«Чужая шкурка. Трейни-ян»

Чужая шкурка. Трейни-ян (fb2) - Чужая шкурка. Трейни-ян [СИ] 3171K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Геннадьевич Кощиенко

Трейни первая

Место действия: небольшое помещение приёмной перед кабинетом исполнительного директора. Вдоль одной из стен — солидный кожаный диван для ожидающих приёма посетителей. В углах — большие керамические горшки с высокими зелёными растениями. Стол секретаря с компьютером и аккуратно сложенными на углу стола папками для бумаг. За зеркальными раздвижными дверьми в одной из стен прячется небольшая комнатушка со стеллажами, на которых лежат всякие нужные для работы секретаря вещи, вроде канцелярских принадлежностей, бумаги и папок. Сразу, на входе, на высокой тумбе стоит большая кофемашина, рядом — набор посуды и подносы в специальном шкафчике, а так же небольшой холодильник. Перед зеркальными дверьми стоит девушка, одетая в форменную одежду секретаря и рассматривает своё отражение.

Время действия: конец апреля месяца, раннее утро.

Стою, никого не трогаю, разглядываю отражение Юн Ми в зеркале. Размышляю о превратностях судьбы. Ещё совсем недавно я был Сергеем Юркиным, был парнем, жил в Москве, учился в институте. У меня были родители, друзья и девушки. Всё в тот момент в моей жизни было весьма неплохо, как и прогнозы на дальнейшую жизнь. Они были ясны и безоблачны. Но, как говорится, когда у вас на руках все карты, судьба внезапно может начать играть в шахматы. С моей судьбой именно так и вышло. Она — «начала». Я внезапно умер и, как полагается всякому приличному умершему, очутился «на том свете». Однако, «тот свет» оказался весьма странным местом. Настолько странным, что я там, на полном серьёзе, даже умудрился познакомиться с тысячерукой бодхисатвой Гуань Инь, которая предложила мне «продолжить» так быстро закончившуюся мою жизнь в другом мире. Я согласился. А какие ещё могли быть варианты в той ситуации? Вот только богиня то ли пошутила, то ли ещё что произошло…

Я до сих пор не понимаю, что случилось, и зачем ей это понадобилось. Короче, Гуань Инь переселила мою душу в тело умершей семнадцатилетней корейской девушки, да так, что я об этом узнал только когда очнулся, когда «махать крыльями и грозно щёлкать клювом» было совершенно поздно. Это, конечно, стало для меня полной неожиданностью, но умирать обратно резона не было никакого, тем более, что бодхисатва сказала, что от того, как я проживу эту «продолженную» жизнь, будет многое зависить в моих последующих перерождениях. Выхода у меня не было никакого, пришлось принять всё случившееся как данность и начать жить там, куда закинуло. Вот уже три месяца я «кувыркаюсь» в новом мире, в новом теле, стараясь не сойти с ума и нащупать хоть какую-то почву под ногами.

Сложно тут всё, сложно. Собираясь работать переводчиком, я, если честно, не предполагал, как здесь сложно. И даже не в плане знания языка, а именно в плане менталитета. Насколько в реальности корейский менталитет отличается от российского. Да, в институте преподаватели говорили о разнице мировоззрения европейцев и азиатов, говорили, предостерегали. Но тогда это казалось не таким уж непреодолимым препятствием. «Ну, чего там?» — думалось тогда, — «пожить пару лет в стране, выучить все их заморочки да и всё. Делов-то!» И вот теперь на меня, как внезапно рухнувший шкаф с книгами, упал уникальный шанс соотнести свои теоретические представления с реальностью. Соотношу. Как-то плохо соотносится. Очень плохо. Тут всё построено на жёсткой иерархии. Без звука, младшие должны подчиняться старшим, подчинённые — начальству. И даже вякнуть поперёк не думай. Осудят и распнут, даже если прав ты, а не «старшой» впавший в маразм. Конфуцианство, блин… Тогда, со стороны, это выглядело всё гораздо более красиво. Вот уж воистину — не стоит путать туризм с эмиграцией! Испытываю на своей «шкурке» все прелести того, что значит — «быть кореянкой». Подозреваю, что попади я ещё «по-нормальному», в тело парня, маразма в моей жизни было бы гораздо меньше, а так, поскольку я как-бы девушка, вообще шарики за ролики порой заскакивают. Самоё лучшее, что может тут произойти с женщиной — это удачное замужество. Всё остальное, что может сделать женщина со своей жизнью — в Корее как бы декларировано, но по факту — совсем не обязательно у неё оно должно быть. Это я уже понял и это меня совершенно не устраивает. Совершенно не устраивает, что кто-то будет за меня решать, что мне делать, и решать лишь только потому, что я являюсь носителем «второго типа тела», одного из двух типов существующих на земле. В гробу я видел такие пляски на своих костях! Поэтому, «осознав пропасть бездны» куда я упал, я посидел, подумал, прикинул так и сяк, и решил податься в артисты. Стать звездой эстрады мировой величины. Благо музыкальное образование у меня есть, песен и мелодий из своего мира я знаю достаточно, да и в Корее шоу бизнес неплохо развит. Всё складывается. Стану звездой — буду жить, как захочу. Нет, конечно, я не настолько наивен, чтобы думать, что буду делать всё, что только взбредёт в мою голову. Нельзя жить в обществе и быть свободным от его оков. Но у тех, кто залез повыше — возможностей для устройства своей жизни по своему разумению значительно больше, чем у оставшихся внизу. Главное — залезть, пока есть возможность. Потом уже не влезешь…

Потихоньку двигаюсь в этом направлении. Купил синтезатор, занимаюсь совершенствованием доставшегося тела. Развиваю руки, голос развиваю, пою, вспоминая свои занятия в хоре, танцевать пока не танцую, ибо полный ноль в этом вопросе, тут преподаватель нужен… Взамен танцам занимаюсь общефизической подготовкой — бегаю, «мышцу», как могу «подкачиваю», упражнения на гибкость делаю. Худею… Но, процесс идёт медленно. Видимого эффекта от всего этого особо не заметно. Так, потихоньку. Три кило сбросил, пальцы по клавишам попадать стали. Результаты, как говорится — «не фонтан». Времени нужно больше занятиям удалять, тогда и отдача ощутимей будет. А у меня то одно, то другое, то третье. То родным Юн Ми помочь нужно, маме — по хозяйству, онни — с английским, то на работу сходить. Деньги нужны, как ты тут не крутись. То вообще, какая-то чушь происходит, вроде знакомства с сыном местного олигарха…

Вот, сейчас стою в пустой приёмной, жду, когда придёт моя начальница — Пэ Су Чжи, секретарь исполнительного директора. Сегодня у меня первый официальный рабочий день в качестве её помощницы — секретаря-стажёра. По старой корейской традиции, которую мне пришлось соблюсти, я припёрся на работу зело крепко пораньше, задолго до прихода сонбе. Сделал так, как полагается поступать всем трудолюбивым и исполнительным корейским девушкам. Пришёл и караулю Су Чжи, чтобы сказать ей — «Доброе утро, кунчан-ним!» и поклониться. И ради этого я недоспал сегодня целый час! Урррродство! Почему нельзя приди в одно и то же время с начальником? Как нормальные люди в Европе делают? А тут раньше приди и ещё — позже уйди. Пока кунчан-ним с работы не ушёл, подчинённые уходить вперёд его не имеют права. Дурдом. Хорошо, что Юн Ми несовершеннолетняя. Ей пять часов в день всего положено работать. Но всё хорошее, как правило, быстро кончается. Не представляю, как можно работать полный рабочий день и плюс ещё два, как минимум, не оплачиваемых сверху часа. Конечно, человек такая зараза, что привыкает ко всему, но лично я, чувствую, что такого драйва не перенесу. У меня слишком тонкая душевная организация для подобного рода ломовых работ… О! Шаги! Кто-то идёт. Кажется, это сонбе. Улыбку на лицо и не забыть поклониться!

…

— Доброе утро, кунчан-ним!

— Доброе утро, стажёр Пак! Сегодня твой первый рабочий день. Я надеюсь, что ты будешь старательным работником.

— Я буду стараться, кунчан-ним! Спасибо, кунчан-ним!

— Можешь обращаться ко мне — сонбе.

— Спасибо, сонбе!

…

(разговор чуть позже)

— Стажёр Пак!

— Да, сонбе?

— У нас заканчивается вода для кофемашины. Теперь это твоя задача — следить за водой.

— Хорошо, сонбе. Что мне нужно сделать?

— Возьми пустую бутыль, спустись вниз, в ресторан, найди там старшего менеджера Пак Хё Чжу. Скажи ей, что тебе нужна вода.

— Да, сонбе.

— Иди.

…

Время действия: пять минут спустя.

Место действия: небольшой закуток, отгороженный от основного зала тонкой декоративной стенкой из непрозрачных пластиковых листов. У его стен — тумбочки с тарелками разных размеров, сложенные в стопку скатерти и салфетки, ящички со столовыми приборами. В закутке, выстроившись в ряд, стоят трое молодых людей в форменной одежде работников ресторана — два парня и девушка. У каждого на груди приколот бейджик, на котором написаны имя и фамилия, а так же должность — стажёр. Мимо шеренги, скрестив сзади руки и гордо выпрямив спину, неспешно идёт Хё Чжу — бывшая начальница Юн Ми. Ещё, на построении присутствуют две её помощницы, которые стоят немного в стороне. Пройдя вдоль строя, Хё Чжу останавливается и разворачивается лицом к молодым людям.

— Руководство компании, — произносит Хё Чжу, обращаясь к стажёрам, — оказало вам большое доверие, приняв вас в свою семью…

— Да, кунчан-ним, — синхронно кланяются те.

— …Это высокая честь, — неспешно продолжает начальница, внимательно смотря на лица подчинённых, — которую вы должны оправдать…

— Да, кунчан-ним, — стоящие в строю вновь одновременно кланяются.

— … Оправдать своим трудом и преданностью. Компания не потерпит, если вы будете лениться, думать о чём-либо ещё, кроме вашей работы и заниматься тем, чем вы не должны заниматься!

— Да-а, кунчан-ним! (поклон)

— В отеле «Golden Palace» нет работников, которые не соответствуют его уровню…

— Да-а, кунчан-ним! (поклон)

— Если я увижу, что вы не соответствуете, то мы расстанемся с вами в тот же миг!

(Тишина, напряжённые лица стажёров. Менеджер обводит их взглядом, прикидывая, насколько «усвоилась» информация)

— До вас была здесь девушка-стажёр, — многозначительно помолчав, продолжает «мотивировать» молодёжь Хё Чжу, — её звали Пак Юн Ми. Ленивая, неисполнительная, вечно о чём-то думала и из-за этого постоянно на всё натыкалась, опрокидывала и роняла на пол. И ещё совсем не знала правил субординации. Дошла до того, что разговаривала с шеф-поваром ресторана, господином Бенндетто, так, словно со своим другом!

(У стажёров испуганные лица. Помощницы Хё Чжу переглядываются между собой. Выражение на их лицах — «ну она и дура, ты только подумай!»)

— Так вот. Её выгнали, — ледяным голосом произносит Хё Чжу, — думаю, что она сейчас горько жалеет о том, что была такой никчёмной. Понятно, что теперь ни в одну солидную компанию её не возьмут. Как только узнают, что её прогнали из «Golden Palace», то сразу поймут, что у неё низкий уровень с которым можно работать только на рынке!

(несколько секунд зловещей тишины)

— И это останется теперь с нею на всю её жизнь. Поэтому, чтобы подобное несчастье не приключилось с вами… — говорит Хё Чжу, но закончить фразу не успевает. Её перебивает весёлый молодой голос.

— Добрый день, Хё Чжу-сонбе! — жизнерадостно произносит он, — простите что отвлекаю, но у меня дело, совершенно не терпящее отлагательства!

Хё Чжу с удивлением на лице поворачивается и, приоткрыв рот, потрясённо замирает, увидев улыбающуюся Юн Ми в новеньком костюме секретаря.

— Хё Чжу-сонбе, — продолжает говорить Юн Ми с удовольствием смотря на растерявшуюся свою бывшую начальницу, — в приёмной господина исполнительного директора закончилась вода.

Как в доказательство своим словам она приподнимает и показывает большую пустую пластиковую бутыль, которую держит правой рукой за её ручку.

— Сказали, сонбе, что вы распоряжаетесь водой, — говорит она, — мне нужна вода, сонбе.

— Юн Ми?! — наконец придя в себя, искренне изумляется Хё Чжу, — что ты тут делаешь?!

— Работаю, — с солидными интонациями в голосе спокойно отвечает та.

— Ра-ааботаешь?!

— Да, вторым секретарём исполнительного директора.

— Но… но… — совсем теряется Хё Чжу лихорадочно обшаривая глазами форму Юн Ми и «зацепляясь» им за бейджик на лацкане пиджака, — но как же так?! Тебя ведь уволили?!

— Это было ошибочное решение, — чуть пожав плечом, отвечает Юна, — руководство это поняло и предложило мне работу, повысив в должности.

— Да-а? — неприятно удивляется Хё Чжу.

— Да, — кивнув, подтверждает Юн Ми и с некоторой ехидцей добавляет, — я слышала, что пока меня не было, в отеле были большие перестановки. Рада, что вы остались на своей прежней должности, сонбе. Мне нужна вода, сонбе. Где мне её взять?

— Там, — показывает рукою направление в сторону подсобных помещений Хё Чжу, — пустую бутыль оставишь, возьмёшь полную.

— Спасибо, Хё Чжу — сонбе!

Юн Ми кивает и уходит в указанном направлении. Хё Чжу молча смотрит ей вслед мрачнея с каждым мгновением. Все присутствовавшие при этом разговоре удивлённо переглядываются, а потом непонимающе, с вопросом во взгляде, смотрят на свою начальницу.

— Что она имела в виду, когда сказала — «на прежней должности»? — нахмурившись и не обращая внимания на эти взгляды, задаёт вслух вопрос Хё Чжу, — она что, хочет сказать, что более успешна?

Помощницы Хё Чжу, услышав этот ни к кому конкретно заданный вопрос своей начальницы, переглядываются и недоумённо пожимают плечами. В этот момент вновь появляется Юн Ми. Она выходит из двери, ведущей в подсобные помещения, легко помахивая пустыми руками. Следом за нею идёт парень, неся на плече наполненную водою бутыль.

— Спасибо, Хё Чжу — сонбе! — кланяется на ходу Юн Ми.

— Юн Ми, что ты делаешь? — спрашивает её Хё Чжу.

— В смысле, что я делаю? — не понимает та, останавливаясь и оборачиваясь к Хё Чжу.

— Куда ты уводишь моего подчинённого?

(В этот момент, в ещё практически пустой зал ресторана отеля, через его боковой вход, входят две девушки. Одна — дорого одетая с властным выражением на ухоженном лице. Вторая — одета попроще. Она идёт следом за первой, прижимая к груди кожаную папку. Ранние посетительницы идут вдоль декоративной стенки и не видны для Хё Чжу, Юн Ми и остальных. Услышав разговор, первая девушка останавливается и предостерегающе поднимает вверх правую руку с отставленным указательным пальцем, делая знак спутнице не шуметь. Она чуть наклоняет голову к плечу и с интересом и начинает слушать, о чём говорят за перегородкой. А там, в это время, продолжается разговор.)

— В смысле — куда? — не понимает адресованного ей вопроса Юн Ми, — он сейчас отнесёт воду и вернётся.

— Разве это ему сказали — принести воду? — спрашивает Хё Чжу, — он сейчас должен заниматься другим делом.

(Пауза. Юн Ми и Хё Чжу на несколько мгновений скрещивают взгляды)

— Сонбе, я не донесу бутыль, — миролюбивым тоном говорит Юн Ми, — она слишком тяжёлая.

— Это твои проблемы, — отвечает Хё Чжу и, чуть подняв вверх подбородок, командует парню, — Сон Гын Сок, поставь воду на пол и возвращайся на своё рабочее место. Я ещё поговорю с тобою, почему ты выполняешь чьи-то приказы без моего разрешения.

(парень выдыхает и, поставив бутыль, разворачивается, чтобы уйти)

— Подожди, Сон Гын Сок, — смотря на его спину, просит Юн Ми и, повернув голову к сонбе, спрашивает, — Хё Чжу-сонбе, вы хотите получать зарплату?

— Что? — подбирается в ответ та, — хочешь сказать, что можешь решать, кто будет получать зарплату, а кто нет? Не слишком ли ты многое о себе возомнила, Юн Ми-ян?

— Исполнительный директор, господин Ким Чжу Вон, отдал прямое и недвусмысленное распоряжение, — спокойно произносит Юна смотря на Хё Чжу, — он приказал, чтобы в любой момент у него было кофе. Если у него не будет кофе, его голова будет плохо работать. Если у него будет плохо работать голова, он будет принимать неправильные решения. Неправильные решения — это убытки. Убытки, как он сказал — это отсутствие зарплаты у персонала отеля. Поэтому, я и спрашиваю вас, сонбе — вы хотите получать зарплату? Я — хочу. Как, наверное, и все работающие тут.

(Юна делает головой движение в сторону присутствующих и выжидательно смотрит на Хё Чжу, ожидая ответа. Та несколько теряется от такого поворота разговора и, не отвечая, бросает пару взглядов на своих подчинённых. Смотрит и понимает, что зарплату они получать хотят. И судя по выражениям лиц — даже очень. Хё Чжу молчит, затрудняясь с ответом.)

— Нет воды, нет кофе. Нет кофе — нет зарплаты, — не слыша ответа, говорит Юн Ми, — думаю, сонбе, мы все заинтересованы в том, чтобы у господина Ким Чжу Вона всегда было кофе, а у нас — заработок. Прошу прощения, что привлекла вашего сотрудника без вашего разрешения, сонбе. Больше такого не повторится. Буду вам весьма признательна, Хё Чжу-сии, если вы разрешите ему помочь донести мне этот тяжёлый баллон с водой до приёмной. Мне кажется, что если я сообщу об этом господину Ким Чжу Вону, ему понравится ваше усердие и предусмотрительность…

(Юн Ми делает вежливый поклон Хё Чжу. На лице той, после некоторого раздумья появляется приветливое выражение.)

— Да, Юн Ми-сии, — чуть наклонив голову, говорит Хё Чжу, — думаю, что это будет совершенно правильно.

— Сон Гын Сок! — командует она, — отнеси эту бутыль в приёмную господина исполнительного директора!

— Да, кунчан-ним, — покорно отзывается парень и, наклонившись, со вздохом, подхватывает на плечо с пола тяжёлую бутыль.

— Спасибо, Хё Чжу-сонбе, — вежливо благодарит Юна, делая лёгкий полупоклон.

— Пожалуйста, Юн Ми-сии, — снова вежливо улыбаясь, наклоняет в ответ голову та.

— Пффф… — повернувшись к ней спиной, чуть слышно выдыхает Юн Ми и делает пару шагов вперёд, заходя за декоративную стенку, где тут же натыкается на подслушивающих девушек.

— Стой! — командует ей первая, дорого одетая и спрашивает, — ты кто такая?

Остановившись, Юн Ми с удивлением разглядывает возникшее перед ней препятствие не торопясь с ответом.

— Я задала вопрос, — хмурится девушка.

— Простите, аегусси, — Юна, — но я вас не знаю.

— Разве ты не видишь, что я старше тебя? — прищуривается на неё девушка, — где твоё воспитание?

— Я стараюсь не разговаривать с незнакомыми людьми, — говорит Юна, и подумав, поясняет почему, — В целях безопасности. Простите, аегусси, но мне нужно идти работать.

В этот момент, услышав, что Юна с кем-то разговаривает, из-за перегородки выглядывает Хё Чжу и глаза её широко распахиваются.

— Госпожа президент! — испуганно вскрикивает она.

— Что тут происходит? — интересуется у неё девушка, которую только что назвали президентом.

— Эээ… небольшое совещание, госпожа президент! — находится та с ответом и кланяется.

— Вот значит как, — хмыкает в ответ девушка-президент и обращается к Юне бросив взгляд на её бейджик.

— Меня зовут Ким Хё Бин, — говорит она, я президент сети отелей «Golden Palace» в головном отеле которой ты работаешь. А ты, как я понимаю — Пак Юн Ми?

Хё Бин внимательно смотрит на Юну.

— Прошу прощения госпожа Ким Хё Бин, — кланяясь отвечает та, — я вас не знала. Да, меня зовут Пак Юн Ми.

— Так, — говорит Хё Бин, оборачиваясь к своей спутнице, — можешь пока попить кофе. Сядь, чтобы я тебя видела. Я позову.

— Да, госпожа президент, — кланяется в ответ та.

— Ты, — поворачивается Хё Бин к Хё Чжу, — проследи, чтобы в приёмную моего брата отнесли воду.

— Будет исполнено, — кланяется Хё Чжу.

— И пусть принесут мне меню. Я хочу позавтракать. Господин Бенндетто уже на рабочем месте?

— Пока нет, госпожа президент, — виновато улыбнувшись, отвечает Хё Чжу, — но я сейчас узнаю, может быть, господин шеф-повар уже пришёл.

Хё Чжу кланяется.

— Хорошо, — говорит Хё Бин и переводит взгляд на Юн Ми.

— Иди за мной, — приказывает она ей, — я хочу с тобой поговорить.

Время действия: некоторое время спустя.

Место действия: ресторанный зал отеля «Golden Palace». Юн Ми стоит возле столика за которым сидит Хё Бин. Президент сети отелей уже две с лишним минуты, молча, разглядывает стоящую в вежливой позе девушку. С опущенной головой и скрещёнными внизу руками. Так проходит ещё минута. Юн Ми разглядывает пол, Хё Бин разглядывает её. Наконец, Хё Чжу самолично приносит президенту кофе. Аккуратно переставив всё принесённое с подноса на стол, кланяется и собирается уходить… Но Хё Бин останавливает её.

— Хё Чжу, — говорит она, — я хочу спросить…

— Да, господин президент, — с готовностью разворачивается та, держа поднос у груди, — я слушаю.

— Что это за история с водой? В отеле, что, все ходят за водой сами? Разве у нас нет службы доставки?

— Есть госпожа, — кланяется старший менеджер зала, — всё есть. И вода и график, когда кому доставить и люди, которые за этим следят.

— Так почему же она пришла за водой сама? — указывая лёгким наклоном своей головы в сторону Юны, спрашивает Хё Бин.

— Не могу знать, госпожа президент! — бойко, по-военному рапортует Хё Чжу.

— Тогда почему ты дала ей воду?

— Ну… — несколько теряется та, — она же секретарь-стажёр из приёмной господина исполнительного директора. Может, там внезапно закончилось… Вне графика…

— А почему она не позвонила и не попросила, чтобы принесли?

— Не знаю, госпожа президент!

— Почему ты не позвонила? — обращается Хё Бин к Юне.

— Ну… — несколько растеряно отвечает Юн Ми, видимо тоже не понимая, почему она не сделала столь очевидное, — секретарь господина Чжу Вона сказала, что я теперь отвечаю за воду. Сказала, что нужно принести ещё. Ну, я и пошла…

Хё Бин насмешливо приподнимает брови.

— Сколько ты уже работаешь секретарём-стажёром?

— Первый день, госпожа.

— И это твоё первое поручение от сонбе?

— Да, — смурнеет лицом Юна, вновь опуская глаза.

— Понятно, — насмешливо говорит Хё Бин и обращается к Хё Чжу, — можешь идти.

Та кланяется и, бросив на Юн Ми одновременно злорадный и сочувствующий взгляд, уходит. Хё Бин не торопясь берёт чашку с блюдца и делает глоток.

— Как ты познакомилась с моим братом? — спрашивает она у Юн Ми, ставя чашку с кофе назад.

— Мммм… — поднимает взгляд от пола Юна Ми, — собственно, он сам со мною познакомился, госпожа президент.

— Правда? — делано удивляется Хё Бин, — и что же в тебе такого, позволь спросить, что он обратил на тебя внимание?

— Внешность, госпожа президент, — отвечает Юна.

— Внешность? — теперь уже по настоящему удивляется Хё Бин, — считаешь, что она у тебя неотразима?

— Нет, госпожа, — отрицательно качает головою Юн Ми, — Не так. Она просто подходила для его планов.

— Хм, — хмыкает Хё Бин, окидывая взглядом собеседницу, — так значит это не ты проявляла инициативу?

— Нет, госпожа.

— И никаких фантазий в отношении Чжу Вона у тебя нет?

— Никаких, госпожа. Мы с ним как две планеты, которые движутся каждая по своей орбите. Планеты никогда на не встречаются, госпожа Хё Бин.

— Хм, похоже, что ты разумная девочка. Сравнение с планетами, это хорошо прозвучало. Ты где-то это слышала или сама придумала?

— Неожиданно пришло в голову, госпожа.

— Неплохо. Где ты учишься?

— В школе Bu Pyeong для девочек.

— Твоя речь звучит достаточно хорошо, для такого низкого уровня образования.

— Благодарю вас, госпожа президент.

Юн Ми вежливо наклоняет голову.

(В этот момент из подсобных помещений ресторана появляется солидная фигура шеф-повара, господина Бенндетто. Радостно улыбаясь он устремляется к столу, за которым сидит Хё Бин.)

— Buongiorno, signora! — подойдя, произносит он по-итальянски, приветствуя свою начальницу, и переходит на английский, — несказанно рад видеть вас синьора!

Лучезарно улыбаясь, не вставая, Хё Бин протягивает ему правую руку. Синьор Бенндетто бережно берёт её и, склонившись, целует. Хё Бин улыбается, Бенндетто улыбается и не спешит выпускать её кисть из своей ладони. Видно, что эти двое испытывают удовольствие от происходящего. Юна, малость покруглевшими глазами, смотрит на представление. Бенндетто наконец распрямляется и бросив взгляд на стоящую рядом со столом фигуру, узнаёт в ней замаскированную новой формой Юн Ми.

— О! — экспрессивно, так, как это делают темпераментные южане, восклицает он, взмахивая руками, — сладкоголосая корейская сеньорита! В новом наряде! Великолепно! Превосходно! Чудесно! О! Так это новая униформа?! Сеньорита работает теперь в новом месте? Карьерный рост? Чудесно! Просто чудесно! Поздравляю!

— Эээ… — несколько ошарашенная угодившим в неё количеством слов мычит в ответ Юна и, собравшись с мыслями, отвечает на английском языке, — Спасибо, господин Бенндетто! Весьма тронута вашими поздравлениями…

— Нет, нет! — восклицает в ответ тот, — с тобой мы будем говорить только на итальянском! Si?

— Si, signore, — отвечает Юна бросив быстрый взгляд на Хё Бин, к которой в этот момент перешла очередь смотреть «покруглевшими глазами» на происходящие.

— Бенндетто, вы её знаете? — удивлённо спрашивает Хё Бин.

— Да, да! — энергично кивает тот, — эта девочка работала тут раньше. Она великолепно говорит на итальянском языке! Когда я слышу её голос, то у меня такое чувство, что я снова вернулся на родину! Это просто потрясающе!

— Вот как? — говорит Хё Бин, пристально разглядывая Юну, — очень интересно…

— А! Да, госпожа Хё Бин! Вы же пришли позавтракать! Вы же голодны! Что мне для вас приготовить? Ваш любимый «Неаполитанский завтрак»?

— Да, пожалуй, — медленно кивает в ответ та, не отводя взгляда от Юн Ми, — буду вам премного благодарна…

— Un momento! — восклицает Бенндетто и, поклонившись, чуть ли не вприпрыжку устремляется на кухню.

Хё Бин некоторое время молчит, продолжая разглядывать свою подчинённую. Та, же, снова разглядывает пол с самым скромным видом.

— И как это понимать? — наконец задаёт вопрос Хё Бин, нарушая тишину.

— Что именно, госпожа президент? — отвечает вопросом на вопрос Юн Ми.

— Откуда ты знаешь итальянский?

— Я занималась самостоятельно, госпожа…

— Вот как? Итальянским? Почему не английским? Ведь все учат английский!

— Английский я учила в школе, госпожа президент…

— Именно. Во всех школах учат английский. А ты занималась дополнительно итальянским? Почему?

— Мне захотелось, госпожа…

— Захотелось? — искренне не понимает Хё Бин, — хм…. Ещё раз, скажи мне, в какой ты училась школе?

— В школе Bu Pyeong, для девочек…

— Н-да? — задумывается Хё Бин, и говорит, рассуждая сама с собою вслух, — но она же вроде не входит в топ сеульских школ? По крайней мере, я никогда о ней раньше не слышала. Может, это какая-то новая школа, которая появилась недавно?

— Это какая-то новая школа с углублённым изучением европейских языков? Так? — обращается она с вопросом к Юне.

— Да нет, — пожимает в ответ плечами та, — обычная школа, госпожа президент…

— Тогда откуда ты знаешь итальянский?

— Я занималась самостоятельно.

— Сама?!

— Да, госпожа. Мне было интересно.

— Интересно? Надо же…

Хё Бин окидывает Юн Ми оценивающим взглядом, смотря на неё уже несколько иначе, не так, как в начале разговора.

— Какой у тебя результат TOEIC? — прищуривается она на Юну.

— Девятьсот девяносто девять баллов, госпожа.

— Девятьсот девяносто девять?! И у тебя есть сертификат?

— Да. Я его приносила, когда устраивалась на работу, госпожа.

— Хммм…

Хё Бин задумывается.

— Весьма неожиданно, — после короткой паузы говорит она, видимо подводя итог своим размышлениям, — Весьма. Может, ты знаешь ещё какие-нибудь языки?

— Да госпожа, — как-то нехотя отвечает Юн Ми.

— Какие?

— Английский, итальянский, французский, — подумав, перечисляет Юн Ми и секунду поколебавшись, добавляет, — ещё немецкий и японский….

— Ого-го! Тебе не кажется, киккакэ,{Киккакэ (kikkake) яп. — «позер», человек, пытающийся казаться круче, чем есть. Прим. автора} что это уже слишком? — на хорошем японском языке интересуется у Юны Хё Бин.

— Возможно, говорить, что я «знаю», не совсем правильно, — ничуть не растерявшись, на отличном японском языке, отвечает ей Юна. — Наверняка во всех этих языках есть нюансы, о которых я даже не подозреваю, поскольку не жила во всех этих странах и моя разговорная практика очень мала, но говорить с иностранцами и понимать их, я могу. И они меня понимают, Хё Бин-сама.{- сама — суффикс, яп. — демонстрирующий максимальное уважение и почтение. Применяется в словах описывающих людей или объекты к которым говорящий хочет выразить глубокое уважение. Примерный аналог обращения «господин», «достопочтенный». Прим. автора.}

— Холь! — смотря на Юн Ми в удивлении восклицает Хё Бин, — отличное произношение! Ты жила в Японии?

— Я никогда не жила в Японии, госпожа, — вежливо улыбается начальнице Юна и кланяется.

— Хм, как интересно! А ты сдавала тесты? У тебя есть сертификаты на все языки, которые ты перечислила?

— Нет, я не сдавала тесты, госпожа.

— Почему?

— Сертификаты стоят денег, госпожа…

— Денег? Думаю, мне следует отправить тебя пройти тесты. За счёт компании. Хочется увидеть, что ты за них получишь.

— Спасибо, госпожа-президент, — Юна, вежливо кланяется и произносит ритуальную фразу корейского подчинённого, — я буду очень стараться.

— Я распоряжусь, — подтверждающее кивает Хё Бин, — и, ещё…

— Да, госпожа? — поднимает голову Юна.

— Ты ведь та самая девчонка, которая тогда дозвонилась до военных и уговорила их прийти на помощь? Так?

— Да, госпожа, — секунду поколебавшись, отвечает Юн Ми, — я тогда дежурила на ресепшене.

Выпрямив спину и подняв подбородок Юна смело смотрит в глаза Хё Бин.

— Когда бывший директор «Golden Palace» объяснял, что всё случившееся учинила стажёрка с кухни, я, признаться, не поверила. Впрочем, как и совет директоров… Позже, после более подробного расследования, я поняла, что была не права. Но это был хороший повод его уволить. Он был недостаточно хорош и я ничуть не жалею, что заблуждалась когда принимала решение. Всё равно, он был виноват в том, что не смог организовать работу в условиях чрезвычайных обстоятельств…

Хё Бин сделала паузу смотря в глаза Юн Ми.

— Скажи, — потребовала она ответа, — о чём ты думала, когда звонила дежурному по городу?

— О людях, — не задумываясь, ответила Юна, — о людях и о репутации отеля.

— О репутации? А ты знаешь, сколько негативных статей написали в газетах и сколько предвзятых репортажей произвели на свет тележурналисты? Знаешь, чего мне стоило переломить эту чёрную волну?

— Сожалею, что у вас были проблемы, госпожа президент, но я сделала всё, чтобы «Golden Palace» вышел победителем. Все живы. Все здоровы. Это главное. И недоброжелатели были вынуждены это признать. А ещё признать то, что ради своих постояльцев, руководство отеля поднимет даже армию. Об этом сейчас знают во всём мире. Я слышала, что у «Golden Palace» рейтинг стал ещё выше, чем был.

— Хм! — хмыкает Хё Бин с не очень довольным видом смотря на собеседницу, — значит, сделала?

— Да, всё что могла, госпожа, — кланяется Юн Ми.

Хё Бин с задумчивым видом смотрит на Юн Ми. В этот момент с подносом в руках в зале появляется Хё Чжу и направляется к столику Хё Бин. Та замечает её.

— Хорошо, — говорит она Юн Ми, — можешь идти работать. Я хочу позавтракать.

— Да, госпожа президент, — отвечает Юна и, поклонившись, уходит.

Время действия: вечер того же дня.

Место действия: дом мамы Юн Ми. На маленькой кухне, Юн Ми с задумчивым видом, не спеша манипулирует палочками, поочерёдно извлекая еду из разных чашек стоящих на столе и отправляя её себе в рот. В столовую стремительно влетает Сун Ок и бросив сумку на пол плюхается за стол напротив Юны. Юн Ми меланхолично поднимает взгляд от чашек на онни.

— Как же я проголодалась! — восклицает пришедшая с учёбы Сун Ок хватаясь за палочки и быстро набив рот едой, начинает торопливо жевать.

Я меланхолично смотрю на неё.

— Ты чего такая? — бросив на меня взгляд, с набитым ртом, спрашивает она.

— Какая? — интересуюсь я.

— Вялая. Устала? Как прошёл твой первый рабочий день?

— Да так, в общем-то, — пожимаю я плечом.

— Расскажи, — требует она.

Вздохнув, рассказываю. Рассказываю историю про то, как меня послали за водой. И как я «лопухнулся» выполняя своё первое поручение. Вместо того, чтобы поднять трубку телефона и позвонить, чтобы принесли воду, я схватил бутыль и ринулся в бой.

— Это зачем твой сонбе так сказала тебе сделать? — не понимая, спрашивает Сун Ок имея в иду секретаршу, давшую мне поручение.

— Как позже выяснилось, это была проверка… — поясняю я.

— А, задание для новичка? — понимающе кивает онни, — ну и как? Ты справилась?

— Не получилось, — отвечаю я, — показала себя энергичной, но тупой.

— Ты не тупая, — утешает меня онни, — просто это был твой первый день на новом месте и ты немного растерялась. Со многими так бывает. И потом… Шутки у старших порой бывают очень глупые…

Сун Ок на пару секунд задумывается, словно чтото припоминая и хмурится.

— Не переживай, — говорит она, — если это единственная неудача, то пусть это и неприятно, но ничего страшного в этом нет. Считай, что ты стала опытнее.

Ну да, в принципе, да. В этой истории с водой, в которой я выставил себя полным придурком, меня подвело то, что я забыл, что у меня отныне другое тело. Раньше, когда я был парнем, принести воды для куллера — никаких проблем для меня не было. Поэтому, получив указание, я совершенно спокойно схватил бутыль и попёрся за водой. Если бы сонбе отправила меня в дата-центр отеля принести три мегабайта информации, может, я бы и сообразил, что что-то тут не то, а так — у меня и мысли даже не возникло! Осознание того, что я идиот, пришло лишь тогда, когда я попробовал поднять наполненную водою ёмкость. «Ё-моё!» — подумал я, — «Она же неприподёмная! Как же я её допру, тяжесть такую?» Стал думать. Придумал быстро. На глаза мне попался парень, работник кухни. Я подошёл к нему и попросил помочь. Тот, осмотрев мою форму и глянув на бейджик, без звука, взвалил бутыль на плечо и потопал за мною. Подобное положение дел меня вполне устроило, но я — рано радовался, как говорится. На выходе мой «маленький караван» с водою тормознула Хё Чжу, удивлённо поинтересовавшись, почему это я распоряжаюсь её подчинёнными? Блин! И ведь она была совершенно права! Если так подумать, то я нарушил субординацию самым грубым образом. Нужно было сначала спросить у неё разрешения на использование её работников, а уже потом — руководить самому. Ну, нету у меня опыта в работе в большом коллективе! Нету! Студент я ещё. Поэтому и повёл себя как студент — «договорился». А так в коллективе делать нельзя. Пришлось извиняться. Правда я сначала не понял своей ошибки и попробовал «надавить» на Хё Чжу, но потом до меня дошло, что я не прав. Эх, жизнь моя жестянка! Как всё сложно! Всегда нужно помнить о сотне всяких моментов.

Потом, вроде достаточно мирно расставшись с Хё Чжу я тут же «вляпался» в другую историю. В сестру Чжу Вона — Хё Бин. Да я её раньше никогда не видел! Выхожу, а тут какая-то девица интересуется — кто я такая? Какое её дело, право слово? Я достаточно вежливо ответил, что занят и в целях личной безопасности с незнакомыми людьми не разговариваю. Тут, сзади, подвалила Хё Чжу и выяснилось, что это никакая ни «ноу нэйм» девица, а сама президент сети отелей «Golden Palace»! Блиииин! Но я-то, откуда, как говорится?

Начался второй акт «марлезонского балета», в которой я был «примой для битья». Усевшись за стол и поставив меня рядом, Хё Бин, для начала, устроила мне допрос о своём брате. Её интересовала, каким образом так вышло, что тот заинтересовался Юн Ми и нет ли у меня далеко идущих, в отношении его, планов. Подробности я ей не стал рассказывать, перевёл стрелки на его нежелание брякать цепями Гименея. Мой расчёт на то, что она должна об этом знать, оправдался. Она удовлетворилась моим ответом. Про историю моей вербовки Чжу Воном говорить не стал, решив, что если бы она о ней знала, то тогда бы не спрашивала. Правда, был вариант, что она проверяет меня на честность, но я решил, что пусть она лучше поймает меня на вранье, чем узнает «подробности». Вроде — «прокатило».

Только разобрались с этим вопросом, как на сцене появился шеф-повар, лучащийся счастьем от лицезрения своей начальницы. Долго, с восторгом целовал ей ручку. Пока я на это смотрел, в мою голову пришла дурацкая мысль, что в принципе, Юн Ми тоже могут целовать руку. Особенно, когда я стану звездою. Я попытался представить себе это и загрузился вопросом — что я буду при этом чувствовать? Пока я размышлял, Бенндетто закончил изливать свои восторги на Хё Бин и заметил меня. Заметил, и тут же «спалил», сообщив ей, что я прекрасно говорю на его родном языке. Естественно, что этот факт её весьма удивил. Потом Бенндетто убежал на кухню, готовить завтрак госпоже, а госпожа принялась пытать меня уже по другому вопросу — откуда нищенка может знать итальянский? Я вяло отбрехивался, но потом она задала вопрос в лоб — сколько я знаю языков? Я подумал, прикинул, сколькими и где я «засветился», мысленно вздохнул, понимая, что «палюсь по-крупному» но перечислил все. Ну а чего? Хё Чжу знает, что я владею немецким. Да и в отеле ещё некоторые знают. Бенндетто «сдал» мой итальянский. Чжу Вон знает, что я говорю на английском и французском. С дедушкой-японцем, которого привезли из «Лесного приюта», когда его откачивали, я говорил на японском. Это тоже, многие тут видели и слышали. Можно, конечно, было попробовать соврать, но «умолченный факт» мог легко всплыть, вызвав ненужные вопросы и подозрения. Поэтому, пришлось мне перечислить практически все языки, что я знаю. Не упомянул только русский и испанский, решив, что это будет совсем уж слишком.

Хё Бин была весьма удивлена. Тут же попыталась «вывести меня на чистую воду» перейдя на японский язык. Ну, поговорили мы с ней на японском. Потом она вспомнила, что это именно я устроил «сеульское танковое побоище». Пришлось давать ответ — нафига я это сделал? Слава богу, глубоко углубиться в обсуждение этого вопроса мы не успели. Хё Чжу принесла приготовленный Бенндетто завтрак для госпожи, и госпожа велела мне идти работать.

Но это было ещё не всё. Когда я вернулся на своё рабочее место, через полчаса примерно, в приёмной появилась Хё Бин. Мы с сонбе, как положено ей откланялись, и она прошла в кабинет к брату, который уже появился на работе. Какое-то время была там, а потом они вместе вышли оттуда. И тут, Хё Бин, повернувшись к Чжу Вону, и говоря о нас с Су Чжи в третьем лице, так, словно нас тут нет, поведала ему, что у него тут полный бардак, дошедший уже до того, что сотрудники отеля не знают в лицо руководство. И что ему нужно быть жёстче с работниками, если хочет иметь какой-нибудь результат от их деятельности. Дав это ценное указание исполнительному директору в присутствии его же подчинённых и, как я понимаю, слегка его унизив, Хё Бин удалилась. Чжу Вон, как только она ушла, особо мудрствовать не стал в принятии руководящих решений. Пообещал Су Чжи понизить зарплату за то, что она плохо следит за своей подчинённой и величественно скрылся в своём кабинете. Услышав такое, Су Чжи пошла по лицу красными пятнами. Как она на меня посмотрела, когда Чжу Вон закрыл за собою дверь! Я думал, она будет на меня орать. Ничего подобного. Я сначала не понял, но потом до меня дошло. Су Чжи молчала, потому, что она знает, в каких я отношениях с семьёй Чжу Вона. Ведь именно он привёл меня на работу! Если бы я пришёл сюда «снизу», через отдел кадров отеля, то это одно. Но я пришёл сюда «сверху», по личному указанию исполнительного директора, а это совсем другое! И поэтому, орать на меня, как это делают начальники в дорамах, она не рискнула. Видимо, в тот момент Су Чжи думала как она «попала» и что ей теперь делать, имея под боком такое «счастье» вроде меня? Ведь и наказать пообещали её, хотя виноват был я. Когда до меня «дошёл текущий расклад», мне стало стыдно. Я принялся извиняться перед сонбе, пообещал, что подобное больше не повторится и что я буду замечательным её подчинённым, пусть только она точно мне говорит, что нужно делать. Су Чжи, после моих извинений малость «отмякла» и остаток своего первого рабочего дня я провёл в подсобке, с небольшим журнальчиком в руках, в котором были напечатаны фотографии руководства. Сонбе приняла решение не выпускать меня «на люди» до тех пор, пока я ей не сдам зачёт на знание всех руководящих лиц в отеле и всего высшего руководства. Сидел, учил, хотя имел большие сомнения в эффективности этого действа. Как для востоковеда, стыдно признаться, но попервой, как я попал, вообще все корейцы были для меня практически на одно лицо. Чётко различал только родных Юн Ми и врачей. Потом стал подмечать детали и толпа на улице стала приобретать индивидуальность. Но всё равно, есть у меня ещё «эффект европейца в Азии». Есть ещё проблемы с различением лиц. Поэтому я и не уверен, что узнаю человека, если видел его до этого только на фотографии. Вот, Хё Бин к примеру. На фото совсем другая чем в жизни. Совсем не похожа. То ли снято так по-дурацки, то ли с глазами у меня, что-то не то…

А вообще, внизу, как сказала сонбе, висит щит с фотографиями всех начальников. И она думала, как она сказала, что я его изучил и запомнил. Оказывается, это здесь наипервейшее дело для работника — знать начальство в лицо. Но я-то откуда? Висят какие-то фотки корейцев… С подписями. Все, на первый взгляд, одинаковые… Оно мне надо было вникать? Вот и попал. Ещё и Су Чжи подставил… Интересно, а когда я стажёрил на кухне — почему мне об этом никто тогда не сказал? Уровень у меня был не тот? Или здесь считается, что это все знают? Может этому учат в школе, или в семье? Наверное…. Вот только я, совсем не местный…

Единственное, что было радостное в сегодняшнем дне, так это обалдевшая Хё Чжу, увидевшая меня в новой форме. Позлорадствовал слегка. Да и за сертификаты не придётся платить, если Хё Бин сдержит своё слово и отправит меня пройти тесты за счёт фирмы.

Вот и все положительные стороны за сегодняшний день, — подвёл итог я дневным воспоминаниям и понимая, что делиться своим случившимися трудностями с сестрой Юн Ми лучше не стоит, обращаюсь с вопросом к Сун Ок, желая сменить тему разговора, — а как у тебя прошёл день, онни?

Услышав вопрос, онни мрачнеет.

— Не очень, — после паузы признаётся она.

— А что не так было, онни? — интересуюсь я.

— Получила самый низкий балл в группе. За тест по английскому, — с трагическими нотками в голосе говорит она.

— Почему? — искренне удивляюсь я, — мы же с тобою занимаемся?

— Вопросы дурацкие в тесте были, — вздохнув, сообщает онни о коварстве преподавателей и начинает накладывать новую порцию риса в свою чашку, видимо намереваясь заесть полученный стресс.

— Какие?

— Мы с тобой такие не учили. С подвохом.

— Например?

— Ну, ещё не знаю. Тест у меня в сумке. Сейчас поем, потом посмотрю, где я ошиблась. Но там всё не просто.

— Покажи, — прошу я.

Глянув на меня, Сун Ок протягивает руку, подтягивает к себе за ремешок сумку и, открыв её, достаёт два листка с тестовым заданием.

— На, — протягивает она их мне и вновь берётся за палочки.

Я беру и начинаю вникать. Сразу натыкаюсь на ошибку.

— Ошибка, — говорю я, — неправильное применение слов teach и learn. Да, оба слова часто переводятся как «учить». Но! Запомни: teach — отдавать знания, а learn — получать их.

— Нда? — прекратив жевать, озадачивается онни.

— Ещё, — говорю я, находя следующую «залепуху» в тесте, — неверно с Must и Have to. Must означает собственную уверенность в том, что что-то необходимо, а have to — необходимость, вызванную внешними обстоятельствами. У тебя тут в тесте написано: I have to be home by ten. (My parents told me so.). Тут необходимо использовать конструкцию have to. Я должен быть дома к десяти. (Потому, что мне так велели родители.). Родители вынуждают меня. Это внешние обстоятельства. Поэтому — have to. А вторая фраза — I must be home by ten. I have a very difficult day tomorrow. (It is my own decision.) Переводится как — Я должен быть дома к десяти. У меня завтра очень тяжёлый день. (Это моё собственное решение). Поскольку это моё собственное решение, то поэтому тут — must. Тут же вот даже подсказки в скобках даны.

Я с удивлением посмотрел на онни.

— Почему я такая тупая?! — в сердцах бросая палочки на стол, восклицает онни, — даже моя младшая сестра знает, как это переводится! А я учу, учу…. И всё без толку!

— Ты не тупая, Сун Ок, — принимаюсь утешать её я, вспомнив те слова, которые она мне только что говорила, — просто ты набираешься опыта. На это нужно время…

— Думаешь? — спрашивает она меня, вновь беря со стола палочки.

— Конечно, онни! — уверенным голосом подтверждаю я, — мы ещё с тобою немного позанимаемся, и всё будет — окей! Окей?

— Окей, — вздыхает онни, — Надеюсь на это. Иначе я не представляю, как я буду работать с иностранцами, с таким английским…

Я впрочем, если честно, тоже не представляю, — думаю я, естественно не став говорить этого вслух.

В этот момент на кухню заглядывает мама.

— О, мои красавицы ужинают! — говорит она, — Сун Ок вернулась! Дочка, как у тебя дела в университете?

— Всё хорошо, мама, — отвечает онни, бросая на меня взгляд.

— Умница, — говорит мама.

Я сижу, язык за зубами держу. Молчанье — золото!

— Мама, тебе помочь? — спрашивает Сун Ок.

— Помоги, дочка, — соглашается та.

— Я тоже помогу, — говорю я.

— Мы с Сун Ок сами справимся, — неожиданно отвечает мне мама, — а ты иди, занимайся музыкой. Ты сильно отстала от других детей. Тебе нужно много заниматься, чтобы их догнать и стать лучше.

— Ма? — непонимающе смотрит на мать Сун Ок, впрочем, как и я.

— Юне нужно много заниматься, чтобы успеть за теми, кто уже давно учится музыке и танцам, — поясняет ей мама, — поэтому, Юна, ты теперь больше не будешь заниматься домашними делами. Учись! Ты меня поняла?

Я ошарашенно киваю.

— Ма-а? — совсем уже удивлённо «мамкает» онни.

— Я знаю, что Юну ждёт успех, — отвечает ей мама, — и я хочу увидеть, как она станет звездою, пока я жива. Поэтому, Юн Ми — занимайся! Я тебе приказываю! Слышишь?

— Да, мама, — растеряно киваю я.

— Но, маа… — с возражающей интонацией произносит онни.

— Сун Ок! Хватит мне перечить! Ты хотела мне помочь? Да? Ну, так пошли!

— Да, мама. Иду.

(чуть позже. Мама и Сун Ок)

— И ты ей поверила?! — с поражённым выражением на лице, восклицает Сун Ок глядя на мать, — Я думала ты разрешила Юне заниматься музыкой, чтобы она не волновалась! Из-за её здоровья разрешила! А тебе, оказывается, какая-то мудан сказала, что она станет звездою! И ты в это поверила?! Мама, ты с ума сошла?!

— Это очень хорошая шаманка, — уверенно, без тени сомнения в голосе, отвечает мама, — люди говорят, что её предсказания всегда сбываются. И не кричи на свою мать.

— Маааа, — тяня букву а, Сун Ок несильно стукается лбом в стену, — ну, маааааа…

Трейни вторая

Время действия: вечер того же дня

Место действия: загородный дом семьи Чжу Вона. В небольшой комнате, перед телевизором, в ожидании начала дорамы, уютно расположились на полу перед чайным столиком Хё Бин и бабушка.

— Ну и где эта Ин Хэ? — ворчливо произносит вслух бабушка, — сейчас уже начнётся!

— Не волнуйся бабушка, — улыбаясь говорит Хё Бин, — мама прекрасно знает, что ты не любишь смотреть телевизор в одиночестве. Она сейчас придёт.

— Знает, знает, — недовольно бурчит бабушка, раз знает, так пусть приходит раньше, чтобы я не волновалась. Рассказала бы что-нибудь, чтобы я не слушала эту глупую рекламу!

— Давай я тебе расскажу, бабушка, — предлагает Хё Бин.

— Расскажи, внученька, — с готовностью кивает старушка.

— Знаешь, бабушка, я сегодня была в «Golden Palace» и видела ту девочку, которой Чжу Вон распугивал своих невест…

— Думаешь, мне это будет интересно? — спрашивает бабушка.

— Ну-у, не знаю… — задумчиво растягивает букву у Хё Бин, — мне вот стало интересно, что за деревенщину там себе нашёл младший брат? Всё кто её видел, просто в шоке.

— Ты специально поехала посмотреть на неё? — удивляется бабушка.

— Да нет, — отвечает Хё Бин, — у меня по расписанию была в этот день утренняя встреча. Я просто встала пораньше, решила заехать в отель — позавтракать у Бенндетто, посмотреть, чем занят Чжу Вон и увидеть это «чудовище», как назвала её Ю Чжин.

— И как? — всё-таки заинтересовывается бабушка, — увидела?

— Даже ходить никуда не пришлось, — кивает Хё Бин, — я на неё наткнулась, едва только зашла в ресторан. Она там выкручивала руки главному менеджеру.

— Выкручивала руки? — поражается бабушка.

— Образно говоря, — поясняет свою фразу Хё Бин, — сегодня у этой Юн Ми был первый рабочий день и её сонбе решила проверить, чего она стоит. Приказала принести ей воды. Так она взяла здоровущую бутыль, которые ставят на кулер и пошла за водой! Представляешь?

(Бабушка с лёгким выражением печали на лице качает головой, сожалея об отсутствии у девочки мозга)

— …Потом она видно сообразила, что унести её сама не сможет, — продолжает свой рассказ Хё Бин, — и организовала под выполнение своего поручения, работника кухни, приказав ему чтобы он донёс ей воду. Увидев, что кто-то распоряжается её работниками, в дело вмешалась менеджер зала — Хё Чжу. Но «маленькое чудовище» ничуть не смутилась. Когда я начала подслушивать их разговор, она уже почти «дожала» Хё Чжу. И хоть та старше Юн Ми, она оказалась в весьма неприятной ситуации на глазах своих подчинённых.

— Подумать только! — удивлённо качает головою бабушка.

— Да, — говорит Хё Бин, — я не стала вмешиваться. Хотела посмотреть, чем закончится. В конце-концов она получила, то, что хотела. Хоть ей и пришлось извиниться перед Хё Чжу, но своё она взяла.

— Ну, надо же, — снова качает головою бабушка, — кто бы мог подумать? И что, внучка, эта девочка? Она тебе понравилась?

— Сложный вопрос, — задумавшись на пару мгновений отвечает Хё Бин, — Да, то, что она выкрутила руки Хё Бин, говорит о том, что она умеет управлять людьми, это, несомненно, плюс. Но то, что она взяла огромную бутыль и пошла за водой, не подумав, как она её принесёт — это минус. Это показывает, что она не может просчитывать ситуацию хотя бы на шаг вперёд. Похоже, с мозгами у неё не очень. Я бы подумала, перед тем как брать к себе такого работника.

— Совсем ты у меня замоталась на работе, внученька, — ласково глядя на Хё Бин произносит бабушка, — всех людей делишь либо на своих работников, либо на клиентов. Тебе нужно отдохнуть.

Внученька задумывается.

— Наверное, ты права, бабушка, — говорит она, выйдя из задумчивости, — нужно отдохнуть.

— Отдохни, отдохни внученька. Ты много работала последнее время, — кивает та и спрашивает, — А что Чжу Вон? Чем он занимается?

— Ничем он не занимается, — помолчав, недовольным голосом отвечает Хё Бин, — К армии готовится. Когда я зашла в его кабинет, он играл на компьютере в какую-то военную игру. Сказал, что изучает тактику.

— Ну что ты будешь с ним делать! — огорчённо восклицает бабушка хлопая себя по ноге ладонью, — всё никак не найдёт себе занятие! Прямо даже не знаю…

(на некоторое время в комнате воцаряется тишина)

— Даже эта девчонка с окраины, которую он нашёл… Даже она к чему-то стремится, — нарушает тишину бабушка, и спрашивает у Хё Бин, — а ты знаешь, что у неё за экзамен по английскому — 999 баллов?

— Знаю, — кивает головою та и говорит о Чжу Воне, — а зачем ему куда-то стремиться? У него всё есть. Это ей нужно лезть вверх, чтобы не закончить жизнь в канаве. Ему не нужно.

Бабушка огорчённо качает головою.

— А эта девчонка не только английский знает, — теперь уже переходит к Юн Ми Хё Бин, — при мне она с Бенндетто на итальянском говорила, поговорила со мною на японском, Ю Чжин жаловалась, что она обругала её на французском. Когда я её спросила, она сказала, что знает ещё немецкий.

— Правда? — удивляется бабушка.

— Да, — кивает Хё Бин, — хочу её проверить. Пошлю её пройти тесты.

— Это где же она так научилась? — немного подумав, спрашивает бабушка, — она же вроде только школу закончила? Или даже не закончила?

— Это непонятно, — соглашается с ней Хё Бин, — вообще она какая-то странная.

— Почему?

— Ведёт себя так, словно родилась в богатой семье или жила где-то за границей. Вид такой, как будто ей всю жизнь кланялись, а не она.

— Мда? — озадачивается её словами бабушка, — когда же она могла пожить за границей? Мне доложили, что в её семье денег нет.

— Я тоже не понимаю, бабушка, — говорит Хё Бин, — Ты ведь меня сама посылала в Японию, чтобы я там научилась японскому языку. Так вот, когда я решила проверить её знания японского, оказалось, что она говорит на нём очень хорошо. Даже, пожалуй, не хуже чем я. Хотя говорит, что ни дня не жила в Японии.

— Хмм… — задумывается бабушка, — Как такое может быть? Странно… А Чжу Вон об этом знает?

— Не знаю, — пожимает плечами Хё Бин.

— О чём он там думает? — ворчливо говорит бабушка.

— Я прикажу навести более подробные справки про эту Юн Ми, — говорит Хё Бин.

— Прикажи, — кивает бабушка и делает вывод, — выходит, она не глупа, раз знает несколько языков? Один можно вызубрить, но несколько… Для этого нужно голову иметь!

Бабушка задумчиво смотрит на внучку.

— Она и военных уговорила танки прислать, — говорит Хё Бин, — я тебе не сказала, бабушка, но это именно она сделала. Она тогда дежурила в отеле. Я думала, что поседею, отбиваясь потом от всех этих исков.

— Расскажи мне, — требует бабушка у Хё Бин.

Та рассказывает.

— …Свежая кровь, — выслушав и сделав паузу, задумчиво произносит бабушка смотря мимо Хё Бин куда-то в пространство, — может быть нашей семье не помешает капля свежей крови? Такая жена подошла бы Чжу Вону…

— Бабушка, ты шутишь? — не верит своим ушам Хё Бин.

— Меня очень беспокоит, что твой младший брат ленив, — обращаясь к внучке, говорит бабушка, — лень может съесть человека полностью или завести на кривые дороги, с которых не возвращаются…

Бабушка делает паузу. Хё Бин молчит, опустив глаза в пол.

— …Хоть он и мужчина, но к сожалению, похоже, у него нет внутреннего стержня, Хё Бин. У тебя — есть, ты много уже добилась, у твоего старшего брата — тоже есть, а вот Чжу Вону — судьба видимо его не дала. Ему нужна внешняя опора, на которую он бы смог опереться в жизни. Я уже ей быть не смогу, мне тут не много осталось…

— Ба! — возмущённо вскидывает голову Хё Бин.

— Не перебивай, — делает в её сторону жест рукою старая женщина, — его мать — тоже не подходит. Ин Хэ слишком его любит и станет ему потакать. Она его и избаловала, но теперь уж ничего не поделаешь… У тебя самой скоро будет своя семья. Ты не сможешь быть с младшим братом каждый день. Отец будет только спрашивать с него… Чжу Вону нужна жена, которая сможет его контролировать и не даст предаваться лени. Думаю, что девушка вроде Юн Ми с этим могла бы справиться…

— Бабушка! — поражённо восклицает Хё Бин, — ты это серьёзно? Она ведь совершенно не нашего уровня!

— Это вы тут все родились с «серебряными ложками во рту», — морщится на её слова бабушка, — не будь такой заносчивой, Хё Бин! Вспомни свою родословную! Разве никто из твоих предков не голодал? Никто не сберегал заработанную тяжёлым трудом каждую вону, чтобы сейчас они превратились в то, что ты имеешь? Разве те родственники соответствовали бы сейчас твоему уровню?

— Прости, бабушка, — кланяется до пола Хё Бин, — я сказала глупость. Конечно, я уважаю всех своих предков и благодарна им за то, что они сделали для меня и для всей моей семьи.

Хё Бин снова низко кланяется.

Бабушка с осуждением смотрит на внучку.

— И потом я не сказала, что это именно Юн Ми, — говорит она, — я сказала — «вроде». Но где такую найти?

Бабушка задумывается.

— …Смотрю я на современных девушек, — вновь говорит она, — они изнежены, избалованы и считают, что все их проблемы в жизни должен решать мужчина, за которого они выйдут замуж.

— Но разве это неправильно, бабушка, что мужчина должен решать? — осторожно спрашивает Хё Бин нагнувшись вперёд и заглядывая ей в глаза.

— Запомни, внучка, — голосом пророка, вещающим истину, произносит та, — Мужчину меняют не обстоятельства и не время. Мужчину меняет женщина, которую он любит. Если женщина ничего из себя не представляет, то и мужчина останется прежним. Чжу Вону это не нужно. Ему как раз нужно измениться.

Хё Бин задумывается над услышанным.

— Бабушка, ты такая умная, — подумав, говорит она.

— Жаль, только что свои мозги я не могу вложить вам в ваши головы, — хмыкнув, отвечает та, — придётся забрать их с собою в могилу.

— Ба-а, ну не говори так, — сердится Хё Бин, — ты будешь жить ещё долго-долго!

— И будешь каждый день читать вам нравоучения, — добавляет бабушка к её фразе свою, — мы ведь так их любим!

— Ну, бабуля…

— Смотри, смотри, начинается! — восклицает Му Ран указывая на телевизор, — и где это моя невестка ходит? Неужели она думает, что я опять буду ей пересказывать серию?

Время действия: примерно тогда же

Место действия: Дом мамы Юн Ми

Сижу за ноутом, копаюсь в интернете. Меня интересуют все темы, так или иначе касающиеся мировой музыкальной индустрии и к-поп в частности. Подборкой сведений я занимаюсь уже можно сказать — давно, с того момента как решил заняться музыкой. Появляется время — читаю новости о шоу бизнесе, смотрю клипы, слушаю песни. Конечно, на агента-аналитика я не учился, и нужных знаний для построения длинных логических цепочек на основе всего лишь пары фактов у меня, увы, нет. Но, как могу, так и кручусь. На данный момент мне сейчас просто следует понять, в каком музыкальном направлении мне стоит двигаться, дабы получить максимальный эффект от своего движения.

Пока картина у меня вырисовывается следующая. Музыка в этом мире есть и это уже здорово. Однако, при всех тех же музыкальных инструментах, такой же нотной записи, есть в ней что-то такое… непонятно-неуловимое… Что именно, я окончательно ещё не сформулировал, но «это» даёт ей несколько странное для меня звучание. Не то чтобы уж совсем, как какое-нибудь этно-произведение с забытых богом островов, которое просто «в уши не лезет», но вот то-то в ней есть, необычное. Это первое. Второе, просмотрев выступления модных нынче европейских и американских исполнителей, я пришёл к выводу, что здешнее «музыкальное» время можно сдвинуть от нашего 2014 года этак лет эдак на пятнадцать-двадцать назад. В середину наших девяностых, либо в начало века. Когда у нас тоже увлекались подобными ритмами и мелодиями. В-третьих, про Корею, в Америке и Европе, похоже, никто и слыхом не слыхивал. Я имею в виду корейских исполнителей. Нет их в европо-американских чартах, нет на радиостанциях, нет в клипах на ТиВи… При всём при том, что в здешней Корее есть то же самое явление какое было и у нас — Корейская волна, или Халлю, как она звучит на местном языке. В нашем институте как-то раз приглашали известного востоковеда прочесть лекцию для студентов. Помню, ещё и название у неё было такое провокационное — «Националистические идеи как движущий фактор развития государств Азиатско-Тихоокеанского региона». Лектор был достаточно убедителен, по крайней мере, для меня, доказывая на примерах свою мысль о том, что внутри государств этого региона очень велико влияние националистических идей, пусть и не видных с первого взгляда. Я и тогда с ним согласился, с лектором, и сейчас, пообщавшись с местными — ещё раз убедился в правоте его умозаключений. Кстати, лектор, в подтверждение, часто приводил в качестве примера мононацию Кореи и её пресловутое Халлю, как яркое выражение национального посыла общества.

Корейская волна — это корейская национальная идея по распространению культуры своей страны во всём мире. Что-то типа того, как Советский Союз в своё время распространял социализм. Это идеология, базирующаяся практически на тех же опорах, на коих она базировалась и в СССР.

Прежде всего, это кино. Корейские телесериалы, или как их тут называют — дорамы, имеют стабильный ежегодный рост популярности во всём мире, а в странах-соседях Кореи так уж и подавно. Потом, это корейская эстрада, сокращённо — к-поп. Пока в масштабе планеты ему похвастать особо нечем, но на соседей, опять же, он уже «выплеснулся». Япония, Китай, Тайвань и Гонконг уже слушают, привыкают и проникаются. У к-поп в этих странах тоже есть стабильный рост популярности. Кроме этих двух ингредиентов, Халлю, включает в себя ещё национальную кухню, одежду и обычаи, а так же современные компьютерные игры и язык. Корейская волна — предмет национальной гордости. Если судить по статьям, которые я прочитал о ней в местном интернете, то по ним выходит, что каждый кореец спит и видит, как огромная и прекрасная волна корейской культуры поднимется к небесам, чтобы оттуда ринуться вниз, затапливая собою весь свет. Прочитанное живо напомнило мне мои институтские учебники истории, в которых говорилось, что во времена СССР в его газетах писали подобное. Мол, каждый колхозник и крестьянин только и думает о победе идей социализма во всём мире…

В общем, подводя промежуточные итоги моего «аналитического анализа», можно резюмировать, что ситуация в корейской эстраде сейчас смахивает на ту, которая была в моём мире примерно лет десять-пятнадцать назад. У нас, в 2014 году, корейские исполнители уже стали проникать в Америку, их стали там замечать, они стали появляться в чартах, а тут об этом лишь только мечтают, да пытаются осуществить наполеоновские планы покорения заокеанского рынка. Но, как и Наполеона, неудачно сунувшегося в Россию, их, корейцев, сующихся в Америку, там тоже «больно бьют». В интернете мне попалась парочка статей, в которых долго и нудно, размазывая сопли и слёзы, разъяснялось корейским обывателям, почему та или иная группа провалилась в Америке, несмотря на величие Халлю.

Что я могу для себя извлечь из всей этой ситуации? Ну, не нужно обладать аналитическим даром фон Штирлица, чтобы понять, что стоит мне «выстрелить» всего лишь одной композицией где-то в Европе или в Америке, попав там в чарты и радио-ротацию,{Ротация — по-нашему можно сказать «прокрутка», т. е. когда песню/клип какого-нибудь исполнителя «крутят» по радио/ТВ. Чем чаще крутят, тем больше известность и популярность. Слово очень близко по смыслу к «раскрутке», т. е. рекламе песни и «звезды». «Попасть в ротацию» почти однозначно по смыслу «раскрутиться» или «разрекламироваться» — прим. автора.} как корейцы станут носить меня на руках. Вздёрнут на древко Халлю заместо флага, как героя нации. И всё у меня станет после этого просто замечательно… Век воли не видать, как говорится! Осталось только это сделать, мда…

Однако, сделать это в ближайшее время мне пока не представляется возможным. Хочу, очень хочу вернуть свои навыки игры. Настолько хочу, что на ночь глядя занимаюсь аутотренингом, вспомнив упражнения, которые я использовал для обучения осознанным сновидениям. Хотя результатов они тогда не дали, но я уверен, что самовнушение штука мощная, если ей правильно пользоваться. Тем более, что никаких затрат она особо не требует. Перед сном, пока не усну, внушаю себе: «Мои пальцы становятся гибче и подвижней… Я играю всё лучше и лучше… В ближайшее время я стану играть великолепно…». Да и всё, делов-то! Всё равно уже в постели лежу. Главная трудность в самовнушении — искренне верить и правильно строить фразы для подсознания. Всякие «знающие» пишут, что оно туповатое и понимает только что-то короткое, в виде приказов. Вот, придумываю приказы и изо всех сил стараюсь верить. Кажется, что дело, наконец, сдвинулось с «мёртвой точки». Последнее время у меня появилось «ощущение пальцев». Трудно объяснить словами, что это такое, но тот, кто играл — прекрасно знает это чувство. Чувство, когда у тебя «есть руки» и когда их «нет». И последнее время они у меня — «есть»! Там, конечно ещё «пахать и пахать», но, похоже, первый шаг уже сделан.

Причём это произошло, когда мама Юн Ми освободила меня от домашней работы, приказав тратить всё моё время на обучение. После этого, как только я увеличил нагрузку, результат и появился, не заставив себя долго ждать.

«Труд. Удел музыканта — тяжёлый, монотонный, каждодневный труд. Только он позволит разгореться искре таланта, если она есть. Только труд и ничего иного». Так меня учили в музыкальной школе. Ещё раз убеждаюсь, что это правда. Для результата нужно трудиться.

Время действия: утро.

Место действия: дом Чжу Вона. Столовая. Завтрак. За столом сидят бабушка, мама, Хё Бин и Чжу Вон.

— Внук! — тоном, обещающим не простое продолжение разговора, произносит Му Ран, смотря на Чжу Вона.

— Да, бабушка, — отзывается тот, поднимая взгляд от своей чашки с рисом.

— Как твои дела на работе?

— Нормально, — отвечает Чжу Вон, бросив быстрый взгляд на сестру.

— Замечательно, — с довольным видом кивает бабушка и тут же с лёгкой ехидцей в голосе интересуется, — А скажи мне, внук, для какого проекта тебе понадобилось изучение военной тактики?

Чжу Вон выпрямляется и кладёт палочки рядом с чашкой.

— Этот проект называется — армия, бабушка, — отвечает он с невозмутимым выражением на лице.

— Это следует понимать так, что на работе ты ничего не делаешь? — тоже, сделав невозмутимое лицо, интересуется бабушка.

Хё Бин чуть слышно хмыкает, а мама Чжу Вона испуганно замирает глядя на сына.

— Бабушка, — вежливо говорит внук, — я знаю, что ты очень умная женщина. И ты прекрасно понимаешь, что за три месяца сделать ничего невозможно. Только-только я войду в курс дела, как мне нужно будет идти служить. Какой смысл что-то сейчас делать, зная, что впереди — два года перерыва? Вот вернусь, тогда можно будет заняться работой всерьёз.

Чжу Вон снова берёт в руки палочки.

— Вот как? — говорит бабушка, смотря на него и поднося к губам чашку с чаем.

За столом возникает пауза. Все смотрят, как она пьёт чай, а Чжу Вон ест рис.

— А как у тебя дела с твоей девушкой? — спрашивает бабушка, с лёгким стуком ставя чашку на блюдце, так и не прокомментировав выступление Чжу Вона.

— Какой моей девушкой? — искренне не понимает внук, перестав жевать.

— Я говорю о Пак Юн Ми.

Услышав произнесённое имя, мама Чжу Вона хмурится и поджимает губы.

— А-а, эта! — поняв о ком речь, кивает Чжу Вон, — нормально.

— Тоже — нормально? Что теперь означает это твоё — нормально?

— Нормально, значит — нормально, — не вдаваясь в детали, объясняет внук.

— Где ты был с ней последний раз и когда?

— Ну… — задумывается Чжу Вон подняв глаза к потолку и пытаясь вспомнить.

— Чжу Вон, — строгим голосом произносит бабушка, — у нас был с тобою договор, который ты обещал исполнять. Помнишь?

— Помню, — нехотя отвечает внук.

— Звонил твой отец, — говорит бабушка, — сказал, что задержится ещё на неделю. Переговоры потребовали дополнительных обсуждений. Но через неделю он вернётся. И хорошо, чтобы к тому моменту, чтобы сплетни о тебе окончательно развеялись. Это будет лучше для всех, но в особенности будет лучше для тебя, Чжу Вон. Это я тебе по своей душевной доброте говорю.

Чжу Вон хмурится.

— Сходи с ней куда-нибудь! — требует бабушка.

— Куда? — кривится внук.

— Не знаешь, куда можно сходить с девушкой? — удивляется бабушка.

— Если бы она действительно была моей девушкой, то я бы знал, — бурчит внук, — а так я не знаю.

— Сам виноват, — говорит бабушка, — мозги надо было иметь. А раз нет — терпи. Своди её в магазин.

— Магазин? — удивляется внук.

— Да, — кивает бабушка, — купи ей и себе парные костюмы.{«Парные костюмы» — молодёжная мода в Южной Корее. Многим влюбленным там нравится ходить в нарядах со схожими элементами, особенно на романтические праздники. Парни и девушки покупают себе совершенно одинаковые костюмы и с удовольствием щеголяют по улицам в образе близнецов. В Корее можно купить парные костюмы для сноубординга, плавания или пробежек, а также для более интимных моментов — совместного сна или любовных игр. К этой моде часто прибегают и семейные пары, которые хотят оживить свои отношения. прим. автора.}

— Что-о?! — вскидывается Чжу Вон.

Хё Бин заливается смехом. Мама сжимает губы в ниточку.

Корейская парочка

— Ба, ну это уже слишком! — возмущается Чжу Вон.

— Слишком было, когда ты прикидывался, что встречаешься с парнем, — «отрезает» бабушка. — На фоне этого, парный костюм — это не слишком. Особенно для твоего отца. По мне так, чем ты больше будешь похож на идиота, одержимого любовной горячкой, тем больше у тебя шанс, что твой отец поверит тебе и найдёт для себя объяснение твоему безделью на работе. Коль ты идёшь на нарушение нашего договора, то говорить со своим сыном, выгораживая тебя, я не стану. Выкручивайся сам. Но, поскольку ты мой внук и я не желаю тебе зла, то я даю тебе совет — купи парные костюмы. Чем глупее ты будешь выглядеть, тем больше у тебя шансов, что отец спустит тебе это с рук.

Чжу Вон, насупившись, мрачно молчит. Мама с тревогой смотрит на сына. Хё Бин, смеясь про себя, смотрит на брата.

Бабушка вновь подносит к губам чашку с чаем и делает глоток, внимательно смотря на внука. За столом на несколько мгновений устанавливается тишина. Все присутствующие выжидающе смотрят на Чжу Вона.

— Хорошо, — наконец кивает тот, — я свожу её в магазин.

— Сводишь? — удивлённо приподнимает брови бабушка, отставляя в сторону чашку.

— Не за костюмами, — хмуро поясняет Чжу Вон, — просто покажу всем, что мы проводим время вместе.

— Но почему магазин? — удивляется мама Чжу Вона, — тебе же придётся тратить на неё деньги!

— В магазине нас смогут увидеть много людей, мама, — объясняет матери Чжу Вон, — потом, девушки любят шоппинг.

— И ты будешь ходить за девушкой по магазину? — не поверила брату Хё Бин, — ты же терпеть этого не можешь! Когда мы с тобою ходили, ты всегда убегал.

— Пока она будет бродить по отделам, я смогу посидеть на диванчиках, которые там ставят на входе, — с лёгким сарказмом в голосе отвечает ей Чжу Вон, — Возьму с собою плеер, послушаю музыку. Что-нибудь подобающее случаю. Мрачное. Какой-нибудь симфонический оркестр. Бабушка ведь хочет, чтобы я страдал? Что ж, буду страдать. Надеюсь, это будет мне зачтено как выполнение условий нашего договора, бабушка?

Внук поворачивается к бабушке. Та, благосклонно кивает в ответ.

— Правильно понимаешь, — говорит она, — страдание, есть суть наказания. Сходи, внучок, пострадай. А я прослежу. Думаю, это можно будет считать выполнением нашего договора.

Время действия: этот же день. Вечер.

Место действия: улица рядом с отелем «Golden Palas». Чжу Вон, в сером костюме, с разговаривает с Юн Ми. Вид у него недовольный. Он стоит, засунув руки в карманы брюк. На Юн Ми белая блузка и юбка-колокольчик в раскраску под «синего» леопарда. Вид у неё как у человека, который никак не сообразит, чего от него хотят.

— Завтра пойдёшь со мною в магазин, — приказным тоном, не подразумевающим малейшего возражения, сообщает Юн Ми Чжу Вон, смотря на неё сверху вниз.

— С тобой? В магазин? — не понимает та, заглядывая ему в лицо, — Какой магазин? Зачем?

— Будешь делать шоппинг, а я буду тебя сопровождать, — недовольным голосом объясняет ей Чжу Вон.

— Шопинг? Я? Зачем? — опять не понимает Юна.

— Сосредоточься, и внимательно вслушайся в слова, которые я сейчас произнесу. Готова? Слушай. Туфли. Сумочки. Платья. Новые. Они. Будут. Твои. Ну? Дошло?

— У меня есть одежда. И обувь. Зачем мне ещё?

Чжу Вон ошарашено смотрит на девушку, пытаясь понять — она это взаправду или придуривается?

— Ты идиотка? — наконец спрашивает он.

— С чего это? — малость окрысивается на его вопрос Юна.

— Девушкам всегда не в чем ходить.

— Меня это тоже всегда удивляет, — кивнув, соглашается с ним Юн Ми, — но у меня есть в чём ходить!

— О боже, — закатывая глаза к небу, говорит Чжу Вон, — дай мне сил! Объясняю проще. По нашему с тобой договору, мы должны появляться на публике. Поэтому, мы идём с тобою в магазин. Вместе. Вроде бы как парочка. Поняла?

— А-а! Ну, так бы сразу и сказал, — с облегчением говорит девушка, поняв, наконец, чего от неё хотят.

— А что, обязательно магазин? — спустя мгновение интересуется она.

— Не хочешь в магазин?! — с подозрением смотря на Юну, как на больную, спрашивает Чжу Вон.

— Там скучно, — пару секунд подумав, объясняет та своё нежелание, — тряпки да тряпки. Что в них интересного?

— А что тебе было бы интересно? — недоверчиво смотря на собеседницу интересуется Чжу Вон.

— Интересно? Интересно было бы что-нибудь посмотреть, побывать там, где ещё не была…

— Например?

— Ммм… — теперь уже Юна, задумчиво поднимает глаза к небу, — На телебашню бы съездила, говорят, оттуда шикарный вид на город, или к морю бы поехала. Читала, что на берегу есть кафешки, где готовят прямо из при тебе пойманных морепродуктов. Пишут, что очень вкусно. Я бы попробовала. Можно было бы ещё сходить в Национальный музей, посмотреть. Я там тоже не была. Да можно сказать, что я вообще нигде не была! Если уж тратить время, то тратить его на что-то более стоящее, чем шоппинг!

Юн Ми с лёгким удивлением смотрит на парня, как бы говоря — «Что, не понимаешь? Это же очевидно»!

— Что, даже со школьными экскурсиями ни в одном музее не была? — не верит Чжу Вон.

— Нууу… — растягивая букву у неопределённо мычит Юн Ми, видимо соображая, как лучше объяснить столь странный факт, — когда класс ездил на экскурсии, я постоянно в это время болела. Или ещё, что случалось…

— Что случалось?

— Всякое… ненужное… — напускает тумана Юна.

— Ага, очень понятно, — кивает Чжу Вон и окидывают собеседницу оценивающим взглядом, — Мда-а, тебе уже семнадцать лет, а ты даже в музее ещё не была… Это кошмар. Можно сказать, что вся твоя жизнь прошла зря. Хотя…

Чжу Вон задумывается.

— Знаешь, а ведь в этом что-то есть! — говорит он, обдумав пришедшую ему в голову мысль, — можно ведь будет на работе не сидеть! Если бабушка спросит — скажу, что провожу время с тобой, как она хотела. По музеям ходил. Ес! Отличная идея! Но…

Чжу Вон, снова, сверху вниз, критически оглядывает девушку.

— В магазин всё же придётся заехать. Этот ужас, который на тебе, меня совершенно не устраивает.

— Ужас?

Юн Ми озадаченно оглядывает свою юбку спереди, а потом, изогнувшись, пытается увидеть, что там сзади.

— А мне кажется, нормально, — оглядев себя, говорит она, — многие так ходят…

— Тсс… — с насмешкой «тсыкает» сквозь зубы Чжу Вон, — вот именно, что многие. Но, похоже, понимание того, «что именно не так», находится для тебя за горизонтом. Ладно, я разберусь с эти вопросом. И ты опять разговариваешь со мною неформально, женщина?

— Прошу меня простить, господин исполнительный директор.

Юна кланяется.

— Мне уже надоело тебе об этом говорить. Ты самая невоспитанная девчонка, которую я только встречал в жизни.

Юн Ми, поджав губы, пару секунд, смотрит на своего собеседника, а затем задаёт вопрос, меняя тему разговора: Чжу Вон-оппа, но как я объясню дома появление у меня новой одежды?

Чжу Вон-оппа на мгновение задумывается.

— Гараж, — говорит он, быстро найдя решение, — будешь хранить одежду там! Всё, решено! Завтра мы идём с тобою в магазин, а послезавтра, в понедельник, я возьму тебя и куда-нибудь поеду. Я подумаю, куда бы я хотел съездить! Может действительно, поехать креветок поесть в Пхёнтхэк? Перед армией, это было бы не плохо…

Время действия: через день, ближе к вечеру

Место действия: гора Намсан. Юн Ми, с высоты обзорной площадки, рассматривает в стационарно установленный бинокль город, лежащий у подножья горы. Недалеко от неё стоит Чжу Вон засунув руки в карманы брюк. Он тоже смотрит вниз, на город.

Оля-ля! Я астроном! Площадка с установленными на ней биноклями называется — обсерватория. Коль так, тогда получается, что всякий, пользующийся установленной на ней оптикой — астроном. Забавно…

Разглядываю Сеул. Большой город. Дело движется к вечеру и на город, вместе с сумерками, с гор наползает туман. Красиво.

Сегодня понедельник, день тяжёлый. Как только я появился на работе, так меня сразу затребовали в отдел кадров «Golden Palas», где вручили расписание прохождения тестов. Хё Бин распорядилась, они «взяли под козырёк» и выполнили. Узнали, какие, когда и где проходят экзамены, занесли там мою фамилию в списки экзаменуемых, а мне выдали листок с датами, временем и местом, куда я должен прийти. Проинструктировали, что в эти дни я могу на работу не приходить, так как буду считаться в местной командировке с сохранением зарплаты. После каждого экзамена я должен получить сертификат, который оплачивает фирма. Сдав все экзамены, я должен принести все полученные мною сертификаты в отдел кадров и тем самым отчитаться в выполнении задания.

Что я могу на это сказать? Нормальный подход. Понравилось. Понравилось и то, что меня везде без меня записали, бегать самому не надо, сохранение зарплаты понравилось и что на работу можно в этот день не приходить. Осталось только решить для себя вопрос — «завалить» мне экзамены, чтобы «не светиться», или всё же выложиться по полной? В том и другом решении есть как свои плюсы, так и свои минусы… Я подумаю об этом. Время ещё есть.

Если смотреть по датам, то выходит, что «бодяга» с тестированием затянется для меня почти на два месяца. Посмотрев в первый раз на выданный отделом кадров график, я несколько озадачился. Японский был через неделю, французский — через три недели, немецкий — через пять и последний — итальянский, аж через семь недель! Удивившись, я спросил у начальника отдела, лично вручившего мне расписание — отчего так?

— Это были самые ближайшие дни, на которые можно было записаться на экзамен, — ответил он.

— Странно, — имел я легкомыслие высказать сомнение его словам, — английский можно каждый день сдавать, а итальянский — почти два месяца ждать…

Кунчан-ним и так сильно удивился, что я открыл рот, а тут уж он вообще «надулся», уловив в моём голосе сомнение в профессионализме его и его подчинённых. Быстро, как говорится, «на пальцах», он объяснил мне, «идиотке», что английский — это английский. Он нужен всем нормальным людям, поэтому, его и принимают каждый день, а другие, редкие языки — не каждый. Людей, желающих получить «экзотический» сертификат гораздо меньше и посему, в «информационных центрах», где проводят тесты, экзамены для них делаются реже. Например, тест на знание итальянского языка проводят во всём Сеуле всего два раза в месяц.

Ну, конечно он не так вот прямо так и сказал, но общий смысл его информационного посыла был именно таким. Из отдела кадров я ушёл в лёгком «охренении», сопровождаемый насмешливыми взглядами его сотрудников, унося с собой только что приобретённое знание о том, что оказывается, европейские языки — это редкие языки! Вот она штука-то какая! Как говорится, живёшь и не знаешь…

Впрочем, сейчас думаю, что можно было не спрашивать. Вполне мог сам догадаться, что раз речь идёт не о любимом корейцами английском, то и ежедневно гостеприимно распахнутых дверей ждать не следовало.

Потом я, с приказом и расписанием в руках, «вляпался» в Чжу Вона. Вернувшись на своё рабочее место, я показал выданные мне бумажки своей сонбе, чтобы ввести её в курс дела и сообщить, в какие дни я буду отсутствовать. На сонбе, список иностранных языков, по которым я собираюсь сдавать экзамены, оказал «зомбирующий эффект». Прочитав, Су Чжи «подключилась к астралу», «выпала в осадок» и «разорвала шаблон», причём сделав это всё одномоментно. Пока она, держа в руках листок, смотрела на меня круглыми глазами, из кабинета, в приёмную, черти вынесли Чжу Вона. Увидев замершую мою сонбе и меня, скромного, рядом с нею, он, естественно, заинтересовался происходящим и, подойдя к нам, потребовал у Су Чжи бумагу. Та, естественно, отдала без звука. Чжу Вон прочитал и тоже выставился на меня.

— Что это? — спросил он.

— Это распоряжение госпожи Хё Бин, господин исполнительный директор, — вежливо ответил я и поклонился.

— И ты их все знаешь? — с сильным сомнением в голосе поинтересовался Чжу Вон помахав в воздухе бумажкой.

— Немножко, господин исполнительный директор, — скромно ответил я.

— Немножко? Ха! И ты с «немножко» идёшь сдавать экзамен по четырём иностранным языкам?

— Это распоряжение госпожи Хё Бин, господин исполнительный директор, — снова перевёл я стрелки на его сестру.

Пусть он с ней разбирается, если ему так любопытно, — подумал я тогда, — Мне кажется, что она ему быстро — «ответит на все вопросы».

— Я спрошу у неё, — пообещал Чжу Вон, — я знаю, что Хё Бин любит, чтобы у неё работали редкие специалисты, но в этот раз она, кажется, переборщила. Откуда тебе знать столько языков, чтобы быть переводчиком? И почему она распоряжается моими подчинёнными, ничего не сказав мне?

Я промолчал, не став давать комментарии о своём виденье данного вопроса. Пусть сами разбираются, кто, кем, когда и по какому праву распоряжался. В общем, тему субординации на том тогда закрыли. Чжу Вон нарушением своего суверенитета возмущаться больше не стал, видно решив обсудить его с сестрой-агрессором приватно, без свидетелей. Ну и славненько.

Но на этом мои затруднения сегодня не закончились. Спустя какое-то время Чжу Вон вызвал меня к себе в кабинет и поставил в известность, что он едет на гору Намсан. А я еду вместе с ним. На тот момент мой рабочий день несовершеннолетнего заканчивался через три часа с «хвостиком», потом я собирался домой, где планировал продолжить шлифовать свою технику игры на синтезаторе. Переться на какую-то гору я сегодня не планировал совершенно. Что я там забыл?

Я спросил об этом Чжу Вона. Вежливо.

— Ты же сказала, что хотела побывать на телебашне? — удивился он.

— В смысле? — не понял я, — А причём тут тогда гора?

— Телебашня находится на горе Намсан, — смотря на меня как на полного придурка, пояснил Чжу Вон.

Пришлось сделать умное лицо и с понимающим видом кивнуть. Чжу Вон только насмешливо фыркнул, смотря на меня, видимо списав мой прокол на моё образование. Короче говоря, он смылся почти с половины своего рабочего дня, прихватив меня в качестве пропуска на свободу. Я возражать этому не стал, ибо досиживать оставшиеся свои часы на работе тоже не хотел. Во-первых, я там временно, а во-вторых — скучно там…

Заехали в гараж, где я быстро переоделся. На мой взгляд, одежда, что он мне купил, не настолько уж и отличается от той, в которую меня одевают дома. По крайней мере, разницы я не вижу. Хотя это не значит, что её нет. Вопросом «шмоток» в своей прошлой жизни я не занимался, тем более женских, поэтому, чёрт его знает? Чжу Вон говорит, что разбирается. Ну, раз разбирается, то, как говорится — «флаг в ему в руки»! Пусть рулит в этом вопросе, коль взялся. А я посмотрю, что из этого выйдет… Провалится — буду принимать меры…

Чжу Вон обрядил Юн Ми в брючный костюм из отличной джинсы. Ткань — очень приятная на ощупь.

— Если кто будет тебя спрашивать, кто ты такая, — сказал он мне, когда мы с ним вышли из магазина и сели в машину, — отвечай, что ты моя знакомая, приехавшая из Англии. Поняла?

— Поняла, — кивнув, ответил я, начиная догадываться об истинной причине покупки этого наряда. Девчонок моего возраста, в брюках, я тут, кажется, ни разу и не видел…

— Ты недавно приехала в Корею, — продолжил рассказывать мне мою «легенду» Чжу Вон, — ничего тут не знаешь и я тебе показываю город. Поняла?

— Поняла, — опять кивнул я.

Короче, Чжу Вон придумал «отмазку» на случай если он наткнётся вместе со мной на своих знакомых. Ну да, девушка «из Англии» это гораздо лучше, чем школьница из Сеульского «Урюпинска»…

— А где мы с тобою познакомились? — поинтересовался я, желая уточнить «легенду», дабы не проколоться на первом же заданном вопросе.

Чжу Вон надолго задумался. Похоже, он перебрал в голове массу вариантов возможной встречи, но не один из них не показался ему достаточно убедительным.

— Наши семьи знакомы, — наконец сказал он, — твои родители знают моих родителей. Ври то, что ты врала тогда Ю Чжин. У тебя это хорошо получается, врать.

— Вообще-то я тогда это для тебя делала, — напомнил я те обстоятельства неблагодарному, — качественно выполняла свою работу.

— Вот так дальше и выполняй, — приказал Чжу Вон, — качественно.

Я не очень понял суть его претензий, но выяснять, что именно он имеет в виду — не стал. Тема для меня «скользкая». «Замяли» так «замяли». И славу богу, как говорится.

До подножья горы Намсан ехали довольно долго, неспешно двигаясь в достаточно плотном потоке машин. Сеул — большой город. Машин много, прямо как в Москве. На гору попали по канатной дороге. Никогда до этого не доводилось прокатиться на такой штуке. Мне понравилось. Такое ощущение, что словно летишь на каком-то летательном аппарате, а под тобой проносятся кроны деревьев. Здорово!

На верхней площадке канатной дороги меня ждала неожиданность — металлическое ограждение, увешанное сверху донизу разноцветными замками и замочками. Ну, теми, которые вешают влюблённые на вечную память. Увидев эту пёструю красоту, я несколько растерялся. Это же у нас после какого-то голливудского фильма пошла такая мода — замки на перила вешать? Что, здесь тоже был этот фильм? А если наш и этот миры разные, как это может быть? Неужели есть какая-то между ними связь?

Я замер, таращась на замки и обдумывая пришедшую в голову мысль.

— Ну, чего встала? — несильно пихнул меня в спину шедший сзади Чжу Вон.

— Чжу Вон, — обернулся я к нему, — скажи, а откуда пошло это — вешать замки? Из какого-то фильма, да?

— Из какого? — несколько мгновений подумав, спросил тот, и добавил — Не знаю, о каком фильме ты говоришь. Что за кино такое?

— Ну… — попытался я как-то объяснить свой вопрос, — кто-то же первым придумал это — замки вешать?

— Это придумали пару сотен лет назад, — снисходительно смотря на меня сверху вниз, объяснил Чжу Вон. Во Флоренции. Там у них был «мост любви». Влюблённые вешали на перила замочек, а ключик бросали в реку…

Чжу Вон подошёл к стене из замков и осторожно потыкал в один из них указательным пальцем.

— …А у нас не замочки вешают, а замочища, — продолжил он свой рассказ о древней традиции, — наверное, думают, что чем больше, тем надёжнее…

Выбранный Чжу Воном экземпляр действительно был здоровым. Остальные тоже, были не хиленькие, но этот выделялся своими размерами на общем фоне. Я тоже подошёл к «замочной стене» и, покачав чжувоноский замок в правой ладони, оценил его вес.

Таким и убить можно! Если по голове попасть…

— … Все девушки мечтают об этом, — повернулся ко мне Чжу Вон, — Есть даже выражение такое — «повесить замок на горе Намсан». Слышала?

Я отрицательно покачал головой.

— Я не мечтаю, — ответил ему я.

— Да ну? — не поверил он.

— Женитьба не входит в мои планы, — объяснил я.

— Ты хотела сказать — замужество? — ехидно поймал он меня на оговорке.

— Что-то типа того, — «закруглился» я.

Потом мы с Чжу Воном прошлись по площадке, разглядывая особо интересные экземпляры замков и надписей на них. Я увидел надпись на русском — «Саша+Люба» но акцентировать внимание своего спутника на ней не стал.

«Наши были», — подумал я, и чёт так хорошо на душе стало! Настроение прыгнуло вверх и даже парочки, с серьёзным видом подписывающие на круглых металлических столиках свои замочки перестали казаться полными идиотами. Нравится людям это делать? Пусть занимаются. Чего там?

Парочка подписывает замок

Сама башня меня не особенно впечатлила. После Останкинской, как говорится — «нио чём». Она совсем маленькая, видимо потому, что стоит на горе, и общей высоты достаточно для вещательных нужд. За билетами очередь. Наверху есть вращающийся ресторани туалеты. Туалеты на Сеульской телебашне весьма оригинальные — с панорамным окном. В женском туалете умывальники стоят прямо у него. Моешь руки и смотришь сверху на город. Круто! А в мужском, у окна стоят не умывальники, а писсуары. Это я узнал из разговора двух молодыхонни, мывших руки рядом со мною и обсуждавших эту забаву. Это, типа, прямо на город? Оррррригинально! Кому пришла в голову такая странная идея? У Чжу Вона спрашивать, правда это, или нет, я не стал, решив потом самостоятельно найти в интернете картинки это чуда.

Сейчас с Чжу Воном смотрим со смотровой площадки на город. Река Ханган делит Сеул на две части — северную и южную, а сам город окружен горами практически со всех сторон. Вид шикарный. Современный город. Читал в интернете, что корейцев ругают за то, что они, не задумываясь, сносят старые постройки. Раззз, всё снесли, а на освободившемся месте построили что-то новое. Не знаю, насколько это правда, Сеул я ещё плохо знаю, но похоже на правду. Старых зданий мне на глаза особо как-то не попадалось…

— А что это за горы? — обращаюсь я к Чжу Вону и указывая рукой в сторону двух интересующих меня кряжей.

— Совсем двоечница, — с лёгким презрением отвечает он, — не знаешь даже Пукхансан и Инвансан? Что у тебя было в школе по географии?

Блин! Чего-то я расслабился, словно турист на экскурсии. Я же это должен знать! Нужно сосредоточиться. Иначе — воздух свободы может сыграть злую шутку с профессором Плешнером…

— Хватит глазеть, — сказал пару секунд спустя на моё молчание Чжу Вон, — пошли, поедим! Я есть хочу.

Поедим? А что, неплохая идея!

— Да, пойдём! — согласился я.

Время действия: примерно через час

Место действия: Вращающийся ресторан на телебашне. За одним из столиков у окна, сидят Юн Ми и Чжу Вон. Они только что закончили есть.

— Ну и как тебе твоё — «Европейское меню»? — с лёгкой усмешкой смотря на девушку интересуется Чжу Вон.

— Мне кажется, что оно было не совсем европейским, — с не очень довольным видом отвечает Юна.

— Почему?

— Стопроцентно уверена, что в Европе кимхчи не подают…

— А ты там была, что так уверена? — с улыбкой интересуется Чжу Вон.

— Догадываюсь, — хмуро отвечает Юна, кладя блестящую металлическую ложечку на блюдце, рядом с кофейной чашкой.

— Запах и вкус еды с экрана телевизора? — насмешливо глядя на собеседницу говорит Чжу Вон, — ты прямо уникум, если способна на такое.

Юн Ми молча смотрит на Чжу Вона.

— Если что-то не знаешь, зверёныш, то лучше об этом помолчать, — назидательно продолжает говорить тот, — тогда ты не будешь выглядеть так глупо, как сейчас…

В этот момент к столику подходит девушка-официантка.

— Счёт, пожалуйста, — говорит ей Чжу Вон.

— Хорошо, господин, — кланяется та.

— Постойте, — обращается к девушке Юна, — пожалуйста, сделайте нам раздельные счета!

Девушка удивлённо распахивает глаза и с нескрываемым интересом оглядывает её, а потом Чжу Вона.

— Чеее-гооо? — «отмерев» после секундного замешательства от услышанного, с обалделым видом интересуется у Юн Ми Чжу Вон, — чего ты сказала?!

— Раздельные счета, пожалуйста, — не смотря на него, громко повторяет Юн Ми официантке.

Люди за соседними столиками с любопытством поворачивают голову в её сторону. Чжу Вон это замечает.

— Идите, — командует он официантке, — идите и принесите счёт!

— Один! — добавляет он, отвечая на немой вопрос на её лице, — один счёт. Идите! Я тут разберусь.

— Да, господин, — кивает девушка и, бросив на парочку за столиком ещё один заинтересованный взгляд, уходит.

— Чусан-пурида,{чусан-пурида — сленговое выражение из обихода продавцов. Означает покупателя создающего проблемы. Который придирается к каждой мелочи и задаёт тысячу вопросов, «качая» свои права. Короче — проблемный человек} ты совсем охренела? — наклонившись к Юн Ми, зло шипит на неё Чжу Вон, — дорам пересмотрела, идиотка?

— Почему? — меланхолично подняв на взгляд парня и даже не попытавшись отодвинутся от него, спрашивает та.

— Зачем тебе раздельный счёт?!

— А что тут такого? — с непонимающим видом удивлятся Юна, — я зарабатываю. Могу сама оплатить свою еду. Что неправильно?

Чжу Вон, несколько секунд, явно обалдевая, смотрит на девушку.

— Ты что… как там её… Феминистка?! — вспомнив слово, спрашивает он.

— Феминистка? — на секунду задумавшись, хмыкает Юна, — С чего это вдруг? С того, что плачу за себя сама?

— Да! Эти ненормальные всегда сами за себя платят!

— Я — самостоятельная, а не феминистка.

— Самостоятельная, значит? — тоном, не предвещающим ничего хорошего повторяет услышанное Чжу Вон, — ладно. Поговорим после.

— О чём? — слегка настораживается Юна.

— Узнаешь… — улыбается улыбкой Дракулы Чжу Вон.

В этот момент приносят счёт. Чжу Вон мельком глянув в него, достаёт из кошелька деньги и кладёт их в книжечку со словами — «сдачи не надо». Официантка сгибается в благодарном поклоне.

— А почему я не могу за себя заплатить? — вновь начинает было Юна, но Чжу Вон её обрывает.

— Заткнись и пошли, — коротко бросает он Юне, вставая из-за стола, — пообщаемся…

Время действия: примерно четверть часа

Место действия: Кабинка канатной дороги. Юн Ми, прислонившись лбом к стеклу, смотрит на город. Рядом стоит Чжу Вон с непроницаемым выражением на лице.

Стою, смотрю на город. Совсем стемнело, и Сеул зажёг свои ночные огни. Красиво! Плавно скользить вниз по канатной дороге, к сияющим зданиям, а вокруг темнота!

Настроение вот только… малость того. Не очень. Чжу Вон решил, что на его «лицо» покусились и «реально» психанул. Оказывается, в Сеуле, а может и во всей Корее, есть весьма оригинальный способ разрыва отношений. Если девушка хочет «послать» своего парня, она требует раздельный счёт. Так сказать, публично демонстрирует, что между ними всё кончено. По мне, это полная хрень, но тут вот так вот делается. Причём, как обмолвился немного «поостывший» Чжу Вон, пошло это из какой-то дорамы. Дико популярной и с какой-то корейской звездой кинематографа в главной роли. И теперь кореянки, по примеру, продемонстрированному этой кинодивой, вот так вот расстаются с парнями. Это считается очень круто. Но я-то откуда об этом знал? Ни сном, ни духом, мамой клянусь!

Просто возникло желание заткнуть этот доставший меня фонтан снисходительности — Чжу Вона. Я немножко подумал и сделал, как он просил — повёл себя как европейка. Потребовал раздельной оплаты ужина. Чжувонище же сразу до этого не допёр. Он решил, что я это с каким-то глубоким тайным умыслом сделал. С каким — он сам объяснить себе не смог и поэтому выбивал признание у меня. По его представлениям, Юн Ми, за всё хорошее, что было в прошлом и за конкретно эту прогулку, отблагодарила чёрной неблагодарностью — унизила в глазах посторонних людей. Сказала, чтобы — «валил» и «всё кончено», причём имея возраст, на пять лет младше его!

Пришлось объяснить, что я просто играл роль, на которую согласился. И ничего большего. Ничего личного. Работа такая.

Услышав мою версию интерпретации событий, Чжу Вон сначала «завис», как заглючивший терминатор, а потом конкретно разозлился. Разозлился с того, что я его так легко и не принуждённо подставил, а он, типа — «сам дурак».

Ну да, если поставить себя на его место… Вот прихожу я, допустим, с девушкой в ресторан, а она там мне, при всех, заявляет, что между нами всё кончено! И все присутствующие на меня, значит, пялятся, пытаясь понять, в чём же именно состоит моя ущербность и несостоятельность? А у Чжу Вона ещё это его «восточное лицо», которое терять нельзя. Ещё он местный «принц». Короче, «уделал» я его по-полной. Пришлось извиняться, прикидываясь малолетней дурочкой. В конце-концов «отбоярился» сказав, что просто ни разу с парнями в ресторане не был и поэтому не знаю, как себя правильно вести. Ну и повёл себя согласно понятной мне роли, которую видел в заграничных фильмах. На Чжу Вона этот аргумент подействовал. «Поутих»…

Впереди показалась приближающаяся нижняя станция канатной дороги.

…Блин, как я устал за сегодня, — подумал я, смотря на неё, — словно мешки с картошкой целый день таскал…

И тут мне в голову пришла «светлая мысль».

Чёрт! Чжу Вон же мне комп обещал! А я его взбесил! Тшшшш…. Ну кто меня тянул за язык?! Не видать мне теперь его как своих ушей! Ну, я идиот!

Трейни третья

Время действия: раннее утро следующего дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Комната сестёр. На расстеленной на полу постели, накрывшись одеялом с головой, додрёмывает проснувшаяся Юна.

Лежу. Сожалею о вчерашнем. Об упущенном компьютере. Это ж блин, не меньше пятисот долларов придётся теперь потратить! Плюс звуковая карта — шестьсот. Итого — тысяча сто. И думаю, вряд ли удастся ограничиться этой суммой. Наверняка понадобиться что-то ещё. Думаю, тысяча двести — тысяча триста долларов в итоге и уйдёт. Это считай два месяца работы! Уй…блин! Чтобы мне было вчера рот закрытым не подержать? Выпендрился… Теперь придётся заплатить за выпендрёж…

Чжу Вон работодатель. Всякий наёмный работник должен стойко переносить идиотизм своего начальства! Это ещё мне в институте подробно объясняли. Переводчик — работа с людьми. А там среди них всякие попадаются. Ну и что, что Чжу Вон Юн Ми за дуру считает? Я-то знаю, что он сам дурак. Зачем мне нужно было вчера пытаться донести до него это знание? Что я с этого намеревался получить? Плюшек? Ага, ватрушек! Получил…

Блин, хорошо бы, если бы Чжу Вон не оказался бы «злопамятной скотиной». Всё равно ему этот комп не нужен. Выкинет ведь. Может, поговорить с ним об этом? Ещё раз извиниться? Мммм… Как-то не вижу я этого разговора. Получится, что я выпрашиваю. Та ну! Зато песню буду не должен. Во всём есть свои плюсы и минусы…

Так, ладно. Лежи не лежи, а вставать всё равно придётся. Сегодня у меня с утра — пробежка, к обеду — поход на любимую работу… Потом занятия… Вечером нужно будет сделать врачу тест, заколебал он уже меня ними… И ещё, сегодня, хотел поискать в сети информацию о мечтных музыкальных конкурсах для молодых исполнителей. Прогресс в исполнении у меня есть, пора бы уже думать о том, где и как заявить о себе. Всё запланированное я сегодня сделаю, если Чжу Вон опять чего-то не придумает…

Всё, встаю! Начался новый день!

Время действия: не совсем раннее утро этого же дня

Место действия: загородное именье семьи Чжу Вона. Чжу Вон разглядывает фотографии переданные ему начальником охраны. Сам Сан У почтительно стоит рядом ожидая решения наследника.

— Хорошо получились, — говорит Чжу Вон, имея в виду снимки, — особенно замочки…

Сан У молча делает лёгкий поклон, как бы говоря им — «фирма веников не вяжет».

— Вот эту, эту и вот эту — принимает решение Чжу Вон протягивая Сан У выбранные фото.

— Да, господин, — снова кланяется тот, беря фотографии, — где их разместить?

— Передайте в KBS World 24, - на секунду задумавшись говорит Чжу Вон, — продайте, чтобы всё выглядело по-настоящему. Оттуда их уже растащит вся остальная жёлтая пресса. Деньги, полученные от продажи, используйте по своему усмотрению.

Сан У молча кланяется.

— И скажите им, что это неизвестная девушка приехала из-за границы. Из Англии!

— …И узнайте, когда они это пустят в эфир. Нужно будет показать бабушке.

— Будет сделано, господин Чжу Вон, — кланяется Сан У.

Время действия: ещё попозже в этот же день

Место действия: в том же доме. Му Ран разглядывает фотографии, переданные ей Сан У.

— Он попросил вас сделать фото своей прогулки с этой девушкой и передать их в новостное агентство? — разглядывая фотки, переспрашивает бабушка.

— Да, госпожа, — делает полупоклон Сан У.

— Ох, шельмец, — качает головою бабушка, — и место-то, какое ещё выбрал! Гора Намсан. Ты только подумай!

Начальник охраны молчит с бесстрастным выражением на лице.

— Ну хорошо, — говорит бабушка возвращая фотографии Сан У, — сделай так, как он просит. Думаю, ничего страшного в этом нет.

— Да, госпожа, — кланяется начальник охраны.

Время действия: вечер того же дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Юна в комнате сестёр сидит на полу держа на коленях ноутбук.

Сижу, есть хочу. Я вообще последнее время постоянно — есть хочу. А если точнее, не есть хочу — а ЖРАТЬ! Не ужинаю, в обед и завтрак ем мало. Но на тушке Юн Ми это сказывается мало. Минус пять килограмм на фоне постоянных мыслей о еде. Вчера приснился эротический сон. Будто я, точнее Юн Ми, лежит голая, в ванной полной борща. Такого красного, наваристого, с желтоватыми кружочками жиринок по поверхности. Проснулся со ртом полным слюны…

Как эти женщины постоянно сидят на диете? А я и не знал, что это так трудно… Отвлекаю себя от мыслей о еде загружая свой мозг мыслительно-познавательной деятельностью. Вот, нашёл в сети приглашение на конкурс молодых композиторов. Читаю положения о его проведении, пытаясь понять — смог бы я в нём участвовать или нет?

«…Целью конкурса является поддержка композиторского творчества, создание и формирование высокохудожественного репертуара для симфонического оркестра, формирование условий для создания музыкальных произведений о Корее, корейском народе, стимулирование интереса к истории и культуре страны…»

Гм… Симфонический оркестр? Вот так разу целый оркестр? Круто бабки пляшут! Что-то, похоже, патриотическое, раз оркестр и «стимулирование интереса к истории». Под это должны давать неплохие гранты… Читаем дальше.

«…Условия участия в конкурсе…»

То что меня интересует!

«…Участниками конкурса могут быть граждане РК,{РК — республика Корея. прим. автора} занимающиеся композиторским творчеством на профессиональной основе…»

Гм… Я занимаюсь творчеством на профессиональной основе или нет? Пожалуй, нет… Хотя, это как посмотреть…

«…Конкурс проводится без возрастных ограничений…»

Отлично! Просто отлично!

«…Для участия в конкурсе необходимо представить сочинение любого жанра и любой формы для камерного или симфонического оркестра (тройной состав, максимум 2 фагота, 4 валторны, 2 трубы. Возможно использование флейты-пикколо, кларнета-пикколо и бас-кларнета, английского рожка, контр-фагота. Национальные инструменты — 4 каягыма, 2 аджена, 2 чангу, 3 сэнхван, 5 тансо). Продолжительность композиции — от 5 до 15 минут. Сочинение должно быть связано с культурой и/или историей Кореи…»

Пффф… Ну, для моего KingKorga, такой состав инструментов — ничего страшного, при записи только потом просто нужно будет тщательно свести на компьютере дорожки… Компьютере, которого у меня, кстати, так и нет! Я его вчера — «проужинал», показывая свою потрясающую «индепенденс»… Блин!

«…Для участия в конкурсе необходимо представить:

а) заполненную заявку на участие в конкурсе (доступна на сайте филармонии);

б) копию удостоверения личности;

в) письменное согласие на публичное исполнение произведения, которое представлено на конкурс;

г) партитуру и голоса (и, если возможно, запись) сочинения, которое представлено на конкурс;

д) копию диплома об окончании высшего либо среднего музыкального учебного заведения, либо справку из среднего или высшего музыкального учебного заведения…»

Диплом?! Где я им его возьму? Да даже хотя бы справку?! Юн Ми не в музыкальной же школе училась! Уууу-у, как это достало! Везде диплом! А почему они про TOEK ничего не написали? Глазам своим не верю! Наконец-то в Корее нашлись те, кому он не нужен! Алиллуйя!

Это конечно смешно, с TOEK, но что делать? Поступить в музыкальную школу, дабы иметь потом основания для участия в конкурсах? Хм… Школа школой, но мне туда совсем не хочется. И вот почему. Мама и онни взялись смотреть тут новую дораму, начавшуюся на ТВ. Я тоже в неё периодически свой нос сую, по своей старой привычке смотреть всё, что бубнит с экрана не по-русски. Так вот, там по ходу развития сюжета, главная героиня, часто вспоминает, как над ней издевались в школе. Я раз это посмотрел, два посмотрел, потом вспомнил дорамы с подобными сюжетами, которые видел в своём мире, вспомнил девочку из школы Юн Ми покончившую с собой… И пришла мне в голову весьма не радостная мысль.

«Слушай, Серёга!», — сказал я сам себе, — «А ведь „к бабке, как говориться, не ходи“, но роль школьного ведь изгоя достанется тебе! Ну сам посуди — выпускной год, класс уже, за столько лет совместной учёбы — „сыгранный, притёртый“. И тут появляешься ты — не знающий правил и весьма странный. Как думаешь, что будет?»

А что? Хоть последнее время мама с сестрой усиленно обучают меня корейскому этикету, но это пока практически голая теория. Её ещё нужно научиться применять. Причём не тогда, когда «вспомнил», а «на автомате», не думая. Так, как это делают местные. Пока у меня станет с этим более-менее нормально, «ежу понятно», что я успею совершить в школе массу ошибок под внимательными глазами одноклассников. А если они ещё узнают, что у меня амнезия — точно решат, что я «с приветом». Стопроцентно в изгои запишут! Даже золотой сертификат тут не поможет. Наоборот, только хуже может сделать. «А, дурачок, так ты английский лучше меня знаешь? Ну, на тебе, в морду, за это!» И будет у меня не учёба, а каждодневная баталия. Сколько я там продержусь в таком режиме? И вряд ли стоит рассчитывать на то, что я обзаведусь там друзьями. Может, и обзаведусь, но думаю, это будет не быстро. С девчонками нужно говорить «о девичьем», в котором я не петрю, а если я полезу общаться к парням, то это тоже будет не комильфо. Те же девочки решат, что я отбиваю у них их любимых оппа, и тут-то мне конец полный и придёт! В борьбе за парней девочкам жалость к соперницам неведома. Это я точно знаю, видел. Побьют, может быть даже и ногами, как говорил один известный авантюрист. Мне сейчас это нафиг не нужно. Следует помнить о руках и о лице Юн Ми. Теперь мне следует беречь не только руки, но и лицо. А после пары драк, после жалоб родителей, руководство школы вспомнит, что у меня — «справка»… Выгонят нафиг! Или в школу для трудновоспитуемых дебилов переведут. Вот это «праздник» будет на нашей улице, так «праздник»! Представляю, что будет с мамой и Сун Ок… Оно кому-то надо такое? Уверен, что нет. Поэтому, лучше мне в школу не попадать. Ну его к лешему, как говорится! Пусть без меня грызут гранит науки!

…Но тогда выходит, что у меня не будет «справки» для конкурса? И что? Заявиться в комиссию так, без нужных документов? Уже немного зная корейцев, у меня возникают большие сомнения в успехе такого предприятия. При их уважении к порядку, не уверен, что меня там пустят дальше порога. А если и пустят, то у них будет «железное» основание для снятия меня с конкурса в любой момент или невыплату призовых денег по его окончанию. Кто-нибудь из обиженных-проигравших жалобу напишет, на нарушение правил, и всё — моя песенка будет спета. Подарю кому-нибудь классную мелодию. «За так». Мне, вылезать на публику с какой-нибудь «фигнёй», смысла нет. Нужна будет вещь, с которой можно будет рассчитывать на призовое место. А если выгонят — то хитовая мелодия «уплывёт» в чужие руки. Доказывай потом, что это твоё и тебя обокрали. Ни денег, ни известности…

Мда… Как всё сложно. Похоже, тут действительно без образования тебя никуда не пустят. Нет диплома — «гуляй рванина»! Что ж, видно придётся придумать, как «обрулить» этот момент. А пока я это придумываю, нужно будет узнать, сколько стоит зарегистрировать здесь права на песню и как это делается. Никогда таким вопросом не занимался и даже не знаю, с какого бока подступиться к его решению. Может дядю подключить? Пусть какого-нибудь толкового адвоката посоветует, или юриста. Из тех, кто этими вопросами занимается. Здесь должно быть всё без сучка и задоринки, ибо речь будет о больших деньгах. Чтобы потом не было бесконечно жаль…

Как же жрать-то хочется! И кругом — одни препоны…

Время действия: следующий день

Место действия: неширокая автомобильная дорога. В красной спортивной машине с открытым верхом едут Чжу Вон и Юн Ми.

Класс! Погода отличная, с работы — слинял, машина — супер, дорога летит навстречу, даря новые впечатления. Справа от неё, в поле, что-то жёлтенькое цветёт, небо голубое, весна. Чем не праздник души?

Вчера Чжу Вон в отеле не появлялся (хорошо быть директором!), а сегодня, как только я пришёл на работу, вызвал меня к себе в кабинет и сообщил, что едет к хонде, ну и я, вместе с ним… Ну, к хонде, так к хонде. Знать бы ещё кто это, чтобы хоть что-то понимать, но выбора нет. Едем! И главное, никаких последствий нашего ужина в ресторане, когда я раздельный счёт стребовал. Думал, что Чжу Вон мне хоть что-то по поводу произошедшего скажет, ан нет! Даже полсловечка не сказал. Как не было ничего. Лицо держит? Ну ладно, я не против. Объяснения — всегда напряг.

Чжу Вон сообщил секретарше, что он со мною едет по делам и поэтому нас до вечера не будет. Поклонившись своему директору, сонбе проводила нас озадаченным взглядом и, похоже, что-то там себе подумала. И явно не то, подумала! Вечно эти бабы что-то себе придумывают!

Спустились с Чжу Воном на лифте. Внизу, на стоянке нас ждала ярко-красная спортивная машина с открытым верхом. Не та, на которой он ездил раньше.

— Садись, — небрежно бросил мне Чжу Вон, открывая водительскую дверь.

— Это тоже твоя? — восхитился я, подходя к машине с другой стороны.

— Почти, — ответил тот, — брат раньше на ней ездил. Иногда беру, когда не жарко и можно ездить с открытым верхом…

Кучеряво живут в семье Чжу Вона! Хорошая машинка. Тоже из семейства Феррари, но марка, которую назвал мне Чжу Вон, на слух мне не известная. Может, тут она есть, а в нашем мире их не выпускают? Может и так, хотя, если честно, в таких дорогих машинах я особо не разбираюсь. Смысл разбираться, если нет денег чтобы купить? Машины я люблю, но отнюдь не автофанат, знающий точное количество клапанов и гаек в каждой модели…

Внезапно из-за края холма, который мы миновали, открылась голубая водная гладь.

— Вау, море!! — неподдельно восхитился я.

Оказывает всего час с небольшим от Сеула и ты уже на море! Класс!

— Ты и моря никогда что ли не видела? — вздрогнув от моего восторженного вопля, покосился на меня Чжу Вон, — ни в музеях не бывала, ни моря ни видала?

— Давно была на море, — пояснил я свою радость от встречи, — забыла уже, как оно выглядит…

Чжу Вон покачал головой, как бы говоря — «ну надо же»!

— Чжу Вон, — обратился я к нему, — а куда мы едем?

— Я же сказал — к хонде!

— А кто это? Или что это?

Чжу Вон озадачено подвигал челюстью, глядя на дорогу и о чём-то соображая. Потом уверенно повернул руль вправо, направляя машину в придорожный карман.

— Рассказывай, — приказал он, остановившись и выключив двигатель.

— Что? — немного растерявшись от такого развития событий, спросил я.

— Кто ты такая? — повернувшись ко мне и внимательно глядя на меня, спросил Чжу Вон.

— В смысле? — переспросил я, чувствуя лёгкий холод в животе.

Неужели он догадался?

— Я хочу знать, почему ты не знаешь о хонде?

— Ну… я знала… просто забыла… хе-хе…

Я нервно хихикнул.

— Будешь врать — высажу, — пообещал Чжу Вон и секунду спустя добавил, — А автобус по этой дороге не ходит, пойдёшь пешком. Тут далеко.

— Я не вру, — смотря на парня честными глазами, сказал я, — я действительно забыла!

— Что-то ты много забыла, — не поверил моим словам Чжу Вон, — не помнишь, кто такие хонде, не знаешь как называются горы вокруг Сеула, не знаешь самых простых правил поведения… И при этом хорошо говоришь на нескольких иностранных языках. Что это значит? Может ты шпионка?

Блин, обвинения в шпионаже мне ещё не хватало! И чёрт меня дёрнул спросить про этих хонде! Приехал бы, да увидел, кто это! Не терпелось! Язык чесался спросить! В чём дело, я же не был таким болтливым раньше?! И что теперь ему говорить?

— Я жду ответа, — напомнил о своём существовании Чжу Вон.

Я прокрутил в голове несколько вариантов возможной брехни, посмотрел на лицо Чжу Вона и понял, что сейчас вряд ли они прозвучат убедительно. Вот просто хребтом почувствовал это. Пожалуй, лучше будет сказать, как есть.

— Видишь ли, Чжу Вон-оппа, — решившись, начал я издалека, — у меня есть некая, скажем так, проблема. Со здоровьем. Я могу об этом рассказать, если тебе интересно, но у меня будет условие. Прошу, чтобы это осталось между нами. Хорошо?

— Ну допустим, — сказал Чжу Вон.

— Понимаешь, не так давно, я попала в автомобильную аварию…

За пару минут, я, честно смотря ему в глаза, рассказал Чжу Вону свою грустную историю.

— Опять врёшь? — не поверил мне он, когда я закончил говорить.

— У меня справка есть, — сразу выложил я свой главный козырь, — могу принести.

— Принеси, — кивнул Чжу Вон, — И что, тебя врачи просто взяли и выпустили из больницы? Зная, что ты ничего не помнишь? Не могу в это поверить!

— Никто не знает, что такое память, — вздохнув, сказал я, — врачи надеялись, что когда я попаду в те места, где жила и училась, то это будет дополнительной стимуляцией для мозга, и я всё вспомню. Некоторым людям такое помогло. Мне — нет.

— И ты так об этом спокойно говоришь? — поразился Чжу Вон.

— А что мне теперь, плакать что ли? — спросил я и добавил, — Слезами горю не поможешь.

— Пффф… — выдохнул Чжу Вон, обдумывая, и снова обратился ко мне, — и ты ничего не помнишь из того, что было с тобою до аварии. Ничего-ничего?!

— Уку, — отрицательно помотал головою я, — что-то, кажется, порою всплывает, но вот если специально задуматься и попытаться целенаправленно вспомнить — не помню. Я из-за этого в школе экзамены сдать не смогла. Оставили на следующий год.

— А как же твой английский? — прищурился на меня Чжу Вон, — как ты можешь говорить на нескольких языках если нечего не помнишь?

— Не знаю, — пожал я плечами, — я раньше их учила, но так хорошо у меня никогда не получалось. А теперь — получается. Врачи это тоже не могут объяснить. Может, что-то улучшилось в голове?

Чжу Вон снова с минуту посидел, обдумывая услышанное.

— Ну, ты даёшь, зверёныш, — слегка ошарашенно сказал он, запуская двигатель машины, — А думаю, почему ты такая странная? А у тебя оказывается амнезия! Почему ты мне сразу не сказала?

— Не хотела выглядеть «странной», — ответил я.

— Ха! — фыркнул Чжу Вон, — а как по-твоему ты сейчас выглядишь?

— Тоже, не совсем как все, — согласился с ним я, — ну лучше так, чем все сразу будут знать, что я потеряла память.

— Чем лучше-то?

— Люди могут подумать, что я сумасшедшая и не захотят со мною общаться, понимаешь?

— А ты точно — не сумасшедшая?

— А ты как думаешь? Ты ведь общаешься со мною каждый день. Сам не можешь решить?

— Ты — странная, — подумав вынес вердикт Чжу Вон, — но, пожалуй, не сумасшедшая.

— Вот видишь, — с облегчением сказал я, — ты меня знаешь и у тебя есть мнение обо мне. А если сказать о таком человеку, который меня не знает? Наверняка он просто не станет иметь со мною никаких дел.

— Но согласись, — помолчав сказал Чжу Вон, — забыть почти всю свою жизнь… Это не совсем нормально.

— Представь, — возразила я ему, — что ты начал забывать. Забыл, что было неделю назад, месяц, год, два… В какой момент ты станешь ненормальным?

— Мммм, — задумался Чжу Вон, — ну, наверное есть какая-то общепринятая граница… Хотя я видел в своей жизни несколько достаточно странных людей. Причём это были люди, которые зарабатывали большие деньги. И никто их в больницу насильно не отправлял. Наоборот! Это были весьма уважаемые люди.

— Я тоже буду зарабатывать большие деньги! — пообещал я.

— Ха! — с насмешкой в голосе отозвался на это Чжу Вон, — школу сначала закончи. Без аттестата тебя никуда не возьмут.

— Посмотрим, — сказал я.

— Ну, посмотри, — разрешил он.

Некоторое время опять ехали молча.

— Постой, — сказал Чжу Вон, — получается, что ты сейчас видишь море первый раз в жизни?

— Да, — кивнул я, — получается, что многие вещи я вижу первый раз в жизни…

— Холь! — высказался по этому поводу мой спутник.

Ещё некоторое время ехали молча. Чжу Вон о чём-то думал. Я смотрел на дорогу и на море, тоже размышляя — правильно ли я поступил, рассказав ему о своей амнезии? Ну, наверное, пришла пора это сделать. Чжу Вон не дурак, возможно он раньше просто не обращал внимания, но несуразностей в конце-концов накопилось столько, что он не смог их уже игнорировать. Врать дальше? Можно было и так, но понятно, что это уже откровенная лажа будет.

Внезапно Чжу Вон свернул к обочине и достаточно резко остановил машину. Вынул телефон и набрал номер.

— Сон У, — спросил он в трубку, — ты уже сделал то, что я просил?… Сделал?… Просто ситуация изменилась. Можешь это отменить?… Ушло в разные? Хорошо, понял тебя… Ладно, пусть остаётся так. Всего доброго, Сон У.

Чжу Вон снова вывел машину на дорогу. Через некоторое время он притормозил у какого-то зелёного памятника, изображавшего сидящую женщину в маске для подводного плаванья и с какой-то круглой штуковиной в руках.

Памятник корейским ныряльщицам

— Смотри, — сказал он, кивком головы задавая направление, — это памятник корейским женщинам-ныряльщицам, хонде.

Женщины-ныряльщицы? У нас, в «нашей» Корее их зовут — хенё. А тут, значит — хонде? Вот жешь! Оказывается всё просто! Я, опять, «лопухнулся». А эта круглая штуковина, что у женщины в руках на памятнике, это сетка-ловушка, а сзади — буй, который показывает проплывающим мимо лодкам, что тут где-то работает человек.

— Хочешь, могу тебе про них рассказать, — обернувшись ко мне, предложил Чжу Вон.

С чего это он так подобрел? На жалость пробило, что ли? Ну ладно, пусть расскажет. Может, услышу то, что не знаю. Миры-то разные!

— Хочу, — кивнул я и поблагодарил, — спасибо, Чжу Вон-оппа!

— Хонде — это женщины, которые добывают из моря морские деликатесы, — начал свой рассказ Чжу Вон, снова выезжая на дорогу, — Ракушки, трепанги, ловят осьминогов, каракатиц, рыбу, если получится. В общем всё, что сумеют поймать. Работают без аквалангов. Маска, ласты, гидрокостюм, сетка, буй ну и крючок для отрывания ракушек от камней. Вот всё, что у них есть с собою.

— А почему без акваланга? — полюбопытствовал я, — с ним же удобнее?

— Акваланги запрещены, — сказал Чжу Вон, — если их разрешить, тут лет через пять на дне пустыня будет. Выловят всё.

— А, ну да, — сообразив, кивнул я.

— А так, — продолжил мне рассказывать Чжу Вон, — природный баланс особо не нарушается. Тем более, что ныряльщиц становиться с каждым годом всё меньше…

— Почему? — опять задал я вопрос, — улов падает? Экология?

— Дело совсем в другом, — бросив на меня взгляд ответил Чжу Вон, — раньше, в 60-х годах, ныряльщиц было очень много. Спрос на морепродукты был весьма высок, а их промышленного производства тогда ещё не было. Хонде хорошо зарабатывали. Строили на полученные деньги дома, отправляли детей учиться. Часто бывало так, что ныряльщицы, а не их мужья содержали семьи…

— А что, разве мужчины этим не занимались? — удивился я, — Это ведь было прибыльно?

— Ну ты скажешь! — удивился в ответ мне Чжу Вон, — Хонде — это чисто женское ремесло!

— Почему? — не понял я, — разве мужчины этим не могли заниматься?

— Потому, что… — начал объяснять мне Чжу Вон и замолчал.

— Потому, что это женская работа! — секунд через тридцать выдал он мне объяснение и добавил, — Если бы ты всё помнила всё как надо, то таких бы глупых вопросов бы не задавала! Понятно?

— Понятно, — не став спорить кивнул я.

Хотя совершенно было не понятно. Что, табу, что ли на этот вид деятельности для мужиков наложен? Странно. Работа не из лёгких, опасная. Но только женщины. Очень странно.

— А что было дальше? — спросил я у Чжу Вона.

— А дальше случилось то, что не могло не случиться, — неторопливо ответил он, внимательно смотря на дорогу, — дочери ныряльщиц, получив образование, не захотели возвращаться из городов в рыбацкие деревни. Оказалось, что можно зарабатывать и без ежедневного риска. Без каждодневных многочасовых погружений в холодную воду с последующим отогреванием у костра. И они не вернулись. Матери остались без смены. Им оказалось некому передать свой опыт и умение. Количество ныряльщиц стало сокращаться. Потом началось промышленное выращивание моллюсков и всего остального того, за чем охотятся хонде. И их стало ещё меньше. Потом в Корею завезли цитрусовые. Климат острова Чеджу, который больше всего был известен своими ныряльщицами, оказался превосходным для выращивания мандарин. Сейчас на нём полно плантаций, которые дают их владельцам годовой доход, сопоставимый с доходом ныряльщиц. Но это работа на земле, без риска утонуть. Поэтому люди Чеджу стали заниматься больше выращиванием мандарин, чем морем. Теперь мандарин — символ острова. А хонде совсем почти не осталось. Слышал по телевизору, что их не больше трёх тысяч на всю Корею…

Мда… Грустная история технического прогресса. Как говорится — «за всё нужно платить»… Причём зачастую платит тот, кто совсем «не при делах» этого прогресса.

— …Правительство принимает меры, — продолжил рассказывать Чжу Вон, — пытается сохранить это занятие… Хотя бы для туристического бизнеса, потому, что туристы очень любят хонде. … Школы ныряльщиц, льготные кредиты на открытие кафе, частично оплачивают им лечение из бюджета… Но пока ничего не получается. Работа опасная, тяжёлая, ей нужно заниматься всю жизнь. Неточность в бумагах можно исправить, а море ошибок не прощает. Нет желающих платить жизнью за ошибку. Да и заработки в профессии сильно упали. На берегу можно больше заработать… Средний возраст хонде приближается к 60-ти годам. Лет через десять они могут совсем исчезнуть…

Мда… печаль…

— Поэтому, — сказал Чжу Вон, аккуратно поворачивая руль, — пока есть возможность, нужно поесть настоящих морепродуктов…

— А что, потом не будет? — спросил я, — Ведь выращивают же их промышленным способом?

— Если бы ты попробовала и тех и других, то таких бы глупых вопросов бы не задавала… Выращенные на фермах, это совсем не то, что выросшие в море. Любой человек тебе это подтвердит! Так что у тебя сегодня уникальный шанс, зверёныш — попробовать настоящее. Купишь потом в Сеуле выращенных промышленным способом и сравнишь. Думаю, сразу всё поймёшь…

Нн-да? Деликатесы? Звучит заманчиво! Ладно, попробую!

Время действия: тот же день

Место действия: Большая палатка, защищающая своих посетителей от солнца. Внутри несколько столиков, за которыми сидят люди, приехавшие отведать морских деликатесов. За одним из столов сидят Чжу Вон и Юн Ми, ожидая, когда им принесут заказанное.

Сижу, жду, когда мне принесут заказанный мною «морской коктейль». Трепанги, мидии, креветки, осьминоги и какие-то водоросли. Никогда ничего подобного не ел. Наверное — будет очень вкусно. Однозначно — жить у моря классно! Жалко, что в Москве моря нет… Тут такой воздух! Искупаться бы ещё, но Чжу Вон сказал что ещё холодно, не сезон. Ладно, подожду. Тут всего-то до моря час с небольшим ехать. Не проблема. А тут интересно! Прошлись по рыбацкой деревушке. Видели команду ныряльщиц, вернувшихся с промысла. Уставшие аджумы в возрасте, все в чёрных гидрокомбинезонах. Да, судя по их лицам — работёнка у них ещё та. Не в офисе бумажки перекладывали…

Корейские ныряльщицы

Чжу Вон рассказал, что работают хонде, всегда бригадами по от пяти до пятнадцати человек. В одиночку работать «настоятельно не рекомендовано». Море, как известно, шуток не любит. Опасности бывают самые разные — от ядовитых рыб (их немного, но бывают), до внезапно налетевшего шторма, коварных морских течений и еще многое другое. Кроме того, малейшее недомогание под водой может очень быстро привести к летальному исходу. В прошлом году на острове Чечжудо было два случая гибели ныряльщиц, несколько лет назад такая же трагедия произошла и на Чхучжадо. С одной стороны, сами ныряльщицы в подавляющем большинстве своем далеко не двадцатилетние девушки — то есть организм может не выдержать нагрузок — а с другой иногда, говорят, подводит азарт: увидела какую-то ценную раковину на глубине, попыталась нырнуть чуть подальше или когда уже кислорода не хватало — и все…

…Говорят, что практически у каждой из них раз в неделю случается полуобморочное состояние. Приходится тут же выныривать и отлеживаться на поверхности воды, держась за шар-поплавок, либо на берегу, если до него не так далеко.

Вот из-за всего этого они работают группами, чтобы могли быстро прийти на помощь. Во главе всегда есть старшая и самая опытная ныряльщица — помимо ловли она занимается также и тем, что следит за безопасностью — все ли из коллег остаются в поле зрения, не оттаскивает ли течение в сторону, не «хмурится» ли небо и так далее…

— Откуда ты всё это знаешь? — спросил я Чжу Вона, проводившего мне развёрнутую экскурсию.

— У моей бабушки есть подруга — хонде, — ответил он, — когда я учился в школе, мы часто ездили к ней в гости.

— А-а, — сказал я, — понятно.

У бабушки-олигарха есть подруга-ныряльщица? — подумал я, — Надо же!

… Ещё говорят, что ныряльщицы могут погружаться на глубину до 20 метров и задерживать дыхание на несколько минут. Однако, обычно «стандартная» глубина работы составляет не более пяти метров. Как пояснил мне Чжу Вон — нырять на большую глубину особого смысла нет, так как меньше времени остается на сам процесс поиска ракушек и прочей добычи, да и видимость с глубиной ухудшается.

В деревушке, куда привёз меня Чжу Вон, было много туристов. Как корейцев, так и иностранцев. Потому одна команда хонде работала неподалеку от берега, видимо на показ. Немного понаблюдали за тем, как они ныряют. В один момент из воды вынырнула аджума, держа в выпрямленной руке приличного такого по размерам осьминога. Круто! Все видевшие это даже захлопали.

«Корейская русалка» с добычей

Потом, после лова, ныряльщицы обрабатывают добычу и несут продавать на небольшие мини-рыночки или в ресторанчики, которых в этой деревушке было полно. Вообще, людей было много.

«Корейская русалка» продаёт улов

— Здесь людно, — сказала я Чжу Вону, имея в виду количество туристов, — похоже, место пользуется спросом.

— Просто конец весны, — ответил он, поняв, что я имею в виду, — летом ловля запрещена. Сезон размножения. Летом у хонде — отпуск. Вот все и стараются поесть напоследок…

Удивительно! Лето — самый сезон, а ловля запрещена. О будущем заботятся. Не то, что некоторые. Молодцы вообще-то корейцы! Порядок у них есть…

— Ваш заказ, — ставя передо мной большую миску, сказала аджума-официантка.

Ух ты, красотень-то какая! Щас попробую! Стоп! А чего они… ШЕВЕЛЯТСЯ?!

Время действия: тот же день

Место действия: там же. Юн Ми, округлившимися глазами смотрит в свою тарелку. Чжу Вону его заказ ещё не принесли.

— Чего застыла? — спрашивает её Чжу Вон, — ешь!

— Чжу Вон, — пригнувшись к столу, испуганным шёпотом обращается к нему Юн Ми, — они… шевелятся!

— Правильно, — кивает тот, — они и должны. Это показывает, что они — свежие. Бери, макай в соус и в рот!

— Ээ-э, — открыв рот, «зависает» над своей тарелкой Юна, наблюдая круглыми глазами за протекающей в ней жизнью.

— Вот глупая! — откровенно смеётся над нею Чжу Вон.

В этот момент за столиком рядом раздаётся громкий смех. Юна поворачивается туда. Три корейских девушки громко смеются, смотря, как их четвёртая подруга пытается съесть маленького живо осьминога. Серенький осьминожик, с большими испуганными глазами, видимо решил бороться за жизнь до последнего. Он удрал из своей тарелки, и теперь его убийца, под хохот подруг, отдирает его, прилипшего, от стола. Наконец у неё это получается, но жертва выворачивается и, растопырив щупальца, серым летающим зонтиком шлёпается среди тарелок. Девушки с визгом и хохотом отшатываются в стороны. Рассердившись, хозяйка осьминога протягивает руку и рывком отрывает его от клеёнчатой скатерти. Схватив его обеими руками, она несколько раз растягивает его в стороны за голову и щупальца, макает в соус и, сморщившись, словно ест лимон, засовывает его себе в рот. Секунду из него торчат трепыхающиеся щупальца, затем девушка всасывает их в себя и начинает усиленно жевать.

Наблюдавшая за всем этим квадратными глазами Юн Ми меняется в лице. Позеленев, она прижимает ладонь к губам и, с надутыми щеками, пулей вылетает из-за стола. Подняв брови, Чжу Вон изумлённо смотрит ей в след.

(посмотреть, как в Корее живьём едят октопокусов, можно тут — -9hiM7Xc

. Большое спасибо приславшему ссылку на это видео!)

Время действия: тот же день

Место действия: небольшое кафе рядом с университетом Сун Ок. Большие стеклянные окна, окна пол и стены — приятных, уютных для глаз оттенков. За одним из столиков сидит Сун Ок с тремя подругами, одна из которых сидит, уткнувшись в планшет.

— У-у, Сун Ок получила за тест по английскому высокий балл, — говорит одна подружка другой.

Сун Ок улыбается с довольным видом и подносит к губам картонный стаканчик с кофе.

— Наверное, она очень хорошо позанималась, — отвечает вторая подружка первой и с лукавым выражением на лице делает предположение, — может она нашла себе хорошего титчера?

— Ой, наверное, — мгновенно сориентировавшись, подхватывает тему первая, — молодой красавчик, который только что вернулся со стажировки из Америки!

— Он доктор… — с мечтательностью в голосе говорит первая.

— …И прекрасно знает английский язык… — добавляет вторая.

Сун Ок, держа стаканчик у рта переводит взгляд с одной подруги на другую, в зависимости от того, кто говорит.

— И они вместе занимались… — делает большие глаза первая.

— Наедине, — уже хохочет вторая.

— Эй, эй, вы что, смерти себе хотите?! — восклицает Сун Ок, ставя кофе на стол, — что вы тут такое выдумываете?!

— Ой, онни, а разве это не правда? — смеётся первая, — а мы думали, что так было на самом деле! Кто же тебе так помог с занятиями?

— Мне помогла моя сестра, — с гордостью отвечает Сун Ок.

— Твоя тонсен?{тонсен — младшая сестра или брат Прямым обращением это слово не является, никто и [почти] никогда не называет младшего «тонсэном» при непосредственном контакте, однако в разговоре с третьим лицом об этом человеке его могут назвать этим словом. Прим. автора} — удивляется собеседница.

— Да. Она ведь сдала ТОЕС на 999 баллов!

— Ой, ты же говорила об этом, прости, я забыла! Как у неё здоровье? Она ведь была не здорова? — спрашивает первая подружка.

— Спасибо, — кивает Сун Ок, — у неё всё хорошо. Она уже нашла работу. Работает помощницей секретаря исполнительного директора отеля «Golden Pales». Этот отель принадлежит «Sea group corporation»…

Сун Ок сообщает от этом с видом — «ну как бы между прочим и так оно и должно быть».

— Ууу… — с лёгким оттенком зависти в голосе отзывается её подружка, — это очень хорошее место! Устроится в таком молодом возрасте на работу в такую компанию — это хороший старт.

— Да, — с гордостью за сестру соглашается с ней Сун Ок, — моя Юн Ми молодец. Если она будет упорно трудиться, то она сделает хорошую карьеру.

— Ну, не обязательно делать карьеру, — вступает в разговор первая подруга, — в таких отелях полно шикарных мужчин с деньгами. На её месте, я бы лучше нашла себе там хорошего мужа!

Услышав такое Сун Ок хмурится.

— Рано ей ещё об этом думать, — говорит она, — Ей сначала нужно получить образование, а потом думать о замужестве. Иметь профессию — это всегда хорошо.

— А иметь богатого мужа — ещё лучше, — фыркает ей в ответ подружка.

— Юн Ми этим не занимается, — строго говорит Сун Ок, — она правильно думает о будущем и много работает…

— О, нет, оппа! Как ты мог! — неожиданно громко восклицает третья подруга, до этого не участвовавшая в разговоре и смотревшая в свой планшет, — что же теперь мне делать? Сброситься с моста?

— Это она о ком? — спрашивает Юн Ми первую подружку, — всё о Лён Хи?

— Нет, — говорит та, — она вычеркнула себя из фанаток Лён Хи, когда объявили, что у него помолвка с Марокканской принцессой. Теперь она фанатка Ким Чжу Вона.

— Ким Чжу Вона? — неприятно поражается услышанному Сун Ок, — но ведь он же…

— Что он? — хочет услышать окончание незаконченной Сун Ок фразы подруга.

— Ну…ффф — несколько растеряно отвечает ей та, — ну он же принц, а… а она…

— Сун Ок, ты какая-то странная, — говорит ей первая подруга, — когда нашу Сон Дам останавливала такая мелочь как разница в уровнях? Она решила выйти замуж за богатого мужчину и следует своей мечте. Лён Хи сошёл с дистанции, следующий по списку — Чжу Вон. Не понимаю, чему ты удивляешься? Ты что, первый раз видишь Сон Дам?

— Да нет, — мнётся Сун Ок, пытаясь как-то объяснить своё удивление, — просто мне вдруг пришло в голову, что это очень странно. Стремиться к тому, что никогда не получишь. Разве может девушка нашего круга выйти замуж за такого богача?

— Всё нормально, Сун Ок, — отвечает ей подруга, — это как в спорте. Бег с барьерами. От одного к другому, одного к другому. И каждый — сбиваешь. А потом, на очередном, падаешь вместе с барьером на землю. Встаёшь, отряхиваешься и уходишь с этой дорожки. Не спеша. Наша Сон Дам пока ещё бежит.

— А ты? — интересуется у второй подруги первая, — ты уже не бежишь?

— Я теперь реально смотрю на жизнь, — отвечает ей на вопрос та.

— Как он только мог?! — снова восклицает Сон Дан, — ничтожество!

— Ого! — удивляется вторая подруга и интересуется, — И что же он такого сделал, что превратился в ничтожество? Объявил о помолвке?

— Нет! Его видели на горе Намсан с девушкой! Они вешали там замочек!

— Пффф… — говорит вторая подружка, — смирись, Сон Дам. Чжу Вон — это не твой уровень. Не сомневаюсь, что эта девушка — очередная принцесса ангельской внешности.

— А вот и нет! — восклицает Сон Дан, — Совсем обычная внешность! Вот, смотрите!

Она разворачивает свой планшет экраном к подругам.

— Ничего особенного! Я гораздо красивее!

Внезапно захлебнувшись воздухом, Сун Ок издаёт невнятное восклицание, узнав в улыбающейся с экрана девушке свою тонсен.

Время действия: тот же день

Место действия: загородный дом семьи Чжу Вона. Бабушка и начальник службы безопасности. Только что, закончив читать, бабушка кладёт лист бумаги на стол.

— Как нехорошо, — говорит она, неодобрительно качая головой, — всё становиться совсем по-другому.

— Да госпожа, — почтительно склоняет голову Сан У.

— Больная девочка… — размышляет вслух сама с собою, бабушка, — Ведь скажут, что воспользовался ситуацией… И где он её только нашёл, такую? Кругом полно здоровых, нет, он выбрал именно эту… Ну Джу Вон, ты у меня получишь!

Начальник охраны почтительно и молча наблюдает за мыслительным процессом госпожи.

— Так, Сан У, — говорит бабушка, приняв решение, — найди этого разгильдяя и отправь его ко мне. Пусть расскажет все подробности, что там у него с этой девчонкой…

— Да, госпожа, — кланяется начальник охраны.

— И постарайся побыстрее погасить шумиху в СМИ. Если нужно, пусть наш пресс-секретарь сделает заявление.

— Да, госпожа…

— Можешь идти.

Сан У кланяется и выходит из комнаты.

— Надо же, — говорит вслух бабушка, вновь беря со стола листок принесённый Сан У, — амнезия… А как она тогда умудрилась сдать английский с таким отличным результатом? Что-то здесь непонятное…

Время действия: вечер того же дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Юн Ми ужинает в зале, сидя перед низким столиком с едой. Делает она это как-то несколько странно — пристально разглядывая то, что собирается положить в рот, и предварительно тыкая в это палочками. Сун Ок ещё не пришла с учёбы.

Сижу, жую. Сегодняшняя поездка к морю принесла мне просто массу впечатлений и не скажу, что они позитивны. Вот, ужинаю, пытаясь восстановить душевное равновесие. Эти корейские деликатесы… Бррррр! Да чтоб я их ещё раз в рот взял! Да ни за какие коврижки! Вообще, до сегодняшнего дня, я не считал себя брезгливым человеком. С парнями, бывало, шутили, когда ели. Ну, дурацкие такие шутки — про опарышей, глистов и червей. Чтобы у сидящих за столом аппетит отбить. Но вот как-то не помню, что бы на кого-то из нас когда-то подействовало. Ели так, что только за ушами трещало! А тут… Наверное, одно дело произносить слова, а другое — видеть, как оно шевелится и извивается во рту? Фу! Пакость какая! Меня реально чуть не вывернуло с этого зрелища. Выскочил из палатки на воздух, продышался, вроде отпустило. А так, желудок уже в горле был. Точнее, его содержимое… Мда…

Возможно, такая сильная реакция опять связана с проблемой «моя душа помноженная на тело Юн Ми»? Что-то где-то усилилось, умножилось и пошло в разнос? Может быть… Может быть… Никто мне точно не скажет. А есть я тогда больше не смог. Просто не рискнул зайти в палатку, в ту, где мы с Чжу Воном сидели. Было ощущение, что если я ещё раз увижу эту подательницу осьминогов, меня точно вырвет. Не стал искушать, как говорится. Пошатался по улице, подождал, пока Чжу Вон поел, и, не солоно хлебавши, поехал с ним обратно в Сеул. На тощичёк. Да ну его, нафиг, такую экзотику! Я лучше по-простому, что-нибудь не шевелящееся…

Вернулся из поездки, тут аппетит разыгрался. Вообще-то я по вечерам не ем, стараясь согнать лишний вес. Маму Юн Ми это огорчает страшно — её дочь голодная! Всё старается накормить, поесть уговаривает. Знаю я теперь, почему Юн Ми такая разожратая корова. Кто в этом виноват. А есть, к концу дня, обычно хочется, спасу нет. Сегодня чувство голода навалилось вообще запредельное. Аж скулы ломит, как говориться. Я сначала не понял, с чего это меня так «плющит», а потом вспомнил, что обед-то мимо меня пролетел! Вспомнил и решил, что если немного поем, то ничего страшного не случиться. Сумма поглощённых калорий будет среднестатистической дневной. Вот, ужинаю, стараясь не нажраться. Мммм, какой рис вкусный! Рис. Просто рис.

О! Сун Ок пришла, — думаю я, услышав звук хлопнувшей входной двери, — онни сегодня тест по английскому сдавала. Интересно, что получила? Мы с ней прилично потратили времени, готовясь.

Быстрый звук шагов и в дверном проёме появляется онни. В верхней одежде и вид и неё такой, как будто за нею гнались. Остановившись, сестра Юн Ми вытаращивается на меня, как вообще не пойми на что. Замерев, с палочками в руке, я озадачено смотрю на неё, пытаясь понять, что случилось.

— Ты что натворила, идиотка!? — восклицает онни.

Ещё не зная, где я опять облажался, но по одной лишь экспрессии сказанной ею фразы, я понимаю, что вечер томным не будет.

Время действия: тогда же

Место действия: дом мамы Юн Ми, зал. Сун Ок и Юн Ми.

— Ты что натворила, идиотка!? — экспрессивно восклицает Сун Ок.

— Что? — озадаченно смотря на неё в ответ, не понимает Юн Ми.

— Что?! Ты ещё спрашиваешь?!

— А что?

— Что?! Вот что!

Сун Ок быстро достаёт из сумки висящей у неё на плече ноутбук и раскрыв его, суёт под нос своей тонсен.

— Вот это — ЧТО? — требует она ответа у Юн Ми.

Юн Ми с удивлением смотрит на экран, на котором она, улыбаясь, протягивает руку к большому замку, висящему на «стене любви». Рядом с ней лыбится Чжу Вон, протянув руку туда же.

— Что это? — с удивлением спрашивает Юна, переводя взгляд с экрана на сестру.

— Ты меня спрашиваешь?! — подпрыгивает от возмущения та, — Это я тебя спрашивать должна, что это такое?! Совсем дурочка? За чоболя замуж решила выйти, дурёха?! Замочек повесила?! Ты вообще, представляешь, что ты натворила?

— Что? — совершенно не понимающе спрашивает Юн Ми.

— Не понимаешь, что теперь будет с твоею репутацией?

— А что с ней будет?

— Что будет?! Да все люди станут говорить, что ты мошенница, которая решила выдать себя за англичанку, что бы подцепить богатого оппу!

— Англичанку? — вообще потерялась в обрушившихся на неё обвинениях Юна.

— Да!

— Почему это я вдруг стала — англичанкой?

— Потому, что по телевизору так сказали! Чжу Вон встречается с англичанкой! А на фото не англичанка — а ты! Что будет, если тебя узнают?! Сразу все поймут, что это не правда. Что ты не та, за кого себя выдаёшь! А что станут говорить о нашей семье?! Ты об этом подумала?! Скажут, что наша мама воспитала обманщицу! Об этом ты подумала?

Юна хмурится, пытаясь осмыслить услышанное.

— Бред какой-то, — через три секунды резюмирует она итог своего осмысления.

— Бред?! Бред?! Что, журналисты всё выдумали?! Откуда тогда у них эти фотографии?! Говорила, что отношений у тебя с ним никаких, а сама на свидания ходишь? И врёшь мне, смотря прямо в глаза?! Да как у тебя только совести хватает так поступать с сестрой?! Неблагодарная!

— Стоп, — говорит Юна, выставив вперёд ладони, — онни, стоп. Давай всё спокойно обсудим. Объясни мне с самого начала, что за журналисты и откуда это фото?

— Тянешь время, чтобы придумать, что соврать?! Не прикидывайся! Ты всё прекрасно поняла! Сегодня показали в новостях репортаж, в котором рассказали, что Чжу Вон повесил с девушкой замочек на горе Намсан! И эта девушка — ты! Ну?!

Юн Ми озадаченно чешет в затылке.

— Да ничего мы там не вешали, — говорит она, — я просто подошла посмотреть. Замок там был интересный. Большой. Я просто посмотрела.

— Нда? — с недоверием смотря на сестру язвительно произносит Сун Ок и интересуется, — а что вы там вообще делали?

— Я — сопровождала босса, — смотря честными глазами отвечает Юна, — что там делал Чжу Вон — я не знаю. Он мне не говорит. Сказал — поехали, ну я и поехала. Кажется, он хочет сделать какой-то проект. Самостоятельно. Отдельно от семьи. Ездит, смотрит. Сегодня на море были. Смотрел, что и как продают из морепродуктов. Какой там сервис… Чего?

Юна вопросительно смотрит на Сун Ок.

— Правда? — пристально смотря тонсен в глаза, спрашивает Сун Ок.

— Ну да, — убедительно кивает та, — какие замочки? Ты что?

— Тогда… скажи… — медленно произносит онни, всё так же, не отводя взгляда от глаз Юн Ми, — что это на тебе… за одежда, в которой ты на фотографии? Я у тебя такой никогда не видела!

От этого вопроса Юн Ми замирает с отвисшей челюстью, не зная, что ответить. Сун Ок неотрывно смотрит на неё, ожидая ответа.

— Это моё дело, — наконец говорит Юна, — тебя это не касается.

— Не касается?! Ах ты, идиотка мелкая! Сейчас ты у меня получишь!

У подпрыгнувшей от возмущения Сун Ок «срывает крышу». Завопив и сжав кулаки она бросается на сидящую на полу и никак не ожидавшую такого развития событий Юну. Начинается натуральная драка, с криками, визгами и тасканием за волосы. На шум прибегает перепуганная мама. Через пару минут ей удаётся растащить дерущихся дочерей.

Время действия: чуть позже

Место действия: дом мамы Юн Ми, небольшая ванная. Юн Ми разглядывает себя в зеркало.

Осторожно прижимаю пальцем прогрессирующий синяк на правой скуле.

— Тссс, больно…

Блин! Больно! Сун Ок — ненормальная! Драться полезла. Разве девушки так себя ведут? Впрочем, это Корея. В целях воспитания старший может поколотить младшего. Это тут нормально. В школах, вон, только сейчас задумались об отмене физических наказаний. Чего уж тут говорить о бытовом, семейном насилии? Как переводчик, с гордостью могу сказать, что принял участие в старинном, национальном обычае… Вот, чёрт! Такое ощущение, что у меня стало меньше волос…

Блин! Больно! Как я завтра на работу пойду, с побоями на лице? Сун Ок — идиотка! Зачем было так кулаками махать?! Ну стукнула раз, ну два… Обозначила бы, так сказать, свою позицию… Но нет, пока я соображал, что делать, отдубасила так, что мама не горюй! И спине досталось и по бокам попала… А кулаки-то у неё, тяжёлые… Я, идиот, с чего-то решил, что иметь старшую сестру или брата — это хорошо. Но смотрю сейчас на свою разукрашенную физиономию и думаю — ну его к лешему! Лучше быть единственным ребёнком в семье…

— Идиотка! — слышу я крик Сун Ок из маленькой кухни, — у тебя телефон звонит! Возьми трубку!

— Ну, доченька, успокойся, хватит! — слышу я бубниловку мамы. Она там всё Сун Ок успокаивает.

Сама идиотка, — думаю я, — да и вообще? Побили меня, а успокаивают её! Что за жизнь? И кому я там, нафиг, понадобился, в такое время? «Этому», что ли? Ну а кто ещё может мне звонить?

Бросив ещё один взгляд на своё отражение в зеркале, вздыхаю и, прислушиваясь к точкам в своём теле, посылающие «сигналы боли», отправляюсь на кухню, за телефоном. Естественно, пока я до него дошёл, он уже звонить перестал. Беру трубку, смотрю, «кто меня домогался». Ну да, «этот». Что там случилось? Может, звонил по поводу фотографий? Надо перезвонить…

— Добрый вечер, господин Чжу Вон, — говорю я, набрав его номер, — вы звонили?

Говорю, сам смотрю на онни. Та, демонстративно не смотрит на меня, но вижу, что немного наклонила голову и прислушивается. Блин, ну и сеструха у Юн Ми!

— Да, зверёныш, — отвечает озабоченным голосом мне Чжу Вон, — есть некоторые трудности. Меня, когда я был на горе Намсан, журналюги поймали на камеру. Сфотографировали вместе с тобою. СМИ сейчас раздувают сплетню, что у нас есть отношения. Ты уже знаешь об этом?

— Да, я уже знаю, — вяло говорю я.

— А что так уныло? — с иронией в голосе интересуется Чжу Вон, — ты же хотела стать айдолом. Вот тебе прекрасная возможность попасть в информационные сообщения. Прочувствовать на себе, что значит быть участником скандала.

— Я рада, — всё так же без энтузиазма говорю я.

— По твоему голосу этого не слышно, — хмыкает Чжу Вон и переходит на деловой тон, — В общем так. Держи язык за зубами. Никому ничего не говори. Если тебя поймают журналисты и попытаются взять интервью, говори одну фразу — без комментариев! Поняла?

— Да, господин Чжу Вон, — говорю я, — поняла.

— Ты ещё с ними не сталкивалась, — говорит он, — поэтому, молчи. Завтра я тебе расскажу, что нужно делать и что говорить. Поняла?

— Спасибо, сонбе, — благодарю я.

— Всё, давай, до завтра, — заканчивает он разговор.

— До свидания, господин Чжу Вон, — прощаюсь я и отключаюсь.

Держу телефон в руке и молча смотрю на маму.

— Юна, доченька! — всплёскивает руками та, — что у тебя с лицом?

А то прямо никто не знает! Вот просто только с лунного модуля все выгрузились, а тут я! И что у меня такое с лицом?!

— Как ты завтра пойдёшь на работу?

Мне тоже это интересно…

— Нужно сделать компресс! Сейчас я принесу настойку!

Мама торопливо подхватывается, встаёт и выходит из комнаты. Я провожаю её взглядом, потом смотрю на Сун Ок и натыкаюсь на её взгляд.

— Лгунья! — припечатывает она меня.

Пойду я, нафиг, отсюда, — думаю я и поднимаюсь на ноги, — похоже, мне тут ещё не всё высказали…

— Эй, куда пошла?! — кричит мне в спину онни, — я с тобою разговариваю!

— Ты обещала всегда быть на моей стороне, — стоя уже в дверях, поворачиваюсь я к ней, — помнишь?

Онни секунду сидит, потом выдыхает, ссутуливает спину и отводит взгляд в сторону.

Ну и денёк сегодня, — думаю я, не став больше ничего говорить и «шоркая» по коридору в сторону лестницы на второй этаж, — безумие просто какое-то. Так, ладно, это проехали. Сейчас нужно посмотреть, что там написали про меня и Чжу Вона. И попытаться понять, чем мне может это грозить? Не на пустом же месте Сун Ок кипеж подняла?

Трейни четвёртая

Время действия: тот же день

Место действия: Чжу Вон разговаривает по телефону с Ю Чжин.

(Ю Чжин, возмущённо) — Оппа, как ты мог?!

(Чжу Вон) — Чего я мог? Что там у тебя опять случилось?

(Ю Чжин) — Оппа, ты повесил замочек на горе Намсан?!

(Чжу Вон) — Девчонка, совсем с ума сошла?

(Ю Чжин) — Я видела это по телевизору!

(Чжу Вон, иронично) — По телевизору много чего показывают…

(Ю Чжин) — Я ей глаза выцарапаю! Все волосы повыдёргиваю этой нищенке! Как она вообще посмела находиться рядом с тобою?

(Чжу Вон) — Успокойся, не нужно ничего делать. Это обычная сплетня. Затихни.

(Ю Чжин) — Правда? Оппа, ты меня не обманываешь?

(Чжу Вон) — Она у меня просто работает.

(Ю Чжин) — Ра-аботает?! У тебя?! Как такое может быть?!

(Чжу Вон) — Ю Чжин, не надоедай. Ещё раз говорю — это просто сплетня. Сейчас я как раз иду к бабушке, поговорить с ней на эту тему. Всё, давай, у меня нет времени на разговоры.

(Ю Чжин) — Да, оппа, хорошо, как скажешь.

(Чжу Вон) — Всё, пока.

(Ю Чжин, убирая телефон от уха). Я это ей так не оставлю! Работает? Кем она может работать? Она даже школу не закончила! Решила выйти замуж за моего оппу? Я тебе покажу, нищенка! Так покажу, на всю жизнь запомнишь!

Время действия: утро следующего дня.

Место действия: Отель «Golden Palace». Приёмная перед кабинетом Чжу Вона. Чжу Вон с удивлением рассматривает синяк на лице Юны.

— Что с твоим лицом? — с удивлением спрашивает меня Чжу Вон.

— Упала, — коротко отвечаю я, без добавления всяких нимов, кунчан-нимов, сомбеев и прочей словесной чепухи, и без поклона.

Чжу Вон ещё несколько секунд разглядывает меня, потом в его взгляде появляется понимание.

— Неужели твоя семья всё же решила заняться твоим воспитанием? — с насмешкой говорит он и пожимает плечами, — Что ж? Как говорится — лучше поздно, чем никогда.

— Я упала, — с нажимом повторяю я, настаивая на своей версии.

— Вижу, — говорит он и просит, — постарайся больше не падать. Синяки не украшают девушку. Особенно на лице.

— Больше не буду, кунчан-ним, — обещаю я.

— Уж постарайся, — улыбается в ответ он.

Пфффф… Ещё он прикалываться будет! Сегодня утром, в ванной комнате, я имел разговор с Сун Ок.

— Дай, посмотрю, — сказала она и, развернув меня за плечи к себе, принялась рассматривать синяк на моей скуле.

Я, честно говоря, малость «припух» от такого обращения. Как будто ничего вчера особенного не случилось! Но момент был подходящий, чтобы «обозначить границы». Только она и я.

— Онни, — сказал я, смотря в глаза Сун Ок, — не смей меня больше бить! Никогда. Ты меня поняла?

— Что? — оторопев от неожиданности, переспросила та.

— Не смей меня больше бить, — повторил я, — я тебе не девочка для битья!

— Ты моя младшая сестра, — сказала онни.

— И что с того? — не понял я её ответа.

— Я отвечаю за тебя.

— Если я твоя сестра, это что, даёт тебе право меня бить?

— Ты должна меня слушаться. Я старшая. Если ты не будешь слушать старших, то проживёшь никчёмную жизнь. Люди отвернуться от тебя, если ты не будешь соблюдать правила. Я твоя онни, я отвечаю за тебя и должна воспитать тебя так, чтобы этого не случилось. Иначе, я буду плохой сестрой.

— Но драться-то зачем? — снова задал я интересующий меня вопрос.

— Вчера я тебя отлупила за то, что ты врёшь своим близким, — объяснила случившееся онни, — этого делать нельзя. Семья — это самое важное, что есть у человека. Семья — это люди, которые всегда на твоей стороне. Люди, которые доверяют тебе. Нет доверия — нет семьи. А какое может быть доверие, если кто-то врёт?

Ну, в общем-то, вполне с этим согласен, — подумал я, обдумав сказанное онни, — только вот… У меня обстоятельства!

— Ты должна извиниться, — сказала онни, смотря мне в глаза, — перед мамой и передо мной. И пообещать, никогда больше так не делать.

— Онни, дело в том, что я не вру, а умалчиваю, — чуть вздохнув, ответил я, так же не отводя взгляд от глаз Сун Ок, — Врать и умалчивать, это две большие разницы. Врут — для того, что бы что-то получить. Умалчивают — чтобы не беспокоить близких. Я умалчиваю. Делаю это потому, что отвечаю за тебя и за унни. Что вам знать не нужно, я вам не скажу. Я выросла, онни. Той прежней Юн Ми, которая была до аварии, больше нет. Я скоро стану очень известной. Думаю, СМИ ещё не раз напишут про меня какую-нибудь ерунду, как сейчас. Поэтому, учись не обращать на их выдумки внимания. Ты же меня знаешь. Неужели твоя сестра так глупа, что побежала на гору Намсан повесить замочек? Что, правда, так думаешь?

Онни на несколько «зависла» видно осмысливая мой пассаж про «известность».

— Не бывает хорошей лжи, — нахмурившись, наконец, сказала она.

— Даже во благо семьи? — предложил я вполне допустимый для себя вариант.

— Да. Ложь рано или поздно откроется, — упрямо возразила Сун Ок.

— Я знаю, что я делаю, — тоже, с упрямством, возразил я.

— Ты слишком молода и совсем не знаешь жизни, — вглядываясь в моё лицо, сказала Сун Ок.

— Наши с тобою драки помогут мне стать старше или познать жизнь? — саркастически хмыкнул я и добавил, — Онни, запомни. Ещё раз начнёшь драться — получишь. Я больше не стану смотреть, что ты моя старшая сестра. Возраст совсем не означает, что он всегда прав!

В общем, надеюсь, что онни я немного приструнил. Пока она не в возбуждённом состоянии с ней вполне можно нормально разговаривать. По крайней мере, мне кажется, что мои слова до неё дошли. Озадачилась и задумалась. Долго, правда, раздумывать не получилось. Потому, что утро. «Цигиль, цигиль, ай-люлю!» Глаза продрали и поскакали. Кто на работу, кто на учёбу. Потом, всё потом! Уже на выходе, мама попыталась было налепить мне на скулу знаменитый корейский лечебный пластырь, помогающий от всего и сразу. В дорамах показывают, что если главного героя, которого полчаса била арматурой уличная банда человек эдак в десять, обклеить таким пластырем, то на следующий день после побоища он будет как огурчик. Даже следов от прутков не останется…

Но я в дорамные чудеса не верю, поэтому я отбился от заботы и поехал на работу так — «а-ля натурель, жёлто-фиолетовая форель». Вообще, я заметил, что хоть Юн Ми и девушка, но не любит, когда у неё что-то на лице есть. Краска, помада… Онни пыталась как-то «подкрасить», тогда, в салоне красоты меня намазали, сам провёл пару экспериментов, чтобы понять для себя — «как оно»? Короче — каждый раз неприятное ощущение на коже с постоянным желанием стереть, смыть, убрать. Поэтому, я не стал ничего замазывать, дабы потом не страдать. Что, разве не может девушка стукнуться о дверную ручку? Неужели ни с кем такого не бывало?

Доехал. В метро, правда, с интересом косились да сонбе глаза вытаращила. Теперь Чжу Вон прикалывается. А так больше ничего. Доехал.

— Зайди, — качнув головой в сторону кабинета приказал Чжу Вон и первым направился в него.

Вздохнув, иду следом, краем глаза засекая очень заинтересованный взгляд секретарши. Интересно, она уже в курсе событий произошедших на горе Намсан, или ещё нет? Мои акции в отеле выросли или упали? Об этом я узнаю несколько позже… Пффф, как же это всё сложно!

Время действия: тогда же

Место действия: кабинет Чжу Вона

— Ума не хватило дома остаться? Зачем с синяком пришла? — ворчливо осведомляется Чжу Вон поворачиваясь ко мне, — Впрочем, о чём это я? С твоей головою всё ясно. Сюжет в новостях видела?

Я молча киваю.

— Понимаешь, что это твоя вина?

Я удивлённо смотрю на кунчан-нима. С чего это вдруг?

— Твоя была идея поехать на телебашню, — видя вопрос в моих глазах, объясняет он своё виденье ситуации, — потом ты взялась хватать руками замочки. Зачем ты это делала? Замков в жизни не видела?

— Просто интересно было, — объясняю я свой поступок, — необычный попался…

— Интересно? Ну вот, наинтересовалась на целый скандал в СМИ.

— Но мы же его не вешали? Всё что сказали в репортаже — это ведь неправда!

— Кого это волнует? Есть «жареная» новость интересная всем. Журналисты усиленно будут стараться раздуть её в скандал. Это их деньги, их заработок. Они же тоже хитрые. В репортаже ничего конкретно не утверждали, лишь делали предположения и задавались вопросами. Да фотки показывали. Доказать, что они целенаправленно лгали, невозможно…

Мда… С журналистами, до сегодняшнего дня, я дела не имел. Знаком с этой братией и её поведением только по художественным кинолентам. Знаю, что они все абсолютно беспринципны и продажны, а редких из них, честных, убивают обычно к середине фильма. Выживают самые подлые. Так что палец им протягивать нельзя — откусят руку по плечо. Вполне себе ситуация которая может плохо сказаться на моей будущей карьере… Блин! Угораздило же меня связаться с ходячей знаменитостью!

— И что тогда делать? — спрашиваю я Чжу Вона.

— Пффф… — с лёгким презрением оглядев меня, выдыхает он и говорит, — ну, коль ты виновата, значит, тебе и выкручиваться. Справедливо? Как думаешь?

Вот зараза! А его это разве не касается?

— А разве вас эта ситуация не беспокоит, господин Чжу Вон? — спрашиваю я и напоминаю, — Ведь вы же тоже замешаны в этом скандале?

— Намекаешь на то, что именно я должен решить этот вопрос? Как интересно… — задумывается Чжу Вон, а потом поясняет, что именно ему интересно.

— Говоришь, что у тебя амнезия, — говорит он, — однако ведёшь себя как обычная девушка. Вечно натворят чего-нибудь, а потом бегут к оппе, чтобы он решил ими созданную проблему. И ты, точно так же себя ведёшь, хотя ничего не помнишь… Что из этого следует? А следует из этого то, что это у вас не приобретённое в процессе воспитания, а в крови. Вы с этим рождаетесь. Юн Ми, а ты отличный экземпляр для исследований! Я прямо профессором психологии себя почувствовал! Нужно будет за тобою понаблюдать, хе-хе…

Тю, придурок, — подумал я, смотря на скалящегося парня, — шовинист проклятый! Нашёл, над кем исследования проводить!

— Я могу сделать заявление для прессы, — предложил я, — рассказать, как было на самом деле.

Весёлость с Чжу Вона как рукой сняло!

— Не вздумай, — изменившись в лице, предупредил он, — представляю, что ты там наболтаешь! Одно уже начало впечатляет. «Заявление для прессы»! Дорам пересмотрела?! Кто ты такая, чтобы заявления делать? Да ещё про меня?

— А как тогда быть? — с удовольствием смотря на засуетившегося «исследователя» спросил я.

— Ладно, — сделав снисходительное лицо, сказал Чжу Вон, — выручу тебя ещё раз. Будешь ещё мне должна.

Не слишком ли у меня много к нему долгов? И как я их буду отдавать?

— Значит так, слушай меня внимательно, — скомандовал Чжу Вон присаживаясь на край стола и скрещивая руки на груди, — я дам интервью. Развею выдумки. Расскажу, что ты просто мой секретарь. Твоя задача, если тебя начнут спрашивать, отвечать на все вопросы одной фразой — «без комментариев». Поняла?

— Да, — кивнул я.

— Отлично. Что у тебя с прохождением тестов?

— Что у меня с прохождением тестов?

— Это я тебя спрашиваю — что у тебя с прохождением тестов?

— А! Японский через два дня. Остальные позже…

— И что можно от тебя ожидать?

— В смысле?

— Ты тупая? Сколько баллов ты собираешься по ним получить?

— Откуда я знаю? Что получу то и получу…

— Постарайся получить побольше.

— Зачем?

— Дурацкий вопрос. Действительно, с мозгами у тебя не всё в порядке…

Чжу Вон внимательно оглядел мою голову и продолжил.

— Уверен, журналисты обязательно спросят — почему я взял тебя на работу? Мой ответ — ты хорошо знаешь несколько языков. По английскому у тебя сертификат есть, по остальным, скажу, что ты как раз проходишь тесты. Будет хорошо, если ты получишь по ним нормальные баллы. Сплетня уже ушла в СМИ и они могут к ней легко вернуться, когда им вдруг будет не о чем писать. Не это агентство, так другое. Проверят твои результаты — а там… Получится, что я сказал неправду. И про тебя опять писать начнут. Зачем это нужно?

Согласен, нафиг надо…

— Поэтому, старайся, — сказал Чжу Вон и внимательно посмотрел на моё лицо, разглядывая, похоже, синяк.

— Хорошо, я постараюсь, — кивнул я, подумав, что вопрос о том, как мне сдавать тесты, похоже, решился сам собой. Коль всё так сложилось — придётся подойти к этому делу серьёзно. Да и как не крути, сертификат с хорошим балом всегда может пригодиться. Мало ли, что может в жизни приключиться? А документ уже на всякий случай есть. Достал, показал… Но а про то, откуда я знаю языки… Совру уж чего-нибудь, время есть ещё придумать! Главное — «своих» в известность не ставить. А посторонних людей я уж как-нибудь, «уболтаю»…

— Тебе разве не нужно позаниматься перед тестом? — спросил Чжу Вон, продолжая разглядывать моё лицо.

Чего это он такой заботливый? — не понял я, но кивнул и сказал — Надо!

— Тогда я сейчас с тобою спущусь к машине, отъедем, я тебе отдам свой комп и валика-ты домой, чтобы не мелькать тут своим синяком. Поняла? Твоей сонбе я скажу.

А-а, вот он чего такой заботливый, — понял я, — синяк его мой смущает. Боится, что в газетах напишут, что это он мне его поставил? Комп?!

— Ты мне комп привёз?! Что, правда?!

— Пфф… Ты что, считаешь, что я не держу своего слова? — презрительно пфыкнув спросил Чжу Вон.

Наклонив голову к плечу, я оценивающе поглядел на своего босса. Да не… нормальный он парень! И с американцем, тогда, выручил, и работу дал и комп, вот теперь, «подогнал»… Не стал припоминать историю с раздельным счётом. Нормальный он мужик внутри. Воспитание только своеобразное… Корейское. Но дело с ним иметь можно.

— Ну что вы, шеф, — улыбаясь, ответил я, — ни секунду не сомневалась в нерушимости вашего слова!

Время действия: чуть позже

Место действия: Улица. Ярко-красная феррари Чжу Вона припаркована у края тротуара. Юн Ми, стоя рядом с машиной, с недовольно выпяченной нижней губою, рассматривает стоящий на тротуаре у её ног здоровенный системный блок чёрного цвета.

— Что не так? — спрашивает у неё сидящий за рулём машины Чжу Вон.

— Уж больно он круто выглядит, — вздохнув, отвечает Юна, — вряд ли такое можно купить на распродаже за сто баксов…

— Распродажа? — не понимает Чжу Вон, — Сто баксов? Ты о чём?

— Понимаешь, — неспешно говорит Юн Ми продолжая разглядывать компьютер, — у меня дома, скажем так, обстановка несколько напряжённая…

Чжу Вон смотрит на синяк на лице девушки и ухмыляется.

— … внезапное появление так дорого выглядящего компьютера, вызовет наверняка ещё большее напряжение… — заканчивает свою мысль Юна и спрашивает: У тебя есть отвёртка?

— Зачем? — интересуется Чжу Вон.

— Сделаю ему косметическую операцию. Нужна отвёртка и изолента. Есть?

Чжу Вон пожимает плечами и суёт правую руку за спинку сидения, откуда вынимает небольшой пластмассовый чемоданчик с инструментами.

— На! — протягивая её Юн Ми, говорит он.

(некоторое время спустя. Стоя за спиной над сидящей на корточках перед системным блоком Юн Ми, Чжу Вон разглядывает то, во что она его превратила. Выкрутив крепёжные винты, девушка сняла крышку-кожух и переднюю лицевую панель. Ещё она перекусила кое-где пластиковые стяжки, стягивающие провода. Те «разошлись» и вместо красивых, плотно увязанных разноцветных жгутов получилась неопрятно смотрящаяся путаница. Для придания ещё большей «достоверности», в нескольких местах Юна обмотала провода синей изолентой, оставив висеть в воздухе её концы. Это так же ухудшило эстетическое восприятие внешнего вида системного блока.)

— Ну вот, — довольно говорит Юн Ми, поднимаясь на ноги и отряхивая руки, — жаль, конечно, но выглядит он теперь, как обычный бэушный компьютер… Можно будет сказать, что купила на распродаже…

— Ну ты и врать, — осуждающе качает головою Чжу Вон, — врёшь, как дышишь. И как тебе только такие мысли в голову приходят?

Юна недовольно поджимает губы.

— Я не вру, а умалчиваю подробности, — спустя секунду говорит она, — а это разные вещи.

— Конечно, кто бы в этом сомневался? — иронично хмыкнув, вопрошает Чжу Вон и добавляет, — ладно, раз он теперь твой, можешь делать с ним что хочешь. Давай, забирай из машины монитор с клавиатурой и иди домой, готовиться к тесту, а я поехал на работу.

— Хорошо, — кивает Юна, — спасибо, Чжу Вон.

— Крышки от компа не забудь выкинуть! — в ответ отдаёт распоряжение тот, направляясь вокруг машины к водительскому месту, — и приклей пластырь на синяк!

Время действия: два дня спустя

Место действия: Дом мамы Юн Ми. Юна смотрит видео на компьютере Сун Ок. Онни сидит рядом с хмурым видом.

Сижу, смотрю на ноуте онни, как Чжу Вон отбрехивается от журналистов. Сун Ок сделала запись и теперь показывает её мне одной, без мамы. Опять что ли скандал будет? Очень не хотелось бы. После этих скандалов устаёшь, словно машину с картошкой разгрузил. Надеюсь, обойдётся. Как с компьютером…

Появление в доме чжувоновского вычислительного монстра неожиданно прошло без эксцессов. Правда, я для этого немало постарался. Ободрал системный блок так, что от него осталась одна рама с внутренностями. Сделал это в надежде на то, что онни, как девушка, в первую очередь должна обращать внимание на внешний вид. А в таком виде, вид у него — не очень. В общем, так оно и получилось. Подвёл только монитор. Ну, тут уж, с его крутым дизайном, я ничего сделать не мог. Тоже — «ободрать»? Что тогда от него вообще останется? За что тогда его брать, при переноске? Плоскопанельный монитор — штука нежная. Проводочки внутри — тонюсенькие. Один раз «хряпнешь» и всё, можно выкидывать. А денег на новый нет. Ещё звуковую карту покупать… Поэтому, монитор я трогать не стал, хотя сразу видно, что вещь дорогая. Приготовился сказать, что он иногда сбоит, поэтому продали так дёшево. Но онни спросила о другом.

— А где ты его купила? — спросила она, имея в виду конкретное место.

И тут я чуть не срезался. Плохой из меня разведчик бы вышел! Что ответить по поводу неисправностей, я придумал, а вот что сказать, где я его купил, об этом я совсем не подумал! Пришлось на ходу судорожно сочинять, что купил по объявлению, с рук. Вышло неубедительно и я уж решил, что Сун Ок опять начнёт кричать, но онни лишь хмуро посмотрела на меня, на присутствующую при разговоре маму, недовольно поджала губы и неожиданно промолчала. Я этому факту порадовался, хотя несколько озадачился…

А на экране Чжу Вон, между тем, продолжает общаться с «акулами пера».

«… — Разве на двери ресторана есть надпись — „вход только влюблённым“? Есть, нет? Или, может, там требуют подтверждения, что вы — пара? Я этого не заметил. А если говорить без иронии, то это обычный ресторан, в который может зайти любой человек и поесть, если он голоден. Что, собственно я и сделал…»

А Чжу Вон хорош, да. Как в пинг-понг с журналистами играет. Те ему вопрос — бац, он им «отлуп» — бац! Не смущается, не мычит. Ну, наверное, специально обучен. Он же «принц», должен уметь общаться с журналистами. Хорошо, что он с ними разговаривает. Я бы так точно не смог. Ещё б чего-нибудь брякнул, совсем не то…

«… — Да, конечно, господин Чжу Вон, это, вне всякого сомнения, конечно так, но вы же не станете отрицать что подходили к „стене любви“?

— Да, походили. И что с того? Это запрещено?

— Хе-хе, конечно же нет, господин Чжу Вон, но вы же знаете, что значит посещение парня с девушкой этого места?…»

Чжу Вон пожимает плечами.

«… — Каждая пара, которая повесила там замочек — хочет выделиться. Поэтому, находят и приносит с собою экземпляры замков, которые нигде больше и не увидишь. Чистое любопытство. Моей секретарше попался на глаза очень большой замок, на который она обратила моё внимание. Я подошёл посмотреть. Если хотите, посмотрите, что на нём написано. Думаю, найти его будет достаточно легко. Уверяю, что моего имени вы на нём не найдёте…»

Кладёт, как по писанному…

«… — Спасибо, господин Чжу Вон, за столь подробные ответы на наши вопросы. Но всё же, что бы развеять все сомнения нашей женской аудитории. Эта девушка, которая была с вами… Кто она?

— Это моя вторая секретарша, стажёрка Пак Юн Ми.

— Правда? А в новостях сообщили, что она англичанка.

— Не знаю, кто там и что сообщил. Обращайтесь к тем, кто распространил эту информацию. Я же вам говорю, что это мой второй секретарь.

— Да, господин Чжу Вон, мы вам конечно верим. Но… Госпожа Юн Ми… Не слишком ли она молода для такой ответственной работы как быть вашим секретарём?

— Возраст — это не главное. Главное иметь необходимые для работы качества.

— И что же это за качества? Скажите, пожалуйста, господин Чжу Вон! Уверен, что всем нашим зрителям очень интересно — какими же качествами должен обладать человек, чтобы работать в такой замечательной компании как ваша?

— Юн Ми имеет золотой сертификат по английскому языку с результатом в 999 баллов. Кроме этого она говорит на французском, японском, немецком и ещё нескольких языках. Я занимаюсь туристическим бизнесом. Удобно иметь секретаря, знающего несколько языков…»

Сун Ок протягивает руку и ткнув пальцем в клавишу останавливает запись.

— Что это ещё за несколько языков? — повернувшись ко мне и заглядывая мне в лицо спрашивает она.

Пффф… ну я и дебил! Сам же недавно думал о том, чтобы не говорить семье о своём знании нескольких языков! Думать-то думал, а ничего Чжу Вону об этом не сказал! Чтобы он не говорил! Ежу же было понятно, что онни увидит это интервью! Ну, я и идиот! «Режусь» на таких мелочах. Мозгов у меня, что ли, не хватает, чтобы обо всём сразу подумать?

— Ты что? — наклоняясь ко мне и делая большие глаза, спрашивает Сун Ок, — Наврала на работе, что знаешь несколько языков? Что бы получить там место? Ты совсем с ума сошла?

Пфф… А что? Логичное и единственное предположение. Откуда сестра Сун Ок может знать несколько языков, когда совсем недавно едва мычала только на английском? Так и что теперь мне дальше врать? Тссс…

— Тебя же сразу выгонят, — испуганно говорит онни, — сразу, как только твой обман раскроется! И потом никуда на работу не возьмут! Как лгунью.

Ну, это малость перебор, хотя, если под словом «никуда» онни подразумевает солидные конторы, то вполне себе может так и быть, в этой Корее…

— Может, тебе нужно сходить к врачу? — предлагает онни, с сочувствием смотря на меня.

Не, к врачу мне не надо. Мне нужно как-то так сказать, что бы она от меня отстала, и мне не приходилось больше врать, а то уже это достало. Может, правду? Ну, хотя бы её часть? И подать это в драматическом аспекте…

— Понимаешь, онни, — неспешно говорю я, смотря на сестру, — после всего, что со мною случилось, всё стало как-то… как-то странно! Помнишь, когда дядя устроил меня на работу, я купила книгу — «Как сказать?».

Онни кивает, показывая, что помнит. Не зря я на неё тогда потратился! Вот, сейчас она мне и пригодиться! Не совсем я дурак!

— Я начала её читать, — продолжил я вешать лапшу на уши Сун Ок, — и вдруг поняла, что мне всё там понятно! Представляешь? Я сначала испугалась, решила никому не говорить, но потом случилось так, что в отеле мне пришлось показать свои знания. Кунчан-ним это заметил и решил отправить меня пройти тест, чтобы оценить уровень моих знаний…

Наклонив голову к плечу, онни смотрит на меня шестигранными глазами. Ну да, да. Понимаю, что мысль о том, что твоя тонсэн вдруг стала полиглотом, в голове так не сразу устроится. Но придётся как-то её туда впихнуть…

— Вот так… вот, — с лёгкой печалью в голосе говорю я замершей онни, закончив «каяться».

— Бррр! — приходит в себя Сун Ок, тряся головой и поводя плечами, — что опять ты такое рассказываешь?! Разве можно, не учась, знать несколько языков?! Как такое может быть?!

— Может, это всё из-за того, что всё перемешалось у меня в голове? — предполагаю я.

Придумай сама, онни, отчего так случилось! Почему только я должен постоянно фантазировать?

— Бррр! — опять трясёт головою онни, — никогда в такое не поверю! И сколько же ты знаешь языков?

— Ну-у, — протянул я, пересчитывая их в голове, — думаю, наверное, шесть.

— Шесть?! — подпрыгнула на месте от изумления онни, — ШЕСТЬ языков?!

— Ну, наверное, да, — скромно сказал я.

— Какие?

— Э-э, английский… японский… корейский не считаем, французский, испанский, итальянский и…и русский. Всего — шесть.

— Боже мой, — схватилась руками за голову Сун Ок, — не могу в это поверить! Просто в голове не укладывается!

— Наверняка этому есть какое-то научное объяснение, — предположил я, чтобы Сун Ок успокоилась.

— Английский и русский — очень сложные для изучения языки, — продолжила недоумевать онни, — И остальные, тоже, не просто выучить… Разве можно вот так вот легко и просто их знать? Ни за что в это не поверю!

— Вот и кунчан-ним не поверил, — поддакнул я ей, — отправил тесты сдавать.

— Я сама всё проверю! — возбудилась Сун Ок, — пока сама не убедюсь…

И как она собирается проверять? Она же даже английского толком не знает!

Сун Ок между тем решительно достала телефон и набрала номер. Я насторожился. Куда это она звонит? Надеюсь, не в дурдом, с просьбой срочно выслать бригаду?

— Оппа! — закричала в трубку Сун Ок, — оппа, ты мне очень нужен!

Оппа?! Оппа, а у сестры Юн Ми, оказывается, всё же есть оппа! Не такая уж она и скромница, какой прикидывается…

— Оппа, моя тонсэн решила изучать русский язык! Тебе ведь его преподают? Я хочу, чтобы ты оценил уровень моей сестры!

Вот, блин! Только экспресс-тестов мне не хватало! Ладно, прикинусь валенком, «намычу» на начальный уровень, чтобы Сун Ок не психовала…

— Да, прямо сейчас! Это очень срочно!.. Нет с собою учебников? А без них никак?… Хорошо, пусть будет твоя домашняя работа. Ты же сможешь по ней понять, какой у неё уровень?… Да, оппа, да. Очень срочно! Потом объясню… Давай в нашем кафе. Всё, еду. Спасибо, оппа, ты лучший!

— Всё, — сказала онни, разрывая соединение, — я договорилась с одним моим знакомым. Он студент, изучает русский язык уже три года и сможет оценить твой уровень. Поехали! Он будет ждать нас в кафе! Собирайся!

Покой мне только снится… Ну, как я понимаю, отказаться нельзя, не та ситуация. Что ж, поеду, посмотрю, что там, у онни за оппа?

Время действия: около часа спустя

Место действия: небольшое сеульское кафе. За небольшим квадратным столиком, на одной железной ножке, сидят Сун Ок, худощавый парень в больших очках в чёрной оправе и Юн Ми со скептическим выражением на лице.

— Юн Ми-ян, — говорит парень обращаясь к сестре Сун Ок, — твоя онни попросила, чтобы я оценил твой уровень знания русского языка. К сожалению, учебников у меня сейчас с собою нет, я их сегодня не брал в университет, потому, что русского сегодня нету, но у меня есть задание, которое дополнительно дал мне выполнить мой учитель…

Сун Ок с восхищением смотрит на парня. Видно, думает, что он очень умный, раз ему дают дополнительные задания.

— … Я дам его тебе, ты его прочитай, а я послушаю. Это мой перевод рекламного буклета о машинах. Ты давно занимаешься русским языком?

Юн Ми в ответ невежливо молчит, отрицательно качая головой.

— Совсем недавно, — вмешивается в разговор Сун Ок, — поэтому я попросила тебя оценить, чтобы понять — есть ей смысл заниматься дальше или нет?

Юн Ми с удивлением смотрит на сестру, словно не веря своим ушам. Парень расправляет плечи, принимает гордый вид и понимающе кивнув, протягивает Юн Ми листок.

— Прочти, пожалуйста, — просит он.

Та берёт его, секунду приглядывается и начинает читать вслух по-русски. По мере чтения её лицо всё больше и больше перекашивается, а в голосе становится слышен смех:

«Качественный автомобиль из Кореи! Усиленный гидрой колёсный руль, горючая экономка, вольер для перчаток, система мгновенное надувательство презерватива водитель и пассажир, удобная кушетка для затылка и головни. Роскошный покрой строгой линии вдоль себя, современны материалы хлопчатой кожи, загляденИе доброкачественной красотки. Новый самокатный автомобиль из Кореи — лучший выбор для тех, кто хочет в езду!»

Дочитав до конца, Юна, падает грудью на стол и заходится в припадке дикого смеха.

(то же кафе, несколько мгновений спустя)

Парень с лицом покрытым красными пятнами, возмущённая Сун Ок, стулья, стол. Под столом, за которым сидят парень и Сун Ок, со слезами на глазах, плачет от смеха Юн Ми. Туда она попала от того, что съехала со своего места, ослабев от смеха. Все посетители кафе, повернувшись, наблюдают за происходящим.

— Как ты себя ведёшь?! — негодующе шипит Сун Ок заглядывая под стол, — что ты себе позволяешь?! Немедленно вылезь оттуда!

— Ой, не могу! — в ответ, по-русски, стонет от смеха Юна, пытаясь выползти из-под стола, — Наконец-то придумали вольер для перчаток, а то они вечно бродят по салону, мешаются! Ой, ща подохну со смеха! Не, раз сказали в езду, значит — в езду! Вариант только один! Ха-ха-ха!

Парень Сун Ок вскакивает со своего места, хватает свою сумку и устремляется к выходу из кафе. Сун Ок тоже вскакивает из-за стола. Вначале она порывается бежать за ним, потом останавливается и дёргается в сторону выползающей из-под стола сестре, потом опять делает шаг за оппой, потом снова к сестре. Наконец, сделав выбор, с криком — «оппа, оппа!», Сун Ок убегает следом за парнем.

К этому моменту Юна выползает на карачках из-под стола и, сделав усилие, садится на пол.

— Доброкачественная красотка! — по-русски, продолжая смеяться и со слегка очумелым видом крутя головой из стороны в стороны, произносит она, — расскажи кому такое — не поверят!

Тут она замечает, что все присутствующие люди в кафе внимательно смотрят на неё. Юна немного смущается.

— Эээ… Guten abend… — продолжая сидеть на полу по-немецки произносит она, приветственно подняв правую руку ладонью вверх и пошевелив пальцами, — ээээ, точнее… («точнее» произносит по-русски)… Buenas noches!

В глазах, смотрящих на неё людей, появляется совсем уж неподдельный интерес.

Увидев это, Юн Ми замолкает и, наклонив голову к полу напряжённо задумывается.

— Konbanwa? — скорее вопросительно, чем утвердительно произносит она, поднимая голову.

— Добрый вечер! — вежливо отзывается по-японски один из посетителей и ещё раз повторяет, делая кивок головою, — Konbanwa!

Юна встаёт и, нагнувшись, начинает отряхивать на себе джинсы, продолжая размышлять. Все посетители и персонал с интересом наблюдают за ней, ожидая продолжения.

— Good evening! — закончив отряхиваться и выпрямившись, решительно произносит Юн Ми, и, секунду подумав, кланяется.

— Good evening! Good evening! Good evening! — доброжелательно, по-английски, раздаются пожелания доброго вечера со всех сторон, сопровождаемые вежливыми кивками.

Юна несколько напряжённо улыбается и торопливо устремляется к выходу.

— Эмигрантка, — разворачиваясь к соседу за столиком, говорит один посетитель кафе другому, перед этим проводив Юн Ми взглядом до закрывшейся за нею стеклянной двери кафе, — Едут, а их дети даже языка не знают. Ну и сидели бы там, в своей Америке… Места только занимают…

— Точно, — пьяненько кивает ему сосед, — понаехали, тут…

Время действия: около часа спустя

Место действия: дом мамы Юн Ми. Семья в полном составе сидит на полу перед маленьким столиком с чаем и «вкусняшками». Не смотря на то, что включённый телевизор показывает очередную серию очередной дорамы, на него никто не обращает внимания. В семье есть дела поважнее.

Сижу, никого не трогаю. Правой частью мозга размышляю над вопросом — «задушит ли меня сегодня ночью Сун Ок или не задушит?», левой частью мыслю о том, что наконец-то сработала моя «интернетовская ловушка» и сегодня появился первый заказ на перевод. Сумма небольшая, всего в двадцать пять баксов, но лиха беда начало, как говорится! Вернувшись после наших с онни «посиделок» в кафе, я заглянул в интернет, а там — оп-па, заказ! Я быстренько перевёл один лист для образца, благо текст оказался не сложным и «пульнул» его назад, заказчику, на предмет тому подумать — устроит его, или не устроит? Тут мама позвала ужинать, а едва мы с ней к нему приступили, как прилетела «энергичная» Сун Ок. Настолько «энергичная», что, наверное, если выключить бубнящий телек, то будет слышен треск электрических разрядов вокруг неё. Ну, вооще-то да. Подложил я онни свинью, унизив её парня на глазах общественности. Сун Ок уже пожаловалась маме, что я вёл себя недостойно и оскорбил своим поведением её знакомого, старшего по возрасту, мужчину, который сказал, что даже и не подозревал, что у Сун Ок такая невоспитанная сестра! И ей было от этого очень стыдно. И теперь вроде непонятно, будет ли он с онни теперь общаться или это всё, звиздец их знакомству?

Мама от этого опечалилась и «загрузилась», обдумывая случившееся, онни же, демонстративно со мною не разговаривает, общается только с мамой. Я же сижу и думаю оставшейся, центральной, частью мозга — что врать и как выкручиваться на этот раз? Хотел же, чтобы проверка «моего русского» прошла без эксцессов! Хотел, вот те истинный крест животворящий! Думал показать уровень начинающего, да и расстаться, но нет! Судьбе нужно было подкинуть мне именно этот перевод-анекдот! «Вольер для перчаток»! Я так хохотал, что даже потом забыл, на каком языке мне нужно говорить! От смеха буквально — мозги отшибло. Перебрал все, кроме нужного. Уж только когда на улицу вышел и услышал корейскую речь — «врубился», где я, что я и кто я. Начудил… Хохотал, прилюдно валяясь под столом, а потом не мог вспомнить — на каком же языке тут разговаривают? Думаю, посетителям и персоналу кафе будет, что обсудить на досуге… Никогда больше не пойду туда!

— Юна, дочка, как же ты так? — укоризненно смотря на меня, спрашивает мама.

Ну как как? Вот так. Как ворона из анекдота — птица сильная, но на голову слабая… Забываю уже, кому, когда и чего я конкретно наговорил. Впечатлений много, лица похожие, голова постоянно занята, на разведчика — не учился. Зачем-то сказал онни, что знаю русский, хотя нужно было сказать — немецкий. Про русский я вообще никому не говорил! Тупо перепутал. Эх, дела наши неважнецкие, попаданческие! А люди-то помнят, что я им сказал! У них, в отличие от меня, с головами дела обстоят не плохо. Что мне маме отвечать? А онни? Извиняться перед ней, или, может, разыграть сценку — «ревнивая сестра»? Взять за основу образ из дорамы, в котором младшая сестра гнобит всех женихов своей старшей. Но оно надо? Лишняя конфронтация, да и парень для корейской девушки — ценность большая, если судить опять же по дорамам… Онни от этого лучше не станет. Потом, я его не знаю, видел всего пять минут. Может, он и ничего… А то, что русского не знает… Ну так это не грех…

— Прости, мама, — киваю я, — я виновата. Мне стыдно. Прости.

Да ну его нафиг, эту конфронтацию!

— И ты меня, онни, прости, — обращаюсь я, к сестре Юн Ми, — это было некрасиво и невежливо. Хочешь, я попрошу прощения у твоего знакомого?

Онни в ответ поджимает губы и молчит, но ощущаю, что уровень звука от её невидимых «электрических разрядов» снижается.

— Не молчи, дочка, — обращается к ней мама, — давай, Юна, сходит и извинится? И всё будет хорошо. А?

— Не знаю, — недовольно отвечает ей Сун Ок, — простит ли он её? Не просто простить, когда над тобою так смеялись, да ещё на людях…

— Попроси, — говорит мама, — как Юна просила господина Ким Чжу Вона за тебя. И ты тоже попросил за неё. Если чёболь тебя простил, то неужели твой знакомый не сможет сделать так же?

Оп-па! Вот это мама подкинула! Сун Ок проверить знакомого на великодушие. Простит или не простит? Кто щедрее душой — нехороший богач Чжу Вон или хороший работяга-студент? Интересно, это она так случайно сказала или специально?

Услышав мамины слова, онни задумывается и опять начинает хмуриться.

— Ну… не знаю, — растягивая слова, говорит она, видно прикидывая, чем может закончиться её просьба, и тут же пытается объяснить свою неуверенность, — Юна ещё школьница и смеялась над ним, а он студент третьего курса…

Ну и что, что третьего? Если человек сделал глупость, так что теперь, и не улыбнись?

— Просто он неправильно перевёл. Неправильно и от этого очень смешно получилось, — поясняю я онни свой смех, — если бы ты знала русский, ты сама бы со мною от смеха под столом валялась.

— Ты валялась под столом? — поражается мама, которая ещё не в курсе всех подробностей. Сун Ок же, услышав что я сказал, вновь начинает «заводиться».

— Русский? — возмущённо спрашивает она, — Если бы я знала — русский? Откуда бы мне его знать, этот русский? И вообще! Да будет тебе известно, что русский язык — второй по сложности для изучения язык после английского! Люди годами учат его, а ты?! Школу ещё не закончила, а говоришь, что знаешь! Как такое может быть?!

Хм? С какого такого перепуга английский вдруг стал сложнее русского? Первый раз подобное слышу. А! Возможно это местные легенды. Раз английский язык тут фетиш нации, то автоматом, все остальные выстраиваются за ним. Ну, наверное, так можно объяснить высказывание онни. Понятно. Единственно абсолютно непонятно, так это то, как объяснить, откуда я знаю русский?

— Ты не можешь его знать, — убеждённым голосом произносит Сун Ок, — и значит, ты это устроила специально. Свою выходку в кафе. Вот только зачем?

Сун Ок пристально, с прищуром, смотрит на меня.

«Ок, гугл», ещё пару мозговых усилий и онни найдёт ответ — «завистливая маленькая сестра из дорамы». Мне и делать не придётся того, чего минуту назад хотел… Пффф… Как сложно жить!

Бульк-бульк-бульк!

Лежащий на полу рядом с Сун Ок телефон несколько раз булькнул, извещая о принятом смс. Отвернувшись от меня, онни схватила его и, проведя пальцем по экрану, принялась читать. Что там? Весточка от оппы?

— Ничего не понимаю, — пару секунд спустя удивлённо сказала онни, поднимая голову, — какие-то двадцать пять тысяч вон… заблокированы для оплаты по договору… Что это?

— А! — сообразил я, — это, наверное, заказчик согласился заплатить за мою работу. Мы же тогда указали твой телефон для смс.

— Какой заказчик? — не поняла Сун Ок.

— Ну, помнишь, я в интернете регистрировалась как переводчик-фрилансер? Вот, пришёл первый заказ на перевод! Двадцать пять баксов — сумма, конечно, небольшая, но и текста там не много.

— А что за текст? — спросила онни и попросила, чисто, как кореянка, готовая практиковаться в английском где угодно и когда угодно, — Покажешь?

— Там вообще-то с итальянского на французский… — ляпнул я, не подумав.

— С итальянского на французский? — растерялась онни, но… Но мы же тогда с тобой регистрировались только на перевод с английского! Я хорошо это помню! У тебя сертификат только по английскому! Откуда взялся итальянский и французский?

Чёрт! Язык мой — враг мой! Онни же не знает, что я зарегистрировался не только на официальном сайте, но и ещё в нескольких местах. Гадская смс! И вообще, почему сообщение пришло к ней? Я же на других сайтах указывал свой телефон! Стоп! Счёт-то для перевода денег я указал Сун Ок, у меня-то счёта нет! Вот её банк и шлёт ей сообщения. Я идиот. Опять нужно как-то выкручиваться!

— Просто я зарегистрировалась ещё на нескольких сайтах, — сказал я не вдаваясь в подробности и добавил, глядя на онни, — чтобы охват рынка был больше…

Надо же как-то с темы соскочить!

— У тебя же нет сертификатов! Как ты можешь браться за такую работу? — испугалась онни, — Ты совсем дура?!

— Сун Ок, не надо так называть свою младшую сестру, — вмешалась в моё общение с онни мама.

— Мама, ты что, не понимаешь, что она наделала?! Она выдаёт себя за переводчицу! Это мошенничество, подлог! У неё нет сертификатов!

— Сейчас сдам тесты, будут сертификаты, — пообещал я и добавил, — а регистрировался я там как аноним. Так что всё нормально. Если что — не найдут.

Онни посмотрела на меня как на ненормальную.

— Ты что, преступница? — спросила она меня.

— Почему я преступница? Просто произошла задержка с оформлением сертификатов. Поэтому, на сайте я зарегистрировалась раньше, чем получила документы. И всё. Что тут такого криминального? — смотря на неё честными глазами, предложил я возможный вариант ответа на этот вопрос и добавил, — Ну так получилось. Бывает в жизни… Чего тут?

— Ажжжж! — замотала головою онни, — Адджж! Какие сертификаты?! Ты же не сдашь тесты!

— Почему это? — не понял я.

— Ты же не готовилась! Ты не знаешь! Сколько баллов ты за них получишь?!

— Я хорошо знаю и французский, и итальянский, — сказал я.

— Как ты можешь их знать?!

Похоже у онни поехала крыша… Как же это надоело! Эти вздохи и ахи по одному и тому же поводу! Пфф… Нужно как-нибудь так сказать, чтобы родные Юн Ми раз и навсегда перестали меня доставать. Чтобы приняли мои языки это как данность, как воздух, как солнце, всходящее на востоке! Приняли и больше не спрашивали! Но как объяснить, откуда я их знаю?

Хотя, лично меня тоже несколько напрягает факт того, что я свободно говорю на разных языках и не испытываю с этим никаких затруднений. Ни акцента, ни проблем со словарным запасом. Прекрасно помню свой уровень знаний в предыдущей жизни. Не мог я тогда так, как сейчас! Не мог! Откуда это у меня вдруг взялось? Думал об этом и не раз. Ничего путного в голову не пришло, кроме одной идеи, хоть как-то обосновывающей имеющийся факт. Вот что такое душа? Не знаю, но знаю, что она есть. Стопроцентно, как говорится — на себе проверил. Исходя из опыта, вещь она явно не материального плана. Ибо перемещаться куском мяса по всяким измерениям, это вот как-то сложно представимо. Однако, при всём при том, душа есть личность конкретного индивидуума. А что такое личность? Личность, как я это понимаю, совокупность привычек, опыта, желаний, устремлений и прочего, что есть у каждого человека. Всё это по отдельности — сложно, вместе — вообще не осмысляемо, но подвергаемо обобщению. Это всё есть, это где-то находится и, по сути, легко представляемо как хранимая информация в каком-то виде. Например, вроде файлов разных форматов на жёстком диске компьютера. Однако, если на компе байты и битики потёрлись, то их уже больше нет. Не, есть, конечно, программы по восстановлению данных, но они не стопроцентная панацея. Если файла на диске нет, то тут хоть с бубном скачи, хоть без бубна — итог ноль. А вот с человеческой памятью это не так. Если сейчас что-то не помнишь, то совсем не значит, что это потеряно навсегда. Через неделю может запросто «всплыть». Или, через месяц. Получается, что всё, что хоть раз попавшее человеку в память — никуда не исчезает. Это всегда есть, всегда при нём, только порою у него нет к этому доступа. И это правильно и так и должно быть. Почему? А потому! Вот представим, что человек умер и является на суд божий. Как его будут там судить? «По деяниям его» — говорят церковники. Что такое «деяния»? А это как раз и есть память, память человека, со всеми мельчайшими подробностями. Почему мельчайшими? Да потому что любой нюанс в суде может повернуть дело либо в ту, либо в другую сторону. Об этом даже по телевизору в бандитских сериалах говорят, когда показывают.

Следующий момент. Где должна храниться память? В суде? Ну, это сложно. Тогда придётся организовывать какое-то хранилище, страшно представить каких размеров и плюс систему доставки информации в это хранилище, с шансом что-то потерять по дороге, или не передать самый последний кусочек информации, потому что курьер или кто-то там, где-то, ещё телепается, а подсудимый уже стоит перед судьёй. Не очень хорошее решение. Гораздо проще и надёжнее если душа будет приходит на суд со своей памятью. Тогда все проблемы с хранением отпадают и гарантировано вся жизнь — записана. Поэтому, логично предположить, что память находится у человека в душе.

Теперь, рассмотрим мой случай. Я умер. Вся моя память о прожитой жизни, до каждой секунды, со мною, в моей душе. Я отправляюсь с ней туда, где мои поступки и «деяния» должны взвесить и дать им оценку. Но тут мне дают новое тело! Что должна была сделать Гуань Инь, чтобы поместить в него мою душу? Ответ очевиден — переписать имеющуюся информацию на новый «носитель». Переписать всё до секунды, до битика. А раз это так, то значит, что всё, что я когда-то учил и слышал, я помню. Каждое слово, каждую интонацию. Поэтому, у меня с языками так и хорошо. Я помню все, что когда-то учил, читал и слышал. Правда, остаётся открытым вопрос, почему я раньше так не помнил как сейчас? Ну-у, стопроцентного ответа нет, могу лишь опять предположить, что, допустим, из-за замены тела имеется эффект «свежей записи». Типа как на виниловую пластинку. Сначала — качество отличное, потом появляются щелчки и потрескивания, а спустя ещё время, при прослушивании, целые слова в песнях пропадают…

Конечно, многое в моих умопостроениях притянуто, в теологии я вообще — профан, но из моего виденья событий можно сляпать не режущую слух теорию, которую можно озвучить людям. Что я сейчас и попробую сделать для Сун Ок.

— Знаешь, онни, — сказал я, — я много размышляла, почему у меня вдруг появились способности к языкам. Возможно, я ошибаюсь, но думаю, что это произошло из-за того, что я потеряла память, и в моём мозгу освободилось место. Ведь говорят, же, что дети быстро учатся? Говорят! А это от того, что у них голова ещё ничем не занята. Потом, когда дети становятся старше, учиться им становится всё труднее и труднее. Они уже много чего запомнили, и в их мозгу места становится всё меньше и меньше. Мозги не резиновые, онни! У меня они внезапно освободились. Отчистились. Стали как у маленького ребёнка. А на освободившееся место быстро запомнилась новая информация. Думаю, что если бы вместо языков я бы занялась математикой, то знала бы сейчас её. Но вышло так, что первыми в руки мне попали самоучители иностранного…

— Да? — сказала Сун Ок и задумалась над предложенной мною версией.

А что? — подумал я, наблюдая по выражению её лица за «ходом процесса», — вполне себе нормальное объяснение. Понятное любому обывателю, логичное, для бытового уровня. Сейчас и посмотрим, насколько оно жизнеспособно…

— Умница, дочка! — сказала мне мама, — как правильно всё объяснила! Да, пока детки маленькие, они быстро всему учатся. Потом становятся старше и им нужно больше усилий. А уж меня чему-то новому научить…

Мама махнула рукой, показывая безнадёжность затеи и продолжила:… Мои мозги уже все заполнены. Чтобы снова начать учиться, мне нужна новая голова!

Вот, один сторонник моей теории уже есть! Правильно воспринял.

— Ну-у, не знаю, — неуверенно протянула Сун Ок смотря на маму, — может ли такое быть? Нужно посмотреть в интернете, что про подобное пишут.

Вот и займись. Прекрасная идея! Посмотри, почитай, подумай. Только, Христа ради, не доставай меня вопросами! А то я ж уже не чётко помню, когда, чего, кому рассказывал. Окончательно запутаюсь.

— Ну, я тогда пошла? — сказал я, вставая, — пойду деньги зарабатывать. Спасибо за ужин, мама. Всё было очень вкусно!

Я поднялся с пола и поклонился маме.

— Иди дочка, — благословила она меня, — и хорошенько потрудись! Ты у меня молодец!

— Стой! — остановила меня уже в дверях гостиной онни, — ты когда сдаёшь тесты?

— Сегодня утром сдала японский, а что?

— Юна, почему не сказала? — огорчилась мама, — я бы за тебя помолилась.

— Да ладно, — махнул я рукой, — и так — нормально!

— Нормально? — заинтересованно подалась вперёд онни, — ты уже знаешь оценку?

— Не, — отрицательно помотал я головой, — не знаю. Сказали, результаты будут через три дня.

— А-а, — огорчилась Сун Ок, — а я думала, ты уже знаешь… ладно, иди. Удачи с переводом.

— Спасибо, — сказал я и направился к компьютеру.

Время действия: примерно то же время

Место действия: загородный дом семьи Чжу Вона. Бабушка разговаривает с Хё Бин.

— Хё Бин, — обращается бабушка к внучке, слегка морщась, — эта девушка Чжу Вона… Как бы его девушка…

Не договорив, госпожа Му Ран замолкает.

— Да, бабушка, — отзывается внучка, — что ты хочешь сказать?

— Ты знаешь, что у неё амнезия?

— Да. Я читала отчёт службы безопасности.

— Что ты намерена с ней делать?

— Я?

— Ты же отправила её сдавать тесты?

— А-а, ты об этом? Думаю, если у неё будут хорошие результаты взять её на работу. Люди со знанием стольких языков встречаются не часто.

— Избавься от неё! — требует бабушка.

— Избавиться?! — искренне удивляется Хё Бин, — но почему?

— Никогда не предугадаешь, в какую сторону изменится человек, — со скорбным выражением на лице качает головою старая женщина, — пока она молода и неопытна, всё выглядит безобидно. Но потом, когда она повзрослеет… всё может измениться.

— Бабушка, о чём ты говоришь? — непонимающе переспросила Хё Бин, — я тебя не понимаю, пожалуйста, объясни.

— Не хочу, чтобы говорили, что глупая девчонка, потерявшая память, была лишь игрушкой в его руках. История совсем получается уж странной, а теперь ещё и амнезия. Журналисты могут много чего понаписать…

— Ты боишься, что она будет нас шантажировать? Да?

— Нет. Просто предупреждаю возможные неприятности, которые твоему брату совершенно ни к чему. Лишние слухи и сплетни не нужны, тем более, что бороться против них не за что. Она не может быть Чжу Вону парой. Она больна.

— Э-ээ… — на несколько секунд «зависает» от услышанного Хё Бин и восклицает, придя в себя, — бабушка, ушам своим не верю! Неужели ты серьёзно думала их поженить?

— А ты думала, я шутки шучу, когда говорю, что этому бездельнику нужна жена, которая станет ему опорой в жизни?! — сердится бабушка, — Когда же вы научитесь слушать то, что я вам говорю!

— Прости, бабушка, — кланяется внучка, — просто я не думала, что ты это серьёзно. Юн Ми и Чжу Вон? Её семья совершенно не нашего уровня!

— Уровня, уровня… — недовольно повторяет Му Ран, — все просто помешались на этих уровнях. У нас что, чего-то не хватает? Мы бедствуем? Наша семья банкрот? Зачем тебе нужен этот уровень?

— Нет, но… — теряется Хё Бин, — просто принято…

— Вот именно, принято, — кивнула бабушка, — когда ты произносишь эти слова, неплохо бы хоть раз подумать, правильно ли тебе их произносить, Хё Бин!

— Бабушка, я не понимаю, — нахмуривает лоб внучка.

— Плохо, что не понимаешь. Правилам должны следовать те, у кого низкий уровень. А у тех, у кого он высок, нет необходимости уподобляться во всём простолюдинам. Они уже могут нарушать правила или создавать свои. Для этого они и добивались высокого места. Я немало вложила сил, чтобы эта семья поднялась так высоко. И я тоже поднялась вместе с ней. Поэтому, могу иногда нарушить принятые правила или заставить людей выполнять мои. Я не злоупотребляю этой возможностью, но в некоторых вопросах на это пойду. Хочу, чтобы мой младший внук был счастлив и жил долго. Это не такое уж невероятное желание для старой аджуммы. И для меня не важно, какого уровня будет его жена. Главное, что бы она подходила моему внуку. У меня сложилось мнение, что у этой девочки, у Юн Ми, есть в душе тот необходимый огонь, который мог бы освещать жизнь Чжу Вона. Но она оказалась больна. Лучше прекратить прямо это сейчас, чем потом, когда всё неожиданно многократно усложниться. Присутствие её рядом с нашей семьёй может создать проблемы.

— Бабушка, ты что, думаешь, что Чжу Вон может встречаться с Юн Ми? — снова искренне изумляется Хё Бин, — но она же некрасивая! И в школе ещё учится… Бабушка, ты что?

— Если бы мужчины женились только на красавицах, люди давно бы уже вымерли, — хмыкает в ответ бабушка и добавила, — Хё Бин! Мужчины, они странные и порою ведут себя совершенно неразумно. Ничего с этим не поделать, поскольку бог создал их такими. Они могут влюбиться в глаза, в голос, даже в походку женщины. А когда мужчина влюблён, его уже не остановить. Ни возрастом, ни отсутствием красоты. Я заметила, Чжу Вон уже несколько раз говорил о Юн Ми. Сам. Я не помню, чтобы он ещё что-то о какой-то девушке, что-то говорил. Пока не спросишь — сам никогда ничего не скажет. Поэтому, я решила понаблюдать за нею, но раз она больна, то теперь в этом нет смысла. Мне нужны здоровые правнуки, да и больная жена — обуза для мужа. Поэтому, я и говорю тебе — избавься от неё. Пока Чжу Вон не уйдёт в армию, пусть всё остаётся так, как я решила, а потом, пусть её не будет. Отправь её учиться или ещё чего придумай, но чтобы с Чжу Воном они больше не встречались, когда он вернётся. Незачем. Только расстанься с нею «по-хорошему», чтобы её семья осталась нам обязанной и не имела претензий. Ты меня поняла, внучка?

— Да, бабушка, — с озадаченным выражением на лице кивает Хё Бин, — я сделаю это.

Время действия: следующий день

Место действия: информационный центр, в котором Юн Ми сдавала тесты по японскому языку. Длинный коридор, освещённый лампами дневного света, на полу серое искусственное покрытие. В стенах — двери с имитацией под тёмную древесину и дверными ручками «под золото».

Одна из дверей открывается и в коридор выходит Юн Ми, держа в немного отставленной в сторону правой руке бланк жёлтого цвета. Вид у неё удивлённо-озадаченный.

Факен шит! — негромко, по-русски, произносит она себе под нос, закрыв за собою дверь и принявшись разглядывать только что полученный документ, — откуда столько? Девятьсот девяносто один, это же дофигища! Я что, гений, что ли? Или это компенсация? От богини? Нифига себе!

Юн Ми, аккуратно, убирает документ в свой розовый рюкзачок и задумчиво направляется по коридору, на выход.

Время действия: вечер

Место действия: дом мамы Юн Ми. Гостиная, телевизор, столик с едой. Мама, Сун Ок и Юн Ми. Сун Ок держит в руках полученный Юн Ми сертификат. Вид у неё растерянный. Мама — счастливо улыбается. Юн Ми выходит из комнаты и уже в дверях.

— Постой, дочка! — окликает её мама, — совсем забыла! Звонила твоя подружка, Дже Ын. Искала тебя. Удивлялась, почему ты не берёшь трубку. Волновалась. Спрашивала, как у тебя дела. Сказала, что видела тебя по телевизору. Я дала ей твой новый номер. Она обещала позвонить.

Лицо обернувшейся Юн Ми принимает озадаченное выражение.

— Да? — слегка растеряно говорит она и секунду спустя добавляет, — хорошо, мама, спасибо!

— Ну, иди, иди, — говорит мама, — занимайся!

— Да мама, спасибо.

Кивнув, Юн Ми уходит.

Мама, проводив дочь счастливым взглядом, качает головой, наливает себе ещё чаю из пузатенького керамического чайничка.

— С ума сойти, — продолжая держать в руках «золотой сертификат» произносит Сун Ок, — моя сестра — «необыкновенная девочка»! Просто с ума сойти!

Мама, поднося к губам чашку с чаем, кивает.

— Юночка у нас молодец, — сделав маленький глоток, говорит она.

— Мама, тебя это не беспокоит? — удивляется дочь.

— Почему это должно меня беспокоить? — удивляется в ответ мама.

— Ну… Юна ведь никогда не занималась языками. И вдруг — такие результаты. Откуда?

— Твоя сестра ведь объясняла, почему так может быть. Разве ты не поняла? Я вот — всё поняла.

— Мам, ну ведь Юн Ми не врач. Как она может знать, что у неё в голове?

— Врачи тоже не знают, что у людей в головах происходит! Врач Юны мне прямо так и сказал!

— Но всё равно… Так не бывает, чтобы позаниматься всего месяц и получить девятьсот девяносто один бал на первом же тесте! — упрямо возражает дочь.

— Сун Ок, дочка, — говорит мама ставя чашку на стол, — Талант может проявиться в любой момент. Бывает, что человек почти всю жизнь проживёт, не зная о нём, а потом попробует и у него так получится, что все просто ахнут! Мы ведь с тобою вместе смотрели шоу — «Корея ищет таланты». Помнишь, эту аджуму, которая заняла первое место? Ей шестьдесят один год, а как она поёт! Всю жизнь стеснялась, думала, у неё плохой голос, а потом переборола себя. И какой результат!

— Ну, ма-а, — возражает Сун Ок, — красивый голос и знание языков — это не одно и то же. Языки нужно знать. Там правила, слова нужно запомнить… Это совсем другое.

— Ничего и не другое! — возражает мама, — талант, он в любом деле талант! Уверена, что есть конкурсы талантливых переводчиков, их просто не показывают по телевизору. Мудан сказала, что Юна — талантлива! И я вижу, что это так. Ничего не хочу слышать, Сун Ок! Вместо того, чтобы возражать мне, лучше подумай какой есть талант у тебя! Не может быть, чтобы у одной матери, у одной дочери был талант, а у другой нет!

— Мне мудан ничего не говорила… — вздыхает в ответ Сун Ок, аккуратно откладывая в сторону сертификат.

— Так нужно спросить! — с готовностью «подхватывается» мама, — я схожу и спрошу её. Или, давай вместе сходим, а?

— Ты что, мама? — слегка пугается Сун Ок, — не надо!

— Почему, не надо? — удивляется мама, — очень даже надо! Хорошо знать, где прикладывать в жизни свои силы.

— Не верю я во всё это… — не очень уверенно говорит Сун Ок.

— Мудан разные бывают, — убедительно произносит мама, — та, к которой я ходила — настоящая! Сразу всё про Юну рассказала! И то, что она умирала, увидела, и то, что она изменилась. Она настоящая шаманка. Всё, решено! Пойдём с тобою к мудан и спросим её про твой талант!

— Зачем на это тратить деньги, ма?! — категорически возражает Сун Ок.

—

Сижу, в монитор гляжу. Собрался пойти поиграть «на клавишах», но решил сделать паузу после ужина. Минут десять «поболтаться» в интернете, «выдохнуть». Зачем я опять так «налопался»? Ведь мне, после шести, вообще есть нельзя! А я «отужинал»! Когда это прекратиться? Где моя сила воли? Если я не похудею, не видать мне сцены как своих собственных ушей! Что ж так всё время жрать-то хочется? Такое ощущение, что желудок прямо к спине прилипает! Может, у Юн Ми — глисты? Слышал, что когда они есть — человек постоянно испытывает чувство голода. А что? Если она ела сырую рыбу — вполне запросто! С ихних, шевелящихся корейских деликатесов раз плюнуть что-нибудь эдакое подцепить! Бррр! Гадость-то какая! Нужно срочно сходить, провериться! Ещё мне этого не хватало!.. Одни проблемы, а не жизнь! Так, куда меня занесло? «„Боги и богини“ Южной Кореи или как пластическая хирургия творит чудеса!» Пфф… пластика! Давно собирался прояснить вопрос с деньгами на операцию. Ежу понятно, что с таким фейсом как у Юн Ми только об «тейбл», а не на сцену лезть… Эх, опять расходы! Где денег на всё набраться? Ну и что нам тут пишут?

«…Южная Корея на сегодняшний день, является единственной страной в мире, где только за один год более 40 % женщин и около 15 % мужчин делают пластические операции и меняют внешность. Все дело в том, что южные корейцы всеми правдами и неправдами пытаются стать похожими на европейцев…»

Вполне возможно. У них какой-то комплекс, похоже, присутствует по отношению к белым людям…

«… пластическая операция — это далеко не наслаждение и удовольствие, наоборот. Это довольно-таки болезненная процедура, и не факт, что она пройдет удачно….»

То-то и оно. Заплатишь деньги, так за них, из тебя ещё кикимору сделают…

«…Однако девушек в Южной Корее это совсем не пугает. Напротив, они расценивают боль как плату за будущую красоту и счастье…»

Чем можно напугать девушек, когда речь идёт о красоте? Ради неё, они под поезд лягут, если потребуется…

«… в Южной Корее молодые люди чаще всего обсуждают не новинки моды и декоративной косметики, а количество сделанных пластических операций. Там вполне этично спросить, где вы сделали такой красивый разрез глаз или такую грудь, и никто на вас косо не посмотрит. А все потому, что изменились моральные нормы поведения, да и сама жизнь тоже. Так, например, лучшим подарком на выпускной для кореянки будет пластика на лицо. И родители будут не против. Наоборот, они поощряют делать подобные операции как можно раньше, чтобы в будущем становится красивее и красивее.

„Все вокруг становятся красивее и красивее, и родители не хотят, чтобы их дети были гадкими утятами“ — сказала она корейская женщина. В Южной Корее считается, что красивая девушка с идеальной внешностью имеет гораздо больше шансов хорошо устроиться в жизни, найти высокооплачиваемую работу и удачно выйти замуж…»

Замуж! Кодовое здесь слово — замуж! Понятно…

«…Одно из популярнейших в Корее реалити-шоу называется „Позвольте мне войти“. Участники рассказывают душещипательные истории о том, через какие унижения им пришлось пройти, пока пластические хирурги не подправили их внешность…»

Не видел. Нужно полюбопытствовать, что там за мазо-шоу, такое…

«… идеал для любой девушки из Южной Кореи — это лицо модели Ким Тай-Хе. Именно руководствуясь ее внешностью, девушки заказывают себе такой же нос, губы, скулы и подбородок. В Корее ее любят абсолютно все. Считается, что у нее природная красота, и она никогда не делала пластических операций…»

Корейская актриса и модель Ким Тай-Хе

Фабрика клонов? Интересно, кто бы мог подумать…

«… Хоть на бытовом уровне девушки без смущения рассказывают, что именно они себе подправили, однако в шоу-бизнесе и киноиндустрии до сих пор не принято откровенничать о сделанных операциях. Считается, что певцы и актёры красивы сами по себе, так называемой — „природной красотой“ и это выделяет их среди обычных людей. Но и сюда уже долетел ветер перемен. Клиники пластической хирургии предлагают известным актёрам и исполнителям баснословные суммы за рассказ о том, именно в какой из них началась их удачная карьера. Так, даже Мисс Корея 2012 года, призналась, что делала пластику. После этого признания многие решили, что её победа в конкурсе красоты была нечестной, но Ю Ми парировала: „Я и не говорила, что родилась красивой“. Корона осталась при ней…»

Бум! Вот это да! Так кто тогда там соревнуется на этом конкурсе? Пластические хирурги, что ли?

«…В корейской прессе много шутят относительно того, что многие участницы конкурса Мисс Корея 2013 выглядят как близнецы — нет сомнений, что некоторые из них стали красавицами не без помощи пластической хирургии…»

Мда, — подумал я, рассмотрев вставленную на этом месте в текст картинку участниц, — похоже, что все они оперировались в одной клинике, лежали в одной палате…

«… Один из известных пластических хирургов на просьбу прокомментировать данную ситуацию ответил, что вины врачей в этом нет. „…Мы делаем то, что просят нас наши клиенты“, — сказал он, „…вина тут не наша, а скорее общества, которое диктует правила и стандарты…“»

А что не так? Кто платит, тот музыку и заказывает…

«… В Корее все уверены, что успешность женщины напрямую связана с её внешностью. У красотки больше шансов на удачный брак, желаемую работу и хорошее отношение окружающих.

Мужчин это тоже касается — реклама пластических клиник уверяет, что внешняя привлекательность гарантирует им удачу и в личной жизни и в работе. В Корее есть даже специализированные мужские клиники пластической хирургии.

Корея заработала славу центра пластической хирургии. Корейские доктора хорошо обучены и владеют всеми последними методами. Существует даже специальный закон, позволяющий докторам других специализаций переквалифицироваться в пластических хирургов.

Пластическая хирургия — настолько выгодное дело, что в южной части Сеула образовался так называемый „пояс красоты“, где в самых дорогих кварталах сосредоточены клиники. У всех станций метро — огромное количество рекламы, обещающих фантастические результаты…»

И сколько же тут стоят эти «фантастические результаты»?

Я ввёл в поисковик запрос и ткнул курсором в первый его результат поиска.

«Цены на самые популярные операции в Южной Корее» гласила надпись вверху страницы. Я взялся читать.

«…Так как все девушки Южной Кореи поголовно хотят быть похожими на европейских красавиц, поэтому они зачастую делают стандартный набор пластики.

1. Разрез глаз

Пожалуй, это первое, что они делают. По мнению корейских девушек, глаза должны быть распахнутыми, сияющими и обязательно большими, обрамленными густыми темными ресничками, которые тоже, кстати, обычно наращены искусственным путем.

Стоимость операции на глазах, в зависимости от её вида и клиники где она проводится, составляет от 2,600 до 5000 долларов…»

Фига себе глазки стоят! Но без этой операции не обойтись. Юн Ми обязательно нужно «сделать глаза». Без этого, на эстраду даже соваться не стоит. Где взять хотя бы четыре тысячи баксов? Пффф…

«2. Ринопластика

Также идеальным считается маленький ровный носик, без горбинок, щербинок, впадинок. Если нос слишком большой — это катастрофа. Девушку с таким носом не принимают в компанию, с ней не дружат и всячески избегают. Именно поэтому данная операция — стоит на втором месте по значимости среди корейских девочек. Красивый нос считается удачей. Стоимость операции по изменению носа в среднем составляет 4,500 — 8, 500 долларов США…»

Ещё дороже! Что у Юн Ми с носом?

Я ощупал свой нос, потыкал пальцем в переносицу.

Да вроде ничего, — решил я, — вроде бы небольшой… Это действительно будет удачей, если не придётся платить за его переделку!

«3. Губы

С недавних пор в Южной Корее появилась новая тенденция — операция по изменению губ. То есть углы рта специально разрезаются, подтягиваются и складывается ощущение, что у человека на лице всегда легкая улыбка. К сожалению, от природы у корейцев уголки губ сходят вниз, что придает лицу некую унылость и усталость. Именно поэтому данный вид операции очень полюбился корейцам и сейчас также считается одним из самых популярных. Стоимость такой операции составляет от 1, 200 до 3000 долларов…»

Три тысячи? Это по-божески… Но тоже нужно сделать будет. У Юн Ми уголки губ как раз опущены. А я-то думаю, что у неё физиономия вечно кислая?! Вот оно в чём дело-то оказывается! Природа наградила типично корейским лицом!

«4. Идеальная кожа.

Здесь все просто. У европейцев кожа — белая, если не бледная, чистая, сияющая и ровная. А у корейцев она — смугловатая, щербинистая, порой даже с высыпаниями. Ну, конечно же, у каждого из нас был переходный возраст. Но проблема в том, что корейцы, как правило, имеют на лице толстую кожу с большим количеством жировых желёз. В условиях жаркого климата и привычки корейцев к острой пище, эти железы подвержены частым воспалениям и и высыпаниям, которые оставляют после себя легко различимые следы. Поэтому в Корее популярен как ультразвуковой, так и лазерный пилинг лица. Стоимость этой процедуры колеблется от 500 до 1500 тысяч долларов…»

Где денег на всё это набраться? Я слышал, что «пластика» это дорого, но не настолько же? Тшш…

«5. Узкий подбородок. Идеальная форма лица для корейцев — это овал. Но, опять же, к сожалению, у корейцев она либо круглая, либо квадратная, либо вообще какая-то непонятная, неравномерная. Операция очень дорогая и непростая, однако, весьма действенная, кардинально меняющая внешность человека. Стоимость такой коррекции обойдётся вам от 5,500 до 11, 500 долларов…»

Сколько?! Одиннадцать тысяч?! Да где ж их взять-то?! «На вскидку», на всю «пластику», Ю нужно тысяч тридцать баксов! Ничего себе! Ну, допустим нос оставить на потом, кожа у Юн Ми тоже, вроде не в прыщах… Первое, что нужно сделать — это глаза и подбородок. С таким подбородком как у неё, можно смело на роль Щелкунчика пробоваться. Стоимость глаз ещё как-то подъёмная. А вот подбородок… Пять, как я понимаю, это непонятно у кого и непонятно где, одиннадцать — в солидной конторе. Почему так дорого?

Я полез выяснять подробности. Нашёл страничку с названием — «Корея: борьба с луноликими». Читаю.

«…В Корее невероятную популярность приобрели пластические операции по выравниванию линии подбородка. Все дело в том, что у корейцев зачастую маленький подбородок, поэтому овал лица не четкий, а нижняя часть не выражена. Стремясь во всем походить на европейцев, жители страны устремляются в клиники пластической хирургии.

Нельзя сказать, что коррекция подбородка — дешевая и простая операция. Стоимость ее колеблется в районе 14 тысяч долларов. А риск неудачи и даже смертельного исхода довольно велик. Пластика подбородка сложна тем, что затрагивает не только челюстные кости, но и структуру зубов. Операции подобного рода проводятся только под общим наркозом и длятся от двух до восьми часов. Зачастую, для создания „сбалансированного лица“ следом за подбородком приходится делать пластику скул. В этом случае, лишняя костная ткань просто спиливается электроинструментом, похожим на ручную электропилу. Как в случае с нижней челюстью, так и со скулами, хирургическое вмешательство происходит в зоне роста зубов, что даёт впоследствии большое число осложнений.

Но, несмотря на возможные проблемы и материальные трудности, кореянки стремятся в клиники пластической хирургии за новыми подбородками…»

Я представил, как мне болгаркой спиливают скулы, и почувствовал, как моя попа сжалась и попыталась втянуться внутрь. Ужас какой! Живого человека, пилой! Не-е, что бы быть врачом нужно действительно быть садистом. Однозначно, они садисты, достаточно только на их цены посмотреть! Отдать десять тысяч баксов, чтобы тебе «болгаркой» кусок челюсти отпилили? А потом всю оставшуюся жизнь ходить и выпадающие зубы на болтики крепить? Обалдеть… А что нам пишут про осложнения?

«…Мировая статистика говорит о том, что сегодня в Южной Корее производится больше всего пластических операций на душу населения. Конкуренция между хирургами привела к тому, что многие из них ради уникального торгового предложения идут на рискованные эксперименты. Сколько всего операций на верхней и нижней челюстях проводится в нынешней Корее, неизвестно, т. к. нет официальной статистики. Если учитывать операции по медицинским показаниям, то в год получается около 5 тысяч. Цены падают, „звездный облик“ становится доступным для людей среднего достатка. При этом примерно 52 % прошедших изменение внешности после операции жалуются на онемение некоторых участков лица. Число таких жалоб за последние 2 с половиной года выросло в четыре раза. Адвокатам приходится заниматься делами людей, которые на операционном столе лишились возможности улыбаться. У одной из неудачных пациенток, напротив, челюсть постоянно съезжает влево и при этом теряет чувствительность, кореянка даже не чувствует, когда изо рта начинает течь слюна.

В августе прошлого года 23-летняя студентка колледжа, прошедшая челюстную операцию, покончила с собой, а в записке сообщила, что после пластики не может пережевывать пищу и не перестаёт плакать из-за того, что в слезном протоке поврежден нерв…»

Офигеть! Может, ну его, эту сцену? Лучше уж композитором заделаюсь. Повредят какой-нибудь не тот нерв, буду потом всю жизнь, со съехавшей на бок челюстью… Ещё и слюна капать будет! Запросто повесишься. Без вопросов… Вот девчонке-то не повезло!

Я ещё немного «потыкал» интернет, полюбовался на вид женщин, в послеоперационном периоде и задумался.

Денег у меня таких нет. Да, можно заработать. Но сколько на это понадобиться времени? И ещё не факт, что операция пройдёт успешно. А если нет, что тогда? Ну, Юн Ми станет страшной, мужики шугаться будут… Это плюс, однако уродом выглядеть тоже как-то не хочется… Тем более, что можно уехать из Кореи и никто тебя не будет понуждать вступить в брак… Но с такой рожей как у Юн Ми о сцене думать бессмысленно. Но не все же уродами становятся? Вон, полно в к-поп большеглазых «няшек» с красивыми носами и подбородками! Значит, удачно всё прошло? Или, до поры, «удачно»? Чёрт его знает…

— А я думала, ты занимаешься, — сказала онни, заходя в комнату и спросила, — что делаешь? Переводишь?

— Да нет, — ответил я, поворачивая к ней свой ноутбук экраном, — смотрю цены на пластические операции.

— Пластические операции? — ничуть не удивилась моему занятию онни, — да, если к твоим знаниям языков прибавить ещё внешность, ты можешь сделать отличную карьеру. И выйти замуж за мужчину не нашего уровня. Но тебе ещё рано об этом думать. Ты ещё растёшь. Нельзя делать операции пока человек не вырос.

— В смысле, растёшь? — не понял я, — о чём ты?

— Помнишь, ты анализ крови сдавала? — спросила Сун Ок.

Да, кивнул я, было такое.

— Доктор сказал маме, что у тебя повышенный гормональный фон, — сказала Сун Ок и добавила, — так бывает у подростков, которые быстро растут. У тебя могут измениться размеры твоего тела. Поэтому, операции тебе сейчас делать нельзя, пока не вырастешь.

Можно подумать, что на них есть деньги! А вот этот вот… анализ? Точнее, его результат. Почему мне никто ничего не сказал? Почему я об этом узнаю только сейчас, случайно?

Я спросил об этом онни.

— Не знаю, — пожала она в ответ плечами, — это мама с доктором разговаривала. Я думала, что она тебе рассказала.

Блин! Что за дела такие? Никто не удосужился поставить в известность! Из всех клещами слова нужно тащить! Как ерунду какую-то молоть, это, всегда, пожалуйста, а вот действительно важное сказать — это дудки! Что там, с этим анализом?

— Пойду, спрошу маму, — сказал я, поднимаясь на ноги.

Трейни пятая

Время действия: на следующий день

Место действия: многоэтажный медицинский комплекс. На одном из его этажей, в коридоре с большими, во стену окнами из зеленоватого стекла, сидит на стуле Юн Ми.

Сижу, никого не трогаю. Жду, когда пригласят в кабинет на приём. Вчера, пойдя выяснять к маме подробности насчёт сданных анализов, внятной информации я от неё не получил. Что-то она уже забыла, что-то рассказала так, что я ничего не понял. Единственно, что «ясно и чётко», так это то, что у Юн Ми повышен гормональный фон. И это приведёт к росту её тела.

Я озаботился полученной информацией. Гормоны — это не шутки. Когда я учился в институте, у нас была преподавательница. У неё были какие-то нарушения в щитовидке. Так вот, среди студентов её прозвище было — «селёдка», за её выпученные глаза. А выпучены они были из-за щитовидки… Гормоны. Зачем мне такое? Совершенно не надо! Это сразу нужно лечить, пока в хроническую форму не перешло.

Ещё мама Юн Ми сказала, что врач опасается, что гормональный дисбаланс может быть из-за неправильной работы мозга. Мне аж в животе холодно стало, когда услышал. Я-то лучше всех знаю, что у меня есть проблемы с мозгами и почему. Эти внезапные «усиления» эмоций, эти какие-то неадекватные реакции… Стопроцентно из-за того, что моя душа не полностью совместилась с телом Юн Ми! От этого мозг вполне может работать неправильно! А ведь Гуань Инь обещала мне и здоровье и красоту! И вот те на — ни того, ни другого!

«Ладно, спасение утопающих, дело рук самих утопающих!» — решил я, достал телефон и позвонил врачу, с целью узнать информацию из первых рук. У того же оказалось «свободное окно» и он пригласил меня прийти сегодня, во второй половине дня, сказав, что разговор не короткий и он хочет на меня посмотреть. Сижу, вот, под дверью кабинета. Жду.

Сегодня днём, когда я ещё был на работе, позвонила Дже Ын. Как же тяжело разговаривать с человеком, которого не знаешь! Особенно когда он уверен, что знает тебя и просто рвётся поговорить! В общем, Дже Ын увидела меня по телевизору, с замочком в руке, и ощутила внезапную жажду общения. Понятно, конечно, что её больше интересовал не я, а Чжу Вон: «А это правда?», «А где вы с ним познакомились?», «А он уже познакомил тебя со своею семьёй?», «А вы уже целовались?», «А что он тебе подарил?» и тд и тп… Я просто «опух» от такого разговора. И трубку не бросишь, вроде подруга Юн Ми, и разговаривать нет никакого желания…

— Юн Ми, заходи, пожалуйста, — выглянув в открытую дверь, пригласила меня сестра в кабинет.

Пойдём, послушаем, чего мне там расскажут, — подумал я, поднимаясь с сидения.

Время действия: чуть позже

Место действия: кабинет лечащего врача Юн Ми. За столом, в кресле, с и дит сам врач, рядом, сбоку от стола, на стульчике, Юн Ми. Ещё в кабинете присутствует медсестра.

— Знаешь, Юн Ми-ян, я по специализации не эндокринолог, — говорит Чен Сёк, неспешно открывая папку с бумагами, — но я внимательно наблюдаю за тобою и всё тщательно протоколирую. Думаю, твой случай может быть интересным для мировой медицины…

Юн Ми чуть заметно поджимает губы.

— Я помню, что ты хочешь стать айдолом, — не заметив этого, продолжает говорить врач, — поэтому, я подробно проконсультировался у своего коллеги и всё записал…

— Спасибо, доктор, — кивает Юн Ми.

— Значит так, — смотря на бланк результатов анализа, говорит Чен Сёк, — Первое… повышенная гормональная активность щитовидной железы…

Он переводит взгляд с бланка на другой лист бумаги и начинает читать сделанные записи.

«… Тиреоидные гормоны щитовидной железы на границе своей нормы пов ы шают уровень бодрствования, психическую энергию и активность, ускоряет т е чение мыслительных ассоциаций, повышает двигательную активность, уровень осно в ного обмена. Усиливается распад жира, а отложение жира тормозится. Активно образую т ся клетки крови в костном мозге…»

— Звучит неплохо, да? — говорит врач, прервавшись и бросив взгляд на напряжённо слушающую его девушку. Та, молча, кивает в ответ.

«…У человека повышается температура тела до 36.8-36.9. Ему будет те п ло в холодное время года, он не будет одевать слишком много тёплой одежды, под тёплым одеялом ему будет жа р ко…»

— Как ты себя чувствуешь? — вновь прервавшись, спрашивает у Юн Ми врач, — у тебя есть эти признаки? Ты мёрзнешь?

— Ну… — задумывается над вопросом Юна и отвечает, — нет, не мёрзну. И не люблю тепло одеваться.

— Хорошо, — кивает врач, — сейчас мы поменяем твою температуру. Сестра, померьте ей температуру!

Сестра ставит градусник Юн Ми. Проследив за процессом, врач кивает и возвращается к записям.

«…усилится частота сердцебиений. Частота дыхания, наоборот уменьшится, возрастёт средний объём одного вдоха. Появится аппетит. Человек есть будет много, будет часто ходить в туалет, а толстеть не будет. Возможно появление необычных пищевых пристрастий…»

— Дай руку, — просит Юну Чен Сёк. Та протягивает ему правую руку, левой она зажимает под мышкой градусник. Чен Сёк считает ей пульс.

— Восемьдесят, — говорит он, закончив считать, — верхняя норма для взрослых женщин. Что у тебя с аппетитом? Есть хочется?

— Очень! — искренне признаётся Юн Ми.

— Как со стулом? Часто ходишь в туалет?

Юн Ми задумывается, припоминая.

— Не то чтобы часто, — говорит она, — наверное, потому что нечем. Я тут худею. Не ем после шести. Всё, наверное, рассасывается…

— Мне показалось, что ты похудела, — улыбнувшись, говорит врач, — Ты следишь за своим весом? Ты похудела?

— Да, почти на шесть килограмм, — кивает Юна.

— А какие-нибудь необычные пищевые пристрастья у тебя появились? Тебе хочется есть то, что ты никогда раньше не ела?

— Да, — подумав, кивает Юна, — пива хочется…

— Пива? — искренне удивляется врач.

— Я раньше его не пила, а теперь почему-то хочется! — с хитринкой в глазах объясняет Юн Ми.

— Хм…, - задумывается врач, барабаня пальцами по столу, — хмм…

— Покажи, что там, на градуснике, — требует он, — уже должно быть всё.

Юна достаёт градусник из-под мышки и протягивает его врачу.

— Угу, тридцать шесть и девять, — озвучивает он результат измерения и кладёт градусник на стол, — Хорошо, пойдём дальше. Половые гормоны…

«…Половые гормоны.

В женском организме присутствуют как женские, так и мужские половые г ормоны. Замечено, что когда и мужские и женские гормоны находятся на пределе нормы, то физически, человек очень хорошо в ы глядит внешне и как-бы излучает красоту. Для женщины, при повышенном уровне гормонов, в этом сл у чае у величивается грудь. Увеличивается рост волосяных фолликул, то есть волосы, в первую очередь на голове, будут расти ус и ленным темпом. Если уровень гормонов не снизится, волосы начнут расти по всему телу…»

— Мне кажется, волосы у тебя отросли достаточно быстро, — констатирует врач, подняв взгляд от бумаги и смотря на голову Юн Ми.

— Наверное, да, — соглашается та, ощупывая свою голову правой рукою и спрашивает, — доктор, у меня что, грудь вырастет?

— Почему бы нет? — пожимает в ответ плечами тот, — это нормально и естественно.

— А насколько она вырастет? — интересуется Юна.

— Вряд ли я тебе об этом скажу, — отвечает Чен Сёк, с прищуром присматриваясь к верхней части тела девушки, — всё будет завесить от того, насколько долго сохраниться твой гормональный фон и какого уровня в итоге он будет. Сейчас у меня нет никакого прогноза относительно этого…

Юна понимающе кивает. Доктор переходит к следующему пункту своих записей.

«…Гормон роста.

При своём повышенном значении обеспечивает дополнительное сжигание жира в организме. Тело растёт. Подрастают ''длинные кости'' — бёдра, голени. Выделяются скулы, подбородок и нос. Черты лица станов я тся более европе й скими. З а счёт увеличения размеров носовых и лобных пазух увеличивается гл у бина голоса. Связки тоже приобретают силу. У голосового тембра появляется „серебряный оттенок…“»

— Что за «серебряный оттенок», доктор? — перебив его, спрашивает Юн Ми.

— Честно говоря, не знаю, — пожав плечами, признаётся тот, — так было написано в справочнике моего коллеги, я просто переписал. Может, имеется в виду появление какое-нибудь редкого тембра? Мне самому стало интересно, как гормоны могут влиять на голос и я попытался узнать об этом больше. Если хочешь, могу рассказать, что я узнал. Раз ты решила стать певицей, то тебе это должно быть интересно. Рассказать?

— Да, доктор, — просит Юна, — пожалуйста!

— Медицинскими исследованиями установлено, — приступает к рассказу доктор, — что человеческая гортань является гормонозависимым органом. То есть, размер гортани, ее длина, ширина, толщина и эластичность голосовых складок меняются в зависимости от соотношения женских и мужских половых гормонов. У тебя одновременно повышены и те и другие. Исследования выявили, что у пациентов вроде тебя, наблюдалось значительное расширение звукового диапазона. Они могли петь как высоким, так и низким голосом. Так же исследователи отмечали, что голоса их испытуемых были яркими и звонкими, без охриплости…

— …Процесс старения связок, их кальцинации, зависит от работы паращитовидных желез. Эти железы у тебя активно работают, поэтому, появление таких вещей как тугоподвижность и потеря эластичности связок — задержатся. То есть, говоря простым языком, твоя гортань долгое время будет эластичной. Уверен, для певицы это хорошо…

— … Щитовидная железа влияет на рост гортани и главным образом на рост её хрящей. Замедление её выделительной функции может явиться причиной задержки в развитии хрящевой ткани. Твоя щитовидка работает на допустимом максимуме. Значит, под её влиянием, хрящи гортани сформируются быстрее, задержек в развитии не будет, и ты быстрее сможешь начать петь в полную силу…

— Резюмируя сказанное, — смотря на улыбающуюся Юну, говорит доктор, — хоть это звучит несколько странно, но по твоему анализу, сейчас, я могу дать тебе медицинскую рекомендацию для занятий пением и работой в модельном бизнесе…

Юна улыбается доктору во все свои тридцать два зуба.

— Но есть кое-что, что может помешать исполнению твоей мечты, — говорит доктор, закрывая блокнот с записями, — есть одно но.

— Какое? — перестав улыбаться, настораживается Юна.

— Твои тесты, — говорит доктор, придвигая к себе пухлую папку, — если твоё тело показывает готовность к тому, чтобы стать прекрасным, то твоё психическое состояние сигнализирует об обратном.

— А что не так, доктор? — нахмурившись, спрашивает Юна.

— А то, что вот по этим тестам, — доктор несильно хлопает ладонью по папке, — я вижу, что девочки Юн Ми нет. Одной девочки. Есть Юн Ми-ян душа и Юн Ми-ян тело. И они почему-то не дружат.

Доктор пристально смотрит на Юн Ми. Та в ответ молчит, смотря в пол и поджав губы.

— Вижу, что это для тебя не новость, — констатирует доктор и спрашивает, — В чём дело, Юн Ми-ян? Почему ты не любишь себя?

Юна продолжает молчать, не поднимая глаз.

— Давай об этом поговорим, — чуть слышно вздохнув, предлагает пациентке доктор.

Юн Ми тоже вздыхает и пожимает плечами, как бы говоря — «куда от вас денешься»?

--

Медицинский комплекс. Много этажей, много врачебных кабинетов. Дверь одного из них открывается и в коридор выходит Юн Ми, держа в руках розовый рюкзачок. Закрыв за собою дверь, она несколько секунд стоит возле неё, а потом с громким криком 'юхххе!!' подкидывает его вверх. Посетители в коридоре вздрагивают и с недоумением оборачиваются к ней. Рюкзак, взлетев под самый потолок, неспешно переворачивается в верхней точке траектории и устремляется вниз. Вытянув руки, Юна ловит его и опять, с криком 'юхххе!!', что есть сил, швыряет вверх.

- 'Юхххе'!!

От автора

Большое спасибо читательнице с ником Larisa за предоставленную информацию по гормонам!

Оглавление

Трейни первая

Трейни вторая

Трейни третья

Трейни четвёртая

Трейни пятая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg