«Железные Люди в Стальных Кораблях»

Багрянцев Владлен Борисович Железные Люди в Стальных Кораблях Книга первая

Глава 1. Расстановка акцентов

Под ногами что-то хрустнуло.

Старший капитан Половцев аж зашипел от злости. Операция началась слишком хорошо, и было бы обидно провалить ее из-за такого пустяка.

Виновный боец столь же виновато развел руками.

Половцев зашипел снова.

— Не думаю, что нам грозит преждевременное обнаружение, товарищ старкап, — заметил лейтенант Новиков, немного опередивший группу. Половцев сделал себе пометку — при первом же удобном случае устроить разнос нерадивому подчиненному за неуважение к режиму молчания. Но сейчас он просто молча последовал за лейтенантом на вершину заснеженного холма.

В Митраборге била ключом мирная жизнь. Центральную (и единственную) улицу освещали фонари, из тавернообразного домика на углу доносилась музыка и другие праздничные звуки. Снаружи никого не было. В прочих домиках, за исключением двух-трех, окна были темны… или занавешены. Старкап Половцев пожал плечами и приказал:

— Продолжаем, товарищи.

Уже на самой окраине поселка он молча разделил бойцов на мелкие группы и указал им цели — освещенные домики и т. п. Штурмом таверны Половцев решил командовать лично.

Входная дверь распахнулась под мощным ударом кирзача, но весь эффект неожиданности ушел в пустоту. За первой дверью скрывалась вторая. Но следовавший впереди боец не растерялся. ТРАХ! — и российские солдаты проникли в помещение. Демонстративно щелкнули затворы и предохранители.

— Всем стоять — руки вверх — сдавайтесь — вы окружены! — так (или примерно так) объявил посетителям таверны старший капитан Половцев.

Удивленные и не совсем трезвые взгляды были ему ответом.

— Eee… Willcamen, kemraden, — наконец-то нарушил народное безмолвие очевидно старший по званию, на куртке которого красовались майорские погоны. — Ni wrekenshif? Nidda hilperen?

— О чем это он? — Половцев покосился на лейтенанта Новикова, с пятого на десятое владевшего данорвежским.

— Добро пожаловать, — с явным облегчением собщил Новиков. Это был слишком простой текст, даже для него. — Спрашивает, потерпели ли мы крушение и нужна ли нам помощь.

— Он что, ничего не знает? — удивился Половцев, но тут же спохватился. — Неважно. Объясните ему, что Социал-Революционная Российская Республика находится в состоянии войны с Королевством Данорвегия, и все здесь присутствующие являются нашими военнопленными. За исключением гражданских, чей статус… Ну, сами разберетесь.

Успешно запинаясь и разбавляя некапиталистический запас слов буквосочетанием "еее…" (точь-в-точь как данорвежский офицер), Новиков приступил к леции по новейшей (всего несколько часов прошло) истории. Кажется, данорвежские пограничники стали что-то понимать, но тут прозвучал первый выстрел. Старший капитан Половцев схватился за голову и упал на пол. Второй выстрел прервал лекцию Новикова на самом интересном месте. Третий выстрел потонул в грохоте ответного залпа опомнившихся республиканских солдат. Лишь немногие данорвежцы были вооружены, поэтому все было кончено через несколько секунд.

* * * * *

— Потери минимальны, товарищ генерал, но почти все офицеры.

— М-да, нехорошо получилось, — пробормотал генерал Дюзенберг. — Что с раненными?

— Около 50 человек, Андрей Карлович.

— Эвакуация?…

— Нет надобности, товарищ генерал. Здесь хороший госпиталь, взяли его без единого выстрела. Данорвежские врачи работают с нашими медиками.

— Проблем не было?

— Никак нет, они единственное условие поставили — своим раненным помочь. Конечно, мы же не дикари. Так они и лежат, наши и хансы, вперемешку. Охрану поставили, конечно, но эксцессов не было.

— Это хорошо, — кивнул генерал. — Что с пленными?

— Почти весь гарнизон, — неуверенно сообщил адъютант. — Кроме кабачка больше нигде и не стреляли.

— Что-нибудь интересное? — уточнил генерал почему-то в среднем роде, но адъютант его понял и оживился:

— Так точно, товарищ генерал. Альбионский офицер. Что он здесь делал — непонятно.

— Альбионец? Очень интересно. Яков Степанович, голубчик, а ну-ка, пригласите его сюда…

Пленник не обманул ожиданий генерала. Точнее, его внешность. Он будто сошел с агитационного плаката… "Ну, к чему эти штампы?" — обругал себя Дюзенберг. Хотя верно, типичный Альбионец. Блондин, голубоглазый, метр восемьдесят пять минимум (у генерала было плохо с глазомером, на вершину командной цепочки его привели другие таланты), тонкие бледные губы (или это от холода? черт его знает!) Серая униформа с нашивками… все у этих буржуев не по-людски! Легко одет, покрасоваться решил. Если только бойцы не начали его раздевать. Надо будет проверить и наказать, если что.

Английского генерал Дюзенберг не знал, поэтому неуверенно спросил:

— Говорите по-французски?

Альбионец покачал головой.

— По-немецки?

— Немного, господин генерал.

("Черт, а он в наших званиях разбирается!")

— С кем имею честь?

— Лейтенант Джеймс Хеллборн, Альбионский Добровольческий Корпус.

— Наемник, — с легким презрением заметил Дюзенберг.

— Почтительно прошу с вами не согласиться, господин генерал, — сложносочиненная грамматическая конструкция далась альбионцу нелегко, однако Дюзенбергу было наплевать на его затруднения.

— Не будем спорить о семантике, лейтенант.

— Простите?… — моргнул Хеллборн, но Дюзенберг уже задавал следующий вопрос.

— В каком статусе находились на острове?

— Офицер связи Корпуса.

— Здесь есть еще кто-то из ваших?

— Я не уверен, что знаю ответ на этот вопрос, — альбионец внезапно заинтересовался носками своих ботинок.

— Извините, товарищ генерал… — услышал Дюзенберг у себя за спиной.

— В чем дело, сержант? — генерал даже не пытался выглядеть рассерженным.

— Это он товарища старшего капитана… И товарища лейтенанта тоже.

— Вы уверены?

— Так точно, товарищ генерал, — убежденно заявил молодой очкастый сержантик. — Я его сразу приметил, форма у него была необычная, не данорвежская, и засмотрелся. А он как выхватил ствол и давай палить…

— Сержант, — недовольно поморщился Дюзенберг.

— Простите, товарищ генерал… Выхватил пистолет и открыл огонь. Два выстрела — и тут же под стол спрятался! А я в него стрелять не мог, товарищ лейтенант прямо на меня упал… — сержант шмыгнул носом.

— Отставить, — Дюзенберг повернулся к пленнику. — Этот солдат утверждает, что вы застрелили двух наших офицеров. Это правда?

Пленник пожал плечами.

— Не стану отрицать, господин генерал. Но это была законная самозащита. Ваши люди угрожали нам оружием, я имел право защищаться.

— Товарищ генерал, разрешите, мы его… — снова вклинился сержантик.

— Отставить, — покачал головой Дюзенберг. — Яков Степанович, разыщите капитана Суздальского. Похоже, это его пациент. Я и так потратил на него слишком много времени. Мы должны продолжать, еще далеко не весь архипелаг в наших руках.

* * * * *

Лейтенанта Стеллера не особенно обрадовал приказ капитана Суздальского, но и не расстроил тоже. Доставить двух пленников на материк и сдать в контрразведку штаба фронта. Подозрительный альбионец и риттмейстер из данорвежской Секретной Службы. Сделаем, не впервой.

Пленников усадили в два средних кресла шестиместного танкатера. Стеллер устроился рядом с водителем, задние кресла заняли два приданных бойца из морской пехоты. Легкораненые во время давешней перестрелки в таверне, они были злы и идеально подходили для такого поручения. Так, по крайней мере, решил капитан Жемчужников, сменивший на посту павшего Половцева. Суздальский и Стеллер не стали спорить с грустным морпехом.

— Только без глупостей, ребята, — тихо, но твердо сказал Стеллер перед посадкой в корабль. — Если он виноват — мы его в любом случае живым не выпустим. У нас на каждого врага пуля или веревка найдется.

— Это точно, — хмыкнул один из морпехов, — в этом вы мастера…

Стеллер не обиделся. На больных не обижаются, а раненый — все равно что больной. Контрразведчику не впервой выслушивать оскорбления окопных героев. Неприятный, но терпимый и неизбежный звуковой фон. Через некоторое время ты просто перестаешь его замечать.

Танкатер мягко загудел и отчалил от берега.

— Хорошая погода, — констатировал водитель. — В два счета доберемся и в лучшем виде! А что, товарищ лейтенант, — водитель решил сменить тему, — здорово мы им врезали?

— Это точно, — Стеллер машинально передразнил сидевшего позади морпеха, — в этом мы мастера…

— А что теперь, на Копенгаген пойдем?

— Это вряд ли. ("С кем поведешься!") Свое мы забрали, а чужого нам не надо. Не будут хансы выеживаться — так мир быстренько подпишем и конец фильмы.

— Нет, на Петроград пойдем, — несколько запоздало подал голос сидящий за водителем данорвежский офицер. Он неплохо говорил по-русски. — И мир подпишем. В Зимнем дворце.

— Возьмите себя в руки, риттмейстер Браге, — полуобернулся к пленнику Стеллер. — Проиграли так проиграли.

— Война еще не закончилась. Она еще и не начиналась даже. Бандиты, террористы, никак от своих замашек не избавитесь. Как азиатские варвары, без официального объявления… — данорвежец изобразил суровое и презрительное выражение лица.

— Вы просто не в курсе, — мягко возразил русский лейтенант. — Наш посол вручил ноту вашему премьеру ровно в 23.00… прямо на новогоднем балу. А наши солдаты высадились в 23.05. На отдельных участках даже в 23.15.

— Я и говорю, типичное азиатское коварство. Самурайская дуэль.

Стеллер пожал плечами и ничего не ответил.

— Что такое "самурайская дуэль", товарищ лейтенант? — водитель оказался редким болтуном.

"Пусть вам риттмейстер объяснит", — хотел было ответить Стеллер, но вовремя спохватился. Этого еще не хватало! Мало того, что он с пленником болтает, так еще и простых солдат в это дело втягивать! Но лейтенант не смог выдавить из себя традиционное "разговорчики" — до российского берега было еще далеко.

— Про самураев слышал, ефрейтор?

— Вроде солдаты такие, — несколько неуверенно отвечал водитель. — Наемные. В Китае, кажется.

— Ну да, в Китае они тоже служат, но у дачников их больше. Так вот, если два самурая решили устроить дуэль — а дерутся они как правило на мечах — то закон и обычай требуют перед схваткой вежливо поклониться противнику. Поклонился — все, теперь хоть на куски его зубами можешь рвать, совесть твоя чиста и честь незапятнана. Только поединок на мечах между двумя сильными воинами — штука непростая, может повезет, а может и нет…

— Это точно, товарищ лейтенант, — неожиданно заговорил давешний морпех, — это как в штыковую ходить. Нет, с порохом сподручнее, предки не глупее нас были, когда саблю на пищаль сменяли…

— Ну так вот, — продолжал Стеллер, — некоторые самураи придумали способ, как обойти закон и не нарушить обычай. Фокус состоит том, чтобы выхватить меч в самое последнее мгновение, когда ты едва успел выпрямиться после поклона. И тут же ударить! Вот это и называется "самурайская дуэль".

— Азиаты, — снова пробурчал Браге. Но на этот раз Стеллер не успел ничего ответить.

"Бла-бла-бла", — подумал Джеймс Хеллборн. — "Господь свидетель, теперь мои уши немного отдохнут".

Его руки были закованы в наручники, но длинная, в 7–8 звеньев, цепочка гарантировала оперативный простор и свободу действий. И когда она обхватила горло Стеллера, русскому офицеру оставалось только хрипеть и ломать ногти о каленую сталь.

Тесная кабина танкатера не оставляла "этоточному" морпеху много вариантов. Будь дело на открытом воздухе, он бы с пол-оборота двинул взбунтовавшегося пленника прикладом… А зачем прикладом? Без глупостей, говоришь? Так мы и не глупили, он первый начал… "Это тебе за старкапа", — подумал солдат и передернул затвор.

"Samozaradny Karabin Fedoroff — оружие с коротким ходом ствола", — подсказала услужливая память Хеллборну. И он резко откинулся назад. Дульный срез уткнулся альбионскому офицеру в спину, ствол пошел назад, и нажатие на спусковой крючок привело к закономерному результату — карабин заклинило.

— Сука! Сссука! — заорал морпех, пытаясь оттянуть затвор.

И почти одновременно прогремели два выстрела.

За несколько секунд до этого Хеллборн ослабил хватку, нагнулся и вытащил револьвер из кобуры Стеллера. Первая пуля досталась водителю, тот упал на штурвал, и танкатер, шедший со скоростью 25 узлов, резко занесло вправо. Поэтому второй морпех, целившийся в Хеллборна, промахнулся. Второй раз он нажать на спуск не успел. Альбионец выстрелил под углом, который мог бы свести с ума самого Эвклида, не говоря уже о Пифагоре.

Тем временем "этоточный" отбросил заклинивший карабин и, в свою очередь, обеими руками схватил Хеллборна за горло. И тогда альбионец уронил револьвер на колени данорвежца, сидевшего слева от него, и до сих пор бездействовавшего. И риттмейстер не подвел. Но то ли у него дрожали руки, то ли пошли в разнос нервы… короче говоря, он выпустил в предпоследнего русского все патроны, которые только оставались в барабане.

В переднем пассажирском кресле неожиданно захрипел восстановивший подачу кислорода Стеллер.

— Отличная работа, мистер Хеллборн, — столь же хриплым голосом заметил Браге. В горле пересохло.

— Работа должна быть завершена, — заметил Хеллборн и наклонился вперед.

— Что вы де…

В наручниках это было сложно, но теперь ему спокойно примериться и сосредоточиться. КРАК! — хрустнула шея, и голова Стеллера упала на грудь.

— Зачем?! Мы победили, он был нашим пленником… — похоже, риттмейстер был по-настоящему возмущен.

— Европейцы, — заметил Хеллборн, и в его голосе было столько презрения, сколько данорвежец не смог переварить. Он замолчал и отвернулся.

Альбионец обшарил карманы Стеллера и нашел ключ от наручников. Расстегнул свои, молча отдал ключ Браге. Снова нагнулся вперед, отодвинул водителя и выключил до сих пор гудевший двигатель.

— Вы умеете обращаться с этим кораблем? — осторожно спросил Браге.

— Да, мы у купили у них дюжину штук несколько лет назад. Через посредников, разумеется, — перехватил Хеллборн удивленный взгляд риттмейстера. — Они нам не подошли, но это был полезный опыт. Типичная русская машина. Грубая, но надежная. Если только тщательно за ней следить.

— Мы сможем добраться хотя бы до Нордкапа? — поинтересовался Браге.

БАНГ!

Хеллборн воспользвался револьвером водителя.

— Извините, — покачал он головой, — нам не по пути.

— Последний выстрел был явно лишним, — продолжал альбионский лейтенант вслух, — кабина и так загажена. Но все лучше, чем продолжать бессмысленный разговор.

Поколдовав с рычагами, он открыл один из верхних люков. В кабину ворвался холодный морской воздух.

В ящике с аварийным запасом обнаружился бинокль, и Хеллборн принялся вглядываться в серые полярные сумерки. Справа никого. Слева никого. На севере и юге тоже чисто. Обычно, когда начинается война, такие узкие коридоры просто кишат морскими и воздушными кораблями… Похоже, русские действительно ограничились субмаринальным десантом. Основные силы флота находятся гораздо южнее, сторожат подходы к Мурманску и Архангельску. Но мы туда не пойдем.

Освободив трупы от всех полезных вещей вплоть до часов и зажигалок, альбионец по одному выпихнул их за борт. Покойтесь с миром. Нет ненависти к мертвым врагам.

Кое-как привел кабину в порядок. Запах остался, но ему не привыкать.

Еще раз осмотрел пульт управления и аварийный ящик. Как это типично для русских, никакого намека на радио. Вместо этого целых три сигнальных пистолета.

Компас, примтивный навигатор, автопилот… Слава предкам, все работает. Все было хорошо, и хорошо, что было. А теперь, курс 17–68…

Через много часов, когда он только собирался выключить двигатель и сделать очередной перерыв, его ослепил прожектор и дважды оглушил мегафон, нордачем и английским:

— Береговая оборона Исландии! Глушить мотор, стоять на месте!! Назвать себя, ждать призовую команду!!!

— С Новым Годом, — ответил Джеймс Хеллборн.

Глава 2. Увидеть Лондон и умертвить

Хеллборн сидел на подоконнике и делал вид, что любуется лондонским пейзажем, а гросс-коммандер Натаниэль Гренвилль сидел за столом и делал вид, будто наводит порядок в куче цветных карандашей. Они оба делали вид.

— Вы отлично поработали, Джеймс, — как бы между прочим заметил гросс-коммандер.

Сэр Натаниэль, военно-морской атташе Нового Альбиона, был сед и импозантен. Черно-золотой мундир, украшенный многочисленными Орденами Британской Империи, импозантность только подчеркивал. Гросс-коммандер Гренвилль слишком много времени проводил в Лондоне и очень редко возвращался домой. Вслух он часто выражал сожаление о старых добрых временах, когда Новый Альбион входил в Британскую империю, поэтому обитатели Нижнего Фрэнсисберга называли его не иначе, как "младобриттом" — и это было далеко не самое сильное оскорбление. Но Те, Кто Принимают Решения, были лучше осведомлены об истинном положении дел, поэтому сэр Натаниэль продолжал занимать свой пост и творить добрые дела во имя Родины и Расы.

— Вы шутите, сэр, — Хеллборн выдавил из себя кислую улыбку. — Это была настоящая катастрофа.

— Ну-ну, Джеймс, вы же не собирались остановить русское вторжение в одиночку? Это было бы слишком даже для вас!

— Но теперь Свальбард потерян для нас надолго, если не навсегда… а ведь он так был нам нужен, — Хеллборн оставил подоконник и перебрался в ближайшее пустое кресло.

— Все еще только начинается, лейтенант, — военно-морской атташе полюбовался на аккуратную "поленницу", составленную из красных карандашей. Ура, с одним из цветов покончено.

— Будет война, сэр? — Хеллборн понизил голос.

— Не будем себя обманывать, Джеймс, — сэр Натаниэль переключился на оранжевые карандаши. — Мы ждали ее, мы к ней готовились, мы желали ее. Мы даже молились на нее.

— Сколько у нас времени? — голос Хеллборна упал еще на несколько децибелов.

— Несколько недель, не больше. Максимум месяц, говорят оптимисты, но я никогда не был оптимистом, когда речь шла о Грядущей Войне. Жаль, она начинается как минимум на пять лет раньше, чем мы рассчитывали. Но далеко не все на этой планете зависит от нас.

— Пять лет? — переспросил лейтенант. — Что мы могли успеть за пять лет? Простите, если говорю банальности, сэр, но подготовку к войне нельзя закончить. Ее можно только прекратить. Что бы мы ни сделали за пять лет, наши противники… и союзники тоже не будут стоять на месте.

— Об этом как-нибудь в другой раз, Джеймс, — вздохнул Гренвилль. — Вы лучше продолжай рассказывать. Как к вам отнеслись восточники… фризы… — Сэр Натаниэль запнулся и натужно рассмеялся. — Вечно я путаю эти жаргонизмы. Неважно. Как все прошло в Исландии?

Хеллборн откинулся в кресле.

— Местное отделение секретной службы и полковник Рузвельт собственной персоной проявили такое удивительное равнодушие к моим приключениям, что я даже забеспокоился. Но сэр Уолтер посоветовал мне не обращать внимание на пустяки. Гораздо большим везением я считаю тот факт, что всего через несколько суток из Рейкъявика в Лондон отправлялся почтовый дирижабль. И вот я здесь.

— Похоже, у сэра Уолтера все под контролем, — кивнул Гренвилль.

— У меня сложилось аналогичное впечатление.

— Как вам понравился русский десант? — "поленница" зеленых карандашей была идеальна.

— Я предоставлю вам подробный отчет, сэр…

— Это само собой. Но мне интересны ваши впечатления уже сейчас. В двух словах, в общих чертах…

— Не знаю, сэр… — задумался Хеллборн. — Меня одолевают двойственные чувства. Это была блестящая операция — и безумная одновременно. Вы понимаете, что они сделали?! Просто взяли побольше солдат и запихнули их в обычные дизельные субмарины. Набили до отказа, как банку креветками. Они там плыли стоя, как пассажиры трамвая в час пик. Экипажи были буквально прижаты к своим постам. Минимальный паек, без элементарных удобств. Попробуйте проделать такой фокус с английскими, альбионскими… с моряками любого флота Старого и Нового Света — и они обязательно взбунтуются! Теперь я вижу, что у русских подобные фокусы в порядке вещей. А я-то считал полковника Горлинского старым болтуном и фантазером!

— Полковник Горлинский действительно фантазер, но кое-в-чем его рассказы не были далеки от истины. Уж мне-то вы доверяете? Я имел с ними дело в прошлую войну, — гросс-коммандер задумчиво поднял взгляд с потолку, — и мне совсем не понравилось то, что я увидел… Их потери были велики? Я не имею в виду сражение, — уточнил сэр Натаниэль.

— Они потеряли как минимум одну субмарину, я слышал разговоры их офицеров на берегу.

— Они были расстроены этим фактом? — один из синих карандашей оказался короче других.

— И да, и нет, сэр. Не могу объяснить почему, — замялся Хеллборн, — но мне это не понравилось.

— Мне это тоже никогда не нравилось, — вздохнул Гренвилль. — И не только мне. Вот и сейчас. Короткий бросок и вся Европа в шоке. Одни в панике, другие в восторге. Правительство Его Величества выразило глубокое сожаление в связи с инцидентом. Данорвежский кабинет министров заседает круглые сутки, но не может принять решение. В Кристиании бурные демонстрации, "Копенгаген не способен удержать древнее национальное достояние".

— Древнее? — удивился лейтенант.

— Северяне раскопали в какой-то саге упоминание о визите викингов на Свальбард. И на этом основании… Хорошо, что они не претендуют на Северную Америку или Новый Альбион! — рассмеялся Гренвилль.

— Вряд ли они навещали Альбион, сэр, — пожал плечами Хеллборн.

— Вам виднее, ведь это была одна из безумных теорий вашего учителя, профессора Лайнбрейкера.

— Профессор никогда не поддерживал эту теорию, напротив! Это его старый враг, профессор Стэнхоуп…

— Избавьте меня от этого! — Гренвилль выставил перед собой ладони в протесте. — Лучше скажите, что вы делаете сегодня вечером?

— Простите, сэр?… — моргнул Хеллборн.

— Я спрашиваю совершенно серьезно.

— Я только что с корабля; даже не знаю, где я буду сегодня ночевать, — развел руками лейтенант. — Уезжая, я вернул ключ хозяйке пансиона…

— Пустяки, Джеймс; оставайтесь в посольстве, в гостевых комнатах. Не имеет смысла снимать новую квартиру на… — гросс-коммандер задумался и снял трубку телефона. — Мисс Блади, зайдите ко мне.

— Что вы хотели сказать, сэр? — не понял Хеллборн. Сэр Натаниэль не успел ответить, ибо на пороге оказалась мисс Блади, его секретарша, угрюмая дама двадцати пяти лет. Если бы не загадочный шрам, пересекавший лицо, ее бы тоже могли рисовать на плакатах. Форма сержанта ВМФ ей совершенно не шла. Еще она была вдовой, имела прескверный характер и работала в Лондонском отделе совсем недавно. На этом знания Хеллборна о сотруднице сэра Натаниэля исчерпывались.

— Прямой рейс только через три дня, сэр, — с ходу заявила мисс Блади. — Насколько мне известно, вы предпочитаете для наших сотрудников ("наших сотрудников" мисс Блади тщательно подчеркнула) прямые рейсы. Раньше ничего нет. Заказать билеты?

— Да, конечно. Ничего не поделаешь. Спасибо, мисс Блади. — Гренвилль бросил взгляд на браслет часов. — Вы можете быть свободны до вечера.

— Вы возвращаетесь домой, Джеймс, — продолжил сэр Натаниэль, когда дверь закрылась. — Здесь вам делать больше ничего. Главное Управление хочет иметь как можно больше свободных агентов поближе к дому.

— А сегодня вечером, сэр?… — напомнил Хеллборн.

— Ах, да. Будет большой прием в посольстве Транскавказии. В честь Нового Года.

— Не поздновато ли? — удивился лейтенант.

— Разумеется, — продолжал сэр Натаниэль, — в честь настоящего Нового Года был большой прием в МИДе для всех дипломатов и глав государств; их много в эти дни в Лондоне. Но транскавказцы желают в очередной раз громко напомнить о себе; особенно этот их премьер с непроизносимой фамилией. Как всегда, нас ждут двести или триста сортов вин — только ради этого стоит заглянуть.

— Но почему Новый Год?

— Транскавказцы — ортодоксы; по крайней мере, премьер и посол. Их церковь до сих пор пользуется византийским календарем, вот и выпадает у них Новый Год на 13-е число. По крайней мере, так мне объяснили, — развел руками гросс-коммандер. — У вас есть парадный мундир?

— Он остался где-то в Бергене. Все, что у меня есть — это костюм, любезно предоставленный сэром Уолтером. Иначе бы мне пришлось возвращаться в Лондон прямо в грязной полевой униформе, — добавил Хеллборн.

Гренвилль порылся в ящике стола и извлек на свет визитную карточку.

— Вот, зайдите в "Аберкромби и Финч", у нашего посольства там открытый счет. В их гардеробе можно найти мундиры всех флотов и армий планеты. Они живо подгонят один из них под ваш размер. Здесь сто фунтов, на всякий случай, на такси и прочие мелочи.

— Мелочи, сэр?

— Лондон по-прежнему дорогой город, — кивнул сэр Натаниэль. — Встретимся вечером.

* * * * *

Примерка подходила к концу, когда к Джеймсу обратился прежде незамеченный клерк.

— Мистер Хеллборн?

— Совершенно верно.

— Вас просят к телефону.

— Магрудер, — сказал голос в трубке. — Через двадцать минут в сквере напротив посольства Литбела.

— Я вернусь за мундиром чуть позже, — сказал Джеймс, повернувшись к продавцу.

— Конечно, мистер Хеллборн. Мундир будет вас ждать.

* * * * *

Посольство Литбела находилось в том же квартале, что и посольство Транскавказии, как и еще две дюжины посольств. Это был совсем новый район, заново выстроенный после Великой войны. Впрочем, тогда четверть Лондона лежало в руинах. "Воздушные волки" графа Цеппелина-младшего постарались от всей души.

В уютном скверике нашлось немало пустых скамеек. Лондон первой половины января не располагал к неспешным прогулкам и посиделкам в парке. Не с точки зрения чистокровного альбионца, разумеется.

В центре сквера возвышался памятник маршалу Веллингтону, еще один из многих. На этот раз Железный Герцог возвышался на боевой колеснице древних кельтов. Копыта лошадей попирали римского легионера в униформе Новой Империи. Легионер лежал на животе и его лицо было направлено к зрителям, так что каждый мог без особого труда узнать "маленького декана". Скромная надпись на постаменте гласила: "Спасителю Британии".

Джеймс полюбовался памятником и развернул газету, захваченную на журнальном столике в ателье. Судя по всему, ее не положили туда владельцы для развлечения клиентов — но кто-то из клиентов ее (газету) забыл. Плохая бумага и нечитабельный азиатский язык с маленьким алфавитом на 70–80 знаков. Ясное дело, боевой листок какой-то мелкой партии борцов за свободу. Оставалось рассматривать фотографии. Маленькие смуглые люди в рваной одежде чего-то требовали, а большие белые и смуглые люди избивали их дубинками и прикладами. Фотографии были крупнозернистые, плохого качества; таким образом, действие могло происходить в любой из великих азиатских империй к востоку от Суэца.

— Вам не стоило так рисковать, Хеллборн, — сказал голос у него за спиной.

Джеймс на всякий случай обернулся; голос принадлежал именно тому человеку, которого он ожидал здесь встретить.

— Не понимаю, о чем вы, — нарочито равнодушным голосом ответил альбионец.

— Я про ваши подвиги в Ледовитом океане.

— Простите, а что я должен был делать? Добровольно отправиться в Сибирь — или вообще в расстрельный подвал? Я не понимаю ваших претензий, бразза…

— Вы пытаетесь меня оскорбить? — собеседник приподнял бровь.

— Ни в коем случае… конфетка.

— Послушай, южный слизняк… — "Магрудер" обовал себя на полуслове. — Мне некогда. Где это?

Хеллборн порылся в кармане пиджака и протянул собеседнику сигаретную пачку. Одна сигарета скрылась в боковом кармане плаща, вторую Магрудер закурил от взлетевшего "Зиппо" и тут же прикончил, в три-четыре затяжки.

— Если это имеет какую-то ценность, вы сможете забрать деньги со своего старого счета в Генеральном Банке Ландоффайра, — добавил "Магрудер".

Уже поворачиваясь, он внезапно замер, и Хеллборн понял — ему отчаянно хочется сказать что-то умное и напыщенное. И "Магрудер" это сказал:

— В нашей работе надо работать головой.

И ушел.

"В работе надо работать…"

Хеллборн покачал головой. Это звучало просто ужасно — на всех известных ему языках.

* * * * *

Посольство Транскавкаской Советской Республики сверкало в ночи тысячью огней — и это не было преувеличением. Конечно, если подсчитать каждую маленькую лампочку.

— Обычная процедура, Джеймс, — напомнил Гренвилль. — Круги по залу, глаза и уши широко открыты. Уйдете, когда сочтете нужным — или если увидите Возможность с большой буквы. Не мне вас учить. Пойду, поздороваюсь с послом. Вот он, очками сверкает, и лысиной тоже… Ларри!!! Старый альфонс!!! Сколько лет, сколько зим!..

А Хеллборн принялся кружить по залу. Здесь было очень мало знакомых лиц, но они были. "Здравствуйте — добрый вечер — как здоровье вашей жены? — передавайте привет вашему уважаемому отцу — попробуйте это вино, оно великолепно! урожай 28-го года! — ах, эта ужасная война! — что же теперь будет? — эти русские совсем обнаглели!"

— …эти русские совсем обнаглели, — говорил высокий данорвежский дипломат с красным лицом. Кажется, это был первый вице-консул. Оставалось только надеяться, что лицо его покраснело от гнева, а не от алкоголя. — Мы не понимаем, почему правительство Его Величества фактически потакает этой бессовестной агрессии?! Сегодня они вспомнили о своих полумифических правах на Свальбард; завтра они вспомнят свою "флаго-демонстрационную" высадку в Шотландии. А что будет послезавтра?!

— Простите, мистер Хенстридж, — говорил чиновник из британского МИДа (кажется, его звали Биндер), — но мы не совсем понимаем, чего вы от нас ожидаете? Если даже доблестная данорвежская армия не покидает свои казармы, а флот стоит в портах, то что должны делать мы? Если даже правительство Данорвегии не может решить, находится ли ваша страна в состоянии войны с Россией, то как должна поступить Британия? Мы всегда готовы оказать содействие нашим союзникам, но при одном условии — если союзники знают, чего хотят. Хотя бы от самих себя.

Хенстридж еще больше покраснел, но ничего не успел ответить. Оркестр на сцене, до тех пор игравший веселую восточную мелодию, неожиданно разразился звуками "Правь, Британия; Боже, храни короля". Не очень умело, но с превеликим энтузиазмом. Король, впрочем, на сцене все равно не появился.

— Леди и джентельмены, Его Превосходительство лорд-протектор Британского Содружества Наций сэр…

Дальнейшие слова потонули в грохоте оваций и партийных салютах.

— О, дьявол… — сказал кто-то в толпе неподалеку от Хеллборна. — Вот уж неожиданный гость…

Нет, он не имел в виду лорда-протектора. Оркестр заиграл "Slava, slava russkomu narodu!"

— Леди и джентельмены, Ее Превосходительство президент Российской Республики госпожа Мария Спиридонова!

Серию удивленных возгласов и крепких скандинавских ругательств заглушила очередная овация. Госпожу Президента в первую спешили приветствовать ее восточноевропейские и азиатские союзники, потом британцы: а) из вежливости; в) потому что лорд-протектор демонстративно приложился к ее ручке. Потом и все остальные; кроме потерпевших данорвежцев, разумеется, и еще двух-трех заклятых врагов Matushki-Rossii.

Кровавая Мэри просто светилась счастьем и как будто помолодела на 15–20 лет. "Вот она, вершина мира, ма!" — словно говорила она всем своим видом. Здесь следовало добавить традиционное "эту женщину одновременно любила и невидела другая половина мира…", но к чему повторять очевидные банальности?

Один из транскавказских чиновников поспешил поднести ей микрофон. Кто-нибудь другой на ее месте мог бы откашляться — или сделать вид, что набирает полную грудь воздуха — но только не она.

— Лорд-протектор (вежливый полупоклон в одну сторону), господин посол (в сторону лысого "альфонса"), дамы и господа! Я счастлива приветствовать вас сегодня, в этот праздничный и торжественный день, в одном из величайших городов нашего мира! К сожалению, я вижу на лицах некоторых из вас печать недоумения и даже враждебности. "Как она посмела?" "Что она себя позволяет?" Дамы и господа, когда вы говорите или думаете так — "как ОНА посмела!", то имеете в виду не меня, а Россию!!! Это Россия посмела! Это русский народ собрался с силами и вернул себе то, что принадлежало ему по праву! Земли, пропитанные кровью множества поколений наших предков, которые кто-то посмел присвоить себе, пока мы задыхались в огне революции и гражданской войны, стремясь построить новый и лучший мир — не только для русского народа, но и для всех людей нашей планеты! Нет, мы больше не говорим о мировой революции; мы протягиваем вам не кончики наших штыков, но руку мира и дружбы. Мы не стремимся вновь поработить нации, вместе с нами страдавшие в царской России — тюрьме народов, которые вместе с нами, плечом к плечу, сражались за нашу и вашу свободу в тяжелые годы Революции. Нет, совсем нет! Я вижу здесь наших добрых друзей и союзников, statesmen и офицеров Речи Посполитой (в воздух поднялись две дюжины бокалов), и я счастлива сообщить всем присутствующим, что около часа назад солдаты Войска Польского и армии Первого Литовского Фронта вступили на территорию Восточной Пруссии, дабы положить конец этому исскуственному и нежизнеспособному образованию, больному ублюдку Версальского договора, гнезду тевтонских агрессоров, вот уже семь веков подряд несущих смерть и страдания братским славянским народам! И мы говорим вам — никогда больше! НИКОГДА! Слава России! Героям слава!!!

(и уже другим тоном, без всякого перехода:)

— Лорд-протектор (полупоклон), господин посол (полупоклон), дамы и господа…

Сопровождаемая под руку лордом-протектором, Кровавая Мэри сошла со сцены и растворилась в толпе.

— Вот так и пали гиганты…

— Куда катится этот мир?!

— Kranty tewtonchikam.

— Scheise! Scheise! SHEISE!

— Juden und komissaren!

— А мы предупреждали! Мы предупреждали! — надрывался консул Хенстридж. — Мы знали, что все к этому идет!

Некоторые дипломаты направились было к выходу — к телефонам и телеграфам, связаться с родиной и запросить инструкции. Большинство остановилось на полпути.

— У нас рабочий день давно уже закончился, — заметил коротышка-американец.

— У нас еще не начинался, — в тон ему отвечал корейский вице-консул.

— У нас все еще спят, — скромно признался халистанец в огромном тюрбане. Просто за компанию, ибо вряд ли Его Величество Магараджа будет переживать из-за войны на далекой Балтике. У него своих проблем по горло.

— БАНГ! — прогремело на одном из балконов, и чье-то тело упало в оркестровую яму.

— Какой-то тевтонский офицер, — стало ясно через несколько минут. — Застрелился от избытка чувств.

— Ну и глупец. Если ему так не терпелось умереть, мог поспешить к себе на родину. Там еще не скоро все закончится.

— О чем вы?! Русские и поляки раскатают пруссаков в два счета!

— Вам не приходилось видеть укрепления Кенигсберга?

— А вам не приходилось видеть линкор "Ян Собесский"? Или русский танк "Мастодонт"?!

Лейтенанту Хеллборну приходилось видеть и то, и другое, и третье. Поэтому он потерял всякую надежду извлечь полезную информацию из сегодняшнего вечера. Но надежда не торопилась умирать, пусть даже она увидела Лондон.

— Джеймс, мальчик мой! Как нельзя кстати! Как я рад тебя видеть! Ты давно в Лондоне? И до сих пор не навестил старика!

— Профессор Лайнбрейкер? — Хеллборн изобразил смущенную улыбку. — Я только сегодня приехал. Честное слово. И завтра-послезавтра снова уезжаю. Служба.

— Все еще лейтенант? — Профессор Лайнбрейкер, совершенно седой ("белоснежный", как говорили на Родине), но крепкий старичок, должен был встать на цыпочки, чтобы положить руки на плечи Хеллборна и покрутить его из стороны в сторону. — Что-то натворил? Или тебя специально не продвигают? Ведомственные интриги?

— …первого класса, профессор. Это соответствует…

— Оставь, я старая сухопутная крыса, — отмахнулся Лайнбрейкер. — Тебе не пора в отставку? Мне ли не знать, все эти наши англо-саксонские традиции, "за родину и королеву". Я и сам в молодости отдал несколько лучших лет Тибетанским Стрелкам Ее Величества Королевы-Императрицы. Но когда истек минимальный срок, сказал им "честь имею!" — и откланялся. Джеймс, это ведь не твое. Ты ведь всегда любил историю; любил копаться в земле и переворачивать старые камни…

— Боюсь, об отставке сегодня нечего и говорить, — Хеллборн изобразил еще одну смущенную улыбку. — Вы же видите, что в мире творится.

— Что творится? — профессор заглянул себе за спину. — Русские отшлепали немцев? А ты здесь причем? Можешь мне не рассказывать. Но это же не мировая война! Вот в прошлый раз ваше правительство затыкало своими солдатами каждую дыру от западного до тихоокеанского фронта. Уж я-то знаю. Как сейчас помню, твой покойный отец…

— Последняя война началась совсем из-за пустяка, — осторожно заметил Хеллборн.

— Глупости, — снова отмахнулся профессор. — Вот увидишь, никакой войны не будет. Дипломаты немного погудят на очередной конференции и все разойдутся по домам. Не потому что люди поумнели или им надоело проливать кровь — особенно чужую; просто все слишком устали. Горячие головы смогут отправиться на какую-нибудь мелкую войну с туземцами в Африке, нести бремя белого человека и прочую чушь. Но это действительно чушь, а я не рассказал тебе самого главного! — Лайнбрейкер посмотрел по сторонам, схватил Хеллборна за рукав и потащил в ближайший тихий угол, где они остались в одиночестве. Голос профессора понизился до классического заговорщицкого шепота: — Я нашел ключ! Я собираюсь расшифровать Язык Пирамид!

— Что? — искренне удивился Хеллборн. — Язык Пирамид? Вы шутите, сэр; не вы ли говорили, что на это могут уйти целые столетия — потому что мы не знаем практически ничего. Ведь даже ни единого звука не сохранилось!

— Но я нашел ключ! — профессор направил указательный палец в потолок.

— Ключ?…

— Настоящий Розеттский камень! Двуязычный текст! Причем второй язык очень хорошо известен на Британских островах! — указательный палец приподнялся еще на несколько дюймов.

— Слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой, — пробормотал Хеллборн.

— Ты мне не доверяешь? — нахмурился старик.

— Ни в коем случае, сэр!.. Но… — начал было лейтенант.

— Поехали ко мне. Прямо сейчас, — профессор сделал шаг по направлению к выходу.

"Прямо сейчас…"

"Ключ…"

"Целые столетия…"

— Нет, — очнулся Хеллборн. — Извините, сэр, проклятая служба. Но я освобожусь примерно через час! Вы ведь по-прежнему ложитесь поздно? — и еще одна смущенная улыбка.

— В моем возрасте нельзя слишком много спать, — кивнул профессор и тоже улыбнулся. — Можно проспать собственную смерть.

— Тогда ждите меня через час. Я закончу с делами и тут же отправлюсь к вам.

— Начинаю ждать с нетерпением уже сейчас, — профессор изобразил некое загадочное движение рукой ("салют Королевских Тибетанских стрелков?"), ЕЩЕ РАЗ улыбнулся и направился к выходу.

В следующие тридцать минут после этого разговора Джеймс Хеллборн сидел на иголках, хотя при этом оставался на ногах. В конце концов, даже агенты ДСС имеют предел прочности. Но потом он увидел луч света в конце Гранд-Туннеля. Завершая очередной круг по залу, он наткнулся на мисс Блади. Парадная форма ВМФ ей тоже не шла. Ничего не поделаешь, такие девушки тоже бывают.

— Лейтенант Хеллборн, если я правильно помню?

Конечно, она все прекрасно помнила.

— Совершенно верно, миледи. Разрешите угостить вас урожаем 1928 года?

Она пожала плечами.

— Когда говорят "угостить", обычно собираются и платить. Но здесь за все платят граждане Транскавказии.

Хеллборн изобразил смущенный вид.

— Не поймите меня неправильно, но я всего лишь соскучился по соотечественникам. Сэр Натаниэль куда-то запропастился, и вся его свита тоже…

Она снова пожала плечами.

— Прекрасно вас понимаю. Куда мы направимся, сэр?

— Вот этот диванчик нас вполне устроит. И называйте меня просто "Джеймс".

— "Братья и сестры по оружию", — прокомментировала она.

— "Братья и сестры по оружию", — согласно кивнул Хеллборн.

— Меня зовут Патриция. Можно просто "Пат". Так проще…

— …и короче. В бою нет времени произносить три-четыре слога подряд. Некоторые страны из-за этого проигрывали войны.

— Нам ли этого не знать, — она определенно любила пожимать плечами.

— Где тебя так изорудовали, Пат?

Надо быть альбионцем, чтобы вот так спокойно задать когда-то красивой девушке такой вопрос.

— На охоте, — она посмотрела в бокал, но этот сорт вина совершенно не отражал световые лучи.

— Да, конечно. Это след от холодного оружия, — убежденно заявил он.

— Зверь прыгнул на меня, когда я замахивалась. Это был обоюдоострый клинок, — уточнила Патриция.

— Как скажешь. — Хеллборн сделал вид, что ей поверил.

Еще через пятнадцать минут они покинули гостеприимное посольство Транскавказии и вышли в ночь.

— Глупо все это, — заметила она. — Ох и достанется нам завтра от мистера Гренвилля.

— Глупо, — согласился Хеллборн. — Давай я просто отвезу тебя домой.

Пат рассмеялась.

— У тебя и машины нет. Давай лучше я тебя отвезу. Где ты ночуешь?

— В посольстве, в гостевой комнате, — не сразу ответил Хеллборн.

— Вот и замечательно.

Уже за углом она принялась клевать носом, и в этом ничего замечательного не было. Хеллборн едва успел перехватить управление. Потом перетащил ее на заднее сиденье и сам сел за руль.

Шторм-лейтенант воздушной пехоты, командовавший охраной посольства, посмотрел на них с явным неодобрением, но ничего не сказал. Проверил документы и откозырял.

"Парень слишком хорош для своей должности, — подумал Хеллборн. — Надеюсь, все обойдется".

Устроив Патрицию на своей кровати, Хеллборн на секунду задумался. Потом снял с нее ботинки и форменный китель, набросил одеяло. Годится. До утра она все равно не проснется. Постоял еще минуту. Это не алиби, это черт знает что. Но иногда самое простое решение является самым верным. А идеальное алиби без пробелов и недостатков имеют только виновные преступники. Джеймс не собирался выглядеть таковым.

Все действительно обошлось. Хеллборна это устраивало и не устраивало одновременно. Хорошо, что ему удалось перебраться через ограду посольства незамеченным; плохо, что родные альбионские солдаты его не схватили. Однажды здесь мог пройти враг — очень опытный и опасный враг. Впрочем, ему предстояло еще вернуться. Если он и вернется без приключений, с этим надо будет что-то делать. Специальный доклад в службу безопасности МИДа. Если завизировать у директора ДСС, к нему отнесутся серьезно. Особенно сейчас.

Накануне Грядущей Войны.

* * * * *

Профессор Лайнбрейкер любил общество людей, но жил уединенно. И это было хорошо, очень хорошо. И вся эта операция началась слишком хорошо, и было бы обидно провалить ее из-за какого-нибудь пустяка.

— Я даже не слышал, как ты подъехал, — заметил профессор, открывая ему дверь. — А слух — это единственное, на что я пока совершенно не жалуюсь. Несмотря на мириады других болячек и много-много громкой стрельбы в славные годы Королевских тибетанских стрелков…

— Я немного заблудился, и поэтому отпустил такси на соседней улице, — пояснил Джеймс.

На самом деле, Хеллборн оставил на соседней улице угнанную машину. Лейтенант рассчитывал вернуть ее (машину) на место за много часов до того, как хозяин проснется. На ничтожный расход бензина никто не обратит внимания, у этой модели был слишком грубый спидометр.

— Выпьешь что-нибудь? — профессор направился к бару.

— Ни в коем случае, сэр! Сегодня я принял как минимум полугодовую дозу алкоголя! Разве что апельсиновый сок…

— Как нетипично для альбионца, — покачал головой Лайнбрейкер. — Каждый раз возвращаясь из Фрэнсисберга я просыхаю несколько дней подряд.

— Дом, милый дом, — вздохнул Хеллборн. — Так вы снова гостили в наших краях?

— Именно так. Где я, по-твоему, отыскал ключ?! Пойдем, ты должен немедленно это увидеть! — и Лайнбрейкер опять схватил его за рукав.

Одна из комнат в доме профессора была отведена под фотолабораторию. На столике стоял полевой футляр с катушками и лежали несколько свежеотпечатанных фотографий.

— Вот, я даже не успел ничего проявить. То есть успел, несколько снимков, в честь твоего визита.

Хеллборн опустился в стоявшее рядом кресло и принялся осторожно тасовать колоду фотографий. Черно-белые, но очень хорошего качества. Профессор работал с дорогой аппаратурой и был опытным фотографом, что в его деле было совсем не лишним.

— Узнаешь это место? Вот и твой апельсиновый сок.

— Спасибо, — пробормотал Хеллборн, уткнувшись в очередной снимок. — Это Вторая…нет, это Четвертая Пирамида.

— Совершенно верно!

— Вот центральный зал с алтарем. А это Комнаты Сторон Света. Северная, Западная, Южная…

— Какие все-таки нелепые названия, — покачал головой профессор.

— Строго говоря, они действительно указывают на стороны света, — скривил губы Хеллборн. — Это всего лишь Фрэнсисберг, а не Скоттенбург.

— Неважно. Смотри дальше!

— Где ЭТО находилось? — прошептал лейтенант.

— В Северной комнате, — тоном римского триумфатора поведал Лайнбрейкер.

— Но ведь это идеальный цилиндр! — воскликнул альбионец. — Где именно в комнате он находился?!

— Джеймс, ты шутишь?! Не узнаешь?! Это ведь основание базальтовой колонны! Якобы несущей колонны! Когдя я сдвинул этот блок в сторону, колонна принялась торчать из потолка как сталактит! Ты понимаешь?! Поколения археологов и грабителей могил проходили рядом — и никому в голову не пришло! Да и мне тоже, по совести сказать. Все произошло совершенно случайно. Если бы я не споткнулся…

— Не вы ли говорили мне, что в истории нет места случайностям? — Глаза Хеллборна были готовы сожрать фотографию. — Это судьба, профессор.

— Случайности, судьба… — отмахнулся Лайнбрейкер. — Всего лишь противоположные концы одного и того же кластера темных суеверий… Правда, красиво?

— Да, как будто большая черная монетка…

— Хороша Монетка! — воскликнул профессор. — Диаметр почти два фута, толщина — около пяти дюймов! Сколько она весит?… Надо будет в таблицу заглянуть, плотность черного альбионского базальта…

— И золотые буквы… — продолжал Джеймс. — Латинские буквы, профессор!!! Что это за язык? я не узнаю его…

— Гэльский, — спокойно отвечал профессор.

— Гэльский?!

— Всего лишь гэльский, мальчик мой. Мне пришлось немного покопаться в словарях. Это не литературный язык, какой-то простонародный средневековый диалект. Словарь всего лишь помог мне узнать его, но не прочитать.

— Конечно, почему бы и нет? — кивнул Хеллборн. — Среди отцов-основателей не было недостатка в ирландцах. Взять хотя бы соратников веселой принцессы Грейс… Они не сразу смешались с настоящими англичанами…

— Этот человек хотел максимально запутать тех, кто отыщет… Монетку, и ему это удалось! Смешно сказать, — и профессор натужно рассмеялся, как бы придавая дополнительный вес своим словам, — я читаю Вергилия и Платона в подлиннике, свободно говорю на дюжине индейских и китайских диалектов, но совершенно не знаком с языком народа, живущего фактически в окрестностях Лондона! Особенно если сравнивать с моими оппонентами в годы Королевских тибетанских стрелков…

— Но ведь в Британии будет нетрудно найти специалиста по гэльскому языку? — лейтенант наконец-то оторвался от фотографии.

— Конечно, но ты ведь понимаешь, я не хотел делиться ТАКОЙ находкой с первым встречным! Ты вообще первый человек на планете, кому я о ней рассказал! Но через два дня из Дублина возвращается мой старый друг, профессор Стэнхоуп…

— Друг?! Вы же с ним как собака с кошкой… простите, сэр…

— Друг, враг — какая разница?! Он настоящий ученый и умеет признавать свои ошибки. А кроме того, этот сукин сын свободно владеет всеми языками Британских островов, даже мертвыми, от шетландского до романо-артурианского… Старый черт Вилли Стэнхоуп еще не знает, какой сюрприз его ждет! Да он на потолок без стремянки полезет! Жду не дождусь, это будет незабываемое зрелище!..

— А Монетка? Наша Розеттская Монетка, сэр? Где она?! — привстал Хеллборн.

— Я задвинул ее на место, — просто ответил профессор. — Она спокойно пролежит там еще много лет. Хотя, много лет — это лишнее. Ты ведь возвращаешься домой? Вот сразу и забери ее. Я на тебя надеюсь. Вашим чиновникам из Министерства Древностей я не очень-то доверяю, — поморщился Лайнбрейкер. — Они политики, а не ученые.

— А другие колонны? Вдруг… — начал было альбионец.

— Нет, я проверил все, — отрицательно качнул головой профессор. — Сплошной камень. Только эта. Но ты вообще понимаешь, что это значит?!

Хеллборн ударил его дважды.

Несильно, но почти без паузы, и по определенным точкам на груди. Старик даже не успел ничего понять. Просто мягко опустился на пол.

Вот и все. Вернулся домой с приема, налил себе стакан апельсинового сока перед сном, а тут сердце не выдержало. Сколько лет ему было? Семьдесят семь? Нет, семьдесят восемь. День рождения был два месяца назад. Спи спокойно, тибетанский стрелок.

Так. Катушки с пленками распихать по карманам, фотографии тоже. Хеллборн выключил свет и закрыл дверь фотокомнаты. Старик очень удачно выпал в коридорчик… а куда он ведет? Правильно, в спальню. Просто не дошел. альбионец переступил через труп и направился в кабинет. Искомое лежало в одном из ящиков рабочего стола. Дневник экспедиции. Потрепанный, небрежные записи. Старик не любил таскать в поле карандаши и бОльшую часть бумажной работы предпочитал делать дома. В дневнике и так половины страниц не хватает, поэтому еще двух никто не хватится. Толстый том "Кембриджский словарь кельтических языков" лежит на столе. Вернуть его на место, в библиотеку, а закладку выбросить. Отпечатков пальцев он не оставлял. Вроде бы все.

Уже направляясь к машине, Хеллборн попытался заглянуть в глубины своей души и памяти, и ему в который раз не понравилось то, что он увидел. Даже если отбросить эмоции и рассмотреть только простые факты. Старый профессор был учителем Джеймса восемь лет подряд — и многому его научил. Он был знаком с его покойным отцом и некоторое время замещал отца. А теперь он умер.

Джеймс Хеллборн понял, что он срочно нуждается в словах утешения. Не сразу, но он вспомнил эти слова.

Раса, Родина и Религия.

И Розеттский камень, конечно.

Глава 3. Здесь так много садов и виноградников

Перелет из Лондона в Новый Альбион был скучен вдвойне. Или даже втройне. Он прошел без приключений; бортовое пассажирское сообщество оставляло желать лучшего. Вот уже много месяцев Хеллборну не доводилось иметь дело с подобным скоплением снобов, тугодумов и скучных собеседников. Дирижабль носил гордое имя "Вимара Переш" и принадлежал португальской авиакомпании. Даже свободные от вахты офицеры не стремились к общению, хотя Джеймс никогда не упускал возможность поговорить с "небожителями". Порой среди них встречались интересные люди. Но не в этот раз.

Но были и светлые моменты. Перед самым отлетом на борт воздушного корабля доставили свежую хронику. Вечером ее продемонстрировали в кают-компании. Дорогая цветная пленка — Би-Би-Си гарантирует качество!

В первых кадрах показали Короткую Победоносную Войну на берегах Балтики. Она производила впечатление. Полный набор штампов и постановочных эпизодов. Польские и русские офицеры в разноцветных мундирах пожимают друг друг руки на фоне довольно скромного моста; сверкает лысина российского маршала и гордо развеваются усы его польского коллеги. Осадный танк МАС ломает кирпичную ограду какого-то невезучего юнкера; главный калибр "Яна Собеского" изрыгает огонь куда-то в сторону пустого горизонта. Кавалерийские танки ГИК в обычной русской манере перелетают через ручейки и овраги; а вот эскадра шестимоторных "АН-39" неторопливо засеивает бомбами нечто, должное изображать главную цитадель Кенигсберга. Неизвестный режиссер (его имени не было в титрах — Джеймс специально задержался, чтобы проверить) подошел к процессу творчески. Вместо обычного воодушевленного диктора, отпускающего пояснительные комментарии, за кадром звучала музыка. На фоне Балтийской войны (как ее успели окрестить) — российский военный марш; кажется, это был "Esli zavtra vojna".

В следующем сюжете показали маневры австрийского флота где-то на Адриатике. Канцлер Федеральных Австрийских Штатов стоял на мостике крейсера, широко распахивал рот и отчаянно жестикулировал, грозя неведомым врагам. За кадром гремела "Die Waffen! — Legt an!"

Потом морское могущество ФАШистов испарилось с экрана, и его место занял роскошный военный парад где-то в Индии. Судя по оранжевым флагам, это были халистанцы. Обычные слоны, верблюды и красивые бронзовые пушки для сипайских расстрелов. И все это под аккомпанемент совершенно легкомысленной индийской музыки. Никакого уважения к великим и чистым воинам!

В последнем эпизоде появился король-президент Сидониу Паиш собственной персоной. Насколько было известно Хеллборну, в настоящее время великий сидонист совершал турне по заморским провинциям Португалии. Вот он стоит на причале в Луанде; он же на фоне бастионов Момбасы; на этих кадрах Гоа, а это уже Макао. Из динамиков торжественно разливалась одна из симфоний Бетховена. Джеймс забыл ее номер.

В другие дни в салоне крутили несерьезные мексиканские комедии и боевики, но к такого рода зрелищам Джеймс Хеллборн испытывал стойкое отвращение. На борту имелась неплохая библиотека, но всю эту старую европейскую классику Джеймс осилил еще в годы учебы. Поэтому он заперся в каюте и настрочил несколько дополнительных отчетов. Джеймс мог позволить себе работу с секретными документами. В портфеле на длинной цепочке их было полным-полно. Его охранял статус дипкурьера, союзная Португалия и два служебных пистолета.

Сэр Энтони будет доволен и на долгие дни освободит его от скучной бумажной работы.

* * * * *

Возвращение на родину лейтенант проспал. Его разбудил португальский стюард, вежливо постучавший в дверь каюты. Зевая и прижимая к гружи портфель с бумагами, Хеллборн направился к выходу. Путь лежал через обзорную палубу. Дирижабль, обнимающий причальную мачту, висел высоко над городом, и вид открывался великолепный. Впрочем, как и всегда.

— У вас красивая страна, — заметил стюард, следовавший за ним по пятам.

— "Здесь так много садов и виноградников ", — процитировал Хеллборн.

— Только подумать, она могла быть нашей, — задумчиво пробормотал португалец.

Это было что-то новое, но достойный ответ был давно готов.

— Вы бы здесь не выжили, — приподняв подбородок, заявил гордый альбионец.

— Возможно, — не обиделся стюард и посмотрел на табло термометра. — Температура за бортом — 14 градусов.

— Сколько? — удивился Хеллборн.

— Простите, сеньор… 64.

— Лето, — пожал плечами альбионец. Португалец только поежился.

— Счастливого пути, сеньор Хеллборн.

— Спасибо, — с достоинством кивнул Джеймс и зашагал к лифту причальной башни.

Покончив с таможней, даже и не вздумавшей чинить ему препятствий, он поймал такси и направился в Адмиралтейство. В салоне старой "атаульпы" было удобно сидеть, но пейзажами родного города любоваться было уже нельзя. К счастью, ехать было недалеко, и на этот раз Хеллборн не успел заскучать.

Рабочий день был в самом разгаре, и сэр Энтони оказался в своем кабинете. На втором этаже одного из немногочисленных в Северном Фрэнсисберге зданий, сработанных в колониальном стиле.

— Ты отлично поработал, Джеймс, — шеф не страдал оригинальностью.

Сэр Энтони Гильберт, контр-адмирал Флота, директор Альбионской Секретной Службы, не годился для плакатов. Он был довольно молод, ему едва исполнилось сорок пять, но всего десять лет сидячей работы превратили его в круглый мясной шарик, с превеликим трудом покидающий кресло. Представьте себе его знаменитого современника, Победоносного Винни, а потом скиньте два десятка лет и умножьте в два раза по окружности. Сэр Энтони относился к такому состоянию вещей стоически и не без юмора (впрочем, как и многие другие толстяки, знакомые Хеллборну). В молодости он был отличным полевым агентом, но его лицо слишком примелькалось на всех семи континентах, поэтому коммандера Гильберта отозвали на родину и присвоили очередное звание. Потом еще одно — и вот он здесь, во главе самой могущественной секретной службы полушария. Злые языки не уставали говорить, что контр-адмирал Гильберт достиг высот только благодаря принадлежности к одной из Первых Семей. Но Те, Кто в Курсе Дел, знали, что это неправда. Сэр Энтони честно заслужил свое место, проливая кровь, а не гордясь ею. Слава Всевышнему, Альбион всегда был меритократией. Достаточно посмотреть на гросс-командера Пудинга, второго человека в ДСС и будущего директора (если сэр Энтони когда-нибудь уйдет на пенсию). Вот уж плебей из плебеев! Одна фамилия чего стоит!

— Ты отлично поработал, Джеймс, — повторил контр-адмирал и положил очередную прочитанную страницу на журнальный столик рядом со своим креслом. Сэру Энтони было неудобно сидеть за высоким рабочим столом, и тот мирно покрывался пылью в дальнем углу кабинета. — Прекрасный отчет, и приложения на высоте. Жаль, без фотографий. Но тут уж ничего не поделаешь. Я должен выразить тебе соболезнования, — добавил он без всякого перехода.

— Спасибо, сэр, — вздохнул Хеллборн. И в этот момент он совсем не притворялся.

— Ты успел побывать на похоронах? — Гильберт уткнулся в очередную страницу.

— Да, перед самым отлетом.

— Это хорошо, — в свою очередь вздохнул контр-адмирал. — Потому что всего через несколько недель — или даже дней — нам придется оплакивать слишком многих родных и близких. А где они будут лежать — одному Богу известно.

— Не будем себя обманывать, сэр, — прищурился Хеллборн. — Мы ждали эту войну, мы к ней готовились, мы желали ее. Мы даже молились на нее.

К счастью, гросс-коммандер Гренвилль остался далеко на севере, поэтому никто не мог обвинить Джеймса в плагиате.

Так или иначе, сэр Энтони и не думал возражать, поэтому лейтенант осторожно продолжил:

— Жаль, что она начинается так рано… Нам бы еще десять… да хотя бы пять лет.

Похоже, "пять лет" ничего не значили для контр-адмирала Гильберта, или он хорошо владел собой — впрочем, как и всегда. Поэтому сэр Энтони даже бровью не повел.

— Пять, десять, пятнадцать… — равнодушно отозвался он. — А вот полковник Горлинский учит нас — "чем раньше войдешь в тюрьму, тем раньше выйдешь!" Нет уж, лучше сейчас. Пока мы еще молоды и полны сил!

Да, с чувством юмора у контр-адмирала все было в порядке!

— Что будет с нашими добровольцами в Данорвегии? — поспешил сменить тему Хеллборн.

— Мы уже отдали приказ об эвакуации. Пока в Шотландию, там видно будет. Данорвежцы совсем потеряли голову и ориентацию в пространстве. Ни мира, ни войны. Они просто не знают, как поступить, и сегодня с ними очень трудно вести дела. Чем больше я получаю докладов с севера, Джеймс — и твой не был лишним — тем больше убеждаюсь: нам не стоило лишний раз конфликтовать с русскими. Вся наша послевоенная политика в отношении России была одной большой ошибкой. Кроуфорд и его банда слишком много времени посвятили азиатам и африканцам. Им так хотелось поиграть в наследников Британской империи. И в то же самое время они упустили из виду такого перспективного партнера — или даже союзника. Хуже того, Годвинсон пошел еще дальше и стакнулся с гавайскими монархистами!

— Они убили нашего консула, сэр, — напомнил Хеллборн.

— Глупости, Джеймс. Его убил стрелок из другой партии. Где эта партия сегодня? Русские уничтожили ее сами, еще во время гражданской войны. Томас Кроуфорд просто нашел повод разорвать с ними отношения. Ничто не мешало нам отправить в Петроград нового посла в любой из 20-х или 30-х годов. Но мы этого не сделали. Ладно, будем надеяться на лучшее. Война позволит нам исправить множество ошибок прошлого, — Гильберт отложил последнюю страницу и скрестил пальцы на животе. — Надеюсь, мы сможем призвать русских на нашу сторону.

— Ближе к финалу войны они все равно будут против нас… — осторожно заметил лейтенант.

— …или под нами, — уточнил контр-адмирал.

— Вы верите в это, сэр?

— Вы сомневаетесь в нашей силе духа и нашем могуществе? — сэр Энтони скорчил гримасу.

— Никак нет, сэр, — оставаясь в кресле, Джеймс ухитрился вытянуться по стойке "смирно". — Ваши дальнейшие приказы, сэр?

— Только не паясничай, это тебе не идет, — заметил адмирал и взял со столика пачку серых конвертов. Развернул их веером и выбрал один. — Поздравляю. Один из лучших кораблей нашего флота. Линейный монитор "Королева Матильда". Будешь числиться заместителем офицера связи.

— Монитор? — переспросил Хеллборн, вертя в руках конверт.

— Предпочитаешь свою старую субмарину или воздушную пехоту? Не спеши огорчаться, Джеймс. Поверь моему слову, даже на мониторе тебе не будет скучно. Разве что до отплытия. Между прочим, о скуке. У тебя есть парадный мундир?

"Что, опять?!" — мысленно застонал Хеллборн.

— Так точно, сэр. Совсем новый, купил его в Лондоне, на деньги посольства…

— Замечательно. Сегодня вечером будет большой прием в посольстве Конфедерации.

— В честь Нового Года? — машинально уточнил Хеллборн.

— Нет, разумеется, — удивился Гильберт. — В честь тамошнего дня независимости. Позор, конечно, а не праздник. Было бы что отмечать! Наши предки отстояли свою независимость с оружием в руках, а "конфетки" получили на Имперской конференции, то бишь на таком же пышном банкете! — сэр Энтони изобразил гнев и возмущение. — Да еще английского короля в нагрузку… Одно слово — американцы. Ну и черт с ними. Ты же понимаешь, зачем я тебя приглашаю.

— Обычный протокол, сэр, — с унылым выражением на лице кивнул Хеллборн. — Круги по залу, держать глаза и уши…

— Но первым делом доложись капитану "Матильды". Возможно, у него найдется для тебя работа — и тебе не придется страдать сегодня вечером.

* * * * *

Адмиралтейство расположено в двух минутах ходьбы от порта, точнее — от Главного портала. Люди, незнакомые с топографией альбионской столицы, часто путают эти понятия. Хеллборн не торопился и добирался до Портала целых пять минут. Он собирался многое обдумать, но голова временно отказалась с ним сотрудничать. Хорошо, время терпит.

Еще одно путешествие на лифте — и Джеймс Хеллборн оказался в гигантской природной пещере, наполненной складами, людьми, машинами и кораблями. Вот это уже был Порт. Разумеется, ему и прежде неоднократно приходилось здесь бывать, причем воспоминания не всегда были приятными. Поэтому лейтенант не стал любоваться пейзажем. Первый встречный капрал военно-морской полиции задумался на несколько секунд, потянулся было к планшету, но тут же просиял:

— "Матильда" на одннадцатом причале, сэр, у левой стенки.

— Спасибо, капрал, — козырнул Хеллборн и направился прямиком по указанному адресу.

Да, красавец корабль (или красавица? Все-таки королева). В предках у него/нее были неказистые американские мониторы времен тамошних гражданских и мексиканских войн, но альбионские кораблестроители подняли старую концепцию на новые высоты. Хеллборну были известны только самые общие детали, но главные отличия были видны невооруженным глазом. Больше брони, больше орудий. Ну и сам корабль был в несколько раз крупнее своих предшественников. Но в пределах разумного, ибо топография Гранд-Туннеля диктовала свои условия. Высокотрубным линкорам, растопырившим во все стороны башенные орудия, здесь искать было нечего.

На причале кипела работа. Моряки изображали бурную деятельность. Гора ящиков, из которых половина все равно останется на берегу за ненадобностью. И наоборот, действительно необходимые вещи находятся еще где-то далеко. Может быть на складах, а может и вовсе на фабрике. И, как писали в старинных романах, "в воздухе ощутимо пахло войной ". При этом плохой войной, потому что моряки работали без огонька, а шутки отпускали совсем плоские и мрачные.

"Куда смотрят политические комиссары?" — подумал Хеллборн.

Коммандер Сент-Олбанс, капитан "Королевы Матильды" обнаружился на борту корабля с перевеликим трудом, в одном из дальних снарядных погребов. Он не был плакатным офицером. На две головы ниже Хеллборна, рыжий, веснушчатый, усталый и мрачный, облаченный в промасленый бесформенный комбинезон, из карманов которого торчали гаечные ключи и вырванные с мясом алюминиевые трубки. Бегло просмотрев содержимое предложенного конверта, капитан запихнул его в один из карманов и осуждающе посмотрел на галстук лейтенанта. Смотреть в глаза Хеллборна ему было затруднительно, Сент-Олбанс не любил задирать голову.

— Я осведомлен о вашем статусе, лейтенант. Поэтому отправляйтесь в канцелярию эскадры, это в двух причалах отсюда, разыщите кого-нибудь из кадровиков, коммандера Хиггинс или лейтенанта Беверли, и оставьте свои координаты. Телефоны, адреса; все адреса любимых девушек и тетушек. Ну, сами знаете. Если начнется… Когда все начнется, — поправился капитан, — мы вас вызовем. До тех пор можете быть свободны.

— Я не боюсь тяжелой и грязной работы, сэр, — немедленно отозвался Хеллборн. — Я понимаю, что вам некогда возиться с новым офицером, но если вам нужна моя помощь…

— Что вы умеете делать? — перебил его Сент-Олбанс.

— Управляться с радиоаппаратурой, калибровать пулеметы и зенитные автоматы… таскать ящики? — попробовал угадать правильный ответ Джеймс.

— Тогда вы нам еще пригодитесь, мистер Хеллборн. А сегодня можете быть свободны, — упрямо повторил капитан.

И Джеймс не стал с ним спорить.

Вернувшись на поверхность земли, он одновременно вернулся к прежним мыслям. Итак, Четвертая Пирамида… Нет, не сейчас. Это будет странно выглядеть. Вернуться на родину через много месяцев и тут же отправиться на границу джунглей, любоваться на древние развалины? Такой формой ностальгии не страдают даже лучшие из нас. Сначала домой. Вечером в американское посольство. Там видно будет…

На этот раз Хеллборн действительно отпустил такси на соседней улице. Автомобиль все равно не смог бы подъехать к самому дому, очень узкой была ведущая к нему тропинка. На тропинке отдыхал жирный броненосец.

— Кыш, — сказал ему Джеймс, и животное поспешно убралось в кусты.

Семейная традиция гласила, что дом является законным трофеем шестнадцатого века, но повзрослевший Хеллборн в это не верил. Разумеется, у семейной традиции были готовы ответы на все — дом несколько раз горел, последний раз — в Маклиновскую войну, поэтому его пришлось восстанавливать из ничего и перестраивать. Это был хороший ответ, но неоднократно гостивший здесь профессор Лайнбрейкер с ним не согласился. Старик перекопал весь участок, изучил под микроскопом бревенчатые стены и пожелтевшие карты, и убедил молодого Хеллборна — здание увидело свет в девятнадцатом веке. Пусть оно и было выполнено в старом добром туземном стиле.

Почтовый ящик был пуст, как и всегда. Надо будет заглянуть на почтовую станцию, где его письма и журналы складывают в отдельную ячейку. Джеймс обошел комнаты, дотрагиваясь до шкафов и столов — они даже не успели как следует покрыться пылью. Потом вытащил старое кресло на веранду, но не стал на нем сидеть. Это было бы уже слишком. Потому что такой формой ностальгии не страдали даже лучшие из нас. Вместо этого он принял душ и принялся распаковывать чемоданы. Таксист твердо обещал вернуться за ним через два часа.

* * * * *

Само собой, посольство Конфедерации Американских Штатов огнями в ночи не сияло. Когда-то, давным-давно, это был замок одной из Первых Семей, но генерал Маклин ухитрился расстрелять всех ее представителей. После войны "конфетки" купили замок за сущие гроши. Еще через несколько лет возрожденное Общество Хранителей Старины попробовало отобрать замок. Случился естественный дипломатический скандал, но в итоге стороны пришли к компромиссу. Американские дипломаты остались жить в замке, но им было запрещенно что-либо перестраивать и переделывать. Время от времени их навещала комиссия ОХС, иногда сопровождаемая офицерами сэра Энтони в гражданских костюмах. И все были довольны.

Гости толпились на террасе, на уровне четвертого этажа. Предложенные гостеприимными американцами напитки ничего особенного из себя не представляли, тогда как закуски были на высоте. Но Хеллборн не успел ими насладиться. Здесь было куда больше знакомых лиц, поэтому на него немедленно обратили внимание.

— Джеймс! Добро пожаловать домой!

— Большое спасибо, сэр, — пробормотал Хеллборн и мило покраснел. Это стоило ему некоторых усилий, но таковы были правила игры.

Люди, оккупировавшие один из углов террасы и пожелавшие его приласкать, принадлежали к Самому Верху. Ну, почти. Второй Круг. Вряд ли бы они обратили внимание на простого флотского лейтенанта, если бы не одна маленькая дьявольская деталь. Все они хорошо знали и помнили генерала Джеймса Хеллборна-старшего — "да мы с ним в одном окопе/в одной казарме/в одном туалете сидели!". Поэтому Джеймс-младший был для них кем-то вроде горячо любимого племянника, за которого следует волноваться и за успехами которого надо следить. Но не более того. Меритократия превыше всего! Племянник пробьется наверх своими силами — или не пробьется вообще.

— Сэр Энтони сказал мне, что ты сегодня вернулся, — сообщил Гораций Гамильтон, генеральный прокурор Альбиона. — Что нового в Европе?

Контр-адмирала Гильберта среди гостей не было — очевидно, он не нашел в себе силы оставить любимое кресло.

— Я и не видел ее почти, Европу, — признался Хеллборн. — Снежные острова, пароходы, пьяные матросы…

— Ты бесчувственный старый чурбан, Гораций! — вклинился в разговор сэр Альфред Кейн, генеральный комиссар полиции Фрэнсисберга. — Джеймс, прими наши соболезнования. Мы знаем, что тебе нелегко пришлось…

— Соболезнования… соболезнования… соболезнования… — подхватили остальные Люди Второго Круга.

— Спасибо, спасибо, — грустно отвечал Хеллборн.

— И это после чудесного спасения из русского плена!

— Тебе нужно как следует отдохнуть…

— И отвлечься.

— И развеяться!

— Джеймс, познакомься с моим старым другом, — продолжил Фредерик Соренсен, первый маршал Воздушной Пехоты. — Господин Авраам Вульф, новый посол Конфедерации в нашей богоспасаемой стране.

— Очень приятно, мистер Вульф, — раскланялся лейтенант.

— С этим старым негодяем мы знатно поставили на уши весь западный фронт в конце последней войны! ХА-ХА-ХА! — хохот маршала Соренсена заставил вздрогнуть всех гостей на доброй половине террасы. — Не правда ли, полковник Вульф?

— Молчал бы уже, старый сводник, — американский посол без всякого уважения заехал локтем в бок альбионского полководца.

— Кстати, о сводничестве! Джеймс, познакомься… Это Вирджиния, наследница нашего американского друга.

На первый взгляд она была ровесницей Патриции. Девушка мало походила на стереотипную американку; скорее, она была плакатной англичанкой. Худая, рыжая, бледная, с огромными бесцветными глазами. На каких-то полдюйма ниже Хеллборна (но в этом могли быть виноваты высокие каблуки). Про таких девушек обычно говорят — "зато она очень умная". Скорей всего, полковник Вульф привез из Европы английскую жену. Плакатную английскую жену.

— Очень приятно, мистер Хеллборн, — "а еще у нее красивый голос!"

И почему-то британский акцент. От мамы, наверно.

— Вирджиния очень интересуется нашей историей, — продолжал сэр Фредерик, — поэтому ты идеально подходишь на эту роль.

— На эту роль?… — хлопнул глазами Хеллборн.

— Ну не доверять же бедную девушку дешевому гиду! Покажешь ей Пирамиды, Зеленую Границу, прочитаешь лекцию про отцов-основателей, туда-сюда…

— Эй, Фредди, ты говоришь про мою дочь! — почтенный маршал получил еще один тычок в бок от уважаемого посла.

— Будь спокоен как пингвин, Вульфи! Джеймс — надежный парень, я готов доверить ему даже собственную задницу, так что и тебе не следует беспокоиться за… — и еще один удар.

— Есть ли у вас планы на завтрашний день? — спросил Хеллборн, когда им наконец-то удалось вырваться из круга Людей Второго Круга.

— Никаких планов, мистер Хеллборн, — она поправила рукав весьма скромного серого вечернего платья. — Как и в ближайшие пять или шесть дней. Поэтому я и попросила дядю Фреда… то есть маршала Соренсена, организовать мне экскурсию. Извините, если это вам в тягость…

— Ни в коем случае! — Джеймс изобразил возмущенную искренность. — Аналогичная ситуация. Длительный отпуск и никаких планов. Хорошо. Вы не будете против, если я заеду за вами утром?

— Утром? — улыбнулась Вирджиния Вульф. — А точнее?

— В наших сутках тоже двадцать четыре часа, — улыбнулся в ответ Хеллборн. — Стараемся идти в ногу со всем миром. Вы к нам надолго? Еще успеете привыкнуть.

— Это было несколько неожиданно, — поведала она, облокотившись на перила. — Отец давно ждал назначения в Мехико, но буквально в последний момент его перевели в Новый Альбион. К поездке в Мексику я добросовестно готовилась, брала уроки испанского, кучу книг перечитала, тогда как Альбион… смутные обрывочные воспоминания из школьных учебников и редкие газетные новости. Но мне здесь нравится, да и отец доволен.

— А еще мы говорим по-английски, — заметил Хеллборн.

Мисс Вульф рассмеялась.

— Только этот факт и заставил маму смириться с новым назначением. В Мексику ей и вовсе не хотелось ехать. "Сменить Лондон на эту ужасную и дикую страну", говорила она…

— Лондон? — машинально переспросил лейтенант.

— До недавнего времени отец работал в Лондоне, первый секретарь посольства… Так когда мы встречаемся?

— В восемь… — начал было Хеллборн. — Нет, в девять ноль-ноль.

— Любите поспать подольше? — Вирджиния скорчила забавную гримаску.

"1. Умная. 2. Красивый голос. 3. Острый язычок. Список достоинств растет прямо на глазах!" — коварный альбионец поспешил подвести предварительные итоги.

— Не в этом дело, — фыркнул Хеллборн. — Я должен взять машину, а прокатная контора откроется не раньше восьми. Где вы остановились?

— Я живу здесь, в посольстве. Гостевые комнаты все равно пустуют. Буду экономить, пока не устроюсь на работу…

"А за воду и электричество заплатят простые американские налогоплательщики! — мысленно покачал головой Джеймс. — Как нехорошо!"

— …и служба безопасности на этом настояла, — продолжила она.

"Это уже простительно".

— Зря они так, у нас одна из самых безопасных столиц на планете, — машинально отозвался Хеллборн. — Днем, по крайней мере… Если не секрет, кто вы по специальности?

— Инженер-химик, вторая степень, — мисс Вульф не хвасталась, она констатировала факт.

— Это же просто великолепно! — просиял Джеймс. — У нас вы легко найдете работу! На рудниках СТА, "Браун-Андерспейс" или даже заводах "Винил-Стирлинг"…

— Вы забыли отметить, что бОльшая часть должностей на этих замечательных предприятиях закрыта для иностранцев, — грустно вздохнула она.

— Да, конечно… — промямлил Хеллборн. — Вопросы безопасности… А зачем вам эта головная боль?! Попробуйте тот же "Антарес-Комбайн", пищевая промышленность. Уважаемая работа, никаких солдафонов над душой, и зарплаты у них высокие.

— Никаких солдафонов? — прыснула она. — Это вы так о своих коллегах-военных?

— Самокритичность — мое второе имя, — скромно признался Джеймс. — Значит, ровно в девять, мисс Вульф?

Наивный альбионец рассчитывал, что в ответ прозвучит стандартное "называйте меня просто Вирджиния". Но обладательница многочисленных достоинств не спешила вступать в ряды "сестер по оружию".

— Ровно в девять, мистер Хеллборн.

* * * * *

Хеллборн подъехал к воротам посольства в девять ноль шесть. И не угадал. Вирджиния уже сидела на ступеньках.

— Оформление бумаг заняло немного больше времени, чем я рассчитывал, — извинился он. — Но мы легко компенсируем эти минуты.

— Ничего страшного, — улыбнулась она.

От вечернего платья не осталось и следа. Мисс Вульф была облачена в джинсовый костюм, меховую куртку и высокие горные ботинки. Хеллборн одобрительно кивнул.

— Похоже, вы опытная путешественница.

— Облазила все шотландские горы на каникулах. И несколько валлийских холмов, — похвасталась Вирджиния. — Куда мне положить рюкзак?

— Бросайте на заднее сиденье, — неуверенно сказал лейтенант. — Только мы ведь еще сегодня вернемся…

— Да он совсем пустой! Фотоаппарат, запасная куртка, термос, бутерброды… — поведала мисс Вульф.

— Бутерброды — это лишнее. Неужели бы я оставил вас голодной?! Хотя… — задумался альбионец.

— Без обид, мистер Хеллборн — я не избалована, но иногда меня пугает ассортимент придорожных кафе… или что вы там захватили с собой.

— Стандартный армейский паек, — уныло кивнул Джеймс, и тяжелый "лендровер" плавно тронулся с места.

— Мы будем на месте примерно через час, — объявил он, сворачивая на соседнюю улицу. — Можно было и быстрее, но…

— …неприятности с законом нам ни к чему, — догадалась мисс Вульф.

— Как вам нравится наша столица? — спросил Хеллборн, поскольку не успел придумать ничего лучшего.

Вирджиния ответила не сразу. Бросила короткий взягляд налево, потом длинный — направо. Встречных и обгоняющих машин было совсем немного, если сравнивать с европейскими городами, но даже будь это не так, пробки Фрэнсисбергу не грозили еще много лет. По главному проспекту машины могли двигаться чуть ли не в шесть рядов. То есть в двенадцать, если считать оба направления. Движение в Альбионе было правосторонним, поэтому доминировали экипажи американских и континентальных марок. Людей на улицах было также немного, альбионцы серьезно относились к рабочему дню. Но, разумеется, люди и машины не были самыми интересными деталями наблюдаемого ландшафта.

— Просто другая планета, — очень удачно ответила она и обеспечила этому разговору блестящее будущее. — Ни в одной из наших колоний я такого не видела. Где бы не появлялись англичане, они старались принести с собой хоть немного родной архитектуры. Но здесь?…

— Ни в одной стране мира англичанам не доставалось такое множество пустых и благоустроенных домов, — заметил Джеймс. — И уже второе и третье поколение альбионцев не признавали другой архитектуры. Кроме всего прочего, она отлично подходит для нашего климата. Конечно, время от времени в Альбион прибывал новый губернатор с замашками великого строителя… Пока очередного из них не сбросили в Горячее озеро.

— Да здравствует Революция! — подхватила Вирджиния, и когда Хеллборн удивленно покосился на нее, напомнила: — Я ведь еще и американка.

— И какую из своих революций американцы сегодня считают самой успешной? — осторожно поинтересовался Джеймс.

— Все до одной. И пусть ни одна из них не дала полной независимости, но каждая прибавляла прав и свобод. Каждая нация гордится своими победами, — мисс Вульф пожала плечами.

"Через несколько дней у нас появится великое множество причин для гордости", — подумал Хеллборн и незаметно вздохнул.

— Обратите внимание, слева по борту Большой императорский дворец, — тоном профессионального гида объявил он.

— У вас до сих пор есть император? — Вирджиния покачала головой. — Удивительно…

— Сенат, консулы и так далее, — похвастался Хеллборн. — Отцы-основатели были большими поклонниками Римской республики. К их чести, они не стали копировать ее досконально и добавили несколько институтов из других времен и народов. Но система работает.

— Гражданские войны являлись частью системы? — ехидно уточнила она.

— Конечно, — убежденно кивнул Джеймс. — Одна из них превратила первого консула в императора, а вторая низвела императора до уровня важного, но рядового министра. В Конституции записано право народа на вооруженное восстание против тиранического или некомпетентного правительства. Понимаете, с точки зрения банальной эрудиции каждый отдельно взятый индивидуум …

— Хватит, хватит! — мисс Вульф энергично замахала руками. — Расскажите лучше что-нибудь о прежних домовладельцах. Неужели они все вымерли?

— Вымерли, были убиты, принесены в жертву, — уточнил Хеллборн. — Все было кончено максимум за пятнадцать лет. Уже четвертая по счету экспедиция не нашла в Альбионе ни одного живого египтянца.

— Египтянина? — переспросила она.

— Египтянца, — поправил Хеллборн. — Наши предки называли их "египтянцы". Не совсем грамотно с точки зрения толстых кембдрижских словарей, но именно это имя прижилось. Надо ведь как-то отличать их от "настоящих" африканских египтян. Уже в просвещенные времена кабинетные ученые мужи пытались приклеить к ним другие прозвища вроде "прото-альбионцы" или "антиподы", но потерпели неудачу. Египтянцы и все тут. Боюсь, их настоящего имени мы не узнаем уже никогда.

"Если только профессор не ошибся…" — промелькнула и тут же спряталась мысль.

— Но почему египтянцы?

— По той же причине, что и американские "индейцы", которые не имеют никакого отношения к Индии. По ошибке. Просто один из офицеров сэра Фрэнсиса Дрейка увидел пирамиды, у него в голове загорелась лампочка…

— Как вы сказали? — удивилась Вирджиния. — "Загорелась лампочка?"

— Ну, пришло озарение, просветление, — пояснил он. — Посетила гениальная мысль. Наш провинциальный жаргон, привыкайте, — улыбнулся Джеймс. — Так вот, начитанный был парень, слишком образованный для своего темного века. Увидел пирамиды и сразу вспомнил про Египет. И все, имя приклеилось навеки. Когда здесь правили испанцы… все шесть месяцев, — ухмыльнулся коварный альбионец, — на картах даже значилось "Virreinato del Nuevo Egipto del Sur ", вице-королевство Новый Южный Египет.

— Я читала в какой-то газете про гипотезу, которая гласит, будто настоящие египтяне и в самом деле приложили руку к альбионским пирамидам…

— Желтая пресса! — лейтенант страдальчески застонал. — Глупости. Ничего общего. Совсем другая архитектура и планировка. Гораздо ближе к ацтекским и майанским пирамидам. Нас навещали опытные египтологи, они забили в гроб этой гипотезы еще несколько гвоздей. Кроме того, раскопанные антропологами скелеты однозначно говорят — египтянцы принадлежали к той же расе, что и американские индейцы. Скорей всего, они мигрировали в Альбион из Южной Америки. Потом начался новый ледниковый период, и все контакты с другими материками прервались вплоть до прибытия флотилии Дрейка.

— Если бы не этот случайный шторм… — задумчиво заметила девушка.

— В тех широтах часто штормит, — пожал плечами Хеллборн. — Удача могла улыбнуться еще Магеллану. Некоторые португальские националисты так и считают. Считают, что Новый Альбион был открыт Магелланом.

— А вы в это совершенно не верите? — поинтересовалась Вирджиния.

— Грубая подделка, — твердо отвечал Джеймс. — Времен португальского вторжения. Так они пытались обосновать свои права на эту землю. Но это суровая страна для настоящих белых людей — и она их отвергла!

— Сколько пафоса! — в ее голосе прозвучала ирония.

Хеллборн снова пожал плечами.

— История расставила точки над "i", — добавил альбионец.

— А как же египтянцы? — спросила Вирджиния. — Разве это не была их страна?

— Их она тоже отвергла, когда здесь появились более достойные, — поведал Хеллборн. — И эти разноцветные люди низшей расы покинули нас навсегда. Так устроен мир.

— И вас — вас, альбионцев, совсем не мучает совесть? — холодно спросила она. — Эти "разноцветные люди" могли жить здесь еще много веков…

— Не может быть! — воскликнул лейтенант. — Ушам своим не верю! Признайтесь, мисс Вульф, вы на самом деле так не думаете. Вы пытались пошутить, когда задавали этот вопрос!

— Почему вы так решили? — нахмурилась девушка.

— А разве ВАС никогда не мучает совесть? — ухмыльнулся Джеймс.

Она непонимающе хлопнула глазами.

"Черт побери, неужели она только притворялась умной? Или сейчас притворяется глупой? Дьявол поймет этих женщин…"

— Вас, американцев — которые истребили девяносто процентов индейцев, а уцелевших загнали в резервации?

— Мелко копаете, мистер Хеллборн, — она презрительно скривила губы. — К тому же я не совсем американка…

— …вас, англичан, держащих в колониальным рабстве сотни народов Африки и Евразии? — продолжил Хеллборн.

— Что вы хотите от меня услышать? — теперь уже Вирджиния пожала плечами. — Что я несогласна с такой политикой и выступаю за роспуск Британской империи?

— Превосходно. Я ждал этого ответа, — удовлетворенно кивнул он. — Итак, представим такую волшебную картину: завтра все эти несчастные дикари получают независимость, а солдаты в красных мундирах возвращаются домой. Неужели вас и тогда не будет мучить совесть?

Она снова хлопнула глазами.

— Как, вы забыли? Был такой остров — Британия, и жили на нем племена бриттов. А потом пришли англосаксы, перебили девяносто процентов населения, загнали пять процентов в каледонские и валлийские холмы, а еще пять сделали рабами.

— Это было так давно… — несколько расстерянно пробормотала Вирджиния.

— Каких-нибудь пятнадцать веков назад. Последний египтянец умер три с половиной века назад, плюс-мирус. И то, и другое было давно. Проснитесь, мисс Вульф! — воскликнул Хеллборн. — Мы все живем на чужой земле, "настоящих" владельцев которой убили наши предки. Владельцев, которые, в свою очередь, уничтожили еще кого-то…

— Если даже так, — заметила она, — то в Британии англосаксы истребили далеко не всех кельтов. Шотландцы и валлийцы живы и процветают. Особенно валлийцы, — усмехнулась она, — уж я-то знаю… И в сегодняшней Америке многочисленым индейцам постепенно возвращают гражданские права. Но в Новом Альбионе не уцелел никто! Понимаете, никто! Ваши предки убили всех египтянцев — ВСЕХ до одного! Такого геноцида история просто не знала!

— Не так все было, — покачал головой Джеймс. — Первые английские поселенцы Альбиона убили совсем ничтожное число туземцев на войне. Остальных прикончили болезни. Вирусы и микробы. Как вы наверняка знаете, нечто подобное имело место и в Америках. Аборигены не были знакомы с европейскими болезнями, у них не было наследственного иммунитета.

— Но опять же, это не помешало многим индейцам уцелеть, — возразила Вирджиния.

— Я в этом мало что понимаю, но професор Флеминг, микробиолог, изучавший историю Альбиона, объясняет это так, — начал Хеллборн. — Египтянцы были тысячи лет изолированы от внешнего мира. И когда произошел первый контакт, они получили двойной удар. Не только европейские микробы, но и американские. Среди матросов Дрейка и Рэйли хватало таких, кто успел побывать в Америке и подцепить тамошние веселые и грустные болезни. Двойной удар, — повторил Джеймс. — Такого нашествия иноземных вирусов египтянцы просто не выдержали. Не знаю, сколько правды в этой гипотезе, но она многое объясняет. Некоторые египтянцы пытались спастись в других оазисах, но только распространяли эпидемию. Последний оазис мы нашли только в начале нашего столетия, с дирижабля. Мертвый город, поглощенный джунглями…

— А что говорят старые альбионские хроники и летописи? — поинтересовалась мисс Вульф. — Должны же были сохраниться какие-то документы!

— Пять или шесть иноземных вторжений, пять-шесть гражданских войн, две или три войны за независимость, — напомнил Хеллборн. — Бумага хорошо горит… Иногда хроники находились на борту кораблей, плывущих обратно в Англию, но далеко не все они вернулись домой. Слишком много документов погибло, поэтому мы учим раннюю историю Альбиона по обрывкам и намекам…

— Две или три войны за независимость? — удивилась девушка. — Как вы их считаете?

— Готов спорить, в британских учебниках они называются иначе, — усмехнулся альбионец. — Итак, 1777-й год. Потом 1811-й — в Англии это вообще за отдельную войну не считают, локальная операция против наполеоновской базы. Что же касается последней войны, то здесь даже наши историки друг с другом несогласны. Считать ли высадку Уолкера и его последовавший разгром за отдельную войну — или же за эпизод Маклиновского мятежа.

Все это время он продолжал вести машину, и плодом его усилий стало появление на горизонте дорожного указателя "Вы покидаете Фрэнсисберг".

— Проклятье! — воскликнул Хеллборн. — Мы ведь проехали не только рядом с императорским дворцом.

— "Город остался за кадром", — улыбнулась она. Так назывался какой-то новый и очень модный французский фильм. У Джеймса не было времени его посмотреть. — Ничего страшного. Остальное покажете на обратном пути.

— Да будет так, — согласился Джеймс. — А теперь посмотрите налево. Это старый золотой рудник…

Но лекция снова сорвалась.

— Золото, — девушка опять покачала головой. — Сколько людей устремились тогда в эту страну в поисках золота?

— Альбионское золото помогло нам построить Каунтер-Армаду и гнать испанцев до самого Мадрида, — напомнил Хеллборн. — Если бы не золото Альбиона, мы бы сейчас говорили по-испански. А мир не стал бы лучше. Вспомните, что несли к нам в Британию католические фанатики. Не только смерть и разрушения — война есть война. Рабство, невежество, инквизицию, самое темное средневековое мракобесие…

— "К нам в Британию"? — переспросила она.

— Так у нас учат историю, — поведал Джеймс. — Это ведь и наши предки тоже. Примерно до середины семнадцатого века мы были единым народом. После Кромвелля и первой Революции многое изменилось.

— Да здравствует Революция? — уточнила Вирджиния.

— Да здравствует, — согласился он.

* * * * *

Остаток пути они говорили о несерьезных вещах — наконец-то! Джеймс включил радио, Вирджиния оказалась большой ценительницей современной музыки, особенно джаза и французского шансона. Хеллборн свое мнение об этом "исскустве" благоразумно оставил при себе. Лекция по-прежнему не клеилась, но несколько раз он ухитрялся сообщать: "А вот это лаборатории "Браун-Андерспейс"… А вот опытная плантация "Антарес-Комбайн"… А это просто плантация. Только здесь белые люди работают, не то что в вашей Америке… А вот башни Электрической компании. А это всего лишь старая лесопилка".

Потом дорога резко повернула направо, "лендровер" немного попетлял между холмами, и наконец Хеллборн ткнул пальцем в лобовое стекло.

— Вот Она. — "Она" с заглавной буквы.

— Какая прелесть, — прошептала мисс Вульф.

Еще пять минут, и Хеллборн поставил машину на пустую стоянку возле неказистого домика с банальной вывеской "Приют паломников". В другом углу стоянки расположился старенький зеленый квадроцикл. Молодой парень в форме егерской службы сидел за стойкой и о чем-то болтал с пожилым продавцом.

— Мы не можем пожаловаться на избыток туристов, — поведал Джеймс Хеллборн, осмотревшись по сторонам. — Конечно, билеты в Альбион гораздо дороже билетов в Египет. И египетские пирамиды куда известнее. К примеру, возле мексиканских пирамид тоже не наблюдаются толпы туристов.

— Может, это и к лучшему, — заметила Вирджиния. — Подольше простоят. Туристы — это напасть… Разумеется, я не себя имею в виду, — уточнила она. Хеллборн рассмеялся и открыл багажник.

— А как же археологи? — спросила мисс Вульф. — Разве они не сидят здесь безвылазно?

— Ажиотаж прошлых лет давно прошел, — отозвался Хеллборн, копаясь в багажнике. — Теперь они не такие частые гости. В этом году уже была одна экспедиция. Другие еще не приехали.

"И вряд ли уже приедут", — мысленно добавил он.

— К тому же, есть и другие пирамиды. Там сейчас итальянцы работают, если я не ошибаюсь, — Хеллборн захлопнул багажник.

— Зачем это? — нервно покосилась девушка. — Разве здесь встречаются хищники?

— Только не днем, — успокоил ее Джеймс, открывая затвор дробовика. — Ночью — совсем другое дело, ночью они могут забрести даже в город. Это на всякий случай. Вооружен — значит, предупрежден!

— Разве не наоборот? — уточнила мисс Вульф.

— Только не в наших краях, — уверенно отвечал Хеллборн. — Вы готовы? Отсюда пойдем пешком.

Еще минут десять, несколько сломанных веток и раздвинутых кустов, и они оказались у подножия.

— Четвертая Альбионская Пирамида, — к Хеллборну вернулся тон заправского гида. — Самая крупная из четырех десятков, известных нам, и уцелевших до сегодняшнего дня. Ее высота — около 120 метров. Чуть ниже, чем гробницы Хеопса или Хефрена, но эта пирамида кажется выше, поскольку стоит на вершине холма. Точная дата постройки неизвестна. Самая популярная на сегодняшний день оценка — около 500 года до рождества Христова. Но далеко не все археологи согласны с этой датой. Обнаружена Второй Альбионской экспедицией, тогда и отмечена на картах. Первый альбионский картограф не страдал от избытка фантазии, поэтому он просто пронумеровал пирамиды с юга на север — Первая, Вторая и так далее. Грешно так говорить, но, к счастью, вскоре его убили туземцы — или сожрали хищники. История посмеялась над ним, в документах он остался как безымянный Первый Картограф. У сменившего его лейтенанта Джека Тейлора с фантазией было все в порядке. Все остальные пирамиды получили имена собственные — самого Тейлора, его товарищей, и даже старых английских королей. Иногда это выглядит забавно. Сравните — пирамида Хеопса, пирамида Микерина, пирамида Вильгельма Завоевателя, пирамида Ричарда Львиное Сердце. Историкам далекого будущего это прибавит немало головной боли, — ухмыльнулся Джеймс. — Они будут гадать — "действительно ли все эти короли похоронены в Новом Альбионе?" И путать не только Старый Альбион с Новым, но еще и с Авалоном. Здесь есть и пирамида короля Артура, и пирамида Ланселота, и других рыцарей Круглого Стола…

Они принялись медленно подниматься по широким ступеням.

— По этому желобу стекала кровь, — Хеллборн указал на широкую канавку справа от лестницы. — И по этому тоже, — слева наблюдалась аналогичная канавка. — Сэр Уолтер Рэйли оставил красочное описание в своих мемуарах. "Мы поднимались навстречу бушующему кровавому водопаду. И если каменный желоб был руслом реки, то река выходила из берегов и заливала лестницу. Наши солдаты скользили и оступались. Земля у подножия пирамиды превратилась в настоящее болото, только вместо речной воды почва в этом болтое смешалась с горячей человеческой кровью …" — процитировал Джеймс. — Поэт, воистину поэт. Жаль, что не в рифму.

— В одной желтой газете… — начала было Вирджиния. — Простите, но чего только приносят почитать на борту дирижабля! — так вот, я прочитала, будто в Альбионе до сих пор совершаются жертвоприношения. Какие-то тайные общества. Глупости, наверно.

— Ну почему? — пожал плечами Джеймс Хеллборн. — Это чистая правда.

Она вздрогнула и совсем чуть-чуть побледнела.

— Шутите?

— Это было еще до мировой войны, — пояснил коварный альбионец. — Спросите у сэра Альфреда — вы же знакомы с ним? — он не даст соврать. Тогда Альфред Кейн был еще молодым детективом в Дракенсберге. Только никакого тайного общества не было. Был один сумасшедший чиновник. Он заманивал девушек из рабочего квартала к пирамиде короля Стивена и…

— И?…

— Зачем вам эти ужасные подробности? — вздохнул Джеймс. — Короче, он их убивал. Он успел убить шестерых, пока его не схватили и не повесили. Об этом писали даже в европейских газетах. Но не будем о грустном.

На изучение внутренних помещений пирамиды они потратили несколько часов подряд. Бутерброды были забыты. Кассеты к фотокамере были израсходованы без остатка. Вирджиния была в восторге.

— Удивительно, что в своей символике они использовали столько крестов! — заметила она. — Что подумали об этом первые английские визитеры?

— Ничего удивительного, — ответил Хеллборн. — Это всего лишь Южный Крест, самое замечательное созвездие нашего ночного неба. Но англичане поняли это не сразу. Некоторые из них, будучи в приступе острой наивности, решили, будто прибыли в волшебную страну Иоанна Пресвитера. Конечно, это нисколько не мешало им грабить и убивать новообретенных "братьев во Христе". На дворе был шестнадцатый век, когда и "настоящие" добрые христиане охотно убивали друг друга в попытках понять, кто из них самый настоящий. А здесь какие-то грязные голые дикари… Даже если и христиане, то вне всякого сомнения НЕнастоящие! Конечно, англичане быстро поняли свою ошибку. Как только увидели второй алтарь.

— Почему не первый? — удивилась Вирджиния.

— Тогда они еще не успели растерять остатки наивности, — поведал Джеймс. — Об этом пишет в своих мемуарах Джек Тейлор. Британцы решили, будто это египтянская "инквизиция" казнит здешних еретиков. Со временем выяснилось, что все гораздо интереснее. Египтянцы поклонялись солнцу, а крест считали воплощением сатаны. Потому что солнце дарило тепло и свет, а крест загорался на небе только Долгой Ночью. Увидев кресты на солдатских шеях и английских знаменах, туземцы тут же взялись за оружие… Посмотрите вот на эту фреску, например. Видите? Это Солнце сжигает Крест в своем пламени.

— Какие ужасы вы рассказываете, — вздрогнула она.

— А предки наши, когда немного разобрались что к чему, решили, будто попали в самый настоящий ад! Судите сами. Страна на противоположном конце Земли. Ледяная пустыня. В центре ее — вулканы, кипящие фонтаны гейзеров, серные источники. Свирепые язычники погрязли в безумном разврате и кровавых жертвоприношениях. Поклоняются солнечному огню, а крест ненавидят. А потом опустилась Первая Долгая ночь, и из джунглей вышли настоящие демоны. Они говорили на человеческом языке и разрывали людей на части!.. Преисподняя, настоящая преисподняя, да и только! Самые малодушные говорили, что надо бежать из этой ужасной страны, пока их души не погублены окончательно. Но Фрэнсис Дрейк воскликнул — "Я собственноручно убью всякого, кто посмеет повернуть назад! С нами Бог — и поэтому здешние дьяволы нам не страшны! Вперед! За Англию и королеву!"

— Вот настоящий белый человек! — мисс Вульф изобразила неподдельное восхищение.

— Испанцы успешно использовали адские сюжеты в своей пропаганде, — воодушевленно продолжал Хеллборн. — Так успешно, что запугали себя сами! Именно поэтому "Новый Южный Египет" протянул всего полгода. Уже в сумерках испанцы принялись паковать чемоданы и в ужасе бежали отсюда. На поздних испанских картах какой-то остроумец начертал "Новое Южное Инферно "…

— У вашей страны было много имен, — заметила Вирджиния.

— Так точно, — кивнул Джеймс. — Новый Альбион, Земля Дрейка, Дракония, Земля королевы Елизаветы, Новый Южный Египет, Терра Магеллания, Южная Исландия, Фригидерия, Содерланд, просто Альбион. Альбания — Белая Страна. Соединенные Штаты Альбиона, да хранит их Бог! Аминь!

— Аминь! — подхватила Вирджиния.

— Продолжим осмотр? — предложил Джеймс.

— Безусловно! — согласилась девушка. — Ой, что это? — она уставилась на другую фреску и покраснела.

— Преисподняя, — охотно пояснил он. — Грязный языческий разврат, как писал Джек Тейлор. Доброму англичанину не пристало так себя вести! Впрочем, эротические сюжеты среди пирамидальных рисунков в явном меньшинстве. Похоже, гораздо больше они любили рисовать войну…

* * * * *

На обратном пути она задремала. Хеллборн не стал ее будить. Ему надо было о много подумать. Кроме того, ему следовало ровно дышать и не превышать скорость. Спокойствие, только спокойствие!

"Лендровер" остановился у американского посольства. Они мило попрощались и договорились в ближайшие дни съездить еще куда-нибудь. Пока у Джеймса не кончился отпуск, а Вирджиния не устроилась на работу. Кстати, она наконец-то разрешила называть себя Вирджинией, и получила разрешение называть его Джеймсом. Посол КША мистер Авраам Вульф собственной персоной появился на пороге, получил дочку в целости и сохранности, после чего добрых пять минут говорил с ним о погоде и прочей ерунде. Пригласил на ужин. Черт побери, на что господин посол рассчитывает и намекает?!

Да какая к дьяволу разница! Через минуту Хеллборн уже выбросил из головы и мистеры Вульфа, и его дочку, и всю Конфедерацию Американских Штатов. "Лендровер" на полной скорости мчался обратно к пирамиде.

Уже за городом его догнал полицейский патруль. Джеймс показал карточку ДСС и простодушно хлопнул глазами.

— Бумажник в пирамиде потерял, — пояснил он.

— Это хорошо, что вы носите документы отдельно, — заметил полицейский. — Счастливого пути, сэр.

— Спасибо, сержант.

Он действительно оставил в пирамиде бумажник, потому что собирался туда вернуться и нуждался в предлоге. На всякий случай.

Киоск был закрыт, давешнего егеря на посту не было. Ну да, он не обязан сидеть здесь круглые сутки. Его давно уже сменили, а сменщику еще надо объехать всю границу заповедника.

Бумажник лежал на том же самом месте. Не хватало кое-чего другого.

Четвертая Пирамида, Северная "безалтарная" комната. Вот и черная базальтовая колонна в центре. А основание у колонны отсутствует. Диск толщиной в пять дюймов и диаметром в два фута, волшебный "Розеттский камень" бесследно исчез!!!

"Нет, не бесследно, — поправил себя Джеймс Хеллборн. — Так просто не бывает. Всегда остаются следы. Надо только их увидеть".

Увы, через несколько часов самого тщательно осмотра — до покрасневших "вампирских" глаз, стертых коленок и немыслимых акробатических трюков, он понял, что следов неведомых грабителей ему не обнаружить. Работали профессионалы. Конечно, если пригласить сюда команду сыщиков из ДСС или даже столичной полиции… Но лейтенант не мог позволить себе такую роскошь. Черт побери, что теперь делать?!

"Думай, Джеймс, думай. За такой провал по голове не погладят. Ее оторвут с корнем, — заметил внутренний голос".

Идиот, какой идиот! Несколько дней в Лондоне, перелет, потом этот дурацкий банкет в посольстве! Еще полдня с этой девчонкой, держался из последних сил, боялся себя выдать и вызвать лишние подозрения. Столько времени потерял! Надо было тут же связаться с Альбионом, сразу после разговора с профессором…

"С кем связаться?! — поинтересовался внутренний голос. — Кому ты мог доверять?!"

"Не ищи себе оправданий, — это был другой внутренний голос. Не многовато ли их сегодня собралось? — Не ищи оправданий. Найди решение".

Возможно, он бы все равно не успел. Возможно, Большую черную монетку, его "Розеттский камень", выкрали еще до встречи с профессором.

"Не ищи себе оправданий ".

Пора возвращаться домой. Здесь ловить все равно нечего.

Джеймс Хеллборн немного постоял на вершине пирамиды и принялся медленно спускаться вниз. Силы — физические и душевные — были на исходе, их следовало беречь…

— Какой приятный сегодня день, — заметил голос у него за спиной.

Джеймс похолодел и замер.

— Но я все еще не понимаю, Чарли, зачем мы сюда пришли? — продолжал голос.

Этот голос невозможно было ни с чем перепутать. Как писали в тех же старинных романах, наивных и сентиментальных, "альбионцы впитывали его с молоком матери ". Хотя и не каждому доводилось услышать этот Голос в реальной жизни. Хеллборну приходилось. Он тогда был еще курсантом, это была часть подготовки.

— Ах, Чарли, это так романтично! — Голос распирало от восторженных ноток. — Ты не представляешь, как это прекрасно!

"Интересно, что случилось в итоге с этой сладкой парочкой?" — спросил себя Хеллборн и тут же нашел ответ.

— Чарли, ты даже не хочешь на меня посмотреть? — Голос, кажется, обиделся.

Джеймс Хеллборн медленно повернулся. Будь все проклято, он оставил дробовик в машине. К счастью, у него оставался револьвер на поясе. Старый добрый "Уэбли-Хеллдог" 577-го калибра. Только бы успеть. Только бы успеть!

Прежде чем прозвучал Голос, Джеймс успел спуститься вниз ступенек на тридцать. А на вершине лестницы теперь стоял Он. Воплощенный кошмар, бла-бла-бла (см. старинные романы). Невысокий, чуть больше двух метров. Черт побери, да это же детеныш! Это многое объясняет. Остался без родителей, или просто отбился от стаи и заблудился. Взрослые твари обычно появляются только по ночам. Красивый — весь угольно-черный, с белой грудкой и белым хохолком. И белоснежным клювом, цвета слоновой кости (или своей собственной). Этот клюв легко пробивал металлические кирасы времен Непобедимых Армад — да и современные тоже. Яркие, добродушные и даже мудрые золотистые глаза. Еще у него было красивое латинское имя, придуманное кабинетными зоологами — Titanis walleri. Но простые люди обычно называли его Птица Террора. Иногда — Пситтакиллер.

Попугай-Убийца.

Первые поселенцы приняли их за тех самых демонов, изящно дополнявших пейзаж Преисподней. В более просвещенные времена в них даже видели разумных существ. Да что там, совсем недавно сэр Герберт Уэллс писал рассказы, где доказывал, что Птицы прибыли с Марса. Про Берроуза и прочих сочинителей и говорить нечего. Тарзан и Джон Картер убивали хитроумных юпитерианских Титанисов десятками, сотнями! Современная наука окончательно вынесла вердикт — всего лишь птицы. Свирепые и невероятно опасные, но совсем не разумные существа. В древности населяли обширные пространства обеих Америк, но сохранились только в Альбионе. Наряду с саблезубыми кошками и другой экзотикой. Древние египтянцы поклонялись им как богам и приносили жертвы. Если археологи правильно истолковали рисунки на пирамидах. Длинные тексты им так и не удалось расшифровать…

— Чарли, я начинаю волноваться, — пожаловалось чудовище.

Хеллборн медленно и осторожно положил правую руку на кобуру. Они просто идеально подражали однажды услышанным человеческим голосам. А избыток правильных предложений и в самом деле мог ввести в заблуждение. Казалось, только разумное существо способно так говорить! "Обычные" маленькие попугаи с других материков этим в подметки не годились. Во все смыслах.

— Чарли, только не делай глупостей, — посоветовал титанис.

Джеймс изо всех сил потянул за рукоятку револьвера. Клапан кобуры отлетел с треском.

— Нет-нет-нет! — заверещало чудовище и бросилось вперед.

БРАНГ! Первая пуля угодила ему прямо в белую грудку, но он даже не затормозил. БРАНГ! Мимо! У 577-го калибра слишком сильная отдача. Человек упал на правое колено и обхватил револьвер двумя руками. БРАНГ! Точно в левую ногу!!! Попугай как будто споткнулся на полном ходу, упал и покатился по ступенькам вниз, издавая дикие вопли. Докатившись почти до самого Хеллборна, он принялся тормозить клювом, но лейтенант не дал ему опомниться. БРАНГ! — в голову, почти в упор. БРАНГ! — еще раз. ЩЕЛК! ЩЕЛК! Джеймс вскочил на ноги и отступил назад, с трудом сохранив равновесие. Запрыгали по ступенькам стрелянные гильзы. Дрожащая левая рука отыскала в кармане запасную обойму и поспешно вставила ее в барабан. Затвор закрылся, щелкнул взведенный курок.

Титанис Валлери неподвижно лежал на ступеньках и не двигался. Кажется, готов. С такой разбитой головой не живут даже демоны преисподней. Но дополнительная осторожность не помешает. Тщательный прицел… БРАНГ! — в стороны брызнуло еще немного мозгов и каменной крошки.

Джеймс Хеллборн медленно досчитал в уме до десяти. Глубоко вздохнул. Потом еще раз. Аккуратно вернул револьвер в кобуру.

— Ты дохлая безголовая курица, — сказал он. — а я человек. Я человек и настоящий альбионец. Это моя страна — и я здесь хозяин. Потому что я лучше тебя. Я ЛУЧШЕ ВСЕХ! Я САМЫЙ ЛУЧШИЙ!!!

Потом он снова вздохнул и посчитал до десяти.

Какая жалость. Несколько недель назад это могло стать сенсацией. Первые полосы газет и все такое. Но не сегодня. А в самое ближайшее время до этого и вовсе никому не будет дела. Надо будет только выполнить гражданский долг и позвонить в полицию с ближайшего телефона. Или ему повезет — и он снова наткнется на тот самый патруль. Потом этим займутся егеря. Они уберут труп и внимательно обследуют окрестности — вдруг в зарослях бродят еще несколько потерянных детенышей…

* * * * *

Вернувшись домой, Джеймс устроился в кабинете и тщательно занавесил окна. Разложил на столе бумаге и фотографии.

Итак.

Начнем с начала.

Будем исходить из того, что профессор говорил чистую правду. "Розеттский камень" существовал, он был настоящий. И фотографии тоже подлинные.

Нет, старик не мог обмануть его. Он видел "Монетку", он дотрагивался до нее. Быть может, его обманули? Подсунули фальшивку? Черта с два! Профессор раскусил бы подделку в два счета.

Камень исчез. Когда? Вчера, позавчера, десять дней назад — неизвестно.

"Кто убийца?" Неправильный вопрос, хотя ответ на него известен. Убийцу зовут Джеймс Хеллборн. А вот как зовут вора?

Кто его украл? Свои, враги, предатели — подозреваются все.

Подведение предварительных итогов можно считать завершенным.

Продолжим завтра с утра. Джеймс набросал небольшой список. С этим человеком надо немедленно встретиться. За этим — установить слежку. У этого придется попросить помощи — без раскрытия деталей, разумеется. А этого надо срочно разыскать.

А теперь спать, немедленно спать.

Утром в его дверь постучали.

На тропинке перед домом тарахтел армейский квадроцикл. Сержант ВМФ с грустным и усталым лицом копался в полупустой полевой сумке.

— Лейтенант Джеймс Хеллборн-джуниор, сэр?

— Совершенно верно.

— Распишитесь здесь, пожалуйста.

Хеллборн разорвал предложенный пакет и одним взглядом проглотил четыре строчки. "Строго секретно… желтый сигнал… предписывается… немедленно… круглая печать ".

— У вас еще много адресов, сержант? — поинтересовался Джеймс.

— Вы были последним в списке, сэр, — попробовал улыбнуться курьер.

Разумеется, ведь сердитая коммандер Хиггинс внесла его в список только позавчера.

— То есть я могу вернуться с вами в порт?

— Разумеется, сэр.

— Спасибо, сержант. Подождите буквально минуту, я только захвачу свой чемоданчик.

Глава 4. Западный ветер, отвратная погода

Джеймс Хеллборн не пропустил самое интересное. Когда он выходил из лифта, глазам его представилась прелюдия к скучному и весьма нелюбимому им действию — всеобщему построению. Мужчины и женщины в разноцветной форме — парадной, "кабинетной", полевой и рабочей — толпились вдоль всего причала, а офицеры и старшины пытались навести среди них некое подобие порядка. Другие строились прямо на палубах или броне своих кораблей — если размеры палубы такое позволяли. Хеллборн задумался — стоит ли искать свой корабль или же лучше отсидеться в одном из офисов. Прежде чем Джеймс нашел решение, где-то высоко над головой, чуть ли не под самым потолком Пещеры, ожили репродукторы.

— Внимание, всем внимание. Говорит гросс-адмирал Уэллинг. Леди и джентельмены, сегодня общего построения не будет. Всем смотреть на Восточную Стенку. Повторяю, всем смотреть на Восточную Стенку. Спасибо за внимание.

Едва голос по ту сторону репродукторов замолчал, как у Западной Стенки лязгнули створки гигантского прожектора. Тем временем солдаты и моряки, заполонившие причал, принялись устраиваться поудобнее. Кто-то садился на ближайший ящик или контейнер, кто-то оседлал орудийную башню своего корабля; но многие остались стоять. Хеллборн пожал плечами, поставил на бетон свой чемоданчик и повернулся направо. Лампы и фонари, освещавшие Пещеру, принялись постепенно гаснуть. А на Восточной Стене загорелся огромный — метров 60 на 30 — экран.

Это была новинка, впервые ее опробовали в прошлом году, на один из национальных праздников. Моряки остались довольны, но включали проектор нечасто, чтобы не отвлекать персонал от работы.

На экране появилась традиционная "девятка в кружочке", затем восьмерка, семерка и так далее. Потом загорелись большие буквы "ЗА ЧТО МЫ СРАЖАЕМСЯ". Без вопросительного знака. Через несколько секунд текст медленно сполз к нижнему краю экрана и оставался там до самого конца фильма. Из динамиков потекла какая-то незнакомая Хеллборну печальная симфония.

В первых кадрах показали Фрэнсисберг с высоты птичьего полета — или с высоты полета дирижабля. Потом на экране появились пирамидальные домики и древние замки, памятник отцам-основателям; и еще один групповой памятник; отдельные памятники Дрейка, Рэйли и других альбионских героев; мемориал жертвам Маклина; бесконечные ряды тепличных плантаций, зеленая граница джунглей; пирамиды — Вторая, Четвертая, Пятая… А вот и другие оазисы — Лизбетсвилль с его Аркой Победы и пирамидами Круглого Стола; Скоттенбург, в центре которого гордо возвышается Ось Земли; снежные скалы Нового Дувра; а вот одно из многочисленных горячих озер — и невероятный, прекрасный, кипящий гейзер, чьи брызги достают до самых облаков. А вот и бесконечная ледяная пустыня, и бредущий через нее караван. Стайка пингвинов у кромки льда, в небе кружатся поморники, на берег выползает морской леопард. Вот снова джунгли, и целая семейка неуклюжих броненосцев, ползущая по своим делам…

"Нет, это уже перебор, — заметил Хеллборн. — Они бы еще титаниса показали".

Он почти угадал — в следующем кадре появилась большая серая саблезубая кошка, вылизывающая своего детеныша.

"Точно, перебор", — подумал Джеймс. Но так думали далеко не все. Некоторые зрители в толпе всхлипывали — и не только девушки из тыловых служб.

Затем показались люди. Сотни людей, сотни лиц, сменяющих друг друга, мужчины, женщины, дети. Граждане Альбиона на городских улицах, у станков, на гелиевой вышке, на тепличной ферме, на борту китобойного крейсера…

В последнем кадре показали знаменитую "космическую" фотографию Альбиона, переданную с борта стратостата "Альбион-1" за несколько секунд до того, как связь была потеряна. Буквы "ЗА ЧТО МЫ СРАЖАЕМСЯ" снова переместились в центр экрана. А через несколько секунд экран погас.

— Это все, леди и джентельмены, — добавил голос по ту сторону динамиков. — Возвращайтесь на свои посты. Да хранит вас бог.

Джеймс Хеллборн подобрал свой чемоданчик и принялся протискиваться через толпу.

— Отличное решение, — услышал он краешком уха. — Видит бог, это гораздо лучше, чем длинные скучные речи. Хотя наш гросс-адмирал мог бы толкнуть зажигательную речь…

— Одна картинка стоит тысячи слов, — сказал кто-то в ответ, и Хеллборн при всем желании не мог с ним не согласиться. — И музыка классная, даже лучше национального гимна…

Были и другие голоса.

— Что же теперь будет…

— Кто бы мог подумать…

— Когда это все закончится…

— Когда? Еще ничего толком не началось…

Несмотря на широко распахнутые уши, самого интересного и важного Хеллборн так и не услышал. Ну что ж, раз на раз не приходится.

Пока Джеймс добирался до 11-го причала, толпа успела рассеяться. "Королева Матильда" стояла на том же самом месте, где он оставил ее позавчера. Бортовые люки были распахнуты, и на его глазах несколько последних моряков, только что смотревших фильм, исчезли в недрах корабля. Хеллборн собирался последовать за ними, но вынужден был отказаться от своих планов. На нижней ступеньке трапа сидели двое офицеров в рабочей форме и преграждали ему путь. Кто подумал "курили"? Нет, они выпивали. Разумеется, не алкоголь. Какой-то парообразный напиток из термосов.

— Доброе утро, господа, — вежливо поздоровался Хеллборн, после чего на него обратили внимание.

Один из офицеров, лейтенант второго класса, на первый взгляд был чуть младше его. Не только по званию, но и по возрасту. Другой, с нашивками суб-коммандера на рабочем комбинезоне, чуть старше. И они были плакатными альбионцами.

— Желаете подняться на борт, лейтенант? — поинтересовался старший. Его голосом можно было глушить пингвинов, и Джеймс уловил в нем знакомые нотки.

— Так точно, сэр. Лейтенант первого класса Джеймс Хеллборн, новый офицер связи "Королевы Матильды".

— Этого не может быть, — убежденно заявил коммандер. — На самом деле, это я офицер связи.

— Прошу прощения, сэр, — смешался Хеллборн. — Я хотел сказать — "младший офицер связи".

— Давно не были на флоте, Джеймс? — заметил коммандер. — Мотались по сухим местам? У нас говорят "второй офицер".

— Я запомню, сэр, — кивнул Хеллборн.

— Но мы до сих пор не представились, — спохватился собеседник. — Суб-коммандер Роберт Соренсен, офицер связи. Да-да-да, я родственник маршала…

"Вот откуда этот знакомый голос!"

— …троюродный племянник, если я правильно помню, мы даже не на каждом семейном торжестве встречаемся, а иногда дядя Фредди даже не здоровается со мной, у него этих племянников… Молодой человек справа по борту — лейтенант Реджинальд Беллоди, второй оружейный офицер.

"Беллоди? Громкая фамилия. 1811-й, наполеоновские моряки, пожелавшие остаться на новой родине… Но судя по внешности, от итальянских предков ничего не осталось, кроме фамилии. Типичный альбионец".

— Привет, — сказал Беллоди. — Можно просто "Реджи".

Офицеры обменялись рукопожатиями.

— Правило номер один… — продолжал Соренсен.

"Нет, только не это!!!"

— …когда мы не на посту, никаких "сэров". Мы одна большая дружная семья, называем друг друга по именам и обращаемся на "ты". Кроме капитана, конечно.

"Ну, это еще куда ни шло".

— Добро пожаловать на борт. Твоя служба на этом корабле начинается очень удачно, поскольку ты сразу познакомился с непосредственным начальником и соседом по каюте, — суб-коммандер кивнул на младшего товарища. — Должен сказать, это хороший корабль, пусть даже он является ублюдком "молодой школы".

— Но-но, полегче! — вспыхнул Беллоди.

"Все-таки от итальянцев что-то осталось".

— В другой раз, Реджи, — скучным голосом отвечал Соренсен. Ну, здесь все ясно, понял Хеллборн. Лейтенант Беллоди и суб-коммандер Соренсен уже неоднократно спорили о недостатках и преимуществах "молодой школы". Надо будет запомнить. На всякий случай. Работа разведчика заключается в том числе и в запоминании мелких и на первый взгляд незначительных фактов.

— Присаживайся, — предложил первый офицер связи.

Хеллборн оглянулся по сторонам, поставил свой чемоданчик на причал и уселся на него.

— Хочешь чаю? — спросил Соренсен. — У меня еще один термос есть. Настоящий "Дракенсберг".

— Спасибо, — кивнул Хеллборн, принимая угощение. — Мы никуда не торопимся?

— Юноша, у нас образцовый корабль, — суб-коммандер был сама оскорбленная невинность. — Все подготовительные работы закончены еще вчера. Все системы проверены по пять-шесть раз, и проверять их еще раз — только портить. Все припасы и запчасти погружены. Не знаю, где ты служил раньше — успеешь рассказать — но у нас никто не носится как угорелый в последнюю минуту. Всё готово, все готовы, и мы можем выйти в море в любой момент.

— Тогда чего мы ждем? — поинтересовался Хеллборн.

— Только капитана. Он должен вернуться с брифинга у КомФлота.

— Между прочим, — спохватился Джеймс, — а за что мы сражаемся?!

Нет, не спохватился. Он просто не торопился задавать этот вопрос.

— Как, — удивился Соренсен, — ты до сих пор ничего не знаешь?

— У меня дома даже радио нет, — признался Хеллборн. — Курьер, вручивший мне "восьмой приказ", толком ничего не знал.

— Этой ночью истерлинги разбомбили Манилу, — сообщил Беллоди. — В мелкую пыль. Десятки тысяч погибших, по самым скромным подсчетам.

— А мы здесь причем? — изобразил удивление Хеллборн.

— В порту гостили наши корабли, в городе находилось наше консульство, — уточнил Соренсен. — Очень много погибших. Наши собираются заявить протест.

— А мы сыграем роль этого протеста, — подхватил Беллоди. — Потому что…

— "…Man-of-War is the best ambassador ", — понимающе кивнул Джеймс.

— Аминь, — отозвались хором его новые коллеги.

— Так что, война? — продолжил Джеймс.

— Войну пока объявили только корейцы, — пожал плечами Соренсен. — Конечно, в Маниле стояли не только наши корабли. Британцы, португальцы, французы, может быть даже халистанцы и американцы… Наверняка, сейчас половина МИДов планеты бомбит другую половину каблограммами. Возможно, капитан принесет свежие новости. Всю более-менее достоверную информацию мы тебе уже изложили. Тебя интересуют слухи, Джеймс?

— Да, — кивнул Хеллборн. Потому что другой непременный элемент работы разведчика — внимательное изучение и анализ слухов.

— Истерлинги не только Манилу разбомбили, но и Сингапур, Гонконг, Шанхай и Цейлон, а также высадили десанты в Южном Китае, Кохинчине, Бирме и Японии, — поведал Соренсен.

— А в Японии почему?! — почти искренне удивился Джеймс.

— Ты желал узнать слухи, моряк, — ухмыльнулся новый командир. — Со своей стороны готов поспорить, что в Японии уже высадились корейцы…

Несколько минут они молчали, поглощая содержимое термосов.

— Как вам понравился фильм? — нарушил тишину Хеллборн.

— Хорошее кино, — кивнул Соренсен. — Интересно, когда они успели его снять? Неужели с утра пораньше?

— Ты хотел сказать "успели смонтировать", — поправил старшего товарища Беллоди.

— Да, конечно, — иронически улыбнулся Соренсен, и Хеллборн мысленно с ним согласился. "Мы давно молились на эту войну …"

— А вот и капитан, — вскочил на ноги Беллоди. Остальные последовали за ним, и тогда оказалось, что Соренсен не только старше Хеллборна по возрасту и званию, но и чуть выше по росту, на каких-то два сантиметра, а Беллоди — с точностью наоборот. "Из нас мог бы получиться идеальный почетный караул", — заметил Джеймс.

— Доброе утро, джентельмены, — коммандер Сент-Олбанс устал и порачнел еще больше, голос его страдал удивительной бесцветностью. — Мистер Хеллборн, вы уже здесь? Хорошо. Все на борт. Отправляемся через пятнадцать минут максимум.

Капитан двинулся вперед, остальные офицеры поспешили последовать за ним.

— Реджи, покажи Джеймсу каюту и достань ему рабочую форму, — сказал Соренсен. Беллоди согласно кивнул, а Соренсен тем временем поднял блокировочный рубильник и принялся вращать рукоятку складного механического трапа. Старший офицер не чурается работы, которую на других кораблях поручают салагам? Это хорошо, очень хорошо.

— Куда мне явиться потом, командир? — спросил Хеллборн. — В радиорубку?

Соренсен задумался на секунду и покачал головой.

— Реджи, держи новичка пока при себе. Покажи ему корабль или отведи на батарейную палубу, если Томас не будет против — а он не будет. Я потом его заберу.

Каюта оказалась просторнее, чем Джеймс ожидал.

— Я разобрал две полки, — пояснил Беллоди. — Надо будет вернуть их на место. Вряд ли у нас появятся новые соседи, но капитану это может не понравится. Вдруг избыток раненных или другие каюты придут в негодность… — младший лейтенант оборвал себя на полуслове. Альбионские моряки суеверны, как и их британские предки. Подобные разговоры могут накликать беду.

Десять минут спустя Хеллборн и Беллоди явились на верхнюю батарейную палубу. Здесь было тесновато, но виновны в этом были отнюдь не снарядные подъемники или казенники торпедных аппаратов.

— Джеймс, это мой шеф, первый оружейный офицер, суб-коммандер Томас Коллинз. Шеф, это Джеймс Хеллборн, наш новый связист…

— Добро пожаловать, Джеймс! — хозяин батарейной палубы схватил его правую ладонь обеими руками и принялся изо всех сил трясти. — Это чудесный корабль, и вам здесь непременно понравится! Вы не представляете…

Еще один жизнерадостный толстяк. Нет-нет, до сэра Энтони ему было очень и очень далеко. Про таких говорят — "держится у самой ватерлинии". Будь суб-коммандер Коллинз на сто-двести граммов тяжелее — его бы непременно списали на берег.

— …вы представляете эту огневую мощь?! А это моя гордость, моя красавица! — первый артиллерист нежно погладил внешний корпус главного калибра.

Еще одна причина, по которой его не списали на берег. Фанат и знаток своего дела. Но в первую очередь фанат. Начальством ценим и любим. Как сказал бы полковник Горлинский, "Sluga tzaryu, soldatam papa".

— Джентельмены, говорит ваш старший помощник, — внезапно пробурчал динамики. — Все на борту, все люки задраены. В сундуке мертвеца ровно пятнадцать человек. Мы отправляемся.

Джеймс Хеллборн улыбнулся. Традиция. И пусть песенку про пятнадцать человек придумал кто-то из романистов восемнадцатого или девятнадцатого века, альбионские моряки свято уверены — с этой песней шли в бой их далекие предки, соратники Рэйли и Дрейка.

Где-то на нижних палубах загудели двигатели. Секунд десять спустя корабль заметно содрогнулся и начал свое путешествие. Беллоди увел куда-то своего командира. Оставшись в одиночестве, Джеймс Хеллборн уставился в ближайший иллюминатор и задумался.

Протяженность Гранд-Туннеля — около двадцати километров. Разумеется, не по прямой. Восьмое чудо света. Главные морские ворота Альбиона. Бутылочное горлышко. Утроба Зверя. "Каково было первым английским визитерам входить в него?" — риторически восклицал каждый второй романист, посвятивший хотя бы несколько строк альбионскому континенту. Некоторые из них добавляли: "Это были настоящие люди из бронзы и стали!" Воистину так. "Они всего лишь искали убежище от шторма ", — писали циники. Все может быть. Так или иначе, если бы не туннель, ведущий прямо к одному из крупнейших оазисов, европейцы бы еще не скоро заинтересовались ледяным материком. Конечно, они могли наткнуться на один из египтянских караванов на берегу. Так, по крайней мере, утверждали сторонники магелланской теории. Бессовестные лжецы и фальсификаторы!

Теперь у Альбиона были и другие порты, но эти жалкие времянки под открытым небом не могли сравниться с Гранд-Туннелем и Пещерой. Будущее, однако, было за аэронавтикой. Уже сейчас бОльшую часть внешних сношений Альбиона обеспечивали дирижабли. Жестокая география диктовала свои законы.

От мыслей Хеллборна оторвали в который раз ожившие динамики.

— Всем офицерам, свободным от вахты, явиться в каюту капитана.

* * * * *

Коммандер Сент-Олбанс не стучал карандашом по столу. И не откашливался. Просто секунду назад капитан молчал — и вот он уже говорит.

— Как многие из вас уже знают, сегодня ночью, около полуночи по центральному альбионскому времени и около полудня по местному времени, Военно-морской флот и Военно-воздушные силы Восточно-Индийской Конфедерации атаковали Манилу, столицу Корейских Филиппин. Вслед за бомбардировкой последовала высадка десанта. По последним данным, в настоящее время по всему архипелагу идут бои между силами вторжения ВИКингов и местными колониальными частями. Правительство Империи Когурьо объявило состояние войны между Когурьо и ВИК.

— Среди погибших великое множество альбионских граждан — военных моряков, торговцев, туристов, сотрудников консульства. Фрегат "Адмирал ДеСпиллер" потоплен, монитор "Королева Лена" получил тяжелые повреждения. О судьбе прочих кораблей достоверных известий нет. Наше правительство уже заявило протест, но официальный ответ от ВИК до сих пор не получен. Неизвестно, являлось ли это нападение самостоятельной акцией викингов — или же было согласовано с Гаагой.

— Достоверно известно, что среди пострадавших имеются граждане Америки, Великобритании, Франции, России, Мексики, но правительства этих и других держав до сих пор не озвучили своих позиций.

— Так или иначе, до прояснения обстановки и получения новых инструкций, наш корабль, в числе прочих, выходит на патрулирование в Южном Океане. Наша задача — охрана морских путей и защита альбионских интересов. До получения новых приказов нам запрещено нападать первыми на кого бы то ни было или поддаваться на провокации. Вместе с тем, мы безусловно имеем право на самооборону и защиту альбионских граждан, территорий и имущества любыми доступными силами и средствами. У меня все, джентельмены. Вопросы, замечания?

— Простите, сэр, что в нашем случае значит "охрана морских путей и защита альбионских интересов"? — поднял руку один из офицеров.

— Не задавайте идиотских вопросов, мистер Дарси, — равнодушно промолвил капитан. — Кто-нибудь еще? Нет? Хорошо. У нас на борту новый офицер, лейтенант Хеллборн. Мистер Хеллборн, покажитесь и представьтесь.

Джеймс оторвался от стула, в очередной раз назвал свое полное имя и звание, после чего неловко раскланялся во все стороны. Его окружали доброжелательные или равнодушные лица, враждебно настронных не было — и это внушало надежду.

— Расскажите о себе в двух словах, — добавил Сент-Олбанс.

— Окончил Академию в 1935-м, — начал Джеймс. — Девятый в своем выпуске… — "Черт, это было лишнее", — подумал он, но никто даже не улыбнулся. — Первое место службы — АНС "Президент Гамильтон", с 35-го по 37-й. В 38-м — Северная миссия Содружества. Участвовал в подавлении Гренландского мятежа. С марта 39-го по январь сего года — Альбионский Добровольческий Корпус в Данорвегии. Принимал участие в боях с русскими силами вторжения на Свальбарде. После возвращения из Европы назначен на "Королеву Матильду".

— Обратите внимание, господа, — в голос капитана впервые прорвались какие-то чувства — кажется, это была вселенская грусть, — лейтенант Хеллборн — единственный офицер на борту с реальным боевым опытом.

— Я учавствовал в Испанском походе, сэр, — это был толстяк-артиллерист.

— И вы хоть раз повстречались с противником, мистер Коллинз? — поинтересовался капитан.

— Никак нет, сэр…

— Есть еще старшина Коппердик, сэр, — заметил кто-то с другого конца стола.

— Старшина Коппердик — отличный моряк, но он не офицер, — уточнил Сент-Олбанс. — Это все, джентельмены. Все свободны.

"Черт побери, — подумал Хеллборн, покидая каюту вслед за Соренсеном, и чувствуя на спине уважительные взгляды. — Вот это я называю бурным успехом! Действительно, капитан чуть старше сорока. В 1918-м он, скорей всего, был на последнем курсе Академии. Где мы воевали после этого? В России, Италии, Испании, Сибири — где только не воевали, но флот почти не участвовал. Все больше маринс и воздушники…"

— С какой аппаратурой из нашего хозяйства тебе приходилось иметь дело? — обернулся к нему Соренсен, когда они остались вдвоем в одном из коридоров корабля.

— МК-15, МК-17, "Телефункен-32" и "34", "Допплер-Чейз", "Браун-3000", "Браун-Энактор"… — начал было Джеймс.

— Достаточно, достаточно, — остановил его первый офицер связи. — Свободен. Завтра в 7.00. жду тебя в радиорубке.

— Так точно, — кивнул Хеллборн и внезапно спросил: — Скажи, Роберт, мне только кажется, или капитан чем-то расстроен?

— Капитан не может быть расстроен, — отозвался Соренсен. — Он никогда не расстроится. Джеральд Сент-Олбанс — отличный командир, но он ведь не человек. Не член нашей дружной семьи. Он всего лишь машина, деталь от корабля, один из его механизмов.

Это было так понятно, предсказуемо и очевидно, подумал Джеймс. Что будет завтра?

* * * * *

В Южном Океане непрерывно штормило. Одно утешение — со всех сторон бронированный и герметично закупоренный корабль не заливало водой и не продувало всеми ветрами. Почти как на старой доброй субмарине.

Хеллборн к своему удивлению понял, что неплохо переносит качку. В прежние годы он бы валялся пластом, даже на подлодке. С возрастом это проходит, что ли? Явно не с опытом, какой у него опыт. За последний год — один только переход на трофейном русском танкатере в Исландию. На всякий случай навестил корабельного врача и поговорил с ним об этом. Суб-коммандер Макловин объяснил, что проблема является не столько физиологической, сколько психологической. Погружение в работу и преданность службе могут творить чудеса. Как учит нас доктор Фрейд… Джеймс Хеллборн поспешил распрощаться с добродушным медиком.

Служба не отнимала много времени. Порой целыми сутками "Матильда" хранила радиомолчание и шла с выключенными станциями, как активными, так и пассивными. На секретной аварийной волне час за часом тупо стучал камертон. Некоторые частоты были постоянно забиты помехами. Время от времени капитан разрешал послушать последние новости с той или другой стороны. Новости становились скучнее день ото дня. На Филиппинах и Японских островах продолжаются бои. Обе стороны вещают о своих великих победах. В Женеве круглые сутки заседает Лига Наций. Иногда принимается очередная резолюция о скорейшем достижении мира. Но бои подолжаются. И обе стороны торжественно сообщают о своих успехах. Страдавший от скуки штурм-лейтенант Кассельман, командир корабельного взвода морской пехоты, попробовал составить карту фронтов и захваченных территорий. Безуспешно. Например, кому сегодня принадлежит этот город? Корейцы утверждают, что викингам, а викинги говорят, что корейцам. Но только утром. Вечером и те, и другие утверждают обратное. Потом два дня подряд корейцы твердо держатся своей новой версии, а викинги меняют точку зрения несколько раз подряд. Сообщения британских и других иностранных станций не добавляют порядка и смысла в этот хаос.

Что же касается другой службы Хеллборна, то она отнимала чуть больше времени, но совсем не приносила результатов. Джеймс делал вид, что блуждает по кораблю, дабы получше с ним познакомиться, но нигде не встречал признаков измены или саботажа. Никто не выходил с ним на связь и не пытался вербовать. Похоже, это и в самом деле был образцовый корабль. Люцифер и Вельзевул, он мог бы принести гораздо больше пользы на другой должности. Остается надеяться, что сэр Энтони Гильберт знал, что делает, когда назначал его на "Матильду". Возможно, у Альбионского Верховного Командования были обширные планы, связанные с линейным монитором. Но эти планы не были известны лейтенанту Джеймсу Хеллборну, и он продолжал скучать.

О похищенной "монетке" и других проблемах египтянской лингвистики Джеймс старался не вспоминать. Эти проблемы остались далеко позади, и находясь в сердце океана он никак не приблизит их решение. В свободные часы Хеллборн отсыпался в каюте, часто в полном одиночестве. Часы его дежурств почти никогда не совпадали с дежурствами Беллоди.

Через восемь дней после отплытия от скуки не осталось и следа.

* * * * *

Хеллборн в очередной раз сидел в кресле радиста, за одним из пультов на капитанском мостике. Вообще-то ему положено было находиться в радиорубке, а на мостике — сидеть кому-нибудь из младших техников, но Сент-Олбанс предпочитал держать Хеллборна поближе к себе. Не доверял и в чем-то подозревал, хотя и был "осведомлен о статусе ". Возможно, именно поэтому и не доверял. Хеллборн не был против. На мостике было интереснее, просторнее и меньше головной боли. В радиорубке приходилось страдать Соренсену или старшине Толлмасселу.

И тогда суб-коммандер Воллмэйкер, штурман корабля, объявил:

— Вижу цель на радаре… три цели минимум. Прямо по курсу. Восемнадцать километров. Уточняю координаты.

— Вас понял, мистер Воллмэйкер, — отозвался капитан. — Продолжаем движение.

— Четыре цели, — уточнил штурман несколько минут спустя. — Это не наши, пытаюсь определить. Пяттнадцать километров и меньше.

— Мистер Лонгмайл, боевая тревога, — по-прежнему равнодушным голосом объявил Сент-Олбанс.

Старший помощник Лонгмайл, торчавший в другом углу мостика, ударил по кнопке сирены.

— Мистер Хеллборн, связь, — продолжил капитан. — На международной диалог-частоте.

Джеймс послушно защелкал тумблерами и рычажками.

— Готово, сэр. Можно говорить.

Сент-Олбанс взял микрофон.

— Неизвестным кораблям к востоку от Кергелена. Говорит АНС "Королева Матильда", коммандер Сент-Олбанс. Вы находитесь в территориальных водах Соединенных Штатов Альбиона. Немедленно назовите себя.

— Есть опознание, сэр, — громким шепотом доложил Воллмэйкер. Капитан покосился на экран и знаком приказал ему молчать.

Один из динамиков на потолке зашипел и захрипел, а потом заговорил по-английски с отвратительным восточным акцентом:

— Говорит ВИФ "Адольф", контр-адмирал Мартин ван Дал, Военно-морской флот Восточно-Индийской Конфедерации. Мы находимся в нейтральных водах и не понимаем ваших претензий, "Матильда".

— Ждите ответа, "Адольф", — капитан пожал плечами и отключил микрофон.

— Итак, мистер Воллмэйкер?

— Три легких крейсера класса "Штатгальтер". Судя по всему, "Морис", "Виллем" и "Адольф". Четвертый — лайнер класса "Русалочка". Скорей всего, мобилизованный транспорт.

— Предполагаемые намерения?

— Они собираются захватить Кергелен, сэр, — заявил штурман.

— Мистер Лонгмайл?

— Согласен, — отозвался старпом.

— Мистер Кессельман?

— Согласен, сэр.

— Согласен, — добавил от себя капитан, а Хеллборн задумался. Да, истерлинги не признают "оккупацию" Кергелена. Альбионцы водрузили на нем свой флаг в 1806-м или 1807-м году. Франция тогда была оккупирована Наполеоном и поэтому не стала возражать. Впрочем, этот островок еще долгие годы мало кого интересовал. Альбионцы разрешали иностранным китобоям там останавливаться. Викинги почему-то вспомнили про Кергелен в конце Великой войны, но тогда конфликт никто не стал раздувать…

— Мистер Хеллборн, связь с Кергеленом.

Джеймс еще немного поколдовал над пультом.

— Готово, сэр.

— Кергелен, говорит коммандер Сент-Олбанс, "Королева Матильда". Как меня слышите, прием.

Кергелен отозвался довольно быстро.

— "Матильда", здесь Кергелен, слышу вас хорошо. Говорит дежурный офицер, штурм-сержант Крэдок.

Это многое говорило о гарнизоне острова. Хеллборн напряг память — да, и тамошний губернатор был в звании лейтенанта, не выше.

— Кергелен, уточните обстановку и положение вещей, — потребовал капитан.

"Наш провинциальный флотский жаргон — жаль, Вирджиния не слышит…"

— Полный гарнизон, сэр. Гражданских на стоянке нет. Губернатор в патруле, должен вернуться через два часа, — сообщил Крэдок.

— Слушайте внимательно, Кергелен. К вам движется эскадра викингов. — Капитан снова покосился на экран радара. — Двенадцать километров. Три вымпела, лайнер морской пехоты. Мы попытаемся их задержать. Будьте готовы ко всему.

— Вас понял, сэр, — упавшим голосом отвечал дежурный офицер кергеленского гарнизона.

— Да поможет нам всем Бог, сержант. Конец связи. — Секунда молчания. — Мистер Хеллборн, проверьте аварийную волну.

Джеймс повернул рычажок, прислушался и удивился. Привычный камертон исчез.

— МИСТЕР ХЕЛЛБОРН!

— Одну минуту, сэр. Я не узнаю эту музыку…

К его счастью, мелодия почти сразу сменилась словами. Далекий нежный девичий голосок принялся старательно выводить:

"Через снега и льдины, НЕ золотой песок, смело идут пингвины прямо на восток …"

— "Марш отважных пингвинов", сэр, — облегченно выдохнул Хеллборн.

— Хорошо, — кивнул капитан. — Переключите на эскадру восточников.

Щелк. Клац. Щелк.

— "Адольф", говорит "Матильда". Повторяю, вы находитесь в территориальных водах Альбиона. Немедленно объясните свои намерения.

— "Матильда", здесь "Адольф". Я настаиваю, мы находимся в нейтральных водах. Кергелен — необитаемый остров…

— …проговорился, сволочь, — выдохнул кто-то из альбионских офицеров за спиной у Джеймса.

— …не смейте нам угрожать или препятствовать. "Адольф", конец связи.

— Прямая видимость, сэр, — сообщил Воллмэйкер. Сент-Олбанс кивнул и уткнулся в тут же поднятый перископ.

— Мистер Коллинз? — в этот момент голос капитана был просто окончательно и бесповоротно равнодушен.

— Да, да, он мой! — радостно выдохнул из динамиков толстяк-артиллерист. — Простите, сэр… Вижу цели. Головная цель захвачена. Жду вашего приказа.

— Огонь, мистер Коллинз.

Корабль содрогнулся всем свои телом, от носа до кормы, от верхней палубы до самого трюма. ПФФФФФФФАУБРРАНГ! — сказало живущее в его недрах чудовище. Сумрачный день за иллюминаторами осветила яркая вспышка. Больше со своего места Джеймс ничего не мог увидеть и в последствии неоднократно жалел об этом. Торжествующие вопли, разорвавшие динамики и наполнившие мостик, были только прологом этой продолжительной жалости.

— Да-да-да, сдохни, сволочь!!!

— Прямо в яблочко!

— Ня, смерть, разрушитель миров!!!

— Кто сказал "молодая школа"?! — голос лейтенанта Беллоди был легко узнаваем.

Реактивная безоткатная мортира, 666 мм, констатировал Хеллборн. В средней части корпуса. Вообще-то ее реальный калибр 650, но изготовитель не удержался от плоской дьявольской шутки и велел нарисовать на снарядах три шестерки…

И только капитан Сент-Олбанс продолжал излучать нечеловеческое и даже какое-то бессовестное равнодушие.

— Продолжайте, мистер Коллинз.

ПФФФФФФФАУБРРАНГ!!!

Раз на раз не приходится. На этот раз радостных криков не было. Почти.

— Вы видели эту волну?! — толстяк Коллинз едва не захлебывался от восторга, готового поспорить с той самой волной. — Еще чуть-чуть, и он бы перевернулся!!!

— Продолжайте, мистер Коллинз, — повторил капитан.

ФФФСССССИУПЖЖЖ!!! — донеслись до ушей Хеллборна новые звуки. Уцелевшие истерлинги открыли ответный огонь. За иллюминаторами пронеслась еще одна вспышка, корабль покачнулся, по броне застучали осколки.

— Недолет, — констатировал старпом.

Увы, но даже в языках с богатейшим словарным запасом не хватало слов, чтобы описать дальнейшие события.

ПФФФФФФФАУБРРАНГ!!!

ФФФСССССИУПЖЖЖ!!!

ПФФФФФФФАУБРРАНГ!!!

ФФФСССССИУПЖЖЖ!!!

Хеллборн представил себе грядущий отчет. "Сидел за пультом, ничего не видел". Место радиста на мостике не зря славится одной из самых неудобных точек зрения.

КАБУМММММ!

А вот здесь было на что посмотреть.

Один из вражеских снарядов все-таки достал "Матильду". Наполненый взрывчаткой остроконечный стальной цилиндр пробил одну из нижних палуб, на несколько "этажей" ниже капитанского мостика. Там он и взорвался. Мостику досталась только взрывная волна и несколько осколков. Но и этого хватило.

Стальной пол вздыбился, подобно океанским волнам за бортом корабля и уткнулся в опущенный персикоп. Радарный экран лопнул, а вслед за ним и другие экраны. Стеклянные и металлические осколки брызнули во все стороны. Кресла сорвались с креплений и отправились в свободный полет. Что при этом случилось с людьми, оставалось только гадать, потому что внутреннее пространство мостика моментально заполнилось едким и вонючим белым дымом неизвестного происхождения.

Лежавший где-то между полом и потолком оглушенный Джеймс Хеллборн осторожно ощупал себя. Вроде бы цел. Кашляя и чихая, он принялся вспоминать, где здесь выход. Никаких сомнений, на мостике больше нечего было делать.

— Капитан!!! — заорал кто-то в дыму.

— Капитан убит, — ответил другой голос. — Старпом!!!

— Старпом тоже убит, — третий голос. Джеймс узнал Воллмэйкера. — Принимаю командование. Всем оставить мостик!!!

Замечательно, и совесть его будет чиста. Хеллборн наконец-то сообразил, в какой стороне расположен вых…

КАБУМММММ-БУММ-БУММММ!!!

"Матильда" затряслась от целой серии попаданий. Истерлинги не теряли времени даром.

…онец-то спасительный коридор. Здесь и дыма поменьше. Так, куда теперь?

— Торпеда в воде!!! — здесь тоже были динамики, Джеймс узнал одного из младших акустиков. У этого парня был на редкость мерзкий голос. — Прямо по курсу, двадцать узлов!!!

— Это не торпеда, идиот!!!

"Да какая теперь разница?" — подумал Хеллборн через какую-то секунду. Он успел открыть один из внешних люков и вдохнуть холодный забортный воздух. Мгновение спустя он уже летел сквозь этот самый воздух. Еще через несколько секунд энергия взрывной волны иссякла, и полет прервался — в соленой океанской воде.

— Буль-буль-буль, — сказал Джеймс, но тут же спохватился. Размахивая всеми руками и ногами одновременно, он вынырнул на поверхность. Не без помощи спасательного жилета, конечно. Слава приказу номер… неважно какой номер, гласящему "Всем офицерам и матросам на вахте постоянно носить стандартный спасательный жилет из списка моделей, утвержденных Главным офицером снабжения "!!!

Немного покачавшись на волнах, он осмотрелся по сторонам.

Громада "Королевы Матильды", еще недавно заслонявшая полнеба в краешке глаза, уже ничего не заслоняла. Корабль не медленно и не быстро, но уходил под воду, оставляя за собой традиционный военно-морской мусор.

— Спасите!!! Спаааа… БУЛЬК! — кто-то из немногочисленных счастливчиков, затянутый воронкой, перешел в другую категорию.

Вода была холодная, очень холодная. О ее температуре в градусах (по любой шкале) Джеймс даже не хотел думать. Вместо этого он распечатал один из карманов спасательного жилета и достал плоскую фляжку. Сорок пять процентов спирта, пятьдесят пять процентов минеральной воды. Первая доза пошла!!! Тьфу, гадость. Но она позволит ему продержаться несколько лишних минут.

— Есть кто живой?!.. — пронеслось над волнами.

Не кричи, дурак, береги силы. В какой стороне Кергелен? Нет, не доплыть. Истерлинги ближе. Джеймс вздохнул и открыл другой клапан. Ничего не поделаешь, такая ситуация тоже была предусмотрена. Еще один пятизарядный револьвер 577-го калибра, но это флотская модель, никелированный "Стэнфильд Энфорсер". Отличная пушка — можно убить акулу, а можно выпустить красную ракету. Даже пять ракет подряд. Какая прелесть, умилился Джеймс, из рукоятки тянется длинный ремешок. Не потерять и не утопить. Проверил барабан — три сигнальные ракеты и два "гидрашока" на крупную дичь.

ПУФФФФФ! — кто-то его опередил, справа по борту взлетела красная ракета. Хеллборн решил не отставать и выстрелил в пасмурное небо дважды. Это развлечение многим пришлось по вкусу — у него за спиной взлетели сразу три ракеты. А слева по борту прогремел ушераздирающий выстрел. Какой-то растяпа напрасно выпустил боевой патрон. Надо принять еще одну дозу разведенного спирта, подумал Джеймс.

Через пятнадцать минут небо заслонила другая стальная громада. Хеллборн скосил глаза и прочитал огромные золотые буквы на черной скуле крейсера: "WILLEM DE ZWIJGER". Еще через пять минут его подобрала шлюпка. Фляжка не успела опустеть даже наполовину.

Оказавшись на палубе восточно-индийского крейсера, Джеймс Хеллборн немного протрезвел и осмотрелся. Похоже, он был последним, кого достали из воды. Реджинальд Беллоди — хорошо, этот парень ему сразу понравился. Старшина Коппердик, ветеран Мировой войны. Мичман-акустик — не тот, с противным голосом, другой. Как его фамилия, Флойд? Пять незнакомых матросов. То есть знакомые лица, но имен Джеймс не успел узнать. Девять человек со всего линейного монитора?! Могло быть хуже. Могло быть гораздо хуже. Например, восемь человек, и среди них никого по имени Джеймс Хеллборн.

Их окружали вооруженные вражеские моряки. Джеймс принялся их рассматривать. Сипаи… Нет, сипаи — это у французов. А это самураи. Разноцветный зоопарк. Малайцы, японцы, новозеландцы, евразийцы, даже несколько негров-ашанти. Джеймс вспомнил о своем альбионском происхождении и попытался гордо выпрямиться. Ему это плохо удалось. Его уже успели обыскать, отнять жилет с револьвером и фляжкой, связать руки за спиной и поставить на колени. Отобрать у пленного оружие — это нормально, но остальное ему не понравилось. Плохое начало.

Появился офицер. Этот был настоящий белголландский викинг, белая кость, высшая раса. Аристократ, хозяин корабля и положения. Заложив руки за спину, он принялся изучать пленников. Похоже, он никуда не торопился.

— Долго мы будем здесь торчать, истерлинг? — задал глупый вопрос один из альбионских матросов. Белголландец даже не моргнул глазом, но стоявший рядом с ним чернокожий самурай немедленно опустил на голову длинноязыкого пленника приклад карабина.

— Ты не будешь оскорблять меня на моем корабле, вонючий пингвин, — спокойно заметил белголландец. Его английский был неплох, но оставлял желать лучшего.

— Разрешите вопрос, фрегаттен-капитан? — Джеймс наконец-то разобрался в нашивках вражеского командира и одновременно сумел разлепить замерзающие губы.

— Слушаю вас, — с интересом повернулся к нему викинг.

— Разве Женевскую конвенцию уже отменили?…

Это был еще один глупый вопрос, очень скоро понял Хеллборн, потому что второй удар прикладом достался ему.

— Женевская конвенция говорит о должном обращении с военнопленными, — пояснил белголландский капитан. — Вы — не военнопленные, вы — разбойники и пираты. Потому что атаковали нас без предупреждения в нейтральных водах.

Джеймс Хеллборн не смог промолчать, потому что альбионская гордость внутри него одержала очередную победу над здравым смыслом. Во всем виноват алкоголь, решил он, когда тщательно обдумывал этот эпизод несколько часов спустя.

— Это альбионские во… — Джеймс не договорил, потому что снова поцеловался с самурайским карабином. Этот чернозадый ублюдок до конца войны не доживет, твердо пообещал себе альбионец.

К фрегаттен-капитану подошли еще двое, белголландский младший офицер и сержант-евразиец.

— Что происходит? — вражеский капитан перешел на австраланс, но Джеймс в совершенстве владел этим языком.

— Контр-адмирал Нассау только что умер, — доложил офицер. — Его не удалось спасти.

"А это еще кто? — удивился Хеллборн, облизывая разбитые губы. — Вряд ли на флагмане кто-то уцелел. Неужели бедняга Томас успел попасть еще в кого-то? Беллоди должен знать, надо будет его подробно расспросить…"

— …командование принял шаутбенахт Ван Каллен, — продолжал младший белголландец. — Мы получили новые приказы, герр капитан…

— Не здесь, — прервал его командир. Наконец-то сообразил.

— Что делать с этими, сэр? — сержант-евразиец специально перешел на английский. Его папочка должно быть важный человек, гребанный полукровка получил хорошее образование. — Расстрелять?

Фрегаттен-капитан ответил не сразу. Наслаждался моментом. Несчастный человек, подумал Джеймс, у него так мало развлечений.

— В трюм, — коротко приказал вражеский командир и повернулся к младшему офицеру. — Питер, следуйте за мной на мостик.

Глава 5. Страдания молодого альбионца

Помещение, в котором их заперли, оказалось просторным, светлым и теплым. После холодного (во всех смыслах) приема на палубе, Хеллборн и не рассчитывал на нечто подобное. Он принялся восстанавливать в памяти все, что знал о белголландских кораблях. Скорей всего, это казарма для транспортировки морской пехоты. Само собой, на флоте положено говорить "кубрик" или "каюта", но это была настоящая казарма, на пятьдесят человек минимум. С деревянными лежаками, душевой и туалетом. Лежаки были двойного назначения, их можно было использовать как стеллажи для всевозможных грузов. На счастье пленников, в настоящий момент отсек пустовал. Да, здесь было тепло. Хеллборн подошел к переборке, потрогал ее и прислушался. Теплый, чуть ли не горячий металл, едва слышное гудение. Похоже, за стеной находится одна из паровых турбин. Он поднял глаза к потолку. Замечательно, и с вентиляцией все в порядке. Возможно, первое впечатление было ошибочным, и они все-таки попали в плен к цивилизованному противнику…

Джеймс обернулся к товарищам по несчастью, и к своему удивлению понял, что остальные альбионцы, все как один, внимательно на него смотрят и как будто чего-то ждут. К своему стыду, Хеллборн потратил добрую минуту, чтобы разобраться, в чем тут дело. "Во всем снова виноват алкоголь", решил он позднее.

— Я лейтенант первого класса Джеймс Хеллборн, — прохрипел наш герой и откашлялся. — Присутствует ли на палубе альбионский или союзный офицер старше меня по рангу?

Он и так видел, что не присутствует, но все равно был обязан произнести традиционную формулу. Под "палубой" подразумевался отсек, где их заперли. В других отсеках могли скрываться целые гросс-адмиралы, но в данный момент это не имело значения. Уточнение "альбионские или союзные офицеры " не было лишним, оно позволяло избежать слишком вольных толкований.

— Никак нет, сэр, — откликнулся Беллоди. Все правильно, отвечать должен следующий по рангу офицер или командир. — Вы самый старший.

— Принимаю на себя командование нашим экипажем, — подытожил Джеймс. — Итак, солдаты…

(Вообще-то "матросы", но с точки зрения альбионского диалекта английского языка это не было большой ошибкой. Термины были равнозначны. "Солдат" был даже более почетным званием, ибо один из отцов-основателей в полузабытой речи двухсотлетней давности что-то говорил про "отважных солдат своей страны, защитников морских рубежей…").

— …итак, солдаты, первый приказ — всем немедленно сушить одежду! С остальными вопросами и проблемами разберемся потом.

Так они и поступили.

…Некоторое время спустя, когда альбионцы более-менее пришли в себя — и привели себя в порядок, Хеллборн озучил новый приказ:

— Мистер Беллоди, постройте людей.

Не сразу, но младший офицер справился с задачей. Альбионцы выстроились вдоль переборки у самого входа в отсек. Беллоди весьма неуклюже, но старательно, изобразил строевой шаг и отдал честь:

— Смирно! Равнение на центр! Сэр, экипаж построен.

— Вольно, — Джеймс украдкой вздохнул и призвал на помощь все свое вдохновение. — Солдаты, мы оказались в плену. Тяжело, опасное и позорное положение. Позорное, но не постыдное.

("Ты сам понял, что сказал?!", — мысленно застонал Хеллборн).

— Вам нечего стыдиться. Это был славный корабль, и экипаж храбро сражался до последнего.

("До последнего чего? Человека? Патрона?!")

— Мы нанесли тяжелый урон агрессору и заставили его нас уважать.

("В самом деле? Это надо будет уточнить").

— Теперь мы должны держаться вместе и надеяться на лучшее. Надеяться, что враг все-таки будет соблюдать Женевскую конвенцию.

("Какого хрена белголландский капитан нес о пиратах и разбойниках?")

— Если нет — мы должны держаться до последнего.

("До последнего чего?! Вздоха, патрона, человека?!")

На лицах пленников отражались самые разные эмоции. Хеллборн предпочел их не анализировать. Впрочем, на одно из лиц он все-таки обратил внимание. Это был старшина Коппердик. Старый ветеран раз за разом, с явным одобрением, кивал в такт его пафосной речи, и от этого у Хеллборна становилось как-то тепло на душе. Еще не все потеряно. Во всех смыслах.

— Помните, ни на секунду… никогда не забывайте о долге и присяге. Вы — альбионцы. Родина помнит, родина знает, родина не оставит нас в беде.

— Аминь, — хором отозвались моряки.

— Вопросы, жалобы, предложения? — поинтересовался Хеллборн.

Один из альбионцев в ответ на его слова непроизвольно вжал голову в плечи. Это был тот самый моряк, давеча получивший прикладом по голове. На его бритом черепе уже синела здоровенная шишка.

"Плохо", — нахмурился лейтенант. — "Один жалкий удар — и уже условные рефлексы".

— Всех офицеров и командиров прошу явиться на совещание через пять минут. Мы проведем его в душевой комнате, — уточнил Джеймс.

У одного из матросов вырвался истеричный смешок. Господу известно, какие мысли посетили нарушителя дисциплины в этот момент. На него немедленно обрушился старшина Коппердик, до сих пор стоявший на правом фланге.

— Вильсон, негодяй, я тебе покажу, как смеяться в строю! Немедленно прекратить!!!

— Прошу прощения, старшина, — пробормотал моряк и снова ухмыльнулся. Бедняга, он держался из последних сил, чтобы не согнуться в приступе хохота. Это было очевидно.

— Не смей просить у меня прощения!!! — Коппердик добавил к своему голосу несколько децибел.

— Так точно, сэр. Виноват, сэр. Больше не повторится, сэр, — теперь моряк явно издевался, но по крайней мере улыбка исчезла с его лица.

Хеллборн взирал на это представление с великим недоумением. Он внезапно понял, что впервые командует людьми. Офицерские звания, которые Джеймс носил уже несколько лет, совсем не подразумевали то или иное количество подчиненных. Да, он исполнял обязанности командира еще в Академии, но ведь то было "ненастоящее" командование — школьное, игрушечное. Потом была подлодка "Президент Гамильтон", где он исполнял обязанности курьера Секретной Службы, передавая приказы и забирая пакеты у агентов и резидентов в нейтральных портах. В Гренландии Джеймс был одним из "рядовых" сводного офицерского батальона; на Свальбарде — "сам себе господин", "телефонист с погонами". Минимум ответственности. Он отвечал за бумажки, железяки, эфирные волны, но совсем не отвечал за живых людей. Сто тысяч треугольных китов, ему нравилась такая служба. Похоже, сегодня ей пришел конец.

Коппердик наконец-то закончил распекать нерадивого матроса и почтительно повернулся к своему новому командиру.

— Через пять минут, — повторил Хеллборн. — Старшина, составьте список людей, назначьте дежурного по казарме и присоединяйтесь к нам. Это все, джентельмены.

— Смирно! Вольно! Разойтись! — относительно складно отбарабанил Беллоди.

— Подойди ко мне, моряк, — Джеймс поманил пальцем парня с шишкой. — Как голова? Не болит?

— Пустяки, сэр, — смущенно улыбнулся "раненный". — До вечера заживет.

Разумеется, он имел в виду альбионский вечер.

— Еще не вечер, — машинально отозвался Хеллборн. — Хорошо, солдат. Береги себя. Свободен.

"Боже мой, какой идиот, — подумал Хеллборн. — Эти люди чудом спаслись с раздолбанного и торпедированного корабля. Я должен был сразу расспросить каждого о самочувствии. Не контузило ли кого, например? Вот меня точно контузило, если я забыл о таких элементарных вещах! Хорошо хоть догадался приказать выжать и высушить одежду. Спросить сейчас? Выставить себя на посмешище? Уронить пока еще нулевой командирский авторитет?" Он осторожно оглядел матросов, столпившихся в кружок вокруг Коппердика и офицеров, уже бредущих по направлению к душевой. Снаружи вроде все целы. Мелкие царапины у того, шрам — явно старый шрам у этого… Джеймс вспомнил одного парня, который в Гренландии упал с танка, как ни в чем не бывало встал и вернулся к работе, пожаловался на острые боли утром следующего дня и умер от повреждения внутренних органов только через сутки. Вспомнил, но все равно смалодушничал. Не в первый и не в последний раз за этот день. "Спрошу потом", — решил он. — "Вечером или завтра, когда-нибудь. Потом".

— Все в сборе? — спросил Хеллборн несколько минут спустя, восседая на деревянной решетке в позе турецкого султана.

— Так точно, сэр, — уже привычно отозвался Беллоди.

Джеймс кивнул, протянул руку и осторожно приоткрыл кран. Из трубы закапала вода.

— Зачем это, сэр? — первым удивился Флойд.

"Хм, офицер-акустик — и не знает о таких вещах?" — подумал Хеллборн. Ну что ж, это была совсем свежая инструкция Секретной Службы.

— Капающая вода — один из самых простых и в то же время эффективных способов сбить с толку подслушивающие устройства, — пояснил Джеймс. На лицах коллег отразилось совсем легкое удивление. — Не забивайте себе голову. Поверьте мне на слово.

— Мы не такие важные птицы, чтобы нас подслушивать, сэр, — заметил Флинт, но тут же поправился. — Конечно, дополнительная страховка никогда не помешает!

"Молодец, парень. Далеко пойдет, если доживет доживет до конца войны ".

"А кто из нас доживет?" — уточнил другой внутрений голос, но Хеллборн приказал ему заткнуться.

— Вы составили список, старшина? — Джеймс повернулся к ветерану.

— Так точно, сэр. Прошу прощения, другой бумаги у меня не было… — Коппердик продемонстрировал крошечный полиэтиленовый пакет, из которого выглядывал совсем миниатюрный блокнот с огрызком карандаша. Хеллборна снова атаковала совесть. Он отдал приказ, совершенно не забивая себе голову такой ерундой — где насквозь промокший и обысканный человек достанет бумагу и письменные принадлежности? Ты уже начал превращаться в идеального начальника-дуболома, Джеймс? "Сбегай на край света — принеси то или это — такую-сякую, а как — меня не волнует "? Хороший подчиненный ему попался, повезло.

— Спасибо, старшина, — кивнул Хеллборн, принмимая вырванный из блокнота такой же крошечный листок. Но для пяти имен и фамилий, выполненых аккуратным почерком, места хватило. Джеймс отодвинул занавеску. Один из моряков стоял у запертой входной двери по стойке "между-смирно-и-вольно " — тот самый, смутьян. Остальные разошлись по ближайшим лежакам. Хеллборн покосился на список. Черт побери, старшина Коппердик читал мысли! Он отобрал у Джеймса листок и быстро набросал под списком схемку — кто где сидит-стоит-лежит.

— Еще раз спасибо, старшина. — "Не слишком ли часто я его благодарю?" — Вильсон, Стрэнг, Уотерсон, Остин, Розинделл. Хорошие ребята?

— Самые лучшие и самые худшие, лейтенант, — поведал Коппердик.

Хеллборн кивнул. Это всегда так. Когда корабль внезапно идет ко дну, спасаются самые лучшие и самые худшие.

Самые лучшие — самые опытные, профессиональные, подготовленные. Они точно знали, что делать, куда идти, как себя вести — и потому уцелели.

Самые худшие — самые наглые, бессовестные, трусливые. Кто-то самовольно покинул пост, кто-то не выполнил приказ, кто-то наплевал на присягу, кто-то оттолкнул товарища или даже отобрал у него спасательный жилет. И потому уцелел.

Иногда эти две категории пересекаются. Интересно, а к какой категории относится лейтенант Джеймс Хеллборн?

Он чист перед законом. Исполнявший обязанности капитана штурман Воллмэйкер приказал всем покинуть мостик. И Хеллборн выполнил приказ. Затем он открыл внешний броневой люк. Он имел право это сделать, и должен был это сделать — вонючий дым заполонил все вокруг, поврежденная вентиляция не справлялась. Ударная волна отправила его за борт — в этом нет его вины. Он не покидал корабль самовольно. И все-таки…

Джеймс был счастлив, когда услышал последние слова Воллмэйкера. И даже не подумал оглянуться назад. Не подумал, что кому-то может понадобиться его помощь. Что это было? Трусость? Минутная слабость? Равнодушие? Все может быть. Он почти не знал этих людей. Капитан был всего лишь холодной машиной, деталью корабля. Старпом Лонгмайл был на редкость неприятным и грубым типом. Но к тому времени они были уже мертвы. А вот Кассельман был отличным парнем, они могли подружиться. И Воллмэйкер тоже. Он мог быть лучшим капитаном корабля, чем Сент-Олбанс. А теперь они покоятся… черт, как пафосно — нет, они гниют, разлагаются, служат пищей для морских созданий где-то на дне Южного Океана.

И если Джеймс Хеллборн даже не подумал помочь им — за что он сражается?

"За что мы сражаемся"?

…

К дьяволу. Угрызения совести и оплакивание погибших — слишком большая роскошь, которую Джеймс Хеллборн не может себе позволить. Не сейчас. После взрыва под мостиком корабль был обречен — и только это имеет значение. А он остался жить, чтобы выполнить свой долг. Родина, раса, религия и все такое. Только живой сможет отомстить за "Матильду". Рано или поздно…

— …С вами все в порядке, сэр?

— А? — поднял голову Джеймс. — Извините, я задумался. Продолжим. Джентельмены, искренне надеюсь, рано или поздно мы вернемся домой. Но мы должны быть готовы ко всему. Не про нас будет сказано, но может случиться так, что вернутся не все. Или одни вернутся раньше других. Так или иначе, "возвращенцам" станут задавать вопросы, на которые они будут обязаны ответить. Поэтому я предлагаю прямо сейчас провести расследование причин гибели корабля. Неполное и без протокола, но это будет лучше, чем ничего. Мы обязаны это сделать.

Возражений не последовало.

— Итак… Начнем с вас, мистер Беллоди. Коротко, своими словами, поменьше бюрократизмов, — уточнил Хеллборн.

— Мы поразили его первым снарядом, — немного неуверенно начал Беллоди. — "Адольфа", флагмана эскадры. Бомба упала точно между первой и второй орудийной башней…

— "Mezhdu pervoi i vtoroi promezhutok nebolshoi ", — пробормотал Хеллборн. Он снова цитировал полковника Горлинского.

— Простите, сэр? — не понял Беллоди.

— Не обращайте внимание, лейтенант. Продолжайте, — Джеймс сел поудобнее и скрестил руки на груди.

— Бомба пробила палубу и, должно быть, взорвалась прямо в универсальном погребе, от которого питались две носовые башни, — послушно продолжил Реджи. — Нам тогда показалось, что "Адольф" просто испарился. Это было… Это было прекрасно, сэр.

Старшина Коппердик украдкой вздохнул.

— Вторая бомба упала в какой-то сотне метров от "Мориса". Его хорошо накрыло брызгами и осколками, — Беллоди смутился. Брызгами явно не стоило хвастаться.

— Возможно, именно тогда был ранен контр-адмирал Нассау, вице-флагман, — заметил Хеллборн. — Хорошо, мистер Беллоди. Что было дальше?

— Это были два наших самых удачных выстрела, сэр, — признался Реджи. — Остальные снаряды ложились слишком далеко.

— И что вы теперь думаете о могуществе "молодой школы"? — не удержался Джеймс.

— Один корабль против четырех — мы отлично поработали, сэр, — нахмурился Беллоди. Глаза его подохрительно заблестели.

— Простите, мистер Беллоди, — мысленно Джеймс обругал себя последними словами. Не стоило напоминать парнишке о спорах с погибшим товарищем.

— По ходу дела мы выпустили около двух дюжин торпед. Викинги сумели уклониться или растрелять торпеды из пулеметов. Только одна достигла цели. Она попала в транспорт, но… Мы так и не сумели понять, что произошло. Взрыв был слабый. "Русалочка" осталась на плаву. Или торпеда оказалась бракованной, или они успели повредить ее. Но транспорт потерял ход. Надеюсь, мы зацепили его винт. Больше мы ничего не успели сделать. Один из вражеских снарядов влетел к нам на палубу. Томаса… Суб-коммандера Коллинза придавило сорванным с крепления торпедным аппаратом. Почти все погибли. Мы — я, старшина Коппердик и Розинделл — находились за внешним кожухом "Фрейдис", и только потому уцелели…

— Где? — не понял Хеллборн.

— Наша мортира, — грустно улыбнулся Беллоди. — Так мы ее называли.

"Артиллеристы и их извращения. Пушки с женскими именами".

— Суб-коммандер Коллинз был еще жив, но его невозможно было спасти, — у младшего лейтенанта снова заблестели глаза. — Он приказал нам выбираться наверх. Мы уже были наверху, когда в корабль попала торпеда…

В течение всего рассказа Коппердик согласно кивал, а мичман Флойд только и ждал финала, чтобы перехватить инициативу.

— Это была необычная торпеда, сэр!

— В каком смысле? — поинтересовался Хеллборн.

— Если судить по сигналу, она была размером с небольшую субмарину! Больше того — она промахнулась мимо нас, прошла по левому борту, но в последний момент повернулась на 90 градусов и ударила точно в борт!

— Управляемая торпеда? — задумчиво пробормотал Беллоди.

— Размером с небольшую подлодку? — подхватил Коппердик. — Это многое объясняет. Большой заряд, "Матильда" сразу пошла ко дну…

— Но управляемая?… — повторил Беллоди. — Мы сами проводили такие опыты. И не только мы. Несколько месяцев назад в журнале "Gran Flota" была целая серия статей о перспективных разработках. Но теперь получается, что белголладндцы или викинги продвинулись в этом вопросе гораздо дальше, чем…

— Не просто управляемая, — прервал его Хеллборн. — Пилотируемая.

На лицах окружавших его командиров отразилось недоумение.

— Вы хотели сказать — с живым человеком внутри? — недоверчиво уточнил Реджи.

— Что вас удивляет, мистер Беллоди? Если бы вам приказали пожертвовать собой ради Альбиона и своих товарищей, вы бы не отказались выполнить приказ?

Это был жестокий вопрос, задавать который в альбионском обществе не было принято. И прежде чем Беллоди успел открыть рот, Джеймс продолжал:

— Почему вы отказываете в подобном мужестве истерлингам? Но я уверен, что все гораздо проще. Под властью ВИКингов живут тысячи диких азиатских народов, среди которых есть поклонники самых страшных и кровавых языческих культов. Смерть в бою за своего господина считается у них почетной. Они верят, что в загробной жизни такого смертника ожидает большая награда. Среди миллионов подданных было нетрудно найти одного такого добровольца — и даже гораздо больше, чем одного…

Хеллборн обвел своих коллег взглядом; они подавленно молчали. И тогда ему в голову пришла еще одна мысль. За восемь дней Джеймс не обнаружил никаких признаков измены…

— Господа, кто-нибудь из вас допускает мысль о том, что "Матильда" могла погибнуть в результате диверсии или саботажа?

Они моментально очнулись от мрачных мыслей и заговорили хором:

Беллоди:

— Не может быть, сэр. Я уверен, это был внешний взрыв. Все признаки указывают на это.

Коппердик:

— Только не "Матильда", сэр. На борту были всякие люди, но я не верю, что среди них мог затесаться предатель. Этого просто не может быть.

Флойд:

— Сэр, это была торпеда. Торпеда, "динамитная субмарина" — неважно. Она ударилась в борт и тогда взорвалась. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Клянусь здоровьем своей матушки!

— Хорошо, джентельмены, — устало кивнул Хеллборн. — Предлагаю в настоящее время считать версию

1. Торпеда.

2. Большой мощности.

3. Предположительно управляемая/пилотируемая.

самой провдоподобной — и по возвращению из плена донести ее до вышестоящего командования. Возражения?

Возражений не было.

"Пилотируемая торпеда. Разведчик обязан собирать в копилку подобные факты ".

— Последний пункт протокола, — добавил Джеймс, хотя в начале разговора отметил отсутствие всяких протоколов. — "Самые лучшие и самые худшие". Старшина? В двух словах…

— Бобби Розинделл, — начал старшина. — Из нашей с мистером Беллоди команды, артиллерист. Отличный парень. Честный, преданный и способный. Мистер Коллинз собирался рекомендовать его в офицерскую школу…

— Теперь мне придется это сделать, — вздохнул Беллоди.

"Если мы вырвемся из плена", — привычно уточнил про себя Джеймс Хеллборн.

— Кельвин Уотерсон и Найджел Остин…

"Остин — который с шишкой", — сверился со списком/схемой Джеймс.

— Тоже отличные ребята. Морпехи-зенитчики.

Понятно. На борту множества кораблей разноцветных флотов присутствуют морские пехотинцы. На иных кораблях они бездельничают, пока не приходит время покорять очередной пляж за полосой прибоя. На "Матильде" и других альбионских мониторах для морпехов нашли работу — операторы бортовых пулеметов и зенитных автоматов. Зенитные башенки слегка выступают из корпуса. Именно поэтому хотя бы двоим стрелкам удалось спастись…

— Шон Вильсон. "Хохотушка", сейчас у двери стоит. Паршивая овца. Список взысканий отсюда и до Луны. На берегу был постоянным гостем гауптвахты. Попал на флот, чтобы не попасть в тюрьму…

— Достаточно, — кивнул Хеллборн. Ему был знаком такой тип людей. Такой персонаж есть в каждом полку и в каждой книге про войну.

— Надо будет задать ему несколько вопросов при случае, — продолжил Коппердик. — Он механик, из команды мистера Дарси. Ему было положено находиться в самой утробе "Матильды". Уверен, этот подонок слинял с поста и прятался на верхних палубах, откуда было проще выбраться наружу…

Джеймс мысленно покраснел. Только мысленно. СОВЕСТЬ, ЗАТКНИСЬ!

— Последний — Энди Спрэнг. Дружок Вильсона, второй сапог из пары. Помощник повара…

Хеллборн не удержался от кривой усмешки. "Помощник повара" в Альбионском Флоте — это что-то вроде "урода в семье", "деревенского придурка" и "носителя печати Каина" вместе взятого. К этому почетному военному званию добавить было нечего. Если только…

— За ними нужен глаз да глаз, но саботаж? — старшина в очередной раз прочел его мысли. — Они для этого слишком тупы. Даже самый подлый враг побрезгует их завербовать. Да они бы давно протрепались о вербовке своим собутыльникам. К счастью, на их должностях никаких военных тайн не доверяют…

— Кстати, о военных тайнах, — напомнил Хеллборн.

— Мы их тоже не знаем, сэр, — грустно улыбнулся Беллоди. — Я могу подробно описать белголландцам устройство нашей мортиры… которое можно найти в любом американском оружейном каталоге.

— Мои акустические приборы были закуплены в Финляндии, — подхватил мичман Флойд.

— Моя кодовая таблица сгорела на "Матильде", — подытожил Хеллборн. — Прекрасно, джентельмены. Кто-нибудь хочет что-то добавить?

— Мне довелось побывать в плену, сэр, — неожиданно сказал Коппердик. — В прошлую войну. Это были самые последние месяцы. Германцы тогда успели поменять флаги и совсем озверели. Тогда было нелегко, но мы все равно победили. Я верю, сэр, мы выдержим.

"Я тоже успел побывать в плену, — подумал Джеймс. — Но об этом как-нибудь в другой раз".

— Спасибо, старшина. У нас был тяжелый день. Совещание окончено. Всем отдыхать.

Они едва успели покинуть душевую комнату, как долгожданный отдых, согласно всем законам жанра, был прерван, еще не начавшись.

Входная дверь отсека с лязгом распахнулась.

Глава 6. Азиатская война

Входная дверь отсека с лязгом распахнулась. На пороге появился еще один белголландский офицер, за спиной которого маячили разноцветные охранники. На первый взгляд, это был настоящий морской волк. Черный бушлат, окладистая рыжая борода, пронзительный взгляд и старательно пережеванная капитанская фуражка. Потом он заговорил, и весь эффект от первого впечатления немедленно испарился.

— Кто здесь старший офицер? — вопрос был задан хорошо поставленным тонким и писклявым голоском. Только какое-то чудо удержало альбионских пленников от улыбок и других проявлений чувств.

Хеллборн вздохнул, выступил вперед и представился.

— Составьте список всех ваших людей, — викинг протянул ему планшет и авторучку.

— Хорошо, — пожал плечами Джеймс, положил авторучку в нагрудный карман и зажал планшет под мышкой.

— Прямо сейчас, — уточнил "морской волк".

— Мне бы хотелось прояснить один чисто технический вопрос, торпедден-капитан, — морально и физически Джеймс приготовился к новым ударам судьбы и прикладов. — В каком качестве мы присутствуем здесь? Насколько мне известно, наши страны не находятся в состоянии войны. Этот досадный пограничный инцидент требует…

— Для того мне и нужен полный список имен и фамилий, — нетерпеливо перебил его белголландец. — Для прояснения вашего статуса.

Хеллборн покорно кивнул и принялся заполнять таблицу:

__________________________

— James Patrick Hellbourn, Jr. -

— Lieutenant 1st Class -

— F-3157791 -

— ANS Queen Maud (MOTL).

__________________________

Заполнил и пустил планшетку по кругу.

— Спасибо, — буркнул (то есть пискнул) "морской волк" и повернулся, явно собираясь уходить.

— У меня еще один вопрос, — остановил его Хеллборн.

— ???!!!

— Нас собираются кормить?

— Ужин в пять часов, лейтенант, — белголландец шагнул в коридор, — вы же не думаете, что вас будут кормить раньше нашего экипажа?

Дверь с лязгом захлопнулась.

Джеймс бросил взгляд на циферблат — часы у них не отобрали — пятнадцать минут пятого.

"Вот видите, — хотел сказать он вслух, — они совсем не страшные. Ходячие пищалки". Но потом передумал. Глупая получится шутка. Эти пищалки отправили на дно целый линейный монитор. Пожалуй, пока не стоит над ними смеяться.

Ужин принесли в полдевятого, из чего был сделан вывод о разнице часовых поясов и неторопливости здешнего помощника повара. К счастью, ужин оказался съедобен. С избытком бататов и зелени, но съедобен.

"Похоже, голодом нас морить не собираются, и это тоже хорошо", — констатировал Джеймс.

Еще через несколько часов его увели на допрос.

* * * * *

— Разрешите представиться, — сказал человек напротив. — Капитан Франц Стандер, военная контрразведка.

Джеймс Хеллборн был зол. Ему не дали выспаться. От съедобной и питательной, но непривычной пищи крутило живот.

— Сухопутчик? — угрюмо поинтересовался альбионец, бросив короткий взгляд на кремовую форму "киллеров", Конфедеративных Индийских Легионов. — Разве со мной не должна говорить флотская контрразведка?

— Похоже, вы не в курсе, мистер Хеллборн, — добродушно заметил белголландец. — Наш флот не имеет отдельной контрразведки. Как и разведки. Министерству обороны Конфедерации подчинены все…

Джеймс был в курсе, но не спешил демонстрировать свою осведомленность.

— Не имеет значения. Мне в любом случае не о чем с вами разговаривать.

— Почему? — искренне удивился капитан Стандер.

— Я до сих пор не понимаю, по какому праву нас удерживают на борту восточно-индийского военного корабля. Я требую немедленной встречи с альбионским консулом и тщательного расследования инцидента в альбионских территориальных водах, — отбарабанил Джеймс.

— Боюсь, в ближайшее время такое расследование будет невозможным, — викинг выглядел не на шутку растроенным. — Около двух часов назад Высокий Сенат Содиненных Штатов Альбиона объявил войну Белголландской Империи и всем ее доминионам. Теперь вы можете официально считать себя нашим военопленным…

— Война? Неужели? Почему я должен вам верить? — спросил Хеллборн.

Стандер порылся в бумагах, разложенных на маленьком откидном столике, за которым они и сидели. Каюта была тесной до невозможности. Непохоже, что она служила спальным помещением — здесь разве что цирковой карлик мог вытянуться во весь рост, и только по диагонали. Специальный кабинет для допросов? Ну если только для допросов и душевных бесед. Пыточные инструменты сюда уже не влезут — и это внушает надежду. Конечно, клаустрофобики могут счесть пыткой сам факт нахождения в такой тесной каютке. Но среди военных моряков клаустрофобики в явном меньшинстве.

— Вы умеете читать на австралансе? — викинг протянул ему лист бумаги. — Это копия телеграммы из нашего консульства в Фрэнсисберге.

— Не умею, — нагло соврал Джеймс, но успел бросить на телеграмму внимательный взгляд. — А если это подделка?

— Вам придется поверить мне на слово, — развел руками капитан Стандер. — Потому что я не вижу другого способа вас убедить.

— Хорошо, допустим, это правда, — пожал плечами Хеллборн. — Тогда нам тем более не о чем разговаривать.

— Но почему? — снова удивился Стандер.

— Женевская конвенция 1931 года, параграф 12. "Военнопленный не обязан сообщать никакой информации, кроме своего полного имени, звания, личного номера и последнего места службы ". Джеймс Патрик Хеллборн-джуниор, гражданин Соединенных Штатов Альбиона, лейтенант первого класса, F-3157791, АНС "Королева Матильда". До свидания, — Хеллборн сделал вид, что собирается встать.

— Но конвенция не запрещает нам просто по-дружески беседовать, — вежливо улыбнулся белголландец.

— ???!!! Вы утопили наш корабль, взяли нас в плен, ваш командир приказал нас избить… — альбионец сделал вид, что заводится.

— Превратности войны, — развел руками Стандер. — Но я хотел поговорить не об этом. Тот факт, что мы познакомились при столь прискорбных обстоятельствах, не должен повлиять на наши дальнейшие отношения и…

— Какие к дьяволу отношения? — перебил его Хеллборн.

— Я говорю о перспективном и плодотворном сотрудничестве, — пояснил вражеский контрразведчик.

— Вы хотите меня завербовать? — изобразил удивление Джеймс. — Вот так, сразу?

— Почему вы так решили? — в свою очередь удивился капитан Стандер. — Разве я произносил слово "вербовка"? Вы уверены, что принимаете меня за того, кем я на самом деле являюсь?

"Урок номер один, — с тоской и теплотой вспомнил Хеллборн полковника Горлинского. — Все контрразведчики делятся на три группы, Джеймс. Одни сразу бьют в морду. Другие будут долго и изощренно насиловать тебе мозги. Уже через несколько минут ты забудешь, с чего начался разговор — и о чем вообще этот разговор. Группа номер три… Этой группе мы посвятим отдельный урок ".

Капитан Стандер просто кричал о своей принадлежности ко второй группе, поэтому не следовало ждать момента, когда он ее покинет и перейдет в группу номер три.

— Я думаю, что вам просто скучно, герр капитан, — отвечал Джеймс. — Война только началась, я самый высокопоставленный из ваших пленников, вы не рассчитываете получить от меня большой пользы, поэтому просто развлекаетесь. После нашего разговора, как бы он ни завершился, вы набросаете длинный и пространный отчет, дабы изобразить бурную деятельность перед своим начальством — и это все о вас.

— Я вижу, вы имеете богатый опыт общения с нашим братом-контрразведчиком, — в голосе белголландца засквозило уважение, но Хеллборн пропустил его реплику мимо ушей.

— Потом, когда война развернется, — продолжал альбионец, — у вас появится множество новых пленных самого разного ранга, которых придется допрашивать. Работа превратится в тяжелый и бесконечный конвейер. Тогда вы просто физически не сможете так часто блистать своим острым умом…

— Вы уверены, что в наши руки попадет множество альбионских пленных? Откуда такие пораженческие настроения, мистер Хеллборн? — удивился капитан Стандер. — Неужели ими пронизано все альбионское общество? Или только военно-морской флот?

— Пошел к черту, бурская деревенщина, — равнодушно отозвался Хеллборн. — Ступай гонять кенгуру в пустыне.

— Неплохо, мистер Хеллборн, — белголландец улыбнулся в тридцать три зуба. Красивый, мерзавец, отметил про себя Джеймс. Сероглазый блондин с роскошной шевелюрой. Высокий, плечистый. И форма ему идет. Классический светский лев. Ему бы в имперских столицах и больших городах работать. За что его отправили на второклассный крейсер? Небось, не с той дамой связался…

— Вернись к своей мамочке в сумку, — предложил альбионец.

— Очень хорошо, лейтенант! — Стандер улыбнулся еще шире. — Еще?

— Иди потрахайся с древесным медвежонком, — добавил Хеллборн.

Белголландец заразительно захохотал.

— Как?! Ха-ха-ха! Как вы назвали нашего национального любимца?! Ха-ха-ха! Древесный медвежонок?! Это великолепно, клянусь тасманским дьяволом!

— Вам виднее, с кем вы там трахаетесь, — заметил Джеймс.

— Мы еще вернемся к этому разговору, мистер Хеллборн, — сладко улыбнулся капитан Стандер. — Конвой! Отведите нашего гостя обратно.

* * * * *

Капитан Стандер скучал еще несколько дней, вызывая на допросы остальных альбионских моряков. Хелборну оставалось надеяться на лучшее. Впрочем, его новые товарищи и/или подчиненные возвращались в трюм быстро, и охотно делились своими впечатлениями.

Беллоди:

— Дурацкий был разговор — он сам не понимал, чего от меня хочет.

Коппердик:

— Я все время молчал, сэр, и это ему надоело.

Вильсон:

— Да я ему сразу в морду дал, и он тут же отправил меня обратно.

Остин:

— Не знаю, сэр, он все время носил зеркальные очки.

Так прошло шесть дней. Еду приносили исправно, три раза в сутки. Новостями из внешнего мира никто с плениками не делился. Несколько раз Джеймс начинал планировать мятеж и/или побег, но каждый раз отказывался от своих планов. На том русском кораблике в Северном океане все было гораздо проще. Четыре противника, один временный союзник, он же нежелательный свидетель. Здесь несколько сотен вражеских моряков. Это нереально, не стоит даже пытаться. Желания героически погибнуть Джеймс Хеллборн пока не испытывал.

Все это время крейсер "Willem de Zwijger" двигался в неизвестном направлении и несколько раз менял курс. Однажды ночью Хеллборну показалось, что он слышит выстрелы. Он сел на кровати и прислушался. Точно, где-то высоко, на верхних палубах, грохотал главный калибр крейсера. И не только он.

— Не знаю, в кого они там стреляют, но надеюсь, что не в наших, — заметил проснувшийся Беллоди.

— Не знаю, кто стреляет в ответ, но надеюсь, они не пустят этот гребаный крейсер на дно вместе с нами, — заявил Вильсон.

— Вильсон, заткнись! Два наряда!

— Так точно, старшина! Будет исполнено, сэр!

Минут через двадцать канонада прекратилась. В кого стреляли викинги, так и осталось загадкой. Охранники, приносившие завтрак, разговаривать с пленниками не желали. Капитан Стандер никого на новые допросы не приглашал.

На девятую ночь, незадолго до рассвета (если Хеллборн и его офицеры правильно отрегулировали часы), где-то наверху снова загремели выстрелы. Но это был уже не главный калибр. Потом и вовсе прогремел взрыв. Потом еще один.

— Что это было, сэр? — сразу несколько лиц повернулись к Хеллборну с такой надеждой, что он просто не сумел их разочаровать.

— Кто-то берет крейсер на абордаж, — очень осторожно предположил Джеймс.

Похоже, он угадал. Судя по новым звукам, на верхних палубах развернулась нешуточная битва. Но уже несколько минут спустя бой принялся стихать — и одновременно приближаться к трюму, где были заперты пленники.

Еще через несколько минут входная дверь распахнулась с уже привычным лязгом.

— Руки наверх!!! — прокричал на ужасном австралансе человек с винтовкой, прыгнувший через порог. За ним последовало еще несколько вооруженных людей.

— Поднимите руки, — перевел своим солдатам и офицерам Джеймс, внимательно рассматривая новых гостей. Узкоглазые азиатские коротышки в светло-зеленой форме. Нет, это не самураи. Это…

— Говорить английский? — командир пришельцев услышал переведенный приказ и сделал правильные выводы.

— Совершенно верно, главный сержант, — Хеллборн быстро разобрался с нашивками собеседника, и в ответ удостоился уважительного взгляда.

— Кто вы такие? — уточнил Главный Сержант.

— Альбионцы. Мы были пленниками на этом корабле, — пояснил Джеймс.

— Хорошо, — кивнул "пришелец". — Ждать здесь. Можно опускать руки.

Он отдал короткий приказ на незнакомом языке одному из своих солдат. Тот прошелся через весь отсек, заглянул в душевую и туалет, убедился, что там никто не скрывается, вернулся к двери и встал по стойке "смирно". Остальные азиатские коротышки под командованием Главного Сержанта тут же скрылись в коридоре.

— Кто они такие, сэр? — осторожно прошептал Уотерсон.

— Корейцы, — просветил его командир. — Союзники…

"Союзники???" — уточнил он про себя.

Некоторое время спустя в их подводную казарму заглянул еще один азиатский коротышка. "По росту их подбирали, что ли? — задумался Джеймс. — Ведь это ложный стереотип, среди них иногда встречаются настоящие великаны…" Впрочем, он тут же нашел ответ, но не успел как следует его обдумать.

— Надпоручик Тай Кван До, Корейский Императорский Флот, — представился гость на приличном английском. — С кем имею честь?

— Лейтенант Джеймс Хеллборн, Республиканский Альбионский Флот, — отозвался Джеймс. — Вы не представляете, как мы рады вас видеть, надпоручик!

— Как долго вы находились в плену, господин Хеллборн? — поинтересовался корейский офицер.

— Девять дней, — отвечал альбионец.

— Хорошо, — кивнул надпоручик Тай Кван До, хотя ничего хорошего в этом не было. — Теперь вы свободны. Можете следовать за нами.

"Вы свободны — но следуйте за нами. Да этот парень шутник!"

Поднялись на верхнюю палубу. Девять дней в трюме — наконец-то свежий воздух! Над морем занимался рассвет, в этот раз часы не обманули. Судя по температуре воздуха, корабль забрался далеко на север от Кергелена, куда-то в тропики. Точно, тропики. Слева по борту наблюдался типичный тропический островок — лагуна, песок, пальмы. Но это был не самый интересный пейзаж, представший перед глазами альбионцев.

Капитанский мостик дымился. Надстройки были изрешечены пулями и снарядами разных калибров, но не выше 0,95-го, отметил Хеллборн. Там и здесь были разбросаны трупы, почти все — в белголландских мундирах. Удивительно, что по дороге наверх альбионцы убитых не встретили. Вряд ли корейский командир щадил их нервы, совсем наоборот, просто на верхнюю палубу можно было подняться по разным лестницам и им досталась "чистая".

Но многие белголландцы и самураи были еще живы, и теперь маленькие шустрые корейские морпехи, работая штыками и прикладами, сгоняли уцелевших на площадку возле второй орудийной башни. Надпоручик Тай Кван До и освобожденные альбионцы выбрались на палубу чуть в отдалении, и теперь стояли на огражденном колпаке четвертой башни.

— Подождите меня здесь, господа, — сказал корейский офицер и направился к своим людям, окружившим пленных викингов. — Это не займет много времени.

Ему не стоило этого говорить — это был такой прозрачный намек, что Хеллборну на какую-то секунду стало нехорошо. "Это враги, они напали на нас, они утопили "Матильду" и чертову кучу отличных альбионских парней", — на всякий случай напомнил он себе. Кажется, помогло. Кажется.

Тем временем надпоручик Тай Кван До сделал знак своим солдатам, и те выдернули из толпы пленников высокого офицера. Хеллборн сразу узнал фрегаттен-капитана, командира крейсера. Между корейцем и свергнутым хозяином корабля завязался разговор. До альбионцев доносились только обрывки слов, но они могли все прекрасно видеть. Судя по дальнейшим событиям, разговор не удался. Корейский офицер внезапно выхватил из поясных ножен клинок — металл неизбежно сверкнул в лучах восходящего солнца — и голова белголландского капитана покатилась по палубе. В наступившей тишине Хеллборн отчетливо услышал, как один из его товарищей прикусил себе язык, а у другого несколько раз дернулся кадык. Никто из них не произнес ни слова.

Надпоручик Тай Кван До (Корейский Императорский Флот) отступил назад и дал сигнал своим солдатам и офицерам.

Корейцы потратили ровно ноль патронов. Пленным офицерам отрубали головы, простых моряков кололи штыками. Одному ашанти особенно не повезло — он достался молодому и неопытному солдатику. Товарищи подшучивали над ним и давали полезные советы, но чернокожий самурай умер только после девятого или десятого укола. Только несколько человек пытались сопротивляться, но тут же упали под многочисленными ударами. Остальные были слишком парализованы страхом и даже не пытались спастись. Похоже, те, кто был готов сопротивляться, погибли еще при абордаже. Несколько трупов отправились за борт, остальные так и остались лежать на палубе. Через несколько минут все было кончено.

У Хеллборна внезапно возник большой соблазн — подойти поближе и поискать среди убитых Франца Стандера или того негра, который врезал ему прикладом в первый день на крейсере. Но не понадобилось большого усилия воли, чтобы передумать.

"Жаль, среди нас нет риттмейстера Браге, — подумал Джеймс. — Бедняга уже никогда не узнает, что такое настоящая азиатская война …"

Хеллборн обернулся и посмотрел на своих людей. В северных странах бытует поговорка, "бледный как альбионец ". Но ТАКИХ бледных альбионцев встретишь не каждый день. Никто не упал в обморок — и то сахар. Бобби Розинделл разомкнул белоснежные губы — хотел что-то сказать, но Джеймс только шикнул на него, и парень захлопнул рот обратно.

Тем временем надпоручик отдал новый приказ, и его подчиненные быстро построились в две аккуратные шеренги. После этого корейский командир произнес короткую, но крайне эмоциональную речь, которую солдаты встретили восторженным ревом и многократно повторенным кличем "МАНСЕ! МАНСЕ! МАНСЕ!" Затем корейцы снова рассыпались по палубе, а надпоручик Тай Кван До вернулся к альбионцам.

— Крейсер очищен от противника и полностью находится в нашей власти, — то ли доложил, то ли похвастался он. Конфуций поймет этих азиатов. — Вы были первыми из солдат союзных держав на его борту, поэтому имеете все права на корабль. Я готов передать его под ваш контроль.

"Он шутит или издевается?!" — не сразу понял Хеллборн. Внимательно посмотрел на своего собеседника и решил — нет, не шутит. Надпоручик Тай Кван До был серьезен, как сама смерть. Смерть, с которой корейский командир несомненно состоял в близких родственных отношениях — или даже в кровосмесительной связи.

— Какие у нас есть альтернативы? — с трудом выдавил из внезапно пересохшего горла Джеймс.

— Вы можете последовать за нами, — охотно откликнулся надпоручик. — Я буду счастлив приветствовать доблестных союзников на борту нашего корабля. Наш кобуксон … Сурфейсер, — поправился кореец, — наш сурфейсер затаился на другой стороне острова. Капитан Ким Ши Мин ждет только возвращения нашей абордажной команды. Мы сможем покинуть эти опасные воды немедленно.

Выбор невелик. Остаться на корабле с кучей порубленных трупов? "Опасные воды"? Где это? Нетрудно догадаться. Что сделают с ними другие белголландцы, если обнаружат такую мясорубку прямо в сердце своих владений?

С командой в девять человек? Это просто бред, они не смогут управлять крейсером.

Спрятаться на этом острове? Альбионцы в тропическом климате? А как там с водой и пищей? Островок, похоже, крошечный — их быстро найдут. Все равно, что задержаться на борту этой плавучей мясорубки.

— Мы отправимся с вами, — принял решение лейтенант Хеллборн.

— Рад это слышать, — учтиво поклонился корейский офицер. — Тогда я прикожу своим солдатам заминировать и взорвать крейсер.

"Отличное решение, — мысленно согласился с ним Джеймс. — Война только началась, нельзя оставлять такое под открытым небом. Побольше взрывчатки и концы в воду. Именно так и никак иначе".

Глава 7. "Пасифлора"

"Кобуксон" на поверку оказался обычным подводным крейсером класса "Пасифлора". Непонятно, почему корейский офицер обозвал его "сурфейсером" — "повер-хностером". Стандартные "повер-хностеры" имели куда более скромные размеры и не были способны погружаться вовсе. Скорей всего, так "Пасифлора" значилась в стандартном регистре 1934 года. Корейцы всего лишь пытались обойти Бейрутский договор, и альбионский офицер не мог их за это осуждать.

— Почему вы не утопили викингов торпедами? — спросил Джеймс Хеллборн, оказавшись на борту и набравшись наглости.

— Мы их уже израсходовали, — объяснил надпоручик Тай Кван До. — Торпеды. Но наша миссия еще не завершена, поэтому мы остановились у этого необитаемого острова, чтобы зарядить акка… акку… — сложно английское слово давалось корейцу нелегко, — …батареи. Один из наших дозоров пересек островок и обнаружил крейсер. Мы решили, что такой шанс нельзя упускать.

— Вы правильно поступили, надпоручик, — поспешил заявить Хеллборн.

"А как бы я поступил на его месте? — спросил себя Джеймс и тут же нашел ответ. — На дворе ХХ век — они что, порох экономят?!"

"Все может быть", — привычно вступил в дискуссию второй внутренний голос.

"Заткнись".

Корейцы оказались отличными парнями и встретили альбионских гостей с распростертыми объятиями. Освобожденных пленников засыпали сухой одеждой и свежими консервами. Трудно было поверить, что эти веселые и добродушные коротышки ("старый подлодочный стандарт, метр с пилоткой ") всего несколько часов назад убивали себе подобных как овец на бойне, холодным железом; иногда с шуточками, а чаще вообще без каких-либо эмоций.

"Интересные у нас союзники", — подумал Хеллборн, примеряя подаренный корейский китель. Странно, заметил он, очень удобно, даже великоват чуть-чуть. И это на борту, полном лилипутов? Потом понял — "В армии есть два размера — большой и маленький. Особенно в небогатой азиатской армии". Бедняжки, они получили такие же штаны и мундиры, а потом долго и нудно подшивали и укорачивали…

— Одна маленькая формальность, господин лейтенант, — сказал Тай Кван До, наблюдая, как Джеймс неуклюже крепит на воротник мундира свои альбионские офицерские звездочки. — Как военный союзник, находящийся на борту корейского корабля, вы должны принести присягу нашему Императору.

У надпоручика был неплохой английский, но иногда он давал сбои, и тогда Хеллборну приходилось переспрашивать.

— Простите?… При всем уважении к императору, я уже давал присягу — Соединенным Штатам Альбиона.

— Простите вы меня, — смешался кореец, — я не совсем точно выразился… Это не присяга — не такая присяга, какую дают подданные Императора. Это своего рода обещание… Подождите, я принесу вам текст.

Текст — на всех языках ФАБРИКИ — был напечатан на дешевой папиросной бумаге и скрывался под обложкой новенькой брошюрки.

— Получили перед самым выходом в море, — пояснил надпоручик. — ФАБРИКА восстановлена, мистер Хеллборн. В полном объеме. Как в старые добрые времена.

"…обещаю сохранять уважение к Императору, Корейскому Флагу, Корейскому Народу… выполнять приказы вышестоящих императорских офицеров… готов отвечать перед союзным трибуналом …" Хеллборн пролистал предисловие — ну да, это был Союзный Кодекс Семи Держав, подписанный еще в прошлую войну.

— Я должен объяснить это своим людям, — заявил Джеймс.

— Конечно, конечно, — поспешно закивал маленький кореец.

Но не все альбионские моряки на борту "Кобуксона" правильно поняли Основные Положения Союзного Кодекса.

— Разрешите говорить свободно, сэр, — это был Уотерсон, один из морпехов-зенитчиков. Хеллборн согласно кивнул. Будь это Спрэнг или Вильямс, он бы приказал им заткнуться. — Это что же получается? Выполнять приказы этих обезьян? Да они же просто дикари, сэр. Вы же видели, что они натворили. Слава Богу, в наш родной Альбион таких не пускают. Право слово, не место им там. Да плевать я хотел, что они наши союзники! Готов поспорить, наши вожди их для черной работы наняли. Вождям виднее, но вот кажется мне, не думали они, что эти желтомазые гномы ухитрятся черную работу совсем в грязную превратить!

Хеллборн не поверил своим ушам. А потом и глазам, когда остальные моряки принялись согласно кивать в такт словам Уотерсона. Только младшие офицеры и старшина Коппердик хранили молчание и неподвижность.

"Черт побери, — подумал лейтенант, — неделю с лишним я провел с этими людьми в трюме, но до сих пор почти ничего о них не знаю".

Конечно, в глубине души Джеймс был совершенно согласен с темным матросом. Он ведь был настоящим альбионцем. "Альбион — суровая страна для настоящих белых людей. Разноцветным низшим расам здесь не место".

"А как же разноцветные египтянцы? — спросит какой-нибудь прекраснодушный либерал из внешнего мира. — Разве "суровая страна" не принадлежала прежде им?"

"Это было давно и неправда, — ответит настоящий альбионец. — Они были слабы и поэтому уступили Альбион более достойным. Настоящим хозяевам. Нам ".

Альбион мог сколько угодно гордиться своей независимостью от Лондонской Империи, и презирать "младобриттов" вроде сэра Натаниэля. Но альбионская аристократия, люди Первых Семей и Трех Кругов, исповедовала все те же ценности, что и их британские кузены. "Бремя белого человека" и так далее. "И если нелюдимых увидишь дикарей — взводи затвор "Максима" и пули не жалей!" И они не жалели. Вот, совсем недавно, в Гренландии…

Но на дворе был уже ХХ век, некоторые дикари давно обзавелись собственными "максимами", линкорами, цеппелинами и заставили белых людей уважать себя и разговаривать с ними на равных.

Конечно, время от времени их ставили на место.

Иногда это место было рядом с белыми людьми.

Вот как сейчас. "Братья и сестры по оружию ".

К этому стоило добавить личный опыт и впечатления Хеллборна. За последние пять лет он успел несколько раз обогнуть земной шар. Ему приходилось иметь дело с халистанскими дипломатами и китайскими контрабандистами, малабарскими сипаями и туземными тибетанскими стрелками, конгольскими пограничниками и рейнландскими офицерами. Хеллборн успел познакомиться с этими "дикарями", научился понимать их, а некоторых даже уважать. Они могли быть плохими, грубыми, невежественными, темными, жестокими, испорченными, но все-таки они были людьми.

Очевидно, Уотерсон и другие матросы так не считали. Это было странно, обычно моряки — люди с широким кругозором, даже если они были призваны на флот из фермерского сословия. Впрочем, это молодежь, меньше года на флоте. Хорошо, если они успели сходить на Ландоффайр. Вряд ли — на Фолкленды, про Нью-Йорк и говорить нечего.

— Ты можешь думать про них что угодно, солдат, — начал Джеймс, — но пока мы у них в гостях — держи свои мысли при себе. Это наши союзники. Они спасли нас из плена, они взяли нас под свою защиту, они поделились с нами одеждой и пищей, как добрые христиане. Может быть, ты не в курсе, но среди корейцев полным-полно христиан. Так вот, пока мы находимся на борту этого корабля или под защитой Корейского Императорского Флота, вы будете достойно себя вести и будете уважать наших союзников. И если нас — меня, мистера Беллоди, мистера Флойда или мистера Коппердика — не будет рядом, вы будете исполнять прямые приказы корейских офицеров и командиров. Это ко всем относится. Это приказ, солдаты, и вы будете его исполнять. Это все. Вопросы?

Потом они собрались в одном из отсеков, и Джеймс Хеллборн вслух зачитал несколько параграфов из "фабриканской" брошюры, а остальные моряки послушно за ним повторяли. Церемонию почтил своим присутствием капитан Ким Ши Мин собственной персоной. Это был корейский подводник старой закалки. В прежние времена быть ему главным карликом при королевском дворе. Не издав ни единого звука, капитан молча поклонился гостям и удалился, оставив надпоручика Тай Кван До вести дела с чужеземцами. Тот не возражал. Надпоручик принадлежал к "морпехам-бездельникам", и пока крейсер находился под водой, с трудом находил себе занятие, достойное ранга и положения. Поэтому Тай Кван До охотно взялся опекать Хеллборна и вводить его в курс дела. После "принятия присяги" альбионский офицер был немедленно допущен к целому ряду секретов (самых ничтожных и бесполезных) и новостей из внешнего мира (интересных и важных).

Конечно, одной "присяги" было бы совершенно недостаточно.

— Альбионский офицер связи при нашем штабе подтвердил вашу личность, — поспешил сообщить хорошие новости корейский командир. — Еще раз добро пожаловать.

— Еще раз большое спасибо. Где мы находимся? — поинтересовался Хеллборн, изучая прикрепленную к переборке карту. Слава Будде, хоть очертания материков знакомые. Карта была украшена надписями на корейском.

Надпоручик Тай ткнул в точку на карте. Большим пальцем, подушечка которого накрыла добрую четверть квадрата. Но и это была полезная информация. Самое сердце Восточно-Индийской Конфедерации.

— Я могу узнать о наших дальнейших планах? — осторожно спросил Джеймс.

— Будем постепенно продвигаться на север, — охотно сообщил кореец. — Возможно, придется идти до самой Кореи. Обстановка постоянно меняется…

Тай Кван До хотел было предложить гостю несколько свежих оперативных сводок, но Хеллборн только развел руками. Корейский язык все еще не являлся его сильной стороной. Тогда надпоручик принял соломоново решение. После короткого разговора с грозным капитаном второго ранга (еще один коротышка), альбионцу разрешили пристроиться в уголке радиорубки, нацепить наушники и вращать рукоятку настройки резервного приемника. Там было что послушать.

Старые слухи, озвученные суб-коммандером Соренсеном (R.I.P.) еще в Большой Пещере, опередили свое время, но сегодня их можно было повторить с чистой совестью. Пять дней назад викинги действительно высадились в Южном Китае и Кохинчине, и теперь медленно наступали на север. Бирма упорно твердила о своем нейтралитете, но великие державы уже успели несколько раз его нарушить. Пока по мелочам — через ее воздушное пространство, по прямой, проносились британские транспорты с беприпасами и солдатами. Свежий Южно-Китайский фронт нуждался и в том, и в другом. Филиппины, похоже, окончательно перешли под власть истерлингов — если не считать корейских и про-корейских партизан, ушедших в джунгли. Аналогичная ситуация, но с обратным знаком, наблюдалась в Японии, где не спешили сдаваться несколько изолированных самурайских гарнизонов.

В Европе все было удивительно спокойно. Первые выстрелы уже прозвучали, но ни французы, ни британцы, ни белголландцы не спешили нарушать границ и переходить в наступление. Кто бы сомневался — какой-то не в меру остроумный политик уже успел окрестить эту ситуацию "показательной войной".

На дипломатическом фронте анти-белголландская коалиция одержала безусловную победу. Манильская Кровавая Баня привела в ярость и бешенство многих. Особенно тех, кто давно искал повод. "Мы давно ждали, мы молились на эту войну ". Старая добрая ФАБРИКА, как и сказал надпоручик, была восстановлена в полном объеме.

— …кровь, пот и слезы, — вещал King-Emperor из далекого Лондона, — но мы все равно победим! Правда на нашей стороне! Это понимают все люди доброй воли! Все наши заморские братья взялись за оружие! Америка с нами! Претория с нами! Альбион с нами! И не только они — Франция с нами! Россия с нами! Италия с нами!..

Белголландские станции принимались хуже, чем на "Матильде". Кто-то из участников Альянса уже забил эфир помехами. Ничего нельзя было разобрать. Зато случайно пойманное петроградское радио изрядно порадовало.

— Я в восторге от этой женщины, — сказал Хеллборн подошедшему лейтенанту Беллоди. — Она только что покончила еще с одним ублюдком Версальского договора.

— Не может быть! — Беллоди раннодушно пожал плечами. Похоже, он не являлся поклонником "Кровавой Мэри".

— Где все наши? — сменил тему Хеллборн.

— Устроились на пустом торпедном складе, — доложил Беллоди. — Похоже, только там мы сможем вытянуться в полный рост. Я трижды ударился головой и ушиб локоть, пока добирался сюда — и боюсь, это не в последний раз.

— Всего два раза, — похвастался Хеллборн. — Я ведь уже служил на подлодке. Но то была альбионская подлодка, на ней не было так тесно.

— И долго нам здесь торчать? — младший из лейтенантов покосился на корейских связистов и понизил голос.

— Не знаю, — честно признался старший. — Будем надеяться на лучшее.

И двое суток спустя надпоручик Тай снова принес ему хорошие новости.

* * * * *

— Проклятые оранда надолго запомнят этот удар! — провозгласил надпоручик Тай Кван До. — Грязные таратару, посмевшие оскорбить самого Императора! О, как дорого они заплатят за свою наглость! Мансе!

— МАНСЕ! МАНСЕ! МАНСЕ! — хором отозвались его солдаты.

Из всей этой речи Хеллборн понял только слово "Мансе", что примерно означало "Десять тысяч лет жизни и здоровья нашему дорогому Императору". О смысле остальных слов он мог только догадываться. Корейский офицер поспешил прийти к нему на помощь и перешел на английский.

— Вот этот остров, — тычок в карту. — Викинги разместили здесь лагерь для военопленных. Мы внезапно атакуем их, освободим пленников и захватим островок. Но это еще не все. Мы не покинем остров немедленно, как в прошлый раз. Мы должны удерживать его, пока к нам не подойдут подкрепления.

— Откуда? — машинально спросил Хеллборн.

— С материка, — невозмутимо отвечал кореец.

— Простите, но каким образом? — уточнил альбионец.

— Мне это пока неизвестно, — надпоручик равнодушно пожал плечами. — Возможно, пришлют еще один подводный корабль. Или даже несколько. Так или иначе, если мы сумеем закрепиться в данном квадрате, то нанесем серьезный удар по морали белголландцев. В то время как они пытаются наступать где-то в Китае, мы создаем форпост и оперативную базу прямо у них под носом!

"Это будет прекрасное самоубийство, — подумал Хеллборн. — настоящая азиатская война ".

— Вы присоединитесь к нам? — вежливо спросил кореец.

— Разумеется! — Джеймс изобразил необыкновенное воодушевление. — Конечно, мы пойдем с вами! Плечом к плечу! Братья по оружию! ФАБРИКА навсегда!

"Разумеется. Потому что я скоро окончательно поломаю голову в этой тесноте. Разумеется. Потому что настоящие альбионцы не могут отсиживаться в тылу, когда азиатские коротышки смело идут в бой. Именно поэтому. А не потому что я верю в успех этой операции ".

— Первым делом мы должны захватить радиостанцию, — надпоручик Тай развернул на откидном столике крупномасштабную карту острова. — Тогда гарнизон не сможет сообщить о нападении и вызвать помощь. Если нам повезет, на других островах еще не скоро поймут, что здесь произошло.

"Да нет, захватить мы его сможем. Вот как долго мы продержимся после этого?" — подумал Хеллборн, изучая карту.

— Наш "Кобуксон" остановится здесь, у этого мыса. Мы высадимся на этот пляж. Тут разделимся на три группы. Одна атакует радиостанцию, она расположена вот здесь. — Большой палец надпоручика летал по карте. "И почему он не пользуется указательным?" — задумался Джеймс. — Когда радиостанция будет захвачена, первая группа даст сигнал остальным. Вторая группа атакует штаб и казармы гарнизона. Третья направится прямо в лагерные бараки и освободит пленных.

"Интересно, а какая судьба ждет пленных викингов и самураев?" — не осмелился спросить альбионец, но Тай Кван До ухитрился прочитать его мысли.

— Туда же мы отведем всех захваченных нами пленных. Они могут нам пригодиться, — продолжал кореец. — К какой из штурмовых групп вы бы хотели присоединиться?

— К первой, — не задумываясь, ответил Хеллборн. — Я ведь связист и смогу разобраться с аппаратурой. Готов держать пари, они пользуются стандартными "Телефункенами".

Предложение держать пари было риторическим, Джеймс и так знал, что белголландцы — старые клиенты "Телефункена". Пять или шесть лицензионных заводов в одной только Новой Голландии.

— Если вы не возражаете, мои люди пойдут со мной, — продолжил Хеллборн.

— Да, конечно, — кивнул кореец. — Я приставлю к вам офицера, который говорит по-английски. И сержанта Суна — вы его знаете, он первым вошел в ваш трюм. Сержант Сун много лет провел в Китае, он хорошо знает язык.

— Аминь, — в свою очередь кивнул альбионец.

Некоторое время спустя альбионские моряки стояли и смотрели, как необычно молчаливый и суровый сержант Сун извлекает винтовки из арсенального шкафа. Только теперь Хеллборн внимательно рассмотрел корейское оружие и кое-что понял. Неудивительно, что они предпочитают штыки. Это были отличные винтовки — британские "Пендрагоны" 45-го калибра — прекрасного качества, очень точные, достаточно мощные и невероятно надежные. Однозарядные. Слава Будде, с откидным затвором и унитарным патроном. Джеймс не удивился бы, если бы в арсенале "Пасифлоры" нашлись фитильные аркебузы из эпохи штурмана Адамса. Бедный, бедный Корейский Императорский Флот. Похоже, его снабжают по остаточному принципу. К винтовке прилагался патронташ на полсотни патронов. Офицеры и унтер-офицеры вдобавок получили по достойному символу власти и ранга — роскошному пистолету "Смит-Вессон" 38-го калибра с откидным стволом. Разумеется, однозарядному. И еще один патронташ.

— "Смит-Вессон калибра тридцать восемь — друг мой до последней перестрелки, если мы о чем-нибудь попросим …" — пробормотал старшина Коппердик.

— И с этим мы должны воевать, сэр? — полушепотом спросил Уотерсон.

— Кушай, что дают! — хохотнул Спрэнг.

— Разрешите мне, сэр? — получив разрешение, старшина продолжал: — Все очень просто, парни. Один точный выстрел по врагу. Потом подбираете его оружие. Оружие у виксов неплохое, что "манлихеры", что "бульдоганы"…

* * * * *

Высадились незадолго до рассвета. С комфортом. "Пасифлора" подошла очень близко к берегу, затем на воду спустили надувные резиновые лодки. Опасались встретить на пляже белголландские дозоры, но напрасно. Островок находился в глубоком тылу, гарнизон совсем расслабился. Первый часовой-самурай встретился у самых ворот базы. Один из корейских сержантов почти беззвучно снес ему голову мечом. Самурай был на несколько голов выше малыша-подводника, поэтому корейцу пришлось как следует подпрыгнуть.

— Как есть обезьяны… — прошипел Уотерсон, и получил в ответ сразу три приказа заткнуться — от Хеллборна, Беллоди и Коппердика. Подпоручик Жань не расслышал, о чем идет речь, но все-таки бросил в сторону альбионцев укоризненный взгляд. Хеллборн не стал ему отвечать, но только грустно вздохнул. В глубине души он снова согласился с Уотерсоном. Но было бы странно надеяться, что в арсенале "Пасифлоры" отыщется хотя бы самый дрянной пистолетик с глушителем.

А вот и типичный для тропиков деревянный бунгало ("А разве бывают другие?" — подумал Джеймс). Слишком аккуратный домик, но это не надолго. Альбионцы и люди подпоручика Жаня (всего три сержанта — надпоручик Тай доверил ему почти всех бойцов, более-менее владевших английским и/или австралансом) окружили бунгало "полумесяцем". Согласно предварительной договоренности, Хеллборну предоставлялась сомнительная честь первым переступить порог. Джеймс осторожно поднялся по ступенькам — они обманули его ожидания и совсем не скрипели — и потянул за дверную ручку. Дверь была незаперта. Хорошее начало. В первой комнате царил полумрак. В одном углу кто-то храпел, в другом — кто-то сопел. Хеллборн пожал плечами, выглянул наружу и пальцем поманил за собой остальных. Потом вернулся внутрь. В следующей комнате явно не спали. Ведущая туда дверь была полуоткрыта, по ту сторону порога горел свет, тихо переговаривались двое или трое голосов и почти неслышно шипели/трещали какие-то электроприборы. Почему "какие-то"? Хеллборн был по-прежнему готов держать пари — "телефункены".

"Убей первого врага, забери у него многозарядный "манлихер", — с тоской вспомнил Джеймс совет старого ветерана. Это если один на один, а тут можно и не успеть. Передвинул кобуру с пистолетом на живот, покрепче прижал приклад легкой винтовки в плечу. Оглянулся. Глаза уже успели привыкнуть к полумраку. Двое альбионцев заняли позицию у одной кровати, двое корейцев нависли над другой. Ни резать, ни будить пока не стали. Успеется. Остальные бойцы расредоточились вдоль наружной стены. Беллоди встал по левую сторону от Хеллборна. Они обменялись взглядами и синхронно кивнули. Все равно больше двух человек в один прием не пройдут через дверной проем. Уан, ту, фри…

— Handen hai, — негромко, но твердо произнес Хеллборн. — Руки вверх.

Гребаный кал — один все-таки решил сыграть в героя! К счастью, он потянулся не к радиопульту, а к поясной кобуре. БАНГ! — пуля Беллоди пробила викингу ключицу. Хороший выстрел, наповал. И форму почти не забрызгало. В оставленной за спиной комнате послышалось движение, кто-то громко спросил "Vos?", потом послышался хрип, удар прикладом, и несколько негромких добрых слов на австралансе. И наступила тишина.

— Кто вы такие? — в комнате с радиопультом оставались еще двое, один сидел, другой стоял у окна. Оба с поднятыми руками. Говорил старший по званию, стоявший у окна риттмейстер.

КЛАЦ! — Беллоди наконец-то вспомнил, что его винтовка временно бесполезна и открыл затвор. Поспешно запихнул новый патрон на место выпавшей гильзы.

— Вооруженные силы ФАБРИКИ, — лейтенант Хеллборн решил говорить за весь Братский Альянс. — Отойдите подальше от радиопульта.

Викинги подчинились.

В комнату проник старшина Коппердик. Быстро оценил обстановку, подошел к пленным, обыскал, отобрал один револьвер у старшего. Младший офицер вовсе не был вооружен.

— Сядьте на пол, руки за голову, — продолжил Хеллборн. — Без глупостей. Теперь вы у нас в плену, — на всякий случай добавил он.

За стенами домика прозвучали громкие и торопливые шаги. И не только шаги. Разговор на австралансе.

— Что это было, Джан? — вопрос.

— Понятия не имею, — ответ.

— Кто-то стрелял? — предположение.

— А черт его знает, — не самый удачный ответ.

В первой комнате снова послышалось движение, потом чей-то крик, потом еще один, потом яркая вспышка света, затем выстрелы. Много-много выстрелов. Альбионцы у радиопульта были вынуждены пригнуться — полетевшие с той стороны пули легко пробивали фанерные стенки.

— Сторожи здесь! — приказал Джеймс Беллоди и попытался вернуться в первую комнату. То ли ползком, то ли на четвереньках. Дверь почему-то заклинило, и он с трудом протиснулся в узкую щель, только чудом не сорвав хлипкую фанерку с петель. Когда ему наконец-то удалось пересечь порог, все было кончено. Тогда как где-то на другом конце белголландской базы все только началось. Ну да, именно такого сигнала остальные группы и ждали.

Пейзаж после битвы, представший перед глазами Хеллборна, производил впечатление во всех возможных смыслах. Нагрянувший патруль виксов (4 ед.) был перебит и валялся снаружи, у входа. Уотерсон бродил среди трупов и следовал советам Коппердика — собирал оружие. А на полу первой комнаты, в свою очередь, лежали без признаков жизни Энди Спрэнг, один из пленных и корейский подпоручик Жань. Бобби Розинделл сидел в углу с бледным лицом, корейский санитар бинтовал ему плечо. Не менее бледные Остин и Вильсон стояли в другом углу и почему-то целились друг в друга. Остин при этом наступал ботинком на живот второго пленника, вроде бы живого и протестующего против такого обращения. Рядом с ними застыли сержант Сун и последний из уцелевших корейцев. Кто сказал, что азиаты не способны излучать сильные эмоции? На лицах малышей-подводников было нарисовано нечто настолько запредельное, что Джеймс Хеллборн раз и навсегда отказался от мысли полюбоваться на материальное воплощение этого ужаса. Мичман Флойд кружил вокруг этой живописной группы и что-то пытался сказать.

— Отставить-прекратить-смирно-смотреть на меня!!! — вспомнил Хеллборн почти все известные ему команды. — Что здесь произошло? Нет, не важно, потом разберемся. Старшина! Присмотрите здесь. Охранение и все такое. Не мне вас учить.

На других концах базы продолжали греметь выстрелы и крики. Но альбионского офицера эти бурные явления в настоящий момент не волновали. Он действовал согласно плану. Захватить радиостанцию и оборонять ее вплоть… — и далее по списку.

Хеллборн вернулся к радиопульту.

— …нет, моникин, мы тебе ничего не скажем, — спокойно отвечал плененный риттмейстер на вопросы Беллоди. — Вы еще ответите за…

— Ух ты, начитанный викс попался! — перебил его Джеймс. — Можешь ничего не говорить. Мы отдадим тебя нашим корейским друзьям.

Белголландец побледнел.

— Вы не имеете права. Это будет нарушением всех Женевских конвенций и соглаше…

— Это еще почему? — искренне удивился Хеллборн, за последние дни потерявший немного уважения к продуктам графомании гостей Швейцарской Республики. — С каких это пор трансферт военопленных между союзными державами является нарушением чего-либо?

— Да пошел ты к черту!!! — внезапно сорвался на крик второй офицер, эрст-лейтенант. — Я не собираюсь здесь подыхать! Ты понимаешь, что они могут сделать, когда все обнаружат!!!

Другой на его месте обязательно спросил бы — "что обнаружат?", но Хеллборн промолчал. Пусть покричит.

— Нет у нас стандартных сеансов связи, не предусмотрены! — выпалил младший викинг. — Круглые сутки сидим в эфире, трепемся обо всем понемногу. Для срочных внешний сообщений держим две свободные волны…

— Эй, кто-нибудь! — Хеллборн повернулся к двери. — Тащите пленного сюда.

Из соседней комнаты показались Уотерсон и один из корейских сержантов. Они несли последнего пленника, удерживая его за подмышки.

— Подтверди то, что он только что сказал, — обратился к пленнику Хеллборн. Пленный, еще один эрст-лейтенант, затравленно уставился на альбионца.

— Извините, что я должен подтвердить?…

Джеймс нежно потрепал его по щеке. Викинг вздрогнул, как от удара током, и попытался отпрянуть, но солдаты-союзники держали его крепко.

Хеллборн вздохнул и демонстративно расстегнул кобуру.

"Развлекаешься, Джеймс? — спросил мерзкий внутренний голос. — Приятно быть по другую сторону решетки, не правда ли?"

"Какой еще решетки?!"

"Это в переносном смысле, дурачок ".

— Таблица кодов в нижнем ящике стола! — неожиданно завизжал третий белголландец, и внутренний голос остался без ответа. — Клянусь, я сам ее туда положил!!!

— Жалкие трусы, — попытался избразить презрение риттмейстер. — Вы ответите перед трибуналом.

Джеймс повернулся к нему и внимательно изучил мундир старшего офицера. Несколько планок и нашивок за ранения. Смотри-ка, два "Испанских креста"! Ветеран. У младших офицеров ничего подобного не было. Хеллборн перенес взгляд на застреленного вахтмейстера-евразийца. Тоже ветеран с нашивками. Вот почему он потянулся за револьвером.

— Мамочкины сынки, — продолжал риттмейстер. — Устроились на теплое местечко? Не думали, что война сюда доберется? А вот вам мужской половой орган!

— Придержите язык, командир! — неожиданно огрызнулся сидевший на полу эрст. — Мы сейчас все в одной заднице.

— Это ты в заднице, сопляк, — убежденно заявил старший викинг. — А я в плену.

Этот парень начинал нравиться Хеллборну. Пожалуй, не стоит отдавать его азиатским союзникам…

За окном послышался топот ног и новые голоса. Джеймс прислушался. Свои. Он по-прежнему понимал только одно слово по-корейски, но уже научился узнавать этот нечеловеческий язык.

Несколько мгновений спустя на пороге появился надпоручик Тай Кван До и сообщил радостную новость — бой окончен, база викингов в руках Альянса. Еще через несколько минут пришло время узнать, "что здесь произошло".

Сбивчивые рассказы альбионских солдат и корейских сержантов помогли восстановить картину.

Когда патруль виксов, судя по голосам, был уже совсем рядом, рядовой Найджел Остин взялся за дверную ручку с явным намерением ее повернуть. Подпоручик Жань велел ему отойти, но альбионский морпех просто отпихнул его плечом и распахнул дверь. Викинги стояли уже у самого входа, и Остина ослепил луч мощного фонаря. Враги соображали быстро и нажали на гашетки, едва увидев чужую униформу. Дуракам везет — пули продырявили китель Остина в нескольких местах, не задев его самого. Но подпоручик Жань, стоявший у него за спиной, был убит на месте. Из других альбионцев ближе всех к дверному проему оказался Спрэнг, который немедленно вскинул оружие, но не смог выстрелить — Остин заслонял ему обзор. Пока помощник повара соображал, что делать дальше, еще несколько вражеских пуль попали в него. Только тогда Остин захлопнул дверь и вернулся в комнату. Остальные бойцы Альянса уже стреляли через окна. Уже в ходе дальнейшего боя одна пуля досталась Розинделлу, и еще одна шальная — одному из пленных викингов.

Итог битвы — полная победа ФАБРИКИ. 5–2 в пользу Альянса. Или 2 с половиной, если принять во внимание пробитое плечо Розинделла. Достойная победа, но корейцы почему-то считали ее пирровой.

Потустороннее выражение лица, уже украсившее сержанта Суна и его англоговорящих товарищей, постепенно передалось всем остальным корейцам. И Хеллборну это не понравилось. Очень не понравилось. Поэтому Джеймс принялся тщательно анализировать операцию в поисках ошибок.

На первый взгляд ошибок не было.

Они осторожно вошли в бунгало. Всем отрядом, 13 человек. Таков был план. До прибрежной полоски джунглей — несколько десятков метров, спрятаться от патрулей было негде.

Солдаты взяли на прицел двух спящих. Все хорошо.

После этого Хеллборн персонально отправился штурмовать комнату связистов. И взял с собой второго по рангу офицера. Не стоило этого делать, но с точки зрения закона ничего преступного он не совершил.

Комната связистов захвачена. К ним присоединился старшина Коппердик. Окончательно обезоружил пленных. Все правильно.

Кто остался за старшего в первой комнате? Подпоручик Жань.

На первый взгляд, корейский офицер действовал грамотно. Но альбионский морпех просто-напросто наплевал на его приказы. Да еще грубо оттолкнул в сторону.

Результат — преждевременное обнаружение и двое погибших, кореец и альбионец.

Виновен? Виновен, ваша честь! Вне всякого сомнения!

— …из-за тебя, козла, моего кореша завалили, — почти плевался Вильсон, — и если бы не мистер Флойд, нам бы всем конец…

Мичман Кеннет Флойд, как старший по званию, принял командование на себя. Все правильно. Грамотно вступил в бой и сумел вырвать победу. Молодец, парень. Далеко пойдет. Если доживет до конца войны.

Хеллборн по-прежнему ничего не понимал, но красноречивые взгляды, которые корейцы бросали на лежавшее у входа в бунгало тело подпоручика Жаня, все ему рассказали. Экипаж "Пасифлоры" очень любил подпоручика. Он был хорошим командиром и отличным товарищем. А теперь он умер.

— Что вы намерены предпринять, мистер Хеллборн? — стоит ли добавлять, что в голосе надпоручика Тай Кван До отчетливо звучали горечь и осуждение.

"Вот что значит командовать солдатами на войне, мистер Хеллборн ", — ехидно заметил один из внутренних голосов.

"А ведь это совсем нетрудно", — подумал Джеймс.

"Командовать?" — уточнил внутренний голос.

"Нет, я не это имел в виду. Заткнись, идиот".

Глава 8. Правосудие

Шаг вперед. Еще один шаг вперед.

— Сдайте оружие, мистер Остин.

Измученный и бледный морпех ("Виновен, ваша честь!") машинально протянул ему винтовку. Хеллборн открыл затвор, развернулся и бросил "пендрагон" в сторону старшины Коппердика. Ветеран в который раз не подвел — подхватил оружие на лету.

— Смирно! Равнение на центр! Рядовой Найджел Остин, личный номер Е-2236196 ("разведчик должен запоминать цифры"), Республиканский Альбионский Флот, вы обвиняетесь в прямом нарушении целого ряда приказов, что повлекло за собой гибель альбионского солдата, союзного офицера и поставило под угрозу важную миссию. Первый приказ, полученный вами при многочисленных свидетелях 10 февраля сего года, гласил: в отсутствие альбионских командиров и будучи в зоне влияния Корейского Императорского Флота, всегда следовать инструкциям и приказаниям вышестоящих корейских офицеров и унтер-офицеров. — Хеллборн развернулся на каблуках. — Мистер Уотерсон, вы подтверждаете дачу мной такого приказа?

"А ведь я не совсем это приказал, — с ужасом подумал Джеймс. — То есть не такими словами…"

— Подтверждаю, сэр, — выдавил из себя Уотерсон и отвел взгляд.

— Мистер Вильсон?

— Еще как подтверждаю, сэр!

— Извольте отвечать по форме. Мистер Коппердик?

— Подтверждаю, сэр.

"Оставим мелкие несуразности крючкотворам ".

— Мистер Флойд?

— Подтверждаю, сэр, — почти прошептал мичман.

"Опять нестыковка. Альбионский командир Флойд был рядом. Но какая разница? Оставь это крючкотворам!"

— Мистер Беллоди?

— Он остался у радиопульта, сэр, — тем же громким шепотом ответил Кеннет Флойд.

— Блгодарю вас, господа, — Хеллборн снова повернулся к Остину. — Уже находясь под действием вышепрозвучавшего приказа, будучи на вражеской территории, в ходе специальной операции, вы получили прямой и недвусмысленный приказ подпоручика Жань Сы Шина отступить от входной двери обороняемого объекта. Вы не только проигнорировали этот приказ, но и применили против старшего офицеру силу, а именно оттолкнули его…

"Черт бы побрал этот идиотский прокурорский диалект. К черту. Выучить бы еще один иностранный язык. Корейский, например ".

Поворот на каблуках.

— Мистер Уотерсон? — Подтверждаю.

— Мистер Вильсон? — Подтверждаю.

— Мистер Коппердик? — Не могу знать, сэр.

— Все правильно, старшина. Вы находились в другой комнате, рядом со мной и мистером Беллоди. Мистер Флойд?

— Подтверждаю, сэр.

Поворот на каблуках.

— Таким образом, мистер Остин, вы нарушили как минимум два прямых и недвусмысленных приказа, что повлекло за собой гибель альбионского солдата, союзного офицера и поставило под угрозу важную миссию.

"Повторяешься, Джеймс ".

— Что вы можете сказать в свое оправдание, мистер Остин?

— Я… я не знаю… — пробормотал солдат.

— Рядовой Найджел Остин, личный номер Е-2236196, Республиканский Альбионский Флот, я нахожу вас виновным согласно параграфам 2, 3 и 5 Альбионского Военного Кодекса и приговариваю к смерти. Вы будете застрелены, пока не умрете, и да поможет вам Бог. Мистер Остин, желаете ли вы произнести последнее слово?

Остин зашептал какую-то молитву… Хеллборну показалось, что латинскую, но он не стал прислушиваться. Поворот на каблуках. Вильсон сделает это с удовольствием, будь он проклят. Уотерсон сейчас грохнется в обморок, в лице не кровинки. Розинделл ранен, а если бы и нет? Три человека — это не расстрельная команда, а черт знает что.

"А ведь это совсем нетрудно", — подумал Джеймс. — "Застрелить альбионского гражданина".

"За что мы сражаемся?" "

"А за что я сражался в Лондоне? Так что для меня этот альбионский гражданин?"

Он мог ожидать чего-нибудь такого от Вильсона или Спрэнга, но Вильсон сегодня на коне, а Спрэнг ухитрился пасть смерть героя (официально). Он мог ожидать чего-нибудь подобного от Уотерсона, любителя пройтись по "корейским обезьянам", но не от этого парня, которому ощупывал шишку в первый день плена. Идиот. О чем он думал? Сам виноват.

— На колени, — приказал Хеллборн. Остин его не услышал. Неважно. Джеймс расстегнул кобуру, достал однозарядный корейский пистолет, быстро взвел курок и выстрелил, даже не целясь. С такого расстояния промахнуться было невозможно.

"Смит-Вессон калибра тридцать восемь — друг мой до последней перестрелки, если мы о чем-нибудь попросим — это чтоб подохнуть не у стенки …"

— Расстреляют тебя на рассвете,

Прямо в грудь, а быть может и в лоб,

И не узнают супруга и дети,

Где лежит заколоченный гроб… — неожиданно противным голосом затянул Вильсон.

— Мистет Вильсон, вы идиот? — так и без каблуков можно остаться.

— Как прикажете, сэр! — матрос вытянулся по стойке "смирно".

— Это не было приказом, Вильсон, — очень мягко уточнил Хеллборн. — Это был вопрос.

— Виноват, сэр. Не могу знать, сэр.

— Тогда возьмите лопату и похороните его.

— Где я возьму лопату, сэр? — удивился Вильсон.

— Попробуйте достать ее из-под земли. ИСПОЛНЯТЬ!

Теперь Джеймс повернулся к стоявшим в отдалении корейцам. На их лицах больше не было гнева. Только легкая печаль.

Надпоручик Тай Кван До:

— Вы правильно поступили, мистер Хеллборн.

Старшина Коппердик:

— Вы правильно поступили, мистер Хеллборн.

Мичман Флойд:

— Я верю, что вы правильно поступили, мистер Хеллборн, и иначе было нельзя.

В итоге их всех похоронили в братской могиле — и Спрэнга, и Остина, и корейцев. Поставили крест и дали одиночный залп. Викингов и самураев отправили в лагуну. Еще до обеда акулы наведут порядок. А сейчас время завтрака. Солнце поднялось из глубин океана… бла-бла-бла, оставим это романтикам.

— А теперь за мной, мой альбионский друг, — предложил надпоручик Тай Кван До. — Полюбуемся на трофеи.

Глава 9. Офицерский клуб "Форт-Альянс"

За 28 с лишним лет своей недолгой жизни Джеймсу Хеллборну довелось увидеть немало страшных и непонятных вещей. Кое-что из этих страшных и непонятных вещей совершил он сам. О других страшных и непонятных вещах ему приходилось читать в исторических книгах и академических учебниках. Но это было что-то новое.

Основное население концлагеря состояло из корейцев и "ФИСташек" — Филиппинских Императорских Стрелков, всего около трех сотен. Здесь были и другие пленники, мимоходом сообщил надпоручик, более ценные с точки зрения викингов, их держали отдельно.

Тогда как подданные и вассалы корейского императора проводили свое время под открытым небом, на небольшой площадке — примерно сто на двадцать метров, огороженной колючей проволокой. Душевых и туалетов здесь не было, как сразу догадался Хеллборн, это вам не трюм белголландского крейсера. Даже твердой почвы не было. Какая-то сплошная грязевая лужа, настоящее болото. Но обитатели площадки еще могли считать себя счастливцами. Вдоль южной длинной стороны колючего забора тянулась цепочка — ям? воронок? грязевых кратеров? — накрытых бамбуковыми решетками. Здесь, как объяснил Тай Кван До, проводили время нарушители дисциплины. В смысле, военопленные, имевшие наглость потребовать содержания в человеческих условиях или попросившие добавку к скудной и полуотравленной пище. Надпоручик так и сказал — полуотравленная, half-poisoned. Но и эти имели полное право считать себя везунчиками.

Ибо северную сторону забора украшал воистину монументальный пейзаж, достойный не то что средних веков, но совсем темных и легендарных времен. Шесть-семь аккуратных виселиц, на которых покачивались обезображенные до полной неузнаваемости человеческие (?! — а с первого взгляда и не скажешь!) тела; а также десятка три деревянных кольев, половина из которых была украшена отрубленными (отрезанными? оторванными?!) человеческими (?!!!) головами, а половина — почти целыми трупами. Человеческими. Кажется.

Завтрак попросился наружу. И неважно, что Хеллборн съел на завтрак всего два яблока. Так, заморить червячка. Старые традиции и новейшие инструкции Медицинского Корпуса не рекомендовали обильно поглощать пищу перед боем, на случай ранения в живот и других подобных неприятностей… Господи, о чем он сейчас думает?! И почему их просто не расстреляли?!!!

"А какая теперь разница?!"

— А что ты думал, Джеймс? — неожиданно вкрадчиво поинтересовался надпоручик Тай Кван До. — Ты принял нас за безбожных и безумных азиатских дикарей, которых хлебом не корми — но позволь кого-нибудь на куски порезать? А разве мы не люди? Если нас ударить, разве не потечет кровь? Если нас обидеть — разве мы не отомстим?

"Шекспира перечитался", — машинально отметил альбионец.

— Наша разведка уже сообщала о таких делах, но не все готовы в это поверить. Я специально приказал своим людям ничего пока не трогать — тебе хотел показать. И еще надо будет все тщательно сфотографировать и задокументировать. Теперь ты все понял?

"Если не все, то кое-что ". Джеймс машинально кивнул.

— Без обид? Остаемся друзьями? Продолжаем сотрудничество во имя общего дела и Альянса?

Еще один кивок.

— Братья и сестры по оружию?

И еще один кивок.

— Вот и отлично, — низкорослый кореец ухитрился похлопать его по плечу. — Можешь называть меня просто Брюс. Я получил это имя при крещении. В честь шотландского святого. Но вернемся к нашим делам. Есть предложения общего свойства? Я не об этом, — уточнил надпоручик. — База в наших руках и…

— Я вернусь на радиостанцию, — разлепил пересохшие губы Хеллборн. — Еще раз все тщательно проверю. Потом вернусь к тебе… Брюс.

— Договорились.

И еще один кивок. Черт, так и голова может отвалиться. Вместе с завтраком.

"Стояла жара. Трупы разлагались быстро ", — вспомнилось некстати. Откуда это? Что-то из классики, бойня в Халистанской пустыне. Здесь не Халистан, но солнце уже заметно припекало. Проклятые тропики. Порядочному альбионцу здесь не место. Не поэтому они "молились на грядущую войну".

* * * * *

Разумеется, за колючей проволокой уже никого не было. Освобожденных пленников разместили на широкой зеленой лужайке рядом с бывшим белголландским штабом (еще одно стандартное бунгало). Здесь же развернулся целый полевой госпиталь — белые палатки и другие подобные сооружения. Моряки-освободители окружили своих товарищей такой теплотой и заботой, что Хеллборну на какое-то мгновение стало стыдно. Он вспомнил, как только что поступил со своим соотечественником. Но стыд удалось прогнать без особых усилий. Если корейцы обнаружат в своих рядах труса, предателя, преступника — или козла отпущения — то быстро и легко отрубят ему голову. Без лишних эмоций.

Здесь же находились корейские солдаты, раненные в ходе предрассветного боя, а также Бобби Розинделл с его простреленным плечом.

— Все в порядке, сэр, — доложил моряк, заметив проходящего командира. — Обо мне хорошо заботятся.

— Держись, артиллерист, — отозвался Джеймс. — Мы навестим тебя чуть позже.

Бывшие хозяева лагеря, викинги и самураи, ныне пленники победоносной ФАБРИКИ, были собраны где-то на другом конце базы.

"Был большой соблазн загнать их в это болото, — признался надпоручик Тай/Брюс, — но я решил не торопиться. К счастью, никому не удалось уйти. На острове был только один автожир, и мы взорвали его в первую минуту боя".

Джеймс Хеллборн подумал, что стоит навестить побежденных виксов. Но тоже решил не торопиться.

В самом штабе было тихо и скучно. Один из корейских офицеров сидел возле распахнутого сейфа и перебирал бумаги. За два дня, проведенные на "Пасифлоре", Хеллборн не успел познакомиться даже с половиной тамошних офицеров. Но этого он запомнил. Капитан-лейтенант Пак, кто-то вроде офицера безопасности. Завидев альбионского гостя, кореец поспешно перевернул читаемый листок и накрыл его ладонью. Хеллборн не обиделся. Есть дружественные страны, но не бывает дружественных контрразведок.

— Доброе утро, капитан-лейтенант. Надпоручик Тай здесь? — как бы между прочим спросил Джеймс, хотя заранее знал ответ.

— Он куда-то вышел, мистер Хеллборн, — отозвался офицер Пак. — Должен скоро вернуться.

— Спасибо, я зайду попозже, — пообещал альбионец. Обязательно зайду, добавил он про себя. Мне тоже хочется взглянуть на эти документы.

* * * * *

Реджинальд Беллоди сидел на ступеньках бунгало и задумчиво смотрел в даль.

— У тебя закурить не найдется? — каким-то возвышенным голосом спросил он подошедшего Хеллборна.

— Откуда? — удивился Джеймс.

Если даже не считать купания в океане, белголландского плена и короткого путешествия на "Пасифлоре" — ни там, ни там их сигарами не угощали — альбионцы почти не курят. Так уж получилось. В альбионском климате/на альбионской почве табак не растет. Первые колонисты были озабочены другими статьями импорта. А потом один из отцов-основателей, фанатичный пуританин, и вовсе запустил кампанию борьбы с "бесовскими огненными палочками". "Не пристало честному христианину исполнять языческий обряд!" и все такое прочее. Вот пили альбионцы много… По крайней мере, так казалось Хеллборну, пока он не увидел, как пьют в Европе или Америке. Если сравнивать с другими материками и странами, альбионцы были удивительно трезвым народом. Во всех отношениях. Гордость за альбионскую расу…

— …ты меня вообще слушаешь? — обиделся Беллоди.

— Извини. На чем мы остановились? — повернулся к нему Хеллборн.

— Ты уверен, что правильно поступил? — понизил голос младший лейтенант.

— Он в любом случае был виноват, — медленно проговорил Джеймс. — Конечно, если бы дело происходило в альбионской зоне влияния, у него был шанс получить десять лет каторги или отправиться в "черные легионы" (интересно, их уже успели заново сформировать?). Но не здесь. Корейцы очень любили этого офицера. Они могли запросто разорвать нас на куски. Они способны. Ты сам это видел.

Беллоди устало кивнул.

— Я раньше никого не убивал. Я не думал, что способен на это, — почти прошептал Реджи.

"Дьявол, у нас тут что — утро тонких материй и душевных страданий?! Пора с этим кончать".

— А как же экипаж "Адольфа"? — поинтересовался Хеллборн.

— Не своими руками, — уточнил Беллоди. — Не лицом к лицу. Я поэтому и пошел на флот. У меня в семье моряков не было. Совсем. Одни пехотинцы да пушкари. Отец вообще был одним из первых альбионских танкистов.

— Как это не было моряков? — удивился Джеймс. — А как же твои итальянские предки?

— Не было никаких итальянских предков, — отмахнулся Реджи. — У деда всю семью расстреляли маклиновцы — одну из Первых Семей. Ему всего три года было. Джузеппе… Джозеф Беллоди его усыновил. Так что от макаронников у меня только фамилия.

"Одна из Первых Семей? Значит, были моряки", — заключил Хеллборн, но не стал развивать эту тему вслух. Пора было возвращаться к работе.

— Кто у пульта?

— Кеннет. Молодец, парень, справляется. Далеко пойдет, — задумчиво пробормотал фальшивый итальянец Беллоди.

"На себя посмотри, салага", — подумал Джеймс.

"А кто на тебя посмотрит?" — проснулся ехидный внутренний голос.

"Иди к черту".

— Приходил старкап Чон, забрал запасные кодовые таблицы, — добавил Беллоди.

Хеллборн согласно кивнул. Шеф-связист "Пасифлоры" добросовестно относится к своей работе. Сотрудничество братских армий и флотов Альянса продолжается. ФАБРИКА навсегда!

* * * * *

Риттмейстера Вильдерса, наотрез отказавшегося сотрудничать с врагами Белголландской Империи и Ее Доминионов, уже увели. Эрст-лейтенанты Хамер и Вердонк сотрудничать согласились. Так быстро и так охотно, что Хеллборн заподозрил подвох. Но чем больше он узнавал этих парней, тем быстрее таяли его подозрения.

Да, такие люди тоже бывают. Честь, долг, Родина, братство по оружию, бла-бла-бла и еще множество пустых звуков. Их даже напугать как следует не успели, но они уже испугались. Испугались боли, смерти, позора. Нет, какие-то понятия о чести у них были, но Джеймс Хеллборн решил не утруждать лишний раз свою усталую голову. Плен сам по себе был позором, но вернуться из него в высшее тасманское общество — ничего не могло быть хуже. Парни были аристократами из Новой Голландии. Аристократами с порчинкой.

— Я не стану вас обманывать, вряд ли вы сможете рассчитывать на политическое убежище и альбионское гражданство. Но если будете хорошо себя вести — получите после войны билеты в ближайшую нейтральную страну, — напустив на себя высокомерный вид, заявил Джеймс. — А если нет — я отдам вас корейцам. Вы все поняли?

Виксы дружно закивали.

— Вот и хорошо. Возвращайтесь к работе.

Работа у белголландских перебежчиков была непыльная. Как и рассказал чуть раньше эрст-лейтенант Хамер, "Круглые сутки сидим в эфире, трепемся обо всем понемногу". Хеллборн посидел рядом с ними с четверть часа, смотрел и слушал. В эфире одновременно находились три-четыре станции с соседних островов. На той стороне за пультом сидели такие же молодые разгильдяи. "Привет — как дела — что нового — наш полковник сегодня такое натворил — вашему полковнику далеко до нашего риттмейстера ". Много ерунды, но из этого потока можно было извлечь полезную информацию. И поставленный на дежурство мичман Кеннет Флойд добросовестно заносил в тетрадку имена, фамилии, позывные, иногда цифры. Молодец.

Кроме этого работал стандартный приемник. Хеллборн как раз успел прослушать восьмичасовой выпуск новостей "Vicradio". Ничего нового. "Продолжаются бои, продолжается наступление ". Несколько раз в сутки приходили секретные сводки из генштаба.

— Сегодня еще ничего не было. Вчерашние уже у командира базы, полковника ван дер Гила, — сообщил Вердонк.

Понятно. Джеймс еще раз бегло осмотрел наличную аппаратуру. Жаль, с домом не связаться. Для этого аппарата далеко, эту волну обязательно перехватят, а этот аппарат просто услышат. Через радистов подлодки только и удалось передать привет альбионскому офицеру связи в корейском Генштабе, а также короткий доклад о "тяжелых пилотируемых торпедах под большим вопросительным знаком"… Дьявол, совсем из головы вылетело!

— Кергелен все еще в наших руках, — признался Вердонк. — Ваши не смогли его отбить. Мы утопили десантную субмарину и взяли в плен несколько десятков коммандос…

— Прошли времена, когда вы могли этим гордиться, — язвительно заметил альбионец. Белголландский пленник покраснел.

— Ладно. Я еще вернусь, — пообещал Хеллборн и шагнул за порог.

В первой комнате Уотерсон и Вильсон под надзором Коппердика наводили порядок — устраняли последствия недавнего боя. Подмели осколки стекла, гильзы и деревянные щепки, теперь затирали кровавые пятна.

— Надо раздобыть еще кроватей, — задумчиво заметил старшина. — Мы ведь здесь разместимся, сэр?

— Вплоть до новых распоряжений, — машинально отозвался лейтенант. — Я вернусь попозже.

— Искупаться бы, — добавил Коппердик. — В заливе нельзя — акулы…

— Мы что-нибудь придумаем, старшина, — пообещал командир и вытер лоб. Уже в который раз. Нет, здесь не место порядочному альбионцу.

Беллоди все еще сидел на ступеньках.

— Пойду, сменю Кеннета, — сказал младший лейтенант, поднимаясь. — Долго нам здесь еще торчать? На острове?

Хеллборн пожал плечами.

— Война только началась, солдат.

* * * * *

Возвращаясь в глубь острова, Джеймс то и дело натыкался на корейские патрули и караулы. Надпоручик Тай Кван До не желал повторять ошибки своих неудачливых предшественников и противников.

Избыток охраны рядом с одним из бунгало привлек его внимание. Табличка с надписью "ARSENAAL" многое объясняла.

— Командир приказал с вами сотрудничать, — сообщил корейский сержант, начальник караула, и пропустил Хеллборна внутрь.

Пирамиды винтовок и пулеметов Джеймса пока не интересовали, он искал кое-что другое. Ага, вот они. Целый медный сундук в "пиратском стиле", набитый пистолетами и револьверами.

Сундук мертвеца.

В глаза сразу бросился огромный черный пистолет с красной звездой на рукоятке. Хеллборн машинально подобрал его, но тут же положил на место. Тьфу, гадость, петроградский металлический лом. Русские строят отличные, просто замечательные машины, но они уже никогда не научатся делать нормальное оружие. Раньше небо упадет на землю. Хуже мексиканцев, честное слово.

Жаль, родных альбионских стволов в сундучке не видать… Хотя, почему жаль? Не видать им наших трофеев!!!

Ладно, вот этот старый мариновский "кольт" подойдет. Стреляет такими же патронами, как и однозарядный корейский подарок. Джеймс пощелкал курком и барабаном. Да, исправен. Годится. Двигаемся дальше.

* * * * *

Белголландских пленных временно собрали на местном футбольном поле, предназначенном для развлечения гарнизона. Корейские охранники, почти две дюжины, сидели на трибунах и сторожили около сотни пленников. Вооружены они были не только своими старыми винтовками, но и трофейными митральезами. И даже одним станковым огнеметом, направленным в центр поля. Джеймс представил себе, что способна натворить струя такого калибра, и поежился.

Если это и футбольное поле, прикинул Хеллборн, то для какой-то очень извращенной европейской версии. Для чего эти круги, эта полоса, почему ворота такие высокие? Неважно, Джеймс никогда не был фанатичным болельщиком. Он дважды обошел вокруг поля, всматриваясь в лица. Уставшие, измученные, равнодушные, испуганные; разбитые в кровь или только до синяков; злые, снова испуганные, и даже смертельно напуганные. Люди сидели, стояли, лежали, собирались в маленькие группы, и переходили от одной группе к другой. И никто не знал, что их ждет. Джеймс тоже не знал, сочувствовать ли им, или злорадствовать. Впрочем, он не за этим сюда явился. А явиться стоило — среди множества лиц обнаружилось одно знакомое.

— Стандер? Капитан Франц Стандер?!

— Мистер Хеллборн? — викинг выглядел удивленным.

— Разве вы не должны были погибнуть на "Виллеме Молчаливом"? — произнесли они хором. Затем наступило неловкое молчание.

Хеллборн обратился к ближайшему корейскому сержанту.

— Я могу поговорить с этим человеком?

— Надпоручик приказать все для вас помогать, — кивнул коротышка. — Мы смотреть и охранять.

Стандера выпустили с поля, и они с Хеллборном присели на одной из пустых скамеек на южной трибуне. Двое специально приставленных корейцев маячили где-то у них за спиной.

— Вы должны меня благодарить, мистер Хеллборн, — сразу же заявил белголландец. Он почти не изменился со дня их последней встречи, если не считать свежего синяка под скулой.

— За что? — альбионец не стал уходить от вопроса.

— У фрегаттен-капитана Вейсгласа… покойного фрегаттен-капитана, я полагаю — у него были богатые и обширные планы на ваш счет.

Хеллборн в который раз вспомнил холодный прием, оказанный на палубе крейсера, и кивнул. "Вряд ли бы нас посадили на кол, — подумал он, — хотя…"

— Герр Вейсглас был очень зол — ведь на "Адольфе" и "Морисе" погибли его товарищи. Но я уговорил его оставить вас в покое и предоставить мне, — продолжал вражеский контрразведчик.

— Тогда почему вы так внезапно прекратили допросы? — спросил Джеймс. — Из милосердия?

— Получил новое срочное задание, — пожал плечами Стандер. — Нет смысла этого скрывать. Подозреваю, что вы уже познакомились с моими новыми клиентами.

"Вряд ли он имеет в виду несчастных корейцев или фисташек, — решил Хеллборн. — Надпоручик Брюс что-то говорил о ценных пленниках…"

— Как, еще не успели? — догадался капитан Стандер. — Ну, значит познакомитесь в самое ближайшее время. Невероятно интересные люди. Жаль, я прибыл на остров только вчера вечером и ровным счетом ничего не успел сделать.

— А что вы собирались делать? — перебил его альбионский офицер.

— Я к этому не причастен, — мгновенно отозвался викинг.

"Конечно, сейчас вы все станете отпираться".

"А ты, Джеймс? — уточнил внутренний голос. — Ты тоже будешь отпираться, когда тебя спросят про мясорубку на палубе крейсера?"

— …Больше того, я указывал полковнику ван дер Гилу на недопустимость подобных действий, — продолжал капитан Стандер. — Полковник только рассмеялся в ответ и прочитал мне длинную лекцию о справедливой войне и воспитательных эффектах. Но я подозреваю, что мои слова глубоко запали ему в душу. Потому что Андреас ван дер Гил застрелился где-то в конце ночного сражения. Очевидно, он понял, что дело проиграно. Интересно, как вам удалось спастись? — викинг внезапно сменил тему. — Мы были уверены, что "Виллем" повстречался с очень мощной торпедой или авиабомбой. Теперь я вижу, что это не так.

— А как вы добрались до острова? — задал встречный вопрос Джеймс Хеллборн.

— На автожире, — так быстро ответил Стандер, что альбионец понял — врет. — Он подобрал меня с крейсера.

"Точно, врет. Интересно, почему даже хорошие агенты — а капитан Стандер не производит впечатление полного дилетанта — порой прокалываются на таких пустяках? Или он специально это сделал? Наводит мосты? Пробует торговаться?"

— Неважно, мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз, — Хеллборн встал. Белголландец поднялся вслед за ним, в глазах его отразилась вселенская тоска.

— Я искренне на вас надеюсь, мистер Хеллборн, — тоскливые нотки прозвучали и в голосе капитана Стандера. — Мы с вами цивилизованные белые люди. Пусть мы находимся по разные стороны…

"Ему страшно, — констатировал альбионец. — Ему очень страшно". Он пробежался взглядом по лицам корейских стражников. На этот раз не гнев, а какая-то холодная пустота. Чертовы азиаты.

— Если вы ни в чем не виноваты, вам не о чем беспокоиться. Даю вам слово, — с почти чистой совестью ответил Хеллборн. "В самом деле, не буду же я его сторожить круглые сутки? С другой стороны, офицер контрразведки должен знать много интересного. Но это не сопляк Хамер. Он так быстро не расколется". — Мы еще встретимся, герр Стандер.

— А ведь я сразу понял, что вы не совсем тот, за кого себя выдаете, — пленный викинг посмотрел альбионцу прямо в глаза и перешел на шепот. — Ведь так, мистер Хеллборн?

Джеймс промолчал.

— Спасибо вам, лейтенант, — кивнул белголландец и покорно зашагал обратно на футбольное поле.

Хеллборн задумчиво посмотрел ему вслед. Покосился на корейских стражников. Интересно, как быстро об этом разговоре узнает надпоручик Тай? И как быстро у Франца Стандера состоится разговор с капитан-лейтенантом Паком?

"О чем вы беседовали с лейтенантом Хеллборном?

Как давно вы работаете на альбионскую секретную службу?

Смотреть в глаза!

Отвечать!!!

Говорить правду!!!"

Что за идиотские мысли лезут ему в голову?

Но в главном он прав — надо найти способ и вернуться к своим. В Альбионскую Зону Влияния. В гостях хорошо. Дома лучше. Как учит нас полковник Горлинский. Хотя добрейший мистер Горлинский никак не может быть авторитетом в таком вопросе.

Джеймс пожал плечами и снова подошел поближе к полю. Увидел еще одно знакомое лицо. Риттмейстер Вильдерс встретился с ним взглядом, надул губы и отвернулся. Что-то здесь не так, задумался Джеймс. Концлагерь? Тогда что здесь делают все эти люди? Он посвятил свежий взгляд погонам и нашивкам побежденных виксов. Инженерные войска, артиллеристы, даже воздушный флот. Очень мало бойцов, в основном специалисты и техники. Собирались расширять лагерь и принимать новых постояльцев? Нет, здесь что-то другое. Что? Это надо выяснить. В самое ближайшее время. Любая информация может быть полезна на фронте.

С другой стороны…

Почему корейцы решили атаковать островок? Только из жалости к своим пленным товарищам? Или нет? Какие документы прятал от него капитан-лейтенант Пак? Сколько интересных вопросов! Что ж, попробуем найти ответы. Вечный поиск ответов — один из неизбежных элементов работы разведчика.

"Джеймс, кончай уже с этим пафосом ".

"Не могу — не хочу — не буду!!!"

* * * * *

— Я велел им собраться в офицерской столовой, — сообщил надпоручик Тай Кван До. — Очень интересные люди, — вольно или невольно кореец повторил слова капитана Стандера.

Еще одно стандартное (!!!) бунгало. Но фанерную дверь украшала столь невероятная надпись, что Хеллборн не сразу сумел ее прочесть. Черная тушь. Вроде бы латинские буквы, но совершенно фантастические завитушки и завихрения. Да, все-таки английский язык.

"The Fort Alliance Officers' Club ".

Надпись так поразила Джеймса, что он даже постучал в дверь.

— Входите, входите! — послышалось с той стороны. Хеллборн осторожно толкнул дверь и проследовал внутрь.

— Добро пожаловать! Лейтенант Джеймс Хеллборн, если я не ошибаюсь? Милейший надпоручик Тай предупредил нас о вашем приходе. Еще раз добро пожаловать, молодой человек! Надеюсь, вы найдете наше скромное сообщество приятным и изысканным! К сожалению, среди нас нет ваших соотечественников…

"К счастью! К счастью, старый болван! В белголландский плен попало и так слишком много альбионцев! Девять человек минимум!!! И черт знает сколько на Кергелене!!!"

…- но мы сделаем все, что в наших силах, дабы вы могли чувствовать себя как дома!

Говоривший это был еще одним жизнерадостным толстяком. Но про таких говорят — "в меру упитанный". Тело его было облачено в британский мундир, украшенный великим множеством орденских планок. Лысый череп, веселые глаза и огромные, просто грандиозные седые усы. Если сорокапятилетний Коппердик ветеран, то этот — ветеран ветеранов. Старик несомненно успел в свое время потоптать пески англо-египетского Судана и цветочные поля Фландрии. Но вот на эту войну он явно опоздал.

— Разрешите представиться, бригадный генерал Клайв Кэнди, к вашим услугам!

— Бригадный генерал? — переспросил Хеллборн. — Получается, что вы самый старший по званию союзный офицер на острове!

"Господи, да я так с ума сойду — каждый божий день выяснять, кто здесь самый главный!"

— Что вы говорите?! — притворно (или не совсем притворно) ужаснулся англичанин. — В таком случае, я не бригадный генерал. Нет. Я полковник! Полковник Клайв Кэнди, к вашим услугам.

— Простите, сэр, не понимаю, — искренне признался альбионский лейтенант. — Как такое может быть?

— Бригадный генерал — временное почетное звание, — объяснил Кэнди. — Я уже не занимаю эту должность. Теперь я полковник, всего лишь полковник. Это совершенно точно, сынок.

— Вас понял, сэр, — кивнул Джеймс. — В таком случае нашим старшим офицером по-прежнему остается капитан первого ранга Ким Ши Мин.

— Между прочим, мы до сих пор не имели чести… — заметил "бригадный полковник".

— Капитан редко снисходит до простых смертных, — пояснил Хеллборн. — С простым народом он общается через своего пророка, надпоручика Тай Кван До.

— Понимаю, — кивнул Клайв Кэнди. — А какую должность вы занимаете в этой славной компании?

— Соправитель, — улыбнулся Джеймс. Набрался наглости и добавил: — Лейтенант-губернатор. Этот островок в настоящее время является альбионо-корейским кондоминиумом (совладением). "Англо-египетский Судан", если вы понимаете…

— Как вы сказали? "Англо-египетский Судан"?! Хо-хо-хо! Великолепно, молодой человек! — полковник Кэнди был доволен.

— Разумеется, остров был освобожден от белголландцев именем всего Альянса, — поспешно добавил Хеллборн. — И мы надеемся, что все союзные офицеры примут посильное участие в…

— Безусловно, безусловно, мой юный друг! — британец немедленно подхватил Хеллборна под локоть и потащил к центру просторной комнаты. — Позвольте представить вам остальных членов нашего клуба. Кстати, мы только что открылись и даже не успели разработать устав! Но это дело поправимое. Не правда ли? Если не возражаете, я начну со своих соотечественников. Себя я уже назвал? Проклятый склероз! Ха-ха-ха! Шучу, шучу. Итак…

Англичанин говорил со скоростью хорошего пулемета. "Остальные члены клуба", сидевшие в креслах, стоявшие у окна или противоположной стены, заслышав свое имя, кланялись, кивали, изображали римский салют или подходили к альбионскому офицеру и пожимали ему руку. Каждый в меру своего воспитания и национальных обычаев. Их было много, этих интересных людей, а заводной британец продолжал трещать. Поэтому не каждый новый человек успевал целиком отпечататься в памяти Хеллборна. Иногда только некоторые детали. Иногда перед глазами альбионца мелькало всего лишь загадочное серое пятно. Ничего, успокаивал он себя, я еще успею их как следует рассмотреть.

— Итак, это капитан Освальд Бастэйбл, из 53-го уланского полка.

Перед ним стоял привлекательный молодой человек не старше тридцати, хотя что-то в выражении его лица заставляло думать, что на самом деле лет ему значительно больше. У него были вьющиеся золотистые волосы, массивный подбородок, решительный рот. И странные глаза, отрешенные, почти сонные. Хотя альбионцу показалось, что когда уланский капитан пожимал ему руку, у него в глазах мелькнуло выражение боли.

— Лейтенант-коммандер Дэвид Корниш и лейтенант Джон Филлифент, из Королевского Флота.

Глядя на Корниша, так и хотелось произнести "Чего изволите, милорд?", а воображение рисовало старый замок где-то в шотландских горах, пылающий камин и клетчатый плед. Скорей всего, чуть старше тридцати, но выглядит на все сорок; высокий, сухой, рыжеволосый.

Филлифент был не то что бы полной противоположностью, но из несколько другого теста. Двадцатилетний молодец шестифутового роста, светловолосый, атлетически сложенный, с приятным лицом. "Лицо интеллектуального интраверта" — кажется, так это называют яйцеголовые. Такие люди не принимают решений, не обдумав как следует все обстоятельства.

— Это майор Транг, из 11-го полка Аннамских туземных стрелков.

Аннамец был самым настоящим гигантом даже среди белых "членов клуба". Два с лишним метра роста. Ожившая статуя узкоглазого Будды. У себя на родине он должен считаться сверхъестественным существом. Несомненно, аристократ — другой бы не получил высокого офицерского звания; может быть даже князь. Тихий, приятный голос и очень правильный внглийский язык. Понятно, в молодости не вылезал из Оксфордов и Кембриджей…

— Преторианец среди нас только один, капитан Тибериус Редширт, морская пехота.

А про таких говорят — "Рожа просит кирпича". Встретишь ночью на улице — испугаешься, а рука сама потянется за кошельком. Короткая стрижка, красное лицо, толстая бычья шея, маленькие свинячие глазки. Темно-синий, почти черный преторианский мундир с орденскими планками в пять рядов. "Машина смерти и любви" — нет, только смерти. Типичный рабовладелец. Хеллборн мгновенно представил себе бесконечные плантации риса, или кукурузы, или чего они там выращивают, свист бичей, и вопли надсмотрщика "Работайте, негры, солнце еще высоко!" Картина была настолько яркая, что он едва не пропустил следующего "члена клуба".

— Это наши американские коллеги. Лейтенант Эверард, Инженерный Корпус.

Эверард был крупным широкоплечим мужчиной с загрубевшим и обветрившимся лицом и коротко стриженными каштановыми волосами. На вид ему было лет 30. Когда полковник назвал его имя, американец встал и учтиво поклонился. Синие глаза внимательно смотрели на Хеллборна. В правой руке Эверард держал нераскуренную трубку.

— Капитан Гордон, капитан Ланнинг и лейтенант Ту-Хокс, из американских ВВС.

Капитан Гордон отличался сильной и коренастой фигурой. Широкое и загорелое лицо. И грустные, очень грустные глаза.

Ланнинг был чуть старше тридцати. Стройная фигура и тонкие черты лица создавали обманивое впечатление хрупкости, но тонкое тело очевидно было жилистым и сильным. Соломенно-желтые волосы были растрепаны, а на лице играла застенчивая улыбка. В серых глазах горел какой-то упрямый огонек.

Ту-Хокс был среднего роста; приятное лицо с высоким лбом и массивным крючковатым носом, темно-каштановые волосы, смуглая кожа, однако не более темная, чем у обычного, загоревшего на солнце, европейца. Но глаза оказались неожиданно серыми — холодными и серыми, как зимнее небо над Северным Ледовитым океаном. Когда он произносил "Очень приятно", его белоснежные зубы блеснули в добродушной, где-то даже застенчивой улыбке. Такой же, как и у капитана Ланнинга. Ох уж эти американцы.

— Капитан Байард, из Корпуса Морской Пехоты.

Еще один широкоплечий гигант с улыбкой в тридцать три зуба. А этими руками можно ломать подковы и дробить черепа врагов. Приличная осанка, но уже небольшой живот. Хотя, похоже, что капитан отчаянно с ним сражается и не собирается сдавать свои позиции.

— Лейтенант Хаббард, из американского ВМФ.

Какой-то нервный, невзрачный и в огромных темных очках на пол-лица.

— Сержант Янг, сержант Пропп и сержант Клавелл. Они были бортстрелками на нашем цеппелине. Строго говоря, они не являются офицерами, но они наши товарищи по несчастью и по оружию, поэтому мы решили допустить их в Клуб! — провозгласил полковник Кэнди. — Надеюсь, вы не возражаете?

"Он что — шутит или издевается?" — подумал Хеллборн. Но Клайв Кэнди и не думал шутить. Англичане слишком трогательно относятся к этим своим клубным традициям.

"Попал англичанин на необитаемый остров и построил два клуба.

— В этот клуб я хожу, — объяснил он спасателям. — А это — клуб, в который я принципиально не хожу". Исторический анекдот.

Дайте срок, и полковник Кэнди обязательно откроет второй клуб в нашем "Англо-египетском Судане". Возможно, именно так он его и назовет. И ноги его в том клубе не будет!

Хеллборн прошелся беглым взглядом по перечисленным солдатам. Янг носил очки с толстыми стеклами — единственный в этой комнате, если не считать зеркальных очков офицера Хаббарда. Клавелл очки не носил, а Пропп был самым старшим из трех. Он был облачен в вылинявший комбинезон воздушного стрелка. У него были густые черные усы, безразличный ко всему на свете взгляд и монетный столбик, подбрасываемый на правой ладони. Точно, несколько монет. Пять или шесть штук. Большие, желтые. Европейские или американские, отсюда не разглядеть.

И эти едва слышно звенящие кружочки непонятно почему заставили его замереть и задержать дыхание. Это было похоже на гипноз. Почему? — удивился Джеймс. Какое ему дело до игрушек этого простого солдата?

И тут его осенило.

* * * * *

…Мерзавка, черт бы ее побрал!!! На кого она работала?!!! Она была замешана, она была замешана в этом!!! Джеймс, ты идиот! Ты слепой идиот, соберись, иначе плохо кончишь!

Она задала ему добрую сотню вопросов. Она проявила самый неподдельный интерес к пирамидам, фрескам, настенным рисункам, фигурным перилам. Но колонна, та самая колонна, торчащая из потолка, как сталактит — она так бросалась в глаза, а эта сучка равнодушно прошла мимо. Эта колонна просто кричала "Посмотри на меня!", но эта потаскушка все равно прошла мимо!!! Несколько раз подряд!!!

Виновна, ваша честь! Дважды виновна! Это она украла Монетку!!!

Черт, черт, черт!!!

Забыть. Немедленно забыть. Загнать в дальний уголок памяти. Ничего не поделаешь. Альбион далеко. Если она еще там. Если она была той, за кого себя выдавала. Но теперь у него появился след. Очень хороший след. Только не сейчас. Потом, потом. Сейчас он находится на этом адском островке в сердце Империи Виксов. И должен решать совсем другие проблемы. Потом…

* * * * *

— Это мичман Монтуори из Итальянского Флота, — продолжал полковник Кэнди.

"Господи, да он же совсем ребенок. Что он здесь делает?"

— Аспирант Борд, из Французского Королевского Флота.

"Еще один ребенок ".

— Полковник авиации Аля… Алиб… — англичанин запнулся.

"Такой молодой — и уже полковник?!"

— Простите, мой юный друг. Полковник авиации Аллилуефф из Транскавказии.

"Транскавказия?! Это многое объясняет ".

— А это наши русские друзья.

"А, владельцы черных звездолетных пистолетов!"

Полковник Клайв Кэнди немного подустал, его внутренний пулемет перегрелся, поэтому русские "члены клуба" были перечислены чуть ли не скороговоркой.

— Старший капитан медслужбы Гирин, капитан третьего ранга Петрофф, инженер-капитан Потапофф, лейтенант авиации Флерофф.

— Очень приятно. — Очень приятно.

Хеллборн не стал внимательно к ним присматриваться, и так слишком много новых лиц. Однако русские офицеры долго не хотели от него отлипать, трясли руки и благодарили за освобождение. Но без особого преклонения, спокойно и с достоинством.

— And, Last But not Least! — судя по голосу, британец внезапно открыл у себя второе дыхание. — Наши прекрасные дамы! Миссис Танья Петрофф — с ее супругом вы уже знакомы…

Какая красивая русская. Высокая, стройная, темноволосая, очаровательная улыбка, ямочки, далее везде. Настоящая белая женщина! Хеллборн принялся вспоминать, когда он в последний раз видел женщину вообще. В Большой Пещере, перед отплытием. Не говоря уже о… Как звали ту финляндскую продавщицу из книжного магазина? Он даже не пытался запомнить.

Жаль, замужняя. Замужние женщины не интересовали Джеймса в принципе, для этого он был слишком консервативен. Таня Петрова носила капитанский мундир с нашивками военного врача. Сейчас только это имело значение.

— …и капитан Мэгги Хан, из Манчьжурской Армии Милосердия.

Какая симпатичная манчьжурка. Конечно, рядовой Уотерсон вряд ли с ним согласится. Или китаянка? Сразу не разберешься, у тамошнего Золотого Императора много разноцветных подданных. И половина носит английские имена. Вестернизация прошлась по владениям богдыхана беспощадным потоком…

— Как вы очутились в плену? — спросил Хеллборн, обращаясь ко всем сразу.

— О, это была история, достойная пера Гомера! — воскликнул полковник Клайв Кэнди. — Конечно, если бы Гомер владел пером… Но он все легенды на свете знал!

* * * * *

Пассажирский цеппелин "Звезда Экватора" был мобилизован американским военным министерством в первые часы войны. Десять дней назад он стартовал из Нью-Йорка и отправился в Северный Китай, где в настоящее время союзники накапливали значительные силы. На его борту находилась дюжина весьма высокопоставленных американских офицеров. В пути дирижабль сделал несколько остановок — в Южной Африке, на Занзибаре и на Цейлоне, где подобрал новых пассажиров, офицеров союзных наций и военных агентов пока еще нейтральных держав. Салон первого класса был забит до отказа. Адьютанты, секретари и другие младшие офицеры разместились в салоне второго класса. И поэтому почти вся "молодежь" спаслась, когда вражеский снаряд влетел в генеральский салон.

— Это случилось над Бенгальским заливом, — рассказывал Кэнди. — Мы не ожидали нападения. Никто не думал, что чертовы виксы заберутся так далеко на запад! И это был всего лишь одиночный рейдер. Когда снаряды белголландского гидрожабля…

— Кого, простите? — переспросил альбионский офицер.

— Гидрожабль, Hydrogeable — так они его называли. Совсем новая машина, никто из нас такую до того дня не видел, — уточнил англичанин.

— Нельзя ли поподробнее? — попросил Хеллборн. — Эта информация может пригодиться нашим товарищам на фронте.

Британец беспомощно развел руками.

— Даже не знаю… — Кэнди повернулся к "членам клуба". — Капитан Потапофф, может быть вы?

Инженер-капитан Потапову на второй взгляд было лет тридцать. У него было круглое, чисто русское лицо и спокойные светло-голубые глаза. Джеймс вспомнил свои северные приключения и разговор с контр-адмиралом Гильбертом. Все-таки они на нашей стороне. Пока.

— Я плохо говорю по-английски, — признался капитан Потапов. — Вы понимаете по-немецки, господин Хеллборн?

— Конечно, — кивнул Джеймс. — Прошу вас!

— Это был дирижабль, но приспособленный для посадки на воду. Очень необычное несущее тело — два спаренных вертикальных цилиндра. Подозреваю, что они были наполнены не гелием, а чем — сказать не могу. Тяжелая броня, мощное вооружение. Как минимум четырехдюймовые гаубицы. Сколько — сказать не могу, но не меньше двух, — поведал русский инженер.

— Он вынырнул из-под воды, — внезапно вклинился в разговор еще один голос. Джеймс поискал источник голоса глазами. Как его? Лейтенант Хаббард, американский моряк в огромных зеркальных очках. — Я уверен, он может плавать под водой. Именно поэтому он так незаметно к нам подкрался.

— К сожалению, никто из нас это подтвердить не может, — развел руками Потапов.

— А я вам говорю, я в этом уверен! — почти закричал Хаббард.

— Спокойно, спокойно, господа, — вмешался полковник Кэнди. Похоже, он уже не в первый раз наводил порядок в этой пестрой компании.

Джеймс достал подаренный корейцами блокнот и тщательно все записал. Надеюсь, они правильно перешлют эту информацию. И не станут скрывать от других. Братское сотрудничество, дружественные разведки, бла-бла-бла.

— Короче говоря, мы поймали пять или шесть снарядов, — продолжал Кэнди. — В генеральском салоне никто не уцелел. Я как раз зашел в гости к молодым коллегам, травил байки о своей бурной юности… — полковник пустил скупую слезу. — Кто бы мог подумать, что столь милые сердцу воспоминания спасут мне жизнь!.. Полковник Алилуефф тоже был с нами, ему наскучила компания стариков и снобов, он предпочел общество сверстников. Верно, Василий? Наши милые дамы находились в капитанской каюте на корме, любезно предоставленной покойным коммандером Макшейном, и поэтому тоже спаслись. Все, кто был на капитанском мостике, сразу погибли. Из всего экипажа в итоге уцелели только бортстрелки в нашей части корпуса. Они доблестно вели огонь, но, как верно подметил мистер Потапофф, у белголландского чудовища была очень мощная броня. Наши пулеметы не причинили ему ни малейшего вреда. Еще один выстрел — и наш несчастный воздушный корабль упал в воду. После этого белголы включили громкоговорители и велели нам сдаться. Мы барахтались в океане, как слепые котята в луже, и ничего не могли поделать! Как старший офицер на борту, я приказал прекратить сопротивление. Уже и не помню, из чего мы сделали белый флаг…

— Из моего нижнего белья.

В Офицерском Клубе "Форт-Альянс" воцарилось гробовое молчание.

— Я хотела сказать — постельного белья, — поправилась капитан Петрова и густо-густо покраснела. — Простите мой хромающий английский язык…

— Я должен составить полный список всех уцелевших и отправить его на материк, — поспешил заявить Хеллборн.

— Уже, — полковник Кэнди протянул ему аккуратно оформленный лист бумаги.

— …и погибших, — добавил Джеймс.

— Аналогично.

Хеллборн пробежался глазами. Встретил несколько знакомых имен. Ничего себе! Best of FABRICA! Похоже, этих людей виксы собирались захватить в плен. Если бы не канонир-растяпа…

— Не исключено, что имело место предательство, — заявил Клайв Кэнди. — Они знали, кто летит на нашем цеппелине и пытались его перехватить.

"Старый болван, кто же говорит о таких вещах вслух?! А если предатель все еще здесь, в этой комнате?! Но скорей всего он остался в одном из промежуточных портов…"

Джеймс Хеллборн сделал в блокноте еще несколько пометок, задал с десяток общих вопросов. Посмотрел по сторонам. Его задумчивый взгляд задержался на Мэгги. Чуть ниже шеи, чуть выше талии. Короче говоря, где-то в этом промежутке.

— Капитан Хан, вы тоже врач?

— Никак нет, я администратор. Чиновница, — приятный низкий голос, почти без акцента. Иногда, но очень редко прорываются хриплые нотки. Много курит или много кричит на подчиненных? — Я занималась в Америке закупкой лекарств для нашей армии. К несчастью, весь мой багаж с образцами сгорел на "Звезде Экватора". Но у меня есть диплом медсестры… Господи, какая же я дура! Наверняка, на острове полным-полно раненных, которым требуется помощь!

Краем глаза Хеллборн заметил, как русские врачи — Гирин и Петрова — внезапно покраснели. То ли от стыда, то ли от досады. При этом Таня Петрова — уже во второй раз.

— Мы тоже можем помочь, — немедленно выступил вперед Гирин.

— Я полагаю, на острове найдется работа не только для врачей? — заметил американский инженер Эверард. — Если я правильно понял, ФАБРИКА собирается обосноваться здесь надолго?

— Так точно, — кивнул Джеймс. — Работа найдется для всех.

— Тогда чего же мы ждем?! — воскликнул полковник Кэнди. — Веди нас, мой юный друг!

Глава 10. Будни переходного периода

В очередной раз вернувшись на радиостанцию, Хеллборн обнаружил, что примыкающий к бунгало ландшафт заметно изменился. Беллоди, Уотерсон и Коппердик работали над обустройством пулеметного гнезда. Им помогали шесть-семь корейских морпехов. Или наоборот. Гнездо вышло добротное, мешки с песком и все, что положено. Пулемет был трофейный, зенитный "эрликон" 95-го калибра.

"Пора убираться с этого острова, — покачал головой Джеймс. — Иначе мы слишком глубоко пустим здесь корни".

На какое-то мгновение голову посетила безумная идея — отобрать у корейцев подлодку. Черт побери, ну почему здесь нет даже самого завалящего танкатера?!

В первой комнате Вильсон делал вид, что охраняет Вердонка. На самом деле они играли в карты, устроившись на одной из раскладушек.

— Что на кону? — поинтересовался Хеллборн.

— Пять альбионских долларов, сэр.

— Мое новоголландское поместье, герр Хеллборн, — ответили они одновременно.

"За что мы сражаемся?" Будет забавно, если после войны это поместье и в самом деле достанется Вильсону.

— И хорошее поместье? — спросил Джеймс.

— Двадцать тысяч гектар, — пожал плечами викинг.

— Приведи себя в порядок, солдат, — без особой надежды на результаты приказал Хеллборн Вильсону и поманил Вердонка пальцем. — За мной.

Они отошли от бунгало метров на двадцать.

— А чем вы здесь собственно занимались? — вкрадчиво начал альбионец. — На острове?

Новоголландец сразу понял, чего от него хотят.

— Я не знаю, герр лейтенант. Честное слово. Мне и не положено было знать. Нам велели молчать и не задавать лишних вопросов. Уверен, что полковник ван дер Гил об этом знает…

— Полковник застрелился, — перебил его Хеллборн.

Вердонк побледнел и сглотнул комок воздуха.

— Тогда вам нужно поговорить с кем-то из старших офицеров… Риттмейстер Дурвен или риттмейстер Дирк. Ну и конечно, кто-то из из этой команды инженеров.

— Хорошо, я попробую, — кивнул Джеймс, и они повернули обратно к бунгало. У входа уже столпились все альбионцы, кроме дежурного Флойда.

— Хотите перекусить, сэр? — спросил старшина. — Корейцы набрели на здешний продуктовый склад, и нас тоже пригласили. Да это целый подземный бункер! Чего там только нет! И консервы, и фруктовый порошок, и даже замороженный шоколад!

Зачем им столько еды? Пленных собирались кормить? Хеллборн вспомнил пейзаж на границе вонючего болота и на всякий случай отказался от шоколада. Интересно, который час? Надо бы заново настроить часы… Так или иначе, он на ногах с половины четвертого, и столько всего уже произошло, а во рту ни росинки, и проклятое тропическое солнце… Хеллборн уставился на фляжку на поясе у старшины, и тот понял его без лишних слов.

— Искупаться бы, — снова заметил Коппердик. — Чертовы акулы…

— Так ведь они уже нажрались, сэр, — заметил Вильсон. — На крайняк, можно скормить им еще парочку виксов. — И бросил многозначительный взгляд на Вердонка, от чего перебежчик побледнел в девятый или десятый раз за этот день.

— В казармах есть душевые, — поспешно сообщил викинг. — Я могу показать.

— А куда ты денешься? — удивился Вильсон. — Кстати, насчет твоей плантации…

Джеймс вернул Коппердику уже пустую фляжку и заглянул в радиокомнату. Хамер послушно сидел за пультом, Флойд — у него за спиной.

— Что-нибудь новое или необычное? — спросил командир.

— ГлавКом ВИК утверждает, что Сайгон пал, — заглянул в тетрадку Кеннет, — ГлавКом Южно-Китайского фронта отрицает…

— Я не об этом, — отмахнулся Джеймс.

— Тогда ничего, сэр.

— Извините, герр Хеллборн… — несколько неуверенно начал Хамер.

— Да? — повернулся к нему альбионский офицер.

— Еще вчера нас было четверо на этой станции, плюс риттмейстер. Наши собеседники могут что-то заподозрить, — заметил эрст-лейтенант.

— Мы что-нибудь придумаем, герр Хамер, — успокоил пленника Джеймс.

Еще раз окинув радиопульт взглядом, Хеллборн кивнул и вернулся в первую комнату. Покосился на одну из пустых раскладушек. Потом повернулся к своим людям, столпившимся у порога и ждущих новых распоряжений.

— Разбудите меня через три часа. Если только раньше не случится вторжение виксов или извержение вулкана. Если кто потревожит без уважительной причины — пристрелю на месте…

"Идиот, почему ты не откусил себе язык на две секунды раньше?!"

Дурацкая шутка пришлась по душе только Вильсону. Уотерсон изменился в лице и поспешно отвернулся. Даже Беллоди нахмурился. Хеллборн безнадежно махнул рукой, упал на раскладушку и попытался побыстрее отключиться.

Приснилась какая-то ерунда.

* * * * *

Ближе к вечеру Хеллборн нашел в себе силы заглянуть в те самые душевые. Вода поступала непосредственно из океана и прогонялась через серию опреснительных фильтров. Опреснительная установка, в свою очередь, питалась от мощной солнечной электростанции. Эти маленькие открытия поднимали новые вопросы — за какие заслуги второстепенный гарнизон получил всю эту роскошь?

Джеймс немного постоял перед зеркалом, оценил почти двухнедельную бороду. Не буду бриться, решил он. Как-нибудь в другой раз.

На входе постоянно дежурил корейский интендант, немедленно предоставивший полотенце и свежую униформу. Жизнь удалась.

Задержавшись на выходе, Джеймс принялся перебирать в голове дальнейшие планы, достойные лейтенант-губернатора. Надо все-таки перекусить. А потом попробовать выяснить, чем виксы собирались заниматься на острове…

Размышления были прерваны дружным ружейным залпом где-то неподалеку. Где-то в районе стадиона, прикинул альбионец. За первым залпом последовал еще один.

"Началось?! Виксы вернулись и хотят отобрать у нас островок?"

Еще один залп.

"Нет, не похоже. Это что-то другое".

Когда он добрался до места действия, все уже было кончено. Корейцы и фисташки расходились. В расходившейся толпе Хеллборн увидел также несколько европейских офицеров — одни кивнули ему, другие поздоровались. Несколько пленных виксов под надзором охранников грузили трупы на деревянную тележку. Остальные пленники, собранные у западных ворот, тихо и молча сидели на земле. Надпоручик Брюс обнаружился на южной трибуне.

— Самые безумные надзиратели и охранники, — пояснил Тай Кван До. — Мы сделали все, как цивилизованные европейцы. Собрали показания свидетелей, провели суд, зачитали приговор. Даже адвокат у них был. Я посылал за тобой, но твои люди отказались тебя беспокоить.

— В следующий раз не приглашай, — хмуро отвечал Хеллборн. — Спасибо, насмотрелся. Даже принимал участие.

— Тогда последнее. Распишись здесь.

Джеймс раскрыл предложенную папку с документами. Черт, опять аппетит испортил. Яркие цветные фотографии, подробное описание на трех языках, и в самом конце — два листа подписей. Расписаться успели уже почти все европейские и американские офицеры. Жаль, в таком списке надо было оказаться первым. Или нет? А какая разница?

— Что-нибудь еще?

— На радиостанции все в порядке? — поинтересовался надпоручик.

— Так точно. Случится что-то необычное — ты первым узнаешь.

— Хорошо. Продолжай там командовать… лейтенант-губернатор, — ухмыльнулся Брюс.

Ага, кто-то из белых людей уже поспешил пересказать их беседу. Кстати… Ну его к черту, иногда "напролом" — лучшая тактика.

— Между прочим, Брюс, а зачем НАМ приказали захватить островок? Только ради пленных? Ты видел, сколько инженеров и наземных техников собрали здесь виксы? Они явно что-то затевали.

Корейский офицер даже глазом не моргнул.

— Да, ты верно подметил. Лагерь был только прикрытием. Но мы до сих пор не понимаем, в чем тут дело. Рядовые викинги и самураи ничего толком не знают. Возможно, знал начальник базы, но он мертв. Виксы ждали прибытия новых людей и начальника работ с материка. Боюсь, мы поторопились. Ничего не поделаешь. Капитан-лейтенант Пак продолжает допросы пленников — вдруг нам улыбнется удача. Но и ты смотри в оба. Узнаешь что-нибудь — обязательно поделись. Я на тебя надеюсь, — корейский гном снова ухитрился похлопать альбионца по плечу.

Вот это поворот. "Не бывает дружественных разведок ". Джеймс не ожидал, что надпоручик так просто все ему выложит. С другой стороны…

— У вас есть какие-то теории или зацепки? — острожно спросил Хеллборн.

Брюс пожал плечами.

— Наземный персонал ВВС, артиллеристы… Возможно, секретный аэродром или еще какой-нибудь полигон. Может быть, станция для этих, как их там, "гидрожаблей". Вряд ли что-то особенное. Но если нам удалось нарушить даже самые ничтожные планы виксов — это еще один маленький шаг к нашей великой победе!

— Придержи пафос, на складе его почти не осталось, — машинально откликнулся Джеймс.

— Европейские декаденты, — развел руками Тай Кван До, — если у нас не осталось пафоса, то у вас — вообще ничего святого!

— Я не европеец, — отрезал Хеллборн.

— Еще хуже, замороженный пингвин…

— Если ты пытаешься меня оскорбить, тебе придется постараться.

— Как-нибудь в другой раз, Джеймс. Мне пора.

— Минутку, — Хеллборн снова набрался наглости. — Я могу забрать себе еще одного белгольского офицера? Его зовут Стандер, капитан Франц Стандер. Мне кажется, я смогу перетянуть его на нашу сторону — и сделать еще один маленький шаг к нашей великой победе.

— Стандер? — переспросил Брюс. — Один из надзирателей? Так мы ведь его только что расстреляли…

"Не может быть", — почему-то похолодел Джеймс, но тут же разозлился на себя. К дьяволу, он был ему не сват, не брат и не кузен!!! Вообще никто. Враг, с которым он встречался всего два раза…

— Нет-нет, — надпоручик заглянул в свои бумаги, — это был совсем другой Стандер. Капрал Геррит Стандер. Никаких проблем, можешь забрать своего викса. Хорошенько следи за ним и не потеряй.

— Спасибо, Брюс.

* * * * *

Стандер обнаружился сразу — он сидел почти у самой границы футбольного поля. Хеллборн поманил его пальцем, как давеча Вердонка.

— Трансферт военопленных между союзными державами, — объяснил он свое поведение непонимающему викингу. — Я забираю вас отсюда.

Стандер устало кивнул и послушно поплелся за альбионским офицером. Точнее, рядом с ним. Почти сразу Хеллборн заметил, что белголландец немного прихрамывает на левую ногу. Но Джеймс решил не торопиться с получением ответа на этот вопрос.

— Ваш родственник? — острожно спросил Хеллборн через несколько минут.

— А? Что?… — очнулся от своих мыслей белголландец. — О чем это вы?

— Капрал Геррит Стандер, — уточнил альбионец.

— Нет-нет, однофамилец, — покачал головой викинг. — Мы даже не были знакомы. Псих ненормальный. В этом лагере творились настоящие безумства…

— Но ведь дело было вовсе не в лагере? — заметил Хеллборн. — Не правда ли, герр Стандер? Лагерь здесь находился только для прикрытия. Вот только для прикрытия чего?

Капитан внезапно остановился, и Хеллборну пришлось последовать его примеру.

— При всем уважении, мистер Хеллборн, даже если я что-то знаю, неужели вы рассчитываете, что я вот так просто все вам выложу? — викинг резко повернулся и уставился на альбионца.

— А что вы еще можете сделать? — поинтересовался Джеймс.

— Например? Разбить вам переносицу, забрать револьвер, уйти в джунгли… — медленно перечислил Стандер. — Несколько дней можно продержаться, буду выходить по ночам, снимать часовых и добывать пищу.

— Вы можете попробовать, — Хеллборн демонстративно убрал руки за спину.

— А зачем? — удивился викинг. — Посмотрите на карту, мистер Хеллборн. Смелая операция, нельзя не признать. Но это было как захватить остров Рам в Шотландии или Скоттенбург в вашем Альбионе. Дыра дырой, вот только дыра — в самом центре империи. Посмотрите на небо, — Джеймс автоматически последовал его совету, — в любой момент может появиться один из наших самолетов или цеппелинов.

— Или гидрожаблей, — машинально вставил Джеймс.

— Или гидрожаблей, — согласился капитан Стандер. — В мирное время здесь проходят очень оживленные маршруты. Просто сейчас война, и бОльшая часть самолетов с кораблями на северных фронтах. Но это ничего не меняет. Два, максимум три дня — и здесь снова будут наши. Сколько вас тут? Всех союзников? Экипаж субмарины плюс освобожденные пленные? Пять сотен наберется? Финал очевиден до полной слепоты — вы можете только проиграть. Конечно, проиграть можно по-разному. Учитывая качество здешней публики… Я полагаю, одни героически погибнут, а другие будут храбро сражаться, но при первом же удобном случае сдадутся. Тем более, что у них уже есть какой-то опыт, — усмехнулся Стандер. Хеллборн против своей воли покраснел, но проклятый викс, не обращая на него внимания, продолжал: — И вот тогда кое-кому может пригодиться белголландский офицер, способный замолвить словечко и взять под крылышко. Не правда ли, мистер Хеллборн?

— С чего вы взяли? — ответил Джеймс.

— Не смогли придумать более остроумный ответ? Пытаетесь выиграть время? — снова усмехнулся викс. — Понимаю.

— Боюсь, вы ничего не понимаете… — начал было альбионец.

— Боюсь, это вы ничего не понимаете, — снова перебил его Стандер. — Мы встречаемся всего лишь в третий раз. Вы же меня совсем не знаете.

— Не наговаривайте на себя, — ухитрился вставить слово Хеллборн.

— …но мне нравится ваш план. Так и будем меняться местами всю войну? — спросил викинг.

— Война когда-нибудь закончится, — заметил Джеймс. — И когда наступит мир, мы сможем превратить наше случайное знакомство в плодотворное сотрудничество…

Стандер заразительно захохотал — точь-в-точь как тогда, в тесной каюте на борту ныне утопленного "Виллема Молчаливого".

— ХА-ХА-ХА!!! Война когда-нибудь закончится! Она даже не успела начаться, мистер Хеллборн! Честное слово, рад встретить такого дальновидного человека, как вы…

— Вы хотели сказать…

— Да вы и так поняли, что я хотел сказать. Вам не кажется, что вы торопитесь? Строить сегодня планы на столь далекое и настолько неопределенное будущее… — Стандер развел руками. — И вообще, зачем я с вами разговариваю? — неожиданно для Хеллборна викинг вытянулся по стойке смирно. — Франц Стандер, гражданин Доминиона Новая Голландия, Kapitain dar Konfederatsch Indisch Leger, NT-7038, 18-я пехотная дивизия. До свидания.

— 18-я пехотная дивизия? — переспросил Хеллборн. — Ах, да… К ней приписаны как минимум двадцать "настоящщих" пехотинцев!

— Ну вот, вы сами все прекрасно понимаете. Мы не могли бы где-нибудь присесть? Мне это просто необходимо, — внезапно новоголландец задрал свою рубашку и чуть было не свернул себе шею, пытаясь заглянуть куда-то в район позвоночника. — Этот корейский оперативник, Пак, настоящий мастер. Даже следов не осталось. Ладно, и не через такое проходили.

— Я здесь ни при чем, — поджал губы Хеллборн.

— Охотно верю, — отмахнулся Стандер. — Так вы не будете против? Вот этот поваленный ствол нам подойдет.

— А мы здесь не изжаримся? — усомнился Джеймс.

— Ах, пингвины… Простите, герр Хеллборн.

— Ничего.

— Эти тучки нас выручат, — добавил викинг.

— Будет дождь?

— Все может быть, — философски заметил капитан Стандер.

— Последствия местных штормов? — задумался вслух Джеймс, рассматривая вырванное чуть ли не с корнем гигантское дерево неизвестной ему породы.

— Вряд ли, — отозвался Стандер. — Скорее, толстый беллонитовый шнур. Солдатики развлекались. Итак, мистер Хеллборн, что вы там говорили о мире после войны? Вы уже знаете, кто выиграет эту войну?

— "Посмотрите на карту, герр Стандер", — передразнил его альбионец. — Попробуйте сравнить всю нидерландскую империю с ФАБРИКОЙ. Финал очевиден до полной слепоты. Непонятно, на что вы вообще надеялись.

— Мы надеялись в два счета покончить с феодальным средневековым мутантом Когурьо и освободить от корейского рабства многострадальные филиппинские народы. И если бы не гнусная провокация фабриканских спецслужб!.. — воскликнул Стандер.

— Вы не на митинге, капитан, — поморщился Джеймс. — Сегодня меня достаточно кормили пафосом, — "и больше ничем", добавил он про себя.

— Но мы действительно на это рассчитывали, — пожал плечами викинг. — Что ж, если фабриканские империалисты в своей бесконечной наглости осмелились бросить нам вызов, они за это жестоко поплатятся. Мы освободим Китай, Индию; может быть, даже Африку. Вы видели, сколько в этом лагере филиппинцев? Не так много. Эти самые упертые и глупые. Но есть и другие. Умные и дальновидные. Они уже примеряют самурайские мундиры. И вместе с ними китайцы, кохинчинцы, аннамиты. Ворота открыты для всех. Восточно-Индийская Конфедерация готова принять в свои ряды все азиатские народы. Азиатам хорошо живется под нашей властью. Они будут встречать нас, как освободителей от французского, британского или русского ига. Они уже встречают нас.

— А как же колья и виселицы? — заметил Хеллборн.

— Это для глупых европейских рабов, — высокомерно ответил Стандер, но тут же спохватился. — Порочная и неудачная практика. Эксцессы отдельных исполнителей. Когда я выберусь отсюда, сделаю все, от меня зависящее, чтобы это прекратилось.

— Сделаете все? — переспросил Хеллборн. — Все-таки посмотрите на карту, капитан. У вас нет шансов. "У вас" — у белголландцев. И, между прочим, идея предложить "свободу" китайцам или аннамитам не страдает оригинальностью. Да и что вы можете им предложить? Глупец тот, кто поверит вашим обещаниям. Даже евразийцы считаются у вас людьми второго сорта. Что говорить о малайцах или маори? А кем будут в вашем мире китайцы?

— Неважно, — отвечал викинг. — Мы здесь уже три с половиной столетия. Мы знаем, что с ними делать, и как себя вести.

— Англичане — ровно столько же, — напомнил Джеймс. — Французы — чуть меньше. И они тоже знают, что именно надо делать — и как себя вести…

— Надо же! — ухмыльнулся Стандер. — Альбионец посвящает добрые слова англичанам! Куда катится этот мир?!

— А теперь представьте себе, что ФАБРИКА все равно выиграла войну, — продолжил Хеллборн, пропустив мимо ушей последний выпад своего пленника.

— Готов сделать над собой такое усилие, — снова ухмыльнулся Стандер. — Как вы там сказали, "плодотворное сотрудничество"? Ничего этого не будет. ФАБРИКА достаточно ярко продемонстрировала свое лицо в прошлую войну. Если даже крошечную Германию…

— Крошечную?! — удивился Хеллборн.

— По сравнению с нами, — пояснил викинг. — Если даже крошечную Германию вы ухитрились развалить на добрый десяток государств, то что будет с нами? Я вам расскажу. Будет у вас свободное время — загляните в кабинет покойного полковника. Вчера вечером я там видел французские газеты примерно недельной давности. Все там. Там и "Великий Люксембург" чуть ли не до самого Авланжа, и "Государство Фландрия", и "Государство Фрисландия", и прочие "Контуры Новой Европы". В Азии все еще интереснее. Японский архипелаг, само собой, достанется корейцам; Формоза — "зона интересов Британии"; чертова дюжина "протексултанатов" от Суматры до Бугенвиля. Семь новых государств в одной только Новой Голландии! Какая бедная фантазия, и границы удивительным образом совпадают с границами наших провинций. Еще три государства в Новой Зеландии и Тасмания. Вот абеляры порадуются! Про всякую африканскую и микронезийскую мелочь — простите невольный каламбур — я уже и не говорю. О, да, я смогу сделать бурную карьеру в независимой республике Nieuw-Zuid-Holland — но благодарю покорно. Знаете что, дабы избежать такой судьбы, мы лучше попробуем выиграть войну.

— Чтобы избежать такой судьбы, вы должны понять и объяснить, чем вы отличаетесь от Германии, — возразил Хеллборн.

— Это был риторический вопрос? — удивился Стандер. Джеймс не успел ответить. На песок упала первая капля. Потом вторая, третья, четвертая…

— Побежали, — предложил Стандер, но тут же передумал. — Нет, все равно не успеем.

И оказался прав, они промокли до нитки. Проклятые тропики.

Глава 11. Угадай, кто придет на завтрак?

Джеймс Хеллборн проснулся незадолго до рассвета. Причина была естественной, но безобразной — мочевой пузырь требовал немедленного облегчения. Пришлось подчиниться.

В комнате царил полумрак — совсем как сутки назад, когда они высадились на этом острове и ворвались в бунгало. На соседней койке кто-то сопел. В соседней комнате горел свет, и едва слышно шипела радиоппаратура. Хеллборн отыскал свои ботинки, набросил китель и осторожно, дабы случайно никого не разбудить, направился к выходу.

Свежо. Темно. Звезды. Луна. Джунгли. Прибой. Пулеметное гнездо и палатка рядом с ним. Надо бы отойти подальше, подумал Джеймс и зевнул. Если задержимся здесь надолго, придется оборудовать постоянный туалет. То есть постоянный здесь и так есть, но до него совсем далеко идти. Полузабытое джентельменское воспитание вступило в борьбу с солдафонской действительностью. Мочевой пузырь выступил на стороне последнего, и этот странный альянс одержал победу. Хеллборн направился к полоске деревьев. Метров пятьдесят. Шаг, второй, третий. Раз-два, раз-два. Правой-левой, правой-левой, под ногами Альбион, мы — солдаты королевы…

Примерно на полпути он остановился, замер и развернулся в обратном направлении. Что-то здесь было не так.

Ну да, пулеметное гнездо, палатка. Но почему снаружи никого нет? Они ведь договорились с корейцами — бОльшую часть ночного дежурства азиатские союзники берут на себя. Часовой плюнул на все и пошел спать? Только не корейский моряк!!! С таким подходом к службе он бы просто не дожил до начала войны, его бы еще на курсе молодого бойца расстреляли!

— Как же ты мне надоел, скотина, — сказал кто-то за спиной у Хеллборна. На австралансе. И это было очень похоже на голос Вердонка.

— Говори по-английски, козел, — прозвучало в ответ. По-английски, разумеется. И это было очень похоже на голос Вильсона.

На самом деле, это был один и тот же голос. Хорошо знакомый лейтенанту Джеймсу Хеллборну.

НЕТ-НЕТ-НЕТ!!! Только не здесь! В самом! Сердце! Восточной! Азии! Десять! Тысяч! Километров! От! Альбиона! Этого просто не может быть.

Но это могло быть, и это было. И Хеллборн окончательно убедился в этом, когда снова повернулся вокруг собственной оси и уставился на источник звука.

Это был не детеныш — взрослый трехметровый самец (судя по развернутому, как боевой флаг, хохолку). Рыжий, почти золотой, с разбросанными по телу черными пятнами, что придавало ему сходство с леопардом или другой крупной хищной кошкой. Такой же белоснежный бронебойный клюв. И хитрые — именно хитрые — золотистые глаза. Он стоял у самой границы джунглей и в свете луны напоминал… кого же он напоминал?…

Он не собирался продолжать увлекательный диалог. Едва человек и птица встретились взглядами, как Титанис Валлери тут же метнулся вперед. Мгновение — и вот уже Джеймс Хеллборн лежит на песке, придавленный могучей лапой и многофунтовым весом. Он даже не успел испугаться. Попытался вспомнить какую-нибудь молитву. Что там бормотал перед смертью Остин?… Хеллборн закрыл глаза — и вовремя. Он почувствовал, как бронебойный клюв царапает ему щеки и лоб. Потянуло смрадом — могильным смрадом.

— Ты знаешь который час, Чарли? — внезапно спросил Попугай. — Пора возвращаться домой, иначе нам здорово влетит.

А потом добавил еще несколько слов, которые Джеймс не понял. Это был вне всякого сомнения человеческий язык, он даже мог различать отдельные слова — "омолло… наикурра… итипачче …" Но этот язык был ему совершенно незнаком. Корейский? Нет, не похоже. Черт, ему жить несколько секунд осталось, о чем он вообще думает?!

Но прошло гораздо больше, чем несколько секунд, и Джеймс понял, что лицо ему уже никто не царапает, и смертоносная лапа не давит на грудь. Хеллборн осторожно приоткрыл глаза. Посмотрел вверх. Направо. Налево. Привстал и еще раз осмотрелся.

Попугай-Убийца исчез.

"Быстро соображай и принимай решение".

Галлюцинация? Бред? Приснилось? А почему все лицо в крови, мундир порван, побаливает грудь, куда исчезли часовые? Нет, попугай был настоящий.

Юго-Восточная Азия. Альбион на другом конце планеты. Титанис — альионский эндемик, в этих краях они не водятся, как и полярные медведи, пингвины или армадиллы. Положим, сумасшедший пингвин мог сюда заплыть… Может быть и этот? Неважно! Неважно! Дальше!

Почему он отпустил его? Уже нажрался? Ну и что? Обычно они так не поступают. Но и это сейчас неважно!

Что делать в настоящий момент? Как поступить? Что он здесь вообще делает?!

Мочевой пузырь мужественно устоял в момент смертельной опасности, но теперь снова напомнил о себе. Хеллборн пожал плечами и пошел ему навстречу. В смысле, встал, сделал шаг в сторону и как следует облегчился. В голове немедленно прояснилось. Он увидел свет. Не самое лучшее решение, но лучшее — враг хорошего.

Застегнув последнюю пуговицу, Джеймс извлек револьвер (38-й калибр, он все равно был бесполезен против этой твари), прицелился в полоску джунглей и выпустил весь барабан.

Не прошло и минуты, как рядом с ним стали собираться люди — корейцы из палатки, его родные альбионцы с радиостанции, и проходившие неподалеку корейские патрули.

— Большой отряд виксов, — объяснил им Хеллборн. — Десять-двенадцать человек. Я обстрелял их, и они скрылись за деревьями.

В ответ ему сообщили то, что он ожидал услышать — Вердонк, Вильсон, двое стражников пулеметного гнезда и целый патруль в пять морпехов бесследно испарились.

— Мы смотрели островной лес вчера утром и днем, — сообщил сержант Сун. — Совсем маленький. Нашли один виксолдат. Новые виксы? Десант?

— Скорей всего, главный сержант, — поспешно согласился с ним Хеллборн. — Надо поднимать всех!

И все были подняты.

Один из вновь прибывших корейцев попытался взять след.

— Ничего не могу разобрать, — вскоре пожаловался он.

Хеллборн загадочно улыбнулся. Еще бы. Первая волна набежавших солдат уже все затоптала до неузнаваемости.

— Хамер сменил Вердонка минут за пятнадцать до ваших выстрелов, — доложил Коппердик. — Вердонк вышел по нужде, а Вильсон его сопровождал. Они уже должны были вернуться…

"Увы", — подумал Джеймс.

— Вы весь в крови, сэр, — обеспокоенно заметил Беллоди. — Вас ранили?

— Нет, — резко качнул головой Хеллборн, — через кусты продирался. Но они уже удрали.

Уже начало рассветать, когда надпоручик Тай Кван До в очередной раз развернул на столе карту острова.

— На других постах все в порядке. Но часовые на этих воротах тоже пропали. Мы должны еще раз тщательно прочесать весь остров. Осмотреть все здания. Возможно, они забрались глубоко в сердце базы и затаились на одном из складов. Лейтенант Хеллборн, вы и ваши люди, возьмите на себя этот участок. Капитан Байард, вы с вашими товарищами осмотрите этот квадрат… Джеймс, вы нам больше ничего не хотите рассказать?

— Ничего, — равнодушно пожал плечами Хеллборн, когда взоры всех присутствующих обратились на него. — Минимум дюжина виксов. Камуфляж, карабины. Больше ничего не успел разглядеть.

— Тогда за работу, господа.

Большая Охота дала свои плоды уже через несколько минут.

— Нашел, нашел! — радостно кричал на бегу один из корейских солдат, что-то крепко прижимая к груди. Кореец спешил на поиски надпоручика и лишь случайно пробегал рядом с маленьким альбионским отрядом.

— Что это? — остановил солдата альбионский офицер и тут же услышал за спиной странные звуки. Желудок Уотерсона наконец-то не выдержал. Морпех согнулся в три погибели над цветистым тропическим кустом и от всего сердца извергал из глубин своей души вчерашние завтраки, обеды и ужины.

Это была голова Вильсона. Он даже сейчас нагло улыбался, совсем как в старые добрые времена.

— Хорошо, покажи своему командиру, — отпустил корейца Хеллборн. — Успем его похоронить. — "Если найдем остальные части тела ", добавил он про себя. — Продолжаем, джентельмены! Глядите в оба!

Надпоручик Брюс подошел к ним еще минут через десять.

— Соболезную, — вежливо сказал он.

— Спасибо, — отвечал Хеллборн. — Это был не самый лучший солдат, но он умер как настоящий альбионец.

"Истину глаголешь, сын мой! — возопил горячо любимый Внутренний Голос. — Настоящая альбионская смерть! Классика! Так умирали еще моряки Дрейка и Рэйли!"

— Странно это все, — заметил Тай Кван До. — Голову как будто оторвали, а не отрезали. И где его тело?

— Тело где-нибудь в джунглях, — Джеймс решил проигнорировать первый вопрос. — Голову прихватил в качестве трофея какой-нибудь малайский самурай. Но потом бросил или потерял.

— Скорей всего, — согласился надпоручик. — Продолжим. Будьте осторожны!

Длинная автоматная очередь где-то на левом фланге была ему ответом. Потом еще одна. И одна… две… три (!) красные ракеты в том же секторе.

— Есть контакт! — заорал Беллоди.

— Альбионцы, за мной! — завопил Хеллборн, но внимательный сторонний наблюдатель мог бы заметить — лейтенант держится чуть позади своих людей.

Удача улыбнулась американской команде. Дважды улыбнулась, потому что никто из "конфеток" не получил ни царапины.

— Это и есть ваши виксы-диверсанты, мистер Хеллборн? — мягко спросил лейтенант Эверард. Под прицелом его доброжелательных синих глаз Джеймс почувствовал себя не в своей тарелке.

— Совершенно верно, мистер Эверард, — поспешно закивал он.

— Тогда почему вы сразу не сказали нам правду? — продолжал допрос американец, потому что остальные солдаты и офицеры вокруг них неподвижно стояли с широко распахнутыми ртами и глазами.

— Да кто бы мне поверил?! — жалобно возопил Хеллборн.

— Я мог бы поверить, — задумчиво пробормотал американец. — Или нет. Не могу ручаться, мистер Хеллборн.

— Здоровый, гад, — заметил Уотерсон. — Но мой кузен в Дракенсберге однажды настоящего зверя завалил, три с половиной метра.

— Ври больше, Кельвин, — презрительно фыркнул Коппердик. — Знаю я эти охотничьи байки. Сам в молодости сочинял.

— Так пали гиганты… — прошептал Розинделл. Его уже выпустили из госпиталя. Царапина. До альбионского вечера заживет.

— Гнусная тварь, — Беллоди собирался плюнуть на труп, но передумал.

— Красивая птичка, — заметил стоявший тут же сержант Пропп. — И красивый пистолет, — покосился он на оружие в руках Эверарда.

Американский инженер тем временем вытащил пустой магазин из своего 712-го "маузера" и повернулся к капитану Гордону:

— Почему вы не стреляли, Джон?

— Я… я не смог, — пробормотал Гордон. К своему удивлению Хеллборн увидел, что американец вооружен тем самым русским пистолетом, с красной звездой на рукоятке. Очевидно, подобрал первый попавшийся ствол в арсенале. — Он так на меня посмотрел… У него были такие умные глаза. Его взгляд напомнил мне кого-то… Но вы-то молодец, Мэнс! Даже рука не дрогнула!

— Мне приходилось стрелять в куда более милых животных, чем это, — неохотно признался Эверард. — Да, иногда я перестаю быть человеком не только в глазах окружающих, но и собственных.

— Он даже поздоровался со мной по-английски! — продолжал капитан Гордон. — Мистер Хеллборн, вы же альбионец, вы уверены, что ЭТО — не разумное существо?!

Джеймс не успел придумать подходящий ответ.

— Черт побери, о чем вы разговариваете?! — внезапно взорвался подошедший капитан Редширт. — Откуда он здесь взялся? Мы же на индонезийских островах! Этой твари положено быть где-то на Южном полюсе, среди пингвинов и альбионцев!

Последняя фраза вышла настолько двусмысленной, что даже Хеллборн нашел в себе силы улыбнуться.

— Сбежал из зоопарка? — предположил кто-то.

По толпе союзников прокатилась волна смешков.

— Среди нас есть альбионцы, — заметил Эверард. — Что скажете, мистер Хеллборн?

Джеймс снова не успел ответить.

— Что здесь произошло? — это был отставший надпоручик Тай Кван До со своими солдатами. Маленькие корейцы взирали на побежденное чудовище с вполне понятным и предсказуемым суеверным ужасом.

Выслушав сбивчивые объяснения Хеллборна и четкий рассказ Эверарда, надпоручик снова повернулся к альбионцу.

— А я-то думал, что эта война уже не сумеет меня удивить!

"Война только началась, азиатский лилипут!"

— Ваши предложения, Джеймс?

— Мы должны продолжать поиски, — объявил Хеллборн. — Заново обыскать весь остров. Титанис мог быть здесь не один. Ищите самку, детенышей, гнездо, кладку яиц. Надо еще раз допросить пленных. Возможно, виксы и в самом деле держали здесь зоопарк. Откуда нам знать?

Тай Кван До еще раз посмотрел на мертвое чудовище.

— Какие-нибудь… советы практического свойства, Джеймс?

— Мистер Эверард — меткий стрелок, — покосился в ту же сторону альбионец. — Не каждый сможет уложить двадцать пуль подряд из пистолета в голову Попугая. Мы должны вооружиться крупнокалиберными винтовками, дробовиками, ручными пулеметами. В захваченном арсенале все это есть. Цельтесь в корпус. Это большая здоровая птица, но всего лишь птица. И еще. Мы должны идти плотной цепью. Они очень любят подкрадываться сзади.

И задавать самые неожиданные вопросы.

* * * * *

Большая Охота продолжалась до самого полудня. Союзники основательно потрясли островок до самого основания. Трофеев было немного. Оторванная рука в белголландском мундире (Вердонк?), окровавленный корейский ботинок, окровавленный и расплющенный корейский шлем.

— Я приказал нашему повару вскрыть ЕГО желудок, — сообщил надпоручик Брюс, в очередной раз встретившись с Хеллборном на окраине лагеря.

— Повару? — удивился альбионец. — Почему повару?

— На борту лодки нет криминальных медиков, — развел руками кореец.

— Паталогоанатомов, — машинально уточнил Хеллборн.

— Неважно, ты меня понял, — отмахнулся азиатский союзник. — Короче, говоря он знатно позавтракал. Но пуговицы сохранились хорошо.

Джеймс вспомнил кое-что еще.

— У нас на родине они любят топить остатки добычи в озерах и реках, — медленно произнес альбионец. — А в реках живут такие кровожадные хищные рыбешки… Но они никогда не нападают на попугаев. Симбиоз.

Надпоручик машинально посмотрел в сторону моря.

— Акулы опять славно закусили. Но ты уверен, что попугаи — не разумные существа? — повторил кореец вопрос капитана Гордона. — Подкармливать речную рыбу — надо же такое!

— Зоологи с мировыми именами изучали их несколько сотен лет подряд, — устало объяснил Хеллборн. — Они кажутся необычными, фантастическими, разумными только на первый взгляд. Животные с других материков могут вытворять не менее забавные фокусы, и даже говорить человеческими голосами.

"Но они все равно не годятся титанисам в подметки. Во всех смыслах ".

— Пора сворачивать облаву. Вряд ли мы что-нибудь — или кого-нибудь — еще найдем. Но я прикажу выставить труп титаниса где-нибудь в центре лагеря, и прикажу всем солдатам обязательно навестить его и тщательно рассмотреть. На всякий случай, — добавил Брюс.

Хеллборн согласно кивнул.

— Пленные в один голос утверждают, что ничего такого не знали, не видели и не слышали, — продолжал надпоручик. — Не было на острове никаких зоопарков. У тебя есть еще какие-то теории?

Джеймс отрицательно покачал головой. Он перебрал уже все возможные и невозможные варианты. Голова распухла сама по себе, не говоря уже о мозгах.

"А если вдруг?…"

Но он тут же отбросил эту мысль как безумную и оторванную от мира сего.

И только оставшись наедине, Джеймс достал блокнот (тот самый блокнот, подарок старшины Коппердика) и аккуратно записал в столбик:

омолло -

наикурра -

итипачче -

Жаль только, неизвестно когда он доберется до ближайшего лингвиста.

* * * * *

На эрст-лейтенанта Хамера было жалко смотреть.

— Я не жалуюсь, герр Хеллборн, упаси Бог! Ни в коем случае! Но я просто физически не могу сидеть за пультом круглые сутки! Я остался совсем один! Я уже с ног валюсь. И мои собеседники могут что-то заподозрить! Они и так задают слишком много вопросов!

— Я что-нибудь придумаю, — в который раз пообещал Джеймс и покосился на Стандера. Пленный контрразведчик сделал вид, что здесь его нет. Хитрый викс вел себя смирно, но сотрудничать явно не собирался. Впрочем, он все равно не подходит.

— Я скоро вернусь, — объявил Хеллборн и в который раз направил свои стопы в глубь острова. По дороге его захватил очередной тропический ливень. Можно сказать, предательски напал.

Надпоручик Тай выслушал проблему и задумался.

— Мы можем уговорить нескольких викингов сотрудничать, но чего будет стоить это сотрудничество, если хотя бы один из них передаст условный сигнал? Или открыто поднимет тревогу?

— Мы уже рискнули, доверившись этим трусливым соплякам, Хамеру и Вердонку, — пожал плечами Хеллборн.

— Таков был план, — напомнил кореец. — Мы вполне отдавали себе отчет — этот план в любой момент может провалиться. Но вводить дополнительные элементы риска…

— У нас нет выхода, если мы собираемся как можно дольше скрывать от виксов наше пребывание на острове, — напомнил Джеймс. — Что там с обещанным подкреплением?

— Оно в пути, — заявил надпоручик.

— И?…

— Не знаю. Хорошо. Мне кажется, я нашел решение, — Брюс подозвал двух своих сержантов и что-то нашептал им на ухо.

Риттмейстера Вильдерса, старшего офицера связи, притащили в штаб через десять минут.

— Какого черта? — белголландец был возмущен. — Разве я вам не объяснил, куда вы должны засунуть…

Стоявший за его спиной корейский сержант почти равнодушно изменил положение своего локтя в пространстве. Вильдерс упал на пол.

— Грязные скоты, — зашипел он. — Вы еще за все ответите…

— Ладно, достаточно, — остановил своего солдата надпоручик Тай. — Вы напрасно упрямитесь, господин Вильдерс.

— Я не стану вам помогать. Вам все равно конец. Два, максимум три дня — и здесь снова будут наши.

"Что было раньше — курица или яйцо? — машинально задумался Хеллборн. — Он услышал эти слова от капитана Стандера — или наоборот? Или они вдвоем услышали эти слова от кого-то третьего?"

— А какая вам разница — два, три, четыре дня — если вы не сможете их встретить? — поинтересовался корейский офицер.

— Я не боюсь, — Вильдерс попробовал сесть поудобнее.

— Это я боюсь, — отозвался надпоручик. — Боюсь, что вы меня неправильно поняли. Ну какая это будет встреча, если вы даже не сможете увидеть своих спасителей? Обнять их? Сказать "спасибо"? — кореец задумался. — Ладно, уши мы вам оставим.

Риттмейстер сорвался на крик.

— Делайте что хотите, чтоб вы сдохли, вонючие ублюдки!!!

— МОЛЧАТЬ!!! — прогремел за его спиной страшный голос. — ВСТАТЬ!!! НЕМЕДЛЕННО!!! СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ!!!

Хеллборн с изумлением уставился на вошедшего в комнату человека, хотя команды относились вовсе не к нему.

Вильдерс подчинился. Он медленно встал с пола, повернулся и уставился на кричавшего.

— Шагом марш на радиостанцию! — продолжил гость, но уже на несколько децибелов ниже. — Делать свою работу!

Риттмейстер покорно пересек комнату и скрылся за дверью. Джеймсу только оставалось посмотреть ему вслед. Потом он снова перевел взгляд на необычного гостя. Это был русский доктор, старший капитан Гирин. Сейчас он достал из нагрудного кармана платок и вытирал лицо.

— Это было совсем непросто, товарищи, — признался Гирин совсем уже спокойным голосом. — И не рассчитывайте, что я смогу вот таким же образом "завербовать" всех белодачников на острове. Мои силы и возможности не безграничны. Продолжайте внимательно следить за этим офицером, он может внезапно "проснуться" через день-другой. Всего хорошего, товарищи, меня ждут пациенты.

— Что это было, Брюс? — повернулся немного потрясенный Хеллборн к своему корейскому коллеге.

— Гипноз, — пожал плечами надпоручик. — Я случайно проходил через госпиталь и увидел, что он вытворяет. Не могу сказать, что меня это сильно поразило, — поспешно добавил кореец, — вот помню, был в монастыре рядом с нашей деревней один монах… Но где же найдешь на этом острове порядочного буддийского монаха?

* * * * *

— Неудачная идея, — заметил лейтенант Эверард, рассматривая установленное на "главной площади" тело титаниса.

— Действительно, — согласился Хеллборн. — Может дождь пойти, какие-нибудь мелкие грызуны, запах опять же…

— Я не об этом, — нахмурился американец. — Вам это ничего не напоминает? Из вчерашнего утра? Пусть это всего лишь животное…

— Вы должны простить меня, мистер Эверард. Своими глупыми шутками я пытаюсь заглушить… — он чуть было не произнес слово "страх" — и это было почти правдой. — Мне неприятно находиться рядом с ним, даже мертвым. Пожалуй, пойду я отсюда.

— Я с вами, — кивнул Эверард.

— Курите? — спросил американец через несколько десятков метров, извлекая из кармана трубку. Хеллборн отрицательно покачал головой.

— Тогда и я воздержусь, — сказал Эверард и снова спрятал трубку. — Хотя, следует заметить, война — лучшее время для культивации вредных привычек.

— Война — сама по себе вредная привычка, — заметил Джеймс.

— Верно, — согласился американец. — "Что опьяняет лучше вина? Женщины, лошади, власть…"

— Что вы думаете о войне? — поинтересовался Хеллборн.

— Вы имеете в виду меня или Америку? — уточнил Эверард. — Простите старого нью-йоркера, я не всегда понимаю ваш Albionish …

Джеймс рассмеялся, услышав про "старого нью-йоркера". Американец был на год, максимум на два года старше Хеллборна.

— Америку, — пояснил Джеймс. — К.Ш.А. До меня доходили только обрывки новостей. Я знаю, что Конгресс проголосовал за объявление войны. Что касается вашей личной позиции, то ее освещение зависит только от вашего желания.

Эверард машинально потянул из кармана трубку, но тут же вернул ее на место.

— Двойная привычка, — пояснил он. — Люблю заводить разговоры о судьбах мира в облаке табачного дыма. Конгресс… Да, абсолютным большинством голосов. Приятное разнообразие — в кои-то веки интересы западных и восточных штатов совпали. Если не считать Новой Ирландии. Добрые сенаторы от Nova Hibernia как всегда воздержались. Но с обычной в таких случаях оговоркой: "Штат Новая Ирландия не примет участия в войне, но свободные граждане Новой Ирландии вольны добровольно записываться в Союзные Вооруженные Силы известные как Королевская Армия Конфедеративных Штатов Америки ". Простите, — спохватился Эверард, — я увлекся, люблю такие подробности. История — мое хобби, даже самая новейшая. Вам это должно быть не так интересно.

— Нет-нет, что вы, продолжайте, — запротестовал Хеллборн. — История — моя профессия.

— Даже так? — с неожиданным интересом посмотрел на него американец. — Хорошо. Кроме новагаллов воздержались — как и всегда — Landlocked States — Бороро, Чаракас, Парагвай, Акре и другие. К счастью, на этот раз совсем не было голосовавших против. Даже в прошлую, Великую войну, такие были. Возможно, наша страна меняется к лучшему, — почему-то вздохнул Эверард.

— Кто назначен главнокомандующим? — спросил Джеймс.

— Тристар-генерал — то есть уже форстар-генерал Стивен Айнсворт.

— Не знаю такого, — удивился Хеллборн.

— Ваш сосед, между прочим, — уточнил американец. — Он родом из Файрландии. Впрочем, последние годы он служил на севере, генерал-капитаном Канала. Поэтому вы могли упустить его из виду.

— Скорей всего, — согласно кивнул Хеллборн.

— Мистер Хеллборн! Мистер Хеллборн!!! — беседа была прервана несущимся на всех парах мичманом Флойдом. — Мистер Беллоди просит вас немедленно вернуться на радиостанцию! Очень срочно, сэр!!! Дело особой важности.

— Вы должны извинить, меня мистер Эверард…

— Какие к черту извинения!

— Подозреваю, случилось что-то, о чем скоро узнают все, — крикнул на бегу Хеллборн.

И не ошибся. Трудно было ошибиться.

Слава Будде, на этот раз не альбионский титанис.

* * * * *

— …И вот что я предлагаю сделать, — говорил он примерно час спустя в Клубе "Форт-Альянс", где снова собрались почти все союзные офицеры.

— Я отказываюсь в этом участвовать, — возмутился полковник Клайв Кэнди. — Это грязная игра, недостойная настоящих джентельменов!

— Крупье — жулик, но это единственная игра в городе, — спокойно заметил Мэнс Эверард. — Я с вами.

— Мне уже как-то приходилось выдавать себя за другого человека, — пробормотал капитан Гордон. — Не впервой.

— Аналогично, — добавил лейтенант Филлифент и почему-то покраснел.

— Со мной случилось нечто иное, — заявил капитан Байард. — Некто пытался выдавать себя за меня.

— И?… — машинально поинтересовался Хеллборн.

— Мерзавец умер у меня на глазах! — ухмыльнулся Байард. — Разумеется, я участвую!

— В детстве я очень любила играть в школьном театре, — скромно призналась капитан Мэгги Хан и тем самым ухитрилась привлечь всеобщее мужское внимание.

— Не стыдно обмануть врага, стыдно быть обманутым, — заметил аннамитский великан Транг.

— Если для победы над врагом придется пройти по лезвию бритвы… Что ж, мы готовы, — сказал старший капитан Гирин, немедленно поддержанный своими товарищами. — Только не ждите от меня чудес. Кажется, я исчерпал их запас.

— Это безумие, форменное безумие! — неожиданно взорвался коммандер Корниш. — Вы понимаете, что у нас нет против них шансов!!! Как только они поймут, в чем дело, то просто сметут нас с лица земли!

— А что вы предлагаете, коммандер?! — в свою очередь взорвался капитан Редширт. — Снова капитулировать?

— Не вижу в этом ничего постыдного, — пожал плечами Корниш. — Сдаться, сохранить жизнь, чтобы снова вернуться в ряды и продолжать наносить урон врагу. Я не боюсь воевать. Я готов сражаться. Я просто отказываюсь участвовать в массовом самоубийстве. Ваш безумный план, мистер Хеллборн, и есть массовое самоубийство.

— Мы получили приказ — удержать этот остров, — возразил ему кто-то.

— Я такого приказа не получал, — отрезал Корниш. — Мои командиры сидят в Лондоне или Северном Китае. На этом острове я вообще не понимаю, кто командует. Я до сих пор не видел этого вашего капитана подводного крейсера…

— Жалкий трус! — окончательно закипел Редширт. — Вы просто ищете отговорки, чтобы спрятаться от битвы! Вы только посмотрите вокруг! Даже эти желтокожие азиаты, — преторианец без малейшего стеснения указал пальцем на сидевших в другом углу корейских офицеров, — готовы идти в бой за своего императора! А вы, англичанин и белый человек, спешите спрятать песок в голову!

Он так и сказал — "песок в голову". Очень волновался и торопился.

Хеллборн на секунду зажмурился — сейчас кто-то из корейцев оскорбится и… Он покосился в сторону азиатских союзников — нет, слава Будде, те решили сохранить на лицах невозмутимое выражение.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Корниш. — Это вы трус, капитан Редширт! Вы жалкий расист, поэтому до смерти боитесь опозориться и продемонстрировать свою слабость перед людьми другой расы! А я не расист. Мне наплевать. Я не считаю, что наши корейские союзники принадлежат к неполноценной расе, и поэтому не собираюсь лезть из кожи вон, дабы доказать свою "сверхчеловечность". Я и так знаю, чего я стою!

— Два! — заорал преторианский капитан. — Два фальшивых дублона!!!

Никто не успел спросить — почему именно "два".

— Прекратите, немедленно прекратите, господа! — вмешался полковник Кэнди. — Неважно, как мы к этому относится. Когда придет время, я надеюсь, что каждый из нас честно исполнит свой долг.

Возражений не последовало.

— Когда придет время, — пробормотал в наступившей тишине Беллоди.

— А сколько у нас осталось времени? — в тон ему спросил сержант Пропп.

— Чуть больше шестнадцати часов, — спохватился Джеймс Хеллборн. — И нам еще столько предстоит сделать!

— Мы должны начать немедленно, дамы и господа, — поднялся надпоручик Тай Кван До. — Иначе просто не успеем. Дело и место найдется для всех, поверьте. Даже для тех, кто не желает участвовать в самоубийстве.

— Аминь, — отозвался Хеллборн.

— Угадай, кто придет на завтрак? — задумчиво пробормотал капитан Гордон.

Глава 12. Последнее лекарство — огонь

Линкор был грациозен и грандиозен одновременно. Бинокль, поднесенный к глазам Хеллборна, был вынужден описать дугу в сто десять градусов минимум, прежде чем владелец глаз смог рассмотреть корабль от носа и до кормы.

— Что скажешь, "молодая школа"? — повернулся Джеймс к Беллоди.

— Два снаряда, — Беллоди сжал кулаки, — всего два снаряда к мой старой "Фрейдис" — и я отправлю эту сволочь на дно!

— В другой раз, Реджи, — вздохнул Хеллборн.

— "Шарль де Костер". Линкор из серии "Классик", — принялся бубнить за спиной мичман Монтуори. — Заложен в 1934-м, спущен на воду в 1937-м. Водоизмещение…

— Достаточно, мичман, — оборвал горячего итальянца альбионский офицер. — Эти цифры всегда наводили на меня тоску.

"Хотя работа разведчика по-прежнему заключается в их сборе ".

— Главный калибр — 250 мм, — не успокоился итальянец.

— Синиор Монтуори, я же вежливо прошу, — слегка повысил голос Хеллборн.

Они стояли на северном берегу острова — там, где находилась "официальная" пристань. Никакой пристани, разумеется, не было, все тот же песчаный пляж с пальмами. Но пленные виксы рассказали, что именно здесь причаливали плоскобаржи, доставившие их (виксов) на остров. Одна из плоскобарж, полусгоревшая (несчастный случай с мотором), по-прежнему лежала на берегу. Остальные были бережно собраны и отправлены куда-то на китайский фронт.

"Шарль де Костер" не собирался подходить к берегу ближе, чем на два километра. Бинокль помог Хеллборну увидеть, что бенилюксеры спускают шлюпки… то есть не шлюпки, а катера… нет, это были не катера.

— Les pigeons, — пробормотал кто-то из союзных офицеров.

Джеймс Хеллборн тем временем мысленно вернулся почти на сутки назад.

Секретное сообщение, отправленное из штаба Гранд-адмирала ВИФ и принятое подконтрольными связистами, было разделено на две части, гласившие:

"1. Ожидаемый вами транспорт уничтожен в порту вражеской субмариной. Ожидайте новый через 10 дней.

2. Завтра около 10.00. к острову прибудет вице-флагман Бенилюкса адмирал Ян-Питер ван дер Капеллен. Обеспечить достойный прием ".

Им пришлось тяжело поработать в отведенные часы. И они успели. Кажется.

Кто-то из младших офицеров громко зевнул. Джеймсу очень хотелось последовать его примеру, но он сдержался. Если бы не жалкий часок сна перед рассветом, он бы вообще отключился. Еще этот проклятый климат.

"Терпи, солдат. Ничего не поделаешь война, — не удержался от издевки внутренний голос. — Ах, да, на складе еще полно пафоса!"

Катера — нет, не катера — две бронированные амфибии приближались к берегу. Вода бурлила (как и положено), флаги развевались.

— Это "Стерке-Пир", — снова завел свою песенку мичман Монтуори. — Модель 1938 года…

Но на этот раз Хеллборн совершенно случайно знал, что ему ответить. Он уже встречал такую машину в Англии, в тренировочном лагере Северной миссии Содружества, перед Гренландским десантом.

— Это всего лишь "Тритоне" 1935 года, — заявил Джеймс. — Ваш дуче продал фризам лицензию.

— Наш дуче велик, — итальянец, кажется, обиделся, — но даже он не мог предвидеть эту войну. По крайней мере, мы знаем сильные и слабые стороны этой машины. Мы знаем, как с ней бороться.

— Аминь, — не стал спорить альбионец.

Амфибии приблизились. На них по-прежнему развевались красные флаги, где соседствовали белые полумесяцы и золотые буквы I.H.S.

"Какая очаровательная шизофрения", — подумал Хеллборн.

Такие же флажки, только маленькие, украшали шевроны, погоны, нагрудные клапаны и/или другие элементы черной униформы морпехов, оседлавших одно из многочисленных творений великого итальянского диктатора. Пусть и собранное по лицензии на одном из военных заводов Бенилюкса.

Одна из машин скромно осталась в воде. Другая выехала прямо на пляж справа от встречающей группы. Морпехи посыпались на сушу как свежий горох.

— Les pigeons, — повторил все тот же офицер. Уже шепотом.

Командир гостей окинул взглядом встречающую группу, опознал Хеллборна как старшего и направился к нему. Приблизившись, он вежливо козырнул, дождался ответного козыряния и представился:

— Major Jean-Luc Dupont, commandant de gardes du corps de Amiral van der Capellen…

"Чтоб ты сдох", — мысленно ответил ему Хеллборн. Они так тщательно готовились, а теперь все пойдет коту под хвост.

Офицер-викинг, мундир которого альбионский разведчик нацепил по такому случаю, был просто обязан владеть французским — одним из трех государственных языков Белголландской Империи (и Ее Доминионов).

Джеймс Хеллборн тоже им владел. Мог заказать такси до Гренобля. Или заплатить за обед в парижском кафе. С ужасным (как ему говорили французские знакомые) альбионским акцентом. Но не более того. А сейчас явно не тот случай.

Сейчас кто-то из своих потянется за оружием и…

Джеймс Хеллборн нахмурился, от всей души нахмурился, и направил на европейского гостя один из самых сердитых своих взглядов.

"Ты, паршивый валлонский петух, — говорил этот взгляд, — здесь тебе не Брюссель, и даже не Филипвиль — здесь моя страна, поэтому изволь говорить на человеческом языке!"

И "валлонский петух" все правильно понял, потому что перешел на человеческую речь. Но не удержался от шпильки и заговорил по-голландски:

— Майор Жан-Люк Дюпонт, начальник личной охраны адмирала ван дер Капеллена.

"Черт побери, кажется пронесло ".

На голландский язык белокостный викинг мог реагировать, но Хеллборн все-таки ответил на австралансе:

— Очень приятно, майор. Штабс-капитан Лоренс Рузвельт, адьютант полковника ван дер Гила.

— Прошу прощения, полковник Рузвельт из канцелярии исландского губернатора — не ваш родственник? — поинтересовался европейский гость.

— Совершенно верно, — кивнул Джеймс. — Мой кузен. Имели честь?

— Так точно, — в свою очередь кивнул Жан-Люк Дюпонт. — Года четыре назад, мельком, нас представили на каком-то приеме…

"Ну да, красавчик, тебя небось тоже заставляют пить коктейли в парадном мундире ". Жан-Люк Дюпонт был очень похож на капитана Стандера, только темноволосый и лицом посмуглее.

Между прочим, капитан Стандер угадал. "Два, максимум три дня — и здесь снова будут наши ". То есть не угадал. "Наши" прибыли еще быстрее.

— …смутно помню, он такой высокий блондин?… — продолжал бельгиец.

"Какая примитивная проверка", — от всей души ужаснулся Хеллборн. Нет, перед ним не разведчик. Даже не начинающий. Обычный вояка-дуболом.

— Мой кузен Питер — маленький, толстый и рыжий, — сказал Джеймс. — Совсем на меня не похож. Весь в жену моего дяди.

— Простите, — смутился майор Дюпонт, — давно это было…

— Ничего страшного, — успокоил его "штабс-капитан Рузвельт".

Пока они разговаривали, к берегу подошла еще одна амфибия. Она тоже выбралась на пляж, шурша всеми колесами. Многознающий мичман Монтуори мог бы заметить, что это совсем другая модель, "маринабус" — "морской автобус". Тоже, впрочем, имеющий итальянские корни. Но если "стерке-пир" был плавающим броневиком, то "маринабус" — аналогом "Большого морского комфорта", пассажирской машиной, где со всеми удобствами разместился не только вице-флагман, но и вся его свита.

Солдаты майора Дюпонта уже успели построиться в линию напротив людей Хеллборна. Сам Дюпонт занял место на правом фланге.

— Ружья на караул — смирно — равнение на! — вольно, — в который раз за эту войну прозвучали команды.

— Добро пожаловать в Порт-Султан, герр адмирал, — шагнул навстречу высокому гостю Хеллборн.

— Спасибо-спасибо, — часто закивал Ян-Питер ван дер Каппелен. — Штабс-капитан Рузвельт, если не ошибаюсь? Очень приятно, очень рад.

— Прошу прощения, — извинился Джеймс, — полковник не смог вас встретить. Он был ранен и…

— Надеюсь, ничего страшного? — почти искренне заволновался гость.

— Пустяки. Можно сказать, несчастный случай. Мы, конечно, не на фронте, — лицемерно вздохнул "штабс-капитан Рузвельт", — но даже здесь нас порой подстерегают опасности.

Адмирал ван дер Каппелен был невысокого роста, но все-таки на целую голову выше среднего корейского подводника. Толстяком он не был, то есть всего лишь проходил по категории "жизнерадостный коротышка". Нос маленький, черные глаза живые и веселые, пухлые розовые щеки ("гладкие как у младенца"), идеально подогнанный мундир (это открытие вызвало у Хеллборна вполне понятные неприятные ощущения). На первый взгляд адмиралу было лет 50, но он и в прошлый раз выглядел так же…

Ван дер Каппелен тоже его узнал.

— Я мог вас прежде где-то видеть? — спросил флотоводец.

"В Амстердаме, в 1937-м, — подумал Джеймс. — К счастью, в тот раз я был в черном фраке, а не в парадном альбионском мундире".

— Мы не были представлены, но мне неоднократно приходилось навещать метрополию по долгу службы, — ответил Хеллборн. — Где-нибудь в коридорах Адмиралтейства или на пирсе в Антверпене…

— Да, скорей всего, — кивнул адмирал.

— Позвольте представить моих коллег, — Хеллборн обернулся к товарищам и принялся указывать на них ребром ладони. — Штабс-капитан ван Беринг ("он же Байард"), командир нашего батальона морской пехоты. Капитан ван Саравак ("он же Гордон"), командир батальона ПВО. Лейтенант Вердонк ("он же Беллоди"), второй офицер связи. Оппервахтмейстер Алтинг ("он же майор Транг"), командир туземных стрелков. Риттмейстер Спилман ("он же Гирин"), наш главный врач. Капитан Эйвиндссон ("он же Эверард"), старший офицер инженерной службы…

— О! — оживился адмирал и внезапно заговорил с Эверардом по-исландски. Американец спокойно ему отвечал, в то время как в голове Хеллборна в очередной раз, больно стуча изнутри по черепной коробке, прыгала мысль "Черт побери, кажется пронесло ".

Отобрать офицеров для этого маскарада, шитого белыми нитками, было нелегко. Далеко не все владели австралансом, а кто и владел — говорил на нем с ужасным акцентом. Что и говорить, не самый популярный язык на англо-французской планете, где-то между итальянским и русским.

Эверард, например, владел языком в совершенстве. "Иностранные языки — мое хобби", — скромно признался американец. Теперь оказывается, он еще и исландский знает! И этот полиглот почему-то числится в Инженерном корпусе? Кого он хочет обмануть? Военная разведка КША как минимум, а может быть и вовсе один из коллег Магрудера.

Капитан Гордон, добродушный нью-йоркский работяга, что-то помнил из школьных уроков французского, но австраланса не знал вовсе, если не считать традиционных "руки вверх" и "где находится главный штаб?" Но Хеллборн все равно взял его с собой на "пристань".

— У вас очень подходящая физиономия, — объяснил коварный альбионец. — Простое честное лицо новоголландского фермера. Типичная бурская деревенщина

Гордон не обиделся. Сейчас он стоял на правом фланге и послужно изображал истукана.

Что касается почетного караула, то здесь все было еще интереснее.

— А это и есть наши знаменитые самураи! — воскликнул высокий гость. — Какие-то они все низкорослые… — добавил он с сомнением в голосе.

На захваченной базе нашлось достаточно комплектов белголландской униформы. Кое-что, впрочем, особенно офицерские мундиры с планками и нашивками, пришлось отобрать у пленных виксов. Пленники немедленно решили, что это конец. Ведь это старая добрая традиция — отбирать одежду у приговоренных к расстрелу. Стихийный бунт удалось быстро подавить, но несколько мундиров были безнадежно испорчены. Так или иначе, корейским коротышкам пришлось работать без перерыва всю ночь и утро, чтобы как следует подогнать трофейную униформу под себя. Теперь они валились с ног от усталости. Как и все остальные заговорщики.

— Они родом из маленького — во все отношениях маленького племени с острова Флорес, — улыбнулся Хеллборн. — Мы только недавно начали призывать их на службу.

— А! Так это и есть знаменитые гномы острова Флорес! — восхитился адмирал. — Как же, как же, наслышан… Хорошие солдаты, штабс-капитан? — высокий гость повернулся к "ван Берингу".

— Настоящие звери, герр адмирал! — рявкнул Байард. — Прирожденные убийцы, мин херц! Мы совершаем большую ошибку, оставляя таких отважных малышей в тылу! Они просто рвутся в бой, мин херц! Им самое место на фронте! Они могут врываться в танки через смотровые в щели! В дзоты через пулеметные амбразуры!!! Я не устаю бомбить начальство рапортами о переводе моих солдат и меня лично в Индокитай!

Адмирал ван дер Каппелен слушал, слегка приоткрыв от удивления рот.

— Вот что, штабс-капитан… Занесите-ка мне копию вашего рапорта, перед самым отплытием. Я попробую что-нибудь для вас сделать.

— Так точно, герр адмирал! — снова рявкнул "ван Беринг". У него отлично получался новозеландский акцент. — Будет исполнено, мин херц!

— Хорошо, — кивнул адмирал. — Теперь позвольте мне представить своих спутников. Контр-адмирал Мозель, контр-адмирал де Клерк, шаутбенахт ван Каллен…

Что-то щелкнуло в мозгу у Хеллборна.

— Шаутбенахт ван Каллен? Герой Кергелена? Очень приятно, мин херц!

Как пишут в уже пресловутых старинных романах, "слабая улыбка тронула уста офицера ".

— Вы мне льстите, штабс-капитан.

— Ничуть, герр шаутбенахт! — воскликнул Джеймс. — Пингвины славятся своей тупостью, но им нельзя отказать в храбрости. Они отважно дрались, и это была славная победа. Вам есть чем гордиться. Я знаю об этом от своего хорошего друга, он был при Кергелене.

— Как зовут вашего друга? — поинтересовался ван Каллен.

— Стандер, капитан Франц Стандер.

— Помню его, — кивнул Герой Кергелена, — он был офицером контрразведки, приписанным к нашей эскадре. Если я правильно помню, ему повезло, он вовремя покинул "Виллема Молчаливого".

— Какая трагедия, — лицемерно вздохнул Хеллборн, — и это после такой славной победы! Корейские империанцы дорого нам за это заплатят!

Но трагедия заключалась вовсе не в этом.

Хеллборн и его товарищи строили стратегию на том факте, что "Шарль де Костер" является гостем из европейской метрополии. Конечно, вне всякого сомнения, и самому адмиралу ван дер Каппелену, и доброй половине его офицеров и матросов приходилось неоднократно бывать в Конфедерации Виксов, по делам службы или на каком-нибудь местном курорте в мирное время. Но одно дело БЫВАТЬ, даже служить долгое время, другое дело — родиться, вырасти, жить. Европейских гостей будет проще обмануть. Местных — труднее. Шаутбенахт ван Каллен был местным. Он мог кое-что знать о настоящих аборигенах острова Флорес, о настоящих офицерах из гарнизона Порт-Султан… Но похоже, он ничего не знал и ничего не заподозрил. Что ж, Восточно-Индийская Конфедерация велика. Судя по акценту, ван Каллен был родом с Формозы, а служить до войны он мог где угодно. На Хоккайдо или на островах Фиджи. А то и вовсе где-нибудь в африканских или американских доминионах Белголландской Империи.

"Черт побери, неужели опять пронесло?"

— Итак? — спросил адмирал, завершив представление своих спутников.

— Здесь недалеко, мин херц, — поспешил ответить Хеллборн. — Конечно, если вы желаете воспользоваться "маринабусом"…

— Предпочитаю поразмять ноги, — улыбнулся ван дер Каппелен.

— Отлично, герр адмирал. Следуйте за мной.

— Почетный караул! Смирно! Вольно! Разойтись! — прозвучало уже у них за спиной. Корейские лже-самураи и морпехи-бенилюксеры построились в две колонны и медленно зашагали в глубь острова. Капитан Байард предусмотрительно повел их по другой тропинке, дабы не мешать адмиралу и его свите. Майор Дюпонт передал командование своему заместителю и остался с адмиралом. Как настоящий сommandant de gardes du corps.

— Сейчас мы покидаем северный берег острова, — принялся рассказывать Джеймс. — Сам остров напоминает полумесяц, "рога" которого направлены на юг. Протяженность с запада на восток — чуть больше шести километров, с севера на юг — примерно столько же. Но если не принимать во внимания "рога", поросшие джунглями и совершенно необжитые, то центральная часть острова представляет из себя квадрат, примерно два на два километра. Два километра — расстояние от "северной пристани" до радиостанции… точнее, до южных ворот. Пространство между "рогами" образует очаровательную лагуну…

"На дне которой прямо сейчас скрывается корейский подводный крейсер ".

— Полумесяц? — переспросил адмирал. — Какая прелесть, прямо как нашем флаге!

— Liver turckx dan paus! — подхватил Хеллборн.

— Аминь! — хором отозвались остальные офицеры.

— К сожалению, — внезапно погрустнел европейский гость, — в ближайшее время этим лозунгом лучше не размахивать. Кое-кто может обид… — адмирал в буквальном смысле оборвал себя на полуслове.

Есть ли вещи, о которых не писали в старинных романах? "Внезапная догадка словно молния вспыхнула у него (Хеллборна) в голове ". Так вот на что они рассчитывают!..

Ценность и важность этой информации плохо поддавались описанию. На какое-то мгновение Джеймса охватило безумное желание плюнуть на все, прямо сейчас бежать на радиостанцию и отправить случайно добытое сокровище в прямой эфир… Нет. Ни в коем случае. В этом случае информация резко упадет в цене.

— Так вот почему остров называется Порт-Султан! — ван дер Каппелен поспешил сменить тему.

— Не только поэтому, мин херц, — продолжал "штабс-капитан Рузвельт". — Когда его величество падишах всех правоверных перебрался в наши владения, то сперва хотел поселиться на этом островке. Разглядев его очертания на карте, он увидел в них знак свыше. Но султана удалось отговорить и поселить в Батавии. Остров, однако, переименовали, дабы сделать его величеству приятное. Но султан так и не изволил навестить его. Впрочем, в те годы на острове навещать было некого, даже аборигены здесь не обитали.

— Здесь есть какая-то живность? — заинтересовался адмирал.

— Ящерки, насекомые, не более того, — небрежно сообщил Хеллборн.

Труп Попугая-Убийцы на всякий случай убрали с "главной площади" и спрятали в одном из холодильников в "продуктовом бункере".

— Ну вот, мы уже пришли, — объявил "Рузвельт".

После недолгих, но горячих споров, лагерь для союзных военопленных был восстановлен. Уже без виселиц и отрубленных голов, решили не переигрывать. Но с грязевыми ямами. За "колючку" снова загнали только что освобожденных корейцев и филиппинцев. "Так надо", — сказал им надпоручик Тай Кван До, лично изорвавший свой мундир и забравшийся в "болото" вместе с другими согражданами. Самых ценных белголландских пленников (капитана Стандера, например) перевели на субмарину. Остальных виксов увели в джунгли, на самый конец восточного "рога". По лагерю бесцельно слонялись, изображая бурную деятельность, еще несколько десятков переодетых корейцев и полдюжины европейских офицеров из клуба "Форт-Альянс". Этого должно было хватить. На какое-то время.

Против всякого ожидания, благородный европейский адмирал заинтересовался "болотом" и подошел поближе. Даже не поморщился, отметил Хеллборн, и поспешил за высоким гостем.

— Здесь всего лишь азиатское быдло, — небрежно заметил Джеймс, на каку-то секунду встретившись взглядом с надпоручиком Брюсом. За последний час тот измазался в грязи еще больше. — У нас имеются европейские и американские офицеры, они содержатся в отдельном бараке. Если вы желаете…

— Потом, — столь же небрежно отмахнулся ван дер Каппелен.

— А вот обманывать нехорошо! — внезапно вмешался в их беседу новый участник. — Здесь тоже держат европейцев и настоящих белых людей!

Голос доносился из ближайшей грязевой ямы.

— В самом деле? — удивился адмирал и направился на источник звука. — Кто здесь?

— Лейтенант-коммандер Дэвид Корниш, сэр, Королевско-Императорский Флот, собственной персоной, — поведал голос. — Кто бы мог подумать!

Заговорщики все-таки подобрали Корнишу достойную роль в спектакле.

— За что вы его так? — покосился европейский гость в сторону Джеймса.

— За регулярные нарушения дисциплины, герр адмирал, — неохотно доложил "штабс-капитан".

— Не стесняйтесь, мистер Рузвельт, скажите адмиралу всю правду! — продолжал Корниш. — Когда вы подходили к нашему бараку, я помочился на ваш мундир. Прямо из окна!

— Это правда? — удивился ван дер Каппелен.

— Вынужден признать, мин херц, — хмуро кивнул "мистер Рузвельт". — Но это далеко не самое интересное, что случилось на нашем острове за последнее время…

— Он признался! — воскликнул Корниш. — Он нашел в себе смелость — и признался! Вы смелый человек, мистер Рузвельт, я всегда это знал!

Хеллборн еще больше помрачнел, повернулся к ближайшему охраннику и рявкнул:

— Солдат! Навести порядок!

Переодетый кореец немного понимал австраланс, поэтому и был поставлен на эту должность. В мгновение ока он оказался возле грязевой ямы Корниша. После чего принялся колотить прикладом по бамбуковой решетке под аккомпанемент явных ругательств на совершенно незнакомом Хеллборну языке. Точно не корейском. Какой-то малайский филиппинский диалект. Молодец, парень. Соображает.

— Ну что ж, продолжим, — пожал плечами герр адмирал, бросил короткий взгляд на пленников за колючкой и зашагал дальше. Хеллборн поспешил за ним, адмиральская свита — за Хеллборном.

— Я хотел бы навестить полковника ван дер Гила, — внезапно спохватился высокий гость.

— Да, конечно, — согласно кивнул Хеллборн, после чего окинул взглядом своих офицеров. Так, бедняга Гордон вряд ли сможет поддерживать светкую беседу. — Капитан ван Саравак, вам пора на дежурство.

Гордон все понял, козырнул и тут же испарился.

— Капитан Эйвиндссон, проводите наших гостей в клуб. Мы присоединимся к вам чуть позже.

На входной двери офицерской столовой теперь красовалась новая надпись — "Club Officieren Haven van Sultan ". Полковник Кэнди плакал, когда рисовал ее. Но он честно выполнил свой долг, и теперь старый ветеран тоже скрывался на подлодке. Нет, он готов был броситься в бой. Но ему не позволили. С превеликим трудом отговорили.

— Следуйте за мной, герр адмирал, — снова обратился к высокому гостю Хеллборн. Остальные офицеры ушли с Эверардом. Кроме майора Дюпонта, тот по-прежнему не отставал от своего командира.

Они уже подходили к штаб-квартире, когда на ступеньки вышла капитан Мэгги Хан из Манчьжурской Армии Милосердия. Сладко потянулась и зевнула.

— Девушка помогает полковнику по хозяйству, — смущенно пробормотал Хеллборн. — Вольнонаемная китаянка из Манадо.

— Понимаю, маленькие человеческие слабости, — снисходительно кивнул ван дер Каппелен.

Явление второе, те же и Мэгги. Ей удалось убедить товарищей по оружию — пьеса сильно выиграет от этой сцены. Под самое утро у Хеллборна и Брюса оставалось слишком мало сил, чтобы спорить. И они согласились.

Капитан Хан облачилась в какой-то легкомысленный оранжевый халатик. Когда она потянулась, халат приподнялся настолько выше колен, что дальше просто некуда. Мэгги сама его сшила, споров верхние полоски с доброго десятка трофейных триколоров Восточно-Индийской Конфедерации. Синие и белые полоски тоже пошли в дело. "Если маскарад затянется, я смогу переодеться, — заявила манчьжурка. — Мне идет, не правда ли?" Да, скоросшитые халатики ей очень шли. Но товарищи по оружию слишком устали, чтобы отреагировать на них должным образом.

Заметив приближающихся офицеров (точнее, она сделала вид, что только что их заметила), Мэгги вприпрыжку поскакала навстречу.

— Баас Лоренс, — радостно залопотала она, — баас Андрэ гораздо хорошо!

"Какой очаровательный китайский акцент!"

"В детстве я очень любила играть в школьном театре ".

"Да она такая же медсестра, как и я, — подумал Хеллборн. — Да и все остальные — тоже".

"Иностранные языки — мое хобби".

"Мне уже как-то приходилось выдавать себя за другого человека".

"Мерзавец умер у меня на глазах!"

"В какую хорошую компанию я попал! Кто все эти люди?!"

— Спасибо, Лю, — пробормотал Джеймс. — Ступай куда-нибудь на кухню. У нас важный разговор.

— Военные дела, баас? — спросила она и скромно опустила ресницы. — Я не мешать.

И поскакала дальше.

Адмирал посмотрел ей вслед, хмыкнул, но больше ничего к этому не добавил.

Хеллборн кивнул часовым (переодетый капитан-лейтенант Пак и филиппинский лейтенант Акино), поднялся по ступенькам и постучал в дверь.

— Да, войдите! — отвечал ему страдальческий голос.

Актера на роль полковника Андреаса ван дер Гила, ныне покойного командира базы Порт-Султан, отбирали пленные виксы. Им это даже удалось. Капитан Освальд Бастэйбл был великолепен в своем халате с японскими драконами (не оранжевом), полулежащий в кресле и страдающий, с бледным лицом и полуживыми глазами.

— Прошу вас, проходите, присаживайтесь. Простите, что не встаю вам навстречу, герр адмирал, — произнес самозванец, — я и так нарушаю добрую половину запретов риттмейстера Спилмана.

— Ничего страшного, — поспешил успокоить радушного хозяина европейский гость, опускаясь в ближайшее кресло. Майор Дюпонт остался стоять, Хеллборн последовал его примеру. Но если валлонский офицер застыл по стойке "между-смирно-и-вольно", то альбионский заговорщик позволил себе немного расслабиться и прислонился к ближайшей стене.

— Но что с вами случилось? — спросил адмирал.

— Растяпы, доставившие к нам корейских пленных, не потрудились их как следует обыскать, — объяснил "полковник". — Один из пленников прятал на теле пистолет. Увидев мои погоны, он поспешил пустить оружие в ход. Только и всего. Мне повезло, охрана успела застрелить негодяя прежде, чем он успел как следует прицелиться.

— Как вы себя чувствуете?

"Благодарю вас, мне уже гораздо лучше", — подумал Хеллборн и угадал.

— Благодарю вас, мне уже гораздо лучше, — в этой сцене даже самые великие актеры не смогли бы выдавить из себя более оригинальную реплику. — К тому времени, когда придет долгожданный транспорт, я уже буду на ногах, и мы сможем продолжить работу.

— Вы делаете здесь важную работу, полковник, — многозначительно заметил ван дер Каппелен. — Так мне объяснили в Батавии.

— Как и каждый из нас, — скромно заметил капитан Бастэйбл.

"И мы до сих пор толком не знаем, в чем заключается эта работа. Мы вообще ничего не знаем. Если только …"

Адмирал не смог усидеть в кресле. Он вскочил и зашагал по комнате. К ближайшей стене, украшенной Политической Картой Мира.

— Мы наступаем! — воскликнул вице-флагман Бенилюкса. — Наступаем на всех фронтах! Тхонбури — наш, Никобары — наши, Сайгон — в наших руках, Хайнань — тоже! Лагос падет со дня на день, если уже не пал! Над Барбадосом развевается наш красный флаг!

"А Япония?" — хотел спросить Хеллборн, но благоразумно промолчал.

— Прошлой ночью наши самолеты снова прошли над Лондоном, а британцы даже ни разу не выстрелили! — продолжил адмирал. — И это еще не все! Мы готовим им сюрприз! О, что это будет за сюрприз! Всем сюрпризам сюрприз!

"…в ближайшее время этим лозунгом лучше не размахивать ". Эту информацию просто необходимо донести до своих!"

— И тогда! — ван дер Каппелен сжал кулаки, — тогда над нашей империей — и Ее Доминионами — уже никогда не зайдет солнце!

"А как же "сюрприз"? — подумал Джеймс. — Ведь "сюрприз" обязательно потребует свою долю добычи".

А что он может потребовать?

Страну, где солнце заходит один раз в год! Ну конечно! Они так давно об этом мечтали! И какой красивый глобус получается! И все будут довольны.

Кроме проигравших. Поэтому проигрывать нельзя.

— …вы говорите о желаниях, я говорю о возможностях, — продолжал капитан Бастэйбл.

— Я говорю о действиях! — воскликнул адмирал и опустил кулак на подлокотник. — Пришло время — и мы действуем!

"Ну, вот. Стоило отвлечься всего на минуту — и нить разговора уже потеряна. А гость опять в кресле".

— Мир меняется на наших глазах — но меняется ли он к лучшему? — развел руками англичанин.

— Его меняем мы, — напомнил ван дер Каппелен. — Что вы на это скажете, полковник?

— Что все зависит далеко не только от нас, — заметил Бастэйбл.

— Слова, слова, — небрежно отмахнулся адмирал. — Теперь, когда мы вступаем в новую эру!..

— "Эра" — еще одно красивое слово, — подчеркнул Бастэйбл.

— Семантика, — сухо бросил адмирал.

— Реалистичный взгляд на положение вещей, — возразил "полковник".

— Но подумайте сами, — вскинулся ван дер Каппелен, — разве еще вчера мы могли представить себе подобное?!

— Вы говорите о повороте событий? — спросил британец.

— Я говорю о движении вперед, — уточнил адмирал. — Анархизм, фашизм, коммунизм — все эти блестящие концепции сегодня потерпели полный крах. Осталась только старая добрая империя и бремя белых.

— Бремя белгов, вы хотели сказать, — поправил его капитан Бастэйбл.

— Да, разумеется, — кивнул высокий европейский гость. — De last van de Vlamingen…

— Я рад, что мы приходим к согласию, — отметил англичанин. — Но всегда ли подобные компромиссы служат высшим целям?

— Но что есть высшая цель? — спросил ван дер Каппелен. — И можем ли мы ставить перед собой простые цели, ясные и понятные?

"Какой удивительный и возвышенный разговор, — констатировал Хеллборн. — Не пора ли его прекращать?"

Нет, не пора. Ведь все идет просто прекрасно. ФАБРИКА по-прежнему удерживает остров Порт-Султан!

"Шарль де Костер" появился на горизонте и обменялся радиоприветствиями с берегом. На линкоре ничего не заподозрили, и на пляж высадился передовой отряд майора Дюпонта. Жан-Люк Дюпонт ничего не заподозрил и позволил высадиться адмиралу. Адмирал ничего не заподозрил и забрался в самое сердце лагеря. Братский Альянс ведет с разгромным счетом. Союзники в любой момент могут обрушиться на маленький отряд бенилюксеров и взять адмирала в плен. И тогда у Альянса появится отличный козырь против четвертьметровых орудий линкора. Фактически, он уже них есть — козырь. Маскарад превосходно сыграл свою роль, и все актеры отлично сыграли свою роль в маскараде.

Но зачем прекращать его раньше времени? Ну какой идиот в самый разгар увлекательного и захватывающего спектакля полезет на сцену и начнет пинками разгонять актеров?! Нет, нет, нет! Мы не будем торопиться. Show must go on!

В дверь снова постучали, затем на пороге появился риттмейстер Спилман ("он же старший капитан Гирин").

— Господин полковник! Ну я же просил вас! Немедленно вернитесь в постель!

Австраланс русского доктора был просто ужасен, и Хеллборн в очередной раз содрогнулся. Но адмирал и Дюпонт даже глазом не моргнули. Джеймс бросил короткий взгляд на лицо нового визитера и поспешно отвернулся. Гипноз, все тот же гипноз. Глаза русского доктора просто… горели — более удачного слова Хеллборн не смог бы подобрать. Но это какая-то легкая форма гипноза. Гирин честно предупреждал — он не всесилен. Похоже, в этот раз сил хватило ровно на то, чтобы враги не обращали внимание на его славянский акцент. Но и этого оказалось достаточно. Show must go on!

— Вы должны извинить меня, господа, но полковнику и в самом деле пора отдохнуть, — продолжал врач. — Иначе он и через неделю не встанет на ноги. С огнестрельными ранениями шутки плохи.

— Да-да, конечно, — поспешил согласиться ван дер Каппелен. — Слово врача — закон для пациента. Мы уже уходим. Спасибо за теплый прием, герр ван дер Гил. Был очень рад с вами познакомиться. Вы не будете против, если завтра я снова загляну к вам? Мы сможем продолжить беседу.

— Как я могу быть против, герр адмирал! — воскликнул радушный хозяин.

— Пожалуй, я задержусь на сутки на вашем острове. Даже старый моряк иногда скучает по твердой земле. Тем более, что у меня есть еще время до сбора эскадры, — добавил вице-флагман Бенилюкса.

— Тогда до завтра, герр адмирал!

— До завтра!

— Я провожу наших гостей, — отклеился от стенки Хеллборн.

— Будьте так добры, Лоренс, — великодушно кивнул "полковник".

Они были уже снаружи, когда Гирин окликнул Джеймса:

— Штабс-капитан, командир просит вас вернуться на минутку.

— За эти дни я исчерпал месячный запас жизненных соков, — пожаловался русский врач. — Всему есть предел.

— Держитесь, док, — откликнулся Хеллборн. — Вы были великолепны. И вы тоже, сэр.

— Спасибо, лейтенант, — кивнул капитан Бастэйбл. — На самом деле я чувствовал себя как последний идиот. Но мне уже приходилось вести подобные беседы.

— Побольше пафоса, — ухмыльнулся коварный альбионец. — На складе осталось еще немного!

Гром и молния.

* * * * *

Гром и молния. В самом прямом смысле. Вечером на Порт-Султан снова обрушился тропический ливень.

На самом деле, конечно, сперва сверкала вспышка, а уже потом содрогался воздух. Но остров находился чуть ли не в самом эпицентре грозы, поэтому гром и молния проникали в органы чувств почти одновременно. Уставшие глаза, уши и мозги не успевали фиксировать промежуток.

Гром и молния.

"Все больше и больше похоже на осенний Альбион, — мысленно вздохнул Хеллборн. — Нет, все-таки в Альбионе попрохладнее будет".

День прошел успешно. Европейские гости были измучены местным гостеприимством, запасами алкоголя из продуктового погреба и якобы свежими анекдотами. Адмирал заглянул на радиостанцию, отметил надежную охрану и образцовый порядок, переговорил с линкором и решил заночевать на острове. Вместе с охраной и свитой, разумеется. Место нашлось для всех. "Штабс-капитан Рузвельт" пожелал гостям спокойной ночи и вернулся на радиостанцию. Теперь он стоял на пороге и любовался стихией. Делал вид, что любуется.

— Закрой дверь, Джеймс, — осмелился потребовать Беллоди. — Всю комнату зальет.

Хеллборн был готов выполнить просьбу, но его остановил шлепающий по лужам человек в офицерском дождевике. Дождевик не очень помогал, как альбионский лейтенант уже успел убедиться на своем опыте. Промокший до нитки бедняга приблизился, и Джеймс узнал надпоручика Тай Кван До. После наступления темноты кореец покинул огороженное колючкой "болото". И вот он здесь.

— Капитан Ким Ши Мин получил новый приказ из штаба, — с порога выдохнул Брюс. — Мы покидаем остров. Немедленно.

Хеллборн молниеносно (как ему показалось) перебрал в голове возможные причины такого решения:

1. Корейцы поняли, что не смогут удержать Порт-Султан?

2. Корейцы наконец-то докопались до Главной Тайны Острова?!

3. Корейцы решили, что операция себя уже окупила, и добыча слишком велика?

Вопрос номер 2 Джеймс решил не задавать — в настоящий момент это может быть опасно. Тай Кван До в свою очередь немедленно скормил ему третий вариант:

— Нам приказано захватить адмирала ван дер Каппелена. В штабе считают, что этого достаточно.

"На лодке не хватит места для всех", — внезапно понял Хеллборн.

— Места на "Кобуксоне" для всех не хватит, — продолжал кореец. Проклятый коротышка уже как-то раз читал его мысли. — Многим из наших придется остаться. Они прикроют наш отход.

"Желтокожие азиаты готовы идти в бой за своего императора!"

— Вы — союзники, вам я не могу такого приказать. Мы заберем всех вас, иначе наш Император потеряет лицо перед вашими премьерами и президентами.

"Камень с души ".

Но!

"Могут ли настоящие альбионцы отсиживаться в тылу, когда азиатские коротышки смело идут в бой?!"

Хеллборну показалось, что он слышит голос коммандера Корниша:

"Мне наплевать. Я не считаю, что наши корейские союзники принадлежат к неполноценной расе, и поэтому не собираюсь лезть из кожи вон, дабы доказать свою "сверхчеловечность". Я и так знаю, чего я стою!"

"Я знаю, чего я стою, поэтому мне тоже наплевать".

— Спасибо, — только и сказал Хеллборн вслух.

— Сверим часы, — надпоручик откинул дождевик и оттянул рукав мундира. — Двадцать один ноль пять.

— Двадцать один ноль шесть, — подтвердил Джеймс.

— В двадцать три тридцать субмарина поднимется на поверхность, чтобы подобрать всех, кто уходит.

Гром и молния. Гром и молния.

— В полночь мы отчаливаем, — подытожил Тай Кван До.

— Я приведу тебе адмирала, — внезапно предложил Хеллборн.

Гром и молния.

Кореец на секунду задумался.

— Договорились. Мы будем тебя ждать. Полночь. Полночь плюс десять минут максимум.

— Мы будем там.

Когда надпоручик растворился в ночи, Джеймс Хеллборн подозвал всех своих товарищей. Их немного осталось — пятеро, если не считать самого Джеймса.

— Внимательно слушайте, — сказал он, — и хорошенько запоминайте. Если хотя бы один из нас сегодня ночью уберется отсюда и вернется к своим, он должен немедленно сообщить ближайшему офицеру Альбионской секретной службы — апсаки. Белголландия заключила тайный союз с апсаками.

Гром и молния.

Глава 13. И последняя хитрость — меч

— Стойте здесь, — приказал Хеллборн Коппердику и Уотерсону. — Только не слишком близко к дереву, сейчас это опасно. Если что… Не маленькие, разберетесь что к чему.

Гром и молния.

Отправляясь на битву, Хеллборн вооружился основательно. Два револьвера (один из них — "наган" с глушителем) и целых шесть ручных гранат. И еще корейский однозарядный подарок. По крайней мере, в этом пистолете он был уверен. Бьет наповал и без осечек.

Первым делом Джеймс навестил шаутбенахта ван Каллена.

— Что привело вас ко мне в столь поздний час, герр Рузвельт? — Герой Кергелена успел хорошенько обустроиться в предложенном бунгало и чувствовал себя как дома. — Присаживайтесь, прошу вас. Кофе, чай?

Чертов формозон. То есть "апельсин", так они себя называют. Слишком хорошо устроился. Ну да, "маринабус" сплавал на линкор и обратно, доставив в Порт-Султан чемоданы господ адмиралов и капитанов.

— Снаружи такой ливень, — продолжал ван Каллен, — вы должно быть промокли…

"Сей достойный офицер отличался удивительным талантом говорить с сомнением об очевидных вещах ".

— Я к вам ненадолго, герр шаутбенахт, — Хеллборн покрутил в руках фуражку. — Скажите, вам говорят о чем-то эти имена: Кассельман, Воллмэйкер, Макловин, Коллинз?

— Кто все эти люди? — удивился викинг. — Англичане? Американцы?

— Альбионцы, — уточнил Хеллборн. — Они просили передать вам привет.

Он позволил Герою Кергелена как следует полюбоваться на черный цилиндр глушителя и с глубоким удовлетворением отметил, как удивление на лице викинга сменяется страхом. Но как только ван Каллен приоткрыл рот, явно собираясь что-то сказать, Джеймс немедленно спустил курок. ЧПОК! — как пробка вылетела из бутылки. Или душа — из тела.

"Просили передать привет? Поменьше мелодрамы, Джеймс! Прямо в лоб — и без выходного пособия!"

Шаутбенахт упал прямо на кровать. Хеллборн набросил сверху одеяло, на всякий случай. Погасил свет.

В соседней комнате адьютант/телохранитель ван Каллена, молоденький твид-лейтенант, листал толстый журнал с картинками. Он даже не успел обернуться на звук шагов. ЧПОК! Хеллборн поднял упавший журнал. "Популярная механика", январский номер. Небось, перед самой войной пришел, с последней американской почтой. Свернул в трубку и спрятал под плащом. Полистаю на подлодке, а то ведь там со скуки можно лопнуть — сплошные корейские тексты, если не считать "Кодекса ФАБРИКИ".

Выйдя на крыльцо, Джеймс кивнул часовому-бенилюксеру, на мгновение застывшему по стойке "смирно", потом задумался. Гости запустили свой патруль. Если они заметят отсутствие часового, могут поднять тревогу раньше времени. Если часовой вздумает заглянуть в домик — аналогично. Ладно, пусть живет. Пока.

— Уотерсон, следи за часовым, — приказал Хеллборн, вернувшись к своим спутникам. — Если он вздумает заглянуть в бунгало — убей. Старшина, за мной.

Гром и молния.

У бунгало, в котором поселился адмирал, дежурили сразу три морских пехотинца. Двое на веранде, под козырьком; третий (самый младший по званию) шлепал по лужам и впитывал слезы богов, ангелов и облаков.

"Поменьше мелодрамы, Джеймс!"

— Адмирал примет вас, — сообщил капрал-начальник караула. — Он еще не спит.

Хеллборн отряхнул дождевик и толкнул дверь. Едва он закрыл ее за собой и потянул с головы промокшую фуражку, как тут же услышал до боли знакомый лязг. Мозги все еще соображали, но руки уже делали. Он успел выхватить оружие, но недостаточно быстро. A bad case of deja vu. Теперь револьверное дуло смотрело уже глаза Хеллборна. Явление четвертое, те же и майор Дюпонт.

— Я тебя сразу раскусил, — заявил Жан-Люк. — Бросай оружие.

— Врешь, — равнодушно ответил Хеллборн, хотя внутри у него все похолодело, а сердце медленно, но верно отправилось в путь по направлению к пяткам. Один из револьверов упал на пол.

— Зачем же мне врать? — удивился бенилюксер. — Сразу.

— Все вы так говорите, — хмыкнул Джеймс. — Найди в себе смелость и признайся — ничего ты…

— Кто это "все"? — перебил его майор Дюпонт.

— …смелость. Так вот в чем дело! — воскликнул Хеллборн. — Ты просто испугался! Ты испугался увидеть новые дырки в своем красивом мундире! Ты не знал, скольких снайперов мы держим в кустах, сколько сил у нас на острове…

"А я испугался только сейчас".

— Ну, теперь-то я знаю немного больше, — заметил европеец. — Кто вы такие? Преторианцы? Вряд ли. Американцы? Нет, слишком много азиатского пушечного мяса. Французы? Parlez-vous francais, monsieur Roosevelt? Нет, не думаю. Британские коммандос? SAS? SBS? SUS?!

— Marine de guerre des Etats-Unis d'Albion, — поведал Джеймс. С ужасным альбионским акцентом.

— Ты далеко забрался от дома, — удивился Дюпонт.

— Не дальше, чем ты, — банальный, но правильный ответ. — И я здесь не один. Со мной вся ФАБРИКА.

— Вот оно что, — скривился Жан-Люк Дюпонт. — Fabrica de la Mort. Les sales сanailles…

— Я тоже так умею! — обрадовался Хеллборн. — Retourne enculer les mouches! Va bouffer ta merde!

— Заткнись, — нахмурился "валлонский петух".

— А все-таки ты испугался, — в очередной раз нагнул свою линию Джеймс.

— Вот уж нет, альбионец, — отрезал Дюпонт. — Я ничего не боюсь. Я готов умереть прямо сейчас! Как насчет тебя?

— А я — нет, — ответил Хеллборн и выстрелил.

А вот Дюпонт не успел. У него просто не хватило сил выжать каких-то два с половиной килограмма на спусковом крючке.

"Прямо в лоб — и без выходного пособия!"

Корейский пистолет опять не подвел. Упал на ладонь прямо из широкого рукава плаща.

"Интресно, услышали ли выстрел часовые?" — подумал Джеймс, подбирая с пола бесшумный "наган". Вряд ли. Гром и молния.

— Что здесь происходит? — Явление пятое. Те же и адмирал ван дер Каппелен. В соседней комнате выстрел был прекрасно слышен.

— Сдавайтесь, герр адмирал, — Хеллборн поднял револьвер повыше и снова представился. — Marine de guerre des Etats-Unis d'Albion…

"Черт, это заразно!"

— Ничего не понимаю, — признался адмирал. Он стоял на пороге, как Наполеон на берегу Ла-Манша на картине… как его, старобельгийского реалиста… Мундир распахнут, руки сложены за спиной. — Нет, я не имею в виду французский язык. Что все это значит? И почему майор Дюпонт лежит на полу?

— Он умер, — объяснил Джеймс. — По крайней мере, я на это надеюсь. Нет, я ничего не имел против него лично… Герр адмирал, покажите мне руки, и без глупостей, пожалуйста.

Адмирал выполнил просьбу. Из сжатого правого кулака торчал золотой палец. Хеллборн дважды моргнул. Нет, всего лишь ствол крошечного золотого пистолетика.

— Я же просил — без глупостей, — повторил просьбу Джеймс, пытаясь оценить уровень новой опасности.

За время службы Хеллборну неоднократно приходилось встречать блестящих морских офицеров, которые могли одной левой пяткой вести в бой колоссальные корабли, но не имели понятия, с какой стороны браться за пистолет. "Зачем мне пистолет? Для парадов? Даже на парады я выхожу с Главным Калибром ". Похоже, ван дер Каппелен был не из этой компании. Но пистолетик он все-таки выбрал дряной. Или не выбрал? Позолоченная безвкусица… Конечно, это подарок. Джеймс прищурился. Саксонский "лилипут" калибра 4,25 мм. Вот саксонцы и подарили.

— Бросайте оружие, герр Рузвельт или как вас там, — неожиданно (почему неожиданно? это можно было предвидеть) предложил белголландец.

— Бросайте оружие, герр адмирал, — Хеллборну не так часто приходилось подражать своим пернатым землякам, поэтому он чувствовал себя глупо.

— Нет, это вам придется бросить оружие, — глаза адмирала как-то нехорошо похолодели.

— Мне придется настоять на своем, герр адмирал. — "У нас осталось чуть больше двух часов до отхода подлодки! Он что, время тянет?!"

Сейчас он позовет на помощь охрану…

ПУХ!

ЧПОК!

Пистолеты выстрелили почти одновременно. Адмирал ван дер Капеллен упал.

"Дьявол! Неужели готов?! А ведь я обещал Брюсу доставить его на "Пасифлору"!!!

Бенилюксер слабо застонал. Все еще держа его под прицелом, Хеллборн сделал шаг вперед. Нагнулся, подобрал выпавший из руки адмирала золотой пистолетик и сунул в карман. Присмотрелся. Прислушался. Еще один стон. Живой. Эта рана в плече… Должен выжить. Нужно только как можно быстрее доставить его на подлодку! А почему у него кровь на лице? Ой! А вот еще кровь появилась. Нет, это не из него вытекает. Это откуда-то сверху капает. Откуда? ЧТО?! КАК?! СВОЛОЧЬ! Он в меня попал! Он меня ранил! Убил! Сделал мне больно!!!

От переизбытка чувств Джеймс Хеллборн сел прямо на пол, в очередной раз выронил револьвер и принялся жадно хватать ртом кислород из окружающей атмосферы.

Какой-то остаток разума в уголке стремительно убегающего сознания хладнокровно отметил: а ведь это в первый раз. Сколько переделок — и ни одной царапины. То есть царапины были, вот и титанис его поцарапал, а пуль до сих пор не было. Но на каждой пуле начертан адрес. И наконец-то она меня нашла.

СПОКОЙНО! ХЛАДНОКРОВНО!

"Скоро крови не останется, а ты будешь совсем холодный ", — опять этот гнусный внутренний голос.

С другой стороны, какого черта?!

Джеймс машинально достал из кармана плаща трофейный пистолетик. Прочел текст, выбитый на затворе набившим оскомину готическим шрифтом: "Dem Verehrten Vizeadmiral Jan Peter van der Capellen von Generalprasident der Sachsen Mose Berger aus Dessen Heimat der Waffenstadt Suhl ". Трахнутые демоны в гребаном аду, это же 4,25, версальский калибр. Да над ним весь Альбион — нет, над ним вся ФАБРИКА смеяться будет!!! Он отложил "лилипут" и принялся сдирать с себя плащ, потом растегнул мундир.

Как все-таки больно! И почему столько крови? Кость не задета. Напротив, как раз сейчас — задета. Прямо в ключицу, и гораздо выше сердца. Маленькая дряная пулька, еще и срикошетила, под самым неожиданным углом. Всю кожу изорвала. Вот откуда столько крови. Но это действительно пустяки. Интересно, здесь есть аптечка? Должна быть. О, а вот и сама пуля. Точно, она. Жалкий сплющенный кусочек свинца, отскочила и застряла в плотной ткани мундира, под самым погоном. Твою мать. Надо же было так перепугаться. Точно, все смеяться будут. Поэтому никому нельзя рассказывать. Но врачу все-таки показаться. Мало ли что, заражение какое-нибудь… А вдруг пули ядовитые?! Крауты это любят. Они еще в прошлую войну такие применяли!

Да ну, глупости все это. А, вот и аптечка. Промокнуть, плюнуть и растереть. Залепить пластырем. Успокоиться. Все хорошо. Это действительно царапина.

Хеллборн кое-как привел себя в порядок, потом перевязал все еще стонущего адмира, затем перезарядил бесшумный револьвер. Глубоко вздохнул. Посчитал до десяти. Еще раз вздохнул. Осторожно приоткрыл входную дверь.

ЧПОК! ЧПОК! Первый часовой получил пулю в затылок, второй принялся поворачиваться на скрип двери — и получил пулю уже в висок. ЧПОК! — мимо! Третий, шлепавший по лужам, увидел, как его товарищи падают в грязь, по дороге ломая перила, и вскинул оружие. БРАНГ! — ЧПОК! — БРАНГ! — он промахнулся, а Джеймс и затаившийся в ночи Коппердик попали в него одновременно.

— С наступающим праздником, сэр, — неожиданно сказал подбежавший старшина.

— Ась? О чем ты? — не сразу понял Хеллборн. Ах, да! Подумать только, когда-то мы и бенилюксеры были на одной стороне, заметил он с легкой грустью. Сегодня же 14 февраля, Ночь Святого Валентина! А он совсем забыл. Ничего странного, тут забудешь, как тебя зовут. То ли Джеймс Хеллборн, то ли Лорренс Рузвельт… Празднование по традиции начинается в полночь. Причем по той же традиции о празднике запрещено говорить заранее, он должен быть сюрпризом. Как была сюрпризом славная резня папистов триста сорок три года назад. Так вот почему гости задержались на острове! Рассчитывали на веселую вечеринку! Джеймс не выдержал и согнулся пополам в приступе истерического хохота.

— С вами все в порядке, сэр? Что это? Вы не ранены?!

— Не обращай внимание, — опомнился Джеймс и вернулся в бунгало. — За мной.

— Ничего себе! — удивился старшина. — Это что, чистое золото?

— Это подделка, — отрезал Хеллборн. — Дай сюда. Сможешь дотащить адмирала до подлодки?

— Запросто, сэр.

— Тогда вперед. Подбери Уотерсона по дороге.

Гром и молния.

* * * * *

Праздник был в самом разгаре. До полуночи оставалось еще около двух часов, но в принципе можно было начинать веселье уже сейчас, это не было большим нарушением традиции. К тому же, корейцы и манчьжуры, пусть среди них было полным-полно христиан, относились к празднику не так трогательно. Их предки не принимали участие в оригинальной вечеринке. Но сегодня… Да, похоже они очень серьезно отнеслись к духу праздника, отложив в сторону буквальности и формальности.

Мэгги Хан плясала под дождем, размахивая корейским офицерским клинком. Платье, сшитое из виковских флагов, совершенно промокло под кровавой и небесной водой одновременно, поэтому Хеллборн не сразу понял, что когда-то оно было синим. Она все-таки успела переодеться. Почему не белое? Ах, да, белый цвет у азиатов — знак траура. А сегодня праздник!!!

Белые люди не отставали. Какой-то бенилюксер пытался уползти от капитана Гордона, а тот от всей души опускал на голову врага рукоятку пистолета. Когда бедняга наконец-то затих, Гордон попытался вытереть лицо, но только еще больше размазал кровь и грязь.

— Он задавал мне дурацкие вопросы на австралансе, — пояснил Гордон подошедшему Хеллборну. — А пистолет заклинило после второго выстрела. — Это был все тот же пистолет с красной звездой.

— Выбрось его, — посоветовал Джеймс. — Вот, возьми один из моих револьверов.

— Выбросить? — удивился Гордон. — Никогда! Да он лучше любого кастета!

Дверь Офицерского Клуба распахнулась, на пороге появился Эверард с топором. С настоящим топором. Где он его нашел? В хозяйственной подсобке, наверно.

— Вроде бы все, — выдохнул американец. — Кажется, никто не ушел.

Подошел надпоручик Тай Кван До и подтвердил вышесказанное:

— Остров очищен.

— А пленные, спрятанные в джунглях? — уточнил Хеллборн.

— Остров очищен, — упрямо повторил корейский командир. — А Те, Кто Остаются Позади, сейчас занимают позиции в джунглях.

Принялись подтягиваться остальные.

— Наши потери велики?

— Я потерял трех солдат, — сообщил надпоручик. — А капитана Редширта убила молния.

— ?!

— На моих глазах, — подтвердил Корниш. — Поджарился как поросенок.

— ???!!!

— Эта война продолжает меня удивлять, — констатировал Брюс.

"А про меня и говорить нечего!"

— Я встретил старшину Коппердика по пути сюда, — продолжал кореец. — Грязная работа, Джеймс.

— Этот ублюдок чуть меня не убил! — попытался оправдаться Хеллборн. О калибре адмиральского пистолета он скромно умолчал.

— Оставим это, он выживет. В любом случае — спасибо.

— Не за что. Что теперь?

— Да-да, что теперь? — Мэгги Хан протиснулась в самый центр круга. Европейские и американские джентельмены смущенно отводили взгляды. Кто-то поспешил предложить ей плащ или даже китель, но она решительно отказалась.

— У нас остается проблема линкора, — заметил надпоручик. — Мы уйдем, он отправится на наши поиски. А времени почти не осталось.

Последовал короткий мозговой штурм.

— Хорошо, попробуем. Ничего лучше нам уже не придумать.

Последовало новое распределение ролей.

— За работу!

* * * * *

Импровизированные брандеры (а разве другие бывают?) отчалили от берега почти одновременно. Несколько минут назад машины все еще стояли на пляже, под охраной трех солдат Дюпонта, ныне покойных. Вот на башне первой амфибии показался майор Транг. Прыгнул в воду и направился обратно к берегу. За ним последовали еще два офицера.

— Получится? — ни к кому конкретно не обращаясь спросил надпоручик.

— Черт его знает, — лучшего ответа в тот момент не существовало. — Полтонны беллонита в каждом. Если доплывут. Если взрыватели сработают. Если… Проклятье, почему именно сейчас ливень должен был прекратиться?! С ним у нас было чуть больше шансов. И линкор еще дальше удалился от берега. Самую малость, но…

— ВОЗДУХ! — внезапно заорал кто-то из офицеров. — ВОЗДУХ!

— Это не "воздух", это всего лишь "ракета", — устало поправил его Хеллборн. — А вот еще одна. Грязная работа, Брюс.

— Кто-то из фризов или виксов уцелел и теперь подает сигналы, — констатировал очевидное коммандер Корниш. — Интересно, что они означают?

— SOS? — предположил кто-то.

Яркая вспышка на горизонте была ему ответом.

— Скорее, "вызываю огонь на себя", — ответил Хеллборн.

ПФФФФФФФФФИУУУУУЩЩЩ!

— …или даже "убейте их всех"…

БРРРРРРРРАНГБУХХХ!

Первый снаряд разорвался где-то у них за спиной.

— БЕЖИМ!

И они побежали.

"Это был самый настоящий ад! — писал позднее в своих мемаурах один из членов Офицерского Клуба. — Снаряды рвались со всех сторон! Комья грязи и куски человеческой плоти падали с неба! И вдобавок ко всему, снова разразился беспощадный тропический ливень!"

Хеллборн отстал от союзников, потому что направился к радиостанции, дабы забрать всех, кто там остался. Но от радиостанции почти ничего не осталось. Почти прямое попадание. Джеймс немного постоял, перевел дыхание и осмотрел окрестности. В одной из воронок обнаружился эрст-лейтенант Хамер.

— Спасите меня, спасите, пожалуйста! — завопил несчастный викс. — Вы мне обещали, обещали! Билет! В! Нейтральную! Страну!

— Где все остальные? — как можно более мягко спросил Хеллборн.

— Офицеры Флойд и Беллоди ушли раньше, — сообщил Хамер. — Герр Вильдерс и солдат Розинделл остались внутри. Я едва успел выскочить…

Джеймс на всякий случай положил руку на кобуру.

— Я клянусь, клянусь! — почти заплакал викс. — Ну пожалуйста! Я вас умоляю!!!

— Джеймс, Джеймс!!! — внезапно услышали они голоса. Флойд и Беллоди вернулись.

— Со мной все в порядке, — отозвался Хеллборн. — Заберите его с собой. Я вас догоню.

И зашагал обратно к центру острова.

"Шарль де Костер" продолжал выпускать снаряды. Неторопливо, примерно один раз в минуту. Не проснулись они там, что ли? Но и этого много. Если хоть один выстрел накроет подлодку…

Но не только эта проблема сейчас заботила Хеллборна. Ага, вот и они.

Джеймс приметил эту компанию, еще когда пробирался с остальными союзниками через бомбардируемый лагерь. Капитан-лейтенант Пак с небольшим эскортом. Совсем небольшим. А теперь встретил их снова. Два корейца тащили маленький, но явно массивный сундучок, а офицер Пак подгонял их яростными командами. Бедняги несомненно выбились из сил.

Хеллборн посмотрел по сторонам и при вспышках молний разглядел совсем немного. Ну что ж, игра все равно стоила свеч. По крайней мере, он на это надеялся.

"Не бывает дружественных разведок ".

Один из корейских морпехов споткнулся на бегу. Второй не смог удержать сундучок в одиночку и рухнул в грязь вслед за своим товарищем. Капитан-лейтенант Пак почуял неладное, но дыра между глаз не позволила ему принять надлежащие меры. Упавший солдат попытался встать, но Хеллборн уложил его третьим выстрелом. Еще раз осмотрелся. Вроде никого. Пригибаясь, подбежал поближе.

Маленький, но такой же массивный замок. Быстрый обыск. Ключей у офицера Пака нет. Хм… Одной гранаты должно хватить. Альбионец достал гранату, вытащил чеку и положил ребристый шарик прямо на замок. Отбежал, пригнулся. БАХ! Получилось! Черт, сколько бумаг!!! Все не унести, на подлодке не спрятать. Что здесь у нас такое? "Project De assche van Klaas ". Некогда, потом почитаю. Джеймс с сожалением выбросил "Популярную механику" и принялся распихивать по карманам документы с квадратными и круглыми печатями. Хватит, пожалуй. Лучше, чем ничего. Достал остальные гранаты и высыпал их прямо в сундучок. Выдернул чеку последней, бросил и побежал изо всех сил. БРРРРРАНГБАХХХ! Обернулся. Хорошо разбросало. Как будто снаряд попал. О, а вот и настоящий снаряд. К счастью, далеко справа.

До подлодки он добрался за десять минут до полуночи. Погрузка почти завершилась. "Пасифлора" подошла как можно ближе к берегу, люди поднимались по надувному вулканическому трапу.

Беллоди ждал его на берегу и не спешил покидать Порт-Султан.

— На этот раз будет совсем тесно, — заметил младший лейтенант.

— Переживем, — выдохнул Хеллборн.

Он устал, смертельно устал.

Глава 14. Он еще и летает

— А? Что?! Где?!! — Хеллборн так резко вскочил — вернее, попытался вскочить, что набил себе еще одну шишку. Ой! Больно! Но боль помогла ему вспомнить, где он находится.

— Сколько я проспал? — спросил Джеймс заглядывающего в торпедный отсек Беллоди.

— Понятия не имею, — зевнул тот. — Я сам часов двенадцать провалялся. Вот, зашел тебя разбудить. Пошли наверх, там гораздо просторнее, и можно выпрямиться в полный рост. Почти все наши товарищи уже там.

— Куда "наверх"? — не понял Хеллборн.

— Увидишь, — загадочно и коварно улыбнулся Беллоди. Он ведь тоже был коварным альбионцем.

— Мы что, всплыли на поверхность? — уточнил Джеймс, выбираясь в коридор.

— Вроде того, — неопределенно ответил Реджи.

— Вроде качает, но качка какая-то странная, — заметил Хеллборн. — Я имею в виду амплитуду и частоту… Что это? Свет? Свежий воздух?

Действительно, входной/выходной люк был распахнут. Джеймс пожал плечами и поднялся по откидной металлической лестнице вслед за Беллоди. Выбрался наверх, посмотрел по сторонам и разинул рот от удивления.

Субмарина плавно покачивалась в воздухе, на первый взгляд — где-то на отметке " 1000 метров выше уровня моря".

Все еще удивленный Хеллборн вцепился в металлические поручни, ограждавшие палубу подлодки и осторожно посмотрел вниз. Океан был пуст. Ну, почти. Какая-то земля виднелась у самого горизонта справа по борту. Судя по положению послеполуденного солнца, подлодка двигалась на восток. То есть летела. При этом нечто отбрасывало на нее гигантскую тень. Даже в это время суток.

— Я всегда любил дирижабли, — сказал кто-то у них за спиной. Хеллборн обернулся и увидел капитана Бастэйбла. — Есть в них что-то возвышенное и утопическое… Вы не знаете, как называется эта модель?

— Понятия не имею, — пожал плечами Джеймс. — Явно что-то немецкое.

— "Летающая крепость", — вступил в разговор Беллоди. — Я уже успел разузнать. Корейская постройка, берлинская лицензия. Бывший "Карголюфтер М-15".

— Просто красавец, — зачарованно прошептал Освальд Бастэйбл, задрав голову. — Поднимемся наверх, джентельмены?

— Да, почему бы и нет, — согласился Хеллборн.

— Только нам придется вернуться в субмарину, — объяснил Реджи и указал на гибкую гофрированную трубу, напоминающую противогазный шланг, метров в семь длиной и диаметром в полтора. Она тянулась из кормового люка субмарины и пропадала в гигантской гондоле над их головами. Разумеется, не эта вулканическая кишка удерживала субмарину в подвешенном состоянии, но чертова дюжина толстых и прочных на вид металлических тросов. Одни крепились к носу, другие тянулись от гондолы к рубке или кормовой надстройке.

Хеллборн покорно кивнул и направился обратно к лестнице. Даже Бастэйбла не пропустил, ибо в данной ситуации настоящий джентельмен должен был идти первым, оставляя старших по званию и по возрасту, а также прекрасных дам в арьергарде/кильватере.

Прекрасная дама обнаружилась у подножия лестницы.

— Это правда? — спросила капитан Мэгги Хан. Она успела выбросить свои флажковые платья и снова облачилась в корейскую зеленую униформу. — Нас взяли на воздушный буксир? Южане всегда были склонны к извращениям.

"Южане? — не сразу понял Хеллборн. — Ах, да, манчьжурская леди имеет в виду корейцев…"

— Так точно, — подтвердил Джеймс. Подтвердил факт воздушного буксира. Тему корейских извращений он решил в скромности своей не развивать.

Путешествие через "противогазный шланг" было недолгим и скучным, и вот они уже в гондоле дирижабля. На первый взгляд, гондола была огромна и просторна. Да, здесь можно выпрямиться во весь рост.

Стоявший на посту у входного люка корейский капрал в синей униформе Императорской Авиации отдал им честь.

— Добрый вечер, добро пожаловать, — добавил он на хорошем английском и улыбнулся.

Вооружен он был куда лучше своих подводных сограждан, заметил Хеллборн. 15-зарядный автомат М-8 "Ремингтон" 35-го калибра. Конечно, это не совсем промежуточный патрон…

— Спасибо, — ответил за всех капитан Бастэйбл. — Вы не будете против, если мы…

— Добрый вечер, добро пожаловать, — повторил кореец и снова улыбнулся.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли… — продолжил было англичанин.

— Добро пожаловать, добрый вечер, — несколько неуверенно ответил капрал. Улыбка его слегка померкла.

Мэгги Хан откашлялась и заговорила с часовым по-корейски. Тот снова расцвел, несколько раз поклонился благородной госпоже и выстрелил в ответ целым потоком слов. Еще один вопрос-ответ-поклон, и Мэгги повернулась к союзникам:

— Мы можем ходить где угодно, кроме орудийных отсеков, машинного отделения и капитанского мостика. На четвертой палубе есть пустые каюты, мы можем выбрать любую. В случае тревоги мы должны оставаться там, если только по селектору не прозвучит специальное объявление. За ужином — в шесть часов по бортовому времени — капитан корабля проведет брифинг для всех гостей и союзных офицеров. Капрал приносит извинения. Он только ненадолго заменил своего англоговорящего товарища — того срочно вызвали по важному делу.

— Четвертая палуба? — переспросил Хеллборн. — А на какой палубе мы сейчас?

Последовал еще один короткий, но бурный корейский диалог.

— На шестой. Частично склады, частично двигатели, частично каюты для младших членов экипажа. Пятая — аналогично. С четвертой начинаются офицерские каюты. Он извиняется, что почетным гостям не предоставили каюты на первой или второй палубе, но офицеры корабля должны быть поближе к капитанскому мостику. На всякий случай, — перевела Мэгги. — У нас же нет обязанностей на корабле, поэтому… Впрочем, каюты четвертой палубы ничем не хуже верхних. Он клянется своей честью.

— Да будет так, — подытожил Освальд Бастэйбл. — Подберем каюты, дамы и господа? Или сначала познакомимся с кораблем?

Было ясно видно, что капитан предпочитает второе, а первое предлагает только из вежливости.

— Одно другому не помешает, — заметил Хеллборн. — Знакомясь с кораблем, мы рано или поздно доберемся до четвертой палубы.

Так оно и вышло. Или примерно так. Всего через несколько шагов союзники наткнулись на прежде незнакомого офицера в мундире британских ВВС.

— Сквадрон-лидер Роджер Бушелл, — представился тот. Хеллборн обратил внимание на его преторианский акцент. — На борту "Летающей Крепости" исполняю обязанности офицера связи Альянса. Готов содействовать и оказать. Рад снова видеть вас, мистер Беллоди.

— Вы знакомы? — удивился Джеймс.

— Всего несколько часов, — пожал плечами Бушелл. — Итак, дамы и господа?…

Офицер связи Альянса провел своих новых знакомых по всем палубам и коридорам, показал машинное отделение и орудийные отсеки ("со мной можно", — пояснил он), после чего помог подобрать каюты. По ходу дела к ним присоединились еще несколько офицеров ФАБРИКИ, уже успевших покинуть субмарину и теперь бесцельно блуждавших по огромному воздушному кораблю.

— Не слишком ли большая роскошь для военного судна? — заметил капитан Гордон, стоя на пороге предложенной ему каюты.

— "Крепость" задумывалась как флагманский корабль для целого комбинированного воздушно-морского флота, — пояснил преторианец. — Здесь должен был разместиться полный Генеральный Штаб — адмиралы, маршалы, принцы крови. Но корейцы переоценили свои возможности, — Бушелл понизил голос, — вот каюты и пустуют. Справедливости ради, только в этой миссии. Например, вместо одного принца крови в каюту можно запихнуть пять-шесть, а то и семь-восемь воздушных пехотинцев… Кто-нибудь хочет отдохнуть? Или продолжим экскурсию, дамы и господа?

Мнения разделились.

— Я и так часов пятнадцать проспал, — заявил Хеллборн. Несколько человек с ним согласились.

— Хорошо, все желающие следуют за мной, — объявил преторианский офицер. — Всем, кто остается — встречаемся в 18.00. в кают-компании, на верхней палубе.

Экскурсия продолжилась. Мнения продолжали разделяться, но уже по другим вопросам.

— Будущее все равно за самолетами, — заявил Гордон. — И даже более тяжелыми машинами.

Они остановились на второй палубе, рядом с пулеметным гнездом внешнего коридора. Сидевший за гашетками корейский бортстрелок (совсем не коротышка) откровенно скучал.

— И даже эти тяжелые машины по форме будут напоминать дирижабли, — задумчиво пробормотал капитан Ланинг.

— Но обычные дирижабли будут доминировать еще долгие годы, — заметил сквадрон-лидер Бушелл, — пока мы получаем дешевый гелий из Альбиона.

— Далеко не все могут рассчитывать на альбионский гелий, — напомнил русский капитан Петров, — поэтому мы ищем альтернативные пути.

— Например? — одновременно спросили Гордон и Ланнинг. Хеллборну почему-то показалось, что их интересуют совсем разные пути.

Лейтенант Флерофф внезапно закашлялся, но капитана Петрова это нисколько не смутило.

— Комбинированные конструкции. Например, наш "АН-37".

— Тупиковый путь, — перебил его американец Ту-Хокс. — Невероятно остроумная система, но эта дорога ведет в никуда.

— "АН-37"? — переспросил Хеллборн и незаметно покосился на Флерова. — Впервые слышу. Это ведь не серийная машина?

— Да, мы построили всего несколько опытных моделей, — подтвердил Петров. — Но они неплохо показали себя в Каспийской войне.

— Я пилотировал один из них, — с гордостью заявил полковник Алилуефф. Он сказал это по-русски, поэтому из всех англосаксов его понял только Хеллборн. Кажется, в этой компании он еще не хвастался своим знанием русского языка?…

Петров перевел слова Алилуеффа для остальных.

"Вряд ли он пилотировал его на той самой войне, — подумал Хеллборн, — ему даже сейчас едва девятнадцать, а тогда…"

— Каспийская война! — хмыкнул Бушелл. — Нет, ваши солдаты прекрасно себя показали, но только против такого противника "АН-37" и годится. Будь у ваших врагов современная авиация и зенитное оружие…

— Что означает аббревииатура "АН"? — спросил коммандер Корниш. Он вовремя выбрался из грязевой ямы и теперь прекрасно себя чувствовал.

— "Александр Невский", — пояснил лейтенант Флерофф.

— А, этот ваш блокбастер! — понимающе кивнул британец. — Вы его специально выпустили на экраны перед вторжением в Пруссию?

— Простите, господа, но что представляет из себя этот самолет? — спросил Хеллборн. — В 37-м году я был на другой войне и совсем не следил за Каспийским морем.

"Дурацкая война, между прочим, — подумал он. — Часто всплывали, так ни разу и не выстрелили".

— Комбинированная конструкция, — повторил капитан Петров. — С водородным двигателем…

— Ваши летчики, воспитанные на идеях революционного социализма, славятся необычной отвагой, — трудно было сказать, что громче прозвучало в ответе Хеллборна, ирония или уважение, — но это слишком даже для них. В наши дни даже на простом водородном дирижабле не всякий смельчак полетит…

— Вы не дослушали, мистер Хеллборн, — продолжал русский офицер. — Это сцепка, самолет плюс дирижабль. Самолет летит впереди. Он тянет за собой дирижаблеподобный баллон с водородом. Они соединены шлангом, длиной в двадцать-тридцать метров. Если даже баллон сгорит от прямого попадания, самолет не пострадает.

— Я понял, — перебил его коварный альбионец, — это почти как итальянский огнеметный танк — только он еще и летает!!! Я восхищен.

— Наш дуче… — начал было мичман Монтуори.

— Ваш дуче велик, — перебил его Хеллборн, — но даже он не мог предвидеть, как сильно извратят его идеи эти сумасшедшие русские "десятники"! Простите, господа, я не думал вас обидеть.

— Вам это не удалось, — развел руками Петров, — но почему "десятники"?

— В Китае "десятниками" называют христиан, — заметил Эверард.

— Разве это не британское влияние? — спросил кто-то.

— Нет, просто китайский иероглиф "10" выглядит как крест, — пояснил американец.

— Разве у вас в Альбионе придерживаются концепции доктора Вайсса? — удивился Бушелл. — Кажется, это он писал о том, что современный коммунизм — всего лишь еще одна разновидность христианства.

— Простите, но российский революционный социализм нельзя в полной мере отождествлять с коммунизмом, — возразил Петров. — Конечно, мы стремимся к построению общества всеобщего равенства и социальной справедливости, однако передовые силы рабочего класса…

— Я не то хотел сказать! — возопил Хеллборн. — Хотя термин действительно имеет библейские корни. "Эсер" — это "десять" на финикийском языке.

— Финикийском? — переспросил Эверард. — Иногда альбионский подход к древней истории меня просто пугает.

— Куда больше должен вас пугать альбионский подход к современной истории, — заметил Петров. — Скажите, мистер Хеллборн, в вашей стране существуют коммунистические или социал-демократические партии, отстаивающие интересы рабочего класса?

— После Великой Войны были какие-то волнения среди докеров, — неуверенно промямлил Джеймс. — Кажется, их всех расстреляли.

— Вот видите! — торжествующе воскликнул Петров. — Вот до чего довела вашу страну изоляция от остального мира и глубоко пущенные в землю консервативные пережитки!

— Куда пущенные? — не понял Хеллборн.

— Вы должны простить мой несовершенный английский, — смутился русский капитан, — но это не отменяет самого факта!

— В самом деле, мистер Хеллборн, — заметил подошедший капитан Байард, — против фактов не попрешь. О чем спорим?

— Да что вы понимаете! — воскликнул Джеймс. — Вся ваша Америка создавалась как бесплатное приложение к Альбиону!

— Неправда! — воскликнул Гордон. — Это вы предали нас, когда мы могли получить свободу!

— Это было не совсем так, — смущенно заметил Эверард. — Последняя возможность была упущена еще в 1834 году, когда генерал-капитан Ридерхост встретился в Лиме с адмиралом Спонтакером. Я знаю это, потому что тщательно изучал вопрос…

— Во всем виноват ваш "национальный герой" Уокер! — перебил его Хеллборн. — Он мог повести отряды на север, но вместо этого решил ударить собственной кровью себе в голову…

— Это как?! — изумился Бушелл.

— …и высадился в Альбионе, где затянул Маклиновскую войну как минимум на год! — продолжал Джеймс. — Маклин уже стоял на грани поражения и собирался пустить пулю себе в лоб, когда к нему прибыл посланник Уокера.

— Теперь вы понимаете, как далеко зашли противоречия между современными империалистическими державами? — заметил Петров. — Вот к чему приводит неистребимая жажда наживы и погоня за чистой прибылью!

— Кто бы говорил, — не остался в долгу Хеллборн, — любители грязной прибыли и империалисты номер 1. Что вы потеряли в Восточной Пруссии, товарищ Петров?!

— Не будьте лицемером, мистер Хеллборн, — укоризененно покачал головой русский капитан. — Не говорите, будто сочуствуете этим феодальным средневековым крестоносцам.

— Нисколько, — охотно признался Джеймс, — но Крова… госпожа президент что-то говорила об исторических правах и несправедливо отнятых землях?

— Совершенно верно, — кивнул Петров. — Кенигсберг — древний русский город. С 1760 года. Он принес присягу Петербургу. И пусть мы свергли царей, их наследство принадлежит не романовской династии, но всему русскому народу, который, в свою очередь…

Ушераздирающая сирена оборвала речь капитана на полуслове. Через несколько секунд сирена затихла, но ожили динамики:

— Хон-гиль-дон-ким-ир-сен-чон-ду-хван-ли-сун-син, — произнес динамик по-корейски. Разумеется, никто из офицеров Альянса ничего не понял. Мэгги-Переводчица осталась в своей каюте на другой палубе. К счастью, динамик сжалился и продолжил по-английски: — Всеобщее внимание! Боевая тревога. Это не учения. Нас преследует белголландский военный корабль.

Морской корабль, — на всякий случай добавил голос.

Глава 15. Багровые облака

По коридору пробежала небольшая группа корейских аэронавтов.

— Прятаться! Закрываться! Прятаться! Закрываться! — вопил один из них на ходу.

— Нам лучше последовать его совету, — заметил Бушелл. — В смысле, разойтись по каютам, дамы и господа.

— Мы можем чем-нибудь помочь?… — начал было один из офицеров.

Преторианец только пожал плечами.

— Наслышан о ваших подвигах на острове Порт-Султан. Но дирижабль несет полный экипаж бортстрелков, механиков и навигаторов. Не будем им мешать. Все по каютам!

И они разошлись по каютам.

Это была трехместная каюта, предоставленная альбионским офицерам, но Хеллборн велел Коппердику и Уотерсону присоединиться. Альбионцев и так немного осталось, поэтому какое-то шестое чувство велело Джеймсу держать их при себе. Места было достаточно для всех. "Семь пехотинцев вместо одного принца".

На этой палубе каюты примыкали к правому борту. Хеллборн сразу же направился к иллюминатору — огромному иллюминатору, добрый метр в диаметре — но пока ничего интересного в нем не увидел.

— Что это за материк на горизонте? — произнес он вслух и постучал согнутым пальцем по стеклу. На даймондит похоже.

— Новая Гвинея, — отозвался Беллоди. — Дикий берег… Капитан дирижабля рассчитывал прорваться здесь, и только потом повернуть на север.

— Но кто-то все равно заметил нас и выслал корабль, — сказал Хеллборн. — Хотя нет, вряд ли этот корабль пришел с острова.

— "Шарль де Костер" догнал нас? — предположил Беллоди. — Он мог. Скорость подлодки — семь узлов, линкора — тридцать плюс-минус. Дирижабль сейчас с трудом делает двадцать.

— Что сделают с нами орудия линкора? — спросил Флойд. Это был риторический вопрос, но ответ все равно прозвучал.

— Этот дирижабль сможет за себя постоять, — сказал Беллоди. — Бомбы, гаубицы…

— Посмотрим, — пробомотал Хеллборн, вдруг вспомнивший, что его желудок пустует уже примерно семнадцать часов. — Тут есть чего-нибудь пожрать?

"Пожрать" нашлось очень быстро. Один из подвесных шкафчиков был забит пачками галет.

— Свежие, — Флойд зачем-то понюхал пачку и только потом прочитал надпись на упаковке. — Шанхайские. "Белые офицерские". Тут и баллон с минеральной водой.

— Живем! — возликовал Хеллборн. — Да здравствует корейское гостеприимство! Хрум-хрум-хрум…

Старшина Коппердик тем временем принялся обыскивать другие шкафчики.

— Бинокль, еще один бинокль… подзорная труба (!)… здесь постельное белье… письменные принадлежности… книги какие-то… почти все корейские… но не все… хм… "Морская революция и французское могущество "… "Атлас Ллойда-Сомова " за 1938-й… "Пулемет подводной стрельбы Лахти-Боргезе калибра 7,35 "… "Страсти и грезы юной графини Сан-Дюмон "… "Златовласая королева пиратов малышка Джун с Берега Расколотых Черепов "…

— Дай сюда, я должен это увидеть, — потребовал Хеллборн.

Загадочное гудение в районе иллюминатора было ему ответом. И свет померк.

— Что это? — спросил кто-то в наступающей темноте.

Динамик на потолке что-то сказал по-корейски.

— Бронештора, — первым догадался Флойд. — Кажется, начинается.

ЩЕЛК! — Уотерсон нашел выключатель. И стал свет. Но очень тусклый и мрачный.

— Боевой аварийный режим, — констатировал очевидное Хеллборн. — Не очень-то почитаешь. — Он с сожалением отложил книжку, взял еще одну пачку с галетами и уселся на ближайшую койку.

Если бы Джеймс все-таки заглянул в один из найденных бульварных романов, он мог бы увидеть среди прочих такую фразу: "Потянулись минуты тревожного ожидания ".

Динамик на потолке оживал еще несколько раз, но альбионцы ровным счетом ничего не поняли.

— …Мадрид, — лениво произнес Хеллборн через полчаса с лишним.

— Дублин, — так же лениво отозвался Беллоди.

— Нью-Йорк, — продолжил Флойд.

— Калькутта, — сказал старшина Коппердик.

— Эээ… Альбион, — несколько неуверенно объявил Уотерсон.

— Уотерсон, мы выгоним тебя из игры, — все так же лениво заметил Хеллборн. — Ты уверен, что тебя стоит рекомендовать на офицерские курсы?

— Альбион — это город в Калифорнии, сэр, — уточнил Уотерсон. — И в Западной Франканаде тоже есть город Альбион. И где-то в Бразилии…

— Сдаюсь, сдаюсь, — поднял левую руку Хеллборн и поспешил сменить тему. — Что, черт возьми, там происходит?

— Мы несколько раз меняли курс и высоту, сэр, — заметил Коппердик.

— Полезная информация, но ее явно недостаточно, — ответил лейтенант. — Оторвались? Погоня продолжается? Почему никто не стреляет? Надоело ждать неизвестно ничего. — Хеллборн решитель встал, направился к двери и дернул за ручку.

— Хм, — сказал он секунд десять и рывков пятнадцать спустя. — Заперто.

Еще десять секунд отвел себе Джеймс на размышление, но подчиненные его все равно опередили.

Коппердик:

— Я попробую открыть дверь, сэр.

Флойд:

— Я попробую открыть бронештору, сэр.

Вооруженные перочинными ножами, они принялись за дело. Флойд преуспел первым. Из-под сорванной никелированной пластинки посыпался сноп искр, двигатель загудел и бронештора медленно поползла вверх. Хеллборн схватил с откидного столика ранее найденный бинокль и шагнул к иллюминатору.

— Старый знакомый, — констатировал лейтенант, вращая барабанчик регулировки.

— "Шарль де Костер", — подтвердил Беллоди, вставший рядом с ним. — Что это за сигнал он поднял? Альфа-Лима-Лима-Хотэл-Эко-Индиа…

— "Приветствуем вас! Отвечайте на стандартной волне. Готовьтесь принять спасательную команду ", — перевел Хеллборн. — Чуть больше километра — и приближается.

— Нас предали? — осторожно поинтересовался Флойд.

"…но мне нравится ваш план. Так и будем меняться местами всю войну?" — некстати вспомнил Джеймс слова капитана Стандера.

Нет, не будем. Надоело.

— Готово, сэр, — доложил Коппердик.

Хеллборн набрал в грудь побольше воздуха и взялся за дверную ручку. Дверь медленно поползла вправо, открывая путь в коридор.

Такое же тусклое аварийное освещение. На первый взгляд — никого, коридор пуст. Второй взгляд позволил Джеймсу разглядеть лейтенанта Хамера с автоматом в руках. Это зрелище многое, но далеко не все объясняло. Судя по блуждающему выражению лица, викинг пребывал в состоянии неполной задумчивости. Что позволило Хеллборну преодолеть разделявшее их расстояние в несколько шагов и отобрать оружие.

— Это не я! — зашептал Хамер, расширяя зрачки и сползая по стенке. — Честное слово! Я никого не убивал!

Третий взгляд Хеллборна был посвящен ближайшему пузырю пулеметного гнезда (справа по коридору, метрах в десяти от каюты альбионцев). Там кто-то был.

Кто-то (корейский воздушный стрелок) был мертв. Хеллборн машинально подобрал стрелянную гильзу. 32-й калибр. Стреляли через глушитель, скорей всего.

— Это не я! — повторил Хамер.

Альбионский офицер почти нежно ткнул стволом автомата в подбородок викинга:

— Рассказывай.

— Нас заперли в трюме дирижабля сразу после стыковки, — послушно залепетал Хамер. — Потом пришли они. Корейские механики, то есть наши самураи. Они давно внедрились. Их было трое. Они освободили нас. Мне сказали стоять здесь и сторожить. Честное слово, я ничего не делал, клянусь четками!

— Где остальные? — спросил Хеллборн.

— На других палубах, в трюме, на капитанском мостике, не знаю! — выпалил белголландец.

— Что будем делать, сэр? — прошептал подошедший Беллоди.

Джеймс ответил, но не ему:

— Старшина, освобождайте остальных, — он указал на длинный ряд кают, — нам понадобится помощь.

Снаружи двери кают было открывать гораздо проще. Уже через несколько минут лучшие люди ФАБРИКи оказались на свободе.

— Черт знает что! — возмутился Бушелл. — Я не верю, корейцы не могли нас предать.

— Конечно, нет, — охотно согласился Хеллборн. — Просто на борт проникли вражеские диверсанты.

— Но я не думаю… — начал было преторианец.

— Не время думать, — оборвал его Хеллборн. — Время действовать!

Бушелл отвернулся от него и окинул взглядом союзных офицеров:

— Кто здесь самый старший по званию?

"Нет, только не это. Опять?!" — мысленно застонал Джеймс.

— Я, — неохотно признался "бригадный полковник" Кэнди. — Но вы лучше нас знакомы с дирижаблем, сквадрон-лидер, поэтому я предлагаю вам возглавить нашу пеструю компанию.

— Согласен, сэр, — кивнул преторианец. — Принимаю командование на себя. Слушайте меня внимательно!

Последовало распределение ролей. Несколько человек остались охранять 4-ю палубу, остальные разделились на две группы. Одна группа пошла вниз, вторая — наверх. К этой последней примкнули альбионцы.

Трупы были повсюду. Диверсант — или диверсанты с бесшумным оружием шли по кораблю и спокойно расстреливали корейских аэронавтов — одного за другим. Враг носил такую же синюю форму, поэтому ему позволяли подойти слишком близко. По дороге союзники вооружались чем попало — пистолетами убитых корейцев и даже снятыми с турелей ручными пулеметами.

Признаки жизни обнаружились только на верхней палубе. Первый из диверсантов стоял на посту у входной двери капитанского мостика. Он был странно одет — из-под белголландской офицерской куртки выглядывали синие штаны корейского аэронавта. Очевидно, это было как-то связано с женевскими конвенциями. Так или иначе, завидев приближающихся союзников, переодетый самурай открыл огонь из "ремингтона".

Капитан Ланнинг шел впереди и первая очередь досталась ему. Ответный залп сразу из пяти-шести стволов заставил самурая замолчать. Мэгги Хан склонилась над раненным, но тут же выпрямилась и покачала головой.

— Джонбар… — прошептал умирающий и замер.

— О чем это он? — не понял Бушелл. Никто ему не ответил.

Хеллборн подошел к стальной двери, ведущей на капитанский мостик и осторожно взялся за ручку. Он успел приоткрыть дверь на какой-то сантиметр — и тут же снова захлопнул. По стальной обшивке с той стороны застучали пули.

Беллоди тем временем снял с пояса застреленного белголландца "Плюс Ультра" с глушителем. Любимый пистолет самурайских пилотов и китайских коммандос — 22 патрона в магазине. С таким арсеналом в кармане было нетрудно перебить добрую половину экипажа. Затем сменить магазин — и перебить еще половину.

— Расступитесь! — велел Гордон. Он и еще двое союзников тащили уже не снятый с турели пулемет, а легкую автоматическую пушку, добытую в батарейном отсеке.

— Положите ее прямо здесь, — приказал американец. — Дулом к двери. Так, а теперь всем отступить и разойтись. — Гордон принялся разматывать кабель электроспуска. Разумеется, перед этим он осторожно вложил в обнаженный казенник пушки снаряд 95-го калибра с беллонитовой начинкой. Точно напротив уже взведенного затвора.

— За Империю! — прошептал Гордон и положил большой палец на кнопку. "Странно, — удивился альбионец. — Не каждый день встретишь американца — патриота Британской Империи. Обычно они этого стесняются…"

БЛУАНГГГ! Эффект не превзошел все ожидания, но и не обманул их. В самый раз. Дверь сорвалась с петель и улетела куда-то в глубь капитанского мостика. Хеллборн прицелился в просторный проем и выпустил полный магазин. Потом еще один.

— ВПЕРЕД! — заорал кто-то из братьев по оружию и обогнал Хеллборна. За ним последовали все остальные. Видимость на мостике была близка к нулевой — уже знакомый Хеллборну "технический" дым. Всевышний знает, какие приборы там разбились или взорвались. По ту сторону дымовой завесы кто-то был, и этот кто-то несколько раз выстрелил. Кто-то закричал, кто-то упал. Остальные залегли или спрятались за пультами и переборками.

— Эй, вы, сдавайтесь! Оvergave! — заорал Хеллборн.

— Barst flikker! Пошел на …! — прозвучало в ответ. Белголландец не договорил и закашлялся. Но и его противникам дым не помогал.

— Бейте по стеклам! — предложил еще кто-то.

— Чудак, это же даймондитовая броня, — возразили ему.

— Скоро здесь будут наши и вам конец, фабриканские ублюдки! — послышалось с другого конца мостика. Этот голос Хеллборн сразу узнал.

— Капитан Стандер, вы ли это?

В ответ прогремела очередь.

— Я в вас попал? — уточнил Стандер.

— Никак нет, — признался Джеймс. — А на какой ответ вы рассчитывали?

— Я рассчитывал вообще не услышать ответ, — в свою очередь признался новоголландец.

ТРА-ТА-ТА!

— Я так и знал, что лейтенанту Хамеру нельзя доверять, — пожаловался Стандер. — Этот негодяй и трус опять нас предал!

— Может все-таки капитулируете? — спросил альбионец.

Еще одна очередь.

— Что, опять не попал? Кх-кх… — закашлялся капитан Стандер.

Хеллборн обиделся и решил не отвечать.

— Неужели все-таки попал?! — удивился викинг. — Какой сегодня удачный день… пкххххх…

Но это уже был не кашель. Какой-то другой и очень странный звук.

— Все кончено, — прозвучал в наступившей тишине голос майора Транга. — Здесь их только двое было. Кто-нибудь, ради всех святых, попробуйте включить вентилятор!

"Молодец аннамит, — подумал Хеллборн. — Не растерялся".

Минут пять спустя обстановка на мостике прояснилась. Во всех смыслах.

В дальнем углу мостика лежали застреленные ранее корейские офицеры. В одном из них Бушелл опознал капитана дирижабля. Враги были разбросаны по всему мостику. Голова одного из переодетых самураев напоминала лопнувший арбуз — явные последствия прямого попадания стальной двери. Еще один был задушен майором Трангом. Капитан Стандер тоже был задушен, но не до конца.

— Через несколько часов этот человек придет в себя, — сообщил аннамит. — Я и так достаточно согрешил сегодня.

— Согрешили? — машинально переспросил Хеллборн.

— Я адепт Као Дай, — поведал офицер туземных стрелков, — и мое учение гласит…

Джеймс пропустил скучные подробности мимо ушей. Ему уже приходилось встречаться с каодайцами. Потом эти контакты пришлось свернуть. Британцы были весьма недовольны, да и альбионская разведка накануне Гренландской войны нашла себе более интересные занятия.

— Что теперь? — прозвучал тревоживший всех вопрос.

С нижней палубы вернулся Эверард и доложил:

— БОльшая часть экипажа дирижабля перебита. Подводники сидели в своей лодке и до них не добрались. Пленные с нижней палубы снова в наших руках. Но виксы успели повредить двигатель.

— Что с линкором? — вспомнил кто-то.

— Да вот же он, — Бушелл ткнул пальцем в самый правый угол бронестеклянной полусферы, накрывавшей капитанский мостик.

— Сигналы поменялись, — заметил Беллоди и схватился за бинокль. — Виски, Хотэл, Альфа…

— "Потеряли связь. Что у вас происходит?" — снова опередил его Хеллборн.

— Я могу управлять дирижаблем, — заявил Бушелл. — Конечно, мне потребуются помощники.

— Мы с вами, — одновременно воскликнули Гордон и Ту-Хокс.

— И мы, и мы! — послышались другие голоса.

— Я посмотрю, можно ли исправить двигатель, — заявил Потапов и направился в машинное отделение. Петров последовал за ним.

— Мы не пилоты, так что возьмем на себя орудийную палубу, — предложил Хеллборн.

— Хорошо, — кивнул Бушелл. — Приготовьтесь и ждите моей команды. Если только они не начнут стрелять первыми. Я постараюсь еще кого-нибудь прислать.

— Альбионцы, за мной! — повернулся к согражданам Хеллборн.

"Меньше пафоса, Джеймс ".

Это была просторная галерея, которая размещалась в приливе между второй и третьей палубами. Две галереи — правого и левого борта. Альбионцы направились в правую.

Здесь тоже были трупы. Их аккуратно сложили в углу и вернулись к пушкам. Пять штук, двухдюймовки системы Маклауда. На доброй половине альбионских кораблей стояли такие же. В том числе на "Матильде" и "Президенте Гамильтоне".

— Принимаю второе орудие, — объявил Хеллборн, — мистер Беллоди, вы мой второй номер. Мистер Коппердик, займите четвертое орудие, рядовой Уотерсон будет вашим вторым номером. Мистер Флойд охраняет входной люк и находится в резерве. Приготовить орудия к стрельбе, ждать команды!

— Есть, сэр! — Есть, сэр! — Есть, сэр! — Есть, сэр!

Сам приказал — и сам плюхнулся на жесткое сиденье стрелка. Проверить затвор — открыть общий предохранитель — открыть барабан взвода — пуст — открыть патронный ящик — зарядить в барабан восемь пиропатронов 55-го калибра — закрыть барабан.

— Готов зарядить орудие! — заорал Хеллборн.

— Чисто! — немедленно откликнулся Беллоди.

— Заряжаю!!! — Джеймс нажал на всеми пальцами правой руки на тугой спуск револьверного механизма. БЛАНГ! — и превращенный в газ бездымный порох отвел назад массивный затвор пушки.

— Готов зарядить орудие! — крикнул справа по борту Коппердик.

— Чисто! — ответил Уотерсон.

— Заряжаю!!!

БЛАНГ!

"Нет, так дело не пойдет", — заметил Хеллборн. И отключил часть внешних звуковых каналов. Расчет Коппердика временно перестал для него существовать. Если только не произойдет нечто непредвиденное, требующее новых решений и приказов.

— Кассету! — рявкнул лейтенант.

Беллоди тут же опустил в приемник пластину с тремя снарядами. Один бронебойный, один беллонитовый, один зажигательный. И все — трассерные. Что было очень кстати. Солнце стремительно приближалось к линии горизонта. Странно, море было удивительно спокойным. Так и хотелось добавить — словно перед бурей. Старинные романы крепко сидели в подкорке…

— Чисто! — доложил Беллоди.

— Готов стрелять! — сообщил Хеллборн и нацепил на себя свисавшие с потолка наушники. Прикусил микрофон. Щелкнул тумблером.

— Мостик, говорит батарея правого борта, мы готовы.

— Отлично, батарея правого борта, оставайтесь на линии.

Джеймс сдвинул наушники и уткнулся в оптический прицел. Линкор как на ладони, но Бушелл пока молчит. Помолчим и мы. Бенилюксеры носятся по палубе туда-сюда. Куда бы прицелиться?… Нет, не сейчас.

— Мистер Коппердик, не изменять положение ствола! Фризы могут заметить и поднять тревогу.

— Вас понял, сэр.

Судя по легкой обиде, прозвучавшей в голосе, старшина и не собирался играться с наводкой раньше времени. Опытный артиллерист.

— Почему бы нам просто не сбежать, сэр? — не выдержал Беллоди.

— Не знаю, удалось ли нашим русским друзьям исправить двигатель, — пожал плечами командир.

— Мы можем сбросить лишний груз и набрать значительную высоту…

— Как и зенитные снаряды линкора.

За спиной послышались шаги. Хеллборн обернулся — это были старые знакомые, корейские моряки с "Пасифлоры".

— Нам сказать стрелять, — объяснил один из них.

— Уже стрелять? — уточнил Хеллборн.

— Не сейчас стрелять. Сейчас ждать, — успокоил его кореец.

— Три орудия свободны, — Хеллборн ткнул пальцем в пространство. Корейский мичман кивнул и распределил своих людей. На каждую свободную пушку пришлось сразу по три корейца. Ну да, так им будет легче. Джеймс немного понаблюдал за ними, убедился, что оружие в надежных руках и снова "отключился". Посмотрел в прицел. "Шарль де Костер" украсил себя новым набором сигнальных флажков:

"Сдавайтесь или будете уничтожены ". Наконец-то поняли, что с их диверсантами покончено.

И тогда динамик над головой ожил.

— Общее внимание. Говорит сквадрон-лидер Роджер Бушелл. Я принял на себя командование кораблем. Старшим помощником назначен капитан Гордон, вторым помощником — капитан Бастэйбл. Лейтенант Хеллборн — командир дежурной артиллерийской команды, надпоручик Тай Кван До — офицер связи с корейскими союзниками. Мы контролируем все основные системы дирижабля… кроме двигательной установки, но работы будут завершены в самое ближайшее время. Мы готовы к бою. Да поможет нам Бог. All hail the Alliance!

— Ким-чен-ир-ка-бук-сон-сам-сунг-ро-де-у!!! — рявкнул вслед за ним надпоручик Брюс. — Мансе! Мансе! МАНСЕ!!!

— Мистер Хеллборн, беглый огонь, — добавил Бушелл.

— Вас понял! — отозвался Хеллборн. — Батарея, беглый огонь в свободное время! — И на всякий случай добавил для корейцев: — Стрелять! Сейчас стрелять!

— Понимать!

Джеймс яростно повернул рукоятку вертикальной наводки. Для первого залпа сойдет. Правая ступня в тяжелом армейском ботинке легла на спусковую педаль.

— СТРЕЛЯЮ! — объявил он Городу и Миру.

— БУМ-БУМ-БУМ! — послушно отозвалась пушка.

— Кассету!

— Чисто! — подтвердил Беллоди.

Неплохой выстрел. Контейнер "пассивной защиты" в клочья. И как минимум один бенилюксер вместе с ним.

— Три градуса влево, стреляю!!!

— БУМ-БУМ-БУМ!

— Кассету!

— Чисто!

Прямо в яблочко! Башня главного калибра. Увы, слону дробина. Или нет? Сорвало боковой люк. И то сахар. Нужно искать другие цели.

— Пять градусов по вертикали. Стреляю!

— БУМ-БУМ-БУМ!

— Кассету!

— Чисто!

Хеллборн на секунду оторвался от прицела и бросил взгляды по сторонам. Корейцы и Коппердик не отставали.

Фризы наконец-то открыли ответный огонь. Пока что из пулеметов и "эрликонов". По броне дирижабля застучали пули. Хеллборн не собирался оставаться в долгу.

— Стреляю!

— БУМ-БУМ-БУМ!

— Кассету!

— Чисто!

— Стреляю!

— БУМ-БУМ-БУМ!

Стреляли не только они. Очевидно, корейские моряки заняли все пулеметные посты по правому борту. Многочисленные цепочки трассеров соединили "Летающую Крепость" с вражеским линкором.

— Кассету!

— Чисто!

— СТРЕЛЯЮ!

Конечно, скромные двухдюймовки не могли нанести линкору серьезного ущерба или — смешно подумать! — отправить его на дно. Но легким пулеметным гнездам, задержавшимся на открытой палубе морякам, и даже мачте с красным флагом изрядно доставалось.

БРУМММ!

Это был уже не пулемет. 100-миллиметровая зенитка. Но фризы поторопились. Снаряд прошел мимо.

БРУМММ!

Шутки кончились. Весь дирижабль содрогнулся. Болванка врезалась куда-то в нижние палубы. Дополнительного взрыва не последовало. Возможно, прошла навылет.

БРУМММ!

Еще одно попадание. Воздушный корабль, до сего момента почти неподвижно висевший в воздухе, принялся заметно раскачиваться. Целиться стало труднее.

БРУМММ! БРУМММ!

— Мы слишком хорошая мишень, — пробормотал Хеллборн себе под нос. — Что там с двигателем?

— БУМ-БУМ-БУМ!

— Кассету!

— Чисто!

— Стреляю!

— БУМ-БУМ-БУМ!

Очередь вошла в одну из зенитных башен линкора. Но вражеское орудие не пострадало.

БРУМММ! БРУМММ!

…Предчувствие? Наитие? Шестое чувство? Или он просто увидел, как ствол голландской зенитки нацелился точно в орудийную галерею?…

— Покинуть батарею!!! — завопил Хеллборн и первым подал пример. Спотыкаясь и перепрыгивая друг через друга, альбионцы вылетели в коридор. Корейцы остались на месте. То ли не поняли, то ли просто не захотели покинуть посты.

Конец света, генеральная репетиция. Распахнутая пасть дракона. Врата пылающего ада. Далее везде.

Сразу два беллонитовых снаряда взорвались у них за спиной. Вспышка света, горячие брызги металла, выгнутые дугой переборки, облако вонючего дыма. Далее везде.

— Все целы? — закашлялся Хеллборн, пытаясь вытряхнуть несуществующие затычки из ушей. Не дождавшись ответа, он пополз к порогу покинутой галереи и заглянул внутрь. Неприятное зрелище для глаз и ушей. Для ушей? Неважно.

Джеймс пересек широкий коридор и ввалился в целенькую и чистенькую орудийную галерею левого борта. Добрался до ближайшего микрофона.

— Мостик, это Хеллборн. Батарея правого борта уничтожена. Много убитых и раненых, орудия повреждены. Продолжать огонь не способен.

— Хеллборн, отправляйтесь на кормовую батарею! Мы разворачиваем корабль! Двигатель восстановлен! К раненым кого-нибудь пришлют! — ответил Гордон с мостика.

— Вас понял, мостик.

Выбрался в коридор и снова заглянул в уничтоженную галерею. Окинул взглядом своих альбионцев. Все живы и более-менее целы.

— Мистер Флойд, остань…

БРУМММ! Снаряд пронзил корпус дирижабля над их головами.

— …тесь здесь и попытайтесь помочь раненым. Остальные — за мной!

Они бежали и спотыкались, падали и вставали, и бежали дальше. Все это усугублялось новыми залпами бенилюксеров и пока еще неуверенными маневрами дирижабля.

На кормовой батарее стояла совсем другая пушка — пятидюймовая безоткатка. Хеллборн машинально развел руками — с такой он обращаться не умел. Но Беллоди, Коппердик и Уотерсон — артиллеристы покойной "Матильды" — должны были уметь. У них на курсах и не такому учат.

— Мистер Беллоди, принимайте командование.

— Командование принял! — подхватил Реджи. — Все на центральное орудие! Коппердик — второй номер, Котерсон — третий, Хеллборн — четвертый. Снаряды подавать, — пояснил наглый салага.

Джеймс аж крякнул от восхищения — такого понижения в должности он не ожидал.

Но даже почетный четвертый номер Хеллборн не сразу заслужил. Уотерсону пришлось объяснять ему, как открыть нестандартный снарядный ящик. Снаряды были не очень тяжелые, но неудобные. Кроме того, ящик представлял из себя жестяную ванну, наполненную самым отвратительным в мире солидолом. В этой ванне снаряды и плавали.

Беллоди с биноклем занял позицию на левом фланге, Коппердик сел в кресло стрелка, Уотерсон встал у открытого затвора, и Хеллборн — у самой отвратительной в мире солидольной ванны.

— Снаряд! — заорал Коппердик.

Хеллборн подхватил густо смазанный цилиндрик и передал его Уотерсону. Тот швырнул снаряд в казенник и захлопнул затвор.

— Чисто!

— Готов стрелять! — объявил старшина.

Теперь уже Беллоди схватился за микрофон:

— Мостик, здесь кормовая батарея! Мы готовы, но не видим цель!

Зато цель все еще видела их. БРУМММ! На этот раз очень далеко от альбионцев.

— Продолжаю поворот, кормовая батарея! Открывайте огонь как только смо…

БРУМММ!

— …жете!

(…некоторое время спустя…)

— Сна…!

— …сто!

— Стре…!

— ПФФФФФУХ!

Безоткатка стреляла так смешно, что Хеллборн с трудом удержался от смеха. Впрочем, самый отвратительный в мире солидол оказал ему некоторую помощь. Ведь он был самым отвратительным в мире, и это было совсем не смешно.

(…некоторое время спустя…)

Они и в этот раз успели покинуть отсек в самый последний момент. Когда дым развеялся, и Хеллборн снова заглянул внутрь, глазам его предстало удивительное зрелище. Просолидоленные снаряды медленно катятся один за другим и падают через дыру в обшивке прямо в океан. Жаль, на такой высоте он не мог слышать всплески.

Солнце тем временем утонуло в том же океане, и "Шарль де Костер" принялся ловить их прожектором. Линкор словно приклеился к изувеченной "Летающей Крепости", рассекая волны примерно в километре за кормой дирижабля. С верхних и нижних палуб по врагу продолжали стрелять два-три пулемета. Это должно было огорчать белголландский экипаж, но не более того. Если даже пушечные снаряды не оставили заметных следов на гордом теле линкора…

"Меньше пафоса, Джеймс ".

— Что теперь? — спросил Беллоди. Они уселись прямо на пол в ближайшем коридоре. — Подставим левый борт вместе с уцелевшими пушками?

Хеллборн не ответил. Странно все это, подумал он. Ведь мы и в самом деле могли бы оторваться. Если бы не…

БРРРУПШШШШТ!

Это был какой-то новый звук, но и он заставил задрожать дирижабль.

Джеймс встал и направился обратно к разгромленной кормовой батарее. Ну и ну, подумал он. Удивительная наглость!

— Аларм!.. — прошептал Хеллборн, в последний момент страшным усилием воли придушив собственный вопль. Не стоит пугать их раньше времени. Что делать? Оружие! Нужно достать оружие! Корейского однозарядника не хватит…

Джеймс поспешил вернуться к своим товарищам.

— Ищите оружие! Автоматы, пулеметы, винтовки. Они идут на абордаж!

— Что?

— Как?!

— Подошли-почти-вплотную-сотню-метров-выстрелили-ячеистую-сетевую-лестницу-ползут-сюда! — на едином дыхании выпалил Хеллборн. — Торопитесь!

Добравшись до ближайшего пулеметного гнезда левого борта, Джеймс доложил на мостик о текущих и грядущих событиях. Мостик обещал прислать подкрепления. Хеллборн сказал "спасибо" и уставился на пулеметную турель. Знакомая система.

Сломал пломбу, выдернул страховочный кабель, повернул запирающую рукоятку и снял с подвесного станка Штурмовой Пистолет М-18. Зверь-машина, австрийская копия старой доброй "Вилар-Перозы". Нажать тут, потянуть здесь — и оружие в его руках разделилось на два миниатюрных пулемета. Левую половинку протянул подбежавшему Беллоди, правую оставил себе. Открыл оружейный ящик и распихал по карманам магазины. Побежал обратно. Успел.

Белголландские коммандос грязно матерились у самой кромки раскуроченного батарейного отсека. Судя по всему, один из них уже отправился за борт, подскользнувшись на пресловутом солидоле. Самом отвратительном в мире!

Хеллборн изо всех сил вцепился в пулемет и придавил гашетку.

ДРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРР!

"Вилар-Пероза" появилась на свет для того, чтобы рвать на куски невезучие аэропланы. С двуногими мишенями она поступала совсем жестоко. Нужно было только попасть, что при такой отдаче было затруднительно. Но Хеллборн попал. Судя по крикам в темноте, очень хорошо попал. Едва он успел потянуть из приемника опустевший магазин, как по ушам ударило "дррррррррр" пулемета Беллоди, а целый фонтан горячих гильз окатил Джеймса с ног до головы.

— Осторожнее, салага! — рассердился Хеллборн. — Разверни пулемет!

— Извините, сэр!

Фризы пришли в себя и принялись стрелять в ответ. Судя по жалким хлопкам, из обычных пистолетов. Ну да, как минимум одной рукой они должны были изо всех сил держаться за натянутую над бездной ячеистую лестницу.

"Меньше пафоса, Джеймс ".

Конечно, у них были не только пистолеты.

— Назад! — заорал Хеллборн, услышав характерный лязг. — Ложись!

Осколки лопнувшей гранаты не задели альбионцев, но заставили их отступить. Тем более что за первой гранатой последовали еще несколько.

Топот бегущих ног за спиной прозвучал как сладкая музыка.

— Джеронимо!!! — кричал Роджер Ту-Хокс.

— Империя!!! — вопил капитан Гордон.

— Патруль!!! — не отставал от него Эверард.

У Хеллборна не было времени задуматься над этими странными боевыми лозунгами. Увы, помощь немного запоздала — фризы все-таки смогли преодолеть полосу солидола и ворваться в центральный коридор дирижабля. И началась бойня.

"Вилар-Пероза" сожрала весь боезапас в считанные секунды. Некоторое время спустя Джеймс понял, что он катается по коридору в обнимку со здоровенным фризом. Потом прямо над ухом грянул выстрел, и фриз обмяк. Хелборн скосил глаз и увидел капитана Петрова. Русский помог ему встать, удерживая второй рукой винтовку. И тут на них выскочил еще один белголландец. У него были далеко идущие планы, но Джеймс вытащил из под лежавшего здесь же корейского трупа пистолет системы Риберолля. Фриз остался без головы, а Хеллборн едва не сломал себе руку. Потом белголландцев прибавилось, но как минимум одного удалось убить метко брошенным в голову тяжелым пистолетом. Правая рука объявила забастовку, пришлось стрелять с левой из отобранного у очередного противника "Гранд Браунинга" калибра 9,65. Капитан Петров прикрывал его слева, а иногда — справа.

Где-то в глубинах воздушного корабля прогремел еще один взрыв, и целая секция ухнула в пустоту. Совершенно фантастическая вибрация прокатилась через корпус дирижабля. И лежавший в тот момент на полу альбионский офицер своими глазами видел, как покинувшие коридорную стенку стальные заклепки подобно автоматной очереди уложили сразу пятерых вражеских коммандос. Встречная вибрационная волна отправила в полет еще чертову дюжину заклепок. Это было почти как оргазм, только лучше.

— Vot cherti nerusskie, — пробормотал Петров, снова помогая ему встать.

— Kapitalistoff ubivat! — согласился Хеллборн. — Shpionam smert!

Отступивший до самого капитанского мостика, альбионец немедленно обрушился с упреками на капитана Бушелла. На большее у него не хватило сил.

— Какого черта?! Что вы задумали?! Чего мы ждем?!

— Еще немного, мистер Хеллборн, — на преторианца было жалко смотреть. Бледный и несчастный. — Они с самого начала планировали нас захватить, а не уничтожить. Они не дураки, чтобы подставляться под наши бомбы. Мы должны были как можно дальше заманить их на восток. Мы должны были изо всех сил поддерживать их уверенность в себе. У них не должно было появиться даже мысли позвать кого-нибудь на помощь.

— И?!!!

— Кажется, у нас получилось. Еще немного, — Бушелл следил за показаниями какого-то загадочного прибора. — Совсем немного…

Выстрелы продолжали греметь совсем близко. Белголландские коммандос наступали.

— Сейчас, сейчас… — шептал преторинец. — Сейчас… СЕЙЧАС!!!

Впоследствие Хеллборн жалел, что не мог увидеть ЭТО собственными глазами.

Обмотанные беллонитовыми шнурами тринадцать стальных тросов лопнули одновременно. Мгновенно потерявший в весе дирижабль был брошен в небеса. В то время как тысячетонная подводная лодка "Пасифлора" Корейского Императорского Флота отправилась в свободный полет с высоты в полкилометра с лишним. Прямо в палубу белголландского линкора "Шарль де Костер".

Конец света, генеральная репитиция, часть вторая.

…Хеллборн пришел в себя, оглушенный многочисленными радостными воплями.

— Получилось! Получилось! ПОЛУЧИЛОСЬ!!! — вопил прямо ему в ухо сквадрон-лидер Бушелл. — У нас получилось!

— Тварь уничтожена!!! Они сдохли!!! — вопил в другое ухо Беллоди. — Они все сдохли!!!

— Коммандос, — пробормотал Джеймс. — Они все еще у нас на борту…

— Все в порядке, — успокоил его Беллоди. — Они сдались. Они сдались, как только поняли, что их кораблика больше нет. Он испарился. Он сдох. Мы победили.

Глава 16. "Home, sweet home!"

Потери корейцев были ужасны. У Хеллборна сложилось впечатление, что их вообще никто не собирается подсчитывать. Азиатская война. Уже тот факт, что в сброшенной подлодке остался только капитан Ким Ши Мин и несколько старших офицеров, немало удивил коварного альбионца.

Но и Офицерский клуб "Форт-Альянс" не досчитался многих своих членов. Погибли Ланнинг и коммандер Корниш; сержант Янг, успевший крикнуть "Во имя вечной славы пехоты"; пропали без вести — скорее всего, выпали за борт в ходе боя, будучи живыми или уже мертвыми — капитан Бастэйбл, Ту-Хокс, Байард, Филлифент и Франсуа Борд. Мэнс Эверард тоже выпал за борт, но утром его подобрали, живого и почти здорового. И еще несколько корейцев и белголландцев за компанию. Искать остальных было беполезно. Даже в этих широтах у человека было очень мало шансов выпасть за борт вечером и дожить до утра — особенно в середине февраля. И это все о них.

Раненых тоже хватало, но Мэгги, Таня Петрова и старший капитан Гирин кое-как справлялись.

Дирижабль серьезно пострадал в ходе сражения, но оставался на плаву — то есть "на лету". Даже латать ничего не пришлось. Бушелл просто-напросто велел задраить люки, ведущие в поврежденные секции и раскуроченные орудийные галерии. Самая важная деталь корабля — двигатель — была цела и невредима, поэтому "Летающая крепость" уверенно рассекала воздушный океан, теперь уже в северном направлении. Радиосвязь, впрочем, отсутствовала.

БОльшую часть времени Хеллборн снова проводил в горизонтальном положении. Отсыпался. Тем не менее, он потратил четверть часа, чтобы внимательно рассмотреть добытые на острове документы. Пустая трата времени, почти все зашифровано. Ничего, если это чего-нибудь стоит, в Секретной Службе разберутся. Надо только добраться до своих.

Двое суток спустя им повстречался крейсер под каталонских флагом. Каталонский капитан любезно приветствовал отважных воителей и тут же поспешил похвастаться новеньким каперским патентом, на котором расписались целых шесть адмиралов ФАБРИКи. После пышного обеда в кают-компании "Палафокса", каталонцы проводили дирижабль до самой границы японских вод, где передали на попечение корейскому авианосцу. Корейский капитан не был столь любезен, он торопился, поэтому пригласил к себе только надпоручика Тай Кван До (никого старше по званию из корейцев не осталось). Еще он согласился забрать всех белголландских пленников (кроме Стандера и Хамера, те снова "принадлежали" Хеллборну).

Вернувшись на борт дирижабля, надпоручик Брюс сообщил новости:

— Связался с генштабом. Мне приказано препроводить всех союзных офицеров в Харбин.

— В Харбин? В Манчьжурию? — удивились братья и сестры по оружию.

— Так точно. Подробности мне пока неизвестны, но Золотой Император собирает мирную конференцию. Дипломаты, премьеры и президенты, и так далее. Лучшее место, где вас можно высадить.

"Опять с корабля на бал, — подумал Хеллборн и тут же засомневался: — А не рановато ли? Мы ведь так рассчитывали на эту войну…"

— Золотой Император? — переспросил кто-то.

— Он велик! — восторженно прошептала капитан Мэгги Хан, и союзники взглянули на нее под новыым углом.

В первую очередь Хеллборн. Подумать только, живая и незамужняя, а он за все эти дни перекинулся с ней едва ли десятком слов! Если бы не китайские оливковые глаза и желтая кожа — типичная европейская женщина. Впрочем, не совсем типичная. Зеленая униформа, короткая стрижка ("черные волосы, мой любимый цвет"), никаких украшений — кроме капитанских звездочек, пуговиц и ремня с пистолетной кобурой…

— Скажите, юная леди, — старый хрыч полковник Кэнди прервал далеко идущие мысли коварного альбионца, — ведь Манчьжурия не участвует в войне?…

— Золотой Император — а он велик! — свято хранит нейтралитет, — подтвердила Мэгги. От каталонского капитана они узнали самые свежие новости. На восточных и западных фронтах без перемен.

— Тогда почему вы, подданная Императора, сражались рядом с нами и даже…

— …даже убивала виксов? Законная самооборона, — объявила манчьжурка. — Я сообщила виксам о своем гражданстве еще в тот день, когда они посадили нас в свой "гидрожабль". Они отнесли ко мне как к военопленной, хотя наша страна с ними не воюет. Мои слова виксы полностью проигнорировали. Тем самым в моем лице они оскорбили самого Императора — а он велик! После этого я получила полное право в них стрелять. Впрочем, большую часть времени я всего лишь помогала раненым солдатам, — она скромно опустила ресницы.

"Действительно, помогала, — подумал Джеймс. — Надо будет потребовать для нее Мальтийский Крест как минимум".

— Вашему императору действительно исполняется 760 лет? — внезапно спросил лейтенант Хаббард.

— Он велик, — надулась Мэгги и больше ничего не ответила.

— Если мы поторопимся, — спохватился надпоручик Брюс, — то успеем прибыть в Харбин в самый разгар праздника!

И они поторопились.

* * * * *

Как утверждала манчьжурская официальная история, город Харбин существовал с незапамятных времен. Но в современный Харбин крошечная деревушка на краю света превратилась только с наступлением ХХ столетия. Город строили аккуратно и с большим вниманием к деталям. Над проектом работали лучшие инженеры и архитекторы. И город удался. Широкие проспекты, зеркальные небоскребы, классические ступенчатые пагоды — там было все.

Прошли годы, и город зажил самостоятельной жизнью, подвластный законам природы, но не тщательному планированию. Так называемый Императорский Центр со всех сторон окружили новые постройки — зеленые парки с роскошными виллами, рабочие кварталы, промышленный район и откровенные трущобы, какие можно найти в любом азиатском городе от Бомбея до Шанхая — беженцы, эмигранты, гангстеры, наркоторговцы, продажные женщины — имя им легион.

Но главный дирижаблепорт Харбина находился как раз на границе между зоной зеленых парков и Императорским Центром, поэтому знакомство с трущобами пришлось отложить. Солнце медленно поднималось справа по борту. Город был прекрасен.

— Волшебный пейзаж, — пробормотал Хеллборн. — What a view!

— To a kill! — согласилась Мэгги. — Вам ведь никогда не приходилось бывать в Харбине?

— Никак нет, — признался Джеймс.

— В таком случае, что вы делаете сегодня вечером? — поинтересовалась она.

Хеллборн подавился воздухом и закашлялся. Вестернизация Манчьжурии зашла слишком далеко. Золотой Император и в самом деле велик.

— Не знаю, — откровенно признался альбионец, немного придя в себя. — Служба. Война. Где мы все будем этим вечером?

Она бесцеремонно оторвала уголок от висевшей здесь же карты Восточного Полушария ("Бедные люди, которые там живут!") и нацарапала на нем несколько цифр.

— По этому телефону меня можно разыскать. Ну все, пока — пока что, — она чмокнула его в щеку и запрыгала по направлению к выходу.

— Чем обязан? — сообразил спросить Хеллборн примерно две минуты спустя, но ответа, разумеется, не получил. Вздохнул и медленно зашагал в том же направлении.

Члены Клуба "Форт-Альянс" собрались у подножия причальной башни. Полковник Клайв Кэнди раздал всем визитки. Старик очень старался, работал целую ночь. Разодрал обложки всех найденных на борту бульварных романов.

— Был очень рад, очень рад, — непрерывно повторял он. — Буду очень рад опять. — От волнения полковник пропускал слова.

— Не исключено, что мы все задержимся в городе как минимум на несколько дней, — заметил лейтенант Эверард. — Перед тем, как разлететься по домам и фронтам, мы сможем увидеться снова.

— Приходите по вечерам в "Американское кафе Рика", — предложила Мэгги. — Все приходят к Рику.

— Да будет так, дамы и господа, — подытожил Кэнди.

Они еще раз пожали друг другу руки и разошлись.

* * * * *

Манчьжурские таможенники были очень любезны — Мэгги уже успела замолвить словечко. (Офицер медицинской службы? Как бы не так! У альбионского резидента наверняка имеется толстая папочка с ее именем на обложке. Иначе этот резидент не стоит прошлогодней пингвиньей скорлупы). Даже за таксомотор заплатили. "От имени Золотого Императора приветствуем дорогих гостей!" Как скажете. Им даже позволили забрать с собой двух последних белголландских пленников, хотя Стандер пытался протестовать и взывал к манчьжурскому нейтралитету. Но его никто не слушал.

Ехать было недалеко, и город снова остался за кадром. Не страшно, они уже успели полюбоваться на Харбин с высоты полета.

Прием, оказанный блудным героям, в альбионском посольстве, был прохладным, как снега далекой родины.

— Откуда вы вообще свалились на мою голову? — задал риторический вопрос дежурный офицер Секретной службы.

"Home, sweet home!"

Хеллборн собрался уже обозвать офицера "тыловой крысой", но передумал. Мундир дежурного был украшен многочисленными Альбионскими Крестами за Великую войну. Ровесник Коппердика. Староват для армейского капитана. Резервист? Точно, резервист. Интересно, дела плохи или хороши, если таких вот ветеранов достают из нафталина?

— Вы меня вообще слушаете?! — возмутился дежурный.

— Внимательно, — подтвердил Джеймс.

Капитан пожал плечами и поднял телефонную трубку.

— Говорит капитан Фосс. Так точно, сэр. Да. Да. Нет. Будет исполнено, сэр, — трубка вернулась на рычаг. — Мистер Хеллборн, второй этаж, комната номер 17. Остальным пока подождать.

— А мои пленные? — Хамер и Стандер все еще стояли здесь, в наручниках.

— Сержант Апстон! — из ближайшего кабинета выглянул морской пехотинец. — Бросьте этих двоих в подвал.

— Спасибо, капитан, — кивнул Хеллборн и зашагал по лестнице. Между прочим, посольство размещалось в типичном альбионском пирамидальном коттедже. Интересно, чья это была идея? Одного из чиновников альбионского МИДа или Золотого Императора?

Комната номер 17 была пуста. Ну, почти пуста. Раскладушка в углу, скромный платяной шкаф — в другом. Душевая и туалет в соседней комнатушке. И, самое интересное — простой и неказистый письменный стол. Пишущая машинка, толстая стопка белоснежных листов; термос и пачка белых "офицерских" галет "Made in British China". Это было так предсказуемо! "Home, sweet home!"

Первым делом Хеллборн все-таки направился в душ, переоделся (наконец-то альбионская униформа! пусть и полевая), и только потом сел за машинку.

Все-таки он был почти дома, поэтому ему никто не запрещал несколько раз выходить из кабинета и блуждать по этажам. Ближе к обеду Джеймс даже отыскал столовую, но капитан Фосс прогнал его обратно в комнату. "Обед вам принесут". Как скажете, сэр.

"Что вы делаете сегодня вечером?"

"Составляю подробный отчет ".

Самый подробный отчет о своих действиях — с того самого дня, как я вступил на палубу "Матильды", да успокоится она на дне океана, аминь!

Через два дня, рано утром, капитан Фосс постучал ему в дверь.

— Закончили?

— Так точно, — пробурчал Джеймс, не отрываясь от подушки. Не глядя сунул руку под кровать и достал два больших запечатанных конверта. — Здесь все.

— Хорошо, можете еще немного поспать. После завтрака приходите ко мне в кабинет, первый этаж, слева от входа.

Хеллборн так и поступил. Увидев его, старый ветеран снова поднял трубку. На сей раз беседа с невидимкой на другом конце провода вышла совсем короткой и скучной, если такое вообще было возможно.

— Говорит капитан Фосс. Так точно, сэр. Будет исполнено, сэр, — трубка в очередной раз вернулась на рычаг. — Мистер Хеллборн, третий этаж, комната номер 35.

— Опять? — возмутился Хеллборн. — А что там? Печатная машинка другой модели?

— Вы не любите сюрпризы? — прищурился Фосс. — Хорошо, сюрприза не будет. В 35-й комнате вас ждет контр-адмирал Гильберт.

— Кто? — не поверил Джеймс. При этом у него был слегка глупый и недоверчивый вид (одновременно).

— Да, вы меня правильно поняли. Сэр Энтони, наш общий начальник, собственной персоной.

— Но почему, сэр?!

— Вы слышали про Конференцию, мистер Хеллборн? — снова прищурился капитан Фосс. — Контр-адмирал — только самый первый из старших офицеров, которые нагрянут в Харбин в ближайшие дни. И зачем мне эта головная боль? Лучше бы снова на фронт.

— Мы так и не отбили Кергелен? — вспомнил Хеллборн.

— Такого позора Альбионская Республика не знала с маклиновских времен, — нахмурился собеседник. — Впрочем, это ваши флотские дела. Хотя и воздушники успели облажаться. Гросс-маршал Апплгейт улетел в отставку быстрее своих самолетов.

— Не может быть! — удивился лейтенант. — Заслуженный герой войны…

— …отец-основатель альбионских ВВС, бла-бла-бла. Это война, сынок, — ухмыльнулся Фосс. — Но я старая сухопутная крыса, и пока что меня все это не касается. Надеюсь поучаствовать в сожжении Батавии. Хотя нет, Батавию тоже флотские будут брать — и позориться. Ну, тогда только Зуйдердам! Все, хватит трепаться, ступай к адмиралу, он уже должен был соскучиться!

"Зуйдердам? — задумался Хеллборн, поднимаясь на третий этаж. — Интересная тактическая задача. Еще никому не удавался десант в Новой Голландии. Испанцы и немцы попробовали в 1900-м — вечная им память…"

"Неужели до этого дойдет? — вернулся он к своим мыслям несколько ступенек спустя. — Так далеко мы никогда не заглядывали. Да и зачем нам эта страна кенгуру и древесных винни-пухов? Депортируем туда шотландцев после…"

Третий этаж, 35-я комната. Тук-тук-тук.

— Войдите!

— Простите, сэр, — сказал Хеллборн, увидев за приоткрытой дверью незнакомого офицера. — Мне сказали, что здесь будет контр-адмирал Гильберт…

— Джеймс, неужели я настолько изменился? — спросил незнакомец — моложавый, высокий, худой и стройный контр-адмирал в альбионском мундире.

— Повторите вопрос еще раз, пожалуйста, — машинально ответил Хеллборн. При этом у него снова был недоверчивый и глупый вид.

— Я настолько сильно изменился, Джеймс? — повторил незнакомец. Хотя голос его был прекрасно Хеллборну знаком. — Заходи, садись.

— Сэр Энтони? — Джеймс все еще не верил. — Кто с вами это сделал?

— Буду краток, — отвечал новый сэр Энтони, имевший очень мало общего с прежним сэром Энтони — круглым мясным шариком, с превеликим трудом покидающим свое любимое кресло. — Это была долгосрочная и тщательно подготовленная операция. Но война спутала все планы. Пришлось снимать весь этот грим, надувные подушки и все остальное. Ну и черт с ним.

Капитан Фосс все-таки обманул его. "Сюрпризов не будет". Как бы не так! Но это несомненно был контр-адмирал Гильберт. Глаза, голос, интонации и так далее. Минус надувные подушки. Придется привыкать.

— Если тебе нужны еще какие-то доказательства… — продолжал новый сэр Энтони.

— О чем мы говорили в нашу последнюю встречу? — спросил Хеллборн. Больше для порядка, потому что он абсолютно не сомневался, что иметт дело со своим старым командиром.

— "Наши предки отстояли свою независимость с оружием в руках, а "конфетки" получили на Имперской конференции", — процитировал самого себя адмирал Гильберт. — Еще мы говорили возможном союзе с Россией. Кстати, теперь у нас есть этот союз! All hail the Alliance!

— Аминь! — подтвердил Джеймс. — Жду ваших приказов, сэр.

— Я прочитал твой отчет, — сэр Энтони кивнул на свой стол. — Ты не в обиде? Сам знаешь, порядок есть порядок. Скажи спасибо, что служишь родному Альбиону, а не какой-нибудь Джунгарии, там бы с тебя шкуру спустили… Шучу-шучу. Беллоди и другие моряки полностью подтверждают твою историю. И не только они.

— А кого вы еще успели допросить? — удивился Хеллборн.

— Всего лишь достал копии показаний некоторых американцев и европейцев из вашего "клуба", — небрежно сообщил шеф. — Так что этот вопрос можно считать закрытым. Расстрел альбионского гражданина Остина под давлением азиатских союзников мог бы вызвать вопросы этического характера, но с точки зрения закона ты действовал совершенно правильно. Никаких претензий к тебе быть не может. Все, запечатали и забыли. Теперь перейдем к столь любимым нами грязным деталям, в которых скрывается дьявол.

— Вы что-то поняли из этих документов, сэр? — Джеймс указал на один из конвертов.

— Это бомба, Джеймс, — неожиданно тихим голосом ответил Гильберт. — Это настоящая бомба. Ты даже не представляешь, что ты мне принес. И не думай об этом. Забудь. Это приказ. Бомба. Но так даже лучше. Конечно, теперь мы будем готовы. Все, забудь и про это. Не было никаких документов. И этого разговора тоже не было.

— Так точно, сэр. Не понимаю, о чем вы.

— А теперь новый разговор, — объявил шеф и снова понизил голос. — Что именно сказал тебе адмирал ван Капеллен?

Хеллборн и не подумал ответить: "Сэр, там же все написано" — командир мог серьезно обидеться.

— Я рассказывал адмиралу про остров, Порт-Султан, — начал Джеймс. — "Очертания острова напоминают полумесяц", сказал я. "Прямо как нашем флаге!", ответил адмирал. "Liver turckx dan paus!" — воскликнул я, это мне показалось уместным. И тогда адмирал сказал буквально следующее: "Ongelukkig het, in die nabye toekoms hierdie slagspreuk is beter om nie aan die gang is. Sommige kan seermaak …" "К сожалению, в ближайшее время этим лозунгом лучше не размахивать. Кое-кто может обид …" Я твердо это запомнил, — убежденно завершил Хеллборн.

— И на основании этого ты сделал вывод о тайном союзе белголландцев с апсаками? — уточнил шеф.

— А с кем же еще, сэр? — удивился Джеймс. — С Ватиканом? С Мальтой? С Бискаретти?! С поляками?!! С каким-нибудь испанским карликом?

— Ты собираешься перечислить все католические страны и народы? — спокойно уточнил сэр Энтони. — Если нет — этот разговор тоже закончен.

— И его тоже никогда не было, — покорно продолжил Джеймс.

— Вот на этот раз ты ошибся, — заметил адмирал. — К этому разговору мы скорей всего вернемся. Как-нибудь в другой раз.

Глава 17. Все приходят к Рику

— Твоя информация о человекоуправляемых торпедах пришлась кстати. Больше того, она подтвердилась, — заявил контр-адмирал. Он любил перепрыгивать с темы на тему и тем самым сбивать собеседников с толку. Примитивный прием, но иногда он действовал даже на самых опытных. — Теперь я даже знаю, что корейцы передали ее в неискаженном виде. Не исключено, что от сотрудничества с ними будет толк. В прошлую войну они еще только учились жить и работать в мире Больших Белых Людей. Будем также надеяться, что корейцы никогда не узнают, что ты застрелил офицера империанской контрразведки и почистил ему ящик с секретными документами.

— Будем, сэр, — пробурчал Джеймс.

— От Франца Стандера тоже будет толк. Конечно, если он тебя не завербовал, — ухмыльнулся сэр Энтони. — Шучу. Вот Хамер настолько бесполезен, что надо было его пристрелить из жалости. Возможно, ему и в самом деле стоит подарить билет в нейтральную страну. В такую, где его приключения скоро станут известны. Пусть потенциальные объекты вербовки знают, что мы добры, милосердны и умеем держать свое слово. А если его там шлепнут виксы за предательство — это уже не наша вина и проблема. Это же и титаниса касается.

— Титаниса, — повторил Хеллборн. — Титанис на тропическом острове. Пятнадцать тысяч километров от Альбиона. Как он туда попал?! Прилетел?!

— Не надо так нервничать, Джеймс, — строго посмотрел на него адмирал. Хеллборн сделал над собой усилие и выдержал этот взгляд. Он благоразумно не упомянул в докладе о том, что Попугай отпустил его и разговаривал на незнакомом языке. Это было лишнее. — Все гораздо проще, чем ты думаешь. — Гильберт покопался в куче бумаг на столе. — "Взрослый самец, не менее трех метров, ярко-золотистый окрас со множеством неболших черных пятен …" Твои слова?

— Так точно, — подтвердил лейтенант.

Сэр Энтони метнул ему стандартную цветную фотографию, извлеченную из той же кучи:

— Этот?

Хеллборн уставился на снимок и вздрогнул. "Ты знаешь который час, Чарли?"

— Совершенно верно, сэр. Если только это не его близнец.

— У птиц не бывает близнецов, насколько мне известно. Они вылупляются из разных яиц, — авторитетным тоном заявил шеф. Хеллборн не стал с ним спорить. Тем временем на свет появилась еще одна бумага. — Самец по кличке Чарли. Продан для персонального зоопарка аннамского императора в Ханое. Был доставлен на британский грузовой корабль "Китаец-Гордон". Корабль вышел в море через Гранд-Туннель за несколько часов до начала войны. В порт назначения не прибыл. Пропал без вести. — Адмирал бросил листок обратно на стол. — Вот и все. Корабль попал в шторм, был случайно или намеренно потоплен, нашей субмариной или белголландским "гидрожаблем" — мы еще не знаем, что это такое — но титанису удалось спастись. Они смышленные птички. Выбрался из сломанной клетки и прыгнул в шлюпку. Сожрал в шлюпке всех моряков, не успевших сигануть за борт. Потом его прибило к вашему острову. Только и всего! Уильям Оккам был гений и пользовался отличной бритвой.

— Мы обыскали весь остров и не нашли никакой шлюпки, сэр, — счел своим долгом сообщить Хеллборн.

— Ее тут же унесло в океан, — сэр Энтони был убежден в своей правоте. — Или он вообще добирался до острова вплавь. Вылез на берег, отряхнулся, почистил перышки, закусил…

— Титанисы не умеют плавать, — неуверенно произнес Джеймс.

— Не любят плавать, плохо плавают — но умеют, — возразил адмирал. — Их стиль похож на пингвиний. Ты что, не читал великий труд профессора Леннокс-Бойда?! По-моему, он убедительно это доказал.

— Обязательное чтиво в Академии, но это было давно, — буркнул Хеллборн. — Верю вам на слово, сэр.

— Вот и отлично, будем и этот вопрос считать закрытым. Право, сейчас не время забивать себе голову бродячими животными, пусть это даже национальная боль и гордость Альбиона. Ну, вроде бы все. С делами на сегодня покончено. Перейдем к подаркам, а потом займемся развлечениями.

— Подарки, сэр? — переспросил лейтенант. — Развлечения? — шеф явно готовил какой-то подвох.

Контр-адмирал кивнул и протянул ему маленькую коробочку, обшитую черным бархатом. "В таких лежат обручальные кольца", — мелькнула совершенно идиотская мысль. Джеймс приподнял крышку и заглянул внутрь.

— Поздравляю вас, коммандер Хеллборн!

— Суб-коммандер, — машинально поправил начальника Джеймс. — Большое спасибо, сэр. Такая честь…

— "В повседневной разговорной речи, официальной или нефициальной дружеской беседе, в сложной обстановке на поле боя допускается обращаться к офицеру без специальной приставки суб-, флаг-, контр-, вице-, ет сетера ", — процитировал командир и протянул ему еще одну коробочку. Хеллборн осторожно отложил первый подарок и открыл второй. Внутри на шелковой подкладке лежал "Южный Крест" четвертой степени.

— Хочешь знать мое мнение — ты его пока не заслужил, — столь же авторитетным тоном заявил Гильберт. — Поэтому никаких торжественных церемоний не будет. Так сойдет, да и некогда нам. Просто в ближайшие дни тебе придется часто щеголять в парадной униформе, и это будет плохо выглядеть — множество иностранных орденов и ни одного родного. Пусть союзники видят, что Альбион достойно награждает своих героев!

— Множество иностранных орденов? — не понял Джеймс.

Адмирал снова нырнул в бумажную кучу. И как он вообще находит нужные документы в таком беспорядке?! Это определенно был новый сэр Энтони.

— Вот, пожалуйста. Это приглашение в корейское посольство. Тебя собираются наградить за проявленное сотрудничество или что-то в этом роде. Это — из Манчьжурского министерства обороны. Аналогично. Вот официальное письмо из американского посольства, из русского, из преторианского… Жадные британцы пока только почетную грамоту прислали, но я уверен, что они еще передумают. Итальянцы и французы пока не прислали ничего. Мичман Монтуори не очень важная фигура, а единственный француз из вашего Клуба погиб. Наверное, поэтому…

— За какие заслуги, сэр? — пробормотал ошеломленный лейт… нет, уже суб-коммандер Хеллборн. — Да еще так скоро, мы едва успели прибыть в Харбин!

— Ты что, не слышал про Конференцию, Джеймс? — удивился шеф. — Ты понимаешь, что через несколько дней в Харбин приедут ВСЕ? Впрочем, ты не мог знать таких подробностей, это пока тайна. Но не вижу смысла от тебя скрывать, этот уровень секретности тебе по карману… и по звездочкам.

— Кто эти "все", сэр? — уточнил Хеллборн.

— Мы усиленно распространяем слухи, будто приедет один-другой вождь максимум, остальные державы будут представлены министрами и вице-президентами, — сообщил сэр Энтони. — Но на самом деле приедут все — "Кровавая Мэри", Лорд-протектор, царь Борис, король Анри, Бискаретти, даже корейский император Ури…

— Юри, — автоматически поправил командира Джеймс.

— …корейский император Юри, это надменный полубог (пусть ему и далеко до манчьжурского соседа). А кроме них — Великий Могол, джунгарский хан, аннамский император Бао Дай…

— Развелось императоров, — пробурчал Хеллборн, — куда ни плюнешь — попадешь в императора.

— Ну, этот всего лишь безобидный вассал Британского Китая. Плюс несколько нейтралов и потенциальных союзников. Мир не видел такого сборища со времен Версаля! — воскликнул сэр Энтони.

— А кто будет представлять Альбион?

— Наши вожди еще не решили, — развел руками адмирал. — Ну, кто-нибудь обязательно прибудет. И все усиленно готовятся. А самая естественная часть подготовки — раздача авансов. И почему бы не наградить героического союзного офицера? Это будет так красиво выглядеть! Вот вся ФАБРИКА и старается. Поэтому не сомневаюсь, хитрые британцы выжидают, чтобы вручить тебе орден побольше и покрупнее, чем корейцы или русские. А корейцы наоборот, торопятся, им еще много орденов раздавать. И нам тоже придется. Потом посидишь над списком "членов клуба", сам решишь, кому что прицепить.

— Между прочим, сэр, — спохватился Джеймс, — мирная конференция? — Он подчеркнул слово "мирная". — Что же получается? Конец войне?

— Я думаю, белголландцы нас не разочаруют, — ухмыльнулся сэр Энтони. — А ты как думаешь?

— Я думаю, что вам известно чуть больше, чем мне, — развел руками Хеллборн.

Адмирал посмотрел на часы.

— В корейском посольстве тебя ждут уже сегодня в полдень. Так что придется поторопиться. — Шеф протянул новоиспеченному суб-коммандеру белый конверт. — Деньги, документы, дипломатический паспорт — в городе уже несколько дней свирепствуют Глаза и Уши Золотого Императора. Бегом в ателье за мундиром, вот адрес. Какие награды у тебя уже есть?

— "Гренландский Крест" и значок "За испанский поход", — пожал плечами Хеллборн.

— Загляни к нашему казначею, у него должен быть полный набор. Да, возьми с собой Беллоди, корейцы и его собираются наградить. Кстати, что ты о нем думаешь? О Реджинальде Беллоди?

— Отличный парень, — снова пожал плечами Джеймс. Ему опять не пришло в голову сказать "Да я же обо всем в отчете написал". — Далеко пойдет.

— Как ты думаешь, стоит забрать его к нам? В Секретную службу? Зачем ему прозябать на ржавых кораблях среди пьяных матросов? — спросил контр-адмирал.

— Как раз тогда ему и придется все время иметь дело с пьяными матросами, — ухмыльнулся Хеллборн. — В каком-нибудь белголландском флоте, на нелегальной работе. Решать вам, сэр. Я бы его взял.

— Хорошо, я подумаю над этим, — кивнул сэр Энтони и вернулся к пачке разноцветных бланков. — Обрати внимание, все приглашения разные. Империанцы желают видеть только старших офицеров; манчьжурские аристократы — только тебя одного; американские демократы — всех до последнего солдата, то есть рядового Уотерсона; русские с их стремлением к равноправию — тоже всех. Транскавказия — снова тебя одного.

— Странно, — задумчиво проговорил Хеллборн, — еще совсем недавно я стрелял в русских, а сегодня они собираются вручить мне орден…

— Забудь об этом, — немедленно отозвался шеф. — Это приказ. Забудь, что когда-то вообще смотрел на них через прицел. Этот союз в настоящий момент слишком важен для нас, ты сам должен понимать — почему.

— Надеюсь, что они тоже забыли, — пробормотал Джеймс.

— Черт бы побрал этого идиота Годвинсона! — внезапно рявкнул сэр Энтони. Больше того, он вскочил и забегал по комнате, туда-сюда. Вот когда Хеллборн по-настоящему почуствовал масштаб волшебной трансформации. Это был определенно новый, обновленный сэр Энтони. Прежний мясной шарик не был способен совершать такие упражнения. — Свет не видел такого тупого министра иностранных дел! Это он настоял, чтобы офицеры-"добровольцы" поехали в Данорвегию под своими настоящими именами. "Джентельмены должны играть по правилам, нас не поймут, Женевская конвенция, бла-бла-бла…" Идиот! К счастью, как только началась война, мы тут же от него избавились.

— Убили? — равнодушно поинтересовался Хеллборн.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно уставился на него шеф, заставив Джеймса на какое-то мгновение похолодеть. — Мы так тщательно готовили эту авиакатастрофу… Шучу, шучу. Полетел в отставку быстрее своего самолета!

Порой контр-адмирал выдавал уникальные в своей глупости и плоскости шутки. Возможно, это было частью игры. Но пока у Хеллборна не было причин над этим задуматься.

— Так или иначе, будь с русскими вежлив и осторожен одновременно. Не мне тебя учить. Кстати, как они тебе понравились? — Сэр Энтони Гильберт покосился на один из документов. — Флеров, Гирин, Петровы…

— С Флеровым я почти не общался, двумя словами перекинулись, — ответил Джеймс. — Старший капитан Гирин…

— Неважно, потом расскажешь, — поспешно оборвал его шеф. — Опоздаешь к корейцам! На сегодня других приглашений нет. После корейского посольства можешь быть свободен до завтрашнего утра. Посмотри город, потолкайся по злачным местам… Рекомендую "Американское кафе Рика". Все приходят к Рику. Обычные процедуры. Не-мне-тебя-учить. Суб-коммандер Хеллборн, вы свободны!

— Слушаюсь, сэр!

* * * * *

Остатки экипажа "Матильды" толпились в вестибюле посольства.

— Поздравляем, суб-коммандер! — прогремели они нестройным хором.

Хеллборн оглядел боевых товарищей.

— Главстаршина Коппердик… Лейтенант 1-го класса Беллоди… Лейтенант 2-го класса Флойд… Кадет Уотерсон?! Взаимно, джентельмены!

Но мундиры коварных альбионцев украшали не только новые шевроны или погоны, но и блестящие "Морские звезды". 1-й степени у Коппердика, 2-й у двух младших офицеров, 4-й у свежего кадета.

— Это за "Адольфа", сэр, — пояснил Беллоди.

— Адмирал сказал, что я доберусь в Академию только после окончания войны, — смущенно сообщил Уотерсон, — но погоны он может дать мне уже сейчас.

— Тут не поздравлять, тут соболезновать надо, — заметил вчерашний мичман Флойд. — Никакой власти и море головной боли! Уж я-то знаю…

— Мы все знаем, — кивнул Хеллборн.

— Но я-то лучше вас помню! — возразил Флойд и получил в ответ серию глуповатых, но добродушных улыбок от старших товарищей.

— Уже, — печальным тоном подтвердил Уотерсон, — через полчаса к нам в гости приезжает какой-то европейский фельдмаршал, и мне предстоит торчать в почетном карауле.

Хеллборн бросил взгляд на часы (золотые, адмиральские, с альбионским гербом, получены под расписку у посольского казначея).

— Мистер Беллоди, нам следует поторопиться! Всем привет, увидимся позднее.

— Мистер Хеллборн? — внезапно окликнул его сержант морской пехоты, дежуривший в вестибюле. — Вас просят к телефону.

— Магрудер, — сказал голос в трубке. — Сегодня вечером в "Американском кафе Рика".

* * * * *

— Ничего не напоминает? — спросил Беллоди, когда они выбрались из таксомотора у ворот корейского посольства.

— Большой Императорский Дворец в Сеуле, — кивнул Хеллборн. — Почти точная копия, только масштабная.

— Бывал там?

— Видел картинку в журнале. А наше посольство — альбионская пирамида, американское — маленький Белый Дом, французское — копия Версаля, ну и так далее. Я уже успел выяснить. Еще одна прихоть Золотого Императора. Владыка пожелал собрать у себя в столице всю мировую архитектуру.

— Он велик, — согласился Беллоди.

Корейские гвардейцы в серебряных кирасах взяли ружья на караул. Ожидавший в дверях посольства офицер-церемониймейстер в конфуцианском халате провел альбионских гостей внутрь.

— МАНСЕ! — рявкнул до боли в ушах знакомый голос, едва они переступили порог. Почетным караулом командовал надпоручик… нет, уже подполковник Тай Кван До собственной персоной. — Мансе! Мансе! МАНСЕ!!!

Хеллборну и Беллоди удалось покинуть гостеприимных союзников только через три с лишним часа.

Перед этим каждый из альбионцев получил (необязательно в таком порядке) Орден Героического и Достопочтимого Корейского Железного Дракона; золотой меч в стиле шилланской династии с личной монограммой Божественного Тэдже-Императора Юри; конфуцианскую шапку; однозарядный пистолет "Смит-Вессон" (на этот раз позолоченный, с дарственной надписью и алмазом в рукоятке); право стоять в присутствии Императора Юри (да живет он Десять Тысяч Лет. Мансе!) и его наследников (а не лежать, уткнувшись глазами в холодный пол); почетное звание капитана Корейской Императорской Гвардейской Кавалерии; и напоследок — дворянский титул.

Посол Корейской Империи в Харбине достопочтимый Ли Сын Ман произнес Речь (с большой буквы). Великий Союз, Справедливая Война, Братство, Скрепленное Кровью. All hail the Alliance, мансе, мансе, мансе!!!

За сим последовал банкет, настолько экзотический, что альбионцы плохо соображали, что именно им подкладывают в чашки и тарелки. Хорошо хоть не отравились. Но и не наелись как следует.

Коварные альбионцы так и не поняли, чем все закончилось — то ли они сами сбежали; то ли хозяева, у которых назревали другие важные дела, вежливо выставили гостей вон. Церемониймейстер был настоящим мейстером своего дела.

— Куда теперь? — спросил немного ошеломленный Беллоди, когда они вернулись на городской тротуар. — Стоит ли возвращаться в посольство?

— Придется, — вздохнул Джеймс и снял с головы конфуцианскую шапку. Потеребил портупею с золотым оружием. (Кстати, а где трофейный золотой пистолетик?! Потерялся во время боя на дирижабле…). — Не гулять же по городу со всем этим богатством? Заскочим буквально на секунду, оставим у казначея.

— А потом?

— Поедем к Рику, — вспомнил Хеллборн. — Все приходят к Рику.

— Не рановато ли? — засомневался Реджи. — Еще и четырех нет.

— Пока доберемся, будет в самый раз, — успокоил его старший товарищ. — Такси!

— Подумать только, маркиз Беллоди, — покачал головой Реджи, садясь в машину.

— Барон Хеллборн, — пожал плечами Джеймс. — Или правильно будет "барон фон Хеллборн"? Черт знает что! Даже знать не хочу, как это звучит по-корейски!

— Между прочим, а почему "маркиз" и "барон", а не какой-нибудь "эмир" или "мандарин"?

— Это всего лишь перевод, сугубленный вестернизацией дальневосточных империй, — пояснил Хеллборн. — Наши белые европейские братья крепко потоптались здесь в прошлом веке. Хотя конфуцианская наградная система все равно осталась особой песней. Знаешь ли ты, что если бы тебя героически убили, ты мог бы получить у корейцев титул принца или даже короля посмертно?

— Это как? — удивился Беллоди.

— Каждый сходит с ума по своему, — ухмыльнулся старший товарищ. — Но согласись, это красиво! Короновать посмертно! Тем более что ныне правящему монарху не жалко, ты ему уже не конкурент.

— А если бы у меня оставались наследники?

— Тогда не видать тебе королевского титула даже в гробу.

— Лучше все-таки живой маркиз, чем мертвый король, — заметил Белоди. — Надо будет написать тетушке, она просто лопнет от счастья. Она лопнет, а мне достанется богатое наследство!

— Кто твоя тетушка? — поинтересовался Хеллборн.

— Англичанка, из обнищавших Глостеров, — сообщил Беллоди. — Дядя Эрик учился в Лондоне и привез ее оттуда. Такой удар для семьи, наследница славного рода вышла за альбионского плебея с итальянской фамилией!

— Откуда тогда богатое наследство? — удивился Хеллборн.

— Выйдя в отставку, дядюшка потратил добрую треть выходного пособия на акции "Винил-Стирлинг". Тогда они еще стоили по пять центов за штуку.

Джеймс едва удержался от восхищенного свиста. Сколько стоит одна акция "Винил-Стирлинг" сегодня? Что-то около трехсот новых альбионских долларов…

— Тетя Лиза серьезно планировала дядино убийство, — продолжал Беллоди. — Так серьезно, что подготовка растянулась на несколько лет. Но тут акции взлетели быстрее наших самолетов, и она, разумеется, передумала. Хм. Гм. Очень приятно, маркиз Беллоди!

— Но ты не очень-то раскатывай губу, — ухмыльнулся Хеллборн. — Альбион — демократическая республика, которая не признает иностранные аристократические титулы. За исключением рыцарских, конечно. Отцы-основатели решили по умолчанию считать, что "рыцарь" — это почетное военное звание, а не дворянское.

— А разве мы теперь не рыцари? — задумался Беллоди. — Капитан Гвардейской Кавалерии — наверняка рыцарь.

— Это надо проверить и уточнить, — неуверенно сказал Хеллборн.

— Сэр Джеймс, очень приятно, сэр Реджинальд! Звучит ничуть не хуже!

— Аминь! — подхватил суб-коммандер. — Сэр Энтони больше не сможет задирать нос!

— Я не совсем понял, какие права это нам дает в Корее и ее колониях, — заметил Реджи. — А вдруг это плантация и крепость с дюжиной прекрасных наложниц? Тогда стоит перебраться в Корею после войны, пожить в свое удовольствие!..

— Шутишь?

— Конечно, — вздохнул Беллоди. — Хочу домой. Home, sweet home…

— Война только началась, — напомнил Хеллборн.

"И мы так на нее рассчитываем!"

* * * * *

"Rick's Cafe Americain" располагалось в приличном районе, на границе Императорского Центра и делового квартала. Хеллборн затруднился определить, какому архитектурному стилю принадлежит этот двухэтажный домик. Что-то ближневосточное.

Едва коварные альбионцы пересекли порог, как тут же принялись натыкаться на старых знакомых. Капитан Гордон стоял у большой карты мира и блуждал рассеянным взглядом от одного материка к другому.

— Ищете достойные цели, Джон? — ухмыльнулся Хеллборн.

— Поздравляю вас, Джеймс, и вас тоже, мистер Беллоди, — рассеянный взгляд Гордона не помешал ему заметить обновленную униформу альбионцев.

— Взаимно, — Гордон остался капитаном, но "Бронзовая Звезда" на его мундире сверкала первозданной чистотой.

— Спасибо, — кивнул Гордон и снова уткнулся в карту. — Какой все-таки интересный и загадочный мир! Порой мне кажется, что Белголландия, Альбион, Данорвегия, Джунгария, Халистан — это далекие волшебные королевства, затерянные в какой-то фантастической вселенной между звезд. Вы только вслушайтесь в их названия!..

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Хеллборн, — как по мне, так добрая половина этих стран подзадержалась на карте нашей планеты. Давно пора стереть их ко всем чертям.

— Как скажете, — легко согласился Гордон. — Как скажете… Пойдемте, Мэнс ждет нас у стойки.

Внутри было тепло, светло и уютно. Почти домашняя обстановка. Ну, почти. Некий избыток сигаретного дыма. Чернокожий пианист в центре зала играл "Sway with me".

Новоиспеченный капитан Эверард действительно торчал у стойки в компании двух незнакомых американских офицеров. Обменялись поздравлениями.

— Вы только что разминулись с нашими русскими друзьями, — поведал Эверард. — Они заглянули буквально на пять минут, поздоровались и тут же ушли. Очевидно, приняли это весьма приличное заведение за гнездо буржуазного порока и разврата. Вот что делает с людьми пуританский коммунизм!

— Возможно, я в этом виноват, — внезапно присоединился к разговору бармен, немедленно приковавший к себе взгляды союзников. Молодой человек с худощавым грустным лицом и тонкими черными усиками. Знакомый акцент… — Им не поздоровится, если комиссары узнают, что ваши друзья общались с белогвардейским эмигрантом.

— Вот что делает с людьми гражданская война, — уточнил свою позицию Эверард и печально вздохнул. — Ваше здоровье!

— Первый тост не за это, — вспомнил Хеллборн.

— Да, конечно, — согласился американец. — За тех, кто остался на поле битвы!

Выпили. Помолчали.

— Познакомьтесь, — оживился Эверард и представил своих собеседников. — Лейтенант Уильям Патрик Гитлер, коллега нашей Мэгги.

"Секретный агент?" — подумал Хеллборн.

— …офицер медицинской службы, — уточнил Эверард.

— Аптекарь, — рассмеялся новый знакомый. Приятный парень. — Можно просто Билли.

— А это капитан Чарльз Рэнкин, ваш коллега…

"Еще один секретный агент?" — удивился коварный альбионец.

— …историк, — пояснил Мэнс Эверард.

Еще одно грустное лицо, но на этот раз широкое и украшенное пышными черными усами. Впрочем, услышав "ваш коллега", Чарльз Рэнкин оживился.

— На каком периоде специализируетесь, мистер Хеллборн?

Джеймс ткнул указательным пальцем в свой мундир и печально улыбнулся:

— Ни дня не работал по специальности. Разве что в студенческие годы немного копал пирамиды родного Альбиона. А вы?

— Пока меня не призвали, был школьным учителем, — поведал Рэнкин. — Учил детишек всему понемногу, от динозавров до президента Кейта. Но всегда предпочитал античность. Рим, Афины, Македония…

— Мы как раз спорили об этом, — вставил Эверард. — Чарльз считает, что тогда мир был гораздо лучше.

— Умом я понимаю, что это не так, — вздохнул Рэнкин, — но сердце хочет верить, что мир был немного чище и светлее — как и люди, его населявшие. Конечно, никакой разницы на самом деле нет. Те же войны и конфликты, страдания, преступления…

— Вряд ли человечество сильно изменится даже через двести тысяч лет, — задумчиво пробормотал Джон Гордон.

Хеллборн не успел спросить его "Почему именно 200 тысяч?" — потому что в этот момент к ним подошли еще двое.

Мэгги Хан была великолепна в своей парадной униформе — короткая черная юбка, белоснежный китель, черная пилотка. Обычных женских украшений не прибавилось даже на суше — не считать же таковыми лаковые туфельки и жалкую попытку завить коротко стриженные волосы? Орденских планок было так много, что трудно было сказать, есть ли среди них свежие. Полная коллекция! Подвязка, Баня, Золотое Руно, Почетный Легион. Даже "Боевое Красное Знамя" и "Голубой Крест Ислама". Но пока ни одной альбионской награды. Хорошо, будет что ей подарить.

Не сразу Хеллборн перевел взгляд на ее спутника. Черт побери, сколько вокруг сегодня грустных лиц! По крайней мере, это лицо гладко выбрито. Черные волосы, серые глаза. Среднего роста, в белом вечернем костюме с бабочкой. Гражданский? Какое приятное разнообразие.

— Познакомьтесь, это Рик Блейн, владелец кафе, — представила его Мэгги, после чего назвала своих товарищей.

— Очень приятно, господа, — сказал мистер Блейн. — Друзья Мэгги — мои друзья. Добро пожаловать в Харбин. Надеюсь, вам здесь понравится.

— Вы не присоединитесь к нам, мистер Блейн? — спросил один из американцев.

— Прошу меня извинить, — отрицательно покачал головой Рик. — У меня правило — я никогда не пью и не играю с клиентами.

— Ничего страшного, — рассмеялась Мэгги, — это правило он часто нарушает.

— Только не сегодня вечером, мисс Хан, — просто сказал Рик. — Всего хорошего, господа, Саша, — повернулся он к бармену, — эти офицеры сегодня угощаются за наш счет.

— Будет исполнено, мистер Рик.

— Кто он такой, этот Блейн? — прошептал Хеллборн, наклонившись к Мэгги, когда гостеприимный хозяин их оставил.

— Ты ревнуешь, Джеймс? — снова рассмеялась она.

— Не говори глупости, — покраснел он. — Просто я уже где-то его встречал.

— Это непростой человек, — Мэгги слегка повысила голос, так что ее могли слышать все офицеры у стойки. — Он воевал в Испании за республиканцев, потом доставлял оружие эфиопским партизанам…

Хеллборн вспомнил. В одном из испанских портов этот парень был среди тех, кто помогал разружать ящики с альбионскими винтовками "Сильвер Бесс".

— Борец за правое дело? — уточнил Рэнкин и сам себе кивнул. — Да, наверно…

— Он ваш земляк, но у него были какие-то проблемы на родине и ему пришлось покинуть Америку, — неуверенно добавила Мэгги.

— Ничего страшного, — кисло улыбнулся Мэнс Эверард, — мы же не полицейские.

Тем временем гостей в зале прибыло. Похоже, Эверард бывал здесь уже не в первый раз, потому что поспешил представить старым друзьям новую группу гостей:

— Ваши соотечественники, Джеймс. Быть может, вы были знакомы уже на родине?

— Не имел чести, — покачал головой Хеллборн.

— А я имел! — аж подпрыгнул на месте Беллоди. — Джеймс, познакомься. Лейтенант Скотт Мак-Айзек. Коммандер Эндрю Гоггинс. Суб-коммандер Джеймс Хеллборн.

— Какими судьбами, земляки? — спросил Хеллборн, обмениваясь с ними рукопожатиями.

— Я был штурманом на "Адмирале ДеСпиллере", — сказал Гоггинс, — а Скотт — вторым оружейным офицером.

Хеллборн напряг память. Черт побери, как давно это было! Ему показалось, что он снова слышит голос покойного капитана Сент-Олбанса: "Среди погибших великое множество альбионских граждан… Фрегат "Адмирал ДеСпиллер" потоплен, монитор "Королева Лена" получил тяжелые повреждения. О судьбе прочих кораблей достоверных известий нет …"

— Вас утопили в Манильской бухте в первый день войны, — сказал Джеймс.

— Совершенно верно, — кивнул штурман погибшего фрегата. — Попали в лагерь, бежали. Добирались сюда через весь Китай. А вы, я так понимаю, герои Кергелена?

Хеллборн поморщился.

— Вообще-то мы проиграли эту битву, — заметил он.

— Но вы же утопили целый виковский крейсер! — восторжено воскликнул младший из альбионцев, Мак-Айзек. — Реджи, вы действительно угробили его первым выстрелом из мортиры?!

— А ты ведь тоже говорил — "молодая школа"! — Беллоди был готов захлебнуться от восторга. — Точно в яблочко, прямо в погреб носовой башни!

— Ври больше!

— Джентельмены, — повысила голос Мэгги Хан, — давайте хотя бы сегодняшний вечером посвятим чему-нибудь другому. Еще успеете навоеваться.

— Да, конечно, как скажете, миледи, — смутились бравые альбионские вояки.

— Здесь очень мило, — заметил Хеллборн, — но на какие цивилизованные развлечения мы можем рассчитывать сегодня вечером? Я догадываюсь, что стриптиз нам не покажут?

Только очередная группа гостей спасла его от приступа неловкости и кровоизлияния в лицо.

— А вот и наши английские друзья! — объявил Эверард. — Лейтенант Ричард Блейд — не путать с Риком Блейном. Лейтенант Бунд…

— Джеймс Бунд, — уточнил англичанин.

— …ваш тезка! Лейтенант Ким Филби. Коммандер Иэн Флеминг. And, last but not least — полковник Джон Киплинг.

— Да-да-да, я тот самый, мой папа был великим человеком, — поспешно заявил полковник и тем самым заставил всех улыбнуться. — Автографы не раздаю, интервью как-нибудь в другой раз, групповая фотография — после близкого знакомства.

— У вас богатый опыт public relations, — заметил Хеллборн.

— Не спрашивайте, — безнадежным жестом отмахнулся Киплинг-младший.

— Что-то мы задержались у стойки, — заметил Эверард. — Здесь найдется столик подходящего размера, чтобы разместить нас всех?

— В карточном зале, — ответила Мэгги. — Рик с удовольствием предоставит его в наше распоряжение. Туда же принесут закуски и… кто здесь спрашивал о цивилизованных развлечениях?

— Только не покер, — неожиданно застонал Рэнкин, и несколько человек поспешили с ним согласиться.

— Осмелись предложить "Пятнадцать человек на сундук мертвеца", — сказал Джеймс Бунд. Это было так по-британски — произнести полное название игры. Альбионец сказал бы просто "Пятнадцать человек", американец и вовсе мог ляпнуть нечто вроде "сыграть в ящик с трупом".

Это предложение пришлось по вкусу всем присутствующим.

— Вы не станете возражать, если к вам присоединится дама? — спросила Мэгги.

Хеллборн был уверен, что британских консерваторов хватит удар, но они даже бровью не повели — кроме Джеймса Бунда, тот вообще улыбнулся и раскланялся:

— Ни в коем случае, миледи. Мы будем только рады.

"Тот еще ловелас", — понял Хеллборн.

— В таком случае — вперед!

Глава 18. Пятнадцать человек и сундук мертвеца

— Какая ставка? — первым делом поинтересовался Хеллборн, устроившись за столом.

— Пять фунтов. Больше десяти поднимать не станем, — объявил Джеймс Бунд, взявший на себя бОльшую часть распорядительских обязанностей. ("Тот еще картежник", — отметил про себя Хеллборн).

— А биржа в последнее время не падала? — уточнил альбионец. — Курсы валют не прыгали?

— Зачем ей падать? — удивился англичанин. — Это всего лишь война, а не Великая депрессия.

То есть примерно от восьми до шестнадцати альбионских долларов. Сущие гроши. Все равно что играть на интерес. Хотя нет, если принять во внимание число игроков, победитель получит неплохую добычу. Но проигравшие не потеряют почти ничего.

С одной стороны, еще древние говорили: "Зачем солдату деньги, если завтра его могут убить?" С другой — на дворе стояли цивилизованные времена. В целом ряде армий азартные игры были вообще запрщены, в других — размеры ставок законодательно ограничены. Солдат, проигравшийся в пух и прах — легкая добыча для штатных кредиторов плаща и кинжала, служащих иному флагу. Так что пять-десять фунтов — в самый раз, все честно и необременительно. А непотраченные деньги убитых можно переслать семье.

— Первая раздача, — объявил банкомет (один из работников Рика Блейна), — пять карт каждому игроку.

В этой игре принимают участие целых пять колод, то есть 270 карт. Задача игрока — собрать у себя полную команду в "15 человек". Под людьми подразумеваются — самым естественным образом — карты с изображениями людей: дамы, короли, валеты и джокеры. "Красные люди" — "пираты", "черные" — "рабы". Рабов можно покупать или продавать, пиратов — нанимать. Деньгами в игре служат "цифровые карты" — от двойки до десятки. "Красные" и "черные деньги" ("фунты" и "дублоны") имеют разную стоимость. Курс между ними может меняться несколько раз по ходу игры, как и цены на "рабов" и "пиратов". Пиковый туз — "черная метка". Участник, получивший эту карту, обязан немедленно в этом признаться и покинуть игру. Скрывать "черную метку" не имеет смысла, рано или поздно игрок должен открыть все свои карты (конечно, речь не идет о шулерах, спешащих спрятать столь неудобного туза в рукаве). "Трефовый туз" — "опасный, лишний или запретный груз". Он не означает проигрыша, но от него необходимо как можно быстрее избавиться. Красные тузы — "сокровища". Их тоже можно продать-купить-перепродать за ту или иную цену.

Стоит ли уточнить, что опытный игрок в "15 человек" должен иметь отличную память и математические способности выше среднего. Вести записи запрещается, и не каждый способен удержать в памяти все сброшенные карты или стоимость "черных рабов" на аукционе 20–30 кругов назад.

В прежние времена число игроков должно было совпадать с названием игры, но от этого правила быстро отказались. Не всякий раз удается собрать за столом ровно 15 человек. Как сегодня, например. Сегодня их было 14. Не считая банкомета — он был "сундуком".

— Карты сданы, леди и джентельмены, — провозгласил банкомет. — Напоминаю, в первой раздаче всего пять карт.

Хеллборн заглянул в полученный набор. Так себе. Ни одного "человека", всего одна "девятка", остальное на карманные расходы.

Чарльз Рэнкин шумно поднялся и бросил свои карты на стол. Сверху лежала "черная метка".

— Мне никогда не везло в азартные игры, — добавил он. — Счастливо оставаться, леди и джентельмены.

— Предложения, заявки? — спросил банкомет у тех, кто остался.

— Выставляю на продажу, — сказал лейтенант Блейд. — Две черные королевы. Отдам недорого.

— Покупаю одну, — равнодушно отозвался Хеллборн.

— Сколько готовы заплатить?

— Десять дублонов.

— Другие предложения?

— Одиннадцать, — сказал Гитлер.

— Тринадцать, — предложил Хеллборн.

— Еще?

— Я пас, — сказал Гитлер.

— Продано. Кто-нибудь желает купить вторую королеву? — поинтересовался Блейд. Он был чем-то похож на Бунда. "Вышли из одного инкубатора где-то в Оксфорде, — констатировал Хеллборн. — Больше того, они такие же "моряки", как и я. Как только началась война, все шпионы стали липнуть друг к другу".

— Одиннадцать, — повторил Гитлер.

— Продано.

Но "аптекарь" не успел забрать свою покупку — рядом с ней на стол упал красный валет Кима Филби.

— Мой пират убил вашу рабыню. Из ревности.

— Вашего пирата повесили, — вздохнул Гитлер и бросил обе карты в "океан" (американцы называли эту кучу отыгранных карт "свалкой", альбионцы — "кратером").

— Новая раздача, леди и джентельмены!

— Дайте две, — попросил Хеллборн. О, на этот раз кое-что получше! Король червей и "алмазный" туз. Алмаз можно будет выгодно продать, но не сейчас, через несколько кругов…

Через несколько кругов "черная метка" выпала полковнику Киплингу.

— Умей поставить в радостной надежде… — произнес он и покинул стол. — Я буду ждать вас в баре, — броосил он на прощание соотечественикам.

— Отпускаю раба на волю, — объявил Джеймс Бунд и сбросил черного короля. — Теперь он свободный человек. Каждый желающий может его нанять.

После горячего торга "свободный человек" был нанят Мэнсом Эверардом за баснословную сумму в 60 "дублонов" или 20 "фунтов". Выручка согласно правилам ушла к банкомету и вернулась в "финансовый круговорот". Игра продолжалась.

Оставшиеся "черные метки" выпали Филби, Гитлеру и альбионцу Гоггинсу. Мэгги "разорилась" и не смогла "выплатить долги". У Блейда "сбежали" все "рабы". Организатором "побега" стал Мак-Айзек, "подкупивший" охрану, но его команду подкараулил и "расстрелял" Эверард, в свою очередь побежденный Гордоном.

И в конце концов за столом остались только два Джеймса — Бунд и Хеллборн. Больше никто из проигравших не расходился, а Киплинг и Рэнкин даже вернулись. Столпились вокруг стола и молча следили за поединком. Это было не совсем по правилам, но никто не стал возражать.

Хеллборна от окончательной победы отделяло всего ничего. Он уже успел собрать 14 "человек". Победная карта с последним "человеком" могла явиться к нему в любой момент. Разумеется, комбинация Бунда была ему неизвестна. Это было нечестно с его стороны, но все-таки Хеллборн бросил короткий взгляд на лица людей, стоявших за спиной Бунда. Физиономии Блейда и Флеминга ничего интересного ему не рассказали. Остается надеяться, что и Бунд не извлечет полезной информации из тех, кто стоит за спиной у Хеллборна. Судя по запаху духов, это была Мэгги.

— Раздача! — объявил банкомет.

— Дайте две, — сказал Хеллборн.

Двойка и четверка. Тьфу. А что, если…

— Утопил этого пирата за предательство, — с равнодушным выражением лица Хеллборн выбросил красного короля в "океан".

— Желаете нанять другого, мистер Хеллборн? — немедленно предложил Бунд. — Это честный человек, служил мне верой и правдой с первого круга. Готов работать за гроши.

— Три дублона, — согласился Хеллборн.

— Он ваш, — подытожил Бунд.

Троек у альбионца не было, и он бросил на стол четверку.

— У вас не найдется сдачи, мистер Бунд?

Четыре минус три = единица, но такой "банкноты" в игре нет.

— Быть может, согласитесь взять в нагрузку одного раба? — поинтересовался англичанин. — Здоровый, как черт…

— Что я буду с ним делать? — развел руками Хеллборн.

— Тогда я буду вам должен… — начал было соперник.

— Так дело не пойдет, мистер Бунд, — возразил коварный альбионец. — С вас один дублон.

— Неужели у вас нет других банкнот? — поинтересовался англичанин.

— Вы не можете задавать такие вопросы, — заметил Хеллборн.

Джеймс Бунд вздохнул и вытащил из своей колоды "сокровище", туз червей.

— Уже и не помню, за сколько его купил ("Вот врунишка!"). Отдам за дублон.

— Так и быть, возьму, — притворно вздохнул Хеллборн.

— Раздача! — сообщил банкомет.

Черная дама и семерка червей. Пятнадцатый член команды прибыл.

— Сундук, — объявил Хеллборн и открыл карты.

— Полный трюм, — признался Бунд и показал свои. 17 "человек". Перебор. Такое тоже бывает. В одной из раздач к англичанину пришло слишком много "людей". Разумеется, он пытался от них избавиться, но они все прибывали и прибывали. Пока его корабль не пошел на дно от перегрузки.

— Отличная игра, мистер Хеллборн, — британец протянул ладонь для рукопожатия.

— Благодарю вас, мистер Бунд, — Джеймс-альбионец собрал выигрыш. Семьдесят фунтов в разных валютах. — Угощаю всех!

— Сегодня нас угощает Рик, — напомнила Мэгги. — Он может обидеться.

— Тогда угощаю в счет следующего раза, — не растерялся Хеллборн. — Или угощу других гостей мистера Блейна. В главном зале должно быть еще немало приличных людей.

Но уже через минуту Джеймс понял, что он поторопился со своим заявлением. Гостей в главном зале снова прибавилось. Но можно ли считать их приличными людьми? Риторический вопрос.

— Какого черта?! — воскликнул кто-то из союзников, а некоторые даже потянулись за оружием.

— Спокойствие, джентельмены, — возвал к разуму полковник Киплинг. — Манчьжурия — все еще нейтральная страна. Удивительно, не то, что они здесь, а то, что мы не столкнулись с ними раньше.

— Какова наглость! — заметил лейтенант Бунд.

— Вы знаете эти людей, Джеймс?

— Нет, — машинально ответил Хеллборн, хотя одного из них он знал наверняка. У этого человека было очень толстое досье, занимавшее одно из почетных мест в архиве альбионской Секретной службы. Но вопрос все равно предназначался не ему.

— Встречались как-то, — туманно отозвался Джеймс Бунд. — Этот — лейтенант Дирк Клоп. Громила рядом с ним — лейтенант Линдеманс, известный также под кличкой "Кинг-Конг". А вон тот — их шеф, полковник Сас.

— Директор белголландской военной разведки?! — прикинулся дурачком Флеминг.

— Он самый, — подтвердил Бунд.

— А давайте устроим якобы пьяную драку, — предложил Гитлер. — Нас больше, и мы их легко победим.

Предложение не прошло. Особенно шокированы были британские джентельмены.

Тем временем белголландцы тоже обратили на них внимание.

— Ваше здоровье, господа! — проревел Христиан Линдеманс. Вот уже действительно огромная обезьяна. — Какой замечательный сегодня вечер, не правда ли?!

— Был, — грустно согласился кто-то из союзников.

Пианист на эстраде, только что исполнявший "Moonlight Serenade", внезапно заиграл "Chattanooga Choo Choo". Судя по скорости, с которой в зале появился Рик Блейн, это был условный сигнал. Владелец кафе мгновенно оценил обстановку и направился к белголландцам. Завязавшийся разговор велся шепотом, поэтому сперва союзники ничего не могли расслышать. Однако тон его постепенно повышался, и тогда вперед шагнула Мэгги, на ходу извлекая из кармана маленькую книжечку в черной обложке.

— Mein Herren, — сказала она, разворачивая книжечку и демонстрируя ее содержимое белголландским офицерам, — Золотой Император будет очень недоволен. Со своей стороны могу порекомендовать вам кафе синьора Феррари. Это всего в двух кварталах отсюда.

Фризы не стали спорить, молча расплатились и ушли. Полковник Сас с высоко поднятой головой, Клоп — с равнодушным выражением на лице, и Линдеманс, бросающий на Мэгги недвусмысленные плотоядные взгляды.

Вечер был спасен.

Расходились далеко за полночь. Привратник вызвал всем такси.

Магрудер так и не объявился. Хеллборн так и не решил, хорошо это или плохо.

Глава 19. Он велик!

На следующий день состоялся визит в американское посольство с раздачей "Бронзовых Звезд" и "Пурпурных Сердец". Затем в преторианское, где были выданы Ордена Покорных Зулусов. Далее везде.

Еще через двое суток в столицу Манчьжурии стали прибывать пресловутые ВСЕ. Теперь уже и Хеллборну пришлось командовать сводным почетным караулом. Отцам Нации удалось его удивить — из Альбиона прибыл Генерал-Капитан Джеральд Фуллбокс собственной персоной. Пожалуй, это был лучший выбор, согласился с Хеллборном внутренний голос.

Сэр Джеральд все еще спускался по трапу "Albion Force One" под звуки национального гимна, а на посадку уже заходил "Адмирал Гаспар де Колиньи" — личный цеппелин французского короля Анри Десятого. Вожди поспешили навстречу друг другу — их связывала старая солдатская дружба (обычное дело, окопы Западного Фронта).

Беседа затянулась, а тем временем на горизонте показался "Киров" — бывший "Кир Великий", один из трофеев Каспийской Войны. Госпожа Спиридонова любила хвастаться своими победами. Теперь они уже втроем мололи языком прямо на аэродромном поле, в то время как солдаты нескольких почетных караулов медленно замерзали. На календаре были первые числа марта, северное полушарие, Сибирь в двух шагах — так что даже альбионским морпехам и русским "красным гусарам" приходилось нелегко. На французских иностранных легионеров и вовсе было жалко смотреть. Однако, едва появился дирижабль в итальянских национальных цветах, вожди тут же поспешили сбежать. Почетные караулы были немедленно распущены, но Хеллборн решил задержаться. И не пожалел.

На этот раз великий дуче Бискаретти превзошел самого себя, если такое вообще было возможно. Его дирижабль не стал цепляться за причальную мачту — он выпустил шасси и сел прямо на поле. С верхней палубы прямо на бетон упали гигантские якоря. Аэродромное покрытие было безнадежно испорчено. Интересно, что скажет по этому поводу Золотой Император?

Разумеется, бессмертный бог-император Манчьжурии и не подумал явиться на аэродром. Этого еще не хватало! Гостей встречали "простые" министры, пусть и самого высокого ранга.

Джеймс совсем уже собрался уходить, когда увидел в небесах старого знакомого. "Летающая Крепость"! Корейцы как всегда работали оперативно. Героический корабль успели подлатать и перекрасить. Несомненно, на нем в Харбин прилетел сам сеульский император Юри. Тоже решил похвастаться победами. Где бы он был, если бы не мы, подумал Хеллборн и ушел. Посадку цеппелина "Алп-Арслан", управляемого лично госпожой президентом Турецкой Республики, ему пришлось пропустить. Торопился в английское посольство. Британцы наконец-то прислали приглашение.

"Военно-Морской Крест Виктории" вручал лично Лорд-Протектор, прилетевший в Золотую Столицу еще до рассвета. Он же посвятил Джеймса Хеллборна в рыцари. Вот теперь уже совершенно точно "сэр Джеймс". Никаких сомнений. Теперь и в Альбион не стыдно вернуться.

Поскорей бы! Пирамиды, Монетка, тайник, Вирджиния…

Гости успели вовремя — еще через сутки состоялся долгожданный парад в честь 760-летия Золотого Императора.

Флаги развевались, народ толпился, разноцветные шарики взлетали, балконы, крыши и трибуны для почетных гостей ломились, меры безопасности не имели прецедентов. То есть все было как обычно. Но на парад все равно стоило посмотреть. Альбионцам отвели целый этаж одного из зеркальных небоскребов и подарили бинокли с манчьжурским гербом.

Первыми по центральному проспекту столицы промчались отряды конных лучников в национальных костюмах. В другое время они могли бы произвести впечатление меткой стрельбой из луков и всевозможными трюками, но только не на параде. Впрочем, лучники смогли произвести впечатление своим количеством. Хеллборн был уверен, что они никогда не закончатся. Прошло не менее четверти часа, пока на проспекте не появилась кавалерия ХХ века — за лучниками шли танки.

В основном это были старомодные машины, британские "бегемоты" и германские "блюхеры" Великой войны, но никому и в голову не пришло над ними смеяться. Танков было много, на них стояли новые башни, да и сами машины выглядели как новенькие. Еще повоюют.

За танками прошли пехотинцы-арбалетчики, снова в национальной одежде.

За арабалетчиками появился еще один отряд кавалерии. "Железные будды" или "Железные пагоды", личные гвардейцы императора. Как и семь с половиной веков назад, они носили двойную ламинарную броню. Поэтому свирепые всадники и получили такое прозвище от своих врагов. Они были словно железные башни, способные передвигаться на поле битвы и неожиданно поражать противника, оставаясь при этом неуязвимыми. Даже в ХХ веке не всякая пуля пробивала их доспехи (прокатная сталь и другие высокие технологии, говорили злые языки, никаких тебе "древних секретов").

Следом опять прошли пехотинцы. В современной униформе цвета хаки, блестящих саперных кирасах (на сей раз прокатная сталь без обмана), они были вооружены никелированными "Гладиаторами" Шоша. Еще один отборный гвардейский полк, в нем могли служить не только манчьжуры, но и иностранцы, с единственным условием — рост не менее двух метров. Они были прекрасны в своем полном снаряжении и наводили ужас.

И наконец появились ОНИ.

— Привет, земляки! — радостно закричал кто-то из альбионцев, и остальные подхватили. Даже обычно невозмутимый и якобы витающий в облаках генерал-капитан Фуллбокс. Решил быть поближе к народу.

Они были прекрасны. Разве что с именем им не всегда везло. В этих краях, например, они были известны как верблюдонты.

Это был еще один альбионский зверь-эндемик, но на этот раз не боль, а одна только национальная гордость. Результат миллионолетней эволюции на материке, надежно отрезанном от внешнего мира. Гигантский верблюд, даже детеныши которого смотрели сверху вниз на индийских и африканских слонов.

Как и его "маленькие" сородичи из Старого Света, верблюдонт мог подолгу обходиться без пищи. Не без воды — но Альбион никогда не испытывал недостатка в воде, пусть и замороженной. Меж двух горбов гиганта, поросших густой теплой шерстью, могли легко укрыться от холода и непогоды несколько взрослых мужчин или женщин. И если "обычный" верблюд являлся заслуженным кораблем пустыни, то альбионский гигант был настоящим ледоколом, способным без особого напряжения сил пройти весь заснеженный материк от одного края до другого — с небольшим человеческим экипажем на борту.

Именно верблюдонты помогли древним египтянцам проложить путь от одного вулканического оазиса к другому и завоевать весь ледяной континент. Именно верблюдонты позволили англичанам повторить этот подвиг три с половиной столетия назад.

И только благодаря верблюдонтам британцы смогли покорить вершины Тибета!

Да, едва успевшие поселиться в Альбионе колонисты немедленно сделали замечательных зверей одним из самых важных источников пополнения национального бюджета. К сожалению, продолжалось это недолго. Верблюдонты легко прижились на целом ряде материков Старого Света, где принялись активно плодиться и размножаться. Альбионский импорт потерял всякий смысл в считанные десятилетия.

Боевые верблюдонты спасли от гибели Джунгарию — последнюю империю азиатских конных лучников. Они же помогли русским исследователям проникнуть в самые тайные уголки Сибири и даже добраться до Северного полюса. Под царскими штандартами российская камелерия громила последнего римского императора Наполеона в холодных степях Украины. Шотландия, Гренландия, Пруссия, Финляндия, имперская Швеция Карла Двенадцатого тоже пали под копытами русских или английских верблюдонтов.

Словом, повсюду на планете, где вооруженные люди сталкивались в холодных снегах и среди вечных льдов, начиная с семнадцатого века и по сей день рядом с ними сражались альбионские верблюдонты или их потомки.

Дошло до того, что лживые "историки" писали книги, а безграмотные режиссеры снимали фильмы про верблюдонтов Чингисхана и Ганнибала. Ну откуда им было взяться в Евразии за многие века до великого путешествия Фрэнсиса Дрейка и открытия Альбиона?!

В горячих пустынях Ближнего Востока гигантские звери выжить не могли, поэтому вечные желтые пески остались во власти обычных дромадеров и бактрианов.

Не прижились верблюдонты и в Северной Америке — но по причинам уже не климатическим, а политическим. Фантатики-апсаки поспешили объявить чудесных гигантов "грязными животными англиканских еретиков".

"Мерзавцы! — подумал ДжеймсХеллборн, любуясь в бинокль очередным золотистым верблюдонтом в ярко-красной накидке и кольчужной броне. — Сами вы грязные животные!"

Если верить протоколу, Золотой Император Манчьжурии восседал на самом большом и самом белоснежном из всех верблюдонтов. В бронированной кабинке между его горбами. Поэтому императора так никто и не увидел. Так и было задумано — согласно протоколу.

Глава 20. Пороховая бочка Европы

Между парадом и приемом в манчжурском Министерстве обороны, Хеллборн успел навестить данорвежское посольство. Вот уж от кого он не ожидал приглашения. Но данорвежцы узнали, что Хеллборн находится в Харбине — и вспомнили.

Потрясенное поражением на Свальбарде и погруженное в перманентный парламентский кризис, скандинавское королевство не собиралось участвовать в текущей войне. Об этом в один голос кричали данорвежские политики всех цветов и взглядов. Об этом же не преминул заявить Его Превосходительство господин посол, едва Джеймс появился в его кабинете.

— Но это не значит, — сказал уважаемый господин Кнуд Йоргенсен, — что мы забыли героев, помогавших нам в трудный час. Нет, ни в коем случае! И поэтому я имею честь от имени Его Величества короля Магнуса и моего правительства вручить вам Военный Орден Белого Слона. Magnanimi pretium!

И вручил.

Орден был грандиозен. Слон был белый, погонщик-негр — черный, бриллианты разноцветные.

Даже не успевший заменить "полномасштабный" орден на планку, Хеллборн поспешил в Министерство обороны. Альбионская пирамида, Сеульский дворец, замок Гамлета, а теперь — всего лишь зеркальный кубик из стекла и бетона. Американцы должно быть строили. Внутреннее убранство тоже не производило впечатление. Немного хрусталя, голые мраморные колонны. Все достаточно скромно, никакой восточной экзотики.

Манчьжурский церемониймейстер (старший брат давешнего корейца, не иначе) нашел для Хеллборна место в длинном строю фабриканских офицеров. За сим на семи языках (шесть фабриканских и один манчьжурский) было объявлено, что вручать награды от имени императора будет его троюродная кузина, принцесса Сяню, она же госпожа Восточная Жемчужина. Трижды ваньсуй!

— Небось, кривая старуха с длинными когтями и злобным взглядом черной волшебницы? — прошептал кто-то за спиной у Хеллборна.

— ОМГ…

Прогремели фанфары, и ее высочество явилась к народу (лестница, ковровая дорожка, ружья на караул, етс). За ней следовал гвардейский офицер с полным подносом орденов и медалей.

Она даже не потрудилась сменить мундир, в котором последний раз приходила к Рику. "То есть сменила, наверно, постирала и погладила… или в запасной облачилась… а она сама стирает свои мундиры или это за нее Золушка делает?!" — примерно так выглядели мысли, переполнявшие в тот момент мозги Хеллборна. Голова не резиновая, он только сейчас вспомнил эту служебную записку трехлетней давности. Про одну из аристократок харбинской династии, которая в свободное время занимается шпионажем, терроризмом и спектральным анализом.

Добравшись до Хеллборна, "Мэгги" одним ловким движением вдвое увеличила зоопарк на его груди. Рядом с данорвежским Слоном повис Орден Верблюдонта.

— Ваньсуй! — добавила она и незаметно подмигнула.

— Благодарю, ваше высочество, — пробормотал потомственный альбионский республиканец. — Примите мои самые…

— Вне всякого сомнения, — невпопад ответила Восточная Жемчужина и зашагала дальше.

Вот и поговорили.

Свежий поток информации требовал обработки, поэтому Хеллборн временно отключился от внешнего мира. Когда он снова вернулся с небес на землю, то обнаружил себя в банкетном зале, за роскошно сервированным столом. Блюда были вполне съедобные, старые добрые европейские бифштексы и т. п., не то что у корейцев. Соседи Хеллборна даже заслуживали некоторого внимания, хотя было совершенно непонятно, согласно какой Табели о рангах они оказались рядом с альбионским суб-коммандером.

Слева от него сидел болгарский атташе, генерал Александр Маринов. До сих пор Хеллборн не услышал от него ни единого слова. Болгарский генерал уткнулся в свою тарелку и только время от времени загадочно улыбался.

Справа расположился полковник Курт Шернер, занимавший аналогичную должность, но представлявший родную Дойчехословакию. Судя по всему, в Харбине он появился недавно и совершенно не был в курсе местных дел.

Место напротив альбионца занимал генерал Бронислав Пташек-Заполянский из Варшавы. Должность у него была странная, "военный советник министерства иностранных дел". Добрый восточно-европейский дядюшка, он являлся чем-то вроде дуайена среди военных атташе.

По правую руку от польского гостя находился подполковник Александр Жупанович от Сербогории, по левую — капитан Александр Лисимахис из Македреции. "Слишком много Александров", — отметил Джеймс и прислушался к разговору. Разговаривали в основном двое.

— …а кто это сидит за тем столом, в гордом одиночестве? — спросил полковник Шернер.

— Где? — повернулся в указанную сторону Пташек-Заполянский. — А, это посол Румынии.

— Посол Румынии? — переспросил Шернер. — А в качестве кого он здесь присутствует?

— В качестве посла Румынии, разумеется, — снисходительно улыбнулся польский генерал.

— Но позвольте, — возразил Шернер, — вы хотите сказать, что Золотой Император не признает раздел Румынии и по-прежнему считает ее независимым государством?

— Не совсем так, — сказал Пташек-Заполянский. — Мнение императора по данному вопросу неизвестно. Мне совершенно случайно, — поляк поморщился, — приходилось составлять доклад о международной реакции на падение Бухареста. Все великие и малые державы — их лидеры или МИДы — посчитали нужным высказаться. Осуждали, одобряли, "выражали озабоченность". Как сейчас помню, на редкость инфантильное заявление сделал МИД Либерии. Что-то вроде: "Мы надеемся, что все закончится хорошо". Хорошо! — усмехнулся генерал. — Все, даже Либерия. Но только не Золотой император. Никаких комментариев. Кто знает, что у него на уме? Видите вон того господина в черном смокинге рядом с послом антиподов?

— Антиподы? — не понял Шернер.

— Ну, апсаки, петрофилы, раскольники, — поморщился Пташек-Заполянский. — Они позорят честное имя католиков!

— У нас предпочитают пользоваться нейтральным "канадцы", — поведал Шернер. — Да, я понял, о ком вы говорите.

Хеллборн машинально проследил за взглядом дойчехословацкого полковника и чуть было не подавился мягким и сочным кусочком бифштекса. К счастью, никто этого не заметил.

Нет, господин в черном смокинге его не заинтересовал. И посол канадских антиподов-апсаков тоже. Но рядом с канадским послом сидел еще один апсак, в такой же коричневой униформе. Помощник или секретарь. Большой лысый человечек. Да, бывают маленькие лысые человечки, а этот был большой. Известный Хеллборну как агент ФБР (Федеральной Бразильской Разведки) Леопольд "Лео" Магрудер. Какого черта?! Здесь, да еще в мундире паписта?! Джеймс поспешно отвернулся. Он еще успеет с этим разобраться.

— …это посол Российской Империи, — продолжал пан Бронислав.

— Вы шутите?! — изумился Шернер.

— Ничуть. Сколько лет прошло? Двадцать два? Нет, на днях исполняется ровно двадцать три года. А посол Российской Империи по-прежнему находится в Харбине, — довольный произведенным эффектом польский генерал снова улыбнулся. — Дорогой пан Курт, в Харбине вас поджидают еще сотни сюрпризов.

— Строго говоря, Российская империя все еще существует, — заметил дойчехословак. — Хотя и остался от нее только один остров. Как его там, Кавай…

— Кауаи, господин полковник, — вежливо поправил старшего коллегу капитан Лисимахис. — Ка-у-аи. Я сам не сразу запомнил.

— Существует, ха! — воскликнул сербогорец Жупанович. — Содержанка белголяков!

— Белголиков, — внес лингвистическую поправку Пташек-Заполянский. — Так или иначе, он здесь.

— Интересно, что об этом думает госпожа Спиридонова? — спросил Шернер.

— Я думаю, она думает не об этом, — заявил польский генерал. — Теперь, когда Кенигсберг и Кишинев вернулись в лоно российской державы, кто станет следующим?

— Положим, не только русские погрелись у сгоревшего Кенигсберга, — пробурчал под нос Жупанович, но пан Бронислав не стал обращать на него внимание и повторил свой вопрос:

— Кто станет следующим?

— Коканд? — предположил Шернер. — Константинополь?

— Кавказ? — подхватил македонец. — Кутаиси?

"А это еще где?" — не сразу вспомнил Хеллборн.

— Готов спорить, что на Константинополь уже положили свои жадные глазки болгары, — Пташек-Заполянский укоризненно посмотрел на генерала Маринова. — Мало им Бухареста!

Болгарин только загадочно улыбнулся в ответ.

— Вряд ли, — засомневался Шернер. — Проливы — зона интересов России. Вот что касается остальной Турции, то здесь царь Борис может развернуться.

— Вряд ли, — в свою очередь возразил пан Бронислав. — Пани Мария не даст в обиду свою Сабиночку. Она для нее как приемная дочь.

— А царь Борис — друг Золотого Императора, — напомнил Александр Лисимахис. — Один из очень немногих. Они были знакомы еще в те годы, когда Борис был всего лишь королем Андорры.

— Ему действительно исполнилось 760 лет? — нашел повод включиться в разговор Хеллборн.

— Аборигены в это верят, — снисходительно посмотрел на него Пташек-Заполянский. — Но вы же цивилизованный человек, пан Хеллборн! Просто с некоторых пор манчьжуры не объявляют о смерти старого императора. Тихо выбирают нового в тайных комнатах дворца. Только и всего. Нынешнему императору должно быть лет 30–40, не больше.

— А это правда, что император Пу… — начал было Шернер.

— Тссссс! — испуганно зашипел на него польский генерал. — Не смейте произносить имя Золотого Императора вслух! Никогда!

— Почему? — в свою очередь испугался полковник.

— Вы иностранный дипломат, вас могут простить. А местным за такое отрывают языки и рубят головы почем зря! — пан Бронислав поспешил сменить тему и вернуться к прежней. — Нет, в Турции болгарам ничего не светит! Хотя они и окружили Турцию с двух сторон. И это возмутительно!

Генерал Маринов продолжал загадочно улыбаться и что-то искать в своей тарелке.

— Что же здесь возмутительного? — не понял Шернер. — С тех пор как они освободили от османских турок Иерусалим…

— Именно вот это и возмутительно! — воскликнул Пташек-Заполянский и бросил на болгарина еще один укоризненный взгляд. — Теперь там всем заправляют иудеи и схизматики. Куда податься честному католику, если он хочет помолиться на Святой Земле?!

— Право, даже не знаю… — замялся Шернер.

— Вас тоже угнетают? — с нескрываемым сочуствием посмотрел на него поляк.

— Кто? — не понял представитель Триединой Республики.

— Они, — вкрадчиво пояснил Пташек-Заполянский.

Жупанович и Лисимахис одновременно поспешили отодвинуться от своего дуайена. Это так бросалось в глаза, что генерал Маринов снова улыбнулся.

— Простите, пан Бронислав, но я решительно не понимаю, — развел руками Шернер.

— Все эти ваши Вайссы, Чапеки, Гашеки, Швейки… Евреи, короче говоря.

"Евреи?" — удивился Хеллборн. — "О чем это он?"

— Какие же они евреи? — в свою очередь удивился Шернер. — Чехи, как правило.

— Это они вам так сказали? — снисходительно улыбнулся польский генерал. — Понимаю, понимаю… Но и вы должны понять. Они — везде!

"Похоже, это продолжение какого-то старого и скучного разговора", — решил Хеллборн, наблюдая за несчастными лицами Лисимахиса и Жупановича.

— С тех пор, как пани Мария пришла как власти, — продолжал пан Бронислав, — их могущество только возросло!

— Вы хотите сказать, что и госпожа Спиридонова — еврейка? — удивился Шернер. — Но ведь это же нелепо!

— Это они хотят, чтобы вы так думали, — убежденно заявил Пташек-Заполянский.

— Может быть и госпожа Сабина Гочкис — тоже? — заранее не поверил полковник.

— Конечно, — кивнул пан Бронислав. — Быть может, это и спасет ее от иудоболгарского альянса!

Генерал Маринов продолжал улыбаться.

— Нет, вы только посмотрите! — польский дипломат явно оседлал любимого конька. — Все российское правительство и высшее армейское офицерство состоит из евреев! Спиридонова — еврейка. Министр пропаганды Лео Каннегисер — еврей. Министр иностранных дел Вольф Мессинг — еврей.

— Быть может и маршал Котовский? — развел руками Шернер.

— Маршал Котовский — из наших, — просветил его варшавский гость, — из польских евреев. Маршал Рейснер — еврейка. Генерал Бочкарева — еврейка. Генерал Зорге — еврей. Генерал Рита фон Майенбург — еврейка. Маршал Блюхер — тоже еврей. Генерал Клара Шаббель, горный министр Хюбнер, адмирал Шульце, маршал Феликс Вольф, генерал Розе, министр безопасности Блюмкин, его заместитель Цайссер, министр внутрених дел Ауссем — одни сплошные евреи! Несчастная Россия!!! Конечно, они являются нашими союзниками, — спохватился пан Бронислав, — но я, право, не уверен, как далеко можно зайти при нынешнем положении вещей. Маршал Штерн — еврей. Маршал Егоров — еврей.

— Егоров?! — не выдержал Жупанович.

— Это псевдоним. Не помню его настоящую фамилию, да это и не важно. Генерал Бергер — еврей. Маршал Кулик — еврей. Генерал-капитан Ладинский, герой Персидского похода — еврей. Генерал Дюзенберг, герой Шпицбергена — тоже еврей.

— Он же прибалтийский немец! — воскликнул Шернер.

— Как бы не так! — усмехнулся Пташек-Заполянский. — Всех немецких генералов пани Мария расстреляла еще в 1936 году. Nacht der langen Pistolen. За шпионаж в пользу президента Мюллера.

— Я с ним встречался и разговаривал, — настаивал атташе Дойчехословакии.

— С президентом Мюллером? — уточнил поляк.

— С генералом Дюзенбергом!

— Я тоже с ним встречался, — машинально вспомнил Хеллборн.

— Вот видите! — воодушевился пан Бронислав. — Пан Хеллборн, вы можете подтвердить мои слова!

Джеймс ответил не сразу. Нить идущего разговора от него решительно ускользала.

— Честное слово, я об этом никогда не задумывался, — наконец выдавил из себя Хеллборн. — Мы беседовали с товарищем Дюзенбергом всего несколько минут…

— А у вас в Альбионе есть евреи? — спохватился Пташек-Заполянский. Жажда нового сокровенного знания горела в его глазах.

Уже давно коварного альбионца не ставили в подобный тупик.

"Евреи? В Альбионе? Откуда мне знать?!"

— Есть ли у нас евреи? Честное слово, не помню. Возможно, что и нет, — пожал плечами суб-коммандер.

— Не может быть! — не поверил генерал. — Целый материк без евреев?! Это многое объясняет. Вот почему вам удалось так быстро и просто завоевать независимость!

— Это было совсем не так просто… — начал было Хеллборн, но польский дипломат не стал его слушать.

— Британской Империей всегда управляли евреи, — продолжал пан Бронислав. — Дизраэли, Черчилли, Чемберлены, Керзоны, Глостеры — да все, начиная с короля Артура. Забавно, ведь когда-то и Польша была великой колониальной империей…

— В самом деле? — заинтересовался Джеймс.

— Именно так, пан Хеллборн, — кивнул Пташек-Заполянский. — Польские губернаторы сидели в Киеве, в Смоленске, в Москве; имперские границы охраняли молдавские гурки, запорожские и татарские сипаи… Но мы приняли ответственное решение — отпустить наши колонии на волю. Если бы мы только знали, что власть в наших бывших колониях захватят евреи!!!

Болгарский атташе по-прежнему улыбался.

* * * * *

Хеллборн возвращался в посольство с тяжелым сердцем. Горячие речи генерала Пташека-Заполянского совершенно вывели его из равновесия. Полученную информацию еще только предстояло переварить.

— Сэр Энтони оставил для вас письмо, — встретил его дежурный офицер. — Ему пришлось срочно уехать по делам.

Джеймс поднялся в 17-ю комнату (она так и осталась за ним), скинул мундир (Слон и Верблюдонт жалобно звякнули), разорвал пакет.

"Наш резидент в Романове не подтверждает твою версию, — писал сэр Энтони. — Антипапа официально объявил, что "Новый Престол Святого Петра" собирается и дальше придерживаться Доктрины Гринвича. Магистр тамплиеров в частной беседе сказал, что "Если европейские еретики, азиатские язычники и русские безбожники собираются и дальше убивать друг друга, мы не станем им мешать". Его поддержали гроссмейстеры Тевтонского, Японского и других орденов. Никаких признаков открытого военного вступления в конфликт не наблюдается. Разумеется, мы не откажемся от этого варианта, но будем рассматривать и другие. Встретимся через несколько дней".

"Адмирал обрадуется, когда узнает, в каком костюме сегодня щеголял Лео Магрудер", — подумал Хеллборн и уничтожил записку в пепельнице. Только для этого она здесь и стояла.

Порылся среди своих бумаг (ему выделили маленький, но личный сейф) и нашел записку, полученную от госпожи Восточной Жемчужины в харбинском аэропорту. Поднял трубку (телефон ему подключили сразу после утреннего разговора с адмиралом) и набрал номер.

— Вас слушают, — сказал незнакомый голос в трубке.

Хеллборн откашлялся.

— Позовите, пожалуйста, к телефону капитана Мэгги Хан.

— Кто спрашивает?

— Джеймс Хеллборн.

— Оставайтесь на линии.

Ждать пришлось недолго. Щелчок, гудок, щелчок.

— Не сегодня, Джеймс, — сказала она усталым голосом. — Я перезвоню тебе завтра или послезавтра.

Нет так нет.

Он вытянулся на раскладушке и задумался. Интересно, а китайская принцесса может быть еврейкой?

С этими мыслями он и заснул. Ему приснилтсь евреи, которые попали в рабство к египтянцам и построили альбионские пирамиды.

Глава 21. Россия, Свобода, Война

Посольство Советской России являлось точной копией Московского кремля. И хотя в Москве Джеймс Хеллборн не бывал даже проездом, он прекрасно помнил картинки из учебников полковника Горлинского. Зубчатая стена красного кирпича, башни с циферблатами, золотистые купола — все было там.

Альбионских, американских и прочих гостей встречал почетный караул, составленный из юных барклаевцев и сенявинцев. Обошлось без салюта, но фанфары отгремели по полной программе. Ордена и медали раздавала лично госпожа Спиридонова. Больше того, она трижды расцеловала каждого героя. "Какой-то еврейский обычай", — догадался Хеллборн.

Банкетный стол был скромным и стоял здесь только для проформы. Гости быстро разбрелись по такому же скромному залу и разбились на несколько групп по интересам. Джеймс решил не торопиться с примыканием к той или другой. Но начал разумеется с той группы, в центре которой звучал голос Кровавой Мэри.

— …разумеется, викторианские агрессоры должны быть наказаны. Но я не понимаю, каких активных действий ожидают от нас союзники. Война идет слишком далеко от наших границ. Наш флот предназначен исключительно для обороны морских рубежей СССР, и вряд ли от него будет большой толк в тропических океанах. Наши солдаты не подготовлены к войне в джунглях и других экзотических местах. Да и что им там делать, если столько храбрых мужчин в красивых мундирах готовы мстить виксам и рвутся в бой? — иронически заметила "пани Мария". — Нет, вряд ли мы покроем себя славой в этой войне. Разумеется, мы готовы и дальше поставлять союзникам оружие и другое военное снаряжение — по самым смешным ценам. Мы бы их и даром отдавали, но должны же наши советские рабочие что-то кушать? Полицейские функции в тылу, охрана лагерей для военопленных — мы и это готовы на себя взять. Разве этого недостаточно?

— Разве вы не хотите вернуть себе Гавайские острова? — поинтересовался один из гостей-британцев.

— Тюрьма народов и кавайские…

"Ка-у-аи", — вспомнил про себя Хеллборн.

— …кавайские недобитки-монархисты могли бы этого захотеть, — равнодушно заметила Кровавая Мэри, — но когда белголландская тирания падет, мы будем рекомендовать — и голосовать за полную и подлинную независимость Гавайской республики.

— А разве это не укладывается в вашу программу, мадам президент? — это был капитан Лисимахис. — Кенигсберг, Кишинев, Константинополь, Кауаи…

— Нам и Константинополь даром не нужен, — Маша Спиридонова продолжала изображать равнодушие. — Пусть остается вольным городом под контролем Лиги Наций. Так будет лучше для всех.

Посыпались новые вопросы со всех сторон. Это стало слишком напоминать пресс-конференцию, и Хеллборну стало скучно. Пусть кто-нибудь другой эти потоки анализирует. Вот, капитан-резервист Фосс тоже среди гостей, и он очень внимательно слушает. А мы пойдем отсюда. Поищем другую компанию.

Несколько шагов спустя Джеймс увидел знакомое лицо. "Неужели все-таки еврей?" — подумал он, но спросить не решился. Больше того, он собирался улизнуть, но не успел. Товарищ генерал Андрей Карлович Дюзенберг узнал его и заговорил по-немецки:

— Лейтенант Хеллборн, если не ошибаюсь?

— Уже суб-коммандер, Kamerad General.

— Поздравляю. Ваш немецкий заметно улучшился с нашей прошлой встречи, — заметил завоеватель Свальбарда.

"Он и тогда был неплох, просто я валял дурака". Интересно, что теперь? Будет бить?

Нет. Очень скоро Хеллборн понял, что имеет дело с одним из последних солдат "галантного века". Такой солдат не умеет ненавидеть врага. Он сражается с тобой, потому что должен. Как только наступает мир, он становится твоим лучшим другом. Особенно если война велась не за родные berezki полковника Горлинского, а за холодные острова в ледовитом океане.

— А здорово мы тогда вам врезали! — улыбнулся товарищ генерал.

— Вам просто повезло — вы имели дело с данорвежскими растяпами! — не остался в долгу Хеллборн. — Будь на их месте хотя бы рота альбионской морской пехоты…

Не прошло и пяти минут, как они устроились за ближайшим столом и принялись переигрывать сражение, используя пустые бокалы вместо солдатиков и тарелки вместо кораблей. Вскоре вокруг них собралась целая толпа морских офицеров дюжины союзных и нейтральных держав, и со всех сторон посыпались советы и комментарии. Но и это развлечение быстро надоело коварному альбионцу. Он незаметно передал полномочия очень азартному французскому адмиралу и растворился в толпе.

Следующий собеседник, найденный на другом конце банкетного зала, превзошел все ожидания.

— Вы альбионец? Да, конечно, я узнаю этот мундир, — сказал незнакомец, носивший русскую униформу и звездочки старшего полковника Красной Армии. Ровесник старшины Коппердика, прикинул Джеймс. Хорошо выглядит, только избыток старых шрамов. Шрамы не дуэльные. Неплохо в молодости повоевал. Черт побери, да он же говорит по-английски с альбионским акцентом!!!

— Вы меня не узнаете? — спросил собеседник.

— Никак нет, — признался Хеллборн.

— Тогда позвольте представиться, — незнакомец щелкнул каблуками и поклонился. — Николас Ливермор, генеральный секретарь НСДАП. Народная Социал-Демократическая Альбионская Партия, — на всякий случай уточнил собеседник.

Хеллборн крепко задумался над подходящим ответом.

— Неужели мое имя ничего вам не говорит? — удивился товарищ Ливермор.

— Не стану вам лгать, — наконец-то заговорил Хеллборн. — Мы в Альбионе просто-напросто забыли о вашем существовании.

— Конечно, ведь прошло столько лет, — погрустнел вождь альбионских коммунистов.

— Генерал Маклин или адмирал де Спиллер покинули нас гораздо раньше, но мы их прекрасно помним, — сказал Джеймс. — Что же касается вас…

— Альбион еще не созрел для социалистической революции, — горько заметил вождь НСДАП. — Слишком сильны феодальные пережитки. С тех пор, как полицейские каратели расстреляли наше восстание…

— Вы имеете в виду ту мелкую заварушку в порту? — не сразу понял Хеллборн.

— …альбионский рабочий класс фактически отказался от продолжения борьбы. Соглашатели, захватившие власть в профсоюзах… Впрочем, я не думаю, что вам это интересно, — грустно вздохнул товарищ Ливермор.

— Вы не собираетесь вернуться на родину? — спросил Джеймс.

— Вы, должно быть, шутите? — усмехнулся собеседник. — Куда? Прямо в лапы вашим карателей?

— Какие каратели? — удивился Хеллборн. — Двадцать лет прошло! С тех пор добрую дюжину раз была объявлена амнистия! А лучшего момента, чем сейчас, вам не дождаться: вступайте добровольцем и все грехи далекой молодости будут забыты.

— В уверены в этом, товарищ Хеллборн? — печально посмотрел на него беглый коммунист.

— Абсолютно, — кивнул коварный альбионец. — Завтра же с утра отправляйтесь в наше посольство. Вы знаете адрес?

— Я подумаю, — медленно покивал головой товарищ Ливермор. — я обязательно об этом подумаю. Спасибо вам, товарищ Хеллборн. Был рад пообщаться с соотечественником. К сожалению, мне пора. Рот фронт!

— Аминь, — ответил Джеймс. Николас Ливермор еще раз кивнул и направился к ближайшему выходу.

Хеллборн посмотрел ему вслед. "Ублюдок-Ник в Харбине?! Шеф будет в восторге!"

Перебрав еще несколько компаний разной степени интересности и раскланявшись со старыми знакомыми — Гириным, Потаповым, супругами Петровыми — Джеймс вышел в сад. Возможно, аналогичные елки процветают в реальном московском Кремле — такие подробности Хеллборну не были известны. Здесь тоже были люди. Гуляли по дорожкам, беседовали или просто курили.

Джеймс зашагал к ближайшим воротам. Интересная у них тут охрана. Сторожевые гепарды! Это Хеллборну не понравилось. Ладно бы собаки, но с этими зверями он обращаться не умел. А придется ли? Кто знает.

Звуки радиоприемника, доносившиеся из будки дежурного офицера, привлекли его внимание. Хеллборн прислушался.

…и с каждым днем становится все краше! Ты только прикажи, и мы не струсим, Товарищ Маша, товарищ Маша! Ты только прикажи и мы не струсим, Товарищ Ма-аша! пум-пум-пум Нам жить в эпоху массовых волнений Придется — ради всех потомков наших! Вперед, как завещал великий Ленин, Товарищ Маша, товарищ Маша! Вперед, как завещал великий Ленин, Товарищ Ма-аша! пум-пум-пум Но есть еще патроны в револьвере, И есть еще заряды в патронташе, И мы тебе судьбу свою доверим, Товарищ Маша, товарищ Маша! И мы тебе судьбу свою доверим, Товарищ Ма-аша! пум-пум-пум

"Этого не может быть", — удивился коварный альбионец. Конечно, русские обожают своего президента, но он затруднился понять, чего в этой песне больше — пафосного культа личности или издевательства. Джеймс подошел поближе.

— Добрый вечер, мы продолжаем передачи станции "Азиатский рассвет", и с вами снова ваш любимый ведущий Веник Мордобойцев.

"Все ясно, это же анархисты. Интересно, откуда они сегодня вещают? Вряд ли из Китая, британцы наверняка прикрыли эту лавочку на время войны ".

— Сегодня у нас в гостях знаменитый профессор Унчипунчи, главный специалист по всем вопросам. Добрый вечер, профессор!

— Добрый вечер, Веник.

— Как вы уже знаете — но я напомню нашим дорогим слушателям — товарищ Маша Спиридонова, известная также как "Пиковая Маша", "Плутовка Мэри" или "Мария-Магда-Лена" явилась собственной персоной на Харбинскую конференцию поджигателей войны. Что принесла она в лукошке? Войну хижинам или мир дворцам? ФАБРИКУ рабочим или Землю (планету) крестьянам? Штык в землю или маслину — в лоб?! Что вы об этом знаете, профессор?

— Дело в том, дорогой Веник, что Россия, во главе которой сегодня имеет несчастье стоять Мария Александровна, всегда была, есть и будет непредсказуемой страной. Страной, где громогласно объявленные декларации редко имеют нечто общее с делом — тем самым делом, о котором я упомянул в самом начале своего выступления. Так и сейчас. Стоит ли ожидать невероятных откровений от социал-революционеров — известных предателей рабочего класса?! Особенно сегодня, когда они втравили многострадальный народ в очередную империалистическую войну!

— Профессор, но я всегда считал, что эсеры — хорошие и добрые. Совсем не то, что эти плохие и злые большевики!

— Знали бы вы, уважаемый Веник, сколько бывших большевиков сегодня прикидываются эсерами! Больше того, в партию эсеров принимают даже посмертно!

— Посмертно?! Я вижу здесь корейское влияние, профессор, и длинные ручки императора Юри!

"Из Кореи они тоже не могут вещать. Неужели все-таки Харбин?"

— Нисколько этому не удивлюсь, мой милый Веник, особенно если мы вспомним о Сахалинском вопросе… Но вернемся к посмертным эсерам. Так, например, они приняли в свою партию — кого бы вы думали — первого и главного большевика — Владимира Ульянова-Ленина! И это после того, как за границей были неоднократно опубликованы документы, неопровержимо доказывающие, что Ленин собирался расправиться с эсерами. Но ему не повезло. Или повезло — все зависит от точки зрения. Белголландская… простите, я хотел сказать белогвардейская бомба отправила Владимира Ильича в альтернативные миры.

— Это ведь официальная версия, не правда ли?

— Совершено верно. Боюсь, правду мы не узнаем уже никогда.

"А этому офицеру не влетит за прослушивание подобных передач?" — подумал Хеллборн.

— И вот, — продолжал профессор Унчипунчи, — как только Ленина разорвало на куски, верные спиридоновцы поспешили присвоить ему звание вдохновителя революции и отца-основателя рабоче-крестьянского государства. Вот такие пироги с котятами! Между прочим, раз уж мы заговорили о котятах…

"Сейчас ведущий его прервет", — предположил Джеймс — и угадал.

— Разумеется, профессор, все наши слушатели с удовольствием прослушают вашу декцию, посвященную котятам! Но перед этим — небольшая музыкальная пауза.

И вновь продолжается бой, И сердцу тревожно в груди, И Ленин такой молодой, Но снова Пусянь победил! И Ленин такой молодой, Но снова Пусянь победил! Отважно шагали на бой, Бойцы, не жалевшие сил, Был Троцкий такой молодой, Но снова Пусянь победил! Был Троцкий такой молодой, Но снова Пусянь победил! Был Троцкий отважен и смел, Но сердце тревогой горит, А Ленин совсем устарел, И снова Пусянь победит! А Ленин совсем устарел, И снова Пусянь победит!!!

"Вариантов не осталось, только Халистан. Это не виксы, не их стиль. Странные дела происходят в мировом эфире ".

Хеллборн вздохнул и вернулся в банкетный зал. Кажется, вовремя. Назревало какое-то маленькое, но важное представление.

— Просим, просим Леонид!

"Каннегисер, — вспомнил альбионец. — Министр пропаганды. Опять пафосные речи?"

Джеймс угадал, но не совсем. Товарищ Каннегисер забрался на сцену и действительно произнес речь. В рифму. По-русски и по-английски — для гостей.

The sun makes their bayonets glisten — Foot soldiers. Don Cossacks in force. Beyond, at attention to listen: Maria astride a white horse. Her eyes are fatigued with endeavor. Long silence in corps upon corps. Her voise, to remember forever. Of Russia, of Freedom, of Wars. Fire, iron — the heart alchemozes, The spirit — green oak against threats, And the eagle, Marseillaise, arises Aloft from our silver cornets. To arms! And the demons will cower. As darkness descends over all, Archangels of limitless power Will envy our cavalier fall. If rasping my racking death rattle, O Mother, O land I love best, If arter defeat in some battle, In agony, shot in the chest, Near death, with a dream of pure pleasure In bliss at that entrance and source, With Russia and freedom, I'll treasure Maria astride a white horse. На солнце, сверкая штыками — Пехота. За ней, в глубине, — Донцы-казаки. Пред полками — Мария на белом коне. Открыла усталые веки, И речь говорит. Тишина. О, голос! Запомнить навеки: Россия. Свобода. Война. Сердца из огня и железа, А дух — зеленеющий дуб, И песня-орёл, Марсельеза, Летит из серебряных труб. На битву! — и бесы отпрянут, И сквозь потемневшую твердь Архангелы с завистью глянут На нашу весёлую смерть. И если, шатаясь от боли, К тебе припаду я, о, мать, И буду в покинутом поле С простреленной грудью лежать — Тогда у блаженного входа В предсмертном и радостном сне, Я вспомню — Россия, Свобода, Мария на белом коне.

Браво, бис, апплодисменты. Кровавая Мэри обняла и трижды расцеловала своего министра. Впрочем, один из русских генералов остался недоволен:

— Нехороший ты человек, Леня. Лет двадцать назад эти стихи другого вождя прославляли.

— Это было давно и неправда, — покраснел товарищ министр.

— Я его прощаю, — заявила мадам президент. На том и порешили.

— Господин Джеймс Хеллборн? — услышал он у себя за спиной и обернулся.

Перед ним стояла молодая и симпатичная дама в русском мундире. Нет, не совсем молодая. Выглядит на тридцать, но на самом деле ей тридцать шесть-тридцать восемь, не меньше, определил опытный глаз Хеллборна. Просто она старается следить за собой. Носик-пуговка, глазки-маслинки; ах, какие кудряшки…

"Какой же ты пошляк, Джеймс ".

— Мне сказали, что сегодня вечером вы находитесь в нашем посольстве. Я могу с вами поговорить? Простите мой английский, если вы плохо меня понимаете…

— Я могу понимать и говорить по-русски, — решил признаться коварный альбионец. — Если у вас есть трудности, не стесняйтесь использовать русские слова и фразы.

Так они и разговаривали — фраза по-русски, фраза по-английски.

— Я должна с вами поговорить, — продолжала она. — Где-нибудь в тихом месте.

— Простите, с кем имею честь? — поинтересовался Джеймс.

— Извините, — покраснела она. — Старший комиссар Надежда Стеллер. Так вы не против?

— Нет, конечно. Весь к вашим услугам.

"Стеллер, Стеллер… Знакомая фамилия. Где я мог ее слышать? И совсем недавно?"

Она была своим человеком в посольстве и быстро отыскала пустой кабинет. Не совсем пустой, но ее заинтересовали только два кресла — для себя и для гостя. При этом старший комиссар Надежда Стеллер не произнесла ни слова. Обошлась указующими жестами.

"Хорошенькое начало. Здесь случайно не планируется допрос с пристрастием? А магнитофоны в этой комнате установлены?"

— Простите, госпожа Стеллер, — спохватился Хеллборн, — вы случайно не еврейка?

— Почему вы об этом спрашиваете? — нахмурилась она.

— Простите еще раз, но вы не ответили на мой вопрос.

Она гневно тряхнула кудряшками:

— Революция предоставила равные права и возможности всем без исключения народам бывшей империи. Поэтому, пока вы находитесь на территории Советской России, не советую вам поднимать национальный вопрос. Даже у иностранного дипломата могут быть серьезные неприятности.

"Неужели генерал Пташек-Заполянский был прав?" — с внезапным ужасом подумал Джеймс.

— Я из петроградских немцев, а мои дальние предки приехали в Россию из Баварии. И советую вам немедленно забыть об этом.

"Точно, она что-то скрывает. Они везде!"

Но вскоре ему стало не до смеха.

Товарищ Стеллер откашлялась и достала из нагрудного кармана маленькую записную книжку. Чуть больше достопамятного блокнота старшины Коппердика, но совсем тонкая. Впрочем, на фоне такой груди…

— Вы воевали против нас на Груманте, мистер Хеллборн. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Грумант? — переспросил он.

— Грумант, Свальбард, Шпицберген, имя ему Легион, — нетерпеливо уточнила она.

— Было дело, — не стал спорить Хеллборн. Все гости могли наблюдать его битву на стаканах и тарелках.

Она снова откашлялась и принялась зачитывать из блокнота:

— "Около 16.00. 1 января 1940 года, из ранее захваченной советскими войсками гавани Митраборга, в Мурманск отправился боевой танкатер Советского Северного Флота "Корниловец", бортовой номер 1779. На его борту находились шесть человек. Старший офицер — лейтенант Красной Армии Владимир Стеллер …"

СТЕЛЛЕР!

— "…водитель-пилот — ефрейтор Василий Петляков; красноморский пехотинец Андрей Пугачев; красноморский пехотинец Степан Бондаренко; и двое военопленных — риттмейстер Ханс Браге, офицер ДНА; и лейтенант Джеймс Хеллборн, Альбионский Добровольческий Корпус ". Вы и есть тот самый лейтенант Джеймс Хеллборн, гражданин Альбиона, — уточнила собеседница.

— Не стану отрицать, — у него почему-то пересохло в горле. Знакомое ощущение — и такое предсказуемое.

— "В порт назначения корабль в расчетное время не прибыл ", — продолжала госпожа Стеллер. — "Тщательные поиски не привели к положительным результатам. Танкатер "Корниловец" был объявлен пропавшим без вести ", — она захлопнула блокнот и уставилась на альбионца. Хеллборн выдержал ее вгляд, и даже скорчил нейтральную и ни на что не намекающую гримасу.

Тогда Надежда Стеллер продолжила:

— "Седьмого января 1940 года губернатор Белголландской Исландии пригласил в свою канцелярию российского консула в Рейкъявике. Консулу сообщили, что береговая оборона Исландии обнаружила вышеописанный корабль в территориальных водах к востоку от острова. На борту никого не было. Корабль был возвращен советской стороне без каких-либо условий и дополнительных переговоров.

Следователи из Советской военной полиции в результате тщательного осмотра обнаружили на борту танкатера "Корниловец" Н-1779 — пятна крови; стрелянные гильзы 35-го калибра от карабинов СКФ образца 1933 года.

Судьба экипажа и военопленных по-прежнему остается неизвестной. Текущая война отнимает все силы и средства, поэтому принято решение временно заморозить расследование "

— она снова захлопнула блокнот.

— Вы — лейтенант Джеймс Хеллборн, — повторила товарищ старший комиссар. — Вы были на борту этого корабля. Теперь вы здесь, живой и здоровый. Расскажите мне, что там произошло.

Он мог бы послать ее ко всем чертям.

"По какому праву этот допрос?! Я ничего не обязан отвечать! Я офицер союзного флота! У меня дипломатическая неприкосновенность! У вас будут серьезные неприятности!!!"

Но не стал этого делать. Только спросил:

— Зачем вам это?

И услышал вполне предсказуемый ответ:

— Лейтенант Владимир Стеллер — мой младший брат. Поэтому я хочу знать, что там произошло. Почему вы здесь, и где все остальные люди, бывшие первого января на борту "Корниловца".

— Этот данорвежец, Браге… — Хеллборн помедлил, — он был настоящий профессионал, spetsnazovets. Ваши люди недооценили его. Решили, что хватит одной пары наручников. Браге придушил водителя цепочкой от этих наручников и завладел его револьвером. Никто даже опомниться не успел, а он уже открыл огонь. Впрочем, один из морских пехотинцев успел выстрелить и смертельно его ранить.

"Нет ли здесь противоречия, Джеймс? Не успел, но все-таки успел?"

"Все правильно. Так и должно быть. Правдивый рассказ не должен быть идеален с литературной и стилистической точки зрения ".

— И вот, совершенно неожиданно, я остался на корабле в полном одиночестве. Что мне оставалось делать? При всем уважении, я не собирался возвращаться в советский плен. Плыть к данорвежским берегам было рискованно — русский флот уже приступил к морской блокаде. И я направился в ближайшую нейтральную страну — в Исландию. В Белголландскую Исландию, — на всякий случай уточнил альбионец. — Там я сдался в руки Береговой Обороны. Как мы теперь понимаем, уже тогда белголы готовили свою агрессию. Им ни к чему был лишний шум за несколько дней до войны. Поэтому они поспешили замять дело. Меня быстро выслали в Англию, а корабль вернули вам. Вот, собственно, и все…

— В вашем рассказе не хватает одной важной детали, — хладнокровно заметила товарищ Стеллер. — Куда делись тела погибших?

— Я похоронил их в море, — спокойно ответил Джеймс.

— Выбросили за борт, — уточнила она.

— Похоронил в море, — настаивал Хеллборн.

— Выбросили за борт, — повторила товарищ старком.

— Мы не в детском саду, госпожа Стеллер, давайте прекращать эти игры, — нахмурился альбионец. — Я похоронил их в море. Так принято у нас, у моряков. При всем уважении к погибшим — и к своим, и чужим. Варианты возможны на гигантском мониторе или авианосце, где есть возможность положить труп в рефрижератор и доставить в родной порт для погребения в земле. На маленьких кораблях вроде танкатера вариантов нет. В море. В этом нет ничего оскорбительного. Я бы и сам себя выбросил…

— Не смешно, — в свою очередь нахмурилась она.

— Простите. Ваши комментарии задели меня за живое.

— Задели вас? — криво усмехнулась Надежда Стеллер. — Что говорить обо мне? Ведь речь идет о моем брате. Между прочим, — она резко наклонилась вперед и прицелилась в собеседника парой черных глаз, — как и_м_е_н_н_о умер мой брат?

— Вы уверенны, что вам необходимо знать… — замялся Джеймс.

— Мистер Хеллборн, — ее голос похолодел на несколько градусов, — теперь ваша очередь прекращать детские игры. Не надо меня щадить. Я боевой офицер; я воевала, была несколько раз ранена; я убивала людей; я видела как погибают мои товарищи; видела, как близкие мне люди умирают в страшных мучениях. Не надо меня щадить. Я хочу точно знать, как именно умер мой брат.

— Браге выстрелил ему из револьвера в затылок, — Хеллборн резко бросился в омут с головой. Чтобы не успеть передумать. — В упор. Я уверен, что он скончался сразу.

Она резко встала.

— Это все, господин Хеллборн. Не говорю вам "спасибо", потому что благодарить здесь не за что. Но запоните, — она внезапно наклонилась к нему, и он смог почувствовать ее горячее дыхание, — хорошенько запомните, если вы обманули меня — берегитесь. Берегитесь, мистер Хеллборн. Если вы солгали мне — с этого самого дня почаще оглядывайтесь назад. Потому что если вы солгали мне, то в один прекрасный день я могу оказаться у вас за спиной…

"ОМГ!.."

— …но рядом уже не будет данорвежского профессионала, чтобы защитить вас.

"Чтобы все на него свалить ", — уточнил Внутренний Голос.

— Это все, господин Хеллборн, — повторила товарищ Стеллер. — Прощайте. Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся. Пусть вы даже рассказали мне правду, но вы убивали наших солдат в Митраборге. Поэтому вы мне противны. Ваше счастье, что сегодня мы союзники. Не мне решать, но я не думаю, что альянс между нашими странами продержится сколько-нибудь продолжительное время…

"Женщина прощается, но не уходит ".

— …от нашего союза в Первую Мировую войну не было особого прока, — продолжала товарищ старком.

— Первую Мировую? — автоматически переспросил Джеймс.

— А вы не заметили, мистер Хеллборн? — усмехнулась она. — Вот уже почти месяц, как мы участвуем во Второй Мировой. Или вы можете предложить лучшее имя для этой войны?

— Позволю себе усомниться, — признался он.

— Кто вас обучал русскому языку? — внезапно поинтересовалась Надежда Стеллер. — Слишком много старомодных оборотов, часто неуместных… Кто-нибудь из белых эмигрантов?

"Прямое попадание!"

— Прощайте, мистер Хеллборн, — она не стала дожидаться ответа и через мгновение исчезла за порогом. Прежде чем захлопнулась дверь, ему показалось, что в ее глазах заблестели слезы. Поэтому она и поспешила сбежать.

Джеймс Хеллборн не сразу последовал за ней.

За последние пять лет ему неоднократно угрожали; много раз обещали достать из-под земли, а один азиатский ворлорд даже назначил награду за его голову. Это было знакомо, это было понятно; неприятная, но привычная и неизбежная часть работы и службы.

Тогда почему только что завершившийся разговор он поспешил принять так близко к сердцу?

Хеллборн искал ответ и не находил его.

Посидел еще немного в пустом кабинете. Вернулся в банкетный зал. С удивлением отметил, что он отлучился всего на несколько минут. Веселье было в самом разгаре. Лео Каннегисер продолжал срывать апплодисменты. Хеллборн прислушался.

…я помню из нежного детства тогда прозвучавший ответ: "Победа — не цель. Только средство Добиться грядущих побед". Нас в битву толкает не ярость, Но Вера, Нажежда, Любовь, Не кровью пропитанный парус, Но в жилах текущая кровь. Нам битвы финал неизвестен, Но помним всегда об одном: Кто слышал свободные песни, Тот больше не будет рабом. В девятом искупаны вале, Сжимаем оружье в руках, Мы — люди из бронзы и стали, В таких же стальных кораблях!..

"Да, это про нас, — подумал Джеймс. — Это мы — железные люди в стальных кораблях. Осталось только вспомнить и понять — за что мы сражаемся".

Глава 22. Альбионцы за границей

На следующий день Джеймс отправился в Министерство Юстиции, где уже заседала Международная Комиссия по военным преступлениям. Показания, которые ему пришлось давать, свелись к односложным ответам на вопросы "Вы видели это собственными глазами?" — "Да".

Или "Да, ваша честь".

Снятые на острове Порт-Султан фотографии демонстрировались на широком экране. Специально приглашенные белголландские дипломаты некоторое время скромно сидели в углу, но потом прорвались к проектору со своим набором невеселых картинок. На какое-то мгновение Хеллборн испугался, ожидая увидеть усыпанную заколотыми и обезглавленными трупами палубу "Виллема Молчальника". Нет, виксы не успели запечатлеть эти пейзажи для грядущих поколений. Впрочем, почерк корейских империанцев легко угадывался на тех островах и кораблях, где все-таки смогли побывать белголландские фотографы.

Некоторое время корейцы сдержанно молчали, но очередная серия кадров заставила подполковника Тай Кван До вскочить с места.

— Протестую! Это расстрелянные нами военные преступники из лагеря на Порт-Султане!

— Палач! — указающий перст главного викса прицелился в Брюса. — Виновен!

— А среди них случайно не было капрала Геррита Стандера? — подключился Хеллборн.

— Откуда вы знаете? — удивился было белголландский дипломат, покосившись на свои бумаги, но тут же спохватился: — Вы тоже в этом участвовали! Убийца! Убийца!!!

Корейцы поспешили вступиться за Хеллборна; завязалась очередная перепалка, и коварный альбионец поторопился покинуть зал заседаний. Ах, как мы мечтали об этой войне!..

В полупустом (но не совсем пустом) коридоре этажом ниже Джеймс столкнулся с Магрудером. Американский (?) разведчик по-прежнему щеголял в коричневой форме папистов. "Брат-майор Ордена", — разобрался в его нашивках Хеллборн. Магрудер показал ему три средних пальца, что означало "никуда ты от меня не денешься". "Как скажешь", — подумал Джеймс и продолжил свой путь.

В вестибюле его ждала засада.

— Мистер Хеллборн? — преградил ему путь белголландский офицер.

— Полковник Сас, если не ошибаюсь? — остановился Джеймс.

Белголландский разведчик даже не взялся комментировать столь банальную очевидность.

— Вы кое-что забрали у нас, мистер Хеллборн, — сказал полковник Берт Сас. — На острове Порт-Султан. Мы бы хотели получить ЭТО обратно.

"Даже если забрал, не поздновато ли вы спохватились? Многочисленные копии уже давно гуляют по всевозможным кабинетам и подвалам альбионской секретной службы, военной разведки, контрразведки и… Или вам так дороги оригиналы?" — х_о_т_е_л было сказать Джеймс, но передумал. Нет, его неожиданный собеседник явно имел в виду что-то другое.

— Вам следует поговорить об этом с моими корейскими друзьями, — заметил Хеллборн. — В конце концов, это они хозяйничали на острове.

— Не беспокойтесь, мы и с ними поговорим, — пообещал полковник Сас. — Но к вам это относится в первую очередь, мистер Хеллборн. Кроме всего прочего, возвращение нашей собственности будет только в ваших интересах. Вряд ли ваше начальство придет в восторг, если узнает о ваших связях с капитаном Лео Магрудером…

Хеллборн был готов захлебнуться от этого самого восторга… но не смог себе этого позволить.

— Я… я должен подумать, — неуверенно выдавил он из себя.

— Подумайте, мистер Хеллборн, — согласился белголландец. — Подумайте. Но не тяните с ответом слишком долго. Постарайтесь успеть до окончания Конференции. Она не будет длиться вечно, но, надеюсь, вы успеете оценить мою доброту.

Хеллборн оценил.

У подножия парадной лестницы его ждал автомобиль. Мэгги сидела прямо на капоте в… как это называется? "поза Будды"? Почему бы и нет, капот должно быть теплый…

— Я обещала позвонить, но решила, что так будет лучше, — заявила она. "Как так?" — не понял Хеллборн. — Ты закончил с делами на сегодня?

— Вроде бы да, — неуверенно пробормотал Джеймс. Интересно, как все-таки далеко зашла в этих краях женская эмансипация?

— Тогда я приглашаю тебя на экскурсию, — Восточная Жемчужина переместилась с капота на водительское сиденье — Хеллборн даже глазом не успел моргнуть. — Плохая я буду хозяйка, если не познакомлю почетного гостя с нашими красотами и достопримечательностями.

— Достопримечательности? — фыркнул Джеймс, погружаясь в автомобиль. — Альбионская пирамидка, Московский Кремль, Боргуннская Ставкирка — очень мило, но стоило ли ради всего этого приезжать в Харбин?

— Некоторым туристам это нравится, очень экономит время и деньги, — заметила Мэгги. — Самые знаменитые здания планеты в одном городе. "Китайский Диснейленд", как любят говорить враги Императора. Но ты прав. Пожалуй, я покажу тебе настоящую, оригинальную и неподдельную Манчьжурию.

И "олдсмобиль" направился в аэропорт. По дороге Мэгги мило болтала о всяких пустяках, а Хеллборн перебирал в памяти ее досье, пролистанное несколько дней назад. Интересно, как далеко простираются ее планы? Она попытается его завербовать? Или нет?

В частном (служебном?) ангаре их ждал крошечный двухместный биплан "попкорнер". Полностью оснащенный, насколько Хеллборн мог судить, даже три бомбы на внешней подвеске. Да, этим бомбам и в том самом досье были посвящены несколько абзацев. Восточная Жемчужина любила время от времени персонально инспектировать имперские границы…

— Переодевайся, — она распахнула перед ним шкафчик, где были сложены новенькие летные комбинезоны в хрустящей целлофановой упаковке, и сама же последовала собственному совету. Джеймс вежливо отвернулся.

Когда они закончили переоблачение, подбежал офицер в форме манчьжурских ВВС, отдал честь и что-то отбарабанил. Мэгги отпустила его ответным салютом.

— Все в порядке, самолет готов и заправлен, — машинально перевела она. — Мы можем отправляться.

Хеллборн полез было в ячейку пилота, но потом спохватился и со вздохом пересел в кресло бомбометателя. Интересная модель, "спинка" кресла одновременно является упакованным парашютом. Пристегнулся. Натянул шлем, отыскал гнездо и воткнул провод.

— Проверка, раз, раз, раз-два-три, — сказал он.

— Пшшшшш… пять-шесть-семь, — ответила Мэгги, устроившись позади него. Джеймс мог видеть ее в зеркале заднего вида. — Все в порядке. Взлетаем.

— Чух-чух-чух, — отозвался самолет.

Она все-таки не удержалась и сделала круг над городом. Нет, с цепеллина все было видно гораздо лучше. Интересно, как здесь с воздушным траффиком? До Нью-Йорка далеко. Хеллборн разглядел чуть больше десятка летательных аппаратов в разных плоскостях. С крыши одного из небоскребов им посигналили. Джеймс ничего не понял — не Морзе, какой-то местный код. Мэгги покачала крыльями и развернулась на север. Вскоре город остался позади. Хеллборн ожидал, что Жемчужина возьмется комментировать скучный пейзаж за бортом, но она снова принялась болтать о каких-то пустяках. Потом и вовсе пошла на посадку.

— Поднимемся на этот холм, — показала она.

— Надо было взять автожир, — заметил Хеллборн. — Могли бы сразу сесть на его вершину.

— Только не с нашими автожирами, — покачала головой Мэгги. — Англичане строят новый аппарат, геликоптер. Слышал про такой? Надо будет заказать один-два и опробовать.

— Вот мы и пришли, — добавила она через четверть часа и только теперь прозвучали долгожданные комментарии. — Сейчас мы находимся на границе трех миров, Джеймс. У нас за спиной — бесконечный лес, Taiga. По правую руку — Il deserto dei Tartari, великая степь; а слева от нас — то, что, мы привыкли называть "цивилизацией" — квадраты возделанных полей, рукотворные судоходные каналы и большие каменные города. Мы, манчьжуры, всегда были людьми лесов, Джеймс. Оттуда мы черпали свою силу и могущество. From the dim red dawn of Creation, from the fogs of timeless Time… "Лишь занялся рассвет творенья, как тени из времен туманов, мы вышли с гордым устремленьем — пройти путями великанов… " Прошли. Неоднократно! Двенадцать с половиной веков назад поднялась над землей первая из манчьжурских империй — Бохай. Тогда мы даже носили другое имя. Тогда мы стали владыками не только тайги, но и всего Тихого Океана. Наши броненосные корабли доплывали до самой Америки!.. Но смертельный враг пришел из глубин материка, и наша первая империя погибла… Погибла, дабы снова возродиться из пепла, ибо народ уцелел, укрывшись в сердце тайги. Это был самый блестящий из Фениксов, Золотая Империя Цзинь! Она простиралась от морозных сибирских равнин до полноводных рек жаркого Юга. Самая могущественная держава на Земле! Все государи, от магараджей малайских островов до ханов туркестанских пустынь, склонялись перед нашим могуществом и платили дань Золотому Императору, в какой из пяти столиц он бы не находился. Но потом восстали монголы проклятого Чингисхана, и держава манчьжуров погибла во второй раз. Но опять сохранился народ, уведенный в таежные укрытия последним Золотым Императором. И так каждый раз — мы старались спасти не государство, не каменные города, не сундуки сокровищ, не гаремы с прекрасными наложницами, не императорский обоз, не шелковые знамена, не красивые и пустые слова "честь", "доблесть" и "слава", но только людей — народ.

"Хоть кто-то из нас наверняка знает, за что он сражается, — подумал Хеллборн. — Это утешает".

— …четыреста лет спустя, когда давно растаял на земле след Чингисхана и рассыпалась в прах созданная им чудовищная империя, снова мы вышли из лесов. Тогдашняя китайская династия совершенно прогнила и пришла в полное ничтожество. Вся Поднебесная была готова пасть к нашим ногам, а за ней и другие азиатские царства, ослабленные кровопролитными войнами и многолетними смутами. У нас были далеко идущие планы, но… С юга уже шли британцы на боевых верблюдонтах, с запада — русские, с востока — белголландцы. Мы были зажаты между тремя молодыми и опасными хищниками. И опять мы решили поменять имперские амбиции на людские жизни. Но при этом и державу сохранили — маленькую такую империю, буфер и посредник между тремя, а потом и четырьмя великими соседями… — Мэгги сделала трагическую паузу и направила величественный взор куда-то в пространство между небом и землей.

— Кто это может быть? — совершенно невпопад спросил Хеллборн. Но он не мог промолчать — "кто-то" очень сильно бросался в глаза.

Восточная Жемчужина вернулась в реальность из волшебного мира старинных преданий и потянулась за биноклем.

— Всадники на верблюдонтах… Кто угодно. Наши пограничники, монгольские рейдеры, контрабандисты… Серая зона, приграничье. Надо приблизиться к ним и рассмотреть внимательно. — Она вздохнула. — Возвращаемся к самолету.

Спускаться с холма было проще. Взлетать с неровной поверхности чуть сложнее, чем с бетонного поля, но Мэгги справилась.

"Попкорнер" лег на крыло и отправился навстречу таинственным всадникам. Увы, как это часто бывает, едва самолет приблизился к скоплению верблюдонтов, с земли немедленно открыли винтовочный огонь. Свист пуль проникал в уши даже через плотные наушники.

"Сейчас маслопровод прострелят или что-то в этом роде, — отрешенно подумал Хеллборн. — Это всегда так заканчивается…"

— Монголы! — заорала Мэгги и развернула самолет. — Сбрасывай бомбы по моей команде!

Джеймс поискал релевантные рычаги. Ага, вот они. Надо только пломбу сорвать…

— Пошел!

КРАК!

ВЖЖЖЖЖЖИУ!

БУММММ!

— Дьявол, нам пробили маслопровод! — сообщила Восточная Жемчужина.

Хеллборн временно потерял дар речи, поэтому ничего не ответил.

— Придется садиться, — продолжила Мэгги. — Попробую увести самолет подальше.

Джеймс выглянул из кабины и попробовал полюбоваться на дело рук своих. Похоже, три стокилограммовые бомбы не причинили особого урона монгольскому врагу. Верблюдонтов жалко, конечно. Или нет? Ведь они предали родной Альбион!!!

— Чух-чух-чух, — жалобно сказал самолет, уткнулся в кочку и смолк.

— Не починить, — с сожалением констатировала Мэгги. — Смотри, и в мотор попали. Минус два цилиндра.

— Они приближаются, — заметил Хеллборн.

— Уходим в тайгу, — решила Мэгги. — Есть шанс, что они за нами не пойдут. Не на верблюдонтах. Вынимай затворы из пулеметов. Жаль, хорошая машина была… — она принялась выкручивать пробку топливного бака.

— Быть может стоит захватить один из пулеметов с собой? — с сомнением преложил Джеймс и сам себе ответил: — Нет, это чудовище далеко не унести.

— Держи, — Мэгги протянула ему громоздкую деревянную кобуру с неизвестным пока пистолетом внутри. Вторую такую же повесила через плечо. Следующим подарком оказался потертый брезентовый рюкзак. — Аварийный запас, — пояснила она. — Консервы, спички… Все, пошли.

Бедняга "попкорнер" получил в борт сигнальную ракету, когда они отошли метров на десять. Не загорелся. Второй выстрел оказался столь же неудачным.

— Вот черт! — выругалась она.

— Дай мне попробовать, — предложил Хеллборн. Знакомая английская система, из такого револьвера он стрелял в небо, покачиваясь на волнах в Южном ледовитом океане… — А бронебойных патронов к нему нет?

— Только сигнальные, — покачала головой Восточная Жемчужина.

— Жаль, — альбионеец тщательно прицелился и еще раз спустил курок. На этот раз получилось. Самолетик весело затрещал. Мэгги смахнула слезу и отвернулась. Где-то на горизонты послышались выстрелы.

— Нам следует поторопиться, — произнесли они одновременно и тут же последовали своему совету.

— Нас будут искать? — на всякий случай уточнил Хеллборн.

— Кто? — она сделала вид, что не сразу поняла вопрос. — Наши? Разумеется. Стандартная процедура. Через час после невозвращения на тот же маршрут высылаются уже два самолета.

Они заметно углубились в лес, когда у них за спиной снова послышались выстрелы. Похоже, монгольские разбойники были чем-то разочарованы.

* * * * *

…Очень ранняя весна на сибирской границе. Да, в городе было гораздо теплее. Здесь, в лесу, снег даже не начинал таять. Хотя, конечно, этой стране до Альбиона далеко. К тому же, в Альбионе не встретить таких пейзажей. Или снежная пустыня, или зеленые джунгли. Среднего не дано.

— Как ты думаешь, мы уже от них оторвались? — спросил Хеллборн на очередном коротком привале.

— Скоре да, чем нет, — задумчиво пробормотала Мэгги, бросив взгляд на запад. — Но кто знает, что придет монголам в голову?

Альбионец мало что знал о повадках монголов, поэтому не стал спорить. Вот еще одно отличие от Альбиона — солнце меняло свое положение с поразительной скоростью.

— Надо поискать место для ночлега, — проследила за его взглядом Восточная Жемчужина.

— Уже? — удивился Хеллборн.

— Скоро начнет темнеть, — констатировала она очевидный факт. — Уверена, что нас уже ищут, но поиски могут затянуться…

— Стандартная процедура, — предположил Джеймс. — Поисковый самолет обнаруживает место крушения и начинает ходить кругами…

— …или замечает монгольский отряд и вызывает дирижабль с воздушными пехотинцами — разобраться с бандитами и захватить пленных, которые могут что-то знать, — уточнила Мэгги. — Так или иначе, будем постоянно прислушиваться к звукам, доносящимся с неба, и если что — у меня есть еще дюжина сигнальных ракет.

— Не только к этим звукам, — внезапно понизил голос Джеймс. — Слышишь?!

Она замерла и навострила уши.

— Давно я не выбиралась из города на дикую природу, — пробормотала Мэгги. — Это явно живое существо, но вот человек или зверь…

— Он — или "оно" — идет прямо на нас, — Хеллборн показал пальцем на север и опустился на одно колено за ближайшим вековым деревом. Пилот-принцесса последовала его примеру. Ждать им пришлось недолго.

— Привет, земляк, — прошептал Джеймс, когда увидел, с кем ему придется иметь дело. — Чтоб ты сдох…

Титанис, беседовавший с ним на пляже Порт-Султана, время от времени возвращался в мысли Хеллборна и нарушал их стройный ход. Но с этим новым "земляком", по крайней мере, все было ясно и просто. Альбионские капитаны как-то раз подарили парочку китайскому императору — в обмен на торговые преференции. Потом еще одну, и еще. Но тут в Поднебесной Империи случилась очередная гражданская война; мятежники подожгли столицу вместе с зоопарком, и звери разбежались. С тех пор — вот уже двести с лишним лет — они активно плодились и размножались в этих краях, составляя успешную конкуренцию аборигенам и автохтонам в лице тигров, медведей и людей.

Дальними предками "земляков" были мегатерии — гигантские ленивцы древней Америки. Запертые в суровых условиях Альбиона они должны были умереть — или переродиться, чтобы выжить. Некоторые выжили. При этом они заметно потеряли в размерах, но выиграли в скорости и свирепости. И, разумеется, прежнее имя потеряло всякий смысл. Как называли их египтянцы — Бог весть. Первые колонисты Альбиона прозвали их "торопливцами".

Торопливец остановился на прогалине метрах в тридцати от людей и принюхался. Это был молодой, но крепкий самец. 50-килограммовая машина для убийства, одетая в светло-серую шкуру. Кажется, этот мех очень ценится у аборигенов… вдвойне.

Ибо охотник как правило выигрывает не только богатую добычу, но и жизнь.

Только теперь Хеллборн спохватился и потянулся за кобурой. Он так и не успел заглянуть внутрь. "Надеюсь, там не банальный китайский маузер", — мелькнула мысль. Слону дробина — эта тварь крепко сидит на собственном адреналине. Сюда бы его старый, оставленный дома "Хеллдог" или 56-калиберный "Кольт"… Хм! Хорошо живут манчьжурские пилоты! "Сатурн" 80-го калибра, самый уродливый и дорогой в мире пистолет работы английского мастера Габбета-Фейрфакса. Затворную рукоятку венчал окольцованный шарик, очень напоминающий известную планету, в честь которой пистолет и получил свое имя. Джеймс поспешно открыл затвор, запихнул найденную в той же кобуре обойму в приемник и только потом оглянулся на Мэгги. Она выглядела спокойно и сосредоточенно, даже оружие извлекла и взяла наизготовку гораздо раньше своего альбионского гостя.

Торопливец тем временем направился к ближайшему дереву — и до него было метров тридцать, но под другим углом. Скорость, с которой он принялся взбираться по стволу ("что это? сибирская сосна?"), поражала — как и всегда. А уж как она поражала опытных зоологов! Альбионские торопливцы были наземными животными и населяли снежную пустыню за пределами вулканических оазисов. Тот факт, что за какие-то две сотни лет (а на самом деле — гораздо меньше) их евразийские отпрыски научились носиться по деревьям быстрее белок и кошек, потрясал всякое воображение.

"А сейчас он перепрыгнет на следующее дерево и постепенно подберется к нам", — с тоской подумал Хеллборн. — "Сразу надо было стрелять…"

Он переложил пистолет в левую руку, перекинул ремень через голову, подхватил кобуру-приклад и пристегнул ее/его к рукоятке "сатурна". Все это время альбионец не отводил взгляда от своего "соотечественика". А это было уже не так легко, как в первые секунды. Торопливец все выше и выше поднимался над землей. Вот уже метров десять… пятнадцать… скоро дерево закончится. Хоть бы он замер на секунду…

— Подожди, — шепнула Мэгги. — Не стреляй, пока не будешь уверен.

"Сам знаю", — хотел было огрызнуться альбионский гость, но только молча кивнул. Если торопливца не сразит первый выстрел, он может прийти в ярость и добраться до охотника быстрее, чем тот успеет нажать на спуск во второй раз. А даже если и успеет — не факт, что попадет. Хитрая тварь атакует зигзагообразными прыжками…

А потом он просто взял и исчез. Прыгнул на следующую ветку, завернул за ствол высокой сибирской сосны — и след его простыл. Только прошуршало что-то среди деревьев, и шуршание это постепенно удалялось…

* * * * *

— Тебе не кажется, что сия чересчур уютная пещера уже кому-то принадлежит? — задумчиво спросил Хеллборн.

— Сомневаюсь, — ответила Мэгги, блуждая взглядом по стенам и потолку — пол она уже успела рассмотреть. — Быть может принадлежала — но это было очень давно. И совсем она не уютная. Здесь уже много месяцев не ступала нога человека или зверя. Вряд ли мы найдем лучшее место — остановимся здесь.

— Как скажешь, — пожал плечами Джеймс и с трудом удержался от сакрального "It's your funeral". — Это твоя страна, тебе видней.

И он принялся готовить временное жилише к ночлегу. Лопаты не было, пришлось работать руками и найденным в рюкзаке тесаком. К счастью, снег был то, что надо — в меру влажный и податливый. Идеальный строительный материал! Ничуть не уступающий лучшим альбионским и гренландским сортам. А после захода солнца (как это все-таки непривычно) температура упадет и все как следует прихватит…

— Что ты делаешь?! — искренне удивилась пилот-принцесса. — Нашел время играться!

— Как что? — недоуменно обернулся альбионец. — Строю snowall, снегостену. Три стены и крыша у нас уже есть, поэтому нет нужды возводить целый icottage, леддомик. Достаточно перекрыть вход и…

— Прости, если я не совсем понимаю твой альбионский диалект, — развела она руками.

— Гренландцы называют это igloo, снежный дом, — пояснил Хеллборн. — А как вы это называете?

— Мы таких не строим, — Мэгги снова развела руками. — Обычно разводим костер у входа и…

— Дикари, — фыркнул коварный альбионец.

— Пойду еловых веток нарублю, — с некоторым сомнением заявила она, доставая тесак из своего рюкзака. — Надо же на чем-то спать. И топливо для костра поищу.

— Не уходи слишком далеко, — машинально сказал он.

— Это моя страна, — фыркнула Мэгги в свою очередь.

— Это мой земляк, — напомнил Хеллборн про торопливца. — Держи оружие под рукой.

— Да уж, удружили вы нам, — пилот-принцесса покачала головой и перешагнула через растущий порог из снежных кирпичей.

На последних этапах строительства Мэгги принялась ему помогать. Хеллборн объяснил ей, как следует укладывать кирпичи, обустроить дымоход и входной лаз. После этого они еще долго сидели у костра и обсуждали всевозможные тонкости альбионской архитектуры.

— …а в идеале должен получиться такой же pyramidwelling, пирамидом, как и те каменные, что украшают наши оазисы. Существует гипотеза, что именно леддомики повлияли на монументальное египтянское строительство. Форма же леддомиков очень близка к идеалу — гренландцы и эскаписты на другом конце планеты возводят очень похожие конструкции. Хотя вряд ли они хоть когда-нибудь встречались с древними египтянцами.

— Один из наших золотых императоров много веков назад воевал в Камбодже, — задумчиво протянула Мэгги. — Там ему пришлось штурмовать похожую пирамиду.

— Камбоджа? — удивился Хеллборн. — Это что-то новое. Обычно альбионскую архитектуру пытаются привязать к Мексике или африканскому Египту. Опять какая-нибудь сказка или фантазия…

— Это не сказка! — обиделась Восточная Жемчужина. — Сведения об этой пирамиде и даже рисунки сохранились в наших древних хрониках!

Джеймс промолчал. Знал он цену иным "древним хроникам"…

— Вернемся в Харбин — я тебе обязательно покажу, — добавила Мэгги и зевнула. — Ладно, давай спать.

Хеллборн был готов покраснеть, но она всего лишь направилась в дальний угол пещеры, где уже приготовила себе лежанку.

Незадолго до этого разговора они еще раз обошли окрестности. Монголы, хищники и другие ясные угрозы не наблюдались. Предложение поддерживать сигнальный костер для возможных ночных спасателей Мэгги почему-то забраковала:

— Не стоит этого делать. Подождем до утра. Даже этот дымок может представлять для нас опасность — но не замерзать же? Подождем до утра, — повторила она.

Хеллборн уже в который раз не стал спорить. Это ее страна.

— Спокойной ночи, — пробормотала она и повернулась на другой бок.

— Спокойной ночи, — ответил Джеймс и попытался заснуть. Ему это удалось.

* * * * *

Он проснулся за несколько часов до позднего в этих широтах рассвета. Виной тому снова был мочевой пузырь. Да и костер не мешало заново разжечь. Нет, сначала пузырь.

Выход из пещеры представлял из себя хитроумный лаз ниже уровня пола, который гарантировал теплоизоляцию, а также отток тяжелого углекислого газа и поступление взамен более легкого кислорода. Хеллборн нырнул в этот "подземный переход", но вынырнуть ему не удалось. Уткнулся головой во что-то мягкое и влажное… Снегом что ли завалило? А откуда этот запах?… К его чести, он быстро догадался, но рвануть назад, в пещеру, уже не смог — застрял. Как Винни-Пух в норе Кролика.

А вот и Тигра.

Могло быть хуже, равнодушно подумал Хелборн, медведь какой-нибудь. В Гренландии попадались выдающиеся экземпляры. Нет, дурак, здесь белые медведи не водятся. А серые (или черные?!) зимой впадают в спячку. Но ведь уже весна?

Да какая теперь разница?!

Тигр был огромен и прекрасен даже в свете неполной луны. Гораздо крупнее альбионских саблезубых кошек, если такое вообще было возможно. Оказывается — очень даже возможно. Интересно, он голоден? Похоже, что да. Очень. Именно голод заставил полосатого подойти вплотную к очевидному человеческому жилищу (дым — первый признак человека в тайге!), засунуть морду в "подземный переход" и принюхаться. Столкнувшись с головой ползущего человека, он должно быть испугался и отпрянул назад, но очень быстро пришел в себя. Иначе и не могло быть. Теперь тигр стоял в каких-то трех метрах от торчащего из-под земли Хеллборна. Оскаленная пасть и стучащий по бокам хвост заставляли задуматься о вечном. Вот только не рычит почему-то.

"А разве немые тигры бывают?" — задумался Джеймс. Нет, ну за что ему такое невезение?! Сперва титанис, потом этот…

"А вдруг отпустит?"

"С какой стати? — поинтересовался гнусный Внутренний Голос. — Он же не альбионец ".

"Альбионец? При чем здесь это?…"

Мысль не успела оформиться.

Черная тень упала с неба прямо на голову местного царя зверей. Бронебойный костонос взметнулся и упал — точно в затылок тигра. Хеллборну показалось, что на какой-то миг в глазах гигантского сибирского кота загорелось изумление. Потом взор смертоносного хищника потух, и тот мягко уткнулся мордой в снег. А Хеллборн встретился взглядом с очередным альбионцем.

Старый знакомый, это был тот самый торопливец, встреченный в лесу вчера после обеда.

Глаза у торопливца были черные, как окружавшая их ночь.

Хеллборн откашлялся.

— Привет, сосед. Как дела?

Торопливец не ответил. Нет, они не умели разговаривать. Но убивали ничуть не хуже титанисов.

Молниеносный прыжок — и "земляк" снова растворился в ночи.

Хеллборну показалось, что голова его сейчас взорвется от потока нахлынувших противоречивых мыслей.

"НЕТ! Не сейчас. Я обдумаю это потом. Потом ".

Он наконец-то выбрался из "норы Кролика". Сил встать не было. Пополз вперед. Передохнул. Потом все-таки встал. От всей души помочился прямо на труп полосатого неудачника.

А потом достал пистолет, вставил его в рот тигра и нажал на спуск. Пуля 80-го калибра вышла через затылок. Вот и все. Никаких следов.

"Я обдумаю это потом".

* * * * *

…Манчьжурские пограничники, привлеченные выстрелом, подошли чуть ли не раньше, чем из пещеры выбралась разбуженная Мэгги. Потрясенные солдаты долго бродили вокруг сраженного тигра, освещая его фонариками со всех сторон.

— Легенда гласит, что в амурских тиграх живут души наших предков, — задумчиво проговорила Мэгги.

— Я нарушил какой-то местный обычай? — с тоской поинтересовался Хеллборн.

Она не успела ответить — подошел старший офицер-пограничник и что-то доложил по-манчьжурски. Пилот-принцесса как-то равнодушно кивнула.

— Офицер говорит, что этот тигр был больной. Старая рана, плохо зажившая перебитая лапа. Судя по зубам — людоед. Так что все в порядке. Ты правильно поступил. Дирижабль подойдет минут через двадцать, — добавила она и сладко зевнула.

П Р Е Д С К А З А Н И Е. Дворец под надежной охраной, Но в гуще ночной тишины От снов беспокойных воспрянул Владыка манчьжурской страны. Проснулся. Привстал на постели, Дрожащий во мраке ночи; Волнение чувствует в теле — И сердце тревожно стучит. Утихла за стенами вьюга, И ветра утихло вытье; Во сне замурчала супруга — Накрыл одеялом ее. Халат с изумрудным драконом Накинул на плечи. И вот, Стоит у ограды балкона, Свой взгляд устремив на восход. Опять богдыхану не спится — В постель не вернется, упрям; Вступает на цыпочках жрица, Бросает в огонь фимиам… Поток ускоряется крови, Вновь сердце тревожно стучит, Нахмурив косматые брови, На запад владыка глядит… …Как только кольцом анаконды Волшебный сгущается дым, Он видит пылающий Лондон И трижды разрушенный Рим. И вновь Хаммураби законы Толмач переводит, сутул, В висячих садах Вавилона, Где сам Александр уснул. Он видит мамлюков лавину У сфинкса в тени пирамид, Сраженья в испанских долинах, В огне осажденный Мадрид. Он видит ущелия, горы, Что плотно окутал туман, И снежные пики Андорры, И бьющий о брег океан… Но снова тяжелая рана — Ключицу украсивший шрам — Тревожит покой богдыхана, И он возвращается в храм. Волна безнадежного страха Внезапно открылась ему… — Скорей позовите монаха! — Кричит император во тьму. — Бутанца, поклонника Будды, Что прибыл с Тибета тогда, И яды привез, и талмуды, И пламя, что жгло города… Дракон зашипел на халате, Блеснула жемчужная нить… И М П Е Р А Т О Р — Я вызвал тебя, предсказатель, Ты должен мне сон объяснить: Я видел снега без границы, А в центре — оазис тепла, А в нем — трехметровую птицу — Летать никогда не могла, Но внятные длинные речи, Почти человеческий крик, Творил разрезающий вечность — Ее бронебойный язык… И долго она говорила, На фоне снегов и огня, И всеми смертями грозила, И в ад приглашала меня! Что значит сей ужас незванный?! Прошу, объясни наконец! — Молил имератор шамана, — Спаси от кошмара, отец! М О Н А Х — Вставай, повелитель и воин! Как смерти смотревший в глаза, Ты править Китаем достоин — Ты право свое доказал! Ты в битву водил легионы, Отсюда — до края Земли! Их сотни, тобой побежденных Врагов, что в могилу сошли! Не бойся чудовищ волшебных, Железных и каменных птиц, Ты — сын Бесконечного Неба, Ты — царь боевых колесниц! Не бойся червей подколодных, Плетущих предательства сеть, Не бойся восстаний голодных — Не слабым тебя одолеть. НО бойся в снегах закаленных, Рожденных в безумной борьбе Свирепых сынов Альбиона — Они угрожают тебе! Твой враг не гигант — человечек, Совсем заурядный герой, Обычный военный разведчик, Точнее — военно-морской. Злодей, негодяй, извращенец, Плясавший на трупах вандал, Невинных насиловал пленниц, И в спины нередко стрелял. Он принял в холодную осень Из рук властелина звезду, Он имя ужасное носит — Иаков-Рожденный-в-Аду! И М П Е Р А Т О Р — Довольно, ступай, убирайся К своим манускриптам назад… …Растерян Манчьжурии кайзер, В пространство направивший взгляд. Он брови по-прежнему хмурит, Но уши прикрыв рукавом, Познал тишину перед бурей, А буря уже за окном. И дверь за спиной заскрипела, Вперед пропуская бойца — Солдат из Хранителей Тела Приводит к владыке гонца. Бледнее замученных бесов, Он шепчет: — Узнай, господин — Джеймс Хеллборн и Мэгги-принцесса Сегодня вернулись в Харбин!..

Глава 23. "Кто не поверит — должен быть убит"

В Харбин они вернулись не сразу. Первым делом цеппелин отправился на север. Некоторое время воздушный корабль кружил над "серой" пограничной зоной. Иногда сбрасывал бомбы. Хеллборн снова отсыпался в предоставленной каюте и никак не участвовал в этих загадочных маневрах. Конечно, ничего загадочного в них не было. Принявшая командование пилот-принцесса воспользовалась случаем и еще раз почистила приграничье от враждебных элементов.

В Харбинском же аэропорту на следующее утро Хеллборна ожидал сюрприз. Почетный караул; стайка девочек в манчьжурских национальных костюмах, забросавшая его цветами. А также принц Маршалл Янг, один из кузенов Мэгги, произнесший короткую прочувственную речь и вручивший альбионцу еще один орден. Джеймс не сразу понял — за какие заслуги. Потом дошло. Разумеется, ведь он спас одного из членов царствующего дома от тигра-людоеда, остановив хищника у самого входа в пещеру, где тот… ну и так далее.

"Еще раз встречу того торопливца — отдам ему", — лицемерно подумал Хеллборн, изобразил смущение и принял высокую награду. Орден какого-то там Дракона. Опять?! Манчьжуры не были оригинальны, такие ордена раздавала настоящим и фальшивым героям добрая половина азиатских королевств.

В финале церемонии Мэгги снова чмокнула его в щеку, но на этот раз под аккомпанемент магниевых вспышек. Стоит ли говорить, что этот на первый взгляд невинный эпизод имел далеко зашедшие последствия.

В альбионское посольство его доставили на лимузине под имперскими флагами в сопровождении традиционных мотоциклистов в белых перчатках. На этот раз обошлось без поцелуев — принц Маршалл тоже сидел в машине и поддерживал светскую беседу. Приятный парень, чуть старше Хеллборна. Надо будет его запомнить. Впрочем, когда Джеймс уже покидал лимузин, Мэгги опустила ему в карман записочку.

Альбионские морпехи у ворот посольства машинально взяли на караул, ожидая увидеть какую-то высокопоставленую особу, но никак не своего старого знакомца Хеллборна. Но Джеймс не стал наслаждаться выражением их лиц. Мысли его в очередной раз витали где-то в других измерениях. А внезапно зарядивший мерзкий дождик заставил его поскорее нырнуть в нутро поддельной альбионской пирамиды.

Встретивший его контр-адмирал Гильберт был чем-то расстроен.

— Явился, герой и путешественник? Секретная Служба Республики снова приветствует тебя в своих рядах, гражданин! Приведи себя в порядок и принимайся за работу.

Хеллборн не стал спорить с шефом, и просидел на телефонах и документах весь остаток этого дня и первую половину следующего. Это был полезный опыт — сын трудных ошибок, как мог бы сказать по такому поводу полковник Горлинский. Покончив с основным потоком накопившихся дел, Джеймс некоторое время провел в своей комнате, уставившись в пустую стену и шевеля губами. Мозг, при этом работавший в полуавтономном режиме, прокручивал одну и ту же мысль: "Сколько еще предстоит сделать и успеть!.."

В полдень следующего дня Хеллборн снова стоял у ворот посольства и ловил такси. Ловить пришлось долго, поэтому он сел в первую машину, нарушив все писанные и неписанные законы. Как оказалось, совершенно напрасно.

— Куда, сэр? — поинтересовался таксист. Что за идиотский акцент!

— "Американское кафе Рика", — отозвался Хеллборн.

— Как скажешь, Джеймс, — отвечал таксист. Уже без акцента. Хеллборн потянулся за пистолетом.

— Это лишнее, Джеймс, — продолжал сидящий за рулем Лео Магрудер, — если бы я хотел тебя убить или похитить — я бы так и сделал. Я бы тебя удивил. Без лишних драматических эффектов. Но я всего лишь хочу с тобой поговорить.

Хеллборн расслабился. Совсем чуть-чуть.

— Все кончено, Джеймс, — продолжал Магрудер, уверенно ведя машину по явно неправильному маршруту. — Нет-нет, не волнуйся. Я просто хочу потянуть время. Наш разговор может немного затянуться, но в итоге я все равно доставлю тебя к Рику.

— Что "кончено"? — сразу спросил Хеллборн. Немного рассерженным тоном. Он никогда особенно не любил эти игры. Сказал "кончено" — так продолжай, не издевайся над собеседником, не заставляй его переспрашивать!

— Тебя раскрыли, — заявил Магрудер. — Твои сограждане знают, что ты их предал.

— И почему я до сих пор на свободе? — уточнил Джеймс. Как можно более спокойным тоном. Это было очень сложно — изображать спокойный тон, когда ты и так спокоен!

— Утечка произошла… неважно, на одном далеком континенте. Но информация ушла прямо в Альбион. Только не к твоим шефам в ДСС, а в Национальную Безопасность.

— Понятно, — кивнул Хеллборн. АНБ — родственная служба, но подчиняется совсем другим министрам и генералам.

— Вчера из Фрэнсисберга в Харбин вылетел специальный курьер с приказом о твоем аресте, — продолжал Лео. — В мирное время он бы добрался примерно за неделю. Но сейчас война — поэтому никто тебе точно не скажет, когда он будет здесь. Но дней десять, я думаю, у нас есть.

— Курьер? — изобразил удивление Хеллборн. — А что им стоило позвонить по телефону в посольство? Резиденту или второму вице-консулу…

— Откуда такие наивные вопросы, Джеймс? — в свою очередь удивился Магрудер. — Ты ведь знаешь, как это обычно работает. Старший офицер АНБ, которому поручено вести твое дело, совершенно справедливо опасается, что ты имеешь в посольстве надежных людей, которые могут тебя предупредить.

— А они есть? — хмыкнул альбионец. — Надежные люди?

— Тебе лучше знать, — ухмыльнулся Магрудер. — Так или иначе, я вывожу тебя из игры. Твоя карьера окончена. На пенсию в двадцать восемь с половиной лет — неплохо, правда? Завидую!

— Какая еще пенсия?! — рассердился Хеллборн и снова потянулся за пистолетом. — Между прочим, какого черта ты шастаешь по Харбину в коричневой форме?

(Не сейчас, разумеется — в настоящий момент Магрудер был одет в "швейцарскую" пятицветную форму таксиста и украшен легким "азиатским" гримом).

— Не любишь коричневую форму, Джеймс? — снова ухмыльнулся Лео. — Что такое? Твоя нечистая совесть была спокойна, пока ты якобы работал на братскую англосаксонскую разведку? Но одна мысль о том, что все эти годы ты служил проклятым апсакам, заставляет тебя корчиться от фантомных болей в голове и в сердце?

"Во дает", — изумился Хеллборн, но отвечать не спешил. И на этот раз — правильно сделал.

— Можешь быть спокоен, я не апсак. Но и не американец… То есть американец, конечно, — поправился Магрудер. — Урожденный гражданин КША. Но вот уже много лет служу совсем другой стране. Ты не единственный предатель в этой машине…

Хеллборн решил не изображать оскорбленное достоинство — они уже как-то говорили на эту тему. И не один раз. "Ну, не тяни! На кого ты работаешь?"

— Le Renseignement helvetique, — представился Лео.

— Шоколадники?! — уже неприкрыто изумился Джеймс. — Какого дьявола?!

— А что тебя удивляет? — пожал плечами Магрудер. — Даже такая нейтральная страна как наша, особенно такая богатая, нуждается в развед…

— Нет, меня не это удивляет, — перебил его Хеллборн. — Удивляет, что именно вы…

— Так уж получилось, — Лео щелкнул языком. — Но вернемся к делу. Понимаешь, будь на моем месте какой-нибудь фашист или агент "Сигуранцы", лежать бы тебе в ближайшей канаве с пулей в затылке… и не надо делать обиженное лицо, мистер Хеллборн, — время от времени Магрудер поглядывал в зеркальце заднего вида. — Но у швейцарской разведки другая политика. Пусть потенциальные объекты вербовки знают, что мы добры, милосердны и умеем держать свое слово.

"Он что, прослушивал наш разговор с адмиралом? — подумал Джеймс. — Кстати, надо будет заняться этим недотепой Хамером…"

— …каждый агент получает достойное вознаграждение, — продолжал американец. — Даже самый бесполезный. И на этот раз не надо обижаться, Джеймс. Ты как раз был очень полезен, но выработал свой ресурс далеко не до конца.

"А если меня прихлопнут за предательство, — вспомнил Хеллборн вторую часть разговора с адмиралом, — швейцарская совесть будет чиста".

— …но это не имеет значения. Пенсия! К сожалению, твой счет в Ландоффайре уже арестован, но мы не обеднеем, если вернем тебе все до последнего сантима. Все тридцать, нет — тридцать пять сребреников! — Они как раз остановились на светофоре; Лео обернулся и подмигнул ему. — И климат у нас хороший, купишь себе домик на альпийской лужайке и будешь любоваться на вечные снега — почти как в Альбионе. Потому как сам понимаешь, в Альбион ты вернешься не скоро, если вообще… Пожалуй, время от времени тебе придется консультировать агентов, уходящих на холод… то бишь в Альбион.

— Какая же это пенсия? — усмехнулся Хеллборн.

— Да, совсем бездельничать не придется, — согласился Магрудер. — Но я бы все равно с тобой поменялся.

— А ты не слишком рано раскрылся передо мной? — поинтересовался Джеймс.

"Если только ты снова меня не обманул".

— А это тоже часть политики, — вкрадчиво уточнил Магрудер. — Если тебя накроют завтра, ты обязательно расскажешь на допросе про честное слово швейцарской разведки, о чем станет известно многим твоим коллегам. Даже если всего один из них серьезно задумается и начнет мечтать об альпийских лужайках — вложения себя окупят. О, а вот и кафе Рика. С вас три доллара, сэр.

"Стоит ли спрашивать — откуда о нашем сотрудничестве известно полковнику Сасу? Нет, не стоит".

— У вас найдется сдача? — только и спросил Хеллборн.

— Разумеется, — Лео протянул ему визитку. — Я в любом случае свяжусь с тобой в ближайшие дни. Начинай паковать чемоданы и отрезать хвосты. Не мне тебя учить. Но если случится что-то неожиданное — курьер прибудет раньше времени или еще что, звони по этому телефону. И еще, Джеймс, — взгляд Магрудера из добродушного превратился в недобрый. — Ты уже предал один раз — но не вздумай предавать нас. Я тебя из-под земли достану. Все, привет.

Хеллборн остался на тротуаре у входа в кафе. Вдохнул полной грудью сырость и влажность окружающей атмосферы. Задумался. Хлипкое мартовское солнышко совсем чуть-чуть припекало голову.

Человек, известный ему (и не только ему) как Лео Магрудер, завербовал Хеллборна четыре года назад. То есть он думал, что завербовал. Это была простая и даже в чем-то примитивная операция. Полный набор, включая несовершеннолетнюю дочь одного крупного европейского политика. "Только не плачь, Джеймс, — сказал ему тогда Магрудер, — я тебя вытащу отсюда. Вот только распишись на этой бумажке…" И Хеллборн с удовольствием расписался, потому что именно так все было задумано и запланировано в оперативном отделе ДСС. Всего через день после этого он подарил Магрудеру первую порцию первоклассной дезинформации. Далее везде. Его шефы считали, что Магрудер является агентом ФБР. Есть дружественные страны, нет дружественных разведок. Американцев следовало время от времени щелкать по носу. Но несколько дней назад Магрудер появляется в Харбине под личиной дипломата-апсака… Что ж, американский разведчик имел на это если не моральное, то профессиональное право. Теперь же и вовсе оказывается, что Лео — разведчик не американский, а швейцарский!

Если Магрудер снова не солгал. Имел профессиональное право.

Но если Магрудер сказал правду?

Швейцария? Почему бы и нет? Сэр Энтони с удовольствием даст разрешение на столь перспективное продолжение старой и не очень важной операции. Легальный домик на альпийской лужайке может принести немало пользы родному Альбиону. Просто мечта — просидеть до конца войны в нейтральной стране сырных шариков, часов и шоколада… Конечно, если только гельветы не разоблачат его раньше.

Конечно, если только он задержится там до конца войны.

А сколько еще дней/месяцев/лет продлится война?

А если ему прикажут и после войны исполнять обязанности резидента? И даже через десять лет кто-то будет складывать его новые погоны и ордена в один из пыльных сейфов Адмиралтейства?

А ему необходимо вернуться в Альбион уже сейчас! К пирамидам, Монетке и Вирджинии!

Как минимум неделя у него есть. Надо придумать, как отказаться от щедрого швейцарского предложения. Надо все тщательно обдумать…

Хеллборн решительно толкнул входную дверь.

— Albionskaya svoloch, — прошипела госпожа Стеллер с той стороны порога и дважды сверкнула глазами. Он едва не разбил ей нос.

— Прошу прощения, мисс… — растерянно пробормотал стремительно покрасневший Джеймс, но она не стала его слушать.

— Poshel k chertu, — ответила товарищ Надя, отпихнула альбионца плечом и растворилась в уличной толпе. Хеллборн растерянно посмотрел ей вслед, потом пожал плечами и шагнул внутрь.

— Что будете заказывать? — поинтересовался официант.

— Какой-нибудь фруктовый сок, апельсиновый, мандариновый — неважно. Удивите меня.

Давешний негр-пианист тем временем сотрясал атмосферу звуками "Somewhere Over the Rainbow". Это было так прекрасно, что только очередной приступ цинизма не позволил Хеллборну пустить слезу. Вместо этого в голову полезли какие-то совершенно дикие мысли — где с точки зрения географии находится страна Оз? Случайно не там же, где и Затерянный Мир сэра Артура Конан Дойла?!

Мысли эти были прерваны через какие-то две минуты подошедшим к его столику Эверардом.

— Не возражаете?

— Ни в коем случае, Мэнс! Присаживайтесь. Что нового?

— У меня или в окружающем мире? — уточнил тихий американец. — Отличный выстрел, Джеймс. Я всегда знал, что альбионцы — первоклассные охотники.

— О чем вы? — не сразу понял Хеллборн.

Эверард развернул перед ним газетный лист с заголовком "Harbin Times". Ну и ну. Уже успели! И фотография с поцелуем на первой полосе. И достаточно подробная официальная биография героя дня… откуда, интересно? Из архивов МАМ?

— Журналисты приврали, как всегда, — небрежно заметил Хеллборн, возвращая газету. — Я стрелял почти в упор.

— Но это не помешало вам затмить начало Конференции, — поведал Эверард. — Статья о ней всего лишь на второй полосе.

— Что-то интересное?

— Пока ничего, — американец кивнул в сторону стойки, откуда доносилось гудение радиоприемника. — Наши славные вожди все еще произносят торжественные речи. Сейчас говорит император Юри. Вот уже второй час подряд говорит.

— Из ваших кто-нибудь приехал? — вежливо поинтересовался Джеймс. — Или Протектор опять отдувается за все Содружество?

— Премьер Безансон приехал, — поморщился Эверард. — Лучше бы не приезжал. Старикан совсем выжил из ума. Одно утешает — перемирие продолжается. А мое новое назначение — задерживается. Похоже, мне здесь еще долго торчать и вести растительную жизнь плейбоя, — пожаловался американец. — В посольстве для меня не нашли даже самой завалящей должности. Вы не в курсе, есть ли в Харбине другие центры светской жизни?

— Понятия не имею, — признался Хеллборн и бросил взгляд на один из соседних столиков. — Я вижу, русские офицеры тоже сюда ходят. Как видно, не все так страшно, как пытался объяснить нам бармен.

Столик, за которым устроился Джеймс, был наполовину скрыт за массивной псевдомраморной колонной. Хеллборн мог видеть окружающий зал; его собеседник — нет. (И никто не мог видеть собеседника). Поэтому Эверарду пришлось откинуться назад и вытянуть шею, чтобы понять, кого имеет в виду альбионец.

— Совершенно верно, — кивнул американец. — Приятные молодые люди. Хотите, я вас с ними познакомлю?

— Не стоит, — поспешил ответить Джеймс. Надежда Стеллер уже успела вернуться в кафе и теперь тоже сидела за тем столом. Зачем она вообще выходила? За сигаретами? Как интересно, на ней был новый мундир. — Как-нибудь в другой раз, Мэнс. Я не узнаю эти нашивки. ("И эти лица тоже. Никого из них не было два дня назад в советском посольстве "). Кто они?

— Интернал трупс, — пояснил Эверард. — Vnutrennie voiska. Те самые, что обещала нам госпожа Спиридонова. Целая дивизия прибыла сегодня ночью. Они следуют транзитом через Харбин — в Британский Китай, Корею и даже оккупированную Японию. Между прочим, — оживился американец, — я слышал, в Харбине имеется милейший исторический музей. Не желаете составить компанию?

— Увы, — покачал головой Хеллборн. — Мне еще надо кое с кем здесь увидеться.

— В таком случае не буду вам мешать, — отвечал Эверард. — Надеюсь на дальнейшие встречи.

— Да, конечно, — рассеяно кивнул альбионец. — Всего хорошего, Мэнс.

Освободившееся место за столиком пустовало недолго.

— Вы позволите? — проворковал чей-то нежный голосок.

Хеллборн удивленно моргнул. Не каждый день встретишь такую экзотическую даму. Рыжеволосая, голубоглазая и светлокофейнокожая. Или она так покрасилась? Хм. Покрасила кожу или волосы? Но не красавица, совсем не красавица. 22–24 года на вид, то есть все тридцать. Что за беда с этими женщинами, не умеющими скрыть свой истинный возраст! И этот мерзкий новоголландский акцент…

— Только давайте покороче, — нахмурился Джеймс, — иначе я попрошу хозяина вышвырнуть вас отсюда. Насколько мне известно, это приличное заведение. С кем имею честь?

Она тоже нахмурилась и уже не ворковала.

— Бластер-капитан Стефани Гислидоттир. Полковник Сас просил передать вам привет. Он просит вас поторопиться.

— Это все? — равнодушно уточнил Хеллборн. Возможно, не стоило ему так грубить даме, пусть даже вражеской шпионке. — Он действительно это передал?

— Ваш кофе, сэр, — внезапно прозвучало над ухом.

— Я не заказывал коф… — машинально ответил Джеймс, но тут же запнулся. Это был другой официант. Не тот, который принес ему фруктовый сок. — Ваше правительство так мало платит своим офицерам, герр Клоп, что вы решили подработать у Рика?

— Дама, присевшая за ваш столик — наш человек, — не стал реагировать на плоскую шутку лейтенант Дирк Клоп. — Отныне она будет связным между нами и вами. Поскольку нас выгнали отсюда, пришлось прибегнуть к маскараду по одной-единственной причине — подтвердить ее личность. Это все, герр Хеллборн. Гуд бай.

Хеллборн даже не посмотрел ему вслед и повернулся к новой знакомой.

— Что-нибудь еще, фрекен Стефани?

— Скажите, пожалуйста, — ее голос дрогнул, — с капитаном Францем Стандером все в порядке?

— Понятия не имею, — пожал плечами Хеллборн. Он говорил чистую правду: Джеймс не видел пленника с тех пор, как его увели в подвал альбионского посольства. — А кто это?

— Оставьте это, мистер Хеллборн, — бластер-капитан Гислидоттир нахмурилась еще больше, — я знаю, что он у вас в плену. Просто мое начальство считает его предателем, и поэтому не спешит выручать.

"Возможно, не без оснований, — задумался альбионец. — Как знать, сколько он успел выболтать адмиралу и его подручным!"

— Возможно, мы могли бы договориться… — неуверенно продолжала она.

"Прикидывается? Врет? А какая разница?"

— Тогда говорите прямо, на что вы готовы ради капитана Стандера? — поинтересовался коварный альбионец.

— На государственную измену, — немедленно отозвалась она. А вот на этот раз ее голос даже не собирался дрогнуть.

"А все может быть, — снова задумался Хеллборн. — Даже самые успешные и высокопоставленные евразийцы часто не страдают особой лояльностью по отношению к своим белым господам. А она еще и исландка…"

— Как с вами можно связаться, фрекен Стефани? — спросил он.

— Я сама с вами свяжусь, — бластер-капитан Гислидоттир покинула свой стул.

— Только поторопитесь, — хмыкнул он, — как бы вас не опередил полковник Сас.

— Или оберстлейтенант Магрудер, — напомнила она на прощание.

"Оберст? Они знают, что он швейцарец? Или еще какой-нибудь пруссо-саксо-баварец?! Похоже, здесь все — всё — обо всех знают, и только я один — ничего!.."

Когда фрекен Гислидоттир удалилась, Хеллборн пробежал глазами по залу в поисках знакомых лиц. Лео Магрудер был уже здесь. В коричневой форме папистов. Когда он успел? Небось оставил машину за углом и там же переоделся. Интересно, он заметил его собеседницу? Или колонна помешала? А если заметил — какие выводы он из этого сделал?

Между прочим, что он себе позволяет? Разве это не слишком вульгарное заведение для добропорядочного подданного Нового Рима? Хотя…

Не секрет, что апсаки держат свое простонародье в черном теле и предпочитают кормить его сказками о райской загробной жизни и другими католическими ценностями. Но их высокопоставленные чиновники позволяют себе гораздо больше, чем визиты в кафе Рика Блэйна. И дома, и за границей. Нынешний антипапа вообще женат, да и предыдущий тоже был…

— Кто эта девушка, Джеймс? — прозвучал очередной вопрос от нового собеседника. Как видно, колонна заслоняла обзор далеко не всем.

— Ревнуешь? — не удержался от маленькой мести Хеллборн.

— Как ты мог подумать! — в тон ему ответила Мэгги.

— Это по работе, — поморщился Джеймс, — можешь спросить у своих сотрудников — зуб даю на отсечение, она им хорошо известна. Куда мы пойдем сегодня? — поспешил он сменить тему. — Надеюсь, ты не потащишь меня снова в свои манчьжурские джунгли?

"Вряд ли в этом вечернем платье… Хотя, это ни о чем не говорит. В прошлый раз она была в парадном мундире, а в итоге все равно пришлось переодеваться ".

— Нет, хватит с нас джунглей, — натужно рассмеялась она. (почему?) — First Things First, заглянем в наш исторический музей…

"Неудобно перед Мэнсом получилось. Могли бы все вместе поехать… И о чем я думаю?!"

— …покажу тебе обещанные индокитайские пирамиды. Там будет вид…

БАХ! Выстрел прогремел где-то совсем рядом. БАХ БАХ! Они уже лежали на полу, а пули свистели над головой, заставляя людей кричать, а стекла — звенеть и разлетаться. БАХ-БАХ-БАХ! ТРА-ТА-ТА!

Когда все стихло, Джеймс одним из первых подошел к выходу. Снаружи, но у самого порога, лежали два несомненных трупа — пулевые ранения в голову сразу бросались в глаза. Один азиат, другой — европеец. Оба в гражданских костюмах. Их пистолеты валялись рядом. В дальнем конце улицы визжали покрышки стремительно удаляющейся машины.

Доблестная харбинская полиция появилась немедленно — собственно, несколько переодетых агентов уже сидели в зале. Неудивительно, при таком-то скоплении иностранных офицеров и дипломатов. Двое из агентов, размахивая жетонами, даже остановили проезжавшее такси, вышвырнули водителя (жаль, не Магрудера!) и бросились в погоню. Остальные перекрыли все входы и выходы и принялись брать показания. Разумеется, Восточную Жемчужину и ее спутника стражи харбинского порядка не посмели задержать.

"Интересно, что это было? — подумал напоследок Хеллборн. — Местная уголовщина или братья-шпионы?" Европейца он почти наверняка уже где-то видел… Точно! Еще бы вспомнить, в каком из доброй сотни досье, мельком просмотренных вчера. Джеймс проследил за взглядом Мэгги. Похоже, она узнала азиатского мертвеца, но никак это не прокомментировала. Только коротко вздохнула и снова повернулась к Хеллборну:

— Пойдем, моя машина стоит за углом.

* * * * *

Харбинский Музей Древностей был великолепен, но с некоторых пор уже никакое здание в манчьжурской столице не могло произвести впечатление на Джеймса Хеллборна. Так и сейчас. Некое подобие римского Пантеона, сходство с которым только усиливали многочисленные статуи богов и героев вроде Будды, Конфуция и Тянь-Тая. Понятное дело, экспонаты — разговор особый. Помимо богов и героев главный зал населяли чучела боевых слонов и верблюдонтов в полном вооружении, полномасштабные макеты осадных орудий и оригинальные царь-пушки, далее везде. Посетителей было немного, поэтому Хеллборн сразу заметил Эверарда. Американец в задумчивости торчал у одной из витрин с холодным оружием и Хеллборна не заметил. Мэгги в свою очередь потащила альбионского гостя куда-то в задние комнаты.

Господин Ман Да Рин, хранитель музея, явно не собирался отвлекаться от какой-то важной работы ради непрошенных гостей, но поспешил сменить гнев на милость, узнав, кто к нему пожаловал.

(Обычно так всегда и происходит). Хеллборн ожидал увидеть сморщенного старичка в конфуцианском халате, но не угадал. Сморщенный старичок щеголял в модном европейском костюме. Когда же ему сообщили, что спутник высокородной госпожи является в некотором роде его коллегой, уважаемый Ман Да Рин окончательно растаял.

— Да-да, разумеется. Я прекрасно помню этот эпизод. Одну минуту. — Прошло три минуты, но на просторный стол приземлились сразу два толстых и почти непыльных тома. — Вот китайский оригинал. То есть это копия, конечно, репринт. Подлинная рукопись хранится в специальном архиве. Вот английский перевод. Только он без иллюстраций. Одну минуту. Вот, пожалуйста. Вы пока смотрите, а я вам еще кое-что принесу.

Первым делом Хеллборн уставился на раскрытый китайский том. Разумеется, бесконечные колонки иероглифов ничего ему не сообщили. Пришлось сосредоточиться на картинках. Человечки, солдатики, лошадки… Что это? Верблюдонты?! Нет, обычные слоны с командирскими башенками. О, а вот и пирамида.

Хм, действительно… Эта конструкция, этот стиль… Эта центральная лестница… Действительно, куда ближе к альбионским монументам, чем к ацтекским или фараоновским… Но вот что это доказывает? Репринт? А художник-оформитель из ХХ века не мог видеть фотографии полярных пирамид? Сказать об этом вслух? Обидеть гостеприимных хозяев? Нет, не стоит. Джеймс перешел к английскому тексту. Как бы невзначай открыл фронтиспис. "Chronicles of the Golden Empire of Great Jin. Harbin, 1939 ". Совсем неудивительно, что книга могла оказаться незамеченной в среде альбионских пирамидологов. Итак, что здесь пишут?

"…В Камбодже стоит до сих пор основа империи прочной — великая крепость Ангкор. Достигшая крупных размеров, наверх поднялась высоко столица империи Кхмеров (до красных еще далеко). Там джунгли растут вековые, пугая обхватом стволов, и бродят слоны боевые — не выжить в лесах без слонов. А в сердце могучей твердыни, сыгравшей немалую роль, надежно устроился ныне такой же могучий король. Случайно испортивший карму (он в страшных злодействах погряз!), великий король Джаяварман в историю входит сейчас. Ни разу не делавший хаджа — он верен заветам другим, царь-бог на Земле, Девараджа — один император под ним!.."

Хеллборн пропустил несколько строчек.

"Улыбка на лезвии тонком сумела себя отразить.

— Оставим далеким потомкам возможность себя проявить, — ответил король Джаяварман. — Пускай не боится тамил. Я — воин, исполнивший дхарму, я весь океан покорил! И будет напомнить нелишне, во славу небесных богов, подобно Ашоке и Вишну, прощаю остаток врагов. Иначе меня не зовите, — блеснул Джаявармана шлем. — Я — Шива, Миров Разрушитель! Один Император Над Всем!"

Ох уж эти азиатские полководцы, улыбнулся Джеймс и пропустил еще несколько абзацев.

"…Рубили спокойно, но быстро, щитом отражая удар. Мечи, высекавшие искры, устроили в джунглях пожар. Ударил тропический ливень и молнии пламенных стрел. Король напоролся на бивень слона, на котором сидел. А следом под тушу слоновью, что стала могилой живой, упал, истекающий кровью, великий китайский герой …"

Очень грустно, всех убили. Но вот что это доказывает? В этой прекрасной картине остро не хватало свидельств из более поздних времен. Где эта пирамида сейчас?

"…Поживший на свете шикарно, любимец богов и детей, великий король Джаяварман лежит в пирамиде своей. Другой властелин лучезарный и очень приятный собой, наследник его Индраварман пытается править страной …"

Хранитель Ман Да Рин, словно прочитавший его мысли, вернулся очень вовремя.

— Сообщение итальянского путешественника и шпиона — в наших краях это одно и тоже (Хеллборн вздрогнул) — Маттео Альбани. Он посетил Камбоджу в начале 17 века в поисках союзников против белголландцев. Вы читаете по-латински?

Хеллборн молча кивнул и углубился в предложенный текст:

"Представьте себе, в самом сердце джунглей высится величественная пирамида, ничуть не уступающая творениям обоих Египтов — как Старого, так и Нового Южного …"

"…Когда здесь правили испанцы… все шесть месяцев — на картах даже значилось "Virreinato del Nuevo Egipto del Sur", вице-королевство Новый Южный Египет", — вспомнил альбионец свои собственные слова.

"Местные жители утверждают, что пирамиду построил некий великий король четыре столетия назад", — продолжал читать Джеймс, — "и эта грандиозная крепость даже помогла отразить нашествие неких северных варваров. Я думаю, они говорили о татарах или мунгалах. К несчастью, великое царство все равно погибло, а пирамида и окружающий ее город были заброшены. К сожалению, я не имел возможности как следуют изучить грандиозное сооружение, ибо нас преследовали голландские еретики и следовало торопиться. Но я надеюсь вернуться к пирамиде еще раз. Ибо мои проводники утверждали, будто внутренние залы украшены многочисленными изображениями креста. И с тех пор меня мучает мысль — не был ли это храм, построенный неким неизвестным христианским государем; быть может, самим легендарным Иоанном Превитером?…"

Крест?!

"…Это всего лишь Южный Крест, самое замечательное созвездие нашего ночного неба. Но англичане поняли это не сразу. Некоторые из них, будучи в приступе острой наивности, решили, будто прибыли в волшебную страну Иоанна Пресвитера …"

— Он никогда не вернулся к пирамиде, верно? — поспешил уточнить Хеллборн.

— Нет, — покачал головой хранитель, — на обратном пути белголландцы схватили его и отрубили голову. К счастью, он оставил нам свои записки. А вот Лондонская "Таймс", октябрь 1850 года. Вот, читайте отсюда.

"…Фельдмаршал Истерленд, преследовавший пинтайских мятежников, был немало разочарован, когда узнал, что жуткий грохот, потрясший окрестности и напугавший даже былых ветеранов, был взрывом порохового склада в тайной лесной крепости. "Они украли у меня победу!" — воскликнул фельдмаршал, выслушав донесения разведчиков. Действительно, пинтаи, засевшие в древней цитадели, собирались отчаянно обороняться против наступающих англичан, но нелепая случайность — или Воля Небес — погубила их в мгновение ока. Свидетели рассказывают, что полуразрушенная крепость была окружена древним городом, построенным в те давние времена, когда ныне погибшая империя кхмеров владела этими землями. Многие из наших соотечественников-археологов, привлеченные этим сообщением, желали бы посетить старинный город. Но, к сожалению, этот район по-прежнему закрыт для гражданских лиц в связи с продолжением военных действий ".

— Даже я не все помню, — заметил высокочтимый Ман Да Рин, следя за Хеллборном, — в конце концов, я специально не занимался этой темой. Похоже, это последнее упоминание о большой камбоджийской пирамиде.

— Пинтайская война продолжалась после этого несостоявшегося сражения еще 20 с лишним лет, — вспомнил Хеллборн.

— Совершенно верно, — кивнул старый манчьжур. — А после этого, как будто нарочно, белголландцы открыли свою программу "Наследие Шилифоши", и археологи со всего мира хлынули к ним в гости.

— На что вы намекаете? — на всякий случай уточнил альбионец.

— Это могло быть простым совпадением, — пожал плечами Ман Да Рин. — Больше того, я уверен в этом! Простите, молодой человек, вы случайно не были знакомы с профессором Сайрусом Лайнбрейкером? Он был англичанином, но, насколько мне известно, долние годы проработал в вашей стране.

— Да, был, — коротко ответил Хеллборн, с надеждой, что этим ответом неприятный разговор и завершится.

— Какая трагедия, он был так молод… по сравнению со мной, конечно, — уточнил хранитель. Джеймс не решился поинтересоваться его возрастом. Дьявол разберет этих азиатов, может быть и все сто лет, а то и больше.

— А профессор Лайнбрейкер не распрашивал вас про эту камбоджийскую крепость? — все-таки осмелился спросить Хеллборн.

— Нет, никогда, — отрицательно покачал головой старый манчьжур. — Мы и разговаривали с ним всего-то несколько раз, много лет назад, и ни разу — о пирамидах…

"В таком случае — повезло тебе, старик ".

— …мне и в голову не пришло с ним это обсуждать, — продолжал Ман Да Рин. — Никогда не интересовался этим эпизодом, пока госпожа Кам Бик Фай (вежливый полупоклон в сторон принцессы) не попросила меня приготовить для вас материалы.

— Большое вам спасибо, — поспешил сказать Хеллборн. — Было бы совсем прекрасно, если бы я мог как-нибудь получить фотокопии…

— Я пришлю вам все материалы в посольство, — пообещал хранитель. — А переведенную книгу — даже целиком. У меня много экземпляров — они только что вышли из печати, и мы еще не успели их разослать коллегам в другие страны. Еще и эта нелепая война… Но не мне судить, — поспешно добавил старик, покосившись на свою госпожу.

"Еще раз спасибо — до свидания — всего хорошего — приходите еще!".

На том и расстались.

— Кам Бик Фай? — переспросил Хеллборн, когда они вышли на улицу.

— Старик выболтал мое любимое nom de guerre, — усмехнулась пилот-принцесса. — Дела давно минувших дней…

— Куда мы направимся теперь?

— В театр! — ее лицо прояснилось.

— Китайская опера или этот, как его, театр "Бамбуки"? — неуверенно уточнил Джеймс. Насколько ему было известно, и то, и другое — редкая гадость.

— Ни в коем случае, — усмехнулась Мэгги. Похоже, и она считала вышеназванные жанры чем-то недостойным своего внимания. — Это сюрприз.

Сюрприз удался.

* * * * *

— Прекрасные леди! И вы, джентельмены! Сегодня расскажем мы вам, О людях из очень далекой вселенной, Подвластной холодным снегам. Их тело скрывал меднобронзовый панцирь — Их руки сжимали мечи! И звались они, говорят, египтянцы, О прочем легенда молчит. Не знали английских лужаек зеленых, И наших прекрасных холмов, Они кочевали в стране Альбиона, Среди вековечных снегов. Их пращники в небо метали снаряды, И метко бросали ножи, Их в битву носил верблюдонт. Без пощады — Им кот саблезубый служил! Герои сегодня представленной драмы Узнав мудрецов простоту, В стране возвели пирамидные храмы — И в них поклонялись Кресту. Забыты Геката, Нептун и Юпитер, Беллона и сам Бельзавел, Их мудрый король Иоаннес Пресвитер Христу поклоняться велел. Как солнце взошел над неправедным миром, Но сгинул в холодной земле… И вместе с Уильямом нашим Шекспиром Расскажем о том короле!

Рассказчик раскланялся и скрылся за кулисами. Последовали бурные продолжительные апплодисменты и второе явление. Те же и король.

По единодушному мнению альбионцев, шекспировская трагедия "King John the Prester" сильно уступала "Абелунгам" Кристофера Марло. Особенно в исполнении довольно-таки провинциального Фрэнсисбергского театра "Полюс". Другое дело — Лондон или Париж; там залетные альбионцы спешили на представление "Короля Джона", как на встречу с добрым земляком. Осталось выяснить, насколько преуспели в постановках альбионских трагедий вестернизированные манчьжуры и китайцы.

Вступление на высоком уровне, отметил Хеллборн, у Рассказчика неплохой английский язык. А его китайская физиономия — как и азиатские лица других актеров — только подчеркивает тот факт, что действие происходит не в старой доброй Англии, а в далекой стране на другом конце планеты… Увы, первоначальное впечатление быстро растворилось под напором шотландской рыцарской брони и пистолетных кирас английской республики. Шекспириада, как она есть.

Разумеется, об исторической достоверности говорить не приходилось. В каком-нибудь "Короле Лире", с его французами и бургундцами в десятом веке ДО Рождества Христова, достоверности и то было на порядок больше. Тем более что "Король Джон Пресвитер" был написан в тот короткий романтический период, когда английские первопроходцы еще принимали альбионских аборигенов за потерянных христианских братьев.

Тем временем действие на сцене набирало новые обороты и расширяло границы сознания. Мудрый король египтянцев разгромил всех своих врагов, объединил страну и даже освободил еврейских рабов, которые строили у него пирамиды. Но после того, как его армия утонула в Южном ледовитом океане (по его высохшему дну освобожденные рабы уже переправились в Африку), король задумался о вечном и решил сменить веру.

Все соседние владыки (турецкий султан, эфиопский император, китайский богдыхан, Великий Могол, Великий Инка и т. д.) прислали своих придворных священников, иногда подкрепленных солдатами и пушками. Особенно эффектно выглядела высадка в Альбионе турецкого контингента (Намек на старого жулика Пири Рейса. Чуть позже, в 20-х годах семнадцатого века, турки попробовали на самом деле, но потерпели полный крах. После чего отправились грабить беззащитную и легкодоступную Исландию).

Разумеется, мудрый король Иоанн твердо решил стать христианином. Коварные магометане, буддисты и прочие язычники не могли этого допустить. Поэтому началась кровавая бойня в лучших традициях "Тита Андроника". Не менее сотни персонажей потеряли головы, ноги, руки или девственность; нередко — все перечисленное сразу. Одним из последних пал сам главный герой — от руки предателя-брата, дважды мусульманского ренегата. И казалось бы, сгинуть Альбиону в беспросветном черном мраке мавританского язычества и невежества… Но в самый трагический момент на сцене появились англичане под командованием сэра Фрэнсиса Дрейка и перебили всех еретиков и других врагов Всевышнего, Англии, королевы и церкви. В финальной сцене заключившие братский союз англичане и египтянцы покинули поле битвы под торжественное пение "Non nobis, Domine". Занавес. Овация.

Сюрприз удался.

— Неплохо, неплохо, — вынужден был признать Хеллборн. — Ничуть не хуже, чем в "Глобусе".

— "Глобусу" до нас далеко! — принцессу распирала гордость за национальное театральное движение. — У нас в планах еще и экранизация! "Харбинколор" планирует начать съемки уже этим летом. Если только война не помешает, — озабоченно заметила она.

В фойе они наткнулись на Эверарда и Гордона. Американцы были не одни, каждый держал под ручку ту или иную прекрасную даму.

— Разрешите представить: медик-сержант Рут Аллен, лейтенант Синтия Денисон, — объявил Гордон. — Я раздобыл в Американском Культурном Центре целую кипу билетов, бросился раздавать всем встречным и поперечным. Жаль, что мы разминулись. То есть не жаль… — добряк Гордон окончательно запутался и покраснел. — То есть вы все равно здесь!

— Все-таки в Харбине есть другие центры светской жизни, — заметил Эверард. — Послезавтра они обещали "Короля Стивена".

— "Чем меньше на поле кровавом пойдет на бохайцев ножи, тем больше достанется славы тому, кто останется жив!" — машинально продекламировал Хеллборн. — Обожаю эту вещь.

— "Все прежние битвы ничтожны пред этой у Гастингс-села. Ее описать невозможно — настолько ужасной была. Все слилось в убийственном вихре, дорог и веков поворот, но слава о ней не утихнет, и память о ней не умрет!" — подхватил Эверард.

— "Других не оставив известий, иных не достигнув высот, живет он в легендах и песнях, и в сказках народных живет", — добавила Мэгги и как-то злорадно улыбнулась.

— "Я мог бы рассказывать сказки, но слыть не хочу болтуном. Не строй победителю глазки, нет смысла в строительстве том", — подключился Гордон. Это была не самая удачная цитата, что подтвердило последовавшее неловкое молчание.

— Нам пора, — поспешила заявить Восточная Жемчужина.

"Было приятно увидеться — познакомиться — спасибо — приходите еще!".

* * * * *

— Здесь я живу, — небрежно заметила Мэгги, когда черный "олдсмобиль" проехал через четвертые по счету ворота.

Судя по всему, Золотой Император был не только велик, но и скромен. Хеллборн не увидел за стенами Запретного Города никаких хрустальных фонтанов или замков из слоновой кости. Только стекло и бетон. Ну что ж, архитекторы всей планеты в один голос утверждали — сочетание этих прекрасных материалов не устареет и через сто лет. Поживем — увидим. Здешнее стеклобетонное сооружение представляло из себя трехэтажный полумесяц, растянувшийся метров на триста и пропадавший за поворотом дороги. Величие и скромность в одном флаконе.

Мэгги остановила машину прямо посреди дороги, и дальше они пошли пешком. На одной из лужаек (скромных) гонялись друг за другом мальчик и девочка лет десяти. Восточная Жемчужина что-то сказала им по-манчьжурски и получила в ответ (в течение одной минуты) песочную бомбу, объятия, поцелуи и охапку небрежно сорванных цветов в подарок.

— Племянники, — пояснила Мэгги, когда дети остались позади. — Платье придется выбросить, наверно.

Где-то за стеной проревел верблюдонт. Она поморщилась.

— Хорошо, хоть ветер в другую сторону. Нужно знать меру, даже когда речь идет о достойных боевых животных!

У очередного "подъезда" (пятого или шестого по счету) на скамейке сидели двое — старый знакомый Маршалл Янг и незнакомый бородатый манчьжур лет 40–60 (точнее Хеллборн не мог определить — и не пытался). Внешность самая заурядная, один из тех миллионов китайцев, которые и так "все на одно лицо". В скромном "пижамном" костюме, какие обычно носят китайские чиновники не самого высокого ранга. Господин Ман Да Рин и то был богаче одет. Возможно, причина заключалась в том, что музейному хранителю приходилось чаще иметь дело с важными иностранными гостями.

Джеймс раскланялся с принцем Янгом и выжидающе посмотрел на его соседа.

— Это и есть Джеймс Хеллборн, братец, — заговорила Мэгги. Самого "братца" (понятно, еще один кузен) она представить не поспешила.

— Мистер Хеллборн? — повернулся к нему бородач. — Очень рад. Наслышан. Добро пожаловать в Харбин. Надеюсь на дальнейшие встречи.

"У парня плохо с английским языком, — отметил коварный альбионец. — Хм, он так и не представился".

— Веди себя прилично, Жемчужина. Нам пора, Маршалл. Всего хорошего.

И только теперь Хеллборн догадался, но Золотой Император уже стремительно удалялся от него.

Откуда-то из-за кустов вынырнули два здоровенных тела — в черных термокомбинезонах и бронешлемах, с автомаузерами наперевес — и неторопливо зашагали вслед за императором, Имя Которого нельзя было произносить. Телохранители.

Мэгги задумчиво посмотрела им вслед, поджав губы. Потом потянула Хеллборна за собой.

Первый этаж был пуст — голый мраморный пол и несколько произвольно расставленных стульев. Банкетный зал, что ли? Признаки человеческого жилища показались на втором этаже. И человеки тоже. Навстречу метнулась юная служанка (судя по костюму) и что-то залепетала по-китайски. Мэгги влепила ей пощечину, потом потаскала за косы, затем прогнала прочь пинками. Милые азиатские нравы. Дальневосточная канальная деспотия прекрасно уживалась с бетоном и стеклом.

Некоторое время спустя они остались наедине. Лениво полулежали в креслах рядом с закусочным столиком династии Лян, порой надкусывали тот или иной фрукт из большой вазы, листали толстые американские журналы и болтали о какой-то ерунде.

— Чуть не забыла, — на каком-то этапе спохватилась Восточная Жемчужина, — это для тебя.

И протянула ему через стол красивую металлическую блямбу.

— Спасибо, конечно, но что это? Еще один орден? — не понял Хеллборн, вертя подарок в руках. Золотой (или позолоченный? нет, все-таки золотой) медальон с искусным изображением тигриной морды и столбиком бестолковых иероглифов.

— Это пайцза, — пояснила она.

Джеймс напряг память. Знакомое слово. Что-то из полузабытого краткого курса монгольской истории…

— "Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства "? — попробовал угадать альбионец.

— Почти, — кивнула Мэгги. — "Силой вечного неба имя Императора да будет свято; кто не поверит — должен быть убит".

Хеллборн закашлялся. Виновата в этом была отнюдь не сочная виноградина, отправленная в рот секунду назад.

— Это слишком большая честь, — промямлил он. — За какие заслуги?

— "Был подвиг баллады достоин, и вот, до скончанья времен, награды — одна за другою — герой принимать обречен!" — процитировала она.

— За одного полудохлого тигра, — пожал плечами Хеллборн.

— Не только, — возразила Жемчужина. — Я видела тебя в деле еще на острове и на дирижабле.

— "И выбьют на мраморе надпись в обычном торжественном стиле: "Запомни, мы славно сражались, мы страстно…" — Джеймс оборвал себя на полуслове и густо покраснел.

— "Запомни, мы славно сражались, мы страстно и верно любили", — продолжила она и покинула свое кресло. Как пишут в старинных романах, ее халат с драконами медленно упал на пол.

— Знаешь, я всегда опасался сделать первый шаг, — охрипшим голосом признался коварный альбионец, когда она уже сидела у него на коленях. — Про тебя ходят самые нелепые слухи… я даже боялся стать новым персонажем "Мистер Баттерфляй"…

Мэгги откинула голову назад и заразительно расхохоталась.

— "Мистер Баттерфляй!"… Этот фокус можно было провернуть в полной темноте и с полным идиотом… Но, как ты можешь видеть, все неподдельное и настоящее. Не веришь глазам — дотронься…

— Да, — поспешил согласиться он, — настоящее. Все настоящее…

* * * * *

Шесть или семь последовавших дней в памяти Хеллборна совсем не отложились. Он запомнил только одно — это было что-то теплое и доброе.

* * * * *

Он очнулся примерно через неделю. Как это часто бывает, прийти в себя ему помогла целая серия пощечин. Вокруг было полно людей в нарядных костюмах и парадных мундирах. "Еще один важный дипломатический прием", — сообразил Хеллборн. Один из этих нарядных гостей и хлестал его по щекам.

— Мерзавец!.. Негодяй!.. Мерзкий пингвин!.. Как ты вообще смел к ней прикоснуться?!..

Джеймс подумал, что было бы неплохо ответить — например, прямым ударом в челюсть, но его уже держали за руки, да и противника тоже. Наконец-то Хеллборн смог его рассмотреть. Ага, он сразу узнал этот мундир. Подданный императора Юри. Кореец. Нет, на острове Порт-Султан его не было, и на борту "Летающей крепости" они тоже не встречались.

— Я жду! — брызгая слюной, воскликнул оппонент.

— Чего ты ждешь? — не понял альбионец. — Кто ты вообще такой?!

— Ах вот как! — кореец понял его по-своему. — Жалкий трус! Тогда я сам вызываю тебя! Выбирай время и оружие! Только не тяни слишком долго!

— Синьоры, синьоры! — на шум прибежал один из хозяев (итальянец? так мы в итальянском посольстве?) — Умоляю вас, только не здесь! Дуче будет очень огорчен!

— Позвольте извиниться за моего излишне горячего юного друга, — откуда-то появился подполковник Тай Кван До. — Мы все очень огорчены. Это большой позор для всего Корейского Императорского Флота. Я обещаю вам, что все виновные будут строго наказаны.

— Да, да, конечно, ничего страшного не случилось, — успокоился итальянский консул. — Синьоры! Синьорины! Нас ждет десерт! Шампанское! Танцы!..

Хеллборн нашел себе пустое кресло в углу и попытался привести мысли в порядок. Из носа что-то капало. Корейский псих хлестал его от души. Недолго думая, Джеймс принялся приводить в порядок и лицо, благо на ближайшем столике отыскался зеркальный поднос и пачка салфеток.

— Что это было, Брюс? — хмуро поинтересовался Джеймс у подошедшего подполковника Тай Кван До.

— Я приношу свои самые… — начал было старый боевой товарищ, но Хеллборн не дал ему договорить.

— Здесь все свои, Брюс. Что это было?

— Один из прежних любовников высокорожденной госпожи, — неохотно сообщил корейский офицер. — Никак забыть ее не может. Ты просто случайно попался ему на глаза…

— Какой еще госпожи? — не сразу понял Хеллборн, но тут же покраснел. — Ах, да… Ладно, с кем не бывает. Только я не понял, что он болтал о времени и оружии?

— Разве ты не понял? — удивился Тай Кван До. — Он вызвал тебя на дуэль!

— Куда?! — удивился в свою очередь Хеллборн. — Он спятил?!

— Понимаешь, Джеймс, — замялся Брюс, — будь он простым лейтенантом, ему бы пришлось вскрыть живот за оскорбление Кавалера Ордена Героического и Достопочтимого Корейского Железного Дракона…

— Кого? — опять не понял Джеймс. — Дьявол, это же я. Барон фон Хеллборн.

-..но он не простой лейтенант, а родственник Императора, пусть и очень дальний, — угрюмо поведал Тай Кван До.

— Которого из них? — на всякий случай уточнил Хеллборн. "Развелось императоров", — добавил он про себя.

— Нашего, корейского, — вздохнул Брюс. — Императора Юри.

— И что это значит?

— Боюсь, тебе придется принять его вызов. Иначе ты можешь уронить честь Кавалера Ордена Героического и Достопочтимого…

— Понятно, — кивнул Хеллборн. Дуэль? Что за бред! — У нас отменили дуэли еще в 1913-м, — добавил он вслух. — Раз и навсегда.

— У нас тоже, — подтвердил Тай Кван До. — Из-за войны. Но после войны дуэльный кодекс был восстановлен. В Манчьжурии вообще ничего не отменяли — Золотой Император в той войне не участвовал.

— Но мы-то участвуем! — воскликнул Хеллборн. — Прямо сейчас! Какие дуэли во время войны?!

— В настоящий момент объявлено перемирие, — напомнил кореец. Поэтому ничто не препятствует…

— Ах, да. Перемирие. — В устах Джеймса Хеллборна это прозвучало как ругательство.

— Я готов быть твоим секундантом, — поспешил добавить Тай Кван До. — Почту за честь!

"Почему бы и нет?"

— Спасибо, товарищ. Будешь моим секундантом! — согласно кивнул коварный альбионец.

— Постараюсь оправдать! — без капли иронии отвечал кореец и тут же деловито продолжал: — На какой день ты желаешь назначить поединок? Какое оружие предпочитаешь?

— Только не сегодня, — неуверенно отозвался Хеллборн. — Сегодня не могу. Огнестрельное.

— Да будет так, — кивнул подполковник. — Я постараюсь связаться с тобой еще сегодня и сообщить подробности.

— Спасибо.

— МАНСЕ!

— Аминь.

Оставшись наедине с собой, Хеллборн порылся в карманах и нашел свежую записочку от Мэгги: "Я тебе позвоню". Машинально проглотил. Закашлялся. Отобрал у проходившего официанта целый графин и запил. К счастью, это был не алкоголь. Черт побери, ему определенно пора возвращаться в реальный мир. Так он и сделал, поспешив покинуть гостеприимное итальянское посольство.

Снаружи царила пасмурная погода. Капризный южносибирский март. Хеллборн поежился. Такси? Нет, ни в коем случае. У ворот стоял совместный караул из итальянских берсальеров и манчьжурских полицейских. Джеймс приблизился к последним и показал им свой золотой медальон.

— Вы не поможете мне достать машину попроще? — самым невинным тоном поинтересовался коварный альбионец.

Старший офицер взял под козырек и схватился за радиотелефон. Через три минуты он доложил:

— Можете забрать ее на соседней улицы. Черный "кардинал" 1936 года. Ключи в замке зажигания. Мы бы подогнали ее сюда, но вы ведь не желаете лишней огласки…

— Вы все правильно поняли, капитан. Большое спасибо, — вежливо добавил Хеллборн и удалился. Он решил пользоваться всеми преимуществами власти, но при этом не слишком унижать своих новых подданных…

Подданных?! И откуда только берутся эти идиотские мысли…

Устроившись за рулем, Хеллборн посмотрел на часы. 16.30. Ладно, заглянем в родное альбионское посольство.

Его вежливо взяли за локоть прямо в вестибюле.

— Мистер Хеллборн?

— Да, это я, — не стал отрицать Джеймс.

— Полковник Уотерхолл, — представился громила.

Хеллборн порылся в памяти и вспомнил это имя. Начальник личной охраны самого…

— Вас желает видеть генерал-капитан, — продолжал офицер.

— Конечно, я только приведу…

— Немедленно.

Хеллборн смирился с неизбежным.

К его удивлению, сэр Джеральд Фуллбокс, Генерал-Капитан Соединенных Штатов Альбионской Республики, ожидал его в комнате номер 17. То есть личной комнате Хеллборна. Ну и стоило спектакль устраивать? Он бы сам сюда пришел.

— Я решил, что так будет лучше, — без лишних предисловий заявил Генерал-Капитан. — Садитесь, Джеймс.

Хеллборн окинул взглядом комнату — ничего не изменилось, только добавились два новых кресла — и устроился в одном из этих кресел. Во втором, само собой, уже находился высокий гость.

— Наслышан о твоих успехах, малыш.

— Успехах, сэр? — вежливо изобразил непонимание Хеллборн. Он и в самом деле не понимал, в каком направлении собирается вести разговор его высокопоставленный собеседник.

Насколько высоко поставленный?

Спросите простого француза — "кто у вас в стране самый главный?" — и он тут же ответит: "Король!" Спросите англичанина — и получите два варианта ответов — "Король" или "Лорд-протектор". Спросите американца — и он презрительно бросит "Губернатор штата". Русский скажет "Президент", бенилюксер — "Штатгальтер", данорвежец — "Премьер-министр".

Не спрашивайте об этом альбионца.

Впрочем, попробуйте. Число воможных варантов ответа может доходить до одиннадцати, в отдельные времена года — до тринадцати-четырнадцати.

После этого откройте Британскую Энциклопедию. Например, статью "Финляндия". Уже в первом параграфе вы узнаете, что "Глава государства — президент" и "Глава правительства — премьер-министр".

Ничего подобного вы не найдете в статье "Альбион".

Только длинный список всенародно или парламентарно избираемых чиновников, носящих самые необычные и экзотические титулы и звания. Генерал-капитан, Первый консул, Стар-чемберлен, Генерал-император, Гросс-президент, Респпротектор и даже Гранд-майор.

Под руководством Гранд-майора, например, находятся Почтовая Служба Альбиона, Альбионский рыболовецкий флот и аэропорт города Дракенсберга. Но не другие аэропорты.

Первому Консулу подчиняются министерство иностранных дел, министерство финансов, полиция Скоттенбурга и Фрэнсисберга (но не других городов), а также государственная нефтеугольная компания

"Альбион-Петрокарбон".

Генерал-император отвечает за министерство обороны, аэропорт Фрэнсисберга, министерство просвещения, а также за город Маленькая Исландия целиком.

Стар-чемберлену подчинен Военно-Воздушный флот, но только не министерство юстиции — за юстицию отвечает Гросс-президент.

По крайней мере, так утверждает авторитетнейшая Британская Энциклопедия.

Генерал-капитану Альбиона Джеральду Фуллбоксу тоже подчинялись какие-то государственные службы… согласно энциклопедии… вот только Хеллборн не мог с ходу вспомнить — какие именно.

— Не прикидывайся простачком, Джеймс, — продолжал тем временем сэр Джеральд. — "Какие успехи!" Забрался в постель к здешней наследнице — вот с этими успехами я и хочу тебя поздравить.

"Ему явно не хватает изысканных манер сэра Натаниэля или хотя бы сэра Энтони, — подумал Хеллборн. — Иногда наша меритократия дает удивительные плоды".

— Наследнице, сэр? Она всего лишь одна из множества кузин императора… — пожал плечами суб-коммандер.

— Продолжаешь нести чушь, Джеймс?! — рассердился генерал-капитан. — Или ты не знаешь, кто среди доброй полусотни манчьжурских принцев и принцесс является наследником? Не сыновья или дочери нынешнего правителя, а все принцы и принцессы сразу! И когда старый император… хм… умирает, то вся эта компания (кроме самых младших и несовершеннолетних) собирается в одной из тайных комнат Запретного Города и выбирает нового правителя. При этом простонародью снова впаривают чушь про счастливое продолжение многовекового правления, ет сетера. Так вот, твоя новая подружка, очень способная девушка и мастерица на все руки, стоит в каталоге наследников на одном из первых мест!

— А при чем здесь я, сэр? — не понял Хеллборн.

— ИДИОТ!

"Грубиян. Стоять бы тебе на палубе рыбацкой шхуны, рыжая морда, в помятой фуражке, и тыкать гарпуном в жирных китов, а не читать мне лекции по государственному устройству Да-Манчу-Го ".

— Если она станет императрицей, кем тогда сможешь стать ты?! — возмущенный непроходимой тупостью собеседника, сэр Джеральд едва не вылетел из кресла.

— ???!!!

— Вот именно! И убери это идиотское выражение с лица! Ты вообще знаешь, как работают здешние узкоглазые королевства? — генерал-капитан немного успокоился.

— Кое-что помню, — промямлил Джеймс.

— Ты не должен быть чистокровным природным китайцем или еще каким манчукорейцем, чтобы занять трон, — продолжал сэр Джеральд. — Нет права крови. Есть только divine right of kings — божественное право королей. Mandate of Heaven. Небесный Мандат. Если человек носит корону — ему это позволил Небесный Император. Верховный бог конфуцианцев, — уточнил генерал-капитан.

"На небе один император — один император под ним", — вспомнил Хеллборн.

— Ну, теперь ты понял?! Поэтому в разные времена на здешних тронах сидели татары, гунны, турки и прочая нечисть. Поэтому китайцы за южной границей признают своим императором английского короля. А чем настоящий альбионец хуже всего этого сброда?! — сэр Джеральд определенно умел задавать риторические вопросы. — А теперь слушай внимательно. Я велю сэру Энтони освободить тебя от всех обязанностей. У тебя теперь только одна обязанность будет — прилепиться к своей подружке и не отпускать ее. Затрахай ее до смерти. То есть не до смерти, конечно… ну, ты меня понял. Чтоб ей после тебя уже никого другого не хотелось. Через некоторое время начинай заводить разговоры о семейном гнездышке, о детишках, о долгосрочных обязательствах — девки это любят. Ты следишь за полетом моей мысли?!

— Но… я… это… самое… — только и смог ответить окончательно сбитый с толку Хеллборн.

— Ты что, влюбился в нее, что ли?! — сэр Джеральд понял его по-своему. — Ничего страшного, Джеймс. На дворе уже почти середина ХХ века. Да, каких-нибудь двадцать лет назад за косоглазую жену тебя могли вышвырнуть из приличного общества, но сегодня — вряд ли. И если для торжества альбионской расы тебе придется произвести на свет выводок маленьких метисов — ничего страшного. Это новая эра, Джимми-бой. Эпоха Большого Народа!

"А кого он сейчас цитирует?" — не понял Хеллборн.

— А Большому Народу нужны большие пространства. Ты вообще хоть какие-то выводы из своей лесной прогулки сделал?!

"Выводы? Здешние торопливцы странно себя ведут", — вспомнил Джеймс.

— Идеальный климат, — заявил генерал-капитан и тут же перепрыгнул на другую тему. — Черт, в прежние времена тебе бы пришлось принять местное тронное имя, какой-нибудь Тайбайдай или Диньдилинь, а сегодня даже это не требуется. Вся тутошняя знать носит европейские имена. Генрих Пусянь и Елизавета Шин. Император Джеймс Первый, основатель династии Хеллборнитов. Неплохо для вчерашнего лейтенанта, а? — сэр Джеральд подмигнул ему.

— Но ведь нынешний император жив и здоров, — неосторожно ляпнул грядущий основатель династии.

— Это легко исправить, — предсказуемо ухмыльнулся сэр Джеральд. — Осбенно в разгар войны.

— А как же перемирие, конференция? — осмелился спросить Хеллборн.

— Ты что, головой ударился?! — удивился Генерал-Капитан Республики. — Где ты вообще пропадал в последнюю неделю?! Ах, да. Короче говоря, белголландские дипломаты уже несколько дней бойкотируют конференцию. Поэтому завтра — финальное заседание. Альянс объявит свои условия окончательного мира. Что нам ответят белголаки? Я уверен, что белголаки нас не разочаруют. Ха-ха-ха!

Очевидно, сэр Джеральд ждал какого-то ответа, потому что в комнате внезапно воцарилось молчание. Оно грозило затянуться, поэтому Хеллборн должен был срочно придумать тему для продолжения разговора. Правая рука нырнула в карман.

— Вот, она мне подарила…

Генерал-капитан Фуллбокс повертел золотой медальон в руках, и лицо его заметно просветлело.

— Ты на правильном пути, малыш! Держи подарок ближе к сердцу. Мы еще будем встречать тебя на родине — "с дружественным официальным визитом"! Черт побери, эта дуэль так некстати. — Мудрый вождь снова перепрыгнул на другую тему. — Нам пока не нужны лишние проблемы с корейцами.

— Слухи уже разошлись? — удивился Хеллборн.

— Как тебе не стыдно! — возмутился собеседник. — А еще сотрудник сэра Энтони! Не "слухи разошлись", а "доклады поступили оперативно". Ладно, не беспокойся, мы что-нибудь придумаем. В крайнем случае — императору Джеймсу придется наказать своих южных соседей за непочтение, ха-ха-ха! Короче, ты все понял? А теперь проваливай.

Только оказавшись за дверью Хеллборн понял, что его выгнали из собственной комнаты. Сэр Джеральд, впрочем, тоже в ней не задержался.

— Как, ты еще здесь?! — удивился генерал-капитан минуту спустя, наткнувшись на Хеллборна в коридоре. — Я же сказал, иди и трах… — Фуллбокс оборвал себя на полуслове. Не хочет говорить об этом при телохранителях, понял Джеймс.

— Я жду телефонного звонка от… — Хеллборн тоже не договорил, но сэр Джеральд все понял.

— Отговорки, отговорки. Ты не должен ждать телефонных звонков, ты должен сам непрерывно бомбить!.. Ладно, смотри у меня. — И мудрый государственный муж величественно удалился. Охрана следовала за ним.

Джеймс посмотрел ему вслед, после чего вернулся в свою комнату, где немедленно упал на кровать и уставился в потолок.

Император Джеймс?

Династия Хеллборнитов?!

Он станет пользоваться всеми преимуществами власти, но при этом не будет унижать своих новых подданных?!!!

Интересно, что скажет об этом Мэгги?

Кому вообще пришел в голову этот безумный план?!

Тем более что ему необходимо как можно скорее вернуться в Альбион.

"Вернешься, — согласился Внутренний Голос. — Обязательно вернешься. С дружественным официальным визитом, ха-ха-ха!"

Какое счастье, что генерал-капитан, один из членов тайного совета Общества Хранителей Старины, не стал задавать ему вопросы про внезапную смерть профессора Лайнбрейкера или пропавшую Розеттскую монетку. Тогда бы Джеймс точно не нашел подоходящего ответа.

Сэр Джеймс, барон фон Хеллборн.

Император Джеймс Первый.

Что будет завтра? Придется выпустить Библию Императора Джеймса?! С картинками? С пирамидами и солдатиками?!

Кстати, о солдатиках…

Хеллборн оставил свою комнату и спустился в архив, примыкавший к кабинету капитана Фосса. Примерно через четыре часа, когда у него уже вытекали глаза, он все-таки нашел искомое досье. Плохая черно-белая фотография, но это он. Европеец с пробитой головой, лежавший у входа в кафе Рика. Интересно, что про него пишут…

Писали немного, минут пять спустя Джеймс захлопнул папку и задумался. Черт побери, если он все правильно понял, надо побыстрее с этим делом разобраться.

— Сэр? — в кабинет заглянул сержант Апстон. — Вас спрашивает какой-то кореец. — Сержант заглянул в визитку и прочитал по слогам: — Тай-Кван-До. Он просил вас не беспокоить, если вы уже легли спать…

— Разве я сплю? — удивился Хеллборн. — Отведи его ко мне в комнату.

— Слушаюсь, сэр.

— Завтра, в восемь часов утра, — сообщил корейский гость, едва успев поздороваться. — Тебя это устраивает?

"Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем", — вспомнил Джеймс и разозлился. Не надо ничего придумывать, сэр Джеральд. Я сам разберусь с этим сопляком. Вышибу ему мозги. Не впервой.

— Еще как устраивает. Между прочим, а как его вообще зовут?! — спохватился Хеллборн.

— Подпоручик Сон Хан Рель, — ответил Брюс. — Маркиз Младшей Пэкче и…

— Неважно, — отмахнулся альбионец, но тут же ухмыльнулся. — Если только его титулы не перейдут ко мне.

— Нет, — покачал головой подполковник. — Это не практикуется. Скорей всего, к одному из его кузенов по отцовской линии… Но ты прав, это неважно. Если ты не против, я заеду за тобой утром, в семь ноль-ноль.

— Буду премного благодарен.

— В таком случае — спокойной ночи, Джеймс.

— Спокойной ночи, Брюс.

Проводив корейца, Хеллборн поужинал, принял душ и снова свалился в кровать. Некоторое время в голову лезла всякая романтическая чепуха о великих героях прошлого, которые в ночь перед смертельной дуэлью предавались возвышенным думам о судьбах отечества или еще какой ерунде. Потом он принялся считать пингвинов.

* * * * *

— Куда это мы приехали? — зевнул Хеллборн. — Бетон, грязь, фанера…

— Полигон харбинской полиции, — пояснил корейский товарищ. — Обычно здесь расстреливают мятежников и других преступников. Смотри, нас уже ждут. Нет, мы не опоздали, но все равно неудобно получилось.

"Плевать", — подумал Джеймс.

С утра в голову снова полезли глупые мысли. Написать прощальные записки, позвонить Мэгги. Это же все из-за нее. Но черт побери, она того стоила. Все равно он не собирается умирать. Вот прямо сейчас пристрелит этого идиота и поедет обратно.

Возле черного лимузина стояли четверо — подпоручик маркиз Сон Хан Рель, злобно сверкавший глазами; незнакомый корейский офицер ("капитан Пак Чжон Хи, секундант господина Сона", представился он), и два манчьжурских гвардейца ("Майор Дигунай, лейтенант Доргонь. Мы будем наблюдать за соблюдением правил и займемся уборкой тел", с предельной откровенностью сообщил один из них). В отдалении маячила санитарная машина.

— Приступим, господа? — спросил капитан Пак ("Случайно не родственник того Пака в Порт-Султане?" — подумал Хеллборн. — "Нет, вряд ли. У них же на всю Корею девять или десять фамилий — Брюс мне рассказывал").

— Да, давайте побыстрее, — небрежно ответил Джеймс и только теперь по-настоящему испугался. Глупо, как глупо, подумал он, совсем необязательно было доводить до этого, и плевать на Достопочтимый Орден Дракона и его матери, это даже не бой, это просто глупое убийство, вот прострелить ему сейчас голову, и пусть хоть кто-то попробует возразить…

Большую роскошную коробку (красное дерево и золотое тиснение) положили прямо на капот одного из автомобилей.

— Что это? — удивился Хеллборн.

— Ты же просил — огнестрельное оружие, — тихо напомнил Тай Кван До.

— Но я был уверен, что речь идет о нормальном пистолете. Как вот этот, например, — Джеймс непринужденно вытащил из кобуры под мышкой парабеллум-05, полученный под расписку в арсенале посольства. Присутствующие офицеры шарахнулись в разные стороны.

— Жалкий трус! — прошипел подпоручик Сон Хан Рель, но альбионец даже не посмотрел в его сторону.

— Мы не станем нарушать дуэльный кодекс, — строго заметил майор Дигунай. — А ваш "нормальный пистолет" прошу отдать лейтенанту Доргоню до завершения дуэли.

— Но ведь это же средневековый металлолом! — продолжал возмущаться Хеллборн. — Еще и дульнозарядный! Какой у него калибр?

— Тринадцать миллиметров, — поведал Брюс, прочитав надпись на позолоченной пластинке, украшавшей внутреннюю сторону коробки. — Работа знаменитого мастера…

— Не хочу ничего слышать, — окончательно расстроился Джеймс.

С галактической тоской в глазах он следил за манчьжурским офицером, который аккуратно опустил в ствол бумажную гильзу, забил шомполом круглую пулю и закрепил капсюль над казенником. Аналогичные операции были проделаны со вторым пистолетом.

— Извините, вы должны снять мундиры, — обратился к дуэлянтам лейтенант Доргонь. Корейский подпоручик небрежно бросил свой мундир прямо на крышу лимузина. Хеллборн аккуратно сложил свой и отнес в машину Брюса. Манчьжурский наблюдатель критически осмотрел их рубашки — белую подпоручика и синюю Хеллборна, но больше ничего не добавил.

— Выбирайте оружие, — обратился старший из манчьжуров к Сон Хан Релю. "Почему он первый?!" — собирался было возмутиться Джеймс, но передумал. Откуда ему помнить тонкости дуэльного кодекса? Очевидно, так положено. Кореец его вызвал — Джеймс выбрал тип оружия — кореец выбирает пистолет. Хеллборн взял второй пистолет и машинально взвел курок.

— Подождите! — остановил его распорядитель. Джеймс пожал плечами и плавно вернул курок на место. Пружина не очень тугая. Сойдет. Конечно, с "хеллдогом" у него бы гораздо лучше получилось…

— Напоминаю условия. Дистанция — тридцать метров. Услышав команду "Старт!", вы можете шагать навстречу противнику и/или открывать огонь. Дуэль прекращается, когда прозвучит команда "Стоп!" Всем понятно? Вопросы есть? — майор Дигунай покрутил головой и вопросов не услышал. — Отлично. Начнем, господа. Секунданты, сопроводите участников на позиции.

Солнце поднялось достаточно высоко. По правому борту, слепить глаза не будет, отметил Хеллборн.

— Все будет в порядке, Джеймс, — прошептал Брюс. — Постарайся его ранить. В руку, сжимающую пистолет — идеальный вариант. Чтобы не расстраивать императора слишком сильно.

"Развелось императоров", — подумал Хеллборн и сосредоточил свой взгляд на сопернике. Только сейчас он как следует рассмотрел его лицо. Сопляк. Идиот. Что за дурацкие усики? Что Мэгги в нем нашла?! Вот дура. Нет, я не могу так о ней думать. Нет, о чем я вообще думаю?! Упасть на колено, одновременно взводя курок, сжимать пистолет двумя руками, целиться в центр тяжести…

— СТАРТ!

Подпоручик Сон Хан Рель моментально разрушил все стратегические планы коварного альбионца — он выстрелил первым. Точнее, он первым нажал на спуск.

Но выстрел не грянул — грянул взрыв.

13-миллиметровый дуэльный пистолет работы знаменитого мастера разлетелся на куски. Один из которых, живописный металлический осколок казенной части, двигаясь со скоростью, приближенной к скорости звука, оставил корейского подпоручика без верхней половины головы, а также заключенной в ней мозгов и других органов. Обезмозгленное тело элегантно покачнулось, накренилось и рухнуло в грязь.

Пистолет Хеллборна в это время был где-то на полпути между бедром и прицельной линией. Там он и остановился.

"Ради всего святого, Монтрезор! Что это было?!"

Воцарилось неловкое молчание.

— Мистер Хеллборн, вы собираетесь стрелять? — осторожно спросил майор Дигунай.

"А я должен? — задумался Джеймс. — А если мой пистолет тоже заминирован…"

— А у меня осечка! — жизнерадостно объявил он и незаметно вернул курок на предохранительный взвод.

— СТОП! — объявил старший распорядитель.

Хеллборн бросил короткий взгляд на поверженного соперника и, шлепая ботинками по грязи, вернулся к лимузину. От санитарной машины уже шли четверо в белых халатах, двое из них — с носилками.

— Ваш пистолет, — лейтенант Доргонь отобрал у него "работу знаменитого мастера" и одновременно вернул парабеллум. — Не понимаю, почему он отказал… Курок вроде бы в порядке…

БАНГ! — пистолет рявкнул, и крупнокалиберная пуля взметнула фонтанчик грязи из-под ног лейтенанта.

— Я же сказал — средневековый металлолом, — равнодушно пожал плечами Хеллборн. — Вот, как сейчас помню…

— Господа, вы должны расписаться в протоколе дуэли, — объявил майор Дигунай.

— Вы не могли бы его зачитать? — хмуро спросил капитан Пак Чжон Хи. — Я забыл свои очки.

— "Суб-коммандер Хеллборн стрелял первым. Пуля, выпущенная из пистолета суб-коммандера, угодила точно в пистолет подпоручика Сон Хан Реля. Пистолет подпоручика взорвался, и господин Сон Хан Рель был убит на месте его осколками".

— А если я откажусь под этим подписываться? — нахмурился еще больше господин Пак.

Лейтенант Доргонь придвинулся поближе и опустил правую ладонь в карман плаща.

— Вы подпишите протокол или останетесь на этом поле, — вежливо улыбнулся старший манчьжур.

Кореец вздохнул и подчинился. Подполковник Тай Кван До тем более не спорил. Последним в протоколе расписался врач, констатировавший смерть одного из дуэлянтов и прекрасное самочувствие второго.

Участники и наблюдатели уже успели вежливо распрощаться и расходились по машинам, когда на поле въехал черный "олдсмобиль". Хеллборну не удалось сохранить ледяное самообладание — он тут же бросился навстречу.

— Я хотела убедиться, что все в порядке, — сказала Мэгги.

— Все в порядке, — подтвердил он.

— Тогда поехали отсюда, — улыбнулась она.

— Минутку, я только заберу свой мундир, — вспомнил Хеллборн.

— За тобой приехали? — на всякий случай уточнил уже сидевший за рулем подполковник Тай Кван До. — Ну что ж, желаю всего наилучшего! Я рад, что все так закончилось. Воистину, это был знак небес. Не понимаю, почему майор Дигунай внес в протокол эти нелепые изменения…

"Быть может потому, что он и заминировал этот пистолет согласно приказу своей принцессы?" — подумал Хеллборн, но вслух спросил иное:

— Скажи мне, Брюс, почему полковник Берт Сас уверен, что в Порт-Султане я присвоил некую белголландскую собственность?

Кореец вздрогнул.

— Я поднялся на борт субмарины с пустыми руками, — продолжал альбионец ("Только карманы мои были набиты бумагами"). — Это вы там целые ящики грузили. Мне нет дела до содержимого этих ящиков. Но я хочу понять, почему старый бенилюксер прицепился ко мне?

— Не знаю, — неуверенно ответил подполковник. — Я должен проверить. Я свяжусь с тобой.

— Я буду ждать твоего ответа, — пообещал Хеллборн. — Еще раз спасибо, Брюс. Счастливого пути.

Джеймс вернулся в "олдсмобиль" и плюхнулся на пассажирское сиденье.

— Первым делом тебя надо почистить, — нежно заметила Восточная Жемчужина. — Поедем ко мне.

— Как скажешь, — согласился Хеллборн. — Как скажешь…

"Это новая эра, Джимми-бой. Затрахай ее до смерти!!!"

Глава 24. "Звучит в ночи раскатом грома их тяжкий шаг"

Ближе к вечеру, когда они снова возлежали в креслах и изображали светскую беседу, двое дюжих гвардейцев притащили в гостинную какой-то деревянный ящик. Обменявшись с визитерами парой-другой манчьжурских фраз, Мэгги захлопала в ладоши.

— Братец Маршалл в подарок прислал. Поможешь разобраться?

— Что это такое? — Хеллборн заглянул в ящик. Деревянный корпус, массивная линза, провода, кнопки. Какой-то прибор с подводной лодки?… Черт! Как он сразу не сообразил!

— А что мы увидим? У вас в Харбине хоть одна станция есть?

— Обижаешь, Джеймс, — надулась Мэгги. — Примерно через два часа — прямая передача из Дворца Конгрессов.

И они как раз успели.

Изображение оставляло желать лучшего, но звуки, порожденные динамиком телевизора, были ясными и четкими. Собственно, только динамики и помогли Хеллборну узнать выступавшего, речи которого он неоднократно слышал по радио в памятные дни блужданий в южных океанах. Рональд ван дер Хаут, Генерал-Комиссар Претории и восходящая звезда южноафриканской политики. Примечательно, что именно этому потомку голландцев позволили выступить от имени Альянса. Мол, смотрите, даже честные голландцы — на нашей стороне!..

Речь на этот раз оказалась скучной. Она могла быть еще скучнее, если бы не хорошо поставленный голос прирожденного оратора ван дер Хаута. Сэр Рональд добросовестно перечислил пять пунктов фабриканского ультиматума.

— …Таким образом, Белголландская Империя и Ее Доминионы должны выполнить следующие условия:

— Немедленно вывести свои воооруженные силы со всех незаконно захваченных территорий, как-то: Корейские Филиппины, Альбионский Кергелен, Британский Индокитай, французские, американские и британские Карибские острова, французская и британская Западная Африка, Болгарская Трансиордания, Итальянская Центральная Африка, далее везде.

— Выплатить компенсации гражданам Альянса, пострадавшим в ходе белголландской агрессии, а также достойные пенсии семьям погибших.

— Возместить ущерб, причиненный собственности тех или иных держав Альянса.

— Признать Японские острова владением Империи Когурьо.

— Привлечь к суду белголландских военослужащих и гражданских чиновников, виновных в совершении военных преступлений на оккупированных территориях.

— Правительства держав Альянса выражают глубокую уверенность…

Дальше Хеллборн не слушал. Условия были довольно мягкими (ибо все познается в сравнении!), но генерал-капитан Фуллбокс был прав. Они нас не разочаруют.

Белголландский ответ на фабриканский ультиматум пришел утром следующего дня.

Мэгги ворвалась в спальню с диким воплем:

— Вторжение! Они высадились!!!

— Что?… Кто? ВИКСЫ?! Где?! — еще не продравший глаза Хеллборн спрыгнул на пол и полез под кровать за пистолетом.

— Да нет же! Не здесь! — поспешила успокоить его Жемчужина.

— Тогда где?

— ВЕЗДЕ!!!

Кое-как выслушав сбивчивый рассказ принцессы, Джеймс взял ее машину и помчался в посольство. По дороге он несколько раз чудом избежал аварии. Не он один спешил на службу, наплевав на правила дорожного движения. Город сошел с ума. И вся планета вместе с ним.

Насколько он успел понять — радио в машине всю дорогу орало на полной мощности — белголландцы ударили на всех фронтах. Китай, Африка, океанские острова. Больше того, первая волна воздушного десанта уже высадилась в Британии, а танковые легионы покинули укрепления линии Винкельмана и двигались вглубь Франции. Но это еще не было самым интересным или страшным.

В войну вступили сразу три новых белголландских союзника.

Австрийцы с двух сторон ударили по Италии. По суше через перевал Бреннеро и с моря — через Адриатику. Мексиканская авиация и флот бомбили (разбомбили?!) Панамский канал. И Данорвегия атаковала Британию с севера.

Но страдания даже всего мира не заставили бы Хеллборна нестить в посольство, сломя голову. Нет, не горящий Панамский канал или гибнущие в Альпах берсальеры вынуждали его давить изо всех сил на педаль газа.

Сводный десант "новых центральных держав" высадился в Альбионе.

Посольство заметно изменилось за последние сутки. Караул на воротах был удвоен, если не утроен. Морпехи шеголяли в тяжелых штурмовых кирасах, а с тыла их прикрывал неизвестно откуда взявшийся бронированный "ролс-ройс" из эпохи перемен на Западном фронте. В самом здании все было еще веселей. Люди носились по лестницам и коридорам, постоянно натыкаясь друг на друга. А некоторые бедняги уже ползали по полу собирая разлетевшиеся при столкновениях бумаги. Два коридора были и вовсе перекрыты гвардейцами Генерал-Капитана, поэтому Хеллборну пришлось сделать изрядный крюк, чтобы добраться до кабинета сэра Энтони. К счастью, шеф был на месте. Контр-адмирал бросил на Хеллборна короткий взгляд, потом швырнул ему планшетку с телетайпной распечаткой:

— Забейся в угол, читай и не мешай мне работать.

Джеймс так и сделал.

Это была самая свежая сводка — прямо из Генерального Штаба в Дракенсберге.

Согласно самым последним данным, воздушная армада "централистов" была сформирована в Южной Зеландии. Около сотни машин всех систем и размеров. Береговая оборона Альбиона не была готова к подобной наглости. Разведка — тоже. Альбионского резидента в Новой Зеландии арестовали еще в самый разгар битвы при Кергелене. Скорей всего, воспользовавшись перемирием, белголландцы и их союзники перебросили в Южную Зеландию все необходимые для этой операции войска.

Хеллборн пробежал глазами список — он впечатлял. 15-й особый полк Альпийских Стрелков ФАШ, самурайская дивизия "Снежные обезьяны" и данорвежская дивизия СС "Винланд". Эскадра авиаматок прикрытия плюс всякая мелочь. Десять тысяч человек минимум. Общее командование осуществляет люфтмаршал Глобанчик, старший офицер Antarktika Korps.

Армада прошла через весь Альбион и высадилась прямо в Скоттенбурге. Связь с городом потеряна — скорей всего, он полностью захвачен.

— Ну, что ты об этом скажешь? — спросил Гильберт.

— "Снежные обезьяны"? — невпопад ответил Джеймс. — Разве они не базировались на Хоккайдо?

— Совершенно верно, — кивнул адмирал, — и мы были уверены, что наши союзники-юристы уничтожили их, когда штурмовали японские острова. Оказалось — нет. Виксы перебросили дивизию на юг еще за несколько дней до начала войны.

— А Данорвегия?! — удивился Хеллборн. — Почему?!

— Они были так обижены на англичан, которые не защитили их от русских, что решили выступить на другой стороне, — пояснил шеф. — Это все придумал Мосли в восемнадцатом году.

— Но почему Скоттенбург?! — воскликнул Хеллборн. — На что они надеются? Ведь сейчас наши быстро соберутся с силами и заблокируют их…

— Да откуда мне знать?! — внезапно взорвался шеф. — Почему Скоттенбург…

Скоттенбург…

"Maar dit was hoe om die eiland Rum in Skotland of Skottenburg jou Albion ", — внезапно вспомнил Хеллборн. Через секунду он был уже в коридоре.

— Эй, куда ты? — удивился сэр Энтони, но ответа не получил.

На подвальном этаже царило относительное спокойствие, символизировал которое невозмутимый старшина морской пехоты за конторским столом. Старшина был здесь на своем месте. Ведь строго говоря, в подвале находилась не тайная тюрьма Секретной службы, а совершенно законная гауптвахта морских пехотинцев, охранявших посольство Республики.

— Я должен срочно увидеть одного из пленных виксов!!! — с порога выпалил Джеймс.

— Ваше имя, сэр? — спокойно поинтересовался старшина.

— Суб-коммандер Хеллборн, — Джеймс сунул удостоверение чуть ли не ему под нос.

— Одну минуту, сэр, — морпех углубился в толстый конторский журнал. — Да, вы значитесь в списке. Имеете право на полный доступ к двум белголландским заключенным — капитану Францу Стандеру и эрст-лейтенанту Иоганну Хамеру…

— Нельзя ли побыстрее?!

— …при этом имеете право в любой момент освободить Хамера под свою ответственность, — хладнокровно продолжал старшина. — Все правильно. Который из них вам нужен?

— Стандер. Только поговорить, — на всякий случай уточнил нетерпеливо приплясывавший Хеллборн.

— Нет проблем, сэр. Распишитесь здесь и вот здесь.

Когда последняя закорючка была проставлена, старшина кивнул стоявшему на посту капралу, и тот открыл перед Хеллборном дверь одной из шести камер.

— Ты знал, мерзавец! — заявил Хеллборн, как только переступил порог и прикрыл за собой дверь.

— Добрый день, мистер Хеллборн. Я тоже очень рад вас видеть, — вежливо ответил заключенный. — Спасибо, что навестили.

Джеймс не видел Стандера с того самого момента, когда сержант Апстон отвел его в подвал. Новоголландец заметно изменился. Отрастил бороду, при этом побрился (или был побрит) налысо. Судя по всему, его совсем не били. По крайней мере, по лицу. Облаченный в альбионскую униформу с черными погонами заключенного, Франц Стандер удобно устроился в старом кресле (скорей всего, в прежние времена альбионские морпехи притащили это кресло в подарок одному из своих наказанных товарищей) и читал толстый журнал с картинками. В камере было достаточно светло для этого. Хеллборн покосился на обложку — "Популярная механика".

— Спасибо, что нашли время навестить, — повторил Стандер.

Хеллборн даже не собирался извиняться.

— Вы мне не друг, не брат, не однокашник, — отрезал Джеймс. — И без вас забот хватало. Теперь жалею, признаюсь. Быть может, мне бы удалось выбить из вас эту информацию.

— Какую информацию? — уточнил викс.

Хеллборн заколебался. А, к черту, снова нет времени на хитроумные комбинации.

— Ваши дружки с союзниками высадили воздушный десант в Скоттенбурге — и захватили его.

— Действительно? — изумился Стандер. — Хм, неплохо. Оригинально. Не стану лицемерить и говорить, будто это меня огорчает.

— Вы знали об этом. Вы знали, что они так сделают, — Хеллборн прицелился в собеседника указательным пальцем.

— О чем вы? — поджал губы белголландец.

— "Посмотрите на карту, мистер Хеллборн. Смелая операция, нельзя не признать. Но это было как захватить остров Рам в Шотландии или Скоттенбург в вашем Альбионе. Дыра дырой, вот только дыра — в самом центре империи ", — медленно, почти по слогам произнес Джеймс. — Это ваши слова, герр Стандер?

— Ах, вы об этом! — викс широко улыбнулся. — Теперь я вспомнил! Не могу поверить!!! Да, я видел этот план. Я даже принял участие в работе над ним — но всего через день меня срочно перебросили на другое задание. Господи, это же был обычный "план на случай марсианского вторжения ". Да кто мог подумать, что наши стратеги решатся на такое!

— Не только ваши, — уточнил Хеллборн. — Сборная команда, кроме ваших — австрияки и копенгагены.

— You make my day, мистер Хеллборн! — улыбка Стандера стала только шире. — А кто командует?

— Маршал Глобанчик.

— Да, у этого могло хватить наглости, — согласно кивнул пленник. — Хм, и остров Рам-Шотландский тоже захвачен?

— Плевать хотел и понятия не имею, — отмахнулся Джеймс и направился к выходу. Дохлый номер. Уже на пороге он остановился и обернулся. — Стефани Гислидоттир просила передать вам привет.

— Гислидоттир? — переспросил Стандер. — Исландка? Впервые слышу имя этой дамы.

— Бластер-капитан Гислидоттир, — уточнил Хеллборн, пытаясь понять — собеседник валяет дурака или действительно незнаком с этой евразийской выскочкой.

— Неудивительно, что я впервые слышу это имя, — равнодушно пожал плечами Стандер. — Стараюсь поменьше общаться с цветными.

"Врет, — окончательно убедился Джеймс. — Ну и черт с тобой, сейчас это не самое важное".

Вернувшись к адмиралу, Хеллборн коротко пересказал две беседы с капитаном Стандер — сегодняшнюю и полузабытую в Порт-Султане.

— Очень хорошо, Джеймс, я прикажу Фоссу — он им займется, — кивнул сэр Энтони. — Что-нибудь еще?

"Несчастье помогло, мог бы сказать полковник Горлинский ".

— Сэр, я хочу вернуться в Альбион. Наши наверняка будут штурмовать Скоттенбург, а кроме того виксы могут попробовать еще раз..

— Джеймс, об этом нужно просить не меня, а генерал-капитана, — развел руками командир.

"Ах, да. Это же новая эра, Джимми-бой!"

— У вас будут для меня какие-нибудь приказы или поручения, сэр?

— У тебя уже есть приказ, — грустно улыбнулся сэр Энтони, — и я не собираюсь тебя отвлекать — мне только проблем с генерал-капитаном не хватает. Ладно, одно другому не должно помешать… Держи руку на пульсе — попробуй выяснить, собирается ли теперь богдыхан вступить в войну. Императорские солдаты и пилоты могли бы здорово пригодиться Альянсу.

— Постараюсь, сэр.

— Не пропадай, Джеймс, — добавил адмирал на прощание.

Добрых полчаса после этого Хеллборн просидел на телефоне в своей комнате. Навел порядок в сейфе. Потом вышел на улицу. Пасмурно. Нестабильная какая-то погода. Сегодня после обеда будет большой дождь.

На этот раз Джеймс ехал медленно и аккуратно. Побывать следовало во многих местах, но время терпело. Пока терпело.

Уже после заката он добрался до "Американского кафе Рика" — на совершенно другом автомобиле. Снаружи уже свирепствовал ливень, и Хеллборн успел промокнуть до нитки, совершая ничтожную пробежку от машины до порога. В кафе было не протолкнуться. Похоже, не только погода была тому виной. Многие люди толпились у немногочисленных радиоприемников и прислушивались к последним новостям с той или иной далекой родины. Знакомых лиц на этот раз было полным полно — почти как в первый визит.

— Все воздушные линии забиты, — пожаловался Гордон. — Британцы и русские перебрасывают своих солдат на юг. Я должен быть сейчас на Панамском фронте, но понятия не имею, когда мне позволят вылететь из Харбина.

— Железная дорога, — вспомнил кто-то.

— Аналогичная ситуация. Во всех направлениях. Да и куда ехать-то? Все равно рано или поздно придется пересаживаться на корабль.

— Кто бы мог подумать, что ацтеки на это решатся! — воскликнул возмущенный лейтенант Гитлер. — В прошлую войну они сидели тихо, но сейчас совсем обнаглели.

— За ними могут стоять паписты, — предположил Эверард.

— Могут, но паписты с утра кричат о своем нейтралитете, — сказал Гордон.

— За ними стоит германская династия, и этим все сказано, — печально заметил капитан Рэнкин. — Немцы всегда остаются немцами — даже на мексиканском престоле или в австрийских мундирах.

— Я простой ирландец и ничего не понимаю в немцах, — развел руками Гитлер. — Но мы здорово врезали им в прошлую войну!

— Здорово, но явно недостаточно, — еще более печальным тоном продолжал Рэнкин. — Немцы считают себя невинной жертвой ненавистного мира, жертвой всеобщего заговора низших рас и неполноценных народов. Немцы не способны признать свои ошибки. Мы могли игнорировать то, что происходило в Испании или Эфиопии. Но в конце концов поняли из длинного списка собственных потерь — что значит смотреть в другую сторону. Люди доброй воли со всей планеты поняли, по ком звонит колокол, но только не германцы! Нет! Они по-прежнему следуют за своими богами войны, маршируют под звуки Вагнера, их глаза с восторгом устремлены на волшебный меч Зигфрида, и они знают подземные места тайных собраний, в существование которых вы можете и не поверить. Германская мечта пробудилась к жизни, и немец в сверкающей броне спешит занять свое место под знаменами тевтонских рыцарей. Человечество ждет своего Мессию, но для немцев Мессия — это не Принц Мира. Нет. Это еще один кайзер… еще один фюрер…

— И какой выход вы видите? — поспешил нарушить наступившее молчание Мэнс Эверард.

— Полное и абсолютное уничтожение, — хладнокровно отозвался Рэнкин. — Как римляне поступили с Карфагеном. Провести плуг и засеять солью.

— Вы же историк, Чарльз! Как вы можете предлагать карфагенское решение германской проблемы? — удивился Гордон.

— Именно поэтому и предлагаю, — спокойно заметил Рэнкин. — В конце концов, человечество не страдает от Карфагена вот уже две тысячи лет.

— Мне как-то пришлось видеть разрушенный Карфаген… Несколько лет назад, проездом в Тунисе, — поспешил уточнить Эверард. — Не уверен, что подобное насилие может решить по-настоящему серьезную проблему.

— Отцы города Карфагена почти наверняка с вами не согласятся, — заметил новый собеседник, коммандер Хайнлайн.

— Как они могут согласиться, если Карфаген был разрушен? — не понял Гитлер.

— Вот именно, лейтенант! — воскликнул Хайнлайн. — За всю человеческую историю насилие помогло решить великое множество проблем!

Далее разговор перекинулся на совсем высокие материи, и Хеллборн постарался незаметно отчалить от стола. Сегодня немцы напали на его родину, и ему хотелось только одного — убивать, убивать, УБИВАТЬ!!!

Роберт Хайнлайн догнал его.

— Простите, мистер Хеллборн, вы были знакомы с сержантом Янгом?

— Совсем недолго, и за это время мы едва успели перекинуться двумя словами, — признался Джеймс. — Попробуйте разыскать сержанта Проппа или сержанта Клавелла. Они должны были лучше его знать.

— Я так и сделаю. Спасибо, мистер Хеллборн.

Случилось так, что Хеллборн первым отыскал Проппа. Сержант держал банк в той самой комнате, где состоялась партия в "15 человек". Хеллборн не задержался за столом.

— Скажите, сержант, вы случайно не немец? — внезапно спросил Джеймс.

— Иногда американец, иногда немец. Зависит от того, кто платит, — ухмыльнулся Пропп и пожал плечами. — Вот, помню, как-то раз я просидел в одной индокитайской воронке восемнадцать часов подряд… А что?

— Нет, ничего. Всего хорошего, сержант.

Продолжая кружить по залу, Хеллборн наткнулся на владельца.

— Как идут дела, мистер Блейн?

— В ближайшие дни будет неплохая выручка, — признал Рик. — Самое время продавать заведение.

— Но почему?!

— Приходит день, когда надо двигаться дальше, — загадочно ответил собеседник.

"Он ведь тоже американец, — вспомнил Хеллборн, — наверно, хочет вернуться на родину, которую сейчас бомбят враги…"

— Был рад с вами познакомиться, мистер Хеллборн. Быть может, это станет началом прекрасной дружбы.

— Желаю удачи, мистер Блейн.

Ага, вот и еще одно знакомое лицо. На этот раз Стефани Гислидоттир облачилась в униформу Французского Индийского легиона. Ну что ж, отличная маскировка для сегодняшнего вечера. Правильный выбор, при ее-то внешности. Еще и волосы перекрасила. Или обесцветила? Они встретились взглядами; она молча показала "следуйте за мной". И Хеллборн последовал.

— Франц Стандер сделал вид, что впервые слышит ваше имя, — сообщил Джеймс, когда им с превеликим трудом удалось найти в переполненном кафе тихий уголок. — Но я ему не поверил.

— И правильно сделали, — грустно улыбнулась она. — Он пытался меня защитить… вот растяпа, и как его угораздило…

— Ближе к делу, фрекен бластер-капитан, — предложил коварный альбионец.

— Полковник Сас рвет и мечет, — сообщила Стефани. — У него и так проблем хватает, а вы откровенно его избегаете. Но я помогу вам решить эту проблему. И даже более того.

— Да?

— Если очень коротко — обширный архив полковника, включающий среди прочего длинный список наших агентов по всему земному шару, — продолжала белголландка. — И все это будет вашим.

— И что вы хотите взамен? — был вынужден задать банальный вопрос Хеллборн.

— Два билета в нейтральную страну… если такие остались, — грустно уточнила госпожа Гислидоттир. — Страны, а не билеты.

"Вторая родина Магрудера", — вспомнил Джеймс.

— Это будет совсем нетрудно, — пожал плечами Хеллборн. Сейчас она спросит про гарантии, подумал он — но не угадал.

— Тогда отвезите меня в ваше посольство. Там мы сможем спокойно обсудить подробности и как следует приготовиться к… встрече с полковником. Здесь нам нельзя оставаться.

"Ах, даже так? Девушка совсем нас не боится? Возможно, у нее и в самом деле сильные козыри на руках ".

— Хорошо, — кивнул Хеллборн. — Поехали.

Дождь почти утих, только редкие капли долетали до земли. Хороший знак, почему-то подумал Хеллборн, пропуская даму вперед и закрывая за собой дверь кафе.

КЛАНГ! — прозвучало в темноте.

"Осечка", — понял Джеймс и полетел на асфальт, увлекая спутницу за собой.

КЛАНГ-КЛАНГ! — невидимый стрелок передернул затвор.

БРРРРРРРРРРРРРРРРРРРАНГ! — противник патронов не жалел. Пули свистели над головой; ударялись об асфальт, высекая искры; дырявили соседние автомобили и превращали в стеклянную пыль неоновую вывеску "Rick's Cafe Americain". Потом автомат замолчал, а вместо него взревел автомобильный мотор. Несколько мгновений спустя он звучал уже где-то за углом, а затем и вовсе пропал.

— Вот задница, — только и сказал Хеллборн, поднимаясь из лужи, в которой он лежал и отряхиваясь. — С вами все в порядке, миледи?

Разумеется, она не ответила.

Джеймс нащупал ее запястье и проверил пульс, потом принюхался к луже, в которой она лежала. Это был совсем неаппетитный запах.

На выстрелы принялись сбегаться люди, в том числе гости кафе и сам владелец.

— Вот и хорошо, новому владельцу будет проще, не надо снимать старую вывеску, — заметил Рик Блейн. Мертвую девушку в офицерском плаще он заметил не сразу, а когда разглядел, только грустно вздохнул.

— С вами все в порядке, господин? — дрожащий голос с китайским акцентом. Хеллборн посочувствовал парню — еще бы, если что случится, Мэгги оторвет бедному агенту голову.

— Все в порядке, офицер. Позаботьтесь о ней, — Джеймс кивнул в сторону Стефани.

— Будет исполнено, господин.

Итак, Джеймс, что это было?

В мирное время в нормальной обстановке можно было провести знатное расследование, но сейчас на это не было сил, времени и средств.

Будет забавно, если окажется, что неведомый автоматчик является банальным тамильским террористом, желавшим замочить сипайскую шлюху в королевском французском мундире. И не имеет никакого отношения к личным делам, проблемам и хвостам Джеймса Хеллборна. Но основатель династии Хеллборнитов — ха-ха-ха! — не имеет права на это надеяться.

"Берегитесь, мистер Хеллборн. Если вы солгали мне — с этого самого дня почаще оглядывайтесь назад ".

"Вы успеете оценить мою доброту, герр Хеллборн ".

"Джеймс, я тебя из-под земли достану ".

Джеймс Хеллборн вернулся в кафе и с трудом отыскал свободный телефон.

— Посольство Белголландской Империи.

— Пригласите дядю Берти, пожалуйста.

— Кто его спрашивает?

— Выполняй приказ, идиот!!! — рявкнул Хеллборн. — Он сам знает, кто его спрашивает!

Через несколько минут в трубке послышался голос полковника Саса.

— Кто это?

— Узнаете?

— Да. Наконец-то!

— Мы должны увидеться — и немедленно. Я готов выполнить вашу просьбу.

— Вы уверены? — уточнил белголландец.

— Да, черт побери! — снова взорвался Хеллборн.

— Хорошо. Записывайте адрес. Не бойтесь, это защищенная линия…

— Когда?

— Через три часа. Раньше никак, — притворно вздохнул полковник.

"Сволочь ".

— Хорошо, я там буду.

Нажатие на рычаг. Гудок. Линия свободна. Джеймс снова застучал по кнопкам.

— Магрудер, — сказал голос в трубке.

— Записывай адрес…

* * * * *

Снаружи уже стояла санитарная машина. Хеллборн посвятил короткий взгляд погружаемым носилкам и побежал к своему "паккарду". Вот теперь следовало торопиться.

Некоторое время спустя он оставил машину в двух кварталах от посольства. В само посольство он перебрался через забор. В отличие от Лондона, он не собирался рисковать, и поэтому заранее обозначенный участок патрулировал кадет Кельвин Уотерсон.

— Добрый вечер, сэр.

— Надеюсь, — к стыду своему ответил Хеллборн. — Продолжай глядеть в оба, Кельвин.

— Все будет в порядке, сэр.

На посту в подвале сидел другой старшина — Коппердик. На этот раз лишние проверки не потребовались. Первым делом Джеймс заглянул к Стандеру.

— Вы по-прежнему уверены, что никогда прежде не слышали имя Стефани Гислидоттир? — поинтересовался Джеймс.

— Абсолютно уверен, — кивнул заключенный.

— Тогда вам должно быть наплевать, — пожал плечами Хеллборн, — она умерла четверть часа назад.

— Мне и в самом деле наплевать, — согласился Стандер. — А как она умерла? Хеллборн, ублюдок, это ты ее убил?!

Джеймс захлопнул дверь камеры и решил не обращать внимания на дополнительные крики и вопли с той стороны. В другой раз договорим.

Лейтенант Иоганн Хамер, узник соседней камеры, выглядел даже лучше, чем Стандер. "Он наконец-то смог по-человечески выспаться", — понял Джеймс.

— Собирайся, — сказал он, стоя на пороге.

— Куда? — нервно поинтересовался Хамер. — На расстрел?

"Раньше у парня не хватало смелости так шутить", — удивился Хеллборн.

— Переодевайся, дурак, — пакет с гражданской одеждой приземлился на стул посреди камеры. — Мы выполняем свои обещания. Билет в нейтральную страну и так далее.

"Голубая мечта дрилл-сержанта", — подумал ждавший снаружи Джеймс, когда в коридоре появился Хамер, потративший на сборы и переодевание чуть больше минуты.

— Пошли.

— А почему через забор? — удивился Хамер некоторое время спустя. — Разве нельзя было…

— Путь к свободе усеян шипами, — пробурчал Хеллборн. — Ну что за глупые вопросы?! За посольством могут следить твои бывшие сограждане и другие враги свободного мира.

Черный "паккард" ("А в этом городе я встречал машины других цветов?" — задумался Джеймс) доставил их в район харбинских трущоб как раз вовремя — снова зарядил ливень. Гром и молния.

По дороге Хеллборн включил радио, наслушался до внутренних ушей и позволил наслушаться спутнику. Панамский канал больше не существует, Петропавловск тоже. Шанхай горит, Венеция горит, Париж горит, Лондон горит. Скоттенбург официально пал.

— Семьдесят пять лет! — не выдержал Джеймс и изо всех сил ударил кулаком по приборной панели. — Семьдесят пять лет подряд на альбионской земле не было вражеских солдат!!!

— Сорок лет, — в тон ему ответил Хамер. — Сорок лет назад мы притопили сборную команду фрицев и карлосов в Северном заливе.

Хеллборн никак не прокомментировал эту историческую справку.

Гром и молния.

Джеймс Хеллборн поднялся на третий этаж какой-то развалюхи, и Хамер вслед за ним.

— Здесь нам не помешают, — пояснил коварный альбионец. — Дом практически пуст.

— Что это, конспиративная квартира? — нервно поинтересовался Хамер, рассматривая убогую обстановку. Покосившийся деревянный столик, хлипкие табуретки, фанера вместа стекла в оконной раме, тусклая лампочка.

— Вроде того, — подтвердил Хеллборн, раскладывая на столе прихваченный из машины чемоданчик. — Устраивайся.

Викс осторожно присел на краешек трехногого табурета.

— Зачем мы здесь? — спросил он. Джеймс ответил не сразу.

— Итак, здесь все. Пятнадцать тысяч швейцарских франков — похоже, в ближайшее время они останутся самой надежной валютой.

"Сатана в заднице Вельзевула! А как упадет альбионский доллар?! Мы так надеялись на эту войну!!!"

— Три швейцарских паспорта. Выбери, какой тебе больше по душе — ну и остальные могут пригодиться. И два мексиканских — черт, сегодня они резко упали в цене. Но они все равно твои, на всякий случай. Шведских не достал, извини…

— Я с самого начала подозревал, что ты не простой моряк, — заметил Хамер. — А еще не подозревал о такой щедрости альбионской Секретной службы. Пять паспортов? Пятнадцать тысяч франков?!

Хеллборн захлопнул чемоданчик.

— Так ведь и ты — не простой радист, Хамер. Пока ты сидел в подвале, я покопался в архиве и узнал интересные подробности из твоей биографии. Почему ты решил сменить место службы? Надоело убивать людей?

— А тебе не надоело?! — огрызнулся белголландец. — И никого я не убивал, — уже более спокойным тоном продолжал он. — Казнил преступников, шпионов и врагов государства. Почему ушел? Ротация кадров. Ладно, что я должен сделать, чтобы получить эти пять паспортов и пятнадцать тысяч монет?

Хеллборн снова открыл чемоданчик и достал большую цветную фотографию. Бросил ее на стол.

— Кто эта милая дама? — Хамер даже не прикоснулся к фотокарточке, только слегка наклонился вперед.

— Полковник Надежда Стеллер, заместитель генерала Дюзенберга, старшего офицера советской военной миссии в Харбине. Среди прочих отвечает за транзит советских частей и переброску их в сопредельные страны Альянса. Она ежедневно покидает посольство и много времени проводит в городе, на вокзале, в аэропорту. Передвигается в кабриолете "Руссо-балт-34", советская военная модель. Поднимает крышу только во время дождя. Часто ее сопровождают сотрудники и сослуживцы, но это именно сослуживцы, а не специальная охрана. Охрана ей не положена. В один прекрасный день — и чем раньше, тем лучше — ты подойдешь к ней поближе и расстреляешь из автоматического пистолета. Я положил тебе в чемодан сразу два, "кольт" и "максим". Если в машине будет кто-то из ее сотрудников — совсем прекрасно. Только убедись, что работа доведена до конца. После этого ты будешь свободен.

— А она никуда внезапно не уедет? — спокойно спросил белголландец. — На фронт добровольцем, например. Я читал, что русские это любят… Особенно сейчас.

— Никуда она не уедет, — отрезал Хеллборн. — Отвоевалась. Несколько тяжелых ранений. Ее списали на берег, и дали здесь постоянную должность. Продолжим. Вот, выбери одну из этих карточек. Надо будет бросить одну из них на труп. Тебе какая больше нравится?

(Старый фокус — превратить дешевого исполнителя в полноценного сообщника. Пусть ощутит причастность к общему делу…)

— Что здесь написано? — Хамер снова не спешил прикоснуться к предложенным картонкам.

— "Свободу Свальбарду!" — по-данорвежски. "Да здравствует свободная Румыния!" — по-румынски. Вот очень хорошая записка — "Бей красных, пока не побелеют! Батька Демон". "Хайль Кенигсберг!" В последнее время русские завели себе немало новых врагов, будет грешно этим не воспользоваться, — ухмыльнулся коварный альбионец. — Так что, Иоганн? Путь к свободе усеян шипами. Эта розочка — последний шип. Тебе ведь не впервой. Скажи "да" — и мы попрощаемся прямо сейчас. Эта квартира — твоя до окончания дела, если захочешь — переедешь. Разумеется, если ты вздумаешь меня обмануть…

— За идиота меня держишь, ублюдок? — внезпно прошипел Хамер.

— Что? — не понял альбионец.

— И одновременно прикидываешься идиотом сам? — усмехнулся викс. — Интересное дело, один из офицеров Альянса организует убийство офицера союзной державы — и обещает после этого спокойно отпустить на все четыре стороны главного свидетеля и исполнителя? Нет, ты точно держишь меня за идиота!

"Дьявол, это же надо было так ошибиться в человеке", — расстроился Хеллборн и прислушался. Дождь за окном и не думал прекращаться.

Гром и молния.

— Интересно, где ловушка? — задумался вслух белголландец. — Динамит в одном из патронов? Рукоятки пистолетов смазаны контактным ядом? Или все гораздо проще — на таможне меня пристрелят гвардейцы твоей китайской подружки? Да, мне приносили газеты, и я очень внимательно читал раздел светской хроники. СИДЕТЬ!

Хеллборн был так удивлен, что и не думал вставать.

— По крайней мере, в этом пистолете я уверен, — продолжал Хамер. — Я знаю, детский калибр, но с такого расстояния пуля вышибет тебе глаз и достаточно глубоко войдет в мозг. И будет больно, очень больно.

Джеймсу показалось, что его просто парализовало. Это был не страх, не совсем страх, что-то другое, но не менее ужасное. Просто в него уже стреляли из этого самого оружия. И в мозгу даже промелькнула дикая мысль — после того злополучного ранения пистолет приобрел над ним власть…

Это был саксонский "лилипут" калибра 4,25, золотой пистолетик адмирала ван дер Капеллена.

И да, Хамер прав, будет больно. В прошлый раз было больно.

— Он выпал из твоего кармана там, на дирижабле, — рассказывал белголландец. — А я его подобрал. Конечно, с тех пор меня несколько раз обыскивали, но эту малышку было легко спрятать. Я его даже опробовал. Я застрелил из него крысу в подвале. Ты знаешь, что у вас в подвале завелись крысы? Крысы, ха-ха-ха! А никто даже и не услышал. И сейчас никто ничего не услышит. Как тебе это нравится, Хеллборн? У меня еще четыре патрона осталось. Ладно, собери все вещи в чемодан. Без фокусов. — Хамер встал, шагнул вперед, вдавил пистолет прямо в правую щеку альбионца и быстро обыскал его. — Этот парабеллум без встроенных ловушек? А кто тебя знает. Возьми двумя пальцами и тоже брось в чемоданчик. Молодец. Теперь закрой чемоданчик и поднимайся. — Хамер отступил на шаг, продолжая держать Хеллборна под прицелом.

— Что ты собираешься делать? — наконец-то разлепил губы Джеймс.

— Еще не решил, — признался белголландец. — Может быть, сдам тебя русским. Насколько мне известно, они умеют быть благодарными. Или нашим. Получив такой подарочек, они может быть даже меня простят. Или отведу к твоему начальству. Ха-ха-ха! Твои командиры вообще в курсе этой грязной частной операции? Ну все, достаточно. Для начала мы просто уберемся отсюда. Тут где-то могут быть твои сообщники. Кругом. Шагом марш. И не вздумай глупить. Чувствуешь? — Позолоченная сталь уперлась прямо в затылок. — Вот сюда пулька и войдет. И будет больно.

Они медленно спустились на первый этаж. Хеллборн осторожно выглянул наружу. Уже не ливень, но все еще полноценный дождь. Глубокую ночь нарушали только несколько тусклых фонарей. Он поежился и снова уперся затылком в "лилипут". Вздохнул и зашагал дальше.

— Ты поведешь, — сказал Хамер, когда они подошли к машине. — Открывай дверцу, но пока не садись.

Продолжая держать Хеллборна под прицелом, белголландец принялся обходить машину спереди. Джеймс на мгновение опустил взгляд на свои ботинки, в которых уже заметно хлюпало, потом снова посмотрел на своего пленителя. В самый раз, чтобы не пропустить самое интересное.

Лицо Хамера взорвалось красным фонтаном. На какую-то секунду его нос внезапно увеличился в размерах — в несколько раз. Потом гигантский нос исчез. Почти неслышно щелкнул выстрел — крохотная пулька сочно впечаталась в лобовое стекло автомобиля. Рука мертвеца дернулась несколько раз, потом разжалась и пистолет упал на капот, уже забрызганный кашей из крови, мозгов и осколков черепа. Следом за ним упал и сам Хамер — на дорожный асфальт.

Хеллборн продолжал стоять за открытой левой передней дверцей и смотреть в темноту. В его голове внезапно воцарилась пустота — не такая, как у только что помершего белголландца, но все-таки пустота. А тело в очередной раз поразил паралич.

Потом из темноты вынырнул Он, с окровавленным клювом. Сверкнул изумрудным глазом и нырнул куда-то под радиатор автомобиля. Секунду спустя оттуда послышался странный звук, причудливая комбинация хруста и чавканья. Еще через некоторое время перед глазами пролетело нечто красное, скомаканное и противное. Как раз в этот момент пустота принялась отступать. "Кишки, — сообразил Хеллборн. — Невкусно".

Следом пришла еще одна мысль. "Чуть выше двух метров, но очень массивный корпус и крупный клюв. И очень яркие цветные глаза. Окрас перьев толком не разобрать, она вся мокрая. Она мокрая… Мокрая курица! Это самочка! Точно, это молодая, но совершеннолетняя самочка".

Судя по звукам, самочка титаниса была весьма довольна своим поздним ужином.

Что-то тяжелое ударилось об асфальт рядом с ним. Хеллборн скосил глаза — это был чемоданчик, выпавший из его левой руки. При падении он раскрылся — деньги, документы и пистолеты веером рассыпались по дороге. Чавкохруст прекратился, на альбионца снова уставились изумрудные глаза.

Хеллборн неловко отступил назад и плюхнулся задом в лужу возле заднего левого колеса.

Горящие зеленые глаза приблизились.

— Звучит в ночи раскатом грома их тяжкий шаг, — прошептал Джеймс. — Объятый страхом незнакомым, я слаб и наг — на ложе корчусь…

Изумрудные глаза были уже совсем рядом, поэтому он закрыл свои, но при этом продолжал шептать:

— …А на гребнях высоких крыш — удар могучих крыльев древних колеблет тишь…

Хеллборн замолчал и прислушался. Ничего. Принюхался. Тоже ничего. Только струи дождя. Он снова открыл глаза. Зеленые огни исчезли, но чавкохруст возобновился. Ненадолго. Послышались удаляющиеся шаги по лужам.

Гром и молния.

— Стой! — изо всех сил крикнул Джеймс. — Вернись назад!

Титанис Валерия подчинилась. Волшебные изумрудные глазки снова смотрели на него с расстояния в каких-нибудь два метра.

Хеллборн выбрался из лужи и подполз к выпавшим из чемоданчика вещам.

— Вот, — сказал он, поднимая фотографию и поворачивая ее к титанису. Чудовище наклонилось вперед и уставилось на снимок правым глазом. Левый глаз по-прежнему смотрел на человека.

— Найди ее, — почти прохрипел Хеллборн. — И убей.

Титанис (альбионец продолжал думать о нем в мужском роде, трудно было быстро переключиться) продолжал молча рассматривать двух человек — живого и нарисованного.

— Убей, — повторил альбионец.

— Ты знаешь который час, Чарли? — неожиданно ответил титанис. — Пора возвращаться домой, иначе нам здорово влетит. Пора возвращаться домой, Чарли.

Изумрудные глаза сверкнули в последний раз. Хеллборну показалось, что Валерия подмигнула ему. Шаг назад, прыжок — и попугай-убийца окончательно пропал за сплошной стеной полночного дождя.

Гром и молния.

* * * * *

Хеллборн снова гнал машину, не разбирая дороги, но у него были уважительные причины. Во-первых, на этот раз он опаздывал. Во-вторых, он пытался вытряхнуть из головы это… это… это странное происшествие — наконец-то ему удалось сформировать мысль.

"Пора возвращаться домой. Пора возвращаться домой, Чарли", — все еще звенело у него в ушах, поэтому Джеймс поспешил включить радио. На полную громкость.

— …за что мы сражаемся?!!! — заорал динамик, так что Хеллборн едва не врезался в ближайший столб. — В прежних войнах мы могли сражаться за землю и воду, добычу и славу, хлеб и кровь. Нас могли двигать месть, голод и честолюбие. Но не в этот раз!

"Кровавая Мэри", — наконец-то узнал Джеймс. По какому поводу эта речь?…

— Сегодня мы сражаемся за нечто большее, — продолжала Мария Александровна. — Сегодня мы поняли — на той стороне не обычный враг, с которым рано или поздно можно заключить мир. На той стороне — абсолютное черное зло!

"Счастливый человек, она действительно в это верит!", — подумал Хеллборн.

— Сегодня все люди доброй воли поняли, на чьей стороне правда, и спешат занять свое место в общем строю. Сегодня мы начинаем священную войну! Правда на нашей стороне, и поэтому мы победим! United we are strong! United we will win! Победа будет за нами! All hail the Alliance! Планета, свобода, война!!!

Вслед за этими словами из динамиков вырвался совсем уже ушераздирающий рев, впрочем, тут же заглушенный легким китайским акцентом диктора:

— Мы продолжаем нашу трансляцию из Дворца Конгрессов, где собрались все лидеры Фабриканского Альянса и наш Золотой Император. Вы только что слышали речь русского президента, госпожи Спиридоновой. Сейчас здесь творится нечто невообразимое! Неописуемое! Овация! Все апплодируют и размахивают флагами! Кто это? Я вижу, на сцену поднялась — практически выбежала — леди-протектор Патриция Берген. Она обнимает госпожу Спиридонову — они вместе плачут! Это нечто невероятное! А что творится в зале!!!

"Это должно быть прекрасно. Я сейчас тоже заплачу", — подумал Джеймс, а потом все случилось почти одновременно. Глаза против своей воли увлажнились, стеклоочистители внезапно заклинило, очередной поток дождевых капель украсил слегка треснувшее благодаря той самой пульке лобовое стекло. И сочетание всех вышеперечисленных факторов на выходе дало сколессшибательный эффект. Хеллборн едва успел — или поторопился? — ударить по тормозам, машину занесло, понесло и куда-то внесло. Удар — звон — лязг — тишина.

Хеллборн тщательно ощупал себя — вроде цел. Выбрался наружу. Осмотрелся. Восстановил в памяти карту Харбина, тщательно изученную в первые дни. Здесь совсем недалеко, дойду пешком.

Это был такой же трущобный район, но примыкавший к манчьжурской столице с другой стороны света, и чтобы попасть туда, пришлось пересечь почти четверть города.

Искомое здание. Три этажа — или четыре? — странный продукт азиатской архитектуры, последний этаж — открытая всем ветрам галерея под крышей, будто снятой с буддийской пагоды. Неважно. Пока неважно.

В подъезде его ждал Линдеманс.

— Я должен вас обыскать, герр Хеллборн, — прогудел "Кинг-Конг".

— Сколько угодно, — равнодушно ответил Джеймс.

— Все в порядке, поднимайтесь на самый верх.

Джеймс подчинился.

Откуда этот странный запах? Понимание пришло через несколько секунд. Беллонит. Жидкий беллонит. Чем выше он поднимается, тем слабее запах. Разлили где-то на первом этаже. Что они задумали, уроды?

"Уроды" уже ждали его.

— Добрый вечер, мистер Хеллборн, — приветствовал его полковник Берт Сас. Еще один разговор при тусклом свете уличных фонарей. И время от времени вспыхивающих молний. Дирк Клоп тоже был здесь. И еще кое-кто. Альбионец мог слышать их дыхание, но пока не видел лиц. Это плохо.

— Вы принесли? — только и спросил шеф белголландской секретной службы.

— Вы издеваетесь? — уточнил Хеллборн. — Я должен был принести нечто громоздкое, не правда ли? Ваш громила обыскал меня внизу, ничего не нашел и спокойно пропустил. Так что я должен был принести?

Гром и молния.

— Самого себя, мистер Хеллборн, — спокойно ответил Сас.

— Остроумно, но как-то неправдоподобно, — нахмурился Джеймс.

— Почему? — возразил полковник. — Вы сами по себе очень ценное приобретение. Вы очень интересный субъект, мистер Хеллборн. Вы даже себе не представляете, насколько интересный. Вы плохой разведчик и очень неуравновешенный молодой человек, но вашу ценность и полезность для нашего дела еще только предстоит осознать. Вы доставили нам немало хлопот в Порт-Султане, вы были практически мозгом той операции, но это далеко не все. Впрочем, у нас еще будет время об этом подробно и спокойно поговорить, — добавил белголландец.

— Где? Здесь, на крыше? — не понял Хеллборн.

— Нет, разумеется. Скоро сюда прилетит дирижабль и заберет нас всех отсюда, — сообщил полковник Сас. — И мы улетим далеко-далеко.

— И вы считаете, что подобная наглость сойдет вам с рук? — изобразил благородное возмущение Джеймс. — Нарушение манчьжурского нейтралитета и вторжение в воздушное пространство…

— После сегодняшней ночи это уже не будет иметь никакого значения, — заметил белголландец.

Гром и молния. Гром и молния.

— Ладно, он здесь. Я выполнил свою часть договора. Я могу идти? — прозвучал знакомый голос.

— Да, разумеется, подполковник, — немедленно отозвался Сас. — Большое вам спасибо.

— И ты, Брюс?! — изумленно воскликнул Хеллборн.

— А на что ты рассчитывал? — подполковник Тай Кван До вынырнул из темноты и подошел поближе. — Что будешь стрелять в спину моим товарищам и останешься безнаказанным?

— О чем ты? — не сразу понял альбионец.

— Это ты убил капитан-лейтенанта Пака и его людей на острове, — пояснил кореец. — Убил и ограбил.

— Не будем об этом, мистер Тай, — поморщился белголландский разведчик, — вор у вора что-то украл…

— Оставьте, мистер Сас, — отмахнулся Брюс. — Мы с вами были врагами, это были честные трофеи. А он убил и ограбил друзей и союзников.

— С чего ты взял? — возмутился Хеллборн. — Их разорвал снаряд… — продолжил было коварный альбионец и тут же пожалел, что не прокусил себе язык на секунду раньше.

Тай Кван До горько рассмеялся, полковник Сас тоже рассмеялся — весело.

— Неумелая инсценировка, Джеймс, — заметил кореец. — Она могла обмануть только моих солдат, которых я послал на розыски капитан-лейтенанта Пака — в самые последние минуты перед отплытием с острова. У них не было времени проводить тщательное расследование…

— А у нас было, — продолжил полковник Сас. — И мы его провели, как только вернулись в Порт-Султан. И его результаты убедили подполковника Тай Кван До. Пули из бесшумного револьвера, осколочные гранаты и так далее. Грязная работа, мистер Хеллборн.

— И ты им поверил? — с презрением в голосе поинтересовался Хеллборн. — Белголландская фальшивка…

— Не был уверен до самого конца, но ты сам только что себя выдал, — ответил кореец. — Очень жаль, что так получилось, Джеймс. Мы вместе ели один хлеб и один рис. Ты был неплохим товарищем. Но я не могу доверять человеку, который стреляет в спину моим друзьям.

— Есть дружественные страны, но не бывает дружественных разведок, — равнодушно ответил Хеллборн. — Ничего личного, Брюс. Я просто пытался служить своей стране.

— Ничего личного, Джеймс — я тоже пытаюсь служить своей стране, — отозвался Тай Кван До. — Поэтому я натравил на тебя белголландцев. Кроме того, император Юри будет доволен. Сон Хан Рель был мерзким человеком, но все-такие его родственником.

— Вне всякого сомнения, император Юри будет доволен, — согласился полковник Сас. — Если только переживет эту ночь.

— О чем вы? — не понял кореец.

БАНГ! БАНГ! БАНГ-БАНГ-БАНГ! Невидимый пока стрелок патронов не жалел. Подполковник Тай Кван До рухнул на пол. Кто-то осветил его фонариком — три дырки сорок пятого калибра в груди, одна в шее, и последняя жирная точка — между глаз.

— Я долго колебался — прихватить его с собой или отпустить, чтобы впоследствии продолжить взаимовыгодное сотрудничество, — заявил Берт Сас. — В конце концов, решил остановиться на золотой середине.

— Тело обязательно найдут, — машинально заметил Джеймс.

— К чему эти наивные наблюдения, герр Хеллборн? — удивился белголландец. — Никто ничего не найдет. Здание заминировано. У меня в кармане — радиопульт. Как только мы взлетим, я нажму на красную кнопочку.

— Перебор, — заметил Хеллборн. — Ради одного трупа сносить целый дом… Это будет слишком бросаться в глаза.

— Здесь не только труп, — небрежно сообщил полковник, — но и всякие шпионские мелочи — радиостанции, спецмашина в гараже, ет сетера. А бросаться в глаза ничего не будет. Только не сегодня ночью. Я гарантирую это.

Гром и молния.

— Отличная работа, Стефани, — добавил белголландец. — Хорошая кучность.

— Стефани?!

— Это далеко не последний сюрприз, — ухмыльнулся полковник Сас, — но давайте по порядку. И включите уже кто-нибудь свет!

Еще одна тусклая лампочка! — но, по крайней мере, она осветила всю галерею. Ага, полковник Сас; лейтенант Дирк Клоп; еще кто-то, повернувшийся спиной; и бластер-капитан Стефани Гислидоттир. Живая и почти здоровая, с мертвенно-бледным лицом. В мокром и окровавленном плаще.

— Я всего лишь раздавила баллончик с кровью и мочой, — поспешила объяснить она. — А потом раскусила хитрую китайскую таблетку. Полная имитация клинической смерти на тридцать-сорок минут. Экипаж "скорой помощи" очень удивился, когда я воскресла. Пришлось их всех убить.

— А кто стрелял в нас у входа в кафе? — поинтересовался альбионец. — Уж очень натурально у него это получилось…

— Я дважды чемпион Белголландии по стрельбе из пулемета, — похвастался Дирк Клоп. — Вы были в полной безопасности.

— Не понимаю, — развел руками Хеллборн, — не слишком ли сложное представление?

— Работа разведчика состоит из сплошных импровизаций и необычных решений, — поучительным тоном заметил полковник Сас. — Это должен понимать даже такой плохой разведчик, как вы. И если в итоге мы добились своей цели — все средства были оправданы. Даже самые нелепые и на первый взгляд непонятные. Если мы добились своей цели — значит, мы все сделали правильно!

— А какова была цель? — вежливо уточнил Джеймс.

— Да заманить вас на эту крышу! В самый последний момент! Мы давно могли вас похитить, — продолжал белголландец, — но нам не нужны были лишние неприятности в пока (Берт Сас подчеркнул слово "пока") нейтральном городе.

— А как же капитан Стандер, фрекен Стефани? — повернулся к ней Джеймс. — Или это было еще одно представление?

— Разумееется, представление, — девушка равнодушно пожала плечами. — Плевать я хотела на этого недоумка. Клянусь устами, которые не говорят по-фламандски!

— Понятно. Ладно, как вас там, — обратился Хеллборн к очередному "сюрпризу", — повернитесь уже, не стесняйтесь, покажите лицо… товарищ Ливермор?!

— Да, это я, товарищ Хеллборн, — признался беглый вождь альбионских коммунистов. — А что вас удивляет?

— Но как же… — запнулся Джеймс. — А как же мировая революция и тотальное освобождение рабочего класса?! Как вы могли связаться с империалистическими мерзавцами, которые зверски убили генерального секретаря Белголландской Коммунистической партии товарища Александра Берга?! — на едином дыхании выпалил Хеллборн.

— Мировая революция не поможет мне вернуться в Альбион, — грустно заметил Николас Ливермор. — И полузабытый декрет о всеобщей амнистии — тоже. Вы лукавили, мистер Хеллборн. Негодяи, которые правят сегодня Альбионом, никогда не позволят мне вернуться.

— А как вам помогут белголландцы?! — удивился Джеймс.

— Скоттенбург — только первая ласточка, герр Хеллборн, — напомнил полковник Сас. — За первой волной придет вторая.

— А разве там не австрияки командуют? — заметил Хеллборн.

— Это им так кажется, — улыбнулся Берт Сас.

— Рано или поздно Альбион падет, — продолжал Ливермор. — Я уверен в этом, а мою уверенность подкрепляют знания, которых у вас нет. Я видел…

— Не сейчас, герр Ливермор, — оборвал его белголландский раведчик.

— Да, конечно. Извините. Так вот, товарищ Хеллборн, когда Альбион станет еще одним протекторатом Белголландской Империи, нашим амстердамским друзьям понадобятся надежные помощники, которые…

— Предатели и коллаборационисты, вы хотели сказать, — уточнил Джеймс.

— Можно сказать и так, — равнодушно пожал плечами Ливермор. — История нас рассудит, товарищ Хеллборн. Между прочим, ничто не мешает вам стать настоящим товарищем. Вступайте в наши ряды и…

— А как же альбионский рабочий класс, "товарищ" Ливермор? — напомнил Хеллборн.

— Иногда революция приходит на чужих штыках. Но после этого никто не запретит нам построить новый Альбион. Внутреннее устройство Белголландской Империи нисколько этому не противоречит, — заметил Ник Ливермор. — Республиканская форма правления с НСДАП как правящей партией позволит нам провести подлинные социальные реформы. Отказ от империалистической внешней экспансии, бесмысленных колониальных владений вроде Буве или Кергелена, позволит высвободить…

— А как же Голубые пещеры Ксанаду, мистер Ливермор? — внезапно спросил Хеллборн. — Волшебная река Альф? Чудный храм Кублай-хана? Гора Священной Аборы, наконец?

Бастард-Ник вздрогнул и ничего не ответил.

— О чем это вы, герр Хеллборн? — заинтересовался полковник Сас.

— О золотой середине, — пояснил альбионец. — СТОЯТЬ! Руки в стороны, Берт!

Стоять никто не собирался. Ливермор шагнул назад; Клоп и Стефани — вперед, одновременно вскидывая свои пистолеты.

— Детская игрушка, версальский пистолетик, — завел старую песню Джеймс, левой рукой удерживая шефа белголландской разведки за галстук, и одновременно прижимая кулак правой руки к левому глазу Саса. — Но если я нажму на спуск, пуля глубоко войдет в мозг и будет очень больно.

— Только без глупостей, Хеллборн, — скривился полковник.

— Он блефует, — решила Стефани, пытаясь прицелиться в Хеллборна, который прикрывался своим заложником, — Это какой-то муляж, пугач. Кинг-Конг должен был его обыскать, он не мог пронести сюда оружие.

— Да, обыскал, — согласился Джеймс, — но это малышку было нетрудно спрятать. Вот, смотри!

Он выстрелил прямо над ухом своего пленника. Берт Сас болезненно сморщился. Стефани Гислидоттир вскрикнула и схватилась уже за свое ухо.

— Извини, — пробормотал Хеллборн, — я не специально. Никакой точности! Но с такого расстояния я не промахнусь. Все назад! Опустите оружие, или я убью полковника!

— Мы не выпустим вас с этой крыши, — прошипел Дирк Клоп. — На что вы надеетесь?

Гром и молния.

— Он надеется на Лео Магрудера, — заметил Берт Сас. — Но Лео не придет, Джеймс.

— Что? — уставился на него Хеллборн.

— Мы прослушивали этот телефон, герр Хеллборн, — продолжал полковник. — Вы позвонили Магрудеру и назвали наш адрес. Но Магрудер не придет.

— Вы убили его? — якобы упавшим голосом уточнил альбионец.

— Хитрый лис опять ушел, — поморщился Клоп, — но он был тяжело ранен и потерял своих людей. Сегодня ночью Магрудеру не до вас. Он приходит в себя, поэтому сюда Магрудер не придет.

— Черт, не видать мне Швейцарии… Обойдусь без Магрудера. У меня еще пять патронов осталось, — соврал Хеллборн.

— Ты не посмеешь выстрелить, — прошипела в свою очередь Стефани, размазывая кровь по правой щеке.

— Я уже выстрелил. Это настоящая кровь? — уточнил Джеймс. — Или ты опять баллончик раздавила?

— Тварь, — с ненавистью прошептала она, снова поднимая "кольт". — Ты не посмеешь.

— В самом деле?! — заорал Хеллборн. — Ты уверена?! Уверена?! ПОПРОБУЙ!!!

Пять выстрелов слились в один протяжный залп, за которым последовали еще два.

Гром и молния.

Джеймс Хеллборн перевел дыхание и принялся медленно изучать поле битвы.

Полковник Берт Сас был мертв. "Лилипут" калибра 4,25 может не только делать больно, но и убивать. Особенно если два раза подряд выстрелить прямо в рот. Поэтому полковник так и не успел дотянуться до красной кнопки своего радиопульта. Хеллборн осторожно достал адскую машинку и переложил в карман своего плаща.

Лейтенант Дирк Клоп был мертв. Он успел выстрелить, но промахнулся. Ему помешали три пули в спину из браунинга Ника Ливермора, плюс одна пуля в голову из винтовки "Черри Бесс" альбионской морской пехоты.

Николас Ливермор был еще жив. Хеллборн склонился над ним. Две дырки сорок пятого калибра в груди. Рядом валялся карманный браунинг.

— Теперь я смогу вернуться в Альбион? — прошептал Бастард-Ник. — И увидеть Голубые пещеры Ксанаду?

— Да, теперь сможете, — ласково ответил Хеллборн и улыбнулся. Еще через десять секунд он печально вздохнул и прикрыл остекленевшие глаза товарища Ливермора.

Стефани Гислидоттир была еще жива. Лежала в луже собственной крови (на этот раз настоящей) и тяжело дышала. Ее грудь была раскурочена двумя выстрелами из "Черри Бесс". Когда Хеллборн подошел поближе, она попыталась дотянуться до своего "кольта", но альбионец отфутболил пистолет в сторону.

— Голубые пещеры Ксанаду?… — прохрипела она.

— Странные метаморфозы иногда происходят с людьми, — заметил Джеймс и присел рядом с ней на корточки. — Ник Ливермор вырос в Дабликсити. Похоже, у него случился острый приступ ностальгии.

— Где? — не поняла Стефани.

— Дабл-Икс-Сити — Город ХХ века, — охотно пояснил Хеллборн. — Этот оазис мы открыли в 1902 году. Последний из мертвых египтянских городов. Разумеется, мы тут же начали колонизацию. Родители Ливермора были среди первых поселенцев и привезли Ника туда совсем ребенком. Первый мэр был большим поклонником Кольриджа — он и дал тамошним аттракциям эти романтические имена. Настоятельно рекомендую посетить! Особенно пирамиду Кублай-Хана. Местные гиды уже морочат головы туристам. Будто бы в Альбионе побывал разбитый яванскими царями монгольский флот и похоронил своего императора…

— Передай Францу, — прохрипела она. — Передай Францу…

— Только без лишнего пафоса, — заметил Хеллборн. — Франц Стандер оплакивает тебя уже несколько часов. Мы с ним были уверены, что ты умерла на тротуаре у входа в "Американское кафе Рика".

Она что-то ответила, но Джеймс ничего не расслышал, потому что в этот самый момент, заглушая падающие капли дождя и все прочие звуки, небо над городом разорвала безумная сирена, сопровождаемая лучами прожекторов.

— Это еще что за дерьмо?! — удивился Хеллборн, когда могущество сирены упало на несколько децибел.

— Это они… — Джеймс обернулся и при свете все той же тусклой лампочки ясно увидел, как Стефани улыбается. — Это летят они… Yster mense in staal skepe!..

— Только без пафоса, — машинально повторил альбионец. — Они — не там, они — здесь. И я — один из них.

— Они везде, — бластер-капитан Гислидоттир закашлялась, кашель снова перешел в хрип, а потом она выплюнула сгусток крови и замолчала.

"Мне и в самом деле наплевать. А как она умерла? Хеллборн, ублюдок, это ты ее убил?!"

"На этот раз — я. То есть не совсем я. Ну да какая разница? Вот оно чудо! Герой одинокий, славное имя его повторяют уста повсеместно…"

За спиной послышались шаги. Хеллборн повернулся в ту сторону и увидел Реджинальда Беллоди в насквозь промокшем форменном комбинезоне. В руках тот сжимал "Вишневку Бесс" с оптическим прицелом.

— Почему ты велел мне назваться Магрудером? — поинтересовался старый товарищ.

— Это пароль такой. Нам пора убираться отсюда, — без лишних послесловий заявил Хеллборн, однако не преминул добавить: — Отличная работа, Реджи.

— В этом и заключается работа разведчика? — уточнил Беллоди.

— Не задавай банальные вопросы, не получишь банальных ответов, — поморщился Джеймс. — Это война, мы солдаты; если потребуется — мы будем прыгать по мокрым крышам чужих городов, далее везде. Звучит в ночи раскатом грома наш тяжкий шаг…

И тогда упала первая бомба. Довольно далеко, где-то в центре города.

— Твою мать! — Хеллборн первым увидел мелькнувшую в лучах прожекторов гигантскую тень. — Что это такое?!

— Не может быть, — прошептал Беллоди. — Это "Vliegend draakje", фантом-бомбардировщик. Про него была заметка в последнем номере "Популярной механики".

— Виковский? — уточнил Джеймс.

— Конечно, — только и успел ответить приемный потомок итальянских моряков. За первой бомбой последовала целая серия.

— Все, побежали, — крикнул Хеллборн.

На первом этаже ему пришлось перпрыгнуть через огромный труп Линдеманса.

— Как ты справился с ним?! — спросил Джеймс на ходу.

— Как ты и посоветовал, — отозвался Беллоди. — Выпустил в него полный магазин, а потом еще полмагазина в голову. Живучий ублюдок!

— Они все живучие, — Хеллборн вспомнил, как долго умирала бластер-капитан Гислидоттир. — А вот и новая партия живучих ублюдков, — заметил альбионец. — Стоп! За мной!

Они укрылись в одном из соседних подъездов, откуда открывался прекрасный вид на только что оставленный дом с кучей трупов на последнем этаже.

— Сегодня в Харбине открылся авиасалон, — констатировал Джеймс. — Все новинки белголландской военной промышленности! Что это за хрень?!

— Понятия не имею, — признался Беллоди. — Впервые вижу.

— Вспомнил! — чуть было не подпрыгнул Хеллборн. — Вспомнил! Это он! Hydrogeable! Гидрожабль!

Ему показалось, что он снова слышит рассказ русского инженера Потапова:

"Очень необычное несущее тело — два спаренных вертикальных цилиндра. Подозреваю, что они были наполнены не гелием, а чем — сказать не могу. Тяжелая броня, мощное вооружение. Как минимум четырехдюймовые гаубицы. Сколько — сказать не могу …"

И теперь эта машина, упавшая с черного неба, висела над пагодообразной крышей белголландского шпионского гнезда. В галерее по-прежнему горел свет. Хеллборн отобрал у товарища винтовку и посмотрел в оптический прицел. Так и есть, по абордажным канатным лестницам уже спускались десантники в черных комбинезонах. Сейчас они увидят кучу трупов и…

…и больше ничего не успеют сделать…

Хеллборн нащупал в кармане трофейный радиопульт, сдвинул предохранительный колпачок и нажал на кнопку.

СМЕРТЬ, РАЗРУШИТЕЛЬ МИРОВ!

Обреченный дом заслонила шестиэтажная огненная стена.

Отброшенный взрывной волной, "гидрожабль" пересек неширокую улицу и впечатался в противоположное здание. Грохот — скрежет — грохот — окруженный облаком кирпичных обломков, корабль медленно, но верно устремился к поверхности земли. Смерть встретила его на полпути. Хеллборн отчетливо видел, как один из черных несущих цилиндров распорола кривая огненная полоса. Что было дальше, он не успел разглядеть.

— INCOMING! — заорал Беллоди и потащил его вглубь подъезда. Хеллборну еще показалось, будто он слышит крики погибающих людей. Потом мир перевернулся.

— Именно так, дядя Берти! — вопил альбионец, в то время как снаружи бушевала преисподняя. — Мы улетим отсюда далеко-далеко! навсегда!!! к чертовой матери!!!

…Чихая и кашляя, они кое-как выбрались на поверхность земли через черный выход. Похоже, бомбардировка в целом и гибель гидрожабля в частности, разбудила этот сонный уголок. Казалось, адский огонь не только разогнал тьму, но и прогнал дождь. Улицы постепенно наполнялись людьми. Все как обычно — зеваки, добровольные спасатели, мародеры (ничего не поделаешь, бандитский район).

А вот и первые машины. Хеллборн бросился наперерез одной из них, "мерседесу" военной полиции, размахивая золотым медальоном. Эти молодые манчьжурские солдаты явно не говорили по-английски, но все прекрасно поняли и машину тут же уступили. Джеймс подождал, пока Беллоди устроится рядом, и рванул с места.

— Куда мы сейчас? — на всякий случай уточнил товарищ.

— В посольство, — сказал Джеймс. — Там видно будет.

Добирались долго. Пробки, свежие развалины, красочные пожары, перекрытые дороги. Тигриный медальон неизменно выручал. Но машину все равно пришлось бросить за два квартала от посольства. К этому времени бомбардировка давно прекратилась.

На воротах их встретил не самый частый собеседник. Сэр Дункан Вендельбет, альбионский посол в Харбине собственной персоной.

— Добрый вечер, сэр, — машинально поприветствовал его Хеллборн.

— Сэр Джеймс? — узнал его посол ("Ого, он помнит мой совсем свежий титул!"). — И лейтенант Беллоди, если не ошибаюсь? Искренне надеюсь, вы были заняты важным делом, и только поэтому потеряли счет времени. — Сэр Дункан перевел взгляд на "Вишневку Бесс" в руках Беллоди. — Да, похоже на то. Вот что, молодые люди. Доложитесь начальнику охраны, он найдет для вас приличные посты. А двух свежих солдат мы сможем отправить в город. Мы формируем спасательные команды в помощь добрым гражданам Харбина.

"Основателя династии — в караул, как простого солдата?!" — хотел было возмутиться Джеймс, но тут же передумал. Однако счел своим долгом уточнить:

— Генерал-капитан Фуллбокс…

— Генерал-капитан погиб, — прервал его сэр Дункан. — Они разбомбили Дворец Конгрессов. И добрую половину лидеров Альянса вместе с ним. Вот, жду своего шофера. Я должен опознать тело сэра Джеральда.

"Если генерал-капитан мертв, значит ли это, что его приказы недействительны?" — подумал Хеллборн. Какая разница, жалко ему что ли в карауле постоять…

— Манчьжуры сбили как минимум один самолет, — продолжал господин посол. — Остальные ушли. Он лежит на площади, рядом с остатками Дворца Конгрессов.

— Я мог бы… — Джеймс потянулся за своим золотым медальоном.

— Сэр Энтони уже послал туда капитана Фосса и еще несколько человек. Вряд ли вы сможете их обогнать, — заметил Вендельбет. — Быть может, они успеют что-то сфотографировать или захватить какие-то приборы, пока их не прогонят местные власти.

"Меня бы не прогнали", — снова потянулся за медальоном Хеллборн, но тут же передумал. Ну его к черту. Хватит на сегодня приключений.

— Мы пойдем, сэр.

— Да, конечно, — кивнул посол. — Прямо к начальнику охраны!

Так они и сделали.

* * * * *

Хеллборна сменили в семь часов утра. Он тут же отправился в свою комнату и попытался дозвониться до Мэгги. Дежурный офицер на том конце провода успокоил его:

— С Ее Высочеством все в порядке. Она совершенно не пострадала, но сейчас не может с вами говорить. Государственные дела. Я непременно доложу ей о вашем звонке.

— Спасибо, — ответил Хеллборн и повесил трубку. С вожделением посмотрел на свою раскладушку. Нет, не сейчас.

Контр-адмирал Гильберт отыскался в своем кабинете. Он о чем-то совещался с капитаном Фоссом и полковником Фазератти. Шеф тут же вручил Хеллборну пачку бумаг и в который раз отправил в угол — сиди тихо и не мешай.

Джеймс принялся перебирать сводки и доклады.

Тщательно спланированный налет. (Кто бы сомневался!) Почти одновременно белголландцы начали бомбардировку Сеула, Пусана, Сахалина и советских форпостов вдоль Охотского моря — отвлекая союзников. А основная эскадра (минимум двадцать машин трех разных типов) пошла прямо на Харбин. Так и есть, один фантом-бомбардировщик сбит манчьжурским "попкорнером". Еще одна вражеская машина неизвестного типа по неизвестным причинам (альбионец ухмыльнулся) взорвалась и упала в южном районе трущоб. В обломках гидрожабля стоило покопаться, но доклад утверждал, что от загадочного аппарата не осталось почти ничего. Сгорел, расплавился, испарился. Жаль. Как такое может быть? Неважно.

Следующий рапорт. Прямое попадание в Дворец Конгрессов, в самый разгар заключительного заседания.

Генерал-капитан Фуллбокс — погиб.

Лорд-протектор Британского Содружества — погиб.

Король Анри — погиб.

Император Юри все-таки не пережил эту ночь. Погиб.

Премьер-министр Безансон — погиб.

Каталонский президент Родригес — погиб.

Погиб…

погиб…

погиб…

Царь Борис — тяжело ранен.

Кровавая Мэри — легко ранена. ("Слава Богу!" — искренне обрадовался Джеймс).

Комиссар ван дер Хаут — легко ранен.

Карло Бискаретти — цел и невредим.

Король-президент Паиш — жив и здоров.

Сабина Гочкис — жива-здорова. Как трогательно, согласно рапорту, Кровавая Мэри прикрыла ее своим телом.

Золотой Император легко ранен?! Интересно…

Так… все остальные не имеют значения. Хеллборн перешел к следующему докладу.

Толпа возмущенных граждан взяла штурмом белголландское посольство. Согласно официальной версии. "Как бы не так!" — сообщал альбионский агент. Штурмовала манчьжурская армия. Посол, военный атташе и еще несколько старших чиновников не обнаружены. ("Улетели на другом гидрожабле?" — предположил Хеллборн). Несколько человек расстреляны на месте, остальные заключены под стражу. И только потом в посольство впустили банду дрессированных уголовников.

Полсольства Австрии, Мексики и Данорвегии взяты под охрану. Пока без расстрелов и погромов.

Джеймс просмотрел еще несколько страниц. Ладно, это уже мелочи.

Контр-адмирал как раз проводил сотрудников и повернулся к Хеллборну.

— Итак?

Джеймс коротко пересказал ему события последней ночи. Разумеется, несколько мелких деталей пришлось опустить.

— …а дурак Хамер начал слишком много требовать и хвататься за оружие. Тело найдут не скоро, — закончил Хеллборн.

— Понятно, — кивнул адмирал.

В дверь постучали. На пороге снова появился Фосс.

— Сэр Энтони, свежие сводки.

— Спасибо, капитан. Так… это не срочно, это тоже… А это что?! Нет, ты только послушай, Джеймс! Несколько бомб попали в зоопарк. Животные разбежались. Одного тигра поймали, одного медведя застрелили… А сбежавший титанис забрался в русское посольство!!! Растерзал шесть человек и двух сторожевых гепардов, пока охрана не расстреляла его из пулемета. Здесь есть список погибших, — заметил сэр Энтони. — Посмотри, ты случайно с кем-то из них не успел подружиться?

Джеймс Хеллборн уставился на предложенный листок:

1. Вице-консул Феликс Красновский.

2. Майор авиации Андрей Ключников.

3. Рядовой Сенжуст Лозовой.

4. Полковник Надежда Стеллер.

5. Сержант Геннадий Уфимцев.

6. Рядовой Андрей Яковлев.

— Впервые вижу, — сказал чистую правду Хеллборн.

И действительно, он видел этот листочек бумаги первый раз в жизни!

— Не понимаю, при всем уважении к русским союзникам, нам-то какое до этого дело? — заявил адмирал. — Разве сбежавший из зоопарка тигр должен волновать Великого Могола? А сбежавший лев — какого-нибудь африканского короля? Так какое нам дело до этого титаниса?!

"В самом деле, — подумал Джеймс. — Плевать мы хотели на этого титаниса".

— Что теперь, сэр?

Контр-адмирал Гильберт немного покопался в своих бумагах.

— Вот, держи. Дирижабль вылетает через два часа. Тебе следует поторопиться.

Это был билет — не "обычный гражданский", разумеется, а военное предписание.

— Прямых рейсов, как ты понимаешь, в ближайшее время не будет, — продолжал шеф. — Это американский цеппелин, и он летит в Ривер-Джонс. Оттуда уже как-нибудь сам доберешься.

— Генерал-капитан мертв и его приказы больше недействительны? — уточнил Хеллборн.

— Не совсем так, — покачал головой адмирал. — Но это не имеет значения, и скоро ты сам узнаешь — почему. Счастливого пути, Джеймс.

Когда Хеллборн спустился вниз, он увидел, что в вестибюле посольства снова собрались все уцелевшие моряки из экипажа "Королевы Матильды".

— Я лечу с тобой, — Беллоди показал свой билет.

— Мы пока задержимся здесь, — сказал за всех остальных старшина Коппердик. — Отправляют только важных шишек вроде вас, господа офицеры. Счастливого пути, сэр. Вы были отличным командиром и все делали правильно. Без вас мы бы не выбрались — ни с того крейсера, ни с того острова, ни с того дирижабля.

— Счастливо оставаться, парни. Если что — встретимся на той стороне!

— Только без пафоса, Джеймс, — пихнул его в бок Беллоди.

До аэропорта доехали без приключений.

На борту американского военного цеппелина обнаружились старые знакомые.

— Офицерский клуб "Форт-Альянс" снова вместе! — провозгласил Мэнс Эверард. — Пусть не в полном составе, но скучать нам не придется.

— Каким маршрутом мы пойдем? — уточнил Беллоди.

— Похоже, на запад, через всю Евразию и Африку, — сообщил Джон Гордон. — И маршрут все время придется корректировать согласно положению на фронтах и политической обстановке. И то, и другое меняется ежеминутно.

В пассажирский салон заглянул старший помощник.

— Леди и джентельмены, вылет задерживается еще на тридцать минут. Через наш коридор проходит еще одна русская эскадра, придется подождать.

— Тогда я успею кое-что сделать, — Хеллборн покинул свое кресло и отправился на поиски ближайшего телефона.

— Ее Высочество не может с вами говорить, — ответил все тот же дежурный офицер. — Она обязательно свяжется с вами.

— Передайте, что мне пришлось срочно вылететь в Альбион, — вздохнул Джеймс.

— Будет исполнено, господин.

Хеллборн повесил трубку, обернулся и увидел еще одно знакомое лицо.

— Господин генерал? Рад вас видеть. Вы тоже летите с нами?

— Только половину маршрута, — сообщил Бронислав Пташек-Заполянский. — Мне ведь надо вернуться в Варшаву, а не в Америку. Как ваши дела, пан Джеймс?

Хеллборн осмотрелся по сторонам и ответил громким шепотом:

— Вы знаете, сэр, вы были абсолютно правы. Они везде!

— Мне ли не знать! — вздохнул пан Бронислав. — Они забрались даже ко мне домой!

— ???!!!

— Моя жена — еврейка. Мои дети, получается — тоже евреи. Мои внуки — евреи! Что будет завтра?! Куда катится этот мир! — патетически воскликнул гордый лях.

Хеллборн не стал отвечать на эти риторические вопросы.

Восточная Жемчужина ждала его у трапа.

— Я тоже лечу этим рейсом, — ответила она на его немой вопрос. — Но только до Америки. Назначена туда консулом, военным советником и чертом в ступе.

— Но… как? Почему?

— Мы вступили в войну. Золотая Империя Да-Манчу-Го присоединилась к Альянсу. Император решил, что так будет лучше, — грустно улыбнулась она. — Я знаю язык, знаю и понимаю западных варваров, там мне самое место.

— Император погиб, — внезапно понял Хеллборн. — Золотой Император не был ранен. Он погиб там, во Дворце Конгрессов, под белголландскими бомбами.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Мэгги.

— А вы — ты и все твои братья, сестры, кузены и кузины, — продолжал альбионец, — собрались в одной из тайных комнат Запретного Города и выбрали нового императора. У тебя были отличные шансы. Но они испугались. Твои родственники испугались, потому что ты слишком близко подпустила к себе чужака, за которым стояла иностранная держава. В мирное время — может быть… Но сейчас они не захотели рисковать. А новый император поспешил отправить тебя в почетную ссылку.

— Откуда ты все это знаешь? — повторила принцесса.

— Неважно, — ответил он и обнял ее. — Неважно, что там случилось. Неважно, что будет с нами завтра.

Потому что у нас всегда будет Харбин.

Вместо эпиграфа:

"Англия все больше напоминает местность для игры в Варкрафт. Сколько ж всего цивилизаций будет?!" (С) коллега Динлин.

Глава 25. "Меня зовут коммандер Кам Бик Фай"

До Французской Индии CSAF[1] "Амазонка-59" добралась почти без приключений. Только где-то над Тибетом их обстреляли зенитными "конгрейвами". Белголландские шпионы подняли на Тибете восстание против англичан. Как там сейчас Тибетанские Королевские Стрелки? Нелегко им приходится…

В Катманду пришлось совершить незапланированную посадку. Как и предсказывал капитан Гордон, политическая обстановка успела измениться.

В войну вступил Халистан — на стороне фашистов. Праведные воины решили, что час освобождения Французской Индии настал, и перешли границу.

— "А по равнинам бурым идут в пыли и огне танки с именем Гуру на лобовой броне ", — машинально процитировал Хеллборн, услышав эту новость. — Что теперь?

— Европейских пассажиров придется высадить здесь, — объяснил старший помощник. — Им придется возвращаться обратно через Китай и Россию. А мы пойдем прямо на юг. Свернем на запад где-нибудь над океаном. — Летчик помолчал. — Виксы захватили Сен-Поль и Амстердам.

— Что, опять? — удивился Беллоди.

Это был риторический вопрос.

Три дня спустя, "где-то над Индийским океаном", сразу после ланча, члены клуба "Форт-Альянс", старые и новые, сидели в кают-компании и вели очередную философскую беседу о вечном. Чарльза Рэнкина с ними не было, но слова его глубоко запали в душу всем присутствующим. Вокруг прошлых и будущих геноцидов и вертелся спор.

— У нас в Китае всегда так поступали, — заявила Мэгги. — Право же, это решало великое множество проблем. "Только не женщин и детей ", всех остальных — под меч или топор. И все. Народ, доставлявший тебе столько неприятностей, больше никогда не возродится, не станет угрожать твоему народу, не поднимет меч и не откопает топор войны…

— У вас в Китае — может быть, юная леди, — заметил полковник Клайв Кэнди. — Но это не наш метод! Я хорошо помню прошлую войну. Немцы обстреливали госпитали, бомбили открытые города, топили нейтральные суда, использовали ядовитые газы — но мы все равно победили. Чистая борьба, честное воинское исскуство одержало победу над бессмысленной жестокостью и варварством. Я нисколько не сомневаюсь, что так будет и на этот раз.

"Посмотрите на карту ", — вспомнил Хеллборн и добавил вслух:

— Весь вопрос в том, какую цену мы заплатим за победу. Время, люди, деньги…

— Деньги?! — вомутился полковник. — Как вы можете думать о презренном металле, в то время как…

— Я думаю и о том, что будет после войны, — заметил альбионец. — В прошлую войну богатые еще больше обогатились, бедные еще больше обеднели — и люди, и страны. Иные великие державы залезли в такие долги, что едва не перестали быть великими…

— Наши русские друзья на вас плохо повлияли, — усмехнулся Эверард. — Вы уже успели вступить в партию, tovarish?

— …и тогда же были посеяны семена зла, давшие обильные всходы в наши дни! — пафосно завершил Хеллборн. — Что будет завтра?

УУУУУУАААААУУУУУУУУУ! — ответила ему сирена тревоги.

— Наконец-то, — цинично заявила Мэгги. — Я просто не верила, что мы спокойно доберемся до места и устала ждать, когда что-нибудь случится.

— Еще ничего не случилось, — заметил Гитлер. — Это может быть вообще ложная трево…

— Пшшшшшш… Это не учебная тревога, — сказал динамик на потолке. — Леди и джентельмены, вражеский воздушный корабль на горизонте. Сохраняйте спокойствие, займите места согласно боевому расписанию.

Билеты на этот рейс выдавались с условием — никаких бездельников и других бесполезных пассажиров. Разве что для полковника Кэнди и двух американских генералов были сделаны исключения. Все младшие офицеры были приписаны к тому или иному посту, согласно профессии или когда-то оконченным курсам. Жемчужина направилась в лазарет, Мэнс Эверард ушел в машинное отделение, и так далее.

Хеллборн и Беллоди снова поднялись в орудийную галерею правого борта. Здесь все было гораздо скромнее, чем на "Летающей Крепости". Флайт-лейтенант Фармингтон, младший артиллерийский офицер, указал альбионцам на два свободных пулеметных гнезда:

— Устраивайтесь поудобнее, джентельмены.

Так они сделали.

Хеллборн натянул обязательный спасательный бронежилет, надел шлем, подключил наушники, пощелкал кнопками и рычажками. Открыл затвор "старкиллера" 44-го калибра, протянул ленту, зафиксировал крышку. Только после этого посмотрел в прицел. Никого и ничего. Только облака и океан. Ну да, враг может надвигаться и с левого борта или вообще с хвоста…

— Внимание, говорит ваш капитан, — прошипели наушники. — Всем членам клуба "Форт-Альянс" немедленно явиться на капитанский мостик. Разрешаю покинуть посты. Повторяю, всем членам клуба "Форт-Альянс"…

Из соседнего гнезда выглянул Беллоди — не менее удивленный, чем он сам. Хеллборн пожал плечами и снял шлем. Конечно, за последние дни они перезнакомились со многими членами экипажа, и слухи об их приключениях расползлись по всем закоулкам корабля. Но почему добрейший группен-капитан Кастлбридж решил встретиться с ними именно сейчас?…

На капитанский мостик они прибыли почти одновременно.

— Это гидрожабль, — без лишних предисловий объявил капитан.

Элвис Кастлбридж очень походил на Франца Стандера — Стандера-заключенного, лысого и бородатого. И лицом, и телосложением. Ну, разве что американец не был рыжим. Сейчас он восседал в скрипучем вращающемся кресле за пультом управления и хмурился, словно предвещая грядущую бурю.

— Вам уже приходилось встречаться с ним, поэтому я и пригласил вас на мостик, — продолжал командир корабля.

"Откуда он знает?" — похолодел Хеллборн, но Беллоди сообразил быстрее и поспешил заявить:

— Точности ради, нас с коммандером Хеллборном не было на боту "Звезды Экватора"…

— Запомню на будущее, — отрезал Кастлбридж. — Он вышел с нами на связь и потребовал сдаться. Я готов выслушать любые советы практического свойства, кроме одного. Мы не сдадимся, пока не исчерпаем все возможности к сопротивлению. У нас секретный груз, который не должен попасть к ним в руки.

— В таком случае, сообщите им, что мы сдаемся, — спокойно сказал Эверард. — Пусть подойдет поближе. Тогда у нас будет шанс. Ничтожный, но будет.

— Но это неприемлимо! — немедленно возмутился полковник Кэнди. — Это против всех правил ведения войны!

— Под мою ответственность, — перебил его капитан. — Другие идеи, дамы и господа?

— Подпустите поближе, но не слишком близко, — не выдержал Хеллборн и поэтому удостоился целой серии удивленных взглядов. — Мы должны открыть огонь на максимальной дистанции — чтобы быть подальше от него, если нам все-таки повезет. Прикажите всем целиться в верхний цилиндр — он должен быть более уязвим.

— Откуда вы… — начал было Кастелбридж, но тут же оборвал себя. — Неважно. Так и сделаем.

— Это виксы? — внезапно спросил Гордон.

— Negative, — усмехнулся капитан. — Это другая банда. Их кузены с "грязным" триколором. Надменные ублюдки… Вот, послушайте. — Кастелбридж развернулся к пульту и щелкнул тумблером:

— …рит стаф-капитан Ари Селкер, командир Б.А.Р. "Demon des Doods". Цеппелин "Амазонка", я приказываю вам немедленно сложить оружие и сдаться нашей милости. В противном случае наша безграничная ярость обрушится на ваши головы и отправ… — ЩЕЛК!

— Нет, не заставляйте меня слушать это еще раз, — пробурчал Кастлбридж. — Одно слово — варвары.

— У них на складе определено не осталось пафоса, — заметил Хеллборн.

— Это многое объясняет, — откликнулся капитан. — Вот почему белголы развязали войну — они решили отобрать наши запасы пафоса. Но мы этого не допустим!!! По местам, леди и джентельмены!

И все снова разошлись по местам.

Солнце перевалило за полдень. В самом центре Индийского океана стояла теплая весенняя погода. Даже в километре над уровнем данного океана — полный штиль. Остаток дня обещал быть прекрасным. И все такое прочее. Хеллборна как раз принялись посещать совсем глупые мысли о бренности всего сущего, когда их разогнал ворвавшийся в наушники голос капитана:

— Всем приготовиться к резкому повороту. Стрелкам правого борта приготовиться к немедленному открытию огня по моему приказу. Пять… три… один… Поворот!

Первый пилот знал свое дело — Хеллборн почти ничего не почувствовал. Вражеский корабль он увидел сразу, как только разворот был завершен.

Два спаренных вертикальных цилиндра и так далее. Идет прямо на нас. Чуть больше километра. Далековато, но делать нечего. Джеймс положил правую ладонь на широкую гашетку.

— ОГОНЬ!

"Старкиллеры" послушно затрещали, прозрачный воздух разрезали длинные полоски трассеров. Несколько мгновений спустя рявкнули носовые и хвостовые крупнокалиберные безоткатки, и позже всех с нижней палубы взлетели "конгрейвы".

Еще через несколько секунд ВНЕЗАПНО "Демон Смерти" окутался огромным облаком грязно-белого дыма, которое все расширялось и расширялось. Океанские волны под тем местом, где только что висел вражеский корабль, украсились всплесками от падающих обломков.

НЕУЖЕЛИ ПОЛУЧИЛОСЬ?!

Дружный победный вопль и прекращение огня прокатились по "Амазонке" одновременно. Как оказалось, преждевременно.

Дымное облако украсилось огненными вспышками. Затем пришли снаряды.

"Четырехдюймовые гаубицы", — вспомнил Джеймс. Непонятно только, откуда такая точность? Дымовая завеса (конечно!) должна была серьезно помешать меткому огню вражеских канониров.

Но не помешала.

Сразу шесть снарядов поразили "Амазонку", потом еще пять. Этого хватило с избытком.

В хрупкий маленький мирок Джеймса Хеллборна (то есть пулеметное гнездо) пришла беда. Взрывная волна выдавила наружу бронестеклянный колпак, разлетевшийся прекрасными радужными брызгами, а следом и самого Хеллборна. Он все еще держался за пулеметную рукоятку управления, и только благодаря ей не отправился за борт. То есть все равно отправился, но не слишком далеко. Пулемет сорвало с креплений, и Джеймс повис над океаном, держась правой рукой (едва не вырванной из суставов) за вышеназванную рукоятку. Сам же пулемет все еще был привязан к дирижаблю полужестким лентоприемником.

Впрочем, все вышеперечисленное в итоге не спасло Хеллборна от падения в воду. Но упал он вместе со всем дирижаблем — опустился плавно и медленно.

— A bad case of deja vu, — пробормотал Хеллборн, когда Беллоди помог ему забраться обратно на борт. Толку-то? Вода стремительно прибывала, борьба за плавучесть перспектив не имела.

— Хоть море на этот раз теплое, — согласился товарищ.

— Незначительное утешение, если они решат нас добить, — заметил Хеллборн.

Кроме них в орудийном отсеке уцелел только Фармингтон, но дела его были плохи. Альбионцы взгромоздили раненого офицера на свои плечи, и, обливаясь собственным потом и его кровью, потащили к ближайшей лестнице.

"Лазарет находился на одном с нами уровне, — промелькнуло в мозгу Хеллборна. — Она успела?…"

Она успела — Мэгги бежала им навстреча, шлепая по стремительным ручейкам.

— Это не наша кровь, — поспешил успокоить ее Хеллборн. Она молча кивнула и первой полезла наверх. Помогла втащить раненого и тут же принялась перевязывать его — санитарная сумка висела через плечо. Хеллборн перевел дыхание и осмотрелся. Лучше бы он его не переводил — воняло гелием из пробитого баллона. То есть не гелием, а как его, секлосфиролем, пахучей добавкой, должной сигнализировать об утечках. Утекло предостаточно. Кроме того, что-то горело, дымило и воняло (не только секлосфироль). Джеймс прислушался — вроде никто не стреляет. Уже хорошо. Потому что никто не стреляет в них. Или наоборот? Он снова осмотрелся, на этот раз внимательно. Люди продолжали прибывать, но набиралось их немного. Чуть меньше тридцати человек. И тогда прозвучал сакральный вопрос:

— Кто здесь старше всех по званию?!

Вот уж действительно — "дежа вю".

— Опять?! — ужаснулся Хеллборн. — Это же американский корабль!

— А какая теперь разница? — возразил кто-то. — Устав Альянса прямо и недвусмысленно говорит…

— Капитан убит, старший помощник тоже, — доложил молоденький мичман.

— Машина больше не полетит, — добавил Гордон (он был здесь, и грустный Эверард тоже).

— А возможности к сопротивлению? — поинтересовался Беллоди.

— Генерал Фрост погиб, генерал Майерс погиб, — продолжал бубнить мичман. — А еще они убили Гитлера.

— Сволочи! А где полковник Кэнди? — вспомнил Хеллборн.

Полковника никто не видел. Пропал без вести. Жаль, подумал Джеймс, он мне нравился, забавный был старикан.

— Внизу больше никого нет, сэр, — доложил какой-то старшина. (Понятно, старый воздушный волк, "брат-близнец" Коппердика). — В смысле, живых нет.

Ну, хоть кто-то здесь добросовестно исполнял свои обязанности. С ним и будем иметь дело.

— Ваши рекомендации, флайт-сержант?

— Машина больше не полетит, — повторил американец (он слышал слова Гордона).

— Что с нашим секретным грузом? — внезапно вспомнил Хеллборн.

— Он уничтожен, сэр, — отозвались сразу несколько голосов.

— Хорошо, — кивнул Джеймс, хотя, если по совести, ему было наплевать. Он ведь даже не знал, что пресловутый груз из себя представляет. — Одной проблемой меньше. Всем покинуть корабль!

Сделать это оказалось не так-то просто. БОльшая часть надувных спасательных шлюпок осталась на нижних палубах. Но соломоново решение пришло быстро — в конце концов, подобная ситуация возникала в мировом океане далеко не в первый раз. В шлюпку погрузили раненых, женщин и старших по званию. Остальные аэронавты держались на воде, вцепившись в уключины и положившись на спасательные жилеты. К счастью, температура воды в этих широтах не шла ни в какое сравнение с бурными водами старого доброго Кергелена. Двадцать с лишним по Цельсию. Хеллборн искренне надеялся, что акулы появятся не скоро. Если вообще.

Над водой торчал уже только рваный баллон "Амазонки", поэтому потерпевшие кораблекрушение поспешили завести мотор и удалиться на безопасное расстояние. Так уж получилось, что при этом они приблизились к "Демону Смерти". Так что Хеллборн приказал снова заглушить двигатель.

Вражеский гидрожабль сидел на воде, но тонуть не собирался. Дымовая завеса уже растворилась в воздухе, поэтому на "Демона Смерти" было любо-дорого смотреть. Особенно через бинокль, обнаруженный Хеллборном в аварийном ящике. Угу, так и есть. Золотые буквы "DEMON DES DOODS" на нижнем цилиндре. Там же — круглая оранжево-черно-синяя нашлепка. Эмблема Воздушного Флота Belhollandisсhe Abyssinische Republiek — Belhollandische Abyssinische Reich.

BAR-BAR.

Варвары.

Что они делают? Разворачиваются и плывут в нашу сторону.

— Вот и в прошлый раз виксы так поступили, — меланхолично заметил Гордон. — Все-таки будут брать в плен.

— Исчерпали ли мы свои возможности к сопротивлению? — задумчиво пробормотал Хеллборн. Снова заглянул в аварийный ящик. Задумчиво повертел в руках найденный там "кольт". Посмотрел на раненых, на барахтающихся в воде аэронавтов, которым не хватило места в шлюпке, потом на Мэгги, на незнакомую медсестру рядом с ней — и решительно отправил револьвер за борт.

— Сдаемся, — твердо объявил Джеймс.

— Опять?! — простонал Гордон.

— Готов поспорить, не пройдет и декады, как нас кто-нибудь спасет, — легкомысленно сказал Беллоди.

"…одни героически погибнут, а другие будут храбро сражаться, но при первом же удобном случае сдадутся. Тем более, что у них уже есть какой-то опыт …"

"…мне нравится ваш план. Так и будем меняться местами всю войну?"

Увы — или к счастью — капитан Стандер остался в Харбине. К счастью. Старина Франц был явно зол и расстроен, когда узнал, что бластеркапитан Стефани умерла пятнадцать минут назад.

Другие офицеры последовали его примеру и принялись топить свое личное оружие. Хеллборн извлек из нагрудного кармана свой тигриный золотой медальон и молча показал его Мэгги.

— В воду, — коротко ответила Жемчужина. — Они не должны его получить. Когда выберемся отсюда, я подарю тебе новый, получше.

Джеймс подчинился. "Когда выберемся …" До Альбиона, Монетки и Вирджинии Вульф оставалось совсем немного!..

Гидрожабль был уже совсем рядом. Как он держится на воде? Воздушная подушка?

Черный спаренный цилиндр носителя навис над шлюпкой, трехпалубная гондола придвинулась почти вплотную. Аппарель нижней палубы была опущена вниз, на самой палубе стояли вооруженные белголландские солдаты.

— Сдавайтесь или будете уничтожены! — завопил мегафон с противным абиссинским акцентом.

— Мы сдаемся! — заорал в ответ Хеллборн и тут же закашлялся — горло не выдержало подобного издевательства.

— Держи конец! — в шлюпку упал просмоленный канат, тут же привязанный к одной из уключин. Загудела лебедка и втащила надувное суденышко вместе с "взятыми" на буксир солдатами на аппарель.

— Поднимайтесь по одному, — приказал владелец мегафона. — И без фокусов!

Капитан (даже временно исполняющий обязанности) покидает свой корабль последним. Если вообще. Или нет? Является ли шлюпка полноценным кораблем? С другой стороны, капитан идет в плен первым. Поэтому Хеллборн решительно оставил шлюпку и зашагал по аппарели вверх.

На него тут же набросились трое или четверо противников, сорвали спасательный жилет, связали руки за спиной и поставили на колени. Старое доброе белголландское гостеприимство. Понятно, абиссинеры в этом отношении ничем не отличались от виксов. Быть может, они отличались чем-то другим?

Хеллборн окинул взглядом своих пленителей. Забавный сине-белый камуфляж, бар-барские триколоры на предплечьях. В основном загорелые белые лица, но есть и несколько мулатов с квартеронами. Самураи… нет, в этих краях их называют как-то иначе. Гулямы, сарбазы, джениссары[2]… Вспомнил! Мамлюки. Точно. Абиссинеры так долго воевали с египтянами, что переняли у них элементы военной системы.

Кроме цвета кожи, вражеские солдаты различались головными уборами. Белые абиссинеры красовались в черных беретах, цветные мамлюки — в кремовых фесках.

Тем временем продолжали прибывать новые пленники. Они удостоились аналогичного приема. Вот, кто-то уже недоволен, кого-то стукнули прикладом, кого-то просто угостили грязным ругательством. Дежа вю.

А вот кто-то очень недоволен.

— Убери от меня руки, грязная свинья, — заявила Мэгги.

— Баас капитан, здесь женщина, — возвысил голос солдат-квартерон. — Она сопротивляется.

Так это и есть капитан "Демона Смерти"? Два с лишним метра, мачту проглотил, орлиный нос, фуражка-авианосец… Вот уж действительно, надменный ублюдок. Покойный фрегаттен-капитан Вейсглас, командир "Виллема Молчальника", рядом с ним выглядел бы как строгий, но скромный школьный учитель.

— Ну так пристрели ее и выбрось за борт, — равнодушно ответил абиссинский капитан.

— Но позвольте… — начал было похолодевший Джеймс.

Вражеский командир даже не посмотрел в его сторону, а стоявший рядом воздушный пехотинец немедленно угостил Хеллборна прикладом. Совсем как в старые добрые времена! Больше того, когда Хеллборн упал на палубу, абиссинер наступил ему ботинком на ухо. Не слишком сильно, но все равно было обидно и неприятно.

— Я тебя самого за борт выброшу, — тем временем пообещала Мэгги.

Хеллборн похолодел еще больше и принялся искать выход из этой неприятной ситуации. Но события развернулись слишком стремительно.

— Я хочу взглянуть на это чудо, — заявил белголландец и зашагал в том направлении, откуда доносились голоса. Продолжая лежать под кованой пятой врага, Джеймс ухитрился проводить вражеского капитана взглядом.

— Кто ты такая, прекрасное дитя? — поинтересовался белголландский офицер.

— Меня зовут коммандер Кам Бик Фай, принцесса Ешико Кавашима. Я офицер белголландской разведки.

ЧТО?!!!

Хеллборн не выдержал и приподнялся. Он успел увидеть достаточно, прежде чем новый удар приклада вернул его на место. Мэгги демонстрировала вражескому командиру серебряный жетон АБВЕРа[3].

"Я подарю тебе новый, получше!" Она это имела в виду?!

— Украли пластинку у одного из наших агентов… ваше высочество? — недоверчиво хмыкнул старший белголландец.

— Я понимаю, что этого недостаточно, но я смогу подтвердить свою личность, — ответила Жемчужина.

— Хорошо, — кивнул владелец авианосной фуражки. — Капрал! Проводите даму на капитанский мостик.

— Будет сделано, баас капитан, — отозвался давешний квартерон.

Первым спохватился (опомнился? сообразил?!) Беллоди.

— Ах ты японская шлюха!!! — завопил наследник итальянских моряков. — Это все она! Она запустила радиомаяк и навела на нас перехватчик! Это из-за нее нас подбили!

— Как интересно, — пробормотал вражеский капитан. — Да заткните же его наконец!

На Беллоди посыпались удары.

Мэгги даже не посмотрела на Хеллборна, когда проходила мимо.

— Ладно, — подвел предварительные итоги старший абиссинер. — Всем встать! Шевелитесь, шевелитесь, чертовы инки!

— Здесь и альбионцы есть, — машинально возразил Хеллборн

— Пингвины? — удивился вражеский командир. — Ну и хрен тебе в задницу. Какая разница, инки-пингвинки, — и восхищенный собственным остроумием, абиссинер довольно заржал.

Хеллборн был просто-напросто шокирован. Конечно, виксы тоже могли в морду дать, но разговаривали они при этом достаточно вежливо. Тогда как эти африканцы…

— Продолжим, — объявил главный белголландец. — Где ваш предательский капитан?

— Он погиб, — ответил за всех Хеллборн.

— В таком случае, ему повезло, — заметил вражеский командир. — Потому что именно благодаря ему вы находитесь в нынешнем плачевном положении. Не следовало — нет, определенно не следовало так с нами шутить. А вы кто такой?! — внезапно спохватился собеседник.

— Барон Джеймс фон Хеллборн, — скромно признался альбионец. — Суб-коммандер Р.А.Ф. Принял на себя…

— Вы немец? — поднял брови капитан.

— Да, я неисправимый немец, — согласно кивнул Джеймс. — Но мои предки эмигрировали в свободный Альбион, спасаясь от пожара тирании.

— Как интересно… — протянул старший абиссинер. — От какой именно тирании?

— Не помню, — неуверенно пробормотал Хеллборн. — От прусской, скорей всего…

Били его недолго, но больно.

— Достаточно, — остановил своих солдат бар-барский капитан. — Потом договорим.

Два сержанта прошлись вдоль строя, тщательно обыскивая пленников. Очень тщательно, и на этот раз старый фокус не прошел.

— Что это такое? — спросил сержант, вращая в руках золотой пистолетик.

— Ой, я совсем про него забыл! — наивно хлопнул глазами альбионец. — Он ведь даже не заряжен! Сувенир! Постойте, зачем это?!..

Сержант-абиссинер молча передернул затвор пистолета, приставил его к левому глазу Хеллборна и нажал на спуск. ЩЕЛК!

Действительно, последнюю пулю проглотил полковник Берт Сас, а новые патроны нестандартного калибра Хеллборн перед отлетом раздобыть не успел. Не до того было.

— Я же говорил, — жалобно улыбнулся Джеймс. — Не заряжен. К чему эти грубости…

— Заткнись. Откуда он у тебя?

— Дай сюда, — привлеченный блеском золотого металла, что твоя ворона, снова подошел капитан. Прочитал надпись на затворе. — Действительно, откуда он у вас?

— Купил на блошином рынке в Харбине, — неохотно признался Хеллборн. — У филиппинского парашютиста.

— Вы знаете, что на нем написано? — поинтересовался вражеский офицер.

— Шутите?! С этого все и началось. Филиппинец уверял меня, будто самолично отобрал пистолет у адмирала. Просил за него тысячу долларов. Конечно, я ему не поверил, — ухмыльнулся Джеймс. — В итоге он расстался с пистолетиком за тридцать пять монет.

"Хорошо, что не 35 сребреников… Только не переиграй!"

— Адмирал едва успел оказаться в плену, но кто-то поспешил изготовить подделку? — усомнился абиссинер.

— Разумеется, пистолет может быть настоящим, — равнодушно пожал плечами Хеллборн. — Просто глупый филиппинец не знал его подлинную цену — или украл у настоящего трофейщика. Поэтому и рад был поскорее от него избавиться.

— Господин капитан! — Хеллборн узнал голос медсестры, которая помогала Мэгги. — В шлюпке остались раненые…

— Да-да, конечно, — кивнул абиссинер. — О них немедленно позаботятся. Эй, Бальтазар!

— Вы не имеете пра… — Джеймсу снова не позволили договорить и уложили на палубу.

БРРРРРРРРРРРАНГ! — протрещал бортовой пулемет. Жалобные крики несчастных были тут же заглушены радостными воплями абиссинеров:

— Ты видел, видел?! Как его перевернуло!

"Куда я попал?!" — ужаснулся Хеллборн.

— Лежи, лежи, — добродушно заметил стоявший над ним солдат и придавил ботинком посильнее. — Сам виноват. Плохо себя вел, останешься без представления.

Кто-то из пленников пытался протестовать, поэтому последовала новая волна прикладоприкладства и других репрессий.

Когда порядок на палубе был восстановлен, а тщательный обыск — завершен, капитан "Демона Смерти" еще раз прогулялся вдоль строя и осведомился об именах и званиях своих "гостей". Получив информацию от очередного пленника, белголландец равнодушно кивал и двигался дальше. Лишь один из американцев ухитрился заинтересовать его.

— Повтори, — потребовал старший абиссинер, остановившись как вкопанный.

— Сержант Константин Цалафидис, — представился очередной аэронавт.

— Пиндос? — уточнил вражеский командир.

— Простите? — не понял пленник.

— Грек?! — нахмурился капитан.

— Да, мои предки приехали из Грец…

К этому моменту Хеллборну снова разрешили встать в строй, и он все прекрасно видел. Командир "Демона Смерти" выхватил пистолет и выстрелил своему собеседнику прямо в рот.

— Молчать!!! — тут же заорал абиссинер, на этот раз даже не дождавшись протестующих возгласов — да их и не было. Люди были слишком напуганы, избиты и потрясены одновременно. — Еще греки есть?!

Ответа не последовало.

— За укрывательство греков, меньшевиков и роялистов — расстрел на месте, — пообещал капитан.

Молчание.

— Сегодня мы ведем священную войну против эллинизма, меньшевизма и роялизма, — продолжил абиссинер, — крестовый поход во имя высокой цели и верховного блага! Мы не остановимся, пока не очистим мир от греческой заразы, от этой цивилизации пиндосов[4], педофилов и педерастов! И мы надеемся, что все настоящие белые люди и правоверные христиане присоединятся к нам, чтобы свергнуть хеллено-масонское иго!

"Что там говорил полковник Кэнди? "Это не наш метод"? — не к месту задумался Джеймс. — А если у белголландцев получится? Блин, чем им греки-то не угодили?!!!"

— Наши мамлюкские легионы открыты для всех! — добавил белголландский офицер. — Кто-нибудь из вас желает вступить в ряды?

Молчание.

— У вас еще будет время подумать, — снисходительно кивнул капитан. — Увести!

Спотыкающихся пленников развернули направо и погнали прочь. Хеллборн оказался в хвосте колонны. Через несколько шагов он услышал, как идущий впереди американец пробормотал вполголоса:

— Да он просто зверь…

Один из конвоиров услышал эти слова, но прикладом размахивать не стал, только ухмыльнулся:

— Вы еще не видели нашего капитана!

"А кто в таком случае издевался над нами до сих пор?!" — удивился Хеллборн, но от дополнительных вопросов на всякий случай воздержался.

* * * * *

Трюм, куда их бросили, не имел ничего общего с благоустроенным кубриком "Виллема Молчаливого". Было очень странно обнаружить такую вонючую дыру на борту воздушного корабля.

Хеллборна впихнули внутрь последним, массивная дверь принялась медленно закрываться.

— Эй, подождите! — все-таки рискнул альбионец.

— Чего тебе? — уставился на него сержант-абиссинер.

— Нам хотя бы руки развяжут? — уточнил Хеллборн.

— Вы можете попробовать сами, — заметил абиссинер. — Зубами, например. Но потом вас расстреляют. И развязанного, и развязавшего.

И дверь захлопнулась.

— Когда-то это был склад боеприпасов, — принюхался многоопытный Эверард. — Оружейное масло, солидол… Но с некоторых пор к этому букету примешались новые запахи.

"Кровь и дерьмо", — подумал Хеллборн.

— В прошлый раз нас держали в другом отсеке, — продолжал американец. — И капитан был куда более любезен…

— Это не был капитан корабля, — машинально уточнил Джеймс.

— А кто же тогда? — удивился собеседник.

— Командир отряда воздушной пехоты, — предположил Хеллборн. — Да, скорей всего.

— Но разве на борту корабля, морского или воздушного, не должен быть только один капитан? — спросил Эверард.

— Это наши, англосаксонские традиции, — напомнил альбионец. — Я был уверен, что и у белголландцев есть нечто подобное… Похоже, что далеко не у всех. У этих ублюдков точно нет ничего святого.

Он окинул взглядом тесный и сумрачный арсенальный отсек. Черт побери, люди снова смотрели на него. И было их в несколько раз больше.

Джеймс Хеллборн откашлялся.

— Я суб-коммандер Джеймс Хеллборн. Присутствует ли на палубе альбионский или союзный офицер старше меня по рангу?

— Никак нет, сэр, — отозвался Гордон.

— Очень хорошо, — кивнул Джеймс. — Принимаю на себя командование нашим экипажем.

ДЕЖА ВЮ!

— Итак, солдаты, приказ номер один. Нас оставили со связанными руками, поэтому сейчас каждый пробует шевелить пальцами и проверяет, свободно ли поступает к ладоням кровь. Если нет — это может быть опасно в долгосрочной перспективе. Заражение крови, гангрена, ампутация…

"Какой же ты все-таки болван, Джеймс ", — заметил Внутрений Голос.

Как видно, они попали в руки опытных тюремщиков, потому что через несколько минут все пленники доложили — кровь поступает свободно. Что ж, их явно не собирались убивать столь изощренным способом.

— Очень хорошо, — сказал Хеллборн, выслушав последний доклад. — Мистер Гордон, постройте людей.

Это был явно не просторный кубрик крейсера, поэтому пленики выстроились в пять рядов. Кроме того, Гордон не стал изображать парадный шаг (тесно) и отдавать честь (как? связанными рукками?!).

— Смирно! Равнение на центр! Сэр, экипаж построен.

— Вольно, — Джеймс порылся в своей памяти. — Солдаты, мы оказались в плену. Тяжело, опасное и позорное положение. Позорное, но не постыдное. Вам нечего стыдиться. Это был славный корабль, и экипаж храбро сражался до последнего. Мы нанесли тяжелый урон агрессору и заставили его нас уважать. Теперь мы должны держаться вместе и надеяться на лучшее. Надеяться, что враг все-таки будет соблюдать Женевскую конвенцию…

("Это было лишнее. Мы же все видели, как они себя ведут!!!")

— Если нет — мы должны держаться до последнего. Помните о долге и присяге. Вы — альби… Вы — солдаты Альянса, — поправился Хеллборн. — Нас помнят, нас не оставят в беде.

— Аминь!

— Вопросы, жалобы, предложения?

Нет, это были явно не хладнокровные альбионцы. Да и пленитель на этот раз был другой. Американские аэронавты заголосили чуть ли не хором:

— Сэр, что с нами будет?

— Да это же настоящие звери!

— Этот капитан законченый ублюдок!

— Мы должны сопротивляться!!!

— Это полная задница, сэр!

— Убить всех негров!!!

И так далее.

— Хватит! Тишина! — не выдержал Хеллборн. — Мы найдем выход, я вам обещаю. Сейчас — всем отдыхать. Вам потребуются силы. — Еще раз окинул взглядом строй. — Среди нас дама, надо выделить ей отдельный уголок.

— Сэр, в этом нет необход…

— Отставить. Выполнять. Старшие офицеры — совещание через пять минут. — Джеймс оглянулся. Здесь не было душевой кабинки. — Вон в том углу.

* * * * *

— Четыре мушкетера, — ухмыльнулся Беллоди. Цвет его лица колебался между синим и фиолетовым, и виновата в этом была отнюдь не тусклая лампочка. Все-таки здорово его отделали. "А меня?" — подумал Хеллборн и пересчитал языком зубы. Вроде бы все на месте.

— Вот уже второй раз, — продолжал Беллоди.

— Девятый или десятый, — признался Мэнс Эверард.

— Аналогично, — откликнулся Джон Гордон.

— Не могу решить, — не удержался Хеллборн, — столь богатый опыт говорит в вашу пользу или наоборот?

— Что ж, — спокойно ответил Эверард, — я выбрался и никого при этом не предал. Наверно, все-таки в мою.

— Извините.

— Ничего страшного.

— Ваши предложения, господа? — вздохнул Джеймс.

— У нас остался человек снаружи, — напомнил Беллоди.

— Да, конечно, — кивнул Хеллборн. — Пожалуй, в настоящий момент, это самая большая наша надежда.

— Вы уверены в ней? — спросил Гордон.

— Да, абсолютно уверен. И не только по той причине, о которой вы сейчас подумали, — отозвался альбионец. Офицеры и джентельмены покраснели. Все четверо, одновременно.

— Но ведь это же действительно звери! — не выдержал Гордон.

— Бывало хуже? — поинтересовался Джеймс.

— Было по-всякому, — неопределенно пожал плечами американец. Эверард только молча кивнул.

— Будем надеяться на лучшее, — промямлил Хеллборн. — Если станет совсем плохо… что ж, тогда рвем веревки зубами и бросаемся на них, как только откроется дверь.

— Если откроет… — Беллоди оборвал себя на полуслове. — Конечно, рано или поздно…

— Вот именно. Кто знает, что придет в голову этим садистам, но вряд ли они заперли нас в этот отсек, чтобы заморить голодом. Могли бы утопить в шлюпке. Воздух поступает, — Хеллборн принюхался и тут же пожалел об этом. — Будем ждать. Рано или поздно, они вернутся для продолжения разговора. ОК, всем отдыхать.

Джеймс первым прислонился к переборке, устроился поудобнее (да, связанные за спиной руки мешали) и прикрыл глаза. Голову немедленно наполнили мрачные мысли, и, чтобы разогнать их, он стал вспоминать все, что знал про абиссинеров.

Белголландцы — нет, тогда это были просто Свободные Нидерланды, Республика Восемнадцати Провинций — окончательно выгнали португальцев и других европейских конкурентов из Аденского залива около 1650 года. Тогда же они принялись превращать временные крепости и торговые форпосты на эритрейском и сомалийском берегу в постоянные поселения. Уничтоженных аборигенов — эфиопов, арабов, сомалийцев при этом никто не подсчитывал. Транзитная торговля процветала, колония тоже.

Полтора столетия спустя в европейскую метрополию пришел Наполеон, превративший старые добрые Нидерланды в новую нехорошую Белголландию. Когда Наполеон пал, из метрополии в Африку прибыли новые поселенцы. Тогда же за белыми колонистами окончательно закрепилось прозвище "абиссинеры", а колония получила свое настоящее имя. Заметную часть новых переселенцев составляли люксембуржцы и белгерманцы[5] из Эйпена, Буллингена и других "Восточных Кантонов". С тех пор они совершенно смешались с голландцами и фламандцами, и говорили на одном языке ("африкаансе"), но Белголландская Абиссинская Республика/Белголландский Абиссинский Рейх сохранила/сохранил свое двойное голландо-немецкое имя.

Около 1880 года доминион БАР-БАР внезапно поднял мятеж против метрополии. Как это обычно бывает, из-за какой-то ерунды, вроде торговых пошлин на фрукты. Первыми на подавление мятежа прибыли не европейцы-бенилюксеры, а морские пехотинцы ВИК. С тех пор абиссинеры недолюбливали своих восточно-азиатских кузенов и называли их не иначе, как "виксосы". (Тесное общение с египтянами не прошло даром. Между прочим, верхние египтяне называли "гиксосами" каирских французов).

Воодушевленные своими успехами виксы даже собирались включить умиротворенную Абиссинию в состав ВИ-Конфедерации, но тут запростестовали уже кузены из другого океана. Добрые граждане Доминиона Белгондурас совершенно справедливо решили, что виксы лезут в чужую зону влияния. Метрополия, не желавшая чрезмерного усиления и без того могущественных азиатских доминионов, поддержала гондурасцев, и виксы неохотно отступили.

Репрессии среди побежденных мятежников были сведены к минимуму, больше того, им кинули сладкую косточку — помогли завершить покорение Эфиопии. Увы, дальнейшее продвижение в Африку было невозможно. Пока шла гражданская война в Абиссинии, хитроумные англичане в союзе с Верхним Египтом совершенно покорили Судан. Тогда абиссинеры развернулись на 180 градусов и поспешили оккупировать Йемен. И в итоге все остались довольны. Кроме покоренных, конечно, но проблемы туземцев не волновали белых шерифов.

Только в 1935-м эфиопы подняли восстание, жестоко подавленное в самые кратчайшие сроки. В этой войне и принял участие Рик Блейн.

Вот вроде бы и все… Абиссинский Рейх всегда был черной дырой и медвежьим углом Белголландской Империи. Черт, почему они так возненавидели греков?! Какие-то смутные слухи приходили перед самой войной… Право, события в том же Белгондурасе куда больше интересовали мировое сообщество в целом и Джеймса Хеллборна в частности. Ведь Гондурас владел не только Ганским Золотым Берегом, но и половиной Карибских островов — толстая заноза в заднице у американцев, мексиканцев и апсаков…

Но довольно о Гондурасе. Пусть сегодня о нем беспокоятся другие.

Согласно последним сводкам с фронтов, солдаты Абиссинского Рейха захватили Итальянскую Центральную Африку, почти всю Британскую Аравию, Болгарское Заиорданье, и уже подходили к Иерусалиму.

Больше того, они взяли в плен самого Джеймса Хеллборна!!!

Глава 26. Абиссинская рулетка

В последовавшие часы "Демон Смерти" вел себя как обычный воздушный корабль на тропе войны. Он куда-то летел, снижался, поднимался и неоднократно менял курс. Три-четыре раза с верхних палуб даже доносились винтовочные выстрелы.

"Развлекаются, — предположил Хеллборн. — Акулу небось подстрелили или… кто их знает".

Ближе к вечеру дверь отсека снова распахнулась.

— Пожрать, — лаконичные спартанцы должны были лопнуть от зависти, услышав этого бар-барского капрала. Абиссинер поставил помятое алюминиевое ведро на пол сразу за порогом и повернулся, явно собираясь уходить.

— Но позвольте! — Хеллборн с трудом встал, ноги затекли. — Как мы должны это кушать?

ЭТО по цвету и запаху напоминало свезжие помои.

— Ртом, — капрал продолжал ставить рекорды лаконичности.

— То есть как? — не понял Джеймс. — Может быть нам все-таки развяжут руки? Выдадут ложки? Или мы что-то пропустили? Женевская конвенция говорит, что военопленные имеют…

— Эх, скучно с вами… — внезапно разговорился абиссинер. Грустно вздохнув, он прополоскал свой ботинок в ведре. — Вот, как сейчас помню, в прошлый раз… — капрал не договорил и опрокинул ведро. Содержимое принялось медленно растекаться по отсеку. Люди были вынуждены встать, чтобы не оказаться в грязной луже.

— Вы бы поторопились, — заметил тюремщик. — Иначе совсем без еды останетесь.

И захлопнул дверь, прежде чем кто-то успел ему ответить.

Отсек снова наполнился голосами:

— Вот мерзавец!

— Ублюдок!

— Животное!

— Мы что, должны это с пола слизывать?!

— Сэр, мы должны что-то сделать!

Хеллборн не успел рот открыть, потому что снова открылась входная дверь, в очередной раз привлекая всеобщее внимание.

— Чуть было не забыл, — невозмутимо признался вернувшийся капрал, держа перед глазами клочок бумаги. — Хе-ло-борн? Есть здесь такой? На выход.

— Остаетесь за старшего, Гордон, — только и успел сказать Джеймс.

* * * * *

В роскошно обставленной (картины в золотых рамках и прочее мещанство) каюте его ждали двое. Один — давешний капитан воздушной пехоты — сидел прямо на столе, другой — за столом, но почему-то спиной к гостю. Воистину, ничего святого!

— Вы свободны, капрал, — этот второй так и не обернулся. Чем он там вообще занят? Читает что-то… — Присаживайтесь, барон.

"Это он мне?" — не сразу сообразил Джеймс. Ах, да. Стоило похвастаться…

— Быть может мне все-таки развяжут руки? — уже без особой надежды на успех поинтересовался Хеллборн.

— Да, конечно, — согласился Сидящий-К-Нему-Спиной. — Руди, будь так добр…

Капитан-воздушник спрыгнул со стола, молниеносным движением извлек пистолет (почему?!)… под стволом пистолета скрывался складной штык. Этим штыком абиссинер и перерезал веревку.

"Ну что за дешевые театральные эффекты?!" — подумал Джеймс, опускаясь на предложенный стул и массируя освобожденные запястья.

— Итак, барон, — владелец каюты (а это несомненно был он) наконец-то соизволился повернуться лицом к гостю, — рад приветствовать вас на борту моего корабля!

Да, это должен быть стафф-капитан Ари Селкер — теперь Хеллборн мог видеть и звездочки на воротнике собеседника.

И не только.

"Черт побери, вечер дешевых театральных эффектов только начинается", — с тоской подумал альбионец.

Интересно, что случилось с капитаном Селкером? Осколочная граната или боевой дробовик? Скорей всего — и то, и другое. И еще кое-что.

На лицо абиссинского шкипера было одновременно страшно и жалко смотреть. И, как ни странно, интересно. Это был не банальный шрам от сабельного удара, как у Патриции Блади, или мелкая "сеточка", как у Ника Ливермора. Это было настоящее произведение исскуства. "Чертов смертоносец", — вдруг понял Джеймс. Ну да, мало того, что он получил эти шрамы в каком-то давно позабытом бою, так он их еще и культивирует! Совсем как немецкие офицеры, которым хирурги под местным наркозом рисуют шрамы от студенческих дуэлей. Только смертоносцы заходят еще дальше. И, как правило, без всякого наркоза. И корабль его поэтому носит такое имя… Короче говоря, это опасный псих. Ну, это и так было ясно. Достаточно вспомнить поведение его подручного — как его там, Руди?

— Ладно, Руди, оставь нас, — сказал Ари Селкер, прежде чем воздушник успел снова опустить свою задницу на крышку стола. Капитан Руди недовольно поморщился, но поспешил выполнить приказ. За все это время он так и не произнес ни слова. Тогда, на палубе, он был более разговорчив.

Едва за местным палачом закрылась дверь, Хеллборн поспешил открыть рот:

— Капитан Селкер, я вынужден заявить официальный протест.

— Я вас внимательно слушаю, дорогой барон, — добродушно кивнул абиссинер. — Но давайте без лишних формальностей. Все равно вас никто не услышит, кроме меня. И, ради всех богов, вы не могли бы говорить по-английски? От вашего австраланса в моем среднем ухе возникает опасный резонанс. Австраланс-резонанс… — шкипел глупо хихикнул, заставив брови Хеллборна изогнуться под немыслимым углом.

— Ваш офицер приказал расстрелять раненых… — начал было альбионец.

— Всего лишь акт милосердия и гуманизма, — улыбнулся капитан Селкер, отчего сетка шрамов на его лице превратилась в совершенно невероятную контурную карту. — Бедняги были избавлены от напрасных мучений. Мы не скоро вернемся в порт, у нас на борту нет подходящих условий для их содержания…

— Я заметил, — нахмурился Хеллборн, но тут же спохватился: — А как вы со своими ранеными поступаете?!

— Вы продолжайте, продолжайте, — снова улыбнулся абиссинер.

Джеймс решил последовать его совету.

— Кроме этого, ваш офицер, Руди…

— Капитан Рудольф ван Зайин, — уточнил Селкер.

— …капитан ван Зайин лично расстрелял одного из пленных солдат, по совершенно непонятной для меня причине…

— Что тут непонятного? — удивился Селкер. — Ведь это же был грек!

— ???!!!

— Ведь ради этого мы и выступили на нашу священную войну! — с пол-оборота завелся абиссинер. — Мы призваны очистить нашу планету от эллинистической заразы и пиндо-масонских заговорщиков…

Теперь Хеллборн вспомнил. Еще одна краем глаза просмотренная сводка, несколько статей в газетах. Как его зовут? В самом деле, разве он обязан помнить каждого мелкого африканского губернатора? А, вспомнил! Риксгальтер ван Сток. Кому был интересен этот бред о греческих червях, погубивших великий Рим и великую арийскую Персию? Мало ли какой графоманией увлекается в свободное время белголландский колониальный чиновник?…

— …ничего общего с тем, что утверждает ваша пропаганда, — продолжал Селкер. — Мы совсем не заинтересованы… впрочем, я вам настоятельно советую припасть к первоисточнику. — Абиссинер принялся выдвигать ящики стола. — Где же она?… Ах, вот. — Селкер протянул Хеллборну маленькую книжечку в черной обложке. Золотые буквы на обложке гласили: "Onze Oorlog ". "Наша война". — Почитайте в свободное время. У вас его будет много. До конца войны еще далеко, но для вас она уже закончилась, — капитан снова хихикнул. — Когда мы вернемся в порт… не могу вам сказать, но вас отправят в лагерь для военопленных, где вы сможете наслаждаться…

— А до тех пор?! — вскинулся Хеллборн. — Нас держат в душном и вонючем отсеке, со связанными руками, выливают якобы обед прямо на пол… Или вы и остальных пленных планируете расстрелять, дабы избавить от мучений?!

— Нет, зачем же? — удивился собеседник. — Ваших солдат немедленно развяжут и накормят. Вы должны извинить моих людей. Их немного расстроило предательское поведение вашего покойного капитана. Поэтому с вами и поступили таким образом. Но я могу вам обещать, что подобное больше не повториться. Разумеется, при условии, что вы будете хорошо себя вести и не вести подстрекательскую деятельность.

Хеллборн равнодушно пожал плечами. Он слишком устал, чтобы спорить.

— Если у вас нет дополнительных вопросов, — продолжал абиссинер, — мы бы могли покончить с официальной частью беседы. Понимаете, у на меня на борту так редко бывают гости, и всегда рад увидеть новое лицо…

"Особенно по утрам, когда ты смотришь в зеркало", — подумал Джеймс.

— …к сожалению, не могу похвастаться избытком развлекательных программ. Хотя… Вы играете в русскую рулетку, дорогой барон?

— Да, — не задумываясь ответил Джеймс, и это было чистой правдой.

Больше того, игра в русскую рулетку входила в пресловутый академический курс.

Каждому кадету выдавался револьвер с одним патроном. Патрон заряжался — барабан прокручивался — спуск нажимался. При этом ствол револьвера был направлен… в сторону мишени на армейском полигоне.

Ну не в собственную голову же, в самом-то деле!

Некоторым курсантам "везло", другие "застрелились" несколько раз подряд. Самое грустное наступало потом — требовалось написать домашнюю работу о математических вероятностях и статистических возможностях отдельно взятого будущего альбионского офицера получить пулю в голову в ходе безответственной игры в "русскую рулетку".

Насколько было известно Хеллборну, никто из его товарищей не пробовал сыграть "по-настоящему". Да и он сам никогда не пробовал.

Так или иначе, капитан Селкер просто поверил ему и не стал ничего уточнять. То есть стал, но следующий вопрос на некоторое время поставил Хеллборна в тупик:

— А вы пробовали играть в "русскую рулетку" с автоматическим пистолетом?

— Нет, — честно признался Хеллборн. — А это возможно?

— Это гораздо проще, чем вам кажется, — снисходительно улыбнулся абиссинер и полез в ящик стола. На свет появилась помятая картонная коробка. Шкипер опрокинул ее содержимое на стол. Старый знакомый — позолоченный "лилипут" и не менее сотни… патронов к нему?

— Это муляжи, — пояснил Селкер. — Наш бортовой оружейник в два счета на своем станке выточил. Но среди них скрывается один боевой патрон.

Абиссинер быстро зарядил шесть цилиндриков в магазин пистолета, заправил его в рукоятку и передернул затвор.

— Приступим? — и, не дожидаясь ответа, прицелился в лоб Хеллборну и нажал на спуск. ЩЕЛК! — Ваш ход, мистер Хеллборн.

Джеймс машинально подхватил брошенный ему пистолет.

— Ничего не понимаю, — искренне признался он. — Вы не могли бы объяснить правила?

"А могло быть очень больно, — подумал Хеллборн и покрылся холодной испариной. — Чокнутый белголландец только что целился мне в голову и нажимал на спусковой крючок!!!"

— Все очень просто, как и в обычной "револьверной игре", — начал абиссинский капитан. — Мы по очереди досылаем новые патроны и пытаемся выстрелить в соперника. Обратите внимание — в соперника, не в себя. Это гораздо проще с психологической точки зрения, вы не находите? Если очередной патрон оказался муляжом, право выстрела переходит к противнику. Магазин опустел — заряжаем его снова. И продолжаем.

— Допустим, — кивнул Хеллборн. — И если на каком-то этапе вы застрелите меня, то ничего не потеряете, кроме одного пленника. А если наоборот?

— Охрана застрелит вас, — пожал плечами Селкер. — Возможно, вас утешит тот факт, что вы отправитесь на ту сторону за компанию со мной. Врагом, агрессором, участником фашистской коалиции, ну и как вы нас там называете…

— А что утешит вас? — уточнил Джеймс.

— Это слишком сложно, вам не понять, а я даже не буду пытаться, — улыбнулся абиссинер.

— Играем до победного конца? — поинтересовался Хеллборн.

— Нет, ни в коемме случае, — покачал головой Селкер. — Здесь примерно сотня "холостых" патронов плюс один настоящий… Попробуем израсходовать примерно половину.

Джеймс сглотнул подступивший к горлу пресловутый комок.

— Ваш ход, мистер Хеллборн, — напомнил Селкер.

Альбионец машинально передернул затвор — латунный цилиндрик упал на пол — прицелился… ЩЕЛК! Неохотно вернул оружие капитану.

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— Вы интересный субъект, мистер Хеллборн, — внезапно заговорил капитан Селкер. — Я тут навел о вас кое-какие справки…

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— …почему вами так интересуются виксосы?

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— Спросите у виксосовской шпионки, которую вы приютили на борту, — равнодушно пожал плечами Джеймс.

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— Я ей не доверяю, — признался абиссинер. — Пусть виксосы думают, что навсегда приручили японцев… Но всего за два года до войны в Нагасаки была разгромлена очередная группа местных патриотов, готовивших восстание и возрождение независимой Японии.

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— А я-то здесь при чем? — снова пожал плечами альбионец.

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— Вот и я хочу это понять, — заметил Селкер. — Зачем она потащилась за вами на борт американского дирижа…

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— …бля?

КЛАЦ…

"Главное — думать о чем-нибудь другом. И этот разговор на отвлеченные темы как нельзя кстати!" — констатировал Внутренний Голос.

…КЛАЦ! ЩЕЛК!

— Вы странный капитан корабля, — заметил Хеллборн. — Разве у вас на борту нет офицера контрразведки или службы безопасности, чтобы поручить ему этот допрос?

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— Я и есть старший офицер службы безопасности на этом корабле, — поведал капитан Селкер. — Наш цеппелин принадлежит не регулярному воздушному флоту, а БАРСС, Veiligheidsdienst.

КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!

— Барсиане? — удивился Джеймс. — Вот преимущества милитократии…

Он не договорил.

— Действительно! — воскликнул капитан Селкер. — Альбионская секретная служба не может себе позволить ничего подобного? Не правда ли, агент Хеллборн?

— Специальный агент, — поправил его Джеймс. — Звание суб-коммандера ВМС соответствует специальному агенту Директората…

КЛАЦ-КЛАЦ…

— Да нет здесь настоящих патронов, — разозлился Хеллборн и смахнул все цилиндрики на пол. — Надоело, честное слово. Что за дешевая тяга к театральным эффектам? На кого было расчитано это представление?!

— Я тебя предупреждала, — послышался голос у него за спиной.

— А я тебя просил не мешать мне, — нахмурился Селкер, от чего его и без того контурное лицо стало напоминать карту Преисподней из средневекового теологического трактата.

Восточная Жемчужина, она же капитан Мэгги Хан, она же коммандер Кам Бик Фай, облаченная в белголландский мундир на три размера больше ее собственного (и ничего кроме мундира) плюхнулась на колени к бар-барскому капитану.

— Прогони его, и тогда сможем поиграть в по-настоящему интересную игру, — промурлыкала она.

"Меня сейчас вырвет, — подумал Хеллборн. — Какое счастье, что я почти целый день ничего не ел…"

— Да-да, проваливайте, Хеллборн, — пробормотал белголландец. — Вас отведут… я распоряжусь… ужин и все остальное… вы еще здесь?!

Уже на пороге Джеймс бросил взгляд через плечо. Они целовались.

"Кто я такой, чтобы ревновать?" — подумал коварный альбионец и грустно вздохнул.

* * * * *

Четыре дня спустя в арсенальном отсеке стало совсем тесно. Абиссинеры затолкали новую партию пленников, около чертовой дюжины, подведя итог пушечной и ружейной стрельбе, громыхавшей за переборками полчаса подряд.

"Преторианцы", — подумал Джеймс, рассматривая помятые и/или насквозь промокшие мундиры новых гостей.

Один из преторианцев, совсем молодой лейтенант, окинул взглядом отсек, после чего направился прямиком к Хеллборну.

— Лейтенант Керрдок, — доложил он и неуклюже отдал честь, — Королевский Южноафриканский Флот.

— Добро пожаловать, — представившись в свою очередь, отвечал Хеллборн. — Что с вами произошло? Как вас угораздило? Вы садитесь, садитесь. И людям своим прикажите устраиваться поудобнее. Как знать, сколько мы пробудем здесь…

— Мы поднялись на перископную глубину, и тут они забросали нас глубинными бомбами… сэр, — преторианец хлюпнул носом. — Капитан решил всплывать, чтобы принять бой и обстрелять их из зениток. Но они не дали нам ни единого шанса. И вот мы здесь… все, кто уцелел.

— У вас в экипаже были греки? — полюбопытствовал Хеллборн.

Судя по выражению лица Керрдока и его телодвижениям (он явно собирался обернуться и посмотреть на кого-то из своих солдат), греки и сейчас были. Но преторианцы, бывшие давними соседями абиссинеров, могли гораздо раньше прочитать "Onze Oorlog " и вооружиться, в смысле предупредиться. (Хеллборн пролистал подарок Селкера в первый же день, зафиксировал в памяти основные тезисы и пустил его на туалетную бумагу. Хватило надолго). Джеймс не стал задавать дополнительных вопросов.

— Давно вы здесь? — спросил южноафриканец.

Хеллборн коротко поведал историю своего очередного плена, опуская самые гнусные и неприятные подробности.

— Плохи дела, — подытожил Керрдок. — Сэр, вы еще не планировали побег или восстание? Эти эфиопские мерзацы…

— Не сейчас, лейтенант, — отрезал Хеллборн. — Это приказ.

Джеймс все еще надеялся на свою японо-китайскую шпионку.

* * * * *

Восемь дней спустя надежда окончательно улетучилась, и он решил действовать самостоятельно.

* * * * *

За это время "Демон Смерти" как минимум дважды вступал в сражение, но пленных больше не было. Кому-то не повезло, чей-то морской или воздушный корабль отправился в пучину целиком и полностью. Но Хеллборну подобная судьба не улыбалась.

Проблема: самостоятельно освободиться из плена на борту воздушного корабля в сердце океана.

Дополнительные условия:

Бронированная дверь запиралась исключительно снаружи (замочные скважины и т. п. отсутствовали) и взлому не поддавалась. Ее открывали несколько раз в день, когда приносили еду, но крайне нерегулярно, отчего планирование только затруднялось. Завтрак могли доставить и в восемь, и в десять часов утра по бортовому (то бишь абиссинскому) времени. Или вообще, вывалить горку консервов — "Это вам до завтра". А через сутки сержант-абиссинер потребовал вернуть ему ровно двадцать пустых банок и крышек:

— Знаю я вас, уже ножей понаделали?! Все сдать, иначе больше не получите ни крошки!!!

Ножей понаделать не успели — Хеллборн на всякий случай запретил. И все банки до последней сдали. И только тогда получили новые порции. Но уже не в банках.

Зачем абиссинеры вообще рисковали, снабжая пленников потенциальным холодным оружием? Или это просто глупый снабженец опростоволосился? Черт его знает.

Но допустим, они зарезали "гарсона" (как пленники успели окрестить доставщиков еды) и вышли на палубу. А там что?

А там бронированное пулеметное гнездо. Как раз напротив выхода, два с лишним метра над уровнем палубы. Хеллборн хорошо его рассмотрел, в тот единственный раз, когда его отводили в каюту капитана. Электрический гатлинг превратит первую волну атакующих в отбивную, а там подойдут остальные белголландцы…

Сколько их на борту? Даже этого никто не знал.

Впрочем, Хеллборн был готов терпеть тяготы плена и дальше, но тут, совершенно внезапно, людей стали таскать на допросы. Удивительно, почему этого не делали раньше. Уже тот факт, что корабль принадлежит секретной службе подразумевал, что пленников начнут допрашивать и потрошить на месте, задолго до континентальных концлагерей и тамошних мастеров заплечных дел. На войне любая информация может оказать полезной и своевременной. Такое впечатление, что капитан Селкер временно забыл о своих обязанностях, а кроме него некому было отдать соответствующий приказ (а вот и недостатки милитократии!)… Или кто-то помог ему забыть? Неужели коммандер Кам Бик Фай приложила свои шаловливые ручки?… Но даже могущество этих ручек имело свои границы — похоже, капитан спохватился и принялся за работу.

Солдаты возвращались в отсек с подбитыми глазами и сломанными ребрами, двое не вернулись вовсе. Тем, кто вернулся, Хеллборн уже не мог до конца доверять. Ну, разве что старым товарищам — Беллоди, Гордону и Эверарду. Его самого больше никуда не вызывали. Опять Мэгги постаралась? Слишком много вопросов, ответов нет.

Дальше тянуть нельзя.

Итак, проблема, условия. Решение?

Хеллборн перебрал в голове десятки возможных вариантов, пошептался с "ближайшим окружением", и в конце концов остановился на старом добром плане, озаглавленном: "Давай начнем, а там видно будет".

С тех пор, как пленников стали уводить на допросы, Хеллборн уже неоднократно требовал встречи с капитаном, дабы заявить протест, но его демарши хладнокровно игнорировались. Этим утром он сменил тактику.

— Скажите капитану, что я согласен, — заявил Джеймс, когда на пороге появился "гарсон". — Доиграть партию и все ему рассказать. Скажите ему, что виксосы лопнут от злости!

Сработало!

Всего через двадцать минут за ним вернулись.

* * * * *

"Давай начнем, а там видно будет".

Джеймс решил прервать путешествие задолго до каюты капитана. Хотя был большой соблазн захватить шкипера в заложники… Нет, слишком рискованно. Хотя, куда больше?!

Конвоиров было двое, они были вооружены короткими винтовками — слишком длинными для узких коридоров воздушного корабля.

Первый умер сразу — Хеллборн разбил ему горло локтем. Второй совершил ошибку — ему бы закричать и позвать на помощь, он же принялся щелкать затвором. Джеймс опрокинул его на пол и задушил — пусть не сразу и с превеликим трудом. Заключение и отвратительное питание не прибавили сил и здоровья. Когда второй затих, внезапно очнулся, зашевелился и захрипел первый. Оказывается, не умер и не сразу. Хеллборн от всей души опустил приклад винтовки ему на голову.

Отдышался. Осмотрелся. Прислушался. Все в порядке. Вроде бы.

Снял с одного из абиссинеров пятнистую куртку и черный берет. Затолкал трупы и лишнюю винтовку под лестницу. Переждал еще минуту и зашагал обратно.

Обратный путь частично пролегал по открытой палубе, и Хеллборн (снова) отметил, что гидрожабль в настоящее время лежит на воде. Зачем? И снова черт его знает! Аккумуляторы небось подзаряжают или еще какую дрянь…

Вот закрытая дверь "тюремной камеры". Вот пулеметная башенка. Теперь надо осторожно подняться по этой лестнице…

Пулеметчик был слишком хорош для своей должности — он издалека заметил Хеллборна и узнал его. То есть не узнал одного из своих. А не все ли равно?!

Джеймс получил сразу две пули из револьвера в упор и рухнул на палубу с двухметровой высоты.

Абиссинер выглянул наружу, дабы ознакомиться с результатами проделанной работы. И тут оказалось, что он все-таки не так хорош, как показалось Хеллборну несколько секунд назад. А потом он стал совсем плохим, потому что винтовочная пуля снесла ему полчерепа и приземлила на палубу рядом с Джеймсом.

Хеллборн привстал и, прежде чем продолжить, решил потратить еще несколько секунд на осмотр себя, любимого. Это могло сэкономить немало времени в будущем.

Вот сюда попала первая пуля — в винтовочное ложе. Оторвала щепку и рикошетом ушла куда-то в сторону. А вот сюда вторая — прямо в ключицу. С левой стороны. Выше сердца. Сиольно выше. Мягкий свинец. Застряла неглубоко. Но крови выпустила преизрядно. А со временем вытечет еще больше. Следовательно, времени терять нельзя.

Хеллборн оторвал задницу от палубы, доковылял до бронедвери "тюремной камеры" и отдвинул засов.

— Все на выход, — слишком спокойным голосом объявил он. — Ищите оружие. Продвигайтесь вперед. И пусть какая-нибудь сволочь меня перевяжет!

Больше Джеймс Хеллборн ничего не успел добавить. В ближайшие часы он наблюдал только полную темноту, и поэтому опять пропустил самое интересное.

* * * * *

— Дурак, какой дурак! — услышал он, когда пришел в себя. Судя по голосу, это была Мэгги. — Ты чуть не погубил нас всех! Мы чудом уцелели!

— Ты так боишься умереть? — пробормотал Джеймс, не открывая глаз.

— Смерть в битве не страшна — страшна глупая и бессмысленная смерть, — отрезала коммандер Кам Бик Фай. Кажется, она кого-то цитировала, но Хеллборн не мог вспомнить автора. Неважно.

— Где мы сейчас? — уточнил Хеллборн.

— В море.

— Точнее?

— Корабль наш, — Мэгги решила временно подвязать с плоскими шутками. — Потери ничтожны. (Азиатка! Белый человек сказал бы — "потери невелики"). Ладно, я попозже вернусь, вот он тебе все расскажет.

Только сейчас Джеймс продрал глаза и осмотрелся.

Белая ткань, хром, стекло. Медицинский отсек.

Пятнистая ткань, пышные формы. Спина и зад удаляющейся Мэгги.

Четвертой или пятой свежести альбионская униформа и небритая бандитская рожа. Беллоди.

— Ублюдки расслабились и просто не ожидали от нас такой наглости, — начал старый товарищ. — Но вот потом… Она права, нам и в самом деле повезло.

— Не тяни, — прошипел Хеллборн. Ключица или грудь? или предплечье?… Короче, раненый участок тела заметно побаливал. Обидно и неприятно.

— Это секретная машина, — напомнил Беллоди. — Они сделали все, чтобы не допустить захвата. Офицер-связист застрелил шифровальщика, взорвал радиостанцию кислотными пиропатронами и застрелился сам.

— Как?!

— Ага, хорошая такая кислота. Один из наших получил сильные ожоги, валяется с другими ранеными в соседнем отсеке…

— Дальше.

— Другой офицер взорвал пульт управления. Мы не можем управлять машиной.

— Дальше…

— Все входы и выходы двигательного отсека (четыре штуки) заплавлены направленными взрывами. Автогена у нас нет. Взрывчатка есть, но она нам не поможет. Дверь может быть и откроем, но при этом разнесем весь корабль и нас в том числе…

— ???!!!

— А теперь хорошая новость, — Реджи поднял указательный палец. — На гидрожабле было два очень специальных офицера — один на носу, другой на корме. Они должны были взорвать корабль целиком. Но одного успела убить Мэгги. Второму тоже не повезло. Повезло нам. Заряд сработал частично и разорвал его на куски. Но корабль уцелел… и мы тоже.

— Она назвала меня дураком, — пробормотал Джеймс. — Дуракам везет.

— Капитан мертв, — продолжал Беллоди. — Второй, как его, ван Зайин, схвачен, но от него не будет большого толку. Мы обречены сидеть на воде и дрейфовать в неизвестном направлении. Хорошо хоть корабль приводнился перед самым восстанием, иначе кто знает — грохнулись бы с небес и… Управления нет, ничего нет. Хоть веслами греби или парус из простыней сооружай.

— Дьявол.

— Поэтому Мэгги так недовольна, — подытожил Беллоди. — Она хотела разузнать все ходы и выходы, тщательно все рассчитать, внезапно и аккуратно перебить "подрывников", а уже потом помочь нам. Но мы поторопились.

— Проклятье.

— Сто тысяч треугольных чертей, — согласился Беллоди. — Нам остается снова надеяться на лучшее. Это оживленный район. Пленные абиссинеры говорят, что кроме нас они успели утопить не менее десятка союзных машин, морских и воздушных. Быть может, в самые ближайшие часы здесь кто-то появится и подберет нас…

Но прошло целых двадцать часов, пока на горизонте не появился новый корабль. К частью, к этому времени Хеллборн мог снова стоять на ногах и рассматривать загадочную машину в бинокль.

— Черт побери, это не наш, — грустно констатировал альбионец.

— Чалмы и саронги, — пробормотал рядом с ним Мэнс Эверард. — Хиндурадж…

— Что ты говоришь? — не понял Хеллборн.

— Халистан, — поспешно уточнил американец. — Я хотел сказать "Халистан".

— Что будем делать, Джеймс? — поинтересовалась Мэгги.

Хеллборн не ответил.

— Собственно, наш выбор не будет отличаться богатством и разнообразием, — осмелился заметить Беллоди. — Битва или маскарад.

— Джеймс?

— Мистер Хеллборн?

— Сэр?

— Битва? — переспросил Хеллборн. — Глупая смерть. Мы не можем маневрировать, мы даже развернуться на одном месте не можем. Что толку от наших прекрасных гаубиц с инфракрасными прицелами? Кроме того, даже если мы победим, то снова останемся посреди океана с неисправным кораблем. А корабль наших халистанских друзей — исправен. Кроме того, он еще и летает!

— Значит, маскарад? — подытожил Беллоди.

— Маскарад, — твердо повторил Хеллборн. — А если дела пойдут плохо, никогда не будет поздно превратить маскарад в битву. Как и в прошлый раз.

"Надеюсь только, нам не придется снова сдаваться в плен. Как и в прошлый раз", — подумал альбионец.

"Забыл? Халистанцы пленных не берут", — заметил ехидный Внутренний Голос.

Глава 27. Чалмы и саронги

Халистанский "Bird of Prey", двухбаллонный каттумаржабль, описал несколько кругов над "Демоном Смерти" и приводнился. Само собой, перед этим корабли обменялись световыми сигналами:

"Халистанский воздушный флот приветствует доблестных союзников!"

"Абиссинский флот отвечает на приветствие!"

"Пытаемся связаться с вами по радио".

"Вышел из боя с поврежденной радиостанцией и другими поломками и потерями".

"Требуется помощь?"

"Любая".

"Оставайтесь на месте, мы приводняемся".

— Первый этап переговоров прошел, — подытожил Хеллборн. — Отыщите для меня приличный абиссинский мундир. — Он оглядел спутников. — Здесь кто-нибудь говорит на эритрансе?

— А чем он отличается о австраланса или голландского? — поинтересовался Гордон.

— Чем альбионский отличается от английского или американского? — отозвался Хеллборн.

— Понятно.

— Я говорю, — признался Эверард.

"Кто бы сомневался! Сколько еще языков знает это полиглот?!"

— Я тоже говорю, — сообщил южноафриканец Керрдок. — Среди моих моряков есть несколько…

— Хорошо, это не срочно. Итак, Эверард — вы будете капитаном Селкером. Керрдок — вы играете роль капитана ван Зайина. Я — опять штабс-капитан Рузвельт, военый наблюдатель от виксов. Мэгги — по-прежнему коммандер Кам Бик Фай. Все, пошли переодеваться.

"Давай начнем, а там видно будет".

Захватившие гидрожабль союзники не спешили повторять ошибки бывших хозяев. Пленных абиссинеров затолкали в другой отсек — опустевший торпедный. Допрашивать в ближайшее время их никто не собирался, поэтому ведущую в отсек решетчатую дверь заварили найденным сварочным аппаратом (жаль, автоген так и не обнаружился). Еду проталкивали прямо через прутья решетки.

— Мы вообще должны были их перебить, — заявил Керрдок, когда "члены клуба Форт-Альянс" проходили рядом с новой "тюремной камерой".

— Халистанцы уже совсем рядом, они могут услышать выстрелы и задать неприятные вопросы, — машинально ответил Хеллборн.

— Мы можем поискать в арсенале бесшумное оружие, — предложил преторианец. — Или воспользоваться пожарными топорами.

— Вы с ума сошли, Керрдок, — развел руками Джеймс.

— Вы плохо знаете этих ублюдков, сэр. Я сам один из них, — немедленно ответил Керрдок.

— ???!!!

— Мои родители бежали на юг из этой безумной страны, когда я был совсем маленьким. Так что я выучил эритранс в разговорах с мамой на кухне. Это просто безумцы, кровожадные фантатики, — преторианец сжал кулаки, — мы не должны были оставлять их в живых! Особенно этого ублюдка ван Зайина…

— Мы всегда успеем это сделать, — заметил Хеллборн и тут же придумал — как именно и когда. Но не стал говорить об этом вслух.

Один из сидевших за решеткой чернокожих мамлюков изрядно посерел, увидев проходящую Мэгги, и до ушей Хеллборна донеслось короткое "Vampier…"

— О чем это он? — не понял Хеллборн.

— Когда началась стрельба, Селкер слишком быстро ринулся к выходу. Я тоже должна была действовать быстро, чтобы остановить его, — пожала плечами Жемчужина. — Я прокусила ему горло.

Эверард поперхнулся воздухом и закашлялся.

— После этого меня вырвало, прямо на него, и я уже никогда не узнаю — умер ли он от моего укуса или захлебнулся от моей рвоты, — непринужденно добавила Мэгги.

Теперь закашлялся и Хеллборн.

— Наверно, после такого ты больше никогда не захочешь меня поцеловать, — шепнула пилот-принцесса, наклонившись к самому уху Джеймса.

— Ты как-то слишком быстро спелась с покойным шкипером, — невпопад ответил альбионец.

— Я сталкивалась с ним еще до войны, — поведала Мэгги. — Задолго до войны. Еще в те годы, когда я была больше известна как принцесса Ешико Кавашима и коммандер Кам Бик Фай.

Тут они вернулись на палубу и далеко не самый приятный разговор сам собой завершился.

Халистанский корабль был почти рядом. Казалось, еще немного — и он врежется в неподвижную тушу "Демона Смерти".

— Attention, "Demon"! — заорал мегафон на ломаном французском. — Extremite receptrice!

С палубы на палубу полетели канаты, поспешно схваченные и закрепленные.

"Ну вот, а мы были так озабочены лингвистическими вопросами, — подумал Хеллборн. — Тяжкое соседство с Французской Индией не прошло для халистанцев даром. Даже столицу им построили французы, два кузена-архитектора. С другой стороны, аристократы-сикхи могут знать и другие языки, и даже различать на слух белголландские диалекты…"

Примерно так и оказалось. Перебравшийся на абиссинский корабль молодой офицер в белоснежном тюрбане заговорил по-голландски с превосходным амстердамским акцентом:

— Разрешите представиться, джеминдар Чаттар Сингх, старший помощник "Генералисимо Аллар".

"Капитан Селкер" (он же Эверард) раскланялся и представил своих "подчиненных" и "военных советников".

— Если мы правильно поняли, — продолжал халистанец, — ваш корабль пострадал в бою и вам требуется помощь. Что мы можем для вас сделать?

— Мы можем воспользоваться вашей радиостанцией? — подал голос Хеллборн. — Мы должны срочно отправить сообщение на базу.

— Об этом вы должны говорить с нашим капитаном, — ответил Чаттар Сингх. — Что-нибудь еще? Медикаменты, боеприпасы?

— Нет, с этим все в порядке, благодарю вас, — произнес Эверард.

— У вас на борту есть автоген? — вспомнила Мэгги. — Газовый резак?

— Это не входит в круг моих обязанностей, благородная госпожа, — задумался Чаттар Сингх, — но, насколько мне известно — да. Если вы пошлете со мной двух-трех человек, я предоставлю аппарат в ваше распоряжение. Но… Вам требуется серьезный ремонт? — уточнил халистанец. — Сколько времени он может занять?

— Часов двенадцать минимум, — наобум ляпнул "капитан Селкер".

— Это плохо, очень плохо, — нахмурился халистанский джеминдар. — Вам действительно стоит переговорить с нашим командиром. Прошу вас, следуйте за мной.

Эверард замялся на какую-то секунду, потом принял решение.

— Ван Саравак (Гордон), остаетесь за старшего. Рузвельт (Хеллборн), Вердонк (Беллоди), Ван Зайин (Керрдок), Бик Фай (Мэгги) идут со мной.

— При всем уважении, зачем вам такая большая свита? — удивился Чаттар Сингх.

— Если ваш капитан разрешит нам воспользоваться рацией — работать с ней будет наш связист, — Эверард кивнул на Хеллборна, — Пожалуй, нам все таки понадобятся медикаменты, и леди Бик (Мэгги) сможет их отобрать. А эти два разгильдяя потащат газовый резак и другие приборы.

— Понимаю, извините за глупый вопрос. Но вы могли взять простых солдат…

— У нас все работают, — отрезал американец.

Они спустились по давешней аппарели, а затем поднялись на борт халистанского воздушного корабля по канатной лестнице.

Каттумаржабль был гигантской машиной. Два огромных баллона не только поднимали его в воздух, но и служили поплавками при посадке на воду. Потеря одного баллона снижала скорость и маневренность, однако не мешала кораблю продолжать полет. Но места для экипажа оставалось совсем немного, и вооружение — несколько "конгрейвов" и автопушек оставляло желать лучшего.

Капитан-рисальдар Вир Сингх оказался стереотипным халистанским аристократом — черная борода до пояса (и даже чуть ниже), гигантский тюрбан, роскошный мундир с золотыми эполетами, далее везде. При этом он был сердит и нетерпелив:

— …боюсь, это невозможно, леди и джентельмены. Мы получили приказ хранить радиомолчание.

— Но как? — удивился Хеллборн. — Вы же пытались связаться с нами по радио, когда прилетели сюда, и только потом воспользовались светофором…

— Вы собирались назвать меня лжецом, молодой человек? — и без того смуглый халистанец еще больше потемнел лицом. — Мы получили приказ только что. И боюсь, он несколько запоздал. К этому квадрату приближается целая фабриканская армада. Нам — и нам, и вам — нельзя здесь оставаться.

— Прошу прощения…

— Оставьте, — отмахнулся Вир Сингх.

— Наш гидрожабль не может взлететь, — напомнил Эверард. — Он даже плыть не может.

— Сколько у вас людей на борту? — уточнил капитан-рисальдар.

— Полсотни наберется, — небрежно сообщил американец.

"Это с пленными абиссинерами или без?" — задумался сбившийся со счета Хеллборн.

— Будет тесно, — еще больше нахмурился халистанец, — и тяжело подняться в воздух. Но лететь нам недалеко. Я могу вас всех забрать.

— Недалеко? — переспросил Хеллборн. — Куда вы собираетесь лететь? Чагос? Родригес? Вы успели захватить один из них?

— Вы задаете слишком много вопросов для простого связиста, — рисальдар Вир Сингх превратился в совсем уже грозовую тучу.

— Герр Рузвельт — не простой связист, а военный советник из ВИК, — поспешил заявить Эверард. — Нашего связиста убили, и он его замещает.

— Так что, капитан Селкер? — халистанский командир вернулся к прежней теме разговора. — Я не стану повторять свое предложение.

— Быть может отбуксировать… — начал было Беллоди.

— Не говорите глупостей, молодой человек.

— Мы летим с вами, — решительно объявил "капитан Селкер". — Мы оставим на "Демоне Смерти" бомбу с часовым механизмом, чтобы он не достался фабриканцам…

"Жаль, мы так и не разобрались с устройством гидрожабля. Все обладатели секретов погибли во время восстания, — подумал Хеллборн, но тут же сполхватился: — Что задумал Эверард?!"

— Да будет так, — кивнул Вир Сингх. — Начинайте погрузку своих людей немедленно. Мои офицеры окажут вам всяческое содействие.

Сопровождаемые джеминдаром Чаттар Сингхом, союзники-заговорщики зашагали в обратном направлении.

— Что ты задумал? — шепнул Хеллборн, оказавшись рядом с Эверардом.

— Потом объясню, — отрезал американец.

Джеймс не стал задавать дополнительных вопросов. Да, он по-прежнему оставался старшим по званию, но в самом начале нынешнего "маскарада" передал верховное командование Эверарду. И поэтому был готов добросовестно выполнять его приказы и терпеть прихоти…

Сильнейший толчок бросил всю дружную компанию на пол, когда они проходили по очередному коридору. Завыла сирена.

— Torpedo! Torpedoran!!! — заорал динамик на каком-то пенджабском диалекте. Впрочем, эти слова были понятны без дополнительного перевода.

Еще один толчок. Рев двигателей.

— Взлетаем? — удивился Хеллборн и попытался добраться до ближайшего иллюминатора. Со второй попытки ему это удалось. Он тут же пожалел об этом — еще одно содрогание халистанского воздушного корабля едва не расплющило ему нос.

Судя по бурлящим волнам, торпед было много, полтора десятка минимум. Халистанский пилот принял правильное решение. Можно ли придумать более нелепую гибель для воздушной машины — получить в борт торпеду от подводной лодки?!

"Берд-оф-Прей" успел оторваться от воды. "Демон Смерти" даже не пытался.

На какое-то мгновение Хеллборну показалось, что на верхней палубе гидрожабля кто-то размахивает белым флагом. Но даже если один из тех, кто отправил торпеды в путь, увидел белую тряпку в перископ, было слишком поздно что-то изменить.

Ударная волна швырнула халистанский корабль еще дальше в небеса — в которых он чудом удержался. Хеллборн и его спутники покатились по коридору, сталкиваясь друг с другом, как шарики в лотерейном барабане. Вспышка за иллюминаторами добавила новых красок в и без того яркий солнечный день.

Минуты три спустя халистанские пилоты выровняли "Берд-оф-Прей", и Хеллборн смог снова приникнуть к иллюминатору.

Бывший абиссинский гидрожабль исчез. Испарился, словно и не было его никогда. Ничего не осталось, даже кругов на воде.

А на том месте, где он когда-то покоился, принялись выпрыгивать из-под воды бронированные чудовища. Один… второй… четвертый…

— Подводный крейсер "Шарк Ройал", — сообщил стоявший рядом Керрдок. — У меня такой же был…

Южноафриканец прикусил язык и испуганно оглянулся. К счастью, джеминдар Чаттар Сингх не мог его слышать. Халистанец хорошо приложился головой о стальную переборку и теперь валялся на полу без признаков жизни. Даже тюрбан ему не помог.

— Говори по-голландски, "капитан Рудольф ван Зайин", идиот, сэр, — прошипела Мэгги. — Или на своем гребаном эритрансе. Иначе ты нас всех погубишь.

На глаза Керрдока навернулись слезы:

— Так обидно… Они погибли от рук своих товарищей!

"У Керрдока осталось больше друзей на гидрожабле, чем у меня, — вспомнил Хеллборн. — Разве что Джон Гордон…"

Альбионец покосился в сторону Эверарда.

— Все в порядке, Джеймс, — печально сказал американец. — Они просто вернулись домой.

— А мы, похоже, попадем домой еще не скоро, — заметил Хеллборн и поморщился. Побаливало раненое предплечье. — Если вообще — такими темпами!!! Так каков был твой устаревший план?

— "Давай начнем, а там видно будет". Вернуться на "Демон", поднять наших и немедленно атаковать халистанцев. Потом украсить оба корабля белыми флагами и ждать "грядущую фабриканскую армаду". Теперь я вижу, что это бы вряд ли помогло, — вздохнул Эверард. — Ваши коллеги предпочитают сперва стрелять, а потом разговаривать, мистер Керрдок.

Южноафриканец ничего не ответил, только шмыгнул носом.

— Мы все еще можем попробовать, — неуверенно заметил Беллоди.

— Впятером?! Забудь и расслабься. Хорошего понемножку… Мы и так превысили лимит подвигов и везения, — заметил Джеймс.

В дальнем конце коридора показались солдаты в халистанских мундирах.

— Помните нашу легенду, — прошипел Хеллборн. — Мэгги, сделай вид, что помогаешь этому бедняге джеминдару…

Капитан-рисальдар Вир Сингх принес своим союзникам и вынужденным гостям соболезнования в связи с массовой гибелью их товарищей. После чего выделил сразу две каюты (одну для дамы) и предложил чувствовать себя, как дома.

Южноафриканские подводники не стали преследовать халистанцев. "Шарк Ройал" не мог угнаться за воздушным кораблем. Только несколько раз пальнули вслед из малокалиберных зенитных орудий. Но они все еще могли выпустить гидропланы-разведчики, поэтому каттумаржабль еще много часов петлял над океаном, словно стараясь запутать следы.

"Берд-оф-Прей" приводнился только в сумерках.

— Что это за место? — спросил Хеллборн.

— Мы называем его Остров Черепов, — объяснил халистанский офицер. — Туземцы прозвали его Остров Конга.

ИНТЕРЛЮДИЯ. Ржавые люди на земле. Пафосный рассказ альбионского писателя Александра Стивенсона.

Порт-Жемчужный, 1905-й год.

Вечерело.

Расположившись в мягких креслах у камина, генерал-губернатор граф Анатолий Павлович Макдональд и его гость, шаутбенахт Пауль ван дер Хам, вели неторопливую светскую беседу. Разумеется, дрова не пылали в камине с веселым треском. Вот уже несколько лет. Было бы настоящим безумием разжигать камин в этом климате, да еще в это время года.

— …А вот, полюбуйтесь-ка, любезный господин ван дер Хам! Великолепное ружьишко, не правда ли? Я из него цельного слона в Африке добыл. Во-о-он того самого, в правом углу! С одного выстрела!

— Действительно, неплохое оружие, — согласился белголландский консул и открыл затвор. — 800-й калибр, если не ошибаюсь? Да, так мне и сказали.

— Кто сказал? — не понял радушный хозяин дома.

Ван дер Хам не ответил. Пальцы его правой руки нырнули в карман мундира, а потом снова появились на свет, сжимая короткий, но толстый металлический цилиндрик, ярко блеснувший в свете электрических ламп. Цилиндрик тут же исчез в казеннике ружья. Щелкнул закрываемый затвор.

— Что это было? — не понял Анатолий Павлович. — Патрон? Зачем?… Что вы делаете? Оно же может выстрелить!

— На это я и рассчитываю, — кивнул шаутбенахт. — Не делайте глупостей, граф, и все обойдется. Ваша семья не пострадает.

— Моя семья? — последние несколько минут генерал-губернатор говорил исключительно вопросами. — При чем здесь моя семья? Вы угрожаете моей семье? Зачем? Почему?! Это же бесчестно! Вы же офицер!

— Совершенно верно, — охотно согласился ван дер Хам. — Я служу своей стране — и я сделаю все от меня зависящее, чтобы она выиграла эту войну.

— Какую войну?! — потрясенный граф привстал. — Откуда война? С кем? Когда?!

— Сядьте на место, — велел белголландец и приподнял оружие повыше. — Сядьте на место и прекратите задавать идиотские вопросы. Теперь вопросы буду задавать я. И отдавать приказы — тоже. Я достаточно ясно выражаюсь? Вы меня понимаете? Или мне перейти на другой язык?!

— Я вас понял, — граф Макдональд тяжело опустился в кресло. — Бесчестный мерзавец. Вы нарушаете все человеческие и божеские законы…

— Добро пожаловать в ХХ век, — ухмыльнулся викторианец. — Это новый, прекрасный мир. И мы начинаем его строительство уже сегодня!

— Безбожники, еретики, христопродавцы, — продолжал граф, — креста на вас нет, а один только магометанский полумесяц. Тьфу, срамота.

— Граф, только не пытайтесь притворяться религиозным фанатиком, — укоризненно заметил Пауль ван дер Хам, — вам это совершенно не идет. Вы даже в церковь сегодня не пошли.

— Инославные мы, потому и не пошел. Кончайте ломать комедию, господин хороший, — нахмурился Анатолий Павлович. — Говорите уже, чего вам надо. Я что, у вас в плену?

— В принципе, да, — кивнул белголландец, бросив взгляд на циферблат наручных часов. — Да, будем считать, что я взял вас в плен. Война идет уже примерно пятнадцать минут.

* * * * *

Почта, телефон, телеграф.

Младший телеграфист Клюшкин от души зевнул и посмотрел на большой циферблат настенных часов. Ночное дежурство только началось, а его уже в сон клонит. Нехорошо. Эх, служи он по военному ведомству, получил бы сегодня отпуск. Ну да ладно, может пронесет…

Не пронесло. Мысли Клюшкина бесцеременно прервал веселый колокольчик у входной двери.

— Иду, иду, — с тоской в голосе откликнулся телеграфист. — Вам чего надо, господин любезный?

— Мне надо отправлять срочный телеграмма в Париж! — сказал человек по ту сторону двери. Чертов иностранец, принесла его нелегкая. — Это есть очень важная срочность!

Служба есть служба, для того здесь и поставлены. Клюшкин вздохнул, отпер дверь и впустил ночного визитера. Средних лет, прилично одет — почему бы и не впустить?

— Проходите, пожалуйста. Вот бланки, заполняйте только печатными буквами. Печатными, понимаете? Иногда ваш брат таким почерком нарисует, сто мудрецов не разберут!

— Конешно, конешно, — закивал иностранец, — печатная слово, понимать!

Клюшкин оставил его разбираться с бумагами, а сам направился к телеграфному аппарату за стойкой. Париж, говоришь? Щас настройку сделаем, в лучшем виде, айн момент.

Услышал за спиной странный шум и обернулся. Иностранец самолично открыл входную дверь и впустил в зал еще несколько человек.

— Куда это вы все? — удивился Клюшкин. — Что это вы…

— Заткнись, — холодно велел ночной гость, целясь в него из большого револьвера. — Не делай глупостей и останешься жив. Понял? — иностранец все еще говорил с акцентом, но слова больше не коверкал. Его товарищи тем временем сбрасывали с себя неуместные в такую погоду дождевые плащи — под ними оказалась военная форма и оружие, у кого пистолет, а у кого и короткий карабин.

— Не имеете права, — машинально сказал Клюшкин, — я на вас жаловаться буду.

— Жалуйся, — равнодушно ответил захватчик.

За спиной у Клюшкина застрекотал телеграфный аппарат.

— Давай, принимай телеграмму, — приказал ночной гость. — Только без глупостей.

Другой из визитеров тем временем взялся за телефон. Дозвонившись до нужного номера, он произнес только одну короткую фразу:

— Ons is gereed.

* * * * *

В каюту капитана Бриджстоуна, командира крейсера Его Величества "Гефестион", постучали.

— Да, — отозвался капитан, не отрываясь от увлекательного чтива.

Дверь распахнулась, в каюту заглянул вестовой:

— Сэр, внизу шлюпка с белголландским капитаном. Он хочет срочно с вами говорить.

— Хорошо, — пожал плечами Бриджстоун, — ведите его сюда.

Он успел прочитать еще примерно полстраницы, когда снова раздался стук.

— Войдите, — разрешил англичанин и с сожалением отложил книгу в сторону. Не было желания искать закладку, но он твердо запомнил номер страницы.

На пороге каюты появился люггер-капитан Маркус Верхувен. На него было жалко смотреть. Вряд ли за последние двадцать, а то и тридцать часов белголландец часто приближался к подушке.

— Добрый вечер, мистер Верхувен, — поднялся Бриджстоун ему навстречу. — Не желаете ли…

— Некогда, — оборвал его викс. — Прошу меня извинить, капитан. Не до церемоний. Мы начинаем сегодня.

— Когда? — поинтересовался британец.

— С минуты на минуту.

— И вы говорите мне об этом только сейчас?! — вскинулся капитан "Гефестиона".

— Прошу вас, только без паники! — люггер-капитан поднял руку в успокаивающем жесте. — У вас достаточно времени, чтобы обезапасить корабль. Простите, я не мог предупредить вас раньше. Не только потому, что не имел права. Мы сами не были уверены до последнего момента. Но теперь пути назад нет. Корабли уже направляются сюда. Наши люди выдвигаются в город. Наш посол в Петербурге…

— Достаточно, — остановил его Бриджстоун. — Я все понимаю, мистер Верхувен. Спасибо за предупреждение. Мы выполним свою часть соглашения. Что-нибудь еще?

— Меня беспокоят американцы и альбионцы… — начал было белголландец.

— Американский капитан не должен вас беспокоить, — ответил англичанин. — Как-никак, Конфедерация все еще является доминионом Британской Империи, а я — старший британский офицер в этом порту. Коммандер Спарк просто выполнит мой приказ. Вот что касается альбионцев… Хорошо, я попробую поговорить с альбионским капитаном. Надеюсь, он прислушается к голосу разума. Если нет — что ж, на войне всякое случается…

— Напомните, как его зовут? — спросил Верхувен.

— Хеллборн. Майор Джеймс Хеллборн.

— Майор? — удивился белголландец.

— Это клипер альбионской морской пехоты, — пояснил Бриджстоун. — Их офицеры носят армейские звания. Никакого уважения к морским традициям! Одно слово — варвары.

— И в самом деле варвары, — согласно кивнул люггер-капитан Верхувен.

* * * * *

— Пся крев, — заметил капитан Шметилло, в двадцатый или тридцатый раз щелкая тумблером прожектора. Бесполезно.

— Холера ясна, — согласился с ним поручик Гримальский.

— Говорите по-русски, поручик, — вздохнул старший по званию, — все-таки мы на службе. Да еще и на дежурстве. Вот поедем в отпуск, тогда…

— Виноват, господин капитан.

— Хорошо, попробуем все-таки решить проблему, — подытожил свои усилия Шметилло. Поднял трубку телефонного аппарата и повернул ручку.

— Дежурный телефонист, унтер-офицер фон Блюхер…

— Телефонист, соедините меня с электронщиками.

— Электронный батальон, прапорщик Трумпельдор у аппарата.

— И почему я не удивлен? — вздохнул капитан.

— Простите, не понял, господин капитан.

— Хоть один русский сегодня на посту остался? — уточнил Шметилло.

— Никак нет, господин капитан. Только шабес-гои вроде нас с вами.

— Разговорчики, прапорщик.

— Виноват.

— У нас прожектор сгорел. Пришлите кого-нибудь. Как можно скорее. Не дело это, оставлять нашу батарею без прожектора. Вряд ли что-нибудь случится, но..

— Разумеется, господин капитан. Одну минуту, я должен проверить… Да, через четверть часа техник будет у вас, — пообещал Трумпельдор.

— Спасибо, прапорщик. Спокойной ночи, — машинально добавил Шметилло и повесил трубку. — Ну-с, подождем.

* * * * *

— Ну и темень сегодня, хоть глаза выколи! — пожаловался рядовой Хубилаев, осторожно перегибаясь через ограждение сторожевой башни.

— Лунное затмение, однако, — согласился с ним рядовой Нутелькут.

— И чего мы здесь сторожим? — продолжал Хубилаев. — Все равно ж не видно ничего! Пусть хоть целая армия пройдет!

— Услышим, однако, — возразил Нутелькут. — Или запах почуем.

— Вот про запах — это ты зря, брат, — обиделся Хубилаев.

Нутелькут вздохнул и ничего не ответил.

— Эх, скорей бы смена, — вздохнул в свою очередь Хубилаев.

Нутелькут снова ничего не ответил.

* * * * *

Двое встретились на пирсе, при тусклом свете одинокого маслянистого фонаря.

— Добрый вечер, товарищ Берг.

— Добрый вечер, товарищ Офчинникофф, — акцент второго был просто ужасен, но предложения он составлял более-менее правильно. — Я все принес.

— Давайте сюда, — кивнул Овчинников и поднес стопку полученных брошюрок поближе к свету, чтобы рассмотреть надписи на обложках. — "Переписка Энгельса с Каутским "… "Конгресс и германский вопрос "… Огромное вам пролетарское спасибо, товарищ Берг! Партия вас не забудет! Но мне надо торопиться, иначе мое отсутствие будет замечено.

— Конечно, товарищ Офчинникофф, — кивнул белголландец. — Вам нельзя рисковать.

— До свидания, товарищ Берг. Рот фронт!

— Рот фронт!

* * * * *

Майору Хеллборну не спалось. Он стоял на палубе своего корабля и делал вид, что любуется собственным отражением в воде. Это было нелегко, пришлось даже развернуть прожектор под хитрым углом. И поэтому майор даже обрадовался, когда его отвлекли.

— Эй, на "Посейдоне"! Принимай концы!

— Капитан Бриджстоун? Какими судьбами, сэр?

— Дело крайне срочное и неотложное, мистер Хеллборн, — англичанин замялся, словно не зная с чего начать. Он и в самом деле не знал, поэтому бросился в воду с головой. — У вас осталось чуть больше часа, чтобы убраться с этой стоянки и поставить корабль по ту сторону.

— Мне потребуется разрешение портовых властей, — машинально ответил альбионец, но тут же спохватился. — Покинуть стоянку? Зачем?

— Скоро здесь станет очень жарко, — поведал Бриджстоун.

— Я плохо понимаю ваши намеки, — признался Хеллборн. — Жарко? В каком смысле?

— В смысле "опасно", — нахмурился англичанин. — Не делайте вид, будто не понимаете меня.

— ???!!! Империя решила водрузить здесь Юнион Джек?! — удивился альбионец. — Почему я не удивлен? — соврал он. — Что будет завтра? Вы и к нам собираетесь вернуться?

— Не говорите глупостей, майор, — поморщился Бриджстоун. — Лучше скажите спасибо. Я и так слишком многим ради вас рискую. Надеюсь на ваше благоразумие.

— То есть мне не стоит предупреждать русские власти о ваших планах? — уточнил коварный альбионец.

— Это не наши планы, — машинально ответил англичанин и тут же прикусил себе язык.

— Тогда кто? — искренне заинтересовался майор.

— Прощайте, мистер Хеллборн, — британец направился к своему катеру. — Желаю удачи.

— Сто тысяч треугольных китов, — пробормотал альбионец, глядя ему вслед. — Бритты в своем репертуаре. Англичанка гадит! Эй, боцман! БОЦМАН!!! Свистать всех наверх! Поднять паруса!

— У нас нет парусов, сэр, — заметил боцман.

Никакого уважения к морским традициям!

* * * * *

— Я и теперь продолжаю откладывать, — сказал рядовой Фишер. — Вот отслужу, загляну домой — и сразу в Киев, поступать в университет! А может быть и в Москву!

— Держи карман шире, — ухмыльнулся ефрейтор Рубинчик. — Так тебя и пустили в Москву, швицер. И не рассказывай мне про "Закон освобожденных солдат". Закон — что дышло. Забыл?

— Конечно, придется взятки раздавать, — вздохнул Фишер. — Зачем я по-твоему коплю? На учебу? Нет, на учебу придется отдельно зарабатывать…

— Ты слышал? — внезапно перебил его Рубинчик.

— Что? — привстал Фишер. — Не видно же ничего.

— Так помолчи и слушай! — зашипел Рубинчик. — Что это?

Фишер последовал совету старшего товарища. Некоторое время они молчали, вслушиваясь в темноту. Фишер уже собирался что-то сказать, но Рубинчик знаком велел ему молчать. Потом снял с крюка тяжелый фонарь, щелкнул выключателем и направил луч на восток. Точно в цель — в полосе света появилась свисающая неизвестно откуда веревка и скользящие по ней солдаты в явно нерусских мундирах.

— Что это значит? — не понял Фишер.

Рубинчик всегда соображал быстрее (именно поэтому он и дослужился до ефрейтора). Схватив свой "Пипер-Наган", он принялся выпускать пулю за пулей в сторону чужих солдат. Вопли раненых и викторианские ругательства подсказали ему, что он на правильном пути.

* * * * *

— Вы слышали это, поручик? — привстал капитан Шметилло. — Вот, опять!

— Стреляют, — констатировал Гримальский. — Точно, стреляют!

— Северо-восточная башня, — определил Шметилло. — Что бы это ни было, мы обязаны поднять тревогу!

И он опустил рубильник, запускавший сирену. В ответ послышалась только тишина, немедленно нарушенная еще одной серией выстрелов.

— Саботаж! — понял капитан. — И прожектор они же угробили!

— Кто "они", господин капитан?!

— Да какая разница?! Надо поднимать гарнизон! — воскликнул Шметилло и бросился к выходу. Винтовая лестница, ведущая вниз, было ярко освещена, поэтому капитан сразу увидел незнакомых людей у ее подножия.

— Эй, вы кто такие?!

Один из ночных гостей развернул в его сторону ручной пулемет. Шметилло едва успел отпрянуть назад и захлопнуть бронированную дверь. Пули застучали по стальной обшивке.

— Прямое попадание, — заметил капитан. — Во всех смыслах.

* * * * *

Отличная позиция, удовлетворенно кивнул эрст-лейтенант Крамер. Лучше не придумать. Узкая тропинка между двух холмов — смертельная ловушка. Русские тоже понимали это, поэтому поставили здесь часового. Теперь он валялся в кустах с отрезанной головой. Ох уж эти самураи… Триста лет просвещенного белголландского правления не помогли им забыть кровожадные обычаи! Но солдаты они превосходные, это у них не отнимешь.

— Поставьте пулемет здесь, — велел Крамер. — А второй — под этим деревом.

— Будет исполнено, герр лейтенант.

Ждать пришлось недолго. Всего через несколько минут они услышали топот шагов.

— Vuur, — спокойно приказал офицер.

Пулеметы дружно затрещали дуэтом. Вторые номера ловко меняли кассеты. Через минуту с небольшим все было кончено.

— Проверьте, уцелел ли кто-нибудь и окажите им помощь, — лицемерно вздохнул Крамер. — Нам не помешают пленные.

* * * * *

— Го-о-о-осподу помо-о-о-олимся! — старательно выводил митрополит, делая упор на букву "о". Сегодня он лично руководил службой. Прихожане дружно вторили ему. Вечер удался — и праздник тоже.

— Помо-о-о-олимся!

— Иже еси на небеси-и-и-и!

Белголландские солдаты, появившиеся на пороге, застыли в недоумении. Один из них машинально перекрестился. Полковник Давид Антуан посмотрел на подчиненного с нескрываемым презрением.

— Дурак, это же ортодоксы.

— Виноват, герр полковник, — пробормотал солдат.

— Похоже, здесь проблем не будет, — Антуан окинул взглядом помещение. — Такая толпа и все без оружия. Можно сказать, сами себя в тюрьму загнали. Герр Тиммерманс, выставить здесь охрану. Обойдите вокруг церкви и перекройте все возможные выходы. Остаетесь здесь за старшего. Мы поищем другое место для штаба.

— Будет исполнено, герр полковник.

* * * * *

В дверь кто-то постучал. Уже не пули, понял капитан Шметилло, похоже на удары приклада.

— Есть здесь кто-нибудь? — спросил человек по ту сторону двери. Почти без акцента.

Страшно вспомнить, сколько белголландских студентов прошли через московские и петербургские академии только за последние десять дет! Совершенно ослепленные гордыней российские генералы и адмиралы ничего не хотели понимать. Как же, варвары приехали учиться уму-разуму у ИМПЕРИИ!

Гордыня — смертный грех. И вот пришел день расплаты.

— Кто спрашивает? — поинтересовался Шметилло.

— Люггер-капитан Верхувен, морская пехота ВИК. С кем имею честь?

— Капитан Шметилло, Российская Императорская Армия.

— О! — голос за дверью заметно оживился. — Прошу пана капитана… Простите, уж лучше я по-русски. В моем активе всего лишь короткий визит в Варшаву. О чем это я? Ах, да! Пан капитан, снимайте этот сатрапский мундир. За нашу и вашу и свободу!

— Вы в своем уме, пан Верхувен? — изумился Шметилло. — Вы на полном серьезе мне это предлагаете?!

— А, вы из этих, — заметно поскучнел люггер-капитан. — Честь дороже жизни и прочие высокие материи. Напрасно, совершенно напрасно. Хорошо, мне некуда торопиться. Вы здесь заперты и окружены со всех сторон. Подумайте пока. Хорошенько подумайте.

И Шметилло задумался. Два револьвера, одна револьверная винтовка. И больше ничего. Как бы подороже продать свою жизнь?…

* * * * *

В ресторане "Веселые крикетисты" дым стоял столбом и коромыслом. Веселье было в самом разгаре. Хозяин был несомненым поклонником Уэллса. Другого объяснения в природе не существовало.

Риттмейстер Абель уставился на открывшийся ему пейзаж с нескрываемым отвращением.

— Содом и Гоморра! Вавилонский блуд! — вне себя от ярости прошептал правоверный кальвинист.

Из-за дымовой завесы появилась пьяная офицерская рожа лица защитника отечества и немедленно бросилась целовать белголландца.

— Дрррруг! Душа горррит! — на мундир риттмейстера брызнули скупые слезы. — Понюшка табака… жизнь моя — копейка…

— Пошел вон, скотина, — Абель изо всех сил оттолкнул "друга".

— Шта?!! — мгновенно изменился тон защитника отечества. — Не сметь! Молчать, когда с тобой разговаривает подпоручик! Свинья! Мерзавец!!!

Риттмейстер выстрелил ему прямо в лицо. Новенький "парабеллум" тут же заклинило, от чего ярость белголландского офицера достигла совсем уже невероятных высот.

На выстрел никто даже не обратил внимания. Это было невыносимо.

— Похоже, здесь проблем не будет, — глубокомысленно заметил один из младших офицеров. — Они даже не поймут, что мы взяли их в плен.

— Что?! — взорвался риттмейстер Абель. — Какой плен?! Открывайте огонь!!!

— Но, господин риттмейстер…

— Исполняйте приказ!!!

Первый стрелок пожал плечами, шагнул вперед, поднял ручной пулемет и прижал большим пальцем гашетку.

* * * * *

Оппервахтмайстер Питер Ицумото был совершенно спокоен. Он исполнял свой долг. Он был готов (но не пока не собирался) умереть за своего Тэнно (пусть даже японский император вот уже триста лет являлся марионеткой, а приказы отдавал белголландский генерал-губернатор). Он все равно оставался его Императором. Потомком солнечной Аматерасу. Живым богом на Земле.

Брандер (обычная торговая джонка, в трюм которой закачали несколько десятков тонн жидкого беллонита) бросил якорь в намеченной точке. Пора. Осталось повернуть рубильник под штурвалом. После этого у него останется ровно тридцать минут, чтобы вплавь добраться до берега и найти укрытие.

* * * * *

— Внимание! — возвысил голос полковник Антуан, следя за циферблатом своих часов. — Две минуты! Всем найти укрытие или просто лечь на землю, закрыть голову, закрыть уши, открыть рот! МАРШ!

Солдаты и офицеры поспешили выполнить приказ.

* * * * *

Лейтенанту Костенецкому, старшему механику эсминца "Всепогодный", тоже не спалось. Он стоял на палубе и нервно курил. Завтра ему предстоял тяжелый день. "Неужели все-таки трибунал? Или обойдется? А если нет? К черту, все к черту! Пусть хоть с позором увольняют. И уеду отсюда ко всем чертям. В деревню, в глушь! В Новый Свет! В Мексику! К едреной матери!!!" Даже не докурив, лейтенант Костенецкий отправил сигарету за борт. В ответ распахнулись адские врата и проглотили его.

* * * * *

Разумеется, брандер взорвался сразу, и Питер Ицумото вместе с ним. Белголландские полководцы не собирались рисковать.

* * * * *

Смертоносный вал огня, воды и железа прокатился по гавани и всему городу.

Эсминец "Всепогодный" разорвало на несколько частей. "Догоняющий" впоследствии был найден по другую сторону Фордейского острова. "Изнуряющий" и "Бесподобный" просто затонули на месте. "Всевозможный" выбросило на берег. Другие эсминцы… кто их считал, если даже уцелевшие крейсера и броненосцы можно было пересчитать по пальцам одной руки?! "Мстислав Удалой", "Дмитрий Самозванный", "Иван Грозный", "Симеон Гордый", "Григорий Таврический" — все они отправились на дно. "Потина" перевернулась и тоже утонула. "Лаверну" выбросило на берег. Носовую башню "Вириплаки" сорвало с креплений и швырнуло прямо на палубу "Меллоны", чей пороховой погреб не выдержал такого издевательства. Аналогичная судьба постигла "Темпесту" и "Гекату". Подброшенная взрывом центральная труба "Конкордии" взлетела в воздух, но тут же вернулась обратно, словно ракета. У "Эмпанды" просто срезало верхнюю палубу. Начисто. Таким образом, она стала первым крейсером-кабриолетом в истории.

Всего за несколько минут Тихоокеанский флот прекратил свое существование.

* * * * *

Трудно было сказать, повезло "Посейдону" или наоборот. Это зависело от точки зрения. Обогнувшая Фордейский остров штормовая волна приподняла альбионский клипер в воздух и катапультировала на сушу. Когда пришедший в себя Хеллборн завершил перекличку экипажа, он понял — отделались легким испугом. Во всех смыслах. Оглянулся в ту сторону, где должен был находиться город. Город горел.

— Боцман, раздайте всем "двойные плащи". Ну, эти, с нашитыми альбионскими флагами. И все, что может излучать свет. Если надо, приготовьте факелы. Выставить охрану. ("Хотя вряд ли кто-то попытается угнать наш клипер"). Остальные — за мной. Прежде всего надо выручать наше консульство.

* * * * *

— Что это было?! — почти закричал Фишер.

— Не знаю, но "оно" разорвало дирижабль пополам, — констатировал Рубинчик.

Это был якорь погибшей "Меллоны", отправленный взрывом в небеса. Пронесшийся над гаванью по красивой баллистической траектории, он попал прямо в газовый носитель белголландского цеппелина. Запылавший водород был беспощаден. Уцелевших не было.

— Самое время сменить позицию, — добавил Рубинчик. — Бери фонарь и пошли отсюда! Поднимемся в центральный бастион.

Они успели пробежать метров в десять, как в ночи снова прогремели выстрелы. Но Рубинчик не спешил открывать ответный огонь и остановил Фишера.

— Не стреляйте, черт бы вас побрал! Свои!

Это были Хубилаев с Нутелькутом.

— Поднимаемся в центральный бастион, — еще раз объявил свой план Рубинчик. — Надеюсь, до него еще не добрались. Все равно здесь долго не продержаться.

* * * * *

— Что это было?! — воскликнул граф Макдональд.

— Сядьте на место, Анатолий Павлович, — Пауль ван дер Хам снова поднял оружие и сплюнул. Ковер губернаторской гостиной украсил сгусток кровавой слюны — поверх оседающей пыли.

— Я требую немедленных объяснений!!!

— Я же объяснил вам — мы находимся в состоянии войны. Очень скоро вы начнете получать телефоны… может быть.

— Я более не намерен терпеть… — начал было генерал-губернатор.

— Анатоль! — послышался сверху женский голос. — Анатоль, что случилось?!

Ван дер Хам машинально посмотрел в ту сторону. Макдональд сделал шаг к камину и схватился за кочергу. Оная кочерга вознеслась над головой белголландского консула. Тот машинально спустил курок. Пуля 800-го калибра отбросила губернатора к противоположной стене гостиной, а отдача вернула ван дер Хама на пол.

— Анатоль! Ответь уже наконец!!!

Пауль ван дер Хам тяжело вздохнул и вытащил из кармана еще один патрон.

* * * * *

— Что это было? — спросил капитан Шметилло, выбираясь из-под обломков прожектора и отплевываясь. — Это они нас пытались подорвать? Нет, не похоже. Поручик, вы где?

Поручик Гримальский не отвечал. Несколько секунд спустя Шметилло понял причину.

— Пся крев, как нехорошо получилось.

Он доковылял до двери и забарабанил в нее.

— Эй, как вас там… Верхувен! Вы меня слышите?

Викс ответил не сразу. Голос у него был печальный.

— Я здесь, пан капитан. Вы что-то хотите мне сказать?

— Я готов сдаться. У меня только одно условие, — с трудом выговорил Шметилло.

— Я вас слушаю.

— У меня тяжело ранен товарищ. Вы должны ему помочь.

— Конечно, — легко согласился люггер-капитан. — Мы же не варвары. У нас тоже есть раненые. Их много, черт побери.

* * * * *

— Ну, что тут у нас? — полюбопытствовал штабс-капитан Тиммерманс. — Выходите, выходите. Стройтесь. Кто здесь командует?

Ответа не последовало.

— Кто самый старший по званию? — перефразировал белголландец.

— Я… кажется… — неуверенно ответил один из русских офицеров.

— Представьтесь, пожалуйста, — ласково сказал штабс-капитан. — Я не кусаюсь. — Тиммерманс находился в добром расположении духа и мог позволить себе это. Пока все шло слишком хорошо.

— Генерал-майор князь Воздвиженский, — пленник щелкнул каблуками. — С кем имею честь?

— Штабс-капитан Аксель Тиммерманс, Первый Воздушный Флот. Можно просто Аксель, — снова улыбнулся захватчик. — Но это когда мы познакомимся поближе.

Начало прекрасной дружбы было прервано возвращением отправленного в дозор отряда.

— Потеряли трех человек, двое раненых, взят один пленный, — доложил командовавший отрядом мичман ван дер Капеллен.

— Пленный? — переспросил Тиммерманс. — Мичман, вы видите то же самое, что вижу я?

— Простите, герр капитан?

— Какой же это пленный? — удивился старший офицер. — Я не вижу на нем военной формы.

И действительно, фельдфебель Гольтяков был облачен в самый что ни на есть гражданский костюм, в котором обычно ходят представители среднего рабочего класса — скромный пиджачок с карманами, ну и так далее.

— Опять к своей вдовушке ходил, — прошипел его непосредственный командир, поручик Лашманов. — Эх, Гольтяков, Гольтяков…

— Кто такой? — обратился белголландец к приведенному пленнику.

— Фельдфебель Алексей Гольтяков, сто шестнадцатый Ордена Белого Орла первопрестольного князя Ивана Калиты дивизион тяжелых орудий, ваше благородие! — отбарабанил владелец пиджачка с карманами.

— Назавтра бой — их тысяч пятьдесят! — восхитился Тиммерманс. — А нас всего едва пятнадцать тысяч, — несколько неуверенно продолжил он. Давно это было, хотя годы, проведенные в Петербурге, он до сих пор вспоминал с нежностью.

— Смеяться изволите, ваше благородие? — понуро спросил Гольтяков. — Воля ваша, ваша сегодня взяла.

— Ваш брат-русак без сабли обойдется? — уточнил штабс-капитан.

— Не могу знать, — развел руками фельдфебель. Источник цитат был ему решительно незнаком.

— Ты стрелял в моих солдат? — вздохнул белголландец.

— Так точно. Так вы первые на нас напали. Вы уж не обессудьте. Я вот давеча…

— Мичман, расстреляйте этого человека, — повернулся Тиммерманс к своему подчиненному. — Некто, прикрываясь гражданским костюмом, стрелял в наших солдат. Кто он после этого? Обыкновенный бандит. Расстрелять!

По рядам русских пленников прошло волнение. Поручик Лашманов бросился вперед.

— Послушайте, господин капитан, так нельзя!

— Почему? — удивился викс. — По-моему, очень даже можно!

— Но он же военопленный!

— Военопленные носят военную форму и знаки различия, — снисходительно напомнил Тиммерманс.

— Он был в увольнении! — воскликнул Лашманов.

— Ему следовало вернуться в свою часть, переодеться и только тогда вступить в бой, — заявил белголландец. — В этом случае мы бы не имели к нему никаких претензий. Но в свете данных обстоятельств… Дьявол, мне всегда плохо давались ваши бюрократизмы. Исполняйте, мичман!

Самураи потащили Гольтякова к стене ближайшего деревянного барака.

— Прощайте, братушки! — закричал фельдфебель. — Не поминайте лихом! Помираю за землю Русскую и честь воинскую!..

По рядам русских пленников снова прошло волнение.

— Хальтен! — заорал один из охранявших самураев. Остальные угрожающе взмахнули штыками. — Назад!

Лашманов бросился к генералу Воздвиженскому:

— Господин генерал, сделайте же что нибудь!

— Прекратите истерику, поручик, — прошипел высокий начальник. — Не стоит сердить наших белголландских гостей. Охота вам мараться из-за этого быдла…

— Гостей?… — переспросил Лашманов. — Быдло?!.. Ах, ты!..

— Вас будут судить! — визжал князь, пока остальные офицеры оттаскивали от него поручика. — Вы посмели ударить старшего по званию! Под суд пойдешь, мерзавец!

— Трус! — бросил в ответ Лашманов. — Другой бы на дуэль вызвал, а ты судом грозишься. Трусом был — трусом и помрешь!

— Дуэль? — искренне заинтересовался Тиммерманс. — Очень, очень интересно! Но сначала мы его все-таки расстреляем.

Но тут, к превеликому удивлению солдат расстрельной команды, еще не успевших занять позиции, фельдфебель Гольтяков сорвался с места и бросился бежать. Его товарищи немедленно разорвали воздух криками одобрения и торжествующим свистом. Первым опомнился штабс-капитан Тиммерманс:

— Стоять!!! Идиоты, хватайте мерзавца! Он же убежит!

Самураи под командованием молодого мичмана бросились в погоню. Прогремели выстрелы, но Гольтяков уже скрылся за поворотом дороги. Виксы последовали за ним. Послышалось еще несколько выстрелов.

— Болваны, — сплюнул Тиммерманс.

— Ваши солдаты сегодня не в форме, — заметил поручик Лашманов, улыбаясь во во весь рот.

— Они-то как раз в форме, — ухмыльнулся в ответ Тиммерманс. — А вот ваш бандит…

— Унтер-офицер Российской Императорской Армии!

— …бандит в гражданском костюме — нет. Далеко не убежит! Если потребуется, я пошлю на его поиски цеппелин!

Но цеппелин не потребовался. Несколько минут спустя самураи потянулись обратно. Двое из них тащили за собой Гольтякова. Его ноги волочились по дорожной пыли, за ним тянулся кровавый след.

Виксы попытались прислонить вновь захваченного пленника все к той же бревенчатой стене, но он просто бессильно упал вперед.

— Да усадите же его! — не выдержал Тиммерманс.

— Господин майор, он уже достаточно наказан, самое время проявить милосердие… — начал было Лашманов.

— Вы плохо знаете это мятежное отродье, — штабс-капитан снова кого-то цитировал. — Если не повесить предводителя, да не припугнуть как следует остальных…

Белголландец потянул из кобуры парабеллум.

— Разойдитесь! Всему вас надо учить, остополы.

Грянул всего один выстрел.

— Патроны надо экономить, — поучительным тоном заметил штабс-капитан. — Так на чем мы остановились? Желаете провести дуэль? Могу одолжить вам оружие. Вы как предпочитаете, господа офицеры, на саблях или стреляться?

— Я препочитаю вызвать на дуэль вас, грязный убийца, — процедил сквозь зубы Лашманов.

— Увы, — развел руками Тиммерманс, — вынужден вас разочаровать. Не имею права. Не с военопленными. После войны — я весь к вашим услугам.

— Я запомню ваши слова, господин Тиммерманс.

* * * * *

Центральный бастион все еще держался. Причин тому было несколько. Одна из них — недобросовестный интендант, припрятавший здесь несколько дюжин неучтенных ящиков с патронами, неиспользованных на последних маневрах. Впрочем, не приобретшие опыта в тяжелой учебе, солдаты постоянно били мимо цели в легком бою. Плюс на минус давал ноль.

Пролетавший цеппелин сбросил все бомбы, но без особого эффекта. Самураи продолжали штурмовать бастион по старинке, с помощью осадных лестниц. Тяжелого оружия у них не было, поэтому они несли тяжелые потери. А бастион по-прежнему держался.

— Куда прешь, скотина? — удивился капитан первого ранга Новосельцев и разрядил револьвер в еще одного викса, выросшего напротив бойницы. — Никак не научатся.

— И это хорошо, — пробормотал ефрейтор Рубинчик, целясь вдаль из своей винтовки.

— Опять Святое Писание цитируешь? — поморщился каперанг. — Креста на тебе нет.

— Совершенно верно, ваше благородие, — согласился Рубинчик.

Новосельцев не успел ответить — где-то у них в тылу грянул взрыв.

— Ефрейтор, проверь, что это было.

— Есть!

Рубинчик вернулся быстро, за ним шли подпоручик Яблонский и лейтенант Иванов-шестнадцатый.

— Дачники пытались прорваться через капонир, господин капитан, — доложил Яблонский. — Ну мы их и… — подпоручик закашлялся.

— Мы их взорвали, — поспешил прийти товарищу на помощь Иванов-шестнадцатый. — Через этот участок стены больше никто не сможет пройти.

— Слова-то какие мудреные — "участок стены", — невпопад пробормотал каперанг. — Благодарю за службу, господа офицеры!

— Служу отечеству! — рявкнули господа офицеры. Яблонский снова закашлялся. Проклятая пыль.

* * * * *

Махмуд был доволен. Наконец-то! Ради этого он покинул родную малайскую деревню и записался в самурайские легионы. Обещали кормить от пуза, много платить, разрешать грабить, убивать и брать себе белых женщин. Сначала решил, что обманули. Кормили плохо, платили гроши, женщин не было. Потом еще запихнули в летающую лодку и повезли на край света. Всю дорогу рвало, всю душу выблевал, несколько раз был готов с Аллахом встретиться. Но пронесло. А как высадились — вот тогда обещанное веселье и началось! Много врагов зарезал (зачем патроны тратить?), все карманы набил. Вернется домой — все увидят, отважный воин Махмуд, настоящий добытчик! Осталось белую женщину найти — будет что в родной деревне рассказать!

Ворвались всем пелотоном в очередной дом. Большой дом. Внутри люди в белых халатах. Больница, понял Махмуд. В соседней деревне такая же была. Миссионеры организовали. Впрочем, не стал разбираться. Улучил момент, когда сержант за ним не смотрит, подхватил бабенку и потащил в укромный уголок. Она вопить начала, отбиваться. Вот дура! Зачем? Сейчас Махмуд ей покажет, она сама захочет…

Кто-то схватил его за шиворот и потащил прочь. Все удовольствие испортил. Махмуд даже рассердиться не успел, как его вытащили во двор и бросили в пыль.

— Грязная свинья, — сказал полковник Антуан. — Ты что творишь?!

— Некоторых дикарей просто нельзя призывать в армию, — заметил кто-то из младших офицеров. — Прикажете его арестовать, сэр?

Парень был из семьи английских эмигрантов, поэтому иногда называл командира "сэром". Полковник не обижался.

— Лишняя бумажная работа, — Антуан окинул взглядом своих людей и заметил у одного из них за поясом лакированную рукоятку трофейного "галанда". — Дай сюда.

— Так мне вербовщик обещал… — наконец-то заговорил Махмуд, но полковник не стал его слушать. Выстрелил в упор, прямо в ключицу. Малаец даже не смог произнести сакральное "За что?", но стал медленно оседать. Антуан успел выстрелить еще раз — в лицо. Самурай и револьвер упали в пыль одновременно.

— Вот и все, — подытожил командир дивизии. — Погиб в бою с русскими. Смертью героя. Семье пенсия перепадет. Хотя эти туземцы все равно на алкоголь или опиум потратят.

— Он из мусульман, они же не пьют, — возразил кто-то из подчиненных.

— Плохо ты знаешь мусульман, — усмехнулся Антуан. — Все, этот вопрос закрыт. Не хватало еще разводить трибуналы и подогревать слухи о наших военных преступлениях.

— У нас остался еще один свидетель, сэр, — напомнил англичанин и кивнул в сторону госпиталя.

Полковник прикусил губу и задумался. Еще раз осмотрел своих людей и подобрал брошенный револьвер.

— Лейтенант Берг, успокойте даму и проводите ее домой. Где-нибудь по дороге… Прискорбный несчастный случай. Шальная пуля. На войне такое случается. К тому же, русская пуля. Разумеется, русские газеты все равно станут кричать во весь голос о наших зверствах, но ведь наша совесть будет чиста. Не правда ли?

— Так точно, господин полковник, — щелкнул каблуками лейтенант Берг и задумался. Он найдет способ не выполнить этот приказ.

* * * * *

Полковник Антуан пытался подвести итоги первой половины дня. Почти все вражеские позиции в его зоне ответственности взяты под контроль. Почти.

— Мозель! — окликнул он своего адъютанта. — Мозель, пошлите кого-нибудь к лейтенанту Крамеру.

— Да вот же он идет, господин полковник, — отвечал адьютант.

И действительно.

Эрст-лейтенант Крамер ворвался в кабинет Антуана подобно урагану.

— Вон, — коротко бросил он Мозелю.

Адъютант вопросительно посмотрел на своего командира.

— Мозель, оставьте нас, — спокойно сказал полковник, но взгляд его похолодел.

— Я туда больше не пойду, — сообщил Крамер, как только дверь за Мозелем закрылась. — Я уже потерял кучу людей. Мне не с кем воевать.

— Лейтенант, вы получили приказ, — взгляд командира еще больше похолодел. — Вы должны захватить этот бастион.

— Это невозможно. У нас совершенно нет тяжелого оружия.

— Меня это совершенно не интересует, — заметил полковник. — Используйте морские мины, византийский сифон, церковный ладан — выкурите их оттуда. Это приказ.

— Плевать, — безапелляционно заявил Крамер. — Плевать я хотел на ваши приказы.

— Что вы себе позволяете?!.. — привстал Антуан.

— Да пошел, ты, валлонский петух, — ответил викторианец. — Я-туда-больше-не-пойду. Можешь сам штурмовать. А будешь много выступать — я гарантирую тебе неприятности дома. Ты вообще помнишь, с кем ты разговариваешь?

Полковник Антуан помнил. Викторианский аристократ, белая кость, папенькин сынок, ублюдок…

Последние несколько слов полковник произнес вслух. Эрст-лейтенант только усмехнулся.

— Пошел вон, — сказал на этот раз уже Антуан. Крамер пожал плечами и вышел. Честь не отдал, дверь за собой не закрыл. Полковник направился за ним, на ходу извлекая из кобуры длинный тонкий маузер. Спускаясь по ступенькам, окинул взглядом дворик — никто не смотрит в его сторону — вскинул пистолет и выстрелил.

На звук выстрела обернулись, но полковник уже вел беглый огонь совсем в другую сторону.

— Там, на башне, русский стрелок! — крикнул Антуан. — Мозель, возьмите солдат и все тщательно осмотрите! И кто-нибудь, помогите лейтенанту Крамеру.

Солдаты и офицеры разбежались в разные стороны согласно инструкциям командира. Антуан подошел к лежащему на земле Крамеру. Как ни странно, тот еще был жив. Опытным взглядом бывалого вояки полковник оценил положение и поставил диагноз. Отлично, пуля прошла навылет, как он и рассчитывал.

— А знаешь, что самое интересное? — прошептал Антуан, наклонившись к самому уху лейтенанта. — Ты еще можешь выжить. Только говорить уже не сможешь. И никому не расскажешь, что здесь произошло. Да, и написать об этом ты тоже не сможешь.

Вернулся Мозель и доложил:

— Снайпер ушел.

— Кто бы сомневался, — горько усмехнулся полковник. — Профессионал, сразу поменял позицию. Соблюдайте осторожность, сообщите ближайшим отрядам — пусть будут начеку.

"Что ни делается — все к лучшему. Напуганные солдаты станут смотреть в оба и потери уменьшатся".

* * * * *

А лейтенант Крамер не выжил. Умер по дороге в госпиталь.

* * * * *

Вице-маршал Сиберг поднялся по ступенькам на второй этаж. Выглянул в окно. Неопределенно хмыкнул. Толкнул дверь.

— Я доложу шаутбенахту, герр маршал, — вскочил адъютант.

— Еще чего, — отодвинул его в сторону Сиберг. — Я как-нибудь сам.

— Явились отнять у меня победу, герр маршал? — попытался пошутить ван дер Хам. Но глаза его смотрели настороженно.

— Совершенно верно, — легко согласился Сиберг. — И вы знаете, это будет совсем нетрудно, контр-адмирал.

— Я получил новое звание? — не стал кокетничать герой дня.

— Совершенно верно, — повторил высокий гость. — Новое. Оно же последнее.

— Вас не затруднит объяснить? — спросил ван дер Хам. — Это же и победы касается.

— У нас был полный набор великолепных планов, Пауль, — Вице-маршал тяжело опустился в ближайшее кресло. — Например, адмирал ван дер Бош собирался атаковать русских при свете дня, с развернутыми знаменами. Его план запоздал примерно на столетие, но он все равно имел хорошие шансы на успех. Губернатор Ольсен предлагал ограничиться взрывом брандера. После чего появиться под флагом спасателей, с госпитальными кораблями и медикаментами. Извлечь русских из-под развалин, расстрелять мародеров, привлечь симпатии аборигенов, расставить гарнизоны в ключевых точках, затем атаковать на дипломатическом фронте, и только в самом крайнем случае пустить в ход оружие. Адмирал де Клерк планировал немедленную ночную высадку и атаку после взрыва брандера. Тоже хороший план. Люфтмаршал Карпентер собирался воевать исключительно дирижаблями. Господь ему судья. Но вы! На вас положились. Вашему мнению доверились — как прослужившему на островах пять с лишним лет, как хорошо знакомому с "местностью и с местными". Вам доверили эту битву. Вас, простого шаутбенахта, поставили впереди заслуженных адмиралов и маршалов. И что сделали вы? Какой-то винегрет. Высадка коммандос с "гостевых кораблей", частичная высадка с дирижаблей, потом взрыв брандера — от которого погибло неизвестно сколько наших людей — потом снова дирижабли, и только теперь подошли морские корабли. Черт знает что.

— Я выиграл битву, — тихо заметил ван дер Хам. — Я захватил острова. Остались только отдельные очаги сопротивления…

— Еще много дней возиться будем, — пожал плечами Вице-маршал. — Если вы забыли или не знали — у нас судят даже победителей. Вами очень недовольны дома — на самом верху. Плохая, грязная война, герр контр-адмирал. — Сиберг резко встал. — Могу одолжить вам пистолет с одним патроном.

— Не надо, — нашел в себе силы ответить победитель.

— Тогда прощайте.

Пауль ван дер Хам долго смотрел в закрытую дверь. Потом поднял трубку и приказал адъютанту найти сержанта Накатоми.

— Я слушаю вас, господин, — поклонился верный сержант, появившись в кабинете.

— Я принял решение отправиться к предкам, — ответил ему контр-адмирал. — Ты поможешь мне, как это принято у вашего народа?

— Я был счастлив служить вам, господин Пауль. Все эти годы. Я не оставлю вас.

Ван дер Хам опустился на колени, прямо на дощатый пол кабинета. Не было времени искать специальный японский коврик. Достал из кобуры позолоченный "керрр" сорок пятого калибра, снятый четыре года назад с испанского офицера на северном берегу Новой Голландии. Взвел курок. Глубоко вздохнул. И тут же, быстро, чтобы не успеть передумать, приставил дуло револьвера к виску и нажал на спуск. В то же самое мгновение сержант Накатоми опустил свой меч на шею контр-адмирала.

Когда все было кончено, верный японец подобрал "керрр", выпавший из безжизненной руки командира, и вторую пулю пустил себе прямо в рот.

* * * * *

— Товарищи! — повысил свой голос канонир Овчинников. — Вы понимаете, что произошло, товарищи? Позорное поражение прогнившего царского режима ясно всем показало продажность и гнилость существующей системы! Взгляды передовых сил всего мира сегодня прикованы к Порту Жемчужному, где отсталая и феодальная царская…

— Слышь, ты, пропагандон, — покосился на Овчинникова пожилой матрос. — Заткнулся бы ты, братец, по-хорошему. И без тебя тошно.

— Вы не понимаете, товарищи! Продажные царские адмиралы…

— Заткни варежку, тля, я те сказал! Вот прямо щас заткни!!!

Овчинников обиделся и сел на ближайший ящик, продолжая бормотать под нос о темных силах реакции.

* * * * *

— Герр маршал, к вам какой-то террорист, — доложил адъютант.

— Террорист? — удивился Сиберг. — Какой еще террорист?

— Простите, герр маршал… Альбионец.

— Ах, этот молодежный сленг, — покачал головой белголландец. — А как вы называете обитателей оазиса Эребус? Даже спрашивать боюсь. Ладно, просите его. Как его зовут?

Майор Джеймс Хеллборн перед визитом к столь высокому гостю попытался привести себя в порядок, но ночное путешествие через полуразрушенный порт и эпицентр боевых действий заметно на нем отразилось.

— Майор Хеллборн, если не ошибаюсь? Прошу вас, садитесь. Рад, очень рад вас видеть!

— Я даже догадываюсь почему, — коварный альбионец изобразил вежливую улыбку.

— Я даже не стану от вас скрывать! — воскликнул Вице-маршал. — Вы первый иностранец, посетивший с официальным визитом первого белголландского губернатора Гавайских островов!

— Губернатора? — переспросил Хеллборн.

— Прошу меня извинить, я хотел сказать — штатс-протектора, — уточнил Сиберг. — Губернаторов на эти райские острова назначали русские захватчики и империалисты. Теперь, когда мы помогли свободолюбивым гавайским народам сбросить ненавистное петербургское иго, последнее, что мы собираемся делать — это превращать Гавайи в свою провинцию или, не дай Бог, в колонию. Но будет неразумным с нашей стороны бросать добродушных аборигенов на произвол судьбы. В настоящее время гавайцы вне всякого сомнения нуждаются в защите от грядущего российского посягательства. Поэтому здесь временно — исключительно временно — останутся наши гарнизоны. Временный протекторат. А я — временный штатс-протектор. К вашим услугам!

— К счастью, наше консульство совсем не пострадало, но по вашей милости мы остались без корабля, — альбионский офицер стоически выдержал лекцию маршала до конца. — Нам бы хотелось вернуться домой.

— Тысячи самых искренних извинений! — вскочил белголландец. — Я немедленно предоставлю вам новый корабль за наш счет. Правительство Белголландской Империи и Ее Доминионы с удовольствием оплатят все расходы! Новый корабль — лучше прежнего! Хотите один из трофейных русских крейсеров?!

— А может лучше один из ваших? — спросил Хеллборн. — Русские могут обидеться. К тому же я просто не имею права принимать такие решения без консультаций с альбионским Сенатом.

— Но вы сможете предоставить Сенату соответствующий доклад? — ласково улыбнулся Вице-маршал. — Я от всей души на вас надеюсь, герр Хеллборн. Конечно, вы получите один из наших кораблей. У нас столько трофеев, что мы не обеднеем. Разумеется, — спохватился викс, — многие бывшие русские корабли войдут в состав молодого Гававайского Королевского Флота. Или Республиканского. Аборигены еще не решили.

— Республика — наилучшая форма правления, — машинально ответил впитавший с молоком матери альбионец.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Сиберг. — Белголландия и все Ее Доминионы являются республиками. Я всегда говорил, что у нас с альбионцами много общего. И никаких противоречий. Мы должны тщательнее присмотреться к друг другу, мы — белголландцы и альбионцы. Я вижу уже в ближайшем будущем обширное, взаимовыгодное сотрудничество и крепкий братский альянс наших великих и свободных держав!

— Звучит заманчиво, — пробормотал Хеллборн, — но не мне принимать решения.

— Но вы можете на них повлиять! — снова напомнил Вице-маршал. Наклонился чуть ли не к самому лицу гостя и прошептал как заправский заговорщик: — Вдвоем мы надерем задницу всему остальному миру. И саксам, и франкам, и папистам. Нам делить нечего, но мы сможем поделить всю остальную планету. Подумайте об этом, герр майор. Это будет славная битва.

Когда за альбионцем закрылась дверь, в кабинете снова появился адъютант.

— Русский генерал здесь, как вы и приказали.

— Пусть войдет, — кивнул Вице-маршал Сиберг.

Князь Воздвиженский немного пришел в себя и воспрянул духом. В конце концов, он оказался в плену у цивилизованных белых европейцев и христиан. Что ж, они честно выиграли эту битву. Надо уметь признавать свои поражения! Да и пусть забирают себе эти дурацкие острова. Империя не обеднеет. Все равно никто толком не знал, что с ними делать. А с белголландцами надо срочно заключать мир и дружить. Против наглых британцев и лягушатников.

— Как вы уже знаете, герр Воздвиженский, мы готовы немедленно освободить вас, — начал Вице-маршал, предварительно усадив дорогого гостя в лучшее кресло (даже альбионец Хеллборн сидел в креслице попроще). — Вас и всех ваших офицеров, готовых дать слово, что они больше не поднимут оружие против белголландских флагов.

— Разумеется, вы его охотно получите, — добродушно кивнул генерал. — Что же касается моих офицеров, то право…

— Потом, потом, — как можно более вежливо прервал его штатс-протектор молодой Гавайской Республики ("Да, именно так мы ее и назовем", — твердо решил герр Сиберг. — "Назло всевозможным монархистам!") — Но прежде чем мы расстанемся, у меня к вам небольшая просьба. Мы бы хотели торжественно и с воинскими почестями похоронить некоторых российских солдат и моряков, погибших в ходе сражения. Это будет красивый жест, символ примирения, ет сетера. Ну, вы меня понимаете.

— Конечно, конечно, — закивал князь. — Если вам так будет угодно. Но причем здесь я?

— Мы бы хотели, чтобы вы произнесли небольшую речь над гробами, — пояснил вице-маршал Виктории. — Если вас не затруднит, конечно.

— Не знаю, стоит ли мне, — замялся Воздвиженский. — Быть может, кто-нибудь другой…

— Вы же хотите еще сегодня отправиться домой? — в который раз улыбнулся герр Сиберг.

— Да, но…

— Вот и прекрасно! Значит, мы договорились. Вот текст речи. Учить наизусть необязательно, можно читать прямо по бумажке. Там же список погибших солдат и офицеров, которых мы отобрали для этой церемонии, — добавил Вице-маршал. — Фамилии расположены в алфавитном порядке, так вам будет удобнее.

Князь пробежал список глазами.

— Унтер-офицер фон Блюхер… Поручик Гримальский… Ефрейтор Карташвили… Подполковник Кемпебелл… Рядовой Нутелькут… Фельдфебель Тер-Петросян… Рядовой Фишер… Лейтенант Фогель… Рядовой Хубилаев… Капитан фон Шварценберг… Поручик Яблонский… Вы издеваетесь, господин маршал? Здесь же нет ни одной русской фамилии!

— А разве вам не наплевать на русских?! — искренне удивился штатс-протектор. — Или я неправильно понял доклад штабс-капитана Тиммерманса?! Ладно, так и быть, добавлю вам капитана Новосельцева. Для разнообразия. И телеграфиста Клюшкина.

— Но…

— Разговор окончен, герр Воздвиженский, — белголландец отвернулся к окну и добавил: — Vae victis! Добровольный раб не смеет жаловаться на тесноту ошейника.

* * * * *

Все традиции и обычаи были соблюдены. Принесли гробы. Прочитали речь. Унесли гробы. Спустили старый флаг. Подняли новый флаг. Прочитали еще одну речь. Прошлись победным парадом.

И только один человек не участвовал в церемонии. Он устроился на пустом снарядном ящике вдалеке от всех и спешил занести в блокнот неровные строчки. Потом, когда-нибудь, он приведет свои записи в порядок. Может быть. Может быть…

Был порт за синим горизонтом, Прекрасен при любой погоде, Здесь не проходят верблюдонты, Здесь корабли другие ходят. Гостей встречал всегда радушно, Врагов встречал — рукою твердой, Он был прекрасен — Порт-Жемчужный, Жемчужный Порт, России гордость! Со всех сторон открыты взорам — Брезент скрывает только пушки, Дремали мощные линкоры, Как будто дети на подушке. Был флот как порт его — прекрасен, Врагам оказывал немилость, Но сон прервался в одночасье, Когда геенна пробудилась! Гремел огонь. Сверкали сабли, Как символ уходящей эры, Висели в небе дирижабли, Как будто рабские галеры. Пусть пулемет ревел натужно, Затвор кусал патронов фланцы, Не сразу сдался Порт Жемчужный Непобедимым белголландцам! Но город пал в кровавых ранах, И равнодушная Европа В своих кафе и ресторанах Играет вальс "Гавайских сопок". Сражались словно борториксы — И не по правилам, и грубо, Идут победным строем виксы — Они сегодня взяли кубок! В мундирах цвета сардоникса, Трещат на сотнях диалектов, Идут победным строем виксы По Адмиральскому проспекту. А там стоят — как на витрине, Как за стеклом универмага, Гробы, накрыты светло-синим Крестом Андреевского флага. Рыдает, смявшая букетик, Вдова погибшего капраза: "К чему пустые жертвы эти? Зачем они сдались не сразу?!" Но где ответ? За гранью тонкой, Ведущей к аду или раю, Поймет ли глупая девчонка, Зачем солдаты умирают? Полна слезами, кровью, потом, Пока совсем не станет плохо, Проста солдатская работа — Приказы выслушать и сдохнуть. Зачем остался в поле чистом Отряд, идущий на Цхинвали, Зачем стеной стояли Триста На Фермопильском перевале? Зачем бойцы при Манцикерте Своих врагов рубили в кашу, Зачем Шестьсот в Долине Смерти Неслись навстречу пушкам нашим? Приказ полученный — исполнен. Зачем? Что было им наградой?… Бросая штык в седые волны, Солдат, не спрашивай. Не надо.

Послесловие

Дальнейшие судьбы героев этой истории сложились по-разному.

Риттмейстер Бонифациус Абель пристрастился к алкоголю и наркотикам, растратил казенные деньги и был с позором уволен из армии. Он умер весной 1906 года в тасманской лечебнице для душевнобольных.

Полковник Давид Антуан погиб через две недели после битвы за Порт-Жемчужный. Его дирижабль был уничтожен во время налета на Петропавловск-Камчатский.

Товарищ Александр Берг, генеральный секретарь Белголландской Коммунистической партии, был замучен в фашистских застенках в сентябре 1939 года. Память о нем навсегда сохранится в наших сердцах.

19 мая 1940 года флит-адмирал Роджер Бриджстоун находился на борту К.Е.В. "Снарк Ройал". Когда в корабль угодила белголландская торпеда, адмирал отказался покинуть тонущий авианосец.

Контр-адмирал Маркус Верхувен погиб в августе 1913 года, в самом конце короткой войны с Анти-Папскими Штатами Америки. Согласно официальным данным — ушел на дно вместе с линкором "Тасманский Дьявол". Согласно легенде — был взят в плен апсаками и сожжен на костре как злокозненный еретик.

Генерал-майор князь Петр Николаевич Воздвиженский после войны вышел в отставку. Удалился в свое имение, где писал мемуары. После революции эмигрировал в Америку. Умер в Бразилии в 1952 году.

Адмирал Ян-Питер ван дер Капеллен был взят в плен бойцами Фабриканского Альянса 14 февраля 1940 года. Он скончался два года спустя в корейском лагере для военопленных.

Поручик Андрей Лашманов умер в белголландском плену через полгода после Гавайского сражения. Скорей всего, был отравлен по приказу местного губернатора, которого успел вызвать на дуэль.

Лейтенант Херман Мозель погиб от пули русского снайпера через сутки после гибели лейтенанта Крамера.

Товарищ Николай Овчинников, комиссар Особого Восточного района, погиб в боях с белогвардейской контрой в декабре 1918 года. Ему было всего 36 лет.

Бывший ефрейтор РИА Давид Рубинчик не вернулся из плена. Остался в Новой Голландии, где сделал блестящую военную карьеру. В декабре 1941 года был взят в плен союзными войсками. Верховный трибунал Альянса приговорил военного преступника генерал-фельдмаршала Рубинчика к пожизненному заключению. Он по сей день находится в своей одиночной камере в крепости Форт-Кортес.

Гросс-маршал Виллем Сиберг оставался на посту штатс-протектора Гавайской Республики до самой смерти. Он умер в апреле 1929 года, через несколько дней после своего семьдесят второго дня рождения.

Полковник Аксель Тиммерманс командовал белголландскими интервентами на Южном фронте Советской России. Он был убит в незначительной стычке с красными партизанами 29 июня 1919 года.

Иосиф Трумпельдор, маршал Израиля, депутат Кнесета первого созыва, скончался в апреле 1953 года. Похоронен на военном кладбище на горе Трумпельдора.

Игнатий Брониславович Шметилло, генерал-инспектор артиллерии Армии Речи Посполитой, скончался в 1936 году. Пулемет "Брошь-25" его конструкции был принят на вооружение двенадцати иностранных армий.

Генерал-фельдмаршал Джеймс Хеллборн, командующий Альбионским Корпусом морской пехоты, погиб на Западном фронте 14 октября 1918 года. Его бронеавтомобиль был уничтожен прямым попаданием из "Большой Берты".

И это все о них. Почти.

К О Н Е Ц П Е Р В О Г О Т О М А.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Примечания

1

CSAF — Confederate States Air Fleet — Воздушный Флот Конфедеративных Штатов Америки.

(обратно)

2

Джениссары — Янычары (англ.)

(обратно)

3

АБВЕР — Агентство Белголландской Военной Евразийской Разведки. Ее шефом являлся покойный полковник Берт Сас.

(обратно)

4

Пиндосы — см.

(обратно)

5

Белгерманцы — см.

(обратно)

Оглавление

Глава 1. Расстановка акцентов

Глава 2. Увидеть Лондон и умертвить

Глава 3. Здесь так много садов и виноградников

Глава 4. Западный ветер, отвратная погода

Глава 5. Страдания молодого альбионца

Глава 6. Азиатская война

Глава 7. "Пасифлора"

Глава 8. Правосудие

Глава 9. Офицерский клуб "Форт-Альянс"

Глава 10. Будни переходного периода

Глава 11. Угадай, кто придет на завтрак?

Глава 12. Последнее лекарство — огонь

Глава 13. И последняя хитрость — меч

Глава 14. Он еще и летает

Глава 15. Багровые облака

Глава 16. "Home, sweet home!"

Глава 17. Все приходят к Рику

Глава 18. Пятнадцать человек и сундук мертвеца

Глава 19. Он велик!

Глава 20. Пороховая бочка Европы

Глава 21. Россия, Свобода, Война

Глава 22. Альбионцы за границей

Глава 23. "Кто не поверит — должен быть убит"

Глава 24. "Звучит в ночи раскатом грома их тяжкий шаг"

Глава 25. "Меня зовут коммандер Кам Бик Фай"

Глава 26. Абиссинская рулетка

Глава 27. Чалмы и саронги

Послесловие

Реклама на сайте