«Оперативный простор»

Untitled

Оперативный простор.

1.

Луч сентябрьского солнца падал на подоконник больничного окна палаты номер двенадцать, которая находилась на первом этаже центрального корпуса 1459 военно-морского клинического госпиталя Министерства обороны Российской Федерации. Эта «обитель исцеления» была образована на базе санатория в районе Хоста города Сочи Краснодарского края. Теплый ветерок в открытую форточку еле теребил белоснежную легкую тюль. Ее белизна аж глаза резала после почти девятимесячной антисанитарии в окопах под Севастополем. Здесь оставляли тех, у кого ранения были не особо серьезные, короче говоря, если у тебя предположительный срок лечения не превышал двух - трех месяцев. А кому не повезло, например, как мне, получить более серьезные ранения, отправляли во все крупные города бывшего СССР.

Хочу сразу представиться, а точнее напомнить о себе - лейтенант Свешников Владимир Анатольевич, бывший начальник четвертого отделения Нахимовского райвоенкомата города Севастополя, в последствии - командир взвода, роты. После начала массовых беспорядков связанных с выступлениями «оранжевой» оппозиции и контрсепаратистской операции в Крыму против крымско-татарских экстримистов, участвовал непосредственно в проведении мобилизации в Севастополе. После обращения лидера оппозиции - Виктора Ющенко к Правительству США и руководству НАТО - в Украину был направлен многонациональный контингент для наведения порядка и поддержания демократии. На что Президент Украины Виктор Янукович привел в повышенную степень боеготовности все силовые ведомства после внеочередного заседания Совета безопасности Украины. Американцам, туркам и прочим союзникам было до фени, то что заявил законноизбранный Президент Украины. Их не испугало то, что ввод «миротворцев» будет расцениваться как внешняя агрессия, с соответствующими мерами противодействия. Первого сентября 2004 года началась воздушная фаза вторжения. На украинские города были выпущены около двух с половиной сотен крылатых ракет, и несколько тысяч самолето-вылетов авиации. Тяжко пришлось нашим ПВОшникам — они первыми приняли на себя удар «дяди Сэма». Завязалась Третья Мировая война, как ее потом назовут историки и журналисты. С тринадцатого сентября началась наземная фаза. Было несколько крупных воздушных боев, которые оказались Пирровой победой для украинских летчиков. Произошло несколько крупных морских боев на Черном море, которые плачевно закончились для объединенного флота Украины и России. Американцы высадили десант в Крыму. С первого декабря 2004 года началась Третья оборона Севастополя. Город оборонялся до тринадцатого сентября 2005 года. Почти десять месяцев крымская твердыня оборонялась. Каждый сантиметр севастопольской земли обагрен кровью защитников города - русских, украинских и солдат Китайского экспедиционного корпуса, который был направлен под Севастополь после того, как Поднебессная объявила войну США. Дорого дался захватчикам Севастополь - их потери составили около двадцати тысяч человек убитыми и около сорока пяти тысяч ранеными и покалеченными. Полностью Крым был захвачен войсками НАТО двадцатого сентября 2005 года, после того, как части 13-й дивизии морской пехоты ВМС США захлопнули «коридор» между полуостровом и материком. Там в окружение попала и была уничтожена 26-я механизированная дивизия ВС Украины. Последние бойцы и командиры пробирались на «Большую землю» через гнилые воды Сиваша. В крымских горах развернулось партизанское движение, которое американцы сразу объявили террористическими бандформированиями. Заброшенные и стихийно сформированные диверсионные группы наводили ужас на оккупационные войска своими рейдами. Обстановка в крымских горах была очень напряженная, потому что помимо наших групп там еще орудовали «отряды Меджлиса» - недобитые остатки татарских сепаратистов, которые боролись за независимость Крыма. Оккупационные войска контролировали уже 63 процента территории Украины на конец сентября 2005 года. Они захватили почти всю Западную Украину, весь юг Украины полностью. Сейчас только разгоралась кровопролитная битва за Донбасс. Киев был переведен на осадное положение. Из столицы эвакуировали все государственные организации и учреждения. Увозили в Россию все что можно было. Янукович оставался в городе и осуществлял общее руководство обороной и эвакуацией столицы.

Я открыл глаза. Солнечный зайчик от свежевымытого стекла играл на потолке. Он бегал туда-сюда: в такт покачиванию форточки, которая двигалась за дыханием свежего горного ветра. В палате пахло смесью запаха гор, медикаментов и хлорки, которой здесь промывали все, наверное. Двенадцатая палата называлась «офицерской». Соответственно и обслуживание.

Уже неделю нахожусь здесь. Эти семь дней прошли для меня в горячечном бреду, в вязком мраке забытья. Иногда чувствовал, что к моему лбу приникала чья-то прохладная рука. В моменты просветления рука судорожно шарила в поисках автомата. Потому что привык к его тяжести и в последние полгода с ним не расставался. Это был единственный друг и товарищ, который никогда не подводил. В беспамятстве звал Пегрикова, вел роту в контратаку на дачный поселок под Казачкой, рубился в рукопашной на Фиоленте. Снова и снова уплывал, отстреливаясь, в море. И темнота... Непроглядная первобытная, пугающая, взякая тьма. Родные и любимые черты лица Оксаны. Фотокарточка на ее могиле. Задорный смех моей жены глухим эхом отражался в сознании... «Вова, нас будет трое!» - сказала ненаглядная и слова эхом исчезли куда-то глубоко. Опять ненавистный рев реактивных двигателей самолетов, леденящий душу вой бомбы, глухой раскат взрыва. Кровь, теплая алая кровь любимого человека на твоих руках. Ее податливое дряблое, не успевшее остыть и окоченеть тело... Стертые до задницы ноги, соль на выгоревшем камуфляже, кровавые мозоли на ладонях от лопатки. Первый бой, первые потери. Девичий лес, заваленные трупами едва вырытые окопы. Девчонки и зрелые женщины, в неестественных позах... Пропитанные свернувшейся кровью «камки». Они стояли до конца, не сдались. Мириады мух над телами... Последние почести павшим.

Сегодня утром проснулся с головной болью, попытался встать, но тут же пронзила боль в правой стороне груди и позвоночнике, скривившись от боли, уронил голову на подушку. Тело было каким-то чужим. Казалось, что душа жила своей отдельной жизнью. Осмотрелся - палата была светлая и просторная. Я увидел, что в палате было еще три койки. На двух кто-то лежал, но их не было видно, потому что одна из них своим изголовьем примыкала к моему, а другая - была напротив первой, у другой стены. Но о том, что там кто-то был, догадался по сопению и покашливанию. Кровать, что стояла напротив моей у противоположной стены, на данный момент пустовала, но то, что ее обитатель вышел ненадолго, говорило то, что постель была смята, а одеяло беспорядочно отброшено.

Вдруг послышался скрип двери. Послышался кашель и запах табака. Блин! Как долго я не курил! Аж закашлялся. Тот, кто зашел в дверь уверенно прошествовал через палату и плюхнулся на пустующую койку. Это был невысокого роста человек лет сорока пяти, с пробивающейся сединой. У него была видимо, раздроблена левая ключица, судя по его гипсу, который сделан так, как - будто он отдает воинское приветствие. В принципе, ничем не приметное лицо, но от этого человека просто веяло житейской мудростью и добротой. Когда он плюхнулся на койку, посмотрел в мою сторону. И, увидев, что я уже очнулся, улыбнувшись, сказал:

- -О-о-о! Ну, наконец-то, очухался. А то мы уж тут подумали, что ты к нам ненадолго. И спать нам ночью не давал, все какую-то Оксану звал. А матерился! Слушай, я таких выражений не слыхал за все свои двадцать три календаря. Ты пить может, хочешь? - сказал он, потянувшись к графину с водой здоровой рукой, возле которого стоял стакан.

- - Спасибо, - прошептал я пересохшим ртом, облизав потрескавшиеся губы, и каждое прикосновение к ним вызывало неприятное щипание.

- - Ну, давай, пей, только осторожно - не утони, - он взял стакан и поставил на тумбочку, которая стояла у моего изголовья, вставил в стакан один конец трубочки от капельницы, а другой - вставил мне в губы.

- - Так, я сейчас, сестру позову, а то просила сообщить, когда ты очнешься, - сказал он и вышел из палаты.

Я начал потягивать из трубочки воду. Боже! Какая благодать! Даже не заметил, что вода была теплой и не особенно приятной на вкус, во всяком случае не такая к какой я привык. А может она просто была застоявшаяся. Начал остервенело высасывать жидкость из трубочки, пока не послышалось хлюпанье в пустом стакане. Мне хотелось пить и пить, еще и еще. С сожалением выплюнул «водопровод Вова-стакан».

За дверью послышались шаги и голоса. Один из голосов был женский и молодой, а второй принадлежал моему соседу. Что они говорили разобрать не смог, потому что шумело в ушах. И вот открылась дверь, форточку сквозняком закрыло, в палату зашел сначала сосед, а за ним — девушка в белом халате и шапочке. Ей было около двадцати, открытое круглое лицо с мелкими веснушками, которые нисколько ее не портили, большие карие глаза делали ее весьма привлекательной. Ну, а фигура была скрыта под халатом. Медсестра подошла ко мне и потрогала лоб. Мой сосед здоровой рукой подставил ей стул, на который девушка села.

- - Я же и говорю, Леночка, ну что, мол, вьюнош, очухался? - балагурил сосед.

- - Ну, как вы, товарищ лейтенант? - спросила она у меня. - Как вы себя чувствуете? Сейчас врач из приемного вернется и осмотрит вас.

- - Где я? - прохрипел я.

- - Вы в госпитале, в Хосте. В травматологии. Вы лежите, вам нельзя разговаривать. Сейчас я доктора позову, он сказал, что когда вы придете в себя - его позвать.

Я особо не перечил, каждое произнесенное слово отзывалось острой болью в легком и позвоночнике. Сестра убежала куда-то, а неугомонный новый знакомый тоже ушел - видимо курить. Ничего не оставалось, как тупо смотреть на игру солнечного зайчика на потолке, от стекол раскачивавшейся форточки.

Приблизительно через час пришел доктор - высокий, сухой старичок, с седыми редкими волосами и пронзительным взглядом, в белом халате и стетоскопом, как и положено стереотипному образу врача. Даже чем-то напоминал Айболита из мультика. Это был заведующий травматологического отделения подполковник медслужбы Баранов Иван Федосеевич. Он зашел в сопровождении медсестры Леночки. Сначала он мне совершенно не понравился - он даже немного напрягал своим внешне противным видом.

- - Ну что, лейтенант? - проскрежетал он своим старческим голосом, - Пришли в себя? Это очень хорошо. Ну вы нас тут всех перепугали - чуть на тот свет не отправились, к праотцам!

- - Извините, не знаю как вас зовут, - начал было я

- - Иван Федосеевич, - подсказал он.

- - Иван Федосеевич, а что со мной?

- - Ну, батенька, будете много знать - скоро состаритесь.

- - Я не могу встать.

- - А вам пока и нельзя, батенька. И вообще, вам нельзя разговаривать. Я вас старше и по возрасту, и по званию, поэтому приказываю вам молчать. Вы мне мешаете проводить обследование!

- - Я просто хочу знать, что со мной.

- - Вы действительно хотите? - сказал он, после того как измерил давление и послушал, как я дышу. - В общем, у вас проникающее пулевое ранение в грудную полость и еще куча всяких неприятных вещей, как то: большая потеря крови, незначительное заражение крови, омертвение тканей правого легкого, истощение, начальная стадия цинги, бельевые вши, чесотка и прочие мелкие неприятные вещи связанные с антисанитарией, в коей вы прибывали.

- - Иван Федосеевич, вы мне все сказали? Тогда почему я не могу пошевелиться?

- - Ну что ж, лейтенант, у вас пуля застряла в позвоночнике. Я вообще удивляюсь, как вы выжили! Все что я сказал раньше - это ерунда по сравнению с этим. Потерю крови мы вам компенсировали, легкое прооперировали, потому что вам угрожала гангрена. А вот с пулей мы еще не знаем, что делать, потому что в нашем госпитале нет необходимого оборудования для проведения таких операций. Скорее всего, будем вас в Москву, в Бурденко отправлять.

- - Когда?

- - Наверное дня через два. Посмотрим по вашему состоянию. А пока лежите и отсыпайтесь.

- - Иван Федосеевич, я смогу воевать потом?

- - Эх, лейтенант, я не уверен, что вы потом сможете ходить и двигать руками. Пуля застряла в позвонке, задев нервные окончания, что иннервировали конечности. А вы говорите воевать. Я не хочу вас обманывать, молодой человек. В целом, ваше состояние после операции нахожу удовлетворительным. Но вы не отчаивайтесь - в Москве и не такие операции проводились. Ладно, я пошел. А вам полный покой и по - больше спите.

«Айболит» вышел из палаты. Я лежал, и некоторое время в голове крутилась навязчивая мысль: «Ну, что, Володя! Отвоевался!». Все мое существо отказывалось поверить, что стал инвалидом. Ну не может же такого быть! Осталась последняя надежда на Москву. Да, если и они не помогут - не буду калекой. Уж лучше пусть думают, что погиб или пропал без вести. Я не должен стать для них обузой. А как же месть за смерть Оксаны? Бороться! Надо бороться за свое право на месть!

Пришла сестра с лотком, где под белой тряпочкой лежали шприцы. Она вколола мне что-то. Еще минут пять полежал и погрузился в сон.

Иду по улице Ленина в Севастополе, только никак не могу понять, где именно, но чувствую что это так. Видимо был какой-то праздник, потому что навстречу шла большая толпа народа. Я начал вглядываться в их лица и ужаснулся, - это были мои бойцы, которые погибли. Остановил одного и сказал:

- - Мы ж тебя в госпиталь отправили!

- - Эх, товарищ лейтенант, не доехал я - умер в дороге - растрясли меня.

- - А кто эти остальные?

- - Это все кто погибли в Севастополе в последней войне.

Я отвернулся от него и начал искать глазами Оксанку. Она должна быть здесь! Останавливаю девчонок, которые более ни менее похожи на нее, но ошибался. Вдруг, почувствовал, как на мое лицо легла чья-то прохладная рука. Я повернулся, передо мной стояла Оксана, одетая в джинсы и свитер, как в ту новогоднюю ночь, когда мы в первый раз стали близки.

- - Любимая, я тебя столько искал!

- - Зачем меня искать, котик? Я всегда с тобой. Ты просто не чувствуешь, но это так.

- - Я не знаю, что делать. Так устал от этой жизни, вот инвалидом стал.

- - Не говори глупостей, Володя, я тебе обещаю, что ты поправишься. У тебя будет все хорошо, вот увидишь. Я люблю тебя, и не могу допустить, чтобы ты не закончил начатое. Извини, но мне пора.

- - Ты куда?

Оксана повернулась и затерялась в толпе. Я кричал ей, звал по имени, но безрезультатно. Хотел удержать за руку, рвануться за ней, но неведомая сила не давала и шелохнуться. Тут появился самолет с белой американской звездой на борту и, в толпу полетели ракеты. Раздались крики и взрывы, меня отбросило взрывной волной. Я закричал от боли и проснулся. Позвоночник сверлила дикая боль. Во рту привкус крови от прокушенной губы.

Рядом со кроватью, на стуле, сидела Лена - медсестра, которую видел сегодня. Она влажной тряпкой вытирала мое лицо. За окном уже была глубокая ночь. Я весь в поту.

- - Товарищ лейтенант, лежите, - шепотом сказала она.

- - Что случилось? - прохрипел я.

- - Вы так кричали во сне, у вас жар и звали какую-то Оксану.

- - Идите спать, сестренка, со мной все нормально.

- - Да вы что, у вас температура под сорок и вы не можете даже воды себе налить.

- - Разберусь как-нибудь. У вас что, других больных нет?

- - У нас такой тяжелый только вы. Вам ведь больно.

- - Да ладно, все нормально.

- Я не могу уйти, мне Иван Федосеевич сказал за вами следить. Вот попейте водички, сейчас я вам укольчик сделаю и снова заснете.

- Тебе сколько лет?

- Семнадцать.

- Эх, девчонка совсем еще...

Она встала и вышла из палаты. Я потянул из трубочки воду. Господи, до чего же пить охота! Минут через пять она пришла с тем же белым эмалированным лотком, который был покрыт куском белой материи. Достав оттуда шприц и кусок ваты, смоченной спиртом, она приподняла одеяло и, потерев мою ягодицу ваткой, воткнула туда шприц. Я почувствовал, как в мышцу вливается какая-то жидкость. Лена опять ушла. Через некоторое время отрубился. Точнее не заснул, а провалился в глубокий оздоравливающий сон. И самое главное: без сновидений.

Днем проснулся оттого, что мне щупали лоб. Я медленно открыл глаза. Рядом опять сидела Елена. Она сбивала ртуть на градуснике. Мимолетно наши взгляды встретились.

- - Ну вот, наконец-то, вы проснулись, - сказала она, улыбнувшись.

- - Долго же я проспал. - прохрипел я.

- - С чего вы взяли?

- - Ночью вы сидели со мной, а сейчас уже глубокий день. Соответственно уже как минимум двое суток прошло. Ведь утром вы должны были смениться.

- - Ну, товарищ лейтенант, вы у нас прямо-таки Шерлок Холмс, - сказала она, мелодично засмеявшись. - Только я еще не сменилась.

- - А что ж так? Некому сменить?

- - Да подружка попросила подменить - у нее мужа привезли в реанимацию - она сейчас там с ним. Счастливая она. - сказала Лена с грустинкой. - Ее мужа хоть привезли живого. С проникающим в голову - и не таких вытаскивали.

- - А ваш муж, где воюет?

- - Я не замужем.

- - Ну, тогда парень.

- - Он погиб на «Касимове».

- - Извините, я не хотел…

- - Да все в порядке. Вот у Светки Пономаренко муж пропал без вести под Севастополем. Это хуже всего.

- - А где он служил в Севастополе?

- - Я не знаю. А вы ведь тоже там воевали?

- - Да.

- - А где ваша жена? Ведь вы ее звали? Я бы на ее месте уже здесь была, с вами.

- - Она погибла.

- - Ой, извините, я не знала. А как она погибла?

- - При бомбежке… осколком в голову.

- - Ужас. Я даже не знаю, что и сказать.

- - А вы ничего и не говорите.

Тут кто-то включил радио. Передавали новости. Я с такой жадностью ловил каждое слово диктора, как чуть раньше высасывал из трубочки воду. В общем, узнал, что сегодня 10 октября 2005 года. Союзные войска оставили Киев. Правительство Украины объявило о своей эмиграции в Росиию. По приглашению В. Путина они перебрались в Москву. Войска НАТО заняли почти всю территорию Незалежной. Остановились на линии Мариуполь - Мирное - Волноваха - Угледар - Кураховое - Красноармейск - Краматорск - Славянск - Изюм - Балаклея - Змеев - предместья Харькова это на Восточной Украине. Начиналась битва за Харьков. На Западной Украине американские войска вышли к государственной границе с Беларусью. И по всем средствам массовой информации прошла «утка», что американцы помогут белорусскому народу свергнуть диктаторский режим Лукашенко. На Севере Украины шли жестокие бои в лесах Полесья. Натовские войска скоро выйдут к государственной границе с Российской Федерацией. Было очень горько и обидно слышать, о наших неудачах. Но недаром кто-то из великих сказал: «Никогда не воюйте с русскими - они медленно запрягают, но быстро ездят». На Дальнем востоке наши войска совместно с китайскими и северокорейскими частями провели несколько десантных операций на Гавайских и Алеутских островах. Результаты были тоже не особенно впечатляющими: на этот раз американцы основательно подготовились - в 300 километрах от Гаваев разыгралось крупное морское и воздушное сражение, где антинатовские войска потерпели поражение. А отряд десантных кораблей успел высадить наши войска в тридцати километрах от Гонолулу, столицы Гавайских островов. Наши попали в кровавую мясорубку. В общей сложности, наши войска потеряли около 10 тысяч убитыми и ранеными. Всего в этой операции было задействовано около 30 тысяч человек.

