветское содержание и вместо принятия мер направил его уполномоченному КГБ по городу Кировабаду для установления автора письма. Уполномоченный КГБ возвратил т. Гамалиеву заявление колхозников, сообщив, что никаких антисоветских высказываний в заявлении нет.

   Колхозники Кусарского района, члены партии тт. Агавердиев, Камзабеков и беспартийный Буксаев, направили в декабре 1955 года в прокуратуру республики заявление о злоупотреблениях председателя колхоза Гадживалаева. Прокурор республики это заявление переслал прокурору района т. Хаммедову. Последний вместо проверки фактов, изложенных в заявлении, ограничился получением справок от председателя колхоза от том, что у него все в порядке, и на основании этого необоснованно привлек заявителей к уголовной ответственности за клевету.

   В одном из поступивших к нам заявлений колхозница колхоза имени Ленина Шамхорского района Намазова писала о том, что 1 сентября с.г. на колхозном собрании она выступила с критикой председателя колхоза Гусейнова. В ответ на ее выступление председатель колхоза приказал вывести ее с собрания, а его родственники избили Намазову. Присутствовавшие на этом собрании председатель райисполкома т. Намазов, второй секретарь райкома т. Юсуфов, прокурор района Алиев и другие, по ее сообщению, не приняли мер по предотвращению ее избиения. По нашей просьбе бюро ЦК КП Азербайджана рассмотрело заявление Намазовой и поручило комиссии расследовать указанные факты.

   Следует отметить, что в республике имеется немало случаев избиений колхозников. Так, по данным прокуратуры республики, за 1955 год и 8 месяцев 1956 года поступило 33 материала об избиении колхозников, из них по 20 даны санкции на привлечение к уголовной ответственности председателей и бригадиров колхозов.

   Трудящиеся из числа армянского и русского населения, обращаясь к нам с различными жалобами, указывали на тот факт, что в ряде случаев отношение к ним со стороны некоторых местных работников неправильное. Они говорили, что устроиться на работу в учреждения города без взятки невозможно. Военнослужащие, уволенные в запас, продолжительное время не могут получить работу. Это подтвердил и начальник политотдела механизированной дивизии т. Тищенко. Он рассказал, что даже при подборе кадров в военторг, обслуживающий воинские части, местные работники выставляют требования о зачислении на работу в первую очередь азербайджанцев.

   Жители армянской части города Кировабада в беседах с нами обращали внимание на более худшую благоустроенность жизни их района по сравнению с другим, населенным по преимуществу азербайджанцами. Посещение армянской части города в известной степени подтвердило указанные заявления.

   Партийные и советские органы города Кировабада стоят в стороне от борьбы с уголовной преступностью и другими вредными проявлениями, смирились с бездеятельностью органов милиции и прокуратуры и не противодействуют преступной практике в их работе.

   Не принимают также должных мер к укреплению общественного порядка и усилению борьбы с уголовной преступностью республиканские организации. Бывший министр внутренних дел т. Булыга, прокурор т. Бабаев и министр юстиции республики т. Гульмамедов, зная о произволе и беззакониях, творящихся в подчиненных им органах в гг. Кировабаде, Баку и других районах, проявляли непонятное равнодушие и бездеятельность.

   ЦК КП и Совет Министров Азербайджана, как нам представляется, должны знать о состоянии дел с уголовной преступностью в республике, о фактах зверских насилий над русскими женщинами и женщинами других национальностей. Эти факты не получили в республике должной политической оценки, что не способствовало искоренению националистических настроений, еще живучих у некоторой части азербайджанцев.

   К примеру, можно привести такой факт: отдел писем Совета Министров СССР подготовил записку о неблагополучном положении в Азербайджанской республике с убийствами и другими преступлениями в республике. Тов. Булганин Н.А. направил эту записку 30 мая с.г. тт. Мустафаеву и Рагимову, однако ЦК компартии Азербайджана и Советом Министров этот вопрос до сих пор не рассмотрен.

   За период нашего пребывания в Азербайджанской ССР в город Кировабад командирована группа оперативных работников Главного управления милиции МВД СССР и Республиканского управления милиции, которые на месте проводят мероприятия по укреплению общественного порядка в городе. В помощь городской милиции выделены воинские патрули из местного гарнизона. Пересмотрены штаты городского отдела и отделений милиции, штат усилен работниками уголовного розыска и следователями. Горкомом партии привлекаются к партийной ответственности прокурор города Алиев и следователь Гусейнов, допустившие грубые нарушения советской законности. Пересмотрен состав работников горотдела милиции и принято решение о замене значительной его части. Для укрепления органов милиции направляется группа партийных работников.

   О результатах расследования факта об убийстве инженера Булоховой и состоянии уголовной преступности в городе Кировабаде нами проинформирован секретарь ЦК КП Азербайджана т. Яковлев и председатель Совета Министров республики т. Рагимов. С нашими выводами они согласились.

   24 сентября с.г. в г. Баку было проведено республиканское совещание работников милиции, прокуратуры и суда с участием секретарей ЦК КП Азербайджана, председателя Совета Министров республики, партийных и советских работников города. Совещание обсудило вопрос о состоянии и мерах по укреплению общественного порядка и борьбы с уголовной преступностью в республике.

   Министр внутренних дел СССР Дудоров

   Зав. сектором Отдела административных органов ЦК КПСС Еличев

   РГАНИ Ф. 3. Оп. 12. Д. 119. Л. 93--106. Подлинник.

   (Источник: «Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Том 2. Постановления 1954-1958. М.: РОССПЭН, 2015)

   Ознакомившись с запиской министра внутренних дел, Хрущёв немедленно собрал совещание с участием Генерального прокурора Руденко, Председателя Верховного Суда Анатолия Антоновича Волина, министра внутренних дел Дудорова, министра обороны Жукова и председателя КГБ Серова. Записку Дудорова к совещанию получили все.

   – Все прочитали? – вместо приветствия грозно спросил Первый секретарь ЦК.

   Присутствующие молча кивнули.

   – И как прикажете это понимать?!! – Первый рявкнул так, что все инстинктивно вжали головы в плечи. – Это что за бардак там творится вообще? Мы тут по радио, по телевизору, выходит, сказки людям рассказываем, «про нерушимую дружбу народов» ? У нас в стране законы вообще соблюдаются? Или как? Это что за п..здец?! Дожили, на 39 году социализма! Трудящиеся вечером на улицу выходить боятся! Вы для чего вообще штаны в кабинетах просиживаете?

   Хрущёв в ярости с силой хлопнул папку об стол.

   – Итак? Не слышу объяснений?! Товарищ Дудоров? Товарищ Серов? Товарищ Руденко? Товарищ Волин? – Первый секретарь обвёл соратников грозным взглядом. – Что за х...йню вы в Закавказье развели? Партбилеты на стол положить хотите?

   Все четверо смущённо мялись.

   Дудоров начал первым:

   – Сообщения с мест о различных уголовных проявлениях, в том числе, на межнациональной почве, мы получали и раньше. Посылали запросы, обычно получали стандартный ответ: «Меры приняты, виновные наказаны». К ответам прилагались копии документов, иногда – приговоры, иногда – документы о закрытии дела за отсутствием состава преступления. Всё укладывалось в статистику, оформлено было без нарушений, потому подозрений не вызывало.

   – В августе сего года было получено сообщение об обнаружении трупа инженера Булоховой. В связи с особой тяжестью преступления, для проверки я поехал в республику лично, в составе комиссии министерства внутренних дел и прокуратуры. В ходе работы комиссии вскрылись изложенные в записке факты. Ряд ответственных работников МВД и прокуратуры городского и республиканского уровня был освобождён от занимаемых должностей, в их отношении начато служебное расследование.

   – Поскольку комиссией установлены факты круговой поруки республиканских работников органов внутренних дел, прокуратуры, партийных и советских органов, факты халатности при расследовании уголовных дел, покрывательства виновных должностными лицами и ответстственными партийными работниками, я счёл необходимым доложить о нарушениях в Центральный Комитет, для принятия к виновным соответствующих мер по партийной линии.

   – Ясно. Иван Александрович, твои куда смотрели?

   – Строго говоря, уголовные преступления – это юрисдикция МВД, а не наша, – заметил Серов. – Но я с себя ответственности не снимаю. Доклады о творящихся в республиках Закавказья безобразиях мы получали, по большей части – начиная с этого года. В отношении партийных функционеров и работников прокуратуры республики, допускавших нарушения законодательства, ведётся расследование. Пока следствие не завершено, считал неуместным поднимать этот вопрос в партийных органах, не имея на руках достаточных доказательств. Чтобы раньше времени никого не спугнуть.

   – Роман Андреич?

   – Прокуратура ведёт собственное расследование упомянутых фактов, в пределах своей юрисдикции, – ответил Руденко. – Чисто по-человечески признаю, что руки чешутся навести там порядок, но, как Генеральный прокурор, я связан требованиями действующего законодательства...

   – Анатолий Антоныч?

   – Внутреннее расследование ведётся... Но я согласен с Романом Андреичем, в этих обстоятельствах мы вынуждены действовать строго в рамках закона.

   – Это понятно! Но пока мы тут с вами действуем в рамках закона, там людей убивают и женщин насилуют! – рявкнул Хрущёв. – Вы что, ждёте народного бунта? Хотите, чтобы народ сам с этими подонками покончил? Так до этого уже недолго осталось! Только нахера, извините, народу такая власть, которая его от бандитов защитить не может? Вы об этом задумались? Притом, заметьте, ведь в республике насилию подвергаются не только русские, они и своих женщин не щадят! Тут уже, извините, не только национализм, тут каннибализм скоро начнётся! Полное одичание!

   Присутствующие угрюмо отмалчивались.

   – Георгий Константиныч, что скажешь? Ты, вроде, в Одессе после войны порядок навёл? Опыт у тебя имеется.

   – Порядок навести я могу, – проворчал Жуков. – Не сделать бы только хуже. Насчёт Одессы – там много лишнего об этом болтают. Я там по большей части среди военнослужащих порядок наводил. Там и солдаты-срочники в преступной деятельности участвовали. Помню, задержали двоих солдат – стояли в карауле, бросили посты и с винтовками пошли грабить. Задержали их, когда они несли по улице козу, украденную у одной гражданки...

   – А все эти рассказы про засады и стрельбу на улицах – это больше преувеличения. Тогда в милицию пришло большое пополнение офицеров-фронтовиков, с большим боевым опытом. Они на фронте кровь проливали, а тут такой бардак и разгул увидели. Вот они много всякой воровской мрази положили. Сначала стреляли, а потом уже разбирались. Не, конечно, я мог бы в два счёта порядок навести, только мне прав таких никто не давал.

   – Если наводить порядок, – продолжал Жуков, – я могу обеспечить, к примеру, солдат для оцепления, при проведении операций МВД. Могу приказать раздать военнослужащим личное оружие и организовать патрулирование улиц. Но это всё временные меры. Не будут же солдаты вечно весь Азербайджан патрулировать! Тут надо обеспечить соблюдение социалистической законности местным руководством на всех постах, от республиканского до местного уровня, и неотвратимость наказания для всех преступников, независимо от национальной принадлежности. А то хорошо устроились – для своих одни законы, для остальных – другие. Но армия такие проблемы не решает, не её это задача.

   – Иван Александрович? Есть предложения?

   – Операцию, подобную «Чечевице», провести можно, – произнёс Серов. – Если Георгий Константиныч поможет войсками и техникой. Но тут другие масштабы и нет такого поголовного участия всего населения. Соответственно, проводить массовую депортацию считаю неправильным.

   – Считаю необходимым сменить прокурорские и судейские кадры в закавказских республиках, – сказал Руденко. – Но нужно обеспечить вновь назначенным сотрудникам охрану.

   – Не надо никаких экстраординарных мер, – настаивал Дудоров. – Все обвиняемые и подозреваемые установлены, у нас имеется полный список. Обвиняемые в особо тяжких преступлениях уже повторно взяты под стражу. Все должностные лица, виновные в халатности или ненадлежащем исполнении служебных обязанностей, известны. В отношении их уже проводится служебное расследование, они понесут наказание. Вопрос лишь в том, кем их заменить?

   – Можно командировать в республики Закавказья военных юристов, – предложил маршал Жуков. – Они смогут поработать там до тех пор, пока не будет подготовлена смена из числа гражданских.

   – А это будет законно? – спросил Никита Сергеевич.

   – Если их по всем правилам уволить в запас, а затем официально принять на работу в органы юстиции, то законно, – подтвердил Руденко.

   – Годится, – кивнул Хрущёв.

   – Этого недостаточно, – проворчал Серов. – Там надо личный состав всей милиции менять. Где мы столько людей возьмём?

   – Да запросто, – ответил Жуков. – Сейчас идёт сокращение армии. Демобилизуется много офицеров, настоящих специалистов, с опытом. Сколько надо, столько и пришлю. Тем более, весь рядовой состав милиции заменять не надо. Толковые офицеры их быстро заставят шевелиться. Но усилить местную милицию русскими кадрами надо, вплоть до назначения в наряд только попарно – на одного местного по одному русскому милиционеру. Важно заменить прокуроров и судей – это они решают, кого сажать, а кого выпустить безнаказанными.

   – Тут ещё, Никита Сергеич, на мой взгляд, сказалось не совсем продуманное упразднение министерства юстиции, – заметил Волин. – Передача его функций Верховному Суду по сути дела ослабила контроль за исполнением законов на местах, особенно в союзных республиках.

   (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1956 года Минюст СССР был упразднён, а Законом СССР от 14 июля 1956 года упоминание о Министерстве было исключено из соответствующей статьи Конституции СССР)

   – Выходит, поторопились с этим решением? – в сомнении спросил Хрущёв.

   – Моё мнение – поторопились, – твёрдо ответил Волин. – Хотели сделать суды более независимыми, вывести судей из-под диктата административной системы, а получилось, что судьи в некоторых регионах пользуются относительным ослаблением контроля в своих целях, сращиваются с местной администрацией, а то и с националистически настроенными кругами...

   – Да они там давно уже срослись! – буркнул Первый секретарь. – Хорошо. Подготовьте свои соображения по восстановлению Министерства юстиции. М-да... Хотели как лучше, а получилось – как всегда.

   – Вот насчёт сращивания местных администраций с различными негативными личностями следует сказать особо, – заметил Серов. – В Грузии у нас тоже очень неблагоприятная ситуация складывается, только другого рода. Половина республики работает во всевозможных артелях и кооперативах.

   – Ну, это не преступление, пусть работают, – заметил Хрущёв.

   – Да дело-то в том, что весь этот коллективный бизнес автоматически порождает коррупционную среду, – пояснил Серов.

   – Так это потому, что у них долгое время были разрешены торговые кооперативы. Сейчас мы их прикрыли...

   – Да ничего мы не прикрыли, – отмахнулся Серов. – Ну да, продавал какой-нибудь товарищ Гоги продукцию своей артели на рынке. Мы его заставили сдавать её в госпотребкооперацию. А кто в местном магазине потребкооперации директором? Да сестра того же Гоги. А кто местный депутат, секретарь райкома? Отец или там, дядя этого самого Гоги.

   – Вы вообще в курсе, что более 50 процентов «воров в законе» – грузинской национальности? (источник – /), – продолжал Серов. – Это не сегодня и не вчера началось.

   – А русских среди них сколько? – поинтересовался Хрущёв.

   – Примерно 13 процентов. 8 процентов армян, остальных национальностей меньше, в пределах 1-2 процента. (Там же). В Закавказье активно идёт процесс развития теневой экономики и её сращивания с местными властями. От них ниточки коррупции тянутся наверх, в Москву, – ответил Серов. – Мы сейчас эти связи постепенно раскручиваем. Сбор доказательств – дело долгое, взяточники – народ осторожный.

   – Схема у них очень простая – при государственном предприятии обычно существуют подпольные цеха. В них изготовляется дефицитная продукция, которая втридорога продаётся населению через сеть госпотребкооперации, а то и просто на рынках. Причём продукция изготавливается из сырья, которое выделяется предприятиям Госпланом и Госснабом, и различными левыми схемами фиктивно списывается. В центральный Госплан из республиканского идут липовые отчёты, что всё в порядке, а фонды уходят налево.

   – И что, такие подпольные производства только в Закавказье существуют? – с сомнением спросил Хрущёв. – Не верю. Не может быть.

   – Само собой, не только там. Они по всей стране возникают, – ответил Дудоров. – Нам Иван Александрович передал информацию, установленную его ведомством, там много всего перечислено, в том числе и в Москве, и в Ленинграде, и в других местах. Сейчас мы эти факты проверяем.

   – Но если по РСФСР и Украине этот процесс только начинается, то по Грузии и другим закавказским республикам он уже цветёт и пахнет. Просто потому, что там он начался раньше, ещё до войны. Идёт массовое уклонение от уплаты налогов, кооперативы официально не регистрируются, масса народу нигде не работают, при этом имеют автомобили, да не «Москвичи» какие-нибудь, а «Победы», а то и ЗИМ, дома строят по три этажа. В записке я эти факты указал.

   – Местное руководство их покрывает, систематически отмазывает от ответственности. Разумеется, не бесплатно. Все эти подпольные дельцы делятся своими доходами с местными властями, те – с республиканскими, республиканские прикармливают чиновников центрального аппарата, уже в Москве. Постоянно нарушается монополия государственной торговли. На продовольственных и колхозных рынках продаётся продукция промышленных кооперативов, разрешённая к реализации только через госторговлю. А то и вовсе неразрешённая, например, оружие, боеприпасы, наркотики. В республиках процветает самогоноварение, делают чачу и незаконно ею торгуют.

   – И что МВД предпринимает по факту обнаружения таких нарушений? – спросил Хрущёв.

   – Привлекаем к отвественности, в соответствии с действующим законодательством, – ответил Дудоров. – За экономические преступления сроки были установлены суровые, 25 лет. Сейчас вот, по готовящимся «Основам уголовного законодательства», будет не больше 15-ти, совсем страх потеряют, вот увидите.

   – В стране появляются иностранцы, – добавил Серов. – Следует ожидать появления валютной спекуляции. Надо за валютные преступления жёсткое наказание предусмотреть сразу, чтобы потом не стало неожиданностью.

   – А у нас что, валютчики уже появились? – спросил Никита Сергеевич.

   Как раз в это время, в октябре 1956 года, завершалась дипломатическая подготовка к созданию ВЭС, в следующем году намечался Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Хрущёв понимал, что с расширением международного сотрудничества в страну будет приезжать всё больше иностранцев, и без валютных злоупотреблений не обойдётся.

   – Пока ещё нет, – ответил Серов. – Но скоро появятся. Надо заранее продумать комплекс мероприятий и меры ответственности за валютную спекуляцию. Я свои соображения подготовлю.

   – Хорошо. Значица так, – заключил Хрущёв. – Тех артельщиков, кто дела ведёт честно, в рамках закона – оставим в покое. Проверять будем, но если нет нарушений – пусть работают. О полном запрете производственной кооперации речи нет. Это только загонит проблему вглубь.

   – За взятки, за нарушение монополии госторговли, и прочие нарушения будем наказывать в соответствии с действующим законодательством. Не хотят работать по закону – заставим.

   – Теперь об уголовниках и тех, кто их покрывает. Своим поведением и образом жизни уголовники ясно показывают, что с советским народом им не по пути. Так зачем мы должны их содержать за народные деньги?

   – Тем более, среди уголовников всегда было и есть много индивидуумов которые с властями как-либо сотрудничать отказываются в принципе, – поддержал Дудоров. – Люди заведомо неисправимые и к нормальному человеческому обществу не адаптируемые. Те же рецидивисты. Нет, безусловно, есть много людей, которые, однажды оступившись, раскаиваются и своим трудом доказывают, что свои ошибки осознали. Но если такой гражданин ни дня в жизни не работал, и заниматься честным трудом не желает... Поддерживаю позицию Никиты Сергеича в данном случае. Рецидив уже сам по себе достаточный признак асоциальности.

   – Это весьма жёсткое решение, – заметил Волин.

   – В США за рецидив сейчас автоматически дают 25 лет. Но там страна богатая, они могут себе позволить содержать преступников в тюрьме пожизненно, – ответил Серов.

   – Такие граждане и в местах отбывания наказания принципиально не работают, – добавил Дудоров. – Всех этих «воров в законе» проще сразу ликвидировать.

   – Следует понимать, что ситуация изменилась, – строго сказал Первый секретарь. – Обществу не нужны люди, не умеющие уживаться в этом обществе, несущие опасность для мирных граждан. Если провинился – на первый раз общество даст шанс исправиться. Но если человек на сотрудничество не идёт и по законам общества жить не желает – зачем он тогда такой нужен?

   – Тут, Никита Сергеич, необходимо учитывать, что воры – народ хитрый, – заметил Руденко. – Чтобы выжить, они на словах будут отказываться от воровских законов, а выйдя на свободу – возьмутся за старое.

   – Вот поэтому рецидивистов надо ликвидировать точно так же, как и «воров в законе», – буркнул Серов.

   – С 1946 года на зонах идёт «сучья война» между «ворами в законе» и преступниками, готовыми встать на путь исправления, в том числе теми, кто воевал, – напомнил Дудоров. – Там уже немало ворья полегло.

   – А вот это безобразие надо прекратить, – ответил Хрущёв. – У меня есть большие сомнения, что эти преступники действительно встали на путь исправления, как вы говорите. Пусть докажут это честным трудом, а не убийствами. Прежде всего – надо отделить «воров в законе» от остальных, и прекратить любые проявления беспредела в местах исполнения наказаний. За любое насилие наказывать немедленно и жёстко. «Воров в законе», рецидивистов, до исполнения приговора содержать только с им подобными, создать для них лагеря особо строгого режима. И с исполнением не затягивать.

   – Понял, – кивнул Дудоров.

   – Необходимо усилить меры наказания за преступления против личности, – сказал Хрущёв. – Умышленные убийства, разбойные нападения, грабежи, изнасилования, особенно с причинением телесных повреждений, когда факт насилия не вызывает сомнений. Иначе так и будет продолжаться этот бардак. Также – за взятки и использование служебного положения с целью увода преступников от правосудия.

   – Предлагаете высшую меру? – спросил Волин.

   – За преступления против личности – однозначно. За взятки и использование служебного положения – предусмотреть поражение в правах и запрет на занятие руководящих должностей, чтобы никакой «непотопляемой номенклатуры» не было. В совхоз! Говно вилами перекидывать! – рявкнул Первый секретарь. – Зажрались! Катаются на ЗИМах за народные деньги, жрут в три горла, страх потеряли! После отсидки – принимать только на рабочие должности!

   – Вот, кстати... Никита Сергеич, – подсказал Генеральный прокурор. – Очень часто человек выходит из колонии или лагеря, и рад бы вести честную жизнь, но на работу нигде не берут. Жилья нет. Покрутится, потыкается туда, сюда, работы нет, а тут дружки предлагают «сходить на простое дело». Вот вам и рецидивист. И что его, стрелять? Нужна программа реабилитации для освободившихся из мест заключения.

   – Верно, – согласился Хрущёв. – Дело важное. Николай Палыч, вы вместе с Романом Андреичем и Анатолием Антонычем подготовьте свои соображения по этому поводу, обсудим... скажем, через месяц. Всем всё понятно? Идите, работайте!

   11 апреля 1957 г был принят Указ «Об мерах по усилению борьбы с преступностью и ужесточении наказаний за тяжкие преступления», получивший в народе название «указ одиннадцать-четыре» по дате принятия. (АИ). Указом предусматривалось применение высшей меры наказания за умышленные убийства, разбойные нападения, грабёж, драки, повлёкшие за собой тяжкие последствия для здоровья, изнасилования в извращённой форме и с причинением телесных повреждений. Также Указ предусматривал жёсткие меры по борьбе с коррупцией и злоупотреблениями служебным положением. Отдельной статьёй были выделены золотовалютные махинации, за которые также была предусмотрена ответственность вплоть до высшей меры.

   По рекомендации Хрущёва, задумавшегося после разговора с Серовым (см. гл. 02-30) о расширении прямой демократии, проект указа активно обсуждался в трудовых коллективах. Именно это несколько задержало его принятие. Обсуждение проходило бурно. Народ устал от постоянного хулиганства, уголовщины и воровства должностных лиц. Трудовые коллективы заводов и фабрик, совхозов и колхозов, НИИ и ВУЗов один за другим присылали в ЦК КПСС и Верховный Совет СССР письма с одобрением проекта указа и требованиями ужесточить наказания для уголовников.

   Это был не первый случай обращения власти за поддержкой к народу, такие обсуждения проводились регулярно. Но, поскольку вопрос затрагивал большую часть населения страны, Хрущёв решил придать этому обсуждению законную форму. Весной 1957 года населению страны впервые был предложен «референдум без отрыва от производства».

   Бюллетени для голосования раздавались профсоюзными комитетами прямо на рабочих местах. Люди выражали своё мнение, свою поддержку либо неприятие инициативы правительства, оторвавшись на пару минут от станка или чертёжной доски. Подавляющее большинство высказалось за принятие закона.

   Мероприятия по наведению порядка не ограничились принятием очередного указа. После жёсткой нахлобучки от Первого секретаря все правоохранительные органы резко зашевелились. Из Вооружённых сил было уволено в запас требуемое количество военных юристов. В декабре 1956 года многие работники прокуратуры и судьи Азербайджана были отправлены в отставку, на большинство уволенных чиновников и судей были заведены уголовные дела по результатам проводившихся внутренних расследований. Их заменили бывшие армейские юристы. Также был увеличен набор на юридические факультеты, чтобы подготовить им замену – многие офицеры выражали желание вернуться на действительную службу. (АИ)

   Была проведена чистка среди работников милиции, лица, замеченные в предвзятом отношении к потерпевшим, протекционизме и других нарушениях закона – уволены, по выявленным фактам проведены внутренние расследования и заведены уголовные дела.

   Было проведено повторное расследование по всем случаям изнасилований и нападений. Вышедший указ к ним был неприменим, так как по процессуальным нормам, закон обратной силы не имеет. Однако расследования были проведены в кратчайшие сроки и очень жёстко. Все виновные были осуждены на максимально предусмотренные сроки и отправлены для отбытия наказания в самые отдалённые северные районы.

   По всем обвиняемым проводилась проверка на источники доходов. Было подтверждено множество случаев, когда нигде не работающие граждане имели роскошные дома, по несколько автомобилей, да ещё и использовали их для совершения преступлений. В таких случаях приговор также выносился без лишних задержек.

   Во время проведения расследований поначалу следственным органам оказывалось серьёзное противодействие. Свидетели и потерпевшие отказывались от показаний, некоторые свидетели исчезали, подозреваемые, которых не успели взять под стражу, пускались в бега. Потерпевших и многих из свидетелей приходилось вывозить и трудоустраивать за пределами республики – только на таких условиях многие из них соглашались давать показания. По сути, в этот период в СССР впервые пришлось создавать программу защиты свидетелей, аналогичную американской. (АИ)

   Со стороны партийных органов республики на следственные органы постоянно оказывалось давление. Но центральная власть тоже проявила жёсткий подход. Партийных функционеров, препятствовавших проведению расследования, брали под стражу прямо в служебных кабинетах. Комитет Государственной Безопасности начал негласное расследование деятельности Первого секретаря ЦК компартии Азербайджана Имама Дашдемир оглы Мустафаева (АИ)

   (В реальной истории 8 июля 1959 года постановлением IX-го пленума ЦК КП Азербайджанской ССР был смещён с должности 1-го секретаря ЦК, обвинен в национализме – официальная версия)

   Следственное управление КГБ СССР тщательно искало связи республиканского руководства и местной организованной преступности с центральными партийными и государственными органами. Хотя Мустафаев и сам был членом ЦК КПСС, было ясно, что сложившаяся ситуация могла быть частью чего-то большего.

   Аналогичное расследование, но ещё более засекреченное, проводилось и в Грузии. Сама структура местного подпольного бизнеса предполагала «работу на экспорт», так как производящиеся товары не могли быть в полном объёме реализованы на относительно небольшом внутреннем рынке республики. Большая их часть вывозилась в РСФСР и Украину, и продавалась там. Следовательно, необходимо было «найти концы», связи местных «теневиков» и организованной преступности в РСФСР и Украине, без которых экспорт этих товаров с Кавказа был невозможен.

   – Всю эту кодлу должен кто-то покрывать, может быть, даже наверху. Ищите лучше, – напутствовал Хрущёв Серова, Дудорова и Руденко.

   Расследование, проводившееся тайно, не могло быть быстрым. Необходимо было проанализировать и сопоставить десятки тысяч документов, опросить тысячи свидетелей, при том проделать всю эту работу по возможности скрытно, чтобы не спугнуть подозреваемых. По ходу расследования выявлялись такие факты, и упоминались такие фигуры, что волосы вставали дыбом. Расследование затянулось более чем на два года.

   Чтобы отвлечь внимание на всех уровнях от проводимого расследования экономических преступлений, решили сконцентрировать пропагандистский акцент на национализме и уголовниках. Газеты печатали статьи, освещавшие события в Азербайджане и комментарии должностных лиц. В начале 1957 года (после начала регулярного телевещания), со своей оценкой событий по телевидению и радио выступил Хрущёв.

   – Сейчас компетентные органы ведут расследование событий в Закавказье, – сказал Никита Сергеевич. – Я имею в виду вопиющие проявления национализма и тяжкие уголовные преступления в Азербайджане, и, в меньших масштабах – в Грузии.

   – Необходимо дать партийную оценку этим фактам, – сказал Первый секретарь. – Прежде всего, я хочу подчеркнуть, что никто в ЦК КПСС, Верховном Совете, и других органах власти не считает, что все в Закавказье – поголовно преступники и националисты. Паршивые овцы встречаются везде и способны, к сожалению, бросить тень на любой народ. В этих условиях наша основная задача – разобраться в событиях непредвзято и восстановить социалистическую законность.

   Хрущёв, по привычке, отложил листок с речью и произнёс своё коронное:

   – Сейчас я немного отойду от текста...

   Вся страна, собравшаяся у радиоприёмников, глубоко вздохнула, ожидая очередного «краткого выступления, часа на два с половиной». Но Никита Сергеевич был непривычно лаконичен.

   – Я хочу сказать, что Советский Союз – это большая семья народов, – сказал Хрущёв. – Как и в любой большой семье, случаются ссоры, скандалы, иногда даже драки. Это неизбежно. Но, как и в любой большой семье, всем её членам необходимо помнить правила поведения. Если кто-то где-то выходит за пределы, установленные законом – потом не обижайтесь, придёт отец с ремнём и всех выпорет.

   – Помните, закон един для всех. Нарушать его не позволено никому, будь то обычный гражданин, милиционер, прокурор, судья, или партийный работник. Тех, кто нарушает, будем наказывать по закону. Должностных лиц будем наказывать вдвойне жёстко, – пообещал Первый секретарь ЦК.

   – Пока расследование не закончено, публиковать какие-либо сведения мы не вправе, – объяснил Хрущёв. – По окончании следствия его материалы будут опубликованы в центральных газетах. От ответственности не уйдёт никто.

   По мере проведения следствия Серов знакомил Хрущёва с предварительными результатами – теми, которые не вызывали сомнений и имели весомые, неоспоримые доказательства. Следствие затягивалось, 1957 год подходил к концу, начался 1958-й. С уголовщиной в Азербайджане разобрались относительно быстро, факты преступлений были вскрыты, виновные получили по заслугам. Расследование должностных преступлений продолжалось дольше, но более всего времени уходило на расследование экономических преступлений и коррупции в органах власти и в партийных органах – бюрократия сопротивлялась отчаянно.

   К тому же следствие стремилось выявить все связи, установить лиц в центральном аппарате, покрывавших преступность на местах. Это было особенно сложно и требовало много времени.

   В феврале 1957 года Хрущёв снял с должности председателя Верховного Суда А.А. Волина в связи с выявленными множественными нарушениями законности судьями и работниками правоохранительных органов в Азербайджане. (АИ частично, в реальной истории смена председателей ВС произошла в указанный срок, но едва ли по этой причине) Новым председателем Верховного Суда стал Александр Фёдорович Горкин, работавший до этого секретарём Президиума Верховного Совета СССР. В самой республике было обновлено всё руководство милиции, прокуратуры и судов. (АИ)

   Изменения в уголовном законодательстве были с пониманием встречены в обществе. Указ «Об мерах по усилению борьбы с преступностью и ужесточении наказаний за тяжкие преступления» широко обсуждался в трудовых коллективах. Во многих провинциальных городах СССР криминогенная обстановка была сложной, в некоторые районы городов вечером люди старались лишний раз не заходить.

   В этих условиях руководство поддержало ленинградскую инициативу создания добровольных народных дружин для помощи милиции при охране правопорядка. Первые ДНД были созданы на Кировском заводе в 1955-57 г, затем дружины были созданы на заводе «Русский дизель», ЛМЗ, Невском машиностроительном заводе им. В.И. Ленина, машиностроительном заводе им. Карла Маркса и Ижорском заводе им А.А. Жданова. К 1958 году в Ленинграде было уже 179 дружин общей численностью 8 тыс. чел.

   Получив поддержку правительства и профсоюзных организаций, движение добровольных народных дружин стало массовым. В 1958 году только в Ленинграде действовали почти 700 дружин, в которых состояло около 15 тысяч человек. (Реальная история)

   Аналогичные дружины создавались и в других промышленных центрах, наиболее страдавших от уличной преступности. Дружинники выходили на патрулирование по вечерам, по графику, вместе с сотрудниками милиции.

   В мае 1957 года, после зонального совещания по сельскому хозяйству, проводивегося в Ленинграде, Хрущёв побывал на нескольких предприятиях города, в том числе – на Кировском заводе и ЛМЗ, а также посетил новые жилые районы, где предоставлялось жильё для рабочих. (АИ) Он ознакомился с условиями их труда и быта.

   Рабочие с гордостью показывали Никите Сергеевичу новые квартиры, полученные от предприятия. Заводам было разрешено вести строительство ведомственного жилья, что помогало удерживать на рабочих местах имеющиеся кадры и привлекать новые. Крупные предприятия активно пользовались этой возможностью.

   Квартиры были пусть и небольшие, но отдельные. Людям, переселявшимся в них из подвалов и коммуналок, они казались роскошными. Примерно так большинство собеседников Хрущёва и высказывалось.

   Разговор также зашёл о криминальной обстановке в городе, и опыте организации добровольных народных дружин. Хрущёву предъявили графики участия в патрулировании, показали отчётность, количество выходов в патруль, количество задержанных правонарушителей. Никита Сергеевич порекомендовал включать в отчётность принятые меры по каждому из случаев задержания:

   – Надо, чтобы дружинники и вся общественность видели наглядный результат вашей деятельности, – пояснил Хрущёв. – Если по каждому задержанному вами хулигану или вору будет вывешена информация в заводской стенгазете, или в районной газете опубликована заметка, население будет видеть, что от дружинников, от их выхода в патруль, есть реальная польза. Тогда у вас и поддержка со стороны населения будет.

   – Да кто ж в милиции, или там, в суде, будет нам отчёт давать? – удивился один из рабочих. – У милиции ж вся статистика засекречена. Да и расследования – дело долгое.

   – Вот тут вы, товарищ, не совсем правы, – ответил Никита Сергеевич. – Вас как звать, чисто для удобства обращения?

   – Да просто Борис, чего там, – отмахнулся рабочий.

   – Так вот, Борис, конечно, расследование серьёзного уголовного дела может занять и год, и два и три, – продолжал Хрущёв. – Вот сейчас, вы читали в газетах, наверное, идёт расследование тяжких преступлений в Азербайджане. С момента приезда нашей комиссии из МВД, во главе с министром, товарищем Дудоровым, уже почти год прошёл, а по многим делам ясности ещё нет. Тут вы правильно заметили.

   – С другой стороны, много ли дружинники задерживают подозреваемых в таких серьёзных преступлениях, как убийства, разбойные нападения, изнасилования? Думаю, хорошо, если один-два таких случая будет. Основной контингент у вас – местные мелкие хулиганы, гопники, пьяные дебоширы, так ведь?

   – Ну, да, – согласился Борис. – Карманники ещё, особенно в транспорте, по вечерам.

   – Вот именно. Ну, и чего в таких случаях долго расследовать? Дела типовые, состав преступления обычно налицо с самого начала, задержанный особо не запирается, поскольку бесполезно. Такие дела решаются обычно в течение месяца-двух, от силы – трёх, и то лишь потому, что суды перегружены, верно?

   Рабочие согласно закивали.

   – Так оно, Никита Сергеич! – подтвердили из толпы.

   – Вот я и говорю – должна быть обратная связь между правоохранительной системой – милицией, прокуратурой, судом – и народом, трудовыми коллективами, добровольными дружинниками, – предложил Хрущёв. – Чтобы морда каждого задержанного вами хулигана, осуждённого на 15 суток, карманника или буйного алкоголика в обязательном порядке появлялась на информационном стенде. Чтобы люди, во-первых, знали своих «героев на районе», причём с адресом, именем и фамилией, и местом работы, если гражданин работает. А во-вторых, чтобы знали, что данный гражданин задержан, к примеру, добровольной дружиной Ленинградского Металлического завода, или там, Кировского завода, препровождён в отделение милиции, получил полагающиеся ему 15 суток и в данный момент перебирает мусор на мусороперерабатывающем заводе.

   – Ха, вот это дело! – одобрил Борис. – Особенно по карманникам полезно. Хорошо бы их морды на каждом углу вывешивать, чтобы народ видел и в лицо их узнавал.

   – Ага, чтобы, если что, и вломить можно было, для профилактики, – подсказали из толпы.

   – Указания соответствующие министру внутренних дел я дам, – пообещал Никита Сергеевич. – Но вам, товарищи, необходимо помнить о соблюдении закона. Всегда помните: «Не пойман – не вор.» Самосуд, товарищи, это тоже преступление, особенно, если заканчивается телесными повреждениями. На то у нас есть народный суд, и установление виновности следует оставить профессионалам.

   – Так, Никита Сергеич, вон, в Азербайджане оставили установление виновности тамошним профессионалам, – ехидно заметил Борис. – До сих пор устанавливают, устанавливают да недоустанавливаются. А была бы у тамошнего рабочего люда возможность самим с этими бандитами да насильниками разбираться, глядишь, и судам было бы меньше работы.

   – Есть такая проблема, – признал Хрущёв. – Но меры уже приняты, и мы с этими «профессионалами» в кавычках тоже обязательно разберёмся. Причём разберёмся не келейно, а гласно. Опубликуем в газетах, кто и чем прославился. Но, товарищи, закон есть закон. Каждый обязан его соблюдать, независимо от вероисповедания, должности и места работы.

   – Вот мы приняли сейчас новый закон «О самообороне», – напомнил Никита Сергеевич. – Приняли целый ряд нормативных актов о порядке регистрации, владения и применения личного оружия граждан. Что скажете, полезное это дело, или не стоило народу позволять личное оружие иметь? Вот у кого-нибудь здесь присутствующих, или у вас, Борис, своё зарегистрированное оружие есть? Поднимите руки.

   Над толпой поднялось более десятка рук.

   – «Тулка» у меня, Никита Сергеич, двухстволка, 16-го калибра, – ответил Борис. – На охоту ходить люблю. Зарегистрирована, как положено, охотничий билет имеется.

   – О! Охотник, значит? – оживился Никита Сергеевич. – Это дело я тоже уважаю! А на кого ходите, Борис?

   – Да больше по мелочи, на утку, зимой – на зайца. Чисто чтобы стол дичью разнобразить. Ничего серьёзного. Притащишь жене пару-другую уток, глядишь, неделю мяса можно не покупать, всё полегче.

   – А что до решения иметь или не иметь оружие – тут, наверное, посмотреть надо, – продолжал Борис. – Пока ещё времени не так много прошло.

   – То есть, предлагаете статистику накопить? – спросил Хрущёв.

   – Ну, вроде того. Если преступность в целом по стране на убыль пойдёт, и будет видно, сколько раз народ личное оружие для защиты применяет, тут и будет понятно.

   – Да не, Никита Сергеич, не сумлевайтесь, дело правильное, – подсказали из толпы. – Народ у нас в основном серьёзный, фронтовики, с оружием обращаться умеют, опасность этого дела осознают. По пьяни никто ещё ни разу не шмалял. Экзамены в милиции обычно с первого захода сдают.

   Обещание Никита Сергеевич сдержал, дав министру внутренних дел Дудорову указание наладить обратную связь с общественностью. В городах, на предприятиях, и просто на стенах домов, рядом с газетными стендами и досками объявлений, появились не только привычные стенды «Их разыскивает милиция», но и другие стенды, «Они получили по заслугам». Там вывешивались фотографии с личными данными правонарушителей, в основном – хулиганов, мелких бандитов, карманников и мошенников, задержанных дружинниками и осуждённых на небольшие сроки, от 15 суток до нескольких месяцев. (АИ)

   Эффект оказался предсказуемым – карманников начали узнавать в лицо в транспорте, и для профилактики бить, а то и выкидывать из трамваев. Очень скоро количество карманных краж упало почти до нуля, снизилось число мошенничеств, улучшилась статистика по хулиганским правонарушениям. (АИ)

   Опыт Одесской области 1946 года тоже использовали. Маршал Жуков рассказал, что тогда для борьбы с бандитизмом в сельской местности в совхозах и колхозах решено было вооружить партхозактив. Хрущёв было не поверил, послали запрос в Одессу. Информацию подтвердил лично участвовавший в борьбе с одесской преступностью работник уголовного розыска Василий Григорьевич Давиденко, бывший майор военной контрразведки, в 1946 г направленный в Одесскую область на должность зам. начальника Глушковского отдела милиции.

   – Да, когда приехал, было по 50 вооружённых грабежей в сутки. Позвонил в областное УВД, попросил: «Дайте оружия, вооружить сельский актив». Из области ответили: «Присылай машину». Выделили 300 винтовок и несколько ящиков патронов. Раздали колхозникам, и бандиты сразу присмирели, как только прошёл слух, что люди в сёлах вооружёны и готовы стрелять. (Из д.ф. «Маршал Жуков против бандитов Одессы» )

   В особо криминогенных районах дружинникам, получившим по новому закону разрешение на личное оружие, было разрешено его носить и применять, «по приказу сотрудника милиции или в обстоятельствах, не оставляющих другого выбора – самостоятельно», как было сказано в соответствующем приказе. (АИ)

   В результате уличная преступность в городах в течение 1958 года была фактически сведена к нулю принятыми эффективными и жёсткими мерами. Сыграл свою положительную роль и принятый закон «О самообороне», развязавший руки простым гражданам. При записи в ДНД преимуществом пользовались граждане, имеющие разрешение и личное оружие. За участие в ДНД рабочим и служащим доплачивали и прибавляли дополнительные дни к отпуску в зависимости от числа часов, проведённых в патруле. (АИ). Дружинники имели право самостоятельно патрулировать улицы, задерживать правонарушителей, совершающих административные или уголовные преступления и доставлять их в отделение милиции. В то же время за необоснованное задержание дружинники несли строгую ответственность, как и сотрудник милиции, к которому они были прикреплены. В случае ранения или гибели дружинника он или его семья приравнивались по социальным льготам к сотрудникам МВД.

   С 1958 года было начато решительное наступление на уголовную преступность в целом. Законодательной основой стал принятый в конце 1957 года закон «О соблюдении конституционных норм и правил социалистического общежития» (АИ) Его основой стала статья 12 главы 1 действующей Конституции СССР 1936 года.

   «Статья 12. Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: «кто не работает, тот не ест».

   В СССР осуществляется принцип социализма: «от каждого по его способности, каждому -- по его труду »

   Несмотря на внешне безобидное название, закон предусматривал для «злостных нарушителей правил социалистического общежития» крайне суровые наказания, «вплоть до высшей меры». Её предполагалось применять к «ворам в законе», отказывающимся выходить на работы в местах отбытия наказания и вообще сотрудничать, а также к рецидивистам, совершившим повторные преступления, т.е, неисправимым. (АИ)

   План, разработанный министром внутренних дел Николаем Павловичем Дудоровым, был прост до гениальности. Для «воров в законе», которые категорически отказывались работать даже в местах заключения, была перестроена отдельная тюрьма, по американскому образцу – с одиночными камерами в несколько этажей, отделёнными от общего атриума решётками, чтобы заключённые могли видеть друг друга. Отказывающихся работать на общих работах сажали в одиночную камеру, давали какую-нибудь работу – чаще всего – швейную машинку, ткань и нитки – шить рукавицы, ватники, шапки и т. п. Нормы устанавливались далеко не запредельные. Ключевой момент плана заключался в том, что получить положенную пайку можно было только одним способом – сдав к обеду половину установленной нормы. Вторую половину надо было сдать к ужину. Тот, кто отказывался работать – еды не получал.

   По уголовным понятиям, «вор в законе», замеченный за работой «на красных», терял весь свой авторитет и считался «ссученным», со всеми вытекающими из того последствиями. Некоторые «особо уважаемые» воры на словах предпочитали голодную смерть сотрудничеству с властями, но, посидев несколько дней без еды, быстро одумывались. «Особо идейных» расстреливали тут же, на нижнем этаже атриума, на глазах у всех остальных. (АИ)

   Эта практика вызвала яростную ненависть всего уголовного мира. Дудорова угрожали убить, ему приходилось ездить с охраной. Но изобретённая им схема реально работала.

   Конечно, постепенно преступный мир приспособился и к этой практике. Но к тому времени множество «воров в законе» либо лишились своего привилегированного положения в преступном сообществе, либо были расстреляны.

   В народе закон был встречен неоднозначно. Большая часть населения, уставшая от криминального произвола, поддержала жёсткие меры правительства. В адрес ЦК КПСС, и лично Председателя Верховного Совета СССР Ворошилова поступали тысячи писем от граждан и обращений трудовых коллективов, с поддержкой нового закона.

   В то же время среди криминальной части общества закон вызвал откровенную панику. И неспроста. Нарушилась отработанная веками схема: «Украл – выпил – в тюрьму». Теперь уже «на втором круге» она выглядела значительно более сурово: «Украл – выпил – к стенке».

   Помимо патрулирования дружинников, в некоторых городах страны, особо «славившихся» криминальными традициями, были проведены облавы с участием частей внутренних войск. Воры – народ ночной, по утрам обычно спят. Рано утром подъезжали грузовики с солдатами, оцепляли квартал, где располагалось много воровских «малин», брали под наблюдение проходные дворы, крыши, канализационные люки.

   Затем уполномоченные МВД в сопровождении автоматчиков методично прочёсывали квартиру за квартирой, дом за домом, вытряхивая всевозможных «асоциальных элементов» с их «лёжек». Проверяли документы, устанавливали источники доходов, всех подозрительных, без документов, нигде не работающих – задерживали для выяснения. В процессе проверок бывали попытки вооружённого сопротивления. В этих случаях оперативники не церемонились, по уголовникам открывали огонь на поражение.

   Была также скорректирована практика «выселения на 101-й километр», приводившая к повышенной концентрации криминальной публики вокруг крупных городов. Теперь лицам, освобождающимся из мест заключения, назначалось «место социальной реабилитации», обычно – отдалённый совхоз где-нибудь на целине. Там им предоставлялось жильё и возможность доказать честным трудом, что они раскаялись и готовы вернуться в нормальное общество. А заодно они могли там и заработать денег на обустройство жизни после возвращения. Какой-либо конкретный срок «социальной реабилитации» отсутствовал. Решение принималось на совете трудового коллектива.(АИ)

   Случалось по-разному. Бывали случаи, что человек срывался, совершал новое правонарушение и возвращался за решётку. В случае явного уголовного рецидива с ним уже не церемонились – по новому закону за рецидив полагалась высшая мера. Некоторых, наоборот, всем совхозом уговаривали остаться – случалось, что человек оказывался незаменимым специалистом, к примеру, хорошим механиком, или даже талантливым управленцем низшего звена – бригадиром, мастером. (АИ)

   Практику «взятия на поруки трудовым коллективом», наоборот, прикрыли.

   – Народ у нас излишне доверчивый и сердобольный, привык за прошедшие века напрасно сочувствовать каторжанам да осуждённым, – пояснил данное решение Хрущёв. – Вот так берут «на поруки» правонарушителей, фактически, оказывают им медвежью услугу – те начинают думать, что преступление может сойти с рук. А этого не должно быть. Перед законом все равны, и наказание должно быть неотвратимым.

   Как и предполагал Хрущёв, в процессе следствия постепенно выявлялись связи кавказских дельцов с центральными органами власти. Причём выявлялись иногда довольно неожиданными способами.

   В 1957 году на ленинградской торгово-оптовой базе проводилась ревизия. В процессе проверки было обнаружено, что директор базы, Георгий Петрович Зуйков необоснованно «списал» большое количество овощей и фруктов. Зуйков был очень большой фигурой в ленинградской торговле, один из крупнейших руководителей.

   Но что интересно: как только под Зуйкова начали «копать», последовал начальственный окрик: «Зуйкова не трогать! Человек нужный». Окрик был «с самого верха», из Смольного, которым в 1957 году «рулил» Фрол Романович Козлов.

   Зуйкова временно оставили в покое, но подняли архивы. Выяснилось, что в 1949 году Зуйков был пойман на спекуляции спиртом. Налево ушло не много не мало – 535 литров спирта, по тем временам – немалые деньги. Зуйков отделался тогда партийным выговором без занесения в личное дело. Прикрыл Зуйкова в 1949-м всё тот же Фрол Романович Козлов. (Факты по )

   Серову об этом случае сообщил министр внутренних дел Дудоров. Фактически – попросил помощи в расследовании, так как нити вели наверх. Для Серова это был верный признак участия Козлова в торговой мафии.

   Первым делом Серов дал задание «группе информации» :

   – Поищите-ка, нет ли чего в присланных материалах по экономической преступности, и, в частности, по Зуйкову.

   Через несколько минут затрещал телетайп. Зуйков оказался фигурой первой величины в организованной преступности, и даже удостоился отдельной статьи в электронной энциклопедии. (/Зуйков,_Георгий_Петрович) Там же было прямое указание на «протекцию» со стороны Козлова, примерное количество обнаруженных в 1962 году ценностей и даже было сказано, где их искать.

   – Ищите! Ищите лучше! – распорядился Серов. – Может, ещё что-то накопаете.

   Информации оказалось не так много. Нашёлся файлик, содержавший короткий список имён и перечисление – кто, когда и по какому обвинению был посажен или расстрелян. Видно было, что Александр Веденеев этой стороне истории особого внимания не уделял. Но для КГБ и МВД это уже было хорошим подспорьем. Люди, которых в «той истории» устанавливали годами, были преподнесены «на блюдечке».

   Попутно также были обнаружены вопиющие факты бесхозяйственности в других регионах. В частности, на Урале в районе посёлка им. Малышева, добывалась бериллиевая руда для нужд атомной промышленности. После извлечения бериллия «пустая порода» использовалась для строительства насыпи близлежащей железнодорожной ветки.

   Шедевральность ситуации заключалась в том, что в этом же месторождении попутно встречались изумруды высочайшего качества, более ценные, чем африканские. Уральские изумруды имели особый, травянисто-зелёный цвет, и очень ценились в Европе.

   Добыча бериллиевой руды в конце 40-х велась взрывным способом. Сколько карат изумрудов было превращено в пыль этими взрывами, теперь уже не знает никто.

   Более того, местное население начало раскапывать в поисках изумрудов железнодорожную насыпь, и, в течение 10 лет, она была срыта полностью. В посёлке им. Малышева постоянно толклись перекупщики, скупавшие у незаконных старателей изумруды и перепродававшие их ювелирам по всему Союзу.

   Руководство страны узнало об этом бардаке только из присланных документов, где был упомянут убитый в 1952 г. врач-гомеопат Адам Крюге. В его квартире при обыске были найдены изумруды. Серов распорядился поднять материалы дела, и выяснить происхождение камушков. Вскоре источник изумрудов – Малышевский рудник – был установлен.

   Посёлок взяли под плотное наблюдение, что позволило КГБ в течение нескольких лет внедрить своих людей в преступную среду и взять под контроль незаконный оборот изумрудов. (В реале эта история вскрылась полностью только через 30 лет, в начале 80-х, хотя ювелирная фабрика «Уральские самоцветы», перерабатывавшая изумруды с Малышевского рудника, была создана в начале 60-х. См. фильм «Советские мафии: Волшебники Изумрудного города» )

   В декабре 1957 года Козлов был переведён в Москву, где был избран членом ЦК КПСС и Председателем Совета Министров РСФСР. Предполагалось, что он станет и членом Президиума ЦК, но Хрущёв тянул с решением. Из «документов 2012» он знал нелицеприятные подробности о Козлове, в частности – его решение применить оружие по протестующим рабочим в Новочеркасске в 1962 году. А вскоре Серову принесли запись разговора Козлова, Кириченко, Игнатова и Суслова, где высокие партийные руководители обсуждали, как половчее убрать с политической сцены Хрущёва, и его самого.

   – Оппаньки, – сказал Иван Александрович. – Эк захватывающе всё закрутилось-то!

   По его указанию одновременно начались проверки сначала на овощебазах Ленинграда, а затем и в других торговых учреждениях (В реальной истории дело начали раскручивать в 1962 году, Зуйкова задержали 10 июля 1962 г)

   Если бы не участие Козлова, Серов, безусловно, передал бы информацию министру внутренних дел Дудорову, и забыл об этом – экономической преступностью занимался ОБХСС, подчинявшийся МВД СССР. Но Козлов был фигурой первого уровня. Поэтому Серов подключил своих людей к расследованию дела Леноптторга.

   Дела посыпались как из рога изобилия.

   Очень скоро выявились связи с закавказской торговой мафией. Фрукты и овощи списывались на овощебазах, и тут же всплывали на рынках, у торговцев из солнечной Грузии, разумеется, по совсем другим ценам. Руководил преступной группой директор базы Леноптторга Зуйков, а его сверху прикрывал... не кто иной, как Козлов.

   Преемник Козлова, 1-й секретарь Ленинградского обкома партии Иван Васильевич Спиридонов по запросу Серова допустил его людей в архивы. Там были обнаружены многочисленные обращения и заявления граждан с жалобами на произвол в ленинградской торговле. Козлов об этих жалобах знал, но не реагировал.

   Георгий Зуйков проработал в торговле всю жизнь. Начинал ещё с частных магазинов и нэпманских лавочек. Потом, чувствуя, что нэпу скоро придёт конец, перешёл в государственную торговлю.

   В 1934 году вместе с группой расхитителей соцсобственности в составе 41 человека, Зуйков оказался на скамье подсудимых за «организованное расхищение фондируемых стройматериалов, товаров и крупных денежных сумм, взяточничество и подлоги ».

   В последнем слове на суде Зуйков просил не лишать его жизни, утверждая, что он способен принести пользу государству. Суд приговорил его к 10 годам лишения свободы. В 1936 году Зуйков, отбывая наказание, обратился в Ленинградский областной суд с заявлением о полном раскаянии и просьбой о помиловании. «Кровавый коммунистический режим» вору поверил, и в том же 1936-м году Зуйков был освобождён, более того, раздобыл несколько фиктивных справок в доказательство того, что по этому делу он полностью реабилитирован.

   В войну он сумел устроиться на работу по снабжению населения продовольственными товарами в блокированном Ленинграде. Пользуясь тяжелыми условиями блокады, Зуйков по дешёвке скупал у голодающих уникальные полотна русских художников -- Шишкина, Айвазовского, Маковского и других, серебро, хрусталь, фарфор, уникальную мебель, золото и валютные ценности.

   В 1957-1958 годах за крупные хищения социалистической собственности были привлечены к уголовной ответственности заведующий складом Ленинградской оптово-торговой базы Лузин и кладовщица Поплавская. По этому же делу суд приговорил к различным срокам заключении группу спекулянтов, орудовавших на базе. В ходе следствия было установлено, что Зуйков создал условия для совершения преступления, нарушая финансовую дисциплину.

   Эти люди аккуратно сортировали на базе смесь сухофруктов для компота, выбирали из неё чернослив, и продавали его отдельно, через торговую сеть города. Суть махинации заключалась в том, что чернослив отдельно стоил почти вдвое дороже, чем вся компотная смесь, состоявшая из нескольких видов сухофруктов.

   Будучи директором областной оптово-торговой базы, большую часть овощей и фруктов Зуйков продавал не в области, а в городе. Пересортицу, «списанные» овощи и фрукты, завезенные с базы Зуйкова в магазины, где работали «свои люди», нужно было распродать быстро, иначе попадёшься. В области продать быстро было труднее – мало народу, меньше покупательная способность. База, созданная для снабжения сельской местности, обслуживала город. Область недополучала продуктов, снабжение ухудшалось.

   По договорённости с грузинскими «ворами в законе», фрукты, предназначенные для продажи в магазинах области, уходили на городские рынки, где колоритные джигиты в больших кепках-«аэродромах» за день «зарабатывали» себе на новую «Волгу».

   Чем больше товара проходило через базу, тем больше денег перепадало Зуйкову. Пользуясь особенностями плановой экономики, он давал крупные взятки, чтобы базе выделяли дополнительные фонды овощей и фруктов. Работай он при капитализме, он платил бы «откаты» поставщикам. Разница невелика, только при социализме в качестве поставщика выступал госчиновник. Получившие взятку автоматически становились соучастниками и защитниками Зуйкова. Он разлагал всё вокруг себя, не исключая и высшее руководство города.

   Но собранных денег Зуйкову уже казалось мало. Директор оптово-торговой базы начал спекулировать долларами и золотом.

   После образования ВЭС и Московского фестиваля молодёжи и студентов в стране начали появляться первые валютчики. Больше всего их было в Москве, но были они и в других городах, в том числе, в Ленинграде, Киеве, Одессе... Серов, заранее зная, что с валютчиками придётся разбираться, убедил Хрущёва предусмотреть в принятом законе строгую ответственность за спекуляцию валютой, драгоценными камнями и золотом.

   Зуйков занялся спекуляцией валютными ценностями. Имея оборотный капитал, собранный за счёт крупных хищений государственных средств, давая взятки и посредничая во взяточничестве, Зуйков собрал ценности в размере нескольких миллионов рублей.

   «Обыск в трехкомнатной квартире бывшего директора базы на Школьной улице продолжался два дня. Было описано имущества на 10 тысяч рублей. У входа, над окованными железом дверями, нашли кусок золота, приготовленный Зуйковым для продажи. Остальные ценности были обнаружены в хитроумно оборудованных тайниках, расположенных в различных местах. У Зуйкова было изъято: 1616 золотых монет царской чеканки различного достоинства и 200 золотых американских долларов, всего весом более 12 килограммов; 5160 бумажных американских долларов, 11 золотых слитков, в том числе и слитки швейцарского банка, 5 золотых пластин и 3 рулона золотой фольги заводского изготовления, а также различные изделия из золота -- золотая дореволюционная настольная медаль, 4 броши с бриллиантами и браслет (общий вес около 3 килограммов), 16 незакрепленных бриллиантов весом в 61,85 карата и нитка жемчуга. »

   (Источник -reading.club/chapter.php/1002095/91/Chekisty.html)

   В могиле дочери Зуйков закопал золото -- три бидона, зарытые на глубине в полметра. 1027 монет царской чеканки, 200 американских золотых долларов весом 8 килограммов, 5 золотых пластин, 11 слитков, броши, браслеты. И 11 бриллиантов на 61 карат. (Там же, )

   На даче племянницы Зуйкова Александры Мяги, под одним из кустов малины был обнаружен тайник, в котором лежали два бидона с золотом. Мяги сказала следователям, что больше Зуйков у нее ничего не оставлял. Обыск также ничего не дал. Однако скоро выяснилось, что Мяги обманула следствие. Она передала сыну Зуйкова Борису два свертка, в которых находилось 25 тысяч рублей, бриллиант в 5 карат, настольная золотая медаль весом 400 граммов, брошь, обручальные кольца.

   Вслед за делом Леноптторга последовало дело Минводторга. Положение с продовольствием в Ленинграде было хорошее, город снабжался по 1-й категории. На Ленинградском пивоваренном заводе производилось 32 сорта бутылочного пива – «Жигулёвское», «Ленинградское», «Мартовское», и т. п. Спиртным торговали на каждом углу. В крупных магазинах были установлены торговые автоматы, в которых разливали дешёвое вино. Безусловно, простор для хищений путём недолива и разбавления был гигантский.

   Воровать в одиночку буфетчицам никто не позволил бы. ОБХСС в народе расшифровывался: «Один будешь хапать – скоро сядешь». В торговле сложилась сложная система взяток. Буфетчицы платили дань директору магазина, директора магазинов делились с директором Минводторга (торговля прохладительными напитками и соками) Владимиром Цветковым, тот платил дань начальнику главного управления ленинградской торговли Анатолию Романову, а дальше... Дальше – выше.

   Всех сдала директор винного магазина на Сенной Маргарита Садова. Женщина была незаурядная, взятки давать умела, и подкупила всех. Долго не могла сунуть взятку своему непосредственному начальнику Владимиру Цветкову – тот был осторожен и брал только через посредников. Дело решил случай – Цветкову нужны были редкие и дорогие очки, тогда Садова разыскала для него врача, который согласился принять пациента и выписать рецепт.

   Садову взяли в оборот вежливые подтянутые люди с короткими стрижками. Она долго не запиралась. И тут ниточка потянулась через длинную цепочку взяточников аж к председателю Ленгорисполкома Николаю Ивановичу Смирнову. (В реальной истории погиб в автокатастрофе 17 июня 1962 года, но вскоре после смерти на него были получены обвинительные показания об участии Смирнова в коррупции. Там же, ). Серов был поражён. Смирнов – заслуженный человек, инженер, бывший директор Кировского завода (до 1954 г), лауреат Сталинской премии – и замешан в коррупции.

   А ниточки продолжали разматываться...

   На Литейном проспекте, 59 находился известный всему Ленинграду букинистический магазин. Работа в нём была организована превосходно: книги от населения принимали быстро, ассортимент был богатый, продавщицы исключительно вежливы, что для того времени было очень даже непривычно. Все в городе знали, что работу магазина выстроил заместитель директора Леонид Степанов, занимавшийся букинистической торговлей ещё со времён нэпа.

   И вот в марте 1958 года Леонида Степанова задержали. (В реальной истории – в марте 1963-го). В его рабочем кабинете провели обыск. Были найдены тетради с записями теневой бухгалтерии. Букинистический магазин на Литейном был скорее процветающим частным предприятием, чем учреждением советской торговли. Степанов хитро играл на завышении маржи между ценой продавца и ценой покупателя. За счёт этого он создал личный фонд, позволявший ему доплачивать всем сотрудницам магазина, оделять взятками руководство, даже создать подпольную переплетную мастерскую. Никто на него не жаловался, все были довольны.

   Казалось бы, что плохого? В стране разрешена коллективная собственность, артели и кооперативы. Но – только производственные. Вся торговля, тем более – торговля антиквариатом и редкими изданиями оставалась исключительной монополией государства.

   Но что ещё хуже – Степанов давал взятки руководству. А его руководство – руководству города. Хрущёв не терпел стяжательства и склонности к личному обогащению у партийных или советских работников. Это для Никиты Сергеевича было, что красная тряпка для быка, с проштрафившимися он расправлялся немедленно. (в реальной истории его сняли в том числе и за это. Мало того, что всем осточертел своими глупостями, так ещё и воровать мешал)

   По результатам расследования выходило, что Ленинград много лет возглавляли покровители «расхитителей социалистической собственности». Весь собранный в ходе расследований компромат Серов и Дудоров предоставили Никите Сергеевичу, чтобы тот убедился лично: деятельность выявленных органами взяточников началась и развивалась именно в период, когда городом руководил Фрол Козлов. Дело ленинградской торговой мафии обещало быть громким.

   Ознакомившись с кратким отчётом о материалах дела, Хрущёв снял очки, посмотрел на Серова и Дудорова, и спросил:

   – А что, в Москве и в других городах – тишь да благодать? И вы хотите, чтобы я этому поверил?

   – В Москве... – Серов криво усмехнулся, и положил на стол Первому секретарю ещё несколько листков. – В Москве такое творится, что хоть святых выноси.

   После образования ВЭС и начала сотрудничества с арабскими странами, с Египтом и Сирией, в Москве во всё возрастающих количествах начали появляться иностранцы. В гостинице «Националь» селили сирийских военных, обучавшихся на курсах «Выстрел». Сотрудники КГБ, наблюдавшие за гостиницей, заметили, что по вечерам возле гостиницы толкутся одни и те же молодые люди. Это были валютчики и фарцовщики, пристававшие к иностранцам. Вскоре осведомители КГБ доложили, что при официальном курсе в 4 рубля за доллар, валютчики предлагают иностранцам курс по 40 рублей за доллар, а затем перепродают скупленную валюту различным «теневикам», уже по 60 р за доллар. (Курс реальный). Анализ количества валюты, обмениваемой американским посольством официально, и сопоставление с рублёвыми тратами сотрудников посольства показали, что дипломаты тратят в рублях значительно больше, чем обменивают валюты через государственный банк. Это могло означать лишь одно – кто-то предложил им более выгодные условия. Государство несло убытки в валюте, что было недопустимо. (Реальная история)

   В составе 2 управления КГБ СССР был образован 16 отдел, по борьбе с валютными преступлениями. (В реальной истории создан в 1959 г). Начальником отдела был назначен ветеран разведки полковник Сергей Михайлович Федосеев.

   Основным валютным рынком в Москве была была улица Горького – от Пушкинской площади до отелей «Националь» и «Москва» (на жаргоне -- «плешка» ). Нескольких валютчиков у «Националя» задержали, но это оказались люди из «нижнего звена», именовавшиеся «рысаки» или «бегунки». Один из них выдал даже не имена, а всего лишь клички основных валютных «купцов» – «Буонаротти», «Дим Димыч» и «Ян Косой». (реальная история)

   По таким сведениям искать людей в Москве можно было долго. (В реале 2 года искали). Несколько ускорил дело обнаруженный файлик с именами. Там нашлись упоминания о трёх валютных «купцах», расстрелянных в 1961 году: Ян Тимофеевич Рокотов, Владислав Петрович Файбишенко, Дмитрий Дмитриевич Яковлев. Кличек в файле упомянуто не было, но всё было понятно и без них.

   Однажды сотрудники из наружного наблюдения увидели возле «Националя» фантастическую сцену: высокие, статные, разодетые в парадную форму сирийские офицеры выходили один за другим из гостиницы, подходили по очереди к стоявшему недалеко от входа неприметному, заметно косящему человечку, и... с величайшим почтением с ним здоровались.

   За «косым» установили наблюдение. В тот же день стало ясно, что обнаружен один из трёх валютных «купцов» – «Ян Косой», он же Ян Тимофеевич Рокотов, ранее дважды судимый, на 3 и на 8 лет. Связь с сирийскими офицерами натолкнула на мысль тряхнуть одного из них на таможне. У сирийца был обнаружен нательный пояс, набитый золотыми монетами. Эти монеты сирийцы сбывали Рокотову, а тот перепродавал их людям из теневой экономики, ищущим, куда вложить деньги. По ценам швейцарского банка такой рубль стоил 9 долларов, а Рокотов покупал их за 20. Затем он тут же продавал их в Москве за полторы тысячи рублей за одну монету.

   У Рокотова была целая команда помощников. Одной из них была Надежда Михайловна Гудлис. Эта молодая женщина, имеющая высшее образование, втянула в незаконную торговлю золотом и валютой своего мужа Сергея Плотникова. На счету Гудлис 45 валютных сделок на сотни тысяч рублей.

   Подручными у этих «мастеров» были спекулянты из Грузии -- братья Шалва и Илья Папиташвили, а также их племянник, также Илья Папиташвили, Гузванова Мубашир Лифтульевна и числящийся научным сотрудником одного научно-исследовательского института Иустин Ванифатьевич Лагуткин.

   Скупленную валюту и золото Рокотов продавал братьям Папиташвили, Гудлис и ее мужу Плотникову. Сделки совершались в Москве, Тбилиси, Баку, Вильнюсе и других городах. При аресте у Рокотова были изъяты в большом количестве золотые монеты царской чеканки, американские доллары, английские фунты стерлингов, а также много различных вещей иностранного происхождения.

   Последовала целая череда оперативно-разыскных мероприятий. Сотрудниками наружного наблюдения был вычислен некто Владик, он же Червончик, он же Буонаротти, он же Владислав Файбишенко. Схема, которую он использовал, была уникальной. Он приводил клиента в заранее подобранный подъезд, и предлагал взять деньги из тайника, положив в тайник валюту или золотые монеты. Таким образом, в момент совершения сделки отпечатков пальцев Файбишенко на валюте не оставлял. Выемка валюты производилась позже. (В реальной истории один из тайников Файбишенко с валютой обнаружила в 1960-м г уборщица Ульяна Никитична Бринько, что и позволило затем установить за ним наблюдение)

   Вскоре был установлен и третий купец – аспирант Плехановского института Яковлев. Он вырос в интеллигентной, обеспеченной семье. В 1958 году он начал активный валютный бизнес и вскоре стал ключевой фигурой на «черном рынке», а с начала 1959 года он являлся тайным осведомителем БХСС.

   Понимая, что его телефон могут прослушивать, Яковлев подыскал себе секретаря – некую Раису У., участницу войны, инвалида второй группы, и предложил ей подзаработать. Она отвечала по телефону, установленному у нее дома, на звонки Яковлеву. Ни в какие подробности Яковлев её не посвящал, а подумать и сопоставить факты женщина, видимо, не догадалась.

   Каждое утро Дим Димыч набирал номер Раисы и задавал один-единственный вопрос: «Какой у меня распорядок дня на сегодня?». Раиса диктовала ему ответ, что-нибудь вроде: «В 3 часа тебя ждет в том же месте дядя Сеня, в 4.30 – Ахмет у ресторана «Баку», в 5 – Алексей возле места работы Иры Беляевой, в 5.30 Сергей, грузин, у выхода из метро «Охотный ряд» на улицу Горького, в 6 – Женя у касс Большого театра. 6.30 – пока не занято, в 7 – грузин Алексей, просил заехать к нему».

   Рокотова арестовали на Ленинградском вокзале, возле камеры хранения, где хранились его миллионы: 440 золотых монет, золотые слитки весом в 12 килограммов, валюта (всего на 2,5 миллиона). Все центральные газеты поместили информацию из КГБ СССР и союзной Прокуратуры об аресте группы валютчиков. Вместе с Рокотовым были арестованы: 23-летний Владислав Файбишенко, Дмитрий Яковлев, искусствовед Надежда Гудлис и ее муж Плотников, Иустин Лагуткин, проживающая в Москве Мубашир Гузванова и «семейная сборная» братьев Папиташвили из Тбилиси. Согласно обвинительному заключению, Рокотов и Файбишенко скупали валюту у мелких фарцовщиков и золото у иностранцев из арабских стран, Гудлис, Попов и Лагун сбывали ценности через перекупщиков Гузванову и Папиташвили. В результате через их руки прошло иностранной валюты и золотых монет в общей сложности на 20 миллионов рублей. (Информация из В реальной истории арестованы в 1961 г В статье Фёдора Раззакова «Начало теневой экономики» искажены имена и фамилии второстепенных фигурантов по делу)

   – Ловко устроился, – заметил Хрущёв, ознакомившись с предварительным отчётом Серова по делу валютчиков. – И как вы на них вышли? С Рокотовым я понял, а Файбишенко и Яковлев?

   – На Файбишенко вышли с двух сторон сразу, – пояснил Серов. – Искали его по фамилии из списка Веденеева, и одновременно следили за одним сирийским офицером, была информация, что у него намечается встреча с валютчиком. На Яковлева вышли только благодаря списку Веденеева, не будь этого документа – Яковлева пришлось бы искать ещё долго.

   – Ясно. Ну вот, теперь вырисовывается причина покушения на тебя в ноябре. Видать, разворошил ты, Иван Александрович, осиное гнездо.

   – Думаю, да, – согласился Серов. – Сейчас следователи трясут Козлова, посмотрим, что он скажет.

   – Всю эту кодлу ты уже арестовал?

   – Да. Теперь ты понял, зачем я советовал заранее ужесточить наказание за валютные махинации? Чтобы тебя же потом не тыкали носом, что закон обратной силы не имеет.

   (В реальной истории валютчиков судили очень оригинально. По действующему закону им светило по три года. Всего за две недели до суда был спешно принят закон об усилении ответственности за валютные спекуляции до 8-15 лет, хотя по правилам закон обратной силы не имеет. Судья Орлов дал валютчикам по 8 лет. Хрущёв потребовал расстрела для главных фигурантов, всех троих расстреляли. В АИ усиление ответственности проведено законом заранее.)

   – Понятно. Теневиков когда судить будут?

   – С ними не так просто. Надо провести множество ревизий, а потом по результатам этих ревизий ещё провести экспертизы, и не одну, а сотни, – пояснил Серов. – Пока посидят в предварительном заключении. Заодно и Козлов с Игнатовым может что расскажут.

   – Я вот не пойму одного. Ну, с Козловым понятно. Игнатов всегда интриганом был, интриганом и помрёт. Но Кириченко-то с Сусловым как в эту компашку попали? – спросил Хрущёв.

   – Пока не установлено. Разве что на почве неудовлетворённых амбиций. Очень им хотелось в Президиум ЦК пробраться, в качестве действительных членов, а не кандидатов. Особенно Суслову. Да и Кириченко, ты сам слышал, очень обижен был.

   – М-да... С судом не затягивайте, – распорядился Хрущёв.

   – С судом... А судьи кто? – криво усмехнулся Серов.

   – То есть? – Никита Сергеевич забеспокоился. – А что не так с судьями?

   – Да как сказать... в общем, всё не так. Взяточники там. Один на другом сидит и третьим погоняет.

   – Где взяточники? – подскочил Хрущёв.

   – Да в московских судах! – Серов выложил перед ним ещё одну докладную записку.

   Осенью 1958 года к секретарю Дзержинского районного суда Москвы Нине Луковцевой зашёл муж её сестры, работник Дзержинской районной прокуратуры Борис Столярчук, и в обычном разговоре задал простой вопрос:

   – Нинка, деньги нужны? (История реальная, см. д.ф. «Дело судей» )

   Деньги предполагалось брать с родственников проворовавшихся работников торговли, взяточников, и подпольных предпринимателей. Мало кому из «хозяев жизни» хотелось отсиживать положенные 25 лет. Судебные работники предлагали за определённые, весьма немалые деньги, скостить срок, например, лет до трёх. Родственники с радостью соглашались, так как свободные деньги обычно у таких клиентов были.

   Первым клиентом, обработанным Луковцевой, но далеко не первым, кого увёл из-под возмездия Столярчук, был проворовавшийся директор крупного продуктового магазина Израиль Клейнберг. На кассации в Мосгорсуде полагавшиеся ему 25 лет заменили на три года.

   Три года вместо 25 стоили директору магазина 20 тысяч рублей – примерно годовая зарплата советского судьи. Нина Дмитриевна за оказанную «протекцию» получила свои первые две тысячи.

   Следующими были директора магазинов Терлецкий и Бухальцев.

   Помимо Столярчука и Луковцевой в преступной группе состояла жена Столярчука, сестра Луковцевой Ирина Миморская, также работавшая в судебной системе на мелкой должности.

   Районный Дзержинский суд работал совместно с городским судом, областным судом, прокуратурой, адвокатами. В каждом ведомстве были свои люди, складывались целые семейные кланы. Вот эти кланы постепенно подключались к общему делу. За пару лет преступное сообщество взяточников разрослось до нескольких сотен человек только в Москве, и дало метастазы в других городах.

   У взяточников от Фемиды был даже свой кодекс чести – обычных уголовников, убийц и насильников не вытаскивали, только крупных проворовавшихся торговых работников и «цеховиков». Это была первая «крыша» для торгово-промышленной мафии.

   Первым, летом 1959 года, (в реальной истории – летом 1960-го) был арестован Борис Столярчук. Как именно на него вышли – Серов не раскрыл. При задержанном была найдена записная книжка с невероятным количеством имён работников московской прокуратуры и судейского корпуса. Через неделю он попросил в камеру пишущую машинку, и напечатал список более чем из 100 фамилий судей, адвокатов и работников прокуратуры.

   Начались аресты. Одни задержанные сдавали других. Аресты в Москве проводил капитан Эдуард Айрапетов с группой сотрудников. Они на чёрной «Волге» ездили по судам и прокуратурам и задерживали взяточников на рабочих местах. Судью Веру Иванову арестовали прямо в зале суда. Вошли, попросили объявить перерыв, и увезли. Аресты в Москве продолжались в течение недели. Айрапетова и его «мальчиков» в судах начали узнавать в лицо. В провинции процесс «чистки рядов судебной системы» растянулся на два года.

   Не обошлось без трагических курьёзов. Судья Московского городского суда Алексей Ярцев в перерыве вышел в буфет, выпить стакан чая. Увидел в окно подъехавшую «Волгу» капитана Айрапетова, решил, что приехали за ним, упал и скончался на месте от обширного инфаркта. Оказалось, что приезжали за другим судьёй. (Реальная история)

   Суды над судьями и прокурорами начались только в 1961-м году (в реальной истории – в 1962-м). Это расследование проходило без особой огласки – уж очень позорные вскрылись факты. Следствие долго пыталось выявить «организованную преступную группу», с центральным руководством и «кассой взаимопомощи». Таких структур у обвиняемых не было, поэтому попытка пришить судьям участие в ОПГ развалилась. Но и без того дело получилось громкое. Села вся верхушка Московской судебной системы, прокуратуры, и много известных адвокатов, всего более 500 человек. Было два расстрельных приговора, организатор первой преступной группы Борис Столярчук получил 10 лет. Выйдя на свободу в начале 70-х, он через несколько месяцев свёл счёты с жизнью. (Реальная история, только сроки сдвинуты на 1 год раньше. -myi-ne-brali-vzyatki-s-ubiyts-i-nasilnikov.html). После этого процесса взяточничество в московских судах надолго прекратилось. (В реале – на 20 лет)

   С ворами, валютчиками и взяточниками из числа кооператоров и «цеховиков» разобрались быстрее. Георгий Петрович Зуйков, подпольный миллионер, был приговорён к расстрелу. (Реальная история)

   Леонид Степанов, букинист, был обвинён в хищении социалистической собственности в особо крупных размерах. Суд также приговорил Степанова к расстрелу. (В реальной истории расстрел заменили на 15 лет, через 2 года Степанов умер в лагере). Одновременно проходили процессы в других магазинах букинистической торговли. Все руководство Ленкниги снято с должностей. В центральных и ленинградских газетах о «Степанторге» и Степанове писали: «Он словно хищный жучок подтачивал души своих подчиненных подкупом и подачками» . (Там же, )

   Всего по делу Леноптторга и Минводторга сели 52 человека.

   Валютчики Рокотов, Файбишенко, Яковлев были осуждены к высшей мере наказания по вышедшему в 1957 году Указу «Об мерах по усилению борьбы с преступностью и ужесточении наказаний за тяжкие преступления» (АИ)

   В Москве, Ленинграде, Минске, Баку, Бресте, Киеве, Харькове, Риге и некоторых других городах Советского Союза органы государственной безопасности за этот период времени разоблачили ряд крупных спекулянтов валютными ценностями. Газеты писали об открытых судебных процессах над валютчиками. Эти сообщения и открытые судебные процессы имели большое предупредительное значение. В результате уже в 1960 году «черный рынок» был в значительной степени парализован.

   По результатам проведённого в 1957-58 гг расследования фактов тяжких преступлений в Азербайджане было установлено, что во многих случаях эти преступления совершались на почве национализма.

   В декабре 1958 года Первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Имам Дашдемир оглы Мустафаев был вызван в Москву и предстал перед Президиумом ЦК КПСС. В присутствии членов Президиума Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко зачитал докладную записку министра внутренних дел Дудорова, а затем изложил результаты расследований, проведённых в республике в период 1957-1958 гг. (АИ)

   Мустафаев пытался выкрутиться, но его объяснения никого не убедили. Иногда они звучали и вовсе смехотворно. Например, множество случаев драк с поножовщиной он объяснил просто:

   – Товарищи, это же Кавказ! У многих наших народов кинжал считается деталью национального костюма. Народ южный, горячий, чуть слово не так сказал...

   – Знаем, слышали, – ехидно ответил Никита Сергеевич. – «Я стою, чищу апэлсин, он подошёл, наткнулся на нож, и так восэмь раз...»

   Все засмеялись. Однако Хрущёв явно хорошо подготовился:

   – Владимир Никифорович!

   На заседаниях Президиума ЦК протокол вёл обычно не Шуйский, а заведующий общим отделом ЦК Владимир Никифорович Малин.

   – Владимир Никифорович! Занесите, пожалуйста, объяснение товарища Мустафаева в протокол, – сказал Первый секретарь ЦК. – А заодно запишите: «В связи с участившимися противоправными действиями в республиках Закавказья, имеющими подчёркнутую националистическую окраску, рекомендовать местному русскому населению ношение русского национального костюма». Записали? Пишите дальше: «Признать неотъемлемым элементом русского национального костюма пистолет ТТ, или винтовку Мосина, или автомат Калашникова». А что? Шутить так шутить. А если нашу шутку некоторые «горячие народы» не оценят, так мы можем заодно признать танк национальным русским средством передвижения.

   Намёк Первого секретаря был более чем прозрачен.

   Декабрьский пленум ЦК КПСС 1958 года вывел Мустафаева из состава Центрального комитета КПСС. На внеочередном пленуме ЦК компартии Азербайджана в декабре 1958 года Первый секретарь ЦК КПА Мустафаев был освобождён от занимаемой должности. (В реальной истории И.Д. Мустафаев 8 июля 1959 года постановлением IX-го пленума ЦК КП Азербайджанской ССР был смещён с должности 1-го секретаря ЦК, но оставался в составе ЦК КПСС до 17 октября 1961 г)

   Новым Первым секретарём КПА был избран Вели Юсуф оглы Ахундов.

   В результате следствия по делам торговой мафии в Ленинграде был смещён председатель Ленгорисполкома Николай Иванович Смирнов. (АИ, в реальной истории дело вскрылось через месяц после его гибели в автокатастрофе в 1962 г. Кстати, ещё вопрос, была ли та катастрофа случайной)

   Для руководства правоохранительной системы гигантская коррупция в московской юстиции тоже даром не прошла. Более того, в ходе расследований 1958-1959 гг были выявлены многочисленные факты участия работников милиции в преступной деятельности, главным образом – сокрытие улик и замалчивание преступлений.

   13 января 1960 г Хрущёв вызвал Генерального прокурора Руденко, Председателя Верховного суда Горкина и министра внутренних дел Дудорова. Первый секретарь был мрачен. Только что закончились процессы по делу валютчиков, следственное управление КГБ СССР продолжало раскручивать «дело судей»

   – Ну, что? Обосрались? – грозно спросил Хрущёв. – Развели, понимаешь, мафию! Как, по-вашему, граждане могут доверять правоохранительной системе, если в ней такой бардак творится?

   Никита Сергеевич не стал тратить время на длинный разнос.

   – Значица, так. Товарищи Горкин и Дудоров могут быть свободны. О ваших следующих местах работы вас известят дополнительно. Товарищу Руденко будет объявлен выговор по партийной линии. С занесением или без – решит Пленум ЦК. Приказываю также усилить дисциплину в органах прокуратуры.

   (В реальной истории А.Ф. Горкин оставался председателем Верховного Суда СССР до 1972 г, Н.П. Дудоров был не просто снят с должности, но и само министерство внутренних дел СССР было упразднено, его функции были переданы МВД союзных республик. В АИ такой глупости не будет.)

   Новым министром внутренних дел СССР был назначен зам. Председателя КГБ СССР Вадим Степанович Тикунов. (В реальной истории был назначен министром внутренних дел РСФСР). Председателем Верховного Суда СССР стал бывший министр юстиции, председатель Верховного Суда РСФСР Анатолий Тимофеевич Рубичев. (АИ)

   Основная внутрипартийная интрига в начале 1959 года продолжала закручиваться вокруг дела четырёх секретарей ЦК КПСС, подозреваемых в организации покушения на председателя КГБ Серова. (АИ)

   Главным подозреваемым оставался Фрол Романович Козлов. У него был вполне осязаемый мотив – коррупция и воровство в ленинградской торговле приняли устрашающие размеры, и множество свидетельств указывали, что всё руководство города в 1956-57 гг было коррумпировано сверху-донизу. (В реальной истории именно Козлов активнее всех на заседаниях Президиума ЦК в ноябре-декабре 1958 г настаивал на переводе Серова в ГРУ). Роли Кириченко, Игнатова и Суслова в организации покушения выяснялись, но само их участие в заговоре подтверждалось многочисленными записями разговоров. Хрущёву Серов представил лишь несколько образцов. Всего в распоряжении следственного управления КГБ было несколько десятков таких записей.

   На допросах все четверо сначала полностью отрицали сам факт какого-либо заговора, пытались давить на следствие своим авторитетом, угрожали следователям страшными карами по партийной линии. На следователей эти угрозы не действовали. Задержанным предложили ещё раз как следует всё обдумать, всё взвесить, после чего отвели обратно по камерам и оставили в покое.

   Для партийных функционеров, привыкших за многие годы во власти к высокому уровню комфорта, само пребывание в камере, состояние неизвестности и мрачная репутация следственного изолятора Лефортово оказались достаточно серьёзным стрессом. Посидев недельку, товарищи секретари ЦК запросились на допрос.

   Какое-либо участие в заговоре против председателя КГБ, и, тем более, Первого секретаря ЦК, задержанные дружно отрицали. Когда им были предъявлены записи их же собственных разговоров, вначале – относительно невинные, начались «отмазки», вроде: «Ну, это же несерьёзно, это был обычный бытовой разговор, такие беседы по всей стране можно на любой кухне услышать».

   Образ четырёх секретарей ЦК, сидящих в растянутых майках и домашних штанах на коммунальной кухне и обсуждающих план отстранения Первого секретаря, следователей немало повеселил. Задержанным дали послушать уже более серьёзные записи, где они обсуждали конкретные способы физического устранения председателя КГБ, упирая на то, что без этого «не выйдет сковырнуть лысого». Вот тут задержанные осознали, что Комитет располагает значительно большим объёмом информации, чем им представлялось первоначально. Тем не менее, все четверо, вопреки очевидному, отрицали какой-либо коллективный умысел, понимая, что за участие в заговоре ответственность будет значительно более серьёзная.

   Первым прижали Фрола Козлова. Против него работали неоспоримые факты коррупции и хищений в ленинградской торговле и городских структурах власти, полное бездействие партийной организации города, отсутствие какой-либо реакции на многочисленные обращения граждан. Даты на документах неоспоримо свидетельствовали, что процесс начался в период, когда 1-м секретарём Ленинградского обкома партии был Козлов.

   Под тяжестью улик Козлов был вынужден признать предъявленные факты. Он утверждал что сам взяток не брал, считая их ниже своего достоинства, но и каких-либо мер не предпринимал, объясняя свою бездеятельность тем, что «не придавал этому значения»

   Причастность к заговору с целью устранения Серова Козлов яростно отрицал, понимая неизбежные последствия. Однако следователи продолжали упорно «копать».

   Через некоторое время в Красноярске сотрудниками местного УВД был задержан за убийство некий уголовник Трефилов, по кличке «Васька Рыжий». Попался он по-глупому, был пьян, попал под облаву, и при попытке к бегству завалил дружинника, но, убегая, словил пулю в ногу от участкового милиционера. Дураку повезло что его не пристрелили сразу. (АИ)

   «Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу » (с) Аль Капоне. Понимая, что по новому «указу одиннадцать-четыре», как его именовал «целевой контингент», ему светят уже не нары, а девять граммов, Трефилов пошёл на сотрудничество со следствием, пообещав важную информацию в обмен на жизнь и уменьшение срока. (АИ)

   Следователь ничего заранее не обещал:

   – Откуда я знаю, что у тебя действительно ценные сведения?

   – Я знаю, кто заказал Серова, – ответил Рыжий.

   Местные управления МВД и КГБ встали на уши. Начальство тут же связалось с Москвой по ВЧ, и через два часа Трефилов уже летел в Москву на Ту-104, под охраной десятка сотрудников КГБ. В Москве его встречал чёрный ЗИМ. С решёточками. Но Рыжему пообещали жизнь. Скостить срок с ходу не обещали – было ещё неизвестно, знает ли этот уголовник что-то, действительно ценное.

   Рыжий знал. Хотя бы потому, что именно он управлял ЗИСом, таранившим ЗИМ Серова. Понимая, что единственный шанс уцелеть для него – сдать заказчиков, он торговался отчаянно, и всё-таки выторговал себе вместо высшей меры 8 лет в обмен на четырёх секретарей ЦК. Собственно, сдал он только самого Козлова, об остальных заговорщиках Рыжему знать не полагалось.

   – Заказ от Козлова был, – сказал Рыжий. – Кто ещё с ним в деле – не знаю, но говорил я с его человеком, и гарантию от него имел. Пиши, начальник, все подробности выложу и всё подпишу.

   Дальше началась цепная реакция. Когда перед Козловым положили протокол допроса Трефилова, Фрол Романович быть в деле «паровозом» не пожелал, и сдал остальных.

   – Четверо нас, – сказал Козлов. – Я, Игнатов, Кириченко и Суслов. Сошлись на том, что занесло Никиту куда-то не туда, честных партийных работников зажимает, карьеру делать не даёт, хотелось ведь и самим страной порулить. А под меня ещё Серов копать начал, ещё по ленинградским делам. Глубоко копал, стервец. И Никиту, опять же, он прикрывает. Вот и решили, что надо от него избавиться, иначе до Никиты не добраться. Попробовали и так и этак, обычным партийным способом не получилось. А он, сука, копает и копает. Я чувствую – уже жареным запахло. Вот и предложил, на свою голову...

   Вопреки ожиданиям, зацепить Микояна так и не получилось.

   – Не, не участвовал Анастас Иваныч, – почти в один голос заявили все четверо в ответ на вопросы следователя. – Осторожный он, прямо сказал: «Я в вашу авантюру не полезу».

   – А что же он требовал на Президиуме ЦК товарища Серова сместить? – спрашивал каждого их четверых следователь.

   Ответ был стереотипный:

   – Не знаю, может, у него свои соображения были, или Шверник что раскопал и ему доложил, но товарищ Микоян с нами завязан не был.

   Сам Микоян также настойчиво отрицал, что ему было хоть что-то известно о планах Козлова и остальных.

   – Были обычные разговоры о политике, несогласие с линией товарища Хрущёва Кириченко и Игнатов высказывали, – подтвердил Анастас Иванович. – Но о каких-либо действиях при мне речи не было ни разу.

   Хитрый Микоян по 58/12 идти тоже не хотел. (Ст. 58 ч. 12 УК РСФСР 1938 г – «Недонесение о достоверно известном, готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении» – не менее 6 месяцев )

   Не нашлось прямой связи и между заговорщиками и закавказскими националистически настроенными руководителями. Козлов, Кириченко и Игнатов подтвердили, что гонцы из закавказских республик у них на приёме бывали, но речь шла только о делах экономических.

   Какую-либо связь с иностранными разведками все четверо отрицали категорически, хотя им и так светила 58/8, и отмазываться от 58/3 было, в общем-то, бесполезно – мера наказания по обеим статьям была одинаковая.

   (Ст. 58 ч. 3 УК РСФСР 1938 г – Сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями... – предусматривала высшую меру.)

   В Киеве были также задержаны несколько валютчиков, связанных с представителями подпольной промышленности в Грузии. Следственное управление КГБ СССР работало над установлением роли 1-й секретаря компартии Грузии В. П. Мжаванадзе в развитии теневой экономики в республике.

   С судом над заговорщиками решили не спешить. В диссидентской среде ходили упорные разговоры о всё-таки существовавшей связи кого-то из четверых с иностранной разведкой, и Серов хотел выявить эту связь, но это так и не удалось.

   Суд состоялся осенью 1959 года. Процесс был открытым и публичным, и занял не один месяц. В ходе длительного судебного расследования была вскрыта связь со воровством в торговле, факты взяточничества партийных и хозяйственных руководителей, злоупотребления служебным положением, и другие нарушения. Основным обвинением оставалась, разумеется, организация покушения на Серова, но, по ходу процесса, выявилось ещё много интересных подробностей.

   Сенсацией стало выступление потерпевшего – генерала армии Серова, который давал показания по ходу процесса на общих основаниях. Иван Александрович подробно рассказал, как произошла авария, как он влетел головой в перегородку, как его машину таранил грузовик. Его опрос в суде показывали по телевидению. Вся страна, видя, как председатель КГБ даёт показания в суде, осознала, что в повседневной жизни произошли очень серьёзные перемены.

   Ход процесса активно освещался в печати. От населения и трудовых коллективов приходило множество писем в газеты, с требованиями строго наказать виновных. Большинство писем пришло с московских, ленинградских и горьковских заводов, где рабочие были возмущены творившимся вокруг них беззаконием и воровством в торговле, произволом партийных и городских чиновников, процветающей в органах власти коррупцией.

   В отношении арестованных представителей высшего руководства и расхитителей социалистической собственности, и в Москве, и в Ленинграде, и в республиках Закавказья говорили прямо: «Зарвались – вот и получили по заслугам».

   В ЦК и обкомах царила тихая паника. Партийные функционеры внезапно и с беспощадной ясностью осознали, что шутки кончились. За сопротивление или ставший уже привычным тихий саботаж теперь могут не просто отправить послом куда-нибудь далеко в Азию. Могут и отдать под суд, наравне с обычными уголовниками, взяточниками или расхитителями госимущества.

   В передовице «Известий» Алексей Иванович Аджубей писал: «В 1959 г партийные перерожденцы, взяточники и казнокрады неожиданно осознали, что они не более равны перед законом, чем обычные граждане».

   («Году этак в 1995-м питерские коты внезапно осознали, что они... съедобны» (с) Александр Невзоров)

   В обкомах и райкомах все притихли. В первичных парторганизациях, напротив, рядовые члены партии приветствовали строгие меры по наведению порядка, хотя и были несколько ошарашены.

   Иностранные репортёры не один раз пытались выудить у Хрущёва на пресс-конференциях подробности о «деле секретарей ЦК». Как-никак, подобного «грандиозного шухера» не было уже давно. По общественному резонансу и уровню затронутых фигур это было значительно круче, чем «ленинградское дело» 40-х. Никита Сергеевич отмахивался и отвечал стереотипно:

   – Процесс открытый, все детали публикуются в газетах. Я о ходе суда тоже узнаю из газет, точно так же, как вы. Я точно так же возмущён творившимся беззаконием. Чего-либо сверх этого мне добавить нечего. Закон в нашей стране един для всех, и перед ним все равны. У нас правовое государство. За преступления положено отвечать по закону, невзирая на должности.

   Весьма показательной была реакция за рубежом. Радиостанция «Свобода» прокомментировала события в Закавказье: «Хрущёв примерил френч Сталина, и обновка пришлась впору». Западные газеты смаковали подробности арестов, утверждая, что «у красных ничего не меняется, кровь льётся рекой, люди боятся ходить по улицам».

   Подставная радиостанция «Свобода», контролируемая КГБ, (см. гл. 03-13) тут же выдала репортаж о том, как в Ленинграде казаки верхом на боевых медведях, с шашками наголо гонялись за работниками торговли по Невскому проспекту, а весь личный состав ЦК прямо с очередного пленума вывели на Красную площадь, выстроили вдоль кремлёвской стены и расстреляли из крупнокалиберного пулемёта. Диссиденты, собравшиеся на кухнях послушать новости, матерно ругались:

   – Опять эти мудаки на радио «Свобода» перепились и х...йню несут...

   Однако вскоре злорадный тон западных сообщений сменился на более объективный, как ни необычно это звучало. Причиной тому стала публикация в советских газетах результатов проведённого расследования. На советском телевидении начала выходить программа «Человек и закон» (в реальной истории выходила с 1974 года). Первыми в эфир попали сюжеты об арестах в Закавказье, в Ленинграде и Москве. Впервые советскому народу показали по телевидению сидящих на скамье подсудимых бывших высших партийных и хозяйственных руководителей.

   Газеты освещали ход суда очень подробно. В результате у западной пропаганды были выбиты основные козыри. Даже президент Эйзенхауэр в ответ на вопрос одного из корреспондентов: «Можете ли вы прокомментировать очередную волну репрессий в Советском Союзе?» – заявил:

   – Каких репрессий? Руководство красных занялось наведением порядка и устранением экономической преступности, только и всего. Это внутреннее дело Советского Союза, тут нечего комментировать. Могу лишь отметить, что расследование ведётся максимально открыто, что очень необычно для советской системы.

   Состав преступления был ясен с самого начала, наличествовали признания, и неопровержимые улики. Все четверо секретарей ЦК пошли по 58/8, («Совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации влекут за собой меры социальной защиты, указанные в ст.58-2 настоящего кодекса» .) В ноябре 1959 года приговор был приведён в исполнение. (АИ)

20. Нефть и вода.

  К оглавлению

   В первые послевоенные годы в нашей стране добывалось всего около 5 миллиардов кубометров газа в год. Полученная в октябре 1953 года информация перевернула все представления руководства страны о богатствах недр. Геологические экспедиции 1954 года (АИ) подтвердили правоту предсказания М.В. Ломоносова: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке » ()

   Геологи находили все новые и новые газовые месторождения, и в Сибири, и в Средней Азии, и в Куйбышевской области. Появилась возможность газификации не только столиц, но и всей страны. Работы по газификации в крупных городах шли полным ходом, малые города с развитием газопроводной сети пока запаздывали, зато народ вовсю ставил газовые баллоны и плиты с духовками. Появление цистерн контейнерного габарита для перевозки компримированного газа позволило газифицировать деревни. Такую цистерну привозили с районной газовой станции на обычном полуприцепе-контейнеровозе, сгружали в деревне, и местный газовщик, по совместительству сторож, обменивал населению пустые баллоны на наполняемые им из цистерны.

   Следом за Куйбышевским заводом N24 им. Фрунзе Ленинградский Металлический завод освоил производство индустриальных газовых турбин конструкции ОКБ Н.Д. Кузнецова, используемых для перекачки природного газа, а также малогабаритных мобильных электростанций на газовом топливе. Их вовсю применяли не только в районах газодобычи, но и в промышленных центрах, для быстрой компенсации пиковых нагрузок.

   30 августа 1958 года вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О дальнейшем развитии газовой промышленности Советского Союза». Постановление предписывало: увеличить за 15 лет, к 1974 году, добычу газа в пятнадцать раз, довести ее до 320 миллиардов кубометров в год, построить газопроводы из Газли в Средней Азии, в Центральную Россию, из Ставрополя (Куйбышевское месторождение), на запад, в Москву и прилегающие к ней районы и на восток, к Уралу. Карпатским газом обеспечить не только Украину, но и Белоруссию. (Реальная история). Нефтепроводы и газопроводы из Сибири на уральские нефтеперерабатывающие заводы были построены к 1958 году, а также был протянут трубопровод от Урала до нового нефтяного терминала возле Архангельска (АИ).

   5 ноября 1958 года (в реальной истории – 5 октября) вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР «Об упорядочивании расходов денежных средств и материальных ресурсов на строительство административных, спортивных и других общественных зданий и сооружений».

   Обычные методы – уговоры и приказы строить только дешевое, народное жилье и ничего кроме жилья, на бюрократию на местах не действовали. Местные власти старались незаметно построить то новое здание обкома или райкома, то не панельный, а кирпичный дом для себя и местной «элиты», страстно желающей хоть чем-нибудь отличаться от остальных.

   Под постановление попадало строительство административных зданий и других дорогостоящих сооружений, факты превышения размеров кабинетов, закупки для партийных органов и администраций дорогостоящей мебели, ковров, телевизоров, дорогих радиоприёмников. Постановление предусматривало серьезное наказание для замеченных в подобном расточительстве.

   Первоначальным проектом постановления предполагалось «исключить из перечня сооружений, разрешенных к строительству, объекты, без которых пока можно обойтись: административные здания, дворцы спорта, дворцы культуры, театры, цирки, клубы, стадионы, плавательные бассейны, выставочные павильоны, ведомственные дачи и другие здания не первоочередной необходимости, а высвободившиеся средства направить на строительство жилых домов, школ, больниц и детских учреждений».

   В поездках по стране Хрущёв, видя «нелегальные» постройки, уговаривал, выговаривал, устраивал разносы, но в следующем регионе видел ту же картину. Секретари обкомов старались проложить маршруты его посещений так, чтобы «крамольные объекты» не попались Первому на глаза, но он неожиданно приказывал свернуть в сторону и оказывался как раз там, «где не следовало». «Наводили» его местные жители, которые писали в ЦК обо всем, в том числе и о начальственном строительстве «под себя».

   Вопрос касался большей части населения страны, поэтому его решено было вынести на всенародное обсуждение. В процессе обсуждения «в народе» было высказано важное соображение: криминогенная обстановка и качество жизни в целом во многом зависит от того, что людям, особенно – молодёжи, после работы нечем себя занять.

   В ходе осенней поездки по регионам Хрущёв беседовал с местными жителями, и ему часто жаловались на недостаток «культурных развлечений». В итоговом варианте постановления предписывалось сдавать микрорайоны строго «под ключ», со всей внутренней инфраструктурой, заложенной по проекту.

   Проекты типовых микрорайонов предусматривали наличие кинотеатров и клубов. Клуб обычно располагался в одном здании с магазином. Из первоначального запрещающего списка вычеркнули клубы, кинотеатры, дома культуры, спортзалы и плавательные бассейны. Под строгий запрет попали административные здания, ведомственные дачи. Театры, стадионы и другие нежилые помещения разрешалось строить только в определённой пропорции к уже построенному жилью.

   Недостроенные здания обкомов и райкомов переоборудовали под школы, больницы, детские сады. Школы в городах в эти годы чаще всего работали в две смены – для детей учёба во вторую смену была неудобна, и не получалось использовать школьное здание для размещения спортивных секций, кружков и прочей внеклассной работы.

   Зато появилось важное новшество для культурного отдыха граждан – аквапарки. Первый из них начали строить в Москве на месте фундамента остановленного строительства Дворца Советов. (АИ)

   Первоначально на этом месте собирались построить открытый плавательный бассейн. Посмотрев на надувные эллинги дирижаблей в Долгопрудном, Хрущёв предложил накрыть будущий бассейн огромным надувным куполом, чтобы зимой испарения от воды не разрушали окружающие здания, а также чтобы уменьшить тепловые потери при обогреве бассейна. Архитекторы, поразмыслив, рекомендовали возвести не надувной, а лёгкий купол из алюминиевых сплавов и специального стекла, пропускающего ультрафиолет.

   Строительство было начато в 1958 по проекту архитектора Дмитрия Чечулина. Для наших архитекторов это было очень необычное сооружение. Так же, как и для посетителей. Ничего подобного у нас на тот момент не строили.

   Первый вариант Никита Сергеевич решительно забраковал. Чечулин принёс ему проект всё того же гигантского бассейна, только накрытого куполом и оборудованного плавательными дорожками и несколькими вышками для прыжков в воду.

   – Нет, Дмитрий Николаевич! Не это нам сейчас нужно! – сказал Хрущёв, отодвинув чечулинские эскизы.

   – А что же? – удивился архитектор.

   – Нам не очередной спортивный бассейн нужен, поймите! – Хрущёв выбрался из-за стола, аккуратно взял Чечулина за пуговицу и подвёл к окну. – Вот, Москва. В ней несколько миллионов человек. Сотни тысяч из них работают на закрытых предприятиях. Выезд за границу по туристическим путёвкам им запрещён. Что же это получается – дискриминация? Лучшие люди страны, те, кто куёт её щит и меч, лишены возможности нормально отдыхать? А работники торговли, кооператоры, чиновники, артисты по заграницам, значит, будут кататься? Понимаете, какая получается несправедливость?

   – Но... у нас же есть свои курорты? Крым, Кавказ...

   – Конечно, но этого мало! Эти люди работают, как прОклятые, многие из них в отпусках по три года не бывают! Да и курорты наши по-настоящему тёплые хорошо если два месяца в году! А зимой в том же Крыму – минус 15 и снег! (Не на побережье, а в Симферополе, Бахчисарае, и т.д.)

   – Я что-то не пойму, Никита Сергеич, к чему вы клоните... – замялся Чечулин.

   – Да очень просто! – ответил Первый секретарь ЦК. – Надо всего лишь устроить им доступный кусочек курорта прямо здесь, в Москве. Понимаете? Конечно, плавать можно и в обычном бассейне, где стенки облицованы кафелем, и вода воняет хлоркой. Но давайте сделаем не простой бассейн с кафелем или пусть даже мрамором на полу, а кусочек естественного водоёма под крышей: пляжи, пальмы, голубая вода, искусственные волны, кварцевые лампы, лампы дневного света с естественным тёплым спектром, водные развлечения! Всякие там водяные горки, фонтаны... Баню обязательно, сауну, многие, особенно мужчины, попариться любят. Вот, смотрите, мне тут из компетентных органов подборку фотографий прислали, заграничный опыт, так сказать.

   Никита Сергеевич подошёл к столу, взял стопку цветных фотографий. Это были переснятые и отпечатанные снимки из ноутбука, примеры интерьеров курортных отелей и аквапарков. Качество снимков было не слишком высокое, чтобы не занимали много места на диске, но для пересъёмки с экрана и печати в размере 10х15 хватило.

   – Вот, смотрите, видите, какие интересные для детей развлечения? Водяные горки. Дети и взрослые по этой трубе проезжают и падают в бассейн, – пояснил Хрущёв. – Труба рассчитана на создание небольших перегрузок, чтобы дух захватывало. Кстати, никаких обычных бассейнов с отвесными стенами – только чашеобразные. Как можно меньше прямых линий и углов – должно быть ощущение природы. В природе прямых углов почти нет.

   – Красиво! – кивнул Чечулин. – Только... сколько ж такое сооружение стоить будет, Никита Сергеич? С пальмами? С горками? И сколько будет стоить входной билет?

   – Дёшево! – ответил Хрущёв. – Смотрите сами. В основных бассейнах мрамора нет, кафель, ну, можно ещё шлифованный природный камень или гальку. Кварцевые лампы что, так уж дороги? Не думаю. Лампы дневного света у нас серийно выпускаются в Ленинграде, на «Светлане». Что ещё? Горки водяные? Ерунда, цветной винипласт, акрил, и фторопластовое покрытие, чтобы лучше скользило, фторопласт и акрил у нас тоже выпускается, винипласт осваиваем, скоро пойдёт в массы. Пальмы? Неру десяток тракторов с МТЗ отправим, он нам этих пальм прямо в кадках живыми пришлёт. Привезём дирижаблем.

   – Билеты должны быть дешёвые, чтобы больше народу посещало. Сами понимаете, чем больше посетителей, тем выгоднее будет. Обязательно надо предусмотреть дешёвые кафе внутри, с детским ассортиментом – соки, сладости, сахарная вата, кукурузные палочки...

   В 1960-м первый аквапарк страны открылся для посетителей и моментально стал очень популярным местом семейного отдыха. Цены установили крайне демократичные – три рубля со взрослого, рубль с ребёнка. Плата за вход предусматривала возможность пользоваться почти всеми развлечениями без дополнительной оплаты, время не ограничивалось. Предусмотрели абонементы выходного дня. Работникам закрытых производств сделали скидки, абонементы за полцены выдавали через профкомы. Для многодетных семей абонементы выдавались и вовсе бесплатно – на этом настоял лично Хрущёв.

   – У нас сейчас демографический провал, – сказал Никита Сергеевич. – Мы должны как можно больше поощрять многодетные семьи, а не тянуть с них деньги на каждом шагу. Им и без того тяжело. Пусть хотя бы в аквапарк ходят бесплатно. Детям нужен активный отдых, особенно – зимой.

   К раскрутке необычного развлечения подошли с размахом. Аквапарк несколько дней подряд показывали по телевидению, крутили в кинотеатрах рекламные киножурналы, печатали статьи с фотографиями в газетах, клеили афиши.

   Дмитрий Николаевич Чечулин постарался на славу. Посетителей встречали мраморные панели и гранитные колонны в холле, изразцовая плитка и полированный натуральный камень в душевых – привычная монументальность советского ампира, но затем, выйдя в главное помещение аквапарка, люди в первый момент останавливались, разинув рот от удивления. Они попадали в уголок тропического леса. Пальмы, голубое небо, по которому медленно плыли проецируемые на дакроновый внутренний купол снежно-белые облака, комфортная температура и яркий свет искусственного солнца. В хорошую погоду дакроновый занавес складывался, пропуская внутрь естественные лучи солнца.

   Под ногами был пляж с чистейшим белым песком. Песок специально подогревался, чтобы создать ощущение жаркого юга. Дорожки между пляжами выложены резиновыми ковриками в виде георешёток, чтобы не скользили ноги. Бассейны, извилистые, с пологими песчаными берегами, поросшими кое-где мангровыми деревьями, выглядели как настоящие тропические водоёмы. Под пальмами, вдоль водоёмов, проложили песчаные прогулочные дорожки. Из спрятанных динамиков доносились звуки тропического леса – жужжание насекомых, пение птиц, стрёкот цикад. Звукозапись подарил президент Индонезии Сукарно.

   В главном бассейне – Большой лагуне, были даже имитированы волны. В нагромождении искусственных скал вдоль одного берега были устроены пещеры и небольшие гроты, с ручейками, стекающими в бассейн каскадом искусственных водопадов. В этих гротах были небольшие купели на несколько человек, в некоторых из них струями била аэрированная вода (термин «джакузи» в 1956 только появился и ещё не успел стать распространённым), в других поверхность воды была спокойной, чтобы можно было поставить там столик и отпраздновать какое-нибудь событие, например, день рождения ребёнка. (АИ. За образец взят аквапарк Tropical Islands в г. Краусник, Германия -otdykha/detskotd/70-luchshie-akvaparki-mira)

   Внизу, в фундаменте, был оборудован цокольный этаж. Это было необходимо для удобства ремонта и обслуживания многочисленных трубопроводов, но даже к подвалу команда архитекторов и дизайнеров под руководством Чечулина подошла творчески. В цокольном этаже расположился лабиринт искусственных гротов и пещер, освещаемых газовыми факелами и световыми колодцами. Внутри полых выступов скал прятались трубопроводы, краны и задвижки. По гротам текли ручьи, с потолка свисали сталактиты, в тупичках были устроены бани и сауны, а внизу, в центре пещерного комплекса, устроили подземное озеро. Посетители могли побродить по этим проходам и подземным залам, где, как в этнографическом музее, были устроены экспозиции из жизни и быта первобытных людей. (АИ)

   Один из бассейнов был совмещён с океанариумом. Центральная часть для купающихся была наполнена пресной водой, а по краям были оборудованы морские аквариумы, отделённые от центральной части стеклянными стенами. В аквариумах была воссоздана экосистема кораллового рифа с водорослями, кораллами, моллюсками и рыбами. Пол бассейна был засыпан гладкой окатанной галькой, что создавало иллюзию сплошного пространства, только вдоль стеклянных стен были нанесены предупреждающие красные полосы, чтобы кто-нибудь не ударился о стекло, совершенно незаметное в воде. В этом бассейне можно было нырять с маской, наблюдать за морской жизнью и учиться дайвингу (АИ).

   Под куполом висел настоящий маленький дирижабль, с которого можно было осмотреть весь аквапарк целиком. Горки, чтобы они занимали меньше места внутри, сделали частично проходящими сквозь купол снаружи. При этом часть каналов имела прозрачный акриловый верх, и проезжающие по горкам люди могли даже полюбоваться зимней Москвой.

   Купол был хитрой конструкции, свет солнца проходил сквозь кварцевые стёкла, пропускающие ультрафиолет, что давало возможность загорать под натуральными солнечными лучами даже ранней весной. Тщательно продуманная система вентиляции и кондиционирования воздуха не позволяла куполу запотевать, а также при помощи рекуператора отбирала у выбрасываемого наружу воздуха лишнее тепло, используя его для подогрева воздушного притока, который потом догревался до требуемой температуры водяными калориферами. Стёкла купола также обогревались, чтобы зимой на куполе не скапливался снег. За разработку системы вентиляции её авторы удостоились Государственной премии. (АИ)

   В результате посетители валили в аквапарк валом, особенно – поначалу, пока всё было в диковинку. Потом, конечно, привыкли, да и ездить через весь город слишком часто мало кто мог себе позволить. Но такое место развлечения, да ещё в начале 60-х, для нашей страны было невероятным прорывом.

   Московская инициатива была подхвачена по всей стране. Своими аквапарками обзавелись Ленинград, Киев, Новосибирск, Владивосток, и другие города. На южных курортах начали строить большие открытые аквапарки, они работали только летом (АИ).

   Руководство советским курортно-туристическим проектом Хрущёв поручил министру здравоохранения Марии Дмитриевне Ковригиной, а с 1959 года – сменившему её Сергею Владимировичу Курашову. От общественных организаций проект курировал председатель ВЦСПС Виктор Васильевич Гришин. Только на своих назначенцев Хрущёв не надеялся и постоянно контролировал их работу.

   Такой способ управления курортно-туристической сферой в СССР существовал с 1936 года, когда постановлением ЦИК СССР руководство работой в области местных и дальних путешествий и экскурсий возложено на ВЦСПС, в составе которого было образовано туристско-экскурсионное управление (ТЭУ).

   Во время Великой Отечественной войны 1941-45 многие туристские базы были разрушены. В апреле 1945 г, (ещё до окончания войны!) руководство советских профсоюзов приняло решение о восстановлении деятельности туристско-экскурсионного управления ВЦСПС. В 1945 г туристско-экскурсионные управления были созданы в Москве, Ленинграде, Крыму, на Северном Кавказе, в Краснодарском крае, Грузинской ССР; в 50-60-е гг. – во всех союзных республиках, в 33 краях и областях РСФСР, в 144 городах – клубы туристов. В 1962 ТЭУ профсоюзов были реорганизованы в советы по туризму; в Москве образован Центральный совет по туризму (ЦСТ).

   К 1965 г советы по туризму работали практически во всех союзных и автономных республиках, краях и областях; в крупных городах – экскурсионные бюро. В системе профсоюзов функционировали 452 туристские базы на 80 тыс. мест, арендованы 82 речных и морских теплохода, действовали 240 рейсов туристских поездов, туристскими учреждениями профсоюзов обслужено около 1,7 млн. туристов и свыше 8 млн. экскурсантов.

   Помимо аквапарков большое внимание уделялось и развитию черноморских курортов. Процесс этот начался еще в 1957 году со строительства правительственных дач на мысе Пицунда между городами Гагры и Сочи в 22 километрах южнее Гагры. Там была небольшая равнина, заросшая реликтовыми соснами, расположившаяся между складками Кавказских гор. Первыми это место освоили ещё древние греки. Они построили в устье реки Мюссеры порт Питиунт, от которого и пошло название Пицунда. В пятидесятых Пицунда практически не использовалась, курортники её не посещали, немногочисленные туристы, отдыхавшие дикарями, устраивались на побережье в палатках.

   После решения о передаче в общенародное пользование сталинских дач – бывших царских дворцов, решили построить еще пять правительственных резиденций. Две из них решено было построить в Крыму, а еще 3 – где-нибудь в другом месте.

   Пицунду предложил грузинский партийный секретарь Мжаванадзе. Хрущёву место понравилось: оно было ровное, удобное для прогулок, пустынное. Стройка не должна была доставлять неудобства отдыхающим.

   Проект правительственного комплекса в Пицунде разрабатывал главный архитектор Москвы Михаил Васильевич Посохин. В 1957 г Посохин пригласил Хрущёва посмотреть почти уже готовые дачи. Там оставалось только постелить паркет и закончить внутреннюю отделку. Хрущёву понравилось всё. Особенно влекла длинная прямая дорожка вдоль пляжа, по которой удобно было гулять, обдумывая различные вопросы. С дорожки открывался прекрасный вид на море и пустынные галечные отмели до самого горизонта.

   Никита Сергеевич предложил Посохину подумать над расширением проекта:

   – Почему бы не построить вдоль берега пансионаты, гостиницы, дома отдыха? Пусть такое дивное место приносит радость всем людям, а не только членам правительства.

   Посохин подумал и через пару месяцев составил эскизный проект будущего Пицундского курорта. В 1958 году Хрущёв впервые отдыхал в Пицунде. А уже в 1959 рядом с его дачей на самом берегу моря были построены многоэтажные профсоюзные, писательские, актерские пансионаты.

   Развитие курортной инфраструктуры отнюдь не ограничивалось одной Пицундой. После начала туристического сезона 1957 года Хрущёв и Косыгин убедились, насколько популярны могут быть курорты среди населения Советского Союза. Но выезжать за границу могли не все, поэтому Никита Сергеевич решил, что следует как можно шире развивать туристическую отрасль на Черноморском побережье.

   Севастополь в то время был закрытым городом, там отдыхать было невозможно. На классических советских курортах – в Ялте, Алуште, Евпатории, Феодосии, Судаке какая-то туристическая курортная инфраструктура уже была. Там продолжалось строительство пансионатов, благоустройство пляжей, строились кинотеатры, танцплощадки, дома культуры, рестораны и прочие развлекательные заведения.

   В Евпатории и Феодосии, где были хорошие песчаные пляжи, создавались и расширялись учреждения детского отдыха – пионерские лагеря, пансионаты, детские санатории.

   Основное внимание было обращено на развитие небольших курортных поселков, таких как Коктебель, Партенит, Гурзуф, Форос, Алупка, а также менее известных – Малореченского, Солнечногорского, Рыбачьего, Морского, Черноморского. Здесь практически всё курортное хозяйство еще предстояло построить.

   В этих небольших поселках, можно сказать, прибрежных деревнях население жило сдачей в наём туристам-«дикарям» всяких помещений, начиная от комнат в домах и кончая курятниками, коровниками и свинарниками. По советским понятиям тех лет это считалось нетрудовыми доходами. С ними в Советском Союзе боролись, хотя и не слишком успешно.

   Хрущёв эту ситуацию прокомментировал так:

   – Тащить и не пущать это, товарищи, непродуктивно. Частника в этой сфере надо выдавливать экономически. Предлагать туристам сервис лучшего качества по более низкой цене. Надо сделать, чтобы туристы не варили борщ по коровникам и не ночевали в курятниках. Предоставить им небольшие дешёвые жилые помещения. Назовём их, например, мини-гостиницы. Если цены в этих мини-гостиницах сделать ниже, чем обычно заламывают в этой местности частники, этим частникам самим придется снижать цены. Это для них будет невыгодно. Проще будет устроиться на работу в эти же гостиницы в качестве обслуживающего персонала.

   Мини-гостиницы поначалу строили в виде купольных домов – этот вариант оказался самым быстрым и относительно дешёвым. Чаще всего это были целые комплексы из нескольких куполов, соединенных переходами, в которых располагались номера для постояльцев, кухня, ресторан и подсобные помещения. Самым сложным при строительстве такого комплекса была прокладка инженерных сетей. Сам комплекс возводился и отделывался за неделю, после чего был готов принимать постояльцев. Цены в этих мини-гостиницах специально были установлены очень низкими, с тем, чтобы выдавить из туристического рынка частников, делающих сверхприбыли на сдаче помещений постояльцам.

   Как только процесс пошёл, и в бюджет Крымской области добавились немалые доходы от курортников, по решению областного Совета народных депутатов был объявлен архитектурный конкурс на лучшие варианты мини-гостиниц. Конструкции предлагались самые разнообразные, причем типовых не получалось – сложный рельеф южного берега Крыма требовал индивидуального подхода. Где-то появилась коробка из местного камня, утепленная пенобетоном, где-то вырос опилкобетонный купол, в паре мест отель даже заглубили в скалу, выставив наружу только балконы.

   Развитие туризма потребовало усиления энергетики полуострова, и увеличения подачи воды через только что построенный Крымский Канал, отводящий воду из Днепра. Также, Керченский пролив был перекрыт дамбой, со шлюзом для прохода кораблей, чтобы уменьшить засаливание Азовского моря водами Черного. По дамбе пустили железнодорожную и шоссейную ветки, таким образом, Крым получил второй путь сообщения с большой землей.

   Необходимо было также обеспечить курортников транспортом. Транспортную проблему Хрущёву помогал решить Георгий Константинович Жуков. Пожилому, но всё ещё деятельному маршалу было скучно в Группе Генеральных инспекторов, и, когда в разговоре речь зашла о транспортном обеспечении туристической отрасли, Никита Сергеевич посетовал на отсутствие грамотных специалистов.

   – Так специалистов по туристической тематике тоже готовить надо целенаправленно, обучать, планировать их количество, – подсказал Жуков. – Грамотные специалисты, они ведь, Никита Сергеич, не из-под кровати берутся, их растить надо.

   – Я тебе на первое время решение подскажу, – продолжал маршал, – а дальше – сам думай. Короче, так. Сейчас мы армию планомерно сокращаем, при этом высвобождается множество грамотных специалистов, в том числе, по логистике. Вот их и надо в туристической отрасли задействовать.

   – Ты же сам знаешь, когда военная операция планируется, требуется перемещать большие массы людей и грузов, этих людей где-то размещать, обеспечивать продовольствием, водой, боеприпасами, одеждой. Всем этим наши штабные офицеры обучены заниматься. Разница между солдатами и туристами только в том, что туристы неаккуратно одеты и по-дурацки пострижены, а в остальном – такие же раздолбаи, как и солдаты, и заботиться о них надо точно так же.

   – Ну ты сказал! – расхохотался Хрущёв. – Но вообще мысль дельная, мне нравится.

   – А то! Специалистов таких сильно много не понадобится, на всю страну – несколько десятков, может – сотня. Грамотные штабные офицеры сейчас как раз увольняются в запас – вот их и используй.

   Хрущёв последовал совету Жукова. В нескольких учебных заведениях были открыты факультеты для подготовки персонала туристической отрасли, а для временного «затыкания дыры» привлекли офицеров запаса, предложив им вполне достойные оклады.

   В дополнение к электричкам по маршруту Симферополь – Евпатория были пущены автобусы. Причем линию обслуживали самые комфортные советские междугородние автобусы ЗИС-127.(АИ)

   Дорога на южный берег Крыма из Симферополя в то время было крайне сложной. от Симферополя до Ялты она петляла по ущельям между горами. Хотя дорогу заасфальтировали она все равно оставалась мучительной и для пассажиров и для транспорта. Пассажиров укачивало, радиаторы кипели, из-за этого приходилось часто останавливаться.

   После войны до Южного берега Крыма можно было проехать либо через гору Ай-Петри, либо в объезд горы по более пологой, но не менее извилистой дороге через Алушту. Третью дорогу, наиболее красивую, длинную, но и самую опасную, через Севастополь и Байдарские ворота, после войны закрыли, так как в Балаклаве строилось убежище для подводных лодок.

   Балаклавскую базу, пригодную только для базирования небольших субмарин проекта 613, Хрущёв распорядился переоборудовать под защищённый штаб. Дальнейшее строительство было приостановлено. Здесь же размещались склады продовольствия и боеприпасов на случай начала войны, а также базировалась отдельная бригада сил специального назначения, подводный спецназ, на вооружении которого были лодки 613 проекта. (АИ) Но объект так или иначе оставался военным, и удобная дорога, проходящая мимо него, для отдыхающих была закрыта.

   Путь от Симферополя до Ялты занимал тогда в среднем часов 5. Пассажиров немилосердно мотало на крутых поворотах, в свои пансионаты они приезжали измученными, радуясь, что остались живы. Хрущёв неоднократно ездил по этой дороге, и однажды осенью, вернувшись из отпуска, предложил спрямить Алуштинское шоссе и пустить по нему троллейбусы.

   У его идеи нашлось немало противников. Длина трассы составляла почти 100 километров, вдоль нее нужно было тянуть троллейбусные провода и строить тяговые электрические подстанции. Никита Сергеевич все-таки настоял на своем. Дорогу спрямили, расширили, и в 1959 году от Симферополя до Ялты пустили троллейбус.

   Курортные проекты советского правительства в пятидесятых не ограничивались одним Крымом и Пицундой. На Черноморском побережье Краснодарского края были свои курорты – Анапа, Геленджик, Сочи, Туапсе, Домбай, Красная Поляна. Там строились гостиницы, пионерские лагеря, турбазы, санатории, пансионаты, профилактории. В этих местах тоже создавалась современная индустрия развлечений – рестораны, кафе, аквапарки, катание на водных лыжах, полёты на планирующих парашютах, подъём на воздушных шарах-монгольфьерах.

   Особое внимание было уделено развитию курортной инфраструктуры на побережье Азовского моря. Ковригина и Гришин представили Хрущёву свою записку по результатам результатом анализа курортных перспектив Азовского региона. В записке в частности говорилось:

   »... Климат там сильно отличается от Черноморского. Там нет пышной растительности, характерной для субтропиков, высоких гор, высокой влажности воздуха. Климат побережья Азовского моря степной, сухой, с малым количеством осадков и частыми ветрами. Отдых на Азовском море хорош для детей и людей с заболеваниями сердца и дыхательных путей. Там постоянно дует ветер – днем легкий бриз с моря, насыщенный ионами морской соли и йода, что благотворно влияет на иммунную систему человека, ночью – ветер со степи, он горячий ровный, наполненный запахами трав и цветов.

   Азовское море содержит мало соли и довольно мелкое на протяженности всей береговой линии. Это делает отдых практически всесезонным. Море быстро замерзает зимой и также быстро нагревается, как только начинаются тёплые дни. Если весна ранняя, уже в конце апреля вода может доходить до 20 градусов, а в разгар сезона – все 32. Безопасная глубина и очень тёплая вода годятся для купания даже самых маленьких детей.

   Соленые грязевые озера помогают избавиться от кожных болезней, заболеваний позвоночника и суставов. Голубая глина озер благотворно действует на весь организм.

   Еще одна возможность для отдыха на Азовском море – рыбалка. Это самый богатый рыбой водоем в России – в нём водится более 70 видов рыб. Всё побережье изрезано маленькими уютными бухточками, песчаными косами, уходящими в далеко в море. Там удобно ловить по самым рыбным местам. Здесь также прекрасные возможности для парусного спорта, виндсерфинга и парапланеризма. В местных садах для отдыхающих выращивают множество вкусных и полезных ягод и фруктов.... »

   Ознакомившись с запиской Ковригиной и Гришина, Никита Сергеевич принял решение развивать как украинские курорты на побережье Азовского моря – Бердянск, Геническ, Кирилловка, Приморск, так и курорты на русском побережье – Тамань, Темрюк, Ейск, Кучугуры, Голубицкая. Здесь также строились пионерские лагеря, санатории, базы отдыха, пансионаты. На побережье Азовского моря строились двух-трехэтажные корпуса, вполне классического вида, с блоками по 2 квартиры на каждом этаже.

   Летнему детскому отдыху ЦК КПСС и лично Никита Сергеевич уделяли постоянное внимание.

   Главным пионерским лагерем страны был и оставался крымский «Артек». Детей в стране было много, отдыхать им – необходимо, а пропустить всех их через «Артек» – невозможно. Для детей с Дальнего Востока на острове Хайнань построили пионерский лагерь «Хуангжин Хайан» («Золотой берег» ), где советские дети отдыхали вместе со своими сверстниками из Китая (АИ). Такой совместный отдых помогал наладить взаимопонимание.

   Хрущёв и Косыгин решили не останавливаться на достигнутом. На основании распоряжения совета министров РСФСР от 15.01.58 г N 178-р и приказа министра здравоохранения РСФСР от 10.02.58 г N 153 был создан всероссийский пионерский лагерь «Орлёнок». Постановлением Совета министров РСФСР от 27.03.59 г N 494 было начато его строительство близ села Ново-Михайловка Туапсинского района Краснодарского края, в 45 километрах севернее Туапсе.

   Территория лагеря по проекту составляла более 300 гектаров и вытянулась длинной дугой вдоль песчаных пляжей бухты Голубая. На севере её ограничивал безымянный ручей, а на юге – мыс Гуавга.

   Рядом с «Орлёнком» расположились посёлки Новомихайловский и Пляхо. Купальный сезон в этих местах длится с середины мая до середины октября. Самые сухие месяцы выпадают на лето – май, июнь, июль и август. Солнечная погода лишь изредка прерывается короткими теплыми ливнем с грозой.

   Организационно лагерь разделили на 9 отдельных лагерей, 3 из них летние и 6 – круглогодичные. Чтобы обучение детей не прерывалось, в лагере построили собственную школу, получившую имя Николая Островского.

   Лагерь постепенно обрастал дополнительными строениями. Был построен лечебный корпус с новейшим оборудованием, со специализированными кабинетами диагностики и лечения, стадион «Юность» с футбольным полем и легкоатлетическими сооружениями, Дворец Культуры и Спорта с круглогодичным плавательным бассейном и большим концертным залом, Дом авиации и космонавтики с музеем космической техники.

   1-ю смену детей на отдых в пионерский лагерь «Орленок» принял 12.07.1960 г.

   Развивался и международный туризм. С конца 50-х гг. в условиях ослабления международной напряжённости и развития культурно-экономических контактов между странами резко расширились международные туристские связи СССР. Активизировалась деятельность организованного ещё в 1929 г «Интуриста». В 1958 г создано Бюро международного молодёжного туризма «Спутник», имевшее 19 молодёжных лагерей отдыха по всему Союзу. В том же году был образован отдел по международному туризму и учреждено Управление по иностранному туризму при Совете Министров СССР (в реальной истории Управление по иностранному туризму учреждено в 1964 . В 1975 г в реальной истории за рубеж выезжало более 2 миллионов советских граждан. )

   Основными центрами международного туризма в Советском Союзе оставались Москва и Ленинград. С подачи Хрущёва с 1959 года был открыт для иностранных туристов маршрут «Золотое кольцо России». (АИ, см. гл. 03-16). Вскоре к нему добавилось «Серебряное кольцо» по городам и крепостям вокруг Ленинграда: Великий Новгород, Выборг, Старая Ладога, Псков, Печоры, Пушкин, Петродворец.

   Обсуждая с министром здравоохранения Ковригиной и председателем ВЦСПС Гришиным перспективы туристической отрасли Никита Сергеевич поделился с ними своими соображениями:

   – Я когда этот вопрос обдумывал, мне представлялось, что человеку интереснее бывать там, где он ещё не был, желательно в другой климатической зоне, чтобы было у него, так сказать, ощущение экзотики. Вот взять, допустим, итальянцев или французов. У них у самих море тёплое. Вот зачем им ехать на наши курорты, если у них в той же Ницце теплее? Вот они и едут в Москву и Ленинград, соборы смотреть.

   – Ну, мы могли бы им предложить горнолыжные курорты, – сказал Гришин.

   – Горные лыжи? Горные лыжи, это хорошо, – согласился Хрущёв. – Но у них же Швейцария рядом! Какой смысл им лететь на такое расстояние, если проще сесть на машину и приехать за полдня в Швейцарию? А вот давайте предложим им, то чего у них нет, например, экстремальный туризм, сплав по сибирским рекам. Или поход в тайгу. Охоту на медведя, к примеру. Ездят же европейцы в Африку, стрелять носорогов, бегемотов, слонов. Это у них называется сафари...

   – Никита Сергеич, какие медведи? Они нам всех медведей перестреляют. В Африке вот, слонов и носорогов уже перестреляли, – возразил Гришин. – А вот сплав по сибирским рекам, это да... Это возможно. Да и жидковаты европейцы супротив нашего медведя, если честно... Можно им, скажем, двухнедельный тур на дирижабле предложить. Крайний Север, Сибирь, Средняя Азия, и окончание в Египте, а оттуда самолётом – обратно в Европу. Только маршрут с военными согласовать надо. Чтобы иностранцы чего лишнего не увидели.

   – Хорошая идея, Виктор Васильич! – одобрил Хрущёв. – Вы её, пожалуй, проработайте подробнее. Предусмотрите только безопасность по максимуму, чтобы иностранцы чего не учудили.

   – Вообще с европейцами иногда странные истории случаются, – подтвердила Мария Дмитриевна. – Тут у нас, например, группа голландцев попросилась неожиданно на хутор Ново-Руденко в Шовгеновский район республики Адыгея.

   – Зачем?! – изумился Никита Сергеевич. – Что они там смотреть собрались? Это же сельскохозяйственный регион! Никаких достопримечательностей особых я там не припоминаю...

   – Да, вот и мы с Марией Дмитриевной гадаем, – ответил Гришин. – Нет там ничего, что могло бы иностранцев заинтересовать. Ну да, есть там большое хозяйство в этом хуторе, совхоз имени Шахан-Гирея Хакурате.

   – Да? А что они выращивают? – поинтересовался Хрущёв.

   – Да ничего особенного, в общем-то... Лён да коноплю. Конопли у них там огромные поля...

   – Ну вот вам и разгадка! – расхохотался Никита Сергеевич. – За коноплёй ваши голландцы поехали! Только им невдомёк, что наша тамошняя конопля слабо торкает – для образования каннабинола климат нужен более жаркий. Вы их сразу в Чуйскую долину направляйте, чтобы разочарования у наших гостей не было.

   25 октября в Москву приехала делегация Польши во главе с Владиславом Гомулкой. Обсуждались вопросы двустороннего сотрудничества. Гомулка надеялся на судостроительные контракты, и получил их.

   Хрущёв между тем готовился к назначенному на 12 ноября Пленуму ЦК, ему там предстояло докладывать о будущей пятилетке, и утверждать тезисы к предстоящему в 1959 г XXI съезду партии.

   29 октября 1958 года было опубликовано сообщение за подписью академика Курчатова и еще пары академиков. В нём сообщалось о присуждении Нобелевской премии за открытие в 1934 году и последующее толкование «эффекта Черенкова» трём нашим ученым: самому Павлу Алексеевичу Черенкову, Игорю Евгеньевичу Тамму и Илье Михайловичу Франку. «Эффект Черенкова» – это свечение, вызываемое в прозрачной среде, например, в чистой воде, заряженной частицей, обычно – электроном, который движется со скоростью, превышающей фазовую скорость распространения света в этой среде. Излучение Черенкова используется в физике высоких энергий для регистрации релятивистских частиц и определения их скоростей. (-stat/4203/picture.jpg Так выглядит «излучение Черенкова» в ядерном реакторе)

   12 ноября Никита Сергеевич докладывал на пленуме ЦК о плане пятилетки. В тот же день он принимал знаменитого английского физика Джона Кокрофта, лауреата Нобелевской премии, создателя первого английского ускорителя протонов, во время войны руководителя разработки английских радаров. С 1946 года Кокрофт был директором Центра по атомной энергии в Харуэлле. Там они познакомились во время поездки Хрущёва в Великобританию в 1956 году.

   На эту встречу Хрущёв пригласил Курчатова, и с удовольствием участвовал в беседе двух величайших учёных современности, впрочем, больше в качестве слушателя. Курчатов и Кокрофт обсудили многие аспекты международного сотрудничества в ядерной области и договорились о координации исследований в Объединённом институте ядерных исследований в Дубне с Центром по атомной энергии в Харуэлле, а также обменялись мнениями о возможностях сотрудничества в рамках ЦЕРН.

   15 ноября пленум ЦК завершил свою работу.

   4 декабря 1958 года на Балтийском заводе в Ленинграде был спущен на воду крупнейший в стране танкер «Пекин» водоизмещением 40 тысяч тонн.

   7 декабря Хрущёв выступал на открытии I съезда писателей РСФСР.

   8 декабря начальником Главного Разведывательного Управления Генерального штаба был назначен генерал-полковник Пётр Иванович Ивашутин, ранее занимавший пост зам. Председателя КГБ СССР. (АИ)

   15 декабря 1958 года собрался традиционный пленум ЦК, подводящий итоги года. На него Никита Сергеевич вновь, как и в прошлом году, пригласил расширенный партхозактив. Партийные функционеры ворчали: «Во что Хрущёв превратил заседание высшего органа власти в стране? Не пленум, а какое-то «профсоюзное» собрание. На Пленуме выступают не облеченные доверием партии члены ЦК, а кто ни попадя, люди с улицы.»

   К «людям с улицы» партийная номенклатура походя относила не только простых колхозников, также выступавших на пленуме, но и академиков, директоров заводов и совхозов».

   18 апреля 1957 г американский посол в СССР Чарльз Болен был отозван президентом, в связи с явной неспособностью наладить приемлемые отношения с СССР. 16 июля 1957 г на пост посла был назначен Льюэллин Томпсон (Llewellyn Thompson). До того он был 2-м секретарём посольства США в Москве в 1941 г, когда посольства были эвакуированы из Москвы в Куйбышев. В 1955-57 гг он был послом США в Австрии. Томпсон был убеждённым сторонником мирного сотрудничества СССР и США. Ему было суждено быть послом в СССР дважды, с 16 июля 1957 г по 27 июля 1962 г, и с 23 января 1967 г по 14 января 1969 г.

   В целом назначение Томпсона послом и именно его усилия во многом способствовали улучшению американо-советских отношений. Хотя начало его работы в качестве посла выпало на очень сложный период.

   Менее чем через месяц после вручения Томпсоном верительных грамот над Байконуром был сбит U-2, (АИ, см. гл. 02-42), затем едва не началась заваруха в Сирии. 1958-й год также не принёс облегчения. Военная авантюра Соединённых Штатов в Ливане привела к тяжёлым потерям (АИ, см. гл. 03-10), а затем «теория домино» обернулась для США и Великобритании настоящим кошмаром. Последовавшие одна за другой революции в Ираке и Иране разнесли вдребезги военный блок СЕНТО (АИ, см. гл. 03-10), Китай чуть не спровоцировал третью мировую войну из-за Тайваня, Греция и Турция передрались между собой, из-за чего НАТО утратило контроль над черноморскими проливами, а южный фланг организации практически прекратил существование (АИ, см. гл. 03-11). Великобритания и Исландия едва не начали войну из-за зон вылова трески. (т. н. «Первая тресковая война» сентябрь 1958 г). Вишенкой на торте оказалось создание ОПЕК.

   Ещё в годы второй мировой войны генерал Эйзенхауэр отметил особую стратегическую важность ближневосточного региона: «Ближний Восток с его огромными нефтяными ресурсами являлся еще одним регионом, безопасность которого имела большое значение для Америки ». В период правления Эйзенхауэра ближневосточная политика развивалась наиболее активно.

   Американские интересы в районе Ближнего Востока, начиная с 50-х, подразделялись на три категории: недопущение советского влияния в регионе, заинтересованность в доступе к нефтяным ресурсам, обеспечение выживания Израиля. Но между этими интересами существовали противоречия: например, ориентация на Израиль тормозила развитие отношений с нефтедобывающими странами арабского региона.

   В начале 1950-х гг. в Иране развернулось национализация нефтяной промышленности, которую до этого времени контролировала англо – иранская нефтяная компания. Это вызвало пересмотр американских подходов, что привело к американо-иранскому кризису в 1953 году.

   Американцы рассматривали явно националистический режим Моссадыка, как потворствующий советским интересам, а подобного развития событий они никак не могли допустить.

   В 1953 г. при непосредственном участии спецслужб США, в результате военного переворота правительство Мосаддыка было отстранено от власти. На трон Ирана был посажен проамерикански настроенный шах Мохаммед Реза Пехлеви.

   В основе американских интересов на Ближнем Востоке, безусловно, лежала экономика. С 1945 по 1954 г американские и британские нефтяные компании активно соперничали в Ближневосточном регионе. В 1954 г. был создан Международный консорциум по эксплуатации иранской нефти, доминирующие позиции в котором занял американский капитал. В состав нефтяного консорциума вошли пять американских компаний: «Стэндарт Ойл оф Нью Джерси» («Джерси Стэндарт» ), «Сокони Вакуум» (переименованная впоследствии в «Сокони Мобайл» ), «Стэндарт Ойл оф Калифорниа» («Сокал» ), «Тексако», «Галф», английская компания «Бритиш Петролеум» и англо-голландская корпорация «Ройял Датч Шелл». Эти компании контролировали наибольшую часть добычи нефти на Ближнем и Среднем Востоке. Западная пресса дала им запоминающееся название «семь сестёр». Менее крупные американские компании, не входившие в эту «семёрку», обычно именовали «независимыми».

   Ведущие мировые нефтяные компании договорились соблюдать во взаимоотношениях друг с другом определенные правила, касавшиеся новых месторождений, поставок нефти на мировой рынок и создания нефтяных резервов. Была также принята стандартная формула дележа доходов от добычи ближневосточной нефти 50 на 50%, то есть, половина прибыли от сырой нефти предназначалась правительствам стран, на территории которых добывалась нефть. В действительности весь сбыт добытой нефти и её переработка находились в руках западных нефтяных компаний, поэтому их доходы были гораздо выше.

   Но в целом ближневосточная нефть в 1957-58 гг в США рассматривалась скорее как помеха. Нефть в это время вообще была дешёвой, баррель стоил на мировом рынке 2,88 доллара. По данным британского журнала «Обсервер», себестоимость добычи нефти в Ближневосточном регионе во второй половине 1950-х гг. составляла в среднем 10 центов за баррель. Нефть, добываемая в Венесуэле, обходилась в 3,5 раза дороже, а в самих Соединенных Штатах – дороже в 10,5 раз. При этом ближневосточная нефть продавалась примерно по той же стоимости, что и нефть Западного полушария, что обеспечивало семи ключевым нефтяным корпорациям невероятные прибыли.

   Против этого выступали «независимые» нефтяные компании, требовавшие сокращения импорта нефти и увеличения её добычи в США. Их поддерживали военные, считавшие что большая часть импортируемой в страну нефти должна поступать из стран американского континента. Летом 1957 г. американским правительством был выработан план постепенного сокращения импорта нефти в США в связи с тем, что поток зарубежной нефти угрожает национальной безопасности Соединенных Штатов и наносит ущерб американской промышленности. Опыт Великобритании показал американцам опасность роста зависимости военно-промышленного комплекса от нефти политически нестабильного Ближнего и Среднего Востока.

   Ближневосточная нефть имела для США, прежде всего, стратегическое значение. Она обеспечивала энергоресурсами европейских союзников США по НАТО и почти всю структуру войск НАТО в Европе. Ближневосточной нефтью снабжался американский флот в Средиземном море, Индийском океане и большая часть военных баз США в Восточном полушарии.

   Национализация египетским руководством Суэцкого канала в 1956 г вызвала неоднозначную реакцию на Западе и полную поддержку Советского Союза. Суэцкий кризис ослабил позиции Великобритании и Франции на Ближнем и Среднем Востоке. Соединённые Штаты стремились установить международный контроль над каналом, так как через него шло 3/4 всего транзита ближневосточной нефти в Западную Европу. По трубопроводам через территорию Иордании и Сирии доставлялась только одна четверть общего количества добываемой в регионе нефти.

   Благодаря руководству советских военных специалистов, удалось избежать минирования Суэцкого канала, а также уговорить Насера не блокировать канал путём затопления судов на фарватере. На время военных действий канал блокировался легкоубираемыми стальными заграждениями, подвешенными на понтонах. Это позволило по окончании конфликта очень быстро восстановить судоходство по каналу в полном объёме. Данное обстоятельство показало всему миру, что Египет, пусть и с помощью СССР, способен обслуживать канал и поддерживать его работоспособность. Нефть вновь пошла в Европу, и энергетического коллапса не произошло. Грозные предупреждения некоторых политиков остались в памяти большей части населения обычными страшилками. Нефтепровод в Сирии также был оперативно восстановлен. (АИ)

   Быстрое восстановление снабжения Европы нефтью было организовано намеренно. В конце 1956 года у Советского Союза не было достаточно сил, чтобы организовать нефтяную блокаду Европы и затем сдержать попытки НАТО восстановить статус-кво. Более того, на тот момент такая блокада принесла бы больше вреда, чем пользы, и в планы советского руководства не входила. Наоборот, выгоднее было представить СССР как надёжного делового партнёра, способного обуздать дикий арабский национализм. (АИ)

   Временная нехватка нефти не повлияла серьёзным образом на экономику западных стран. Потребление нефти в Европе после Суэцкого кризиса росло медленно, показывая самые низкие темпы за весь послевоенный период. В 1957 г. рост потребления нефти государствами Западной Европы и США составил всего 2%.

   Отчасти причиной вялого роста нефтяного рынка в 1957-1958 гг. был спад в промышленном производстве США. Кроме того, европейская экономика все ещё базировалась на угле. Нефть в середине 1950-х гг. составляла только 20% в общем энергопотреблении Западной Европы.

   В энергообеспечении Соединенных Штатов ближневосточная нефть вообще не играла в 1950-е гг. значительной роли. Её доля в общем потреблении нефти в США составляла на тот момент всего лишь 3,5%. Американская экономика обеспечивалась в основном за счет нефти, добываемой в самих Соединенных Штатах, Канаде и Мексиканском заливе.

   После Суэцкого кризиса нефть оказалась хотя и на важном, но не первостепенном месте среди приоритетов политики США на Ближнем и Среднем Востоке. На передний план вышли стратегические и геополитические соображения. Единственный раз задача обеспечения доступа к нефтяным ресурсам и защита права использования инфраструктуры региона были поставлены на первое и второе места соответственно в меморандуме Гувера-младшего, составленном в ноябре 1956 г, в условиях прекратившегося судоходства по Суэцкому каналу. (Герберт Кларк Гувер-младший (1903--1969) -- инженер, дипломат, сын 31-го президента США Герберта Гувера. В 1954--1957 занимал пост Государственного секретаря по ближневосточным делам)

   В дальнейшем в документах госдепартамента и Совета национальной безопасности США задачей номер один ставилось недопущение распространения советского влияния на Ближнем и Среднем Востоке, тогда как Г. Гувер-младший считал её лишь четвёртой после сохранения государства Израиль.

   Одним из последствий Суэцкого кризиса стало принятие американским конгрессом «доктрины Эйзенхауэра», предусматривавшей использование вооружённых сил США на Ближнем и Среднем Востоке для защиты региона от «международного коммунизма». Американское руководство в большей степени беспокоило усиление влияния Советского Союза и египетского президента Насера в Ближневосточном регионе. Смерть Насера в ноябре 1956 г заметно разрядила обстановку, а переворот в Саудовской Аравии, сопровождавшийся почти полной ликвидацией правящей династии, американская администрация, оказавшаяся в сложном положении после внезапной смерти госсекретаря Даллеса, проморгала (АИ, см. гл. 02-18 и 02-21).

   Под доступом к нефти американское руководство понимало физическое доминирование западных компаний на Ближнем Востоке, контроль над объёмами добычи нефти, переработки и географических направлений её экспорта, а также права установления справочных цен. Другой задачей Соединённых Штатов было недопущение на ближневосточный нефтяной рынок Советского Союза.

   Советник президента по нефтяной политике Д. Андерсон считал, что применение силы ради доступа к дешёвой ближневосточной нефти с точки зрения интересов Соединенных Штатов неприемлемо, так как это приведёт к серьёзным политическим последствиям. Однако президент Эйзенхауэр категорически с ним не согласился, заявив, что «если возникнет угроза того, что Запад останется без ближневосточной нефти, то придется прибегнуть к силе »

   В ответном письме Андерсон предложил программу нефтяной политики США на Ближнем и Среднем Востоке. Этой политики Соединенные Штаты придерживались в последующие годы.

   Советник президента предложил не доводить ситуацию в Ближневосточном регионе до выбора между использованием силы и потерей ближневосточной нефти, сделав так, чтобы страны региона зависели от западных стран больше, чем сам Запад зависит от их нефтяных запасов. Опираясь на «доктрину Эйзенхауэра», он предлагал поддерживать технико-экономическую отсталость ближневосточных стран, препятствуя появлению инженеров из СССР в государствах, примыкающих к Персидскому заливу, и не допуская появления в государствах Ближнего и Среднего Востока новых нефтеперерабатывающих заводов.

   «С поражением Великобритании в районе Суэцкого канала Соединенным Штатам нужно взять на себя некую инициативу, упадок британской мощи создал вакуум, который должны заполнить Соединенные Штаты, чтобы его не заполнил СССР. »

   Суэцкий кризис продемонстрировал, насколько зависело обеспечение ближневосточной нефтью Западной Европы от ситуации в транзитных странах, через территорию которых проходили нефтепроводы – Египта, Сирии, Иордании и Ливана. Требовалась диверсификация путей транспортировки нефти, строительство новых нефтепроводов и вместительных танкеров, которые перевозили бы нефть Ближнего и Среднего Востока вокруг Африки, в обход Суэцкого канала.

   Проект компании «Сокони Мобайл» предусматривал строительство нефтепровода из Ирака в турецкий порт Искендерун на побережье Средиземного моря. Через этот нефтепровод предполагалось доставлять иракскую и кувейтскую нефть. Проект турецкого нефтепровода получил поддержку госдепартамента, министерства финансов и министерства экономики США. Г. Гувер-младший обещал «Сокони Мобайл» «иммунитет» от судебных разбирательств по соответствию этого проекта антимонопольному законодательству.

   Однако проект иракско-турецкого трубопровода «похоронило» обострение обстановки на границе Турции и Сирии летом – осенью 1957 г. Турецкое правительство, ссылаясь на угрозу «левого» переворота в Дамаске, стянуло к границе с Сирией дополнительные вооруженные формирования, резко обострив обстановку в регионе. С началом турецко-сирийского кризиса крупнейшие нефтяные компании США и Великобритании сообщили американскому и британскому руководству, что они больше не заинтересованы в строительстве нефтепровода из Ирака в Турцию.

   Поддержав нагнетаемую американцами антисирийскую истерию, турецкое правительство оказалось в роли унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Курдское восстание, и греко-турецкий вооружённый конфликт 1958 года, завершившиеся образованием Народной Республики Курдистан и фактическим расчленением Турции, поставили на этих планах окончательный полумесяц. (АИ, см. гл. 03-11)

   Специалисты экономического отдела госдепартамента США сошлись во мнении, что доступ к ближневосточной нефти зависит прежде всего от принятия политических решений. С этим выводом согласился глава ближневосточного отдела государственного департамента У. Роунтри. Он отметил, что западным странам следует избегать обострения отношений с Египтом и Сирией, т.к. на данный момент не существует альтернативы Суэцкому каналу и действующим нефтепроводам.

   Одной из главных целей политики США в Ливане было обеспечить стабильный транзит саудовской нефти по нефтепроводу АРАМКО, проходящему через ливанскую территорию и не допустить его национализации. Для нажима на Ливан в апреле 1957-го и для военной интервенции в Ливане в июле 1958 года были использованы силы 6-го флота. Морской десант США в Ливане в значительной мере был откровенно панической реакцией США на революцию 14 июля 1958 г в Ираке и имел целью не допустить прихода к власти Ливанского Национального Фронта.

   Если бы президент Эйзенхауэр мог хотя бы предположить, какими потерями обернётся для морской пехоты и армии США эта «левантинская прогулка», он, вероятнее всего, не решился бы на вторжение в Ливан. Национальный Фронт Ливана устроил американцам горячую встречу, отбив у Айка желание вмешиваться в арабские дела. Тем более, что всего лишь пять лет назад удалось с большим трудом завершить кровопролитную войну в Корее. Именно на это и рассчитывал Хрущёв. (АИ, см. гл. 03-10)

   Проблема доступа к ближневосточной нефти была заметно более важной для Великобритании. Эту важность очень четко сформулировал постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании Э. Киркпатрик: «Если мы лишимся ближневосточной нефти, то через год или два наши золотовалютные запасы будут исчерпаны. Если наши золотовалютные запасы будут исчерпаны – распадется стерлинговая зона. Если распадется стерлинговая зона, у нас не будет средств для содержания войск в Германии и вообще где-либо. Я сомневаюсь – сможем ли мы поддерживать даже минимальный уровень расходов на оборону. А со страной, которая не может обеспечить свою оборону, будет покончено ».

   Гораздо большее беспокойство американских и британских политиков вызывала возможность антизападных государственных переворотов в княжествах Аравийского полуострова и Кувейте.

   На 1958 г ОАЭ ещё не существовали. Вместо них была россыпь арабских эмиратов, находившихся под колониальным контролем Великобритании, и носившая общее название «Договорной Оман». Под британским колониальным управлением находились также Кувейт, Катар, Бахрейн и территория современного Омана.

   В Саудовской Аравии действовала «Араб-Америкэн Ойл Компани» («АРАМКО» ), состоявшая из «Джерси Стэндарт», «Сокони Мобайл», «Тексако», «Сокал». Добычу нефти в Кувейте контролировала «Кувейт Ойл Компани», в которую входили «Бритиш Петролеум» и «Галф». В Ираке добывала нефть «Ирак Петролеум Компани» («ИПК» ), где участвовали «Джерси Стэндарт», «Сокони Мобайл», «Бритиш Петролеум», «Роял Датч Шелл» и французская «Компани Франсе Петролиз».

   Более половины экспортируемой с Ближнего Востока нефти в 1958 г приходилось на Ирак. В Саудовской Аравии добывалось не более 7%, по 6-7% давали Кувейт и все эмираты совместно, около 2% добывалось в Катаре, остальной объём ближневосточного экспорта закрывал Иран. Именно поэтому революции в Ираке и Иране вызвали в Великобритании панику, и весьма обеспокоили американскую администрацию. США немедленно отправили в Персидский залив корабли своего 7-го флота и начали патрулирование вдоль границ ВЭС бомбардировщиков В-52 с ядерными бомбами. (В реальной истории началось с 1961 г)

   В районе Персидского залива степень согласованности действий между США и Великобританией была весьма высока. На переговорах в Вашингтоне между министром иностранных дел Великобритании Селвином Ллойдом и администрацией США американцы выразили готовность высадить в Кувейте и, если понадобится, в Дахране, контингент морских пехотинцев 7-го флота.

   В Кувейте, Бахрейне, Катаре и эмиратах «Договорного Омана» на тот момент уже находились британские войска. В период американского давления на Сирию в 1957-м году общая численность британской группировки в странах Персидского залива была увеличена до 70 тыс. человек. Какого-либо значительного национально-освободительного движения в этих странах не было, и в июле 1958 года высадка морской пехоты США была признана преждевременной. Тем более, что США только что высадились в Ливане, и Эйзенхауэр обоснованно опасался спровоцировать ещё одной высадкой жёсткий ответ Советского Союза.

   Вся цепочка событий лета 1958 г – испытание советской МБР с разделяющейся боевой частью 8 июля, 50-мегатонный взрыв на Новой Земле 11 июля, революция в Ираке 14 июля, свержение шахского режима в Иране 23-24 августа (АИ, см.гл. 03-10) и последовавший за ней кризис в Тайваньском проливе, наводила на мысль об их координации между собой. Революция в Иране, окончательно разрушившая и без того разваливающийся после иракской революции Багдадский пакт, особенно обеспокоила США и Великобританию (АИ)

   Американский нажим вызвал обратную реакцию. Новое руководство Ирана немедленно обратилось в Координационный Совет ВЭС с просьбой о скорейшем вступлении в организацию. Заявление Ирана было удовлетворено незамедлительно. Через несколько дней на иранских аэродромах появились советские самолёты-заправщики и истребители, а воздушное пространство над Персидским заливом начали патрулировать ракетоносцы Ту-16КС. (АИ)

   Захвативший власть в Ираке генерал Абдул Керим Касем избрал другую тактику. С территории Ирака действовали и получали снабжение курдские повстанцы в Турции. Поэтому, чтобы обезопасить Ирак от немедленного англо-американского вторжения, генерал Касем по согласованию с Коминтерном и Координационным Советом ВЭС поспешил заверить Соединенные Штаты, Англию и представителей «Ирак Петролеум Компани», что экономическим интересам Запада не будет ничего угрожать. (АИ частично, в реальной истории Касем дал такие гарантии, помня о печальной участи правительства Мосаддыка в Иране)

   . Касем не решался бросить открытый вызов «ИПК», национализировав иракскую нефтяную промышленность. В отличие от Ирана и Саудовской Аравии, вся территория Ирака была захвачена и находилась в концессионных владениях иностранных нефтяных компаний. США и Великобритания продемонстрировали в 1958 г в Ливане и малых эмиратах на побережье Персидского залива готовность защищать свои интересы. Вашингтон и Лондон были готовы расширить эти военные операции на территорию революционного Ирака.

   Иракский лидер неоднократно предпринимал попытку переговоров с международным нефтяным консорциумом, добиваясь передачи Ираку неразрабатываемых «ИПК» участков земли, увеличения иракской доли в доходах от добычи нефти, предоставления 20% акций «ИПК» иракскому правительству и использования для перевозки нефти, добываемой на иракской территории, только танкеров под флагом Ирака.

   Сложные переговоры «ИПК» с Касемом наложились на пик роста безработицы в Соединенных Штатах. Количество полностью безработных в 1958 г. в США превысило 6 млн человек, росла инфляция, падала покупательная способность доллара, добыча нефти на юге США сократилась на 16%.

   Эти события сыграли на руку сторонникам введения квот на импорт нефти в США. Введением квот на иностранную нефть предполагалось поддержать на стабильном уровне цены на нефтепродукты на внутреннем рынке Соединенных Штатов и оживить нефтедобычу в американских штатах, обеспечив ее инвестициями.

   Создание ОПЕК в сентябре 1958 г. (АИ) не могло не вызвать острой реакции США и НАТО. Чтобы избежать немедленного американского вторжения в Ирак и Иран, Хрущёв вновь, как и в период Суэцкого кризиса, использовал целый ряд отвлекающих манёвров. 7-й флот США был занят в кризисе вокруг Тайваня, Великобритания отправила 53 корабля к берегам Исландии, охранять свои траулеры от исландских кораблей береговой охраны. В этой ситуации советская разведка сумела спровоцировать Турцию и Грецию, которые ввязались в религиозно-этнический конфликт на Кипре, быстро переросший в широкомасштабные боевые столкновения. Серия ловких манипуляций помогла выставить Турцию агрессором в глазах мирового сообщества. В разгар боевых действий на востоке Турции активизировались курдские повстанцы. В итоге Турция оказалась расчленена на три части, Греция фактически вышла из НАТО, и вернула себе контроль над Константинополем, расплатившись с Советским Союзом за военную поддержку передачей черноморских проливов, официально – под совместный контроль. (АИ, см. гл. 03-11)

   В условиях рушащегося южного фланга НАТО и назревающего широкомасштабного конфликта с Китаем из-за Тайваня американская администрация оказалась перед перспективой войны на два фронта с неопределённым исходом. СССР только что испытал 50-мегатонный заряд и разделяющуюся головную часть к МБР, поэтому американцам в тот момент было не до ОПЕК. (АИ)

   Организация была создана по формальному предложению президента Ирака генерала Касема 10-14 сентября 1958 года. (В реальной истории – 10--14 сентября 1960 г по предложению Венесуэлы.) Первоначально членами организации стали Ирак, Иран, Саудовская Аравия, Венесуэла, СССР, Индонезия и Кувейт. (АИ, в реальной истории – Иран, Ирак, Кувейт, Саудовская Аравия и Венесуэла).

   Участие Кувейта было несколько неожиданным, так как страна в это время ещё находилась под британским протекторатом. Однако шейх Кувейта Абдалла ас-Салем аль-Мубарак ас-Сабах был сторонником той части правящей верхушки, которая стремилась избавиться от британского колониального господства. В 1954 году была образована Демократическая лига Кувейта, объединившая все патриотические силы, выступавшие за отмену британского протектората и ликвидацию иностранных нефтяных компаний. На подъём патриотического движения в Кувейте сильно повлияли Суэцкий кризис 1956 года и Иракская революция 1958 года. По стране прокатилась волна митингов и забастовок против британского колониального присутствия. Генерал Касем прислал шейху Абдалле приглашение присоединиться к создаваемой ОПЕК, и шейх не преминул им воспользоваться.

   Для него было некоторым сюрпризом участие в ОПЕК Советского Союза, но, полный решимости избавиться от британского колониального правления, шейх Абдалла согласился даже сотрудничать с «неверными». Тем более, что с ними точно так же сотрудничал и король Саудовской Аравии Таляль. (Кувейт получил независимость 19 июня 1961 г, а в ОПЕК вступил 14 сентября 1960. Нет причин, чтобы в АИ он не сделал то же самое.) Переговоры о создании ОПЕК велись тайно, начиная с весны 1957 года (АИ).

   Члены ОПЕК приняли решение установить твёрдые справочные цены на нефть, уровень которых нельзя было бы изменить без предварительного согласования с правительствами стран-экспортёров. Вторым требованием участников ОПЕК из зоны Персидского залива было включение арендной платы в эксплуатационные расходы компаний, и вычитание уже взимаемого подоходного налога в 50 процентов из оставшейся суммы. Это повышало доли стран – экспортёров на несколько процентов, то есть на несколько сот миллионов долларов в год. Также члены ОПЕК отказались нести часть бремени торговых расходов компаний.

   Учитывая последующее развитие событий, требования ОПЕК не выходили из чисто коммерческих рамок. В 1958 г мало кто верил, что новорожденная организация выживет.

   Почти все страны, участвовавшие в образовании ОПЕК, только что, или же сравнительно недавно пережили период тяжёлой борьбы за независимость от западных колониалистов, или социальную революцию, либо избавились от многолетней диктатуры. Хрущёв это учёл, и решил воспользоваться этим обстоятельством.

   Выступая в Багдаде на учредительной конференции ОПЕК (АИ), Хрущёв, однако же, не концентрировался только на экспорте нефти. Обладая конфиденциальной информацией, Никита Сергеевич неожиданно заговорил об основных принципах англо-американской ближневосточной политики:

   – Любимый приём западных колонизаторов, которым они пользовались и продолжают пользоваться по всему миру – формирование в развивающихся странах деформированных экономик на основе монокультуры или гипертрофированного развития одной отрасли в ущерб остальным. Запад настойчиво пытается коррумпировать национальные элиты, прикармливая их доходами от экспорта одного-двух товаров, в то время, как народы эксплуатируемых стран прозябают в нищете и невежестве. Смотрите сами: что поставляют в США страны Латинской Америки? Кофе, бананы и нефть. Что поставляет в Бельгию Конго? Алмазы и ещё ряд полезных ископаемых в виде руды. Что нужно Западу от всех вас, здесь собравшихся? Нефть и только нефть!

   – Вы знаете, что англичане и американцы сговорились не допускать советских инженеров к работе в странах Персидского залива, чтобы вы, хозяева здешней нефти, не могли добывать её самостоятельно?

   Возмущённый шум в зале ясно свидетельствовал, что Первый секретарь наступил на больную мозоль.

   – А вы думали, «доктрина Эйзенхауэра» придумана, чтобы спасти вас от коммунизма? – усмехнулся Хрущёв. – Это сказка. Коммунисты не собираются вас завоёвывать или навязывать вам атеистическую идеологию. Ислам ближе к социализму, чем любая другая религия.

   Премьер-министр Ирана Хосров Рузбех согласно кивнул.

   – Мы предлагаем вам другое, – продолжал Никита Сергеевич. – Знание. Возможность освободиться от иностранного диктата. Возможность самим распоряжаться богатствами ваших недр. Возможность создать сбалансированную, самодостаточную экономику, которая не будет зависеть от импорта всего и вся из развитых стран Запада.

   Его речь прервали восторженные аплодисменты.

   – Но не меняем ли мы одного поставщика товаров на другого? – обеспокоенно спросил генерал Касем. – Ведь вы предлагаете нам покупать ваши товары вместо американских и английских?

   – Предлагаем, – согласился Хрущёв. – Но, заметьте, не навязываем. Более того, мы честно признаём, что не сможем прямо сейчас удовлетворить ваши потребности в таких крайне насущных товарах, как автомобили ценового уровня «Роллс-Ройс», и золотые унитазы. Всё остальное, думаю, осилим.

   Главы государств дружно расхохотались. Переждав хохот, Никита Сергеевич продолжил:

   – Я хочу предложить вам другое. Обучение ваших собственных специалистов в нефтедобывающей и других отраслях. Построение сбалансированной, социально-ориентированной экономики. Независимость от колонизаторов с Запада и равноправное сотрудничество с содружеством наций, которые готовы поставлять вам свои товары в обмен на вашу нефть.

   -Так что именно вы предлагаете? – уточнил король Таляль.

   – Открыть в Александрийском университете факультет нефтедобычи для обучения специалистов из стран ОПЕК, – ответил Никита Сергеевич. – Далее, открыть университеты в столицах тех стран-участниц, где их ещё нет. Советский Союз пришлёт своих преподавателей. Мы также пришлём инженеров и высококвалифицированных специалистов для строительства и обслуживания буровых установок.

   Приглашённый на сессию ОПЕК в качестве наблюдателя президент Египта Али Сабри подтвердил:

   – Мы такой сценарий обсуждали. Готовы помочь.

   – Мы согласны, – сказал лидер иранской компартии Хосров Рузбех.

   – Идёт, – подтвердил генерал Касем.

   Король Таляль молча кивнул, соглашаясь. Адмирал Ларрасабаль, президент Сукарно, и шейх Абдалла ас-Сабах также подтвердили своё согласие.

   – Отличная идея, – заметил Ларрасабаль. – Вот только Александрия от нас далеко. Нельзя ли рассмотреть вопрос о создании такого же факультета на Латиноамериканском континенте? Венесуэла с радостью примет советских специалистов и преподавателей, раз уж Советский Союз помог нам избавиться от диктатуры Хименеса и помогает освободиться от колониальной зависимости.

   – Это можно. Факультет такой в университете Каракаса организуем. Но это далеко не всё, – продолжал Хрущёв. – Я скажу вам, что ещё нужно, чтобы сделать ваши страны независимыми и процветающими.

   – Энергия. Вода для сельского хозяйства. Собственная система образования и собственное производство товаров, поначалу – товаров первой необходимости. Да, импортировать всё в обмен на нефть – проще некуда. Задумайтесь вот над чем. В мире идут исследования в области термоядерной энергии, использования в энергетике водорода и электричества. Кто поручится, что завтра-послезавтра учёные не изобретут какой-нибудь эффективный катализатор, позволяющий, к примеру, разлагать воду на водород и кислород с минимальными затратами прямо в автомобиле? И кто после этого будет покупать у вас нефть миллионами тонн?

   Хрущёв знал, что ничего подобного не будет изобретено ещё лет 60. Но его собеседники об этом не знали и знать не могли. Никита Сергеевич решил сыграть на этом незнании.

   На лицах арабских партнёров отразилось глубокое беспокойство. Латиноамериканцы встретили заявление Никиты Сергеевича более спокойно, их экономика производила не только нефть, тёплый влажный климат позволял выращивать множество сельскохозяйственных культур.

   – Такое возможно? – спросил шейх Абдалла.

   – Я не специалист, но сами понимаете – прогресс не остановишь, – ответил адмирал Ларрасабаль. – Учёные могут придумать и не такое. Диверсификация производства ещё никому не вредила. Вам и его величеству Талялю стоит особенно задуматься над этим.

   – Вы правы, – произнёс Таляль. – Мы слишком зациклены на нефти. Запад это, безусловно, устраивает.

   – Если мы попробуем взглянуть на нашу планету, как бы со стороны, из космоса, – продолжал Хрущёв, – мы увидим огромную пустыню, занимающую Северную Африку, Ближний Восток, и большую часть Среднего Востока. На протяжении 6 или 8 тысяч лет в этих районах ведётся непрерывная борьба с наступающей пустыней. В пределах ближневосточного региона именно вода, а не нефть имеет первостепенное значение, в числе прочих стратегических факторов.

   – Сегодня у наших учёных есть возможности, чтобы взять этот процесс под контроль, возможно, даже повернуть вспять процессы, происходившие после последнего оледенения. Наступление пустыни – главное препятствие для роста и развития арабской цивилизации, существующей уже более 2 тысячелетий. Тогда раскроется внутренний потенциал ближневосточного региона. Отдалённую перспективу ближневосточной нефти следует рассматривать именно с точки зрения решения проблемы воды. Решение проблемы пресной воды будет обязательным фундаментом для оптимистических перспектив развития Ближнего Востока.

   – Вода... Да, вода нашим крестьянам крайне необходима, – согласился король Таляль. – Но где её столько взять? Артезианская вода недёшева, и её мало.

   – Да вы же на берегу моря сидите! – сказал Никита Сергеевич. – Эту воду надо лишь опреснить и доставить на поля. Для этого нужна электроэнергия, насосы и трубы. У вас при добыче нефти тоннами сбрасывается в атмосферу попутный газ. У нас выпускаются серийно миниэлектростанции с газовыми турбинами на этом попутном газе. Вот вам и электричество, и вода для полива!

   – Вам мешает пустыня? – Хрущёв улыбнулся. – Мы превратим её в цветущий сад!

   – У вас море солнечной энергии. Она даст мощность для опреснителей. Бобовые культуры, выращиваемые на гидропонике, свяжут азот. Разделением концентрированного солевого раствора после опреснителей получим необходимые для растений микроэлементы. – У вас здесь огромное количество песка. Можно построить цементные заводы, а можно просто спекать песок в солнечной печи. Можно делать из глины кирпичи и керамические блоки. Будет отличный конструкционный материал для дорог и защитных стенок, и для строительства.

   – В море построить плавающие планктонные фермы, – предложил Никита Сергеевич. – На них можно собирать испаряющуюся с поверхности моря воду, и одновременно выращивать планктон. Это мелкие рачки, которыми питаются киты. Например, креветки. Они сами по себе питательны, а ещё их можно перерабатывать в биомассу, сбраживать в биореакторе с образованием метана, заодно в нём же очищать канализационные стоки городов. Получится горючий газ, и плодородный грунт, который можно вывозить на поля. Ещё такая ферма позволит разводить рыбу в промышленных условиях. Ловить её будет не нужно – просто черпать из садка наиболее продуктивные породы.

   – Нужно будет завезти минеральные удобрения – с этим можем помочь и мы, и Индия. Мы уже начали озеленять таким образом пустыню в нашей Средней Азии, (АИ) но нам сложнее – у нас рядом нет моря.

   – Если подойти комплексно – можно озеленить 100-километровую полосу вдоль берега, не тратя на это ни одного килограмма нефти. Наш великий ученый Менделеев говорил: » Сжигать нефть – всё равно, что топить ассигнациями». Нефть надо использовать для химического синтеза – это трубопроводы, пластиковые корпуса, мебель и посуда. Конечно, СССР пока не «Дюпон», но кое-что мы уже умеем, и с вами этим умением поделимся.

   – Такой проект создаст десятки тысяч рабочих мест, займет руки и умы ваших подданных надолго. Практическая выгода от него – бесспорна. Вы своими руками восстановите ту зелень, которая была обычной в Междуречье и в стране царицы Савской в библейские времена, 3000 лет назад.

   – Вы можете сделать ваши страны лучше, господа и товарищи. Можете изменить мир вокруг себя, а не приспосабливаться к нему. Надо только не бояться это делать. Что может быть лучшим фоном для зеленого знамени ислама, как не море зелени там, где раньше была пустыня?

   Таляль и Касем ошарашенно переглянулись.

   – Шайтан... Вах, истинный шайтан! – пробормотал Таляль.

   В этот момент, пока он слушал Хрущёва, у него отпали последние сомнения. Сам Аллах послал ему этих русских. Сначала они фактически вручили ему трон, теперь предлагают превратить пустыню в райский сад. Разве американцы или англичане хоть раз предлагали что-то подобное?

   – Но чем мы будем с вами расплачиваться? – спросил Рузбех. – Ведь вам наша нефть не нужна, у вас есть своя.

   – С вас и товарища Касема возьму фруктами, – усмехнулся Никита Сергеевич. – С его величеством Талялем подумаем вместе, договоримся. Например, он поставит нефть в Египет, а товарищ Сабри рассчитается с нами хлопком.

   Вот тут король Таляль и внёс своё предложение:

   – А что, если мы все будем продавать свою нефть не за товары, а только за советские рубли? Пусть западные державы обменивают свою валюту на рубли. Организуем для этого специальный банк. Нефтяной банк ОПЕК. Зачем мы будем кормить наших колонизаторов? Они и так забирают у нас половину прибыли от продажи сырой нефти, потом перерабатывают её в бензин и смазочные масла, и получают на этом огромную дополнительную прибыль.

   – Если мы будем продавать им нефть за доллары, мы будем лишь понапрасну надувать пузырь долларовой экономики, провоцируя США печатать массу ничем не обеспеченных долларов.

   – Почему именно за рубли, а не за нашу национальную валюту? – спросил адмирал Ларрасабаль. – Чем наши боливары хуже?

   – Хотя бы потому, что рубль уже используется как платёжное средство и резервная валюта ВЭС, – ответил Сукарно. – Необходимо создать противовес доллару, и рубль – лучший кандидат на эту роль. Боливары безусловно не хуже, но зоопарк разных валют только усложнит расчёты.

   – Думаю, этот вопрос надо вынести на отдельное заседание, – заметил генерал Касем. – Идея однозначно заслуживает внимания. Нашей организации необходима единая валюта для расчётов, и если мы выберем доллар, мы действительно будем дополнительно подкармливать наших эксплуататоров. Мало они нас грабили, а мы ещё и добровольно им подыгрывать будем? Лучше уж выбрать валюту одного из участников ОПЕК, и, я согласен, СССР в данном случае – естественный выбор.

   – Тут надо учесть, – сказал Хрущёв, – что, помимо наших стран, нефть экспортируют ещё и эмираты, а также Бахрейн, Оман и Катар. Вряд ли Западу понравится расплачиваться за нефть советскими рублями. Они будут наращивать объём добычи в эмиратах, просто чтобы не платить нам.

   – В эмиратах, Бахрейне и Катаре добывается хорошо если процентов 10 от общей потребности Запада в нефти, – ответил Таляль. – Даже с помощью США и Англии они в ближайшие годы не смогут резко увеличить объём добычи. А вот мы с вашей помощью совместно можем быстро нарастить на какое-то время объём добычи, обрушить цены и сделать добычу в этих странах нерентабельной. А затем вернёмся к обычному объёму.

   – Это называется «картельный сговор», – усмехнулся Первый секретарь.

   – Конечно, – ответил Хосров Рузбех. – Надо показать Западу, что в эту игру могут играть не только они.

   Вопрос о единой валюте для расчётов решили подробно обсудить отдельно, но был видно, что многие участники восприняли аргументы Таляля и Касема благосклонно. Генерал попросил Хрущёва продолжить.

   – Но это ещё не все, что я хотел вам сказать, – сказал Никита Сергеевич. – Ближний Восток – это важнейший стратегический перекрёсток Евразии. А теперь подумайте сами, что это за перекрёсток, на котором нет дорог?

   – Для всех вас очевидно значение Суэцкого канала, – Хрущёв повернулся к карте, указав направление основного грузопотока. – Это транспортная артерия, связывающая Средиземное море и Индийский океан. Однако, наземные маршруты, проходящие по Ближнему Востоку, имеют гораздо больше транспортное значение для Евразии в целом и для связи между Африкой и Азией, в частности. Стоимость перевозки до места разгрузки любого продукта морским или сухопутным путем необходимо сопоставлять со стоимостью производства этого продукта и транспортировки до места погрузки. Продукты, имеющие низкую себестоимость в расчете на единицу веса, такие как нефть или зерно, обычно перевозят медленным, но дешёвым водным транспортом. Чем глубже переработка продукта на месте, тем выше его добавленная стоимость, тем ниже процент стоимости транспортировки в конечной цене.

   – Что из этого следует? – риторически спросил Никита Сергеевич. – То, что чем больше при переходе от сырья или полуфабрикатов конечному продукту, реальная добавленная стоимость, тем выгоднее его экспортировать.

   – Поэтому вы и экспортируете не сырую нефть, а бензин и масла? – спросил Рузбех.

   – Именно. Зачем кормить капиталистов, позволяя им получать дополнительную прибыль на нашей нефти?

   – Но для этого нужна собственная нефтеперерабатывающая промышленность, – заметил шейх. – У нас нет ни заводов, ни специалистов. И американцы с англичанами ни за что не позволят нам перерабатывать нефть самим.

   – А мы на что? – усмехнулся Хрущёв. – Мы их и спрашивать не будем. Полезут с оружием – ответим так, что мало не покажется. Важно понять, что возить нефть куда-либо на переработку – невыгодно. Её надо перерабатывать на месте и возить готовые нефтепродукты.

   Присутствующие одобрительно заулыбались, осознав, насколько полезно, оказывается, может быть присутствие в составе ОПЕК сверхдержавы мирового масштаба.

   – Но развитие экономики невозможно без путей сообщения, – продолжал Никита Сергеевич, – В 19-м веке экономист Фридрих Лист разработал концепцию «революции железных дорог». Эта концепция привела к созданию в Соединённых Штатах трансконтинентальной железнодорожной системы. Это выдвинуло Америку в разряд ведущих мировых экономических держав уже при президенте Аврааме Линкольне. Американские методы создания трансконтинентальной железной дороги были затем успешно заимствованы Германией, Россией и многими другими странами, включая Китай.

   – Планы соединения Атлантического и Тихого океанов в восточном направлении рассматривались британской империей, как угроза ее мировому морскому владычеству. В 20-ом веке это привело к 2 мировым войнам, – напомнил Первый секретарь. – Сегодня в Соединённых Штатах существует влиятельная группа политиков, готовая развязать новую войну, чтобы помешать развитию африканского и азиатского континентов.

   – Это геополитическое направление в политике соответствует истинным национальным интересам США. Без сотрудничества в области развития наземных перевозок и строительства транспортных магистралей на евразийском и африканском континентах, мы не сможем сопротивляться американской экспансии. Суть этой экспансии заключается в постоянном расширении рынков сбыта. Без этого капитализм не может существовать.

   – Железная дорога или шоссе, – продолжал Хрущёв, – это не просто связующий коридор между пунктами «а» и «б». Это – стержень развития всех прилегающих территорий захватом от 50 до 100 километров в глубину. Вдоль дороги выгодно размещать крупные агропромышленные комплексы, и параллельно ей создавать магистральные системы транспортировки воды и электричества. По такой схеме происходила агропромышленная революция в Соединённых Штатах.

   – Концентрация транспортных, водных и энергетических ресурсов по таким коридорам развития обеспечит их наиболее эффективное использование, за счет концентрации развития в коридорах. От этих магистральных коридоров будут ответвляться побочные, тем самым охватывая весь регион.

   – При разумном подходе к созданию этих коридоров развития конечная прибыль всегда превзойдёт все затраты, – Никита Сергеевич привычно упирал на экономику. – По такому коридору идёт поток товаров, в нём и вдоль него в узловых агропромышленных центрах будет создаваться новая продукция на благо всего региона. Природные условия и ландшафт Ближнего Востока благоприятны для создания таких наземных коридоров развития, соединяющих морские порты. По ним могли бы транспортироваться огромные объемы грузов через Ближний Восток из Азии в Европу и из Африки в Азию.

   Руководители стран ОПЕК, услышав слова Хрущёва, оживились и начали негромко переговариваться.

   – Но какие товары мы могли бы производить в этих «коридорах развития» ? – спросил король Таляль.

   – Прежде всего – фрукты и овощи, – ответил Никита Сергеевич. – У вас есть огромное преимущество – южное солнце. Это свет и тепло, недоступные в Европе. Нужна только вода. Если подойти к делу с умом, вода у вас будет. Имея воду и энергию, вы сможете превратить свои пустыни в цветущие сады. В Советском Союзе сейчас активно работают над технологией гидропоники, позволяющей выращивать растения без грунта, за счёт питательных веществ, растворённых в воде. Мы также разработали технологии капельного орошения, позволяющие экономно расходовать воду. Этими технологиями мы готовы поделиться с партнёрами. Об условиях договоримся чуть позже.

   – Мы сейчас начинаем такой проект в советской Средней Азии. Но наша нефть обходится дороже, поэтому нам придётся использовать также гидроэнергетику и атомную энергетику. У нас в Средней Азии нет моря, поэтому вести наступление на пустыню придётся постепенно и медленно. У вас есть дешёвая нефть, целое море воды, и средства от продажи нефти, чтобы всё это реализовать.

   – Вы сможете накормить своих голодающих, да ещё и экспортировать фрукты и овощи в Европу. Мы сейчас работаем над технологиями транспортировки и хранения сельхозпродукции, делаем контейнеры-рефрижераторы, специальные контейнеры для перевозки овощей и фруктов, с климат-контролем и регулируемым составом атмосферы.

   – Добавлю ещё о перевозках, – Хрущёв развернул ещё те, козинские плакаты (см. гл. 02-04). – Контейнерные перевозки обходятся на четверть дешевле, экономят массу времени за счет сокращения погрузочно-разгрузочных работ, и по сравнению с традиционными перевозками обеспечивают лучшую сохранность груза, одновременно снижая страховые расходы. Груз доставляется от поставщика к потребителю в одной защищённой таре, без промежуточных перевалок. С начала 1957 года страны ВЭС реализуют совместный проект контейнерных перевозок «Великий шёлковый путь 2». За неполные два года грузооборот только между СССР, Китаем, Индией и Индонезией вырос вчетверо. И это – при жесточайшей нехватке специализированных судов-контейнеровозов. Вы не желаете присоединиться к дележу этого пирога, господа?

   В ответ послышались возгласы одобрения.

   – Отличный план, – сказал шейх Абдалла. – Но где взять столько рабочих рук? Мы даже для добычи нефти вынуждены привлекать иностранных рабочих.

   – Подключим Китай, – тут же предложил Никита Сергеевич. – Им нефть тоже необходима, а платить особо нечем. На наших стройках китайские рабочие трудятся очень успешно.

   – Да и мы подключимся, – поддержал его Сукарно. – У нас населения тоже хватает, и возить рабочих из Индонезии будет ближе, чем из Китая.

   Предложения Хрущёва по комплексному плану развития региона весьма заинтересовали партнёров, прежде всего – арабов.

   – Заметьте, господа, – сказал в заключение король Таляль. – От англичан и американцев мы таких предложений ни разу не получали. Никто из них не предлагал нам обучать наших инженеров и строить наши собственные заводы. Это, знаете ли, симптоматично.

   На сессии ОПЕК Хрущёв поднял еще один важный вопрос – взаимной безопасности.

   – Господа и товарищи! Мне нет нужды объяснять вам, с каким трудом все ваши государства добились независимости от колонизаторов. Я предлагаю подумать над тем, как эту независимость сохранить. Почему бы всем нам не заключить секретное соглашение? Дополнительный протокол, обязывающий все страны нашей организации приходить на помощь друг другу в случае, если одна из них подвергнется агрессии со стороны колониальных держав Запада или Израиля? – предложил Никита Сергеевич.

   Исходный замысел ОПЕК не предусматривал подобного протокола. При согласовании условий создания организации вопрос военного взаимодействия даже не обсуждался. Однако Хрущёв рассчитал верно. Одно лишь упоминание Израиля заставило арабские страны, из которых в основном состояла ОПЕК, задуматься над необходимостью совместной обороны. Для Гватемалы вопрос сохранения суверенитета тоже стоял остро. В согласии Сукарно Никита Сергеевич даже не сомневался.

   Особняком стояла только Венесуэла. Однако и в Латинской Америке вопрос суверенитета и зависимости от Соединенных Штатов был болезненным. Адмирал Ларрасабаль выслушал предложение Хрущева с не меньшим интересом, чем остальные лидеры.

   – Первоначально мы такое предложение не обсуждали, – заметил Таляль. – Однако, думаю что подобное соглашение имеет смысл.

   – Как минимум, нам стоит это обсудить, – согласился шейх ас-Сабах.

   Дополнительный протокол обсуждали еще два дня, но в итоге он все-таки был подписан.

   «Семь сестёр» были крайне обеспокоены даже не столько самим появлением ОПЕК, сколько участием в организации Советского Союза и, особенно – неожиданным предложением саудовского короля Таляля вести расчёты за нефть в советских рублях. Для Запада, казалось, реализовался худший из кошмаров – в нефтяную бочку Персидского залива был врезан кран с метрической резьбой, и на него сверху уселся красный медведь.

   Госсекретарь США Кристиан Гертер сразу после окончания греко-турецких мирных переговоров на Санторини вылетел в Эр-Рияд. Разговор с королём прошёл на весьма повышенных тонах:

   – Ваше величество! Да как вы могли?! – с места в карьер накинулся на короля Гертер. – Почему рубль? Почему, чёрт подери, не доллар? Это же был естественный выбор в той ситуации!

   – Не забывайтесь, мистер Гертер, я всё-таки король, – холодно ответил Таляль. – И никому не обязан давать отчёт в своих действиях!

   Госсекретарь тут же сбавил обороты:

   – Прошу прощения, ваше величество, но ваша инициатива очень разочаровала американскую администрацию.

   Король безразлично пожал плечами.

   – Как вы могли довериться этим безбожным коммунистам! – наседал Гертер.

   – Они показали себя надёжными партнёрами, – ответил Таляль.

   – Но они – атеисты!

   – Вы верите в свою Книгу, мы – в свою, коммунисты – в свою, – ехидно ответил король, – У Аллаха есть борода, у пророка Исы есть борода, и у их пророка Маркса тоже есть борода. У вас – крест, у нас – полумесяц, у них – звезда. Так в чём, собственно, разница?

   – Но почему?! Почему красные, а не Америка? Почему рубль, а не доллар? – Гертер никак не мог признать очевидного факта.

   – Всё просто, – Таляль оставался спокоен, как танк. – Аллаху было угодно, чтобы русские предложили нам лучшие условия.

   – Сколько они вам предложили? Мы дадим вдвое, нет, втрое больше! – Гертер был в бешенстве.

   – Не думаю. Они предложили нам то, чего ваши нефтяные компании не предлагали никогда. И никогда на такие условия не пойдут, потому что им это невыгодно, – ответил король. – Они предложили помочь нам стать независимыми от ваших монополий. Такое предложение дорогого стоит, господин госсекретарь.

   Гертер отступил. Он был вынужден признать, что нефтяные компании действительно не могли бы сделать такое предложение.

   – Красные нас переиграли, сэр, – доложил он Эйзенхауэру по возвращении. – Они сделали арабам предложение, от которого те не могли отказаться. Экономическая независимость. Вот карта, которую разыграли коммунисты. Это – джокер, который бьёт любую нашу комбинацию.

   Лоббисты нефтяных компаний, прежде всего – Гувер-младший, и другие политики и финансисты, имевшие собственные интересы в нефтяном бизнесе, активно давили на президента Эйзенхауэра, требуя «достойно ответить на диктат красных». Не меньшее давление оказывал и британский премьер Макмиллан. Если для США на тот момент импорт нефти из Персидского залива составлял лишь малую долю общего потребляемого объёма, то Великобритания полностью сидела на привозных энергоносителях. Макмиллан требовал от президента «немедленно отправить флот в Персидский залив и высадить там морскую пехоту».

   – У вас там уже семьдесят тысяч человек, – ответил Эйзенхауэр. – Я могу высадить ещё тысяч десять. Думаете, поможет?

   – Мы должны показать красным наше единство и решимость противостоять коммунистическому диктату! – настаивал Макмиллан.

   Генерал Касем неоднократно заверял британское руководство, что все соглашения о поставках нефти остаются в силе. В «независимой прессе» продолжалась непрекращающаяся истерика.

   В разгар этой вакханалии в Портсмут пришёл танкер под советским флагом, доставивший в Англию 10000 тонн бензина, соответствующего европейским стандартам, и 2000 тонн смазочных масел, в мелкой таре. В сопроводительных документах было сказано, что груз отправлен в качестве пробной партии, как подарок английскому народу от советского, и, если британское правительство заинтересовано в продолжении поставок, предлагалось обсудить цены по приложенному прайс-листу. Цены были заявлены на уровне или даже чуть ниже привычных рыночных. Советское руководство предложило полностью закрыть потребность Великобритании в энергоносителях. (АИ)

   О прибытии танкера сообщили канал ONN и газеты.

   Советское предложение застало премьер-министра Макмиллана врасплох. Премьер чувствовал себя, как старая истеричка, все вздорные требования которой внезапно удовлетворили в самом начале скандала. Казалось бы, получила всё, что хотела, но при этом – ни малейшего удовольствия от процесса. Обидно, правда?

   Предложение Советского Союза о поставках нефтепродуктов могло решить проблемы Великобритании, но никак не решало проблемы «Бритиш Петролеум» или англо-голландской «Ройал Датч Шелл». Их лоббисты в парламенте требовали от премьер-министра отказаться от советского предложения, иначе им придётся закрыть свои нефтеперерабатывающие заводы и уволить весь персонал.

   Примерно так и мотивировал свой отказ премьер Макмиллан в письменном ответе, переданном через министра иностранных дел Селвина Ллойда советскому послу Якову Александровичу Малику.

   Такое развитие событий легко просчитывалось заранее. Посол Малик передал в Москву ответ Макмиллана, после чего вручил Ллойду следующее советское предложение. СССР предлагал британской стороне выкупить все нефтеперерабатывающие заводы в Англии, обеспечить для них сырьё, 100%-ную занятость работников, а также предоставить всему персоналу льготные кредиты на покупку жилья под низкий процент, либо покрытие первого взноса за счёт работодателя, с беспроцентной рассрочкой платежа по ссуде, и субсидии на обучение для детей работников. Отрывки из этой переписки публиковались в британских газетах. После такого предложения рассказывать народу сказки о захвате злобными коммунистами нефтяных полей Персидского залива «с целью удушения всего свободного мира» как-то не получалось.

   Аналогичные предложения по снабжению бензином и нефтепродуктами получили правительства Бельгии, Голландии, Италии, и других стран Европы. С Францией и Грецией уже были заключены соглашения о поставках. (АИ)

   После публикации в Англии отрывков переписки Форин Оффиса с советским министерством иностранных дел в прессе разгорелся скандал. Правительство обвиняли в потакании интересам нефтяных монополий. Ответные аргументы Макмиллана в основном сводились к недопущению зависимости от вероятного противника. Рабочие этих доводов не воспринимали. Предложение советской стороны воспринималось как неслыханная щедрость.

   Разумеется, британское правительство твёрдо придерживалось политики последовательного отказа от любых советских инициатив по обеспечению страны энергоносителями. Но эта история на все лады обсуждалась в прессе. При этом постоянно отмечалось, что Соединённые Штаты получают из СССР бензин, авиационный керосин и прочие нефтепродукты в счёт долгов по ленд-лизу, и никто в США не делает из подобной «зависимости» трагедию (АИ, см. гл. 01-32). В результате рейтинг правительства Макмиллана, и так не слишком высокий, упал ниже плинтуса.

   Перепалка британских газет между собой продолжалась в течение всего остатка сентября, весь октябрь и ноябрь. Премьер беспрерывно консультировался по телефону с Эйзенхауэром, пытаясь склонить президента к решительным действиям в Персидском заливе. В то же время поставки нефти из Ирака, Ирана, Кувейта и Саудовской Аравии в Европу осуществлялись строго по графику. Страны ОПЕК несколько раз публиковали совместные коммюнике, каждый раз подтверждая своё намерение строго придерживаться линии на выполнение уже взятых обязательств.

   Эйзенхауэр упрямо сопротивлялся нажиму Макмиллана и американского нефтяного лобби. Чувствительная неудача в Ливане отбила у него охоту к военным авантюрам. Крайне несвоевременным оказался и конфликт Греции с Турцией. Айк никак не ожидал, что две страны, входящие в НАТО, передерутся между собой, да ещё с такими последствиями. А после того, как президент узнал о грозящей Соединённым Штатам опасности извержения Йеллоустоуна, европейские и ближневосточные проблемы и вовсе отошли для американской администрации на третий план. Предупреждение, полученное от Советского Союза, очень сильно мешало американской пропаганде изображать привычный образ врага.

   Владельцы американских нефтяных компаний, прежде всего – семейства Рокфеллер и Уитни, проплатили пропагандистскую кампанию в прессе. Основным лейтмотивом её ожидаемо стала «необходимость обеспечения энергетической безопасности Европы». Телеканал ONN, за прошедшие два года превратившийся в медиахолдинг, активно проводил контрпропаганду, упирая на факты и настаивая, что опасность «нефтяной блокады Европы» значительно преувеличена руководством нефтедобывающих корпораций.

   Хрущёв и Серов, тем не менее, не сомневались, что в схватке интересов большого бизнеса и здравого смысла победа останется за бизнесом. Так и случилось. Айка уговорили.

   – Эй, Мироновна! Поди сюда.

   – Да чего?

   – Васька письмо прислал! С фотками!

   Анна Ивановна прошла по своему огороду между заснеженных грядок навстречу соседке Мироновне. Соседки встретились у забора. Анна Ивановна с гордостью продемонстрировала Мироновне фотографию сына.

   На снимке был изображен молодой парень могучего телосложения, в новой тропической военной форме, сидящий в армейском автомобиле, закамуфлированном в желто-коричневый цвет пустыни. Камуфлированная каска была сдвинута на затылок. Голубые глаза смотрели весело, на лице играла задорная улыбка.

   В автомобиле соседки дружно признали знакомый «Бархан», очень похожий на тот, что возил деревенских детишек в школу, только с открытым кузовом и пулемётом на стойке.

   – Во, красавец! Я смотрю, отъелся он у тебя. Уходил-то в армию худой совсем. А сейчас – смотри, какой кабан, – похвалила Мироновна. – Как вернется, завидным женихом будет.

   – Ох, да лишь бы вернулся, – ответила Анна Ивановна.

   – Сколько ему служить-то ещё? – спросила Мироновна

   – Полгода ещё. Слава богу, срок службы-то сократили до 2 лет. Теперь хоть полегче стало. Не так долго ждать.

   К Мироновне подбежал её младший внук, Дима. Он только что приехал из города на каникулы.

   – Здрасьте, тётя Аня! А Васька мне фоток не прислал?

   – Прислал, вот держи,-Анна Ивановна отдала Диме вторую фотографию.

   Мальчишка взглянул на неё и восторженно охнул. На снимке был изображен американский авианосец, окруженный несколькими кораблями охранения. Дима был счастлив. Отец уже несколько раз привозил ему в подарок красочные плакаты: линейный крейсер «Сталинград», бомбардировщик Ту-95. Дима повесил их над кроватью. Ещё отец привёз интереснейшую книгу – справочник «Боевые самолёты мира», и оформил на почте подписку на приложение к «Пионерской правде» – «Модели из картона». Дима уже собрал модели МиГ-15, МиГ-17 и МиГ-19, и теперь ждал следующего номера, в котором была заявлена модель нового пассажирского лайнера Ил-18. (АИ)

   Но все эти книги и плакаты свободно продавались в книжных магазинах. А вот снятая с советского дирижабля, да ещё во время вылета на боевое патрулирование в Индийском океане, фотография американского авианосца, идущего в ордере, пусть маленькая и чёрно-белая – это редкость. В школе все пацаны обзавидуются (АИ).

   – Ань, а где он служит-то сейчас? – спросила Мироновна. – Ты же говорила, что он в Средней Азии служит. А тут, вона, корабли какие-то?

   -Ты радио-то слушаешь, мать?-спросила Анна Ивановна.-В Иране он сейчас служит.

   -Ох, ты ж господи!-охнула Мироновна.-Как же его занесло-то туда? Нешто у нас в России места мало?

   -Аэронавт он, на дирижабле. Персидский залив патрулирует, – пояснил подошедший муж Мироновны, Иван Дмитриевич. – Куда послали – там и служит. Так и должно быть. Там, где советский солдат, там и Россия.

   Пока продолжалась газетная шумиха, британское правительство проводило перегруппировку войск и готовило корабли. Флот ещё не оправился от потерь, понесённых при Суэце. Войсковые транспорты пришлось арендовать в США.

   Патрульный дирижабль ДРЛО «СССР В-173», 30-тонник класса «Николай Гудованцев», почти неслышно плыл над спокойной гладью Индийского океана.

   (Гудованцев Николай Семёнович, командир дирижабля «СССР В-6 Осоавиахим». Погиб 6 февраля 1938 г при катастрофе дирижабля В-6 близ г. Кандалакша. Дирижабль летел снимать со льдины экспедицию И.Д. Папанина «Северный полюс-1». В темноте, в условиях плохой видимости – полярная ночь, пурга – врезался в гору. 13 из 19 членов экипажа погибли при взрыве водорода. Названия АИ-типов советских дирижаблей даны по именам членов экипажа дирижабля В-6, и русских учёных, внесших значительный вклад в развитие воздухоплавания.)

   Воздушный стрелок Василий Петров зорко следил за небом. Патрульный дирижабль только кажется неуклюжим и уязвимым. Он наполнен негорючей смесью гелия и водорода, имеющей несущую способность всего на 7% меньше, чем у чистого водорода. Инженеры из Долгопрудного вложили много труда, чтобы повысить его живучесть. Внешняя дакроновая оболочка одновременно служит баллонетом, регулирующим объём внутренних газовых резервуаров. Увеличивая давление наддува оболочки, экипаж заставляет резервуары с газом сжиматься, это уменьшает объём вытесняемого ими воздуха, и дирижабль опускается. Снижая давление в оболочке и увеличивая давление газовой смеси, можно заставить корабль подниматься. Наддув оболочки обеспечивает мощный вентилятор, даже если оболочка потеряет герметичность, вентилятор сохранит давление. Внешнее давление воздуха между оболочкой и газовым резервуаром противодействует просачиванию гелия, не даёт его молекулам утекать.

   Газовые резервуары, как человеческие лёгкие, состоящие из пузырьков-альвеол, внутри поделены на множество отделений. Решение подсмотрели на американских аэростатах-шпионах. На испытаниях резервуар обстреливали из авиационной пушки – он не горел и не терял более нескольких процентов объёма газа. В стеклопластиковом киле, к которому крепятся оболочка и гондола, дирижабль несёт запасные баллоны с гелием.

   Антенна радара установлена внутри оболочки, в отсеке, наполненном воздухом, снаружи её не видно. Дирижабль вооружён несколькими башенками с двумя 23-мм пушками в каждой, управляемыми с центрального пульта. Двигатели и гондола прикрыты листами многослойной кевларовой брони – грузоподъёмность позволяет. Гондолы двигателей выполнены поворотными для маневрирования у земли, и гранёными снаружи. Грани отражают лучи вражеских радаров так, чтобы они не возвращались обратно на излучающую антенну – гениальное решение, рассчитанное пока ещё даже не кандидатом наук, всего лишь младшим научным сотрудником ЦНИРТИ Петром Яковлевичем Уфимцевым. Он ещё только готовится к защите кандидатской диссертации, но его разработки уже пошли в дело.

   (П. Я. Уфимцев, будучи молодым специалистом, занялся изучением дифракции на телах сложной формы. Защитил кандидатскую диссертацию 6 февраля 1959 года)

   Излучает антенна собственного радара, из-за неё дирижабль засекается за сотни километров. Но при атаке её можно в долю секунды переключить на неизлучающий «эквивалент антенны», и противорадарная ракета потеряет цель. От атаки ракет с тепловым наведением дирижабль защищают инфракрасные ловушки. Да и излучают поршневые моторы меньше, чем реактивные, а выхлопные газы охлаждаются, смешиваясь с прохладным на высоте воздухом в теплообменнике.

   Василий служил на дирижабле уже почти год. Службой гордился – где ещё доведётся столько увидеть? Дальше них летают только пилоты стратегических Ту-95, но много ли они видят из стратосферы? А дирижабль плывёт на высоте двух-трёх километров, отсюда всё как на ладони. Когда антенна выключена, можно даже залезть наверх оболочки и там позагорать минут десять – только надо привязаться, чтобы не сбросило случайным порывом ветра.

   Рядом пульт оператора-радиометриста, за ним – приятель Василия, Анатолий Иванов. Он зорко следит за обстановкой в воздухе и на море. Если что – тут же докладывает командиру, а тот принимает решение. Информация по радиоканалу через цепочку из нескольких дирижаблей-ретрансляторов уходит на пункт приёма в Баку, а оттуда по радиорелейной связи – в Москву, в информационный центр строящейся единой системы ПВО ВЭС. Там обнаруженный контакт, будь то самолёт или корабль, наносят на планшет стратегической обстановки.

   Говорят, скоро эту информацию будет обрабатывать ЭВМ. А может – уже обрабатывает. Это – военный секрет, Василию знать не положено. Хотя Анатолий перед вылетом намекнул, что электронная система уже работает в тестовом режиме, отслеживая полёты американских самолётов-разведчиков. Что такое ЭВМ – Василий представлял смутно. «Машина, которая очень быстро считает», – как объяснял Анатолий.

   До армии Василий не видел машин сложнее автомобиля или трактора. Как машина может считать – он не особо понимал. Воображение рисовало что-то вроде больших механических счёт, костяшки которых сами собой двигались, складывая и вычитая числа.

   – Цель воздушная, групповая, пеленг 150, удаление 320, высота 10 тысяч, курс 330, – послышался доклад Анатолия. Командир корабля, капитан Рябинин, тут же подошёл, сам посмотрел на экран радара, потом – на тактический планшет посреди операторской, на котором укреплённый под потолком проекционный кинескоп отобразил отметку и параметры цели.

   Группа американских палубных самолётов прошла стороной, уходя на северо-запад, к побережью Омана. Москва передала приказ: «Искать авианосец». Вычислив курс американцев, пошли на юго-восток. Через два часа обнаружили авианосное ударное соединение противника, идущее курсом на Ормузский пролив. Летом американские военные корабли уже были в Персидском заливе, пытались оказать психологическое давление на Ирак, но потом ушли. Международная обстановка была сложной, от врага можно было ждать чего угодно.

   Москва приказала: «Следить за целью, не приближаясь». На западе, со стороны Адена, появилась группа своих кораблей. Новейший линейный крейсер «Сталинград» прошёл через Суэцкий канал, Красное море и направлялся в Персидский залив, в сопровождении нескольких эсминцев.

   Восточнее приближался целый караван транспортов. На его разведку вылетел самолёт Ту-95 морской авиации. Он сообщил, что идёт крупное десантное соединение. Наблюдатель насчитал около 40 десантных транспортов. Они тоже шли к Ормузскому проливу.

   Это было уже серьезно. Американские авианосные группы бороздили океан во всех направлениях. Но когда в море выходит десантное соединение, тут уже сомнений быть не может.

   – Никита Сергеич, американцы, судя по всему, готовят крупную десантную операцию в Персидском заливе, – доложил Хрущёву министр обороны Андрей Антонович Гречко.

   – Где именно? – спросил Хрущёв.

   – Если бы знать! – развел руками Гречко. – Что будем делать?

   – А что мы можем сделать? Реально? – уточнил Хрущёв.

   – Да не так чтобы много, – ответил Гречко. – Тут надо понимать так. У нас сейчас вариантов даже меньше, чем у американцев в случае греко-турецкого конфликта. Они тогда могли бы хотя бы высадиться и разделить враждующие стороны. Другое дело, что они этого не сделали. У нас такой возможности нет. Собственно, вариантов всего два. Либо мы устраиваем полномасштабную ядерную войну, либо ограничиваемся демонстративными мерами.

   – М-дя... – Хрущёв яростно почесал лысину. – Начинать ядерную войну из-за стран Персидского залива я не готов. Более того, не вижу ни малейшего смысла.

   – Я думаю так, – сказал Ивашутин, – В Иран или Ирак они сейчас вряд ли полезут. Всё-таки там у нас ещё с лета находится немалый воинский контингент, морская ракетоносная авиация, истребители, танковые части...

   – Да чего мы тут сидим и гадаем на внутренностях козлёнка? – спросил Серов. – У нас есть экстренная линия связи с США. Давайте пошлём телеграмму и спросим. Эту линию как раз для таких случаев и прокладывали.

   – Тем более что Айк с нами уже по этой линии связывался, – поддержал идею Никита Сергеевич. Он нажал кнопку селектора и сказал. – Григорий Трофимыч, вызови Громыко. Срочно. И Кузнецова.

   Пока Громыко ехал в Кремль, Гречко объявил тревогу по стратегическим силам, а также поднял в воздух дежурные звенья морской авиации, базирующейся в Иране. Они получили приказ следить за американской авианосной группой и соединением вторжения, не пересекая их курс и не провоцируя противника на решительные ответные действия. Как потом выяснилось, примерно такие же приказы были и у американцев.

   Вскоре после Громыко подъехал и адмирал Кузнецов.

   Согласовав с Громыко текст телеграммы, Хрущёв связался по телетайпу с Пентагоном, где был установлен оконечный аппарат американской стороны.

   «Господин президент. Прошу вас уточнить намерения вашего десантного соединения, движущегося по направлению к иранскому побережью. Мне бы не хотелось начинать ядерную войну по недостаточно вескому поводу. »

   В ожидании американского ответа прошел час, наполненный мучительно тяжёлым ожиданием. Наконец телетайп затрещал и выплюнул бумажную ленту:

   «Господин Первый секретарь. Прошу вас не предпринимать поспешных решений. У Соединённых Штатов и их союзников нет агрессивных намерений по отношению к Ирану или Ираку. Мы проводим перебазирование воинских контингентов для стабилизации обстановки в странах Персидского залива. »

   Громыко прочитал телеграмму Эйзенхауэра присутствующим.

   – А если Айк врёт? – спросил Гречко. – Надо поднять ракетоносцы, и если американцы начнут бомбардировки Ирана или Ирака, попытаться «хирургическим ударом» вывести из строя авианосцы. Желательно их не топить, а только повредить, чтобы сорвать им операцию.

   – «Комета» для «хирургических ударов» не годится, – покачал головой Кузнецов. – Её не для того делали. Она либо попадает, либо не попадает. И уж если попадёт, то с концами.

   – А подводные лодки у нас в заливе есть? – спросил Хрущёв.

   – Есть, две, – Кузнецов пессимистично покачал головой. – Суэцкий вариант повторить не получится. Американцы не идиоты, противолодочная оборона у них поставлена на отлично.

   – Ясно, – Никита Сергеевич помрачнел. – Будем учитывать, что один и тот же фокус два раза не проходит. Во всяком случае – не с Айком. М-дя... Полезно, знаете, вдруг почувствовать себя на месте противника. Когда сознаёшь, что тебя имеют, а сделать ты ничего не можешь. Отрезвляет.

   Через несколько часов было опубликовано заявление президента Эйзенхауэра:

   «Создание ОПЕК и курс Советского Союза на монопольное доминирование в важнейшем нефтеносном регионе мира вынуждают нас принять адекватные ответные меры. Я не могу не выразить своего беспокойства по поводу непрекращающейся коммунистической экспансии в регионе Персидского залива. Этот район безусловно входит в сферу жизненных интересов Соединённых Штатов.

   Соединённые Штаты и Великобритания располагают рядом военных баз на территории стран Персидского залива. Мы намерены поставить надежный заслон коммунистической агрессии.

   Для этого мы собираемся усилить военное присутствие Соединённых Штатов и Великобритании на наших базах в эмиратах Договорного Омана, Бахрейне, Катаре, Саудовской Аравии. Также нами принято решение воссоздать 5-й флот Соединённых Штатов для действий в Индийском океане и Персидском заливе.

   (5-й флот был создан в 1944 для действий в центральной части Тихого океана. Упразднён в 1947 году, воссоздан в 1995 году для действий в Персидском заливе. Не имеет кораблей в своем постоянном составе, кроме нескольких тральщиков и патрульных кораблей. Силы флота выделяются на ротационной основе из состава 3-го и 7-го флотов приказом оперативного Штаба ВМС по мере необходимости).

   Подчёркивая приверженность Америки принципам поддержания мира и поддержки демократии, мы предупреждаем, что любая попытка атаки советских сил на боевые или десантные корабли Соединённых Штатов или Великобритании будет воспринята, как акт войны, и повлечёт за собой ответные действия в соответствии с принятой официальной военной доктриной. »

   (На описываемый момент официальной военной доктриной США была т.н. «доктрина массированного возмездия», предусматривавшая глобальную ядерную войну с СССР)

   – Здорово... – проворчал Хрущёв, когда Громыко прочитал вслух перевод заявления президента Эйзенхауэра. – И что прикажете делать?

   – Американцы в подобных случаях запасаются попкорном, – невесело пошутил Громыко.

   – У нас руки связаны, – буркнул Гречко.- С одной стороны, янки прямо и честно предупредили, что в Ирак и Иран лезть не планируют. Пока они туда не лезут, мы не можем объявить их агрессорами.

   – Да если даже и полезут! Ну, объявим мы их агрессорами. Им это что, первый раз, что ли? – пожал плечами адмирал Кузнецов.

   – Подадим протест в ООН, – предложил Громыко. – Соберём чрезвычайную сессию Генассамблеи...

   – Угу... Охренеть, как это нам поможет, – произнёс Хрущёв.

   – Во время американского вторжения в Ливан в июле-августе – помогло, – заметил Громыко.

   – В Ливане американских баз не было! Они там просто высадились и заняли город и аэропорт! А в Саудовской Аравии у американцев есть база Дахран. Они там находятся законно, по соглашению, заключённому ещё с королём Саудом. И юридически имеют полное право нарастить свой контингент. Это не будет считаться вторжением! Они могут свободно двинуть войска на Эр-Рияд, убрать Насыра Ас-Сайда, а Таляль... а что Таляль? Он примет сторону сильного, – пояснил Никита Сергеевич. – В Ливане был активный, настроенный против США, Национальный фронт. В Саудовской Аравии у нас подобной поддержки нет. Народ там разобщённый, племенное общество. Уровень образования – ниже плинтуса...

   Громыко задумался.

   – А что, если... Давайте конфиденциально, по спецсвязи, сообщим Эйзенхауэру, что на сессии ОПЕК был подписан секретный дополнительный протокол, согласно которому, если одна из стран ОПЕК подверглась агрессии, остальные обязуются выступить ей на помощь.

   – Не уверен, что сработает... Ну, давайте попробуем, – согласился Хрущёв. – Готовьте послание для Эйзенхауэра.

   Сообщение Хрущёва о наличии секретного протокола о военной взаимопомощи стран ОПЕК в случае агрессии Израиля или западных держав вызвало в Вашингтоне большое беспокойство. На совещании Объединенного комитета начальников штабов президент высказался очень определённо:

   – У меня нет ни малейшего желания воевать со всем Ближним Востоком. Тем более, я не сомневаюсь, что в случае возникновения конфликта в него ввяжутся и арабские члены ВЭС – Египет и Сирия. А участие ВЭС – это автоматически участие Китая. В случае с Сирией это мы уже проходили. Второй раз наступать на эти детские грабли я не собираюсь.

   – Мы не будем высаживаться в Дахране. Одно дело разогнать свору арабских шакалов, но совсем другое дело, если позади этой своры стоят русский медведь и китайский дракон. Я думаю, если мы высадимся в Бахрейне, Катаре и эмиратах Договорного Омана, это будет вполне достаточной демонстрацией нашей решимости.

   План американской операции был оперативно изменен. В результате англо-американские войска высадились в Бахрейне и Катаре. Гарнизоны английских баз в Эмиратах усилили только английские войска.

   Советская авиация и корабли флота наблюдали за высадкой американцев и движением их кораблей, но, как и было условлено, высадке не препятствовали.

   Высадка американцев на базах в Персидском заливе полностью изменила сложившийся в регионе баланс сил. В 4 километрах к юго-востоку от столицы Бахрейна Манамы была возведена военная база аль-Джуфайра, которая стала основным местом базирования вновь созданного пятого флота ВМС США.

   – Ну что товарищи, встряхнули нас за шкварник, как котёнка, – произнёс Хрущев, изучая карту Персидского залива с воткнутыми в неё советскими, английскими и американскими флажками.

   – Да ничего подобного, Никита Сергеич, – пожал плечами Громыко. – Нам удалось избежать главной опасности – войны. Пока что противник всего лишь поставил свою ладью на незанятую нами клетку.

Конец 1-й части 3-й книги

   03 марта - 14 октября 2015

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg