«Выбор — побег»

Андрей Бондаренко Выбор-побег

От автора

В жизни каждого человека бывают-случаются периоды, когда он должен сделать судьбоносный выбор. Выбор между богатством и чистой совестью, между таким понятиями, как «престижная успешность» и «душевный комфорт».

Короче говоря, между жизнью по сценарию, написанному всякими и разными умниками, и свободой.

Кто-то делает такой выбор единожды – в ранней юности, сразу и навсегда. А у кого-то на это уходят долгие годы постоянных метаний и терзаний. Чужая Игра – штука коварная…

Причём же здесь – побег? Иногда – от ложных ценностей – приходится улепётывать со всех ног, отчаянно отстреливаясь на бегу и разбрасывая – во все стороны – гранаты.

Более того, иногда побег может затянуться во Времени.

Да, именно так, во Времени – с большой буквы…

Автор.

Пролог[1]

Егор окончательно проснулся, но ещё минут пять-шесть полежал с закрытыми глазами, вспоминая все мельчайшие детали этого необычайно-яркого и реалистичного сна.

«Да, было бы совсем неплохо, окажись этот сон вещим!», – раздумчиво высказался внутренний голос. – «А, что такого? Постранствовать с цыганским табором по Западной Европе – самое милое дело! Интересно, познавательно, любопытно, круто.…Только, вот, полный облом, братец! Совсем ничего не получится! Как это – почему? Ты разве ничего не слышишь? Подозрительного там, необычного?».

Он прислушался. Действительно, шум, долетавший снаружи – из-за рассохшейся оконной рамы – был, по меньшей мере, странным. Гул мощных автомобильных моторов, гудки клаксонов, восторженные людские голоса, говорящие и гомонящие на самых разных языках, громкие хлопки, очень напоминающие звуки, сопровождающие процесс вылета пробок из бутылок с шампанским.

Егор резко сел, опустил босые ноги на холодный пол и огляделся. Саньки и Платона в хижине не было. Он подошёл к окну, отбросил в сторону ситцевую занавеску и застыл – с широко открытым ртом…

Было уже далеко за полдень. Его Санька – с неимоверно-шикарной причёской и непривычно-ярким макияжем, разодетая – как…

«Как классическая голливудская звезда!», – вежливо подсказал внутренний голос.

Итак, его Сашенция, разодетая как классическая голливудская звезда, весело и непринуждённо общалась с весьма импозантным и симпатичным мужичком, физиономия которого была Егору определённо знакома…

«Да, это же он, Квентин Тарантино, знаменитый режиссер и продюсер!», – восторженно объявил внутренний голос, памятливый на лица.

Вообще-то, Егор предчувствовал, что у этой странной и невероятной истории есть двойное (или – тройное?) дно, но то, что он увидел из окна цыганской хибары, превосходило все – даже самые смелые – предположения.

Во-первых, наземное пространство, подвластное его взору, было плотно заставлено всевозможным дорогущими иномарками – бентли, кадиллаками, порше, мерседесами….

Во-вторых, около этих шикарных автомобилей стайками прогуливались весьма известные и публичные личности. Кроме Тарантино Егор заметил и опознал: Перес Хилтон, Стинга, Тома Круза, Анжелину Джоли, Никиту Михалкова, Сергея Шойгу, Ксению Собчак, Владимира Жириновского…. Между знаменитостями суетились матёрые солидные журналисты и молоденькие симпатичные журналистки, тут и там сверкали вспышки профессиональных фотоаппаратов.

И, в-третьих…. Немного в стороне, отдельной группкой, стояли люди (тоже одетые богато и броско), которых он уже давно считал мёртвыми.

Внутренний голос ошарашено и нудно перечислял: – «Васька Быстров, Наташка и Петька Нестеренко, Стёпа-жирный и Стёпа-худой, неизвестный гранатомётчик, новгородские отморозки, Емеля Пугачёв, старый цыган Платон – в новеньком смокинге, с котом Аркашей на плече…».

Рядом с «ожившими мертвецами» о чём-то оживлённо и сердечно переговаривались Андрей Андреевич Петров и слабоумный Савелий. Убогий был до синевы выбрит и разодет круче любого английского денди, а у его ног сидели, вывалив на сторону длинные языки, два красных южноамериканских койота.

Неожиданно раздался громкий и радостный визг – это из широко распахнувшейся дверцы очередного лимузина появилась Галка Быстрова-Пугачёва, наряженная по последней парижской моде, и без промедлений бросилась на шею Емельяну. Засверкали новые блики фотоаппаратов, снова зазвучал салют – из открываемых бутылок шампанского.

– Ладно, пора немного прогуляться! – решил Егор. – Совсем немного прогуляться, и очень даже много – разобраться кое с кем…

Его взгляд случайно упал на входную дверь. На толстом гвозде, вбитом в верхнюю горизонтальную доску косяка, висел – естественно, на специальных «плечиках» – шикарный чёрный костюм-тройка. Имелась в наличии и белая рубашка, и тёмно-синяя – в белый горох – бабочка. Из нагрудного кармана пиджака торчал светло-зелёный бумажный лист.

Егор, растерянно ухмыльнувшись, вытащил бумагу из кармана, медленно развернул и прочёл вслух:

– Любимый, я потом всё объясню! Надень этот костюм и веди себя непринуждённо! Наши дела идут просто отлично и замечательно! Верь мне, милый! Твоя беспутная Сашенция…

Он, тяжело вздохнув, опустился обратно на кровать, спиной прислонился к неровной стене халупы, оклеенной старенькими обоями «в цветочек», и нервно прикрыл глаза.

«Что же это такое, а? В очередной раз нас использовали втёмную?», – печальной чередой потекли жёлто-серые мысли. – «Кто-то сыграл свою красивую Игру и, безусловно, выиграл…. Кто – конкретно? Так ли это важно? Только, вот, Санька…. Какова её роль в состоявшемся спектакле? Это, в первую очередь, и надо выяснить!».

Сперва Егор решил, что не будет надевать предложенный шикарный костюм. Из принципа, из природной вредности, в знак протеста, наконец…. Но потом представил, как будет смотреться в старой и потрёпанной славянской одёжке – на фоне того шикарного роскошества, что наблюдалось за окном. Быть откровенным клоуном как-то не хотелось…. Поэтому он ограничился только тем, что зашвырнул под кровать серебристую жилетку и сине-белую бабочку, а также расстегнул две верхние пуговицы на вороте белоснежной рубашки.

Приоткрыв дверь, Егор выбрался на низкое крылечко хижины. Его появление не осталось незамеченным. Засверкали новые вспышки фотоаппаратов, сразу – невесть откуда – перед глазами возникло несколько чёрных пупырчатых микрофонов, зазвучали назойливые вопросы, задаваемые на русском и английском языках:

– Как ваше драгоценное самочувствие? Знаете ли вы, что номинированы на «Оскара»? Где собираетесь отдохнуть после завершения съёмок? Правда ли, что ваша семья приобрела в Лондоне – за два с половиной миллиона Евро – шикарный особняк?

Надев на физиономию маску надменного мачо, он потихоньку пробирался поближе к Саньке, презрительно цедя сквозь закушенную нижнюю губу невразумительные ответы:

– Все О-кей, дамы и господа! Самочувствие просто отменное! Об отдыхе ещё думать рано! Отдохнём – уже на том свете! Лондон? Не люблю его, дождей слишком много…

Но ещё целый час никак не получалось – вдумчиво и спокойно пообщаться с собственной женой. Надо было восторженно обниматься с Пугачём и Галиной, с Савелием и его койотами, с шеро-бароно и котом Аркашей, с Андреем Андреевичем и воскресшей четой Нестеренко, с неизвестным гранатомётчиком и новгородскими братками.… С Тарантино пришлось немного поболтать о тенденциях развития мировой киноиндустрии, а также вежливо выслушать десятиминутные восторги Владимира Вольфовича….

Наконец, Сашенция, устав чувствовать на себе испепеляющие супружеские взгляды, о чём-то пошепталась с Тарантино и чуть заметно кивнула головой в сторону.

Они прошли сквозь цепочку дюжих охранников, за которой, очевидно, находилась техническая зона – стояли припаркованные в ряд странные автомобили с круглыми «тарелками» и антеннами-прутиками на крышах, фургоны непонятного назначения и передвижные дизельные электростанции.

Санька уверенно поднялась по откидным ступеням и постучалась в узенькую дверь трейлера:

– Это я, Иришка, открывай!

Через несколько секунд из-за приоткрывшейся двери высунулась лукавая девчоночья мордашка.

– Папка! Папка! Папка! – на всю округу зазвенел радостный и звонкий голосок.

«Это Александра всё специально подстроила!», – подумал Егор, нежно обнимая хрупкие плечи дочери. – «Чтобы я слегка размяк и немного разнюнился – перед серьёзным разговором…».

Только через пятнадцать минут, наговорив отцу целую кучу непонятных комплиментов, Иришка отправилась на прогулку, уверенно толкая перед собой коляску, в которой сидел мирно дремлющий Платон, облачённый в яркий детский комбинезончик.

– Смотри, доченька, далеко не отходи от машины! – давала строгие материнские наставления Сашенция. – И через полчаса, пожалуйста, возвращайтесь. Мы уже скоро поедем домой…

Вот, оно и настало – время долгожданных откровений. Они, хмуро глядя в разные стороны, сидели друг напротив друга за откидным столиком трейлера.

– Александра! – строго позвал Егор. – Посмотри-ка мне в глаза! Вот, молодец…. А теперь рассказывай! Всё и до самого конца! В чём тут суть?

– Суть в том, что я – актриса! Всегда хотела стать великой и непревзойдённой актрисой, а ещё – известным сценаристом и знаменитым режиссером…. Вот, в этом и заключена – суть.

– Прекрасно, – он понятливо покивал головой. – А теперь, пожалуйста, поподробней…

Санька, широко и победно улыбнувшись, сообщила:

– Захотела – и стала! Первым делом, я придумала совершенно новый жанр – гибрид художественного фильма и реалити-шоу.

– То есть?

– Это когда первая часть участников реалити-шоу – профессиональные актёры, действующие, изредка импровизируя, в строгом соответствии со сценарием. А вторая часть – обыкновенные люди, которые, э-э….

– Являются подопытными кроликами, бесправными статистами и используются втёмную, – понятливо подсказал Егор.

– А не надо контракты, не читая, подписывать! – разозлилась Сашенция. – Там всё было прописано очень чётко и подробно. Права, обязанности, возможность родов в экстремальных условиях, прочее…. Статистов же, как ты выразился, было ровно пять: Егор Леонов, Генка и Юлька Федонины, Вера и Симон Поповы-Брауны. Отбирали вас по целому комплексу признаков. Но главным было то, что вы, безусловно, ребята фотогеничные, сексуальные, симпатичные и непосредственные.… Все же остальные участники нашего реалити-шоу – чёткие профессионалы, отлично знающие личный манёвр. Причём, Пугачёв и Галина, они – и в обычной жизни – являются мужем и женой. А с Федониными и Петровыми-Браунами сейчас работают психологи, готовя их к международной славе и серьёзным деньгам…. Может, будешь задавать конкретные вопросы?

– Излучение и ранние роды. Это – законно?

Санька звонко и беззаботно рассмеялась:

– А не было ничего! Ни излучения, ни ранних родов! Понимаешь? Ничего не было! Просто в экстремальных условиях роды всегда происходят чуть раньше – на неделю другую. Опытному же доктору ничего не стоит и ещё две-три недели «подправить»…

– Не было излучения? Почему же тогда все «славянские» дети родились такими здоровыми и крепкими? Весом по пять килограмм?

– Молодые, любящие друг друга родители, прекрасная экология, здоровый образ жизни, регулярный физический труд, витамины…. Не более того. Давай, продолжай!

Егор задумчиво почесал в затылке:

– Я же сам хоронил старого цыгана Платона, неизвестного узкоглазого гранатомётчика, новгородцев…

– Мы использовали такие хитрые таблетки – глотаешь одну и тут же становишься натуральным «трупом»: пульса нет, дыхание не ощущается, можно под землёй – в «захороненном» виде – проводить до двух с половиной часов без малейшего вреда для здоровья.…Если ты не заметил, то никто из «статистов», тебя включая, за всё время проведения нашего реалити-шоу так и «не убил» ни одного человека. И, вообще, вплоть до сегодняшнего дня в этом Проекте умерших людей (по-настоящему умерших!) не было. Так что, хитрая химия, плюсом – высочайший профессионализм и элементарная ловкость рук…

– Стоп, стоп! А помнишь, мы с тобой разрыли холмик, где были захоронены люди из ватаги Пугачёва, убитые новгородцами? Та нога принадлежала настоящему, уже «старому» трупу, я в этом разбираюсь…

– Повторяю, высокий профессионализм! – высокомерно пожала плечами Сашенция, разодетая – как классическая голливудская звезда. – Заранее из местного морга – по особой договорённости – привезли несколько трупов безымянных бомжей, закопали на время…. Сам же меня учил, что в серьёзных делах не бывает мелочей!

– А «грибы», торнадо, весеннее наводнение, наконец? – продолжал недоумевать Егор.

– Обычные спецэффекты! Ну, не совсем обычные…. Вот, взять тот же торнадо. Если ты помнишь, то мы – ещё до его начала – спрятались по погребам. Поэтому и не видели – что (или кто?), разрушило деревню.

– Специальная команда профи?

– Конечно! Порушили всё в полный хлам и скрылись…. С наводнением же было гораздо сложнее и, главное, дороже…. Пришлось – из специального сборного пластика – возвести за одну ночь круглую плотину диаметром в пять километров, заполнить это сооружение водой, по бортам установить отражатели, чтобы «океан» казался бескрайним…. Как затопили пещеру? Да, обычными мощными насосами!

– Съёмки велись только с воздуха?

– Нет, что ты! Крохотные камеры были практически везде – и на всех горизонтах пещеры, и в лесу, и даже в банях.

– Блин! – то ли разгневанно, то ли восхищённо, высказался Егор и тут же подозрительно напрягся: – А причём здесь – красавчик Тарантино?

– Ничего личного, любимый! – горячо заверила Санька, прижимая руки к высокой груди, плохо скрытой весьма откровенным декольте. – Мои, ведь, только идея и сценарий, а он деньги пробивал, трансляцию организовывал – на весь мир.

– Ты хочешь сказать…

– Вот, именно! Нашей сверхзадачей являлось – перебить этот хвалёный американский сериал «Остаться в живых». Первый сезон уже прошёл, мы – по всем рейтингам – победили! Представляешь? А отснятого материала хватит ещё на четыре сезона! Вот, так…. Теперь надо будет заниматься монтажом, качественным звуком, раскруткой. Потом переводом в широкоэкранный формат. Так что, дел намечается – выше крыши!

– Сань, а как же дети? Всё это было ужасно рискованно! Мало ли случайностей бывает…

Жена перестала улыбаться:

– Да, это было тяжело…. Но, ведь, страховались, как могли? Лодку тогда доставили на подземную реку. Ты же ещё был, настоящий супермен! Половина женского населения нашей планеты с ума сходит от твоих подвигов…. Так что, смотри у меня! Ежели что, то зарежу сразу и всерьёз…. Кстати, помнишь, тогда, в Янтарной Комнате (естественно, обычная бутафория!), ты сказал, что будешь любить меня вечно и никогда не подашь на развод?

– Помню, конечно…

– Я требую незамедлительных и веских доказательств! Незамедлительных! Дети вернутся с прогулки только через пятнадцать минут, у нас ещё целая куча времени. Мы – успеем! Только пить очень хочется…. Давай-ка – для начала – глотнём сухого винишка? Доставай из холодильника бутылку с Токайским. Вон он, в углу, маленький такой…. Ага, на боковой полочке, молодец…

Егор ловко откупорил бутылку, разлил вино по простеньким бокалам, обнаруженным в кухонном шкафчике, один передал жене.

– Ну, за нашу неземную любовь! – пафосно провозгласила Сашенция.

Они, глядя друг на друга с тихой нежностью, чокнулись. Вино оказалось очень терпким и ароматным. Сделав несколько глотков, Егор понял, что засыпает….

Он проснулся – от противной и нудной головной боли – всё в той же непрезентабельной цыганской хижине – стены, оклеенные обоями «в цветочек», самодельный стол, одинокий колченогий стул.

Егор сел на кровати, опустил босые ноги на холодной деревянный пол, протёр глаза, огляделся по сторонам. Саньки и Платона в хижине не было. Он подошёл к окну, резко отбросил в сторону грязноватую ситцевую занавеску и застыл – с широко открытым ртом…

Все каддилаки, бентли, порше, БМВ и мерседесы куда-то бесследно исчезли. Вместе с Квентином Тарантино, Томом Крузом, Ксенией Собчак и всеми прочими Жириновскими…. За давно немытыми стёклами опять был только заброшенный цыганский хутор – три-четыре десятка живописных лачуг, между которыми виднелись тёмно-бежевые бока цыганских кибиток. Чуть в стороне худые разномастные лошадки лениво пощипывали пожухлую траву.

Возле старенького колодца-журавля Петря и Тадэуш увлечённо беседовали о чём-то с высоким плечистым мужчиной, на голове которого красовалась неряшливая серо-бурая чалма. Галка Быстрова доверчиво прижималась к плечу незнакомца, а на его другом плече спокойно восседал упитанный чёрно-белый кот.

«Это же Пугач нашёлся!», – радостно объявил окончательно-проснувшийся внутренний голос. – «Выжил, всё-таки, морда уголовная! Молодец! И кота Аркашу где-то отыскал…. Что же, нашего полку прибыло! Теперь оно будет веселее и…».

– Стоп, стоп! – сердито возразил голосу Егор. – Я уже совсем перестал понимать что-либо…. Где – сон, где – явь? Совсем запутался, чёрт побери! Так что, сейчас я поступлю следующим образом. Снова завалюсь спать! Да-да, просто лягу спать…. А когда проснусь, то ещё раз внимательно оглянусь по сторонам. Вдруг, интерьер опять – самым кардинальным образом – изменится? Вот, тогда уже и определюсь, что да как. Санька, опять же, подскажет…. Ерунда, в любом случае – прорвёмся!

Глава первая Хижина на мысе Наварин

Хижина была очень старенькой, но ещё крепкой, а главное, тёплой. Это в том смысле, что зимовать в ней было достаточно комфортно и уютно. Для привычного и опытного человека, понятное дело, комфортно. А Егор, как раз, таковым и являлся – тёртым и виды видавшим чукотским охотником. По крайней мере, он сам себя ощущал – таковым. То есть, был железобетонно уверен в этом…

Ещё несколько слов про старую хижину, вернее, про охотничью землянку-каменку. Когда-то – лет так пятьдесят-шестьдесят назад – кто-то глазастый и шустрый высмотрел в местных гранитных скалах аккуратную прямоугольную нишу подходящих размеров – девять метров на четыре с половиной. Высмотрел, и решил приспособить под надёжное и долговечное жильё. Тщательно укрепил в земле, то есть, в вечной заполярной мерзлоте несколько толстых сосновых брёвен, принесённых к берегу морскими южными течениями, обшил брёвна – с двух сторон – крепкими досками, а пространство между ними засыпал мелким гравием и песком – вперемешку с обрывками сухого ягеля. Получилась четвёртая стена хижины. Три, понятное дело, остались каменными. Естественно, что в этой четвёртой стене имелась надёжная и приземистая (тоже засыпная), дверь, а также крохотное квадратное окно. Односкатная же крыша строения была сооружена самым простейшим образом-методом. На аккуратно уложенные жерди и доски были настелены толстые моржовые шкуры, поверх которых разместился полуметровый слой мха. Крыша – с течением времени – густо заросла карликовой берёзой, ивой и высокими кустиками голубики. Ещё землянка была оснащена отличной печью, сложенной из дикого камня. Именно эта печка и позволяла успешно выживать – в сорокоградусные суровые морозы…

Почему было не построить обычную бревенчатую избу? Потому, что вокруг – на многие сотни и сотни километров – простиралась дикая чукотская тундра и дельную (относительно – дельную), древесину можно было отыскать только на морском берегу мыса, который назывался – Наварин. Конечно же, мыс Наварин – это юго-восток Чукотки, и климат здесь помягче, чем на севере, да и до Камчатки уже рукой подать. Следовательно, вдоль ручьёв и лесок – какой-никакой – встречался. Но, так, совсем ерундовый и не серьёзный. Берёзки-осинки высотой по грудь среднестатистическому взрослому человеку (надо думать, только наполовину карликовые), тоненькие сосёнки-ёлочки, да и куруманника было – сколько хочешь. Куруманник – это такой густой кустарник высотой до полутора метров: ракита, ива, ольха, вереск, багульник…. Короче говоря, с серьёзной древесиной на мысе Наварин было туго и настоящую бревенчатую избу строить было практически не из чего…

Егор любил свою хижину-землянку. Она служила ему и спальней, и столовой и многопрофильным складом. Широкая печка условно разделяла помещение на два отделение – жилое и хозяйственное. В жилом отделении – меньшим по площади – он готовил пищу, умывался, ел, стирал нижнее бельё и спал. В хозяйственном – обрабатывал шкурки добытых песцов, ченобурок, медведей и полярных волков, засаливал пойманную рыбу, очищал от грязи и вековой плесени длинные бивни мамонтов, найденные в юго-западных распадках. Здесь же хранились продовольственные и прочие припасы, необходимые в повседневной жизни чукотского охотника-промысловика: патроны, ружейное масло, широкие лыжи, керосин, дубильные вещества, звериные капканы, рыболовные снасти, нитки-иголки, ножницы для стрижки волос и бороды, прочее – по мелочам. Включая стандартную аптечку и зубные пасты-щётки.

На задней стене избушки, рядом с печью, красовалась странная надпись, выполненная белой краской: – «Шестьдесят три градуса двадцать семь минут северной широты, сто семьдесят четыре градуса двенадцать минут восточной долготы».

Кем была построена эта хижина-землянка? Когда? Егор этого не знал, да и, честно говоря, не хотел знать. А, собственно, зачем? Что это могло изменить? Ровным счётом – ничего…

Он, вообще, знал – чётко и однозначно – только одно. Мол, его зовут Егором, и он является – на протяжении последних четырёх лет – охотником-промысловиком, работающим на Ивана Ивановича Николаева – мелкого бизнесмена из чукотского городка Анадыря. Что было до этого? Где он родился? Кем были родители и как их звали? Сколько ему лет? Как провёл детство-отрочество-юность? Имеются ли родственники и друзья? Какая – в конце концов – у него фамилия?

Все эти важные вопросы оставались без ответа. Память, впав в ленивую спячку, упорно молчала…. От прошлой, прочно позабытой жизни у Егора осталась только одна единственная безделушка – крохотная фигурка белого медвежонка, искусно вырезанная из светло-сиреневого халцедона[2]. Медвежонок лукаво и доверчиво улыбался и являлся единственным собеседником-слушателем-приятелем. Именно с ним Егор – чтобы окончательно не утратить навыки человеческой речи – и беседовал долгими вечерами. Вернее, медвежонок загадочно молчал, а Егор рассказывал ему о событиях прошедшего дня. О добытых пушных зверьках, о происках хитрых бурых медведей и коварных росомах, о рыболовных удачах и погодных реалиях. Другие вопросы-темы Егора совершенно не интересовали…

Хижина располагалась на узкой каменной террасе, поросшей разноцветными лишайниками и редкими кустиками голубики. Наверх поднимался пологий косогор, усыпанный разноразмерными валунами и булыжниками. Внизу – метрах в трёх-четырёх – ненавязчиво шумел ручей, носящий поэтическое название «Жаркий», не замерзающий даже в самые лютые морозы. Ручеёк – через семьдесят-восемьдесят метров от землянки – впадал в Берингово море.

То есть, месторасположение жилища было выбрано со смыслом. Во-первых, всегда под рукой была пресная вода. Во-вторых, косогор защищал хижину от противных северных и северо-восточных ветров. В-третьих, прекрасно (даже из окошка землянки), просматривалась уютная морская бухточка.

Два раза в год – в конце мая и в начале октября – в бухту заходил маленький пароходик «Проныра», принадлежавший Ивану Николаеву. Пароходик бросал якорь – по причине мелководья – примерно в ста пятидесяти метрах от берега, и с его борта спускали шлюпку, на которой Егору – молчаливые и хмурые матросы – доставляли продовольствие и прочие, заранее заказанные им припасы, а также бумажный листок с новым план-заданием от неведомого ему господина Николаева. И, соответственно, забирали меховые шкурки, рыбу (вяленую и копчёную), бивни мамонтов и список с материально-продовольственными пожеланиями на следующий визит. Книги, газеты и прочие интеллектуальные штуковины в этих списках никогда не фигурировали…

Эти обменные операции всегда проходили в полном молчании. Матросам, очевидно, было строго-настрого запрещено – вступать в какие-либо разговоры со странным охотником, а Егор не испытывал ни малейшей потребности в людском общении. О чём, спрашивается, было разговаривать? Об охоте, рыбалке и о вчерашней погоде? Для обсуждения этих тем ему хватало и крохотного белого медвежонка, искусно вырезанного из светло-сиреневого халцедона…

Зимой, конечно же, приходилось нелегко. Метели, вьюги и пороши дули-завывали неделя за неделей. Из хижины было не выйти, звериные капканы и петли оставались непроверенными. От вынужденного безделья иногда наваливалась лютая безысходная тоска, хотелось выть в голос и кататься по полу, круша – от бессильной злобы – всё и вся…. После вспышек внезапной и ничем немотивированной ярости приходили странные и тревожные сны, наполненные призрачными картинками из прошлой – как казалось – жизни. В этих снах умиротворённо и задумчиво шумели густые сосновые и лиственные леса, беззаботно щебетали незнакомые шустрые птички, элегантные корабли – под всеми парусами – неслись куда-то по лазурным волнам, вспенивая по бокам белые буруны.… А ещё в каждом таком сне присутствовала женщина – очень красивая, стройная, улыбчивая, голубоглазая, со светло-рыжими веснушками на милом лице. Только, вот, длинные и шелковистые волосы неизвестной женщины – из в сна в сон – кардинально меняли свой цвет. Незнакомка была то жгучей брюнеткой, то обворожительной платиновой блондинкой.

– Как такое, Умка, может быть? – вопрошал Егор белого, вернее, светло-сиреневого халцедонового медвежонка. – В чём тут фишка? И как, интересно, её зовут?

Но Умка печально молчал. Только один раз в голове Егора тихонько прошелестело: – «Александра, Санька, Сашенька, Шурка, Сашенция…».

По поздней осени и ранней весне мыс Наварин посещали и настоящие белые медведи. Но близко к хижине они не подходили и, вообще, вели себя на удивление прилично, словно доброжелательные гости, из вежливости заглянувшие на огонёк. Медведи проходили, не останавливаясь, по береговой кромке, изредка приветственно и одобрительно порыкивая в сторону землянки.

– Очевидно, это кварцевый медвежонок оберегает меня, – каждый раз бормотал под нос Егор. – Спасибо, Умка! Спасибо…

О соблюдении личной гигиены он никогда не забывал. Умывался и чистил зубы два раза в сутки – утром и вечером. А ещё регулярно – летом раз в две недели, в остальные времена года раз в месяц-полтора – организовывал банные процедуры. То есть, натягивал на аккуратном каркасе, изготовленном из сосновых веток-стволов, кусок толстого полиэтилена, заносил в образовавшееся «банное помещение» – в специальном казанке – заранее раскалённые камни, а также – в обычных вёдрах – горячую и холодную воду. После чего раздевался, плотно «закупоривался» и поддавал на раскалённые камни крутой кипяток, благодаря чему температура в «бане» очень быстро поднималась – вплоть, по ощущениям – до семидесятиградусной отметки. Егор отчаянно парился-хлестался берёзовыми вениками – короткими, с очень мелкими листьями. А потом тщательно мылся – с помощью самого обычного мыла и таких же обыкновенных мочалок…

Всё бы и ничего, но только очень досаждало ощущение полного и окончательного безлюдья. Появленье хмурых матросов – два раза в год – было не в зачёт. Первобытная тишина, песцы, чернобурки, медведи, росомахи, наглые полярные волки, стаи перелётных уток-гусей, тучи комаров и гнуса, всполохи полярного сиянья, да далёкий морской прибой. На этом и всё…

Впрочем, иногда у Егора появлялось чёткое ощущение, что за ним кто-то старательно наблюдает.

Во-первых, это происходило – примерно ежемесячно – в периоды новолуния. Как только Луна приближалась – по своей геометрии – к форме идеального круга, так всё крепче зрела уверенность, что за тобой установлена тщательнейшая слежка….

Во-вторых, при каждом дальнем походе – по письменному требованию господина Ивана Николаева – за новыми бивнями мамонта.

До юго-западных заболоченных распадков – от хижины-землянки – надо было пройти километров тридцать-сорок. Если вдуматься, то и не расстояние вовсе – для взрослого и подготовленного человека. Семь часов хода до распадков. Два часа – на «раскопки» в болотистой жиже. Девять с половиной часов – усталому и гружённому – на обратный путь. Ерунда ерундовая. В любом раскладе – ночуешь дома. Но – ощущения….

Путь к юго-западным болотам пролегал через странное плоскогорье. Чем, собственно, странное? Своими камнями – необычными по форме, да и по содержанию. Идёшь мимо них, и, кажется, будто бы эти загадочные плиты разговаривают с тобой….

Плиты? И грубо-обработанные плиты, и высокие плоские валуны, поставленные на попа, с нанесёнными на них непонятными руническими знаками.

Руническими? Да, где-то на самых задворках подсознания Егора жило-существовало это понятие-воспоминание…

– Шаманское кладбище, – шептал Егор, – Подумаешь, мать его, не страшно. И не такое видали…

Здесь он душой не кривил. Действительно, в глубине этой самой души жила железобетонная уверенность, что её (души) хозяин способен на многое. На очень – многое. Что, собственно, и доказал – когда-то, где-то, кому-то – в жизни своей прошлой, нечаянно забытой.

Тем не менее, проходя – туда и обратно – мимо этого места, Егору казалось (чувствовалось?), будто бы за ним кто-то наблюдает. Внимательно так наблюдает, вдумчиво и пристально. Может, действительно, казалось. А, может, и нет…

Начиная с июля месяца, Егор встречал каждое утро своеобразной гимнастикой-зарядкой. То бишь, вставал ориентировочно часов в шесть утра (белые ночи, попробуй, определи точней!), и отправлялся на берег моря – собирать плавник, выброшенный на каменистую косу очередным морским приливом. Мол, запас дров на зиму – первостатейный залог успешного выживания. Это хитрым бурым медведям хорошо и просто – забрался в глубокую берлогу и дожидайся, сладко похрапывая, прихода нежной и трепетной весны. Людям же без дров не обойтись, а печка – создание крайне прожорливое и ненасытное…

Он бодро шёл по чёрной крупной гальке и складывал найденные деревяшки-ветки в отдельные кучки. Потом объединял эти кучки в единую охапку, обвязывал её кожаными ремнями, взваливал на спину и оттаскивал к землянке, складируя дрова под длинный и широкий навес, выстроенный рядом с хижиной, недалеко от коптильни. За утро Егор делал, как правило, два-три рейса.

Это июльское утро ничем не отличалось от череды многих других. Светло-жёлтое северное солнышко прогрело окружающий воздух до плюс одиннадцати градусов – на старенькой оконной раме был закреплён градусник-термометр. На небе не наблюдалось ни единого облачка, юго-восточный ветерок ласково и бережно обдувал лицо. Над мелкими серо-зелёными волнами, отчаянно галдя, кружили упитанные чёрно-белые (бело-чёрные?) чайки.

– Наверное, горбуша подошла к берегу, – предположил Егор. – Походит неделю-другую по бухте, присмотрится к ситуации. А потом и в ручей проследует, на нерест…. Надо будет закол[3] подновить-подправить. Камни коптильни – по швам – промазать цементом. Бочонки осмотреть – на предмет готовности к путине…

Дровяной «улов», на этот раз, был неожиданно-богатым. Щедрый прилив выбросил на пологий берег мыса четыре толстых берёзовых бревна, много сосновых веток и длинный щит, состоящий из шести струганных досок. На щите наличествовала доходчивая надпись: – «Не кантовать! Стекло!».

– Сегодня придётся попотеть, – довольно усмехнулся Егор. – А щит надо будет обязательно разбить на отдельные доски. Топор, пожалуй, принесу уже в следующий заход…, – замолчал, не докончив фразы, настороженно всматриваясь в морскую серо-зелёную даль.

Там, возле самого входа в бухту виднелись чёрные крохотные точки.

– Странно, – пробормотал Егор. – Для «Проныры» – не сезон. Кто бы это, интересно, мог быть?

Он, позабыв про найденные дрова, забрался на прибрежную скалу, возвышавшуюся над морскими водами метров на двадцать пять, достал из-за широкого голенища кирзового сапога мощную подзорную трубу и навёл её в нужном направлении.

По спокойным морским водам шли – бок обок – два неуклюжих моторных вельбота.

– Чукчи вышли на охоту, – сообщил окружающему его пространству Егор. – А может, на рыбалку. Кто их разберёт? Странный и беспокойный народец…. Ага, точно, на рыбалку! Вернее, на китовую охоту…

Над поверхностью моря ударила вверх мощная струя воды. Метрах в ста пятидесяти от вельботов, спокойно, никуда не спеша, плыл большущий кит. Вот, он набрал в лёгкие воздуха, и – головой вперёд – ушёл под воду, продемонстрировав чёрную гладкую спину, блестевшую на солнце – словно тщательно отполированная плита базальта. Гигантский хвост на прощание хлопнул по воде, оставив за собой радужную пелену брызг, и скрылся в морских глубинах. Примерно через двадцать секунд мощная голова животного появилась на поверхности, но уже совсем в другом месте. Вскоре в воздух снова взметнулся мощный фонтан…

Не смотря на то, что моторы вельботов тарахтели на максимальных оборотах, приблизиться к киту им никак не удавалось. Морской гигант, словно бы забавляясь и хулиганя, заложил широкий круг, оставляя расстояние между собой и лодками неизменным. Прошло пять минут, десять, пятнадцать…

Кит, неожиданно изменив направление движения, стал резко забирать к берегу, идя неровными и рваными зигзагами.

– Своих ищет, – предположил Егор.

И, точно, западнее вельботов вверх взметнулось ещё несколько фонтанов, в волнах замелькали чёрные спины – как минимум четыре кита плыли навстречу первому.

Незапланированная встреча прошла, что называется, в тёплой и дружественной обстановке. Киты тут же устроили самую настоящую карусель. Они плавали друг за другом по кругу, выпрыгивали из воды, неожиданно меняя курс, и непрерывно запускали вверх высокие, наверное, приветственные фонтанчики.

– Радуются, олухи царя небесного, – невесело усмехнулся Егор. – Не замечают смертельной опасности. Сейчас оно и начнётся, зверобойное светопреставление!

Вельботы разошлись, старательно огибая «китовую карусель», резко развернулись и бодро пошли навстречу друг другу – так, чтобы проплыть мимо ближайшего кита с разных сторон. Приблизившись к беспечному животному почти вплотную, охотники синхронно и умело метнули гарпуны. Из одного вельбота в воздух взметнулись и успешно вонзились в тело кита четыре гарпуна, из второго – три. Через некоторое время рядом с неподвижным (ошалевшим от боли и неожиданности?), китом плавало, чуть заметно подрагивая, семь тёмно-коричневых воздушных пузырей, изготовленных из моржовых и нерпичьих шкур.

Последовал сильнейший удар гигантским хвостом по воде, вельботы, сильно накренившись на поднятой этим ударом волне, испуганно метнулись в разные стороны. Кит нырнул, воздушные пузыри также скрылись под водой. Остальные морские гиганты – испуганным косяком – дружно рванули на юго-восток, трусливо бросив соплеменника в беде.

Минут через пять-шесть воздушные пузыри – один за другим – всплыли на поверхность, между ними показалась чёрная голова кита, вслед за этим дружно загремели громкие ружейные выстрелы, окровавленный кит опять нырнул в морскую пучину.

– Китяра сейчас будет ходить широкими кругами, а вельботы – без устали, не жалея горючего и не прекращая пальбы – гоняться за ним, – хмыкнул Егор. – Это надолго может затянуться. Дай Бог, если управятся к ночи…

«Знаешь, братец, а картинка-то – знакомая», – неуверенно прошелестел в голове внутренний голос. – «В том смысле, что когда-то очень давно мы уже её наблюдали…. Где и когда? Извини, но не помню…. Точно могу сказать лишь следующее. Ружей тогда у охотников не было. А решающий удар гарпуном – в спину кита – нанесла женщина. Очень смелая и красивая, с шикарной гривой платиновых волос…».

Сзади раздался едва слышный шорох, и приятный, чуть хрипловатый баритон подтвердил:

– Часов шесть-семь, однако, уйдёт. Кит-то здоровенный и молодой. Чтобы такой сдался, то есть, выбросился на берег, пуль шестьдесят надо в него выпустить. А то, и все сто пятьдесят, однако…. Зато, чукотское стойбище Наргинауттонгетт будет на три-четыре месяца обеспечено свежим мясом. А китовым салом, почитай, на целый год. Язык и внутренности закоптят, китовый ус продадут в Анадырь…

Егор обернулся. На прямоугольном базальтовом валуне, небрежно опираясь на солидный охотничий карабин, восседал пожилой чукча, одетый в светло-коричневые брезентовые штаны и новёхонькую геологическую штормовку цвета хаки.

«Блин чукотский, подгоревший слегка! А я, как раз, без ружья», – мысленно огорчился Егор. – «От здешних чукчей всего можно ожидать. Они – за бутылку водки – родную бабушку прикончат, особо не задумываясь…».

Глава вторая Шаманское камлание

Пожилой чукча оказался самым натуральным провидцем. Насмешливо улыбнувшись, он заявил:

– Не, я водки не употребляю. Совсем. А, вот, от чифиря не откажусь. Угостишь соседа?

– Соседа? – на всякий случай переспросил Егор.

– Ага, соседа. Моё стадо олешек пасётся совсем недалеко, – старик небрежно махнул рукой на юго-запад. – Я видел несколько раз, как ты шарился в тамошних болотистых лощинках. Типа – усердно собирал слоновьи косточки-клыки.

– Это рядом с шаманским кладбищем?

– Точно. А откуда ты знаешь, что оно – шаманское?

– Не знаю, откуда знаю, – равнодушно пожав плечами, честно признался Егор. – Просто иду, вижу – шаманское кладбище…

– Не прост ты, охотник. Ох, непрост! – лукаво прищурился чукча и представился: – Афанасий Афанасьевич Акимов. Знатный оленевод.

– А прозвище у тебя имеется?

– Конечно же. У каждого чукчи есть прозвище. У меня – «Афоня-шаман». Потому, что я родился в потомственной шаманской семье. Мой отец был знаменитым шаманом, дед, прадед, прадед моего прадеда…

– А ты?

– И я шаманю маленько. Чего скрывать, однако? В свободное от оленеводства время, понятное дело. И деньги за это действо совсем не беру. Только пачку-другую чая.

– А заодно и за шаманским кладбищем присматриваешь? – не прекращал расспросов Егор. – Разговариваешь с душами умерших предков? А в правом кармане у тебя лежит заветный амулет?

– Ничего от тебя, охотник, не утаишь, – кротко улыбнулся Афанасий. – И присматриваю, и разговариваю…. Есть у меня и второе заслуженное прозвище – «Афоня-медвежатник». Дано за то, что я с медведями – и с бурыми, и с белыми – всегда нахожу общий язык. Уважают они меня и слушаются, однако…. Интересуешься – почему? Наверное, из-за этого древнего талисмана, – вытащил из правого кармана штормовки крошечную фигуру белого медвежонка.

– Улыбается, прямо как Умка, – сообщил Егор. – Лукаво, понимающе и ободряюще. Только мой медведь – светло-сиреневый, так как вырезан из халцедона. А твой, Афоня, тёмно-фиолетовый. Следовательно, он – из беломорина[4]…

– У тебя тоже есть каменный медвежонок? – всерьёз заинтересовался чукча. – Покажешь? Это очень и очень важно…. То-то, я никак не мог понять, почему меня так сильно тянет – подойти к твоей землянке. Старею, наверно, понемногу. Зов-то услышал, да, только, так и не понял – что к чему…. Кстати, как тебя зовут, охотник?

– Егором. Отчества и фамилии, извини, не знаю. Вернее, не помню. И прозвища у меня нет.

– Есть, конечно же, – непонятно усмехнулся шаман. – Оно у тебя на лбу написано, Странник.

– Как это – на лбу? Шутишь?

– Долго объяснять. Да ты, наверное, и не поймёшь…. Странник – и всё тут. Прими и смирись. Говоришь, память отшибло? Бывает…

– А ещё за мной подсматривает кто-то, – пожаловался Егор. – Не постоянно, конечно, а только в новолуние.

– Простое совпадение, и Луна здесь не причём, – лениво зевнув, известил Афанасий. – Просто – в двадцатых числах каждого месяца – эту местность регулярно «просвечивают» со спутника.

– Откуда ты знаешь? И для чего – «просвечивают»?

– Знаю, и знаю…. За кем, спрашиваешь, наблюдают? Может, за мной. Может, за тобой. Не так и важно, если вдуматься…. Ну, зови в гости, Странник! Пойдём, посмотрим на твоего медвежонка. Чифирем побалуемся….

Оказавшись в хижине, Афанасий с любопытством огляделся по сторонам и объявил:

– Хорошо живёшь, богато! А здесь – за долгие годы – почти ничего и не изменилось, однако. Всё та же печка, дверь прежняя…

– Ты уже бывал в этой хижине? Как давно? И кто здесь жил до меня?

– Тут раньше, ещё при Иосифе Сталине, располагался временный пост НКВД. То есть, опорная точка.

– Шутишь? Что в этой глухомани забыли чекисты?

– Золото, естественно, – криво усмехнулся чукча. – Недалеко отсюда, к северу, советские геологи отыскали жильное золото. Богатой оказалась жила…. За ним сюда приходил большой пароход. Назывался – «Красный Октябрь». Шлюпки много раз плавали туда-сюда. А в этой избушке жил Никита Иванов[5], начальник той геологической экспедиции. Занятный такой парнишка, разговорчивый. Тоже Странник – вроде тебя.

– Что было дальше?

– Ничего особенного. Золото, естественно, закончилось. Шахту взорвали. Геологи уплыли на «Красном Октябре». То есть, вернулись на Большую Землю…. А золото, может, и не закончилось, однако. Просто шахту – таким образом – законсервировали. Мол, до лучших времён…. Кстати, дай-ка твою ладонь. Не эту, охламон, левую!

Чукча долго и пристально вглядывался в извилистые линии на ладони Егора.

«А, ведь, он очень и очень старый», – подумалось. – «Лицо тёмно-коричневое, изрезанное густой сетью глубоких морщин. Во рту наличествует всего несколько зубов, да и те чёрные – от регулярного употребления чифиря. Интересно, сколько Афанасию лет? Семьдесят, восемьдесят, сто?

– Я всегда думал, что гаданьем по ладони занимаются только кочевые цыгане, – недоверчиво хмыкнул Егор. – Оказывается, что чукчи являются дальними родственниками цыган. Впрочем, я об этом факте давно уже догадывался…

– Дурацкая и совсем несмешная шутка, – вяло откликнулся Афоня, не прерывая своего занятия. – В данном случае, национальность не имеет никакого значения, однако. Либо человек умеет читать по ладони другого человека, либо – не умеет.

– Ну, и какие письмена ты увидел на моей ладошке? Что прочитал?

– То и прочёл, что ты, Егор, действительно, являешься Странником. Вот, она, линия жизни. Видишь?

– Вижу.

– А здесь она прерывается. Потом вновь появляется. Снова исчезает. Натуральный пунктир, короче говоря.

– Что это значит? – забеспокоился Егор. – Я уже несколько раз умирал? То есть, умирал, воскрешал, умирал, воскрешал? Сейчас-то я – живой?

– Живой, конечно же. И не умирал ты ни единого раза. Просто – странствовал…

– Где странствовал-то?

– Мало ли, где, – надменно поморщился чукча. – Мест, что ли, мало? Прошлое, Будущее, всякие параллельные миры…

– Шутишь?

– Ты, Странник, уже в третий раз называешь меня шутником, – неожиданно обиделся Афанасий. – Я тебе что, Евгений Петросян?

– Кто это такой? – хмуро поинтересовался Егор. – Не знаком с данным гражданином.

– Не знаешь? Ах, да! Ты же память потерял…. Евгений Петросян – известный российский юморист. Вернее, это он сам считает себя таковым, однако.

– А где я сейчас нахожусь?

– Ты? Здесь, конечно же. На восточном чукотском мысе Наварин, однако. То бишь, на берегу сурового Берингова моря.…Только об этом знают, отнюдь, не многие. А именно, я, ты, несколько жителей городка Анадыря, да ещё те ребятишки, которые балуются со спутниками. А для всех остальных жителей нашей планеты ты, Странник, умер. То есть, это они так считают…

– Интересные дела!

– Интересные, – невозмутимо подтвердил чукотский шаман. – Что тебе ещё рассказать?

– Про родственников, – попросил Егор. – Если, конечно, можно…

– Попробую, однако…. Твои родители уже давно переселились в заветную Долину Теней. Братьев и сёстер нет, да и не было никогда. Жёны…. Их, похоже, целых две.

– Чёрненькая и светленькая?

– Ага, точно! Та, которая с русыми волосами, она живёт (или – жила?), в другом мире…

– Ты сказал – жила? Следовательно, она умерла?

– Трудно сказать, – задумался Афанасий. – Наверное, умерла – для нас с тобой. Во-первых, дело было в далёком восемнадцатом веке. Во-вторых, вы с ней больше никогда не увидитесь. Ни с ней, ни с детьми. Два сына и дочка…. Жаль, вы со светленькой были, как иногда говорят по телевизору, идеальной парой. Но путь в восемнадцатый век тебе, Странник, заказан. Зато, похоже, открыт – в более ранние Времена…. Чёрненькая же барышня – нашенская. Вижу ещё сына и дочурку. Плодовит ты, однако, Странник.

– Мы с ней, с черноволосой женщиной, ещё увидимся? – спросил Егор хриплым от волнения голосом.

– Увидитесь. Только, вот, сладится ли у вас? Не уверен, однако…

– Почему?

– По капустному кочану! – ехидно усмехнулся чукча. – Каждый человек в этой жизни должен постоянно выбирать. Ну, как на дорожной развилке. Налево, направо, прямо…. У тебя – свой выбор. У твоей жены – свой. Если эти выборы совпадут, то дальше – по жизненному пути – пойдёте вместе. Не совпадут, извини, но разбежитесь в разные стороны – навсегда…. Ладно, сделаем краткий перерыв в разговоре. Где твой медвежонок? Вижу…. А сам, пока я буду общаться с камушком, займись чифирем. У тебя есть чай «со слоником»? Нет? Очень жалко…. Ладно, заваривай – из чего есть. Только заварки не жалей, однако. Что у тебя в этой литровой жестяной банке? Гвозди? Я их, пожалуй, высыплю на печку. Незачем чифирем портить хорошую посуду. То есть, чашки и миски…

Егор разжёг керосинку, вскипятил в жестянке воды, сыпанул туда чайной заварки и задумался: – «Может, ещё добавить? Ни разу ещё не изготовлял этого экзотического напитка. Да и не пробовал…».

– Если не пробовал, то и не надо, – посоветовал подошедший Афоня. – Ни к чему…. Ещё добавь заварки. Не жалей! – поставил на столешницу обоих медвежат и, заговорщицки подмигнув, спросил: – Как они тебе?

– Близнецы-братья! – улыбнулся Егор. – Похожи друг на друга, как две капли воды. Только разноцветные…

– Мой мишка – местного изготовления, – пояснил чукча. – А твоего вырезали на далёкой Аляске.

– Да, ну!

– Ну – баранки гну. Эскимосская работа. Вернее, тлингитская. Тлингиты[6], они близкие родственники эскимосам.

– Разве эскимосы обитают на Аляске? Я думал, что их поселения расположены только на севере Канады.

– Сейчас это так, – печально вздохнул Афоня. – Но до середины девятнадцатого века эскимосов можно было встретить и на западном побережье Аляски…

От души напившись чифиря, Афанасий благостно улыбнулся, довольно откинулся на спинку стула и, аккуратно промокнув потный лоб рукавом штормовки, небрежно поинтересовался:

– Хочешь, Странник, чтобы память вернулась к тебе?

– Конечно, хочу! – вновь заволновался Егор. – А такое, разве, возможно?

– Не вопрос…. Сделаем, пожалуй, так. Через две недели, третьего августа, встретимся – уже ближе к вечеру – на шаманском кладбище. У тебя, Странник, надеюсь, имеется в хозяйстве перекидной календарь?

– Найдётся. А где конкретно мы встретимся? Кладбище же, отнюдь, не маленькое…

– Возле чёрной базальтовой квадратной плиты. Она там такая одна.

– Знаю, проходил мимо.

– Вот, к ней и подгребай, – Афоня вновь потянулся к жестяной банке. – Пошаманю немного. Попрошу у всесильной Небесной Тени милости для тебя, болезного.

– Думаешь, получится?

– Почему бы и нет? Обладатель медвежонка-талисмана – заслуживает доброго отношения к себе. Это – как метка такая. Мол, данный человек является любимцем Богов…. Только, Странник, не забудь прихватить с собой медвежонка и пачку чая. А ещё лучше – две.

– Я принесу тушёнки, макарон и копчёную горбушу, – сообщил Егор. – Перекусим у костерка…

– Не надо, не утруждайся. При камлании[7] не каждая еда сгодится. Я сам обо всём позабочусь. Не беспокойся.

Третьего августа небо – с самого утра – затянуло пухлыми серыми тучами.

– Как бы дождик не зарядил, – ворчал Егор, старательно запихивая в походный рюкзак скатанную в рулон плащ-палатку. – Помешает это камланию? Не помешает?

Но Афанасий – при встрече – успокоил:

– Наоборот, поможет. Тучи – для Небесного Огня – очень хорошо. А к рассвету небо прояснится, однако.

– Что такое – «Небесный Огонь»? – уточнил Егор.

– Северное сияние. Без него камлать – только время понапрасну терять…. Давай-ка, Странник, не ленись. Разводи костёрок.

– А откуда здесь взялись такие отличные дрова? Даже толстые берёзовые чурбаки…

– От горбатого верблюда, – невежливо ответил шаман, выставляя-раскладывая из объёмного вещмешка на квадратную базальтовую плиту различные миски, деревянные дощечки, свёртки, фляжки и тёмные серебряные стаканчики. – Я читал про этих экзотических зверей в толстой книжке. Там ещё картинка была. Красавцы, на мой вкус. Слегка похожи – общим обликом и печальными глазами – на северных оленей…. А чурки предназначены не для огня. Мы на них будем сидеть.

– Ты предлагаешь использовать могильную кладбищенскую плиту – в качестве обеденного стола? – поделился сомнениями Егор. – Нехорошо это, право слово….

– А где ты видишь могилу? Чёрная плита? Это и есть – стол для трапезы…. Ведь, как говорят, на русских кладбищах тоже есть столики? Вот, видишь. Чем же чукчи хуже, однако?

Костёр, тихонько постреливая яркими угольками, разгорелся.

– Кушать подано! – торжественно объявил шаман, наполняя стаканчики бурой жидкостью из пузатой фляги. – Присаживайся, Странник!

– Определённо, пахнет алкоголем, – садясь на торец берёзового чурбака, задёргал носом Егор. – Ты же, Афанасий, говорил, что, мол, водки не употребляешь…

– Это не водка, однако. А чистый спирт, настоянный на местных травах и кореньях. «Тундровый бальзам», выражаясь по-вашему…. Понимаешь, Странник, перед камланием ты должен слегка «пропитаться» духом нашей древней тундры. Выпить травяного бальзама, отведать исконной чукотской пищи…. Подбрось-ка ещё дровишек в костерок…. Молодец, спасибо. Ну, за твою память! Чтобы – непременно – вернулась!

«Тундровый бальзам» оказался ароматным, чуть горьковатым и очень забористым. Дыхание сбилось и замерло на добрую минуту, на глазах навернулись крупные слёзы.

– Рукавом занюхай, – заботливо посоветовал Афоня. – Теперь отдышись немного…. Полегчало? Тогда – закусывай!

Егор, смахнув с ресниц обильные слезинки, внимательно оглядел базальтовый «стол». Прямо перед ним стояла глубокая глиняная миска, почти до краёв наполненная какой-то тёмной жидкостью. Рядом с миской лежала прямоугольная сосновая дощечка, на которой были аккуратно разложены тоненькие светло-желтые ломтики и крупные тёмно-красные куски. Возле шамана – на гладкой чёрной поверхности – была расставлена точно такая же «посуда».

– Желтоватые ломтики – это прошлогоднее китовое сало. Очень сытный, богатый разными витаминами и полезный для здоровья продукт, – сообщил Афанасий – Тёмно-красное мясо – это моржатина недавнего убоя. Только лишь слегка проваренная и несолёная. А в глиняные плошки налита свежая моржовая кровь. Вот, она-то – чуть-чуть солоноватая…. Начинай с китового сала, однако. Бери ломтик, обмакивай его в кровь и кушай. Жуй медленно, никуда не торопясь…. Ну, как оно? Вкусно?

– Есть можно, – брезгливо поморщился Егор. – По вкусу напоминает обычное свиное сало, только старое, прогорклое и с ярко-выраженным рыбьим привкусом.

– Следующий ломтик бери! Макай и не кривись. Надо, понимаешь, всё съесть…. Молодец, Странник! Наливай-ка по второму разу. Чтобы китовое сало – случайно – не застряло в глотке…

После третьего стаканчика «тундрового бальзама» дошла очередь и до парной моржатины. Афоня, подавая пример, взял левой рукой большой кусок мяса, поднёс его ко рту и крепко ухватился зубами за край, после чего лезвием ножа, зажатого в ладони правой руки, ловко провёл по мясу – рядом с собственными губами – отрезая нужную порцию.

«Что же, и мы так попробуем!», – решил Егор, доставая из-за голенища кирзового сапога охотничий нож. – «Вдруг, да получится…».

Маленькие кусочки полусырого моржового мяса прямо-таки таяли во рту, а желудок уверенно наполнялся блаженной сытостью.

– Где, брат Афанасий, разжился свежими морепродуктами? – отдуваясь и икая, спросил Егор. – Был же разговор, что, мол, ты являешься заслуженным оленеводом. Как, кстати, поживают твои олешки?

– Пасутся, – не отрываясь от поглощения мяса, кратко сообщил чукча, небрежно-хмельным жестом указав на юг. – Небесная Тень внимательно присматривает за ними…. Ты назвал меня братом? Правильно. Все люди, обладающие каменными медвежатами, братья. Они друг друга чуют издалека…. Китовое сало и моржатина? Выменял ранним утром у тутошних береговых чукчей. На парочку оленьих шкур и моток сухожилий. Бартер, выражаясь по-иностранному…. Наполняй чарочки. Не спи. Ещё успеешь, – вновь склонился над вещмешком. – Сейчас попробуем оленьи почки и печёнку. Свежие, вкусные. Их надо употреблять, обмакивая уже в оленью кровь, однако. Ага, вот же, она, фляжка с кровушкой…

В какой-то момент – после пятой-шестой порции «таёжного бальзама» – Егор понял, что засыпает. А светло-сиреневый мишка, лежащий в нагрудном кармане его фланелевой рубашки, стал очень тёплым.

«Надо взбодриться», – вяло подумал Егор. – «Не время сейчас – впадать в сладкую дрёму…»

Подумал, и успешно заснул…

Проснулся (очнулся?) он уже ночью, сидя всё на том же берёзовом чурбаке. Закат ещё догорал – пунцовыми углями, а рассветная зорька уже теплилась – робкой улыбкой.

«Полярный день, конечно же, постепенно и планомерно сдаёт свои позиции», – подумалось. – «Уже и темнота появляется по ночам. А в середине июня месяца солнышко даже не заходило за линию горизонта. Пряталось за неё – на три четверти диска – и снова начинало уверенно двигаться вверх, направляясь к небесному зениту…. А где же старик Афанасий? Пить-то как хочется, Боги мои…».

На чёрной квадратной плите стоял мятый алюминиевый котелок. Егор, крепко обхватив посудину ладонями, жадно напился чуть тёплого кипятка, поставил котелок на место и повернул голову направо.

Метрах в тридцати пяти от базальтового «стола» горел большой и жаркий костёр, около которого, внимательно вглядываясь в ночное небо, вернее, в его тёмно-бордовый западный край, застыл Афоня.

Шаман был облачён в широкий бордовый малахай до самой земли, щедро украшенный разноцветным бисером и блестящими монетками. На голове старика красовалась аккуратная песцовая шапочка с пышным пыжиковым хвостом. Лицо пожилого чукчи было щедро покрыто чёрными и ярко-красными знаками – вычурными и странными.

Афанасий, несколько раз ударив в бубен, прокричал несколько гортанных и резких фраз. Создалось устойчивое впечатление, что на Небесах его просьбу услышали: от тёмной линии далёкого горизонта – до тусклого ковша Большой Медведицы – протянулись неровные и изломанные светло-зелёные полосы.

Через несколько мгновений полосы начали причудливо изгибаться, меняя и беспорядочно чередуя цвета. Вот, одни полосы стали светло-голубыми, другие – светло-розовыми, между ними отчаянно заплясали сиреневые и фиолетовые сполохи. Постепенно вся западная часть небосклона окрасилась в самые невероятные, но удивительно-нежные – при этом – оттенки. Тени Огня горели, то расширяясь, то сужаясь, резво пробегали в противоположные стороны, но никогда не пересекались между собой. Егор заворожено смотрел в небо, уже не понимая, явь это чудесная, или же самые обыкновенные алкогольные галлюцинации, навеянные коварным «тундровым бальзамом»…

Шаман закружился в каком-то странном танце, полном резких и угловатых движений, запел – на родном языке – что-то очень тягучее и рвано-непостоянное. Порой в песне проскальзывали просительные и жалостливые нотки, иногда же, наоборот, угадывался яростный гнев, звучала ничем неприкрытая агрессия.

Удары в бубен становились всё чаще и громче, старик, обойдя несколько раз вокруг яркого костра, по широкой дуге стал приближаться к Егору. Вот, его сутулая и неуклюжая фигура полностью заслонила собой отчаянно-пляшущие Тени Огня. Егор видел только глаза шамана – чёрные, бездонные, отрешённые и безумно-тревожные…

Афоня сделал два шага в сторону. Опять перед затуманенным взором Егора оказались разноцветные бегущие полосы, переливавшиеся самыми нереальными оттенками. Шаман вновь занял прежнее положение, и, не прекращая петь, начал размеренно раскачиваться из стороны в сторону. Перед Егором навязчиво замелькал нескончаемый калейдоскоп: чёрные страшные глаза – светло-зелёные всполохи, глаза непонятного цвета, но полные доброты и надежды, розовые неровные полосы с тоненькими сиреневыми прожилками…

Сколько длилось это безумие? Может, час, может – гораздо дольше. Егор уже перестал ориентироваться во времени и пространстве.

По лицу шамана текли тоненькие ручейки пота, в уголках узких губ пузырилась светло-зелёная пена, тёмное лицо перекосила гримаса нешуточной боли. Его движения всё убыстрялись и убыстрялись, бубен гудел уже одной, нескончаемо-тоскливой нотой. Тени Огня – казалось, вслед за стариком – заметались по небу с невероятной скоростью, изгибаясь уже по совершенно-экзотическим траекториям…

Егор почувствовал, как по его позвоночнику плавно проползла-перекатилась горячая, бесконечно-приятная волна, после чего нестерпимо закололо в солнечном сплетении, а голова стала ясной и пустой. Он, неожиданно для самого себя, упруго вскочил на ноги и громко запел на совершенно незнакомом ему языке – мягком и певучем, полном множества звонких согласных…

Было легко и невероятно радостно. Душа, проснувшись, тоненько звенела и будто бы улетала – в блаженную даль.

Минут через пять-шесть Егор устало опустился на берёзовый чурбак и вспомнил всё. Или же – почти всё…

Глава третья Возвратившаяся память

Его звали – Егор Петрович Леонов. Родился в восьмидесятых годах двадцатого века, в городе – ещё – Ленинграде. Маленькая и неуютная комната в коммунальной квартире на Средней Охте, заплёванный и тёмный двор-колодец, вечно-усталая и печальная мать. Своего отца он не знал. С детства имел склонность к точным наукам, окончил специализированную физико-математическую школу. Всегда отличался повышенной любознательностью, имел очень широкий и разнообразный круг интересов. В младших классах средней школы посещал химический кружок при Дворце пионеров, потом активно и увлечённо занимался в театральной студии, в старших классах посвятил себя спорту – самбо, дзюдо, карате. Особых спортивных успехов не достиг, но получил определённые навыки, весьма полезные в повседневной жизни.…После одиннадцатого класса Егор оказался перед судьбоносным выбором: поступать на физико-математический факультет Санкт-Петербургского Университета, или же – в один из театральных вузов. Победила, всё же, любовь к театру…. Он подал документы сразу во все питерские театральные учебные заведения. Не поступил, ну, так сложилось, со многими бывает…. Весной 2005-го года Егора забрали на воинскую службу. Он честно отслужил два года по призыву, потом ещё два – по контракту: в разных южных, немного странных и беспокойных странах. Причём, в элитных войсках особого назначения, прошёл специализированные курсы военных телохранителей, познакомился с азами диверсионной деятельности….

А потом, в 2009-ом году, его завербовали в международную специальную службу «SV» – в качестве секретного агента. Вернее, уговорили и соблазнили, пообещав целую кучу денег и маленький личный остров в тропическом Карибском море – с совершенно невероятной рыбалкой и смуглыми сговорчивыми мулатками…. Контора – как контора, в меру занудная, в меру забюрократизированная. От других спецслужб этого беспокойного мира «SV» отличалась только одним – она работала не только с Настоящим, но и с Прошлым.

Как и что конкретно? Долго объяснять…. Короче говоря, Егора Леонова отправили в Прошлое, точнее, в легендарную Петровскую эпоху[8]. Там с ним много – чего произошло. Приключение, перестрелки, интриги, власть, деньги, воинская слава, почести, богатство.… Но всё это – даже вместе взятое – являлось ничего незначащей ерундой. Ерундой – по сравнению с женскими небесно-голубыми глазами. Он влюбился в Саньку, Александру, Сашеньку, Сашенцию, Шурку. Влюбился – как последний сопливый мальчишка. Женился – сугубо по взаимной и жаркой любви. Пошли дети. Дом – полная чаша, деревеньки с крепостными крестьянами, дворцы, загородные имения, псовая охота…. А потом служба «SV», не объяснив причин, насильно вернула его в Настоящее. Зачем?

– До сих пор не понимаю, – потерянно пробормотал Егор. – Не было никаких веских причин. Дурь сплошная…

– А что было дальше? – заинтересованно спросил Афанасий, старательно стирая с физиономии чёрные и ярко-красные знаки-узоры. – Ты молчи. Просто думай. Я услышу…

По возвращению из Прошлого он познакомился с другой Санькой-Александрой, черноволосой разговорчивой красоткой. Влюбился, женился, родилась дочка Иришка. Потом – долгие годы – ничего не происходило. Ну, совершенно ничего. Нелюбимая работа, унылый и однообразный быт, серо-жёлтая скука. Тайная служба «SV» напрочь позабыла о своём секретном агенте…. Неожиданно в газете появилось нестандартное объявление: – «С пятого мая текущего 2019-го года наш телевизионный канал начинает трансляцию нового, совершенно потрясающего реалити-шоу под название «Живём – как в старину»! Пять молодых семей будут отправлены в одну из заброшенных деревень Вологодской области, где им предстоит провести один год и один месяц. Эти пять мужчин и пять женщин прошли через жёсткие сита отбора, и выбраны компетентной комиссией из двенадцати тысяч претендентов. Возраст участников – от двадцати девяти до тридцати восьми лет. Никакой помощи со стороны! Только собственный труд может помочь им выжить в этой суровой реальности! Охота, рыбалка, собирательство грибов и ягод, овощеводство и животноводство – вот, чем предстоит заниматься нашим героям. С собой мы даем им минимальный набор необходимых вещей и продуктов. Абсолютно никаких достижений современной цивилизации! Никаких ружей, спиннингов, спичек и всего прочего…. Всё будет по-настоящему: нашим современникам предстоит жить жизнью их далёких предков – древних славян! Предстоит – по-настоящему – выживать! Один раз в две недели они будут выбирать «Вождя племени»…. Предусмотрен командный приз в размере пятьсот тысяч долларов, его поровну разделят между собой те, кто выдержит все испытания до конца. Победившая пара, которую выберите вы, уважаемые зрители, получит супер-приз – один миллион долларов! Сто двадцать телекамер будут демонстрировать нашим телезрителям все перипетии этой увлекательной «робинзонады». В режиме «он-лайн» вы можете постоянно наблюдать за происходящим на нашем сайте – по адресу: дабл вэ, дабл вэ…»[9].

– И о твоём, Странник, существовании вспомнили, – глубокомысленно усмехнулся чукча. – Призвали, так сказать, под профильные знамёна.

– Вспомнили и призвали. Только не «SV», а ФСБ. По крайней мере, официально это выглядело именно так. Интересно, а почему я был так уверен, что «SV» здесь не причём? Надо будет потом – в обязательном порядке – кое-что переосмыслить…

– Продолжай, брат. Думай.

Первые четыре месяца реалити-шоу проходило, что называется, в штатном режиме, без сучка и задоринки. Но в первых числах сентября месяца «рвануло». То есть, над горизонтом встало несколько разлапистых «грибов», с неба посыпался «снег» из тёплого пепла, через их славянскую деревню прошло мощное торнадо…. С маленького самолёта сбросили листовки, в которых значилось: – «Уважаемые россияне! В районе вашего проживания произошла мощная техногенная катастрофа! На территории района объявляется строгий санитарный карантин! Выход за пределы земельного участка, огороженного забором с колючей проволокой – строго запрещён! Все попытки несанкционированного ухода из заражённого ареала будут жёстко пресекаться – вплоть до физического уничтожения несознательных граждан! Срок действия санитарного карантина – один год, начиная с пятого сентября текущего года. Просим проявлять сознательность и благоразумие! Чрезвычайная временная Администрация».

То есть, безобидное реалити-шоу неожиданно преобразовалось в грубую реальность, и началась бесконечная череда-чехарда самых невероятных происшествий и событий. Попытка неудачного прорыва за пределы карантинной зоны. Гибель нескольких соратников. Появление злобных конкурентов и неизвестного гранатомётчика.… В пещере, где они поселились, был обнаружен ящик (якобы – со сбитого НЛО), который излучал неизвестные волны. По округе сновали шустрые красные аргентинские койоты, возглавляемые сумасшедшим Савелием. Угрожающе и плотоядно порыкивали злобные медведи-шатуны. Зимой регулярно досаждали неправдоподобно-сильные снегопады. Весной началось ужасное наводнение…. А ещё у славян народились дети. У Егора и Александры – сынок Платон, названный так в честь погибшего цыганского барона. В самый неожиданный момент в деревне появились представители неизвестных спецслужб, намеривавшиеся – по поручению Руководства – отобрать младенцев. Пришлось – в срочном порядке – пускаться в бега. Целый комплекс извилистых пещер, случайно найденная Янтарная Комната, бурная подземная река, дальний цыганский хуторок…

В конечном же итоге оказалось, что имела место быть изощрённая и коварная мистификация. Вернее, это снимали телевизионный сериал – этакий гибрид между художественным фильмом и классическим реалити-шоу. Некоторые участники этого «спектакля» оказались профессиональными актёрами и актрисами, а все остальные использовались втёмную. И, самое удивительное, но автором и идейным вдохновителем данного нестандартного мероприятия являлась, как раз, жена Егора – черноволосая Санька, Сашенька, Сашенция…

– Подожди-ка, Странник – попросил Афанасий. – Как же быть с твоим очередным пробуждением? Мол, ты проснулся в крохотной цыганской хижине, а всякие автомобили и Жириновские пропали бесследно. А на плече у раненного Пугачёва сидел чёрно-белый кот Аркаша…

– Ерунда, – нахмурился Егор. – Просто они доснимали – втайне от глупых и доверчивых телезрителей, понятное дело – какой-то эпизод из предпоследней серии. Не более того. Продолжать?

– Конечно. Думай-вспоминай…

После этого дружно навалились мировая слава и очень большие деньги. А, вот, отношения с Александрой, наоборот, постепенно разладились. Она как-то очень, уж, быстро вписалась в новую атмосферу-обстановку. То есть, чувствовала себя в богемно-элитной среде – как шустрая плотвичка в проточной озёрной воде. Приёмы, визиты, ресторанные тусовки, многочисленные телевизионные интервью, фотографии на обложках глянцевых журналов….

Егору же вся эта суета была глубоко противна и безумно раздражала. Он изо всех сил старался дистанцироваться от всех публичных мероприятий и предпочитал максимально много времени проводить дома. Они купили – с первого же серьёзного гонорара – коттедж на престижной Рублёвке. Егор посадил возле дома небольшой, но аккуратный сад, разбил несколько цветочных клумб, принялся – в одиночку, своими руками – возводить рубленую баньку. А ещё он постоянно возился-общался с Иришкой и Платоном, часто отпуская старенькую няню и молоденькую домработницу – в неурочное время – по домам.

Санька брезгливо морщила веснушчатый нос, чудачеств мужа не одобряла и надоедливо ворчала, что, мол, он избаловал всю прислугу. Впрочем, в подмосковном коттедже она появлялась редко – киношные дела-заботы требовали частых и регулярных поездок-перелётов: встречи с продюсерами и прокатчиками, студийная работа, обязательное посещение различных престижных фестивалей и форумов. Лондон, Париж, Нью-Йорк, Милан, Берлин, Токио…

В конце концов, Егор выдвинул жене жёсткий и колючий ультиматум, мол: – «Выбирай, дорогая! Либо – жизнь гламурная, либо – совместная семейная. Бросай-ка эту киношную байду. Даю тебе – на принятие окончательного решения – ровно месяц…».

После чего он улетел в Петропавловск-Камчатский. Там взял напрокат солидную моторную яхту и отправился в одиночное автономное плавание – вдоль скалистого камчатского побережья – на север.

На третьи сутки ему повстречалась старенькая алюминиевая лодка, в которой находились неприметные мужчина и женщина среднего возраста. Пассажиры «Казанки» сообщили, что, мол, вышли порыбачить, а тут неожиданно забарахлил подвесной мотор. Лодку – на длинном капроновом шнуре – закрепили за кормой яхты, а незадачливые рыболовы поднялись на её борт. У мужчины в руках находился странный саквояж, визуально похожий на докторский, только очень толстый и тяжёлый.

– Вот, собственно, и всё, – тяжело вздохнув, сообщил Егор. – Больше я ничего не помню.

– Наверное, тебе сзади дали по башке чем-нибудь тяжёлым, – предположил Афоня. – А потом напичкали хитрой химией. Или же что-то сделали с твоей головой с помощью электричества. В тяжёлом чемоданчике мог – запросто – находиться соответствующий прибор, «усыпляющий» человеческую память. Всё просто, однако…

– Но, зачем они это сделали?

– Им велели, вот, они и сделали.

– Это, как раз, понятно, – хмыкнул Егор. – Но кому и чем я конкретно помешал?

– Воротилам мировой киноиндустрии, надо понимать. Серьёзный бизнес, как известно, не любит глупой и бесполезной суеты. А ты начал Александре ультиматумы выдвигать. Нервировать её. Уговаривать – вернуться к обычной жизни…. Кто-то важный посчитал, что ты, Странник, лишний. Мол, мешаешься под ногами. Воду мутишь. Суету наводишь…. Зачем ты нужен? А, как нас учил мудрый и прозорливый товарищ Сталин?

– Нет человека, нет и проблем…

– Верно всё понимаешь, однако.

– Зачем же такие сложности, а? Можно было меня по-простому убить, ещё в Москве. Например, инсценировав несчастный случай, или же – бытовое разбойное нападение.

– Знать, на то были веские и серьёзные причины, – состроил многозначительную гримасу старый чукча. – Может, это знаменитая актриса Александра Леонова выдвинула такое милосердное условие, мол: – «Не убивать моего мужа – ни в коем случае! Достаточно просто изолировать – на неопределённое время…». Что так гневно сверкаешь на меня глазёнками? Не веришь, что любимая супруга замешана в этом грязном и мутном деле? Твоё право, однако…. Возможен и другой вариант. Тебя, беспокойного, могли «отложить про запас»…

– Это как?

– Да, обычно. Как банку свиной тушёнки – на верхнюю полку кухонного буфета. Мол, когда придёт голодный год, тогда и достанем.

– Поясни, пожалуйста, – попросил Егор.

– Возможно, что ты, Странник, потерялся. То есть, выражаясь по-научному, официально пропал без вести…. А шоу-то продолжается. Не славянское, так какое-нибудь другое. Но – со временем – капризный телезритель утрачивает к нему живой интерес. Мол, слегка приелось, перца не хватает. И тут – в нужный момент – вспоминают про спрятанную «на чёрный день» банку с тушёнкой. В нашем случае, про тебя, Странник…. Неожиданно, по-прошествии многих лет, ты найдёшься. Правда, потерявший память. Ну, и что с того? Наоборот, в самый раз. Симпатичная и свежая мелодраматическая нотка, могущая оживить весь спектакль в целом…

– Странный ты человек, шаман. Иногда говоришь – как дремучий чукотский оленевод, через каждую вторую фразу вставляя дурацкое «однако». А порой начинаешь сыпать заумными терминами и словечками – «воротилы мировой киноиндустрии», «изолировать», «мелодраматическая нотка»…

– Извини, какой, уж, есть, – обиделся Афоня, но тут же широко и беззаботно улыбнулся: – Ты, Странник, наблюдательный парнишка, однако.

– А, то! Я, ведь, в российской армии не дурака валял. Наоборот, старательно учился всякому, разному и полезному…. У нас не осталось, случаем, «тундрового бальзама»?

– Осталось немного, – чукча склонился над вещмешком и выложил на базальтовый «стол» кружок копчёной колбасы. – Бери флягу. Разливай. Не смущайся.

– «Краковская»! – искренне обрадовался Егор. – Соскучился я по копчёной колбаске – за четыре-то года…

– На, держи! Наслаждайся благами цивилизации…. Ну, за твою новую и счастливую жизнь! Каменному медвежонку скажи спасибо…. Вспомнил, как он к тебе попал?

– Вспомнил. Вождь тлингитов подарил на Аляске. В восемнадцатом веке дело было. Недалеко от знаменитого Чилкутского перевала…

Чуть позже, со вкусом попыхивая чёрной курительной трубкой, Афанасий поинтересовался:

– Теперь, наверное, Странник, бросишься в побег?

– Почему – в побег? Просто уйду. Доберусь до Анадыря, там и определюсь с дальнейшим маршрутом.

– Просто, не просто…. В побег, во-первых, потому, что мыс Наварин – для тебя персонально – является своеобразной тюрьмой. Тебя поселили в эту хижину, преследуя конкретные цели и задачи. Как я уже говорил – «отложили про запас»…. Первый год за тобой тщательно присматривали. В этот период я неоднократно наблюдал над древним шаманским кладбищем беспилотные самолёты, летящие к морю. Наверняка, оснащённые дельными кинокамерами и чуткими микрофонами. Потом неизвестные злодеи, видимо, решили, что ты никуда не денешься, и смягчили режим наблюдений. Сейчас они ограничиваются лишь ежемесячным «просвечиванием» мыса Наварин со спутника…. Во-вторых, каждый побег, как правило, сопровождается погоней, однако. Так что, Странник, готовься. Спокойной дороги не предвидится…. Кстати, у каждого побега – должна быть веская причина. Ты с каких пирожков собрался бежать? Зачем? Почему?

– Ни «зачем», а «от чего» и «куда», – уточнил Егор. – От загадочной и дурацкой неопределённости – к жене и детям. Я их люблю и хочу быть вместе с ними. Если Санька, конечно же, не вышла замуж за другого…. Тем более, надо спешить в Большой Мир. Выяснить, кто же меня определил сюда. И какие дальнейшие планы у этого «кого-то»…

– Поспешишь – людей насмешишь.

– Согласен, Афанасий Афанасьевич, согласен…. Но, ведь, ты мне поможешь? Подскажешь конкретный и разумный маршрут?

– Подскажу, конечно, – чукча ловко выбил потухшую курительную трубку о каблук кирзового сапога. – Мы же с тобой, Странник, «медвежьи братья», однако.… Поступим, пожалуй, следующим образом. Уходить тебе надо, только переждав грядущее новолуние. То есть, после очередного визита любопытного спутника, однако. Месяц – срок приличный, далеко убежишь. Если, конечно, сразу не пристрелят…. Кроме того, можно подумать и о замене. То есть, о сменщике…

– Ты о чём это сейчас?

– Не далеко, километрах в ста двадцати от старинного шаманского кладбища, находится стойбище Наргинауттонгетт. Его раньше называли – Гаймелькотт. В этом стойбище живёт один чукча – по имени Антип. Вернее, он только наполовину чукча. Его отец был русским, из проплывающих моряков. Но дело не в этом, однако. Главное, что Антип – и ростом и фигурой – слегка похож, Странник, на тебя. Борода и усы? Приделаем накладные, не вопрос…. Причём, слегка обгоревшие. Мол, нечаянно приключился сильный пожар. Для полноты картины сожжём часть дров – вместе с навесом, под которым они сложены. Типа – всё началось из-за коптильни. То есть, из-за злостного несоблюдения коптильного режима…. Переоденем Антипку в твою, местами палёную одежду. На нос напялим чёрные очки. Мол, глаза чуток пострадали при пожаре, дымом и искрами подпортило…. Глядишь, и прокатит данная шутка. То бишь, даст тебе пару-тройку дополнительных месяцев. До тех пор, пока подмена не вскроется.

– А что мне делать сейчас?

– Возвращайся к хижине. Живи, кушай, спи. Лови горбушу, ставь капканы на зайцев, охоться на уток и гусей. Размышляй, строй планы на будущее…. Я же подойду в конце месяца. Антипа приведу. Расскажу, что делать дальше. Куда идти. Кого искать. Что говорить…

Только утром тридцатого августа рядом с избушкой-землянкой появился улыбающийся Афанасий, за которым следовал рослый и упитанный чукча – с огромным рюкзаком за широченными плечами.

– Здравствуй, Странник! – приветливо поздоровался шаман. – Заждался, небось, торопыга?

– Приветствую! – поддержал мордатый чукча и, сбросив рюкзак на землю, принялся громко ругаться: – Каттам меркичкин[10]! Афоня – подлый и грязный обманщик! Говорил, мол, тут рядышком. А я, дурак, купился…

– И вам, путники, долгих лет жизни! – откликнулся Егор. – Что же вы так долго? Новолуние было пять суток назад.

– Наглец ты, Петрович! – притворно возмутился Афанасий. – Сто двадцать километров – на своих двоих – в одну сторону. Столько же – в другую…. А лет-то мне сколько? Не знаешь? Так, вот, знай. Девяносто шесть!

– Впечатляет. Беру своё недовольство назад и покорно извиняюсь.

– То-то же! Принимай, Странник, барахлишко. Примеряй. Завтра тебе отправляться в дорогу дальнюю…

Молодой чукча – по условному знаку шамана – извлёк из рюкзака и аккуратно выложил на трухлявое крылечко хижины чёрный матросский бушлат с блестящими латунными пуговицами, такие же суконные штаны, старенькую тельняшку и грубые ботинки со стоптанными каблуками. Поверх ботинок он пристроил потрёпанную бескозырку. По чёрной тулье бескозырки белыми буквами было обозначено – «Хапуга».

– Всё это богатство – мне? – насмешливо хмыкнул Егор. – Спасибо, конечно! Польщён, тронут и всё такое…. А откуда у вас, уважаемые аборигены, взялась морская форма?

– Бартер, конечно, – заулыбался Антип. – Один матросик проплывающий рассчитался с моей сестрой двоюродной – за известные услуги интимного характера…. Глупый человек, однако. Сёструха и так была на всё согласная и готовая. Ей, дуре мнительной, чукчи никогда не нравились. Мол, узкоглазые, темнолицые, кривоногие, пахнет от них плохо. Типа – Ален Делон, Ален Делон не пьёт одеколон…. А рыболовецкий сейнер «Хапуга» – после этого случая – пропал без вести. Пару месяцев тому назад. Ох, неспроста! Наверное, это мстительная Марьяна, разочаровавшись в определённых способностях русских мужиков, навела порчу…

– Хватит трепаться, Антипка! – незлобиво прикрикнул Афанасий. – Сходи-ка лучше к устью ручья. Полюбопытствуй – насчёт горбуши. Закол осмотри. Чай, не на курорт прибыл. Рыбачить-то тебе придётся…. Иди уже! – дождавшись, когда молодой чукча отойдёт вдоль берега метров на пятнадцать, пояснил для Егора. – Дельный малый. Только разговорчивый – без всякой меры. Если его не остановить, то часа два – без перерыва – может балаболить. Видимо, пошёл в своего русского папку…. Ладно, Странник, приглашай в землянку! Я, ведь, устал с дороги. Чифиря надо отведать – для качественного восстановления сил…. Мою банку-то жестяную не выбросил? А для тебя прихвачена фляжка с «тундровым бальзамом». Только, на этот раз, маленькая фляжка. Сейчас не стоит излишне расслабляться. Время поджимает…. Утолим – наскоро – жажду и поговорим. Антипа долго не будет. Он обожает наблюдать за морскими волнами. Часами может сидеть на берегу. Видимо, в матушку свою пошёл. Та тоже – мечтательная особа. Без всякой меры…

Шаман, воздав должное свежезаваренному чифирю, раскурил чёрную трубку на коротком чубуке, вырезанную из толстого корня вереска, и приступил к изложению диспозиции предстоящей кампании:

– Завтра в полдень из Анадыря выйдет солидный танкер. Нефтеналивное судно, выражаясь по-научному. Завезло осенне-зимний запас мазута и возвращается во Владивосток. Но, что характерно, с заходом в Петропавловск-Камчатский. Тебе, Странник, надо обязательно попасть на борт этого танкера.

– Э-э-э…. Петропавловск, – непонимающе забормотал Егор. – Я думал, что Анадырь расположен гораздо ближе…

– Ближе. Только, во-первых, в этом городке найдутся люди, знающие тебя в лицо. Матросы с «Проныры», предприниматель Иван Иванович Николаев. Ещё кто-нибудь, однако…. Мы, конечно же, тебя коротко подстрижём, сбреем бороду и усы. У Антипа в рюкзаке имеется отличная опасная бритва. Старинная, ещё довоенная. Но мне почему-то кажется, что Анадырь – для тебя, Петрович – не самое козырное место…. Во-вторых, из Петропавловска можно напрямую долететь до города Москвы. Из Анадыря же прямого рейса нет. Ты, ведь, в Москву собрался? Я ничего не путаю?

– В Москву, для начала…

– Эге! – понимающе усмехнулся Афанасий. – Знать, ты времени даром не терял. То бишь, старательно рассуждал, вспоминал и планировал…. Ну, чего надумал-то?

Егор, раскурив новую сигарету, помолчал пару минут, покатал по скулам каменные желваки, пуская неуверенные табачные кольца к потолку, то есть, к старым моржовым шкурам, но, всё же, ответил:

– Сперва я хочу окончательно устаканить отношения с Санькой. Понять, любит ли она меня по-прежнему. Виновата ли в…, в моём заточении на мысе Наварин…

– Продолжай, Странник. Внимательно слушаю.

– Потом…. Не знаю, честное слово, что потом. Всё зависит от разговора с Александрой. Только от этого. Может, она сразу же сдаст меня подлым подельникам, которые, на этот раз, достанут пистолеты и не будут миндальничать…

– Прекращай бредить, – посоветовал старик. – Ты сам-то веришь в эту чушь? Не веришь? Уже хорошо. В том смысле, что не всё так безнадёжно. Но…. Я спрашивал не об этом. Где ты намерен прятаться? Не важно – вместе с семьёй, или же в одиночку…. Так, где?

– Прятаться от жадных дельцов мировой киноиндустрии? От Квентина Тарантино?

– Дурак ты, Странник. Хотя и умный.

– Ты хочешь сказать…, – замялся Егор. – Что у всей этой истории есть двойное дно?

– Двойное, тройное, десятерное…. Какая разница? Вот, сам посуди…. Реалити-шоу внезапно превращается в реальность, которая постепенно начинает наполняться-заполняться совершенно нереальными вещами и самыми невероятными событиями. Потом приходит чёткое осознание, что во всём виноваты происки злонамеренных и наглых спецслужб. Мол, их очень интересуют дети, рождённые от родителей, подвергшихся облучению тайными космическими лучами. Так?

– Да, в какой-то момент я был железобетонно уверен, что мы имеем дело с экспериментами военных, целью которых является создание расы сверхчеловеков.

– Прямо – как в фантастических романах! – улыбнулся щербатым ртом Афанасий. – А потом, значит, оказалось, что просто ушлые голливудские ребята снимали коммерческое кино?

– Оказалось…. Тебя что-то смущает?

– Настораживает слегка. В толстом многослойном пироге – можно многое спрятать. В том числе, крохотную горошину истины. Или маленькую перчинку чьего-то коварного умысла…. Тебе, Странник, знакома – Анна Афанасьевна Сизых?

– Да, знакома, – насторожился Егор. – Эта женщина является (являлась?) одним из руководителей секретной международной службы «SV». Я общался с ней только два раза. Первый раз, когда возвращался из Прошлого. Второй, когда меня уговаривали принять участие в реалити-шоу «Живём – как в старину»…. Ты знаешь Анну Афанасьевну?

– Знал. Это моя старшая сестра. По-настоящему её звали Айной…. Помнишь, я тебе рассказывал про сталинских геологов? Про тех, которые нашли – недалеко от шаманского кладбища – богатейшую золотую жилу?

– Помню.

– Потом геологи уплыли на пароходе «Красный Октябрь». И Айна – вместе с ними. Навсегда…. Как она жила в Большом Мире? Что делала? Чем занималась? Я не знаю…. Но несколько лет назад я почувствовал, что Айны больше нет. Она умерла…

– Зачем ты мне рассказал об этом?

– Сам толком не знаю, – печально вздохнул шаман. – Теперь у тебя есть каменный медвежонок. У Айны тоже был. Значит, она может помочь тебе – разобраться во всей этой истории. До самого конца разобраться. Если, конечно, попросить её об этом.

– Ты же сам сказал, что Анна Афанасьевна умерла? – непонимающе нахмурился Егор.

– Сказал. Но её медвежонок – обязательно – перешёл к другому человеку. Бывает только так, и никак иначе. Понимаешь меня?

– Кажется, да…. Значит, я должен разыскать этого человека?

– Попробуй, по крайней мере, – равнодушно передёрнул плечами Афанасий. – Ты же, всё равно, ничего не теряешь. Верно? Найди, пообщайся…. И всё время старательно думай о заветном месте. О том, где будешь потом прятаться…. Ладно, переходим к делам сегодняшним, приземлённым. К югу, километрах в тридцати от этой хижины, на морском берегу расположена маленькая рыбацкая деревушка. Прозывается – Пыжмой…

Наставления старика растянулись на добрый час. Егор внимательно слушал, а его подозрительный внутренний голос недоверчиво нашёптывал: – «Стоит ли, братец, так безоговорочно доверять данному туземному индивидууму? Память он, понимаешь, тебе вернул. Ну, и что из того? Может, так было предусмотрено сценарием…. Опять же, шаман приходится родным братом покойной Айне Афанасьевне. Следовательно, тоже может иметь самое непосредственное отношение к этой противной и насквозь непонятной службе «SV»…. Ведь, может? Вдруг, это их очередная гнилая разводка?».

– Забей и гони взашей, – неожиданно известил Афоня. – К чёртовой матери! То бишь, в обиталище Тёмных Теней.

– О чём это ты? Кого надо забивать и гнать?

– Забей на разнообразные сомнения. А к чёртовой матери гони – свой дурацкий внутренний голос. Он, на этот раз, ошибается в своих пессимистичных прогнозах…

Глава четвёртая Побег. Первая фаза-стадия

Ранним погожим утром – солнечный диск ещё только чуть-чуть оторвался от тёмной линии горизонта – Егора разбудил Афанасий:

– Просыпайся, Странник! Пора собираться в дорогу. Пора. Время не ждёт. Дай-ка я взгляну на твою новую личину…. Без бороды и усов, да с короткими волосами, ты здорово изменился. С десяток годков сбросил. И общий облик у тебя сейчас – правильный. В том плане, что среднестатистический и полностью неприметный. С такой внешностью затеряться в пёстрой людской толпе – раз плюнуть. Теперь понятно, почему тебя – в своё время – определили в телохранители и секретные агенты. Знать, и с нужными документами не должно возникнуть особых проблем…. Справляй естественные надобности. Умывайся. Переодевайся в матросскую одёжку. Следуй на завтрак. Я тут немного похозяйничал, извини…

На завтрак шаманом был предложен густой наваристый суп, основу которого составляли толстые макароны, говяжья тушёнка и желтоватое китовое сало.

– Ешь, Егор Петрович! Добавки обязательно накладывай, – настойчиво уговаривал Афоня. – Тебе нынче много сил потребуется. И ногами предстоит поработать, и руками…. Кушай, родной! Не изображай из себя скромницу-гимназистку…

– А где же Антип? – сыто икая и усердно работая алюминиевой ложкой, поинтересовался Егор. – Спит ещё?

– Со мной, пожалуй, поспишь. Как же. Не получится. Сколько не мечтай…. На ручье наш Антипка. Старенький закол подправляет. А зачем он тебе? Дело какое-то имеется?

– Нет, в общем-то. Я просто хотел с ним попрощаться.

– Из вежливости? Не стоит, Странник. Сейчас тебе надо думать о совсем других вещах. Об осторожности, о наблюдательности, о незаметности…. Поел? Тогда хватай рюкзак и следуй на выход. Пора…

На улице старик внимательно оглядел – с ног до головы – подопечного, пристально, с ленинской хитринкой заглянул ему в глаза и, по-доброму усмехнувшись, спросил:

– А что это за занятный стишок вертится в твоей умной голове?

– Да, так. Ничего особенного, – засмущался Егор. – Ты, Афанасий Афанасьевич, намедни всё толковал про всякие и разные Тени. Вот, как говорится, и навеяло…

– Давай, бродяга, излагай! Зачитывай с выражением. Чтобы я лучше понял и осознал.

– Может, не надо?

– Надо, Егорушка. Надо!

– Ну, если, хочешь…

Егор откашлялся и – как просили – зачёл:

Зелёная поляна Как в сказке – Недотрога. Рассвет ещё в дороге, И Тени мирно спят. На облаках огромных Тихонько дремлют Боги, Их храп красив и нежен, Как лапы у котят… Когда, сдвигая Тени, По небу солнце мчится, И раненой волчицей Душа моя хрипит, Тогда, уже под вечер, Всегда и непременно, Фантом Любви приходит, Со мною говорит… Фантом – Любви ушедшей, Чья смерть – подобна крику… Зелёная поляна Вновь ягоды полна. И Тени, без обмана, Кусают землянику. Любви сгоревшей Тени, Ушедшей – навсегда…

После минутного молчания Афанасий, хмыкнув, подытожил:

– Красиво, однако. Даже завораживает слегка. Только, вот…

– Что-то ни так?

– Значит, уже окончательно попрощался со своей Любовью? Расставил все жирные точки – над крошечной буковкой «и»?

– Нет, конечно же, – неуверенно улыбнулся Егор. – Просто – дань ночным переживаниям. Ночь, как известно, очень мрачное и печальное время суток. Больше не буду – мысленно опережать реальность.

– Улыбаешься, Странник? Что же, неплохо. Вселяет некую надежду…. Ладно, проехали. Сочиняй стишки, сочиняй. Это дело хорошее и, однозначно, позитивное. Не каждому дано…

Когда Егор уже впрягся в рюкзачные лямки, старый чукча протянул ему толстую пачку денег.

– Зачем это? – брезгливо поморщился Егор. – Деньгами разжиться – в людном месте – не проблема. Я имею в виду, для подготовленного и опытного человека.

– Не сомневаюсь ни на секунду, – недовольно поморщился Афоня. – Все супермены – они такие. Ради пользы дела и на кровавый разбой способны. Но время нынче надо беречь. Да и рисковать – лишний раз – не стоит…. Бери, бери! Со мной потом Светлая Тень рассчитается сполна. На Небесах, понятное дело…. Всё мои наставления и советы помнишь, Странник? Куда идти, кого искать, что говорить?

– Помню, Афанасий Афанасьевич. Спасибо тебе за всё!

– Не стоит того. Я тебе помог. Ты – в свою очередь – поможешь хорошим людям. На этом и держится наш Мир…. Прощай, Странник! Иди! Да не оставит тебя в пути – Светлая Тень…

Примерно через пятнадцать-семнадцать километров путь ему преградила высокая горная гряда, обрывавшаяся прямо в серо-зелёное море.

– Чёрт, крутизна-то какая! – расстроился Егор. – Видимо, придётся делать крюк вдоль гряды, а потом подниматься – по крутому склону – до седловины. В такую тёплую погоду – удовольствие ниже среднего…

Он шёл по узкой извилистой тропе. Справа возвышалась обрывистая неприступная круча, слева громко шумел, спрятавшись в глубоком горном каньоне, невидимый ручей.

«Неуютное и однозначно-опасное местечко», – мысленно отметил Егор. – «То бишь, можно идти – либо вперёд, либо – назад. Путь в стороны заказан…».

Почувствовав – чутким спинным нервом – смертельную опасность, он мгновенно кинулся к круче и плотно прижался грудью к высоченному вертикальному валуну. И, как вскоре выяснилось, вовремя.

Сверху донёсся неясный шум, неуклонно переходящий в глухой ропот, после чего со скал хлынул каменный поток. Большинство камней пролетело мимо уступа, направляясь прямиком в горный каньон, где шумел ручей. Но несколько крупных базальтовых валунов упало в непосредственной близости от того места, где всего несколько секунд назад находился путник.

– Что же это такое, а? – ошарашено прошептал Егор. – Случайно, в самом начале побега, нарвался на сторожевой пост? Или же мы имеем дело с самым обычным природным явлением? То бишь, с обыкновенным и естественным камнепадом?

Прошла минута, вторая, пятая…. Ничего не происходило. Вокруг было тихо, только сонный ручей – в глубоком каньоне – продолжал о чём-то упрямо вздыхать-бормотать.

Наконец, посчитав, что опасность миновала, Егор отошёл от спасительного валуна на несколько шагов, задрав голову, с опаской посмотрел на кручу и неожиданно встретился взглядом с чьими-то янтарно-жёлтыми, немигающими глазами.

«Это же – матёрый горный баран!», – отметился высказыванием внутренний голос, долгое время молчавший, видимо, обидевшись на нелицеприятную отповедь чукотского шамана. – «Ничего страшного, братец! Рявкни-ка на него, рогатого!».

– Пшёл вон, братское чувырло! – угрожающе махнув рукой, громко крикнул Егор. – Рога ветвистые, наглецу, пообломаю!

Но баран оказался не из пугливых и не собирался никуда уходить. Неотрывно наблюдая за потенциальной жертвой, он правым передним копытом продолжал усердно раскачивать большой чёрный камень, выступавший из тела горного склона.

«Прицеливается, гад коварный!» – понял Егор и – что было сил – рванул вперёд по тропе.

Сзади угрожающе гремел-шумел очередной камнепад.

«Получается, что местные горные бараны людей совсем не любят», – глубокомысленно сообщил внутренний голос. – «А за что, собственно, их любить и уважать? Геологи, охотники, чукчи – все они – барана убить хотят…. Как увидят, так сразу же и хотят. У горных баранов, мол, мясо вкусное, а рога очень красивые. Все люди хотят их повесить на стенку. Русские – в деревянных и кирпичных домах, чукчи – в ярангах…. Бараны знают про это. Поэтому, когда видят внизу человека – тут же сбрасывают камни. Убить хотят, понятное дело. Всё, в общем-то, по-честному. Люди – баранов хотят убить, бараны – людей…».

Егор против такой необычной логики ничего не имел, но и к баранам-убийцам особой теплоты не испытывал. Не до того было, время (Время?) поджимало.

Вскоре он начал подниматься по крутому склону, намериваясь выйти на относительно-низкую седловину горной гряды. Подъём давался нелегко, жёлтое круглое солнышко припекало по-взрослому, пот лил – по лицу и спине – бойкими ручейками. Мокрый, как последняя полевая (тундровая?) мышь, укрывшаяся глубоко под землёй от голодного весеннего песца, он, всё же, выбрался на перевал и надолго застыл, поражённый открывшейся взгляду красотой.

Внизу, как на ладони, лежала широкая речная долина. Неизвестная полноводная река текла десятками отдельных проток-рукавов. Эти рукава причудливо пересекались-переплетались, то сливаясь в несколько широких, то опять разделяясь на десятки узких. Были видны многочисленные острова, каменистые старицы, белопенные пороги и полноценные водопады. На одной из проток наблюдался тёмно-бурый прямоугольник, видимо, охотничья изба. Возле места впадения реки в Берингово море виднелось несколько крохотных чёрных точек – искомая деревушка Пижма.

– Полный вперёд! – вволю налюбовавшись на изысканные природные пейзажи, объявил Егор. – Нас ждут – великие дела! – после чего несуетливо приступил к спуску – по горному склону – к речной долине.

Через час с небольшим он вышел к извилистой речной протоке, на берегу которой было возведено неказистое одноэтажное строение. Встречный ветерок неожиданно принёс неприятный аромат. Изба приближалась, гнилостный запах неуклонно усиливался, постепенно превращаясь в нестерпимую и гадкую вонь….

Вокруг избушки – в радиусе пятидесяти-семидесяти метров – вся земля была щедро покрыта останками битой птицы: уток, гусей, казарок, чаек и лебедей.

«Видимо, по поздней весне – во время прилёта в эти края птичьих стай – кто-то здесь веселился от души», – подумал Егор, старательно прикрывая нос рукавом матросского бушлата. – «И столько, гады жадные, набили перелётной птицы, что и местное хищное зверьё все съесть не смогло. Но растащили – медведи, песцы и лемминги – недоеденные птичьи части по всей округе. Везде валяются полусгнившие крылья, головы и лапы…. Видимо, российская бизнес-политическая элита развлекалась прошедшей весной на тутошних речных просторах, не иначе. Простые люди не приучены – так гадить…».

Часам к четырём пополудни он подошёл к Пыжме – за хлипкой, полутораметровой по высоте сосново-еловой рощицей показались непрезентабельные, слегка покосившиеся чёрные избушки и два длинных серых барака, один из которых, по словам Афанасия, являлся местным магазинчиком. «Сельпом», как выразился шаман. Егор – в строгом соответствии с полученными инструкциями – спрятал приметную бескозырку в рюкзак и зашагал дальше.

Откуда ни возьмись, набежала целая свора облезлых, злобных и наглых собак. Блохастые псы, надсадно и хрипло гавкая, взяли незнакомого пешехода в плотное полукольцо и начали активное наступление, планомерно сжимая свои ряды.

Егору, волей неволей, пришлось вспомнить некоторые навыки, полученные – в своё время – в специализированном учебном центре, где готовили военных телохранителей и многопрофильных диверсантов – для активной работы в разных южных странах. Он поднёс ко рту ладони, сложенные рупором, и завыл – голодным пустынным волком. То есть, ливийским шакалом, как – в военной среде – было принято называть этих хищных животных.

Естественно, что чукотскую тундру пустынные волки никогда не посещали. Но на облезлых собак звуки, издаваемые Егором, произвели неизгладимое впечатление – жалобно и испуганно повизгивая, они мгновенно разбежались в разные стороны.

Возле закрытой двери сельпо терпеливо и скромно топтались различные безобидные личности – чукчи разного пола и возраста, несколько откровенных бичей и пожилой рыбак в потрёпанной зюйдвестке.

– В чём дело, народ? – вежливо поинтересовался Егор. – Почему не пускают внутрь честных граждан?

– Так это, обед у них, – ехидно откликнулся седобородый рыбачёк. – Трапезничать изволят.

Протиснувшись сквозь очередь, Егор подошёл к тёмно-коричневой двери и, громко постучавшись в филёнку, гаркнул:

– ФСБ России! Открывайте немедленно, мать вашу! Обыск! Считаю до десяти! В противном случае – прикажу взять магазин штурмом!

– Кто это такой шустрый и наглый? – поинтересовался из-за двери насмешливый басок. – Зачем же так пугать беззащитную и горькую вдовушку? Могу, ведь – чисто от женского испуга – и гранату швырнуть в форточку.

– Не надо, пожалуйста, гранату, – уже нормальным голосом уважительно попросил Егор. – Я, Лидия Львовна, от Афони-медвежатника. Поговорить требуется…

В стареньком замке надсадно проскрипел ключ, дверь приоткрылась, и басок начальственно велел:

– Ты, морячок, заходи. А всему остальному сброду – отойти от лабаза! Ещё дальше, так вас всех растак! Без муки, соли и брусничной настойки оставлю, морды наглые!

Лидия Ивановна оказалось женщиной низенькой – метр пятьдесят с кепкой, но очень массивной и широкоплечей.

«Натуральный гриб-боровик среднего возраста!», – восхитился впечатлительный внутренний голос. – «Чувствуется в здешней директрисе магазинчика недюжинная внутренняя сила. Такая барышня, действительно, может и гранату метнуть – через открытую форточку, и взбесившегося коня остановить на скаку…. А, вот, обстановка сельпо оригинальностью не отличается. Обшарпанный прилавок с допотопными деревянными счётами и пузатым стеклянным графином, грубые стеллажи с пакетами, мешками, банками и бутылками, на стене – поясной портрет Владимира Путина и толстый перекидной календарь…. А пахнет очень даже приятно. Хорошим табаком, свежевыпеченным хлебом и цветочным разнотравьем. Ага, это приоткрытая кадушка с мёдом стоит в дальнем углу, возле голландской цилиндрической печи…

Захлопнув дверь, хозяйка магазинчика внимательно посмотрела – словно бы рентгеном просветила – на нежданного посетителя и недоверчиво протянула:

– Ну, а что дальше? Много по нашей бескрайней тундре шастает…всяких беспардонных и наглых самозванцев. Мол, я от уважаемого Ивана Ивановича, а я – от самого Петра Петровича…

Егор, молча, протянул – на раскрытой ладони – светло-сиреневого кварцевого медвежонка.

– Это совсем другое дело, – тут же успокоилась Лидия Львовна. – Говори, матросик, что надо. Только покороче, пока мои покупатели не разбежались по делам.

– Мне нужна гребная шлюпка, – сообщил Егор, выкладывая на прилавок несколько крупных купюр. – В смысле, навсегда. А ещё банка с белой быстросохнущей краской и дельная кисточка.

– И только-то?

– Ага.

– Без всяких проблем, – игриво улыбнулась хозяйка магазина, выкладывая на прилавок солидный ключ. – На причале найдёшь лодку с широкой синей полосой вдоль бортов, отомкнёшь замок. Вёсла лежат в шлюпке. Краски и кисточки найдёшь на правом крайнем стеллаже. Бери, что приглянётся. Причём, сколько захочешь…. Кстати, мужчина проходящий, не заглянешь ли вечерком в гости к горемычной вдове? Грусть-скуку, так сказать, слегка развеять? Перекинемся в подкидного дурачка, водочки выпьем под олений копчёный язычок, то, да сё. Может, если всё сложится, то и пупками старательно потрёмся…

– Извините, но не смогу, – состроил расстроенную физиономию Егор. – Очень тороплюсь, дела.

– Жаль, конечно. Вот, тебе, торопыга, полиэтиленовый пакет. Складывай в него выбранные краски-кисточки.

Через пять-семь минут, когда Егор уже собрался уходить, Лидия Львовна, чуть помявшись, поделилась некоторыми сомнениями:

– Напрасно ты, путник, при Пыльном говорил – и про ФСБ, и про Афоню-медвежатника.

– Кто такой – Пыльный?

– Тот разговорчивый седобородый мужик у входа в магазин. Который одет в старенькую зюйдвестку.

– Он рыбак? – уточнил Егор.

– Если бы, – тяжело вздохнула директриса. – Соглядатай со стороны. А, вот, чей конкретно соглядатай – непонятно. Но от него – в любом раскладе – стоит ждать серьёзных неприятностей, – после короткой паузы добавила: – Пыльный живёт в халупе, крыша которой обтянута новехонькими моржовыми шкурами. Она стоит на отшибе, в трёхстах метрах от причала. Один живёт…. Если Пыльный пропадёт, то об этом никто из наших не пожалеет. Да и искать его не будут. По крайней мере, местные жители…. Это я так, к слову пришлось. Не бери лишнего в голову. Всё, иди, морячок. Дверь не закрывай, пусть народ заходит…. Удачи!

Егор – с полиэтиленовым пакетом в руках – вышел на магазинное крылечко и, гостеприимно махнув рукой, предложил:

– Заходите, любезные гуманоиды и пролетарии! Тратьте ваши денежки, честно заработанные в поте лица…

«А Пыльного-то среди потенциальных покупателей нет!», – взволнованно доложил внутренний голос. – «Ага, вон среди избушек мелькает бурая спина. Знать, к дому, подлый стукач, спешит-торопится. Зачем? По какой причине? Надо бы, братец, подстраховаться…».

Выждав несколько минут, Егор бодрым шагом отправился в сторону моря. Вскоре он высмотрел отдельно-стоящую избушку и, после секундного колебания, направился к ней, предусмотрительно заходя со стороны, где не было окна.

Егор, предварительно оглядевшись по сторонам, завернул за угол и, насторожённо прислушиваясь, замер перед чуть приоткрытой дверью. Из внутреннего помещения хижины доносился неясный подозрительный шум – словно бы кто-то с трудом передвигал по деревянному полу какой-то тяжёлый предмет, например, громоздкий посудный буфет.

«А если – дверные петли заскрипят?», – засомневался осторожный внутренний голос. – «Может, ну, его, братец? То бишь, неоправданный риск? Пошли-ка к причалу. Сядем в лодочку, да и поплывём, благословясь, по заранее намеченному маршруту…».

Тихонько вздохнув и положив на землю полиэтиленовый пакет с банкой краски и кисточкой, Егор, взявшись обеими руками за дверной торец, чуть надавил на него и осторожно повернул. Петли покладисто промолчали, дверь послушно отворилась, и он, стараясь передвигаться абсолютно бесшумно, прошёл внутрь строения.

Хрипловатый голос монотонно и нудно повторял:

– Ноль-шестнадцатый вызывает ноль-первого. Ноль-шестнадцатый вызывает ноль-первого…. Повторяю, шестнадцатый вызывает первого. Чёрт бы вас всех побрал! Отзовитесь, мать вашу! Ноль-шестнадцатый вызывает ноль-первого…

«Эх, знать бы ещё, кто скрывается под позывным «ноль-первый», – подумал Егор. – «То есть, какую конкретную спецслужбу он представляет. Как бы дров, ненароком, не наломать…».

Через несколько минут Пыльному надоели бесполезные голосовые упражнения. Он нервно щёлкнул каким-то тумблером, потом – судя по характерным звукам – закурил, после чего принялся негромко разговаривать сам с собой:

– Вот же, уроды ленивые, мать их. Тут фигурант нарисовался, а они на связь не выходят. Причём, фигурант – с совершенно-осмысленным взглядом, разговорчивый, без усов и бороды…. Что это может означать? И почему, интересно, нельзя пользоваться мобильной связью? А? Кто-то сможет перехватить и подслушать? Но, ведь, на этот случай и существуют разнообразные шифры и коды. Не говоря уже об Эзоповом языке…. Ретрограды хреновы! Не хотят, морды заскорузлые и дремучие, идти в ногу с прогрессом…

Всё (или, по крайней мере, очень многое), стало ясным и понятным.

«Надо его обязательно убить!», – буквально-таки взвыл нервный внутренний голос. – «Доложит, сука, по инстанции, объявят широкомасштабную облаву…. Нельзя этого допустить! Может, стоит предварительно допросить господина Пыльного? Мол: – «На кого работаешь, гнида позорная? Кому стучишь, дрянь разговорчивая? Кто твой хозяин? Назови все пароли и явки!»…. Было бы, конечно, совсем неплохо. Только со временем у нас туго. Пора выплывать. Опять же, если Пыльный является битый профессионал, то на его «раскол» уйдёт ни один час. Шум, какой-никакой, но поднимется…. А труп соглядатая надо будет – уже по темноте – загрузить в шлюпку, отвезти подальше от берега и, предварительно привязав к ногам что-нибудь тяжёлое, утопить…».

Егор, отбросив все сомнения, бросился вперёд. Прыжок, удар…. Но лёгкой победы не получилось. Пыльный оказался малым шустрым и хорошо тренированным. Защитные блоки, встречные удары, треск убогой мебели, разлетавшейся на составные части и на разноразмерные острые щепки…

Только через сорок-пятьдесят секунд (время – для схватки на замкнутом пространстве – очень солидное!) Егор склонился над поверженным неподвижным телом и, обтирая с разбитой губы кровь, уважительно пробормотал:

– Да, крепкий попался мужичёк, обученный…. Или же это я так постарел? Вернее, растерял квалификацию и профессиональные навыки за четыре года вынужденного простоя? Впрочем, как известно, хрен редьки не слаще…. Зато вы, уважаемый внутренний голос, снова ошиблись – с конкретным предложением. То бишь, дожидаться темноты и топить хладный труп в море, судя по всему, не придётся…

В деревянном полу халупы наличествовал распахнутый квадратный люк, рядом с которым располагался большой, окованный полосами чёрного железа сундук.

– В подполе наш господин Пыльный и прятал шпионскую рацию, – дополнил свой последний постулат Егор. – А люк, предварительно захлопнув крышку, этим сундучиной и задвигал. Не удивлюсь, если в сундуке – для пущей тяжести – сложены самые обыкновенные булыжники…

Сбросив мёртвое тело Пыльного в тёмный проём люка, Егор подошёл к рации.

«Этот легкомысленный дурик так и не ушёл с переговорной волны!», – обрадовался внутренний голос. – «Запомни-ка её, братец. Как говорится, на всякий пожарный случай. Понятное дело, что нам с тобой неизвестен секретный код входа на приватный режим…. Ничего страшного! Можно, смеха ради, выйти на этой волне в открытый эфир и наговорить неизвестному противнику – при случайных свидетелях – всякой гадости. Или же – ненароком – слить качественную дезинформацию…».

Скинув тёмно-зелёный параллелепипед рации вслед за её хозяином, Егор перевёл крышку люка в рабочее положение и – не без труда – задвинул её тяжеленным сундуком. Отдышавшись, он внимательно осмотрелся и около поломанного стола обнаружил здоровенный навесной замок со вставленным в него ключом.

Покинув хижину, Егор аккуратно притворил входную дверь, вставил дужку замка в солидные чугунные петли, повернул ключ до упора, вынул его из замка и положил во внутренний карман флотского бушлата.

«Правильно, братец, правильно!», – сытым сибирским котом довольно промурлыкал внутренний голос. – «Очень рачительно и дальновидно. Потом выкинешь ключик в морскую пучину…. Эх, надо было нашей ушлой Лидии Львовне ещё дать шаманских денежек, чтобы она тёмной ночкой спалила эту избушку – до самого основания…».

Нужную шлюпку – с широкой синей полосой по бортам – Егор нашёл почти сразу. Он, предварительно вставив вёсла в уключины, отомкнул замок, положил его на причальные доски, забросил в шлюпку длинную железную цепь и рюкзак. Потом, слегка оттолкнувшись ногой от причала, забрался в лодку сам, устроился на передней шлюпочной «банке» и активно заработал вёслами.

«На берегу не наблюдается ни единой души. Только парочка местных облезлых псов бродит в отдалении. Что просто замечательно», – отметил про себя Егор. – «А время-то уже позднее, надо поторапливаться…».

Солнышко, действительно, уже приближалось к линии горизонта. Западный край неба задумчиво пылал малиновым и алым. Ветер стих, низкие морские волны выглядели совершенно мирными и безобидными. Егор сбросил бушлат, тельняшку и погрёб уже по-настоящему, крепко упершись ногами в специальную планку на дне шлюпки и работая – в основном – продольными мышцами спины.

«Давай, давай, трудись! Не сачкуй, братец! Вкалывай от души!», – насмешливо командовал вредный внутренний голос. – «Нам надо пройти то ли семнадцать километров, то ли все восемнадцать…».

Закат уже печально догорал – гигантским кристаллом тёмно-фиолетового аметиста – когда шлюпка вошла в устье бурной реки и ткнулась носом в узкую каменистую косу.

Егор ловко спрыгнул на мелкую чёрную гальку и, сильно потянув за железную цепь, вытащил лодку – на одну четверть корпуса – на пологий берег. После этого он, собрав вдоль речного русла вдоволь сухих веток и коряжин, развёл яркий костёр, наскоро перекусил и приступил к малярным работам. На носу шлюпки Егор крупными аккуратными буквами вывел – «Хапуга». Чуть ниже – более мелкими – «Анадырь».

Минут через пятьдесят он указательным пальцем осторожно потрогал плоды своих трудов и удовлетворённо констатировал:

– Краска, действительно, оказалась быстросохнущей. Продолжим наши процедуры…

Егор достал из бокового кармана рюкзака холщовую тряпицу, слегка намочил её в морской воде, зачерпнул с самого края кострища чёрных угольков и тщательно – в течение пяти-семи минут – промокал-протирал свежую надпись.

«Пожалуй, хватит!», – авторитетно заявил внутренний голос. – «Красиво получилось. Как будто эти буковки рисовали лет шесть-семь тому назад. А сейчас можно ещё немного перекусить, и чуток вздремнуть…».

Когда на востоке чуть заметно начало сереть, он забросил в лодку рюкзак, столкнул её с каменистой косы, запрыгнул сам, сел на вёсла и выгреб на самую середину речного потока, впадающего в море. После чего перестал работать вёслами.

– Афоня говорил, что так надо, – объяснил своё поведение тусклым утренним звёздам Егор. – Мол, сильное речное течение вольётся в нужное морское течение. А то – в свою очередь – само вынесет нашу шлюпку к запланированному месту…

В положенное время пришёл рассвет, взошло ласковое и приветливое солнышко, утренняя дымка постепенно рассеялась. На северо-востоке – прямо по курсу лодки – появились два тёмных, слегка размытых пятна. Вскоре между ними возникла крохотная чёрная точка, которая с каждой прошедшей минутой визуально увеличивалась.

«Не обманул-таки шаман Афанасий, молодец!», – обрадовался внутренний голос. – «Это же обещанный танкер проходит узким проливом между двух островков. Пока всё идёт – как по маслу…. Ура!».

Когда до встречного нефтеналивного судна оставалось метров сто пятьдесят, Егор поднялся на ноги и, отчаянно размахивая руками, завопил во весь голос:

– Стойте! Помогите! Спасите! Сос!

В ответ – через секунду-другую – прогремел выстрел…

Глава пятая Камчатские зарисовки с натуры

Звук, произведённый выстрелом, получился очень громким и резким, даже уши чуть-чуть заложило, а сердце – от неожиданности – трусливо убежало в пятки. Впрочем, уже через мгновение скользкая ситуация получила вполне логичное объяснение – с борта судна в небо взметнулась ярко-красная ракета.

«Фу, блин морской!», – облегчённо выдохнул внутренний голос. – «А я-то уже, грешным делом, подумал – чёрт знает что. Мол, кранты приходят нашей несчастной деревушке…. Интересно, а кому предназначена эта яркая ракета? Что, собственно, она обозначает? Очень – интересно…».

Танкер, на борту которого гордо значилось – «Генерал Громов», естественно, остановился не сразу. Аккуратно обойдя шлюпку стороной, он прошёл ещё добрых триста-четыреста метров и только после этого замер. Так что, Егору пришлось снова браться за вёсла.

С борта судна сбросили стандартный штормтрап и мужественный голос велел-известил:

– Обмотай лодочную цепь за нижний брусок трапа и поднимайся. Шлюпку мы чуть погодя затащим на борт.

Егор с цепью возиться не стал и, ловко перебирая ногами по деревянным планкам лесенки, начал подъём. Чего-чего, а взбираться по штормтрапам и разным верёвочным лесенкам ему в жизни, богатой на самые невероятные приключения, приходилось бессчётное количество раз. Определённый навык и богатейший опыт, что называется, имелись.

И полутора минут не прошло, а он уже стоял на давно некрашеных досках верхней палубы.

– Шустёр ты, найдёныш! – одобрительно заявил рыжебородый кряжистый тип, обладатель внешности-облика классического корабельного боцмана. – А шлюпка-то твоя – уплывает. Не понял. Почему? Как же так?

– Ну, её, дуру! Надоела за два месяца, – легкомысленно хмыкнул Егор. – Не извольте беспокоиться, господин боцман. Из-за неё, заразы, всё и случилось-приключилось. Пусть ещё немного поплавает – по морям и океанам…

– Тебе, браток, конечно, виднее, – состроив неодобрительную гримасу, откликнулся рыжебородый собеседник. – Как скажешь, так и будет. Нам только лучше. Не придётся возиться с лебёдкой и талями…. Меня Фёдором кличут. А тебя, путешественник?

– Егором.

– Очень приятно. Давай-ка краба…. Сильные у тебя, приятель, пальцы! Прямо-таки – железные.… Э, да ты с пропавшего «Хапуги»! Вот, так-так! Сюрприз, ёлочки зелёные, сосёнки точёные…. Что с вами произошло-то? Где сам кораблик? Куда подевалась остальная команда?

– Не знаю, – честно признался Егор. – Я от сейнера отбился ещё на Бабьих островах. Зашли, понимаешь, набрать свежей водички и прочего, встали возле берега на якоря, спустили две шлюпки. На одной пацаны пошли за водой. А я на второй поплыл на соседний остров, где располагался огромный и очень шумный птичий базар. Ну, разведать – на предмет разной халявы, полезной в корабельном хозяйстве. Доплыл, понятное дело, разведал…. Потом на море – резко – опустился густой туман. Странный такой, очень плотный – навроде фруктового магазинного желе. Бело-серый, клубящийся, слегка похожий на «живую» вату. Всё звуки в нём тонули, как…. Трудно объяснить. Тонули, короче говоря, и всё на этом…

– Да, понимаю я, не напрягайся, – заверил боцман. – Бабьи острова – место известное и знаменитое. Про них чего только не рассказывают…. Только, вот, сами бабы – Бабьи острова – никогда не посещали. Это известно достоверно и однозначно. С чего же тогда образовалось такое дурацкое и бессмысленное название? С каких таких непонятных радостей? Никому точно неизвестно.… Продолжай, найдёныш, продолжай.

– Я и говорю, мол, неожиданно на море опустился плотный серо-белый туман. Не отважился я по нему плыть обратно, решил чуток переждать. Сколько ждал? Трудно сказать, часов-то не было при себе. Наверное – по ощущениям – часов пятнадцать-двадцать…. Потом туман понемногу рассеялся, я уселся на вёсла и погрёб. Подхожу к тому месту, где «Хапуга» стоял на якорях, а там пусто. В смысле, только морские волны плещут. Пропал сейнер – без единого следа. Искал, звал, бесполезно всё. Потом навалились шторма…

– Вот же, тушёнка протухшая! Удивительное дело!

– Удивительное, – подтвердил Егор и поинтересовался. – А для кого это вы – совсем недавно – запустили в небо красную сигнальную ракету?

– Понятия не имею, – тут же заскучал Фёдор. – Старпом, приоткрыв дверь, пальнул из ходовой рубки. Зачем? Не знаю. У него и спрашивай…. Пошли, мореплаватель, я тебя провожу в нашу кают-компанию. Кок чаю-кофейку притащит. А я схожу – разбужу капитана. Он только часа полтора, как сдал вахту помощнику. Спит, наверное, без задних ног. Умаялся, лавируя между тутошними островами. Но с таким необычным гостем, безусловно, он захочет пообщаться…

Кают-компания танкера оказалась на удивление комфортабельной – всюду шпон красного дерева, наборной изысканный паркет, шикарные кожаные диваны и кресла, просторный стол с палисандровой столешницей, разлапистые пальмы в широких кадках, авторские офорты и морские пейзажи на стенах.

Фёдор, ободряюще подмигнув, ушёл. Через несколько минут распахнулась дверь морёного дуба, и пожилой узкоглазый повар с белоснежным колпаком на голове, слащаво улыбаясь, водрузил на палисандровую столешницу элегантный серебряный поднос. На подносе располагалась фарфоровая чашечка, над которой поднимались белёсые струйки пара, молочник, сахарница и плоское блюдце с овсяным печеньем. Покончив с этой процедурой, кок, молча, низко поклонился, развернулся и покинул помещение, аккуратно притворив за собой дверь.

Егор, сбросив с плеч рюкзак, присел на низенький кожаный диван, взялся пальцами за изогнутую ручку, осторожно поднёс фарфоровую чашечку к губам и сделал крохотный глоток.

«Отличный кофе!», – одобрил внутренний голос. – «Ароматный, крепкий! Сахара и молока, пожалуй, совсем не требуется. Чтобы не испортили вкуса…. Странно это всё, братец. Что – конкретно? Да, собственно, всё…. Откуда на рядовом нефтеналивном судне взялась такая неправдоподобно-шикарная кают-компания? А кому предназначалась сигнальная ракета? Боцман какой-то…чрезмерно приветливый и доверчивый. Узкоглазый повар-кок, и вовсе, отдельная история. То ли японец, то ли кореец. И, судя по мягкой походке, гибкому телосложению и характерным пальцам-ладоням, он является опытным мастером карате-до. Причём, мастером очень высокого дана[11]. Тебе всего этого мало? Интересуешься конкретными версиями-предположениями? Пожалуйста…. За данными нестыковками, по моему скромному мнению, стоят приснопамятные воротилы мировой киноиндустрии. Это они и организовали твой – так называемый – побег. Как это – зачем? Естественно, снимают очередные серии фильма о судьбах главных героев знаменитого реалити-шоу «Живём – как в старину»…. Встроенных кинокамер и микрофонов, правда, нигде замечено не было – ни в скромной хижине-землянке на мысе Наварин, ни в деревушке Пыжма, ни на этом «Генерале Громове». Как, впрочем, и беспилотных самолётов, которые в прошлый раз использовались очень широко…. Но это ещё абсолютно ни о чём не говорит. Прогресс, как говорится, не дремлет, а, наоборот, неуклонно и поступательно двигается вперёд. То бишь, семимильными шагами…. Кстати, а зачем же ты, дурилка картонная, представился корабельному боцману – «Егором»? Неосторожно это, братец. Непрофессионально! Впрочем, если ты, действительно, находишься «под колпаком», то это уже не имеет никакого значения…».

В кают-компании, тем временем, появился ещё один приметный персонаж – высокий, светловолосый и голубоглазый мужчина «под пятьдесят» с волевым лицом нордического типа, украшенным брутальным подбородком-кувалдой. Незнакомец был облачён в чёрную морскую форму, на его ногах красовались чёрные же, начищенные до зеркального блеска остроносые ботинки, только, вот, цветастый платок на жилистой шее несколько выбивался из образа классического морского волка, внося ярко-выраженную нотку пошлого декадентства.

– Шкипер Воронин! – вежливо представился мужчина. – Да вы, Егор, сидите! Пейте кофе. Не надо вскакивать, как на пружинах. Мне боцман – в общих чертах – уже рассказал о вашей необычной истории.

Воронин небрежно, закинув ногу на ногу, развалился в кожаном кресле самого антикварного вида, достал из стильного кожаного портсигара длинную светло-коричневую сигарету и громко щёлкнул квадратной зажигалкой в позолоченном корпусе. Через пару секунд по кают-компании начал распространяться чуть сладковатый цветочный аромат.

Егор – в ожидании разговора – благоразумно молчал, а его внутренний голос надоедливо делился наблюдениями-впечатлениями: – «Да, какой из этого вальяжного типа – капитан российского танкера?! Так его растак?! Не, внешность-то у Воронина подходящая – форма, что называется, с иголочки, безупречный русый пробор, аккуратные усы и бородка, мужественный взгляд.… Но, манеры, мон шер, манеры? Разве может уважающий себя капитан так пошло забрасывать ногу на ногу? А эта дурацкая длинная сигарета с откровенно-дамским ароматом? Данный индивидуум, голову даю на отсечение, ряженый! Такие замашки и цветастые шейные платки характерны – в первую очередь – для всяких там зажравшихся политологов и режиссеров заштатных драматических театров…. Боцман Фёдор говорил, что, мол, капитан судна ужасно устал и завалился спать? Полный и однозначный бред! На лощёной физиономии этого салонного щёголя нет ни малейших следов – как усталости, так и сна…».

Манерно затушив окурок о бортик стильной мраморной пепельницы, Воронин, наконец-таки, соизволил перейти к беседе. Солидно откашлявшись, он попросил:

– Поведайте-ка, милейший, ещё раз – лично для меня – подробности вашего…э-э-э, приключения.

Егор вновь начал вдохновенно и – на этот раз – развёрнуто врать-рассказывать: о плотном и загадочном бело-сером тумане, о шумном птичьем базаре, о внезапном исчезновении сейнера «Хапуга»…. Когда повествование дошло до череды жестоких и безжалостных штормов, обрушившихся на далёкие Бабьи острова, Воронин невежливо прервал чрезмерно-увлёкшегося рассказчика неожиданным вопросом:

– Толик Иванов, шкипер «Хапуги», он как чувствовал себя перед этим…э-э-э, происшествием? Острый радикулит, часом, его не беспокоил?

– Не знаю, о ком вы говорите. Нашего капитана звали – Волосюк Леонид Климович, – «сделав» удивлённые глаза, ответил Егор, получивший нужную и своевременную информацию от шамана Афонии. – Ошиблись вы, наверное. Перепутали что-то.

– Может, и ошибся. Может, и перепутал. Спорить не буду…. А почему, молодчик, у тебя лицо совсем даже не измождённое и ничуть не похудевшее? Чем ты питался эти два месяца?

– Так, господин капитан…

– Шкипер!

– Так, господин шкипер, Бабьи острова, они богаты на всякую съедобную живность. И яйца птичьи ещё были, и птенцов в гнёздах сидело – без счёта. Про рыбу я уже не говорю. В тамошних ручьях её обычными камнями можно добывать. Подбил и выдавливай питательную икру – из толстого рыбьего пуза – прямо в рот…

– Хорошо, я понял. Подробности не требуются, – брезгливо поморщился Воронин. – Свободен, матрос. Твоя каюта – под номером «шесть». Дверь открыта, постель застелена. По коридору направо, потом налево. Отдыхай, спи. Захочешь кушать – найдёшь кухню. Повар предупреждён…

Вежливо поблагодарив капитана, Егор покинул кают-компанию, нашёл нужную каюту, не раздеваясь, завалился на койку и мысленно признал правоту собственного внутреннего голоса: – «Этот Воронин, безусловно, является ряженым цирковым клоуном. Во-первых, выпить не предложил. Это не по-моряцки. Во-вторых, его странно-нездоровая любовь к эпитету «шкипер». В-третьих, не может прожженный капитан дальнего плавания употреблять – в разговоре с коллегой по ремеслу – такие слова, как «постель» и «кухня». Для этого существуют чёткие термины – «койка» и «камбуз». В-четвёртых…».

Додумать эту мысль до конца он не успел – по причине внезапно-навалившегося сна…

Плавание до Петропавловска-Камчатского прошло спокойно и благостно, то есть, без каких-либо – значимых и незначимых – происшествий. Погода стояла отличная, дул умеренный попутный ветерок, а на Егора никто не обращал ни малейшего внимания. Он без толку слонялся-болтался по верхней палубе, спал в своей каюте, ел на камбузе – в компании молчаливого кока, который оказался вовсе не японцем, а, наоборот, чистокровным бурятом, и никакого отношения – по его же собственным словам – к восточным единоборствам не имел.

«Пой, ласточка, пой!», – мысленно ухмылялся Егор. – «Врун ты, дружок, хотя и сенсей[12]…. И, вообще, всё как-то не правильно! Почему никто не пристаёт с докучливыми расспросами? Получили соответствующие указания от псевдо капитана танкера? Да, ситуация, так его растак…».

«Генерал Громов» подошёл к Петропавловску около девяти часов утра.

«Очень удобное время!», – решил Егор. – «Если повезёт, то уже вечером-ночью сядем в самолёт и – вжик! Прямо до Москвы. Может быть…».

Сперва над горизонтом поднялся величественный конус вулкана, увенчанный белой шапкой снегов. Потом перед танкером открылся вход в Авачинскую бухту, на одном из берегов которой и располагался город.

«Нормальный такой городок», – приступил к комментариям начитанный внутренний голос. – «Разместился он по склонам трёх покатых сопок – Мишенной, Петровской и Никольской. Есть и высотные дома, в основном, панельные пятиэтажки. Но много и частных малоэтажных строений, сбившихся в компактные районы и райончики…. Честно говоря, бухта особого впечатления не производит – весь берег усеян гниющими водорослями, над разнокалиберными мусорными кучами кружат стаи наглых упитанных чаек, по морю гуляют, хищно облизывая ржавые корабельные скелеты, светло-жёлтые волны. Очень грустное и откровенно-пессимистичное зрелище, сами собой возникают ассоциации, связанные со старым заброшенным кладбищем…».

Прощание с командой танкера получилось холодным и коротким. Егор, молча, обменялся крепкими рукопожатиями с боцманом Фёдором и с невозмутимым бурятским кокок, а со шкипером Ворониным – лишь вежливыми взаимными кивками. Впрочем, внятно поговорить о чём либо, всё равно, не представлялось возможным – по причине устойчивого и навязчивого шума. Надсадно гудел старенький портовый кран, местами покрытый толстым слоем коричневой ржавчины, солидно пыхтел невидимый трудяга-буксир.

Егор, нацепив на плечи рюкзак, по длинным сходням спустился на берег и приметно-характерной матросской походкой, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, направился к выходу в город. Он, с любопытством вертя головой, шёл мимо пяти и десятитонных разноцветных контейнеров, солидных транспортных платформ с самой разной техникой, и деревянных поддонов, плотно нагруженных разнокалиберными тюками и джутовыми мешками.

«Не торопись, братец!», – посоветовал проснувшийся внутренний голос. – «У опытных диверсантов и разумных рыцарей плаща и кинжала существует золотое правило: – «Находясь в малознакомом месте, никогда не пори горячку. Сперва осмотрись, старательно принюхайся, послушай местные новости, слухи и сплетни. И, лишь, после этого – начинай действовать…». Согласись, что данный принцип – весьма разумный и взвешенный…. А, ведь, всем хорошо известно, что именно морской порт является идеальным местом для сбора первичной информации. Да, кстати, нужно ли выставлять на всеобщее обозрение такой приметный головной убор? Того и гляди, начнутся ненужные расспросы, поднимется нездоровый ажиотаж…».

Признав правоту голоса, Егор торопливо спрятал бескозырку с надписью «Хапуга» в рюкзак и ещё полтора часа провёл в порту. Он неторопливо перемещался от причала к причалу, внимательно рассматривая спящие океанские суда, полной грудью дышал солёным морским ветром и разговаривал-общался со встретившимися докерами и моряками. Но ничего заслуживающего внимания так и не услышал.

Философски передёрнув плечами, Егор направился к портовым воротам, повернул за очередной ряд контейнеров и тут же отпрянул назад – метрах в тридцати пяти, возле старого неработающего бульдозера о чём-то оживлённо разговаривали два человека. Одним из них был шкипер Воронин. А, вот, второй…

«Это же тот самый гад!», – прозрел внутренний голос. – «Помнишь, братец? Четыре года тому назад, одинокая яхта, на её борт поднимаются мужчина и женщина средних лет, у мужчины в руках находится громоздкий саквояж, слегка напоминающий медицинский…. Вот, так встреча! Убей его, подлеца! Выследи, напади в безлюдном месте и сверни голову на сторону – как в дешёвых голливудских боевиках. Чтобы шейные позвонки громко хрустнули и разошлись…. Впрочем, не стоит. Это будет уже откровенным перебором. Один труп – в Пижме, второй – в Петропавловске. Не надо превращать производственную необходимость – в бездумную кровавую тенденцию. Так можно – незаметно для самого себя – превратиться в самого натурального монстра…».

Егор незамедлительно покинул территорию морского порта и, вскинув вверх правую руку, остановил машину – неприметный грязно-белый «жигулёнок».

– Куда, матросик? – поинтересовался пожилой шофёр, такой же неприметный, как и его автомобиль.

– На Капай[13], – демонстративно-небрежно откликнулся Егор. – Триста рублей хватит?

– Триста? Сразу видно, матросик, что ты неместный. За такие огромные деньжищи я тебя по всему Петропавловску провезу, причём, два раза…. Залезай!

Капай – с точки зрения реалий российской глубинки – оказался местом самым обыденным и ничем непримечательным. Кривобокие засыпные домишки ненавязчиво чередовались с серыми строениями барачного типа и с почерневшими бревенчатыми хижинами. Впрочем, встречались и огромные уродливые коттеджи, сложенные из красного кирпича.

– Цыгане, ясен пень, строятся, – заметив интерес пассажира, охотно пояснил водитель. – Торговля наркотиками, как известно, приносит неплохие деньги. Впрочем, вон та трёхэтажная вилла принадлежит младшему сыну районного начальника милиции. Бывает. Наверное, обычное совпадение…

– Останови у магазина, – попросил Егор.

– У какого? Тут их два. Один называется – «Супермаркет» и торгует, в основном, дорогущими импортными товарами. Его посещают люди уважаемые и обеспеченные – бизнесмены, наркоторговцы, деловые, воры в законе, депутаты, зампреды, прочие чиновники.… А второй магазинчик именуется непритязательно – «Лабаз». В нём отоваривается прочий местный народец. В смысле, подлое и бесправное быдло…

– Ко второму рули.

Разговорчивый шофёр не обманул, «Лабаз» оказался заведением бедным, скромным и слегка запущенным. Зайдя в магазин, Егор непроизвольно поморщился – явственно попахивало несвежей рыбой и подгнивающими овощами. Да и содержимое прилавков-стеллажей откровенно не впечатляло – различные крупы в бумажных и полиэтиленовых пакетах, консервы в стеклянных и жестяных банках, серые макароны, соль, чёрные «кирпичики» хлеба, бутылки с водкой и «Агдамом».

«Надо же, «Агдам»!», – дурашливо восхитился внутренний голос. – «Я был железобетонно уверен, что данный сорт дешёвого портвейна уже лет двадцать, как не выпускается. Может, это запасы, оставшиеся с тех самых славных Времён? Давай-ка, братец, купим бутылочку! Типа – вспомним удалую и беспутную молодость…. Шутка, понятное дело. Не сердись, пожалуйста…».

Егор подошёл к пожилой продавщице, скучающей возле ободранного прилавка, и спросил:

– Не подскажете ли, добрая и любезная тётенька, где я могу найти Владимира Павлова по прозвищу – «Безухий»?

– Тамбовский пархатый волк тебе – «тётенька», – демонстративно глядя в сторону, вяло отреагировала продавщица. – Ходят тут всякие, а потом спички и хозяйственное мыло с полок пропадают…

Криво улыбнувшись, Егор – небрежным движением – бросил на прилавок сторублёвую купюру и вежливо повторил вопрос.

– Зайдёшь за магазин, увидишь кривой переулок. Пойдёшь по переулку, через пять минут упрёшься в тупик, – приветливо улыбнулась тётка, ловко пряча денежку в карман когда-то белого халата, щедро покрытого разноцветными пятнами. – Там и увидишь Безухого. Он сейчас, надо думать, музицирует. То бишь, даёт концерт – по заявкам всякого сброда…

В тупичке, действительно, имел место быть концерт авторской песни. В качестве благодарных зрителей фигурировали трое оборванных подростков и парочка небритых бичей, разместившихся на стареньких деревянных ящиках. А на высокой двухсотлитровой бочке из-под солярки восседал, сжимая в ладонях скромную шестиструнную гитару, местный бард – благообразный босой господин в чеховском пенсне. Господин был облачён в рваные брезентовые штаны и засаленный ватник на голое тело, но, не смотря на это, смотрелся весьма достойно.

«Интеллигент до мозга костей, попавший – по воле коварного случая – на жизненное дно. А пенсне наш менестрель носит по весьма прозаичной причине – правое ухо, в полном соответствии с прозвищем, отсутствует напрочь, то бишь, как класс. Не за что цеплять правую дужку очков», – насмешливо прокомментировал внутренний голос. – «Что же, послушаем душевно-музыкальные откровения мистера Безухого…».

Господин в пенсне взял несколько вступительных аккордов и – приятным баритоном – запел:

Декабрь – постучал в моё окно. Негромко так, как будто – невзначай. А за окном – давно уже темно, И только волки – воют – по ночам. Ты заходи, мой зимний – пилигрим. Всё ж, веселей, раз мы с тобой – вдвоём. Ну, что, декабрь-братишка, помолчим? А если выпьем, то тогда – споём… Споём мы – об ушедших светлых днях, О тех глазах, где тихий нежный свет… И, вот, уже в заснеженных полях Негаданно рождается – рассвет… Кто там ещё – стучится к нам – в окно? Бродяга-ветер, он – совсем продрог. Ох, сколько нынче снега – намело! Ты заходи, браток, через – порог… И посидим так славно мы – втроём. Потом спрошу я – у своих друзей: – А не встречали, часом, вы – её? Которая всех краше и – милей? Которая смеётся – так светло, И солнце – в волосах её – живёт… А за окном – опять уже – темно. И о невзгодах – нам – пурга поёт…

Куплет сменялся куплетом, гитара звенела – чарующе, волшебно и очень печально.

«Какая славная песенка!», – растроганно подумал Егор. – «Мелодия красивая, и слова – щемящие. Особенно, про «глаза, где тихий нежный свет», и про «солнце, живущие в женских волосах». Прямо – про мою Саньку…. Только, вот, зачем так много лишних куплетов? Видимо, знаменитая фраза: – «Краткость – сестра таланта», этому конкретному обладателю чеховского пенсне неведома…».

Наконец, певец устало замолчал, последовал финальный гитарный проигрыш, благодарные зрители одобрительно засвистели и восторженно заулюлюкали.

Егор, привлекая к себе внимание, громко откашлялся и сообщил:

– Гражданин Безухий, мне тут поручили – передать вам пламенный братский привет.

– Откуда это – привет? – ожидаемо насторожился камчатский менестрель. – Учитывая «гражданина», из мест – не столь отдалённых?

– С далёкого чукотского мыса Наварин. Вернее, с тамошнего шаманского кладбища.

– Вот, даже как…. Придётся, уважаемая братва, перенести наш песенный концерт на более подходящее время…

– Не пойдёт! – жёстко заявил один из бичей – худенький мужчинка в женском бордовом жакете. – «Агдам» пил? Пил! Теперь отрабатывай! Причём, без дураков и всякого свинства.

– Вот, плачу за портвейн, выпитый моим другом! – Егор положил на ближайший деревянный ящик, свободный от седоков, мятую сторублёвую бумажку. – Типа – выкупаю его долг.

– Маловато будет, водоплавающий! – нагло улыбаясь, заявил обладатель дамского жакета. – Маловато!

– Добавляю полтинник и все – вон! Ну, чего ждём, голодранцы жадные? Могу, ведь, и передумать…

Когда камчатские ценители авторской песни, радостно похохатывая, удалились по кривому переулку, Безухий, придерживая гитару, неуклюже слез с бочки и, слегка смущаясь, поблагодарил:

– Спасибо вам – за «друга»! Так меня уже много лет никто не называл. Представляете? Никто и – много лет…. Как себя чувствует уважаемый Афанасий Афанасьевич? Не болеет ли, часом?

– Здоровее многих молодых. Бегает по летней чукотской тундре – что тот северный олень-рогач во время весеннего гона. Сто двадцать километров в одну сторону, столько же – в другую. Без проблем и отдышки.

– Это очень хорошо. Просто замечательно…. Ребятам же вы напрасно дали так много денег. Хватило бы и пятидесяти рублей. А чем…э-э-э, я, как говорится, могу служить? То есть, помочь?

– Во-первых, мне нужен дельный паспорт. Такой, с которым можно – без малейших разногласий с доблестными правоохранительными органами – улететь в город Москву, – после короткой паузы ответил Егор. – Во-вторых, мне необходим Интернет. Вернее, полностью безлюдное помещение, где есть компьютер, подключенный к Интернету. Часа на два, на три…

– Попробую помочь, – потравив пенсне, пообещал Безухий. – С паспортом всё элементарно. Сейчас сходим на местный продовольственный рынок и выберем подходящий. Только, прошу, не надо рыночных ребятишек забрасывать деньгами. Не так, однако, могут понять – вплоть до проломленной головы и пошлого грабежа. Один паспорт стоит три тысячи рублей и ни копейки больше. Два паспорта – пять тысяч двести. Три – шесть тысяч девятьсот.

– На вашем продовольственном рынке имеется подпольная типография, оснащённая по последнему слову техники? – недоверчиво хмыкнул Егор. – Почему-то не верится…

– Зачем – типография? Паспорта оставляют в залог – под взятый товар. Например, «дикий» золотоискатель собирается немного прогуляться по местной тайге. Ему нужен ящик свиной тушёнки, а денег хватает только на десять банок. Вот, за остальные десять он и оставляет – для пущей гарантии – свой паспорт. То же самое касается рыбаков, охотников и прочих нищих авантюристов.

– Почему же их паспорта выставляют на продажу?

– Всё очень просто, – печально вздохнул Безухий. – Золотоискатели часто попадают под коварные камнепады и снежные лавины. Моряков злые волны регулярно смывают за борта кораблей. Охотников голодные медведи иногда разрывают на части. Обычное дело, если вдуматься. Со всяким может случиться…. Ну, двинули к рынку? По поводу Интернета я не забыл. Позвонить надо одному типу, может, и выгорит…

В просторном ангаре рынка воняло – мама не горюй. Причём, всем сразу: свежей кровью, рыбой «второй свежести», гнилым виноградом, прошлогодней картошкой, прокисшей сметаной…

«Чудесное и незабываемое местечко! Красотища райская!», – хмуро поведал мнительный внутренний голос. – «А физиономии здешних продавцов, вообще, навевают однозначные мысли-фантазии о хитрых оборотнях и безжалостных вурдалаках. С чего, интересно, они все такие злые и неприветливые? Может, засаленный и затрапезный ватник нашего провожатого тому виной? Как бы ни вытолкали – с шумным скандалом – взашей…».

Опасения голоса оказались напрасными. Безухий постучался – условным стуком – в дверную филёнку подсобного помещения, дверь приоткрылась, и звонкий девичий голос радостно известил:

– Володенька, мальчик мой ушастенький! Давненько ты не заглядывал, давненько. Я уже успела соскучиться…. Богатого клиента привёл? Молоток! Заходите, джентльмены! Не стесняйтесь…

Подсобка оказалась достаточно просторной – метров тридцать пять квадратных, с двумя стандартными письменными столами, креслами-стульями, сейфами и высокими пластиковыми стеллажами, плотно забитыми разномастными свёртками и коробками. Хозяйка же этого помещения оказалась настоящей красавицей.

«Платиновая коротко-стриженная блондиночка лет восемнадцати-девятнадцати», – со знанием дела причмокнул эротически-подкованный внутренний голос. – «Фигуристая такая, гибкая. Чёрная кожаная мини-юбка выгодно подчёркивает стройность длинных ножек. Девочка – блеск и полный отпад, короче говоря. А тёмно-зелёные глаза – с откровенной развратинкой…. Может, стоит за ней качественно приударить? Как-никак, четыре полновесных года – без горячей женской ласки…. Куда, извините, пойти? Понял, покорно умолкаю и ухожу…».

– Егор – это Мариночка. Мариночка – это Егор, – скороговоркой выпалил Безухий. – Ему, Маня, паспорт нужен. Типа – рабочий, для важного дела…. Мариш, я позвоню?

– Звони, – девушка равнодушно махнула рукой в сторону пустующего стола и, с любопытством уставившись на Егора, задумчиво сообщила: – Знакомая у тебя физиономия, Егорушка. В смысле, для меня – знакомая. Мы раньше нигде не встречались?

– Не встречались, – браво заверил Егор. – Я бы непременно запомнил такую девушку, – на всякий случай уточнил: – Такую потрясающе-красивую девушку!

«Она же тебя, братец, чуть не узнала!», – забыв про нанесённую обиду, запаниковал внутренний голос. – «Ты же четыре года назад, если случайно запамятовал, являлся яркой звездой мировой киноиндустрии. То есть, гибрида художественного фильма и классического реалити-шоу…. Нет, так не пойдёт! Обязательно надо гримироваться…. Если на заштатной Камчатке чуть не засыпался, то, что будет в Москве белокаменной? Публичность нам сегодня – совершенно ни к чему. Типа – острый ножик у беззащитного горла…. Пора и следы слегка позаметать. Попутать немного, попетлять…».

Марина, манерно прикурив длинную и тонкую сигарету, недоверчиво протянула:

– Ну-ну, конспиратор льстивый, – после чего достала из выдвижного ящика объёмную картонную коробку, и, поставив её на полированную поверхность стола, предложила: – Выбирай, морячок!

Коробка была доверху заполнена российскими паспортами в разноцветных – новых и потрёпанных – обложках. Егор принялся заинтересованно изучать документы. Со стороны второго стола доносился приглушённый голос Безухого, обещавший кому-то небо в крупных алмазах и вечное блаженство…

– Выбираешь по подходящему возрасту и по плохо-приклеенным фотографиям? – понимающе хмыкнула девушка.

– Типа того.

– Предлагаю другой вариант, более продуктивный. Возьми вон тот паспорт. Ага, который в тёмно-зелёной обложке…. Открой на первой странице и внимательно посмотри на фотку. Как оно тебе?

– Не очень. Хотя, определённо, есть что-то похожее…

– Подожди чуток, – Маришка поднялась со стула, игриво покачивая бёдрами, подошла к ближайшему стеллажу, чем-то там негромко прошуршала и, вернувшись через пару минут, протянула – на розовой ладошке – два светло-коричневых шарика.

– Что это? – недоверчиво прищурился Егор.

– Обёрточная импортная бумага, пропитанная пчелиным воском. Воск же, как известно, является отличным дезинфицирующим средством, а руки у меня чистые. Так что, вставляй – без всяких сомнений – шарики за щёки и подходи к зеркалу. Вон оно висит, за одёжным шкафом.

Егор тщательно выполнил девичьи указания, а, вернувшись к столу, признался, с трудом ворочая языком:

– Да…, так – гораздо лучше…. Ни один в один, но…сойдёт…

– Значит, берёшь?

– Беру, – Егор выложил на стол три тысячные купюры. – Паспорт на имя Сергея Сергеевича Костылева. Спасибо…

– Не за что. Если возникнет такая надобность, – многозначительно и призывно подмигнула, – то заходи на огонёк. Всегда буду рада…. Бумажные шарики-то вынь изо рта, недотёпа! А теперь положи в карман…

Когда они вышли на свежий воздух, Егор поинтересовался:

– А что у нас, Володенька, с Интернетом – в приватной обстановке?

– Семьсот рублей, – Безухий был краток.

– Держи, друг. Что дальше?

– Записывай адрес…

– Я запомню.

– Улица Океанская, дом одиннадцать, квартира семнадцать. Ключ будет лежать под ковриком, возле квартирной двери. Когда будешь уходить, то не забудь, пожалуйста, положить его на прежнее место.

– А что у нас с хозяином квартиры? – уточнил Егор. – Не заявится, ненароком? Бузу не учинит?

– Петюня – законченный наркоман, и в данной квартире проживает в гордом одиночестве. Сейчас он уже в дороге, сюда следует. То бишь, ко мне, за деньгами. На шестьсот рублей Петя на пару суток зависнет в местных притонах-шалманах. Стольник мне – за труды праведные…. Контору, где продают самолётные билеты, найдёшь в центре. Серый пятиэтажный дом, рядом с Камчатским театром драмы и комедии…. Ну, расходимся краями? Типа – как в зелёном тропическом море – белоснежные туристические лайнеры? Бывай, друг-Егор! Удачи тебе!

Он поймал машину – на этот раз – древнюю японскую малолитражку. И, усаживаясь на пассажирское сиденье, велел:

– Изобрази-ка, приятель, кружок минут пятнадцать-двадцать и вернись к этому рынку. Только припаркуйся с противоположной стороны.

– Зачем это? – непонимающе замялся водитель – совсем ещё молоденький парнишка. – Странно как-то…

– Два стольника плачу.

– Без проблем, босс! – заводя мотор, заверил парнишка. – Сделаем – в лучшем виде! Следы путаешь, дядя? Наверное, задумал кого-то порешить…. Да, не напрягайся ты! Шутка такая, камчатская насквозь…

Глава шестая Лис, заметающий следы, и Интернет-новости

Покидая машину, Егор лукаво подмигнул водителю:

– Ну, пацан, хочешь ещё заработать?

– Дык, конечно, босс. Без вопросов.

– Тогда дожидайся здесь. Я быстро. Рюкзак мой забрось в багажник. Там ничего ценного и взрывоопасного нет, можешь – если очень захочешь – убедиться в этом…

Он, бдительно посматривая по сторонам, прошёл внутрь рыночного ангара и постучал – условным стуком – в знакомую дверную филёнку.

– Кто там? – недовольно поинтересовался хрустальный голосок. – Я никого не жду. Чего надо-то?

– Морячок давешний беспокоит.

Через мгновение дверь приоткрылась.

– Проходи, симпатяга! – победно улыбнулась Маришка. – Я знала, что ты непременно вернёшься.

Егор направился к письменному столу. Щёлкнув дверным замком, подошла Мариночка, уселась, игриво закинув одну стройную ножку на другую, на офисный стульчик и уверенно констатировала:

– Значит, Егорушка, надумал. То бишь, решил-таки покувыркаться с симпатичной девушкой. А девушка-то – совсем и не против…

– Да, давненько я не кувыркался с женским полом, – тяжело вздохнув, признался Егор. – Чёрт знает сколько. Но…. Как говорится, труба зовёт, и верный конь, азартно пофыркивая, нетерпеливо перебирает копытами. Пора в дальнюю дорогу. Не обижайся, Мариша…

– Зачем же ты, деловой такой, заявился?

– Ещё один паспорт требуется.

– Выбирай! – девушка, надувшись, выставила на стол пухлую картонную коробку. – Тоже мне – ухажёр нашёлся! Ходячая насмешка в бушлате!

Егор покаянно передёрнул плечами:

– Так, вот, получилось. Не всегда, отнюдь, мы вольны – управлять своими желаниями.… Этот, пожалуй, беру.

– Дай-ка посмотреть. Чёрная окладистая борода, длинные сальные волосы. Сулуквадзе Заур Петрович. Да, уж, закавыка…. Непрост ты, морячок залётный. Ох, непрост! Впрочем, твои дела, о которых я знать не знаю, да и знать не хочу…

– Вот, три тысячи за паспорт. Ещё десять – за конфиденциальность. То бишь, за молчание.

– Договорились, – печально усмехнулась Маришка. – Я – кладбищенская могила. И под жестокими пытками не проговорись. В смысле, может быть, не проговорюсь…. Если появишься в наших краях, то заглядывай на вечерний огонёк. Буду ждать….

Егор уселся в японскую малолитражку и, аккуратно захлопнув дверцу, закурил.

– Быстро, босс, вы управились! – одобрил молоденький шофёр. – Меня, кстати, Васяткой кличут. То есть, знакомые девушки так величают. А, вообще-то, я – Василий Иванович. Как Чапаев, легендарный и бесстрашный герой Гражданской войны…. Куда едем?

– К одёжно-обувному магазину. К самому лучшему – в вашей обхезанной деревушке. Трогай, родимый! Впрочем, подожди…. Для начала подскочим к Камчатскому театру драмы и комедии.

– Назвать столицу Камчатки – засранной деревней? – крутя баранку, обиженно бормотал Васятка. – Непростой вы человек, босс. Сразу видно, что нездешний и ужасно-авторитетный…. А зачем вам, если не секрет, сдался этот театр? У них сейчас спектакли – лишь по субботам и воскресеньям. Это уже зимой добавятся вторники и четверги. В Петропавловске, если вы интересуетесь культурной жизнью, ещё есть кукольный театр, филармония, хоровая капелла и приличный краеведческий музей…. Так – зачем?

– Значит, надо. Подъезжай к заднему входу.

– Не пустят. Ах, да! У вас же денег – невпроворот. Пустят, конечно же. Никуда не денутся…

Предварительно он, заложив за щеки бумажные вощёные шарики, сходил в авиокассу и купил билет на утренний рейс до Москвы – на имя-фамилию Костылев С.С… После чего вернулся к театральным тылам.

Охранник, дежуривший на запасном входе, рассмотрев номинал предложенной купюры, даже рта открывать не стал, а по-простому распахнул двухстворчатую дверь, поклонившись при этом чуть ли не до земли. То бишь, до пола, покрытого тёмно-коричневой керамической плиткой.

Дальше всё было просто и элементарно, то есть, согласно ёмкому и мудрому философскому постулату, мол: – «Деньги – открывают любые двери. Более того, они, большие деньги, действительно, помогают эффективно разрешать все возникшие проблемы и коллизии…».

Он очень быстро вошёл в контакт с ведущими камчатским актёрами, актрисами, режиссерами и обслуживающим персоналом. Дежурные комплименты, вежливые ухмылки, сальные шуточки, аппетитный хруст цветных бумажек, изображающих из себя эквивалент товарно-денежных отношений…

Как бы там ни было, но уже примерно через двадцать минут в распоряжении Егора находились два увесистых полиэтиленовых пакета, забитых под самую завязку разнообразными париками, накладками, тенями, тушами и прочим театральным реквизитом.

– Теперь, Василий Иванович, рули к одёжному магазину! – добродушно велел Егор. – Пришло время прислушаться к модным тенденциям, властвующим в этом изменчивом и непостоянном мире…

Когда Егор, уже после посещения означенного магазина, подошёл к машине, стало понятно, что его авторитет – в глазах юного водителя – возрос многократно.

Неловко отбросив недокуренную сигарету в сторону, Васятка преданно залебезил:

– Ну, босс, вы даёте! Полный и окончательный отпад! Явление легендарного и неподражаемого Джеймса Бонда – восхищённому народу…. Пальтишко стильное, рубашечка беленькая, брючата со стрелочками. А баретки из серии: – «Ботиночки он носит – Норимар…»… Можно подумать, что вы являетесь топ-менеджером могущественного «Газпрома», прибывшим на Камчатку с неофициальным дружеским визитом.

– И такие сюда наведываются?

– А, то! Красной рыбки половить. Мишек и горных баранов пострелять из вертолёта. Погулять-оторваться вдали от Москвы. С податливым женским полом порезвиться от души. Поиграть – по-крупному – в тутошних подпольных казино. Земельки – вместе с минеральными гейзерами – прикупить…. Чемоданчик-то у вас – высший класс! Будете в него перекладывать – из рюкзачка – вещички?

– Себе оставь, – милостиво разрешил Егор. – И рюкзак, и шмотки. Типа – на добрую и светлую память. Когда-нибудь глупым коллекционерам продашь – за большие деньги. Потом, понятное дело, через энное количество лет, когда я стану известным и публично-знаменитым…

– Наш дальнейший маршрут?

– Не знаю. У тебя найдётся карта города?

– Как не быть! Пожалуйста.

– Ага, ну-ну…. Значится так. Сейчас я пешочком прогуляюсь. Типа – похожу немного, ознакомлюсь с местными архитектурными и прочими достопримечательностями…. Встречаемся на этом же месте, в пять тридцать утра. Держи, Васятка, задаток. И, пожалуйста, не опаздывай…

За пятнадцать минут он дошагал до Океанской улицы, отыскал нужный дом, зашёл в подъезд, поднялся на четвёртый этаж, нашёл под полосатым пыльным ковриком ключ, отомкнул замок и вошёл в квартиру.

«Пахнет давнишней запущенностью и полной безнадёгой», – щепетильно отметил внутренний голос. – «И с мебелью – откровенно небогато. Продавленная раскладушка, два стула, завешанные брюками и грязными рубашками, стол с компьютером, овальное зеркало на стене и – рядом с зеркалом – портрет Че Гевары. Имеется ещё старенькая и давно немытая электрическая плита на обшарпанной кухне. Никаких тебе телевизоров, холодильников, микроволновых печек и стиральных машинок. Видимо, всё уже давно и успешно продано, или обменено на различные наркотики. А компьютер-то – навороченный и мощный – хозяин бережёт и не спешит выставлять на продажу. Бывает…. Даже не думай, братец! Немедленно отойди от компьютера подальше! Успеешь ещё, родной. Сперва надо доделать все текущие дела, а уже потом – с чистой совестью – пропитываться информационной субстанцией…

Егор, сбросив лёгкое пальтишко, нацепил чёрный парик, старательно приклеил усы, аккуратно приладил окладистую бороду, достал из чемодана и накинул на плечи тёмно-синюю джинсовую курточку, после чего подошёл к зеркалу.

«Натуральный и правдоподобный Сулуквадзе Заур Петрович!», – восхитился внутренний голос. – «Грузин с абхазо-русскими корнями…. Братец, а ус-то – с правой стороны – подклей! Непорядок…».

Бесшумно захлопнув дверь, Егор вышел на улицу, вернулся в центр города и приобрёл билет на ночной самолёт, летящий до Санкт-Петербурга. Естественно, на фамилию Сулуквадзе.

«Правильное решение!», – одобрил рассудительный внутренний голос. – «Родина – есть Родина. Опять же, верные друзья-приятели. А что нам – эта Москва? Даже за пустяковой помощью обратиться не к кому. Да и следы слегка запутать – святое дело…».

На обратном пути он зашёл в продуктовый магазин и купил четыреста грамм охотничьих сосисок, круглую буханку серого хлеба и пол-литровую бутылку водки – с ласково улыбающимся Владимиром Вольфовичем на прямоугольной этикетке. Подумав немного, докупил стопку пластиковых стаканчиков, упаковку с пластиковыми же ложками-вилками, три банки со светлым пивом и толстую газету с многоговорящим названием – «Камчатские жёлтые ведомости».

Вернувшись в квартиру, Егор в мятом жестяном ковшике отварил сосиски и освободил стулья, сложив хозяйскую одёжку на широком подоконнике. Один из стульев он старательно застелил газетой, на которой расположил ковшик с сосисками, хлеб, вилку и пластиковый стаканчик. Наполнив – на две трети – стаканчик водкой, Егор опустился на второй стул и, поочерёдно подмигнув Че Геваре и Жириновскому, провозгласил немудрёный тост:

– Ну, за правду, которую мы скоро узнаем! А также – за многочисленные слухи, сплетни и домыслы!

Выпив, он зажевал водку сосиской с хлебом, после чего переселился – вместе со вторым стулом – к компьютеру и нажал на кнопку запуска. Металлический ящик, стоявший под колченогим столом, угрожающе загудел, с трёхсекундным запозданием ожил экран монитора. Егор набрал в поисковой системе – «Егор Петрович Леонов» и щёлкнул левой клавишей «мышки».

Информации оказалась достаточно много, но какой-либо реальной полезностью она не отличалась.

– Таинственное и загадочное исчезновение звезды реалити-шоу «Живём – как в старину», – читал вслух Егор. – Яхта «Корсар», на которой находился знаменитый актёр, бесследно пропала в бескрайних водах Тихого океана. В широкомасштабной поисковой операции задействовано шесть морских судов, а также российская военная авиация…. Всё это, естественно, завершилось без каких-либо положительных результатов. Никаких следов «Корсара», в смысле, его обломков, обнаружено не было…. Встревоженная Александра Леонова – в срочном порядке – покинула ежегодный Каннский кинофестиваль и направилась на Камчатку. Поиски вновь активизировались. Легендарный режиссер Квентин Тарантино – в качестве дружеской помощи – предоставил личный самолёт. В Петропавловск-Камчатский оперативно перебазировалось несколько частных вертолётов. Что же, очень приятно, когда твоей судьбой озаботилась целая куча уважаемого народа. Ага, вот, и фотография супруги…. Александра, как и ожидалось, вся в чёрном. Лицо слегка осунулось, глаза сделались ещё больше, возле губ обозначились крохотные морщинки…. Интересно, это так было предусмотрено очередным гениальным сценарием? Или же она, действительно, переживала? Вопрос, что называется, чисто-риторический. Впрочем, будем придерживаться – из принципа и, уважая мнение Афонии-шамана – второго варианта…. Не сделать ли нам – прежде, чем двигаться дальше – коротенький алкогольный антракт? Разволновался я что-то…

Он подошёл к стулу, выполнявшему функции обеденного стола, набулькал в пластиковый стаканчик – до самых краёв – водки, и отметился очередным тостом:

– Предлагаю выпить – за любимых женщин! То бишь, за наших трепетных и верных подруг!

Выпив – в три глотка – водку, Егор старательно занюхал хлебной горбушкой и потянулся к полиэтиленовому пакету, в котором лежали банки с пивом.

«Правильно, братец!», – одобрил опытный внутренний голос. – «Водка без пива – деньги на ветер. А мозги требуется малость полирнуть, чтобы лучше скрипели-ворочались…».

Вернувшись к компьютеру, он набрал в окошке – чуть подрагивающими от волнения пальцами – «Александра Леонова» и, через пару-тройку минут, принялся негромко комментировать полученную информацию:

– Известная актриса, сценаристка, писательница и продюсер. Умница, красавица, активно занимается спортом. Имеет коричневый пояс по дзюдо и чёрный – по карате-до. Увлекается горным велосипедом, лыжными гонками, плаванием в открытой воде и стендовой стрельбой. «Соломенная» вдова. Муж, то бишь, я, пропал четыре года тому назад. Двое детей, сыну Платону недавно исполнилось пять лет, дочери Ирине – двенадцать. Платон посещает частный детский садик на Рублёвке. Ирина учится в элитной московской гимназии с математическим уклоном…. Многие авторитетные эксперты мировой киноиндустрии железобетонно уверены, что история с исчезновением Егора Леонова является мистификацией чистейшей воды. Мол, именно после внезапной пропажи Егора зрительские рейтинги реалити-шоу «Живём – как в старину» неуклонно и целенаправленно рванули вверх. Молодцы, высоколобые эксперты, всё правильно понимают…. Так-с, а что у нашей черноволосой красавицы – с личной жизнью? Угу, ходили упорные и навязчивые слухи о тёсных взаимоотношениях Сашенции с Квентином Тарантино. Ну, это полная ерунда! Бред сивой кобылы – в лунную ночь. Они, лишь, деловые партнёры, не более того…. А это уже гораздо серьёзнее! На вручении статуэтки Оскара Александру Леонову сопровождал, нежно поддерживая под ручку, сам Роман Аркадьевич Абрамович. Зачем тебе, Сашутка, сдался этот престарелый и уродливый еврей? Не понимаю…. Вот, и опровержение! Наглый Абрамович незаметно (фото прилагается!), подложил в Санькину дамскую сумочку маленькую коробочку. В сафьяновом футляре, как выяснилось позже, находилось колечко белого золота с чёрным брильянтом – чёрт знает во сколько карат. Александра обнаружила подарок олигарха, только когда вернулась в Москву. И, что вы думаете, уважаемые дамы и господа? Она вернула коробочку с кольцом – ценной почтовой бандеролью, с уведомлением о получении. Знай наших! Молодец, жёнушка! Так держать…. Сашенция – примерно год назад – даёт интервью американскому глянцевому журналу. Корреспондент задаёт дежурный вопрос, мол: – «А что у вас, мадам Леонова, с личной жизнью?». Сашенция, не моргнув глазом, отвечает: – «С этим, как раз, всё нормально. То есть, личная жизнь временно отсутствует. Я, как вам всем хорошо известно, замужем. Причём, считаю себя идеальной и верной женой…. Напоминаете, что мой муж – уже три года как – считается пропавшим без вести? Что из того? Он непременно – рано или поздно – найдётся. В этом я не сомневалась и не сомневаюсь – даже на секунду…. Смею вас уверить, что все эти вздорные слухи – о моих сердечных отношениях с Квентином Тарантино, Романом Абрамовичем, Андреем Аршавиным и прочими известными личностями – являются полным и беспочвенным бредом…». Вот, так оно! Что же, поверим любимой и обожаемой супруге на слово. Пока – поверим, а после – тщательно и скрупулёзно проверим. И, если что, то головы оторвём…. Это ещё – что такое? Сообщение двухмесячной давности: – «У Александры Леоновой – легендарной звезды реалити-шоу «Живём – как в старину» – обнаружен рак интимных женских органов на ранней стадии. Актриса была вынуждена кардинально пересмотреть свой рабочий график и даже отменить все зарубежные поездки. Как свидетельствуют надёжные и авторитетные источники, Александра ежедневно посещает московскую профильную клинику, где проходит через соответствующие процедуры. Речь идёт об экспериментальной лазерной методике, разработанной русскими врачами…». Чёрт меня побери! – Егор вскочил на ноги и нервно забегал по комнате. – У моей Саньки – рак? Как же так? Надо срочно лететь в Москву! В смысле, снять усы, бороду и парик, запихать за щёки бумажные шарики и лететь в Москву…. Пропади оно всё пропадом! Гори – ярким огнём! В конскую задницу – все сомнения…

Невозмутимый внутренний голос был в корне не согласен с такой постановкой вопроса, тут же заявив: – «Не годится! Не пори, братец, горячку…. Есть же дельный и разумный план, мол, летим в родимый Питер и встречаемся там с бывшими сослуживцами. Наводим справки, получаем необходимую информацию, просим о посильной помощи. В этом мире очень трудно – в одиночку – биться с силами мирового зла. Необходимо – в обязательном порядке – привлекать к этому увлекательному процессу верных друзей…. И, первым делом, надо узнать, кому достался по наследству кварцевый медвежонок покойной Айны Афанасьевны. Рак, говоришь? Может, это обыкновенная журналистская утка? Жирная такая и ярко-жёлтая? От журналюг, псов бешеных и наглых, ещё и не того можно ожидать. Мать их собачью растак…. Опять же, сутки другие совершенно ничего не решают. Ни-че-го! Подумай хорошенько, напряги извилины. Кстати, ещё и водка осталась, и пивко…. Тресни-ка, братец! В смысле, накати – сугубо для успокоения расшатавшейся нервной системы….

В конечном итоге, голос, как и всегда, победил. То бишь, уболтал, убедительно доказав свою правоту, и Егор решил повременить с посещением стольного града Москвы.

А ещё через пару часов он выключил компьютер, сложил в полиэтиленовый пакет разный мусор и недоеденные охотничьи сосиски, подхватил элегантный чемодан и навсегда покинул гостеприимную квартиру за номером семнадцать. Спрятав ключ под полосатый коврик, и выкинув мусор в ржавый бачок, Егор вышел на пустынную улицу.

– Стоять, морда шпионская! – раздалось сзади. – Поклажу поставил на землю! Руки поднял вверх!

Голос был какой-то откровенно-неуверенный, с хриплыми юношескими нотками. Поэтому Егор, особо не раздумывая, швырнул чемодан назад, одновременно уходя кувырком в сторону. Автоматически нашарил ладонью подходящий булыжник и, вскакивая на ноги, метнул. Судя по болезненному стону, попал…

На земле, жалобно постанывая и держась ладонями за окровавленную лохматую голову, лежал худенький юнец. В метре от него – в крохотной розовой лужице – валялся аккуратный чёрный пистолет.

«Бельгийский браунинг последней модели», – мимоходом заметил внутренний голос. – «Откуда у камчатского оборванца – такое солидное оружие?».

По-хозяйски подобрав из лужи пистолет, Егор, не веря в успех мероприятия, задал дежурные вопросы:

– Ну, и кто тебя, малолетку сопливого, послал? За мной конкретно? На свободную охоту?

– Да, пошёл ты, фраер грёбаный! – последовал дежурный и вполне ожидаемый ответ.

Сбоку раздался неясный шум. Ещё через мгновение прогремел пистолетный выстрел. Пуля, пройдя в нескольких сантиметрах от виска, выбила из стены ближайшего дома крупный осколок бурого кирпича.

– Твою мать! – расстроено выдохнул Егор и выстрелил в ответ.

Прикрываясь модным чемоданом и скупо отстреливаясь, он бежал по тёмным городским подворотням. Вскоре погоня отстала. Егор, выждав минут пять-шесть, выбросил уже ненужный пистолет в сточную канаву, вышел на широкий проспект с оживлённым автомобильным движением, поймал очередную машину и велел водителю – очкастой тётке средних лет:

– В аэропорт, мамаша! Плачу по двойному тарифу, – секунд через пятнадцать, уже усевшись на пассажирское сиденье, добавил: – Неуютный у вас городок. Очень, уж, беспокойный…

Сонный голос обыденно объявил:

– Пассажиров, вылетающих рейсом Петропавловск-Камчатский – Санкт-Петербург, просим пройти к регистрационным стойкам под номерами три и четыре. Повторяю! Пассажиров, вылетающих рейсом…

Молодой человек в форменной фуражке защитного цвета внимательно изучил предложенный паспорт, после чего перевёл колючий взгляд на Егора и желчно поинтересовался:

– Сулуквадзе Заур Петрович?

– Он самый.

– Он самый, которого позавчера объявили во всероссийский розыск?

«Кажется, приплыли, гуси-лебеди», – загрустил впечатлительный внутренний голос. – «Сейчас, братец, повяжут. И, поделом! Нечего пользоваться подозрительными паспортами, купленными на продовольственном рынке. Надо было стащить свеженький, причём, у какого-нибудь приличного человека, заслуживающего доверие. Типа – дать по башке в пустынном месте чем-нибудь тяжёлым и забрать. Или, к примеру, совершить элементарную квартирную кражу. Многие российские граждане предпочитают хранить все документы дома, в жестяных коробках из-под китайского монпансье…».

Глава седьмая Питерские встречи

Состроив рассерженную физиономию, Егор презрительно – с показательно-подчёркнутым грузинским акцентом – процедил:

– Зачем, начальник, путаешь? А? Это мой двоюродный братишка – Зураб Сулуквадзе – находится в вашем строгом розыске. Он, понимаешь, вор в законе. Магаданский общаг держит. В семье – не без урода…. А я, наоборот, человек мирный и уважаемый. Герой грузино-абхазской войны 2009-го года. Имею два ранения и одну российскую медальку. Хочешь – покажу шрамы? Про это даже в газетах писали…. А ты меня обижаешь. Подозреваешь – во всяком. Не стыдно тебе, юноша? Обидно, понимаешь. Вах! Как обидно…. Залезь в свой компьютер, проверь всё. Как брата прошу…

Отговорился, конечно, понятное дело. Вежливо извинились, вернули паспорт и пропустили к трапу.

Самолёт приземлился в Пулково в пять тридцать утра. Несмотря на раннее время, в холле зала прилётов громко, что называется – в тему, звучала песня Александра Розенбаума.

Я люблю возвращаться в мой город прокуренным гостем, Брать такси – на стоянке, которой уютнее нет. И слегка тормознуться на улице Зодчего Росси, В ожидании блеска – мелькнувших вдали эполет. Боже мой, Боже мой, как люблю я домой возвращаться! Как молитву читать – номера ленинградских машин. И с родной Петроградской – у старой мечети встречаться, Пролетая по белым ночам опьянённой души…

Егора даже – от полноты нежданно нахлынувших чувств – чуть слеза не пробила.

«Сентиментальный и нежный слюнтяй!», – ехидно хохотнул чёрствый внутренний голос. – «Подумаешь, четыре года не был на Родине. Граф Монте-Кристо, к примеру, гораздо дольше отсутствовал, и ничего…. А чем думаешь сейчас заняться? Ночь на дворе, все друзья-приятели ещё спят. Нехорошо – будить хороших людей спозаранку…».

Он несколько часов, терпеливо убивая время, прослонялся по питерскому аэропорту. Пил дорогущее пиво, заедая такими же дорогущими фисташками, читал жёлтую и обычную прессу, курил.

Наконец, когда миновало десять часов утра, Егор купил в соответствующем торговом павильоне простенький мобильный телефон, вышел на свежий воздух и набрал нужный номер.

– Алё, вас слушают! – бодро откликнулась трубка. – Говорите!

«Ерунда какая-то!», – возмутился невыдержанный внутренний голос. – «Мы же, братец, звоним – по служебному номеру – Тимофею Ануфриеву, полковнику ФСБ? Не так ли? Но это же не его голос! А чей, тогда? Впрочем, определённо, знакомый…».

– Ну, долго будем играть в дурацкую молчанку? – нетерпеливо поинтересовался невидимый собеседник. – Я человек очень занятой. Говорите, не стесняйтесь.

– Э-э-э…. Извините, но я звоню полковнику Ануфриеву…

– Он здесь больше не работает. Погиб – два с половиной года назад – на боевом посту…. Можете пообщаться со мной. Генерал-майор Белов, к вашим услугам. Раз вы знаете номер этого телефона, значит, имеете к нашей Структуре непосредственное отношение. Я вас внимательно слушаю.

– Артём! Тёмный! – обрадовался Егор. – Вот, не ожидал…. Уже до генерала дослужился, старый таракан?

– М-м-м, – в свою очередь замялась трубка. – С кем, простите, имею честь разговаривать?

– Егор Петрович Леонов.

– Жив, значит, бродяга.

– Жив, – сознался Егор. – О чём, собственно, и не жалею. Ни капли…. Где встречаемся?

– На втором объекте, – после короткой паузы сообщил Белов. – В два часа дня, раньше, извини, не смогу. Годится?

– Вполне.

– Тогда – Роджер…

На стоянку такси, «уютней которой нет», Егор, подхватив чемодан, и отправился. Настроение было приподнятое, радостное и лучезарное, так и подмывало – немного похулиганить. Просто так похулиганить – ради пущего куража. Долгожданная Родина, опять же. Свежий и влажный воздух, чуть пахнущий морем, в лицо…

Он – с бесконечно важным видом – прошёлся туда-сюда вдоль ряда свободных машин и выбрал самого солидного водителя – пожилого дядьку с роскошными седыми усами.

– Куда следуем, странствующий идальго? – подмигнув, насмешливо поинтересовался дядька.

– Почему – идальго?

– По кочану. Внешний облик у тебя такой, как у героев южно-американских сериалов. Типа – симпатичный мелодраматический герой, возвратившийся – после долгих лет разлуки – в родные Пенаты. У питерских таксистов – глаз намётанный. Не обманешь. Скажи ещё, мол, я не прав?

– Прав, конечно же, – не стал спорить Егор. – И про таксистов, и про родные Пенаты…. Открывай, уважаемый провидец, багажник, я туда чемоданчик брошу. Наркотиков и бомб там нет, не боись, земеля.

– Шутник, однако.

– Что есть, то есть…

Угнездившись рядом с седоусым водителем, Егор небрежным движением вынул из кожаного портмоне тысячную купюру и, предварительно плюнув на неё, неторопливо прилепил к лобовому стеклу машины. Подумав немного, он достал ещё одну тысячную бумажку и, ловко пристроив её рядом с первой, торжественно объявил:

– Задним ходом, шеф, до Купчино! Там есть такой пивной кабачок, называется – «Два капитана». Знаешь? Поехали, родимый, благословясь! Соскучился я что-то – по пиву ленинградскому, слегка разбавленному водой невской…

Дядька оказался вполне нормальным, то бишь, с тонким питерским чувством юмора. Всего-то полторы минуты просидел в полном обалдении, а потом заржал – что тот хронический даун на концерте псевдо юмориста Евгения Петросяна. Только стёкла автомобильные задрожали. Значит, оценил шутку…

– Ладно, уж! – довольно усмехнулся Егор, отлепляя деньги от автомобильного стекла. – Обычно поехали, передом. Да и все шутки-разговоры временно отменяются. Мне, батя, подумать надо. Извини.

Машина, без устали обгоняя большегрузные фуры, летела по Пулковскому шоссе, а он усердно прокручивал в голове воспоминания, связанные с Артёмом Беловым, армейское прозвище – «Тёмный».

Дело было много лет тому назад, во время беспокойной армейской юности Егора. На алжиро-ливийской границе располагался полевой лагерь специального военизированного корпуса ООН. Корпус был, вовсе, и не миротворческим а, наоборот, насквозь секретным и тайным. Как выяснилось, и такие бывают. Чего только не бывает – в этом непростом и изменчивом мире…

– Большая политика – дело тонкое. А, местами, и откровенно-грязное, – назидательно поучал старший лейтенант Горнов (армейское прозвище – «Горыныч»), молодых коллег-сослуживцев. – Что на регионально-деревенском уровне, что в мировом масштабе. Так что, господа Белов, Леонов и Никоненко, прошу проявлять максимум осторожности и дипломатичности.

– Это как? – любопытствовал Егор.

– Жопой об дверной косяк! То бишь, увидел в здешней пустыне насквозь незнакомую морду – сразу же пристрелил. И только потом начинаешь выяснять, что данный подозрительный незнакомец забыл в тутошних песчаных барханах…. То есть, тщательно обыскиваешь покойника и все найденные в его карманах бумажки-документы рачительно складываешь в полевой планшет. Мёртвое же тело, понятное дело, старательно закапываешь в песочек, поверх делаешь приметный продолговатый холмик и возвращаешься – с развёрнутым докладом – на базу. Вопросы имеются?

– А если никаких документов не обнаружится?

– Не проблема. Чалму притащишь, это лучше любого паспорта. По арабской чалме знающий человек всё расскажет об её хозяине. Мол, какого рода-племени, где и когда кочевал, даже – сколько имеет жён и наложниц.… Итак, если документов не нашлось, то стандартным ножом отрезаешь у мертвеца голову (вместе с чалмой, естественно!), помещаешь её в специальный полиэтиленовый пакет и – совместно с развёрнутым докладом – доставляешь на базу…. Что побледнели-то так, орлы бесстрашные? Или же – салабоны зелёные? Шутка такая, армейская насквозь…. Гы-гы-гы!

Секретный воинский корпус условно делился на две приблизительно равные части – на европейскую и африканскую. В европейскую – кроме россиян – входили австрийцы, венгры и англичане. В африканскую – нигерийцы, марокканцы и алжирские берберы. И как-то так получилось, что русские сошлись именно с берберами. Не то, чтобы сошлись, но общались охотнее всего, видимо, почувствовав некое родство душ и схожесть природных менталитетов. Генерал Фрэнк Смит – мужчина опытный и по-настоящему мудрый, возглавлявший «ооновцев» – подметив данную национальную взаимную симпатию, начал назначать в патрули-караулы берберов совместно с россиянами.

Артёму в напарники постоянно доставался Аль-Кашар – пожилой алжирец с тёмно-коричневой непроницаемой физиономией, покрытой густой сетью глубоких морщин. Аль-Кашар был местным жителем, родом из Чёрного ущелья, когда-то обитаемого. А Егору (армейское прозвище – «Леон»), молодой бербер по имени Аль-Салони.

Как правило, армейский пятнистый фургон (американский аналог российского «Урала»), на рассвете останавливался возле излучины узенького безымянного ручья, пересыхавшего время от времени. Они неторопливо вылезали из машины, тщательно проверяли амуницию, оружие, правильность настройки рации и, взвалив на плечи тяжеленные рюкзаки, выходили на маршрут. Белов и Аль-Кашар отправлялись – по широкой дуге – в одну сторону, а Леонов и Аль-Салони – в противоположную. То есть, их патрули-караулы весь день настойчиво и целенаправленно обходили склоны Чёрного ущелья, высматривая следы пребывания подлых ливийских диверсантов.

Иногда следы обнаруживались, о чём тут же по рации сообщалось на базу. Тогда в воздух поднимались «Ирокезы[14]» и, изредка постреливая, начинали старательно кружить над округой….

А в обеденное время следующего дня, после ночёвки у костров, патрули встречались у приметной гранитной скалы и – уже совместно – возвращались к безымянному ручью, где их поджидал пятнистый автофургон.

Уже в самом конце той памятной командировки произошёл неприятный инцидент. Однажды пара Белов – Аль-Кашар в назначенное время у приметной скалы так и не появилась.

– Надо срочно сообщить на базу, – предложил – на корявом и ломанном английском языке – молодой бербер. – Час, отведённый на ожидание, истёк. Инструкции предписывают…

– Не будем, пожалуй, торопиться, – подумав, решил Егор. – Налетят вертолёты, начнётся бестолковая суета со стрельбой. Это может спровоцировать неизвестного противника на необдуманные действия и всяческие глупости…. Для начала, пройдёмся по ближайшим барханам, проясним ситуацию, принюхаемся…. Что ещё за возражения, боец? Кто у нас старший? Отставить – разговоры! За мной!

Через сорок пять минут они приблизились к вершине красно-бурого холма, поросшего редким колючим кустарником.

– Тихо, командир, – поднял вверх правую руку Аль-Салони. – Слышишь?

Из узкой лощины, плавно огибающей холм с северо-востока, доносился неразборчивый говорок на наречии восточных племён.

– Отползи в сторону метров на триста, – велел Егор. – Настраивай рацию на нужную волну и связывайся с базой. Пусть минут через десять-двенадцать поднимают в воздух штурмовые группы.

– А ты?

– Подползу и осмотрюсь на местности. Выполнять.

На дне лощины, беззаботно покуривая и негромко переговариваясь между собой, на пухлых рюкзаках сидело трое – в пятнистом камуфляже, но со светло-бежевыми чалмами на головах. В одной стороне от приметной троицы на грязно-сером песке лежало мёртвое тело Аль-Кашара – полчерепа снесло бедняге меткой автоматной очередью. В другой – связанный по рукам и ногам, но живой Артёмка Белов.

«Понятное дело», – мысленно усмехнулся Егор. – «За «белого» бойца можно получить неплохие премиальные – из рук щедрого генерала Кадафи…».

Естественно, что Егор – без всяких проблем – положил троих ливийцев, а Тёмного освободил.

– Теперь я твой вечный должник, – истово уверял Белов. – Сочтёмся ещё, братишка…

«Вот, и пришло время – долги возвращать. В смысле, собирать их, складывая в жизненную корзинку», – подытожил памятливый внутренний голос. – «Скоро узнаем, как наш Тёма держит данное слово. То есть, генерал-майор Белов. Генерал-майор – чего? ФСБ? ГРУ? Какой-нибудь новой секретной Структуры? Скоро, надеюсь, узнаем…

Машина выехала на улицу Ярослава Гашека.

– Останови, пожалуйста, у первого перекрёстка, – попросил Егор, после чего положил на приборный щиток тысячную купюру и, открывая дверцу авто, попрощался: – Ну, дядя, бывай!

– Всего хорошего, благородный идальго! – радостно откликнулся водитель. – А шпионам – передавай привет.

– Каким ещё шпионам?

– Всяким и разным. Всему городу давно известно, что в этом кабачке постоянно тусуются рыцари плаща и кинжала. А ещё – высокопоставленные менты и разнообразные дипломаты…

Пивной бар назывался «Два капитана», хотя в интерьере данного заведения ничего морского не наблюдалось – стены, обшитые бело-красным пластиком, обшарпанные квадратные столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол. Единственным светлым пятном бара выступала телевизионная плазменная панель – полтора метра на метр.

Но главное заключалось совсем в другом. Кабачок, действительно, являлся заведением, отнюдь, непростым. Спецслужбы и прочие несимпатичные организации – по негласному соглашению – здесь никогда не устанавливали записывающего и подслушивающего оборудования. Более того, «Два капитана» никогда не попадали в сводки и профильные отчёты, как будто бы этого бара, и вовсе, не существовало в природе. Здесь «фээсбешники» – вопреки всем строгим инструкциям и правилам – могли общаться с «грушниками». А секретные агенты ЦРУ, не ставя о том в известность руководство, болтать – о чём угодно – с жадными и коварными российскими депутатами.

Егор взял литровый бокал «Балтики» и пакетик с вялеными кальмарами, уселся за самый дальний – от барной стойки – столик и внимательно огляделся по сторонам.

«За прошедшие годы здесь совершенно ничего не изменилось», – отметил внутренний голос. – «Когда мы посещали это заведение в последний раз? Э-э-э…. Кажется, пять с половиной лет тому назад, когда Тимофей Ануфриев уговаривал тебя, братец, принять участие в этом дурацком реалити-шоу «Живём – как в старину». А потом подошла Айна Афанасьевна. Или же надо говорить – Анна Афанасьевна? Почему же ты тогда не догадался, что именно эта женщина знает нечто важное? Ах, да. В тот день, как раз, светло-сиреневого медвежонка не было с тобой. Он мирно и беспечно дремал на верхней полке серванта, за стеклом…. Кстати, пиво-то недурственное. Нечета камчатскому…».

Наконец, появился Артём Белов. Внимательно оглядев зал, он пошептался о чём-то с лысоватым барменом, после чего подошёл к столику Егора и, протянув ладонь, поздоровался:

– Привет, Леон!

– И тебе, Тёмный, крепкого здоровья. Присаживайся. Пиво сегодня хорошее. В том плане, что свежее. А ты – с момента нашей последней встречи – почти не изменился. Всё также похож на красавчика Алена Делона, только виски поседели чуть-чуть.

– Спасибо. Кстати, бороду и парик ты можешь смело снимать.

– Почему это? – нахмурился Егор.

– Тебя в аэропорту кто-то узнал. Уже весь Интернет кипит, обсуждая потрясающую новость, мол: – «Нашёлся знаменитый актёр Егор Леонов, отсутствовавший – чёрт знает где – целых четыре года. Разгуливает по Пулково, как ни в чём не бывало. Правда, загримированный, с окладистой чёрной бородой…». Наверняка, уже весь журналистский корпус города поднят по сигналу тревоги и целенаправленно стягивается к «Капитанам». Внутрь, понятное дело, не пойдут, постесняются. То есть, побоятся – без особой нужды – дразнить серьёзных людей. Но на выходе тебя, скорее всего, попытаются отловить. По крайней мере, машина двадцатого канала уже прибыла. Оператор камеру настраивает.

– Значит, и Санька…

– Позвони ей попозже, – посоветовал Белов. – В смысле, когда пообщаешься со мной и некоторыми другими заинтересованными товарищами.

– Но…

– Нормально у твоей драгоценной Александры с самочувствием. Практически выздоровела. Экспериментальная методика, видимо, помогла…. Ну, рассказывай брат, рассказывай. Только, пожалуйста, всё. Комплексно, так сказать, ничего не пропуская и не утаивая…

Минут через пятнадцать, когда Егор закончил повествование, Артём, задумчиво гоняя по скулам упругие желваки, сообщил:

– Знаешь, я про это «SV» слышал только самым краешком. Мол, есть такие крутые ребятишки, не более того…. Даже думал – грешным делом – что это обычные фокусы коварного начальства – из серии: – «Для того и распространяются слухи о кровожадной и зубастой щуке, чтобы ленивые караси не дремали…». Значит, я ошибался…. Версия о происках магнатов мировой киноиндустрии? Знаешь, вполне правдоподобно. Те ещё волчары, мать их…. Впрочем, не исключаю, что в этой странной и запутанной истории замешено сразу несколько конкурирующих команд…. Перестрелка в Петропавловске-Камчатском? Трудно объяснить внятно и однозначно. Может, обычное стечение обстоятельств. А может, и нет. Очередной навороченный ребус…. Говоришь, что и Анна Афанасьевна Сизых сотрудничала с «SV»? Да, дела…

– А ты знал её?

– Сталкивались по делам Службы.

– А какой – Службы? – уточнил Егор. – ФСБ? ГРУ?

– Не угадал, братишка, – холодно улыбнулся Белов. – Наша Структура называется – «АнтиМетро» и напрямую подчиняется Президенту России. Хотя, формально, входит в состав славного ГРУ. Будет время – обязательно расскажу об «АнтиМетро» более подробно и развёрнуто…. Ладно, допивай пиво. Проедемся.

– В Контору?

– Нет, в Ново-Токсово. К Виталию Палычу на дачу. Он три года назад вышел в отставку и – неожиданно для всех – заделался махровым садоводом-огородником. Всего себя отдаёт грядкам, парникам, фруктовым деревьям и цветочным клумбам.

– Генерал-лейтенант Громов – идейный дачник? – удивился Егор и тут же насторожился: – Стоп-стоп! В Беринговом море меня подобрал танкер, который так и назывался – «Генерал Громов».

– Есть такое дело! – радостно заулыбался Артём. – Когда Палыч уходил на заслуженный отдых, ему и решили сделать этот неординарный прощальный подарок. Сам Владимир Владимирович Путин подсуетился. Ведь, он свою службу в КГБ начинал, как раз, под непосредственным руководством Громова, тогда ещё подполковника…

Допив пиво, Егор поднялся на ноги и спросил:

– А надо ли – беспокоить старика? Мол, человек наслаждается покоем, птичек разных слушает, сидя возле закипающего самовара, а тут мы завалимся – с ворохом проблем и загадок. Придётся мне по второму разу рассказывать свою историю…

– Во-первых, повторять не придётся, – заверил Белов, демонстрирую крохотный прямоугольный приборчик. – Палыч всё слышал.

– А как же неформальные договорённости – относительно информационной безопасности «Капитанов»?

– Они не распространяются на внутренние дела каждой конкретной Конторы, играющей на данном пивном поле. Не переживай, Леон. Продолжаю…. Во-вторых, именно от генерала Громова я и слышал – о секретной международной службе «SV». Он, похоже, с этими загадочными гавриками общается давно, плотно и плодотворно. В-третьих, генерал-лейтенантов ГРУ в отставку – «по-настоящему» – никогда не отпускают. Есть такое ёмкое и многогранное понятие, как «действующий резерв». В-четвёртых, на даче Палыча живут моя супруга и детишки. Я, видишь ли, женат на его любимой племяннице. Случайное совпадение, не бери в голову…. А, в-пятых, недалеко от генеральской дачи, в соседнем садоводстве, обосновался внук покойной Айны Афанасьевны. Одно, как говорится, к одному…. Всё, найдёныш, пошли. Выйдем на улицу через запасной ход…

Запасной ход оказался подземным, и был – через каждые пять-шесть метров – освещён тусклыми светло-жёлтыми фонарями. Он проходил под улицей Гашека и заканчивался в подсобке универсама «Пятёрочка».

– Этот коридорчик остался ещё со старых и добрых Времён. Там, где сейчас находится пивной шпионский бар, до Перестройки располагалось подпольное казино и бордель – для партийной ленинградской номенклатуры. А в помещении «Пятёрочки» – магазин «Тысяча мелочей». Чёрные солидные «Волги» регулярно останавливались возле «Тысячи мелочей», и важные дяденьки в коричневых шляпах неторопливо заходили в магазин, типа – купить электрические лампочки, зубную пасту и бельевые прищепки. Потом партийные деятели незаметно просачивались в подсобку, где дежурил офицер КГБ, и по подземному ходу отправлялись развлекаться. То бишь, эффективно сбрасывать накопившуюся усталость, готовясь к новым схваткам с подлым мировым капитализмом…

«Всё это – хорошо и мило», – надоедливо нашептывал мрачно-хмурый внутренний голос. – «Всякие там подземные ходы и тайные вертепы для заслуженных активистов КПСС. Дело житейское. Бывает…. Но не слишком ли много случайных совпадений? Танкер, названный в честь отставного генерал-лейтенанта Громова, подбирает тебя, братец, в открытом море. Ты звонишь полковнику Ануфриеву, а попадаешь на Артёма Белова, женатого на племяннице всё того же генерала, который – ко всему прочему – ещё является и дачным соседом любимого внука покойной Айны Афанасьевны…. Интересно, а кто это такой шустрый и наблюдательный – срисовал-узнал тебя в аэропорту? Причём, под париком и окладистой бородой? И мало того, что узнал, так ещё и оповестил об этом – через Интернет – весь мир. Зачем, спрашивается, оповестил? Определённо, братец, вокруг тебя происходит нечто странное и непонятное…. Что – конкретно? Да, наверное, всё то же самое. Неизвестные мужики, облачённые нешуточной Властью, продолжают играться в свои загадочные и дурацкие Игры. Причём, незатейливо импровизируя и постоянно меняя первоначальные планы…. Вот, ты, вопреки топорной и прямолинейной логике, решил лететь не в Москву, а в Питер. И неизвестный противник – в ответ – оперативно перестроился, видимо, просчитав различные варианты-последствия…. Интересно, а конечные цели и задачи – при этом – остались неизменными?».

На дачу к отставному генерал-лейтенанту ГРУ они поехали на неприметной «Хонде» Белова. По Софийской улице выехали на Кольцевую трассу и влились в общий поток. Артём, уверенно обгоняя всяких и разных тихоходов, ловко вертел баранкой и увлечённо рассказывал о деятельности возглавляемой им службы «АнтиМетро». Когда машина – перед синей стрелочкой с белой надписью: – «Токсово, 22 километра» – съехала с Кольцевой, Егор уважительно резюмировал:

– Интересная, Тёмный, у тебя работа. Много зарубежных поездок. Буэнос-Айрес, Лондон, Мадрид, Барселона.

– Не жалуюсь, – довольно улыбнулся Белов. – Через пару-тройку месяцев поедем в Париж, разгадывать тайны тамошнего метрополитена…. Достань-ка, Леон, из бардачка полиэтиленовый пакет, сложи туда парик, бороду и усы. Незачем пугать – такой страхолюдной образиной – маленьких детишек и трепетных женщин…

Генеральская дача оказалась на удивление скромной – маленькая бревенчатая избушка, покрытая чёрным допотопным рубероидом, покосившаяся кирпичная труба, старые металлические бочки под стоками крыши. А, вот, сад был просто замечательным – на ветках деревьев висели крупные яблоки, груши и сливы. А за стёклами огромного парника наблюдались помидоры, огурцы, перцы и баклажаны.

«Не соврал Артём», – отметил внутренний голос. – «Судя по всему, генерал Громов, действительно, всерьёз увлекается крестьянским трудом. Он всё и всегда делает всерьёз. Такому – палец в рот не клади, потому как руку тут же откусит – по самый локоть…».

Машину они оставили в ближайшем проулке.

– Проходи, Леон, – радушно пригласил Белов, приоткрыв кривобокую калитку. – Как говорится, гостем будешь.

Сделал несколько шагов, Егор, дабы не быть сбитым, торопливо отскочил в сторону – мимо него вихрем промчался белобрысый пацан лет девяти-десяти.

– Папка, ура! – что было мочи, прокричал мальчишка и бросился на шею Артёму. – Наконец-то ты приехал! Я ужасно соскучился!

– Здравствуйте, Егор Петрович, – послышалось сзади.

Он обернулся, из-за угла дома вышла молодая женщина с годовалой девочкой на руках.

– Добрый день, – вежливо откликнулся Егор и тут же решил про себя: – «Очень симпатичная и славная барышня. Молоденькая, светленькая, волосы заплетены в две смешные косички с тёмно-синими бантами в крупный белый горох, улыбчивая, пикантные ямочки на щеках. Юбочка завлекательно-коротенькая…. Сашенция с ней, непременно бы, подружилась…».

– Судя по хитрющим глазам, ты, милая, слушала – вместе с Виталием Павловичем – наш разговор в «Двух капитанах», – предположил Белов. – Познакомься, Леон. Это моя обожаемая половинка – по имени Татьяна. Очень любопытная, наблюдательная и своенравная особа.

– Здрасьте, – смущённо улыбнувшись, по второму разу поздоровалась женщина, внешне похожая на девушку-старшеклассницу. – Извините, но я не утерпела. То есть, уже позвонила уважаемой Александре Ивановне и сообщила, Егор Петрович, о вашем появлении. Мол, имела место быть временная потеря памяти, но сейчас всё прошло и окончательно нормализовалось. Александра Ивановна очень рада и с нетерпением ждёт вашего телефонного звонка.

– Спасибо, конечно, – Егор задумчиво взлохматил волосы на макушке. – Но откуда вы узнали телефонный номер моей жены? Эта информация закрытая, в Интернете её нет….

– Я, как-никак, являюсь майором ГРУ. Правда, сейчас нахожусь в отпуске по уходу за ребёнком. Но никаких проблем у меня, естественно, не возникло.

– Танюша, сердечко моё хрустальное, ты опять занимаешься самодеятельностью? – недовольно поморщился Артём, ссаживая с плеч белобрысого мальчишку. – Иди, Виталик, поиграй с котом! Вон он, выглядывает из-за дальней бочки. А на рыбалку мы с тобой завтра сходим, по утренней зорьке…. Татьяна Сергеевна, всему же существуют элементарные пределы! Нельзя же так…. Если ты не угомонишься, то я поеду в Париж один.

– Ага, конечно, размечтался, господин генерал-майор. Так я тебя и отпустила! Там же – по Парижу – разгуливают толпы молоденьких и симпатичных парижанок…. Может, потом поговорим на эту скользкую тему? Пойдёмте к дядюшке Виталику и его гостям. Вас, господа, уже ждут…

Возле крохотной баньки была выстроена простенькая беседка, увитая густым тёмно-зелёным плющом. Егор вошёл внутрь симпатичного сооружения и ошарашено замер.

На квадратном столе располагался дымящийся пузатый самовар, вокруг которого были расставлены чашки, блюдечки, сахарница и вазочки с конфетами-пряниками. В кожаном кресле восседал улыбающийся до ушей Виталий Павлович Громов. А на деревянной скамье сидели, взявшись за руки, Генка и Юля Федонины – верные друзья Егора, тоже когда-то принимавшие участие в реалити-шоу «Живём – как в старину»…

Глава восьмая Аргентинский след

Это было так неожиданно, что на несколько секунд он полностью потерял-утратил дар речи, а потом широко распахнул руки в стороны и громко завопил:

– Генка, Юлька! Черти полосатые! Давайте, я вас, бродяг поволжских, обниму! Какими судьбами? Как поживает мой маленький тёзка?

Последовали жаркие объятия, взаимные похлопывания по плечам и спинам, звонкие поцелуи в щёки, встречные вопросы, остающиеся – в шумной суете – без ответов.

– Угомонитесь-ка, господа молодёжь! – через пару минут насмешливо рыкнул Виталий Павлович – седенький щекастый старичок с живыми глазами бойкого пятнадцатилетнего юноши. – Боец Леонов!

– Я!

– Не желаешь ли – обменяться рукопожатием с бывшим непосредственным руководством? Помнишь, как я тебе, охламону легкомысленному, красивый орденок вручал перед воинским строем? Когда же это было? Эх, не вспомнить! Память-то дырявая, стариковская.

– В далёком 2007-ом году, в одной южной и очень беспокойной стране, – пришёл на помощь Егор. – А рука-то у вас, Виталий Павлович, железная – как и прежде. Не стареете…

– Хватит, Леон, изображать из себя записного льстеца и подхалима, – небрежно отмахнулся генерал. – Всё равно, не поверю…. Спрашиваешь, что тут делают господа Федонины? А они являются моими дачными соседями. Подчёркиваю, добрыми соседями и верными помощниками – по делам сельскохозяйственным…. Геннадий, кроме всего прочего, и приходится уважаемой Анне Афанасьевне Сизых, мир её праху, искомым внуком.

– Как же так? – опешил Егор. – Этого не может быть…

– Может, боец. Ещё как – может…. Так, господа Белов и Леонов, проходите-ка в беседку и присаживайтесь на скамеечку – напротив Федониных. Они, кстати к благословенному Поволжью никакого отношения не имеют, да и на полярных метеорологических станциях не бывали никогда…. Чернявые и остроскулые? Так, Генка, как легко догадаться, имеет крепкие чукотские корни. А Юля – родом из горной Тувы. Служба «SV» обожает – по неизвестным мне причинам – набирать в свои Ряды потомственных шаманов, шаманок и прочих неординарных личностей. Их Координатор (Исполнительный директор, по-нашему), и вовсе, является прямым потомком знаменитого Григория Распутина…. Чайку наливайте, конфетки кушайте, пряники пробуйте. Кнут – самого зверского вида – я достану чуть погодя, если сочту нужным…. Гы-гы-гы! – отсмеявшись, позвал ласково-медовым голосом: – Танюша, солнышко моё ясное! А ты?

– Не переживайте, дядюшка, – заверил из-за зелёной «занавески» плюща звонкий голосок. – Мы с Мартиночкой здесь посидим, на скамеечке. В беседке и без нас тесно, мешать вам будем. Тем более что весь ваш секретный разговор мне известен наперёд…

– Женщины из знаменитого семейства Громовых-Крестовских всегда славились отменным слухом и недюжинной сообразительностью, – наставительно поднял вверх толстый указательный палец Виталий Палыч. – Мартина – так зовут мою любимую двоюродную внучку, то есть, внучатую племянницу. Впрочем, этим красивым и звучным именем ещё кое-кого величают. Но об этом – чуть позже…. Ну, Гешка, объясняйся!

Федонин, смущённо поглядывая на Егора, начал повествование с неожиданного заявления:

– Ты, командир, во многом сам виноват. В смысле, в недостаточном информационном обеспечении.

– Конечно, я. Кто же ещё? Нападение, ясен пень, лучшая оборона. Самолично тебя, змея коварного, обучал…

– Да, не обижайся ты. Может, займёмся – ненадолго – совместными воспоминаниями?

– Займёмся. Излагай.

– Итак, дело было лютой зимой, после сильнейшего снегопада, когда Александру завалило, – оживился Гешка. – Вы, как раз, вернулись из деревни Алёховщины, а мы с Юлькой слегка повздорили с четой Поповых-Браунов. Дело даже дошло до жаркой драки…. Помнишь?

– Помню, естественно. Свара получилось очень живописной – с пошлым мордобитием и выдёргиванием волос. Симон тебе, если я ничего не путаю, славный фингал поставил под правый глаз, а ты ему – в ответ – чуть нос не сломал. Ну, и ваши барышни друг другу симпатичные мордашки усердно расцарапали, причём, до крови…

– А потом ты, Егор Петрович, устроил тщательный разбор полётов, сопровождавшийся начальственной головомойкой, – охотно подключилась разговорчивая Юлька.

– Было дело – в вологодской подземной пещере.

– В конце же выступления ты сообщил, мол: «В нашем сложном и изменчивом мире существует – в полном достатке и в нехилом избытке – множество спецслужб. Всяких и разных. Государственных и частных. На любой вкус, цвет и фасон…. Я на досуге сопоставил очень многое – разные нюансы поведения вас всех, господа и дамы, всякие факты и фактики, непонятности и странности…. И, вот, к какому неутешительному выводу пришёл. Все участники нашего славного реалити-шоу «Живём – как в старину» работают-трудятся на те, или на иные спецслужбы…».

– Первым, как и ожидалось, начал «колоться» Симон Браун, – подхватил эстафету Генка. – Мол, за них с Верой Поповой крепко взялись ещё в испанской Барселоне. Прижали немного, пригрозили разорить семейный бизнес, заплатили – в качестве аванса – полмиллиона долларов. Завербовали, короче говоря…. А ты, командир, что тогда сделал?

– Ну, и что я такого совершил?

– Заявил, мол: – «Детали – совершенно неинтересны. По целому ряду и комплексу причин. Кто конкретно вербовал, да что конкретно обещал, чем конкретно угрожал…. Это – сегодня – совершенно неважно. Мы сейчас находимся в одной лодке. Будем дружно и слаженно грести, оставив все исповеди и покаяния на потом…». А потом было уже ни до этого – навалились новые проблемы, заботы и неожиданности. Вот, данный важный разговор, что называется, и «затёрся». Сам, Егор Петрович, и виноват! А мы с Юлей – на тот конкретный момент – были готовы всё честно и подробно рассказать. Мол, так и так, представляем интересы секретной международной службы «SV», но ничего плохого и гадкого не замышляем. Наоборот, являемся, командир, надёжной поддержкой и опорой. Можешь – целиком и полностью – рассчитывать на нас…

– Товарищ Леонов никогда не отличался цельностью и комплексной вдумчивостью, – съязвил генерал Громов. – Поэтому и не сделал достойной военной карьеры. Природная легкомысленность и крупные звёзды на армейских погонах – полностью несовместимые понятия.

Покаянно вздохнув, Егор уточнил:

– А какую миссию вы, братья и сёстры, выполняли на суровой Вологодчине? Какова была ваша роль в реалити-шоу? Что вам конкретно было поручено – таинственной и могущественной службой «SV»?

– Только одно, – Гешка «сделал» честные глаза. – Старательно охранять и неустанно беречь Егора и Александру Леоновых. Пылинки с них, драгоценных, сдувать. Ну, и помогать – во всём и изо всех сил…. Почему – сдувать, охранять и помогать? Про это нам не объясняли. Мол, приказ, и всё тут. Выполнять, не рассуждая…

– Следовательно, вы знали, что я – под эгидой вашей службы – посещал Прошлое?

– Знали, конечно же. Как не знать? Почитай, единственный агент «SV», посланный – на долгие годы – в Прошлое, которому удалось вернуться назад. О таких исключительных и невероятных случаях легенды – в узких кругах – распространяются практически мгновенно…. Так что, почли за великую честь – помочь герою. Более того, старались изо всех сил, жизнями рисковали. Кто же знал, что всё это – несерьёзная киношная бутафория? Такой вариант нами даже и не рассматривался…. Теперь о кварцевом медвежонке. Да, бабушка Айна к этому древнему талисману относилась очень нежно и трепетно. Даже иногда о чём-то шепталась с каменным медведем …. А уже перед самой смертью передала-вручила его Марии Сервантес. Эта рыжеволосая непоседливая бестия начала к нам регулярно наезжать-наведываться года так четыре тому назад. Откуда – наезжать? Из далёкого аргентинского Буэнос-Айреса. В том смысле, что прилетать на самолёте…

– Вынужден прервать тебя, Геннадий, – вмешался генерал Громов. – Дело в том, что означенная рыжеволосая бестия – Мария Сервантес – является моей дальней родственницей. Более того, Танина дочка Мартина названа так в честь Мартины Сервантес – бабушки Марии…. Что это, боец Леонов, ты так ехидно и недовольно ухмыляешься? Чем-то недоволен?

– Попахивает южноамериканским мелодраматическим сериалом, – неохотно сообщил Егор. – Сплошные родственные связи, насквозь случайные совпадения, якобы неожиданные пересечения…. Странно это всё. Странно и весьма подозрительно…

– Дурак ты, Егор Петрович Леонов, хотя и умный, – грустно резюмировал Виталий Палыч. – Элементарных вещей понимать не хочешь. Всюду тебе, недоверчивому молокососу, мерещатся коварные происки и подлые подставы…

«Опаньки! Очередной сюрприз!», – мгновенно отреагировал памятливый внутренний голос. – «Ведь, именно так говорил чукотский шаман Афоня на безлюдном мысе Наварин, мол: – «Дурак ты, Странник, хотя и умный….». Почему отставной генерал-лейтенант ГРУ и престарелый брат Айны Афанасьевны Сизых изъясняются одними и теми же фразами? Они когда-то встречались? Беседовали-общались? Может, даже разрабатывали некий совместный план? Чертовщина какая-то…».

Вслух же Егор – скромно и уважительно – попросил заслуженного генерала:

– А, можно, более развёрнуто объяснить – про эти элементарные вещи? Желательно – с доходчивыми примерами?

– Да, пожалуйста! Итак, начало двадцатого века, Россия. В Смольном институте – для девиц благородного происхождения – учились две сестры. Чему учились? Тому, что должны знать все образованные и интеллигентные люди – иностранным языкам, основам философии, истории человеческой цивилизации и культуры, манерам приличного поведения…. Потом приключилась приснопамятная Октябрьская революция, и о благородном происхождении пришлось забыть навсегда…. Сёстры вышли замуж за чекистов. Так, вот, получилось. Видимо, Судьбе это было угодно. Старшая – за чекиста Громова. Младшая – за Крестовского…. Потом, уже в конце тридцатых годов, супругов Крестовских отправили в далёкую Аргентину – в качестве резидентов советской внешней разведки. Естественно, что при этом они – по официальным документам – превратились в Сервантесов…. И что, спрашивается, странного и случайного, если потомки тех родных сестёр, посещавших когда-то Смольный институт, до сих пор общаются между собой? Нет, боец Леонов, ты не молчи, как тот молодогвардеец. Отвечай, когда спрашивает старший по званию!

– Ничего странного и случайного, – вздохнул Егор. – Только, как быть со службой «SV»?

– А что такого – случайного – с этой секретной службой? – упрямо набычился Громов. – От России я…э-э-э, курировал, да и курирую до сих пор – общение и взаимодействие с «SV». От Аргентины – Мария Сервантес. Каждая цивилизованная страна имеет такого «куратора»…. Да, Мари рекомендовал именно я, чисто по-родственному. Что в этом криминального? В каждой работе существует своя специфика. Зачастую, и родственные связи сопутствуют конечному успеху…

– Приношу искренние извинения и незамедлительно умолкаю. Был неправ, погорячился – покаялся Егор. – Предлагаю – двигаться дальше.

«Правильно, братец, что ты не стал заострять внимание на фигуре чукотского шамана Афанасия», – одобрил внутренний голос. – «Виталий Палыч – тип очень скользкий, его голыми руками не взять. Непременно вывернется, придумав на ходу что-нибудь весьма правдоподобное. Запутает всё окончательно и бесповоротно. И без того, если смотреть правде в глаза, совершенно ничего непонятно. Муть сплошная и качественная…».

Генерал-лейтенант ГРУ (в отставке ли?), тем временем, войдя во вкус, окончательно забрал в свои пухлые ладошки все нити разговора и обратился к Федонину:

– Значит, Геннадий, Айна Афанасьевна – перед уходом в мир иной – передала каменного медвежонка Марии Сервантес?

– Ага, медвежонка и кожаный дипломат.

– Что было в дипломате?

– Не знаю, честное слово.

– Компьютерные диски, – встряла шустрая Юлька. – Я случайно видела, как бабушка их туда складывала. На одном из прозрачных футляров была приклеена маленькая белая бумажка, на которой значилось: – «Леонов Е.П.». Наверное, там записаны какие-то текстовые документы. Может, зашифрованные.

– Сомневаюсь, друзья мои, сомневаюсь, – брезгливо поморщился Громов. – Всем компьютерным документам – грош цена в базарный день. Скорее всего, на этих дисках размещены некие видео– и звуковые записи…. Короче говоря, брат Леон, собирайся в Аргентину. Там встретишься с Марией, поговоришь по душам. Я с ней, рыжеволосой фурией, прямо завтра свяжусь по секретному каналу, объясню – что к чему. Глядишь, всё и прояснится…. Белов, ты уснул?

– Никак нет! – браво откликнулся Артём. – Наоборот, слушаю очень внимательно.

– Это правильно, что слушаешь. Обеспечь приятеля зарубежным паспортом с необходимыми визами. Ну, и подумай о его безопасности. Учитывая вооружённое нападение на Егора в Петропавловске-Камчатском, надо обязательно закрепить за ним надёжную охрану. По крайней мере, до Буэнос-Айреса. Там уже Мария с мужем озаботятся.

– Зачем мне – охрана?

– Затем, что так полагается! – рассердился генерал. – Предусмотрено разнообразными инструкциями и строгими циркулярами. Очень хочется заняться самодеятельностью? Не советую…. По крайней мере, наличие нашей охраны – однозначно отпугнёт деятелей киношной мафии. Если, конечно, они замешены в этих делах, – смягчив голос, неожиданно поинтересовался: – Слушай, Леон, давно, вот, хотел спросить…. А как оно там – в Прошлом?

– В двух словах не рассказать. Не получится.

– Это я, как раз, понимаю…. Александра-то твоя знает – об этих экзотических похождениях?

– Знает. Только относится к моим рассказам слегка насторожённо.

– Не верит?

– Верит, – тяжело вздохнул Егор. – Но только не любит слушать…. Видимо, ревнует. У меня же в восемнадцатом веке осталась ещё одна жена и трое ребятишек…. С течением времени, я и сам стал относиться к данному «путешествию» по-другому. Ну, как к чёрно-белому документальному фильму о самом себе, который смотрел по телевизору много лет тому назад. Или – как к странному сну, приснившемуся когда-то давно, после разгульной дружеской попойки…. Кстати, а можно и мне сказать несколько слов? Задать парочку вопросов?

– Говори, задавай! Здесь же, родимый, слава Богу, не сталинский ГУЛАГ. Вот, тебе сладкий пряничек. Откуси…. Гы-гы-гы!

Послушно попробовав на вкус предложенный фигурный пряник, Егор сообщил:

– Большое вам всем спасибо за дружескую помощь, господа и дамы! Спасибо…. И в Буэнос-Айрес, судя по всему, придётся наведаться. Вдруг, да удастся узнать, ради чего меня четыре года назад стукнули по затылку чем-то тяжёлым? Для чего держали на чукотском мысе Наварин в качестве туповатого и ко всему безразличного промыслового охотника, потерявшего память? Всё это, безусловно, интересно.… Но, ведь, у меня – на настоящий момент – имеются жена и дети. Мне надо – первым делом – встретиться с ними, поговорить, пообщаться. И только после этого можно будет всерьёз говорить о посещении экзотической Аргентины…

– Это и есть твои «несколько слов»? – усмехнулся Громов. – Всё сказал, что хотел?

– Пожалуй.

– Неплохо, Леон, неплохо…. Давай – вопросы.

– От наглых корреспондентов и настойчивых журналистов, всё равно, не убежать и не спрятаться. Сколько ни старайся…. Что им, гадёнышам, отвечать? Что рассказывать?

– Как и всегда, чистую правду. Только, понятное дело, не всю…. Мол, четыре года назад ты катался по суровому Береговому морю на яхте, причём, в гордом одиночестве. Подобрал в море двух неизвестных рыбаков, у которых вышел из строя лодочный мотор. Получил по голове, очнулся на чукотском мысе Наварин, естественно, с обширными провалами в памяти. Пошёл по каменистому берегу, нашёл брошенное зимовье, стал промысловым охотником. Добывал песцов, куниц, росомах, бурых медведей, полярных волков. Выделывал шкуры и продавал их частным предпринимателям из Анадыря…. Несколько дней назад память неожиданно вернулась. Ты, мобилизовав последние жизненные резервы, вышел к человеческому жилью, добрые люди помогли добраться до Петропавловска-Камчатского…. Естественно, что отдельные детали – данного правдивого повествования – надо хорошенько продумать и согласовать с элементарным здравым смыслом…. Кстати, можно доверчивым журналюгам – между делом – вывалить и информацию о предстоящей поездке в Аргентину. Например, появились свежие мысли – о создании нового реалити-шоу под рабочим названием «Живём – как гаучо». Отличная, на мой взгляд, идея. Нетривиальная, по крайней мере. Дарю…. Будут ещё вопросы?

– Будут, естественно…. Что, уважаемые рыцари плаща и кинжала, вы напишете в рапортах – о моём внезапном появлении?

После короткого молчания, Артём известил:

– Изложу всё, кроме трёх незначительных – на мой взгляд – моментов. Я ничего не слышал о чукотском пожилом шамане, о рыбацкой деревне Пыжма и о могущественной международной службе «SV».

– Про эти мелочи я – кому надо – сообщу, – сладко зевнул Виталий Павлович и выжидательно уставился на Федониных. – А вы, дорогие соседи, почему молчите, старательно изображая из себя речных сонных рыб?

– А мы – чего? – очень натурально засмущался Гешка. – После смерти бабушки ребята из «SV» к нам больше не обращались. Видимо, утратив всяческий интерес, уже позабыли о нашем существовании.

– Чем же вы, бродяги, тогда занимаетесь? – удивился Егор. – Неужели, устроились на работу?

– Шутки у тебя, командир! – смешливо прыснула Юлька. – Какая ещё, к нехорошей маме, работа? Нам столько денег отвалили за съёмки в «Живём – как в старину», что хватит на несколько долгих жизней. Ну, по мелочам участвуем в разных скучных телевизионных проектах, издали совместные мемуары, много путешествуем…. Вот, кстати, собрались в скором времени посетить Веру и Сеню Поповых-Браунов. Давно уже зовут, надо, как говорится, уважить. И маленького Егорушку – крестника твоего – захватим с собой. Пусть познакомится – с вольной и дикой жизнью…

– Где сейчас Вера и Симон?

– А ты, разве, не знаешь? Про это добрых три месяца подробно рассказывали на всех телевизионных каналах. Ах, да! Ты же четыре года прожил без телевизора…. Как такое возможно? Искренне не понимаю! Лично я бы не смогла. Умерла бы от серой тоски, или повесилась бы…

– Юлька, зараза говорливая, кончай трепаться! – возмутился Гешка. – Говори, пожалуйста, сугубо по делу.

– Как скажешь, обожаемый супруг…. Полтора года назад Вера и Сеня – с бешеных киношных гонораров – купили в южной Канаде большой кусок земли. Понятное дело, вместе с лесами, холмами, озёрами, речками и ручьями. Огородили его от внешнего мира высоченным бетонным забором и объявили о создании «Славянского клуба». Мол, они так прониклись – за время участия в реалити-шоу «Живём – как в старину» – славянским духом, что не мыслят для себя другой жизни…. Бросили в Интернете соответствующий клич, отобрали – из нескольких тысяч желающих – пару десятков семей единомышленников, завезли на территорию «Славянского клуба» всё необходимое. Ну, и…. Короче говоря, зажили там вольной и свободной жизнью, то бишь, по древним славянским законам, понятиям и уложениям. Огородничают, охотятся, ловят рыбку, бортничают, разводят всякую живность. На высоком берегу озера возвели шикарное и исторически-достоверное капище, поклоняются Перуну, Сварогу и Волосу, по праздникам водят весёлые хороводы. Иногда – ненадолго, на недельку-другую – пускают к себе гостей из Большого Мира…. Вот, и про нас с Генкой вспомнили, любезно позвали на обзорную экскурсию. Типа – вспомнить бурную молодость, наполненную самыми невероятными событиями…

За тёмно-зелёной «стеной» плюща тоненько запиликал мобильный телефон и вскоре Танин голос невозмутимо сообщил:

– Господин Леонов, вас к телефону. Жена беспокоит.

Егор, чуть не опрокинув столик с самоваром, вскочил на ноги, выбежал из беседки и бестолково засуетился:

– Где? Что? Куда?

– Вот, возьмите, – лукаво улыбаясь, Татьяна протянула ему тёмно-серый параллелепипед мобильного телефона и шёпотом посоветовала: – Отошли бы вы в сторонку. Нечего баловать этих любопытных шпионов личными разговорами…

Он, воспользовавшись дружеским советом, торопливо дошагал до толстой груши, увешанной мелкими тёмно-жёлтыми плодами, и взволновано выдохнул в трубку:

– Я здесь! Здесь…

– Привет! – откликнулся слегка охрипший, безумно-родной и желанный голос. – Я очень рада, что ты, милый, вернулся. Очень-очень!

– Саня, почему ты хрипишь? – забеспокоился Егор. – Простыла?

– Просто я ужасно волнуюсь, глупый…. Я тебя люблю!

– Я тоже…. Как там дети?

– Минут через десять-пятнадцать сам увидишь. Пообщаешься. Они очень скучали по тебе.

– Как – увижу?

– Глазами, мой дорогой, глазами, – ласково усмехнулась жена. – Слышишь – гул?

– Слышу.

– Подними глаза вверх…. Что видишь?

– Над садоводством кружит бело-синий вертолёт.

– Мы, как легко догадаться, находимся в нём…. Возле садоводческого озера имеется подходящая площадка для посадки. Туда и беги, недотёпа. Встречай любимое семейство! Всё понял?

– Всё!

– Тогда – Роджер!

Глава девятая Долгожданная встреча

Егор, подбежав к беседке, громко завопил:

– Ура! Моя Санька подлетает! С Иришкой и Платоном! Вон вертолёт – кружит…. Видите? Ура! Где тут у вас – озеро?

– Не надо так истошно и громко кричать, – слегка нахмурившись, пожурила разумная Татьяна. – Детей можно, ненароком, сделать заиками на всю оставшуюся жизнь…. А озеро, оно рядышком, – неопределённо махнула рукой. – Мы вас, конечно же, проводим. Правда, Тёма?

– Правда, – откликнулся Белов, выходя из беседки.

– Да и мы с удовольствием обнимемся с Александрой! Подружка закадычная и старинная, как-никак, – радостно и беззаботно защебетала Юлька Федонина. – Если, конечно, командир, ты не будешь против. Мол: – «Подлые наймиты злонамеренных спецслужб, знать вас больше не знаю…».

– Не против, – пожал плечами Егор. – Какие могут быть обиды – между шпионами и секретными агентами? У каждого – своя работа, свои – строгие начальники и руководители, конечные и промежуточные цели-задачи, уставная дисциплина, в конце-то концов.… Ну, друзья и подруги, пошли? Показывайте дорогу!

– Виталика и Мартину со мной оставьте, пригляжу, – басовито буркнул из-за плюща генерал Громов. – Ноги у меня стали слегка побаливать, поясница плохо сгибается, не могу быстро ходить. Да и маленьким детишкам там делать совершенно нечего. Вертолётные винты поднимут сильный ветер, нагоняющий простуду. Набежит любопытный народец, того и гляди – начнётся нездоровый ажиотаж и массовая толкучка…

Пока они, бестолково петляя по кривым дачным улочкам и проулкам, шли к озеру, Егор, чтобы хоть как-то отвлечься от охватившего его волнения, поинтересовался у Белова:

– А почему у Виталия Павловича дачка такая…м-м-м, скромная, неказистая и старомодная? Мы сейчас проходим мимо таких шикарных домов, что дух захватывает…. Неужели генерал-лейтенант ГРУ не заработал – за долгие годы безупречной и героической службы – деньжат на что-нибудь более приличное? Или же – стесняется? Может, существуют строгие «грушные» инструкции, мол: – «Запрещается привлекать – чем бы то ни было – внимание российских обывателей к персонам, занимающим высокие генеральские должности…»?

– Денег у нашего дядюшки Виталика – куры не клюют, – насмешливо улыбнулся Артём. – Да и все ведомственные санатории-пансионаты – к его услугам. Хочешь, поезжай на черноморское отечественное побережье, хочешь, на тропический остров Бали. Звякни – куда надо, машина уже через час будет стоять за забором и отвезёт прямо до самолётного трапа…. Только у нашего Палыча имеется своя собственная, чуть мудрёная философия, мол: – «На даче обязательно должно пахнуть – дачей. То есть, печным дымком, лёгкой запущенностью, старыми бревенчатыми стенами, недавно вымытым деревянным полом, который, естественно, выкрашен в светло-коричневый цвет. Полосатые домотканые половички должны лежать везде и всюду, на стенах – обои «в цветочек», никакой современной мебели, кафеля и пластика. Иначе, это будет уже не русская дача, а дурацкий загородный дом, построенный по импортным образцам, лекалам и понятиям…».

По поводу нездорового ажиотажа и бестолковой людской давки отставной генерал-лейтенант, всё же, ошибся. На дворе уже стоял сентябрь месяц, дети и подростки уехали в город – жадно впитывать мудрёные школьные знания, в садоводствах остались, не считая выходных дней, только пенсионеры да пьющие безработные личности разных возрастов. Поэтому, посмотреть на приземляющееся лётное средство сбежалось лишь десять-двенадцать любопытствующих зевак.

А, вот, ветер вертолёт поднял, действительно, знатный – во все стороны полетела пожухлая буро-зелёная трава, сухие ветки деревьев, разнообразный бытовой мусор и одинокая фетровая шляпа, сорванная с чьей-то беззаботной головы.

Наконец, лопасти винтов замерли, распахнулась белая дверка, перечёркнутая неровной тёмно-синей полосой, из неё выдвинулась-спустилась короткая лесенка, по ступеням которой на землю неторопливо спустился высокий и широкоплечий субъект в идеально-сидящем чёрном костюме.

«Это ещё кто такой – импозантный?», – тут же напрягся ревнивый внутренний голос. – «Может, Санькин нынешний ухажёр? Скорее всего – нет…. Во-первых, какой смысл тащить хахаля-любовника – на встречу с законным мужем, вернувшимся из дальних странствий? Можно, ведь, нарваться и на серьёзные неприятности. Причём, на очень и очень серьёзные…. А, во-вторых, этот высоченный тип – внешним обликом, учитывая чёрные очки на толстом носе (носу?) – здорово напоминает классического телохранителя из старинных голливудских боевиков. Почему бы, собственно, и нет? Наша Александра Ивановна – известная и богатая кинозвезда, ей надёжный охранник полагается по статусу…. Если я угадал правильно, то сражу же, братец, уволь этого расписного красавчика. Уволь, я тебе говорю! Зачем нам нужна лишняя конкуренция? А стройное и аппетитное тело Сашенции мы и сами охранять горазды. Причём, лучше и надёжнее всех прочих…».

Широкоплечий субъект в чёрных очках, тем временем, помог выбраться из вертолёта угловатой девочке-подростку и маленькому худенькому мальчишке.

– Ирка и Платошка, – тихонько прошептал Егор и медленно, неуверенными шагами, двинулся к вертолёту. – Родненькие…

Дети, взявшись за руки и радостно крича что-то неразборчивое, побежали ему навстречу. Егор смог разобрать только отдельные фразы:

– Папка приехал! Ура! Больше никуда не отпустим! Ура! Покатай – как лошадка…

Только минут через пять-семь он ссадил детей с плеч на пыльную дачную траву и внимательно посмотрел в сторону вертолёта.

Около белой короткой лесенки о чём-то заинтересованно толковали тип в чёрном костюме и Артём Белов. Недалеко от них разместилась удивлённо охающая стайка местных старушек. Чуть дальше Генка и Юлька Федонины, состроив серьёзные физиономии, внимали пространным речам молоденького вертолётчика.

«Где же наша Санька?», – всерьёз запаниковал внутренний голос. – «Может, она так слаба, что уже не может ходить? Лежит, бедненькая, в вертолётном салоне и наблюдает – через крошечный иллюминатор – за радостной встречей…».

– Вон она, на озёрном берегу, возле одинокой берёзы, – раздался за его спиной Танин голос. – Идите, Егор Петрович! За детьми я присмотрю. Развлеку, поиграю во что-нибудь весёлое.

– Спасибо, Танечка! – не оглядываясь, поблагодарил Егор. – И, давай уже, перейдём на «ты». Договорились?

– Замётано!

– А если мы с Александрой задержимся на прогулке, то смело возвращайтесь на дачу к Виталию Павловичу. Мы, обещаю, не заблудимся и обязательно найдём нужную дорогу…

Стройная женская фигурка в облегающем замшевом плаще цвета беж. Чёрные, чуть вьющиеся, блестящие на солнце волосы, ниспадающие до самой талии. До самой тонкой женской талии – этого непостоянного и изменчивого мира….

– Сашенька, – позвал он, не узнавая собственного голоса. – Я здесь. Я вернулся. К тебе…

Женщина обернулась. Тёмно-синие огромные глаза, подрагивающие пушистые ресницы, карминные, безумно-вкусные губы – податливые и жадные одновременно…

Поцелуй длился и длился, а нежные карминные губы никак не хотели расставаться с его жёсткими и обветренными губами.

«Братец, а не пора ли остановиться?», – напомнил о своём существовании внутренний голос. – «Вы, голубки, уже минут пять-шесть упражняетесь в поцелуйном искусстве, руками лапаете друг дружку – почём зря. Народ, наверное, уже описался – поголовно – от смеха. Детишки, опять же. Постеснялись бы, право слово…».

Похоже, что аналогичные мысли пронеслись и в Санькиной черноволосой голове. Она, упершись острыми кулачками в грудь Егора, слегка отстранилась и чуть слышно прошептала:

– Милый…. Давай, пройдёмся вдоль озера, а? Все смотрят на нас, пересмеиваются…. А с кем это Платоша и Иринка?

– С Таней, женой Артёма Белова. Мы с ним вместе служили на юге. Я тебе как-то рассказывал.

– Помню…. А голос у этой Татьяны – очень приятный и спокойный, внушающий доверие. Спасибо ей, что позвонила и вкратце рассказала о твоих, милый, мытарствах и приключениях…

Они, крепко обнявшись и плавно петляя между высоченными соснами, медленно и синхронно зашагали по низкому песчаному берегу, стараясь не отходить далеко от уреза воды.

– Санюша, как у тебя…м-м-м, со здоровьем? – спросил Егор, чувствуя, как его сердце замерло в тревожном ожидании.

– Ты прочёл в Интернете?

– Ага, ещё в Петропавловске-Камчатском…. Так, как?

– Знаешь, хорошо, – кротко улыбнулась Александра. – Доктор говорит, что я практически здорова. Последняя контрольная процедура завершилась три дня назад. Анализы оказались просто отличными. То бишь, отлично-однозначными…

«Доктор, понимаешь, говорит…. Ну-ну! Знаем мы этих самовлюблённых и наглых коновалов», – принялся недовольно ворчать внутренний голос. – «А ты, братец, заметил, как она улыбается? Кротко!!! Раньше такой улыбки у нашей Сашенции отродясь не наблюдалось. Весёлых, грустных, ехидных, насмешливых, многообещающих, призывных, гордых – было предостаточно, бес счёта. Но – кроткая улыбка? Это что-то – откровенно-новенькое…. К худу? К добру? Поживём – увидим…».

Откашлявшись, Егор въедливо уточнил:

– Не обманываешь? Действительно, все прошло?

– Извини, но пока не могу предоставить бесспорных и однозначных доказательств, – кроткая улыбка жены преобразовалась в привычную, то есть, в лукавую. – Доктор мне запретил – в течение трёх ближайших недель – вступать в интимные отношения с мужчинами…. С мужчинами? А кто это такие? Последнего мужчину я наблюдала – года так четыре тому назад. Теперь – ты….. Но, по истечению означенного врачебного срока, все доказательства – в полном объёме – будут предоставлены. Обещаю! – отчаянно покраснела. – Думаешь, мне не хочется? Думаешь, что только ты был четыре года лишён – того самого, о чём подумал? Кстати, а был ли – на самом деле – лишён? Может, там молоденькие и любвеобильные чукчанки – бойкими стайками – шастали по каменистым берегам?

– Саня!

– Что – Саня? Тридцать лет уже – Саня…. Давай-ка, любимый, рассказывай, как жил эти четыре года без меня. Всё – рассказывай! В подробностях и деталях. Начиная с того самого момента, когда выдвинул мне гадкий ультиматум и улетел в Петропавловск-Камчатский….

Он и рассказал. О подобранных незадачливых рыбаках и о подлом ударе по голове, лишившем его памяти. О восточном чукотском мысе Наварин и о старом заброшенном зимовье. О хитрых песцах и о коварных росомахах. О южных болотистых лощинах, где из-под мшистых кочек торчали длинные бивни мамонтов, и о долгих зимних ночах, наполненных бесконечной лютой тоской и странными отрывистыми снами. Об охоте на огромных северных китов и о неожиданном появлении шамана Афонии. О таинственном камлании в цветных сполохах северного сияния, вернувшего память, и о крохотной рыбацкой деревушке. О кварцевых разноцветных медвежатах и о смерти Айны Афанасьевны. О танкере «Генерал Громов» и о дурацкой перестрелке в Петропавловске. О встрече с Артёмом Беловом и о недавних дачных версиях-разговорах…

После двухминутного молчания Санька резюмировала:

– Да, дела-делишки. Наворочено всего и всякого – выше шпиля питерского Адмиралтейства…. Одно могу сказать со стопроцентной уверенностью – безусловно, прав был мудрый чукча Афанасий, говоря о «банке с говяжьей тушёнкой, отложенной про запас». Тебя, любимый, похоже, действительно, вывели из Игры только на время. То есть, до нужного момента…. Кто вывел-отложил? Воротилы мировой киноиндустрии? Запросто, блин, могли! Те ещё мерзкие деятели, ради денег и заманчивых перспектив – ни перед чем не остановятся, родную бабушку продадут – вместе со всеми старческими потрохами…. Не обязательно, что и «наши» воротилы, то есть, финансово-вложившиеся в проект «Живём – как в старину». Могли нагадить и завистливые конкуренты…. Впрочем, учитывая твоё бурное прошлое (Прошлое?), можно подобрать – на роли коварных злодеев – и других, не менее достойных кандидатов…. Следующий скромный рабочий момент. То бишь, появление на восточном мысе Наварин потомственного шамана Афонии…. Он случайно оказался рядом с тобой? Мол, усердно охранял древнее шаманское кладбище, потом решил – ни с того, ни с сего, лишь от многолетней скуки – прогуляться к морю, и на берегу – неожиданно для самого себя – повстречался с промысловым охотником, страдающим амнезией? Или же Афанасия послали к твоему зимовью строгим приказом? Чтобы он вернул – из резерва – обратно в Игру рабочую пешку?

– Это ты, бесподобная красавица, пожалуй, слегка перебарщиваешь, – усомнился Егор. – Получается, что люди (или же – прочие разумные гуманоиды?), отправившие старого чукчу на ответственное задание, искренне верили в волшебную и целительную силу шаманского камлания? Типа, Афоня-медвежатник – в цветном и многослойном калейдоскопе полярного сияния – усердно поколотит ладошкой в моржовый бубен, поорёт истошным голосом старинные чукотские песенки, а к фигуранту, глядишь, память и вернётся…

– Ты, Леонов – за прошедшие четыре года – заметно поглупел! – безапелляционно заявила Сашенция («Прежняя – Сашенция!», – возликовал внутренний голос), и тут же засмущалась: – Извини, пожалуйста! Я имела в виду – временно утратил остроту логического мышления. Извини – ещё раз…. Но, ты же сам рассказывал, что перед камланием вы с шаманом вкушали разнообразные чукотские деликатесы, запивая их изысканным «тундровым бальзамом». Рассказывал?

– Не отрицаю, ясен бивень мамонта. И вкушали, и выпивали.

– Мог Афоня – незаметно для тебя – подсыпать в еду или питьё специальный порошок, способствующий восстановлению памяти?

– Мог, – честно сознался Егор. – Я за его морщинистыми руками не следил. Волновался, знаешь ли…

«Точно! Ай, да Александра Ивановна!», – восторженно взвыл внутренний голос. – «Зрит, что называется, в корень! Сам, братец, вспомни…. Пасмурный августовский денёк, вернее, чукотский вечерок. Солнце – громадное, янтарно-тёмно-жёлтое – зависло над рваной линией горизонта…. Что дальше? На чёрной базальтовой скале расставлены различные мисочки и серебряные стаканчики, разложены сосновые дощечки с китовым салом и парным моржовым мясом. Шаман, беря в морщинистые ладони пузатую флягу, просит, мол: – «Подбрось-ка, Странник, свежих дровишек в яркий костёр…»…. Пока, братец, ты усердно возился с дровами, у Афанасия была целая куча времени, чтобы сыпануть тебе в серебряный стаканчик с «тундровым бальзамом» чего угодно…».

Задумчиво покачав головой, Санька подвела черту:

– Получается, что ваш – мудрейший и опытнейший – Виталий Павлович полностью прав. Нам надо всенепременно посетить Буэнос-Айрес и подробно пообщаться с Марией Сервантес. Трудно жить – в условиях гадкой и постоянной неопределённости. Если тебя, радость моя белобрысая, уже похищали один раз, то запросто могут и повторить это действо. Надо, хотя бы, выяснить, кто стоит за всем этим…

– Зачем?

– Затем, чтобы знать – кому головёнки отвинчивать, ежели что…

– По поводу белобрысости, – усмехнулся Егор. – Иришка-то у нас – колером волос – в меня пошла. Светленькая такая. А глаза твои – лазорево-синие…. У Платона же всё наоборот. Волосы твои – угольно-чёрные. А глаза мои – зелёные…. Как такое могло получиться?

– Плоды жаркой и равноправной любви, – важно пояснила Санька. – Совершенно ничего необычного.

– Интересно, а каким – по глазам-волосам – у нас получится третье чадо? Как думаешь?

– Поживём – увидим…. Э-э, не надо давать воли похотливым ручонкам! Предписано врачами-докторами подождать – с чувственными глупостями – три недели? Значит, придётся подождать…

Когда они уже подходили к даче генерала Громова, Егор, подпустив в голос елея, спросил:

– Сердечко моё хрустальное, а не повредит ли наша совместная поездка в Аргентину – твоим рабочим планам и графикам?

– Пошли эти планы – куда подальше! – брезгливо и надменно поморщилась Сашенция. – Причём, совместно со всеми графиками…. Я уже уведомила деловых партнёров, что – по семейным обстоятельствам – ухожу в трёхмесячный отпуск. А после этого поменяла телефонные номера, даже электронную почту не буду просматривать. Ничего, обойдутся, суки деловые, и без меня…. Знаешь милый, ты тогда – четыре года назад – был полностью прав, – нахмурила собольи брови. – Действительно, нельзя избыточно фанатично относиться к бизнесу, пусть даже и связанному с творческими штуковинами…. Надо и семье посвящать много времени, желательно, раза в два больше, чем профессиональным делам и всяким денежным заморочкам…. Я исправлюсь! Честное и благородное слово! Веришь?

– Верю, – широко улыбнулся Егор. – А детей мы возьмём с собой? В смысле, в Буэнос-Айрес?

– По идее, надо бы. Вот, только…

– Что такое, алмазная донна?

– Понимаешь, есть некие смутные и призрачные предчувствия, – зябко передёрнула плечами Санька. – Вернее, я железобетонно – на уровне подсознания – уверена, что эта поездка будет, отнюдь, небезопасной. А к предчувствиям, как известно, надо всегда прислушиваться. Придётся что-нибудь придумать…. Говоришь, Генка и Юлька Федонины работают на секретную службу «SV»? Ну-ну, бывает…. А Сеня Браун и Вера Попова заделались «настоящими славянами»? В гости зовут-приглашают? Этот момент следует обмозговать дополнительно…

Поскольку на даче генерала Громова народу прибавилось, обеденный стол из беседки перетащили под старую яблоню, присовокупив к нему ещё один, вынесенный из дома.

– Прошу, дорогие гости, к столу! – хлебосольно предложил Виталий Павлович. – Рассаживайтесь по своему усмотрению. Угощайтесь, чем Бог послал…

Бог – в этот день – отнёсся к отставному генерал-лейтенанту ГРУ весьма благосклонно. На столах присутствовали и красная икра, и осетровый балык, и самые разнообразные колбасы-ветчины. На горячее же дорогим гостям были предложены пельмени домашней лепки и гуляш по-венгерски – из говядины и крольчатины.

– А вы Виталий Павлович, оказывается, умелый и искусный кулинар! – отпустила заслуженный комплимент Сашенция. – Я уже лет десять не пробовала таких обалденных пельменей. Из чего они приготовлены? То есть, мясо каких животных в них заложено?

– Спасибо, деточка! – польщено покраснел Громов. – Для такой красавицы, честное слово, ничего не жалко! Кушайте, кушайте…. Если что, я ещё отварю. У меня пельменей налеплено – без счёта, вся морозилка забита ими, родимыми. Вчера полдня лепил-старался. Видимо, предчувствовал, что целая куча гостей появится на пороге моей скромной избушки. И, каких гостей! Знаменитые на весь честной мир артисты и артистки…. А пельмени – вещь очень удобная и универсальная…. Из них даже можно варить отличный фрикадельковый супчик. Рецепт, друзья мои, наипростейший. Первым делом, кипятим воду. Потом тщательно очищаем пельмени от «кожуры», бросаем искомые фрикадельки в кипяток и добавляем заранее обжаренные лук и морковку. Можно – для пущего эффекта – сыпануть вермишельки. Или, к примеру, яичной лапши. Правда, ведь, ничего сложного? Гы-гы-гы!

По завершению обеда, дети – под руководством Ирины – отправились к высокому односкатному навесу, под которым располагался самодельный теннисный стол. Вскоре оттуда долетели звонкие щелчки – мячика о пластиковое покрытие – и азартные вопли.

Когда грязная посуда была перемещена на веранду, где обнаружилась современная посудомоечная машина, Генка Федонин, разместив на столе ноутбук, известил:

– А сейчас, дамы и господа, мы ознакомимся с рекламными материалами неформальной организации «Славянский клуб», любезно предоставленными нам супругами Поповыми-Браунами.

Монитор компьютера ожил, Гешка пробежался подушечками пальцев по клавиатуре, и на экране, сменяя друг друга через каждые пять-шесть секунд, замелькали цветные фотографии.

«Какой в Канаде шикарный лес!», – принялся увлечённо комментировать просмотренные слайды внутренний голос. – «Сосновые боры – просто на загляденье! С отличным белым мхом, который так уважают пузатые боровики. Сейчас, братец, как раз, самый разгар грибного сезона. А на фотках, похоже, лишь середина июня месяца…. Да и березняк совсем неплохой, прямо как наш, российский. Помнишь, у незабвенного Александра Городницкого? «Над Канадой небо сине. Меж берёз – дожди косые. Хоть, похоже на Россию, только, всё же, не Россия…». Вера Петрова за прошедшие годы совсем не изменилась – всё такая же миниатюрная и симпатичная блондинка спортивного вида, обладательница совершенно непроницаемых и загадочных глаз…. Ага, вот, и её муж Симон – Сеня по-нашему. До сих пор не понятно, кто же он такой на самом деле. Гражданство двойное – испано-русское. Имя – испанское, фамилия – английская или американская. Чёрные шелковистые волосы, длинный нос с лёгкой характерной горбинкой…. Ну, натуральный природный южноамериканец! Массивный, выдающийся вперёд подбородок, светло-голубые глаза – типичный англосакс. Интересный такой товарищ, право слово, таинственный и загадочный…. А это уже совсем незнакомые ребята и барышни – самых разных национальностей, даже один негр присутствует. Одеты во всяческие славянские одежды. Кошули, понёвы, опояски, ноговицы, кожухи, свиты, гачи, вотолы. На ногах – лапти, чуни и черевья. На головах – войлочные колпаки и суконные чепцы…. Это они возвращаются с успешной охоты, несут убитого взрослого оленя, привязанного к длинной и толстой жердине. У высокой шатенки за спиной размещена солидная плетёная корзинка, из которой – между толстыми прутьями – высовываются утиные лапы-клювы…. А здесь подростки ловят на заливных лугах утят и гусят. Будут откармливать, поместив в специальный загон, а со временем подрежут крылья, чтобы свободолюбивые пернатые не смогли улететь…. Ух, ты! Какое великолепное озеро! Потрясающе-неправдоподобная красота! А по воде идут широченные круги, рыба жирует. Интересно, а какая? Сейчас, кажется, узнаем – мужики в одних подштанниках тянут короткий бредень. Так-с…. Серебристый и золотой карась, линь, подъязок и щука. Впрочем, щука ли? Голова какая-то короткая и слегка сплюснутая. Если даже и щука, то местная, то бишь, североамериканская. Называется…э-э-э, кажется, «маскитонг»…. Это уже маленькая речка. Или – большой ручей. Рыбка выпрыгивает – в погоне за шустрыми комарами и мошками – из прозрачной воды. Похоже, крупная речная форель…. Знакомая штуковина! То бишь, ловушка-капкан на мохнатых бобров. Бобр – вещь, однозначно, ценная и полезная. И мясо у него достаточно вкусное, и пышный мех пригодится холодной зимой…. Переходим к сельскому хозяйству. Длинные грядки с репой, капустой, морковкой и свёклой. И одна короткая – с картошкой, культурой, отнюдь, не славянской. Её, очевидно, выращивают в виде исключения, в качестве профилактического средства от злой зимней цинги…. Капище на обрывистом озёрном берегу. Причём, безо всякого забора-изгороди. А от кого, спрашивается, огораживаться, когда никаких конкурирующих племён нет и в помине? Вокруг – только свои…. Деревянные двухметровые идолы, яркие высокие костры, вокруг которых наблюдаются весёлые и бесшабашные хороводы. Много венков, сплетённых из скромных полевых цветов, улыбающиеся лица взрослых, восторженные детские глаза…. Снова охота. Весёлый и довольный Сеня Браун тащит тушки двух здоровенных барсуков. Дело полезное и правильное! Барсучий жир – отличное лекарство при самых различных заболеваниях. Действенно помогает при простуде, артритах и даже на ранней стадии туберкулёза…. Молодцы ребята! Отлично обустроились, даже завидки берут…».

Снимки-слайды закончились, Генка щёлкнул клавишей «мышки», экран встроенного монитора послушно погас.

– Лепота! – растроганно объявил Виталий Павлович. – Если было бы немного свободного времени, то обязательно съездил бы в гости к этим канадским «славянам». Но, извините, не могу. Картошку надо выкапывать, яблоки перерабатывать, капусту солить на зиму…. Как вам, прекрасная Александра Ивановна, понравилось?

– Блеск и полный отпад! – честно призналась Санька и обратилась к Юльке и Татьяне: – Отойдёмте, девицы-красавицы, в сторонку. Пошептаться надо по важному поводу. Чисто – по-девичьи…

Глядя на барышень, что-то горячо обсуждавших возле замшелого банного крылечка, Виталий Павлович предположил:

– Диспозицию обсуждают. Сейчас, наверняка, озвучат некий гениальный и мудрый план.

Глава десятая Вынужденная посадка

Бывалый генерал, естественно, оказался прав. Минут через десять-двенадцать девицы вернулись к столам, и Сашенция, вежливо улыбнувшись, поинтересовалась у Белова:

– Артём! Можно мне вас так называть? То бишь, без отчества и на «ты»? Спасибо, конечно…. Говорят, что с ближайшего понедельника ты находишься в плановом месячном отпуске?

– Правду говорят. Перед парижским делом необходимо немного отдохнуть, набраться, так сказать, свежих сил.

– А нет ли желания – посетить симпатичную южную Канаду? Природа там – упасть и не встать. А какая замечательная и бесподобная рыбалка! Слов нет…. Так как, собственно, с желанием?

– Право, не знаю. Такое неожиданное предложение…, – неуверенно забормотал Белов. – Надо посоветоваться с супругой. Мы, видите ли, собирались проехаться в Малайзию, на острова…

– Я согласна – на посещение канадского «славянского» курорта, – перемигнувшись с Сашенцией, объявила Татьяна. – Сделаем, пожалуй, так. Во вторник ты, Тёма, вылетишь в Калгари. Это ближайший – от «Славянского клуба» – крупный международный аэропорт. С собой захватишь детишек – Виталика, Иришку, Платона и Егора Федонина. Мы же с Мартиной прибудем в славянское поселение с недельным опозданием. У меня в Питере ещё остались незавершённые дела.

– А ещё дней через пять-десять, завершив аргентинский вояж, подтянутся и все остальные, – дополнила Санька. – То бишь, я, мой обожаемый муж и супруги Федонины. Да, милый, – пристально посмотрела на Егора, – Генка и Юля летят в благословенный Буэнос-Айрес вместе с нами. Ты, надеюсь, не возражаешь?

– С чего бы мне, не выслушав дельных аргументов, возражать? – демонстративно лениво зевнул Егор. – Но, всё же, братцы…. Хотелось бы узнать и о причинах, подвинувших вас, соратники и соратницы, на такое нестандартное решение…

Юлька, аккуратно убрав ноутбук в полиэтиленовый пакет и напустив на скуластую физиономию бесконечно-важный вид, доходчиво разъяснила сложившуюся ситуацию:

– В предлагаемом варианте мы с Геной следуем в столицу Аргентины, так сказать, по собственной инициативе. То есть, в частном порядке. Но служба «SV» – в любой момент – может «очнуться от спячки» и вспомнить о своих опытных сотрудниках Федониных. Велика вероятность того, что завтра-послезавтра в наш адрес поступит строгий и однозначный приказ, мол: – «Срочно становиться на крыло и отправляться в аргентинский Буэнос-Айрес, где старательно следить-наблюдать за гражданами Российской Федерации Леоновым Е.П. и Леоновой А.И., кроме того, вам поручается…». А, вот, что поручается, остаётся только гадать и предполагать…. Согласись, командир, что первый расклад гораздо более симпатичный. Хотя бы, с морально-этической точки зрения.

«Вполне возможно, что строгий начальственный приказ господа Федонины уже получили», – недоверчиво усмехнулся внутренний голос. – «А не получили, так получат – уже в дороге. С другой стороны, будут перед глазами, что несколько упрощает дело…».

Изобразив – с помощью нервного постукивания костяшками пальцев по столешнице – высшую степень неуверенности, Егор, повздыхав с полноценную минуту, озвучил окончательное решение:

– Пусть будет по-вашему, отважные орлицы. Женщины, как утверждают маститые невропатологи, существа хладнокровные и разумные. Я же за последние годы – по утверждению известных и симпатичных киноактрис – временно утратил остроту логического мышления…. Хорошо, уговорили! Летим вчетвером. Два опытных бойца – хорошо. Четыре, если смотреть правде в глаза, гораздо лучше…

– Молодец, Леон! – басовито пророкотал Виталий Палыч. – Растёшь – прямо на глазах. Может быть, и из тебя, легкомысленного авантюриста, получится что-нибудь путное и успешное…. А чего это ты так резко нахмурился? Привиделось что-то неприятное?

– Не то, что бы неприятное, но…

– Это господин Леонов вспомнил про моего личного телохранителя Ивана Ефремова, – понятливо отреагировала Сашенция. – Ну, про того широкоплечего верзилу в чёрном костюме, который Платону и Иришке помогал выбраться из вертолёта. Я Ивану ещё в полёте велела, зная ревнивый нрав собственного мужа, чтобы при приземлении он оставался при летательном аппарате и – без отдельной команды – не отсвечивал. Во избежание кровавой и безжалостной расправы, понятное дело…. Сейчас наш уважаемый и прямолинейный Егор Петрович, очевидно, начнёт настаивать на немедленном увольнении ни в чём неповинного Ефремова. Мол: – «Наглых и симпатичных конкурентов – терпеть ненавижу! На дух не переношу! А стройное и аппетитное тело легендарной звезды мирового кинематографа я и сам сберегу – лучше многих прочих. В смысле, лучше всех…»…. Милый, я, собственно, и не против! Охраняй и надзирай, сколько твоей беспокойной душе угодно…. Но зачем же – на волне пламенной мальчишеской ревности – увольнять крепкого и надёжного профессионала? Причём, выплачивая уволенному профессионалу неслабые финансовые санкции за досрочное расторжение личного контракта? Какой в этом заключён глубинный и сокровенный смысл? Молчишь, глупый ревнивец? То-то же…. Предлагаю следующее. Пусть означенный Иван будет откомандирован в южную Канаду. То бишь, придан в помощь Артёму Белову. Чем у шкодливых и беспокойных детей больше надзирающих индивидуумов (Татьяна Белова одобрительно хихикнула), тем лучше, надёжней и спокойней…. Ну, согласен?

– Ай, да Александра Ивановна! – восхищённо заявил Громов. – Столько разумности, это что-то с чем-то! У нас тут – в одном из дочерних филиалов Конторы – нечаянно образовалась вакантная полковничья должность. Можете занять её в любой момент. Типа – по первому зелёному свистку…

– Я подумаю, генерал, над вашим любезным предложением.

– Ладно, Ефремова уволим позже, – решил Егор. – Уже после возвращения из Канады…. Так-с. А стоит ли нам сейчас следовать в первопрестольную Москву? Все, вроде, собрались в одном месте…. Отпускай, Саня, вертолёт. Пусть следует на базу…. Палыч!

– Я!

– Мы у тебя перекантуемся – сутки-другие?

– Без вопросов!

– Пусть этот…телохранитель фигов, мать его, в баньке ночует, мне не попадаясь на глаза.

– Ефремова мы с собой заберём, – пообещал дальновидный Федонин. – От греха подальше…

Несколько дней прошли в страшной суете – пришлось общаться с многочисленными журналистами и корреспондентами. Назойливые блики фотоаппаратов, любопытные и назойливые взгляды, бесконечно-однообразные вопросы…

– Очень странно, но их – в основном – интересуют не подробности твоего, Егорушка, четырёхлетнего пребывания на далёком чукотском мысе Наварин, а этот несуществующий проект – «Живём – как гаучо», – делилась впечатлениями Санька. – Ничего не понимаю! Впрочем, это не так и важно. Меня сейчас гораздо больше беспокоит другое…. Нам же надо детишек собирать в дорогу, самим паковать вещички. По питерским магазинам следует пробежаться, прикупить – того и сего. А эти заразы – наглые и приставучие – никакого продыху не дают. Ходят стаями – буквально по пятам…. Что делать?

В конечном итоге, Егору пришлось обратиться за помощью к генералу Громову. Виталий Палыч позвонил куда-то, после чего – в течение тридцати минут – всех журналистов и корреспондентов как ветром сдуло…

Во вторник они проводили детей, улетевших на отдых под патронажем Артёма Белова и Ивана Ефремова. Рейсом Санкт-Петербург – Франкфурт-на-Майне, с дальнейшей пересадкой до Калгари.

– Папа, мама, приезжайте к нам скорее, – при прощании попросил маленький Платошка. – Я буду скучать. Кто будет со мной играть в лошадку? Дядя Артём? Хорошо, попробуем. Но папа – лучше.

– И, пожалуйста, будьте максимально осторожны и бдительны, – дополнила Ирина. – Знаю я вас, родители! Наверняка, ввяжетесь в очередное опасное реалити-шоу…

А в четверг Леоновы и Федонины вылетали в Буэнос-Айрес – через ирландский Шелдон.

– Настоятельно не советую – задерживаться в Аргентине без веских на то причин, – веско пробурчал Виталий Павлович. – Больно, уж, беспокойная и симпатичная страна. Затягивает и привязывает к себе – по страшной и непреодолимой силе. Поэтому, дорогие мальчики и девочки, переговорили с сеньорой Сервантес и сразу же – домой…. Кстати, связаться с самой Марией мне так и не удалось. Она сейчас находится на каком-то важном, ответственном и жутко-секретном задании. Поэтому вас в аэропорту Буэнос-Айреса встретит её муж, Алексей Никоненко, армейское прозвище – «Никон». Ты, Леон, его должен помнить.

– Лёха? – удивился Егор. – Как же, мы с ним вместе кувыркались тогда, на ливийско-алжирской границе. Я, Тёмный, Горыныч и Никон…. Каким, интересно, ветром, Лёху занесло в далёкую Аргентину?

– Любовным, ясная аргентинская пампа, – пояснила Татьяна Белова, которая тоже – вместе с дочкой Мартиной – числилась среди провожающих. – Алексей некоторое время трудился в нашем «АнтиМетро». Была плановая командировка в Буэнос-Айрес, в рамках межправительственного соглашения между Россией и Аргентиной. Совершенно ничего особенного и экстраординарного. Постреляли немного, гранатами покидались, разгадали пару-тройку подземных тайн, образовавшихся ещё в пятидесятых годах прошлого столетия…. Короче говоря, во время этой командировки Лёша и познакомился с Мари. Влюбился, естественно, до полной потери пульса, несколько раз спас девушке жизнь, после чего – как честный и благородный человек – женился на ней и вышел в отставку. Свадьба была очень шумной и весёлой. Я была свидетельницей со стороны невесты, а мой Тёма – с Лёшиной стороны…. Сейчас Никоненко с головой ушёл в суровые сельскохозяйственные заботы-будни. Занимается фамильными скотоводческими асьендами Сервантесов, коих насчитывается целых шесть штук и разбросаны они по всей стране…. А Мария – на данный момент – возглавляет «Эскадрон смерти». Есть такая секретная служба при аргентинском Правительстве.

– Ничего себе! – по-мальчишечьи присвистнула Санька. – Видимо, серьёзная барышня…

– Очень серьёзная! – с придыханием подтвердил генерал Громов. – А ещё и очень красивая…. Нет, конечно же, не такая красивая, как вы, прекрасная Александра! Просто – симпатичная…

В Шелдоне они пересели на самолёт британских авиалиний, следовавший до Буэнос-Айреса.

– Может, заказать у стюардессы что-нибудь спиртного? – легкомысленно предложил Егор. – Чтобы, так сказать, скрасить долгие часы перелёта. Мужчинам – бутылочку ирландского виски, дамам – хорошего ликёра? Можно, на худой конец, ограничиться и английским тёмным пивом.

– Не стоит, – странным голосом откликнулся Федонин. – В том плане, что не надо расслабляться. Не тот, пожалуй, случай…

«А, ведь, Гешка – заметно напряжён», – отметил внимательный внутренний голос. – «К чему бы это? Ладно, и мы тоже будем бдительными, отложив хмельные возлияния до Аргентины…».

Часа через два с половиной после вылета из аэропорта Шелдона самолёт сильно мотнуло.

– Ой, что это? – испуганно пискнула невыдержанная Юлька. – Мы падаем в Атлантический океан? Я же, мать его, не умею плавать…

– Пока ещё летим, – успокаивающе заявила Сашенция, занимавшая кресло возле иллюминатора. – Вот, только дальний двигатель дымит немного. Впрочем…. Скорее всего, ничего серьёзного. Дым-то не угольно-чёрный, а серо-жёлтый, как бутафорский – на киносъёмках. Вы, уж, поверьте опытному режиссеру, продюсеру – по совместительству…

Через полминуты самолёт мотнуло – очень даже прилично – ещё раз, после чего мужественный голос известил на английском языке:

– Уважаемые дамы и господа! Прошу соблюдать спокойствие и не поддаваться панике! Прекратите бесцельное хождение по салону! Ситуация находится под полным контролем нашего экипажа…. В связи с локальным возгоранием левого двигателя, мы намерены совершить вынужденную посадку в одном из аэропортов Центральной Америки. Конкретное место посадки уточняется…. Повторяю! Никаких поводов для паники нет! Ситуация находится под полным контролем экипажа…

Юля Федонина, досадливо хмыкнув, известила:

– Эх, не пронесло, мать его! Похоже, что, всё-таки, достали…. Суки позорные и махровые! Мать их…

– Стоп, родная! Прекращай-ка материться, – нахмурился Егор. – Успеешь ещё…. Итак, кто нас – бравых – достал? И кто, конкретно, является позорными суками?

– Не гони волну, командир, – тяжело вздохнув, посоветовал Генка. – Подумаешь, у слабой женщины нервы слегка шалят…

– Что ты, личность узкоглазая, сейчас сказал? – взвилась обидчивая и непосредственная Юлька. – Кто это, по твоим глупым понятиям, является слабой женщиной? А не ты ли, слабак, прошлой ночью попросил пощады, мол: – «Слезай с меня, не могу больше!». Кто просил, я спрашиваю? Кто – жалостливо заохал, изображая из себя законченного старца?

– Хватит – нести чушь! – прикрикнула Сашенция. – Актриса нашлась, так его растак! Как говаривал великий Константин Сергеевич Станиславский: – «Не верю!»…. Ну, морды секретные, отвечайте. В чём дело? Что происходит? Дымок-то – тончает на глазах…

– Всё зависит от того, где мы приземлимся, – хмуро сообщил Гешка. – Если, к примеру, в Мехико, то это один расклад, а если в Сан-Хосе, то – прямо-противоположный.

– Внимание, дамы и господа! – снова ожила громкая связь. – К вам обращается командир экипажа! Через двадцать пять минут наш лайнер совершит вынужденную посадку в аэропорту города Пуэрто-Кабесас. Прошу всех прекратить перемещение по салону, занять кресла, обозначенные в ваших билетах и привести в рабочее положение пристяжные ремни. Повторяю! Через двадцать пять минут наш лайнер…

«Пуэрто-Кабесас – это Никарагуа», – без промедлений доложил внутренний голос. – «Как же, доводилось уже бывать – во времена армейской молодости. Нормальная такая страна, весёлая. Если, конечно, не вспоминать о тамошних джунглях…. Б-р-р-р! Дерьмо сплошное! Не хотелось бы – вновь оказаться в них. Злейшему врагу не посоветую…».

Дождавшись, когда пилот самолёта замолчит, Сашенция поинтересовалась:

– Данное место – в плане безопасности – нас утраивает? Ну, чего молчим, шпионы хреновы? Извольте отвечать!

– Говори тише, пожалуйста, – состроив озабоченную гримасу, попросил Гешка. – Желательно, шёпотом…. Могу, в первом приближении, сообщить следующее. Никарагуа – далеко не худший вариант. В том смысле, что в этой стране у «SV» есть крепкие опорные базы. Вот, держите, – протянул на раскрытой ладони два блестящих значка с профилем неизвестного бородатого дядьки. – Закрепите их на одежде, но так, чтобы значки не бросались в глаза. Например, за широкими лацканами курток-плащей. Если увидите в Пуэрто-Кабесас у кого-либо из местных такую же приметную бляху, то знайте – это свой, к нему можно обратиться за помощью.

– Тяжёленькая штуковина, – уважительно отметила Санька, увлечённо вертя значок перед глазами. – Из чего он сделан? Свинец, покрытый – с помощью гальванопластики – серебром? Или даже платиной?

– Инопланетный материал. Использовался в качестве обшивки космического межзвёздного корабля.

– Что же, поверю на слово. Инопланетяне, так инопланетяне…. Плохо только, что у нас нет с собой никакого оружия.

– У кого-то нет, у кого-то – есть, – на секунду отогнув ворот пиджака, Федонин продемонстрировал ремешок наплечной кобуры. – У Юли в сумочке тоже имеется браунинг.

«А как им, интересно, удалось пронести на борт самолёта огнестрельное оружие?», – задумался внутренний голос. – «Впрочем, всё ясно и понятно. Служба «SV», она же очень могущественная, так её растак. Везде и всюду имеются свои доверенные люди…».

Пристроив опознавательный значок за лацкан модного светло-фиолетового жакета, Александра въедливо уточнила:

– Кто – конкретно – может напасть на нас? Есть предположения? И с какой, собственно, целью?

– Понятное дело, что агенты инопланетных «экспериментаторов». Больше некому, – тяжело вздохнула Юлька. – А, вот, про их цели и задачи ничего вам не могу рассказать. Типа – сама не в курсе. За несколько часов до вылета из Питера, на нас с Геннадием вышел Координатор «SV». Это исключительный и чрезвычайный случай. Обычно он сам напрямую не общается с рядовыми агентами. Значит, ситуация, действительно, близка к пиковой…. Впрочем, ничего конкретного и однозначного он нам не сообщил. Просто велел охранять вас, господа Леоновы, не жалея собственных жизней. Вот, как-то оно так, если коротко…. Теперь по делу. На лётном поле держимся внутри толпы пассажиров. И, пожалуйста, дорогие соратники! Выполняйте все наши указания! Речь идёт о жизни и смерти…

Наконец, самолёт, слегка дымя левым двигателем, приземлился в аэропорту никарагуанского городка Пуэрто-Кабесас. Коротко пробежал по узкой бетонной полосе, завернул за длинный тёмно-коричневый ангар и замер. Вскоре к самолёту подали трап, рядом с которым припарковались три стандартных автобуса без кресел внутри.

– Дамы и господа! Прошу организованно проследовать на выход! – объявили по громкой связи. – Автобусы доставят вас в зал ожидания, где всем желающим будут предложены бутерброды и прохладительные напитки в ассортименте. О возобновлении нашего рейса будет объявлено дополнительно. Регулярно обращайтесь в справочную службу аэропорта. Всего хорошего!

– Проходим – без суеты и спешки – в правый крайний автобус, – строго велел Гешка. – Меня не ждите и во всём слушайтесь Юлю.

Они успешно разместились в автобусе.

– Ага, вон и наш Генка, – сообщила Сашенция, оказавшаяся у автобусного окошка, – Коротко поговорил о чём-то с водителем и занял его место. А шофёр – по внешнему виду метис – стоит на лётном поле и, пребывая в полном обалдении, пересчитывает, судорожно икая, полученные денежные купюры…

– Чёрт побери! Вон, похоже, едут и наши оппоненты, – зло скрипнув зубами, процедила Юлька. – Два джипа с вооружёнными головорезами. Готовимся, друзья, к худшему варианту…. Итак, когда подъедем к таможенному терминалу, то сразу же, ни на что не обращая внимания, следуйте к тёмно-зелёной двери с крупной белой цифрой три. Дёрнули за дверную ручку, вошли внутрь, захлопнули. Идёте направо и метров через восемьдесят-девяносто упираетесь в чёрную бронированную дверь с цифровым замком. Поочерёдно нажимаете – три, пять, восемь, три, ноль, два. Это вход в подземный секретный коридор. Вошли, захлопнули дверь. Подземный ход длинный, километра полтора, освещён лампочками. В его конце, естественно, имеется очередная дверь. Код на замке – два, ноль, три, восемь, пять, три…. Запомнили? Когда выберетесь на земную поверхность, то увидите ручей. Шагайте вдоль его берега вниз по течению. Минут через тридцать-сорок выйдите к большому квадратному пруду. Там и ждите, мы с Генкой прибудем с другой стороны, не прибегая к подземному маршруту. Или же…другие ребята подойдут – с приметными значками…. Егор Петрович, пожалуйста, не надо со мной спорить. Делайте, что вам говорят. Паспорта у вас с собой? Молодцы! Будем надеяться, что обойдётся без стрельбы. То бишь, девяносто девять процентов из ста, что её не будет…

Рассерженным весенним медведем взревел двигатель, и автобус резко рванул с места. Его штатный водитель, выпустив от неожиданности полученную плату из ладоней, испуганно отпрыгнул в сторону. Раздался громкие аханья-оханья и возмущённые возгласы – это пассажиры неуклюже повалились друг на друга.

Автобус, ломко лавируя между разнообразными самолётами и вертолётами, нёсся по лётному полю на бешеной скорости.

«Километров сто двадцать, наверняка, выжимает!», – одобрил внутренний голос. – «Джипы с головорезами, похоже, отстали. Надолго ли? Что будем делать, братец? Предлагаю, последовать Юлькиным инструкциям. Ей, что называется, виднее. Не вижу я, честно говоря, дельных альтернативных вариантов…. Тем более что стрельбы не предвидится. Девяносто девять процентов – цифра, как ни крути, солидная…».

Наконец, эта безумная гонка завершилась. Автобус остановился возле таможенного терминала, дверцы распахнулись. Генка, мгновенно выскочив из кабины, истошно завопил:

– Внимание, внимание! Угроза террористического акта! Всем покинуть автобус и проследовать направо, в укрытие, которое расположено за дверью под номером один! Торопитесь, дамы и господа! Быстрее, быстрее! Кровожадные террористы ждать не будут…

– Вам, ребята, налево, – успела прошептать Юлька. – Бегите. Бог даст, скоро увидимся…. Мобильные телефоны выбросьте!

– Зачем это?

– Так надо! Инструкции…. Выбрасывайте немедленно!

Перед тем, как дверь под номером три захлопнулась за ними, Егор услышал характерный визг автомобильных покрышек.

«Джипы подъехали», – подсказал внутренний голос. – «Поторапливайтесь, беглецы! Шевелите помидорами…

Вскоре они оказались перед чёрной бронированной дверью, скрывавшей тайный подземный ход.

– Два, три, пять, восемь, три, ноль, – тихонько бормотал Егор, нажимая на кнопки цифрового замка.

Неожиданно раздался звук близкого взрыва, в оконных рамах терминала мелко-мелко задрожали стёкла.

– Граната рванула на улице, – со знанием дела пояснила Сашенция. – Милый, что ты застыл мраморной статуей? Изображаешь из себя греческого Аполлона? Извини, но совершенно не похож. Уходить надо…. Помочь ребятам, всё равно, мы ничем не сможем, увы. Заходи быстрее, я дверь захлопну.

Подземный ход оказался очень узким и извилистым. По стенам, покрытым светло-сиреневыми узорами плесени, стекала слегка желтоватая вода, под ногами мерзко и противно хлюпало. Постоянно приходилось переступать через разнообразный строительный мусор. Редкие жёлтые лампочки, закреплённые на потолке, светили лениво и тускло. Местами из арочного свода коридора торчали разлапистые корни деревьев.

– Чёрт знает что. Идиотизм сплошной, – сердито ворчала Санька. – Дурацкая паутина постоянно лезет в глаза…. Конец моим модным брюкам и туфлям. На правой уже каблук слегка шатается. Теперь, скорее всего, придётся выбросить. И чемоданы с вещами, как назло, остались в самолёте…. Герой моих ночных девичьих грёз, ты чего там примолк? Переживаешь, наверное? Мол, надо было отобрать у Юльки пистолет и отправить её в подземелье вместе со мной? А самому остаться с Генкой?

– Что-то вроде того, – признался Егор. – Не по-мужски получилось, блин подземный…

– Совершенно напрасно переживаешь. Забей, милый. Ты, что же, знаешь, в какой конкретный момент надо открывать стрельбу? В кого следует бить-палить на поражение, а в кого – целиться лишь в конечности? Без чёткого знания инструкций и всяких мелких нюансов в такие дела лучше не ввязываться. Запросто можно наломать дров и подвести под монастырь хороших людей…. Согласен со мной?

– Согласен, королева логики и разумности.

Минут через двадцать пять подземный туннель вывел их на земную поверхность. Вернее, в старый заброшенный парк.

– Не очень-то он и заброшенный, – внимательно оглядевшись по сторонам, сообщила Александра. – Деревья, действительно, старые и запущенные. Сразу видно, что сухие ветки на них не обрезали уже много-много лет. А, вот, траву, как мне кажется, подстригали совсем недавно, две-три недели назад. Стоп! Слышишь?

– Ручеёк звенит-журчит, – успокоил Егор. – Пошли, боевая подруга, искать заветный пруд, где мы должны встретиться с ребятами. Только внимательно смотри под ноги, чтобы случайно не наступить на змею.

– На змею? – голос жены предательски задрожал. – Шутить изволим?

– Ага, видишь – след?

– Вижу, – Сашенция испуганно прижалась к его плечу. – Как будто здесь совсем недавно проехал пьяненький велосипедист.

– Это не велосипедист проехал, а анаконда проползла. Причём, весьма приличная по размерам. Здесь, моё сердечко, субтропики. Любимое место обитания всяких холоднокровных и ядовитых гадов…. Смотри, какой-то зверёк сидит на толстом пеньке и старательно умывается.

– Симпатичный и смешной! С заострённой лукавой мордочкой…. Это, наверное, мангуст?

– Навряд ли. Скорее всего, местная древесная крыса, питающаяся молодыми побегами эвкалипта. Лучше к ней близко не подходить. Укусит ещё – с перепуга…

Ручеёк оказался очень живописным и красивым. Порожистые места, усеянные крохотными водопадами, сменялись глубокими и широкими омутами со слабым течением.

– Рыбка плещется, – радовалась Санька. – Причём, пятнистая. Наверное, речная форель…. Смотри, впереди расположена маленькая апельсиновая рощица. Впрочем, похоже, что деревья уже слегка одичали – плоды очень, уж, мелкие, неправильной формы…. А это что такое? Неужели, бананы? Егорка, хочу банан! Ну, сорви, пожалуйста!

Сзади раздался характерный щелчок, сопровождавший перевод предохранителя армейского автомата в рабочее положение, ещё через мгновение прозвучала скупая и доходчивая команда, произнесённая на идеальном английском языке:

– Стоять! Руки за голову! При малейшем резком движении – стреляем на поражение…

Глава одиннадцатая Смерть ходит рядом

Примерно секунд через десять-двенадцать последовала очередная команда:

– Медленно и плавно повернуться через левое плечо!

«Серьёзные ребятишки. Профи», – уважительно констатировал внутренний голос. – «Оба, несомненно, являются природными англосаксами. Коротко-стриженные, облачены в пятнистый камуфляж (тёмно-зелёный фон с разноразмерными коричневыми пятнами), в руках – компактные автоматы неизвестного производства, оснащённые чёрными цилиндрическими глушителями. Один боец – блондинистый, второй, наоборот, с лёгкой рыжинкой…».

Блондин, насторожённо подрагивая стволом автомата, продолжал пристально наблюдать за задержанными. А рыжий боец достал из нагрудного кармана пятнистой куртки прямоугольную фотографию и, произведя тщательную сверку, объявил:

– Это, без сомнений, они. Надо сообщить шефу, чтобы не переживал. А потом отведём террористов на опорную точку…

Справа раздался лёгкий шорох. Егор краем глаза зафиксировал в банановых зарослях стройную фигурку в однотонном камуфляже цвета хаки. Зазвучали приглушённые хлопки.

«Хорошо, что мы находимся чуть в стороне от линии огня. То бишь, от линии перестрелки», – подумал Егор, приобняв Саньку за плечи и падая на землю. – «Похоже, что происходят некие межведомственные кровавые разборки. Причём, именно мы с Александрой и являемся причиной этих самых разборок. То бишь, считаемся вожделёнными коллекционными трофеями…. Одни крутые деятели за нами старательно наблюдают-присматривают. Ну, как любознательные учёные-орнитологи – за редким видом лесных птичек. Другие же, похоже, настроены гораздо более серьёзно и кардинально. То есть, хотят нас банально прикончить, после чего заспиртовать хладные трупики в стеклянном сосуде соответствующего размера…».

Вскоре хлопки стихли, со стороны банановой рощицы долетел тихий болезненный стон.

– Пятнистые личности лежат совершенно неподвижно, – приподняв голову, сообщила бесстрашная Санька. – А, вот, эти жалобные звуки…. Может, кое-кто валяет дурака? Вернее, дожидается, держа указательный палец на спусковом крючке, когда мы легкомысленно поднимемся на ноги? Чтобы, понятное дело, стрелять уже наверняка?

– Нет, конечно же, – откликнулся Егор. – Я, ведь, как ты знаешь, немного разбираюсь в военном деле. Мы, однозначно, имеем дело с предсмертными хрипами…. Сделаем так. Я сейчас сползаю на разведку и проясню сложившуюся ситуацию. А ты, душа моя, полежи здесь пару-тройку минут. Если всё нормально, то я тебя позову. Договорились?

– В принципе…

– Это как?

– Ну, если не появятся всякие змеи и мыши, то я буду лежать тихо и спокойно, хоть до морковкиного заговенья. В противном же случае, извини, могу – от пошлого дамского испуга – вскочить на ноги и задать стрекоча, извещая окрестности об охватившем меня ужасе.

– Только, пожалуйста, далеко не убегай, – серьёзным голосом посоветовал Егор. – Заблудишься ещё, не дай Бог. Типа – ненароком. Ищи потом – в этих густых тропических зарослях…

Он осторожно подполз к неподвижным пятнистым телам и приступил к стандартной процедуре осмотра.

«Однозначные и окончательные трупы!», – заявил невозмутимый внутренний голос. – «Оба получил по смертельной пуле в голову. Вернее, прямо в лоб. Есть характерные дырочки и на груди у обоих, но там, естественно, имеется по надёжному бронежилету…. Документов никаких, только фотография улыбающихся супругов Леоновых. Сделана много лет назад, во время какого-то однозначно-торжественного мероприятия. Месяца за два до того момента, когда ты, братец, решил покататься на яхте по суровому Берингову морю…. Помимо автоматов, оснащённых чёрными цилиндриками глушителей, у каждого мертвеца имеется ещё по пистолету и по хорошему диверсантскому ножу. Что будем брать с собой? Фляжка из нержавейки. Что в ней, интересно, налито? Ну-ка, попробуем…. Очень даже приличный коньяк! Одобряю…».

После недолгих раздумий Егор повесил на плечо один из автоматов. Пистолеты, фляжку и запасные обоймы он без суеты распихал по карманам, а нож (в ножнах) поместил в тесный рукав пиджака.

«А теперь – осмотрим противника нашей мёртвой пятнистой парочки!», – скомандовал внутренний голос. – «Вперёд, братец! Где наша только не пропадала…. Кстати, чтобы ты знал, банан – это не кустарник. А – с точки зрения классической ботаники – обыкновенная многолетняя трава…».

Боец в комбинезоне цвета хаки лежал на земле – в луже крови – лицом вниз. Егор осторожно перевернул тело на спину и тихонько пробормотал:

– Данный дядя – волчара битый и опытный. Напялил на голову чёрный шлем-маску. Надёжная вещь, сделанная из какого-то прочного, ужасно-секретного материала. Такой шлем можно пробить только выстрелом в упор. Или же – из нарезного карабина…. Впрочем, сегодня это не помогло. Меткая пуля пробила опытному бойцу ничем незащищённую шею насквозь. Крови, правда, натекло совсем и немного. Значит, артерия не задета…. Однозначно, не жилец. Воздух – с тоненьким и нежным свистом – выходит из пулевых отверстий. Ну-ка, снимем шлем-маску…. Ни фига же себе! Как она оказалась в Никарагуа?

– Ты, получается, знаешь эту девицу? – хмуро поинтересовался сзади голос Сашенции. – Откуда, интересно?

Егор обернулся и неодобрительно покачал головой:

– Обещала же, что будешь тихонько лежать, или же побежишь, истошно и нервно вопя, по старинному парку. А сама – бесшумно подкралась сзади. Я даже ничего и не услышал…. Когда, спрашивается, научилась? Ещё и второй автомат прихватила…. Зачем?

– Затем, что я – замужняя, рачительная и хозяйственная женщина. Негоже добро разбрасывать, где ни попадя…. Почему поднялась с земли-травы? Так, злые и наглые муравьи достали. Или же – термиты? Заползают, понимаешь, в самые интимные и нежные места.… А бесшумный шаг я прекрасно освоила ещё со времён знаменитого реалити-шоу – «Живём – как в старину». Если ты запамятовал, то напоминаю. Женщины нашего славного «славянского племени» ходили на охоту наравне с мужчинами. И на бобров, и на гусей-уток, и даже – один раз – на косуль и лосей…. Что ты мне, дорогой супруг, зубы заговариваешь? Где ты, бесстыжий развратник, познакомился с данной платиновой блондиночкой, пребывающей в бессознательном состоянии? Как зовут эту симпатичную шалаву? У тебя с ней что-то было? Отвечай немедленно, изменщик!

– Тише, родная, – взмолился Егор. – Говори, пожалуйста, тише. Желательно шёпотом. Не дай Бог, набегут очередные вояки, диверсанты и шпионы…. Зовут же эту барышню Мариной. Я у неё на днях, в Петропавловске-Камчатском, покупал паспорта. То бишь, на тамошнем задрипанном продуктовом рынке, где она – якобы – работала торговкой.… Согласись, что всё это – как минимум – очень странно.

– Странно, – Санька присела на корточки рядом с неподвижным телом. – Ага, вот, и приметный блестящий значок с бородатым профилем. Следовательно, эта красотка – с мертвецки-бледным лицом – числится в загадочной организации «SV». То есть, является коллегой Генки и Юльки…. Милый, может, стоит её перевязать?

– Бесполезно, поверь на слово. Можно попробовать привести умирающую – на короткое время – в сознание. Не более того…

Егор расстегнул объёмный кожаный планшет, расположенный на левом боку девушки, достал оттуда пластиковую коробочку с красным крестом на крышке и, раскрыв её, принялся рассуждать вслух:

– Набор препаратов достаточно стандартный и немудрёный. То бишь, армейский…. Болеутоляющее? Может, чуть позже…. Это что такое? Сыворотка при укусах ядовитых змей. Пусть, на всякий случай, будет. Ага, вот, и искомый «Прилив». Сейчас, сейчас…

Он, торопливо сняв с крохотного бесцветного шприца жёлтый колпачок, сделал девушке – прямо через плотную ткань комбинезона – укол.

– Что дальше будем делать? – спросила Санька, ловко накладывая, не смотря на совет мужа, лёгкую повязку на шею Марины. – И мобильных телефонов нет. Выбросили сдуру, паникёры вшивые. А всё Юлька, так её растак, вместе с дурацкими советами.

– Ждать, конечно…. А откуда у тебя бинт?

– Нашла в кармане куртки у «камуфляжника». У того, который был белобрысым при жизни…. Получается, что это секретная служба «SV» так упорно и настойчиво вытаскивала тебя с чукотского мыса Наварин?

– Скорее всего.

– Зачем?

– Не знаю, – честно признался Егор. – Надо хорошенько обмозговать данную новость. Если предположить, что…. Погоди, кажется, наша подопечная приходит в себя.

На щеках Маришки появился лёгкий румянец, она медленно приоткрыла глаза, вымученно улыбнулась и проговорила – бесконечно-хриплым, серо-тусклым и каким-то механическим голосом:

– А, морячок с жёнушкой…. Это хорошо…. Сколько времени у меня осталось? Говори правду…

– Судя по зрачкам, минут пять-десять.

– «Прилив» вколол?

– Его, родимого.

– Молодец, всё правильно сделал…. Прислоните меня спиной к пеньку, или к камню, – попросила Марина. – Спасибо…. Доставай, морячок, из планшета карту, разворачивай. Эту, да. Теперь слушай очень внимательно…. На морском побережье, к северу от Пуэрто-Кабесаса находится городок Сан-Анхелино…

– Мне уже приходилось там бывать. Лет так восемнадцать-девятнадцать тому назад. Перед тем, как проследовать – по делам армейским – на алжиро-ливийскую границу. Впрочем, посещал я этот населённый пункт и…м-м-м, во Времена иные…

– Это хорошо, будет чуть проще…. Кха! Кха! – надсадно закашлялась девушка. – Мы находимся здесь. Видишь? Ручей впадает в парковый пруд. За прудом выйдите на просёлочную дорогу…. Часов за семь-восемь, уже на закате, дошагаете до городка. Найдёте трактирчик под названием «La Golondrina blanka[15]»…. Кха! Кха! – на её губах запузырилась светло-розовая пена, по подбородку потекла тоненькая струйка крови.

Аккуратно обтерев носовым платком подбородок и пухлые губы Маришки, Егор вынул из кармана трофейную фляжку, отвинтил крышечку и предложил:

– Глотни-ка, секретная амазонка. Обязательно полегчает…. Глотай, глотай! Ещё немного…

Коньяк произвёл на девушку самое благотворное и позитивное влияние. Её глаза болезненно заблестели, а из голоса исчезли все механические и хриплые нотки.

– Спасибо, морячок, – поблагодарила Марина, возвращая флягу. – Хороший коньяк…. На чём я остановилась? Ах, да, на таверне. То есть, на пульперии, выражаясь по-местному…. Найдите дона Аугусто, хозяина этого почтенного заведения. И отдайте ему мой значок. Он узнает ваши лица…. Ничего Аугусто не рассказывайте, он обо всём догадается сам. Накормит, напоит, даст приют, выделит спальные места…. А потом проводит вас на запасной секретный аэродром. Через сутки другие уже будете в Буэнос-Айресе.

– Нам велено – дожидаться возле пруда Федониных, – сообщила Санька. – Как быть с этим?

– Не знаю таких сотрудников…. Они, наверное, летели вместе с вами из Санкт-Петербурга? Не советую – ждать…. Местные ночи, они очень неуютные и опасные. Темноту лучше встречать, находясь в непосредственной близости от человеческого жилья. Впрочем, вам решать, путешественники…. У меня в планшете имеется французская «пшикалка» от комаров и москитов. Действенно помогает, проверено на себе. Обязательно возьмите…. Кха! Кха! Ещё одно…. Мой труп нельзя здесь бросать. Да и закапывать – в сложившейся ситуации – инструкции запрещают…. Сделаем так. Набейте карманы моего комбинезона тяжёлыми булыжниками и утопите тело в водах ближайшего глубокого плёса…. Кха! Кха!

– Что это вы, Мариночка, такое говорите? – отводя глаза в сторону, смущённо засуетилась Сашенция. – Может, всё ещё и образуется. Всякое случается…. Хотите ещё коньячка?

Глаза девушки застыли, рот приоткрылся в кривом оскале, голова уродливо завалилась набок.

– Вот, и всё, – поморщился Егор. – Она умерла…. Угадай, любимая, что я сделаю первым делом, когда мы доберёмся до канадского поселения «Славянского клуба»?

– Наверное, напьёшься в дымину.

– Не угадала. Первым делом, я ремнём нахлопаю нашу Иришку по одному известному месту.

– За что это? – удивилась Санька.

– За легкомысленное неуважение к русским народным приметам. Ведь, это именно одна сглазила. Помнишь, Ирка заявила при прощании в питерском аэропорту, мол: – «Знаю я вас, любимые родители. Наверняка, ввяжетесь в очередное опасное реалити-шоу…». Вот, мы и ввязались – не пойми, во что – с дочкиной лёгкой руки. Сглазила нас Иришка, однозначно, сглазила….

– Шутишь так?

– Ага, вспоминаю – с лёгким скрипом – специфичный армейский юмор, подзабытый слегка на далёкой Чукотке. Типа – без Василия Тёркина и победа достигается с лёгким запозданием…. Чувствую, что пришло время – вспомнить и все прочие навыки, могущие быть полезными в различных заварушках…

Они перетащили тело Маришки к широкому плёсу ручья.

– Глубина здесь, судя по всему, больше двух метров. И вода тёмно-коричневая, очень мутная, – одобрила Александра. – Никто и никогда не найдёт. А местечко – очень тихое, спокойное и красивое. Бабочки летают – крупные и узорчатые. С высоченных деревьев, переплетаясь, сползают толстые тёмно-зелёные лианы, усыпанные мелкими разноцветными цветочками, слегка похожими на магазинные орхидеи.

– Это и есть – тропические орхидеи, – хмыкнул Егор. – Жди меня здесь, известная киноактриса и режиссер. Я быстро…

Вернувшись к банановой роще, он снял с трупов неизвестных оппонентов пятнистые куртки, после чего вернулся к ручью. В куртки Егор завернул крупные гранитные булыжники, а длинные курточные рукава надёжно завязал-укрепил на худеньком теле Маришки.

– Кожаный планшет я забрала, – сообщила Санька. – Обыскала все карманы, но ничего в них не обнаружила. Естественно, не считая очередного пистолета. Смотри, какой красивый! Чёрненький, элегантный.

– «Глок», причём, израильского производства. Хорошая машинка, надёжная, двенадцатизарядная. Себе оставь…. Кстати, сняла с покойницы полевой планшет с полезными причиндалами – молодец. А, ботинки?

– Что – ботинки?

– А кто мне жаловался ещё в подземном туннеле, что, мол, шатается каблук на правой туфле? Если ты забыла, то напоминаю. До Сан-Анхелино – нам ещё пилить и пилить…. Ладно, ботинки с мёртвой барышни, которая, возможно, спасла нам жизни, я сниму сам. Ты же, Санёк, сбрасывай свои модные туфельки. Я их запихаю – по одной – в куртки с камнями…

Когда процесс переобувания был завершён, Егор скомандовал:

– Берём тело за руки и за ноги, раскачиваем и – на счёт три – определяем рабу Божью Маринку в водяную могилку…

Раздался громкий «бульк», мёртвое тело девушки послушно скрылось в тёмно-бурых водах, по поверхности омута, расширяюсь, побежали круги.

– Пошли, черноволосая красавица, к пруду, – предложил Егор. – Наверняка, Гешка и Юля уже заждались.

Но, не пройдя и семидесяти метров, он остановился и известил:

– Придётся, всё же, вырезать длинную палку с крепкой рогулькой-развилкой на конце. Помнишь, как я таким крестьянским приспособлением – в процессе проведения реалити-шоу «Живём – как в старину» – расчищал нам путь от упитанных вологодских гадюк?

– Помню, – зябко поёжилась жена. – Ты хочешь сказать, что…

– Ага. Видишь, впереди берег ручья – метров на сто пятьдесят – свободен от деревьев, кустарников и травы?

– Ну, да. Каменистая покатая площадка, вернее, солнечная лощинка, «обрывающаяся» в наш ручеёк. Эти полосатые камушки, наверное, очень горячие. Особенно, прожилки слюды.

– Полосатые камушки, говоришь? – усмехнулся Егор, доставая из рукава пиджака ножны с армейским ножом. – Нет, милочка моя, каменные плиты, как раз, однотонные. А, вот, змеи, которые греются на них, разноцветные. То бишь, буро-узорчатые, серые и зеленоватые. Ну, и блестящие, как прожилки слюды, змейки…

– Кошмар какой! Как же мы пройдём к пруду?

– Ногами, конечно. Ты, главное, не бойся и, отстав метров на пять, шагай за мной. Прорвёмся! Не впервой…

Разноцветные змеи, рассержено шипя, разлетались в разные стороны. Два шага, манипуляция с палкой, голова змеи, попавшая между «лучами» рогульки, короткое вращение древка, резкий взмах, сильное змеиное тело, отлетающее метров на пятнадцать-двадцать. Следующие два шага, манипуляция с палкой, голова змеи, попавшая между «лучами» рогульки…

На преодоление ста пятидесяти «змеиных» метров у них ушло более двадцати минут.

– Очень печальная история, – загрустила Сашенция.

– О чём это ты, королева моего беспокойного сердца? – уточнил Егор.

– Как я понимаю, змеи днём привыкли греться на тропическом солнышке?

– В общем-то, да. Переваривают пищу, набираются сил, греют холодную кровушку.

– А ночью, соответственно, расползаясь по всей округе, выходят на охоту – за всякой мелкой живностью?

– Правильно всё понимаешь.

– Сколько времени мы будем ждать Генку и Юльку? – поставила вопрос ребром Санька. – Полчаса, час, два?

– Этот момент мы не оговаривали.

– И, по моему мнению, совершенно напрасно. Можем, ненароком, оказаться ночью в натуральном змеином раю. Наступишь – в полной темноте – на какую-нибудь узорчатую гадину, она тебя за ногу и тяпнет. Костра-то нам разжигать, наверно, не полагается?

– Рискованное, опасное и недальновидное мероприятие, – сознался Егор. – Неизвестно, какие ещё гадкие и скользкие морды бродят по округе. Ведь, наверняка, бродят….

– А если пересидеть ночь на высоком дереве?

– К сожалению, не получится. По стволам и ветвям местных деревьев змей ползает ещё больше, чем по траве и камням. Маленькие такие, изумрудно-зелёные, с крохотными красными точками по всему телу и, при этом, очень ядовитые. Кроме того, кровожадные ягуары обожают вкушать пищу, предварительно спрятав добычу в густой листве…

До пруда они шли в полном молчании.

– Как и ожидалось, здесь нас никто не ждёт, – расстроено сплюнула в сторону Санька. – Только две толстые чёрные змеи испуганно сползли – с длинного замшелого бревна – прямо в воду. Ситуация, как принято говорить в современных авантюрных романах, неуклонно меняла свой статус, превращаясь из неприятной и непростой – в отчаянную и безысходную…. Что предпримём, опытный вояка?

– Будем ждать ребят, – твёрдо ответил Егор, но уже через пару секунд засомневался. – Некоторое время, понятное дело. Думаю, что часа полтора-два у нас ещё есть.

– Есть ли?

– Есть. Может, и больше…. Марина говорила, что от этого пруда до Сан-Анхелино можно дошагать за семь-восемь часов. Следовательно, чередуя ходьбу с бегом, туда можно добраться и гораздо быстрее. Мы же с тобой, голубка белокрылая, люди спортивные, как-никак. На ногах у обоих имеется надёжная обувка. Не вижу особых проблем.

– Может, ты и прав, – согласилась Александра. – Добежим, понятное дело…. Ладно, тогда давай поговорим. Обсудим, то бишь, некие важные моменты окружающей нас реальности.

– Например?

– Для начала – покойную девушку Маришу. Что она, спрашивается, делала в Петропавловске-Камчатском? Как оказалась здесь? Можно ли полностью доверять её словам и указаниям?

– Ты, Санёк, опять лукавишь, – понимающе усмехнулся Егор. – Наверняка, все эти вопросы тобой уже тщательно и скрупулёзно продуманы. Ждёшь, чтобы я расписался в медлительности своего мышления и обратился бы к тебе, светоч сообразительности, с нижайшей просьбой, мол: – «Просвети, пожалуйста, глупенького муженька…»?

– А хотя бы и так! Тебе что, трудно попросить?

– Не трудно. Прошу. Просвети, пожалуйста, туповатого супруга.

– Пожалуйста, глупый муж, слушай! – тут же надулась гордым мыльным пузырём Сашенция. – Начнём, что называется, от Адама…. Для меня существуют две глобальные версии – относительно всего произошедшего. Первую озвучил мудрый чукотский шаман Афанасий. Ты, мол, стал кому-то реально мешать, вернее, угрожать. И тебя – на определённое время – нейтрализовали. Здесь под подозрением – в первую очередь – оказываются представители мировой киноиндустрии. Может, это и так…. Вторую версию высказал всё тот же подозрительно-сообразительный Афоня, мол: – «Тебя, Странник, отложили «про запас», уподобив банке с питательной говяжьей тушёнкой…». В этом случае речь идёт не о нейтрализации, а, наоборот, о твоей личной безопасности…

– Не понял! – возмутился Егор. – Это о чём ты сейчас толкуешь?

– Вопрос звучит примерно так. Ты, мой милый, кому-то очень-очень нужен. То есть, тебя планируют нынче задействовать – в качестве важнейшего элемента – в какой-то хитрой и гадкой афёре. Или же не в афёре, а в некоем судьбоносном и серьёзном проекте. Поэтому четыре года назад тебя лишили памяти и отправили – в качестве промыслового охотника – на мыс Наварин. Мол, там тебе будет комфортно и безопасно.

– Издеваешься? Безопасно – среди сорокоградусных морозов, месячных вьюг-метелей и голодных белых медведей?

– Получается, что так, – подтвердила Санька. – Очевидно, пребывая в непредсказуемом Большом Мире, ты бы рисковал гораздо больше.

– Для чего же мне вернули память? Почему позволили покинуть мыс Наварин?

– Может, о твоём убежище стало известно коварному и беспощадному противнику. Может, пришло время для осуществления вышеупомянутого судьбоносного проекта. Как бы там ни было, но одним неизвестным деятелям необходимо, чтобы ты, милый, попал в Аргентину и встретился там с Марией Сервантес. Другие же изо всех сил препятствуют этому процессу. Поэтому и образовались незапланированные перестрелки – и на Камчатке, и здесь, в Никарагуа…

– Нестыковочка, однако, наблюдается, – возразил Егор. – До благословенной Аргентины можно добраться, если, уж, образовалась такая срочная необходимость, минуя Санкт-Петербург, да и белокаменную Москву. Например, по простейшему маршруту: Петропавловск-Камчатский – Владивосток – Токио – Буэнос-Айрес. Зачем было городить огород с пересечением всей России с востока на запад?

– Например, кто-то очень хотел, чтобы ты пообщался с отставным генерал-лейтенантом Виталием Павловичем Громовым. Существуют и другие, весьма любопытные предположения…

Они долго ещё ходили по болотистому берегу пруда – любовались на заросли кремовых кувшинок и розовых лотосов, наслаждались щебетанием пёстрых тропических птиц и вели неторопливые разговоры, временами переходившие в жаркие и бестолковые споры.

Наконец, Александра опомнилась:

– Прошло почти два часа! День, как говорится, начал своё движение к вечеру. Смотри, над водой заклубились стайки мелких москитов…. Ай! Меня за щеку укусила какая-то голодная зараза. Где у нас – анти-комариное средство?

– В Маришкином планшете.

– Ага, нашла…. На тебя попрыскать?

– Давай.

– Милый, мы не можем больше ждать. Надо, пока ещё не поздно, идти к Сан-Анхелино. Надо, понимаешь?

– Я знаю, – тяжело вздохнул Егор. – Минут через пятнадцать – выходим на маршрут…

Неожиданно с противоположного берега пруда долетел резкий и долгий птичий вскрик. Егор, поднеся к губам ладони, сложенные рупором, незамедлительно ответил.

– Что это было? – поинтересовалась Санька.

– Охотничий зов-сигнал белой полярной совы. Мол: – «Дорогие мои сородичи, без промедлений летите на северо-восток, там по тундре бегает много вкусных и упитанных леммингов…». Выходим на просёлочную дорогу. Это Гешка вспомнил про давнишний условный армейский сигнал. Откуда настоящим полярным совам взяться в тропическом Никарагуа? Ясен пень, что неоткуда…

Они торопливо выбрались на просёлочную дорогу, мощенную гладкими тёмно-коричневыми булыжниками.

– Она, наверное, очень древняя, – предположила Александра. – Может, именно по ней – в своё время – передвигались первые испанские конкистадоры…

В придорожных кустах послышался подозрительный шорох. Егор без промедлений направил в ту сторону ствол автомата.

На дорожные булыжники выбрался Гешка – оборванный, взлохмаченный, потный.

– Что-то с ним не то, – тихонько прошептала Санька. – Лицо очень бледное, а взгляд какой-то мутный и слегка заторможенный…. Привет, Гена! – громко поздоровалась. – А где Юлька?

– Юля? – непонимающе переспросил Федонин и неожиданно всхлипнул. – Нет больше моей Юльки. Погибла…. Я похоронил её – там, – неопределённо махнул рукой. – Пуля прилетела прямо в сердце. Умерла сразу, без мучений и прощальных слов…

Глава двенадцатая Славный прибрежный городок

Впрочем, Генка очень быстро взял себя в руки и, наспех обтерев лицо грязным носовым платком, попросил:

– Давайте, друзья, не будем некоторое время говорить об…, об этом происшествии. Недели две-три. А ещё лучше – полгода…. Нет, да и не было никогда женщины – по имени Юля. Да и имени такого не существует в природе. Не существует…. Договорились? Спасибо…. А у вас, соратники, какие новости? Встречались с кем-нибудь?

Егор вкратце рассказал другу о гибели Марины, с которой он совсем ещё недавно общался в далёком Петропавловске-Камчатском, а также о её предсмертных словах-указаниях.

– Значит, Сан-Анхелино, – крепко задумался Федонин. – Не знал, что в этом районе у службы «SV» имеется аэродром. Ладно, приказы для того и существуют, чтобы их выполнять…. Поторопимся, ребятки! Надо успеть добраться до города – до наступления темноты. Что у вас с обувью? Нормальный вариант…. А автоматы выбросьте в придорожные кусты, незачем пугать местное мирное население. Могут – с испуга – и пристрелить, приняв за коварных повстанцев. Или, наоборот, за подлых прихвостней Правительства. Такие, вот, здешние непростые политические реалии. Оставьте себе по одному пистолету, этого будет вполне достаточно…. Ну, готовы? Тогда – за мной! Бегом, марш!

Просёлочная дорога беспорядочно петляла между горбатыми холмами, поросшими густым тропическим лесом, из которого временами долетали резкие гортанные крики.

– Кто это? – испуганно косясь в сторону леса, на бегу спросила Санька. – Как бы не напали…

– Обезьяны бесятся, – кратко пояснил Егор. – Не обращай внимания и посматривай под ноги, чтобы не наступить на змею.

Уже на закате неприветливый лес сменился апельсиновыми и банановыми рощами.

– Рота, стой! – объявил Генка. – До Сан-Анхелино, если верить географической карте, осталось метров триста пятьдесят. Надо отдышаться и привести одежду в порядок. Не следует привлекать – взлохмаченным внешним видом – внимания праздных и любопытных зевак.

– Не стоит заморачиваться, – посоветовал Егор. – Только драгоценное время потеряем – без должных на то причин.

– Что ты имеешь в виду?

– Сами всё увидите. Сан-Анхелино – самый безалаберный и легкомысленный городишко на свете.

– А какова численность местного населения?

– Наверное, тысяч десять-двенадцать. Только это, между нами говоря, ровным счётом ничего не меняет…

Через несколько минут они вступили на городскую территорию. Да, именно так – не в город, а на городскую территорию.

– Деревня деревенская, – тихонько ворчала Сашенция. – Ни одного современного приличного дома. Сплошные хижины, халупы и лачуги, построенные изо всего, что попалось под руку – из не струганных досок, обломков мебели, листов серого шифера, старых фанерных ящиков и пальмовых листьев, неряшливо обмазанных красно-коричневой глиной. Судя по характерным запахам, в этом заштатном населённом пункте и канализация отсутствует…

– Здесь даже кроватей нет! – похвастался Егор. – Жители предпочитают спать в гамаках. Тутошние аборигены – самые ленивые индивидуумы на нашей беспокойной планете. Они даже табуретки и стулья заменяют пустыми ящиками из-под бананов, апельсинов и ананасов.

– Охотно верю. Если судить по тем подозрительным личностям, что попались нам навстречу, в Сан-Анхелино и умываться не принято, а верхнюю одежду меняют не чаще, чем один раз в пять лет. Сплошные оборванцы и оборванки. Грязнули и замарашки…

– Ничего не поделаешь. Страна вечноцветущего лотоса, как выражался великий старик О Генри. Ведь, события, упомянутые в знаменитом романе «Короли и капуста», происходили именно в Сан-Анхелино.

– Ты не обманываешь? – на всякий случай уточнила Санька. – Вешать длинную лапшу на доверчивые женские уши ты, любимый, всегда был большим и непревзойдённым мастером.

– Чтобы мне всю оставшуюся жизнь пить только безалкогольное пиво! Я даже бывал в той древней избушке, где О Генри прожил двое суток. Там нынче обустроен маленький краеведческий музей его имени.

– А почему так мало? Всего-то двое суток?

– Побоялся, что затянет. Мол, незаметно для себя объестся цветками лотоса и уснёт, образно выражаясь. Воздух здесь такой – коварный и дурманящий. Из этих благословенных краёв редко кто уезжает. В смысле, по своей воле. Мистика сплошная.

– Н-да? – недоверчиво хмыкнула Сашенция. – Пока я не наблюдаю абсолютно ничего мистического. Живописные трущобы и романтические развалины, не более того.

– Утром я тебе продемонстрирую один занятный фокус, – пообещал Егор. – Если, конечно, проснёмся до рассвета. Впрочем, наверняка, проснёмся. Чтобы беззаботно и сладко спать в гамаках – нужен определённый навык. То бишь, устойчивая привычка…

Они прошли мимо величественного католического собора и повернули на широкую улицу, ведущую к Атлантическому океану.

– Какое необычное здание-сооружение! – Санька заинтересованно махнула рукой в сторону приземистого двухэтажного дома. – Скорее всего, его построили из деталей старинных парусных кораблей. Круглые иллюминаторы, стены обшиты досками, покрытыми крупными и мелкими ракушками. Что это такое?

– Это и есть пульперия «Белая ласточка».

– А почему ласточка – белая?

– Здешний аналог русской «белой вороны».

Дверь таверны была приметной – тёмно-фиолетовой, полукруглой, щедро оббитой кружевными полосами чёрного металла.

– Странный цвет, – заметил Генка.

– Морёный дуб, – охотно пояснил Егор. – Эта дверь от кают-компании стопушечного галеона «Эльдорадо», который перевозил серебряную руду из далёких перуанских рудников в средневековую Испанию. Это было, кажется, в самом конце легендарного семнадцатого века…. Потом «Эльдорадо» был атакован эскадрой подлого Эдварда Теча – по прозвищу Чёрная Борода, и после жаркой схватки взят на абордаж. Серебряную руду пираты перегрузили на свои фрегаты, а испанский галеон затопили, пробив в днище большие дырки.

– Зачем же надо было топить хорошее и крепкое судно? – возмутилась хозяйственная Сашенция. – Глупый, на мой взгляд, поступок. Недальновидный и несерьёзный.

– Это, любимая, как посмотреть. Галеон – очень тихоходное и неповоротливое судно. Следовательно, не годится для лихих пиратских рейдов. А торговлей Эдвард Теч никогда не занимался и выгодных фрахтов не брал…. Короче говоря, «Эльдорадо» был по-простому затоплен и пролежал на морском дне более трёх столетий. За это время древесина дуба, из которой была сделана дверь кают-компании, и «заморилась»…

Внутреннее убранство таверны изысканностью не отличалось.

– Абсолютно гладкие, старательно-оштукатуренные светло-кремовые стены, толстые деревянные балки на потолке, – принялась комментировать дотошная Санька. – Фонари какие-то дурацкие, похоже, масляные. Понятное дело, здесь даже электричества нет. Периферийная глухомань, короче говоря…. Мебель – грубая и массивная, под стать всему остальному. Стулья отсутствуют, сплошные скамейки, причём, даже без спинок. А барная стойка знатная, того же благородного цвета, что и входная дверь. Наверное, тоже когда-то украшала кают-компанию знаменитого галеона «Эльдорадо». На второй этаж ведёт узенькая лесенка с низкими перилами.

– Там находятся номера для посетителей, решивших заночевать, – пояснил Егор. – Проходим и усаживаемся за дальний столик, под самым большим – по диаметру – иллюминатором.

В помещении таверны было душно, накурено и темновато – шесть горящих масляных фонарей откровенно не справлялись с вечерними тёмно-фиолетовыми сумерками. Справа от барной стойки возвышался квадратный деревянный помост, на котором был установлен старенький чёрный рояль. Молодой человек – с широкополой ковбойской шляпой на голове – нежно прикасался подушечками длинных пальцев к клавишам и, слегка рисуясь, напевал приятным баритоном на французском языке:

Прохладных струн – касаясь – тоненькими пальчиками, Она негромко – пела о любви… И замер ветер, что гулял над мачтами, Замолкли – разом – в роще соловьи… Прохладный ветер, тоненькие пальчики… Она негромко пела – о любви. Но песенка закончилась – нечаянно. И тень рассвета – пала на баркас. И паруса – хотят взлететь над мачтами… Навек прощайте, тоненькие пальчики! До самой смерти – не забуду вас! Но песенка закончилась – нечаянно. До самой смерти – не забуду вас… Как мне хотелось – с вами здесь – остаться, Какая здесь – шикарная заря… Но ветер на причале рассмеялся: – Судьба-злодейка рубит – якоря.… Как мне хотелось – с вами здесь – остаться… Судьба-злодейка – рубит якоря… Прохладных струн – касаясь – тоненькими пальчиками, Она негромко пела – о любви… Дробилось Время – солнечными зайчиками, В стране далёкой, на Краю Земли… Прохладных струн – касаясь – тоненькими пальчиками… В стране далёкой, на Краю Земли…

Мужчина резко закрыл крышку рояля, после чего поднялся на ноги и коротко поклонился. Раздались скупые и вежливые аплодисменты немногочисленных посетителей.

– Красивая песенка! – одобрила сентиментальная Санька. – Очень чувственная и правильная. Что называется, в тему…. Только почему он пел по-французски?

– В Сан-Анхелино собралась самая настоящая сборная солянка, – улыбнулся Егор. – Я имею в виду, людская сборная солянка, говорящая на всех языках нашей древней планеты.

– И даже по-русски?

– А мы сейчас с тобой на каком языке общаемся?

– Ну, мы…. А ещё кто-нибудь?

Сзади раздалось вежливое покашливание, и приятный баритон – с мягким, чуть заметным акцентом – сообщил:

– Поверьте, уважаемые, что и в нашем затрапезном городишке найдётся с десяток другой образованных людей, знакомых с языком Чехова, Толстого и Достоевского.

Егор обернулся, рядом с их столиком стоял молодой человек, недавно занимавшийся музицированием.

«Лет двадцать восемь – тридцать», – отметил наблюдательный внутренний голос. – «Волевое скуластое лицо, ясные светло-голубые глаза с уверенным прищуром, длинные и ухоженные чёрные волосы, одет – как среднестатистический герой голливудских вестернов…. Обычный свободолюбивый авантюрист, таких на побережье Карибского моря – пруд пруди. Шляются – почём зря, постоянно меняя профессии, занятия, увлечения и симпатичных подружек…».

Мужчина, небрежно прикоснувшись длинным указательным пальцем к краю широкополой ковбойской шляпы, представился:

– Дон Аугусто Мартинес. Всегда к вашим услугам, дамы и господа. Естественно, что ваши имена и фамилии мне хорошо известны. Весьма рад этой неожиданной встрече…. Учитывая ваше появление в Сан-Анхелино, требуется моя помощь?

– Вы угадали, – кивнул головой Егор. – Сегодня нам нужны пища и кров. Завтра же – необходимо попасть на секретный аэродром.

Молодой человек, резко и звонко щёлкнув пальцами правой руки, отдал короткое приказание подбежавшему худенькому подростку – на причудливой смеси испанского и креольского языков. После чего, не дожидаясь приглашения, опустился на скамью и известил:

– С едой и напитками – никаких проблем. Сейчас ребята всё притащат. То есть, всё, чем моя «Белая ласточка» богата на сегодняшний вечер…. Та же история наблюдается и с кровом-ночлегом, – покопавшись в многочисленных карманах, небрежно выложил на столешницу два массивных бронзовых ключа, оснащённых маленькими медными бирками. – Номер два, – подмигнул Генке, – для одинокого мужчины. Номер три – для знаменитой супружеской пары. Впрочем, в Сан-Анхелино ваша знаменитость, господа Леоновы, весьма призрачна – по причине отсутствия электричества, а, следовательно, и телевидения….

– В десятитысячном городишке нет ни единого телевизора? – изумилась Сашенция. – Неслыханное дело!

– Почему же – ни единого? – слегка обиделся Аугусто. – Пара штук, наверняка, найдётся. В полукилометре от морского побережья выстроено несколько современных коттеджей, оснащённых мощными дизель-генераторами. Богатые американцы, понятное дело. Чего от них, сытых мерзавцев, ещё ожидать? Но на этом, собственно, и всё. Остальные граждане и гражданки Сан-Анхелино отлучены от телевизионной жвачки и, поверьте, ни на грамм не жалеют об этом…. Итак, ключи я вам отдал. Поднимаетесь по данной лестнице, находите нужные номера, открываете двери. Понимаю, что к гамакам вы непривычные, но ничего другого предложить не могу…. В семейном номере гамак, естественно, двуспальный. Только для успешного выполнения супружеских обязанностей – необходим определённый навык. Кстати, я ожидал, что вас, господа и дамы, будет больше….

– Пройдусь я немного, – поднялся из-за стола Федонин. – Выпью чего-нибудь крепкого у барной стойки.

Возле стола появились смуглолицые курчавые мальчишки и принялись ловко сгружать с подносов на стол разномастные тарелки, миски, ложки, вилки, ножи, глиняные кружки, хрустальные бокалы и керамические кувшины.

– Тутошний стандартный продуктовый набор, – известил хозяин «Белой ласточки». – Салат из слегка переспелого авокадо, мяса крабов и акульих плавников. Баранина, тушенная в прокисшем коровьем молоке. Козий и овечий сыр, жареная молодь барракуды. В этом кувшине – лёгкое апельсиновое вино. В этом – имбирное пиво, – подозрительно покосился в сторону барной стойки, возле которой расположился Гешка, и спросил: – А что такое приключилось с вашим чернявым приятелем? Заторможенный он какой-то, помятый и сумрачный. Произошло что-то?

– У Геннадия сегодня жена погибла, – печально вздохнула Санька. – Подружка моя закадычная.

– Бывает. Соболезную…. А, где девушка, которую я послал вам навстречу? Платиновая коротко-стриженная блондинка?

Егор, молча, выложил на столешницу Маришкин блестящий значок с профилем неизвестного бородача.

– Вот, значит как…, – с непонятными интонациями в голосе протянул дон Аугусто, и его светло-голубые глаза мгновенно превратились в крохотные белёсые льдинки, наполненные безысходной тоской. – Вот, значит как…. Ладно, а теперь по делу. Вы хотите отправиться к аэродрому прямо завтра? Извините, но не получится. Чтобы добраться до искомого объекта, надо пересечь Сизые болота и Индейское нагорье. Поверьте, это, отнюдь, не простой маршрут. Надо купить надёжных и крепких мулов, разнообразное походное снаряжение, запас продовольствия. Эти делами мы завтра и займёмся…. Всё, вынужден откланяться. Всех благ и доброй ночи!

Забрав со стола приметный значок, хозяин пульперии поднялся на ноги, резко развернулся и направился к входной двери, чуть слышно напевая – на русском языке:

– Прохладных струн касаясь тоненькими пальчиками, она негромко пела – о любви…

– Похоже, что гибель Марины произвела на нашего длинноволосого идальго самое неизгладимое впечатление, – выждав несколько секунд, заметила Санька. – Получается, что смерть ходит за нами по пятам…. Милый, может, всё же, поужинаем? Я прямо-таки умираю от банального голода, а тушёная баранина пахнет так аппетитно…. Плесни-ка мне в кружку немного апельсинового вина. Никогда не пробовала…. А это, значит, знаменитая барракуда? Попробуем…

Спать в гамаках, действительно, оказалось очень непросто. Уже через два-три часа тело начинало предательски затекать – во всех местах сразу, а сон превращался в беспокойную и тревожную дрёму.

– Ерунда какая-то, – недовольно ворчала Сашенция. – Бред дурацкий и пошлый. Совсем – от тропической лени – разум потеряли…. Может, пользуясь данным специфическим обстоятельством, сделать успешный бизнес?

– Каким образом? – отчаянно зевая, поинтересовался Егор.

– Наипростейшим. Привезти сюда пароход раскладушек и матрасов, да и продать втридорога.

– Попробуй, конечно. Если что, то и я войду в долю…

– Убрал бы ты, милок, похотливые и горячие ладошки. Срок воздержания, отведённый уважаемым доктором, ещё не завершился…. Кстати, за окошком уже сереет. Может, прогуляемся? Ты же обещал – показать на рассвете какой-то хитрый фокус. Обещал?

– Обещал. Одеваемся, умываемся и выходим. Надо обязательно прихватить с собой все документы, деньги и оружие. В данном городке полным-полно мелких воришек…

Они спустились по скрипучей лесенке на первый этаж. За одним из столиков безмятежно похрапывал заснувший ночной гуляка, больше в зале таверны никого не наблюдалось, а входная дверь была распахнута настежь.

– Что ты хочешь, это же Сан-Анхелино, – прошептал Егор. – Злостный бардак и легкомысленная безалаберность – здешние основные жизненные принципы…. Нам надо вон в ту сторону. Чувствуешь, как пахнет морем?

– Есть такое дело, не спорю.

Через пять-шесть минут безлюдная улица упёрлась в широкий парапет набережной.

– Тут даже имеются каменные «гнёзда» с установленными в них маленькими пушками, – восторженно сообщила Санька. – Сразу видно, что орудия самые настоящие, только старинные…. Это сделали специально для доверчивых и наивных туристов-ротозеев? Типа – такой аттракцион, с лёгкой исторической подоплёкой?

– Ничуть не бывало! Всё самое, что ни наесть, подлинное. Сан-Анхелино был основан ещё в семнадцатом веке и долгое время являлся единственным «вольным городом» на всём карибском побережье, давая приют разным тёмным личностям и авантюристам всех мастей – беглым рабам с хлопковых ямайских плантаций, золотоискателям, охотникам за старинными кладами и преступникам, скрывавшимся от правосудия стран Большого Мира. Белые, вест-индийские негры, метисы, мулаты, креолы, дикие индейцы, всякие – в буро-малиновую крапинку.… В городке установилось так называемое «самоуправление». Ну, что-то похожее на российское новгородское вече. А благословенное Карибское море без устали бороздили многопушечные корабли – английские, французские, испанские, португальские, пиратские…. И все важные люди – в кружевных камзолах и со шпагами на боках, находившиеся на бортах этих парусных судов – очень хотели подчинить себе «вольный город». А если и не подчинить, то хотя бы заставить платить регулярную дань. Вот, свободолюбивым и гордым жителям Сан-Анхелино и пришлось – для действенной обороны от всех и вся – выстроить данные фортификационные сооружения.

– Интересно рассказываешь. А где же обещанный фокус? Солнышко взойдёт с минуты на минуту.

– Вот же, он! – усмехнулся Егор. – Посмотри на море. Видишь – линию горизонта?

– Не вижу! – честно призналась Александра. – Её – просто-напросто – нет. То бишь, она отсутствует…. Как такое может быть? Белоснежный песок, море, море, море…. Или – уже небо? А?

– Абсолютно ничего странного. Просто море и небо – совершенно одинакового ярко-бирюзового цвета, а линия горизонта временно пропала-спряталась…. Правда, красиво?

– Очень красиво, прекрасно и необычно! А что будет дальше?

– Когда взойдёт солнышко, то всё встанет на свои места, – улыбаясь, пообещал Егор. – Осталось подождать всего несколько минут.

Он – под неодобрительными и сердитыми взглядами Сашенции – закурил первую утреннюю сигарету. Никуда не торопясь они зашагали вдоль каменной набережной.

Сан-Анхелино, наконец, проснулся. Многочисленные женщины и мужчины, одетые крайне неряшливо и небрежно, заторопились куда-то по узким, мощеным диким необработанным камнем улицам. Кто-то по делам, но большинство просто так – ради променада, пока не наступил полуденный зной, а, следовательно, и сиеста – сладкий послеобеденный сон где-нибудь в спасительной тени.

В крохотную бухту, надсадно подавая хриплые гудки, ввалился грузный лесовоз «Святой Августин», оставляя за собой радужные мазутные пятна и устойчивый запах керосина…

Оранжевое, все еще утреннее и поэтому не особенно злобное солнышко робко выглянуло из-за ближайшей апельсиновой рощи. Оптический обман тут же приказал долго жить, меняя цвета и перспективы.

И, вот, нежно-зеленое море было безжалостно разлучено с голубовато-лазурным небом – будто бы кто-то торопливо провел по прекрасному художественному полотну тупым ножом, оставляя где-то в немыслимой дали грубый шрам – потерянную линию горизонта.

Нежное прохладное утро тихо и незаметно скончалось, родился безжалостный – в своей грядущей жаре – новый тропический день…

– Спасибо, любимый, за эту незабываемую картинку! – Санька звонко чмокнула Егора в небритую щёку. – Теперь я, кажется, немного понимаю тех чудаков, которые отказываются уезжать из этих сказочных мест. Когда море и небо одного цвета – это, честное слово, шикарно…

Со стороны католического собора долетели звуки пистолетных выстрелов.

– Очень странно, – нахмурился Егор. – Утренняя перестрелка – для мирного и сонного Сан-Анхелино – дело неслыханное. Понятное дело, что в Никарагуа уже лет пятьдесят-шестьдесят сандинисты воюют с Правительством. Но данный городок, насколько мне известно, всегда соблюдал вооружённый нейтралитет…

Раздались звонкие щелчки автоматной очереди, чуть погодя коротко пророкотал гром.

– Дело, похоже, дошло до гранат, – хмыкнула Сашенция. – Говоришь, насквозь мирный, тихий и сонный городишко? Позволь не поверить…

Глава тринадцатая Разговоры, пророчества и раздумья

В городке, очевидно, началась лёгкая паника. Испуганные люди – с лицами самых разнообразных цветов и оттенков – бестолково размахивая руками, забегали туда-сюда. Послышался испуганный детский плач и истеричный женский визг. Особо решительные мужчины принялись выдирать из мостовой булыжники.

– Что делать в такой нестандартной ситуации? – засомневался Егор. – Возвращаться назад, то бишь, в «Белую ласточку»? Или, наоборот, попросить убежища в первой попавшейся лачуге, внушающей доверие? Ты, боевая подруга, как мыслишь?

– На набережной имеется-наблюдается много крепких лодок, на дне которых лежат вёсла, – передёрнула точёными плечами Александра. – Причём, некоторые из шлюпок прикреплены к толстым бронзовым кольцам, торчащим из каменной кладки, с помощью цепей. Но большинство – привязаны самыми обыкновенными верёвками…

Закончить мысль Санька не успела – где-то совсем рядом послышалось громкое заполошное ржанье, и через несколько секунд на набережную – из кривого проулка – вылетела крытая повозка, в которую был запряжён здоровенный, абсолютно чёрный конь. Проехав метров пятнадцать-двадцать, экипаж резко остановился, и сидящий на облучке сеньор Аугусто строго велел на английском языке:

– Быстро в повозку, господа туристы! Время не ждёт! Поторопитесь, ради всего Святого…

Чёрный конь, недоверчиво кося злым лиловым глазом, нетерпеливо перебирал передними ногами-копытами и сердито мотал огромной головой, отчего с его губ во все стороны летели клочья белой пены. Поэтому у повозки Санька, испуганно ойкнув, слегка замешкалась.

– Быстрее, так вас растак! – перешёл на классический русский язык владелец «Белой ласточки». – Залезайте уже, мать вашу! Лошадку они, видите ли, испугались, морды прожжённые…

Раздался громкий щёлчок – вожжами по лошадиному крупу, зацокали, набирая темп, конские копыта, коляску безжалостно замотало из стороны в сторону.

«Этому экипажу, наверное, уже лет сто, а то и больше», – принялся объяснять внутренний голос. – «Вот, амортизационные пружины и пришли в полную негодность. Типа – давно уже надо было поменять. А откуда в Сан-Анхелино взяться новым пружинам? Риторический вопрос…».

– Что происходит? – с трудом сохраняя равновесие, спросил Егор. – И куда мы, сломя голову, несёмся?

– Потом, путники, расскажу! – пообещал дон Аугусто, не выпуская вожжей из ладоней. – Потерпите немного…

Наконец, повозка выехала из города и, пропетляв минут пятнадцать между фруктовыми рощами и полями с ананасами, остановилась под разлапистым деревом, смутно напоминавшим русский дуб – только вся кора на нём была покрыта коричнево-оранжевыми лишайниками, а резные листья имели нежно-сиреневый цвет.

– Вылезайте, – разрешил кучер и, подавая седокам пример, первым спрыгнул на невысокую ярко-изумрудную траву. – Передохнём чуток.

Егор по-джентльменски помог жене вылезти из коляски и, подойдя к Аугусто, который что-то успокаивающе нашептывал на ухо чёрному коню, повторил вопросы:

– Что, всё-таки, происходит? Куда мы держим путь? Где сейчас находится Генка Федонин?

– Происходит хрень сплошная, – хмуро откликнулся хозяин таверны. – И ваш Федонин в этом странном деле, отнюдь, не рядовая пешка…

– А, если, без лирики?

– Без лирики…. Пару месяцев назад в Сан-Анхелино неожиданно объявились орнитологи из Швеции, по документам – заслуженные профессора Стокгольмского Университета. Три мужика «под пятьдесят» – самого положительного и добропорядочного вида. Все в солидных очках, одеты в светло-бежевые шорты и футболки цвета хаки с короткими рукавами, на головах – белые «колониальные» пробковые шлемы, на ногах – армейские ботинки с высокой шнуровкой. Типичные орнитологи, короче говоря. В Сан-Анхелино их так и называли – La Expidicion[16]. Ничего плохого и подозрительного эти шведы не делали, я бы обязательно знал…. Наоборот, наняв провожатых из местных бездельников, они ловили в городских окрестностях разных жуков, муравьёв и бабочек. Причём, усердно ловили, с удовольствием, без всяких дураков…. Что ваш Геннадий не поделил с мирными шведскими профессорами? Пистолеты, автоматы, парочка гранат. Как итог – четыре хладных трупа, от души напичканные железом…

– Четыре? – настороженно переспросила Санька.

– Ага. Три учёных шведа и Геннадий Федонин. Так что, сами, наверное, понимаете, почему мы в таком спешном порядке были вынуждены покинуть город…. Не до конца понимаете? Ай-яй-яй! Хорошо, для особо въедливых и сообразительных – любезно поясняю.… За последние пять месяцев в Сан-Анхелино – кроме шведских орнитологов – прибыли и другие научные экспедиции: польские геологи, исландские вулканологи, австралийские археологи, кто-то там ещё…. Улавливаете, о чём я так старательно растекаюсь словами по древу?

– Бережёного – Бог бережёт, – буркнул Егор. – Чего тут, собственно, непонятного?

– Во-во! И я про то же самое…. Сейчас прибудем на опорную точку, проведём экстренные сборы, обсудим планы предстоящего похода, а завтра утром, благословясь, отправимся к секретному аэродрому. Ну, занимаем места в экипаже – согласно временному штатному расписанию…

Опорная точка оказалась старинным двухэтажным заброшенным домом, размещённым за древним, наполовину осыпавшимся кирпичным забором, к которому вплотную подступили густые тропические джунгли. От города усадьбу отделяло километров пятнадцать-семнадцать, никаких других строений рядом не наблюдалось.

– Родовое «гнездо» благородного семейства Монтелеонов, стоявшего когда-то у истоков создания нашего «вольного города». Первым выбранным губернатором Сан-Анхелино, как раз, и являлся кабальеро Сезар Монтелеон, беглый андалузский дворянин, несправедливо обвинённый на исторической Родине в злостном казнокрадстве, – натягивая вожжи, с гордостью пояснил сеньор Аугусто. – Это, конечно же, не тот первый дом, что был построен доном Сезаром ещё в конце семнадцатого века. И ни второй, и ни третий. Но, всё равно, очень старый, ему уже более ста двадцати лет…. Как видите, имеет место быть сплошное и тотальное запустение, всюду наблюдается плесень и разруха. Даже старинный приусадебный парк вымер на корню, остались только наполовину сгнившие пеньки, заросшие высокой травой и разнообразными папоротниками. А здешний парковый пруд, когда-то богатый крупной рыбой, превратился в топкое и скучное болото, где нынче царствуют прожорливые лягушки и ядовитые змеи…. Так, вот, получилось. Целая вереница несчастий и скорбных происшествий обрушилась – за последние полвека – на головы несчастных Монтелеонов. Сейчас от когда-то многочисленной семьи в живых осталась только одна донья Анна. Вы, уж, пожалуйста, не донимайте благородную женщину глупыми вопросами…. Ладно, ждите! Я скоро…

Аугусто, спрыгнув с облучка повозки, ловко просочился – через узкую щель в обшарпанном кирпичном заборе – на территорию усадьбы.

– Вот, и Генка погиб, – скрипнул зубами Егор. – Что им всем надо от нас, Санёк? Чего они, гниды позорные, добиваются?

– Одни неизвестные типы хотят, чтобы мы – как можно быстрее – добрались до Буэнос-Айреса и встретились там с сеньорой Марией Сервантес, возглавляющей знаменитый аргентинский «Эскадрон смерти». Другие же деятели, наоборот – изо всех сил и с немалой выдумкой – препятствуют этому. Ничего, в общем, хитрого…. А твой тёзка, маленький Егорка Федонин, остался горьким сиротой. Ничего, усыновим. Будет у семейства Леоновых на одного сына больше. Как же иначе? Согласен?

– Понятное дело, ясный пальмовый пенёк…

Вскоре старый слуга-метис, одетый, впрочем, достаточно чисто и опрятно, распахнул – с ужасным скрипом – створки древних ворот. После чего дон Аугусто проворно заскочил на козлы, щёлкнул вожжами, и коляска неторопливо въехала в поместье загадочных и некогда многочисленных Монтелеонов.

– Дом построен в лучших традициях английского викторианского стиля, – тихонько прошептала начитанная Санька, хорошо разбиравшаяся в архитектурных нюансах и направлениях. – Фронтальные мраморные колонны, одноэтажные флигеля по обеим сторонам. Когда-то, лет семьдесят назад, это сооружение, голову даю на отсечение, смотрелось очень даже солидно и помпезно. С тех пор, очень похоже, данный домик уже не подвергался косметическому ремонту. Вся краска со стен облезла, наличники на окнах потрескались и слегка подгнили, тёмно-красная черепица на крыше перекосилась местами…

Повозка остановилась возле каменной лестницы, выщербленной безжалостным Временем и ведущей к двустворчатой входной двери.

– Хуан, – обратился Аугусто к старику-метису. – Озаботься, пожалуйста, Вороном.

– Всё сделаю, сеньор. Распрягу, напою, накормлю отборным овсом. Не беспокойтесь.

– Примерно через полтора часа заседлай коня, да и сам, старина, надень сапоги со шпорами.

– Слушаюсь, дон Аугусто.

Сеньора Анна Монтелеон вышла им навстречу.

«Очень красивая женщина! Очень!», – восторженно объявил внутренний голос, много чего понимающий в женской красоте. – «Ей, наверное, уже далеко за шестьдесят. Но, всё равно…. По-королевски гордая осанка, грива роскошных угольно-чёрных – с редкими серебряными нитями – волос, а глаза – словно два тёмно-зелёных светлячка. Одежда же – старомодная и чопорная, мягких серо-фиолетовых тонов и оттенков. Всяческие кружева, бантики, оборки и фестоны. Впрочем, всё это очень идёт сеньоре Анне. Да, есть женщины в карибских селениях…».

После короткой процедуры знакомства донья Монтелеон вежливо пригласила – на классически-безупречном испанском языке:

– Проходите, уважаемые господа и дамы, в дом! Сейчас мы с вами позавтракаем – чем Господь послать сподобился. После чего я займусь текущими и неотложными делами поместья, а вы сможете свободно пообщаться. На ночь же вам отведут спальные комнаты в правом флигеле. Естественно, что сарай и конюшня находятся в вашем полном распоряжении. Вот, пожалуйста, ключи! Забирайте, пока я не забыла. Старческий склероз – время от времени – донимает, извините…

Зал гостиной-столовой дома кабальерос Монтелеонов производил неизгладимое впечатление – антикварная громоздкая мебель, многочисленные старинные портреты и пейзажи, мраморные и гипсовые скульптуры, коллекционное холодное и огнестрельное оружие, развешанное на стенах. А, вот, обещанный завтрак, поданный молоденькой и стройной креолкой, оказался на удивление скромным – жиденькая овсяная каша с изюмом, пшеничные лепёшки с белым козьим сыром, красное вино, разбавленное кипячёной водой, светло-жёлтые мелкие груши.

– За скромность угощенья извиняться не буду, – радушно улыбнулась донья Анна. – Это скоропалительного богатства надо стыдиться, а, вовсе, не честной бедности.

– А если финансовое благополучие нажито праведным путём? – не утерпела Сашенция, обожающая поспорить на заумные философские темы. – Его тоже следует стыдиться?

– Праведный путь, милая мадам Александра, вещь неоднозначная и, зачастую, двуличная, – последовал ответ. – Я видела в модных глянцевых журналах ваши фотографии четырёхлетней давности, когда семья киноактёров Леоновых только-только стала неожиданно и резко богатой. Теперь наблюдаю ваше сегодняшнее лицо. Похоже, что эти годы дались вам, милочка моя, нелегко. Крохотные морщинки залегли – и тут, и там. В краешках глаз, в краешках губ…. Похоже, что вам пришлось пережить много бессонных и серых ночей. Более того, причиной хронической бессонницы стало, как мне кажется, острое ощущение собственной вины. Вины – за что? Вам, известная киноактриса, безусловно, виднее…

«По-настоящему мудрая и весьма прозорливая бабушка!», – одобрил справедливый и взвешенный внутренний голос. – «Есть сермяжная и однозначная правда в её последних словах. В тот момент, когда на нашу семью свалились шумная слава и шальные деньги, и началось взаимное недопонимание. За ним же – совершенно логично и буднично – последовала многолетняя тоскливая разлука…. А Санька-то не обижается на резкие слова пожилой и заслуженной сеньоры! Наоборот, кротко улыбнулась, скромно опустила глаза в тарелку и принялась с аппетитом уплетать жидкую овсянку. Видимо, понимает, что основная вина в произошедшем лежит именно на ней…. Кто придумал это запутанное и совершенно непрозрачное реалити-шоу – «Живём – как в старину»? Кто, спрашивается, грезил о всемирной славе и о пышных лаврах гениальной актрисы, режиссера и продюсера – в одном флаконе? Впрочем, и ты, гусь лапчатый, хорош! В том смысле, что чудак на букву «м»…. Недосмотрел, что называется. Не прочувствовал ситуации, так тебя растак…».

По завершении скромного завтрака, донья Анна, поднимаясь из-за стола, объявила:

– Я покидаю вас, симпатичные молодые люди! Необходимо немного поработать в цветочной зимней оранжерее. Пришло время разобраться с весенними луковицами южноамериканских гладиолусов. Занимайтесь, не отвлекаясь на мелочи, важными и секретными делами…. Если опасаетесь посторонних любопытных ушей, то можете запереться в библиотеке Монтелеонов и посекретничать вволю, – уже подходя к двери, резко обернулась и внимательно посмотрела на владельца «Белой ласточки»: – Не нравятся мне твои глаза, Аугусто! Какая-то коварная тень залегла в них. Тёмная такая, практически – чёрная…. Будь, пожалуйста, поосторожней! Чаще смотри по сторонам и – особенно – под ноги….

– Сеньора Монтелеон! – взмолилась Санька. – Подождите секундочку!

– Слушаю.

– Посмотрите и мне в глаза! Ну, пожалуйста, прошу…. Что вы там видите? Какую тень?

– Светлую, красотка! Светлую….. Успокойся, – усмехнулась (но сугубо по благородному!) донья Анна. – Скоро тебя, звезда голубых телеэкранов, ждёт новый медовый месяц. Полноценный и счастливый.… Не исключаю, что тебе в очередной раз – через положенное природой время – предстоит стать счастливой матерью…

Сеньора Монтелеон, аккуратно прикрыв за собой дверь, вышла.

– Ничего себе, пирожки с жареными собачьими ушами! Вот, так предсказание! Я тащусь и – абсолютно предсказуемо – впадаю в божественную нирвану…. Получите – ушат ледяной воды на разгорячённые головы! – пребывая в полнейшем обалдении, высказалась Сашенция. – Как, милый, нам отнестись к этим экзотическим предсказаниям? Не подскажешь ли? И что теперь делать?

– Как это – что делать? – Егор скорчил наивно-озабоченную гримасу. – Конечно же, готовиться к медовому месяцу, обещанному местной прорицательницей. Я, кстати, совершенно не против данного весёлого мероприятия. Только «за» – руками, ногами и прочими частями тела, истосковавшегося без горячей женской ласки.

– Конечно, рожать-то не тебе, охламону! Вечно мне достаётся самая тяжёлая и ответственная работа…

Минуты через три-четыре сеньор Мартинес, смущённо откашлявшись в кулак, решил, всё-таки, вмешаться в жаркую супружескую пикировку, заявив:

– Считаю, что данный судьбоносный разговор вы, господа Леоновы, можете перенести и на ночное время суток, наилучшим образом способствующее достижению крепкого и взаимовыгодного консенсуса. Сейчас же нам следует обсудить более насущные и актуальные проблемы…. Пройдёмте в библиотеку, уважаемые соратники!

Фамильная библиотека Монтелеонов располагалась в мрачном, тёмном и очень пыльном зале, площадь которого превышала сто пятьдесят квадратных метров.

– Апчхи! Никогда не видела такой толстой и густой паутины! – сообщила, близоруко щурясь, Санька, внимательно осматривая помещение. – А книг-то сколько на высоких стеллажах! И все такие толстые, антикварные, в солидных кожаных, бархатных и сафьяновых переплётах. Наверное, они стоят целую кучу денег…. Почему бы донье Анне не продать малую часть из них? Скажем, одну четверть? Уверена, что вырученных финансовых средств хватило бы и на капитальный ремонт фамильного дома, и на очистку местного пруда, и на возрождение приусадебного парка, и на всё прочее, включая приличные завтраки…

– У каждого из нас – свои усатые тараканы ползают в голове, – после короткой паузы откликнулся дон Аугусто, старательно протирая льняной тряпкой столешницу квадратного стола на гнутых позолоченных ножках. – Сеньора Монтелеон, видите ли, до сих пор ждёт возвращения домой любимого сына, без вести пропавшего лет тридцать тому назад. Не хочет устраивать массовых распродаж семейных реликвий. Мол: – «Сынок – рано или поздно – объявится. Вот, пусть он и принимает необходимые решения…». Берите стулья, присаживайтесь!

– А как получилось, что в этом старинном поместье имеется вполне приличная мебель, включая элегантные стулья и кожаные диваны, а в достославном Сан-Анхелино – сплошные гамаки и уродливые скамейки, наспех сколоченные из пальмовых досок?

– Трудно объяснить. Впрочем, имеется одна правдоподобная версия…. Очевидно, в старые времена люди были гораздо крепче. То бишь, более действенно сопротивлялись аромату цветущего лотоса, навевающему полное безразличие ко всем бытовым мелочам…

Расстелив на столе подробную географическую карту, дон Аугусто принялся давать чёткие и конкретные пояснения:

– Это – наш милый и сонный городишко. Данный тёмно-зелёный овал – практически-непроходимые Сизые болота. Это – Индейское нагорье, за которым располагается безымянное каменистое плато. На этом плато и обустроен искомый тайный аэродром службы «SV», конечная точка пути, – ногтем большого пальца – одним движением – прочертил на карте неровную линию. – Вот, наш примерный маршрут.

– Сколько всего километров предстоит пройти? – уточнил Егор.

– Если считать по прямой, то порядка семидесяти пяти километров. С учётом же загогулин местного рельефа, наберётся все сто тридцать.

– За трое суток дойдём?

– Извините, но не получится – сколько не старайся. Дай Бог, если уложимся за неделю с некоторым довеском. В джунглях придётся прорубать дорогу с помощью мачете. Да и Сизые болота – места топкие, вязкие и коварные. Так что, пройти за сутки пятнадцать-семнадцать полноценных километров – предел мечтаний…. Исходя из вышеизложенного, нам необходимо взять с собой приличный запас продовольствия. Ещё потребуются палатки, спальные мешки, кастрюли, сковородки, москитные сетки, огнестрельное и холодное оружие, всякие прочие походные мелочи. Пригодится и тёплая одежда – примерно сутки мы будем передвигаться по глубокому горному ущелью. Там по ночам бывает очень холодно, даже вода замерзает в походном котелке. Предлагаю начать – с составления подробных списков необходимых предметов, причиндалов и аксессуаров. Попрошу также сообщить размеры вашей одежды-обуви и пристрастия – в отношении конкретных видов огнестрельного оружия и алкогольных напитков…

Минут через тридцать-сорок подробные списки были составлены и дон Аугусто озвучил дальнейшие планы:

– Сейчас старик Хуан верхом отправится в город и передаст данные бумаги по назначению. Естественно, что в Сан-Анхелино у меня имеются проверенные и надёжные люди, которым можно безоговорочно доверять во всём…. Сам же я – без промедлений – проследую к лагерю индейцев племени соло и куплю у них несколько дельных мулов для перевозки походной поклажи. Не самим же уродоваться, в конце-то концов? До индейского лагеря – минут пятьдесят пешком. Так что, управлюсь быстро…. Вас же, сеньор и сеньора, с собой не зову. Соло слегка нелюдимы и относят к незнакомцам крайне недоверчиво.

– А нам чем сейчас заняться? – скорчив недовольную гримасу, спросила непоседливая Санька.

– Общайтесь, советуйтесь, спорьте, стройте развёрнутые планы на обозримое будущее…. Вам же, как я понимаю, есть о чём поговорить? Ну, тогда – всех благ!

Они, решив воспользоваться советом дона Аугусто, неторопливо бродили по пыльной библиотеке, доставали со стеллажей старинные фолианты, листали пожелтевшие страницы и говорили, говорили, говорили…. В том смысле, что разговаривали, общались и обменивались мироощущениями.

О чём конкретно разговаривали? Да, обо всём. О любимых детях, отправившихся в южную Канаду, и о предстоящем посещении Аргентины, о загадочных каменных медвежатах и о предсказаниях таинственной доньи Анны, о любви и о смысле жизни…

– Похоже, что я немного погорячилась – с этими киношными и коммерческими делами-проектами, – печально резюмировала Санька. – И какой только чёрт меня дёрнул – придумать это навороченное реалити-шоу – «Живём – как в старину»? Большие деньги, всемирная слава и публичность профессии, как показывает практика, не способствуют счастливой личной жизни. Причём, ни на йоту. Наоборот, сплошные нервы, негативные эмоции и разнообразные проблемы-заботы…. Надо, мой милый, всерьёз задуматься о кардинальных переменах. То бишь, о коренной и целенаправленной смене основных жизненных ценностей и приоритетов…

– Предлагаешь все заработанные деньги перевести в «Фонд защиты дикой природы» и переехать из душной и суматошной Москвы в заброшенную, но тихую тамбовскую деревеньку? – усмехнулся Егор. – Типа – займёмся честным фермерством и будем выращивать рассыпчатую картошку? А с творчеством, как я понимаю, ты решила «завязать» – раз и навсегда? Мол, да здравствует однообразное и серенькое мещанство?

– Только не надо, пожалуйста, утрировать! – тут же, будучи натурой нервной и трепетной, рассердилась Сашенция. – С ним, понимаешь, говорят на серьёзные темы, как с разумным и взрослым человеком, а он – юморист доморощенный – всё сводит к легкомысленным шуткам…

– Извини, конечно. Но не слышу конкретики.

– Конкретику ему, пессимисту белобрысому, подавай…. Деньги во всякие фонды с красивыми названиями, и вовсе, не стоит отдавать. Жулики они все. Там Исполнительные и прочие директора получают такие солидные зарплаты – мама не горюй. Обойдутся и перетопчутся без нас, мать их жадную…. А против адресной благотворительности я никоим образом не возражаю. И конкретным хорошим людям можно действенно помочь, и детский дом – за наш с тобой счёт – открыть. Почему бы и нет? Подумаем, ёлы-палы…. В любом случае, «лишние» деньги – для счастливой жизни – не нужны. Одна маета от них и разврат душевный. Так что, первым делом, Егорушка, надо всерьёз определяться с нашими реальными потребностями и желаниями. И, уже исходя из этого, двигаться дальше…. Наблюдается переизбыток денежных средств, мешающий жить дружно и спокойно? Типа – деньги карманы жгут? Избавимся! Не вопрос…. Творчество? Им можно заниматься инкогнито, то бишь, под разными псевдонимами, не создавая вокруг своей персоны нездорового и пошлого ажиотажа. От публичного тщеславия – до греховной гордыни – шаг один…

– А ещё надо – в обязательном порядке – переехать с этой гадкой и пакостной Рублёвки, – дополнил Егор. – Даже воздух там пропитан нездоровой жадностью и дешёвыми понтами.

– Полностью поддерживаю! Да и современную Москву надо посещать – как можно реже, лишь по крайней необходимости…. А еще напрочь позабудем про сволочной и откровенно-тёмный термин – «престижность»! Именно из-за него, стремясь выглядеть не хуже прочих, люди – зачастую – и совершают непоправимые глупости, а иногда даже идут на страшные преступления…. «Престижность» и «гордыня», на мой скромный взгляд, являются синонимами по духу. А «гордыня», как в один голос утверждают авторитетные религиозные деятели и абсолютно неавторитетные философы-безбожники, является самым страшным смертным грехом, за который – непременно – воздастся по полной программе…. Ты, любимый, про фермерство что-то говорил? Я собственно, не против…. Но только не в России! Бандиты всякие, перекупщики, банкиры, депутаты, журналисты, многочисленные проверяющие…. Волей неволей, но возьмёшься за автомат и пристрелишь парочку жадных сволочей. Так, ведь, не поймут тонкого юмора, обязательно осудят и посадят…

– Какие же мы с тобой оба тупые и несообразительные! – звонко шлёпнув ладонью по лбу, прозрел Егор. – Ведь, ещё есть Вера и Симон Поповы-Брауны! Понимаешь?

– «Славянский клуб»?

– Точно! Чем не козырный вариант?

– Знаешь, милый, я в последнее время стала жутко-недоверчивой и ужасно-подозрительной, – тяжело вздохнув, призналась Санька. – Красивые фотки – это, лишь, красивые фотки…. Поэтому предлагаю – решать все вопросы по мере их поступления. То есть, сперва доберёмся до Буэнос-Айреса и подробно потолкуем с рыжеволосой красоткой Марией Сервантес. Потом посетим южную Канаду. Присмотримся, принюхаемся, плотно пообщаемся с Сеней и Верой. А потом уже и определимся – как и что…

– Опять же, нам ещё напророчен и повторный медовый месяц, – напомнил Егор. – Вдруг, в процессе его старательного осуществления наши головы посетят свежие и гениальные мысли?

Вскоре в фамильном поместье Монтелеонов появился дон Аугусто – в сопровождении трёх ушастых тёмно-кремовых мулов и кряжистого туземца средних лет.

– Этого краснолицего молодца зовут – Хорхе, – пояснил никарагуанский резидент службы «SV». – Будет присматривать за своенравными мулами. Да, и вообще, здравая логика подсказывает, что нашему славному отряду не помешает опытный абориген, три четверти жизни проведший в здешних тенистых джунглях и на топких болотах.

Ещё через три с половиной часа из Сан-Анхелино прибыл обоз, состоящий из конного Хуана, восседавшего на чёрном Вороне, и двух плотно-загруженных повозок.

– Всё просимое доставлено, сеньор! – вежливо доложил пожилой метис. – Только ирландского шоколадного ликёра нигде не нашлось («Санькин заказ!», – ехидно хохотнул внутренний голос), я вместо него прихватил дополнительную бутылочку мексиканской текилы. Завезли – контрабандой – на прошлой неделе.

До позднего вечера они занимались тщательной подготовкой к предстоящему путешествию – складывали (с умом!) продовольственные припасы, палатки, спальные мешки и тёплую одежду в непромокаемые брезентовые мешки, примеряли и перешивали походное обмундирование, подбирали удобную обувь, разбирали и смазывали машинным маслом огнестрельное оружие…

Наконец, все текущие дела были завершены и они собрались в столовой-гостиной дома семейства Монтелеонов на поздний ужин.

– Серые макароны и одна тощая варёная курица на всех. Но я не буду извиняться, – завела любимую волынку донья Анна. – Бедность, как всем известно, не порок. А богатство – лишь повод для неоправданного тщеславия и грешной гордыни…. Спасибо, Господи, за откровения твои! И пусть кара справедливая падёт на головы жадных и ненасытных потребителей благ материальных! Пусть все они захлебнуться слюной серой, завистливой, читая жёлтые таблоиды – о виллах, яхтах, самолётах и машинах олигархов вороватых…

Уже ближе к завершению трапезы за открытыми окнами раздался долгий и противный крик-вопль, полный смертельной угрозы.

– Какая-то местная ночная птица? – дрогнув голосом, поинтересовалась Санька.

– Ага. Болотный карибский филин, – со значением поведала сеньора Монтелеон. – Очень редкая и красивая птица. Залетает к нам на асьенду – один раз за тридцать-сорок лет. До невозможности плохая примета, обещающая скорую и безвременную смерть…. Может, храбрые дамы и господа, стоит отменить завтрашний поход на Индейское нагорье? В смысле, перенесёте его – на более подходящее время? Тем более, зачастую, именно вторая попытка бывает успешной…

Глава четырнадцатая Беспокойные джунгли, попытка первая

Естественно, что перенести дату выхода на маршрут не предоставлялось возможным. Даже не смотря на знаковое появление редкого болотного филина.

– Вас, соратники, очень ждут в Буэнос-Айресе, – аргументировано объяснил дон Аугусто. – Конкретных деталей я, к сожалению, не знаю. Но и в Аргентине, похоже, происходят всякие малопонятные сюрпризы и коллизии. Нервы у всех на пределе, аж, звенят…

Они встали в кромешной темноте, когда до рассвета оставалось ещё часа полтора. Из-за наполовину разрушенного кирпичного забора доносились резкие вскрики беспокойных тропических попугаев, в конюшне настороженно вздыхали мулы, словно бы предчувствуя трудности и опасности предстоящего пути. Где-то вдали тоскливо и обречённо завыли на круглую янтарную Луну одичавшие никарагуанские собаки.

«Полнолуние – коварное время», – отчаянно зевая, принялся ворчать сонный внутренний голос. – «То бишь, далеко не самый удачный период – для начала важных и серьёзных дел…».

Путешественники умылись холодной водой, пользуясь старинным бронзовым рукомойником, при тусклом свете масляного светильника оделись в походную одежду защитного цвета, напялили на ноги соответствующую обувку и собрались в гостиной-столовой.

Меню завтрака, на этот раз, отличалось некоторым разнообразием. Очевидно, донья Анна, понимая, что гостям предстоит откровенно-трудный день, дала немногочисленным слугам строгий приказ – старательно «поскрести по сусекам». На стол подали: большую чугунную сковородку с яичницей, щедро сдобренной подкопчённым беконом, крупно-нарезанные куски варёной говядины, пышные пшеничные булочки, жёлтое деревенское масло, краснобокие яблоки, шикарный тёмно-фиолетовый виноград и пузатую серебряную турку с крепким кофе.

– Кушайте, ребятки! – настоятельно советовала сеньора Монтелеон. – Кушайте! Когда-то в следующий раз вам доведётся попробовать домашнюю пищу? Я не знаю точного ответа на этот вопрос, могу только предполагать…. А кофе, и вовсе, бразильский. С полгода, как доставили. Контрабанда, естественно…. Кстати, вам сегодня надо – обязательно до заката – дойти до Круглого холма и там разбить лагерь. До этого холма тянутся сплошные болотистые джунгли, где ночевать не стоит. Если, конечно, среди вас нет идейных самоубийц…. Ещё одно. Если случайно встретите на Индейском нагорье моего старшего сына Артура, то передайте ему – пусть возвращается домой. Я уже давно его простила…

– За что – простили? – полюбопытствовала Санька.

– Расскажу сегодня вечером, – прозвучал непонятный ответ. – Если, конечно, напомните.

«Видимо, бабушка страдает лёгким старческим маразмом», – предположил Егор. – «Или же она решила добраться до Круглого холма другой дорогой? Отдельно от нас? Маловероятно…».

Когда на востоке робко затеплилась тоненькая розовая нитка зари, они – друг за другом – вышли на каменное крыльцо. Рядом с распахнутыми настежь воротами, недовольно вздыхая, печалились гружёные мулы, чуть в стороне от них невозмутимо попыхивал короткой курительной трубкой индеец Хорхе.

– Счастливой вам дороги, мальчики и девочки! – пожелала на прощанье сеньора Анна и внимательно посмотрела на Аугусто. – Ещё раз повторяю, отважный идальго Мартинес, почаще посматривай под ноги. Всем советую – прямо сейчас – попрыскаться антимоскитной химией…. Ну, идите уже! Долгие проводы – лишние слёзы…. Да пребудет с вами – Светлая Тень! А все Тёмные Тени – пусть трусливо спрячутся за облаками…

«Очередной хитрый сюрреализм!», – возмутился памятливый внутренний голос. – «Чукча Афанасий всё толковал про какие-то разноцветные «тени», теперь донья Монтелеон упомянула о них…. Какая, спрашивается, существует связь – между образованной аристократкой, имеющей благородные андалузские корни, и дремучим чукотским шаманом? Вот, я и говорю – сюрреализм навороченный, мать его!».

Походную колонну возглавил дон Аугусто – с новёхоньким бельгийским нарезным карабином в руках. За ним шагала Санька, нарядившаяся в классический охотничий костюм, со щёгольской ковбойской шляпой на черноволосой голове. На её левом боку располагалась старинная деревянная кобура с солидным парабеллумом (подарок доньи Анны), без всякой меры украшенная серебряными нашлёпками и перламутровыми инкрустациями, на правом – в кожаных ножнах – красовался стандартный нож-мачете с костяной рукоятью.

«Артемида натуральная! Богиня!», – без устали восторгался про себя Егор, шедший следом. – «Отважная охотница-авантюристка! Гибкая, чувственная и опасная…. А тут, понимаешь, доктора – с их гадкими советами-запретами. Сколько ещё осталось ждать – до начала повторного медового месяца? Что-то около десяти суток…. Надо будет потом уточнить у Александры. Засмеёт, понятное дело, продемонстрировав природное ехидство в полном объёме. Да и Бог с ним! Перетерпим…».

За Егором, выстроившись в цепочку, дисциплинированно следовали, нервно подрагивая длинными ушами, навьюченные мулы. В качестве замыкающего выступал, забросив за спину допотопное двуствольное ружьё, индеец-соло Хорхе.

Первые семьсот-восемьсот метров они передвигались по широкой прямой просеке, заросшей высокой светло-зелёной травой и серо-фиолетовыми разлапистыми папоротниками.

«Это, скорее всего, бывшая главная аллея приусадебного парка», – предположил внутренний голос. – «Парк умер от старости, а аллея постепенно превратилась в неухоженную просеку.

Один раз – со страшным шумом – просеку пересекла огромная стая изумрудно-зелёных попугайчиков, насчитывавшая несколько сотен крикливых особей. А ещё – примерно через каждые сто двадцать метров – наблюдались местные змеи.

– Вот же, заразы упорные, – ворчала под нос брезгливая Сашенция. – Ползают и ползают, гады бестолковые…. И что они здесь забыли? Чего, спрашивается, ищут? Причём, все змейки разные – однотонно-бурые и покрытые изысканными разноцветными узорами, совсем крохотные и полутораметровой длинны, тонюсенькие карандаши и с человеческую руку толщиной…

Взошло светло-жёлтое утреннее солнце, по просеке-аллее беспорядочно запрыгали лукавые солнечные зайчики. Впереди показалась тёмно-зелёная шумная стена – тропические джунгли, наполненные беспокойным птичьим гомоном.

– Дальше будем продираться сквозь заросли, прорубая по очереди дорогу мачете, – объявил дон Аугусто. – Меняемся через каждые пятнадцать минут. Естественно, что к вам, сеньора Александра, это не относится…

– Почему это? – тут же обиделась гордая Сашенция. – Наблюдается некорректная дискриминация по половому признаку? Терпеть ненавижу! Буду трудиться наравне со всеми, без всяких слюнявых скидок на мою – якобы слабую – женскую сущность…. И прошу, идальго, не спорить! Дело откровенно зряшное и бесполезное. Не верите? Напрасно. Поинтересуйтесь-ка у моего мужа.

– Бесполезное, – широко улыбнувшись, послушно подтвердил Егор. – Только время зря потеряем…

Скорость передвижения по маршруту резко снизилась. Было нестерпимо жарко и душно, по лицам и спинам путников струился обильный пот, мучила колючая жажда, сердца бились в ритме бешеных африканских тамтамов, без устали донимали огромные стаи москитов, не обращавших особого внимания на профильные химические препараты.

Часа через три с половиной, когда было пройдено порядка шести километров, отряд выбрался на круглую полянку – метров пятьдесят-шестьдесят в диаметре.

– Объявляется получасовой привал! – смахивая со лба крупные капли пота, хрипло выдохнул сеньор Мартинес. – Поедим немного, попьём, восстановим силы, перекурим.

– Здесь имеется что-то вроде маленькой площадки для отдыха, – обрадовалась глазастая Санька. – Возле старого кострища уложены гранитные валуны, между которыми переброшены пальмовые доски. Чей это лагерь?

– Наверное, индейцев племени чиго, – откликнулся Аугусто. – Они нынче являются единственными постоянными обитателями здешних лесов и болот. В том плане, что все остальные коренные жители Центральной Америки уже давно стали цивилизованными людьми и селятся в черте населённых пунктов, посещая джунгли только время от времени. Одни чиго не поддаются этой ярко-выраженной тенденции и предпочитают, вовсе, не покидать джунглей. Идейные упрямые дикари, образно выражаясь. Натуральные и патентованные Маугли. Мы с ними потом обязательно увидимся-пообщаемся, когда доберёмся до Индейского нагорья…. Сеньора Александра, подождите, пожалуйста, минутку! Я только проверю данную площадку – на предмет наличия ядовитых змей…. Ага, всё нормально, только парочка безвредных ящерок. Проходите, присаживайтесь, будьте как дома…

Они с аппетитом перекусили пирожками с различными фруктовыми начинками (донна Анна постаралась), запивая кондитерские изделия сухим красным вином, наполовину разбавленным кипятком.

– Зачем благородное вино – разбавлять водой? – недовольно поморщилась капризная Сашенция. – Весь букет безнадёжно испорчен! Ерунда какая-то ерундовая, на мой взгляд…

– Лучшее средство – в походных условиях – для эффективной борьбы с жаждой, – кратко пояснил Егор, насторожённо оглядываясь по сторонам. – Что-то, определённо, не так….

– Что такое, милый?

– Установилась какая-то нездоровая, обострённо-чуткая тишина. Даже неугомонных птиц больше не слышно.

– Да, ощущается в воздухе нечто такое…э-э-э, недоброе, – через полминуты вынужден был признать дон Аугусто. – Похоже, что и наш Хорхе чего-то опасается, даже взвёл ружейные курки…. Всё, дамы и господа! Наш короткий привал завершён. Двигаемся дальше…

Но покинуть полянку они уже не успели. Неожиданно – со всех сторон сразу – раздался истошный и воинственный визг, откуда-то сверху на головы людей и мулов полетели толстые ветки деревьев и плоды неизвестных растений. Егору тяжёлый фиолетовый «патиссон» попал прямо в голову, набив на затылке приличную шишку.

– Это павианы безобразничают, – громко известил Аугусто. – Всем достать оружие! Старайтесь только ранить обезьян. Не надо убивать! Не убивайте, ни в коем случае…

Загремели частые выстрелы.

«Раньше надо было предупреждать, деятель хренов!», – горько усмехнулся про себя Егор. – «Мол, старайтесь только ранить. В такой суматохе уже трудно перестроиться…».

Он увидел, как один из павианов – очень мощный и приземистый – прыгнул на спину ближайшего мула и начал яростно рвать кривыми тёмно-жёлтыми зубами и длинными когтями передних лап брезент тюка с продовольствием.

«Ничего, себе, молодчик!», – то ли испуганно, то ли восхищённо охнул внутренний голос. – «Килограмм на сто двадцать потянет, морда наглая. Скорее всего, здешний главный вожак, не иначе…. Пали, братец! Хватит уже ртом ловить ворон…».

Бедный мул, не выдержав обезьяний тяжести, тут же безвольно завалился на бок. Егор мгновенно выхватил из левого бокового кармана куртки браунинг, щёлкнул предохранителем, прицелился в павиана-вожака, намериваясь попасть тому в левое плечо, и плавно надавил на спусковой крючок.

Выстрелы зазвучали с удвоенной энергией, и вскоре круглую полянку заволокло густым пороховым дымом.

«Это наша бесстрашная Александра Ивановна извлекла-таки дарёный парабеллум из деревянной пижонской кобуры», – влез с подробными объяснениями надоедливый внутренний голос. – «Теперь – пока не расстреляет всю обойму – не успокоится…».

– Прекратить огонь! Не стреляйте! Отбой! – истошно завопил сеньор Мартинес. – Достаточно! Не хватало ещё – перестрелять друг друга…. Немедленно прекратить огонь!

Наконец, канонада стихла, минуты через полторы рассеялся – почти без следа – и пороховой дым.

– Подлый противник, понеся серьёзные и невосполнимые потери, трусливо отступил в болотистые джунгли, – с пафосными нотками в голосе объявила Сашенция, ловко вставляя в рукоятку парабеллума запасную обойму. – Причём, отбросив в сторону ложную скромность, можно уверенно констатировать, что решающую лепту в славную победу внесла именно единственная амазонка нашего отряда. То бишь, я, прикончившая самого крупного и злобного обезьяньего самца …. Почему не слышу бурных аплодисментов и цветастых комплиментов?

– Никогда не сомневался в ваших способностях, сеньора отважная амазонка, – Егор галантно прикоснулся стволом браунинга к краю шляпы. – В очередной раз – очарован. Преклоняюсь и восторгаюсь.

– Спасибо, кабальеро! Всегда рада выручить. Только намекните…

Кроме матёрого вожака было застрелено ещё три обезьяны.

«Скорее всего, все охотничьи трофеи нашей Александре и принадлежат», – одобрительно хмыкнул внутренний голос. – «Боевой азарт – отличительная черта истинных амазонок…».

Аугусто, скорчив недовольно-скорбную гримасу, неторопливо раскурил огрызок коричневой сигары и расстроено известил:

– На этом, собственно, и всё! Можно прямо сейчас возвращаться назад, к усадьбе Монтелеонов. Здесь нам уже не пройти.

– Почему бы это, вдруг? – забеспокоилась Санька.

– Видите ли, храбрейшая из киноактрис, в тутошних джунглях между павианами и людьми – за последние несколько столетий – сложился своеобразный паритет. Вернее, определённый порядок, устраивающий обе стороны…. В двух словах, это звучит примерно так. Когда следуешь через обезьянью территорию, то надо относиться к её изначальным хозяевам с элементарным уважением. То бишь, не грех и дань заплатить небольшую. Ну, это как необременительная плата за беспокойство…

– Потрудитесь, уважаемый сеньор, выражаться напрямик! Не люблю, когда ходят вокруг да около, делая невнятные намёки…. Итак?

– Вы, прекрасная сеньора, очень нетерпеливы, – Аугусто тщательно затушил остатки сигары о каблук сапога, после чего ловким щелчком отправил окурок далеко в сторону. – Здесь принято обходиться с павианами…м-м-м, дипломатично. То есть, ты позволяешь им немного пограбить караван – так, самую малость. А потом даёшь лёгкий отпор – опять же, не всерьёз, только легко ранив двух-трёх наиболее наглых обезьянок. В этом случае получается, что сложившаяся традиция соблюдена, и отряд может беспрепятственно двигаться дальше.

– Чего же теперь следует ожидать? – вмешался в разговор Егор.

– В данном случае всё складывается – хуже не придумаешь. Погибло четыре обезьяны, включая самого вожака. Теперь павианы, наверняка, будут мстить и не дадут нам пройти к Сизым болотам.

Санька, покаянно сдёрнув с головы широкополую ковбойскую шляпу и покорно опустив глаза долу, тут же занялась самобичеванием, пробурчав вполголоса:

– Извините, господа, виновата. Увлеклась, переборщила, но осознала…. Я, конечно же, слышала приказ, мол: – «Не стрелять на поражение!». Но…. Не смогла остановиться, хотя, видит Бог, и старалась. Охотничий зуд, женская пугливость и всё такое прочее…. Извините, ещё раз!

– Вы, милая Александра, здесь совершенно не причём! – в свою очередь, покраснев до кончиков ушей, засмущался сеньор Мартинес. – Во всём виноват только я! Как командир группы…. Не предупредил вовремя. Не объяснил. Не предостерёг…

«Наша Сашенция – признаёт ошибки, раскаивается и извиняется?!», – буквально-таки взвыл ошарашенный внутренний голос. – «Этого – по определению – не может быть! Никогда и ни за что! Но, ведь, есть. Ага, снова извиняется…. Неужели, за прошедшие четыре года она так сильно изменилась? То есть, отбросив излишнюю строптивость, стала мягче и человечнее? Ну-ну…. А чьи это пушистые ресницы подрагивают так лукаво? Так и есть! Она просто – в очередной раз – издевается над нами всеми! Наивный Мартинес попался на удочку, того и гляди – от искреннего стыда – провалится сквозь землю…. Природную актрису ничем не исправишь. Её хлебом не корми – только дай вволю полицедействовать…. Ай, да Александра Ивановна! Та ещё эксклюзивная штучка, никак не желающая остепениться…».

Егор, оглянувшись на странные булькающие звуки за спиной, счёл за благо прервать эту душещипательную сценку, с таким мастерством разыгрываемую коварной Сашенцией. Откашлявшись, он громко спросил – у окружающего пространства:

– Интересно, а зачем это наш мирный индеец Хорхе отрезает у мёртвых обезьян головы и аккуратно складывает их в тёмно-зелёный брезентовый мешок? За какой такой надобностью?

– А? Что ты говоришь, милый? – неохотно выходя из образа, вернулась в реальность Александра. – Действительно, отрезает…. Фу, гадость-то какая! Меня сейчас, кажется, стошнит…

– Обезьяний мозг, запечённый на малиновых углях костра, для местного населения является изысканным лакомством, – объяснил дон Аугусто. – Ничего не поделаешь, издержки дикарского менталитета…. Теперь, относительно наших дальнейших планов. Скорее всего, придётся вернуться в фамильное поместье Монтелеонов. Переночуем там, а завтра утром, сделав приличный крюк к югу, снова двинемся к Сизым болотам. Да, в этом случае мы потеряем целые сутки, но так будет гораздо безопаснее и надёжнее. Поверьте на слово.

– Надо было своевременно поверить донье Анне, – хмыкнул Егор. – Как она сказала вчера вечером, во время ужина? Мол: – «Может, дамы и господа, перенесёте завтрашний поход на Индейское нагорье? Тем более, зачастую, именно вторая попытка бывает успешной…».

– Получается, любимый, что сеньора Монтелеон всё знала заранее?

– Получается, знала. Иначе, с чего она при прощании пообещала, мол: – «Вечером расскажу вам о пропавшем сыне…»? А, с другой стороны, если бы не было первой попытки, то откуда взяться второй? Верно, ведь? Шарада какая-то, честное слово…

– Совершенно ничего сложного. Просто надо было сегодня утром пройтись по просеке – до джунглей, после чего развернуться на сто восемьдесят градусов и вернуться в поместье, – сообщила разумная и сообразительная Сашенция. – Вот, это – по-настоящему мудрое решение. Была шарада, и нет шарады…. Впрочем, поздно сожалеть. Ракета, что называется, уже стартовала с космодрома…

Со всех сторон вновь послышались яростные крики-вопли мстительных павианов, и на плечи бедного Хорхе, всё ещё сжимавшего в ладони правой руки рукоятку окровавленного ножа, из густых ветвей деревьев одновременно прыгнули две крупные обезьяны.

Визг, рычанье, отчаянные и хриплые мольбы о помощи. Тела мгновенно сплелись в единый клубок, мелькали когтистые лапы, хвосты, звериные оскалы, бледное и испуганное лицо несчастного проводника. Вокруг опять загремели выстрелы. Указательный палец Егора беспомощно замер на спусковом крючке браунинга – возможности для меткого выстрела не предоставлялось, можно было – ненароком – зацепить Хорхе.

Нервы у Саньки оказались гораздо крепче – она без остановки выпустила в клубок тел всю пистолетную обойму и, убедившись, что обе обезьяны мертвы, тут же кинулась к раненому индейцу, ловко вынимая из полевого планшета упаковку с бинтами и крича на ходу:

– Прикрывай меня! Пали по остальным!

Вторая вылазка павианов также была успешно отбита, души ещё восьми обезьян переселились – выражаясь по-шамански – в мифическую Долину Теней.

Впрочем, и собственные потери оказались существенными – погибли два мула, у третьего имелись серьёзные ранения, большая часть тюков с вещами и продовольствием была повреждена и разодрана в клочья, на правой щеке сеньора Мартинеса кровоточили длинные и глубокие царапины.

– Не жилец наш Хорхе, – минут через десять подытожила Александра. – Весь живот порван острыми обезьяньими когтями. Через час умрёт, может, и раньше…. Как я понимаю, он во многом виноват сам. Не отрезал бы мёртвым обезьянам головы, глядишь, до сих пор был бы цел и невредим. Как говорится, клык – за клык. Абсолютно ничего личного. Типа – основополагающий и краеугольный закон джунглей…. Кстати, уважаемые кабальерос, пристрелите-ка, пожалуйста, третьего мула. Ему уже ничем не помочь – перекушены подколенные сухожилия на обеих задних ногах. Зачем же несчастному животному мучиться зазря?

Джунгли наполнились низкими гортанными звуками. Создавалось устойчивое впечатление, что происходит – сразу по всем направлениям – далёкая перекличка.

– Сзывают, сволочи кровожадные, новых бойцов на подмогу, – обеспокоенно вздохнул сеньор Мартинес. – Всё это может завершиться весьма и весьма печально…. Впрочем, ещё повоюем. Есть, что называется, дополнительный бронебойный аргумент, – достал из рюкзака и выложил на травку три гранаты. – Берите, соратники, по одной штуковине. Только, вот, попрошу задействовать данный вид оружия – сугубо по моей команде…. Следующая атака противника, очевидно, будет самой серьёзной и опасной. Если отобьемся, то смастерим для раненого Хорхе носилки и будем организованно отходить. Успеем пробиться к дому Монтелеонов до наступления ночной темноты – наше счастье, не успеем – обезьянье. Всё очень просто…. Что потом? Отдохнём сутки другие в поместье, купим новых мулов и необходимые припасы, после чего попытаемся подойти к вожделенным Сизым Болотам с другой стороны.

– Попробуем ещё один вариант, – упрямо покачал головой Егор. – Вдруг, да получится…

Он задрал голову вверх, сложил ладони рупором, поднёс их к губам и громко завыл. Сперва никарагуанские джунгли стихли, словно бы насторожённо прислушиваясь к незнакомым звукам. Но потом далёкая перекличка возобновилась с новой силой.

Когда Егор прекратил звуковые упражнения, владелец «Белой ласточки» понимающе резюмировал:

– Не получилось, однако…. Кстати, что это было?

– Вой ливийских шакалов, вернее, пустынных волков, выражаясь по-научному. Научился подражать этим симпатичным животным во времена бурной армейской молодости.

– Откуда же во влажных тропических джунглях – взяться пустынным шакалам? Нонсенс, однако…

– Ливийские волки не водятся и в российской суровой тайге, – парировал Егор. – Однако их вой действует на сибирских животных, включая хищников, с однозначным и неизменным успехом. Лично проверял много раз. Даже голодные весенние медведи, трусливо поджав крохотные пушистые хвостики, пускаются наутёк со всех ног…. Впрочем, похоже, что ты прав. Местные бесстрашные павианы, судя по их наглым воплям, не собираются отказываться от воинственных намерений. Ну, это их выбор…

Минут через пятнадцать последовала очередная обезьянья атака. И только после двух гранатных взрывов упорный противник отступил.

– Хорошо, что у меня в рюкзаке имеется маленькая пила в чехле, молоток и мелкие гвозди, – устало улыбнулся сеньор Мартинес. – Сейчас мы по-быстрому смастерим носилки, уложим на них Хорхе…

– Поздно, – сообщила Санька. – Он умер.

– Умер? Всё равно носилки нужны. Индейцы-соло – ребята очень недоверчивые и крайне подозрительные. Мулов – в оперативном порядке – можно приобрести только у них. Лучше, как показывает практика, доставить покойника к порогу родного дома и подробно рассказать соплеменникам Хорхе обо всех деталях происшествия…

Санька – с двумя пистолетами за поясом и последней гранатой в руках – шла первой. Егор и Аугусто, размеренно шагая следом за ней, несли носилки с мёртвым телом индейского проводника.

Когда они отошли от круглой полянки метров на триста, Александра обеспокоенно обернулась назад и спросила:

– Слышите? Вот, ещё? Там – явно – что-то происходит…

– Ерунда, это просто обезьяны обнаружили туши мёртвых мулов, – успокоил дон Аугусто. – Теперь, естественно радуются.

– Что же в этом радостного?

– Павианы очень любят полакомиться свежим мясом. Вы не знали? Теперь – знайте. Будем надеяться, что это нам даст дополнительные десять-пятнадцать минут форы…

Неожиданно рядом оглушительно громыхнуло.

– Вот же, блин! Как резануло-то по барабанным перепонкам, – болезненно поморщился Егор. – Чуть носилки не выронил.

– Что это было? – беспокойной юлой завертелась на месте Санька. – В какую сторону метать гранату?

Глава пятнадцатая Краткий отдых и вторая попытка

Резкий и долгий звук повторился.

– Оставь, пожалуйста, гранату в покое, – попросил Егор. – Не стоит избыточно суетиться и мандражировать. По крайней мере, без отдельной на то команды…

– Приближается сильнейший тропический ливень. Возможно, что и настоящий ураган, – невозмутимо сообщил, дон Аугусто. – Гремит гром, не более того. А молний мы не видим – по причине высокой и плотной стены джунглей. Ничего, ещё успеем налюбоваться – на яркие электрические разряды – вволю.

– И точно, вокруг заметно потемнело. Солнышко надёжно спряталось за плотными тёмно-серыми облаками, а мы этого – за всякими обезьяньими делами – и не заметили, – подтвердила Санька и тут же въедливо уточнила: – А, вот, сильный тропический ливень…. Это для нас хорошо? Или же, наоборот, плохо?

– Просто замечательно и здорово! Павианы не любят мокнуть под дождём. Сейчас они дружно и весело переберутся на Обезьяньи горки, там, в древних меловых скалах имеются просторные пещеры…. Правда, у каждой медали имеется и оборотная сторона. Это в том смысле, что ливень вскоре нас догонит. Вымокнем до последней нитки и изгваздаемся в здешней липкой грязи – по самое не могу. Поэтому, друзья мои, предлагаю резко увеличить скорость передвижения по маршруту, а все пустые разговоры отложить на некоторое время…. Вдруг, да и успеем выбраться к поместью до начала дождя? Чем только чёрт не шутит…

Естественно, что ускользнуть от ливня они не успели. Когда была пройдена примерно половина намеченного пути, задул сильный ветер, преображая всё вокруг. От сонного и вязкого покоя джунглей не осталось и следа. Окружавшие путников тропические деревья жалобно стонали и угрожающе прогибались. Толстые ветки ломались с оглушительным треском. Со всех сторон сверкали жёлтые, белёсые и голубоватые молнии. Гром гремел одной тоскливой и безысходной нотой, не замолкая ни на секунду. Тонкие боковые отростки лиан беспорядочно метались из стороны в сторону, больно хлеща по спинам и плечам.

– Глаза! Берегите глаза! – предостерегал, стараясь перекричать надсадный вой ветра, дон Аугусто. – Будьте осторожнее!

Опять резко стемнело. Прямо над их головами неподвижно зависли тёмно-фиолетовые тучи.

«Натуральный морёный дуб!», – со знанием дела поведал непредсказуемый внутренний голос. – «Входная дверь и барная стойка в «Белой ласточке» имеют точно такой же эстетичный цвет. Прямо-таки, один в один…».

Гигантская ярко-жёлтая молния, уродливо изогнутая в десяти местах, ударила в старый эвкалипт, рядом с которым путешественники проходили пару минут назад. Громовой раскат, прилетевший уже через мгновенье, больно ударил по ушам, заставив опустить носилки с мёртвым телом на землю и присесть на корточки.

Вскоре раздался громкий и противный треск, запахло дымом. Егор торопливо поднялся на ноги и обернулся – вершина старого эвкалипта, в который попала гигантская молния, была объята тёмно-оранжевыми языками пламени.

– Как бы не начался лесной пожар, – предупредил встревоженный Санькин голос. – Порывистый ветер разносит яркие искры во все стороны.

– Не начнётся, – заверил сеньор Мартинес. – Ливень уже на подходе…. Слышите?

Со стороны поместья Монтелеонов долетел неприятный, однозначно-угрожающий гул.

«Грузовой железнодорожный состав – в непроходимых джунглях Никарагуа?», – насторожился подозрительный внутренний голос. – «Ерунда какая-то…. Впрочем, братец, это совсем и не поезд. Прямо на нас – неумолимо, как беспощадный и суровый рок – надвигается жёлто-стальная стена дождя. Настоящая стена – монолитная, равнодушная, страшная…

Через минуту начался обещанный дождь. Вернее, ливень…. Хотя, термин «ливень» весьма слабо и неполно отражал сущность данного природного явления. Просто с неба падали – совершенно отвесно – толстые и частые струи воды. Абсолютно ничего не было видно. Стоящая в двух с половиной метрах Александра только угадывалась – размытым стройным силуэтом. Со слухом наблюдалась та же история – был слышен только ровный гул водяных струй и отдельные обрывки фраз, слегка напоминавшие переливы обманчивого горного эха.

Нереальность происходящего была просто поразительной. Егор нисколько не удивился бы, если – по окончании этого странного природного катаклизма – оказался бы в каком-нибудь другом месте планеты, или же – совсем в ином Времени.

Даже привиделось – на краткие призрачные мгновенья. Вот, он руками раздвигает упругие струи дождя, делает шаг вперёд, а там – высокие пальмы, белоснежный пляж, неправдоподобно-бирюзовое море, ласковый прибой, элегантные силуэты парусников вдалеке…

Или нет, не так. Он уверенно разрубает эти надоевшие струи остро-отточенным мачете, и они, словно срезанные стебли сахарного тростника, покорно падают на тёплую землю. Два шага вперёд. А там – берег холодного, чуть мрачноватого озера. Совсем недалеко от берега расположен небольшой остров, на острове – приземистая крепость, сложенная из светлых северных камней. Лодки, полные неуклюжих вооружённых мужиков, одетых в зелёные смешные кафтаны, смело плывут на решительный штурм – под пушечными ядрами и мушкетными пулями. Грохот, яростные крики, жалобные стоны раненых, густой пороховой дым, застилающий всё вокруг…

– Алексашка, сволочь последняя! – истошно вопит, обращаясь к Егору, высокий костистый мужик, обладатель абсолютно диких круглых глаз, которые – того и гляди – выскочат из орбит. – Что ты тут делаешь, сучий потрох? Быстро на штурм, трусливый гадёныш, мать твою! В первых рядах чтоб у меня!

Грохот, яростные крики, клубы светло-серого дыма…

Они, подхватив грубые самодельные носилки с телом покойного Хорхе, без промедлений переместились под высокую пальму. Впрочем, это помогало слабо – толстые водяные струи легко прошивали пальмовые листья насквозь.

Природная вакханалия продолжалась часа полтора.

– Милый, я очень з-з-замёрзла, – доверчиво прижимаясь к груди Егора и слегка заикаясь, призналась Санька. – Т-т-так холодно, что зубы с-с-стучат. Д-д-джунгли, тоже м-м-мне…

Ливень – резко и сразу – стих, но долгожданного облегчения это не принесло. До поместья оставалось пройти порядка двух с половиной километров, а почва, пропитанная дождевой водой, окончательно раскисла. Ноги путников отчаянно скользили, временами проваливаясь в чёрно-коричневую жижу чуть ли не по колено.

Вскоре тёмно-фиолетовые тучи дружно ушли на север, и их место заняли белые кучевые облака, через которые регулярно проглядывало коварное и безжалостное тропическое солнце. Опять стало нестерпимо душно и жарко, невесть откуда вновь появились стайки злобных москитов.

– Непруха пошла, так её растак, – дыша хрипло и надсадно, как загнанная скаковая лошадка, тихонько ругалась Сашенция. – Тот, кто придумал эти гадкие джунгли, был, явно, не в себе. То есть, мерзавец законченный, совсем не дружил с головой…

Только на нежно-малиновом закате путники оказались на территории усадьбы Монтелеонов, и подошли к запущенному господскому дому. Как и было обещано, насквозь мокрыми, изгвазданными в разноцветной глине и в чёрной земле – по самое не могу.

– Снова – сглазили. Так его растак, – сердито бормотал под нос Егор. – На этот раз – владельцы стильных никарагуанских пульперий, мать их…. Либо языком надо трепать меньше, либо по дереву – стучать чаще, не забывая при этом регулярно сплёвывать через левое плечо….

– Ворота с утра так и не закрывали. Наверное, кого-то ждут, – предположил Аугусто. – Ага, вон и сеньора Монтелеон появилась на крылечке, – перешёл на испанский язык. – Доброго вам вечера, уважаемая донна Анна!

– Здравствуйте, молодые люди! – радостно и приветливо откликнулась пожилая женщина. – Припозднились вы что-то. Я ожидала вашего появления ещё часа полтора назад…. Вижу, что без досадных происшествий, всё же, не обошлось. Ладно, оставьте носилки с трупом возле лестницы, Хуан до утра приберёт в сарай…. Сами же ступайте во флигель, в свои комнаты. Там уже всё приготовлено – тазики с тёплой водой, махровые полотенца, мыло, мочалки. Ваши же – сменная одежда и обувь…. Жду в столовой, там обо всём и поговорим. Ужин подадут примерно через двадцать минут. Прошу не опаздывать.

Тщательно прикрыв комнатную дверь, Санька, сбрасывая прямо на пороге грязную обувь-одежду, восторженно заявила:

– Как же я рада – вернуться к элементарным благам цивилизации! Все эти тропические заросли, вязкие болота, разноцветные змеи, голодные москиты, хищные павианы, едкий пот, кошмарные ливни – такая гадость, доложу я вам.… О, какой большой и глубокий тазик! Настоящее и полноценное корыто! И водичка в нём, действительно, тёплая…. Милый, потрёшь мне спинку? А почему ты такой хмурый и озабоченный?

– Спинку, естественно, потру. Причём, с нескрываемым удовольствием, – старательно намыливая мочалку, ответил Егор. – Почему – молчаливый? Задумался немного. Никак не могу понять – сеньору Анну Монтелеон. Откуда она могла знать, что мы сегодня, сойдя с намеченного маршрута, вернёмся назад? Загадка…. Что же касается моей озабоченности. Об её глубинных корнях и серьёзных причинах – предлагаю, милая сеньора, догадаться самой…

– Я, естественно, не дура фригидная и всё прекрасно понимаю, – принялась отчаянно кокетничать Сашенция. – Зачем же пялиться на моё прекрасное обнажённое тело такими несчастно-похотливыми глазёнками? Ну, любимый, подожди несколько дней. Мне и самой, честное слово, невтерпёж.

– Сколько дней ждать конкретно?

– Одиннадцать, любимый! Не так и много – по сравнению с четырьмя годами воздержания…. Теперь, про подозрительную прозорливость донны Анны. Думаю, что очень многое прояснится во время грядущей трапезы. Подай, пожалуйста, полотенце…

В означенное время все собрались в столовой-гостиной, где уже были зажжены свечи и накрыт праздничный стол.

– Перекусите, ребятки, – радушно предложила сеньора Монтелеон. – Какие разговоры могут быть на голодный желудок? Вот, свежие маисовые лепёшки. Это – жареный зеркальный карп. Сама сегодня поймала. Где поймала? Места знать надо…. Ну, и бутылочка шотландского виски – в честь вашего счастливого возвращения. Мужчины, не спите, наполняйте чарочки…. Ну, за госпожу Удачу, которая всегда помогает смелым и отважным!

Немного погодя Аугусто поведал – в подробностях – о неожиданном нападении воинственных павианов. Реакция пожилой женщины была достаточно спокойной. Чуть заметно передёрнув худенькими плечами, она произнесла:

– Что же, бывало и хуже. Причём, гораздо. Обезьяны – твари коварные, злопамятные и жестокие. Видимо, Светлая Тень любезно присматривала за вами, легкомысленными малолетками…. А погибшего Хорхе – жалко. Хороший был индеец, спокойный, правильный, без всякой туземной придури…. Предлагаю выпить – за помин его краснолицей души. Мужчины, наполняйте чарочки….

После третьего тоста, который был посвящён Аргентине – сказочной бело-голубой стране, донья Анна милостиво разрешила:

– Теперь, мальчики и девочки, можете задавать вопросы, которые – частично и приблизительно – можно прочесть в ваших насторожённых глазах. Вываливайте их сразу, что называется, скопом. Отвечу – как получится. Что знаю – расскажу, о чём не уверена – промолчу…. Начинайте!

– А как вы узнали, что на нас нападут злобные павианы? – не заставила долго ждать Санька. – И за что – тридцать лет назад – вы обиделись на своего старшего сына Артура?

– И ещё было бы интересно узнать о разноцветных тенях, – торопливо дополнил Егор. – Что, собственно, следует понимать под терминами – «Светлая Тень», «Тёмная Теть»?

Минуты через две сеньора Монтелеон, визуально помолодевшая от выпитого шотландского виски, приступила к ответам:

– Про то, что у отряда, отправившегося к Индейскому нагорью, образуется кровавая стычка с павианами, я, естественно, не знала, да и не могла знать. Говоря о вашем вечернем возвращении, я имела в виду лишь затяжной тропический ливень, не более того. Классическая примета всех пожилых людей, мол: – «Если с раннего утра настойчиво ломит поясницу, а коленные суставы постреливают-поскрипывают, значит, в обеденное время пойдёт сильный дождь. Возможно, что и с грозой…». Так что, абсолютно ничего хитрого, таинственного и сверхъестественного…. Почему я вам этого не объяснила перед выходом на маршрут? Во-первых, я пыталась, но вы ничего не хотели слушать, мол, очень торопитесь. А, во-вторых, я не люблю – спорить с молодёжью. Иногда это приводит к совершенно неожиданным и непредсказуемым результатам. Привожу конкретный пример…. Тридцать лет назад я случайно обнаружила на письменном столе старшего сына – ему тогда было двенадцать с половиной лет – труды Кропоткина, Троцкого и Ленина. Естественно, будучи идейной и убеждённой противницей коммунизма, тут же закатила сцену. Вернее, добрых два часа распиналась – с пеной у рта – о низменной сущности этих пошлых и сладкоголосых политиканов. Артур, конечно же, пытался спорить и возражать – да, куда там…. Короче говоря, я строго велела сыну следующее. Первое, навсегда выбросить из головы всяческие социалистические и коммунистические идеалы. Второе, не ведая жалости, сжечь все эти мерзкие пропагандистские брошюры в кухонной печи. Велела, и ушла спать, дело-то было поздним вечером…. Утром просыпаюсь – ни дурацких книжек, ни Артура. А на полу в библиотеке лежит китайская антикварная ваза – разбитая вдребезги. Эту забавную вещицу мне муж подарил, за неделю до собственной смерти. Так, вот, получилось…. Любила я эту вазочку – до полной потери пульса. Даже иногда разговаривала с ней по ночам, делилась некоторыми переживаниями и сомнениями. И сынок знал про это…. Думаю, что всё получилось так. Артур очень сильно разозлился на мои навязчивые нравоучения (кровь Монтелеонов – горяча!), и поэтому, чтобы досадить, вгорячах расколотил заветную вазу. А разбив, испугался праведного материнского гнева и сбежал в западные джунгли, прихватив с собой вредные книжки и новенькое охотничье ружьё. Испугался-то он правильно, тридцать лет назад я была женщиной очень строгой, с нравом крутым, тяжёлым и непредсказуемым…. Искали Артура, конечно, потом по всем окрестным лесам и болотам почти полтора месяца, пока деньги не закончились. Были задействованы три наземных поисковых отряда и два военных вертолёта. Всё без толку, не нашли…. Через полтора года, в соответствии с каким-то там современным законом, мне в муниципалитете Сан-Анхелино даже выдали официальную бумагу – «Свидетельство о смерти» сына. Но бумага – бумагой, а сердце материнское упорно вещает, мол: – «Жив наш Артур! Жив!». И я искренне верю, что ещё увижусь – пусть, и перед смертью – с сыночком…. Что там ещё у нас осталось?

– Тени, – подсказал Егор.

– Это совсем просто. В своё время я оканчивала Университет в древнем каталонском городе Барселоне. Помните, бессмертные строки?

В урочный час, на утренней заре, Меж волнами, трепещущими сонно, Родился лучший город на Земле С названьем гордым – Барселона… С тех пор – немало лет прошло, а может и веков… Но верно, кем-то брошенное слово. Полмира обойди – прекрасней не найти, Тебя, о, Барселона. И если ты устал – в гламурной суете, То вспомни. Где-то есть меж волн зелёных Рай на Земле. И волны шепчут те: - Барселона, Барселона, Барселона…

Видя, что пожилая сеньора, позабыв о слушателях, погрузилась в пучину сладостных воспоминаний, Сашенция предложила:

– А не выпить ли нам – за прекраснейший город на Земле? Мужчины, не спите, наполняйте чарочки…. Ну, за Барселону!

Через некоторое время сеньора Монтелеон, от души повздыхав, продолжила повествование:

– Итак, я училась в Университете древней Барселоны, на искусствоведческом факультете. Молодость, романтика, звонкий легкомысленный ветер в голове, наивные и глупые мечты…. Однажды я гуляла по Ля Рамбле и в крохотном кафе познакомилась с очень красивой женщиной по имени – Анна Родригес. Она была гораздо старше меня, но, не смотря на это, мы крепко подружились. А позже выяснилось, что настоящее имя моей новой подруги – Айна, и она, вовсе, не испанка, а чукчанка. Чукчи – это такая коренная народность, проживающая на северо-востоке России…. Айна много рассказывала о своей суровой, но прекрасной Родине, в том числе, и о тамошних загадочных Богах, которых чукчи называют – «Тенями». Светлая Тень – добрый и справедливый Бог. Тёмная Тень, естественно, злой и коварный. Причём, подруга так увлекательно и достоверно рассказывала, что я – волей неволей – прониклась…. Потом произошли самые различные – радостные и печальные – события, и наши с Айной дороги разошлись навсегда. Дороги разошлись, а память – осталась…. Ну, молодые люди, удовлетворила я ваше жгучее любопытство?

– Пожалуй, – ответил Егор, а про себя подумал: – «Как же тесен наш земной мир! Постоянно в нём происходят всякие случайные совпадения и самые невероятные пересечения. Впрочем, случайные ли? Ощущается – за событиями последних дней – некое двойное дно. А, вот, уловить скрытую суть – никак не удаётся…».

В дорогу они отправились только через двое с половиной суток. Надо было дать просохнуть местным джунглям, размокшим от сильнейшего ливня, купить новых мулов, продовольственные припасы и походное снаряжение. От услуг индейцев-соло – на этот раз – единодушно решили отказаться.

– Зачем перекладывать собственные риски – на чужие плечи? – высказалась Санька. – Нехорошо это, кабальерос. Непорядочно, по меньшей мере. Сами справимся, чай, не маленькие…

На раннем рассвете – как и при первой попытке – они собрались возле широко распахнутых ворот усадьбы Монтелеонов.

– Отважные путешественники, желаю вам счастливого пути! – в очередной раз выступила с прощальной речью донья Анна. – Пусть, Светлая Тень старательно присматривает за вами! Аугусто, ты намерен обойти владения павианов с юга, сделав приличный крюк?

– В общем-то, да. Ради пущего спокойствия и перестраховки…

– Не стоит, мальчик! Идите прежним путём. Я чувствую, что на этот раз сердитые павианы вас не побеспокоят.

– Почему, уважаемая сеньора? – не удержалась от вопроса не в меру любопытная Санька. – Смутные предчувствия?

– Не только, моя элегантная красавица. Не только…. Существует и такое важное понятие, как – «элементарная логика». Вернее, не элементарная, а, наоборот, продвинутая и нестандартная. Обезьяны, по моему скромному мнению, очень похожи – бытовыми повадками и поведенческими настроениями – на людей. Нашим хвостатым «родственникам», как и нам, свойственны постоянные сомнения и метания. А также устойчивое желание – дать всем случайным событиям правдоподобные объяснения. На своём мыслительном уровне, понятное дело…. По джунглям пронёсся нежданный ливень-ураган, затопивший всё и вся? Это – явно – неспроста! Наверняка, мы имеем дело с карой всесильных и строгих Обезьяньих Богов. Чем же любимые и обожаемые Боги так недовольны? Почему – так гневливы? Ага, мы же намедни напали на караван этих мерзких и противных людишек…. Следовательно, были слегка неправы. Искренне извиняемся и обещаем исправиться! Больше такого – в ближайшее время – не повторится.…Так что, мой вам совет – следуйте, родные, прежним маршрутом, то есть, через Круглый холм. Не пожалеете, честное слово! Сэкономите – как минимум – сутки…. Впрочем, не буду напрягать вас, молодые люди, излишне. Каждый мыслящий индивид – постоянно и ежесекундно – вправе делать собственный, сугубо личный выбор…

Удивительно, но за короткий период времени, прошедший с момента прекращения страшного и необузданного тропического ливня-урагана, джунгли успели полностью восстановиться. Почва под ногами опять стала надёжной и твёрдой, трава – высокой и ярко-зелёной, а обломанные сильным ветром толстые и тонкие ветви деревьев и кустарников исчезли в неизвестном направлении.

– Чудеса в решете, – ворчливо бормотала Санька, идущая следом за Егором, – Когда мы шагали здесь два дня назад, возвращаясь к дому Монтелеонов, то земля была чёрной и голой – тропический ливень поработал не хуже мощной бензиновой газонокосилки. А теперь трава снова – выше колен. Сила, однако, мать его…

Проходя мимо места недавнего сражения с павианами, Егор отметил, что от погибших мулов остались только обрывки кожи и несколько мелких, тщательно обглоданных косточек. Рядом с костями валялся в клочья разодранный брезентовый мешок, в который покойный Хорхе складывал отрезанные обезьяньи головы.

«Видимо, в здешних зарослях – кроме наглых павианов, обожающих парное мясо – обитает и целая куча других плотоядных зверушек, – заверил неугомонный внутренний голос. – «Съели и растащили – в строгом соответствии с жёсткими законами джунглей – всё, что нашли…».

Они упрямо шли вперёд, поочерёдно вырубая мачете колючий кустарник и невысокие деревца.

– Вот же, так его растак, навязались на мою голову – всяческие и разные тропические изыски, – с трудом восстанавливая дыхание, возмущалась Александра. – Непростое это дело – заниматься активным физическим трудом в тридцатиградусную жару, да ещё при девяноста девяти процентах влажности…

Ближе к вечеру джунгли незаметно преобразовались в среднестатистическое топкое болото – с пышными мхами, мохнатыми лишайниками, дурно-пахнущими яркими цветами и мелкими серо-белыми кувшинками, плававшими в овальных тёмно-коричневых лужах.

– Вперёд! – настойчиво и упрямо хрипел Аугусто. – Вперёд, за разлапистыми и красивыми орденами! Ещё немного, километра три всего осталось…. Сворачиваем направо! Ещё правее…. На фига нам сдалось это травянистое болото – совместно с надоедливыми москитами?

Уже в ранних светло-сиреневых сумерках, усталые – до полного отупения – они выбрались на Круглый холм. Прошли по нему, спасаясь от несчитанных туч неистовых москитов, километра полтора и встали торопливым лагерем на берегу бойкого ручья. Разожгли дымный костёр, установили две брезентовые палатки, в походном котелке вскипятили воду, заварили крепкий чай, поужинали различными консервами и немного зачерствевшим хлебом, после чего легли спать.

Ночёвка прошла спокойно, без каких либо происшествий, естественно, не считая самых разнообразных воплей и криков, доносившихся из джунглей, оставшихся внизу. На рассвете путники – ради праздного любопытства – забрались на покатую вершину холма.

– Как красиво и необычно! – объявила сентиментальная и трепетная Сашенция, восторженно обозревая окрестности. – С трёх сторон – всё тёмно-зелёное, однотонное. Это, как я понимаю, никарагуанские тропические леса. А, вот, с четвёртой….

– Да-да, милая, что там у нас – с четвёртой стороны? – подыграл Егор, нежно обнимая тонкую талию жены.

– Там всё – м-м-м, цветное…. Ближние перспективы – серо-бурые, непритязательные. А уже дальше преобладают нежно-кремовые и сиренево-фиолетовые тона. Наблюдается даже – у самой линии горизонта – крохотное ярко-изумрудное пятнышко…. Что это такое?

– Священное озеро индейцев племени чиго, с которым связано множество увлекательных, поразительных и самых невероятных легенд, – пояснил Аугусто. – Оно находится уже на Индейском нагорье. Недалеко от искомого нами аэродрома…

После скромного и непритязательного завтрака они, умело свернув лагерь, спустились с холма и тронулись – через джунгли – дальше. Постепенно тропический лес стал другим, на смену пальмам, эвкалиптам и акациям пришли разнообразные хвойные растения. А к полудню отряд оказался в горном каменистом ущелье.

– Наконец-то! Конец гадким джунглям! – обрадовалась Санька. – Дальше уже пойдём – как нормальные белые люди, без дурацкого маханья мачете. А то руки, став свинцовыми, уже отваливаются. Да и вечно-голодные москиты, слава Светлой Тени, пропали…

Некоторое время, действительно, шагалось комфортно и вольготно – по сравнению с беспокойными болотистыми джунглями. А потом начался натуральный кромешный ад – тропическое солнышко стало припекать уже по серьёзному, сильно нагрелись серо-бурые камни ущелья, ещё через час пришла убийственная дневная жара. Мужчины разделись до трусов, Сашенция – до купальника-бикини.

«До избыточно откровенного купальника!», – негодовал ревнивый внутренний голос. – «Вон, как дон Аугусто заинтересованно посматривает. Морда наглая и похотливая…. Может, братец, в глаз – чисто на всякий случай – ему закатать? Блин эротический…».

Но избавление от верхней одежды толком не помогло – солоноватый пот тёк ручьями, дыхание, сбиваясь, временами превращалось в неприятный и болезненный хрип. Бедные мулы еле-еле тащились по горячим камням, печально опустив ушастые головы к земле, их тёмно-коричневые бока надувались – как мыльные пузыри, и тут же опадали. Надувались и опадали – с пугающей цикличностью, в такт сердцам, бьющимся в бешеном ритме…

– Чёрт знает что, – свистящим шёпотом возмущалась Александра. – Ни одно, так другое. Неприветливый и коварный край, не считая курортного морского побережья, понятное дело…

Ещё трое суток отряд – по всякой рельефной разности – размеренно продвигался вперёд. Горы и горушки чередовались с широкими оврагами и глубокими трещинами, густые хвойные леса – с частыми переправами через бурные горные речки и ручьи. В дневное время было нестерпимо жарко, ночами, наоборот, холодно, брезентовое полотно палаток под утро покрывалось толстым слоем белоснежного инея.

– Температурные контрасты – дело скользкое, – недовольно морщилась Сашенция. – Запросто, незаметно для себя, можно заполучить острую ангину, а то и двустороннее воспаление лёгких…. Тьфу-тьфу-тьфу!

– А по дереву постучать? – хмурился Егор. – Смотри, амазонка, сглазишь ещё…. Вот, подходящий пенёк. Стучи!

– Стук-стук-стук!

На закате пятого дня пути они, наконец-таки, вышли к загадочным Сизым болотам.

– Бескрайние заросли фиолетовых и сиреневых камышей, редкие зеркальца зеленоватой воды, за камышами – в прямой видимости – серые покатые горы, неприветливые и угрюмые, – раздумчиво сообщила Санька. – Симпатичный такой пейзажик – в отличие от влажных джунглей и контрастных горных ущелий.

– Серые покатые горы – это и есть Индейское нагорье, – устало отдуваясь, пояснил Аугусто – За ним, как раз, и размещён секретный аэродром службы «SV»…. Завтра, если позволит Светлая Тень, форсируем Сизые болота. А послезавтра, любезные мои дамы и господа, будете уже гулять по незабываемому Буэнос-Айресу, наслаждаясь горячими сосисками в тесте и прохладным сливовым лимонадом…. Ещё настоятельно советую – обязательно и всенепременно посетить весеннюю пампу. Очаровательное и пикантное зрелище. Хотя – лично мне – гораздо больше нравится осенний Буэнос-Айрес, когда по всему городу летают, неистово кружась на лёгком ветру, миллионы и миллионы буро-лимонных листьев, опавших со старых платанов…. Ладно, господа знаменитые артисты, давайте установим палатки и освободим бедных мулов от поклажи. Пусть отдыхают и пасутся, благо свежей травы здесь много. Мы же будем готовиться к ночлегу.

Эта ночёвка – на самом краешке Сизых болот – получилось какой-то неожиданно-печальной. Походного костра – из соображений безопасности и конспирации – они разводить не стали, поужинав всухомятку.

– Не стоит раньше времени привлекать к себе постороннее внимание, – объяснил – отсутствие костра – осторожный дон Аугусто. – По ту сторону Сизых болот кочуют индейцы-чиго – ребята ужасно мнительные и совершенно непредсказуемые. Никогда не знаешь, чего ожидать от этих мрачных и неразговорчивых бестий…

– А они не нападут на нас? – забеспокоилась Санька. – Я имею в виду – завтра, когда мы выйдем на Индейское нагорье?

– Не должны, – сеньор Мартинес многозначительно продемонстрировал кольцо с крупным голубым сапфиром неправильной формы, надетое на безымянный палец левой руки. – Это – своеобразный пропуск на индейскую территорию. Между прочим, стоит огромных денег. У чиго не принято – стрелять в спины незнакомцев. Сперва они выясняют, кто находится перед ними, и только уже потом …э-э-э, действуют…

После этой фразы в ночном лагере установилась вязкая и насторожённая тишина, которая всё длилась и длилась – минуту, вторую, пятую…

«Не к добру – данное молчание!», – объявил мнительный внутренний голос. – «В том плане, что на этот случай предусмотрена соответствующая негативная народная примета…. Как бы не приключилось чего – неприятного и пакостного. Ты, братец, посматривай, ужо…».

Глава шестнадцатая Сизые болота и Индейское нагорье

После короткого завтрака путники сложили палатки, нагрузили на спины мулов брезентовые тюки и мешки, напялили на головы накомарники, повесили на плечи компактные рюкзаки с лёгкими вещами первой необходимости и, выстроившись цепочкой, приступили к форсированию Сизых болот.

«Очередная высокохудожественная ерунда и сплошной обман», – уже через полминуты принялся надоедливо ворчать рассерженный внутренний голос. – «Издали, на вчерашнем тихом закате, эти болота смотрелись очень даже симпатично – сиреневые, розовые и фиолетовые камыши причудливо переплетались, образуя изысканные разноцветные узоры, тут и там в камышовых зарослях проглядывали небольшие, идеально круглые озёра, заполненные водой серых и тёмно-зелёных оттенков. Заходящее бордовое солнце плавно и ненавязчиво меняло цветовые гаммы пейзажа, словно бы показывая некий изысканный фокус, основанный на принципах медленновращающегося гигантского калейдоскопа…. Сейчас же всё выглядит совершенно иначе. Типа – ясный день и угольно-чёрная ночь…. Камыши оказались неожиданно-высокими, прямо-таки рощи настоящие, полноценные и серьёзные. На самом краю Сизых болот их высота уже достигает метра два с половиной, и с каждым шагом заросли становятся всё выше и выше…. Да и этот самый «каждый шаг» даётся с немалым трудом – по причине вязкой почвы, напоминающей – структурой и основными физическими свойствами – буро-коричневый пластилин для лепки. А ещё точнее – пошлую оконную замазку из «доперестроечных» Времён…

В одном месте маршрут отряда пересёк странный свежий след, как будто бы кто-то совсем недавно проехал на огромном мотоцикле – с очень широкими колёсами.

– Совершенно ничего необычного, – глухо пробурчал сквозь плотную сетку накомарника дон Аугусто. – Элементарная анаконда проползла на рассвете. Только большая…. Ну, очень большая! Прямо-таки – королева анаконд! Сейчас, наверное, дрыхнет где-нибудь глубоко под землёй, спасаясь от противной дневной жары…

– Не стоит беспокоиться, понятное дело, – тут же насмешливо откликнулась Санька. – Анаконды, ведь, особые существа, если посмотреть с философской точки зрения. Днём они всех боятся и целенаправленно залезают в глубокие норы. Ночью же, наоборот, все остальные пред ними трепещут, прячась тщательно и, в большинстве случаев, безрезультатно…

Через два часа они выбрались на просторную овальную полянку, покрытую густым разноцветным мхом, и сеньор Мартинес ожидаемо скомандовал:

– Объявляется короткий привал! Необходимо дать отдых бедным уставшим ногам. Не знаю, как у вас, соратники, а у меня уже икроножные мышцы сводит болезненной судорогой…. Я тут отойду минут на десять – по естественной надобности. Перекуривайте, утоляйте жажду и, главное, не скучайте…

Санька с удовольствием присела на высокую тёмно-зелёную кочку, стащила с головы надоевший накомарник и, вынув из кармана охотничьей куртки светлый носовой платок, тщательно протёрла лицо от грязи и пота. После чего заявила:

– Эти ваши Сизые болота – паскуднейшее место на нашей прекрасной планете! Вернее, её наиглавнейший позор и земное воплощение библейского Ада…. Дай мне, пожалуйста, фляжку с водой. Спасибо…. Прости, милый, на чём я остановилась? Ах, да…. Повторяю, паскуднейшее место на планете! Вошли мы в эти густые камышовые рощи и сразу же – словно бы потерялись навсегда. Вокруг темно и душно, что впереди – одна сплошная и пугающая загадка…. Абсолютно предсказуемо налетели бесконечные стаи москитов и прочих злобных насекомых, хорошо ещё, что у нас имеются надёжные накомарники и разнообразная профильная химия. Иначе, наверняка, запросто можно сойти с ума…. Кстати, дай-ка мне длинный ярко-жёлтый тюбик, на котором изображён чёрный москит с красными глазками. Попробую натереться мазью. Спасибо, любимый…. Кроме всего прочего, здесь очень плохо с ориентацией. И без того вокруг царил сумрак, так ещё и сетки накомарников сразу же оказались густо-залепленными всякими гадами. Куда, спрашивается, идти? Неизвестно…. Как только дон Аугусто определяет правильное направление движения? Неужели, по наитию? То бишь, безоговорочно доверяя природному инстинкту?

– У него часы – на кисти левой руки – с компасом, – подсказал Егор. – Двигаемся строго на запад, ничего хитрого. Петляем, конечно же, обходя стороной наиболее топкие и опасные места. Но генеральное направление, безусловно, западное…

Неожиданно – метрах в тридцати-сорока от них – прогремел сильный взрыв. Мулы, испуганно подёргивая длинными ушами, дружно рванули назад, к твёрдой и надёжной земле. Над разноцветными камышами, раздражённо и недовольно крича, бестолково закружили стаи пёстрых тропических птиц.

«Рванула граната, судя по всему – наступательного типа», – заверил внутренний голос, кое-что понимающий в военном деле. – «Заметил, братец, как один из осколков, находясь уже на излёте, задел круп пегого мула? Так, только шкуру слегка рассёк, не более того. Вот, я и говорю, что граната была, безусловно, наступательного типа. У оборонительных гранат радиус разлёта осколков гораздо больше…».

– Сбрасываем рюкзаки и ложимся на землю, – шёпотом велел Егор. – Снимаем пистолеты с предохранителей и осторожно ползём в сторону взрыва. Я, естественно, первым. Ты, небесная красотка, за мной, отстав метров на семь-восемь. Не спорить и тупо выполнять…

Над неподвижным телом дона Аугусто, лежавшим на краю неглубокой воронки, плотоядно роилась туча шустрых москитов.

«Пахнет тротилом и свежей кровью», – дисциплинированно отметил внутренний голос. – «Тело, скорчившись – словно человеческий трёхмесячный эмбрион в утробе матери – располагается на правом боку. Очевидно, бедного Мартинеса всего посекло осколками. Нарвался на элементарную гранатную растяжку, не повезло, бывает. Но ноги слегка подрагивают, следовательно, он ещё жив…».

Подползя к воронке, Егор бережно перевернул тело раненого на спину, под голову подложил толстый пук светло-бурого мха, вырванный из ближайшей кочки, и позвал вполголоса.

– Саня! Вставай на ноги и дуй ко мне.

– Что с ним? – засуетилась подбежавшая Александра, торопливо раскрывая полевой кожаный планшет. – Сейчас я достану бинты, сейчас…

– Подожди, пожалуйста, с бинтами, – поморщился Егор. – У бедного Аугусто столько ран, что никаких бинтов не хватит. А пульс – еле-еле прощупывается.… Доставай-ка синюю коробочку-цилиндрик, вынимай из неё шприц и снимай красный колпачок.

– Готово, командир!

– Коли в правое предплечье…

Через полминуты задрожали-задёргались пушистые ресницы, и, болезненно всхлипнув, раненый открыл глаза.

«Эге, плохо дело!», – тут же отреагировал внутренний голос. – «Раньше-то глаза у хозяина «Белой ласточки» были светло-голубыми, а сейчас – белёсые, светло-светло серые, с огромными чёрными зрачками. Видимо, от сильнейшего болевого шока….».

– Слушай сюда, Странник, – с трудом прохрипел дон Аугусто. – Я уже покойник…. Не спорь, пожалуйста. У нас очень мало времени. Ты же когда-то служил в спецназе, должен понимать, что к чему…. Я – опытный боевик, и заранее чувствую приближение смерти. Учили – в своё время…. Откуда здесь взялась гранатная растяжка? Кто её поставил? Не знаю, честное слово. Раньше такого в наших краях никогда не наблюдалось. Плохо это, брат…. Теперь о деле. Сними с моего пальца кольцо с сапфиром. Покажешь его вождю чиго…. Как зовут вождя? Извини, но не знаю. Старого звали Аймаром, но он умер от сердечного приступа примерно полгода назад. Индейцы выбрали себе нового лидера, говорят, из молодых. Я с ним лично не знаком…. Покажешь кольцо, дашь вождю денег – у меня в нагрудном кармане куртки найдёшь замшевое портмоне…. Чиго – два раза в год – посещают ближайшие населенные пункты. Продают шкуры и клыки всяких редких животных, чёрные опалы и золотые самородки. Покупают, в основном, лекарства от малярии, антибиотики, соль, спиртное, огнестрельное оружие и запасные патроны. Будем надеяться, что чиго – за щедрую плату – проводят вас, ребята, до аэродрома…. Обо мне. Забери оружие, портмоне, часы с компасом и кольцо, а тело сбрось в эту воронку. К вечеру её затянет – без единого следа. Земля на Сизых болотах, выражаясь высоким стилем, «живая». Через несколько суток на этом месте уже высокая трава будет шуметь вовсю…. Сам я виноват во всём. Говорила же мудрая донья Анна, мол: – «Смотри, мальчик, внимательно под ноги…». А я, вот, расслабился и не заметил растяжки…. Всё, прощайте. Это, похоже, конец…

– Он умер? – громко всхлипнула Санька.

– Умер, – скрипнув зубами, подтвердил Егор, прикрывая ладонью глаза покойника.

– Жалко. Молодой же совсем, может, даже мой одногодка…. Эх, жизнь наша сволочная! Зараза паскудная!

– Возьми, пожалуйста, себя в руки и изволь говорить потише.

Где-то вдали прогремел ещё один взрыв.

– Кто-то из наших мулов напоролся на очередную растяжку, – предположил Егор. – Бывает. Не повезло…

– Как же нам теперь быть – без палатки и продовольствия? – заволновалась Александра. – Если я понимаю правильно, то – в сложившейся ситуации – ловить мулов, наверное, не стоит?

– Всё правильно понимаешь, не стоит. Типа – себе дороже…. Остались без съестного? Не беда, напарница! Говорят, что голодание – очень полезно для крепости здоровья и стройности фигуры. Нет палаток? Заночуем у костра. Думаю, что не замёрзнем, тем более что у меня в рюкзаке имеется широкое байковое одеяло и две пары запасных тёплых носков…. Правда, для этого нам надо до темноты выбраться из болота на твёрдую землю, где наличествуют сухие дрова…. Ничего, выберемся. Главное, что накомарники при нас, без них было бы совсем тоскливо.

– А у меня в рюкзачном кармане лежит плитка шоколада, а также маленький пакетик с изюмом и сухофруктами.

– Вот, видишь! – подбадривающе подмигнул Егор. – Прорвёмся, родное сердечко. Не впервой…. А воронка-то, действительно, «дышит». Земля потихоньку сыпется-обваливается вниз. Давай-ка, заберём у мертвеца все полезные вещи и займёмся скромными похоронами.

Когда покойник оказался на дне воронки, Егор произнёс краткую надгробную речь:

– Пусть земля тебе будет пухом, Аугусто Мартинес, верный товарищ. Спасибо за реальную помощь и доброе отношение к нам! А о твоей бессмертной душе, надеюсь, позаботится Светлая Тень. Прощай! – внимательно посмотрел на супругу. – Нам пора, Санёк. Забираем рюкзаки и двигаемся на запад. Подожди секунду, я на палец надену кольцо-пропуск, а компас пристрою на запястье…. Ещё одно. Иди за мной – след в след, не отходя в сторону ни на шаг.

– А если захочется пописать?

– Расстегнула молнию и ремень, сняла штаны, присела и пописала. Я подожду и обещаю не глазеть – почём зря – на данное пикантное действо. Журчи – сколько захочешь…. Всё, вперёд!

Они упорно, настойчиво и – одновременно – осторожно шагали по пышным мхам Сизых болот к каменистому Индейскому нагорью. Высоченные камышовые заросли сменялись чёрными вязкими прогалинами, часто приходилось лавировать между круглыми и овальными лужами-озерками, наполненными тёмно-коричневой водой, в которой беззаботно плескались жирные утки, гуси и голенастые цапли. А ещё надо было внимательно и постоянно глядеть под ноги, высматривая чёрные (или, наоборот, блестящие?) проволочки коварных гранатных растяжек, которые, слава Богу, им так и не повстречались.

У Егора к вечеру даже голова слегка закружилась, а перед глазами всё качалась и качалась, словно бы издеваясь, пёстрая камышовая стена.

«Удастся ли к ночи выбраться из болота?», – занервничал усталый внутренний голос. – В темноте здесь ходить не стоит, запросто можно нарваться на гранатную растяжку. А просидеть всю долгую ночь на моховой кочке – удовольствие очень и очень сомнительное. Особенно, учитывая размеры здешних анаконд…».

– Камыши стали заметно ниже, – радостно объявила наблюдательная Сашенция. – Следовательно, мы у цели…. Только, вот, кушать очень хочется. Потерянные калории, как известно, рекомендуется усердно восстанавливать. Хотя бы изредка. Иначе ноги можно протянуть…

Через пять-шесть минут они выбрались на каменную россыпь, образованную серой, розовой и светло-зелёной галькой.

– Куда теперь? – торопливо освободившись от накомарника, поинтересовалась Санька.

– Конечно же, направо. Видишь, узкий распадок, поросший местными хвойными растениями? Сейчас я быстро смастерю шикарный шалаш, а ты, алмазная донна, разожги, пожалуйста, походный костёр.

– А это, случаем, не опасно? На яркие отблески запросто могут пожаловать мрачные и неприветливые индейцы, про которых нам рассказывал покойный Аугусто…

– Ну, и что из того? – удивился Егор. – Пусть приходят. Нам, в любом раскладе, надо переговорить с их вождём. Без чиго, насколько я понимаю, секретного аэродрома ни за что не найти…

Шалаш, предварительно настелив на камни толстый слой лапника, он соорудил возле крохотного родника с хрустально-чистой водой. Рядом – метрах в трёх – Санька развела небольшой, но жаркий костерок.

– О, весьма полезная вещь! – указывая на густой кустарник, обрадовался Егор. – Теперь голодная смерть нам точно не грозит.

– Что это за растение?

– Какой-то местный орех – с очень длинным и труднопроизносимым названием. Тропический аналог европейского фундука. Только у него скорлупа гораздо тоньше. Попробуй, амазонка. Рекомендую.

Расколов скорлупу, Санька задумчиво разжевала ребристое ядрышко и вынесла авторитетный вердикт:

– Пища капризных и взыскательных Богов! Натуральный орех, только с ярко-выраженным молочным привкусом. Вещь однозначно-вкусная и очень калорийная. Сейчас я оперативно наберу пару-тройку сотен – в ковбойскую шляпу, ясный никарагуанский вечерок…

Они, усевшись по-турецки рядом с костром, поужинали орехами и половинкой шоколадки, запивая скромную трапезу холодной родниковой водой.

Наступила ночь. На небе появились крупные, неправдоподобно-яркие тропические звёзды.

– Сириус, Канопус, Ригель…, – принялась старательно перечислять начитанная Сашенция, но, сладко зевнув, сбилась и жалобно попросила: – Милый, отнеси, пожалуйста, свою верную жёнушку в шалаш. У меня, похоже, последние силы закончились. Глаза слипаются – сами собой…

Утро выдалось тёплым и погожим. Солнышко ласково проглядывало сквозь светло-серые перистые облака, в ореховом кустарнике беззаботно щебетали крохотные пичуги.

Наспех умывшись холодной родниковой водой, путники позавтракали – точной копией вчерашнего ужина, после чего Егор, забросив за спину тощий рюкзак и пристроив на правом плече кожаный ремешок бельгийского нарезного карабина (наследство, доставшееся от покойного сеньора Мартинеса), озвучил мудрое командирское решение:

– Двигаемся вдоль кромки Сизых болот и старательно высматриваем тропу. В местах, обитаемых людьми, всегда отыщутся тропы. Прописная азбука опытного диверсанта, оказавшегося – по воле коварной судьбы – в насквозь незнакомой местности…

На широкую, хорошо натоптанную тропку они наткнулись уже через несколько минут.

– Нет, это совсем не то, что мы искали, – присев на корточки, расстроено вздохнул Егор. – То бишь, звериная дорожка. Возможно, что здесь регулярно шастают упитанные тапиры.

– Определенно, знакомое слово, – задумалась Санька. – А как выглядят эти животные?

– Слегка напоминают диких кабанов – весом, размерами, повадками, норовом. Только – при этом – кабанами не являются. А ещё у каждого взрослого тапира имеется короткий хобот…

– Доходчивое, чёткое и однозначное объяснение, – весело улыбнулась жена и тут же насторожилась, указывая тонким пальчиком на невысокую каменную гряду: – Слышишь? Булькает что-то…. Словно бы кто-то бросает в воду большие камни. Вот, опять…

За грядой обнаружилась широкая травянистая долина, по которой протекал бодрый ручей. На покатом берегу, метрах в тридцати пяти от гряды, у воды замер высокий черноволосый индеец, облачённый в набедренную повязку до колен, с короткой острогой в правой руке.

«Совсем ещё молоденький парнишка. Наверное, ему лет пятнадцать-шестнадцать, не больше», – не преминул отметиться высказыванием внутренний голос. – «А, вот, фигура у него какая-то…м-м-м, непропорциональная и даже слегка уродливая. То бишь, непривычная глазу. Ноги – избыточно-длинные, плечи – гораздо шире бёдер. Бывает, конечно…».

Паренёк – тем временем – резко махнул рукой, острога послушно полетела вперёд, уйдя в воду на две трети, а кончик её древка мелко-мелко задрожал.

– Кажется, попал, – азартно и чуть завистливо прошептала Санька. – Ага, снимает с острия остроги вполне приличную форель, грамм на семьсот-восемьсот. Два раза стукнул увесистым камнем рыбине по голове и отправил трофей в большую плетёную корзинку, которая, похоже, уже заполнена на две трети. Добытчик, однако…, – после минутного молчания сделала неожиданное предложение: – Может, возьмём парнишку в плен? Рыбу, понятное дело, съедим. А пленного потом обменяем…

– На что, извини, обменяем?

– Конечно же, на маршрут к тайному аэродрому. То есть, мы любезно освобождаем юнца, а здешние индейцы – в качестве ответной услуги – отводят нас к секретной опорной точке службы «SV»…. Как тебе такой козырный вариант?

– Не катит, – криво усмехнулся Егор.

– Почему, собственно?

– Чиго, по заверениям покойного дона Аугусто, вполне нормальные и адекватные люди. Зачем же сразу напрягать хороших парней всякими голливудскими штуковинами? Могут не оценить, воинственная амазонка, твоей занятной и элегантной шутки. То есть, понять совершенно неправильно, с самыми негативными последствиями для нас, понятное дело…. Ладно, пошли к ручью, попробуем провести первичные дипломатические переговоры. Оружием, естественно, не стоит бравировать излишне. В том плане, что не надо демонстративно щёлкать пистолетным предохранителем, ненавязчиво целясь при этом в фигуранта…. Понятно излагаю?

– Так точно, господин командир!

Парнишка отнёсся к появлению вооружённых незнакомцев на удивление спокойно. Аккуратно, стараясь не делать резких движений, он положил острогу на светло-жёлтый прибрежный песок, после чего выпрямился и коротко, с чувством собственного достоинства кивнул черноволосой головой.

– Нам требуется срочно встретиться с вашим вождём, – сообщил Егор на английском языке.

– Очень-очень надо. По приватному делу, – дополнила Санька и, подумав немного, сдублировала просьбу по-испански и по-французски.

«А лицо-то у нашего рыбачка, определённо, эллинское», – удивлённо хмыкнул ехидный внутренний голос. – «Прямой нос без малейшего намёка на горбинку, массивный подбородок, внимательные голубые глаза. Кожа, конечно, имеет лёгкий красноватый оттенок, но не более того. У тех же индейцев-соло физиономии гораздо более тёмные, практически кирпичные. Очередная загадка природы, не иначе…».

Примерно через полторы минуты, видимо, вежливо подождав, не скажут ли незнакомцы ещё что-нибудь, парнишка подошёл к плетёной корзине, оснащённой широким наплечным ремнём, нагнулся и выложил на плоский камень двух крупных рыбин. После этого он, не проронив ни единого слова, широко улыбнулся, ловко подхватил корзинку, плавно развернулся через левое плечо и, особо не торопясь, двинулся вверх по течению ручья.

– И как это прикажете понимать? – дождавшись, когда индеец отойдёт подальше, возмутилась Сашенция. – Никакого представления об элементарной вежливости! Дикарь неотёсанный! Даже не представился, молокосос наглый…

– Не горячись так, радость моя симпатичная, – посоветовал Егор. – Все индейцы – не любят много говорить. Вспомни, хотя бы, романы незабвенного Фенимора Купера. Великий Чингачгук – Большой Змей – тоже был весьма молчаливым субъектом…. Я же считаю, что наш черноволосый молодой человек вёл себя безупречно вежливо.

– Например?

– Например, нам предложили немного перекусить. Мол: – «Ждите здесь, бледнолицые незнакомцы. Я незамедлительно сообщу Великому вождю о вашем появлении. А в качестве доказательства мирных намерений моего народа – примите в дар этих питательных рыбин. Трапезничайте, незнакомцы, набирайтесь сил…».

– Это ты прочёл в индейских голубых глазах? – недоверчиво прищурилась Александра. – Или же просто нагло насмехаешься над доверчивой и наивной женщиной?

– Ни сном и ни духом, душа моя нежная! Честное благородное слово…. Чисти, милая, рыбу, а я пока разожгу костёр. Благо вдоль русла ручья хватает сухих веток…

Форель, запеченная на малиновых углях костра, получилась – с точки зрения кулинарии – отменной.

– Ничего и никогда не пробовала вкусней! – сыто икнув, торжественно объявила Санька. – Духовитая, ароматная. А золотистая корочка – слов нет. Даже соль не нужна…. Вот, что значит – идеальная экология! – неожиданно загрустила: – Как там наши Платон и Иришка? Соскучилась я по ним, до слёз…. Надо, Егорушка, срочно завершать все дела и лететь в Канаду. Иначе, я всерьёз затоскую и начну хандрить, превратившись в законченную и стервозную фурию…

Когда трапеза подошла к концу и от форелин остались только тщательно-обглоданные скелетики, Егор, благостно дымя сигареткой, сообщил:

– К нам направляются долгожданные гости. Сохраняй, солнышко моё ясное, полное спокойствие. И, пожалуйста, не вздумай хвататься за пистолеты. Очень тебя прошу.

– Легко сказать – не вздумай хвататься, – неуверенно пробормотала жена. – Надвигаются, понимаешь, морды, со всех сторон сразу…. Как тут не запаниковать? Нервы-то не железные…

Санька была права – порядка пятидесяти индейцев, вооружённых современными ружьями и допотопными копьями, целенаправленно и слаженно брали путников в кольцо.

«Ага, кольцо – с диаметром метров в сто двадцать – замкнулось. Туземцы синхронно остановились», – прокомментировал невозмутимый внутренний голос. – «Теперь, как я понимаю, надо ждать парламентёров-переговорщиков…. Вот, кажется, и они».

К едва тлеющему костру направились двое – давешний подросток и высокий, очень стройный мужчина средних лет, одетый в лучших традициях старинных фильмов – «про индейцев» – производства восточно-немецкой киностудии «DEFA».

«Облегающие светло-бежевые штаны, куртка такого же цвета, щедро украшенная длинной тёмно-коричневой бахромой, мокасины на ногах, чёрные длинные волосы, перехваченные алой матерчатой лентой», – насмешливо зацокал легкомысленный внутренний голос. – «Короче говоря, самый натуральный Гойко Митич, легендарный югославский киноактёр второй половины двадцатого века…. А, вот, тип лица у него, безусловно, испанский. Да и кожа лишь смуглая, без малейших красно-розовых оттенков. Это что же такое получается, а? Один индеец похож на классического грека, другой – на чистокровного испанца…. Очередная непонятная и мутная хрень, короче говоря…».

Егор аккуратно втоптал каблуком сапога сигаретный окурок в прибрежный песок и, поднимаясь на ноги, известил:

– Готовимся к полноценным переговорам.

– Это как? – уточнила Санька.

– Становимся рядом, типа – плечо к плечу, вытягиваем руки вперёд – раскрытыми ладонями вверх, и покорно ждём дальнейшего развития событий.

Вождь чиго остановился, не дойдя до затухающего костра метров пять-шесть, молоденький рыбак скромно пристроился за его левым плечом.

– Мир вам, бледнолицые путники! – вежливо, с лёгким налётом пафоса, поздоровался вождь на безупречном английском языке.

– И тебе, уважаемый, долгих лет жизни! – откликнулся Егор.

– Здравствуйте, – смущённо пробормотала Александра. – Очень рада…

– Меня зовут – Лапа Ягуара, – представился индеец. – Ваши же имена меня не интересуют. Лишнее знание, зачастую, бесполезно и чревато серьёзными неприятностями…. Что вы забыли на Индейском нагорье? Может, заблудились?

Егор, сделав несколько шагов вперёд, снял с безымянного пальца кольцо, украшенное крупным сапфиром неправильной формы, и протянул его – на ладони – по направлению к вождю.

– Перстень сеньора Аугусто Мартинеса, – задумчиво разглядывая украшение, но не прикасаясь к нему, проговорил Лапа Ягуара. – Это, к сожалению, ещё ни о чём не говорит. Ты, незнакомец, мог подло убить достойного кабальеро и забрать заветное кольцо себе…. Чем ты ещё можешь доказать чистоту своих намерений и помыслов?

Неожиданно Егор почувствовал теплоту в области сердца. Он сунул ладонь, свободную от кольца, во внутренний нагрудный карман и извлёк оттуда каменную фигурку крохотного белого медвежонка.

– Это в корне меняет дело, – загадочно улыбнулся странный индеец, внешне похожий на испанца и прекрасно говорящий на классическом английском языке. – Тебе, бледнолицый, наверное, надо попасть на площадку других бледнолицых людей, где они содержат своих железных птиц?

– Ты угадал, мудрый вождь.

– Помощь будет оказана. Сейчас мой приёмный сын – Утренний Ветер – проводит вас до Священного озера. Там меня и ждите. Когда я улажу некие важные дела, то тут же приду на берег озера и провожу вас к лагерю других бледнолицых…

Лапа Ягуара о чём-то коротко пошептался с юношей, после чего, властно махнув рукой, резко развернулся и упруго зашагал в сторону Сизых болот. Остальные чиго послушно последовали за ним.

– Ну, Утренний Ветер, веди нас к вашему Священному озеру! – лукаво подмигнув, обратилась к молодому индейцу Сашенция. – Как говорится, вручаем свои хрупкие жизни – твоей безупречной честности…. Веди, Аполлон ты наш никарагуанский!

Трудно сказать, знал ли парнишка английский язык до такой степени, чтобы однозначно понять тонкий Санькин юмор. Как бы там ни было, но он, отчаянно покраснев, почтительно поклонился, после чего – со средней скоростью – зашагал вниз по течению ручья.

Глава семнадцатая Священное озеро чиго

Пройдя вдоль ручья порядка двух с половиной километров, они – по хлипкому подвесному мостику – перебрались на противоположный берег и по узенькой тропке двинулись на северо-запад.

Вскоре из густых хвойно-лиственных зарослей, расположенных справа от тропы, послышалось негромкое и – как показалось – вопросительное рычание.

– Это ещё что такое? – занервничала Санька, вытаскивая из нарядной кобуры массивный парабеллум. – Никак, дикие звери объявились-пожаловали? Это они, честно говоря, напрасно. В том плане, что слегка погорячились…

– Не беспокойтесь, миледи. Всё в порядке, – обернувшись, заверил Утренний Ветер на неплохом английском языке. – Это, всего лишь, мой верный пёс. Он мирный и будет сопровождать нас к Священному озеру. Если вы, конечно, не будете против.

– Почему бы и нет? Пусть, так и быть, сопровождает, – небрежно отправляя пистолет в кобуру, величественно разрешила Сашенция, явно польщённая термином «миледи». – Я люблю собачек. А ты, отрок, оказывается, вполне нормальный. То есть, разговорчивый, вежливый и галантный – вопреки толстым книгам господина Фенимора Купера…

Молодой индеец, сойдя с тропы, подошёл к зарослям и позвал по-испански:

– Клык, ко мне! Вылезай, не бойся!

Через некоторое время из хвойно-лиственного мелколесья выбрался молодой поджарый волк и, радостно повизгивая, завертелся юлой вокруг хозяина.

– Ничего себе – собачка, – прошептала Санька. – Если бы я такого конкретного зверюгу встретила в лесу, то пристрелила бы, не раздумывая ни единой секунды…. На всякий случай, понятное дело. Типа – не надо пугать слабых и нервных женщин. Гораздо безопаснее и благоразумнее – заблаговременно обойти их стороной…

Парнишка, тем временем, присел на корточки и стал что-то терпеливо и настойчиво втолковывать своему серому питомцу на гортанном, незнакомом Егору языке.

– Наверное, объясняет серому волчаре правила вежливого поведения, – предположила Александра. – Мол: – «Бледнолицых гостей пока нельзя рвать на части. Поэтому, серый братишка, лишь, любезно тявкай и улыбайся. Ежели что, то я дам отдельную условную команду. Будь начеку, верный и преданный друг…».

– Фантазёрка ты у меня – каких ещё поискать, – улыбнулся Егор.

– Можешь не стараться, милый. Потому как других таких – всё равно – не найдёшь, – незамедлительно парировала жена. – За это, как я предполагаю, ты меня и полюбил.

– Угадала, чертовка. За непомерно-буйную фантазию, обострённое чувство юмора и неземную красоту…

Они двинулись дальше. Первым следовал Утренний Ветер, за ним шагала Санька, Егор – как и полагается самому опытному бойцу подразделения – замыкал походную колонну. А беспокойный и шустрый Клык носился короткими галсами-зигзагами туда-сюда, бестолково пересекая тропку и появляясь то тут, то там.

Тропа, беспорядочно петляя между островерхими скалами, неуклонно змеилась вверх по пологому склону, местами покрытому тёмно-фиолетовыми и светло-жёлтыми лишайниками. Через два с половиной часа путники выбрались на водораздел, с которого открывался шикарный вид на симпатичную горную долину, посередине которой располагалось небольшое идеально-круглое озеро, заполненное изумрудно-зелёноватой водой.

– Потрясающе-необычный и чистейший цвет! – без устали восторгалась впечатлительная Санька. – Интересно, а на искомом секретном аэродроме найдётся хорошая кинокамера? Какие чудесные кадры могут получиться, если заснять всю эту красоту через иллюминатор самолёта! Просто чудо чудное! Восторг неземной…. Естественно, для этого придётся сделать над озером пару-тройку полноценных кругов. Причём, желательно, разных диаметров. Иначе, не достичь нужного эффекта…. Как думаешь, любимый, лётчики, очарованные моей жгучей красотой, пойдут навстречу?

– Откуда же мне знать? – пожал плечами Егор. – Доберёмся до места, тогда и выясним. Главное, чтобы там самолёты имелись в наличии. В смысле, заправленные горючим и годные к полёту до Аргентины…

– Сплюнул через левое плечо и постучал по дереву! Например, по прикладу бельгийского карабина…. Ну, кому сказано? Быстро у меня, олух белобрысый!

– Слушаюсь, миледи! Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук!

– Молодец, так держать, – скупо похвалила Сашенция. – А не подскажешь ли, часом, многознающий ты наш, какова природа этого прекрасного озера? Ну, то бишь, откуда оно взялось-появилось?

– Скорее всего, этот круглый водоём имеет вулканическое происхождение, – без особой уверенности в голосе ответил Егор и обратился к Утреннему Ветру. – Может, уважаемый проводник, спустимся уже к озеру? Чего мы, собственно, ждём?

– Ладно, спустимся, – согласился молодой индеец. – Только, вот…

– Только – что?

– У Священного озера – нельзя шуметь, прыгать и кричать. Иначе, Боги чиго могут разгневаться.

– Хорошо, мы обязательно учтём твои пожелания.

Они вышли на идеально-ровную и гладкую площадку, представляющую собой срез базальтовой скалы.

– Словно бы – в незапамятные времена – неизвестный великан рубанул здесь от души своим великанским, очень острым мечом, – в очередной раз принялась фантазировать неугомонная Санька. – Или же, к примеру, небрежно провёл по скале лучом мощного лазера, а отрезанный каменный обломок куда-то выбросил – за полной ненадобностью. Хотя, мог и рачительно поместить-сложить его в великанское лукошко. Типа – собирал базальтовые «грибы»…. Ух, ты! А это что ещё за ерундовина?

– Говорите, пожалуйста, тише, миледи, – взмолился Утренний Ветер. – На озёрном берегу, как я уже говорил, не рекомендуется шуметь…

– Извини, больше не буду…. Итак, что это за фиговина?

Берег Священного озера в этом месте был обрывистым, высотой метров в пять-шесть. А недалеко от края обрыва располагался каменный трёхметровый истукан.

«Вернее, шестиугольный базальтовый столб с искусно вырезанной – в верхнем торце – головой совершенно лысого человека», – поправил внутренний голос, всегда трепетно относившийся к мелким деталям интерьера. – «Сильно-заострённый длинный подбородок, маленький рот, неправдоподобно-большие глаза…. Да, знакомый такой типаж. Вот, так встреча…».

– Я думаю, что это, вовсе, не ерундовина. И, уж, тем более, не фиговина, – мягко поправил жену Егор. – А, наоборот, Великое Божество индейцев племени чиго. Верно я говорю?

– Каменное воплощение Светлой Тени, – уточнил Утренний Ветер и, после короткой паузы, сообщил. – В этом месте можно общаться с добрыми и могучими Богами. Медитировать, по-вашему…. Не у всех, конечно же, получается. Но попробовать стоит. Вдруг, и вас посетит просветление разума? Если надумаете, то присоединяйтесь ко мне…

Юный чиго, не переставая кланяться, подошёл вплотную к каменному изваянию, опустился – лицом к озеру – на колени и, сильно прогнув спину, неподвижно застыл. Через минуту и волк Клык дисциплинированно присоединился к хозяину.

– Серый волчара старательно изображает из себя неподвижную каменную собаку, – ехидно прошептала смешливая Сашенция. – А физиономия туземного Божества – как будто взята из современных американских комиксов про инопланетных пассажиров НЛО. Хотя, надо признать, что тотем-инопланетянин – это достаточно нетривиально и оригинально.… Кстати, любимый, ты заметил, что это Священное озеро, действительно, является странным местом?

– Заметил, конечно. Водная гладь – как зеркало, ветра-то нет. А рыба не плещется, ни единого «рыбьего» круга не наблюдается. Да и всякие гуси-утки отсутствуют, что, согласись, весьма странно – от их крылатой братии в здешних местах отбоя нет, на Сизых болотах полощутся почти в каждой луже. Даже вечно-голодная мошкара не клубится над водой.

– Может, здесь имеет место быть – повышенный уровень радиации?

– Навряд ли, – легкомысленно отмахнулся Егор. – Давай-ка, родная, присоединимся к Утреннему Ветру и его хвостатому другу. То есть, займёмся медитацией. Чем чёрт не шутит? Вдруг, да и удастся – вплотную пообщаться с всесильными и милосердными Богами? Попросим у них действенной помощи, того и сего…

Они сбросили на гладкую базальтовую поверхность рюкзаки, к которым Егор присовокупил бельгийский нарезной карабин, подошли к необычному идолу и встали на колени со стороны сына индейского вождя – медитировать в непосредственной близости от волка, пусть и приручённого, как-то не хотелось.

Егор, тихонько крякнув, прогнулся в спине, приподнял голову вверх, крепко зажмурил глаза и принялся терпеливо ждать. Чего – ждать? Трудно ответить на этот вопрос однозначно. Наверное, чего-нибудь нестандартно-неожиданного…

«Глаза-то приоткрой, дурилка картонная!», – посоветовал настойчивый внутренний голос. – «Чего тут непонятного? Делай, что велено! Открывай глаза и пристально смотри на зеркально-спокойные озёрные воды…».

Немного – чисто ради приличия – покочевряжившись, Егор, всё же, послушался совета голоса…

Таинственный изумрудный свет, проникая через глаза, постепенно заполнил собой всё сознание (да и все уровни подсознания – также). Стало бесконечно уютно и радостно, душа (Душа?) – до самых краёв – наполнилась неземным покоем и блаженством…

Через некоторое время перед внутренним взором Егора замелькали – нескончаемой чередой – странные цветные картинки.

Приземистые и длинноволосые гуманоиды в звериных шкурах, угрожающе размахивая длинными копьями и отчаянно улюлюкая, загоняют в глубокое горное ущелье огромного слона, покрытого густой буро-коричневой шерстью. Неожиданно на краю ущелья появляются другие люди, среди которых наблюдается много стройных симпатичных женщин, и начинают метать в слона (то есть, в мамонта), большие булыжники-валуны и толстые брёвна…

А, вот, мужчины и женщины, облачённые в праздничные славянские одежды, водят весёлые хороводы вокруг высоких и ярких костров. Мелькают радостные лица, украшенные венками, сплетёнными из разноцветных цветов и полевого разнотравья. Слышится призывный женский визг и заливистый детский смех…

Солидные корабли под светло-бежевыми парусами, сопровождаемые низенькими гребными стругами, величественно плывут по широкой реке. По правому речному берегу размеренно скачет многочисленная конница, всадники – с плоскими меховыми шапками на головах – вооружены кривыми саблями и непривычно-большими чёрными луками. Вдали виднеются приземистые крепостные стены-башни, окутанные густым бело-серым дымом. От крепости долетает бойкая пушечная канонада…

Лето, знойное и беспощадное лето. Белёсое небо над головой. В небе зловеще кружит бесконечная стая чёрных ворон, знойный ветер царапает лицо. И это – только рассвет…. Что же будет дальше? Два войска замерли друг напротив друга стройными рядами: копья, луки, кольчуги, остроконечные шлемы, блестящие на утреннем солнце, разноцветные знамёна, развевающиеся на ветру. Два всадника, отделившись от противостоящих воинских рядов, скачут навстречу друг другу, останавливаются, съехавшись посредине свободного пространства…

Трёхмачтовый неуклюжий фрегат, подгоняемый попутным юго-восточным ветром, уверенно идёт по неизвестному проливу, ширина которого не превышает три четверти морской мили. Судя по расположению на небе солнечного диска, совсем недавно миновал полдень. В ста пятидесяти метрах от корабельного борта тянутся покатые бесконечные берега, густо покрытые невысокими хвойно-лиственными деревьями. В южной стороне хорошо просматриваются – даже невооружённым глазом – два столба чёрно-серого дыма, поднимающихся над далёкими тёмно-синими горами…

Картинок было – бесконечное множество. Но в каждом из сюжетов неизменно присутствовала Санька. То платиновой блондинкой, то жгучей брюнетка, а то, и вовсе, с шикарной рыжей гривой…. И одета – каждый раз – жена была по-разному. В бесформенную накидку, грубо-пошитую из шкуры бурого медведя. В славянскую клетчатую понёву и приталенную свиту с алым наборным поясом. В блестящую на солнце рыцарскую кольчугу с остроконечным шлемом на голове. Один раз Сашенция была облачена даже в шикарное, очень сильно декольтированное средневековое дворянское платье, а на её платиновой голове находилась изысканная золотая корона, украшенная крупными самоцветами и брильянтами…

Неожиданно всё закончилась, череда странных картинок прервалась…. Егор, отгоняя наваждение, резко потряс головой, наспех огляделся по сторонам и удивлённо выдохнул:

– Во, блин, дела!

– Что-то случилось, милый? – раздался рядом недовольно-сонный Санькин голосок. – И не надо, пожалуйста, так громко кричать. Я видела такой чудесный сон-наваждение, а ты его спугнул…

– Случилось то, что уже приближается вечер, – пояснил Егор. – Похоже, что мы предавались медитации добрых четыре часа. И молодой индеец с волком куда-то пропали…

– Правда? Видимо, они проголодались и решили сделать краткий обеденный перерыв…. Кстати, Егорушка, а ты мне снился. Причём – в самых разных ипостасях. Особенно тебе шли средневековые рыцарские доспехи…

– Ты мне тоже встречалась – в многочисленных призрачных галлюцинациях. Каждый раз – разная, понятное дело.

– Правда? Не обманываешь? – в голосе Сашенции послышались откровенно-кокетливые нотки. – И в каком…м-м-м, галлюциногенном образе я тебе понравилась больше всего?

– Однозначно, в шикарном средневековом платье, с королевской короной на голове. Впрочем, корона могла быть и герцогской, и княжеской…. А ещё ты превосходно и замечательно смотрелась в костюме древней славянки. Этот наряд очень выгодно подчёркивал твою осиную талию, стройные бёдра и высокую грудь…

Сзади послышалось вежливое покашливание. Егор обернулся – метрах в десяти от них на раскладном стульчике, беззаботно дымя неприметной курительной трубкой, восседал Гойко Митич. То есть, Лапа Ягуара.

– Извините, что вмешиваюсь в вашу увлекательную беседу, – непроницаемо прищурился индейский вождь. – Но уже часа через два стемнеет. А вы, как я понимаю, спешите…э-э-э, на свидание с железными птицами белых людей…. Судя по вашим сияющим глазам, милосердные Боги, всё-таки, снизошли до общения с простыми смертными?

– Пожалуй, снизошли, – признался Егор. – Только, вот…

– Не можете толком понять их хитрых намёков и загадочных пророчеств? Ничего, со временем – обязательно – придёт озарение. Может быть. Если так будет угодно капризной Светлой Тени.

– Вам знакомо такое имя – Артур Монтелеон? – задала Санька неожиданный вопрос, а через пару секунд поправилась: – Вернее, не вы ли и являетесь – означенным Артуром? Я знакома с одной благородной сеньорой, которая тоже искренне верит – в существование Светлой Тени…

Надо отдать должное крепким нервам вождя чиго – ни один мускул не дрогнул на его смуглом лице. Помолчав, он невозмутимо поведал:

– Вы очень сообразительны, прекрасная госпожа.

– Миледи, – автоматически поправила самовлюблённая и тщеславная Сашенция.

– Хорошо, миледи.… Итак, когда-то, очень много лет назад – в скучном мире бледнолицых людей – меня, действительно, звали этим странным именем. Ар-тур Мон-те-ле-он, – по слогам, со странными интонациями в голосе произнёс индеец. – Давно это было. Очень давно…. А потом я ушёл к чиго. Так, вот, получилось. Видимо, Светлая Тень вмешалась – в очередной раз – в течение человеческих судеб…. Как бы там ни было, но теперь у меня только одно имя – Лапа Ягуара.

– Благородная донна Анна Монтелеон просила передать своему старшему сыну Артуру, что прощает его – за разбитую китайскую вазу. Более того, она до сих пор ждёт сына в фамильном поместье и мечтает – перед смертью – заглянуть ему в глаза…

После этих слов Лапу Ягуара проняло уже по-настоящему. Артур Монтелеон попытался беззаботно улыбнуться, только улыбка у него получилась бесконечно-печальной, как у тряпичной итальянской куклы Пьеро – кончики губ нервно и беззащитно опустились вниз.

– Спасибо за информацию, – дрогнув голосом, вежливо поблагодарил индейский вождь. – Я обязательно наведаюсь…домой. Потом, когда закончится сезон дождей. Может быть. Если так будет угодно мечтательной Светлой Тени…

– А не расскажете ли, Лапа Ягуара, нам историю вашего Священного озера? – резко поменяла тему разговора непредсказуемая Александра. – Откуда оно, собственно, взялось? Почему считается Священным? Расскажите, пожалуйста, Артур! Ну, что вам – жалко? Пожалуйста…

Вождь чиго поднялся на ноги, несколько раз, всё также печально улыбаясь, медленно обошёл вокруг раскладного стульчика, после чего остановился и приступил к выполнению Санькиной просьбы:

– Вообще-то, так не полагается…. Легенда о Священном озере является древней и заветной тайной чиго. Но вам, прекрасная незнакомка, я не смогу отказать. Переданный привет от матери, с которой ты не виделся тридцать лет, дорогого стоит…. Итак, слушайте, любопытные бледнолицые путники. Несколько сотен лет тому назад на месте Священного озера располагалась самая обыкновенная базальтовая площадка, только очень ровная. Продолжение той, на которой сейчас стоит Каменное Божество чиго…. И, вот, однажды – на площадку неожиданно опустился большой серебристый…э-э-э, сплюснутый шар на трёх коротких ногах. Из шара вышли люди. Только немного не такие, как мы с вами. Ростом повыше, но очень худые, с длинными ногами и широкими плечами…. Необычные люди стали общаться с тогдашними жителями Индейского нагорья. Многие даже, э-э-э, крепко подружились с индейскими женщинами. Так и получилось-образовалось нынешнее племя чиго. Вы, наверное, заметили, что у моего приёмного сына Утреннего Ветра, да и у других индейцев – там, у ручья – непропорционально-длинные ноги и широкие плечи? Такие дела, древние и необычайные…. Только прошу – никому не рассказывать про это. Заветная тайна, сами должны понимать…. А через некоторое время странные люди ушли. Навсегда. Туда, откуда и пришли. То есть, в Небо. Когда их серебристый сплюснутый шар улетал, то под ним загорелся толстый столб жёлто-красного пламени. Потом загремел ужасный гром, вся округа утонула в клубах тёмно-фиолетового дыма, а в небе промелькнула яркая голубая вспышка. На этом всё и закончилось…. Потом густой дым постепенно рассеялся, и чиго осознали, что на месте ровной базальтовой площадки появилась глубокая шаровидная выемка с оплавленными краями. Во время очередного сезона дождей из чёрных туч выпало непривычно много воды. Так родилось-появилось наше Священное озеро. Высокого каменного идола вырубили уже гораздо позже…. Бледнолицые, вам пора. Вечернее солнце собралось на покой…

– Мы готовы, – сообщил Егор, надевая на плечи лямки рюкзака. – Веди, Лапа Ягуара!

– Сами дойдёте, – хмыкнув, невозмутимо произнёс индейский вождь. – Повернитесь налево. Видите – каменный гребень? Когда заберётесь на него, то загляните вниз, на ту его сторону. Увидите несколько буро-зелёных пятнистых хижин. В них и живут ваши бледнолицые братья и сёстры…. Всё, прощайте! Пусть зоркая Светлая Тень хранит вас в пути…

Когда они отошли от Священного озера метров на девяносто, Санька поделилась сомнениями:

– Ничего не понимаю! Почему Утренний Ветер – ещё четыре часа назад – не указал нам нужного направления? Не знал? Позвольте не поверить…. Может, кому-то было очень надо, чтобы мы слегка «пообщались» с изумрудными водами местного Священного озера? Но, спрашивается, зачем?

– Очевидно, это было предусмотрено неким сценарием, разработанным коварными и злонамеренными деятелями. Шутка, понятное дело, – Егор остановился, обернулся назад и недоумённо затряс головой: – Очередная ерунда, мать его!

– Что случилось на этот раз?

– Ничего особенного. Просто наш новый друг – Лапа Ягуара, он же Артур Монтелеон – бесследно пропал-исчез. Причём, вместе с дурацким раскладным стульчиком. Впрочем, меня сейчас беспокоит совсем другое…. Понимаешь, всё это я уже видел и слышал. Видел – идола с лицом инопланетянина и Священное озеро. Слышал – легенду о пришельцах с Неба, которые, спариваясь с земными женщинами, стали родоначальниками целого туземного племени. Правда, тот идол был деревянным, а не каменным. А воды озера – небесно-голубыми, а не изумрудными…

– Когда и где это было?

– На далёкой Аляске, в самом начале восемнадцатого века.

– Не продолжай, милый, – нахмурилась Санька. – Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты начинаешь рассказывать об этом периоде своей жизни…. Давай-ка, отложим все разговоры на потом и прибавим шагу…

Часа через полтора, когда ленивый тёмно-оранжевый диск солнца нежно прикоснулся краем к западной линии горизонта, они выбрались на гребень очередного водораздела.

– Короткий склон, который заканчивается ровнёхонькой базальтовой площадкой, – тихонько пробормотал Егор. – Идеальное лётное поле, ничего не скажешь. Вон – в трёхстах метрах – и буро-зелёные пятнистые хижины, по выражению Артура Монтелеона. Половина из них – стандартные армейские палатки. Другая – разнообразные фургоны и вагончики. Естественно, по периметру лагеря выставлены часовые…. Эге, высоко над нами зависло крохотное светлое пятнышко. Это, радость моя хрустальная, беспилотник, оснащённый кинокамерами. За нами наблюдает, зараза. Не иначе…. Впрочем, ничего странного в этом нет. Сейчас такие штуковины постоянно используют при охране всех серьёзных объектов.

– На беспилотном самолёте нам не долететь до Буэнос-Айреса, – хмуро откликнулась Санька. – А нормальных самолётов я что-то не наблюдаю. Похоже, что кое-кто из опытных вояк – пошло и неуклюже – сглазил ситуацию. Причем, и без того далеко непростую…

Глава восемнадцатая Тайный аэродром секретной спецслужбы

Егор даже слегка поперхнулся – от охватившего его праведного возмущения:

– К-ха, к-ха! Ну, надо же, блин полосатый, да с мандариновой приторной патокой. Твоя несправедливость и мнительность, амазонка черноволосая, воистину, не знает границ…. Ну, ляпнулось случайно – про возможное отсутствие надёжных самолётов. Что из того? Я же после этого три раза сплюнул через левое плечо и добрых пятнадцать-двадцать секунд усердно стучал по прикладу бельгийского карабина.

– Значит, плевал не смачно, жалея слюны. А стучал слабо, с непростительной прохладцей и откровенной ленцой, – Сашенция была непреклонна. – Твоя вина, Странник! И не спорь со мной, пожалуйста. Всё равно, не переспоришь. Ладно, проехали…. Пошли к лагерю наших бледнолицых братишек и сестричек. Как любят говорить многие из наших общих знакомых: – «Время – не ждёт!». В том глубинном смысле, что чёрная тропическая ночь на подходе…

Складывалось впечатление, что их ждали.

«Никаких тебе воплей встревоженного часового, мол: – «Стой! Кто идёт? Назови, гадина незнакомая, секретный пароль, состоящий из трёх слов на разных языках и шестизначного числа. Иначе – стреляю на поражение!»…. Вопиющий непорядок, что называется, налицо», – искренне возмутился внутренний голос, всегда являвшийся рьяным сторонником строгой воинской дисциплины. – «Наоборот, образовалась самая натуральная комиссия «по торжественной встрече дорогих гостей», состоящая из трёх личностей в стандартном пятнистом камуфляже. Два высоких и широкоплечих матёрых мужичка – лет по тридцать пять каждому – опытные псы-боевики в самом соку. И пожилая очкастая тётенька – метр пятьдесят с кепкой – заслуженная учительница младших классов образцово-показательной женской гимназии. А ещё парочка часовых – с короткоствольными автоматами наперевес – дисциплинированно разгуливают в отдалении…. Ну-ну! Это только по внешнему виду тётка – мирная и добрая училка. Видали мы таких артисток больших и малых сцен. Типа – подслеповатая и безобидная бабушка – «Божий одуванчик»…. А глаза-то, однозначно, звериные. Серый никарагуанский волк – по кличке Клык – скромно отдыхает в сторонке, тихонько повизгивая и трусливо поджав тощий хвост…. Кстати, братец! Слышишь, тихий-тихий перестук? Это у них дизелёк тарахтит. Хозяйственные и запасливые ребятишки, ничего не скажешь…».

– Не будем тратить времени на пустые и бесполезные разговоры, – строгим учительским тоном по-английски заявила тётенька, очки которой – в свете заходящего тропического солнышка – сверкали всевозможными радужными переливами-оттенками. – Меня зовут – Магда. И этого вполне достаточно для пользы дела. Ваши благородные имена и фамилии, естественно, мне хорошо известны…. Самолёт будет готов к полёту примерно через сорок-пятьдесят минут. За это время, уважаемые господа Леоновы, необходимо привести себя в порядок и переодеться – в полном соответствии с последними модными веяниями и тенденциями беспокойного и переменчивого Буэнос-Айреса. В Аргентине вам следует полностью «слиться с толпой», то есть, не привлекать к себе ни малейшего внимания…. Какие ещё – в одно всем известное место – иностранные туристы? Самые натуральные «портеньо[17]», так его растак…. Короче говоря, сдаём всё огнестрельное и холодное оружие Смиту, – кивнула головой на одного из здоровяков, – и проходим в крайнюю тёмно-зелёную палатку, там у нас оборудовано некое подобие бани. По-быстрому умывайтесь с дороги – даю вам ровно десять минут, а я буду ждать вон в том длинном вагончике на металлических полозьях…

Вагончик был заполнен одёжными вешалками, обувными стеллажами и многочисленными зеркалами – всевозможных форм и размеров.

– Ничего себе! – восхитилась непосредственная Санька. – Натуральная гардеробная комната – для особо важных клиентов – модного лондонского бутика. И ассортимент нехилый…

– Стараемся – по мере сил своих скромных, – гордо усмехнулась Магда. – Итак, начинаем с мужчины…. Первым делом, выбираем курортный костюм нужного размера.

– Почему – курортный? – на всякий случай уточнил Егор.

– По двум важным и бронебойным причинам. Во-первых, середина сентября месяца – для Буэнос-Айреса – самый разгар весны. Это, ведь, южное полушарие, если вы запамятовали. Во-вторых, вся Аргентина – в философском многогранном понимании – представляет собой один сплошной и развесёлый курорт…. Э-э! Никаких чёрных и тёмных расцветок! Вам же, Егор, было чётко сказано, мол, выбираем курортный костюмчик. Рекомендую светло-песочный цвет, сгодится, на крайний случай, и тёмно-салатный. Шляпа, естественно, должна быть строго в цвет костюма, а рубашка – однозначно светлой, но не белой…. Галстук? Не смешите меня, пожалуйста! Свободолюбивые и гордые аргентинцы носят галстуки только в самых исключительных и официальных случаях – свадьба, похороны, крестины ребёнка, инаугурация нового Президента…. Ботинки подойдут бежевые и – обязательно – остроносые. Ещё пригодятся – для утреннего прохладного времени – длиннополый чёрный кожаный плащ и белый шёлковый шарф. Приступайте к подбору, идальго…. Я же перехожу к прекрасной даме. Здесь всё гораздо проще и тривиальней. Сплошные немудрёные клише и скучные штампы. Нам потребуется скромное цветастое платье с голыми плечами, слегка приоткрывающее аппетитные коленки…. Никаких рюшичек и оборочек! К платью полагается стильная светлая шляпка, украшенная птичьим пером, и приталенный жакет до середины бедра. Рекомендую сиреневые и фиолетовые тона…. Туфли? На ваше усмотрение, мадам! Главное, чтобы каблук был не короче восьми сантиметров…. Потом – уже под конкретное платье – подберём яркую косметику и броскую бижутерию. В современной Аргентине очень популярна следующая поговорка: – «Приличная женщина скорее выйдет из дома полностью голой, чем без тщательно-наведённого макияжа и пары-тройки килограммов блестящих висюлек-безделушек…»…. Уже выбрали подходящее платье? У вас, честное слово, неплохой вкус! Рекомендую – к данной цветовой гамме – вот эту милую дамскую сумочку. Натуральная крокодиловая кожа, без обмана…. Только, ради всех Святых, обойдёмся без чёрных колготок! Иначе, вас, милочка, будут принимать за женщину облегчённого поведения. Совсем и необязательно, что за проститутку, а просто – за легкодоступную шлюшку. Что, в свою очередь, будет чревато регулярными и навязчивыми приставаниями – аргентинские мужчины весьма любвеобильны и настойчивы…. Зачем вам – в данном конкретном случае – повышенное внимание со стороны противоположного пола? Обоим индивидуумам, кроме всего прочего, рекомендую – из соображений конспирации – обзавестись пляжными очками с тёмными стёклами. Ваши личности слишком хорошо известны в среде активных телезрителей…. Месье Егора мы дополнительно оснастим щегольскими южно-американскими усами. А с вами, мадам Александра…. Придётся коротко остричь ваши шикарные чёрно-угольные волосы и выбрать соответствующий паричок. Например, с чёлкой-причёской под классическое «каре». Будете у нас задумчивой платиновой блондинкой…

– Ни за что! – бросив на супруга ревнивый и гневный взгляд, заявила Сашенция. – Только ни блондинкой!

– Ладно, превратим вас в лукавую и беззаботную шатенку, – покладисто согласилась «училка». – Садитесь в это кресло – напротив овального зеркала. Так-с, а где же мои любимые ножницы? Ага, кажется, нашла…

Минут через тридцать пять Магда, придирчиво оглядев подопечных, довольно подытожила:

– Предо мной – среднестатистическая аргентинская парочка! Мещане со средним уровнем достатка. То, что старенький доктор прописал. Неплохо, право слово, неплохо…. Только не надо благодарить, выказывая горячее восхищение моими незаурядными талантами. Коих, между нами говоря, бесчисленное множество…. Ладно, прошу пройти на выход! Будем, что называется, взлетать в безоблачные ночные небеса…

Солнце уже зашло за далёкий горизонт, но «на улице» было достаточно светло – благодаря нескольким мощным прожекторам. И в свете одного из них на базальтовом лётном поле наблюдался небольшой, но очень аккуратный и эстетичный самолёт.

– Какой красавец! – восторженно ахнула Санька. – Игрушечка с обложки глянцевого журнала! Светло-светло-серенький с широкой тёмно-жёлтой полосой, по шесть иллюминаторов с каждой стороны…. А какой марки? Чьего производства? Откуда он, вообще, взялся? Только что прилетел? Так, ведь, шума работающих двигателей слышно не было…

– Очевидно, тип и марка данного летательного аппарата является приватной тайной международной службы «SV», – насмешливо посматривая на Магду, предположил Егор. – А появился он, скорее всего, из тайного ангара, вырубленного в ближайших скалах. Вход в который, понятное дело, тщательно замаскирован с помощью специального непромокаемого полотна, выкрашенного в нужные цвета …. Кстати, уважаемая Магда, а нам вернут оружие? Ну, хотя бы пистолеты? И что с документами? В Буэнос-Айресе нам придётся пользоваться собственными российскими заграничными паспортами? Или же выдадут новые?

– Спасибо, что напомнили, – задумчиво поправляя очки на длинном носу, поблагодарила «училка». – Ваши паспорта, насколько мне известно, настоящие. Более того, они имеют все необходимые визы, позволяющие находиться в Аргентине – на совершенно законных основаниях – девяносто суток…. Всё это так, но существует и одна неаппетитная закавыка. А именно, отсутствие отметок таможни о въезде в страну. Аргентинские полицейские – страшные зануды и законченные бюрократы. Загребут в кутузку – за милую душу, не смотря на ваш публичный статус известных киноактёров. Поэтому сразу, по прибытию на место, озадачьте этим животрепещущим вопросом встречающего…. Пистолеты? Зачем они вам нужны в полёте? Хотите коварно угнать наш эксклюзивный самолёт в заснеженную Россию и там продать его симпатичному олигарху Роману Абрамовичу? Шутка, не напрягайтесь вы так, молодые люди…. А в Аргентине, если возникнет такая реальная потребность, вам выдадут всё необходимое, включая самонаводящиеся ракеты «земля – воздух»…

– А зачем – нам – такие ракеты? – тут же насторожилась мнительная и осторожная Сашенция. – Чтобы сбивать самолёты подлого противника? Какого конкретно? И кто, интересно, нас встретит в Буэнос-Айресе? Мария Сервантес?

– Для чего нужны самонаводящиеся ракеты «земля – воздух»? – хитро и многозначительно усмехнулась Магда. – Сугубо для специфического и неординарного юмора. Как любят говорить главные герои приключенческих романов, вышедших из-под пера знаменитого русского писателя – мистера Александра Бушкова: – «Для тех, кто понимает, конечно…». По поводу встречающих. Не знаю, кто это будет персонально. Кому прикажут, тот и прибудет на заданную точку. Причём, это произойдёт не в аэропорту имени министра Пистарини[18], который некоторые аргентинцы называют по-прежнему – аэропорт Эсейса, а, как легко догадаться, в совсем другом месте. То бишь, в тайном и насквозь секретном…. Ладно, пообщались, немного пошутили, пора заняться и серьёзными делами. Прошу, господа и дамы, пройти в самолёт! Занимайте, пожалуйста, места в хвосте самолёта. Взлетаем через десять-двенадцать минут. Естественно, что в полёте вы можете перемещаться по салону – сколько душе угодно. Только не надо поминутно заглядывать в кабину пилотов и отвлекать людей от работы…. Смит!

– Здесь, мэм!

– Проводи наших гостей.

– Слушаюсь!

Когда они – вслед за здоровяком Смитом – шли по гладкой базальтовой поверхности, Санька прошептала по-русски:

– А юмор-то у нашей очкастой бабули своеобразный. Типа – насквозь армейский. Аналогичные шуточки обожает отпускать наш Виталий Павлович Громов. Очевидно, что мадам Магда и отставной генерал-лейтенант российского ГРУ – одного поля ягоды…

Салон самолёта – вопреки ожиданиям – оказался достаточно просторным.

– Можно предположить, что данное средство передвижения предназначено сугубо для так называемых ВИП-персон, – устало зевая, высказался Егор. – Четыре комфортабельных кресла, симпатичный кожаный диванчик, обеденный и журнальный столики, стулья с высокими резными спинками, огромный телевизионный монитор. Естественно, что вся мебель намертво привинчена к полу и стенкам салона…. Нас, как мне помнится, перед взлётом просили разместиться в хвостовой части самолёта? Что же, вежливым просьбам всегда надо идти навстречу. Следовательно, устраиваемся на диванчике, на котором, как мне любезно подсказывает внутренний голос, очень сподручно и комфортно целоваться со среднестатистическими аргентинскими красотками…. Как ты думаешь, любимая?

– Пока не попробуешь – не узнаешь, – кокетливо улыбнулась Сашенция, но тут же, грозно нахмурившись, уточнила: – А кого это ты, грубиян белобрысый, только что назвал «среднестатистической красоткой»? Признавайся немедленно!

– Разве я так говорил? Не может того быть! Тебе, моя глуховатая алмазная донна, показалось…. Я выразился чётко и однозначно, мол: – «На данном кожаном диване, наверное, будет очень классно – целоваться с самой красивой брюнеткой нашего грешного мира. Не смотря на то, что вышеозначенная брюнетка нынче старательно маскируется под лукавую и беззаботную шатенку…».

– Смотри у меня, прохиндей скользкий! Ну, чего ты теперь ждёшь? Хватай меня в охапку и грубо заваливай на диванчик. Только смотри, неумёха, не обслюнявь избыточно…

Через пару минут Санька, упёршись острыми кулачками в грудь мужа, отстранилась и, с трудом восстанавливая дыхание, прерывающимся и слегка хрипловатым голосом попросила:

– Милый…. Остановись, пожалуйста…. Во-первых, сюда могут войти лётчики. А, во-вторых, я не люблю поцелуйчики, за которыми не следует серьёзного и полноценного продолжения…. Давай, вернёмся к этому увлекательному занятию через пять-шесть суток? Тогда уже будет можно делать то – сам знаешь что…

Сухо щёлкнул дверной замок и из кабины пилотов в салон просочилась пожилая очкастая тётенька, облачённая в строгий тёмно-синий костюм.

– Простите, я, кажется, немного помешала? – с ехидными нотками в знакомом голосе поинтересовалась тётя. – У вас, милая сеньорита, с губ стёрлась вся помада, и парик сбился набок. А у вас, отважный идальго, с правой стороны ус слегка отклеился…

– Как же быть? – забеспокоилась Александра. – Это я про помаду и мужнин ус…. Извините, но вы – Магда? Или же её сестра-близнец?

– Магда – собственной персоной, – надменно усмехнулась пожилая женщина в тёмно-синем костюме. – Не верите? Мол, когда это я успела переодеться? Вот, успела. Я же вам говорила, что моим разнообразным талантам – нет числа. А женскую косметику и театральный клей вы найдёте в этой чёрной сумочке…. Итак, господа Леоновы, вы готовы к полёту?

– Полностью, – откликнулся Егор. – Только у нас будет одна пустяковая, совсем крошечная просьбочка…

– Да-да, я слушаю. Говорите.

– Вы, как я понимаю, являетесь стюардессой?

– Ничуть не бывало, уважаемый мистер! – от нахлынувшей обиды Магда отчаянно покраснела, нервно задёргала плечами и даже слегка подпрыгнула на месте. – Я являюсь вторым пилотом этого самолёта – с одновременным выполнением обязанностей штурмана и инженера по радиосвязи.

– Покорно извините! Не знал, ляпнул глупость. Больше такого не повторится.

– Ничего, со всяким может случиться…. Итак, что у вас за пустяковая просьба?

– Мы с женой слегка проголодались. Продолжительные пешие прогулки, то, да сё…. Хотелось бы немного перекусить.

– Не вопрос. Этот тёмно-зелёный прямоугольный пенал – холодильник, забитый под самую завязку всякими продуктовыми деликатесами и напитками в ассортименте – как алкогольными, так и безалкогольными. А данный кремовый ящик является хлебницей, заполненной разнообразными хлебобулочными и кондитерскими изделиями. Прошу поухаживать за собой самостоятельно. Извините, но стюардессы, стюарды и прочие халдеи нашим штатным расписанием не предусмотрены…. Только к трапезе, молодые люди, приступайте, пожалуйста, уже после взлёта, когда самолёт наберёт плановую высоту. А сейчас, уважаемые пассажиры, пристегнитесь! Вот же, они, ремни безопасности. Позвольте, я вам помогу…. А за этой дверкой, как легко догадаться по буквам «WC», располагается туалет. Ну, уважаемые путешественники, счастливого полёта!

Загудели, набирая обороты, мощные двигатели, самолёт, коротко разбежавшись, взлетел. Минут через пять-семь довольный голос Магды объявил:

– Всё, господа знаменитые артисты, можете отстегнуть ремни! Кушайте, пейте, обжимайтесь…. Только, ради Бога – в пылу утех любовных – не ломайте и не пачкайте мебель. Знаю я вас, беспутную и развратную молодёжь! Шутка, понятное дело…. Гы-гы-гы!

Они перекусили всякими и разными бутербродами, распив при этом бутылочку неплохого белого вина.

– Аргентинское, между прочим, произведено в провинции Мендоса, – внимательно изучив цветную этикетку, сообщила Санька. – Урожай позапрошлого года…. Смотрю, милый, ты клюёшь носом? Устал, ясная зорька, умаялся. Ложись-ка на диванчик. Здесь и мягкая подушка имеется, и тёплый плед. Только сними, пожалуйста, пиджак и брюки, чтобы не помялись…. Ложись, ложись! А я тебя пледом укрою. Спи, любимый…

Егор положил голову на подушку и недовольно вздохнул – сон неожиданно и коварно отступил в неизвестном направлении, а голова наполнилась беспокойными и крамольными мыслями.

«А не замешана ли наша неотразимая и распрекрасная Сашенция – в качестве организатора, понятное дело – в этой необычной и несимпатичной истории?», – вопрошал обнаглевший в корягу внутренний голос. – «Причём здесь – чушь свинячья? Наоборот, имеет место быть лишь железобетонная и непредвзятая логика. Кто, спрашивается, являлся гениальным зачинателем и идейным вдохновителем легендарного и знаменитого на весь мир реалити-шоу – «Живём – как в старину»? Нет, братец, ты не молчи! Ответь, пожалуйста! Правильно, Леонова Александра Ивановна – умница, спортсменка и просто красавица…. Почему бы и нынче ей не быть застрельщицей? Допустим, что прямо сейчас происходят съёмки нового многообещающего реалити-шоу, например – «Через тропические джунгли – в аргентинскую пампу». Хотя, лично мне, гораздо больше нравится другое название – «Увлекательное и познавательное путешествие доверчивого и наивного дурачка»…. Куда пойти? Фу, как грубо! А ещё считает себя интеллигентным человеком, дрянь такая…. Ты, дружок, лучше бы поднялся на ноги, да и осмотрел бы – целенаправленно и внимательно – салон этого странного самолёта. Как это – зачем? На предмет обнаружения скрытых камер и микрофонов, естественно…

Неожиданно всё вокруг наполнилось громким и надсадным гулом. Уши заложило намертво, сердце трусливо ушло в пятки, к горлу подступила противная и навязчивая тошнота…

«Самолёт сорвался в штопор! Это – конец!», – противно завизжал невыдержанный внутренний голос, охваченный животным ужасом. – «Что ты разлёгся, карась толстопузый?! Беги в кабину пилотов и требуй парашюты! Если, конечно, ещё не поздно…».

Глава девятнадцатая Весенняя пампа и странная картина

Егор торопливо вскочил на ноги и…понял, что лежит на полу, а самолётные моторы – по-прежнему – гудят сыто и уверенно.

– Что-то случилось, милый? Тебе приснился страшный сон? – заботливо спросил встревоженный Санькин голос. – Сперва ты застонал – словно бы от сильнейшей зубной боли. Потом стал – с закрытыми глазами – просить-умолять, чтобы тебе немедленно выдали парашют. В конечном итоге, рванувшись куда-то, свалился с дивана…. Ты, случаем, не ушибся? Помочь подняться на ноги?

– Спасибо, но справлюсь сам, – усаживаясь на ближайший стул, криво улыбнулся Егор. – Действительно, ничего страшного, самый обыкновенный сон…

– Поделишься?

Немного помявшись, Егор рассказал жене о содержании сна, естественно, не упоминая о мерзких и гадких предположениях наглого внутреннего голоса.

– Говоришь, самолёт, сорвавшийся в штопор? – заскучала Александра, а её высокий лоб покрылся задумчивыми морщинками. – Это, насколько мне помнится, к дальней дороге…. Получается, что сейчас мы находимся только в самом начале многотрудного пути? Да, интересные такие пироги – с начинкой из свежих обезьяньих мозгов. Ладно, любимый, не грусти. Прорвёмся, не впервой…. Хочешь красного вина? Я тут – пока ты спал – открыла бутылочку. Вполне недурственная жидкость, произведена, как и в первом случае, в аргентинской провинции Мендоса.

– Пожалуй, я лучше ударю по пивку, – решил Егор. – Тем более что в наличие имеются и вяленые щупальца кальмара…

За стёклами иллюминаторов заметно посветлело. Вскоре с левой стороны на небе – у самой линии далёкого горизонта – появилась тонкая розовая нитка зари, которая прямо на глазах расширялась, неуклонно прирастая оранжевыми и алыми отростками.

– Пришёл рассвет, – сообщила Санька. – А прямо под нами – безбрежное море. Надо думать, Атлантический океан…. Ага, самолёт сделал крутой разворот, и в поле зрения показалась изломанная береговая линия. Смотри, серебро! В океане – возле самого берега – наблюдается блестящее светлое пятно, от которого отходят многочисленные, длинные и изогнутые серебряные «нити».

– Это устье Ла-Платы, – пояснил Егор, – великой «Серебряной реки». Как наглядно видно, иногда названия географическим объектам даются сугубо по делу.

– Значит…

– Значит, мы уже подлетаем, вернее, облетаем славный Буэнос-Айрес стороной. Видишь, тоненькие тёмные «палочки» – за овальным серебряным пятном? Это знаменитые городские башни – Каванаг, Атлас и ещё одна – без названия – в которой раньше располагалось министерство общественных работ.

– Уважаемые среднестатистические аргентинцы! – по громкой связи напомнила о своём существовании Магда. – Приберитесь, пожалуйста, в салоне. То бишь, аккуратно сложите весь скопившийся бытовой мусор в квадратный чёрный ящик, он расположен справа от холодильника. После этого, господа и дамы, присаживайтесь на диванчик и без промедления приводите ремни безопасности в рабочее положение…. Желаю вам мягкой посадки!

Посадка, в полном соответствии с пожеланиями второго пилота, прошла без сучка и задоринки. Колёса летательного аппарата мягко коснулась земли (бетона?), по салону пробежала лёгкая дрожь-вибрация. Самолёт, совершив короткую пробежку, остановился.

– Фу, слава Богу, добрались! – облегчённо выдохнула Сашенция. – Будем считать, что первый этап нашего путешествия успешно завершён…. Интересно, а сколько их ещё будет? В смысле, этапов?

Вскоре в салоне появилась усталая, но довольная Магда.

– Пора прощаться! – хмуро известила «училка-пилот». – Сейчас спустят трап. Вылезайте, ребятушки, на аргентинскую землицу и отходите в сторонку. Через пять-семь минут мы пойдём на взлёт.

– А как же – дозаправка? – удивилась Санька. – У вас же, наверняка, горючее заканчивается.

– Ничего, до опорной точки дотянем.

– До опорной точки? А куда же вы нас доставили?

– В дикую первозданную пампу, понятное дело. Подальше от людских любопытных глаз…. Гы-гы-гы! Шутка такая, путники…. Через пятнадцать-двадцать минут за вами подъедут. Машина – светло-серый «линкольн» – уже в пути…. А погода нынче стоит просто отличная, ни единого облачка на небе, ветер полностью отсутствует. Весенняя погодка, одним словом. Плащ и жакет, естественно, набросьте на плечи, а, вот, пуговицы можете не застёгивать. Температура окружающего воздуха за бортом находится на уровне плюс четырнадцати градусов. По приснопамятному старику Цельсию, ясный ребус…

Оглядевшись по сторонам, Егор предположил:

– Это, наверное, территория заброшенной военной базы – несколько потрескавшихся бетонных дорожек, наполовину завалившийся забор из высокого алюминиевого профиля, ржавый скелет наблюдательной вышки, три длинных обшарпанных ангара.

– На одном из которых наличествует чёрная фашистская свастика, – недоверчиво дополнила глазастая Санька. – Откуда она здесь взялась? Имеются предположения?

– Может, постарались хулиганствующие подростки? Они ребята шустрые и непоседливые. Кроме того, обожают шастать по всяким старинным развалинам и заброшенным стройкам.

– Скажешь тоже…. Свастика-то, похоже, отлита из бронзы. А может, из чугуна…. Где это ты, милый, встречался с подростками-металлургами? Молчишь? Вот, то-то же…

Самолёт, в очередной раз коротко разбежавшись, элегантно взмыл в воздух.

– Красавец! – восхищённо одобрила Сашенция. – Эстетичен – до полного и окончательного совершенства…. Может, прогуляемся? Типа – познакомимся с хвалёной аргентинской пампой? Подышим свежим весенним воздухом?

– Нам велено здесь дожидаться машину, – напомнил Егор. – Зачем же заниматься отсебятиной?

– Мы и дождёмся. Только уже за забором. Дорога-то – всего одна, автомобиль мимо нас ни за что не проскочит….

Они прошли между двумя толстыми металлическими столбами, к которым когда-то давно крепились створки отсутствующих ворот, и оказались в пампе.

– Да, не наврали толстые книжки и глянцевые туристские рекламные брошюры, – восхищённо хлопая пушистыми ресницами, призналась Санька. – Впечатляет!

– Что конкретно?

– Абсолютно всё! Хрустальный воздух, пахнущий диким мёдом и безграничной свободой. Бездонное голубое небо над головой, в котором величественно кружат, почти не шевеля крыльями, огромные орланы. Изумрудно-зелёная трава, слегка разбавленная ярко-фиолетовыми пятнами зацветающего чертополоха. Птичий приветливый щебет, долетающий со всех сторон. Серо-лиловые горбатые холмы у самого горизонта, тонущие в молочной утренней дымке…. Абсолютный восторг, если коротко…

– По мне, так очень похоже на обыкновенную русскую степь, – Егор, смахнув со лба капельку пота, снял чёрный кожаный плащ и перебросил его через руку, согнутую в локте. – Не вижу особых отличий.

– Не скажи, любимый! – не согласилась упрямая Александра, не привыкшая сдаваться без боя. – Я неоднократно бывала в донских и поволжских степях. Они достаточно ровные, если не считать древних куполообразных курганов. Садись на верного горячего коня и скачи – во весь опор…. Здесь же наличествуют сплошные холмы, холмики и прочие неровности. А ещё наблюдается бессчетное количество кривых оврагов, овражков, долин, долинок и лощин, густо заросших разнообразным кустарником. То бишь, бездумные конные скачки в пампе – чреваты самыми негативными последствиями, лошадки запросто могут переломать стройные ноги, как передние, так и задние…. Интересуешься другими реальными отличиями? Пожалуйста…. В русских степях воздух – слегка горьковатый, то бишь, имеет ярко-выраженный привкус-запах полыни. А тут явственно ощущается лёгкая, очень приятная медовая сладость. Птички, опять же, разные. У нас – жаворонки, коршуны и соколы. А над аргентинской пампой кружат белоголовые орланы, а вдоль дорог и тропинок важно разгуливают упитанные удоды…. Ой, смотри, по ближайшей лощине передвигается большое стадо каких-то парнокопытных животных. Может, это местные дикие антилопы? Тутошние аналоги среднеазиатских сайгаков? Нет, похоже, обычные бычки. Вон и конный пастух появился…. Оно и понятно, ведь, Аргентина является мировым лидером по производству говядины. Условия здесь – для выращивания различных парнокопытных – идеальные. Тёплые коровники не нужны, сена и силоса на зиму заготовлять не надо. Скот набирает вес и размножается сам по себе, находясь на подножном корму. Так что, в благословенной аргентинской пампе кто угодно может стать успешным и эффективным фермером.

– Наблюдательная ты у меня – слов нет! – искренне восхитился Егор. – Всё-то она знает, во всём разбирается…

– А то! Вон, кстати, и машина катит. Светло-серый «линкольн», о котором нас предупреждали.

Шофёр, заметив на дороге людей, нажал на тормоз, и автомобиль послушно остановился. Распахнулась водительская дверца, и из машины неторопливо вылез высокий, смуглолицый и бородатый мужчина, одетый, как самый настоящий ковбой – во всё замшевое и кожаное, включая короткие сапоги и стильную шляпу. Приветливо помахав пешеходам правой рукой, мужчина подошёл к задней дверке и помог выбраться наружу худенькой девчушке – шести-семи лет от роду – также наряженной в ковбойский костюмчик.

– Сразу видно, что перед нами – отец и дочь, – прошептала Сашенция. – Похожи друг на друга – как маленькая капелька воды похожа на большую. Даже широкополые тёмно-коричневые шляпы одинаковые, только разных диаметров…

Ковбои – взрослый и ребёнок – взявшись за руки, бодро зашагали навстречу Егору и Саньке.

– Доброго времени суток, усталые пилигримы! – непринуждённо, на чистейшем русском языке поздоровался мужчина. – Ты, Леон, почти не изменился. Только лёгкие залысины обозначились на черепушке…. А вам, прекрасная мадам Александра, мой отдельный и пламенный привет. Являюсь фанатичным поклонником вашего недюжинного и искромётного таланта.

– Луиза Никоненко-Сервантес, – с чуть заметным мягким акцентом отрекомендовалась рыженькая черноглазая девчушка. – Для своих – Лизавета, Лиза.

– Никоненко? – прозрел Егор. – Лёха, бродяга, это ты?

– А кто же ещё? – широко улыбнулся старинный приятель. – Алексей Никоненко, армейское прозвище – «Никон». Прошу любить и жаловать! Тебя, наверное, смутила и запутала моя пижонская бородёнка? Нечего не поделаешь, дань местной изменчивой моде. Зажиточный кабальеро среднего возраста – без бороды? Нонсенс, однако. Могут заподозрить…э-э-э, в нездоровых пристрастиях…. Ну, что, братишка, может, обнимемся? Разрешишь, кстати, поцеловать нежную ручку прекрасной киноактрисы? В морду, надеюсь, съедаемый ревностью, не засветишь?

После завершения процедуры обмена горячими приветствиями, Лёха, смущённо откашлявшись, обратился к дочери:

– Лиза, э-э-э…

– Намечается очередное секретное совещание, – понятливо вздохнула девчонка. – Ох, уж, эти рыцари плаща и кинжала! Всё бы им шептаться по углам, напустив на себя загадочный вид.

– Лизавета, мы же с тобой договаривались!

– Молчу-молчу. Более того, удаляюсь – старательно собирать весенние полевые цветочки и плести из них славянские венки…

Девчушка отошла метров на десять-двенадцать в сторону и увлечённо занялась полевым разнотравьем.

– Та ещё штучка, в мать пошла, хитрюга – с нежностью глядя вслед дочери, пробормотал Никоненко. – Заметили, что далеко от нас Луиза удаляться не стала? Думаете потому, что опасается серых лисиц, которых нынче в пампе развелось видимо-невидимо? Как же, размечтались. Ну-ну…. Эта юная барышня ничего и никого не боится – ни злобных лисиц, ни ядовитых змей, ни одичавших лошадей. Я же вам говорю – мамина копия…. Предполагаю, что Лизок – просто-напросто – надеется подслушать наши разговоры. Зачем? Да, просто так, из природного фамильного любопытства…

– А где же твоя жена? – спросил Егор.

– Мара? Естественно, она занята – по самое горло – секретными делами государственной важности.

– Почему вы называете Марию Сервантес – Марой? – удивилась Санька. – Как-то…неожиданно.

– Во-первых, милая Александра, давайте-ка избавимся – в рамках нашего дружеского общения – от дурацкого местоимения «вы». Не против? Что же касается вашего вопроса….

– Твоего.

– Что, простите?

– Прости.

– Ах, да! – смущённо улыбнулся Лёха. – Прости…. Что же касается твоего вопроса. Я обожаю романы Сани Бушкова. Особенно – цикл «Сварог». Ну, там ещё крутой десантник Станислав Сварог попадает в параллельный мир и становится королём многочисленных нездешних земель…

– Мы в курсе, – заверил Егор. – Читать умеем.

– Так вот, главную героиню этих неординарных и занимательных романов зовут, как раз, Марой, и она – до мельчайших деталей – похожа на мою беспокойную супругу…. Поэтому и Мария – как-то незаметно для всех – «преобразовалась» в Мару. Жена шутит, что нечаянно обзавелась дельным армейским прозвищем. Мол: – «Куда же без него? Несолидно даже…».

– И, как? Прижилось прозвище?

– Прижилось, – радостно хохотнул Никоненко, доставая из кармана куртки плоскую фляжку из нержавейки. – Даже недоверчивые журналюги переняли. Теперь так и пишут в своих поганых жёлтых газетёнках, мол: – «Мара, глава знаменитого «Эскадрона смерти», особа смертельно-опасная, но – на удивление – справедливая…». Предлагаю, выпить – по паре глотков – за нашу случайную встречу! Рекомендую, настоящий ирландский виски. В том смысле, что собственного изготовления, но сварен по старинному ирландскому рецепту. Лично покупал на аукционе, клятвенно заверили, что пергамент – однозначно – относится к далёкому шестнадцатому веку…. Сашенька, вы – первая! Как говорится, всё лучшее – прекрасным и трепетным дамам…

«Очень похоже, что наш друг Лёша – по своей глубинной сути – совершенно не изменился», – неодобрительно поморщился внутренний голос. – «Такой же легкомысленный и доверчивый раздолбай, как и тогда – много лет назад – на алжиро-ливийской границе…».

Санька приложилась к фляжке, слегка поперхнулась и, передавая сосуд мужу, вежливо похвалила:

– Хороший напиток, только рот вяжет слегка. И пахнет – дубовыми листьями. То бишь, использованным банным веником.

– Всё точно, – в очередной раз улыбнулся Никоненко, демонстрируя безупречно-белые зубы. – Виски – по классической технологии – должен (или же должно?), несколько лет выдерживаться в огромных дубовых бочках, а потом переливаться в стеклянные бутылки. Причём, сразу его пить не рекомендуется. Мол, пусть ещё некоторое время бутылки полежат в тёмном и прохладном подвале, чтобы окончательно исчез специфический дубовый привкус…

– Но, ведь, он – не исчез?

– Понятное дело…. Как он мог исчезнуть, если я сегодня с утра наполнял фляжку – прямо из бочки? Маленькое такое нарушение технологии, практически – копеечное…. Как оно тебе, Леон? В смысле, классический ирландский виски аргентинского производства?

– Одобряю! Натуральные «капли Датского короля», – возвращая фляжку, ёмко охарактеризовал напиток Егор. – Слушай, друг Никон, а как бы нам побыстрее встретиться с Марией Сервантес? Извини, с Марой Никоненко-Сервантес? У нас к ней, понимаешь ли, имеется одно важное и неотложное дело, не терпящее отлагательств.

Лёха, спрятав фляжку в правый карман замшевой куртки, щедро украшенной – во всех местах – длинной тёмно-коричневой бахромой, достал из левого пухлый тёмно-коричневый конверт и заявил:

– Здесь находятся подробные инструкции и всяческие географические карты. Только конверта я вам сразу не отдам…, – многозначительно умолк.

– Типа – изображаешь из себя въедливого почтальона Печкина? – понятливо усмехнулась Сашенция. – Мол, предъявите ваши документы? Уши, лапы и облезлый хвост?

– Какого ещё – Печкина? Какой ещё, к нехорошей маме, облезлый хвост? – опешил Никоненко. – Ах, да! Въехал в тему. Извините, товарищи…. Нет, дело совсем не в документах. Я что вам, бесстыжая канцелярская крыса? Просто мне велено – легендарной руководительницей не менее легендарного «Эскадрона смерти» – предварительно обрисовать вам сложившуюся ситуацию на словах…. Готовы? Тогда, бродяги, слушайте…. В самом начале выступления сообщаю, что я уже семь лет, как отошёл от всех секретных, тайных и скользких дел…. Лизавете тогда исполнилось полгода, Мара рвалась в бой, то есть, на любимую работу. Не оставлять же было дочурку на непонятных нянек и училок? Вот, я и решил – вернуться к гражданской и насквозь обывательской сущности…. Воспитываю Лизу, старательно присматриваю за скотоводческими асьендами Сервантесов. А это, доложу я вам, процесс совсем и непростой. Одних только бычков «на откорм» – единовременно – насчитывается до семидесяти пяти тысяч голов, не говоря уже о коровах, баранах, овцах, козах и гуанако[19]. Впрочем, я не жалуюсь, дело на редкость интересное и увлекательное…. А Лизавета – на удивление способный и талантливый ребёнок. Запросто болтает на русском, испанском и английском языках. Интересуется славянской культурой и историей Средневековья.

– Для чего ты нам всё это рассказываешь? – спросил Егор. – Я имею в виду, прямо сейчас? Надеюсь, не ради элементарной вежливости?

– Нет, конечно же. Просто хочу, чтобы вы, друзья, чётко уяснили – меня бесполезно расспрашивать о чём-либо…этаком. Ну, вы понимаете, что я имею в виду…. Лёха Никоненко – на сегодняшний момент – является мирным и ужасно-занятым аргентинским скотоводом, не участвующим в весёлых игрищах всяческих секретных служб.

– На сегодняшний день? – подозрительно прищурилась Санька. – И как прикажешь понимать эту неоднозначную и корявую фразу?

– Что же тут неоднозначного? – «сделал» честные глаза Лёха. – Существует такое понятие, как – действующий резерв. По этому поводу генерал-лейтенант ГРУ Виталий Павлович Громов высказывается следующим образом: – «Не бывает в серьёзных спецслужбах – «бывших». Бывает только действующий резерв. А ещё – подлые и коварные предатели, которые – рано или поздно – получат пулю в жирный затылок. Или же, к примеру, кружку чая с радиоактивными нуклидами. Тут, уж, как кому повезёт, по заслугам его…. Ты же, надеюсь, не подлый предатель? Тогда – резервист! Поэтому изволь – по условному сигналу – вернуться в Ряды…».

– А условный сигнал, конечно же, три зелёных свистка?

– Почему – зелёных? Ах, да, понял. Юмор такой…. Со мной, надеюсь, вам всё ясно? Тогда перехожу к Маре…. Она сейчас находится на границе между Чили и Аргентиной. Есть там такое место, называется – Кельчуа. То ли какие-то старинные развалины, то ли национальный заповедник…

– Это очень древняя крепость, построенная неизвестным народом в незапамятные времена, – раздался насмешливый детский голосок. – Стыдно не знать таких элементарных вещей, уважаемый дон Алексис.

– Луиза Никоненко-Сервантес! – возмутился Лёха. – Ты бесшумно подобралась и нагло подслушивала?

– Ага! – по-честному призналась девчушка. – Меня мама уже давно научила ходить бесшумно…. А подслушивать-то было и нечего. Всё это я и так знаю, включая несмешные шутки дедушки Палыча. Он когда приедет к нам в гости?

– Осенью, Лизок, в конце апреля.

– А вам, дяденька и тётенька, надо обязательно добраться до Кельчуа. Потому, что мамочка там пробудет целый месяц. В этом толстом коричневом конверте находится подробная карта тех мест и письмо, в котором подробно написано-рассказано, как найти старенькую крепость…. Папочка, ты на меня не сердишься? Тогда нагнись, я тебе славянский венок – из красивых полевых цветов – надену на голову…

Выпрямившись, Лёха принялся усиленно моргать ресницами, после чего смущённо пробормотал:

– Наверное, соринка попала в глаз…. Ну, братцы, поехали?

– Куда, собственно?

– Естественно, в столичный аэропорт Эсейса. Возьмем вам билеты до города Мендосы, проводим до трапа самолёта. А от Мендосы до Кельчуа проследуете уже в строгом соответствии с инструкциями моей Мары.

– С покупкой авиационных билетов могут возникнуть определённые проблемы, – покачал головой Егор и рассказал приятелю об отсутствии в их паспортах штампов аргентинской таможни.

– Не вопрос, – заверил Никоненко – Сейчас пропечатаем. Только придётся сделать маленький крюк – километров в сто двадцать. Доедем до городка Талар, разберёмся с вашими паспортами, заодно и перекусим.

– Что это за место?

– Очень спокойное и тихое. Обыкновенное шпионское гнездо. Ну, как в Питере – знаменитый пивной бар «Два капитана», где представители различных спецслужб могут спокойно общаться между собой, не опасаясь начальственного гнева. Только в Аргентине для этих целей предусмотрен целый городок…. Прошу в машину, дамы и господа!

«Линкольн», ловко петляя между холмами и оврагами пампы, со средней скоростью ехал по пыльной просёлочной дороге. Дамы расположились на заднем сиденье, и Лиза принялась целенаправленно расспрашивать Саньку обо всех трудностях и превратностях режиссерской профессии.

– Получается, что твоя Елизавета знает – кто мы такие? – шёпотом спросил Егор.

– Знает, конечно, – также тихо ответил Никоненко. – Женщины из рода Сервантесов всегда славились своим любопытством и осведомлённостью. С этой особенностью, увы, ничего не поделать…. Хочешь, Леон, я немного расскажу тебе о жизни простых и трудолюбивых аргентинских скотоводов? Так сказать, для общего развития?

– Рассказывай, почему бы и нет…

Трепаться на самые разные темы Лёха всегда был непревзойдённым мастером. Но на этот раз он превзошёл самого себя.

«Столько разнообразной информации вывалил, что можно запросто офигеть», – сварливо ворчал внутренний голос. – «Современные продуктивные породы коров, овец, коз и гуанако. Новейшие способы искусственного оплодотворения крупного рогатого скота. Особенности выделки и дубления лошадиных шкур. Оптимальный рацион кормления годовалых бычков – с целью получения «мраморной» говядины. Использование опилок бразильского эвкалипта при изготовлении колбасы холодного копчения. Тридцать три способа приготовления классического аргентинского асадо[20]….

Наконец, вдоль дороги замелькали симпатичные белые и кремовые двухэтажные коттеджи под красными и тёмно-коричневыми черепичными крышами.

– Добро пожаловать в благословенный Талар, дамы и господа! – снижая скорость, торжественно объявил Никоненко. – Говорят, что сам непревзойдённый Джеймс Бонд – агент 007 – любил наведываться в этот милый городишко.

– Этого, уважаемый папочка, не может быть! – заявила не по годам разумная Лизавета. – Всем хорошо известно, что твой Джеймс Бонд – выдуманный книжный и киношный герой.

– Обычная маскировка, дочка. Хитрые спецслужбы специально наняли – за очень большие деньги – маститых писателей и режиссеров, чтобы окончательно запутать ситуацию. Мол, на самом деле никакого Джеймса Бонда не было и в помине…. Но он-то был! Вот, в чём заключается фокус. Я это точно знаю…. Не веришь? Напрасно, честное слово. А ты спроси у Виталия Павловича, когда он будущей осенью приедет к нам. Спроси-спроси, не поленись.

– Ну, если дедушка Палыч подтвердит, тогда-то – да, поверю…

Машина проехала мимо здания ратуши, миновала величественный католический собор и остановилась около длинного трёхэтажного здания с просторной летней террасой.

– Местная гостиница с очень неплохим рестораном, – пояснил Лёха. – Вылезаем, братцы, из машины…. Так, давайте ваши паспорта. Я пойду по-быстрому улажу все бюрократические и таможенные формальности, а вы пока позавтракайте. Меня не ждите, могу задержаться. Лизок, проследи, пожалуйста, чтобы наши гости остались довольны.

– Не беспокойся, папочка! Иди к своим шпионам…

По короткой лесенке они поднялись на террасу, где по раннему времени не было других посетителей, и устроились за одним из столиков.

Вскоре появился пожилой заспанный официант. Егору и Саньке он только небрежно кивнул, а перед Луизой склонился в низком поклоне и почтительно поприветствовал:

– Доброго вам здоровья, милая сеньорита Сервантес! Искренне рад, что вы почтили своим высоким присутствием наше скромное заведение! Что прикажите подать?

– И вам, дон Мануэль, долгих лет жизни, – напустив на себя бесконечно-важный вид, с чувством собственного достоинства ответила девчушка. – Принесите нам обычный утренний вариант. Три порции, естественно. Только, вот….

– Что такое?

– Замените, пожалуйста, обычный омлет – на парагвайский, с зелёными помидорами и свиным шпиком. А говядина пусть будет с нашей асьенды, из последней партии. Та, что с тоненькими прослойками жира.

– Слушаюсь, сеньорита! И, как всегда, утренние газеты?

– Естественно!

Пожилой официант, ещё раз низко поклонившись, удалился.

– Лизонька, а где здесь…туалет? – занервничала Санька.

– Пройдёте прямо, потом повернёте направо. На бежевых дверях увидите нужную белую табличку с чёрным дамским силуэтом…

Александра, слегка позвякивая разнообразной бижутерией, висевшей на её стройной шее, проследовала в указанном направлении.

– А полезно ли, милая моя сеньорита, вкушать с самого раннего утра говядину с прослойками жира? Не говоря уже о яичнице, сдобренной свиным салом? – лукаво прищурившись, поинтересовался Егор у юной Луизы Никоненко-Сервантес.

– Однозначно, полезно, – совершенно серьёзно ответила девочка. – Вы же, дяденька Леон, находитесь в Аргентине. У нас говядину подают всегда и везде. Ну, как у русских – чёрный хлеб…. Свиной шпик? Дополнительные калории – в преддверии многотрудного дня – никогда не бывают лишними. По крайней мере, так мамочка всегда говорит по утрам…

К столику подошёл смуглый подросток и, с поклонов положив на стол несколько толстых газет, торжественно известил:

– Газеты для сеньориты Сервантес!

– Весьма признательна, Серхио, – небрежно, с взрослыми интонациями в голосе, поблагодарила Лиза, после чего, заинтересованно шурша газетными страницами, приступила к чтению.

Егор же, пользуюсь временным одиночеством, погрузился в тягостные размышления.

«Ситуация ещё более запутывается!», – тревожно зашелестел в голове внутренний голос. – «Во-первых, эта непонятная древняя крепость Кельчуа. Для чего, собственно, мы должны туда следовать? Для решения каких конкретных целей и задач? Очередная запутка, не более того…. Во-вторых, Алексей Никоненко уверяет, что, окончательно отошёл от всех тайных и скользких дел. Мол, является идеально-мирным аргентинским скотоводом, посвящающим всё свободное время воспитанию обожаемой дочери…. А что мы наблюдаем по факту? Судя по всему, представители семейства Никоненко-Сервантесов достаточно часто посещают шпионский городок Талар. Даже привычки маленькой Лизаветы хорошо известны местным официантам. Как прикажете это понимать? Опять же, Талар…. Именно так в произведениях непревзойдённого Александра Бушкова называлась планета параллельного мира, где отважный Стас Сварог – любимый Лёхин книжный герой – и совершал свои многочисленные подвиги…. Может, ну его? Давай-ка, братец, наплюём – скопом – на все эти изощрённые головоломки и улетим в южную Канаду? Детишки, наверняка, скучают. Ты поговорил бы на эту тему с Александрой Ивановной, а? Она у нас женщина мудрая и рассудительная. Плохого не посоветует…».

Чья-то горячая ладошка нежно прикоснулась к его руке.

– А, где, зачем? – Егор торопливо очнулся от раздумий и, повернув голову, встретился взглядом с Санькиными встревоженными глазами. – Что случилось, моё горячее сердечко?

– Там, в баре, висит одна очень странная картина, – взволнованным голосом сообщила жена. – На ней изображён ты, милый, разговаривающий – на фоне каких-то каменных плит, поросших тёмно-сиреневым лишайником – с пожилым туземцем. Северо-восточный край неба испещрён цветными широкими полосами – с преобладанием жёлто-янтарных и багровых оттенков. Наверное, имеется в виду старый и мудрый чукча Афанасий Афанасьевич, древнее шаманское кладбище и загадочные всполохи полярного сияния…. Как в заштатном аргентинском Таларе могла появиться такая неординарная картина? Я совершенно ничего не понимаю. Ничего!!! Как говорится, звезда – в шоке…

Глава двадцатая Добро пожаловать – в Мендосу

Егор ладонью растерянно взлохматил волосы на затылке и на всякий случай уточнил:

– Дорогая, а ты ничего, часом, не путаешь? На картине, висящей на стене бара, действительно, изображён я?

– Конечно же, ты! Кто же ещё? Белобрысый, улыбчивый, симпатичный, мужественные черты лица…

– Там нарисован знаменитейший русский диверсант Александр Крестовский, беседующий с Великим вождём индейцев племени теульче, – не отрываясь от чтения газеты, скороговоркой сообщила Лиза. – Эта судьбоносная встреча состоялась в далёком 1955-ом году, на развалинах древней крепости Кельчуа. Цветные полосы на небе? Это отблески от извержения действующего вулкана, находящегося недалеко от Кельчуа…. Да, некоторое внешнее сходство – между дяденькой Леоном и Александром Крестовским – безусловно, существует. Но, не более того. Не надо, пожалуйста, преувеличивать.

– А кто это такой, Александр Крестовский? – не удержалась от вопроса любопытная Сашенция. – Слышала я о нём недавно – от одного…м-м-м, пожилого и очень уважаемого человека. Но только в общих чертах…. И чем этот Крестовский – так знаменит?

– Вы не знаете? Какая необразованная темнота! Стыдно, господа и дамы, не знать легендарных героев собственной страны…

– Стыдно, – сознался Егор. – Но, всё же. Расскажи, Лизонька, пожалуйста! Если не трудно.

– Во-первых, как уже было сказано выше, Александр Крестовский был – при жизни – знаменитым русским диверсантом. Вернее, советским. Причём, весьма успешным и эффективным, – девчушка громко зашуршала очередной толстой газетой. – Во-вторых, он является (являлся, раз уже умер?), моим далёким пращуром. То ли прадедушкой, то ли прапрадедушкой? Извините, но я слегка запуталась…. В-третьих, что конкретно он совершил – точно неизвестно никому. В том плане, что его фигура – за долгие-долгие годы – обросла великим множеством самых невероятных легенд и слухов…. Какие из них правдивые, а какие – выдуманные? Этого уже никто не знает, даже всезнающий дедушка Палыч, которого вы назвали – минуту назад – «пожилым и очень уважаемым человеком». Не думаю, что дедуле понравится этот пространный и неоднозначный термин…. Только одно известно – со стопроцентной точностью – именно группа Александра Крестовского в памятном 1955-ом году уничтожила известного нацистского преступника Мартина Бормана. Это, между прочим, произошло в аргентинском городе Мендоса[21], куда вы, уважаемые гости, и направляетесь…

– Самого Бормана? – засомневалась Санька. – Почему же мировой общественности ничего неизвестно о данном знаменательном факте?

– Почему же – не известно? Очень даже известно! Вам в Мендосе об этом давнем происшествии прожужжат все уши…. Другое дело, что многочисленные рассказы о смерти Мартина Бормана традиционно считаются – в среде серьёзных политиков и журналистов, работающих на правительственные структуры – легковесными легендами, не имеющими строгих и однозначных доказательств. Но сам дедушка Палыч мне год назад шепнул на ушко, мол: – «Было дело в Мендосе…». Следовательно, всё – в данном конкретном случае – является чистой правдой.

– Что же, спасибо, милая Лизхен, за важную информацию, – задумчиво вздохнула Санька. – Значит, на картине, висящей в баре, изображён легендарный Александр Крестовский, а, вовсе, не мой законный, но ничем непримечательный супруг? Прямо-таки тяжеленный камень свалился с хрупкой женской души…. Но внешнее сходство – просто потрясающее! Бывает, конечно, иногда…

«Очередная порция – якобы случайных – совпадений», – жалобно заныл внутренний голос. – «Только героических советских диверсантов, гоняющихся за подлым Мартином Борманом, нам и не хватало – для полного комплекта…. Нет, надо, всё же, встретиться и переговорить с Марией Сервантес. Причём, чем быстрее, тем лучше…».

На завтрак им было предложено: пышный омлет по-парагвайски с зелёными помидорами, свиным шпиком и отварным луком, золотистые тосты с ветчиной, козий и овечий сыр, румяные пшеничные булочки с абрикосовым джемом, паштет из свиной печени, тонко нарезанные куски варёной говядины, пронизанные прослойками светло-розового жира, натуральный апельсиновый сок и безумно-ароматный кофе.

– Бразильский! – ловко разливая кофе по элегантным фарфоровым чашечкам, с законной гордостью пояснил официант Мануэль. – Естественно, контрабандный…

Минут через десять-двенадцать Санька, сыто отдуваясь, объявила:

– Всё, больше не могу! Ещё немного – и лопну…. Ну, в Аргентине и порции! Кошмар натуральный! Как бы мне не потолстеть за эту поездку – на пару-тройку килограммов.

– Разве это – большие порции? – искренне удивилась Лизавета. – Вот, в Парагвае живут – самые настоящие обжоры. Да и чилийцы – по количеству поглощаемой еды – дадут аргентинцам знатную фору.

– А в каких странах ты ещё побывала?

– Мы с папой объездили всю Южную и Центральную Америку. У него везде много друзей и приятелей. И мама иногда путешествует вместе с нами, когда не занята по работе…

«Никон разъезжает по заграницам – сугубо по скотоводческим и сельскохозяйственным делам фамильных асьенд?», – принялся язвить вредный внутренний голос. – «И уважаемая рыжеволосая Мария Сервантес – всем известная руководительница «Эскадрона смерти» – обожает отдыхать на зарубежных публичных курортах? Позвольте не поверить! Да, не всё так просто в этом мире. Всюду, куда не плюнь, найдёшь подводные (да и подземные) камни, старательно-спрятанные различными хитрыми спецслужбами, так их растак…».

Вскоре на террасе появился Никоненко и, возвращая паспорта, скомандовал:

– Подразделению завершить приём пищи! Нужные штампики проставлены, можем следовать в аэропорт имени заслуженного министра Пистарини. По коням, орлы и орлицы!

– Папочка, а как же завтрак? – грозно нахмурилась Лизавета. – Мамочка просила меня присматривать – чтобы ты питался правильно, регулярно и полноценно. Я обязательно и всенепременно нажалуюсь! Потом, пожалуйста, не обижайся…

– Виноват, исправлюсь! – браво пообещал Лёха. – Но сейчас мы очень торопимся, надо успеть на самолёт, летящий до Мендосы. Следующий будет только через сутки…. Поднимаемся, господа и дамы! Поднимаемся! Мануэль, запиши стоимость трапезы на мой счёт…

– А как же – Буэнос-Айрес? – спускаясь по ступеням лестницы, спросила Александра.

– Прости, но не понял, – насторожился Лёха. – О чём это ты, любимая супруга моего верного армейского товарища?

– Хотелось бы вдумчиво погулять по городу. Ознакомиться, так сказать, с местными достопримечательностями, архитектурой и музеями…

– На обратной дороге ознакомитесь. А пока ограничимся лёгкой и непритязательной экскурсией – через окошки моего автомобиля. Мы же поедем к аэропорту через аргентинскую столицу, кое-что обязательно увидите…. Естественно, что я выступлю в роли вежливого и разговорчивого гида. Если что, то Лизавета исправит и дополнит.

– Хорошо, папочка! – лукавым голоском пообещала девчушка. – Как скажешь…

Примерно через полтора часа автомобиль въехал на территорию северо-западного пригорода Буэнос-Айреса.

– Бельграно! – торжественно объявил Никоненко. – Так называется этот район…. По правую сторону, как вы видите, расположена современная коттеджная застройка, где обожают селиться важные государственные чиновники, известные киноактёры, телевизионные продюсеры и ведущие менеджеры международных корпораций среднего звена. Слева же наблюдаются старые городские кварталы, построенные лет сто двадцать тому назад – обшарпанные стены, протекающие крыши, сырые подвалы, где обитают упитанные и жадные крысы…. Именно здесь, на улице Симона Боливара – в недобром 1955-ом году – и погиб известный советский разведчик Александр Крестовский.

– Он гнался за самим Адольфом Гитлером, но попал в засаду, – дополнила Лиза. – Так иногда случается – даже с матёрыми волками, как любит выражаться дедушка Палыч. А ещё иногда он говорит, мол: – «И на старуху бывает проруха…».

– Луиза Никоненко-Сервантес! Ты опять фантазируешь – сверх всякой меры…. Какой ещё – Адольф Гитлер?

– Ну, человек очень похожий на Гитлера. Это же дела не меняет. Как бы там ни было на самом деле, но мой отважный прапрадедушка попал в подлую засаду и героически погиб. Ему всадили кинжал – под четвёртое ребро…. Или – под пятое? Извините, но не знаю точно…

Лёха, ловко управляясь с автомобильной баранкой, продолжал комментировать:

– Сейчас мы въезжаем на площадь Сан-Мартин, от которой отходит одноимённая улица. Эта улица знаменита тем, что на ней размещены офисы всех крупных аргентинских банков.

– А на углу авенид Коррьентес и Сан-Мартин находится целая россыпь фашистских «гадюшников», – сообщил беззаботный детский голосок. – И их неплохо было бы сжечь – с применением парочки армейских портативных огнемётов…

– Луиза! Ты что себе позволяешь?

– Что, собственно, Луиза? Я уже семь с половиной лет – Луиза. Что из того? А про «гадюшники и армейские огнемёты» – это мамины слова. Я просто их повторила. Что в этом плохого?

Никон возмущённо попыхтел минут пять-семь, после чего вернулся к выполнению обязанностей вежливого и старательного экскурсовода:

– Итак, мы пересекаем улицу Виамонте, на которой – по неизвестным мне причинам – обожают селиться шпионы всех иностранных разведок, работающих в Аргентине. В чём тут причина – никому неизвестно…. Впрочем, ничего странного, если серьёзно вдуматься. Респектабельный, чистый и очень тихий буржуазный район. Приятная и неброская архитектура, много разной зелени и цветочных клумб, свежий воздух. Недалеко располагаются несколько станций метрополитена…. Видите – впереди – шикарный квадратный сквер, покрытый яркими весенними цветами? Это начало проспекта Леандро Алеем – вотчины многочисленных книжных магазинов и разнообразных ресторанов, среди которых, между прочим, есть и так называемая «Русская ресторация»…. Внимание, проезжаем мимо знаменитой Британской башни. Правда, ведь, величественное сооружение? А вон – из-за приземистого пятиэтажного дома – высовываются горбатые башенные краны. Там расположен Новый торговый порт, где иногда швартуются и российские корабли. Сюда они привозят никель, калийные и натриевые удобрения, кабеля и провода с медными сердечниками. В Россию же транспортируют сухое вино – и белое, и красное, груши, яблоки, артишоки и мороженую говядину…. Ага, а это Пласа Италия – с бронзовым памятником Джузеппе Гарибальди. Сразу не узнали? Понятное дело, местные прожорливые голуби постарались от души…. Райончик этот, между нами говоря, достаточно злачный и небезопасный. Здесь любит тусоваться всякая шушера – нацисты, анархисты, троцкисты. Прошу вашего внимания, дамы и господа! За этой неприметной дверью находится бар «Милонга», где посетителям предлагают совершенно невероятно-экзотические коктейли…

– А ещё в «Милонге» размещается опорная точка «Эскадрона смерти», – язвительно хмыкнула Лиза. – Причём, точка значимая, не из последних, мамина любимая.

– Луиза Никоненко-Сервантес! Немедленно прекрати – разглашать государственные тайны! Накажу!

– Ой, боюсь, боюсь! Только не бросай меня, добрый папочка, в колючие кусты…

Они оперативно купили два билета на самолёт, вылетающий в Мендосу, а уже через пять минут пассажиров – по громкой связи – попросили пройти на посадку.

– Ну, вот, не удалось попрощаться по-человечески! – огорчился Лёха. – Я-то думал, что мы ещё посидим в тутошнем ресторанчике, выпьем, поболтаем о всяком и разном…

– На обратном пути, Никон, обязательно и непременно – поболтаем, – обнадёжила Санька. – Подойди, Лизок ко мне, расцелую – на прощание – в румяные щёчки…

– Не возражаю, – чопорно известила девчушка. – Целуйте на здоровье, если вам очень хочется…. Только, тётенька Александра, вы паричок-то поправили бы. А то он слегка сбился на сторону…. Папочка, а ты, случаем, ничего не забыл? Может, нашим гостям надо денежек дать на дорожку?

– Точно! – Лёха звонко хлопнул ладонью по лбу и протянул Егору пухлый кожаный бумажник. – Извини, ранний склероз, совсем вылетело из головы. Держи, Леон, пользуйся! И ни в чём – себе и супруге – не отказывай. Всё, ребята, вам уже пора. Как говорится, всевозможных благ и – главное – мягкой посадки…

«Боинг» был заполнен пассажирами лишь на одну треть. Рядом с Егором и Санькой наличествовали два пустых кресла, а через проход расположился не в меру разговорчивый пожилой седобородый тип, отрекомендовавшийся профессором английской словесности одного из малоизвестных североамериканских университетов.

Узнав, что его соседи никогда не бывали в благословенной провинции Мендоса, общительный профессор тут же решил прочитать на эту тему развёрнутую ознакомительную лекцию:

– Представьте себе бескрайние ряды виноградников, простирающиеся до самого горизонта. Причём, с каждой ветки растений свисают огромные виноградные гроздья, усыпанные рубиновыми, янтарно-жёлтыми и тёмно-фиолетовыми ягодами – величиной со зрелый лесной орех…. Представили? Это и есть – знаменитая аргентинская провинция Мендоса, прославленная во многих литературных произведениях – как в прозе, так и в стихах…. Мендоса расположена рядом с горными хребтами южных Анд, поэтому здесь выпадает достаточно мало осадков. Однако на восточных склонах высоких гор имеются гигантские ледники, сезонное таяние которых и наполняет местные реки живительной водой, так необходимой при орошении виноградников…. Из выращенного винограда, естественно, изготовляют отличные вина, известные во всём мире. Некоторые знатоки-ценители утверждают, что аргентинские вина ни в чём не уступают французским, испанским и итальянским. А по насыщенности букета – даже превосходят. В Мендосе производят более восьмидесяти двух процентов от общего объёма всех вин страны…. Столица провинции – город с одноимённым названием. Жизнь в Мендосе течет медленно и однообразно. Каждое утро хозяева магазинчиков и частных домов натирают – европейскими профильными шампунями – городские тротуары до зеркального блеска. Несколько раз в году муниципалитет организует – для знатных жителей города и состоятельных туристов – самые настоящие балы со свечами, смокингами и старинными танцами под живую музыку. Входной билет на такое мероприятие стоит свыше двух тысяч американских долларов…. Недалеко от города расположен Национальный природный парк Аконкагуа, на его территории находится самая высокая в восточном полушарии гора – с точно таким же названием. Только опытные альпинисты могут подняться на гору Аконкагуа без сопровождения надёжных проводников. Эту гору часто называют «крышей Америки». Здесь проложены специальные тропинки и разработаны маршруты – различной сложности – для любителей горных походов и прогулок…

– Извините, мистер, – прервал разговорчивого профессора Егор. – А слышали вы что-нибудь о древней крепости Кельчуа?

– Слышал, конечно же. Слух у меня, слава Всевышнему, отменный. Более того, мне уже все уши прожужжали пространными россказнями про упомянутый вами загадочный исторический раритет. Только это, друзья мои, полная ерунда и законченная чушь.

– Но, почему?

– Среди моих многочисленных аргентинских друзей и знакомых нет ни одного человека, который бы лично, то бишь, собственными глазами, лицезрел бы эти таинственные развалины. Кто-то слышал от кого-то, что где-то есть некий человек, разговаривавший когда-то с капитаном дальнего плавания, друг которого любовался Кельчуа через иллюминаторы частного самолёта…. Ну, и всё остальное – из той же мутной оперы. То бишь, сплошные легенды и домыслы. Мол, древняя крепость открывается только избранным людям, наделённым особым даром, а обычный человек пройдёт рядом с древними развалинами и ничего не заметит…. Так что, молодые люди, не стоит тратить времени на напрасные и бесплодные поиски. Не думайте о Кельчуа, как об объективной реальности, данной нам в ощущениях. Красивая сказка-легенда, не более…. А, вообще, Мендоса – сказочное место! В том смысле, что первоклассный фешенебельный курорт, расположенный в красивейшей природной местности с отличной экологией. Обеспеченные аргентинские, да и чилийские молодожёны предпочитают проводить медовый месяц именно в этой провинции…

«Интересные дела, блин аргентинский!», – возмутился сердитый внутренний голос. – «Затащили, понимаешь – через полмира – в незнакомую страну, а теперь предлагают найти некий призрачный фантом, в реальность существования которого серьёзные люди упорно не верят. Мол: – «Пойди туда, не знаю куда. Найди то, не знаю что…». И, главное, не понятно – зачем…. Эх, дать бы в морду – всяким затейникам и путаникам, обожающим издеваться над нормальными людьми…».

Когда профессор, наконец-таки, полностью выговорился и, вставив в уши специальные затычки, задремал, Егор достал из внутреннего кармана пиджака тёмно-коричневый конверт.

– Правильно! – одобрила Санька. – Пора немного просветиться. То есть, узнать – на каком свете мы сейчас находимся. Вскрывай, недотёпа…. Ну, что обнаружил?

– Многократно согнутая, то есть, сложенная карта, одинокий лист светло-зелёной бумаги, на две трети исписанный убористым почерком, а также серебряный значок-жетон с выдавленной на нём задумчивой физиономией Альберта Эйнштейна. Да, занятный такой наборчик – для приготовления сборной солянки…

– Ты, милый, изучай карту, а я займусь бумагой. Потом, естественно, обменяемся впечатлениями.

Через несколько минут Санька сообщила:

– Сразу видно, что Мара Никоненко-Сервантес – девушка очень серьёзная и ужасно-занятая.

– С чего ты взяла?

– С прочтения этой самой инструкции. Всё изложено чётко и коротко, ни одного лишнего слова. То бишь: – «По прилёту в Мендосу – взять в аэропорту такси, проехать по указанному адресу и вручить человеку с кривым шрамом на правой щеке данную серебряную бляху. А, уж, этот-то человечек и расскажет, что делать дальше…». Простенько, но со вкусом. Ничего не скажешь…. А у тебя, любимый, что интересного?

– Это – как посмотреть, – поморщился Егор. – С одной стороны, обычная географическая карта, с проложенным по ней маршрутом передвижения. От города Мендосы отходит синяя извилистая линия, которая упирается в крохотный предгорный населённый пункт с поэтическим названием – «Перунья». Минуя эту деревушку, линия становится ярко-зелёной и пунктирной. Более того, она уходит в коричневые горы и начинает усердно петлять по широким и узким ущельям – как сумасшедшая, штурмуя то один, то другой горный перевал. Естественно, что конечная точка маршрута обозначена знакомым словом – «Кельчуа».

– Что же тебя смущает, любимый? – непонимающе нахмурилась Сашенция. – Маршрут для того и пролагается на карте, чтобы потом его пройти. А все ключевые детали мы узнаем уже на месте. Мол, что означает синий цвет нарисованной линии, а что – зелёный…

– Всё это так. Но кто, спрашивается, мешал уважаемой сеньоре Марии Никоненко-Сервантес провести прямую линию – причём, любого цвета – соединяющую Мендосу и Кельчуа? Я имею в виду, почему бы нам не долететь до древней крепости на элементарном вертолёте? Арендовали, долетели, приземлились. Двадцать первый век, как-никак, на дворе…. Поблизости нет удобной посадочной площадки? Ерунда! Спустились по верёвочной лесенке, чай, не графья изнеженные…. В чём тут проблема?

– Если бы не было проблемы, то к развалинам древней крепости ежедневно доставляли бы многочисленных богатых туристов. Хоть, на вертолётах, хоть, на разнообразных внедорожниках. Кто – по доброй воле – откажется от лёгких и халявных денег? Так, ведь – если верить уснувшему профессору английской словесности – не доставляют. Более того, все серьёзные люди считают Кельчуа красивым, но полностью бесполезным мифом…. Следовательно, что?

– Не знаю, – честно признался Егор.

– Следовательно, не стоит торопиться со скоропалительными и поверхностными выводами. Наоборот, надо старательно – безо всякой суеты и спешки – наблюдать за развитием ситуации, скрупулёзно собирать достоверную информацию и, отсекая все сомнительные домыслы и откровенный бред, анализировать, размышлять, строить разнообразные версии…

В положенное время самолёт мягко приземлился в аэропорту города Мендосы – столицы одноимённой аргентинской провинции.

– Дело уверено двигается к вечеру, – сладко зевая, сообщил проснувшийся седобородый профессор. – Я всегда, посещая Мендосу, останавливаюсь в гостинице «Виктория». Вполне приличный отель, запросто потянет на четыре полноценные звезды – даже по капризным европейским меркам. Рекомендую. Готов проводить. В смысле, предлагаю отправиться туда вместе, на одной машине.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Егор, водружая на нос очки с тёмными стёклами. – Но у нас в Мендосе имеются старинные друзья, которые с радостью предоставят комфортабельный ночлег.

Чемоданов и всяких баулов в багаж они – за неимением оных – не сдавали, поэтому и покинули зал ожиданий первыми. Западная часть неба уже была охвачена томным малиново-оранжевым маревом, а окружающий воздух – своим ароматом – напоминал о существовании заповедных горных ледников, рек и ручьёв.

– Куда вам, сеньор и сеньора? – дружным и радостным хором заголосила по-испански толпа разномастных смуглых таксистов. – Доставим с ветерком. Практически – бесплатно…

«Знать, маскировка мадам Магды оправдала себя», – шепнул довольный внутренний голос. – «Нас, явно, приняли за самых настоящих аргентинцев. Иначе, голосили бы шоферюги – таким же дружным хором – на ломаном английском языке…».

– Правобережная авенида, дом двадцать четыре, – озвучил Егор адрес, обозначенный в кратких инструкциях Мары Сервантес. – За скорость доставки плачу полуторную таксу.

Неожиданно над выщербленными ступеньками лестницы зала ожидания повисла напряжённая и чуткая тишина. Таксисты – один за другим – вежливо прикасаясь пальцами к краям чёрных и бежевых широкополых шляп, и бормоча традиционное: – «Пор фавор[22]!», начали торопливо, о чём-то тревожно перешептываясь друг с другом, расходиться к машинам, припаркованным вдоль обочины.

Глава двадцать первая Чёрный обелиск – на речном берегу

Только один водитель – высокий, сутулый, среднего возраста, с неухоженными «запорожскими» усами под горбатым носом – остался стоять на месте.

– Что, собственно, произошло? – вальяжно и чуть обиженно поинтересовалась Санька. – Мы нечаянно чем-то обидели этих славных кабальерос?

– Конечно же, нет, прекрасная сеньора! – криво улыбнувшись, откликнулся усатый таксист. – Просто ребята…э-э-э, немного мнительные. То есть, искренне верят во всякую чепуху – в привидения, призраки, зомби и прочую аналогичную муру. А место, куда вам надо добраться, имеет очень дурную славу. По крайней мере, последние семьдесят-восемьдесят лет…. Извините вы их, пожалуйста. Провинциальная некультурная темнота, воспитанная на страшных бабушкиных сказках…

– А вы, милейший?

– Я, симпатичная и неотразимая донна, не местный. Поэтому и отношусь к тутошним страхам и мнительностям – достаточно спокойно. То есть, без трусливого пиетета, но с уважением…. Может, уже поедем? Скоро стемнеет. Кстати, такса за проезд – тройная.

– Перебором пахнет, – возмутился Егор.

– Ничуть ни бывало! Я же – по сложившейся ситуации – являюсь монополистом. Поэтому и имею полное право – выдвигать драконовские финансовые требования-условия. Ничего не попишешь, махровый капитализм в действии, чёрт его дери…. Впрочем, можете и отказаться. Вдруг, вы – до острых желудочных колик – обожаете пешие ночные прогулки по незнакомой местности? Только предупреждаю сразу, места здесь у нас – однозначно-неспокойные. Хватает разных отвязанных и наглых ухарей, обожающих – по тёмному времени суток – приставать, размахивая острыми ножиками, к мирным прохожим. Мол: – «Жизнь, или пухлый кошелёк?!».

– Поехали, родной, уговорил. Где твой лимузин? Ага, понятно. Мы с женой расположимся на заднем сиденье…

Старенькая японская малолитражка, дисциплинированно соблюдая скоростной режим, ехала по городу, и Санька – на русском языке – негромко комментировала:

– Симпатичный населённый пункт, чистенький и опрятный. Много зелени и аккуратных скромных коттеджей. Правда, встречаются и шикарные виллы, типа – настоящие дворцы тутошних олигархов…. Что же, Мендоса немного напоминает мне районы частной застройки в южных российских городах. Например, в Краснодаре, Ейске или же в Ростове-на-Дону…. Вот, и речка появилась. Достаточно широкая, с быстрым течением и чистой водой…. Интересно, а почему мы едем так медленно? Я была железобетонно уверена, что все южноамериканские водители – ужасные лихачи, не признающие правил дорожного движения…

– Так то, прекрасная донна, южноамериканские, – с печальными интонациями в голосе – по-русски, с ярко-выраженным украинским акцентом – откликнулся таксист. – Местные орлы и коршуны, действительно, гоняют так, словно бы им нежные задницы коварно намазали сосновым скипидаром, а на правила – плюют со смаком. Мол: – «Да здравствует полноценная и ничем неограниченная свобода! Какие ещё – в одно нехорошее место – правила? Кто смеет ограничивать в гражданских правах вольного кабальеро? Для чего мои славные предки проливали на баррикадах свою горячую кровь? Явно, не для того, чтобы подлые канцелярские крысы занимались откровенным беспределом…. К оружие, товарищи! Пепел незабвенных Симона Боливара и Эрнесто Че Гевары стучит в моём беспокойном сердце!»…. А нам же, бесправным иммигрантам, имеющим только вид на жительство, такие вольности противопоказаны – при первом же удобном случае, типа – за милую душу, вышибут из страны…

– И много здесь выходцев из…России и Украины? – хмуро поинтересовался Егор.

– Хватает. Впрочем, и других иммигрантов – как собак нерезаных. Поляки, румыны, латыши, венгры, ирландцы…. Но больше всего – итальянцев. Так, вот, исторически сложилось…. Кстати, можете на меня полностью положиться. Буду нем – как речная сытая рыба. А на родном языке, уважаемые земляки, старайтесь говорить как можно реже. В Мендосе – традиционно – не любят российских шпионов. Вернее, слегка опасаются…

– Почему же – сразу – шпионов? – тут же возмутилась невыдержанная Сашенция. – Объяснитесь, пожалуйста!

– Вы выглядите – как стопроцентные жители Буэнос-Айреса, а говорите по-русски без малейшего акцента, – невозмутимо пояснил водитель. – Следовательно, прибыли из России не так и давно, но почему-то скрываете это. Зачем, спрашивается? Опять же, тёмные очки…. А у вас, идальго, извините, накладные усы. Данный факт сразу же бросается в глаза – опытному человеку. Это ещё не говоря про конечный адрес нашей поездки…. Натуральные и патентованные шпионы, одним словом. Ни малейших сомнений…

– А почему в Мендосе опасаются именно российских шпионов? – уточнил Егор. – Они какие-то особенные? То есть, чем-то кардинально отличаются от американских, немецких и английских?

– Безусловно, отличаются. Да, ещё как…. Мы уже подъезжаем, я вам данную коллизию объясню на месте. И расскажу, и покажу на ландшафте…. Не возражаете?

Машина, проехав метров двести вдоль высокого сетчатого забора, остановилась.

– Вылезайте, дамы и господа! – объявил водитель. – Приехали…. Как легко догадаться, мы сейчас находимся на границе двух частных владений. За забором располагается искомое вами строение под номером двадцать четыре. А рядом с ним – сами видите, что…

От дороги – до тусклых речных вод – тянулся заброшенный прямоугольный пустырь, густо заросший пыльной травой и высокими кустами чертополоха. Посередине участка располагались неаккуратные развалины неизвестного сооружения, а на высоком речном берегу – в призрачных вечерних сумерках – наблюдался величественный чёрный монумент-обелиск.

– Здесь когда-то имела место быть шикарная вилла с мраморными колоннами, принадлежавшая легендарной Иде Матьё, известной опереточной певичке, – приступил к повествованию русскоговорящий таксист. – Говорят, что девица была очень симпатичной и смазливой, но невероятно-ветряной. Среди её многочисленных любовников числился даже Мартин Борман, знаменитый нацистский преступник, скрывавшийся – после окончания Второй мировой войны – от международного правосудия…. И, вот, в приснопамятном 1955-ом году, через несколько дней после свержения аргентинского диктатора Хуана Перрона, Борман тайно прибыл в Мендосу – на очередную жаркую встречу с любвеобильной и пылкой Идой…. Интересуетесь, на чём прибыл? К этому конкретному месту – на речном паровом катере. А к реке Мартин Борман – в сопровождении многочисленной и надёжной охраны – прилетел из Чили, на двухмоторном самолёте…. Но здесь беднягу уже ждали суровые советские диверсанты, посетившие Аргентину по личному приказу самого Климента Ефремовича Ворошилова. От дома Матьё – к речному берегу – вёл секретный подземный ход. И одна из русских шпионок, вошедшая в доверие к легкомысленной Иде, спрятала в этом ходе пару десятков ампул с нитроглицерином.… Когда Мартин Борман, сойдя с катера, вошёл в тайный коридор, то наши, засевшие вон на том холме, – небрежно махнул рукой в сторону, – стрельнули – одни говорят, что из армейского гранатомёта, другие утверждают, что из противотанкового ружья. Тутошнюю почву, естественно, сильно тряхнуло, и нитроглицерин, сдетонировав, взорвался. Подземный ход завалило, дом Иды Матьё полностью разрушился, начался страшный пожар…. Следствие, которое проводилось откровенно вяло, констатировало, что всего при взрыве погибло более пятидесяти человек. Причём, личностей большинства из них установить так и не удалось…. Понятное дело, что и гибель Мартина Бормана власти официально не подтвердили. А у Иды Матьё обнаружились неизвестные наследники, которые решили оставить развалины дома в покое, а на берегу реки – через некоторое время – установили памятный чёрный знак-обелиск, изготовленный, кажется, из базальта…. Почему местные жители обходят это место стороной? По Мендосе ходят упорные слухи, что звёздными ночами, чаще всего в полнолуние, здесь разгуливают, взявшись за руки и оживлённо болтая между собой на немецком языке, Ида Матьё и Мартин Борман. В смысле, их бестелесные призраки…

– Но, ведь, это – лишь красивая легенда? – засомневалась недоверчивая Санька. – Мол, действительно, здесь когда-то прогремел сильный взрыв, а Бормана и русских разведчиков – несколько позже – обыватели присовокупили сюда…м-м-м, ради красного словца? Не так ли?

– Трудно сказать однозначно, – нервно подёргал вислыми «запорожскими» усами водитель. – Более того, здешние старожилы даже называют имена-фамилии людей, входивших в советский диверсионный отряд. Естественно, имена и фамилии, под которыми эти люди тогда проживали в Аргентине.

– Может, озвучите?

– Пожалуйста…. Алекс, Мария и Мартина Сервантесы. Оскар Рамос и Анхен Мюллер. Извините, уважаемые соотечественники, но мне – пора. Приятно было поболтать и всё такое…. Давайте-ка честно-заработанный гонорар, и я поеду к дому. Молоденькая жёнушка, наверное, заждалась…. Хватит, сеньор! Вполне достаточно. Премного благодарен…. Адиос[23]! Всех благ!

Старенькая японская малолитражка шумно завелась, развернулась – в три приёма – на узкой дороге, и, громко тарахтя, уехала по направлению к центру городка.

Егор и Александра, взявшись за руки, подошли к солидным кованым воротам, расположенным посередине сетчатого забора.

– И кого здесь черти носят? – на испанском языке поинтересовался скрипучий старческий голос. – Всё бубнят и бубнят…. Ну, отвечайте, голодранцы! А не то – призраков напущу…

Санька смешливо хмыкнула, после чего невидимый человек, окончательно рассердившись, заявил:

– Ах, так? Значит, не боимся приведений? Тогда я считаю до десяти, а потом бросаю гранату…. Один, два, три…

– Мы разыскиваем благородную сеньору Марию Никоненко-Сервантес, – не желая рисковать лишний раз, сознался Егор. – Поэтому прошу не горячиться и временно отказаться от применения гранат…. Кстати, уважаемый сеньор, а не наличествует ли на вашей благородной физиономии – приметный кривой шрам? И, если имеется, то где конкретно?

– Найдётся упомянутый шрамик…. Для меня эта щека является левой, для вас, соответственно, правой.

– Тогда именно вам, идальго, мы и должны передать симпатичную серебряную бляху – с изображением одного знаменитого на весь мир учёного.

По ту сторону забора раздался тихий щелчок, ещё через мгновение загорелся мощный аккумуляторный фонарь, выхватывая из темноты тощую сгорбленную фигуру.

– Действительно, мужчина и женщина среднего возраста, как и предупреждали, – задумчиво пробормотал старик. – Протяните мне бляху через прутья ворот…. Спасибо, всё правильно. Что же, пожалуй, открою…. Проходите, сеньор и сеньора. Идите за мной в дом. Только, пожалуйста, внимательно смотрите под ноги, чтобы не упасть. У меня тут садовый инвентарь везде разбросан, извините. Не успел прибрать…. Э-э, осторожней! Не надо наступать на цветочные клумбы…

«Похоже, что «Эскадрон смерти» выбирал это место – в качестве опорной точки – с умом», – признал внутренний голос. – «Находится на отшибе, праздных гуляк отпугивают приведения и призраки. «Искусственные» приведения и призраки, надо думать…».

Дом, к которому они, переступая через лопаты, грабли и вёдра, подошли через пару минут, выглядел непрезентабельно – обшарпанные стены, давно не крашенные оконные рамы с грязными стёклами, поросшая густым мхом черепица на крыше.

– Проходите, путники, – ворчливо пригласил старик, бесшумно открывая дверь. – Вот, половичёк. Тщательно оботрите подошвы обуви, чтобы не пачкать пол. Теперь прикройте дверь и щёлкните «собачкой» замка…. Спасибо! Ваша спальня – вторая дверь по правой стороне коридора. Там имеется душ и туалет. Если проголодались, то идите прямо, попадёте на кухню. Что найдёте в холодильнике – всё ваше. Ешьте и пейте, не стесняясь. За всё уже уплачено…. Спокойной ночи!

«Не так ты и прост, старый садовник!», – определил, будучи прозорливым и наблюдательным, внутренний голос. – «За поясом находится пистолет, в правом кармане брюк – граната. И дверные петли предусмотрительно смазаны машинным маслом…».

– Дедуля, может, нам стоит поговорить? – торопливо предложила Санька, заметив, что тщедушный старичок намеривается юркнуть в левую, чуть приоткрытую дверь. – Познакомиться, к примеру? Обменяться свежими новостями и сплетнями?

– Не о чем нам разговаривать, – отрезал негостеприимный хозяин. – И знакомиться, на мой взгляд, незачем. Меньше знаешь – лучше спишь…. А утром я вам выдам всё необходимое и провожу. До ворот, естественно…. Ещё раз – спокойной ночи, незнакомцы!

Осмотрев спальню, Санька констатировала:

– Третьеразрядный гостиничный номер, могло быть и хуже. По крайней мере, кровать просторная, матрас не продавленный, а постельное бельё – свежее…. Любимый, устала я что-то. Может, обойдёмся без ужина? Ведь, совсем недавно перекусывали в самолёте…. Давай, наскоро примем душ и завалимся спать? Слушай, а почему мы в аэропорту Буэнос-Айреса не купили мобильный телефон? Сейчас бы детишкам позвонили в Канаду, Виталию Павловичу в Питер…

Сон пришёл – почти сразу. Уже проваливаясь в его сладкую и неверную пелену, Егор успел подумать: – «Мы, похоже, приближаемся к финишной прямой. Возможно, что очень скоро, может, уже на днях, всё прояснится. Ну, если и не всё, то очень многое…».

Утром их разбудил звонкий автомобильный клаксон.

– Что ещё за дела? – сонным голосом возмутилась Сашенция. – Поспать толком не дают…. За окошком только-только начало сереть. Наверное, часов пять утра, может, начало шестого.

– Спи, радость моя, – предложил Егор, садясь на кровати. – Не обращай внимания на всякую ерунду. Я сейчас выясню, что к чему…

Он только успел натянуть штаны, как в дверь постучали – уверенно, настойчиво, нагло.

Егор, аккуратно прикрыв за собой дверь, выскользнул в коридор и сердито зашипел:

– В чём дело, дедушка? Нельзя ли вести себя чуть повежливее?

– Красный койот из дикой пампы – дедушка тебе, молокосос, – сердитым фальцетом отозвался негостеприимный хозяин дома. – Вставайте, голуби, труба зовёт. И не надо, пожалуйста, обижаться. У вас – свои инструкции. У меня – свои…. Вот, вам походная одежда и обувь, – поставил на пол объёмный кожаный баул. – Умывайтесь, переодевайтесь. Свои шмотки оставьте в спальне, заберёте на обратной дороге. Если, конечно, вернётесь…. Через пятнадцать минут жду вас на кухне. Позавтракаете, и в путь. Время, как говорится, не ждёт…

В кожаном бауле обнаружились камуфляжные футболки, штаны и куртки, а также надёжные ботинки армейского образца с высокой шнуровкой и тёплые носки.

– Только, понимаешь, начала привыкать к модному гражданскому платью, так нет. Изволь снова напяливать полувоенную форму…, – переодеваясь, ворчала Александра. – Кстати, очень странно, но всё подобрано по моим размерам – и одежда и обувь. Как такое может быть, милый? У нашего сердитого дедули глаз – алмаз? Он вчера – за пару минут общения – всё безошибочно определил-распознал?

– Вполне возможно, что наши размеры ему сообщила – например, по мобильному телефону – мадам Магда, талантливая училка-пилот, – завязывая шнурки, предположил Егор. – У меня, кстати, наблюдается аналогичная картинка – всё пришлось впору…

Кухня оказалась на удивление просторной и уютной – с элегантной деревянной мебелью, симпатичной люстрой на шесть рожков и светло-бежевыми занавесками на окнах. На дальней стене – между высоким белым холодильником и хрупким посудным шкафом – висела достаточно крупная фотография в простецкой рамочке, на которой, обнявшись, застыли три человека, облачённые в военную форму цвета хаки, но без каких-либо погон и других знаков различия.

«Посередине стоит крепкий бородач средних лет, обнимающий ладонями за плечи двух тщедушных желторотых юнцов», – невозмутимо сообщил внутренний голос и тут же насторожился: – «Э-э-э, позвольте…. Ба, знакомые все лица! Бородач – это же легендарный Эрнесто Че Гевара. Справа от него расположился Виталий Павлович Громов – собственной персоной. Только совсем ещё молоденький, лет восемнадцати-девятнадцати от роду. Слева – негостеприимный хозяин этого дома, естественно, находящийся в юном состоянии. Совсем ещё пацан, даже младше нашего Палыча…».

– Давайте завтракать, – сварливо предложил сутулый старикан, сердито шевеля седыми кустистыми бровями. – Вы должны выехать на рассвете, пока здешние дороги пустынны. Так приписано инструкциями…

Меню завтрака – применительно к Аргентине – было стандартным: омлет, сыр, пшеничные булочки, тонко-нарезанные куски говядины, жёлтое деревенское масло, апельсиновый джем, жёлто-золотистые груши и ароматный кофе…

– Кофе, естественно бразильский? – ехидным голоском спросила Сашенция. – И, надо думать, контрабандный?

– Угадали, сеньора, – непонятно вздохнул хозяин дома. – Бразильский и контрабандный. Другого в Мендосе отродясь не бывало…. А, что?

– Нет, ничего. Вполне приличный и качественный напиток…. Кстати, куда, уважаемый кабальеро, вы нас так настойчиво отправляете? Мол: – «Вы должны выехать на раннем рассвете, пока дороги пустынны…». Так, собственно, куда выезжать-то? У нас подробная карта имеется с собой. Может, посмотрите? Совет дадите – какой-никакой?

– До того, что вы забыли в Перунье, мне нет никакого дела, – закуривая тёмно-коричневую сигарету, известил старик. – Ну, абсолютно никакого. В том плане, что трижды наплевать и растереть. Езжайте туда, куда вам предписано инструкциями неповторимой и замечательной Марией Сервантес…. Моё же дело маленькое. Было велено предоставить вам сносный ночлег? Я и предоставил. Приказано обеспечить походной одеждой, автомобилем, брезентовой палаткой, спальными мешками, продовольствием и прочими вещами? Я и обеспечил – загруженная машина, заправленная бензином под самую завязку, стоит во дворе, ключ – в замке зажигания…. Что там ещё, оружие? На заднем сиденье автомобиля найдёте приличный охотничий карабин и коробочку с запасными патронами. А на правой верхней полке серванта лежат два новеньких браунинга, по три запасных обоймы к ним, парочка гранат и компас последнего поколения, работающий на батарейках. Забирайте, допивайте кофе и выметайтесь. Закрою за вами ворота и займусь садом. Дел накопилось – невпроворот…. Машину оставьте в Перунье, у дома тамошнего вождя. Там же купите пару-тройку надёжных мулов. На этом наши взаимоотношения – до вашего возвращения – прекращаются.

– Не найдётся ли у вас мобильного телефона? Нам надо сделать пару-тройку важных звонков.

– Не найдётся. Есть обычный телефон, обеспечивающий связь только с абонентами, проживающими на территории нашей провинции. Другого мне не требуется.

– Вот, значит, как? – кисло усмехнулся Егор. – Скажем прямо, неожиданный поворот.

– Ага, так. Раз со мной, Алфредо Месси, начинают играть в насквозь непонятные игры, не давая полной и однозначной информации, то и я отвечаю – той же самой разменной монетой. Не обессудьте, характер такой. Все претензии – к донье Марии…

«Прав мудрый дедушка, говоря о непонятных игрищах», – согласился с хозяином дома рассудительный внутренний голос. – «Значит, и ему ничего толком не рассказали. Только упомянули – сугубо между делом – про деревушку Перунью, не раскрывая дальнейших планов. Обижается, старинушка и, в общем, правильно делает…».

От души потянувшись – так, что хрустнули косточки и хрящики, Александра непринуждённо промурлыкала:

– А вам, мой дорогой сеньор Месси, велено передать горячий и пламенный привет – от старинного боевого товарища.

– От кого это? – насторожился старик.

– От Виталия Павловича Громова.

– Не имею чести быть знакомым с этим господином.

– Ну, как же так? – состроила бесконечно-удивлённую физиономию Сашенция, обожающая театральное лицедейство. – Судя по чёрно-белой фотографии, висящей на стене, вы, идальго, с Палычем являетесь закадычными друзьями. Вот же, он, – ткнула тонким пальчиком. – Справа от Че Гевары…

«Ай, да Александра Ивановна! Ай, да молодец!», – в очередной раз восхитился внутренний голос. – «Такая внимательная и наблюдательная – слов нет…».

– Вы, часом, не шутите, сеньора? – скрипучий голос дона Алфредо заметно задрожал. – Такими вещами нельзя шутить, грех это. Посмотрите мне в глаза…. Да, вы говорите правду. Следовательно, Виталь жив…. Где он сейчас обосновался? В какой стране? Как его дела?

– Проживает он в России…

– Как – в России? Что он там делает?

– Вы не знали, что ваш товарищ по оружию – русский? – в свою очередь удивилась Санька.

– Не знал и даже не догадывался. Клянусь Святой и непорочной Мадонной! Все в отряде были уверены, что Виталь – метис из южной Колумбии…. Значит, мы ошибались?

– Ага. То есть, были введены в заблуждение. Недавно Виталий Павлович вышел в отставку. В генеральском звании, ясная аргентинская ночка…

– Кстати, сеньор Месси, вы вскоре можете встретиться со старым боевым товарищем, – вновь подключился к разговору Егор. – В апреле месяце будущего года экс-генерал Громов прилетает в Буэнос-Айрес, в гости к Марии Сервантес, которая приходится ему дальней родственницей. Так что, советую воспользоваться ситуацией.

– Вот, даже как? Чудны твои дела, Господи!

– Саня, налей-ка всем ещё по чашечке кофе, – посоветовал Егор. – Похоже, что наш разговор ещё не завершён…

Минут через пять-семь, слегка успокоившись и закурив новую сигарету, старик предложил:

– Разворачивайте-ка, ребятушки, вашу карту. Посмотрим, что к чему…. Эге, Кельчуа – конечная точка путешествия. Не повезло вам.

– Не повезло потому, что этой древней крепости никогда не существовало в природе? – въедливо уточнила Санька. – Мол, элегантный миф, не более того? А мы, лишь, время потеряем?

– Кельчуа существовала, существует и будет существовать вечно, – поспешил успокоить дон Месси. – Только, вот, увидеть её может далеко не каждый. А войти внутрь – и подавно…

– Войти внутрь? Следовательно, речь идёт не о развалинах?

– Один человек пройдёт мимо и, вообще, ничего не заметит. То есть, увидит обыкновенные камни и кусты. Другой же разглядит древние каменные развалины. Третий – высокую крепостную стену с надёжными железными воротами. Четвёртый даже сможет войти внутрь крепости. Тут всё зависит от конкретного человека – как учат мудрые индейские вожди, с которыми мне довелось общаться…. Странное это место – Кельчуа…

Глава двадцать вторая Беспилотные самолёты и пограничный камень

Переварив – в первом приближении – полученную информацию, Егор задал главный вопрос:

– Дон Алфредо, а почему бы нам не взять в аренду дельный вертолёт? Какой смысл – добираться до заданной точки на автомобиле и пешком, тратя силы и время? Ведь, Мендоса, как нам недавно объяснили, является крупным фешенебельным курортом. Следовательно, для нужд богатых туристов должны быть – в обязательном порядке – предусмотрены и надёжные вертолёты. Не так ли?

– А вы, стало быть, богаты?

– Не то, чтобы очень, но наличных денег для аренды обычного прогулочного вертолёта – на несколько часов – хватит.

– Ничего не выйдет, ребятушки, – отрицательно покачал головой старик. – Собьют вертушку, как пить дать. Девяносто восемь процентов из ста. Собьют и даже не поинтересуются – кто находился внутри…

– Кто же это – такой шустрый? – всерьёз заинтересовалась Санька. – Кто может, особо не раздумывая, сбивать мирные вертолёты с любопытными путешественниками?

– Да, кто угодно. Во-первых, доблестные военные. Причём, как аргентинские, так и чилийские. Кельчуа, как раз, находится на границе между этими странами. А отношения между Чили и Аргентиной – на данный конкретный период времени – находятся на наихудшем уровне за последние двадцать-тридцать лет. Речь, конечно же, не идёт о скором начале широкомасштабных военных действий, но, всё же…. Неизвестный вертолёт, без всяких предупреждений появившийся в районе границы с вероятным противником, является однозначно-лакомой мишенью. У многих безбашенных вояк, чьи нервы и без того натянуты до предела, может возникнуть непреодолимое желание – нажать на заветную кнопку. Или же дёрнуть за спусковой крючок…. Так что, для безопасного пролёта к месту, где предположительно находится крепость Кельчуа, надо заранее заручиться серьёзными двухсторонними согласованиями-разрешениями, на получение которых уйдёт – как минимум – месяца два-три. Но даже в этом случае сохранится определённый риск, так как в современных армиях хватает откровенного бардака и массового головотяпства.

– А кто – во-вторых?

– Вот, здесь и здесь, – сеньор Месси небрежно ткнул жёлтым ногтем указательного пальца в карту, – расположены поселения мофов. Вернее, их частные земельные владения…

– Простите, земельные владения – кого? – засомневался Егор. – Я что-то не уловил сути, произнесённого вами слова.

– Мофов, бошей и фридолинов. То бишь, потомков – как мирных немецких переселенцев, так и всяких фашистских недобитков – осевших в наших краях в пятидесятые годы прошлого века…. Так вот, мофы тоже не терпят, когда над их частными территориями пролетают нежданные летательные аппараты. У них имеются и мощные радары, и ракеты «земля-воздух» малого и среднего радиусов действия. Собьют, особо не раздумывая и не мучаясь сентиментальными сомнениями…

– Ракеты «земля-воздух» – у частных лиц, проживающих на суверенной территории Аргентины?

– Не совсем и суверенных, – печально вздохнул старик. – Поселения бошей, видите ли, имеют особый статус, оговорённый в секретных договорах на куплю-продажу данных земель. Это Хуан Перрон, симпатизирующий немецким нацистам, учудил в своё время. А в Аргентине соглашения такого характера обратной силы не имеют…. Поэтому каждый земельный участок фридолинов – это своеобразное «государство в государстве», обладающее расширенными правами и определённой самостоятельностью. О конкретных же деталях нам с вами остаётся только догадываться…. Поэтому, путники, будьте осторожны вдвойне. Например, в этом месте ваш маршрут, обозначенный зелёным пунктиром, проходит по узкому горному ущелью. Видите? Данное ущелье, как раз, и змеится между двумя суверенными участками немецких переселенцев.…То есть, я вам искренне не советую – отклоняться от маршрута, проложенного на карте. Можете – между делом – огрести крупные неприятности. За этот водораздел выходить нельзя, за тот – смертельно-опасно…

Во дворе, возле распахнутых настежь ворот, стоял неказистый джип самого подозрительного вида.

– А какая это марка? – неодобрительно прищурилась Сашенция. – В смысле, что за фирма-изготовитель произвела на свет это неповторимое чудо техники? И в какой, собственно, стране?

– Затрудняюсь ответить, – честно признался сеньор Месси. – «Росинанта» я сам собирал – из всевозможных деталей, деталек, механизмов и агрегатов. Где надо – пользовался дуговой сваркой, сам клепал, кое-что заказывал в местной кузнице…. Понимаете, я двадцать пять лет прожил на Кубе, а там такое отношение к автомобилестроению – дело самое обыденное. В Гаване, например, каждая вторая машина – самоделка. А, как говорится, привычка – вторая натура. Опять же, серая скука донимала…. Но машина получилась по-настоящему крепкой и надёжной. Отвечаю за свои слова. А колёса, и вовсе, новые, почти без пробега…

– Колёса хорошие, – подтвердил Егор. – Широкие, отлично накаченные. Да и дорожный зазор у машины, благодаря их солидному диаметру, очень даже солидный…. Следовательно, нам придётся ехать – по сплошному бездорожью? В том смысле, что надо заранее готовиться к ралли по пересечённой местности?

– Какое ещё ралли? – искренне возмутился личный друг Эрнесто Че Гевары. – Дорога вполне сносная и приличная, – смущённо закашлялся. – Местами приличная, понятное дело…. До Перуньи всего-то двести тридцать пять километров. Доедете за пять-шесть часов. Если повезёт, конечно…. С мулами-то умеете обращаться? Уже хорошо….

– А индейский «префект» Перуньи не пошлёт нас к развратной чёртовой матери? То бишь, возьмёт, да и откажется – ни с того, ни с сего – продать нам мулов. Мол, с утра встал ни с той ноги, мучаюсь хроническим похмельем и всё такое прочее…. Может, существует какой-нибудь специальный пароль, могущий смягчить стальное сердце вождя?

– Мой приметный джип и является самым лучшим паролем. Гарантирую, что в Перунье вас встретят радушно, как старых и добрых друзей. Ладно, ребятишки, рассаживайтесь…. Готовы? Тогда – доброй и удачной дороги! Генералу Громову – при встрече – передавайте ответный привет. Надеюсь, что в апреле мы с ним, всё же, увидимся…. Адиос!

Когда «Росинант» отъехал от дома сеньора Месси километра на полтора, Александра, напустив на себя загадочный вид, спросила – холодным и подозрительно-спокойным голосом:

– Заметил, что при прощании наш суровый и желчный старикан, являющийся сподвижником самого Че Гевары, чуть не прослезился?

– Есть такое дело…. Но что же, заветная звёздочка моих очей, тут странного и необычного? Старость, как известно, сентиментальна и слегка плаксива. А тут, понимаешь, сеньору Месси передали привет от старинного армейского друга, которого он давно считал погибшим. Вот, дедулю и пробило на скупую мужскую слезу. Бывает…

– Наивный ты человек, Леонов, – неодобрительно покачав головой, сообщила жена. – Образно выражаясь, классический простачок, годный для высокохудожественной лепки – лучше магазинного пластилина. А твои оттопыренные уши являются идеальной вешалкой для длинной словесной лапши…. Неужели, самому не противно?

– О чём это ты, родное сердечко? – задумался Егор, активно вертя, то есть, управляя рулём автомобиля. – На что, красавица, намекаешь? Выражайся, пожалуйста, доходчиво. Если, конечно, не трудно…. Видишь, какая гадкая дорога, мать её? Сплошные рытвины и колдобины. Не до твоих изощрённых загадок и запутанных шарад…

– Выражайся доходчиво? – возмущённо переспросила Санька. – Да, пожалуйста, мой отважный странствующий рыцарь…. Всё, что случилось с нами в Мендосе – полный и откровенный бред. Вернее, дешёвый и пошлый водевиль, разыгранный второсортными провинциальными актёрами…. Совсем обнаглели, суки позорные! За кого они нас, интересно, держат? За доверчивых чилийских лохов?

– Сань, остановись! Объясни, пожалуйста, нормальным языком. И, желательно, поподробней….

– Поподробней, говоришь? Милый, ты, надеюсь, не забыл, что именно я являлась режиссером и сопродюсером знаменитого реалити-шоу – «Живём – как в старину», нашумевшего на весь мир? Спасибо…. Следовательно, ты осознаёшь, что я кое-что понимаю в высоком искусстве театрального перевоплощения? Ладно, верю и продолжаю…. Во-первых, этот говорливый профессор английской словесности, привязавшийся к нам в самолёте, как самый натуральный банный лист…. Козёл он душной, а не профессор! Дрянь наглая и необразованная, не умеющая даже толком говорить по-английски. Видно и слышно за версту, что он родился в еврейском предместье Варшавы. Или, к примеру, Братиславы…. Во-вторых, не в меру говорливый шофёр такси, оказавшийся пошлым украинским иммигрантом. Жалкий и бесталанный паяц, даже толком не выучивший своей роли! Деятель хренов! Халтурщик бесстыжий, мать его украинскую…. А наш сердитый сеньор Алфредо Месси, вообще, клоун из затрапезного цирка-шапито! Гнида сиплая и сумрачная…. Закадычный дружок Эрнесто Че Гевары и генерал-лейтенанта Громова? Гадкий и неумелый фотомонтаж! Видно даже невооружённым дилетантским взглядом. И многоступенчатая экспертиза не нужна…. Ну, что молчишь, драгоценный муженёк? Ответь, пожалуйста! Кто – из нас двоих – является опытным агентом разнообразных спецслужб, умудрившимся даже посетить далёкое Прошлое?

– Я, понятное дело, – покорно сознался Егор, снижая, на всякий случай, скорость передвижения автомобиля. – Может, любимая, ты и права. Действительно, всё это попахивает откровенной и низкопробной театральщиной…. Но история, связанная с чёрным обелиском, который мы наблюдали на речном берегу, является чистой правдой. Я это точно знаю, изучал – в своё время – соответствующие секретные документы…. Может, развернёмся и рванём к аэропорту? Мол, ну его – к славянскому лешему – все эти навороченные загадки и странные спектакли? Только намекни, родная. Всё – в твоих нежных руках…

После непродолжительного раздумья, Сашенция озвучила окончательное решение, то есть, скомандовала:

– Прибавь-ка газу, недотёпа белобрысый! Поздно уже отступать…. Я, прямо-таки, разрываюсь от жгучего любопытства. Что же нас ждёт, в конце-то концов, в этой загадочной древней крепости? Найдём ли мы её? И для чего, собственно? Что нам расскажет рыжая Мара Никоненко-Сервантес? Интересно, право…. С увеличением скорости – усиливается болтанка? Ерунда, пренебрежём. Не графья, чай, как ты сам часто утверждаешь…

Заканчивался третий час пути, янтарно-жёлтое солнце стало припекать уже по-летнему, дорога постепенно преобразовалась в одну сплошную и чрезвычайно ехидную насмешку – красно-коричневые колдобины, угольно-чёрные рытвины, глубокие колеи, заполненные дурно-пахнущей зеленоватой водой, клубы ядовито-жёлтой пыли, крупные валуны, скатившиеся с крутых откосов.

Неожиданно просёлок свернул в широкую лощину, заросшую высоким и густым лесом.

– Только что ехали по пампе, а теперь оказались в сельве, – пояснил Егор. – Так называется тутошний субтропический лес. То ещё местечко, аховое. Не забалуешь.

Внезапно джип сеньора Месси, ведший себя до этого вполне прилично, закапризничал, то бишь, надсадно зачихал, через минуту противно захрюкал, а потом, остановившись, замолк, а его светло-бежевый капот скрылся за клубами молочно-белого пара.

– Хорошо кипит, от души, – печально резюмировала Санька. – А у нас с собой есть канистра с водой? Наверняка, надо будет долить в радиатор жидкости. Не сейчас, так во время следующей вынужденной остановки.

Внимательно осмотрев груз, заскладированный в багажнике джипа, Егор, недовольно дернув головой, сообщил:

– Уважаемый дон Алфредо, или же второсортный актёр, выдающий себя за добропорядочного сеньора Месси, собирал нас в дорогу на совесть. И накомарники не забыл положить, и дельные мачете, и тёплые свитера, и даже несколько бутылочек аргентинского вина. Имеются и две пластиковые канистры – на двадцать литров каждая. Только они пустые. Видимо, старик предполагал, что мы заполним канистры уже позже, то бишь, чистейшей водой из какого-нибудь горного ручья.

– И что нам теперь делать?

– Выкрутимся, солнышко моё ясное. Сейчас я сложу пустые канистры в рюкзак и схожу за водицей. В никарагуанских тропических лесах с водой проблем никогда не возникало – лужицы всякие, ручьи, роднички. Думаю, что и в аргентинской сельве – ситуация аналогичная…

– Я не останусь на дороге! – твёрдо заявила Сашенция. – Ещё чего не хватало! Одна, возле дурацкого джипа, в незнакомой стране…. Возьми меня, пожалуйста, с собой! Ну, возьми…

– Хорошо, трусиха черноволосая, пойдём вместе. Никак от тебя, приставучей, не отделаться…. Не хмурься, это я так неуклюже пошутил. Застёгивайся на все пуговицы и напяливай на голову накомарник.

Егор, забросив за плечи пятнистый рюкзак с пластиковыми канистрами, крепко зажал в ладони правой руки чёрную рукоятку мачете и обратился к жене:

– Готова? Тогда – вперёд! Только, прошу, внимательно смотри под ноги и помни, что сельва – исконная вотчина змей. Более того, мачете в сельве предназначены, в первую очередь, для безжалостного уничтожения всяких ядовитых гадов, и, только во вторую, для расчистки дороги от лиан и колючего кустарника…

В сельве было очень душно и крайне неуютно – с длинных ветвей, покрытых разноцветным мхом, постоянно срывались холодные капли воды, непонятные серые тени медленно и плавно передвигались среди гигантских тёмно-фиолетовых папоротников, пахло свежими туалетными испражнениями и многократно-использованными банными вениками. Время от времени, продираясь сквозь густой кустарник, приходилось от души работать мачете.

Минут через пятнадцать, выбравшись на крохотную полянку, Егор остановился и радостно объявил:

– Повезло нам с тобой, боевая подруга! Теперь можно не высматривать в этих гадких зарослях ручейки и родники. Видишь, с дерева свисают тёмно-зелёные, почти чёрные лианы? Это – индейская анава, так называемая «вечная вода». Помоги-ка мне снять рюкзак…. Так, теперь достаём канистры и отвинчиваем пробки.

Зажал в ладони левой руки самую толстую анаву, он сильно и резко ударил-рубанул лезвием мачете по лиане – чуть ниже места зажима. Через мгновение – из образовавшегося пореза – ударила прозрачная струя, и Санька ловко подставила под неё первую канистру.

– Из одной индейской анавы можно набрать до двенадцати-пятнадцати литров чистейшей воды, – удовлетворённо пояснил Егор. – Управимся минут за десять-двенадцать и пойдём обратно, – насторожённо замер. – А это что такое? Слышишь?

Из-за высокого кустарника, внешне напоминавшего обыкновенную акацию, долетело мелодичное пиликанье.

– Пию-пию, – машинально повторил Егор. – На что же это похоже? М-да…. Так иногда пищит мощный радар, когда его слегка глючит. Например, от повышенной влажности окружающего воздуха…

– Давай, подкрадёмся и посмотрим, – азартно предложила Сашенция. – До непонятного объекта, судя по звуку, будет метров сто с хвостиком.

– Стоит ли? И других важных дел хватает.

– Стоит-стоит. Ну, пожалуйста…. Ведь, интересно…

Оставив рюкзак с канистрами, заполненными «лианной» водой, на круглой полянке, они осторожно, стараясь не шуметь, пробрались сквозь заросли акации и, опустившись на четвереньки, подползли к краю высокого обрыва.

«Эге, под обрывом опять наличествует аргентинская пампа», – понятливо вздохнул внутренний голос. – «А рядом с развилкой двух просёлочных дорог разместился полевой лагерь – несколько брезентовых тёмно-бежевых палаток, отдельно-стоящий фургончик-прицеп и парочка мощных грузовых внедорожников – немного похожих на отечественные автомобили «Урал» – с разнообразными антеннами и разнокалиберными «тарелками» на крышах. Интересное дело…».

– И как это прикажешь понимать? – раздражённым шёпотом поинтересовалась Санька. – Смотри, самолётик приземляется – маленький такой, аккуратненький. Людишки – в гражданской одежде – забегали-засуетились. Это же…

– Мобильная база по обслуживанию беспилотных летательных аппаратов, оснащённых разнообразной шпионской аппаратурой, – многозначительно хмыкнул Егор. – Некая Контора старательно следит за кем-то. Вполне вероятно, что и за нами.

– Ты хочешь сказать…

– Опять жалобно запиликала самая большая «тарелка» на автомобильной крыше. Похоже, что ребята потеряли из поля зрения фигурантов, то бишь, объект слежения…. Ага, сотрудники неизвестной Конторы (совсем необязательно, что секретной и военизированной), готовятся к запуску очередного беспилотника. Всё, прекращаем разговоры, прихватываем рюкзак с канистрами и возвращаемся к машине.

Он залил необходимое количество воды в радиатор автомобиля, забросил в багажник рюкзак и канистры, уселся на водительское место, молча, повернул ключ зажигания и плавно нажал на педаль газа.

Через пару-тройку минут чуткая и наблюдательная Сашенция забеспокоилась:

– А почему, Егорушка, ты такой хмурый и молчаливый? Задумался о чём-то судьбоносном? Или же это я, невоспитанная и грубая особа, тебя чем-то – ненароком – обидела?

– Нет, всё абсолютно нормально, – невнятно пробубнил Егор. – Тебе, милая, просто показалось…

– Конечно, показалось, – пессимистично хмыкнула жена. – Как же, нашёл дурочку из переулочка! Я тебя, наглеца, насквозь вижу…. Наверное, подозреваешь меня во всяких гадостях?

– Например?

– Например, что я тебя, доверчивого простака, подло обманываю и коварно использую втёмную, организовав очередное реалити-шоу…. Ведь, при проведении «Живём – как в старину», широко использовались беспилотные летательные аппараты, оснащённые новейшими кинокамерами и чуткими микрофонами направленного действия. Следовательно, если выстроить стройную логическую цепочку, то можно сделать далеко-идущие выводы, мол: – «Опять беспутная и неисправимая Сашенция взялась за старое, так её, заразу симпатичную, растак…». Скажешь, что аналогичные мысли тебя не посещали? Чего молчишь-то?

– Посещали, конечно же, – не стал спорить Егор. – Но я очень быстро отмёл их в сторону, так как у тебя, душа моя – в данном конкретном случае – наличествует полновесное алиби.

– И в чём же оно заключается, если не секрет?

– В том, что именно ты, коварная и неисправимая особа, уговорила меня подобраться к краю обрыва и прояснить причину подозрительного пиликания. Ведь, так?

– Угу, я, – довольно улыбнувшись, подтвердила Санька. – Спорить, естественно, не буду.

– Выходит, что ты – не при делах. Иначе, получилось бы очень глупо, смешно и недальновидно…. Опять же, ребятишки с беспилотниками могут интересоваться и другими специфическими объектами. Например, территориями, занятыми неприветливыми мофами, бошами и прочими фридолинами…

В Перунье, внешне очень похожей на классический среднеазиатский кишлак, их, действительно, встретили радушно и гостеприимно. Никаких каверзных вопросов задавать не стали, а, наоборот, охотно продали – за сущие копейки – трёх отличных мулов.

– Почему здешние индейцы – такие неопрятные и зачуханные? – тихонько ворчала под нос Санька, немного помешанная на чистоте и тщательном соблюдении личной гигиены. – Одеты в какие-то драные и неаппетитные лохмотья. Живут в крошечных лачугах и халупах самого подозрительного вида. Все детишки чумазые – до полного неприличия. Везде и всюду бегают тощие, пархатые и блохастые собаки…. Кошмар сплошной, не имеющий никаких членораздельных оправданий. Считаю, что за такое вопиющее безобразие надо сечь розгами, вымоченными в насыщенном соляном растворе, жалости не ведая…

Ещё часа полтора ушло на сборы, то есть, на размещения дорожных вещей и различных припасов в брезентовые мешки, и на закрепление означенных мешков на спинах сонных мулов.

– Может, перекусим слегка? – предложил Егор. – Время-то, как раз, обеденное.

– Принимать пищу в такой вопиющей и безобразной антисанитарии? За кого ты меня принимаешь? – возмутилась щепетильная Александра. – Спешно, без малейшего промедления выходим на маршрут! Пока не подхватили какую-нибудь злую инфекционную заразу…. Тьфу-тьфу-тьфу! Где здесь что-нибудь деревянное?

Вслед за караваном путешественников увязалась шумная толпа провожающих, состоявшая из чумазых ребятишек и разномастных беспокойных псов.

– Давай, любимый, я пойду впереди нашей походной колонны? – взмолилась нежная и мнительная Санька. – Мне как-то неуютно – среди этих…м-м-м, существ. Кстати, высоченные горы приближаются – такое впечатление – с каждым шагом.

– Хочешь возглавить авангард? Возглавляй, бесстрашная амазонка! – согласился Егор. – А я тогда стану замыкающим и буду усердно подгонять наших неторопливых мулов…

Впрочем, сопровождающие вскоре отстали. Примерно через полкилометра узкая тропа привела путников к высокому камню прямоугольного сечения, грани которого были щедро испещрены – от самой земли до двухметровой высоты – неведомыми письменами.

За этот камень, словно бы натолкнувшись на невидимую преграду, индейские детишки и псы не пошли. Более того, они, помявшись пару секунд, дружно развернулись и отправились в обратный путь – к родной деревне.

– Что это с ними приключилось? – удивилась Александра. – Словно бы чего-то испугались…

– Я думаю, что неких однозначно-недобрых предупреждений, выбитых на данном гранитном валуне, – невесело хмыкнул Егор, поправляя на плече ремешок карабина.

– И что же там – по-твоему – написано?

– Могу сделать сразу несколько стройных и правдоподобных предположений. Например: – «Направо пойдёшь – мулов и лошадок потеряешь. Свернёшь налево – будешь голодать целую неделю. А если отправишься прямо, то обязательно попадёшь в мохнатые лапы к голодному и безжалостному людоеду…».

– А нам куда надо? – нахмурилась Санька. – Ты, надеюсь, уже сверился с картой?

– Прямо, моя алмазная донна. Сугубо – прямо…. Кстати, предлагаю избавиться от маскировочных причиндалов. То есть, от твоего паричка и моих накладных усов. Глупо опасаться любопытных глаз в диких южноамериканских горах…. Выбрасывать театральный реквизит, безусловно, не будем. Наоборот, рачительно спрячем его – на всякий пожарный случай – в мой рюкзак…

Глава двадцать третья Труден путь – до Кельчуа

Караван проследовал за приметный камень. Вокруг резко стемнело, температура окружающего воздуха заметно понизилась.

– Как-то немного страшновато, – останавливаясь, сообщила Санька, шагавшая первой. – Можно даже предположить, что мы – по мановению волшебной палочки – оказались в другой, слегка неприветливой и мрачноватой стране. То есть, в ином климатическом поясе.

– Просто над нами нависают серьёзные горы, – откликнулся Егор. – Солнышко скрылось за юго-восточным горным хребтом, вот, и похолодало. Подожди, я достану из брезентового мешка тёплые свитера, выделенные нам предусмотрительным сеньором Месси…. Кстати, предлагаю не тратить времени на обед. Поедим уже вечером, когда разобьем лагерь для ночёвки. Ты, любимая, не против? Лови свитер!

Через десять минут отряд вошёл в узкую и извилистую долину, наполненную тревожной тишиной и призрачной белёсой дымкой. Под каблуками ботинок и копытами мулов тихонько поскрипывала мелкая чёрная галька. Впрочем, чуткое горное эхо, откровенно глумясь над путешественниками, временами превращало этот тихий скрип в громкий и противный визг, разносившийся по всему ущелью.

«Плохо это, братец», – всерьёз печалился внутренний голос. – «Теперь о наших перемещениях известно всем живым существам, обитающим в этих первобытных местах…. Неуютная долина, очень сырая – через каждые пятьдесят-семьдесят метров со склонов спускаются крохотные ручейки, образуя глубокие лужицы. Да и воздух здесь специфичный, слегка горьковатый и непривычно-плотный…. Наверное, это из-за местных растений, покрывающих склоны ущелья – разнообразные амариллисы, высокие фиалковые деревья, разлапистые кусты дурмана. Как бы – незаметно для себя – не впасть в состояние наркотического опьянения. Впрочем, как утверждает подробная географическая карта сеньоры Никоненко-Сервантес, очень скоро данное ущелье резко пойдёт наверх. Следовательно, и фауна изменится…».

За четыре с половиной часа они, преодолев порядка двадцати километров, вышли на ровную, поросшую низенькой травой площадку, через которую протекал звонкий ручеёк.

– Здесь и заночуем, – решил Егор. – До заката осталось ещё часа полтора. Конечно же, можно прошагать дополнительные три-четыре километра. Но встретится ли нам ещё такое идеальное место для ночлега? С такой сочной травой для мулов и чистейшей питьевой водой? Кстати, от ручья – время от времени – долетают всплески. Следовательно, попробуем разжиться свежей рыбкой. Дальновидный дон Алфредо нас, кроме всего прочего, обеспечил и небольшой сковородкой. Имеется и маленькая пластиковая бутылочка с растительным маслом…

– А рыболовные снасти у тебя, запасливого, есть? – насмешливо поинтересовалась жена. – Или же будешь ловить питательную рыбёшку с помощью футболки, используя её на манер детского сачка для ловли бабочек?

– Обойдусь, пожалуй, без футболки, – заверил Егор. – Помнишь, как Утренний Ветер – приёмный сын Лапы Ягуара – добывал форель в никарагуанской речке? Правильно, с помощью остроги…. А я чем хуже этого желторотого пацана? Тем более что вдоль берега нашего ручья растут высокие и стройные деревца, а у меня – ещё со времён «Славянского реалити-шоу» – имеются определённые навыки обращения с рыбацкой острогой…. Значится так, отважная и безумно-симпатичная путешественница. Сейчас я освобожу мулов от поклажи и отправлю оголодавших животных на свободный выпас. После этого поставлю палатку и, вооружившись верным мачете, отправлюсь на берег ручейка – изготовлять надёжную острогу. Затем, естественно, займусь рыбной ловлей. Ты же, родное сердечко, собирай сухие дрова, разжигай яркий костерок, кипяти в котелке воду и заваривай чай…. Да, и наделай, пожалуйста, побольше бутербродов с копчёной колбаской и куриным паштетом. На тот пиковый случай, если рыбалка завершиться полным фиаско…

Несмотря на эти сомнения, две полукилограммовые форели были успешно добыты, выпотрошены и зажарены. Так что, ужин – он же поздний обед – удался на славу.

Закат печально догорал, зависнув над высоченной горной цепью Анд загадочным малиновым маревом.

– А что это за серый дым поднимается над далёким перевалом? – умиротворённым и бесконечно-усталым голосом спросила Сашенция, вяло махнув рукой в южном направлении. – Стоянка местного индейского племени?

– Скорее всего, нет, – широко зевнув, ответил Егор. – Это, возможно, дымит маленький и безобидный вулканчик. А, может быть, и большой, то есть, взрослый вулкан. Только очень ленивый и сонный…. Кстати, радость моя черноволосая, а что в этих диких и безлюдных краях – на твой авторитетный взгляд – может интересовать уважаемую сеньору Мария Никоненко-Сервантес? Да и весь «Эскадрон смерти» в целом?

– Можно предположить, что эти интересы напрямую связаны с напряжённостью экономических и прочих отношений между Аргентиной и Чили. Дело-то государственной важности, как-никак. Ничего не попишешь. Подлые вражеские диверсанты и бесстыжие шпионы, которых надо регулярно и планомерно отлавливать. Организация опорных баз – для заброски на территорию вероятного противника собственных шпионов и диверсантов…. Любимый, давай, уже завалимся спать? А то у меня глаза – сами собой – слипаются…

Егор галантно проводил супругу до палатки и помог ей забраться в спальный мешок, после чего вернулся к костерку – выкурить перед сном заключительную сигаретку.

Сиреневые вечерние сумерки – тем временем – сменились чёрной бархатной ночью. Высокое небо незамедлительно покрылось неправдоподобно яркими и крупными звездами, возглавляемыми непревзойдённым и великолепным созвездием Южного Креста и круглой бледно-жёлтой Луной.

– Красиво конечно, – ловко прикуривая от тёмно-розовых углей, пробормотал Егор. – Только красота эта какая-то тревожно-задумчивая, не обещающая – на ближайшее время – спокойной жизни.

Где-то на севере, словно бы соглашаясь с этой нехитрой философской сентенцией, тоскливо и тревожно завыли волки…

Следующие двое суток прошли относительно спокойно. Отряд успешно продвинулся вглубь южноамериканских гор примерно на семьдесят пять километров, планомерно переходя из одной узкой горной долины в другую, штурмуя невысокие перевалы и неуклонно поднимаясь вверх. Часто приходилось преодолевать длинные крутые подъёмы, идя по узким извилистым тропинкам вдоль бездонных и широких пропастей. Мулы – друг за другом – осторожно продвигались вперёд, покорно склонив ушастые головы к каменистой земле. Под их массивными копытами всё чаще хрустели буро-красные осколки застывшей вулканической лавы, покрытые разноцветными игольчатыми кристаллами. Вокруг беспорядочно громоздились гранитные и базальтовые утёсы, будто бы стремясь вытеснить и оттолкнуть друг друга…

Впрочем, не обошлось и без досадных происшествий-недоразумений. Куда же без них? Путешествие без происшествий, мои уважаемые читатели, является глупым и позорным нонсенсом, не достойным вашего внимания.

На второй день пути путники вышли к бездонной горной трещине-пропасти, которую – в полном соответствии с маршрутной картой – предстояло перейти по подвесному мосту.

– Ширина трещины – метров пятнадцать-семнадцать. А предлагаемый нам мостик является однозначно-хилым и откровенно-ненадёжным. Вон как подрагивает и раскачивается на свежем ветерке, – встревожился Егор. – Поэтому, будем переходить на ту сторону по очереди. Сперва, Сашок, ты переправишься. А потом я – одного за другим – переведу по мосту наших парнокопытных приятелей.

Первые фазы операции по преодолению пропасти прошли без всяких сучков и задоринок, и вскоре Сашенция и два гружёных мула оказались на противоположной стороне трещины. А, вот, на заключительной стадии оно, то есть, первое досадное происшествие и произошло.

Егор, ведя в поводу третьего мула, находился, как раз, на середине хлипкого инженерного сооружения, когда из-за ближайшего водораздела зазвучала бодрая музыка, и хриплый мужской голос истошно завопил на немецком языке:

– Дойче золдатен, унд офицерен…

Коварное и хулиганистое горное эхо незамедлительно усилило этот известный и популярный шлягер тридцатых-сороковых годов прошедшего двадцатого века, навьюченный мул испуганно шарахнулся в сторону, после чего подвесной мостик перевернулся (временно, естественно), на сто восемьдесят градусов.

Егор, конечно же, выпустив из ладони правой руки длинную уздечку, успел крепко ухватиться за верёвочные перила подвесного моста. А, вот, несчастный мул, отчаянно вопя от охватившего его ужаса, абсолютно-прогнозируемо свалился в пропасть.

«Как же ему, бедняге ушастому, было не свалиться, если руки отсутствуют? Понятное дело, что никак», – нервно хохотнул слегка обомлевший внутренний голос. – «Интересно, а почему не слышно характерного звука – от падения тяжёлого тела на каменистое дно пропасти? Прошло семь секунд, десять, двенадцать. Тишина…. Да, экстремальный такой аттракцион получился, даже руки-ноги слегка подрагивают. А что у нас, братец, со штанишками? Не переживай, кажется, сухо. Ты, главное, успокойся. Выберемся как-нибудь, не впервой…».

– Милый, а ты долго собираешься там висеть? В смысле, над бездонной южноамериканской пропастью? – поинтересовался непривычно-тоненький (видимо, от пережитого волнения), Санькин голосок. – Думаю, если одной ногой надёжно заплести верёвочную «перилину», а другой – резко махнуть в нужную сторону, то мостик обязательно вернётся в исходное состояние.…Не так, недотёпа! Поменяй-ка ноги! Ага, молодец, хвалю…. Ещё одно. Держись за перила как можно крепче, чтобы – по инерции – не слететь с моста…. Готов? Тогда – махай!

План жены – как, впрочем, и всегда – сработал, и подвесной мостик, перевернувшись, занял прежнее положение. Ещё через несколько минут, дождавшись, когда немного успокоится дрожь и вибрация составных частей, Егор успешно покинул ненадёжное инженерное сооружение.

– Слава Богу! – заключила его в жаркие объятия Сашенция. – Дай-ка, непревзойдённый герой, я слегка обмусолю твои сухие и обветренные губы…. А эти немецкие мофы и боши, не говоря уже про загадочных фридолинов, являются самыми натуральными и законченными сволочами. В очередной раз нагадили, потомки фашистских недобитков. Так и растак, их матушку фашистскую!

– Заканчивай, Санёк, выражаться, – извлекая из мятой пачки сигарету, попросил Егор. – Тебе не идёт.

– Хорошо, не буду…. А что находилось в брезентовых мешках, которые оказались – вместе с бедным мулом – на дне пропасти?

– Мы лишились примерно половины наших продовольственных припасов, включая все мясные консервы, сухари, соль, чай и сахар.

– Ничего, выдюжим, – успокаивающе подмигнула Александра. – Если что, то у нас имеется продовольственная заначка. Я имею в виду двух оставшихся упитанных скотинок…. Жалко, конечно же, будет кушать таких доверчивых симпатяг. Но, ничего не поделаешь. В этой жизни иногда случаются такие ситуации и расклады, что о жалости и щепетильном чистоплюйстве приходится – на время – забывать…

А второе досадное происшествие было связано, наоборот, с Санькой. Во время перехода вброд через очередную бурную речку, она неуклюже поскользнулась на гладких чёрных камнях и плашмя упала в воду. Бурное течение с удовольствием подхватило стройное женское тело и пронесло незадачливую путешественницу метров на двести пятьдесят – до ближайшего серьёзного поворота извилистого речного русла.

Егор – вместе с мулами – успешно форсировал водную преграду и незамедлительно приступил к сбору сухих дров и коряжин. И когда Сашенция, насквозь мокрая, словно полевая мышь, попавшая под сильный летний ливень, подошла – вдоль берега – к броду, её уже ждал весёлый и жаркий костёр, рядом с которым было наспех сооружено приспособление для развешивания одежды и обуви, подлежащих сушке.

– С-с-спасибо, Егорушка, за з-з-заботу! – выбивая белоснежными зубами звонкую барабанную дробь, растроганно поблагодарила жена. – Чтобы я д-д-делала без т-т-тебя? Ума не п-п-приложу…. Вода очень-очень х-х-холодная. Просто у-у-ужас – до чего…. Б-р-р-р!

Раннее утро четвёртого дня этого похода выдалось на удивление тихим и тёплым, на небе не наблюдалось ни единого облачка. Только на северо-западе, возле самой линии горизонта, просматривалась узкая иссиня-черная полоска.

– Зачем ты, изверг наглый, разбудил меня в такую рань? – выглядывая из палатки, недовольно заныла заспанная и растрёпанная Сашенция. – Даже солнышко ещё не взошло. Вот, уж, никогда не думала, что мой законный муженёк является таким законченным и бессердечным садистом. Ещё мамочка мне говорила в ранней юности, мол: – «Доченька, никогда не связывайся с блондинами! Злые они, морды смазливые…». Так зачем будил-то, любимый? Что-то случилось?

– Во-первых, уже сейчас температура воздуха явно выше двадцати градусов, – пояснил Егор, старательно разогревая на ленивом костре вчерашнюю рисовую кашу, сдобренную мелко-нарезанными кусочками копчёной колбасы. – Во-вторых, ощущается какая-то нездоровая и подозрительная духота. Следовательно, днём можно ожидать самого натурального пекла…. В-третьих, эта угольно-чёрная полоса на северо-западе. Как бы коварный природный катаклизм не образовался. Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук…. А, в-четвёртых, судя по нашей карте, до искомого объекта остаётся пройти порядка двадцати пяти километров. То есть, если выйдем на маршрут пораньше, то имеем все шансы – к вечеру добраться до таинственной крепости Кельчуа…. Ну, я тебя убедил, капризная и ворчливая киноактриса? Тогда вылезай на свет Божий, справляй естественную нужду и умывайся. Позавтракаем в темпе вальса, свернём лагерь и будем выступать. Шестое чувство мне навязчиво подсказывает, что сегодняшний день будет, ей-ей, непростым…

Через два часа после выхода на маршрут, они, обогнув крохотное горное озеро, наполненное изумрудно-зелёной водой, вышли на дугообразную седловину очередного перевала.

– Ну, и ни фига же себе! Просто обалдеть! – восторженно выдохнула шедшая первой Санька. – Красота неописуемая!

Егор, подгоняя неторопливых мулов, выбрался на водораздел в нескольких метрах от жены и, не находя нужных слов, лишь восхищённо покачал головой.

Изысканная картина, открывшаяся их любопытным взглядам, завораживала. От гребня горного хребта, на котором в тот момент находились путники, к предгорьям спускались широкие извилистые лощины, заросшие кустами боярышника и дикого орешника. Лощины, в свою очередь, плавно вливались в плоские бесконечные равнины, на которых беззаботно паслись бескрайние стада неизвестных животных. Вблизи предгорий равнины были светло-зелёными, но – по мере удаления от хребта – их цвет постоянно менялся, превращаясь из зелёного в светло-серый, а из серого – в нежно-сиреневый. Линия же горизонта была скрыта плотной, небесно-голубой туманной дымкой.

– Что это такое? – зачарованно, почти не дыша, спросила Александра. – Как называется данное чудо?

– Чилийские льяносы, – улыбнувшись, ответил Егор. – Их ещё иногда называют «голубой пампой». Земной Эдем – для крупнорогатого скота и прочих парнокопытных животных.

– Значит, мы уже вплотную приблизились к границе между Аргентиной и Чили?

– Скорее всего, мы сейчас прямо на ней и стоим…. Теперь предстоит пройти на юг по этому хребту порядка трёх-четырёх километров и спуститься вниз – на юго-восток – по широкой долине, которая через некоторое время разделится на две узких лощины. Наша – правая. Она упрётся в тупик, где и располагается искомая крепость Кельчуа.

– Крепость – в тупике? – усомнилась подозрительная Санька. – Как-то это не согласуется с элементарной воинской логикой.

– Всё верно понимаешь, стратегически-подкованная амазонка, – одобрительно усмехнулся Егор. – Наверное, Кельчуа размещена не в тупике, а на скалах, нависающих над ним. Что, согласись, более разумно и грамотно.

Они прошли по гребню хребта около четырёх километров, по широкой лощине спустились на юго-восток до нужной развилки и – в полной растерянности – остановились.

– Ничего не понимаю! – от души возмутился Егор, сплёвывая от досады в сторону. – На карте же чётко обозначено – широкая долина разделяется на две относительно-узких лощинки…. Верно? А, что мы видим воочию?

– Она преобразуется в целых три, – подсказала Сашенция. – Какой из них мы воспользуемся?

После недолгого совещания они выбрали правую лощину.

– Раз, на карте зелёный пунктир сворачивает направо, то и мы свернём туда же, – высказался Егор. – Авторитетные указания для того и существуют, чтобы их выполнять. Причём, желательно, скрупулёзно и старательно. То есть – в развёрнутом армейском варианте – тупо, без всяких глупых штатских раздумий и пошлых гражданских сомнений…

Первые пятнадцать минут караван двигался по выбранному маршруту спокойно и размеренно, неуклонно – как казалось – приближаясь к намеченной цели. Но неожиданно над лощиной разнеслись-поплыли странные звуки, напоминающие жалобный детский плач, переплетённый яростными воплями.

– Это что же, волки воют? – остановившись, забеспокоилась Санька. – Или же агуары? То бишь, красные аргентинские койоты?

– Не думаю, – зябко передёрнул плечами Егор. – Эти неприятные звуки мне напоминают боевой клич индейцев. По крайней мере, именно так они и вопили – в голливудских фильмах про покорение Дикого Запада, которые мне довелось посмотреть в голоштанном детстве.

– Точно! – жена указала рукой наверх. – Вот же, они!

На плоской вершине покатого холма, расположенного по левую сторону от лощины, были отчётливо видны силуэты трёх всадников в индейских одеждах.

«Подумаешь, местные туземцы», – презрительно фыркнул надменный внутренний голос. – «Чего их, собственно, боятся? На дворе стоит цивилизованный двадцать первый век, все коренные разногласия – между белыми людьми и южноамериканскими индейцами – уже давно разрешены и забыты. Тем более что эти ребята ведут себя вполне мирно – не кривляются и ружьями не потрясают…».

Резкий и неприятный вой-плач зазвучал с новой силой – на этот раз, прямо по курсу движения отряда.

– Ой, мамочки мои! – испуганно ойкнула Сашенция. – Много-то их как, Господи…

Егор посмотрел в нужном направлении и, скрипнув зубами от бессильной злости, двумя неловкими движениями сдёрнул с плеча ремешок карабина – к ним, развернувшись широким веером, приближалась конная ватага, состоящая – как минимум – из тридцати человек, неистово улюлюкавших на скаку. До неторопливо-скачущих индейцев оставалось метров сто пятьдесят.

«С чего, братец, ты решил, что у этих краснолицых пацанов – дурные намерения?», – успокаивающе зашептал хладнокровный внутренний голос. – «Может, это они так – по доброй старинной традиции – приветствуют незнакомых путников? Типа – искренне радуются? Так что, не стоит сразу же открывать беспорядочную стрельбу. Особенно учитывая тот непреложный факт, что это – в любом раскладе – бесполезно…».

Он, возясь с непослушным ремешком карабина, потерял жену из поля зрения всего-то на пару секунд, но и этого хватила с лихвой.

Санька мгновенно вытащила из бокового кармана куртки гранату, ловко оторвала кольцо, размахнулась и….

«Вот же, чертовка шустрая!», – падая на землю, успел – то ли возмутиться, то ли восхититься Егор, краем глаза наблюдая за улетающей чёрной гранатой. – «Реакция – как у матёрой индийской кобры…».

Прогремел взрыв, лощина заполнилась бело-серым, неприятно пахнущим дымом – вперемешку с густыми клубами серо-жёлтой пыли.

«Чёрт, как глаза-то щиплет! Аж, слёзы наворачиваются…», – сварливо пожаловался внутренний голос. – «А подниматься на ноги, пожалуй, сейчас не стоит. Предлагаю немного повременить…. Доставай-ка, братец, свою гранату. Карабин готовь. Да и про браунинг не забудь. После этого взрыва, скорее всего, без жаркого боя уже не обойтись…».

– Сань! – позвал Егор.

– Я здесь.

– А зачем ты это сделала?

– Не знаю, любимый, честное слово. Наверное, на инстинктах. Извини, пожалуйста, если что ни так. Я больше не буду…

Дым и пыль постепенно рассеялись.

– Ага! – обрадовалась воинственная Сашенция. – Туземцы беспорядочно отступили и рассеялись. Трусы несчастные! Прохвосты жалкие…. Впрочем, один смельчак, всё же, нашёлся. Похоже, что направляется к нам.

– Ни в коем случае – без моей команды – не стрелять! – велел Егор железным командирским голосом. – Уши отрежу, амазонка противная…

К ним приближался, вытянув вперёд руки с раскрытыми ладонями, черноволосый всадник средних лет. Каурая лошадка, управляемая только короткими шпорами, размеренно трусила вперёд и, не доскакав до лежащих на земле (за валунами, поросшими тёмно-зелёным мхом), незнакомцев метров пятнадцать-семнадцать, послушно остановилась.

– Красавчик писанный, – пользуясь тем обстоятельством, что всадник, навесив на физиономию маску гордой невозмутимости, загадочно и упорно молчал, принялась шёпотом делиться первыми впечатлениями неисправимая и вредная Александра. – Лицо напоминает большой и круглый блин красно-коричневого цвета. Такие в нашей любимой России пекут на Масленицу…. Нос, естественно, орлиный. Подбородок-кувалда покрыт редкими рыжеватыми волосинками. Чёрные волосы, перехваченные тёмно-коричневым ремешком, давно немытые и откровенно-сальные. Глаза, ясные чилийские льяносы, волчьи. То бишь, неподвижные, янтарно-жёлтые, с огромными чёрными зрачками…. Одет же наш гость со вкусом – на плечи наброшено пончо ярко-бирюзового цвета, на ногах наличествуют бурые брезентовые штаны и чёрные мокасины. А лошадка у него симпатичная, ничего не скажешь. Ладная такая, с визуально-умной мордой….

Наконец, индейцу надоело играть в молчанку, и он – хриплым и густым голосом – сообщил на вполне приличном испанском языке:

– Меня зовут – Ульчет. Я вождь племени теульче. Мой отец был вождём, отец моего отца, отец отца моего отца…. Вы, бледнолицые, ошиблись дорогой. Козье ущелье всегда принадлежало нашему древнему племени. Всегда, начиная от Сотворения Мира. Здесь мы – уже многие столетья, по поздней весне – охотимся на вигоней[24]. В это время года мясо у диких коз самое жирное, а шерсть – самая длинная и пышная…. Повторяю, вы ошиблись. Поищите, бледнолицые, другой путь. Здесь вам не пройти – теульчи не пропустят…

Глава двадцать четвёртая Земной Рай

Подождав несколько минут и – совершенно справедливо – решив, что ответа не последует, Ульчет неодобрительно помотал черноволосой головой, после чего чуть заметно шевельнул шпорами. Симпатичная каурая лошадка послушно развернулась на сто восемьдесят градусов и неторопливо припустила прочь.

– Как же нам теперь быть? Что, собственно, делать дальше? – расстроилась Санька. – Туземцев много. Действительно, не пропустят, суки позорные…. А граната у нас осталась только одна. Чёрт дери…. Почему ты так спокоен, любимый?

– Похоже, что нам только что ненавязчиво и любезно подсказали, мол: – «Вы, бледнолицые братья и сёстры, ошиблись с выбором ущелья. Поищите, пожалуйста, счастья в следующем…», – ехидно поморщился Егор. – Придумщики, так их всех растак…

– Тебя, обожаемый супруг, опять посетила паранойя? Мол, кругом отвязанные враги, а мы – лишь рядовые пешки в чужой Игре?

– Не обращай внимания, Санёк. Считай, что это я так не умело и не смешно шучу. Впрочем, в каждой шутке, как известно, имеется только малая доля шутки…. Кстати, а где наши мулы? Небось, после твоего гранатного взрыва пересекли границу и сейчас – со всех ног – несутся по «голубой пампе» к чилийской столице?

– Ничего подобного! – радостно и беззаботно улыбнулась жена. – Нам с тобой, милый, попались на удивление спокойные животные. Вон же они – отбежали по лощине назад метров на сто пятьдесят и пасутся, как ни в чём не бывало…. Кстати, с северо-запада приближаются подозрительные чёрные тучи, как бы дождик не начался.

– Попробуем осуществить вторую попытку, – после минутного раздумья решил Егор. – А если, всё же, начнётся дождь, то оперативно поставим палатку и в ней переждём непогоду.

Вернувшись к развилке, караван свернул в центральную лощину. Через полчаса на северо-западе засверкали яркие молнии, вскоре до путешественников долетели и басовитые громовые раскаты.

– Может, найдём ровную площадку и установим палатку? – предложила-спросила Санька. – Похоже, что без сильного ливня не обойдётся. Воздух – однозначно – пахнет дождём.

– Не будем, всё же, дёргаться раньше времени, – отрицательно помотал головой Егор. – До Кельчуа остаётся – по карте – чуть больше километра. Если, конечно, эта крепость материальна. То есть, не является призрачным фантомом чьей-то воспалённой фантазии…. Прибавим ходу, подчинённые! Вперёд, за орденами, лавровыми венками и славой!

– Подожди, командир, – тревожно оглядываясь по сторонам, попросила супруга. – Что не так…. Слышишь? Какой-то странный дробный перестук…. Смотри! Там, на скалах…

По кривому водоразделу, ограждавшему лощину с запада, торопливо передвигались крохотные светлые фигурки.

– Это большое стадо вигоней, – приглядевшись, сообщил Егор. – А по противоположному гребню куда-то торопятся горные бараны. За ними следуют гуанако…. Интересно, кто их спугнул? Может, жадные теульчи решили укрупнить охотничью территорию?

Послышался тревожный клёкот, сопровождаемый громкими частыми хлопками. Егор задрал голову – прямо над ними пролетала огромная стая горных голубей.

– Я где-то читала, что животные, птицы и даже крохотные насекомые заранее чувствуют приближение различных природных катастроф, – обнадёжила разносторонне-развитая Сашенция. – Имеются в виду торнадо, аномальные наводнения, жестокие засухи, цунами, извержения вулканов, разрушительные землетрясения – в конце-то концов…

Словно бы подтверждая эту прозаичную и модную версию, всё ущелье наполнилось угрожающим гулом. Ещё через секунду-другую земля под ногами – на краткий миг – вздрогнула и ощутимо качнулась. Мулы, развернувшись – словно бы по чьей-то незримой команде – и чуть не сбив Егора с ног, устремились прочь из лощины.

– Последуем за ними? – преданно и чуть испуганно заглядывая мужу в глаза, спросила Санька. – Типа – от греха подальше?

– Ни в коем случае! – без малейшей паузы ответил Егор, чувствуя, как его охватывает серьёзный охотничий азарт. – Только вперёд, причём, с максимально-возможной скоростью…. Подразделение, слушай мою команду! Вперёд – бегом, марш!

До каменного тупика, которым заканчивалась лощина, они добежали, огибая крупные валуны и обломки скал – уже под непрекращающийся гул – минут за семь с половиной.

Вот, и она – гладкая каменная стена. Ровная, льдисто-холодная, равнодушная и безысходная – словно неотвратимая и обязательная Смерть, которая терпеливо ждёт каждого из нас – будь-то в конце жизненного Пути, или же – в самом начале оного…

– Что у нас дальше? – старательно восстанавливая сбившееся дыхание, по-деловому поинтересовалась Сашенция. – Земля дрожит и ходит ходуном. Кругом всё гремит и гудит. Из чёрных туч капают одиночные, но очень крупные и холодные капли. Мулы – вместе со всеми продовольственными и вещевыми запасами – убежали в неизвестном направлении. Со склонов лощины скатываются мелкие камушки. Пока – мелкие…. Наши дальнейшие действия, командир? Отступаем – вслед за ушастыми мулами? Пока не завалило серьёзными булыжниками?

– Поднимаемся на скалы – вон по той тропе, – махнул рукой Егор. – По крайней мере, попробуем это сделать.

– Где ты видишь тропу? Там только отвесная, совершенно-непроходимая стена…. Ох, мать его!

– Что случилось?

– Камушек, прорвав ткань, чиркнул по бедру…. Итак, что у нас с тропой? Показывай!

– И я её – толком – не вижу. Лишь – ощущаю….

– Не поняла! – возмутилась Санька. – Как такое может быть? Пытаешься мне окончательно задурить голову?

– Каменный белый медвежонок, что лежит в нагрудном кармане моей куртки, был холодным, – пояснил Егор. – А когда я делаю пару шагов направо, то он теплеет – прямо на глазах. То есть, по ощущениям…. Ага, вот, и она, тропинка. Вернее, лесенка с высокими ступенями, грубо-вырубленная в отвесной скале. Видишь?

– Вижу…. Странно это – лесенка, видимая только с двух метров. Делаю шаг назад – снова только гладкая, тёмно-малиновая скала…. Кстати, а как называется данная горная порода?

– Кажется, порфиром.

Загремело с новой, утроенной силой. На этот раз – с резкими трескучими переливами. Землю качнуло уже основательно, со склонов ущелья – навстречу друг другу – посыпались-заскакали тяжеленные округлые валуны и скальные обломки неправильных форм.

– Что мы тут стоим? – нетерпеливо возмутилась Санька. – Ждём, когда нас, переломав руки, ноги и позвоночники, завалит камнями? Полезли наверх! Пока эта странная лесенка не исчезла…

Визуально лестница была короткой, но подъём по ней занял – как показалось – достаточно много времени. Сколько – много? Трудно сказать однозначно, иногда временная субстанция, увлекаясь собственными же шутками и клоунскими репризами, становится абсолютно непредсказуемой и коварной…

Наконец, подъём завершился и они выбрались на идеально-ровное каменное плато. Ленивый дождь – тем временем – превратился в тропический ливень, толстые водяные струи которого перемежались с мелкими ледяными градинами. Задул противный, холодный и злой северо-западный ветер. По всему небу засверкали длинные, многократно-изломанные молнии самых различных цветов и оттенков – жёлтые, оранжевые, голубые и слегка зеленоватые. Гром гудел, уже не переставая, единой тоскливой нотой.

– Древняя крепость Кельчуа! – сквозь визгливый вой ветра торжественно объявила Санька. – Причём, ни о каких развалинах и речи не идёт…. Крепкие и высокие стены, сложенные из прямоугольных блоков малинового и тёмно-зелёного порфира. Чёрные кованые ворота. Солидные такие, надёжные. Кстати, запертые…. Что будем делать, любимый?

– Откроем ворота и войдём внутрь, – откликнулся Егор. – Меня тут, понимаешь, в очередной раз посетило наитие, оно же – гениальное озарение…

Он, достав из нагрудного кармана белого, вернее, светло-сиреневого медвежонка, подошёл к чёрным воротам и приложил к их металлической поверхности каменную фигурку.

Створки ворот – послушно, с лёгким скрипом – разошлись в разные стороны.

– Прошу, королева моего горячего сердца, проходите! – галантно предложил Егор. – Загадочная крепость Кельчуа – к вашим услугам, благородная госпожа…

Раздался чуть слышный, очень мелодичный и приятный скрип, завершившийся звонким щелчком. Егор обернулся – чёрные кованые ворота закрылись-захлопнулись.

«Интересно, а откроются ли они обратно?», – засомневался недоверчивый внутренний голос. – «Вдруг, магическая сила каменного медвежонка работает только в одну столону? Ты, братец, не расслабляйся…».

Внутренне помещение крепости состояло из круглой площадки, мощённой базальтовыми прямоугольными брусками, и окружающими её одноэтажными зданиями – под тёмно-бордовой черепичной крышей – сложенными из крупного, светло-жёлтого кирпича. На высокие крепостные стены вело сразу несколько каменных и деревянных лестниц. Посередине круглой площадки располагался квадратный бассейн – общей площадью метров в тридцать пять квадратных.

– Смотри, в центре бассейна расположена каменная ваза, из которой бьёт полутораметровый фонтанчик! – восторженно захлопала в ладоши впечатлительная Сашенция. – А вода в бассейне – тёпленькая. Пузырьки поднимаются. Может, она минеральная? Эх, искупаться бы…. Когда ещё представится такой удобный случай? Ой! А здесь дождик не идёт. Не падает ни единой капли…. Наоборот, небо – бездонное и голубое. И полная, беззаботно-звенящая тишина. А солнца – при этом – нигде не видно…. Милый, как такое может быть?

– Легко! – беззаботно улыбнулся Егор. – Легко…. В этом многообразном и изменчивом мире чего только не случается. Иногда – от реально происходящих событий – даже волосы на голове встают дыбом, а язык во рту отказывается шевелиться. Так что, идейная амазонка, не стоит излишне удивляться-поражаться. Ну, попали в необычное место, где властвуют совсем другие законы природы. Бывает…. Давай-ка, внимательно осмотрим данные Пенаты – хотя бы на предмет наличия калорийного продовольствия, которого мы внезапно лишились…

Скрупулёзный осмотр вспомогательных крепостных помещений принёс свои плоды. Практически все комнаты низеньких светло-жёлтых зданий оказались пустынными. То есть, наоборот, наполненными. Но только всякой и разной ерундой – жёлтыми человеческими костями, тусклыми металлическими кирасами и шлемами, шпагами и ятаганами, старинными пистолетами и белоснежными черепами непонятны существ – то ли обезьян из местной субтропической сельвы, то ли гуманоидов с далёких неизвестных планет. Никакой мебели или же её обломков не наблюдалось….

В некоторых местах кости-черепа-доспехи лежали толстым, почти полуметровым слоем.

– Похоже, что тут когда-то состоялась жаркая схватка, – печально вздохнув, предположила Александра. – Только много-много лет тому назад. А, может, и много веков…

Лишь одна из многочисленных комнат – самым коренным образом – отличалась от других.

– Образцово-показательный номер европейского пятизвёздочного отеля! Например, немецкого, – осмотрев помещение, объявила Санька, много чего понимающая в гостиничном бизнесе. – Эксклюзивная мебель, идеальное постельное бельё на широченной кровати под кроваво-красным балдахином, общая обстановка, картины – на стенках, мраморные скульптуры – стройных голых тёток – на полочках. Длинный сервант с фарфоровыми тарелками, вилками-ножами и хрустальными бокалами…. А это, что за дверка? Белая табличка, на которой – через жирную наклонную линию – изображена пузатая бутылка и симпатичный свиной окорок…. Да здесь же самый натуральный ледник! Всякие копчёности, колбасы, и консервы. Бутылки с вином, сложенные в плетёные корзинки и переложенные синими и голубыми пластинками льда. Картонные коробки с баночным пивом. Ну, да, холодильников же в крепости нет – по причине отсутствия электричества…. Туалетная комната. Надо же, работающая канализация! Махровые пушистые полотенца. А, вот, душа нет…. О-па! Я нашла целый косметический набор – шампуни, гели для тела, пемза для шлифовки пяточек…. Милый, подготовь здесь всё. Разберись с постельными принадлежностями. Организуй праздничный стол. Вообще…. Я же, пожалуй, пойду – искупаюсь в бассейне. Если захочешь составить мне компанию, то подходи. Возражать и жеманиться не буду…

Егор, набрав в леднике всяких вин-закусок, занялся сервировкой праздничного стола – нарезал тоненькими ломтиками ветчину и колбасу, откупоривал высокие – светло-зелёные и темно-синие – бутылки. А его внутренний голос – тем временем – упорно нашёптывал: – «Братец, а ты ничего, случаем, не забыл? Есть, ей-ей, что важное. Очень важное, о чём забывать не стоило…. А мы с тобой, всё же, умудрились запамятовать…. Что же? Что же? Что же?».

Охваченный неясными волнениями-сомнениями, он вышел во двор. Голубое небо, весёлый щебет невидимых птиц, острое ощущение нереальности происходящего, громкий плеск воды, долетавший из квадратного бассейна…

– Милый! – раздался нетерпеливый голосок, в котором легко угадывались откровенно-кокетливые нотки – Ты, что же, забыл про меня? Забыл и уснул? Между прочим, сегодня, как раз, закончился дурацкий врачебный запрет…. Понимаешь, о чём я толкую?

– Понимаю, – начиная торопливо раздеваться, заверил Егор. – Очень даже хорошо понимаю….

Часа через два-три, Санька промурлыкала – бесконечно-довольной и сытой кошкой:

– Милый, может, уже перебазируемся в наш шикарный гостиничный номер? Я всё понимаю, не обижайся, пожалуйста, но…. Кушать очень хочется! Немного перекусим и продолжим. Типа – наверстаем упущенное за четырёхлетний вынужденный простой…. А? Ты не против?

– Конечно же, против. Какие ещё перерывы? Самым бессовестным образом отлыниваешь от выполнения супружеских обязанностей? Смотри у меня…. Впрочем, любимая, если ты проголодалась, то я готов – в виде любезного исключения – пойти навстречу. Минут на десять-пятнадцать. Больше не выдержу, извини…

Уплетая за обе щёки ломтики слегка подкопченной бело-розовой ветчины, Сашенция объявила:

– Очень вкусно! Натуральный испанский хамон[25]…. Егорушка, а зачем нас сюда затащили? Как ты думаешь? Нет, я, конечно же, не против. Отличный курорт, вкусная ветчина, прекрасное вино, медовый месяц…. Но где же – Мария Никоненко-Сервантес? И прочие сотрудники знаменитого «Эскадрона смерти»? Совершенно ничего не понимаю…. Почему ты молчишь? И перестань так плотоядно пялиться на мои обнажённые ноги! Впрочем, пялься, сколько хочешь…

– Утолила голод, красотка? – многозначительно усмехнувшись, поинтересовался Егор. – Допивай вино и оботри губы. Будем целоваться. Итак, продолжаем наш волшебный марафон…. Куда подевался приснопамятный «Эскадрон смерти»? Меня это совершенно не волнует. Наличествуют, знаешь ли, и более важные, а главное, более интересные и приятные дела…

Время текло приторно-сладким клубничным джемом. Не хотелось забивать головы всяким, ничего незначащим бредом. Они кушали, пили вино, спали и – многократно и разнообразно – занимались любовью. Многократно и разнообразно…

– Любимый, ты такой ненасытный, – томно и призывно нашептывала жена. – Это что-то.

– Кто из нас двоих более ненасытный – большой вопрос, – отвечал Егор, целенаправленно осуществляя действия откровенно-интимного характера. – Большой такой и бесконечно-приятный вопрос…

Один раз, когда притомившаяся Санька изволила почивать, он подошёл к чёрным воротам и приложил к их кованой поверхности светло-сиреневого медвежонка. Но абсолютно ничего не произошло – створки ворот даже не шелохнулись.

– Ну, и Бог с ним! – довольно вздохнув, отреагировал Егор. – Не очень и хотелось…. Меня вполне устраивает – этот земной Рай. Пусть он длится бесконечно. В том смысле, что полноценный месяц, заполненный мягкой эротикой и необузданным сексом. А там посмотрим…. Надо же помнить и о южной Канаде. То бишь, о детишках….

В самый разгар очередного жаркого сексуального действа, Санька, находившаяся на тот момент сверху, прервав размеренные движения, насторожилась:

– Милый, что это такое? Какой-то смутный шум…. Слышишь?

– Слышу, родная – неохотно выныривая из сладко-блаженной пелены, ответил Егор. – Это гудит, заходя на посадку, вертолёт…

Глава двадцать пятая Компьютерный диск

Вертолёт был маленьким – светло-серым, с широкой тёмно-зелёной полосой по короткому фюзеляжу.

– И никто его даже и не пытается сбивать, – ехидно хмыкнула Санька. – Получается, что неприветливый и мрачный дон Алфредо Месси нас подло обманул. То бишь, навесил на наши доверчивые русские уши длинной аргентинской лапши…. В кабине вертолёта, кстати, находится только один человек. Вернее, молодая рыжеволосая особа…. Не вздумай – строить ей глазки! После недавних совместных эротических подвигов я, милый, готова тебя ревновать даже к уличным фонарным столбам…

Вертолётные лопасти перестали крутиться, приоткрылась узкая дверца кабины, и на базальтовую крепостную брусчатку соскочила невысокая девица в пятнистом камуфляже.

«Натуральная «бушковская» Мара!», – одобрительно зацокал внутренний голос. – «Очень гибкая и подвижная. Короткие рыжие волосы, тёмно-синие глаза – с ярко-выраженной наглинкой. Причём, в этих глазах явственно пляшут беспокойные и озорные бесенята. Да, такой барышне – палец в рот не клади. Запросто можно – на всю оставшуюся жизнь – превратиться в безрукого инвалида…. Рыжий чертёнок, короче говоря. Бедный Лёха Никоненко. Наверное, не сладко ему приходится…. А, может, наоборот, сладко? От этаких фурий – в сексуальном плане – много чего можно ожидать…».

Естественно, что тут же – достаточно больно – прилетело каблуком под кобчик, и прозорливая Сашенция пообещала вполголоса:

– Потом, когда останемся наедине, я тебе, наглому вертихвосту, продемонстрирую на практике, что такое – настоящая фурия. И в сексуальном плане, и во всех остальных…

Подошедшая к ним рыжеволосая девчонка, непринуждённо снимая с плеча кожаную сумку-портфель, вежливо поздоровалась-отрекомендовалась по-испански:

– Приветствую вас, господа Леоновы! Меня зовут – Мара Никоненко-Сервантес. Очень рада, невероятно польщена, слегка растрогана и всё такое прочее…. Предлагаю – не тратить времени на пустые разговоры. В этой сумке находится ноутбук. Диск тетушки Айны уже вставлен в дисковод. Просматривайте материалы. А потом сообщите мне, куда вас доставить. Договорились?

Егор и Александра разместились на широком парапете бассейна, а Мария принялась с живым осматривать крепостные строения.

– Я нажимаю на кнопку «Пуск»? – неуверенно глядя на мужа, спросила Санька.

– Жми, амазонка, жми. Мы, ведь, именно для этого, преодолев чёрт знает сколько километров, и прибыли в Кельчуа. Посмотрим, что за сюрпризы нас ожидают…

Чёрный экран монитора, мигнув пару раз голубым, ожил. На нём появилось морщинистое лицо пожилой женщины.

– Айна Афанасьевны Сизых, – шёпотом пояснил Егор. – Потомственная чукотская шаманка. Заметила, какие у неё необычные глаза? Абсолютно чёрные, словно два бездонных колодца…

– Здравствуйте, уважаемые Егор и Александра! – тёпло и приветливо улыбнулась с экрана женщина. – Долгих вам лет жизни и крепкого семейного счастья…. Итак, если вы знакомитесь с этим посланием, значит, я уже умерла. Вернее, переселилась – из скучного земного мира – в уютную и благословенную Долину Теней…. Вашему вниманию предлагается видеозапись одного из совещаний Высшего совета международной службы «SV». В процессе просмотра вам, надеюсь, многое станет понятным. Естественно, что в конце нашего общения я дам необходимые комментарии, расставляющие все точки – над самыми различными буквами алфавита…

Женщина исчезла. На экране появился узкий коридор, по которому шёл пожилой седовласый мужчина – внешне слегка похожий на известного театрального режиссера Юрия Любимова.

– Это – Координатор секретной службы «SV», – прошептал Егор. – То есть, выражаясь по-простому, Исполнительный директор. Именно он, гнида сладкоголосая, и вербовал меня – много лет тому назад – на кратковременное посещение Прошлого. Обманул, понятное дело…

Мужчина подошёл к неприметной двери, остановился и негромко пробормотал:

– Каждому человеку – да воздастся по делам его. И за все в целом, и за каждое дело в отдельности. Подлость – рано или поздно – будет отомщена. Доблесть же награждена – всенепременно и по достоинству…

– Эге, да господин Исполнительный директор, оказывается, является доморощенным философом, – отметила Санька. – Что внушает определённые надежды – на его вменяемость и адекватность.

Координатор плавно нажал ладонью на светлую дверную ручку и вошёл внутрь. Картинка, транслируемая уже другой камерой, изменилась.

В просторном кабинете, обставленном под среднестатистический европейский офис, было светло и уютно – от светло-зелёноватого света, льющегося, как казалось, прямо из потолка. А ещё в правом углу помещения бесконечно нежно и успокаивающе потрескивал самый настоящий камин. Почти по самому центру комнаты размещался длинный прямоугольный стол, по одну сторону которого и восседал – на стандартных офисных стульях – Высший совет суперсекретной международной службы «SV».

Посередине расположился упитанный дядечка среднего возраста.

– Милый такой мужичёк, – прокомментировала наблюдательная Сашенция. – А глаза у него однозначные – сразу становится понятно, что в число ближайших родственников этого типа входят и кровожадные северные волки.

Справа от толстяка сидела Айна Афанасьевна Сизых.

– Здесь она лет на десять-двенадцать моложе, чем на предыдущих кадрах, – заметил Егор.

Последним в этой начальственной троице числился совсем ещё молоденький узкоглазый парнишка.

– Наверное, китаец, – предположила Санька. – Хотя, с таким же успехом он может оказаться и вьетнамцем, и корейцем.

– Присаживайтесь, дорогой Сергей Николаевич, присаживайтесь! – на ярко-выраженном американском диалекте английского языка предложил упитанный дядечка. – Предлагаю – не тратить времени на приветственные ритуалы и вежливые разговоры о завтрашней погоде. Мы же люди свои, не так ли?

– Как скажете, мистер Грин, – покладисто кивнул головой Координатор, устраиваясь на стандартном офисном стуле. – Готов, уважаемые господа и дамы, ответить на любые ваши вопросы.

– Расскажите нам, пожалуйста, об операции «Двойник Светлейшего», – негромко попросила Айна Афанасьевна.

– Но, позвольте, существуют же мои подробные ежемесячные отчёты, в которых отражены все этапы и произошедшие события, вплоть до мельчайших деталей…

– Отчёты – отчётами, а вы нам ещё раз расскажите, – бесцеремонно заявил узкоглазый молодой человек. – Укрупнёно, так сказать, единой картинкой. Не торопитесь, сосредоточьтесь. Нам очень важно, чтобы ваш рассказ был цельным, то есть, позволяющим сделать однозначные выводы. Такие выводы, на основании которых можно будет оперативно принять эффективные решения.

Координатор дисциплинированно сосредоточился и, задумчиво помассировав мясистый нос, приступил к освещению заданной темы:

– Некоторое время назад к нам – по агентурным каналам – поступила важная информация о том, что «умники» из созвездия Водолея готовятся к проведению эксперимента по активному вмешательству в Прошлое нашей планеты. Видимо, обычные эксперименты им слегка наскучили…

– Какие последние значимые «подарки» пришли к нам от Водолея? – небрежно поинтересовался потенциальный вьетнамец.

– Самые глобальные «презенты» – это двигатель внутреннего сгорания, нейтронная бомба и Интернет, – задумчиво нахмурился мистер Грин. – А из последних «людских» я отмечу Адольфа Гитлера, Че Гевару и Билла Гейса. Вы удовлетворены, дорогой мой Ли Хо? Вот, и отлично. Продолжайте, мистер Координатор, продолжайте! Только, пожалуйста, без излишней детализации…

– Итак, поступила агентурная информация о том, что готовится эксперимент по активному вмешательству в Прошлое нашей планеты. Конкретно, планировалось убить русского царя Петра Первого – в самом начале его царствования, когда дворянская петровская элита ещё окончательно не сформировалась. Мы уже тогда, конечно же, знали, что любое значимое вмешательство в Прошлое каждого конкретного мира – не оказывает никакого воздействия на Настоящее и Будущее этого же мира. Просто в данном случае рождается мир новый, параллельный, развивающийся самостоятельно, по собственным законам…. Но, ведь, существует и научная теория, согласно которой у каждого первоначального мира наличествует определённая «ёмкость». То есть, когда количество параллельных миров становится критичным, то происходит взрыв, и на месте всех этих миров образуется Чёрная Дыра…. Какова «ёмкость» у земного мира? Какое количество параллельных миров является критичным – для нашей любимой планеты? Три, четыре, сто, тысяча? К моему большому сожалению, это можно установить только экспериментальным путём…. Так что, согласно вашему же решению, господа Высший совет, служба делала и делает всё от неё зависящее, чтобы параллельные миры – вовсе – не возникали. В большинстве случаев у нас получается…. Итак, летом 2009-го года мы направили «на место» царского денщика Алексашки Меньшикова военного телохранителя – со строгим заданием: бдительно и тщательно охранять царя Петра. Если говорить честно, то опытность Егора Леонова, посланного нами в Прошлое, оставляла желать лучшего. Два года срочной армейской службы, плюсом – два года по контракту. Маловато, конечно же. Но особого выбора у нас не было. Другие прямые потомки Александра Даниловича и этими навыками не обладали, а время поджимало…. При переносе нашего агента в Прошлое тогда был задействован принцип генного «замещения»: Егор Леонов отправился в 1687-ой год, а его далёкий пращур – Александр Данилович Меньшиков – в 2009-ый. Настоящий Алексашка, кстати говоря, потом прошёл соответствующий обучающий курс и на сегодняшний день является действующим сотрудником нашей службы.

– Есть ли у Александра Даниловича Меньшикова, проживающего в Настоящем, дети? – заинтересованно спросила Айна Афанасьевна.

– К сожалению, нет. Тщательный медицинский осмотр констатировал, что данный субъект окончательно и бесповоротно бездетен. Академик Адольф Смит высказал смелое предположение, что у людей, отправленных в Прошлое, детородная функция сохраняется в первоначальном виде, а, вот, у тех, кто рождён в Прошлом и был перенесён к нам в Настоящее, полностью утрачивается…. Этот так важно?

– Нет, не особенно, – скупо улыбнулся Грин. – Продолжайте ваш доклад, господин Координатор.

– С Егором Петровичем Леоновым был заключён стандартный пятилетний контракт, по завершению которого, в 1692-ом году его должен был «заменить» другой прямой потомок А. Д. Меньшикова, прошедший необходимую подготовку. Истины ради, отмечу, что эти пять лет Егор Леонов скрупулёзно и последовательно соблюдал все пункты контракта – организовал крепкую охранную структуру, предотвратил несколько реальных покушений на жизнь царя Петра. Даже сотрудников своей охранной структуры он обучил всяким приёмам из арсенала восточных единоборств…. Но потом произошла досадная техническая накладка и в 1692-ом году планового «замещения» не последовало. Егор, скорее всего, обиделся и заподозрил, что его коварно обманули…. Канала связи с ним у нас не было. Так, вот, получилось. Короче говоря, агент полностью вышел из-под контроля и ход Истории – совершенно предсказуемо – изменился. Наши приборы однозначно зафиксировали, что уже в 1693-ем году образовался новый параллельный мир, развивающийся по своим законам…. Виновные в этом досадном «проколе» понесли заслуженное наказание, были сделаны соответствующие выводы, написаны новые строгие инструкции и циркуляры.

– Что же было потом? – неприятно усмехнулся Ли Хо, который, наверняка, прекрасно знал продолжение этой истории.

– Мы хотели оставить Егора Петровича в покое. Зачем, спрашивается, вытаскивать его в Настоящее, если параллельный мир, всё равно, уже образовался? Тратить при этом значительные финансовые и людские ресурсы…. А потом неожиданно пришло письменное указание от Высшего совета, подписанное лично господином Ли Хо, согласно которому Егора Петровича Леонова следовало, всё же, вернуть в Настоящее. Что же, приказы для того и существуют, чтобы их старательно выполнять…. В самый конец семнадцатого века был направлен наш опытный агент Аль-кашар, «заменённый» на его прямого пращура-бербера. Но господин Леонов наотрез отказался возвращаться…

– Почему – отказался? – въедливо уточнила Айна Афанасьевна. – Насколько я помню, контракт у Леонова был более чем выгодный: двадцать миллионов Евро, плюсом – личный остров в Карибском море.

– Не всё так просто, – криво усмехнулся Сергей Николаевич. – Егор в нашем двадцать первом веке был круглым сиротой, невеста вышла замуж за другого, друзей было очень мало, в основном – приятели. А в семнадцатом веке у него наличествовала горячо-любимая жена Александра и трое не менее горячо-любимых детишек. Кроме того, он, в смысле – Александр Меньшиков, являлся на тот момент одним из богатейших людей России, владел целой кучей деревушек с крепостными крестьянами. Так что, двадцать миллионов Евро – для Егора Петровича – являлись сущей мелочью. Опять же, власть, почти ничем и никем неограниченная…. Власть, она очень хитрая штуковина, к ней быстро привыкаешь и подсаживаешься – ну, как на сильнодействующий наркотик. В конечном итоге – по приказу господина Леонова – наш агент Аль-кашар был помещён в далёкий уральский острог, а ещё через несколько лет – безжалостно казнён…. Но, как я уже неоднократно говорил, приказ есть приказ. Следующая возможность послать в Прошлое своего человека представилась нам только в 1703-ем году – по исчислению параллельного мира…

– А подтвердилась ли известная версия, что в Прошлом – для посланного туда человека – время течёт быстрее? – невежливо перебил Координатора беспардонный вьетнамец.

Сергей Николаевич утвердительно прикрыл глаза:

– Абсолютно так! Примерно в двенадцать раз, как и при других посещениях Прошлого. Вы же знаете, уважаемые дамы и господа, что несколько раз в году во Временном пространстве открываются «окошки», позволяющие на краткие мгновения «заглядывать» в нужные временные периоды – как в первоначальный мир, так и в его параллельные аналоги. Егор Леонов находится в Прошлом – на данный момент – уже почти восемнадцать лет, в Настоящем же прошло только полтора года. Механизм этого необычного явления ещё толком не изучен…. Я удовлетворил ваше любопытство, мистер Хо? Могу продолжать? Спасибо большое! Итак, в 1703-ий год мною был послан надёжный сотрудник. Извините, имени назвать не могу, плохая примета. Вам это – всё равно – ничего не даст, а примета может и сработать…. Агент сейчас находится рядом с господином Леоновым и готовит операцию по его переносу в Настоящее.

Мистер Грин, смущённо покашляв в кулак, спросил:

– А где сейчас – наш Егор Петрович? Чем конкретно занимается? Какие у него ближайшие планы? Извините, Координатор, но я ещё не просматривал вашего последнего отчёта…

Сергей Николаевич укоризненно покачал головой:

– Нехорошо это, мистер Грин! Очень нехорошо и некорректно…. Это у нас – с момента написания мной предпоследнего отчёта – прошло только полтора месяц, а там, у Егора, промчалось полтора года, которые и выпали из вашего поля зрения…. Ладно, слушайте. В начале лета 1703-го года Леонов-Меньшиков неожиданно попал в опалу к царю Петру, был лишён всех званий, наград, титулов и денег, объявлен злейшим государственным преступником и вынужден был навсегда покинуть Россию – вместе с женой и детьми, в сопровождении нескольких верных друзей…. Из-за чего Егор оказался в такой жёсткой опале? Причина всё та же – его природное упрямство и своеволие, нежелание дисциплинированно, не рассуждая, выполнять приказы вышестоящих персон. А Пётр Алексеевич Романов – совсем не тот человек, с которым можно так шутить. Сразу же были забыты все прежние заслуги Алексашки, гнев царя был настолько силён и ужасен, что дело даже могло завершиться суровой казнью. Так что, в настоящий момент наш Егор-Алексашка направляется к западному побережью североамериканского полуострова Аляски…

– Зачем – на Аляску? – искренне удивилась старушка Айна, тут же засмущалась и сочла нужным объяснить: – Извините, но я только что вернулась из длительной командировки. Из ваших же отчётов я пока ознакомилась только с тремя первыми. Извините.

– К далёкой Аляске экспедиция Егора Леонова следует для того, чтобы поправить пошатнувшуюся финансовую ситуацию, а именно, чтобы вдоволь намыть золотосодержащего песка и самородков. Наш герой – в розовом детстве и в ранней юности – был романтически-настроенным молодым человеком, и зачитывался произведениями Джека Лондона – до полной потери ощущения реальности…. Видите ли, сто пудов золотоносного песка Леонов должен внести в русскую казну, похожее количество – в шведскую. И ему самому золото пригодится. Он подумывает основать – на землях, которые приглянутся в этом путешествии – собственное государство….

Неожиданно мистер Грин вскинул вверх руку, призывая всех к тишине. Заговорил же он только минут через пять-шесть, неуклюже прикрывая ладонью бесконечно-усталые глаза:

– Что же, Егор Петрович Леонов, действительно, занятная личность. И – во многих отношениях – достойнейший человек. Именно поэтому его и надо незамедлительно вернуть из Прошлого сюда. Он нам очень нужен в Настоящем…. Если у вашего опытного агента, мистер Координатор, и на этот раз ничего не получится, то нам придётся – для возврата Леонова – задействовать Капсулу, то бишь, Машину Времени.

– Я могу поинтересоваться, почему возникла такая необходимость? – нахмурился Координатор. – Как-то всё это немного странно…. Тратить огромные деньжищи, чтобы вытащить из Прошлого ничем непримечательного – по большому счёту – человека? Ну, да, ничем непримечательного…. Подумаешь, не в меру упрямый военный телохранитель. У него даже высшего образования нет!

– Слегка, так и быть, приоткрою перед вами карты, – недовольно поморщился мистер Грин. – Только при одном условии, дорогой мой Координатор.

Пилотировать Капсулу в восемнадцатый век, если возникнет такая необходимость, будете вы лично. Согласны? Хорошо…. Сколько всего человек было перемещено нашей службой в Прошлое?

– Шестнадцать! – чётко ответил Сергей Николаевич.

– Сколько из них вернулось назад?

– Вы же знаете, что ни одного. Хотя, говорят, что у наших конкурентов были определённые успехи. Но это только слухи…

– Каковы судьбы наших, я подчёркиваю, наших агентов?

– Все, кроме Егора Леонова, погибли. Кто-то продержался всего несколько дней, кто-то – несколько лет.

Мистер Грин осторожно побарабанил подушечками пальцев по столешнице офисного стола и подытожил:

– Следовательно, господин Егор Петрович Леонов – личность неординарная, заслуживающая уважения и самого пристального внимания. И, наконец, главное…. Нас очень-очень интересуют его отпрыски. Те, которые родятся от него – по возвращению в Настоящее…. Всё тот же заслуженный академик Адольф Смит уверяет, что у этих детей могут проявиться самые невероятные способности. Речь идёт, если выражаться напрямик, о создании новой человеческой расы…. Может быть…. Всему виной именно эти временные казусы – Леонову-Меньшикову сейчас уже за сорок, а когда он вернётся в Настоящее, то ему исполнится только двадцать шесть лет. Кстати, наш ведущий аналитик, господин Ли Хо, уже подобрал для драгоценного Егора Петровича его вторую «половинку». То есть, женщину, призванную родить эти самых детишек, которые будут наделены упомянутыми выше невероятными способностями. Очень интересный и нестандартный вариант, знаете ли…. Так что, уважаемый господин Координатор, готовьтесь! Старт Капсулы состоится уже через полтора-два месяца, когда с обратной стороны Луны доставят должное количество «топлива». Если, конечно, у вашего опытного агента ничего не получится…. Кстати, уважаемая Айна Афанасьевна, вы же ещё не утратили, э-э-э…, влияния на некоторых интересующих нас молодых и симпатичных особ? Хорошо, мы с вами потом побеседуем отдельно, с глазу на глаз…

Картинка на экране монитора замерла.

– Это что же получается? – ужаснулась Санька. – Наши Платон и Иришка – сверхчеловеки, обладающие самыми невероятными способностями? Первые люди новой человеческой расы? Значит, гадкая секретная служба «SV» имеет определённые виды – на наших детей? И, скорее всего, планирует использовать их в качестве обыкновенных боевиков…

Эпилог – странный и туманный…

(А, может, просто Пролог новой книги?)

Егор успокаивающе погладил нежное плечо жены и посоветовал:

– Не торопись, пожалуйста, с выводами. Ведь, Айна Афанасьевна обещала – прокомментировать данное совещание.

Через несколько секунд на экране ноутбука вновь появилось морщинистое черноглазое лицо.

– Так оно всё и было, уважаемый Егор Петрович, – чуть виновато улыбнулась старушка. – А потом, естественно, вас из Прошлого «вытащили». И, как выяснилось позже, совершенно напрасно…. Ничего не получилось, ошибся высоко-мудрый академик Адольф Смит. Бывает. Ваши отпрыски – и Платон, и Ирина – совершенно обыкновенные дети, не имеющие каких-либо особо выдающихся способностей и ярко-выраженных отклонений. Так что, рождение новой человеческой расы откладывается на неопределённое время…. Вот, собственно, и всё, что я хотела сообщить вам, дорогие Егор и Александра. Живите спокойно и счастливо…. Прощайте!

Экран монитора, мигнув пару раз голубым, погас, став безысходно-чёрным.

– Фу, слава Богу! – облегчённо выдохнула Санька. – Прямо камень свалился с души! Оказывается, это так приятно – знать, что твои дети являются самыми обыкновенными людьми…. Ура! Ура! Ура!

«Ну-ну!», – недоверчиво хмыкнул внутренний голос. – «Как-то оно, однако, странно…. Для чего-то нас, всё же, заставили объехать полмира? Заставили…. Для чего? Нет, тут – явно – что-то не так…».

К бассейну с фонтаном подошла рыжеволосая Мария и, широко улыбаясь, спросила:

– Судя по радостным крикам, вы получили однозначно-позитивную информацию?

– Сугубо позитивную! – подтвердила Александра.

– Примите мои искренние поздравления. Итак, куда вас подбросить?

– До ближайшего аэропорта, из которого можно вылететь в канадский Калгари, – сообщил Егор. – Наверное, до Мендосы.

– Прямого рейса Мендоса – Калгари не существует. Придётся лететь с пересадками…. Поэтому я предлагаю – проследовать до чилийского Сантьяго, сэкономите несколько часов.

– А как же – напряжённые межгосударственные отношения между Аргентиной и Чили?

– Напряжённые отношения? – непонимающе нахмурилась Мара. – Кто это вам наплёл такую откровенную чушь? Старый Алфредо Месси? Вы его больше слушайте, он ещё не то расскажет. Включая байку о том, что, мол, легендарный Эрнесто Че Гевара жив и здоров, более того, он – в самое ближайшее время – выйдет из подполья и высоко поднимет знамя мировой революции…. Ну, собирайте вещичку и проходите в вертолёт. Время, как говорится, не ждёт…

В южной Канаде безраздельно властвовало потрясающе-беззаботное «бабье лето». Голубое небо над головой, многочисленные жёлто-красные листья под ногами, умиротворённая и расслабляющая тишина.

Впрочем, осень – для славян – время горячее и беспокойное. В том плане, что об отдыхе и расслаблении можно надолго забыть. Вплоть до середины суровой зимы.

Санька, Платон и Иришка, переодевшись в типичные славянские одежды, с удовольствием влились в бригаду грибников-грибоваров, возглавляемую Верой Поповой. Белые грибы, подберёзовики и подосиновики славяне традиционно сушили возле длинных и ленивых костров, а рыжики, белые грузди и розовые волнушки засаливали в огромных липовых колодинах, выдолбленных мастеровитым Сеней Брауном.

– А где же маленький Егор Федонин? – обеспокоенно оглядываясь по сторонам, спросила Александра. – Мы с мужем хотели усыновить мальчишку.

– Его, сиротинушку, бабушка забрала, – печально вздохнула Вера. – Она нам всё и рассказала…. Эх, как жалко погибших Гешку и Юльку! Слов нет…

Егор же присоединился к охотникам. Они добывали – с помощью самодельных луков и пращей – уток и гусей, тушки которых потом коптили и засаливали в деревянных бочонках. А ещё ставили капканы и петли на бобров, барсуков и упитанных зайцев.

– Рыбой же мы потом займёмся, уже зимой, по первому льду – пояснил Симон. – Здесь, в Канаде, подлёдная рыбалка, как правило, гораздо более добычливая, чем летняя.

Потом все члены славянского племени – дружно и весело – занялись сбором овощей: репы, свёклы, моркови и капусты.

– Дорогой, вечером, после засолки капусты, нам следует прогулять к Бобровой реке, – укладывая в плетёную корзину крупную оранжево-красную морковку, тихонько шепнула Санька. – К дальнему водопаду.

– Вас понял, мадам Леонова, – многозначительно улыбнулся Егор. – Исполнение супружеского долга – требует уединения….

– Не в этом дело, развратник белобрысый. Просто Таня Белова хочет нам сообщить – по большому секрету – некую важную информацию. Вся такая загадочная из себя. Просила никому не говорить о предстоящей встрече.

– Хорошо, не скажем…

Оставив детей на попечение Веры, они отправились к реке. Солнышко пряталось в далёких западных облаках, приближался закат.

– Сиреневый закат, и розовый – рассвет, – беззаботно напевал Егор. – А в перерыве ночь – сплошной ультрамарин. Ты снова не пришла, а я позвать забыл. И тихий Ангел наш, он мимо пролетел…. Эту песенку я сочинил, любимая, ещё до нашего знакомства. Сейчас она, понятное дело, утратила свою значимость и актуальность…

Они, срезав путь по шикарному сосновому лесу, подошли к симпатичному метровому водопаду.

– Идите сюда! – позвал их знакомый голос. – За кривую сосну.

– Эге! – удивился Егор. – Тут, оказывается, имеется что-то вроде уютной пещеры. Свечечка горит.

– Дело совсем не в уюте, – Татьяна щёлкнула кнопкой крохотного приборчика. – Видите, загорелась маленькая зелёная лампочка? Это означает, что сейчас нас не прослушивают, и можно говорить спокойно, без опаски.

– Получается, что в других местах – прослушивают?

– Ага. Причём, во всех. Зелёная лампочка загорается только здесь…. Егор, дай-ка мне сигаретку, волнуюсь я что-то…

Сделав пару затяжек, Таня закашлялась и, затушив сигарету о каменную стену пещеры, попросила:

– Дайте мне, пожалуйста, честное слово, что всё, что вы сейчас услышите, останется между нами.

– Честное слово. Без вопросов.

– За сутки до моего отлёта из Санкт-Петербурга, к дядюшке Виталику приехал седовласый и очень обходительный мужчина – по имени Сергей Николаевич…

– Координатор международной секретной службы «SV»? – удивлённо присвистнул Егор.

– Как выяснилось, да, – подтвердила Татьяна и слегка засмущалась: – Понимаете, я никогда в жизни не подслушивала чужих разговоров. А здесь не сдержалась, интересно стало. Опять же, вы ребята симпатичные, захотелось помочь…. Итак, делюсь полученной, вернее, подслушанной информацией. Что делать с ней дальше – решайте сами…. Ты Егор, посещал Прошлое. Более того, являешься единственным агентом «SV», вернувшимся из Прошлого в Настоящее. У аналитического отдела службы возникла версия, что дети, рождённые от тебя в Настоящем, могут обладать самыми невероятными способностями…

– И даже – выступить родоначальниками новой человеческой расы, – насмешливо дополнила Сашенция. – Но только эта элегантная аналитическая версия не сработала, и Иришка с Платоном – неожиданно для всяких умников – родились самыми обычными людьми. Верно?

После короткой паузы Таня, старательно глядя в сторону, ответила:

– Верно, но только частично…. Все спецслужбы этого мира – очень упорны и настойчивы. Когда их останавливали локальные неудачи?

– Ты хочешь сказать, что…

– Что специалисты «SV» даже на секунду не останавливали проекта по созданию «улучшенной» человеческой расы. Две попытки – по их мнению – оказались неудачными? Иришка и Платон не обладают сверх-ординарными способностями? Ничего страшного, можно, тщательно и вдумчиво доработав методику, попробовать по третьему разу. Егора – надо думать, для пущей «сохранности» – отправили на безлюдную Чукотку, где имеют место быть прекрасные экологические условия. А с Александрой…. Не было у тебя, Саня, никакого рака. Твой организм облучали совсем с другими целями и задачами.

– Вот же, суки позорные! – зло и расстроено выдохнула Сашенция. – Убила бы! Кожу бы содрала живьём! В смысле, с ещё живых уродов…

– Полностью согласна…. Кроме того, было изначально запланировано, что зачатие вашего третьего ребёнка должно состояться именно на территории древней крепости Кельчуа. Мол, место сакральное и необычное, с неразгаданной тайной и непонятной аурой…. Да и посещение Священного озера индейцев племени чиго – из той же самой оперы. Мол, дополнительная медитация – у мест, когда-то посещаемых инопланетянами – лишней не будет…. В конце выступления – слегка подслащу пилюлю. При проведении данной операции, как я слышала собственными ушами, погиб только один человек – агент Пыльный, квартировавший в чукотской рыбацкой деревушке Пыжма. Мол, во всем виновата внештатная поломка радиостанции, располагавшейся в Анадыре, не смогли своевременно предупредить агента о начале операции. Вот, Пыльный, занервничав, и наломал дров. Что, в свою очередь, и привело к его безвременной гибели…. Ещё, правда, переселился в мир иной и индеец по имени Хорхе. Но он не являлся сотрудником «SV» и, следовательно, не попал в официальные отчёты…. Все остальные «мертвецы» – обыкновенная бутафория. Всякие хитрые таблетки (или же ампулы-шприцы), временно – на час-другой – превращающие живого человека в хладный труп, «нашлёпки» страшных ран, мешочки с кровью, спрятанные под одежду и ловко проколотые в нужный момент. Следовательно, Генка и Юлька Федонины живы…. Естественно, что и всякие перестрелки были ненастоящими. Сплошная второсортная театральщина, короче говоря. А диск с видео-обращением Айны Афанасьевны вам подсунули специально, чтобы успокоить и притупить бдительность, не более того…. Всё, ребята, я побежала! Вы это…. Обойдитесь, пожалуйста, без всяких глупостей…

– Обойдёмся, – заверил Егор. – Спасибо тебе, Танюха!

Татьяна – бодрым шагом – ушла по направлению к славянской деревне.

– Что же нам теперь делать? – запаниковала Санька, смахивая с длинных ресниц крохотную слезинку. – Я не хочу, чтобы нашего будущего ребёночка превратили в подопытного кролика. Да и за Платошку с Иркой – страшновато. Где гарантии, что их навсегда оставили в покое? Того и гляди, появится какая-нибудь очередная гениальная методика, начнутся новые эксперименты, призванные проявить скрытые детские способные…

– Будем собираться в побег, – объявил Егор. – Надоело мне это Настоящее, битком забитое разными спецслужбами. Возьмем Ирину и Платона в охапку, да и зададим дёру.

– А куда мы сбежим?

– Естественно, в Прошлое, где службе «SV» нас будет отыскать – не в пример сложнее…. Меня же, если ты запамятовала, возвращали из Прошлого с помощью Капсулы, то бишь, Машины Времени. Следовательно, я знаю, где базируется этот полезный аппарат. Проникнем на территорию секретной базы, устраним охрану, усядемся в Машину, нажмём на симпатичную кнопку «Старт». Ничего, в общем, сложного…. Только надо будет – для начала – где-нибудь разжиться дельной подводной лодкой, способной доплыть до льдов Антарктиды…

Конец книги

Продолжение следует

Примечания

1

– Он же – Эпилог романа «Славянское реалити-шоу».

(обратно)

2

– Халцедон – минерал, разновидность кварца.

(обратно)

3

– Закол – приспособление для ловли рыбы, идущей на нерест.

(обратно)

4

– Беломорин – минерал, разновидность кварца.

(обратно)

5

– О приключениях Никиты Иванова рассказано в романах «Седое золото» и «Логово льва».

(обратно)

6

– Уже в 19-ом веке племя тлингитов перестало существовать, частично вымерев от вирусных заболеваний, частично – ассимилировав с атабасками. Версия о том, что тлингиты являлись прямыми родственниками эскимосов, существует, но научно она не доказана.

(обратно)

7

– Камлание – (от «хам», «кам» – названия шаманов в ряде тюркских языков Южной Сибири), термин в русском языке, обозначающий особые ритуальные действия шамана, во время которых он – якобы – общается с духами.

(обратно)

8

– Этому периоду в жизни Егора Леонова посвящены романы «Страж государя», «Северная война» и «Звонкий ветер странствий».

(обратно)

9

– Об этом периоде жизни Егора Леонова рассказано в романе «Славянское реалити-шоу».

(обратно)

10

– Каттам меркичкин – чукотское ругательство.

(обратно)

11

– Дан – в карате – аналог «спортивного разряда».

(обратно)

12

– Сенсей – в восточных единоборствах – мастер, тренер.

(обратно)

13

– Капай – неформальное название района частной застройки Петропавловска-Камчатского.

(обратно)

14

– «Ирокез» – американский армейский вертолёт.

(обратно)

15

– Перевод с испанского языка – «белая ласточка».

(обратно)

16

– экспедиция (испанский язык).

(обратно)

17

– Портеньо – современное наименование коренных жителей Буэнос-Айреса.

(обратно)

18

– Генерал Хуан Пистарини занимал в военном правительстве Аргентины должность министра общественных работ в 1942–1952 годах, а также в разное время исполнял обязанности министра ВМФ, сельского хозяйства и внутренних дел. Кроме того, он стал вице-президентом при президенте Эдельмиро Фаррелле в 1945–1946 годах. После смерти Пистарини в 1956 году аэропорт переименовали в его честь. Однако многие жители Буэнос-Айреса к этой политической инициативе отнеслись в высшей степени скептически и продолжают именовать аэропорт его прежним именем – Эсейса.

(обратно)

19

– Гуанако – млекопитающее рода лам семейства верблюдовых.

(обратно)

20

– Асадо – мясное блюдо, приготовляемое на открытом огне или на углях.

(обратно)

21

– Эти события подробно описаны в романе «Серебряный бумеранг».

(обратно)

22

– В данном случае – «Извините!» (испанский яз.).

(обратно)

23

– До свиданья! (испанский яз.).

(обратно)

24

– Вигонь (альпака) – дикая южноамериканская коза с очень длинной белой шерстью.

(обратно)

25

– Хамон – копчёный окорок дикой свиньи, обитающей в Пиренеях.

(обратно)

Оглавление

От автора

Пролог[1]

Глава первая Хижина на мысе Наварин

Глава вторая Шаманское камлание

Глава третья Возвратившаяся память

Глава четвёртая Побег. Первая фаза-стадия

Глава пятая Камчатские зарисовки с натуры

Глава шестая Лис, заметающий следы, и Интернет-новости

Глава седьмая Питерские встречи

Глава восьмая Аргентинский след

Глава девятая Долгожданная встреча

Глава десятая Вынужденная посадка

Глава одиннадцатая Смерть ходит рядом

Глава двенадцатая Славный прибрежный городок

Глава тринадцатая Разговоры, пророчества и раздумья

Глава четырнадцатая Беспокойные джунгли, попытка первая

Глава пятнадцатая Краткий отдых и вторая попытка

Глава шестнадцатая Сизые болота и Индейское нагорье

Глава семнадцатая Священное озеро чиго

Глава восемнадцатая Тайный аэродром секретной спецслужбы

Глава девятнадцатая Весенняя пампа и странная картина

Глава двадцатая Добро пожаловать – в Мендосу

Глава двадцать первая Чёрный обелиск – на речном берегу

Глава двадцать вторая Беспилотные самолёты и пограничный камень

Глава двадцать третья Труден путь – до Кельчуа

Глава двадцать четвёртая Земной Рай

Глава двадцать пятая Компьютерный диск

Реклама на сайте