От этих известий я очень расстроился, и разболелась голова. Тут ко мне подошел тот самый мой сосед. Взял стул здоровой рукой и подсел к койке.

- - Ну что, лейтенант? Как там оно? Ну, давай знакомиться: я - Петр Михайлович Магашов, подполковник. - сказал он и подержался за мою руку своей здоровой.

- - Свешников Владимир Анатольевич, лейтенант. Встать, уж извините - не могу.

- - Да брось ты! У нас здесь все равны. Где служил и кем?

- - В Севастополе, сначала в 3-й Черноморской бригаде морской пехоты, а потом ее переименовали в 7-ю гвардейскую горнострелковую бригаду. Служил там командиром сначала простого взвода, после окружения - гранатометного взвода, а потом стал командиром роты.

- - Понятно, слышал я про вашу бригаду - вы же отход прикрывали в сентябре, когда Севастополь оставляли.

- - Ага. Прикрывали.

- - Как же ты вырвался? В тамошнем деле, говорят, вся бригада полегла. Даже знамя не спасли.

- - Это точно? Я не помню, как вырвался, но кажется, я не единственный кто оттуда спасся. Жалко, конечно, что знамя не спасли - бригаду расформируют. А вы где служили?

- - Я был начальником штаба 378 мотострелковой бригады, что полегла возле Бахчисарая. Тоже пробивался из окружения, и вот ранило. А тебя как зацепило?

- - В общем, когда от моего батальона осталось всего пятнадцать человек, нас зажали в скалах Фиолента, на береговой полосе, америкосовские горные стрелки. В общем, я остался один из офицеров - все остальные погибли. Они нас сначала закидывали гранатами сверху - зассали к нам лезть, а потом все-таки решились, после того как нас обработали вертушки. Короче говоря, мы с ними в рукопашную сходились даже, и через два часа остался один и отступал вплавь. Тут-то меня и зацепило. А дальше плохо помню. Знаю, что попал к партизанам, а те отправили сюда.

- - Понятно. Судя по тому, что к тебе особое внимание со стороны персонала - рана у тебя серьезная. Но ты счастливчик, не каждому бы такое удалось. Сколько же тебе лет?

- - Двадцать два года.

- - А по тебе не скажешь - уже вон и седина на висках пробиваться начала. Видать хлебнул ты своего, пацан.

- - А я и не знал, что седина на висках.

- - Слышишь, Володя, а ты женат? Детишки?

- - Нет, уже нет.

- - В смысле?

- - Жена была беременной и погибла при бомбежке.

- - Извини.

В этот момент вошла в палату Лена пришла пора уколов. Магашов встал и, поставив стул на место, сел на свою койку. Она мне сделал укол, потрогала рукой лоб, нет ли температуры. Хрупкая девичья ладонь была прохладной и шершавой немного, скорее всего кожа шелушилась от слишком частой обработки рук дезинфицирующими растворами и от частого контакта с хлоркой. Она сделала небольшой нагоняй Магашову за то, что он со мной разговаривает, а мне нельзя и слова произносить.

- - А для вас хорошие новости, сегодня заведующий на пятиминутке сказал готовить вас к выписке.

- - Это значит, я в Москву поеду?

- - Лежите и молчите - вам нельзя разговаривать. Да, вы поедете в Москву.

- - Я всегда хотел попасть в Москву.

- - Ну, какой же вы непослушный. Вот поедете и увидите. Даже на Красной площади побываете. Ну, все, я побежала, сейчас уже сменщица придет.

С этими словами она упорхнула в коридор. И я задумался - значит, дела не так уж и плохо идут! Раз уже решились на транспортировку в Москву. Не знаю, что мне медсестра вколола, но буквально через полчаса свалился в глубокую яму сна.

Я сижу на пляже в Любимовке. Рядом стоит бутылка пива. На покрывале лежит девушка в раздельном купальнике лицом вниз, голова накрыта полотенцем. Возле моря с лопаткой и ведерком копошился какой-то мальчик-карапуз в одной панамке. Море лениво накатывала свои волны на песочный берег, солнце палило нещадно. И тут девушка поворачивается - это Оксана. Она крикнула малышу, чтобы он игрался возле нее и тот послушно подбежал к ней, сел на песок и начал в нем копаться совочком. Я почему-то почувствовал, что это наш ребенок. Прилег на бок, опершись на левую руку. Провел ладонью по Оксанкиной спине, но вместо того, чтобы почувствовать ее горячую кожу спины, меня обжег почти арктический холод. Жена повернулась ко мне, посмотрела молча в глаза и поцеловала.

- - Вот видишь, котик, какой у нас с тобой малыш мог бы быть? Посмотри, он так на тебя похож.

- - А почему мог бы?

- - Ты разве забыл? Я погибла. А он был во мне.

- - Да нет, вот ты, а вот он. Я что-то не понимаю.

- - Любимый, ты не путай сон с явью. Мы оба тебя очень любим, мы будем вместе, но еще очень не скоро. Кстати, завтра ты поедешь в Москву - ты не забудь взять адрес твоего соседа - он тебе может пригодиться, чтобы выполнить твою главную задачу.

- - Хорошо, малышка, возьму. Оксана, мне очень тебя не хватает. Я люблю тебя.

- - Я знаю, любимый. Сама не могу смотреть, как ты мучаешься. Если бы только могла, давно уже была б с тобой, чтобы заботиться о тебе, ухаживать. Ты ведь сейчас такой беспомощный.

- - Вот только жалеть меня не надо - уж как-нибудь выкарабкаюсь.

Неведомая сила вдруг заставила меня встать с покрывала и пойти в море. Зашел в море уже по колено и обернулся. Оксана подозвала малыша к себе, поправила ему панамку и вытирала щеки. Вдруг появился самолет и послышался свист падающей бомбы. Я кричу им, но не могу сдвинуться. Раздался взрыв, отвернулся на мгновенье - от того места, где была Оксана с ребенком осталась глубокая дымящаяся воронка. Опять закричал и закрыл глаза. Вдруг дно ушло из под ног, очутился уже в море среди плавающих трупов, возле скал Фиолента. На мне пропотевший, грязный, выцветший и прожженный камуфляж. В руке АКС с последним рожком. Плыву подальше от берега и еще стараюсь отстреливаться. Вдруг в меня попадает пуля и , закричав, погружаюсь под воду.

Открыл глаза — я лежу в палате. Уже глубокая ночь. Это сон! Слава Богу, что это сон! Так, Володя, а ну-ка спать. Попробовал заснуть опять, в принципе, получилось.

2.

Конец октября в Краснодарском крае в этом году выдался дождливым, уже ночью было холодно. Тоскливые дождевые тучи уходили куда-то в сторону Крыма, Севастополя, наверное. Да, с этим городом меня теперь многое связывает. Можно сказать кровная связь. Там у меня похоронена жена с неродившимся ребенком, погибли многие друзья, подчиненные, причем не самые плохие ребята. Сам здесь кровь пролил, а теперь лежу и, уставившись на серое рассветное небо в окне палаты, жду, когда наступит девять утра. В это время меня выпишут и на машине скорой помощи отвезут в Адлер, в аэропорт, где самолетом отправят в Москву. А уж в первопрестольной либо вернут к нормальной жизни, либо я на всю оставшуюся жизнь останусь инвалидом, который прикованный к постели. Не помню, где читал, но, в общем, по американской концепции, им выгоднее из солдата сделать инвалида, чем просто убить. Ну, во-первых, во время боя, когда солдату отрывает ступню или ногу, то на его транспортировку в тыл отвлекается как минимум еще два-три человека. Во-вторых, в психическом и психологическом плане солдат-инвалид, чувствуя свою неполноценность, пополняет ряды умалишенных или калек, которые своим видом показывают мирному населению, что могут враги сделать. В-третьих, в экономическом плане: государство тратит гораздо больше средств на лечение, реабилитацию и всякие пособия по инвалидности и льготы, чем на похороны. Поэтому у американцев не все противопехотные мины рассчитаны на убийство, а на приведение тебя в состояние калеки-инвалида. Хотя теми же американцами была создана Декларация о запрещении противопехотных мин, но они у них остались на вооружении только под другим названием. Например, как кассетные мины малой мощности. Они имеют форму листка, допустим, в общем, во время бега в атаке вы их не заметите на земле. И когда наступите, вам оторвет ногу всего лишь щиколотку. Но и наши научились обманывать. Если обнаруживалось, что американцы разбросали «лепестки», то вперед запускается либо танк, либо БМП. А пехота выстраивается гуськом и бежит по следу бронетехники. Потому что взрывчатки, что находится в таких минах, мало чтобы разрушить трак. Их еще разбрасывают с вертолетов или самолетов в глубоком тылу. Вот это самое худшее. Потому что частенько страдает мирное население. На некоторых есть самоликвидаторы с временным таймером, по которым мы частенько определяли предположительное время наступления пендосов.

Что самое интересное, когда ты здоров, то не замечаешь тех, кто прикован к инвалидным коляскам и стараешься на них просто не смотреть.

Интересно, а где сейчас Лена? Что с ней сталось? Штаб СОРа переправили «на материк» еще в конце июля. Писем уже давно не было и куда писать ей не знал. Жалко будет, если с ней что-либо случилось. Лена - неплохая девчонка, может быть, если бы ее встретил раньше, то не полюбил Оксану. Кстати, надо написать письмо матери Оксаны. Но напишу только своей рукой и только когда станет известно о результатах операции. Если останусь инвалидом, то вообще писать не буду. Надеюсь, что теще придется получить послание.

В десять утра обо мне только вспомнили. Пришла сестра и сказала, что через полчаса придет машина, и меня повезут на аэродром, а потом быстро куда-то упорхнула. Еще минут сорок пролежал, тупо смотря в окно на осеннее небо. Облака, тяжелые, налитые свинцово-серой дождевой тяжестью, лениво переваливаясь, неспешно и степенно продолжали свой неведомый никому путь. Эх, как бы хотелось сейчас стать именно такой газообразной субстанцией и по воле ветров путешествовать по миру. Слетать к могиле Единственной своей любимой жены, увидеть хотя бы с высоты и оплакивать тяжелыми, серыми каплями дождя. Пусть попьет немного моя милая. Влагой в земле соединиться с Ней и, слившись в одно целое, продолжить жизнь в облике травы и цветов. Да уж, Вова, видать на тебя так действует обезболивающее. Вроде и не курил ничего.

Через час с небольшим зашли две женщины преклонного возраста. Санитарки со знание дела быстро меня умыли и переодели в форму. Минут через пятнадцать зашли два солдата в медицинских халатах в сопровождении медсестры.Один из них вкатил тележку для транспортировки лежачих больных. На счет раз-два перекинули осторожно на носилки вместе с матрацем и повезли по коридору к грузовому лифту. Пахло осенней свежестью и лекарствами вперемежку с хлоркой. Видимо, здесь все помешаны на хлорковой чистоте. Закатили в лифт, там сидела старушка «божий одуванчик», которая, по всей видимости, была «водителем» этого чуда советской промышленности. За носилками вошли оба санитара и медсестра с документами. Когда выкатили во двор, там уже ожидала «таблетка» - машина-санитарка УАЗик. Водитель при приближении нашей «кавалькады» вышел из машины и открыл задние дверцы. Когда мое несчастное тело закинули внутрь, причем очень осторожно, обнаружил сидящую в салоне Лену, медсестру. Я с трудом ее узнал в гражданке.

- - О! Добрый день! - поприветствовал я ее. - Каким ветром?

- - Да вот, поеду вас на борт садить. И молчите, вам нельзя еще разговаривать.

- - Слушаюсь. - и почти бивисовская улыбка озарила мою физиономию.

В окна «таблетки» было видно небо и верхушки проносившихся мимо деревьев. Невольно прислушался к рокоту мотора. Мерное покачивание не причиняло мне особой боли, видимо, накачали обезболивающим под самую завязку.

Через несколько десятков минут сяду на борт. У меня начнется новая жизнь и черт его знает, что будет дальше. Есть только две альтернативы развития: либо останусь прикованным к постели до конца жизни, в случае неудачного исхода операции, либо стану здоровым и вернусь к нормальной жизни. Врачи отмалчивались насчет прогнозов результатов операции, когда готовили к отправке. Значит ожидалось что-то реально хреновое. Ну, ладно, посмотрим еще. Попробую заснуть.

Проснулся от боли в спине. Открыв глаза - меня несут на борт транспортного самолета. Возле «черного тюльпана» стояли машины-заправщики и еще несколько «таблеток», видимо лечу не один. Когда занесли на борт, снова огляделся. Меня положили на пол, рядом лежали на носилках еще раненые, а также сидели какие-то люди в камуфляжах. Задний пандус самолета закрылся и всем телом почувствовал, что крылатая машина как бы нехотя сдвинулась с места. Транспортник выруливал на ВПП. Через несколько минут АН-12 уже был в небе. Не знаю почему, но неожиданно навалился сон.

Не знаю, сколько проспал, но чувствовалось, что самолет уже заходит на посадку, видимо уже долетели. Толчок при посадке вызвал острую боль и вернул в сознание. Вот ведь, …. Эх! Скоро заберут и отвезут в Бурденко: операция и период реабилитации, а потом снова в строй, если все пойдет успешно. Я снова смогу ходить, бегать, стрелять и все остальное.

Минут через десять наш самолет уже выруливал по взлетной площадке. После того как он остановился, к нему рванулись машины с красными крестами на бортах. Когда задний пандус транспортника открылся, внутрь начали заходить люди, которые забирали лежащих на полу в носилках людей и выносили на улицу. Наконец дошла очередь и до меня, подошла девушка в белом халате, в сопровождении двух солдат-срочников. Парни осторожно подняли носилки со мной и понесли к выходу. На летном поле ждала «Газель» скорой помощи. Опять тупое втыкание в потолок и слушанье моторного «разговора». Окна машины были задрапированы белым и сквозь них ничего не было видно.

Ехали мы долго - около часа. Боль в позвоночнике гасила мой разум. Видимо, закончилось действие обезболивающих. Ни о чем больше не мог думать. Каждая кочка и выбоина на дороге отдавалась на позвоночнике и в голове. Стиснул зубы, чтобы не застонать. Девушка-медсестра, сидела рядом со мной на сиденье врача и оживленно о чем-то беседовала с водителем и солдатами, которые сидели впереди. Она периодически смотрела на меня и спрашивала о самочувствии. Я только кивал утвердительно, потому что говорить тоже что-то не хотелось. Оставалось ждать только одно — когда же мы все-таки доедем, чтобы, наконец, меня перенесли в палату и спокойно поспать. В сон клонило немилосердно и больше ничего не хотелось. По началу пытался отвлечься от боли и позывов «объятий Морфея» счетом поворотов и остановок, чтобы потом установить примерный маршрут, но после первого десятка сбился и махнул рукой

Ну вот, наконец-то, доехали! Еще минут двадцать лежал в машине. Те, кто меня сопровождал, сразу куда-то ушли. Потом пришла довольно-таки миловидная девушка в белом халате и две женщины преклонных лет, которые, по-видимому, работали здесь санитарками. Стало до ужаса стыдно, что я, здоровый мужик, лежу, а женщины носят на руках. Медсестра посмотрела на меня как на кусок мяса. Ну что ж, это ее работа — тут уже ничего не поделаешь. Одна из престарелых женщин спросила у девушки мол, а этот с чем. Когда та ответила, заглянув в бумаги, женщина закачала горестно головой и промолчала. А другая — только всплеснула руками, а потом через секунду, посмотрев на меня, сказала: «Эх, мальчишка же ведь! Ты посмотри Васильевна, у него виски поседели. Что же там с вами делают?! Ладно. Ну, потащили!». Снова с матарцем переложили на каталку и повезли по длинному коридору к какому-то столу. Там прождал еще полчаса, пока не пришли уже двое мужиков в халатах и не отвезли в хирургическое отделение. Наконец-то устроили в палату, где обычно находились пациенты, которых готовили к срочным операциям.

Хирурги клиники Бурденко работали круглосуточно. Одновременно работало десять операционных. Поток тяжелораненых и покалеченных не иссякал. Особенно много поступало после оставления Крыма, а также из Донецкой области, Харькова и Полесья, где сейчас проходили жестокие бои. Донбасс - это была стратегическая цель американцев. Но каждый дом, каждая кочка и канава таила смерть для юсовцев. На захваченных территориях они сначала стреляли, а уж потом разговаривали. Пендосы боялись всего, что связано с мирным населением. Вы знаете, я заметил такую интересную закономерность. В общем, вкратце ее можно выразить следующим тезисом - американцы за всю свою историю сами выиграли всего одну войну. А теперь подробнее. История Соединенных Штатов Америки, как государства, можно смотреть с 1776 года. В крупных международных войнах американцы до 1915 года участия не принимали. После того, как немцы потопили британский пароход «Луизитания», где погибло около тысячи двести граждан США. Америка ввязалась в европейскую разборку под названием Первая Мировая война. И то можно сказать, что в основном войну вели русские, англичане, австралийцы, канадцы, новозеландцы. Ну, я имею в виду, несли основные потери. Так что участие США там было не самое значительное, и юсовцы подключились так сказать к самому «шапочному разбору». Теперь возьмем Вторую Мировую войну. Когда в нее вступила США? 8 декабря 1941 года и то, после того, как днем ранее японцы разгромили Перл-Харбор. Практически до середины 1944 года японцы давали дрозда американцам. Да, у них не отнять, что они, потеряв значительную часть Тихоокеанского флота, смогли восстановиться и загнать японцев на историческую родину. Вот об этой войне я и говорил, что ее американцы выиграли сами. И то принимали участие и английские, и новозеландские, и австралийские войска. Хотя если бы юсовцы не применили в 1945 году ядерного оружия в Хиросиме и Нагасаки - они бы еще воевали года полтора-два. Это еще раз доказывает, что пендосы, которые трубят по всему миру о правах человека, о ценности жизни, о правилах ведения войны, сами же их и нарушают. Дальше еще приведу доказательства своего утверждения. А высадка в Нормандии? Частенько, еще перед нынешней войной, по кабельному телевидению смотрел канал «Дискавери», «Дискавери - Цивилизация». Там они себя прославляли как только могли. Утверждали, что США победила Германию, что «День Д» - самая гениальная десантная операция за всю Вторую мировую войну. А о том, что их драли мальчишки дивизий СС, набранных наскоро из Гитлер-югенда, амеры почему-то умалчивали. О том, что Советский Союз понес около 30 миллионов человек потерь, тоже не вспоминается. Теперь возьмем историю после Второй Мировой, так сказать, локальных войн. После победы над фашистским блоком США ввязались в разборку между просоветской Северной Кореей и прозападной Южной. Высадили свои войска, начали немного теснить северокорейцев. Да, не спорю, что на стороне северян воевали наши летчики, наши инструктора готовили диверсантов и части ПВО. Потом в этот конфликт вмешался Китай, в виде одного миллиона своих «добровольцев». И вот тут благословенная и продвинутая Пендосия еле успела унести свои ноги, села за стол переговоров. Потом был Вьетнам. Двадцать лет Америка бухала миллиарды долларов на эту войну. Сколько народу там полегло и стало калеками как физически, так и моральными. Но и там Америка еле успела свои войска убрать. Кстати, юсовцы во Вьетнаме применяли не только напалм, но и дефолианты - химические средства, которые уничтожают листву в джунглях, а также опробывали многие гадости химического и бактериологического плана, чтобы бороться с вьетнамскими партизанами. Отголоски применения такой штуки до сих пор наблюдаются на жителях Вьетнама. Потом амеры стали немного умнее - перестали высаживать свои войска в странах, где происходят конфликты. Теперь пендосы ограничивались продажей оружия, отправкой своих инструкторов и советников. Но мы рассматриваем конфликты, где непосредственно воевали американцы. Потом была «Буря в пустыне». Да, здесь американцы вроде победили, но видимо не до конца. Потому что в 2003-м году опять напали на многострадальный Ирак. Но до сих пор там ведут войну с партизанами. И предлог еще нашли - якобы у Ирака есть ядерное и химическое оружие. И это утверждают люди, которые во Вьетнаме испытывали химическое оружие. Понятное дело, что США хотели наложить лапу на Ближневосточную нефть. А Афганистан… До сих пор я не могу понять - какого рожна они там забыли?! Ведь десять лет почти там были наши войска и ничего там не добились, а до этого там были англичане с таким же результатом. Вообще, с американской идеологией нечего соваться в мусульманские страны. Впрочем, как и с нашей тоже. Я имею в виду с позиции военной силы. А если ты приходишь как друг - мусульмане народ гордый, помнит одинаково и добро, и зло. А вот израильтяне очень ценят военных выходцев из бывшего Советского Союза - потому что это наша идеология - воевать со славянским остервенением, независимо от того, что ты защищаешь. У японских микадо частенько личные телохранители были русские - которые славились своей верностью, отвагой, умением и смекалкой. Но вот у нас, у славян, есть одна плохая черта - ее подметил кто-то из великих, кажется Столыпин - Россия умеет воевать, но не умеет договариваться. То есть мы можем надрать задницу противнику, макнуть мордой в унитаз и вдуть по самые помидоры, но вот пользоваться своими получаемыми преимуществами можем не всегда. Просто становится очень обидно, что на плодах наших побед грели руки и выигрывали в пространственном и материальном плане (контрибуции и т.д.) все, кроме России. Во многих войнах 18-19 столетий, когда Россия выступала в альянсах, все союзники грели руки на завоеваниях и крови русских солдат. К тому же частенько у наших забирали заслуженную победу и награду. Можно привести массу примеров, но не хочу загружаться этим. Я веду к чему - США долго испытывала терпение мира и России в частности. Штаты получат свое, можете не сомневаться в этом. И еще юсовцы вроде придумали такой термин, как глобализация. Я так и не понял, что этот термин означает. Мне кажется, что таким образом нас готовят к единой стране под предводительством США, сотрутся границы, все национальности ассимилируются в одну расу. Единственно, что еще может, останется, так это различие по цвету кожи и разрезу глаз. А также придумают вживлять вод кожу людям специальные микрочипы, в котором вся информация о человеке - таким образом, появится система тотального контроля людей. Хотя глобализация началась и зародилась в Европе, с созданием Евросоюза. Хоть он и экономически противостоял США и Японии, но большинство стран ЕС состоят в НАТО, где главенствует Америка. То есть можно сделать вывод, что Европа объединилась для того, чтобы целиком войти в состав США. Только вот понять не могу, чего им понадобилось в нашей нищей Украине? Донбасс можно сказать истощен, Кривбасс тоже. Крым? Ну, там хорошие рекреационные ресурсы, но после прокатившейся войны, там долго еще придется все отстраивать. Скорее всего, американцам понадобились наши земли. Потому что на территории Украины сосредоточены около 40 процентов всего чернозема Европы. Во время Второй Мировой войны немцы эшелонами вывозили грунт с «ридной Нэньки», а это кое-что да значит. В принципе на плодороднейших землях Незалежной можно снимать по два, а то и по три урожая в год. И у нас, имея такие земли, хлеб закупают за границей. Да еще к тому же у нас дешевая, квалифицированная рабочая сила. Сколько у нас самородков в народе, которые чтобы заработать на опохмел собирают такие приборы, которые изобретаются в американских институтах в течении десятков лет. К тому же украинцы работящая нация. Только благодаря нашему правительству народ живет в нищете или уезжает в поисках лучшей жизни в другие страны. Или им помимо новых рынков сбыта своей продукции - нужны территории, где можно размещать вредные производства. То есть сделать просто-напросто свалку ядовитых и радиоактивных отходов. Еще долго можно обсуждать и спорить о причинах, подвигнувших развязать войну, суть не меняется — борьба идет не шуточная.

С народом в палате, не общался. Что-то не хотелось, почему-то углубился в себя. Все думал, о себе, о будущем. А выслушивать от соседей очередную порцию их страданий не хотелось - своих хватало. А собратья по несчастью сами не очень-то и лезли ко мне, потому что многие, подготавливаясь к операции, спали. Через полчаса зашла медсестра, сделала мне укол и через пару десятков минут уже спал.

Сентябрь. Севастополь, Приморский бульвар. Еще по-летнему жаркое солнце освещало благодатную крымскую землю. В воздухе летали невесомые, блестящие на свету, нити паутины — обязательного атрибута Бабьего лета или «Бархатного сезона». Я иду под руку с Оксаной, впереди бегает мальчик и кормит с руки голубей, которые в Севастополе, кстати сказать, были непуганые. Теплое прикосновение плеча Оксаны казалось вполне реальным. Свежий ветер с моря доносил запахи йода и озона почему-то, хотя дождя не было. Бульвар подозрительно пустовал, ни души. В это время, обычно, еще были туристы и Приморский еще кишел людьми.

- - Володя, у тебя завтра тяжелый день предстоит. Держись, ты у меня сильный.

- - Сильный-то сильный. Соскучился по тебе ужасно. Я хочу к тебе.

- - Ко мне ты не торопись - успеешь еще. Но все равно что-то нужно с тобой делать - иначе ты сойдешь с ума.

- - А что еще можно сделать?

- - Посиди минутку - я сейчас приду. Присмотри за малышом.

Она встала и отошла, покачивая бедрами, которые меня всегда сводили с ума от желания. Через мгновение жена вернулась и тут у меня начался ступор - Оксана стояла с Леной Пименовой.

- - Ну вот, Лена, передаю тебе из рук в руки. - сказала она девушке. - Он твой, но до поры до времени. Придет время, и он тебя покинет - вернется ко мне.

- - Хорошо, договорились. Пока, на земле - он мой.

- - Хм, девчата, а меня спросить не забыли? Я вам что, вещь?! - возмутился я.

- - Поверь, это для тебя самое лучшее. - сказала Оксана.

Лена подошла ко мне и взяла за руку. Помимо воли послушно встал и пошел с ней, не произнося ни слова. Только оглянулся: Оксана смотрела на меня и, повернувшись кругом, пошла к малышу, села перед ним на корточки, что-то ему говорила, вытирала платочком руки и щеки. Вдруг со стороны открытого моря появилась тройка самолетов, которые с гулом пролетели и, сбросив бомбы, исчезли. Раздались четыре взрыва, которые слились в один. Опять оглянулся - на том месте, где была Ямпринцева с мальчиком, остались только дымящиеся воронки. Я истошно закричал, Лена потянула меня за руку и повернула к себе.

- - Спокойно, Володя, спокойно. Я ведь с тобой. Я сделаю все, чтобы ты забыл об этом. Забудь, любимый, забудь ее смерть - это все прошлое. Не отдам тебя. Мы пройдем через все и встретимся, даже скорее, чем ты думаешь.

- - Да что ты такое говоришь? Оставь меня! Я люблю Оксану и останусь с ней!

- - Ладно, давай просыпайся - мы поговорим об этом позже.

Проснулся от того, что медсестра запихивала мне в подмышку градусник. Господи! Что за бредятина сниться начала? Надо быстрее выздоравливать и возвращаться в строй. Там хоть был при деле и уставал так, что засыпал мгновенно, без снов. Ну, ничего, завтра сделают операцию, а там посмотрим. Попросил у сестры снотворное, которое получил минут через пять, спал без снов и задних ног.

Утром проснулся от громко работавшего телевизора, который висел над входной дверью палаты. Передавали новости по РТР. Основной темой было генеральное наступление войск НАТО на Донбасс и о том, что противник вышел на украинско-белорусскую границу. Передавали репортажи с мест боевых действий, показывали вереницы машин и боевой техники, которые стягивались к Донбассу. В общем, драка была грандиозная. Я лежал и молчал: было ужасно обидно и больно. Обидно, что я тут, и не участвую в этом деле, а больно, что наши войска терпят поражение, гибнут ребята, выкидываются миллиарды народных денег. Российские и украинские отцы-командиры еще не научились воевать, но ценой огромных жертв и потерь, на крови они постигали науку побеждать. Знаю по себе - на войне нельзя действовать по шаблону - нужно каждый раз придумывать все новые и новые уловки, маневры и все такое. Труднее всего было воевать с турками - они самые жестокие и безжалостные. Как-то пришлось стать свидетелем, что они сделали с нашими плененными ранеными - пацанов просто раздавили танками, чтобы не возиться. Странное вообще образовалось положение, почти весь мусульманский мир принял нашу сторону, а турки на стороне НАТО, хотя тоже мусульмане. Видимо в потомках янычар взыграли дикие и жестокие инстинкты предков, поэтому они такое вытворяют. Может реваншистские настроения взыграли. В общем, новости были неутешительные. Вы знаете, после всего что пришлось увидеть, узнать, прочувствовать, само понятие «демократия» воспринимается совершенно по-другому. Особенно если это слово звучит в американском контексте. На мой взгляд, это призрачная химмера. Человек связан еще туже и изощренней, чем рабы в Древнем Риме. Самое тяжелое при этом, что индивидуум не чувствует себя лишенным свободы. Изо дня в день, промывают мозг «демократическими свободами», кучами нереализуемых фактически прав и еще большей горой обязанностей. Если фактические рабы привязывались цепями, веревками и другими приспособлениями, то сейчас тебя привязывают «длинным денежным знаком». Самое страшное, что никуда ты от этого не денешься. Для того, чтобы обеспечить себя, близких приходится изо дня в день повторять один и тот же маршрут: дом-работа-дом. Чем мы тогда отличаемся от древних рабов?

В течении трех суток меня подготавливали к операции. Останавливаться на этом периоде не буду - потому что тут мало приятного, да и воспоминания какие-то уж очень смутные. На обезболиваюшем и снотворном всем время — не удивительно.

И вот наступил долгожданный день операции. В принципе, на тот момент мне уже было глубоко пофигу из-за голодания и лекарственных препаратов. Невольно чувствовал себя овощем. Утром, перегрузили на каталку и увезли в операционную. В блоке было светло, и царила стерильность. Что-то вкололи в правую руку внутривенно и через минуту очертания предметов начали расплываться и исчезать. Отрубился. Вам, наверное, покажется, что все время у меня проходило во сне. Не буду переубеждать, потому что так оно и есть - попробуйте сами с пулей в позвоночнике в состоянии бодрствования побыть. Сон у меня был единственное спасение.

Проспал около суток. Потом был период отходняка от наркоза, который занял еще около двух суток. В общем, неделя прошла как в бреду, но не почувствовал особых улучшений, только постепенно исчезала саднящая боль в позвоночнике. Потом мне сообщили, что иду на поправку, но придется приложить максимум усилий, чтобы научиться ходить. Но с этим торопиться не стоит, пока врач сам мне не разрешит. Говорят, что обострение боли - это уже путь к выздоровлению.

Глава 3.

Открылись тяжелые дубовые двери приемного покоя 970-го Военного госпиталя Северо-Кавказского военного округа, что находился в Ростове-на-Дону. Оттуда вышел парень лет 22 - 23 в потертом украинском камуфляже, со знаками различия морской пехоты ВМФ Российской федерации. Камуфляж был штопан-перештопан, но, несмотря на всю общую потертость и изношенность он был чист, а человек, который был в него одет, шел с достоинством, свойственным фронтовикам. На плечах у парня были лейтенантские звезды, покрытые зеленой краской. Он нес с собой вещмешок и черный целлофановый пакет. В его осунувшемся лице можно было узнать лейтенанта Свешникова Владимира Анатольевича, то есть меня.

Прошло девять месяцев с того момента, как я попал в Москву на операцию в клинику Бурденко. На этом периоде останавливаться не хочу - потому что ничего интересного и хорошего не произошло, кроме того, что операция прошла успешно. Потом меня отправили в Ростов - на реабилитацию. И не далее как вчера, прошел военно-врачебную комиссию и был признан годным к военной службе. Таким образом, я возвращаюсь в действующую армию, но пока получил только предписание прибыть в Москву - в Главный штаб ВМФ. А там уже в управление кадров для получения распределения. Очень много сил было положено, чтобы снова встать на ноги. Не буду мучить этим читателя, потому что многие меня не поймут или подумают, что, мол, решил себя показать эдаким Мересьевым.

Я шел по улицам Ростов и наслаждался свободой. Жаркое июньское солнце грело не в свою память и даже немного взмок в камуфляже. Город не был еще тронут войной, и по улицам ходили девушки. Наша прекрасная половина уже давно поснимала с себя зимнюю одежду, одела все короткое и обтягивающее. Они шли мне навстречу и улыбались. Сам не знаю почему. Может быть потому что моя походка еще была не совсем твердой. Иногда приходилось присаживаться на первую попавшуюся лавочку, чтобы избежать конфуза - естественная физиологическая реакция мужского организма на женщин или, так сказать, «торчащее обстоятельство». До поезда у меня еще было около двух часов, и решил пройтись по центральной части города. Посидел в кафе, покушал мороженого, которое не ел уже чертову сотню лет, попил кофе-мокко. Официантка, которая меня обслуживала, сначала смотрела с нескрываемым недоверием и когда принесла мне заказ - потребовала сразу расчет. Деньги у меня были - потому что за время боев и лечения скопилась довольно-таки приличная сумма, которую кидали на счет в Сбербанке Российской федерации. Когда выписывали, мне вручили пластиковую карточку и конверт с пин-кодом. Во время прогулки по городу, сразу нашел нужный банкомат, снял некоторую сумму на нужды в дороге. Так вот, когда официантка потребовала расчета, я достал пачку денег и отсчитал ей нужную сумму. Отношение сразу переменилось.

- - Вы с фронта?

- - Нет, я только из госпиталя выписался. А что?

- - Да просто сейчас много похожих на вас внешностью тут бродят, назаказывают, наедят, выпьют, а потом платить не хотят. А что с вами случилось?

- - Да так, американцы подстрелили под Севастополем.

- - Бедненький, может еще что-нибудь хотите? Вы не волнуйтесь, за счет заведения.

- - Да нет, спасибо большое.

- - У меня муж тоже воюет, - грустно сказала она. - Он сейчас где-то под Минском. Уже месяц как от него не получала писем. Чуть что - я сразу к новостям - а вдруг его покажут.

- - Не волнуйтесь - напишет, он просто, наверное, так занят, что просто времени не хватает, по себе такое знаю.

- - А у вас есть жена, дети?

- - Была, мы служили вместе - она погибла во время бомбежки. Спасибо вам на добром слове - пойду я, а то на поезд опоздаю. Всего хорошего.

Посмотрел на нее, вроде красивая женщина, но она любит только одного и ждет только Его писем. Не знаю, наверное, только наши женщины способны на такое - ждать и верить, что мы вернемся. Вообще, мне кажется, если нормальная женщина видит и понимает, что ее мужу или парню плохо сейчас, она всегда его поддержит и не бросит, при условии, что любит. Любовь - это, мне кажется, способность человека, не раздумывая отдать свою жизнь за любимого человека. У меня была такая возможность, но воспользоваться не сумел. Это было в Севастополе, при бомбежке. Я должен был «словить» тот осколок, а не Оксана. А получилось наоборот. До конца своей жизни - короткой ли, длинной ли, не смогу себе этого простить. Мне кажется, что отдать жизнь за любимого человека - это высшая доблесть, которая есть у мужчины. Но с другой стороны - высшая доблесть мужчины - это защитить свою семью, выжить и победить. А погибнуть ни за понюх табаку - это просто глупо. Тот осколок, что убил Оксану - лишил меня сразу двух любимых людей - жену и нашего не родившегося малыша. Вы подумаете, что у меня на этой почве крыша поехала. Может вы и правы, но хотел бы на вас посмотреть в такой ситуации. Зато уже хожу своими ногами - это, слава Богу, моя заслуга. Чуть позже получу назначение и поеду снова воевать, мстить за Оксану, за малыша, за Пегрикова, за остальных ребят, что не смог вывести, которые полегли в скалах Фиолента. Да и какой нормальный мужчина допустит, чтобы враг топтал нашу землю.

Я ехал в маршрутке, которой управляла женщина. Она включила радио и настроила на новости. Диктор какого-то местного радио сообщил приятным глубоким контральто: «По состоянию на 24 июня 2006 года сложилась следующая обстановка: НАТОвские войска перешли государственную границу Беларуси. На территорию России американцы и натовцы не посмели сунуться. Таким образом, территория Украины оккупирована полностью. Сейчас истекали кровью войска антинатовской коалиции, в которую входили: Россия, Украина, Беларусь, КНР, Молдова, Северная Корея, Индия, Вьетнам и еще некоторые страны Ближнего Востока. Так вот, под флагом борьбы за территориальную независимость Украины, Беларуси, Молдовы объединились страны недовольные экспансией Соединенных Штатов Америки и НАТО. Были подписаны договора между вышеуказанными странами о военной взаимопомощи, ввели общий стандарт вооружений. Так как, по мнению Межнациональной комиссии по вопросам вооружений и техники, которая была создана после подписания этих договоров, российское вооружение оказалось самым лучшим, то в военно-промышленный комплекс Российской федерации сразу потекли огромные денежные средства. Огромные заказы на новые образцы оружия и техники. Заводы и фабрики военно-промышленного комплекса работали круглые сутки, чтобы обеспечить коалиционные войска всем необходимым. Очаги вооруженного сопротивления возникали в разных точках земного шара. В Украине организовалось повстанческое движение, которое наносило удары по коммуникациям натовских войск. На оккупированной территории организовывались раздачи гуманитарной помощи местному населению. Были люди, которые брали, а были и которые не брали подачки дяди Сэма. Турки и американцы особо не церемонились с местным населением. Особенно элита турецких войск - воздушно-десантные части. Американская администрация начала подготовку к проведению выборов Президента Украины и формированию Кабинета Министров. Сами понимаете, что у руля власти станет Ющенко и его приспешники. Также американская администрация приступила к разработке новой Конституции Украины, а также законодательства...» Я не выдержал и выключил приемник, тяжело дыша. Женщина удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала. На следующей остановке вышел и решил дойти пешком — недалеко осталось.

Проходя по горячему почти мягкому от солнечных лучей асфальту, разум терзали разные мысли. Вот опять американцы учат нас жить. Ну, ведь недаром есть такая поговорка: «Что русскому хорошо - то немцу смерть.» То есть многие принципы американской демократии в России неприменимы, исходя из национальных особенностей русского характера. Ну, почему им не сидится на своем континенте? Спокон веков славяне жили при авторитаризме. А когда появляются демократические свободы либо повальное воровство начинается, либо просто не знаю куда все эти «демократические свободы» девать — ведь обычно при этом нет денег и все давно растащили. Нашему славянскому характеру всегда нужна жесткая рука. Без нее мы начинаем рвать друг друга, вот и получается, кто в лес, кто по дрова. Обиднее всего то, что потом объединяемся только перед лицом общей опасности. Например как нашествие Золотой орды, поляков. А теперь мы объединяемся для отпора заокеанскому супостату. И мы ему накостыляем — это к гадалке не ходить. Вот только надо собраться силами, разозлиться, закатать рукава, поплевать в ладони, а уж потом только дрантя полетят от врага. Вы знаете, иногда мне кажется, что если представить наши народы в виде какого-нибудь былинного богатыря, который случайно столкнулся с поездом-НАТО и останавливает его. Уперся, поднатужился, устоял от удара, а его по инерции волочет по земле. Наступит момент, когда оба остановятся и тогда наш силач начнет толкать паровоз обратно откуда пришел. Ну, хоть так, немного неуклюже, мне кажется. Зашел в первый попавшийся гастроном, купил бутылку минералки, в три глотка осушил и только после этого более ни менее успокоился. Подошел к остановке, спросил у прохожишь как добраться на вокзал, сел в маршрутку и поехал.

Ну, вот и доехал, наконец-то. Думал, что дорога никогда не закончится. До отправления поезда еще сорок минут, так что можно еще прогуляться, так сказать, в окрестностях. По самому вокзалу ходили усиленные патрули милиции и комендатуры. Первый же милицейский патруль меня остановил проверить документы. Так как я был с вещмешком - препроводили на опорный пункт для досмотра. Пока рылись в моих нехитрых пожитках, дежурный проверил мои данные по электронной картотеке Федерального розыска. Там конечно же меня не нашли. Потом позвонили в госпиталь, откуда меня выписали - там подтвердили, что да, выписался. Дежурный старший лейтенант извинился, и меня отпустили.

Справился у ментовского старлея о военной комендатуре путей сообщения. Надо ж было билет взять. Коменда оказалась на втором этаже трехэтажки напротив здания вокзала, через площадь. За стеклом дежурки сидел лысый старший прапорщик кавказской внешности. Я представился и рассказал о цели своего визита. Прапорщик потребовал документы и долго их изучал. Потом открыл толстую общую тетрадь и начал что-то в ней заполнять. Окончив свою писанину в талмуде, выписал какой-то листок, расписавшись, шлепнул печать и молча протянул мне вместе с той тетрадью. Расписавшись в журнале возле галочки, я взял документы и листок, поблагодарив, вышел на улицу и направился к военным кассам.

Когда снова пересекал площадь - на встречу попался комендантский патруль. По привычке, отдав честь, пошел дальше, но меня догнал боец и, представившись рядовым Лагуновым, попросил подойти к начальнику патруля. Только вот этого не хватало! Достали эти комендачи! Подошел к начальнику патруля и представился, капитан - начальник патруля, тоже. Он потребовал документы и, изучая их, попутно расспрашивая о цели пребывания в Ростове.

- - Я вынужден вам записать замечание, товарищ лейтенант, - сказал мне капитан.

- - За что? Что я нарушил? - возмутился я.

- - А вы себя со стороны видели? У вас полевая форма неуставного образца, потертый весь. Вы позорите статус военнослужащего. И судя из документов - вы после лечения, а где у вас красная планка о тяжелом ранении?

- - Слышь, капитан, ты че, ох…ел? Ты вон какой, весь выглаженный, упитанный, а посидел бы в севастопольских окопах - я б на тебя посмотрел. А планка о ранении… После войны носить буду, чтобы дети таких тыловых уродов как ты мне в трамвае место уступили. Ты хоть раз под обстрелом был?! Пацаны Там кровь проливают, а ты, урод, за спинами их прячешься. Нашел место потеплее и жопу примастырил…

- - Взять! - крикнул капитан двум своим бойцам. Видя, что начали собираться люди и не только в штатском.

Не долго думая, огрел вещмешком одно солдата и ногой ударил в грудь другого. Пока капитан пытался вытащить свой ПМ из кобуры - дал ему прямой в лицо. Тут подскочил старлей в черной титановке и краповом берете с четырьмя орденскими планками. Явно, что из Украины. Он быстро расправился с подбегавшим вторым патрулем комендачей. Потом повернулся ко мне.

- - Ноги в руки и побежали, пока не повязали!

Я схватил вещмешок и побежал за старлеем. Мы бежали на перрон, там отправлялся какой-то поезд. Заскочили на ходу в предпоследний вагон, несмотря на крики проводницы. Быстро сунул ей две тысячные купюры - чтобы она успокоилась. Вагон был купейным, завалили в первое купе. Там сидела женщина средних лет с двумя девочками лет по семь-восемь. Они испугались, когда ворвались двое потных и запыхавшихся военных. Пока восстанавливали дыхание, знаками показали женщине, чтобы молчала, приложив указательный палец к губам.

- - Валера, - представился старлей, когда немного восстановил дыхание и протянул руку для рукопожатия.

- - Володя, - пожал ему руку в ответ я.

- - А классно мы этих уродов умыли, - подмигнул Валера.

- - Ага! А теперь остается установить, куда мы едем.

- - Та да. А тебе далеко?

- - В Москву. А тебе?

- - Тоже. Значит по пути.

Наш разговор прервала зашедшая в купе проводница.

- - Так мальчики, вам куда? - строго спросила она

- - В белокаменную, тетенька. - ответил я. - А что это за поезд?

- - Ростов - Москва. Что это вы прыгаете в поезд и сами не знаете, в какой? Я думала, вы опаздываете.

- - О, Валера, смотри, как нам повезло! Только у нас билетов нет. Мы ж как-нибудь договоримся?

- - Да договоримся, - встрял старлей. - Не так ли? Вы ж не сбросите с поезда двух таких хлопцев как мы?

- - По пять тысяч с каждого, и можете оставаться в этом купе.

Валера присвистнул - А чего ж так дорого?

- - А я как - будто не видела от кого вы «опаздывали». - хмуро сказала проводница.

- - Ну, по пять так по пять. - сказал вэвэшник доставая деньги из нагрудного кармана.

Девочки и женщина в купе первое время смотрели на нас с опаской. Первые десять минут прошли молча. Потом Валера предложил выйти покурить. Мы вышли в тамбур и закурив, разговорились о службе. Валера служил в спецназе Внутренних войск МВД Украины. Воевал под Киевом потом попал в окружение, вырвался. Получил ранение и его отправили в тыл. В Ростове-на-Дону лечился, а в Москву ехал, как и я за распределением.

Он рассказал о своей семье. У него осталась жена и сын в Киеве. Что с ними стало старший лейтенант не знал. Видно было, что это его беспокоило.

В 7.30 утра следующего дня мы были уже в Москве. На перроне Казанского вокзала, обменялись с Валерой на всякий случай адресами, хотя знали, что могут туда не вернуться. Мне предстояло добираться на станцию метро «Красные ворота» в Большой Козловский переулок, в Главный штаб ВМФ. А Валере на Красноказарменную улицу — в Главный штаб ВВ МВД РФ, то есть на метро «Авиамоторная». Так как ни он, ни я Москвы не знали — мы расстались здесь. Москва нас встретила своим обычным муравейником людей. На нас не особо обращали внимание, так как людей в форме было достаточно на улицах.

Поспрашивав у местных таксистов, решил пройтись пешком. Хачики-таксари предлагали подвезти, но при этом заломили космическую сумму — пришлось отказаться. Потому что сидение в поезде изрядно наскучило и хотелось поглазеть на людей, которые не видели еще войны. Такое ощущение, что войны вообще нет. Все как обычно.

Ближе к полудню добрался до Главкомата ВМФ. Это трехэтажное здание, от него так и веет казенщиной. Когда вошел в вестибюль ко мне подошел капитан-лейтенант в парадной форме. Отдав воинское приветствие, изложил ему цель своего визита. Каплей посмотрел на меня с некоторым отвращением. Сделал замечание по поводу моей формы, типа сюда за назначением приходят в парадке. А откуда ж мне ее взять? Капитан мне сказал, что не пустит в таком виде. Я уже начал закипать. Меня настолько взбесила сытое презрение этого урода. Невольно поставил вещмешок на пол и приготовился к драке, как тут подошел подполковник.

- В чем проблемы, товарищ-капитан лейтенант? - спросил он у дежурного.

- Товарищ капитан второго ранга, этот лейтенант не имеет никакого уважения к старшим по званию, имеет внешний вид дезертира, как я могу его пустить в управление кадров? - начал канючить каплей

- Так, капитан, я подполковник — это раз. Во — вторых — отойдем в сторону. Субординацию еще никто не отменял.

Подполковник мне подмигнул, что в его лице показалось знакомым. Мой неожиданный заступник отвел дежурного в сторону, что-то ему рассказывал, тот сначала покраснел, потом приложил «лапу к черепу» и ушел. Подпол подошел ко мне.

- - Ну, здоров, лейтенант. Я смотрю, ты встал все-таки на ноги. Молодец! Что, не узнаешь? Я твой сосед по палате в Хосте. - сказал подполковник, подавая мне руку для пожатия.

И вот только сейчас я вспомнил, что это — Магашов.Просто очень смутно помню период пребывания в Хосте. Тем более, что сейчас его в морской форме не узнать. Тогда, в больничном халате и тапках, он был каким-то по-домашнему простым. А сейчас — орел.

- Здравия желаю, товарищ подполковник! Вы ж сухопутником были? Как вы сюда попали?

- Да после расформирования Севастопольского оборонительного района все части подчинили Главкомату ВМФ. И тут меня заставили переодется. А ты-то что тут делаешь?

- Прибыл для получения назначения. А там — куда пошлют.

- Ну пойдем, покурим, и ты мне все расскажешь.

Мы вышли во внутренний двор и направились к небольшой беседке, которая была курилкой. Магашов достал пачку «Явы», предложил мне сигарету и сам закурил. Пробеседовали около часа, подполковник все выспрашивал что я умею, где служил и так далее.

- - Вот что, Володя, сейчас мы пойдем ко мне в гостиницу, ты там оставишь свои вещи, я тебя, босяка приодену и пойдем на прием к одному человеку. Аттестаты у тебя при себе? Вот и хорошо. Ну, идем.

Пришлось пройти еще несколько кварталов и зайти в какое-то общежитие. На четвертом этаже находилась комната Магашова. Я положил вещмешок и пошел в душ — хотелось смыть с себя запах больницы, который невольно везде меня преследовал. Да и после дороги хотелось снять усталость.

После душа снова оделся в камуфляж и подполковник снова куда-то меня повел. Подошли к КПП какой-то воинской части. Магашов показал пропуск и, кивнув на меня, сказал солдату, что это с ним. Через плац стояло двухэтажное здание, куда мы и направились. Это был штаб части. Когда зашли туда к нам подошел солдат и представился посыльным по штабу. Он вежливо поинтересовался целью нашего визита. Через несколько секунд к нам подбежал капитан в камуфляже и представился дежурным по части капитаном Воронцовым. Тоже поинтересовался зачем мы прибыли. Магашов небрежно поинтересовался на месте ли командир и дежурный офицер нас провел на второй этаж к двери с табличкой: «Командир части п\п-к Гаевой В.Н.». Подполковник сказал мне подождать за дверью, типа он меня пригласит, а сам зашел в кабинет. Откуда послышались радостные восклицания и звуки похлопывания. Минут через двадцать меня позвали. Попросил разрешения, зашел, представился, подошел к столу. Гаевой встал , пожал руку и предложил присесть.

Через десяток минут в кабинет зашел невзрачного вида майор. Командир части дал ему команду поставить меня на вещевое довольствие, обеспечить всем, что положено и доложить. Я в сопровождении майора пошел сначала в строевую часть, подождал, пока там состряпают необходимые выписки. Через два часа у меня не хватало рук, чтобы перенести все, что выдали. Потом целый вечер в комнате у моего неожиданного покровителя, посвятил подгонке и доводке обмундирования. Непривычно было прикреплять к тулье фуражки двухглавого орла и нашивать знаки с триколором, и вообще сознавать, что эта новая форма — твоя. Ведь привык к трезубцам и желто-синему флагу.

4.

Утром позавтракали и направились в Главкомат. Непривычно было в новой парадной форме. Даже как-то и тесновато в ней. Куда привычней камуфляж.

В Главкомате царила всегдашняя, как мне казалась, беготня и неразбериха. Люди в форме ходили с озабоченными лицами, папками бумаг. У главного входа ходили два морских пехотинца в касках, бронежилетах и с автоматами. Возле здания стояли два БТРа аккуратно выкрашеных и еще несколько кунгов со спутниковыми антеннами.

Магашов повел меня на третий этаж и в какой-то кабинет, где сидел здоровенный капраз. Когда зашли, он что-то писал, потом отложил писанину в папку, а ее положил в сейф. И только тогда он встал и за руку поздоровался с каждым из нас. Это был начальник Главного разведывательного управления ВМФ капитан 1 ранга Леонтьев. Магашов представил меня и рассказал, что хочет забрать меня к себе и попросил в этом содействия. Леонтьев коротко распросил, о том куда меня направили и, узнав, что в распоряжение Начальника ГУК ВМФ, снял трубку телефона внутренней связи, набрал номер и начал разговор. Быстро договорившись, меня отправили в ГУК, получить необходимые документы для поступления в распоряжение Начальника ГРУ ВМФ.

Через час все необходимые формальности были утрясены. Магашов зашел в отдел кадров ГРУ, а мне приказал подождать в коридоре. Минут через двадцать он вышел и предложил сходить пообедать. Зашли в буфет Военторга при Главном штабе ВМФ. Сели за столик у окна. К нам подошла официантка и положила меню. Пока выбирали себе блюда она стояла и терпеливо ожидала. Приняв заказ — она удалилась.

- Товарищ подполковник... - начал было я.

- Можно Петр Михайлович, когда на едине.

- Петр Михайлович, а почему вы за меня мазу тянете? Я ж вам вроде никто.

- Давай я тебе позже расскажу? Сейчас не время и не место. Приедем в учебный центр — и все узнаешь.

- Как скажете, Петр Михалыч. Интересно, а куда Валеру отправили?

- А что за Валера?

- Да Валера Зарубин — старлей-вэвшник, с которым я в Ростове от патруля отбивался, а потом вместе ехали в Москву.

- Расскажи-ка мне о нем.

- А что тут рассказывать? Только о той информации, что он мне поведал. Закончил Харьковский институт ВВ МВД Украины. Потом служил около года в «Барсе», потом в Киевской 21-й отдельной бригаде оперативного назначения. Вроде, в батальоне специального назначения. Воевал под Киевом. Получил ранение и, как и я, после излечения направлялся в Москву на распределение. Только в ГУК ВВ. Жена у него и ребенок. Потерял с ними связь. Вот и все, что могу о нем сообщить.

- Ну хорошо. Давай, хавай и поедем. Нам еще долго добираться к месту.

После того, как пообедали, Магашов кому-то позвонил по мобильному и через десять минут подъехал обыкновенный армейский УАЗик. Подполковник сел спереди, а я сзади. За рулем был ефрейтор — парень лет двадцати пяти. Поехали куда-то по бесчисленным улицам Москвы. Через минут двадцать поездки меня сморил сон. Удобно устроившись на заднем сиденье — сладко заснул.

Я сжался на дне траншеи, кого-то силой пригнув рукой за шею, лицом вниз. Кто это был из-за каски не разобрать.. Американская тяжелая артиллерия обрабатывала наши позиции. Земля содрогалась от разрывов снарядов. Казалось, что неведомый великан идет своей тяжелой поступью. Рядом раздался взрыв и нас засыпало землей. Но вдруг все сразу прекратилось.

Отпустив шею бойца, мы встали и начали отряхиваться. Боец поднял голову — из под каски на меня смотрела Оксана.

- Ну, как ты, любимый? Живой?

- Все хорошо, Ксюш. Как вы там без меня? Я ужасно соскучился.

- Я знаю, мы тоже по тебе скучаем. У тебя сейчас начнется новая и очень интересная жизнь. Так что тебе будет не до меня. Ты у меня молодец, выкарабкался из болячек. Теперь ты сто лет проживешь. А когда совершишь то, что тебе предначертано судьбой — тогда и на покой можно, но не на вечный.

- А что мне предстоит совершить?

- Не торопи судьбу, милый. Ты все узнаешь, со временем. Уже первый шаг к этому ты сделал. Скажу так, что все только начинается. Тем не менее, я всеравно тебя очень люблю. Напомни еще раз Магашову о Валере Зарубине. Вы теперь с ним одной ниткой связаны. Ладно, любимый, мне пора.

Она меня поцеловала. А сама вынула пистолет из кобуры и легким невероятным прыжком с места перемахнула через бруствер. Я встал и увидел как она бежала навстречу противнику. Неведомая сила сковала мое тело. Взрыв снаряда скрыл Оксану и сквозь пелену пыли было видно как она осела и упала ничком. Повернув голову — увидел рядом с собой Пегрикова. Он держал в левой руке РПК, а правой пихал меня в плечо и почти кричал мне: «Лейтенат!!!» А сдвинуться с места не получалось, хотя было непреодолимое желание броситься к жене. Осталось только кричать. Кричать от боли, от отчаяния и бессилия что-либо изменить. Толчки Пегрикова стали увесистее...

Оказалось, что меня толкал Магашов - приехали на место. Уже было темно. Местность была для меня незнакома. Это был обыкновенный военный городок с плацем, казармами и остальными зданиями армейской инфраструктуры.

- Ну вот, приехали. Володя, ты чего так орал во сне? Приснилось что-то? Ничего, скоро ты совсем без снов будешь спать. Я тебе это гарантирую!

- А где мы, товарищ подполковник?

- Это база специальной подготовки ГРУ. Ну об этом, после.

Мы подъехали к трехэтажному зданию, где у входа висела табличка «Штаб войсковой части № ...». Когда вылезли из машины — к нам из штаба вышел крепкого вида офицер в камуфлированной форме, в темноте звания не разглядел. Он представился Магашову дежурным по Центру капитаном Розановым и доложил, что все готово к нашему прибытию. Офицер спросил у шефа о распоряжениях и разрешения идти — после чего удалился в дежурку. Мы поднялись на второй этаж. Кабинет оказался небольшим и по — армейски скромным по обстановке: платяной шкаф, шкаф для книг, два стола поставленные буквой «Т» и четыре стула. Мой новый начальник сел за стол, а мне указал на место у основания «буквы Т».

- А теперь мы можем нормально поговорить. - сказал Магашов. - Хочу немного рассказать о твоей новой службе. Я командир новообразованного подразделения особого назначения ГРУ «Двина». А теперь слушай меня и не перебивай. Думаю, ты понимаешь, что то о чем тебе сейчас будет рассказано разглашать не стоит.

- Так точно, товарищ подполковник.

В общем, он около часа рассказывал о моей новой службе. Деятельность этого подразделения связана с проведением диверсий и террактов в тылу противника. Но это не значит, что мы только «пускаем под откос поезда» - в круг задач входит еще и сбор разведданных, самостоятельный анализ, планирование и реализация террактов. Сейчас у меня начнется полугодовой период спецподготовки. Численность и структура подразделения держится в строжайшем секрете. Для выполнения задач обычно используют так называемые «боевые двойки». Таким образом из всего подразделения ты знаешь всего двоих человек: Магашова и своего напарника. Период спецподготовки проходит тоже в паре, с кем будешь выходить на задачу. Чтобы за полгода двойка притерлась друг другу не только в профессиональном плане, но и еще в моральном. Как оказалось, Магашов не случайно меня встретил в Главке ВМФ. Он заприметил меня еще в госпитале, в который сам попал после очередного рейда в тылу противника. А то, что он рассказал о своем месте службы во время их беседы в госпитале — это была легенда. У меня сразу возник вопрос по поводу «новообразованного» подразделения. Оказалось, что Магашов начинал службу в спецподразделении «Каскад» и имел опыт ведения борьбы с партизанами и тому подобное. Поэтому его назначили на формирование «Двины». Но сразу возникает вопрос, «Каскад» - КГБшное подразделение, как же шеф оказался в ГРУ МО? Ответ прост: когда при развале Союза «Каскад» расформировали — его перевели в МО. Оно и понятно, если человек умеет бороться с партизанами, то сможет организовывать и обучать людей для партизанской борьбы. Интересно, чем же моя скромная персона привлекла его внимание. Оказалось, что из нашей бригады выжило тогда всего около десятка человек. Из всех выживших по всем параметрам подоходила лишь моя кандидатура. Магашов еще раз начал расспрашивать о Зарубине. Пришлось ему повторить известную информацию.

Наконец шеф встал из-за стола, мы вышли из кабинета. Когда спустились к дежурке на первый этаж, нас уже поджидал небольшого роста, кряжистого вида сержант. Магашов ему приказал меня сопроводить и разместить.

Вышли на улицу и двинулись через плац к пятиэтажной казарме. За ней располагался блок общежитий для офицерского состава центра. Общага внешне ничего особого из себя не представляла — обыкновенная пятиэтажка блочного типа. Когда на две-три комнаты отдельная кухня, санузел и душевая. Вслед за провожатым поднялся на второй этаж. Сержант открыл дверь с номером 230, включил свет и пригласил войти. Я зашел, а сопровождающий куда-то вышел. Комната тоже изысками не отличалась: две кровати, шкаф, стол, пара стульев, телевизор и графин с водой на столе. Наконец вернулся сержант — принес комплект постельного белья и одеяло. Торопливо отдал принесенное, предложив в случае какой-либо нужды обращаться к нему, распрощался и ушел.

Расстянувшись на не расстеленной кровати, наконец-то более ни менее смог расслабиться и переварить полученную информацию. Интересно получается: раз ты смог выжить в той передряге и тебе повезло не сдохнуть — значит ты достоин попасть в элиту спецназа ГРУ. Ну ничего! А, в принципе, какая разница, где служить? Дальше передка не пошлют. Хотя, тут могут отправить дальше. И причем, гарантированно отправят — такова нынче у меня специфика службы. А что за спецподготовка? В чем она заключается? Бегать по полосе препятствий с банданой на башке и измазанной ваксой мордой? Ну это только в фильмах показывают. Боевой опыт уже имеется — что они мне нового смогут показать? Как расстяжки ставить? Так это я умею. Как их обезвреживать? Тоже дело не особо хитрое при определенной сноровке и навыках. Драться в рукопашной? Обычно в драке все приемы забываешь. И надо быть совсем конченым долболобом, чтобы умудриться потерять автомат, пистолет, гранаты, штык-нож и вступить в рукопашку. Самый лучший прием рукопашного боя — это автомат Калашникова. Ножи метать научат? А зачем их метать? Хочешь в драке потерять его — метни в противника — всеравно не попадешь. Тем более, что штатные штык-ножи от «калаша» очень хрупкие и ломкие. Их не сильно и пометаешь. Да и зачем это «чинганчгукство»? (вот слово-то завернул) Неужели у нашего родимого спецназа не найдется приборчика для бесшумной стрельбы? Думаю найдется. Бегать и прыгать скорее всего придется. В принципе, неплохо. Надо встряхнуть «госпитальный жирок». Да и задержался я что-то в тылу. Нет привычной тяжести автомата в руках или на плече. И при этом чувствуешь себя реально голым и беззащитным. Уже много раз ловил себя на том, что когда просыпаюсь шарю рукой в поисках моего верного АКС-74. И неизвестно еще, когда выдадут оружие. Володя, чего ты зациклился на этой железяке? Погоди, стоп! Нельзя так говорить о друге. Эта «железяка» тебе не раз жизнь спасала. И пока он в твоих руках — не предаст — пока патроны не кончатся. Видимо такое тесное обращение с оружием так уже вошло в твою жизнь, как в мирное время, например мобильный телефон. А теперь встаем и стелим постель. Надо спатки ложиться — завтра будет новый день. И неизвестно, что он мне готовит.

Постельное белье было на удивление чистым и не застиранным, но всеравно с тавром войсковой части. Застелил койку как в свое время старшина в Десне учил. Он кровать называл «крОвать», подушку - «пОдушка», постель - «пОстиль».

Быстро приняв душ, лег спать. Как все-таки приятно вот так лежать. Оксанки не хватает рядом. Ужасно не хватает! Пытался вспомнить запах ее волос, тела. Вспомнилась ночь перед ее гибелью. Как моя любимая расплакалась, когда сказала, что ждет ребенка. Она была счастлива в этот миг и была похожа на маленькую девочку, у которой отобрали куклу, а потом взамен дали огромного плюшевого медведя. Во всяком случае, я смог ее сделать счастливой хоть на миг. Невольно вспомнилась наша первая ночь, когда мы стали близки. У меня никогда такого не было! Не в сексе дело. Тогда это было не занятие любовью, или траханье, или еще что. Я — ЛЮБИЛ свою Единственную и Любимую Женщину. В такие моменты ты только начинаешь понимать, какое это неземное наслаждение быть одним целым с любимой и любящей тебя женщиной. Ничего, во сне Оксана говорила, что все только начинается. Видимо, она права — с завтрашнего дня все и начнется. Буду мстить за нее только уже другими способами.

Вдруг мысли стали тяжелеть. Согревшись под одеялом — разомлел после горячего душа. Глаза сами по себе закрылись, как-будто жили отдельной жизнью или давали мне понять: «Чувак! У тебя завтра трудный день! Набирайся сил!» Ну, тут ничего уже не поделаешь, раз организм просит отдыха. Заснул.

5.

Утром как обычно подъем в 6 утра. Десять минут на утренний туалет — все, готов к «труду и обороне». Только куда идти не знал, поэтому, одевшись в полевку, пошел к штабу. На плацу делали зарядку бойцы батальона обеспечения Центра. Группы с голым торсом бегали по территории. Один я «не пришей … рукав». Подошел вчерашний сержант и отвел в офицерскую столовую, где накормили весьма недурным завтраком. Надо отдать должное — харч был хорошим.

Ко мне подошел Магашов с каким-то капитаном. Поздоровилсь за руку.

- Ну, что? Готов приступить? - сказал мне шеф. - Вот, прошу любить и жаловать, капитан Марченко, твой инструктор по физподготовке. Сейчас поступаешь в его распоряжение.

- А кто мой напарник, товарищ подполковник? - спросил я.

- Этот вопрос мы сейчас улаживаем. Думаю завтра вы уже будете вместе готовиться. Сергей Иванович, начинайте. - обратился он к капитану.

Капитан повел на спортгородок. Видимо, хотел посмотреть мою физическую подготовленность. Потом мы с ним нарезали круги по территории. В общем, первая половина дня была посвящена всякого рода физическим изошрениям. К обеду — уже еле передвигал ноги. Сегодняшний сеанс бега и силовых упражнений на Марченко никак не отразился — видимо ему это привычно. Это не то, что наши начфизы с «зеркальной болезнью». Потом был сытный обед, еще час на отдых и потом капитан передал меня майору Свиридову — инструктору по подрывному делу. Мы с ним направились к инженерному городку. Пока шли разговорились о растяжках, «лепестках», ОЗМках и всякой остальной противопехотной штуке. Оказалось, что я почти ничего об этом не знаю. Даже поспорил с майором. Когда пришли на место, Свиридов предложил отыскать поставленную им растяжку. Разумеется, что она учебная — из сигнальных ракет. Майор указал мне примерное направление. Пока бродил, внимательно всматриваясь в траву, но всеравно наступил на нее и вверх полетела белая ракета. Майор был очень выдержанным и спокойным человеком — ни словом меня не упрекнул. Видимо в его профессии нужны именно такие люди — с «железобетонным» спокойствием и хладнокровием. Сегодня он показал, что я реальный ламер в его профессии. Поэтому, пришлось «попуститься» и слушать внимательно. Мы зашли в небольшой одноэтажный кирпичный домик — здесь располагался класс по подрывному делу. Сегодня изучали типы и разновидности взрывчатых веществ. Под вечер, с опухшей от обилия информации головой, поужинал в столовой и направился к себе в общагу. Дверь в блок была открыта. Из душевой доносился шум воды и пение. «Значит напарника уже привезли!» - подумал я. Зашел в комнату — там уже была застелена вторая кровать. Под которой лежал черный высокий рюкзак. На стуле висела черная «титановка» (форма спецназа ВВ МВД Украины) с погонами старшего лейтенанта. За моей спиной открылась дверь. Вошел напарник.

- С легким паром, Валера! - сказал я, радостно улыбаясь. - Вот не думал, что здесь свидемся!

- Здоров, старичок! Как жизнь? - пожимая руку, одновременно обнимая меня.

- Ну, вот и встретились. - сказал неожиданно вошедший Магашов. - Заставил ты меня, Валера, напрячься, чтобы из другого министерства тебя перевести. Так что, ты сейчас в бессрочной командировке в другом министерстве. Завтра начнете уже готовиться по нормальному варианту. Ну все, я пошел.

Шеф ушел. А мы еще до полуночи болтали, несмотря на мою усталость. Валеру хотели отправить в конвойную часть куда-то в Тьмутаракань. Но удивительные возможности связей Магашова вырвали его и отправили в Центр. Теперь с Валерой я должен дневать и ночевать. Мы — боевая двойка.

На следующий день началась подготовка «по нормальному варианту». Целыми днями бегали, прыгали, отжимались, стреляли, метали все, что можно метать. Учились пользоваться системами радиосвязи, начиная от допотопной морзянки, заканчивая спутниковыми системами связи. Водили все, что могло двигаться. Изучали приемы рукопашного боя, особенно в тесном пространстве и приемы уличных драк. Короче говоря, учили пользоваться любой техникой и транспортом. А также, благодаря майору Свиридову, уметь из самых безобидных материалов изготовить взрывное устройство. И заодно как обзвредить при случае чужое такое «добро». Натаскивали по английскому и турецкому языкам. Так прошел месяц. Нагрузки были ужасные. Было тяжело. Но еще силы и терпения хватало. Но надолго ли?

Был прекрасный воскресный день. Я лежал в кровати и штудировал турецкий язык, так как скоро будет зачет. Валера точил свои метательные ножи, которые изготовил еще будучи школьником. Они в свое время спасли жизнь и ему, и его жене. Я лично пользовался НР-2 — ножом разведчика. Скрежет металла по точильному бруску уже давно меня не беспокоил. Первое время раздражал, но постепенно привык. Да и углубление в грамматику турецкого языка этому весьма способствовало. В комнату постучали, Валера открыл дверь — вошел Магашов с сумкой. Сообщил, что «за успехи в боевой и политической» он предоставляет нам увольнение в город до 22 часов. Единственное требование — мы везде должны быть вдвоем и в гражданке. Штатского ни у меня, ни у Валеры не было — шеф поставил сумку на стол — там оказались две пары джинсов, пара футболок, пуловеров и две пары кроссовок. А также два паспорта РФ на вымышленные имена. Переодевание и подготовка к «выходу в мир» заняла не более десяти минут.

Шефов УАЗик подкинул нас до райцентра, названия которого мы даже и не знали. Да и особо не заморачивались по этому поводу. Договорились с водителем о месте и времени встречи для обратного пути. У нас есть время до 20.00.

Райцентр ничем особым не отличался: тихие пустынные и пыльные улочки, минимум народа. Водитель высадил нас почти в центре городка - перед зданием Дома культуры, как гласили остатки конструкции букв с подсветкой на крыше. Мы огляделись — да уж, достопримечательностей тут просто уйма, аж идти некуда. Решили сначал пройтись немного по городу и поглазеть на людей, которые не связаны с военными. А особенно на девчонок. Что ни говори, а вот посмотришь на красивую девушку — и душа радуется. А они здесь были весьма улыбчивыми и приветливыми. После часового скитания по улицам Валерка предложил зайти в кафе и вдарить по пивку с креветками или раками. Я был аж категорически не против. И подходящее место находилось неподалеку. Сказано — сделано.

Мы зашли в полутьму полуподвального заведения. За барной стойкой стояла женщина на вид около сорока лет и протирала пивные кеги. Зал был небольшим — вмещалось небольше десятка столов. За одним из них сидели человека три, видимо, завсегдатаев. На первый взгляд — обыкновенные алкаши. Они сидели и распивали вторую бутылку водки. Это было видно по стоявшей одной пустой водочной таре на полу возле стола. Они курили и стряхивали пепел либо на пол, либо в пустые тарелки. И о чем-то спорили между собой. Мы на них не особо обращали внимание — каждый имеет право на досуг по своему усмотрению. Я занял стол возле барной стойки, а Валера пошел делать заказ.

Официантка минут через десять принесла наш заказ: два запотевших бокала разливной «Балтики» и тарелку с вареными раками. Да, давненько этого не пробовал! Почти одним глотком отпил половину из запотевшей посудины и принялся за вареных членистоногих. Боже, какая вкуснятина! Я не жалуюсь, что нас плохо кормили, но иногда действительно хочется «чего-то эдакого». Валера тоже не отставал. Мы даже и не разговаривали между собой — были поглощены обсасыванием лапок и панцырей ракообразных. Официантка через стойку посмотрела на нас и спросила: «Повторить?» Мы только кивками голов синхронно ответили — рты были заняты. Как это напоминало гражданку и мирное время! Женщина принесла нам еще два пива. А насчет закуси просила подождать пока они отварятся и забрала тарелки: одну пустую, а вторую — с кучей ошметков нашего пиршества.

Мужики, что сидели неподалеку, начали вести себя более шумно. Нас это не беспокоило — есть более увлекательное занятие. Официантка подошла к их столу, чтобы забрать пустую посуду и поменять пепельницу. Один из них шлепнул ее по заду, за что незамедлительно получил оглушительную затрещину мокрой тряпкой по лицу. У мужика около секунды был ступор. А остальные дико заржали, потешаясь над незадачливым ухажером. Мы повернули головы, посмотрели и продолжили пиршествовать только что принесенной новой порцией раков. Вроде все нормально — женщина и сама себя в обиду не даст, а нам в драки ввязываться нельзя. И, видимо, женщина привыкла к таким явлениям. Но тут мужик вышел из ступора и без разговоров ударил женщину кулаком в лицо.

Мы вскочили, но Валера придержал меня левой рукой за плечо, давая понять, что сам разберется. Я на всякий случай шел за Валерой слева. Ничего не говоря, Зарубин прямым ударом ноги в грудь отправил распустившего руки в полет через три столика. Вскочили друзья улетевшего. Один из них схватил за горлышко водочную бутылку и двинулся на моего напарника. Второй из под полы куртки вытащил нож, выставил перед собой лезвием вперед и двинулся на меня. «Ну, что ж, мужики, сами нарвались!» - подумал я. Пепельница с ближайшего стола, которая мне попалась в руки, угодила ребром человеку с ножом в переносицу и ему было уже не до нападения. Но оставлять его на ногах нельзя. Удар в пах, и еще маваши-гери в голову отправил моего противника в гости к первому улетевшему. Старлей с хрустом вывернул руку с бутылкой своего «клиента», лицом хорошенько приложил об стол в лучших традициях милицейских захватов, оттолкнул от себя и майа-каби-гери с прыжка отправил в полет последнего нападающего.

Официантка встала с пола, вытирая рукой кровь из разбитой верхней губы. Валера подошел и помог ей встать. Он усадил ее на стул, а я зашел за барную стойку и намочил полотенце. С которым подошел к женщине и Валере.

- Спасибо вам, мальчики. А то эти уроды меня уже второй месяц достают. И не только меня. А вы первые кто их наказал. Все нормальные мужики воюют, а эти только бухают, - сказала она вытирая кровь полотенцем.

- Да ладно вам. Мы просто не любим мужчин подымающих руку на женщин. - сказал Валера.

- Всеравно, спасибо. Вы не местные, сразу видно. Откуда вы?

- Да мы тут проездом в Москву. Решили пивка с раками попить, - сказал я. - Кстати, сколько мы вам должны?

- Да бросьте вы. Вы, наверное, единственные мужчины в этом городе, кто вступился за меня.

- Как вы себя чувствуете?

- Уже нормально. Вы будете еще что-нибудь? Может покушаете?

- Да нет, спасибо. Мы лучше пойдем. - сказал Валера и положил на стойку бара пятисотенную купюру.

Вышли на улицу. У нас еще было пару часов, решили не испытывать судьбу и пойти прогуляться в парк. Возле него нас подберет водитель. В парке гуляли молодые мамаши с колясками и детишками, на лавочках сидели старики и молодежь. В центре парка располагался фонтан, который уже лет сто не работал. Мы прошли мимо него и сели на свободную лавку.

- Зря мы в драку ввязались, Валера, - сказал я, подкуривая сигарету.

- Не зря, Володя, не зря. - ответил он.

- Почему?

- А ты представь, что это ударили либо твою жену, либо мать. Понимаешь, у меня отец мать избивал по пьяни и я это видел. С тех пор сам руки на женщин не подымаю и другим не позволяю. Так что не зря. А ты молодца! Ловко вырубил пепельницей того, с ножом.

- Та ладно, сам в шоке. Знаешь, видимо, не дооценивал я себя. Все как-будто на автомате делал. Ты тоже молодец! Двоих вырубил, мог бы и поделиться.

- А я в этом деле жадина, - с улыбкой ответил напарник.

- Я так и понял. Главное чтобы Магашов не узнал, а то влетит нам.

- Та не ссы, братуха. Прорвемся! Может с мамашами познакомимся? Хоть не пое...ся, так пообщаемся.

- Это можно. Только я как-то разучился знакомиться. Так что давай, ты первый, а я за тобой. Тыл прикрою.

- Вот вечно мне приходится идти первым. Ну ладно, сейчас что-нибудь придумаем.

Только он направился к прогуливающейся парочке мамаш с колясками, как у фонтана появилось пять мужиков во главе первого вырубленного Валерой в кафе. Он указал на нас и те побежали к нам. Я подскочил и в два прыжка был возле Зарубина.

- Так, Валерка, давай разделимся и уводим их в более уединенное место — не будем травмировать психику мамаш и детей. Встречаемся на месте подбора. - быстро сказал я, на что Валера ответил кивком головы.

Мы бросились в противоположные друг от друга стороны. Преследователи тоже разделились: трое побежали за мной, а двое — за Валерой. Пробежав около сотни метров, решил все-таки разделаться с ними, тем более, что народу не было. Дал одному из них себя догнать и неожиданно с разворота ударил прямым с руки ему в нос - тот упал на спину. Подбежали остальные двое. Встал в стойку. У одного из них появился кастет — бросился на меня. Удар кулака с железякой просвистел возле моего лица. Мой удар ноги сверху в его коленную чашечку с хрустом выгнул ногу в обратную сторону, как у цапли. От боли чувак с кастетом истошно закричал и остался лежать, держась за правое колено. Второй, увидев это, молча налетел на меня, прыгнув с выставленной прямой правой ногой. Видимо, он очень торопился, поэтому отошел в сторону и пропустил его. Пока противник разворачивался — успел ударить ногой в спину нападавшему и тот полетел вперед. Так получилось, что на встречу ему «подбежало» дерево и ударило стволом. Бедняга так и остался полулежать в обнимку с дубом. Тут поднялся первый нападавший, он видел, что сталось с его двумя товарищами и бросился наутек. Догонять его не стал — надо сматываться. Потому что в парке подняли крик мамаши. За Валерку я не беспокоился — тот и по пять таких уродов на каждую свою руку намотает. Услышав женские крики и звук подъезжающего УАЗика — нырнул в кусты. Так, на всякий случай. И правильно сделал — приехали менты. Смотрю, Валерка бежит по дорожке. Из машины выскочили трое «мусоров» и попытались положить моего напарника на землю. Зарубин отбросил ударом ноги одного милиционера, но получил удар сзади дубинкой по голове и присел, прикрыв голову. В три прыжка я преодолел разделяющее нас расстояние и сходу ударом кулака в солнечное сплетение отправил отдыхать ударившего Валерку «демократизатором». Другого, при попытке ударить меня «стимулом», перехватив за руку — отправил навстречу фонарному столбу. С третьим блюстителем порядка разделался Зарубин. «А теперь ходу!» - крикнул Валерка и мы, как два бешенных сайгака, побежали из парка. Теперь пора «делать ноги». Пробежали через какие-то дворы и оказались на тихой улочке. Зарубин подбежал к припаркованной «шестерке», каким-то неведомым способом открыл замок и дверку. Как только я плюхнулся на пассажирское кресло, он уже распотрошил зажигание и, скрутив два проводка, завел машину. Выскочили на трассу и помчались в противоположную от Центра сторону. Минут через сорок бросили машину в лесу, недалеко от какого-то поселка. Там угнали видавший виды «Форд — Фьюжн» и поехали уже «на базу». У нас была фора около часа — больше, чем нужно. В десяти километрах от нашей цели избавились от машины и дальше бегом. На легке, через час, мы уже стояли перед КПП.

- Какого х...я вы ввязались в драку? - бушевал Магашов. - Вам, что, здесь негде почесать кулаки? Вам, видимо слишком спокойно живется! Я вам устрою «тихую Варфоломеевскую ночь»! Халяву поймали?!

- Мы вступились за женщину! - не выдержал я.

- А ментов зачем было бить?

- А какого хрена они без разбора начинают лупить и еще нарушают Устав ППС? - уже не выдержал Валера.

- Чем они его нарушили? Что вы оба несете?

- Ударили меня дубиной по голове! Это нарушение требований о применении спецсредств Устава ППС. Я ж вэвэшник — знаю.

- А как ты допустил, что тебя ударили? Значит плохо тренируешься! Короче, орлы! Я вас обязательно накажу. Еще не придумал как, но покажу вам болдох..инам, почем ландыши в Пакистане. А пока идите и тренируйтесь. Хорошо еще, что вас менты не забрали.

- Обижаете, товарищ подполковник! - сказал я.

- Та если б забрали — вы оба и ухом моргнуть не успели как вылетели из подразделения. Я уже придумал, как вас наказать. Вы оба до конца обучения не получите увольнительные. А то, что за женщину вступились — это правильно. Все, оба свободны.

И снова полетели дни учебы и тренировок. Сил не хватало. Мозг распухал от обилия информации. Зато теперь из самых безобидных предметов я мог изготовить взрывное устройство, залезть, с помощью веревки и шиферных гвоздей, по отвесной стене, заговорил по английски и турецки, и еще кучу всего.

Приближался выпуск. А с ним и выпускной экзамен. Нас высаживали на незнакомой местности с заданием проникнуть на объект, и условно взорвать. Все бы ничего, только вот оружия и экипировки почти никакой. Разрешалось только взять нож и взрывчатку. Специально усложнили задачу — против нас в той же местности высаживают такую же боевую двойку нашего подразделения, только с задачей уберечь объект от взрыва.

Мы летели в вертушке. Сами не знали куда.

6.

Рокот двигателя «восьмерки» убаюкивал. Я впервые куда-то летел на вертолете. Это ведь первый выход «на дело» в новом амплуа, если можно так выразиться. Честно говоря, чувствовал себя ужасно голым что ли — без привычной тяжести автомата, разгрузки с рожками. В фильмах всегда показывают, что спецназеры навьючены всякой смертоносной хренью под завязку и во время перелета мажут себе морды черным тональным кремом. Херня это все! Валерка растянулся на лавке и хрючил самым что ни на есть свинским образом. А у меня как-то не получалось заснуть. Хоть и лететь по самым минимальным прикидкам часов шесть. Вот ведь у Зарубина, сукина сына, не нервы, а стальные канаты! Все ему ни по чем. Сейчас выбросят в районе какой-нибудь Перделовки, а потом выбирайся и выполняй задачу. Тем более, что против нас работают такие же хлопцы, как и мы. А вдруг провалим задание?! И прости-прощай полгода, что отдал на учебу в Центре. Нет уж, Володя, ты выполнишь задачу, у тебя другого выхода нет. В душе царило смятение и страх. Точнее, не страх, так боится хороший рысак перед скачками. Да, это действительно так. Погибнуть не страшно, сколько раз уже заглядывал «костлявой» в лицо. Страшней то, что подведешь других, которые на тебя надеятся. Та не ссы, чувак! Все у тебя получится!

Вертушка пошла на снижение. В душе какое-то смятение, небольшой страх перед неизвестностью. Бортмеханик открыл боковую дверцу и знаками показал, чтобы мы приготовились к десантированию. Хорошо еще, что без парашютов.

Наконец колеса коснулись земли. Первым выпрыгнул Зарубин, а следом, «поплотнее сдвинув булки», я. Было темно и довольно-таки свежо. Под напором воздуха из-под лопастей вертолета к земле приникла влажная высокая трава. Летчик махнул нам напрощанье рукой и машина взмыла вверх, унося с собой весь шум и последний мост с прошлой жизнью. Спросите почему? Ну, до момента десантирования мог отказаться от задачи. А теперь можно вернуться только после выполнения миссии. В принципе, если уж сильно припечет, то можно выйти из игры, но для этого надо для начала выйти к людям и сообщить о себе командованию, то есть позвонить на мобильный Магашову. Никто из нас это делать не собирался. Во всяком случае пока.

Мы метнулись под защиту деревьев, с которых начиналась высокая стена леса. Запах выхлопных газов вертушки сменился ароматом прелой хвои и летней тайги. Невольно перенося в детство, когда с родителями в Заполярье ездил за грибами да ягодами. Но у нас нет времени на сентименты — пора «рвать когти» от места выброски. Из инструктажа перед началом экзамена было известно только то, что в десяти километрах к югу от места десантирования проходит дорога, а объект находится в радиусе сотни кэмэ. И все! Больше никакой информации. Мы сами должны были собрать информацию о всех военных объектах в округе, проанализировать, выбрать самый важный, разработать план проникновения и минирования. Разрешались все приемы.

Валерка бежал впереди. По звездам мы определили направление и мчались на юг, к дороге. В у меня в рюкзаке были брикеты с пластидом, у Зарубина тоже взрывчатка и радиодетонаторы. Из вооружения: у меня — НР-2 (нож разведчика), а у напарника — его заветные «счастливые» метательные ножи. Продуктов нет совсем. На выполнение задания дали неделю. Ничего, прорвемся. Скажу вам так, бежать по бурелому груженым как лошадь удовольствие еще то. Неожиданно услышал журчание. Сделав знак Валерке, помчались на этот звук. Минуту спустя оказались на берегу небольшой речушки, а точнее ручейка. Ну, уже хорошо — можно и водички попить. Точнее рот прополоскать, иначе потом хреново будет. У нас сейчас лето, а судя по растительности — мы в тайге, значит найти воду не составляет труда. Мы поднялись на пару километров вверх на северо-запад по течению ручья по щиколотку в воде. Надо ж на всякий случай следы запутать. Потом взяв поправку на пройденное снова направились на юг.

Через полтора часа мы вышли к небольшому проселку посреди тайги. Ну, вот, теперь можно сделать небольшой привал. Прежде чем выходить на дорогу, нужно понаблюдать, мало ли. Оделись мы как туристы, вполне можно будет «съехать» на то что заблудились или отстали от геологической партии. По большому счету, здесь и не должно быть сейчас оживленное движение, но оглядеться все-таки стоит. Судя по следам на грунте, последее транспортное средство здесь проехало несколько дней назад. В засохшей грязи были видны следы протекторов автомобиля, предположительно «УАЗика». Судя по направлению скоса зубцов покрышек, машина ехала на северо-восток. Логичней предположить, что она направлялась в населенный пункт, но тут шансы, как говорится, «фифти-фифти». Через полчаса решили идти по направлению движения машины, так будет логичней, либо это выведет нас к жилью, либо хотя бы к более крупной дороге. А уж там прикинуться «гофрированным шлангом» и попроситься на подвоз. Мир ведь не без добрых людей, особенно в Сибире.

Уже начало темнеть, когда мы вышли к разбитой асфальтированной дороге. Короче, по моим прикидкам, пришлось пройти около пятнадцати километров. Решили действовать по принципу «темнее всего возле фонаря», то есть не прятаться. Когда уже совсем стемнело, показались два горящих глаза фар и рев камазовского движка. Валерка выскочил на дорогу и начала усиленно махать. Машина-лесовоз остановилась, спустилось водительское боковое стекло.

- Вам куда, мужики? - крикнул водила, когда к нему на подножку заскочил я.

- Нам бы до жилья добраться, а то заблудились. - отвечаю камазисту.

- Ну, хорошо, запрыгивайте в кабину, я в Рассказиху еду. Пойдет?

- Конечно пойдет.

Валерка залез первым, когда я захлопывал дверь машина тронулась с места. Водила назвался Васькой Лыковым, на вид ему было около сорока, и в армию его пока не забрали по здоровью. Это он все нам сообщил крутя баранку, видать человек соскучился по новым людям и общению. Валерка ему рассказал нашу легенду о заблудившихся туристах и попросил автомобильный атлас. Василий посетовал на нашу молодую бездумность, что пошли в лес без карты и компасса. Хы, ну нам только и оставалось, что промолчать. Не будешь же рассказывать об условиях экзамена. Уточнив у Лыкова сколько нам еще до Рассказихи, я сделал привязку к местности, уточнил масштаб карты и мысленно провел окружность с радиусом в сотню километров. Отметил и запомнил названия более ни менее крупных городов. Теперь можно закрыть атлас и немного подремать.

Василий пригласил нас к себе переночевать, так как в деревне гостиницы не было. Лыков жил в небольшой деревянной избе, в сенях которой мы оставили свои рюкзаки. Марья Петровна, жена водителя-камазиста, не особо обрадовалась гостям, считала, что мы очередные собутыльники ее непутевого мужа. Тем не менее, через минуту на сковородке шкворчала яичница, а из подвала были принесены миски с квашеной капустой и солеными огурцами. Васька во дворе еще немного поковырялся в машине, помыл руки и зашел в избу. Когда мы уселись на лавки, перед нами на столе «материализовалась» чуть запотевшая поллитровая бутылка самогона. Мутного, как в фильмах показывают. Пропустили по первой, я демонстративно закашлялся и начал запивать водой из предусмотрительно поднесенного хозяйкой чайника. Ну, раз уж мы выдаем из себя городских туристов-студентов, то вполне будет правдоподобным показать свою непривычность к спиртяге. «Шмурдяк» скажу вам, еще тот. Хотя после чистого «шила» в окопах Севастополя — это пойло еще ерунда, только в нос шибает сивушным духом. Лыков посмотрел и насмешливо ухмыльнулся. Типа, студенты-салаги. Зарубин тоже немного закашлялся, но не запивал. После третьей беседа оживилась и мы начали «качать» хозяина дома.

- А что, Вася, много ли у вас тут достопримечательностей в округе? - хмельным голосом спросил Валера.

- Да что тут примечательного-то? Леса да озера. Охота у нас тут знатная, рыбалка также хороша. А по осени грибов да ягод — чертова прорва.

- А где ты работаешь? - спросил я

- Да на лесозаготовках. А где здесь еще работать-то? В воинской части — все места давным-давно заняты.

- А что за часть? - стараясь не выдавать подлинный интерес спросил я.

- Да ракетчики-стратеги. Тока я вам ничего не говорил, други мои. Это военная тайна! - сказал захмелевший водила, наставнически устремив указательный палец в потолок.

- Хорошо, Вася, заметано. Давай-ка за военных выпьем. Они щас кровушку проливают за хохлов. - сказал Валера и разлил по стаканам.

- А что, давай выпьем. - пьяно согласился Лыков.

- А далеко они вообще находятся? - хрустя огурцом поинтересовался Зарубин.

- Да под Большими Казармами. Километров с шестьдесят отсюдова. Только туда лучше не ходить — вмиг загреметь можно в кутузку, там с пропускным режимом строго. В Мавзолей попасть легче.

- Да ну их, этих вояк! А что, Вася, есть тут у вас красивые девчата? - сказал я, наливая в в стаканы остатки самогонки.

- А как же! Вот в Больших казармах и есть самые красивые бабы в округе. Хотите я вас завтра туда свезу?

- Куда ты свезешь, алкаш несчастный! - вмешалась в разговор Марья Петровна. - Или забыл, что завтра тебе на шестой лесоучасток?!

- Молчи, старая, студенты не видели еще наших настоящих сибирячек, надо ж помочь молодежи.

- Их дело молодое, а тебя куда понесло, кобель старый?! - не унималась хозяйка.

- Ну, так помочь надо! Опыт, так сказать передать. - с пьяным смешком поведал Василий.

- Я тебе передам! Ишь учитель херов выискался!

- Да ладно, Вася, мы сами. - примирительным тоном сказал Зарубин.

- Давай-те лучше спать, а то не один десяток километров намотали за сутки по лесам, - сказал я, непритворно зевая.

- Давай-давай, хрен старый, ложись спать, а то завтрева не добудишься тебя. Вишь, люди с дороги притомились, - сказала Лыкова и благодарно посмотрела на меня.

Утром мы распрощались с гостеприимными хозяевами, взяли «тормозок» на дорожку и пошли на остановку ждать автобуса на Большие казармы. В принципе, мы могли бы и машину угнать, но зная то, что все здесь друг друга знают, не рискнули. Решили не привлекать внимание, уж лучше пусть нас принимают за туристов-экстрималов. От вчерашнего самогона немного раскалывалась голова и сушило. Через час мы уже тряслись в видавшем виды ПАЗике на Большие Казармы. Народу набилось достаточно. Ну, за то не пешком. Часа через два были на месте.

Поселок городского типа был каким-то серым, бесцветным. На площади, возле небольшого универсама стоял армейский «УАЗик», возле которого стоял и курил солдат. Тут же, неподалеку было кафе «Лесной» откуда доносились звуки громкой музыки.

- Ну, что, Володя, пойдем посмотрим, чем в кафе кормят? - спросил Валера.

- Пойдем, даю сто пудов, что там вояки сейчас отдыхают. Хоть время и раннее, но сам знаешь, какой бардак у ракетчиков в таких «жопных» местах.

- Согласен. Только давай без драки. Кстати, надо немного бабла раздобыть.

- А нафига?! Спорим, сейчас нас эти же чуваки укатывать будут!

- Та не буду. Пошли, короче.

Мы зашли во внутрь. В полумраке кафе за столиком сидело трое людей в камуфляжах и одна женщина. Все были уже на изрядном подпитии. Мы подошли к стойке, за которой стояла барменша лет под сорок. Заказали себе бутылку водки и два бутерброда с колбасой. Сели рядом с изрядно шумящей камуфлированной компанией. По ходу они ЕЩЕ бухали, а не уже. Женщина-бармен принесла наш заказ. Разлили и выпили по первой. Я сидел спиной к столу где бушевало веселье. Как бы нечаянно отодвинул назад стул и задел одного из военных.

- Эй, мужик, ты чего?! - возопил задетый вояка.

- Ой, братан, извини, не хотел, - повернувшись к нему, сказал я.

- Какой я тебе нахрен братан?! Ты чего, мурло, давно по роже не получало?! - продолжал яриться военный, на погонах заметил защитного цвета звездочки старлея.

- Мужик, давай не будем, ругаться. Предлагаю бахнуть «по стописят» мировой. Ты как? - примирительным тоном сказал Зарубин.

- Ну, давайте, салаги, наливайте. - смилостивился старлей.

А вы хто такие ваще?! - спросил нас один из его собутыльников, со звездами прапорщика.

- Да студенты мы, от своей геологической партии отстали, заблудились, ни денег, ни жратвы. Вот на пузырь только и наскребли. - плаксивым тоном сказал я, чтобы вызвать жалость у слушателей.

- Не ссы, студент, солдат ребенка не обидит. - сказал третий, с капитанскими погонами. - Давайте к нам за стол. Эй, Валечка! - крикнул он официантке-барменше. - Принеси там пожрать студентам что-нибудь!

- Спасибо, мужики! - сказал Валера и мы пересели к ним.

- Запомните, салаги! Мы, русские, своих не бросаем! - с пьяной патетикой заявил старлей.

Мы поели, несколько раз выпили за ракетчиков, через полчаса мы уже были своими. Женщина, что была с ними, откровенно начала пялиться на Зарубина. При этом пила водку наравне со всеми и выражалась так, что даже при всем моем казарменном опыте «уши в трубочку сворачивались».

- Да ты знаешь, студент! - с пьяным упорством доказывал мне капитан. - Что ракета моего дивизиона через полчаса может стереть Лос-Анжелес?! Видишь, какая силища! Ну, это если повезет конечно, если не собьют. А ты говоришь, десантура да десантура.

- Ну, я х..й его знает, что по телеку слышал, то и говорю. - делая вид, что у же «готовый» ответил я.

- Да все эти телевилизи... тьфу... телевизионщики! О! И слово ж придумали, ядрить их в жопу по самое небалуйся: пока выговоришь, хер сломать можно. Так вот, всех этих писак сюда бы служить отправить.

- И все-таки с трудом верится, что одна ракета может целый Лос-Анджелес нах...й стереть! Ну, не верю я!

- Ты мне, салага, не веришь?!!! Мне, капитану российской армии?!!! - с пьяной злостью завыл капитан. - А ну, поехали!

- Куда?!

- Щас все сам увидишь! И еще пузырь выставишь за свое неверие!

- Та не вопрос! Поехали! - сказал я и незаметно подмигнул Зарубину, который о чем-то спорил с прапорщиком.

Так, если время подлета примерно полчаса, значит ракеты межконтинентальные, баллистические. Ну, чем не спецобъект?! Офицеры расчитались за съеденное и выпитое. И все погрузились в стоявший «УАЗик». Капитан сел на переднее сиденье, нас закинули в багажник, где было два сидячих места для стрелков, а остальные расселись на заднем. Машина взревнув мотором куда-то помчалась. Остановилась только возле какого-то КПП, где солдат даже и не проверяя документов поднял шлагбаум и пропустил нашу шумную компанию. Через минут двадцать мы уже высаживались на небольшом плацу, перед кирпичным домом, по всей видимости штабом части. Рюкзаки мы не отпускали ни на секунду. Старлей с бабой пошли уединяться, а прапор — направился к своему другу, начальнику медпункта, продолжать пьянку. В сопровождении капитана мы прошли через КПП зоны стартовой позиции. Валерка предложил выпить «за наших славных ракетчиков-стратегов» и вытащил недопитую бутылку водки. Офицер из горла выдул половину остатка и закусил остатком бутерброда с селедкой. «Вот Зарубин, вот жук! Запасливый, сукин сын!» - подумал я. Пока мой напарник поддерживал тост, сославшись на «малую нужду» зашел за спину нашему провожатому. Тук! Глухой удар по седьмому позвонку и «капитоша» ватной куклой свалился на землю. Не долго думая, оттащили его в кусты. Зарубин быстро снял с него форму и переоделся в нее. А я связал ему руки и ноги шлейками от рюкзака, а в качестве кляпа засунул его же кальсоны. Теперь мы шли вдвоем.

- Ну, что, давай-ка, Вовчик, снаряжать шашки. - сказал Валера, копаясь в своем рюкзаке.

- Согласен, главное сейчас проникнуть и заминировать шахту, склад-ангар и штаб. Что возьмешь? Я хочу шахту.

- Добро, я ангар, а потом вместе и штаб «рвануть» не грех.

- Встречаемся возле КПП стартовой зоны через полчаса. Блин, ну ракетчики совсем ох...ли от счастливой жизни. Ни часовых, ни кого! Как всегда долбо..зм.

- Харе болтать, поехали!

Быстро воткнув взрыватели, мы пошли в разные стороны. Пробравшись по темноте, увидел часового возле небольшого бетонного параллелепипеда с дверью. Небольшая площадка перед ним с грибком освещалась небольшим электрическим фонарем. Ага! Видать, вход в шахту. Оставив рюкзак, тихонько пополз к солдату. Потом перебежками добрался до сооружения и затаился, выжидая пока боец подойдет ближе. Схватив и рванув его за обе ноги, тот упал, ударившись лицом о бетонную плиту площадки. Резко подскочил, напрыгнул сверху, еще пара ударов в голову и часовой отключился. Утащил его в темноту, быстренько переоделся в солдатскую форму, вооружился автоматом и пошел к двери. Нажал на кнопку вызова, возле входа. Через минуты две послышалось лязганье замка и недовольное ворчанье: «Какого хрена ты, Силантьев, еще хочешь?» Открылась тяжелая дверь, на пороге стоял сержант, который не ожидал удара прикладом АК-74 в переносицу. Быстренько сбегав за рюкзаком со взрывчаткой, вошел в бетонный тоннель, закрыл за собой дверь, взял у сержанта связку ключей. На всякий случай проверил у лежащего пульс — все в порядке, выживет. Вытащил из мешка первую шашку и прилепил ее над косяком входной двери. Нажал на кнопку радиодетонатора, загорелся красный огонек. Теперь надо в шахту попасть и саму ракету заминировать. Навстречу мне попался молодой лейтенант. Направил на него автомат.

- А теперь веди в шахту! - сказал я

- Солдат, ты че, ох..ел?! - удивился незадачливый лейтеха и потянулся к кобуре.

- Веди, говорю в шахту, а то щас шмальну! - снимаю с предохранителя, передергиваю затвор, бью ногой по его руке, достающей пистолет. - Не балуйся!

- Ну, ладно-ладно. Идем. - потирая руку согласился офицер.

Мы дошли до конца коридора, спустились на три уровня ниже. Удар прикладом по затылку лейтехе, затащил тело в первый попавшийся закоулок. Ну, вот, я и на месте! Нутром чувствую! Интуиция не подвела. Теперь надо как-то на боевую часть ракеты водрузить взрывчатку. Увидел сверху кран-балку, а рядом — пульт управления ею. Подогнал и опустил крюк так, чтобы мог схватиться. Через пятнадцать минут носовая часть была облеплена пятью минами. В принципе, хватит. Теперь можно еще надо нацепить в районе топливных баков и «рулить» отсюда. Сказано — сделано. Вернувшись по обратному маршруту. Закрыл дверь и направился к КПП стартовой зоны. Возле лежавшего без сознания капитана меня уже поджидал Зарубин.

- Ну, что у тебя? - спросил напарник

- Как всегда!

- Давай-ка этого товарища с собой заберем?

- А нафиг он нужен?

- В качестве заложника и пропуска через КПП.

- Может так прорвемся?

- У меня тут идейка есть!

На пороге КПП появился капитан и один из его сопровождавших гостя, которые тащили «нерасчитавшего сил» студента-салаги.

- Товарищ капитан, а что это с ним? - спросил дежурный сержант.

- Да пить салаги совсем не умеют. Пойду его уложу у нас в общаге, проспится, а завтра уж поедут.

- А, ну это правильно. А что у вас с голосом, товарищ капитан?

- Да я тебя забыл спросить, сержант. Правильно или не правильно. Тебя еб..т, что у меня с голосом?! Что за внешний вид?! Распустились тут, я смотрю! Халяву по службе поймали?! Или в Украину захотели, уроды, грязь в окопах месить?!

- Никак нет, товарищ капитан, ну, мы это, просто...

- Я вам дам просто! Завтра после смены ко мне! Я вам расскажу «что почем на Привозе»!

Испуганный сержант открыл двери выхода на территорию части, еле скрывая волнение вышли и направились к штабу. Капитанское тело спрятали в кустах, а сами зашли в здание. Вырубили подскочившего солдата, а потом прапорщика-помдежа и дежурного. Прилепили мину к двери комнаты хранения оружия. Выскочили на улицу и побежали через плац к автопарку.

- Вовка, может еще казармы заминируем? - спросил Зарубин.

- Нафиг? Если рванет боеголовка ракеты, то тут пустыня будет на ближайшие десять километров.

- Ну, не тащить же обратно оставщиеся две мины?

- Автопарк рванем.

- Добазарились.

Вырубив наряд по автопарку, завели «УАЗик» на котором приехали. Валера быстро прилепил остаток взрывчатки к машинам, открыл ворота, находу заскочил на переднее сиденье. Подъехали к КПП части, солдат подошел и заглянул в водительское окошко.

- Открывай! - гаркнул я.

- А вы куда?

- В магазин, капитан приказал. Вот студент со мной едет.

- А ты кто вообще такой? Я тебя первый раз вижу.

- Ну, надеюсь, в последний... - сказал я и открывающейся дверцей машины ударил солдата в лицо. Удар каблука в переносицу вырубил его окончательно.

Валерка выскочил, быстро открыл ворота и через пару секунд мы уже мчались по ночной дороге. Как отъехали на пару десятков километров Зарубин достал небольшой приборчик из кармана.

- Раз, два, три — елочка гори. - сказал мой напарник и нажал на кнопку.

Ничего не произошло: ни взрывов, ни фейерверков. Просто какой-то сигнал, который хитрым образом передавался нашим экзаменаторам. Он означал, что задание выполнено.

7.

- Ну, что ж, молодцы, что тут скажешь! - одобрительно сказал Магашов. - Но то, что вы капитана, командира ракетного дивизиона голым и связанным в кусты кинули, а также вместо кляпа ему его же труханы засунули — это перебор. Зачем так издеваться надо было над офицером?

- Ну, так не «мочить» же его, - ответил я, сдерживая смех. - И не «бумеранги» ж ему заталкивать в рот — тогда он действительно «поставил бы кеды в угол». Когда его раздевали, и сняли берцы — хоть святых выноси. Туши свет бросай гранату. Вообще-то, я ему кальсоны, а не труханы запхал в хлебальник. Вас бессовестно обманули, товарищ подполковник. Я ж не живодер какой-то.

- Ладно, хватит прикалываться, - отсмеявшись, продолжил подполковник. - Я так и думал, что у вас все получится. Правда, не думал, что полезете на ракетную позицию. Вторая боевая двойка, не сдала экзамен и была отчислена — они вас ждали на базе РАВ, в шестидесяти километрах южнее. Короче говоря, даю вам два дня на отдых, а потом будет уже боевой выход.

- А что за задача? - с интересом спросил Зарубин.

- Отдохните, а уж потом все остальное. Вы, бл.., еще здесь?! А ну, бегом отдыхать! И за территорию части ни ногой! - больше добродушно, чем строго на повышенном тоне сказал наш шеф.

- Есть! - крикнули хором мы и выскочили из кабинета Петра Михайловича.

Когда зашли в свою комнату в общаге, Валера пошел в душ, а я сел перед телевизором. По ОРТ передавали новости. Симпатичная дикторша рассказывала о положении дел на театре военных действий. Новости были довольно-таки хреновые. Идет драка за Воронеж. Местная оперативная группировка стояла насмерть. Показывали общий план: дома горят, вспышки и «султаны» взрывов, самолеты сбрасывающие свой смертоносный груз. Один из корреспондентов был вместе с бойцами-курсантами Рязанского училища ВДВ. Перебежки, взрывы, очереди из автоматов и пулеметов. Противный визг и разрыв минометной мины заставил оператора залечь. Вот они заскочили в какой-то подвал. Раздавались неразборчивые матюки, крики, стоны. Все это перемежалось очередями «Утеса» и одиночными автоматными выстрелами. Тут съемка была более спокойной и качественной: показали троих лежащих солдат и копошащегося медика, который держал капельницы с кровезаменителем. Картинка повернулась и стало видно лежащих у противоположной стены «двухсотых». Камера начала перемещаться, теперь она смотрела на людей в камуфляжах и в гражданке. Они вели беспокоящий огонь короткими очередями. Когда сопровождающий корреспондент попытался взять интервью у одного из обороняющихся — моментально и откровенно был послан «на х..й». Ему всучили АКС с окровавленным цевьем и показали сектор обстрела. К чести журналиста, он без разговоров начал бить длинными очередями. В этот момент трансляция прекратилась.

Появилась дикторша и начала рассказывать о завершенни сдачи Вооруженными силами итоговой проверки за летний период обучения. Тут я немного отвлекся. Блин! Во дебилизм крепчает! Армия воюет, а тут еще и проверки сдают. Невольно вспомнился случай во время учебы в Центре. Я и Валера отрабатывали действия в лесистой местности. Оба оделись в маскхалаты, сверху еще бахрому нацепили, в общем были похожи больше на йетти, чем на людей. Когда закончили работать в «зеленке» Центра пешком неспеша возвращались на базу. Путь пролегал мимо такто-поля, где, оказывается, сдавала проверку пехота из батальона охраны. Ну, мы шли себе, никого не трогали, обычно и нас никто не трогал. Солдаты-портяночники что-то там сдавали по тактике, и вдруг нас окликнули. Ну, что ж, надо подойти. Перед нами стоял целый полковник в повседневной форме. Сытый, толстый и перегаром от него разит на несколько шагов.

- Кто вы такие?! - начал орать «полкан».

- Командир учебной разведгруппы лейтенант Самохин, - представился я, нам было запрещено называть свои настоящие имена.

- Это что за блядство?! Что за форма одежды, лейтенант?! Где ваш бронежилет?! Где знаки различия?! Вы офицер или махновец, ёб вашу мать?! - брызгал слюной проверяющий. - Чем вы тут занимаетесь?!

- Товарищ полковник, мы проводим плановые занятия по тактической подготовке. И попрошу выражаться более корректно, особенно при подчиненных.

- Ли-и-и-йти-и-инант!!! Ты что, ох..л?! Ты кто такой?! Кто твой командир?! Еще раз спрашиваю, что вы тут делаете?!

- Товарищ полковник, группа находится в учебно-боевом поиске согласно расписанию занятий. - спокойно говорю ему.

- Что за анархия у вас тут?! Почему нет единой формы одежды?! Где план-конспекты?! Из какого ты подразделения?! Кто командир?!

- Товарищ полковник, рекомендую вам сбавить децибелы. Мы из роты глубинной разведки. Больше ничего я вам говорить не буду. - мы там действительно числились.

- Что?!!!! - начался было еще один «фонтан» словоблудия у пузатого, но его за рукав дернул командир батальона охраны подполковник Подорожнов.

- Ребята, идите, занимайтесь. - сказал нам комбат и уже обратился к проверяющему, отводя его в сторону, но было слышно, - Товарищ полковник, пусть идут, глубинная разведка нам совершенно не подчинена и у них совершенно другие правила.

- Ну, как же так?! Офицер на дезертира похож, честь даже не отдал, не говоря уже о подчиненном — у того вообще рожа бандитская. Никаких план-конспектов и расписания занятий, просто анархия какая-то! Кто у них командир?! Я его сейчас так взъе...у!

- Товарищ полковник, лучше с ними не связываться, иначе у вас будут неприятности. У нас их никто и никогда не трогает — себе дороже.

- Да кто они такие?! Я офицер Генштаба!

- А им всеравно — у них «маза» покруче. Так что лучше забудьте, что вообще их встречали.

Нам конечно же ничего не было. Но всеравно, слава Богу, что Магашов не практикует этот армейский маразм.

Мои воспоминания прервало сообщение по новостям, о том, что американские части заняли Ростов-на-Дону. Это известие очень расстроило — там ведь приходил в себя после операции. Жалко, там такие красивые девчата, и город сам по себе неплохой.

Из душа вышел мой напарник. Он залег перед телеком и клацал пультом по каналам. А я тем временем сел за комп, зашел на Яндекс и в поисковике набрал «Хроника боевых действий 2004-2006». кликнул первую ссылку, подождал пока загрузится страница. Попал на небольшой обзор войны и политики в целом. Пока болел и учился, совсем перестал отслеживать ход боевых действий. Оказывается, еще в октябре 2006 года натовцы захватили всю территорию Украины и остановились на границах с Россией и Беларусью. Потом Буш сделал завявление, что пришли только восстановить демократию и прекратить гражданскую войну в Незалежной. То что РФ впряглась в войну он конечно осудил, назвав это «имперскими замашками тоталитарного путинского режима, который никак не может смириться с потерей влияния на ситуации в странах бывшего СССР». Тем не менее, сообщил, что вторгаться на территорию Российской федерации они не собираются. По большому счету, амеров хорошо потрепали в Донецкой, Харьковской и Киевской операциях, соответственно они просто выдохлись. Пендосам нужна была просто оперативная пауза чтобы перегруппироваться. Германия и Франция 14 сентября 2006 года объявили о выходе из НАТО и заявили о своем нейтралитете в конфликте между Россией и САСШ. Оно и понятно, янки гораздо дальше, чем русский трубопровод с «голубым топливом». Тем не менее, французский лидер Жак Ширак предупредил, что в случае применения ядерного оружия одной из сторон в Европе — они бахнут своими «ядренбатонами» по стране, которая первая нанесет ядерный удар. Китай, КНДР и Индия тоже заявили о готовности «открыть свои ядерные арсеналы» и долбануть по Америке и ее союзникам. Пакистан и Южная Корея промолчали. Ну, если учесть, что только наши имели 5200 готовых к запуску боеголовок, да еще 160 китайских, 115 индийских и 30 южнокорейских ракет. Конечно, это только то, что заявлено по Лиссабонскому протоколу. Тем не менее перевес не в сторону антинатовской коалици. У пендосов 5735 ракет готовых к запуску, британских около 200, Пакистан готов «выставить в поле» 117 штук, да еще южные «собакоеды» около 10. вот Французы еще «шалтай-болтай», как обезьяны с гранатой — не знаешь чего от них ожидать. Даже если из всех запущенных боеголовок цели достигнет хотя бы с десяток процентов — в следующую мировую войну люди будут воевать камнями да палками. Вот и посмотрим, у кого нервы крепче. Если учесть, что американская экномика перестала справляться с военными заказами, а их запасы сырья, боеприпасов небезграничные, то боюсь, что скоро пендосы начнут пулять «ядренбатонами». Расходы на оборонку у янки повысились в десять раз. Вот и делайте выводы!

Попытался выйти на сайты американских газет и органов СМИ — а хрен по всей морде. Только на российские ресурсы открыт доступ. Информационная война в разгаре!

Пендосы предложили в декабре сесть за стол переговоров. В Хельсинки собрались главы МИД воющих стран. Наши условия были просты: янки и все остальные убирают свои войска, власть в Украине передается законноизбранному Президенту Януковичу и МВФ дает Незалежной беспроцентные кредиты на 15 лет для восстановления экономики в стране. Конечно же они отказались и пытались предложить компромиссные варианты. Продисскутировали четыря дня, так ни до чего не договорившись, разъехались. А 1 января 2007 года началось крупномасштабное наступление по всей протяженности границы Украины с Россией и Беларусью. Уже почти месяц наступают, но что-то тяжковато. Тем более, что погоды были неблагоприятные для активного использования авиации, может поэтому. А может еще и потому, что наши успели перегруппировать и подтянуть ударные силы из глубины страны. И бои были настолько ожесточенными, что количество убитых и раненных с обеих сторон уже исчислялось даже не сотнями, а тысячами. Тем не менее, наши уже научились воевать, но всеравно отступали. Вокруг Москвы и Питера создали настолько мощную групировку ПВО, что после нескольких попыток амеры отказались от идеи бомбить нынешнюю и северную столицы нашей Родины.

В общем, на сегодняшний день линия фронта проходила по линии Анапа-Верхнебаканский-Славянск-на-Кубани — Тимашевск-Приморско-Ахтарск, на юге. Пендосы и турки после нескольких неудачных десантных операций в районе Сочи и Новороссийска, направили главный удар через Керченский пролив. На Юго-востоке наши дрались по линии Ростов-на-Дону-Волгодонск-северозападный берег Цимлянского водохранилища до Суровикино — Михайловка-Борисоглебск. Северный участок фронта был на линии Садовое-окрестности Воронежа- Старый Оскол—Железногорск-Обоянь. В Беларуси смогли продвинуться только до рубежа Тереховка-Гомель-Речица-Мозырь на востоке и на западе поляки смогли пробиться к линии Гродно-Волковыск-Слоним-Барановичи-Пинск. Брест дрался в окружении, как в прошлую Мировую, как это ни странно. В Калиниградской области моряки-балтийцы и гражданское ополчение отражали наступление польско-чешских войск. Оккупанты здесь потерпели поражение, но и наших сил не хватило для контрнаступления. Фронт стабилизировался по линии границы. Грузия дала добро на проход турецких войск через ее территорию. Абхазы и осетины в спешном порядке начали создавать дополнительные подразделения ополчения. Не удалось туркам пройти на Кавказское побережье России и на Северный Кавказ. В Чечне бурно активизировались боевики-сепаратисты, готовые объединиться со своими турецкими единоверцами. Но и туда потомков османов не пустили осетины, дагестанцы и российские казаки. В общем, то, что я вам рассказал выглядит больше как оперативная сводка. Но при этом сам понимаю, что стоит за этими сухими словами — жизни тысяч людей, которые не хотят пускать на свою землю чужаков. Чтобы заокеанский «дядя Сэм» не учил нас как жить.

Посидев еще около часа, от обилия информации можно сказать «распухла голова». Так, Володя, давай-ка спать! У тебя еще есть два дня, чтобы всю информацию «переварить». А потом хрен его знает, куда тебя закинут. Но твоя миссия будет не менее важной, чем у тех пацанов, что сейчас дерутся в развалинах Воронежа или «работают в зеленке» белорусских лесов. Всему свое время, Вован.

Валера уже спал в койке при включенном телевизоре. Я встал и нажал на кнопку отключения в консоле телека. Из кармана камуфляжа достал фотографию Оксанки. Она была со мной везде и всегда. Вот ведь блядская жизнь! Даже на могилу жены сейчас попасть не могу! Ничего, мы еще выгоним пендосов и их прихлебателей из нашей страны под жопу сраной метлой! Давай-ка все-таки спать, Вовчик, тебе нужны силы! Положив обратно фотку в карман, лег на бок и закрыл глаза.

8.

Тук! Тук! Тук! Стучат кроссовки по асфальту стадиона Центра в так биения сердца, как мне казалось. Валерка на турниках отрывается, крутит «солнышко». Любит он это дело, хоть хлебом не корми. Обыкновенное утро на первый взгляд. Все как обычно: пробежка, брусья-турники и дальше по распорядку.

Шаг — глубокий вдох, резкий выдох — шаг. Дышать только носом, иначе быстро выбьешься из ритма и не добежишь задуманное расстояние. Сегодня постановка первой боевой задачи в качестве диверсанта. К девяти назначено у Магашова совещание. Хрен его знает, что будет дальше. Вскрытие, как говорится, покажет! Темп сегодня взял неспешный. А зачем особо напрягаться? Надо поберечь силы и запасы выносливости для «выхода». Несколько раз себя подлавливал, что люблю смотреть как мелькают в беге ступни в кроссовках. «Тук?» - спрашивает левая. «Тук!» - утвердительно и почти приказом откликается правая — опорно-толкательная. Да уж, было время, когда и надежды не было, что когда-то сможешь снова любоваться своим собственным бегом. А вот, нА тебе — смог встать на ноги, вернуться в строй. Белые «адидасовские» кроссы мелькали в глазах и помогали перемещать мое тело в пространстве. Внезапно всплыла картинка: мельтешение кирзовых солдатских сапог, морозное дыхание павлоградской зимы, крики ротных сержантов. Упал на плотно утоптаный снег плаца - «Упор лежа принять!» - звучит над нами. Обжигающий ладони холод. «Делай раз!» - все опустились вниз, разгоряченное дыхание топит снежную корку. «Делай полтора!» - держишься на полуразогнутых трясущихся от напряжения руках и ждешь следующей команды. «Делай два!» - прозвучало после минуты, показавшейся часом, и теперь можно полностью опереться на дрожащие прямые верхние конечности. По другому их не назовешь — ты их только чувствуешь. Кто-то не выдерживал и падал лицом в снег, а все остальные ждали в положении «полтора», если не повезет, пока сержанты пинками подымут упавших. «Встать! Бегом марш!» воспринимается как избавление.

Федюнинские высоты под Севастополем. Жара! Снова ноги бегут в раздолбанных по горам кроссовках неизвестной фирмы. В нагруднике последний «рожок» и РГО - на десять минут боя максимум, а потом снимай штаны, разворачивайся и «стреляй» задницей. Еще около полукилометра до спасительной «зеленки», где можно спрятаться и передохнуть. За высоткой позади нас послышался гул вертолета. Только бы доскакать эти пятьсот метров! Нас осталось всего шестеро. Краснов, пулеметчик, залег за валун, прикрывая с тыла отход. В десяти метрах от меня по камням «заплясали» рикошетами пули неприцельной очереди. Лупят, суки, с высотки 266,20! Все моментально залегли. На склоне небольшой горы в тылу направления нашего движения появились фигуры в камуфляжах. Отрывисто, короткими очередями, начал бить ПК Краснова. Преследователи залегли и начали вести шквальный неприцельный огонь. Вот ведь уроды! И головы не высунешь! Радиостанция была разбита еще три дня назад — так что о вызове огня или подмоги можно уже и не думать. Раздался противный визг и разрыв. Потом еще и еще. Ну теперь точно — «тапки»! Минометами бьют! Неожиданно появилась двойка наших «крокодилов», отбрасывающих «звездочки» противоракетной защиты. Надо обозначить себя, иначе свои же накроют. Взлетели две красные ракеты направленные в сторону пендосовских горных стрелков. «Вертушки» зашли на «карусель» отнурсили склон — минометный шквал прекратился также внезапно, как и начался. Все как один вскочили и под тяжестью поклажи, хрипя от напряжения побежали к «зеленке». Слава Богу никого не зацепило. И снова: Шаг! Еще шаг! Прыжок! Прыжок! Шаг! Ну, вот и все — добежали! А теперь, сволочи, вы хрен нас найдете!

Севастополь. Казачка. Бух! Близкий разрыв заставил пригнуться. Вжих! Пролетел осколок и впился в стену из ракушечника за спиной. Короткие перебежки между развалинами домов дачного поселка. Упал за остатки забора и осторожно выглянул. Турецкие десантники охватывали поселок по флангам. Вот суки! Окружают! Рядом тяжело упал радист рядовой Иванов. Постепенно ко мне подтягивались остатки роты. На юго-западе чернел сосновый бор — там можно было б временно укрыться. Но для этого надо было преодолеть пару сотен метров открытого пространства. Если прорываться нахрапом — можно всех людей реально положить. До наступления темноты осталось около часа. Надо продержаться! И снова мельтешащие ноги в кроссовках. «Хр-р!» - отзывалась грудь. Неглядя, дал пару коротких очередей, после того как раздались крики на турецком языке. Ушли!

Ну, вот, пробежался, поразмялся, теперь в душ, завтракать и на совещание к шефу. Вода благодатно смывала излишнюю разгоряченность тела, одновременно заполняя его неуловимой положительной энергетикой. Вообще, «аш два о» оказывает благотворное влияние. Вся жизнь оттуда вышла. От удовольствия аж глаза зажмурились. Прислушался к ощущениям тела и невольно высплыла картинка. Мыс Фиолент, июль 2005-го. Наши войска покинули Севастополь. Весь день прятались в небольшой пещерке изнывая от духоты и жажды. Есть как-то не хотелось, да и нечего было, а вот пить — до умопомрачения. Уже второй раненый за день скончался. Вылезать из своего убежища было подобно самоубийству. Только бы дождаться темноты! Тогда можно будет хоть к морю спуститься. Ветер с берега приносил тошнотворный запах мертвичины, который исходил от прибитых к берегу волнами трупов. Наступили спасительные сумерки. Краснов с пулеметом поднялся метров на двадцать выше, чтобы прикрыть сверху гребень обрыва и склон. Еще трое расположились по флангам, чтобы следить за появлением нежданных гостей снизу. Я одел нагрудник с оставшимися тремя спаренными магазинами и двумя Ф-1, взял автомат, пошел первым с двумя солдатами и Петраковым вниз, к морю. Пока спустились уже совсем стемнело, взошла луна и было относительно светло. Небольшие волны покачивали мертвые тела в нашей военной форме, которые во множестве плавали здесь. Бойцы груженые флягами, котелками, стараясь не шуметь молча сидели и поглядывали по сторонам.

- Ну что, мужики, здесь вода стопудово травленная трупным ядом. Короче, пить нельзя. - обратился я к остальным. - Кто поплывет подальше?

- Что-то страшновато, товарищ лейтенант. Тут «жмурики» плавают и темно. - ответил рядовой Ласкин, как-будто от озноба передернув плечами.

- Ладно, я сам поплыву, раз вы такие трусы. - сплюнул несуществующую слюну и начал раздеваться. - А остальным тогда занять оборону и не спать!

Раздевшись догола начал осторожно забираться в воду по скользким камням, обходя трупы. Тогда было такое же ощущение благодати и прохлады. Как будто море забрало всю мою усталость, всю негативную энергию скопившуюся за последнее время.

Пару дней спустя. Опять волны, трупы, только сияет жгучее крымское солнце. Плыву и посылаю неприцельно последние патроны в магазине. Тупой удар в спину.

Я невольно вздрогнул, потряс головой, чтобы разогнать тяжелые воспоминания. Невольно почувствовал жажду. Упругие струи воды комнатной температуры щекотали и наполняли живительной влагой мой рот. Не глотая, выталкивал заполнившую влагу наружу. Постепенно ощущение «сушняка» во рту прошло. Быстро побрился, почистил зубы, вытерся и вышел из душевой.

- Ну, что, товарищи офицеры! - начал совещание Магашов. - Вот и пришла пора вашего первого боевого выхода. С чем вас и поздравляю. А задача будет легкая, как прогулка в детском саду...

Подполковник рассказал суть дела: нас на катерах перебросят через Азовское море в район Керчи, потом пробираемся к Симферополю, где должны уничтожить все самолеты «Авакс», что базируются в местном аэропорту, можно еще пару террактов совершить в зависимости от обстановки. Самое смешное, что преодолевать Азовскую лужу нам будут помогать бывшие браконьеры, которые знают все лазейки побережья. Общий смысл операции был понятен, а теперь надо заняться детальной проработкой, иначе — провал. А это уже не просто выгонят из «Двины», а скорее всего замочат и фамилии не спросят.

Мы втроем перешли в другой кабинет. Где по середине стоял стол, на котором лежала карта-километровка Крыма и Приазовья.

- Ну, что, хлопцы! Теперь посмотрим в карты. Исходя из данных о положении войск в том регионе, - начал детальную разработку плана операции Магашов, - лучше вас отправлять из станицы Камышеватская. Место тихое, забитое. И нужные люди там имеются. Море сейчас должно быть спокойным и народ там бывалый. Браконьеры одним словом. Передвигаться думаю лучше по ночам, а днем отлеживаться, чтобы не навести на себя авиацию пендосов. Высадят вас в районе Щелкино. Там вы переодеваетесь в американскую форму и пробираетесь в Симферополь. А там уже действуйте по обстановке. Там у нас работают нелегалы, у них и взрывчатку, и остальное необходимое для акции возьмете. Вопросы?!

- Петр Михалыч, как мы будем выходить после проведения операции? - спросил я.

- Резонный вопрос! Сразу же после подрыва вы должны уйти в горы, отсидеться пару суток, пока шумиха не уляжется, а потом за вами прилетит «вертушка».

- Какие расстановка сил в горах? - спросил Валера.

- У нелегальщиков в Симферополе уточните местоположение отрядов. А так, в Крыму сейчас около двадцати заброшенных, так сказать «профессиональных», отрядов и около десятка стихийных — это с нашей стороны. Стихийные более многочисленные и бестолковые, поэтому к ним лучше не идти. А остальные мы предупредим. Еще в горах действуют так называемые «отряды Меджлиса» - недобитые татарские сепаратисты. Они занимаются в основном грабежами и воюют со всеми, в том числе и американцами.

- Как выйти на нелегалов? - опять я задал вопрос.

- Вот адрес в Симферополе, - сказал он, написав на бумажке, - Запомнили? Молодцы!

- Связи у вас не будет, добывайте сами, - продолжил подполковник, поджигая бумажку с адресом, после того как она догорела в пепльнице спичкой перемешал пепел.

- Ну, это мы уже на месте разберемся, - весело сказал Валера. - А чего нас посылают аэродром взрывать? У вас же там целая армия партизан, они что ли не могут это сделать?

- Понимаете, мужики, амеры настолько охраняют этот объект, что туда прорваться могут только либо танковый полк, либо такие профессионалы как вы. Бойцы подразделения «Двина» обходятся дешевле танкового полка. Хотя, насчет эффективности я бы еще поспорил.

- Понятно, командир, - сказал я и усмехнулся. - А чего это мы должны Туда на всяких шаландах болтаться, а обратно на вертушке? Ведь, если есть возможность беспрепятственного пролета вертолета, то чего этим воспользоваться? Ведь и быстрей, и безопасней.

- Не спорю, что быстрее, но насчет безопасности — это очень спорный вопрос. И еще, просто не хочется привлекать внимание наших: мало ли вдруг утечка информации. То что вертушки летают на Крым — это стало уже обычным делом: подвозят боеприпасы, медикаменты, продукты, вывозят раненых и убитых. А группы и людей Туда мы очень редко забрасываем на данный момент. Пока хватает результатов работы уже заброшенных отрядов. Тем более, что со дня на день может прерваться сообщение, если натовские группировки в Ростове и на Тамани соединятся.

- Теперь у вас есть сутки на сон и сборы. Оружие и экипировку получите как обычно. Все трофейное и нульцевое, еще и «муха не ебл...сь». Ну, все, сынки, завтра в восемь ноль-ноль борт на Ставрополь, а оттуда уже машиной в Камышеватскую. Свободны!

- Есть! - ответили мы и вышли из кабинета.

На складе был удивительный ассортимент оружия всякого «буржуйского» образца. Начиная от стареньких «Ли-Энфилдов» и «Маузеров» заканчивая последними образцами заграничных оружейников. Ящики со «стволами» и боеприпасами стояли по всей складской площади, образовывая своего рода лабиринт. Содержимого этого «хранилища смертоносного металла» хватит чтобы вооружить пару полков. Я выбрал для себя М-16-А2 с подствольником М-203 и пистолет Beretta 92 FS. Оно понятно, что при других обстоятельствах отдал бы предпочтение отечественному производителю, ибо родной АКС-74 надежнее и привычнее заокеанских «волын». Валерка, избрал для себя М-16А4 с планкой Пикатинни, на которую установил коллиматорный прицел, в дополнение все тот же подствольник М203 и такая же Беретта М-92.

На другом складе мы получили обмундирование и экипировку американских морских пехотинцев. У меня на петлицах и фурике красовались тонкие шпалы первого лейтенанта. А Валерке досталась форма стафф-сержанта. Это было все не просто так, типа захотел и выбрал себе звание и т.д. Все шмотье и документы принадлежали реальным военнослужащим Марин Корпса, которые попали в плен. Просто по описанию внешности они более ни менее подходили под нас.

Теперь можно идти в общагу и готовиться. Сидя на кровати, подставив табуретку застеленную газетой, руки на «автомате» разбирали штурмовую винтовку. Пальцы сами знали как им двигаться, вытирая куском старой наволочки заводскую смазку. А голова была занята другим. Не знаю почему, но мысли витали где-то далеко от предстоящей операции. Были какими-то обстрактными, отрывистыми что ли. С трудом заставил выучить себя мою новую «автобиографию». И что ж в ней? Джордж Баксли, 15.05.1981 года рождения, Платссбург, штат Нью-Йорк. Начальная общественная школа, потом Hihg school. Для того, чтобы поступить в местный колледж, согласился на обучение на курсах вневойсковой подготовки. Потом служба в Морской пехоте США. До «дембеля» еще год оставался, когда его перебросили в Крым и попал в плен. Холостой, детей нет. Хм, небось сейчас где-нибудь «гондурасит» на Колыме, а мне под его видом надо пробраться к цели операции — аэропорт «Симферополь». Рвануть эти гадские «Аваксы» и постараться живым выбраться оттуда. Блин, жил себе человек на другом конце земного шара, также как и я боролся за выживание в свете «хищного оскала капитализма», наверное и девушка была. Родоки бедные, а стать кем-то более значимым, чем продавец в супермаркете, очень хотелось. Вот и согласился на РТСО (курсы вневойсковой подготовки), потому что за твою учебу платит государство, но потом тебе придется три-четыре года «оттрубить» в американской армии. Зато у тебя есть высшее образование. Тем не менее, этому Джорджу оно сейчас вряд ли понадобится на лесоповале или на уборке снега в Сибири. И дай ему Бог уцелеть в наших «зонах», чтобы «растерли» в лагерную пыль. Жалко товарища, но это твой враг! При случае этот Баксли не упустил бы возможность лупануть по тебе из чего-нибудь стреляющего. Да и ты, Володя, не против был бы резануть ему глотку. Все как положено на войне: если не ты, то тебя. А сейчас для того, чтобы нанести ощутимый урон, ты должен одеть его шкуру. Надо немного перестроить себя, манеру разговора, жестикуляцию, стать американцем. Как бы тебе не было противно, но чтобы выжить и выполнить поставленную задачу — НАДО! Надо, Федя, надо!

Валера включил телек, чтобы хоть что-то «бубнило». Напряжение нервов было велико, и мы почти не разговаривали друг с другом. Иногда выхватывал что говорили по «ящику» и тут привлекла мое внимание небольшой документальный фильм или передача я ля «Специальное расследование». Там рассказывали об ошибочном попадании американской противокорабельной ракеты в немецкий круизный пассажирский лайнер «Астор». Почти шесть сотен пассажиров и две сотни экипажа погибли в холодных водах Атлантики. Спаслось около пятидесяти человек. Невольно закрыл глаза и представил эту картину:

Стосемидесятишестиметровый красавец, супер-лайнер «Астор» отвалил от причала Гамбурга. Горделивый и немного чопорный белый великан с синей полосой по верхней кромке бортов неторопливо выходил в открытое море, сопровождаемый двумя портовыми буксирами. На борту шесть сотен пассажиров, в основном европейцы, подавляющая часть которых была немцами. Почти девятнадцать тысяч тонн водоизмещения помнили те времена, когда он был еще совсем «молодым» в период заката могущества Советского союза. Называли его тогда совсем по-другому: «Федор Достоевский». Но все это в прошлом, а сейчас — на Карибы! Подставить свои высокие бока под жаркое южноамериканское солнце и теплые волны Карибского моря. Настроение у всех было праздничное, ничто не предвещало беды. Громкая музыка из ночных клубов далеко разносилась по океанским просторам Атлантики. На ходовом мостике заступила новая вахтенная смена. Все шло своим чередом, до автоматизма отработанное многими месяцами плаваний. Со стороны лайнер в непроглядной тьме океанской ночи напоминал небольшой плавучий город — куча огней и громкий драйв музыки. Трудно не заметить! Тут же представилась ракета летящая на трехметровой высоте от поверхности моря. Приближается к мирному туристическому кораблю, с ничего не подозревающими людьми. Яркое освещение лайнера померкло в ночной тьме от вспышки мощнейшего взрыва.

Дальше рассказали о спасательной операции, в которой принимали участие российские военные суда. О волне протеста в Германии, криками депутатов Бундестага и трехдневным трауром окончилась официальная реакция немцев. США выразили свои соболезнования и все! Через несколько дней в Россию через Мурманск по туристическим визам начали приезжать группы молодых и здоровых немецких парней. Они сразу шли в военкоматы и просились в Российскую армию — отомстить американцам за своих друзей, родственников погибших на «Асторе». Из них создали Немецкий добровольческий батальон. Оно вроде бы и нельзя, но сейчас в стране каждый человек на счету, а враг твоего врага - друг. Немчура сейчас воюет в предместье Воронежа плечом к плечу с русскими и украинскими парнями.

Во это да! Ни хрена себе! Если уже фрицы добровольцами идут в Российскую рамию, видать ужасно не любят пендосов. Особенно после уничтожения лайнера. Короче говоря, ничего амерам в Европе не светит! Вопрос их изгнания — дело времени. А уж я приложу максимум усилий для этого, по мере своих возможностей.

Ну, что ж, экипировка и оружие готовы, теперь на ужин и спать! Завтра трудный денек.

9.

На востоке появились первые проблески рассвета. Только сумеречная кромка говорила о начале следующего дня. УАЗик подъехал прямо к МИ-8, стоящему на ВПП. Вокруг винтокрылой машины суетились люди готовившие ее в полет. Магашов стоял у пассажирского люка и ожидал нас. Вокруг сновали люди в камуфляжах и каждый был чем-то озадачен. Чем-то это все напоминало муравейник.

Поднявшийся ветер пронизывал до костей. «Песочник» и поддетый под него «вшивник» не спасали. Вылезли из машины, подошли к «вертушке», забросили на борт свое шмотье. А теперь можно и поговорить с начальством. Магашов отвел нас к подветренной стороне МИ-8.

- Ну что, мужики, удачной вам работы. Вы главное на рожон не лезьте, сначала думайте, а потом действуйте. Надеюсь, что вас не напрасно учили. Ну, с Богом, хлопцы! - сказал подполковник, пожимая нам руки и его голос потонул в реве двигателя вертолета.

Бортач что-то прокричал и знаками показал, типа пора. Валерка залез первым, а уж за ним и я. Люк захлопнулся и машина взревела еще больше. Каждой клеткой тела ощутил как она медленно и, как бы неохотно, оторвалась от земли. Глянул в иллюминатор — было еще плохо видно в предрассветном полумраке. Какое-то неведомое чуть подсказывало, что мы все больше и больше отдаляемся от привычной с детства земной тверди.

Как всегда в голове одни и те же мысли: «Как оно все пройдет?», «Что там меня ждет?» и все в таком же духе. Рука почему-то потянулась к рюкзаку, проверить все ли в порядке. Можно сказать, что это было напрасное телодвижение — до вылета еще сам неоднократно проверял, да и Магашов два раза устраивал строевые смотры. Спецназ спецназом, но мы все-таки военные и не на гулянку шли. Везде должен быть порядок. Да и шефу будет спокойнее от того, что лично сам все проверил. Волнуется мужик за нас, балбесов. Можно сказать каждый потерянный человек из его подразделения — это трагедия для подполковника. Ведь всех он хорошо знал и, можно сказать, по-своему любил. «Гнилые» люди у нас долго не задерживались — их быстро «раскусывали» и они отсеивались сами. Во всяком случае мне так кажется. Специфика службы не позволяет двуличия, особенно в боевых выходах. В принципе, мне повезло с напарником — Валерка нормальный мужик, но я его в деле видел только на «выпускном экзамене». Вот сейчас и посмотрим на что он способен в реальной обстановке. Кстати, заодно и Зарубин узнает чего стою я. Честно говоря, в начале обучения в Центре, думал, что уже прошел «Крым и Рым». Но ведь это вовремя обычных общевойсковых боев. Здесь все предельно ясно — они — там, мы — здесь. А тут, хрен проссышь что, мало ли, амеры тоже не дурачки и внедрять людей умеют куда угодно. Соответственно есть вероятность получить пулю в спину.

Реклама на сайте