«Чужая корона»

Чужая корона (Чужое тело-2)

Глава 1

Откуда же ты парень

Такие видишь сны?

Профессор Лебединский

— Не спи! — Молчан махал мечом у меня перед носом, а у меня глаза просто закрывались. Ещё бы, всю ночь сидел за Инетом, выискивал да читал статьи по экономике и все такое прочее… Толку‑то от того, один автор хвалит Адама Смита, другой вовсе Че Гевару…

На автомате я парировал удар мечом сверху, а сам ногой уперся в бедро Молчана и столкну его с занимаемой позиции. Так же глядя в сторону, махнул мечом поперек его груди, валя на пол. Был бы у меня меч не тренировочный, а настоящий, то вскрыл бы я Молчану грудь, и кольчуга не помогал бы, а так резиновый меч только шлепнул по тренировочным доспехам.

— Ух! — Сказал на это Молчан, потирая грудь. — Вот научили мы тебя на свою голову!

— Да бывает! — Я отложил меч, подал ему руку, поднял. — Ещё партеечку?

— Да не, я в душ… Серый, ты меня загонял!

— Ну… Есть немного! Лех, может, ты?

— Да на фиг. — Гюго поморщился. — Надо ж и честь знать.

Ему тоже досталось, он сейчас лежал на матах в углу спортзала в позе морской звезды и тяжело дышал. Даже доспехи не снял.

А я лишь немного вспотел.

Вот что дает практика работы с оружием в том мире. Когда вокруг тебя рубят и бьют настоящим оружием, да и сам ты мечом машешь, появляется в тебе некоторая опытность… И с человеком, который мечом умеет рубить лишь теоретически… Да, с ним намного полегче уже в спарринге. Вот с Чеботаревым ещё тяжеловато приходится.

— Ну, как хотите… — Я встал в уголок и принялся отрабатывать удары.

В окна робко заглядывало весеннее солнце.

На улице я расстегнул куртку, вдохнул полной грудью. У нас тут весна скоро будет. Климат сдвинулся, говорят. Конец февраля, а уже капель появилась. Вон какие сосульки на крыше. Не хуже, чем борода… Как бы не повалились сверху на головы кому‑нибудь.

Накинул поудобнее лямку сумки, и двинулся в путь, давя кроссовками снежную слякоть.

Настроение почему‑то было ровное. Вроде бы хорошо должно быть, сегодня Молчан у меня ни одного сражения не выиграл, разделал я его всухую. Шлеп, шлеп, и готово.

А все равно почему‑то не радостно.

Но и не грустно.

Просто вот как‑то так. Есть дела, надо их делать.

Дошел до Ростикса, заказал колы и пару пирожков, устроился на высоком стуле у окна, сумку сбросил на пол.

Ну, вот теперь захватил я власть. Дальше‑то что делать?

Присосался к коле, поглядывая на улицу. Люди торопились мимо меня, место тут удобное, рядом с метро. Всегда народ ходит.

Поймал свое отражение в зеркале.

Небритый тип в потертой кожаной куртке (мать, пять сотен на Черкизоне обошлась) и с прической короче минимума, на лбу след от ремня тренировочного шлема, плечи широковаты для интеллигента, руки сбиты, в ссадинах и ладони в мозолях, щеки надуты — чё‑то жует. И взгляд… Нда. Все же я поменялся.

Черты лица заострились чуть, стали более жесткими. Ушла небольшая юношеская пухлость, губы обветрились, плотно сжаты. И не скажешь, что студент такого интеллигентного ВУЗа. Уж больно видок… Побывавший. Как зеркало‑то не треснуло, ума не приложу.

Троица ментов, промесивших снежную кашу пешим патрулем, глянули на меня краем глаза, чуть напряглись. Я поглядел через них, на выход из метро. Мне сейчас не до них. У меня дело важное…

Мягкие ладошки прикрыли мои глаза.

— Привет! — Дыхание коснулось правого уха, легкий аромат духов… Вкусно пахнет‑то как!

— Привет, Машенька! — Я выпрямился, улыбнулся. — Привет!

— Привет — привет! — Маша легко опустилась на стул рядом со мной, ткнула меня плечом. — Угостишь девушку кофе?

— Конечно же! Айнмомент, я счас…

Добрался до кассы, небольшая очередь, оглянулся, Маша смотрела на улицу, её руки перебирали лямки небольшого рюкзачка. Из Рязани сюда добралась, надо же! Эх, ведь придется ж мне когда‑нибудь ответный визит делать, деваться некуда же! Знакомство с родителями, однако!

— Касса свободна! — Сказала кассирша.

Я быстро заказал два кофе, ещё пару пирожков, вернулся с подносом. Маша улыбнулась мне, подвинулась, давая место сесть, а потом придвинулась ближе.

— Говоришь, родителей у тебя дома нету?

— Угу… — Я быстро глотнул кофе. Обжегся чуть, но все равно хотелось чуть взбодрится. Толком не спал я уже давно.

— Так что же ты меня тут кофе поишь? Пошли, дома угостишь!

— Пошли! — Я подхватил её за руку, оставив на столике недопитый кофе. Второй рукой за сумку, и через минуту мы уже на улице.

С неба вдоль по улице скользнул теплый солнечный луч.

Хорошее ли предзнаменование?

— Его Светлость граф Лиордан, посол Неделимой Империи в Соединенном Королевстве Ильрони и Альрони! Князь Моличи, посол Муравьиного королевства! Граф Рук, посол королевства Рохни! Граф Остен, посол королевства Дарг!

В тронный зал вошли сразу четверо. Вот, это граф Лиордан, как всегда безукоризненно одет и с вежливой полуулыбкой на лице. Настоящий дипломат…

Вот этого здоровяка я уже видел, это князь Муравьиного королевства… Кстати, а почему "князь"? что у них там с аристократией? Почему не граф, не барон, а сразу "князь"?

Граф Рук, посол королевства Рохни, походил на опытного сантехника, готового в любой момент сшибить трояк с хозяйки на опохмел. Невысокий, с хитроватым одутловатым круглым лицом, затянутый в зеленый камзол, обсыпанный золотом. Вот такой вот лепрекон с картинок. При оружии, конечно, тут дворян без оружия редко увидишь. Небольшой кинжал на поясе, да и все.

Граф Остен… Вот этого я где‑то уже видел, точно видел! Вроде бы в том самом "Овцебыке", но не уверен. Граф Остен походил на преуспевающего купца. Я уже на таких насмотрелся на улицах города, одет богато, но камзол слишком свободный, оружие слишком простое, и украшения слишком богатые. И нету на лице той спеси, что иногда так отличает урожденного дворянина от простолюдина. Опять же не очень высокий, полноватый, чуть задумчивый с виду. Какой‑то процентов на десять приторможенный.

Ну, это послы.

Мне с ними ещё часто встречаться.

Вокруг все молчали. Виктор, граф Слав, барон Алькон, Волин. Не так уж и много тут у меня народу‑то…

Значит, придется выкручиваться самому.

— Рад приветствовать послов столь славных стран.

Взаимные политесы. Я уже наслушался, как королева разговаривала, и вроде бы держался на уровне.

Послы выразили надежду, что правление моё будет долгим, мудрым, удачным и все такое. Поинтересовались судьбой королевы. Я ответил, что королева устала от бремени власти и удалилась отдыхать в отдаленное поместье… Передав мне всю полноту власти, конечно же.

На этом классном пассаже край глаза графа Лиордана чуть дернулся. Лицом граф владел хорошо, и уж не для меня ли было это показано, мол, знаем мы все о тебе и о том, как же королева удалилась…

А остальным, похоже, все равно. Ну, удалилась так и удалилась. Умер Максим, так и хрен с ним. А что там с международными отношениями? Торговые соглашения, договоры о дружбе и мире на вечные времена… Что скажет Ваше Величество?

Моё Величество задумалось, и высказалось в том ключе, что надо стремиться к спокойствию и взаимопониманию в интересах мира и процветания. Соединенное Королевство Ильрони и Альрони всегда было, есть и будет миролюбивой державой, но наш мирный трактор на запасном пути. И Его Величество Седдик Четвертый, то есть я, не видит, что мешает продлить договора…

Послы призадумались, погрустнели. Я сделал себе зарубку — на память — выяснить, что же за такие международные договоры успела понаподписывать королева Мор Шеен? И чего это послы так беспокоятся‑то?

Вручили верительные грамоты от своих правителей, длинные тубы папируса, перевязанные цветными ленточками с печатями. Самую большую вручил посол Дарга, а у графа Лиордана была самая такая невзрачная.

На сей ноте и удалились.

— Что их так перекосило? — Спросил я, когда за послами закрылись двери.

Ну, объяснили мне… У нас, в нашем мире, договоры заключались между странами. А тут — между правителями. О какой хитрый выверт, а? Скажем, одно королевство заключило мир с другим, и живут себе мирно, пока король одного королевства не помер. Все, мирного договора нету, можно обратно воевать. И так почти что со всем… Чтобы данных проблем не бывало, зачастую наследнику оставлялось завещание. Подтвердить там все договоры, то, сё… Подтверждали, куда деваться. А с другой стороны, большоё пространство для маневров, сохраняя внешние приличия. Не надо придумывать, что вот там, с китайской территории, пуля пролетела…* А все просто. Король помер, давайте‑ка ещё повоюем!

* — 7 июля 1937 г. японские войска, находившиеся на границе провинции Жэхэ в 12 километрах от Пекина, предприняли ночные учения, стремясь спровоцировать китайскую сторону на инцидент. Когда учения подходили к концу, один из японских офицеров заявил, что над его взводом пролетела пуля с китайской территории. Эта "пуля" и явилась искомым поводом для нападения.

И опять же возникает вопрос, что же там такое королева понаподписывала, чего теперь очень хотят подтвердить послы этих стран? Надо как можно быстрее сделать себе МИД и пусть они этим вопросом занимаются.

— Ну и какой договор для них наиболее важен?

— Наверное, имеется в виду договор о беспошлинной торговле для имперских купцов. — Предположил Виктор. — Они могут беспошлинно торговать по всей стране…

— Скорее, это важно Даргу. — Задумчиво сказал барон Алькон. Он ещё до конца не выздоровел, но старался присутствовать во всей жизни двора. — По коронному договору, они могут покупать рабов и вывозить их из нашей страны…

— О какое счастье… — Фыркнул я. И вдруг до меня дошло.

— Что это ты сказал? Как это — покупать наших граждан и вывозить из страны?

— Да не граждан! — Поправил меня Виктор. — Крестьян скупают, разорившихся. Арендаторы разоряют поместья и распродают излишек крестьян. Нашим крестьяне не нужны, своих бы прокормить, вот и продают в Империю.

— А Дарг тут при чём?

Все переглянулись, пожали плечами.

Я вздохнул.

Кажется, проблемы начали расти как снежный ком. За одну ниточку потянешь, и клубок начинает разматываться и вонять.

— Что у нас с оружием?

Вперед выступил Ждан.

— Ваше Величество…

— Ещё раз так меня не на людях назовешь…

— Седдик, у нас уже сорок бочек огненного порошка. И бомб сделано штук сто. Через два дня гвардия уже может начинать тренироваться. Охрана удвоена. Сейчас ищу новое место для… — Ждан замялся, и выговорил с усилием незнакомое слово, — порохового завода.

— Да, хорошо. Как только место найдешь, сразу же сообщи мне, я тоже должен на это взглянуть.

— Остального вооружения… Хватает. Я взял на себя смелость вооружать всех из королевских арсеналов, по бумагам, там на пять — на десять сотен… То есть на пять тысяч человек хватит, а потом придется делать оружие или закупать.

— Отлично. — Я повеселел. Бомбы будут, и это хорошо. А как только сделают завод, то сразу там же и будем стволы сверлить для пушек и мушкетов. Вот тогда поглядим, кто кого.

— Виктор, что с гвардией?

— Набрано две сотни человек. — Выступил вперед Виктор. — Вольные стрелки, дворяне, горожане даже. Все, кто отличился в уличных боях. Вооружены, размещены в казармах бывшей гвардии… Я приказал изъять у торгашей шатры, поставили… Все имена, у кого забирали шатры, записаны, им была обещана оплата.

— Вот и хорошо, денег взять у казначея… Кстати, что там с ним? Все ещё сидит, запершись? Еду хоть носят?

Казначей после проведенной революции поехал крышей. Заперся в хранилище, и через решетку грозил всем, оказавшимся в пределах досягаемости, королевским гневом и графом Урием. Ну, оставили пока что, караул лишь приставили, а то мало ли что.

— Носят… — Подтвердил Волин.

— Ну так хватит уже играть, вскрывайте. Виктор, пошлешь людей, передашь деньги за палатки купцам. Что там у нас ещё? Граф Слав, ты временный губернатор города. Что там с городом? Хватает ли еды, все ли спокойно?

— Стараниями графа Нидола и графа Лира… — Обозначил поклон граф Слав. — В Мойке не знаю что творится. Патрули туда не заходят… Но и оттуда никто не выходит. Жители в целом довольны. Прикажете выкатить пару бочек вина в честь… Установления законной власти?

— Да на фиг, обойдутся. Напиваться мне ещё. Барон Алькон, как твое здоровье?

— Вроде бы хорошо, Седдик. — Барон коснулся головы, все ещё перевязанной. — Мастер Клоту обещает через неделю…

— Вот и хорошо. Через неделю готовься, найду тебе занятие…

Ну да, занятие я всем тут нашел. Виктор отвечал за комплектацию моей гвардии. Ждан у меня стал министром ВПК*, под его началом собралось все, что способствовало перевооружению армии, ну и кооператив "Весна", конечно же. Волин пока что стал временным управителем дворца, должностью тяготился, но организовал все неплохо. Враги сидели в Западной башне, нейтралов не обижали и стерегли, друзья размещены и охраняются. Все под контролем, короче. Ему в помощь выдал здоровенного Две Стрелы, тот одним своим видом внушал почтение и уважение всей дворянской вольности, которые решили пережить трудные времена во дворце. Коротыш и Подснежник, друзья — неразлучники, пропали где‑то на новом заводе. Пусть там будут управляющими, мне не жалко. Граф Слав стал губернатором города.

* — военно — промышленный комплекс

Правда, граф ещё не знал, что его должность называется именно так, но мне уже до чертиков зеленых надоели все эти местоблюстители и королевской милостью управители. Хочется чего‑нибудь попроще, для слуха поприятнее. Если есть город, то должен быть губернатор, если есть ВПК, то должен быть министр промышленности, а не купец какой‑нибудь. Короче, скоро куча народу станет у меня министрами. Министр промышленности, министр образования… Тоже надо будет народ найти. Военным министром пусть пока попробует побыть Виктор. Или все же дать эту должность графу Тоскалонскому Лиру? Вот уж не знаю, что он там накомандует. Как бы не проснуться в окружении пограничников, которые мне скажут "караул устал".

Короче, снова надо шибко думать. И как бы не в два раза больше, чем когда был принцем.

Иначе тут подумают за меня. Вот королева, думать не хотела, а хотела только золото раздавать да слезу умиления пускать. И где она теперь? Правильно, в Западной башне. Повезло ещё тетеньке, что человек я незлобивый, сразу на кол сажать не стал.

— Ваше Величество! — Двери распахнулись, лакей глубоко поклонился. — К вам Нидол, граф Лир!

— Проси. — Бросил я.

— Ваше Величество! — Поклонился мне граф Нидол. Выглядел он чем‑то очень довольный.

— И я тоже рад тебя видеть. — Обращение на "ты" мне ещё трудно удавалось, особенно к людям меня старше. Но на "вы" тут обращались только к коронованным особам. Обычай такой. — Присаживайся, рассказывай, как дела.

Ну, это я тут тоже обычай ввел новый. Ежели все свои, то не фига докладчику стоять передо мной как дятлу перед теплотрассой. Садись вот в кресло за стол, локти на стол можешь, ничё страшного, да рассказывай, что да как. Заодно и не сразу бросишься.

Но это только для своих, конечно. Люди‑то тут ходят разные. Послов вот пришлось принять как полагается.

Граф Нидол присел на край роскошного кресла, огладил лысину, поправил тесак на поясе, чтобы не мешался. Садится в кресло с оружием… Это тоже уметь надо. Я вот ничего, кроме длинного кинжала, не ношу. Да и тот больше чтобы мясо за обедом резать. Ну и "Чезетту" конечно же, но это скрытно. Никто ничего не знал.

Слуг я у себя из комнаты на хер послал, пусть только одежду стирают и хватит. Завтрак… Тоже в задницу, в одиночестве скучно. Перетащил кого смог к себе в замок, и теперь у нас тут по расписанию было. Утром завтрак, в обед обед, ужин вечером. В "Ильичко" теперь не всегда получалось съездить. С замком бы разобраться… Все по колоколу на башне. Ну да, тут тоже водилась башенка с большим таким колоколом, в которой теперь сидел лакей. И каждое утро… Ну, плюс — минус полчаса, конечно. Но сигнал был.

Как же мне хотелось тут хотя бы небольшой хронометр! Солнечные часы в Королевском университете как‑то не давали той точности, к которой я уже привык. Как это удобно‑то, в любое время зырк куда‑либо, а там часы, и ты время знаешь. Вот я с недавних пор на экран мобильника приучился смотреть, достал — глянул. И зачем ещё часы?

Ладно, следующим пунктом в развитии королевства часы будут, давно бы пора вводить.

— Дела, Ваше Величество, разные… Есть хорошие, а есть плохие. С каких начать?

— Давай с хороших.

— Стражу я всю собрал, никто разбежаться не успел. Город охраняется, патрули урону не понесли в составе из‑за дезертирства. Все накормлены, все сыты, все довольны. Еды ещё на два семидневья. Жалование выдается вовремя, денег хватит ещё на два месяца. Купцы жалуются в пределах нормы. Это новости хорошие.

— Хорошо, граф. А теперь что же у нас в плохих новостях?

— В плохих новостях то, что денег хватит ещё на два месяца, а вот еды на два семидневья. И новых денег нам пока что не прислали.

Я быстро сделал пометку — прислать денег. Так, один вопрос есть.

— Вторая новость плохая в том заключается, что жители Рынка и Мойки напали на городскую тюрьму, тюрьму сожгли, охрану разогнали, а все заключенные разбежались. Сейчас бывшие заключенные скрываются в Мойке, либо покинули город. Есть сведения, что они собрались в отряды и разоряют деревни вдоль побережья.

— Есть ещё плохие новости?

— Да, Ваше Величество. Сегодня утром три патруля, пятнадцать стражников, были вырезаны подчистую. За смерть двоих отвечают жители Мойки, а ещё один исчез около Рынка. В остальных потерь нет.

Пятнадцать человек? Не очень хорошо! Значит, городская босота продолжает безобразничать? Пробуют на зубок нового короля? Ну, зубки‑то пообломаем. Надо же что придумали, "Днем деньги ваши, ночью наши".

— Ещё?

— Патрули на Рынок и на Мойку не отправлялись. Также плохо охвачена Портовая улица, но там у купцов своя стража, там они отбились. Гильдейцы к себе никого не пускают, было нападение на Королевский Университет, трупов на улице не оставили.

Так. Понятно, что долго так продолжаться не может. Аналог здешней Хитровки, Мойка, меня уже давно достала. Криминала от них много. Да и Рынок, не поймешь что там творится. Королевские сборщики налогов там иногда просто исчезают. Страна чудес вот такая. А теперь ещё и на патрули покусились?

— Граф, скажите, а кто у нас рисует надпись вот эту, про деньги?

К моему удовольствию, граф не стал переспрашивать, какую именно.

— Это дело рук Ночного короля, Ваше Величество. Его подручные так делают.

— И зачем?

Граф ответил с явной неохотой.

— Это у них такое… Задание. Напоминают купцам, что платить надо вовремя.

— Что, подручные ночного короля ещё и параллельный налог взимают с моих подданных?

— Да, Ваше Величество.

— Замечательное просто королевство мне досталось. — Я вздохнул. И в самом деле замечательное. Организованная преступность, додумавшаяся до того, что полезнее не стричь баранов сразу. Вот не было печали. До чего дальше додумаются‑то?

— Пробовали изловить художников?

— Пробовали, Ваше Величество. Ловили, казнили. При вашем деде ещё. Да вот только надпись появляется снова, и не обязательно на той же башне. А потом патрули пропадать начинают… Теперь не пробуем.

— Понятно. — Я задумался.

Ну, вот и появилась проблема. Не скажу что одна из первых, но её решать как‑то надо…

Кстати, а кто у нас заведует королевскими сборщиками налогов‑то? Очень интересно с ним будет пообщаться. Очень интересно.

— Да? — Кажется, что‑то сказал граф…

— Ваше Величество, не хотите ли посетить королевскую тюрьму? — Повтори граф Нидол.

— Да на кой, её ж разорили… Стоп! — Я задумался. — А эта та, которая в Западной башне? Так, что у нас с ней?

— По вашему приказу, были выставлены караулы… — Ответил Виктор. — Никого не выпускали, всех кормили. Палачи пытались убить узников, их связали и посадили в свободную камеру.

Ух, кто это у нас такой умный‑то, а?

— Того, кто придумал, записать, представить к награде… — Я быстро черкнул пару строк в моем здоровенном блокноте. Надо срочно придумать систему продвижения вперед умных и предприимчивых. Таких, как Грошев, как барон Ромио, так командир той сотни Пограничного легиона, который их ко мне на присягу привелю

— Что у нас там дальше? Эй, слу — у-уги! — Я ткнул пальцем в колокольчик, тот отозвался жалобным звоном.

— Больше никто не ожидает аудиенции, Ваше Величество. — Показался лакей.

— Вот это хорошо. — Подвел я итог. Надо идти, поглядеть, кого же там граф Урий и королева держали. Может, кого полезного? Или хотя бы интересного?

Пошли всей компанией, я впереди, остальные сзади. Стража при моем приближении сразу встала на караул. Вот сразу бы так, когда я ещё в первый раз тут пробиться пытался, вот сразу бы так! Скольких бы неприятностей избежали бы, а?

Вот и знакомая мне караулка, откуда меня давным — давно выбросил генерал Ипоку.

В караулке я встретил двух вольных стрелков и одного дворянина вполне себе студенческого вида. Уживались они вполне мирно, как раз студент наносил на обнаженную и кое‑как вымытую спину одного вольного стрелка затейливую татуировку. Пока только краской, макал кисточку в плошку с чем‑то черным и делал аккуратные мазки. Под его рукой проявлялись черты цельной картины, я даже залюбовался — обнаженная женщина с крыльями, одна рука вроде поднята, а вторая прикрывает треугольник. Второй вольный стрелок махал над творчеством куском кожи, охлаждая тело. Чтобы пот не потек, в карауле было душновато.

И ещё, о чудо чудесное, на потолке висит моя лампа Алладина. И сюда прогресс тоже проник, надо же!

— Король! — Крикнул кто‑то.

Все забыто, все трое встали по стойке "смирно" местной. Я остановился в дверях, позади меня сопел народ. Виктор, Ждан, охрана моя, где‑то в середине затесался и граф Нидол. Волин звенел здоровенной связкой ключей.

— Доброе утро, Ваше Высочество. — Поклонился мне студент. Кисточку он сунул за топчан в углу, банку с краской ловким движением ноги он двинул туда же.

— Доброе утро. — Буркнул я. — Доклад по гарнизону?

— Все тихо, Ваше Величество. Узников всех накормили, мастер Клоту приказал много еды не давать. Напоили, воды принесли, умыться. Только уж прошу простить, охрану бы вперед, а то некоторые выглядят опасными. Ключи вот у нас тут… — Студент снял со стены связку с местными ключами. Гляди‑ка, штырьевые замки это вроде бы… Такая вот палочка, похожая на зубную щетку для акулы.

— Ваше Величество, палач, мастер Велимерий, уж на диво ругается заковыристо… — Сказал тот, кто махал куском кожи.

— Точно! — Поддержал татуируемый. — Ваше Величество… Неудобно… Может, мы его пока что… Мы скоренько!

— Да уж право не стоит! — Махнул я рукой. — Но благодарю за службу!

Мимо меня протиснулся Виктор, Волин взял в руки связку ключей.

Следом за ними я двинулся по длинному коридору. С одной стороны решетки, за ними ниши — камеры. С другой стороны на стенах горят высокие длинные свечи по три штуки в подсвечнике. Коридор загибается дугой, окон нет. Через равные промежутки под стенами стоят кадки, а в них розовые лепестки. Вот поди ж ты!

Ждан шел впереди и нес сразу две масляных лампы, света было не очень много, но достаточно.

Итак, кто у нас тут?

Вот, первая же камера, в ней трое. Один из них здоровенный самый тип, такой кабан, что аж страшно становится. Жирный, маленькие глазки сверкают злобно, кулаки как моя голова, а ляжки больше чем у коня. Одет в широкий фартук, кожаный, опрятный, и простые холщовые штаны, и лысый, как коленка. Так, вроде бы я его тогда с графом Урием не видел, нет? Нет, не видел. Двое других просто глисты какие‑то, совершенно бесцветные типы.

— Мастер Велимерий. — Сказал граф Нидол.

— Привет, лысый. — Поздоровался мастер Велимерий неожиданно писклявым голосом. — Кто эти люди с тобой?

— Его Величество король Седдик четвертый. Со свитой. — Ядовито сказал граф Нидол.

— Ваше Величество. — Поклонился жирный. Отвесил два подзатыльника своим сокамерникам, прошипел "кланяйтесь лососи!". Те испуганно закивали.

Так. Ну и что тут с ним делать‑то? Палач мне пока не нужен… Но кто знает, сколько времени продлится вот это "пока"? Кстати, а где тот тип, с которым работал граф Урий? Что‑то я его тут не вижу.

— Нда. За что его сюда? — Обернулся я.

Ответил Волин.

— Пытался убить людей в камерах.

— Надо же! — Поразился я.

— Не правда, Ваше Величество! — Мастер Велимерий отвесил глубокий поклон. Твердо так сказал, уверенно. — Ваш человек не верно меня понял! Я всего лишь проверял замки на клетках, когда узники сговорились и набросились на меня. Пришлось ткнуть их кинжалом. Тут сидят опасные люди, Ваше Величество, враги Короны!

— Ага, а то, что убитые в кандалах были и в глубине камеры, откуда они до тебя никак не могли дотянутся? А некоторые вообще ходить‑то не могли? — Вскинулся Волин.

— Не правда то! — Подтвердил уверенно палач. — Это они сами друг друга. Кинжал у мен вырвали, и стали друг друга пырять…

— Я думаю, что все понятно… — Протянул я. — Мастер Велимерий!

— Да, Ваше Величество! — Поклонился палач.

— Ты писать‑то умеешь?

— Нет, Ваше Величество. Но мои помощники… — Он сразу обеими руками свесил по подзатыльнику своим подручным. — Они умеют, Ваше Величество. Они все за мной записывали.

— Вот и хорошо. Завтра тебе принесут бумагу и перо. И твои помощники пусть запишут, почему ты убил этих людей…

— Ваше Величество, я их не убивал…

— Я приму бумаги и прочитаю. Потом пусть мастер Велимерий запишет все, что может быть мне интересно. Я это тоже прочитаешь. Если что‑то не сойдется в его записях с тем, что известно мне, то ты, Волин, свяжешь мастера Велимерия покрепче да и сунешь его в камеру к его узникам, которых он не успел убить.

— Ваше Величество! — Взвыл мастер Велимерий.

— Все, тут закончили. Дальше.

Дальнейшие камеры. Ну… Народ тут явно не жалели. Доживали люди. Пованивало, как от бомжей. Розовые лепестки в кадках подувяли давно. Еда разве что хорошая стояла, но вот интересно, в некоторых камерах и не притронулись почему‑то.

Я подошел к одной камере. Один человек, в углу, скорчился. На куче соломы, конечно же. Свет в угол почти не достигает, так, общие контуры лишь понятны. Длинная фигура, худющая, как скелет. На боках какие‑то обрывки, блестит что‑то, да никак серебро?

Ждан встал рядом, поднял лампу. Я отодвинул её за себя, над плечом, чтобы не слепило. Нда, ну и содержание тут, в камере‑то! Как ещё народ выживал? Да к чему это и надо‑то? Если уж такая страшная да опасная для власти фигура, так петлю на шею или кинжал в горло. Если что‑то ещё знает, то пусть сидит, кормить — поить без изысков, но чтобы заключенный всегда был готов к опросу по вновь открывшимся фактам. А тут половина небось передохли только от условий содержания. Холодно, сыро, воняет потом, дерьмом и розами. На полу поспи — и получай туберкулез какой‑нибудь, чахотку* или простуду.

* — одно и то же.

— Мастер Иштван. — Сказал я вдруг.

Длинная фигура шевельнулась. Придушенно прошептала:

— Ваше Высочество! — И задергалась.

— Ну вот и первый на освобождение. Волин, отпирай. Мастер Иштван, как вы сюда угодили? Плохо? Что?

— Я его знаю, это распорядитель церемоний старый. — Сказал Ждан, покачивая лампой.

Двое слуг, как‑то затесавшихся в свиту, вывели — вынесли мастера Иштвана из камеры. Распорядитель церемоний шатался и щурил глаза от света.

— Пойдемте, мастер, вот потихоньку… — Сказал один слуга, подталкивая Иштвана к двери. Кажется, распорядитель церемоний плакал. Вздохи, сотрясающие его, были очень похожи на рыдания.

Повернулся к другой камере. Такой же худой и нечесаный узник, воняет от него… Хоть топор вешай. Кровь, что ли?

— А тебя я тоже знаю. — Сказал я высокому и прямому, как палка, парню. — Ты рыцарь, который пришел просить у королевы свои земли обратно.

— Да, Ваше Высочество.

— Величество. — Поправил его Виктор чутко.

— Прошу простить! — Парень кашлянул, сплюнул в угол камеры, не глядя попав в парашу. Я отшатнулся от решетки. Туберкулез, что ли? — Новости сюда доходят с трудом, Ваше Величество. Я барон… Бывший барон Ручейника Шорк.

Попытка поклониться, да только какая‑то кривая.

— Не очень осмотрительный поступок с твоей стороны, барон Шорк. — Покачал я головой. — Ну… Что могу сказать. Воспользуйся пока что гостеприимством в королевском замке, дело твое будет решено в неделю. Если смогу, то верну твои владения. Если же нет… Получишь компенсацию.

— Да, Ваше Высо… Ваше Величество. — Барон Шорк поклонился мне ещё раз, на этот раз получше.

Волин снова отпер решетку, рыцарь вышел сам. Не успели доломать, надо же.

Дальше уже пошли лица незнакомые. Некоторые были измождены от пыток, некоторые от голода. Многие сильно кашляли, от таких я держался подальше. Не хватало ещё туберкулез подхватить, как семья сержанта. Ампул‑то у меня мало осталось, да и те, что были, чудом сработали.

Вспомнил о сержанте и его жене, сжал зубы. Да, кое‑кто у меня ещё за это ответил бы. Жаль, что граф Дюка помер так быстро. Хотя, с другой‑то стороны, в самый раз. Что с людьми делать любил, то и сам получил. Поделом досталось.

— Ваше Величество… — Волин. — Не желаете ли посетить графиню Нака и вашу матушку?

— А что там у них?

— Все как положено, сидят… Матушка ваша все пирожков сладких требует, да грозится. А графиня Нака молча. Вот граф Лург все норовит записки передать…

— Ага. Пускай грозится. А что за записки?

Мне вывалили целую гору.

Чё там у нас?

О, каллиграфия, надо же.

Вкратце — прости меня, козлика, принц! Ибо Черный попутал! Внушил мысли страшные! Готов раскаяться. Вот, закладываю всех друзей своих, вот золота у меня немеряно.

— Золото — это хорошо… — Вслух задумчиво сказал я.

Жаль только сегодня с собой не утащить, Маша у меня сейчас на груди спит. Золото помешать может… Вопьется ещё куда‑нибудь не туда.

— Накормите бывшую королеву, а вот графу Лургу пока что ничего не говорите. Кстати, Волин. Он уже пытался подкупить слуг?

— Да, Ваше Величество. Два раза. Только там я Коротыша поставил и Подснежника. Поставили графу синяки да шишки.

— Молодцы ребята. Слушай, а нет ли кого верного, кого наш добрый граф таки подкупит, а?

— Ваше Величество, я не допущу…

— Не допустишь, а надо бы. Найди слугу, пусть его граф Лург подкупит. Узнаем, что да как. О… Вот оно что! Вот тот парень, Вихор. Он где сейчас?

— В замке, мы его не трогали.

— Вот то дело. Короче, зови его, пусть его граф Лург и подкупает. Как подкупит, так пусть Вихор сразу ко мне. Поговорим. Ладно?

— Сделаю! — Обозначил поклон Волин. — А что со степным посольством‑то делать? — Вдруг спросил Виктор.

— А это ещё кто… Оп! — Точно, Виктор ещё до бунта говорил, что прибыли какие‑то… Денег требуют и хамят.

Посольство Предвечной степи благополучно пересидели всю недолгую бучу в загородном поместье верного графу Лургу человека. Сейчас человек этот дал тягу в неизвестном направлении, а посольство, прожрав все съестные запасы в поместье, выбралось наружу. Снаружи тоже еды особо много не было, а крестьяне все злые, да и вольные стрелки, которые теперь перешли на легальное положение ещё одного отряда королевских войск, шлялись туда — сюда… Короче, посольство направилось в город и напомнило о себе. Не желают ли их принять‑то?

— Завтра зови после обеда. — Вздохнул я. — Послушаем, что расскажут.

Глава 2

Вдвоем по городу идем

И я курю

А ты конфету ешь

В. Цой

— Пошли, пошли! — Тянула меня за руку Маша. — Так, где мы ещё с тобой не были, а?

— Я путаюсь, Машуль! Может, в кино?

— В кино я тебя и у себя отведу, понял? Хочу в музей!

— Ох, солнце моё! — Улыбнулся я ей.

Родители у меня не были против. Точнее, они были целиком и полностью "за".

Маша обладала очень хорошим даром, нравиться людям не только мужского пола своей фигуркой и глазками, но ещё и всем подряд и в любой обстановке. Пообщалась с мамой на кухне, что‑то переговорила с папой, и опа — мама меня с утра строго спросила, какие у меня планы на "эту замечательную девочку".

— Самые серьезные! — Подтвердил я.

— Вот! — Чему‑то обрадовалась мама. — И не вздумай её в гостиницу выгонять, пусть тут живет! Может, и ты за ум возьмешься, горе же ты моё…

Я тактично промолчал. На квартиру пока что денег не хватало, все ушло на лекарства и на покупку кучи учебников для того мира. В шкафу их у меня целая полка. Надо потихоньку в тот мир таскать… Благо что теперь ко мне в спальню никто просто так не ворвется.

И вот теперь, гуляя с Машей по музею Московской истории, небольшой такой экспозиции около Кремля, я машинально поглаживал коробочку с антибиотиками, примотанную скотчем к пузу. Не приведи Господь, полезу в Кремль, в Оружейную палату, так охрана обшмонает, показывай потом… Поэтому сегодня только кино. В ГУМ вроде бы кинотеатр работает…

Любыми путями не попасть под личный досмотр! А для этого все средства хороши.

Ещё посидели в кафе, потом сходили в кино. На места для поцелуев, конечно же! На улице теплело, зима у нас кончалась не по дням, а по часам.

Потом пошли домой, уставшие, но довольные.

Позвонил Серега — большой.

— Привет! Как вы там? Маша?

— Рядом. — Я обнял девушку за плечи. — Дать трубку?

— Да нет, ладно уж, не буду мешать счастью… — В трубке хихикнули. — Маша, не мучай мальчика сильно, ладно?

— И даже не думаю! — Надула губки Маша. — Эй, вообще, что такое? А ну, повесь трубку, тебя плохому научат! — Она повисла у меня на локте.

С вершины смотровой открывался вид на весенний город. Белые пятна снега, коричневые и серые пятна домов, черные ветки голых деревьев. Внизу суетились лоточники, что‑то продавали. Позади нас тоже, на здоровенных столах. Буденовки, бюстики Сталина, Ленина, Дзержинского, старые патефоны и знакомые мне уже керосиновые лампы, да и много что ещё. Прогуливались иностранцы, восхищались "комми экзотик". Комми — это от коммунистов, наверное. Равнодушно перетоптывались у парапета троица милиционеров, украдкой ели большую шаурму, одну на троих. Простые граждане особо к лоткам не подходили, они больше видом интересовались, в основном молодежь. Было много парочек, не мы одни. Иногда я ловил на себе завистливые взгляды парней.

— Слушай, может, съедим что горячее? — Предложила Маша.

— В кафе пошли? — Предложил я.

— Нет, не хочу… Вот там хот — доги были, угостишь девушку? Я пока что тут постою, видом полюбуюсь…

— Не вопрос. — Я двинулся к палатке.

Возвращаясь к Маше обратно, понял, что отходил‑то я совершенно зря.

Один иностранец, торговавшийся до того с лоточниками, подошел к Маше и что‑то говорил на ломаном русском. Итальянец, что ли? Среднего роста мужичок, средних размеров, в дорогой цветной куртке и дутых штанах, чернявый такой. Очень на итальянца похож. Иностранец, точно. Только у них на лицах такая вот самоуверенность, если что, то их будет защищать весь Шестой американский флот, не говоря уж про нашу милицию.

— Йа… Тьебя… Тьебя… — Он оглянулся в поисках поддержки. Небольшая компашка таких же иностранцев, пестрых и самоуверенных, отозвалась одобрительным гулом и ухмылками.

Маша колко улыбнулась.

— Ну ни на минуту тебя не оставить! — Я подхватил девушку под локоть, оттесняя иностранца подальше и буравя его тяжелым взглядом. Опять драться? Счас я тебя научу, что в чужой стране нельзя приставать к чужим девушкам!

Но тот понял, поднял руки, отступил назад на пару шагов.

Вот и хорошо, международный конфликт исчерпан…

С другой стороны Маша развернула меня к себе и поцеловала в губы.

Никаких неясностей не осталось.

— Ай эм сори… — Сказал итальянец мне в спину. — Ай эм глэд… — И ещё что‑то скороговоркой. Как ругательство не звучало, но я ничего не понял. Компашка отозвалась недовольным вроде как гулом.

Ну пусть попробуют возмутиться сильнее. Приложу, мало не покажется.

Маша покрепче взяла меня за руку.

— Вот, завидуют тебе, понял?

— Нет, ни слова! — Честно признался я.

— Английский учить надо! Тот мелкий, черный, сказал, что он очень завидует русским мужчинам, что у них такие красивые женщины. Где мой хот — дог, давай быстрей, девушка голодная! — Она отобрала у меня еду и впилась в него зубами. — Ммм… Вкусно!

Вдруг пошел снег. Последний зимний снег, мокрый, редкий, пополам с дождем. Торгаши засуетились, стали прикрывать полиэтиленовой пленкой свой товар, парочки заторопились в укрытие. Иностранцы исчезли одни из первых.

Налетел нежданный ветер, Маша одета легко, я расстегнул куртку, прижал её к себе, обнял.

— Большой и теплый. — Прокомментировала Маша. — Всегда мечтала. С детства меня окружают большие и теплые мужчины. Это так удобно! Слушай, а сколько тебе ещё учиться в своем институте?

— Сейчас заканчиваю третий курс, потом четвертый… Потом пятый и диплом. Это ещё два с половиной года. А что?

— Да так… — Маша повозилась, устраивая лицо подобнее. Свитер у меня мягкий и теплый… Как знал, когда одевал. Повезло. — Холодно на улице! Вот была б машина…

— Такси?

— Да на кой мне такси эти, я с любимым человеком хочу.

— Тогда большая и мощная электромобилина, мэ — э-э — э-этро… — Мысленно пересчитал имеющееся в моем распоряжении золото. Может, хватит‑то на тазик под номером десять, вот как раз я об нем и мечтал все это время?

Может и хватит, да только вот сначала надо его грамотно сдать и не попасть под очередное кидалово, как с Вячеславом Брониславовичем… Ну да проблема решаема, главное, начать ей заниматься.

Великое посольство Предвечной степи представляло собой пятерых узкоглазых типов. Раса явно азиатская, да вот только не столь явно выраженная, как у нас. Какие — нить четвертькровки, которые с европейцами давно живут, и все уже перемешались.

Встреть я их в своем мире, так и не опознал бы степняков. Так, люди да люди. Вооруженные, лица загорелые, волосы длинные, вот у одного даже усищи здоровенные, белые, как у сома. Глаза спокойные, равнодушные все. Пластинчатые кольчуги, широкие кожаные ремни, добротные сапоги и матерчатые плотные штаны, шлемы в руках. На ремнях болтаются завязки под оружие, а само оружие не при них. В большом зале оставили.

Вперед вышел самый старый и самый заслуженный тип.

И сказал.

— Дай денег а то плохо тебе будет!

Ну, не так, конечно. Но смысл таков. Сначала короля поприветствовал, помел шевелюрой пол в зале. Потом осведомился о здоровье королевы матери, повздыхал, что вот так как оно получилось нехорошо, ай нехорошо! Лара, это богиня их, такого бы не одобрила. Осведомился, сколько у меня жен и здоровы ли они. И не желаю ли я получить в дар парочку ещё? Вот, в Империи в прошлом году поймали много, всем воинам хватило.

И всю эту чушь нес с таким серьезным лицом и так гладко, что я даже диву давался. Ой, дает, дядя! Ой даёт! Я даже и на полслова не понимаю, что да как, а он уже закрутил такие кружева словесные, что впору на стены развешивать в новогодний утренник для самых маленьких.

Воины тоже в разговоре участвовали. Кивали, хмурились, кланялись. Короче, вовсю работали.

Весь разговор я благополучно пропустил мимо ушей.

Хан Ражий Хомяк. Ну да… Видали мы таких хомяков. Не глядя что пузцо образовалось, грудь разворотом, и ноги крепкие ещё, и руки тоже крепкие. Глаза острые, так и зыркают по сторонам, что бы отрезать да к себе домой уволочь.

Ну, и перешел к главному.

— Ваше Величество, ваша достопочтимая матушка, королева Мор Шеен, передала Предвечной степи дар. Но, к великому моему сожалению, караван не был ещё собран и так и не прибыл…

О, подошли к главному.

— Что же за дар направила моя достопочтимая матушка Предвечной степи, благородный хан?

— Пять возов золота, Ваше Величество. И пять на десять возов отборной пшеницы с полей славного королевства морских воинов!

За моей спиной в несколько голосов ахнули.

Что ещё за королевство морских воинов? Ух… Это ж я и есть. Ничего себе матушка моя, мать её, мою бабушку, наобещала.

Все во мне прям так и говорило "Ничё не знаю, королева обещала, с неё и спрашивай, вон она, в Западной башне сидит. Проводить? По пути и в пыточную заглянуть можно, там у меня наследство богатое от графа Урия осталось"

Но с другой‑то стороны… Сколько воинов у степняков и сколько воинов у меня? А? Вот то‑то же. Может и боком выйти.

— Если королева пообещала, так и нам не зазорно! — Улыбнулся я.

Глазки посла мигнули.

О, не. Не мне с ним играть, не с его опытом. Этот Ражий Хомяк меня ещё схрумкает, как морковку.

— Обещания моей матушки были даны не просто так, благородный хан. У нас, у королей, завсегда так, что если уж что обещали — так непременно сделаем! Королевское слово твердо, как гранит! Детям не приличествует забывать о словах предков своих! Значит, надо выполнить обещания своих родителей. — Эх, здравствуй, первая моя война. — Да вот только сам видишь, что в королевстве моем творится. Бандиты, мятежники под каждым кустом, даже город и тот… — Я подпустил слезу. — Так что прошу отнестись с пониманием к возникающим трудностям.

Хан покивал, отнесся с пониманием. Выторговал я себе срок в три седимдневья ещё, а иначе… Ну, обидятся гордые степные жители, и… И будет нехорошо! Будет совсем нехорошо! Возникнет прискорбное непонимание…

Ещё с поклонами и славословиями, послы отчалили.

— Каковы засранцы. — Сказал я в пустоту.

— Седдик, они земли наши разоряют. — Сказал Виктор.

— Да ясно, что не за конфетами они к нам пришли. — Я задумался.

Ну, и что теперь делать‑то? Отдавать деньги и еду? Как ни противно, а придется…

— А кто мне расскажет, что в этом году с урожаем?

Все переглянулись.

— Так… Хотя бы слухи кто‑то знает?

— Ваше Величество, позволите? — Это Коротыш влез, он всю дорогу старался держаться позади. А теперь вот вышел, кланяется даже. — С урожаем плохо будет. Крестьяне все разбегаются с земли. Ещё прошлой осенью вокруг города никто толком не сеял. Сеяли только в Больших Полях и в Заречье…

— Так что же жрать‑то будут? — Удивился я.

Снова молчание.

Ну вот. С едой надо разбираться в первую очередь, а то начнется голод, и мало не покажется. Власть‑то у меня ещё пока не власть, так, одно название. Лишить меня короны и головы дело пары движений. Да и мало ли есть какие способы заставить короля под свою дудку плясать. Вот, матушка один хорошо нашла, и все‑то у неё получалось. А ещё можно осадить столицу, и ждать, пока мы тут вымрем с голоду…

— Кто скажет, сколько еды в городе? Какие запасы на случай осады?

Снова молчание, переглядываются.

Так, ясно. С этим надо что‑то решать. Такое вот "ничего не знаю ни за что не отвечаю" я уже в своем мире насмотрелся, а в этом‑то заводить и подавно не хочу.

— Граф Слав, поручаю это дело вам. Дело первоочередное. Все государственные запасы взять под охрану, провести ревизию, узнать, сколько запросят частные торговцы за зерно.

— Да, Ваше Величество. — Сказал граф Слав.

— Хорошо, а что у нас с армией? Виктор?

— Тренируемся, Ваше Величество. Через два семидневья будут обучены сто человек обращению с огненным порошком. Также учим их мечному бою, в строю ходить… Плохо, что народ у нас разный, кому‑то более с луком привычно, кому‑то более с мечом, а кому и с топором в доспехах. Надо бы нанять хороших учителей…

— Делай что сочтешь нужным, денег получи под моё слово у казначея. — Отмахнулся я.

— Ваше Величество, казначей заперся в сокровищнице…

— Выковыряем. Дальше?

— Остальная армия собирается. В городе сейчас девять тысяч воинов. Это именные легионы, три тысячи пограничников и полтысячи моряков, а также пять тысяч кольчужников, которые уже начали разбегаться. Ещё есть три сотни городской стражи графа Нидола. Мастеровое ополчение собрало пять тысяч человек, крепкие воины, многие ветераны, но это уже в бой не бросишь. Кто плохо обучен, кто молод и не имеет должного опыта, кто стар и был когда‑то отправлен в отставку по ранению…

Я слушал и делал себе пометки.

Навестили и министерство финансов, то есть казначейство, как оно тут называлось.

Прошли по пустым коридорам, где лишь сквозняк шевелил гобелены, чуть не споткнулись о брошенное кем‑то копье, и вышли к кабинету Казначея. Главного Королевского Казначея, чьим заместителем и числился граф Урий.

— Ваше Величество… Иккк! — Сказал министра финансов на мой вопрос, какого, собственно, хрена и куда все подевались отсюда? Министру финансов не до того было, его сильно мучила жажда. И выглядел он не лучшим образом, с недосыпу да с перепою.

— В отставку. — Сморщился я. Шибало от министры так, что стоять рядом было невозможно.

Виктор вопросительно так провел пальцем по горлу. Министра протрезвел на глазах, побледнел и пал в ноги. Я покачал головой.

— Нет, пока что не надо. В Западную башню, потом допросим. Если ничего на нем нету страшного, так пусть домой идёт, корми его ещё…

— Кстати, где у нас казначей‑то, который денег выдает?

До сих пор сидел в сокровищнице. Да и куда ему деваться? Стража около дверей сменялась регулярно, есть ему приносили, а наружу не пускали, регулярно показывая меч через прутья решетки и делая страшные морды.

Выковыривать его оттуда надо, а то портит мне всю финансовую статистику…

— Ну, как, не скучаешь? — Спросил я, остановившись перед решеткой.

Казначей поглядел на меня затравленно. Выглядел он уже не очень, хламида его потрепалась, лицо осунулось, под глазами залегли глубокие тени, видные даже в свете факелов.

Я сморщил нос.

— Порождения, а чем воняет‑то так? Эй?

— Да, Ваше Величество… — Гвардеец у двери переступил с ноги на ногу. — Его Светлость горшок ночной за собой выносить не изволят.

— Вот урод, всю сокровищницу мне засрал… — Я хотел было на пол сплюнуть, но передумал. — Слыш, ты, крыса. Выходи давай сам, а?

— Граф Урий… — Неуверенно донеслось до меня из‑за решетки.

— Ломать прикажете, Ваше Величество? — За моей спиной спросил Две Стрелы. — Сейчас живо таран дотащим, да выковыряем его…

— Да к чему? — Удивился я. — Дай‑ка мне вот тот кинжал… Угу, у которого лезвие потоньше.

Штырьковый замок сопротивлялся недолго, тихо щелкнул, и дверь отворилась.

— Вот так. — Сказал я. — Покупайте замки у мастера Виктора, где знаете. А ну, наружу засранца! На свежий воздух! Тут двоих поставить! Вызвать мастеровых, чтобы к вечеру замок нормальный стоял! И проветрите тут, воняет‑то как!

На свежем воздухе дело пошло веселее. Изъятый из привычной среды обитания, казначей залился соловьем. Да вот толку‑то? Не так уж и много. Указал, где хранятся его записи, то, сё… Поглядел я на те записи, так и не разобрать там ничего! Куча свитков в массивных шкафах. "Выдать подателю сего пятьдесят золотых" и печать либо королевы, либо графа Урия. Нижние свитки уже в кашу превратились, в шкафах сыро было.

— А где приход? — Я потряс свитками перед лицом казначея. — Ну‑ка, крыса? Где то, что пришло в сокровищницу? Где это описано? Где?

— Ваше Величество, не понимаю, о чем вы…

Упираться пробовал, да куда там! Про бухгалтерию я только слышал, но и того мне было достаточно, чтобы понять многое. Тырили тут денежки, с размахом и практически без фантазии. Куда‑то завысили, куда‑то занизили, и опа, готово небольшое поместье в пригороде для казначея.

— Он его сейчас в рост сдает. — Нажаловался Виктор.

— Ого, а ты умеешь заработать, дядя! — Обратился я к зеленому от страха казначею.

— Ваше Величество, не губите! Я могу быть полезным!

— Ага, с парашютом тебя ко врагам сбросить, чтобы ты и их обворовал…

Что такое "парашют", казначей не знал, но глагол "сбросить" уловил и хлопнулся в обморок.

Оттащили подальше, и пошли искать.

Конечно же, самое важное хранилось в кабинете у графа Урия. Все документы, расходы — приходы и все такое прочее.

Господи же ты боже мой, а мы его ещё и не взломали!

Виктор не подвел, около кабинета уже стояла охрана. Дверь закрыта на такой же штырьковый замок, который я запросто поддел хитро выгнутым куском металлической проволоки. Открыли, вошли.

Ну, началось.

Добыча была не такой уж и большой, как хотелось.

Для начала нашли списки приходов — расходов.

Их граф Урий вел очень старательно, хоть и криво. Свитки тщательно уложены в открытый шкаф, пересыпаны какими‑то пряностями от моли. С красными колпачками — приход, с зелеными колпачками — расход. Откуда пришло, сколько ушло… С удивлением я узнал, что на принца тратилось по пять сотен золотых каждое семидневье, лично в руки принцу отдавали.

Вот это надо же.

А что ещё будет интересного тут?

Да ничего и не было, в общем‑то. Какие‑то грамоты на землю, граф Урий отхватил себе небольшое поместье недалеко от столицы.

— Видел? — Показал я Виктору. — Дом у него, говоришь, сгорел?

Тот пробежался глазами.

— Да, я уже посылал туда людей. Там только крестьяне в деревушке рядом, а само поместье сожжено дотла.

— Ничего же себе он следы заметал.

Ещё были письменные приборы, немного драгоценностей, несколько кошельков, один с золотом, два с мелким серебром. Длинный острый кинжал с рукояткой тонкой работы.

— Получается, он сюда и не заходил. — Сказал я задумчиво. — Кошельки‑то на месте.

— Возможно, тут были ещё…

Я более внимательно оглядел полку, с которой доставали кошельки. Финансы бы рядом стояли, верно? И стояли тут они достаточно долго, пылью все успело покрыться. В пыли четко отпечатались пять следов.

Так, два кошелька долой.

Нашли небольшой тайник, пустой. Нашли одежду повседневную, в которой граф обычно ходил. С вывернутыми карманами в углу.

Короче, ничего интересного нету.

Не дал успехов и поиск в покоях графа Урия, которые были тут, во дворце. Там он почти не появлялся, предпочитал проводить время в своем особняке. А особняк сейчас тоже погромлен, да ещё какая‑то добрая душа подпалила…

Подпалила, говоришь, добрая душа? Вот бы найти ту добрую душу, да поспрашивать, зачем она это сделала.

Вернулись в казначейство затемно. Подмастерья мастера Виктора, его сыновья, уже закончили устанавливать новую решетку и теперь ладили большой замок.

Зашел со спины, ничего видя, подмастерья переговаривались.

— Во, теперь сокровищница как сокровищница будет. — Сказал тот, который повыше. Вспомнил, что который повыше — Алексей, старший, а которой пониже — средний сын, Виктор.

— Замок‑то королевский! — Подтвердил Виктор. — Ключ где?

— Туточки…

Скрежет металла, дверь несколько раз закрыли, открыли. Булькнуло масло.

— Во, теперь совсем хорошо. — Звяканье, шелест материи. — Воины, работу принимай! Ваше Величество…

— Вольно. — Махнул рукой я, выходя на свет. И тут уже керосинку поставили. Светит так себе, но уже разглядеть что‑то можно. — Как работа, мастера?

— Все сделали, Ваше Величество. — Сказал Алексей. — В лучшем виде. Вот три ключа… — Мне передали мешочек с завязками. Я мельком на него глянул. Ну, нормально будет.

— Благодарю за хорошую работу! — Сказал я. — Рассчитается с вами… — Так, а кто же рассчитается‑то?

Мастера замахали руками так, словно собрались взлететь.

— Брать деньги с короля…

— А ну цыц! — Сделал я важное лицо. — Ждан расплатиться! Я ему об этом сообщу, через два дня зайти за деньгами. И только попробуйте мне не зайти или продешевить, ух как обижусь! Сегодня поздно уже… Во дворце останетесь или до дома?

— Да до дома хорошо бы. — Сказал старший сын мастера Виктора. — А то батюшка у меня строгий, узнает что не так, выпорет…

Средневековые нравы. Я‑то свою свободу приходить во сколько захочу… Эх, сколько нервов было. И работа, и учеба, и то, и сё. Даже вспоминать не хочу. Ну, с другой‑то стороны, мой город — это не столица Ильрони. У меня город поспокойнее.

— Хорошо, к Виктору обратись, он охрану выделит. Десяток человек. И ещё раз спасибо.

Проснулся в своем мире. Осторожно освободился от рук Маши, которая меня обняла во сне, подошел к столу, включил компьютер.

До института у меня ещё пара часов есть, надо решить с тем, какие же ещё министерства я хочу видеть в своем мире…

Глава 3

Итак, друзья, какие будут мнения?

Пришла пора решать без промедления.

Сегодня же я должен наши выводы

Представить королю для общей выгоды.

Михаил Щербаков

Вечером, уложив Машу в кровать, я сам засел к столу. Надо решить тут, какие у меня теперь будут органы государственной власти. А то образовывается не очень хорошая тенденция, все проблемы начали нести ко мне, от никак не получающегося станка в кооперативе "Весна" и до дворянина, которому купеческая телега проехать не дает.

Прошлая государственная власть мне не нравилась. Нет, ну что это такое? Какой‑то казначей, какие‑то графья, не понятно за что отвечающие, то да сё…

Будут у меня министерства.

Глотнув кофе, я придвинул к себе чистый лист бумаги.

Первое у нас будет Министерство обороны, и шефом его назначим… Кого? Логичнее бы графа Тоскалонского Лира, очень логично. И в помощники ему назначаем Виктора. Ого! Нет, не пройдет это все же. В верности графа Лира я пока что не уверен. Лучше пусть Виктор пока рулит. Граф Тоскалонский будет ему заместителем.

На бумаге быстро появились квадрат с двумя перекрещенными мечами.

Под ним гвардия, стража, кольчужники, вопросы ополчения, именные легионы… Короче, вся армия и вся охрана правопорядка, а также моя личная гвардия. Моя личная гвардия будет вооружена огнестрельным оружием, а развернуть её задача Виктора. Волин пусть будет его заместителем в гвардии. Подраться он любит, так что справиться, я думаю.

Ещё у меня будет министерство промышленности, он же Военно — Промышленный комплекс. Развернем его на базе торгового дома "Весна". Это Ждан и те, кто к нему возжелает примкнуть. Мастер Виктор, конечно же, и все, кто возжелает. Их задача делать промышленность. Надо будет, так подкинем техники и технологии новой, будут делать и продавать, будет у меня ещё одна статья доходов там и больше золота тут.

Министерство сельского хозяйства. Это пусть сельское хозяйство поднимают. Кого назначить… Кого же мы туда поставим‑то? Кто дело не провалит? Короче, соберу расширенное совещание, там и решим. Скорее всего, сядет туда барон Алькон. Раз барон, то должен разбираться, когда сеют и когда пашут. Не просто же так он в своем поместье сидел? А в подручные дадим ему его крестьян… Опасно, конечно, вот так забивать целое министерство знакомыми друг с другом людьми, но деваться пока что некуда, у меня жуткий кадровый дефицит.

Опять же, туда надо закинуть новые технологии и, возможно, даже семена. Не знаю как это повлияет там на семенной фонд или прочие растения, но кушать нам тоже надо что‑то.

Министерство финансов. Вот это важно, они мне деньги будут давать. Туда же заталкиваем налоговую полицию… От неё ничего не осталось, все дернули вместе с графом Урием в счастливое никуда. Ну да, ещё бы им не дернуть, дом барона кого‑то там, отвечавшего за сбор налогов по стране, выстроенный в столице, едва ли не роскошнее дома графа Лурга.

Кого туда поставить? Как назло, нету никого честного и с головой на плечах. Таких в царствование королевы Мор Шеен не фига не осталось. Все или за границей, или на том свете. Ладно, пока подвесим этот вопрос, пока я сам попробую порулить, а там посмотрим. Или… Граф Слав? Быть может? Серьезный дядька, а самое главное, что умеет находить людей и давать им занятия. Пусть пока что порулит им, может, найдем ещё какие‑то решения.

Ладно, подвесим и сочтем решенным.

Так, значить, первые четыре министерства у меня есть. Это основа, потом остальные подтянутся.

Я потянулся, не глядя отхлебнул ещё кофе, продолжая рисовать. Структура вырисовывалась не быстро, но верно.

Министерство государственной безопасности… Может, все же министерство обороны? Да не, ну на фиг. Лучше сначала соберем всех в одном месте, а потом разделим по ходу действия, учитывая внешние факторы. Министерство обороны выделим, то, сё… Итак, Министерство государственной безопасности включает в себя гвардию, обученную обращению с огнестрельным оружием

Понял, что думаю набор слов. Как сказка о курочке Рябе, читаемая напополам с Викторией Харрингтон.

Не пройдет это все. Мне нужна спецслужба, крепкая и серьезная. Которая будет не только отсекать на ранних проявлениях покусителей на меня — а они ещё появятся, как только начну земельную реформу — но ещё и отслеживать и пресекать прочие опасные тенденции. К примеру, чтобы не родилось ещё одного графа Лурга, великого комбинатора. И… Да мало ли для чего толковая спецслужба может пригодиться?

Понятно, что даже граф слав ну никак не сможет конкурировать с графом Лиорданом. Возможно, смогла бы баронесса Ядвила… Но её нет. Так что мне нужно сделать ход в строну, сделать нечто такое, про что ещё в том мире не придумали. Сделать ставку не на опыт, а на ум и инициативу.

Мысль вильнула в сторону.

Следует ли связывать свою спецслужбу с гвардией? Отдавать под начало Волину? Нет, Волин не такой человек, он более открытый и упорный, скорее. Вот и так, не стоит. Может, стоит её вообще замаскировать так, чтобы никто и не догадался, что же это такое есть, и во главе поставить человека мне верного… Да, точно. Так и сделаю.

Запишем.

Теперь армия.

За армию пусть отвечает… Виктор пусть отвечает. Остальные, включая графа Лира, пусть командуют своими отделениями. Граф Лир пусть организует нормальное войско из пограничников и кольчужников, ибо скоро у нас будут проблемы со Степью, не знаю, как долго я ещё смогу морочить послам головы. Грошев пусть займется Морской стражей. Барон Ромио… Тоже занятие найдем. Граф Нидол пусть отвечает за полицейские функции в городе, у него пока что неплохо это получается.

Кстати… Ещё одна идея. Всех просителей я разогнал на фиг, у меня просто не хватает времени сидеть и принимать прошения и судить… На фиг. Пусть теперь у меня будет свои судьи. Суд… А что тут долго думать? Особая такая тройка. Судья, адвокат, обвинитель. Все от государства, чтобы не было неожиданностей. Будем их менять ещё, чтобы друг к другу не привыкали. Суды организовать…

Пусть этим занимается граф Нидол и выразитель народных чаяний барон Алькон. Как же, Лесной барон, борец против угнетения! Вот пускай и поработает, построит мне хорошую рабочую систему. А потом уже решим, куда его дальше отправлять, то ли на сельском хозяйстве оставим, то ли в судьи определим.

Ещё росчерк на бумаге, выпить кофе.

Так. Идем дальше.

Министерство промышленности берет под свой контроль военно — промышленный комплекс и будущие заводы… Какие ещё на фиг заводы? Мануфактуры в лучшем случае. Итак, пусть военные — это будет заводы, а гражданские — это будет мануфактуры. Чтобы не путаться. Для военных сделаем отдельный поселок… Форт сделаем. И льготы всякие, тоже продумать надо.

Другой вопрос, делать ли заводы и мануфактуры частными? Прихватизация… Тьфу, слово‑то какое гадкое. Пусть так. Чтобы не создавать нагрузку на бюджет, мануфактуры все будут частными лавочками, акционерными обществами с контрольным пакетом акций у меня. Делать они будут что я скажу, а деньги в них пусть вкладывает кто хочет.

Заводы я в частные руки не отдам никоим образом. Это моя оборонка. Строим на деньги государства и что там будут делать, я лично решать буду. Два — три, больше не делать. Это порох, это стволы для пушек. Это лекарства? Простой анальгин бы наладить… Не получится, наверное. Но попробовать надо.

Ещё кофе… Бррр… Глаза слипаются, но перед сном надо все порешать.

Минфин пусть собирает налоги и регулирует их. Нужен налоговой кодекс. А то заводы‑то и мануфактуры хорошо, конечно, но на них быстрое развитие нужны немалые суммы, да и армии что‑то платить надо.

Министерство сельского хозяйства.

Вот эти должны решить, что у нас с едой. Как крестьяне сеют, как крестьяне пашут, что они делают и чем занимаются. Аграрной работой заниматься будут… Учебников я понатащу и понаперевожу, это не страшно. Главное основные положения знать. Удобрения и техника, опять же. Задачи его будут первое — обеспечение едой. Вот так и пишу, обеспечение едой. Выделим ему Бабаевские склады*… И будет он у нас их наполнять пищей и едой, благо, что немцы тут не летают и жечь эти склады некому. Ну, для ещё большей гарантии, сделаем их несколько и каменные. И охраны побольше туда поставим.

* — Главный герой сознательно искажает чуть название складов. Имеются в виду Бадаевские склады, склады им. А. Е. Бадаева, построенные в Санкт — Петербурге в 1914 году. Представляли собой комплекс деревянных строений и сооружений, в которых хранилось продовольствие. В 1941 году были уничтожены в результате налетов германской авиации, в результате чего город перед блокадой лишился части своих продовольственных запасов (существуют мнения, что и не так уж много, хранимого продовольствия по нормам Ленинграду хватило бы на 3 дня).

Вот, ещё кофе и дописать в минпром. Обследовать и доложить, что за месторождения полезных ископаемых есть в королевстве и где, изложить перспективы их добычи. Надо бы металл хороший, нужен уголь, нужна селитра в промышленных масштабах. Много что нужно.

Ну, можно вроде бы спать?

Ну да.

Я выключил свет, потянулся.

Сбросил футболку и штаны, наощупь в кровать, Маша сонно заворочалась, потянулась мне навстречу.

— Ну, писатель мой? Спокойной ночи…

Теплое девичье тело прижалось ко мне, теплые и жадные губы потянулись навстречу, коснулись носа, подбородка, и её жаркий поцелуй нашел мои губы.

Ну какой тут спокойной ночи?

Спокойно, спокойно… Хорошо, что в комнате дверь ковром занавешена и вход у меня в неё отдельный.

— Ой… Ой… Какая ты у меня горячая… Вся…

— И не только тут… — Она схватила меня за руку и…

Завтра, завтра же иду и снимаю отдельную квартиру!

Закрыл глаза, открыл — а в них уже светит утреннее солнце.

Ну, с добрым утром.

Идем портфели делить.

В зале уже собрались все. Даже мастер Клоту. Он в последнее время вообще не представлял, как и куда приткнуться, ходил по замку, иногда исчезал из него, лечил где‑то людей. Я не препятствовал. Пусть себе.

Итак, начали. Для начала вот это все, что я писал в своем мире, вспомнить и переписать набело уже тут, а после обеда все уже приглашены, ждут…

— Что такое "министерство"? — Сразу же спросил Волин.

— Просто. Это что‑то вроде торгового товарищества. Только в государстве.

— Торгашам в королевском замке нечего делать! — Рубанул Виктор. Потом покосился по сторонам. Ждан, Волин, Коротыш даже, Подснежник… Я всех собрал.

— Прошу простить. — Выдавил Виктор из себя.

— Простили. — Махнул я рукой. — Так, теперь рассказываю. У нас будет ровно четыре министерства. Первое — это Министерство Обороны. Оно же Военное Министерство. Виктор, ты назначаешься моим военным министром. Министром Обороны, короче. С присвоением тебе графского титула… — Последнее я ляпнул на вдохновении. Но попал, вот как народ заинтересовался. — Твоя задача собирать армию и полицию и управлять ими так, как я тебе скажу.

— Что такое полиция?

— Так… Полиция — это городская стража. Так вот, за городскую стражу отвечает граф Нидол. Он каждое семидневье отчитывается тебе, рассказывает, что ему нужно и что было. Граф?

— Да, Ваше Величество. — Поклонился старый граф.

— Так. За армию тебе отвечает граф Лир. Под его начало переходит Пограничный легион. Граф Лир?

— Да, Ваше Высочество. — Поднялся граф со своего места за столом.

Ох, шикарен у меня стол! По моему проекту, здоровенный и круглый, всем место хватает. И кресла хороши, и лишних людей нету, и своим людям стоять, как истуканам, не надо. Хорошо я придумал!

— Что с армией делать, ты знаешь. Твоя задача за как можно более короткое время восстановить боеспособность Пограничного легиона. Через неделю у меня на столе… — Я похлопал ладонью столешницу перед собой. — Должен лежать твой доклад о том, как ты это сделаешь. По прочим делам советуйся с Виктором.

— Да, Ваше Величество. — Граф Лир тоже не показал своих чувств. Пойди разбери, то ли оскорблен он тем, что перед неизвестно кем отчитываться должен, то ли ему все по барабану, то ли рад, что принц вот так резко за дело принялся.

— Граф Виктор! За Морскую стражу перед тобой… Грошев, барон Ромио, граф Слав. Кто желает принять под себя Морскую стражу?

Трое переглянулись, но промолчали.

— Тогда так. Грошев, ты теперь командир всей Морской стражи, позже получишь баронство. — Я раздавал аристократические титулы как горячие пирожки с лотка. Если я проиграю, то отдавать не придется, а если выиграю, то найду из чего отдать. Тех же степняков выкинем за старую границу, там ещё кусок земли найдется храброму вояке.

— Барон Ромио, вы назначаетесь его заместителем. Грошев начинает восстанавливать Морскую стражу, проект на восстановление мне на стол через семидневье. Что?

— Я не умею писать, Ваше Высочество.

Так, кажется, министерств будет у меня пять. Ещё надо Министерство образования.

— Из казны выделят денег, пойдешь в Королевский университет. Задача — научиться читать и писать… Ещё считать… Без отрыва от выполнения основных обязанностей. Пока что возьмешь себе писарей. Двоих разрешаю. Барон Ромио?

— Да, Ваше Величество.

— Поможешь.

— Да, Ваше Величество.

— Виктор! Твоя задача не лезть в руководство армии и стражи, а заниматься тем, чтобы у них всегда все было и мои пожелания вовремя доходили до графа Нидола, графа Лира и будущего барона Грошева.

При последних словах Грошев аж просветлел.

— Ваша же задача, уважаемые, всегда и вовремя реагировать на замечания графа Виктора. Сам бы этим занялся, да голова у меня одна и руки только две.

Все на меня исподволь поглядели.

— Волин!

— Да, Ваше Величество.

— На тебе гвардия. Чтобы граф Виктор не занимался ей непосредственно, отвлекаясь от своих прямых обязанностей — гвардия на тебе. Учишь их как воинов…

Главное оружие гвардии‑то все равно будет не меч и копье, а мушкет со штыком. Так что не страшно, если у кого‑то из них не будет владеть мечом хорошо.

— …но и про гранаты не забывай!

— Граф Лир, у меня тут вчера сидели… Кто бы вы думали, а?

— Послы Предвечной, хан Ражий Хомяк.

Отож хитрый тип!

— Вот, я хочу, чтобы в следующий раз они сидели не у меня в замке, а у себя в Предвечной, и сюда и близко не совались. А достигнуть этого без вас… Не знаю, получиться ли. Потому возрождение Пограничного легиона — ваша главная задача. Получите все, что запросите. Получите даже гранаты, снабдим… Порядок обучения гранатометчиков согласуешь с графом Виктором!

— Я мог бы сам заняться обучением своих людей, Ваше Величество! — Поклонился мне ещё глубже обычного граф Лир.

— Оружие новое, опасное! — Отрезал я. — В руках неумехи оно опасно может быть не только самому… гранатометчику… Гренадеру, вот! Но и людям вокруг него. Так что не спорить!

— Да, Ваше Величество!

— Главное — это отодвинуть степняков от королевства надолго! Чтобы и дорогу сюда забыли! Пока приготовления не показывать, если надо заплатить дань в первый год…

Всеобщий вздох, разочарованно — смущенный.

— …то заплатим, но момент нужный выберем! Понятно, граф?

— Да, Ваше Величество. — Поклонился граф, поглядел мельком на Виктора. Тот даже не знал, куда себя девать.

Да, возможно, Виктор не лучший кандидат на пост министра обороны. Но он верен мне, он упорный, он будет делать то, что ему прикажет король, и никогда меня не предаст. Так же Ждан, Волин, так же Коротыш, Две стрелы, Подснежник… Они не подведут. Кстати, что это они вот так застыли‑то тихо?

— Коротыш, Подснежник, Две стрелы, Брат. Вы теперь у меня гвардейцы. Барон Алькон… Я их у вас забираю и перевожу на новое место службы. И дарую дворянство. Теперь вы все рыцари, понятно?

Четверо поименованных поглядели на меня ошалело.

Старая гвардия переглянулась.

— Ваше Высочество. — Приподнялся с поклоном граф Нидол. — В рыцари надлежит посвящать оружием…

— Никогда не посвящал.

— Позвольте я покажу?

Ритуал красивый. Все трое на полу на одном колене, правом, позади Ждан и Виктор как рекомендующие за подвиги даровать дворянское звание достойным воинам, впереди я с тесаком, по очереди кладу его… Тесак то есть… На правое, а потом на левое плечо.

Все, у нас теперь четверо новых рыцарей.

— Так, а остальные?

Ну, и с остальными так же.

Герб нарисовать надо. У Виктора герб уже был, надо было только добавить пару закорючек, что это именно граф, а ни кто иной. Безземельный, конечно… Но за этим дело на станет, думаю, что у графа Дюка или у графа Лурга земель много, можно пару соток нарезать. А вот Грошев и вольные стрелки чесали в затылках, да никак не могли понять, что же да как же.

— Короче, найдем мастера геральдики, нарисует. Граф Слав, в Королевском университете вроде бы есть знатоки геральдики?

— Да, Ваше Величество.

— Вот и хорошо. Теперь дальше идем. Второе министерство у нас будет Министерство промышленности. По факту… Ждан! На колени! Поздравляю тебя с баронством! Ты теперь Министр промышленности.

Ошарашенный Ждан только кивнул. Ну да ничего, дальше сделаем его и графом тоже, будут у меня свои графины.

Что ему сделать, я ещё утром записал, оставалось только передать свиток.

— Ознакомься. Людей себе найди верных. И не забывай, что они не только о своем кармане заботиться будут, но ещё и о благе государства…

Говоря это, я почувствовал себя не меньше чем Петром Первым, а лица всех вдруг стали странные.

Что это так?

О?

Всегда тут говорили "королевства", а я сказал "государство". Причем отчетливо так сказал. А "государство" тут слово более объемлюще, более серьезно. Почти как "империя". Но Империя тут одна совершенно, про неё редко говорят так серьезно за её пределами, хотя вот тот же барон Нават зачастую может сказать "Моё государство", а не "Моя страна"

А, некогда о пустяках думать!

— Что нужно, барон Ждан, спросишь. С тебя тоже доклад каждое семидневье. Все вот тут написано. — Я уже заранее подготовил, что же я хочу. Ну, все стандартно — пара заводов, мастер Виктор и кооператив "Весна", для начала упор на мирную продукцию, лампы и замки, план по передаче некоторых вещей в чужие руки.

Идем дальше.

— Следующее. Министерство финансов. Казначейство то есть. Ведает благами денежными и прочим. Граф Слав! — Это опять же на вдохновении. Пусть у себя в институте ищет людей грамотных, их расставляет по местам, не дает воровать… Иного выхода у меня пока что нету.

Граф Слав встал, поклонился. Ну, что же мне делать‑то? Никого другого у меня и в самом деле просто нету.

— Дальше сложнее. Министерство сельского хозяйства. Будет заниматься продовольствием и развитием крестьянства, чтобы поля сеяли побольше да никто лишний раз не обижал. Барон Алькон, один ты у нас остался. Примешь, справишься? Или лучше ещё кого поискать? Я же вам баронство обещал личное…

— Справлюсь, Ваше Величество. — Покивал головой барон Алькон. — Дело нужное, важное. А баронство‑то подождет. Только позволено ли мне людей моих с собой брать? Не сильно‑то я разбираюсь, когда молотить, а когда сеять. А они могут что‑то полезное подсказать.

— Если толковые, то хоть в рабских бараках бери, потом утрясем. Только спрошу я с тебя. Через семидневье с тебя тоже доклад.

— Да, Ваше Величество.

Ему тоже достался свиток, что я утром набросал по поводу своих мыслей на Земле. Агрономия, самые вершки из Интернета, да ещё так помалу.

Глава 4

Мне в ПТУ к первой паре

А ты сиди и играй на гитаре…

(…) цензура

— Здравствуйте, Игорь Сергеевич! — Поздоровался я.

— Здравствуйте, здравствуйте… С чем пожаловали? — Поднялся мне навстречу профессор. Для зачетов вроде бы ещё рановато…

Ну да, рановато ещё для зачетов, в институте почти что никого народу, все счастливые и всем хорошо пока что, ибо… Ну да, от сессии до сессии живут студенты весело.

— Да вот так… По делу…

Оружие надо делать. Огнестрельное, если есть порох. Мушкеты, потом пушки, потом винтовки, потом вообще автоматы… Ага, надо, а как же мне это исполнить, когда у меня не то что труб, у меня и кузнецов‑то нету почти, все разбежались за время правления королевы.

Однако, проблема.

Разложим проблему на составляющие.

Можно ли принести оружие из моего мира? Не думаю, после пистолета мне было крайне плохо… А если попытаться тащить только стволы? Ну да, а кто мне их продаст‑то? Да и много ли я смогу протащить туда? И не сдохну ли в процессе?

Нет, лучше не рисковать, и делать оружие на месте.

Итак, проблема в том, что у меня нет ни литейного производства, ни станков нормальных, ни даже месторождений металла. А есть только кузнецы да плотники… И никак

Короче, нету у меня ничего.

Итак, снова разложим на составляющие.

Нужно найти металлическую или железную руду, построить домну, плавить руду в домнах, которые тоже надо построить, потом лить в формы, на прокатном стане получить из них прутки, после чего прутки сверлить сверлом, полировать ствол и фрезеровать затворную группу. Итого, у меня теперь проблем выше крыши. Тем более что предмет "литье металлов" я забыл сразу, как только сдал по нему зачет.

Но выбора‑то нет.

Да и не так уж сложно, если разложить на составляющие. Помалу, помалу да справимся. Да и конспекты остались.

Можно ли процесс упростить? Например, сразу найти прутки… Пока что в городе я не видел, чтобы железной рудой торговали. Но оружие‑то и изделия как‑то делают, значит, уже есть крицы слитки металла, которые перековывают. Вполне возможно, что это прутки, что‑то я такое слышал, что мечи в древности изготовляли из многократно перекованных полос металла, а то и прутков.

Получив же уже готовые прутки, задачу можно облегчить довольно сильно. Закупить этих прутков побольше, да и пускать в работу. Просверлить, отшлифовать… Сверло‑то уж всяко можно перенести из моего мира, тем более что мне и простого сверла по металлу достаточно, не обязательно специальные, пушечные.

Но вот где взять станки?

Представив, как я сначала обнимаю большой токарный станок, а потом стелю одеялко под станиной, фыркнул.

Не, не пойдет.

Не потяну просто.

То есть, станки тоже надо делать там?

Получается, что мне в том мире нужно было металл варить, пушки лить, то да сё, а я до сих пор ещё смутно представлял себе этот процесс и как его запустить. И теперь мне требовалась консультация, причем немалая и по самым разным направлениям.

А где её получить как можно быстрее и качественнее? Конечно же у специалиста.

Игорь Сергеевич Десемов как раз и был таким специалистом.

Разумеется, всего этого я профессору не рассказал. А ответил:

— Ваше приглашение, профессор. — Самое противное, что глаза‑то честные получились. Раньше я так врать не умел. — Книжку прочитал, ещё хочу узнать. И диплом хороший хочу. Можно у вас?

— Ого! — Вскинул брови профессор. — Так проходите, не стойте в дверях.

Значит, вошел я внутрь по приглашению, и на час просто выпал из реальности.

— Что же будет у вас в теме? Первое железо? Или методы его обработки? Вот, у меня есть несколько книжек… Вот это про то, как отливали пушки в Древней Руси. Рубцов, "История литейного производства в СССР" *. Вот тут про металлургию и историю горного дела…

* — совершенно реальная книга.

Я даже и не думал, что у него собрана такая библиотека! Книг было полок шесть, в три ряда. Здоровенные справочники на английском и немецком, лохматых годов издания, переводы — даже довоенные, с немецкого в основном. И современной литературы тоже хватало с избытком, что‑то в виде справочников, что‑то в виде исторических трудов. Отдельно лежали тонкие брошюрки, подшитые в сборники. "Обработка металлов", "Промышленное производство в России", "История промышленности в Германии"… Столько всего!

Многое из того, что видел на картинках, было тут. Вот это немецкий станок, времен второй мировой. Токарный. Клеймо с затейливой немецкой надписью и цифрой "1939". Шрифт готический, наполовину вытершийся, но медяшка отдраена хорошо! Вот это вещь… До сих пор же работает, мотор крутиться, суппорт бодро ездит по направляющим.

— Точность, правда, упала. — Посетовал профессор. — Сколько лет уже крутиться… Его с одного заводика выкупил.

Я присел, разглядывая привод. Да нет, никак не получиться. Ну никак просто. Тут точно электродвигатель, причем…

— Двигатель заменили. — Заметив мой интерес, сказал Десемов. — Старый уже не найти, на металлолом сдали…

— А во сколько обошелся станочек, если не секрет?

— Да в ящик водки и три палки колбасы на закуску.

— Ого.

— Ну… Рабочие — они не понимают про историю, а вот про водку они хорошо понимают. Потому и вынесли мне его за ворота через час после озвучивания предложения… Разве что ящик водки трудно дотащить было. Ну да договорился. Универсальная валюта все же. Во времена СССР работала куда лучше, чем зеленые бумажки с американскими президентами во времена РФ. Вот на это посмотрите. Это реконструкция одного из самых древних станков… Хотя чего тут реконструировать‑то?

Я поглядел. Ну да, как в книжке картинка. Бревно на двух треугольных опорах, с одной стороны перекинут ремень. Бревно по центру поточено, как бобры грызли.

— Итак, молодой человек, какую бы тему для диплома вы выбрали?

— История развития техники, быть может? — Вот это мне хорошо поможет.

— Ну… Не думаю, что такую тему пропустят у вас в деканате. А, скажем, исследования типов станков не желаете? К примеру…

Говорили мы долго ещё, сошлись даже на теме. А я все косил взглядом на полки, где были собраны настоящие сокровища для того мира. Что там золото, что там брильянты. Лишь хладное железо властвует над всем. Придет время, так у меня будут покупать не то что мушкеты золотом по весу, замки дверные и ручки по весу покупать будут.

Управлюсь ли за сегодня со всем?

Нет, конечно, если тут стоять буду и на всё это глядеть, как баран на новые ворота.

Ну, за дело.

— Игорь Сергеевич, а можно ли что‑то выписать тут? Ну, буквально пару часиков займет…

— Да конечно — конечно! Может, для вас лучше будут рефераты? Я вот тут храню… — Десемов открыл шкаф, с верху до низу забитый рулонами бумаги.

— Это эскизные проекты. Ведь чем инженер отличается от обычного человека‑то?

— Не знаю…

— Умением делать чертежи! — Поднял палец вверх Десемов.

Я присел за большой стол, достал новомодный автоматический карандаш и линейки, разложил лист ватмана, который мне сейчас предстояло густо — густо заэскизировать самыми разными картинками.

И пока работал, меня грызли очень нехорошие мысли.

Ну, вот, где мне прутки‑то взять хорошие? По всему выходит, что прутки тоже придется тащить из этого мира. Получится ли много взять? После пистолета я в себя полдня приходил. Не такое уж это и безопасное средство переноса из мира в мир, как оказалось. Если тащить что‑то тяжелое или сложное, то можно и концы отдать.

Но попробуем. Сверла и прутки, значит…

А может, сразу автомат Калашникова, штук пять? Сразу решим много вопросов. По паре магазинов на ствол… Или уж, чего греха таить‑то, тащить с собой сразу пулемет?

Тут‑то меня и заметут, когда я его покупать буду. Иметь много золота — это ещё не значит иметь возможность безопасно купить пулемет. Ключевое слово "безопасно".

Значит, надо делать оружие там. Во всяком случае, пытаться запустить процесс. Как это сделать, вопрос десятый уже, но делать‑то что‑то надо. Гранатами войну не выиграешь.

— Молодой человек, слышите ли вы меня? — Десемов.

— Да — да, простите… Просто чуть задумался. А если все это на компьютере сделать‑то? И чертежи тоже?

— Ну, конечно же! Рисовать на кульмане в наше время — это просто преступление… Если не сказать хуже. Итак, вот на чем мы остановились…

Вышел от Десемова я ободренный сильно.

Со мной были пара флешек с чертежами древних станков, выполненных энтузиастами под руководством профессора, и несколько дисков с программами проектирования, чтобы эти чертежи можно было просмотреть.

То есть, оборудование у меня будет. Даже домны будут, есть кое‑что у меня по их размерам. Оказалось, что даже доменная печь, вроде бы уж чего простого‑то, но и она имеет свои, веками установленные размеры.

И даже если не получиться литье… Можно склепать пушечный ствол из железных полос. Можно склепать его железными обручами, как бочку… Можно. Можно даже придумать приспособление и расточить его изнутри, загладить расточкой мельчайшие щели и раковины, в которых забиваются тлеющие частицы пороха при выстреле, и поджигают следующий заряд, как только его помещают в ствол. Вот почему старые орудия надо так старательно банить после каждого выстрела…

Конечно, нельзя гарантировать — что такая пушка не рванет в стороны, уничтожив прислугу. Скорее всего даже рванет… Короче, пушки пока что отодвигаем в отдаленную перспективу. А сосредотачиваемся на мушкетах и ручных картечницах. Потому как, чует моё сердце, воевать будем в самое ближайшее время.

Вот думаю так, а передо мной идут лица, лица, лица… А за спиной громко бухает музыка.

"Василёк", будь он неладен.

У нас на фирме наконец‑то долгожданное расширение.

Была у Петра Сергеевича мечта давняя, развернуть фирму в большое охранное предприятие, с пультовой охраной, спецсредствами и всем таким прочим, пока что денег на неё не хватало.

И тут очередной давний знакомый Петра Сергеевича, когда‑то ударившийся в бизнес, подкопил деньжат и решил открыть себе банк. Их сейчас как ларьков возле метро, один за другим открывают. На банк хватило, а собственную службу безопасности пока ещё нет, а какой же уважающий себя банк без надежной охраны?

Вот и нанял новый банкир людей со стороны, то есть нашу фирму. Для Петра Сергеевича это ого — го какой шанс!

В банке теперь Костик и Серега — большой стоят, и остальные, кто покрепче. Всех выбрал, кого мог. А я теперь стою на дискотеке вместе с Вербицким. Пока ещё сюда новых людей наберут…

— Молодой человек, задержитесь минуточку…

Гоша, нет? По походке судя, обдолбался в край, а глаза вроде бы нормальные. Может, ещё доза не подействовала? Пропускать его внутрь как‑то не очень хочется, согласно новым законам, если на дискаче находят наркоту, то дискач закрывают. *

* — Было что‑то такое и в самом деле.

В принципе политика правильная, только нам из‑за неё забот подкинули, которых и так выше крыши было.

Нет, вроде бы адекватный. Просто походка чуть странная, как не от мира сего. Глаза нормальные, смотрит уверенно, лицо тоже интеллигентное. Просто, наверное, в первый раз сюда пришел, вот и нервничает.

Хотя что нервничать, все мы когда‑то в первый раз что‑то делаем.

Быстро провел портативным металлоискателем по одежде. Искатель подмигнул огоньком… Что там быть может, в кармане? Ключи?

— Оружие, наркотики?

Мне продемонстрировали большую связку ключей в кармане и брелок — фонарик.

— Все понятно, извините за беспокойство, удачного вечера! — Как мог дружелюбнее улыбнулся.

Так, а вот этого уже никак пускать нельзя. Впереди не мелкий, полноватый паренек с бегающими глазками, в спортивном костюме от китайца Абибаса. С ним ещё парочка таких же типов, одинаковых, как близнецы. И выстроились треугольником, гады такие, впереди самый здоровенный, "пробивной", у него в кильватере остальные. И накатить по дороге успели, пивом так и шибает.

— Молодые люди, наше заведение вынуждено отказать вам в посещении сегодня. — Я для солидности указываю на табличку "Дресс Код". — Пьяным и лицам в спортивной одежде вход запрещен.

И в самом деле, внутрь пускать их нельзя. Там молодежь совсем другого формата тусуется. Это гопники будущие, а в зале их клиенты, сто, да даже двести процентов дам, что в зале будет драка с участием этих троих.

— Да это чё? — Выдохнули мне в лицо. — Да кто такое придумал? Да кто тут пьяный?

— Решение администрации. — Отвечаю как можно более спокойно. Главное не скосить глаза на ментов, которые собрались в кучку и о своем базарят. Они должны заметить, а если не заметят, то тут Вербицкий есть…

— Ты чё, красный, берега попутал? — Сказал правый, раскручивая ножом — бабочкой. Есть такой способ, когда резко раскрываешь ножик, а раны от него самые противные бывают. И на металлодетекторе эта гадость не всегда звенит, к слову.

— С оружием вход запрещен! — Уверенно говорю я. К тонфе не тянусь, если что, буду отступать дальше в коридор, тогда достану. Сейчас доставать — только обострять и без того непростую ситуацию.

В очереди за спиной раздалось возмущенное бормотание, в ушах у меня билась музыка, а по спине стекала липкая струйка пота. Где же менты‑то, за что их смазываем? Пусть забирают этих гавриков куда подальше!

Гаврики вперед не идут, их пугает моя уверенность. Обойти меня не получиться, коридор тут специально узкий, драку начинать они пока не решаются.

— Да ты ваще знаешь на кого попёр? — Начал традиционную распальцовку "проходной". — Да ты ваще чё берега путаешь? Да я слово скажу, завтра тебя тут не будет! Да тебе рожу распишут как квадрат Малевича!

Не распишет. Тонфа в умелых руках куда как длиннее его перышка. Но драку первому начинать нельзя, никак нельзя. И даже оглянуться нельзя, чтобы узнать, что там Вербицкий мается, который уже должен сюда за шкирку тащить ментов прикормленных. Тем более что и повод имеется.

В очередь мелькнули долгожданные синие рубашки, и как глас неба раздался.

— Молодые люди, документики приготовьте!

Мишка. Мишка ментов привел. А Вербицкий, сука… Так и просидел в каморке сбоку, делая вид, что его на свете нет.

— Миха, спасибо. — Одними губами сказал я, когда наряд увел потенциальных дебоширов.

— Не за что. — Тот так же, одними губами улыбнулся и снова скрылся в глубине коридора. У него задача на сегодня куда как проще, стоять перед гардеробом.

— Саша! — Я посмотрел в угол, где изображал статую Вербицкий.

Тот встрепенулся, принял вид, что только что заметил.

— Не боись, под контролем были! — Он показал мне свою дубинку. — Как только бы тот, с ножом, я б его по рукам отходил…

Я сначала хотел сказать, что не наши обязанности драться с клиентами сего заведения, да передумал. Долгое пребывание наследником трона и недолгая королевская власть отучили меня быстро говорить то, что думаю. Потому только кивнул как бы утверждающе. А для себя решил, что больше с Вербицким сюда не встану.

Ненадежен.

— Охранник, а вы меня будете обыскивать? — Спросила девушка лет пятнадцати в топике и обтягивающих лайкровых джинсах. Подняла правую руку вверх и покрутилась вокруг оси, чтобы я мог подробнее все рассмотреть, начиная от красиво очерченной груди (лифчика под футболкой не было) до крепкой попы.

— А что, мы обязаны провести… — Это вот Вербицкий, вот сразу со стула вскочил.

Я встал у него на пути, загородил дорогу спиной.

— По Закону! — и поднял вверх рамку металлоискателя, как бы невзначай проведя им мимо тела девушки, — так вот, по Закону досматривать имеет право только лицо того же пола, что и досматриваемый. Потому девушек мы пускаем запросто! Добро пожаловать, и приятного вам вечера!

Мимо меня сразу же шмыгнула стайка девчонок того же возраста, хихикающих и улыбающихся. Через три — четыре часа их, пьяных и еле на ногах стоящих, отсюда выведут, дотащат до хаты, где и употребят по прямому назначению. Либо оттрахают в туалете. Не зря хитрый Ашот на все помещение штук тридцать кабинок сделал, просторных таких. И ещё есть пара таких темных коридоров за танцполом, где даже диваны есть, и общее освещение никогда не включается.

Ещё одна парочка девушек, косметики много, а одежды мало. Ну с этими понятно, добро пожаловать, вход для женщин в два раза дешевле. За ними веселая компания, уже подпитая, но адекватные. Не бычье, не качки. Тип "унисекс", когда не поймешь, парень или девушка. От таких неприятностей обычно не бывает, наглушатся разбавленным димедролом пивом, и сидят себе. Для проформы поводил металлоискателем, ничего не нашел, пропустил.

Два торчка, бледные, в тостовках с капюшонами и обтягивающих джинсах. Двигаются как на пружинках, значит, уже вмазанные. Пускать, нет? Вроде бы можно, если уже хорошие, но с другой стороны, а если у них с собой?

— Молодые люди, наше заведение вынуждено…

И так всю ночь. Та ещё работенка, к концу смены ноги просто отваливаются, а в глаза как песку насыпали. Кого пускаешь, кого не пускаешь. Вообще, слышал я как‑то краем уха, что функции фейс — контроля выполняет специальный такой человек, да вот по бедноте мы пока что работаем…

Ближе к утру показался Петр Сергеевич. Ну как же, отдал приказ — контролируй исполнение.

— Все нормально?

— Да. — Отрапортовал Вербицкий. — Все в порядке, ничего страшного не случилось…

— Хорошо. — Петр Сергеевич скользнул оценивающим взглядом по диспозиции. Вербицкий на стуле, я около стойки, Михаил и Хвостовский в зале. Заглянул в танцевальный зал, оценил там обстановку пообщался с главным наряда ППС, что‑то незаметно им передав, потом переговорил с Ашотом.

— Стойте пока что. — Сказал нам. — К утру сменят. Ашот Вагранович, как вам наша смена?

— Карашо работают! — Восхитился Ашот. — Кофе за счет заведения всем да!

Только чашка крепчайшего кофе и помогла мне до дома добраться, где я уже намертво отрубился на кровати. Даже не раздеваясь, не говоря уж про душ.

Уже в том мире навестил мастера Виктора.

Мастер Виктор сильно расширился за прошедшее время. У него появилось множество наемных работников, дом разросся, прихватил пустырь за фасадом и напротив тоже шла какая‑то стройка. Любое свободное пространство во дворе было занято каким‑нибудь хламом. Ну да, а как ещё назвать‑то? Это вот у нас, в моем мире, оборудование, а тут иначе как хлам…

В одном углу подмастерья доводили до ума изобретенную в кавычках мной машинку для прокатки полос металла и штамп. Если идею штамповки освоили быстро, долго просто мучились с подходящей сталью для вырубного штампа и обработкой гибочных уголков — шаблонов, на которых готовое изделии из листового металла гнули, то вот с прокаткой беда была. И брал же я из своего мира самую примитивную, и то, и сё… Все равно очень сложно шло. Большие проблемы были с валками и с передачей, зубчатые колеса просто ломались, а ремни постоянно истрепывались. Но, заведенный идеей штампа Алексей придумал, что ремней‑то можно сделать и много, все равно дешевле получается, чем вручную ту же заготовку для зажигалки править… Теперь несколько человек отдельно делали нам ремни.

Листовое железо очень пригодилось для изготовления зажигалок и ламп Алладина. Не говоря уж про прочие мелочи, вроде королевских замков. Вот, внутри слышен скрежет вращающегося шлифовального колеса, сувальды на нем вытачивают. Замки‑то народ начал разбирать. Дешевые, а вскрыть сложнее, чем штырьковые… Ну это пока что вскрыть сложно, а как научаться отмычки делать из закаленной стали да слепки ключей — так уже и не сложно будет, потому я своей властью велел распространять замки как можно больше. Выбросить первую партию, и на эти деньги переналадить производство.

В другом углу собирали лампы и заправляли их нефтью. Заметочка на память — надо устроить перегонный куб, если уж получилось с листовым металлом. Нефть, конечно, хороша, но хочется иметь и керосин, и прочая, и прочая, и прочая… Неужто я перегоню нефть хуже, чем вор около нефтепровода? Вот, Серега — большой в Чечне самолично штук пять нефтеперегонных заводов подорвал. Хорошо, говорит, горели…

А вот там порох. Это вообще секретно, мельница из двух дубовых валков перекатывает в пыль ингредиенты, а какие, так то знать никому не велено. Нет, конечно, если по секрету, так расскажут, что вот эту пыль собирают со склона холма в солнечный день, вот это зола от простоявшего три дня камина, вот это вообще уголь, а вот это… Золой, кстати, тут отмывались, мыло‑то было нормальное только в замке. Ибо дорого.

— Ого, ничего себе. — Сказал я, вдруг осознав, что же тут твориться. В одном месте делают порох, хранят нефть, много дерева и стружки.

Надо бы тут разнести производство.

Сходу озадачил Ждана и мастера Виктора.

Те призадумались.

— Короче, вот так тут нельзя. Порох надо делать отдельно. Лампы тоже надо делать отдельно. И зажигалки тоже отдельно. Одна искра… И плохо тут будет.

Задумался уже мастер Виктор.

— Вот — вот. — Поддержал его раздумья я. — Надо расширяться, мастер. То, что вы за околицей строите, так то мало. Ждан уже рассказал?

— Да, Ваше Величество. Вы желаете увеличить производство… — Слова‑то знакомые, но вот понятия для мастера Виктора оказались немного странными. И потому он произносил их осторожно.

— Да, желаю. И притом значительно. Производство должно быть отделено друг от друга. Отдельно должно производится то, что для войны. А отдельно должно производится то, что пойдет потом на продажу. Мастер Виктор… Знакома ли тебе идея водяного колеса?

Идея знакома, и даже знакомы способы пристроить его к мельнице, скажем. Или к кузнице. Да вот только идея — она идея и есть. Как приделать, мастер Виктор не знает, не получалось ещё. Да и где речку взять?

— Значит, строить надо у реки. — Подвел я итог. — Поставите водяное колесо, от него сделаете ремни…

— Около реки не очень удобно, Ваше Величество. Слишком сильное течение и неудобные берега… Нужен ручей поменьше.

— Это в Мойке. — Сказал Ждан.

— Ну да, а где же ещё? — Согласился я. Нет, идея‑то хороша. Сначала вычистить Мойку, а потом построить там заводы и мануфактуры. Мойка в пределах городских стен, хотя там они и дырявые. В Мойке есть народ, который можно использовать на простых работах. В Мойке есть речки, которые будут крутить водяные колеса. А дырки в стенах можно заделать. Короче, Мойка, берегись!

Задачи множились как снежный ком.

С газетой все решилось быстро, фактически за день. Штамп очень легко переделывался в печатный пресс, принцип наборного шрифта мастер Виктор понял ещё быстрее, чем я объяснял, тщательно подготовили доску — матрицу, чернила из кальмара делали тут же, через пару улиц… Расположили, намазали, хлопнули. Готов, отпечаток хороший получился. Теперь можно книжки печатать.

— Барон Ждан. — Сказал я. — Ты у нас теперь главный редактор. Наладишь процесс и передашь верному человеку. Подбери просторное помещение, желательно где‑нибудь рядом с королевским дворцом. Найди людей, которые будут этим заниматься.

Ждану идея не то чтобы понравилась, но деваться некуда. Некоторые просьбы от короля равнозначны приказу. Газета мне нужна, как же на умы людей‑то влиять, рассказывать им про сытую и довольную жизнь, которая теперь настанет? Где же им про свободу и достаток расскажут, как не со страниц "Королевского вестника"? Телевидения тут ещё нету.

— Раз в день вот такой вот листок должен появляться во всех присутственных местах. Там кратко, что, где, как. Новости жизни двора, новости государства, разные мелочи… Раз в неделю потолще, типа выпуск выходного дня. Пихайте туда что желаете, от героических рассказов до сплетен, которые толкают меж собой дворяне.

— Сплетни? — Переспросил новоявленный барон Ждан. — Ваше Величество, кажется, я знаю, кто вам нужен!

— Кто? И прекрати меня "величеством" называть, пока рядом никого нету — я Седдик, ладно?

Шуго вызвали сразу же, и думал он недолго.

— Ваше Величество, я готов посвятись свою жизни и умения вам! Что прикажете?

— Прикажу набирать материал и показывать мне. А потом рассказывать, что да как, о чем в салонах говорят… Новости будешь делать сам. Сделаем тебе небольшую типографию. И ещё акции надо напечатать, а то уж прям и не знаю…

Так вот Шуго стал главным редактором газеты. К типографии я его решил не допускать, да и вообще, типографию оборудовали рядом с королевским замком, в одном из помещений разрушенной казармы. Слово печатное должно быть целиком и полностью в руках короля! Дабы печатали что скажу, а не то, что хотят.

Мастер Виктор выделил своего среднего сына, тот привел ещё троих рукастых мужиков — подмастерьев, в возрасте уже. Нашли грамотного человека, бывшего учителя каллиграфии из Королевского Университета, алко — дворянина из бедневшего рода, у которого все имения заложены — перезаложены по три раза. С остальной работой и дурак бы справился, дел‑то прижимай одну доску к другой, и откладывай бумагу, да иногда чернилами промазывай. Ещё трое, пацанва из Мастеровых кварталов. Много не умеют, да и многого от них не надо.

Вот и готова типография, издавай что хочу.

От каллиграфических штучек — завитушек я сразу же постановил избавиться. В задницу их, делать сложно, отпечаток дают кривой, и ломаются уже после пятого — шестого нажатия. Короче, газета должна быть официальна и не подвержена влиянию сиюминутных эмоций. Потому и нету всех этих "радость", "грусть", "расстройство желудка"…

А буквы делать‑то сложно! Берется небольшой такой ящичек, в него трамбуется земля, плотно — плотно. По вырезанной деревянной букве делается оттиск. После чего в получившийся оттиск льют металл, и получают таким образом пять — шесть штук букв. Всего на страницу надо таких штук сорок, особо если учесть, что страницы‑то у меня меньше, а шрифт здоровенный.

Ну, да наживное дело‑то, наживное. Рисунки тоже можно делать, резать в дереве, а потом так же с краской прикладывать… Ну да это на усмотрение нового мастера типографского дела.

Для начала провел ревизию в замковой библиотеке, экспроприировал все хранящиеся там книги.

Книги разложили на длинном деревянном столе, стали думать, что да как.

— Барон, сколько за такую книгу можно в Империи выручить? — Показал я Ждану на богато изукрашенную книгу из королевской библиотеки, которую местные крысы жевать не стали, выплюнули.

Тот призадумался.

— Если по пятьдесят золотых продавать, так можно быстро достаточно.

— Так, а сколько она у нас стоит?

— Сорок золотых, Седдик. Не меньше никак…

Чтение — развлечение для богатых. Это я уже давно понял.

— Так, а что у нас с себестоимостью получиться?

Уже привычно, смотрят все непонимающе… Кроме мастера Виктора, он что‑то знает на эту тему, и Ждан вот нахватался.

По себестоимости предварительно получалось, что книга будет стоить с десяток золотых. Но теперь‑то, теперь делать её проще! Не надо вырезать обратный текст на деревяшке, которая, к тому же, портиться часто. Набирай шрифт, прижимай, да и готово… Теперь основная цена — это бумага и переплет, и ещё картинки. Ну, тут тоже что‑то можно придумать. Снизить до пяти золотых и подмять под себя книготорговлю на ближайшие несколько лет. Пока все остальные такие же прессы не наизобретают.

И заодно, повелел… Хм, звучит, а? Король повелел… Заодно повелел печатать не только газету, но и королевские указы. При мне же вызванный резчик по дереву получил картинку — эскиз. Корона, пара лавровых листьев, все просто и воспроизводимо. Под ним текст будет… Текст уже набирать будем нормальным способом. Оттиски Шуго получил лично в руки, сыновья мастера Виктора зайдут к нему позже, установят сейф с королевским замком, и чтобы ни — ни — ни! Ибо документ это государственный.

Шуго уже прикидывал, кого же он с собой взять может. Чувствовалось, что идея ему понравилась. Как и оборудование. А уж ореол причастности к делам государственным, столь желанный многими не только в этом мире, но ещё и в моем…

Так что вот появилась у меня газета. "Королевский вестник". Выходит каждый день с утренним колоколом, раз в семидневье толстая версия, на четырех листках. Продается недорого, в присутственные места отдаётся даром.

Короче, пусть делают. Хоть бюллетени о здоровье короля печатать будут, все глашатаям меньше работы. Будем повышать в королевстве грамотность и культурность. А то страшно это, среди угрюмого быдла жить.

Глава 5

Охапка дров, и плов готов!

КП

Если уж мне досталась доля такая, своё королевство, то надо сделать так, чтобы потом не было стыдно его другим показать. Сады в столице разбить, трущобы вычистить, порт в порядок привести, людей умыть — приодеть, грамоте обучить, суп даже тот же варить научить — и то надо!

Кстати, о супе.

— Ваше Величество! — Ирина чуть на колени не упала первая. Она же первая меня и заметила, около входа стояла. Чуть позже заметили троица гвардейцев, взяли на караул.

Работа в кухне встала. Степенные поварихи в цветастых повязках на голове, подмастерья, поварята — все отрывались от своего текущего занятия и кланялись, кланялись, кланялись. Кто на колени, кто в пояс.

— Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь! — Взмахнул я рукой. — Ирин, привет. Поди‑ка сюда, а?

Виктор за моей спиной нахмурился.

Ну да и ладно.

— Ирин, слушай, а где тут главный повар, а?

— Ну…

Матушка Ивонна. Самый главный на кухне… Главная, точнее. Женщина средних лет, крупная. Скорее полная, чем толстая. Среди простого народа, Низших сословий, жирных маловато, пойди разъешься, когда вокруг то голод, то неурожай. Белое платье, цветной поварской платок на голове, румяное лицо и руки с въевшейся в них мукой.

Поклонилась.

— Ваше Величество!

— Здравствуй… — Как же назвать‑то её? Мастер? Нет, мастера тут — только мужчины, а женщины такого же примерно статуса… Ну, не бывает такого тут. Нету, нету тут фенимизмы ещё, как и не бывало. Все называют "матушка", но вот прилично ли то сказать принцу? А, гори оно все!

— Здравствуй, матушка. Шел мимо, да решил заглянуть вот к вам. Хочу кушанья заморского…

— Ваше Величество…

Супа хочется, короче. Борща‑то фиг у меня получится… А вот ухи бы хотя бы! Или щей там, капуста‑то есть, вроде бы? Короче, решил я добраться до поваров и приготовить хотя бы суп. Желудок‑то тоже беречь надо!

Итак. Ревизия посуды. Что у нас есть‑то?

Сковородки. Разных были размеров, от мелкой — мелкой, на которой жарили специи, до пары совсем уж здоровенных. Раньше три были, но одну забрал себе граф Урий. Видел я там его сковородку, почти что центральный экспонат, приделали к краям по четыре цепи, и поставили над очагом… Уродцы…

Тарелки были, глиняные. На них выкладывались овощи — фрукты. Не мыли, кстати, ни разу! Хотя тут вода такая, что ещё неизвестно, что лучше, мыть или не мыть. В городе у меня из‑под крана воду пить невозможно, хлоркой несет, но уж лучше хлоркой, чем тем, что тут может оказаться.

Ещё были различные резательные доски и вполне сносные ножи. Рохнийской выделки.

Ага. Первое ограничение — кастрюли‑то нету! Ой беда.

Да и из чего готовить‑то? Щи? Так я не умею. Простой суп — харчо "всё — в-одном", как любят бережливые хозяйки? Не, не хочу из еды помойку делать.

Ну, теперь нужен большой глиняный горшок, в котором можно готовить уху*

* — существуют мнения, что уху готовить можно только в неокисляемой посуде — эмалированной или глиняной. Алюминиевые и чугунные котелки не подходят.

Два поваренка и Ирина следили за моими манипуляциями с открытыми глазами. Разобрали небольшой очаг, над ним на рогатинах подвесили за завязки котелок, я туда булькнул воды до половины. Поискал вокруг. Лук нужен, лук! И морковка ещё. Хорошо бы петрушки…

Большую чешуйчатую рыбину, похожую на щуку, сноровисто разделали. Нутро и плавники в одну сторону, мясо в другую. Теперь порезать не очень большими кусками, на самой чистой доске…

Вот, пойдет. Теперь где у них лук? Есть ли он вообще тут?

По моему требованию, выложили все приправы на стол. А их и было‑то… Прошелся вдоль большой доски, принюхиваясь. Тмин, вот это тмин, будь он неладен. Его в пирогах было много. Такое ощущение, что его тут кладут в каждое блюдо, в какое только можно. Вот это что? Соль? Надо же. Вот это вообще не понятно что, петрушка, что ли. А вот это что? Неужто это перец? Мелкие, серовато — черные, на пыль похожие… Оно ли это?

Осторожно принюхался.

— Это, — я показал на перец, — это что?

— Перец, Ваше Величество. — Сказала матушка Ивонна. — Вот это черный, а это красный. У нас уже немного осталось, два года не покупали, да и не любит его никто.

Никто? Никто, ты говоришь? Вот наконец‑то, а то у меня тут такое ощущение, что жую пресноводную пищу. Как жена с нелюбимым мужем и опостылевшей семьей, бахает в кастрюлю все, что под руку попадается, лишь бы накормлены были, и ладно.

— Откуда?

Черный и красный перец везли с югов. Большей частью из Муравьиного королевства, что‑то возделывалось и на Южном континенте. Зерно везли из Империи. Мясо покупали у степняков. Вот это для меня было небольшим таким шоком.

Я, когда ездил вокруг города, видел прекрасный климат и просторы свободной земли, на которой только паши себе! Ставь заборы, огораживай огороды да снимай урожай!

Но дело обстояло не так радужно. Не хватало нам продовольствия, оказывается. Зерно покупали в Неделимой Империи, скот у степняков или вообще в Дарге… Большие перебои с мясом‑то в последнее время тем и вызваны, что степняки Долгий тракт закрыли и не продают ничего.

Так что же у нас народ ничего не сеял, ничего не пахал, хлеба не растил? Где нивы‑то колосящиеся?

Тоже нету. Крепостному‑то оно надо, вкалывать забесплатно на хозяина? Да и на себя не очень надо вкалывать, все равно хозяин излишки отберет, а тебе оставит ровно столько, чтобы ты не помер с голоду.

Такая вот ежегодная стрижка овец под машинку — нулевку.

И что удивляться‑то, что государство едва на части не разваливается и враги со всех сторон зубы наточили?

Принюхался. "Щука" тиной и рыбой не воняет. Ну, не воняет и ладно, а ежели воняет, так перец есть. Куски рыбы в суп, туда же надо порезанный лук и морковку. Поначалу поварята пытались строгать все по принципу "большому куску рот рад", да я не допустил, приказал резать мелко. Ударились в другую крайность, стали ножом больше мять и давить, чем резать.

— Так, оба — двое. — Я строго поглядел на поварят. — А ну! Ирча, иди сюда…

— Ваше Величество… — Ирина подошла, поклонилась.

— Так, наедине я Седдик. Вручаю тебе вот этих двоих косоруков в подчинение до вечера. Если не будут слушаться… — Сделал паузу, поглядел строго.

Поварята паузу оценили.

Лук и морковку нарезали мелко, прямо с доски ножом смахнули в воду, где уже булькала рыбка. Так, а где большая ложка‑то?

Повара на кухне не столько работали, сколько краем глаза на меня глазели. Матушка Ивонна уже с ног сбилась, народ на путь истинный наставлять.

Помешивая варево деревянной ложкой, я повел носом. Ммм… Это вам не нажористые химикалии Доширака, это экологически чистые продукты! Ушица что надо получается. Во всяком случае, есть можно будет.

Снял пенку, подул, попробовал.

Вкус какой‑то немного необычный. Никак определить не могу. Да, рыбное что‑то. Есть перец, есть соль. Может, от воды такое? Вода‑то тут не такая, как в моем родном мире.

Кольнуло под сердцем — неужто меня отравить хотят?

Ага, отравить. Сам сготовил все, сам. Сам же себя и отравишь… Отравитель. Забыл, что тут все — все — все другое? Тут приправы не в бумажные пакетики запаковывают на фабрике, и приправы‑то все чудные, идентичные натуральным подсластители и подперчители, а вот прям с грядки. Собрал какой‑нибудь дехкан с грядок перец, высушил, размолол, продал купчине, а купчина его перепродал тут. И кто знает…

— Ну, как живете‑то вообще? — Потихоньку спросил я у Ирины.

— Ваше Величество…

— Когда никто не видит, я Седдик. — Повторил я ещё раз. — Слушай… Да не косись ты так на меня, мне аж страшно становится. Что такое случилось‑то?

— Так… Ваше Величество теперь… Король… Седдик Четвертый…

— Ага, а ещё у меня вырос хвост! — Попытался пошутить я. — Ирк, ну ты чего, а? Королевским разрешением повелеваю тебе вести себя со мной как и прежде.

— Да, Ваше Величество… Седдик.

— Рассказывай давай, как же жизнь?

— Нормально. Виктор и Вихор важные теперь! Они теперь в типографии работают. Приносят из города новости.

Ого, неожиданный ход, но вполне предсказуемый. Шуго придумал? Надо к парню присмотреться.

— А так вообще что?

— По замку слуг много ушло. Как только началось, то сбежали. Мы собрались тут, в кухне, боялись сильно, друг за друга держались. Мамка мне лицо и волосы сажей намазала, мукой, жиром вонючим, и всем девочкам сказала так же сделать. Потом ещё гром был, замок ка — ак зашатается! С потолка камни посыпались, вот такие! Мы стали молиться Каме, и с нами ничего не случилось. А потом сюда пришли лесовики, страшные, но никого не обидели. На стражу встали, а старую стражу выгнали всю. Мы тоже бежать хотели, но пришел Ждан Рахатович, это из мастеровых, новый. От имени короля пригласил всех слуг на месте оставаться, пообещал, что обижать не будут. Так и не обижают. Седдик, а правда, что гром тебе дал сам Таллисен?

— Правда, наверное. — Задумчиво ответил я. Ждан Рахатович, надо же. Имя "Ждан", и отчество приделали. Ждан Рахатов сын. Отца Ждана зовут и в самом деле Рахат. Но вот чтобы так людей называли, я тут впервые слышу.

Так же, как и у нас. Имя — отчество. Уважительно. Но вот тут я особой такой уважительности не отметил, просто как имя — фамилия.

А меж тем глаза Ирины становились все больше и больше.

— Хотя ты это… Не говори никому, ладно?

— А ещё мастер Иштван вернулся. — Сказала Ирина. — Думали, что запытал его граф Урий проклятый, но вернулся. Оказывается, его граф Урий в тюрьме держал, а король освободил. Мастер Иштван хвалил, что не разбежались мы и кухню не разворовали. А куда пропал граф Урий?

— Не знаю, но вот как найду — плохо ему придется! Иринк, давай через два дня к вечеру жду вас всех на старом месте… Только ни — ни! Никому!

Ирина покивала.

Так, а ушица‑то моя уже готова, тем не менее!

— Матушка. — Обратился я к матушке Ивонне. — Не найдется ли у тебя мисок глиняных… Глубоких?

— Отчего не найтись? — Всплеснула руками матушка. — Эй, бездельники, а ну!

Передо мной на столе выросла гора тарелок. Серебро с золотом в сторону, не хочу… А вот это подойдет!

— Матушка, теперь большую ложку…

Котелок сняли с огня, переставили на стол. Я лично самой большой ложкой разлил варево, не пренебрегая кусками рыбы. Клейкая получилась, наваристая такая… Совсем как на картинках! Когда дома варил, у меня и вполовину так не вышло. С тех пор я с ухой, да и вообще с супами дома завязал, предпочитаю более простые в приготовлении продукты.

Так, время пробовать. Вооружился ложкой, поглядел по сторонам.

Так, Ирина поодаль немного… Вот даже на шаг отступила. Поварята делают вид, что смотрят в другую сторону. И вообще, в кухне все заняты жутко важным делом, ну никак просто не могут оторваться. То же и гвардейцы у входа, те вообще там… Кстати, а что за шум?

Какие люди!

— Ваше Величество! — Поклонился мне мастер Иштван. — Позволите вашему верному слуге приступить к своим обязанностям?

— Да конечно же, мастер! — Улыбнулся я. — Как ваше… Твоё здоровье? — Ну вот, опять "ваше", никак не могу от этого избавиться.

— В полном порядке, Ваше Величество.

Иштван выглядел много лучше, чем тогда, когда мы вытащили его из подземелья. Худоба ещё сохранилась, да ничего, откормится! Те же темные одежды, черная шапочка, под мышкой свиток и стило.

— Ну вот и славно. Тогда принимайся за работу. Пойдем, представлю тебя своим людям, чтобы не обижали. Не желаешь? — Я показал на поставленные тарелки.

На лице Иштвана что‑то отразилось. Отказывать королю‑то не принято…

— Не откажусь, Ваше Величество. — Сел за стол, под общий вздох зачерпнул ложкой и поднес ко рту, втянул в себя варево. Только тут я заметил, что зубов‑то у него во рту не хватает, а остальные переломанные, торчат осколками.

— Вкусно, Ваше Величество. Что это?

— Называется "уха", мастер Иштван. Сам придумал… Вот что‑то захотелось, и придумал… Готовить умеет вот эта девочка, её зовут Ирина.

— Хорошо. — Мастер Иштван съел ещё ложку, на этот раз увереннее.

Ну, вот. Значит, есть можно.

Глядя на нас, присоединилась Ирина.

— Ирк. Теперь ты у нас повар. Бушь мне такие готовить, ладно? Вот эти двое… — Я поглядел на приунывших поварят. Чем‑то им идея Ирины над их головами не нравилась. А мне вот нравилась. Девочка она серьезная и обстоятельная, и чуть возвысить её можно. Пусть у меня на кухне будет свой человек. Её тут знают, и сильно кусать не будут.

А кухня для короля… Ой важное дело! Всыпать яду пара минут. А помирать я от него могу долго.

Выделим отдельное "Министерство Вкусной и Здоровой пищи". Или подотдел министерства сельского хозяйства…

Так, а вот что это за странный такой тип тут, в углу, на меня смотрит? Худощавый, не смотря на то, что при кухне, глаза как есть просят, морщинистый такой. Поглядел и отвернулся, поглядел и отвернулся… Вот, вроде бы порывается подойти, но снова отошел… Странный какой‑то тип.

Запоминаем на будущее. Ирина тут есть, а вечером расспрошу её поподробнее.

Под вечер не получилось.

Потому что у меня очередное собрание в конферец — зале, то есть в Малом Тронном зале.

Виктор теперь у меня всегда присутствовал, стоял незримо тенью. Меня это смущало немного. Мне министр обороны важнее, чем телохранитель. Телохранителя‑то я себе ещё найду, а вот толкового министра обороны… Надо будет как‑нибудь с Виктором на эту тему поговорить.

Представил всем мастера Иштвана как главу королевской администрации.

Что такое администрация?

Так это те, кто управляет всем замковым хозяйством. Слугами, плугами и прочим. У кого под контролем все и вся в этом замке. Как доказавший временем свою верность, мастер Иштван теперь включается в рабочий процесс. Мастер Иштван, согласен ли?

Конечно согласен! Через три дня доложишь, что надо и что смог сделать. Теперь дальше.

— Где у меня родная и любимая принцесса, о которой я уже и забывать начал? Как уехала на галере кататься, так и пропала…

— Королева Альтзора, Ваше Величество. — Поправил меня граф Слав. Ваша царственная супруга.

— Во, только царственной супруги мне для счастья не хватало. — Как бы Маша ревновать не стала, если узнает.

И что мне с царственной супругой делать‑то?

А что с ней сделать? Да кто она мне вообще? Да и кто она тут такая? Она тут никто просто. Пока ещё королева была жива, она что‑то значила. А теперь она значит ровно столько, сколько я хочу…

— Рыцарь Алор объявил себя официальным защитником короны, Ваше Величество. — Вкрадчиво сказал граф Слав. — Ещё до того, как вы приняли корону.

— Что? Кем? Так… Граф Слав, что такое "защитник короны"?

— Позвольте я отвечу на этот вопрос, Ваше Величество, граф. — Чуть подался вперед мастер Иштван. Граф Слав только кивнул. — Защитник короны — это рыцарь, который добровольно принял на себя обязательства лично служить и защищать конкретного члена правящего дома. А член правящего дома от такового не отказался. В Срединных королевствах это называется обет, Ваше Величество. У нас сохранилось исходное название…

— Да никак рыцарь Алор хочет… — Я удержал следующие слова. Ну, понятно, рыцарь хочет королеву. Абстрактно хочет. Только на кой она ему теперь нужна‑то, а? Ну на кой? Принцесса… Простите, королева Альтзора сейчас гарантированный способ получить неприятностей с моей стороны. А неприятности я могу обеспечить!

Так, стоп. Перевязываем принцессу ленточкой на память и откладываем в сторону, никуда она не денется.

Но вот то, что я об этом узнаю только сейчас… Вот с этим‑то надо что‑то решать. Что ещё я узнаю постфактум? Что на побережье высадились имперские легионы и скорым маршем идут на столицу?

— Интересные вещи я узнаю о своем королевстве совершенно неожиданно. — Сказал я в потолок. Вокруг все молчали.

— Ладно, сделаем вот так. Шуго!

— Да, Ваше Величество?

— Ты теперь получаешь должность моей пресс — службы новостей. Каждое утро сообщаешь мне все, что, по твоему мнению, достойно моего внимания. Все рассказываешь, а доклад отдельно сдаешь в мою… Так. Порождения! Короче. Мастер Иштван!

— Да, Ваше Величество!

— Выдели во дворце несколько чистых и сухих комнат, чтобы там могли храниться бумаги. Виктор, выдели людей на охрану этих комнат. Это место будет называться королевской канцелярией. Каждое утро после доклада мне туда Шуго будет сдавать свиток с кратким изложением своего доклада. Ответственный за канцелярию назначаю вас, мастер Иштван.

— Ваше Величество! — Поклонился мне мастер Иштван.

Про гвардию надо сказать. Мне пришлось выдержать небольшой бой с Виктором, когда тот решил с чего‑то ввести сословный ценз. Типа низших сословий быть не должно, а должно быть только высших, или низших должно быть одна треть, а две трети — высшие…

— Ну вот ты скажи, Вик, чем хуже Коротыш, Две стрелы или Подснежник? Нормальные же ребята?

— Ну… Они ж высшие сословия, рыцари!

— А до того, как рыцарями стали? Чем хуже были? Не заметь я их, так бы и прозябали в лесах, ибо лицом не вышли к господскому ряду. Но… Стой, молчи, я не закончил ещё. Но беда в том, что я не могу заметить всех сразу, и потому поручаю эту честь тебе и Волину. В гвардию пойдут все достойные того, не зависимо от статуса их родителей.

Виктору ответить было нечего. На этом и решили. И с той поры набирали всех, кто подходил. Первая сотня уже тренировалась с гранатами. Выдали всем зажигалок, предупредили, выделили и расчистили полигон… И пошло — поехало. Побывал я на их тренировке. Все там были, от вольных стрелков до городских стражников. Ополченцы, дворяне, посчитавшие для себя за честь… Пока ещё сословных проблем не было.

Ответственным назначили Две стрелы, самый большой и авторитетный вольный стрелок быстро поставил дисциплину, как её ему объяснил Виктор.

Помня про пользу совместных тренировок, которые устраивало руководство нашей фирмы, я посидел вечерок, но таки написал список, чего должен уметь гвардеец.

Во — первых, обращаться с оружием. Виктор быстро этот список расширил. Меч, копье. Подумав, добавили туда стрельбу из лука и маскировку в лесу. Вольные стрелки‑то хорошо умели прятаться, если их рядом со столицей наемники так и не выловили. Так пусть этому и остальных научат.

Во — вторых, гранаты. Пока что это основное оружие, самая главная моя ударная сила. И в первом государственном заказе для кооператива "Весна" количество тренировочных гранат в два раза превышало количество гранат боевых.

В — третьих, верховая езда. Ну, это тоже надо. Лошадку‑то тут имели не все, и не все умели на ней ездить. Это как права в моем мире, по идее должны быть у каждого, но с машиной же столько проблем, вот и не заводят себе железного коня.

В — четвертых, уже я настоял. Каждый должен уметь читать и писать, на уровне школьника. Виктор глядел озадаченно, вызванный им на помощь Волин тоже удивлялся, но я оставался тверд и непреклонен. Сам не знаю, зачем мне это надо. Может быть, интерес шкурный, пусть газеты читают, пропогандируются самостоятельно, а может быть, желание все же иметь офицеров, умных да образованных. И то и другое тянуто за уши, но что поделаешь?

Задачи гвардии простые. Охрана короля и выполнение самых таких поручений, куда… Виктор сначала предложил "где обычные войска не справятся", но я, подумав и вспомнив немного из истории моего мира, сказал так — "куда обычные войска не пошлют". Получилось двусмысленно немного… Ну да ладно. Ещё один повод для будущей гордости. "Только мы делаем то, чего другие не могут!". Не, трудно. Может, не заморачиваться и взять уже готовое? "Никто, кроме нас!". Вот, это пойдет. Тем более что гвардии у меня придется ещё попрыгать по стране без парашюта. Орда на пороге, бандюганы по всей стране… Шайка Лесного барона была, конечно, самая большая, но таких Лесных баронов в моем королевстве через одного. Днем он барон обычный, а вечером барон уже лесной.

Гвардейцев сейчас было уже три сотни, и их число продолжало увеличиваться. С бору по сосенке, но уж что есть!

Учителей для гвардии пока не набирали. Гранаты потренировать бросать мог и сам Виктор, он кого‑то для этой цели назначил. Занимались этим сыновья мастера Виктора, а ещё Коротыш и Две стрелы. Мечом махать учили аристократы, которых привел с собой Виктор, из лука стрелять да по лесу прятаться вольные стрелки, стражники чего‑то тоже добавляли.

Конечно, кое‑кто и нос воротил. Те же дворяне… До фига их было в столице‑то. Дошли до меня слухи и о стычках отрядов новой гвардии с гвардией старой. Рыцари быстро наваляли моим гвардейцам звездов, тяжело ранив двоих, и отправились дальше по своим делам. Ну… Что тут сказать? Лишь постоянные тренировки в боевом искусстве обеспечат вам спокойную старость. А гвардейцы у меня бывшие крестьяне, ну какие у них тренировки‑то были?

Ну да ничего. Как известно, пуля 9 мм дотягивается дальше, чем двухметровый меч. Погодите, гады, мне бы только огнестрел сделать, и в городе все изменится волшебным образом.

А ещё, у меня засели мои степные друзья. И хотели денег.

Очень хотели. Не знаю как там наши пограничники… Такое странное ощущение, что все войска засели у меня в городе. И только и стекались сюда, а защищать границы и не собирались.

Как ни противно, а придется платить. Ну да ничего, один год заплатим, второй год заплатим, а третий год уже с процентами долги возвращать будем. Отольются ещё.

Глава 6

Откроет твой лопатник

Отсчитает пятихатник

"Мальчишник"

Совещание собрали через пару дней.

Первым выступил граф Слав. Встал, оглянулся, набрался уверенности.

— Без чинов. — Махнул я рукой. Надоели мне уже эти "Ваши Величества".

— Седдик, денег в казне нету. — Чуть меланхолично сказал граф.

— Ого. Вообще?

— Позвольте… — Граф развернул перед собой свиток, изрезанный чуть ли не насквозь острым стилом. Местные жители, со мной пообщавшись, быстро перехватывали некоторые привычки. К примеру, делать быстрые записи на листе бумаги, чтобы не забыть чего важного. Вот и граф, один из первых… Даже секретаря себе нашел, два студента у него, один за ним пишет, второй письменные приборы таскает.

— Золота у нас тридцать пудов в слитках и самородках, и около пятидесяти тысяч в золотых монетах, есть два мешочка драгоценных камней и три ящика серебряных монет россыпью. Их сейчас считают дополнительно, но это не много. Также я попросил поставить отдельную охрану на чеканную мастерскую, что и было сделано. По моим подсчетам, если чеканить деньги, то мы получим ещё… — Граф сверился с записями. — Сто тысяч, не больше. Золото в слитках, разбавленное с другими металлами.

Все молчали, переглядывались.

А я понял, что это катастрофа.

Итак, зажигалка у меня стоит золотой… Ну да, цены упали. Пятьдесят тысяч зажигалок могу купить. Много это или мало? Ну как сказать. За три золотых в "Ильичко" обедали всей компанией, а обычно на золотой тут неделю — другую жить можно, если не шиковать. Жалование солдата именного легиона в военное время — десять золотых в семидневье с едой за счет короны и оружие покупаешь сам. Хороший меч и кольчуга обойдутся в двадцать золотых. Жалование городского стражника — три золотых в семидневье, еда и оружие свои. Но у того и оружие попроще, в пять — шесть золотых можно уложиться.

Это что же получается? Пять тыщ у меня солдат, через неделю сожрут… Пять тыщ умножить на десять… Пятьдесят тысяч золотых. На три недели запаса.

Получается, что у меня в казне… Что?

Правильно, ничего у меня нету в казне.

Тут не до того, чего бы в тот мир унести, тут в этом бы прожить.

— Как же королева собиралась расплатиться со степняками? — Спросил я.

— Ваше Величество, собрать налоги, быть может… — Заикнулся граф Слав.

— Каким ещё образом? Да и с кого? Кто у нас начальник налоговой службы? Нету никого? Ого, как же здорово… Барон Алькон!

— Да, Ваше Величество!

— Не желаете собирать налоги?

— Ваше Величество! — Барон выглядел ошарашенным хуже некуда. — Нет во мне такой склонности…

Барон Алькон выглядел не очень довольным таким поворотом судьбы. Да и я, в общем‑то, тоже. Ему сейчас не жалобы надо выслушивать, а думать, что же мы кушать будем в будущем году.

— Хорошо. Тогда так. Барон Нават!

Барон, каким‑то странным образом просочившийся в мой ближний круг, замер. Вроде бы его сюда никто не приглашал, а поди ж ты, вот он, около двери. Хорошо‑то как. Теперь и у тебя будет достойное тебя дело.

— Да, Ваше Величество.

— Как у вас со счетом, с математикой?

— Я обучался в Королевском университете на общем факультете, Ваше Величество. Закончил с отличием.

— Вот и здорово! Не желаете ли вновь поступить под руководство графа Слава и наконец‑то навести порядок со сбором налогов?

Барон думал не очень долго.

— Я почту за честь, Ваше Величество!

А я вот думал долго. Барон тут чужой, никого не знает. Если что не так, так быстренько вышлю его в Империю, или к дяде… И вся недолга. Типа перегнул барон палку, и верховная власть совсем не то имела в виду, успокойтесь, граждане дорогие! Сейчас все ка — ак поправим!

— Седдик, вот ещё одно… — Сказал граф Слав.

На стол легла связка из десятка золотых монет. А потом и ещё одна. Только вот было в них что‑то такое… Странное? Никак не могу понять.

— Что такое?

Для удобства счета все монеты складывались в кошельки. Большие кошельки по сто монет, маленькие кошельки по десять. Передо мной сейчас как раз лежал маленький кошелек, в котором десять монет должно было бы быть. А было‑то всего девять… Во втором — восемь.

— Порождения побери! — Сказал Ждан. — Это значит, и из Казначейства тащили?

— Значит, тащили. — Меланхолично сказал я. — Граф Слав, данные о пятидесяти тысячах золотых монет — они посчитаны на основе вот этих кошельков?

— Да, Ваше Величество. Сейчас мои люди перепроверяют и перекладывают деньги правильно.

Я быстро отогнал от себя мысль о том, что правильно деньги переложить можно по — разному. Для кого‑то правильнее, если часть золота в собственном кармане осядет. Буду надеяться на честность графа…

— Там остался Брат. Он присмотрит.

Я кивнул. Человек барона Алькона, самый молчаливый и тихий. Выжил во время штурма, хотя и получил стрелой в плечо, когда замахивался гранатой. Наши противники довольно быстро поняли, что опасность представляют как раз вот такие типы, бросающиеся чем‑то горящим, и старались их выбить в первую очередь. Ну, выкарабкался. Боец из него сейчас не очень, а вот охранник хороший получился.

— Граф Слав, что скажете о способах пополнить казну?

Граф Слав меня не разочаровал.

— На налогах многого не собрать, Ваше Величество. Крестьяне и так выдоены до суха. Горожане тоже много денег не имеют. Мастеровые были хорошо прорежены наемниками, им бы с голоду не умереть на следующий год.

— Разреши, Седдик? — Поднялся Ждан.

— Давай.

— Надо ждать кораблей купцов. С десяток ламп Алладина и зажигалок отправились в Империю и в Рохни. С них получили прибыль неплохую… Барон Нават, ваш дядя заказал для всего посольства Империи лампы? — Дождался кивка барона, продолжил. — Купцы хорошо раскупают замки. Взломать их значительно труднее. Почтенный купец Воротыш ломал ящик с казной боевым топором, когда потерял ключ. Лампы… Лампы и зажигалки расходятся чуть хуже. Сейчас у меня… — Он сверился со списком. — Сейчас у меня на складе пять сотен ламп, четыре с половиной сотни зажигалок, семьдесят замков. Через два дня количество ламп возрастет на треть, количество зажигалок останется прежним, количество замков сократиться…

— Это как?

— Заказы на них, Ваше Величество. Также у меня заказ на два десятка ламп только от посольства Муравьиного королевства. Все замки расписаны на несколько семидневий вперед.

— О как.

Вот это уже другое дело.

— И сколько в деньгах будет прибыль?

— К концу семидневья планируется получить не менее тысячи золотых. Также ваша часть золота уже готова к передаче в королевскую казну, это пять тысяч золотых…

Сколько? Ничего себе… Так кооператив‑то мой решил давать резкую прибыль? Неужели поэтому меня решили так резко травить‑то? Просто с целью банального грабежа?

Да не сходится это. Ограбить можно и проще. Дать подзатыльник, деньги отобрать, ещё раз дать подзатыльник. Все, деньги поменяли хозяина.

— То есть, на одной прибыли от продажи ламп, зажигалок и замков мы имеем… — Где мой компьютер с домашней бухгалтерией? А? Ну почему он мне тут не приснился? — Мы имеем… Мы имеем возможность прокормить в течение семидневья все собравшиеся тут части именных легионов и прочих войск, не выплачивая им жалования.

Вот хорошо. Хотя бы сыты будут.

— А за какое время эта прибыль, уважаемый барон?

— За три семидневья, практически с начала.

Охрененные деньги.

Стой‑ка, принц!

А как же расширение производства?

— А из этих денег уже заплатили мастерам, купили материалы?

— Ваше Величество! — Воскликнул Ждан. — Это ваша часть прибыли, целиком! Просто раньше не было возможности её передать!

Вот здорово. Вот это уже здорово. Вот с этим‑то уже можно жить.

— Сделаем так. — Решил я. — Ждан, завтра день твой. Будем думать, как же нам производство расширить. А пока что… Шуго!

— Да, Ваше Величество!

— Приказ мой королевский. Готовьтесь печатать новые акции. Завтра мне на стол рисунок.

— Что такое "акции"? — Ошарашено спросил Шуго.

— Это такие вот бумаги. Ждан, ты помнишь, что кооператив "Весна" организован в долях? Помнишь, да? Вот так эти акции и будут служить знаком, что человек вносит свою долю. Всем понятно? Теперь дальше…

Засиделись мы довольно долго. И я провалился в свой мир, едва голова коснулась подушки.

— Фирма "Санскар"* предлагает со склада в Москве любые виды высококачественного инструмента по умеренным ценам. — Прочел я вслух. — Обратитесь в наше представительство по адресу…

* — название автор в очередной раз придумал

Счас как обращусь.

Двухэтажное офисное здание. Раньше тут завод какой‑то был, который с началом Перестройки благополучно прилег на бок, и в этом же положении распределился по карманам всех заинтересованных личностей.

Вот сейчас сдавался в аренду.

Меня встретил неулыбчивый коллега в черной форме с дубинкой на поясе и рацией на плече. Рация помаргивала огоньком готовности и попискивала микрофоном.

— Командир, день добрый! — Улыбнулся я, доставая обложку от паспорта и держа в руках, словно собираясь показать. — А где тут фирма "Санскар" обитает и как туда пройти?

— Да вот оно и есть, "Санскар". — Мой коллега показал на потолок. — А чтобы пройти… — Он повернулся, показал на высокую стойку у стены, где сидела девушка в белой блузке и бабочке. Блузка еле застегивалась на груди. — Во, пройди до рес… Рес… Рес… Вон, где девушка сидит, видишь?

— Спасибо, командир! — Я потопал прямо к секретарше.

— Вам назначено? — Улыбнулась мне секретарша. Рыцарь Алор, ау? Ты мне так же честь отдавал, собака страшная. Ещё и должен остался. Вот ты умеешь честь отдавать, а тетя с глазами третьего размера умеет так улыбаться, что сразу ниже плинтуса себя чувствуешь.

— Нет. — Вздохнул я. — Но я хотел бы переговорить о покупке инструмента…

Секретарша недоверчиво взялась за трубку.

— Мистер Марио… — Небольшая пауза, на том конце что‑то экспрессивно так сказали. — Это с ре — се — пе — шен беспокоят. Тут молодой человек зашел… Требует вас. Нет, не прямо так. Он хотел бы поговорить о покупке инструмента. — Выслушала что‑то в трубке, склонив глаза, потом на меня поглядела. — Молодой человек, у вас есть визитка?

— К сожалению, раздал все…

— Говорит, что раздал. — В трубку. — Нет, мистер Марио. Да, мистер Марио. Хорошо, мистер Марио. — Повесила трубку, стала что‑то писать на бумажке перед собой. И чуть не выплюнула. — Вы можете подождать тут, мистер Марио сейчас спуститься.

Ждать пришлось недолго.

Вы когда‑нибудь видели итальянца? Настоящего живого итальянца? Такой маленький, темненький, пожилой, может даже лысоватый человек, крепкий и энергичный. Яркий характером, деловитый по — хорошему, в белом итальянском костюме, щегольских штиблетах и темных солнцезащитных очках на лбу. Ну и легкий акцент, почти что не заметный.

Вот такой вот и есть Марио Ди Джези. Торговый представитель "Санскара" в России. Классный такой дядька. Я его не сразу узнал… Это он на Воробьевых Маше свидание пытался назначить, или что там ещё. Заметил его, узнал, уже сразу назад нацелился на выход, но Марио выдал добрую улыбку, велеречиво извинился, мешая русские и английские слова, поздравил меня "красивый девушка СССР", ещё раз извинился…

Через несколько минут мы уже сидели в кабинете, секретутка с куда как потеплевшей улыбкой разносила чаи, а Марио пытался догадаться, на кой же мне, студенту, сверла разные и вообще инструмент такой специфический…

Ну, а мне что оставалось делать? Играл из себя дурачка и щеки надувал… Да, мне нужны сверла. Вот особенно эти… Как называются? Твердосплавные? О? Сверло — корпус, в котором закрепляются пластинки твердого сплава, являющиеся режущей частью… О как интересно, это нам на третьем курсе рассказывали.

А сверло‑то само может быть сколь угодно длинным, да?

Секретутку — переводчицу выгнали из комнаты на фиг, продолжили разговор.

Марио посерьезнел.

— Есть ли у вас образцы деталей?

— К сожалению… — Развел я руками.

Марио проворчал что‑то по — итальянски.

— Но я могу сказать, что мне надо.

— Юноша! Но, наша фирма не просто торговля инструментом! Но! Мы подбирать инструмент и оборудование также. Вы студент высшего технического училища, нет? Вы понимать нет инструмента без задачи… — Марио разволновался.

Да задача‑то простая, насверлить стволов мушкетов.

— Задача может быть разной, мистер… Марио. — В начале договорились без "мистеров", теперь уже я все время забывал. — Задача может быть разной совершенно. Очень хочется универсальный инструмент на практически любые случаи.

— Понимать ваше решение. — Смутился чуть Марио. — Русский завод оружия, нет? Не спрашивать. Вы говорить, я продавать, по мере сил помогать!

— Вот так много лучше! — Обрадовался я. — Давайте которые со сменными пластинками, да?

Три сверла обычных. Три сверла длинных. Шесть разверток разного радиуса. Протяжки. Сменные пластины, по три штуки на каждый вид инструмента. Тут мне пришлось головой подумать и вспомнить кое‑что из только что сданного Иванову курса, про режимы резания.

Дело‑то в том, что тащу я все это в очень средневековый мир. А инструмент рассчитан мало того что на высокую скорость обработки, но и на материал не абы какой. Рельсу трамвайную им лучше не сверлить, запортится.

Кое‑как объяснил Марио, что оборудование‑то у нас на заводе как‑то не очень…

Марио понял, достал здоровенную книгу с каталогом и техническими данными, и сразу же подарил её мне. По книге‑то и выбрали что надо. Я брал самые тяжелые режимы обработки, маленькую скорость вращения и плохонькую сталь.

Прайс.

И мои глаза на лоб. Так. Кажется, я и в этом мире потихоньку становлюсь нищим. Это же почти шесть тысяч! И не рублей, а тех самых, вечнозеленых. Вот невезуха…

Марио, заметив мой задумавшийся взгляд, сказал.

— Брать для пробовать? Мы делать скидку!

Торговаться смысла не имело. Это на рынке сверло стоит бутылку водки на опохмелку слесарю, который его с завода вынес. А тут… Тут инструмент. Хороший, нужный, важный мне.

Сбегал до обменника, составили счет, я расплатился в кассе и вышел с изрядно потяжелевшим рюкзаком. Все инструменты разложены в специальные пластиковые контейнеры, красивая цветная книжка с техническими данными на продукцию "Санскрит"… О, то что надо. Жаль там цен нету. И визитка Марио Ди Джези.

Итак, можно попробовать…

А вообще, хорошо бы приценится к какому‑нибудь деловому прапорщику, у которых, как известно, вот — вот введут новый фасон формы — с одним погоном, чтобы мешок на плече выносить удобнее было.

Сподручнее будет крошить врагов‑то не из мушкета, а из пулемета, нет?

И тут я едва себя по голове не хлопнул.

Да что ж это я?

Я ж могу себе легально оружие прикупить?

Охотничий билет наше все… "Сайгу" вот какую‑нибудь в самый раз будет, совершенно легально, в тот мир. И патронов для неё покупать не надо будет так много.

Итак, завтра же займемся, а сегодня ещё на смену надо.

Моё решение бросить работу слегка поспешное, надо сказать. Если и дальше пойдут такие же траты… То как бы в трубу не вылететь.

Короче, срочно надо тащить сюда золото. Инструмента‑то я купил куда как меньше, чем собирался. Тем более, если заработает, то тогда я буду ко сну отходить в ожерельях резцов и фрез, со справочниками по металлообработке и сельскому хозяйству.

Кстати…

Ещё одна трата.

В книжном магазине ничего нужного себе не нашел просто. Лежали разве что странные справочники, тонкие и невзрачные. Куда там до моего, что у меня в рюкзаке! Такое ощущение, что купили‑то их попробовать, будут ли продаваться.

Продаются вяло. Вот около стеллажа с экономикой столпотворение, народ чуть ли не давит друг друга. Ещё хуже, чем в "Васильке" было. Все сейчас хотят стать экономистами, никто не хочет становится слесарем или агрономом.

Ладно, пойдем домой. Не все же мне через "Озон" Вику Харрингтон заказывать? Можно и что‑то поинтереснее. Та же "История обработки металлов" Десемова на "Озоне" нашлась. Как и справочники инженерные, как раз то, что я искал. ГОСТы, ОСТы, какая сталь из чего состоит, какие винты и болты бывают. В любом случае, пока что не помешает. Вот материаловедение… Нда. То, что я в институте видел, представляло собой науку академическую. Ну, типа вот это кристаллическая решетка железа, а вот это кристаллическая решетка меди. Понятно? Кто нарисует, тот получит пять. А мне как раз надо конкретные рекомендации, что делать. Какое железо брать, как его в горн совать и какой уголек туда кидать, в какое масло потом пихать и что у меня получится в результате. И ведь особо так ни к кому не подойдешь, скажут "сначала выучись, а потом сам поймешь", и никому‑то особо не объяснишь, что мне надо это уже вчера…

Раритетный справочник станочника раритетного 1936 года, перевод с немецкого… Цена как у антиквариата. Ну, что делать, беру. И "Основы работы ручным инструментом" 1954 года беру тоже. "Материаловедение"… Пойдет, тоже пусть будет. Хотя чувствуется мне, что материаловедение конца двадцатого века отличается от материаловедения века этак двенадцатого, а то и десятого.

Теперь сельское хозяйство, с ним сложнее. Я же металлообработчик недоучившийся, а не агроном какой‑то.

А вот полезно ли "Справочник огородника" и в чем отличия его изданий? Читал комментарии, пока у меня не опухли глаза, а потом заказал то, что мне больше всего подошло. Может, половину и на фиг надо будет, но деваться‑то пока некуда! Будем определять на месте.

Напоследок зарегистрировался на каком‑то полупрофильном форуме по саду, огороду, спросил семена помидоров, огурцов, картошки даже… Какие брать лучше?

Подумал, что же делаю. Обозвал себя многими плохими словами, и осторожно, чтобы не разбудить родителей, вышел из комнаты. В коридоре, в небольшом ларе, у нас всегда было кило — два картошки… Надеюсь, что у меня получиться. Вымыть разве что только, да и обложится ей в кровати со всех сторон…

Назаказывал я ещё на тысячу. Причем домой. Завтра дойду до офиса "Озона", оплачу, через недельку получу заказ и буду думать, что же с этим делать.

Все. Спать. В том мире меня ждут великие дела.

Подгреб под себя картошку, погладил твердосплавные пластинки, сверла потер в руках, концентрируясь на них.

Вот это, вот все это тоже моё, никому не дам, хочу я проснуться и их увидеть с собой во сне…

Эх, а как же книги-то таскать, а? Все перечитать? Вспомнил про трехтомник справочника инженера, чуть не вспотел. Я ещё на половине первого тома с ума сойду. Не говоря уж о том, чтобы "Мой сад и огород" — так это вообще…

Короче, спокойной ночи.

Глава 7

Трое суток шагать

Трое суток не спать

Ради нескольких строчек в газете

И. Кобзон "Песня советских журналистов"

Проснулся я еле — еле, и еле сумел сползти с кровати. Скрутило меня так, что голова просто отваливалась.

Посыпались на пол свертки со сверлами и пластинками, раскатились по полу клубни картошки, взметнулся ворох бумаги, я свалился рядом с ними и стал глядеть в потолок.

Вот красиво‑то как. Вот хорошо‑то как. Вот приятно‑то как лежать, ничего не делать, и знать, что ты тут…

Затопали шаги. Мастер Клоту, получивший титул придворного медика, титул свой воспринял очень всерьез и теперь всегда на страже. Влетел, поднял меня, что‑то поднес ко рту, и я чуть не откусил ему руку. Слабость постепенно проходила, хотя наваливалась то тошнота, то сухость. Глаза просто закрывались.

Предметы вдруг обрели твердые грани и покрылись мехом, а потом, рывком, все сместилось в нормальное восприятие.

Уф.

Доброе утро.

— Мастер, что случилось?

— Ваше Величество, вы кричали…

— Ерунда все это. — Я поднялся. — Завтрак. Мастер, а мастер. Что у вас там с дезинфекцией, докладывайте…

— Ваше Величество, плохо очень! — Развел руками мастер Клоту. — Люди соглашаются, а вот медики в Королевском университете не хотят. Студенты смеются в голос…

— Картошку, картошку не подавите, мастер, стой где стоишь! — Я собрал клубни. Получилось всего три штуки, а я с собой пять рядом клал. Не получилось, все в сверла ушло.

Мастер замер, не двигаясь. И посматривал на меня ошарашено. Кажется, странности вокруг меня начинают расти все больше и больше, все страньше и страньше. Лишь бы слухи не пошли, а через лет десять уже и поздно будет.

— Ничего, скоро в газете напечатаем. — Проворчал я. — Кстати, про газету. Пошли‑ка на утреннюю пресс — конференцию… — Я наклонился и принялся собирать рассыпавшиеся чертежи, которые давеча распечатывал. AutoCAD сила. Да. И самая тонкая бумага, которую только нашли в институте. Треть архива тут, ещё две трети остались там. Но чертежи пороховой мельницы, которую я рисовал сам, уже тут. Вот и хорошо.

Вот это был первый доклад… И первый номер газеты. Свежий ещё. Пахнущий чернилами, которых извели на него… Ой — ой. Шуго положил передо мной расправленный свиток, на котором сделали оттиск. Итак, сначала глядим на шрифт… Держится хорошо, только некоторые буквы съехали. Обвел их стилом, поглядеть, что там с штампом. Виктор и барон Алькон из‑за моей спины тоже заглянули.

Итак, вот шрифт ровный, красиво все пропечатано, сверху оттиск короны, снизу штамп "Отпечатано в Королевской Типографии". Бумага красивая, корона красивая, даже штамп снизу красивый… Как картиночка получилась! Не жалко и одну такую с собой захватить… На Землю. На стенку повешу.

А что же до содержания…

В первую газету я решил пропаганды особо не пихать. Все равно, кто это прочтет‑то? Читать тут не все умеют. Немного новостей, немного королевских объявлений о том, о сём.

"Жители Соединенного Королевства Ильрони и Альрони! Спешим сообщить, что наследный принц Седдик намедни принял корону из рук внезапно заболевшей матушки своей, регентши Мор Шеен. Церемония коронации и военной присяги прошла в тесной, дружественной обстановке. Король Седдик Четвертый выразил надежду, что царствование его станет эпохой мира и процветания для королевства и всех народов, его населяющих"

Ну вот и все, больше‑то чего?

Шуго поначалу хотел прописать про "вырвал власть из рук узурпатора" или, на худой конец, "к счастью заболевшей королевы", но я вспомнил нашу демократическую прэссу, которая грязюку ведрами в три смены черпала, дабы своих недавних своих благодетелей щедро унавозить, и меня повторно замутило. Нет уж. Сделаем простую и честную третью власть. Выращу ещё на свою голову, так потом меня же с дерьмом и смешают.

Объяснил Шуго текущую позицию партии и правительства. Шуго покивал, хотя он слов‑то таких не знал ещё. Ну да ничего, министерства тут уже появились, значит, скоро и правительства подтянутся.

Итак, первая статья о моей коронации.

Вторая статья, это уже мастер Клоту под моим руководством писал, что ежели кто будет пить воду грязную и руки не мыть, так плохо тому будет. Три дня поноса, потом смерть. Кипятите воду, граждане Соединенного Королевства!

А ещё, граждане Соединенного Королевства, говорила третья статья, не забывайте, что с началом царствования нового короля ждут нас непростые времена. Беда пришла в дома наши, неисчислимые полчища степные нависли над границей. Сомнут границу, так и к нам дойдут! А наемники не спешат что‑то помогать, наоборот, устроили бузу пьяную, людей в городе грабили, коронации помешать желали. Если б не самоотверженность городского ополчения да горстки смельчаков, то могло случится страшное! Все, участвовавшие в пьяном бунте, наказаны будут по всей строгости закона. Граждане, если есть у вас информация, то можете смело записывать её на свитках и передавать эти свитки в канцелярию дворца, страже на входе отдан приказ. Там же, на входе, найдете писцов, кои за долю малую все запишут да расскажут. Писцам запрещено брать с клиента больше медной монеты за один свиток.

Ну, а дальше пусть кто‑нибудь разбирается.

Дальше новости от мастера Виктора. Порох делается ударными темпами и скоро весь запас будет восстановлен. Гранаты есть в достатке… Подпись — мастер Виктор.

— Вот это… — Я сделал паузу. — Вот эту новость отдельно. Это будет у нас новости секретные, о которых слышать никому нельзя. Докладывать отдельно будешь. Разложи бумагу на две пачки. В одну обычные, а в другую секретные.

Шуго сделал пометку в небольшом свитке.

— Так, дальше…

В дверь постучали, слуга было решил что‑то объявить, но я махнул рукой. Рабочее совещание. Вошел граф Нидол Лар, поклонился, присел в уголке, навострил уши.

Продолжаем.

Вот с хлебом тяжело… Приказчики графа Лурга, которые весь хлеб у крестьян скупали, сделали ноги одними из первых, как только узнали, куда дует ветер. Корабль с ними отошел на следующий день после того, как графа Лурга посадили в башню. Напоследок большие склады, на которых хлеб хранился, кто‑то пробовал подпалить. Не вышло, поджигателей поймал Грошев, который с некоторых пор до таких баловников с огнем дюже охоч. Брату удалось поджигателей отбить и запереть в Западной башне как особо опасных государственных преступников. В очереди на допрос.

— Виктор? Там уже стоит охрана?

— Конечно! Я с ночи поставил, пограничники, которые в городе.

— Вот и хорошо. Хлеб графа Лурга переходит в собственность королевства, будем выдавать его, когда у нас еда закончится. Ждан в курсе? Пусть найдет людей, они все учтут, взять под охрану. Дальше?

Озадаченные профессора из Королевского университета во главе с бароном Гонку, оказавшимся самым таким знатоком неписаных законов Соединенного Королевства, вовсю ваяли Уголовный кодекс. Ну а что, основные‑то статьи я помнил. И решил, что тут тоже можно законы записать на бумаге, а не хранить в виде обычаев. Важно точно знать, что за те или иные деяния бывает. Для начала прописали "измену", и назначили за неё смертную казнь, а уж потом… Барон Гонку испрашивал, можно ли что заменить и нельзя ли…

— Нет. — Буркнул я. — На словах передай барону, что если и дальше тянуть будет, то… — Плетьми по заду? Не… Нельзя так с культурными и по — настоящему интеллигентными людьми. — Книгу его напечатаем через год, а то и через два.

Шуго кивнул и снова сделал пометку.

Ещё новости. Куча дворян рвется ко мне на приём. Это разные мелкие графы да бароны, прижившиеся в замке, спешат принести присягу и засвидетельствовать своё почтение…

— Ага, а где они раньше‑то были? — Сварливо спросил я. — Давай‑ка всех на завтра. Буду выслушивать, что же такое они мне скажут.

— Ваше Величество!

— Ваше Величество, рады видеть вас в добром здравии!

— Многие лета королю!

Вот так иду по коридору, а меня приветствуют, и все меня знают. И все улыбаются, и все кланяются раза в три ниже, чем обычно.

Вышел на улицу.

Солнышко коснулось моего лица, пробежалось ласковым весенним теплом. Я расстегнул куртку, ослабил ворот рубашки. Тут весна уже вступила в свои права. Скоро тут будет тепло и хорошо, можно будет купаться.

Виктор кивнул, вокруг меня сомкнулась охрана. Это не лейтенант Лург, тот сразу после переворота предпочел сложить с себя обязанности и сейчас заливал горе свое во дворце. Что с ним делать‑то, не ясно. Вроде бы офицер, лейтенант целый, но вот ставить его куда‑то я просто не хотел. Трус и приспособленец. Даже тюрьму охранять не поставишь.

Подвели коняшку. Взлетел в седло, Вот, тут тоже! Стоило чуть от дворца отъехать, как дворяне стали навстречу попадаться. Кто конный, кто пеший, типа случайно тут остановился. В небольших чинах, сплошь бароны да рыцари обедневшие.

— Да здравствует король!

— Многие лета!

— Слава, слава!

И все такое прочее. И что я могу на них рассчитывать… Боже спаси! И что я такой хороший. И что вообще! Вот, кто‑то пролаял "позор регентше!". Уродцы.

Патрули городской стражи и пограничников вставали по стойке "смирно".

— Мастер Виктор, как дела твои?

— Хорошо, Ваше Величество.

— Так, все вон. Виктор!

Мы уже давно отработали все это. Виктор и трое гвардейцев, его знакомых, быстро и решительно вытолкали всех за дверь и встали на караул, так, чтобы самим не слышать, что же будет внутри происходить.

— Итак, мастер Виктор. — Я одно за другим выложил на верстак сначала свои чертежи, а потом и сверла. Чертежи всю ночь рисовал, боялся не успеть, но вот они почему‑то сразу перенеслись. Проект пороховой мельницы, вот это селитряная яма, все прорисовано красиво и приятно для глаза, никаких завитушек и "исполнено Его Величеством Седдиком Четвертым в честь…". Просто чертеж. Со штампом даже.

— Что это, Ваше Величество?

— Вот это — чертежи пороховой мельницы. Она будет производить порох, много — много, сколько нам надо. Мастер Виктор, у тебя есть человек грамотный, художник или писец на примете? Найми, пусть перерисует вот это… — В самом деле, бумага уже начала рассыпаться. Гнила она тут быстро! Положил на верстак, и трогать уже боюсь, вдруг развалится?

Мастер Виктор вгляделся в чертежи, лицо его постепенно разглаживалось.

— Как интересно придумано, Ваше Величество… Вот так рисовать‑то!

— Ещё бы. — Ещё бы, три дня голову ломал и ночь рисовал, а потом ещё и забыл в кровать к себе положить, голова моя дырявая. — Где что понятно?

— Да, Ваше Величество. Вот только навозную яму, наверное, все же глубже закапывать, чтоб не воняла… А что вот это? — Мастер прикипел взглядом к сверлам.

— Что, что… — Выбрал из лома в углу железяку, и чиркнул по ней пластинкой. Стружку сняло под полсантиметра, я даже и не ожидал, что так будет. Ничего себе.

Глаза мастера Виктора стали совсем круглыми.

— Итак, мастер. Сейчас буду рисовать, а ты будешь делать. — Я разложил на верстке чистый папирус. — Чтобы никому и никогда, да? Вот эта штука… — Замялся, подбирая слово. — Вот эта штука секретна. Никому не показывать. Вообще никому. И чтоб никто и никогда не мог её со мной связать.

— Но как же делать‑то? — Удивился мастер Виктор. Он сейчас крутил в руках сверло. Ох, сюрреалистическая картина была. Такой дядька здоровенный и квадратный, похожий на гнома с картинок в Мишкиных книжках, отложив в сторону свой кузнечный молот, крутит в руках высокотехнологическое сверло.

— По разному. Трубы… Скажешь, что для стеклодувов. Вот этот замок — скажешь, что для зажигалок. Вот приклады для арбалетов. Собирать доверь только самым доверенным. Сделаешь несколько штук и принесешь мне. Но это только начало.

— Да?

— Ещё мы, мастер Виктор, будем станки делать.

— Ваше Величество! — Вздохнул мастер Виктор. — Я… — И только рукой махнул. — Показывайте, что да как, сделаем…

Я разложил чертежи.

Да, планов громадье. А что делать‑то? В королевстве банально нечего жрать и нет денег, чтобы еду купить. С одной стороны кочевники, а с другой стороны подозрительно так притихший граф Лиордан, который Черный Лис Империи. И неизвестно кто меня больше беспокоит.

Потому я решил рисковать.

На фиг деревянные пушки, осколочные гранаты и прочие извращения. Сразу будем делать оружие. Пистолеты и мушкеты… С нормальными замками. И попробуем сообразить штук пять картечниц, как раз порадовать наших степных друзей.

А вообще, как получится. Пока ещё не знаю, что получится со стволами тут. Гранаты хорошо получаются, но все же слишком капризное оружие это. К тому же… Придется рано или поздно это оружие отдать в чужие руки. Деваться некуда. У меня пока что недостаточно сил, чтобы разговаривать через губу с разными там Империями и королевствами. Но вот пушки и мушкеты… Вот это уже пусть сами придумывают.

С мастером Виктором провозился до вечера.

Съездили и на место будущего завода.

Верхний город‑то, как я уже говорил, был практически круглый. Как выстроили много лет назад стены на вырост, так и оставили. Вокруг них позже стали селиться прочие горожане, но не ровно по кругу, а как бы кусками. Деревенька с одной стороны, деревенька с другой. Что‑то застроили, а что‑то нет, остался пустырь. А ещё пожары, от которых целые улицы выгорали, или мор… После таких событий тоже оставались пустыри.

Вот на один такой пустырь мы как раз и набрели. Это место очень подходило для постройки секретного первого завода. Озерце с ручейком, густо растущие кусты, развалины, полусгнившие бревна. С одной стороны Гильдейский квартал, с другой стороны пологий спуск и Мойка.

Раньше, ещё каких‑то лет пять назад, стояли тут мастеровые. Гильдия Строителей. Потом их проредила королева, а выжившие ушли. Никто тут больше селиться не хотел, Мойка ж рядом! А потом две улицы выгорели в начавшемся пожаре.

Как раз то, что надо. Вот сюда положим начальные заводы, пороховые мельницы и прочая, и прочая, и прочая, что требует секретности высокой, а места занимает не очень много. А уж все остальное будем производить чуть подальше.

Озерце запрудить, запустить водяное колесо мельницы пороховой, дома выстроить на холме, поставить охрану… Земля тоже мягкая, приятно будет фундамент выкопать под большой дом. Дюже как хорошо получиться! Да ещё и со стен Верхнего города видно, если что, помощь быстро подоспеет.

И много будущей дармовой рабочей силы. Вот как раз видно, что там веселятся, жгут костры, вопят, орут, распевают песни. Будущая дармовая рабочая сила ещё не подозревает о скорой перемене своего статуса.

Вечером в сопровождении Виктора шел по коридорам замка. Никого‑то толком и не было, лишь я да Виктор, да ещё и Иштван присоединился, он как раз вошел в курс всех дел в замке и сейчас спешил поделится новостями.

Ну, да утра подождет. У меня уже просто голова раскалывалась.

— Вить, ты охрану вокруг нового места мастера Виктора поставил?

— Да, Седдик. Наших, и граф Лир выделил три десятка людей. Разбили шатры, место очистили, поставили рогатки…

Иштван ещё пока не мог привыкнуть к тому, что некоторым тут меня разрешено называть запросто, по имени, и иногда его коробило. Меня же это почему‑то забавляло. Хорошее у меня такое настроение. Тихо, в коридорах тишина, на стенах лампы горят. До покоев моих ещё топать и топать, но все уже спят…

И когда из‑за поворота на меня вышла пьяная морда, то как‑то я даже растерялся. Как‑то не связалась тишина и спокойствие коридоров со слюнявой красной рожей. А уж когда морда, оказавшаяся дворянином, заорала "Бей Узурпатора" и махнула мечом…

Бой в коридоре был короткий и жестокий. Меч я себе так и не завел, а пистолет достать снова не успел. Пока расстегивал куртку, Виктор швырнул меня себе за спину, блокировал меч нападавшего и свалил его на пол, присел в длинном выпаде, окончившемся громким "Шмяк!", вышел из него и швырнул в собравшихся за поворотом людей вазу, стоявшую в углу.

Дальше только перестук шагов и спины в коротких дворянских плащах, остальные ретировались.

— Вот так‑то. — Сказал Иштван. Он тоже прикрывал меня, держа наготове длинный острый кинжал. — Граф, вы не ранены?

— Нет. — Презрительно даже сказал Виктор. И пнул тело, лежавшее прямо посреди коридора. Тело отозвалось стоном и бормотанием.

— Да они же все пьяны… — Пробормотал Иштван, присаживаясь и поднимая голову человеку. В самом деле, перегаром от него пасёт… — Глядите, камзол весь в вине, уже не первый день отмечает. Эй, ты! — Иштван с неожиданной силой хлестнул по лицу пьяного. — Эй, проснись!

Ну где уж там. Спал как спит…

— Кстати, а где охрана‑то? — Вдруг спросил я. Шумели мы достаточно. И новая гвардия, которую Виктор с упорство школьника, дорвавшегося до конструктора Лего, расставил на все углы и повороты замка, должна же была полюбопытствовать, что за шум, а драки нет?

— Если эти уродцы кого убили, то всех перевешаю. — Сказал я. — Вот если хоть один гвардеец пострадал, то мало никому не покажется!

В конце коридора показались трое гвардейцев.

Никто не пострадал. Просто большая компания дворянинов, пьянствовавшая ночь напролет, что‑то недопила. Вина им больше не наливали, ссылаясь на отсутствие указаний сверху, да и вообще в погреба дверь не открыли, а охрана, видишь ли, заперлась.

Ну и пошли дворяне искать справедливость. Дворянскую.

Я выругался.

— Все это быдло пьяное запереть!

— Ваше Величество, городская тюрьма сгорела…

Мне уже хотелось спать, меня уже ждал тот мир и куча дел в нем, потому я просто зарычал.

— Да заприте вы их куда хотите! Виктор! Так… Кто у тебя есть живой да расторопный? Где Коротыш и Подснежник? Спят, заразы такие? Поднять! Чтобы немедленно возглавили отряд. Всех, участвовавших в празднике, в Западную башню, на допрос! Ворота в замок запереть! Никого не выпускать! Завтра с утра жду доклад… А пока что я ложусь спать, стражу у дверей поставить побольше. Мастер Иштван?

— Ваше Величество?

— Какого вообще Порождения вот эти хмыри пошли за вином? Им что, бесплатно наливали раньше?

— Ваше Величество, древние вольности дворянства, требовать от короля вина и хлеба…

— Плетей и плахи. — Надо же, как я быстро королем становлюсь. — Древний красивый обычай, говоришь? Так, завтра с утра кормить, но воды не давать! Уроды. Завтра со всеми поговорю! Виктор, ты отвечаешь!

Короче, в спальню я вошел в соответствующем настроении. Обвешался золотом, только сосредоточился на большом и красивом золотом блюде, только нагладил кольца эти золотые и канделябр чистого золота, только глаза закрыл, как сон сразу сказал "пока" и куда‑то отвалился.

А тут ещё и шум какой‑то за дверью, кто‑то кому‑то уши обещал надрать, а кто‑то…

Ну, сейчас всем будет весело. Счас я буду проявлять королевскую власть.

Встал, дошлепал босыми ногами до двери, открыл.

— Доброй ночи, Урий. Доброй ночи, Виктор. Ирина, доброй ночи! Гвардия, отпустите ребят. Это мои друзья! Благодарю за службу. Все трое, внутрь!

Гвардейцы, уже заломившие руки детям и намеревавшиеся дать хорошего пинка в сторону от дверей, отступили. Подснежник, который на этот раз командовал отрядом охраны около моей спальни, молодцевато так улыбнулся.

— Ваше Величество, прикажете подать ужин?

— Да… Что‑нибудь легкое. Без вина. Давно они тут?

— Да не очень… — Смутился Подснежник. — Поначалу пускать не хотели, вы ж почивать легли, но Вихор заладил, что надо очень.

— Ну, если уж все равно проснулся, так выслушаю. Пошли, пошли.

По одному ребята зашли в мои покои. Расселись. Места тут у меня было… Оглядывались, конечно, с опаской. Тут‑то им и бывать не положено! Ну да ничего особенного у меня нету. У меня ещё победнее будет, чем у королевы. У той полкрыла замка в единоличном пользовании, и все подушками да коврами забито.

— Рассказывайте, что привело вас сюда и какие надобности.

— Седдик… — Начал было Вихор, но его перебила Ирина, внимательно на меня глянув.

— Ваше Величество. Можно ли вас попросить помочь?

— Рассказывайте, что случилось‑то… — Вздохнул я, снимая с шеи цепочку с кольцами. Все трое проводили моё украшение круглыми глазами. Ну, а что делать‑то? У меня там, на Земле, что ни день финансовый кризис ожидается. Инструменты хорошие нынче дороги, как и литература умная.

— Ваше Величество… — Начала Ирина.

— Седдик.

— Седдик. Прошу помощи! Не за себя, а за близкого человека. Светлые боги заповедали…

— Короче и по делу, Иринк. — Перебил я её. Мне ещё сегодня выспаться надо. И дома у меня дела остались…

— Ну…

— Ваше Величество, у нас некоторые люди, которые должны были вернутся в замок, не вернулись. — Сказал Виктор.

— То есть? Сбежали? Так… Вижу, что не все так просто.

— Может… — Ирина набралась смелости. — Может, вам лучше самому выслушать человека, Ваше Величество? Вчера ко мне подошел второй помощник помощника главного повара, мастер Ухром. Он готовит фрукты для дворцовой кухни, Ваше Величество… Седдик. Он очень просил об ауд… Аут… Аудиенции. Он знает, что я готовлю вам эту еду… Который суп, да? Вот он просил, что когда я буду подносить суп, то спросить…

— Вот обалдеть. Ну, сделаем так. Иринк, давай до завтра… Да, давай до завтра вечером. Чтобы слухов не поползло… Просто приведете его ночью в коридор, в тот самый, где мы прятались. Там и поговорим. Только в комнату не ведите. Я там ждать буду, ладно? И вообще, как жизнь‑то ваша? Виктор? Вихор?

— Да ничего… Хорошо так… — Замялся Виктор. А Вихор посмотрел на меня со значением.

Так, какие‑то новости у него для меня есть. Только при всех не говорит, молчит…

— Так, а что кому идти отсюда?

— Серый, граф Лург обещал мне сто золотых, если я передам в городе нужному человеку записку…

— О? — Удивился я. — Так… И где же записка?

— Я не брал, Серый. Мало ли… Сказал, что боюсь сильно. Охрана всех слуг обыскивает.

Всех слуг… Всех слуг… Всех слуг, зараза ж тебя раздери! Вихор один, а слуг там трое как минимум!

— Сначала он меня уговаривал, а день назад вот что‑то перестал…

— Виктор! — Крикнул я. Вот и поспали, называется. Теперь слуг ловить надо…

— Ну, соколы мои ясные. — Спустя полчаса я прошелся по строю из трех человек, которые стояли навытяжку. Лакеи, которые убирались и еду готовили, и которые имели доступ к графу Лургу. Для конспирации в их ряды затесался и Вихор, стоял с упрямым лицом и в одной ночной рубашке. — Признавайтесь, кого купил наш дорогой граф и сколько дал?

— Знамо кого, Ваше Величество. — Пробасил самый здоровенный, толстяк, помощник повара, который для заключенных еду готовил. — Шкурку он купил. Шкурка сегодня не пришел что‑то…

— Вот чтоб тебя так.

Подняли графа Нидол Лара, тот поднял стражу. Велел будить себя как только найдут сбежавшего слугу, и отправился спать, про себя ругаясь матом.

Неудача?

Да не то слово!

Пора бы уже вводить определенную службу, которая будет такими делами заниматься. А то просто прошляпили в бардаке, что купить‑то граф Лург может не только Урия по кличке Вихор, но и ещё остальных…

Глава 8

Расскажи о себе в этот вечер

Расскажи как ты живёшь

Расскажи и тебе станет легче

Может спасение найдёшь

"Дюна"

— Матушка, да ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! — Сказал я.

Королева опасливо закивала.

Ну, поговорить‑то нам надо? Конечно, надо!

И для того сегодня я выбрал себе день, дернул Виктора и пошел поглядеть, что же у меня с пленниками. Стража в Западной башне стояла из самых боеспособных частей гвардии. И командовал тут Брат.

— Ну, как они? — Спросил у него.

— К графу Лургу последнее время шесть гонцов было. К королеве ни одного. Сыновья графини Нака подрались, их растащили и вашим именем обещали плетей. Конюх мастера Виктора денег обещал сколько скажу, если выпущу и на корабль помогу сесть, обещал с собой забрать. Черный сидит, что ему сделается.

— Ну, вот и хорошо. Пойдем‑ка пообщаемся с матушкой моей.

Для начала королева бросилась крутить мне уши, по старой привычке. Я‑то, простая душа, никого с собой не взял… Обозналась малость, никакого уважения у меня к ней отродясь не было, а поставленный лоу был. Осознала, отхромала к креслу поближе и теперь строила из себя дурочку. Я не я, лошадь не моя, а ты, Седдик, такой плохой мальчик! Ай — яй — яй! Как так можно, матушку не уважать и ногами бить?

— Матушка ты моя бывшая царственная! — Вышел я из себя. У меня время идет как резвый нугарский скакун, а я тут, вместо того чтобы получить информацию, выслушиваю жалобы старой, из ума выжившей… — Если ты и дальше упираться будешь, то приглашу мастера Велимерия…

— Не знаю такого! — Капризно каркнула королева. Но глазки забегали.

— Вот заодно и познакомишься! Ну так что?

— Седдик, как ты можешь? Я же твоя мать!

Я вздрогнул и сплюнул в угол.

— А мне же срать! Давай, старая, до донышка, что было, что не было и о чем догадывалась!

Жесткий и грубый мальчик, возникший на месте избалованного и оранжерейного принца, которого так хотела вырастить королева, ударил не в бровь, а в глаз. Я и в самом деле готов был королеву просто измордовать, если бы она ничего не сказала. Почему‑то вот тут, рядом, там, где я был сильнее, очень четко вспоминалось все. От замученной Зеленоглазой, до крестьян, и мастеров, и прочих, нашедших свою смерть за очередную золотую монетку, подкинутую нищим в припадке благолепия.

Королева открыла было рот, чтобы извиваться дальше, но посмотрела на моё дикое лицо и захлопнула. Посидела, и с ноткой страха сказала.

— Да что говорить‑то, ты же ничего не спрашиваешь!

— А ты говори, что мне интересно будет. — Я не без труда давил возникшую ярость. — Что‑то я уже знаю, а чего‑то нет. Вот и рассказывай всё, а если поймаю на вранье… — Чуть распустился, позволил выглянуть зверю в свои глаза.

Ну, начала она рассказывать, опасливо на меня косясь. Я выглянул за дверь, принесли мне кафедру с письменными принадлежностями, там я думал делать краткие заметки, что да как.

Бедная рохнийская баронесса рода… А, какая разница, то было и быльем… Ой, Седдик, больно! Итак, бедная рохнийская баронесса рода Мерл встретила и полюбила, твоего, Седдик, отца… Великой любовью… У меня было волшебное ожерелье Фрейи, которое… Ой, грех то великий…

Короче, полюбила баронесса короля Седдика Третьего Доброго, тем более что у баронессы за душой всего‑то и был полуразвалившийся замок и три деревеньки, уже промотанные её папашей до упора. Одно сокровище от древнего богатого рода осталось, доброе имя. И через пару лет и его бы не было, королевский совет Рохни не очень‑то жаловал безземельных нищих аристократов. А тут король! Мимо проезжал с посольством! Встретил, влюбился, вставил, с собой жить забрал.

Биологический папаша этого тела был тем ещё гулякой. Катался с посольствами по разным странам, давал обещания жить в мире и не заботился о предохранении. В результате получился я.

Уж не знаю почему, но дворянство Соединенного Королевства заставило короля встать с Мор Шеен к брачному алтарю. Тот же Морской герцог, которого потом отравили, и заставил. Неча, мол, тебе, король, по другим странам мотаться, пора и о благе государства задуматься.

Король одумался, остепенился и стал править королевством, в результате чего герцоги за голову схватились. Добрый он был, король‑то. Добродетельный. Умел хорошо закатывать пиры и охоты, устраивал роскошные турниры и пышные балы, жертвовал на благие цели не хуже, чем королева…

В конце концов, выпнули короля с посольством в Империю, жизни поучиться, а герцоги, забыв прошлые распри, принялись наводить порядок. Кое‑как справились, задавили начавшийся крестьянский бунт, подчистили город от бандитов и острова от пиратов, пообещали мастеровым вольности… И тут как гром среди ясного неба, приходит известие. Король заделал ещё одного ребенка. Ну да, ту самую маркизу Морию, в Империи. Причем не абы к кому, а к герцогине будущей подкатил, старый идиот… Это ж не крестьянка, которой сунул пару золотых да и забыл.

Отозвали от греха подальше, устроили турнир, король глазами хлопает, как тетерев на току, а герцоги сели думать, что дальше. Плюнули б на дурака, да и забыли б, но через пару лет король начал осторожно так зондировать почву — а почему б не привезти герцогиню в Соединенное Королевство, ей же там так одиноко… Землицы ей выделить… Да и законы эти глупые, наследные, мешают что‑то! Может, так немножечко изменить? Ну так, самую малость. А я вам за это большое такое королевское спасибо скажу, а?

На этом терпение герцогов истощилось.

Король уже немолодой был, и помер от старости, глотнув винца на пиру. В результате недолгой свары заговорщики решили, что уж пусть лучше Мор Шеен сидит как регент при Седдике Четвертом, тем более что он ещё в коротких штанишках по дворцу бегает. Мал ещё. А мы пока что сами разберемся. Вот, на тебе, регентша, сто золотых в день, иди купи себе леденец или нищим раздай… А тебе, Империя, вот наши легионы, наш флот и нефиг тут пихать про "замшелые обычаи, которые давно пора бы отменить!"

Ну, шло время. Заговорщики правили, королева нищим золото раздавала да балы закатывала на выделенные средства. На этой‑то почве и познакомилась с графиней Нака, которую старый граф сплавил куда подальше от себя. Принц без присмотру по дворцу бегал. Такой хороший мальчик был! Ну, а что кого‑то из слуг каленым железом прижег или вот рабов мучил, так что же с того? Главное, что не баловался!

Про принца… Нда. Обычная жизнь средневекового недоросля. Вихор как‑то с оглядкой понарассказывал, как к принцу относились. Боялись его! Причем даже свои же, аристократы. Стоит такой ублюдок малолетний, тычет тебя кинжалом, а ты только стой да улыбайся угодливо…

И тут откуда не возьмись появился граф Урий. Тогда ещё никакой не граф, а вполне себе мутный тип. Никто про него ничего не знал, и в краткое время никому не известный захудалый дворянчик пробрался к королеве. Мол, матушка, балы‑то ты какие даешь худые! Попроси‑ка ты денежек побольше, так и балы будешь давать ого — го! А что мешают, так то не беда…

И в самом деле, не беда. Сначала Закатный герцог, а потом Морской что‑то резко невзлюбили один другого… И Закатный герцог возьми и помри прям на приеме. Кто‑то ему в грудь воткнул кинжал, как от такого не помереть? В Закатном герцогстве началась драка за власть… И хотя прямых улик не было на Морского герцога, все же кто ему поверит?

Будущий граф Урий мастерски перессорил всех, начиная от военачальников и заканчивая дворянством. Граф Дюка появился, он давно уже во дворце обретался, герой из Предвечной Степи, богато там степняков порубил, ветеран, весь в шрамах! Появился и граф Лург, по которому ещё при старом короле каменная баня плакала. И закрутилось… Что там да как, королева и сама не знала, тупа, как пробка. Кое‑что я отметил, на будущее, проверить. А так… За пять лет королевством правили графины.

Не всем это понравилось. И однажды во дворце на очередном приеме королева обнаружила интересную делегацию, в составе командира королевской гвардии с десятком гвардейцев, предводителей дворянства и нового Закатного герцога. Ну и традиционный вопрос, который в таких случаях задают, прозвучал. Не пора бы тебе, королева — матушка, на покой? Отдохнуть от суеты двора в отдаленном замке? Мальчика — принца должен воспитывать мужчина, со списком мужчин — воспитателей вот как раз определяемся…

Пока говорили, кликнули стражу, наемников, которых загодя привез граф Урий. Во дворце и около пошла кровавая потеха.

Оказалось, что разожравшаяся за времена Седдика Доброго королевская гвардия не потянула против рохнийских наемников. Порубили делегацию в капусту прямо в тронном зале, граф Дюка снес по одному заносчивых рыцарей, имперские наемники пожгли замки несогласных баронов и графов, попутно хорошо их пограбив. Кто успел, тот наладил ноги в Морское герцогство или вовсе за границу, передав поместья откупщикам.

А что же до принца, так заболел ты сам, мальчик, сам, ай, не бей матушку! Это все граф Урий виноват! Он так и сказал, что убить тебя надобно, но я настояла… Ай! Ай! Ай! Горный отвар это, горный отвар! Его тебе давали, чтобы ты спал! Всех врачей граф Урий поубивал, а мастера Клоту специально пригласили, да! Он бы не отличил, да и не допускали его к тебе… А вот этот кубок, так это доктора посоветовали, да ты бы себя видел, кожа да кости… Ой, ай, ой, ай! Граф Урий сказал, что ты спать будешь, спать! И станешь послушным мальчиком, больше не будешь хулиганить, с быдлом водить… Ой! Это граф Урий меня заставил, клянусь Одином, Фрейей клянусь и Керр пусть будет мне свидетелем, о Светлые боги… А зачем, мне неведомо, ой! И про принцессу ничего неведомо, она с рыцарем Алором, он не чета тебе женщин ува… Ой! Ай! Нет, нет, его графина Нака привела, хороший мальчик, в Империи жил, знает да вежливость уважает, вот и сказал мне граф Урий, чтобы девочка одна не скучала… Ой! Ой! Ой! Да, да! Я хотела, чтобы принцесса забеременела! Да! Ребенок, не ребенок, я в её возрасте уж со старым козлом, твоим папашей, Фрейя его покарай! Так и она пусть! Ничё страшного не случится, коли родит рано! А внука я б ужо воспитала! Не чета тебе! Нет, молчу, молчу…

Я потер саднящий кулак. Лицо королевы украсилось парой бланшей, она схлюпывала юшку, злобно косясь на меня.

— Ну, карга старая, ладно. — Хотелось плюнуть ей в лицо, да как‑то слюны не было. Да и подуспокоился я. Не дело это, самому королю подследственных по лицу лупить. Протокол допроса испачкать можно. — Значит, меня слушай. Пока что жить тут будешь. Если кто к тебе придет и пригласит в заговор, так ты соглашаешься, подробно запоминаешь… А потом все рассказываешь мне. Понятно?

Королева покивала, испуганно посверкивая глазами.

Ну, с одной крысой решили. Надо бы ещё к ней зайти, а пока что ждет меня ещё одна рыбка. Даже не рыбка — целый жирный сом!

— Добрейший граф! — Обрадовался я.

Граф выглядел хорошо. Когда я к нему зашел, он как раз поглощал обед, бедра куропаток исчезали в его пасти с удивительной скоростью, заливались кислым вином и заедались яблоками. Хруст стоял… Ой.

— Вввееее…. — Сказал граф.

— Ну, поговорим. — Я выложил письменные принадлежности на стол. — Писать умеешь, добрейший граф?

— Ваше Величество, я так рад, я так рад, что вы смогли… — Граф смахнул с шеи кружевной платок, стол отодвинул в сторону и попытался встать.

— Только на колени упасть не вздумай! — Сказал я. — Я тебя не подниму. Так писать‑то умеешь, добрейший граф?

— Да, Ваше Величество…

— Вот и хорошо. Вот тебе бумага, вот тебе стило. Когда я уйду, то ты опишешь все — все — все свои дела нехорошие… А пока что давай, отвечай мне на вопросы.

С королевой часа три провозился, а вот с этим‑то сколько? Если тоже начнет вилять и упираться, придется нанимать штатного палача. Ему‑то просто так по морде не нахлопаешь, вон сала сколько, благонажранная амортизация…

Граф упираться не стал. Мелкие мошенники, они такие, они всегда знают, когда конец игры и когда время сдаваться. Вот граф Лург и не запирался, а начал выкладывать всё и вся.

И как его нашел граф Урий, и предложил профинансировать содержание небольшого отряда наемников. И как граф Лург согласился, да и попробовал бы он не согласиться!

— Ваше Величество, кинжал вот тут был, вот тут! — Граф отмерил расстояние в пару пальцев от своей промежности.

— Хм… Продолжай.

Короче, денежный наш мешок сделал ставку, и не проиграл. Заем графа Урия вернулся к нему с неплохими процентами. Потом граф Урий попросил ещё заем, и так же скрупулезно расплатился. А потом предложил графу Лургу столь заманчивое предложение… От которого нельзя отказаться. Вернее, от которого нельзя отказаться без вреда для здоровья.

Побыть таким большим кошельком для королевства. Понятно, что львиную долю прибылей забирал себе граф Урий, но и графу Лургу на жизнь тоже неплохо хватало. А уж некоторые его идеи, например, опосредованные налоги… Это когда вводится налог, скажем, на сельское хозяйство. На коровок там, лошадок… А цену на хлеб поднимать запрещают! Ибо неча, неча… И крестьянские хозяйства начинают проседать на большие деньги. Деваться‑то им некуда, хоть сколько‑то надо выручить, чтобы этот налог заплатить! И тут появляется граф Лург, отечески похлопывает по плечу, говорит, что поможет. Как не помочь? Крестьяне это же соль земли Ильронийской! Под эту помощь толстый граф выбивает с дворян добровольные взносы, считай тот же налог на вспомоществование земледельцам, волевым государственным решением покупает хлеб по цене чуть выше общепринятой, достаточной, чтобы крестьяне не вымерли с голоду и поимели чуть прибылей. Потом хлеб перепродает, за границу. Деньги кладет в свой карман, а на сумму, собранную от государства, покупает хлеб в Империи, который затем по бумагам раздает голодающему народу.

Ничего себе схема. Я вообще на половине запутался, пришлось на бумаге рисовать, приведя графа в священный трепет. Куда, как да что.

Или, к примеру, продажа поместья за долги. Вот приходит человек некий к графу, али там к барону, слезно просит продать чего‑нибудь, денег дает вперед… Обычно урожай просили. Отдает денег, составляют договор, а потом человек пропадает неведомо куда. Граф или барон крутит пальцем у виска над идиотом, который денег заплатил, а товар не взял, и радуется жизни на вырученные финансы. На второй и третий год ситуация повторяется. Граф или барон рад дико наплыву богатых буратин… А через некоторое время вызывают графа или барона ко двору, объявляют ему, что он в долгах как в шелках. Ну да, вот денег получил, а почему товар не передал? Как так не было никого, некому передавать, ничего не знаю! И продают поместье за долги, разницу вычитают, и выдают на руки. Понятно, что поместье оценивает граф Лург, причем по цене куда как меньше рыночной. И остаётся у графа или барона майорат, один холм с замком небольшим, а у графа Лурга на счетах прибавляется денег.

А ещё можно одолжить денег, а потом одалживающий исчезает на пару лет, до тех пор, пока долг не примет просто астрономические размеры. Ростовщичество банальное, это даже скучно. Продажа поместий по несколько раз, подделка документов, те же шашни с наследованием, назначение левого управителя, то да сё…

— Да ты, граф, оказывается, умный человек… — Протянул я. — А чем тебе барон Алькон не угодил?

— Это не я, это граф Урий…

— О, вот только не надо мне врать! Граф Урий на тебя кивает!

Граф Лург чуть побледнел. Прикинул, что если на него граф Урий кивает, так, возможно, я и графа Урия того? Тоже поймал? На этом месте мысли графа сделали скачок, который отразился у него на лице. Делиться надо!

— Ну да, бывает. Не успел сделать ноги добрейший граф. Отвести к нему в комнаты? С ним сейчас некто мастер Веломерий работает… Или Велимерий? Как правильно, забыл…

Граф Лург побледнел ещё больше.

— Кстати, вот ещё и барон Алькон изъявил настойчивое желание поговорить с тобой. Не знаю, как долго могу его удерживать. Эй, эй, толстый, не вздумай мне ещё в обморок грохнутся! Давай ближе к делу. Так чем же?

— Он отказался свой замок на откуп сдавать. Начал баронов подбивать, а они его слушались. Вот и пришлось…

Я покачал головой.

— Будешь себя плохо вести — расскажешь про это новому барону Алькону. Даю тебе три дня на творчество. Потом читать буду. Если что не так, то следующие листы будет читать барон Алькон. Понял?

— Да, Ваше Величество! — Граф Лург сделал попытку поклониться.

Вышел из комнаты.

— Седдик, обратно? — Предложил Виктор.

— Нет… Есть у меня ещё один клиент.

— Графиня Нака сидит дальше по коридору… — Сказал Брат. — Если Ваше Величество пожелает, сейчас мигом…

— Да нет, на что мне эта тупая курица? Где тут у вас сидят шпионы?

— Ниже, Ваше Величество!

— Добрый день, Ваше Высочество. — Сказал мне бывший раб. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Ну, и ты здравствуй. — Сказал я Жареному. Тут, в отличие от помещений королевы и графа Лурга, комфорта особого не наблюдалось, раб — шпион сидел в обычной камере, разве что с жаровней небольшой в коридоре. Такой жути, как в прошлый раз, тут не было. Бригада рабов все вычистили, вымыли, выскоблили. Неделю старались, горы мусора перед Западной башней росли, но я был неумолим.

Что ж за позор‑то такой королевству, если у него даже в тюрьме грязно? Тюрьма — это первое, что видят некоторые, после того, как пересекают границу королевства. И о чем некоторые из этих некоторых расскажут другим. Так что соответствовать надобно! Чтобы застигнутый с поличным шпион не отбивался до последнего патрона или до последней капли крови, а тихо — мирно поднимал руки и шел в тюрьму сидеть, на казенные харчи три раза в день и туалет в каждой камере. Потому что тут и покормят, и выслушают, и денежку дадут.

— Ну, вот я даже и не знаю, что же с тобой, таким хорошим, делать. — Поделился я горем, когда сел на высокий табурет, а все остальные удалились за пределы слышимости. С рабом я решил не рисковать, в комнату не входить. Это не королева, тут мигом уполовинит. Здоровенный он больно!

— В слуги я уже не сгожусь. — Сказал раб.

— Да, это верно. Но не вечно же тебя тут держать‑то? По твоему указанию слугами занимаются… Нет, не в соседней они камере. Как только надо будет, так и положим их сюда тоже, может, что интересное вспомнят.

Помолчали.

Убивать его не за что. Вот странный парадокс — граф Лург физически на меня и палец не поднял, а я уже готов его в выгребной яме утопить, причем не могу точно сформулировать, за что именно. А вот этот бывший раб, едва меня на тот свет не отправивший и прилично мне руку рассадивший, таких эмоций как‑то не вызывал. Хотя он‑то, по большому счету, меня предал.

— Что со мной будет? — Спросил бывший раб. Спокойно так спросил, не волнуясь ни о чем. Как о цене на проезд в трамвае.

— Да кто его знает… — Против своей воли потянул я вполне искренне. — Ты сам‑то что думаешь? Домой хочешь?

— Там для меня дома нет, Ваше Высочество.

— "Величество" уже.

— Поздравляю, Ваше Величество.

— Слушай, Жареный… Ну, буду тебя пока так называть. Или у тебя есть имя?

Жареный поглядел на свои руки зачем‑то, погладил лысину.

— Нет, Ваше Величество.

— Хорошо. Тогда нарекаю я тебя Лумумбой. Тебе, наверное, все равно, а мне приятно будет.

* — Патрис Эмери Лумумба (1925–1961 гг.) — видный африканский политический деятель, символ борьбы народов Африки за независимость. Его именем назван Институт Дружбы Народов в Москве.

— Как того желает Ваше Величество.

— Слушай, так что же ты делать умеешь? Воевать? Нет, умел бы, тут бы не оказался. Может, ты умеешь читать и писать?

— Нет, Ваше Величество.

— А ещё что?

— А чем ещё от остальных‑то твоих отличаешься?

Готов я был к тому, что новоназванный Лумумба пяткой в грудь себя ударит и расскажет про череду благородных предков, да только не к тому, что дальше было. А было вот что — с мрачной мордой скинул он свои портки, под которыми нижнего белья не оказалось, и показал мне его. А потом так же мрачно портки одел.

— Эксгибиционист хренов. — Прокомментировал я по — русски. И дальше уже на местном наречии. — Ну, и что это было? Нет, что это было я и без тебя знаю. Вот что же ты мне хотел сказать?

— Я могу делать детей, Ваше Величество.

— Эка невидаль. Дурное дело не хитро… — Я вдруг вспомнил некоторые рассказы графа Слава. Сопоставил… Переварил… — Хочешь сказать, что у тебя не каждые так умеют? А все остальные, они что? У них зачем та штука?

Любопытные подробности рассказал мне Лумумба.

Дикари… Они те ещё дикари. Большая часть их ну никак не могла иметь детей, хотя все причиндалы были на месте. Бесплодны. Детей делала вот только маленькая такая каста вождей и шаманов. В назначенный час уходили они куда‑то в дальние леса, припадали там к священному древу, и делали детей. С древом. А потом из древа появлялись новые дети… Шаман приносит, всем племенем воспитывают. Женщину? Нет, не видел. Никогда. Первую женщину увидел уже тут. Думал, что просто такой человек странный, уродливый… А оказалось, что это женщина. Нет, и не слышал даже никогда.

Понятно, что инструментом своим гордились очень, кому попало не показывали, холили и лелеяли.

Ничего себе народные обычаи.

Представил, что и как там могло твориться. Студия Приват не представляет, короче говоря, что они там и как. И живут как, я уже не представляю. Если вот такой вот тип может детей делать, то как же… Короче, ну его на фиг. Мне по возрасту ещё рано.

* — Private Media Group — киностудия по производству порнофильмов.

В Королевский университет Лумумба не хотел. Заизучать его там могли до смерти и быстро, потому что много кто верил в богатейшие клады, спрятанные на Южном континенте. А их не то чтобы не было… Были, конечно. Но достать их не просто. Долго идти, трудно копать, либо серьезная охрана. Племя‑то его бедное было, да и сам он…

А домой?

Домой тоже не торопился. Какие‑то религиозные споры с шаманами… Ничего не понял я, короче. Но возвращаться домой для Лумумбы было не особо приятно. Могли принять, возвеличить. А могли и отрезать предмет гордости, махом переведя в простые люди. Именно так с давних времен казнили отступников — брали один камень, туда клали…

Спасибо, дальше не надо.

— Короче, не знаю я, что с тобой делать. — Подвел я итог. — Рассказываешь ты интересно… Даже и не знал никогда. Если хочешь, живи тут пока что. Вытащим из твоих соратников — шпионов всего по максимуму, определю тебя во дворец, будешь главным над кем‑нибудь, если уж вождем был, то справишься.

Лумумба уныло кивнул.

Да, загрустил сын далекой Африки в подземельях.

— Ладно, сиди давай пока что. Может, если что вспомнишь, то придумаем. Если что надо будет, то зови Брата, я скажу, чтоб не обижали тебя. Да и сам не хулигань.

Отошел, махнул Виктору.

— Ну, вроде бы все. — Подвел итог.

— В замок, Ваше Величество?

Я представил, что дома‑то меня ждет компьютер с Интернетом и куча учебников, которые надо таки перечитать и выделить главное… Очередная бессонная ночь и чашки кофе.

Мозг уже заранее сказал "не хочу". Ну да вот ещё, мозги! Ать, два. Да, хозяин. Мозги, я ж Поле Чудес и рекламу МММ не смотрю, нет? Математические задачи без калькулятора тоже не решаю уже с девятого класса. Кушаю сахар и орехи, что, говорят, для вас полезно. Так что уж будьте добры соответствовать!

Мозги согласились, что предъява‑то справедливая.

Проснулся вот так, рывком. Снял с груди шнурок с золотом, забросил кольца сначала в под футболку, а потом в карман. С одной‑то стороны, было бы не хорошо приспать себе золота прямо на дежурстве, а с другой‑то стороны, после этого инструмента, будь он неладен, я по миру пойду ещё раньше, чем пропалюсь.

К тому же, это одно из моих последних дежурств. Делать нечего, придется все же с работой завязывать и сосредотачиваться на золоте. Потому что такого графика я просто не выдержу. У меня просто банально сил не хватает уже. Втискивать в себя не только информацию по станкам и оборудованию, что мне как бы свойственно — все же технический ВУЗ моя Альма — Матер, но и по сельскому хозяйству… Последнее сложнее. Если в первом я хотя бы знаю, где посмотреть, то второе для меня лес темный.

Одно понятно, что семена, семена…

Картошка‑то в тот мир ушла хорошо. Десяток картофелин сейчас лежали на влажной тряпке в замке. Проращивались. Ой, мамка, спасибо тебе, что всегда на даче картошку сажаешь! Взять бы пророщенный, да где ж его достать‑то, у нас ещё снег недотаял, а там уже вовсю весна в ворота стучит. Землю копнул в королевском саду, пока ещё не прогрелась, но Коротыш и кое‑как разбирающийся в крестьянских делах Волин клятвенно обещали семидневье. Ну, надеюсь, что к тому времени можно будет закапывать. Лет через пять проблем питания тут не будет.

Хорошо бы ещё семена притащить, да не лезут они никак! Да и не понимаю я в них ничего! Лучше уж без помидоров — огурцов проживу, но чтобы картошечка была. Мог бы, приволок бы её мешками, вместе с удобрениями!

Ладно. Пора.

Потянулся, поднялся, оправил форму. Глянул на часы, захлопнул учебник агронома, на котором добросовестно и задремал. К черту эту агрономию, надо было читать "Сад и огород", самое простое! Сцапал со стола чашечку кофе, и пошел навестить Мишку. Мы с ним как раз смену стояли.

Но Мишка меня опередил, он как раз шел будить.

— Серег. — Мишка перетоптался на пороге. — Серег, слушай… Помощи прошу.

— А? — Туповато сказал я спросонья.

— Слушай, помнишь, разговор был у нас… На тему, что… Ну… Со мной не сходишь?

— Куда… — Я вспомнил. Мишка, Анастасия, которая Анастасия и только так, и его просьба. Давно ещё, кажется, в совсем другом мире и очень давно. — Анастасия?

— Да. Серег, совсем дело плохо стало там. В понедельник был, так вообще…

— Лан, Мих. Обещал — так схожу, это не вопрос. Когда идем?

— В следующую пятницу они собираются. Было бы хорошо…

— Хорошо так хорошо. В пятницу встречаемся около метро, будем думать, что там за дела разные. Неделя ещё есть, чтобы что‑нибудь придумать. Давай, не падай духом.

Хотел добавить "если что, то мы тебе другую девушку найдем". Но, видя лицо Мишки, промолчал.

Да, Мишка, в жизни все не так хорошо проходит, как в твоей любимой фантастике.

Рынок встретил меня гомоном толпы и запахом шаурмы. Вот такие вот рынки‑то… Куда не пойди, везде одно и то же. Люди туда сюда ходят, под ногами пыль да грязь, на прилавках разноцветие пачек Мальборо и жевательной резинки Турбо, шаурму жарят на специальных печах небритые улыбчивые личности. Кто‑то торгует, кто‑то покупает, но все гомонят так, чтоб на всю неделю хватило.

Вот, вот вроде бы то, что мне надо.

Прапорщик. Усталого вида тип в контейнере. По стенам висят камуфляжки, тельняшки, вход прикрыт маскировочной сеткой. Гудит тепловая пушка, дует в ноги. Колыхается длинная снизка фуражек всех мастей, от синих до черных, гордо раскидывают руки теплые натовские куртки незнакомого камуфляжа, щурится куда‑то в текущую мимо толпу прапорщик.

— Леонид Витальевич. — Спросил я, останавливаясь и для серьезности глянув в бумажку. — Вот, вы точно такой, как вас мне Алексей Иванович описал…

— А кто это? — Лениво спросил прапорщик.

— Чеботарев!

— О, так ты от него? — Прапорщик оживился. — Ну заходи, дорогой, заходи! Не стой на пороге! За чем пожаловал? Вот у нас куртки новые появились, пилот называются… Только вчера из Америки! Кожа, настоящая! Или по камуфляжу чего подобрать? Рост у тебя… Сто девяносто? Больше?

За разговором зашли внутрь, я вынул из кармана и протянул прапорщику листок с мудрёным названием.

Тут начался серьезный разговор. Для начала, прапорщик уточнил, сколько мне надо. А потом назвал цену. Поторговались, чуть цену удалось сбить. Ну, согласился, конечно, куда деваться‑то? Прапорщик сразу же стал серьезным, высунул нос из контейнера, свистнул. Сразу откуда‑то появился шустрый мальчишка цыганистого вида, подмигнул мне, получил от прапорщика бумажку с накарябанными ручкой значками и умчался куда‑то.

Деньги я положил в ящик стола, прапорщик кивнул.

— Пойдешь обратно, Рахим тебе отдаст. Как пользоваться вот этим, знаешь?

— Ну… Укол сделать…

— Больше одной ампулы не коли. Знаешь, что это такое?

— Состав…

— Это ещё в Союзе придумали, когда вовсю помогали нашим недоразвитым братьям. Болезни там у них одна за одной, а пойди, разбери, что с ним да отчего. Вот и сделали этот состав. Инструкция есть на каждый случай применения, на какие симптомы. Если кашель сильный и понос, то колоть номер три, если лежит и не двигается, то колоть номер один. Такая вот аптечка быстрой помощи*.

* — авторские фантазии! Автор и Минздрав предупреждают об опасности самолечения!

— Хитро придумано. — Оценил я.

Огляделся.

— Лень… А у тебя что ещё полезного для туриста есть? Может, какие — нить там… — Подумал про газовую печку. Нет, на фиг. Вознесусь ещё, как тот сапер из анекдота. — Ну, что есть‑то, в общем?

— Дай подумать… Тактический фонарик. Видал? Это последняя американская новинка. Светит чуть ли не на полкилометра, можно бросать с пятого этажа. Когда стреляешь ночью, то светишь на цель. А ещё есть прицел ночного видения.

— Это как?

— А он ночью видит… Американцы такие на свои М-16 ставят. Батареек не очень надолго хватает, но зато они обычные пальчиковые, их в каждом сельпо найти можно.

Короче, вышел я опять без денег. Зато с двумя биноклями, ночным прицелом от М-16, двумя комплектами камуфляжа от НАТО, двумя полевыми аптечками и новеньким бундесверовским рюкзаком.

На выходе с рынка меня нагнал Рахим, тот самый цыганенок.

— Дяденька, вы обронили! — Передал мне коробку, перевязанную скотчем.

— Спасибо, парень! — Я порылся в карманах, сунул ему четыре тысячных бумажки*

* — Автор напоминает, что дело проходило до реформы. Банка Кока — Колы стоила 3 000 (Три тысячи) рублей.

Теперь главное все добро до того мира донести.

Глава 9

Вдруг как в сказке

Скрипнула дверь…

к\ф "Иван Васильевич меняет профессию"

Проснулся я рывком, как будто и не спал. Лежал, глядел в потолок. Никак не мог понять, что же меня разбудило.

Так, тишина.

Опять, что ли, Вихор пришел с просьбой? Давно бы пора уже Королевский Суд учинить и туда все дела сбрасывать…

Сел в кровати, потянулся, помотал головой. Глянул за окно, ночь ещё на улице. Звезды светят. И тишина, такая приятная тишина… В моем мире всегда что‑то шумит. То машины на улице, то кран на кухне, то соседи телевизор громко смотрят. А тут тишина! Ночь настала, так нечего свечи и факелы жечь, спать пора!

Кстати, а кто ставни‑то открыл? Я же на ночь глядя закрывал, точно помню.

— Принц! — Сказали из угла.

— А! — Крикнул я.

Неожиданно‑то как! Оглянулся, по углам темно и ничего не видно. И голова ещё кружится, а на пузе что‑то тяжелое. Что‑то перенеслось из того мира, надо поглядеть, что именно.

И как назло, в комнате темно, хоть глаза коли. Только какие‑то тени в углах движутся, то туда, то сюда. Это облака по небу бегут. Луны сейчас в зените, светят через быстрые облака, бросают полосы медленного света.

— Принц, вам передают самые наилучшие пожелания…

Пистолет оказался в моих руках быстро.

Передернул затвор, и выстрелил два раза в первую же подозрительную тень, которая почти подобралась к моей кровати.

Говорили же, держи патрон в стволе, нечего!

Тень повела себя предсказуемо, как молотком ударили. Упала назад, глухо застонав и звякнув железом.

Сбросил одеяло с кровати, вскочил в чем мать родила, оглядываясь. С пуза укатился фонарик и бинокль… Фонарик, вот что надо!

Метнулся обратно к кровати, углядел краем глаза движение в углу и в движении стреляя туда, три раза.

Одиннадцать патронов. Воняет порохом, выстрелы бьют по ушам, раскалывается голова и режет уши. Ногам очень холодно, ушиб коленку, пока прыгал.

Теперь одну руку отпустить от пистолета, левую, взять фонарик, включить…

Лучше б этого не делал!

Два трупа в комнате и подслеповато щурившийся живой. Местный ниндзя, как раз такой, которого удавил сержант. Серый плащ, измазанный пылью, под плащом видны какие‑то металлические и кожаные детали одежды, прочные сандалии на ногах. Мощный луч американского фонаря прорезал темноту комнаты и уперся убийце в лицо, и теперь ему было очень несладко, никак проморгаться не мог.

Два трупа такие же. Тот, кто около моей кровати, сжимает в обеих руках по короткому клинку, даже после смерти не выпустил. Второй по стене осел, содрав гобелен себе на голову.

— Давай руки вверх! — Сказал я. По — русски сказал.

Конечно, так он и поднял. Прикрылся рукой, совершенно по — человечески, так бы любой землянин, который фонари видел, прикрывался, и поднял самострел.

Стрелять с одной руки оказалось неудобно, глаза от света сжимались сами собой, да ещё и в ноги я целил, и пуля только вышибли фонтанчики каменной крошки рядом с сандалиями ниндзя. А вот он выкинул в сторону самострел, выхватил из‑за спины метательный нож.

Третьим выстрелом я попал ему в плечо, четвертым мимо, пятым в грудь и ещё раз в грудь.

Шесть патронов.

Так, а что так тихо‑то?

Где моя охрана, у дверей всегда стояли.

Кое‑как унял дрожь, поворошил в кровати. Фонарик и ночной прицел. То, что надо. Где мои штаны?

Успел только застегнутся, как что‑то меня насторожило. Даже и не знаю, что именно, но я подошел к окну и выглянул в него, прижал к глазу прицел. Вдавил кнопку, ничего, темнота.

Батарейки!

Вытащил батарейки, упаковку содрал зубами, чуть передние зубы не вырвав. Быстро вставил сначала одну, потом другую, щелкнул клавишей, в прицеле возникла картинка.

Так, вот замок. Вот и лестница веревочная, точно как я и планировал делать, удобная очень, забитые в щель между булыжниками деревянные клинья. Так, что с замком? Масляные лампы выглядели маленькими звездочками в зеленоватых тонах, вот часовые… Проклятие, они же мертвые!

— Тревогаааа! — Заорали внизу.

Стали зажигаться факелы.

А у меня распахнулась дверь.

Хорошо, что оружие было у меня в руках. Ночной прицел полетел на пол, а я прижался спиной к двери и еле удержал себя от выстрела. Подснежник это, с ним двое гвардейцев, в крови все трое.

— Ваше Величество?

— Да живой, живой! Что происходит?

— Нападение!

— Пожар! Горим! — Заорали с улицы.

За их спиной вдруг возник ещё один тип в сером плаще, Подснежник успел повернуться и принять его удар на свой тесак, а потом отшвырнул от себя, гвардейцы влепили ноги в упавшего, тот изогнулся, как червяк, сотрясаемый ударами.

Ещё один у меня сзади, бьет ножом, я пропускаю удар, беру бьющую руку в замок и со всей силы повисаю на ней, выворачивая из сустава. Фонарик улетел на пол, не найти… Под моими руками с хрустом подается плоть. Ногой пробую отшвырнуть от себя серого плаща, да не получается, я тут подросток, а не мужик здоровенный, сам отлетаю от него.

Не боец уже в любом слу…

Нет, перехватывает клинок другой рукой и идет ко мне, но вдруг у него в груди вырастает длинная стрела. Знаю я такие, кажется…

Вера, вот без неё‑то никак нельзя было обойтись! Тут как тут, а с ней Волин и барон Алькон, с оружием все.

— Ваше Величество, вы целы? — Спрашивает Подснежник.

— А да что мне будет. — Махнул я рукой. — Кто это такие?

— Да кто их знает…

— А что так дымом пахнет? — Вдруг спросила Вера.

Я уже было подумал, что бы такое соврать, как понимаю, что пахнет‑то не порохом, а горелым именно.

— Пожар?

— Король! Король! — Это из коридора. Тоже знакомое… Барон Нават? Сильно ему досталось, весь израненный, белая шелковая рубашка намокла кровью, но на ногах ещё держится. Вокруг него ужом вьется мастер Клоту, что‑то пытается перевязать, но барон только отмахивается изредка.

За ним и Виктор с обнаженным мечом, тоже в крови, чужой. Нашел меня глазами, сразу успокоился. А Лана вот что тут делает? Я и забыл про неё, позор мне на голову! И где она тесак этот нашла‑то, а?

— Лана! Ты тут откуда?

Девочка упрямо мотнула головой. Она пряталась за Виктором, на плечах легкая кожаная куртка, утянутая по самое не могу, велика она ей, а в руке слишком большой для неё меч — тесак.

— Пожар! — Кричали снизу. — Пожар! Воды!

Внизу, по полу, стелились тонкие полоски белого дыма.

— Уходим на улицу! Виктор, за Лану головой отвечаешь! Ну, пошли!

Бросились вниз, по коридорам, Виктор не отставал от меня, а я волок с собой в свертке из одеяла перенесенные вещи. Надо бы отдать кому‑нибудь, но я просто не доверял. К тому же, это позволяло прятать пистолет, а то что‑то барон Нават ко мне присматривался…

Крики и грохот впереди. Большие двери открылись, хлынул серый тяжелый дым и полезли люди в серых плащах напополам со слугами. Переодетые слуги, конечно, переодетые… Затопили всю ширь коридора, сверкнули короткие изогнутые клинки.

В коридоре сразу закипел бой. Серые плащи сражались с яростью, бросались прямо на оружие, повисали на клинках, но старались забрать с собой как можно больше врагов. Выглядело это страшно. Один такой, дико извернувшись, широко полосовал клинками все вокруг, как комбайн на сенокосе, задевая как можно больше народу, пока смутно знакомый мне рыцарь не всадил ему в грудь сорванное со стены копье. Копье с хрустом сломалось, но рана оказалось смертельной, серый испустил дух.

Так, а откуда я его знаю? Это, вроде бы, тот товарищ, что сначала пришел к королеве за справедливостью, а потом сидел по соседству с мастером Иштваном… Надо же, быстро как он отъелся‑то, руками машет как…

За моей спиной хлопнул лук, и один из серых в середине свалился со стрелой в глазу. Ещё один хлопок, голову другого серого дернуло наружу, древко стрелы сломалось о стену. Ещё раз, стрела со шпоканьем втыкается прямо в середину груди очередного серого, тот на подгибающихся ногах ломится вперед, но его валят на пол и закалывают мечами. Вера появилась, быстро стреляет, не задевая своих, но выцеливает малейшее движение, и втыкает туда стрелу. Посмотреть одно загляденье, красивая работа умелого человека. Руки так и мелькают, переправляя стрелы из тула на тетиву лука, хлопает тетива по большим кожаным перчаткам. Я таких раньше у неё не видел.

Серых и переодетых слуг мнут массой, бьются в них раз за разом, оставляя мертвых и раненых, и наконец выталкивают из узкого коридора в проходной зал, где набрасываются со всех сторон и вырезают. Индивидуальное мастерство серым не помогает, гвардейцы умеют действовать в строю, каждый из них прежде всего поддерживает товарища. А серые, хоть и куда более умелые бойцы, единоличники, лишь бы побольше народу убить.

На резне в зале бой и кончился. Все серые погибли тут. Складываемый ими пожар быстро затоптали, пылающие гобелены сорвали и выкинули в окна, залили водой пылавшую комнату, нашли там пару обгоревших до неузнаваемости трупов, и больше никого. Потом проверили, конечно, дворец снизу доверху, но нашли только трупы. В том числе и караулов. Пострадало наших…

Утром выкладывали на землю Королевского парка трупы, а я только зубы сжимал и ругался. Три десятка серых, и за сотню наших. Размен один к трем, а то и больше шел.

Вот здорово‑то.

Первые потери в гвардии, практически трети нету. А отбирали‑то, старались. И в результате, недоучив, бросили в бой, и теперь эти люди погибли за меня. Большей частью вольные стрелки, но было много и горожан, и дворян.

Дворец перекрыли пограничники графа Лира и даже моряки. Никогда в истории Соединенного Королевства такого не было, чтобы именные легионы на караул во дворце вставали, но вот сегодня пришлось.

Аристократы тоже появились, один за другим кланялись, осведомлялись о моём здоровье, желали долгих лет. Я отмалчивался, желали‑то они издалека, вокруг меня стояла охрана, вплотную никого не пускали.

— Ваше Величество. — Это Виктор. — Я прикажу усилить охрану…

— Не поможет. — Мрачно сказал я. — Как ни усиливай, нужный человек всегда найдется. Виктор. С завтрашнего дня ты передаешь пост руководителя моей личной охраны человеку того достойному, а сам занимаешься армией. Погляди! — Я указал на ряды трупов. — Большую часть их убили издалека или когда они спали. А в бою порубили меньшую часть. Виктор, мне нужна нормальная армия! А ты занимаешься только моей охраной!

— Но, Ваше Величество… — Попробовал было заикнутся Виктор, но я стал на него жать.

— Никаких Величество! Слушай, мне кого ещё поставить? Тебя знают дворяне и тебя знают горожане. Даже вольные стрелки барона Алькона тебя знают. Не желаю ничего слушать. С завтрашнего дня ты занимаешься армией. Я тебе скажу свои идеи, а ты действуешь согласно с ними. Можешь также заняться организацией охраны замка. Но именно организацией. Мастер Иштван выделит тебе покои во дворце побольше, граф Слав найдет грамотных людей. А ты должен будешь сделать мне армию, понятно? В первую очередь армию! Бери каких хочешь людей откуда хочешь, но мне нужна армия!

Огляделся.

— Волин!

— Да, Ваше Величество!

— С завтрашнего дня тренировки гвардии в два раза увеличить! Назначаешься ответственным за мою гвардию, всю. В помощь тебе… Кого надо тебе в помощь?

— Я бы Коротыша взял, Седдик. Или Две стрелы. Парни они хорошие, основательные.

— Бери кого хочешь, это на тебе, но через неделю я спрошу с тебя.

Треть гвардии. Почти две сотни слуг, которые задохнулись в дыму… Этим, в серых плащах, удалось таки подпалить перекрытия в дальнем углу замка, пока ещё тушили, пока бегали туда и сюда, пока мастер Иштван сумел организовать всех и заставить таскать воду… Три с половиной сотни покойников, распишитесь в получении. И выгоревшая Южная башня, где слуги и дворяне жили.

Покушение на короля, древний красивый обычай.

А с той стороны тридцать три человека ровно. Причем трех из них прикончил я лично.

— Граф Нидол Лар! — Углядел я знакомую лысину. — Граф!

— Да, Ваше Величество…

— Потом кланяться будешь. — Оборвал я его поклон. — Вот эти уродцы серые, кто это?

— Ваше Величество… Позволите пройти со мной.

Прошел. Граф выбрал самый неприглядно выглядевший трупешник, задрал ему плащ, выдернул из замысловатых веревочных креплений на поясе уже знакомый мне самострел. Я и виду не подал, что такое уже видел.

— Это ас — си. Питомцы графа Ас — Си, Ваше Величество. Поглядите… — Коротким острым ножом граф Нидол вспорол плащ и плотную рубашку на груди серого. Обнажилось мертвенная плоть, запахло застарелой кровью. Этого серого насадили то ли на тесак, то ли на копье, не разобрать уже, в животе дырка, ровная рана с выпуклыми краями. Багровое мясо пухнет наружу, видно внутри что‑то черное… Я ощутил тошноту, быстро сглотнул.

Граф искал что‑то иное. Ещё пару взмахов ножом, и обнажились руки, мускулов что‑то особых не заметно. Бледная кожа, в которую, как в колбасную обертку, завалено мясо мышц. Граф неторопливо и акцентируя на каждом движении, резал одежду на трупе.

— Вот, поглядите сюда. — Граф показал на подмышки. — Вот эти места у тех, кто часть пьет отвар, всегда большие и твердые… — Нажал рукояткой кинжала. В самом деле, лимфатические узлы здоровенные и твердые, кинжал их не проминает даже. Как будто орехи грецкие под кожу запихнули.

— Граф, а граф. — Сказал я. — Ты чего добиваешься, чтобы я прям на труп завтрак выкинул? Так я ещё сегодня не завтракал.

— Простите, Ваше Величество, я не думал, что это зрелище может быть вам неприятно…

Да все ты думал, старый хрен! Просто решил побыстрее от меня отвязаться. Ну, сейчас ты свою ошибку поймешь, уважаемый. Трупы у меня как‑то уже не вызывают ничего, кроме зевоты. Навидался я уже. После графа Дюка у меня что‑то такое перегорело, наверное. Как предохранитель выбило. И мне теперь уже все равно. Вот только недавно трех человек пристрелил, пристрелил бы и больше, если б мог сделать это без лишних подозрений. Я их сюда не звал, сами пришли меня убивать. Так нечего причитать, если, по шерсть идя, стриженными вернулись.

— Собственно меня чем удивить хотите, а? У меня из спальни трех таких вытащили…

Глаза графа чуть округлились и лицо чуть изменилось.

— …и мне как‑то до… Ну, ты понял, граф?

— Да, Ваше Величество. — Чуть поклонился мне граф. — Я всего лишь хотел указать на некоторые особенности строения тела жителей Нагорного графства.

— Вообще‑то, слышал я, что их уже нет…

— Ваше Величество, позволю себе сказать, что это далеко не так. Питомцы Ас — Си никогда не были уничтожены полностью. Прошу заметить, вот эти места, вот эти… — Граф показывал последовательно на все лимфоузлы. — Когда человек начинает злоупотреблять горным отваром, вот это происходит. Так их узнают ещё со стародавних времен.

— Значит, я чем‑то обидел достойных последователей Ас — Си? — Спросил я. Вот жаль, что трупак того, первого шпиона пропал! Не вечно ж его на леднике хранить, закопали за городом, но осмотреть‑то бы не помешало вот сейчас, сравнить!

— Ваше Величество, им просто заплатили деньги за нападение.

— Да уж понятно, что бесплатно‑то они бы не поперлись сюда. Граф, для вас задача, найти, как они проникли в замок и где собирались. Такая толпа‑то должна где‑то собраться, наточить оружие, а потом сюда добираться… Не по улицам же они шли, с песнями и плясками? Короче, ищите по городу, где они обитали. Можете привлекать к делу… — Я задумался. Так. Не настало ли время чуть поделить власть, организовать нормальное Министерство Внутренних Дел? Да нет, пожалуй, рано ещё. Пусть граф один ищет. — Можете привлекать к делу кого пожелаете нужным, но виновных найти. Нападение повторится?

— Да, Ваше Величество.

— Вот ещё радость. Значит, так — ищите, где они могли бы собираться, все подъездные пути и удобные маршруты к замку взять под наблюдение, но пока что не трогать, доложить мне. Ясна задача?

— Да, Ваше Величество, — поклонился граф Нидол Лар. — Я понимаю, чего вы хотите. Все будет исполнено.

— Вот и хорошо. Иштван! Живой, слава Богам. Что там с людьми? И где Лана? Она жива? Виктор?

Короче, бардак мало — помалу сошел на нет. В других частях замка узнали о нападении уже постфактум. Ну, напились аристократы, ну, буянят… Мало ли что в жизни бывает?

И потому не успели вовремя отреагировать, когда началось. Серые все хорошо рассчитали, сгорел дворец и сгорел, доигрался принц с огнем… Или кто из дворян под винными парами решил жаровню поближе к кровати поставить, вот и полыхнуло.

Поджигателей Волин заметил, когда прогуливался по коридорам. Вот видит, что какие‑то странные слуги старательно запихивают солому в щели меж полом. Ну, запихивают и запихивают, мало ли чем человек заниматься может. Но щелканье кресала и сноп искр из рук одного "слуги" показалось Волину подозрительным, подошел поближе, поинтересовался и едва успел увернутся от удара. На колете осталась длинная зазубренная прореха от удара коротким изогнутым мечом, легкую кольчугу клинок не пробил. Бойцами переодетые слуги оказались хорошими, если бы не барон Шорк и не Вера, то быть бы Волину нашинкованным на части. Но один успел выскочить из своих покоев, и прикрыть спину, а вторая с луком даже в кровати не расставались, и оказалась на месте боя очень быстро.

А потом и что‑то такое затрещало из покоев принца, и все бросились туда… По пути затоптали каких‑то переодетых слуг и пару очагов начинающегося пожара, вытащили принца из комнат и бросились вон из замка… Ну а дальше уже всё на моих глазах было.

Я вздохнул т только. Итак, что же делать‑то? Для начала, в замке на каждом углу расставили кадки с песком и бочки с водой, на тот случай, если разгорится пожар. Серые‑то придурки, надо было бы им зажигалку купить и пару бочек с нефтью, вот тогда бы не пробились бы мы никуда, сгорели б в этом замке как миленькие.

Потом подмести во всех коридорах, всё старые гобелены на помойку, всё комнаты открыть и проверить, что внутри… Разобраться, что за жильцы тут живут. Иштван только одобрил, нашел толковых слуг, которые совместно с гвардейцами этим и занялись.

Ой, не нравился он мне, ну никак он мне не нравился! Слишком тут много запутанных коридоров, ведущих в никуда, ни разу не открывавшихся комнат, темных щелей по углам и не пойми кто тут проживает…

— Нарисовать план замка. С коридорами, с комнатами… Виктор, Волин! Помните, какой я просил ещё давно? План города? Вот план замка такой же должен быть! К плану приложить отдельную бумагу, там для каждой комнаты написать, кто в ней проживает, сколько там человек… Как это "не разберемся"? Каждую комнату пронумеровать! Номер дать, то есть. Первые две цифры — номер этажа, вторые две цифры — номер комнаты! Граф Слав, что там у нас с грамотными студентами‑то?

— Ваше Величество, нашли десяток человек. Это сыновья купцов и приказчиков, из Закатного герцогства и двое из Рохни.

— Так, пусть этим занимаются. План чтоб через три дня у меня на столе был! Граф Слав, ответственный за план замка вы, как самый грамотный человек! Волин, ты отвечаешь за охрану и караулы, всё караулы сам перерисуешь на план, никому не покажешь, спрячешь. Смена караула… Каждые восемь часов пусть меняется, каждый час старший караула делает обход. Уложение постовой службы — на посту гвардеец подчиняется только разводящему караула и командиру полка… То есть командиру гвардии и дежурному… То есть тому, кто его на караул поставил*

* — у нас Устав гарнизонной и караульной служб несколько иной.

Запутался. Нда, надо быстро выпросить у Валерий Алексеевича Устав караульной службы* и почитать, что там да как сделано в нашем мире. В следующий раз ночные гости могут прийти куда как большим кагалом.

* — Правильно называется Устав гарнизонной и караульной службы.

По итогу скинул всё это дело на Волина. Расставить караулы побольше, при входе обыск, чтоб не принесли чего ненужного… Короче, пусть у Волина голова болит. Кое‑что я ему рассказал, как надо сделать, а уж про остальное… Одно понятно, с замком надо что‑то делать. Сейчас тут роту солдат можно спрятать. Или большую бомбу, которая этот замок…

Короче, свалилась на меня ещё одна забота, которую надо контролировать.

Послы Предвечной Степи запросили у меня очередной аудиенции.

Ну и встретились. Замок‑то мне не весь погромили… Разве что трупы успели убрать и в коридорах немного подмести.

Смотрим друг на друга, молчим. Я думаю, как бы время тянуть, а послы думают, как бы им получше с меня денег поснимать. Малый тронный зал, все в сборе, послы глядят свысока.

— Великий Хан Предвечной Степи справляется о вашем здоровье и шлет свои наилучшие пожелания, Ваше Величество!

— Здоровье моё, хвала богам, в порядке, достойнейшие. — Степенно ответил я. — Что же привело вас ко мне?

— Беспокойство о судьбе Вашего Величества! — Ответил Ражий Хомяк.

— С моим величеством пока ещё все в порядке… — Я говорил, и показалось мне или нет, что на лицах сопровождающих посла небольшие ухмылки такие? Что‑то им веселым показалось… Уж не они ли сюда ассасинов запустили? — Передайте от моего лица благодарность Великому Хану Предвечной Степи за проявленные беспокойства.

Покивали. Типа непременно передадут, да.

А вот теперь перешли к главному.

— Ваше Величество, недопонимание омрачает… — Ражий Хомяк сделал паузу, на меня глядит, как удав на кролика. Да только не на того кролика напал. Это у меня воротник из кроличьего меха, уважаемый. А внутри что… Ой. Лучше б тебе и не знать.

Для профилактики представил послов Предвечной, порубленных в капусту… Нет, лучше вот взорванных. Бросить гранату одну вглубь их строя, а потом остается только в совочек подмести.

Подействовало, Ражий Хомяк перестал таращится.

— Печальное недопонимание! Великий Хан испрашивает, где же те дары, что собрала ваша матушка для всего народа Великой Степи?

А где автоматическая губозакаточная машина, он не спрашивает? Вот странно… Хотя, наверное, придется им денег давать. Деваться некуда. И сделать даже нечего. Те войска, что есть сейчас у меня, их просто не остановят. И гранаты не помогут! Начинать своё правление с разоренного войной королевства как‑то не хочется.

— Прискорбное недопонимание, по настоящему прискорбное! — Сказал я с лицом дебила на троне. Даже Виктор позади как‑то удивился, наверное. — Дары, что собрала моя матушка… Благородная королева… — Больше пригодятся королевству, чем шантрапе всякой, которая в каждую щель лезет! Ой, как же хотелось сказать‑то, в последний момент удержался. — Готовы к отправке! Сейчас благородные рыцари собираются для охраны каравана, дабы довезти его до пределов Предвечной в целости и сохранности!

— Благодарим Ваше Величество! — Поклонился Ражий Хомяк. — Когда же…

— В самом скором времени, достойнейшие! Сами же понимаете, насколько трудно собрать этих воинов… Да ещё к тому же такие события, такие события… — Я вздрогнул. Нормально так вздрогнул, представил себе какую‑то гадость, типа жабы, и меня ажно передернуло. — Убийцы в моём собственном королевском дворце… Разорение в королевстве… Да — да, моя матушка, королева Мор Шеен, была слишком добра ко многим, а здоровье у неё уже не то, не то… Но раз обещал — то надо делать, не так ли, о достойнейшие! В конце концов, верность своему слову отличает нас, людей высокого происхождения…

Позаливался соловьем ещё немного.

— Ваше Величество, позволено ли будет вашим друзьям проверить, каково состояние груза? Ибо, когда прибудет караван в Предвечную… — Ражий Хомяк мечтательно сощурился. — То будет очень прискорбно, если часть даров затеряется…

— Да — да, конечно! Пусть друзья моей матушки из Предвечной Степи чувствуют себя как хорошие гости в моем дворце… — Хорошо б в Западной башне… Да пока вроде бы не за что.

Глава 10

Птичий рынок…

Он и лает и рычит…

Лесоповал

— Так, значит ты, почтенный Ухром… Второй помощник помощника главного повара? Да? Не перепутал?

— Да, Ваше Величество! — Со стуком рухнул на колени худой тип.

— Встань. Успеешь ещё наваляться. Итак, рассказывай, что за беда такая. Желательно, быстро и внятно. Потому что у меня сегодня ещё дел куча…

Ну, да. Выспаться. Ирина намекнула почтенному Ухрому, в каком меня коридоре можно найти под вечер, и тот, не долго думая, притопал. Я уже его минут двадцать ждал, думал, что не придет, забоиться — а все же пришел.

Вот теперь и беседуем, он все на колени порывается пасть, а я сижу на каком‑то ящике с погрызенными молью гобеленами, выслушиваю беду почтенного Ухрома, головой киваю в нужных местах, в нужных местах брови хмурю. Ирина у меня за спиной, сесть не решается, да и не надо пока что. Вихор спрятался с другой стороны коридора, следит, чтобы лишние е подобрались со спины. Небольшая страховка. А в качестве последней страховки мне пузо под камзолом греет пистолет.

А беда у него не простая.

Был у второго помощника второго повара младший брат в деревне. И во время заварушки, когда граф Дюка всех на колья сажал, а наемники осаждали мастеровых, отправил семью свою к младшему брату в деревню. Там тоже неспокойно, но там хоть в лесу спрятаться можно! Прогадал, ничего такого страшного так и не произошло, графа Дюка самого на кол посадили, так ему и надо! А через несколько дней в город прибежал мальчишка из деревни и сказал, что деревни‑то и нету больше! Потому что темной ночью налетели наемники, похватали кого могли и угнали в рабство. Кого не могли похватать, поубивали. И вроде бы как в Рыночном квартале, в рабских загонах, сейчас много крестьян, которые… Помогите, Ваше Величество!

— Вот и дела.

Почему‑то вспомнились те крестьяне, которых королева приказала казнить. Им‑то я помочь не мог. Ибо сам не знал, проснусь ли на следующее утро.

А вот тут? Почему бы и нет?

Стой, голова, стой и не спеши.

Скоро сюда прибудут купцы. Торговать. Имперцы привезут зерно, у них этого добра много. Целые провинции только и живут на том, что зерно к нам сливают. Взамен они потребуют рабов, потому что работа на полях в Империи — куда там рабыне Изауре! Дохнут быстрее чем мухи. Дешевле новых привезти, чем старых в межсезонье кормить…

Тут только одно меня кольнуло немного. Если мы себе даже пожрать вот уже который год не обеспечиваем, то какую же прибыль откупщики извлекают из поместий‑то? Еду? Воду? Полезные ископаемые? Что вообще? Или людей только продают? И ещё вот эти здоровенные склады с зерном в подведомстве графа Лурга, так это вообще куда относится?

Короче, средневековая экономика в действии, хрен что поймешь.

Одно понятно, торговлю своими подданными пора прекращать. Мало того, что это нехорошо. Так у меня и подданных не останется, если их распродавать направо и налево… С кем тогда индустриализацию делать буду?

Задумался, последнюю фразу сказал вслух.

Лицо повара подернулось чуть.

— Короче, слушай‑ка сюда. — Я покашлял. — О нашем разговоре вообще никому говорить не смей. Плачь и убивайся дальше, понял? Кто ещё, кроме Ирины, знает об этом разговоре?

— Может быть, матушка Ивонна…

— Молчать будет?

— Ну…

— Будет. — Сказала Ирина. — Я матушку хорошо знаю! Она ничего не скажет.

— Так и доброе дело. Значит, так. Иди, почтенный Ухром, а я тут думать буду, как помочь…

— Ваше Величество, не за себя прошу, а за деток малых… Двадцать золотых негодяи просят… Поспособствуйте! Нас мало‑то там всего… Жена, дочка старшая, на выданье, сыновья да… Не за себя ж прошу!

Он увидел на моём лице колебание, и говорил что‑то ещё, а мне вдруг стало очень грустно.

С одной стороны, крестьяне, которые не хотели ТАМ, уж не знаю какой тут тот свет, который не этот, своим в глаза смотреть, с которыми вместе помирали. А с другой стороны вот повар, почтенный мастер такой. Плевать ему на младшего брата и на его семью, своих бы вытащить, да и ладно.

Злости на него не было. Лишь понимание того, что каждый идет своей дорогой.

— А как же семья твоего младшего брата, почтеннейший Ухром? — Хотел спросить я. Да промолчал. Что ему до семьи брата?

— Сказано тебе, иди! — Повысил я голос.

Ухром вздохнул и поплелся к выходу. Около двери оглянулся, посмотрел взглядом побитой собаки, и исчез за дверью.

— Ну вот так вот.

— Ваше Величество, двадцать золотых не такие большие деньги… — Подала голос Ирина.

— Возможно. — Сказал я.

— Но тогда почему же? — Спросил Вихор. Весь разговор он стоял в конце коридора, караулил, чтобы никто со спины не подобрался.

— Потому что, помимо его семьи, там ещё минимум полсотни человек. И сколько там всего народу, я даже и не знаю. Вихор, может, ты что скажешь?

Вихор надулся от важности.

— Да как не знать… Ночные дворяне туда за долги сотнями продают под весну… А ещё кто с графом Лургом не успел расплатиться. Да и по улице гулял где не надо. Много там народу… Сотни там. А то и больше. Тыщи, наверное.

— Так, понятно. Вихор, тебе задание. Быстро найди графа Виктора. И пусть этого повара до сроку посадят в Западную башню. Чтобы не сбежал. А сам Виктор пусть идет сюда. Срочно причем.

Поначалу я планировал недельку поготовится. Но пыл мой остудил граф Нидол Лар.

— Ваше Величество, при всем моём уважении, действовать надо быстрее. У многих и ваших гвардейцев, и моих стражников есть родня. Несколько не вовремя сказанных слов могут повредить делу. Предлагаю использовать Пограничный Легион, который…

А мне ещё Мойку зачищать, кстати. Тоже важное и нужное дело. Бросать и так поредевшую после ночных боев в замке гвардию сразу на штурм Мойки я не решился, а одним Пограничным Легионом там не обойтись. Да и не вечно же именных дергать? Они ещё на границе нужны будут… Ой как нужны. Так что пусть пока что на кошках потренируются. Очистить Рыночные кварталы уж всяко проще, чем соваться в лабиринт халуп и груд мусора, пронзаемых в одну сторону улицами, а в другую сторону ручьями, и как булка маком полный средневековой гопоты с тесаками, которой терять‑то нечего уже, в общем.

Нет уж.

— Нет. Используем гвардию и вашу стражу, граф. Остальные войска будут вспомогательные. Морская стража пусть блокирует Рыночный квартал с моря. Мастер Иштван? Вы же ответственный за королевскую канцелярию. Где же у меня карта города, почему до сих пор нету? Не стоит удивляться, королевская канцелярия должна знать местонахождение всех бумаг, которые мне могут оказаться нужными! А уж карта‑то точно нужна.

Карту положили передо мной. Итак, рыночный квартал, этакий полумесяц, один конец в городские стены и поселения бедноты рядом, другой конец упирается в длинную Портовую улицу. Рыночный квартал как бы в низинке, выше уже Верхний город, а сбоку идут уже Гильдейские кварталы, улицы разные. Вот улица Рыжих Медников, та самая, где расположены все посольства. Им, наверное, будет видно то, что происходит. И не очень далеко дом мастера Андрея, как мне кажется… Между Рыночным кварталом и Верхним городом есть метров пятьдесят относительно пустого пространства, прорезанного улицами. Там уже под шумок застраиваться начали, но пока что слабовато. Вот тут как раз и будем концентрировать войска и тут же будет у нас загородка для пленных.

Так, пересекаем пограничниками выход в город, второй отряд пограничников пересекает стены. В море выходят драккары. И гвардия частой цепью идет по Рыночному кварталу. Все перекрестки под контроль, во всех домах двери открыть настежь, всех подозрительных пленных сводим в загородку… Под охрану стражников. Потом сортировка, кто куда… Ждан при помощи мастера Виктора уже приготовил полный список, кого нужно. В основном строителей надо, и разнорабочих, круглое катить, квадратное тягать. Ну, надеюсь, найдем. Графу Нидол Лару пришлось по вкусу идея, что не надо пойманных заключенных вешать, а надо заставлять работать на благо государства. Правда, сначала ерепенился что‑то…

— Ваше Величество, но пройдет же время, и они выйдут из тюрьмы. Что же тогда? Снова начнут творить беспорядок? К тому же, в тюрьме их кормить надо будет…

— Когда они выйдут, то будут уже стариками, и сил на беспорядки у них не останется. А что до того, что их кормить надо… Так на рабочих все равно больше потратим, а ту работу, которую им выполнять придется, все равно кому‑то надо делать. Своим‑то гражданам надо будет платить, а казна пуста…

— Так почему бы не продать их в рабство? — Предложил граф Лир.

— Так это и делаем. Забираем всех преступников в государственное рабство, где они будут упорным трудом на благо Соединенного Королевства и всех его достойных граждан… Без исключения. А уж потом на свободу с чистой совестью.

Не скажу, что слово‑то так моё на всех подействовало, но народ явно задумался. В самом деле, что бы не поработать‑то, а? А поработать хорошо придется, одни пороховые мельницы чего стоят. А впереди ещё и расширение добычи нефти, и опыты с её перегонкой. Короче, нужен мне народ, которого не жалко.

А если всей пойдет хорошо, то и за Портовую возьмемся под шумок.

Но с самого начала все пошло не очень‑то и хорошо.

Не до конца блокировали улицы, и кто‑то вырвался на свободу и понесся к Мойке, оглашая окрестности воплем "Цыпаааааа!"

Далеко не убежал. Вера, рядом со мной, поморщилась, натянула свой лук, и оборванец оказался пришпилен длинной стрелой к стене дома, как жук на булавке.

Начало только. Это один, а сколько прорвались‑то?

А дальше пошло самое интересное.

Зачистка.

Рынок он рынок и есть. Тут торгуют. Одно дело, когда торгуют леденцами на палочке… Тут спокойно. А вот когда торгуют не в самом спокойном месте, да ещё и таким опасным товаром, как рабы, наркотики и оружие… Тут либо ты раб, либо поневоле научился оружие в руке держать.

Вот торгаши‑то и начали бузить первые, когда в ряды меж длинных рабских бараков вошли гвардейцы.

Вошли как идиоты. У нас ОМОН красивее ходит! Думали, что если на них кольчуги есть, да на конях они сидят, так это их и спасёт? Куда там… Оружие зазвенело почти что сразу, как я уже говорил, народ тут битый и стриженый.

Меня не пустили, как всегда. И потому я наблюдал не бой, а только его внешние признаки. Отсюда, с горы, вид хороший был. Подзорная труба… Да к Порождениям эти подзорные трубы. Бинокль — вот что удобнее всего!

Метались фигурки — люди, махали спичками — оружием, запалили какие‑то склады и пошел тягучий черный дым.

— Выделить два десятка человек, пусть погасят! — Скомандовал я, не отвлекаясь.

Бабахнула граната. Отсюда взрыв совсем глухой. Поводил биноклем, быстро нашел нужное. Вот, вот… Торгаши заперлись в доме, забаррикадировались, наверное. Теперь туда один за одним ныряют мои гвардейцы. Вот и Волин, спешился, машет мечом, показывая на следующее здание.

Из здания выплескивается толпа полуодетых людей с мечами наголо. Сшибка, людской ком катится по улице сначала в одну сторону, а потом в другую, оставляя позади себя тела и поломанное оружие. Бинокль прыгает у меня в руках, ничего не разобрать.

— Ваше Величество! — Это гонец. Тут, за отсутствием рации, все решают гонцы и сигнальные флажки. — Ваше Величество, на Босой площади столкнулись с сильным сопротивлением…

— Вижу. — Сказал я, возвращаясь к биноклю.

— Ваше Величество, мои воины готовы. — Сказал граф Нидол Лар. — Позволите?

Ком из людей распался, гвардейцы победили. Лучники, из вольных стрелков, быстро метали стрелы в торгашей, а дворяне и горожане, на мечах посильнее которые, связывали боем охрану.

Вот, ещё один очаг сопротивления… Ого, что это? Рыцари? Троица самых настоящих рыцарей, в латах и шлемах, отмахивались длинными мечами от наседавших гвардейцев. Рыцари мечами махать умели, вот уже с десяток трупов моих людей есть.

— Откуда там рыцари? — Спросил я.

— Рыцари? — Виктор задергался.

Я протянул ему бинокль. — Вот, смотри… Видишь навес с красными кистями, большой… Влево от башни… Смотри!

— Тяжелые рыцари. Это рохнийцы, Ваше Величество. У них рохнийские доспехи. Все, готовы. Сбили.

Я забрал у него бинокль, присмотрелся.

Готово, и в самом деле. На месте рыцарей поднимается облако черного порохового дыма.

— Каковы наши потери?

— Ваше Величество, три десятка убитых…

— Сколько? — Я поглядел на Виктора. — Виктор, сколько? Три десятка? Это ж не штурм крепости, а у меня уже трех десятков нету! И ещё не до конца закончили! Сколько раненых?

— Семь и десяток, Ваше Величество.

— Вообще! — Хотелось выразится и круче.

— Глядите, кто‑то уплывает!

Большой корабль, похожий на громадный драккар — галера, наверное? Но разве бывает у галеры косые паруса и две мачты? Таран тож имеет, и сейчас вот эта галера усиленно так выгребает в гавань. У причала стоят пятерка кораблей, пузатых двухмачтовых торговцев, сейчас там кишит народ, по мосткам спускаются люди. А вот этот решил попытать счастья.

Ну да, далеко ты отплывешь. Наперерез уже вышли два драккара Морской стражи, пенят веслами воду, завалили мачту. Сейчас будет абордаж… Да как же там, будет, галера сделала маневр, втянули весла, передний драккар дал ей в борт и прошел дальше, выскочил к пирсу и закрутился в течении, вокруг него рассыпались осколки бортового такелажа.

Второй драккар был умнее, он взял курс прямо на галеру, как‑то хитро вильнул, и вдарил ей в нос, рядом с тараном, хлестнули через борта ниточки — крючья… Бабах! Вот это да, Грошев молодец, сумел использовать одну из пяти взятых гранат, перекинул её на борт вражеского судна. Галера чуть просела, с бака — так, кажется, называется надстройка на носу, да? — в облаке черного дыма разлетелись деревяшки, куски веревок и людские тела. За драккаром торопились несколько длинных лодок с воинами. Лодки швартовались бортами к драккару, воины через него перебирались на палубу галеры.

— Ваше Величество, встречено сопротивление! — Очередной гонец.

— Ну где ещё? — Я повернулся.

И увидел.

Вот эти здоровенные загоны, кое‑как крытые бараки. Вокруг них бегают фигуры, суетятся. Сбоку занимается пламя, но не до него сейчас, туда уже спешат пожарные расчеты, люди с ведрами и длинными крюками на копейных древках.

Рабов оказалась больше, чем мы себе представляли. Я даже и помыслить не мог, что в бараках столько народу. Сбили засовы, и народ кое‑как повалил наружу, жидкой рекой. Один за одним, двери не очень широкие, а стены толстые. Хорошо придумано.

Несмотря на сопротивление своей свиты, я просто слез с коня и пошел вперед. Виктор двинулся рядом со мной, ещё пристроился барон Шорк. Надо же, тоже тут. И Шуго откуда‑то взялся.

Я стоял и глядел, как люди выходили из бараков. Большинство садилось прямо под стены, измождены до крайности, ребра видны, многие в одних мешках, кто‑то и без ничего, кто‑то в обносках каких‑то странных. Все заросшие до крайности, и запашок от них… Бррр.

— Граф Нидол! Граф Нидол Лар где?

— Я тут, Ваше Величество.

— Проследите, чтобы никто не уходил отсюда просто так. Тут могут оказаться и настоящие преступники.

— Я уже проследил, Ваше Величество.

— Благодарю за службу, граф! — Молодцевато сказал я. Настроение хорошее, но злое какое‑то.

Слышал я, что сразу после Второй мировой представители американской оккупационной администрации нахватали в мирном немецком городке бюргеров, пихнули в грузовик и свезли на экскурсию в ближайший концлагерь. Бюргеры, говорят, заявили, что ничего не знали и не видели. И даже не подозревали.

* — Факт действительно имел место, 13 апреля 1945 года американцы вышли к территории лагеря Бухенвальд, и после осмотра территории привезли туда на экскурсию жителей города Веймара. Немцы и в самом деле заявили, что и не подозревали о творящихся рядом событиях. Поверить трудно, некоторая часть заключенных трудилась на домашних и прочих работах в окрестных городках.

Ну, вот я себя так же примерно почувствовал. Живу себе, живу, кушаю, ем и сплю, а тут у меня под носом практически… Ну да, концлагерь у меня под носом для геноцида моего собственного народа.

Ещё хуже почувствовал, когда зашел в бараки. Ну не мог я не зайти, ну что же мне делать‑то оставалось? Если уж начал, то до конца. Граф Нидол Лар, непривычно молчаливый, следовал за мной. И иногда в глазах его мелькало что‑то, похожее на уважение.

Более — менее нормально выглядели только те, кто попал сюда недавно. Остальные… Не лучшим образом. Вши… Вши, мать твою так, тут вши водятся, оказывается! А я уж думал, что нет… Но вот, пожалуйста. В углу трупы. Это кто помер. Худые, у них ноги тоньше, чем у меня руки, живот к позвоночнику прилип, ребра можно пересчитать. Кое‑кто вообще ходить‑то уже не может. Вот это трупы, их ещё отсюда не вытащили. А вот это ещё живые, но что‑то они странно…

Эпидемия.

Твою же мать, это ж та самая эпидемия!

Я шарахнулся в сторону, выругался по — русски.

— Где врачи?

Ага, да а что они сделают‑то путного? Ну верно, ничего. Разве что всех их теперь изолировать, и ждать, пока сами помрут.

— Что с ними, кто знает?

— Это весенняя лихорадка, Ваше Величество. — Объяснил граф Нидол. — Весной такое часто бывает, особенно в бедных районах.

— Врача сюда. Вот этих изолировать… Одеть повязки… — Ну, вот. Тут не только слова "напильник" нету, тут ещё и нету слова "ватно — марлевая повязка". — Врач где, итить его? Мастер Клоту? Ведь был же где‑то?

— Да, Ваше Величество! — Мастер Клоту протолкался через двери. Выглядел он не лучшим образом. Наверное, вот так бы смотрелся тот бюргер, посетивший концлагерь.

Странные тут люди. Живут ж рядом и не видят, что творится? Тот же мастер Клоту, королева из дворцового парка сделала лобное место, а он сейчас никак в себя не придет.

— Мастер Клоту, вот это заболевшие. Я рассказывал про дезинфекцию.

Длинный мой дурной и кривой язык! Ну почему ты болтаешься, как закрепленный посередине, когда рядом стоит граф Нидол Лар и так внимательно на меня смотрит, все подмечая? Ну!

— Граф, что там с рабами?

— Все просто, Ваше Величество. Спрашиваем, кто знает каждого человека и кто может подтвердить, что он — это он. Если трое говорят верно, то отпускаем, а если никто, то запираем в загородке. Пищу и воду… Прикажете выдать?

— В разумных пределах, чтобы не перемерли всё сразу. Стоп, граф, а пленные? Они что?

— Всех, захваченных с оружием в руках, согнали в загородку, Ваше Величество.

— Хорошо. Кто там старший, можете выделить?

— Конечно, Ваше Величество!

— Вот, найдите старших, и подготовьте их к разговору. Меня очень интересует, почему тут оказываются свободные граждане моего королевства.

— Да, Ваше Величество. — Граф вышел.

А я пошел ко входу. Там народ ещё мог стоять, а не валялся на земле.

— Эй! — Обратился к первому же кандидату в рабы, выглядевшим наиболее адекватным. — Эй, ты кто такой и как тебя зовут? Откуда ты тут взялся?

— В — ша С — лость! — С трудом поклонился раб. Заросший, худющий и воняющий хуже иного бомжа. — Илья я. Под — м-стерьем был у уважаемого м — стера Лорина.

Ага, значит, давно тут сидит. С тех самых пор, как мастера Лорина посадили на кол… Вот оно как. Значит, их мастера под стену, а всех, кого поймали, сюда. Неудивительно, что взбунтовались мастеровые… Другое дело, что странно, что мастеровые не рванулись сюда, своих вытаскивать.

— А ты кто?

— Михей я, Ваша Светлость… Продали за долги сюда, с семьей. Ваша Светлость, что с моей семьей? Я тут два дня, я слышал, что дети отдельно…

— А ты?

— Лопатка я, Ваша Светлость… Вольный я! Я вольный землепашец из Больших Валунов… Меня барон на речке поймал и сюда!

— А я, Ваша Светлость, матрос с галеры "Незабудка", может, в порту ещё? Меня в харчевне чем‑то напоили…

— А я…

— А я…

Эксперсс — опрос выявил, что бывших свободных тут большинство. Остальные как обычно, за долги или вместе с мастерами, которых королева в последний раз казнила. Но вольных‑то большинство! Нахватали кого смогли, продали сюда, а тут кому жаловаться‑то? Городской страже? Так она в этот квартал не заходила давно.

Короче, кто‑то устроил тут здоровенный рабский рынок и перекачивал население королевства на принудительные работы. Устроили себе кормушку.

— Ваше Величество! — Высунулся Подснежник. — Там…

— Что?

— Вам, может, лучше самим глянуть?

Ну, женский барак. Ну что страшного‑то? С женщинами тут получше обходились, кормили и даже мыться пускали. Некоторые даже уходить не хотели. Тут‑то регулярно еду дают, а в деревне ещё не понятно когда завтрак будет да и будет ли вообще, может, придется листья на деревьях глодать. А вот детские бараки… Тьфу ты пропасть, ещё похуже даже будет, чем взрослые. Мало того что истощены да побиты, на многих раны гноятся, так ещё и все в колодках. Сейчас гвардейцы как раз организовали живую очередь, раскалывали колодки на ногах юных невольников большим боевым топором. Стук, хрусть, деревяшки падают, мальчишку в сторону. Иногда пожалеют, по плечу похлопают, кому и краюху хлеба дадут. А что уж тут, половина гвардейцев — это бывшие вольные стрелки, которые из таких же деревень пришли, что и рабы вот тут перед ними. А вторая половина тоже люди живые, не смотря на то, что аристократы.

И до чего хорошо бараки эти устроены, рядом с пирсами. Прям выводи народ и становись строиться на корабли, а потом адью, и до далекой Империи, на плантации. Вот обратно ведут галеру, она вся перекособочена, но на плаву держится уверенно. На носу ни кто иной, как Грошев, командует. Пострадавший драккар пришвартовался к пирсу и с него на берег сгоняют людей.

На корабль тоже пошел. Интересно ж, что за корабль такой странный, а?

Каменная пристань обрывалась в воду большими быками, с которых свисали здоровенные канаты. Чтобы борта судам не повредить при швартовке. К громадных столбам были привязаны другие канаты, потоньше, которые уже и держали корабли.

Сами корабли у меня почему‑то сразу ассоциировались как "Каравелла". Классические такие двух и трехмачтовики с косыми парусами, здоровенные, пузатые, с задранными носами и задницами. Вроде бы такое парусное вооружение называют латинским? Когда косая палка к мачте приделана, а с неё свисает парус? Есть ещё и паруса обычные, четырехугольные. Один как раз на ветру полоскается, там какой‑то выцветший герб, не разобрать. Судно опасно кренится, но пока что держит.

* — Латинский парус. Треугольный парус привязывают к рею длинной стороной, а противоположный конец натягивают шкотом. Также обычный прямоугольный парус. Данное парусное вооружение на самом деле встречалось на каравеллах, хотя по типу суда эти больше похожи на когг.

Ну, поглядим, что это за каравелла.

Вслед за Виктором по пружинящей доске забрался на борт. Идти страшно было, того и гляди сбросит… Надо тут придумать хороший трап, а не то, что сейчас. Ну да это потом, когда морской флот развивать буду, а сейчас с работорговцами бы разобраться, иначе останусь королем без подданных.

Корабль встретил меня скрипом палубы и запахом дегтя. Лужа крови на палубе, несколько зарубок на такелаже. Болтаются перерубленные веревки от паруса, сам пару сейчас накрыл нос, его шустро свертывают полуголые матросы.

Остальные команда корабля на пирсе, сейчас глядит тоскливо, думает, что им будет.

Так, вот это трюм, да?

— Что тут хорошего?

Подвели ко мне мужичка в расшитых серебром шароварах, голого по пояс. Ого… Вот это синий иконостас‑то, надо же! Все плечи, грудь и пузо в татухах. Сюжеты весьма разнообразны. Тут и морские чудища, и мечи — ножи, голые тети с большими сисями, и прочая, и прочая, и прочая…

— Кто таков?

— Боцман Го, Ваше Величество… — Склонился в поклоне синий. Парочка моряков с тесаками наголо проводили его поклон сумрачными взглядами.

— Ну, боцман, показывай, что тут к чему… Чем занимался‑то?

— Возили рабов, Ваше Величество, из вашего замечательного королевства в Неделимую Империю.

Из трюма пахло нечистотами. Спускаться я туда даже не стал, заглянул только. Ну, понятно, люди тут как селедки в бочке сидели. Сейчас внутри уже никого нету, толпу согнали на пирс. А мне только поглядеть.

Боцман рассказал, что трюм делится на две части. В первой обычные мужички, которых наловили, а во второй женщины и дети. Дети тоже ценятся, особенно лет пятнадцати, то есть те, которые вот — вот юношами станут. Их уже можно ко взрослым работам приставить, и здоровья хватит, чтобы сезона три, а то и все пять протянуть. Женщины понятно для чего. Не, не новых рабов рожать. Новых рабов рожать — так это ж невыгодно, оказывается. Пока ещё человек подрастёт, пока он ещё чему‑то научится… Так времени ж пройдет! И сколько еды он съест? И мамка его тоже в это время работать не будет… Так это ж получается сплошные убытки!

— Да ты, как я погляжу, хорошо разбираешься… — Покачал я головой.

— Так кто у нас не разбирается.

— Что свободных продаете, знал?

— Знал, не без того.

— И давно ли вы так?

— Да уж почитай десятый год сюда плавают. Тут ближе, чем к южанам.

— А что южан‑то не берете? — Я вспомнил про рассказы Жареного, что там да как с размножением ежиков.

— Почему не берем, берем… Рано только ещё для них.

— Так и брали б их вообще. Что ко мне заглянули? — Я раздумывал, что же делать с боцманом. Да ничего толком‑то с ним не сделаешь! Тут наказания‑то… Бить плетьми, сажать на кол, вешать или голову рубить. Надо б поскорее суды завести!

— Тупые они, Ваше Величество. Крестьяне‑то уже к земле приучены, что надо делают сами.

Ага, пять сезонов от силы, а потом ещё надо новых нанимать.

— Ваше Величество! — Это барон Алькон. — Там пленных собрали. Хозяева кораблей и бараков, есть ещё пара капитанов ловчьих отрядов… Не желаете ли взглянуть?

— Ещё как желаю. Граф! Боцмана Го пока что держать отдельно.

А вот и наши пленные. Длинная процессия, возглавляемая графом Нидолом подвела голубчиков к стене барака, построили в ряд, для ускорения процесса подталкивая древками копий и незлобными пинками.

Так, кто тут у нас? Вот рыцарь, в закопченных после взрыва гранаты доспехах, без шлема. Лицо круглое, удивленное, мелкие частицы пороха густо облепили бледную кожу крест — накрест, под прорезь шлема. Рыцарь все время наклоняет голову и трясет, как будто что‑то в ухе застряло. А, ну да, контузия. Нечего было моих гвардейцев рубить вдоль и поперек, у меня их и так мало. Остальные типичные купчины и охрана, я таких ещё в самый первый день в этом мире видел. Толстые пуза, наглые глазки, морда кирпичом. Хотя вот это точно наемники, держатся вместе.

С грохотом отшвартовалась галера, и через некоторое время в общую кучу затолкали ещё троих. Капитан, экзотического такого вида тип в цветастом халате и с тюрбаном, длинная бородка клинышком, под глазом синяк и пустые ножны из‑под кривой сабли на поясе, высокий и худой граф с брезгливым лицом, и тип в богатой дворянской одежде с бегающими глазками.

Ну, вот, вроде бы все в сборе.

Кстати, а кто тут у меня‑то, по лицам?

— Эй, уважаемые у стены! — Крикнул я. — А ну, представились‑ка все по порядку…

Они представлялись, а граф Нидол рассказывал, как и где кого поймали.

Итак, имелись у меня почтенные торгаши из Рохни числом три штуки, и рохнийский же барон. Тот самый, который ухом трясет. Этих поймали в башне, приказали выходить, да они были в доспехах и вышли. Серьезно отмахивались, пока не получили гранатой. Торгаши с ним были. Вроде как охраной выступал уважаемый барон со товарищи и их дружина. Остатки дружины сейчас в бараках заперты.

Ещё два мелкоземельных баронов из Закатного герцогства, мощных таких молодчиков, Виктор шепнул, что дрались упорно. Естественно, что взяли‑то их как раз около рабских бараков, только — только привели они очередную партию рабов. С ними торгаши были, вот эти, три штуки. Имперцы, не иначе. Один потолще и побойчее, два других поспокойнее. Этих тоже взяли на месте, под руки. Скупали рабов, вели на корабли, да не успели убежать. Корабли около причала — как раз их.

Вот этот вот худой глист — самый жирный улов, граф Норгский Лург. Граф Лург, какая радость. Один у меня ещё в башне сидит, соберем коллекцию графов Лургов? Ещё имелись двое имперских торгашей, капитан небольшого отряда наемников, барон какой‑то там из Дарга, и не пойми с какого боку капитан галеры.

Граф Лург сразу же принялся качать права, что‑де всё крестьяне принадлежат ему и только ему, а остальное суета…

— Норг — небольшой замок на сотню воинов и три деревушки, живущие сельским хозяйством. — Просветил меня барон Алькон, который тоже решил побывать на месте забавы. — Там и трети не наберется, даже если перепродавать всех… Мы зимовали в тех пределах. Народу там и в самом деле мало. Сиятельный граф, наверное, уже всех сюда загнал?

Граф Лург понял, кто перед ним, помрачнел. Наверное, подумал, что уж ему‑то да знать, кто у него зимует, так не упустил бы шанса налететь да рассадить по кольям.

А вот их пленные. Вот замученные люди, вот повешенные, вот живые тоже, сейчас на брусчатке сидят, приходят в себя. Вот те, кто помер с голоду и от болезни в тесном бараке, их вынесли и положили около стенки, а вот те, которых теперь даже не ясно как лечить. Вот эти, у которых на ногах и на руках незаживающие язвы — это откуда?

— С кораблей, Ваше Величество. — Сказал барон Алькон. — Там рабов сразу в колодки заковывали, чтобы не чтобы не буянили.

Ага, понятно.

Вот такая неслабая толпа народу сегодня осталась дома. А сколько народу переправили на верную смерть‑то на полях Империи и в шахтах Рохни вот эти вежливые господа? Тот же граф Лург, или вот этот купчина мордатый? Сколько вот таких людей через них прошло?

И не эти ли люди ловили ночью ростиков около одной таверны прошлой осенью?

А что они сами‑то скажут?

— Господа хорошие! — Обратился к ним. Ну, и что сказать? Да даже и не знаю. А, вот, придумал!

— Господа хорошие! Что же заставило вас взять в руки оружие и сопротивляться законной власти?

— Простите, Ваше Величество! — Ответили. Конечно, разно, кто‑то и отмолчался, но общий смысл такой. — Случайно против вас оказались! Черный запутал!

— А что же привело вас, добры молодцы, на ту сторону? А?

— Бес попутал! — Снова не теми словами и вразнобой, но общий смысл сохраняется.

— Да оно понятно! А кто заставил вас воровать людей моих, как курей из курятника?

— Так это ж крепостные крестьяне, Ваше Величество! Мы всех их честно купили… — Возразил мне один купчина, самый мордатый. Из Империи, что ли? Нагловат не в меру…

— А ты сам кто будешь, уважаемый? — Себастиан Перейра, торговец черным деревом, кто ж ещё.

— Я купец Качный, из города Каорвол, что стоит на землех Великой и Неделимой Империи, Ваше Величество. Я вышел из Каорвола через весенние шторма, чтобы быть первым и закупить самых лучших и крепких работников, потому что Соединенное Королевство издавна славится своими крестьянами. Они крепкие, выносливые…

Ну и что ему скажешь‑то? Что покупать и продавать людей не хорошо? Что за это карает Уголовный кодекс, который в этом мире ещё не придуман? Или что продавать людей на смерть плохо? Или что король‑то тоже без подданных не может?

Короче, не фиг и думать. Торговал моими людьми — добро пожаловать на кол… Нет, лучше на виселицу. Вот, граф Нидол уже развил бурную деятельность, на пирсе… Мать твою ж так!

Как я уже говорил, склады тут стенами прямо к морю выходили. Выглядели так — склад окружает стена, такой вот рабский загон получается. И кто‑то вот умный быстро сколотил под стеной виселицу, выставил балки деревянные и распорки под них, штук пятнадцать, точно… И на них сейчас висели людские тела, вверх ногами, некоторые уже обклеванные морскими чайками.

— Почтенный мастер Качный. Тут есть и вольные люди. — Сказал я, не отрывая взгляд от повешенных. Из города не видно, а из бараков видно. Так сказать, урок тем, кто бунтовать вздумает. Как же тут любят людей перед смертью помучить‑то!

— Так то не моё, не моё, Ваше Величество! — Рухнул на колени купец. — Не моё то, я честно покупал смердов у уважаемого барона Нотта, а уж где их тот брал, мне неведомо! Ежели кто и вольный затесался, так отпустили б сразу, но вот не говорили они ничего, молчали все!

Рыцарь в доспехах потряс ухом, презрительно глянул на купца, но ничего не сказал.

— А дети тоже твои?

— Ваше Величество, это же смерды все…

— А отваром тебе их тоже барон Нотт приказал поить? — Вспомнил я кое‑что, рассказанное мне Вихором. Заметил уже, что дети‑то все снулые какие‑то, сидят себе, ни на что не реагируют. И остальные рабы, кто дольше всех в бараках просидел, такие же снулые рыбины… Нда. Кажется, тут надо будет хорошо поискать, не найдется ли запасов горного отвара…

— А ты что скажешь, барон Нотт? — Спросил я. — Как же ты так вольных людей в смерды так ловко записываешь? Или сословное деление тебе не указ?

— Я в сортах дерьма не разбираюсь! — Ответил гулко барон, и через губу сплюнул мне под ноги.

Ага. То есть, похватал кого мог и продал, а были ли они там свободные или что ещё, так то не важно. Ну — ну.

— Стоп! — Я быстро поднял руки, останавливая Виктора и Волина. — Стоп оба.

Прошелся ещё вдоль строя. Вот наемники…

— А это кто?

Наемники, похожие друг на друга как близнецы — братья, молчали. Глядели себе в ноги, да и молчат, как в рот воды набрали. Ну, странно, что это они так? Вроде бы не очень большое преступление для этого мира‑то… Ну, смерд и смерд, ну продали и продали, так что же смурные‑то все такие?

— Граф Нидол… Им вообще что полагается‑то по закону?

— Ваш благородный предок, король Мург, повелел за обращение в рабство более десяти свободных казнить, Ваше Величество.

— А за горный отвар? — Я поглядел на толпу рабов. Тут точно больше десяти… Тут тысяч пять наберется, а может, и больше.

— Смерть, Ваше Величество, через повешение или усажение на кол. Только ваша матушка прощала их…

Я зацепился за слово.

— Граф Нидол, так получается, тут есть те, у которых горный отвар находили, да потом простили, верно ведь?

— Да, Ваше Величество. Вот, к примеру, барон Нотт. В его доме три года назад нашли нужные для приготовления отвара травы и готовое зелье. Но ваша матушка сочла возможным простить барона на обещание больше так не делать. По слухам, это прощение стоило барону две тысячи золотых графу Лургу и на храм Одина было пожертвовано три тыся…

— Старый сморчок! — Барон наливался давно дурной кровью, но тут его как прорвало. Бросился вперед, целя почему‑то в меня, а не в графа Нидола, да получил смачного пинка и повалился на землю, тяжело дыша.

— Прошу прощения, Ваше Величество. — Барон Шорк. Как он рядом оказался, я даже и не понял. Кажется, того не понял даже Виктор, судя по его ошарашенному взгляду.

— Спасибо. — Сказал я.

— Не стоит благодарности, Ваше Величество. Это самое малое, что я могу для вас сделать.

Мимоходом я поглядел на толпу бывших рабов.

Оп… Вот это как? Освобожденных из бараков, вообще‑то, сначала держали разно, но вот некоторые уже сошлись в парочки. Гвардейцы особо не препятствовали. Мужчины и женщины, вот дети к ним даже. Разлученные перед продажей семьи, получается? Получается, что продавали целыми семьями? И детей совсем маленьких тоже почему‑то нет. Почему, а?

Как это почему? Боцман же ясно сказал. Не приносишь прибыли — так ты не нужен. Кому нужен грудной ребенок? Вот их сюда и не брали. Ино дело, куда же их девали‑то? Даже и думать не хочется.

— Короче, господа работорговцы. — Я поглядел на строй. — Все вы виновны в продаже моих людей. Граф Нидол Лар! Что полагается по закону?

— По слову вашего достойного предка, короля Мурга, ежели кто любого сословия десятерых в рабство заберет самовольно, так казнить. — Повторил граф Нидол на публику.

Работорговцы переглянулись. Кое — где на лицах страх мелькнул, а кое — где выражение такое странное стало… Словно прикинули будущие затраты, которыми откупаться будут. Не приняли ещё всю серьезность положения.

А я‑то уже почти что решил их повесить всех. Пока что судов у меня нету, так пусть на солнышке провисят, вот так те, которых они сами вешали.

Возможно, во мне ещё не отошел страх той ночью, когда из принца я чуть не опустился в самый низ социальной лестницы. Чуть — чуть не стал рабом. Неприятно ж, да? Кто знает, как бы дело повернулось. Дырку сейчас уже не допросишь, на дне морском он, с камнем на ноге.

А даже если и страх?

Нет, казнить. Око за око. Нефига…

— Ваше Величество, король! — Гонец бухнулся от меня шагов за десять на колени. — К вам спешат…

— Кто?

Ну, кто? Конечно же, возмущенная общественность. Штук десять дворян, на лошадях, слуги — рабы — прилипалы и прочая, и прочая, и прочая…

— И кого же у нас тут несет‑то, а?

Принесло предводителей дворянства. Возглавлял их граф Шотеций, пузатый такой толстячок с сальными волосиками и маленькими ручонками. Для солидности прихватили с собой посла Рохни в Соединенном Королевстве барона Рука, а для весу — попечителя города барона Пуго, отудловатого брыластого типчика, который вчера перепил, а сегодня недопил, и оттого сильно страдал, восседая на лошади. Граф Нидол, как увидел похмельную морду барона — попечителя, аж перекосился. Давние, видать, счеты связывали двух достойных господ. Кроме них, ещё тусовались какие‑то личности в лучшем случае баронского звания, некоторых я точно видел во дворце на королевских приемах, в таком же состоянии неопохмеления.

Короче, полный набор достойного дворянства, два десятка рыл. Королева и графины по углам их разогнали, а вот теперь выползли.

Ну и что им тут надо? Поймали‑таки меня, чтобы засвидетельствовать мне своё почтение?

Ну да, как же. Карман‑то ты, король горы, шире держи… Ещё шире… Ещё…

Приехали они просить за пленных.

— Ваше Величество, аристократия Соединенного Королевства припадает к вашим ногам! — И в самом деле припал, склонился в изящном таком поклоне. — Позвольте осведомится о вашем здравии…

— Отлично, граф, отлично! — Похвалил я Шотеция. — Только лишь беспокойство о моём здоровье привела вас сюда?

— Ваше Величество, ваших подданных…

Ой, как началось. Крутил граф, вертел граф, катал граф слова как опытный лохотронщик шарик под тремя стаканами сразу, я сразу абстрагировался от его речи, и, позевывая, глядел на облака.

Граф меж тем убеждал меня, что негоже же начинать своё правление с обид, чинимых честным торговцам и добрым баронам, среди которых… Граф Рук, да скажи же слово! Среди которых есть подданные другого государства, и которые ничего плохого‑то и не сделали…

Граф Рук отошел в сторонку от этого, несмотря на пламенные взгляды, которые бросал на него барон Нотт и рохнийские торговцы. Ну, оно и понятно. Виселицы он увидел уже, на меня тоже поглядел несколько раз внимательно, и сразу заметно поскучнел. Понял, что ситуация может повернуться разно. Может, король новый и не будет ссориться из‑за смердов, а может, и будет. Опытному дипломату лучше бы постоять в сторонке в любом случае. Если что, то потом можно вручить дипломатическую ноту. Куда приятнее дипломатическую ноту вручать королю, нежели прям сейчас вместе со своими гражданами — разбойниками в петле болтаться.

— Граф, а как быть с тем, что тут находятся не только крепостные крестьяне, но ещё и те, которые рождены свободными?

— Да не может такого быть, Ваше Величество! Врут они всё, врут…

— Эй! — Во всё горло крикнул я в толпу. Илья, ученик мастера Лорина! А ну выйди сюда, давай — давай!

Вышел. Оп… Кажется, он тут тоже с семьей, за его драные портки цепляются сразу два пацаненка лет десяти, не больше. Мамаши не заметно.

Так, а как к нему‑то обращаться? Ладно, буду по — простому. Может и поймет.

— Эй, ты. Кто ты такой, как ты сюда попал и за что?

— Инородцы разгромили дом мастера Лорина, Ваше Величество. — Поклонился мне Илья. Как мог поклонился, неглубоко, и так еле на ногах устоял. Пацаны на меня глядели, рот раскрыв. Кажется, один девочка вроде бы? Ничё не поймешь, худые и грязные оба. — Потом они забрали нас и продали вот тому господину. — Он указал на барона Нотта. — Он забрал мою жену и старшую дочку, а нас кинул в бараки.

— Смерд, Ваше Величество! Какие у него доказательства? Эй, ты — чем докажешь, что ты свободный? Кто за тебя поручится?

Илья сжался.

— Мои друзья…

— И они всё, небось, тоже отсюда? — Отставив одну ножку, насмешливо так спросил граф Шотеций. — Ха — ха — ха, думаю, что всё с ним понятно, Ваше Величество! Тут налицо попытка опорочить честных людей! Смерды запродались в рабство, а теперь решили обмануть своих хозяев и сбежать.

— Я свободный человек! — Выкрикнул Илья. — Я подмастерье гильдии Портных!

— Оно и видно! — Колко отреагировал граф Шотеций. — А что же ты, портной, себе портки получше не пошил, а?

Дворяне за его спиной заржали.

— Уважаемый граф. — Дворяне продолжали ржать, отпуская колкие остроты. Граф Рук страдальчески улыбался в сторонке. Разве что обменялся взглядами многозначительными с бароном Ноттом, и дальше делает вид, что он тут только для наблюдения за законностью.

— Гра — а-аф! Ау! Я помню этого человека. Лично я его помню. И некоторых других я тоже помню лично. Они были свободные. Как быть с ними?

— Но, Ваше Величество, это же дворяне! И почтенные и уважаемые люди. Я знаю уважаемого графа, какой ему смысл обманывать и врать? И я знаю почтенного купца Качного из Империи, мой управитель ведет с ним дела. Ваше Величество, тут же дворяне, опора Трона и королевской фамилии Соединенного Королевства, они не могут обманывать! Пусть клянутся на реликвиях…

Граф Шотеций бормотал что‑то ещё, я уже не слушал.

Я же обещал их всех перевешать. Причем самому себе. Такие обещания лучше не нарушать. Кстати, трупы‑то уже с виселицы сняли. Веревки перерезали, да не беда новые найти, порт же рядом, тут веревок навалом должно быть.

Итак, что же с ними делать? Вроде бы, вина не так велика… А эти люди потом могут оказаться полезными.

Эй, уважаемый король, ты что, с ума‑то сошел, что ли? Чем это они могут быть полезны? И что это "не так уж и велика", а? На этих людях, не то что на бароне Нотте, но и даже на графе Лурге столько крови, что умыться не раз хватит! Не веришь — ещё раз в барак сходи, или в трюм корабля спустись!

— Всех вешать. — Распорядился я.

Как камень в воду упал. Барон Алькон чему‑то кивнул, на лицах Коротыша и Подснежника проступили неуверенные, но такие добрые ухмылки. Вольный стрелок с лисьим лицом, который всюду сопровождал барона Алькона, кровожадно оскалился и вцепился в графа Лурга, поволок его к виселице поближе, заломив руки.

— Но, Ваше Высочество… — Граф Шотеций поймал мой хмурый взгляд, сбледнул с лица. — Я хотел сказать, Ваше Величество… Как же суд? По Королевскому Уложению, этих почтенных и даже уважаемых людей надлежит судить только Королевским судом… И Закатный герцог… Тут же его люди, и он должен присутствовать при…

Пока граф Шотеций говорил, надрессированная Волином гвардия действовала. Цап — царап, и уже все обвиняемые стоят на табуретках, и на голову каждому одета петля. Прям как с картины "казнь диссидента", что в "Огоньке" печатали недавно.

— Какой ещё Королевский Суд нужен? — На публику возмутился я. — А я вам тут всем кто, не король, что ли?

Виктор насупился, за его спиной сомкнулись теснее ряды гвардейцев. Кто‑то негромко, но отчетливо обозвался нехорошим словом, кто‑то брякнул оружием. Барон Шорк подвигал в ножнах свой новый меч, Подснежник показал арбалет. Граф Рук сделал вид, что у него срочное дело где‑то за углом пирса. Граф Шотеций побледнел ещё больше.

— Но Ваше Величество, как же… — Залепетал он что‑то. — Как же суд?

— А у нас тут Особое Королевское Совещание. Посовещались, да за дело. Эй, вешай, явления Светлых Богов ждешь, что ли?

Полведра, тип с лисьей мордой, нерешительно двинулся вдоль ряда, одну за одной выбивая табуретки. Сначала мне стало не по себе, но на лицо быстро удалось натянуть равнодушное выражение. Холодные мурашки пробежали по позвоночнику, да и все.

Один за другим, торгаши и дворяне повисали в петлях. Воняло мочой и дерьмом, кто‑то дергался, но большей частью они даже не поняли, что же с ними такое твориться. Типа как страшный сон, типа как не с ними. А когда крепкая петля ломала позвоночник, то было уже поздно.

Радуйтесь ещё, уроды, что так легко отделались. Был бы на моём месте граф Урий…

— Пошли отсюда. — Сказал я. — Виктор, выдели человека, пусть разберется с захваченной казной. Выплатить людям на дорогу домой, остальное конфисковать в государство.

Зачистка на этом как таковая окончилась. Гвардия, набранная Виктором, показала свои зубы и сейчас считала синяки. Студенты — медики суетились, растаскивали мертвых и раненых.

Крестьяне так и стояли толпой, переминались с ноги на ногу.

Так. Что им надо‑то?

Как это что?

Куда им идти? Многие тут оказались чуть ли не с другого конца страны.

Кто тут у меня поближе?

— Коротыш!

— Ваше Величество?

— Ага, величество. Что‑то ты не весел. Вот всю эту толпу, что на улице толчется, обустрой да раздели. Чтобы им где жить было это лето. Потом пусть работать идут.

На лице Коротыша отразилась работа мысли "как бы такое поручение куда подальше свалить". Нет, уже не получится.

— Ага, вот на тебя такое и свалилось. — Съехидничал я. — Работа с людьми. Бери людей из гвардии, пусть каждого по имени записывают. Так же зови Ждана, если тут кто‑то ему подойдет, то этот кто‑то идет в кооператив "Весна" на работу либо к мастеру Виктору. Никакого насилия, ни к чему ни принуждать, обещать плату! Остальных… Ну, что сам думаешь?

— Заброшенных деревень вокруг города много, Ваше Величество. Там поселить можно, но что откупщики скажут? Как бы все они не оказались…

— У нас главный откупщик сейчас в Западной башне сидит. Ищи земли его откупа, да сажай людей туда!

— Будет сделано, Ваше Величество! Подснежник, пошли со мной, поможешь! Ваша светлость, граф Слав, ваша светлость, можно ли мне пяток грамотных студентов? А то у нас не все читать — писать обучены…

Глава 11

Корабли в твоей гавани

Не взлетим так поплаваем

Земфира

На утро Шуго мне принес черновик статьи.

— Набор готов, осталось только напечатать!

— Вот и хорошо. — Я погрузился в чтение. Итак…

Проходимцы из городской черни, сговорившись с наемниками, годами хватали наших жителей и продавали в рабство…

Пока вроде бы годится.

…регентша закрывала на то глаза, а граф Лург имел с каждого раба доход. Принц такого терпеть не будет. Продал нашего гражданина в рабство — купи себе веревку на вырученные деньги и удавись, сэкономь финансы на оплату боевых для Гвардии.

Слава Королю!

— В принципе, все верно. — Подвел я итог. — Но надо сгладить.

Долгие годы наемники — инородцы, сговорившись с проходимцами из городской черни, занимались преступным промыслом в нашем славном королевстве. Грабежи и воровство стали постоянными на Королевском тракте и в его окрестностях. В портовых кварталах люди по вечерам боялись гулять в одиночку, не только простые горожане, но и даже городская стража… Нет, убрать. Не только простые горожане, но и рыцари опасались, как‑то так напишешь. С грустью вынуждены отметить… Нет, Шуго, статьи пиши с "вы", понятно? Итак, с грустью можно отметить, что некоторые дворяне, опора трона, продались с потрохами горстке иноземных разбойников… Нет, не разбойников, преступников. Вот так, продались горстке преступников и участвовали в их темных делишках. Граф Лург, так долго стоявший у трона, за определенное вознаграждение закрывал глаза королевы…

Представил себе эту картину. Нда.

— Нет, тогда вот так пиши — граф Лург за вознаграждение закрывал глаза… Нет, лучше вот так — "За вознаграждение граф Лург покрывал преступников и разбойников перед королевой… Не, вот — "За вознаграждение граф Лург покрывал преступников и разбойников перед правящим домом". Так пойдет. Ещё "И это ещё далеко не все преступления графа Лурга, в которых предстоит разобраться!"

В уме пишем — разоблачить побольше преступлений графа Лурга на публику. И найти ему сообщников, если что. Вот парочка поджигателей уже есть, надо будет, ещё найдем.

Доблестная королевская гвардия понесла новые потери. Преступники были хорошо вооружены, и среди них были дворяне иных стран, со своими вооруженными отрядами. И что самое страшное, дворянин Соединенного Королевства, надежда и опора трона, граф Ногрский Лург, не только действовал заодно с врагами, а даже оказал вооруженное сопротивление королевской гвардии вместе с ними!

Все преступники, пойманные на месте преступления, понесли заслуженную кару. Никому не позволено творить разорение на нашей земле! Не только словом, но и вооруженной рукой готов защищать король своих подданных!

Слава Соединенному Королевству!

Короче, хорошая у меня статья получилась, жизненная такая. Радуйтесь, жители Соединенного Королевства, вот как новый король начинает наводить порядок.

Далее колонка светских новостей. Коронация прошла успешно, бал Солнечные танцы чуть отодвигается, гостям королевства беспокоиться не о чем. На бал будут приглашены… И бал станет… Также к балу будет приурочен традиционный парад войск.

Третья статья… Это уже про то, что новый королевский суд всегда готов выслушать униженных и оскорбленных, а также тех, кто считает себя обиженным (УК РСФСР у меня уже в кровати третий день), все в письменной форме, подавать прошения с утра до вечера по указанному адресу. Для удобства испрашивающих королевской справедливости специальные грамотные люди запишут ваши жалобы, и постараются донести их к королю в кратчайшее время.

Четвертое — всем, кто думает, что знает что‑то интересное или необычное, можно прибыть в специальное ведомство Королевской Типографии, спросить Шуго. Вас там выслушают, а если рассказ того стоить будет, то и денег добавят.

Ну, на первый раз и хватит. В следующем номере будем разоблачать графа Урия и графа Лурга, а заодно и подробно представим нового Главного Королевского Судью, бывшего министра Сельского хозяйства барона Алькона.

Распечатали газету, расклеили на всех углах и столбах, а рядом поставили по грамотному герольду, чтобы зачитывал с выражением.

— Барон Алькон!

— Да, Ваше Величество… — Короткий поклон.

— Что там у нас с судами‑то? А?

Ну, кисло с судами. Систему "троек" барон Алькон понял хорошо. Вот только не понял он идеи адвоката. Ну, к чему нам адвокат‑то? К чему? Вот ежели виновен, так виновен, надо его казнить, а ежели не виновен, так судьи‑то и разберутся. И почему, кстати, судья не должен склоняться‑то к одной или другой стороне? И зачем ещё обвинитель нужен именно государственный?

Ну, я этого и сам не понимал ещё. Но чуял, что создавать систему без противовесов может быть опасно. Может быть, судьи королевские станут слишком самостоятельные? Или кто умный решит подмять под себя всю эту судейскую систему, и потом мне же придется этого умного выковыривать? Лучше уж пусть соревнуются, всегда рядом есть король, который поможет принять правильное решение.

Барону решил это не объяснять. Да и сам себе‑то я бы это сразу не объяснил, ну не знаю — но вот что‑то такое внутри меня утверждает, что так правильно, а так не правильно. Доверюсь своей интуиции, короче говоря.

— Ваше Величество, уже готовы три суда. Но я бы хотел спросить… — Поза и взгляд барона выражали важность того, что он сейчас спросит что‑то важное.

— Да.

— Ваша матушка и барон Лург… В свое время они убили мою семью.

Пауза.

"Да забирай обеих" — чуть было не ляпнул я. В самом деле, ну кто заставлял графа Лурга убивать семью барона Алькона, а? Ну, явно не граф Урий. И не я тоже. Потому забирай‑ка ты его, барон Алькон…

А королева? Вроде бы она мать вот этого тела. Но… Ну да, вот это "но". Сразу же вспоминается изуродованная пытками молодая девушка. Одно из самых первых моих воспоминаний об этом мире. Никак не забыть, хотя и хочется очень. И ряд кольев вдоль замковой стены. И крестьяне, которые защищали свои семьи.

Какой мерой мерили — так такой вам и отмерится.

Барон Алькон меж тем продолжал говорить.

— …я понимаю, все же регент Мор Шеен — ваша матушка, и… Ваше Величество, мой отец умирал на стене замка очень долго. А сестренки… У меня было две сестры, Ваше величество. Старшей из них было как раз сколько вам сейчас, а младшей как раз столько бы сейчас исполнилось. Наемники тогда ещё барона Лурга поймали их, а барон сам… Сам, скотина…

Глаза барона затуманились.

Я сглотнул.

Итак, что же делать‑то, а?

Отдать на фиг.

Но как же воспримет все это возмущенная общественно? Скажем, те же самые предводители дворянства, что на Рынке возмущались, а?

Да как бы не восприняли… Ну не любит барон Алькон графа Лурга. И я ему обещал.

— …отдайте хотя бы графа Лурга!

— Да. — Сказал я. — Да, барон Алькон, ты прав. Тут виноват я. Надо было тебе его сразу отдать, да. Что желаешь с ним сделать?

— Я пока ещё не думал над этим, Ваше Величество.

— Хорошо дело надо бы обдумать загодя, барон. Но вот есть один вопрос…

— Да? — Напрягся барон.

— О, да я ничего не имею против нарезки графа Лурга кубиками… Это пусть ограничивается только вашей фантазией. Но неплохо бы народу грамотно объяснить, за что мы так его… Не находишь?

Барон не понимал пока что.

— Короче, нужен суд. Большой и справедливый. Граф Лург обвиняется, у него адвокат, графа быстро приговаривают к… К… Скажем, к передаче в руки барона Алькона как наиболее пострадавшего от действий графа.

— К чему такие сложности? — Спросил барон Алькон прямо.

— Пока что граф мне нужен. — Ответил я. — На неделю — две. Мне нужны его деньги и его контакты. А потом… Потом к чему мне бывший вор, который и воровать‑то умеет только с государственным прикрытием? Бери его за ноги, за руки… У меня там, в тюрьме, сидит некто мастер Велимерий. Будет рад помочь, я думаю.

Нет, не убедил я графа до конца‑то. Конечно, хотелось барону Алькону вот прямо сейчас зайти в Западную башню и начать графа резать. Но и мне‑то куда деваться? Надо четко объяснить всем жителям королевства, за что и почему я избавляюсь от ставленников прошлого режима.

Да и с народом у меня большая напряженка. Ну откуда мне взять много хороших и грамотных людей? Все выдвиженцы графинов, с помощью которых они "управляли" королевством, поспешно сделали ноги на следующий же день за переменой власти. Либо попрятались на побережье, либо уже отплыли, у кого преступлений было до кучи. Особо после казни на набережной кучи народу…

— Привет, дорогой мой! — Улыбнулся я как родному мутному типу с обвисшей кожей. Типа при задержании немного попинали, ну так, малость самую. — Нет — нет, ты посиди пока что в этом удобном кресле, ладно?

Шкурка дернулся, да захваты держали крепко.

— Брат, готов ли клиент?

— Да, Ваше Величество. — Брат поклонился. — Вот, хоть сейчас.

— Ну, так что же он нам расскажет такого хорошего?

Граф Лург купил Шкурку просто. Ну, много ли денег надо крестьянину‑то? Выдал адрес на улице одной, на самом краю Гильдейского квартала, куда надо передать записку. Шкурка ради интереса туда сходил, ему там денег дали и долго и подробно расспрашивали, что да как. Шкурка рассказывал все без утайки.

Похвалили, вручили ещё денег и дали по голове, после чего очнулся Шкурка без денег и без одежды в рабском бараке, откуда его и вытащили доблестные гвардейцы. На счастье, оказался рядом граф Нидол Лар, узнал, улыбнулся и пригласил погостить отдельно. В Западной башне.

— Ну и дураки же у меня слуги. — Подвел я итог. — Ну даже не то что дураки — они же просто идиоты. Такого даже казнить жалко. Дурачина — простофиля, ты разве не мог отнести все это к своему законному королю?

— Меня б казнили… Ваше Величество… — Пролепетал Шкурка.

— Дурак втройне. Ты ж что, не знал, кто в башне‑то сидит? А сидят там государственные преступники. Вот если б сам пришел сначала к… — Кстати, а к кому? Где у меня секретные службы‑то, которые полагается иметь в каждом уважающем себя королевстве?

— Вот если б сам пришел сюда, да все рассказал… То не было б у тебя таких проблем. Даже деньги б тебе оставили… Половину. Но и в рабский барак не загнали. Ты же вольный, да?

— Да, Ваше Величество.

— Ну, раз так, то и свободен… Будешь. Какой там адрес особняка‑то?

— Ваше Величество. — Поймал меня на выходе Брат. — Что с ним делать прикажете?

Я призадумался. А в самом деле, что?

— Пусть сидит пока что. Отпускать его рано ещё. Может, что ещё вспомнит… Как с графом разберемся, так и отпускайте, нечего кормить его.

Особняк взяли штурмом в тот же день. Меня рядом не было, я уже постфактум узнал про дикое это сражение. В особняке пусто было, никто не ответил на стук, и потому через ворота просто перелезли, а там уже ждали. Два десятка серых плащей принялась пластать городскую стражу, и напластали десятка три покойников. Граф Нидол вырвал бы себе все волосы, если бы они у него остались. Хорошо, что рядом оказались пограничники и гвардейцы, серым не дали уйти, завязался бой. Особняк подорвали гранатами, к тому времени моя гвардия уже четко наловчилась с ними работать. Потеряли ещё с десяток убитыми и семнадцать человек ранеными. Серых прикончили всех, последний, замотанный в рыбачьи сети, что‑то такое с собой странное сделал, да и помер.

Командовал Волин, Виктору я запретил принимать участие в какой‑либо операции. Он у меня теперь верховный министр, его дело — вопросы поглобальнее. И Виктор это понял, не лез.

А уж как начали выносить золото из подвалов… Целый воз. Прям на телеге крестьянской и везли. Пленные слуги лишь таращились на это, ничего не понимали. По их словам, кто‑то ещё при старом короле купил сей особняк, один рыцарь хмурый, и с тех пор появлялся тут хорошо если раз в год. На корабле он куда‑то плавал, да и корабль был при нем.

Узнав о количестве золота, я чуть не сплясал. Это ж теперь ещё на месяц с жалованием без проблем. Можно даже завод профинансировать, можно даже и жалование повысить… А возы меж тем уже третий рейс делали. Ох… Ну вот ещё пара таких особняков, и можно хорошо жить.

Графа Слава подняли с постели, и он схватился за голову. Столько золота! Считать, размещать, прикидывать, на какие увлечения короля в первую очередь потратить… Забот у графа в последнее время прибавилось. Дремал граф прямо в замке, в соседнем кресле храпел барон Нават. Вот уже второй день бились они головами над моим проектом налогообложения, и никак не могли что‑то его понять… Да я и сам не понимал, просто тупо переписал в Инете несколько глав и не забыл про налоговые льготы тем, кто не просто что‑то продает, а ещё и производит.

— Разместим, Ваше Величество. — Поглядывая на мешки, которые один за другим таскали наверх рабы, сказал граф. Места ещё в хранилище много. Может, забыть пока что про налоги‑то?

— Да ни в коем случае! — Вскинулся я. — Сейчас забудешь, а что потом делать будешь?

Привели пленников в Западную башню, и теперь уже за волосы начал хвататься Брат.

— Ваше Величество, ну куда мне их всех девать‑то?

— Да куда хочешь. Главное, всех допросить, все разузнать…

Брат застонал.

— Можно попробовать пытки?

— В крайнем случае. — Вот этот последний оплот своей цивилизованности я никак преступить не мог. Одно дело пытать человека уже безусловно виноватого, а вот что делать, если не понятна ещё степень вины и есть ли она? Ой проблема…

— Что тебе нужно?

— Грамотные нужны, Ваше Величество, Седдик.

С Братом я общался меньше всего, и он ещё немного передо мной робел.

— Хм… Понятно. Будут тебе грамотные. Вот ещё что — ты поищи людей таких, которые… — Я через пень — колоду объяснил Брату, что же такое "следователь". Сам особо не лезь, только командуй, понял? Потом будешь мне докладывать.

— Да сделано уже, Ваше Величество. Набрал я трех человек надежных. Один студент недоучившийся, один бывший пограничник да рыцарь разорившегося рода. С неделю уже у меня выслушивают да пишут, как повелели…

— Ого, да ты не Брат, ты же целый прокурор! — Хмыкнул я. — Вот, вот так и делай. Ещё народу выделим. Грамотных тоже выделим. Пусть пишут. Сам‑то ты читать, писать умеешь?

— Немного понимаю, Ваше Величество, Седдик.

— Вот, чтобы было не немного, а точно. Сам все бумаги смотришь, сам все важное подмечаешь. Кстати, как там наш Жареный друг?

— Ваше Величество, подсадил я его к королеве.

— Чего?

— Её Величество… Простите, Ваше Величество… Принц… Седдик…

— Стоп. Давай просто Седдик, пока что рядом никого нету. — В самом деле, беседовали мы в коридоре, около его кабинета. Слуг лишних в Западную башню и на аркане не затянешь.

— Ваша матушка, бывшая королева, все жаловалась, что слуг у неё маловато.

— Так, а их сколько? Я двоих видел…

— Двое и есть. Куда уж больше‑то, все равно только в покоях у себя сидит. По вечерам ругается страшно, проклинает…

— Кого? Неужто меня?

— Вас тоже, но ещё и графа Урия почему‑то. Чем‑то он ей сильно не угодил. Вина требует. Я отказывал, негоже это, когда женщина пьет.

— Странно… — Я присмотрелся к Брату повнимательнее. Вроде бы тут таких обычаев не замечал особо, разве что королева меня от кубка тогда отгоняла. Да и кроме вина‑то тут есть что? Молоко? Не видел вроде. Настойка? Тоже она не везде есть. — Брат, а я ещё не спрашивал, а откуда ж ты взялся?

— Рохни, Седдик. Королевство Рохни.

Что‑то опять меня царапнуло. Ну не похож… Все рохнийцы бледные, светловолосые, глаза чуть ли не красные. Этакие арийские бестии. А Брат скорее на семита похож.

— Ты не похож на рохнийца.

— Да, Ваше Величество, это так. Моя матушка родилась далеко, в Жарком краю. Вы называете это место Муравьиным королевством. Они со всем двором бежали в Рохни, красотой моей матушки прельстился барон, выкрал, сделал даже своей женой, что уж редко. — Брат заговорил быстро, торопя слова. — Он меня оружием владеть учил, да вот не учел, что не понравится старому королю такой союз. Имение взяли штурмом, нам удалось сбежать. На попутном судне доплыли сюда, поселились в гостинице. На вторую ночь отец поссорился с рыцарями в таверне, была дуэль. Мой отец был сильным воином, он зарубил троих. Четвертый проткнул его. Мы с матушкой сбежали снова, прибились к барону Алькону. Если бы не он и не его люди, то мы бы умерли зимой. А так матушка протянула ещё пять зим… Климат этой страны не полезен для южан. Схоронил ее, да и остался тут жить.

— Ого, какая история. — Да, а что скрывается за "имение взяли штурмом, нам удалось сбежать" и "поссорился с рыцарями". Тут много что можно скрыть, за этими словами. А я и не подозревал, что за обычным таким парнем таится такая тайна. Сын рохнийского барона и южанки. Надо же.

А дальше‑то что думал делать? Слушай, получается, так ты дворянин, Брат? Кстати, почему тебя так называют?

— Да была одна история… Когда Подснежник под снегом лежал, так я его нашел, вытащил, до костра дотащил. И как он проснулся, так сразу мне в лицо "Брат". Громко сказал. Вот с тех пор никто, кроме как Братом, и не называет.

— Понято. Слушай, а что те рыцари? Которые убили твоего отца? Я имею в виду, не хочешь ли ты им отомстить?

— Трое мертвы. Ещё один умер у поместья барона Гор, его собственные наемники на кол посадили. Вы его знали, Ваше Величество, это граф Дюка. Ещё один где‑то бегает, да это так, мелкая сошка. Сам попадется. А слугам их мстить глупо, где уже те слуги?

— Понятно. — Повторил я. — Ну что ж… Кстати, ты ж дворянин, если отец‑то твой мертв, так его титул к тебе перейти должен? Разве ж не так?

— Так‑то оно так, Ваше Величество. Да вот кто свидетель? Кто уж меня знает‑то? Барон Берр Гуа давно уже объявлен мертвым даже в Рохни, а наследство давно поделено между всеми родственниками. Не знаете разве, как это бывает? Так что я теперь Брат.

— Брат. Да ты уж не Брат, ты уж Прокурор, получается. — Я задумался. В принципе, что эта история меняет? Да ничего, в общем‑то. Я и так собирался давать всем своим соратникам, что с самого начала со мной были, дворянские звания. Ну, теперь только подтвержу.

— Ну, сам понимаешь, что король‑то всяко звание подтвердить может… А?

На лице Брата что‑то дрогнуло.

— Вот, понимаешь. Потому ты хорошо начал. Только так же и продолжай… Понятно?

С этими словами и вышел.

— Ваше Величество! — Поймал меня на выходе из Западной башни гонец. — Корабли, много — много кораблей! Идут в гавань! Целый большой караван!

Ну, поглядим, что это за караван‑то такой.

Как прорвало. Один за другим в порту швартовались парусники. Такие же, как и корабли повешенных торгашей, некоторые шли сразу к Рынку, а некоторые шли к порту. Первая партия вечером, штук пятнадцать двух и трехмачтовиков. Я их в бинокль хорошо разглядел, большой караван. Два судна военных, такие же торговцы, но на них куда как больше оружия и даже катапульты небольшие видны, такие, на арбалеты похожие. Стреляют каменными ядрами. У каждого на парусе по две черные птицы на фоне алого круга, одна ниже, другая выше, сцепились крылами и друг на друга смотрят.

Прибежал Ждан, доложил, что прибыли имперские купцы. Под вечер. Рискнули в гавань зайти. Кто на стоянку, а кто и так.

— Стража выставлена? — С зевком осведомился я.

— Да, Ваше Величество…

— Ну так и хорошо. Кто там, на судне?

Морская стража под предводительством Грошева обшарила корабли. Груз один и тот же, зерно. Много — много.

— Тогда я спать, завтра разбудите. — Я отвалился на кровать, подгребая под себя роскошное золотое блюдо.

Продолжение утром, ещё под столько же. Я как раз собирал рассыпавшуюся после моего сна картошку, когда ко мне вошел Иштван и с поклоном передал, что требуют, требуют купцы аудиенции.

— Веди их к Тронному залу, и пригласи Виктора и Ждана. Ждан же тут, во дворце? Короче, всех заинтересованных, кто проснется. Посторонних не пускать!

В бинокль корабли как на ладони. Вчера вечером я не очень хорошо разглядел, что же там творится, а вот сегодня уже видно много больше. Тут не только трюмы зерном забиты, тут даже на палубах какие‑то ящики, на пристани строится отряд воинов в доспехах. Взад — вперед бегают приказчики… Кстати, что это они так полошатся? Не сразу понял, что всех владельцев складов‑то мы просушится отправили, и сейчас патрули городской стражи ничего толком сказать не могут. Надо бы на склады найти кого…

— Иштван! Ты ещё не ушел?

— Нет, Ваше Величество.

— Вот нет ли у тебя на примете человека честного и достойного, который мог бы выразить интересы короля в тех складах, что остались после преступников? Как я понимаю, наследники у них не скоро появятся…

— Ждан Рахатов достойный юноша, Ваше Величество. Ещё есть Лонвил Шорг, но он из старого дворянского рода, рыцарь и может оскорбится таковым предложением. При всем моем уважении, лучше поискать среди купцов. Почтенный мастер Андрей, старшина Гильдии купцов Соединенного Королевства, не откажет в услуге…

— По последним данным, мастер Андрей заперся у себя и никого не принимает. — Сказал я хмуро. — Королева Мор приказала казнить его старшего сына. Обвиняли в колдовстве.

Иштван ахнул, совершил кругообразное движение перед грудью.

— Курт Андреев мертв? О Один, дай силы… Это достойный сын мастера Андрея, Ваше Величество. Мастер в нем души не чаял. Курт водил флот везде, от юга и до Неделимой Империи. То‑то я думаю, что все корабли мастера Андрея на месте…

— Почтенные мастера Волек, из имперского города Каорвола, и капитан охраны барон Кург!

Купец маленький, но удивительно пропорционально сложен, глаза сидят близко к носу, из‑за чего мастер Волек похож на птицу воробья из моего мира. Тутошние воробьи какие‑то не такие, они более жирные и наглые, вальяжные. Под зиму сотнями мерли, но откуда‑то заново взялись, едва погода прогрелась. Барон Кург ему полная противоположность. Если купец воробей, который по зернышку там, по зернышку сям, грамотного воробья, как и волка, тоже ноги кормят, то барон скорее похож на злобного старого ворона. Сам уже в годах, длинные серые усы свисают на грудь, серые седые волосы собраны в хвост на спине. Но ещё не потерял своей хватки! Ручищи‑то ого — го какие, доспехи неплохие даже на мой взгляд непрофессионала, меч при входе отобрали, но пояс оружейный чуть ли не шире того, что Виктор носит. Сбоку пристегнут овальный шлем с невысоким острым гребнем. На скверно выбритом лице застыло мрачное и решительное выражение. Выбирает, кого клювом по голове щелкнуть. И взгляд… Тяжелый взгляд.

Ещё в моем мире как‑то остался на смене рядом с нами, ещё молодыми и подающими надежды, как Серега — большой выразился, Петр Сергеевич. И показал нам, как человеков отличать. В принципе, это не сложно. Когда стоишь за одной и той же, будь она проклята, дверью, а мимо тебя народ все идет и идет в обе стороны, то как бы понемногу начинаешь понимать, что к чему. И людей уже на два типа раскладываешь. Опасный — не опасный. Как‑то само уже получается, особенно после натуральной тренировки…

И вот людей с таким взглядом, как барон Кург, только и жди какой‑нибудь каверзы. Нет, в жизни‑то это может быть обычный такой человек, уверенный в себе и в своих силах. С таким приятно и пообщаться, и поговорить, и даже дело делать приятно, потому как не обманет и все в срок сделает. Но вот бывает, что затюкает жизнь человека. Не важно как. Подкинет много новых испытаний, повертит костями и шкурку пообдерет, и все в один день. И тогда только глянь косо на такого человека в очереди за хлебом, и получишь кулак в челюсть. Потому лучше их обойти подальше. Они рано или поздно успокоятся, пережмут все эти жизненные неурядицы стальным прессом, да вот для тебя уже поздно может быть.

Купец Волек поклонился до земли, барон повторил его поклон с неожиданной для его возраста грацией, слуги внесли богато изукрашенный сундук, из которого достали большой отрез алой ткани с серебряным грифоном. Герб королевства. Вышит серебром, здоровенный флаг такой с раздвоенными концами. Красиво очень вышит!

Я благосклонно улыбнулся, принимая дар. Ну что, и куда его девать‑то? Не на замок же вешать?

— Ваше Величество, почтенный мастер Волек из вольного имперского города Каорвола, от лица торгового дома Северный Круг приносит в дар королю Соединенного Королевства…

И далее по тексту.

Ну, что тебе надо‑то, купец? Ты зачем сюда приперся, моё время отнимаешь?

Такое ощущение, что купец и сам не понимал, зачем он тут. Таращил глаза, что‑то плел про то, что он тут не первый год, что всегда рад и всегда того этого самого, что надо бы крепить связи между Королевством и Империей…

Ну, я ему кивал. Мол, ой как все хорошо. Пока купец капал мне на мозги, Ждан сунул мне под руку лампу Алладина и зажигалку. Ой как хорошо… Отдарился, купец с изумленным видом повертел изделие, прикидывая, как же оно такое, и снова залился соловьем про мирное сосуществование двух народов.

Клоунада, короче.

В конце концов купцу это дело надоело, и он удалился. Барон Кург напоследок окинул взглядом Тронный зал, словно думая, а не устроить ли тут дуэль. Ну и ну, вот таких несдержанных набирать‑то в охрану? Как бы он сам купца на дно морское не пустил.

А за ним пошли косяком.

Пятеро купчин со второго каравана в складчину преподнесли мне набор какой‑то ерунды, не пойми для чего. Вроде бы и посуда не посуда, и вроде бы для украшений не годится. Мелкие золотые чашки на длинных ножках, там жидкости‑то на один глоток, блюда с совсем плоскими краями, зеркала отполированные…

Этим тоже подарили две лампы с запасом нефти и две зажигалки.

— Что это за дрянь золотая? — Спросил я у своих, когда купчины с поклонами удалились.

— Набор косметики, Ваше Высочество. Для мужчин.

— Чё, совсем чудаки? — Я уж подумал вернуть засранцев и объяснить, что принцу все же дарить‑то что‑то иное надо… Мальчик же! Кораблик б там подарили, или уж на худой конец меч игрушечный, но это‑то что? Принц‑то и обидится может.

Потом троица рохнийских баронов, засвидетельствовать своё почтение. Серые личности… Путешествуют, ищут, кто возьмет на службу. Ваше Величество не желает? Нет? Разрешите откланяться с наилучшими пожеланиями. Нас ещё в Дарге ждут.

Ещё купцы, привезли на продажу пряности. Подарили два полных кубка перца. Сокровище, наверное. Лампы и зажигалки я на них тоже не пожалел.

Ещё купчина. Этот толстый, как два графа Лурга. С места в карьер бух на пол, за ним двое дюжих слуг, подняли и ко мне потащили под микитки.

— Да будет славен великий король Седдик Четвертый! — Забасил купец.

Вот этот в дар не прогадал, передо мной на полу оказался большой сверток атласа, из которого купец, отышливо охая, достал сверток промасленной кожи чуть поменьше… Густо запахло благовониями. Ну да, машинного‑то масла тут ещё не знают, и для пропитки бумаги вот это используют.

Все вокруг ахнули.

На свет показался клинок.

Ой… Вот это да. Я чем отдарюсь‑то за такое, а?

Меч. Мы с сержантом так и не успели выбрать меч.

Я сжал подлокотники кресла, жалея, что граф Дюка подох так рано. Думал‑то, что все уже забыто и быльем поросло, а вот гляди же ты.

Настоящий меч я держал тут в руках редко. Почти не держал, надо сказать. Только тренировочный. И в своем мире тоже… Там за то статья полагается.

Но тут снова даже мой непрофессиональный взгляд понял, что передо мной сокровище. Тусклый сероватый клинок ромбического сечения плавно сужался в иголочку, простая, но очень четкая гарда, идеальный шар противовеса на конце рукоятки. Вроде бы все просто, да? Да вот только я тут такого ещё не видел.

Меч был красив. Ничего лишнего, никаких там камней драгоценных, что так любят вставлять местные дворяне, никаких лишних завитушек, что так любят вырисовывать фентезийные художники в моем мире. Все просто, но все настолько выверено и тщательно, что даже в моем мире это оружие стало бы к лицу любому коллекционеру.

— Подарок славному королю славный меч! — Выдохнул воздух купец.

— Ну… Я не могу его взять… — Да что это я такое несу, я же король! — Благодарю уважаемого мастера Фыха за столь драгоценный подарок! Прими же и ты мой дар — вот эту негасимую лампу Алладина и железное кресало, что добудет тебе огонь быстро и просто! Передали, купец быстро запрятал их в сумку и с поклоном удалился.

— Последний посетитель на сегодня, Ваше высочество. — Поклонился Иштван.

— Что это за штука? — Я его не слышал, я был увлечен новой игрушкой, которую уже крутил в руках. Теплая рукоятка как из резины, лежит удобно. Остается даже место для второй руки… Чуть, но есть. Нижняя четверть лезвия не отточена.

— Кажется, что‑то древнее… — Виктор с безопасного расстояния разглядывал клинок.

— И где такие делают? — Заметив его жадный взгляд, передал оружие ему.

— В Рохни точно не делают. — Это барон Нават, он тут с утра. — И в Империи тоже не делают давно. Может, это с юга?

— Может. — Задумчиво согласился Виктор, выставляя руку с мечом подальше от себя, проверяя баланс.

— Если мне будет позволено… То это меч муравьишек. — Это сказал барон Шорк. — Я у них видел, такая же сталь. Глядите… — Он забрал меч у Виктора, и упер его в пол. Раз, резко надавил, лезвие согнулось в дугу, отпустил, лезвие распрямилось мгновенно в то же положение. — Это муравьишки где‑то делают. Редкое очень оружие.

— Много ценится? — Спросил я. Кажись, придется ещё чем перед купцом отдарится…

— Очень. — Пожал плечами барон Шорк. — Да вот только владеть им… — Он покачал головой. — Я никогда не слышал про те школы, где бы обучали владению таким оружием. Для боя он очень легкий, для дуэли… Те, кто может себе позволить такой меч, дуэлями уже не увлекаются.

— Понятно. Барон Ждан! Хорошо б купчине сейф хороший подарить… Типа того ящика, что у меня есть в покоях. Есть что готовое?

— Да найдем.

И только я уже думал идти на поле и снова сажать картошку, как очередная новость. Гонец влетел в Тронный зал как ошпаренный. В порту отдала швартовы одна галера… На которой каталась с рыцарем Алором принцесса Альтзора, будь она неладна.

Вот так и прокатались они революцию.

— И что делать? — Спросил я у Иштвана.

— Вам надлежит встретить королеву Альтзору в пределах Верхнего города, Ваше Величество. — Сказал мне тот.

— С какой это радости? Я ж король!

— Ваше Величество, это этикет! Вы король, а она‑то королева! И демонстрировать, что вы не в ладах с вашей второй половиной, крайне неподобающе! Тем более Низшему сословию и Черному люду.

— Королева. — Проворчал я. — Хорошо, закладывайте карету… Готова, так чего мы ждем‑то?

Глава 12

И ни одна бумажка не пропала…

Слова народные

На площади мы ждали вот уже минут двадцать. Я в карете, то есть в той же самой бричке, в которой и раньше катался, моя личная охрана под предводительством барона Шорка, Виктор, Ждан, Иштван и мастер Клоту.

И вот уже двадцать минут тишина. Никого не было.

— Говорят, что в прогулке было нападение морских пиратов. — Шепотом передал мне Ждан. — Отбились, там полста наемников на галере. Рыцарь Алор, говорят, ранен…

— Еще и рыцарь этот дурацкий. — Неожиданно для самого себя высказал я. Лицо моё было мрачным. Да не представлял я совершенно, как себя дальше вести с принцессой. Просто не представлял, да и все. Вроде бы ребенок, ребенок ж, блин! Но уже королева, получается? Или ещё нет?

— И принцесса тоже без головы. Нашла когда поехать кататься.

— Выбор принцессы прогулки был сделан под влиянием регентши Мор Шеен, Ваше Величество. — Это Иштван.

— Понятно. Мастер Иштван, скажи‑ка мне, а она королева, или тоже… До наступления совершеннолетия?

— Королева, Ваше Величество. Согласно Цинскому уложению законная супруга царствующего монарха всегда королева, возрастной ценз не предусмотрен.

Вот счастье‑то для девчонки её лет. Крабом, крабом — и в дамках, уже королева, кланяйтесь, смерды! Надо же.

Я хмуро поглядел по сторонам, мои соратники… Ну да, уже соратники, получается! — глаза отводили, молчали.

— И кто мне скажет, как же себя с ней вести?

— Это должны решить только вы, Ваше Величество. — Сказал Иштван.

Хмуро глянул на него.

— В конце концов, Ваше Величество, представьте, что она привезла вам хорошие вести! — Нашелся Виктор.

Хмуро глянул и на него.

Вот если эта королева малолетняя мне месячных из своего путешествия не привезет, то уж не знаю, что и делать!

Что‑то из этой мысли сказал вслух, правда, тихо. На меня покосились только Ждан и Иштван, которые стояли рядом. А я пообещал своему языку завязаться в узел, если он хоть ещё раз что‑то такое скажет или сделает. Принцу‑то ещё простительно… Но вот королю длинный язык часто укорачивают вместе с головой. Слыш, язык? Я ж матом часто не ругаюсь, плохими словами тебя не пачкаю, нет? Да ещё тобой разные красивые слова говорю самой замечательной девушке своего мира. Что ж ты меня так подводишь‑то, а?

Процессия показалась ещё через час, когда я уже хотел плюнуть на все и ломиться обратно в замок. У меня сегодня замечательный день, барон Гонку наконец‑то перенес в бумагу все мои благие пожелания по первому Уголовному кодексу Соединенного Королевства, а барон Алькон и барон Нават наконец‑то определились с первыми тройками судей — адвокатов — прокуровов, которым ещё предстояло вручить по экземпляру УК СК. Подойти надо было ответственно, потому что судить‑то будем ни кого иного, как парочку поджигателей складов с продовольствием. Ну, то самое зерно, которое граф Лург припрятал. Потом ещё надо разобраться с рыжиками, они там убили ж кого‑то? Вот пусть судьи установят истину, если смогут. Так Потренируемся на кошках, и если хорошо пойдет, на очереди и сам граф Лург.

— Ваше Величество, идут, идут! — Бухнулся на колени гонец.

— Ну, вот и хорошо. — Здрасьте скажу, да и сразу в замок, там меня уже ждут. Недосуг мне тут политесы разводить…

На площадь вступила процессия.

Королева Альтзора возвращается во дворец.

Так, впереди, на пегом коне — угадайте, кто? Ух ты, сразу угадали — это же рыцарь Алор, защитник короны, который обет принял, в оранжево — красных тонах, без доспехов, но с мечом. Восседает гордо, волосы жиром намазаны и назад зачесаны. Кажется мне, или легкая растерянность у него на лице? Поближе подойдет, так посмотрим.

За ним, на полкорпуса отставая, на снежно — белом коне Альтзора. Восседает боком, в красивом простом платье. Волосы спрятала под чепчик, на нем небольшая золотая диадема с драгоценным камнем по центру.

За ней троица фрейлин, молодых девчонок, стреляющих глазками направо и налево, по сторонам лениво гарцуют наемники, угрюмого вида бородачи, с алыми лентами на шлемах и на бицепсах.

Чё за маскарад?

Остановились прямо передо мной.

Мы‑то стояли спешившись, я только присел в карету, пока ждал, но потом обратно вернулся. Вышел вперед, за моей спиной справа барон Шорк, слева Виктор. Мастер Иштван чуть теснил плечом Виктора, находился рядом со мной. Ещё чуть дальше Ждан и Подснежник, который не расставался с самострелом. Уж больно ему система понравилась.

Вокруг свита, скучающие аристократы, дорвавшиеся до развлечений. И откуда только прознали‑то? Вот уже успели протии все мимо меня, понапоклонились, справились о самочувствии. Шуго тоже тут, с ним троица студентов, навострили перья и приготовились записывать. Акулы пера, фиг ли. Барон Нават даже рядом. И Вера. Она тут всегда рядом обретается.

Итак.

Стоим, смотрим. Я на земле, принцесса Альтзора на лошади, глядит куда‑то равнодушно вдаль, словно меня и не видит.

Процессии замерли.

Ну и что делать‑то теперь, а?

Дальше меня им не проехать, путь загораживает бричка… То есть карета. Либо просить, чтобы отошел, либо внаглую… Внаглую не получится… Не посмеет просто, несмотря на…

Принцесса двинула коня дальше. Лошадка устало зацокала копытами по мостовой, надвигаясь на меня. Рыцарь Алор ухмыльнулся и поспешно стер улыбку со своего лица.

Вдруг я понял, что наемников‑то тут с полсотни, а вот моих гвардейцев человек двадцать, и что гранаты‑то в таком месте могут и не помочь. И что надежда‑то только на пистолет, но опять же не известно, успею ли я их всех перестрелять‑то… Вполне могут и навалится скопом на короля — колдуна, не считаясь с потерями.

Пока думал, принцесса подъехала уже совсем близко и остановилась, лошадка всхрапнула и мотнула головой. Дальше пути нет, я дальше стою. Стою и смотрю надменно так на лошадиную морду, на богато расшитую золотом и серебром уздечку, на небольшой матерчатый щит на груди скакуна. Ежели сейчас копытом ударит, то не поздоровится мне! Пойди пойми, правда ли это, что лошади даже на лежащих людей не наступают.

А на заднем плане слышны шепотки фрейлин, о чем‑то о своем разговаривают. Наемники остановились, начали стягиваются один к другому. Аристократы поредели, половина точно куда‑то девалась, оставшиеся отодвинулись подальше.

Все молчат пока что. А я стою и гляжу. Ствол я выхвачу быстро, никто тут ещё не понял, что же это такое. И пара‑то трупов точно будет на моём счету. Знал бы, что так вот будет, то взял бы с собой не только гвардию, но и пограничников…

За моей спиной тоже возрастало напряжение, я просто физически это чувствовал. Барон Шорк и Виктор только момента и ждали, чтобы убрать меня за свои спины и начать рубить врага. Эх, велел же я Виктору не заниматься этой фигней, а…

Рыцарь Алор соскочил со своего жеребца, обошел лошадку Альтзоры по большому кругу, встал со стороны на одно колено и сложил руки лодочкой.

— Прошу вас, Ваше Величество!

Принцесса благосклонно кивнула, поставила ножку на его ладони и соскочила вниз.

Встала на земле, но ко мне не поворачивалась. Так и смотрела в сторону куда‑то, на стены домов, окружавших площадь. На виске играла синяя жилка. Рядом стоял рыцарь Алор и делал вид, что он статуя, и что он тут ни при чем.

Я едва не выругался. Ну и что мне делать‑то дальше с ней? Хватать за волосы и тащить в пещеру? Или просто перегнуть через коленку и всыпать ремня по заднице? Так вроде бы не за что!

Продолжал стоять так же и молча смотреть на неё.

Пауза затягивалась.

Мне это уже начало надоедать. Да какого ж такого‑то? Я ей что плохое сделал? При чём тут я? Не нужны мне её игрушки, скажи давай "привет", да и поедем в замок. А там занимайся чем хочешь!

Но чего бы я не сказал, все это будет использовано против меня. Либо промолчит, либо что‑то скажет, и неизвестно, что же хуже. Вот, и аристократия стала проявлять признаки любопытства, появился граф Шотеций и барон Пуго. Ого, а это кто? Маркиза Нина? А вот эту тётю с декольте до пупка я не знаю… Любовница графа Шотеция? То‑то они рядом держатся!

Пауза все тянулась, и вдруг я нашел выход.

— Рыцарь Алор. — Сказал я громко и на всю площадь. — От имени правящего дома Соединенного Королевства Ильрони и Альрони благодарю за службу!

Рыцарь опешил, дернулся, поглядел на меня, открыл было рот, собираясь что‑то сказать… Но я его опередил. Вдохновение на меня нашло вот такое.

— Ты и твои люди устали с дороги, пусть же они получат заслуженный отдых в своих казармах… — Вот так‑то вот. Не хер тебе в замке делать, у меня и так там много народу. — И щедрую оплату за проявленный героизм! За оплатой обращайтесь завтра же в королевское казначейство, я прослежу. А сегодня можете отдыхать.

Наемники стали переглядываться.

— Мне нет нужды в отдыхе, Ваше Величество, как и моим людям. Мы поклялись следовать за принцессой. — Меланхолично сказал рыцарь Алор.

— Ну так и следуйте, кто мешает? — Развел я руками. — Ваше Величество, прошу вас в карету.

— Я королева, и никуда я без своей свиты не пойду. — Сказала Её величество.

Ремня б тебе вложить по заднице, королева.

— Ваша свита должна следовать за нами.

— Нет. Я поеду с ними. Во дворец.

— Так езжай, кто тебе мешает? — Сорвался я. Рыцарь Алор просветлел лицом, сделал шаг вперед, но вдруг неожиданно уперся в барона Шорка. Пободались взглядами, барон Шорк сделал какой‑то странный жест, и рыцарь Алор отступил на пару шагов назад.

Хватать королеву за руку, что ли?

Не потребовалось. Оглянулась принцесса, теперь уже королева Альтзора на своего защитника, да и поплелась в мою бричку. Надеюсь, что там ей места хватит. Взошла без посторонней помощи и уселась прям посередине.

Вот так и поехали во дворец. Всю дорогу Альтзора молчала, а я исподволь разглядывал её.

Морской воздух или что‑то там ещё пошло королеве на пользу. Из бледной анемичной девочки — дворянки, худой и угловатой, уверенно рождалась прекрасная женщина. Альтзора будет красавицей, даже по меркам моего мира. Стройная, с правильными чертами лица и большими синими глазищами. Светленькая такая девочка.

Но что ж она до сих пор молчит‑то?

— Ваше Величество, что я вам уже успел сделать плохого? — Напрямик спросил я, когда мы остались одни. Малый Тронный зал. Вот тут‑то я графа Урия заломал. Тащить королеву в королевские покои я все же не стал, кто знает, что она подумает. Рыцарь Алор сунулся было следом, но снова натолкнулся сначала на Виктора, а потом и на барона Шорка, и остался во дворе замка. Виктор пошел со мной, сейчас под дверью с охраной.

Молчание.

— Ну так, Ваше Величество?

Альтзора отошла к окну и демонстративно уставилась на океан.

Понятно, со мной не желают разговаривать больше. Знать бы ещё, почему.

— Ваше Величество, ваше поведение не приличествует коронованным особам. — Холодно сказал я.

— Ваше поведение, Ваше Величество… — Она выделила тоном последние слова. — Тоже нельзя назвать образцом добродетели. Вы заточили в башню королеву! Она же твоя мать!

— Твою мать. Королева, так что же мне делать остаётся? Думаешь, что их всех надо отпустить? И графиню Нака тоже отпустить?

Альтзора промолчала, только непонимающе посмотрела на меня.

— И графа Лурга тоже отпустить?

— Граф Лург грубый мужлан! — Нерешительно сказала Альтзора.

— Но у меня разговор другой. Ваше Величество, понимаете ли вы создавшееся положение?

— Прекрасно понимаю! Ты решил, что можешь…

— Создавшееся положение такое. Я король, а ты королева. Не мы это решили, это решили за нас. Но теперь, перед людьми и…. — Вспомнил к месту про храм Всеотца. — … И перед богами мы с тобой муж и жена, король и королева. Так или иначе, нам с тобой предстоит поддерживать друг друга. Так или иначе. Наедине можешь делать что хочешь. Но на людях изволь вести себя соответственно своему и моему статусу! А твоего поведения я просто не понимаю. Что это за сцена‑то на площади?

Альтзора даже не повернулась в мою сторону.

И я вдруг с пугающей ясностью осознал, что этот раунд я проиграю. Альтзора просто откровенно нарывается на ссору, на то, чтобы поругаться со мной. А после того, как поругаемся, какой у меня выбор? Запереть её туда же, в Западную башню, поближе к королеве? Или просто прямо сейчас удавить?

Отошел подальше, к соседнему окну. Лег животом на подоконник. Вечерело, большие корабли торговцев покачивались в гавани около умиротворенного Рынка, а соседнюю портовую гавань просто забил торговый флот. На горизонте виднелось несколько парусов.

Принцесса молчала, молчал и я.

— Ваше Величество. Вы любите рыцаря Алора?

Нашел все же слова.

Бедная девчонка, рыцарские романы не пошли тебе на пользу… Она взглянула на меня так, что мне сразу стало не по себе.

— Конечно же нет! Что за глупости вы говорите, Ваше Величество!

Ну, да, конечно. Ну, да, конечно — а то по тебе не видно. Ребенок ты ещё, Ваше Величество. Хоть и корона на голове пока что у тебя, а у меня все никак времени нет. И так все знают, что я король, к чему ещё что‑то такое тяжелое на голове носить, себя утруждать?

— Ваше Величество, я не прошу вас отказаться от вашего увлечения. Я прошу вас быть осторожной. Сведения, полученные мной от… — Запнулся. — От преступников, содержащихся в Западной башне, выставляют рыцаря Алора не в самом лучшем свете.

Или ты совсем, дурочка, не понимаешь, зачем ты нужна была этому рыцарю и хитрожопой королеве? И что твоя жизнь не на долго длиннее моей могла бы стать. Роди ты ребенка, и судьба твоя уже предрешена.

Альтзора вспыхнула.

— И что теперь, ты посадишь достойного и уважаемого человека в темницу лишь потому, что несчастные оговорили себя и его под пытками?

Короче, не получилось у нас разговора. Принцесса отвечала односложно и только и ждала момента, чтобы избавиться от моего общества. И слова мои не находили отклика, говоришь как перед телевизором. Вроде бы разговор‑то идет, а толку мало.

— Альтзора. Я ничего у тебя не прошу и ни к чему не призываю. Живи тут.

На лице принцессы промелькнуло выражение "вот уж спасибо", а я понял, что снова нашел не те слова.

— Прости. — Я решил отбросить всю эту королевскую шелуху. Ну да, не воспитывался я королем, не воспитывался. И такие, как Альтзора, они ж, наверное, сразу чувствуют, что королевской крови во мне как‑то не очень много. И недостаток этот воспитания чувствуют… Ну да, по меркам своего мира у меня обычное советское воспитание. Может, оно и получше тутошнего, королевского. Я знаю не только как правильно держать нож и вилку, но ещё я знаю, что плохо пытать людей и держать рабов. Я ещё много чего знаю. Только здешнее дворянство того не оценит. Для него тут важнее каллиграфическое письмо да правила куртуазного тону…

— Прости, Альтзора. Чушь говорю. Слушай. Давай ты не будешь считать меня чудищем, ладно? Я же ничего такого тебе не сделал‑то плохого. Да и людям… Людям тоже не сделал.

— А что ты сделал с бедным графом Дюка?

Мысленно зарубку на память — откуда она знает? В порту высадились только сегодня. Ну да, Вихор говорил, что в городе какие только слухи не ходят. Начиная от того, что я собственной персоной разогнал наемников и рыцарей — бандитов в количестве сотни человек, а потом догнал каждого и посадил всех на кол вдоль улицы. И вот теперь стоят они там, вдоль дороги, с косами… Нет, может, и следовало бы так поступить.

— Граф Дюка убил моего друга и его семью, Альтзора. А до того он убил многих прочих людей, которые делили со мной хлеб. Убил ни за что, просто так. И я не сделал с ним ничего такого, чего бы он не делал с другими.

Альтзора молчала.

— Кто же виноват, что отмерялось ему той же мерой? А может скажешь, что графиню Нака я тоже зря запер?

Альтзора молчала. Но в глазах её что‑то мелькнуло такое… Что‑то, похожее на понимание.

Чую, что процесс переговоров с принцессой будет очень долгий. Ну что же тут поделать, Маша бы сказала, что это такой древний и красивый обычай — мужчина уговаривает девушку.

— Ваше Величество, я устала с дороги. Разрешите мне удалиться в свои покои. — Сдержанно сказала принцесса.

Да иди ты куда хочешь.

— Мне нужно обдумать ваши слова. И почему ко мне не пускают рыцаря Алора?

Да потому что дрянь он противная. И место ему в нужнике.

— Да, Ваше Величество. Прошу вашего прощения, но меня ждут дела. — Не менее официально ответил я.

Альтзора задрала подбородок, кивнула мне высокомерно и вышла.

В открывшуюся дверь вошел барон Шорк, улыбнулся мне слабо, заглянул в коридор, проверил, чтобы принцесса достаточно удалилась.

— Рыцаря в замок не пустили, Ваше Величество. Он обиделся, выхватил меч, сломал его и зачем‑то три раза об стену головой ударился. Чудной он какой‑то. Может, прикажете запереть его пока что в Западной башне?

— Да кормить его ещё. Просто не пускайте в замок, да и все. Мне он тут не нужен.

— Да, Ваше Величество.

Вошли Виктор и Ждан, за ними Волин. Волин жестом отпустил охрану, потом притворил двери, и все уставились на меня.

Я в ответ поглядел на них.

Присутствующие переглянулись, потом все уставились на барона Шорка, а тот кашлянул, выбирая слова, и начал.

— Ваше Величество, возможно ли мне говорить свободно?

— Да, барон. — Я как‑то даже не понял, что сейчас услышу. Наверное, сейчас барон подумал, что рыцаря можно запереть, а кормить‑то совсем не обязательно. Но сказал он нечто иное.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Я обязан вам многим, и прежде всего свободой. И не в моих мыслях как‑то оскорбить вас. К сожалению, иногда приходится говорить неприятные вещи…

— Неизвестно, чем они там занимались вдвоем. — Не выдержал Ждан. — Если у королевы все же родится ребенок… Не ваш ребенок, Ваше Величество…

— То будет очень плохо. — Закончил Виктор.

— Да, очень плохо. — Добавил Волин.

И все замолчали, выжидающе уставившись на меня.

Ну да. Если уж даже моё ближайшее окружение решило давать свои советы… Кстати, как‑то быстро в него вошел барон Шорк. Сдружился, надо же. Как‑то видел его тренировки с гвардией, Две Стрелы ему показывал, как надо правильно из лука стрелять, тот кивал, примеривал большой лук.

Но не это главное.

Главное, что у меня теперь есть королева, с которой непонятно что делать. Совершенно не понятно. Помочь мне как‑то она не сможет, помешать же… Помешать же очень способна.

— Ваши предложения? — Спросил я, чтобы потянуть время.

— Взять под охрану. — Немедленно отреагировал Виктор.

— Ну, так разве у ней своей охраны нету?

Все посмотрели на Волина. Тот кашлянул.

— Так тут везде, в замке, наши люди. Поставим несколько гвардейцев около её покоев, пусть сопровождают в прогулках…

— Ваше Величество, при всем моем уважении… — Это барон Шорк. — Вы откладываете решение. Дело все равно придется решать, не сейчас, так потом. Потом мы затратим на это куда как большие ресурсы.

— Разберусь. — Сказал я. — Кто там ещё на очереди?

Барон Гонку на очереди, давно уже дожидался, с ним два пажа внесли большую плетеную корзину со свитками.

Итак, это новый УК. Ох, много‑то так, а?

— Итак, барон, что же тут вы такое наваяли?

Что он наваял, мне было совершенно без разницы. Основа — это то, что напишет барон Алькон под мою диктовку. Когда все будет написано хорошо, барон автоматически станет графом и ещё вдобавок председателем королевского суда. Государственным обвинителем назначим Брата, он же барон Берр. Будет у нас прокурор. Граф Нидол Лар будет министром МВД… Пока он подчинен Виктору, но это лишь пока…

Барон нужен только лишь для выражения воли общественности. В газете‑то уже вышло предложение всем неравнодушным гражданам поучаствовать в выработке нового кодекса законов, пока что желающих не было ни одного, и барона‑то я и то назначил.

Нет, не активный ещё у меня политически народ, не активный…

Остановив раздумья, я стал разворачивать свитки. Раз, два, три… Мелким убористым почерком все как один, да ещё и с каллиграфией, чтоб её!

— Барон, к чему тут каллиграфия? — Спросил, погружаясь в чтение.

— А как же, Ваше Величество? Каллиграфия показывает серьезность…

Голову б тебе скрутить серьезно. Я все это сколько читать буду?

— Барон, что тут назначено за банальную кражу, то есть за воровство‑то?

— Воровство наказывается плетьми сорок раз и передачей господину для дальнейшего наказания…

— Так, а грабеж?

— Разве это не одно и то же, Ваше Величество?

— А за разбой?

— Посажение на кол всех, кто в том участвовал, и продажей семьи в рабство.

Барон Шорк даже понял, что что‑то тут не так, судя по тому, как он обиженно засопел.

— Убийство?

— О, вот тут мы написали много и подробно, Ваше Величество! За убийство дворянина дворянином последний обязан доказать, что дело было на дуэли, для чего предоставить двух свидетелей дворянского звания. Если ж дело происходило в одиночку, то обвиняемый должен поклясться на святых реликвиях из ближайшего и влиятельнейшего храма…

Я едва не застонал, но выслушивал барона Гонку очень внимательно.

Старый дурак вместо уголовного кодекса написал свод благих пожеланий. У барона Алькона пока что много лучше получалось. Там‑то все четко… И в основном каторжные работы на различные сроки. Воруешь — добро пожаловать на пять лет, ограбил кого, срок вдвое увеличивается, сопротивлялся законной власти — вот тебе ещё пять лет, а за покушение на основы государственности получай пятнадцать, а за покушение на правящий дом вот тебе все двадцать пять. Каторжников мне скоро очень много понадобится.

— Примерно понятно. — Понятно, что судить вот по этой хрестоматии глупо и опасно. Толковать можно и так, и так, и сяк. А уж идея‑то с клятвой на святых мощах… Так это вообще супер. Как говорил в известном анекдоте о джентльменах, которые верят на слово, Василий Иванович, "Тут‑то мне карта и поперла". — Барон, оставляйте, подумаем. Как ваша книга о дворянстве, кстати?

— Хорошо, Ваше Величество! Я почти что закончил…

— Как закончишь, так сразу и к Шуго, он типографией заведует. Будем издавать, нужно сто экземпляров…

— Сколько? — Барон едва не потерял дар речи.

— А что пугает‑то? Или думаешь, что мало?

— Дддд… Достаточно, Ваше Величество…

— Ну, тогда иди, у меня ещё дела… Сундуки пусть тут оставят! Буду читать… В свободное время.

— Здравствуй, здравствуй, добрый граф!

— Ваше Величество… — Граф Лург снова попробовал было растянуться в поклоне, но я его остановил взмахом руки.

— Да право слово не стоит, что мне заставлять такого большого человека по полу кататься… — Я усмехнулся, и похлопал свитками с признаниями графа Лурга по ладони. — Знаешь, тут мы посетили один особняк… На улице Белой Речки.

Граф Лург сразу же побледнел.

— И нашли там много всего интересного. Очень много. Но не нашли главного. — Я положил свитки на столик, а сам улыбнулся так мерзко, как только мог. — Где долговые расписки, скотина жирная?

Граф побледнел.

Ну, запирался‑то он не долго.

Все дело в том, что граф Лург оказался крупнейшим откупщиком королевства. Ну да, расписал он там разного, второстепенного. Того‑то ограбил на сто золотых, того‑то на тысячу, у того‑то от наследства кусок откусил… Но самого главного решил не указывать. Снова поиграть, а у меня время уходит…

— Пойми, чудо. — Втолковывал я ему. — Ну к чему бумаги покойнику? Или мне все же сварить тебя в масле?

— Ваше Величество, не понимаю о чем вы…

Ну, понял в конце‑то концов. Для того за дверью дожидался своего часа Лумумба, в набедренной повязке, меховом халате со свежими пятнами крови и с набором зловеще выглядевших ножей в кожаной сумке.

— Это врач из Муравьиного королевства. — Представил я его. — Любит изучать, как люди устроены изнутри.

После такого граф Лург размяк совершенно.

— Ну, вот теперь пора поработать. — Объявил я Волину. — Вот по этому адресу… Захватить целым, мне нужны их бумаги.

— Улица Рыжих Медников? — Призадумался Волин. — Знаю я это место. Тут посольства рядом. Небольшой домик, а кто бы думал…

Золота из этого домика вынесли не очень много, пятнадцать тыщ золотых по сравнению с целым возом драгоценного металла уже не смотрелось. Но домик сей был куда как важнее.

Я посетил его лично, инкогнито, конечно, взял с собой только самых верных, да и то ночью. Чтобы даже никто не догадался.

Твердый и яркий луч света американского фонарика прорезал сухое подземелье, все уставленное шкафами с мелкими квадратными полочками. Почти на каждой полочке Самое главное богатство графа Лурга. Расписки, расписки, расписки. "Я, граф Рул Черноземельный передаю свои права на взимание налогов и получение прибылей с графства Черноземельное подателю сего сроком на три года, при условии выплаты таковым мне или моим наследникам каждое семидневье двух тысяч золотых". Ну, это ещё не очень интересное! Таких свитков штук пять было, и в каждом сумма уменьшалась, уменьшалась, уменьшалась… и последний самый интересный… "Я, граф Рул Черноземельный передаю свои права на взимание налогов, получение прибылей и на все движимое имущество графства Черноземельное подателю сего в обмен на выплату мне в долг единовременно десяти тысяч золотых, покуда я не верну долг". Внизу "Деньги уплачены при свидетелях целиком и полностью, граф Рул Черноземельный". О как.

— Вот это называется "заклад", нет?

— Оно самое. — Подтвердил барон Ждан, внимательно все это изучив. — Седдик, тут на половину королевства всех дел!

Граф Лург был аккуратист, как и его приказчик. По каждому дворянину отдельный мешочек со свитками, и подвязанный разноцветными ленточками. Если ленточка синяя — то впервые пришел, если зеленая — то уже капец, вляпался, выкупили поместье на денежное содержание, причем довольно небольшое… О, кстати! Хорошо бы проверить, надолго ли пережили свою подпись на этих документах дворяне‑то? Боюсь, что немногие. Ведь содержать наследников‑то никто не обещал, нет ведь?

Я уже это подозревал, потому у меня тут только самые надежные и собрались. Лишь те, кто был со мной с самого начала.

— Вот так и держал наш добрый граф все королевство за глотку. — Сказал Брат, оценив масштаб.

— Не зря он с собой столько охраны таскал… — Покрутил головой барон Алькон.

— Не зря. — Эхом отозвался я. — С этим надо тщательно разобраться! Ничего отсюда терять нельзя ни в коем случае! Граф Слав? Возьметесь?

— Ваше Величество, у меня есть трое студентов, верные трону. Они из семей мастеровых, грамоте обучены. Посажу их за это завтра же…

— Граф, вы в своем уме? — Делано изумился я. — Соображаете, что же тут такое? Это ж откупные на половину королевства! Пройдет хоть малейший слух… И все эти графы Шотецкие начнут набирать войско, чтобы меня на куски порубить! Короче, студентов на фиг. Разбираетесь сами. Лично. Никому ни слова, ни полслова! Все расписки хранить под охраной… Граф Слав, согласуйте с мастером Иштваном и Волином комнаты и охрану. Волин, на охрану ставить только самых преданных! Хотя… Нет. На охрану ставить обычных людей, чтобы никто ничего не заподозрил. Также… Коротыш. Персонально тебе будет особое задание… Поджечь к черту весь этот особняк.

— К кому?

— К Темным богам. Чтоб пламя до небес. Всех свидетелей… Кто видел, как вы расписки вывозили?

— Да никто вроде и не видел… — Переглянулись Волин и Виктор.

— Эх… — Следы заметать их учить и учить. Мне срочно, ну просто срочно нужна какая‑нибудь секретная служба, пока не стало слишком поздно! Виктор один не протянет, даже если бы он и умел делать такие деликатные дела. Нужен кто‑то, кто справится. Достаточно хитрый, достаточно умный, достаточно преданный мне. Вернее, не так. Сначала преданность, потом ум и хитрость. Короче, нужен мне Железный Феликс. Чтобы не самому во все это вникать, а отдал приказ и готово…

— Ваше Величество, позвольте Подснежника с собой взять! — Взмолился Коротыш. — Один не справлюсь… И народу человек десять. Пожжем, никто не догадается, чье дело…

— Добро. Волин, выдели. Кстати, ещё одна тебе заметка — нужно человек десять, которые как раз займутся заданиями, требующими деликатности. Есть такие?

— Да найдем… — Подумав, ответил Волин. — Кого брать, дворян?

— Без разницы. — Я призадумался. Дворяне… Дворяне — это дворяне. Они тут давно друг с другом живут и все уже друг друга знают. У каждого родственники то тут, то там, причем родственники высокопоставленные. Тот же граф Нидол Лар, он аж в Империи далекой родственников имеет. А тут все дворянство провязано этим… Одно дело, если хорошо друг к другу относятся. А если не очень? Только кровной мести мне ещё не хватало с опорой на молодого короля, который ещё ни в чем не разбирается.

— Бери из тех, кто лучше всего подходит. Эти люди… Скажем так, они будут выполнять очень специфические задания. Нужны люди не честолюбивые, спокойные, меланхоличные даже. И вместе с тем очень преданные, те, у которых родственников нету и которым идти некуда. Примерно понятно?

— Да, Седдик. — Ответил Волин.

— Вот и хорошо.

— Особо всем отмечаю… Чтобы не трепаться лишне!

Проснулся в своем мире, тяжело потянулся. Все тело затекло, все болело.

А нечего лежать‑то! Сегодня у меня день великолепный, сегодня же я на права сдаю!

Пружинисто вскочил с кровати, быстро набрал на телефоне "маша я тебя люблю", отправил на знакомый номер, побежал в ванную бриться и умываться, заглянул на кухню, шлепнул по кнопке включения чайника.

Через десять минут телефон угукнул пришедшим сообщением. "доброе утро любимый"

Ура! Вот теперь мир становится намного светлей!

Ну, теперь я точно горы сверну, и в следующий раз к Маше на машине приеду, благо что золота у меня достаточно теперь, вполне достаточно! Куплю девяносто девятую… Нет, десятку лучше куплю, точно куплю!

Ну сколько же можно золото просто так таскать, надо же и на себя чуть потратить?

В приемной ГАИ было людно. Народ стоял к окошкам, кто‑то о чем‑то переговаривался, кто‑то делал заговорщический вид, кто‑то просто ждал.

Нашел свою группу, собравшуюся вокруг сутулого мужичка в светлой ветровке с табличкой "ГВУ ВШУ". Угу, мои.

— Пришел? — Инструктор сноровисто забрал у меня паспорт, проверил данные, кивнул. — Жди, сейчас ещё парочка человек дойдет, да пойдем на площадку.

Ждать пришлось не очень долго.

Полноватый майор пересчитал нас, сверил паспорта, и пригласил на улицу.

Весь процесс много времени не занял, сдали все, кроме худенькой темноволосой девушки на десятисантиметровых шпильках и с неслабой золотой цепочкой на шее. Но, впрочем, она тоже не унывала, к ней уже подошли инструктор по вождению и майор, и о чем‑то договаривались, пряча глаза и делая неприступные лица. Думаю, что она тоже окажется в рядах сдавшей. Разве что за чуть большую сумму.

За заветной карточкой сказали прийти через пару дней.

Вот и всё.

— Поздравляю, вы теперь водители. — Сказал нам инструктор. — На дорогах удачи. Если что, обращайтесь…

Я не стал ждать, телефон у меня его есть, а если что, то и у Костика попросить поводить можно.

Глава 13

Давайте выпьем же мужчины

За тех кто служит в фэсэбе

Автора не знаю

С утра я сразу же поехал навестить мастера Виктора, тем более что что‑то у него начало получаться. Взял с собой Ждана, барона Шорка и десяток гвардейцев с гранатами. Ехать не очень далеко, а по всему городу сейчас расхаживают патрули пограничников и гвардейцев, если что, окажут помощь.

Виктор сразу же захотел с нами, я резко отказал.

— У тебя сегодня забыл что? Верно, забыл. Совещание. Граф Нидол Лар, граф Тоскалонский Лир, Грошев и Волин тебе расскажут, чего они достигли, а вечером я вас всех буду выслушивать и решать. Так что оставайся на месте! Граф, это приказ!

Скрепя сердце Виктор остался.

Да что со мной может случиться? В городе патрули, за пазухой пистолет, да и в такую рань бандиты и убийцы ещё спят…

По утреннему холодку добрались быстро.

У мастера Виктора на новом месте заладилось. Обнесли забором высотой метра в два, работали только местные. Поставили несколько сараев, караульное помещение, охраняемые склады. На деревянных столбах висели керосинки, на хороших металлических крюках. Места для караульных под навесом.

Охрана при приближении нашей процессии стала по стойке смирно.

Мастер Виктор встретил меня на пороге.

— Доброе утро, Ваше Величество…

— Доброе, мастер Виктор. Ну, как у вас дела тут?

— Большой вал мельницы поставили, Ваше Величество, все, как вы указали. Провели веревки, колесо водяное тоже сколотили, вот только дощечки прицепим, и можно устанавливать, запускать. Вал пока вручную крутим. Потом уж пусть вода вертит. Сделали большой очаг, чтобы уголь отжигать. Хорошо бы ещё на лес народу набрать, потому как лесорубов у нас недостаток… Вот, сами глядите!

Итак, пошли внутрь. Вот это помещение будущей пороховой мельницы. Двухэтажное строение, покатая крыша, одна стена наполовину разобрана. Торчит большой конец вала, который за накинутые ремни поворачивали несколько голых по пояс людей. Остановили работу, заметив процессию, глубоко поклонились.

Я присмотрелся. Жилистые, здоровенные, заросшие бородами. Чем‑то похожие на Две Стрелы. Многие в шрамах, худощавые, ребра можно пересчитать. Смотрят спокойно и даже как‑то равнодушно.

— Кто такие, я раньше не видел?

— Это крестьяне, Ваше Величество. Которые из бараков на пристани. — Сказал мастер Виктор. — Пока что работают у меня. Вот тот, самый большой, — он указал на мужика чуть больше остальных, вроде бы ничем иным не отличающегося, — кузнец деревенский. Они братья все.

— Ого, интересно. И вот у тебя согласились поработать? Как в рабство попали, молодцы?

— Ваше Величество! — Глубоко поклонился мне самый старший. За ним кланяться все стали, по старшинству. Самый младший замешкался, но старший на него строго глянул, и тот тоже поклонился до земли. Говорил он с еле понятным акцентом, и звучало как "В… ше В… личество!", с придыханием. — Кузнецы мы, деревенские, в Закатном герцогстве работали, при Больших Полях. Ночью при дороге заночевали, да сторож уснул наш, не иначе Черный глаза отвел. Проснулись уже в цепях, потом в бараки… Спасли вы нас, Ваше Величество. Если б не вы, гнить бы нам на чужбине… Да не оставят Ваше Величество Светлые боги…

И кузнецы снова стали кланяться. Как матрешки, один за другим.

Взмахом руки я прервал этот парад китайских болванчиков. Хватит, мол, давайте, рассказывайте, кто да откуда, как дошли до жизни такой.

Деревенские кузнецы были слишком большим сокровищем, чтобы одна деревня владела ими единачально. Вернее, в одной деревне для одного кузнеца не было работы. Лошадей подковать? Да чё, их тут табун, что ли, лошадей этих? Косы — вилы и прочее это можно, но не на каждый же день? Да и деревни в Большом поле друг от друга расположены на расстоянии прямой видимости. Вот и получились такие бродячие кузнецы на отшибе, вроде бы и не при замке, хотя Закатный герцог звал, но рядышком, когда надо. Целая семья, секреты из поколения в поколение передавались. Раз в год снимались с намеченных мест и ходили не только по Большому полю, но и подальше собирались, на заработки. Да и другой работой тоже не гнушались. Дом подновить, печку там прочистить — да мало ли работы на деревне для рукастого мужика‑то? Да и руду железную покупать лучше в городе, а то перекупщики из Предвечной обдерут до трусов.

Вот теперь обратно, на дорогу домой зарабатывали. Мастер Виктор договорился на семидневье, кузнецы‑то ему не очень нужны были, сам с усам, да и на опыте от последних работ поднялся сильно, теперь кто догонит, но вот крепкие руки деревенских мастеровых пригодились. Даже тот же вал вращать… И гвозди ковать, и подковы, и корпуса для ламп делать. Пару ламп кузнецы… Или все же верно будет называть их "мастеровыми"? Ну да, так вернее, уж наверное… Мастеровые уже приобрели пару ламп и тройку зажигалок в счет будущей работы, сейчас интересовались замком. Нельзя ли разобрать да посмотреть, что же там такое?

— Отчего нельзя. — Ответил я. — Можно, конечно. Даже такие же можно делать. И лампы, и зажигалки. Только вот самостоятельно их делать я позволить вам не могу. Почему, понимаете?

Мастеровые молчали.

— Ну, объясню. Вот почтенные мастер Виктор и барон Ждан. Они когда‑то придумали и замки, и лампы, и даже зажигалки… Мастер Виктор, не надо скромничать, без вас и Ждана ничего бы этого не было! Вот так, они когда‑то придумали. Потом они собрали других людей, объединили их в торговый дом, наладили дело, расписали каждому свою долю и удерживают цены. А вы, получается, хотите их вещи у них украсть? Нехорошо!

— Ваше Величество! — На колени повалились все.

— Вставай, вставай! Ни в чем не обвиняю, просто сказал, как это с нашей‑то стороны выглядит. Вступайте в торговый дом, делайте общее дело и получайте прибыль. Иначе… Иначе никак.

Кузнецы немного задумчиво закивали.

— Вот потому‑то договаривайтесь не со мной, а с бароном… Или уж с мастером Виктором. Это их торговый дом, не мой. Барон будет рад уступить вам за небольшую долю от продукции технологию изготовления… То есть я хотел сказать, что за небольшой процент от будущей продукции мастеровые нашего торгового дома научат вас, как такие вещи делаются и что для этого нужно.

Мастеровые покосились на мастера Виктора, потом на Ждана.

— Отработаешь долю лет пять, а потом делай сам, на здоровье. — Конечно, если такой инструмент и такие материалы найдешь. — А то и у нас оставайтесь, слышал я, что барону Ждану да мастеру Виктору люди умелые нужны, что и в мастерстве превзошли, и работы не бояться…

Мастеровые задумались. Возвращаться в Большие поля, где достаточно заночевать на дороге, чтобы потом оказаться в рабских бараках, им не хотелось, но и в опасном городе оставаться тоже пока ещё не решились.

Ну, надеюсь, что кооператив наш станет побольше. И обзаведется филиалом. Главное, чтобы филиал не зажимал прибыли для центра. Ну, для этого у меня барон Ждан есть, на нем все дела и все проблемы, не на мне.

Кивнул ещё раз мастерам, те мне поклонились, и двинулся дальше.

Вот и огороженный двор для тайных дел. Стража у входа, с ними остался барон Шорк, а я, Ждан и мастер Виктор пошли дальше.

Двор не очень большой, стены метра два в высоту. В одном углу, под рогожей, что‑то громоздится. Мастер Виктор как раз туда направился, сдернул рогожу.

— Вот, сделали, как сказали…

Ага, сверлильный станок. Инструмент расположен вертикально, работает сверху — вниз, и потому станок называется "вертикально — сверлильным". Сколько силы и труда на него ушло, не передать. Особенно трудно было соосность обеспечить, и чтобы сверло не болталось в зажиме как не скажу что. Ну, кое‑как справились, оборотов сто в минуту дает, зато точно. Поверху повышающая ременная передача, с ручным приводом. Крутить от руки.

Ну да и ладно. Главное, что теперь я глядел на сверло с гордым фирменным знаком "Санскара", зажатое в деревянные тиски и ещё и примотанное сверху веревкой, чтобы не сорвалось.

— И как оно получается?

Получалось относительно неплохо. Зажали непрокованный пруток, заготовку для меча, и просверлили в нем дырку насквозь. Два прутка раскололись, один криво вышел, в нем сверло сломалось, а ещё два получились.

— Вот так… Интересно. — Я поглядел в получившуюся трубу напросвет. Металл хороший, сталь аж звенит, раковин не видно. Хорошо проковали. Хотя не известно что же будет, когда из такого выстрелить. Калибр получается тридцать миллиметров. Ага… Точно, тридцать миллиметров, вот сверло как раз на тридцать. Надо бы ещё было измерительных приборов пронести с собой обязательно… Тот же штангенциркуль тут незаменим, да и остальные приборы тоже.

— Мастер Виктор, пробовали уже сделать так, как я показывал?

— То есть, насадить на приклад, как рохнийский лук?

— Да.

Мне показали второй получившийся пруток. Веревкой его накрепко привязали к прикладу, получился этакий самопал на березовом обрезке. Такой Данила Багров в фильме "Брат" строгал.

Так, а затвор? Я же говорил… О, и затвор есть. Большая свинцовая пробка с дыркой для фитиля. Вот это уже порох разложили. Самое время попробовать в деле первый появившийся в этом мире мушкет.

— Пошли пробовать. Ждан! Иди к барону, пусть охрана встанет вокруг двора, сюда никого не пускать.

— Да, Ваше Величество.

Охрана встала, мы вышли на отдельный огороженный двор. Я тщательно затолкал заряд, перевернул мушкет, чтобы засыпать порох, и свинцовая пуля выскользнула из ствола и прокатилась по утоптанной земле.

— Вот те раз.

Вторая попытка. Замять пулю, просто руками, свинец мягкий, но оставляет на пальцах черные следы. Вбить получившийся блинчик в ствол деревянным прутиком. После на неё насыпать порох, зажать свинцовым затвором с другой стороны… Ага, а как же он держаться будет? Согнули стальную полосу вокруг приклада, прижали свинец поплотнее. Потом вместе с мастером Виктором установили эту конструкцию в деревянных козлах, примотали кожаными ремнями, затянули покрепче, я щелкнул зажигалкой около фитиля и отбежал подальше.

— Бах! — Коротко и веско сказал мушкет.

Облако дыма лениво поднялось вверх, козлы подпрыгнули вместе с оружием и завалились набок. Затвор полетел в одну сторону, пуля в другу. Мишень, соломенное чучело с плохой имперской кольчуге, покачнулась, но устояла.

Первое испытание частично завершилось успехом. Подошел ближе, взял у Ждана кинжал и выковырял пулю, застрявшую в соломе. Покатал на ладони тяжеленький и горячий свинцовый конус.

— Так… Что у нас тут получилось‑то? — Фигня получилось‑то. Летела недалеко, и только и калибр помог. И ещё, затвор‑то вылетел с не меньшей силой, хорошо, что за ленту зацепился, а то…

Так, теперь осмотр. Затвор такой получился потому, что слишком легкий и слишком непрочно крепился. Его заменить на фиг на стальную затычку… Что, уже сделали? Вот это да. Так, теперь ещё пулю мне и порох. И козлы не развалились? Так несите ещё веревки…

— Кстати, мастер Виктор… — Я заталкивал пулю в ствол. — Хорошо бы найти бумаги и заранее отмерять дозы пороха в бумажных мешочках… — Теперь пороху туда, за пулей, и затвором зажать… — Я упер конец ствола в козлы, прижал полосой стали свинцовый "затвор", покрутил конструкцию в руках, старясь, чтобы ствол не смотрел на людей. Мастер Виктор и Ждан наблюдали за мной с любопытством.

— Счас вс…

А потом мне показалось, что я оглох.

Бахнуло, с оглушительным треском, лицу стало тепло, я рефлекторно откинулся назад, тряся голой и жмуря глаза. Руки онемели, в горле появился отвратительный вкус, а вокруг меня клубилось облако черного вонючего дыма. Воспламенился и с громким "помц" сгорел порох в кожаном бочонке, из которого я насыпал, мало его там было, к счастью…

Меня отбросило, больше оглушенного, чем пострадавшего, сильные руки рванули, потащили из облака дыма, я прочихался и увидел лица барона Шорка и Ждана. На заднем плане маячили двое гвардейцев, оглядывавшихся по сторонам с обалделым видом.

Я ещё раз потряс головой, в уши как ваты напихали, в глазах же постепенно успокоилось. Поглядел на руки, все в черных точках, кусочки металла и недогоревшего пороха.

— Ваше Величество! Ваше Величество! Доктора! Где там мастер Клоту?

— Не надо доктора. — Звуки доносились словно сквозь вату. — Не надо доктора. На фиг. Я в порядке. Мастер Виктор?

— Да, Ваше Величество…

— В чем дело? Вы хорошо обработали ствол внутри?

Дело‑то в волшебных пузырьках оказалось. Были, были раковины в этих прутках. Да, работали инструментами "Санскара". Прошлись несколько раз, сначала сверлом, потом разверткой, выглаживая заусенцы и полируя поверхность. Только металл‑то делали тут, недостаточно хорошо проковали, а может инструменты некоторых местах все же рвали металл, скорости им не хватало для хорошей работы. И получились вот такие мелкие раковинки, в которых таки застревали несгоревшие и тлеющие частички пороха… Адью. Дешево ещё отделался. Могло куда как хуже получится, если б я поближе держал.

Барон Шорк с любопытством огляделся. Посмотрел на чучело, на самопал развороченный, но ничего не сказал, хотя ему и хотелось.

А у меня другие заботы.

При более тщательном изучении выяснилось, что обработка тоже страдает. Если смотреть не приглядываясь, то все нормально, а если приглядеться, то поверхность пошла вот такой неровной спиралью, след от инструмента стал виден, когда по стволу прошла пуля, как бы замазала свинцом все эти неровности.

Как его ещё в первый‑то раз не разорвало!

Получается, что ещё из своего мира я стволы должен таскать? Если б мог, давно б сюда АК-74 притащил, да где ж его взять‑то и не спалиться перед ментами?

Значит, надо обходится чем умеем.

— Мастер Виктор. Теперь делаем все очень осторожно и аккуратно. Приклад и ствол должны смотреть в одну сторону как можно более точно. Свинцовый затвор замените на стальной, пригнать как можно точнее, чтобы не отлетал. Порох… Давайте‑ка так сделаем, заранее свертывайте из бумаги трубки с порохом, в один конец вставляйте патрон, в другой конец фитиль. Отверстие для фитиля лучше бы сделать сбоку, а не по центру. Вот так, чтобы задвинул затвор, прижал фитиль, и поджигаешь…

А что с пушками?

А с пушками очень плохо оказалось.

Ну не было тут таких больших стальных чушек, как мне надобно. Не делал такие никто! Ну кому они нужны‑то? Что такое из них ковать? Вот и получались грубые металлические прутки длиной полтора метра где‑то, и толщиной с мою руку.

Что же делать? Расплющить металл в лист, а потом несколько раз завернуть вокруг стального прутка, постоянно проковывая, далее вытащить пруток и рассверлить ствол? Кажется, это единственный путь, пока не получится купить где‑то большие металлические чушки.

— Мастер Виктор, что же скажете?

— Ваше Величество… Может, склепать из полос металлических, как бочку? Или, вот… Можно так сделать. Возьму я большой — большой пруток, стану разогревать и оборачивать вокруг него стальные полосы. Много — много так наверну, потом склепаем обручами, пруток выбьем, а внутри ещё раз просверлим… — Лицо мастера загорелось новой идеей.

Кстати, заметил я, что борода‑то у него в некоторых местах как подпаленная.

— Обжигаюсь, Ваше Величество. — Смущенно прогудел мастер, заметив мой взгляд. — Вроде бы и привык вот уже, да все стоит чуть зазеваться, а он уже вспыхнул, вот как сейчас.

— Понятное дело. Мастер, поосторожнее!

— Постараюсь, Ваше Величество!

— Ну вот и славно. Что с деньгами, хватает ли? Может, надо чего? Говори, не стесняйся!

— Да не нужно, Ваше Величество, есть все! — Засмущался мастер. — Работников вот набрали, видели уже. Ещё наберем тех, кто землю роет. Ямы, правда, воняют очень сильно… Крестьяне жалуются, что глаза режут.

— Пошли, поглядим.

Это он про селитряные ямы говорил. Ну да, воняют. Я даже подходить к ним близко не решился. Но и выход‑то от них тоже есть, и неплохой! Кило три — четыре будет, как раз на моих глазах два работника с замотанными тряпками лицами сложили в корзину и отнесли в сарайчик рядом. Всего ям штук семь, рядом ещё две роют.

— Скоро у нас каторжников будет до и больше. Закройте все это забором, и пусть они тут работают.

— Да, Ваше Величество.

— Кстати, мастер Виктор! — Вспомнил я. — У вас уже готов список работ, где ещё можно использовать заключенных?

Ждан и мастер Виктор переглянулись, и пригласили меня к себе в офис.

Красивая такая комната, на втором этаже недавно отстроенного дома. Деревянные стены ещё смолой пахнут, окно широкое, пол чистый, на стене, на длинном крюке висит керосинка. И ведро большое с песком в углу.

— Это после того, как вы в замке расставили. — Сказал мастер Виктор. — С огнем таки работаем, разное быть может…

— Одобряю. Так что там насчет списка‑то?

Ну да, список работ уже готов. Те же селитряные ямы, лес рубить, уголь жечь, дома тоже строить надо, потому что некоторые крестьяне уже согласились остаться…

— Вот дома — это хорошо. — Я вспомнил, что квартиру‑то мои отец и мать получили как раз от своего завода за пятнадцать лет бессменной работы. — Вот дома для тех, кто тут работает — это очень хорошо! Пока человек работает тут, пусть для него и для его семьи будет дом. Для мужчины, я имею в виду. Если ж работают оба… Ну так пусть будет дом побольше. Закончил работать — пошел из дому. Что скажете, соратники?

— Хорошая идея, Седдик! — Воскликнул Ждан. — Да так столько народу набрать можно… Что даже и не знаю!

— Ладно — ладно, потом поглядим… — Я призадумался. Так, ещё хорошие идеи? — А как берут у нас лампы да зажигалки?

— Зажигалки очень хорошо берут. Уже все снова разобрали, купцы имперские покупают как оглашенные. Лампы берут тоже хорошо, ещё покупают замки, вот навесные… Это лучше всего расходится. Любую дверь запереть можно. Мураш, который вам меч дарил, скупил на все деньги сразу. Покупают и кровь земли для ламп. Каждый капитан судна к нам уже зашел, одну — две лампы купил. Купец один из Империи купил штук тридцать сразу, и две бочки крови земли для них. А больше и не берут что‑то, опасаются.

— Зато рабов просят… — Хмуро сказал мастер Виктор. — Хорошо, что Рынок вы проредили, Ваше Величество. Но дворяне все равно рабов привезут.

— Да уж понятно. — Сказал я на это. — Тут власти моей нет, они в своем праве. Или откупщики сдавать рабов побегут.

— Работорговцы взвинтили цены втрое. — Это Ждан.

— Значит, они готовы платить. А откупщики, они что?

— Ну… — Вот это уже Ждан. — Не знаю… Что там с откупными‑то? Вроде бы пока что медлят…

— Выжидают настоящей цены. — Сказал мастер Виктор. — Как только договорятся, то сразу будут всех продавать. Ваше Величество, ну неужели ничего нельзя с этим сделать?

А что сделать‑то? Практически ничего нельзя тут сделать. Они в своем праве. Если я начну вот прямо сейчас отпускать на волю крепостных… Так меня просто не поймут дворяне. Крепостные‑то исконно их, что хочешь, то и воротишь. А я без подданных остаюсь — так то дворян‑то как‑то не волнует, их дело денежки на балах прогуливать.

— Пока что я не вижу, что тут можно сделать. На меня ополчатся все дворяне этого королевства, а потом ещё и соседних. Крестьяне — их собственность. Можно только ловить и наказывать тех, кто продает свободных.

Пауза.

Помолчали, не зная что говорить.

— Ладно, Ждан. Рассказывай, что у нас по нашему торговому дому…

Дела шли хорошо. Поначалу рынок был вроде бы насыщен, образовался излишек товаров на складе. Но как только прибыли корабли, то сразу стали раскупать. Сначала зажигалки, потом лампы. Самым большим спросом замки пользовались, в том числе и навесные. У мастера Виктора уже заказы штук на пятьдесят. Также были заказы на лампы, особенно от капитанов кораблей.

— В чем же дело? — Удивился я. — На кой они на корабле‑то нужны?

— Лампы‑то? — Ждан поглядел на меня. — Как же? На корабле‑то как раз это и надо, с факелами там ходить опасно, и со свечами.

— Ого… Понятно… А лампы побольше они не хотят?

— Да пока не спрашивали. Эти расхватали сразу, штуки по три на корабль. Кровь земли у нас кончилась опять, вот подумаем уже нанять лодку, чтобы постоянно возили. И бочки закупили большие. Чтобы сразу с лодки на телегу и сюда.

Ага, танкер хотят сделать. Ну да ладно, пускай.

— А что у нас с главным? С порохом? Много ли? Как гранаты?

Пороха много. Гранат тоже много, вот уже к полутысяче штук подошли.

— Кстати… — Я сделал паузу. — Что там у нас? Никто ещё купить не хочет?

Оказалось, что не хочет. Конюх — шпион продолжал шпионить, рецепт пороха у него был стабильный — пыль угольная, пыль земная, говно лошадиное и много — много — много молитв самым разным богам по определенным дням.

— Настало время, кажется, выйти ему погулять да пропасть… — Призадумался я. — Заодно и узнаем, на кого же он работает. А потом, если хорошо пойдет, будет стучать то, что мы ему скажем. Ладно, это дело нескорое. Ждан, Виктор. Слушайте меня. То, что мы будем делать дальше, уже должно быть совершенно секретно. Одно дело гранаты. Совсем другое дело ружья и пушки.

Заметил их недоумевающие лица, пояснил.

— Ружье — это маленькое. То, что бросается металлом. Пушки — это большое ружье. Туда можно положить много металла, и бросить его очень быстро на большое расстояние с большой силой. Если закладывать один кусок металла, то он будет рушить стены замков и корабли. А если заложить много маленьких кусочков, то они ранят и убьют сразу много народу. Если кто‑то узнает до срока, что у нас есть такое оружие, то последствия… Могут быть разными. Говорю только вам двоим. Чтобы больше никто не знал, даже не думал. Делайте арбалеты, сейфы с замками, лампы большие для кораблей, чтобы они друг друга в тумане видели, да хоть горшки цветочные, все равно, что придумаете. Но никто и догадаться не должен, как и для чего это.

— Много металла… Сразу… — Задумчиво сказал Ждан. — В кочевников? Я думал, Седдик… Гранаты против кочевников не очень помогут, они атакуют быстро. А вот если так, много металла, как имперский стреломет… То тогда должно сработать. Но насколько быстро можно бросать металл?

— Так быстро, как будут работать обслуга пушек. Можно раз в минуту. Можно… Много чего можно. Но все это будет очень плохо, если кто‑то узнает. Мастер Виктор, с этого дня половину вашего времени вы будете делать станки и оборудование. Приоритет на сверлильные и токарные…

На меня снова уставились непонимающее.

Нда. Теперь надо ещё новые слова придумывать, таких тут нету.

— Значит, так. Мастер Виктор. Задача такая — сделать такой станок… Понятно, что такое станок, да?

— Да, Ваше Величество.

— Так вот. Сделайте такой, чтобы можно было сверлить много — много стволов. И чтобы можно было сверлить большой ствол. Я дам картинки, что подумаю, но последнее слово все равно за вами. Где тут бумага и стило?

Попутно вспоминая лекции и семинары в институте, я рисовал, рисовал, рисовал. Вот это станок сверлильный. Вот это станок токарный. Резцы есть хорошие, металл… А металл? Покупаем? Ещё много есть? Вот и хорошо. Итак, что же нам надо? Нам надо хороший сверлильный станок. Вертикально — сверлильный. Это самое первое, что нам надо, чтобы получались хорошие стволы. Также нужен токарный и фрезерный станки, чтобы можно было на полную работать с металлом. Нужен станок шлифовальный, который позволит шлифовать стволы внутри, чтобы не оставались раковины и заусенцы. Нужно самим делать инструменты… Потому что если вспомнить мои опыты с переносом сюда инструментов и пистолета, то после одного такого переноса я и загнутся могу.

Чувствую, ну просто чую я где‑то внутри, что лучше такими вещами не злоупотреблять. Не могу объяснить, даже самому себе, почему именно, но просто чувствую. Просто опасно это.

Мастер Виктор следил за мной, и глаза его становились все больше и больше.

— Ваше Величество, откуда все это?

— А вот это, почтенный, знать тебе рано ещё. — Отрезал я. — Есть у нашего королевства свои секреты.

Просидели до обеда. Потом снова в "Ильичко". Ждан со мной, в дороге прихватили Коротыша и Подснежника.

Толстяк — хозяин угодливо расплылся в улыбке. Народу никого нету, вообще пусто. То ли знал, что я сюда еду, то ли не заходит сюда никто. Ну конечно, тут же не "Овцебык этот, где девки сиськами трясут.

Расселись за столом, барон Шорк попытался было отказаться, но я тяжело посмотрел на него.

— Давай, начальник охраны. У тебя народ не кормленый день уже. Сам садись, и людей пусть покормят… Хозяин, ау? Слышал? Все потом включишь в общий счет.

Толстяк угодливо закивал, а бывшие вольные стрелки оглядывались, на потолок смотрели, на стены.

Подавальщица, та самая, что ещё и в первый раз пыталась меня предостеречь от общения с сержантом, принесла и расставила большие глиняные тарелки с кусками мяса и такими же кусками овощей перед каждым, метнулась и принесла настойки. Из кухонного окна мелькнули любопытные лица поварят.

Я достал нож, вилку, отхлебнул настойки. Ну, поесть‑то тоже надо.

— Рассказывайте, двое.

Подснежник поковырял острым ножом кушанье, делая вид, что его тут нет. Коротыш вздохнул, подтолкнул того локтем.

— Рассказывай давай, как прошло.

— Ваше Величество… — Смущенно поглядел на меня Подснежник.

— Давай, рассказывай. — Повелел я царственно, впиваясь зубами в кусок хорошо прожаренного мяса.

— Пожгли мы дом тот.

Ну и хорошо, а то я уж и подумал, что провалилось у них. Спросил деловито.

— Вас не видел никто?

— Нет, Ваше Величество. — Размеренно ответил Подснежник. — Мы же не сами. Пошел я в порт, выпил там вина с матросами, проговорился, что слуга я графа Лурга, хочу место на корабле купить. Мне‑то что, я много выпить могу… Потом рассказал, что у графа сокровища остались в подполе, типа король не все вывез. За бумаги‑то иногда золотом втрое по весу платить могут. — Подснежник ещё раз поковырял ножом в тарелке. — Они меня к капитану доставили, я ему все рассказал, как да что. Ну, ночью и полезли все вместе, меня с собой тоже не забыли. Пока матросы с кухни посуду золотую в мешки пихали да до повозки таскали, я дрова подпалил. Их Коротыш вчера ещё кровью земли полил. Горело знатно, сегодня мы утром мимо проезжали, до сих пор ещё дымится. А моряки вчера отплыли… Я попросил знакомого из стражи поинтересоваться. На вас сослался, Ваше Величество. Дескать, не видели ли? Ну, так те и отплыли сразу же. Если искать будут, так это точно до следующего года, а то и больше, Ваше Величество… Вы ж сами сказали, что никто ничего знать не должен… А насчет золота так не волнуйтесь, я с возницей договорился… Сундук им с железными чушками привезли на корабль, а не с золотом.

Я сложил цепочку. Ого, а парень‑то не простой. Интересно, кто же это придумал‑то? Он сам или все же Коротыш?

— А кто придумал все это? Ты или Коротыш?

— Мы вместе, Ваше Величество…

— Седдик. — Автоматически поправил его я.

— Врет он. — Это Коротыш. — Сам все придумал, я даже диву дался. Мне б так и в голову не пришло! Подснежник, одно слово.

Я внимательно поглядел на Подснежника. А тот краской залился, как маковый цвет, в тарелке ковыряется, словно его там что‑то ну так очень заинтересовало. Ну и ну, стесняется.

— Да какой ты Подснежник? — Медленно произнес я. — Ты, друг, самый настоящий Феликс. Причем Феликс не простой, а Железный.

— Какой Феликс? — Не понял Подснежник.

— Какой — какой… Железный, какой же ещё. Других не бывает. Это ж надо, так хитро все провернуть! Железо вместо золота, хм. Кстати, ту телегу ко дворцу подгони, я погляжу, что там да как. Не, не сейчас куда побрел? Ешь давай, я пока ещё послушаю. Коротыш, что там с крестьянами нашими?

— Разместили всех, Ваше Величество. Вычистили бывшие рабские бараки, туда же и отправили. Кто захотел домой пойти, так тем дали на дорогу по серебряной монете, торбе зерна из хранилища графа Лурга и побыстрее отправили. Ещё многие тут сидят. Там ведь вот какое дело вышло…

— Да?

— Треть примерно — это крепостные, настоящие. Их откупщики запродали. А остальные — и в самом деле свободные.

— Ну нормально. — Я пока что проблемы не видел.

— Так крепостных‑то надо их хозяевам вернуть?

— Перебьются… То есть я хотел сказать — кому это вернуть? Откупщикам, что ли? Вообще, надо с этим делом разобраться, тебе не кажется? Сделаем так. Всех крестьян, которые сейчас крепостные… Пусть пока что у тебя сидят.

— А если спросят про них, что говорить?

— Как что говорить? Ничего не говорить. Посылай просто куда подальше, если спрашивать будут. Пока никого никому не отдавать, ссылайся на то, что не знаешь и не понимаешь ничего. Если какие проблемы будут — так ко мне посылай сразу, я дело возьму на рассмотрение, подумать время будет точно.

Конечно, по уму‑то… По уму‑то отдать следовало. Я ещё пока не представлял, что у меня тут за аристократия, чего делает, чего хочет и чего может. Как бы не вышло так, что проснусь я однажды, а меня уже свергать пришли, тыщ этак пять конных рыцарей.

Но по совести, не мог я людей в рабство продавать. Просто нехорошо это, да и всё.

И какое же решение будет?

Да простое, конечно же. Понадеемся на русский "авось". Если спросят, то потяну время, а если не спросят, так и не надо.

Утром я проснулся, привычно уже спрятал золотую посуду от графа Лурга в сейф и поплелся в ванную. Побрился, причесался, умылся. Втянул ноги в джинсы, накинул футболку, проверил почту в Интернете. Помимо обычного спама от всяких — разных, в почтовом ящике оказалось письмо от "Санскара", с новинками. А это ещё откуда? Ах, ну да, я же сам Марио давал свою электронную почту, а то мало ли что.

Вот бы ещё найти небольшой такой станочек, сверлильный, чтобы можно было хорошие стволы сверлить… Да нет, это фантастика. Тогда уж проще в тот мир пулемет перетащить, чем такой станок.

На кухне закипел чайник, мимо мамы протиснулся к полкам с посудой, взял свою чашку, забросил пакетик, залил кипятком, унес в свою комнату.

Короче, день как день. Не считая того, что сегодня у меня дело важное.

Тренировка с Молчаном и Чеботаревым, я уже давно туда не хожу, все больным прикрываюсь. И прийти на тренировку — очень хороший повод расспросить, куда же так неосторожно попала Мишкина любовь.

Молчан ничего толком мне не сказал.

— А хрен его знает. — С прямотой высказался Игорь. — Говорят, что клуб у них такой, по интересам. А на самом деле секта это и есть.

— Что за секта? — Заинтересовался Чеботарев. Гюго, он тоже с нами был, подошел поближе, вопросительно на нас поглядел.

— Вот есть тут одна… Помнишь, жирный такой боров со слета? Серьезный такой мужчина…

— Помню. — Сказал Чеботарев. — Помню его, конечно же. Хорс?

— Какой он Хорс! — Махнул рукой Молчан. — Петренко его фамилия. Так к нему как‑то раз обратились, он откликнулся. Собрал вокруг себя людей, "Аум Сенрикё" устроил небольшое. Вот уже лет с десять. Говорят, что какой‑то бывший комсомольский работник по партийной линии, сначала в религию ударился, был попом пару лет, да не приняли его что‑то там, вот решил сам себе паству набирать.

— И много у него народу?

— Да не знаю. От нас его отказали давно уже, достал своей славянской благодатью всех и каждого. Да и девушки жаловались, вроде как приставал к ним. Короче, отказали ему, разругались даже. Дрались вроде бы, но не знаю, врать не буду.

— Слушай… — Я присел на краешек мата, на колени положил тренировочный меч, чтобы что‑то в руках крутить. — Тут дело такое… Помнишь Мишку? Который со мной приезжал?

— Который, здоровый или худой?

— Худой.

— Да помню. Он ещё там на девушку одну запал… Анастасия, да?

— Ну да. Теперь вот хочет её из секты этой вытащить. Меня попросил узнать, что у них да как.

— А это тот, который тогда к нам в отделение попал? Студент такой, худой? Да? — Внезапно спросил Гюго.

— Ага, он самый… Ну так вот, о чем я? Анастасия его, похоже, крепко встряла. И Мишку с собой зовет, а тот не хочет связываться, а хочет, чтобы девушка туда больше не ходила. Вот и спрашиваю, что за секта да как оттуда девчонку вытянуть.

— Родители. — Сказал Чеботарев. — Сначала спроси у родителей, может, не так все и страшно. А если страшно, то и самим им это надоело. Может, родители что‑то подскажут. Сам‑то твой Мишка что говорит, что хочет?

— Да…

— А вообще. — Вдруг Чеботарев стал жестким очень. — Если человек не хочет из секты выходить, так его и не вытащишь, только сам пропадешь.

— Это понятно… В выходные Мишка будет свою даму уговаривать дурью не маяться.

— Слушай, а фамилия‑то его как? — Внезапно спросил Гюго. — Петренко, да? А возраст? А имя есть?

— Не знаю…

— Давай, пробью его через наших, мало ли что. Вдруг за ним что числится. Здоров же будет выглядеть глава общины, если на нем пару дел висит и три ходки в зону по 121–ой статье…

* — статья 121 УК РСФСР от 1960 года устанавливала уголовную ответственность за мужеложство.

— О, тоже хорошая идея…

Ну вот, кое‑что начинает налаживаться.

Под вечер прогулялся по городу, зашел по одному адресу.

Небольшая такая конторка, вроде бы ничего особенного и нету. Промзона и есть промзона. Когда‑то был большой завод, вывеска посеревшая и покосившаяся гласила, что это ни что иное как "Московский завод изделий драгоценных металлов"*, да вот только проходная заколочена досками крест — накрест, и окна изнутри пыльные — пыльные.

* — любое совпадение случайно.

Обошел здание, ткнулся в не очень приметную дверку, и попал в небольшой офис. Парочка охранников при входе глянули на меня недружелюбно. За их спинами появился старший смены, серьезный дядька с грустными глазами.

— Вы к кому, молодой человек? — Спросил.

Надо же, вежливый какой.

— А к Матвиенко… Александру Степановичу. Или Ринат Борисович… — Вспомнил я визитку, которую получил от Петра Сергеевича. Золотом занимаются, да…

Вышел седой, но крепкий ещё дедок, лет шестидесяти с виду, с совершенно простым рязанским лицом, украшенным небольшой бородкой, в сером халате и тонких перчатках, на лбу поверх округлой белой шапочки очки с сильной лупой.

— Войдем…

Внутри это оказалось целое производство. Что они там делали, я спрашивать не стал, видел, что станки форму под золото вырезают… А уж куда дальше‑то, так мне не очень известно.

Дошли до кабинета, похожего скорее не на кабинет ювелира, а на каморку ведущего конструктора. Всюду чертежи, линейка вот валяется, кульман даже стоит, в углу, весь в пыли, на простом школьном столе довольно современный компьютер, подключенный к сети.

— Матвиенко, Александр Степанович. — Представился дедок. — Вас кто рекомендовал?

— Петр Сергеевич. — Я протянул ему визитку.

Александр Степанович визитку взял, перевернул, поглядел, отдал мне. Жестом пригласил присаживаться.

— Что есть? Показывай.

С золотом он возился почти столько же, сколько и Вячеслав Брониславович. Капнул, изучил, подумал, назвал цену.

— Согласен. Но у меня много есть.

— Не страшно. — Спокойной ответил Матвиенко. — Нам много и надо.

Расплатился, сунул мне визитку с просьбой приходить ещё. Я покивал, спрятал визитку в нагрудный карман и был таков.

На пути до метро автоматически уже поглядел себе несколько раз за спину, но пока вроде бы хвоста не заметил. На всякий случай вышел в центре, пропетлял дворами, купил "Крошку — Картошку" в палатке около станции метро, и пристроился за столиком. Народу вокруг не очень много, все домой торопятся. Основная толпа уже протиснулась в переход, и теперь метро неторопливо возвращает припозднившихся пассажиров. Кто‑то останавливался, покупал пиво и картошку. Парочка парней на пару лет меня старше пристроились за соседним столиком, вполголоса обсуждая какую‑то Людку, которая нос задрала.

Усердно поглощая здоровенную картофелину с "мясным" салатом и сыром, и запивая из мелкой жестяной банки колой, я неторопливо катил в голове мысли. Домой пока что идти не хотелось.

Теперь у меня две точки, а Брониславович пусть идет на фиг. Если не захотел честно работать, так его проблемы, пускай теперь лапу сосет, а не по дешевке драгмет покупает. И теперь у меня достаточно денег… Ну, практически для всего, чего только можно.

Ну да, надо как‑то форсировать прогресс технический в том мире. А вот как это сделать‑то? Все упирается в то, что я не могу таскать туда большие предметы и часто. Вот был бы хороший вариант пронести туда автомат Калашникова… Или даже РПК. Два пулемета надежно решат проблему кочевников и слишком умных аристократов. А ещё можно туда перенести гранаты, можно даже АГС, я в "Служу России" видел, Автоматический Станковый Гранатомет "Пламя". Хорошая вещь! По замку самое то пострелять, стены целы, а внутри все в крупу.

Да вот как это сделать?

Пистолет — это вообще счастье большое, это мне просто очень повезло, что вот так все сложилось. Да, да, конечно, я знаю, что купить автомат просто. Да, да, новый фасон формы прапора — это с одним погоном, чтобы второй не мешал мешки за ворота части таскать. Но автомат…

Стоит подойти незнакомому человеку и попросить, пусть даже за хорошие деньги, оружие и боеприпасы, как мне улыбнутся как родному, отойдут на минуточку, а вернутся уже в сопровождении особиста* или сразу милиции. И объясняй потом в отделении, что не для себя это, не для себя а для государственной необходимости.

* — сотрудник военной контрразведки.

Выйти на людей? А как это сделать‑то? Через Валерий Алексеевича? А он не спросит ли меня, зачем мне столько оружия? В таких случаях обычно спрашивают…

Но где‑то же оружие берут? Как же его легализуют‑то? Вот, по телевизору мафии сколько… Только и видно, что изъяли образцы боевого оружия, автоматы Калашникова вообще как огурцы на грядках, отнимать не успевают, а они уже новые созрели.

И тут я себе едва по голове не ударил, хорошо, вспомнил, что у меня вилка в руке.

Ну и дурак же я!

Легальное, легальное оружие! Охотничье! Не охранное, а охотничье ружье с дробью… Купить штук пять, патронов для них можно покупать без проблем, как и запасные части! Да и само это оружие уж всяко лучше самострелов будет… Дробью угостишь, как Арнольд Шварценеггер в "Терминаторе-2", так мало никому не покажется.

Что у нас там из охотничьего есть‑то? Слышал я, что Тульский вроде бы как делает хорошие относительно помповые ружья, подсмотрели конструкцию не то у Ремингтона, не то у итальянцев… Кстати, а вот интересно — можно ли купить иностранное оружие? Тот же помповик SPAS мне в своё время очень понравился, лихо им Железный Арни врагов мочил. Красивый такой, ухватистый.

А потом, как стаж выйдет, можно, наверное, и нарезное оружие прикупить. Не знаю уж что именно, но… Но надо пробовать.

Теперь остается только пробовать.

Глава 14

Ну как дела?

Простой вопрос…

Но вот ответ не так уж прост

"Мне снился сон"

Музыка М. Дунаевского

Слова Л. Дербенева

Проснувшись, я снова чуть не раскидал листы по полу. Чертежей со мной перенеслось немало в этот раз.

Собрал быстро в кучу, вложил в сейф, запер. Не до них пока что. На этот раз у меня важнее дела были. Куда как важнее.

Дезинфекция.

Ну да, она самая.

Сначала я не долго думал и просто приволок полтора литра медицинского спирта. Вот он хорошо работал, ни у кого из раненых лихорадки не было. Заражения крови тоже не было, чистые белые повязки и все такое… Люди выздоравливали.

Но спирт кончался. Нет, тут его не пили, у непривычных к "беленькой" местных жителей один запах вызывал рвотный рефлекс. Тут в ходу были напитки попроще, вроде крепленого вина и кислого пива. Но даже на всех раненых не хватало, к тому же стремительно возникло новое научное течение, чем больше спиртом раненого польешь, тем лучше тому будет. К тому времени когда я вмешался, осталось всего полтора литра, приказал расходовать осторожно.

Нашел и посерьезнее, хлорамин. Порошок такой сероватый. Готовить активированные и неактивированные растворы, табличка даже есть на боку пластиковой банки, сколько грамм сыпать в литр воды и даже показано как размешивать. Закупил несколько пар резиновых перчаток, боялся дико, что не перенесется…

Вуаля, две банки из трех прошли, вместе с мерительным пластиковым кувшином из хозяйственного. Третья так и не перенеслась, упорно что‑то не хотела, но даже двух с лихвой хватило. Протирали всю нашу больницу — госпиталь, белье стирали, даже я в своей комнате заставил слуг протирать всё. Банки ушли влёт, вот бы ещё мешок сюда, но там под полста кило, наверное… Не потяну пока что.

Вот бы хорошо у нас, тут, наладить производство!

Или воду им обеззараживать — можно ли, или всё же нельзя? Пока что справляются. Воду через песок и уголь перегоняют, даже стоковые фильтры есть. Ну, это я их так называю, это когда несколько емкостей одна над другой. Заливают воду в верхнюю, так, чтобы переливалась вода через верх в нижнюю емкость, из той переливается ещё ниже, ещё ниже, ещё ниже. Пять таких кувшинов ставили, один в другом. Перелив из пятого уже можно было пить.

И через уголь тоже умели фильтровать, только брали для этого определенные деревья,* не каждое годилось. Гильдия Водоносов уже знала, что угольный фильтр держать больше определенного времени нельзя, ибо он засоряется.

* — воду пропускают через древесный уголь. Дерево хвойных пород для этого не годится, вода приобретет специфический вкус и запах. По мере загрязнения угольный фильтр начинает не очищать, а загрязнять воду, его необходимо менять

Дело в том, что угольный фильтр сам по себе коварен. Фильтровать‑то он фильтрует, но частички отфильтрованного забиваются в поры угля, и когда таких частичек много, то уголь начинает отдавать их в воду обратно. Получается не процесс очищения, а обратный. Так вот водоносы, которые воду таскали, все про то знали и умели. Часть угля, полученного с отжига деревьев, закупалась ими.

Были и серебряные фильтры, такие вот серебряные палочки с вязью каллиграфии и факсимиле богов. Их держали в каждом водяном кувшине, и желающим водонос гордо так демонстрировал своим клиентам, что уж у него‑то все в порядке, вот благословенная серебряная палка богов, ни одна зараза не заведется. С того, как я помнил из школьных уроков, толку мало. Серебро бактерии не убивает, оно предотвращает их рост. И только и всего.

Пока проблема очистки воды и дезинфекции остро не стояла, но к ней рано или поздно придется вернутся. Не натаскаюсь я сюда хлорамина. Просто не натаскаюсь. Того, что я перенес сейчас, хватит на первое время, но не хватит надолго. И хорошо бы все же собрать самогонный аппарат, научиться производить спирт.

Ну да ладно, пора бы уже дела пойти делать. Ибо ждет меня дело большое, дело незнакомое.

Большое, очень большое совещание. Всех, кого только можно. Барон Алькон, Виктор, граф Нидол, граф Лир, Волин, граф Слав, Коротыша даже заставил прийти. Не было только мастера Виктора и Ждана. У них секретность… Большая причем. Пока никто не должен знать, чем же они там занимаются конкретно.

Для начала заслушали Коротыша. Тот бодро доложил, что крестьяне все размещены, кто‑то домой пошел, так тому дали денег и зерна на дорогу, кто‑то пока содержится в бараках, так как статус их не ясен. Горожане либо по домам разбрелись, либо, опять же, содержатся в бараках, так как ни родных, ни близких не нашли или они их туда и упрятали.

— Молодцы. — Прокомментировал последнюю новость я. — Это что ж такое, получается, у меня свободного гражданина в рабство продать как нечего делать?

Докладчики переглянулись, промолчали. Коротыш продолжил.

Человек двадцать захотели пойти на работу к мастеру Виктору, так они уже пристроены, вовсю работают. Остальных пока кое‑как кормят, и Коротыш надеется выработать решение, в каком же процессе сих людей использовать.

— Будет решено. — Махнул я рукой. — Никому не надо взять на работу крестьян?

— Были б грамотные… — Буркнул барон Алькон. — Ваше Величество, столько писанины!

Ну да, тут тебе ещё компьютеров не придумали.

— У кого ещё есть вопросы к почтенному Коротышу? — Я обвел всех взглядом, все сделали вид, что вопросов нет. — Если нет, так следующий. Граф Слав, что у нас с деньгами? Готов ли проект налогов?

С деньгами у нас хорошо… В перспективе. От ЗАО "Весна" идет небольшая, но стабильная прибыль, такой же тонкий ручеек течет с типографии. Газеты‑то покупают, по серебрушке, и хотя я изначально учитывал их как убытки, но они умудрились самоокупиться. Вот, как заказывали, Ваше Величество, все в таблицах этих! Столько получено от "Весны", по столбцам за что именно, столько от Шуго…

Молодцы, короче. Вобью это дома все в настоящий Эксель, пересчитаю, посмотрю, что получится и каков прогноз.

Ещё. Совместно с бароном Наватом разработан проект Налогового Кодекса… Вот тут, Ваше Величество. Как просили…

Я быстро просмотрел листы.

— Так, вот интересно… Итак, что тут у нас? Льготы тем, льготы этим, налог на откупное поместье… Хм.

Налоги в королевстве собирать любили и умели. Ну да, если сам ничего сделать не способен, то единственный способ прожить, это собрать налоги. Иначе никак.

В свое время я долго просидел над местной налоговой системой, которую для меня попытался свести к одному знаменателю граф Слав и барон Нават. Раньше‑то это в бумагах не записывалось, были только Коронные договора да древние красивые обычаи.

Занимался налогами кто бы вы подумали? Не, графа Лурга туда не подпускали, его дело было придумывать новые, сравнительно честные способы отъема денег у населения, в награду за что некоторые способы допускались до реализации. Занимался налогами граф Урий. Таможенные дела решал некий барон Валентин, а деньги собирал граф Ерин, под его командованием как раз находились стоящие в городе наемники, которые и выжимали деньги из местных жителей.

И как же тут платили налоги?

Ну, сложно платили.

Сначала, порт и купцы.

За стоянку с кораблей или за транзит каравана до порта ничего не брали, конечно. Зато все остальное обкладывали налогом по полной. Вода для кораблей, припасы, склады, перегрузка, право торговать на рынке и пятое, и десятое… Сложная система, заведенная ещё первым герцогом Урием.

Поначалу я было подумал, что купцу‑то разве не все едино, что бесплатная стояка и по золотому за воду, либо там стоянка за золотой и вода бесплатно… Оказалось, что не так все просто. Ждан просветил.

Согласно заветам моего благородного предка, герцога Урия, с проезжих торговцев три шкуры драть считалось западло, в отличие от своих. С них даже дорожный налог не всегда брали. А в порту Соединенного Королевства налоги были простые, прозрачные и понятные да и не такие уж и большие по сравнению с тем же Каорволом или Абедой, столицей Муравьиного королевства, к примеру. Наемники и городская стража вели себя хорошо, да и на происходящее на Портовой улице или в Рыночном квартале частенько глаза закрывали… Делай что хочешь, только не мешай уважаемым людям. Так что популярный, очень популярный был порт.

В Срединных‑то странах можно не только кошелек, но и голову свою оставить на пирсе, вдруг какому дворянчику приглянется твой караван или корыто.

Ну а теперь наши, родные жители.

Согласно древним правам, дворяне вообще были избавлены от какого‑либо денежного налога. В этой стране, во всяком случае. Взамен они должны были отдавать службой королю, неустанно, не щадя живота своего, и все такое.

Конечно, уклонялись, гады такие… Бароны, так те вообще должны с конницей приходить, да только где та конница? Не видать что‑то. Графы, рыцари, даже герцоги… Вот один герцог, то есть герцогиня вообще заперлась в Морском герцогстве и носа оттуда не кажет, несмотря на то, что уже шестого гонца шлем, а второй герцог сейчас весело проводит время в Империи, а правит его управитель.

Итак, налоги дворяне не платили, налоги платили все остальные.

Крестьяне государственные десятину зерном и прочим продовольствием, мастеровые и горожане ту же десятину деньгами, купцы товаров могли занести, если денег не было.

И текли тонкие ручейки серебра и золота в королевское хранилище, на всё хватало предкам моим, и на то, и на то, и даже вот на это.

Потом за дело взялся граф Лург и все испортил.

Как плесень разросся неписанный налоговый кодекс Соединенного Королевства разными подналоговым актами, или подзаконными, я не знаю как правильно сказать. Разные там налоги на право торговать в городе, право владеть лошадью, замечательный такой налог, назывался налог на лошадиные силы, налог на лошадиный корм, ибо трава, которую лошадка покушает, принадлежит государству… Налог этот поднимали перед посевной и перед сбором урожая. И это только начало! Вот, к примеру, право проезда по государственным дорогам, право самостоятельно выпекать хлеб установленной формы, право хранить зерно для следующего урожая, право ковать железо, право делать оружие, право дышать одним воздухом с такими замечательными людьми, как граф Лург и граф Урий…

Теперь платили все и не понятно за что. Сам мастер Виктор мне признавался как‑то, что в семидневье он может отдать до шести — семи золотых, и это Глава Гильдии! За время королевы прибавилось в кварталах мастеровых пустых домов, хозяева которых либо сбежали подальше, либо разорились и в рабство за долги проданы были.

В результате таких финансовых упражнений эффективных финансистов с жителей этого королевства брать просто нечего, все нищи. А кто не нищает, так тот к тому приближается.

К тому же, если кто подумал, что вот вся большая толпа народу крестьянского сословия рванется выплачивать мне десятую часть дохода… Ага. Сюзерену они своему платили десятую часть, это да. А сюзерен мне ничего, в общем‑то, и не должен. Ну, кроме службы. Так пойди от них ту службу потребуй, сейчас за океаном выслуживаются все как один. Ну, ещё иногда на службу прибыть — так это, не мог, в дальних краях был, извиняй, Ваше Величество… Так, выдать сколько‑то крестьян в армию, да и хватит…

В принципе, гениальный в кавычках ход графа Лурга на подзаконные акты как раз и был направлен на то, чтобы расширить налогооблагаемую базу, так сказать. Заалеть в карманы тех, кто пока что денег не платил.

Всю эту стройную систему по выкачиванию денег из карманов граждан я привел к одному знаменателю. Для начала, отменил все подзаконные акты, теперь платить всем предстояло по новому кодексу.

Итак, теперь каждый налогооблагаемый мне должен определенную сумму в четыре семидневья. Выплатил, и свободен. Сумма не очень большая, я не стал жадничать. Барон Нават составил мне список налогооблагаемых дел, я против каждого в списке поставил, сколько брать дозволено, и готово.

Крестьянам дозволялось отдавать продукцией, ну, это же надо как‑то народ к земле привязывать, пока они не научатся сами свой урожай продавать как надо? Кто‑то мог отдавать изделиями по рыночной стоимости, те же мастеровые. Кто‑то службой, всех стражников, солдат и моряков я от налогов избавил враз, заодно, под горячую руку, прихватив всех государственных служащих. Стражники‑то раньше налоги платили, да, платили… А вот теперь их сюрприз ждал. Граф Нидол Лар призадумался, это ж я какой популярный шаг‑то сделал? На пару недель точно новый король в городской страже популярен, немало сегодня тостов в тавернах будет в мою честь!

Но только там один мелкий крючок — "оплата от Соединенного Королевства Ильрони и Альрони налогом не облагается". Не все это сразу поймут, я думаю, что иные‑то доходы ещё как могут похудеть! К тому же, и зарплату платить поменьше можно.

Вот такие дела.

Все строилось на тройке идей.

Идея первая, прекратить откуп. С откупщиками разобраться‑то просто… Ну, это же не дворяне? Желаешь владеть откупным поместьем на территории Соединенного Королевства — изволь‑ка ты двадцатую часть отдать в королевскую казну. Как это "не облагаются"? В законе написано что — "дворяне не облагаются", а ты какой ещё дворянин? Ты купец. А если купец, то плати давай, ишь!

Вторая идея — налоговые льготы тем, кто расширяет производство. У тебя есть новая идея, ты хороший работник, но у тебя нет денег? Приходи в приемную к графу Славу, там сидят студенты Королевского университета, они грамотные. Они запишут твою идею, передадут вверх. Возможно, я прочитаю. А скорее всего, нет. Но если ты человек деятельный и за тебя есть кому поручится, то ты можешь открыть свою мастерскую, на свои деньги набирать работников и содержать, и пока ты не встанешь на ноги, государство не будет с тебя брать ни копейки… То есть ни медяка. Вот так‑то вот, называется "развитие промышленного производства". Ты крестьянин и решил податься на новое место? Поля зеленей, чернозем гуще, и нету дворян — бездельников? Да нет ничего проще, рассказывай куда и что, получай налоговые льготы и солдат охраны. Один минус, солдат сам кормить будешь, потому и подаваться в края дальние лучше тебе не в одиночку, а с корешами твоими. Ну, мало ли кому в твоей родной деревне обрыдло, а?

Идея третья. Ты хороший мастер, или удачливый крестьянин, твою продукцию раскупают или у тебя большие урожаи… А ты работай с государством. Поставляй зерно или чего там ещё по государственным ценам, и налогов с тебя брать мы почти не будем. Более того, государство тебе ещё денежек подкинет, если ты хорошо работаешь. Своё мы всё равно с тебя возьмем, не в этом, так в другом, но так и ты в выгоде, ибо грамотно и просто продал товар свой за справедливую цену, укрепив государство, которое тебя защищает, и мы в выгоде, ибо не закупаем ту же продукцию по ценам рыночным и не увеличиваем в налоговых отчислениях долю того, что так просто своровать, денег.

И все в таком же духе.

Единственно что, с дворянами все по — старому. Как было, так и есть. И с портом решили пока что не трогать, там следовало разобраться серьезно, что же такое наворотил барон Валентин, помощник графа Урия.

Славно поработали граф Слав и барон Нават, славно! Все, что я советовал, исполнилось с точностью. Даже инициативу проявили, штрафы придумали разные за просрочку налогов, от двойного размера до каторги.

Вот молодцы!

— Хорошо поработали! — Вынес я вердикт. — Барон Алькон, твоё слово!

Барон Алькон проникся идеей Уголовного Кодекса, то есть писаного закона, равного для всех, до печенок, и на стол легли свитки, числом пять штук, покрытые убористым почерком.

Так, быстро гляжу, что там у нас.

Итак, вот, вот то что надо!

"Высшую власть в Соединенном Королевстве осуществляет Король". Точно — точно, парламент мне на фиг не нужен пока что, да и некого туда избирать. "Совет министров является верными соратниками короля". Да и так пойдет. "Равенство перед законом всех сословий…". Нет, вот это надо вычеркнуть пока что, а то перепугаю все своё дворянство до полусмерти.

Ну и пошло — поехало. Строй монархический, народ и дворянство верны трону. Далее. Наказания за преступления. Убийство, от десяти до пятнадцать лет каторжных работ. Кража, пять лет. Грабеж, восемь лет и до пятнадцати… Покушение на короля — двадцать лет… Вроде бы красиво.

— Барон, один вопрос. Если кто убьет королевского стражника — то как это рассматривать?

— Убийство, конечно же. — Пожал плечами барон. От десяти до пятнадцати лет.

— Ну вот ещё. А если стражник исполнял моё поручение? Он же на службе. То есть, любой стражник на службе выражает волю и закон короля. Получается, что человек‑то на меня покушается?

— Да… Хорошая идея, Ваше Величество!

— Вот то‑то же. Должно быть "убийство, связанное с исполнением дол… дол… Официальным лицом своего долга перед королем и королевством. И за это давать надо существенно больше… Вообще, пропиши‑ка ты его в статью большую "Измена родине", ладно? И туда все — от покушения на короля до убийства стражников и воспрепятствование правосудию…

— А что это такое? — Спросил барон Алькон.

— Ну, если скажем кто‑то скажет вот тебе — "да не твоё дело, кого я убил и я с тобой разговаривать не буду" — то этот человек препятствует правосудию и подлежит наказанию.

Барон покивал.

— Очень разумно, Ваше Величество!

— А я что говорю. Ещё добавь туда хищение государственной собственности или её порча. Это если кто из стены городской камень выковыряет, чтобы ему было время об этом пожалеть на каторжных работах.

— Да, Ваше Величество!

— Шпионаж. Есть уже? Ого, двадцать лет… Ну, в общем‑то, хорошо. То, что надо. Барон Алькон, а что у нас с судами?

— Уже готов первый суд, Ваше Величество. Я буду первым судьей, граф Нидол согласился стать обвинителем, вот только адвокатом никто не хочет пока что быть…

— Ищите. У меня поджигатели уже засиделись в подвале! Осудить бы побыстрее. Кстати, наверное, лучше будет… Если адвокатом станет уважаемый человек. Может, найдете кого?

— Ищем, Ваше Величество. Может, Полведра пойдет, помощник мой?

— Нет, не годится. Для первых‑то уродцев самый раз, а вот графа Лурга судить… Нет, не пойдет. Найдите какого‑нибудь аристократа старый кровей. Или ещё кого‑то, кто слишком туп, а то еще оправдается наш граф… Ни к лицу это будет, ни к лицу…

— Возможно, этим сможет заняться барон Гонку? — Предложил граф Слав, доселе сидевший тихо.

— Ну, вот это уже очень хорошо… Граф, известите барона о его роли. Будет он у нас адвокат. Барон Алькон… Заранее договоритесь с бароном Гонку. Если надо, то сошлитесь на меня. Так, проект закона пока что отправляется на доработку. Может, у кого‑то есть какие‑то замечания? Граф Нидол Лар, что имеете сказать?

Граф едва заметно двинул глазами, получая одобрение у соседей. Так, кто у нас соседи? Надо же, барон Алькон и граф Тоскалонский Лир. Предсказуемо, конечно. Одному хочется по быстрому всех осудить и кишки на палку намотать, а второму все эти королевские новшества что‑то не очень нравятся, как я погляжу.

— Ваше Величество, думается, что идея ваша с королевским судом весьма хороша. — Начал без обиняков граф Нидол Лар. — Да одно неясно, ну к чему нам этот ад — во — кат? Кто согласится защищать таких негодяев? Это ж так самому недолго негодяем стать…

— Законность, граф, законность! А если мы поймаем невиновного и осудим?

По лицу графа читалось, что не такая уж это и большая беда, одного невиновного в год. Главное, чтобы десять виноватых не ушло. И потому я решил поднажать немного.

— Сначала один невиновный, потом второй, а где второй, там и десяток, а потом уж суд начнет делать то, что ему заблагорассудится, на законы плюнув? Как граф Лург, наследство подтасовывать и граждан моих обирать до нитки себе в угоду, забыв о том, что его дело закон блюсти, а не… — Что "не", я не представлял, и потому закончил просто. — Вот и делаю так — один обвинитель, это прокурор, второй защитник, а судья над ними уже пусть решает, кто прав, а кто виноват.

— Очень интересная система, Ваше Величество. Не желаете ли знать, как такое делается в Империи?

— Желаю. — Подумав немного, сказал я.

— В Империи суд и судьи отдельно от дворянства. Обычно в судьи идут безземельные дворяне, которым места не нашлось на родине, бывшие военные, коим раны или возраст не позволяют дальше служить. В каждом небольшом городке и в каждой местности есть суд, а в больших городах судов много, каждому концу городскому концу свой. В каждом суде по трое судей, один главный судья, при нем два помощника и писарь, при них не меньше пяти солдат во главе с десятником. Помощники и судьи допрашивают преступника, а потом судьи решают, какое наказание ему назначить. Писарь описывает дело и отсылает императорскому наместнику, тот складывает дела в архив. Архивы хранятся долго… Я видел императорский архив Каорвола, это дом трех этажей…

— А если подсудимый… — Снова начал русскими словами сыпать! — А если тот, кого обвиняют, не виноват?

— Судьи обязаны выяснить правду, Ваше Величество. А поскольку их трое, то решение всегда можно принять большинством голосов.

— Да, понятно…

— Ваше Величество. Ещё хочу обратить ваше внимание. А что, если никто не захочет защищать обвиняемого?

— Вот хороший вопрос, граф… Я как раз думал над этим.

Граф Нидол Лар заметил мои колебания, и решил усилить нажим.

— И, Ваше Величество, прошу подумать вас так же и вот о чем — а как же быть тогда, когда защитник умнее и сильнее обвинителя? Не будет ли так, что преступники найдут себе хорошего защитника и будут раз за разом избегать правосудия?

Старый граф ударил в самое больное место. Ну да, будут, конечно же. У нас, на Земле, так и происходит сейчас. Умелый и опытный адвокат сможет столько народу отмазать, что…

— Граф, сделаем вот так. Пусть защитник будет… Скажем так, пусть защитник просто будет объяснять подсудимым… Ну, не смотрите на меня так странно! Я таким словом называю тех, кто обвиняется в совершении преступления… Вот так, пусть защитник просто будет объяснять подсудимым закон. И следить, чтобы ни обвинитель, ни судья закон не преступали.

— Очень странная система, Ваше Величество. Возможно ли будет мне сказать честно?

— Граф, так к чему мне те, кто говорит не честно? — Развел я руками. — Мне как раз честные нужны. Льстецов всегда хватит… Говорите же.

Граф приободрился.

— Тогда ваша система представляется мне излишне сложной. Есть преступник, есть его вина. Наказать согласно вины. И дело с концом. Если создавать сложности вокруг, то к добру это не приведет.

Барон Алькон и граф Лир покивали, Виктор тоже как‑то нерешительно кивнул. Волин молчал, лишь слушал. Граф Слав же вообще отстранился от спора как‑то, впитывал информацию и молчал.

И стали и у меня мысли разные закрадываться. В самом деле, что я огород‑то горожу? Может, и быстренько всех их под топор палача, вот как барон Алькон жаждет побыстрее пообщаться с графом Лургом. Вот как прям так и жаждет…

Но! Королевский суд — это очень серьезная организация. Которая, хотя граф Нидоли граф Лир ещё и не знают, в скором времени уравновесит две не менее серьезные организации, как Министерство Внутренних Дел и Министерство Государственной Безопасности. Иначе либо одно, либо другое министерство меня по итогу сожрут. Пусть пока одно ещё не оформилось окончательно, а другое только в планах и из него есть только будущий Железный Феликс, но такие проблемы лучше решать загодя. Разделяй и властвуй, да? Ещё римляне так говорили. Да и народу надо же чего‑то кинуть. Хлеба дадим, а зрелищ? Как известно из новейшей истории, если зрелища высокого качества, то и хлеба можно поменьше класть.

А что может быть лучше, чем большое классное судилище?

— Я понял, граф Нидол Лар. Тем не менее, первые суды состоятся так, как того хочу я. Считайте это моей королевской прихотью.

— Да, Ваше Величество… — Граф склонил голову в поклоне.

Ну, вот ещё проблема… Граф голову‑то склонил, но планов своих не оставил. Странно, чем же ему такой вариант суда не нравится? Ладно, подумаем что‑нибудь чуть позже, пока что уделять этому делу излишнее внимание рано.

Теперь к графу Виктору. Что у нас там происходит? Как вчера посовещались‑то, узнать бы… Хорошо ли все прошло, не стала ли старая гвардия выставлять дурачком молодого командира? Не слишком ли много они воли взяли?

— Итак, граф Виктор… Что у вас?

— В городе все спокойно, Ваше Величество. Кварталы мастеровых патрулируются ополчением мастеровых совместно с городской стражей, есть договор между лейтенантом городской стражи и главой ополчения. Под стражу взят и Рыночный квартал, волнений не замечено, разграблений складов купцов не было. Вот только двух человек повесили…

— А за что же?

— Взял на себя смелость, Ваше Величество, казнить содержателей питейного заведения на пирсе.

Чего? Сначала растерялся, а вот потом уже вспомнил. Питейное заведение на Земле — это когда водку наливаю. А тут разливают горный отвар, тот самый наркотик. И пьют тут его не для кайфа алкогольного, а для кайфа наркотического.

— Вот и хорошо. — Подвел я итог. Хотя какой там хорошо? Была б у меня полиция, то казнили бы не содержателей питейного заведения, а тех, кто сюда этот отвар привозит и тех, кто его делает. А содержателям впаяли бы немаленькие такие сроки.

— В Мойке жители волнуются, было несколько нападений на богатые дома… Патрули отбили, пятеро раненых с нашей стороны, не серьезно, через семидневье в строю будут.

— А вне города?

Виктор помрачнел.

— Вот тут, Ваше Величество, ситуация… Сложная. Граф Нидол Лар, думаю, расскажет лучше меня…

Предпочел бы я, чтобы ты сам рассказывал, ну да ладно.

— Слушаю тебя, граф.

Граф Нидол Лар поправил воротник, зачем‑то провел ладонью под носом и ниже, как бы огладив рот сверху — вниз.

— Ваше Величество… После того, как лесные братья барона Алькона… — Граф чуть поклонился барону, тот поклонился ему в ответ. — После того, как лесные братья барона Алькона переселились жить в казармы королевской гвардии, лесные банды вокруг города переселились на их место в лесу. Со дня на день становится все хуже и хуже. Были несколько попыток преодолеть городскую стену Верхнего города, были нападения на патрули.

— Вот это да. То есть… Теперь вокруг города куча банд, которые мешаются? Барон Алькон? Что было раньше?

— Да что говорить, Ваше Величество… — Почесал бороду бывший Лесной барон. — Было много банд вокруг нас, да только мы их всех повывели. Собираются крестьяне да бывшие солдаты и идут грабить. С земли‑то жить, стараниями графа Лурга и откупщиков, все труднее и труднее становилось. Грабят обычно своих же братьев — крестьян, если много собирается, то и поместье небольшое разорить могут. Нам от того сплошной убыток был, они больше пожгут да поубивают, чем возьмут…

— Неужто такие нехорошие люди? — Спросил граф Лир.

— Ну как сказать… — Пожал плечами барон Алькон. — Встречалось иногда… Разное. Как говорил Клавдий Одинсонн из Каорвола, где не светит свет, заводится тьма. После таких банд находили только изуродованные трупы и обгорелые дома. А иногда и капища находили… Небольшие, правда.

Все переглянулись, зашептались. Граф Нидол тоже поморщился, словно от чего‑то плохого.

— Может, горцы? — Осторожно предположил Ждан.

— Да какие горцы, от гор‑то далеко! Это свои, родные, темного зовут. — Барон Алькон снова почесал бороду. — Вот что говорят, ежели уж Светлые боги нам таких господ посылают, так не лучше ли Темным поклониться, все едино никакой разницы… Уж простите, Ваше Величество… Как есть говорю…

— Да ничего, ничего. — Сказал я.

— Обычно сектантов не так много. Собираются человек по десять, ночью грабят и убивают… На воинов или дворян не нападают почти, теперь у нас все ученые, с охраной. А днем…

— А днем это мирные крестьяне, сеют и пашут? — Продолжил я.

Барон Алькон кивнул.

Ну да, так и в нашем мире бывает. Днем он коз пасет, мирный крестьянин — земледелец, а вечером откапывает из подпола автомат Калашникова и стреляет в неверных. Так и в этом мире схема такая же, много ли ума надо из кустов стрелу пустить в спину, а потом подобрать кошелек? В общем‑то, не очень много.

Что же мне за королевство‑то досталось?

— Волин, выбери из гвардии полсотни человек, пусть почистят кого смогут, далеко от города не отдаляясь. Граф Нидол! Вот вы мне что скажите… А нету ли у этих бандитов сообщников в городе?

Граф пожал плечами.

— Есть, конечно, Ваше Величество, как бы иначе они узнавали о богатых караванах и путниках? Скорее всего, кто‑то около ворот.

— Вот, этих тоже надо… Нет, не выловить. Взять под наблюдение и ликвидировать всех разом, вместе с разгромом банд. Граф Нидол и Волин, решение проблем разбойников поручаю вам. Через семидневье доложить, что сделано. Мне нужны безопасные дороги, иначе как торговый дом "Весна" сможет продавать товары по стране, а мы покупать продовольствие? Загнемся тут, в городе… Крестьяне должны пахать и сеять без опаски за свою жизнь.

— Ну, дальше. Граф Виктор?

— В Морской страже все хорошо. Грошев обосновался в форту Правый клык, сейчас вытащили на берег уцелевшие драккары и ремонтируют их. Через пару семидневий, как подвезут лес, можно будет выпустить в море два драккара, остальные проще сжечь, чем отремонтировать. По личному составу проблем нет, все довольны. Жалование выплачено вовремя.

Ну, довольны и хорошо.

— По войску… Я бы хотел дать возможность сказать графу Лиру Тоскалонскому. — Виктор кивнул на старого графа.

— Без проблем.

— Ваше Величество. — Итак, вот это граф Лир, последний полководец Соединенного Королевства. Седой, но крепкий. Чем‑то они с графом Нидол Ларом похожи. Выправка, осанка, аккуратная одежда без излишеств и прямой взгляд в лицо. Дворяне‑то тут, я как‑то не сразу заметил, в лицо собеседнику никогда не смотрят. Все время либо в середину груди, либо вообще кланяются и сваливают. А вот что граф Нидол Лар, что граф Тоскалонский Лир говорят и глаза такие, чуточку равнодушные. Вот я тебе, король, докладываю, что творится, и что же ты будешь делать? Ах, что я бы посоветовал… Ну, для начала…

— Жалование войскам выплачивается вовремя. Всех солдат я расположил лагерем у западных ворот, Ваше Величество. Также были заняты форт Правый Клык, передан Морской страже. Настроение солдат боевое, есть приток рекрутов в войско. Думаю, что выделим площадку, и можно начинать их обучать. Пока только в Пограничный Легион, ибо в Морской и в Горной страже я не очень разбираюсь… Предпочитаю, чтобы моряков набирал Грошев и барон Ромио. Дабы солдаты не засиживались в безделье, выделено время на патрулирование города совместно с городской стражей и воинские занятия. Смутьяны наказаны, грабежи крестьян прекращены. Виновных в этом, солдат крестьянского ополчения, вздернули на ближайших сучьях.

— Хорошо.

— Первые десять деций Пограничного легиона освоила громовые камни, Ваше Величество. Были два несчастных случая, один солдат погиб. Сейчас подготовка признана удовлетворительной. Деции содержатся вместе, продолжают тренировки с муляжами. Было предложение использовать для метания громовых камней рохнийские луки, так солдаты добрасывают в два раза дальше, но точность оставляет желать лучшего. Рохнийских луков не хватает. Поступила идея от одного десятника, делать громовые камни больше и класть их в катапульту. В настоящее время слишком они малы, катапульта бросает их неточно и далеко. Иногда камни просто разбиваются, не производя грома и дыма. Предлагаю делать их крепче, но возможно ли?

— Возможно. Это будете обговаривать со мной и мастером Виктором отдельно. Ещё что?

— Ещё я бы хотел лично рассказать о степняках. Если вы позволите, Ваше Величество.

— Позволяю. — Посмотрим, граф, сможешь ты меня удивить или нет.

— Там, в Предвечной сейчас семь родов, которые несколько лет назад договорились меж собой ходить в походы вместе. Всего это пятнадцать тысяч воинов. Год назад, осенью, они откочевали на зимние пастбища, но вот теперь возвращаются. Разгромить их по отдельности, как раньше делалось, уже не удастся, Большая Орда на отряды не разбивается, держится обособленно. С ними идут более малые роды, вассалы, данники. Это примерно ещё столько же.

— Вот это уже не очень хорошие новости…

— Но это не все, Ваше Величество. Хочу отметить, что вчера прибыл гонец. Около развалин замка Ван замечены разъезды кочевников. Я тотчас приказал выслать гонцов на границы, но пока они туда прибудут, поглядят и вернутся…

— Что это значит, граф?

— Ваше Величество, это значит, что степняки устали ждать. Большая Орда не может долго стоять на месте, они выедают все вокруг себя. Травы, источники воды, степных зверей. Ничего не остается, воинам и их семьям необходимо есть. До нас им не больше недели пути. Дорогу они уже разведали, если Вашему Величеству известно, незадолго до… Вашего воцарения были пойманы переодетые шпионы степняков, отправлявшиеся обратно в Предвечную…

— Известно. Продолжайте, граф.

— По дороге Орда постарается раскинуться пошире, собрать как можно больше добычи с наших деревень, но к городу подойдут одним войском. Вероятно, с ними есть наемники и осадные машины, которыми они и разрушили стены замка Ван. И узнаем мы о их появлении дня за три до того.

О, вот угадал верно. Сказал граф, стоит и ждет, что же я дальше решу. Ну, что же, не будем его разочаровывать, тем более что и остальные‑то тоже сидят, заслушались.

— Что же вы предлагаете, граф?

Граф ответил быстро.

— Если есть возможность, Ваше Величество, в этом году избежать войны. Через пару лет я восстановлю численность Пограничного Легиона и войска, выстроим заново замок Ван, и уже никто не посмеет… Мне… Нам нужна только пара лет.

— Значит, предлагаете откупиться?

— Если такое возможно, Ваше Величество…

— Невозможно. — Отрезал я. Уж что‑то, а логику Ражего Хомяка и остальных ханов я прекрасно понимал. Пусть даже в хитрости и интриге я им и в подметки не гожусь, но уж что делать‑то они будут, уже понятно. Да достаточно земную историю почитать! Вожди варваров каждый год в Римскую империю ходили за данью, как на прогулку. И каждый раз требовали все больше и больше. Да что там древнюю историю… Недавние дела, когда братки только начали с палаток дань вышибать. Если заплатил, то, значит, деньги есть и с тебя ещё больше взять можно, причем не раз в неделю, а вот прямо так завтра. Типа себе ещё заработаешь, а сейчас делись давай, или… Ну и делились, куда деваться. А если делишься такими суммами, то сколько же для себя оставляешь?

— Дашь им денег сейчас, так они подумают вот что. Если он нам дань такую платит, так сколько же оставляет для себя! И тогда уж мы и деньги потеряем, и в осаде насидимся. Потому приказываю готовиться к обороне.

Краем глаза я смотрел, что и кто будет делать. Это же союзники, самые ближайшие мои министры. И мне надо очень знать их настроение.

— Готовиться незаметно. Подновить стену, провести ревизию городского ополчения… Граф, вы лучше меня знаете, что делать. Вы теперь ответственный за подготовку городской обороны, отчитываться перед Виктором.

— Да, Ваше Величество… — Чуть склонил голову граф.

Итак, в плюсе у меня, конечно же, Виктор и Волин, Коротыш… Хм, тоже в плюсе, кивает. Граф Слав молчит, думает. По лицу графа Нидола ничего не понять, маска, она маска и есть. А вот барон Алькон и граф Лир не очень‑то довольны моим решением, хотя это и скрывают.

Граф Лир опустил голову, глаза метнулись чуть. Принял какое‑то решение, вот бы знать, какое именно?

— В таком случае предлагаю готовиться к самому худшему, Ваше Величество. — Сказал граф Лир. — Стянуть все наличные войска в город, собрать все продовольствие, команды фуражиров у меня уже готовы, собрать налоги со всех крестьян и откупщиков, потому как после осады налогов собирать не с кого будет. Большая Орда сокрушит все окрестности города как стая голодных Порождений. Смею заметить, что деньги понадобятся в следующем году. Будем закупать зерно в Империи, поля после степняков не восстановятся, да и крестьян много погибнет… Я не знаю, сколько все будет восстанавливаться, я солдат, а не купец… Но потери будут большими.

— Вот так. — Задумчиво сказал я.

Как это называется? Большая орда? Или что ещё там? Куча голодных и жадных до денег степняков пришли ко мне в гости. Откупиться… Да есть ли смысл?

— Умеют ли они осаждать большие города? — Спросил я.

— Умеют, Ваше Величество. Три года назад Большая Орда взяла штурмом большой город Капулий в Пограничье. Наскоком. Тогда использовались осадные машины. Да и у нас замок Ван разорили быстро. Возможно, нам придется посидеть долго в осаде, до зимы минимум.

— Граф, начинайте инспекцию городских укреплений. О результатах доложите Виктору. Войска стяните в город как можно быстрее. Бомб наделаем сколько надо, лишь бы надежда на победу была. Может, ещё кое‑что подкинем.

В принципе, на этом завершилось. Все стали расходится, Виктор и граф Лир удалились вместе, граф Нидол Лар куда‑то исчез самый первый. Со мной остались только Ждан, Волин и мастер Виктор. Последнего я задержал сам, мне надо было смотреть, как у него

— И тем не менее, граф, пока что попробуем сделать именно так. Как только будет готов новый свод законов, так сразу ищите защитника и начинайте суд. Не желаете быть главным судьей?

— Ваше Величество, моё дело королевская стража…

— Понятно. Тогда пока что судить будет барон Алькон, а вы у нас побудете обвинителем. Кто будет защитником?

— Так пусть сами поджигатели себя и защищают. — Предложил барон Алькон. — Ваше Величество, вот ещё о чем поговорить надо бы… Как только вы объявили, что принимаете обиженных прошлой властью, поначалу все было тихо. Но теперь у меня грамотные не справляются, пишем и пишем. Кого только нету. Если разбираться со всем этим, так не хватит и пятерых как я…

— Барон, ну я же вам говорил, ваше дело только собирать для будущих судов, а потом уж пусть они разбираются. Грамотеев нанимайте, обещайте заплатить потом. С графом Славом поговорите, в конце концов… Должны же быть у него студенты.

— Да, Ваше Величество.

Вроде бы уговорил, да на лицах что у барона Алькона, что у графа Нидола осталась некоторая предубежденность. А особенно у графа Нидола. Что‑то ему не по нутру пришлось.

Глава 15

Опа! Если хочешь быть здоров

Позабудь про докторов

Никакого воздержания никаких диет

И тогда ты счастливо попадешь на тот свет!

Мальчишник

Спать в своем мире я улегся в обнимку с рулонами чертежей. Все боялся ворочаться, лишь бы не помялось ничего…

Не помялось.

Я разложил на столе, под окном, большие листы. Прижал по краям тяжелыми золотыми подсвечниками, и стал изучать.

Ага, вот вроде бы все…

Все лучше и лучше у меня получается предметы из мира в мир таскать. Может, я просто нащупал какой‑то алгоритм, и теперь у меня все получается? Не пора ли выходить на торговцев оружием, а? Потихоньку, полегоньку таскать сюда АК-74… Или что‑то посерьезнее пистолета… Да даже парочку раций можно…

Надо бы список составить, что сюда надо. Бинокли, вот у меня уже есть. Лекарства… С каждым сном количество стрептомицина увеличивается у меня в шкафу. Патронов бы хорошо раздобыть ещё, а то у меня все же маловато! Инструмент… Думается мне, что не только сверла и резцы от "Санскара", но хорошо бы ещё что попроще понатаскать, так сказать, для избранных…

— Размечтался. — Сказал вслух. — Эй, кто живой есть? Король проснулся, завтрак мне!

Дверь распахнулась, слуга, кланяясь, внес и поставил на стол поднос со снедью.

За ним вошел Иштван.

— Доброе утро. — Зевнул я. — Как дела наши? Где газета?

— Уже несут, Ваше Величество. — Иштван покосился на листы ватмана. — Ваше Величество, можно ли мне поговорить с вами наедине?

— Да запросто. Охрана сейчас дверь закроют… Не присоединитесь ко мне? Завтрак стынет… Эй, ещё порцию для мастера Иштвана!

Появился ещё один слуга, со вторым подносом, на котором гордо стоял горшок и мелко нарезанный белый хлеб. За ним второй слуга с ещё одним подносом, на нем лежала свернутая в трубку газета.

— На стол, сюда. — Распорядился я, отодвигая чертежи в сторону. Перегонный куб, то, что ещё в девятнадцатом веке использовали. Из листов проката его собрать можно. И прокатная машина, уж получше той, что я сам мастерил. В книжке нашлась очень хорошая конструкция, должна заработать. И древний водяной насос, пригодиться.

То есть то, что надо запускать вот прямо сейчас.

— Мастер Иштван, садитесь!

— Благодарю, Ваше Величество. — Иштван уселся за стол, слуги, как того и ждали, внесли ещё пару подносов. Ага, супчик? Вот это да, не ожидал.

— Ваше кушанье очень… Полезно и просто, Ваше Величество. Говорят, что в городе графиня Чи уже заставила своего повара изучить рецепт тщательнейшим образом…

— Отрадно. И что же?

— К помощнице повара Ирине уже подходили, просили продать рецепт. Она обещала подумать.

— Вот и хорошо, пусть продает на здоровье, заодно и денег себе заработает.

— Ваше Величество, я пришел не за этим. У меня к вам… Серьезный вопрос. Он связан… — Иштван помялся. — С символом королевской власти Соединенного Королевства Ильрони и Альрони.

— Даже так? — Я краем глаза просматривал чертежи. Вроде бы все перенеслись, ничего лишнего нету. Хорошо! Теперь можно будет и бензин получать, наверное. А если бензин есть, то сюда можно перетащить генератор, получать электричество.

— Да, Ваше Величество. Я заметил, что некоторых символов власти у вас… Нету.

— И каких же? Короны, что ли? Так завтра сделаем! — Я сразу же представил, как закажу классную и большую корону в своем мире. Спрячем в неё внутрь фонарик, отделаем оргстеклом и алюминием, и будет у меня такая корона, все окрестные монархи обзавидуются!

— Кольцо, Ваше Величество. Королевское кольцо.

— Да вот беда‑то. Королева где‑то затеряла. Ещё одно сделаем! — Я быстро прикинул, что же понадобиться в нашем мире, чтобы мне на гравировальном станке сделали такой же рисунок. Кольцо‑то не станок, его перенести сюда быстро можно.

А Иштван меж тем покачал головой.

— Ваше Величество, вы не правы. Кольцо передается из поколения в поколение! Оно такой же символ власти короля, как корона Рохни! Ваше Величество… Кольцо нужно найти!

— Почему это? Печать есть… Оттиск есть. По оттиску сделаем такой же. Всего делов‑то! — Ну да, вот как можно сделать. возьму какой‑нибудь официальный документ этого мира с оттиском, перенесу в свой мир, там мне такую печать забацают, что тут вовек не отличишь от настоящей!

— Ваше Величество! Вы не понимаете! Кольцо… Кольцо должно быть!

— Должно — так будет.

— Только тот, в ком течет кровь герцога Урия Первого, может надеть это кольцо. Если же наденет кто‑то другой, то королевство ждут неисчислимые беды… Предупреждения об этом передаются из поколения в поколение.

— Да разберемся. — Я подравнял листы ватмана, скатал все в трубку. Перехватил шнурком. — Кольцо найти не проблема, королева‑то у нас. Спросим, куда спрятала…

— Ваше Величество, кольцо забрал граф Урий. Когда меня допрашивали… — Он чуть поморщился. — То граф Урий обмолвился, что кольцо у королевы. Мне показалось, что она носила его на шнурке, на шее.

— Мастер Иштван, да что такое же с кольцом этим? — Возмутился я. — Печать и печать. Надо будет, так я королевским указом новую печать сделаю, пусть граф Урий на это кольцо кол точит…

— Ваше Величество! — Иштван был как‑то подчеркнуто спокоен. — Все ваши предки хранили это кольцо. Конечно, с ним связаны разные сказки. Но… Если мне будет позволено советовать…

— Мастер Иштван, вам позволено. Более того, я всегда рад выслушать совет верного мне и умного человека, чей опыт и чье благоразумие не подлежат сомнению.

— Благодарю, Ваше Величество. Я бы посоветовал вам срочно найти кольцо.

— Да вот проблема… Королева в башне сидит, пойду да спрошу. Как с остальными‑то делами? Во дворце везде лампы повесили? Что придворные?

— Ваше Величество, это второй вопрос, о котором я бы хотел поговорить. Солнце уже не прячется за тучи, и погода становится все теплее и теплее…

— Да я заметил.

— Самое время объявить Солнечные танцы, Ваше Величество. Дворяне собрались и ждут…

— Ах, да. — Ах, да. Это тот же самый бал, который вот уже почти должен был состояться, да королева не успела, в тюрьму угодила. — Так что же с ним?

— Ваше Величество, до того, как ваша матушка решила… Отречься? Все уже было готово. За прошедшее время многое пришло в негодность… Стада разбежались или перемерли, слуги потихоньку разбирают помосты и заготовленные кушанья, деньги на раздачу не были выделены, музыканты разбрелись. Дворяне, которые съехались в столицу на танцы, проявляют недовольство, некоторые отправились обратно.

— Что надо, чтобы начать праздник?

— Два семидневья, Ваше Величество. И ваш приказ.

— Приказываю начинать. Что тянуть‑то? От меня ещё что требуется?

— Ваше присутствие, Ваше Величество.

— Вот и хорошо. Кстати, рекомендую взять у мастера Виктора три… Нет, пять бочек огненного зелья. Если смешать их с… С… Я потом скажу, с чем, и поджигать небольшими порциями, будет довольно неплохой фейерверк.

Мастер Иштван чуть побледнел.

— Не надо пугаться, совсем немного. Это приказ, мастер Иштван. Взять зелье, сделать хорошие фейерверки. Через два дня… Двух дней хватит? Предоставите мне список приглашенных и как будет проходить бал. Сами‑то справитесь, или королеву подключать?

— Справлюсь, Ваше Величество. Помощников у меня теперь много, как слуги старые разбежались, так я новых позвал, кто ещё батюшке вашему служил. Они в возрасте уже, но верные и старательные.

— Вот и хорошо. Что‑то ещё?

Остальные мелкие вопросы порешали быстро. Слуг новых наняли, выдача жалования, мелкие приказы от короля, по замку несколько нововведений — те же лампы развешали по всем углам и стражу усилили…

В самый разгар в дверь постучали.

— Кто там? — Крикнул я.

Дверь отворилась, внутрь сунулся слуга.

— Ваше Величество, к вам мастер Клоту!

— Так зови! И ещё одну порцию к завтраку распорядись!

— Ваше Величество! — Мастер Клоту вошел, кланяясь. — Позволите мне вас осмотреть?

— Чуть позже. — Отказался я. Мастера я давненько не видел. Как же дела‑то у него? Внедрил он идеи дезинфекции, или все же таки продолжают его освистывать в этом самом университете?

— Ваше Величество! — Мастер Клоту выглядел глубоко несчастным со всех сторон.

— Ну вот. — Я покачал головой. — Давай‑ка, мастер, садись со мной рядом, угощайся… — Я подвинулся, на стол опустились ещё подносы с едой. Пирожки, протертое местное варенье, ягоды какие‑то под сладким сиропом, похожим на сахар, вино в высоком кубке.

— Все хорошо, Ваше Величество…

— Как у вас дела с дезинфекцией?

Ну, плохо, конечно же. Ну как я мог объяснить мастеру Клоту про микробов? Да как мог тогда, так и объяснил. А уж с его слов выступление перед научным консилиумом в Королевском университете вообще стало отменной клоунадой… Зато мастер Клоту начал мыть руки и принимать некоторых пациентов в городе, вот так и получилось, что они‑то выживали куда как больше. Слух разнесся. К славе вылечившего принца доктора добавилась слава доктора, у которого пациенты выживают чаще, чем у остальных. Что не могло не породить некоторой ревности со стороны остальных коллег по цеху, уцелевших в Королевском Университете… И воплотилась она в ряде лекций, подвергавших методы мастера Клоту осмеянию и прямо запрещающих всем цивилизованным врачам кипятить тряпки и мыть руки. Не далее как вчера.

От так.

— Что‑то мне та ситуация не нравится, мастер Клоту. — Сказал я.

Мне она и в самом деле не нравилась. Королева в свое время разогнала всех докторов, чтобы меня ненароком не вылечили. Остались только те, кто вовремя запрятался или вообще ничего не понимал. Или все понимал слишком хорошо, чтобы взяться за моё лечение… Как граф Слав. Вовремя дядя стал деканом факультета врачевания, вовремя. И отговаривался, наверное, что он только в хирургии понимает.

— Надо подумать, как можно решить вот эту проблему. Мастер Клоту, ну‑ка, организуйте лекции мне, опровергающие заблуждения. Я ж говорил, ещё когда. Твои‑то пациенты чаще выживают, чем их, верно? Расскажи, что делаешь да как…

— Но, Ваше Величество! Я не могу же рассказать, откуда вот эти чудесные кристаллы, которые убирают лихорадку… Я его просто…

— Так, стоп. — Я поднял руку. — Мастер, кристаллы изобрели древние, это ваш личный секрет, способ получения слишком сложный, потом будет для всех. Потом, не сейчас. Когда разберемся с остальными проблемами.

Ага, как же — разберемся… Стрептомицин внутримышечно вводится инъекцией, у меня целая коробка, сдуру купил, три года срок годности, а тот, что в ампулах… Я уже, кажется, второй годовой запас скупаю. Ампулу‑то просто — прижал к боку, нажал кнопочку, иголочка колет. В крышке коробочки дозировка, больше трех доз не вводить. Даж в картинках все — ребенок, взрослый, рядом количество доз. Советский Союз позаботился, чтобы укол мог сделать и солдат срочной службы из глухой чукотской деревни или не менеё глухого среднеазиатского аула.

Интересно, где же друг Чеботарева вот эти штуки взял‑то? Просто так они не должны продаваться… Да впрочем, какая разница? Мастер Клоту справился не хуже советского солдата, никто от заражения не умер ещё пока что.

Также в приказном порядке запретили пропитывать повязки разной отравой из трав, заставил все кипятить, старые бинты закапывать в больших ямах. Заставил все белье чистить — стирать, ну и так, по мелочи… Особняк около дворца, отведенный для моих раненых бойцов, сейчас усилиями мастера Клоту становился госпиталем.

Набрали слуг из освобожденных крестьян, детей и женщин поставили санитарками за еду, набрали студентов победнее по рекомендации графа Слава, этих уже за небольшие в общем‑то деньги, и потихоньку дело крутилось. Раненые выздоравливали, мастер Клоту важно мыл руки в спиртовом растворе, колол кому надо антибиотики и давал угля с анальгином, повязки кипятили, полы мыли. В госпитале я побывал, конечно же, нормально там все. Особого комфорта нету, но и той грязи и антисанитарии, что ожидал, тоже не увидел. Жить и выздоравливать можно.

И вот теперь такой сюрприз.

Значит, обозвали моего придворного медика шарлатаном?

— Мастер Клоту.

— Ваше Величество! Но я же не могу! Все это принадлежит… Вам!

Я с любопытством поглядел на него.

— Мастер Клоту. Ну‑ка, давай‑ка мне тут без лишних слов. Сказано же тебе — все медицинские открытия твои. Они и в самом деле твои, что бы я без тебя делал‑то?

Мастер Клоту поглядел на меня так, словно что‑то собрался сказать важное, но промолчал взялся булку, переломил её пополам об деревянный поднос.

— Итак, завтра буду говорить с графом Славом, что это его подчиненные распустились совсем…

Но поговорить мне пришлось раньше, чем хотелось.

Ожидала небольшая делегация врачей.

Угу, с того самого Королевского Университета. Штук пять маститых таких толстых докторов — профессоров, по пафосу чуть побольше даже чем академиков. Вокруг них слуги, штук по десять с каждым, расфуфыренные как павлины. Некоторые держат опахала, кто‑то даже большие кафедры с полураскрытыми книгами.

Авторитетом пришли давить, что ли?

Где у нас граф Слав? Его же бывшая вотчина!

— Графа Слава сюда. — Сказал я в сторону, а на почетную публику улыбнулся широко.

— Здравствуйте, почтенные и уважаемые господа. — Поздоровался я, когда вся эта процессия поперекланялась, поперетолкалась, выясняя где кого место, и кое‑как подуспокоилась.

Тон тут задавал высокий желчный старик в митрообразной серой шапке и желтом плаще.

Для начала мне поднесли петицию. Пара лакеев, надушенный и завитых, с поклонами протянула мне серебряный поднос со свитком.

Я взял, этак лениво покрутил в руках, приоткрыл. Ох ты, каллиграфия, чтоб её так! "Обеспокоенность", "Удрученность", "Надежда" даже где‑то в конце обретается. Отложил на небольшой столик у трона.

— Рассказывайте, гости дорогие, с чем пожаловали.

Старик в желтом откашлялся и вступил.

— Ваше Величество, мы — делегация от Факультета врачевания Королевского Университета. Моё имя барон Понтий. Это мастера Лурий, Вонтиний…

Седенькие мастера покивали. Один в желтом халате, другой в цветном, на звездочета похож из мультфильма про Али — Бабу.

Я сидел и делал скучающее лицо, скоро ко мне присоединился граф Слав, встал рядом с троном, лицо у него серьезное, как и у мастера Иштвана. И видимо, кого‑то из почтенных господ он уже знает, и не с лучшей стороны, вон как хмуриться.

Ну, ну.

Короче, недовольна почтенная публика из Королевского Университета тем, что некий пришлый лекарь… Ну, дальше‑то уже понятно. Лечит, короче, мастер Клоту людей лучше, чем исконные родные лекаря. И мало того что лечит, так ещё и изволит доклады делать! Где ж это видано, мыть руки в какой‑то колдовской жидкости, чтобы убить какие‑то сказочные мелкие существа? А уж его иглы и черные таблетки… Короче, исконные родные лекаря, которые все как один патриоты Короны и Трона, оба слова с больших букв, мастером Клоту недовольны. Требуют мастера Клоту повесить, на крайняк изгнать куда подальше, а мне на выбор привели четверых достойных патриотов, готовых стать моими придворными докторами.

О как.

Я поглядел на графа Слава, тот оставался безучастным, на лице ни одной эмоции. Блин, он же декан факультета врачевания, это же его люди, получается…

Барон Понтий выступил, замолчал. За его спиной народ склонился в поклоне.

Иштван и граф Слав тоже молчат.

Значит, мне придется решать.

— Уважаемые господа. — Как можно язвительнее сказал я. — А где же вы были раньше?

— Ваше Величество, как только до нас дошли порочащие сведения, мы не медлили! — С пафосом сказал барон Понтий. — Сразу же…

— Нет, уважаемый. Где же вы были раньше, когда я лежал как снулая рыбина вот тут?

— Ваше Величество! Доктора всегда искали средства вернуть вас к жизни! — Возмутился барон Понтий.

Я поглядел краем глаза на графа Слава.

У того на лице тщательно скрываемое отвращение. Чем‑то ему не нравится этот барон Понтий.

— Граф Слав.

— Да, Ваше Величество! — Бодро отозвался граф.

— Вы пока ещё декан факультета врачевания. Почему барон Понтий, такой большой специалист и патриот, не предпринял никаких попыток вылечить принца ранее?

— Ваше Величество! Барон Понтий… Предлагал разные способы. Но они в основном касались производства наследника для трона.

— Это каким же образом? — Опешил я. — Я ж спал!

— Барон Понтий учел это. И предложил несколько способов.

— Каких это ещё способов?

Барон Понтий стал бледнеть. Не очень так сильно, но ощутимо.

— Ваше Величество, позвольте мне объяснить! — Взмолился уже он, разом растеряв весь свой пафос. — Я заботился только о благе королевства! Королевская линия не должна прерваться! По приказу графа Урия мы…

— А ну‑ка, молчать! — Повысил я голос.

Барон Понтий сразу же замолчал, как будто ему и в самом деле пробку воткнули.

— Все остальные свободны. Барон Понтий, останься. У нас с тобой разговор небольшой будет.

— Ваше Величество, пощадите! — Барон рухнул на колени, как подрубленное дерево. — Поща — а-а — ады! — На надменном лице, мигом превратившемся в маску, потекли крупные мутные слезы.

Так. Что же такое‑то придумал барон Понтий для графа Урия?

— Рассказывай давай. А вы тут что встали? Все за дверь!

Ну, начал барон Понтий рассказывать.

Пришел как‑то в Королевский Университет граф Урий. Он уже тогда немалую силу имел, все причастные поразбежались по щелям и кабинетам, дабы ему случайно на глаза не попасться. Походил граф походил, да и ушел, так никого и не приказав тащить с собой на жуткую расправу. А через некоторое время особняк барона Понтия посетил граф Мор, собственной персоной. И пригласил на беседу, от которой невозможно отказаться. Делать нечего, собрались, поехали. Граф Урий уже ждал, дожидался в Западной башне.

Вопреки ожиданиям, барона не потащили сразу на дыбу, а задали ему некоторые вопросы. Очень графа Урия интересовало, нельзя ли как‑нибудь принца разбудить? А если нет, то нельзя ли как‑нибудь сделать наследника престола от принца? Ведь барон такой известный акушер, больше половины детей у него выживает, очень хороший результат!

В этом месте захлебнувшему слезами от жалости к самому себе барон Понтию принесли воды, барон выпил, дергая кадыком под мой изумленный взгляд. Как это — "больше половины"? А остальная‑то половина куда, а? Получается… Брр, даже жуть подумать, что получается. Ну, вот такое вот Средневековье. Тут не только антисанитарными клинками друг друга рубят, но ещё и вот такая медицина, от которой загнешься быстрее, чем от стали.

Барон меж тем кружку в сторону отставил, и продолжил рассказ.

Итак, предложили, выдали задаток, и начал барон стараться.

Для начала набрал пацанов в Мойке и предложил им во сне крестьянку из беглых, те на всё согласны. Не сработало, пацаны просыпались во время процесса. Потом экспериментатор пошел дальше, давал горный отвар… Пацаны спали, девки старались как могли. Забеременевшей была обещана свобода.

Ну, поэкспериментировали, а потом перешли на принца. Нашли какую‑то дворянку обедневшую, меня уложили пузом вверх, привели даму и… Дальше барон краснел, бледнел и заикался, но общая суть ясна.

— Ну ты, барон, и даешь. — Сказал я. — Давай, рассказывай, дальше что было?

— Ннннечего…

Ну, не получилось у них ничего, короче. Не наступило естественной физиологической реакции. Несмотря на примененные средства вроде шелкового шнурка… Тьфу ты, господи. Честное слово, будь это тело моим изначально, то я бы точно не удержался, и посадил барона на кол. Причем не один раз, а по три раза за все подробности. Это ж что удумал, гомопедина страхолюдная!

— Короче, барон, слушай меня. Извращенец ты старый, а не доктор, вот ты кто. Ещё раз наедешь на мастера Клоту, который меня лечил, я тебе отрежу… Знаешь, что? О, гляди, догадался, не зря ты доктор. А теперь давай‑ка сходи вон. И чтобы мне из столицы не уезжал! Узнаю, что уехал, найду и точно отрежу! Пшел вон!

Барон Понтий попробовал подняться, да ноги его не держали. По знаку Иштвана в зал запустили двух его слуг, те подхватили своего хозяина и вынесли за дверь.

Адью, добрый доктор.

— Каков фрукт. — Сказал я. — Граф Слав, вашего же поля ягода. Что это вы его сюда пропустили?

— Он не поставил меня в известность, Ваше Величество. Барон Понтий происходит из древнего дворянского рода, к которому принадлежат Закатные герцоги. У него большое влияние…

— А знания и умения?

— Этого, к сожалению, не хватает. Барон Понтий куда как чаще прописывает дамам в салонах маски из свежей свиной кожи или вплетал шиньоны, чем занимался ранами или болезнями. Его слава как акушера… Она была довольно давно.

— Вот уж понятно. Граф Слав, так разговор с вами. Вы подобрали себе преемника на посту декана факультета врачевания?

— Да, Ваше Величество. Барон Костин. Хороший хирург, но ещё лучший руководитель кафедры хирургии, вот уже десять лет как. Думаю, что и деканом он будет хорошим.

— Вот и ладно. Ваша задача теперь — казначейство. Ищите специалистов, делайте что хотите, но чтобы все было у меня в порядке. Кстати… А кто у нас ректор‑то Королевского Университета? Что‑то этот вопрос мы пропустили…

— Ректор граф Велий. Только он уже давно не занимается ничем, ему кувшин с крепленым вином милее.

— Хорошо. Через полгода должны пройти выборы, на которых определится более ответственный ректор такого важного заведения, как Королевский Университет. Если понадобится, то я помогу гвардией. Это также ваша задача, больше к ней не вернемся. Да?

— Да, Ваше Величество. — Граф поклонился, и выжидательно на меня уставился.

— Что ещё?

— Ваше Величество. — Граф снова почтительно так поклонился. — Не могу не заметить Вашему Величеству, что методы мастера Клоту…

— Что?

— Эта его дезинфекция. Мыть руки — я ещё могу понять, но вот зачем их мыть этим странным раствором? Он же жжется! Если им мыть часто, то что потом будет с руками? Руки для врача — это самое большое его сокровище! *

* — граф Слав практически точно приводит возражения против дезинфекции посредством раствора хлорной извести, который выдвигали врачи XIX века.

— А если не мыть, то что будет с пациентами?

— Да как это связано? Мастер Клоту рассказывает какие‑то сказки про мельчайшие существа…

— Граф Слав! Я могу только повторить. Грязь…

— Ваше Величество! — Граф Слав так разволновался, что меня перебил, а я даже и не понял поначалу. Это у нас там, в моём мире, помело можно особо не привязывать, а тут‑то я какой‑никакой, а король! Отреагировать, что ли?

— Никто не подходит к пациенту грязным! Руки все моют… Даже с мылом… И раны промывают водой… Но мыть этой дьявольской жидкостью не только руки, но ещё и хирургические ножи… Это уже лишнее!

— Граф Слав! — Я хлопнул ладонью по столу. — Вот вы мне скажите, люди‑то выживают? Вот наши раненые? Выживают? Да или нет?

— Ну, Ваше Величество, работали самые лучшие врачи…

— А у мастера Клоту люди чаще выживают, чем у остальных?

— Ваше Величество…

— Вот тебе и "Величество". Если люди у него выживают чаще, чем у вас всех остальных, вместе взятых, так что же вы его травите‑то все разом?

Давно ещё, в школе, читал я историю того человека, который додумался до дезинфекции, уж не помню, как его звали*. Так вот, тяжко тому человеку пришлось. Мало того, что его открытие всячески зажимали, так и самого затравили до сумасшедшего дома, где он и сгинул. И возражения‑то приводили почти как граф Слав — как же можно травить чуткие и нежные руки хирурга какой‑то там хлоркой!

* — в 1847 году хирург и акушер Игнац Филлип Земмельвейс впервые применил дезинфекцию при помощи раствора хлорной извести, этим удалось значительно снизить смертность рожениц. Врачи того времени к открытию отнеслись отрицательно, изобретателя долго и настойчиво травили. Метод получил призвание только после смерти ученого (по иронии судьбы, от сепсиса).

Как водится, о пациентах подумали в последнюю очередь. И вот теперь мне точно надо отстоять мастера Клоту от нападок врачей, ибо сожрут они мастера. Он для них чужой, совсем чужой. Да ещё и денег зарабатывает много, Вихор по секрету обмолвился, что у мастера много — много клиентов теперь стало. Отбою просто нет. А от других докторов бегут…

Если роды принять или рана какая — так все теперь к мастеру Клоту. А как же, он же даже принца вылечил!

Ну, конечно же, местные недовольны. Как же так, мы же патриоты! Мы же готовы принца даже бесплатно лечить… Или опыты ставить. А тут…

— Граф Слав, мне не очень понятна позиция врачей Соединенного Королевства. Если пациенты выживают у мастера Клоту, а не выживают у остальных, так, может, в рассуждениях мастера Клоту есть рациональное зерно?

— Вы говорите верно, Ваше Величество. Но врачебное искусство, проверенное временем, не терпит торопливости и изобретательства.

— Вот если не терпит, так пусть кто‑нибудь проверит, насколько часто выживают пациенты у мастера Клоту. И насколько часто у других. И если мастер Клоту окажется в выигрыше… То вы, граф Слав, наш спор проиграли. И прямо с высокой кафедры Королевского Университета заявите, что дезинфекция есть вещь полезная и всегда должна применятся всеми. Ежели же нет… То тогда я никогда не буду лезть в ваши дела. Договорились?

Граф Слав молча кивнул.

— Ну, вот и решили. Ладно, я в город, а вы ещё решайте.

А ещё у меня были в городе дела, причем немаловажные. Ну, какие ж дела ещё могут быть у короля? Маленькие, большие и немаловажные.

А кроме шуток, мне были нужны корабли. Причем очень.

И вот зачем.

Ну да, весь запас ламп мало — помалу раскупили. В вялом темпе раскупили также и замки, и зажигалки. Пытались купить и гранаты… Их пока что не продавали, правда, была у меня мысль потихоньку и за большие деньги тренировочные продавать. Пусть себе побалуются, рано или поздно всё равно секрет пороха откроют.

Но пока что держался, цену набивал.

И вот если б отправить корабли с грузом в другие страны… И продавать там всё это, минуя посредников… То можно бы было получить прибыль чуть большую, чем дают мне сейчас. Да и выйти на совершенно иные объемы производства. Той же руды железной закупить, а то тут только слитки, крицы, а руды‑то и нету уже. Мастера — кузнецы скорее механики, они с рудой не работают, только с готовым уже железом. А это не есть хорошо. Была бы руда, были бы и домницы… Были бы домницы — был бы чугун. А был бы чугун, я бы уже пушки отливал давно.

Кстати, кто‑то же мне там обещал корабли, даже в торговый дом хотел войти? Мастер Андрей! Точно — точно!

Ну, и поехали сразу к нему.

— Барон Шорк! Собирайтесь, у нас выезд в город!

Домчали до знакомого дома быстро. Вот улица, вот ворота.

Соскочил с лошади, отодвинул барона Шорка, который всегда почему‑то оказывался у дверей раньше, чем я, и решительно взялся за молоток — колотушку, и решительно постучал.

Никакой реакции, ворота закрыты.

Ну, мы не гордые, мы ещё постучим… Пока что не гордые.

Снова закрыты.

Я уже начинал злиться.

— Они там оглохли все, что ли?

— Можно перебраться через стену, Ваше Величество, она не такая большая… — Барон Шорк задумчиво глянул на гребень стены. — Если позволите, то я…

Не успели, со скрипом распахнулась калитка. Слуга, увидев процессию нашу, охнул. Узнал меня, конечно же, какой ещё мальчишка будет тут разъезжать с такой‑то свитой?

— Что застыл, отворяй давай. — Буркнул я недовольно.

— Мммм… Мммм… Мастер Андрей примет вас, Ваше Величество! — Глубоко поклонился мне слуга.

— Да куда он денется.

Пригласили в дом, конечно же.

И чем дальше мы шли, тем меньше мне тут нравилось. Общая картина запустения. Ровные ещё на прошлом балу песчаные дорожки по краям рассыпались, пруд в мусоре, стены и то какие‑то унылые, и, кажется, даже грязные витражи в окнах.

При свете для поместье производило не самое лучшее впечатление. К тому же, что‑то тут недавно горело, черные языки сажи вытянулись вверх из пары окон первого этажа.

Ну ничего, сейчас я это сонное царство встряхну от души.

Мастер Андрей встретил нас на пороге.

Я аж с шага сбился. Решительно вот так шагал, мерил землю, впечатывая подошвы сапог в песок, и тут как на стену натолкнулсяо.

Мастер Андрей… От него осталось половина. А как это? А вот так. Когда человек теряет что‑то многое… То он становится вот таким. Серое лицо, одутловатое, опухшее. Набрякли щеки, и заострились скулы. Одежда в порядке, но неряшливая, такое ощущение, что натянул её мастер Андрей, да пошел куда глаза глядя, не сильно заботясь, что куртка у него расстегнута и концы пояса в ногах путаются. На рубашке свежие пятна от чего‑то съестного.

А самое главное, это глаза.

Мертвые такие глаза, мертвенные, спокойные. Ничего не выражают. По уголкам глаз пробежали гнусные морщинки, веки потемнели. И смотрели глаза куда‑то вдаль, мимо меня, справа и слева. Равнодушный такой взор, мертвенный.

— Ваше Высочество… — Мастер меня заметил, поклонился автоматически.

— Величество уже. — Поправил я. — Зайти‑то можно?

— А зачем? — Безыскусно спросил мастер.

Я едва не подавился. За моей спиной завозился барон Шорк, но я плечом оттеснил сначала его, потом мастера Андрея и прошел во двор. Слуги, очень немногочисленные, уже не посмели мне препятствовать, расстелили ковровую дорожку да разбежались по углам.

Мастер Андрей стоял истуканом.

— Мастер, мы можем поговорить?

— Поговорить? — Переспросил он.

— Да. Поговорить. Наедине.

— Можем.

В небольшой комнатке, куда бледные до синевы слуги внесли поднос с фруктами и удобные мягкие кресла, и состоялся наш разговор.

Я рассказывал, что мне нужен флот. Нужно погрузить товары и плыть в дальние моря, чтобы все это продать, получить прибыль… Мастер Андрей кивал, даже вставлял какие‑то реплики. Но оставался безучастным совершенно.

Под вечер деликатно постучались слуги, внесли и расставили свечи.

Мастер Андрей молчал.

Я пригляделся.

Плохо выглядит мастер Андрей. Очень плохо.

И тут я понял, что делаю.

Да до меня ли ему? Да ему сейчас вообще все равно, начни убивать, так попросит побыстрее! А я тут о каких‑то кораблях, о каких‑то прибылях…

Половина от человека осталось, вот что.

— Подумай, хорошо? Я пойду.

Мастер Андрей никак не отреагировал.

Я вышел наружу, глотнул свежего воздуха. Спустился по лестнице, кивнул барону Шорку, который так и простоял все это время под дверью.

— Ваше Величество. — Настигло меня сзади, когда мы уже шли по двору к выходу.

— Что такое? — Оглянулся. На меня глядел старичок лет так полста, худой и седой, как лунь. — Что тебе надобно, старче?

— Ваше Величество, позвольте слово молвить?

— Да молви.

— Наедине.

— Ну…

Прошли по саду, вокруг озера. Граф Шорк бдительно поглядывал по сторонам.

Вот, вроде бы отсюда нас услышать не должны.

— Ваше Величество, я дворецкий. Я знал мастера Андрея ещё с малых лет, наша семья всегда служила его семье, вот уже три поколения. — От гордости старик стал ещё больше, надулся весь так, набрал воздуха. — Ваше Величество, мастер Андрей… Он…

— Давно он такой? — Перебил я дворецкого.

— С тех пор, как казнили его старшего сына.

— Понятно. Что остальные сыновья?

— Они… Проводят слишком много времени в "Быке", Ваше Величество. А сюда заезжают только тогда, когда им надо денег.

— Понятно. — Ещё раз протянул я. — Кто наследник‑то?

— Должен был стать мастер Курт, Ваше Величество.

— Кроме него?

— Кроме него никого нету. Молодые господа Влад и Иван следующие по старшинству. Они сейчас в "Быке". Игорь слишком мал. Больше детей мужского пола у мастера Андрея нет.

— А что же с семейным делом мастера Андрея?

— Оно разваливается, Ваше Величество. Сейчас начало сезона, корабли должны отправляться, но отправилось разве что половина. Остальные сейчас в порту. Мастер Андрей не заказал припасов на плавание, а у его капитанов денег нет. Если так и дальше будет идти, то капитаны и команды разбегутся по другим торговым домам.

— Обидно.

— Да, Ваше Величество. — Поклонился дворецкий.

— Но понятно. Хорошо. Есть кто‑то, кто может взять на себя управление торговым домом?

— Нет, Ваше Величество. Мастер Андрей решал все сам. Только в последнее время она начал готовить Курта. Но Курт… Его…

— Не продолжай. — Прервал я. — Надо подумать. Так, слушай. А дети женского пола? Им можно передать наследство?

Созрела у меня одна мысль.

Если нет мастера Андрея, то можно попробовать обойтись без него. Просто сделать ещё один кооператив под внешним управлением. И передать наследникам, как только те придут в силу.

В принципе, идея‑то хорошая. Но как‑то… Даже и не знаю. Отвернутся от меня все купцы, какие только есть, за такой фортель. Это же как у живого человека вырвать из рук кошелек, и сказать, что теперь я сам за тебя все покупать буду, сам лучше знаю, что тебе, бестолковому барану, надо.

Но и корабли‑то нужны! Отвезти в дальние края все эти мои изделия, обменять их там на деньги…

Короче, думать надо.

— Хорошо, почтенный мастер…

— Я не мастер, Ваше Величество.

— Как твоё имя?

— Велир, Ваше Величество.

— Вот и хорошо, почтенный Велир. На тебя пока что возлагается задача сберечь дом и имущество, которое тут хранится. А на неделе я решу вопрос с мастером Андреем. Либо он сам придет в себя, либо я назначу людей, которые будут управлять торговым домом до тех пор, пока настоящий наследник не вступит в силу.

Глава 16

Посмотри какая попа

Красная Плесень

— А что ещё тебе не нравится? — Спросила у понурого Мишки "Анастасия и просто так". За без малого год, что я её не видел, девушка чуть прибавила в росте и фигуре. И это не скрывали ни в меру обтягивающие джинсы, ни такая же в меру обтягивающая футболка. Когда Анастасия резко поворачивалась или набирала воздуха в грудь для очередной отповеди, то становилось понятно, что футболка‑то эта слишком обтягивающая. Без лифчика.

Я вздохнул и отвел глаза.

Разговор шел вот уже полчаса.

Началось‑то все с того, что Мишка попросил Анастасию на "Очень Серьезный Разговор". Анастасия согласилась, и пригласила Мишку в тот самый пионерлагерь, где мы уже бывали. Типа она на лето пока что там живет, с друзьями. Ну и Мишку тоже к себе приглашает.

И вот теперь Мишка разговаривал. Говорил, что ему не нравятся новые друзья "Анастасии и только так", что тут не очень хорошо, что ребята смотрят на Настю как на кусок мяса, что компания тут опасная… И что раньше‑то было хорошо, когда тут народ получше был, а теперь вот все под вечер либо курят, либо пьют. И что спортом уже не занимаются, мечами деревянными не машут. И что зачем тогда они тут собираются, не понятно, и это тоже нехорошо. "Анастасия и только так" кивала и изредка говорила, что это её друзья, и это всего лишь мелкие недостатки.

И на колу мочало, начинай сначала.

Вот, видно, сторона исчерпала аргументы, и оба замолчали. Настя настороженно, а Мишка обреченно как‑то.

Я поглядел вокруг, напуская на лицо серьезное выражение. Ну вот, и разговор кончился. Ни до чего они не договорятся, и не договорились бы. К тому же, со стороны‑то все прилично выглядит. Ну, собрались молодые люди и несколько старичков. Ну, тренируются, вот идолы повырезали из дерева, поклоняются им. Реконструируют прошлое, так сказать. Обосновались в брошенном пионерлагере, так куда им ещё пойти‑то, к тому же пионерлагерь все равно брошенный. Молодежь при деле, не наркотой ширяется и не пиво трескает в подворотне.

Только вот что‑то не так в этой картине, что‑то не дает положить нарезку слайдов "реконструкторы на развлечении" на полочку памяти да и забыть про это.

Краем уха выслушивая разговор Анастасии и Мишки, зашедший по очередному кругу, я принялся анализировать происходящее. Быстро, словно я сейчас в своем дворце, и надо срочно выдать именно ту реакцию, которую от меня ждет уважаемое общество графинов и моей матушки — королевы, ни дна им ни покрышки.

И быстро пришел к определенному выводу.

Фальши тут многовато. Все какие‑то показно благостные и добрые, вот что. Не бывает такого. Словно у меня во дворце, когда идешь по коридору, всегда тебе все улыбаются. И когда при королеве жил, улыбались, и теперь тоже улыбаются, а сами пытаются тебя в темную использовать на полную катушку.

Вот и тут так.

Молчана нету. Пары человек, которые тоже тогда были, тоже нету. Нет Милены, нет Куда‑то пропала смешливая повариха Ярослава, на раздаче каши теперь стоит мутноглазая девушка наружности институтского ботаника, ну точно наш Очко, разве что в длиной белой юбке "под старину", подслеповато нам улыбается через толстые очки.

Да и количество транспорта поубавилось и изменилось. Теперь около главного здания, где я тренировался стрелять зимой, торчит большой автобус, ПАЗ, водила с благостным взором что‑то ковыряет под поднятым капотом, рядом с ним помощник, выкладывает на брезент детали одна к одной, моет бензином.

Там, где раньше были тренировочные площадки, теперь никого нету, там свален или мусор, или ветки с зимы, или вообще машины стоят. Тренировочных мечей и копий ни у кого не видно, в круг силушку попытать, потренироваться, никто не сходится. Все разбились по кружкам, и о своём бормочут, нас не трогают.

Один такой кружок не очень далеко от нас, человек восемь сели вокруг намалеванного холста и слушают выступления худощавого интеллигента в тонких очках и надвинутой на самый лоб черной бандане с красными черепами, этакого пламенного поэта. Поэт машет руками что ветряная мельница, что‑то обводит на холсте, что‑то показывает, горячится. Благодарные слушатели благодарно кивают.

Дрищ — лектор. Блин, до чего же мне кого‑то напоминает, да вот никак не могу понять, кого же именно!

Ещё несколько таких же групп поодаль. Трое человек неторопливо тюкают блестящими топорами по бревнам, готовят дрова для костра. Несколько девушек в простых белых платьях до пят таскают им хворост.

И все те же благостные лица у всех. Как один.

А ещё около нас вот уже минут пятнадцать отирается группа поддержки. Пара благостных типчиков в длинных холщовых рубахах, из‑под которых торчат простые синие джинсы, смурно на нас глядят, и нет — нет, и огладят царапучим взглядом Анастасию со спины.

Поглядел я на них, и тут же взгляд в сторону.

Не только Мишка привел группу поддержки, Настя тоже к этому разговору готовилась. Или её готовили?

Почему‑то мне тут стало нравится все меньше и меньше.

— Миш, ты меня в последнее время удивляешь. — Резко отрубила Анастасия. — Очень удивляешь. Тебе чего не нравится‑то? Ты, может, просто ревнуешь? — Подпустила она в голос некоторой ехидцы.

Я едва не подавился. Нда, кажется, девушки все привыкли объяснять через призму самой себя.

— Нет! — Запротестовал Мишка.

Ну чё "нет", ну чё "нет" — то? Когда даже мне ясно, что да. Со стороны‑то виднее, Михалыч.

— Доброе утро, молодые люди! — Поздоровался с нами Хорс.

Я едва не подпрыгнул. Тихо же подошел, зараза такая. Здоровенный, даже, кажется, ещё больше обрюзгший, с неким ореолом властности близ чела, Хорс в простой рубахе и таких же простых джинсах глядел на нас умиротворяющее. За его спиной плавная такая девушка, в простом платье, натуральная блондинка с синими глазами и курносым носиком, теплая, домашняя и какая‑то подторможенная, улыбнулась поочередно сначала мне, а потом и Михаилу. Паренек, не крепкий, а какой‑то мелкий и худой, тоже улыбнулся. Темненький такой, с самым простым и незапоминающимся лицом, поверх рубахи накинут жилет — разгрузка с кучей кармашков, которые забиты разной мелочью.

— Анастасия, Михаил, Сергей… Рад вас видеть снова. Давненько не было! Сергей, Милена про тебя спрашивала, где же ты? Всего один раз у нас побывал, да и запропал что‑то. Михаил‑то с Анастасией чаще заглядывают! А что вы на пороге‑то стоите, проходите, Александра вот уже обед приготовила, мы рады будем…

Пара типов расплылись в улыбках и закивали. Да — да — да, рады — рады — рады будем, приходите!

Мне это ещё больше не понравилось.

— Да удобно ли? — Осторожно подбирая слова, начал говорить я. — Люди‑то мы тут чужие…

— Удобно — удобно! — Заверила меня плавная девушка за спиной Хорса и чарующе мне улыбнулась.

— А что смущает, у нас хорошим людям рады! — Поддержал её Мелкий. Вышел вперед, протянул мне руку для рукопожатия. — Властимир.

— Александра. — Представилась блондинка, похлопав глазками.

— Сергей! — С энтузиазмом пожал потную руку я. Тут бы нам с Михаилом и двинуть до хаты, тем более что автобус от станции отходит вскорости, а до станции ещё топать и топать, да…

— Ой, Миш, хватит тебе уже! — Сказала Анастасия, хватая Мишку под руку и таща его к костру.

Ну, в конце‑то концов, от одной ночевки вреда не будет?

Стараясь держать дистанцию от блондинки, я направился за ними.

Ох, не нравится тут мне, ох и не нравится!

Мишка, как баран на бойне, покорно шел за Настей, а я плелся за ним, потому что не мог оставить друга одного. Тем более тут.

Ох, и как же нам тут рады все были!

Все работу бросают, руки пожимают, в лицо улыбаются, за жизнь спрашивают… Будто не на слете реконструкторов я оказался, а в родном дворце. Только вот охраны тут нету. Граф Виктор и барон Шорк мне бы явно не помешали.

Мишку вела Анастасия, я старался не отставать. Александра затесалась за мной.

— Ой, Сережа, давай я тебе тут все покажу. Вот смотри, вот этот корпус мы сами реставрировали… Что тут только не было! Вся штукатурка со стен осыпалась, а на втором этаже нашли самые настоящие списки пионерской организации, представляешь?

Как раз тот, в котором я стрелять учился. После чего и перенесся пистолет в тот мир. Хорошо получилось.

— Пошли, посмотрим! Ты кто по специальности, кстати?

— По металлообработке. Студент. — Я позволил увлечь себя в сторону, кинув злой взгляд на Мишку. Тому уже хорошо, около него Настя хлопочет. Она же Анастасия, и только так.

— Вот здорово, а я тоже! Второй курс!

— Вот это да! — Воскликнул я. — Значит, мы коллеги?

Очень хотелось от приятной блондинки отвязаться, да и вообще свалить отсюда. У меня Маша есть, и изменять очень плохо! И к тому же, мне больше стройненькие нравятся.

Да, хорсовцы поработали тут очень хорошо. Весь мусор, скопившийся за время после перестройки, вынесли и отнесли на свалку, обвалившуюся штукатурку аккуратно сбили, кое — где даже раствором подмазали, вставили некоторые двери, стекла. Корпус потихоньку превращался в место, где можно жить.

Народу на пути встречалось не очень много. Александра здоровалась со всеми, улыбалась, ей улыбались в ответ. Представляла меня, мне тоже улыбались, я тоже улыбался в ответ.

Короче, все улыбаются.

— А вот тут столовая, тут обед готовим на всех!

Ага, прогресс. Уже не костры, вот уже большая такая столовая. Восстановили почти что все, плиты сдвинули в угол, оставили только несколько котлов и больших сковородок. В котлах что‑то варится, булькает. За окно выведены трубы мощной вытяжки.

— А вот тут собираемся по вечерам, танцы…

Актовый зал, или ещё что‑то такое. Сохранились даже алые потрепанные занавески. Кресла собраны в кучу в углу, пол подметен, в другом углу сложены маты и туристические коврики — пенки, все чистое. Занавески на окнах. На сцене висит большая белая простыня, на столе около входа проектор.

Комнаты тоже сделаны, дверей нету, правда, занавески одни, но видно, что внутри лежат те же туристические коврики и спальники.

Серьезно тут они обустроились.

— Саш, а сколько вас тут вообще?

— Александра. — Поправила она меня. — Так лучше. Я полное имя люблю. Нас вот уже сто человек. Многие тут и живут тоже…

— Да? — Я проглотил резонный вопрос "а на какие деньги?". Ну, мало ли способов? Дач вокруг очень много в последнее время появилось, всем нужно круглое катить, квадратное тащить. К тому же, не удивлюсь, если многие из них в городе работают.

— А чем вы тут вообще занимаетесь, Са… Александра?

Она словно и ждала того вопроса.

— Старину нашу изучаем, по мере сил пытаемся восстанавливать. Многое же забыто незаслуженно при коммунистах, многое вообще порушено. — Она вздохнула, и чарующе мне улыбнулась. — Мы просто люди, которым вместе хорошо. А ещё мы по экспедициям вместе ездим, ищем вещи древние, реконструируем их.

Ну да. А почему же остальные — тот же Молчан, и кто там с ним ещё был — они‑то почему тут не участвуют? Почему же Молчан так не любит этих людей? Были причины, за что?

Нет, не нравится мне это место.

Чем дальше, тем больше не нравится.

Погуляли и по окрестностям, уже тепло было. Александра показала мне идолов, вырезанных, по слухам, Хорсом ещё давно.

— Вот, гляди, это сам Хорс делал. Ещё при советах. Красиво, правда? — И она прижалась ко мне боком.

Я сделал вид, что не заметил. Мишка с Анастасией вообще куда‑то запропали… Надо обратно идти!

— Вот, смотри, это скандинавские боги. Вот этот бог Один, отец богов. Представляешь, на него часто вороны садятся, вот сюда. Мистика, правда?

* — в скандинавской мифологии два ворона — Хугин и Мунин — спутники Одина.

— Ага. — Подтвердил я, хотя ничего не понял.

В своё время Хорс развлекался вовсю, тут было штук десять идолов только законченных, и ещё в кустах притаились те, которые не завершили.

Сегодня я стал осматривать местность более тщательно.

Как бы полянка небольшая, по её окружности стоят вот эти самые идолы, а в центре кострище. Земля в золе и пепле от большого костра.

Александра снова заметила мой взгляд.

— Вечером через костёр прыгать будем… Сегодня праздник, день Весеннего Солнцестояния. В этот день мужчины и девушки древних славян приходили на полянки своих древних богов и прыгали через костёр. Этот день всегда был очень важен для наших далеких предков! *

* — фантазии. В дальнейшем Хорс смешивает реально существующие события и мифологию с фантазией.

— Ага, ну да. — Надо бы свалить отсюда пораньше, пока совсем плохо не стало. И Мишке сказать, чтобы с Настей своей разговаривал не тут, а там, где народу адекватного побольше. Или вообще с её родителями поговорил.

Хотя, судя по тому, что дома‑то она не живет, а живет тут…

— Александра, а ты давно тут?

— Вот уже второй год пошел. — Спокойно ответила она. — Раньше в деревне жили, по соседству, да там местные жители сильно неспокойные, как напьются, так и идут грозить. Несколько раз поджечь пытались. Вот и пришлось оттуда уйти. Тут нам хорошо, никто близко не подходит. По лесу полдня идти…

Да, это точно. Я тогда даже на лыжах полдня потерял да ещё и поплутал малость, прежде чем сюда добрался.

— Серег! — Мишка выглянул на полянку. За ним в кильватере шла Анастасия, и лица у обоих были какие‑то спокойные, можно сказать даже веселые. Договорились, что ли?

О, когда сюда шли, у Мишки футболка была распущена поверх джинсов, а теперь заправлена. И у Анастасии его одежда тоже немного не в порядке.

Значит, точно договорились. До чего‑то. Вот только хорошо бы знать, до чего именно.

— Мих, ты как сам? Вообще, время сколько знаешь? Пора обратно до электрички топать.

— Да куда вам! — Твердо взяла меня под руку Александра. — Темно уже. Оставайтесь у нас, места всем хватит! Потеснимся, не впервой! А вечером через огонь прыгать будем, с нами пойдете?

Мишка улыбнулся, а я сказал про себя матерное. И в самом деле, не вариант уже. Пока ещё до станции дойдешь. Тут уж лучше сразу до шоссе идти, попутку ловить!

— Конечно, не вопрос! — Сказал я громко. И зло посмотрел на Мишку. Тот только плечами развел.

Девушки ощутимо расслабились.

Вернулись к лагерю, меня и Александру сразу же определили на сбор дров. Выдали небольшой плотницкий топорик, несколько веревок, Александра сбегала и одела штаны поплотнее. В лесу ещё было достаточно прохладно.

Помалу так собираем.

— А ты где учишься? — Вдруг спросила Александра у меня как бы невзначай.

— Да есть тут один институт… Александра, давай не будем про грустное. У меня ещё сессия скоро, а там и конь не валялся! А ты сама учишься, работаешь, если не секрет?

— Да, в Институте Химических Технологий, на психолога…

Ну да, знакомо. Меня не удивляет, даже у нас экономико — психологический факультет открыли сразу после перестройки, куда ж деваться‑то, когда денег очень хочется? А уж остальным‑то… Была б аудитория, а преподавателей найти чуть сложнее, чем кассиров, которые деньги собирать будут.

А Александра мне меж тем рассказывала, как у них хорошо и приятно тут, "с друзьями". Ну, восстанавливают они древнюю культуру этих мест, так что же такого‑то? Никому ж не мешают. И интересно тут у них, по всей стране ездят при экспедициях, ищут вещи древние.

Кстати, Сереж, а ты чем в жизни занимаешься, а? Не хочешь ли через костры прыгать? Пошли, нас уже ждут!

Короче, с каждым мигом мне тут переставало нравиться все больше и больше.

Прыжки через костёр поставлены неплохо. В центре поляны разожгли костерок, и пары мальчик — девочка весело через него прыгали. Не очень‑то и большой костерок, в него постоянно дрова подбрасывают.

— Пошли! — Александра схватила меня за руку, повлекла туда. Я не сопротивлялся. Пара шагов, упруго оттолкнуться, прыжок… Ух, перелетели. Даже пятки не опалили. Регулярные тренировки, а как же — я и не так прыгнуть могу.

Рядом со мной раскрасневшаяся Александра, глаза сияют.

— Давай ещё раз, позже! Когда большим будет!

— Кто? — Тупо спросил я.

— Костёр же!

Я поглядел на пламя. Парочка человек с добрыми лицами уже подбросили дров, огонь взметнулся сильно повыше моего пояса.

А что, перепрыгнем.

— Ярило! — Дико заорал парень в очередной парочке, сигая через костёр. Плохо прыгнул, едва дрова не разметал, девушка его много лучше пролетела.

— Лель! — Заорала следующая пара хором.

— Ярило!

— Лель!

— Приди, весна — красна… Перун облака разгони! Дай нам свет свой! — И дальше какой‑то неровный бред не в лад. Упоминалось практически весь старославянский пантеон, знакомый мне по школьной программе, и даже парочку новых. Почему‑то мне показалось, что сами неоязычники не представляют себе, когда и куда какой бог идет, просто лепят все в кучу, лишь бы красиво было.

Ну да, красиво получалось. Ночь, костёр, люди в долгополых рубахах запалили факелы, что‑то пели, братались, пили что‑то из больших и плоских чаш, похожих на розетки для варенья. Периодически прыгали через костёр, вспыхивали снопы искр, когда очередные смельчаки перелетали через На поляне собрались уже почти что все. Пары подходили, прыгали. В углу виднелась массивная фигура Хорса в окружении приближенных.

Та самая повариха — ботаничка.

— Испробуй медовухи, братие. — И протягивает мне плоскую кружку, в которой что‑то плещется, отражает свет звезд и факелов. Я с благодарностью принял чашу обеими руками, поднес поближе — в нос шибанул запах не очень хорошей водки и меда. Прижал к подбородку прямо под нижней губой, запрокинул голову. В темноте‑то не заметно, что гадость по усам полилась.

— Спасибо, красавица.

Ботаничка улыбнулась мне, а я тишком, тишком и чашку на фиг, на землю опрокинул. Мне ещё не хватало напиваться. Ночью‑то трезвым надо быть, потому как тут пьяный усну, там пьяный проснусь. А там мне пьяным быть ну никак нельзя.

Народу становилось все меньше и меньше. Пару раз попрыгав и испив медовухи, пары рассасывались по окрестностями. Кто‑то отправился в здания, кто‑то в лес пошел с факелами. Большая группа с факелами как раз пошла в сторону леса, освещая себе дорогу и громко призывая разных древнеславянских богов.

Мишка‑то где делся?

— Пошли, пошли, Иван — цвет искать! — Потянула меня за руку Александра. Я уже придумывал, как бы половчее отказаться — по лесу в темноте мне лазить совсем не улыбалось, да ещё и без фонарика.

Спас меня от ночной экспедиции Хорс. Подошел тихо, улыбнулся, попросил Александру помочь кому‑то там, а то гостей много, всех не разместить, а меня потащил под стенку, где лавочки были. Сейчас пустующие, все пошли Иван — цвет искать. Знать бы ещё, что ещё за такой Иван — цвет.

— Как тебе у нас? — Отечески улыбнулся Хорс.

— Да великолепно. — Честно ответил я. — Я такого даже на празднике в Коломенском не видел, в прошлом году! А уж как всё сделано…

Поболтали ещё чуть о том, о сём. Хорс интересовался, где я учусь, и хорошо ли.

— Анастасия говорила, вы с Михаилом охранниками работаете?

— Да работаем. — Сказал я. — В свободное от учебы время. Скорее так, в свободное от работы время учимся. Жить‑то на что‑то надо. — Я старался быть как можно веселее. Ну праздник же, что грустить?

— Да не в укор, понимаю… Сам в своё время вагоны разгружал, что на станции. Собирались там большой компанией, разговаривали о России, о Боге, о месте людей в мире… — Хорс мечтательно прищурился.

Я покивал согласно, и про себя пожалел, что остался. Слишком много не очень понятных вопросов.

— А в армии бывал?

— Да нет, для того и в институт пошел, чтобы не в армию.

Хорс как‑то неопределенно покачал головой.

— Да, в россиянскую‑то армию лучше не попадать. Калеками возвращаются. У нас ребята тоже из армии есть, есть ещё и сержант милиции, тоже интересуется стариной… — И молчит, небольшая, очень небольшая пауза.

— Ну, так все возрасты покорны. — Это он кого в виду имеет? Тут Гюго, что ли? Нет, как‑то не вяжется Гюго, в миру Алексей, с этим собранием по интересам. И почему он это сказанул‑то?

— А в прошлый раз больше народу было вроде бы? Где остальные‑то?

— Так не пришли. — Легко ответил Хорс. — Холодно ещё. Как потеплеет, так подтянутся все. Много народу будет, мы уже и комнаты для всех почистили. Через недельку, как солнце полную силу наберет, Ярило радуницы освятит, и в каждую комнату повесим. Тогда жить можно будет в гармонии…

Для меня сказанное прозвучало искренней тарабарщиной.

— А вот ты в богов веришь? — Вдруг спросил Хорс.

— Да как‑то не очень. — Осторожно ответил я.

— Крещен?

— Может, и крещен, не знаю. Сами понимаете, при Союзе дело было, а тогда не приветствовалось. А потом уже как‑то не до того спрашивать…

— Да, у нас многие так делали, принимали веру чужую, греческую. Не ведают, что творят… Поклоняются богу чужому, а про своих, исконных богов, забывают совсем. И оттого такие раздраи у нас в стране постоянно. Когда перунов в Днепр кидали да волхвов жгли, те Русь на тысячу и один год прокляли. С тех пор и повелось, пропала гармония в землях русских…

Так пообщались на малозначащие темы ещё минут двадцать, неторопливо, интересно даже. Хорс очень умел к себе людей располагать, да не знаю, ладилось ли у него со мной или нет. Постоянно возникали в словах паузы, недосказанности какие‑то.

Оригинальная такая манера речи. Спросит что‑то, расскажет пару слов из своей жизни, и потом как бы притормаживается, предлагает и собеседнику что‑то рассказать. И внимательно слушал, очень внимательно так.

Хитрый дядька.

Ну да игра эта такая, что в неё вдвоем играть можно. Упорно прикидывался тупым, и рассказывал про погоду, про институт даже рассказывал, про доспехи порассуждали да про старые обычаи.

— Сергей, а ты давно в охране‑то работаешь?

— Да так, не очень. — Даже если я не расскажу, то Мишка проговорится, так что смысла скрывать нету. — Год вот уже точно. А что?

— Да так… Совета спросить хотел…

Я молчал.

— Выкупаем мы лагерь этот. Надо бы вокруг службу караульную наладить, потому как местные лазают постоянно…

— Да забор поставьте. — Посоветовал я. — Я, в общем‑то, студент все же. Точно не разбираюсь. А почему ваших на караул не поставите‑то?

— Да большей частью дети они. Просмотрят ещё что… А так, в любом‑то деле профессионал нужен. Может, есть кто на примете?

— Да нет… — Покачал я головой. — Но вдруг встречу, с вами сведу.

— Ну, добре. Пошли, а то заждались нас уже. Да и Александре ты понравился. заждалась она ужо…

Александра меня и в самом деле заждалась. Стоило мне сделать несколько шагов от лавочек, как она появилась откуда‑то, схватила за руку, повлекла в лес, дальше и дальше.

— Пошли быстрее, может, цветок найдем! Пошли — пошли! На реку надо! И так уже опаздываем!

Речка была тут рядом, совсем рядом, и к ней протоптали хорошую тропинку. На низком песчаном берегу горели костры, пахло травами. Тут и там лежали горки одежды, большей частью аккуратные, парни и девушки плескались в воде. Некоторые уже вылезли, и теперь, в неглиже, грелись у костров вперемешку, кое‑как накинув одежку.

Во дают, моржи. На дворе одно название что май месяц, а всё равно, в воду лезут только так. Ещё и плавать там умудряются, и сидят потом, медовуху с водкой хлебают. С собой целый жбан захватили, вот, в кустах стоит. Здоровенная такая оцинкованная бочка с краником, рядом в беспорядке чашки разбросаны.

Периодически подходят, наливают себе, выпивают на месте или несут к компаниям. Все веселые уже, несмотря на более чем прохладный ветерок с реки Многие по пояс голые, что мужчины, что женщины, без разницы. Обнимаются и целуются, некоторые пары уходят в лес, подальше от остальных.

Кстати, не только пары, которые из двоих состоят. Вот точно два парня девчонку повели в лес, заботливо так вынули из её рук чашку с недопитой медовухой, и, поддерживая под руки, повели. Можно было бы подумать, что повели обратно в лагерь, да нет же, ничего подобного, тропинка‑то в стороне.

И надо же было тебе, дура, так напиваться‑то?

Александра сначала потащила меня к медовухе, силой сунула в руки чашку.

— Саш, я не хочу…

— Не побрезгуй! — Строго сказали позади. Обернулся. Ого, вот что‑то знакомое. Вот этого парня я видел в свите Хорса.

— Брат Светозов. — Протянул он мне руку.

— Сергей.

Рукопожатие у него оказалось крепким, но вялым каким‑то. Как будто осьминог чупальцем обвил.

— Это по старому рецепту готовили. Как в реку войдешь, так холодно, а медовуха тело согревает. — Строго сказал Светозов. — И после весьма полезно. Давай, за здравие!

Лучше б за упокой.

Глотнул поменьше из пластмассовой чашки с отколотой ручкой, поморщился. Точно, водка это! Водяра! Или настойка какая‑то, водки на чём‑то. В алкоголе я никогда не разбирался.

Я бы лучше коньячка выпил. Или рому. А это… Не поймешь, то ли паленка, то ли что еще.

— Пошли купаться! — Александра уже скинула с себя верхнюю одежду, оставшись в одних простых белых трусиках. — Пошли! Одежду вот сюда клади, не бойся, никто тут её не украдёт.

— Ага. — Я тщетно пытался смотреть куда угодно, например, на берег противоположный. Когда‑то тут пионеры выстроили пристань небольшую, ржавые железки и доски настила до сих пор торчат из берега. А у неё грудь классная, высокая, упругая… Не у пристани, у Александры!

— Пошли!

Назвался груздем — полезай в кузов.

Быстро скинул с себя одежду, сделал пару неуверенных шагов Голова кружилась. Александра плескалась уже в десятке метров от берега, несколько гребков — на середине реки, а потом обратно.

Я зашел в воду по пояс. Ледяная, да чтоб так! Бррр! Но чем дальше заходил, тем я больше к воде привыкал. Эх, да что там? Я в том мире в океане купался, а он не на много теплее был, так что была не была!

Парой шагов зашел по грудь, дно удобное, песчаное, пологое.

Александра подплыла ко мне, потянула к себе, попыталась закружить, но я стоял твердо, не дался, поймал её и держал за руки. Зря, конечно же, она сразу же оказалась рядом, гораздо ближе, чем мне хотелось бы.

Так, хватит… Пора выходить… Холодно‑то холодно, но как бы не выйти, отчетливо всем показывая, что девушка Александра мне очень нравится и что мне её очень хочется?

Выскочили на берег, Светозов был тут как тут, немного равнодушно скользнул взглядом по высокой крепкой груди Александры, протянул нам две чаши медовухи.

Выпили.

На этот раз прошло легко, гораздо лучше, чем в первый раз. Настойка рухнула в пищевод, почти не обжигая горла, растворилось по венам легкое тепло. Стало неожиданно хорошо.

Я сел на песок, спиной к костру, стал натягивать джинсы прямо на мокрое тело. Как бы не простудиться…

Александра прижалась ко мне, ледяная, в мурашках, обняла за плечи. Я еле усидел, с вестибулярным аппаратом творилось что‑то неладное, все звуки расплывались, терялись.

Как тут хорошо… Сколько тут замечательного народу… Как приятно…

Мне что‑то рассказывали, Светозов забрал чаши и удалился, подходили какие‑то люди, представлялись, жали мы друг другу руки. Мне подносили медовухи, я первое время держался, а потом как‑то поехал, потерял нить сознания просто.

Помню, как Александра обнимала меня, помню, что я зачем‑то её укутал в большое полотенце и обнял, а она вывернулась и прижалась ко мне теплее, помню, что мы, кое‑как обсохнув, шли обратно к лагерю, а у меня ещё были силы светить факелом. В этот момент я остро осознавал, что сам, не хотя того, напился.

Потом небольшой провал, и перед нами лагерный забор, потом лестницу.

Помню комнату, куда меня положили. Большая пенка, спальник разложенный, места не очень много, но достаточно. Разделся, одежду сложил в угол, с вещами напополам, нашел на ощупь бутылку минералки, отпил пару глотков. Стало легче, но не на много.

Окно закрыто… Пойти ещё на улицу? Нет уж… Спать…

Скрипнули половицы, погас свет.

— Тут? — Риторически спросила меня Александра. Ну, кто же это ещё мог быть‑то, сама меня сюда и привела…

— Да. — Так же риторически ответил я.

Скрипнула закрываемая дверь, щелкнул выключатель, и слабенькая лампочка на потолке обреченно погасла. Свет Луны сразу же завладел комнатой, окрасил тени в резкие тона. Зашелестел её спальник, ложась рядом с моим, скрипнул старый деревянный пол. Лицо Саши в обрамлении пушистых волос заколебалось в темноте, приблизилось. Я сделал вид, что сплю, а девушка откинула край спальника и скользнула ко мне, прижалась. Теплая какая!

— Эй, эй… — Нерешительно запротестовал я.

— В комнатах холодно! А у тебя спальник теплый! — Заявила Александра. И завозилась, устраиваясь поудобнее. Мне от неё внезапно стало жарко. Тело напомнило, что ему одиноко. И что оно хочет продолжения… На реке‑то здорово было, нет?

— Двигайся!

— Двигаюсь. — Я приобнял её за плечи, и постарался подумать о хорошем. Думать не получалось, голова упорно шла кругом, и никак не желала думать логически. Пары медовухи в голове и красивое женское тело рядом долбили мой разум с силой парового молота, с двух сторон.

— Слушай, вообще‑то у меня девушка есть. И я её люблю… — Наверное, это самое глупое, что можно сказать в такой ситуации.

— Ну, так мы же ничего не делаем? — Александра улыбнулась тепло, и прижалась ко мне всем телом. Теплая и упругая грудь с напряженной точкой соска уперлась мне в ребра.

— Ну так а мы же ничего такого не делаем?

Что ты, совсем нет. Так, самую малость. Вот бы ещё понять, зачем тебе это нужно? Несмотря на то, что Александра прижалась ко мне самыми аппетитными подробностями, я как‑то оставался спокойным. Главное, побыстрее уснуть.

Ну‑ка, тело моё, сейчас же спать, спать, спать… Все тело спать! Спокойной ночи!

Секс надо ли решить

Да куда там "спокойной ночи", Александра чуть отстранилась от меня, стянула через голову футболку, нависла надо мной, озорно улыбаясь, а её рука уверенно и нежно двинулась по моему животу ниже, ниже, ниже… Натолкнулась на реакцию, довольно мурлыкнула, как большая кошка, и…

Да что ж это такое‑то, ну я же не святой, в самом деле!

Наверное, это была моя последняя осознанная мысль. Лифчика у Саши не было, а её грудь на ощупь оказалась такой же упругой, как и на вид.

Проснулся я с больной головой, еле умудрился свалиться с кровати на пол, уже там разогнулся. Ничего толком не перенеслось, куча всех полезных вещей, заготовленных у меня дома рядом с диваном, так и остались на Земле. Ну, блин, Мишка! Из‑за тебя вот так всё! Сегодня мастер Клоту не получит очередные дозы дезинфекта — ну да не страшно, у него и так много накопилось. Плохо то, что я не смогу сегодня с собой золота схватить, не рискну просто с такой соседкой под боком.

Поплескал в лицо воды из бадьи, хорошо умылся, стало чуть получше.

Нда. Что там такое сейчас творят с моим тамошним телом‑то? Память услужливо подбросила картинки. Александра оказалась очень уверенной и техничной любовницей, без запретов и комплексов. И она просто великолепно подстраивалась под мужчину.

Что делают, что делают… Ясно что. Продолжают, наверное.

Стало стыдно перед Машей. Сначала не очень, но потом голова просто разрываться начала. Стыд, неудобство какое‑то, и непонятно, ну зачем же я её?

А что я её, это она сама! Попытался оправдаться, да не вышло, совесть сразу же напомнила, что надо бы было с самого начала предупредить о недопустимости подобных отношений, так как у меня другая девушка, и я её люблю… Предупреждал, и что? Всё равно же… Да ладно тебе, Маша не узнает!

Так, отставить страдания и приятные воспоминания! Пора заниматься важными текущими делами.

Феликса — Подснежника я поселил в Западной башне. Нашлись там и для него кабинеты. Не очень много комнат, какие‑то бывшие кладовки. Вот как раз там и устроил он своё гнездо будущее. Вроде бы не при делах, вроде бы так. Руководитель пожарной службы — вот так хорошо подойдет. Его подчиненные расставляли ведра с песком и водой по дворцу и парку, следили за тем, чтобы в замке не использовали открытого огня без дела, охраняли бочки с нефтью и были обязаны по первому зову явиться и тушить…

Но вот для того, чтобы пожарный был сильным — ему же надо тренироваться? Ну, разное ж там, баграми растаскивать бревна горящие, или что ещё. Опасно, конечно, все вкладывать в одни руки, ну да что сделать? Я просто не знаю, кого ещё можно на его место поставить. Куда не ткни, у всех тут связи родственные или что‑то ещё, за что можно зацепится. А на посту НКВД нужен человек, который будет свободным от неприятных зависимостей, и не заведет тут неприятных знакомств. Пусть даже некоторый нелюдим, преданный исключительно королю.

Будет время, так я ещё одну тайную службу себе заведу, пусть себе конкурируют друг с другом, меньше заговоры плести будут.

Неторопливо рассуждая таким образом, я двигался по коридору.

— Ваше Величество! Доброе утро, Ваше Величество! — Мне вдруг дорогу заступили, и я обнаружил, что смотрю в глубокий вырез и вижу… Ну, что можно видеть в вырезах женского платья? Сиськи, конечно же. Неплохие так.

— Да, уважаемая. Вам тоже доброе утро. К сожалению, не знаю вашего имени.

— Моё имя графиня Чи.

Лукавил, конечно. Графиню Чи я ещё на охоте видел. Не очень высокая женщина, лет двадцати пяти, может, чуть больше. Скорее стройная, чем полная, украшений не очень много, пара браслетов и колечко, на лбу небольшая серебряная диадема с прозрачным камешком. Одета в самое простое шелковое платье с глубоким вырезом на крепкой груди. И фигуристая, надо сказать, вырез‑то ничего не скрывает. Кожа белая, глаза карие, каштановые волосы уложены в нарочито простую прическу. Личико милое довольно, небрежно подведенные румянами щечки, тушь тоже не забыта. И кинжал на поясе, мелкий, простой, но все же оружие. Рукоятка вытертая, так бывает, когда долго с оружием упражняешься.

Ох, уж эта небрежность! Маша по полчаса около зеркала крутилась, чтобы такой небрежности добиться, а то и больше.

Итак, довелось мне поручкаться со знаменитой туг графиней Чи. О ней ещё баронесса Ядвила говорила, да и по упоминаниям…

— Доброе утро, графиня. — Спокойно сказал я. И с трудом сфокусировал взгляд выше, на лице. Надеюсь, что на лице ничего не отразилось…

Ну да. Стоило один раз в одиночку по коридорам прогуляться, вот так и получилось…

— Ваше Высочество, вы так долго оставались в своих покоях, и совсем не показываетесь на приемах… Простите мне моё любопытство… — Графиня шпарила как по писаному. — Просто хотела увидеть вас в лицо.

— Ну, вот увидели. — Я покрутился перед графиней сначала одним боком, потом другим. — И как я вам кажусь?

— Настоящий король, Ваше Величество! — С придыханием сказала графиня, прижав руки к лифу платья и продемонстрировав, что грудь у неё упругая.

Пауза, во время которой графиня взыскующе глядела на меня, напряжение нарастало медленно, но ощутимо.

Но с этим делом надо что‑то решать.

— Ваше Величество, а когда же вы изволите начать Солнечные танцы? — Любопытно спросила графиня.

Что ещё за танцы? А! Так это бал тот! Совсем уже забыл!

— Мой дворецкий, мастер Иштван, занимается этим вопросом, графиня. — Вежливо сказал я.

Есть одно такое неудобство общения у меня в этом мире. Тут я ещё пацан. Несмотря на упорные занятия физкультурой с Седдиком, все равно пацан ещё, хотя мыщца поперла. Но все равно, когда разговариваю со взрослыми незнакомыми людьми, то иногда посматриваю на них снизу вверх. А там‑то, на Земле, я парень большой и видный, выше меня разве что Серега — большой.

И потому получается как разговор со старшей сестрой.

Графиня это чувствует и использует по полной. Вот, как встала‑то поудачнее… Кто сказал, что пышные средневековые платья скрывают фигуру‑то? Это Альтзора приехала в парадно — выходной плащ — палатке, а графиня Чи в очень даже облегающем платье таком. И с вырезами в нужных местах, все что надо видно.

— Ваше Величество, побыстрее бы! — Графиня вздохнула глубоко, поколебав своё декольте.

Я сделал вид, что очень занят.

— Графиня, а есть ещё что‑то, чего бы вы мне хотели сообщить? Видите ли, я тороплюсь…

— О, Ваше Величество! Молю, ещё пару минут, вас так редко удаётся увидеть… — Графиня подошла поближе. — А вы такой серьезный мужчина. — Она прикоснулась к моей груди.

Знала, где трогать. Вроде бы ничего такого интимного, а меня аж в жар бросило. Сразу же. И наступила ответная реакция на то, что рядом со мной, вообще‑то, сексуальная и доступная женщина.

Только я это уже все проходил. Да и лет‑то мне на самом деле побольше, чем графиня Чи думает.

— Положение обязывает, уважаемая. — Нейтрально ответил я.

— Ах, Ваше Величество, дела, заботы… Наверное, это так трудно? Мой уважаемый отец, граф Шотеций, тоже всегда серьезный и нету совершенно времени отдохнуть от дел графства, а он всего лишь граф, а вы король…

— О да. — Необязательно сказал я. — О да!

Прозвучало как в высокопробной немецкой порнухе.

— Ваше Величество… К вам так трудно… Так трудно к вам пробиться! Ваша стража ну совершенно, ну совершенно невежлива!

— Так на то она и стража, уважаемая. Пусть что невежливы, зато неподкупны и верны!

— Но мы же ваши верные подданные! — Она подошла ко мне ещё ближе, и я сильно втянул носом настойчивый аромат духов. — А я всего лишь слабая женщина! — И она очаровательно улыбнулась.

Вот да, слабая женщина. Меня уже организм подводит, тот, который пониже живота растёт. Напоминает, что я тут уже год никого… Кого это "никого", мал ещё, понял? Вот вырастешь, тогда и будешь, понял? А пока что виси себе спокойно, понял? Организм не понял, и быстро напомнил мне не только Машу, но ещё и Сашу — Александру, в обнимку с которой я и уснул.

Да что же это такое‑то.

Я что, мальчишка мелкий, который впервые сиськи увидел в женской раздевалке?

— Могу ли я сопровождать вас? — Очаровательно улыбнулась графиня, чуть сбавляя напор.

— Думаю, до конца коридора так точно…

Да на кой я это сказал‑то?

Графиня Чи сразу пристроилась рядом и взяла меня за руку. Так и пошли.

Графиня умела меня разговорить. Наверное, она бы разговорила и мертвого. Впрямую не льстила, особо не приставала, шла себе рядышком. Ну а я отвечал на вопросы и периодически напоминал своему организму, что надо вести себя потише. Вот сначала завод построим, а уж потом…

От графини исходила мощная, всесокрушающая аура женщины. Или, если уж начистоту сказать, сексуальной привлекательности. Графиню хотелось прямо сразу же, прямо тут же, прямо сейчас же.

Не знаю, что меня останавливало. Что‑то очень неясное, смутное такое, на самом краю сознания.

Но отвлечься от графини Чи было трудновато, что и говорить! Энергетика её просто подавляла, ломала меня. Не без усилия я постоянно ловил себя на том, что хочу её обнять или хотя взять за руку, мозги то и дело напоминали, что в замке множество пустых комнат, где вполне можно… Ага, то самое.

Вот странное дело. Машу мне тоже хочется обнять и взять за руку. Ещё её хочется носить на руках, водить в кино, гулять по улице, говорить ей нежности до и приносить по утрам кофе в постель после. А вот графиню Чи просто хочется взять за руку, побыстрее отвести в тихое место и отыметь, а дальше будь что будет.

Так кто же нравиться мне больше, Маша или графиня Чи? Маша, конечно же. Потому что Маша заставляет петь сердце, а графиня Чи будит в моем теле чистое, не замутненное даже малейшей симпатией желание. А я ж уже не пятнадцатилетний мальчик‑то, все же! Я чуть постарше, хе — хе — хе…

Ага, "не мальчик", а что же сказать о той девушке, что сейчас спит у тебя на плече в твоем мире‑то, а?

Совесть, уймись, не до тебя сейчас! Не видишь, разговор важный. Тем более, что если б не та девушка, я б точно не удержался, а так гляжу на графиню спокойно… Ну, почти спокойно.

— Ваше Величество, у меня замечательные ковры. — Сказала графиня Чи.

— Не расслышал. — Коротко сказал я.

— Я говорила, Ваше Величество, что гобелены замка хороши… Но в моем родовом поместье, что находится не очень далеко от улицы Всех Растворов, на третьем повороте, ковры ничуть не хуже. Вы могли бы сами оценить…

Ага, ковры, значит. Угу, где‑то это уже было.

— Благодарю, графиня, но дела… Вы даже не представляете, насколько король не хозяин своего времени!

— О, Ваше Величество… Вы же не бываете на приемах, на балах. Вот неделю назад мой отец, граф Шотеций, давал прием. Приглашения разослали всем, но вы так и не соизволили ответить…

Да помню я то приглашение. По моей просьбе, всю эту ерунду мастер Иштван складывает в большой сундук, откуда по мере заполнения весь этот пергамент отправляется в жаровню. Нафиг. Почитал я… "Прошу поучаствовать в судьбе младшей дочери — малютки шестнадцати лет отроду, которая не может получить достойного воспитания в нашем захолустье", "стройный стан и прекрасен лик", "томлюсь томлением", "видела Ваше Величество на прошлогоднем балу и стать Ваша запала в сердце моё"…

Такое ощущение, что все половозрелые аристократки ищут, как бы побыстрее переспать с королем. А между прочим, у меня тут жена есть, если чё! Обидно даже, никто не просит справедливости или денег просто так.

Графиня что‑то лопотала про уютные домики и блистательные балы, изредка невзначай касаясь меня то плечом, то рукой. Но я как‑то уже подуспокоился, и мне все эти касания были ну… Нет, не полностью равнодушны, но как‑то уже гораздо более параллельны.

— Ну, вот наши с вами пути расходятся, графиня. Государственные дела, сами понимаете. — Я сделал строгое лицо. Не очень‑то получилось, графиня меня поймала. И на словах поймала, и как‑то незаметно так оказалась, что перекрывала она мне весь коридор, не обойти.

Я хмуро посмотрел на неё. Надоели мне уже эти колхозные приставания.

Ну, ты. Дашь мне пройти, или все же тебя в стенку отодвинуть, а?

— Ваше Величество, была рада… — Графиня Чи сделала книксен. Ну, это когда приседает на одной ножке и двумя пальцами чуть подол платья в стороны разводит. — Ваше Величество! А могу ли я пригласить вас на свой день появления?

— Конечно же. — Конечно же можешь. Только вот не фига я туда не приду. Если ты вот так на меня действуешь, пока мы с тобой по коридорам замка ходим, то как же ты на меня на балу подействуешь‑то? Или, и того хуже, оставшись со мной наедине?

— Тогда, Ваше Величество, я приглашаю вас на прием в честь моего дня появления, который состоится… Состоится… На следующем семидневье! Буду очень рада, Ваше Величество! Третий день!

— Конечно же, графиня. Вношу вас в список государственных дел. — Я улыбнулся. — Теперь позволите мне пройти?

— Простите, Ваше Величество… — Графиня посторонилась.

В Западной башне было прохладно. Слуги быстро гасили керосинки, запоздало кланялись мне. Один едва лампу не опрокинул, вот пожар чуть не устроил!

— Осторожнее ж надо! — Я наступил ногой на катящуюся лампу. — Эй, ну что же ты так, а?

Мальчишка — лакей, не старше Вихора, покраснел и глубоко поклонился мне.

— Бери — бери давай. — Я подтолкнул к нему лампу. — Про пожар‑то тебе рассказывали? Где ведро с водой стоит, знаешь ли?

— Д… Да, Ваше Величество!

— И где?

— Дальше по коридору. Рядом с песком.

— Как гасить лампу надо?

— Песком поначалу, забросать, а уж потом водой.

— Вот и молодец. — Я порылся в поясе, бросил ему золотую монету. Всегда с собой носил, на всякий случай.

Мальчишка ловко поймал монету, сунул в рот и ещё раз поклонился мне.

Ну, молодец, что сказать. Надо с собой серебро таскать, а то золото… Многовато!

Феликс — Подснежник ещё спал, зато не спал Жареный. Он меня и встретил в коридоре, шкрябающий узким деревянным скребком потолок над лампой.

— Сажи от них много, Ваше Величество. — Сказал он. — А так — хороши лампы, сил нету. Но оттирать долго. Жирная такая, не как от факелов раньше было.

— Ну, и на солнце бывают пятна.

Жареный пословицу не опознал, но смысл общий понял.

— Ладно, бросай давай работу свою, пошли, расскажешь что да как. Где Феликс — то, спит ещё?

— Да, всю ночь с бумагами разбирался, вот под утро только сморило.

— Понятно. Ну, тогда пусть спит пока, пошли к тебе. Расскажешь, что узнал.

Жареному в Западной башне выделили небольшую келью. Не очень большую, конечно, но зато с хорошим окном, лампой — керосинкой на стене, лежаком, укрытым пуховой периной, столом и жаровней. В углу притаилась бадья с водой, на стене висели теплые вещи. Натоплено жарко очень, я сразу скинул рубашку, по спине пробежали струйки пота.

— Ну и жарища! — Подвинул к столу колченогий стул — полено, расселся поудобнее. — Рассказывай. — Я расселся поудобнее. — Что, как…

Жареный вздохнул, присел сам, поерзал на табуретке.

— Ваше Величество. Все хорошо пока что. Едят хорошо, ходят тоже хорошо, по большому, по маленькому. Никто к ним не ходит, пару раз толстый граф пытался подкупить слуг, да никто не соглашается уже. Тот, которого вы в рабских бараках нашли, рассказал…

Шкурка, подкупленный графом Лургом, вернулся на недельку к своим коллегам, рассказал, что к чему. Плохая репутация у графа Лурга в среде слуг получилась, очень плохая. Да и короля он хотел убить, все же знают, да.

— Но вот что‑то спокойные они. Однажды захожу к ним с вечера, а у них холодно что‑то, хотя окно закрыто, и на полу натоптано. Еле отмыли.

— Вот как. — Я задумался ещё больше. Так, интересно. А сколько у меня, в моем мире, стоит микрофон хороший? Пара батареек, или простой диктофон… Потом можно много чего интересного услышать.

— В любом случае, хорошо. — Похвалил я. — Ну, выручил ты меня, Лумумба. Выручил.

Жареный поморщился.

— Не обижайся. — Поднял я вверх руки. — У тебя имя‑то есть? Ну, твоё? Как тебя называли?

— Третий сын пять — на — седьмого вождя восьмой части шестого племени.

Я выразился нецензурно. Что за племя такое? Вот бы Клан Большой Болотной Черепахи, или там Белоснежная Рысь…

Выслушав меня, Жареный весьма удивился.

— Да мы же не дикари, Ваше Величество. Такое только на севере есть, среди тех, кто с вашим народом породнились… У нас все спокон веков осталось, как и тысячи лет назад было.

Я не сразу понял, что речь идет о жителях Муравьиного королевства. Надо же. Негры, оказывается, разных сортов бывают. Такие они, негры.

— Хорошо. Будешь тогда Лумумба. Надо же как‑то тебя звать нормально, а вот эти пять — на — семь я ни в жизнь не запомню, не говоря уж о других. Какие дальнейшие‑то твои планы на жизнь, а? Что сам думаешь?

— Да не знаю, Ваше Величество… — Сокрушенно покачал головой новонареченный Лумумба. — Не знаю. Домой… Подумать можно, Ваше Величество?

— Да думай сколько хочешь. — Пожал я плечами. — Только быстрее. Знаешь, что степняки с нас дань хотят взять?

— Те, кто живут на больших равнинах вокруг озер? Плохой, худой народ. Порядка нету, жизни нету, злые друг на друга и хитрые, как кайманы.

— Этого у них не отнять… — Хмыкнул я. — Ладно, Лумумба. Молодец, выношу тебе благодарность, продолжай в том же духе. Может, тебе надо что? Жаровню там ещё поставить или теплые вещи?

— Да нет, Ваше Величество, достаточно вроде бы всего. Разве что денег немножко…

— Подумаю, какую тебе зарплату положить можно. — Кивнул я.

Около покоев королевы и графа Лурга было тихо, стража, верные гвардейцы, взяли на караул.

— Молодцы. — Сказал я.

— Служим Вашему Величеству! — Гаркнули стражи.

Ну, пошли Подснежника будить, а то сегодня у меня дел ещё по горло…

Подснежник уже не спал, сам торопился ко мне навстречу, столкнулись в коридоре.

— Ваше Величество!

— Да, знаю уж. Не хотел тебя будить. — Я глянул на осунувшееся лицо руководителя моей секретной службы. Выглядит не очень, под глазами мешки, прическа взъерошена, одежда измята. Спал, значит, вот прямо так. — Ну, пошли, показывай, как устроился.

Да неплохо устроился Подснежник. Комната не очень большая, но уютная, окна выходят на парк. Пара керосинок, одна на столе, и во всю стену здоровенный новый шкаф, ещё пахнущий свежим деревом. И уже на две трети забит свитками. Жаровня, конечно же, бадья с водой, пара столов, на одном остатки пищи. За шкафом лежак.

— Это что же ты, брат, решил тут же и спать, тут же и работать? Я тебе что, мало денег дал? А, Феликс?

— Да как‑то сподручнее тут, Ваше Величество. Не надо туда — сюда мотаться. Да и к чему мне большие покои, один я. Вот, денег‑то осталось… — Он подошел к столу, выудил кошелек. — Я только на шкаф взял да на лампы. Ещё замок оплатил, нечего сюда кому попало ходить. В коридоре решетки деревянные сами сделали. Жаровню закупили к Жареному, а то тяжело ему, мерзнет.

— Вот молодец. Денег оставь себе. Потратишь на то, что сочтешь нужным. Как твоя служба?

Служба хорошо, иначе и быть не может. Проблем куча, но успешно решаем.

Была у меня одна такая идея, которую я решил немедленно воплотить в жизнь, сразу как только мне в голову пришла. Во — первых, у меня в городе совершенно не было пожарных. Если начинался пожар, то сбегались все соседи, хватали что кто мог, и усиленно заливали и затаптывали огонь. Всем миром, так сказать. Никто не сачковал, конечно же, придет день — и ты завтра можешь… Пострадать, и кто тебе поможет, если ты сегодня сам никому не помог? Но профессионализм‑то страдал, да и помощь иногда приходила поздновато…

И вот пожарная стража мне в городе точно нужна будет.

И ещё, надо бы замаскировать мою секретную службу. Брат у меня прокурор, пусть все думают, что это и есть самая что ни на есть секретная служба. А на самом деле секретной службой пусть будет незаметный и невидный Подснежник, он же Феликс, глава Пожарной службы. И крепких парней можно набирать, и грамотных даже — должен же кто‑то… Ну, не знаю. Планы улиц чертить и писать руководства к действию при пожаре. Ведра с водой подавать. Вот, дворец‑то чуть не сгорел!

Королевская Пожарная Служба, короче. Борцы с красным петухом. А часть из них сидит в Западной башне… Так где ж ещё‑то, как не в ней? Мест больше нету.

— Прикрытие твоё. — Сказал я на удивленный вопрос "как же так?". — Найдешь ещё кого потолковее, пусть занимается противопожарной подготовкой города. Пусть мастеровым объяснит, что общий пожарник за счёт короля — вещь довольно нужная и важная, и платить за неё не много, да вообще ничего — все за счет налогов, которые они уже и так платят. Для начала мне нужны люди, которые будут гасить пожары… Через пару дней доложишь.

Подснежник взялся за дело.

Для начала, сделали символ цеха пожарников, перекрещенные топоры на фоне ведра с водой, носится на шапке и на алой повязке на правом рукаве, жалование установили, не очень большое, но достаточное, пригласили желающих, конкурс устроили.

Короче, все честь по чести закрутилось, через пару дней я уже поглядел на новых пожарников. Три десятка молодцов с ведрами, баграми, двумя бочками на телегах, отнятыми у золотарей, были кое‑как выстроены в королевском парке.

— Молодцы мои! — Похвалил я их всех разом. — Защита города от пожаров — вещь архиважнейшая! И пожарникам слава прирастать будет!

— Ура королю! — Бодро ответили пожарники.

Некоторые лица знакомые. Вот эти, кажется, лесные разбойники из банды барона Алькона, а вот эти точно в городской страже служили.

А кроме того, были и иные пожарники. Их выбирали отдельно, я с каждым имел беседу.

Вот это уже было сложно.

Очень сложно.

Понятно, что это будущие мои секретные агенты, служба для особых поручений. Понятно, что у них главное — верность королю. Понятно, что обладать они должны вполне так себе особыми умениями… Одно не очень понятно, где ж таких умных‑то взять, а?

Пошел по принципу "надобны верные", глядел внимательно, анализировал, соображал. Брал в первую очередь тех, кто при мне хоть как‑то поднялся, кто без меня потерял бы многое.

Это в первую очередь бывшие рабы, смерды — крестьяне, разорившиеся горожане, которых в рабство продавали, да они сбежали, парочка бывших наемников, которым вообще некуда деваться. Ушли с отрядами из Ильрони давненько, вернулись вроде бы с деньгами, деньги прокутили и привет. Прибился и моряк — ветеран, бывший десятник Морской стражи, по прозвищу Апрокид. его Грошев рекомендовал. Из‑за ран ветеран в море вот уже пару лет как не ходил, но рубить и колоть мечом у него получалось хорошо, как и каким‑то верхним чутьем находить контрабанду и определять пиратов из порядочных горожан. Жить‑то ветерану скучно, семья своя давно уж разъехалась, вот и надо бы… Пристроиться…

Вот так пристроили человек тридцать.

Нашли несколько отчисленных студентов. Студентам тоже деваться было некуда, на родине, в Срединных Королевствах, семьи вложились в их обучение, а тут не пошло, и возвращаться с позором обратно стало бы не очень. Могли и пристукнуть за небрежность в обучении.

Из пяти студентов выбрал двоих, назначил их писцами, приказал также устроить всем обучение грамоте на одном уровне. Чтобы отчет накарябрать могли.

Вроде бы костяк сделал, а дальше уже зависит от Подснежника и как он это все дело закрутит. Надо бы найти филеров ещё, тайных убийц найти тоже, тут такие ниндзя водятся, что ух, нанять на службу, да где ж их так просто возьмешь‑то?

— Троих выгнать пришлось. Пьют много и на язык невоздержанны.

— В пределах нормы. — Задумчиво сказал я.

Теперь Королевская Пожарная служба учится бороться с огнем. Несколько костров подпалили и героически потушили в замковом парке по личному разрешению мастера Иштвана. По трое обходят замок, следят, чтобы везде вода была и песок. Самые доверенные сидят у мастера Виктора, тоже занимаются противопожарной безопасностью, ну порох‑то дело такое… Пожароопасное. У мастера Виктора насос для воды заказали, опять же по моим чертежам, три телеги с бочками в порядке содержат, учатся гранаты метать, на мечах биться, кто не умел, бывший охотник, в эту компанию затесавшийся, оказался неплохим арбалетчиком, теперь для него персональный арбалет сделали, а студент просто гением в канцелярщине оказался, пером работал быстрее, чем граф Лург вилкой и ножом.

Вот и протокол допроса, как я и просил. Все записали на пергамент.

— Удобно придумано, Ваше Величество. Всегда все под рукой…

— Ещё бы. Давай‑ка их мне, перечитаю на досуге, что они там. Хотя… Бродить тут с ними. Пусть доверенный человек, да не один, в мои покои доставит под вечер, а под утро заберет, почитаю на сон грядущий. Что там с остальным?

— Денег бы, Ваше Величество. Замки надо везде поставить, а они денег стоят…

— Вот я тебе же дал, целый кошелек. Трать! Что спрашиваешь‑то?

— Так я думал… Это… Потом заберете, тут все до медяка, с расписками…

— Про чеки я тебе ещё не рассказывал. — Задумчиво сказал я. Ну что, первую проверку, небольшими деньгами, Подснежник, он же Феликс, прошел. Теперь можно и дальше начинать. Понемногу… Скрестив пальцы на удачу.

— Деньги трать сам как знаешь, сказано ж! С тебя спрошу только за результат. Бумаги все хранить, замки ставить, к новым людям приглядывайся, но пока что никого не набирай, этих хватит.

— Значит, слушай, Железный Феликс. — Я поглядел внимательно на бывшего Подснежника. Тот аж надулся весь.

— Слушай — слушай. Итак, ты должен выяснить все про наследников мастера Андрея. Кто они, что они, что делают и чего от них можно ожидать. Также от тебя кратко все по его конкурентам. Объясню, что мне нужно. Мне нужно, чтобы корабли мастера Андрея вышли в море с грузом, продали этот груз и вернулись с деньгами, а не загуляли по дороге.

— Мастер Андрей сейчас… — Подснежник подумал. — Ваше Величество, Седдик, плохо ему очень. Он сына своего сильно любил. Все в городе об этом знали. И много за его жизнь отдал, да не получилось… Теперь не знаю.

— Да уж понятно. Но я уже ничего не могу сделать. Мне нужны корабли. Если они не выйдут в море — то я не знаю, что мы будем есть. Запасов еды у нас не так уж и много! Не у степняков же покупать‑то? Короче, задачу понял?

— Да, Ваше Величество.

— Выполняй. Три дня сроку, хватит! — Дождался его кивка. — Деньги получишь у графа Слава, как всегда.

Гвардия тренировалась отдельно от остальных войск. Как только разгребли завалы старых казарм, так сразу же туда новые переехали. Все по соседству. И госпиталь, и казармы, и королевский дворец.

За пару дней расчистили плац, Волин подобрал неплохих учителей, и теперь каждый день оттуда долетали резкие хеканья и звуки ударов, а то и несильные взрывы. На тренировки пускали только тренировочные гранаты, с боевыми гранатами испытания проводили отдельно. Были там одни склады, на улице Всех Растворов, там, где впервые произошло испытание первых гранат. Вот там‑то и тренировались на боевых, предварительно выстроив охранение.

И вот решил я посетить эти занятия, поглядеть, что там да как. А то взрывы, треск… Поглядеть же надо! Может, что не так делают? Люди этого мира иногда поразительно упертые, когда дело касается некоторых обычаев… Хорошо хоть, что большей частью впитывают все новое как свежая губка воду.

Итак, плац. На плацу люди, человек полста, отрабатывают приемы. Все разбиты на десятки, на каждую десятку по тренеру. Почти то же самое, что я увидел тут в первый раз, те же деревяшки, которые гвардейцы рубят мечами со всего маху. Стук и треск стоит надо всей округой, а как за ворота дошли, так сразу — безумные дровосеки тренируются, не иначе!

При королеве такого не было, там разве что сержант водил своих подопечных, да и то недолго. Обычно тут граф — генерал Ипоку парады устраивал.

Волин тут как тут, сразу же подскочил с докладом, что да как, я лишь отмахнулся.

— Всем продолжать занятия!

Итак, разбиты на десятки все. Я это уже заметил, да. Каждой десятке состоит свой учитель, обычно это такой матерый дядька в полудоспехах, чем‑то все похожи на барона Седдика.

— Погранцы, от графа Тоскалонского Лира. — Шепнул мне Волин. — Ещё поспрашивали ветеранов, назначили оплату. Так подошли сразу столько человек, гоняют новичков.

Выглядит хорошо. В землю вкопаны перекладины, с них свисают бревна, обмотанные тряпками. Бревна рубят деревянными мечами раз за разом, совсем как груши боксерские. С тренирующихся льет потоком пот, простые рубахи и штаны мокрые до нитки. В углу несколько человек спаррингуются под присмотром пары учителей. Эти самые продвинутые, вот как тренировочные мечи крутят. В другом углу маршируют под прикрытием щитов, учитель зорко глядит, лупит длинной палкой по неосторожно выставленным за щиты частям тела.

Прошелся вдоль, махая рукой, чтобы не отвлекались.

— Ваше Величество. — Это барон Шорк, догнал меня‑таки. Хотя я выходил без него. — Прошу меня простить, не смог вас сопровождать…

— Ладно, замок же, что тут может случиться. — Отмахнулся я. И наткнулся взглядом на отдыхающих. Раз, два… Трое парней, в обычной одежде местной аристократии. Рубашки, лосины, на траве разложена нехитрая закусь и кувшин… Вино? Тренировочные мечи стоят кучкой к стене, тренировочные доспехи там же. Самый большой, широкоплечий блондин, тщательно обгладывал ножку куропатки. Лицо настоящего аристократа, тонкие такие черты, как у эльфа, все портит только шрам поперек лба. Как раз расправился с ножкой, мечтательно потянулся, глядя в сторону берега. Вид‑то хороший с этого места, под деревцем ещё, в тенечке. Ещё один тренькал на чем‑то вроде лютни, остальные склонились над закуской и выпивкой, не торопясь выпивая да закусывая.

Эт‑то что ещё такое‑то, а?

— А вот эти трое у вас что сидят? — Спросил я. — Они что, наособицу?

— Это дворяне, рыцари. — Пояснил учитель. — Они отказываются заниматься.

Вот дела. Дедовщину развели.

— Почему? Эй, трое, кто такие! Встать, представиться!

Заметили, вскочили, пошатываясь, закланялись, как метрономы. Самый большой — барон Вургский Шон, барон Рон, виконт Илийский Лорин… Все как один, то барон, то виконт, то есть сын графа. Почти все с землей, то есть непростые товарищи‑то.

— Что не тренируетесь вместе со всеми, уважаемые? — Грозно спросил я. В пустоту спросил, все переглянулись, будто я сказал что‑то очень смешное или невместное. Ну, что же такое‑то? Они уже что, с оружием уже хорошо управляются?

— Так то смерды. — Вылупил глаза барон Вургский Шон. — Негоже мне, дворянину, чтобы меня палкой навозник лупил! И мне его лупить палкой негоже тоже, на то слуги есть…

Я оглянулся.

Виконт Лонвил Шорг в стороне уклонялся от удара бывшего крестьянина, уклонялся легко, он‑то давно уже с мечом упражнялся. Уклонился и, прижав бокен противника, ловко поставил подножку и метнул бывшего крестьянина на землю. Только пыль поднялась.

— Они все такие? — Спросил я у Волина, отступив на шаг.

— Нет, не все. — Тихо ответил Волин. — Кто‑то тренируется со всеми, а вот эти… Не хотят.

Так выпереть их на фиг, и все дела… Нет, стоп. Нельзя так. Ребята‑то, в принципе… Неплохие. Вот барон Рон мне знаком, да и барон Шон тоже знаком. Помню я их. Их Виктор тогда привел в замок. Вот барон Шон как раз с головой перевязанной был, на лбу до сих пор жуткий багровый шрам.

Нет, силой‑то тут не годится.

— Если желаете, Ваше Величество… — Это барон Шорк. Тихо так, почти неслышно. — Я заставлю их выполнять все приказы Вашего Величества. Это просто.

Очень дипломатичный человек этот барон Шорк.

— Погоди пока что. — Так же тихо ответил я.

Не поймут меня, если я своих бывших соратников начну на плац кидать при помощи тех, кто пришел после. Просто не поймут. Да и не выбить дурь эту аристократическую так просто. Надо что‑то сделать такое… Чтобы потом никому и в голову не пришло.

Ладно. Сделаем так.

Я быстро сбросил рубашку, подошел к одной группе, ближайшей.

Тренировка сразу же рассыпалась, гвардейцы остановились, жилистый и седой их наставник, ростом не больше меня, с чисто выбритым лицом и парой шрамов — ниток на щеках, поклонился глубоко.

— Ваше Величество…

— Давай тренировочный меч.

Наставник опрометью метнулся к стойке с деревянными мечами, вытащил один бокен и с поклоном передал мне.

Я взвесил его в руке, примерился. Ну да, я тут давно уже не упражнялся! Руки отвыкли, не держат… Тяжелый такой!

— Как твоё имя? — Поглядел я на наставника.

— Барон Дост, Ваше Величество.

— Командуй, барон Дост. Я пока что такой же ученик, как и они. — Я обвел концом тренировочного меча сбившихся в кучу гвардейцев. Волин, что такое? Почему остановили тренировку? Продолжать!

— К дереву! — Рявкнул барон Дост. — Руби!

С силой рубанул по боку манекена, удар правильно отозвался в руке.

— Руби!

С другой стороны. Сержант ещё показывал, самое простое упражнение, когда обрабатывают манекен с двух сторон сразу, развивают силу рук и силу удара. Просто стоишь и лупишь, стоишь и лупишь, пока руки не отвалятся. Но правильно, с выдохом, тело держишь верно. А наглая деревяшка шатается, никак не хочет стоять на месте, стоит чуть смазать, и уже не удар получается, а так, погладил считай.

Сначала барон Дост хмурился, на меня глядя, но потом его лицо разгладилось, он даже улыбнулся, словно что‑то знакомое увидел, да потом быстро улыбку стер.

После десяти ударов я втянулся, ноги сами находили на земле самое правильное положение, руки опускались — поднимались по раз и навсегда вдолбленной траектории, воздух прокачивался тренированными легкими через тело, грудь сжималась на резкий выдох. Вот и пот появился, заливает глаза…

— Стой!

Короткий отдых. Воздуха не хватает, руки не поднимаются, в боку вот — вот начнёт колоть, уже предвестники того, тяжелое дыхание, появилось.

И заново.

— Руби! Руби! Руби!

На третьей серии я оглянулся на аристократию. Те бороды аж поотвешивали.

— Эй, там. Кто из вас считает, что их род лучше королевского?

Аристократы побледнели. Ну да, нашел я хорошую фразу, надо сказать. Подозревать короля в худородности, да ещё и публично — верный путь на плаху. Конечно, пока ещё король никого не казнил, кроме графа Дюка, ну да мало ли что он выкинуть может?

— Хорошо. Так почему же кто‑то из вас считает, что король может тут стоять, а вам невместно?

Блондинистый барон Шон понял первый, сбросил рубаху, и пошел за тренировочным мечом. За ним и остальные потянулись, не оглядываясь.

— Разобрать по десяткам, в одной десятке не держать. — Приказал я Волину. — Проследи сам. Чтобы больше такого не было.

— Да, Ваше Величество.

Я отдал бокен рукояткой вперед барону Досту.

— Хорошо рубите, Ваше Величество. — Похвалил барон Дост. — Прошу прощения… Слышал, что Говорун вас учил, барон Седдик?

— Он самый. — Тяжело выдохнул я. Возвращение к активной физической деятельности мой молодой растущий организм дико не приветствовал, он хотел поваляться на кровати, поспать, вкусно покушать и ещё графиню Чи в разнообразных позах.

— Почтенный барон. Что для дворянина эти мелкие золотые, да ещё и авансом обещанные? Почему вы здесь? — Как‑то резко спросил я.

Барон Дост развел руками.

— Большая честь служить Вашему Величеству, Седдику Четвертому, королю Соединенного Королевства Ильрони и Альрони… — Короткий, но вежливый поклон уверенного в своих силах человека.

Я сделал вид, что не услышал. Давно уже заметил, что вот так говорит человек чушь, а ты делаешь вид, что не слышишь. Человек нервничать начинает, метаться, глазками дергать или оправдываться даже, а ты запоминаешь и анализируешь, что да как. И понемногу понимаешь, что же он хотел сказать.

Вот и сейчас я как раз ждал, что глазки у барона дернутся хотя бы чуть, и тогда уже готово одно задание для Феликса.

— Если Говорун вас учил, Ваше Величество, значит, и нам того не зазорно. — Вдруг просто сказал барон Дост. — Говорун в людях не ошибался никогда. Пограничный легион всегда будет верен Вашему Величеству так же, как и сентимал барон Седдик Гор.

— Я… — Уже было придумал слова хорошие, чтобы ответить, как заметил, что ко мне торопится Феликс. И лицо его не предвещало никаких хороших новостей.

— Что случилось?

— Ваше Величество. Ваше Величество… Возможно, это важно. Ваш друг, молодой паренек, Урий…

— Да?

— Его ещё Вихор называют. Все ростики во дворце его знают.

— Ну, не томи!

— Пропал он, вот, пропал.

— Как пропал? — Я стал быстро вспоминать. Вроде бы, Вихора подобрал сначала Виктор, для каких‑то своих поручений, да как‑то у него Вихор не прижился. Вот друг его, Виктор — который паренек, здоровый для своего возраста — сразу нашел своё место в гвардии, тезка поспособствовал. А Вихор ещё покрутился около Коротыша, бегал к графу Славу, уж очень хотел стать грамотным, с бароном Наватом тоже пообщался, а потом… А что потом‑то?

— Украли его. — Доложил Подснежник.

— Что? Это ещё что такое? КАК?

С утра в канцелярию постучались, и подбросили письмо. Классика. Ежели хочешь увидеть своего друга живым, принц, так раскошелься мало — мало…

В Малом тронном зале я вертел в руках то самое письмо, а вокруг меня собрались соратники мои. Виктор, Феликс, мастер Иштван, Волин, граф Нидол Лар.

"Ежели Ваше Величество король Седдик Четвертый желает вновь увидеть своих друзей ростика Урия — Вихора и ростика Ирину — Кашеварку в добром здравии и без печалей, то пусть нищий на Могиле Колдуна, что около Костяного Леса, станет богаче на пять тысяч полновесных золотых. Ночной Король Альрони".

— Сколько? — Вопил я. — Сколько, мать твою за ногу? Пять тысяч золотых? Да поубиваю тварей к той самой… — Дальше я уже ругался матом по — русски. Минут десять точно. Меня все вежливо слушали.

Когда заметил, что стал повторяться, и остановился, мастер Иштван склонился в поклоне.

— Ваше Величество, какие будут указания?

— Да какие тут могут быть указания‑то? Графа Слава ко мне. — Вздохнул я. — Пойдем вызволять. Что за Могила Колдуна?

— Это в дороге через Костяной лес. Когда они там обещали, завтра в полдень нищий около Костяного леса? Вывесить синий флаг на башне? Вот и вешайте. А завтра посмотрим, будет ли там тот нищий. Деньги отдадим только когда увидим моих друзей.

Вот так‑то вот. Днем деньги ваши, а ночью уже наши.

Глава 17

Мальчик мой,

Дорогой!

Где же ты,

Что с тобой?

И. Аллегрова.

Проснулся я рано утром, чуть ли не раньше всех. Смотрел бездумно в белый потолок, ничего не соображая. Дико болела голова, как после тяжелейшего похмелья. Надо же, всего одну бутылку пива выпил, а как развезло‑то!

На моем плече посапывала Александра.

Что за имена у них тут, Анастасия, Александра! Нет бы что попроще, Настя, Саша. Так же красивее, или мне только так кажется?

Блин, что же голова‑то так раскалывается?

Вспомнил вчерашний день. Господи да ты же боже мой! Я же, дурак такой, её… Какой же я дурак!

Александра дышала легко и свободно, в занавешенное до половины окно заглядывало уже летнее солнце. Было тепло, даже жарко.

Осторожно приподнялся, огляделся. Вот футболка моя, на спинке старого металлического стула без сидушки. Там же трусы и куртка, рюкзак там же. Ботинки разбросаны по комнате, один в одном углу, другой в другом. А мобилка где, сколько время‑то? В штанах была вроде бы. В чехле на поясе. А штаны‑то где?

В стороне штаны.

Дотянулся до ремня, подтащил к себе джинсы, вынул мобилу.

Шесть пропущенных вызовов, кто это? Так, вот это из дома. Мамка беспокоиться, все никак не может привыкнуть, что я теперь большой мальчик. Так, а вот ещё пять вызовов… Маша!

Наверное, я дернулся чуть сильнее обычного, Александра на моем плече застонала во сне. Повернулась поудобнее, устраивая голову на моем плече, протянула голую руку через мой торс. Теплая крупная грудь уперлась мне в ребра.

Так она голая, что ли? Ну конечно же. Забыл, что вы с ней ночью вытворяли, аж пол скрипел? И не один раз, и даже не два, а половину ночи! Еле — еле уснул, да и сейчас времени‑то уже сколько? Двенадцать сорок три, вот сколько. Ещё удивительно, что проснулся‑то так рано, мог бы и до четырех утра спать.

Как мог осторожно я вытащил своё плечо из‑под девушки, подложив ей под голову подушку, судорожно натянул штаны и футболку, накинул легкую куртку, бросил голые ноги в кроссовки, а носки — в рюкзак.

Надо срочно думать, что соврать Маше. Вечером мы с ней встречаемся, а позвонить я ей обещал ещё с утра, а сам проспал тут не знаю сколько! Где Михалыч‑то, мать его так?

Мишка обнаружился в соседней комнате, где он спал в одном спальнике со своей ненаглядной Анастасией.

Я решительно потряс его за плечо. Тот вяло отмахнулся, пошевелился. Выглядел он не лучшим образом, бледный, уставший, словно он эту медовуху всю ночь хлестал напополам с Анастасией. Под глазами мешки, на лбу небольшие капельки пота.

Одежда его и Анастасии вокруг в беспорядке, видать, торопились очень.

Мишка, сука. Развлекался тоже.

— Мих, вставай давай. Домой надо. — Решительно сказал я.

— А? Что?

— Домой надо, говорю. Ты едешь, или я без тебя?

Мишка осторожно потряс Анастасию, та что‑то сонно ему сказала и отвернулась.

— Уже уезжаете? — Это Александра, сонная, от двери. Из одежды на ней только футболка, которая ей немного коротка. Видны черные кружевные трусики, почти что прозрачные. Интимная стрижка тоже видна. И странные небольшие точечки на внутренней стороне бедра, комары вчера покусали, наверное.

Я равнодушно скользнул по ней взглядом, прислушался к своему телу.

Тело равнодушно зевнуло и напомнило парочку приемов, которые я разучивал со своими гвардейцами.

Вот и хорошо.

Александра что‑то засмущалась, пошевелила ногами, скрывая одну за другой.

— Да, Александра. У нас завтра контрольная по электротехнике… — Вралось как никогда вдохновенно. — Миш, ты собираешься, или нет? Давай, мешать не будем… — Я подтолкнул к нему ногой один ботинок, наградил злобным взглядом, нежно вытеснил Александру в коридор, обнял за плечи, достал сотовый. — Александра! А ты мне свой номер… Телефона… У тебя сотовый есть?

Анастасия с Мишкой не поехала, осталась там. А номер Александры… Записал как "Александр", притворился, что больше букв в строку не вмещается, да и ладно с ним. Не приведи нелегкая Маша заметит, мало ли.

До станции нас не провожали, но я молчал, копил злость. На станции закупились пивом, "Балтикой — три". После первых же глотков пойла стало ещё хуже, но хоть гадость во рту прошла.

А в электричке я просто насел на Мишку.

— Михалыч, ты спятил, наверное? — Как можно дипломатичнее спросил я, хотя на язык просились совершенно иные слова, крайне нецензурные. — Ты что, совсем спятил? На кой было с ними оставаться‑то? Михалыч, что молчишь?

Тот вел себя как вялая кукла. Кивал, соглашался, что‑то даже пытался ляпнуть извинительное.

— Ну так решил‑то ты что?

— Не знаю. — Пожал плечами Мишка. — Слушай, спрашивали они очень о тебе активно… Под вечер ещё. Может, ещё раз сходим?

— Нет уж на фиг! — С чувством сказал я. — Мих, у меня девушка есть. Я её люблю. Так что вообще никому ни слова! Понял?

— Понял. — Хмуро сказал Мишка. — Слушай, да я могила, точно. Не было ничего. Не видел. Один спал, в одиночку…

— Никаких ещё "в одиночку"! Не было нас тут с тобой, вот и всё! А теперь молчи давай, я девушке своей позвоню.

Достав телефон, я набрал номер.

— Привет, любимый. — После первого же гудка откликнулась Маша. — Ты где это пропадал?

— Прости, любимая! Просто вчера что‑то замучился совсем, спать лег пораньше…

— Соня ты! Не забудешь меня сегодня встретить вечером?

— Да что ты, как можно! — Я против воли расплылся в улыбке. Вчера мамка с папкой на дачу рванули, и теперь квартира в полном моём распоряжении. Буду там хозяйничать, что вкусное приготовлю!

Жаль, что перенос ещё одной партии хлорамина и прочей ерунды, коей у меня уже пара чемоданов, пока что откладывается. Не буду же я одной рукой обнимать свою девушку, а другой рукой банку с отравой, нет же?

— Блин как же хреново. — Простонал Мишка, приложившись к бутылке пива.

— Поделом тебе. Думать надо было. Мишк, слушай… Мне кажется… — Я сделал паузу, подбирая нужные слова. Нужные слова как‑то упорно не желали подбираться. Разбегались как зайцы по закоулкам моего похмельного соображения. — Слушай, не надо больше туда ездить.

— Сам понимаю. — Хмуро сказал Мишка, и поморщился. — Да что же такое, что же мы с тобой такое‑то пили, а? Вроде бы экологически чистый продукт, а похмелье почему‑то как от водки.

— Около Москвы минералки купим. — Сказал я, глядя в окно электрички.

Мишка не унимался.

— Серег, слушай. Это ж и в самом деле секта получается, нет?

— Получается да. Мишк, пока она сама не захочет, ты её не вытащишь, понял? Человек сам должен захотеть.

Мишка уныло кивнул.

А я вдруг почему‑то на него разозлился, сильно даже.

— Слушай… Да что у ней там поперек, а? Мих, Михалыч, опомнись!

Мишка опять уныло кивнул.

Пока ехали, на ум мне пришли взгляды спутников Хорса. Странно как‑то. На Анастасию они глядели, разве что не облизываясь, а на Александру вот как‑то равнодушно. Интересно, почему это? И медовуха эта странная, от которой водкой воняет за версту. И пили‑то на природе, на свежем, экологически чистом воздухе! Так что же тогда меня так ломает‑то, не знаю?

Короче, я больше туда не ногой.

На вокзале расстались, Мишка в обнимку со второй бутылкой пива двинулся домой, а я решил к Молчану заехать, хорошо что по дороге. Как раз у них была тренировка, но я отказался, меня и так всего шатало.

— Говоришь, у Хорса был? — Прищурился Молчан. — И как у них там?

— Да не очень‑то. Праздновали День… — Я напряг память, из мутного озера медленными китами всплывали фрагменты вчерашнего. — День Иван — Купалы, да?

— До него ещё ого — го! — Возмутился Гюго. Он сейчас отлеживался на матах в углу спортзала. — Да кто угодно скажет. Иван — Купала — это день летнего солнцестояния, а сейчас весна все же…

— Ну… Так называли. Медовуху пили, в речке купались…

— И девушки были. — Проницательно заметил Молчан. — А медовуха у него простая. Три ложки меда с деревенского рынка на бутылку водки оттуда же, травки какие‑то… И идешь через костёр всю ночь прыгать. Слушай, Серег, ну я же тебе говорил, что дело тухлое?

Молчан редко выглядел таким расстроенным. Обычно чаще улыбается, а вот теперь как‑то потускнел, глаза потемнели, по лбу пролегла глубокая складка.

— Да девушка у моего друга там… — Попытался оправдаться я. — Вот, уговаривать ездили…

— А уговорили вас. — В сторону сказал Чеботарев, не отрываясь от полировки бокена чистой белой тряпицей.

— Серег. — Молчан помялся, но вот решился говорить. — Ты с Миленой поговори… Она, кстати, всё к нам заглянуть обещалась. Милена с ними два года откатала, еле вырвалась. Она тебе много чего расскажет. И про пьянки, и про групповухи, и про наркоту даже, которая всегда вокруг Хорса крутилась. Даже когда он попом был в Подольске. Три дела на него завели, все три закрыли за недоказанностью — свидетелей нету, хитрая очень морда. Давно он уже концерты по заявкам дает, чуть ли не до перестройки объявился и людей вокруг себя собрал. Только сначала библию читали вместе голышом под самокрутку с дурью, а как в патриархии от тех чтений турнули отца Алексия подальше, так все разом раскрестились в язычники. Вот теперь старину восстанавливают, прилипли к реконструкторам сначала, потом к родноверам, и много хорошего народу через тех уродов пропало. Так что и тебе говорю, и другу твоему повторяю — не ходи!

— Да уж он сам себе судья. А я больше в то гнездо осиное не ногой.

В самом деле, ну что я ещё сделать‑то могу? С Мишкой съездил, с девушкой его поговорили, поглядели, что творится там непотребство полное. Что ещё надо? Нет, мне как‑то с Молчаном, Чеботаревым и Гюго спокойнее, куда как спокойнее.

— А ты там больше ничего лишнего не пил? — Вдруг спросил меня Чеботарев. Как‑то очень неожиданно он оказался поблизости, и внимательно всматривался мне в лицо.

— Да нет, вроде бы ничего такого. — Растеряно сказал я. — А что?

— Да так… Ничего. — Покачал головой Чеботарев, садясь на место и вновь принимаясь за бокен. — Показалось, наверное.

В общем, потренироваться мне так и не получилось.

Даже когда начали, меня просто несло из стороны в сторону, напропускал ударов и чуть не получил с размаха по лбу. Наверное, нервное что‑то. Отошел в сторонку, принялся подгонять снаряжение, и глядеть, как остальные мечами машут.

Вместе дошли до метро, Молчан поспешал на работу, Гюго отсыпаться, у него ночное дежурство было. Чеботарев тоже куда‑то торопился, а у меня ещё оставалось одно дело, одна небольшая идея. Но для начала срочно в обменник, разменять денег на наши родные деревянные.

А оттуда прямо на радиорынок.

— Как это работает? — Я покрутил рацию, тяжеленькую увесистую коробочку, увенчанную длинной антенной, и едва не вышиб себе глаз, а продавцу не сшиб все с полок.

— Осторожно же! Уважаемый покупатель. — Оскалился в щербатой улыбке студенческого вида продавец. — Вот тут включатель. Отсюда идет сигнал. Наушник вот тут, чем сильнее сигнал, тем ближе маячок. Маячков есть три штуки. Кстати, есть новые… Американцы, с Ге — Пе — Эс. Три километра дальность, с экраном на жидких кристаллах.

Я сделал вид, что задумался.

Вокруг бурлил радиорынок. Чего тут только не было! Навалом всего, здоровенные компьютерные экраны, резаки компактов, системные блоки, оперативная память, материнские платы, видеокарточки, звуковые платы и прочая, и прочая, и прочая… Целые компьютеры, сразу, с вывешенными характеристиками, и предложения на сборку самых разных конфигураций. Отдельной стояли лотки с разноцветными дисками, игры и сборники программ на любой вкус. "Весь офис", "Весь Адобе", "Весь Автокад", и по смешной цене. Правообладатели удавились бы, узнав, за какую цену тут идут

Народу тоже было мама не горюй, я еле добрался до искомых рядов. Ещё давно тут было развалов… Эх. Радиорынок был когда‑то, пока не появились компьютеры. С тех пор компьютерная техника постепенно наступала, а радиодетали теряли ряды за рядом, место за местом, постепенно отступая в самый дальний угол бывших заводских цехов.

С больной головой я протолкался как раз туда, куда было надо.

— Нет, спасибо, мне бы что попроще. — Лучезарно улыбнулся я. — Как можно проще. И сегодня нужно. Очень нужно.

— Попроще… — Продавец призадумался. — Есть, конечно. Комплект раций. Две штуки.

— Не пойдет. — Я поглядел на две хреновины в прозрачной пластиковой упаковке, красных такие. Выглядят как детские игрушки, да и есть они такие же, детские. — Посерьезней.

— Серьезней стоит денег. — Предупредил продавец. Скользнул по мне взглядом. И помятая после ночевки у Хорса одежда, и помятое лицо, и до половины початая бутылка минералки в рюкзаке. Все никак меня не отпускало.

— Понимаю. — Вздохнул я. — Но всё же?

Ушел я с радиорынка с похудевшим кошельком, но с большой сумкой с искомым. Две рации, комплект аккумуляторов, зарядное устройство от сети и ещё так, по мелочи. Вроде бы как раз то, что надо. Надеюсь, что это сработает…

Хватит уже по улицам шляться! Мне ещё продукты к ужину покупать, родителей‑то дома нету…

Смахнул со лба нездоровый пот и поплелся в метро.

Вечером уже ждал на вокзале с большим букетом цветов свою любимую девушку.

Меня обняли, поцеловали, закружили в водовороте тонких духов и самых прекрасных в мире глаз, а потом отпустили.

Пассажиры электрички, торопливо закуривающие по пути от поездов к метро, цеплялись о нас завистливыми взглядами. Сначала на неё, потом на меня, потом опять на неё.

Нет, ну вот вроде бы все просто, и одежда, и девушка. Снизу вверх — легкие кроссовки, джинсики в обтяжечку, так, что в карман и пальца не просунешь, такая же обтягивающая футболка, соблазнительно рисующая контур груди и плоский, даже впалый животик, курочка через руку, слишком простой для дешевой вещи полуспортивный рюкзачок и такая же простая прическа, прижатая на макушке темными очками. А все равно ж, больше половины мимо проходящих мужчин находят время поглазеть, кое‑кто вообще спотыкается.

— Ну ты чего! — Маша прижала к груди большой букет. — Как же я с таким через весь город‑то поеду, а? Пошли, что стоишь, девушка хочет спать и кушать! Пошли — пошли! Пошли, а то мне уже надоели эти попытки знакомства в электричке!

Я глупо улыбнулся, ощутил укол ревности и мысленно попенял себе. Давно бы уже пора машину купить! Вот сейчас бы с комфортом доехали, как Костик Женьку возит, а я, нехороший такой человек… Тем более что тут у меня денег уже хватает. Если все пойдет хорошо… Тьфу — тьфу — тьфу… То и на съем квартиры, а то и на покупку денег тоже хватит, как раз к концу лета!

Тут мои мысли прервались долгим и вкусным поцелуем.

— Пошли! — Маша помахала букетом у меня перед лицом. — Все остальное дома.

Все остальное и было дома. И было довольно неплохо. Разве что Маша удивилась немного, когда я во сне подтащил к себе поближе запакованный сверток с необходимым.

Ну…

Мать же твою так и не так! Что же такое‑то, господи?

Я едва смог встать с кровати, настолько меня замутило.

Началось потом с головы, потом всего начало бросать то в жар, то в холод, а под конец я просто свалился с кровати на пол и меня долго и мучительно рвало желчью.

Топот ног, первое лицо перед моим взором расплывалось и сходилось, как в телевизоре это мастер Клоту.

— Ваше Величество! Помогите, надо поднять!

Сильные руки барона Шуго возникли у меня перед глазами, меня подняли, я собрался как мог.

— Не надо никуда нести! Закрыть дверь! Никого не впускать! Мастер Клоту, вы… Ааапроклятиии…

Меня ещё раз вырвало, хотя вроде бы уже нечем. И я потерял сознание.

Да что же такое‑то, если сейчас обратно, то тогда всё напрасно будет…

В комнате трое, Иштван, мастер Клоту, барон Шуго у двери.

— Твою мать. — Сказал я в потолок. Голова была на редкость чистой и ясной, ничего не болело, хотя тело ощущало немалую слабость. Везде чешется, и дико воняет хлоркой.

— …бывает. — Сказал мастер Клоту. — Я тут ничего не могу сделать, и не подпущу к принцу иных врачей, кроме графа Слава.

— Согласен с мастером Клоту. — Это уже голос графа Слава. — Надо ждать. Жара нет. Пота тоже нет. Зрачки обычные, радужка тоже. Как могли, обтерли его тело белой водой. Это не яд… Во всяком случае не такой яд, о котором мы знаем. Вообще, я бы сказал, что организм принца сейчас выздоравливает.

— Так раньше уже такое было? — Это Виктор.

Ого, народу прибавилось.

— Было. — Это снова мастер Клоту. — В тот день, когда бывшая королева пыталась принца отравить, тоже так было. В купальнях сидел, там стало легче.

— А так чего же ждем, понесли в купальни? Слугам крикнуть, сейчас готовы будут!

— Он без сознания. Одно движение, и может утонуть.

— Мастер Клоту, так это вы придумали меня хлоркой обтирать? — Возмущенно спросил я. — Тоже мне, нашли панацею!

В комнате полный набор. Виктор, конечно же. Волин, Подснежник, граф Слав и барон Алькон, мастер Клоту, куда же без него, Иштван, невозмутимый как всегда, в уголке мелькает лысина графа Нидола.

— Ваше Величество, вы живы!

— Да а с какой радости я должен быть мертв? Что это вы все тут собрались?

Без сознания я был час, не больше. За это время барон Шуго успел поднять на ноги всех, кто был рядом. Мастер Клоту сначала пытался поить меня какими‑то отварами, но потом сдался и сказал, что организм принца должен сам справиться… Вот так и справился, я теперь на ногах и хорошо себя чувствую.

О чем и не замедлил сообщить.

— Начинайте давайте день. Барон Шуго, мастер Клоту, было ли что у меня в кровати?

Ага, было, вот он, сверточке‑то… Все перенеслось в целости.

— Итак? — Спросил я у Иштвана. — Докладывайте, что там да как.

— Ваше Величество, на дороге и впрямь заметен нищий в одежде городской бедноты. Стоит, ждет. Вокруг него никого нету. По вашему приказу, его не трогали. Деньги собраны в мешок. — И он указал на стоящий в углу большой кожаный мешок, хорошо так прошитый суровой толстой нитью.

— Не скажу что хорошо. Иштван, давай‑ка так. Собираем старую гвардию…

— Ваше Величество! — Раздалось из‑за двери. — Прошу! Выслушайте!

Голос что‑то знакомый…

— Кто там, пусть пройдет.

Вера. В обычной одежде, но без лука и с пустыми ножнами на поясе. Ну, не доверяли ей. Ещё когда заходила, мне послышалось, как кто‑то там, из стражей, вполголоса "шлюха имперская". Не любили тут её почему‑то.

Вера дошла до середины комнаты, поклонилась. Не так как дамы тут, книксен их, когда за подол платья хватаются, а настоящий нормальный поклон.

— Ваше Величество, я прошу вас оказать мне честь и позволить участвовать в освобождении ваших друзей.

— Да запросто. — Манул я рукой. — А что это ты так решила?

На лице Веры отразилось непонимание.

— Я же присягала вам, Ваше Величество! Я не самая плохая лучница в Пограничье, не говоря уж о Неделимой Империи. И сижу в замке, в четырех стенах, не зная, чем быть полезным Вашему Величеству… — Она снова поклонилась.

— Да нет, я не о том. А с чего ты решила, что мы просто не заплатим выкуп, да и всё?

— Но… Ваше Величество… Бандитам нельзя платить выкуп! Стоит заплатить один раз, и потом они будут требовать снова и снова и снова… Это как с кочевниками, один раз заплатив, потом вовек не выведешь их со двора!

— Понимаю и сам придерживаюсь такой же логики. Но пока что придется заплатить выкуп. — Хмуро ответил я. — Потому собирайтесь. Мне нужно десять человек… Вера, где твой лук?

— В коридоре! — Обрадовано воскликнула та.

— Вот и хорошо, больше с ним не расставайся. Пойдешь с нами. Попробуем узнать, что да как.

Виктор, барон Шуго, Волин, несколько гвардейцев, из тех, кто когда‑то были солдатами. Парочка человек, которые лучше всех бросали гранаты, тоже с собой взяли. Ну и Вера, конечно же, куда же без неё‑то? Большее количество… К чему? У меня тут, под мышкой, верной кошкой пристроилась "Чезет" с парой обойм, для мелкого отряда с лихвой хватит. А стрелять по людям я, как выяснилось, очень даже и могу. Запросто.

Граф Нидол Лар всполошился первым. И сразу же предложил большой отряд стражи в отдалении. То же самое мне посоветовал и барон Алькон, набрать стрелков побольше. Граф Лир так вообще предлагал весь район оцепить — если уж деньги берут, то и заклад должен быть где‑то рядом.

Я отказался.

Нет, не хочу рисковать.

Пограничники и вольные стрелки, которые теперь моя гвардия, да и стража… Не получится у них ничего. Не сталкивались они тут с таким, просто не сталкивались. Пограничники, может, и перебьют большую часть врагов, да что толку, ножом по горлу полоснуть, и не будет ни Ирины, ни Вихора. Гвардейцы только — только во вкус вошли. Стража… Ну, стража ещё что‑то может, да вот только что‑то не верится мне.

Ладно, будем выкупать.

— Все, я сказал. Граф Нидол Лар! Ваши подчиненные пусть блокируют городские ворота и стены. Граф Лир! Ваши подчиненные пусть тренируются дальше, но будут наготове. Барон Алькон, ну когда же я уже увижу проект суда‑то? Что все столпились, нормально все с королем вашим, жить буду долго и счастливо. Кстати, Иштван… Пришли плотников. Несолидно в мешке деньги отдавать будет. Мне нужен сундук.

Недолго тряслись в седле, и вот уже Костяной Лес, а вот и Могила Колдуна. Холм такой, не очень большой, с подрытыми с одной стороны склонам. На холме упрямо тянется к небу сосна, корни вымыло, они причудливо переплетаются меж собой, как исполинские змеи.

А вот и нищий. На корнях сидел, да как нашу процессию заметил, так сразу и поднялся, отряхнулся, вперед пару шагов сделал. Уверенный такой дядька, нищий…

Ну да, нищий. Он такой же нищий, как и средний попрошайка столичного метро, из тех, кто, по слухам, на "мерине" на работу приезжает. Такая же клоунада, разве что тут понадежнее сделана. Вроде бы и в рванье одет, дыра на дыре, да тело через прорехи видно сильное, ладони большие, рост тоже не низкий, лицо наполовину замотано черным шерстяным платком. На ногах видны добротные, хотя и тщательно затертые грязью ботинки. И хотя он сгибается, трясется, кашляет, старательно так опирается на крепкий суковатый посох, ой да не верю я ему.

— Ваше Величество! — С показным трудом поклонился мне нищий.

— Какой сегодня приятны день, добрый человек. — Громко сказал я.

— Не жалуемся, Ваше Величество.

Так, учитывая то, что обращение на "вы" тут не известно ни к кому, кроме коронованных особ, нищий этот намекает на то, что он тут не один. Ну да ладно… Проглотим пока что.

— Дошли до меня слухи, добрый человек, что ежели сделать богатым одного нищего на дальней дороге, то здоровье и удача снизойдут на двух ростиков… Нет?

Лицо нищего чуть дрогнуло, самую чуть.

— Это действительно так, Ваше Величество.

Так… Поглядим‑ка на него подробнее. Крепкий, не сломленный. Это не как большинство нищих на дорогах и на улицах столицы, те крысы, от пинков поодиночке разбегаются, сгибая спины, но стоит повернутся, как в филе тебе вцепятся острые и опасные зубки всей стаи. Несмотря на свою крысиную сущность, есть в нищих некая… Сломленность, что ли. Покорность судьбе, равнодушие к завтрашнему дню. Был сегодня день, было что поесть и где поспать, так хорошо. Не будет завтра ничего — так тоже хорошо. Длят своё существование уже не из инстинкта самосохранения, а по привычке.

И у крестьян такое тоже есть, как вспомню ту деревню, что королевские охотники разоряли во главе с генералом Ипоку… Согнали как стадо баранов, и перевешали потом, а те только стояли и тупо глазели. Кстати, где этот хмырь‑то, генерал в золотой кирасе? Не забыть его притащить на королевский суд, для него уже и веревка заготовлена…

— И каковы же имена сих ростиков? — Немного безразлично спросил я. Поиграть ещё, или уже нету смысла? Вроде бы можно…

— Урий и Ирина, Ваше Величество.

— Урий, Урий… Что за Урий? — Я сделал удивленное лицо. — Ростик Урий? Не знаю такого. Ты имеешь в виду графа Урия? Он у вас? Эй, несите сюда ещё столько же золота, за старого сморчка живым я дам в два раза больше!

Нищий чуть побледнел, отступил на пару шагов. Напугался. Хотя в глазах мелькнула некая… Оценка, что ли. Хм? Оценка? Если он хочет продать графа Урия, то имеет ли возможность это сделать? Как‑то очень с надеждой подумал, а потом почему‑то дико испугался… Что это может означать?

— Нет, Ваше Величество! Урий, по кличке Вихор… Ростик…

— А, ну так бы сразу и сказал! — Улыбнулся я. — Выдумал ещё… Вихор… Урий… Что он натворил, и за что его держите?

Вопрос сбил нищего с толку.

— Ваше Величество?

— Ну, натворил‑то он что? Как я понял, он же из вашего… Хм… Братства, да? Как вы сами‑то себя называете?

Нищий опомнился, глянул на меня вызывающие.

— Ночные жители, Ваше Величество.

— О, ну, понятно. Так что натворил‑то ростик?

— Нагл не в меру и проказлив, Ваше Величество!

— Этим отличаются почти что все ростики. Ладно… — Я перекинул через луку седла сундук с деньгами. Тяжелый же какой, тварюга! А!

Пара гвардейцев спешились, помогли мне снять ящик с лошади, поставили на землю, открыли.

Нищий зачарованно уставился на тусклый блеск золота.

— Это всё твоё. Забирай. — Великодушно разрешил я. — Стань богаче, добрый человек. Только не потрать их впустую.

— Большое спасибо, Ваше Величество. — Глубоко поклонился мне нищий, зачаровано перебирая монетки. — Смею заверить, все деньги пойдут только на благо вашего народа…

— Скорее, отдельных его представителей. — В тон ему ответил я. — Где мой друг, кстати?

Ну вот, вот и момент истины. Если скажет, что в городе, то можно будет начать торговаться уже за его жизнь. Ну никак не поверю, что этот тип тут один — одинешенек, ну просто никак не могу поверить. Помимо простой такой моральной поддержки, есть ещё и простое такое опасение, что этот хмырь может парочку золотых зажать себе на счастливую жизнь от общака, а потом всем рассказать, что король его обманул, вот нехороший какой король! Так что в лесу‑то вполне кто‑то может быть…

Нищий не без усилия оторвался от своего занятия, выпрямился в полный рост, призывно уставился в чащу, махнул рукой, резко, пару раз вверх — вниз. Сигнал подавал.

Из лесу показалось двое всадников. Воины, одеты не очень богато, но оружие в порядке, видно сразу. За ними в поводу следовала ещё одна лошадь, сразу с двумя всадниками. Далековато, ну да ничего…

Поднёс к глазам бинокль.

На смирной понурой лошадке болтались сломанными куклами и Вихор, и Ирина. Небрежно связанные, лошадь ведут в поводу, а дети пытаются удержаться. Трясет сильно.

Внезапно лицу стало жарко. Я на секунду подумал, что сейчас ка — ак наплюю на все свои обещания, да ка — ак рубану по шее этого уродца… Если только с детьми что‑то не то случилось, то…

Выехали из лесу, остановились. Воины держались сторожко, хотя оружия не обнажали первые, ждали чего‑то.

— Все договоренности соблюдены? — Вежливо спросил я.

— Да, Ваше Величество.

— Ну так что же ты ещё тут, добрый человек?

Нищий понял, схватил сундук под мышку и рванул

Дети были в порядке. Вихор ещё хорохорился, но под моим яростным взглядом забился в угол кареты и молчал. Ирина тоже молчала, ничего не говорила. Ей эта прогулка встала дороже. Одежда вроде бы в порядке… Хотя юбки эти…

— Ничего не сделали они вам?

— Нет. — Глухо ответил Вихор. — Просто под руки схватили, и в мешок сунули, узкий такой, с угольной пылью внутри… Не заорешь. Хорошо своё дело знали!

— Да оно уж понятно! — Сказал я. — Ир? Ты что молчишь?

— Нет, ничего. — Ответила Ирина. — Кормили плохо, гады…

— Это дело поправимое, сейчас первым делом в кухню поедем, поедите от души. — Отмахнулся я. С души как камень упал.

— Урий, Ирин? — Спросил я некоторое время спустя. — Вообще, что вы туда полезли‑то, вообще зачем?

Отмалчивались, конечно же, да разговорил я их.

Слух, что Урий, он же Вихор, знается с королем, прошел давно уже. Да Вихор все предпочитал не замечать. Законы ж! Обычаи вековые! Даж дворянин, ежели пришел… Там просто все, как в имперском Пограничье. Выдачи нет, и баста.

— Нет. — Подтвердила Вера в ответ на мой взгляд. — Если уж добрался до Пограничья, то не отдадут.

— В самом деле? — Скептически поднял бровь я.

— В самом деле. — Серьезно подтвердила Вера. — Моего дедушку, беглеца, не выдали. Хотя до того он в одиночку вырезал целый имперский суд, полтора десятка солдат во главе с сержантом, двух судей да пяток служек.

— Ого. — Сказал я.

У Вихора же оказалось проще. Попробовал он осторожно сделать намек на то, что хорошо бы поискать Ночному королю графа Урия… Потому как тот король, который правит днем, был бы весьма благодарен… В разумных пределах.

Короче, на второй день, когда Вихор и Ирина собрались на рынок, подошел давний дружок Вихора из порта, который… Который драгоценности скупал. Прошу простить, Ваше Величество! Давно завязал уже, давно! Больше не повториться! Ну так вот, подошел, сказал, что Ночной король желает кое‑что сказать.

За ближайшим углом накинули на них мешок. И дали пару раз по бокам, чтобы не дергались, куда‑то везли, и привезли. Небольшой подвал, сухой, покормили грубым хлебом и куском козьего сыра, дали немного воды в кувшине, да и все. Потом вынули из подвала, сунули в мешок, куда‑то везли, а потом вот… На опушке.

— Молодцы. — Похвалил я обеих. — Не потеряли присутствие духа. И все такое. Но впредь… Согласовывать надо, понятно?

— Понятно. — Уныло сказал Вихор.

Рация в переметной суме тихо пискнула. Работает. Надо же.

— Виктор, ростиков с охраной в замок! Месяц чтобы никуда ходу не было! Вихор, тебе задание — тренировка с пожарной командой, понятно? Чтобы мне никуда. Феликсу… То есть Подснежнику скажешь, что я приказал. Ирина, тебе ж вообще из дворца не выходить, понятно? Пока всё не успокоиться.

А успокоиться довольно скоро. Вот это я уже обещаю.

Наша процессия небыстрым шагом втянулась в город, и вот уже снова знакомая башня, на которой обновленной краской издевается надпись "До вечера деньги ваши, после него — наши". Старались, писали.

Достали меня уже эти ночные жители, и последняя капля — как раз сегодня. Последний штрих, так сказать, для картины. Похищение моего человека. А Вихор, как ни крути, все же мой человек. Сегодня они одного украли, я за него выкуп заплатил. А завтра‑то скольких они украдут, когда поймут, что это работает? Десятерых? У меня столько денег в казне нет!

Нет. Такие вопросы надо решать как можно быстрее.

Тем более что моя гвардия хочет очень реабилитироваться после не очень‑то удачной зачистки Рынка, как я понимаю.

Ну так дам им этот шанс.

В кармане у меня пискнула рация. Она уже давно попискивала, по мере того, как мы удалялись от маячка. Сколько там сказал продавец? До километра сигнал будет? И на неделю хватит? Ой как хорошо‑то.

Вечерком поглядим, куда же понесут наш ящичек. А пока что к мастеру Виктору, посмотреть да решить вопросы накопившиеся. А под вечер прогуляемся. Обязательно прогуляемся.

Успокаивая самого себя таким образом, я махнул рукой, и процессия наша свернула к мастеру Виктору, на новый завод.

С каждым днем тот все больше и больше обживался на новом месте. Пустыри вокруг все под охраной, застроены. Небольшой садик с парой хлипких саженцев, большая деревянная бочка водокачки с символом Гильдии Водоносов. Стражи чуть прибавилось, большей частью вчерашние крестьяне, не иначе. Никто иной так копье держать не будет. Но смотрят зорко, от службы не отлынивают.

Мне показали новый перегонный куб, прокатный станок, усовершенствованный по моим чертежам, но в настоящий момент все равно сломанный, не работающий, вокруг которого возились Алексей и Виктор. Показали ряды деревянных шкафов — сейфов, в которые подмастерья крепили новые "королевские" замки. Как я уже говорил, прижилось это тут. Замки, уже готовые, лежали в ряд на столе.

А самое главное, показали отстроенную пороховую мельницу, склад бочек с порохом, разных типов, каждая помеченная тайными значками. Это я приказал мастеру Виктору усовершенствовать состав, поэкспериментировать с добавлением тех или иных компонентов. Заодно, памятуя про историю Менделеева и французский бездымный порох*, назаказывал кучу других образцов. Пыль со склоны горы, три шага от вершины, взятая непременно в полдень и непременно мужчинами — воинами… Туда отправляли гвардейцев провинившихся, пыль собирать. Ну или дерьмо боевого коня… Грунтом, то есть пылью, как раз подсыпали фундаменты домов, ну а навозом хорошо сад удобряли. Правда, не каждому это показывали. По легенде, все в дело шло.

* — в XIX веке секрет бездымного пироксилинового пороха во Франции сохранялся в глубокой тайне. По легенде, пороховой завод стоял на отдельной железнодорожной ветке, и Д. И. Менделеев раскрыл секрет производства пироксилинового бездымного пороха, попросту проанализировав годовой отчет перевозок железнодорожной компании. Впрочем, существует также мнение, что великий ученый изучил технологию и состав как французского пироксилинового пороха, так и английских образцов, счел их неподходящими, и в 1891–ом году начал самостоятельные опыты, организовав Научно — Техническую лабораторию в Санкт — Петербурге, и добился успеха. Новый вид пороха, пироколлодиевый, превосходил французский и английский по ряду важных параметров. Также под руководством Д. И. Менделеева была разработана технология и экономическое обоснование производства пироколлодиевого пороха. Однако в 1892 году комиссия Охтенского завода не признала за новым видом пороха никакой новизны, ложно указав, что в настоящее время завод владеет технологией производства пироксилина, тождественного с пироколлодием (что было совсем не так). Процесс дальнейших испытаний затянулся, а меж тем в 1893 году составом нового пороха заинтересовались иностранцы, и рано или поздно технология производства проникла на Запад, в частности в США. В Российской Империи производство пироколлодиевого пороха шло ни шатко, ни валко и было полностью прекращено в 1909 году. С началом первой мировой войны пироколлодиевый порох закупали в США.

Первая пушка глядела на меня, а я глядел на неё.

Ну, плюнул я на литье это. Тем более что у меня пока что домна никак не желала получаться, ну просто не хотела, да и всё. И так её строили, и так, и сяк — да всё равно…

Сделали тогда попроще. Взяли сверлильный станок, взяли более — менее ровный стержень толщиной в руку мою, обточили его "Санскаром", мимоходом поломав половину. Затем обмазали получившийся пруток свиным жиром, и стали оборачивать стальными полосами с проковкой. По спирали, конечно же. Грели на угле, самом лучшем, оборачивали, стучали молотками…

Получилась такая вот труба, куда я с трудом мог просунуть ладонь. Трубу стали обматывать проволокой, в несколько слоёв. Набивать обручи… Нет, хорошо бы — но лучше пока что проволокой, тем более что станок для волочения получился у нас хороший очень, проволоки теперь хоть завались.

Поставили все это дело на приклад большой, примотали проволокой, сзади забили в трубу большую металлическую чушку — это затвор типа. Запальное отверстие просверлили запросто, санскаровское сверло резало плохую местную сталь как хороший нож подмороженное масло, со стружкой.

Теперь только меня и ждали, чтобы испытать. Поставили пушку на лафет, дубовые колоды, впереди насыпали холмик из самого мягкого речного песка, в него воткнули деревянную доску. Вроде как мишень.

Для начала провели испытания.

Забили в запальное отверстие порох, подожгли.

Запал прогорел хорошо, с шумом, с дымом и короткой струйкой огня, убежавшей в тело пушки.

Так, это сработало…

Я уже ученый был. В стороне поставили фашины, отсыпали в них щедро того же песка, которого, по нашей легенде, ну никак нельзя было не добавить в огненное зелье, и за ними все и укрылись. Я, Виктор, Волин, мастер Виктор и два его сына.

Шилом прочистили запальное отверстие, снова забили туда порох, основной заряд пороха утрамбовали в ствол деревянной ступкой, закатили туда каменный шар, затрамбовали и его поглубже, я поджег запал и свалил подальше. Как раз для меня окоп вырыли, в котором все и укрылись.

Говорил же, что уже ученый!

Сначала я боялся, что будет громкое такое "Пфффф" и ядро выкатится из ствола, покатится по земле и замрет к моему позору. Потом стал бояться ещё более громкого "Бабах" и осколков металла разлетающейся во все стороны пушки.

Пушка рявкнула.

Мне показалось, что я оглох, расстояние‑то не слишком большое, или что ещё… Вверх клубы дыма вонючего, пушка устояла, делали к ней лафет на совесть. И каменное ядро, разлетевшееся на осколки при столкновении с холмиком — мишенью.

— Получилось. — Хрипло произнес я.

Мишень разлетелась в куски. И пусть ядро тоже того не пережило… Но все же уже что‑то начало получаться.

Следующая — заряд картечью. Пушку тщательно пробанили, мастер Виктор лично забивал туда порох и кучу мелких камней. Пока что с картечью металлической решили не мудрить, уж больно дорог стал металл. Если надо будет, то и проволоку на куски нарубим. И даже стальные чушки сверлить будем — мне‑то что, сталь тут не очень, а инструмент я могу хороший принести.

Вот второй выстрел уже вызвал определенные неприятности. Картечь‑то летела, но не так чтобы очень. Холм мягкого песка, который периодически насыпали мастер Виктор со своим сыном, после пятого выстрела практически разметался.

— Ваше Величество. А мы всё время одну и ту же меру зелья кладем? — Вдруг спросил старший сын мастера Виктора, Алексей.

— Не всегда, но в общем… В общем да.

— А ежели уже сначала обмерять?

Я едва не выругался на свою тупость.

— Вот что сделаем. Берите мешок из ткани… Самой такой нежной, которую только найдете. Туда уже заранее расфасуйте зелье. И теперь попробуем шнуром поджигать, может, что получится хорошее. Ещё на сколько у нас пороха‑то есть?

— На выстрелов пять хватит…

Со шнуром получилось ещё лучше, чем с пороховой мякотью, набиваемой в затравочное отверстие. И ещё очень хорошо получилось с мешками. Братья где‑то надыбали шелк, быстро отмеряли в него порох, закрутили в мешочек и получился вот такой вот картуз с зарядом.

— Классно. — Похвалил я. — Теперь ещё камня дробленого осталось? Туда же.

Виктор следил за нами с недоверием. Что он, что Ждан как‑то не ждали такого эффекта от орудия. Да и не очень‑то они его понимали, как мне кажется. Одно дело — это стрелометная машина, или катапульта там, хотя я тут их вблизи ещё не видел. А вот совсем другое дело это стальное не пойми что, на которое столько труда ушло… Но вот хотя холм роет оно хорошо.

— Седдик, а это точно нужно? — Спросил меня Ждан.

— А что?

— На изготовление этого жерла ушло три сотни золотых, в общей сложности. Ушло бы и больше, да некоторые мастера соглашались работать бесплатно во славу нового короля. Теперь ещё и шелк… Может, можно заменить тряпками?

— Лучше не надо. Шелк нужен. Помнишь, что было в прошлый раз? Когда порох в стволе взорвался? Если обычная тряпка будет, то останутся её куски, будут тлеть… Те, кто работал бесплатно… — Я быстро задавил зверька жабу. — Те, кто работал бесплатно, должны получить оплату своего труда.

— Но у нас денег нет! — Страдальчески возвел очи вверх Ждан.

— Тогда… Тогда сделаем так. Тех, кто работал бесплатно, переписать всех. И на год с них снять налоги… Вполовину. Ждан, оставляю список на тебя, после мне отдашь. Называться будут эти люди "официальные поставщики двора Его Величества". Пока чтобы информация не уходила. Давай дальше…

Сложности с запальным шнуром преодолели при помощи длинного узкого шила из комплекта инструмента моего мира. Пробанили, навели, пальнули.

И в этот раз тоже получилось неплохо. На треть быстрее где‑то, все равно заряд пороха надо было утрамбовывать, что в картузе, что без. Иное дело, что теперь не тратилось время на то, чтобы заряд отмерять…

На этот раз я не стал прятаться, а вышел из окопа и следил за выстрелом, зажав уши и открыв рот.

Пушка подпрыгнула, выбросила вперед большой язык малинового пламени, быстро проступившего бело — серого вонючего дыма. Заново установленные доски — мишени частично повалили, частично разлетелись на куски под градом каменной шрапнели.

Ну, ещё один успех, можно ли себя поздравить?

— Баньте ствол.

Несмотря на незнакомое слово, меня поняли, пушку быстро прочистили от гари, промыли водой из деревянного ведра, от чего она пошла паром.

— Осторожнее! — Ругнулся я. — Развалится же! Никакой воды не надо… Пока не научимся их лить целиком.

— Лить? — Озадаченно спросил мастер Виктор.

— Да, лить. По тем формам, которые у меня уже есть. Мастер Виктор, что у нас с железной рудой‑то? Закупать будем? Или? И что с кирпичами?

— Делаем, Ваше Величество. По вашим бумагам построили мастерскую за городом, кирпичи получались поначалу так себе, но вот последние… Последние хороши. Мы уже имеем заказы на семидневье вперед.

— Хорошо. — В голове у меня перещелкнулись костяшки бухгалтерских счёт. Ещё один источник дохода… Правда, не очень чтобы хороший, кому эти кирпичи‑то продавать? В нашем нищем государстве? Где и город‑то только один и есть…

— Значит, одна пушка у нас есть. Мастер Виктор, Ждан, пошли, обсудим, что у нас получилось и что я бы хотел получить дальше.

К вечеру я уже сильно вымотался.

Дело даже не в том, что и как объяснять. Дело в том, что очень много информации я не знаю и сам.

Ну да, вот любой встречный — поперечный мне расскажет, что сначала был дымный порох, и пушку лучше заряжать с казенной части, чем с дульной. Ага — ага. А вот уже про то, как пушки делались… Лились из чугуна, из бронзы. Бронзы тут нету вообще. А чугун откуда брать? Ах, с домны… А домну как построить? Я ж говорю, весь металл привозной, в Рохни на болотах собирают или из Империи, но та кому попало стальное оружие не продает что‑то. Конечно, Ждан отправил доверенное свое лицо на закупку непосредственно железной руды в королевстве Рохни, раньше‑то сюда все крицы тащили, их обрабатывать проще.

Ну да.

Порох‑то получить оказалось куда как проще, чем сделать пушку.

Да и не так‑то просто построить правильную домну. Та конструкция, что сейчас возвышается на заднем дворе… Вот именно эта. Без слез не глянешь. Вся кособоченная, вокруг навалены дрова горами. Ну да, что‑то не так с кирпичами, первая партия прошла не очень удачной, зато вторая удалась на славу. Сейчас домну разберут, а потом сложат вновь, и попробуем плавить руду. Вдруг да получится получить хороший чугун и уж наконец‑то отливать пушки… Мне десятка хватит, чтобы вытурить Большую Орду обратно, в его Предвечную степь. И они ещё сюда долго не вернутся.

Неплохо бы хорошее месторождение антрацита найти. Осторожные расспросы вывели меня на крестьянина, который раньше проживал где‑то далече, чуть ли не на границе горной цепи. Пираты его дом разорили, так он сначала в Степь подался, с караваном, а потом по родным местам затосковал, вернулся… Так он рассказывал, что горцы иногда топят печи черным камнем. Это их святыня, черная кровь ихнего бога, на земле обратившаяся в камень.

Во, интересное дело, как раз то, что надо.

Однако богатое королевство у меня получается, а? Нефть есть, причем хорошая, без обработки в лампах горит и копоти почти что не дает. Уголь тоже поблизости где‑то есть. Вот бы ещё металл найти, железную руду. Тогда бы совсем хорошо было. Можно становится нефтяным олигархом. А если ещё получится трубу в свой мир протянуть…

Короче, интересные перспективы на будущее вырисовываются.

Глава 18

Горел пылающий камин

Судили парня молодого…

(Петлюра?)

— Ночной народ управляется Ночным королем. У него есть Ночные дворяне, а ниже ночные крестьяне… — Рассказывал Вихор.

— Чем они живут?

— Лососей шелушат.

— А конкретнее?

— Ну, с порта живут, где кто какой корабль ставит, со складов, с торговцев на рынке собирают налоги, с крестьян в деревнях ближайших. Ещё каждая успешная женщина должна им треть своего заработка… Питейные тоже им золота засылают, и у них горный отвар покупают. Ещё ночные дворяне иногда приглашают к себе в гости…

— Урий! — Не выдержал я. — Ты можешь без своего жаргона говорить‑то, а? И так, чтобы нам было понятно.

В кабинете Подснежника было не очень людно. Я, Вихор, Подснежник, Виктор, Виктор и барон Алькон. Последний как эксперт по организованной преступности. Даже Жареный рядом с нами был, у меня на него были небольшие планы.

— С Ночными жителями мы никаких дел не имели. — Сразу открестился он. — Слишком уж они… Не такие. И толку от них — чего? Горного отвара? Так оно нам не надо.

— Понятно. А вот эти… Ты что‑то рассказывал про Темных?

— Темные — это темные. — Удивленно поглядел на меня барон Алькон. И не он один, я уловил очень заинтересованный взгляд Феликса, который тот быстро скрыл, упер в столешницу. Умный, однако. Не ошибся я в нем. Пока не ошибся. Дальше посмотрим, как справиться.

— Так кто такие темные? — Повторил вопрос.

— Темные поклоняются Темным богам, Ваше Величество. — Осторожно сказал барон Алькон.

— А Ночные — это просто люди. — Добавил Вихор. — Я среди них темнобожников не видел. Никто в своем уме душу губить на службе Черному не будет, а Ночной король у нас головастый…

— Ага, я сразу заметил. — Не удержался я. — Вот как тебя быстро захомутал. Пять тыщ золотом заработать практически на пустом месте — ещё бы, для этого хоть какие‑то мозги в голове нужны. Вихор, откуда у него люди, где они все сидят?

— В Мойке, конечно. — Пожал плечами Вихор. — Все в Мойке, это так лет двести уже заведено.

Ну да. Маячок‑то я отследил, не проблемой оказалось. Может, кто и сидит в Мойке, как паук в центре паутины, за ниточки оттуда дергает, и все подданные вокруг него собрались, планы темные… То есть ночные лелеют, как бы и где бы кого бы обобрать. Вот только один особнячок в паре улиц от городской стены, откуда долго был сигнал моего маячка, точно к Мойке не относился. Незаметный почти что особнячок, сам небольшой, стена невысокая, два этажа, последний чердак, высокие грязно — серые стены, наборные окна занавешены плотными занавесками, по двору слуги ходят. Проехала пару раз телега с дровами, ещё воду привезли в большой бочке. И тишина…

Кто живет, никто не знает, а спрашивать я не стал. Ни к чему это пока что. Уже одно то, что туда как раз отвезли сундучок с деньгами, делает сей особнячок первой целью для моей гвардии.

Похоже, Вихор многого просто не знает или знает, но молчит.

Доход‑то они точно с Мойки получают. Там все основные питейные заведения, бордели для заскучавших в походах матросов, там держат похищенных под выкуп, туда забредают богатые горожане в поисках развлечений, там основная кормовая база организованной преступности. Там перевалочный пункт денег для вот этого невзрачного особнячка…

— А конкретнее — где?

— Да не знает то никто… Если расскажут — так все едино, лосось ты, ростик или даже ночной дворянин — смерть.

— А по личностями что?

По личностям было вот что.

Сам Ночной король. Имени не имеет, если оно и было, то давно уже про него забыли. Вихор описал его как среднего роста тучного мужчину, бывшего воина или разбойника. Говорит басом всегда, короткая бородка, то да сё… Его ближайшие помощники, ночные дворяне. Вроде бы никто не выделялся особо, всем доставалось. Но с Вихором говорил один, Разлад звали. Опять же невысокий, худой и жилистый. Ему как раз Дырка, сутенер в "Овцебыке", деньги передавал… Потом Дырка пропал, наверное, чем‑то навредил Ночному братству. Поговаривали, что уж слишком много денег себе забирал.

— Ладно. Понятно мне всё примерно… Вихор, там, за дверью, дожидается художник. Опишешь ему самого Ночного короля. Потом опишешь тех, кто с тобой был, Разлада этого. Не вздумаешь шутить и уворачиваться. Понял?

— Понял. — Подтвердил Вихор.

— Вот и хорошо. Иди.

— Ваше Величество, какие будут указания? — Спросил Подснежник, когда за Вихором закрылись дверь.

— Да какие могут быть указания. — Сказал я очень громко, показывая на дверь рукой. — Забудем пока что, у нас другие, более важные дела… — И покачал пальцем. А сам принялся считать про себя "А раз, а два, а три…". Все вокруг ждали. Дошел до двадцати, стража у двери точно не даст Вихору задержаться и услышать то, что ему не предназначено, и несильно хлопнул ладонью по столу.

— Мойку надо чистить. Какие будут предложения?

— Обратиться к графу Нидолу и графу Лиру. Ввести войска. — Сказал барон Алькон. — Всех воров на ветках развешать, остальным пообещать свободу и вольности, снизить налоги.

Остальные молчали.

— Так… Все согласны?

— Ваше Величество. — Осторожно сказал Виктор. — При вашем отце, короле Седдике, пытались… Очистить Мойку. Мой отец вместе с рыцарским копьем воевал там.

— И почему не довели начатое дело до конца?

— Это оказалось довольно сложно, Ваше Величество. Два десятка рыцарей с отрядами и городская стража вошли в Мойку, и вышли немногие. В городской страже были большие потери. Граф Нидол Лар тогда стал главой городской стражи, старого главу городской стражи убили. Конечно, Мойку очистили, схватили Ночного короля и прилюдно отрубили голову на городской площади. Почти все рыцари и три четверти городской стражи были убиты, потери были также и у отрядов Морской стражи и Королевской Гвардии, которых послали на помощь городской страже. А пока воевали в Мойке, голодранцы оттуда разбежались по городу, нападали на мирных жителей, разорили несколько улиц мастеровых и взяли приступом несколько дворянских особняков за портом, ограбили портовые склады, устраивали поджоги и убийства. Были жалобы от посольств, потому как погибло и пострадало много иностранцев.

Хм, диверсионные отряды на всякий случай? Интересный у меня тут под боком район‑то получается. Вообще там мою власть признают, или так себе?

— Но… Я же опять вижу ту же Мойку! Граф Виктор, ты же говоришь, что её очистили?

Виктор дернулся. Не привык ещё к своему графскому титулу.

— После того, как ваш батюшка уехал в путешествие по другим странам, Мойка снова заселилась городской беднотой, разорившимися крестьянами и портовыми нищими, и они выбрали нового Ночного короля.

— Угу, понятно, свято место пусто не бывает.

— Верно сказано, Ваше Величество.

Но Мойку надо зачищать. Надо — надо! У мастера Виктора уже набралось достаточное количество кирпичей, пора бы и производство расширять. Тем более куча народу, которые в Мойке ну просто ничего не делают, кроме как грабят моих граждан да окрестные деревни… Вот и посмотрим, можно ли их к делу приставить. К трудовому лагерю. Так сказать, искупить трудом тяжкую вину перед родиной.

Ещё одна информация для размышления. Что ж… Будем размышлять.

Отпустил всех, задумчиво поднялся к себе, полюбовался на груду бумаги на столе.

Протоколы допроса.

Угу, родные мои шпионы. Ничего‑то они толком не знали, подкупил из неизвестный человек в темном плаще.

Наняться на службу туда‑то и туда‑то (к мастеру Виктору и к графу Славу), раз в семь дней встречаться с человеком в Рыночном квартале, пересказывать, что да как. Мелкие сошки, ничего они толком не знали…

Черкнул пометку по низу "проследить родственников и биографию каждого", бросил на столик. Дождаться, пока заберут?

Да нет, я сам лучше отнесу, заодно и подумаю по дороге, что да как… Может, новости какие расскажут? Спать‑то все равно пока что рановато.

Не прогадал, были новости у нас в Западной Башне.

— Ваше Величество. У нас происшествие. — Приветствовал меня Феликс. В углу его кабинета переминался с ноги на ногу Жареный, с перемотанной чистой белой тряпкой рукой.

— Да, что случилось?

Всего было три молодчика, которые пытались поджечь склады с зерном графа Лурга. Один из них более вменяемый, его отдельно держали, потому как два других в первую ж ночь третьего избили и пытались изнасиловать. Вот эти‑то двое и решились на побег.

— Один сделал вид, что повесился на решетке, а как только караул вошел, так на них набросились, зарезали ножами, и пытались наружу пробиться. Там‑то их Жареный и скрутил.

— Жареный? — Я глянул на смущенно переминающегося с ноги на ногу темнокожего раба.

— Ваше Величество, так что ж мне. Нетрудно то было. Скрутил и обратно в камеру закинул. — Сказал Жареный, глядя в пол.

— Не, ты теперь не Жареный. Ты теперь Лумумба будешь. Молодец, короче. Давно пора уже… Три дня барону Алькону, чтобы устроил мне суд настоящий — а то всё на месте топчемся. Теперь ведите‑ка меня для начала к графу Лургу, и где там наш главный поджигатель?

Когда мы вошли, граф как раз расправлялся с очередным цыпленком. Ох, как он его! Парочка ножей в его руках мелькали как ковши снегоуборочной машины. Я аж даже засмотрелся — а грузовик‑то где, который сзади должен ехать, в кузов которого снег сыплется? Нет, нету грузовика. А жаль.

— Ну, почтенный граф, вот выбрал я время… Как дела твои скорбные?

Граф сразу ножи в сторону, вытер руки о салфетку, скомкал её быстрым движением, и рухнул на колени.

— Ваше Величество, рад видеть вас в добром здравии!

— А чего это я должен был бы быть не в добром здравии? — Осведомился я с ленинским прищуром.

— Государственные дела и заботы, Ваше Величество, отнимают… — Нашелся граф.

Несколько минут я послушал, а потом сделал знак стоящим в коридоре.

Моя охрана втолкала пинками поджигателя.

— Узнаешь? Вот, говорит, что наказал ему граф Лург какой‑то поджечь сначала склады, а потом и дворец…

Поджигатель, высокий и худющий мужик с бегающими глазками и седой неаккуратной бородой, громко икнул. Одно дело — склады жечь, а другое дело — дворец. За дворец всяко больше дать могут.

Граф Лург моих ожиданий не обманул. И сразу же начал каяться.

Ну да, вот этот товарищ, по имени Дубок, как раз при графе Лурге был чем‑то вроде помощника. Управитель. И как‑то граф Лург приказал ему… Нет же, не приказывал, глупый управитель не так понял! Нет, приказывал! Нет, не приказывал! Ваше Величество, клянусь всеми Светлыми богами, что не было такого! А ну молчать, мрази! Барон Шорк, всем ждать меня за дверью, сам останься. И продолжаем.

Короче, очная ставка показала, что главный управитель графа Лурга по имени Дубок получил как‑то от графа Лурга распоряжение. В случае чего жечь, жечь все, начиная со складов с зерном, а из одного известного особняка все бумаги вывезти и спрятать… Лучше всего в Империи. Передать на ответственное хранение в имперский торговый дом "Велий и Бромс".

— Так что ж не вывез? — Легкомысленно спросил я у Дубка. Поймал его заметавшийся взгляд, и сразу все понял.

— Неужто для себя припрятать решил? Ой молодец, вот это сообразил быстро, уважаю.

Лицо графа Лурга потемнело, он вдруг понял, что его собирались ой как не хорошо обмануть. Вот странное дело, мелкие воры и предатели, всю жизнь свою положившие на обман других, никак не могут принять для себя простую истину, что обмануть могут и их. Никак не ожидал граф Лург такого от своего ближайшего помощника.

— Ну, Дубок, молодец ты, сразу вижу. Может, ещё что расскажешь? А то вишь какое дело… Скоро графа Лурга судить будут. За все его художества. А там много чего есть… Одно дело воровать, а совсем другое дело с чужими странами сотрудничать. Сам понимаешь… Помощь на предварительном этапе следствия зачтется.

— Что мне будет, Ваше Величество? — Шмыгнул носом Дубок.

— Да вот это уже от тебя зависит. Как хорошо расскажешь. Видишь ли, судить тебя не я буду, а народ. В лице Главного королевского судьи… — Чуть не назвал имя, но решил промолчать, как бы с графом Лугром истерика прям на месте не случилась, когда он понял, кто же в не таком далеком будущем будет вершить его судьбу. — Но я же король. И я вижу, что ты всего лишь запутавшийся, но умный человек. И всегда могу сказать это на любом суде… Сам понимаешь. Зато я могу сказать то, что с тобой будет, если выясниться, что ты меня обманул. Есть тут такой мастер Велимерий…

Короче, уговорил я его. Недолго уговаривал.

Дубок знал не так уж и много. Ну да, аферы многочисленные с зерном, из которых граф набивал себе мошну. Ну да, закладные на половину королевства, граф очень хотел стать сначала герцогом, а уж потом и королеву вполне мог подвинуть. Бывали уже случаи, и хорошо заканчивались. Главное, соблюсти внешние приличия. Ну да, ещё дело с покушением на Морского герцога. Гильдия Убийц выполнила. Да — да, те самые, в черных плащах… То есть в серых. Они убиты в поместье? Какое счастье. А их глава? Тоже убит? Вот хорошо‑то. Теперь можно ничего не бояться.

Короче, вскрылись и связи графа Лурга с Гильдией Убийц. Вот как раз этих, в серых плащах, ниньдзей местных. А я‑то все гадал, что у графа войска маловато — так вот оно, войско его. Вот тут как тут.

— … золото погрузили на корабль и отправили куда‑то на острова.

— Стоп! — Помахал я рукой. — Какое ещё золото? Рассказывай‑ка точнее… А то я что‑то не дослушал.

Граф Лург не был дураком. Нет, не был. И денежные дела свои вел очень хорошо, хитро и продумано. Не клал все свои яйца в одну корзину. Раз в год под особым присмотром особо доверенных графу лиц появлялась одна галера. Туда стаскивали награбленное… То есть наворованное графом золото, и галера отчаливала в направлении островов. Куда девалось дальше сие золото, не ясно, но за сезон галера эта успевала сделать несколько рейсов.

— Это подробнее потом расскажешь. А сейчас слушай, Дубок, свою роль, и дай тебе мозгов справится с ней не как тому дубу из анекдота. Твои‑то друзья… Они отдельно пойдут, заразы такие. Мне ещё есть о чем с ними поговорить.

Два его друга — подельника, наемники из Мойки, сейчас сидели в отдельной камере. Шебутные типы! Мелко — крысиные такие повадки у двух здоровенных мужиков, мне они сразу напомнили того нищего, который деньги за Вихора и Ирину принимал. Вроде бы одежды бедные, рванье на вид, заплатка на заплатке, да получаются крепкие и удобные штаны и рубахи. Костяшки кулаков сбиты, на плоских наглых мордах лицах ссадины, как поджившие, так и свежие. Прическа самая простая, нет волос — нет проблем, щетина только начала пробиваться на бритых черепушках.

Поглядел я на них, они на меня.

Похожи оба, как близнецы — братья. Наверное, братья и есть.

— Вы кто есть, товарищи дорогие?

— Фрейя тебя благослови, добрый господин. — Умильно сказал тот, который постарше. — Тебя и твоего друга, что у тебя за спиной…

Я сначала не понял, что это так резко выдохнул воздух барон Шорк, но тут сложил два да два. Фрейя — это богиня любви. Плотской любви. И благословляя нас таким образом, вот этот хмырь намекает на…

— А ты смелый засранец. — Сказал я.

— А чё бояться‑то? Не за дело сидим…

— А гвардейцы мои?

— А нечего было. Сами они на ножи оделись. Не вошли б в камеру, так целее были. Мы в своём праве.

— Ага, понятно. — Я покачал головой, сокрушенно. — Голуби мои, мож, вы что полезное знаете, красивые такие? Ну, почему я вас в живых оставлять должен?

Хмыри переглянулись угрюмо и отмолчались.

Во странные заразы же. Все тут короля бояться. Понимают же, что может вот этот мальчишка отдать приказ, и не в тюрьме тебе баланду носить будут, а будут прижигать каленым железом на дыбе.

Интересно, а почему это они меня не бояться?

Промелькнула мысль вытащить сюда Лумумбу и устроить шоу короля человекоедов с далеких югов, которому я сильно задолжал пару человеков, и если эта самая пара человеков не одумается… Но я сразу же отбросил свои намерения. По глазам их крысиным видно, что не те эти люди, которые играть могут в такие игры. У этих пока кусок с ляжки не отрежешь и не сожрешь, не поверят.

— А может, расскажете мне, кто это додумался моего друга Вихора воровать да выкуп за него требовать?

— Надо ж, Вихора уворовали. — Подал голос младший. — Давно пора его. Был хороший ростик, а скатился до лосося королевского.

И вновь никакой реакции.

Ну и что с ними сделать‑то? После суда… После суда с ними можно будет делать все, что угодно. А пока что пусть посидят.

— Ладно, уважаемые. — Я сказал наугад, но вдруг понял, что верно угадал. Это как раз и есть те самые ночные дворяне, о которых говорил Вихор. Те самые! Вот даже и не дернулись, привыкли, хотя в этом‑то мире "уважаемый" только к дворянам… Точно — точно! — Посидите пока что тут. Ежели захотите облегчить свою тяжкую участь, так кликните стражу, только не так, как в прошлый раз, с ними придет человек, запишет ваши слова. Кстати, о прошлом разе. Ещё раз такое повториться, так я прикажу разрезать вам пятки и насыпать в раны толченого конского волоса. Дабы далеко не убежали.

В лицах братьев — поджигателей что‑то такое мелькнуло. Но лишь на миг.

Смелые, гады.

Идем дальше. Где там у нас барон Алькон‑то?

Барон Алькон нашелся в своих покоях, где как раз разбирался с кипой бумаг. Исписанные неровным почерком, с кляксами, иногда даже грязные листы, как на коленке писали.

Хорошо его привалило. Ну так а что же он думал, королевский судья — это ему не синекура какая‑нибудь, вроде главного королевского постельничего, или чего ещё там в нашем мире напридумывали. Это настоящая должность, с большой буквы и ещё груда обязанностей к ней. Тут крутиться надо.

Посмотрел барон на меня страдальческим взглядом, а я на него твердо. Прости, конечно, барон, но сейчас я тебе работы ещё подкину…

— Что сделано? — Строго я спросил с барона Алькона. — Что по поводу суда сделано? Готовы ли обвинители, готов ли адвокат, приглашена ли публика, что со зданием? Барон Алькон!

— Почти что готово, Ваше Величество! — Воскликнул барон Алькон. — Желаете ознакомиться?

— Желаю. — Буркнул я. — Показывай.

Итак, особняк они переделали. Начальником стражи стал Две Стрелы, в форме королевского гвардейца ставший, казалось, ещё больше прежнего. С ним десяток человек, все рослые и крепкие, как на подбор. Среди них заметил и одного аристократа, что тогда на травке загорал, пока остальные мечами махали. Заметил, но виду не подал.

Трибуна, убранная алым бархатом. Над ней, как я и предлагал, раскинул вышитые серебром на зеленом крылья королевский грифон. Под ним надпись "Без гнева и пристрастия". Можно и гласности немного, демократии… Хай будет. Тем более что смотрелось красиво.

Под ним рабы мели пол, сметая пыль и опилки по углам. Плотники доколачивали трибуны. Меня не видели, я полностью потерялся за спинами охраны и свиты.

— Все готово, Ваше Величество. Осталось только решить, когда…

— А чем раньше, тем лучше. Первым пускаем поджигателей, хотелось бы их сохранить для вдумчивой беседы, да чую, ещё наловим… Не того полета птицы. Значит, так, барон. Есть у меня трое поджигателей. Старший из них должен получить…

Барон слушал внимательно, а я рассказывал и рассказывал, предчувствуя, что такой же разговор надо будет ещё и с бароном Гонку сделать, и с Братом, как королевским обвинителем, тоже. Хотя он сообщал, что все материалы дела готовы, всё что надо выяснено…

Итак, началось все с утра пораньше, как только ударил колокол на крыше особняка, возвестив, что сейчас начнется самое первое в истории этого королевства судилище по закону.

Слышал я, что американцы обожают сам процесс суда, в каждом третьем фильме они друг с другом судятся и это дело смакуют во всех позициях. Не знаю, у нас как‑то более боевики популярны были.

Но это я отвлекся.

Присутствовали.

Барон Алькон, как главный королевский судья. Сидит в алом плаще с вышитым на плече грифоном, в руках небольшая булава, которой надо стучать по дубовой дощечке справа, оглашая приговор. Трибуна его по центру, поднята над остальным помещением на высоту в половину человеческого роста, чтобы можно было глядеть сверху вниз на подсудимых и прочих. Справа королевский обвинитель Брат, умытый, подстриженный и приодетый как средней руки дворянин, перебирает бумаги. Барон Гонку, будь он неладен, адвокат наш государственный, слева. Приглаженный и даже, кажется, напомаженный, поглядывает в зал.

Подсудимые за загородкой, бросают вокруг хмурые взгляды. Решетку по им пояс сам мастер Виктор делал, добротная, натертая воском, почтение внушает, показывает, что вот эти люди провинились, и теперь они подсудимые, дивитесь на них, граждане.

Граждане дивятся на веселую троицу за загородкой.

Дубок и два его подельника, нанятые им в Мойке. Ну ужо же я вас, гады. У меня закон поглощения не действует, сидеть этим двум уродцам теперь долго, а вот Дубок каяться будет и во всем признаваться, ему срок скостим.

Ночные дворяне не дергаются, лицом к ним, а спиной ко мне стоит Две Стрелы и качает пудовым кулаком размером с половину моей головы так точно перед лицом старшего. На скуле младшего уже расплывается синяк.

Стража, десяток гвардейцев рядом с ними и ещё десяток по залу, за стенкой полсотни стражи и гвардии.

Шуго тут как тут, готов сделать первый репортаж, перо острит, рядом с ним несколько писарей — порученцев, перебирают посменные инструменты, чернильницы, мешочки с песком, различные оттиски и тряпочки.

В зале на скамьях почтеннейшая публика. Я, барон Шорк, Виктор, Ждан, граф Нидол Лар, граф Слав, конечно же в первых рядах слева, сидим как обычно, разве что охрана нехорошо так по сторонам посматривает. Мастер Виктор тоже тут, и мастеровые с ним, в кружок вокруг него жмутся, поглядывают настороженно.

А ещё… Ну вот господи ж ты боже мой! Половина зала забита дворянами. Граф Шотеций, с кислой миной на лице. Его дочь, графиня Чи, в традиционном декольте до пояса. Несколько седых и сухих, как палки, аристократов с парочкой слуг и с юными дочерьми. И… Послы Рохни, Империи и Муравьиного Королевства. Барон Нават тоже тут, с ним его слуги.

Эти‑то что тут делают? Вроде бы приглашения…

— Виктор! — Зашипел я на ухо своему министру. — Откуда тут столько дворянства?

— Приглашение на суд… — Развел руками Виктор. — Как было разослано всем, так все и явились. Я ж не мог, Седдик, отослать приглашение только мастеру Виктору, и забыть про дворянство.

— Понятно. — Протянул я. Ну, вот сейчас опозориться нельзя никак. Надо, чтобы все прошло как можно глаже. На улице собрался народ, площадь не то чтобы забита, но свободного места мало. Все знали, что сегодня судят поджигателей складов, которые чуть не устроили городу голод. Да ещё и подручных самого графа Лурга! Граф Лург как‑никак следующий будет, по слухам.

Короче, аншлаг полный. Шепоток то и дело по залу пробегает, дворянство в недоумении, мастеровые в ожидании. Гвардия и стража невозмутимы. Красиво все, короче говоря.

Раньше‑то тут было глубокое средневековье. А вот теперь… Теперь уже получается век пятнадцатый где‑то. Городской бургомистр, суд, судья, горожане уже не такие ничего не понимающие и испуганно косящиеся существа, как были ранее, а вполне в себе такие уверенные люди. Вот, мастер Виктор и остальные парадные одежды надели, все бороды подстрижены, все причесаны. И другие стараются им соответствовать.

Начали.

Барон Алькон выпростал из‑под своего шикарного судейского плаща булаву и бахнул ей по столу. Там специальную доску дубовую приделали, для солидности, чтоб удар слышнее был. И барон Алькон, конечно же, промахнулся.

— Слушается дело! Обвинения в поджоге и убийстве с отягощающими обстоятельствами! Жители Соединенного Королевства Дубок и двое неустановленных людей при нем пытались совершить поджег зерновых складов в Рыночном квартале, были застигнуты на месте преступления, чему есть свидетели. Более того, означенные неустановленные люди сговорились и пытались бежать из королевской тюрьмы, при том злодейски убив двух гвардейцев, а одного ранив, чему тоже имеются свидетели!

В той части зала, где собрались аристократы, женская часть заохала, заахала и стали прижимать кружевные платочки. Ещё больше ахов и охов раздалось, когда пара неустановленных людей наперебой высказалась матерно обо всех окружающих, включая меня.

— Стража! — Нахмурил брови барон Алькон. — Уважение к суду!

И бабах булавой по кафедре, та чуть не треснула.

Две Стрелы влупил сначала одному по шее, затем другому, с оттяжкой. Братцы попадали ниц в своей загородке, их подняли под мышки гвардейцы и так и держали.

— Слово передается королевскому обвинителю!

— Да какие ж это неустановленные люди! — Выкрикнули из зала. — Это ж Змейка да Шлейка, они у Ночного короля в ночных дворянах ходят!

Голос звонкий, мальчишеский.

Ну вот и хорошо. Опознали.

Я быстро вытребовал клочок папируса и нацарапал записку "За принадлежность к организованной преступной группе выдать обеим гадам по пять лет вдобавок" и отправил записку по окружному пути к судье.

Брат откашлялся.

— Уважаемая и почтенная публика, уважаемый королевский суд. — Начал он. — Сии люди намеревались совершить злодейское деяние. — Голос у бывшего рохнийца оказался на редкость ровным и приятным. — Наверняка всем уже известно, что некоторое время назад были пойманы при попытке поджога неких складов с зерном трое личностей, при них были бутыли с кровью земли и железное огниво. На допросе те двое рассказали, что принадлежат к династии Ночного дворянства…

Большая часть дворян начала недоуменно переглядываться. Ну что же такое — они что, не знают, кто такие ночные дворяне? А мастеровые вот посматривают злобно, им‑то ночные дворяне знакомы, сразу видно.

— …а поджечь склады их подговорил за вознаграждение вот тот человек, именуемый Дубком. Ранее он был управителем у графа Лурга…

Ахи, охи, вздохи, угрюмый шепоток в среде мастеровых. Графа Лурга они тоже очень не любили.

Мало — помалу рассказал Брат всю историю грустную. Ну, да и нечего особо там рассказывать. Получил Дубок приказ, и не придумал ничего лучше, как пойти в Мойку и нанять там двух первых попавшихся головорезов, лица которых показались ему знакомыми. Они‑то его и спалили, в переносном, конечно, смысле, потому как поперлись на дело пьяные. Не услышь Морская стража пьяных лихих воплей, то горели б склады наши синим пламенем. А так услышали, поймали, приволокли в тюрьму.

— Уважаемые дворяне и почтенные горожане, не мне рассказывать про то, что королевство наше вот уже много десятков лет стоит на грани голода. И преступное деяние повлекло бы за собой ужасающие последствия. Ведь зерна на складах хватило бы, чтобы накормить голодных всего нашего города! — Брат сам включился в процесс, расстегнул плотный колет, сдвинул богатую перевязь с кинжалом на бок, и сейчас в одной руке бумаги, а в другой воображаемый меч, которым Брат воздух рубит так и сяк.

Проняло только мастеровых, уж они‑то представляли себе, что такое, когда жрать нечего. Дворян так себе, ну да, ну голод, ну страшно, когда вокруг тебя одни голодные и все поесть просят…

Некоторое оживление в среде дворян вызвала история с попыткой побега и убийством гвардейцев. Такие дела тут не прощали, даже королева за свою гвардию карала. Брат нашел этот момент, быстро сгустил краски, и готово, теперь даже дворяне поглядывают на своих ночных родичей с дозированным презрением.

Ну, и к финалу.

Барон Алькон своей дубиной по столу хлоп, и опять промахнулся мимо деревянного щита, куда ему стучать‑то и предназначалось.

— Признаете ли вы, подсудимые, свою принадлежность к ночному дворянству? — Строго спросил барон Алькон.

Змейка да Шлейка привычно посоветовали окружающим заняться чем‑то таким непонятным, я такого слова не знал, снова получили по шеям и признали по — быстрому.

Дальше пошло нормально, по плану. Слово обвиняемому, сначала тому, который нормально говорить может, а не наполовину мат, который мне даже не понятен.

Дубок рассказал, какой он честный управляющий, как он верно и преданно служил графу Лургу, как сердце его обливалось кровью при виде творимых графом бесчинств, но, как верный слуга, не смел… И вот однажды получил он от графа Лурга, сидящего в заключении, записку с приказом — запалить склады. Что на складах не знал, нанял двоих личностей в Мойке, которых тоже не знал, и пошел поджигать, конечно же с тяжелым сердцем. И очень рад, что королевские воины оказались бдительными и задержали его и его подельников, не дав свершиться непоправимому. И как потом открыли склады, а там зерно, зерно, зерно… И как страдал он в заключении от осознания того великого ущерба, что мог бы совершить…

Несколько раз прерывались на выкрики из зала, но особой враждебности как‑то не заметил. Народ отнеся к признаниям и покаянию Дубка благосклонно.

"Глашатая поставь у порога, — написал я Шуго. — Пусть передает события в зале суда для собравшихся на площади".

Один из писцов — порученцев, отличавшиеся, видимо, луженой глоткой, двинулся к выходу, где‑то там устроился подальше и начал зычно выкрикивать в толпу. Отсюда его почти не слышно.

А вот теперь изюминка, допрос наших козлищ. Уж эти‑то пойдут паровозом друг за другом, на радость моему народу!

Они моих надежд не обманули, матерщина и угрозы сыпались неостановимым потоком. Да, поджигали. Да, гвардейцев поубивали — могли б, и больше поубивали. Да, грабили и убивали, и как только покинут зал суда, будут убивать и грабить вновь, ибо сказано "днем деньги ваши, а ночью наши!". В процессе публика волновалась, дамы охали и ахали, в ход шли платочки и большие длинные веера — опахала, которыми усиленно работали запыхавшиеся слуги.

— По совокупности совершенного, а именно попытка поджогов складов с зерном и убийства королевских воинов, а также учитывая принадлежность обвиняемых к организованной преступной группе, требую для них смертной казни. — Сказал мой королевский обвинитель.

Ай да молодец какой, смысл моей записки уловил верно. Как мысли мои прочитал.

— Казнить! — Согласился барон Гонку, адвокат хренов, и подобострастно поглядел на меня. Правильно ли я делаю, большой господин? Я его едва не выматерил вслух, заметив, как побледнело лицо Дубка. Подручный‑то твердо на жизнь рассчитывал, которую ему король пообещал. А вот барон Гонку просто забыл, о чем я с ним договорился.

— Казнить, уважаемые дворяне и почтенные горожане, самый простой выход! — Нашелся барон Гонку, заметив мой кулак, украдкой показанный ему из‑под полы. — Но так ли велика вина почтенного управляющего, всего лишь верно служащего своему господину? Воля богов священна для человека, а любой господин поставлен над нами не иначе как волей богов! Потому прошу у уважаемого судьи снисхождения к верному слуге графа Лурга, коий всего лишь…

Заранее обо всем договоренный барон Алькон только важно кивнул.

— Как судья, я считаю, что семи… Нет уж, пяти лет заключения почтенному Дубку будет достаточно. Учитывая его чистосердечное раскаяние в совершенном. Пусть трудом на благо королевства искупит свою вину!

Дубок снова побледнел, на этот раз обрадовано. Он ещё не понял, что же такое каторга. Ну да ничего, я его там тоже не брошу, пристроим на все пять лет в должности какого‑нибудь писаря, да и ладно. А то и в Западную башню заберем на должность консультанта.

— Остальные должны быть наказаны со всей строгостью закона. Без гнева и пристрастия. — И снова своей дубиной хлоп! — Приговор суда! Почтенного управляющего Дубка присудить каторжные работы в услужении торгового дома "Весна", сроком на пять лет, а именующих себя ночными дворянами Змейку и Шлейку казнить повешением. — И снова дубиной хлоп! — Приговор вынесен. Дело закрыто.

В зале среди мастеровых ответили одобрительным гулом, ещё большим гулом взорвалась площадь, когда туда потащили хмырей. Виселицы уже были заранее готовы, самое простое средство исполнения правосудия.

Повесили их быстро, когда я вышел на балкон особняка, с которого открывался великолепный вид на площадь, то увидел уже два болтающихся в петлях трупа. Даже и не дергались уже, смирно так висели ночные дворяне, вывалив посиневшие языка на летнее солнышко. Готовы, гадские гады. Будут знать, как моих гвардейцев убивать.

За мной вышли троица, особая тройка.

— Барон Алькон, барон Гонку, Брат. Примите мою благодарность за великолепно проведенный процесс. — Я чуть склонил голову. — Впредь рекомендую вам всем троим работать так же быстро, красиво, и эффективно. Кто у нас второй?

— Есть несколько дворян, которые покушались на Ваше Величество…

Я себя по лбу хлопнул.

— Точно, как же мог забыть. Брат, что там с ними? Выводи их на суд, выдай какой‑нибудь небольшой штраф в пользу короны, да и пусть идут себе по домам. Пьяные все были…

— Ваше Величество, возможно, более тщательный допрос?

— Да сейчас уже концов не найдешь. — Махнул я рукой. А для себя сделал пометку — всех дворян, участвовавших в ночном распитии вина с дебошем, едва не стоившем мне жизни, переписать, и установить за ними наблюдение, когда моя пожарная служба станет на ноги по — настоящему.

Из зала под нами чинно выходили дворяне. Переговаривались негромко, кое‑кто улыбался, кое‑кто уже ловил слугу и приказал открыть бутылку вина, промочить горло. Хм, кажется, им зрелище понравилось? Ну да ничего, у меня ещё много преступников, кого судить надо.

— Слава королю! Слава королю! Слава королю! — Прорезалось в нестройном гуле толпы. В такт воплям покачивались босые ноги повешенных.

А американцы все же правы, судилище — это увлекательное зрелище.

А ещё меня навестили жрецы.

Мастер Иштван передал прошение о встрече, каллиграфическим почерком выведенное на листе бумаги, которая… Ого, вот это да! По краям была прошита золотой нитью! Учитывая цену проволоки в этом мире… Ого — го, ничего себе бумажка! Да за такую лошадь можно купить, или корову там!

— Во дают. — Восхитился я. — Проси…

— Ваше Величество, они приглашают вас. — Осторожно ответил Иштван.

В принципе‑то, можно и съездить, в храме Отца Богов, Одина, я был раз только, когда брак заключали с принцессой… Кстати, что‑то она притихла, давно не слышно. Надо бы поворошить, чем там принцесса занимается?

Как это "съездить"? Я же король! А храм Отца Богов как‑то не похож на то место, в которое даже короли пешком ходят. Если поеду, то будет это большой урон моей чести… И потому — пусть сами приходят.

И вот что сделаем.

Я щелкнул пальцами, слуга подал мне лист бумаги, я прижал его к писчей кафедре, примерился, с сомнением поглядел на перо. Не, ну на фиг.

Поманил пальцами того же слугу, торжественно вручил ему писчие инструменты.

— Излагай на бумагу. "Я, король Седдик Четвертый, титулы прилагаются… Сожалею о большом количестве неотложных государственных дел, и приглашаю…" Кого там?

— Первожреца Всеотца Богов Одина. — Подсказал мне Иштван.

— Имя у него есть?

— Раньше его звали Ругильдом, Ваше Величество. Но теперь упоминать его имя не подобает, ибо Первожрец не имеет имени.

— Вот, вот этого самого Первожреца и приглашаю посетить мой замок в любое удобное для него время. Мастер Иштван, стражу предупреди обязательно.

Первожрец Ругильд пожаловал почти сразу же.

Видел я его уже у себя на свадьбе, да и мелькал он пару раз на званых балах да приемах, что как из пулемета строчила королева.

Не изменился с того времени. Не очень высокий, почти одного со мной роста, и полноватый старичок с благостным взором и льстивой улыбкой, в простой и просторной тоге жрецов, вошел ко мне в Малый тронный зал один, отказавшись от слуг. Глубоко поклонился, со скрипом сгибая старческие колени, выдал дар от храма — статуэтку Отца Богов из чистого золота, найденную в каком‑то отдаленном храме и отмеченную потому благодатью самого Одина.

Так себе статуэтка, какой‑то овального вида мужик с посохом, все что получилось понять. Больше на самотык похожа, истершийся от частого злоупотребления.

Ну да ладно, дареному коню в зубы не смотрят.

Стараясь лишний раз руками статуэтку не трогать, передал по команде позади себя, пусть в сокровищницу отнесут.

Сразу перешли к делу, тем более что время не ждет.

Первожреца Ругильда интересовало, когда же ему дадут денег?

Я от такого предположения едва не подавился.

— Каких ещё денег, уважаемый?

— Почтенный. — Поправил меня жрец. И объяснил.

Как это каких, которых от имени правящего дома и Одина будут раздавать бедным. На которые будут для бедных зерно покупать и кашу варить. На ночлежки тож деньги нужны, жрецы‑то там хоть и работают за стол и за кров, но их тоже кормить надо, а на это нужны деньги… А где ж их всех взять‑то?

Я сидел и диву давался.

Королева, зараза старая, и тут ухитрилась мне подгадить. Я‑то, глупый, думал, что все её милостыни ограничиваются денежкой и ценным подарком просителю, да разбрасыванием золотой мелочи в толпу по малым и большим праздникам.

Так нет же!

Регулярно королева щедрой рукой жертвовала храмам на "вспомоществование", как выразился верховный жрец Ругильд, выбрав для сей цели исконно стоящий тут храм Всеотца. А уж умелые и — самое главное — честные руки жрецов Отца всех богов и распределяли денежки в пользу бедных.

И жертвовала она немало! Ой немало! Я как сумму услышал, так и замер.

Вот это да.

Вот теперь понятно, откуда золотое шитье в бумаге, и золотые тоги служителей культа. Рядом с такой золотой рекой стоять! Золотой пылью надышаться можно до того, что потом золотом гадить будешь…

Во интересные же люди.

— А пошел бы ты к такой‑то матери, Верховный жрец… — Едва не сказал я.

На этот раз язык прикусывался гораздо быстрее и легче.

Что стоит этому Ругильду выйти от меня и крикнуть на площади что‑то вроде "Люди! Король отказался давать денег вам, бедным, мне нечем вам помочь!". Привыкшие за годы к бесплатным обедами и небольшой, но все же милостыни бедняки что сделают‑то? Правильно, пойдут штурмом на королевский дворец. Не знаю, справится ли Пограничная стража и Королевская гвардия.

Но и давать денег я тоже не могу, просто не могу. Потому как мне иначе нечем будет платить войскам, а это тоже бунт…

Ох, вот это‑то и называется "вилы".

— Достойная политика моих предков будет продолжена. — Важно так сказал я. — Но, уважаемый…

— Почтенный, Ваше Величество. — Цепко поправил меня Первожрец.

— Да, почтенный Ругильд, ты же должен и меня понять. Граф Лург и граф Урий припрятали денежек столько, что я и не знаю даже где их искать. Казна просто пуста! Я и хотел бы отдать приказ, но нужной суммы не соберут и за неделю! Да что там за неделю, и за месяц не соберут!

— Мы понимаем, Ваше Величество. — Поклонился мне Ругильд. — Но народ… Жители вашего королевства нуждаются в помощи! Нуждаются как никогда! Была тяжелая зима, крестьяне и горожане нуждаются в храмовых займах! Не будет у них денег, на что они смогут купить одежду и еду себе и своим детям? А бесплатная каша? Ваше Величество, народ ваш может сильно огорчится…

— Что же делать? — Немного подпустив нервов в голос, спросил я.

— Ваше Величество, храм Отца Всех Богов… Может найти вариант. Торговый дом "Весна" владеет многими активами, которые он не может должным образом использовать. При всем моем уважении, барон… — Это слово Ругильд выделил как‑то голосом, показав, что хоть и барон‑то, но уж и не такой барон, какой должен быть. — Барон Ждан честен и предан Вашему Величеству, но ему не хватает опыта в управлении таким сложным делом. Например, ваш кирпичный завод. Трудолюбивые храмовые рабы вместо ленивых горожан и вчерашних крестьян втрое бы увеличили выпуск кирпичей… А мастеровые куда как более лучше трудились под присмотром храмовых служек. Среди торгового дома "Весна" мало грамотных людей, Ваше Величество, а в храме обучение грамоте для всех служек обязательно. И хорошо бы ещё мастера Виктора проверить, ибо замков он делает поменьше, чем мог бы. И совершенно плохо охраняется секрет огненного зелья. Вот я, далекий от мирской жизни человек, и тот знаю, чего и сколько подвозили на подворье мастера Виктора. Пыль, напитанная силой солнца, что собирают на склоне холма…

Я сделал потрясенное лицо. Как же, как же, раскрыли мой секрет, о боже же мой, что же мне теперь делать?

— Конечно, это потребует справедливой оплаты. Думаю, что если Ваше Величество соблаговолит выпустить ещё акций, столько же, сколько уже и было, и передать их на хранение храму Отца Всех Богов, то… То храм откроет священные храмовые хранилища и ссудит полновесным золотом все ваши начинания!

Ах ты старый хитрый хмырь. Вот что удумал. Решил захапать прибыльное предприятие!

— Ещё, Ваше Величество, возможно сделать и так. — Верховный жрец чуть понизил голос. — Известно ли вам, что у графа Лурга хранились выкупные обязательства почти что на всех дворян нашего королевства?

— Выкупные обязательства? — Удивился я. Ну да, что же это такое‑то? Нашли какие‑то свитки, а что же это — бог весть. — Возможно, что‑то и было, в подвалах особняка графа Лурга. Он как раз про что‑то такое говорил, когда ему пятки железом прижигать собирались, но чернь в доме его устроила пожар! Дом выгорел весь, еле успели потушить, чтобы на другие дома не перекинулось.

Лицо Верховного жреца скривилось, словно раскусил кислую конфету.

— А что же до акций… Так это вопрос решаемый, сегодня же отдам приказ печатать! Как только закончат, жду ваших людей… — Я капризно поджал губы. — Что же вы все ко мне с такими скучными вещами приходите, почтенный Ругильд? Нет бы что интересное рассказать! Про войны, или про богов…

И невзначай подумал, что сам‑то Отец Богов, Один, бог жестоких викингов, уж разрезал всем своим жрецам животы и напихал туда живых змей, если бы узнал, чем его жрецы занимаются. Это же надо, бедным милостыню раздавать!

— Если пожелает Ваше Величество… — Остановил своё уже начавшееся движение к дверям Верховный Жрец. — Я не очень хорошо умею рассказывать, и не посмею себе оскорбить ваш слух! Но в храме у меня есть певец Изольдо, вот уж кого послушать… Если пожелает Ваше Величество, я пришлю его со свитой к вечеру.

— Непременно! — Обрадовался я. Дураком больше, дураком меньше. Послушаем, что пропоёт, а этому замку не привыкать все же. Он и похуже вещи видел.

На этом, как и всегда, плохие новости не кончились.

Пришел барон Алькон, вертя в руках шляпу с застрявшей с ней длинной и тонкой стрелой, очень похожей на стрелу из самострела. Лезвие стрелы отливало каким‑то лаком, пахло чем‑то кислым от него.

— Водяная змея. — Сразу же определил этот состав барон Шорк, неотлучно при мне находившейся. — В десять весов по золоту за это платят. Редкая и плохая вещь. Малейшая царапина, и… — Он махнул рукой.

Барона Алькона спасла больше случайность. Наклонился он, чтобы шнуровку на сапогах поправить, и стрела, вместо того, чтобы проткнуть ему шею, проткнула шляпу и в ней запуталась.

Посоветовал барону быть поосторожнее, мало ли у него врагов от прошлой жизни осталось. Тот только вздохнул и пообещал впредь глядеть куда ходит.

Потом пришел ещё и наш главный королевский прокурор, Брат, украшенный новым шрамом и повязкой. Навалились на него какие‑то люди в темном переулке, еле отбился. Спасибо верному мечу и близости дворцовой стены, да ещё и толике удачи. Отбился, даже кого‑то порубил сильно.

Система, что ли?

А к вечеру ко мне на прием напросился граф Нидол Лар, и рассказал, что в городе было убито шестеро стражников. А их головы кто‑то подтащил к зданию суда, и перебросил через ограду. И криво накарябали на стене "Три к одному".

Ну что же, Мойка сделала свой ответный ход. Странно, что "десять к одному" не написали. Наверное, всего лишь шестерых смогли.

— Да, Ваше Величество. Это отдельный патруль, который был в Рыночном квартале. Пропали в полном составе…

Я и сам не заметил, как произнес свои мысли вслух.

— Это что же, теперь они у нас патрули будут ловить? — Возмутился я. — Граф! Патрули усилить, немедленно! Для всех разработать план патрулирования, чтобы от него не отклонялись и постоянно друг с другом пересекались…

— Это как?

— Сейчас нарисую. — Вздохнул я, вспомнив свои уроки на курсах охранников. Было у нас что‑то такое, и называлось как‑то вроде "перекрестное патрулирование". Уже столько событий с того времени прошло, что и не помню я, да и не занимался я этим почти что.

— Значит, основа в этом должна быть такой, чтобы никогда ни один патруль не пропадал из поля деятельности другого…

— Как на замковых башнях? — Вдруг спросил граф.

— Не знаю. — Вынужден был признаться я. — Если там так же — значит, так же. Но, как я понял, у вас есть что предложить?

Что предложить было. Граф давно уже подумывал над тем, как можно весь город прикрыть. И даже чертежи у него были… Ага, старый лысый граф, начальник королевской полиции, сделал то, чего не могли будущие инженеры Васнецов и Васин. Он нарисовал чертеж города, где были все кварталы, провел тщательно линии, улицы и дома вырисовал, все в масштабе даже! Ну, относительно.

— Граф, кто вам рассказал про масштаб? — Спросил я.

— Ваши люди… Волин, когда схему рисовал… Так, кажется? Вот он делал масштаб. В делах военных удобно очень. Можно расстояние мерить… Вот у меня даже веревки есть.

Граф продемонстрировал несколько тщательно расправленных ниток, разных цветов. По длине они как раз выходили в один дневной переход, в час, в путь конного, пешего, в путь отряда…

Я глядел на это и думал.

Нужен факультет картографии. Или кафедра картографии. Где будут чертежи учить рисовать в том числе. Потому как у нас уже промышленность есть какая — никакая, скоро надо будет делать ПТУ, людей учить, как быстро можно замки делать да оружие, а от ПТУ и до ВУЗа не далеко.

— Очень хорошо, граф Нидол Лар. — Сказал я глупо. — Но… Что же предложите? Кстати, нитки… Не всегда удобны. Возможно, нужно сделать линейку длинную, из дерева, разбить на равные отрезки. И если грамотно вырисовать карту, то можно будет узнать многое. А вот так… — Я нащупал грифель и осторожно, на чистом листе изобразил линии. — Вот так можно показывать возвышенности на карте…

Схему патрулирования сделали, конечно. Только вот ушло на это человек в три раза больше, чем было.

— Сделаем так. — Сказал я. — Граф, у вас в страже бывает такое "военное положение"? Это когда опасность надвигается.

— В именных легионах такое есть. Им за службу в бою…

— Вот — вот. — Я вспомнил, что мне рассказывал сержант. — Вот так и мы у вас в страже сделаем. Но, поскольку вы не именной легион, то у вас будет "военное положение". Жалование обещаем увеличить в полтора раза.

Кое‑как, но все же сделали. У графа опыта было побольше, а у меня знаний моего мира. И получилось вполне жизнеспособно… На бумаге, конечно. Граф отправился проверять наши бумажные наработки на практике, а я пошел к себе. Ибо время‑то уже позднее.

И вот в коридоре поймал меня граф Слав, спешивший на мои поиски сильно встревоженным.

— Ваше Величество! А… Вы не видели Лану?

Я смутился. Про Лану, дочь сержанта, я уж и забыл почти. Ну да, выдал команду мастеру Иштвану поселить девушку и чтобы она ни в чем не нуждалась, поинтересовался выполнением, зашел даже однажды под вечер, следуя старому армейскому правилу "отдал команду — проконтролируй исполнение", да и всё, в общем‑то…

— Нет, не видел. — Озадаченно сказал я. И пригляделся. Уж очень растрепанно выглядел сам граф, словно его по полу катали долгое время. — Стоп, а почему ты интересуешься? Где она может быть?

— Да они с Верой с утра ещё уехали за город, и вот нету что‑то… Мне, собственно, Вера и нужна. Но…

— Так. — Сказал я. — Пошли поднимать людей.

Если я опоздаю и теперь, то я себе этого никогда, ну просто никогда не прощу!

Сначала нашелся Виктор, потом Волин, набрали полсотни гвардейцев, которые получше владели холодным оружием. От гранат было бы мало толку, но и их тоже взяли, на всякий случай

Бешенная скачка через ворота, через притихший город. Я еле держался на лошади, седло поддавало мне под задницу, а руки как кузнечные клещи вцепились в поводья, и самыми страшными, самыми жуткими словами клял себя. Нет, никогда больше, нет, никогда больше я ничего, ну ничегошеньки не выпущу из памяти!

Да быстрее же, чтоб вас всех!

Две всадницы в конце улицы, одна повыше, другая пониже. Тонкие луки, на крупах лошадей мешки. Знакомые лица — одна Вера, другая Лана, задумчивая и чуть отстраненная.

Успели мы.

— Эй, с вами всё в порядке? — Резко осадил я коня, да так, что тот едва на дыбы не поднялся.

Спасла положение Вера, соскочила с коня, и схватила под уздцы моего, успокаивая. Бросила на меня странный взгляд. Если бы я был не королем, то и от слов бы плохих не удержалась.

— Да, в порядке.

— Лана?

— Все хорошо, Ваше Величество. Вера любезно согласилась научить меня пользоваться имперским луком. Мне нравится.

— Ну и молодец. Только больше, до моего разрешения, чтобы из замка ни на шаг без охраны хорошей, ладно? Поехали потихоньку назад…

— А что случилось, Ваше Величество? — Спросила меня Вера.

— Покушение на барона Алькона, покушение на Брата… Виктор, введи в курс дела, хорошо? Лана, как твои дела? Давно не виделись… — Я пристроил коня чуть ближе к дочке сержанта, мучимый запоздалым раскаянием.

— Все хорошо, Ваше Величество. Вера учит меня стрельбе из лука. Мне очень нравится. Я бы хотела учиться бою на оружии.

— Будет тебе. — Легкомысленно отмахнулся я. — Будет тебе все, только ты из дворца больше не выезжай, ладно?

— Да, Ваше Величество.

— Вот и хорошо! Кстати, а что вы в Королевском парке не тренируетесь, все ж под охраной‑то? Вера, постарайтесь далеко из дворца пока что не выезжать, хорошо? Договорились?

— Да, Ваше Величество… — Сказала Вера. — Быть может, нам будет разрешено заниматься в королевском парке?

— Да запросто! — Легкомысленно согласился я. — Я потом с Иштваном договорюсь.

А во дворце меня ждали.

Первожрец не забыл про своё обещание, и перед воротами дворца топталась процессия человек десяти, окруживших большую бричку. Из брички лениво вышел и глубоко мне поклонился странный тип, больше всего похожий на головастика. Голова большая, маленькая жопа, утянуто в черный колет и белые лосины, сложная прическа под колпаком и льстивый взгляд.

Клоун, короче.

— Ваше Величество, позвольте… Я великий певец Изольдо, прибыл, дабы…

— Спеть. — Догадался я. Голос у певца оказался как у павлина из мультика про Мюнхгаузена — низкий и хриплый. — Ну так пройдем… Успею перед сном прослушать пару твоих песен. — Может, усну лучше.

Заметил, что Вера бросила на меня сочувствующий взгляд. О чем это она, а?

Через полчаса понял, о чем.

Расселись в малом тронном зале.

Певец вышел вперед, за ним троица слуг, на подпевках, справа разместились оркестранты, с уже знакомыми мне музыкальными инструментами. Видел, когда королева балы давала. Контрабас, лютня, гусли и ещё что‑то струнное. Отдельно сел на табуретку сизоносый трубач с длинной медной трубой.

— Сага Одина и Войн Богов. — Изольдо откашлялся.

И понеслось. Оркестр дергали свои струны и издавали звуки такие… Я уж сначала подумал, что они кошке на хвост наступили, но вроде бы нет, не видно тут мурлык под ногами. Не подвел и сам певец. Пел — может и красиво, голос у него оказался сочный такой, густой… Как подменили, да! Да только похоже на оперу по советскому телевизору "Темп". Поют громко и красиво, да ничего не понятно.

В отдельных моментах включались подпевки, особо могучие и смысловые сюжеты иллюстрировал трубач, забавно надувая щеки. Сам же певец даже глаза прикрыл от удовольствия и где‑то там далеко, в глубине собственного сознания, любовался самим собой. Даже вот ножку этак отставил красиво…

От скуки я перелистывал протоколы допросов и иногда пытался вслушаться.

Вслушаться не получалось, выходили лишь отдельные куплеты.

А певец старался. Иногда можно было различить слова.

Испослал Отец Богов Тора — Громобоя

И ударил Тор своим молотом!

Испослал Отец Богов Кервиден

И родили враги уродов да чудищ!

Испослал Отец Богов Скади

И узнала она планы тайные и тропы забытые!

Испослал Отец Богов Фрейю

И вдохнула она силы в воинов — громовержцев…

Испослал Отец Богов железных воронов

И те склевали Крышу Мира!

И покрыли небо кровавые тучи, ооо!

И в это время подпевалы ка — а-ак распустили большие алые полотнища над головой Изольдо, и принялись ими махать, типа показывать кровавые облака, которые покрыли небо.

Вот такой мути на целый час. Что там и к чему в песне, я так и не понял. Да и пелось все это… Видно, на старом языке. Типа как наш, церковнославянский, и русский. Примерно такая же разница. Вроде бы отдельные слова узнать можно, а с предложениями уже не разберешься, смысл только по знакомым словам угадываешь.

Отец Богов Один воевал с кем‑то, и в процессе этого рожал новых богов для войны. И как всегда, весь эпос тут. Керр, она же Кервиден — богиня семьи и детрождения, Тор — бог воинов и мастеров, Фрейя — богиня любви и исцеления, Скади — богиня охоты, ну и так по мелочи. Кельтские и скандинавские боги были тут причудливо перемешаны… Никак не разберешь. И ещё какие‑то есть, Йара и прочие… Которым как раз на орехи доставалось. Короче, местная религия простая только на первый взгляд, а на деле тут ногу сломить недолго.

— А — а-а! Ой! — Грянул певец. Подпевалы укутали его в алые полотнища, подняли на руки и положили на пол, а сами встали вокруг со скорбными лицами.

Я глянул за окно. Ночь уже, спать пора, точно.

И твердо похлопал в ладоши.

— Браво, браво, замечательно!

Певец Изольдо не без помощи слуг выпутался из алого шелка и поднялся с довольным лицом, поклонился.

— Большое спасибо! Большое спасибо! — Поискал глазами, но ничего ценного не нашел, и выдал Изольдо немного золотой мелочи из кошелька. — Прими в дар это, почтенный певец, ибо искусство твоё велико так же, как и моя королевская власть!

Певец подколки не понял, поклонился ещё ниже.

— Эй, слуги! Накормить почтенного певца и проводить его до храма, дабы не обидели!

Когда они удалились, я глянул на барона Шорка.

— Все они такие?

— Изольдо — один из лучших певцов храма Отца Богов, Ваше Величество. Он уже лет десять поёт, ему нет равных…

— Не хотел бы я увидеть, какие тут худшие… — Вздохнул я. Мне очень не хватало магнитофона с простой и хорошей музыкой. "Наутилуса" включить на сон грядущий, или ещё что‑то спокойное…

Глава 19

Пушка, пушка,

Детям не игрушка!

О!

Автора не знаю

Если бы я знал, что нам будет стоить начать лить металл, то я бы придумал что‑то ещё. Вплоть до вхождения в долю на заморском предприятии, сырье и работа ваша, технологии наши. Но будущего предвидеть я не мог, и потому с энтузиазмом взялся за дело.

Сначала собрали домницу.

Мне пришлось засесть за книжки, поглядеть, что да как бывает, напрячь наших мастеров дел кирпичных… С удивлением узнал, что даже размеры‑то для простейшей домницы есть, уже известные. Пришлось помучаться, прежде чем перевести их в этот мир. Линейка, циркуль, даже транспортир с делениями… Все это пришлось для начала изготовить тут на основе перенесенных линейки и штангенциркуля измерительные инструменты.

Вот загадка‑то будет для будущих поколений, откуда это король придумал разные метры, сантиметры, миллиметры да ещё и килограммы.

Изготовили линейки и измерители, не очень точно соблюли размеры, конечно, пару — тройку сантиметров сюда, пару — тройку сантиметров туда… Какая к тому разница? Надеюсь, что не ошибусь в главном.

По размерам подкорректировали формочки для кирпичей. Чтобы были не какие‑то там локти, пальцы да веревки, а четкие и ясные размеры. 250 на 120 на 65, то есть такие, как и в нашем мире.

Насыпали небольшой холм, сложили основание печи уже из новых кирпичей. Два конуса, меньшими концами друг от друга. В нижнем оставили четыре отверстия, фурмы, куда при помощи больших мехов можно было бы вдувать воздух.

С мехами помучались. Воздуху‑то много нужно, да? Ну да. Меха тут самые простые, клиновые, из двух частей состоят. Работаешь руками вверх — вниз, они и качают поочередно из каждой половинки. Дуют. Работа не самая легкая, здоровенные мужики все в поту рычаги ворочают круглый день.

Значит, надо не забыть поставить рядом с домной подмастерьев, которые будут за рукоятки дергать. Четыре меха, на каждый по два человека, один работает, один отдыхает, потом меняются.

Но по прочтении книжек умных одолели меня сомнения. Как гласила умная книжка, чем больше дуешь, тем выше температура и тем лучше получается сталь. Надо прогонять большие массы воздуха. Не будет притока воздуха, то не будет гореть уголь, не будет большого притока воздуха, то уголь не будет гореть правильно. И даже какие‑то расчеты, которые я попытался перенести на бумагу.

Картина получалась не очень радостная.

Если даже не учитывать человеческий фактор, то получиться ли ручными мехами нагнать столько воздуху‑то? И вообще… Хлипковата конструкция. Две деревянные "ладошки", по краям сшитые полосами прочной кожи. Кожа смазана салом, чтобы не трескалась. Даже если гонять воздух и получиться постоянно, то сколько выдержит циклов вот это выдержит? Тут‑то поддавали воздуху эпизодически, ну там подкачнуть, чтобы жарче горело, а у меня получается постоянная и долгая работа.

Водяное колесо сделать?

Ну, положим, получилось у меня сделать механизм качения, который сам по себе может стать проблемой, а вот какой ресурс‑то будет у рабочих частей? Не знаю.

Ладно, проведем натуральный эксперимент. Пусть мастер Виктор делает меха побольше, качать пока что будем вручную. Если хорошо получиться, то вот тут ручей рядом, можно сделать водяное колесо и приспособить механический привод. С пары раз‑то не разваляться, чай.

Постепенно вверх поднималась домна. Для прочности сделали в несколько рядов кирпича, изготовили складные шаблоны и проверяли размеры. Внутри все облицовывали огнеупорным кирпичом, тщательно выкладывали отверстия фурм.

А я тем временем добирал крохи, вспоминая, не забыли ли мы что.

Руда и уголь в домну загружаются сверху, через верхнее отверстие, это называется колошник. Железо и чугун должны пойти снизу, это называется лещадь. Самое толстое место, где конусы соприкасаются, называется распар.

Там, в книжке, много новых слов было. И почти все выучил, пока разбирался с тем, что и как. Заодно не успевал благодарить Десемова, что он такую библиотеку сохранил. Потому как большая часть схем и рисунков, которые в книжке были, ни в каком Интернете не найти, да и в нашей литературе современной… Нда.

Дать, что ли, орден Демесову? Нет, ну король я или не король, что, даже ордена не могу дать?

Груда угля уже ждала своего часу под навесом, с каждым днем все увеличиваясь и увеличиваясь. Вдруг не так рассчитал с топливом, и топливо будет уходить куда быстрее, то не надо будет бегать вокруг и думать, где бы ещё взять.

Доверенное лицо Ждана, отправленное на закупку железной руды, ещё не вернулось. До Рохни ещё не успел бы человек добраться, и я уж думал, что все придется отложить…

Очень повезло, что в порту стоял корабль с железной рудой, везли из Рохни в Муравьиное королевство. Ждан пошел договариваться с купцов, кое‑как уломал того, и груз руды обменяли на груз замков, ламп и бочек нефти, доплатив золотом. Купец очень обрадовался, пообещал приплывать еще, а я себе на память зарубку поставил, что надо бы разобраться с железной рудой. Не гоже уж так зависеть в основных ресурсах от доброй воли кого бы то ни было…

С рудой дело пошло веселее.

Домнице нарастили трубу, прикрыли железной крышкой колошник. Заложили в домну руду, поверх слои угля, дров для затравки, чтобы начало гореть. Я прошелся вокруг готового изделия, прикидывая, не забыли ли чего. Вроде бы не забыли…

— Зажигай!

Мастер Виктор бросил небольшой факел через колошник, внутри заполыхало пламя. Дрова занялись практически сразу, начал гореть уголь.

Притащили несколько форм, просеянная смесь земли и жира в деревянных ящиках с длинными ручками. Отбежали подальше, со страху, около домницы остался только я, мастер Виктор и его средний сын с подмастерьями, застыли около мехов. Ну и барон Шорк еще, тень моя. Я его отослал, температура около домницы сразу подскочила градусов на десять, не меньше. Мне‑то в штанах да рубахе жарко стало, куртку снял, а вот ему в доспехах тяжеловато…

— Давай помалу. — Подавая пример, средний Виктор налег на рычаги мехов, со вгоняя в фурмы воздух. Подмастерья последовали его примеру, обрадовано загудело пламя. Завоняло какой‑то дрянью, нещадно скрипели меха, хекали здоровенные мужики.

Из колошника попёр черный вонючий дым, пыхнуло пламенем. Мигом все перемазались, стали похожи на кочегаров из фильма "Броненосец Потёмкин", люди вокруг отбежали ещё дальше… Фурмы, куда дули меха, подкрасились ровным алым цветом.

— Теперь до вечера. Не дать остывать… И дуть!

Подмастерья страдальчески переглянулись.

Завернул обратно уже вечером, все было готово, только меня и ждали.

Дрянным мечом, специально для того дела предназначенным, проломил крицу, в форму хлынуло раскаленное железо. Еле успел голову убрать, волосы мало не задымились.

Ну, кое‑что получилось уже, первая плавка успешно удалась. Дрянное, конечно же, не очень по качеству, но это уже кое‑что!

Подтащили формы, начали разливать.

Десять штук было, а металла вышло всего на три.

Подмастерья упарились их подтаскивать, да и железа‑то у меня не так много, чтобы его напрасно на землю лить… Эй, тащи давай быстрее!

Кое‑как залили четвертую, и поток металла кончился.

Одна форма не пролилась, металл слоями застывал по пути, перекрывая дорогу слоям ещё жидкого металла, получилась такая вот недоделанная труба с дырами, разве что красивая… Две других вроде бы ничего получились. В четвертую металла хватило только до трети, остальное застыло причудливыми сосульками.

Из двух нормальных отливок забраковал сразу же одну, стенки ноздреватые, как будто кусок пемзы это, а не металл. Ещё она вроде бы ничего. Рассверлить изнутри, и что‑то должно получиться.

Взял в руки санскаровский молоток, долбанул по боку недолитой детали. Та отозвалась глухим бумом, будто в кирпичную стену ударил, и пошла трещинами.

Ого, вот это да.

Повторил эксперимент на оставшихся отливках. Непролитая устояла, ноздреватая треснула, та, которую определил в пушки, тоже треснула.

Вот тебе и раз.

Первый блин комом, как говориться.

— Что делать, Ваше Величество? — Спросил мастер Виктор, с тревогой глядя на результат моих экспериментов.

— Загружайте под вечер снова… — Махнул рукой. — Ещё пробовать будем. Процесс‑то понятен?

Дружным гулом мастер Виктор и его сыновья сознались, что процесс поняли и теперь‑то уж точно будет все хорошо. Количество подмастерьев прибавилось, а один мех вышел из строя, его чинили.

Ну, посмотрим.

Прям с утра я снова в литейку, солнце ещё не встало.

Успел как раз вовремя, в углу двора исходили дымом закрытая формы в деревянном ящике. Только что туда отлили металл, Алексей лично пробил крицу в лещади, и теперь несколько дюжих подмастерьев, шипя и ругаясь, оттаскивали форму от печи подальше. Меха для вдува воздуха в фурмы теперь по два человека обслуживали каждый, да и сами меха стали чуть подлиньше и побольше. В углу двора стояла большая бочка с водой, туда периодически отскакивали работники, обливались, и возвращались к домнице вновь. Пара человек таскали уголь из здоровенной куче, большими ковшами на длинных ручках забрасывали его в колошник.

Уголь сначала на порох, теперь вот ещё и на железо… Этак мы все леса‑то изведем вокруг! Придется далеко ездить.

Угля искать надо, вот что.

— Получается ли?

— Да, Ваше Величество. — Ответил старший сын мастера Виктора. — Вчерашние батюшка проковал. Крицы хороши… — Он мечтательно так зажмурился. — Вот бы под нож такую! Или под меч даже…

Сейчас снова пытались залить пушки. Ой тяжко дело шло, если готовую форму ещё кое‑как подтаскивали, то волочить её приходилось уже вдвое большему количеству народа. Раз, два, три… Шесть готовы, вот это седьмая, на ней металл кончился.

Процессом руководил мастер Виктор, сменил своего сына, лично подталкивал в спины работников.

Стали готовиться к третьей плавке. С вечера позднего и до утра руда там греется, а под утро готово! Главное, чтобы не забывать температуру поддерживать, меха качать. Уж на что здоровенные подмастерья у мастера Виктора, так и они выдыхаются, видно…

Разожгли, повалил дым…

Песец пришел на третий день.

С утра вроде бы все хорошо. Дым валит, печь работает, уголь закидывают, здоровенная куча в углу уже явно уменьшилась, несмотря на то, что её старательно дополняли.

Я как раз подумал, что ещё пяток штук, и через недельку надо дело приостанавливать, руду и так уже извели всю…

Только подумал, как дым из печи стал реже, мастер Виктор, коротко выдохнув, пробил крицу, но из неё металла хватило едва — едва, совсем чуть, и струйка прекратилась. Одновременное прекратился дым.

Я не сразу понял, что случилось. Дошло только когда некоторые книги вспомнил, и ещё Бажова, с его "Хозяйкой Медной Горы", были у него пару историй как раз вот про такие случаи, если не ошибаюсь…

— Вот же не везет. — Сказал я. И добавил несколько русских выражений, очень крепких.

— Что‑то случилось, Ваше Величество? — Мастер Виктор удивился. — Сейчас ещё раз разогреем…

Да ничего хорошего не случилось. Не смогли удержать температуру, и посадили в печь козла. Металл застыл в горне. Теперь печь только разбирать да заново складывать… И ещё не факт что получиться хорошо разобрать‑то и так же хорошо сложить.

Ага. При Сталине за это расстреливали.

Разогреть не успели, с внушительным звуком "КРАК!" по боку домницы пошла трещина, раскалывая кирпичи почти что надвое, пахнуло жаром. Показался буро — грязный бок того самого козла, теплый еще, с какими‑то вкраплениями, повалил горячий уголь и какой‑то мусор.

— Песец пришел. — Сказал я. — Зверь такой. Разбирать и заново складывать. Мастер Виктор, все хорошо получилось… Все равно эту разбирать надо будет. Стройте новую, только теперь горн поуже сделаем, а распар чуть пошире… И пойдемте, покажете мне, что с заготовками.

Да, не очень хорошо с заготовками. Первые две снова в отвал, ибо сверла сажали ну жуть как быстро. Да и сам станок‑то… Хм. Ворот, от него несколько повышающих передач, внизу зажата в тисках из мореного дуба заготовка, будущий ствол.

Его медленно перетирает здоровенное сверло.

Получается уже получше, чем первые стволы, как те в самом начале не разорвало, ума не приложу.

Но это ж пушка! Пушка, самая настоящая. Поверхность ствола снаружи ноздреватая, угрюмая такая, а внутри видно, как блестит металл. Мастеровой льет немного масла, холодного, с ледника. Вроде б сверло с охлаждением должно работать, нет? Так вот, нету у меня тут никакого другого охлаждения. Пусть справляется с каким есть.

— Дальше.

В небольшом складе поодаль громоздились ряды картузов с порохом, с уже отмеренными дозами. В другом углу картузы с картечью. Вот это каменная крошка, младшие подмастерья весь берег излазили, гольцы искали по одному размеру и подходящие. Вот это… Железная. Свинец собрали по всей столице, плавили, капали им в ведро с водой, получались небольшие гольцы. Тоже упаковали в картуз. Вот это уже серьезнее, вот это картечь железная. Те же подмастерья, что собирали камни, полезли на пепелища собирать старые гвозди, мастер Виктор клещами из моего мира откусывал гвоздям головки и набивали ими картечные картузы. Должно было получиться страшновато.

Из семи признанных годным отливок получилось три ствола. Остальные или вскрывались раковинами, или трескались в процессе обработки.

Чертеж лафета я изготовил в своем мире, принес сюда. Не угадал с размерами, конечно же, но по аналогии сделали деревянное ложе, приклепали большими полосами металла, поставили на тележную ось.

Получилась небольшая такая пушечка. Полковая, как бы её назвали в моем мире.

В глубокой тайне положили одну пушку на телегу, собрали заряды, и выехали на испытания. Как раз на тот полигон, где мы и гранаты испытывали.

Пушка жахнула, превратив в лохмотья стоящие метрах в двадцати соломенные чучела. Град камней вышиб куски из чучел подальше, со второй линии. Это то расстояние, откуда степняки били из луков уже наверняка. Третья линия, откуда они начинали обстрел, пострадала не так сильно, из шести чучел три камнями побило.

А сама пушка отъехала на несколько шагов назад, и стояла как ни в чем не бывало.

— Мастер Виктор, рассчитывайте вес заряда таким образом, чтобы и пушку не убить, и как можно больше камней добросить. Потом начинайте потихоньку вес заряда повышать, пока пушку не разорвет совсем… Короче, проводите опыты по своему усмотрению, одна пушка ваша. Мне важно знать, от какого количества пороха пушка разорвется, мне важно знать, сколько она может выбросить картечи… Короче, начинайте эксперименты. Назначаю… Волин, у тебя ж не очень много дел в гвардии? Вот ты и ответственный.

Самопальный лафет треснул ровно на десятом выстреле. Вздохнули, стали перебирать, почему сломался. Не выдержали тележные оси отдачи.

Но это уже было кое‑что! Оси можно укрепить, лафет тоже можно укрепить, это куда как проще, чем новую домну строить.

И возвращался в город я в самом великолепном настроении. Сегодня я усну, а когда проснусь, то соберусь с силами и поеду встречать самую лучшую девушку на свете.

Кстати… Девушкам, вообще‑то, кольца принято дарить. Украшения, цепочки там разные золотые, брильянтовые. Это помимо цветов‑то, которые я тоже что‑то не часто… И потому надо бы мне, воспользовавшись королевской властью, перетащить отсюда туда золота и на то, чтобы хватило на то, чтобы там обменять на зеленые бумажки, которые хватило бы на то, чтобы купить Маше хорошее кольцо или…

О дурак. А не проще ли тут заказать кольцо?

А что, идея‑то хорошая, как раз мимо квартала ювелиров проезжать будем.

Тут с золотом не очень чтобы работают. Я уже давно заметил, что изделия нашего мира отличаются не в пример большим изяществом. Ну конечно же, у нас и станки металлорежущие есть, и вообще культура‑то производства отстоит от этой лет на пятьсот. Ну да, вручную‑то тут изделия и покрасившее могут сделать, но иногда даже наша бижутерия… Наша бижутерия?

Если уж пошли хорошие идеи, надо бы попробовать и её сюда перетаскивать. Может, она окажется чем‑то и повыгоднее местных сокровищ. Может быть… Тем более что стоит‑то копейки, а при удаче выручка может оказаться…

Но сначала дело.

Думаю, что изысков не будет. Простое, самое простое кольцо из самого чистого местного золота. Как можно более красивое. Как можно более простое. Об его истиной цене… Об его истиной цене пусть буду судить только я, а у Маши и подозрения не должно создаваться, что я вот прямо сейчас могу стать мультимиллионером, если у меня получиться все это золото перенести в свой мир.

В Гильдии Ювелиров только недавно прошли выборы нового главы. Прошлый глава, мастер Гун, был убит наемниками во время беспорядков. Разорили его поместье, что смогли — вынесли, что не смогли — переломали и запалили. Новый глава Гильдии, выбранный не без долгих всенародных прений, мастер Ивор, отсутствовал на месте. И я решил заглянуть в его мастерскую, пока его нету.

Ну не украду ж я золото‑то, в конце‑то концов? Я ж король, я деньги иначе зарабатываю, а не мелким воровством.

Всё тут как обычно. Мастерская современного этому миру ювелира ничуть не походила на рабочий кабинет Вячеслава Брониславовича. Тут куча каких‑то тисочков, станочков, мерок разнообразных, шаблонов, которыми местные ювелиры пользуются, когда что‑то измеряют. Ну да, единой системы мер‑то тут нету, все на глазок делают. Одно дело кирпичи мерить, так их веревками меряют, сам видел. Совсем уже другое дело мерить что‑то мелкое, вот тогда берут ювелиры этого мира такие вот шаблоны деревянные, по очереди прикладывают, мелом отмечают нужный, и уже по нему подгоняют кольца там или что ещё…

Короче, красиво тут. Жаль только, что никто на контакт не идёт, не желают, бояться сурового короля.

Через полчаса появился запыхавшийся мастер Ивор. Крепенький седобородый старичок в полушубке, изящных сапожках и шапке с серебряным колечком, знаком гильдии, не успел поклониться, как я сразу припер его к стенке вопросом.

— Мастер Ивор, а где вот это изготовлено? — И потряс перед его носом тщательно выточенной половинкой полуформы, куда мастера золото лили. Подмастерья все по углам мастерской жмутся, подходить не хотят.

— Ваше Величество… — Мастер едва на колени не рухнул, я его придержал.

— А вот этого не надо! Кто это вам такое изготовил?

— Так мастер Виктор же… По заказу… Сказал, что есть у него…

Я и сам припомнил, что что‑то такое Ждан говорил про заказы от разных гильдий, от Ювелиров до Водоносов. Водоносы вроде бы бочки какие‑то, ювелиры вон что… Надо же, на что инструмент пошел! На ювелирку! А я‑то даже и не предполагал, что такое можно устроить…

Мастер Ивор, поправляя все норовящую съехать на уши шапку с символом главы гильдии, говорил что‑то про акции, про особо красивые лампы Алладина для аристократии, про то, что узнал дескать мастер Виктор про проблемы и предложил выточить… То есть тут слово звучало скорее как "выделать", но я автоматически перевел его как "выточить". И выточил, да так, что мастер Ивор не нарадуется.

Значит, взял мастер Виктор выданные инструменты, и нашел им применение. И получилось неплохо! Отличия‑то незаметные, формы для заливки тут полируются вручную, но вот ручаюсь, что время‑то на неё ушло в разы меньше…

— И много ли заплатили?

Мастер Ивор назвал цену, я присвистнул.

— Богато берет!

— Так качество, Ваше Величество, качество! И время…

Значит, вот куда пошли инструменты "Санскара". Ну да ладно, лишь бы прибыль не утаивал.

— Мастер Ивор, в общем‑то я по иному делу. — Я сделал многозначительную паузу.

— Чем могу служить, Ваше Величество?

— Кольцо мне нужно, из самого хорошего и чистого золота, что у вас есть. Цена вопроса?

Мастер Ивор думал недолго.

— Эй, бездельники!

Подмастерья бросились по местам, один, второй, третий. Засуетились, забегали, кто‑то во двор, кто‑то в дом. Подбросили в горн немного угля, формочку на стол, мастер Ивор посмотрел на указанный мной шаблон.

— Можно сделать, Ваше Величество. Может, надпись дарственную или…

— Нет, ничего не надо. Просто самое хорошее кольцо. Без украшений. Вот такого вот… — Я протянул заранее вырезанный под нужный размер деревянный кружок. — Размера.

Мастера принялись за работу, и к вечеру уже было готово.

Кольцо… Оно меня очаровало просто. Простое такое колечко, чуть выпуклое с двух сторон. Особенно с внутренней. А то наш современный ювелирпром додумался до дешевого способа сделать хорошо, мелкую полоску раскатывают так, что она выпуклая становиться с внешней стороны, и вогнутая с внутренней. Ну да, типа больше кажется, а как снимать или одевать, то краями режешься. А вот так самое то, что надо!

— Сколько? — Деловито спросил я. — Сколько я тебе должен, почтенный мастер Ивор?

— Не могу с вашего… Вашего Величества денег брать! — Уперся мастер Ивор.

— А что так? Я ж, мастер Ивор, хоть и король, но все же первый среди равных. Ежели я за себя платить начну, так что же мои дворяне творить станут? Нет, во всем порядок должен быть! Потому и не дури, а называй цену справедливую.

— Я не могу взять денег с Вашего Величества. — Ещё раз начал упираться мастер Ивор.

— Всем за дверь. — Сказал я. — Мастер Ивор, останься.

Барон Шорк вышел последним, прислонился у двери. Ну да, он‑то разговор слышать будет, но кроме него… Никто и не подслушает.

— Мастер Ивор, в чем проблема? — Спросил я прямо в глаза.

— Ваше Величество… — Мастер глубоко воздух вдохнул. — Позвольте слово молвить.

— Да хоть тысячу. Только по делу.

— Мой род, Ваше Величество, издавна…

Конечно же, занимался ювелиркой, ювелирным делом. Ещё в Рохни, откуда и родом почтенный мастер Ивор. Когда‑то совсем давно сразу много мастеровых дернули из охваченного очередной смутой королевства, когда их король в очередной раз что‑то там увидел в своем воспаленном воображении, и приказал казнить каждого пятого из нескольких прибрежных городков. Гражданам то не понравилось, завязалось небольшое восстание, которое затем стоптали королевские рыцари. Выжившие дернули кто куда, главное, подальше.

Вот так и появился в Соединенном Королевстве род мастера Ивора, прирожденные ювелиры. Ещё при Альваре Второй. Пожаловал королеве колье красивое, и стал жить да поживать…

Пока не настали смутные времена.

Мои дворяне любили золото. Естественно, они не любили за него платить. При старом короле дворяне особо не баловали, это в своем поместье, если оно есть, дворянин хозяин, а тут город… Могут и по голове настучать, не глядя на герб. Но как помер старый король, так все начало катиться, катиться, катиться… И прикатилось.

Что наемники и бандиты похищают людей, я уже давно знал. Ещё Вихор просветил. Но вот что дело было поставлено на такой поток… Командир наемников, тот, который сидел сейчас в тюрьме, очень когда‑то обидел почтенного мастера Ивора. Например тем, что его подручные не только убили отца мастера, почтенного мастера Гуна, так ещё и регулярно бесчестили жен и дочерей…

И теперь мастер очень хотел мести.

— Так почему же ты обращаешься ко мне, почтенный мастер? — Поднял я брови. — Тебе прямая дорога в королевский суд, к королевскому судье барону Алькону. Вот он‑то как раз тебя выслушает, и, если ты представишь свидетелей… Что лицо кислое стало?

В справедливость королевского суда тут не верили.

Ну да, как в первый раз подгулявшие наемники и рыцари хорошо развлеклись, так сразу собрался мастер Гун, приоделся в лучшие свои одежды, взял с собой одну из лучших диадем, да и поплелся к королеве в составе делегации.

Защити, матушка! Покарай!

Ну, матушка послушала, диадему прибрала, отдарилась десятком золотых монет и усовестила пришедших. Ибо негоже напраслину возводить на добропорядочных иностранцев! Одного из тех иностранцев мастер Ивор заприметил сразу почти что, он в карауле королевы стоял. Отвесил иностранец оплеуху почтенному мастеру и сообщил, что под вечер зайдет, дюже ему младшенькая понравилось.

— Хм. — Задумался я. — Сам понимаешь, мастер Ивор… Дел у короля много. Если ж я каждого наемника буду лично приказывать голову рубить, так это ж мне вообще времени на сон не останется. Оттого и наделил я барона Алькона правом судить от моего имени. Слышал уж, небось, про него?

— Кто ж не слышал про Лесного барона! — Поднял руки мастер Ивор.

— Вот — вот. Потому собирайся‑ка ты, собирай свидетелей и прямиком в королевский суд. Там вас рассудят по закону и по справедливости. И виновные не уйдут от ответственности. А теперь скажи‑ка, мастер, сколько я тебе должен‑то стал?

— Нисколько, Ваше Величество…

— Что, опять?

— Как можно…

— Можно — можно. Так давай, говори…

Кое‑как договорились на два десятка золотых.

А в королевском замке меня уже дожидался гонец с радостной вестью.

— Вот это там нашли? — Глядел я на знакомый мне сундучок. Ну да, в этот сундучок я как раз и вставил маячок — передатчик, который все это время и исправно пиликал, подавал сигналы. Не обманул меня продавец.

Открыл, вскрыл незаметно двойное дно. Угу, точно. Вот ещё диодик горит, работает! Надо будет ещё что‑нибудь у продавца заказать. Например, комплект раций, чтобы не бегать туда — сюда гонцам с секретными новостями.

— Ваше Величество! — Поклонился мне Брат. Его поклон сдублировал граф Слав, мирно маячивший рядом.

— Успешно?

— Пятеро пленных… Среди них точно Ночной король, простите, Ваше Величество, пленные на него указали. И ещё двое его приближенных, остальные так…

Особнячок взяли штурмом под вечер.

На это дело я не стал выделять стражу, на это дело я выделил Брата, главного королевского судью, и графа Слава. Им в подчинение дали полсотни воинов, гвардейцев, тех, кто лучше всего обращался с оружием. Дворяне, почти что все рыцари… И десятка гранатометчиков, которые и решили дело, забросав двор и коридоры гранатами.

Для начала окружили особняк, залезли в соседние дворы, которые оказались пустыми. Убоявшись трудностей переходного периода, хозяева дернули куда подальше, несколько слуг, оставшихся на хозяйстве, благоразумно не возражали. Накопились, швырнули гранаты и пошли врукопашную на осоловелых, контуженных жителей.

В особнячке защищались яростно. Люди с пеной у рта бросались на мечи и копья, с улыбками погибали под ударами. Потеряли мы двоих, ещё трое было ранено. Из них погибло побольше. Ну да, наркоманы, сидящие на горном отваре, почему‑то плохие воины. А уж когда все вокруг взрывается и рушится, вокруг дым…

Короче, никто не ушел. Кто сигал через забор, так на копьях и повисли, кто защищался, тех порубили. В подвалах нашли… Немного золота. Не очень много. Три — четыре сотни золотых.

— Вот и хорошо! Золото в казну, штурмовавшим выдать премии, по три золотых каждому. Пленные… Пусть сегодня посидят спокойно. Знаешь‑ка что… Посади‑ка его к мастеру Велимерию, а мастеру намекните… Что не станем его наказывать сильно. Да только Ночному королю руки свяжите, а то мало ли. Ой, поговорю я с ним за своих людей, ой, поговорю…

Эта Мойка мне просто уже надоела хуже горькой редьки.

Пора уже с ней заканчивать. Тем более что пушки у мастера Виктора получаются хорошо, замки да лампы спрос имеют, а уж когда и остальных товаров производство развернем….

Деньги нужны казне, деньги. Причем живые деньги, со стороны. В королевстве, стараниями графа Лурга и королевы, очень мало осталось свободной денежной массы для обращения.

Глава 20

Как и в сахаре заменителе

Что‑то в болтовне унизительно!

Премьер — Министр

— Привет! — Меня обняли со спины, закрыв руками глаза. — Ну‑ка, угадай, кто это?

— Моя любимая девушка! — Ответил я, накрывая её ладошки. Ну да, думала, что незаметно подойдет‑то? Зеркало, вернее, лобовое стекло электрички отражало не очень хорошо, но чтобы понять, что со спины подходит именно Маша, хватало.

— Ой! — Сказала Маша, отнимая руки и любуясь на кольцо на среднем пальце руки. — Эт‑то ещё что такое? Сережка? Откуда это?

— Это мне тебе мой подарок. — Сказал я.

— Вот это да! — Она отставила руку подальше, любуясь на колечко. — Вот это да — а-а — а… Сереж, откуда?

— Да так… Считай, что сам сделал!

— Но это ж не золото, нет?

— Да Машуль, ну что же ты? Я в них не разбираюсь, слушай. Кстати… Ты, может, кушать хочешь?

— Да уж точно, замучили меня эти операторы… Слушай… А у меня тогда для тебя тоже подарок есть. Гляди‑ка! — И она сунула мне в руку какой‑то сверток, в серой упаковочной бумаге, небрежно перехваченной синей лентой. Мы, студенты, в таком формате чертежи носим. — Ну‑ка… Эй, эй! Стой! Тут не вздумай разворачивать! Дома поглядишь, ладно? И вообще, ты собираешься девушку кормить, или как? — Меня пихнули в бок. — Поехали к тебе.

Минут сорок, и уже Маша в комнате за компьютером, поджимает голые ступни под кресло и что‑то ищет в Интернете, а я шаманю на кухне. Готовить я умею и люблю, честно говоря. И даже получается… Вот Костик и Серега — большой, которые у меня дома были, хвалят…

Так, сковороды — гриль у меня нету не фига. Надо будет купить. Но и без неё попробуем. Мясо я ещё при выходе из дому нарезал как классический стейк, поперек волокон, тонкими ломтями, натер солью и перцем, положил в самую лучшую стальную кастрюлю мамы, залил вином. Вроде бы пары часов хватало. Ну и что, что у меня свинина, а не говядина? Ну да, классические стейки американцы вырезают из молодых бычков, причем оттуда, где мышцы меньше всего двигаются…

Ладно, стейки пусть пока что постоят, для них ставим сковородку на огонь маленький, пока ещё погреется. Картошку почистить… Угу, вот наберем на двоих. Чищу аккуратно, кладу в холодную воду, споласкиваю, потом нарезаю кусочками, и выкладываю на другую сковородку. Чуть перчика черного добавить, положить рядом на столе веточки укропа.

Вот так, когда руки заняты чем‑то не очень важным и привычным, всегда хорошо думается.

И думается мне, что тянуть‑то с Мойкой уже нечего.

Гвардия уже кое — какая есть. Городская стража тоже не добра к согражданам, которые их режут. Войска рядом с городом. У мастера Виктора пороху достаточно, гранат хватает. Крестного отца местной мафии я изловил и усадил в камеру.

Так что тянуть‑то?

Подготовка к зачистке начаться должна как можно неожиданнее. Вот прямо не было ничего — и сразу началось! Да и как началось, чтобы никто сбежать не успел. Есть, есть у них тут шпионы, что не говори — а есть! Не может так быть, чтоб вот только вышел Вихор за ворота, а его тут же цап за шкирку… Да ещё и кто‑то же пишет вот эти надписи на стене башни‑то? Разветвленная преступная организация получается. Пусть сейчас она немного… Дезориентирована, потому как её начальник сидит у меня в клетке.

Итак, повторим ещё раз, что же я конкретно делаю.

Для начала, чищу Мойку, всех жителей в лагерь за городом, под охраной. Вокруг патрули. Если кто сбежит, то туда ему и дорога, без оружия и без еды долго не протянут, сами ж назад вернутся.

После запускаю в Мойку мастера Виктора и присных, строим там завод и дома для рабочих, укрепляемся, предлагаем тем, кто устал от бесконечной нищеты, работать на заводах торгового дома "Весна".

В принципе, вот два шага, которые нужно сделать.

Что меня может ожидать?

Ну, понятно, что упорное сопротивление. Итак, планы зачистки я сегодня — завтра продумаю да нарисую, это не страшно. По следам штурма особняка понятно, что ночные дворяне нам не соперники, положат их даже не очень обученные гвардейцы. А если запускать гвардейцев под прикрытием… Да нет, нету никаких шансов. Вычистим за день.

Воровато глянув в комнату, я расстелил на кухонном столе перерисованный на компьютере план Мойки. Пока картошка жарится…

Гы, вот тут будет у нас Морская стража, так и рисуем карандашиком кораблик. Два драккара хватит, Грошев докладывал, что два судна восстановили, плавают великолепно. Никуда не уйдут… Ещё, Грошеву замечание, что взять с собой гранаты, попробовать их на лодках. Как получится.

А вот тут… Гы, вот тут у нас будут пограничники. Окружат стену, вот тут выстроим коридор, по которому будут выходить бедняки из Мойки. Прямо сюда, в большой такой лагерь. Перед погранцами‑то извиниться надо, они думали, что эти все три лагеря для них, а для них только два, самый большой — для временно перемещенных лиц.

Вот тут пусть стоят ополченцы и стража. Их маловато, да и боевые качества… Сомнительны. Вот пускай и обороняют тылы, ежели кто полезет из‑под стены, так прикокнут… Гы — гы — гы…

— Люби — и-и — имый! Что там творишь?

— Стейк из свинины, маринованный в красном вине…* — Ответил я. — Подаётся с настоящей картошкой, запеченной ломтиками.

* — Мясо режем поперек волокон, ломтями в 2–4 см. Получившиеся ломти натираем солью и перцем, закладываем в емкость, перекладывая ломтиками лука. Оставляем так часа на два — два с половиной мариноваться. Сковородку на сильный огонь, пока не раскалится. Потом чуть смазываем маслом, снова даем раскалиться, сами стейки жарим в зависимости от толщины и желаемого выхода (с кровью или нет).

— О… Звучит вкусно! Ням — ням!

Ну а как же.

Вот картошечка уже готова почти что… Перемешиваем, и можно стейки доставать. Выкладываем на доску, кастрюлю сполоснуть, а то мамка, увидев кастрюлю немытую, устроит мне мытьё мозга. Ну не верит она никак, что сын сам себе неплохо готовит. И обидно иногда, вроде б полный холодильник на лето оставляет, а как два года назад нашла осенью с весны не тронутые манты, так до сих пор…

Итак, победили мы. Все жители в лагере, проведена их сортировка, кто осужден, а кто и в каторжане… Кстати, каторжан можно держать в рабских бараках… И что дальше‑то будет, а?

А дальше возможны варианты.

Бедняки, беднейший слой общества… Они ж и в нашем мире есть. Вот пока шел я к Маше, раза три видал, как бомжики в метро просили копеечку. Ух, жуткое же зрелище, как поглядеть… Ох и жуткое! И жалостливое.

Ну да, екает сердечко от жалости, как видишь дядьку старого да бухого, который в метро или на вокзале денежку просит. Дают ему денежку, конечно, и дальше торопятся, типа, сделал дело доброе! И никто не приглядывается…

А если приглядеться?

Да ну, к чему, сделал доброе дело — гуляй смело, считай, душу свою бессмертную спас на веки вечные, теперь точно в рай попадешь! Будь на лютне, на облаке, играть "Арию".

А меж тем если приглядеться, то бомжи эти публика интересная.

Ну да, слышал я такой случай интересный в своё время. Как один знакомый Петра Сергеевича пытался себе народ вербовать среди нищих. На стройку, дачу он себе достраивал в области. Вроде бы уже основные работы были сделаны, да тут закусился спор между двумя новыми русскими. Типа навербует он бригаду славян сам, и работать они будут получше молдаван да таджиков. Второй новый русский выразил недоверие.

Долго ли, коротко ли, поставили на стол приз — ящик коньяка, и знакомый Петра Сергеевича пошел набирать себе славянскую бригаду.

Прошелся он по улицам да по метро, предлагал бомжикам поработать за не очень большую зарплату, на свежем воздухе, еда за счет работодателя. Штук триста опросил, две недели убил, нашел едва двух человек, да и те, оказалось, случайно на улицу попали. Остальные… Ну, остальные ему в лицо ржали. Ибо чем доски сколачивать да грядки копать куда как приятнее с жалостливой мордою тянуть "Люди мы не местные", а за то тебе сердобольные бабушки копеечку накидают. Голос и морду поди не так быстро надорвешься, как руки да спину. А закончилось все тем, что подошли к знакомому Петра Сергеевича хмурые смуглые люди в золоте — серебре, одетые как негры — сутенеры из Майами, и посоветовали не заниматься ерундой, если здоровье дорого. Ибо один бомжик в неделю пять сотен зеленых приносит им лично, понятно?

Знакомый Петра Сергеевича все понял.

Ну и я заодно извлек некоторый урок. О том, что жизнь иногда не такая простая штука, как кажется. Она ещё проще.

Менять свой привычный образ жизни жителям Мойки пока что не с руки. Особой выгоды они от такой перемены не получат. Одно дело стянуть гроши у тех, у кого эти гроши есть, и весело проедать и пропивать их. Много стянуть не получится, да много и не надо. Если поймают, то ничего страшного особо, получит розог на площади в худшем случае. Королева‑то всех прощает. В голодную годину можно подкормиться у храма, милостыню раздают там всегда вовремя и в срок.

И не понятно, зачем же для этого нужно ещё работать?

Чё, ра — а-аботать! А не пошел бы ты?

То есть с этой стороны возможны неслабые проблемы. Кто‑то, конечно, кому бедность да бесперспективняк окончательно осто… Надоели, пойдет работать. Но кто‑то и пойдет воровать и грабить. Мелкое воровство, мелкий грабеж. Неприятно… А если их много соберется, то могут и устроить крупные беспорядки. Не сразу, конечно, не сразу… Но могут. Это тоже надо предусмотреть.

— Пшшшш! — Сказала сковородка, принимая в себя розовые ломтики мяса. Я чуть убавил огонь, перекинул полотенце через ручку плиты. Теперь пару минут, с каждой стороны обжарить, и можно подавать на стол!

А как там Маша?

Выглянул в комнату. Маша сидела за компьютером и быстро перебирала клавиши, изредка щелкая мышкой.

— Машуль, мож чай какой будешь? Есть красный, есть зеленый, есть черный…

— Зеленый. — Сказала Маша, не отрываясь от монитора. — Без сахара. Заварки на твой вкус.

— Да запросто! — Я поцеловал её в шею сзади и вернулся назад. Так, чуть прибраться… Жаль, есть на кухне придется, хотелось бы в комнату, но у меня банально места нет, а в родительской не разместишься.

Стейки приготовились, я выложил на тарелки, доложил картошечки, бросил веточки укропа, достал из шкафа тонкие прозрачные бокалы. Выставил все на поднос, поднос на плиту, сбоку. На столе‑то у меня бардак, убраться надо…

Так, для начала посуду да прочее отсюда убрать, потом протереть, сначала влажной и новую скатерть застелем, у меня как раз есть, Меня поцеловали сзади в шею, и я едва не уронил на пол лучшую мамину кастрюлю, которую как раз собирался убрать на полку обратно.

— Один — один. — Сказала Маша. — Что у нас сегодня на праздничный ужин в мою честь? Кстати… Ты можешь меня поздравить, я теперь девушка года компании "Вирт Инкорпорейтед". А ты знаешь, что это значит? Это значит, что я заключаю с ними контракт на целый год! Буду их рекламным лицом, вот здорово!

— Поздравляю! — Я осторожно поцеловал её в щечку, близко не приближаясь, чтобы не прислониться запачканным передником к чистым джинсам и кофточке. — Маш, ты раздевайся…

— Ого? Вот прям сразу, сейчас? На кухне? О… — Она взялась руками за низ футболки, приподняла, обнажая плоский животик, повела бедрами, томно мне улыбнулась и скинула футболку через голову.

— Стой — стой — стой… Я имел в виду что лучше тебе переодеться в…

— Ну вот, не надевать же снова? — Она бросила футболку на стул, и положила мне на плечи руки.

Через полчаса где‑то, когда мы прикончили остывшие уже стейки и картошку, Маша спросила.

— А ты что подарок не смотришь?

— Какой? А…

— Да вот. — Она опередила меня, сняла с холодильника тубус, содрала обертки и развернула передо мной лист бумаги. Формат А1, глянцевая, чуть подсвечивает…

— Похожа, правда? — Маша лукаво посмотрела на меня.

— Нууу…

На плакате была она же, в одном синем купальнике, тонкие полоски на груди и на попе. И календарь на будущий год, январь — февраль — март и так далее… Будние дни черным, выходные и праздники красным. Все, как в обычном календаре. Необычная была только Маша, и улыбалась почти так же красиво и озорно, как и сейчас, сидя в одних трусиках на табуретке, подстелив большое мохнатое полотенце, болтая голыми ногами с великолепным, даже на мой дилетантский взгляд, маникюром… То есть педикюром. Или снова нет? Короче, ногти красивые, вот!

— Вот тебе и ну! Ладно, корми девушку, думаешь, это так просто — на фотосессии отстоять, потные лапы отталкивая? Кушать хочу! После секса всегда хочу кушать!

— Вроде бы готово…

— Во, а я тебе пока плакатик на стенку приклею!

— Эй, ты что, не надо — у меня родители с дачи могут вернуться неожиданно, увидят…

— Так и что? Будут знать, что у их сына самая красивая в мире девушка.

Я представил, что скажет мама, когда зайдет в комнату и увидит Машу на календаре. Сначала мама скажет папе, потом мама скажет мне, потом мама опять скажет папе и ещё раз скажет мне.

Представил и понял, что надо как‑то договариваться.

— Маш, у меня у родителей старое, старое воспитание!

— Так ну и что? — Её глаза смеялись. — Ты что это, своей девушки стесняешься?

— Да нет, что же ты! Давай повесим, конечно… — У меня как место есть, прям на сейф, а сверху шторой прикрыть можно, кто не надо, тот и не увидит. — Только чур я место сам выбираю, хочу на тебя любоваться день и ночь…

— Вот, так бы сразу! — Маша погрозила мне пальцем. — Теперь давай кушать… Корми свою девушку! Кто девушку ужинает, тот её и любит… — Маша исполнила хулиганский жест, показывающий, что любовь имелась в виду прежде всего физическая. — Древний красивый обычай! Понимать надо!

Через пару часов, засыпая с Машей под боком, меня посетила дурацкая мысль. Как бы она не проснулась вместе со мной там. Вот неудобно‑то будет!

Проснулся без неё, конечно же. Кажется, все же такой сложный во всех смыслах объект, как Маша, просто так сюда не пронести. В отличие от очередной коробочки с лекарствами, которые я сразу же переложил на специальную полку. Мастеру Клоту пригодится.

И завертелось.

— Графа Виктора ко мне. Собрать в малом тронном зале графа Нидола и графа Лира. Мастер Иштван… Есть какие‑то новости, которые я должен узнать?

— Да, Ваше Величество. Все готово к балу. Когда прикажете начинать?

Я задумался.

— Ваше Величество. Солнечные танцы… Это праздник не только королей, но ещё и простого народа. И существуют давние традиции. Не приличествует нарушать…

— Мастер, сейчас немного другие заботы.

Мне пришло в голову, что как бы жители Мойки не придумали какую гадость… А потом пришло в голову ещё более изящное решение. Ну просто суперское, можно сказать. Прям в традициях моего мира. Как говорил как‑то Чеботарев "Черный тигр делает вид что ему не интересна белая обезьяна". Сборник каких‑то там стратагем*. Полезная книжка, взял почитать, да никак не продвинусь дальше десяти страниц, то у меня проекты пороховых мельниц, то ещё что‑то.

* — А. Воеводин. Стратагемы войны, манипуляции, обмана. Такой стратагемы нет, гг перепутал.

Итак, молодому черному тигру, то есть мне, не интересны обезьяны, которые устроили шабаш в Мойке. Я вот войска собираю вообще не для того, а чтобы большой дворец выстроить рядом с городом, где и будет происходить основное празднество. Типа без парада войск Солнечные танцы ну никак не танцы! А потом ка — а-ак рассержусь, да ка — а-ак двину все войска в эту самую Мойку! Всех жителей в только что отстроенные лагеря, каждому предложение, от которого тот не сможет отказаться, строим завод, и всё. Нет больше у меня в городе трущоб.

В теории‑то верно.

— Да, мастер Иштван. Я думаю, что подготовку к празднику надлежит начать уже сегодня. Ну вот практически сегодня.

— Но, Ваше Величество, это довольно долгое дело! Нужно ещё, по крайней мере, семидневье, пока пригонят скот с пастбищ, пока вино выкатим народу, с площадей убрать нищих и воров… Это займет время!

— Так занимайте! Чтобы чуть облегчить вам задачу… Я предупрежу графа Виктора, чтобы он сам справлялся. Объявления о дате начала бала пусть Шуго в газете напечатает на первой странице, зайдет ко мне, я расскажу как. В Королевском Университете объявить этот день свободным от занятий, все студенты могут принять участие в балу бесплатно. Вино выкатим… Что в замке осталось. Может, ещё чем помочь? Как там с деньгами?

— Денег… Пока что достаточно, Ваше Величество. Ваше Величество! Осмелюсь напомнить… Кольцо с королевской печатью пока что не найдено!

— Это плохо. — Легкомысленно сказал я. — Мастер Иштван!

— Ваше Величество! Вы не понимаете! Это же реликвия! Реликвия вашего рода! Будет очень плохо, если она попадёт в чужие руки! Очень плохо, если оно вдруг всплывет в Империи или Рохни…

— Да не всплывет. — Отмахнулся я. — А если и всплывет, так то недолго и подделкой объявить. — Надо бы достать пару документов королевских, скопировать печать. Станок с ЧПУ может творить чудеса. Никто и не догадается. Королевская печать без короля как‑то не действительна, а вот король, даже без королевской печати, много чего может. Например, объявить мошенниками и приказать казнить тех, кто воспользуется королевской печатью.

Потом доклады уже остальных.

Ждан доложил, что пороха достаточно, изготовление огнепроводных шнуров и гранат поставлено на поток. Хорошо получаются металлические гранаты, есть в достатке учебных. Запущена пороховая мельница, пороха в достатке. Железная руда кончается, но доверенное лицо, отправленное на закупки, наладило контакты с купцами. Железную руду готовы продавать и из Рохни, и даже из Неделимой Империи, лишь бы цену давали. Возможно расплачиваться изделиями нашей промышленности.

Мастер Иштван, которого я назначил попечителем города вместо проштрафившегося заступничеством за работорговцев барона Пуго, докладывал, что в городе все спокойно. Где могут, разбирают мусор, намечают планы работ, расширяют улицы. Очень по душе мастеру Иштвану пришелся большой план города, который я ещё во времена оны рисовал. И идея отмечать разными цветами проблемные участки тоже ко двору пришлась, как и пара наборов цветных карандашей. Теперь мастер Иштван показывал д рассказывал. Где улицы не подметены чисто, где кладка выбилась, где после весны почву размыло, где дома вот — вот рухнуть грозятся…

— Великолепно. — Сказал на это я.

— Ваше Величество? — Не понял мастер Иштван.

— Великолепно, что вы владеете обстановкой, мастер Иштван. Плохо то, что вы описали. Намечайте план работ, впоследствии они будут исполнены.

— Да, Ваше Величество.

Виктор доложил, что в войсках порядок. Продолжаются тренировки с гранатами, всадники научились на скаку поджигать фитиль и забрасывать гранаты с невиданной ранее точностью. Есть пара пострадавших, гранаты не успели вовремя отбросить. Сейчас находятся на излечении в больнице, ничего серьезного.

— А что скажет граф Лир? — Спросил я, заметив, что старый граф как‑то меланхоличен. — Как тебе новое оружие?

— Через пять лет получим такое войско, которое было при вашем достопочтенном предке, Короле — Рыцаре. — Пообещал мне граф Лир. Но менее хмурым от того не стал.

— Хорошо бы. — Вздохнул я. Если у меня получится сделать пушки, то мой достопочтенный предок, Король — Рыцарь, в гробу перевернется от такого войска. А если получиться и винтовки штамповать, то можно примерять корону этой планеты.

— Есть ещё вести от отряда Каллуфа, Ваше Величество.

— Это ещё кто… — Как это "кто"? Тот самый отряд, который прикрывает королевство от Орды. Самая боеспособная наемничья часть. Странно, что они очнулись только сегодня. Вот уже почти сколько сидят себе на месте, делают вид, что их нету.

— Отряд Каллуфа, Ваше Величество. — Повторил граф Лир. — Я взял на себя смелость продолжать выплачивать им жалование… По моей личной просьбе граф Слав выделил средства. Пока что они не отправлены. Ожидаю ваших распоряжений.

Я задумался.

Недолго, правда.

— Насколько это необходимо?

— Крайне, Ваше Величество. — Ответил граф Лир. — Крайне необходимо! У меня нет людей, чтобы так же блокировать границу с Предвечной, как это сделали наемники. Сам Каллуф Шестой прибыл во дворец и ожидает аудиенции. Думаю, Ваше Величество…

— Веди. — Распорядился я. — А пока идёт, в двух словах — что за человек?

Да, досье в этом мире ещё не придумали. Ну да это пока! Скоро у меня Феликс озаботится. На каждого по бумаге составим.

Отряд Каллуфа долго служил Империи в Пограничье, гонял кочевников с другой стороны. Потом однажды совершил марш, и перешел сюда. Кстати, Каллуф — это не имя, это прозвище. В незапамятные времена отряд организовал перешедший с имперской службы на вольные дороги сотник по имени Каллуф, и с тех пор так и повелось, что командир отряда себя именует точно так же. Этот, который сейчас отрядом командовал, был уже шестым в череде Каллуфов.

Почему‑то мне казалось, что сейчас войдет этакий здоровяк — переросток, с непременно рыжей бородой, с секирой на поясе, в новеньких доспехах, хамский и шумный, будет денег просить, пугать злыми кочевниками и покажет, как они их всех одной левой.

Но нет. Каллуф Шестой оказался высохшим жилистым мужчиной преклонных лет, чем‑то очень похожим на графа Лира. Такой же собранный, спокойный и целеустремленный. Ещё лет двадцать проживет, так вообще не отличить будет. Имперский барон, даже где‑то там, в Империи, поместье есть.

— Ваше Величество…

И даже голос почти что похожий.

Что же хотел Каллуф, да ещё и Шестой? Ну ясно что, денег. И как можно больше. В этом‑то я не ошибся! Денег у него уже нет почти что, вот и пришел он их попросить у меня. Типа ну никак не хватает денег его Легиону, ну никак! Задачи сложны, и всё такое.

Ох, сложный ж человек этот самый Каллуф Шестой. Очень сложный.

Сумму, которую он назвал… Даже и не понял я её! Тут с математикой‑то не все в ладах, а уж где мне слышать такие цифры. Сколько‑то там возов с золотом переводим в то, сколько на них монет… Не, не понять. Где там граф Слав, дрыхнет? Пригласить сюда, а пока что подать напитки да закуски, устал с дороги гость дорогой!

Не торопясь откушали, запили.

Граф Слав и просветил меня о порядке суммы. Образованный человек, что и говорить. Каллуф Шестой хотел полтора миллиона. Полтора ляма золотых за лето. Прямо так, не торгуясь. Вот возьми да отвали за охрану границ.

Спросил и на меня так смотрит, выжидательно. Что же я скажу‑то? Сумма и в самом деле… Просто огромна. Никак не поднять такую сумму королевству, даже за лето, ну просто никак не поднять! И ведь математику знает, гад такой, порядок цифр себе явно представляет…

— Несколько неожиданное увеличение цены, уважаемый барон Каллуф. — Протянул я. В самом деле, сколько у него народу‑то? Пять тысяч человек? Ой, как хорошо, для ровного счета получается, что каждый наемник за лето получит три сотни золотых. Много это или мало? Если учесть, какая там у кого доля… Вот мы только на замках такое наварили. Обед в "Ильичко" на много рыл стоит пару золотых, но "Ильичко" это заведение для аристократии, в обычной таверне и за пару серебряных тебя в зад поцелуют. Дом в деревне… Не знаю. Меч хороший… Виктор покупал за десяток, нет? Нда, а о ценах‑то я и ни бум — бум. Король, называется.

В любом случае, Каллуф себя не обидит. Уж это‑то понятно. И командиров своих не забудет.

Все молчат, лишь Виктор дышал более злобно.

Понятно, что такая сумма мне просто не подъемная. Это все равно что луну с неба попросить. Пока что у нас прибыток уходил…

Стоп, а сколько там у меня получают‑то воины?

Попросил паузу, обратился к графу Славу за подсчетами.

Так — так — так… Десять золотых в семидневье. Сколько у нас семидневий в лете‑то? Граф, ты человек образованный, что молчишь? Грубо берем четыре, множим на три. Получается двенадцать семидневий в лето. Итого в сто двадцать золотых мне обходится солдат именного легиона за лето. И двенадцать умножить на три — в сорок восемь золотых мне обходится стражник городской.

А эти хотят триста.

Хм. Хм. Хм.

Что‑то тут не так.

Что‑то тут явно не так.

Вернулся.

— Соединенное Королевство Ильрони и Альрони не настолько богато, чтобы позволить себе платить такие деньги даже собственным воинам, уважаемый барон. Мы ценим воинскую доблесть настоящих профессионалов. Но такая сумма… Я не смогу её собрать даже за лето.

— Ваше Величество не понял меня. — Сказал на это Каллуф Шестой. — Мы хотели бы получить эту сумму авансом. Сейчас.

Наступила тишина. Сначала начал приподниматься Виктор, но граф Лир поймал его за руку и наполовину силой, наполовину тихим уговором на ухо усадил на место.

Я всё так же глядел на Каллуфа и думал, что чего‑то не понимаю.

Так, что хочет этот хмырь‑то?

Получить авансом такую сумму? Ясно, что в королевстве её нету просто. Даже если я завтра начну грабить всех подряд, то ещё далеко не факт… Королева, как известно, платила‑то раз в семидневье, а тут сумму вперед требуют… Почему? Опасаются новой революции? Возможно, но маловероятно.

Что заставляет командира наемного отряда сшибить такую сумму вот прямо сейчас? Естественно, опасения, что дальше он ничего не получит. А почему он думают, что может ничего не получить?

Вот это уже вопрос, на который нужно найти ответ. Причем побыстрее. Потому как шкурой чувствую, отойдут скоро от первого шока все эти расползшиеся по углам дворяне, и начнётся тут такое…

Короче, вот ещё одно задание Феликсу моему железному.

А пока что попробуем сами что — нить выяснить.

— Возможно, уважаемого барона устроит что‑то в счет долга? Можем передать вам многое… Например, акции некоторых предприятий… Слышал я, что они приобрели цену…

Каких ещё на фиг "предприятий", у меня пока что только акции "Весны" в наличии есть, да и то не понятно, как ими можно распоряжаться.

— Ваше Величество! — Каллуф Шестой поклонился мне до земли. — Я старый солдат, и не умею искать выгоду так, как купец с Рынка. Моё дело война и верность духу и букве Договора между мной и нанимателем.

— Но старый солдат, да ещё и к тому же командир самого сильного в Соединенном Королевстве Легиона наемных войск должен понимать, что даже если у короля не хватает денег, это не значит, что он не может расплатиться чем‑то иным…

Прямой намек на то, что власть готова к компромиссам, барон Каллуф пропустить не может. Или он не барон.

— Нас слишком часто обманывали, Ваше Величество, чтобы мы стали доверчивы… Потому я бы предпочел получить расчеты деньгами.

Сказал как отрезал.

Я развел руками.

— Не могу на такое согласиться, барон.

— Тогда, с вашего разрешения, Ваше Величество, мы покинем ваше благословенное королевство, чтобы попытаться выгодно продать наши мечи в ином месте.

— Никто не будет чинить вам препятствий, уважаемый барон.

Дверь за бароном закрылась.

— Неслыханная наглость! — Прорычал Виктор.

— Да хрен с ним. — Сказал я. — Ино дело интересно. Что это он так хочет деньги здесь и сейчас, а?

Все переглянулись.

— Ваше Величество, предательство нанимателя для наемника из Империи немыслимо. За это в самой Империи не похвалят. Гильдия Наемников может отказать в защите… — Это граф Лир.

— Ну а кто говорит о предательстве? Почему этот хмырь не хочет поступить мне на службу? Войск‑то у нас не так уж и много, граф, верно же? Или почему считает, что мы в безвыходном положении, что готовы согласиться на все его условия? Вот что, граф Лир. Разошлите‑ка вы разведчиков как можно шире. И пора побыстрее Мойку эту поганую выносить да стены делать!

— Ваше Величество. — Это Феликс. — В Западной башне вас дожидается…

— А, точно. Итак, господа… На сегодня все закончено. Все дела решаем завтра. А сегодня мне уже пора спать. Спокойной ночи. Надеюсь, что все сегодня будут гостями моего замка, время‑то позднее…

А у меня ещё одно дело. Зайти в то самое место, куда короли пешком ходят. Ну да, как оказалось, не только в туалет, но ещё и в тюрьму. В Западную башню, где меня дожидались пяток интересных личностей из того самого особнячка, куда отнесли золото, уплаченное за Вихора.

И вот теперь я покачивался с пятку на носок, и глядел на настоящего Ночного Короля Соединенного Королевства. Так его опознали пленные, все в один голос. Ну а тот скалился мне в ответ и пытался меряться взглядами.

— Ну, добрый вечер, царственный мой брат. — Приветствовал я его. — Все ли тебе удобно, все ли тебе хорошо?

Царственный брат, угрюмый толстячок лет тридцати, в чуть подранном богатом камзоле и прочных лосинах, плюнул мне в лицо, я еле успел отдернуть голову.

— Вот зараза ж ты такая… — Покачал я головой.

В другой камере скулил мастер Велимерий. Поначалу подсадили его к Ночному королю, попугать там, да мало ли зачем… Да вот только немного просчитались. В первую же ночь Ночной Король ударил мастера Велимерия головой о решетку, а его подручному перегрыз горло. Уже и на мастера Велимерия заглядывался, да тот успел увернуться и орал во все горло, пока его не вытащили из камеры.

Ночной король хмуро молчал.

— Да ты, как я погляжу, крепкий орешек. — Сказал я. — Как видишь планы на будущее?

— Выбраться отсюда и тебя благословить именем Фрейи. — Сказал Ночной король.

— Ой как напугал! — Вскинул руки я. — Ну да счас тебя привяжем к дыбе, и мастер Велимерий у тебя кое — какие лишние детали организма изымет… Чтобы ты не строил таких планов. Что скажешь?

Ночной король как сайгак рванул к решетке, и протянул руку, стараясь добраться до меня. Неожиданно мускулистую, сильную, жилистую даже.

Ну, это он явно зря. Я в очередной раз понял, что рефлексы действуют быстрее разума, и закрутил эту руку против часовой стрелки, опуская Ночного короля на колени. Раз, и готов, воет, рычит что твой бобик. Ногти на руке стрижены, кстати, от это фрукт… Когда на маникюр успел времени найти?

— Слыш, хмырь. — Сказал я ему. — Ты что‑то не понял, наверное? Или чего‑то перепутал? Ты, лосось, вообще берега потерял? Тут, в королевстве этом, вообще один король должен быть, понял, нет! Не слышу!

Руку я его держал без напряжения, легко. Умения, приобретенные в моем мире, срабатывали и в мире этом, а вывернуть руку человеку на болевой прием не очень сложно.

— Ыыыы! — Сказал Ночной король. От него пахло потом и местными духами, кое‑как бритая голова тряслась, вторая рука начала было шарить в поясе. Знакомое дело, у нас так штырьки на дискачах делали. Пока их за одну руку держишь, они второй в пояс лезут за пером и в бок тыкают.

Ну‑ка, поглядим, что же он такое достанет…

Достал стилет, тонкий узкий нож, вывернулся, сделал тычок, быстро. Ну да не помогло, я резко оттолкнул его руку сначала от себя, а потом, с ещё большим доворотом, потянул на себя.

Бам!

Ударился об решетку, прям головой.

Ещё раз, ещё. И ещё, вот так, посильнее! А теперь потянуть вниз, и поставить ногу на плечо, на плечевой сустав. Вес у меня уже довольно большой, попробуй‑ка стряхни!

— Ещё раз дернешься, я тебе точно руку сломаю… Понял, нет? Понял? Ответа не слышу!

— Ыыыы! — Ответил Ночной король.

— Будем считать, что понял! — Пинком я отправил его в угол камеры. — Так, с ним кого поймали? Где они?

Живыми взяли пятерых. Двое слуг, один воин, который был тяжело ранен и в себя не пришел и помирал. А вот двое ночных дворян наперебой теперь рисовали на полу углем план Мойки, и рассказывали, что да как они планировали.

— Значит, заказать Гильдии Убийц королевского судью и обвинителя? Ой нехорошо! Вот теперь я уже могу вас… — Я сделал вид, что призадумался. И пара ночных дворян, едва не вырывая уголек, стали рисовать ещё быстрее.

— Вот молодцы! — Похвалил я их. — Да вам так и жизнь сохранить можно… А вот это что? Это что такое вдоль моря‑то идет?

— Это для матросов, Ваше Величество! — Униженно отклячив зад в поклоне сального вида ночной дворянин. — Когда матросы долго на корабле без женщин, Ваше Величество…

— Бордель, что ли?

— Да, Ваше Величество! А ещё там притоны, вот тут рабыни для утех, тут…

— Ну и ну. Давай, дальше рисуй! Не отвлекайся!

Перерисую на пергамент, в своем мире переработаю, и будет у меня шикарный такой план… Только поторопиться надо, очень поторопиться!

Уже в своем мире я скрупулезно переносил планы на компьютер, и думал, и думал, и думал. За окном как раз занималось утро, я счастливо проснулся раньше Маши, и теперь у меня вовсю работа кипела. Папка с распечатками, исчерканные вдоль и поперек.

Планов Мойки хороших так и не сделали. Какие там могут быть планы‑то? Улицы идут как попало, вдоль стоят дома кое — какие… Да и изучив в бинокль местные трущобы, я понял, что плана‑то толком у них и быть не может. Нету там ни больших особняков, нету широких улиц. Идут многочисленные ручьи, кое — какие проходы между домами, снуют оборванцы туда — сюда. Кое — какой порядок лишь ближе к морю, где бордели и притоны со скупкой краденного и горным отваром. Сам горный отвар тоже показали где варили, почти что на берегу моря, среди лачуг рыбаков. Приметное такое здание, похожее на сарай с большой плоской крышей и высокой трубой.

Если смотреть в бинокль с башни замка, Мойка походила на большую исполинскую опухоль, серую гниль, присосавшуюся к городу, и распространяющуюся вглубь. С одной стороны подперта пестрым одеялом Гильдейского квартала и уголком длинных серых складов Порта, с другой стороны даже зелень садов аристократов. Омывается ленивыми волнами океана, и прижата широкой стеной, опоясывающей город.

И живут там… Кто там живет‑то, кстати, кроме криминала да нищих?

Рыбаки там живут, из мелочи, которые рыбку ловят, бедняки там живут, ещё криминальный элемент, который готов предоставить все и всяческие развлечения матросам с проплывающих мимом кораблей. Десяток — другой борделей… Ух ты, точно. Почти все побережье, от стены и далее, усыпано. Прям даже улица… Улица Красных фонарей. Этот квартал как раз курировал один из выживших ночных дворян. Ну да, были бордели хорошие, типа "Похотливого Овцебыка", а были и попроще, типа вот этого. Для матросов, короче говоря. Каждый бордель платил ночному королю. И притоны эти тоже не впустую работали, не просто так отвар разливали. И криминал местный тоже налогами обложен, за право жить. Каждый нищий в этом городе, каждый вор платил дань Ночному королю. Четверть добычи. Вроде бы и не очень много, но, с другой‑то стороны…

В общем‑то говоря, вот эта Мойка — большой бизнес — проект, который приносит живые деньги. Надеюсь, что Ночной король есть конечное звено той бизнес — цепочки. Хотя, судя по тому, что денег‑то с него не так много сняли… То ли ныкал где, как Черная борода, то ли есть ещё кто‑то…

Ой блин!

Что‑то воздушное, скомканное, пролетело мимо меня, я едва успел отстраниться.

На краю монитора повисли красные трусики — стринги.

— Любимы — ы-ы — й! — Раздалось с кровати. — Ты идёшь? А? Или как? Ты там на кого меня обменял?

— Иду — иду! — Заверил я её, ставя на печать в принтер планы Мойки, и направляясь к кровати. На этот раз, должно без сновидений, на эту ночь я уже снов видел достаточно.

Маша повернулась на другой бок, обняла, сонно коснулась губами моей щеки. Я тоже обнял её покрепче, прижал к себе.

Вроде бы просто. Вроде бы должно все получится‑то, нет?

Ну да, да только вот помню я, как Рынок чистили и порт. Могло все получиться похуже! А тут публика та ещё, им, в большинстве своем, терять просто нечего. Могут даже отбиться пару раз, и тогда ждет меня небольшая гражданская война прям в моем же городе. Которая может плохо кончиться.

Итого, нужна стратегия такая, которая позволит мне действовать без ошибок.

И мне кажется, что я таки её придумал.

Осталось только опробовать.

Глава 21

У нас на раёне

Не звонят а звонят!

П. и К.

— Ну, любимый, что у нас в плане сегодня? — Спросила Маша. Она в одной футболке сидела на табуретке в кухне, перед ней дымилась чашка со свежесвареным кофе, рядом на тарелочке пара тостов.

Хорошо бы в тир, в котором я уже месяц не был, потом хорошо бы по магазинам пробежаться, и ещё мне золото надо скинуть. А то у меня его так много тут набралось… Это ж квартира, а не Клондайк. Хорошо хоть, что родителей дома нет!

— Что? Что такое? — Маша заметила задумчивость у меня на лице. — Ты не хочешь провести время со своей любимой девушкой?

— Нет, конечно же… То есть да…

Маша с легкой улыбкой наблюдала за моими попытками оправдаться.

— Пошли в кино. — Предложил я.

— В кино не хочу. Хочу капризничать. — Надула губки Маша.

— Театр? Клуб?

— Только не клуб! — Решительно отказалась Маша. — Делать там нечего. И не в кафе. Не хочу. Давай что — нить поинтереснее.

В этот момент некстати зазвонил телефон. Мобильный мой, лежавший на холодильнике.

Маша оказалась рядом и покосилась на экран.

— Так, а это ещё кто? Любовница твоя? Ну‑ка… Серега — большой. Какой такой большой?

— Брат твой. — Почему‑то покраснел я.

— Ага! — Маша цапнула мобильный раньше, чем я успел что‑то сказать, нажала на клавишу "Ответ".

— Алло. Привет, Сереженька! Что? А кого ты ещё ожидал по этому номеру услышать, а — а-А? — Она подпустила в голос скандальные нотки. — Ну‑ка, рассказывай, какой ещё женский голос мог по этому номеру ответить! Знаю я вас, знаю! — Она покивала головой. — В каком смысле дать? А, трубку дать! Любимый, тебя! — Она протянула трубку мне.

Господи, теперь я знаю, в кого Серега — большой такой пошляк. Или в кого Маша такая?

— Сережка, привет! — Раздался в трубке жизнерадостный голос Сереги — большого. Как, сестренку мою не обижаешь?

— Обидишь её. — Я строго поглядел на Машу, та озорно мне улыбнулась. — Завтраком кормлю, а она отказывается.

— Во — во, мама тоже говорит! Мало кушает! — Обрадовались на том конце трубки. — Серег, ты как вообще, сегодня что делать думаешь?

— Гулять и развлекать любимую девушку.

— Ааа… — Протянули в трубке. — Слушай… Тут такое дело. Мишка напился чтой‑то. Ты его адрес помнишь? Счас такси, родакам сдам…

— На смене? — Ахнул я. — Гендир видел?

— Видел. — Серьезно сказал Серега. — Он и сказал. А в журнале адрес бог весть какой записан, звоню туда, примите, говорю, посылку из вашего мальчика, а там говорят, что у них уже свой есть, а чужого не надо… А ну стой! Стой, кому говорят, чудак ты с большой буквы "М", Миха! — Отозвалось неразборчивое бормотание. — Да господи, пить не умеет, а туда же. Так что, Серег, на тебя одна надежда…

— Погоди, у меня записан должен быть… — Я сцапал записную книжку, продиктовал Сереге короткий адрес. Жили мы с Мишкой почти что рядом, пара станций метро, да и пешком дойти можно. Я его родителей даже пару раз видел, когда по магазинам ходил. Ой и строгая у него маман… Будет Мишке с утра головомойка под похмельный синдром.

На том конце потихоньку выругались глухо.

— Спасибо! — С чувством сказал Серега — большой. — Лан, бывай… Машу не обижай!

В трубке гудки.

— Ну вот, разборки мужские. — Подперла Маша голову рукой. — Ой — ой — ой, где, когда, как кто нажрался и что он при этом творил. Что, других радостей в жизни нет?

— Ну… — Я уставился на её грудь, четко обрисовавшуюся тонкой футболкой.

— Ах, да, как же забыла — ещё и о бабах!

— Не о бабах! — Запротестовал я. — О Любви!

— О любви? — Прищурилась Маша. — Знаю я вашу… Эй, эй, эй! Ты чего это меня тут так трогаешь?

— Любить хочу! — Признался я, обнимая её за плечи.

— Ну ты нахал… — Протянула Маша с немного непонятной интонацией. Не то восхищение, не то осуждение. Но, наверное, все же… А, какая разница.

Понятно, что никуда мы не пошли в ближайшие пару часов. Не до того было.

— Все же! — Маша пощекотала мне тонкими ноготками грудь. — Все же, хочу культурную программу!

— Сейчас придумаем… — Задумался я. — Что там в Интернете?

Ну, на фестиваль пива я её точно не поведу. Очередные производители очередного пива по древней традиции смешивания воды из‑под крана и мочи из‑под осла проводят эти фестивали каждый месяц с пугающей регулярностью, как заведенные. Чтоб им это пиво до конца жизни пить. И в кабак тоже не хочется, потому как погода хорошая, и нечего в кабаке‑то делать. Мне с Машей интересно пообщаться, а не пожрать… Хотя и поесть тоже надо.

Тогда, может…

В парк, конечно же. Куда ещё? О, кстати. А что это тут у нас? Вот это кажется подойдет, может, и знакомых встречу!

— Машуль, а ты не хочешь посмотреть на костюмированное представление? Как раз открытие сезона в Коломенском…

Маша заинтересованно подняла бровь.

Ну да, не ошибся.

На этот раз тут народу было побольше. Молчан, среднерусский такой воин, как раз доканчивал своего очередного соперника, когда мы подошли, я заметил лица знакомые, вроде бы кого‑то видел где‑то, поздоровался на всякий случай, пробился поближе, ведя Машу за руку, и впилился в Гюго.

Тот только глазами похлопал.

— Ого! Какие люди!

— Маша, это Саша. Саша, это Маша. Моя девушка! Он, вообще‑то, в милиции… — Я поглядел на Гюго. — А ты тут зачем?

— Охрана. — Сказал мне Гюго. — Из отдела сюда прислали, митинг какой‑то охранять, а оказалось, что не митинг. Вот и стоим тут. Холодно оружие, кстати, приказано изымать. Так что если есть что — лучше положить куда подальше, а то у нас ребята…

— Да нет, ты что…

— Привет! — Это Леночка, она держалась рядом с Гюго и вдруг смерила Машу подозрительным взглядом.

— Лена, это Маша, моя девушка. Маша, это Лена, девушка Алексея. Она учиться в аспирантуре моего института.

— Очень приятно. — Безмятежно — вежливо сказала Маша.

— Тоже… — Сказала Леночка. И тут же капризно вцепилась в локоть Гюго.

— Лее — е-е — ешенька… Хочу мороженного…

— Маша, а это Игорь. — Представил я Молчана. Тот свой поединок уже закончил и присоединился к нам. — Игорь, это Маша. Моя девушка.

— Очень приятно. — Сказала Маша.

— Леша! — Напомнила о себе Леночка.

— Ну… Пошли. — Быстро сдался Гюго, и они отчалили.

В сопровождении Молчана прогулялись по рядам реконструкторов, у него знакомых было море просто.

Под простым навесом поели простой же каши, отрекомендованной по рецепту какого‑то там мохнатого года… Ничего особенного, я в том мире, который за гранью сна, и похуже едал, Маше же не позволили её разные всяческие диеты съесть больше ложки. Дали Маше подержать меч, бутафорский, и сфотографировали на большой профессиональный фотоаппарат.

Против моего ожидания, тусовка Маше нравилась.

Ну да, конечно же. Одно дело такие пейзажи каждую ночь наблюдать, когда всё это средневековье у тебя настоящее, а не вот как тут, когда из‑под рукава кольчуги электронные часы торчат. И другое дело как бы на представление прийти, когда вот так красиво вроде бы, нигде такого пока что не увидишь.

Поглазели на представление, когда несколько человек изображали бой стенка на стенку. Нет, далеко, ой как далеко им всем до сержанта! Тот, помниться, строй на раз вскрыл, и пошел там рубить всех вдоль да поперек, а эти топчутся на месте…

Показали даже сшибку конных рыцарей… Три раза съезжались. Вот этого я не видел. Говорят, что в том мире турниры есть, надо будет хотя бы на один поглядеть!

Отдельно предлагали пробовать настоящей еды того времени, по древним рецептам, причем за хорошие деньги. Поросенок, запеченный с гречневой кашей, вчера ещё мяукал… То есть хрюкал. Туристы толпились, а мы с Машей уже каши напробовались, не стали.

Пошли дальше смотреть, что интересного.

Только пару шагов сделали, как вынырнул откуда‑то из толпы мутноглазый тип в распахнутой до пояса рубашке, подкачанный такой, смугленький.

— Девушка, не желаете ли сняться в кино? — Сходу атаковал смугленький. — Или, может, фотосессию? У вас типаж очень подходящий…

— А я уже! — Похлопала глазками Маша, взяв меня за руку. Тип скользнул взглядом по моей фигуре, что‑то для себя решил, пожал плечами и растворился в толпе.

Здоровенный и волосатый как медведь кузнец в холщовых штанах и брезентовом фартуке на голое тело ковал подкову, сидя на березовом чурбаке. Длинные волосы перехвачены простой берестяной ленточкой.

Подкова получалась хорошо, на загляденье. Закончил, сунул в чан с водой, облако пара — и передал какой‑то иностранной туристке средних лет.

— Oeh, Russian Smith is…

— Машенька, здравствуйте! — Вдруг раздалось позади. Не басом, но очень так похоже.

Обернулись.

— Семен Борисович! — Обрадовалась Маша. — Здравствуйте! А вы же в Питере должны были быть?

— Ну, не сложилось. — Пожал плечами высокий и полный мужчина, стильный, в простых джинсах, футболке и белом пиджаке. Полное лицо, бородка клинышком, круглые очки в тонкой оправе и добродушный такой взгляд. Но дяденька производил впечатление больших денег как минимум. Вроде бы пиджак да джинса, но все сшито безупречно, ни одной нитки не торчит, нарочито просто, хотя и из довольно хорошей ткани, на пиджаке ни одной лишней складочки нету. И поведение нарочито простое какое‑то.

Почему‑то захотелось назвать его "денди", то есть человек вроде бы при деньгах, но ведущий себя нарочито просто и того не показывающий. Или это как‑то наоборот, человек среднего класса, стремящийся во всем подражать и уподобляться настоящей аристократии? Уж не помню, но вот Семен Борисович денди да и всё тут.

* — денди — мужчина, подчёркнуто следящий за "лоском" внешнего вида и поведения, изысканностью речи. Воспроизводит манеры, общение и моду аристократа, хотя сам, зачастую, принадлежит среднему классу.

— А почему вы не представили вашего молодого человека? — Меж тем поинтересовался только что поименованный денди.

— Семен Борисович, Сергей, мой молодой человек. Сергей, это Семен Борисович, арт — директор "Вирт — Интернейшенел" и фотограф по совместительству.

Блин… Так вот этот толстый хмырь фото Маши делал, которые на календарь пошли? Я вдруг почувствовал что‑то вроде ревности, насупился.

— Очень приятно!

— Семен Борисович, что вы тут делаете? — Спросила Маша.

— Живу рядом, и просто гуляю. — Сказал Семен Борисович. — Свежий воздух полезен для стариковских легких, кхе — кхе… Да ещё и где‑то тут моя внучка выступает, я обещал прийти. Пойду её искать, а то ваш молодой человек во мне взглядом дырку провертит!

— Что вы, Сергей не такой…

— Ох, Машенька, поживете с моё… — Семен Борисович откланялся, а мне стало ещё ревностней.

— Маш, он тебя… Это… Не…

— Да брось ты, он фотограф профессиональный, в каком‑то ВУЗе даже учился, за границей. Ничего такого. У него внучка меня старше. А ты ревнуешь? Сережка, когда ты ревнуешь, это меня так… Возбуждает…

— Да ну тебя. — Я вдруг почувствовал себя глупо.

Поглядели на бой Молчана и ещё какого‑то воина, Молчана таки уделали, но и неудивительно, он долго отстоял, уж десятый‑то поединок есть точно у него.

— Вот так! — Сказал Гюго, помогая Игорю перевязывать вывихнутую руку. — И затупленное оружие может больно сделать! Игорь, спокойно сиди… Серег, а ты что к нам редко так заходишь‑то?

— Да дела всё… — Вздохнул я. — У меня ж сессия скоро начинается…

Леночка посмотрела на меня немного неодобрительно.

И никто ничего не знал.

Проснулся я, потянулся, отложил в сторону очередную бутыль с медицинским спиртом и бинтов немного. Все, что под руку попалось… А это что такое? Презерватив? Хорошо хоть, что не использованный…

Итак, вперед. Сегодня начинаем.

— Иштван! — Я вскочил с кровати, и врезал ногой по бронзовому блюду. — Иштван! Срочно ко мне графа Виктора! Быстрее! Общее собрание! Граф Нидол Лар, граф Лир, гонца к мастеру Виктору, собрать мастеровое ополчение и поступить в распоряжение графа Нидола Лара! Где Волин? Что, спят все ещё? Просыпаться, сегодня нас ждут дела великие! Брат где? И Подснежник? Тоже чтоб были!

Общее собрание в Малом тронном зале. Граф Виктор, Волин, граф Нидол, граф Лир, Грошев, ещё немного робеющий. А вот Феликс присутствовал. Глава моей пожарной службы. Для него тоже нашлось дело. Ну и для Вихора, которого сюда тоже позвали. Так сказать, главный добровольный эксперт мой по преступному миру. А надо будет, ещё экспертов в Мойке наловим, в добавление к тем, что у нас в Западной башне на нарах чалятся. Брат, главный королевский прокурор. Барон Алькон, судья. Ну и мастер Иштван, конечно же, куда же без него‑то?

Излагал долго, конечно. Ну а куда деваться‑то? Любые возражения сходу отметались. Задействовать сразу всех, блокада квартала, блокада городских стен. Вихор подтвердил, что лазы есть у местных жителей, а те ночные дворянчики за ночь ещё парочку вспомнили. Отдельно блокировать притоны с горным отваром, отдельно бордели. Отдельно взять то место, где варят горный отвар.

Пачка распечаток из моего мира очень помогла, тем более что там уже почти что всё было.

— Ваше Величество, так не делается! — Осторожно запротестовал граф Лир. — Я должен отдать приказы своим капитанам и лейтенантам… Лично…

— Граф Лир! Вы хотите сказать, что ваши капитаны и лейтенанты не умеют читать?

— Не все, Ваше Величество…

— Нда. Проблема… Ничего, я ту проблему решу. — В новой военной академии, которую я только что решил учредить, первым делом будут учить читать и писать. А ещё Феликс проверит, не связан ли граф Лир каким‑либо образом с народом из Мойки. Просто проверить. — Гонцы пусть соберут. Времени терять нельзя.

— Да, Ваше Величество. — Граф Лир о чем‑то задумался, потом быстро и решительно кивнул. — Я понимаю вашу обеспокоенность, Ваше Величество. Соберем.

— Есть три драккара, Ваше Величество. — Сказал Грошев. — Собранные, с командой. Смогу их вывести хоть в поход, хоть в бой.

— Гвардия готова, Ваше Величество. — Сказал Волин. — Как вы и говорили, находятся в казармах…

— А что делать с жителями Мойки? — Деловито спросил граф Нидол Лар.

— А в лагерь, который войска строят. Туда же и пару судов, чтобы выносили решения сразу, на месте. Всех блатных… То есть тех, кто давно нарушает закон, собирать отдельно. Ими займутся Брат и барон Алькон. Остальных не обижать, с ними решим позднее.

— Продадим потом? — Это граф Лир.

— Да нет. Осудим публично. Будут у нас каторжане… То есть государственные рабы. Продавать будем на разные сроки, короче… Я думаю, что разберемся. — Легкомысленно махнул я рукой. — Остальным… Предложим выбор. Либо работать на заводе… Я так буду называть то место, где много мастерских. Итак, либо работать на заводе "Весна", либо идти на все четыре стороны. В Мойке больше никто жить не будет.

— А куда они пойдут?

— Да мне‑то какое дело, граф? — Пожал я плечами. — Пусть идут куда хотят и делают что хотят. Моё дело, как правителя этого королевства, дать людям шанс прокормить себя и семьи свои честным трудом! А ежели тамошние бродяги и нищие не могут или не хотят жить честно — так то их проблема! А никак не моя!

Помолчали.

— Ваше Величество, а как же бал! — Вдруг вспомнил Иштван. — Дворянство и гости… Они ждут, Ваше Величество!

— А бал… — Я задумался. — А вот бал мы дадим сразу же, как только очистим Мойку. Приурочим, так сказать. Так что, мастер Иштван, можете народ собирать уже. Кстати, можете обратиться к мастеру Виктору. Я там распорядился сделать… Фейерверки, вот. Это что‑то вроде наших гранат, но горит и взрывается красиво…

— Ваше Величество…

— Не спорить. — Я поднял руку величавым жестом, и подвел итог. — Уважаемые. Так все всем понятно?

Все промолчали, Иштван тоже. Ну да, а чего непонятного‑то?

— Ну так если понятно, так чего ждем? Начинаем!

Ну и завертелось все.

Сначала от королевского замка во все стороны ринулись гонцы. Кто‑то в казармы стражи, кто‑то в лагерь пограничников, кто‑то в Правый Клык.

Ответная реакция не заставила себя ждать.

Сначала взвились дымки над фортом правый Клык, где дожидались своего часа тройка драккаров Морской стражи. Потом от торгового дома "Весна" потянулась вереница небольших телег — двуколок, где перевозились гранаты, при охране городского ополчения и частей гвардии.

Войска Пограничной стражи частой цепью выстроились около городских стен, по моему приказу посты встали буквально в десятке метров друг от друга. Два отряда покрупнее курсировали за их спинами, готовые прийти на помощь в месте прорыва. Поднятая по тревоге стажа встала вокруг границ кварталов, подкрепленная мастеровым ополчением. В каждый патруль набирали людей по жребию, да ещё и менялись постоянно, каждые пару часов. Хрен договоришься меж собой. Моя придумка… Конечно же, она дала плоды, несколько небольших банд, пытавшихся выбраться через лазы, прижали и вырезали подчистую.

Гвардия встала около самых больших улиц, которые ещё на забили разным хламом местные жители. Впереди самые умелые бойцы, за ними гранатометчики, за ними стрелки из лука и медики. Несколько отрядов сортировщиков, которые должны препровождать местных жителей за стену, в подготовленные для них лагеря. Эти не очень умелые бойцы, да им того и не надо, скорее всего придется отсюда вытаскивать‑то не Рембо… В стороне кучкуеся пожарная команда Феликса — Подснежника, посматривают нехорошо. Рядом с ними большая телега с бочками, несколько водоносов. Глашатаи прочищают горло, жуют укрепляющую кору.

Ну а я, как Наполеон, на коне, гляжу в бинокль, чего удалось достичь.

Сначала гранаты.

Гранатометчики защелкали зажигалками. Я видел, как крутящиеся шары описывали длинные дуги и ныряли за невысокую порушившуюся кое — где стену, как гулко и внушительно хлопало, как поднимался вверх долгий белесый пороховой дым.

— Вперед! — Скомандовал Волин.

Гвардейцы пошли. Прикрываясь щитами, выставив вперед короткие копья с листообразными наконечниками. Сзади шли гранатометчики, держа наготове гранаты с выпущенными фитилями и зажигалки.

В большие жестяные рупоры надрывались глашатаи.

— Жители Мойки! В милости своей король предлагает вам жизнь! Выходите из домов! Бросайте оружие! Не сопротивляйтесь войскам! Тем, кто бросит оружие, гарантируем жизнь и справедливый королевский суд! Любой с оружием в руках будет уничтожен!

Кто‑то пробовал сопротивляться почти что сразу. Ну да, не очень помогло. Пара стрел вылетела из‑за легкой занавески, один из гвардейцев упал в грязь, а в домик полетели гранаты. Пару раз бахнуло, и ветхий дом сложился внутрь, под бревнами похоронив своих защитников.

Войско идет дальше.

Иная тактика — жители как тараканы бегут из своих лачуг, скапливаются в отдалении, а потом со всех сторон из засады набрасываются на гвардейцев, как крысы на овчарку.

Такой бой разгорелся у меня перед глазами совершенно неожиданно, оборванцы с дрекольем прорвали строй гвардейцев, и завязалась резня. Гвардейцы лучше вооружены… Ну да, а что тут такого? Когда у противника палки да ножи, мечи и копья оказываются не хуже автомата Калашникова. Ну так вот, гвардейцы лучше вооружены, но местных больше. И гранаты никак не использовать, своих же посечь можно.

Коренные жители выглядят колоритно. Оборванцы, это ещё самое мягкое, что про них сказать можно. Грязные, колтунистые и вонючие, в каких‑то обносках, обмотанных вокруг тела, чтобы не спадали, худые и жилистые, а уж злобы‑то в каждом как у троих моих.

Строй гвардейцев дрогнул, кто‑то упал, кто‑то закричал.

Впрочем, военная звезда местных быстро склонилась к закату, в бой вошел резерв, самые лучшие рубаки Гвардии, дворяне и бывшие воины. Этот‑то строй оказался покрепче! Прикрылись щитами, ощетинились мечами и мигом порубили оборванцев на колбасу.

Было недалеко от меня, я разглядел в подробностях, как слитными, плавными движениями клинков человекам отрубают руки, порубают ноги, вырубают ребра и разрезают горло.

И с некоторым оцепенением понял, что картина эта меня как‑то… Не то чтобы не трогает. Просто не касается.

Где‑то я читал, что сейчас должно быть такое ощущение, что как будто смотрю фильм. Да где уж там! В фильме такое увидев, я б проблевался. А вот тут, в реальной жизни, все проходило как‑то легче. Разрубили человека на сто кусков? Ну да ничего, и не такое тут бывает. Вспомнить хотя бы подвал графа Урия, будь он неладен…

Главное, чтобы вот это все, вот этот выездной филиал мясобойни не оказался зря. А если у меня все получится, то это далеко не будет зря! Если у меня получится, то тут будет большой, чистый и светлый район, по ночам будут зажигать газовые светильники, а то и электрические фонари, а по мощеным, а то и заасфальтированным улицам будут чинно — мирно гулять викторианские пары, средний класс, денди те ж самые, люди будут спешить домой к сытному ужину и к детям, проверять уроки, заданные в школе, а не выцарапывать долю от украденного на улице. И никому, никому больше в голову не придет продавать своего новорожденного ребенка!

Сплюнул, оглянулся.

Мойка словно сошла со страниц ужасов средневековья. Старые, покосившиеся и ветхие дома, улицы, похожие на протоптанные канавы, в которых застоялась мутная серая вода, высокие, выше крыши кучи спрессованного мусора в самых неожиданных местах.

Дома вообще — отдельная песня. Тут строили их не из бревен, как во всем остальном городе, а из жердей скорее. Перемазанные меж собой глиной и сухим навозом, с низкими, покосившимися крышами. Дверей и окон нету, висят рваные занавески, из ткани или из плетеной соломы, на веревках сушится рваное белье. Журчат многочисленные ручьи, пересекают улицы, а то и образуют их, журчат себе по центру, в грязи, среди редких обдерганных кустиков.

В нос бил отвратительный запах. Даже не поймешь, что же это такое. То ли дерьмо, то ли трупная вонь, то ли пища протухла. Воняет все и разом, в воздухе висят пласты отвратительной вони, хоть ножом нарезай да складывай. А теперь ещё и присоединился тухлый запах венозной крови.

— Ваше Величество! — Барон Шорк оказался впереди, меня прикрыла охрана. Передо мной возникли щиты, здоровенные, прямоугольные.

— Что?

Через небо наискосок пролегали черные дымные следы. Штук пять враз, потом ещё штук пять, потом ещё штук пять. Ракеты, что ли? Что это за…

— Они пускают зажженные стрелы! — Сказал барон Шорк.

Ага, а я уж испугался. Думал, что это ракетный обстрел.

Пара домов украсилась султанами дыма. Что это они быстро так занялись? Разгореться им не дали, конечно же, Волин толкнул в плечо пребывавшего в задумчивости Феликса, указал на разгорающийся пожар, и к ним уже спешила моя пожарная команда с ведрами наперевес.

Мойка стремительно вымирала перед войском. Кто‑то не успел сразу, кто‑то успел раньше. А кто‑то и не знал, куда же бежать. От дома‑то, какой бы он не был разваленный, но свой… Куда из дому‑то побежишь? Особо когда у тебя семеро по лавкам и семеро под лавками, мал — мала меньше?

Верно, никуда. Вот и эти никуда не убегали, из‑за каждой занавески в нас били опасливо — заинтересованные взгляды. В дома уже стучались отряды эвакуации, вытаскивали местных жителей.

Мимо меня медики протащили пару носилок с ранеными в тыл. За ним потянулась небольшая вереница пленных, угрюмых старух с седыми космами, прижимавшихся к ним детей. Пару местных мужчин, вздумавших махать ножами, пристрелили из самострелов. Третий, видя такое дело, нож наземь и руки в гору… Ого, тут такой жест знаком, надо же? Его скрутили, веревку на локти, и тоже в толпу пленных, угрюмо двигавшихся по улице.

А мои‑то… Вот хорошо работают, научились!

Пожарные сноровисто заливали водой дымящиеся обломки.

— Ваше Величество, надо быстрее идти вперед. — Сказал граф Нидол Лар. — Ваше Величество, они могут поджечь дома!

— Сильно им это поможет. — Хмыкнул я, показывая на пожарную команду. Те как раз работали ведрами, заливая занявшийся после взрыва дом. Головешки зашипели, исходя дымом.

Граф Нидол как‑то одобрительно нахмурился.

За нами идет специальный отряд, под предводительством старшего сына мастера Виктора, Алексея. Десять человек гранатометчиков, вдвое больше мастеровых покрепче, вооруженных баграми, ломами, молотами на длинных ручках. К домам близко не подходят, гранаты летят двери, в окна, на крыши, не разлетевшееся от взрывов разбивают вручную, обломки разбирают и растаскивают в стороны. Ничего не оставляют, мне тут дома не нужны. Трущобы убираем раз и навсегда.

Снова пленные. Несколько гвардейцев подталкивают в спины небольшую толпу, десятка три человек. Нищие. Оборванные, ободранные, грязные. Лиц просто не разглядеть, до того черные и грязные. Через прорехи в рванье проглядывают тела, жутковато выглядят ребра и ноги. То ли все мужчины, то ли… Нет, в такой грязи и не понять. Худые, как Кощеи. Как они тут питаются, то не на чем сиськи выращивать…

— Эй, глашатаи! — Крикнул я. — Обещай, что всех пленных накормят!

— Его Величество в своей милости обещает пленным обед и ужин! — Поспешно крикнул граф Нидол Лар.

— Во, точно…

— Его Величество обещает сдавшимся обед и ужин от пуза! — Заорал самый большой глашатай.

Другие глашатаи подхватили.

— Виктор, живо гонца к Коротышу, пусть кухню устроит! Прям тут, чтобы запахи несло на трущобы, давай!

Через полчаса на расчищенной площадке гудел костёр, на вертелах шипели и скворчали жиром куропатки и рыбины, тут же запекали из муки грубый хлеб.

Дело с пленными пошло лучше. Быстро допрашивали, кормили, отправляли дальше.

— Граф, что там с пленными?

— Пока что обычные жители этого района, Ваше Величество. Я думаю, что настоящие хозяева этого района пока что… Скрываются.

Ну да, про особнячок я пока что графу Нидолу не рассказывал. Особнячок у меня на сладкое оставлен… Очень хочу я с тамошним народом пообщаться без свидетелей, узнать, может кого и можно к делу пристроить хорошему. Например, в Империю выслать, или ещё куда, чтобы там безобразничали. Как Кастро своих спровадил*. Хотя пока что с Империей отношения хороши, даже валяются приглашения на званые обеды в посольство Империи, но… Кто знает, что дальше будет?

* — в 1980–ом Фидель Кастро открыл для всех желающих эмигрировать с Кубы порт Мариэль. Из Майами пришла целая флотилия судов, чтобы забрать кубинцев. По разным данным, за лето остров свободы покинули свыше ста тысяч человек, в том числе почти все уголовники и душевнобольные, сразу же оптом зачисленные правозащимтными организациями США в "политических заключенных". За короткое время данная публика устроила в Майами криминальный бардак.

Конечно же, у Ночного короля — или как там его — были свои способы узнать о грядущей облаве и подготовиться к ней. Были и агенты, платные, конечно же. Были и идейные, наверное. Но вот в этот раз оказалось все зря. Облава началась как с пустого места, да и тот, кто мог отдавать приказы оборванцам, сейчас прохлаждался в Западной башне, дозревал до настоящего разговора.

Короче, одним броском Мойку взяли.

Не без эксцессов, конечно же. Кое — какое серьезное сопротивление было только вначале, нищие пытались завязать позиционную войну, да только ничего у них не получилось. Кто‑то решил повоевать в борделях, забаррикадировались, да опять же вынесли гранатами здания, выжившие решили не испытывать судьбу и порскнули во все стороны.

Со стороны моря маячили драккары Морской Стражи, заворачивали обратно либо топили все плавательные средства, на которых местные жители пытались скрыться.

Нет, были проблемы, конечно же. Были. Стрелы из‑за угла, ножи из‑под полы… Но быстро прекратилось, после того, как засевших в домах непримиримых начало взрывами выносить через окна раздельными кусками. А уж когда, перебивая вонь нечистот, тонкий аромат жареного мясца…

Какое уж тут сопротивление‑то, после холодной и полуголодной зимы?

И потянулись будущие пленные в приготовленный для них лагерь.

На этом все и кончилось.

Пограничники держали стены, стража и ополчение закрыли пути для бегства в другие кварталы, а гвардия прошла Мойку насквозь. Взяли под контроль самые большие улицы, встали на перекрестках, окончательно вырезали и вырубили все сопротивление, а глашатаи все надрывались про еду, про прощение и про все такое прочее.

Пляж тут был небольшой такой, на него лодок вытащено было немеряно. Да только мало кто к ним кинулся, памятуя про пару драккаров, замерших невдалеке от берега. На пляже уже было несколько трупов, утыканных стрелами. Вроде бы с корабля стреляли?

Я как раз выехал на берег вовремя, чтобы увидеть, как драккар Морской стражи подошел поближе к здоровенному баркасу с мачтой — перекладиной. Парочка полуголых оборванцев на баркасе пытались натянуть на перекладину ветхий парус с заплатами, парус не хотел, упирался, то свисал старой шторой, то накрывал нос судна. Но оборванцы не отчаивались, натягивали какие‑то веревки с кормы, бегали взад и вперед по палубе, матерно друг на друга орали, трясли каким‑то дрекольем.

С драккара на борт баркаса, прямо в центр этого балагана, перебросили несколько гранат.

Грохот, клубы дыма, обломки дерева, крики, шипение потревоженной воды.

— Недалеко ушли. — Потер руки Нидол Лар.

На берегу подпрыгивал седой всклокоченный старик, сгорбленный, седой и бородатый. И что‑то такое говорил, чего я никак не мог понять, как ни старался. Вроде бы слова‑то знакомые, вот "король", "королевские слуги", "солдаты" попадаются, вот это точно "лошади", ещё какие‑то предлоги тоже, но вот смысл упорно ускользает.

К старику опасливо жались дети, мал — мала меньше, как говорится. Грязные такие же и такие же худющие, как и все обитатели трущоб, лет по десять на вид самому старшему. Трое, старший мальчик, младшие две девочки, и ещё один совсем малыш, не поймешь.

— Что говорит этот человек? — Обратился я к Виктору. — Он что, иностранец? Почему я его не понимаю?

— Ну я ему сейчас! — Пообещал Виктор. — Эй, а ну выдать…

Гвардейцы двинулись к старику.

Тот прекратил подпрыгивать и размахивать бородой, но не попятился, как можно было бы ожидать, а остался на месте. Девчонки в коленки вцепились, заплакали навзрыд и громко.

Гвардейцы частью нерешительно так остановились, частью продолжили идти.

— Эй, так что он бормочет‑то? Он что, из другой страны? Почему я его не понимаю?

Все вокруг меня молчат, глаза отводят.

— Ругается он. — Вдруг сказал барон Шорк. — Кроет почем зря королевство, власть вашу и ещё чего‑то.

— А… Ну, а что он так разоряется?

— Лодку у него утопили. Вот ту, большую…

— Угу, понятно. Эй, эй! Я ещё команды не давал!

Старикан, не прерывая своего монолога, достал откуда‑то клюку и приготовился отмахиваться. Гвардейцы отцепили мечи в ножнах и брали старикана в клещи, как раз намереваясь выдать ему по полной программе.

События стали развиваться очень быстро совершенно неожиданно. Гвардейцы стали отступать, медленно, но тут то ли случайно, то ли нервы не выдержали, старик споткнулся, устоял. Паренек лет десяти, до того стоявший спокойно, вдруг ринулся наперерез, то ли собираясь поддержать старика, то ли что ещё… Да путь его пролегал мимо гвардейцев, один из них заметил краем глаза движение, и меч — слава местным богам, в ножнах — встретился с головой мальчишки.

Инстинкты сработали.

— Эй, спокойно, вы чего — это ж…

Дальше события стали развиваться ещё быстрее.

Старик издал какой‑то полувсхип — полустон и таки почти дотянулся клюкой до ближайшего гвардейца, тот разминулся с ним на немного, а гвардеец, снова на инстинктах, связал мечом клюку, и шагнул вперед.

Одна из тех связок, которые со мной отрабатывал сержант. Я её сразу узнал, связать мечом вражеское оружие, потом шаг вперед, клинки скользят друг по другу, один клинок как рычаг, а второй как упор, и получается, что…

Старик осел в грязь, захрипев.

В голос зарыдали девчонки.

Выматерился гвардеец.

— Ну вот. — Сказал я, соскакивая с коня и идя вперед. Гвардейцы расступились, а я вцепился взглядом в оружие того гвардейца. Без ножен, да что ж такое — и когда только снять успел! А сам гвардеец‑то вчерашний крестьянин, смотрит растерянно так, ничего не понимает. Конопушки, вихрастый, но крепенький, чем‑то на Коротыша похож. Растерялся, однако. На меч смотрит непонимающе. Ну как же это так, оружие‑то вот оно, в руках! И не хотел он никого убивать.

Старик кашлял и снова начал ругаться. Ну, живой, хорошо… Царапина большая на боку. Жить будет!

— Я не хотел, Ваше Величество…

— А оно само получилось. — Сказал я. — Мало оружием владеть научиться, надо ж научиться, когда им пользоваться, а когда нет!

Лицо парня скривилось.

— Эх, ладно, да ни в чем ты не виноват. Смотри, жив старый…

Старик все громче и громче начал что‑то бормотать, ворочаясь на земле. Бок ему украшала здоровенная, но все же царапина. Девчонки молчали, только глядели большими глазами.

— Ты что разоряешься, старый? — Спросил я.

— Лодку мою потопили, лодочку, "Чайку" мою! — Конечно же, слог был куда как длиннее, но я понял только это. В промежутках старик упомянул богов, мир этот, людей, его населяющих, и свою тяжкую беспросветную жизнь. Ну и королю доставалось неслабо.

А даже заслушался. Вот, а говорили, что только дворяне умеют ругаться‑то! Вот он, вот образец исконно народного творчества, хоть рядом стой и в блокнотик записывай. На будущее, вдруг когда пригодится.

— На золотой. И замолчи. — Я положил на землю пару золотых монет. — Столько твой баркас стоит, да? Столько? Или больше?

За моей спиной быстрый шум, возня.

Я обернулся.

Мой охранник придавливал к земле пацана, на земле валялся грубый нож, скорее полоса металла, с одной стороны наточенная, а с другой тряпкой замотанная, чтобы держать можно было.

— Со спины подбирался, Ваше Величество. — Барон Шорк отшвырнул носком сапога нож в сторону моря. Сильно так, как футболист пенальти, но до прибоя не добросил.

— А ты что, старый, свой баркас‑то кому попало отдал? — Продолжил допрос я.

— Да куда мне, …, старому, …, … Ваше Величество…

— Да уж понимаю. — Половину слов снова не понял, больше по смыслу догадался.

— Отняли? — Догадался я. — А кто был‑то?

— Так… Это… Банда Кривого Путника… Нехорошего, …, человека.

— Чё‑то знакомое… Граф Нидол! Кто это такой?

— Бандит, Ваше Величество, вор и убийца. Грабил богатые дома, поместья, убивал…

Я гляну в сторону. Там как раз крутились в водовороте доски и тряпки, с драккара азартно тыкали копьями и били веслами. Нда… В таком круговороте не уцелеть. Ну да одной бандой минус, так сказать!

— Добровольно отдал, небось? — Я внимательно глянул на старика. Ага, не сказать чтоб добровольно. У самого фингал под глазом, а девчонки… Хм. Одной точно по лицу досталось, распухнет.

— Ну так а что ж ты меня материшь‑то, старый хрен? — Удивился на публику я. — Это ж не я твой баркас угнал. Что ж Кривого Путника не поминаешь?

— Так… Страшно, Ваше Величество! Услышит, так и не жить ни мне, ни юнцу, пигалицам этим… Не могу, Ваше Величество! — Старик поправил бороду, поглядел на меня хитрыми глазами. — Убьет, а то и похуже…

— А я, значит, добрый такой? — Поднял я бровь.

— Так… Всякому известно, что король Седдик Четвертый защитник народа простого, и никогда не обидит…

— Однако. — Купился я на грубую лесть. — А сам‑то ты кто будешь‑то, старый?

— Я Старый Фло, или просто Фло, Ваше Величество. Я рыбак. С баркаса сети… Рыбку ловим… Лосося, форель, мокрицу.

— Понятно дело. Старый Фло, вот тебе два золотых. Один забираю обратно в счет штрафа, за сквернословие на представителей власти и королевскую семью. По иному, надо б тебя высечь, да уж поздно. А вот юнец твой… Эй, малый! Ты что хотел с ножом этим сделать?

Малый молчал, смотрел исподлобья.

— Эй, рыбак. — Вдруг возник у меня над правым плечом граф Нидол Лар. — А тебе зачем такой баркас‑то большой, а? И почему…

Старик резко захлопнул рот, как выключили его, а потом рванулся ко мне. Откуда не возьмись, в руках его маслянисто свернула сталь.

На прием я его взял просто автоматически, даже не понял ещё, что же происходит, а мои руки легли на его старческое, но крепкое запястье, вывернули вбок, против часовой стрелки, с хрустом, но не удержал, удивительно крепкое для такого старика запястье вывернулось из моих ладоней…

Силенок маловато. Старик ворочался в грязи, с кинжалом в груди, своим же собственным. Я матерился и растирал запястье. Барон Шорк с мечом рядом стоял и не знал, кого рубить. Старикана‑то уже как и поздно. Чезет обиженно потяжелел у меня на боку. Что ж ты так, хозяин, близко подошел? Если б чуть подальше, я б в нем дырок наделал!

— Вот же ж зараза тебя возьми, старый хрыч. — Плюнул я тягучей слюной. Меня всего трясло, лезвие чуть — чуть не достало до моего живота. — Эй, не надо плакать, девушки, дедушка…

А девочки вовсе даже и не плакали. На лице той, которая постарше, вдруг проступило такое довольное выражение, что я сразу анекдот про хомячка вспомнил, который сначала помер, а потом ожил, но его все равно решили похоронить, ибо похороны‑то довольно пышные да приятные!

— К`оха, не п`ачь. — Прошепелявила старшая. — Ко`оль убил злого деда!

— А где ваши папа с мамой, малявки? — Спросил я.

— Они спят, а нас взял с собой. Деду на лодку б`ать не хотели. Мама и папа в той хижине, спят. Вот там.

— А этот мальчишка… Он ваш… Брат?

— Нет, он со злым дедой пришел.

— Ваше Величество. — Дрожащим голосом произнес граф Нидол Лар. Лицо у него бледное, глаза не знает куда деть. — Я и не думал…

— А зря. Забыли. — Махнул я рукой. — Как ты понял‑то?

— Ваше Величество, руки у него были не как у рыбака, а скорее как у контрабандиста. Да и сеть с такой лодки не бросают. У меня, в графстве Лар, тоже рыбаки есть. И он очень ухоженный, обратите внимание на него и на детей.

— Нда. А я сразу‑то и не понял. Кого ж мы приголубили‑то?

Всех удивил Две Стрелы. Здоровенный мужик, похожий на топорище, вырубленное целиком из скалы, повел себя совершенно неожиданно.

— Мали, — он подошел в девчонкам, приобнял их чуть здоровенными руками — лопатами. — Мали, а как злого деда называли другие?

— К`ивой Пугник! — Важно сказала средняя. — Я слышала.

— Вот и молодец. — Задумчиво так сказал я. Слышал я уже сию кличку, слышал. Вроде бы так называли главаря какой‑то большой банды, нет?

— Ваше Величество, можно мы к папе с мамой пойдем? Пожар занимается…

— Мали, вам бы туда не ходить… — Вдруг сказал Две Стрелы. — Пойдемте со мной. Ваши мама с папой мне сказали вас отсюда отвести в большой чистый дом, пока они спать будут. И они для вас куклу передали, вот такую… — Ладони — лопаты показали, какую. Выходило хорошо. — Пойдемте? Вы папу с мамой в другом доме подождете, чего их будить, пусть поспят… Умаялись, наверное.

Я вдруг понял, что ж это за сон такой, которым спят родители двух девчонок, и ещё раз сплюнул. Попал на труп. Показалось мало, так я его пнул, со всей дури, что едва себе ногу не отбил.

— Мог бы, я б тебя ещё раз прикончил самолично. — Пообещал покойнику. — Гонца к Виктору! Что там с зачисткой?

За моей спиной Две Стрелы быстро что‑то рассказывал девочкам, держа их за руку. Ох, хорошо у него получается!

— Две Стрелы! Возьми пару гвардейцев. За малявок отвечаешь сам. Найдешь куда деть?

— Да уж найду, Ваше Величество! — Две Стрелы поклонился мне, не выпуская из здоровенной руки ручонки девочек.

— И за остальных детей тоже, понятно? Таких же, как эти. Обратишься к графу Славу, он выделит нужные суммы. Принимаешь задачу?

Две Стрелы мне ещё раз поклонился, на этот раз молча. Прикинул объем задач, но отказываться не стал.

— Вот и ладушки. Я позже загляну. Все, что там за новости дальше? Поехали, нечего тут стоять! Вот эту падаль… — Я не удержался от искушения ещё раз пнуть труп посильнее. — Зарыть… Скормить… Короче, чтоб духу его тут не было, мразотника! Поехали!

Я хмуро глядел по сторонам.

Мойку очистили. На месте домов теперь оставались кучи жердин, тряпья и головешек, кое — где курившихся остаточным дымком. Кое — где лежали немногочисленные трупы, их споро стаскивали к общей могиле. Пара пожарников тут же, споро глядят на трупы, что‑то ищут. Вот куда‑то толкают побогаче одетого господина, со связанными локтями. Заметили меня, поклонились. Я повелительно махнул рукой, продолжайте, мол. Те выдали подзатыльник господину и заторопились куда‑то дальше.

Хорошо службу Феликс поставил. Пока что обратно, в Подснежники, переименовывать не будем.

На всех перекрестках стояли патрули, гвардейцы и стража вперемешку. Мимо них брели коренные жители, по трое, по четверо. И откуда они только брались‑то? Специальные команды продолжали разрушать дома, работали споро, где гранатами, где ломами и кувалдами.

— Ну‑ка… — Я остановился около одного дома. Под руководством мастера Виктора туда как раз швырнули гранаты, сразу три, одну за другой.

Взрывы так себе, один за другим, изнутри взметнулись тряпки и вонючий черно — белый дым. А дом, покосившись, устоял.

Вот тебе раз, что такое?

Вспомнилось что‑то из прочитанного. Итак, при взрыве образуются газы, продукты сгорания. Вот эти‑то самые газы и совершают работу, расталкивая все, что им на пути встретиться. Бездымный порох сильнее дымного потому, что весь при взрыве обращается в газы, а дымный не до конца сгорает, половина его, даже больше, оседает на стенках пушки там, или гранаты… Нет, не так. Бездымный порох дает больше газов в четыре раза, чем дымные. Он горит быстрее. Он обладает большим бризантным действием, чем порох дымный*. Итого, та же порция бездымного пороха разрушила бы этот дом, просто разметала на куски. А если уж сделать тол или даже динамит…

* — Более подробно Артиллерия (Никифоров Н. Н., Туркин П. И., Жеребцов А. А., Галиенко С. Г. Артиллерия / Под общ. ред. Чистякова М. Н. — М.: Воениздат МО СССР, 1953)

Но бездымный порох получить сложнее. Нужны кислоты, спирт, вата… Много чего надо, что тут получить крайне сложно. Динамит выглядит проще. Надо всего лишь пропитать какую‑то землю нитроглицерином… Вроде бы эту землю можно найти на дне каждого пруда*. Ага, а как же получить сам нитроглицерин? Если с железом я ещё кое‑как понимаю, то с химией я вообще не в ладах! Даже в школе она мне никогда не нравилась, химоза наша уж больно стерва была.

* — Диатомит, он же кильзегур, она же инфузорная земля и горная мука. Осадочная порода, состоящая из останков водорослей в смеси с глинистым и кремнистым материалом. Находят и в самом деле. Пористая порода, довольно рыхлая. Пропитывая диатомит нитроглицерином, Альфред Нобель в 1864 году изготовил первый динамит. Существует легенда, что данное открытие Нобель совершил случайно, когда увидел, как растекшийся нитроглицерин пропитал кусок кильзегура. Сам Нобель такую легенду опровергал.

И что же делать‑то?

Как это "что делать?" Профессор Иванов говорил как‑то, что именно должен сделать толковый инженер, когда не может самостоятельно найти решение. Найти уже решение готовое, и его использовать. Нет, ну а что? Денег у меня есть. Найти студента — химика хорошего, приплатить ему, чтобы разработал процесс. Ну да. Процесс. Вот это самое нужное решение, как мне кажется. Риск, конечно же, есть. Потому как уверен я просто, что в любом химическом ВУЗе есть милицейское наблюдение, которое следит за тем, чтобы студенты и преподаватели мирно себе учились, а не бодяжили гексоген и не строили перегонные кубы для героина. К примеру, землю нитроглицерином не пропитывали.

Надо бы потрясти своих знакомых. Химического факультета у меня в институте нету, но вроде бы Мишка что‑то такое говорил… Проспится, надо будет его напрячь. Все полезнее, чем водку жрать на дежурстве.

Пока думал, не заметил, как добрался до тех городских ворот, через которые жители Мойки попадали в лагерь. Вокруг стояли гвардейцы и стражники вперемешку, рядом с ними курсировали ополченцы. Мастеровые, в разношерстных доспехах и так же разношерстно вооруженные, курсировали за оцеплением.

Это я тоже придумал.

Ну да, мастеровые и прочие горожане уже имели не один зуб, а целую вставную челюсть на жителей Мойки. И вполне могли допустить самосуд. А вот стража и гвардейцы могли иметь какие‑то завязки и соблазниться на парочку золотых… Одни не давали другим пропустить за оцепление, а вторые не давали первым перебить всех местных бомжей под корень.

"Разделяй и властвуй".

Вдоль меня двигалась живая очередь.

Один за другим, оборванцев выводили через ворота и вталкивали в лагерь. И сразу же почти насильно вручали пожрать. Горсти рассыпчатой каши на листах лопуха, хлеб, видны и кувшины с вином. Были и вертела с птицей, целиком зажаренными глухарями. Кое‑кто не верил, держал вертел как шпагу, и глядел по сторонам с опасением.

На моих глазах произошла небольшая драка. Завладев целиком вертелом, один доходяга вцепился зубами в мясо не хуже иного бультерьера. Рядом с ним возник другой, рванул на себя шампур, первый доходяга не отдал, вмиг завязалась драка, так же мгновенно и прекратившаяся. Оказавшийся поблизости десятник пограничников облил обеих водой из ведра, драка прекратилась, доходяги разошлись.

— Что как не под Солнцем родился? — Покачал головой пограничник. — Али не знаешь, что после голоду жрать нельзя много? Давай, взял чуть и пойди дальше, давай…

Я только головой покачал. Вот об этом я не подумал. Как бы не перемерли самые жадные‑то!

Чуть дальше размещали под навесами. Ни на чем хорошем я решил не заморачиваться, пусть пока что так посидят. Не долго, конечно же. А уж потом… Уж потом решать будем, что с ними дальше делать.

— Эй, что такое? Вот эти двое тут уже точно один раз проходили… — И громче добавил. — Эй, бродяги! Вы пузом‑то не лопнете?

Виктор нахмурился, двинул коня, я быстро придержал его.

— Стоп, погоди пока что. Эй, двое! А ну сюда! Держи их!

Ну, не сбежали, конечно же.

Древками копий поближе ко мне подтолкнули двоих. Один худой, другой ещё худее. Два кощея таких, ребра пересчитать можно. Замотаны в тряпки. Как это "замотаны"? Вот читал раньше, что в тряпки заматывались, а теперь понял. Одежда‑то на них одета не первой свежести, и изнашивается к тому же. Новую купить не на что. И потому рубашка, скажем, носится до последней нитки, потом поверх неё надевается ещё одна, а полы старой обматываются вокруг пояса, скажем. Дополнительное утепление. Почти так же и со штанами, и с портянками на ногах… И получается вот такие вот грязные тряпки, которые вокруг человека обмотаны. Волосы в колтун свалялись — немытые, стриженные кое‑как. Ну это уже понятно… Язвы, царапины и прочее — вроде бы нету, грязнющие и худющие. И воняют, конечно же.

— Ну и вид у вас, горожане. — Сказал я. — Что не стрижетесь, не моетесь? Море ж рядом?

Молчат.

— Отвечать! — Крикнул гвардеец.

— Так а не к чему нам, Ваше Величество. — Ответил тот, который потолще. — Вдруг завтра помрём, так в Светлых чертогах все равно чисты будем телом и сердцем аки младенцы.

— Завтра убьют, потому и сегодня не помоюсь. — Сказал я. — Оригинальная у тебя логика! Ты философ?

— Нет, Ваше Величество. Я всего лишь бывший скромный служка при храме Всеотца…

— Чувствуется, что вспоминают они тебя? — Я решил выбрать такой чуть ироничный тон. Всегда Петр Сергеевич и Валерий Алексеевич так с хулиганами разговаривали. Подозреваешь их в чем попало, чуть морально давишь… Когда человека правильно подозреваешь, автоматически так возносишься над ним на некую высоту. Вроде как ты имеешь право подозревать, а подозреваемый — тварь дрожащая и права не имеет.

Тут тоже получилось, поломался оборванец. Глазки забегали, взор упер в пыль, чуть даже сгорбился, стал похожим на худую вешалку.

— Вспоминают, Ваше Величество… Не самым хорошим словом. Черный попутал, Ваше Величество!

— Да с каждым бывает! — Великодушно как бы простил я его. — А как обратно‑то вернулся?

— Да… — Замялся бывший храмовый служка. — Все ж люди…

Я пригляделся. Маршрут‑то… Понятен? Вот через стену, как это? Цепь погранцов вокруг лагеря, стражники, гвардейцы вот тоже стоят. Вроде бы никак обратно не пройти. Перехватят. Я сразу оговорил, кормить сразу только тут…

— Как прошел‑то?

— Да… С людьми договорился, Ваше Величество… Там… Если умеючи, то можно и по траве проползти…

— Ого? Покажи!

Оглянулся тот, да гвардейцы покачали древками копий. Деваться‑то некуда. Ну, наклонился оборванец пониже, слился с буйной весенней травой и пополз мимо меня к выходу. Я уж приготовился увидеть очередного ниндзя, как те серые товарищи, да уж куда там.

— Ну ты и даешь, прям как Великий Змей. — Сказал я. — Мож, хватит в грязи ползать?

Поднялся.

— Простите, Ваше Величество…

— Ну?

— Если поговорить с кольчужниками… Так приказа у них не было, чтобы нас обратно к еде не пускать. Вот в город обратно нельзя, это да, а к еде‑то можно?

— Хитер. — Поднял руки я. — Ой да хитер. — Я поймал взгляд ближайшего пожарника, показал ему на оборванцев. — А друг твой кто?

— Так то… Сдружились, Ваше Величество.

— Ну да хорошо. — Я сунул руку в кошель, швырнул оборванцу золотой.

Щёлк! Махнул оборванец костлявой рукой, и как и не было денежки. Махнул, толкнул своего напарника в бок, оскалился, и тут же угодливо мне поклонился.

— Молодец! — Похвалил я его. — Будешь у меня пожарником, там такие шустрые нужны…

— Ваше Величество, это большая честь, но я желал бы…

— Противишься приказу короля? — Поднял я бровь привычно.

Ну, конечно ж, возражать не решился. Куда уж ему. Подумал, не стоит ли приказать этому шустрому и продувному типу выдать всех уголовников, которых знает, да пока решил не торопиться. Мне он ещё понадобиться, может и в деле с этими самыми уголовниками, а мазать его сразу сотрудничеством… Рановато пока что.

Суды уже принялись за работу. Быстро, впечатляюще, четко. Тройки. Брат тоже там, только не работал, наблюдал. Понял он уже, как и что должно в таких случаях работать, как действовать, и только и наставлял других.

Оказалось, что все не просто, а очень просто.

Разделяем всю толпу, пожравшую и потому осоловелую, на группы и быстро опрашиваем, потом ещё раз разделяем и опрашиваем, студенты из простых горожан быстро заносят все данные в бумаги, потом ещё раз разделяем и опрашиваем…

И готово. Вот уже с десяток отделили, оттащили в стороны.

— Кто такие? — Спросил я у Брата.

— Это те, которых опознали люди, Ваше Величество.

— Какие люди?

— Горожане, мастеровые. Вот тот — он грабил лавки. Вот эти трое убийцы. Вот эти насильники. Вот эти…

— Избавь. — Покачал я головой. — Виновны? Суды все решили?

— Да, Ваше Величество. Суды уже работают. Это те, кому жизнь положена. — Он указал на огороженный веревками загон, где сидели только что осужденные. — Вот там, — Брат указал на несколько наспех сколоченных виселиц, — те, которых простить никак нельзя. Все… — Он запнулся. — Материалы суда, да? Все материалы суда записаны и будут переданы вам. Сейчас продолжаем…

— Вот и хорошо. Как закончите, доложи. Что… — Я оглянулся на группу мастеровых. — Что народ?

— Народ в целом доволен.

— Тоже хорошо. Разрешаю в угоду довольства народа подвинуть… Чуть… Приговоры. В ту или иную сторону. Понятно?

— Да, Ваше Величество.

— Хорошо! Ладно…

Мастеровые приветствовали меня одобрительным гулом и поклонами, вразнобой.

Мастер Виктор впереди, кланялся глубже всех.

— Ну, мастер Виктор, принимай место. — Сказал я, обводя опустевшую Мойку. — Начинай. Завтра бригады сюда, все расчистить! Особенно источники воды. А потом стройку. Сначала печи для плавки металла, потом водяные мельницы, огородите пороховой завод подальше от прочих, заложите кварталы для рабочих… Короче, приступайте, что ж я тебя учить буду, как дома строить и металл ковать? Больше трущоб тут быть не должно.

Глава 22

Что нам стоит дом построить?

Песенка строителей

Пролетарского элемента выгребли из Мойки тыщ семь… Женщины, дети, мужчины. Семь тыщ. Многовато, но я‑то рассчитывал на втрое больше! Лагерь оставался полупустой. Пусть даже полтыщи из них уже поселили в бывших рабских бараках в порту, а два десятка повесили, несмотря ни на что. Убийцы, насильники, содержатели питейных заведений… Питейные заведения тут это те, где горный отвар подавали. Немного, но достаточно, чтобы человек стал законченным наркоманом.

Среди бедняков наркоманов было примерно треть. К вечеру второго дня уже началось самое интересное, называемое "ломка". Вот это было страшно.

Лагерь, окруженный постами с факелами, превратился в вертеп. Стоны, крики, какие‑то тени метаются из одного конца в другой конец…

Я себя просто проклял. Причем не один раз.

Положение спас граф Лир, который, не долго думая, поднял по тревоге пограничников и привел их поближе. Это‑то войско я и двинул в лагерь. Лампы Алладина давали не очень много света, но достаточно, чтобы выделить наркозависимых, а потом оттеснить их в один конец лагеря, где и запереть.

— Запереть? — Переспросил граф Лир. — Это можно сделать, Ваше Величество, это мы быстро!

Ну и сделал.

К утру один конец лагеря был оцеплен, там вповалку лежали ломающиеся наркоманы. Вид… Жутковатый вид. Вроде бы и далеко, ничего не видно, но вот эти стоны на одной ноте, да ещё и не у одного человека… Жуткую картину создает.

И что теперь с ними делать‑то?

— Сколько их там?

— Полтысячи, не меньше, Ваше Величество. — Сказал граф Лир. — И я думаю, что к вечеру их количество утроиться…

— Они… Выздоровеют? Граф Слав, вы что скажете‑то?

Граф Слав и мастер Клоту тут были как медицинская служба. Все лекари, кто хотел пройти курс нового лечения — то есть основ дезинфекции — обязывались два месяца отработать бесплатно. А желающие были… Не много, но были. В основном, студенты, желающие обучаться под рукой мастера Клоту.

Граф Слав уже от лекарских дел отошел, у него теперь были иные задачи, но все же задерживался иногда. Вот и сейчас пришел, проконтролировать, как лекари справятся с осмотром.

— Смотря сколько они пили горный отвар, Ваше Величество. Если много и долго, то умрут. Если мало или недолго, то могут и выздороветь. Горный отвар, Ваше Величество, используется как обезболивающее…

А не опиаты ли это, между прочим? Не мак ли варят местные наркоманы? Надо бы захватить чуть отвара этого в свой мир, сделать опыты.

— И если долго давать обезболивающее, то…

— То человек привыкает. И потом уже не может отвыкнуть. Ваше Величество, черный раб — это очень страшно, Ваше Величество… — Граф Слав оглянулся, понизил голос. — Если вы можете вылечить…

— Да я даже и не представляю, что это такое… Стоп. Граф, родные барона Седдика — они могли стать… Рабами отвара?

— Они ими были, Ваше Величество. — Сказал граф Слав и почему‑то отвел глаза. — Именно потому я предложил барону… Не длить их существование.

— Забыли. — Сказал я. — А если дать им… Отвар этот проклятущий?

— Если дать им отвар, Ваше Величество, что возможно… Я слышал, что два питейных заведения ещё не успели сжечь… Так вот — тогда возможно сварить отвар и выдать его этим несчастным. Через несколько дней придется давать им отвар снова. А потом придется давать его постоянно. И это может вызвать плохие последствия.

Понятно даже, какие. Другие нарики, увидев, как мы горный отвар варим и раздаем на государственном уровне, успокоятся и начнут пить эту дрянь через одного. А что, все равно ж потом государство обеспечит…

Все эти соображения я и изложил графу Славу.

— Вы совершенно правы, Ваше Величество. Смею также заметить… Что если сведения о том, что королевство варит горный отвар, могут вызвать совершенно непредсказуемую реакцию других государств…

— Понятное дело. — Сказал я невпопад. Надо поглядеть, что твориться в лагере, своими глазами увидеть. Ну да, а что ещё делать‑то? Изучить надо все на месте. Может быть, этим людям ещё можно помочь?

— Ваше Величество! — Воскликнул граф Лир, едва я спрыгнул с коня и отправился по направлению к лагерю… — Охрану…

— Охрана со мной. — Я оглянулся на барона Шорка. Тот молча положил руку на рукоять меча. Мастер Клоту решительно двинулся вслед за мной, за ним граф Слав.

Нет, большой свиты мне не надо…

— Граф, со мной, мастер! Займитесь людьми, которые ещё в порядке.

Два десятка пограничников окружили меня, за ними пошла десятка моей охраны. Прошли посты, и вошли в отгороженную часть лагеря.

Ну да, легко сказать, вошли. С каждым шагом мне все сложнее и сложнее становилось. Стоны‑то вроде бы не громче, криков явных нет, бьющихся в падучей тоже не наблюдается.

Но как им помочь? У меня тут нету клиники, где можно снять ломочный синдром парой уколов. У меня тут вообще ничего нету. Тогда пара уколов антибиотиков… Да тогда это просто чудо было, это просто было чудо, которое, как и всякое чудо, помогло.

А что с этими делать?

Наркоманы тут практически не отличались от наркоманов в моем мире. Разве что грязнее во много раз… Хорошо хоть, что тут нету блох и клещей. Очень хорошо. А так… А так всё то же самое. Так практически то же самое.

Грязный, высохший в воблу человек, кое‑как дополз до лежака и смотрит в потолок навеса. Все те же лохмотья, через которых видны грязные ребра. Лицо заросшее, борода и волосы в один колтун свалялись. Из‑под волосни мелькали белки закатившихся глаз, воняло кислятиной. Дыхание замедленное, не напряженное, а именно замедленное.

Второй — такой же. Третий — такой же. Четвертый — такой же. Пятый — другой, без бороды, потому что женщина, воняет ещё хуже, а в остальном так же. Ну да, среди потребителей горного отвара и женщины есть.

Вонючие, обгадившиеся, с потухшими глазами, с землистой кожей, люди вповалку лежали кто где упал. На траве, на земле… Лежаки все, сколоченные из грубых досок, наполовину пустые. Не хватило сил до них добраться? Или… Просто по фигу.

И что теперь с ними делать?

Нет, я такого просто не ожидал. Мне казалось, что горный отвар тут — это что‑то вроде героина у нас, наркотик для богатых. А какие богатые могут быть в трущобах‑то? А вот оказалось, что кружка ключевой воды и три капли горного отвара стоили тут ещё дешевле, чем просто кружка воды.

— Ваше Величество, каково будет ваше решение? — Почтительно спросил граф Лир.

— У меня большое желание… Брат, Бра — а-ат! Слушай, никого из содержателей питейных заведений не выжили?

На виселицах качались тела.

— Нет, Ваше Величество.

— Жаль. Очень хочется напоить их отравой, которую они продавали. — Я глядел поверх голов, и мысли мои были далеко.

Что получается‑то, а? Что решишь?

А что решить? Решение получалось одно. Кому что суждено. Кому суждено умереть, так умрут. Кому суждено выжить… Так пусть выживут. Другого не дано. Все люди, вот эти грязные, загадившиеся, отупевшие, но все же люди обреченные на смерть. Граф Слав говорит, что после горного отвара мало кто переламывается. Тут уже полтысячи, а ещё через пару дней к ним присоединятся ещё неизвестно сколько…

Справа от меня послышался стон, глубокий, исходящий откуда‑то из нутра.

Один из наркоманов стонал, лежа на спине. Тихо напрягал грудь, и стонал, воздух выходил со свистом из измученных легких. Стон — скрип. Будто старая дверь сквозняком поворачивается на несмазанных петлях. Вот только стонет‑то так человек!

Брр…

Стон подхватили остальные.

На разный лад, но каждый, каждый теперь напрягался, кто громче, кто тише…

Нет, звук‑то не очень страшный. Страшно понимать, что все эти люди, вот те, которые лежат справа и слева от меня, что все эти люди покойники. Только вопрос времени.

— Поехали отсюда. — Бросил я.

Вернулись обратно.

— Граф Лир. Вот эту всю часть лагеря… Изолировать. От остальных. Посты поставить усиленные. Также… Проверить всех, кто употреблял горный отвар, и тоже сюда. Если выживут, то им счастье, если нет… То такова их судьба. Охрану усилить! Кто попытается сбежать… — Я задумался. Давать или не давать шанс? Да какой это, к чертям, шанс… Обезумевшие от ломки наркоманы на больших дорогах — оно мне надо? Да и не проживут они долго.

— Тех, кто попытается бежать, убивайте.

— Да, Ваше Величество. — Ответил мне как всегда невозмутимый граф Лир. Я вдруг почувствовал к нему злость, очень резкую и безосновательную. Ну чего он такой вдруг резкий‑то, а?

И вдруг я резко, как‑то скачком, успокоился.

Все, хватит.

У меня сейчас и так дел по горло.

Вот так и получилось. Через три дня в живых осталась треть, ещё через пару дней умерли последние, а остальные принялись выздоравливать.

Мастер Клоту и его добровольно — принудительные помощники принялись за дело всерьез. Дезинфицировали любую вещь, от тряпок до навесов. Терли спиртом как сумасшедшие все, что только можно. А что нельзя, так то заливали. Не отставал и хлорамин, этот вообще шел как семечки. Воняло жуть, но эпидемий пока что не было.

Естественно, что спирт и хлорамин у меня быстро кончились.

Пришлось снова идти и закупаться, снова менять золото на деньги, а деньги на лекарства. Хлорамин и медицинский спирт, чистый. Первое продали быстро, а вот потом предложили какой‑то "антисептический 95–процентный раствор".

— Насколько помогает? — В лоб спросил я.

Молодая и строгая аптекарша в строгих очках и строгой блузке под белым халатом посмотрела на меня как‑то подозрительно.

— Смотря от чего, молодой человек. — Заметила она. — Вообще‑то, им протирают…

— Тело протереть. Чтобы зараза не пристала. — Оборвал её я. — Девушка, замечательная, внутрь мне больше коньяк нравится!

Меня ещё раз осмотрели с ног до головы, и нашли внешний вид сносным. Такой пить что попало не будет.

— Изопропиловый лучше не берите, воняет сильно. Может, все же попробуете раствор?

— Заверните. — Вздохнул я. — Три бутылки… Пойдет.

Ну и пойдет ли, не знаю? Ничего больше того не нашлось, как повымело всё. Наше родное государство в очередной раз борется с теми, кто не хочет пить палёную водку. Запрещает продажу медицинского спирта. А то вдруг его пить начнут, а водку‑то никто и не купит…

Начал искать контакты, сначала по медицине, а потом через Десемова вышел на один недобитый Перестройкой завод в области. Технология у них такая, что‑то там надо промывать обязательно спиртом, причем как можно более чистым. Ибо всякие добавки на поверхности разводы оставляют, а разводы вещь недопустимая…

— Игорь Петрович, но все же…

— Не сомневайтесь, молодой человек! — Тонко так улыбнулся Десемов. — В таких местах спирт самый чистый. Ибо есть тому причины, уж можете мне поверить. Люди там не такие интеллигентные, как в медицине, пить будут все равно. Если отравятся, то отвечать‑то кому? Начальнику, конечно же. Потому любой начальник крайне заинтересован в том, чтобы спирт был самого лучшего качества, ректификат, и без всяких вредных примесей. И технологию всегда так составляют, чтоб или вообще без, или с этиловым обязательно. В медицине отказалась давно уже, изопропиловым полируют, а у нас вот все по старинке, все для людей. Вот телефон, зовут Василий Иванович. Мастер по производству. Позвоните, договоритесь, скажите, что от меня.

Пришлось дернуть Костика, самому туда добираться надо было долго. И поклялся себе в следующие же выходные, обязательно же!

Василь Иваныч, мастер по производству, оказался сухощавым мужичком среднего роста, с умными глазами и прокуренной шевелюрой поседевшей шевелюрой. Вышел он к нам за большие зеленые ворота сам, никому не доверяя, и сразу погнал к заднему двору.

Пара трехлитровых бутылей нас уже дожидалась. Бутылки мутные, но сама жидкость что надо! И даже печати на пробках есть. Правда, без номеров, но есть такие.

Три литра‑то получится за один сон утащить? Ничего, если надо, так я по поллитре буду перетаскивать, получается килограмма три пока что, не больше… Постараюсь, короче.

— Слушай, зачем тебе столько спиртяги? — Спросил меня сухощавый мастер Василий Иванович, в с иголочки чистеньком сине — красном комбинезоне, перегружая увесистую бутыль в багажник костиной десятки.

— У отца ностальгия. — Пожал я плечами. — Понимаешь?

— Не. — Признался Василь Иваныч.

— Давно, ещё когда он на суровой оборонке работал, так они там медицинский спирт разбавляли и пили. Все уши прожужжал, что уж как круто тогда было, когда медицинский пили под шашлык в парке с товарищем полковником. А теперь полтинник… Вот решил подарок сделать. Хотя б пару литров. Не скажу что побаловать, так… Ностальгия.

— Ну, ты даешь, паря… — Покивал мне мастер. — Ты ехать погоди, счас мы тебе пузырёк хороший принесем.

— А как же этот? — Я с сомнением поглядел на "пузырёк". Там, в нем, литров пять точно будет!

— Этот тоже хороший, но тот лучше…

Костик, наблюдавший схему, только головой покачал.

— А спирт у вас откуда, если не секрет?

— Да какой там секрет. — Махнул рукой Василь Иваныч. — Технология у нас такая, обязательно надо приборы протирать.

Костик хихикнул чуть.

Спирт перебросить получилось, причем по бутылке целой. Хорошо хоть, что не разбились они.

Передал все мастеру Клоту.

Не знаю, помогло ли это… Героиновую наркоманию лечить водкой… Но на душе стало явно спокойнее.

Мастер Виктор взялся за Мойку всерьез.

Территорию бывшей Мойки расчищали, я дома, на компьютере, сделал набросок того, чего бы хотел получить. Завод, с литейным двором, химическая лаборатория, мне нужны кислоты для будущего получения бездымного пороха. Угольные ямы. Пороховая мельница, на этот раз побольше, потому как порох армия уже начала не то что кушать — уже начала жрать порох килограммами. А уж когда я буду делать бездымный…

На всякий случай я предусмотрел просто пустое место на плане, для будущих заготовок. Кто знает, что мне ещё захочется? В будущем‑то?

Неожиданные сложности оказались с вывозом мусора, которые жители Мойки собирали тут столетие, если не больше. Целые горы слежавшегося дерьма разнообразного. Тряпки, кости, объедки, трупы даже, глиняная посуда… Впервые я порадовался, что у меня все же средневековое королевство. Страшно и подумать, что бы туда могли набросать в индустриальную эпоху! Просто так землицей не засыплешь! После зачистки к этому всему добавились груды мусора от разрушенных обиталищ бедняков. Улицу красных фонарей пока что оставили, но и она в конце концов пойдет под снос. Уж больно плохой район там, не нравится он мне. Слишком легко ему стать притоном для нового криминала…

Поначалу мусор разгребали крестьяне, вывозили за город. С десяток телег, влекомые здоровенными лошадьми — тяжеловозами, день и ночь таскали горы мусора в ближайший овраг, куда и сбрасывали. Овраг большой, и недалеко, на всех должно хватить!

Кирпичный заводик вышел на полную мощность, и по реке к городу сплавлялись плоты с кирпичами. Пока что кирпичи укладывали под охраной на отдельной площадке, позже они пойдут на стены заводских общежитий.

Ещё сотня крестьян ровняли землю, рыли ямы под фундаменты и укладывали грунт под дороги. Позже к ним должны были присоединиться каторжане. Сейчас суды как раз заканчивали свою работу, и было у меня уже полтысячи человек, осужденных на каторжные работы за разбой и воровство. Сроки разные, конечно, но меньше пяти лет никому не давали.

Работа кипела.

Из замка в бинокль Мойка теперь походила на муравейник. Все строили, копошились, таскали, из городу тянулись телеги с мусором, волновался лагерь перемещенных лиц. Там уже объявили, что новый король не потерпит прежнего разгула преступности, но благосклонно отнесется к желающим начать жизнь новую. Нет, милостыни не будет. Будет работа, на которой можно заработать себе на хлеб и на масло. Кто будет хорошо работать, так у того будет и дом, будет и еда, будет вода и большая счастливая семья. Кто же работать не хочет, а желает воровать по — прежнему, так тому место на каторге, то есть государственным рабом.

Все это пропечатали в газете, и вывесили в людных местах.

Кстати, газета расходилась очень хорошо! В типографии уже обзавелись небольшим штатом курьеров, которые за денежку малую разносили газету по особнякам дворянства. Виктор рассказывал, что иметь дома все — все выпущенные номера газеты стало очень модным, клали на полочку, на специальный столик.

В посольства иностранных государств газету относили бесплатно, граф Лиордан сразу же попросил ещё один экземпляр, отправить Императору.

Да нам не жалко, хоть два…

После расчистки места сразу же заложили три новых домницы. Две обычные, по образцу той, которая уже была, и одну большую, здоровенную. Как раз из этой удобно бы было лить пушки. Старую, кое‑как отремонтированную, пока забросили, все равно железная руда подходила к концу, как и запасы угля. Разграничили и приступили к постройке большого сарая, где нужно было сверлить стволы, копали и выкладывали кирпичом стены угольных ям.

Рядом с ней строилась и вторая домница, мастер Виктор про козла хорошо запомнил. Вторую строили уже с учетом всех ошибок, над колошником поставили даже мостки каменные, чтобы можно было уголь лучше засыпать. Даже лавки для поддувальщиков соорудили, тех, кто с мехами работать должен был, под навесом, рядом бочки с проточной водой.

А уж рядом с ними поставили здоровенный навес, у которого сейчас стены закладывались кирпичами. Это уже по моему проекту, это наш оружейный двор будет. Там будем делать сначала пушки, а потом уж и мушкеты, и револьверы, и вообще.

Ещё ко мне на прием напросился граф Моличи. Ну да, тот самый здоровяк, посол Муравьиного королевства.

По здравому размышлению, решил принять его в Большом тронном зале. Ну, том самом, где королева всегда просителей принимала. Зал как раз отдраили под бал, на стены повесили новые масляные лампы, уже настоящие керосинки. Перегонный куб не сразу, но получился… И теперь копоти стало в разы меньше, а свету — побольше. Портьеры с грифоном перестирали, отмыли от жира и сажи. Пол вымыли, с хлорамином. Окна распахнули, в двери врезали новые замки, под стены поставили ящики с песком на всякий случай…

Красота, короче, получилась.

Граф Моличи пришел не один, а со свитой. Сам посол в толстом длинном халате, под которым проглядывали простые холщовые рубашка да штаны. На ногах короткие туфли красного бархата, перевязь с саблей сдвинута на задницу.

Колоритный такой тип. Мне он сразу шаха напомнил какого‑то. Да и свита у него под стать, слуги темнокожие, чуть ли не в тюбетейках, в халатах все, парочка музыкантов даже есть. Восток, короче говоря, восток!

А восток — дело тонкое. Сейчас начнётся…

И началось.

Граф Моличи откашлялся, глубоко поклонился, и начал.

Рассыпался в славословиях, рассказал, что новый бал будет просто жемчужиной балов в этой части света, взгрустнул, что моя матушка столь не вовремя заболела, возрадовался, что я начинаю правление так мудро и так решительно, с очистки собственного города!

Ну да. Если верить историческим сведениям, Мойку пытались очистить раза три. Хватало не очень надолго, лет на пять — шесть, а потом изгнанные из города оборванцы возвращались на свои места и все начиналось сначала.

Что он нести начал, я толком и не понял, сразу впал в некоторое оцепенение. Как на скучной лекции. Сидишь, спишь с открытыми глазами, а рука что‑то записывает. Ждал, когда ж посол дойдет до главного, не просто же так он сюда заглянул, языком почесать?

Долго гадать, что же ему надо, не пришлось.

Граф очень хотел принять участие в строительстве новых мастерских в Мойке. Ну прям очень хотел. Просто горел желанием!

И развернул картины благостные, и вознес к вершинам сияющим.

— Пять сотен работников, известняк, кирпичи купить у нас, потому как у нас лучше, лес у вас нарубить можно, мы его тоже купим… Ну это сложно, наверное, Ваше Величество? — Заметил он моё скучающее выражение.

— Да — да, вы совершенно правы, граф Моличи, это очень сложно для меня! — Вскинулся я. — Государственные дела навевают на меня такую скуку… Как же моя досточтимая матушка справлялась, никак не могу понять… Но откуда вы узнали про готовящуюся стройку?

— Ваше Величество, слухи…

Ах уж эти слухи. Опасность пожара и так большая, почти вся пожарная служба у меня теперь Мойку бывшую стережет. Пока что шпионов не выловили, ну да это больше недоработка наша. Ну не может же так быть, чтоб целых четыре посольства да никак не поинтересовались, что же такое‑то король строит в Мойке?

Ну каков жук‑то, а!

Нет, нельзя их туда пускать. Никак нельзя. Дело даже не в том, что там секретов‑то полно… Дело даже не в том! А дело в том, что мне надо срочно чем‑то занять кучу бедняков. Дать им работу. Потому как если я не дам им работу, то они её сами найдут. Пойдут грабить окрестные деревеньки. И что тогда будет?

Так что — тянуть, и в конце концов отказать. Торговаться до предела. Поручу это…

— Граф Моличи, это все так непонятно мне, я же ещё слишком мал! И так скучно! Вот оружие — это другое дело… Обратитесь к барону Ждану! Я ему задание дал, чтобы свалку этого мусора убрать! Построим там много красивых домов, дороги камнем замостим, может быть… Может быть, там будет мой новый дворец!

Граф прикинул в уме, что дворец может оказаться строить повыгоднее, чем какие‑то там мастерские, и откланялся с улыбкой на лице. Ну да Ждан ему эту улыбку быстро собьет…

— Гонца. — Я развернул перед собой лист местной бумаги. Пару строк всего, потом по привычке сложил в четвертинку, и злобно выругался. Бумага переломалась пополам.

— Вот зараза… Вторую сюда! — Я сбросил куски бумаги в камин. Не топят, тепло уже на улице‑то. Щелкнул зажигалкой, поглядел, как бумага превращается в пепел. Занялась она куда как охотнее, чем бумаги моего мира.

— Так… — Я дописал бумагу, свернул её в трубочку, скрепил двумя каплями расплавленного воска. Вот так тут делали, края бумаги резные, в мелких таких зубчиках, а на той самой кафедре, где письменные принадлежности, есть воск, который надо расплавить горящей свечой. Потом запечатываешь с двух сторон, и готово!

Хотя б, блин, лучше б рацию сюда притащил хорошую. Хватит уже тут с гонцами дергаться… А то уж больно продувная морда у вот этого, который сейчас письмо моё пронесет… Не нравится мне он. Как бы не показал письмо моё ещё кому по дороге.

— Стража! — Крикнул я за дверь. Один, проводить гонца до барона Ждана, вернуться, доложить!

— Да, Ваше Величество! — Отозвались из коридора.

— Иштван, как там с балом?

— Ваше Величество, все почти готово! Вы же сами видите! — Он обвел рукой вокруг.

— Угу… Вижу. Но это же мало, как я понимаю?

— Да, Ваше Величество. Также мы решили давать большие танцы в Королевском саду…

— Хорошая идея. Мастер Иштван, я просто не имею времени всем этим заниматься. Балы приходят и уходят, королевство остаётся. Как дела с фейерверками?

— О, Ваше Величество, это просто великолепно! Барон Ждан и мастер Виктор передали мне три бочки этого вашего зелья… Заворачиваем в бумагу, поджигаем, и получается ярче любого факела! Только вот во дворце не используешь, дыма очень много…

— Ну да ничего, на стенах поставьте, только с огнем осторожнее. Пожарников не забывайте, Подснежник пусть проследит.

Мастер Иштван продолжал говорить, рассказал про платья, про то, что приглашения на бал напечатали, что Шуго в газете вот тоже напечатал. И все очень красиво должно получиться. И что денег бы ещё…

— К графу Славу, в пределах разумного отмеряет… — Отмахнулся я.

Проснувшись в своем мире, я задумчиво подбросил на ладони золотой кругляш.

Как же мне повезло, что цены на золото в мирах такие разные. И как же мне повезло, что у меня получается перекидывать предметы из мира в мир. Как же мне повезло. Без этого было бы вдвойне, нет, втройне тоскливее. С моей зарплатой охранника было бы совсем кисло жить.

Со сдачей золота много проблем не возникло. Пришел, за руку поздоровался с охранником Вовкой, на диванчике в караулке под чай и разговор "за жизнь" дождался Матвиенко, с ним прошли в кабинет.

Матвиенко проверил принесенное, не очень долго, похмыкал, но все забрал и расплатился. Хорошо ж получается. Принесли золото, взвесил, посчитал, назвал цену. Не торгуется даже. Конечно, поменьше, чем у Брониславовича, но все с лихвой окупается отсутствием проблем. Не вопросов, ни общения. Пришел, отдал золото, получил деньги, ушел.

Снова менять золото на лекарства и на оружие…

Про оружие я думал. Даже пошел оформлять охотничий билет, но пока что дело это долгое, к тому же, стаж ещё… Надо будет поискать каналы нелегальные. Тем более что и патроны для пистолета не беспредельны, сами по себе не восстанавливаются.

А ну как придется воспользоваться? Мало ли что…

Кстати, про деньги.

Меня вдруг очень заинтересовали несколько вопросов.

А именно — куда же девал прорву денег Ночной король? С кем сотрудничал, какие задания получал, что делал, и вообще кто он такой‑то? Это ж целая большая и разветвленная организация, столько времени башню под носом стражи поганить — уметь надо.

А самое главное, как и кого купил он в страже, в дворянстве и где ещё. Мне бы очень хорошо про это узнать.

По дороге в Западную башню заглянул к Шуго.

— Ну… Как вы тут устроились?

Королевская типография устроилась хорошо. Небольшой особнячок охраняли гвардейцы. Садик мелковат, пруда нет, ну да и ладно. Во дворе тоже никого не было, я прошел внутрь, через приоткрытые двери.

Ага, вот моя типография.

Здоровенный зал превращен в цех, печатный. Первый станок, экспериментальный, стоит в углу, а в центре выставлен второй. С потолка на веревках свисают керосинки, штук шесть. У стен ящики со шрифтами, где копаются подмастерья. Заметили меня, стали кланяться.

— Шуго, Шуго! Где ты есть? — Крикнул я.

— Ваше Величество! — С лестницы на втором этаже скатился мой первый журналист. — Прошу вас наверх…

Поднялись, в коридоре я придержал его за рукав, оглянулся. Никого вроде бы рядом нету, со мной лишь барон Шорк, остальные внизу остались.

— Нет времени. — Сказал я. — Слушай, быстро, тебе задание. Что там со статьей об очистке Мойки? Уже пошла в серию?

— Нет пока что, в утреннем выпуске должна быть…

— Добавь вот что. Ночной король и прочие его подручные ушли от облавы и скрываются в горах… Хотя, нет. Стой. — Нужны мне потом проблемы от множества самозваных Ночных королей? А нужны мне потом проблемы от новоизбранного Ночного короля? Вот и думай… Самозваных‑то хоть между собой стравить можно, а новый — не известно ещё что придумает.

А… Что тут думать?

Я достал из кошеля на поясе монету, подбросил.

Орел. Грубый грифон на фоне встающего солнца.

— Да, так и напиши. Сбежал, мол, Ночной король. А его подручные были забиты озверевшей толпой. Нет, не "озверевшей", убиты возмущенными гражданами, которые столько терпели от них нехорошего. В живых никого не осталось.

— Напишу. — Немного озадаченно сказал Шуго. — Но ведь разве это…

— Напиши. — Повторил я.

— Хорошо. — Согласился Шуго.

В Западной башне было спокойно, тихо. Брат и Виктор встретили меня на входе, проводили внутрь.

— Ваше Величество, Ночной Король — самый опасный преступник в королевстве. — Виктор озабоченно поглядел на меня. — Он ещё во времена вашего батюшки совершал свои первые преступления. Его ловили, пытали… Не просто будет сделать так, чтобы он все рассказал… Нужен будет палач. Хороший палач. Просто так Ночной король ничего не расскажет.

— Решим вопрос… Привет, Лумумба. — Поздоровался я с бывшим рабом. — Выпустили?

Ну, выпустили его, конечно же. Куда же деваться? Пока что бежать ему все равно некуда… Выполнял он мелкие работы по замку, сидел у королевы как слуга, да и так, по мелочи.

— Да, Ваше Величество. — Поклонился мне бывший раб, отставив в сторону кожаное ведро с песком.

— Как там королева поживает?

— Хорошо, Ваше Величество… Правда, на слуг злиться, гоняет часто…

— Хе, так на то она и королева. Как домой, хочется…

Лумумба неопределенно вздохнул.

— Ну, думай пока что. До кораблей ещё время есть. Что такое?

Барон Шорк остановился и глядел через решетку на пустую камеру, Виктор стоял рядом и головой качал.

— Прошу простить, Ваше Величество. В этом месте я провел много времени.

— О… Понятно. Не очень приятные воспоминания?

— Да, Ваше Величество.

— Нда… — Я покачал головой. — Я не знаю, что и сказать. Хочешь, оставлю тебя наедине с мастером Велимерием?

— Не думаю, что это хорошая идея, Ваше Величество. Что было, то прошло.

— Вот и хорошо. — Я поставил себе в уме пометку, обязательно поинтересоваться личной жизнью барона Шорка. — Остальных оставляй тут, снаружи. Дальше один со мной пойдешь.

— Один? Не мало ли…

— Ты, Виктор, Подснежник, Брат, Лумумба вот тож, кто нам ещё нужен?

Охрана осталась тут, а дальше пошли только мы.

— Как он? Спросил я.

— Молчит, Ваше Величество. — Сказал Подснежник. — Молчит, ругается.

— Ну, мне надо у него кое‑что выяснить.

Из‑за решетки на меня смотрел ночной король.

— Приветствую тебя, мой царственный брат. — Сказал я ему.

Увернулся от плевка, жестом остановил остальных. Нет, не вмешивайтесь, я тут сам разберусь. Ну да, с этим мне самому надо разобраться, или проще вот прям счас скидывать корону и ударяться в бега по этому миру.

— Как тебе условия? Как сидится?

Ещё раз плевок, на этот раз увернуться не удалось, попало на штаны.

— Ну, здоров же ты плеваться, как верблюд.

Почему‑то я почувствовал себя очень спокойно. Не так, как в прошлый раз, когда ещё Жареного в костер пихали, а совершенно спокойно. Почему‑то я подумал, что теперь я его переиграл. Точно, переиграл я его.

Но чем? И в чем?

Я не мог сказать, в чем именно. Но вдруг я ощутил, просто нутром почувствовал, что я его сильнее. Морально, физически… Нет, не там и не там. Чуть морально, чуть физически, но в общем — я его сейчас сильнее. И своим нутром, своим звериным нутром, тем самым, которое толкало его наверх в ночном мире, которое позволяло ему грызть зубами и рвать ногтями конкурентов, он это понимает. Правда, мозгами ещё не допер, но это просто вопрос времени.

— Есть у меня к тебе вопрос, мой царственный брат. — Сказал я, совершенно игнорируя его зверские взгляды из‑за решетки. — Где деньги, Зин? Кому ты сливал золото?

Ночной Король призадумался, а потом вдруг выдал тираду.

— Фрейя Ильронийская благословляет гулящих девок по серебрушке за ночь, мой царственный брат. Ты можешь запросить золотой, если будешь очень стараться не только задницей, но ещё и ртом.

— Ой молодец! — Порадовался я. — А кого из королевской стражи ты купил на корню, что они закрывали глаза на питейные заведения?

— Раз в неделю естествил мать твою шелудивую в зад кривой кочергой, она и разрешала делать все, что хочу.

За моей спиной вздохнул Виктор. Ну да, он же говорил…

— Нда, злой ты. Покачал я головой. — А теперь внимание, главный вопрос. Правильно ответивший получает приз. Правда ли то, что с твоего ведома торговали в городе и окрестностях горным отваром, да и сам ты к нему прикладываешься время от времени?

— Я не пью горный отвар! — Сплюнул мне под ноги ночной король. Нет, не попал, конечно же, я теперь уже настороже.

— Ничего, глядишь, и станешь. — Ответил я с почему‑то знакомой интонацией, поглаживая в поясе простую бутылочку. Ну да, расфасовка у них поставлена хорошо!

Тот понял не сразу, а когда понял, то Брат и Шорк ворвались внутрь, прижали его к полу, запрокинули голову, рот вверх, вдавили щеки между зубами. Показался алый язык и гнилые пеньки зубов. Барон Шорк протянул мне руку, но я покачал головой, подошел сам. Выдернул пробку и вылил треть бутылки в приоткрытый щербатый рот.

— Сколько там надо? Треть? Ну вот… — Я махнул рукой. — Переверните его на пузо, и пошли, пусть отдохнет.

Из сильного, хищного тела словно выдернули внутренний стержень. Ночной король кулем лежал на холодном полу, закатив глаза, и редко дышал. Подействовало на него практически сразу.

Брат и Лумумба перевернули его на живот, лицом в стенку. Бутылочку с двумя третями горного отвара я поставил напротив камеры, у противоположной стены.

— Хорошо посидеть. Будет мало, зови. Прокурор добавит!

Ночной король не отозвался, он пускал слюни в пол.

Виктор поглядел на меня дикими глазами, я ответил ему твердым взглядом. Граф Виктор только сейчас понял, как я решил вопрос получения информации. Ломка и не такого зверя расколет.

— Пошли теперь к графу Лургу, и на сегодня все… Подснежник, горный отвар ещё есть? Давать как попросит. Когда станет совсем плохо, зовите меня.

— Да, Ваше Величество. — Ваше Величество, вы не должны были этого делать! — Вдруг сказал мне барон Шорк.

— Барон, вам экскурсию надо было организовать в тот лагерь, где сидят пьяницы.

— Нет, Ваше Величество! — Запротестовал барон Шорк. — Я не имел в виду… Что делал, то и отмеряно, как сказал Одинссон. Но вот я бы вполне справился с тем, чтобы накормить его горным отваром…

— Нет. — Покачал я головой. — Это должен был сделать я сам. Потому что иначе перестал бы себя уважать. Слушай, я чушь несу, нет?

— Нет, Ваше Величество. — Барон Шорк чуть мне поклонился.

Не знаю, понял ли он меня или нет.

Но я как‑то ещё не мог переступить внутри себя эту грань. Да, пытать людей плохо. Очень плохо. Вообще нехорошо это, противно и отвратительно. Но иногда приходится вести себя… Плохо. Ну да, можно по ребрам надавать, с помощью мастера Велимерия, да только не пройдет тут "по ребрам", тут жестко надо, на дыбу, как граф Урий делал.

Стоит один раз приказать "на дыбу, рвать жилы и жечь огнем, пока не признается" — так потом такой приказ будет отдать ещё легче, потом ещё легче, потом уж совсем легко, а потом тут и без приказа откроется новая пыточная имени графа Урия, ни дна ему ни покрышки.

А так…

Я очень надеялся, что это будет в первый и в последний раз.

Очень.

Глава 23

Не перебивай меня не перебивай

Я сегодня как железо!

Алика Смехова

— Ваше Величество? — Постучался в дверь Малого тронного зала граф Слав. — Не желаете посмотреть проект нашего нового Налогового уложения?

— О, наконец‑то! — Обрадовался я. — Граф, наконец‑то! Рад вас видеть! Где барон Нават, с вами? Тащите сюда все, сейчас разберемся…

Те и притащили.

Вот бы можно было захватить эти десяток свитков в свой мир…

— Вкратце. — Сказал я.

Барон Нават и граф Слав переглянулись, и слово взял барон Нават.

Не очень хорошо, конечно, что гражданин другого государства и вообще родственник высшей имперской аристократии законы пишет… Ну да ладно, всегда потом на него можно свалить гнев народный. Если что.

Поразился циничности мыслей своих, но все же взял себя в руки.

И стал выслушивать.

Налоги в королевстве собирали путем хитрым и не понятным. Были у казначея, того самого, что вроде как начальник графа Урия, специальные служащие когда‑то. Они ездили по стране, собирали налоги. С крестьян, в основном‑то, с мастеровых ещё. Десятая часть, с крестьян зачастую брали продуктами, с мастеровых чаще деньгами. Были и люди, которые собирали налоги с купцов. Единая плата за стоянку корабля в порту, не очень большая, но достаточная, и ещё чуть на содержание. Вот это самые простые вещи. Всегда работали, всегда хватало, государство богатело.

А дальше уже начинались сложности.

Граф Урий и граф Лург влезли в это дело как два носорога. Появились налоги на дома, налоги на занятия, налоги на воду, которую теперь продавать купцам могли только в Гильдии Водоносов. Налог на ремонт кораблей, который теперь тоже делали только в Гильдии Плотников. Налог на Гильдии появился, не очень большой, но все же. Налог на занятия, то есть ежели чем‑то таким в городе занимаешься, что‑то руками делаешь, то будь добр заплати. Налог на оружие, и заодно запрещение владеть оружием некоторым для людей низких сословий. Налог на металл, который покупать можно было только у проверенных купцов. Налог на продажу — теперь продавать оружие можно было только специальным поверенным графа Лурга, а уж они продавала дальше. Вот это‑то как раз и прикончило Гильдию Оружейников на корню. Налог на хлеб, налог на мясо, налог на содержание домашней скотины, подушный налог, налог на поле, налог на огород, налог на охоту, налог на собирательство, налог на воздух… Ну да, налог на воздух. Я сначала думал, что это шутки такие. Крестьянин, продающий что‑то там сам в городе, обязан был уплатить налог на испорченный смердением воздух. Дорожный сбор, в зависимости от количества лошадей и используемой обуви. В сапожках ходишь — заплати подороже! Налог на яйца. Есть у тебя яйца — тоже плати, на содержание детей. Ну и что, что не твои? Вон, графиня Нака целый детский дом открыла, думаешь, все за так, что ли?

Для начала я всю эту дрянь отменил. Просто на хрен. Ибо нефиг.

Дворяне вообще никаких налогов не платили. Ну не платили, и все. Такой древний красивый обычай, что с дворян только службой берется. Угу, так и службы‑то от них не дождешься, сидят либо за границей, либо в городе и окрестностях пьянствуют и девок портят.

Думал я махнуть шашкой, да и ввести на всю эту вольницу налог на роскошь какой‑нибудь… Да понял, что пока не потяну. Пока у меня нет твердой гвардии и тех сил, на которые я могу опереться — никаких налогов на дворянство вводить нельзя. Пока нельзя.

Все мои рекомендации были учтены.

Десятая часть от доходов. Налоговые льготы — если работаешь с королем, то платишь двадцатую часть доходов. Если занят в оборонке, то от налогов освобождаешься вообще. Все служивые люди — то есть стражники, солдаты, писцы — клерки и прочее, кто занят в государственных делах, налогов не платят. По выходу в отставку прослуживший пятнадцать лет от налогов освобождается вполовину, прослуживший двадцать лет вообще от налогов освобожден. Причем это относится также и к тем, кто служил ранее.

— Ваше Величество, тут проблема… — Сразу же заметил барон Нават. — Что помешает действующему стражнику открыть кабак и не платить налогов?

— Помешает мой королевский указ. Налогов не платят ежели ничем иным, кроме государственных дел, не занимаются. А так — будь добр как все. Либо служи двадцать лет и выходи в отставку.

— Может, сказать, что деньги от короля налогом не облагаются? — Предложил барон Нават.

— Хорошая идея. — Одобрил я. — Но как тогда быть с теми, кто работает с нами? Хотя… Хотя… — Я подвинул к себе лист бумаги. — Вот предположим, что со всех мы берем часть десятую. С тех, кто продает свою продукцию нам — часть двадцатую… С тех, кто с нами работает, мы налогов не берем.

Все это я фиксировал на бумаге.

— Так, теперь разберемся с налоговыми льготами. Ежели не берем налог с чего‑то или кого‑то, то это мы чем‑то должны компенсировать…. Лучше бы не деньгами.

— Почему, Ваше Высочество?

— Потому что своруют все равно. — Пожал я плечами. — Как там наши чиновники? Воруют! Хе — хе — хе…

Юмора моего не поняли, переглянулись, я только рукой махнул*.

* — Фраза: "Воруют..", произнесённая Н. М. Карамзиным стала знаменитой во время его поездки в Европу (1789–1790) в ответ на вопрос соотечественника о родине.

— Что, в двух словах, происходит на родине?

Карамзину и двух слов не понадобилось.

— Воруют, — ответил Карамзин…

— Итого, что у нас получается. Скажем, торговый дом "Весна" снабжает нас, моё королевское величество, лампами Алладина, замками, бомбами… Я, моё королевское величество, все это у "Весны" покупаю. Итого, торговый дом "Весна" не платит налогов с тех денег, которые я ему плачу, а ещё платит не десятую часть налогов, а двадцатую. То есть, оказывать услуги королевскому двору почетно и правильно.

— Ваше Величество, у меня возник вопрос. — Барон Нават откашлялся. — Вот, предположим, торговый дом "Весна" делает громовые камни… Громовое зелье… Все это полезно и хорошо для государства, верно же?

— Конечно.

— А если, скажем, торговый дом иного купца перепродает Вашему Величеству ювелирные украшения, ткани, одежду… То не получится ли несправедливость, Ваше Величество? Нет, только не подумайте, что красивые вещи не важны, они украшают…

— Нет, вы правы, барон Нават. — Согласился я. — Ино дело… Надо будет как‑нибудь ограничить потребление красивых вещей королем.

Глаза у обоих стали как блюдца.

— Скажем, так… Пусть предметы роскоши государство закупает только на определенную, не очень большую сумму. Официально. А все, что свыше, король уже пусть покупает от имени своего… То есть на сто золотых я покупаю себе новый трон как король, а на тысячу золотых я покупаю себе… Ну, скажем, портьеры или посуду в тронный зал… Как частное лицо.

— Очень интересная мысль, Ваше Величество. — Осторожно сказал граф Слав.

— Очень. — Согласился со мной барон Нават. — Только вот, Ваше Величество, не получиться ли так, что королевский двор в нищете прозябать будет? Не подобающе это…

— Не получится. Все, что свыше, я всегда могу купить на личные доходы. И гораздо хуже будет…

Я отвлекся. Что‑то такое не то… Что?

За дверью раздался некоторый шум. Далеко от трона, но я все же услышал. Кто‑то что‑то громко требовал, ему не отвечали.

— Минуту. Эй, что там такое?

В дверь просунулась голова в шлеме.

— Ваше Величество, к вам просит королева!

— Как она из башни выбралась, дура старая? — Спросил я.

— Нет, молодая… Королева…

— А, ну так пусть войдет. — Я вышел из‑за стола, прикрыл бумаги. Не за отстранившейся от меня королеве видеть что‑то лишнее. Совершенно не за чем.

Дверь распахнулась, и вошли.

Итак, четверо. Принцесса… То есть уже королева Альтзора, полноценная королева. Непреклонная такая, холодная, подбородок задран выше. В оранжево — белом платье, с янтарной вышивкой, и с простым обручем на голове.

— Ваше Величество! — Чуть склонила голову она как‑то так, что подбородок вздернулся ещё выше.

— Ваше Величество! — В свою очередь поклонился я.

Девочка изменилась. Платье у неё в поясе более заужено, обрисовывается грудь, и начинающаяся линия бедра. Вырез тоже присутствует, и вообще, черты лица девчонки становятся все мягче, женственнее…

Самый противный возраст, по уверению всех, окончивших педвуз. Когда тело уже взрослое, и желания уже взрослые, а мозги‑то в голове ребячьи, ещё не привыкли некоторые желания обуздывать. С такими в школе проблем выше крыши как всегда. Первые влюбленности, первые конфликты, первые пробы сил на взрослую жизнь, попытки доказать, что каждый из них полноценная личность и знает всё не хуже, а то и лучше, чем другие…

Интересно, как же выглядит переходный возраст у особ королевской крови‑то? У нас вот теперь новая мода, граффити, стены разрисовывают, самоутверждаются тем самым. Дать принцессе баллончик с краской, пусть делом займется…

Так, а с ней кто? Две фрейлины, блондинка и брюнетка. Лет чуть побольше, но совершенно невыразительные девчонки. Не очень чтобы красивые, но и не страхолюдища. Как сказал бы Серега — большой, с хорошим пивом пойдет.

Ну и конечно по правую руку мой старый друг, дать бы по голове ему вдруг. С мордой ещё более каменной, чем всегда. Меч на боку болтается, накидка, кольчуга, все при нем. Настоящий рыцарь этот Алор.

Судя по решительнейшему взору принцессы, разговор меня ожидал не из легких. Только мне этот разговор никуда не уперся. У меня свои проблемы, у меня важные дела, которые неделю решать придется, и ещё куча важных дел не доделана.

И что мне теперь, выслушивать истерики?

— Вон выйди. — Сказал я рыцарю Алору.

Тот склонил голову набок, покосился на меня, покосился на Альтзору, но остался на месте.

Попробуем пойти длинным путем.

— Рыцарь Алор, выйди и закрой дверь с той стороны. — Сказал я. И поймал его взгляд. Скучающий, нагловатый взгляд рыцаря вдруг смешался, что‑то с хрустом в нем так бряк… Сломалось, наверное.

После Ночного короля я уже приобрел что‑то такое в душе, внутри себя, что позволяло ощущать и чувствовать людей. Не все, конечно, но вот момент, когда твоя воля окажется сильнее его, я стал чувствовать.

И сейчас этот момент таки наступил.

Рыцарь Алор смешался, сглотнул, сделал пару шагов назад.

— Я подожду за дверью, Ваше Величество… — Сказал он кому‑то, и был таков.

— Итак, что же вы имеете мне сказать, Ваше Величество? — Спросил я Альтзору как можно официальнее.

Та вспыхнула.

Ага, да. Алор с тобой нежничать будет, дуреха деревянная.

— Вот уже долгое время ваша матушка содержится в жестокой темнице… — Начала Альтзора.

— Моя матушка заболела, Ваше Величество. Ей бы сейчас отдохнуть… А не проводить время на пустых балах да приемах. Вообще, думаю её на море отправить. На морскую прогулку. Морской воздух полезен для женщин, знаете ли.

Щеки Альтзоры вспыхнули. Но с гневом она справилась быстро. Я уж думал, как начнёт истерить, так сразу и выставлю её вон с наказом больше меня не беспокоить по пустякам…

— Дворянство Соединенного Королевства обеспокоено, Ваше Величество! Ваше отношение к вашей матушке и её министрам превосходит всякие границы! Это против законов людских и божественных!

— Так все оно и обеспокоено? — Поднял я бровь. — Мне пока что никто, кроме вас, обеспокоенности не выражал. Наоборот, все уверены, что я отлично справляюсь. Вот, недавно, граф Моличи заходил, говорил, что ещё нигде и никогда не правил столь справедливо…

— Я хочу с ней поговорить! — Выпалила Альтзора.

Ага, да. Вот только мне не хватало, чтобы моя женушка и моя матушка снова спелись. Нет уж, спасибо.

— Моя матушка больна, Ваше Величество. И не гоже доводить её пустыми разговорами в угоду пустых людей. Ей необходим покой. Как только ей станет лучше, так я велю сразу же позвать вас.

В дверь постучали.

— Одну минуту… Войдите!

Дверь сразу же отворилась, возник Лумумба. Оглянулся, поглядел на королеву, обошел её по большой дуге и подошел ко мне со спины. Наклонился к уху.

— Ваше Величество, с утра группа аристократов, в том числе и королева Альтзора, в сопровождении храмовников из храма Всеотца посетили лагерь для перемещенных лиц. Охрана не посмела их задержать. Они раздали деньги, золото, пленникам. Пленные купили много горного отвара, сейчас в лагере паника. Пьяницы опоили отваром многих, в том числе и тех, кто был здоров. Граф Лир спрашивает, что ему делать.

Я вспомнил тех наркоманов, которые там лежали. И мне стало страшно. Мне в самом деле стало страшно, и противно. Я едва смог справиться с дрожью в руках, до того мне хотелось закатить Альтзоре хо — о-орошую оплеуху.

— Хорошо. Иди, и позови мне Брата. У меня для него будет задание. Потом ступай к графу Лиру. Если кто ещё приблизиться к лагерю, так приказываю задерживать их отдельно, и передавать к Брату для дальнейшего разбирательства. Не взирая на звания. Ступай.

Лумумба поклонился, и вышел.

— Граф Слав, барон Нават, не будете ли вы так добры оставить нас на пару минут? — Спросил я, тяжело глядя на Альтзору.

Шаги за моей спиной, граф и барон обошли меня по такой же дуге, как и Лумумба недавно, дверь захлопнулась. Фрейлины выскользнули ещё их раньше, усердно глядя в пол, одна за другой. Те ли это, с которыми она и раньше бывала, или нет, никак не понять‑то? Вроде бы лица знакомые, но я их тогда не разглядывал.

Новоиспеченной королеве хватило ума молчать, пока лишние уши не вышли за дверь.

— Какого черта, Величество? — Грубо спросил я. — Почему вам в голову пришла такая идея — раздавать деньги? Почему, твою мать, не еду, а именно деньги? Знаешь, что они на деньги покупают?

— Это бедные, несчастные люди, Ваше Величество! С вашей стороны не подобает их мучить сверх меры! Я настаиваю, чтобы вы выделили средства для них! Ибо имеющихся средств недостаточно! Я настаиваю! Вы собрали…

Я не слушал. Выделить средства? Ага, да. Читай — то есть слушай — выдать денег храмовникам, те выдадут денег беднякам, а бедняки продолжат своё всегдашнее времяпрепровождение. И Мойка возникнет вновь. Пусть уже не на прежнем месте, но где‑то тут у меня, в городе.

Кто‑то плотно присел Альтзоре на уши.

Попробуем снять?

— Ваше Величество. На выданные вами деньги наркоманы, содержащиеся отдельно от других людей, купили наркотики. Горный отвар, если вы знаете, что это такое. Бездельники, безработные в поколениях, которые лишь Черному известны, теперь купят себе ещё еды и смогут и дальше не работать, а воровать. Не говоря уж о том, что лишь только Черный знает, сколько денег положили себе в карман те люди, которые эти деньги раздавали от вашего имени…

Нет, смотрит на меня, и ни малейшего отклика в глазах.

Что же случилось с тобой, девочка? Когда же я тебя потерял? Наверное, тогда, когда тебя переселили от меня подальше. Потому что все было хорошо, когда я защищал тебя от графини Нака, все было хорошо, когда мы в компании детей замковых слуг рассказывали друг другу разные истории, и все бы было хорошо, если бы не…

Не что?

Что я мог сделать‑то?

Вдруг понял, что. Достаточно повести себя жестко, очень жестко.

Рыцарь Алор за дверью… Да ну к черту, какая это ещё защита‑то? Граф Слав или барон Нават его уработают вмиг, а если у них не получится, так у меня под мышкой "Чезет" висит, только и ждет момента. Да и не станет рыцарь Алор идти на конфликт, предпочтет думать, что не заметил ничего. Фрейлины туда же, оно и даже к лучшему, если получиться Альтзору при них заломать. Так дольше эффекта хватит.

— Еще раз узнаю, что ты…

Нет, я не сказал, конечно же. Промолчал.

Нет, не буду я ничего делать. В память о том, что Альтзора все же молчала о наших ночных посиделках, иначе б они вмиг кончились. Значит, что‑то человеческое в ней есть, а не только тупая аристократическая спесь. И учитывая то, что она ещё маленькая девочка, как бы не подчеркивала она оформившуюся грудь и линию бедра.

И значит, что с ней можно поговорить по — человечески. Пока что.

— Впредь я настоятельно попрошу вас, Ваше Величество, согласовывать свои действия со мной. — Хотел я сказать нейтральным тоном, да получилось ледяным. — Не смею вас более задерживать.

Она вспыхнула и вышла.

Я позвал графа Слава и барона Навата, и мы вернулись к обсуждению нового Налогового кодекса. Не так уж много и поправок выходило‑то… Но каждую следовало обдумать, обсудить, запомнить и потом ещё раз обдумать в своем мире.

Потом меня навестил Феликс.

— Ваше Величество…

— Говори, с чем пришел.

— В принципе, у меня два вопроса, Ваше Величество. Сначала начать с легкого, или со сложного?

— Давай с легкого.

— Хорошо. Возможно, это и не важно… Но я думаю, что должен сказать.

— Да, говори?

— Дело вот в чем. Имперцы нуждаются в рабах, как известно. Также известно, что им рабов в этом сезоне не хватит.

— Ну да это их проблемы. У меня и так народу мало, чтобы его как картошку… — Кстати, что там у меня с картошкой‑то? — … направо и налево продавать.

— Я немного не об этом, Ваше Величество. Несмотря на то, что у нас скопилось полтысячи человек в рабских бараках, ну тех, которые осуждены на каторгу… Почему‑то имперские купцы даже не пошевелились, чтобы их купить.

— Вот интересно. — Покачал я головой. — Интересные новости. Что ты скажешь?

— Возможно, они думают, что возьмут много рабов в скором времени? Я говорил с бароном из Королевского Университета, тем самым, что долго жил в Империи, барон Гонку. Барон рассказывал, что к каждому новому сезону плантации у них пусты, ни человечка нету. Рабы им очень нужны, иначе они не смогут вырастить и продать зерно. Почему же они не берут рабов сейчас? Как они будут собирать урожай? Кто будет работать в шахтах? Кого они поставят к горнам?

Подснежник запнулся чуть.

— И? — Подбодрил его я.

— Они надеются в скором времени взять много рабов, Ваше Величество. Очень много рабов. Судя по тому, что суда не уходят… Они хотят взять этих рабов у нас. Значит, в скором времени случится нечто, что обратит большую часть наших людей в рабов.

— Понятно… А второй вопрос?

— Вот это результаты допроса Жука, Ваше Величество. — Передо мной на стол легли три свитка. — Взял на себя смелость допросить также всех, кто ранее служил в храме…

— И? Вкратце? — Я чуть сдвинул свитки в сторону.

— Первожрец ворует.

— Вот удивил! — Что он ворует, стало понятно практически сразу, как я того увидел и чуть пообщался.

— Ворует он не только у Вашего Величества, но ещё и у храма. Жрецы Одина, Ваше Вел…

— Седдик. Давай проще, все равно наедине.

— Да, Седдик. Жрецы Одина не только имеют право беспошлинно ввозить в королевство вино и пряности. Они издревле владели монополией на торговлю металлом. Если кому надо, то крицы у них только покупают. Нет, есть ещё свободные купцы, пять или шесть, кто рискует металл везти самостоятельно. Но они очень, очень осторожны… Потому как ходят слухи, что если очень много возить металла в Соединенное Королевство, то можно нарваться на гнев Одина.

— Грязные делишки с конкурентами?

— Не только, Седдик. Есть ещё кое‑что. Более интересное. Вино, продаваемое храмом, опечатано личной печатью Первожреца, доступ к которой имеет лишь сам Первожрец и его доверенные лица. Обычно закупают вино в Дарге, через монастыри тамошние. И везут сюда. На каждом кувшине печать Первожреца, без этого они не имеют права продавать. Жрецы Одина, как специалисты, обязаны проверить каждый кувшин на то, чтобы в вине не было горной полыни. Это ещё по договору с вашей бабушкой, Альварой Второй. Но вот Жук был свидетелем того, как Первожрец ставил печати, но вот только средства с того вручались ему в руки лично купцами. И в храмовую кассу они не шли.

— Ух ты.

— Да. То же самое и с металлом. Храм Одина продавал королевским кузнецам металл. Это тем, которые во дворце, тут их пятеро. Гвозди, решетки, прочее всё… Много очень металла, лучшего оружейного, из Рохни. Но когда я поговорил с кузнецами, выяснилось, что металла они давно уже не видели, все из старых изделий перековывают. И кузнецов‑то тут не пять, а три. Хотя из казны отчисления на пятерых были до того, как мастер Иштван порядок навел. Так вот, есть договор, что храм продает замку крицы. Деньги выделялись, договор об этом есть, но вот металла‑то нету! И Жук клянется, что видел, как те деньги передавались непосредственно Первожрецу. А металл уходит в Степь или к язычникам в горы. По договору все чисто было, но вот по делу… По делу…

А по делу Первожрец мало того что ворует у своего собственного храма и у нас, так он ещё и снабжает оружием наших врагов. И Жук готов указать на конкретных людей.

— Вот молодец этот Жук. Ему можно верить?

— Думаю, что да, Седдик. Один из купцов, которые занимались контрабандой вина, был в порту. Мы его допросили, все сведения подтвердились. А ещё в питейных заведениях мы захватили несколько человек, которые уже наглотались горного отвара. На одного из них Жук указал как на человека, который переправлял металл в горы. Мы его тайно довезли до Западной башни и допросили отдельно. Снова подтвердилось, вот тут имена и места, где эти люди встречаются. Но и так можно сказать, что Жук не врет. Врать ему не за чем. А слухи про поддельные

— Понятно. — Я положил ладонь на свитки. — Вот это все… Вот это все смерть для Первожреца. Итак, теперь мне нужен честный человек из Храма, который не сможет дальше терпеть воровство священной персоны у Богов, и…

— У меня есть такой человек. — Сказал Феликс. — Даже двое. Один из них не честный человек, Глетий, викарий при храме, который возжелал власти. Первожрец его не пускает выше, держит под строгим надзором, обирает. Может, скоро к нему убийц подошлет. А второй — отшельник с гор, бывший жрец Одина. Очень уважаемый человек, чудотворец, его очень любили в народе. Я взял на себя смелость тайно пригласить отшельника сюда… Он ждет в коридоре.

— Нда… — Я ещё раз порадовался, что не прогадал с назначением своего Железного Феликса. — Зови сюда своего отшельника…

Думал, что сначала отшельника придется отмывать и скоблить. А потом ещё полчаса — другие выслушивать разнообразные бредни о космосе, о мире и о роли человека в ноосфере.

Но в Малый тронный зал вошел уверенный и крепкий мужчина преклонных лет. Навскидку лет пятьдесят можно дать, или даже побольше. Одет не в рясу, а в простую и удобную одежду, которую тут можно увидеть на богатом крестьянине, штаны, рубаху и куртку. На ногах прочные сапоги с высоким голенищем, на голове капюшон.

— Ваше Величество. — Поклонился мне отшельник.

— Мастер… Э….

— Моё имя Кирк, Ваше Величество, и я не мастер, я свободный человек. Я служу Одину.

— Очень хорошо! — Приветствовал я его. — И как же ты ему служишь? Что делаешь?

— Хожу по домам и по деревням, изгоняю вредных явлений, Малый народ могу отвадить, немощи заговорить, прояснить разум или отговорить беды… — Голос у отшельника оказался красивый, спокойный.

Понятно. Психотерапевт…

— О? Слушай… Знаешь ли ты главу Гильдии Купцов, мастера Андрея?

— Он приходил ко мне несколько лет назад, Ваше Величество. Просил наставить на путь истинный его сыновей, Ивана и Влада. Я отказался, ибо человеку нельзя помочь, если он того сам не желает.

— А можно ли помочь самому мастеру Андрею? — Заинтересовался я.

— Это выше моих сил, Ваше Величество. Я не всемогущ.

— Понятно. — Значит, вот такой психотерапевт по требованию. — Слышал ли ты о том, что творит Первожрец?

— Нет, Ваше Величество. Почтенный господин пригласил меня на беседу, и вот я тут. Только я не предполагал, что меня сразу приведут к королю…

— А откуда ты родом, мастер Кирк? — Чуть не сказал "Капитан".

— Я из Ильрони, Ваше Величество. У моих родителей поместье около Морского Замка… Было, пока там не встала армия графа Лурга. Теперь уже нет. Я младший сын, пошел на службу в храм Одина. Провел там десять лет в трудах и науках во славу Отца Богов, а после решил удалится от мира людей и продолжить совершенствование себя в уединении. В шумном городе и даже в тиши храмовых библиотек слишком много соблазнов, Ваше Величество. Вот уже семь зим минуло с тех пор, как я выстроил себе небольшой дом около тракта, и живу с леса и с природы. Люди Лесного барона иногда приходили ко мне за посильной помощью, в том числе и этот молодой человек, которого нашли под снегом…

Говорили мы с ним не очень долго. Кирк этот был чем‑то вроде странствующего доктора.

Да, храмы в этом мире оказывали какие‑то мелкие услуги. Привидений там вывести, с Малым народом договориться, чтоб те посевы не портили и коров не доили, ну и так, по прочей мелочи. Ещё храмы могли оказать и услуги покрупнее. Например, избавить от Вещи или закрыть древнюю могилу Малого народа.

Ну, в советской школе говорили, что жрецы наживались на суевериях. Ну, тут так же и было…

Ещё заодно капитан Кирк работал кем‑то вроде психотерапевта, помогал да учил, немного лечил. За то благодарные крестьяне приносили ему еду. Лесные разбойники приносили своих раненых. Иногда приходили местные помещики — дворяне, советовались, как поступить в тех или иных ситуациях…

Короче, образованный человек такой, имеющий толику влияния, но не от мира сего. Наверное, подойдет? В любом случае, иного нет, а Первожреца на место надо ставить обязательно, пока не обнаглел и не начал выдвигать условия. Паствы‑то у него уже нет почти что, Мойку я разогнал. Теперь успех надо закрепить.

— Кап… Кирк. Никак не могу привыкнуть, как же называть‑то? Мастер не годится, а уважаемый?

— Мой благородный отец успел лишить меня дворянства, Ваше Величество. Да и ни к чему дворянство тому, кто идет путем богов, совершенствуя свою душу. Мирское зачастую мешает на этом пути…

— Вот — вот, как раз и поговорим о мирском. До меня дошли сведения, что теперешний Первожрец Храма Одина в столице слишком много отдает мирскому в ущерб духовному пути. Что ты скажешь?

— Первожрец Одина всегда отдавал мирскому слишком много внимания, Ваше Величество… Но почему вы говорите это мне?

— Да потому, Кирк, что не гоже королю вмешиваться в дела храма. Богу — богово, а государю — государево. Но продажу оружия и воровство денег я простить не могу, ибо это подрывает основы моего королевства, сеет смуту да и просто опасно это, в конце‑то концов!

Кирк слушал внимательно. А как я закончил, так он высказался, резко, словно в воду нырнул.

— Ваше Величество, власть Первожреца разрушает храм Одина. Издревле храм был основой спокойствия и совершенствования души и тела, а теперь это лавка для вымогания золота! И трети того, что происходит сейчас в храме, не хватит… — Кирк задохнулся от возмущения.

— Вот и хорошо. — Я внимательно глянул на него. Что‑то легко согласился, нет? Или он честен? И Первожрец всех уже достал?

— Слышал, что у меня теперь есть королевский суд? Так вот, сейчас тебя препроводят к Брату. Это главный королевский обвинитель. Все порочащие факты ты изложишь сначала ему. Потом ещё раз зайдете ко мне, согласуем, что ты делать будешь. Пока что поживи в Западной башне… Не дергайся! Никто там тебя не обидит. Мне же не надо, чтобы люди Первожреца тебя выкрали? Феликс, проводи, потом ко мне зайдешь, у меня ещё одно задание будет для тебя…

— Найди этого Глетия. Мне надо с ним поговорить… Спокойно поговорить. Чтобы не узнал Первожрец. Это возможно ли?

— Не думаю, Ваше Величество. Глетий всегда на виду, его многие знают, и будет тяжело его пригласить на беседу…

— Тогда пока что не будем. Пригласим уже тогда, когда будет поздно отступать. Еще. Осторожно, очень осторожно узнай все про этого Кирка. Только… Вот как сделай. Заведи специальный свиток. Назови его там не именем, а кличкой. Скажем, пусть будет "Капитан". Если вдруг свиток попадет кому‑то в руки, то не сразу догадаются, о ком речь. И там запиши, что за человек, кто, как… Канцелярию уже себе собрал?

— У меня не очень много человек, Ваше Величество. Трое всего писать умеют.

— Вот это дело плохо. Направлю к вам учителя, который вас будет читать учить да писать, найду. Посещение его занятий для всех твоих сотрудников обязательно… — Вот это хорошая идея. Надо бы ещё и Брата пнуть, чтобы он тоже канцелярией побыстрее обрастал.

Дальше толковых дел не было. Кирпичный заводик вышел на полную мощь, глину для кирпичей теперь мешали мешалкой, завязанной на водяное колесо. Кирпичи хорошие получались, куда как более однородные и прочные. Подумав, я перетащил схему лесопилки, кое‑как нарезали пилы из дрянного металла, запустили. Лесопилка и мешалка ломались частенько, конечно, но с каждым разом все реже и все быстрее восстанавливали поломки. В городе теперь было в достатке строительного материала, и строительство развернулось на полную мощность.

Пороховая мельница тоже крутилась от водяного колеса, мастер Виктор клятвенно обещал догнать и перегнать, выполнить пятилетку в три года по пороху и по замкам. Самая большая домница обросла лесами, её изнутри выкладывали огнеупорным камнем. Гвардейцы несли охрану, патрулировали улицы совместно с городской стражей.

Перегонный куб снова дал течь, его ремонтировали, изведя на это последние запасы болтов моего мира.

В лагере продолжали умирать наркоманы. Нет, мастер Клоту добросовестно проводил дезинфекцию, да вот только не очень‑то это и помогало. Как мертвому припарки. Наверное, помогли бы уколы антибиотиков… Родные сержанта‑то быстро вылечились от зависимости. Но я понимал, что бессмысленно делать укол каждому. Во — первых, у меня бы просто не хватило препарата. А во — вторых, да после укола эти сразу бы побежали за другой дозой горного отвара! А потом снова за лекарством… Круг замкнулся. Нет, я лучше антибиотики на своих воинов потрачу, чем на наркоту разную.

И потому я просто отделывался показным непониманием на умоляющие взгляды мастера Клоту. Типа не понимаю я, мастер, о чем ты вообще. Ну, не понимаю и все.

А ещё наконец‑то настало время, когда пора разобраться с врагами. Так сказать, провести генеральную репетицию.

Графа Лурга решили судить почти сразу же, не откладывая. В принципе, рассказал‑то он уже все, что мог. Пусть с ним барон Алькон разбирается.

Барон Алькон неожиданно отказался.

— Ваше Величество, как же я буду его судить? Он же мне столько зла сделал!

— "Без гнева и пристрастия". — Процитировал я. Нет, в самом деле, где же я нового судью найду?

— Не могу, Ваше Величество. Я б его на части разорвал… — Кулаки барона сжались. Я только сейчас заметил, что барон‑то, оказывается, меня побольше будет. И руки у него не руки городского неженки, но воина, который с детства фехтованию учился. Здоровенные запястья мечника и сбитые костяшки пальцев. И кулачищи‑то вполне впечатляющие.

— Что ты с ним хочешь сделать? — Помимо своей воли спросил я.

— Да уж придумаю. — Мечтательно сказал барон Алькон.

— Хорошо… Решим твой вопрос. Значит, с тебя вот что. Найти тех наемников, которые были… Найдешь? Уверен? Ещё надо парочку человек из управляющих графа Лурга, которые против него свидетельствовать будут. Все подготовь. А судью я найду.

Ну и начался суд, с утра пораньше. Графа подняли с кровати, ничего не понимающего, ничего не соображающего, и поволокли в легких кандалах на судилище. Граф понимал, что дело не чисто, размазывал по лицу слезы, порывался прорваться ко мне, да не пускали.

А там уже все были. Дворяне, мастеровые, воины даже. По настоянию мастера Иштвана, места для дворян и для прочего люда сделали раздельные, чтобы не допускать конфликтов. Просто парочка загородок, постелили шелковые накидки на скамейки, и готово.

Снова полный аншлаг. Все есть, дворяне, даже парочка баронов из окрестностей, кои бумаги нашлись у графа Лурга. Волнуются… Думаю, что же с выкупными их стало. Официально‑то, я пока о судьбе бумаг не объявлял. Графиня Чи тоже тут, с парочкой служанок. Попыталась поймать мой взгляд, поправила лиф платья.

Ну и прочий люд тоже не обидел. Всем место не нашлось, на площади толпа собралась, глашатаи уже пили теплую воду, готовились.

— Уважаемые и почтенные жители Соединенного Королевства! — Принял слово я. Ну так а кто ещё‑то? Кого ещё на эту должность поставить, на такое ответственное дело? Так что сегодня я и был королевским судьей. — Сегодня мы судим графа Лурга. Ввиду особой тяжести совершенных им преступлений, от которых пострадал и верховный судья Соединенного Королевства, судить я буду лично. Мастер королевский обвинитель, есть что сказать?

Ну да, было что сказать у Брата, не зря он столько времени сидел за бумагами.

И началось, и поехало.

Решили начать с подготовки покушения на Морского герцога, да из Морского герцогства пока что не ответили на приглашение прибыть в столицу. Герцогиня вообще делала вид, что гонцы для неё как мухи надоедливые, вежливо что‑то отвечала, да и все. Но наши лодки, которые рядом с герцогством нефть добывали, пока что не трогала, и на том спасибо.

Для затравки решили начать с обвинений в грабеже казны, куда граф запустил руку ой как хорошо. Мастер Иштван выступил свидетелем, рассказал, как подручные графа, которым королева выдавала золото на раздачу бедным, то золото прикарманивали.

— Виновен. — Сказал я. — В воровстве! Что ещё?

Выдернули Дубка, которого пока что держали в Западной башне. Тот, глядя в пол, рассказал, как приказал ему граф Лург поджечь склады, и как сердце честного жителя Соединенного Королевства и верного подданного короны ну никак не могло… Ну просто никак не могло выполнить такой приказ!

— Виновен. — Сказал Брат.

— Не доказано! — Пискнул барон Гонку. — Это слово простолюдина против слова дворянина! Кто ещё может подтвердить твои слова, а? — Обратился он напрямую к Дубку. Дубок молчал, делал вид, что это его не касается.

— Что скажешь, уважаемый? — Обратился я к графу.

— Каюсь, Ваше Величество! Каюсь в грехах своих тяжких! Приказал жечь, приказал! Прости меня, народ! Прости! — Граф Лург принялся ползать по полу. — Черный, черный попутал!

— Виновен. — Сказал я, хлопнув мечом в ножнах по судейской кафедре. — Что у нас дальше?

— Позволите, Ваше Величество? — Выступил барон Шорк.

— Конечно.

История от барона Шорка не очень долгая. Махинациями с наследством отняли родовой замок, обращенный в земли графа Лурга. Отец оставил наследство сыну, да помер неожиданно, старшая сестра продала поместье и теперь коротает век в столице на небольшой пенсион.

— Интересная история. Барон, бумаги, по которым вы властитель поместья, можешь представить?

— Нет, Ваше Величество… Их у меня отняли, когда посадили в камеру в Западной башне.

— В камеру? — Разыграл я гнев. — Да, я помню, в камеру… За что же посадили в камеру? Кто приказал?

— Граф Лург приказал, и сказал, что я буду сидеть, пока моча из головы не выветриться, простите, Ваше Величество…

— Заключение дворянина под стражу без достаточных на то оснований. — Подсказал Брат.

— Господин защитник?

— Чем докажет уважаемый рыцарь, что именно он барон Шорк? — Начал входить во вкус барон Гонку.

— Наши соседи могут засвидетельствовать меня, уважаемый барон. — Ответил Шорк.

Соседей уже пригласили, два почтенных… То есть уважаемых аристократа и граф Сецилий, тот самый, из Зеленого Урочища, признали в бароне Шорке именно барона Шорка. Барон Шорк и есть, только что повзрослел, на отца‑то как похож… Вот, помниться, загнали мы с отцом уважаемого барона Шорка большого кабана возле Верескового леса — так старый барон именно так и держался в седле, как сейчас молодой барон держится, ни дать ни взять!

— Ситуация понятна. — Прервал я поток воспоминаний уважаемого дворянства. — Что скажешь, обвиняемый?

— Черный попутал, Ваше Величество!

— Понятное дело. Итак, дело о мошенничестве с наследством барона Шорка выделить в отдельное.

Ещё парочка дворян, которых граф Лург обманул. Их нашел Брат. Дворяне выжили чудом, лишившись большей части своих владений.

Одно я выделил в отдельное дело, а перед другим нарочно показушно развел руками.

— Ничего не могу сделать, уважаемый барон. Вы сами, без давления, продали своё поместье подручному графа Лурга. С вашей стороны это был очень опрометчивый шаг. Вы не находились под давлением?

— Нет, Ваше Величество. — Склонил голову похмельный барон. Деньги за поместье он пропивал вот уже второй год, поместье было большое.

Дошло и до барона Алькона.

Тот вышел перед трибуной, коротко представился. Народ начал переглядываться, дворяне тянули шеи, поглядеть, мастеровые тоже привставали. Знаменитый Лесной барон, теперь он судья…

Барон начал рассказывать.

В один прекрасный день приехали к воротам родового замка люди, коих было слишком много для баронского ополчения, и кои были слишком быстры, чтобы своевременно закрыть ворота. Опомнились, когда сеча шла уже во внутреннем дворе.

Шепоток по залу, я примерился и как трахнул мечом в ножнах по судейскому столу.

— А ну тишина! Уважение к королю! Уважение!

Все угомонились враз. Даже графиня Чи прекратила глазками стрелять.

— Продолжайте, барон Алькон.

Нападавшие вырезали всех. Это было крайне необычно для баронских неурядиц, случавшихся тут время от времени. В живых не оставляли никого, с удивительной жесткостью убивая даже маленьких детей.

Старший сын, будущий барон Алькон, в то время возвращался по Закатному тракту из Предвечной, чуть задержался, всего на пару дней, но это спасло ему жизнь. Это, и внимательность сотника баронской конницы, который заметил пятна копоти от огня над окнами замка, да и то, что на стражах около ворот доспехи были, которых в баронстве не водилось отродясь.

Засада не удалась, получилось отступить в лес и оторваться от нападавших. В этой погоне барон Алькон потерял почти всех дружинников и был легко ранен. Кружным путем, беспокоясь о судьбе родных, он вернулся к замку как раз вовремя, чтобы увидеть, как победители вешали на стенах замка женщин побежденных.

В двух женщинах барон Алькон узнал своих сестренок.

Замок был источен подземными ходами как хороший козий сыр. Ночью не составило труда проникнуть внутрь, и вчерашние победители сполна испили того, что они сами творили недавно.

Главаря банды наемников барон Алькон взял живым.

Даже пытать не потребовалось, капитан наемников выдал всё. Подозрения‑то уже были, приходили посланцы от графа Лурга. Тот самый Дубок уверенно опознал в бароне Альконе сына того барона, которому граф Лург предлагал купить замок. Да старый барон отказал, прогнал со двора, не захотел разговаривать с неблагородным… На свою беду. допросили и двоих наемников, уцелевших из того отряда чудом, а потом нашедших себе отряд новый. Те рассказали, что их командир приказывал брать живым наследников, потому как надо отписать бумаги, и что графа Лурга они тоже до того видели.

Граф Лург сначала побледнел, а потом ещё и посерел. Чуял, что дело клонится к чему‑то нехорошему. Думал, на спектакль попал, да на деле‑то сейчас получается, что добрый в кавычках граф становится козлом отпущения вообще за все.

Но молчал пока, понимал, что от него уже ничего не зависит.

Капитан наемников выдал всё, что только мог, и что не мог. Нанимателем его оказался тот самый граф Лург. Лично давал золото в руки… Говорил, что да как сделать надо. Чтобы из наследников только девчонки малые, которые под пытками бумаги и подписали. Не учли одного, что вернется старший сын барона, да ещё и так внезапно…

Барон Алькон опустил руки. Одно дело выбить из замка ошалевшую банду наемников, а совсем другое — воевать со всем королевством по всем осадным правилам… В замке ни запасов, ни укреплений таких, чтобы большой штурм выдержать.

Пока думали, что делать дальше, на дороге показалась личная рыцарская сотня графа Дюка. С ней‑то воевать вообще кисло бы стало, против рыцарей кольчужники в открытом поле бы не устояли. А с другой стороны подступал отряд Рока Одноглазого, у которых и специалисты были, как замки брать.

Замок пришлось оставить. В скоротечном бою погибли почти все кольчужники барона, прикрывая своего нового господина. Удалось оторваться от погони и затеряться в Вересковых лесах, где скоро стало очень многолюдно. Рыцари и наемники разорили баронство с невиданной прежде в этих краях жестокостью, крестьяне бежали в леса.

Вот так собрал барон Алькон свою первую банду, из пылающих жаждой мести людей. А там и подтянулись все, кого когда‑то новая власть обидела. С оружием обращаться они не очень умели, но злости хватало…

— Достаточно, барон. — Сказал я.

В зале царила тишина. Впечатлительные дамы обмахивались здоровенными веерами, я засек несколько заинтересованных взоров на барона. Кажется, он приобретает вес в обществе? А что, статный, красивый, соратник нового короля, значит, какие‑то преференции точно получит!

— Остальное к делу не относиться. Думаю, что преступления графа Лурга слишком велики, чтобы терять на них целый день. По совокупности совершенного считаю достаточным для вынесения справедливого приговора. Что скажет сторона королевского обвинения?

— Преступления графа Лурга, бывшего королевского советника, слишком велики. — Хмуро сказал Брат. — Смерть через повешение будет ему достойным воздаянием за его преступления против Соединенного Королевства.

В зале суда ахнули, прошелся нарастающий шепоток.

— Тишина в зале суда! А что скажет защита?

— Граф Лург многие годы верно служил вашей матушке, Ваше Величество… — Нерешительно начал барон Гонку.

— Сидя на этом месте, я прежде всего судья, барон Гонку. Твой аргумент не принимается, ибо граф Лург служил лишь для того, чтобы иметь возможность воровать и творить свои темные дела. Есть ли кто, кто скажет за графа?

— Есть! — Неожиданно ответил звонкий знакомый голос.

Да чтоб тебя. Принцессу… То есть королеву Альтзору сюда принесло. И в компании‑то какой, сама она, рыцарь Алор, фрейлины, и ещё небольшой такой шлейф народа, человек десять. Вот это, кажется, посланник Рохни? И с ним ещё знакомые лица, вот это барон Шотеций, вот это барон Пуго, который пробкой вылетел с должности городского попечителя за упразднением оной — все равно ничего не делает, за него мастер Иштван сейчас отдувается. Все расфуфыренные, кивают друг другу.

Вот чтоб тебя, а что это в эту компанию Первожрец затесался, морда продувная?

— Есть! — Повторила Альтзора. — Ваше Величество, я желаю спросить у вас о судьбе вашей матушки…

— Тут обсуждается судьба вора и убийцы графа Лурга, а не регентши Мор Шеен. — Ровно ответил я. Как не хорошо‑то получается, тут и аристократии много, и народу простого. И я просто не могу терять лицо. Стоит один раз королеве уступить, и неизвестно, что же будет дальше.

— Перед лицом дворянства Соединенного Королевства Ильрони и Альрони я, королева Альтзора, спрашиваю Ваше Величество — почему ваша достойная матушка содержится в заключении в ужасной тюрьме?

Да потому что блядь она паршивая.

— Регентша Мор Шеен не содержится в тюрьме, а проживает в своих покоях, Ваше Величество. Она нездорова и не желает показываться людям.

— Она жива? — Резко спросила Альтзора.

Дворяне стали переглядываться. Слова Альтзоры прозвучали все же излишне резко.

— Конечно.

— Я желаю её увидеть.

Я всё никак не мог понять, что же именно происходит. На кой королеве Альтзоре сдалась старая королева? Нет, ну на кой? Пока старой королевы нету, сама Альтзора королева, а как старая королева появляется, то Альтзора‑то уже не королева, а принцесса…

— Если моя матушка не желает видеть Ваше Величество, что же я могу сделать?

— Ты лжешь мне, Седдик! — Вдруг крикнула Альтзора. — Ты мне лжешь! Ты обманом заточил свою матушку в тюрьму и устраиваешь в королевстве балаган, забыв обычаи предков…

В зале кругами расходилось опасливо — заинтересованное молчание.

Ну да, я король. Его Величество, властитель, герцог там какой‑то… Но я просто никак этого не мог осознать. Внутри‑то я никакой не король, как ни крути. Внутри я обычный русский студент, подрабатывающий охранником, чтобы выжить в лихую годину.

И как бы я не рядился в короны… Все равно. Альтзора привыкала к своему королевскому положению с рождения, а я вот только чуть больше года. Она меня переиграет. Она меня точно переиграет.

Я могу кликнуть стражу, её выведут вон.

Но переиграть её я не смогу.

А меж тем на меня смотрят. И вся эта шатия — братия… Поведение их дальнейшее зависит от того, как я поведу себя сейчас. Один раз поддамся, потом раза три буду им всем вместе и каждому в отдельности доказывать, что я не слабак. Анекдотов про нового короля присочиняют быстро, и опомниться не успею!

— Не тебе, залётная, судить про славные обычаи моих предков, когда ты тут сама без году неделя!

Нет, не пойдет. Насколько уж я мало женщин знаю, то в истерике их никому не переиграть.

— А ну рот закрой и вон пошла!

Тоже не пойдет. Охрана у неё за дверью, вступятся, будет резня. Нервы у всех напряжены, а гранаты тут не использовать, можно кучу дворян положить. Хотя вот Две Стрелы что‑то уже приготовился на лук тетиву накинуть, в пару секунд справиться. Но будут потери, что не есть хорошо.

— Что за манеры, что за манеры, Ваше Величество?

Нет, тоже не пойдет. Я ж не манерный пэпэ, я король, мужчина, хоть пока что и молодой.

Да думай же быстрее! В зале тишина, ни звука, ни шепота. Все ждут, что я скажу. Вот, даже граф Лург поглядывает, затаенно так, с надеждой. Не надейся, старый мешок жира, хорошо ты пожил в свое удовольствие, теперь пора и честь знать…

Я рассмеялся. Рассмеялся глубоко, от души и даже чуть ли не мечом в ножнах по столу хлопнул. Как раз по дощечке той попал, по которой судье стучать полагалось.

— Ваше Величество, вы просто невозможны! А тут дело серьезное, государственной важности! Неужто так трудно спросить у моей матушки прием? — Я сокрушенно покачал головой. — Ступайте в замок, я обещаю поговорить со своей матушкой, чтобы она таки вас приняла! — И чуть слышно добавил на публику. — Ой мне эти женщины…

Альтзора вспыхнула, как маковый цвет. Набрала в грудь воздуха, чтобы что‑то сказать в ответ, но я успел чуть раньше.

— Право уж, ступайте! Это дело взрослых!

Вот это попало в цель. Как говорил Серега — большой, каждая девочка считает себя умудренной жизнью и мужиками женщиной как только лифчик носить станет. И очень обижается, когда понимает, что окружающие‑то по — прежнему её считают маленькой девочкой, и дарят куклу "Барби" вместо брильянтового колье.

Вот и Альтзора. Развернулась, только платье поднялось волной, да и вышла вон с высоко поднятым подбородком.

В этот момент я понял, что нажил себе врага в лице своей же жены.

Больше ни у кого ничего не было.

А теперь приговор. Что же сделать? С одной‑то стороны, граф ещё полезен. Очень может быть полезен. А с другой стороны, за все эти налоги и мошенничество… Нет, в самом деле. Смерти он заслуживает.

— Значит, если сказать в защиту графа Лурга некому, то решено.

— По решению суда. — Я грохнул мечом по столу. — По решению суда, граф Лург приговаривается к смерти. Все имущество графа Лурга, за вычетом наследников, конфисковывается… То есть конфискуется в казну и будет обращено в пользу пострадавших от его преступлений…

Граф тотчас потерял сознание, повис на руках стражи. Кажется ещё обмочился. Жалкое зрелище‑то, а ведь был когда‑то таким большим, в себе уверенным, вот как морду отожрал.

— …пострадавших от преступных действий графа дворян, остаток же будет передан в казну к вящей славе Соединенного Королевства!.

Бах по столу мечом, все глядят, молчат, ждут, что же будет дальше. А меж тем самое‑то главное уже было, все прокатило, ребятушки! Ну, как там Штирлиц говорил, запоминается самое последнее, да? Небольшой сюрприз.

— Суд также учитывает, что наиболее пострадавший от действий графа Лурга есть барон Алькон, он же известный до недавнего времени как Лесной барон. Исходя из этого, своей властью я передаю графа Лурга в руки барона Алькона, и пусть тот поступит с ним по своему усмотрению. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. — И после этой красивой фразы ещё раз мечом по столу трах!

Спектакль окончен.

— Ваше Величество. — Путь нам загородил служка храма, в богатой рясе и с умильным лицом. — Первожрец Всеотца Богов просит немного вашего времени…

— А что ему надо?

— Ваше Величество. — Из‑за угла возник Первожрец. — Это не займет много времени, всего немного!

— Излагай.

— Наедине, если можно, Ваше Величество.

Чезет со мной, так что можно и наедине.

Нашли в здании суда небольшую комнатку, и там Первожрец начал излагать.

— Ваше Величество, до меня дошли слухи, что в ваших руках есть Вещь, поражающая врагов огнем. Это так?

— Врут. — Не моргнув глазом ответил я.

— Также до меня дошли слухи, что ваши мастера изготавливают большие Вещи, поражающие врагов огнем. Так ли это?

— Врут. — Снова ответил я.

Первожрец, несмотря на мои ожидания, и в этот раз остался спокоен. И только промелькнуло раздражение у него в глазах, и сразу пропало.

— Властью Всеотца я прошу, Ваше Величество, передать контроль за изготовлением Вещей в руки его верных слуг. Это было бы лучше для всех нас.

Лучше б было, если б ты удавился не сходя с этого места, честное слово.

Долго я гадал, когда же своё слово скажут жрецы. Основной паствы мы их лишили, жители Мойки, которым они милостыню раздавали, сейчас в концлагере сидят. А все магические вещи‑то всегда были в ведениях жрецов и колдунов… Странно даже, что они заинтересовались только теперь.

Очень странно.

— Передать‑то нетрудно. Но армия нуждается в поставках громового зелья. Сможет ли храм обеспечить их?

— Вы ещё слишком молоды, Ваше Величество. И не можете знать, что храм Всеотца в Ильрони всегда выполнял свои обязательства. Мы обеспечиваем отменным железом королевских кузнецов! И мы имеем опыт, чтобы повысить выход зелья в два, а то и в три раза! У нас множество рабов, наши крестьяне трудолюбивы и богобоязненны…

— Да мы и сами пока что справлялись.

— Также, Ваше Величество, напоминаю вам о том, что обещанные вами деньги так и не были переданы в храм… В своей милости Храм Всеотца готов взять на себя заботу о тех несчастных, что сейчас находятся в загонах за городом, наставить их на путь истинный, накормить и обогреть… Но даже на такую благую цель нужны деньги! А Храм Всеотца никогда не отличался богатством, в отличие от…

Я слушал Первожреца и на лице у меня не дрожал ни единый мускул. Не отличался так не отличался. Нет, в самом деле, не знай я, что в Первожреце есть второе дно, никогда бы не догадался.

Н — да, хитрый хмырь. Впрямую денег не просит, а вот так, исподволь! Типа мы ж денег не хотим, вы лучше денег на бедных направьте, а мы их сами правильно распределим, вы уж не сомневайтесь, все в лучшем виде!

Пора его закруглять. Вовремя ко мне Феликс привел этого самого Кирка.

Я мялся, угукал, делал вид, что согласен, а в конце прямо предложил продать кое‑что храму…

— Понимаете, ну не может мастер Виктор никак все верно да правильно сделать… Может, все же храм возьмется за эти дела?

— Ваше Величество, сделаем все в лучшем виде.

— Кстати. — Вспомнил я. — А почему Храм не участвует в судах?

— Ваше Величество?

— Ну вот сегодня суд был над графом Лугром, а вас не было. Что подумает народ? Почему храм не прислал своего представителя? Не хорошо это, не хорошо…

Глава 24

Если ты бухой будешь ползать по квартире

Друг закроет тебя в сортире

Кирпичи

— Так, что тут у нас… — Я протолкался к доске объявлений поближе.

А тут у нас ничего так себе хорошего, три зачета да четыре экзамена. Курсовые у меня сданы, я с Десемовым договорился. Зачёты — не самое плохое. Все три надо сдать за неделю. Один у меня уже автоматом, за присутствие на лекциях, второй у меня тоже должен получиться. Остаётся один, его учим да сдаем. Вот экзамены посложнее.

Детали Машин, Конструкционные материалы, Технология Машиностроения и Соционика Менеджмента Современного Общества… Хм. Особо последнее важно. Надеюсь, что на неё можно тоже будет автомат получить.

На военной кафедре тоже что‑то такое сдавали, и причем как раз сегодня. Вот не повезло ребятам, которые там. У них экзаменов пять, а зачетов четыре. Вроде бы по одному добавилось того и того, не много, а в сессию критично может быть.

Ладно.

Переписав расписание на корешок тетради, я вытолкался из толпы студентов, тяжело вздохнул. Тяжкое это дело все же. И надо делать какой‑то выбор. Прошлая смена… Прошла очень тяжело, очень. Я не выспался, золото чуть не разбросал прямо под ноги Сереге — большому, да и сейчас выглядел не очень.

Очень хотелось домой и отоспаться.

— Мих, ты? — Толкнул я в плечо Михаила.

Тот обернулся, скользнул по мне стеклянным взглядом.

— Блин, ты что, пьян? Сегодня ж твоя смена!

— Да нет! — Упрямо сказал Мишка. — Я ж как стекло…

— Остекленевший. Бля, Миш, какого черта? Ты ж обещал! Смена пройдет, да и надирайся как хочешь…

— Да он всегда так! — Сказала темненькая девочка с пышной прической, волнами. — Его даже с экзамена выгнали. Алкоголики! — Она сморщила носик.

— С глаз скройся! — Размеренно и жестко сказал я. Девушка фыркнула, открыла было рот, поймала мой взгляд и засеменила на каблучках куда‑то за угол.

— Что за шалапендра?

— Из группы… Староста… Бляди они все! — Неожиданно выдал Михаил.

— Ага. А ты алкаш. Молодой, да перспективный. Пошли, отсидишься. — Я впихнул Мишку в свободную аудиторию, тот покорно там оказался, присел на край парты.

Я прикрыл дверь и приступил к воспитанию.

— Миш, ты совсем чудак, али как? Сессия ж на носу. У вас экзамены раньше нас на неделю. У тебя вообще сдано‑то хоть что?

— Серег… Отвали… — Сделал попытку отмахнуться Мишка.

— Мих, я тебе не папа и не мама, я тебя знаю меньше двух лет. Так что мне в основном по барабану, потому я и спрошу у тебя только раз. Ты что начал пьянствовать?

— Да почему бы благородному дону не выпить пару бутылочек пивка под утро?

— Хорош хомить… — Мало — помалу вытянул я из него кое‑что.

Конечно же, та самая Анастасия, которая "Анастасия и только так". И не помогло мое посещение той секты, ибо подсадила Анастасия Мишку нашего на крючок крепко. Проводили вместе времени много, она успела и Мишкиной маме понравиться, что тоже немаловажно. Но слишком уж она много времени проводила со своими друзьями. Поначалу все хорошо было, Мишка‑то не слишком ревнив, как оказалось. Но вот когда начались частые отлучки, когда девушка стала без причин раздражительной и нервной, срывалась по пустякам, в сексе тоже стало не все гладко, и все больше и больше времени пропадала в той самой компании нехорошей, да ещё пару раз заметил у неё Мишка самокрутки с дурью*…

* — анаша.

Короче, умом‑то Мишка понимал, что настало время расставаться. Да вот сердцем ничего сделать не мог. Попытался сначала заявить, что не очень‑то ему новая компания нравится. Результат мне известен, примирились на некоторое время, а потом… А потом снова наркотики. На этот раз какие‑то таблетки, непонятные…

— Так может это анальгин?

— Ага, а что она так подхватилась? — Резонно возразил Мишка. — Условие поставила… Или я с ней живу в общине, или досвидос.

— Ну и ты?

— Досвидос, конечно. Что я, мудак, что ли, в этом копаться?

— А так а чего ж ты в таком состоянии? Мих, слушай… Давай‑ка ты трезвей. Что за экзамен просрал‑то?

— Темпру…*

* — Технология Машиностроительных Производств. Название предмета автор выдумал.

— Вот! Это ж Иванов ведет. Ну ты и мастер, Мих. Если уж нырнуть, так по маковку.

— У нас не Иванов, у нас Смирнов…

— А час от часу не легче. — Смирнова я тоже знал. Слухами‑то земля полнится… Но это уже полегче, сей хмырь, несмотря на благообразную седину, холмом зачесываемую назад, и волевое открытое лицо под высоким морщинистым лбом, гребет деньги чуть ли не в открытую и с такой силой воли, что позавидовать можно. О графа Лурга‑то далеко, но и масштаб у Смирнова поменьше, надо признать.

— Ладно, трезвей пока что. К вечеру чтоб в нормальном состоянии был. А я пока что подумаю, что можно сделать.

Ну что тут можно было сделать? Был бы я в том мире, так издал бы указ, чтобы Королевский Университет не обижал парня и Мишка экзамен пересдал, а в этом‑то что делать будешь?

— Здравствуйте, Лидия Евгеньевна! Здравствуйте, Лена! — Сказал я, заглядывая в дверь кабинета кафедры.

— О… Кто это… — На лице Лидии Евгеньевны отразилась быстрая работа мысли. — А, помню, Сережа, да! С чем пожаловал?

— Десемов загонял! — Догадалась Леночка.

— Это да, у него не забалуешь! — Согласился я. Но почему сразу "загонял", я может… Вот мимо шел… Да так… Зашел… — Я невзначай выложил на стол шоколадку, которая была встречена благосклонно.

— Ну, просто чай попить! У меня почти что праздник, начало сессии…

— Тогда ставим чайник… Погоди, сейчас дверь запрём. Лин, у тебя все студенты прошли?

— Угу. — Кивнула Лидия Евгеньевна. Я улыбнулся сначала ей, потом Леночке.

— Девушки, на деле, проблема у меня небольшая. — Начал я издалека. — Есть у меня друг один. Чудак он большой с буквы "м", да и зовут его Миша… — Тон чуть неверный, поправился сразу же. — Прошу прощения за пошлость… Но на деле так оно и есть. Напился он сегодня перед экзаменом как последний алкоголик. Горе у парня, девушка его бросила.

— Так надо было о девушке заботиться! — Хихикнула Лидия.

— Да заботился, а что сделаешь, если она с дурной компанией связалась? Мужчина‑то женщине противостоять никогда не сможет… Ночная кукушка дневную всегда перекукует…

— Вот — вот! — Заметила Лидия Сергеевна. А Леночка молчала, смотрела на меня.

— Ну, напился он и пришел с перегаром, а тот седой, Смирнов вроде бы… Он парня и выставил. Потому и просьба… Небольшая… Нельзя ли…

Девушки обменялись быстрыми взглядами. Леночка согласно прикрыла глаза.

— Можно, не проблема! — Отмахнулась просто Лидия. — Сейчас Бивис заглянет, и проблему решим… Лишь бы только ведомости не успел экзаменационные сдать…

— Он их на следующий день сдает. — Сказала Лидия. — Только у твоего товарища большая проблема получается. Если он не сдает этот экзамен, то у него три других пролетает сразу почти что.

— Знаю, в одном институте учимся. Так что же?

— Договариваться. — Сказала Леночка. — Цену знаешь?

— Не дороже денег. — Как мог небрежнее отмахнулся я. И этим заработал оценивающий взгляд Лины. Очень такой оценивающий. Только вот Леночка её перехватила и покачала головой, мол, куда ты суешься, не знаешь что ли, не по тебе парень, у него вон какая девушка уже есть.

Договориться со Смирновым было просто. Лидия выдала мне конверт, я туда сунул три сотни, оставшиеся у меня после продажи золота, и дело в шляпе.

Мишку я нашел там же, где и оставил.

— Так, Михалыч. Экзамен твой сдан на четверку.

— Как так… Я же…

— А никак. Четвертак получил и уймись. Но ты теперь, чтоб тебя так, должен бросать на фиг пить вообще. В жизни ещё много девушек будет. Что из‑за одной убиваться‑то?

— Серег… Я это… Деньги, наверное?

— Да нет, у меня просто есть давний хороший знакомый. — Покривил я душой. Да хрен с ними, с деньгами‑то, по большому счету. Просто у меня настроение доброе с утра, хотелось кому‑то что‑то приятное сделать.

— Серег, я что должен? — Спросил трезво Михаил. Ну, хоть не напился снова.

— Первое. Не пить. Мне труды жалко свои. Ещё раз запьешь, так вылетишь из института на фиг. Второе… Найди себе девчонку хорошую, лады? И считай что квиты.

— Серег, да…

— Мих, слушай… Да что ты так? Я тебе помог, ты мне поможешь… Когда сможешь и как сможешь. Друзья ж, в одной конторе сколько работали. Ты меня сам сколько прикрывал, забыл?

Мишка только вздохнул.

Ну и я вздохнул, правда, мысленно.

Давно уже хотел попробовать купить хотя бы парочку экзаменов, потому как с такой нагрузкой, как у меня сейчас, дело может довольно плохо кончится. Мне ещё сегодня надо успеть к другу Чеботарева на рынок, докупить камуфляжа, набрать в аптеке лекарств, и ещё надо что‑то придумать с патронами.

А ещё, у меня же сегодня дежурство.

О боже ты мой.

Все вещи я упаковал в большую матерчатую сумку и сунул под ноги. Привычно уже успокоился, привел мысли в порядок, сосредоточился на сумке, представил, что она у меня, она часть меня и она от меня не отделима…

Вжик!

Вот я и там. И сумка у меня в ногах, что характерно.

Доброе утро.

Что там дальше с делами?

Постепенно тут все входило в колею.

Наконец‑то сработало доверенное лицо барона Ждана. В порт пришло сразу три корабля с грузом железной руды. Вернулся корабль из Муравьиного Королевства, затребовал ламп и замков, снова торговый дом "Весна" загружен работой по маковку.

Новая домница дала плавки, из трех заготовок получалась одна пушка, которую затем тащили на оружейный двор, новый, где крутился сверлильный станок. Нет, я б лучше пушку на сверло накручивал, да не получалось у меня соосность выдержать хорошо. А так, хоть и долго, но надежно!

Инструменты "Санскара" стали выходить из строя. Ну не были они рассчитаны на такую нагрузку! Ну никак не были! Получалось, что на одну пушку уходило в среднем по пять — шесть пластинок.

Но зато пушки‑то получались…

Пока что двенадцать штук есть, красивое число, ровное и хорошее.

Придется все же к Марио ещё несколько раз наведаться, только теперь я уже более точно знаю, что же именно мне надо.

Или попытаться купить стволы в своем мире?

Ага, кто б мне их продал‑то… Нет, продадут, конечно же, но сразу за фактом передачи денег на меня стукнут всюду, куда только можно, от милиции и до "Гринписа".

Если оружейный дворик инструмент потреблял как в прорву, то в иных делах "Санскар" выступил куда как более лучше. С его помощью соорудили протяжной станок, получили проволоку.

Ох, я как увидел, КАК её тут до меня делали, так еле от смеха сумел удержаться.

Итак, фильеру тут знали уже. Фильера — это такая доска с постепенно уменьшающимися отверстиями. То есть на входе отверстие больше, на выходе меньше. В эти отверстия постепенно проталкивают металлический пруток, он становится все тоньше, тоньше, тоньше… И так до нужного диаметра. Так вот, с одной стороны через фильеры эти заготовки пихают, скрученную и разогретую чуть металлическую ленту, а с другой стороны сидит на качелях мастер Гильдии Ювелиров, весь такой в шапке и в меховой накидке, да ещё какими‑то амулетами увешанный. Качели вперед, мастер клещами цап за кусок проволоки на выходе, качели назад, мастер держит до упора, пока до упора не подойдет, потом снова качели вперед, и снова цап за следующую часть…

Волшебная технология.

Я поржал хорошо, конечно.

Процесс, несмотря на комизм свой, тяжелый и долгий, много проволоки так не получить. И фильер стальных тут обработать трудно, их литьем получали, везли из Рохни. Вот цена проволоки и ого — го как вскакивала…

Но инструменты "Санскара" не подвели, так же, как и водяное колесо на небольшом ручье через Мойку. Для прокатного стана было тяжело, а вот для волочильного как раз сработало, да ещё и на ура.

За день через новые фильеры накрутили больше, чем раньше за месяц.

Куда её девать поначалу не было понятно, но вот как только я перетащил схему станка по получению витых пружин, собрали его, наладили и получили первую продукцию, то сразу все сомнения оказались развеяны. Станок уже расположился в бывшей Мойке, работал и давал продукцию. Хорошая‑то пружина, она везде нужна, от арбалета до замка. Да и просто так, в хозяйстве пригодиться же. Ну и кольчуги плести, конечно же, хотя против пороха‑то… Думаю, что скоро сойдут кольчуги на нет. Но пока что, пока на этом можно хорошо заработать… Несколько купцов отправились в путь с грузом проволоки и замков, а я смог выплатить своему войску жалование ещё на пару недель.

— Солнечные танцы. — Произнес я со вкусом. — Итак, что же это и с чем это все едят?

— Это большой бал, Ваше Величество. Каждую весну он дается в нашем королевстве. Когда ваши благородные предки сюда прибыли, то появление на этом берегу они отметили…

Дальше я уже не слушал. Деваться в любом случае некуда, бал так бал.

— Через неделю даем. — Решил я. — Прям на неделю. Дни объявляются выходными, народу поставят выпивку…

Все дела я спихивал на своих подчиненных. Ждан, так тот вообще просто пропадал в торговом доме, мало — помалу выводя его на достойный уровень. Что‑то продавалось, что‑то шло в закрома. Также, по моему поручению, наладили закупку зерна, вроде бы получилось.

Картошку мою чуть не вырыли мальчишки, отличился Виктор, который ростик. Шел мимо, заметил, отнял ягодки, которые детишки с кустов надергали и чуть не скушали в темном углу. Сначала сам хотел разобраться, да случился рядом один пожарник, и ревущих в три ручья детишек привезли ко мне.

Я сдержался, но в последний момент. Пять человечков едва на тот свет не отправились из‑за своей глупости. И из‑за моей тоже! Что мне мешало за той делянкой учредить пригляд‑то?

Пришлось на охрану делянки поставить парочку гвардейцев. Выглядело… Ох, красиво оно выглядело, занялась картошечка‑то! Теперь лишь бы пару лет продержаться, да не допустить картофельных бунтов*, крестьян‑то у меня и так маловато осталось, стараниями графа Лурга, чтоб ему пусто было. И лет через пять… Лет через пять у нас уже картошку покупать будут, а не только замки да пружины. Порох важное дело, но что толку в порохе, когда жрать нечего?

* — массовые выступления крестьян в России в 1830–1840 годах. Крестьяне отказывались сеять картофель, считая его порождением дьявола. "картофель есть отрождение того заветного яблока, за которое лишился блаженства первоначальный человек, и что когда оно с проклятиями было брошено на землю, то от него родился картофель и, следовательно, семя сие есть антихристово" Крестьянское движение в России в 1826–1849 гг. М., 1961. С. 248–257. Под это же удачно приплелись попытки введения некоторых реформ на селе, нашлись чиновники, желающие урвать на этом свой куш, и в результате погибшие, разоренные и сосланные в Сибирь на поселение крестьяне.

Вызвал к себе Коротыша.

— Давно не виделись. — Обрадовался я ему как родному. — Вот, думал, что сидишь ты, скучаешь, дел у тебя нету почти…

На деле, Коротыш только — только разобрался с народом, который мы из Мойки надергали. И занятий у него было до и больше. С мастером Виктором они двое суток напролет сортировали рабочих, а ещё искали залежи горного отвара, которые жители Мойки успели по всем щелям припрятать.

— Ваше Величество, как можно!

— Знаю я всё, знаю! Вторые ты сутки не спишь. Все знаю. Но с делами пока что хорошо справляешься.

Коротыш поклонился.

— Всегда верен…

— Нам не только верные надобны, но ещё и умные, а вот таких найти посложнее. Значит, будет тебе моё новое задание, Коротыш. Сложное, как не знаю что, но выполнить его надо. Видел у меня делянку?

— Кусты зеленые такие? Помню… — Коротыш наморщил лоб.

— Вот, оно самое. Съедобного в тех кустах ничего нету, более того — они сами по себе ядовиты могут быть. Особенно от них ягоды.

— Желаете сварить ядовитый отвар для врагов, Ваше Величество?

— Да нет, ты что. Самое съедобное у них — это клубни. Корни… Не знаю, как это сказать. То, что в земле растёт. Желаю, чтобы ты, как бывший крестьянин, взял кого надо и распространил мне картошку по всем деревням, какие только найдешь. Через пару лет крестьяне должны сеять не только зерно, но ещё и картошку.

— Можно ли спросить, Ваше Величество, зачем это надо?

— Затем, что от картошки куда больше проку, чем от зерна. Дольше храниться, сожрать её можно больше, и приготовить вкуснее. Второй хлеб это, Коротыш. Ну, что мнешься, говори давай, что тебя тревожит?

— Сомневаюсь я как‑то, Ваше Величество… Что кому‑то это по нраву придется… — Помялся Коротыш. — Крестьяне издавна рожь да зерно сеяли, ну яблони иногда, виноград тот же, бортничали, скот разводили… Да и Малый народ неизвестно что…

— Малый народ — сказки. — Отрезал я.

— Это так из города кажется, со стен. А как в лесу пройдешь…

— Да бывал я в лесу. И в развалинах города бывал.

— В развалинах это ещё не так ощущается, Ваше Величество. А вот где‑нибудь в Вересковом Овраге или в иных местах… Из города хорошо над сказками смеяться. Только вот никто из крестьян не смеется. Иногда проще крынку молока на ночь оставить, чем священника из города приглашать.

Я ощутил, что я чего‑то в этом мире не понимаю. Или чего‑то все ещё не знаю. И что мир этот… Ещё с посещения тех развалин мир этот мне казался шире, чем он есть.

— Так, Коротыш. Давай‑ка расскажи мне про этот самый Малый народ. Кто это такие?

— Это те, кто тут жил до людей, Ваше Величество. Кого ваши предки… Изгнали.

— Сказки? Сам ты кого из них видел?

— Если б видел… То тут, с вами, не разговаривал, наверное. Малому народу праздное любопытство не по нраву. Утащат к себе, и не поминай как звали. Будешь потом с крыльями над озерами порхать или по деревьям шастать, а то может и так быть, что крови людской восхочешь… Бывали уже случаи. Вам старших спросить лучше.

— Это которые в Королевском Университете, что ли?

— Какие ж это старшие. В деревнях надо поспрашивать, кто из стариков остался, так те знают что. Они расскажут. Ещё легенда есть… — Коротыш замялся. — Про… Ну, про Шеен.

— Что за легенда?

— Вы не зна… — Коротыш запнулся, что‑то запретное словно хотел сказать. Словно матом выругаться.

— Нет, не "зна"! Откуда я мог всё "зна", мне на ночь никогда сказки не читали, сам понимаешь. У королевы другие заботы были.

— Я и сам не очень хорошо знаю, Ваше Величество. Слухи разные ходят, а те, кто правду знает, сейчас уже там, за небесами, в Светлых Чертогах. Говорят, когда сюда первые рыцари приплыли, Малый народ противился сильно и чуть было не скинули в море всех людей. Но потом Шеен заключили с ними договор. То ли поставили огненную стену, то ли пригрозили чем, то ли купили… Короли ваши почему‑то ту легенду не любят сильно.

— Сказки на ночь. — Определил я все это. — Коротыш, сейчас не до того. Сам понимаешь, что вырваться из продовольственного кризиса нам никак не дадут. Либо Орда, либо что‑то ещё будет. Дальше покупать хлеб у Империи мы не можем. Поэтому вот эта самая картошка нас должна спасти.

— Как вы сказали, Ваше Величество? Картошка? Хорошо… Я попробую. Что надо с ней делать?

Я рассказал, потом выдал Коротышу наряд гвардейцев, которые должны были отвечать за посадки, также выдал денег и приказал набрать себе народ. Министр Сельского хозяйства все ж таки нужен…

— Пока что назначу тебя исполняющим обязанности Министра Сельского хозяйства. Сокращенно — и точка о точка. А там поглядим, как справишься. Барону Алькону и в суде дел по горло.

Не очень хорошие новости мне принесли Феликс и Брат вечером.

— Ваше Величество, послы Степи… Пропали! — Выпалил Брат с порога.

— Да и хрен с ни… — Я уж было обрадовался, да прикусил язык, совсем как в добрые старые времена. — Так. Рассказывай.

С утра были, написали даже письмо с просьбой о приеме к королю. Очередная пятиминутка на тему, что у королевства нету денег, я уж было и приготовился отнекиваться… Но вот не было их. Рано утром вся троица взялась, да и сдернула из замка в неизвестном направлении. Видели их крутящимися около лагеря для перемещенных лиц, а потом как сгинули.

— Понятно. Ко мне графа Виктора и Волина, срочно.

— Кажется, им надоело меня уговаривать. — Сказал я Виктору. Тот понимающе кивнул. — Так что на тебе все. Ждем гостей. Думай, как и что сделать. Волин, к тебе также поручение. Ускорить тренировки. А ещё ты выделишь отдельный отряд… Который поступает в распоряжение мастера Виктора. Брать туда лучше всего тех, кто был с нами с самого начала. Мастеровых и крестьян… Они наименее пригодны для рукопашной, а для этого сгодятся точно. К ним также надо выделить несколько лошадей и небольшую охрану, пожарников тоже приставим, дело такое, опасное…

Тем же вечером в сторону Степи отправились разведчики, а я засел за расчёты.

Стараниями мастера Виктора, у меня двенадцать пушек, и одна взорвавшаяся. Это не так уж и мало, если вдуматься. На каждую у меня есть пороха на два десятка выстрелов. Также у меня есть гранаты… Но не думаю, что они будут эффективны против конницы.

— Как воюют кочевники? — Спросил я у графа Лира.

— Конница. — Не задумываясь, ответил граф Лир. — Налетают конницей, сначала стреляют из луков, они умелые лучники, каждого кочевника с юных лет на лошадь сажают и дают лук в руки, потом налетают и колют копьями, бьют мечами, если не получается, то отступают и заманивают в ловушку.

— А разные там осады?

— Слезают с коней, на лестницы лезут. По сведениям выживших при штурме кочевниками замка Ван, у них были метательные машины и мастера при них.

— Вот только этого не хватало. — Вздохнул я.

— Ваше Величество, по моему мнению, против конницы бомбы не будут особенно эффективны. — Предупредил меня граф Лир. — Прежде чем приблизимся на расстояние броска, они уже смогут прицельно метать стрелы, да и одна бомба убьет два — три человека… Я правильно ли понял, что на открытом пространстве их сила меньше, чем в закрытом?

— Правильно. — Подтвердил я. Вот умный дядя‑то, сразу осознал, что к чему!

— Но лошадей пугать можно. Я случайно видел, как мастер Виктор поджигал фейерверки для бала. Если запустить несколько перед ордой кочевников, то можно напугать лошадей. А еще, я выделил среди своих солдат одного человека, который очень интересуется бомбами…

— О, шпион, что ли? Так мы ещё и своих не всех допросили…

— Нет, Ваше Величество. Он придумывает для них разные приспособления. Предложил класть много бомб в ковш катапульты… Или пращой метать, чтобы дальше летело.

— Не годится. — Вздохнул я. — Тут или в воздухе разорвутся, или уж прям в катапульте, как я длину фитиля посчитаю? Но вот этого вашего… Бомбардира, да? Поглядеть надо бы, что он да как.

— Конечно, Ваше Величество.

Бомбардир оказался пузатеньким и неулыбчивым мужчиной лет под тридцать, с ухоженными темными усиками и округлым лицом.

— Говорят, что ты очень интересуешься зельем? — Пошел я сразу в наступление.

— Да, Ваше Величество. — Неулыбчивый такой тип преобразился. — Вот, поглядите, что я придумал… Это копье. Вот это огненный горшок… Глиняный. Вот если мы насадим на копье вот так… — Он закрепил горшок на вершине короткого древка, а потом сноровисто накинул на древко несколько петель ремня, другой конец закрепил у себя на руке. — Южане так делают, я сам видел. Копье дальше летит. И потом бросаем…

— Стоп, бросать не надо. — Поднял я руку. — Граф, этого человека я забираю у тебя, отдаешь?

Так в отряде пушкарей появился ещё один человек, с головой и неплохими руками, который сразу же выбился в командиры орудия. Общим командиром гвардейской артиллерийской бригады из двенадцати пушек пока что стал мастер Виктор, а Бомбардира я назначил ему в заместители.

— Быстрее испытывайте. Желательно за городом. Вот пожарники вам… Вихор, парень молодой, да ранний. Умный больно, надо бы его из города спрятать, пока его уголовники не прирезали. И Виктор, друг его. Узнаю, что балуются, так пороть нещадно!

— Будет сделано! — В бороду улыбнулся мастер Виктор. — Ну, пошли, ростики, поглядим, каковы из вас повелители громов и молний.

И в самом деле, что я мог сделать? Секретная служба Железного Феликса пока что только набирала обороты. Пока что нам везло. Но не мог же бывший крестьянин соревноваться с тем же графом Лиорданом, Черным Лисом Империи? Мог, конечно ж. В бывшем СССР именно такие крестьяне от сохи уж куда как хорошо шерстила половину Европы.

* — см. Берия. Выходец из бедной крестьянской семьи.

Короче, верил я в него. Но не сейчас, уж как попадёт.

В одном можно быть уверенным. Феликс будет верен мне, как и Брат. Причем первый будет верен мне чуть ли не больше, чем барону Алькону, а вот это уже очень важно.

Лану и Веру я встретил в небольшом уголке парка. Мне часто рассказывали, что именно там‑то они и зависают, из лука стрелять учатся, да и все такое. Сначала хотел один идти, да воспротивились сразу двое — мастер Иштван и барон Шорк.

— Привет! — Жизнерадостно поздоровался я.

— Ваше Величество! — Поклонилась мне Вера. За ней, чуть позже, поклон повторила Лана.

Девушки были в простой, удобной одежде, практически одинаковой. Штаны с кожаными вставками, рубахи под неширокий ремень, легкие удобные сапожки — мокасины. В уголке горкой лежат плащи и небольшой рюкзачок, на них удобно положены пара клинков — тяжелый боевой меч и кинжал в ножнах, кольчуга плетеная. Большой рыжий котище сидит и довольно щурит глаза около котомки. Поглядел на нас презрительным взглядом, и снова защурился. Около стены стоит соломенное чучело, потыканное стрелами, несколько стрел засели в грубой каменной кладке.

— Ваше Величество! — Продублировала женский поклон Лана.

— Просто случайно мимо проходил. — Покачал я головой. — Давно не виделись, Лана. Как дела твои? Чем занимаешься?

Вопрос прозвучал глупо как минимум, понятно, что они тут делают. Занимаются искусствами воинскими. Стрельба из лука вот идет, а если верно, то я вижу тренировочные мечи, вот как раз там.

— Лана, что молчишь?

— Я учу её стрелять из лука, Ваше Величество. — Сказала Вера, чуть выступив вперед.

— А что самострел не взяли? — Поднял голову я. — Хорошее ж вроде бы оружие. Попросила бы у Виктора, он бы не отказал…

Вера поморщилась, чуть, едва заметно.

Так, что‑то там у них с Виктором не сложилось. На заметку.

Барон Шорк поглядывал по сторонам, в беседу не вмешиваясь. Он как‑то очень органично нашел себя в виде королевской охраны, гвардейцы его тоже слушались, Виктор уважал. Зачастую я с собой большую свиту не таскал, к чему она мне? Если захотят, так от арбалетной стрелы или копья из‑за угла охрана не больно‑то и защитит. Так, для солидности с собой водил. Да и некоторые странности барон Шорк мог мне объяснить быстро и без удивлений.

— Лана?

— Я из лука учусь стрелять, и с мечом тоже… Немного.

— Зачем? — Глупо спросил я.

— Я хочу стать такой же сильной, как и мой отец. — Просто ответила мне Лана. — Я очень хочу наказать тех, кто его убил.

Вот ещё один мститель на мою голову. Что ж мне с ней делать? Вроде бы знаю уже, что именно. Девушка не может отказаться, они ж все хозяйки, ещё с колыбели…

— Лана, можно чуть наедине…

— Да, Ваше Величество. Мы уже закончили.

Вдвоем отошли в сторону, тут кусты густые росли, и сверху раскинулась широкая крона дерева. Барон Шорк улыбнулся Вере, да та на месте осталась, что‑то спросил, я выбрал расстояние, чтобы не очень слышно было. Поглядел на нее.

Девушка повзрослела. Очень повзрослела. Молчаливая наблюдательница за моими воинскими учениями стала чуть более открытой, но вместе с тем собранной, целеустремленной какой‑то. Такое часто в мужчинах бывает.

— Лана…

— Ваше…

— Нет, не пойдет. — Покачал я головой. — Меня вообще Седдик зовут, наедине особенно, забыла, что ли? — Я ей улыбнулся. — Тут у меня… Кое‑что есть. Вот, гляди. — Я сунул ей в руку грамоту. Выкупную, ту самую, на их земли, которые в закромах графа Лурга нашли.

— Что это? — Лана развернула бумагу, наморщила лоб. — "Податель сего есть барон Гор…"… Ой… Папка… — На глазах её навернулись быстрые слезы, я так же быстро себя проклял.

— Лана, не плачь. Ты сильная девушка. Тебе нельзя плакать. Ты теперь баронесса Гор. Вот эти земли воры и преступники отняли у твоего отца, у твоей семьи. Я возвращаю все это тебе. — Почему‑то слова звучали насквозь фальшиво. — Слушай. Если тебя кто обижать будет… Я того человека… Ой, не повезет ему. Я вам всем обязан жизнью своей.

И дальше меня как прорвало.

— Твой отец… Он был моим другом тут. Единственным. Прости меня… Я подвел его. Очень сильно.

— Не за что прощать, Седдик. — Вдруг серьезно сказала мне Лана. — Не вини себя, ты сделал что смог.

Тяжелый разговор, плохой. Девочка, нет, девушка только забывать начала, а тут ты лезешь со своими извинениями. Знал бы, да и просто в уме держал, помог бы чем мог. К чему слова‑то лишние говорить? Слово сказанное есть ложь*.

* — Тютчев

— Седдик, а почему мне нельзя заниматься с мечом? — Вдруг спросила Лана.

— Почему нельзя? — Поднял я бровь. — Почему ж это нельзя? Хочешь, учителя тебе найдем?

— Виктор говорит, что нельзя…

— Я с ним поговорю, он разрешит. — Сказал я. Поместье у неё есть, так что какой — такой там меч? Сейчас по маковку с головой уйдет в управление, а там… На языке что‑то крутилось "мужа тебе подыщем достойного", да мое воспитание в постиндустриальную эру как‑то не позволяло произносить такие средневековые банальности.

А ещё вечером Феликс доложил, что таки готово, Кирк уговорился и выступать можно прям сейчас.

Не зря ж день прошел!

Глава 25

Как же красиво

Он ведет машину…

Никита

— Десятка. — Сказал продавец. — Цвета мокрый асфальт. Гидроусилитель. Кузов оцинкован. Магнитола. Звук с басами. Машине года нет! Новье, с иголочки! — Он аж глаза закатил, охнул, погладил щетину на щеке.

— Вот, теперь давай глядеть. — Сказал я. — Загоняй давай её на подъемник, смотреть будем.

— Зачем смотреть? — Удивился продавец. — Машина новьё, с иголочки!

— Вот и будем смотреть, что там с иголочки, а что нет.

— Не, не пойдет. — Продавец отвернулся.

Я пожал плечами и двинулся к выходу.

Серега — большой нагнал меня в дверях.

— Ты что? — Спросил он.

— Да в задницу его. — Ответил я. — Если машину не показывает, так там что‑то нечисто. Пошли, второй смотреть будем.

— Слушай, ты что, в машинах понимаешь? — Удивился Серега — большой.

— Не, не понимаю. — Ответил я. — Потому и новую решил купить, что не понимаю. Но продавец не нравится. Чё скрывает‑то, я не знаю?

— Ну да. — Присоединился ко Костик. — Слушай, поехали, я ещё один салон знаю, на кольцевой. Далеко, другой конец города. Только открылся. Там точно что‑то должно хорошее быть, мастер в сервисе, когда мне масло менял, рекомендовал.

В этот раз нас встретил в разы приятнее. Продавец, с модным бейджиком "менеджер Алексей", тусовался чуть в стороне и совершенно нам не мешал, когда я разглядывал "десятку" цвета "беж".

— Почем машинка? — Взял в свои руки процесс торга Костик.

— Да не так чтобы очень… К ней что брать будете? Можем и скидку сделать. — Мигом нашелся менеджер.

— Поглядеть бы…

— Так в чем проблема? На эстакаду загнать можно, если желаете… Права давно? Если больше пяти лет, то можем и по двору прокатиться дать. Кстати, если у нас в салоне регистрируете, окажем помощь в оформлении ГАИ…

Я сделал вид, что слушаю, а сам ненароком так приглядывался.

Больше к продавцу, конечно ж, чем к машине.

Конечно, не дело это, покупать товар, в нем не понимая. Но уж если пошло, так надо прежде всего на продавца смотреть, что да как. В том мире школа хорошая, в том числе и как надо правильно вопросы задавать.

Следующим утром я уже заботливо смахивал тряпочкой пыль с полированного капота, а в кармане грелись ключи сигнализации. То, что надо. Хорошая машинка. Конечно, денег на неё ушло… И на сигнализацию, и на противотуманные фары, и на защиту кузова, и всё про всё… Ушло, короче. Но машинка ездила, и я, нешуточно вспотевший, сумел довести её при помощи Костика как "помехи справа", сначала до его знакомого автосервиса, где машину проверили, поменяли всюду масло и тосол, заменили заводские тормозные колодки и положили в багажник полноразмерное запасное колесо, купленное на авторынке рядом.

Через знакомых Валерий Алексеевича оформление машины много времени не заняло. Приехали, позвонили по сотовому, вышел майор ГАИ, поглядел на машину, указал на окошко, в котором следует получить номера, получил в благодарность бутылку хорошего дьюти — фришного вискаря, и отбыл.

Ну а я с помощью Костика установил номера в рамки, протер тряпочкой, и готово. Вот и все, теперь я на колесах. Самое время Машу прокатить. Только вот стоит ли к ней доехать, или пока что по Москве поучиться ездить?

Наверное, все же сначала в Москве поучусь пока что. Не за чем подвергать опасности любимую девушку…

А в том мире я взялся за порт. Вот это было дело! Да, вот это было то ещё дело, ручаюсь, что зачистить от разной швали порт было куда как легче, чем вырвать его из лап того, кто им управлял.

При королеве портом управлял барон Валентин. Мелкая, в общем‑то, сошка. Он вел все доходы и расходы в порту, он занимался тем, что решал, какие товары пропускать, а какие нет… Короче, командовал, не забывая набивать свой карман.

Сейчас, когда барона Валентина след простыл, порт быстро подгреб под себя барон Пуго, тот самый гнуснопрославленный бывший городской попечитель, который на пристани за работорговцев приезжал просить. Уж на что пьянь, так соображал, какое это прибыльное дело. И сразу постарался наложить свою лапу. Не успел простыть след барона Валентина, как в порт заявился барон Пуго со всей дружиной и чудом уцелевшими наемниками, и всем портовым стражникам посоветовал его слушаться. Те недолго посовещались, поглядели на трупы тех, кто слушаться не захотел, и быстро признали нового начальника.

Деньги он, конечно, прикарманивал ещё как. Но делал это поначалу робко, особо не наглел, и потому я его просто не замечал.

До тех пор, пока ко мне не заявился мастер Фых, не пал в ноги, гулко треснулся лбом в пол и не посетовал, что уж больно тяжело честным купцам оплатить аренду складов и воду для кораблей…

— Хм, а раньше как? — Полюбопытствовал я.

— Раньше столько не брали…

И вот тут‑то и вскрылись любопытные подробности. Цены на воду и припасы растут, а таможня берет добро и уже не стесняется. Да и новые таможенные сборы появились откуда‑то…

В хитросплетениях налоговых сборов с порта я не разбирался, и потому решил на первое время намекнуть. Искать кого‑то иного было бы слишком долго. Все честь по чести, отправил гонца с письмом, настоящим произведением искусства. Выписано на официальном, только что отпечатанном бланке, каллиграфические грусть, неудоумение, решимость…

Барон Пуго сделал вид, что не слышит, и продолжал набивать карманы. Ну, типа гонец не добрался. Не было ничего, Ваше Величество, не было ничего.

Но с него слезать я не собирался, порт мне нужен как воздух. Доходы с порта, которые я все равно не получаю, это одно, а

А тут ещё и прикол оказался. Подняла голову моя дорогая аристократия, предводители дворянства.

Получил я красивую ноту, что должность великолепного управителя барона Пуго как никогда соответствует, и сей представитель древнего рода как никто будет смел и честен в общении с вороватым Низшим сословием. Уж он‑то сумеет вести дела с честью и достоинством!

Подписано — в самом верху граф Шотеций, под ним ещё его титулы. На следующем листе ещё один подписант, с титулами. И на следующем. В общем, внушительный такой список, и никак не подумаешь, как же правильно его использовать. Бумага жесткая и какой‑то дрянью натерта.

Интересно, а сколько у них дивизий? *

* — И. В. Сталин в беседе с министром иностранных дел Франции П. Лавалем. Лаваль попросил сталина сделать что‑нибудь для поощрения религии и католиков в России. Это так помогло бы мне в делах с Папой!". "Ого, — воскликнул Сталин. — Папа! А сколько у него дивизий?"

Не так уж и много, да и то все разобщены. У самого барона Пуго полусотня дружины да примерно столько же таможенников, портовой стражи, которые за него драться не будут.

А сколько дивизий у Шотеция и остальных? Наберут, если захотят. Потому надо действовать быстрее, и чем быстрее, тем лучше. Чтобы не успели собраться и сговориться друг с другом на вариант действий.

Городская стража, усиленная гранатометчиками из гвардии и нуждающимися в тренировках пограничниками, полусотню баронской стражи просто смели. Таможенники, как я и ожидал, отошли в сторону, а самого барона, пьянючего в дубовину, вежливо приволокли ко мне.

Протрезвел он сразу, едва его принялись пихать в камеру к мастеру Велимерию. И сразу же пояснил, что ничего плохого в виду не имел, что он только…

— Все вернешь. — Зло сказал я, хотя на кого мне злиться‑то, а? Только на самого себя, дурака такого, который не смог раньше сообразить, что в этом королевстве на каждый шесток свой скворец присел. — Все, что успел стащить. И если узнаю, что ты хоть один золотой утаил… Ух, плохо тебе будет.

Ну и что вы думаете? Помер смертью храбрых за золото? Да куда там. В тот же вечер выдал все явки да пароли, и уже наутро был отпущен голый, как сокол, но счастливый донельзя.

Порт под свое начало получил мастер Иштван, который, кажется, к деньгам был совершенно равнодушен. С правом привлекать любых помощников, которые только понадобятся, но порт сохранить! И чтобы деньги в казну продолжали поступать.

Забегая вперед, скажу, что мастер Иштван справился. Нашел бывшего главу таможенников, какого‑то там барона Веримия, прозябавшего в изрядно уменьшившемся в размерах личном поместье, и упросил на время вернуться на службу. Ну на немного, пока все не наладится.

Барон Веримий за дело взялся, кого‑то там выгнал, кого‑то назначил, и в казну потек тонкий, но все увеличивающийся ручеек золота.

На деньги от барона Пуго мы закупили железной руды в Рохни.

Были и не очень хорошие события, которых раньше мне удавалось избегать по чистой удаче. Но удача‑то, она же не вечна?

— Как это получилось? — Я глядел на искореженную пушку, с разведенным "цветком" стволом.

Все вокруг пожимали плечами, оглядывались, молчали. Молчал и мастер Виктор.

— Кто?

— Двое, Ваше Величество. — Ответил мне барон Ждан. — Двое, наповал. И один раненый, Алексей Викторович… Сын старший мастера…

— Так. — Сказал я. — Жить будет? Что говорит доктор?

— Граф Слав осматривал. Сказал, что все хорошо буде…

— Я хочу увидеть. — Отрезал я.

Больного отнесли не в госпиталь, где лечились наши раненые, а домой. Ну, как же — семья‑то большая, уж они‑то не дадут пропасть!

Встретили меня чуть настороженно, кто‑то и косился исподлобья, но мне не до того было.

— Здравствуй, хозяйка. — Надо бы поклониться, по старорусскому обычаю, да как‑то уже не к лицу мне, потому как король я. Подданные могут не понять. И потому выбрал я такой вот немного нейтральный способ.

— Ваше Величество! — Поклонилась мне сначала Ирма, потом и остальные, по старшинству. Мастера Виктора не было, средний сын тоже не показывался.

— Заглянул больного проведать, что да как… Пропустишь?

— Проходите, Ваше Величество, прошу…

Как давно я тут в последний раз был. Мастер Виктор теперь тут уже не появлялся почти что, все производство теперь уже не здесь. Места перестало хватать очень быстро. Одно дело по малу гвозди да скобы ковать, подсвечники всякие, и совсем уже другое дело — торговый дом "Весна", который сейчас выходил на новый уровень работы. Небольшой заводик на отшибе и зарождающееся в Мойке производство.

У стены все так же сиротливо стоит бочка из‑под нефти, пороховой сарайчик, пара слуг волочет воду из колодца. У мастера Виктора водоносов все ещё не было. Аккуратно сложена поленница, корешки дров прикрыты рогожей. Вот эти, которые потемнее — это с прошлого года, их мало, но уже есть и посветлее которые, это года с нынешнего.

По привычке меня попытались повести в общую комнату, да я вывернулся, потребовал к больному сразу.

— Привет! — Поздоровался я, входя в комнату.

— Добрый день, Ваше Величество. — Алексей попытался приподняться с кровати.

— Да лежи, лежи, все нормально. Что ж ты так? — Покачал я головой. — Сильно тебя побило?

Комната самая простая, окно забрано тонкой резной решеткой, в углу курится жаровня, бронзовая, у стенки кровать. Над ней грубая масляная картина на зачерненных досках, как, прости Господи меня, икона. Мужчина в образе метеора несется над миром, выставив вперед руки, как атакующий Супермен. Под ним море и острова, на аляповато нарисованном лице застыло мученическое выражение.

Над тазом с водой висит керосинка, света не дает, света и через окно хватает, но, наверное, это для почета.

— Рука… Вот… И обожгло. Испытывали, сколько можно пороха положить, и почему‑то быстро так загорелось, не успели отбежать…

Я вспомнил про явление "прострела". Это когда вдруг какая‑то часть шнура сгорает много быстрее, чем остальные. Вжик — и огонь уже много ближе, чем надо.

— Понятно.

— Пушку разбили…

— Да и ладно! Сам, главное, жив. Ещё сотню сделаешь, да не таких, а получше! Что лекаря говорят‑то?

— Говорят, что поправлюсь! Мастер Слав смотрел и мастер Клоту, вот, выдали бинты, и воду…

— Порошок какой‑то, растворить в воде, а потом водой помыть тут всё. — Подсказала мне Ирма. — Мастер Клоту, врач ваш… Я думаю, может, и не надо, но все равно протерла…

Я обратил внимание, что чуть — чуть пахло хлоркой. Ну, лишним точно не будет.

— Хорошо. Только больше так не делайте, одного раза достаточно. Можете и другие комнаты протереть, только смотрите, чтобы порошок тот на еду не попадал.

— Ну да, зато здоровья больше будет. Выздоравливай, жду!

Вышел, только на лестницу сунулся, как Ирма нерешительно сказала.

— Ваше Вели… Высочество, а на ужин не останетесь? Я сегодня пирогов приготовила…

— Ну, я не знаю… — В отсутствии‑то хозяина? Вот ещё удовольствие… Все решила младшая. Храбро подошла, под ногами у присутствующих, да так, что никто и не заметил, взялась за конец ножен меча барона Шорка, покачала из стороны в сторону, ножны заскрипели протестующее.

— Дядя. Дай?

Остался, конечно же… Куда деваться?

Взамен Алексея, старшего сына мастера Виктора, встал Бомбардир. Вот уж кто умел развернуться! Казалось, что целыми днями этот человек готов перебирать порох, докладывать в картузы, перевязывать их шелковыми ленточками, взвешивать на новых аптекарских весах порох, снаряжать гранаты. Личную зажигалку он усовершенствовал, обтянул кожей и придумал колпачок от ветра. Также набрал фитили и носил их с собой в отдельной сумке.

А уж как к пушке вставал, так вообще преображался. Я поглядел, как любовно Бомбардир оглаживает грубый шершавый ствол, с благоговением проталкивает тонким шилом (инструментальный набор моего мира!) внутрь грубый фитиль, тщательно выверяет направление… Идея прицела привела Бомбардира в восторг. Вот между двумя рисками тут и тут должен оказаться шпенек вот тут? Замечательно! И попадёт? Ваше Величество! Позволите испытать вот прямо сейчас?

Строжайше приказал с пушками обращаться как можно осторожнее. Лично разработал планы и последовательность действий, приказал хранить порох отдельно и банить стволы тщательнее! Каждую пушку приказал снабдить тремя банами, и вертеть их в стволе со всем прилежанием, а не то!

Ну и банили, и вертели, куда деваться‑то? Я ж король, мои приказы выполнять надо.

Укрепили и лафеты. Все же, несмотря на слабость оружия по сравнению с орудиями моего мира, отдача‑то была у них вполне себе. Потому пушки поставили на колеса, которые могли свободно откатываться после выстрела. Сами лафеты теперь делали из дуба и склепывали стальными полосами для прочности, благо прокатный стан работал вовсю.

Полигон, где мы испытывали ещё первые гранаты, преобразился. Теперь там рыли рыв и насыпали валы, образовалась даже небольшая мастерская. Мало — помалу там разворачивалось испытательное поле, предназначенное для отработки новых вооружений.

Повысил концентрацию пожарников в войсках, и сразу же отловили парочку шпионов. Завербованные практически в открытую, те пытались выяснить, что же такое происходит‑то на полигоне, благо до него добраться было куда как легче, чем до мастерской мастера Виктора или завода.

Ну, кто попался, а кто и ускользнул. Не жалко ни тех, ни других, ибо первые ничего не знали, а вторые не успели толком ничего увидеть. Официально одобренный секретный состав пороха пьяные пожарники рассказывали в любой таверне каждому, кто хотел того слушать.

— Черный камень, черный камень… — Задумчиво повторил барон Ромио. — Ваше Величество, я слышал, что есть такой на границе Предвечной степи. Там, в горах, чуть дальше Гнезда. Его можно бросать в печку. Местные горные племена так и делают, только камень тот опасный, жрецов надо приглашать, чтобы молитвы читали. А то может…

— Понятное дело. — Прервал я его. — Только мне нужно узнать, где его можно добыть. Говорят, туда можно доплыть по морю?

— Может, и можно, Ваше Величество. — Задумался барон Ромио. — Отец говорил мне, что горцы этим камнем очаги топят. Если вы дадите мне драккар и верную команду, я постараюсь разведать путь.

— Забирай. — Разрешил я. — Вернешься с ценными сведениями… Подумаю, как тебя можно наградить. Напрасно не рискуй. Заодно нанесешь на карту побережье, там почему‑то сплошные белые пятна…

— Так и есть, Ваше Величество. — Сказал барон Ромио. — Там горцы дикие, кому охота около берегов темнобожников плавать?

— Враги?

— Ещё какие. — Как‑то по — мальчишески сказал барон Ромио. — Ещё какие враги. Но я справлюсь.

— Сам смотри. — Сказал я. И подумал, а не дать ли бравому барону пушку? Отчего нет, заодно и испытает… А если вдруг попадет в руки кому‑то, то тогда что будет? Секрет нового оружия уже совсем скоро не станет секретом, пока что секрет только состав пороха. Да и смогут ли тут, в этом мире, сделать что‑то подобное? Скорее всего да, только много — много хуже качеством, потому как нету у них чудесных инструментов фирмы "Санскар", с Земли. Значит, пушку можно ему дать, заодно и испытает её на судах, не развалиться ли эта галера?

— Ещё с собой разрешаю взять одну пушку и зарядов к ней тридцать… Нет, сорок штук. Испытаете в походе.

— Можно? — Глаза молодого барона блеснули все тем же мальчишеским азартом.

— Я бы сказал даже "нужно". — Почему‑то я в этот момент почувствовал себя совсем старым. Особенно по сравнению с молодым бароном.

Незаметно созрел для разговора Ночной король. От былого бешенного бычка осталось разве что блеклая тень, осунулся. Смелости покончить с жизнью не хватило, за проклятым этим кувшинчиком тянулся как… Как… Да даже слова такого нет, как.

Увидев его, я внутренне содрогнулся. Даже барону Шорку, уж на что он постоянно невозмутимый, стало не по себе.

— Готов?

— Готов. — Сказал Феликс.

— Вот и ладно. Пишите. Список вопросов есть у вас. Лумумба? Ты чего?

— Я писать научился, Ваше Величество. — Похвалился бывший раб. — Вот, глядите! — Он сунул мне под нос плотный лист ватмана, на котором разбегались строчки. Неровно, коряво, но видно, что старался Лумумба, выводил.

— Молодец. — Похвалил я его. — Не, в самом деле молодец. Будешь пока что штатным писарем тут… Что там Её Величество, чтоб ей пусто было?

— Сидит…

— Ну и хорошо. Пока что поступаешь в распоряжение Феликса. Он тебе дело найдет. Вот этого допросите… Что, как, зачем да почему.

За решеткой Ночной король ответил гнусным воем, от которого у меня екнуло сердце.

Проснулся я на смене весь в мерзком, липком поту. И сразу же пошел в душ, смыть.

Глава 26

А Бонапарт,

А Бонапарт

Переходил границу!

В.С. Высоцкий

Утром ко мне на прием напросился граф Лир. Очень настоятельно напросился, буквально ворвался, чуть охрану не раскидав.

— Новости, происшествия? — Деловито осведомился я. — Ели что, то быстрее, мне ещё по Мойке сегодня кататься… Получилась у них плавка, нет…

— Ваше Величество. — Спокойно поклонился мне граф Лир. — Ореховая крепость в осаде Большой орды.

Я почувствовал, что вот это начались мои большие проблемы. Вот так, словно пол под ногами качнулся. Нет — нет, да и проскальзывала в голове уверенность, что не решаться воевать кочевники с оседлыми, с государством, побояться, уйдут… Ан нет, злато очи застит.

Взрыв пушки был только началом, вот сейчас и большие проблемы пожаловали!

— Так. — Голос все же дрогнул, как я ни старался. Кашлянул, повторил. — Так.

— По моему приказу, Ваше Величество, в бой не ввязывались, отошли и наблюдали издалека. Видели конные разъезды фуражиров, те, которые еду собирают… Это такие…

— Граф, я знаю, кто такие фуражиры. — Слово не сказать чтобы знакомое, но я уже понял по аналогии. — И знаю, чем они занимаются. Продолжайте.

— Разведчики проследили за ними. Близко к лагерю их не подпустили, но даже того, что они заметили… Бунчуки, шатры, возы с сеном для лошадей и зерном, награбленное… Это Большая Орда пришла на наши земли, Ваше Величество.

— Твою мать. — Только и сказал я.

У нас‑то как раз ничего и не готово.

Да у нас просто ничего не готово!

Орда не пошла дальше. Ореховую они грызли целый день, и ещё полдня. А потом крепость пала, никто из неё не вырвался. Около развалин Орда топталась ещё день, пока собирали осадные машины. Заметили так же два тарана. Что это такое я знал, но как они выглядят тут, не понимал.

Так же не получилось посчитать их число.

Отличилась и рыцарская конница… Ага, которые в замке Ворш заседали. Так гонца ним отправили, а его и след простыл, словно и не было. И второй, и третий гонец тоже не вернулись. Дальше уже я вмешался и запретил гонцов тратить.

А между прочим, именно рыцарская тяжелая конница и могла бы неплохо помочь, на них‑то как раз и надеялся граф Лир. Тяжеловооруженные всадники против легкой кавалерии страшный противник, особенно если кавалерии некуда убегать.

Отправили ещё гонцов, одного к Морскому герцогству, где окопалась герцогиня, а второго в Гнездо, где никак не торопился присягать законному правителю граф Идон Лар с Горным Легионом.

Ради разнообразия, получили ответ от герцогини, где та слишком вежливо советовала мне впредь не беспокоить по пустякам своих верных вассалов, но обещала принять всех, кто пожелает просить помощи и защиты у Морского герцогства. Граф Идон Лар гонца не принял, выгнали, хорошо хоть не убили. По донесениям, Гнездо укрепилось сильно, нарастили стены, заново отстроили мосты, крестьян мужского полу усиленно муштруют в замках.

— То есть, эти двое нам не помощники… — Подвел я итог.

— Более того, Ваше Величество. — Сказал граф Лир. Граф Идон Лар может ударить в спину. Войско у него… Хорошее.

— Сколько? — Я уже запутался в этих "Лир" и "Лар", просто запутался. Графские семьи, однако…

Переглянулись.

— Тысяч пять должно сохраниться. В строю, может, и не очень они хорошо ходят, да только то, что после Орды останется, никакого строя не надо будет.

— Тигр смотрит с горы, как дерутся кошки. — Задумчиво сказал я.

— Очень хорошо сказано, Ваше Величество. — Сказал граф Лир.

Ну и что делать дальше? Встречать их в поле с неопробованной артиллерией? А вдруг не сработает, то что? Пушка‑то это не пулемет, её быстро в нужном направлении не развернешь…

— … дать бой тут. — Сказал граф Лир, показывая на карту. — Вот тут, рядом с Закатным Герцогством, есть холмы с заливными лугами. В них не очень удобно действовать кавалерией, много промоин, нор и рощиц. День пути от столицы. Раньше крестьяне выращивали тут рожь. Если выстроить войска вдоль линии холмов, а на холмах расположить лучников, кольчужников поставить вот тут… — За неимением указки граф пользовался тонким и даже на вид острым стилетом, водя по скверному плану местности. — Тут можно дать бой.

— И победить? — Скептически спросил я.

— Нет, оттянуть начало осады. Возможно, получиться уничтожить осадные машины в лагере, чтобы сделать новые, потребуется время.

— То есть, первый бой мы проиграем. И потеряем часть армии.

— Это неизбежно, Ваше Величество.

— А какой же смысл?

— Если получиться, то можно оттянуть начало осады. Как настанет осень, то степняки отступят, у нас нет корма для их коней…

— И войска Морского герцогства или Горный легион ударят нам в бок. Нет, граф. Так не пойдет. Это надо решать сразу…

Так, что же лучше? Встретить в поле? Артиллерией? Пушка — это же не пулемет, её в сторону не развернешь за пару минут! Промахнемся, так увернуться кочевники и порубят артиллеристов моих, а потом моими же пушками будут город обстреливать. Хорошо бы выбрать удобное место для боя, чтобы…

А знаю ли я это удобное место?

Иное дело, есть ли у меня время это место искать?

Нет, конечно же. Три — четыре дня, и город будет в осаде.

Значит, надо готовиться вот уже тут, около города. В том же Костяном лесу, где когда‑то уже степняков рубили. Чем быстрее я это место найду, тем у меня больше времени будет на то, чтобы хорошо подготовиться.

Все молчали, ждали моих слов.

И я как очнулся.

— Граф Виктор. На тебе сейчас оборона города. Восстановить стены и оборонные сооружения максимально как можно, люди, припасы, всё остальное… Справишься?

— Ваше Величество! — Виктор попытался встать, поклониться, но я ему не дал, продолжил говорить. Все ж опыта у моего нового министра обороны маловато, задвигает его на вторые позиции граф Лир. Да и как не задвинуть, граф Лир давно тут уже, может, и не интриган, но ухо с ним держать востро надо…

— Граф Лир. Собрать войско, обеспечить зимние квартиры в городе. Можете занять места в Мойке, там развалин много осталось, сами глядите. Также выделить отдельные отряды, не больше десятка человек, отправить их в леса. Их задача убивать тех степняков, кто отойдет дальше всех.

В голове у меня провернулись шестеренки того, что я успел прочитать про партизанскую войну. Не очень много… В основном кино глядел, про бородатых партизан, которые по ночам эшелоны под откос пускали. Но степняки не немцы, у нет эшелонов. А партизаны…

— Сделай так — пусть прячутся в округе и нападают если только будут твердо уверены в победе и в том, что получиться скрыться потом. Также должны держать связь друг с другом и при необходимости объединяться, но обитать раздельно. Граф, я потом расскажу, пока что найдите нужных людей.

— Я понимаю, кого вы хотите, Ваше Величество. Могу выделить полторы сотни народу, но как они потом попадут в крепость?

— Да хоть морем, у степняков‑то нету кораблей, как я надеюсь… Кстати, о кораблях. Грошев, твоя задача собрать корабли и приготовиться к отражению атаки с моря. Пираты могут посчитать нас легкой добычей, или кочевники договорятся с ними, не важно. Но три корабля с бомбами должны быть в готовности.

— Да, Ваше Величество. — Ответил Грошев.

— Ждан. Ты занимаешься запасами продовольствия. Для охраны привлечь пожарников Фе… Подснежника, чтоб не халтурили. Приготовиться сбросить все, что Барон Алькон, все обращения в городской суд пока что прикрыть. Граф Слав, с налогами пока что повременить, занимайтесь госпиталем, раненых у нас будет многовато.

Кочевники не стали задерживаться на грабеж, как я подсознательно надеялся, а сразу рванулись по кратчайшему направлению к столице.

Я не хотел давать в руки передовым отрядам своей армии новое оружие. Ибо помнил про одно правило, что новое оружие даст наибольший эффект лишь примененное массово. И потому любая возня с пушками прекратилась, запасали порох, их вались лишь быстро банить да сигналы обрабатывать, типа "бань", "огонь" и прочее.

Под командованием графа Виктора была проведена ревизия оборонных сооружения города. Результаты были устрашающие.

К стенам города враг в последний раз подходил уже очень давно. Поначалу‑то грозная крепость ветшала, дыры латали уже чаще формально, да и охрану вели так себе. Ещё хуже стало, как к власти пришла королева. Последний ремонт проводился лет пять назад, и с его средств граф Лург себе небольшой особняк построил.

Проблемы были везде, даже со стороны нормальных кварталов. Башни и стены ветшали, из лестниц выпадали камни, бойницы были расшатаны. В некоторые башни люди уже заходить опасались, перекрытия прогнили. Никакого рва уже не было, так, полукруглая канава

Ещё хуже было дело со стенами в Мойке.

За годы своего обитания криминальный элемент сделал из городских стен что‑то вроде швейцарского сыра. Были проломы, были даже обрушения. Я глядел на здоровенный кусок стены, который теперь валялся на земле, через камни уже пророс местный вьюнок, вереск.

— Песец.

— Что, Ваше Величество?

— Песец. Это зверь такой.

И что же делать? Быстро это не убрать…

— Ваше Величество, это можно заделать за день, соберем горожан, за свою же жизнь сражаются…

Из пролома открывался великолепный вид на поле. Впереди ровная равнина, на горизонте Костяной лес, дорожные столбы Королевского тракта, многие покосившиеся, и бескрайнее море невысокой желтоватой травы, по которым налетающий с моря ветер катил медленные тягучие волны. Там, где трава волнуется чуть иначе — берега небольших ручейков, отводок от большой реки, пробившиеся к морю через лес и холмы

Простор‑то какой.

С одной стороны поднимались холмы, отрезанные от города полноводной, с другой стороны тоже виднелся лес на горизонте, пологие крыши дворянских поместий выглядывали из‑под него.

А само‑то поле ровное, ровное…

— Нет, пожалуй, не надо. — Задумчиво сказал я. — Пока что не надо.

Рассуждал я вот как. В чистом поле нам кочевников не победить, ну просто никак. У нас меньше войска, наше войско ещё не собрано, не сработано. Можно рассчитывать только на пограничников графа Лира, а их, как ни крути, маловато будет.

Итак, в чистом поле сражаться — это значит только потратить свое войско зря.

Так, может, сделать что‑то хитрое? Например, заманить их сюда, внутрь…

Я оглянулся. Вот тут домница, недостроенная, вот цеха, где уже работает волочильный станок, проволоку делает, закалка, вот там цех пружинный, вот это цех замочный, вот это пороховая мельница, которая под охраной пожарников да наособицу стоит. И что, пускать сюда конницу степняков?

— А что ещё остаётся делать? — Спросил я сам себя вслух.

— Простите, Ваше Величество… — Это Виктор.

— Да ничего. Виктор, что делать будем?

— Сражаться, Ваше Величество. — Сказал мне Виктор.

Ну да, что же ещё он мог сказать‑то? Виктор — настоящий дворянин, как в сказках. Я думал, что и не встречаются тут такие. Ну и не угадал. Прямой в жизни и в суждениях. Всегда для него белое — это белое, а черное — это черное. И даже назначение министром обороны в компанию к хитромудрому графу Лиру, который как‑то не знаю уже и как, его не изменило.

Причем за новую работу Виктор взялся с той же энергией, что и за воинские упражнения. Стены он инспектировал добросовестно и с должной хваткой, стражники на стенах теперь получали еду прямо на местах, оружие у всех начищено и надраено, все сделано как надо. Вот уже даже и камни подвозить начинают, чтобы стену заделать.

— Сколько проломов успеем заделать?

— Три или четыре, Ваше Величество. Но это при условии, что не будем уделять внимания стене в Верхнем городе.

— Так. Тогда сделай‑ка вот так, Виктор. Все на Верхний город, его стены должны быть в идеальном состоянии. Замок и Мойку к обороне можешь не готовить. Также назначаю тебя главой обороны города, вся стража к тебе в подчинение.

— Да, Ваше Величество.

— Вот и славно. А тут… А вот тут надо поступить умнее.

— Вы хотите пропустить степняков в Нижний город? — Спросил Виктор. — А как же мастеровые? Их кварталы за стеной Верхнего города…

— У меня просто нет другого выхода. — Сказал я. — Приводи в порядок стену только там, где она выходит снаружи, внутреннюю не трогай…

— Но тогда мы не сможем…

— Виктор, Виктор! Мы в любом случае не удержим город, что бы там не говорил граф Лир. Пара недель, и всё… — Рассказать ему про разговор с графом Лиорданом, или не надо? Наверное, лучше не надо… — Так что либо мы заманим их сюда и тут забросаем гранатами, либо… Либо проиграем. Так что… Выполняй мой приказ. И про пожарных не забудь.

И я вновь посмотрел в пролом. Как же красиво‑то… И улицы узкие, как раз есть где бомбистам разгуляться.

Виктор чуть поклонился и отправился выполнять моё приказание, прямой, как палка. Нет, все же настоящий дворянин! Побольше бы таких, было бы поменьше проблем. Пока что остальное же моё дворянство…

А что же остальное моё дворянство?

Пронюхало как‑то моё дворянство про Большую Орду, да и ка — ак побежали кто куда! Рванули из города почтенные аристократы на всем плавающем, гребли как за зарплатой. Было не очень далеко до островов, парочку даже в ясную погоду видно, так вот там надеялись отсидеться. Благо что кораблей у степняков не было вроде как.

Пожарники мои мне уже докладывали, что на островах разбиваются лагеря, возводятся легкие укрепления, завозятся запасы продовольствия. Слуги работают вовсю, стараются успеть.

Кто‑то, кому средства позволяли, рванули ещё дальше, справедливо опасаясь, что от королевства после атаки кочевников мало что останется. Цены на места взлетели до небес, за общую каюту просили десяток золотых в день.

В считанные дни дворянские дома в городе и поместья за городской стеной опустели. Брошенные на произвол судьбы слуги быстро сбились в банды, устроили грабежи и поджоги. Словно вот всю жизнь к тому готовились!

Подумав, разослал недалеко патрули стражи, с приказом пресекать грабежи и убийства, но мародерству не мешать. Всех дворян, кого находили в поместьях, приказывал переселять в город, граф Нидол Лар место какое‑то нашел.

В поместьях за пару дней так никого и не нашлось, кроме упившихся бесхозного господского вина слуг, перепуганных крестьян и ещё больше перепуганных рабов.

Как‑то незаметно пропали крестьяне из окрестных деревень, которые ещё оставались. Вот были, что‑то такое в город возили, а тут нет как и не было никогда. Дома пустые, скотина какая поменьше уведена, которая побольше — забита на мясо.

Пропала и принцесса Альтзора. Просто пропала куда‑то из замка, вот была она, да и нет её. Не так уж и часто с ней общался, живет она где‑то там в своих покоях, вот пусть и живет дальше.

Тревогу поднял Иштван.

— Дура. — Выразился я. — Просто дура. Ладно, не до неё сейчас, если найдется — так хорошо, а не найдется, так и поделом!

Шуго под моим руководством начал печатать листовки. По образцам плакатов, притащенных мной из того мира. Торговый дом "Библио — Глобус", что в центре, снабдил меня пятью плакатами времен гражданской войны. Всего‑то и надо было, что переделать красноармейца в ополченца или пограничника.

"Граждане Соединенного королевства! Отечество в опасности! Гнусная преступная клика не оставила своих замыслов по порабощению свободолюбивых жителей, ваших родных, друзей, соседей, сограждан. Большое войско кровавых убийц движется на нас из Степи! В этот тяжелый для Родины час…"

Не скажу, что получилось некрасиво. А уж пузатые и зубастые кочевники на брыластых лошадке, размахивающие кривыми фаллосоподобными саблями и палицами, и решительный ополченец — пограничник — дворянин, заряжающий им всем древком копья по голове — так это вообще волшебно!

Один смысл. Кочевники идут, кого не убьют, так тех сожрут, все на защиту родины. Все будет оплачено позже, слово короля!

И в один день расклеили листовки по всему городу.

Вот тут и началось.

Цена продовольствия и прочего на рынках взлетела ещё выше, вслед за ней поднялись цены у отбывающих кораблей. К полудню большая часть дворянских поместий опустела. У многих дворян тут был опыт морских прогулок, все ж рядом с морем живем, да и острова‑то рядом, там неплохо можно устроиться по летнему времени.

Океан перед столицей запестрел черточками отплывающих кораблей.

Мастеровые целый день собирались кучками, что‑то терли меж собой, а потом ко мне пришли делегации от каждых гильдий города, человек десять, и спросили, что же они могут сделать для победы.

Поблагодарил сердечно, и отослал всех к графу Виктору, пусть он решает, не маленький все ж, давно уже армией командует, пора и толк знать! Надо многое было, в основном оружие и одежда, правление графинов развалило армию окончательно. Да даже просто еда! Гильдия Водоносов вызвалась бесплатно снабжать моих воинов водой. И то неплохо, на стенах пойди‑ка постой круглосуточно, когда не отлучиться, не отойти…

Напросилась и делегация от Королевского университета. Человек полста студентов разных курсов сбились в нестройную ватагу и предложили свои услуги. Среди них и были три девчонки… Нда. Сначала их ко мне не пускали, но потом они вышли на графа Слава, встали на круглосуточное дежурство под окнами его дома, и тому ничего не оставалось делать, кроме как принять и направить по команде вверх, то есть ко мне.

Выслушал, покивал.

— Отрадно принять помощь людей, кои знают, что такое честь! — Выдал я в ответ на длинный спич, зачитанный их главным с бумаги. — Поступаете в распоряжение графа Виктора… — И в сторону графа, тоном потише, чтобы не услышали студенческие комсомольцы… Тьфу ты, добровольцы.

— Найди им чего попроще, тут же не только наши? Убьют, потом ещё дипломатической почтой отписывайся, как же так сыночка древнего рода порешили в этом проклятом королевстве ни за что, ни про что…

При разговоре присутствовал граф Лир, и я ощутил его пронизывающий удивлением взгляд. Граф явно не разделял моего оптимизма насчет какого‑то "потом".

Неожиданно удивили меня босота городская, что сначала в Мойке жила, которую уж потом в пролетариат перековать я решил.

Я уже подумывал, как бы их так повежливее и побыстрее из города вытурить, чтобы не мешали, как меня навестила другая делегация, и дружно, как один, потребовали у меня места на стенах, дабы защищать свой квартал от врагов.

Толку бы от них не очень много было, в этом мире обученный и умелый воин значил куда как больше среднего горожанина… Впрочем, по большому‑то счету, и в моем тоже так.

Но работа им нашлась, конечно же. Стены и укрепления города надо было приводить в порядок, углублять ров, подсыпать вал, готовить улицы к обороне, да и просто мало ли где нужны низкоквалифицированные рабочие руки в преддверии осады? Тех немногих, кто с оружием хорошо управлялся, распределили по стенам подальше от Мойки, стараясь не сбивать в один отряд.

Все же я им до конца не верил.

Проломы в стене Мойки укрепили, кое — где и расширили, и закрыли со стороны плетеными щитами. Издалека кажется, что глупые горожане стены так закрывают, камней не хватило, глиной замазали. Ну, надеюсь, что гордые джигиты из Предвечной сейчас нам покажут, как надо правильно стены ремонтировать. Очень надеюсь. В этих проломах я для них большой сюрприз готов был сделать.

Все двенадцать пушек, которые у меня остались, срочно закончили, поставили на станины, вывезли на позиции. Там окопали землей, установили защиту из тех же плетеных щитов, но потолще, чтобы стрелу держали. Пушкари мне нужны были, их и так мало, народ набирали из мастеровых, те хоть что‑то понимали. Получились этакие коротенькие коридорчики в стене города, выводящие прямо на дула орудий. По два орудия на каждый, итого шесть приглашающих проломов.

Мастерские торгового дома "Весна" за пару дней обезлюдели, все пошли в орудийную прислугу.

Волочильный станок работал днем и ночью, а ещё с десяток человек плели колючую проволоку, почти как по ГОСТ 285–69, разве что не оцинкованную. Схему станка некоего американца Глиддена*, и даже картинку, как же это можно сделать‑то, я нашел в запасниках у Десемова. Просто, оказывается, ничего сложного, на коленке изготовить можно. Совсем просто — а столько горя ж эта затея принесла…

* — Дж. Ф. Глидден в 1874 году получил патент на колючую проволоку такой, как мы её сейчас видим. Первоначально колючая проволока предназначалась для огораживания крупного скота, чтобы тот не разбегался. Некто устроил колючую изгородь из природного колючего вьюнка, идея сработала, скот не мог преодолеть колючую преграду, кололся о шипы. Дж. Ф. Глидден скручивал заколки своей жены так, чтобы острые концы направлялись наружу, и через полгода у него это таки получилось. После чего продал половину своей доли компании, которая твердо обещала ему "опутать колючей проволокой весь мир". Довольно быстро поняли, что колючая проволока позволяет не только огородить крупный скот, но и людей. Некие промышленники так огородили городок бастующих шахтеров, после англичане начали огораживать проволокой концлагеря для буров, и понеслась. Благодарные потомки прозвали колючую проволоку "веревкой дьявола".

Неожиданно во мне проснулось все то лучшее, что есть в каждом человеке. Вправе ли я приносить вот это в мир? Вправе ли я…

— Совесть, сука, заткнись! — Сказал я вслух по — русски, и мне даже стало легче.

Получившуюся проволоку пробовали рубить, сначала мечом, потом саблей. Получалось раз на раз. Из своего мира я знал, что колючая проволока не только извела ковбоев и передушила на корню кавалерию, но и также довольно хорошо пружинила под ударами пуль и даже снарядов, и порвать‑то её не так‑то просто было. А что если и порвешь? Шипы могут проколоть легкие мокасины, которые тут повсеместно носили.

— "Чесночная* веревка". — Прозвал это изобретение граф Лир. И посоветовал её не внатяг вешать, а чуть ослаблять, ибо тогда удар слабее получался. Попробовали, и в самом деле так, теперь перерубить стало значительно сложнее.

* — Чеснок — особым образом откованные шипы против кавалерии. При разбрасывании всегда один шип из четырех направлялся вверх.

Горожане и набежавшие в поисках защиты в город крестьяне работали как проклятые, даже ночью работа не прекращалась, при свете керосинок. Рыхлили землю, вкапывали толстые столбы высотой в половину роста человека, и под землей столько же, в толстых кожаных перчатках тянули на них в пять рядов колючку. Ага, неприятный сюрприз — кольчужные перчатки не так чтобы очень помогали, если неудачно схватиться, то обрезки проволоки в кольца кольчуги как раз входили. А если учесть, что воздух‑то тут влажный, все ж воды‑то столько рядом, то… То только дезинфекция и помогла людям без руки не остаться.

Пошевелив мозгами, нарисовал идею простейшего копра для забивки свай, несколько бревен и большая чушка на веревках между ними. Дело пошло куда как веселее.

Проволоки все равно стало не хватать, потом тянули уже в три ряда, в два ряда столбов. Хитро столбы вкапывали, я так в книжке в своем мире поглядел, один столб в центре, вокруг него три, все перевито проволокой от каждого столбика к центральному. Хрен выковыряешь сразу, и не сразу обойдешь вот такой вот круг.

Получились неплохие такие заграждения, два ряда, один на пять метров ото рва, второй через пару метров от первого. Между ними проходы оставили, конечно, лучники со стен тренировались в эти проходы бить.

Также устраивали разделяющие ряды, метров пять — шесть забора, который идет не параллельно городской стене, а перпендикулярно. Проволоку на них натянули в последний момент уже. В теории, такое заграждение должно было разделить атакующих или хотя бы заставить их терять время…

Жаль, что на весь город проволоки колючей не хватило. Да и качество‑то у неё не так чтобы очень, из дрянного металла, скорее мягкого, чем пружинистого. Кое — где пришлось и обычной заплетать, простой, уже просто не успевали.

Вначале я боялся, что проволоку, которая тут больших денег стоит, воровать будут, и потому приказал стражу приставить, но нет, никто не тронул. Как стояли заграждения, так и стоят.

А ещё ко мне заглянул граф Лиордан.

Старый лис выбрал хорошее место для разговора.

Как‑то ко мне подошел племянник, барон Нават, и, отводя глаза, признался, что дядя его хотел бы со мной пообщаться. Желательно наедине.

— Наедине так наедине. Пусть приходит во дворец, примем… Только с утра, днем дел множество. — Конечно, были у меня сомнения, а не отвезти ли артиллерию вглубь улиц, чтобы получилось как в кишке, бах из пушки, и куча трупов впереди?

Граф Лиордан оказался замечательно краток.

— Ваше Величество, до меня дошли слухи, что Большая Орда собралась и идет на столицу.

Вот уж старый лис этот граф. Всегда замечал, что некоторые тут, несмотря на призрак короны над моей головой, все же нет — нет да и отнесутся ко мне как к ребенку. Вроде бы и ясно, что король, да он же ребенок, а чё?

Иным был граф. Всегда серьезен, всегда предельно собран. И всегда предельно вежлив, не допуская даже тени намека на то, что он по возрасту старше, а я ещё малыш малышом.

— Слухи правдивы, граф.

— Ваше Величество, в моих силах чуть помочь… — Граф обозначил кивок, полупоклон такой. — Как королю союзной державы.

Ого, вот это уже интересно. Может быть, получиться обойтись…

Совсем забыли мы про отряд Каллуфа, и про остальных наемников, которые раньше осаждали Морской Замок, а теперь вот собрались в столицу, дабы покинуть эту страну. Ибо тут наступил мир и благолепие, и меч свой не продашь по должной цене… Ну да.

В результате у Каллуфа сейчас на треть больше людей. Все профессионалы, каких мало бывает. Готовы сражаться…

— Граф, я уже с ними говорил. Барон Каллуф запрашивает уж совершенно невозможные суммы…

— Ваше Величество, они наемники, их можно понять. А это война. Я могу поговорить с уважаемым бароном Каллуфом, и уверен, что ради помощи союзному государству он готов будет получить меньшее…

— Граф, пусть так. — Невежливо перебил я его. — Но у Каллуфа пять тысяч человек… Ну пусть к нему подошли ещё те, кто осаждал Морской Замок. Сколько это? Восемь тысяч?

— Десять, Ваше Величество. Вы забыли о тех, кто стоял лагерем около Больших полей, и кто сторожил Вересковые леса. Все они сейчас с бароном Каллуфом.

Десять тысяч наемников у меня под боком! Да я Феликсу оторву кое‑что, яйца его железные…

— И, при вашем слове, все они будут на вашей стороне.

— Граф, подождите немножко… Но чем я буду им платить? Мне своим‑то солдатам платить нечем. А казну проредил граф Лург! Пока она ещё наполниться…

— У вас есть золото, которое накопил граф Лург. — Сказал мне на это граф Лиордан. — Видите ли, Ваше Величество, граф Лург хранил все золото в имперских торговых домах. Только лишь "Велий и Бромс" имеет поручительств от графа на сумму больше трехсот тысяч золотых имперских марок.

— …нуться. — Сказал я. Триста тысяч в имперских банках? Пока я тут по крупицам собираю… Жив ли ещё граф Лург, кстати? А то как ему радовался барон Алькон, ну прям как ребенок новой игрушке!

— Как царствующий монарх союзного государства Ваше Величество может получить деньги, украденные у вас преступником…

Ай счастье какое! И что же мне для этого надо сделать?

— …и на эти деньги нанять в Империи рыцарскую конницу, которые уже через пару недель сможет прибыть сюда морем и покарать кочевников. О, не думайте, что я помогаю только вам. Кочевники представляют опасность и для Империи тоже…

Ага, а я тут испугался. Значит, триста тысяч, а? И потратить их я могу только на наемников, и этих денег у меня скоро волшебным образом не хватит на войну, придется залезть в кредиты, которые я тоже буду брать у Империи. Ну совсем так, как граф мне уже предлагал.

— Великолепное предложение, граф! Просто великолепное! — Я быстро пожал ему руку, раньше, чем граф успел что‑то сказать. — Только вот… Почему же вы молчали раньше?

— Гонец прибыл только вчера, Ваше Величество. И с вами не так‑то просто встретиться, надо сказать. Не так‑то просто… Эти ваши пропуска…

Ага, пропуска. Надоело мне, что во дворце у меня толчется кто хочет, и ввел я пропуска на всех. Обычные отпечатанные в Королевской Типографии, прямоугольники самой хорошей и плотной бумаги, с указанием красивым каллиграфическим почерком, что да кому выдано.

В идеале б ещё где кому ходить можно… Пока что все подходы к моим покоям гвардейцами и пожарниками забиты, оно, конечно, хорошо, да все равно опасность есть некая.

— Сегодня же выдадим вам пропуск…

Лицо графа чуть — чуть изменилось, самую малость.

— Будете приходить как желаете, всегда рад видеть…

Так, что это он так пропуску обрадовался‑то, а? Естественно, что никуда, кроме Восточной башни, я его не пущу, ну ещё может быть в Королевский сад, да и то вряд ли, потому как он с гвардейцами граничит.

— Я горд оказанной мне честью, Ваше Величество…

— Ну, вот и хорошо… А сейчас ступайте, мне надо обдумать ваше предложение!

Граф, все такой же невозмутимый, ушел.

Разговор заставил меня сильно задуматься. Сейчас у меня под боком есть армия, здоровенная армия в десять тыщ народу. Наемники… Наемники довольно сильны. У них ремесло других людей рубить, а у моего ополчения молотом махать в кузне или тесто месить… Тем более если это сплоченный отряд. Не зря же именно Каллуф постоянно охранял границу со Степью. Не зря.

И опасность‑то у меня гораздо ближе, чем кажется.

Может, стоит часть артиллерии развернуть…

Вызвал к себе графа Лира, тихо, наедине.

— Граф Лир. Готовьтесь к столкновению. Главный противник — барон Каллуф.

— Ваше Величество? — Граф старался скрыть потрясение, но не очень‑то у него это получилось. — Возможно… Барон Каллуф согласиться на…

— У него тысяч десять народу. Когда мы думали, что их пять тыщ. Потому передаю вам лично в подчинение роту гвардии с гранатами, если что, то… То его лучше того. Потому как ударят нам в бок.

Я понял, что в словах просто запутался, и замолчал.

— Ваше Величество! Я, как дворянин, готов выполнить любой приказ короля. Но… Возможно… Вы торопитесь? Войск Каллуфа хватит, чтобы…

— Граф Лир! Войск Каллуфа хватит, чтобы взять штурмом Верхний город. И этого достаточно, чтобы от них беречься. Где их лагерь? Полдня пути до города? Ох, кто‑то у меня за то пострадает, и сильно! Граф! Вы куда смотрели, такую орду народу проглядеть? Где ваша разведка?

Граф уставился в окно. Конечно, неприятно, когда его мальчишка отчитывает, и вдвойне неприятно, когда отчитывает‑то справедливо.

— Граф Лир. Мой вам приказ. Основной противник — это барон Каллуф. Передаю вам гранатометчиков… Половину. Роту. Вторую половину оставляю себе. Ваша задача любыми путями не дать барону вмешаться в мои разборки с кочевниками. Как стоят они, пусть так и стоят дальше. Если двинуться — то блокировать… Пугать, как можете, но людей моих сохранить!

— Да, Ваше Величество.

Вдруг, почему‑то, я твердо поверил, что у меня все — все — все получиться. Нет, не в этот раз. Не смогут они, кочевники. Просто не смогут.

С этими мыслями и проснулся.

Машинку заправить надо, да ещё в один адрес съездить. И ещё, мне очень надо с работой решить. Денежная нужда у меня уже не такая сильная, как наладил канал с молчаливым ювелиром, так и на жизнь появилось. Не на роскошную, конечно же, но на жизнь хватать будет.

А если у меня в том мире хорошо получиться, то… То тогда будет ещё лучше.

Но для этого надо сначала сдать экзамен.

И Костику позвонить… Самому пока что с машиной скучновато.

Костик приехал с Серегой — большим, они что‑то за жизнь обсуждали.

Поздоровались, Серега с большим трудом влез на заднее сиденье, занял сразу их оба, Костик расположился справа.

— Ну, сегодня я твоя помеха справа. Сначала что у нас? Сначала заправка… Поехали.

Проехали через дворы, на первой передаче, потом на более оживленную улицу, а потом и на шоссе. Заправка как раз вот она…

— Ты куда это собрался?

— Как это куда? — Я тщательно включил поворотник, под его щелчки поглядывая в зеркала. — Вот же. Газо — транс. Евро — топливо, всего по шесть рублей… Европейское, значит, качество?

Костик только вздохнул.

— Дальше давай! Я покажу, где надо заправляться.

— Сережа. — Подал голос с заднего сиденья Серега — большой. Евро — бензин — это не обязательно значит "Европейский". Это "Еврейский". То же самое, что и советский, который ары водой разбавляют, только в два раза дороже, понял? Точно так же и евроремонт, то же самое, что и советский ремонт, просто в два раза дороже и половину материалов разворовали, понял?

— Кладезь ты мудрости, Серег! Хоть и большой… — Похвалил я.

— Так большого человека должно быть много. Мышц, а не жира! — Серега — большой напоказ напряг здоровенный бицепс, чуть меньше, чем у меня ляжка. — Лан, поехали кататься! Только недолго… А то я тут вчетверо складываюсь…

— Да для тебя грузовик нужен или "Чероки"! — Возмутился с первого сиденья Костик, а мне сказал:

— Серег, ты давай прямо, на втором светофоре налево. Я тебе покажу чудное заведение, в котором можно наесть неплохую жопу, не вставая из‑за руля. Называется "Мак — Авто". Там и заправка по дороге будет.

— Большая жопа — мягче сидеть! — Высказался Серега — большой.

Заправившись под крышку бака на неприметной среди зарослей клёна заправке, закупившись колой и картошкой — фри в "Мак — Авто", мы поехали по Москве кататься.

Ну да, мне нужна практика, как ни крути.

Конечно, машина не конь, а Костик — не Вера, но что‑то общее в них есть.

Костик знал про дороги Москвы много. И где свернуть можно, и где попасть в пробку, и где постоять, и где расположены гаишные ловушки… Многое он знал, в своё время со "скорой" по этим дворам, улицам да переулочкам поколесив.

Проехались по мосту через Москву, покрутились около какого‑то полузаброшенного парка, и выскочили в какую‑то промзону. По краям потянулись глухие бетонные заборы, но недолго, вдруг открылось мутное зеркало воды, набережная, и довольно большая парковка при ней.

Остановились, вышли поглазеть, съели чуть остывшую картошку, болтая о чем‑то своем и глядя по сторонам.

— Что тут было‑то? — Спросил я.

— А… — Махнул рукой Костик. — Вроде бы завод какой‑то, бывшая оборонка али что‑то такое. Раньше сюда заехать нельзя было, но завод на боку давно уже, так что теперь тут по вечерам народу на машинах много бывает. Культурно отдыхают… — Он покосился на упрямый серый куст, протолкавшийся через щели в асфальте. Под кустом примостился выцветший под солнцем и дождями пакет с эмблемой "Мак — Дональдса", а на ветках повис использованный презерватив.

— Вот так и отдыхают.

— Ребят… Я, наверное, последний месяц дорабатываю. — Признался я. — Потом уж всё…

— Да ты что? — Удивился Серега — большой. — А кому ж я по ночам буду анекдоты рассказывать?

— Серег… Не тяну я учебу да работу. — Покачал я головой. — Не потяну все вместе. А про анекдоты… Да я сам приеду, послушать, как плохо будет!

— Вот так всегда, всегда вспоминаешь о друзьях когда тебе плохо! — Сделал вид, что обиделся, Серега.

— А Михалыча, кажется, скоро выкинут. — Вдруг сказал Костик.

— Что так?

— Да пьет и пьет, никакого спасу от него нет. Уже который раз пьяным является! Один раз даже на тренировку выпивший пришел.

— Придурок. — Вынес вердикт Серега. — Напивался б после работы, никто и слова не сказал, так нет же… Страдает по своей… — Он выразился матом. — Было б по кому страдать.

— Ну да. — Подтвердил я, вспомнив ночные посиделки в пионерлагере.

— Кстати. — Костик сделал заговорщическое лицо. — По большому секрету говорю, довольны нами в банке. Контракт продлили на десять лет, и мало того, добавили ещё точек. Инкассация, охрана линий связи. Броневик вот даже хотят купить. И тебя, Серег, хотят туда поставить.

— С чего бы это? — Удивился я.

— С того, что тебе Алексеич доверяет, а Вербицкому доверия нет никакого. Мишка ж мал ещё и к выпивке вот клониться, дурак.

Помолчали, поглядели на воду.

— Ребят. — Это снова Костик, нарушил тишину. — Слушай, а я женюсь, наверное.

— Чё?

— Чё?

Костик поглядел на нас немного смущенно.

— Чё, чё… Ну а чё? Женька мне нравится. Голова у неё хорошая. Готовит вкусно. Жить есть где. Так что время‑то тянуть, а? Как говорил один мой знакомый, надо красть минуты у вечности, чтобы провести их вдвоем.

— В самом деле. На свадьбу пригласишь? — Спросил я. — Белый фрак‑то одевать?

— А как же? Свидетелем будешь… — Костик потянулся. — Где б ещё бабла надыбать…

Глава 27

Кто ходит в гости по утрам

Тот поступает мудро!

Вини — Пух

С башни я смотрел вниз, туда, где остановились парламентеры.

Пятерка всадников, воины, на мохнатых злобных лошадках. Всадники и всадники, ну что такого необычного‑то? Разве что чуть от наших отличаются. Серо — седые копны волос на голове, чуть монголоидные черты лица, один, который постарше, отличается длинными усами, подошедшими скорее какому‑нибудь казаку из моего мира. Одежда рванье, штаны все в заплатах, но брони и оружие старательно ухоженные.

Передний всадник гордо держал копье с повязанной белой тряпкой.

Приближались сначала опаско, все время норовили коней повернуть, покрутиться, не будем ли мы стрелять.

А мы и не будем. Послушаем, что же они нам расскажут‑то, хорошие такие. Зачем тут появились?

Ага, пришла Большая Орда. По кратчайшему пути рванули они через королевство, не задержались около судорожно окапывающихся Больших Полей, не обратили внимания на опасливо отступающее войско наемников, не отправили отряды к морскому замку и не стали грабить окрестности, а рванулись вот сюда, к столице.

Проснулся я, а чуть дальше Костяного Леса, прямо на Королевском Тракте, уже дымили костры здоровенного лагеря. В бинокль с башни замка были видны маленькие, как игрушечные, юрты, меж которыми сновали какие‑то согбенные серые личности, костры с палочками — подпорочками под ними, низенькие лошадки, высокие копья с крашеными бунчуками — конскими хвостами, что ли?

Больше разглядеть не получалось, прибежал гонец от графа Виктора, говорит, что к стене Мойки парламентеры идут. Быстро спустился, на коня и туда…

Подойти скрытно у степняков не получилось. В поле вышли самые отчаянные разведчики из пограничников и из бывших лесных братьев, ночью была стычка, степняки отступили, бросив убитых и раненых, и даже оставив несколько пленных.

А уж моя тактика малых отрядов изрядно попортили степнякам нервы. Докладывали, что теперь фуражиры от Орды меньше сотни не отправляются, да и те с опаской. Вот и сейчас поместья вокруг почти не жгут, пара столбов дыма в стороне просто не в счет. Далеко отходить бояться.

Идея побомбить… Ох, хороша бы была идея, парочку бомб побольше в лагерь закатить. Но черный порох все же не динамит, он так сильно не взрывается, да и потом, настоящий эффект нового оружия проявляется, когда оно применяется внезапно и массово, а так можно их только подготовить… Приучить…

А я этого не хотел.

Мне нужна была внезапность.

Парламентеры меж тем встали. Задний, который постарше, поглядел в сторону, пожевывая ус и не проявлял интереса к происходящему. Из‑за гребня стены высунулись любопытные, поглядеть, попробовать на прицел. Кое‑кто уже показывал пальцем на степняков.

Ну и я на башне, высота где‑то трехэтажного дома, не выше. Округлая такая, по центру остатки стреломета. Когда‑то тут стоял, да граф Лург обменял на звонкую монету и перевел в имперский банк, как его там, "Ворск и Шмульке"?

Одолжил бинокль графу Лиру, тот припал к новой игрушке.

— Кто же делает такие вещи?

— Торговый дом "Весна", но только по спецзаказу. Техника пока что секретная. Граф, это вам как полководцу, другим не передавать! Потеряете, буду спрашивать лично!

— Благодарю, Ваше Величество… — Граф продолжил играться с биноклем.

Щиты с пушками закрыты дерюгой, не заметить, что за ними. Со стороны кажется, что это таким образом закрывают реальные прорехи.

Интересные парламентеры. Вроде бы и случайно поехали, могли и к воротам… А они сюда. С одной‑то стороны короля заставить побегать, показать Его Величеству, кто он тут на самом‑то деле а с другой‑то стороны и поглядеть, прикинуть, как, сподручно ли будет через стену перелезать?

Степнякам надоело ждать.

Передний закрутился на горячем коне, взад — вперед, вокруг правого бока, вскидывая копье с белой тряпкой на нем, закружился, ловко осаживая коня в последний момент. Тут мы тоже успели с проволокой столбы вкопать, с обычной, не колючкой, и степняк к ним справедливо не желал приближаться.

— Эй, король, выходи, хан говорить хочет! — Заорал передний всадник. — Гляди, шатёр поставим, кумыс поставим, много — много горячий девка будут танцы плясать! Выходи, дурного не сделаем! Богом клянусь! Кумыс дадим, девка дадим, меч дадим…

Звезды с неба дадим…

— Ваше Величество, они обманут! — Предостерег меня граф Лир, оторвавшись от новой игрушки. — Он не назвал имени…

— Сам знаю. — Буркнул я. Это и по Земле знакомо, дал слово неверному — считай, что не давал. Или пожертвуй там местному богу мелкую серебряную монетку, через жрецов передать можно, да и ты прощен. Да и потом, это ж их боги, а уж с кем с кем, а со своими богами всегда можно будет договориться.

Потому я даже не колебался, а выставил в проем между зубцами рыло громкоговорителя, выкрутил верньеру на максимум, и поднес ко рту микрофон, подул в него, откашлялся…

— Кххх… Кххх. Кха — Кха — Кха! Пошел на …! — Хриплый металлический звук простых русских слов растекся в утреннем тумане чужого мира как патока, оброс страшным эхом от стен и обрушился вниз, на ничего не подозревающих степняков.

Всадника едва не скинуло с лошади на землю, он еле успел усмирить своего скакуна, вся свита его ошарашено уставилась вверх, усатый даже чуть присел и едва себе ус не откусил.

— Ну что встал, болезный? Сказано, убирайся откуда на свет явился — в… — И добавил по — русски, куда, как и зачем.

На этот раз эффект был не столь сокрушающий, на ногах все устояли Развернулись всадники и ускакали откуда пришли.

— И что теперь будет? — Спросил я, глядя в бинокль, как пятерка всадников нахлестывала коней, удаляясь от стены.

— Штурм, Ваше Величество. — Сказал граф Лир. — Теперь они будут штурмовать. Не позже как со следующего утра стоит ожидать штурма. Потом, через пару дней, придут еще. Потом осада, по всем правилам. Мне кажется, я вижу в лагере осадные машины… Прошу прощения. Мне нужно быть с моими войсками. План боя… Не изменился?

— Не изменился. — Сказал я резко. — Граф, упаси вас боги что‑то поменять. Подвести под стены… А потом прикрывать от наемников. Все понятно?

— Мы погубим войско!

— Мы его погубим рано или поздно! — Повысил я голос. — Выполнять!

Мой голос был тверд. Ибо я понял, что не могу отступать. Что мне надо, кровь из носу надо подчинение не только вот этого человека, который постарше и поопытнее меня, мне ещё нужно, чтобы он починился без промедлений, со всем пылом души своей.

И у меня это получилось.

Граф Лир преувеличенно твердо сошел по лестнице, отмахнулся от своего адъютанта, то есть оруженосца, вскочил на коня и отбыл, только пыль улеглась.

Так, сложно было. А вот теперь ещё сложнее.

Теперь вот все мои пушечные расчеты, которые возятся за плетеными из лозы щитами, теперь вот они у меня на очереди. И граф Виктор тоже, который с остатками войска, молодыми дворянами, не пожелавшими покинуть своего короля. И Волин с гвардейцами, и мастер Виктор, отказавшийся бежать из город и засевший в только что отстроенных цехах и бараках с ополченцами.

— Ваше Величество. — Поклонилась мне графиня Чи. Я её чуть не сшиб, когда быстро шагал в свои покои. Это раньше в замке было не протолкнуться, а теперь тут вообще тишина и пустота, кажется, даже слуги разбежались.

И вот сюрприз. Графиня Чи, две фрейлины и слуга.

— Уважаемая графиня. — Чуть склонил голову я. — Что это вы делаете в городе, когда, по слухам, большая часть аристократии сейчас строит замки на островах?

— Считаю бесчестным бросить короля в столь трудный час. — Ответила мне на это графиня.

Я внимательно поглядел на нее. Ну, внимательно, словно что‑то такое в глазах ловлю, а на деле я просто никак не мог её понять. Все, начиная с баронессы Ядвилы, отзывались о графине не самым лучшим образом. Пиры, балы и любовники, которых она меняла как перчатки. Коллекционировала, что ещё вернее. И что бы это она тут? Не понятно…

— Как король благодарю вас, графиня, на помощь и поддержку в столь тяжелый час.

— Всегда рада, Ваше Величество. Могу ли я чем‑то помочь?

— Я не думаю. Сохраняйте спокойствие, не покидайте территории дворца… И все будет хорошо.

Обогнул ее и бочком, бочком к своим покоям. У меня там ещё разные вещи оставались.

Она в городе осталась, а принцесса сделала ноги. Что бы это могло значить?

Насчет штурма граф Лир ошибся. Только я успел вынуть из ларя новый бинокль, переснарядить патроны в магазине, отмечая, что пружина ничуть ослабла, как в дверь мне забарабанили.

Большая Орда пошла на штурм.

Поднялся снова на крышу восточной башни, опер локти на парапет, выставил бинокль, нацелился на лагерь степняков.

Отсюда видно ж лучше, чем со стены.

Ещё б денек… Я бы смог достать оружие. Наверное. Пара пулеметов на стенах надолго бы научили степняков держаться подальше… Мне бы времени, времени, времени — которого так никогда и не хватает!

Лагерь забурлил. Люди бегали туда и сюда, появлялись какие‑то важные шишки с красными хвостами на конических шлемах, кто‑то куда‑то бежал, и отсюда, даже в мощный морской бинокль, лагерь представлял собой нечто вроде кипящего бульона.

Но с пугающей меня скоростью в этом бульоне стали прослеживаться упорядоченные ручейки. Беготня мало — помалу приобретала направленность. Степняки концентрировались вокруг своих командиров, расхватывали коней, а некоторые, наоборот, отводили коней подальше и тянули с собой какие‑то длинные жерди. Некоторые были столь тяжелы, что их тащили по двое, по трое.

Мало помалу ручейки слились в две большие реки. Треть войска осталась верхом, две трети спешились и сейчас медленно собирались в отряды за спинами конницы.

Замерли, остановились. Командиры выровняли свои отряды.

Я опустил бинокль на парапет, руки дрожали. До чего ж тяжеленный! Даже плечи подрагивают. Но видно в него ух, как в хороший телескоп. Далеко и хорошо.

Может, я конечно что и не понимаю, но откуда у кочевников такая дисциплина. Должны ж, должны они сейчас навалиться всей ордой на город, или разбиться на отряды и начать грабить поместья вокруг. Тут же дворянство в основном не в Верхнем городе живет, а по поместьям обретается. И в окрестностях добычу можно собрать столь же богатую, как и в городе.

Но нет же, к городу вот приперлись, строятся в колонны, готовятся. Вот конница отдельно, вот квадратики пехоты с жердями, меж ними расстояние оставлено, чтобы конница могла пройти. Командиры все с алыми хвостами на шлемах, чтобы издалека было видно. Причем видно, что разные пехотинцы вооружены по — разному, я сначала не понял, почему это над одними топорщиться лес копий, а над другими вроде как пониже что‑то, причем единообразно.

Неужто разделение по родам войск? Нда. Откуда у степняков все это? Ни сержант, ни граф Лир ничего такого не рассказывали.

А у нас что? Перевел бинокль. Стены, на них спины воинов, видны короткие луки, тулы со стрелами перед каждым, длинные копья с раздвоенными наконечниками, массивные жаровни, обложенные камнем очаги, в которых трели дрова.

Армия кочевников дрогнула. Квадратики пехоты, спешно подровняные командирами, клубки конницы, непонятные строения в тылу… И все это начало приходить в движение, медленно, неуклонно.

Началось.

— Держи. — Кинул я бинокль в руки графу Виктору, тот еле успел его поймать, прижал к груди, и сам едва не грохнулся. — Что случиться, отвечаешь за эту вещь! Настало время проверить нашу оборону на прочность. Либо пан, либо пропан. Понял?

— Нет, Ваше Величество…

— Уже не важно. Отбивайтесь от них как хотите, но основная толпа должна хлынуть к Мойке, понятно? Я там буду… Они должны атаковать! Помнишь, о чем мы с тобой говорили?

— Ваше Величество! Опасн…

— Не обсуждается!

Я скатился по лестнице вниз, не глядя на Виктора. Командный тон получался у меня все лучше и лучше.

Внизу уже ждали. Вера откуда‑то взялась, барон Шорк, и… Лана?

— Ждать в замке. — Приказал я последней. Та ах вспыхнула, ибо была она уже даже в легкой кольчуге, с простым мечом на поясе, и даже лук у неё был… Небольшой, правда но все же.

— Ваше Величество… — Попыталась она что‑то сказать.

— Не обсуждается. Хотя… Стой. Отойдем.

Отошли в сторону, я очень внимательно поглядел на нее. Самым внимательным взглядом, каким только мог.

— Там, в моих покоях, есть вещи. Ты и мастер Иштван будете охранять все… Пока я не вернусь.

— Но, я хочу быть…

— Лана. Мне кому все это доверить‑то, а? И вообще, что за мода такая, обсуждать королевские приказы? Исполнять! Вера со мной!

— Мастер Иштван! — Я быстро нашел глазами дворцового управителя. — Лану на караул в моих покоях, чтобы рядом со стражей стояла, все! Что ждем‑то?

До Мойки домчали быстро.

Народу нам на улицах попадалось удивительно мало. Да и народу‑то не было особо много, я, моя тень барон Шорк, Вера и ещё пара охранников. Не очень чтобы много, королю‑то вроде отдельный отряд полагается, какая‑нибудь королевская гвардия, я в фэнтези читал…

Ворота, стражи почти нет, только два человека, дедок уже совсем, и молоденький парнишка в панцире не по размеру. Пытаются вытянуться, но я уже далеко, вцепляюсь в поводья лошади, чтобы не свалиться. Вера смотрит на меня изумленно.

Ну да, я так и не научился на лошади ездить, ну нету у неё педали газа! Нету! И тормоза тоже нету… Тпру, стой, зараза страшная!

Мастер Виктор. Тут как тут. С ним молчаливый Бомбардир, уж он‑то никак не мог пропустить, за поясом пара фитилей болтается, и в шило с черной пластиковой рукояткой, которым фитили пропихивают, в удобных кожаных ножнах

— Что там? — Спросил я.

— Все в порядке, Ваше Величество. Нападений не было, ждем.

Меня дожидался гонец от Грошева.

— Что такое?

— Ваше Величество. Донесение. Вдали видны струги морских разбойников.

— От хорошо придумано. — Восхитился я. Нет, в самом деле, какая хорошая идея‑то! Аристократия, прихватив все самое ценное, бежит на острова, где их можно брать тепленькими. И драгоценности искать не надо, вот они, сами принесли, и большой стражи с ними тоже нету.

— Грошеву приказ. В бой не ввязываться, держаться под прикрытием городских укреплений. Если стена падет, то отступать к Верхнему городу. Ну а если и Верхний город падет, то пусть действует как считает нужным. Всё!

Только этот отправился, сразу появился гонец от графа Лира.

— Ваше Величество! Донесение… Отряд Каллуфа начал движение к стенам. Граф спрашивает, не изменились ли обстоятельства.

— Вот твари. — Прокомментировал это я. — Так, обстоятельства не изменились. Пусть действует согласно приказу.

И этот ускакал, а я ринулся на башню, плечом невежливо, совсем по — королевски, толканул двух стражников. Выставил последний оставшийся у меня бинокль меж поеденных временем и хапугами — ворами зубцов стены.

Степняки разбивались на отряды, и теперь бодро так приближались. Небольшие конные отряды, человек по пять — десять, с гиканьем и свистом понеслись на стену.

Ну на что они надеются, у них же кони, а не козлы горные… Ох мать!

Несколько стрел ткнулось в щит барона Шорка, которым тот меня загородил от обстрела. Справа и слева послышался дробный перестук, я быстро убрался подальше, убрав и бинокль, стрелы сыпались навесом, как частый весенний дождь на Земле.

Кочевники на полном скаку проносились вдоль стены, непрерывно стреляя. Со стены опомнились, стали им отвечать, и у нас появились первые потери.

Луком кочевники пользовались не в пример умеючи, чем мои воины. Гвардейцы, не смотря на проведенное в тренировках время, все равно ещё крайне плохо вместе работают. Есть те, кто умеючи, вот, бывший лесной разбойник ловко из‑за стены высунулся, с уже почти растянутым луком, метнул стрелу и обратно спрятался. А горожане бывшие сидят, молчат, копья держат. Дворянин вот вообще меч из ножен вытащил, проверят, хорошо ли лезвие заточено.

Пара шагов до другого края, внизу видны пушкари мои. В них‑то не стреляли, только так, случайно. Несколько стрел засели в плетеном щите, вот и все.

— Мастер Виктор! Потери?

— Нет, Ваше Величество…

Вдоль стен носились отряды кочевников. Когда у первых кончались стрелы, их сменяли другие, потому у них тоже кончались стрелы и вновь смена. Вдалеке расположился обоз, к которому отряды и отправлялись для пополнения боезапаса. Этакое караколе получалось, когда один стрелок другого сменяет, стрелы сыпались регулярно, раненых в тыл снесли уже с десяток, и парочка убитых.

Руки чесались достать пистолет и попробовать снять парочку развеселых всадников, да расстояние слишком велико, все бесполезно. Вот была бы винтовочка или Калашников…

— Сидеть! — Одернул я Веру. Та как раз прилаживала на лук прилетевшую стрелу.

— Ваше Величество. Я смогу подстрелить парочку…

— Не сметь! Сидеть так!

Вера сжала губы в тонкую линию, но меня послушалась.

Пока что к нашим заграждениям они не приближались, опасливо держались на стороне. Колючая проволока уныло провисала на столбах, ожидая свою жертву. Вот кто‑то не заметил столбов в траве, попытались перескочить с налету, и пары лошадь — всадник забились на земле.

Хорошо я придумал, ой как хорошо, не в полный рост столбы ставить, а лишь до пояса, в траве‑то и не сразу видно. А ещё хитро придумано — не тупо огораживать, накручивая круги колючки, а выводить вот такие линии столбов вдаль от стены. Я и не предполагал, что кочевники затеют вот такие скачки, предполагалось ли разделить отряды наступающих. И получилось неожиданно хорошо, вот ещё несколько покатились в высокую траву, и их утыкали стрелами.

Остальные мигом увеличили дистанцию до стены.

А что будет, если они не пойдут атаковать через Мойку? Нет, что тогда‑то будет? Не придурки же они полные, видят же, что тут ловушка…

Ну, если не пойдут через Мойку атаковать, то тогда придется выкатить пушки в поле и бить им во фланг. В любом случае артиллерию испытаем. Не в этом сражении, так в следующем, какая разница‑то?

Где‑то через полчаса стрельба со стороны кочевников стала терять интенсивность. Нет, совсем не прекратилась, отряды все так же не давали поднять головы моим стрелкам, но стрелы на нас сыпались уже не так часто.

Закончились они у них, что ли?

Ещё один гонец от графа Лира. Отряд Каллуфа медленно отступает, несколько отрядов кочевников, сотни три, его вяло преследуют. Потерей видимых ни те, ни другие не несут.

— Оставаться там же, на стенах. — Приказал я.

От Виктора пока что никаких вестей. Значит, на его участке атака ещё не началась.

А меж тем конников вдруг стало больше, намного больше. Пока что не стреляли, крутились за пределом досягаемости наших луков, выжидали чего‑то.

— Они идут к проломам. — Вдруг сказал барон Шорк. — Ваше Величество, вы были правы, они к проломам идут!

Я пока что ничего такого не видел, как крутилась конная орда, так и крутилась, ну да барону‑то, который воевать умеет, виднее, наверное.

Барон понял моё затруднение, стал объяснять, неспешно, показывая рукой.

— Вот эти отряды прикрывают, глядите, они не дадут стрелкам перейти со стен ближе. Вот эти будут атаковать, это застрельщики. Вот за ними пехота, спешенные. Они как раз тянутся к нам, видите, как выстроены колонны?

Вот теперь и я уже видел, что конница в больше и больше стягивается к бывшим стенам Мойки, оставив на всякий случай лишь несколько отрядов для прикрытия. А за ней шла пехота, и теперь их можно было рассмотреть не только в бинокль.

Пешие, множество, наступают нестройными колоннами. Облепившие длинные и прочные лестницы, похожие на исполинских многоногих гусениц, ползущих по стойке "смирно". Несколько больших грубых сооружений на больших колесах, похожие на избы, крытые массивными досками и старыми цветастыми щитами, неторопливо катились к стене.

А перед ними клубилась конная лава, обстреливая гребень стены. Навесом стреляли, стрелы вдруг, в один миг, стали рушиться с неба одной большой стеной, и так продолжалось несколько минут, а потом прошло. И вот через минуть десять — снова так, а потом опять прошло.

Залпами бьют…

Показалось ли мне или нет, но у них луки ассиметричные, одно плечо короче другого, или не показалось? Трудно разглядеть, рискую стрелу поймать шальную. На Земле у кого‑то такие луки были, позволяли стрелять дальше, чем обычный, равносторонний лук.

Высунулся, глянул.

Конные уже просто стояли на месте, обстреливая стену, со стен им вяло отвечали. Хлопнули две чудом уцелевшие от графа Лурга катапульты, швырнули во врагов два полных ковша камней, да не очень помогло, толпа все так же медленно шла к стенам, разве что замелькали поверху каплевидные щиты, стали прикрываться.

Сработало, сработала‑то моя идея! Вот толпа начинает делиться, вот конницу вытесняют вперед зачем‑то. В единой мерно наступающей толпе появились куски, словно торт нарезали, и куски эти устремлены острыми концами как раз к псевдопроломам. Для маскировки, есть ещё пара таких же кусков, ограниченных колючкой, но там стена очень хорошо укреплена. Просто чтобы не заподозрили ловушку.

Нет, пока что столбы не ломают, проволоку пытаются рубить, но большинство её обходит? Ничего себе? Сейчас они должны бы это дело корчевать, а они что делают?

С противным "Цанг — цанг — цанг!" осыпались стрелы.

Хватит тянуть. Еще, чего доброго, ворвутся сюда, и мало не покажется.

Я глянул на Вихора. Тот, спасаясь отстрел под большим и тяжелым щитом древнего вида, вскинулся, бросился к флажкам.

Три жерди с флажками, белая, красная и зеленая. Красный вверх, готовиться, вниз, огонь. Зеленый — готовность. Белая — спасайся кто может. Один мах зеленым флагом — клади картечь каменную, которой у нас запасено, два маха — клади картечь железную. Около каждой башни, около каждого пролома тоже есть свой сигнальщик с такими же жердями, но у него задача проще, как только пушка к выстрелу готова, то поднять зеленый вверх, а если что‑то пошло не так, то белый.

Простая азбука, простая, то, что у меня получилось выдумать…

Сплюнул на землю, кашлянул пару раз, поднес микрофон ко рту.

— Готовность! — Зеленый сигнал, полощется на морском ветерке зеленый флажок, поднятый руками Вихора. С грохотом падают на землю перед пушками плетеные щиты, поднимается мелкая и противная пыль, суетятся пушкари.

Впереди видны ошалелые лица степняков. Оказывается, в стены не надо бить тараном, они сами разваливаются! Эй, эй, эй, все сюда, сюда, сейчас зададим жару городским!

Рядом со мной свалился воин со стрелой в глазнице, неосторожно высунулся из‑за зубца, несколько стрел чиркнули по камню. Через цель между стеной и прикрывшим меня щитом барона Шорка я заметил, что конница‑то стягивается как раз к проломам, вот она уже совсем впереди, а за ней идет пехота, все убыстряет и убыстряет шаг.

Вот уже внизу, там, не море людей, а море людских лиц под шлемами и конских морд под бунчуками, все оскаленные, лошади роняют противную белую пену, люди что‑то орут, раскрывают рты, рев зарождается, словно где‑то прорвали плотину. А по спине и груди у меня бегут мелкие мурашки, кожу на лице стягивает незримое напряжении.

— Целься! — Красный сигнал сменил зеленый. Так, раз, два, три… Все, все подняли зеленые флажки. Все готовы. Теперь можно…

— Пли!

Жду, никакой реакции. Ах да, тут же…

— ОГОНЬ!

Вот теперь упал вниз красный флажок, и ему ответили пушки.

Бум — бум! Бум — бум! Бум — бум — бум!

Нестройно ударили, нестройно порскнули обильные языки дыма, быстро сносимые ветром в сторону и вверх, через мою позицию на башне промчалось облако вонючего порохового дыма, перехватило сразу горло. От гранат нет такого! Да и меньше пороха‑то в гранатах!

По атакующей толпе как щебнем стегнули. Хотя почему это "как", прошла рябь такая, как по волнам если песком бросить. То тут, то там из общего людского моря исчезали люди, не очень много, и от них как всплеском исходило изумление. Что ж это такое с мим сотоварищем, горожане эти камнями кидаются, что ли? Ух, сейчас мы доберемся, мы им эти камешки припомним!

— Бань! — Крикнул я в рупор, ссаживая горло. Во рту моментально стало противно и кисло, я попытался сплюнуть, не смог.

Замелькали длинные банники в руках сыновей мастера Виктора, зашипело вино, целая бадья дешевого пойла, опрокинутая на ствол пушки. Не разошлись бы швы! Нет, держатся. Воняет противно, кислятиной. Такое ощущение, что не до конца сгоревшая пыль оседает на шевелюре, на лице, лезет в глаза, забивается в рот и в нос.

— Картечь, железную клади!

Вихор, тряся головой и чихая, забрался выше, вздернул вверх древко зеленого флага, замахал им быстро — быстро над головой, делая по два маха разом, пережидая, а потом ещё два маха.

— Заряжай!

Не удержался, перегнулся через парапет, поглядеть.

Конница все ближе, они уже взяли разгон, их не остановить. И как раз нацелились они в проломы. Ну а что, конь‑то тут пройдет, а там уже на улицы… Пехота уже не так нужна, чтобы стены ломать, стены‑то вот уже сами сломаны, вливайся в веселую тусовку! Успей пограбить, пока другие не успели!

Передние, вырвавшиеся из общего строя, летят на землю, путаются в колючей проволоке, с кусков торта люди тоже натыкаются на проволоку, падают, кричат, пытаются её рубить, а остальные тормозят коней, густо летят стрелы, на нашей стороне им отвечают ругань и стоны.

Подоспела пехота, нападавшие уже смешались, вот единая толпа лавой хлынула к проломам, в бахроме из запутавшихся в колючей проволоке невезунчиков, дикий ор слился в одно слитное "Ааа", перемежаемое грохотом оружия…

Пушкарская обслуга работала быстро.

Всунуть внутрь картуз с зарядом, примять шомполом. В затравочное отверстие вставили уже нарезанный заранее фитиль, умяли его внутрь шилом, закатили второй картуз, с зарядом.

Обрезки железных гвоздей в плотном шелковом картузе. Блин, по цене как вышло… Уж лучше б медными монетами стреляли, это получилось бы подешевле! Или десятку наемников… Ну ничего, проволоку делаем, в следующий раз дешевле станет…

— Товсь!

Вихор сменил флаг на красный, поднял его над головой.

— ОГОНЬ!

Я уже инстинктивно прижался, памятуя о своем мире, где как сказал "огонь", так пушка и пальнула. Но тут‑то, с медленно горящими фитилями, времени было достаточно, чтобы присесть на колени и поплотнее прижать ладони к ушам.

Рявкнули пушки, на этот раз мерно так, глухо, уверенно, и все впереди заволокло черно — серым смрадным дымом. Налетевший ветер рвал его в клочья, унося дальше, через город, к океану.

И открывалась картина ещё не разгрома… Но уже чего‑то близкого к тому.

Железная картечь легла куда как более кучно. Или виной всему было то, что отряды приблизились на более близкое расстояние? Или, скорее всего, просто ломанулись они все сюда, а отсюда‑то им и досталось…

Не знаю, пока что не знаю, потом надо будет выяснить.

Перед каждой пушкой в толпе как корова языком лизнула. Валяются вперемешку тела людей и лошадей, поломанные лестницы, разное дреколье. Живых не видно, я даже и сам не ожидал, что такой ужасный результат будет. Да в упор практически! А между них, между прогалов этих со смертью и разрушением сгрудились уже не солдаты, толпа просто, оглядывались, вертели головами, и чаще всего назад, в сторону тыла. Те, кто сзади, ещё не осознали происходящего и напирают, людское море захлестывает редкие островки ошеломленных выживших, путается в колючей проволоке, мелькают мечи и топоры, проволока неохотно рвется, столбы сдаются и их начинает выворачивает под тяжестью напирающих тел.

Я представил, что же такое твориться сейчас там, с живой плотью, в которую впиваются эти колючки, и мне стало плохо.

И тишина. Почему такая тишина?

Тишина вдруг взорвалась истошным даже не ржанием, а визгом израненных, умирающих лошадей и криками людей.

Плохая шутка получилась! Спереди конные отряды, которых "ежики" разбили на группы людей, позади напирает пехота, некоторые ещё не знают, что происходит, позади тоже конница, стремиться влиться в общее веселье, а вперед коняшкам не пройти, тут смерть просто!

Все застыло в жутком равновесии.

— Бань!

Прислуга работает как проклятые. Жих, жих, жих, пшшш, бам — ц, и вот уже вверх взмыли зеленые флажки.

— Товсь!

Глаза Вихора круглые — круглые, он поднимает вверх флажок.

— ОГОНЬ!

Следующий залп, куда как более стройный и быстрый, влепился в передние ряды, утонул в податливо расступившемся людском море.

И я ощутил, как тогда, в камере Ночного короля, или ещё даже раньше, когда королева с графом Урием пытались меня отравить, что теперь мы победили. Что я сильнее, и я победил.

Как будто пресыщенный раствор превращается в кристалл, стоит добавить туда крупицу соли, и так же войско конных и пеших на каком‑то этапе боя превращается в беспорядочно сгрудившуюся толпу. Заволновались, конные остановились и стали пытаться двигаться назад, но не получалось у них это пока что.

Но это уже не войско. Это толпа.

Пора.

Я глянул назад, туда, где переминались с ноги на ногу тройка гонцов, прихваченных с собой.

— Эй!

На меня белые лица, не только гонцов, но ещё и остальных всех. Не только я видел, что делали пушки со степняками. И если я хоть примерно представлял, что же будет‑то, то они и в страшных кошмарах…

— Два гонца! Один к графу Виктору, чтобы занял место графа Лира! Второй к графу Лиру, ударить кочевникам во фланг! Пошли, что встали!

Двое сорвались, с места вскочили в седла лошадок, дали шпоры, исчезли среди натащенного строительного мусора. Ну, теперь‑то… Так, а что там моя пушкарская команда‑то? Обернулся к ним.

— Бань!

Снова банники мелькают в руках пушкарей, Вихор шатается, но машет флажком, а толпа кочевников застыла, застыла в страхе и непонимании происходящего. Передние бегут, а задние напирают, вот кто‑то и из лагеря присоединился даже.

В эту‑то толпу и разрядили мы ещё один полновесный залп отборной железной картечью.

Ветер сдувал дым, и в бинокль я видел, как картечь впивалась в людей, шляпки старых имперских и рохнийских гвоздей пробивали плотные стеганные малахаи и лошадиные бока, в щепы крушили осадные сооружения, те самые, на избы похожие.

И над этой толпой кто‑то из подмастерьев мастера Виктора запустил ракеты из фейерверков. Обычные такие, с пороховой мякотью, шутихи скорее. С противным шипением, оставляя за собой клубы дыма и пылая то красным (это семена какого‑то местного растения), то зеленым (это я уж не знаю, что туда мастер Виктор намешал) огнем пронеслись со стены и затерялись где‑то в толпе.

Миг, и началась уже откровенная паника. То, что было до этого, было так, ерундой. Здоровенная орда окончательно превратилась в большую толпу до полусмерти потерявших разум от ужаса людей, мечтавших только об одном — чтобы все это побыстрее кончилось, так или иначе.

Вся огромная масса людей вдруг осела, словно из неё выдернули какой‑то стержень. Отхлынула, оставляя после себя тела и брошенное оружие. Степняки завопили, на одной ноте, то ли призывая богов, то ли от ужаса, началась страшенная давка, когда передние пытались обогнать задних, а верховые врезались в толпу, нахлестывая обезумевших лошадей, стаптывая таких же обезумевших людей, расчищали себе путь к спасению оружием, а задние не понимали, что ж это такое происходит‑то там, впереди?

Гонец обернулся быстро. Или граф Лир был наготове? Скорее всего и первое, и последнее справедливо.

Пограничники, вооруженные и снаряженные почти так же, как и степняки, врубились в замявшуюся в давке толпу с фланга. Степняки для них враг привычный, не раз его бивали, не раз сами получали, и уже знали, куда надо бить и что делать.

Пограничный легион, ставший благодаря графу Лиру вновь грозной силой, в одно мгновенье сгрыз кусок пестрого одеяла орды кочевников. Всадники рубились с силой и отчаянием, сначала ударили в короткие копья, потом взялись за мечи, задние стреляли из луков. Перед передними рядами враз вспухли облачка порохового дыма, на скаку умудрились метнуть гранаты.

По центру атакующих порядков виднелся штандарт с грифоном — там был граф Лир. Не в первых рядах, но и не в тылу. Я перевел бинокль туда, увидел графа. Тот восседал на лошади, оглядывал поле в подаренный бинокль. Перевел взгляд на стену, отнял бинокль от лица, махнул рукой, спустя миг небольшой отряд пограничников врезался во фланг избиваемой толпы, буквально отрезал от неё небольшой кусок, а второй отряд, побольше, этот кусок споро порубили.

Я уж думал, что все кончилось. Но для паники ещё были пределы. Любой порядок, какой и мог быть, в этом месиве людей и коней исчез, над полем поднялся многоголосый крик и жуткий грохот дерева, металла и живой плоти, сталкивающихся в различных сочетаниях меж собой.

Толпа заметалась, бросилась то туда, то сюда, завязли в колючке… Пограничники на свежих лошадях настигли это стадо и кололи, рубили в спины. От толпы отсекали куски, прижимали к стенам, выгоняли на колючку и безжалостно рубили.

Даже со стены это безумие выглядело страшно. Это же даже не разгром, нет. Это просто дикая резня!

— Гонец от графа Лира, Ваше Величество! — Ко мне подбежал молодой паренек, чуть старше Вихора, пал на одно колено. — Орда беспорядочно бежит, лагерь горит! Они бросили все! Мы заняли их лагерь!

И в ноги мне полетело обломанное копье с бурым вонючим хвостом, бунчук.

— Фу, что за дрянь? Эй, что это?

— Это ханский бунчук! — Гордо объявил паренек. — Он в крови, Ваше Величество…

— Хана?

— Нет, это кровь наших людей, степняки каждый день должны его кровью врагов…

— Унеси и выбрось куда‑нибудь. Графу персональное спасибо. Нет, стой… Говоришь, наших людей кровь? Тогда закопай за городом, отдельно. Ладно?

— Да, мой король! — Паренек отсалютовал как‑то странно, сжатый кулак правой руки приложив к левому плечу, и умчался.

Вот и все, в общем‑то. Так мы победили.

Наши потери оказались не столь велики, как мне казалось. Деморализованные степняки почти не сопротивлялись, они лишь стремились убраться куда подальше от этого страшного места. И упорно дрались лишь за то, чтобы не вернуться туда, где так много их соплеменников настигла смерть.

В общей сложности сотня убитых и втрое больше раненых, многие ещё на стенах, во время первого обстрела.

А у них?

Первые залпы пушек унесли не очень много жизней, второй уже прошелся железной косой, а ещё множество погибло в давке, когда лошади испугались ракет и понесли. Причем ещё не ясно, от чего же погибло больше народу… И даже сколько погибло, не поймешь. Явно не тысяча, да и не десять тысяч. Больше, много больше.

Множество людей повисли на колючей проволоке, было бы у них время, то её бы смогли выворотить и порвать, расчистить себе пути, да кто бы им это время‑то дал? "Чеснок" не так хорош, как полноценная проволока. Теперь я понимал, почему именно с наступлением века колючей проволоки кончилась эпоха лихой кавалерии.

Да просто извели.

К вечеру от поля боя уже начало ощутимо пованивать.

Все это потом неделю разгребали, рыли громадные могилы и стаскивали туда трупы, кое‑как заливали хлорамином, а в каждой крестьянской семье по паре лошадей появилось, крепеньких, выносливых. Это из тех, которые в общем табуне остались, чьи хозяева в последнюю атаку пешими шли.

Старый лагерь для перемещенных лиц, куда я бедняков из Мойки селил, степняки разгромили и спалили, для них пришлось срочно новый городить, за спешно снятой колючей проволокой. Лагерь пленных переполнился практически сразу же, и понемногу приводили еще. Всего тысячи три набралось, раненые тоже были. И всех их надо было бы чем‑то кормить!

Попалось пара ханов из тех, что помельче да побестолковей, которые не успели вовремя сделать ноги. Все крупняки в первые же выстрелы поворотили горячих коней да дунули к себе обратно в Предвечную, охаживая лошадиные бока плеткой для лучшей скорости.

Но мне уже не до них было, я как добрался до кровати, так и выключился просто.

За один день Большую Орду разгромить — шутка ли?

— Хорошо охраняла? — Спросил я Лану.

Та кивнула, а мои охранники за её спиной чуть улыбнулись, тепло так.

— Ладно, пошли внутрь, расскажешь, что да как было. — Я глубоко зевнул. — А вы что, давно сменялись?

— Днем, Ваше Величество! — Ответил мне старший караула.

— Смену взять, я спать, если что‑то не очень важное, то пусть граф Виктор разбирается, он где‑то в городе, организует оборону… И поесть…

— Ваше Величество. Никого не было, никто не пытался пройти в ваши покои…

— Да вижу. Молодец ты.

Ужина я так и не дождался, выключился просто, как стоял, так и упал, не раздеваясь.

И проснулся под трель телефонного звонка.

— Привет, Серег. Это я, Леха…

— Какой ещё Лёха? — Сонно спросил я. Перед глазами ещё стояло поле боя и вид на большую кровать в королевском замке, с балдахином, с кораблем.

— Да Гюго! Слушай, полчаса у тебя есть на сегодня?

— Да есть… — Я перевернулся на бок, и выругался. Бинокль, который я весь день таскал с собой, так и остался при мне, а ещё куртка и почему‑то правый сапог. А где левый‑то? Бли — и-и — ин…

Встретились мы в небольшом кафе под открытым небом. Гюго был непривычно так мрачен и даже немного зол. Перед ним на столике стояла большая стеклянная кружка темного пива, на треть пустая.

— Вот, погляди. — И на пластиковый стол легла пухлая папка.

Я начал листать.

Петренко Иван Алексеевич. Отец, мать служащая. Окончил десять классов общеобразовательной школы, поступил в вечерний институт, окончил с отличием без отрыва, образование высшее, не привлекался. Вожатый пионерской дружины школы. Ага, принят в комсомол… Член ВЛКСМ с какого‑то года. Опять же, вожатый отряда. Секретарь в областном комитете КПСС… Второй секретарь областного комитета КПСС Ставропольского края. Уволился по собственному желанию, восемьдесят пятый год. Восемьдесят седьмой, настоятель храма Пречистой во Свирищах. Девяностые встретил главой епархии. Исторгнут из сана, девяносто первый год. Председатель ОАО "Романец" по настоящее время.

— Великолепная биография. — Сказал я. — И что это?

— А это… Помнишь, я хотел по твоему Хорсу досье‑то? Вот это он и есть. Петренко Иван Алексеевич.

— О… еть. — Сказал я, потянулся было к пиву, но вдруг вспомнил, что я теперь за рулем.

— Вот именно. Знаешь, что он так увольнялся да исторгался? — Гюго подтянул к себе поближе кружку и сделал большой глоток, сморщился. — Это два заведенных дела об изнасиловании. Причем последнее "изнасилование малолетней". Ого?

— Любит погулять. — Покачал я головой.

— Не то слово. Первое дело замять умудрились, ибо "потерпевшая вела антиобщественный образ жизни", так его папа, важная горкомовская шишка, сказал. Но из КПСС турнули, чтоб моральный облик не портил и тень на плетень не наводил. Второе дело тоже замяли, ну не может же почтенный святой отец в рясе и с крестом малолетку попользовать круче роты СС? Из церкви тоже турнули. Тогда Ванечка сделал себе свою небольшую церковь, с блекджеком и шлюхами. Вот сейчас её настоятель. А ОАО "Романец" — та контора, которая имущество его личной церкви на балансе держит. Угадай, что они купили пару дней назад? Не, не угадаешь! Купили они территорию того самого пионерлагеря, где вы через костры прыгали. Им продали, хотя и не должны были, лагерь на балансе города числился. А теперь самый интересный вопрос… Вообще очень интересный. Что это за досье и откуда оно?

— Ну… Так что?

— Вот это досье собирается на всех, кто как‑то попал в поле зрения милиции. Вот этот тип попадал на наркотиках. Героин и гашиш, а также синтетика.

— Охренеть карьера. Из партийных бонз в попы, оттуда в главы секты с наркотой…

— Ещё для информации. Слышал ли ты про такого Брущевского?

— Ну… Наверное… — Фамилия показалась мне знакомой, только я никак не мог понять, откуда и как.

— Вот, Брущевский имел дела с отцом Ванятки нашего. Так что… Не нашего уровня это фигура, Серег.

— Понимаю. — Важно сказал я.

— И Мишка твой… Пусть оттуда подальше держится. Хорса этого многие на перо поставить хотят, за наркоту, за девок… Но пока жив Брущевский, бояться.

Глава 28

Все хорошо, все в деревне хорошо!

Все хорошо, все в деревне хорошо!

В деревне все нормально, в деревне хорошо!

Сектор Газа

— Рад видеть хана рода… Какого он рода‑то там? А, какая разница. Короче, рад я видеть хана какого‑то там рода у себя в гостях. Давай, рассказывай.

Степняк, полноватый старичок в богатой и бестолковой одежде с явно с чужого плеча, засуетился. За решеткой просторно было ему, просторно!

— О Великий Хан, чья…

— Эй, эй. Проще можно. Так ты тут до следующей зимы сидеть останешься…

Короче, интересовало меня, как это степняки так быстро научились делать метательные машины да с ними разбираться. Очень интересовало. Нет, конечно не так сильно, как то, почему это имперское посольство даже и не подумало эвакуироваться из города, а вот кто научил… Очень интересно.

Опросили пленников, ну те и рассказали, что хан Куюм, избранный Великим Ханом на время похода Орды в земли зажравшихся горожан, жирных крестьян и их сладких толстых баб, привел откуда‑то издалека отряды странных людей.

Эти странные люди‑то как раз и в ближайшей роще нарубили бревен, связали их друг с другом, и сделали волшебные вещи. Эти волшебные вещи могли швырять далеко тяжелые камни, а по большим домам, которые катились сами, степняки как раз и ворвались на стены Ореховой, последней нашей крепости.

Людей тех маловато было, но хан рода хер — его — какого — знает заметил, что они не всегда общались с Куюмом, а все больше с другим ханом, осторожным и умным Керимом. Этот самый Керим как раз с теми людьми нахлестывал коней по направлению к Предвечной Степи. И нельзя ли достопочтенному Адюму, хану рода хрен — его — какого — знает, к нему присоединиться? Ибо гостеприимство великого хана морских воинов известны давно и далеко за пределами его не менее великого королевства, но климат здешних краев не полезен гордому сыну Предвечной… Кхе — кхе — кхе… Вот даже кашель прицепился…

— Недельку ещё побудь, может, что ещё вспомнишь. — Посоветовал я хану. — Потом вместе с выжившими твоими воинами отпустим восвояси… Может, даже, лошадей вернем.

Хан пал ниц, принялся многосложно благодарить, да мне уже не до того было.

Каторжникам нашим работа сразу нашлась, на поле убираться, трупы стаскивать.

К моему удивлению, на такую работу сразу нашлось столько энтузиастов, что только успевай записывать. Положение прояснил граф Лир, немного не в себе от такой быстрой победы. Степняков можно было неплохо промародерить. Нравы‑то там, в Предвечной, простые… "Кто последний взял — того и тапки", "Каждый сам за себя", "Сдохни ты сегодня, а я — завтра". Из этих трех простых правил логически возникало и другое "Всё своё ношу с собой". Чтобы не сперли, и чтоб если уж бежать, так хоть не налегке… Да и просто так любили себя кочевники золотом украшать. В любой момент снял, продал, и снова при деньгах.

Ну, подумал я, и приказал каторжников отправить только на рытье могил, а бывшие бедняки, которые у меня работать согласились и которые оружия требовали, пусть прибарахлятся хоть чуть, трупы туда перетаскивая. Кто замечен будет за смертоубийством или грабежом, так того сразу в каторжники определю.

Пограничники гнали остатки Орды до развалин Ореховой, где и остановились, молодецким посвистом проводив улепетывающих обратно степняков и разбили лагерь. Граф Лир отправил гонца с радостной вестью, что ни единого кочевника разглядеть не получается, слишком быстро мимо проносятся, в Степь торопясь.

Даже я выехал из замка, хотя совершенно не собирался. Сотня охраны, куда же без нее, граф Нидол Лар обещал просто грудью лечь, но не пустить. Пришлось согласиться. Где‑то ещё могли степняки недобитые оставаться.

Выехали, проехались по быстро утилизируемому лагерю кочевников. Стреноженные лошади далеко не разбегались, их собрали в табун, юрты, похожие скорее на индейские вигвамы, разбирали. Ценное имущество разгребали, что‑то несли сразу в город, что‑то раздавали по месту.

Показался Лонвил Шорг, на уставшем коне, в посеченных изрядно доспехах пограничника. Левая рука твердо примотана к телу чистыми тряпицами, плащ напоминает взрыв на макаронной фабрике, до того порублен.

Поклонился мне, выбрал Виктора, о чем‑то пошептался.

— Ваше Величество! — Это ко мне Виктор обратился. — Что прикажете делать с рабами?

— Я ж приказал рабов не брать, только пленные. — Удивился я.

— Ваше Величество. — Вступил Лонвил Шорг. — Тут дело такое… В лагере у степняков рабы были, которых они собрали где‑то. Наших мы освободили, накормили даже. Но вот есть и другие. Это имперцы, нугарцы, да и сами степняки. Что с ними‑то делать?

— Хм… Пока что в лагерь, кормить не хуже других. Потом разберемся. Виконт Лонвил Шорг! Властью своей назначаю тебя ответственным за людей этих. Погляди, кого к делу пристроить можно, кто что умеет, а кто и худое замыслил. Список людей нужных найдешь у мастера Виктора. Также придет Подснежник или человек от него, с ним пообщаешься, он себе тоже отберет народ.

Лонвил Шорг только и успел что поклониться. Назначением остался не очень‑то доволен, ну да с королем, как и с генералом, спорить не принято.

Проезжая по лагерю, я глядел по сторонам.

Пахло горелым, чуть кисловатой травой, конскими яблоками и немного кровью. Трупы уже все успели обобрать и стащить в ближайшую яму. Вигвам разбирали, тоже стаскивали подальше. Пинками гнали обалдевших пленных, тех не очень много было.

Странно, что почти что нет женщин и детей…

Спросил вслух, почему.

Ответила Вера.

— Это боевая Орда, Ваше Величество. Они не берут с собой слабых, тут только воины и немного слуг. Все, что нужно, воины берут после боя. А слабые и женщины не могут идти с Ордой, их надо везти. Это… Сложно в походе.

— Понятно.

Победа. Вот она, настоящая победа. Правда, не очень хорошо пахнет… Ну да поражение пахло бы уже нашей кровью.

Пушки работают. И ещё как работают. Порох тоже работает. И, что самое главное, работают новые артиллерийские команды, гвардия моя. И даже пограничники из деморализованных и спивающихся хмырей с оружием, которые ещё чуть, и станут опаснее для меня самого и народа вокруг, чем для врагов, опять стали воинами, которых в Предвечной боялись.

Я победил.

Сам не заметил, как углубились куда‑то в сторону Королевского тракта, в раздумьях, что же делать дальше. В седле я теперь держался в разы лучше, чем ещё неделю назад, наверное, количество перешло в качество, или просто задница моя многострадальная решила, что в этом‑то мире ничего лучше седла не будет, и вуаля, приспособилась.

Деревенька показалась неожиданно.

И в голову мне пришла хорошая мысль.

— Барон Шорк! Пусть охрана тут побудет… А ты и я в деревню скатаемся. Не убьют же нас там за пару‑то минут?

— Я с вами. — Сразу сказал Виктор.

— И я тоже, позволите, Ваше Величество? — Это Вера. — Я могу быть полезной, я в такой деревне росла, многое знаю!

— Ты же вроде из Пограничья? — Удивился я.

— Ваше Величество, такие‑то деревни у всех одинаковы…

— Поехали. — Махнул я рукой.

Орда тут погулять успела.

Разметанные огороды, трупы домашней скотины с вырезанными самыми вкусными частями, порушенные дома, несколько пепелищ. Местные жители, потерянно бродящие по обломкам и оплакивающие живых.

— Рыцари! Рыцари! — Пронесся шепот, люди останавливались, кланялись. Я ехал, делал вид, что гляжу прямо, но сам‑то глядел больше по сторонам. Что да как?

Многие дома разорены, это видно. Грабеж. Вот колодец, почти что в центре деревни, загажен, на краях видна кровь и какие‑то бело — красные куски. Несколько крестьян разводят руками друг перед другом, переглядываются, но на этом все и ограничивается. Во дворах какие‑то тряпки валяются, кое — где успели прибрать, а кое — где нет. Небольшие огородики перед домами все потоптаны, заборы поломаны. Ветки большого дуба, растущего в центре деревни, порубаны, само дерево явно пытались пустить на дрова, видны большие подрубы, да не успели, пришлось срочно сматываться нах хаузен.

Нас заметили, сломали шапки, поклонились.

— Кто староста? — Что меня за язык потянуло, я так и не понял. Вроде бы, деревня и деревня, да и фиг с ней. Денег дадим, так отстроятся. Краше прежнего дома поднимут, вот от кочевников сколько золота осталось! Будем давать единовременные ссуды под оплату натуральными продуктами, той же картошкой, если она хорошо пойдет.

Мужики начали подталкивать друг друга, а потом вдруг, один за другим, расходиться, прятаться за заборами.

Положение спасла Вера.

— А ну стоять, смерды! — Крикнула она внезапно, я чуть сам не испугался. — Господин никого не отпускал!

Замерли.

— Так где староста ваш? — Повторил я вопрос.

В компании произошло небольшое движение, вперед вытолкнули крестьянина, потолще, квадратного какого‑то. Чем‑то на Коротыша похожего, такой же, растёт больше вширь, чем ввысь.

— Убили старосту нашего. — Прогудел крепыш. — Саблей по голове чик.

— Так что нового не выбираете? Деревню отстраивать надо, забор хоть поставить… А вы все по одному в углах держитесь.

— Так мастер Воротын не велел, уважаемый рыцарь! — Прогудел крестьянин. — Пока королевский налог не заплатим, так забор строить не моги!

— Какой ещё налог? — Вскинулся я. — Эй, умники, король пока что налоги отменил, все какие были… Со следующей… Весны, да? Со следующей весны новые платить будете, да и какие с вас налоги‑то драть, если в кармане вошь на аркане?

Прозвучало удивительно в рифму.

— Так мы того не того… — Забубнил крестьянин. — Мы того не этого… Я того не знаю, мастер Воротын лучше знает…

— Вер. — Повернулся я. — Ты с ними лучше общий язык находишь. Поговори. Что за налоги такие, кому они их платят‑то? Ночной Король давно у меня в яме сидит… Ему вроде бы и не надо. Кому ж они королевский налог платят, если я, король, про то ничего не знаю?

Вера соскочила с коня, подошла к пытавшемуся ввинтиться обратно в компашку крестьянину, спросила, выслушала ответ, покивала, спросила еще.

Я пока что оглянулся вокруг. Жили тут бедновато… Надо сказать. Или это тут так обычно? Хотя… Не знаю. Ну, вот если дом покосился — так надо ж его подправить, нет? Бревном там подпереть? И ставни все потрескались, заменить бы хорошо.

Настоящий крестьянин — это очень рукастый человек. Как у нас по даче сосед… Я у нас на даче‑то всего пару раз был. Не то чтобы я в душе человек сугубо городской, просто как приехал туда, так и пошел, как трактор, грядки копать, деревья поливать, забор новый ставить или что еще… А после работы и учебы не то что отдохнуть хочется — отдыхать надо. Потому так я лучше в городе побуду. После смены высплюсь.

Ну так вот, забрел я как‑то на дачу, и поглядел на соседушку нашего.

Ой хороший парень!

Все в руках у него просто спорилось. Никогда без дела не сидел. Надо, так забор подновляет, надо, мотоблок с культиватором ремонтирует, с кем‑то договаривается, чтобы детали ему переварили или пошлифовали, в лес пошел — так с тремя лукошками подберезовиков вернулся, причем лукошки на месте сплел, из коры березовой, сам станок распиловочный соорудил из пилы "Дружба Народов", досок настрогал новых, подсушил под навесом и наличники сделал с крыльцом…

Как не приедешь, то всегда что‑то делает. И дома у него столь мало вещей покупных… Настоящий крестьянин, откуда‑то из Сибири переехал, когда на северные деньги дачу и квартиру в Москве купить получилось. Тогда, при СССР, на северах ещё хорошо платили.

Ну а тут… Тут что‑то не так.

Вспомнил аккуратный и прилизанный домик дяди Сережи, сравнил.

Нет, не пойдет. Никак не пойдет. Вот этот забор, хоть и поломан он лихим прыжком коня степного, и жерди с него саблей срублены некоторые — так он не обновлялся вот уже года три, не меньше.

— Ваше Величество. — Ко мне подошла Вера. — Я узнала.

— Ну?

— Лет десять назад граф Шотеций передал эту деревню графу Лургу, а тот отдал её в рост. Налоги собирает управляющий, мастер Воротын.

— В рост? — Я призадумался. Ну да, наследник графа Лурга теперь государство, то есть я.

— А где сам мастер Воротын?

— Сейчас придет, он в деревню вернулся, как только степняков прогнали, а так в лесу прятался. Но это не все, Ваше Величество. Каждый год из деревни забирали по пять парней и двух девушек, в армию Его Величества и в прислугу. Никто назад не возвращался.

— Интересно. Они говорят правду?

— Скорее всего. Можно спросить у самого мастера Воротына. Он как раз тут должен быть, с утра заглядывал… Вот!

С противоположной стороны улицы показалась процессия.

Впереди, на смирной кобылке, типа моей, разве что в намного более богатом убранстве, продвигался хмурый такой тип. Не высокий и не низкий, скорее даже худой, чем полный, в серебром расшитом колете и дорогих сапогах, на голове сальные волосы приминает залихватская шапка с пером, тоже все в серебряном шитье. Лицо самое обычное было б, если б не сожрал этот хмырь недавно килограмм зеленых лимонов с гнильцой, отчего на морде лица застыла мерзкая такая гримаса.

За ним во всю ширь улицы растянулись вооруженные люди. Не, не воины. Какие это воины‑то? Половина толстые, половина худые, в разномастных кольчугах, шлемы через одного, да и одежка‑то у всех мало того что пропыленная, так ещё и не всегда по размеру. Лица, правда, не крестьянские. Тут круглые больше, а эти больше скуластые или острые, как топор.

Наемники, что ли? Похоже… Как я их из города турнул, так сюда перебрались?

— Эй, кто такие? — Тип впереди подозрительно глянул на нас. Ну да, не впечатляли. От большой охраны я отказался сразу, и то кто‑то остался там, за околицей. Нас не так уж и много, богатых одежд нет, доспехи не сверкают, очи не хмурим, выпороть не грозимся.

Значит, что?

Значит, что о нас можно хорошенько так ноги вытереть!

— А ты сам‑то кто таков будешь, добрый человек? — Смиренно спросил я.

— Я мастер Воротын, управитель этой деревни! Милостью самого короля! — Мастер Воротын поднял вверх указательный палец.

— Приятно познакомиться со столь почтенным человеком! — Ответил я. — Мы случайно завернули в ваши края, мастер,

— А верно ли, почтенный мастер, что собираешь ты налоги для короля? И людей, говорят, в армию его…

— Верно то! — Подтвердил мастер. К остановившейся лошадке подскочил слуга, почтительно сложил руки ладошкой, в них мастер утвердил свою ногу в алом сапоге, с натугой перекинул другую ногу через лошадиный круп и сполз вниз, только лошадка его всхрапнула, освободившись от ноши.

Оказавшись на земле, мастер насупился, глянул на меня хмуро, спросил подозрительно.

— Тебе то знать к чему?

— Да так, интересуюсь.

— Интересуйся в другом месте. — Отрезал мастер. — И вообще, шли бы вы, люди добрые, с земли этой. Я самим королем назначен дабы ростить деревню эту и поля… И делаю тут то, что мне Его Величество укажет… Сам! А не разные там залетные дворянчики! Иди ужо, а то пожалуюсь, так ужо тебя… — И мастер повернулся к сбившимся в стайку крестьянам, намереваясь продолжить беседу уже с ними.

Этого я уже снести не мог.

— Значит, сам король тебя назначил? — Спросил я, спрыгивая с лошади, бросая поводья в сторону и подходя ближе. — Значит, говоришь, я тебя налоги тут собирать поставил? А н — на!

Сначала хотел пнуть по яйцам, да что‑то не удержался и врезал в зубы. Здоровенный мужик же, блин, сейчас башкой потрясет и ответит…

Да куда там, не ответил. Свалился как миленький.

— Значит, говоришь, я тебя поставил? — Я пнул сапогом по ребрам. — Значит, говоришь, парней в армию забирал, да? И девок ко двору требовал! Н — на! — На этот раз я ему по яйцам попал хорошо, тот аж согнулся.

Опомнился.

Небольшая гвардия мастера Воротына сейчас жалась к дому, в плече одного торчала длинная стрела Веры, второй украсился мощным синяком и порванной одеждой, ещё один лежал ничком в пыли, Виктор и барон Шорк меня прикрывали, с обнаженными мечами.

В стороне Вера что‑то быстро объясняла крестьянам, показывая на меня, легко постукивая одной рукой крестьянину по лбу, а другой, для наглядности, по штакетнику забора. Получалось у неё неплохо. По толпе и так переживших крестьян волнами распространялось возмущение, раздались выкрики.

— Эй, слушайте меня! — Крикнул я громко. — Я, ваш король! Седдик Четвертый!

Народ заломал шапки и стал падать на колени. Со стороны валявшегося ростовщика послышался то ли вздох, то ли стон. Ну да, бывает, не рассчитал.

— И я с удивлением узнаю, что некие личности подданных моих угнетают!

Не, не лучшая речь, согласен. Для закрепления смысла пнул ростовщика по ребрам, несильно.

— Да ещё и имеют наглость делать это моим именем! Я возмущен.

Толпа заволновалась. Люди переглядывались, друг друга за руки хватали, но доходило не сразу. Наемники вообще делали вид, что их тут нету… Странно, мне казалось, что вначале‑то их было больше?

— Потому старого управляющего я лишаю его должности. Позже пришлю нового. Соблюдайте законы… И не балуйтесь. Деревню отстроить заново, чтобы было не хуже, чем у соседей.

Ну, вроде бы все. Крестьяне собрались в небольшую толпу, сейчас гомонят, о чем‑то договариваются, поглядывают на ростовщика. Тот тоже, не будь дурак, молчит, делает вид, что его тут нету.

Ладно, надо отсюда сваливать.

— Домой, Ваше Величество? — Спросил меня граф Шорк, когда я вскочил на коня.

— Нет уж. — Отказался я. — До темноты ещё в пару деревень успеем. Очень хочу узнать, что же тут твориться‑то такое…

Стоило мне отойти подальше, как крестьяне стали подходить ближе к ростовщику. Плотная такая толпа, неприятная…

Доносились выкрики.

— Дочку… Дочку мою, пятнадцать годков всего!

— Сыночек! Сыночек мой где…

— Ах ты выползень, последнее собрал…

— Кур, кур моих перетаскал…

Нда. Сейчас мастеру Воротыну те куры боком выйдут. Вон, гляди, уже палки где‑то похватали…

Не успели мы с площади выехать, как мастера Воротына сдернули под микитки, дотащили до здоровенного дуба, метнули веревку через ветку, петлю на шею, и привет. Мастер закачался над площадью как мешок с дерьмом, дрыгая ногами.

Видать, много‑то счетов накопилось у жителей деревни к почтенному мастеру Воротыну.

— Где тут ещё деревня? Хочу поглядеть, что там твориться.

Объехав ещё парочку деревень окрест, я выяснил, что управителем‑то там был все тот же мастер Воротын. Хорошо устроился, надо сказать… Крестьянам просто никто не сказал, что граф Лург уже давно того, вместе со старой королевой, и управители по старой памят

и продолжали обирать народ. Только уже себе в карман.

Структура по выдавливанию последних денег имени графа Лурга вовсе не думала останавливаться с его исчезновением. Как любой паразит, голову отрубишь — так сразу две на её месте вырастает.

Стражи тут отродясь не бывало, порядок поддерживали дворянские дружины. Теперь же бароны да графы в столицу перебрались, выдав имения откупщикам, дружин нет, самим крестьянам оружием владеть не положено, ибо неимущие они. Как там — тело и душа принадлежит господину?

Единственная военная сила в здешних краях — это отряды наемников, которых набирали ростовщики. Ну ещё и до недавнего времени отряды барона Алькона были, да они теперь в городе, некому пожаловаться.

Вот зараза. Получается, что граф Лург мало того что народ мой обирал, так ещё и половину войска у меня увел? Все эти дружины графинчиков — барончиков да рыцарские копья в случае чего давали неплохой прибыток в войско. А теперь тут сидят наемники, которые вовсе не хотели помирать за Соединенное Королевство.

Если граф Лург ещё жив, надо бы дать ему в морду. Лично. Или по яйцам сапогом. Столько вреда сделать, это ж ещё уметь надо!

Но и приказчики его не смущались, вот граф уже сам не понятно где, а эти все ещё воруют. Без особой фантазии, конечно, кто с фантазией, так тот давно уже из страны ноги сделал.

Конечно же, для чиновника, то есть учитывая местную специфику, приказчика — это налоги.

Налогов было множество. В дополнение к тем, которые навыдумывал граф Лург, разные там налоги на воздух, на лошадь, на поводку, на грядки — огороды, на охоту, на изготовление хлеба, власть на местах придумывали ещё.

Выловив и повесив ещё одного ростовщика, долго бегать за ним не пришлось, сотня народу‑то вот тут, рядом! в дополнение узнали, что был налог на поля, налог на стоячую лошадь, налог на лапти, налог на ремонт дома, налог на…

Короче, любители ловить рыбку в мутной воде оживились знатно. Крестьянину стало не то что не выгодно жить — умирать‑то тоже стало невыгодно. За похороны тоже налог, за то, чтобы в землю зарыли — налог, даже за потерю кормильца — налог плати!

Понятно, что не то что продукты в город везти, самим бы выжить! Многие бежали в леса, жили там охотой да собирательством, стрельба из охотничьего лука тут всегда в чести была. Ростовщики преследовали беглецов с наемниками, многих ловили, продавали в рабство, уцелевшие пополняли отряды типа вольных стрелков.

Короче, поганый клубок у меня образовался.

Придется этим делом заниматься Брату. Распутать преступную структуру, кого надо — на каторгу, а кому и петля. Крестьянство душить — так можно быстро до ручки дойти, и так уже у нас запасы продовольствия все меньше и меньше, не говоря уж о казне нашей, которая тоже не бездонная и только с порта и промышленности питаться не может.

Вот такие результаты небольшой, в общем‑то, поездки по окрестностям.

Брата я нашел в замке.

Бывший рохнийский дворянин поучаствовал в лихой свалке в лагере степняков, теперь красовался свежей повязкой на шее и новой саблей в богатых ножнах.

— Ваше Величество, как главный королевский обвинитель, прошу слова…

— Ну давай. Пошли, в Западной башне расскажешь. Да и у меня к тебе дело появилось…

Итак, паникеры и распространители слухов.

Настроение в войсках было не очень чтобы. Поначалу никто не верил, что Большую Орду получиться разбить, все на осаду настроились. Но нашлись тут люди разные… Которые предлагали открыть степнякам ворота Нижнего города, ибо тогда они Нижний город пограбят, а в Верхний не полезут. Ибо есть уже договор с великим ханом Керимом!

— Допросили?

— Да, Ваше Величество. Это лазутчики, трое их всего. Хан передал им денег и пообещал, что не тронут в случае чего и позволят из страны с деньгами уехать. На бунчуке клялся.

— Казнить всех, имущество все в казну.

— Да, Ваше Величество…

— Королевский суд, при большом стечении народу. Всех троих повесить в любом случае, вина их огромна. Ещё найдите самого злобного степняка из пленных, и за зверства тоже казнить, после суда повесить прилюдно.

— Да. Ваше Величество.

— Но погоди, я тебя не только для этого нашел. Вот гуляли мы сегодня за городом… — Я объяснил ситуацию. — И вот что я хочу получить. Коротыш пускай занимается всем этим хозяйством, граф Слав и барон Нават придумают, как их налогами обложить, а вот твоя задача — развесить всех этих откупщиков по деревьям. И от наемников избавиться.

Брат с пятого на десятое понял, чего я хочу, обещал заняться тотчас же.

Граф Слав и барон Нават сидели всю ночь, но таки выписали все владения теперь графа Лурга, которые я по суду конфисковал. Как только дворянство обосравшееся в город вернется, так можно уже будет начать разбираться, где чья земля. А то распродали в рост, а теперь вот что? Деньги прожирать?

А Коротыша я нашел около грядки, где росла картошка.

— Ну, вот и пришла пора и для тебя задание дать. — Обрадовал я Коротыша. — Ну, помимо картошки.

— Да, Ваше Величество. — Обреченно сказал Коротыш, отрываясь от протирки листов большой белой тряпкой.

— Во — первых, поздравляю тебя с тем, что ты теперь уважаемый Коротыш, министр сельского хозяйства. Безо всяких там и точка о точка. С жалованием и все такое, размер я потом уточню. Во — вторых, твоя задача теперь такая. Идешь по деревням по списку, — я передал ему бумагу, плод ночных трудов графа Слава. Всех, кого смогли, выписали туда. — Вот везде там сажаешь своего человека. Какие‑то из этих деревень уже принадлежат графу Лургу, какие‑то ещё нет. Ты везде ставь старост толковых, суди сам как знаешь, но они должны продукты выращивать и в город везти. Желательно, обменивать на что‑то из того, что торговый дом "Весна" делает. А следующей весной уже пусть картошку сажают. Справишься?

— Ежели кого в помощь взять можно? — Спросил, подумав, Коротыш. — Мож, Две Стрелы или Подснежника?

— Не, их не тронь, один сейчас в зале суда, а второй мне и самому нужен. Кто ж пожары тушить будет?

Внимательный взгляд Коротыша утвердил мои подозрения, что настоящие функции Феликса для новоиспеченного министра сельского хозяйства не тайна.

— Попробую… А, была не была. Справлюсь, Ваше Величество. Дед у меня старостой был, так что уж как‑никак справлюсь. Людей найду толковых. С Жданом уж всяко договоримся. Справлюсь!

— Ну вот и хорошо.

— Народу бы побольше, особенно рабочих этих новых, которые за проступки работать должны… — Попросил вдруг Коротыш.

— К чему они тебе?

— Так всяко… Землю копать и камни с полей растаскивать справятся. А на большее‑то их и не надо.

— Хм. Бери, но только близко к городу, а то разбегутся ещё по всей стране, лови их потом. Кстати. — Я вспомнил о кое — каком деле. — Слушай. Вот тебе список трех деревень, не очень далеко от столицы. Там начинай в первую очередь, чтобы хозяйство крепкое стояло.

— Почему с них именно, Ваше Величество?

— Почему, да зачем… Надо так.

— Прощения прошу, Ваше Величество… — Поклонился Коротыш.

— Ай да ладно тебе. По остальным можешь проехаться и поглядеть, исправить что ростовщики наворотили, но начинай с этих. Я тебя там назначаю управляющим, сроком на… Пять лет. Оставишь после себя хозяйство хорошее, чтобы отдавать было не стыдно.

— Справлюсь, Ваше Величество. — Кивнул серьезно Коротыш.

Можно сказать, что теперь‑то я положил начало крестьянской реформе. Лет через пять будут у меня картофельные бунты, а лет через десять все будут есть только картошку.

Нашел время и заглянуть в Западную Башню.

— Ну так а ты что скажешь? — Спросил я у Феликса своего Железного.

— Ваше Величество, замечено мной было бегство почти всех дворян. Отец графа Виктора, уважаемый барон Вольг, отправил всех домашних с казной на остров, но сам остался, укрепился в своем поместье. Сейчас слуги разбирают каменную кладку, он ворота заложил. Остались только граф Шотеций с семьей, включая графиню Чи, барон Пуго, барон… Списки всех оставшихся составлены.

Я кивал головой, выслушивал.

— Королевский университет изготовился к обороне. Некоторые студенты изъявили желание вступить в ряды войска, оборонявшего город…

— Я знаю.

— Их приняли. Также остались все посольства, хотя графу Лиордану предлагали, два раза, и один раз предлагали графу Моличи.

Ух ты красота‑то какая. Что это у меня некоторые личности не бежали от разорения? Ну Шотеций понятно, решил разделить судьбу с королем… Хе — хе — хе, самому‑то не смешно? Но вот почему не дернули куда подальше — переждать неизбежное взятие города — представители конкурирующих держав? Та же Империя. У неё со степняками счеты давние, кровавые. Или Муравьиное королевство? Посольство‑то под шумок пограбить любимое развлечение в смуту.

Ой как интересно‑то все получается.

— Ой как интересно‑то все получается… — Протянул я вслух. — Что сам по этому поводу думаешь, а?

— У них был договор меж собой.

— Понятно, что был. Значит, так. Пока что имей это в виду. И найди мне людей, которые шпионить смогут! И что там моя драгоценная супруга, Е1ё Величество?

— Я могу говорить свободно?

— Какие у нас с тобой‑то могут быть секреты, а?

— Ну… В общем… Ходили слухи, что последний раз королеву видели в компании рыцаря Алора. И двигались они по Улице Всех растворов в сторону замка Ворш, где сейчас находится рыцарская конница. Отряд Каллуфа их пропустил.

— Больше никаких вестей?

— Нет.

— Уродцы. — Прокомментировал это я. — Ладно, пусть себе. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы своих не наделало. Феликс ты мой Железный, а тебе не приходило в голову внедрить в свиту королевы своего человека, дабы знать, что там да как?

— Это сложно, Седдик. — Наедине мы уже давно без чинов общались. — Очень сложно. У меня есть грамотные писцы, есть люди, неплохо мечом владеющие, есть и те, кто из пушек умеет стрелять и гранаты метать, но вот тех, кто мог бы оказаться в свите принцессы… Прошу прощения, королевы Альтзоры… Вот таких у меня нет пока что.

— Ищи. — Посоветовал я. — Дело‑то серьезное. Если что‑то упустим, так мало нам не покажется!

Ещё одно дело решено.

Дальше что? Ну… Вроде бы ещё дела промышленные. Домницы, которые кое‑как дают продукцию. Не без проблем, конечно же, но крицы для остальных наших нужды мы получаем. Волочильный станок. Прокатный стан. Перегонный куб. Проволока. Гвозди… Ох, да, тоже надо. Также не бросать производство колючей проволоки, а то как мы её наделали, так две трети уже не досчитались, хозяйственные крестьяне растащили по домам.

Лекции в институте — дело хорошее.

И поспать можно, и что‑то интересное расскажут.

Сейчас как раз была Гидроавтоматика. Всего десять лекций и ни одной лабораторной, так как лабораторию давно в аренду сдали, под магазин. По окончанию лекций — зачёт автоматом, за присутствие.

Сейчас как раз заключительная была. Зачетку я вроде бы не забыл, на лекциях был, так что можно рассчитывать на первый свой зачет в этом году…

Кстати, давно уже заметил, что есть наука академическая, а есть наука практическая. То, что я проходил у себя в институте, практически мне не пригодилось в том мире. Ну, разве что так, помалу. Станков‑то у меня пока что нету, один лишь сверлильный, про выплавку металла рассказывали абы как, если бы не Десемов и его литература, то пришлось бы лазить по Инету в три раза активнее, или напрямую общаться со специалистами, а где их найдешь‑то?

После некоторого перерыва в порт продолжали прибывать купцы. Замки и новые арбалеты хорошо расходились, а уж когда я показал мастеру Виктору идею, как из проволоки можно нарубить много — много относительно хороших гвоздей, всего‑то нужно немного мозгов и парочка подмастерий…

Гвозди расходились куда как охотнее. Раньше‑то вручную откуй сотню — уже руки отвалятся, а тут хочешь мелкие, сапожные, хочешь большие, все один к одному, острые, хоть сейчас в стену заколачивай… Или в картузы картечные снаряжай. Цена‑то не большая, раньше гвоздь один чуть ли не в серебряную монету ценился! Я до их пор вздрагивал, как вспоминал, во сколько нам каждый выстрел из пушки.

Гвозди брали просто оптом, чуть ли не в долг закладывали, хватали чуть ли не со станка. Очень уж ходовой это товар, и цены‑то… Цены‑то небольшие, прямо скажем. Три десятка серебрушка.

Была идея делать шурупы и резать винты, благо что резцов у меня достаточно, схема токарного станка лежит — дожидается, но я пока что решил не торопиться. Даже на гвоздях уже можно жить, оборот торговый постепенно нарастал.

Мастер Корн, из гильдии плотников, в складчину с сыновьями выкупил где‑то большой струг, поставили на него бочки и возили нефть. Танкер сделали, короче говоря.

А ещё неожиданно хорошо стали расходиться самые простые иголки. Я их делать вообще не хотел, отдал все на откуп мастеру Виктору, кое‑как обрисовал примерную технологию. И поначалу вроде бы не ошибся, вернувшиеся в порт купцы от первых образцов, которые изготовил мастер Виктор, нос отвернули, как и Гильдия Портных. А вот хозяйки расхватали и первую партию, и вторую, и только тогда опомнились купчины, а там в хвосте и Гильдия Портных подтянулась. Ну и мастер Виктор потратил время, нашел какого‑то порядочного и умного человека, и теперь торговый дом "Весна" имел игольчатую мастерскую, практически сразу вышедшую на самоокупаемость.

— Итак, вот перед вами чертеж гидравлического цилиндра. — Усталым голосом сказал лектор. Борис Теймичев, прочерчивающий на соседней парте курсовой проект по деталям машин, отвлекся, поглядел, пожал плечами и занялся своим делом дальше.

Я поглядел постольку поскольку, и вдруг заинтересовался.

Преподаватель добавил к изображению на доске шток, пририсовал привода, куда подводят воду.

— Зарисуйте схему…

Очко на первой парте громко заскрипел карандашом по бумаге, подобострастно поглядывая на преподавателя.

— Вот это шток, вот это гильза, вот тут подводят рабочую жидкость. Размеры гильзы и штока стандартизированы, гильза изготавливается из специальных сортов стали, внутри полируется и хонингуется. Замечу, что размеры исполняются по жесткому допуску… — На лице преподавателя застыло выражение "ну кому я это рассказываю‑то, а?".

Кому — кому. Мне, конечно. Ну, может, вот Очко ещё запишет на бумажку, чтобы потом похвалиться полным комплектом лекций, которых он никому списать не даст…

Очень это хорошая идея, таких вот цилиндров набрать побольше… И попробовать перенести в свой мир.

Это ж не оружие, продадут так просто? Главное, чтобы набрать побольше денег, чтобы на все хватило.

— Серег! — Меня толкнул Борис под плечо. — Не спи, а слушай. У тебя грифель для карандаша есть?

Я протянул ему упаковку тонких полумиллиметровых, Борис поблагодарил и занялся делом — рисованием курсового проекта по Деталям Машин. Шестой уже, если я не ошибаюсь. Они у него хорошо получаются, преподы сразу все подписывают. Потому Борис и дико популярен в узких кругах… Работы у него под каждый курсовой море, берет не дорого, но делает качественно.

Наташка, листавшая модный журнал на второй парте, повела плечиками, поглядела в окошко, потом обернулась, на нас взгляд бросила презрительный.

Лекция последняя, после неё свободен. У меня сегодня ещё одно дежурство оставалось… И тренировка на фирме, обязательно теперь. Я их старался не пропускать.

Может, кто и смеяться бы стал, но на тренировках, что с Молчаном и Гюго, что с Петром Сергеевичем и со своей фирмой, я просто отдыхал. Одно дело вывихивать себе мозг, пытаясь приспособить технологию конца нашего века, считай уже начала следующего к раннему феодализму, а совершенно иное — махать руками да ногами. Нет, конечно же, там тоже думать надо, но чаще не о том и мысли там быстрые, колкие такие.

А тут — долгие. И не сразу‑то сообразишь, что сделать, где металл достать или откуда уголь брать… С замка уже видна в лесу бо — о-ольшая прошлепина, где углежоги лес валили. Если так и дальше пойдет, то изведем все леса.

А уж политика… Так это вообще прям даже и не знаю. Принцесса Альтзора, зараза такая мелкая, так и не объявилась. Пропала, как в воду канула. Как бы не подумали, что это я её того… А что, в самом‑то деле, мог. Король же, чё. Все могут короли.

Молчала Морская Герцогиня, и где‑то там ещё затаился граф Идон Ларкус с остатками Горного легиона. Что ему в голову взбредет? Вроде бы пока сидит. Молча.

Как там Макиавелли говорил? Если суетиться и мельтешит, так дело идет по плану, а если молча сидит, так чего удумал точно…

Конец лекции, лектор с нами тепло и с облегчением распрощался. Ну вот счастье ему, больше не будут отвлекать от важного дела — игры в пасьянс или в квейк на казенном компьютере.

Ну а у меня теперь дело образовалось, важное, и решать его надо быстрее…

Достал визитку, достал мобильный, набрал номер. Марио оказался на связи, выслушал мой заказ, изрядно удивился.

— Возможно… Будет необходима предоплата.

— Сколько? — Спросил я.

Тот ответил.

— Ско — о-о — олько! Нет, нет, все нормально, это я так, деньги будут… Сегодня если оплачу задаток, то сможете приступить к комплектованию заказа?

Глава 29

Колян танцует лучше всех!

Автора не помню

И, конечно же, бал.

В честь большой победы над врагом. Приуроченный, так сказать. Солнечные танцы многострадальные, которые уж сколько раз назначал, да все переносил да переносил… Ну совесть меня уже замучила просто! В лице мастера Иштвана и остальной аристократии.

Решили не мелочиться, давать бал прямо в парке, благо что погода позволяла.

Тут, в центре королевского парка, издавна была устроена большая лужайка, с фонтаном в центре. Даже камнем вымощена, давно еще, булыжники все один к одному. Под непосредственным руководством мастера Иштвана рабочие подновили кладку, подмазали трещина раствором, стесали острые углы, и теперь получился замечательный танцпол, плоский, как стол.

Вокруг поставили столы, с едой и угощением. Кулинарными делами заведовала матушка Ивонна. Мастер Иштван ограничился тем, что приказал достать здоровенные бочки из королевского подпола, лично, говорят, указывал какие вытаскивать. Лучшее вино — на столы, чуть похуже — в казармы именных легионов и к гвардии, поплоше — на площади, народное угощение. Ну, традиционная чарочка от короля. Лишь бы не перепился у меня весь город!

Глубоко в землю вкопали столбы, на которых повесили сразу несколько ламп Алладина на каждый. Получилось не так чтобы очень светло, но хоть что‑то видно. Выделили специальных рабов, которые должны были заправлять лампы керосином, ну и пожарников, конечно же. А кто же за противопожарной безопасностью следить будет?

Из кустов наяривал небольшой оркестр, дергали струны инструментов и задорно так дудели в трубы. Получалось не то чтобы весело, терпимо. Оркестр три дня репетировал прям в парке, я осатанел от этих заунывных звуков, да что было делать?

Пока копали, раскопали здоровенную клумбу, которая тут в центре была. Раньше был бассейн красивый, да уже давно зарос землей, холм один остался. Так и не вспомнили б, если бы место новое для сцены не понадобилось. Хотели уже обратно закапывать, типа не было ничего, все работы меньше, да на их беду я мимо проходил. Вмешался, закапывать запретил, приказал очистить от земли и грязи. Подумал недолго, прикинул, что да как. Притащил из своего мира садовый шланг и три тонких насадки, из ближайшего хозмага. Средний сын мастера Виктора уложил шланги в деревянные короба, смолой замазал все стыки, вкопали короба со шлангам в землю, наполнили бочку — резервуар, и среди парка забил фонтан.

А что сложного‑то, если уже руки да оборудование есть? Да ничего, в общем‑то.

Три струи били вверх на метр — полтора, выше я резервуар тащить не стал. То что надо получилось! У местных‑то я фонтанов видел раз, два и обчелся, а тут вполне себе ничего! Высокий, красивый, журчит.

— Вот примерно так. Работайте пока что, сделайте тут все нормально…

Завернул ещё через полчаса, поглядеть, как дела идут.

Виктор наблюдал за тем, как смуглые рабочие быстро, один к другому, кладут плиты в чашу круглого фонтана.

— Что это… Оп? — Я удивился. Вроде бы рабы‑то больше для простых работ, ни разу ещё не видел, чтобы они что‑то сложное делали. Да и не очень похожи эти смугляки на тех черных, что меня опахалами обмахивали, когда я тут в первый раз проснулся. Они посветлее как‑то. Примерно как наши средние азиаты.

— Это мураши, Ваше Величество. По договору с князем Моличи, выделил нам несколько своих рабочих и мрамора… В обмен на керосиновые лампы и пять замков. — Объяснил мне Виктор — средний.

— Понятно дело.

Смуглые и юркие рабочие работали споро и быстро, клали плиты, замазывали раствором щели, раствор рядом готовили, в большой каменной бадье.

— А наши‑то рабочие где все?

— Так… Не многих нашли. После того, как ваша матушка приказала всю Гильдию строителей разогнать…

— Нда, матушка моя. — Неопределенно сказал я. Поглядел на башню, где сейчас содержалась королева.

Вот тоже проблему нашел, как чемодан без ручки. Тащить сложно, а бросить — жалко. Да и просто так не бросишь, вдруг кто подберет‑то? Графиня Нака там ещё где‑то сидит, карга, и два её сыночка. Пока что на них не очень жаловались, и тоже совершенно не ясно, что же с ними делать.

Может, выпустить?

А, ладно, потом подумаем. Устроим небольшой суд, и если никто не против, то пусть идет графиня на все четыре стороны со своими мальчиками многогрешными.

С этой мыслью я пошел читать списки приглашенных, которые заботливо составил мастер Иштван.

Все мои герои, то есть отличившиеся от каждой десятки, получили приглашение в парк. Мастер Виктор, пара десятников, которые первыми в лагерь степняков ворвались, и ещё несколько человек. Ну да, и Бомбардир тоже, хотя рода он был самого простого, мама крестьянка крепостная, папа солдат. Конечно же, все те студенты, которые сражались на стенах города — и даже понесли потери, три раненых и трое убитых — получили приглашения обязательно. Ежели нету одежд достойных — так вот пять золотых из казны и пропуск — разрешение, оденься сам или зайди в гильдию портных, скажи, что для бала королевского, так тебя со скидкой оденут, а потом торговый дом "Весна" сам с гильдейскими мастерами расплатиться!

Шуго как раз ваял здоровенную статью по поводу беспримерного героизма защитников крепости, которые, не щадя живота своего… И все такое. Примеры я ему подсказал, да и не ошибся, тот уже и сам неплохо справлялся, знал, как и про что писать правильно. Штампы износились, торговый дом "Весна" готовил новые. Нет, не те, которые про "героизм", а те, которыми печатали.

И картинку вырезали, король побивает степняка. Я, как древнеегипетский фараон, вонзаю здоровенный меч в богато разодетого пузатого хана, фоном изрыгают огонь трубы с высоченной городской стены, поднимают на копья врага мощные рыцари, упорные пехотинцы трудолюбиво рубят разбегающихся кочевников.

Несмотря на дурацкую суть картины, никто и не почесался. Сделали оттиск, на первой странице пропечатали, а тираж разошелся раньше, чем я успел это безобразие пресечь. И теперь у меня в руках лежала вполне себе так средневековая газета… Ой, красивая!

Так, сегодня беру её с собой, дома на стенку повешу, чтобы все смотрели и удивлялись.

Ещё Шуго задание — напечатать приглашения.

Я так рассудил. Тем, кто со мной был в период опасности — так тех любим и просим, остальные пусть себе там, дальше, шатаются. На островах, скажем. Али где ещё, лишь бы не со мной рядом.

А как же политический момент? Нда. Придётся приглашать и дворянство… Хм. А дворянство‑то сейчас где? На островах, да? Так вот пусть там и сидит, никто им туда приглашения доставлять не будет, а приглашения доставят только до ворот особняка в городе. Вот так, и точка!

Но дворянство моё обладало неплохим нюхом на бесплатную халяву, и исход с островов обратно начался с первыми же слухами о начале бала. Между прочим, Грошев доложил, что неплохие они там построили себе укрепления, да и дома не времянки из жердей и парусины, а чуть ли не каменные. С берега бревна везли.

Приглашения, которые гонцы по домам разносили, ничего особенного из себя не представляли. Кусок картона, на котором напечатано, что король Седдик Четвертый устраивает в честь замечательнейшей победы большой бал и приглашает!

Нет, даже если у человека такого приглашения не было, то его бы все равно пустили на бал. Конечно же. Просто за ним проследили бы уж куда как тщательнее.

Свою долю приглашений получили и иностранные посольства, это уж обязательно. И гильдии мастеровых тоже. Народу на площади выкатили бочки вина и угощения за счет короля.

Я сидел на троне и принимал клиентов.

Да, пришлось немного приодеться. Корону нашел мастер Иштван, конечно же. Обычный обруч, на нем три зубца, в основании каждого вделано по драгоценному камешку. По центру гравировка грифона, не очень большая, но сделана качественно для этого мира.

Мастер Ивор прям во дворце подогнал корону мне под голову, денег взять отказался наотрез.

Мастер Иштван снова напомнил про кольцо, я сделал вид, что дико рассердился. Ну в самом‑то деле, где то кольцо искать? Спрашивал у королевы для приличия, так та твердит как заведенная, что "добрый граф Урий забрал, ой — ой — ой", и вся недолга. Да и хрен с ним. Нашел какой‑то старый указ королевы, где печатка осталась, вырезал печать, в свой мир перенесу, там такое же сделаю.

Мастер Иштван сунулся было с портными в обнимку ко мне, да я пригрозил каторгой, если что не так. Портные охолонули, исчезли.

Но костюм‑то сделать надо! Царский, выходной, все такое! В конце концов повесили мне на шею цепь золотую, какого‑то старого короля, на пояс прицепили красивый меч, который подарил мне мастер Фых, подлатали походный трон и вынесли его ко входу в сад. Погода теплая стояла, лето тут уже вовсю, но на всякий случай соорудили навес из алых полотнищ. По правую руку набросали каких‑то драгоценных шкур, по левую поставили здоровенную открытую жаровню.

Лосины парадные напяливать отказался наотрез. Да пошли б они куда подальше, в конце‑то концов? Только я тут научился удобно одеваться, как сразу колготки эти тяни на ляжки… Нет, не пойдет.

Тогда пошли на компромисс. Мастер Иштван забрал мою куртку и ушел к портным, а к вечеру я получил такую же куртку и колет в придачу, рубашку такую без рукавов, красиво прошитые серебряными нитками и украшенные золотой проволокой. Вот как, хорошо получается у мастера Виктора теперь проволоку вить. Ну и все остальное — полудрагоценные камни вместо застежек, шнуры утяжные с золотыми кисточками, и сама кожа белого цвета.

Получился вот такой вот Элвис Пресный, король Рок — н-рола с большой буквы… Ну, видел я его выступление по ящику от мозгов, когда он в белой косухе и темных очках песню пел. Красиво было. Ему б мои лосины точно понравились.

И вот я сижу, принимаю своих подданных.

Один за другим подходят, кланяются, радуются мне.

Сначала стайка давешних студентов, которые изъявили желание город защищать. С этими приветствовал, с трона спустился, руки пожал, в зал — то есть в сад пригласил. Студенты, парни чуть меня постарше и две девчонки, держались в основном настороженно. Пообщались, я поулыбался, внимательно в лица вглядываясь, вдруг на будущее пригодятся в хорошем смысле, и студенты дружной такой бандой отправились в сад, где уж и еда, и все остальное готово.

Повара расстарались, поворачивались на здоровенных вертелах целиковые туши быков, каша местная в здоровенных котлах доходила, вот ещё и истинно королевское угощение — суп. Ага. Едят тоже специальной такой королевской ложкой, с вензелем королевского дома, первый опыт штамповки мастера Виктора. Сегодня доступно для всех, угощайтесь. Матушка Ивонна извела последние специи на это дело.

А что, пробовали да хвалили.

За студентами повалила опора и надежда трона из ташкентской эмиграции. Все, кто на островах прятался, и даже чуть тех, кто решил не сматываться. Отец Виктора, барон Вольг, граф Шотеций, шатающийся барон Пуго, графиня Чи, купцы, главы городских гильдий… Кроме мастера Андрея, его так и не было. Гонцов‑то к нему послали, конечно, да вот… Снова какие‑то бароны, графы, рыцари.

Кланялись, лебезили, радовались и поздравляли меня с чудесной победой, обзывали "обласканного милостью богов", о как. Я поначалу удивился, да потом‑то все равно стало, несут и несут фигню какую‑то. Вежливо киваешь и радуешься, что к тебе пришли такие замечательные люди.

Компания студентов, участвовавших в защите города. Принял всех разом, выразил надежду и поблагодарил, студенты постарались оторвать взгляды от кувшинов с вином на столах и сфокусировать на мне. Не стал томить долго, махнул рукой, отпуская. К чему разговоры, когда можно выпить?

Пришел и Первожрец, как не прийти. У меня с ним как раз важный разговор был готов… Надо, надо с ним пообщаться. Взгляд у него какой‑то не очень хороший, подозрительный, я бы даже сказал цепляющий.

С Первожрецом парочка рабов, темнокожих, несли какую‑то ересь в корзинах, я уж и забыл‑то, как они выглядят, двое служек женского полу в маскирующих фигурку балахонах — рясах, и в общем‑то всё.

Его Высоко. Преосвященство. Нам посулил на небе райское блаженство. Выдав положенную долю политесов друг другу, разошлись. Первожрец уплелся куда‑то в сумерки замкового сада.

Вот красота. Следующий аристократ щеголяет покроем штанов как у меня, и куртка‑то… Куртка‑то тоже, надо же! И остановился, так показал невзначай… Это ж уметь надо!

Только сейчас вспомнил, что счастливая компания студентов тоже выделялась, у половины‑то точно штаны моего покроя были!

— Очень рад видеть вас на балу, почтенный барон! — Говорил я.

На скулах уж кожу сводить начало от улыбок.

О… Еще один. Это что такое? Я пришел к тебе на хаус в тертых джинсах леви страус? О, вот ещё один, ничего себе.

— Барон Шорк, это что такое? — Спросил я в сторону, когда поток немного прервался. — Почему они все такие вот штаны носят?

— Так это же королевский покрой. — Сказал мне барон Шорк. — Последняя мода. Все теперь так ходят, особенно у студентов модно стало. У меня племянница заказала себе тоже, в мастерской шьют — могу сказать в какой…

— Обалдеть просто. — Наследство мастера… Блин… Забыл. Мастер Лорин, старый портной. Который мне куртку шил. Значит, у него появились наследники?

Подлюга — память сразу услужливо подбросила лицо мастера Лорина, слепые глаза глядели в небо, кусок синей ткани глубоко врезался в рот.

— Ваше Величество… — Очередной аристократ, крепенький мужичок в расшитом серебром колете, за ним небольшая свита — тощая как палка жена и дочка с удивительно блядовитым выражением лица. И все тоже в джинсе, вот так… На дядьке штаны джинсовые. И куртка очень по покрою на мою похожа, разве что его больше расшита золотом и серебром.

— Рад видеть вас на празднике, почтенный барон…

Ну и так по накатанной.

Под деревьями уже мелькали тени, слышались тосты, выкрики.

— За короля!

— Слава королю!

— Ура!

Это студенты дорвались до вина и с радостью употребили.

Ну, пора открывать, что ли? Там, на стенах, уж с фейерверками заждались. А студенты сейчас напьются, точно говорю! Они хоть и средневековые, но студент всегда студент. Хитер, ленив, прожорлив. Ну и патриотичен иногда, не очень правда понятно почему.

О, вот и послы припожаловали. Граф Лиордан, который Черный лис, небольшая свита — всего лишь три слуги, которые несли какие‑то вещи. Подарил мне граф роскошно выделанный кафтан из зеленого сукна, я улыбнулся ему мило, и граф удалился куда‑то в толпу.

Князь Моличи поприветствовал меня как родного, тепло так, задержался взглядом на фонтане, оценил, а потом в толпе его глаза сразу же нашли Ждана, и князь явно спешил от меня избавиться, чтобы о чем‑то без помех договориться. Вместе с графом прибыли две тонкие изящные дамы лет двадцати, с большими… Хм… Глазами.

Граф Остен и граф Рук явились едва ли не под руку, оба в сопровождении жен и детей. У графа Остена хмурый паренек меня помладше, у графа Рука полная капризная девочка в пышном платье. Супруги, что у того, что у другого совершенно не выделяются, почтенные матроны. Для таких мастер Иштван отдельный угол в саду исполнил, со скамейками, лампами, легким вином и даже с выступлением каких‑то там певцов храма Фрейи Ильронийской.

Но кланялись все, девочка вот только неудачно книксен исполнила, чуть не свалилась, на меня уставившись. Хмурый паренек поклонился хорошо, красиво, словно всю жизнь этому учился. Как робот.

— Ваше Величество! — Присела передо мной в книксене уже знакомая мне тайная любовь Виктора, Закатная маркиза Нина.

— Маркиза, рад вас видеть. — Равнодушно ответил я.

— Ваше Величество.

А вот это уже не маркиза, это какой‑то иной хмырь с ней рядом.

Среднего роста мужчина, с большим пузом и широченными плечами. Одет богато, даже слишком, я бы сказал. Серебра — золота на нём как мишуры на новогодней елке. Камешки, к тому же… Вроде бы стекло простое так не блестит? Просто, но со вкусом, в каждой пуговице по камешку, на пальцах перстни золотые тоже с камнями.

На голове простой обруч с одним зубцом, борода немытая, зато подстриженная, и очень внимательные карие глаза.

Красавец — мужчина, одним словом. Самое неприятное, что спокойный и уравновешенный, свою выгоду знающий.

Закатный барон Рольг. Тот самый, короче. Владелец заводов, газет, пароходов. Большая половина плодородных земель принадлежала ему.

Почему его не пристукнули графины, никак не могу понять. Вроде бы земли много было, да, нет? И не самой плохой‑то земли!

Ах, да, вспомнил! Младшая дочь замужем не за кем‑то там, а за самим имперским герцогом. Оп — па, все теперь понятно. Закатного герцога обижать не рекомендуется, ибо узами связан. И большую часть жизни своей проводит он в Империи, сюда так заглянул, поглядеть, как дела его идут.

— Ваше Величество. — Поклонился он мне.

— Ваша Светлость. — Это я ему, не поклонился, конечно, так, кивнул.

Будучи представлены, обменялись ничего не значащими фразами.

Голос герцога мне тоже не очень понравился. Вроде бы и приятный такой, бархатистый, уверенный баритончик, а вот почему‑то кажется мне герцог врагом. С одной‑то стороны, с чего бы это, только недавно прибыл из Империи, а с другой‑то, как‑то не очень ясно, почему кочевники перли на столицу и обходили Закатное герцогство стороной.

Итак, танцы.

А меж тем люди собрались вокруг фонтана, разбились на пары и на меня смотрят.

Да что им надо‑то…

А!

— Объявляю танцы! — Важно сказал я.

Оркестр запиликал с удвоенной силой. Пары принялись сходиться, расходиться и кланяться друг другу.

Ну, поехали.

Сошел с трона, чуть не грохнулся, когда в перевязи запутался. Меч предательски полез под ноги, я сделал вид, что ничего страшного. Трон за моей спиной несколько рабов подняли и понесли поближе к танцующим, я на него снова уселся. Ну, обычай такой.

Объявляю бал. Ну…

Собрались уже все. Аристократы держаться подальше от простых людей, простые люди меж собой держались, короче все собрались кучками и друг на друга глядели.

Водки бы налить, для разбавления компании, что ли?

— Сограждане! — Выступил я. Голос попытался предательски дрогнуть, да я окрысился, и получилось хорошо. Мегафон пока что решил не трогать, и так все молчат, слушают.

Ну я и высказался.

Победили мы в войне, враг на нас шел не очень страшный, но благодаря единению всех вокруг трона, от низших до высших, отбили громадную орду варваров и теперь воссияем.

Можно выпить.

Ну и выпили, что ждать‑то? Студенты сразу же оккупировали один стол, выпили за моё здоровье пару раз, дальше я их из виду потерял. Ждан сразу же пригласил на танец полноватую девчонку с декольте до пупка. Танец такой же унылый, как и тогда, в особняке мастера Андрея, но взаимные поклоны с таким декольте располагают, надо сказать.

Волин промелькнул, потом куда‑то задевался. Барон Алькон, разодетый не хуже чем Закатный Герцог Рольг, крутился в танце сразу с тремя субтильными дамцами какой‑то мелкой аристократии. Граф Слав гулял по окрестностям, сначала присоединившись к студентам, потом поговорив с аристократией, потом ещё с простонародьем.

Барон Нават умудрялся быть везде, казалось. Потанцевал, поговорил с графом Славом, выпил где‑то в углу с молодой аристократией, которая удивительно быстро нашла общий язык со студентами…

— Подарок короля! Фейерверки! — Возвестил глашатай.

Все застыли, стали оглядываться.

С Западной башни вверх, в небо, сорвались пороховые ракеты. Красные и зеленые, вперемешку.

Ракета взлетала, и потом медленно планировала вниз, бросая вниз сноп света. Внутренняя поверхность парашюта зеркальная, красиво очень получается. Всего‑то ничего стоило, ящик их сюда перетащить, теперь у меня в кладовке лежат.

Сейчас ка — ак рванут в стороны…

Нет, удержались. Кое‑кто уже что‑то такое видел, когда кочевников пугали, но дамы заохали, слуги задергались.

Земные изделия чередовались с местными, но местные выглядели не очень, бледновато. Ну да, огни разноцветные крутились друг вокруг друга, ракеты даже летели, правда, без свиста и воя, свистелок им на хвосты не ставили, но на народ действовало, и ещё как.

— Аплодисменты мастеру, изготовившему это чудо!

Вышел смущенный мастер Виктор, ему похлопали, овации и все такое.

Граф Остен и граф Рук поглядели на мастера Виктора очень внимательно, запоминающее.

Дальше объявил танцы и с удовольствием спустился с трона, погулять. Ну, что мне напрягать подданных своих? Ну на фиг, пусть уж веселятся, теперь у них тут все есть, даже фонтан, в нем купаться можно.

А у меня дела, дела. Вот сейчас по стеночке в темный угол, отловлю Первожреца и поплачусь ему на жизнь. Потом пообщаюсь с почтенным купечеством, собираются они или нет товары‑то наши везти в дальние страны? Героев поздравлю приватно, тоже дело важное.

Для начала…

— Ваше Величество, позволите ли вы один танец?

Графиня Чи, с сиськами. Через декольте можно не то что пупок, даже то что ниже разглядеть.

Ну что тебе неймется‑то, а?

— Графиня, я не очень красиво танцую. — Вежливо так сказал я, да не тут‑то было! Графиня вцепилась мне в локоть как краб, хватка у неё крепкая. Вежливо освободиться не получиться.

— Просим, Ваше Величество, просим!

Да провалиться ж тебе.

— Конечно же, графиня!

Ситуация до крайности мне напоминала нашу Наташку и её аспиранта. Только тут ставки‑то побольше, чем парочка решенных задач по физике, курсовые по деталям машин и вовремя переписанные лекции со следующего семестра. Землицы там прирезать, налоговые льготы предоставить, родственников от тюрьмы отмазать да на хлебные должности запихнуть, а то и казнить кого, который такой "противный"…

Барон Шорк, тень моя, отошел чуть подальше, ну а я слился в танце.

Танец простой, сходимся, друг вокруг друга поворачиваемся и расходимся. Ниче сексуального, да? Да куда там, графиня умудрялась то бедром меня задеть, то сиськой прижаться, то улыбнуться многообещающе. Организм сразу же сообразил, что рядом есть теплое, упругое, красивое и доступное женское тело, и напомнил о том, что я мужчина. Правильно напомнить не получилось, я в свободных штанах был.

И при этом ещё и разговор приходилось поддерживать! И меч, зараза такая, достал уже меня по ногам колотить! Виси смирно! Вот хоть кто‑то слушается.

Графиню интересовало все так, по мелочи. Нельзя ли достать где‑то лампу керосиновую? И можно ли, чтобы такой вот огонь горел постоянно…

Это как раз когда Подснежник выпустил из окна Западной башни земную осветительную ракету.

А новый королевский суп — это просто замечательно! Ну да, у графини теперь только его и едят. А ещё, какой же красивый фонтан, Ваше Величество! Говорят, что его делали какие‑то тайные мастера… Нельзя ли у меня в поместье — поспособствовать?

Умная женщина графиня‑то.

К моему спасению, объявили перерыв, я чуть склонил голову.

— Танец с вами истинное наслаждение, графиня! К сожалению, дела трона не оставляют мне времени… Прошу меня простить!

И на этом смотался куда подальше.

— Барон. — Обратился я к своей тени. — Сегодня свободны. Я сегодня один погуляю, хорошо?

— Ваше Величество, я же ваша охрана! Вдруг что? — Запротестовал барон Шорк.

— Ну что тут со мной может случиться? Сад же.

— Ваше Величество, я могу пойти в десяти шагах от вас, никто и не заметит! Если надо… То удалюсь!

— Барон, меня не надо так тщательно опекать, я способен о себе позаботиться. — Ага, пистолет‑то я не забыл, я тут с ним всегда! Ем, в туалет пешком хожу… Лишь на время сна снимаю, а то боюсь все, что он обратно на Землю перескочит.

— И потому мой вам приказ — пока что отдыхайте, завтра встречаемся у моей спальни. Все. И меч мой с собой захватите. — Я с усилием отцепил ножны от пояса. Грубые крючки не хотели слушаться, норовили вот — вот выскользнуть из пальцев. Ругнулся, снял целиком перевязь с болтающимся клинком.

Барон Шорк ослушаться не посмел, с несчастным видом принял оружие и я скрылся в ночи.

Итак, что у нас по программе? Король — инкогнито сейчас пойдет трахать доступных фрейлин королевы… Не, в задницу… То есть имел в виду — нет, не надо. У меня сейчас дел по горло. И что характерно, тоже связанных с трахом, правда, в мозг, а не в… Тьфу, зараза, что прицепилось?

Для начала, начнем с… О, как раз вот оно где.

Первожрец около стола пробавлялся винцом в компании студентов. Те смотрели настороженно, но его из своей компании не гнали. Свита Первожреца держалась в стороне, рабы глядели по сторонам, девушки походили на две статуи, уставившиеся только в спину Первожреца.

Ну, хватит тут ему прохлаждаться.

Вышел твердым шагом.

Все вокруг уже традиционно:

— Ваше Величество!

Ну Величество и Величество, что так напрягаться‑то? Один вот вообще чуть бокал не уронил.

Подошел, ответил на приветствия, сгреб со стола бокал и выпил вместе со всеми за победу, старательно кося взглядом на девушек. Те моего взгляда почему‑то избегали, смотрели куда угодно, только не на меня. И студенты‑то тоже что‑то напряглись.

Ладно.

— Отрадно знать, что в есть в стране настоящие патриоты!

Студенты вяловато согласились. Ну понятно, они сюда выпить да закусить пришли, при удаче подцепить кого противоположного пола и оттащить в кусты, благо что лавочек‑то тут и укромных местечек с избытком, а не мои разглагольствования слушать.

Все, пора заканчивать.

— Эммм… Почтенный. — Я за локоток отвел Первожреца в сторону. Рабы стоят как стояли, а вот девки что‑то напряглись. Неужто у них оружие там, под балахоном‑то? — Сегодня… Сегодня нам надо многое обсудить. — Я оглянулся, словно был дико испуган. Ну да, теперь мы далеко, студенты не услышат, да и не надо эт им, по большому‑то счету.

— Этот гремучий порошок… О Боже! Лишь перед лицом…

Что я плету‑то, самому не стыдно? По носу, по носу себя щелкни, дурилка картонная, а то слез не будет! Уй, больно‑то как!

— … я просто настаиваю, чтобы Храм Всеотца взял на себя производство и распределение этого ужаса!

На лице Первожреца расцвела озабоченность пополам с довольной лыбой.

— Ваше Величество, это слишком сложно!

— Я прошу, я умоляю!

Слезы лились градом. Вдохновение подсказывало мне нужные слова, я бледнел, трясся, и через слово умолял просто, умолял. Ибо слишком опасных демонов выпустили мы из бутылки… Да — да, это и в самом деле так! Так не мог бы взять на себя храм… Нет, не мог? Умоляю…

Ну, уступил мне Первожрец. Обещал через пару дней прислать своих людей, дабы те могли все оценить.

Ну вот и хорошо.

Теперь одна проблема решена.

Дальше‑то что?

Вроде бы и дел больше никаких нет.

С отдельной дорожки поглядел на танцы. Мастер Иштван выступал распорядителем, объявлял следующий танец. Дамы приглашают кавалеров или кавалеры дам, а?

Среди толпы заметил графиню Чи.

Не, не пойду я туда, ну их на фиг, им и без меня хорошо!

Пожал плечами и стал пробираться обратно, к Западной башне. Тут где‑то, рядом, вход.

Угу, места знакомые. По тщательно подметенной тропинке, подсвечивая себе слабеньким фонариком, я прошел мимо ещё одной большой поляны. Вот тут‑то как раз и казнили на кольях людей. Кольев уже не осталось, это было моим одним из первых приказов. Выдернуть всю эту гадость, закопать, а землю заровнять и засеять травой, чтоб ничего не напоминало!

Туда я заворачивать не стал. Всегда, как мимо того места хожу, слабость в ногах появляется. Неприятное это место, злое. Как только с делами разберусь получше, так сразу же прикажу… Прикажу… Насыпать тут гору. Или вырыть пруд с фонтаном. Или что‑то еще…

Стоп!

В последний момент я удержался от шага, одним движением погасил фонарик.

Кто‑то, тяжелый такой, мощный, стоял там.

Поначалу я хотел выйти да окликнуть, скорее всего, это моя Пожарная Стража. Но удержался.

Человек, большой такой квадратный человек в плаще чуть постоял на месте, склонился вдруг, почти что до земли, что‑то с неё поднял, ещё чуть постоял да и двинулся тяжелым шагом в сторону выхода. Не через казармы гвардии, а куда‑то правее, то есть через выход центральный?

Пописать, что ли, ходил?

Странные дела у меня в парке творятся. Надо охрану поставить получше.

Часовые узнали меня, пропустили внутрь. Отметил, что часовые трезвые, не пахнет от них. Вот хорошо, хорошо у Волина получилось службу поставить!

С этими мыслями я почти дошел до своих покоев, когда заметил, что некая темная тень в коридоре приникла к окну.

Снова незнакомые личности?

— Какие люди! — Обрадовался я. — Лана, ты что не спишь‑то?

— Не хочется, Ваше Величество… — Пожала плечами Лана. Она стояла около окна в коридоре и глядела на парк.

Слышалась музыка, взлетали фейерверки, доносился резкий и беззаботный смех. Короче, вечеринка в самом разгаре. Дай Боже чтобы уснуть нормально дали.

— А почему ты не внизу? Я же специально договаривался, чтобы…

— Мне не хочется, Ваше Величество.

— Седдик. — Поправил я её.

— Что?

— Седдик. Проще давай, ладно? Пока никого нет, и так можно. — Я присел на подоконник, через окно поглядел на усыпанный огнями парк. Керосинки давали достаточно света, чтобы отдыхающие чувствовали себя хорошо. Не много, когда все углы освещены, но и не мало, когда под ноги смотреть надо внимательно.

Как говорил Серега — большой, освещенность должна быть достаточной, чтобы найти презерватив, а большего‑то и не надо. Свой на ощупь найдешь быстро, а у неё на ощупь найти приятно.

— Да, Ваше Величество… Седдик.

— Как твои дела? Так мы толком и не виделись…

— Рыжика нашла.

— Кого?

— Кота нашего. — Сказала Лана. — Он все так и сидел, перед домом. Мышей натаскал ужас! Я его поселила у себя в комнате, мастер Иштван разрешил. А ещё Вера сказала, что я очень хорошо стреляю из лука. Седдик, я хочу научиться бою на мечах! Вера говорит, что не будет учить, пока ты не разрешишь!

— Бррр… Лана, зачем тебе? Не то чтобы я против‑то совсем, хочешь, учись… Но к чему? Тебе б лучше управлению поместьем поучиться, ты ж наследница баронства получаешься, нет?

На меня посмотрели два больших глаза со слезинками в уголках.

— Седдик, я очень хочу! Я… Я на колени встану!

— Эй, а ну стой! — Я быстро схватил её за плечи. — Потом как‑нибудь… Стой же, тебе говорю. Если ты так хочешь научиться, то будет тебе наука. Но при одном условии. — Я сделал паузу.

— Да, Ваше Величество? Прости… Седдик.

— Ты не будешь меня просить взять тебя в бой. Хорошо? Я не хочу, чтобы дочь моего друга, моего первого друга в этом мире погибла. Даже риска не хочу. Понятно?

Лана кивнула согласно. Это она опрометчиво… Эх. Ну почему же тебе нравиться оружие больше, чем куклы да дела баронства? Кстати… — Краем уха я услышал шум в коридоре. Что‑то знакомое, точно… Точно!

— Пошли‑ка. — Я ухватил её за руку, и повел в отходящий коридор. — Пошли! Пошли — пошли, я знаю… Эй, Вихор, а что это ты не на общем празднике‑то, а?

— Ваше Величество…

— Ну да.

Компания не распалась. Вихор, в новеньком камзоле черного сукна и белом колете, Ирина — кашеварка, как её называли, в платье и чепчике, Пир, нервно комкающий пояс. Виктора не видно.

— А Виктор‑то где?

— Урок отбывает. — Важно ответил Вихор. — Десятник сказал, что раз не сумел хорошо мечом рубить, так теперь в казарме будет полы драить. Может, Ваше Величество похлопочет, чтобы сегодня…

— Не имею права. — Ответил я. — В армии я децималами не командую. Только капитанами да сотниками иногда… Раз уж Виктор выбрал себе карьеру военную, пусть не жалуется. Урок отбудет, да и встретимся. Справедливо?

— Справедливо. — Согласился Вихор. — Серый… А что у тебя за девушка сзади? Она снова принцесса?

— Нет. Это моя хорошая знакомая, Лана. Баронесса. Дочь децимала Седдика Гор. — Чуть не сказал "сержанта", да поправился. Нету тут ещё сержантов‑то, нету. Может, и будет, когда я введу сюда армию европейского образца, да пока что до этого далеко.

— Лана, познакомься. Это мои друзья. Вот этот, с копной нечесаных волос — знаменитый Урий по кличке "Вихор", который не так давно отмахивал нашим доблестным бомбардирам, очаровательная девушка рядом с ним — Ирина, чей суп вкуснее всего на этой стороне океана, уж и не говоря про пирожки, а тот, кто пытается завязать сейчас свой пояс — Пир, потому что очень любит пирожки Ирины.

— Очень приятно. — Немного настороженно сказала Лана.

— Это друзья мои. Если б не они, не быть мне живым. Друзья, куда пойдем‑то?

— А что… — Заикнулся было Вихор.

— Да нормально всё. Лана, ты же спать пока что не хочешь? Пошли, мы уже замок знаем как наши пять пальцев, да?

Несмотря на то, что замок мастер Иштван кое‑как почистил, тайных уголков было ещё ого — го сколько. Тем более что почти всех их знали дети. Прошли по коридору, Ирина остановилась около одно двери, запертый на местный стремный замок.

— А… Закрыто?

— Дай‑ка. — Вскрыть дверь труда не составило, раз, и мы уже внутри. Та же комната, которую облюбовали они для себя в первый раз.

Через неплотно прикрытые ставни доносились звуки бала.

Я сразу же приоткрыл ставни побольше, выглянул. Ну да, в городе тоже гуляют, видны огоньки, сходящиеся и расходящиеся. С шипением стартовала с верхнего этажа замка ещё одна осветительная ракета, зависла на парашютике над парком, бросая вниз конус резкого химического света.

За моей спиной охнули.

— Красиво как… Седдик, откуда это? — Спросила Ирина.

— Да… Так. Торговый дом "Весна" придумал. — Я потянулся. — Мастер Виктор — он такой, он и не то придумает… Ирин, а что покушать есть?

— Есть. — Ирина сбросила тряпицу с корзинки. В комнате вкусно запахло свежей выпечкой.

Пирожки мигом расхватали, приложились по очереди к большой пузатой глиняной бутыли. Настойка какая‑то, кисловатая… Или вино все же? А может, и вино, не разберешь.

Керосинка горела в центре комнаты, на небольшом сундучке, мы все задумчиво жевали по пирожку, Пир сопел. Лана деликатно откусывала кусочки, и чуть переместилась мне за спину. Тишина. Надо ж как‑то разрядить‑то положение? Нет, ну надо же?

— Ирин… Может, ты историю расскажешь, а? Ты умеешь… — Подольстился я.

— А про что? Давай про Черную Статую и Заброшенный город?

— Да ну… Я не знаю… — Сморщился Вихор. — Ирин, может, про богов лучше? Как родился Таллисен?

— Да ну, что там интересного…

— А про какой город? — Встрял я.

— Тот, который за Костяным лесом, конечно!

— О, рассказывай!

— Ну, значит, рассказываю. — Важно сказала Ирина, усаживаясь поудобнее. — Было это очень давно, ещё когда предки наши только корабли начали строить и с островов устремились кто куда. И как‑то раз приплыл к этим берегам корабль нашего народа. Плыли они очень долго, в пути попали в шторм, сражались с дикарями, что живут на островах. Много испытаний выпало на долю вождя дружины. Но вождь Рольг Мудрый, которого тогда звали Рольг Быстрая Рука, был храбр и умен не по годам. От дикарей отбились, шторм превозмогли, и вот течение вынесло их разбитый, совершенно обессилевших, на пляж, чуть дальше того места, где сейчас город стоит.

Дружина обрадовалась очень. Тут был корабельный лес, это сейчас‑то повывели, а тогда леса простирались отсюда и до гор, тут были заливные луга и прекрасные долины, где можно было сеять зерно и растить виноград, поросенок, которого спустили с берега, принялся объедать молодую траву и не издох.

Все бы ничего, но вот у тех мест уже были хозяева… И эти хозяева совершенно не обрадовались нашим предкам.

— Да знаю, Малый народ! — Выпалил Пир.

— Малый народ это место и сами избегали. Я говорю о колдунах, что воздвигли большой город на холме. Пир, ещё раз перебьешь, я тебе уши надеру. Сбиваешь ведь!

Вихор под шумок толкнул Пира локтем под бок, тот обиженно засопел, но молчал.

— Так вот. На чем я остановилась? У этих мест уже были хозяева. И ночью за лесом они увидели зарево огней города. Кто‑то из дружины испугался и желал отчалить немедленно, но также были и другие. Они посмеялись над трусостью товарищей. "Что нам какие‑то огни? — Говорили они друг другу. — Что мы, огней не видели? Да на островах раз в год небо и то ярче пылает! Пошли, поглядим, что там светится — может, там найдем женщин и вино!" Треть дружины собрались и пошли через лес в город. А Рольг Быстрая Рука остался. Он был храбр, но он ещё и был осторожен.

— Я не стал бы ходить туда. — Сказал Рольг Быстрая Рука. Он уже тогда был Мудрым.

Часть дружины его не послушались и ушли через лес. А остальные принялись ставить колья и рогатки, и готовиться к битве. В те далекие времена нечисть бродила по земле куда как больше, чем сейчас.

Но никто не пришел, только ярче заполыхало страшное зарево. А к утру зарево погасло.

Утром дружина рубила лес, и ремонтировали корабль. Никто не пришел и днем, никто не пришел и под вечер. Ночью дружина огородила лагерь рогатками и ждали нападения, но ничего не случилось, лишь снова взошло на небе зарево.

А на следующий день из лесу вышел один дружинник. Он говорил о волшебном городе, о чертогах богов, которые назначили его великим магом и непревзойденным воином, что он правит на небе в великолепном дворце, водит в бой огромные армии и вкушает любовь прекраснейших женщин…

— А как это "вкушать любовь"? — Спросил Пир.

— Мал ты ещё! — Под общий смех дал легкий подзатыльник Пирожку Вихор. — Мал ты ещё и глуп, и не видал мохнатых губ!

— Видел! — Возразил вдруг Пир. — Видел! У дяди Фрола борода такая, что губ не видно вовсе… Что вы смеетесь?

Вихор едва с сундука не свалился, заржав. Даже я улыбнулся, покосился на Лану, та сидела молча. Слава Богу, не поняла. Пошляки, черт…

— Будете перебивать как в прошлый раз, я ничего не буду рассказывать! — Обиделась Ирина. — Урий, вот когда‑нибудь услышит тебя Фрейя!

— Не, не, мы молчим! Правда, ростики? — Вихор погасил улыбку. — Ирин, прости!

— Боги простят! Ладно, слушайте дальше! Значит, вышел дружинник из лесу, и рассказывал про то, как он стал великим магом, непревзойденным воином, вкушает любовь прекраснейших женщин, как он пирует в чертогах самих богов и вот — вот воссядет на трон волшебного города.

Оставшиеся в лесу засомневались и уж было решили идти вслед за ним, узнать, что за великий город такой, где все становятся магами, и как туда попасть, но Рольг Быстрая Рука сказал:

— Как ты можешь пировать в чертоге богов, если всю жизнь свою ел только дурную пищу рабов, горячий хлеб и молоко? Как ты можешь быть великим воином, если все время свое посвящаешь питию вина и праздным раздумьям сам не знаешь о чём? Как ты можешь быть великим волшебником, если в голове твоей пусто, как в амбаре бедняка весной? И как ты можешь вкушать любовь прекрасных женщин, если даже старые рабыни воротят от тебя нос?

Так сказал Рольг Быстрая Рука, и снял с пояса ножны с мечом, чтобы доказать свои слова. Он был мудр и справедлив, и понимал, что устрашив одного, вселишь храбрость в сотню.

Да только не вышло у него ничего. Ибо ушедший дружинник приобрел темные, черные умения, и легко ушел от удара Рольга, а после того повергнул своего вождя оземь.

— Я теперь бог! — Крикнул в небо дружинник, и небеса заволокли тучи, устрашившись богохульства. Дружина понурила очи, ибо по правилам наших предков, победивший вождя в поединке сам становиться вождем. Никто не хотел ходить в походы под началом темного колдуна.

— Никакой ты не бог. — Сказал Верный Ло. — Разве ты стал мудрее? Умнее? Ты победил вождя темным колдовством! Я не признаю тебя вождем, ты просто темный колдун! Боги смеются над тобой! Один, помоги нам!

Услышал бывший дружинник, а ныне темный колдун имя Отца Богов, устрашился и канул в чащу.

А Рольг Быстрая Рука и его дружина собрали большой круг, чтобы думать, что делать дальше. Ибо оставаться на берегу было нельзя. Ясно, что души ушедших дружинников поработило черное колдовство.

Десять дней ремонтировали они корабль, а за лесом каждую ночь полыхало колдовское зарево. Дичь, испугавшись, ушла из этих мест. Отходить далеко от лагеря опасались, зная, что темная сила любит, когда человек один.

И вот среди дружинников возник ропот. Они плыли в богатые земли для того, чтобы взять богатую добычу, а не для того, чтобы питаться кореньями и пить простую воду. Припасы их подпортило море. Несмотря на щедрые жертвы Скади, дичь не желала возвращаться.

Дружина голодала.

— Я тут не для того, чтобы пить воду и глодать коренья! — Сказал на десятый день Долгий глаз. — Я пойду туда, куда ушли они! И если там есть пир черных колдунов, то и для нас найдется чего перекусить!

— Опомнись! Разве ты не видишь этот колдовской свет? — Спросили у него товарищи.

— Что мне какие‑то огни? — Засмеялся Долгий Глаз. — Мои друзья сейчас пируют в чертогах богов! И я буду с ними, не пройдет и ночи! Еще и вам чего принесу… Ждите!

Он ушел, а с ним ушли ещё половина из оставшихся. Они так и не вернулись ни на утро, ни на следующий день. А зарево снова стало ярче.

Шло время, дружинники ремонтировали корабль. Несколько раз на опушку леса выходили их друзья, сильные, здоровые и сытые, они смеялись и звали бывших друзей к себе, пировать в чертогах богов и стать великими магами и воинами. Кто‑то пошел с ними, но больше остались, укрепились сердцем и душой. Люди не верили в черное колдовство.

Тогда люди просто начали пропадать. По одному, по двое. Ушел человек в лес, и нету его там, не возвращаются. В конце концов из всей дружины осталось десять человек.

Однажды утром, проснувшись, недосчитались троих. И осталось их совсем мало. А зарево ночью пылало особенно ярко.

— Мы должны пойти туда. — Сказал Верный Ло.

— Опомнись! Смотри, огонь пылает так ярко, что его видно даже днем! — Сказали ему. — Ты погибнешь сам и погубишь свою душу!

— Что мне эти огни? — Сказал Верный Ло в ответ. — Там наши друзья, и им нужна наша помощь. Я не верю, что все они так по доброй воле стали злыми колдунами.

— Тогда мы все должны идти. — Сказал Рольг Быстрая Рука.

Они собрались, попрощались друг с другом и отправились в лес. Идти по следам было легко, и вот они вышли к большому городу на холме. Над городом полыхало зарево и слышался долгий перестук барабанов.

— А как же нечисть? — Спросил Пир.

— Не было. Хватит меня уже перебивать, Пир! Сейчас по ушам дам! Значит, пошли они по следам. Они молились Одину и Скади, воздавали дары Ларе, богине боя, и потому не боялись черного колдовства. И вот они вышли к окраине большого города на холме. Над городом стояли цветные радуги, а в нем слышался перестук больших барабанов.

А на опушке их ждал Долгий Глаз.

— Ты тоже стал черным колдуном? — Спросил его Рольг Быстрая Рука. — Тоже пируешь в чертогах богов и вкушаешь любовь прекраснейших женщин?

— Нет. — Ответил Долгий Глаз. — Я встретил там своих детей и свою жену. А ещё там наше племя, Синей Воды. Никто не погиб от набега Порождений много лет назад, они все теперь живут тут. Я не пущу вас дальше. — И Долгий Глаз бросился с мечом на Рольга Быстрая Рука и его дружинников. Они бились храбро и долго, никто не хотел уступать, черное колдовство придавало Долгому Глазу силы, но Рольг недаром звался Быстрой Рукой. Он убил Долгого Глаза, пронзив мечом ему сердце.

Дружина обнажила оружие и пошли в город. Они были хорошие воины и крались с осторожностью, прячась в тени зданий. Тогда город ещё не был разрушен. И в центре они увидели большую Черную Статую.

Была она не очень большая, но страшная. Грубо вырубленная из неведомого черного камня, ростом со взрослого человека, в черном плаще и высоких черных сапогах. А на лице у нее горел красный колдовской глаз.

Но самое страшное — это была большая шипастая корона, и каждый шип черен, как ночь, и остер, как меч рыцаря. Шипы двигались, издавали скрежет и рычание.

Вокруг статуи собрались их люди, и даже чужие, все истощенные, заросшие, и по очереди подставляли свои головы под шипы. Через те шипы статуя пила кровь, и горела колдовским огнем. Чем больше крови, тем сильнее горела. А под ногами статуи было несколько трупов тех, кто там уже давно сидел. Черной Статуе нужны были людские души, чтобы творить черное колдовство, и она похищала души людей, втыкала им в головы шипы, и люди становились её верными рабами, а за это статуя показывала им цветные сны. Боги создали её и заточили тут, где не было людей, и Черная Статуя спала, иногда выпивая и обращая в раба случайного путника. И так было, пока её не разбудили дружинники Рольга.

Увидел Рольг и его дружинники такое непотребство, и возжелали разбить статую, вышли на площадь с оружием в руках. Но статуя завопила человеческим голосом, сзывая себе на помощь отнятые души. И были среди них не только дружинники Рольга, но даже и Малый народ, и вообще уж неведомые создания, только на людей похожие. Началась жестокая сеча, много врагов сразил Рольг Быстрая рука и его друзья. Но на место каждого убитого врага вставали новые, и даже мертвые поднимались с земли, чтобы принять участие в битве. Вот что натворила с людьми черная колдовская статуя! В битве пали все дружинники, а Рольгу и его другу, Верному Ло, удалось сбежать и спрятаться. Много дней и ночей прятались они в лесу, вознося молитвы Одину и Ларе, а вокруг рыскали рабы черного колдовства, искали по приказу Черной Статуи, которая хотела получить новой крови. Пища у них кончалась, охотиться нельзя было, и воспалились раны, которые они получил от черного колдовского оружия.

— Зачем мы ждем тут своей смерти? — Спросил Рольг. — Не лучше ли погибнуть в славной битве, унеся с собой побольше врагов? Давай выйдем из кустов и дадим славный бой, пусть запомнят нас черные колдуны!

— Погибнуть со славой всегда хорошо, — ответил на это Верный Ло. — Но ещё лучше, если с собой унесем мы не только рабов черных колдунов, но ещё и их самих. Я думаю, что знаю, как можно разбить статую! Надо вонзить в её единственный черный глаз острое трехгранное копье, отравленное порченой кровью! Порченая кровь быстро умирает, статуе понадобиться много крови, больше, чем можно получить от своих рабов, и они передохнут!

— Мы подойдем к ней и пусть пьет нашу кровь! И нападем на нее! Не получиться, так хоть умрем с честью. — Согласился с ним Рольг Быстрая Рука. — А ещё я спрячу кинжал, как учил меня отец, и постараюсь выколоть ей синий глаз!

— Быть по сему! — Так сказал Верный Ло. Он набрал особых травок, сварил их на костре, поминая Скади, и они вдвоем выпили страшный яд, а потом пошли обратно в город. Рабы Черной Статуи были схватили их, насмехаясь, били и издевались.

— Отнесем их к нашему господину! — Кричали они.

А статуя уже шевелила своими щупальцами, и глядела на храбрецов единственным огненным глазом…

Лана у меня за спиной порывисто вздохнула.

— …вонзились в голову Верного Ло. Сердце смельчака не вынесло, и он умер, а сияние над головой статуи стало ярче.

— Теперь твоя очередь! — Засмеялись лишенные души. Рольг Быстрая Рука собрал последние силы и вонзил свой кинжал в красный глаз, так быстро, что никто не сумел остановить его.

Закричала статуя нечеловеческим голосом, закричали её рабы, ибо они ощущали всю её боль и страх, и пали замертво на землю. Выхватил тогда Рольг свой верный меч, и разрубил шипастую корону, и рассыпалась статуя черной пылью, и все её рабы превратились в камень. А последним умер храбрый воин Рольг Быстрая Рука, ибо слишком тяжелы были его раны.

Все молчали.

— Впрочем, есть и другое окончание этой истории. — Добавила Ирина. — Что у Рольга было три корабля, и которых разметало бурей, и что другой корабль причалил к берегу позже. Рольг и Верный Ло нашли своих собратьев прежде рабов Черной Статуи и рассказали про опасность этого места. Дружинники похватали оружие, пошли в город, убили всех одурманенных и разбили Черную Статую на тысячи маленьких кусочков. Тогда город и рухнул, а те, кто его населял, либо погибли в развалинах, либо ушли.

Все молчали.

— Ого, серьезная история. — Сказал я.

— Это ещё не всё! — Таинственным шепотом сказала Ирина. — Ходят слухи, что дружинники Рольга не нашли в городе Черной Статуи, а перебили только её рабов. И где‑то ходит сейчас ходит она по миру, ищет, в кого бы вонзить свой черный шип! А те, в кого она его вонзит, станут её новыми рабами… И будут всю жизнь видеть цветные сны! А наяву будут заросшие, грязные и голодные, как последний нищий на Рынке… Ап!

Ирина сделала быстрое движение в сторону Вихора.

— Ой! — Сказал ущипнутый за руку Вихор. — Иринк, так же нельзя…

— Тихо!

Мне показалось, что я услышал что‑то постороннее. Чуть — чуть, на грани слышимости, но что‑то я такое услышал. Может, кто‑то в коридоре смеется? Или шаги, тяжелые шаги человека, привыкшего носить доспехи?

Может, это барон Шорк? Или Черная Статуя шагает по коридору?

— Тихо… — Поднял я палец. Кто‑то разговаривал… Отчетливо слышно, кто‑то разговаривает.

Выйти из двери не проблема была, гораздо большая проблема была в том, чтобы открыть её без скрипа.

А потом я сделал несколько шагов, и оказался у угла коридора, сел на корточки, выглянул снизу.

Голоса‑то знакомые показались. Понятно почему. Вот этот рыцарь — это мой новый граф Виктор, а вторая… А вторая это маркиза Нина. Оба сейчас остановились на углу, около ящика с песком, в руках Виктора керосинка, которую он заботливо притушил. Света достаточно было.

Эх — эх — эх, где же все эти самосветящиеся мхи, магические светильники и все такое‑то прочее, что должно быть в средневековом мире‑то просто так, а? Я у Мишки в фэнтези читал, так там через книжку то одно, то другое. А на деле пока не было керосинок и пока я сюда фонарики не притащил, то жгли масленки, свечи да факелы. Да ещё и жаровни эти дурацкие тоже жгли, от которых дыма больше, чем тепла.

Меж тем события развивались.

Виктор приобнял Нину за плечи. Та высвободиться не пыталась, стояла камнем, как и не было ничего. Словно к стене прислонилась.

— Значит, ты теперь граф? — Как‑то пренебрежительно — шутливо спросила Нина.

Виктор опустил руки.

— Да. — Голос его звучал глухо, хотя твердо.

— Эх, Виктор. А что же Его Величество, не дал тебе земли да крестьян? На что же ты будешь подобающе жить?

— Не дал так и не надо! — Запальчиво возразил Виктор. — Я найду где взять земли… Нина, не о том речь. Я… Я тебя люблю.

— Какой раз ты говоришь мне это, Виктор.

— И который раз ты говоришь, что мы не равны. Я уже не мелкий рыцарь… Я граф Виктор! Я стал к тебе ближе.

Глупый. Если бы ты только знал, как же ты от неё стал дальше.

А события меж тем развивались. Виктор решил перейти к решительным действиям, обнял Нину чуть больше, и получил такой же облом. Нина стояла как каменная и смотрела на него с усмешкой.

Так… Поцелуй будет, нет?

Поцелуй был, но Нина продолжала стоять как каменная, смотреть на Виктора смешливым взглядом.

Нда, облом.

Что дальше?

Виктор чуть отступил на шаг, и спросил с мукой в голосе.

— Маркиза, почему вы так со мной?

— Граф… Нас могут увидеть!

— Так… Тут… Я могу пригласить вас, маркиза, к себе?

— О, граф, это так неожиданно, но правила приличия… Вы бы не проводили меня до моего особняка. Мой отец будет беспокоиться…

Донесся вздох Виктора.

— Конечно же, маркиза!

Я с трудом удержал проклятие. Так, кажется, мы тут явно лишние. Если сейчас они сюда повернут, то…

Обошлось, двинулись они в противоположную от нас сторону. Шаги затихли вдали.

Я включил фонарик, поглядел на удивленные лица Вихора и Ирины, на спокойное, даже в чем‑то равнодушное лицо Ланы.

— Так, ростики. Мы ничего не слышали, понятно? И забыли вот прямо всё.

— Ясно дело. — Серьезно кивнул Вихор.

Глава 30

— Подмели мы практически все. — Доложился мне Ждан. — Больше железной руды нет. Ближайшая будет через три седмицы, я договорился.

— Ну и ну. — Пожал я плечами. — Это долго очень! Что ещё можно сделать?

— Я через отца обратился… К знакомым капитанам. Два больших корабля мастера Андрея вышли в море. Они в Рохни пойдут, закупят руду и сюда. Это как раз три седмицы. Под моё слово. Руды много взять можно.

— А где поближе купить? Если можно?

— В Империи не продадут. — Покачал головой Ждан.

— Нда. Проблема для нашей молодой растущей экономики. А что в Муравьином королевстве?

— Там самим мало. Если и продадут, то за такую цену, что она тут по весу золотом пойдет.

— Понятно. А что у нас там с кирпичом?

— Запасов много… Кирпич покупают охотно. Несколько обозов и сотня каторжников были оправлены к графу Тоскалонскому Лиру. Платы не брали… Просто отправили, чтобы восстановил разрушенное.

— Это верно.

— Три дня назад ушли. Ещё для ремонта стен выделено было… — Барон Ждан сверился со списком. — Три телеги кирпича. Стену в Нижнем городе смогли восстановить полностью, проломы заделали, сейчас договариваемся с мурашами о рабочих. Наших‑то нет почти что. Пока с ними, а так я поговорил с отцом, корабельщики поспрашивают тех, кто хочет к нам переселиться. В Рохни точно должны быть.

— Это тоже верно.

— Ещё… Что делать с оставшейся железной землей? Ещё отлить пушек?

— На много там?

— На три пушки должно хватить…

— Три пушки погоды не сделают. — С виду задумчиво сказал я, хотя сам уже задумал это давно. — Ждан, из оставшегося металла делать крестьянские инструменты.

Чуть не сказал "комбайны".

— Будем продавать? — Спросил Ждан. — Металла мы не очень хорошего получили, могут и не взять, если дорого будет…

— Нет. — Вздохнул я. — Будем отдавать за так.

Снова траты, которых бы хотелось избежать.

Нет, вроде бы все было в норме. Награбили мы достаточно, чтобы содержать армию ещё с год. Цены на золото в городе скакнули вниз даже.

Но я понимал, что это лишь тень, иллюзия больших доходов. Тратили мы тоже достаточно, работникам я тоже должен платить! Не могут же они себе в убыток работать? А ещё победившая армия хотела денег и трофеев.

Вот они, циферки‑то, прямо тут, на бумаге.

Одна домна нам встала… Ой, во сколько она нам встала! А оружейный завод с бесконечными экспериментами и несчастными случаями? А волочильный станок? А прокатный стан? А восстановить кирпичный завод, который кочевники, придурки поганые, походя порушили и сожгли? Гады гадские, взять там нечего было, так просто поломали. На рупь забрать, на сто нагадить. Нет, восстановили, конечно, кочевники и восстановили, которых в плен удалось захватить, но все равно это время и деньги!

А меня ожидало иное увлекательное дело, называемое "земельно — крестьянской реформой". Ибо, как ни крути, а покупать продовольствие на стороне, когда свои земли стоят… Это, извините, что‑то не то. Да и своих крестьян распродавать как мешок чудом тут проросшей картошки пока что не хотелось. Какой же я король без подданных? Дворяне‑то мои, островные… Те ещё подданные, н — да. Чуть что, так их ещё найти надо.

Коротыш взял с собой полсотни гвардии и устроил показательный тур по окрестным чудом сохранившимся деревням. Крестьян собирали на площади, зачитывали им указ, что отныне они принадлежат непосредственно королю, пару статей из уголовного кодекса, освобождение от налогов и приглашали в город, менять продукты на деньги. Проблем с управителями не было, вести о судьбе мастера Воротына разошлись быстро и далеко.

Вести об отмене всех налогов крестьяне воспринимали с некоторым удивленным недоверием, но положительно. Даже в город потянулись, торговать, привезли хлеб и овощи. Ещё на немного отодвинули грань голода. Но вечно же так продолжаться не могло просто. Зерно это на рынке расхватали на раз.

Коротыш, с моего благословления и по поручительству кооператива… То есть торгового дома "Весна" выдавал кредит на некоторую сумму, но никак не деньгами. Стальные плуги, лопаты, мотыги, пилы — вилы и прочее, что только я сумел вспомнить и изготовить из хозяйственного инвентаря. В обмен на часть будущего урожая, столько‑то… Килограммов, да! Вес тутошние умники мерили от объема, в мешок зерно насыпали и привет. Типа получи шесть мешков зерна, а то, что они как пять мешков в прошлом году или восемь мешком в позапрошлом, так то никого не волнует.

Нет, так не пойдет, решил я, и перетащил из своего мира весы, обычные, штук сорок. Приказал отныне и навсегда по ним мерить. Вот и получилась у меня метрическая система мер. Пару весов отослал в Королевский Университет с графом Славом, чтобы там тоже не вздумали разводить самодеятельность. Подумал, и туда же послал пластмассовую линейку своего мира и краткое описание метрической системы длины. И названия такие же. Указ даже составил, отныне и навсегда длину мерить только в миллиметрах и метрах, вес в граммах да килограммах, а температуру в градусах, благо что градусник уже есть.

Эффекта пока что не было. Зато кто‑то умудрился на следующий же день раскокать градусник, студенты его восстанавливали.

Всех бывших рабов, которых освободили на рынке и которые ещё не заняты в городе, выпроводить в разоренные и заброшенные деревни. Выделить беспроцентный кредит под будущий урожай, освободить от всех и всяческих налогов на десять лет, строго предупредить о необходимости слушаться короля в лице его советника по сельскому хозяйству Коротыша, все спорные дела решать только через суд и оставить с миром.

Туда же отправить всех тех бывших жителей Мойки, кто не нашел себе работы в городе. Пусть сельским хозяйством занимаются в меру сил своих. Уж к простым‑то работам их всяко приставить можно, да и деревня это не город, тут много воровать незаметно не получиться.

В одну из деревень Коротыш, под охраной, повез картошку сажать. Конечно, я сам не поехал, у меня и в городе проблем хватало. Наксерил картинки из книжки "сад и огород", и заставил Коротыша чуть ли не перерисовывать, но добился того, что замотанный министр сельского хозяйства пообещал сделать все точь — в-точь, ну на ниточку!

Вернулся через три дня, отчитался. Землю рыхлили, пророщенную картошку сажали. Все прошло хорошо, как и я учил, как и на картинках было нарисовано. Огород отдали под присмотр крестьян, обещали за хороший урожай десять золотых. Выставили охрану, десяток гвардейцев.

Четыре деревни и будут у нас экспериментальным колхозом… Хм.

— Назовем вот эти четыре деревни экспериментальным колхозом "Огонек".

— Да, Ваше Величество. — Согласился Коротыш.

— Что "да", ты хоть слово‑то понял?

— Нет, Ваше Величество.

— А что тогда соглашаешься?

— Не могу спорить с Вашим Величеством.

— А зря ты это. Если я что не так делаю, или плохо поступаю, так о том сказать не стесняйся. Кто ж мне ещё скажет, кроме вас? Одни "да, Ваше Величество", "нет, Ваше Величество"… Заладили.

— Инструменты розданы крестьянам, в обмен на часть урожая. Мерные каменные гири оставлены в деревне. Прошу также выстроить там замок. Вроде бы есть развалины какого‑то замка старого, можно восстановить.

— К чему?

— Вдруг… Малый Народ решит, что… — Коротыш смутился.

— Хорошо. — Я решил не вести себя подобно тому английскому офицеру на судне, к которому матрос раз пять подбегал с рассказом, что вода поступает через нижние клюзы, и так до того времени, пока корабль не перевернулся. — Пока что гвардия продолжает тренировки, а к осени выберу деньги и время, чтобы направить туда людей, построить укрепления.

* — реальная история времен парусного флота. В 1784 году линейный английский корабль "Ройал Джордж" во время погрузки получил крен, вода поступала через нижние обрезы пушечных портов левого борта. Заметивший это корабельный плотник пытался сообщить вахтенному офицеру о происшествии, но был послан заниматься своим делом. Вода продолжала прибывать уже потоком. Плотник побежал к другому офицеру, третьему лейтенанту. Третий лейтенант напомнил плотнику, что на шканцах матросам находиться не следует. "Ройал Джордж" затонул прямо возле причала.

— Также крестьяне начали распахивать поля. Но большая проблема, Ваше Величество… Я уж и не знаю, как бы сказать…

— Тебе понравилась симпатичная пейзанка?

— Огради светлые боги! Нет, в другом дело. Крестьяне уж работать разучились, Ваше Величество. Пока откупщики в деревнях сидели, какой был смысл работы? Все равно что сверху, так забирают, и ещё требуют. Вот народ‑то от землицы и отвык. Отвык на себя работать. Даже для себя делают кое‑как, лишь бы никто не трогал.

Коротыш сказал то, что меня самого давно уже беспокоило. Я такое уже давно подметил. Нет, там, где руки приложил торговый дом "Весна", все хорошо было. Ждан людей отбирал хороших. Но вот если со стороны… То бревна кое‑как попиленные. То яму выроют прям перед дождем, а потом из неё воду черпать приходиться. То раствор кое‑как перемешивают, да так, что одну домницу нам перестраивать придётся, судя по всему. Или с инструментом так обращаются, что он и недели в их руках не живет.

Прав был Коротыш, очень прав, отвыкли люди хорошо работать, отвыкли. Когда тебя палкой гонят и плетьми награждают, а то и чем похуже, тут мысли не о том, как бы хорошо сделать и ещё лучше, а о том, как бы живым остаться и не уработаться.

— Хм. Так везде у нас нехорошо. Как графа Лурга в сортире утопили… — По последним сведениям, так и было. Как бы не лично барон Алькон этим занимался. Все никак не соберусь к главному королевском судье зайти да спросить, что же стало с толстым графом. — Как графа Лурга в сортире утопили, так и началось. Вернее, продолжилось. Никто ничего не хочет делать, все норовят свой кусок урвать.

В этом месте я подумал, что мне очень повезло, что в государстве вообще нет никакой системы управления. Так, стоят кое — где аристократы, типа управляют. Но их легко выловить и заменить. Вот сменили хапугу и рвача барона Пуго на мастера Иштвана и барона Веримия. И даже лучше стало, в городе бардака в разы меньше, а порт начал прибыль приносить. Или выкинули подальше генерала Ипоку с его золотыми доспехами, отправив за ним пафосных рыцарей, и оп! Выиграли войну.

А если бы было что‑то серьезное? К примеру, большая разветвленная армия, с родами войск, здоровенный современный порт… Что‑то, требующее скоординированных усилий множества людей. И если бы каждый начал там тянуть одеяло на себя… То что бы стало? Развалилось бы королевство моё, как кусок туалетной бумаги в канализации.

— Тем не менее, Ваше Величество, время должно пройти. Тут ведь мне дед как говорил, да будут к нему милостивы боги в Светлых чертогах… Один раз плохо сделаешь потому что работа не по нутру, второй раз плохо потому что мало заплатили, третий раз потому что устал, а в четвертый раз само собой криво получиться.

— Мудрый человек был твой дед. — Оценил я.

— Да только от наемников королевы не спасла мудрость его, Ваше Величество. Зарубили…

В разговоре повисла пауза. Не поймешь, то ли Коротыш меня обвиняет в чем, то ли просто сообщает информацию. Повод поглядеть на него новыми глазами. И решить, ошибся я или нет в назначении.

Вроде бы пока что нет.

Посмотрим, как дело пойдет дальше. И решим.

А ещё по секрету донесли, что в порту с одного из кораблей сошел некто мастер Велий. Ага, из торгового дома "Велий и Бромс", где хранил свои деньги граф Лург. И сразу же направился в имперское посольство, где и расположился. Мастер Велий никому специально в порту не представился, вообще постарался по стеночке пройти, да узнали его, конечно же. Один из приказчиков торгового дома "Рахат и сыновья", то есть отца Ждана, узнал, донес до Рахата, тот высказал своему сыну, ну а Ждан уже мне.

Инкогнито, о как.

Я был далек от мысли о том, что почтенный Велий приехал в далекое королевство с целями туристическими. Поглазеть на природу, в океане искупаться, сфотографироваться на фоне Храма Отца Всех Богов…

Нет, он приехал с какой‑то серьезной целью. И, кажется, я подозревал с какой.

Пока тут был граф Лург, они сюда не совались. А как граф исчез… То можно и прикупить себе чуть землицы по уже отработанной графом технологии. Отчего нет? Король‑то молодой мальчишка совсем.

Кстати, и ему тоже могут деньги понадобиться…

В Королевском саду у меня уже уголок появился, Ботанический Сад.

Натаскали чернозема, огородили заборчиками, приставили парочку охранников круглосуточно. Гильдия плотников работала не покладая рук, сколачивая ящики для рассады, заборчики, оградки… Получилось много и красиво.

В дело пошло все.

В сельском хозяйстве, несмотря на кучу справочников, я до сих пор ничего не мог понять. С одной‑то стороны расписано про пшеницу, овес, рожь… Я даже выбрал время, смотался в ближайший к городу колхоз "50 лет без урожая", выменял у синеносого агронома на некую денежную сумму гость семян из посевного фонда.

Семена перенеслись, но всходов практически не давали. Так, трава какая‑то взошла, да и издохла практически сразу же. Зато картошка ой как взошла, просто буквально цвела!

Росла, колосилась, вот скоро — скоро уже можно будет есть, как тот механизатор из анекдота, который утром картошку закапывает, а вечером выкапывает, потому как кушать очень хочется.

Ради интереса потихоньку позаимствовал у мамки семена цветов, которые она на даче высаживала, не пожалел времени, высадил аккуратно. Может, что‑то и получиться, цветов‑то красивых я тут ещё не видел.

На всякий случай засадил огурцы и помидоры. Может быть, тоже помогут в чем. Репа, виноград и яблоки меня уже достали.

Специально нанятые крестьяне за всем этим хозяйством ухаживали, ориентируясь на отксеренные мной картинки и краткие пояснения, что да как.

Заключительным этапом бригада плотников выстроила основу для купола над садом, я планировал перенести сюда ещё полиэтиленовой пленки.

Плотники пытались осторожно объяснить, что так не делается, что большие куски стекла никто не делает… Я стоял на своем, цена полиэтилена в моем мире не такая уж и большая.

В конце концов, получили они расчет и озадаченные разошлись. Графиня Чи была наготове и скупила ту же бригаду на корню, они у неё в особняке делали что‑то похожее. Наверное, скоро за рассадой придет. Никогда бы не подумал, что картошка может цвести так красиво.

А она цвела!

Все остальное померло, цветы даже и не занялись, а вот кусты картошки теперь радовали взор проходящих. Дворяне невзначай мимо ходили, осматривали. Гвардейцы бдили, потому как уже были попытки отковырнуть веточку.

Не фига, не вы сажали, не вам и портить.

Полюбовался на сад, да и дальше пошел. В Западной башне были у меня некоторые дела, которые надо решить.

— Пошли, поговоришь с одним нашим знакомым. — Сказал я Феликсу. — Лумумбу тоже бери, для серьезности. А то мало ли.

Тот с удовольствием отложил в сторону очередной пергамент и поднялся со стула.

До камеры, где сидел наемник, дошли быстро. По дороге выловили бывшего раба, спавшего у себя в камере, тот захватил с собой здоровенное копье с листообразным наконечником.

— Родовое оружие! — С гордостью сказал Лумумба.

— Ну и ну.

Я с ними не пошел, остановился за поворотом, чтобы было слышно. Проведем экзамен, так сказать.

Прозвучали шаги, стукнулось копье Лумумбы о камень пола. Погас свет, лампу они с собой унесли, я в полной темноте стоял.

Ворчание просыпающегося человека, озадаченное хмыканье.

— Что за дело? — Грубый, сонный такой голос.

— Домой хочешь? — Спросил Феликс Рока Одноглазого.

— А тебе что за дело? — Чуть добрее буркнул бывший командир наемного отряда. Сидел он один, всех его товарищей уже давно из города выпнули куда подальше. Его оставили, для дальнейшего справедливого суда. Да что‑то никак не было времени за него взяться, а вот теперь решил я, что он нам очень пригодиться. Очень — очень.

— Надоело тебя кормить. В стране не хватает хлеба. Король приказал всех узников, которые ему не нужны, либо на каторгу, либо на виселицу.

Молчание. Что такое каторга, Рок Одноглазый не знал, но вряд ли это лучше было бы, чем виселица — в самом деле.

— Я не буду ходить вокруг да около. — Сказал Феликс. — Нужно, чтобы ты помог хорошему человеку. Деньги тебе дадим. Наберешь небольшой отряд…

— А что за человек?

— Викарий Глетий из Храма Отца Всех богов.

— Кусни лосося в другом месте, почтенный! — Последнее слово Рок Одноглазый произнес как ругательство. — Дураков нет с Отцом Богов связываться.

— Да неужели! — Я мог поклясться, что сейчас Феликс поднял правую бровь вверх.

Рок грязно выругался, помянув Фрейю и Керр.

— Ну так а кто говорит, что ты будешь связываться с Отцом Богов? Викарий Храма нанимает тебя для своей защиты.

— В храмовую стражу не пойду. — Уперся Рок.

— А кто говорит про храмовую стражу? Просто викарий Глетий озаботился своей безопасностью — сам знаешь, каково по городу ходить? — По городу, как только наемников вытрусили и Мойку разгромили, ходить стало уже практически безопасно, но Рок‑то все это время сидел в тюряге и того не знал. — Походишь с ним как охранник, с отрядом, пару лет, да и потом обратно в Дарг, или в Империю, с тяжелым кошельком… Храмовая стража сама по себе, ты сам по себе.

Рок молчал, пыхтел только. А я ещё раз поздравил себя с правильным выбором.

— А потом… Ты же в Дарг не хочешь, нет? — Феликс вздохнул, присел на подставленный Лумумбой бочонок. — Что тебе там делать? А? Ты сам подумай… Кто ты там? Капитан наемников без отряда. В Империи тебе не рады, у них своих капитанов хватит. В Дарге в баронской дружине служить? И много ты там получишь?

— Ты мне в душу не лезь! — Вскинулся Рок Одноглазый.

— Так а что не лезь? Я ж тебе не враг. Ты моих друзей не убивал и не пытал. Я ж тебе помочь хочу…

— Да видал я знаешь где таких помогателей…

— В самом деле дурак. — Феликс сокрушился. — Лумумба, видишь? Слушай, да что я с тобой время‑то теряю? Желаешь сдохнуть на виселице в компании с ворьем разным, так Черный тебе помогает!

— Погоди! — Вдруг сказал Рок Одноглазый. — Погоди, не со зла я… Просто достала уже клетка эта. И еда тут паршивая… Погоди, дай подумать…

— А что тебе думать? Соглашайся. А я перед королевским советником словечко уж замолвлю…

Рок снова запыхтел задумчиво. Больше он уже не ругался. А я снова поздравил себя с правильным выбором.

Первожреца вообще обвели как ребенка.

Сам я при основном спектакле не присутствовал, все по рассказам.

В самый разгар какого‑то пустячного судебного заседания в Королевский суд вдруг явился мелкий служка храма Отца Всех Богов, да и как заявил с порога, что требует справедливости! Ибо нет у него сил молчать больше… Толпа, которая поутру сидела в зале суда и уже начала скучать, ушки навострила, подалась поближе.

А Жук приосанился, откашлялся… И начал выкладывать. И про воровство, и про железо, и про вино, и про большое поместье, что принадлежит… По пунктам заучил, опасливо поглядывая на Лумумбу. Тот, обладающий просто‑таки фотографической памятью, перечислял все сразу, а Жук путался, срывался. Но опека Лумумбы, который не стеснялся ученика и подзатыльником приласкать, дала свои плоды.

Жук барабанил как по писаному. Первожрец поначалу слушал с благожелательной улыбкой, а уж когда дошло до мужеложства с молодыми послушниками в пассивной форме в качестве "прописки" для новенького, то стал и наливался дурной кровью.

С мест раздались выкрики, что все так и есть. Постарался приятель Жука, кричал во все горло, обвиняя Первожреца в загубленной молодости и вопрошая, да как же Отец Богов то терпит, и не накажет ли он нас всех, не разбираясь, за такое богохульство?

Храмовая стража, полтора десятка человек в хороших доспехах, ожидавшая на улице, тихо — мирно была нейтрализована всего одной гранатой. Убитых не было, только контуженные. Любое сопротивление подавили на корню.

А там подоспел и викарий Глетий, до того мирно ожидавший в сторонке, и даже отшельник Кирк через подаренный мегафон высказал, что не гоже служить злату прежде бога… Ибо грех это великий перед лицом не только Одина, но и всех Светлых Богов! Покайся, Первожрец, Один велик, тебя простит!

Первожрец каяться не возжелал, и бросился на викария. Волтузили они друг друга на полу долго, сопели, пыхтели, никто к ним подойти не решался, пока Две Стрелы не вылил им на голову ведро ледяной воды. Верховных иерархов церкви растащили по углам, придержали смущенно. Все ж высшие владыки духовные! Тем более что Первожрец призывал на головы богохульников божественный гнев, да в таких выражениях, что завистливо краснели самые прожженные. Викарий Глетий молчал, ему‑то уже было ясно, кто выиграет. И, говорят, широко улыбнулся, когда Первожреца приласкали длинным мешочком с речным песком по темени.

Отшельник Кирк через подаренный ему мегафон призвал всех храмовников покаяться и да воздастся истинным праведникам…

Барон Алькон хлопнул булавой и быстро умыл руки. Не компетентна власть светская в божественных вопросах, оставляю вас решить ваши споры честным образом, путем диалога, за столом переговоров!

Ну, и как начали они решать!

Я наблюдал за суетой вокруг здания суда с балкона, через морской бинокль. Рядом со мной стояли Виктор и Феликс, тоже с биноклями. В запасниках ещё парочка оставалось, которые я в своем мире купил, и на квартире у меня три. Хорошо они расходятся.

Вот толпа собралась, все шумят, скандируют что‑то. Вот пыхнуло, вверх поднялся клуб грязного серого дыма, оттуда выпадают фигурки в сверкающем металле. Рванула граната, разбросало храмовых слуг. Вот резкий металлический голос, ничего не разобрать, это Кирк мегафон применил.

Столпотворение метнулось к храму, я по балкону за ним, потом на крышу, оттуда видно было лучше.

Успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как мелкие фигурки одна за другой бегут внутрь, как муравьи, что ворота сорваны и болтаются на одной петле. Снова металлический голос из мегафона, ещё тише, вообще уже не разобрать ничего. Вот этот здоровяк‑то и есть Рок Одноглазый, враз проломил хилую цепочку храмовников, обходящих центр толпы, и пошел гвоздить, от него только и отлетали.

Волин действовал как договаривались. Черные фигурки гвардейцев быстро сменили стражников и оттирали бузящих жрецов, запирали улицы, ставили баррикады из колючей проволоки. Чтобы жрецы по городу не разбегались и народ не баламутили.

— Итак… — Хмыкнул я. — Вот и так.

Наутро "Королевский Вестник" напечатал, что в здании Королевского Суда викарий Глетий бросил в лицо Первожрецу Одина обвинения в измене государству, в непочитании божества и в симонии*. Первожрецу ответить было нечего, а большая часть жречества поддержала обвинения викария. С гор спустился капитан… Простите, святой отшельник Кирк, который мудрым словом осудил Первожреца. В настоящее время, по слухам, Первожрец принимает постриг и покаяние в Храме Отца всех богов. Оставайтесь с нами, у нас ещё будет чем вас удивить.

* — продажа церковных должностей и сана за деньги. Термин нашего мира.

Позже я узнал, что храмовая стража, пытаясь за каким‑то бесом прорваться в Верхний город, вышла как раз на наведенную вдоль улицы пушку. Остановились, посовещались да и разбежались переулками, только их и видели.

Народ к этому зрелищу отнесся апатично. Конечно, граф Шотеций высказал протест, даже прислал мне бумагу, в которой вся прогрессивная общественность была обеспокоена, но посольства молчали. Да и им‑то что? Официально при чем тут король? Это храмовые дела, не мне в них влезать.

Нет, ну конечно не хорошо, что Первожрец у меня в тюрьме сидит… На почетном месте, в камере, где раньше Рок Одноглазый обитал. Поговорить бы с ним по душам, да времени у меня все нету…

Сколько у меня пленников‑то хороших набралось! И каждый требует вдумчивого отношения.

Ночного короля я поручил Брату, тот посидел с ним вечерок, и выяснились очень любопытные подробности. Такие, что я предпочел поучаствовать в деле лично.

— Его высокопреосвященство нам посулил на небе райское блаженство… — Глумливо сказал я Первожрецу под вечер, когда дела все были улажены, новый волочильный стан пущен, а Ждан доложил о заключенном договоре с торговым домом "Штар", это из королевства Рохни. Ежегодно поставлять по сотне ламп и столько же бочек "крови земли", очищенной… Для работ в шахтах.

Это у меня просто настроение хорошее.

А этот хмырь его подпортил.

— Почтенный Ругильд, я долго гадал, каким же образом попал горный отвар в лагерь временно перемещенных лиц. Вроде бы королева им не увлекалась, граф Шотеций тоже не такой дурак, как и прочие… Стража никого бы не пропустила, а коли пропустила, так я бы все равно узнал. И теперь что выясняется…

— Гнев Отца Богов ещё падет на твои плечи, щенок… — Прошипел Первожрец.

— Он такой! — Согласился я. — Непременно падёт, да только мы тебя раньше отпустим. Ну что уставился, олух царя небесного? Только сейчас свяжем и напоим твоим же дурным зельем. У нас ещё запасы остались. Подержим месяцок и отпустим. Кто бы мог подумать! Нет, ну кто бы мог подумать… Видал Ночного короля? Вот таким же будешь.

Ну да, везли отвар горный в амфорах с вином из Дарга. Право беспошлинной торговли вином Первожрец ещё у короля выбил, надо ж ему было храм поддержать. Так вот покупали они вино, и везли сюда на храмовых кораблях.

Тут уже встречали верные люди, ставили печати, и вино везли на рынок, а горный отвар в Мойку. Ночной король имел свой процент. Кстати, покупали‑то вино не у кого‑то там, а у поклонников Йары. Это тоже бог такой, Один с ним как‑то враждовал руками своих верных слуг, ну да чего не сделаешь ради золота? Вражда враждой, а навар делим по расписанию…

— Разочаровал ты меня, почтенный Ругильд. Очень сильно. Что ж тебе не сиделось‑то, решил моих людей поубивать, мало — помалу под себя завод подмять? Ну да, вижу.

Первожрец смотрел на меня так злобно, что меня даже чуть дрожь пробрала. Такая дикая, сумасшедшая ненависть… Почти как у графа Урия.

— Даже и не хочу спросить, что же такое тобой двигало. Ты на вине мало денег наживал, что решил ещё и с черной дрянью подружиться? Говори давай быстро, с кем там работал да кто тебе помогал…

Ну куда было деваться Первожрецу? А к вечеру пополнились казематы мои мелкой сошкой. Несколько человек из храма, несколько из города, даже один барон, в поместье которого хранилась здоровенная партия горного отвара…

Всех передали в руки Брату. Он уже присмотрел для себя тот особнячок, где горный отвар хранили, просторный, как раз место для тюрьмы есть, и для камер предварительного заключения. Тем более что я обещал со страниц "Королевского Вестника" — у всех, замешанных в работорговле, будем конфисковывать вообще всё. Наследникам оставить будет нечего.

А на следующий день осудили Ночного короля. Быстро зачли список прегрешений, адвокат пожал плечами, Ночного короля выволокли и повесили при большом стечении народа. Он уже и сам себя не помнил. Так, существо какое‑то, глаза в пол всегда, руки дрожат, шея головы не держит. Ему дали чуть горного отвара, чтобы сам мог дойти до виселицы.

Я смотрел на всё от начала до конца.

И лишь когда тело закачалось на веревке, пошел обратно в замок

Глава 31

Завтра дальняя дорога выпадает королю

У него деньжонок много

А я денежки люблю

м\ф "Бременские музыканты"

Как же работает перенос из одного мира в другой?

Почему вот кровать не переноситься, и одеяло тоже? И подушки только пару раз было. И нижнее белье вообще только раз переместилось, вот переполоху‑то было…

Что делает настоящий инженер, когда не знает, как же вещь работает? Лезет в инструкцию? Да фиг там. Ставит эксперимент и систематизирует результаты.

Достаточно покрутить в руках вещь и на ней сосредоточиться, сказать "вот это я беру с собой", как бы слиться, сродниться с ней, и готово. В этом мире вещь пропадает, а в том появляется. Так же и там, крутишь, вертишь, переносишь. Поначалу‑то трудно было, а потом уже как‑то примостился.

Зачастую настигает недомогание, иногда так себе, а иногда и очень даже!

С книжками проблем не было, какие я читал, так улетели сразу, остальные потребовали двух — трех дней. То же и с чертежами, рисунками, картинками.

Золото пролетало хорошо.

Калькулятор Casio перенесся на "ура". Машинка на батарейках, которой я в детстве родителей изводил, тоже без проблем поменяла миры. И поехала, правда, недолго, батарейки‑то сели. Плакат, который мне подарила Маша, теперь украшал собой стену у меня в спальне, все от родителей подальше.

Мегафон тоже пролетел без проблем.

Петарды тоже переносились, потом срабатывали хорошо. Осветительные ракеты для увеселения и удивления публике на балу обошлись в полчаса головной боли. Чуть тяжелее было с видавшим виды морским биноклем, но я его разобрал и двумя частями перенес, а потом собрал.

А вот от десятилитровой канистры с бензином я чуть не издох. Лежал, и даже подняться не мог. То слабость, то тошнит, то ещё что‑то… И слабость, к тому же, передалась и на Землю, целый день ходил как мокрый кот.

А ещё оказалось, что навороченный электронный бинокль с ночным модулем точно так же способен уложить меня в постель надолго, да и не работал он там нормально, батарейки всё время жрал как сумасшедший.

Небольшой модуль по зарядке батареек на солнечных батареях, обошедшийся мне в кучу американских денег, стоил мне ещё пары дней головной боли, но зато как же великолепно он работал! Выставил из окна, да качай себе электричество. И заряженные от него батарейки начинали работать лучше. То есть одна проблема решилась.

Попытка перенести лабораторную мышку не удалась. Мышь я купил за не очень большую сумму по случаю в зоомагазине, посадил в клетку, клетку себе под бок, и спать… Клетка перенеслась, мышь тоже перенеслась, только дохлая и странная какая‑то была. Как будто при переносе все клетки её тушки пластиком заменились. Набрался смелости, разрезал — внутри вместо внутренностей единый кровавый фарш. Брр….

Закопали в саду поглубже.

По результатам эксперимента могу сказать, что зона переноса у меня ограничена десятью кило где‑то и сложностью простого калькулятора. Кстати, почему это калькулятора, в ночном бинокле‑то что, аппаратуры меньше? Как бы и не больше… Да и рация‑то тоже не такая простая вещь, как кажется!

Так что же? Вывод?

Вывод прост. Чтобы не рисковать, ничего сложного пока что не таскать с собой. А обходиться тем, без чего там уже нельзя обойтись. Оружие, не для всех, а только для избранных, инструменты, техническая литература, которой у меня там уже половина полки забито. Может быть, даже небольшой ноутбук, куда можно вбить куда как больше литературы, чем на книжные полки.

Вот такие вот выводы.

Ещё купил самый миниатюрный генератор, который только смог найти. Теперь он у меня в комнате стоял, разобранный до винтиков, и аккуратно упакованный. Бак уже там был, и половина движка. Главное бы не забыть, в каком порядке разбирал, чтобы потом собрать.

Закончив с выводами, я собрался на картошку. Посадить‑то её посадили, а вдруг что не так сделали? Надо же проверить. Как в армии, отдал приказ — контролируй исполнение.

Максимум того расстояния, на которое я отъезжал до того, было парочка дневных переходов. А вот сейчас захотел попробовать, как же это. Вообще, что тут, у меня, в королевстве делается за стенами МКАД?

— Выступаем завтра. — Заявил я.

Ну, все забегали, конечно же.

С собой взял Виктора, ибо был у меня к нему небольшой разговор, Волина и небольшой, человек в тридцать, отряд гвардии, барон Шорк как охрана и с ним человек пять, Вера сами со мной увязались, а с ними и Лана. Хватит уже девочке в замке сидеть. А то из лука‑то она стрелять научиться, да и биться тоже, но… Но было у меня ещё одно дело, даже два.

Конечно же, стоило нам выехать, как за нами увязался небольшой шлейф дворянства. Типа им по дороге. Попадались на глаза как бы невзначай, пересекали дорогу, кланялись один за другим. И каждому надо было на поклон ответить, ну обычай тут такой. Парой слов перекинуться.

Все почему‑то спрашивали про здоровье. Графиня Чи тоже тут, так её и не так. Попалась так невзначай с краю дороги, поклонилась, засвидетельствовала почтение, пригласила навещать своё поместье и позволения присоединиться к процессии.

— Мы следуем по делам государственной важности, графиня. — Ответил я.

— Я совершенно не буду мешать, Ваше Величество! — Она подвинулась ближе, чуть наклоняясь вперед, не сильно, достаточно. А так как её лошадка была чуть ниже, чем моя, то просторы декольте открылись к обозрению. Блин, как Наташка информатику сдавала! Подошла так на высоких каблучках, присела, выложила листочки с решением перед преподом, вперед наклонилась, пальчиком по блок — схеме водит и так страдальчески поглядывает! Бедный препод краснел, бледнел и чуть не позеленел, потом весь экзамен так из‑за стола и не вставал.

Ну и как такой откажешь? Что графине, что Наташке…

— Хорошо, присоединяйтесь! — Махнул я рукой. Сейчас как доберемся до завода кирпичного, так сама отвяжешься.

Вот так короли на картошку ездят. Длинная процессия растянулась по дороге. Впереди барон Шорк и пятерка охранников — телохранителей, здоровенные парни при оружии, за ним три десятка гвардейцев и Волин, который свою гвардию вывел в поле, свежим воздухом подышать, и за ними небольшой хвостик, человек на полста, аристократии. Графиня Чи в том числе, остальные полностью незнакомые. Едут, о чем‑то там своем перетирают шумно, слуги, охрана, то да сё…

Ну к чему мне толпа‑то такая? Пылищи подняли, за нами шлейф как за паровозом дым.

Обидно, что нету тех, кого действительно можно увидеть.

Барона‑то Навата и графа Слава пока что не видно. Ваяют дальше налоговый кодекс, собирают налоговую службу. Занятия им ещё надолго, ой, надолго! И барон Алькон тоже засел надолго, у него сейчас как раз завал начался. Граждане моего королевства поняли, что судиться друг с другом — занятие крайне интересное, может, потом в газете пропечатают, и теперь очень счастливы.

Сначала осмотрели кирпичный завод. Все пока что в порядке. Храмовые служки покрутились тут, да потом убежали в город, делить храмовое добро. У них сейчас проблемы поболее будут, чем завод к рукам прибрать. Надо бы своей головы не лишиться. Викарий за дело круто взялся, несколько жрецов едва успели место на корабле купить…

А кирпичный завод работал в поте лица своего. Берег уже почти что весь срыли, кирпичи грузили на большой плот, ещё один, почти что заполненный, медленно правил на середину реки. К городу.

Пожилой глиномес, назначенный Жданом сюда старшим, обстоятельно показывал да рассказывал. Вот оттуда деревья привозят, вот оттуда глину… Ну да, пожгли степняки‑то что смогли, только уцелела основная часть. Только отстроили все быстро, да ещё и лучше, чем было. Чертежи‑то у меня в городе сохранились.

Теперь заводик снова вышел на прежнюю мощность. Запустили водяное колесо, работает мешалка, глина теперь размешивается куда как лучше. Правда, приходится часто части мешалки менять, самое прочное дерево не держит нагрузки, рассыпается или ломается. Но все равно лучше, чем люди вручную мешали, народу надо меньше.

Глины ещё много, лесов в округе тоже завались. До города баржа… То есть плот с кирпичами добирается за день, даже чуть меньше. К середине лета можно будет уже вдвое больше кирпичей делать, ежели Его Величество изволит…

Его Величество изволил. Большую часть зданий надо перестраивать, да и Ореховую с замком Ван восстанавливать. Кирпича много понадобиться.

— Молодцы. — Похвалил я глиномеса. — Продолжайте. Хорошо работаете, мастер… Мастер?

— Ивяк, Ваше Величество. Моё имя Ивяк. Благодарю, Ваше Величество!

Только отъехали, хвост нашей процессии двинулся за нами. Некоторые дворяне задержались около заводика. Я в сердцах плюнул. Хотел ведь в секрете все это хранить, не для всех. Да не получается уж, видимо…

В деревню с картошкой их точно брать нельзя.

— Они теперь за нами долго плестись будут? — Сквозь зубы спросил я у Виктора.

— Ваше Величество, они свободные люди…

— Ага. Хочу, служу королю. Хочу, не служу. На фиг бы такую свободу. Так, вот что сейчас сделаем. Виктор, ты, я, Лана… Вот мы от этой компании отделимся. А на нашем месте пусть кто‑то другой едет. Все равно в такой толпе незаметно.

— Волин! — Позвал я. — Срочно все вокруг меня. А на том повороте уходим в сторону, вы же едете как ни в чем не бывало и возвращаетесь к замку. Со мной Виктор и Лана! остальные тут остаются.

Ну, получилось у меня с трудом, конечно же. Позади гвардейцы чуть тормознули, останавливая мою незваную свиту, а мы втроем рванули по небольшой тропинке. Ветки сомкнулись у нас над головой, бросили на траву причудливые тени. Позади нас тянулась длинная процессия, слышался смех и шлепанье копыт по земле, звяканье уздечек. Мелькнули цветные камзолы и платья за деревьями.

Втроем?

Да как же, за нами вдруг увязались барон Шорк, и… Вера?

— А вы куда? — Спросил я.

— Ваше Величество, совсем без охраны нехорошо… — Сказал барон Шорк. — Могут ещё оставаться степняки…

— Да они сейчас у себя в Степи тот момент проклинают, когда к нам прийти решили. А всех бандитов тут они перерезали. — Легко отмахнулся я. — Барон, а как же ваши люди? Дворяне могут заметить неладное, если тебя не увидят.

— Ваши телохранители усиленно делают вид, что охраняют кого‑то в центре строя. Одному из них я отдал свой плащ и шлем. Позвольте мне оставаться с вами.

— Да не вопрос. — Прикинул я. — А ты? — Поглядел на Веру в упор. — Ты с нами зачем?

— Ну… Ваше Величество… Думаю, что вы в путешествии не обойдетесь без хорошего охотника и следопыта…

Отправлять обратно? Да заметят… Или разболтает что. Мне ещё не хватало, чтобы тут, по лесам, скиталась толпа дворянства, одержимая желанием засвидетельствовать своё почтение. Тогда уж проще тут пристукнуть.

Ладно… Свой шпион тоже не помешает. А то ещё будет следить за нами из кустов, мало ли что может увидеть и какие выводы сделать.

— Надо к Кривому Ручью вывести… — Сказал я Виктору. — Знаешь эти места?

— Да немного… — Тот пожал плечами.

— Я знаю! — Сказала Вера. — Я тут бывала. Ваше Величество, позвольте мне…

Я кивнул, а заодно и задался вопросом, когда же она тут успела побывать. Очень интересно, на самом‑то деле. Или карты королевства изучала?

— Барон Нават несколько раз на охоту ездил, там, недалеко, Вересковый лес изгиб делает… Часто много живности забредает. Места тут хорошие, чтобы поохотиться. Дичь непуганая, стрел не боится…

Сначала я просто хотел пересидеть тут, на тропинке, но Вера быстро вывела нас к заброшенной деревеньке, обвела кругом. Я увидел полуразваленный замок на холме.

Виктор поглядел на замок в бинокль.

— За стенами давно никто не ухаживает. — Выдал он вердикт. Даже подниматься смысла нет, не живет там никто. Да и ходить опасно, потолок может на голову свалиться.

— Понятно. — Я поглядел в бинокль, перескочил с заросших травой стен на осыпавшуюся черепицу крыши, с неё на изрытую промоинами дорогу. Большой ручей подмыл дорогу от замка около холма, а ров и небольшой вал заросли мелкими и неприятными даже на вид кустами.

Деревни все стояли заброшенные и разрушенные, загородки вокруг полей покосились, а на полях пробивались сорняки. Вьюнок и долгополая какая‑то трава, с широкими листьями, желтоватая.

Дорога заброшена, ездили по ней в последний раз ой когда ещё. Ни единого следа в узких колеях. Сначала никак не мог понять, что же колеи такие узкие. Вроде бы шире должны быть?

Блин, какой там "шире", тут же не машины ездят, а телеги в лучшем случае. Или конные.

Вера иногда наклонялась, свешивалась с седла, внимательно глядела вниз, и по сторонам тоже не забывала.

Вдоль поля прошли большой ручей, кони фыркали, тянулись к воде. Выбрались на берег, поломав заросли осоки. Монстр Виктора пер вперед как большой танк, из‑под копыт летела грязь и песок. Наши лошадки за ним выбирались как по ровному месту.

Виктор привстал в стременах, приложился к биноклю.

— Это та деревня, нас уже ждут, Ваше Величество…

— Давай проще. — Вздохнул я.

— Да, Седдик. Я уже вижу деревню…

— Позвольте я туда первым заеду, Ваше Величество? — Спросил барон Шорк.

— Да нет нужды… — Я уже видел, что на длинном шесте над околицей повисла большая красная тряпка. Ну да, свои… Кажется. Белых в деревне нет. А у меня все ещё есть пистолет. Ну что может случиться?

Въехали Коротыш устроился не так чтобы хорошо. Небольшой домик, почти на отшибе. Внутри пара комнат, две женщины средних лет, одна чистит печь, вторая подновляла забор.

Сам Коротыш мягкой щеткой чистил коня.

— Показывай. — Распорядился я. — Вер, ты и Лана пока что тут погодите, с дороги отдохните, еды пока вам соберут… Отдыхайте, короче. А мы делами займемся.

Ну и начал он показывать.

Сначала глянуть на картошку.

Ну, ничего в общем особенного‑то. Сажали её крестьяне, сажали родимую. Натаскал я из своего мира и полмешка где‑то, брал по пять — шесть штучек. То‑то мамка удивилась, куда же продукт девается? А вот куда, в землю другого мира зарываем, мама! Ой, вы там только не балуйтесь…

Картошку посадили на две небольшие делянки. За обеими следил Коротыш, нагнал ещё ужаса — если чуть что не так, так сразу того! Крестьяне прониклись, конечно же. Вчерашние рабы, как мне кажется, ещё до конца не поверили в свою свободу.

А уж когда сам король пожаловал…

Так ещё больше прониклись.

На делянках успешно расцвели кусты картошки. Совсем как у меня в Ботаническом саду, здоровенные такие, уверенные побеги. Видно, что здешняя земля пришлась картофелю по вкусу, вон как распускается! Теперь, если сюда я не умудрился перенести ещё какие‑то болезни… Хотя нет, не должен, у меня мамка всегда очень тщательно клубни отбирала, заботилась. А колорадского жука тут нету.

— Поливать и удобрять в меру, кусты не жрать. — Предупредил я. — Ядовиты ибо. Потом приеду, проверю. И покажу, как правильно выкапывать.

Крестьяне, чуть не ставшие рабами в чужой стране, кланяются, кланяются. В глазах что‑то похожее на благодарность. Ну конечно, трудиться тут, на себя практически, или гарантированно загнуться на плантациях какой‑то там Империи…

— Сделают? — Строго спросил я Коротыша.

— Сделают, Ваше Величество.

— Ну, что ещё показать можешь?

— Вот, поля распахали, сорняки выдернули, камни свезли, сеять будут…

Поглядел, как пашут. Большая соха, с двумя зубьями, рыхлит землю, выворачивает комья грунта. Здоровенный крестьянин налегает на соху, влекомую сразу двумя мохнатыми злобными лошадками. Лошадки огрызаются, но вперед тащат, упираются. За плугом клином идет троица женщин, в возрасте уже, лица уставшие и сосредоточенные. Все трое нагишом, лишь на голове и плечах простая накидка. Обряд плодородия, древний красивый обычай. Делятся силой плодородной с матушкой — землей.

— А когда же сеять будут? — Спросил я.

— Потом, Ваше Величество! — Ответил на это Коротыш. — Сначала пашут, несколько раз. Чтобы сорняки извести. Потом навоз в поле кладут, потом зерно уже, а потом боронят. Борона, это такая вещь…

— Да знаю я, как она выглядит! — Отмахнулся я. Виктор и барон Шорк обменялись странными взглядами. Типа где это король их, не так много лет от роду которому, видел‑то такую вещь, как борона? Во дворце‑то вроде не на каждой стенке развешаны…

— Коротыш! Ждан тебе борон сделал?

— Сделал, Ваше Величество, много, в этой деревне точно хватит. И вил сделал, и топоров, и плуг сделал тоже. И гвоздей ещё сделал много. Всем хватает.

— Вот и хорошо.

Посетили и восстановленный виноградник, где крестьянки как раз заканчивали вязать разбитые перекладины. Поглядели на дома крестьянские, когда‑то побитые и порушенные мародерами из Мойки, а теперь восстанавливающиеся.

Вот и небольшой алтарь, крестьянский. В центре деревни большой дом, вроде как храм, а там неглубокая чаша с горстью зерна и статуэтка, в половину человеческого роста. Крутобедрая квадратная женщина с простым лицом. Керр, богиня плодородия.

По совету Коротыша, положил в чашу мелкую золотую монету. Дар.

Крестьяне увидели, перешептались, но дальше того у них не пошло.

Пока суд да дело, начало темнеть.

Я глянул на небо. Ни облачка, но уже потемнело. Скоро уже вечер… Ночь, то есть. Пока бы и до дому, до хаты. Хотя… Хотя у меня осталось ещё одно дело, небольшое, но дико важное. Я ради него и плелся в даль такую.

— Ладно, поехали мы потихоньку…

— Ваше Величество, вот тут крестьяне собрали немного… — На круп лошади Виктора легли два набитых мешка. — Уж не побрезгуйте…

— Да ни в коем случае. Поехали помалу. Проводи нас до околицы, хорошо?

Дождался, когда вокруг нас было не очень много народу. Только свои. И остановил лошадку.

— Лана. — Сказал я.

— Да, Ваше Величество.

— Вот это твоя деревня. Твоё баронство.

Ну да, выбрал я это место не случайно, конечно же. Три деревеньки вот тут когда‑то принадлежали барону Седдику Гор. Вот даже небольшой замок на холме… Тоже их. От двух других только развалины остались, откупщики все разорили, даже дома пожгли. А вот эта больше всех сохранилась.

— Что? — Девушка, которая до того пребывала чуть в себе, внезапно очнулась и теперь ошарашено на меня глядела.

— Ничто. Это твоя земля. Понимаешь меня? Крестьяне, правда, не твои, я их собрал с бору по сосенке. Через пять лет они тебе будут платить налоги. Тебе лично. Ну а ты уж сама решишь, что да как.

— Ваше Величество, это огромная честь… — Глаза девочки вдруг наполнились слезами.

— Пойдем‑ка. — Я ловко подхватил её смирную лошадку за уздцы, отъехал в сторону, чтобы ничего не было слышно, предварительно сделал знак барону Шорку. Тот все понял правильно, стал мирно так оглядывать окрестности и ещё более мирно глянул на Веру. Та сразу же сделала вид, что она просто прогуливается.

— Ну… Ты чего, а? — Глупо спросил я.

— Папу… Вспомнила.

— Ну вот… — Я ощутил укол совести в сердце. Довольно‑таки неприятное чувство оказалось. — Лана… Это то, что я могу для тебя сделать. Закладные грамоты… Ну, они пропали, считай. Это твоё. Этим владела твоя семья. Я верю в то, что ты распорядишься этим мудро и…

— Я не хочу! — Она сказала чуть громче, чем надо, и дернула повод. Лошадка её недоуменно всхрапнула, переступила с места на место.

— Что ещё за новости? Ты это… Тише давай, нечего так кричать, ладно? — Я протянул руку, жестом, подсмотренным у Веры, потрепал лошадку Ланы по шее. Помогло, та покосилась на меня, осталась стоять на месте.

— Почему не хочешь? А чего же ты хочешь?

— Я хочу научиться сражаться так же хорошо, как и мой отец. — Пылко ответила та, словно только и ждала такого вопроса от меня. — Я хочу… Я хочу участвовать в битвах. Я хочу быть смелой и сильной!

— Это зависит только от тебя, Лана. — Выдавил из себя я, глядя на её загоревшиеся глаза.

— Тебе это не нравиться, Седдик? — С ней‑то мы уже давно на "ты" договорились.

— Нет, не нравится! — Честно ответил я. — Я… Я не хочу, чтобы твоя жизнь сложилась несчастливо. Потому… Потому вот для тебя хозяйство небольшое. Для тебя и книги, в которых описывается, как да что. Читать я тебя научу, сама там вряд ли разберешься. Командуй! Помоги мне, на кого мне рассчитывать‑то? Коротыш всего лишь крестьянин, не очень у него душа к тому лежит. Граф Слав тоже не хочет этим заниматься. Волин, который хоть что‑то в этом понимает, так тот давно в гвардии закопался, ходят строем туда, сюда… А ты подними мне это хозяйство. И если через два года картошка хорошо расти будет, и крестьяне будут сыты и довольны — то я клянусь тебе, выполню любое твоё желание!

А скорее всего, ты об этом через два‑то года и забудешь. Может, и парня хорошего встретишь…

Та, все с такими же горящими глазами, яростно кивнула мне.

— Король дал слово!

— Дал — дал. — Подтвердил я.

К своим мы вернулись быстро.

— Ну, почтенный Коротыш, вот представляю тебе хозяйку земель этих. Баронесса Лана Гор.

— Уважаемая баронесса. — Чуть поклонился Коротыш, очень вежливо. — Что вы намерены делать с землями?

— Ааа…

— Управлять. — Ответил за неё я. — Баронесса поклялась мне только что, что справиться с управлением землями мудро и справедливо. Почтенный Коротыш будет её слушаться, а баронесса будет учиться. Если у баронессы за два года народ не перемрет от голоду, не разбежится и не будет на неё жаловаться, то я выполню то желание баронессы, о котором она просила. Кстати, крестьяне не её крепостные, они всего лишь арендаторы. Но слушаться обязаны.

— Понятно, Ваше Величество… — У Коротыша на лице промелькнуло предчувствие тяжелых времен

Ну да, вот один разговор закончен. До города не так далеко, ещё не осела пыль от отосланного мною отряда стражи — ибо я не хотел, чтобы они были свидетелем моего разговора с Виктором.

Потому как соратник мой выглядел далеко не очень хорошо. Глаза уж больно запали, все дела выполнял рьяно и с упорством ненужным. Надо потренировать гвардию — вот идем сюда, тут тренируемся, пока не упадем. Надо сформировать обоз с гранатами для графа Лира, который засел в Ореховой — вот пожалуйста, день и ночь бегает от замка к мастеру Виктору и обратно, но обоз в срок. Надо ещё что‑то — тоже с таким же фанатизмом решает, и уж не знаю, когда и отдыхает.

Естественно, что до темноты не успели.

— Разобьем лагерь тут. — Приглядел я хорошее место. Поляна, чуть в стороне от дороги. И дорогу видно, и на взгорке, ручей вроде бы рядом заметен.

— Ваше Величество, может, вернемся в деревню? — Предложил барон Шорк. — Или в город? Ваши фонари вполне способны осветить дорогу…

— Да а что надо ноги ломать? — Удивился я. — Припасы у нас же есть? Есть. Костер разведем, погреемся, шашлычка поедим… Вон, Вера может кого подстрелит?

Та молча кивнула, и направила коня к лесу неподалеку. Лана пыталась было увязаться за ней, да та не позволила, строго покачала пальцем и ушла в лес.

Темнело быстро. На хмуром небе стали показываться первые звезды.

Расседлали лошадей, я возился дольше всех. Здоровенный монстр Виктора злобно храпнул и пошел по краю поляны, шумно нюхая траву. Его стреноживать не стали, а для остальных лошадей устроили загородку из веревки, намотав её на вбитые в землю копья и побросав туда

Виктор занялся костром, Лану посадили на снятое седло неподалеку, она держала фонарик, забавлялась, включая его и направляя на лес. Тусклое белое пятно плясало по веткам, по стволам деревьев, по кустам. Уже темнело.

А мы с бароном Шорком пошли по дрова.

Валежника в лесу оказалось довольно много, барон Шорк быстро набрал охапку веток, я не отставал от него.

— Берите тонкие, Ваше Величество, но не слишком, костру надо разгореться сначала. Потом ещё раз сходим, наберем настоящие дрова, на ночь хватит.

— Ага, понятно… — Я было загнул сухую ветку на дереве, напоминающем елку, отломать её да и вся недолга, а ветка сухая, как раз будет…

Барон Шорк вдруг перехватил мою руку.

— Ваше Величество, не стоит пока что. Скади может обидеться. В лесу достаточно сухих веток, которые на землю сами упали…

— Ну понятно, не стоит так не стоит… — Мало ли какие тут верования. Иногда люди этого мира ставят меня в тупик. С одной стороны, религия у них тут есть, и довольно развитая… Один Первожрец чего стоит. А с другой стороны, это даже не столько религия, сколько верования. Язычество какое‑то.

Хотя, с другой‑то стороны, какая разница?

Набрали хворосту, увязали его в две связки веревкой, оказавшейся у запасливого барона Шорка, и пошли обратно. Барон тащил на загривке здоровенную кучу, моя связка была раз в пять меньше, да и то на полпути к поляне я уже с трудом втягивал воздух. Тяжеловато все же! Не рассчитал я свои силы.

Меж стволов показались бока наших лошадей, я остановился, свалил кучу на землю, вытер пор, выступивший на лбу. И рубаха вся мокрая под курткой. Жарко‑то как!

Барон Шорк остановился рядом. Свою связку он держал так, словно она ничего не весила, одной рукой. Второй рукой он потянулся, подхватил мою вязанку. Надо было бы возразить, да только гордость моя наслушалась от моего тела много всего разного и умерла, даже не пискнув.

— Ваше Величество, простите… Седдик. Правда ли, что барон Седдик Гор учил вас… Тебя… Оружному бою?

— Было дело. — Пробурчал я, переводя дух.

— Вам необходимо ещё тренироваться. Если желаете, я могу выступить твоим учителем. Я не так‑то много знаю, но научить могу…

— Я был бы очень благодарен, барон…

— Тогда жду вас утром, через пару дней, на тренировочном плацу в Королевском саду. Думаю, что место, скрытое от глаз любопытных, как нельзя подойдет.

Когда мы вернулись, Виктор уже расчистил место под костёр, обложил его небольшими булыжникам, я подпалил её бензиновой зажигалкой. Настоящей, не такой, как тут делают. Тутошние ещё не перешли в разряд безотказных вещей, как настоящая зиппо.

Виктор быстро настругал кольев для двух палаток. В принципе, дождя не ожидалось, на небе не облачка, да и редки тут проливные дожди почему‑то. Можно и просто так поспать. Разве что холодновато будет, ну да к чему костёр‑то тут, погреемся.

Вера вернулась неожиданно. Я ничего не услышал, миг, и из темноты возникла её фигура с луком за плечами.

Подошла к костру, развела руками.

— Вся дичь как попряталась. Скади сегодня не милостива к нам.

— Да там есть что‑то… — Я пошарил в мешке с припасами.

Ну да, были сухари, которые тут и без меня делать умели, чуть солонины, тонких ломтиков мяса, просоленных и переложенных с сухарями.

— Что бы вы без меня делали! — Усмехнулся я. — Вот там, у меня за лукой седла, мешок от Коротыша… Упросил…

В здоровенный мешок крестьяне сложили немудреные свои дары. Три глиняных бутыли с домашним вином, круг сыра, грубый хлеб, который в моем мире назвали бы ржаным, а тут уж даже и не знаю, и двух ощипанных тетеревов, заботливо проложенных широкими листьями. Ещё отдельно была долгополая тканая рубаха и пара кистей винограда.

— Хм. Налетай…

Вера быстро разделала тетеревов, нанизывая свежее мясо на тонкие прутики, положила их в выструганные рогатки.

Барон Шорк откупорил бутылку, сделал небольшой глоток, подержал во рту.

— Вино, домашнее. Не сладкое. Ваше Величество, погодите пить по крайней мере…

— Да ладно, хотели б отравить — так в деревне бы и сделали. — Я отобрал у него бутылку, сделал большой глоток, закашлялся. Кислятина‑то! Но пить можно, особенно когда ничего другого под рукой и нету.

Вера протянула руку, я отдал бутылку ей. А сам принялся глядеть на пылающий костёр, в который капали капли восхитительного жира с готовящегося мяса. Каждая капелька так — шлеп — пщщщ, шлеп — пщщщ… Это они сгорают на углях.

Налетел порыв едкого, пахнущего водой и терпкой хвоей ветра. Пламя костра взметнулось вверх, Вера палкой расшевелила угли, чтобы не сгорело мясо. Кроны деревьев тяжело поклонились ветру, с шелестом осыпались сухие ветки и листья, ветер гудел меж стволов.

Никогда бы не подумал, что в лесу деревья такие высокие. Ну как мой дом, разве что ещё ниже. Этажей шесть, а то и семь. И не те, которые у меня в парке растут, и даже не такие, какие вокруг пионерлагеря заброшенного выросли, где банда Хорса окопалась, а куда как более здоровущие. Стволы даже тут, на поляне, хрен обхватишь.

Лана тоже приняла бутылку, но глоток сделала самый маленький.

— О нас будут беспокоиться. — Сказал барон Шорк.

— Да не маленькие. — Мне просто откровенно во дворец не хотелось возвращаться. Нет, ну король я или нет? Вообще, могу делать что захочу. А сегодня я хочу тут, на природе, отдыхать, ничего не делать. Проснуться у себя дома, ещё раз отдохнуть, а потом снова проснуться тут, ранним утром, когда костёр уже догорел, пахнет травой и росой, над полями туман, а в небе гаснут последние звезды.

— …хватает барон копье, дает коню шпоры и несется прямо на строй… — Рассказывал барон Шорк. Какая‑то очередная история его, про войны, которые вели меж собой Срединные страны и в которых водоворотом засасывало наемников и просто хороших воинов со всего света. — Да только вот не учел он, что хоть там и крестьяне стояли, за рогатками, да были они злы и было их много. Десяток смял, а остальные отбили его цепами и на вилы подняли, как хороший стог сена. Вот тут‑то баронет и развернулся. Затрубил в рог, мы вокруг него собрались, клинки наголо, и двинулись на мятежников… Те и побежали, только пятки сверкают.

Виктор слушал внимательно, а Лана жадно, стараясь побороть сон и не упустить ни единого слова. Я слушал больше равнодушно, у меня в голове лениво крутились схемы сравнительно честного налогообложения. Как ни крути, а деньги собирать придется. Не в этом году, так в следующем.

Потом мысли лениво перепрыгнули на тот мир, который не этот. Золота я перетаскиваю уж достаточно. А хлама разного, тот же генератор, в квартире уже до и больше. Рано или поздно, но спросят меня родители, что это я такое делаю и почему вся кровать в машинном масле? Ну и что я им отвечу?

Надо отселяться. Для начала квартиру снять, у Вербицкого были какие‑то знакомые, а потом, в перспективе, и купить. Если Матвиенко будет так и дальше золото скупать, то можно уже ни о чем не беспокоиться, на мой век денег хватит.

Также надо вовлекать в дела свои помощников. Самому светиться уже опасно становиться. А так пусть пара человек за процент работает, и им хорошо, и мне неплохо… Вот только бы где найти народ, который меня кинуть не захочет сам? Ближайших друзей? Дело будет сложное, надо будет проверять каждого, потому что ошибки я себе не могу позволить куда как более там, чем здесь. Здесь‑то есть определенный запас прочности конструкции, а там одно неосторожное слово может выйти боком. Убивали и за меньшее.

Надо что‑то делать с Альтзорой, супругой моей дражайшей. Не нравится мне сложившаяся с ней ситуация, просто не нравиться вот и все! Конечно, понятно, что я ей на фиг не сдался, как — будем справедливы — и она мне тоже, но правила‑то приличия соблюдать надо? Не нравиться — так разводись и гуляй с кем хочешь. Хоть с рыцарем Алором, хоть с другим Ален Де Лоном. Мне всё равно…

— Вер, ты что? — Спросила вдруг Лана.

Я поглядел в сторону. Вера крутила в руке одну ветку из кучи хворосту, натащенного нами для костра. Удивился, что же это мы, так много натаскали‑то?

— Кто уж это поломал? — Она показала излом ветки.

— Да не ломали, мы только собирали… — Ответил я. — А что не так? Большие очень? Так порубим, я где‑то топор видел…

Вера ещё раз поглядела на ветку, очень внимательно. Сидела она спиной к костру почему‑то, мне не было видно, что же она там рассматривает так внимательно. Но что‑то ей не нравилось, нашей охотнице. И чем дальше, тем больше. Фактически, я никогда не видел ее такой неспокойной, как теперь.

— Ваше Величество, мне кажется, что надо отсюда срочно… — Вера запнулась, на что‑то поглядела в зарослях. Послышалось ли мне, или там и в самом деле что‑то такое страшно хрустнуло? А вот промелькнувшая тень, которая могла оказаться как веткой, так и… И… И… Чем? Да ветер просто, вот как в кронах шумит…

В воздухе сгустилось напряжение. Сразу вспомнилось и про Черную Статую, рассказы о которой уже не казались мне столь нестрашными, как тогда, в охраняемом замке.

— Седдик? Что это у тебя? — Это Вера.

Рукоятка лежала в ладони как влитая, правая рука обнимает пистолет, левая рука держит, указательный палец правой над спусковым крючком. Даже привстал на колени, чтобы можно было толкнуться от земли и начать стрелять.

Впоследствии я и сам не мог себе сказать, почему я достал пистолет заранее. И что именно в ситуации показалось мне опасным, тоже не знаю. Но стрелять я начал сразу же, так, как учился в своем мире. Сколько же денег на это угрохал, как подумаю, так и вздрогну. Вот сегодня и произошла окупаемость вложенного капитала, прям сейчас.

Здоровенные твари, только отдаленно похожие на волков, никогда не сталкивались с пулями 9 на 18. И им что‑то не понравилось.

Когда первая морда скакнула через костёр, развернулась, ощерила пасть, куда свободно бы вошла моя голова, и рыкнула, обдав всех запахом гнили, я выстрелил. Там, у нас, ментам и прочим запрещают патрон в патроннике носить, чтобы друг друга не поубивали. У меня тут не ментов, ни комиссий по проверке ментов нету, а потому стрелять я начал сразу, самовзводом.

Первый выстрел мимо, самовзводом у меня толком не получалось, но волк тормознул, и словил второй в голову, третий в грудь и четвертый снова в голову. Выстрелы ударили в уши как кувалдой, вспышки

Волк поглядел на меня удивленно, типа "что же вы творите, мучители животных", завалился набок и издох. Поверху череп лопнул, наружу меж густой шерсти полезла какая‑то мерзость.

Волки это. Волки, только уж больно здоровенные, я в зоопарке меньше видел! Те чуть собаки побольше, а эти как телята годовалые! И красивые, твари, мех серый, аж прям лосниться, движения быстрые, залюбуешься, пока тебя жрать не станет!

Я включил мощный фонарь, который тот продавец называл "тактическим", и посветил вокруг. Пальцы не дрожали, проступила дикая боевая злость.

Виктор и барон Шорк с другой стороны тяжело дышали, железо с тупым хеканьем входило в плоть и с торжествующим свистом рассекало воздух. Что там твориться, я не знал, поворачиваться пока что нельзя было.

Ловким пинком Вера отправила пару углей из костра в сторону припавшего к земле зверя, а как тот попятился, суча лапами, полоснула ему своим тесаком по морде. Шмякнуло, волчара лишился скальпа и мерзко заскулил.

А дальше опять стало не до того.

— Ууу! — Сказал ещё один здоровенный волчара за полминуты до того, как получил пулю в голову и пораскинул мозгами по половине поляны. Третий подох ещё быстрее, хоть и попытался схитрить, пойти понизу, прикрывшись телом мертвого уже собрата.

Раз, и порскнули в сторону зеленые глаза, целей нет, только бестолково метается туда и сюда луч фонарика.

— Что это было? — Спросил я в пустоту.

— Оборотни. — Это Виктор. Он стоял с мечом наизготовку, поводя злым взглядом, у его ног корчился ещё один волчара, рычал, пускал черную кровавую слюну.

— Понятно, что не плюшевые медведи. — Я прицелился и последним патроном вышиб раненому зверю мозги. Перезарядил обойму, пустую сбросил в карман. — Хрен ли им от нас надо, каличам?

— Тут Вересковый лес рядом… — Предположил барон Шорк. — Может, степняками поживились, вот за нами пришли…

В кустах шевелились, трещали ветки, какие‑то большие тела там перемещались, особо не таясь.

Вера и барон Шорк косились на меня, Лана упрямо жала рукой рукоять длинного кинжала, который я раньше видел на поясе Виктора, Виктор же внимательно глядел в лес и держал меч наготове.

Я стоял с пистолетом в руках и чувствовал себя глупо.

Хотя, почему это глупо?

Осторожно выбрал слабину спускового крючка, повернулся туда, где хрустели особенно много, и включил фонарик.

Луч света прорезал мрак и уперся в серый шерстяной бок.

— Бах! Бах!

Отжал кнопку фонарика, раненый волк жалобно скулил и бился в темноте, только ветки трещали.

Прицелился фонарем в другое место, снова нажал на кнопку, но стрелять не стал. Волки ломанулись оттуда, с хрустом проламываясь через кусты.

Зацепил одного лучом, выстрелил впереди и чуть ниже, промахнулся. Только зря две пули потратил.

— Давайте‑ка отсюда потихоньку… — Предположил я.

— Разумно. — Согласилась Вера. — Только наши лошади убежали.

Как бы иллюстрируя ее слова, невдалеке послышалось дикое конское ржание, а потом мерзкий хруст и торжествующий волчий вой, на пару глоток, перемежаемый чавканьем и рычанием. Тот ещё комплект звуков. Волки нашими лошадками закусили.

— Пешком пойдем. Вы впереди, я позади. Чтобы они сильно не нагоняли. Вера, за Ланой следи! Идем до города, или до ближайшего места, где можно отсидеться… До рассвета.

— Ваше Величество, как вы их прогнали? — Она прикипела взглядом к пистолету. — Я чуть не оглохла… Это может их убить?

— Выберемся — об этом поговорим, пока что давай ногами шевелить! Батареек на всю ночь может не хватить! Пошли! Бросай всю эту хрень, жизнь дороже, с собой только самое необходимое!

Ну мы и пошли, освещая себе дорогу фонариками. Фонарей было всего три, и оказалось, что это не так много, как надо бы.

Луч фонарик давал хороший, только вот узкий. Градусов на тридцать впереди было светло, а дальше уже не очень. Приходилось постоянно крутить фонарем, выбрав экономный режим, обшаривать заросли справа и слева.

Выбрались на дорогу, пошло намного легче. Кусты близко к дороге не росли, тут когда‑то были крестьянские поля, сейчас заросшие сорняком мне по пояс.

Выцелив подозрительное шевеление в траве, я старательно светил фонариком в сторону, а потом повернулся и навскидку всадил две пули прямо по курсу колыхавшейся травы.

— Бах, бах! — Сказал пистолет.

— Ууууу… — Ответили скулежом из поля.

Шевеление прекратилось.

— Кто это такие и что они к нам привязались? — Спросил я.

— Оборотни. — Ответила Вера. — Как я сразу не заметила, дура… Ветки обгрызены, лес поломан, следов нет… Оборотни тут живут! Семья, не меньше. До утра надо продержаться, утром они уйдут.

Так тут ещё и оборотни есть? Вот это да.

Хотя, с другой‑то стороны… Что я об этом мире знаю? Одно моё тут присутствие чего стоит. А если есть одна магия, так почему бы не быть и другой? Так, рядом? Волки и в самом деле здоровенные, тут таким не прокормиться…

— Жрецы тут проводили обряды… — Начал было барон Шорк.

— Придурки эти жрецы! — Высказалась Вера. — Им бы не обряды проводить, а уж не знаю что… У них у самих порядка нету, друг в друга вцепились, а Первожрец так вообще… Ходили слухи…

— Что может знать имперка о наших жрецах? — Фыркнул Виктор.

— Да то и может! Думаешь, никто не знает, что ваш Ругильд с йараванами дела ведет? Или что вино с дурманом мешал? Не говоря уж о том, что послушники у него один другого милее да краше…

— А ну не ссориться! Виктор, Вера! Время нашли! Выберемся отсюда, устрою я вам богословский диспут на пару часов в обществе барона Гонку! По сторонам глядите! Кто знает, чем опасны они могут быть?

Говорили Виктор и Вера, причем в основном последняя.

Оборотни — это такие волки, которые могут быть людьми. Превращаться в человека, короче. Или как ещё. Живет себе живет, никого да ничего не трогает человек, и вдруг превращается в волка и скачет в ближайший лес, где ищет крови. Ну, если до лесу не доскакал, то крови можно и поближе добыть. Естественно, что близкие и соседи такого человека подобные привычки не одобряют, не толерантно пытаясь оборотня прибить побыстрее. Естественно, в процессе обе стороны друг на друга сильно обижаются, и если оборотень выживает, то уж держись…

В этом мире оборотням не повезло так, как в моем. Добрая сталь или крестьянская дубина способны отправить оборотня к его волчьим богам, нет нужды привлекать серебро или осиновый кол. Ну да, чуть регенерации есть, даже железы особые у оборотня есть, под челюстью, со слюной, которая заживлению способствует, но никакой фантастики. Ткнул мечом хорошенько, и нет проблем. Из‑за тех желез на оборотней охотились, да ещё хорошо шла вытяжка из половых органов. По слухам, хвост тоже ничего, потенции способствует.

Чтобы выжить, оборотни уходили в леса, соединялись в семьи. Получалось не очень хорошо для окружающих. Зверь со скоростью хищника и с разумом человека. Обычно они селились подальше, довольствовались животными, благо тетеревов и косуль в здешних лесах было много. Не брезговали и человечинкой, иногда разоряли даже небольшие караваны. А уж одинокий‑то путник…

От оборотней защищали жрецы. Стоило жрецу какого‑то бога пройти вокруг деревни, произнести заклинания да помахать посохом, как на пару лет нечисть разная к деревне не ходила, а оборотни не рождались. Ну, потом, естественно, требовалось заклинание подновить. Не бесплатно, естественно.

Ещё при моем деде, короле имею в виду, последнюю семью оборотней затравили в предгорьях около Гнезда. Больше про них никто ничего не слышал, люди иногда пропадали, да так, по мелочи… Подозрений не возникало.

На этом месте рассказ был прерван, оборотни сгруппировались и пошли в атаку. Вера подстрелила одного, через головы, второго приняли в мечи Виктор и барон Шорк, ещё двоих положил я.

Быстрая сшибка, мелькнула тень справа, отвлекая, а основной бросился слева. Ну, и поймали по две пули сначала левый, а потом и правый, торопившийся к дележу добычи, затормозить не успел. Я стрелял быстро, практически на одних инстинктах, но промахнуться было практически невозможно. Оборотни ещё не поняли, как прятаться от огнестрела, и перли дуром, грудь в грудь.

— Сколько их в семье обычно? — Спросил я, поводя фонариком по кустам. Руки подрагивали от адреналина, подрагивало пятно света.

Барон Шорк провел контроль оборотня, перехватив ему горло изогнутым ножом. Булькнула кровь, пропитывая колеи в дороге. В кустах злобно повизгивали, шуршали. Я направил туда фонарь, визг прекратился, зато шуршание усилилось, нападавшие уже поняли связь между светом и убивающим их громом, и теперь света береглись.

— Десяток бывает, больше не прокормиться… — Ответила Вера.

— Мы уже десяток положили! И не самых мелких! А они все лезут и лезут!

Вера промолчала. Было бы посветлее, она бы плечами пожала, наверное.

— Надо где‑нибудь закрепиться. — Сказал барон Шорк. — Мы так долго не протянем. Я слышал, что тут оборотни иногда и побольше собираются, чем одна семья. Тут много может быть их! Мой дед слышал от своего деда, что большая стая, в сто и ещё полста особей, держала в осаде Ореховую. Вот тогда‑то страху натерпелись…

— А твой дед не слышал от своего деда, как с ними бороться?

— Нет.

— Плохо.

— Я видела тут остатки замка баронского. — Сказал Виктор, понизив голос. — Там, на холме. Там можно закрепиться. Замок не очень большой. На стены они ж не лазают? Так вот, там можно просидеть пару дней, а потом нас спохватятся и придет помощь из города.

— В темноте лезть в старый замок? — Ахнула Вера. — Все вы уверены, что жрецы освящали…

— Другого выхода нет. — Отрезал барон Шорк. — Граф прав. На открытом месте они нас сомнут, рано или поздно. А так есть большой шанс дождаться помощи.

— Тогда решено, идем туда. — Прервал я готовый было разгореться спор. — Только идем быстро, чтобы успеть! А то эти твари окажутся там раньше! Идем как бы мимо, а в последний момент сворачиваем и туда!

Замок был тот, который мы видели с дороги. На ночь глядя он оказался ещё более заброшенным и пустынным, чем днем. Да и вблизи… Эх. Но деваться было некуда. Оборотни избрали другую тактику, вроде бы успешную поначалу.

С одной стороны отвлекают, а с другой стороны пара волков быстрым бегом атакует, пытается цапнуть, и так же быстро уходит в лес. Они уже признали среди нас всех меня самым опасным, и теперь старались поставить между мной и собой остальных моих спутников, да и своих сотоварищей, если уж так получится. Умирать не хотелось никому, даже им.

Ну а я стрелять не мог, не с моей‑то меткостью. К тому же, в первое же нападение волки позорные попытались отвлечь меня на помощь Виктору и барону Шорку, да я в последний миг удержался, когда заметил в кустах шевеление. Ждут, когда я отвлекусь, чтобы навалиться всей бандой.

Виктор и барон Шорк справлялись хорошо. Пока один светил фонариком, второй рубил, потом быстро менялись местами. Вера поддерживала, изредка пуская стрелы. короче, все хорошо.

Дошли до ответвления дороги, которая вела в замок, и со всех ног рванулись туда.

В кустах торжествующий вой, волки выскочили, рванули за ускользающей добычей вверх по склону.

Ну я такой шанс упустить не мог, развернулся, взял пистолет поудобнее, и принялся стрелять. На каждого по две пули, на всякий случай. Три трупа… Или все же туши, как вернее? Легло на тропу, остальные рванули кто куда, дико скуля и поджимая хвосты.

Я развернулся и натолкнулся на барона Шорка.

Тот подхватил меня за руку и повлек внутрь замка.

По округе разочарованно выли волки.

Замок оказался разрушен куда как менее, чем казался со стороны. Холм, на котором его построили, порос лесом, упрямые деревца пробивались через сухую землю, рва давно и в помине не было, хотя остался ещё целым подъемный мост.

А вообще, я был очень разочарован.

Вроде бы замок, да?

Да почему ж такой мелкий‑то? У нас у новых русских дача больше бывает, чем этот замок.

Со стороны гляделся этот самый замок как и настоящий замок, а оказался чем‑то вроде небольшой такой сторожки. Надвратная башня, самая большая, в которой мы и укрылись. Толстое кольцо стен, в центре двор.

С одной стороны лес уже подступил близко, кусты, которые долго не вырубали, заполнили двор. Подгнившие постройки во дворе давно завалились и едва не вросли в землю.

Но камни крепкие, хорошие. Стены толстые, на них могут человека три разойтись. На надвратной башне сохранились даже лестницы, по которым легконогая Вера сразу же сбегала наверх и доложила, что тут есть площадка, на которой даже сохранились остатки большого стреломета.

— Тут можно до утра просидеть. — Сказал барон Шорк. — На стены не пойдем, нас мало слишком. А к утру разложим костер с дымом. Как нас Волин искать будет, то сразу заметит. Предлагаю сразу же набрать хвороста, пока эти не очухались, а то померзнем.

Так и поступили. Пока я светил фонариком с башни, Виктор и Вера быстро рвали и волокли внутрь кусты. Лана поддерживала небольшой костерок, подкладывала хворост, а барон Шорк сторожил дверь. Не лишнее, особенно если учесть, что волчары попытались по тихому подползти.

Передав фонарик барону, я так же тихо перебрался на другую сторону, и поймал в луч света здоровенного волка.

Тот и дернуться не успел, а его уже видно.

С высоты волк походил на побитую собаку, так он съежился и поджал хвост. Понимал, что прыгать уже поздно, да и некуда ему прыгать‑то.

Подержал на нем фонарик, выключил.

Едва свет пропал, как тут же шорох, и волчара дал стрекача куда‑то вниз.

Потом навел фонарик на другую тень, снова подержал в луче света мечущегося по дороге волка, снова выключил.

Я отошел чуть глубже внутрь, чтобы не маячить в оконном проеме, приготовился. Сейчас. Сейчас они должны поползти.

Вой стал громче. Я вслушивался как мог, напрягал уши, сосредотачивался. Во дворе трещали кусты и сдавленно ругался Виктор, Вера работала молча.

Теней под башней стало больше, волки сбегались ближе, кучковались около входа. Ворот‑то не было давно, а прореху в кустах мы прорубили, когда тут спасались.

Так, пора!

Включил фонарик, поймал ближайшего волчару в прицел… Что такое? Человек? На тебе пулю!

Стая рванулась врассыпную после первых же выстрелов. Странного вида тип в меховой безрукавке и меховых же штанах, заросший по глаза, от удара пули улетел со спины волка, на которой до того восседал, и валялся, задрав босые ноги. Его одр свалился от второй пули, а дальше я просто всаживал в толпу пулю за пулей, пока не опустел магазин. Кто‑то бросился внутрь, Виктор громко выругался, крикнул что‑то барон Шорк, зачавкал врубающийся в плоть металл, завизжали волки. Остальные рванулись в лес, благо что он тут близко, затерялись среди кустов.

Перед воротами, освещаемый фонариком, остался лежать человек и три волка. Ещё один, поскуливая, сучил лапами. Сначала решил пристрелить, да потом просто пожалел патроны. У меня осталось ещё одна упаковка, полста патронов. Больше у меня нету. Ни в этом мире, ни в том.

— Вера! Вера, там человек! Я его убил! Откуда там человек? Почему он там?

Вера побледнела, да так, что было видно даже среди костра.

— Это не стая, это племя!

— Да хоть нация! Что там человек делает?

— Это их вожак. — Вера поглядела на валяющегося бомжа. — Вожак это. И это не человек. — Она оторвалась от бинокля. Странно, откуда у неё бинокль? Вроде бы никто не передавал!

— Час от часу веселее. Кто же это?

— Поглядите сами, Ваше Величество.

Ну, я и поглядел.

Труп как труп. Волосатый, как обезьяна, лицо широкоскулое, напоминает чем‑то муравья, разве что муравей тот зарос бородой по глаза. Меховые штаны, меховая безрукавка… Точно, безрукавка. Руки просто такие волосатые… И ноги.

— Смотрите, у человека так волосы не растут! — Сказала Вера. — Он слишком… Мохнатый.

— Ага, вижу. — Я и сам оценил. Из‑под порток и из‑под безрукавки у трупа колосились больше, чем у бомжа какого. — Служил бы такой в моей армии — я бы ему на зиму валенки не выдавал.

— Почему?

— И так тепло будет. Виктор, барон, там всё хорошо?

Не все хорошо. Виктору сорвали наручи с левой руки, у барона клинок обломался, обломок торчал из черепушки незадачливого волка. Барон быстро вооружился длинным тесаком Веры.

— Поднимаемся вверх, все равно снизу я ничего не смогу сделать. До утра‑то… Совсем ничего.

И подумал, что сюда надо срочно принести часы. Хотя бы время замерять, сутки там поделить, и всё такое. А то без них как‑то неудобно.

Сели в кружок около слабо теплящегося костра, погрели руки. Тепло было, но на всякий случай я скинул со своих плеч куртку и отдал Лане, та дернулась было, но я прижал её плечи, чтобы не скинула ненароком.

Постепенно занимался рассвет. Пока мы бегали, уже и утро наступило. Звезды одна за другой пропадали на небе, потянуло туманом и прохладой.

Все молчали, хмуро, угрюмо.

Из башни нам деться некуда.

Если волков много будет, я их просто не успею перестрелять, рано или поздно преодолеют первый испуг, один — второй прорвутся в ближний бой, и сожрут меня вместе с пистолетом, разве что патронами потом просрутся. А без пистолета ни Виктору, ни барону Шорку, не тем более Вере не удержаться. И патроны‑то я тоже не из воздуха делаю.

— Что это за замок, кто знает? — Спросил я. — Почему его забросили? Деревни кончились? Крестьяне разбежались?

— Да нет, вряд ли… — Протянул барон Шорк. Он подхватил несколько раз Верин тесак, поморщился. Баланс непривычный. — Скорее всего, в откуп сдали. Я много таких поместий видел, когда вернулся…

— В откуп? И что, откупщик замок разрушил? Он что, дурак, что ли? Ему‑то самому где же тогда жить?

— Откупщикам в замках жить ни к чему. — Ответила Вера. — Они же вассальную клятву не давали… Они живут вместе с наемниками в поместье. Если крестьяне бунтуют, то наемников достаточно…

— Содержать замок дорого. — Добавил Виктор. — Очень дорого.

Ну, снова все банально. Ещё одна грань средневековой экономики.

Есть барон, хозяин этих земель, который заключил с королем вассальную клятву. Типа своей рукой защищать землю и всё такое прочее. С давних времен для порядка на этой земле строили вот такие замки, в них садились бароны и графы, держали дружины, сторожили местность и защищали крестьян вокруг.

Сложно, конечно. Особенно поначалу. Тут таких волков бегало, как мы положили, стада целые, коренные обитатели очень возражали против ведения сельского хозяйства и вырубки лесов, да ещё и кочевники взяли моду сюда за рабами бегать… Ну да человек — существо упорное, если что в голову пришло, так хоть в лепешку расшибется, но выполнит. Постепенно всю нечисть выгнали за реку либо перебили.

Ну, расслабились.

А тут ещё и откупщики появились. Во соблазн‑то для барона, не надо жить в продуваемом всеми ветрами замке и разбирать жалобы крестьян друг на друга, кто у кого скот потравил или поля потоптал. А можно жить в столице, каждый день балы и шопинг, а с поместья денежка капает. И воевать не надо ходить, наемники хорошо повоюют… Значит, можно не содержать дружину, а это ещё один немалый пункт экономии.

В господский замок управитель носу не кажет, не нужно ему то. Ему и так неплохо денег платят. Хозяин либо мал еще, либо в столице время проводил, не до замка ему, конечно же. Естественно, что замок ветшает и приходит в негодность, дружины кольчужников, которую набирали из крестьян, нет в помине, а домик управителя богатеет и растёт, как и жиреют наемники при нем. Вместо уродливых замков по всему королевству растут прекрасные поместья.

Все довольны, кроме короля.

Кочевники в таких поместьях неплохую добычу взяли…

Вот так, всё проще простого. Легким движением руки брюки превращаются в шорты — точнее, граф Лург лишает королевство трети войска.

— В башне! — Я чуть не подпрыгнул, когда кто‑то из окружающих замок кустов гаркнул со всей силы. — Выползки, с вами говорить хотят! Слыш? Нет?

— Говори! — Крикнул я, проверяя, все ли магазины снаряжены патронами. Переговорщик отвлекает, а в это время волки лезут через задний ход. Не, не пройдет это у вас, ребята.

— Виктор, за полом следи, Вера, лук готовь… Барон, окна ваши. Лана, ты тут пока что сиди, в центре, в бой не лезь… — Вполголоса я отдавал приказы, меня слушались. Виктор переместился поближе к ходу на первый этаж, приготовился рубить того, кто полезет снизу. Барон перехватил тесак поудобнее. Ну а я встал к окошку, сбоку, чтобы не достали случайной стрелой.

Ну да, если тут и люди есть, то и луки могут быть. И даже камень кинуть — в лоб попадёт, так приятного мало. Утро уже, пока мы тут сидели. Ещё с часик, так и рассвет будет. Над деревьями вот уже светлеет. А я, кстати, до сих пор так и не уснул.

— Говори, что надо! — Крикнул я погромче.

В кустах откашлялись. Странно… Где‑то я уже…

— Ваше Высочество, рад вас слышать! — Вот этот голос я ни с кем не спутаю. Никогда. Я его надолго запомнил, ещё в то время, когда под потолком пыточного зала прятался.

— А уж как я‑то рад, граф! — Ответил я. — Не выйдешь поближе к свету?

В кустах мерзко хихикнули. Я уж подумал послать пулю на голос, да не решился, не рискнул. Видно плохо, патронов мало, а как дальше повернется и сколько нам тут сидеть, пока что неизвестно.

— О Ваше Высоч — чество, лучше уж вы к нам — к чему сидеть в старой плесневелой башне, когда я могу предложить всем вам своё гостеприимство?

— Да я уж помню твоё гостеприимство, калич ты болотный! — Крикнул я.

Ещё один мерзкий смешок мне в ответ.

— Ваше Высочество… Чем же оно там вам не нравилось? Было время, когда гостей мы принимали вместе!

— Что несет эта мерзопакость? — Спросил я у Виктора.

Тот отвел глаза, но все же ответил.

— Ваше Величество… Говорят, что граф Урий и вы… Иногда проводили время вместе, в Западной башне. Ещё до вашей болезни.

К горлу подступил комок, а во рту сразу же сделалось кисло. Сплюнул, от кислятины так и не избавился. Сплюнул ещё раз, выругался, мешая русские и местные слова в непереводимый коктейль. И как‑то нашел в себе силы на ответ.

— Да к чему напрягать столь уважаемого человека? — Как‑то нашел в себе силы на ответ я, правда, голос‑то мой уже звучал не очень красиво. — Граф, рука не беспокоит?

В кустах снова засмеялись, злобно, от души. И ржали долго, словно я сказал что‑то забавное.

— Спасибо, Ваше Высочество, хорошо! Даже великолепно! — И ещё один взрыв хохота. Палец они там друг другу показывают, что ли? — Спасибо сам знаешь кому!

Узнал бы — прибил.

— Выходи! — Ответил меж тем граф Урий, отсмеявшись.

— Да уж лучше вы к нам! А завтра вечерком друзья мои из городу подойдут, посидим, поговорим… Как раз Пограничный легион, очень желает пообщаться! Соскучились по вам!

Снова ржут в кустах.

— Да, подождем твоих друзей, Ваше Высочество! Может, и придут… Подождем! Время тебе до вечера! А потом… Погляди‑ка по кустам, погляди, как можешь!

Ну, я не дурак, чтобы ловиться на такое. Луки и даже самострелы, рохнийские луки, тут никто ещё не отменял.

Выглянул барон Шорк, скривился.

— Там волки. Много. И с ними младшие.

— Что ещё за младшие?

— По первой звезде мои, — граф Урий выделил это слово, — друзья пойдут к башне. Поглядим тогда, как поможет тебе твоя сила!

По кустам раздался шорох.

Я все же не удержал любопытства, выглянул.

Ух ты.

Кустов много, и почти за каждым что‑то такое шевелиться, здоровенное, мохнатое. А на дороге, ведущей к замку, лениво трусит небольшая, голов на полста, волчья стая, рядом с которыми…

Сорвал бинокль.

Ну да, почти как люди. Заросшие бородой от глаз и такие же волосатые, в грубых тканых безрукавках и штанах, подпоясанные веревками, коренастые и крепенькие мужички.

— А это чтобы веселей думалось!

Через стену замка перемахнул круглый предмет. Я бросился на пол, спасаясь от взрыва, и только потом понял, что никакая это не граната. Слишком большая она для гранаты, слишком…

Твою мать!

Да это же голова оторванная…

— Шлем десятника пограничной стражи. — Сказал барон Шорк. — Я, вроде бы, его видел уже где‑то. Знакомое лицо.

— Эй, кто там с королем! К вам у Малого народа нету вражды! — Вмешался вдруг первый голос. — Эй! Можете убираться откуда пришли! Старшую девку можете забрать с собой! Нам оставьте девку молодую и королька, вождь любит помягче…

— Да поцелуй ты… — Крикнул Виктор.

И запнулся, когда я воткнул в него злобный взгляд.

— Молчать!

Лана лишь сжала кинжал ещё крепче.

— Так ты ему своего вялого предложи пережевать, если помягче любит! — Не сумел удержать я свой дурной язык. Нда, до этого ещё был шанс договориться, а вот теперь, судя по громкой невнятной ругани и шебуршанию в кустах, последний шанс исчез. И разговор‑то какой‑то странный, словно набрали в рот каши и шепчут, только громко. Вот эти самые волосатики, наверное.

— … до вечера срок! — Закончилась тирада из кустов. — Иначе сами возьмем, и не поздоровиться!

Поддержал слитный волчий вой, глоток на сто. Казалось, что весь лес выл и стенал на все лады, в волчий вой вдруг вплелись ноты потоньше. Это люди орали, точно. Как волки выть не умеют, но хорошо стараются.

И все стихло, только по кустам прошуршало.

— Уроды. — Сказал я.

Барон Шорк меж тем осторожно прикрыл полой плаща переброшенную к нам голову, и направился куда‑то вниз.

— Куда ты его?

— Похороню. — Ответил барон Шорк. — Негоже так, чтобы… — Он просто махнул рукой, я его понял.

— Хорошо.

— Ваше Величество, что же с отрядом? — Спросил Виктор. — Откуда они…

— Они, твари, на что‑то хорошо надеются. — Сказал я, глядя в пол. — Показали, твари, что торопиться им некуда. И рядом с городом совсем, надо же, твари… Раньше бывали такие случаи?

— Я не припоминаю… — Пожал плечами Виктор.

— С уважением, Ваше Величество… — Вмешалась Вера. — Ваша матушка правила так, что можно было скрыть случаи и гораздо более… Вопиющие. Граф Мор, доверенное лицо графа Урия… До нас доходили слухи, что он несколько странен. Пропадали не только крестьяне, но даже и высокородные. Пару раз находили изуродованные трупы со следами зубов. Волчьих.

— Вернусь — я очень хорошо разберусь, что да как. — Пообещал я.

Снизу поднялся барон Шорк.

— Ваше Величество, я поглядел, мы с собой еды не очень много взяли. А охотиться выходить смерть верная, в кустах они получат немалое преимущество. Ваше оружие… Оно может помочь?

— Не думаю. Чтобы свалить волка, надо две — три пули. Или два — три выстрела… Да. Я могу просто не успеть, если они наваляться со всех сторон. — Я широко зевнул. — Так, у кого чего золотого есть — сюда давайте срочно. В мешок… — Я отобрал у Веры небольшую переметную суму, которую она тащила с собой. Пустая, нету там ничего.

Все стали покорно сдавать драгоценности. Виктор бросил красивый изящный кинжал, почти такой же нашелся у барона Шорка, золотые украшения на перевязи мечей тоже перекочевали в мешок, Вера положила туда несколько красивых золотых амулетов — висюлек и браслетов, Лана сложила изящную золотую цепочку. Все венчало с полсотни золотых монет.

Неслабо.

— А мешок ко мне поближе. Теперь я ложусь спать. До утра…

И вот только попробуй, зараза, не перенестись…

Так я подумал, прижимая к себе мешок.

Глава 32

Оружие, оружие, оружие!

В. Высоцкий

— Валерий Алексеевич, нужно оружие.

— У тебя ж вроде… — Внимательно поглядел на меня Валерий Алексеевич.

— Есть. Нужно ещё. Хорошее, настоящее, годное. Пару АК. На них по паре магазинов. Несколько гранат.

— У тебя и запросы… — Только и покачал головой Валерий Алексеевич. — Кого валить собрался, Коммандо?

— Все равно не поверите! — Честно сказал я. — Никого в этом мире валить не собираюсь. Вообще никак их тут не будет, уйдут далеко очень. Плачу золотом. По любому курсу.

— Вот ты даешь… — Покачал головой Валерий Алексеевич. — Ну, погоди недельку, я тебе найду человека, если уж ты так просишь… Свяжутся с…

— Не пойдет. — Перебил его я. — Валерий Алексеевич, мне нужно срочно. Сейчас. Сегодня. Завтра утром будет уже поздно.

— Погоди‑ка. — Взгляд стал внимательным, просто‑таки пронизывающим. Очень внимательным. Не хотел бы я, чтобы на меня таким взглядом глядели…

— Погоди‑ка. — Повторил Валерий Алексеевич.

Он не в духе был, поднял я его ни свет ни заря, наплел про "очень надо" и всё такое, подъехал к дому, и вот теперь он сидел в моей машине и никак не мог понять, что же ему делать.

Я по глазам видел, что человек‑то у него был. Точно был. И как раз такой, который мне нужен. Вот сейчас Валерий Алексеевич глядел на меня и сомневался, выдавать мне того человека, али не выдавать.

— Сергей, чем ещё, помимо прочего, ты занимаешься? — Вдруг напрямую спросил меня Валерий Алексеевич.

— Все равно не поверите. Валерий Алексеевич. Я ж с пистолетом обещание сдержал?

Конечно, ещё бы не сдержал, я его в том мире даже от себя подальше отодвинул, чтобы не перенесся случайно. А мешок с золотом у меня теперь на полу между сиденьями, за водителем.

— Сдержал. Но… Я тебе, конечно, помогу. Но с одним условием.

— Да? — Я был готов на что угодно.

— Ты уволишься с нашей фирмы. Вот прямо завтра. Сейчас уже поздно, нету Ирочки, но завтра ты пишешь заявление об увольнении.

Как пыльным мешком меня стукнули. Нет, конечно, я собирался уже уходить, просто времени нет на это. И так дежурю уже практически раз, два в неделю. Но вот так… Получается, выгоняют?

— Выгоняете?

— Серег… Врать не буду, потому как своим не умею. Не потому, что человек ты плохой, скорее наоборот. И сестра Серегина тебя тоже любит, а это уже дорогого стоит, не та она девушка, чтобы на никчемных людей себя тратить. Но… Мне кажется, что дальше в жизни у тебя своя дорога.

Я молчал, слушал.

— Одно тебя прошу. Не надо криминала. Потому как всё это… — Валерий Алексеевич махнул рукой в сторону метро.

А что около метро? Да как обычно. Мальчики в джинсовых куртках и спортивных штанах числом трое покупали сигареты в ларьке, зорко поглядывая вокруг, небритый дворник нерусской национальности шаркал метлой по серому асфальту, не делая его чище, рассиживались на деревянные ящики тётки — торговки. Между ними лавировал народ, которому с утра на работу, кто ещё в советском пиджачке, при СССР купленном, а кто уже и в модном джинсовом костюме с цветным китайским рюкзаком и тонким проводками плеера в ушах.

— Вот всё это не на всегда, Серег. Пока там, наверху, дерутся. А как только наверху выберут крысиного волка*, то порядок сверху вниз начнут наводить. Такой, какой этому волку угоден. И вот этих, которые рядом с ларьком друг другу рассказывают, какие они крутые, подметут первыми. Понимаешь? Не навсегда этот бардак, что сейчас твориться. Ментов чуть подкормят, так они вмиг всю эту перхоть сожрут и не подавятся.

* — В древности на кораблях в целях борьбы с крысами прибегали к "избранию" "крысиного волка": в бочку или клетку сажали группу крыс и закрывали. Голодные крысы убивали и поедали друг друга и через какое‑то время оставалась единственная самая сильная и злобная крыса. "Крысиного волка" выпускали в трюм и тот начинал пожирать своих сородичей. Есть сведения и о том, что к подобному приему якобы прибегали и крестьяне — причем человек, "воспитавший" "крысиного волка", мог продать его за хорошую цену.

В это время как раз сутулого вида сержант милиции затравленно шмыгнул мимо братков в жерло метро, лишь внимательно так поглядел в их сторону.

— Вот ты не веришь мне сейчас. — Подвел итог Валерий Алексеевич. — А совершенно зря.

— Верю! — Запротестовал я. — Но я ничем криминальным тут не занимаюсь!

— Добавь ещё "в этом мире". — Скептически сказал Валерий Алексеевич. — Тебе калаши нужны, чтобы зеленых человечков с летающих тарелок отстреливать, что ли? Ладно… Дело твоё. Но с тебя заявление об увольнении.

— Понятно.

— Хорошо. В шесть тебе позвонят. Быть одному, с собой никого не тащи. Это принципиально.

— В ше — е-есть…

— Раньше никак.

Дальше мой путь лежал на завод. Крутя руль и внимательно глядя по сторонам, я думал, что как бы не пришлось снова пойти на поклон к Брониславовичу… Еврею старому… А придётся, если Матвиенко не даст нужной суммы. А придётся.

Потому как волки нас осадили качественно. Чем больше я думал, тем быстрее приходил к выводу, что не просто так это всё. Дождались, пока я из города выеду, и натравили эту стаю. Граф Урий умел долго ждать.

Но что же случилось с пограничниками?

Запоздало пришло воспоминание, что рассказывал о пограничниках сержант. Не только охрана границ, но ещё и борьба с… Колдунами, да?

Вот и колдуны появились. Потому как таких волков в природе…

— Гляди, куда едешь! — Заорали спереди фальцетом.

— Ой, простите, девушка, совершенно я не желал…

Блондинка прожгла меня взглядом из‑за руля, и дала задний ход. Разъехались с трудом.

— Что ещё… — Костик лениво пробормотал в трубку.

— Костян, ты мне нужен. Ещё нужен Серега — большой. Оба вы мне сегодня очень нужны…

— Чего? — Спросонья никак не мог понять Костик.

— Просыпайся. Другу помощь нужна.

В машине Костик и Серега поместились с трудом. Костик полез назад, наткнулся на сумку, открыл. Тяжело выругался. Серега — большой заглянул туда тоже.

— Что за хрень тут такая? — Спросил он подозрительно. — Это настоящее золото?

— Золото настоящее. Парни, врать не хочу. Надо все это как можно срочнее сменять на деньги. Вы мне нужны. Ваша доля тоже есть. Не за долю прошу, а за дружбу.

— За долю б тоже не отказались. — Проворчал Серега — большой. — Слушай, тезка. Это что, наследство, что ли? У тебя бабушка была княгиней?

— Приданое? Как там выкуп за невесту называется… Калым, во! — Немного нервно развеселился Костик.

— Ты и на эшафоте шутить будешь! — Отмахнулся Серега — большой. Он в этот момент выглядел очень серьезным. — Сестра моя знает?

— Нет, конечно.

— Нда. Серега. Ты что, клад нашел, что ли? Золотой мальчик, блин. Поехали, куда ты там хотел.

А куда хотел? Есть только одно место‑то, где это можно сделать. Другое дело, что очень сложно провернуть все это одному мне, обязательно нужны помощники — друзья.

Матвиенко, несмотря на ранний час, был на месте, с сумкой охрана пропустила меня без вопросов. Привыкли они уже ко мне, что ли?

Ну я и пошел ва — банк, хлопнул сумку на стол, открыл.

— Все сдаю сейчас. Нужно… Нужны деньги. Срочно.

Александр Степанович молча вынул кинжал Виктора. Покрутил в руках, провел большим пальцем по острию, поглядел на рукоять. Осторожно положил обратно, достал браслет, внимательно оглядел, и снова положил обратно. Потом достал со дна сумки золотой слиток, которые я думал продавать постепенно, да принес теперь все сразу.

И замолчал.

Когда я уже прикинул, как пойду к Брониславовичу и что делать буду, Матвиенко решился, быстро что‑то прикинул на калькуляторе, потом снял трубку телефона и набрал короткий, местный номер.

Ну вот, вызывает охрану… А у меня и пистолета‑то нету!

— Галочка? Доброе утро! Послушай, а Ринат у себя сейчас? Не мог бы он зайти, уважить старика? Передашь? Только срочно — срочно, договорились?

Положил трубку, сказал мне.

— Подождем. — И добавил, извиняясь. — Я такие вопросы не решаю, это с директором надо поговорить.

Через минут пятнадцать вошел директор. Средних лет и среднего роста мужик в простом черном костюме, широким татарским лицом, в тонких очечках золотой оправы и с аккуратной бородкой. Мягкий такой на вид, серьезный и интеллигентный дядька, чьи глаза никак не разобрать за стеклами очков.

— Саша, утро доброе! Звал? — Голос у него оказался под стать, такой же серьезный и мягкий.

— Звал, Ринат Борисович. Тут у нас молодой человек имеет к нам деловое предложение…

Директор выслушал суть. Поглядел в сумку, лицо ничуть не изменилось. Предложил пройти в его кабинет, ибо тут дела делать сложно, а Александру Степановичу ещё сегодня целый день…

Кабинет как кабинет, не очень большой, на стене на выдвижной штанге телевизор, офисные серые стулья, стол, диванчик в углу, на входе секретутка за компом и факсом, окно с модными теперь занавесками типа "жалюзи", это в полоску которые, выходит на глухую внутреннюю стену.

Вежливый татарин преобразился. Деловой, жесткий, стремительный.

— Что есть?

Я открыл сумку.

Тот поглядел, самообладание ему чуть изменило.

— Это всё?

— Нет, это мелочь. Есть ещё золотые слитки, восемнадцать штук. Если договоримся, то… Это ваше.

— Сколько?

Я назвал цену. Глаза директора чуть зыркнули по сторонам. Понятно, это на добрую четверть меньше рыночной цены. Под "рыночной" я ту в виду имею, по которой сдавал золото Матвиенко. Как там Карлуша говорил? Нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист ради многопроцентной прибыли… *

* — Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами.

T — Дж. Даннинг.

— Откуда это? — Осторожность боролась с жаждой наживы.

— Не важно.

— Молодой человек! — Наставительно поднял палец Ринат Борисович. — А что мне делать, если ко мне за этим… — Он поглядел на сумку. — Придут, а?

— Цена окупает риск. — Сказал я.

— Вероятно. Но где вы это все взяли? Саша говорит, что золото у чистое, редко такое бывает.

— Ринат Борисович, вы же сами понимаете… — Я сделал многозначительную такую паузу. — Где взял, так там больше нет.

— Верное замечание. Итак… Сейчас. — Он быстро что‑то прикинул на калькуляторе, быстро бегая по кнопкам. — Если вы подождете пару дней, то…

— Ждать нельзя. — Твердо ответил я. — Деньги нужны сегодня и как можно скорее. Это ключевое условие.

— Хм… — Жадность, согласно Карловым законам, победила осторожность. — Подождите, сейчас соберут… Пока, может, чаю? Или чего покрепче?

Покрепче чего я пить явно не хотел. Зашла Галочка, дико виляя бедрами, налила нам чайку. Я сидел как на иголках.

Провалиться нельзя. Мне никак нельзя провалиться именно сейчас. Потому как провал сейчас… У меня в руках жизни моих людей, да и моя собственная тоже. И стоит мне самому пожадничать, да даже просто сделать что‑то не то… И нам не пережить тот день в ином мире.

Сожрут.

Волков много, а пистолет один. И патронов к нему не хватит. И когда пограничники подойдут, неизвестно. И вообще не известно, подойдут ли они. Может быть, пара сотен таких же волков сейчас кружит вокруг города, никому выйти не дает… Все может быть.

И потому я буду надеяться только на свои силы.

— Ринат Борисович. — Заглянула в дверь секретарша. — К вам Виктор… Говорит, что вы его ждете.

Виктор принес деньги.

Все, как в кино. Сотенные купюры зеленых американских президентов, уложенные в простую матерчатую сумку. И начальник охраны, мужчина средних лет, с короткой стрижкой и жестким лицом, в меру накачанный и в меру спокойный.

Оставил сумку, вышел.

— Это все, что смогли собрать. — Сказа Ринат Борисович. — Если подождете, то…

— Нет времени.

Пересчитали деньги на столе. Вроде бы все настоящие, наугад брал — проверял — фальшивых нету.

Вынул сотовый, набрал номер.

— Заноси.

— Иду. — Ответил Костик.

Если сейчас Ринат Борисович решит сыграть в свою игру… Рисковый момент, а что делать‑то? Только так и остаётся. И так я очень, очень сильно рискую. Не узнав ничего толком о человеке, оперировать с ним такими суммами по меньшей мере опасно. А ну как сейчас он свистнет охрану, и начнётся… Вдруг он решит, что ему и трети золота хватит?

Через пять минут зазвонил телефон на столе, Ринат Борисович взял трубку.

— Принесли? Да? Сколько? — Он выслушал цифру, кивнул. — Хорошо.

Положил трубку, поглядел на меня.

— Ваш коллега принес, Александр Степанович проверил, все нас устраивает. Одна проблема, тут не хватает трех с половиной тысяч до нужной суммы. Вы принесли чуть больше.

Ну да, может и так. Первая разводка? Или что‑то ещё? В любом случае, это не важно. Время уже к шести, а у меня на руках до сих пор денег нету. Надо быстрее вопрос решать! Потом разберемся, если что!

Набрал номер Костика.

— Как там?

— Проверяют. — Ответил Костик.

— Отдавай им, все хорошо. — Если бы сказал "все в порядке", то Костик бы не фига не отдал, мы с ним заранее договорились на эту фразу.

— Понял.

Сейчас не очень далеко от завода, начальник охраны Виктор и Матвиенко получили в свои руки сумку с остальным золотом, а я получу деньги.

— Возможно, подождете до вечера?

— Нет. — Ответил я.

— Секретаршей возьмешь? — Усмехнулся углом рта Ринат Борисович. — По курсу?

Нет, не шутит. По лицу видно, что не шутит, скажу "да" и забирай секретутку на денек — другой… Если я правильно курс пересчитал с учетом цен на девочек. А Галочка‑то даже не покраснела, да не то что не покраснела, даже и не поглядела в мою сторону.

— Нет, спасибо. Тороплюсь.

Показалось ли мне, или во взгляде директора мелькнуло что‑то похожее на уважение? Или ещё какое‑то странное чувство? Нет времени в этом разбираться, пока суд да дело, время уже к пяти ближе…

— Ну… Как желаешь. Погоди минут пятнадцать, я сейчас в бухгалтерии спрошу, дамы там у нас запасливые, могут и…

— Нет нужды, при случае отдадите.

— Оно тоже верно. — Ринат Борисович глянул на меня ещё более внимательно. — Через неделю зайдешь, сумма тебя ждать будет. Матвиенко в курсе, отдаст. Дела мы честно ведем. Либо скажи, куда занести, сумма небольшая, но должным быть не люблю. Могу и на карточку на предъявителя сбросить, либо на счет в банке.

Ага, Брониславович тоже дела честно вел. Правда, зачухал меня уже адрес мой узнавать…

— Через недельку загляну. — Пообещал я. Мне надо очень хорошо подумать, стоит ли сюда приходить через недельку.

— Со следующей партией, если она есть, решим более спокойным путем. — Предложил Ринат Борисович. — Ни нам, ни тебе торопливость ни к чему.

— Конечно… — Согласился я.

Проводили до двери, разве что рукой вслед не помахали, и предложили заходить ещё, почаще.

Вышел, отзвонился Костику.

— Как там?

— Нормально все, золото забрали, уехали. Мы пешком ушли через стройку, как оговорено было. Серега говорит, что за нами не следили. Сейчас что делать?

— Да ничего уже. Деньги у меня. Давай пересечемся, я долю отдам…

Конечно, я к ним не сразу пошел. И машину я припарковал не рядом с заводом, а чуть подальше, чтобы не возникло соблазна за мной приглядеть. Потому как — ну да, ради прибыли капиталист пойдет на всё.

Пару кругов по кварталу, зашел перекусить в Макдональдс, а потом вернулся к машине.

Осторожно отделил от прочей суммы в сумке долю Сергея и Костика. Не бесплатно же им рисковать‑то? Кстати…

По стеклу постучали.

— О, привет. Как всё прошло? — Спросил Серега — большой, втискиваясь на переднее сиденье. — Костян, я больше в позе краба не поеду сзади, у меня ноги так не складываются… Я ж не ушуист, чтобы ноги к тем самым ушам утягивать! Теперь твоя очередь боком ехать.

— На свадьбу. — Я протянул Костику конверт. — Серег, а вот это тебе. Дальше участвуете?

Серега и Костик переглянулись.

— Участвуем. Если и в самом деле помощь нужна. — Ответил Костик. Конверт он спрятал за пазухой. — Когда?

— Сегодня.

— Что ещё будем продавать? — Деловито осведомился Серега — большой.

— Покупать. Оружие.

Наступило молчание.

— Серег, ты вообще под кого подписался? — Спросил меня Костик.

— Все равно не поверишь. Но сделать надо. Поддержка нужна.

— Так там ребята не с бейсбольными битами приедут! А со стволами. Наши стволы кожаные против них не канают!

Я хмуро поглядел в окно.

— В том и риск.

— Что за люди, кто тебе их сосватал? — Спросил Серега — большой.

— Ну…

— Серег, если это черные — то я знаю пять и один способ сделать так, чтобы патрон разорвало прям в автомате. Или граната у тебя в руках разорвалась. Или ещё как привести тот же АК в негодность после пары — тройки выстрелов.

У меня вниз ухнуло сердце.

— Серег… Слушай…

— Понимаю. Блин. На кой тебе стволы, кого ты замочить хочешь? Или никого не хочешь, а так, для коллекции? Вообще, на кой?

— Купить и спрятать подальше.

— Так давай я тебя с народом сведу нужным. Ходили некоторые слухи… Знаешь, в своё время Министерство Обороны СССР специальную форму для прапорщиков хотело ввести — с одним погоном, а то второй постоянно за мешок цепляется, в котором прапор из части военное имущество тырит.

— Надо срочно.

— А к чему такая срочность? Что, угрожает кто‑то?

— Нет. ребят, я не вру и не обманываю — надо срочно, сегодня же, до вечера. Потому как завтра уже может быть просто поздно. Очень — очень надо.

Те переглянулись и только вздохнули.

Ровно в шесть раздался звонок с незнакомого мне номера.

— Сергей? — Спросил простуженный голос.

— Да, а кто спрашивает?

— Не важно. Записывай адрес, через час ждем там. Не будет — так ничего не будет.

Я на руке записал, а потом выругался. Ехать на другой конец города, куда‑то на трассу…

— 15 километр… — Сказал задумчиво Костик. — Давай, едем. Пока пробки не начались, лето ж, народ на дачу рванёт!

Я повернул ключ в замке зажигания.

— У кого опыт‑то есть? — Спросил Серега — большой. — Ни у кого? Тогда я парадом командую. Всем делать так, как я скажу. Значит, что покупать будем?

— Два калаша, по четыре магазина на ствол. К ним хорошо полный комплект для чистки, сборки — разборки, всю мелочь, я не знаю, что там дают. Ещё хорошо бы штук пять гранат…

— Каких?

— Пля, Серега, не зли меня. Гранаты бывают разные. Бывают Ф-1, оборонительные, у них радиус разлета осколков больше, чем ты добросить сможешь, потому их надо бросать из укрытия. А бывают РГД, у них зона поражения поменьше, чем ты бросаешь, наступательные называются.

— И тех, и других по пять штук. — Аппетит приходит во время еды.

— Хороший выбор. Итак, бери АК-74, они поновее будут, приклад опять же складной, может пригодиться… Вообще поглядим что принесут. Все оружие сначала осматриваю я, торгуюсь тоже я, потом если кивну сверху — вниз, то нормально. А если снизу — вверх, то валим оттуда. Если ж на них кинусь, то вы поддерживайте. Все понятно?

— Да.

— Да.

— Сколько денег есть?

Я назвал сумму.

Серега — большой присвистнул.

— Ого, за такие деньги можно и пулемет купить. И даже БТР.

— БТР бы мне не помешал. — Вздохнул я.

— Ты ещё самолет купи. — Хмыкнул Серега — большой. — Знаю я один такой. Не самолет, и не корабль, экраноплан называется. Стоит на Каспии десятый год.

— Что за фантастика? — Удивился Костик.

— Никакая не фантастика. У нас зампотех оттуда, ещё при Меченом, кол ему в жопу по гланды, по синему делу рассказывал. Ясно, что Меченому кол, а не зампотеху, зампотех мужик грамотный, часть хорошо держит! А Меченому за дела его не один кол, а целый частокол пихнуть надо. Ну так о чем я? Самый настоящий боевой экраноплан, построили ещё в семидесятых. Как самолет, только летит над водой, метра два, быстро. Как на воздушной подушке. Лет десять назад летал, и сейчас может полететь, если отремонтировать. Так что если станешь миллионером, Серег, покупай. Людей найду. Будешь мою сестру по Москве — реке катать.

— Как только — так сразу! — Пообещал я, выруливая на прямое шоссе. Теперь прямиком пилить…

— Светофор! — Воскликнул Костик. — Ты, Серег, хватит сказки рассказывать, а ты, Серег, за дорогой смотри… Запутался я тут с вами, с Серегами…

Домчали быстро, остановились, съехали на обочину. Тут обочина здоровенная была, шла дорога куда‑то в лесок. Остатки шлагбаума ржавели в серой траве, в кювете валялись пустые канистры из‑под масла и покрышки.

Вполне себе обочина.

— Движок не глуши, ключи в замке. — Предупредил Серега — большой. Он стал как‑то не по хорошему собран, деловит. Лицо заострилось, приобрело жесткие черты, глаза стали равнодушные и злые. — Деньги все не показывай. За такую сумму нас с тобой порешат.

Со встречки развернулись две машины, тормознули рядом, одна за другой.

Две машины. Я уж думал, что приедет мерин или, на худой конец‑то, BMW, но в реальности остановились семерка и десятка, такая же, как и у меня. Номера забиты пылью и грязью, стекла тонированы.

С переднего сиденья десятки не без труда выбрался здоровяк, потянулся. За ним вышла остальная компания, крепкие мальчики в спортивных штанах и куртках — варенках, числом двое, и водитель, вполне себе в джинсе, но тоже подкачанный.

— Кто из вас Сергей? — Спросил самый здоровый.

— Я буду. — Вперед вышел Серега — большой.

— Что хочешь?

— Пару автоматов, по четыре магазина на ствол, четыре эфки, восемь РГ, если есть, то беру пятые.

— Зачем тебе? — Спросил здоровяк. Я заметил, что он чуть Сереги поменьше будет. Пустячок, а приятно.

— Нужно. — Коротко ответил Серега — большой. И внимательно так глянул в глаза своего собеседника, как бы вдавливая что‑то, ломая.

Поборолись взглядами, и Серега победил, неожиданно быстро. Чужой здоровяк отвел глаза, мигнул, потом вернул. Вздохнул уже с толикой уважения.

— Нужно… Эх. Всем все нужно. Все всегда торопятся. Нет бы посидеть, подумать. Деньги покажи? — И суетливо так добавил. — За срочность беру вдвойне, предупреждали.

Серега махнул мне рукой.

Я подошел поближе, шлепнул сумку на капот, открыл.

Здоровенный подошел ближе, глянул. Наугад вытащил пачку, ловко пролистнул, вынул из её середины сотку, покрутил в руках. Глянул на свет. Аккуратно вложил внутрь, потом проделал те же манипуляции три раза с другими пачками. Лицо чуть дрогнуло.

— Всё верно. Есть АК-47, старые, номера спилены. В масле. К ним по два магазина, с патронами, уже набиты.

— Не пойдет. Нужен цинк патронов. И по четыре магазина на ствол, в солдатской разгрузке. Это раз. Два — предпочту 74–ые, со всем комплектом. Три. Запал гранат проверю сам. Одну, на выбор, грохнем.

Здоровяк задумался.

— Это стоит будет. Много.

— Не дороже денег.

— Есть два АКСУ…

— Не пойдёт.

— Капризный ты больно, братишка…

— Какой есть. Так договариваемся или расходимся?

— Есть вариант. — Вдруг сказал тот, кого я за водителя принял. — Диня, постой в сторонке пока что.

Здоровый отошел, отошли и его соратники.

— Этот при мне. — Сказал Серега — большой, кивнув на меня.

— Молодое поколение? — Меня царапнул нехорошо изучающий взгляд. — Ладно. Вариант есть помочь. Завтра утром…

— Не идет. — Вмешался я. — Надо сегодня.

Этим я заслужил косой взгляд Сереги — большого и ещё более внимательный взгляд лже — водителя. Очень, крайне внимательный, изучающий. Прикинуться ветошью уже не получалось.

— Интересно.

— Дело говорит. — Жестко сказал Серега — большой. — Ну‑ка, погуляй, лады? — Это ко мне, опасливо — мягким тоном. Я и сам не понял, как меня ноги в сторону понесли.

А лже — водитель и Серега — большой углубились в лес.

Мы с Костиком стояли около машины, глазели на парней, те глазели на нас, но никто ни с кем не заговаривал и никто никого пока что не трогал. Хотя я и ловил косые взгляды на сумку с деньгами, но больше как‑то теоретические…

Договаривались долго. Продавец верить не хотел, покупатели настаивали на срочности, ну да что же делать… Вечерело. Я зевнул и со страхом подавил в себе остатки сна. Очень будет не ко времени уснуть, ну просто очень не ко времени!

В конце концов пришли к консенсусу. Серега назвал цену, продавец кивнул и сказал условленную фразу в небольшую рацию. Время показывать товар, мол.

Привезли оружие.

Отъехали с дороги подальше, на капоте расстелили армейскую плащ — палатку. На ней и положили оружие, все в рыжем масле автоматы, Серега — большой выбрал автомат, придирчиво его осмотрел, и стал сноровисто и быстро разбирать, протирая густые натеки масла поданной ветошью. Оглядел казенник, остался доволен. Потом поглядел на просвет ствол, постучал по нему обушком штык — ножа.

— Никак склады длительного хранения?

— Возможно. — Недовольно ответил главный.

— Ну… — Серега принялся собирать автомат, отложил в сторону, взялся за второй.

— Вот тут пружина слабая. — Выдал он вердикт. — Может не выдержать. Заменить бы надо.

Главный снял с пояса рацию, отвернулся, сунул в ухо небольшой наушник гарнитуры. Что‑то сказал.

Через полчаса прибежал один из спортивных мальчиков, принес тройку пружин, одну из которых Серега и выбрал.

— В запасной комплект дашь?

— Бери. — Махнул рукой главный.

Пружины завернули отдельно.

— Так, а патроны?

Принесли завернутый в промасленную бумагу зеленый ящик, я во все глаза смотрел. Так это и есть тот самый цинк патронов? Хм, выглядит как ящик обычный, что в нем цинкового‑то? Рядом выложили простые холщовые сумки, с нашитым брезентом по краям. В каждой по четыре магазина, и ещё какая‑то мелочь в боковых кармашках.

Серега вскрыл зеленый ящик с патронами, ловко забил по паре патронов в выбранный магазин и несколько раз пальнул в дерево. Щепки отлетали здорово, выстрел звучал неожиданно глухо и уверенно. Главный все время старался держаться от нас чуть в стороне, чтобы контролировать, и рука всегда за пазухой. Ну да, профессия опасная…

— Не пристреляны.

Со следующим то же самое.

— Эй, а не боитесь, что кто услышит? — Немного нервно спросил я.

— Не боимся. — Покровительственно сказал Диня. — Сколько раз тут стреляли, так всё нормально. Шоссе шумит. Лесник с зеленым змием борется, ему все до барабану. Недавно отвезли к нему ящик… Мешаться ещё неделю не будет.

— Берем оба. — Сказал Серега. — Заворачивай. — Это мне. Повернулся к главному. — Теперь что с гранатами? И ещё — я разгрузки просил, а ты подсумки даешь.

— Разгрузки через неделю будут. Товар редкий. Бери подсумки, и по три магазина в каждой.

— Три сотни снимаю, и беру. А гранаты?

— Эфок не нашли. Берешь РГ?

— РГД есть?

— Будут через неделю.

— Ещё три сотни вниз, и беру РГ.

Продавец вздохнул. Большую сумму обкусывали со всех сторон, помалу, но уверенно.

С гранатами Серега обращался столь же быстро, сколь и аккуратно. Из принесенного ящика он отобрал семь штук, и столько же запалов. Остальные по одному ему ведомым причинам забраковал.

— Уважаемый, а куда я остальные дену? — Возмутился главный.

— Выброси. Они негодные, ржавчина пошла. Взрыватели я все возьму, пожалуй, а гранаты только эти.

— Пробовать будешь? — Спросил главный, скривившись.

— Одну да. Есть где?

Рядом оказался заброшенный карьер, сжатый высокими обрывистыми берегами, на дне плескалась водичка, виднелся чистый песок. Пляж хороший, ещё не успели загадить, и понятно почему. Дорога совершенно разбита, машины оставили на половине, дальше пошли пешком.

Блин. Сдаю десятку, покупаю джип — широкий. Это ж так можно над машиной издеваться… Я уж думал, что без подвески останусь.

Серега — большой проверил все. Начиная от автоматов и заканчивая гранатой — швырнул одну под воду, взрыв вспух большим песчаным пузырем. Автоматы проверил потщательнее, с каждого по десятку выстрелов сделал, а потом зачем‑то изучил ствол и горловину магазинов.

— Нормально вроде.

Деньги перекочевали к продавцам, товар к покупателям. На том и расстались, они поехали в область, а мы в город.

— Теперь самое интересное. — Сказал Серега — большой. — Чтоб они на нас ментов не навели. Потому сделаем так — останавливаемся на дороге поссать вроде бы, через сотню метров, я иду с хламом в леса, потом…

— Не стоит. — Твердо сказал я. — Ребят, спасибо огромное… Очень вы мне помогли. Но реально не стоит. Дальше уже мои трудности, честное слово!

— Ты что задумал? — Подозрительно спросил меня Серега — большой.

— Не суть важно… Реально извиняюсь. Около метро высажу, лады? Дальше я уже сам решу, хорошо? Чтобы с таким грузом не держать. Ваша доля… Костян, тут на свадьбу точняком хватит! Нет, ну ты что?

— Серег, ты странный какой. — Ни Костик, ни Серега — большой деньги брать не спешили. — Если уж начали это дело крутить, так вместе и закончим, друзья все таки.

— Тем более что ты дров можешь наломать по первости. — Добавил Серега — большой.

И оба глядят на меня, и оба уже решили, что делать будут. И деньги брать оба не спешат. А мне бы не дров ломать, мне бы поспать с сумкой этой ночку — другую, и пусть менты из того мира оружие выковыривают для сверки номеров. Нет оружия, нет проблем, верно же?

Но как сказать об этом своим друзьям‑то? Чтобы не приняли за сумасшедшего? И надо ли говорить?

Однозначно не надо, потому как карательной психиатрии никто не отменял, а много ли я перенесу из палаты больничной? Бинты да смирительную рубашку?

Сумка, зараза, тяжелая… Будет там десять кило и что перенесется? С запоздалым раскаянием пришла мысль, что следовало бы попросить патронов к "Чезет", мелькнула и пропала.

— Деньги все ж возьмите. Мало ли что будет.

Неохотно так взяли. О чем они сейчас думали, кто знает. Деньги‑то берут, но подставлять своих друзей под подобные расклады… Рано или поздно кто‑то заинтересуется. Если уже не заинтересовался. Золота я сегодня слил порядочно, да и торговля оружием дело такое, одного покупателя сдали, другой мирно уехал, и все довольны.

Стоит ли дальше?

Вопрос хороший. Без подельников мне никак не обойтись. То же золото сдавать надо как‑то, одному несподручно. И оружие таскать, понемногу, через надежные каналы сбыта, тоже бы хорошо.

Одному мне тут не провернуть все это дело.

Нужный помощники.

Только вот не приняли бы они меня за сумасшедшего‑то, в конце концов. Обидно, что я до сих пор не знаю, что же такое происходит с вещами, когда они переносятся из этого мира в тот или из того в этот.

Заехали в Макдональдс, набрали еды и питья. Отъехали, остановились на лесной тропинке, в стороне от шумной трассы. Шины моей десятки мягко примяли траву, устало замолк мотор. Настала тишина. Вечерело. Шум машин изменился, теперь если и проезжал кто, то большегрузы, торопящиеся успеть проскочить трассы ночью. От них звук чуть другой, басовитый, и земля трясется.

— Накрываю поляну. — Сказал я, выставляя пакеты на теплый капот. — Угощайся, чем бог послал…

Медленно сжевали картошку, запили колой. Я давно уже заметил, что пару — тройку дней попитаешься в ресторане быстрого питания, и от его еды тошнить почему‑то начинает. А вот от раза к разу ещё ничего, можно…

Мои друзья внимательно на меня глядели. Очень внимательно. Ну а я делал вид, что ничего не происходит, что увлечен сначала картошкой — фри, а потом и прохладной колой.

Почему они решили мне помочь? Да не знаю. Просто вот решили помочь, да и всё. Не думали, не гадали, пришел я к ним за помощь, да и помощь получил. Сразу, без раздумий. Хотя дело опасное, у Костика вот свадьба скоро, да и Серега — большой не может бросить одних родителей да сестру свою…

Было у меня давно такое вот жизненное наблюдение. Хотя я живу‑то и не много, но эпоха вокруг такая… Сложная, как говорил Валерий Алексеевич. А год в сложную эпоху за два идёт.

Ну так вот, наблюдение.

Вот пришел к тебе человек, друг твой, с которым многое вместе было, глаза бешенные и руки трясутся, говорит — дай денег взаймы, надо срочно, погибаю! И ты знаешь, что деньги ему нужны не потому, что на новую десятку не хватает, а на что‑то серьезное нужны. И ты прикидываешь, что сумма немалая, как тебе её вырвать из бюджета, потому как и то не куплено, и то не куплено, и это тоже не куплено, да и девушка твоя даже в кино давно не была. Нет, вопросов‑то нет, деньги нужны, но… Но время не ждет. Друг в лицо тебе смотрит да и уходит, а ты уже потом думаешь, что вот если б было у тебя времени подумать больше, то уж ты бы завсегда!

Или вот, положим, драка. Месят трое одного, в метро или на автобусной остановке. Ну, разное бывает. Или гопота в электричке кого обувает, как меня тогда пытались. А ты тут как тут, вроде бы и есть у тебя силы, спасибо занятиям с железом и спаррингам три раза в неделю. Пока думаешь, стоит ли тебе вмешиваться, стоит ли в чужое дело лезть, может, это они за дело за какое, или прикидываешь, с кого сподручнее начать… Твой автобус отходит, захлопываются двери в метро, либо гопники выталкивают жертву свою на платформу… Короче, когда уже поезд ушел, ты вот спохватываешься — да я что сидел, да я же помочь мог, да надо же было милицию вызвать!

И потом ещё пару месяцев коришь себя за то, что не решился, что надо было бы вот их так, а они так, а ты их тогда во — от так! И уж при следующем‑то шансе ты никак не упустишь…

Проходит коварно время, память события стирает, все забывается, и тогда судьба подкидывает очередной сюрприз из той же серии. И все повторяется заново, долгие думы и казни себя самого после.

Все только миг решает. Многие люди‑то, если подумать, довольно неплохие создания, да вот беда — времени подумать никогда не будет, если уж начистоту.

И такие быстрые решения — они самые правильные. Когда человек действует подсознательно, когда подсознательно выпускает из себя то, что в нем самом есть, что въелось в его плоть и кровь, те законы, по которым он живет, а не те, по которым он воспитан.

Не, заумно, наверное, правда?

Но все равно, спасибо, что у меня есть хорошие друзья.

Дай‑то мне силы, когда моё время придет, им так же помочь…

— Серег! Серег, ау! Ты ещё с нами? Очнись. — Помахал у меня перед лицом ладонью Серега — большой.

— Блин… Задумался что‑то.

— Ага. — Подтвердил Серега — большой. — Я тож задумался. На фига тебе столько оружия? Так войну небольшую открыть можно.

— И куда ты его денешь. — Осторожно спросил Костик, запивая картошку — фри колой. — Фу, бурда… Опять в спортзале три часа прыгать…

— Скажу честно. Я нашел место, где много золота. Взамен туда требуется оружие и ещё кое‑что по мелочи. Клиент крайне серьезный, светиться направо и налево не любит.

— Чехи? — Неприязненно спросил Серега.

— Нет, русские, такие же русские, как и я.

— Серег, оружие‑то может и у чеченов оказаться, потом в русских ребят стрелять будет. Нехорошо это очень. Может, откажешься, пока не поздно?

— Тезка, ты спятил? — Поразился я. — Стал бы я с ними дела вести. Кто и что… Рассказать не могу. Но на Кавказ оружие не поедет, совершенно точно. Врать не хочу, но и правды сказать не могу. В России оружие точно не останется.

— Тогда куда? Приднестровье?

— Нет. Далеко, намного дальше! Хрен его знает где, в общем. И не только оружие они требуют, много иного хотят. Ребят, придет время — честное слово, все расскажу. Обещать могу — в наших оно стрелять не будет… Серег, сейчас ты мне покажешь, как разбирать и собирать калаши, а также набивать магазины патронами.

— Завтра днем? — Глянул на меня удивленный Серега.

— Нет, сейчас надо. Причем оба.

— Блин. Тогда давай достань‑ка малешко масла машинного, у тебя флакон точно есть, все равно смазать надо. Я потом покажу какое правильное, а это отмоешь. Итак, для начала надо стереть всю дрянь, в которой ствол держали. Делается это так…

Раскладывая и перекладывая детали, протирая все быстро порыжевшей тряпкой, соединяя и разъединяя их, я старался запомнить каждую выемку, каждый бугорок, пристраститься к округлости ствола и выверенности приклада, прокапывая машинным маслом механизмы, я гладил их пальцами, шептал себе что‑то такое, проникался им.

Иного шанса у меня не будет.

Пока два раза собрал и разобрал, наступила ночь. Серега — большой пожал плечами.

— Что мог. Гранаты тоже показать?

С гранатами обошлись за полчаса, их я и сам попробую, может, получиться.

— Серег. — Серьезно сказал Серега — большой, когда Костик отошел в кусты с мобильным, поговорить со своей уже невестой. — Слушай сюда. Я не знаю, чем ты занимаешься… Но Машу в это не втягивай, душевно тебя прошу. Как человека, как друга. Не хочу с тобой ссориться, понимаешь?

— Понимаю. — Твердо ответил я, глядя ему в глаза.

— Понимаешь. — Подтвердил Серега — большой. — Я не хочу лишнего говорить. Сестра мне самый близкий человек на свете, понимаешь? И я не хочу сделать её несчастной. А ты начал играть в нехорошие игры. Чего тебе не хватает? Институт есть, работа есть, так зачем вот это всё? Нет, ты мне сейчас не отвечай, Костик вернется, не хочу, чтобы он слышал. Ты сам себе ответь, стоит ли счастье моей сестры денег?

Сначала хотел ответить.

Что я все понимаю. Нет, не стоит, конечно. То есть стоит… То есть, всю эту гору зелени и даже тонны желтого металла я обменяю на то, чтобы Маша была счастлива. Да. Мне самому много денег не надо, просто не надо, не жили богато, не фиг и начинать…

Я промолчал, а уж потом вернулся Костик, с довольной улыбкой на лице.

— Сказал, что смена срочная с парнями… Серега, завтра тебя пытать будет, что да как. Сказала, что…

А одна мысль, как у меня и бывает, цапанула другую.

Вот друг мой жениться. Он же тоже хочет, чтобы Женя была счастлива?

Так какого ж, простите, хера я тяну‑то? Пора делать полноценное предложение. И квартиру съемную подыскивать, до осени можно у меня пожить, а там уже золота приволоку достаточно, чтобы на съемную съехать, и дальше уже по накатанной пойдет. Можно вообще из страны уехать, туда, где вопросов задавать не будут, были бы деньги… А деньги будут. Я просто не развернулся ещё, золота оттуда можно за неделю очень много натаскать. Язык выучить не такая уж и большая проблема, как может показаться. Деньги на первое и на последующее время будут, просто я ещё всерьез не занимался личным обогащением тут. А не мешало бы, потому как…

— Серег, ты о чем мечтаешь? — Толкнул меня в плечо Серега — большой. — Ты что, вознести хочешь и с неба понаблюдать, как гранату собирать надо? Осторожнее давай… Вот ещё пару раз, и на сегодня хватит!

Собрал автоматы, завернул в промасленную бумагу, подкинутую нам на прощание главным, и зарыли сумку на окраине полянки.

Развез всех по домам, заехал ещё раз в Макдональдс, купил себе кофе и стандартную колу, еду брать не стал, гадость потому что. Потом вернулся на полянку, отрыл сумку, бросил рядом.

Разложил сиденья, на торпеду поставил кофе и колу. Глотнул ледяной колы, стало чуть полегче, распустился мерзкий клубок нервов в животе.

Ну да, волновался, конечно же. А ну как не получиться? Тогда волки нас сожрут точно! Не удержу я с одним пистолетом, да и не усидим мы в замке там, еды‑то у нас нету, воды в обрез, только то, что во фляжках. Им даже на штурм не надо идти, сами вылезем…

Переложил автоматы, гранаты, вынул и заново уложил в цинк обернутые в вощеную бумагу патроны.

Тренькнул мобильный телефон.

"спокойной ночи любимый целую"

Это Маша. Вот балбес же я! Рассуждал тут, рассуждал сначала про счастье, а потом ещё и предложение делать собрался, а под вечер и позвонить забыл! Голова‑то ты моя деревянная…

"Спокойной ночи и самых приятных и ласковых снов, моя самая любимая девушка на свете!"

Ну… Ну вот теперь мне придётся постараться и захватить вот всё вот это с собой…

Ещё один треньк телефона.

"любимый я сплю завтра важное дело не буди меня!!!"

Отвечать не стал, постарался вытянуться поудобнее, и обхватил руками здоровенную холщовую сумку. Погладил по боку гранаты, набитые магазины, стволы и приклады…

Все мое, все со мной, все должно быть со мной…

И плавно провалился в сон.

Глава 33

Волки уходят в небеса

Горят зеленые глаза

Би-2

Мне показалось, что я уже помер. Вдруг, пока я спал, волки таки набросились да и всех пережрали? Руки и ноги отказывались двигаться

Нет, вроде бы пока что живой, вот лицо Виктора, вот Вера, рядом, напряженная спина и лук наготове, барон Шорк невозмутим, лишь лицо чуть бледное. И все это плавает в дыму, в тумане, складывается, делится, умножается, вычитается… Ничего не понятно.

И у меня под боком что‑то мешается, что‑то такое угловатое, ледяное, в холстине…

Немалого усилия воли стоило прийти в себя.

Это вот раньше мне казалось, что я утром просыпался усилием воли. Оказалось, что все гораздо, гораздо хуже. Проклятый туман плавал перед глазами и никак не желал отступать, желудок толкал кислятину в горло.

— Виктор и барон Шорк. Вам по одному. Разбирайте. — Еле — еле получалось шевелить языком, в глотку как будто толченого угля натолкали, дико кружилась голова, земля то и дело проваливалась вниз, а потом с силой била меня под лопатки.

Перенеслось оба калаша, магазины, цинк патронов, початый, все гранаты и взрыватели. Сумка полна, как была, так и есть.

В том мире, значит, ничего больше нет, получается?

Ну и ладушки.

Кое‑как уняв головокружение и разогнав туман в голове, я поднялся, сел на задницу, скрестив ноги по — турецки. Желудок сразу же напомнил о себе, и меня стало выворачивать, противной коричневой желчью.

Было так же плохо, как и в прошлый раз, при переносе пистолета. И даже ещё хуже. Вера держала меня под грудь и отворачивалось, а меня рвало на угол замка. В перерывах я просто провисал тряпкой, сил даже не было ругаться.

Зато было дико стыдно. Меня, здоровенного мужика‑то уже, держит под микитки женщина, ждет, пока меня вывернет, на это смотрит вообще девочка, а я даже ничего с собой сделать не могу…

Наверное, стыд помог.

Туман в голове кое‑как отступил, я выпрямился, вытер рот пучком соломы, прополоскал из фляжки, сплюнул через окно во двор замка.

Не сказать чтобы почувствовал себя лучше, скорее даже наоборот. Желудок, враг мой, едва почуял во рту что‑то материальное, как снова решил взбунтоваться.

На этот раз я его удержал.

— Сколько я спал?

— Сейчас уже вечер, Ваше Величество. — Барон Шорк держал автомат за приклад, рукой гладил штык — нож, большим пальцем пробовал острие. — Что это, Ваше Величество? Что с этим делать?

— Бомбы? — Виктор достал из сумки гранату. — А где фитиль? У меня нет…

Оперся на Веру, уцепил один автомат, быстро разобрал, чуть не вышибив себе глаз пружиной из затвора. Руки никак не желали слушаться нормально, мелко дрожали.

Пожалуй, в таком вот виде я за оружие браться не рискну, мало не покажется…

С треском оторвал от своей рубашки тряпку, протер от смазки, собрал. Так, нормальный вроде бы… Вот примыкаем магазин, целимся в сторону от людей, делаем щёлк… Хрен, а не "щёлк", предохранитель снимать надо! Снял, прицелился в одинокую березку, нажал на спусковой крючок.

Хрен там второй раз.

Дальше…

Дергаем вот эту штуку. Патрон пошел в ствол.

Снова щёлк!

Короткая очередь порубила кусты, а меня швырнула на землю.

Упал грамотно, уперев автомат в небо.

— Все видели?

Все видели. Хорошо, что вчера они все пистолет видели, поскольку сидели с лицами самое малое сказать ошарашенными и глазами по пять копеек.

Главное, не дать им опомниться и думать, откуда это. А то так додумаются до колдовства…

— Граф и барон, разбираем. Графу правый, барону левый. Они все равно одинаковые. Мечи пока что не… Понадобятся. Этим будем. Лана, солнце, ты сиди‑ка тут пока что, никуда не ходи, что бы не случилось.

С каждой минутой становилось все лучше и лучше. Умудрился вкрутить взрыватели, показал, как дергать за кольцо и как бросать, объяснил, что будет. Только — только успел показать, как снимать магазин и как целится… Пристрелять надо, но как же это делать‑то, и когда? Вдруг увидят, что у нас новое оружие появилось, так не полезут же сюда, будут в спину кусать, а оно мне надо?

Нет, не надо.

Только Виктор взял один автомат, а барон Шорк другой, только Вера мне кивнула — поняла, мол, сделаю всё как надо! А из кустов уже завыли, зарычали.

— Ве — е-ее — чер пришел! Что ре — е-е — ешил, короленок?

Барон Шорк отложил автомат в сторону, нахмурился, подумал о чем‑то. А потом быстро сшиб с ног Виктора и прижал меня к земле.

В голове как язык колокола шатнуло, я выругался громко, попытался вывернуться, да куда там! Лапищи у барона железные, скорее дождевой червяк из ковша экскаватора вывернется, чем я у него.

— Да ты что делаешь, скотина!

— Жить хочу, Ваше Величество! — Ответил мне барон Шорк.

Виктор лежал где упал, рядом автоматы и початый цинк с патронами. От него помощи никакой нету. А вот Лана метнулась со стороны, как кошка, вцепилась барону в спину.

Тот плечами повел, и полетела девушка в сторону, шипя, как кошка.

— Убью тебя, предатель! — Крикнула она.

Барон промолчал, не обратил никакого внимания. Быстро вынул у меня из‑за пояса пистолет, перебросил Вере.

Вера быстро вздернула меня наверх, подтащила к окну.

По ситуации даже ничего в голову не приходило.

— Мерзкие твари! Я платил вам! Предатели! Да будьте вы все… — И закашлялся, крики мне‑то в моем теперешнем состоянии противопоказаны. Надо сдержаться, силы мне ещё понадобятся.

— Мы сдаемся! — Крикнула Вера. — Гляди! — И подняла меня за шиворот, показала в сторону тех кустов, откуда донеслись голоса. — Дайте нам уйти, и забирайте его и малую! Вот его громовая палка! Он больше не сможет колдовать! — Вера показала пистолет, покрутила им в воздухе так, что меня пот прошиб, и решительно сунула его себе за пояс.

— Хо — о-о — орошо ре — е-е — ешила! — Расхохотались кусты.

Навзрыд плакала в углу Лана.

На поляну перед башней начали выходить волки. Среди них — те волосатики, люди — погонщики, несколько воинов, наемники в хороших доспехах, жавшиеся друг к другу, и о какой сюрприз, граф Мор вот тоже показался, довольно скалиться, но близко не подходит, сидит в кустах. Пару раз шагнуть ему, и он уже за деревом окажется.

Сейчас он как никогда напоминал осторожного воробья, которого подкармливает хлебными крошками кошка. Хитрая зараза.

Раз, пять, десять… Двенадцать, нет, уже пятнадцать, вот ещё пяток… Стая, особей десятка три, все здоровенные. Щенков не видно что‑то, хотя есть и молодые, у которых шерсть пушистая, а вот те, которые постарше — у них шерсть лосниться, поблескивает. У кого и седая даже. Пасти не щерят, клыки не показывают, сидят на задницах, как обычные кабыздохи, прикормленные сердобольными бабульками в промзоне. Около нашего НИИ такая же стая была… Злые и трусливые.

Барон Шорк остался наверху, а меня Вера выволокла на первый этаж, за шкирку, пистолет при ней. С каждым шагом я вновь и вновь ощущал, как дурман в голове кружит, но уже много меньше, чем раньше.

— Не тряси так, не ящики несешь!

— Простите, Ваше Величество, вы хотите достоверности? — Сквозь зубы зашипела Вера.

Я смолчал. Достоверность‑то главное.

— Тут! — Сказала Вера, вставая в проеме ворот. Меня она держала за шкирку, а пистолет, по договоренности, демонстративно сунула себе за пояс справа.

— Тащи его сюда. — Приказал граф Мор, зыркнув на меня птичьими глазами. Голос у него дрогнул. Стая вокруг подобралась, сжалась в плотную толпу.

— У меня другое предложение. — Сказал я. — Эй, шелудивые, мы оставляем вас всех в живых, а вы за это отдаете нам графина того и его хозяина на подносе. А?

Все застыли. Мохнатые просто ничего не поняли, у меня такое ощущение возникло, что наш язык им вообще трудно давался. Солдаты, числом трое, вообще от мохнатых старались держаться подальше и посвящали этому всё своё внимание, на нас и не смотрели толком. Даже граф Мор не понял ничего, просто застыл на месте. Ну а волкам‑то плевать было, они стояли, как хорошо выдрессированные собаки караульной службы, которые и зря не гавкнут, и мимо не цапнут.

Конечно, дешевые понты куда как дороже денег, но у меня была и другая идея. Парой очередей запугать, заставить разбежаться и взять главного. Серьезного боя я боялся, и вот почему.

Я просто не рассчитывал на то, что графу Виктору и барону Шорку сразу поддастся новое незнакомое оружие, из которого они не стреляли. Даже в российской армии некоторым призывникам дают пострелять‑то из калаша, но те автомат хотя бы в кино видели, а тут?

Две гранаты, оставляя после себя струйки дыма от сгорающего замедлителя, по дуге пролетели из башни, упали на траву, зашипели. Волки скосились, посторонились недоуменно.

— Убейте всех! — Завопил граф Мор, прячась за дерево. Успел бы, да ему два шага было, ну а мне‑то и того меньше! Рванул я из‑за пояса Веры свой пистолет и прострелил графу тупую башку, с первого же выстрела. Разлетелся в длинные осколки конический шлем, а на лице графа Мора застыло удивленное выражение, он как бы глаза скосил, глядя на дырку в лобешнике, да и свалился.

Я бросился ничком на землю, увлекая за собой Веру.

Бумкнуло глухо и увесисто, противно просвистел над ухом залетный осколок. Говорил же "наступательные", "радиус разлета осколков двадцать метров", так какого ж черта?*

* — РГ-42 сняли с вооружения из‑за того, что некоторые осколки вылетали за радиус поражения наступательной гранаты, с 1954 года выпускались лишь РГД-5. Во времена перестройки некоторое количество РГ-42 утекло налево, потом потащили и РГД-5.

А потом из окон ударили в два ствола, снося выживших. Бил по три пули, экономно и быстро, как я рассказывал, валились лесовики и визжали пораненные волки. Промахнуться нереально, били‑то практически в упор, сверху вниз, с упора, как на ладони. Везде валялись куски серого меха с кровавым мясом, воняло порохом и свежей кровью, надсадно выли уцелевшие, уж не разберешь кто — то ли сами волки, то ли их дрессировщики, и трещали ветки кустов, когда по ним улепетывали наши противники.

Виктор и барон Шорк освоились, и начали поливать как из шланга, первый магазин закончился быстро, взялись за второй, и на нем опомнились.

Живых на поляне не было.

— Твари. — Сказал я и плюнул. Голова кружилась все меньше, вонь сгоревшего пороха лезла в ноздри. Подошел к трупу графа Мора, на качающихся ногах. Рядом со мной возник барон Шорк, поддержал.

Нда. Не зря я отдавал такие деньги такие за тир, не зря я выходил оттуда с гудящими руками и как ватой заложенными ушами. Тело сработало раньше головы. Выхватил пистолет, прицелился, выстрелил. Целил в грудь, как в зону "альфа" мишени, и попал в голову. И ведь даже не подумал о том, чтобы в ноги пальнуть! Сразу навскидку "бах" и готово, а уж потом… Ах, пленный! Ах, допросить! Ах, узнать все коварные планы!

Вот теперь тут лежит один из помощников графа Урия, а сам граф где‑то по лесу вовсю ходулями двигает отсюда подальше. Москва — Воронеж, хрен догонишь. И куда он прибежит, и как договорился с этими мохнатенькими… Пока что тайна.

Ну ничего, догоним в следующий раз, и тайну раскроем. Если уж автоматы получилось пронести, то на след графа выйти… Получиться. Пока я ещё не знал как, но придумаю обязательно.

В лесу кто‑то противно и мерзко заорал. Как будто филина на глобус натягивали.

Мы дернулись, ствол в руке барона Шорка взлетел вверх и уставился на лес.

— Тьфу ты. — Плюнул я в сторону, стараясь не попасть на трупы. — Забираем все и быстро вниз, отсюда надо уходить. Надо добраться до города. Ночью они могут вернуться…

На этих словах я просто отключился. Мир вокруг погас, словно вырубили выключатель, и не успел я испугаться, как тут же вспыхнул снова.

Надо мной потолок машины, я луже в кресле, дико мерзнут ноги…

Бли — и-и — ин…

Потянулся, едва не штукатурка с меня осыпалась. И голова просто каменная почему‑то, и… Откуда кровь?

Из носу, откуда ж ещё.

Выбрался из машины, кое‑как выпрямился, отгоняя дурноту. Что‑то я тут сделал не то. Что‑то я тут сделал не так. Слишком большой груз. Слишком много всего я перетащил туда, и теперь мне стало плохо, очень плохо.

Как бы не отключиться и тут тоже.

Было бы очень не хорошо, потому как меня будут очень искать, в том числе и друзья мои, которые могут подключить милицию, Маша будет очень беспокоиться…

Вынул телефон, вдавил кнопку включения, поглядел на пустой экран. Не работает.

Надо отсюда уехать как‑то, пока не стало совсем худо. До дома ехать часа полтора, я должен хоть как‑то до дома добраться. На трассе может стать совсем плохо, а помочь просто некому…

Естественно, что мне тут же стало плохо. Да ещё как. Для начала скрутило желудок, я свалился на колени. Потом пошла кругом голова, потом просто отказали все мышцы, а по телу проносились волны озноба и жара.

Я валялся на земле, бесцельно глядел на небо и думал, что вот наконец‑то я надорвался. Вот наконец‑то мне наступает тот самый конец, про который… О мать твою так, да как же мне хреново‑то!

Сколько я так провалялся, я просто не знаю. Несколько раз соскальзывал в недолгое забытье, но в тот мир не проваливался, оставался пока в этом, держался.

Через пару часов стало чуть лучше.

Сумел подняться, добраться до машины, вытащить заначенную бутылку минералки и прополоскать горло. Сплюнул, почувствовал себя чуть лучше. Ощутил аммиачную вонь и противную сырость, глянул вниз, выругался.

— Сподобило ж тебя обоссаться…

Штаны снял, скрутил в ком, сунул в пакет.

Муть из головы медленно отступала.

Нда, скрутило меня здорово. Все мельчайшие волоски на теле стояли дыбом, как шерсть кошачья, все вокруг билось током. Машина заводиться упорно не желала, фары горели еле — еле, я уж подумал, как идти буду до трассы в одних трусах, как мотор радостно чихнул, провернулся, и заурчал, прогоняя бензин и масло внутри себя.

Сдох мобильник. Просто напрочь. И включаться не хотел упорно, хоть ты его как.

Вот это уже не очень хорошо, Костик и Серега — большой могли позвонить. Вот это уже очень не хорошо! Потому как мне и Маше надо сообщение написать, что жив — здоров! А то потом ещё спросит, где был — так что я отвечу? Пойди докажи, что не с соперницей…

Помалу я вырулил на шоссе, и поехал обратно. Открыл окно, ворвался с трассы воздух, пахнущий лесом и бензиновой гарью, тошнота мигом прошла. Стало чуть получше.

Хорошо хоть, что около дома никого не было, быстро шмыгнул в подъезд.

Очень хотелось завалиться на кровать, но рано ещё. Джинсы в стиралку, трусы в таз, сам в душ, смыть с себя нечистоты. Из носу снова кровь пошла, но плохо не стало, удержался.

Потом набрать денег и до ближайшего рынка с симкой. Новый телефон, опять же Соня Ериксон, ну понравился он мне, понравился! Заодно купить карточку оплаты, завернуть на другой ряд, картошки — морковки — мяса, а то я уже половину мамкиных запасов перетаскал в тот мир.

Ну и сообщение, конечно же.

"с добрым утром любимая!"

Через минут сорок пришел ответ.

"вставай соня все проспишь"

Стало чуть по легче, как камень с души свалился.

А дальше уже закрутился обычный день. Ни о каком институте, естественно, и речи‑то не шло, меня шатало так, что боялся свалиться. Остался дома. Мало — помалу вымыл комнату, переложил детали генератора, хотел было поесть приготовить, но желудок на мысли о еде отреагировал новым позывом тошноты.

Уже под вечер явился в офис. И написал таки заявление об увольнении, избегая глядеть в глаза Петра Сергеевича, отговариваясь возросшей учебной нагрузкой… И стойко выдержал внимательный взгляд Валерия Алексеевича.

— Эх, самые лучшие люди уходят! — Посетовал Петр Сергеевич, подписывая мое заявление. — Самые лучшие! Ты уж не забывай, заглядывай иногда! После института, вдруг надумаешь что — загляни. Есть в планах дело одно, может, хорошо развернемся… Контакты не теряй!

— Загляну. — Пообещал я.

Уходить очень не хотелось.

Но надо. Первое "но" — все же времени у меня куча отжирается, на работу и на занятия. А деньги вроде бы появились. Второе… Самое такое главное "Но"… Обещание есть обещание. Валерия Алексеевича я тоже очень хорошо понимал, фирму они эту вдвоем поднимали в самое тяжелое и смутное время, и потерять все из‑за левых дел сотрудников ни тому, ни другому не хотелось совершенно. Тем более когда вот только начали разворачиваться

Злости на них не было и в помине. Скорее даже благодарность. Не будь Валерия Алексеевича, то сожрали б нас волки под утро, точно б сожрали…

— Спасибо. — Пожал я руку Валерию Алексеевичу на выходе. — За всё.

— Да было бы за что. — Покачал головой Валерий Алексеевич. — Вообще, с вышкой на должности охранника сидеть, это себя и своё образование не уважать.

Постояли, молча покурили, думая о своем. Не знаю, что он обо мне думал. Что я занялся оружейным бизнесом? Ну, это вряд ли, тогда и сроки, и масштабы были бы другие. Наверное, пытался отгадать, куда да зачем?

— Помогло, тогда? — Спросил Валерий Алексеевич.

Я твердо кивнул.

— Ну… — Он щелчком пальцами выбросил окурок в урну. — Не увлекайся ты только. И дел много с ними не веди, потому как рано или поздно ментам сдадут. Та ещё публика. А вообще, завязал бы ты лучше с этим.

Я только вздохнул.

Нда, легко сказать — "дел не веди", "завяжи", а где же доставать‑то оружие?

Ирочка из бухгалтерии сообщила мне, что зарплату мне могут рассчитать только через месяц, вместе со всеми, и не мог ли я… Я только рукой махнул. Да подожду. Все равно теперь надежда только на тот мир. Ибо, посоветовавшись с совестью своей, принял решение, что я могу брать процент от золота из того мира для себя, для собственного. Надо же мне как‑то жить?

Потому поток золота оттуда надо немного увеличить…

Ой, ой, ой, организм мой, не бунтуй — надо, значит надо. Будем по одному туда — оттуда таскать, хорошо? Главное, уж ты меня не подведи, гарантирую — я не то что пить не буду, я даже стоять не буду там, где курят! Хорошо?

Глава 34

То засада, то измена…

ЧиЖ

— Ну дела. — Сказал я, изучая поднимающийся на горизонте столб дыма. Черный маслянистый дым плыл вертикально вверх, где подхватывался ветрами и сносился далеко в океан.

— Что там твориться?

— Не знаю, Ваше Величество…

А что твориться‑то? Горит моя столица. Горит, может даже и синим пламенем, но совершенно точно черным дымом. И видно аж издалека.

Проснулся я тут в поразительно хорошем настроении. Ничего не болело, ничего не мутило, не тошнило. Полон сил и энергии, и настроение на высоте, как будто случилось что‑то хорошее.

Утро уже.

Когда я потерял сознание, мои соратники соорудили носилки, уложили меня на них и на полном ходу двинулись в сторону деревни.

Волки больше не показывались. Вера, барон Шорк и Виктор, периодически сменяясь, волокли носилки со мной. За ними поспешала Лана, с луком наготове.

Но так никто не и появился. Наоборот, в лесу появились пичужки, сновали туда — сюда мелкие зверьки. В лес вернулась жизнь.

Дошли до деревни, меня раздели, умыли, уложили спать. А сами сели в оборону. До утра сидели без сна, с оружием наготове. Кто с автоматами, а кто с вилами и топорами.

Опять никого не было.

Наутро я проснулся раньше всех, в самом хорошем настроении.

Вот, в принципе, и все.

Коней на обратную дорогу по все деревне собирали, Коротыш все порывался дать охрану, но я отказался. Оружие у нас современное есть, от стада волков таких отбиться можно. И совершенно ни к чему увеличивать количество народу, которые будут знать, как работает и как убивает автомат Калашникова.

— Я с вами. — Бесцеремонно заявила Лана.

— Вот ещё. — Возмутился я. — Ты пока что тут остаёшься… Будешь охранять… Тут…

На её глазах навернулись слезы, Лана отвернулась к стенке, но спорить не решилась пока что. А мне как раз пришла в голову мысль, что для неё куда как безопаснее будет рядом с двумя автоматчиками, чем в полной деревне крестьян.

— Хорошо — хорошо! Идешь с нами. — Сменил я гнев на милость. — Только не надо плакать?

— Воины не плачут! — Твердо сказала мне на это Лана.

— Ну, не плачут — так это и хорошо!

Вот и двинулись мы назад. Взяли на время в деревне повозку, безрессорную, на козлы уселась Вера, Виктор и Шорк на мохнатых степных лошадках по бокам пристроились, и двинулись.

На месте нашей стоянки все было перевернуто вверх дном. Волки тут порезвились хорошо, все разодрали в мелкие клочки, нагадили где смогли. Около леса нашли остатки коней, а ещё… Я глазам своим не поверил. Тихое ржание, и, ломая ветки, из кустов вышел нугарец Виктора.

— Выжил. — Удивился барон Шорк.

— Ты ж молодец! — Виктор мигом оказался рядом, обнял своё черное чудище за шею, потрепал гриву. — Вот ты ж молодец! Отбился?

Конь ответил тихим ржанием, как‑то осторожно прикусил Виктора за плечо. На черных боках алели царапины, копыта все в черной корке засохшей крови, но держится молодцом. Всхрапывал только осторожно, когда Виктор водой промывал ему раны.

Вера рассказала, что кони нугарской породы славятся не только выносливостью и скоростью бега, они ещё и хорошие бойцы. Могут и человека в доспехах забить, в руки до последнего не даются. И против зверей тоже хороши, за это их так и любят в Империи аристократия, для охоты зверей нет лучше.

Виктор меж тем переложил седло на спину своему коню, приладил поводья, накинул ещё пару веревок, сделал из них стремена.

Ну, вот и готов рыцарь — воин.

Автомат он закинул за спину.

— Далеко от меня не отдаляйся. — Предупредил я его сразу.

Ну а уж потом мы увидели дым.

Как раз на том месте, где моя столица, что‑то горело.

Волки напали? Да нет, вряд ли. Волки — звери, что они поджигать будут? Хотя вот эти вот, волосатые… Эти могут и подпалить что, руки у них для того, чтобы огонь поднести, имеются.

— Виктор, Шорк. Оружие держать наготове. Возможно… Придется подраться. Идем потихоньку к полигону, где гранаты испытывали… Да не мечи… Автоматы держите. Много ли мечами навоюешь?

Я сказал, а Вера слышала. Вообще‑то, для неё это должно быть тайной…

— Вера. Ты правь, правь. Вот эти, волосатые, что на нас напали. Ты их знаешь?

— На окраинах Предвечной водится такое… — Вера оторвала одну руку от поводьев, изобразила что‑то "такое" воздушное. — Дикари. Жили давно в лесах Пограничья и в Предвечной, пока их не извели. Не строят домов, не признают железа, не разводят скот, поля не сеют. Зато издревле приручают животных. Волков, лис, медведей, оленей иногда… Поклоняются Скади, богине лесов и вод. Приручать у них хорошо получается… Иногда щенков продают, собак. Говорят, что нугарцы — это одно из их племен, которые в незапамятные времена нарушили законы предков и взяли в руки металл. И похожи вроде бы, и те, и те волосатые… И те и те Скади славят. В Нугарском графстве даже большой храм Скади есть. Один из последних.

— А тут они откуда взялись? Пограничье ж далеко… Хм.

— Не так уж и далеко, Ваше Величество. Три дня пути по Предвечной, и вот вы уже тут. И не такие уж они… Слабые. Десяток волков сгрызут большой караван. Как только уверены в победе, так сразу и нападают. В давние времена пробовали с ними договариваться, так бесполезно. До крови они просто дурные. Как учуют, что человека разорвать можно, так сразу бросаются. Если видят, что сила не их, то не лезут, бояться. Злые твари, подлые и опасные. Если бы не ваш гром…

— Понятно. — Прервал я её. — Понятно. Кстати, насчёт грома. Запрещаю всем рассказывать про него. Использовали бомбы, три взрыва разогнали волков. Бросали барон Шорк и граф Виктор. Кто будет уж очень сильно интересоваться… Так тех ко мне. А пока поехали дальше. Нам к полигону надо сначала, узнать, что случилось… Там в любом случае кто‑то будет. Гранатами от любого врага отобьются.

Через пару часов я понял, что насчёт гранат я был диким оптимистом.

Обычно на полигоне крутилось десятка три человек. Рабочие, оружейники, обучающая команда. Как раз сейчас должны были отрабатывать новые бомбы, с терочным запалом.

Сначала нас не встретил караул. Вера метнулась в кусты, потом вернулась, поманила за собой.

Я и барон Шорк пошли, Виктор остался на дороге, наблюдать.

Нда.

Тут кто‑то хорошо постарался, человеку перехватили горло сзади ножом, крови много… Человек Феликса, между прочим. Пожарник. Я его видел, когда он в Западной башне ещё был. Точно, один из студентов, которым денег за обучение не хватило и который остальных грамоте взялся было учить.

— Лежит тут с ночи. — Барон Шорк присел рядом с трупом, потрогал края раны, осмотрел шею, потом отстранился, глянул вокруг на землю и на веточки кустов. Потом поднялся на ноги, отряхнул колени, и выдал вердикт.

— Резали быстро, не сонного. Три человека было.

— Поглядим, что на полигоне. — Сказал я.

Барон На полигоне был погром. Следы взрыва пары гранат, и трупы, трупы, трупы… Всех перебили, не щадили никого. И даже убирать за собой не стали. Дымились угли на месте сараев, сиротливо валялись разбитые телеги, даже лошадей убили… Людей тоже хватало, я отстраненно разглядывал трупы.

— Это люди сделали. — Сказал барон Шорк. — Очень похоже, что наемники. Убивали быстро… И оружие их, у них клинки широкие. Заметно сразу.

Я задумчиво поворошил носком сапога неглубокую воронку. Трава была вырвана с корнем и чуть обгорела, внутри острые осколки. Граната взорвалась. Трупов рядом не видно, а вот если проследить дальше, то бросил её как раз этот человек, который без половины лица…

У меня ещё не скоро настанет эпоха револьверов, когда огнестрельное оружие будет всегда выигрывать у холодного. Ещё не скоро.

Кстати, а где основной порох? Если сарай горел… То и порох должен был бы неслабо так грохнуть! Хранили‑то все на отшибе, вот тут… А следов взрыва не заметно, сарай просто сгорел.

То есть получается, что порох забрали с собой. После чего все тут пожгли, чтобы никто не догадался. Очень интересно, очень. Я бы даже сказал, что крайне интересно.

— Ваше Величество! Этого я знаю! — Барон Шорк остановился около трупа. — Это же Виктор! Сын мастера Виктора, Виктор Викторович…

Я подошел.

Парня долго и упорно кололи копьями, а на сжатом в его руке длинном ноже застыла чья‑то кровь.

— Хоть одну жизнь разменял. — Сказа барон Шорк. — Куда ему против воинов… Со спины били, кошачьи выкормыши.

Уж не знаю, как именно барон Шорк определил, но парня били долго и упорно. Петли на поясе, в которых гранатометчики гранаты носили, у него пустые, кошель тоже вывернут.

Значит, грабили? Или искали все ценное? Судя по всему, перебили тех, кто тут находился, а остальных обыскали хорошо.

— Уходим отсюда. — Сказал я. — Сейчас же.

Да поздно.

— На дороге кто‑то едет. — Вдруг сказала Вера. Она первая услышала, и теперь быстро накинула тетиву на лук, положила рядом три стрелы.

Я прислушался. Стук копыт становился все громче и громче.

— Вера, отставить! Бери Лану и сидеть в кустах…

— Ваше Величество! — Вдруг вывернулась Лана. — Я тоже могу стрелять… У меня лук есть!

— Отставить и тихо сидеть в кустах. Выбрать позицию, при нападении на нас стреляйте, Вера, девочка на тебе! Не рисковать, если нас захватят — отступайте в деревню к Коротышу и ждать нас там! Без девочки можешь мне больше на глаза не попадаться!

Вера поняла, соскочила с телеги, Лану потянула за собой. Та попробовала сопротивляться, что‑то говорила, но у меня уже были другие проблемы.

— Граф, отставить меч, возьми автомат. Барон, это и вас касается. Если это враги… То стреляйте в них. Если нет… Разберемся. Затвор кто дергать будет? Патрон в ствол, и быть готовым!

Они меня послушались, хотя я было ожидал, что сейчас мне расскажут про рыцарскую честь, про то, что не годиться воевать колдовским оружием… Но нет, автоматы Виктору и барону Шорку очень понравились. Достаточно было поглядеть, как осторожно Виктор взялся за приклад, как бережно смотал на руку ремень барон Шорк.

Дико пожалел, что не успел пристрелять автоматы, да уже не было времени этим заниматься. Из‑за поворота на нас выскочили всадники, с десяток, вооруженные.

— Ваше Величество! — Воскликнул Лонвил Шорг. — Ваше Величество! Сто — о-ой!

Лошадей осадили. Наши оказались, стрелять не пришлось. Виктор и барон Шорк убрали автоматы, и я, сидя на телеге, принялся узнавать последние новости.

— Искали вас сразу же, как вы не вернулись. — Рассказывал виконт Лонвил. — Сначала на глиняные ямы, там сказали, что вы были, да мы это и знали. Потом до деревни доехали, управитель ваш, такой плотный воин, сказал, что вы только отъехали. На вас ночью нападали?

— Да какое там! — Я прожег внимательным взглядом Виктора и барона Шорка. — Какое там, выскочили какие‑то оборванцы к костру, да барон Шорк и граф Виктор отходили их ножнами пониже спины, тех и след простыл. А что в городе горит‑то? И что тут случилось?

А в городе не случилось ничего хорошего. Началось это вчера вечером, с того, что воскресшая из небытия королева Альтзора с чего‑то объявила меня умершим, себя королевой Соединенного Королевства Ильрони и Альрони Альтзорой первой и во главе свиты из бывшей рыцарской сотни двинулась к королевскому замку.

— Вот тварь. — Сказал я, ощутив, как у меня под задницей проваливается край телеги. Куда‑то вниз, глубоко — глубоко, и вдруг стало не хватать воздуха.

— Вот же тварь. — Для чего‑то повторил я.

В городе сразу же начались бои. Часть дворян поддержала новую королеву, но горожане выступили за меня. Рыцари при поддержке наемников ворвались в Мойку, отряд Каллуфа атаковал Правый Клык, на окраине Костяного леса топтались кольчужники.

Но не повезло нападавшим. Рыцари в Мойке нарвались на колючую проволоку, гранаты и жестокую рукопашную, а наемников, осадивших Правый Клык, угостили картечью из пушек по флангу.

Атака сорвалась, потери с нашей стороны были большие. Мастеровые все же не профессиональные воины. Но рыцарей и наемников выбили сначала из Мойки, а потом и из Гильдейского квартала, где они пытались закрепиться. Они уцепились за стены Верхнего города, в остальные кварталы пока что не лезли. Атаковавшие Правый Клык наемники разбежались и собрались в отряд только на противоположной стороне города, собрались с силами и снова вошли в город, но в Мойку уже не лезли.

Когда виконт Лонвил взял с собой пяток человек самых опытных всадников и отправлялся на мои поиски, территория Мойки и квартала мастеровых была полностью очищена от мятежников. Также держался замок. Порт и Рынок были захвачены, в Верхнем городе ситуация была неизвестной.

Все это я выслушивал по дороге к городу.

Вера продолжала править, барон Шорк переместился на телегу, виконт Лонвил Шорг ехал рядом и рассказывал. Виктор старался держаться рядом.

Без сложностей миновали лес и вышли в поле. Далеко перед нами городская стена, на ней видны заплаты, новая кирпичная кладка. Как раз там пушки‑то и стояли. Торчал упрямо столбы под колючую проволоку, сама проволока тоже кое — где уцелела.

Я уже было надеялся, что так до ворот и доедем, а уж оттуда начну людей собирать, как начались сложности.

Небольшой отряд всадников вдруг появился наперерез нашему курсу, и стали неторопливо сближаться.

Я навел бинокль.

Ого, рыцари!

Кони рыцарей в доспехах, ведеркообразные маски на мордах, с дырками, нагрудники на широких ремнях, недлинные попоны, из‑под которых только и копыта видны. Доспехи тоже отдельного слова заслуживают, четкие, выверенные, вороненые латы. Единый стальной нагрудник, под него заходят наручи, наножи, шипасные наколенники, шлемы у всех закрытые, с маской — личиной. Между ними видна кольчуга, поверху красные накидки с уродливой кляксой, которая может быть… Да не знаю, чем она быть может.

Рыцари все высокие, статные, сидят прямо. Копья держали на излете, уперев куда‑то за стремя, а на копьях трепетали красные флажки, мелкие, треугольные, вроде бы с той же самой кляксой. Пышные плюмажи шлемов падали им на спины.

Всего человек пять, не больше. С ними примерно втрое больше простых всадников, в кольчугах и округлых местных шлемах. Вооружены луками, мечами, у всех короткие копья. Люди уже в возрасте в основном, спокойные, основательные.

Наемники? Те вроде бы тоже…

Отряд меж тем явно двигался к нам, и движение приобрело неприятную целеустремленность. Оружие они на изготовку не брали, но долго ли умеючи?

— Кто это такие? — Спросил Виктор вполголоса, когда отряд приблизился..

— Кажется, это барон Вальмон, справа. — Ответил виконт Лонвил. — Точно, у него доспехи богатые, из Рохни привез. Только что он делает? Он вассал Морских Герцогов. Герцогиня их из замка не отпускала.

— Сейчас узнаем. — Ответил барон Шорк. Он вдруг привстал с телеги, отложил автомат в сторону, и зычно крикнул:

— Эй, Вальмон! Рад видеть тебя!

Движение отряда замедлилось. Рыцари остановились, сблизились, посовещались. Позади них сгрудились кольчужники, как‑то ненавязчиво разойдясь по фронту. Такое ощущение, что каждый выбрал себе противника из нас. И получалось не в нашу пользу‑то…

Ну, если не учитывать автоматы.

Интересно, пробьет ли пуля доспехи? Как‑то брал у Мишки одну фэнтезийную книжку, так там пули от рыцарских доспехов отскакивали. Ну, фэнтези оно и есть фэнтези, что с него взять.

В ряду рыцарей прошла перегруппировка.

Рыцарь справа перекинул копье своему дружиннику, и послал коня вперед, оказался на острие клина, остальные пристроились ему за спину, но вперед не поехали, на месте остались. Выжидали.

Конь Виктора вдруг всхрапнул, Виктор быстро погладил его по шее, успокоил. Автомат он держал чуть ниже седла, прикрытый плащом и крупом лошади.

Барон Шорк спрыгнул с телеги, пошел вперед. Рыцарь подъехал ближе, сдвинул личину на лоб. Барон Шорк ждал, рыцарь уже оказался на расстоянии метра — другого. Здоровенный, доспехи его делают ещё больше. Под шлемом лицо круглое, короткая и буйная рыжая борода, нос картошкой, глаза внимательные и умные.

В этот момент ветерок подул от рыцаря. А запах… Нда. В нашем спортзале так пахнет… Пахло, на работе. Если месяц не убираться.

— И я рад тебя видеть, Шорк! Говорят, королева посадила тебя в темницу? — Сказал рыцарь густым басом. Как из бочки прозвучало.

— Было дело. — Ответил барон Шорк. — Король выпустил.

— О! Этот молодой человек позади, на телеге, твой король?

— Да, это его величество Седдик Четвертый.

— Ваше Величество! — Рыцарь склонил голову, не снимая шлема. Как‑то не очень вежливо кивнул, но вот уставился на меня внимательно.

Ну да, не лучшим образом я выглядел. Иногда ещё накатывали приступы слабости после позавчерашнего, то и дело тянуло лечь на телегу и отдохнуть. Но с такими желаниями организма я боролся пока что успешно.

— А что он бледный такой? — Понизив голос, спросил барон Вальмон.

— Его Величество устал.

— Хм… Бывает. Говорят, в деревни ездили? Крестьянки‑то ещё остались, или Жирный последних пораспродавал?

— Разорены все, деревни пустые стоят. Кто мог, в банды сбились да к степи двинули. Вальмон, а ты что тут делаешь? Ты же сейчас должен быть с леди Валерией, разве нет?

— Должен. — Подтвердил барон Вальмон. — Так леди Валерия в городе.

— Ого?

— Да. Вчера поздним вечером подняли нас, приказали карету готовить, да не дождалась она, сюда верхами примчались, а карета за нами катилась. Вот сегодня только приехала. Конюхов пороли прям на постоялом дворе…

Леди Валерия… Это ж Морская герцогиня! Она тут, в городе? Крайне интересно. Что же она тут делает‑то? Никогда не появлялась, а тут как подгадала с мятежом…

— Ну вот мы и ходим тут, вокруг города. Ищем мятежников.

— А кто эти мятежники‑то?

Разговаривали только барон Шорк и барон Вальмон, остальные не вмешивались. Ну, заведено наверное так. Я вообще сидел на телеге и делал вид, что меня эти сложные дела не касаются.

— Да кто их знает. Королева пригласила. Прошу всех верных трону рыцарей… — Лицо барона Вальмона скривилось. — Вот теперь ездим вокруг города, смотрим, чтобы нигде безобразий не было. А с вами что случилось?

— Дикари напали под ночь… Перебили их, да пока за ними по лесам гонялись, время ушло. Пришлось в лесу заночевать.

— Угу. А нам сказали, что мятежники из леса могут выйти. Никого не пускать, сказали. Всех мятежников и смутьянов вести поначалу к герцогине Валерии, она разберется. Тех же, кто не пойдет, надо на месте убивать… Странный приказ.

— Да. Но мы же не мятежники.

Барон Вальмон внимательно глянул на барона Шорка.

— Значит, ты теперь рыцарь короны, Шорк? — С непонятной такой интонацией спросил он.

— Так получилось. — С достоинством ответил барон Шорк.

— Интересно. — Барон Вальмон замолчал. — А что говорят, будто у принца… Прошу простить, Ваше Величество… Какое‑то новое оружие? Чуть ли не молнии Тора? Будто бы бросают его с такой силой, что и рыцарю не устоять?

— Правду говорят. Я и сам…

Взгляд барона сместился сначала на меня, потом метнулся к автомату, потом снова на меня и на барона Шорка.

— Это оно?

— Да.

— Хм. По виду и не скажешь, что оно так сильно. Палка и палка. И что, действительно снесет?

— Будь уверен. — Подтвердил барон Шорк.

— Да… — Барон Вальмон потянулся к лицу, поднял перчатку, с глухим стуком грохнул ей о шлем, помянул Порождений.

— Вот все время забываю, что у меня на голове эта штука. — Он простецки развел руками. — Тяжела. Будешь свободен, заглядывай к нам в поместье… Вспомним старые добрые времена. И палку захватывай, проверим, как она… — Барон Вальмон поклонился мне, кинул руку вверх, и потихоньку дал задний ход. Присоединился к остальным, те обогнули нас по широкой дуге и поскакали себе дальше.

Все молчали, словно это так и надо.

Ну, надо так надо.

Подъехали к башне, ворота открыты. Десяток человек на башне, меня узнали сразу.

— Король! Король жив! Король!

Стоило нам проехать внутрь, как на улице стала собираться толпа.

— Куда теперь? — Обратился я к виконту Лонвилу.

— Давайте за мной, все в торговом доме "Весна" собирались. — Лонвил Шорг двинулся вперед, Вера правила за ним.

Ехать не долго, пару минут. Наша процессия выехала на площадь, запруженную самым разным народом, и остановились, дальше уже не проедешь. В конце площади дом, который в Мойке построили как представительство кооператива "Весна"… Но чтобы к нему проехать, надо пересечь площадь, а на телеге это не возможно, потому что народу тут… Ой сколько!

— Его Величество король! — Крикнул барон Шорк, пока я думал, как же поступить.

Ко мне обратились лица.

Тут много кто был. Ополченцы, немного стражников, воины в легких кольчугах Морской стражи и прочие, и прочие, и прочие… И было их много, запрудили улицы, оборачивались, кто‑то вскидывал оружие.

— Король!

— Ваше Величество!

— Король жив!

Ну, небольшое всеобщее ликование… Недолгое. А потом откуда не возьмись появился Ждан, испытующе глянул на Виктора, обнялись.

— Живой. — Сказал Ждан тепло. Виктора он был видеть явно рад. Потом повернулся ко мне. — Ваше Величество, слухи ходят, что… Убили вас. Волки разорвали.

— Пускай слухи идут куда подальше. — Буркнул я. — Что тут у вас происходит‑то?

— Мятеж, Ваше Величество, получается. Королева…

— Сука.

— Что?

— Нет, ничего. Где остальные? Давай, где у вас тут штаб‑то получается? И что такое в городе сгорело?

— Прошу вас за мной, Ваше Величество. Мы тут, в доме…

Штаб — квартира разместилась в представительстве торгового дома "Весна". Поставили стражу у дверей, ополченцев, внутри народ собрали, и решали, что же делать дальше. Тут были все. И мастер Виктор, и Ждан, и Грошев. Все, кто сумел собраться в начавшейся заварушке.

— Что за ситуация? — Спросил я у Ждана.

Тот переглянулся с мастером Виктором, и стал рассказывать.

Ночью в Мойку ворвались рыцари. Много, полста копий. И началась потеха. Людей убивали прямо в их домах, поджигали сараи, ломали что могли. Короче, веселились вовсю. Под прикрытием рыцарей вошли наемники, попытались захватить цеха и ловили тех, кто там работал. Охрана погибла почти в полном составе, но свой долг выполнили до конца, гвардейцев почти не осталось. Всех порубили.

Народу такое веселье не понравилось, но шанса на сопротивление не было, чуть что, рыцари сразу же строили строй и рубили сопротивление как могли. В конце концов кто‑то безымянный швырнул в строй пару гранат, строй распался, его забили. Очень пригодился большой тяжелый молоток из моего мира, им орудовал мастер Виктор, пока до меча не добрался. Теперь молот в углу стоял, надпись "Санскар" в крови вся.

Ценой немалых потерь выдавили нападавших из Мойки и Гильдейских кварталов, уперлись в стену Верхнего города, дальше не пошли.

Удержались, короче говоря. Потом и помогли — выкатили пару пушек и сняли осаду с Правого клыка. Присоединились моряки и помогли удержать вторую атаку рыцарей через ворота Верхнего города, устроили засаду и положили с десяток бронированных. Кое‑как подошли уцелевшие после резни в городе стражники, встали на стены и отбили шальной штурм наемников со стороны поля. Закрылись большими запасами колючей проволоки, я вспомнил, как мастеру Виктору рассказывал про переносные заграждения. На торцах бревна полегче набиваются крест — накрест две доски, на них натягивается проволока, получившаяся конструкция кладется в несколько рядов вдоль улицы. Все, стоп — кавалерия.

Не далее как в полдень к воротам подъехал расфуфыренный, как павлин, граф Ипоку и призвал верных жителей королевства принести присягу королеве Альтзоре Первой. В него пальнули из пушки, не попали, генерал под свист и ругань сбежал.

В настоящий момент было так…

— Ваше Величество! — В дверях шум, мимо охраны проскользнул некто в белой хламиде. Надо же, Первожрец Одина Глетий! Вот уж кого не ожидал я никак… — Ваше Величество, рад вас видеть! Свидетельствую своё почтение…

— Что это так? — Удивился я.

— Как лицо Одина в смертном мире целиком и полностью поддерживаем законного короля в борьбе с узурпатором!

— Вот молодец, верной дорогой идешь! — Похвалил я его. — Что ещё скажешь?

— Благословляю вас, Ваше Величество!

На этом фантазия нового Первожреца исчерпалась.

— Ну так и хорошо. Можешь пока что снаружи подождать, далеко не отходи.

Когда Первожрец вышел, я повернулся к своим сторонникам. Ждан, мастер Виктор, Грошев, Виктор, барон Шорк. Виконт Лонвил Шорг остался ждать снаружи, вместе с охраной.

— Слушаю идеи.

— Ваше Величество… — Это барон Шорк. — Нужно очистить город от наемников. Рыцари сами разбегутся, они сами по себе, долго на одном месте сидеть не будут. Останутся только люди Морской герцогини, а с ними справиться проще будет.

Остальные выразили согласие.

— Понятно дело. А как это сделать?

— Атаковать их. Я видел действие больших… Пушек. — Барон Шорк произнес это слово уже без прежнего пиетета, как раньше. Ну да, у него ж на боку теперь калаш висит, и ещё подсумок с запасными магазинами сумел на широкий рыцарский ремень, из бронзовых звеньев склепанный, повесить.

Видок у него конечно так себе, хочется любоваться и любоваться.

— Если вытянуть пушки на улицу, то можно разбить любой строй. Спрячемся за деревянными щитами, и пойдем вперед. До замка можно дойти быстро, а переулки… Людей Грошева хватит, чтобы их перекрыть? Иначе нас могут обойти и ударить в бок!

— Там, по Замковой, переулков нету, только поместья! И улица широкая. — Поддержал Ждан. — В бок нам никто ударить не сможет, да и переулок заткнуть быстро… В крайнем случае, можно пару пушек в резерве оставить!

Барон Шорк поблагодарил его взглядом, и продолжил.

— Если дойти до замка, то наемники отвалятся сами собой. Потому что им не заплатят. Останутся только бывшие гвардейцы, но это проблема не большая. Рыцарь на улице не много стоит, без строя и без лошади.

Ага, немного. Ополченцев вот побили по ночи много… И умудрились как‑то строй вывести.

— Я могу ударить с моря. — Сказал Грошев. — Два драккара выведу точно, с экипажем. Если дадите бомб, то попробуем их утопить, а потом по берегу постреляем. Все лучше будет.

— И лучше не ждать. Если в замке захватят вашу казну, Ваше Величество… То тогда они смогут заплатить наемникам. И тогда будет очень нехорошо.

— Не захватят. Начинаем выдвигаться. — Беспокоился я больше о тех вещах, которые остались у меня в комнате. Детали генератора, назначенное к переносу в мой мир золото, ночной прицел, книги, калькулятор, бинокли… Очень не хотелось всего этого терять и потом восстанавливать заново.

— Так, основной удар делаем вдоль улицы. Грошев, вот вопрос такой. Что, если пушки на корабль поставить? Найдется у вас место?

— Найдется, Ваше Величество. — Грошев посветлел. — Очень хорошо получиться! Прикажете приступать?

— Прикажу. Только… Быстро. У вас… Мало времени. Мирных купцов не трогать, даже если на кораблях будут наемники. Бить сразу и наверняка! Один выстрел сделайте вхолостую, вдоль берега…

— Ваше Величество, позволите Бомбардира с собой взять? — Спросил Грошев. — Он мужик с руками и головой, поможет…

— Позволяю. Но лучшего своего помощника он пусть оставит с нами… Выполнять. Как будешь готов, пришлешь мне вестового.

Грошев вышел выполнять.

— А что у нас с разведкой? Стоп! — Я вдруг кое‑что вспомнил, где‑то читал… "Из лагеря доносились пьяные крики, план забыть под носом телегу с вином сработал, несмотря на неприязнь Велизария к пьяным солдатам…"*. Фэнтези Мишкино, там врагов напоили хорошо перед тем, как сделать плохо.

* — Лион Спрэг Де Камп, "Да не опуститься Тьма!" Велизарий — византийский полководец, упомянутый в книге.

— Его Преосвященство! — Расшитая золотом ряса Первожреца мелькнула где‑то вдалеке, но немедленно приблизилась. — Ну‑ка… Иди сюды. Говорят, что у тебя вина в подвалах много?

— Ваше Величество… Есть.

— О. Значит, есть что‑то. Предлагаю тебе вот что сделать. Выкати бочки бравым наемникам, да так, чтобы они их у тебя отбили. Можно такое сделать в ближайшее время?

— Да, Ваше Величество. — Обреченно согласился Первожрец Глетий. — Как раз у нас на корабле в порту хранятся… Вот только прибыли! Прикажу в храм перевезти…

— Вот и молодец. Все тащи, не жадничай, потом компенсируем. Слово даю!

Первожрец призвал служку, что‑то строго приказал.

— Ваше Величество, вино повезут вроде бы как в замок… Три… Нет! Четыре бочки.

— Хорошо, пусть везут. Возницам не упрямиться, чуть что, так сразу сбегать.

И дальше, к совещанию. Что там в городе твориться, кто что слышал?

Данные разведки неутешительны.

Башни и стены Верхнего города заняли кольчужники незнакомые, не наемники, а какие‑то другие. Говорят, что это кольчужники из Морского герцогства, чуть ли не личная дружина герцогини… Возможно.

Где ж они были, твари, когда тут степняки под стенами разъезжали, а?

Кольчужники внутрь никого не пускают, ворота закрыты. Даже водоносов не пускают. Без предупреждения мечут стрелы, двоих уже подстрелили, трупы валяются на земле перед воротами.

Да ещё и начали стрелы с горящей паклей по крышам домов кидать… Несколько пожаров успели потушить, несколько гвардейцев из бывших лесных разбойников ответили, вроде бы тоже кого‑то подстрелили, теперь тишина.

В Порту сели выкинутые из Мойки наемники, два драккара с ними блокировали порт вообще. Отходящие корабли обыскивают, но не очень рьяно. Вроде бы корабли вот приходят, отходят. Грошев как раз собирался с моря немного пощипать их, заодно отбить

Ещё осадили замок, никого оттуда не пускали. Говорят, что там засели граф Нидол Лар и мастер Иштван, никого не пускают. Вроде бы тащили туда какие‑то машины осадные, но какие именно, не понятно.

Королевский Университет пока что не трогали, да и трогать его себе дороже, там столько народу титулованного и прочего учиться… Предмет "фехтование" вполне официально введен в программу обучения студентов. Ходили слухи, что небольшой отряд наемников потребовал выдать им мастера Клоту и графа Слава, на что получили отказ от последнего. Пока что активных действий не предпринимали.

А пока я совещался, уже сколачивали из толстых досок, предназначенных на перекрытия крыши, толстенные щиты для пушек. Проверяли гранаты, засыпали новый порох по картузам, щелкали зажигалками, проверяли пламя. Уверенно вооружались люди, кому во время ночного боя оружия не хватило, потихоньку подходили новые отряды. Аристократы, однако… Кто‑то приводил с собой воинов, слуг вооруженных.

Я сначала растерялся, когда ко мне постучали.

Пришел молодой дворянин, лет меня на пять постарше, отрекомендовался рыцарем Виго, с собой привел трех слуг, одетых бедно и бедно вооруженных, спросил, чем может помочь.

Ну и чем он мне может помочь? Поблагодарил сердечно, попросил посидеть пока что на площади, есть большие вот бараки…

Пока думал, подошли ещё несколько отрядов, небольшие. В основном дружины, пять — шесть человек во главе с рыцарем, так называемые копья. Сейчас все это воинство расположилось поодаль, в углу площади, с остальными не смешивалось. Остальных‑то и не осталось толком, сейчас каждый делом занят. Вот, пара человек потащили на себе большие щиты для пушек, вслед за ними прошли десяток моряков, перебросились парой слов с пришедшими…

Заметил, что барон Шорк с тревогой за ними наблюдает.

— Что такое?

— Тут могут быть предатели. — Сказал барон Шорк.

И как‑то сразу я понял, что на площади‑то у нас под полсотни воинов нам незнакомых… Кого я раньше никогда не видел, и кого тут мало кто вообще видел.

Виктор тоже это понял, его рука непроизвольно легла на меч, а взгляд стал прищуренным.

— За город всех! — Сказал барон Шорк.

Бывший молчаливый и барон преобразился, он стал быстр и деловит. Вот кого бы на роль министра МВД поставить, Виктор все же молод ещё для такой должности… Что надо делает, но опыта пока что ему не хватает…

— Виктор. — Я тихо дернул за рукав обдумываемого персонажа. — Ты из этой толпы кого‑то знаешь? Выбирай только тех, в ком уверен… И потихоньку отводи их в сторону, может, пригодятся. Остальные пойдут за ворота…

— Да, Ваше Величество. Я знаю барона Ве…

— Без подробностей! Просто отводи в сторону, хорошо!?

Виктор кивнул.

— Шуго! Ты где пропадал? — Заметил я лицо знакомое в череде дворянства.

— Ваше Величество, рад видеть вас! — Сказал мне первый главный редактор первой в королевстве газеты. Был он бледен и перевязан через лоб чистой белой тряпицей, а с ним человека три, его рабочие, которые газету набирали.

— Что это с тобой?

— Морская герцогиня приказала сжечь типографию, еле спасся. Если б не друзья, так и остался бы там…

— Посиди пока что в штабе. Потом расскажешь, что произошло…

— Ваше Величество! — Это очередной дворянин. — Позвольте выразить свою поддержку и засвидетельствовать почтение! Я барон…

— Очень рад видеть вас, барон, в этот тяжелый для королевства час, когда… — Я отвечал уже на автомате, произнося один и тот же текст, разве что разные имена вставляя.

А ещё эти сволочные дворяне отказывались в одиночку идти за городские стены. Ну как в одиночку? Все вдруг возжелали, чтобы ими командовал непосредственно король, и никто иной. Король должен был повести всех на подлых наемников и на войска Морской герцогини, которая времени даром не теряла, конечно же, отряды её вассалов — рыцарей как раз кружили чуть в отдалении городских стен.

Никакого иного начала над собой не признавали, да и признавать не хотели.

Мало того, уже парочка успела найти повод для дуэли, и сейчас один щеголял отрубленным ухом, а второго унесли и закопали.

Великолепное войско‑то. Дуэлянты чертовы, мне только этого и не хватало, и не поймешь, кто есть кто среди вас, так вы ещё и друг друга…

Кстати, вот странно — дворян уже девать некуда, а воинов почему‑то не увеличивается. Даже уменьшилось чуть, когда Виктор вывел трех знакомых своих. Зато слуг и прочих фаворитов стало все больше, больше и больше… Ну и дворян‑то становилось больше и больше, вот этого‑то я за день раза три видел. Кругами они тут ходят, чтобы Его Величество, то есть я, король, заметил да благами одарил?

Ну где же гонец‑то от Грошева, сколько возиться можно с одной‑то пушкой, а?

— Ваше Величество! — Это очередной барон. Мелкий такой, худой… Пацан ещё, меня помладше может и будет. Волосы темные, лицо худое, мальчишеское. Глаза гордые, а взгляд такой, будто вот недавно ему большое и богатое наследство перепало. Да и на меня глядит так, словно вот хотел увидеть двухметрового Супермена… По — местному это Таллиесен, да? А видит пацана не очень себя старше, да ещё и бледного, как тень. Но одетый богато, обшлага у куртки серебряного шитья. И перстни на пальцах тоже кое — чего стоят, вот примерно такие я в свой мир таскал. С ним пара слуг, оба неприметные такие. — Позвольте засвидетельствовать вам своё почтение… Я барон Веселых Лугов Мург, мои предки верно служили…

— Очень рад, барон. — Прервал я его. Ну какой же ты барон? Ты в лучшем случае бароненок. Так тебя и будем звать. — Много ли вы привели войска?

— Шесть воинов, Ваше Величество. Ветераны. Они ходили в походы с моим отцом.

— Очень рад! Барон, сейчас моё величество занят немного делами государственной важности. Присоединяйтесь к верным моим людям во дворе.

— Благодарю за оказанную честь, Ваше Величество! Какое место мне следует занять в строю?

— Обсудим это чуть позже, а пока что расположите своих людей и приготовьтесь.

Бароненок повернулся, подмастерье перед ним открыл дверь.

Я отвернулся к окну, там, во дворе, как раз пушки чистить заканчивали и приделывали на них толстые деревянные щиты.

В спину потянуло сквозняком. Какой‑то странный шелест позади, словно что‑то большое падает… Что бы это могло быть? Я уже поворачиваться начал, чтобы высказать всем, что об них думаю.

Краем глаза я заметил тень, и успел отстраниться, уйти в сторону. Лицом к лицу я неожиданно оказался с человеком. Откуда он тут взялся, я не понял. Но вот что в его руке нож, я понял быстро, поставил блок, перехватывая удар в живот, попытался сломать ему руку.

Нда, не тут‑то было, не удержал я его, такое ощущение, что я вздумал соревноваться в силе с трамваем. Плечо резануло болью, холодом. Вблизи я увидел глаза, страшные, бледные какие‑то, ничего не выражающие. Лицо у него тоже пластмассовое, ничего не выражающее, как у куклы, желтоватое.

Миг прошел, я шагнул назад, ногой роняя на пути нападавшего тяжелый стул. Потом швырнул ему в лицо лампу Алладина, стоявшую на столе, ещё пару шагов выиграл, лампа не фига не разбилась, только ударилась.

Но этого хватило.

Два выстрела. Серый камзол на груди противника вмялся внутрь. Он замер, постоял так, сделал ещё один шаг ко мне, через силу, и свалился на пол. Нож из руки так и не выпустил, и при падении он воткнулся в пол с противным звуком.

Передо мной опять выросла стена спины барона Шорка.

— Вы в порядке, Ваше Величество?

В комнате три трупа. Слуги, заразы. Одного убил барон Шорк, кинжалом его подколол. Я‑то думал, зачем он всегда с собой длинный кинжал носит, наравне и на одной стороне с мечом, а вот оно как оказалось. Для боя в комнатушке. Виктор‑то вот ничего с мечом сделать не мог, не размахнуться ему.

О, нет, не три трупа. Два. На полу червяком ворочается бароненок, ему по голове хорошо досталось, только вот сейчас поднимается, очухивается. Виктор быстро снял с него пояс с оружием, толкнул бароненка в угол. Тот сидит тихо, только иногда ощупывает голову, морщиться. Глядит сумасшедшими глазами на трупы.

Ага. Новое покушение, надо же.

— Да вроде бы. — Я ощупал плечо, пальцы ткнулись в мокрое, и стало больно. Как обожгло.

Скосил глаза. Кинжал убийцы поработал на славу. Длинная царапина такая… Верная куртка распорота по всему рукаву практически, и неприятная резаная рана. Кровь стекает по руке вниз, на полу уже лужица небольшая, растворяющаяся в пролитой воде.

Дверь с грохотом отворилась, влетел внутрь Ждан с обнаженным клинком, уставился на открывшуюся ему картину. За ним мелькнуло чье‑то смуглое лицо.

— Проходите, располагайтесь. — Нервно сказал я. — Лумумба, а ты что тут делаешь?

Ждан вошел, прикрыл за собой дверь, кровожадно поглядел в угол, где жался испуганный бароненок. Лумумба же прошел мирно, устроился у противоположной стены.

— Надо сказать, что король ранен, но живой… — Виктор двинулся было к выходу.

— Стой! — Я отлепился от стены. — Никаких сообщений! Этих… — Я пнул труп. — Этого спрятать на леднике пока что. Потом поглядим, что за птица. А ты… — Я злобно глянул на дворянина. — Ты остаёшься тут. Если и в самом деле ни в чем не виноват, то бояться тебе нечего. Пока что посидишь в комнате отдельной.

— Да, Ваше Величество. — Ответил бароненок смиренно.

— А пока мне рану бинтуют, ты быстро рассказывай, почему твои слуги набросились на меня.

— Это Расторопный и Стремительный, Ваше Величество. Я встретил их несколько семидневий назад, когда собирался отправиться ко двору Вашего Величества. Расторопный сказал, что он хорошо город знает, жил тут. А Стремительный…

— Ну и имена у них. Эсминцы. Это они сами себя так называли?

— Да, Ваше Величество…

— Недоумки…

Как‑то незаметно я оказался на стуле. Куртку с меня стянул Ждан, откуда‑то появились длинные белые бинты и пара кувшинов чистой воды. Я зло глянул на Виктора, сунувшегося ко мне с повязками и кувшином, разорвал зубами упаковку стрептоцида. Это, кажется, обеззараживающее? Или нет? Да что я делаю‑то, его ж надо на повязку посыпать!

— Ваше Величество надо промыть… — Крутился под рукой Виктор.

— Да не водой же! Где спирт? Спирт есть?

Есть, в госпитале. А до госпиталя с матером Клоту ещё полгорода пройти надо. А до перекиси водорода так вообще неизвестно сколько… Хотя… Вот же она. Блин. Рядом положил.

Выдал Виктору повязку, велел сделать жгут. Кровь течет немного, конечно, но все же. Сделаем как по инструкции. А что у нас там по инструкции? Правильно, сначала остановить кровь, потом провести дезинфекцию, потом наложить повязку.

Приступим.

— Так давно у тебя слуги эти?

— С год. Но они уже показали себя хорошо, потому я решил… Решил… — Бароненок насупился.

— Понятно дело. Ещё б они себя нерасторопными показали… — Покивал я, и зашипел от боли, когда Виктор потянул за повязку, затягивая жгут. Кровь послушно остановилась, перестала капать. Ещё раз провести тампоном по ране.

— Терпите, Ваше Величество! Вы же не хотите, чтобы…

— Не хочу. — Я одной рукой осторожно обсыпал большой тампон стрептоцидом. Вроде бы так не делают, или все же делают? А, какая разница. Сделать надо точно что‑то, потом уже, когда будет время, в своем мире, пройти какие‑нибудь курсы первой медицинской помощи.

Дурак же я, что мне не пришло это в голову раньше.

Выдрав из предложенных повязок зубами и одной рукой клок почище, я щедро полил на неё перекись, и начал осторожно обрабатывать края раны, смывая кровь.

Достал из аптечки нормальный бинт, а не эти тряпки. Боюсь я их что‑то. И опять зубы в ход, упаковку вскрыть, мерзкий же привкус вощеной бумаги…

Обработал ещё раз вокруг раны, собрался с силами и несколько раз осторожно провел прямо по ране тампоном с перекисью, морщась от жжения*.

* — автор предупреждает об опасности самолечения, и напоминает, что главный герой книги действует сообразно своим представлениям об оказании первой медицинской помощи.

Нда, не так уж и страшно, на самом деле.

Бароненок продолжал бормотать, чуть не давясь рыданиями.

— Добрались до столицы, ожидали приема. Потом узнали, что короля в лесу волки растерзали, королева Альтзора желает принять корону. Но Расторопный не верил, он говорил, что короля просто так не убить. Мы ждали на постоялом дворе, когда туда ворвались рыцари и стали драться. Со двора пришлось уйти. Потом пошли в Мойку, если вы в город вернетесь, так уж именно туда. Дождались аудиенции, и вот… — Бароненок неожиданно всхлипнул.

Я попытался подняться. Не болело почти что. — Надо куртку новую найти или старую зашить.

— Найдем, Ваше Величество! А этого куда? — Здоровенный Ждан за шкирку встряхнул бароненка. Тот только зубами клацнул, смолчал.

— Запри. Не до него сейчас. Что там, скоро они?

Ждан плечами пожал, вытянул бароненка за дверь, крикнул кого‑то. Барона Мурга, малолетнего дворянина, увели.

— Лумумба. — Вспомнил я про бывшего — да что там уже, точно бывшего! — раба, который все так же стоял у стены. — Ты что хотел?

— Я из замка, Ваше Величество. Граф Нидол Лар и мастер Иштван там. Когда я уходил…

— Вот те раз.

Когда Лумумба выходил из замка, внимания‑то на него никто не обратил, рабом больше, рабом меньше. Мало ли их по городу шныряют? Для маскировки взял большую корзину, вмешался в компанию соотечественников, и помалу пробрался через Верхний город в Порт, оттуда к мастеровым, а потом уже к нам. Пробрался. Кому какое дело до раба?

В замке сейчас засел граф Нидол Лар, который успел туда отступить с остатками стражи, гвардейцы под командованием Волина и прочий люд, представляемый мастером Иштваном. Ворота для принцессы они открыть отказались, и часа два назад их собирались штурмовать. Феликс отправил Лумумбу для того, чтобы узнать ситуацию в Мойке, вот он и узнал. Король‑то жив! Теперь сопротивляться законной власти можно на законных условиях, король‑то не отдавал приказа в замок кого‑то пропускать!

— Вот и хорошо. Лумумба, слушай меня. Ты в замок обратно пробраться сможешь?

— Смогу, Ваше Величество. Кто о рабах думает? Попытаюсь, во всяком случае.

— Вот и иди назад. Передай, что король жив, что будем штурмовать. Пусть будут готовы открыть ворота…

Лумумба ушел, а я побежал глядеть, что же там со щитами для орудий.

Вышел, дворяне встретили меня ревом. Я скривился.

Вы б так на королеву орали, умники.

Когда из дворян постепенно сформировали отряд, явился гонец от Грошева и сказал, что все готово. Пушку поставили, Бомбардир дал добро. Драккары готовы отплывать, наемники наглеют, но пока не решаются подойти поближе.

— Выдвигаемся. — Решил я. — Выдвигаемся!

Войско пришло в движение.

С одной стороны, через ворота в городе выплеснулось дворянское войско под командованием виконта Лонвила. Никого выше его и древнее родом тут не нашлось просто, да и когда я назначил его старшим прям с высокой трибуны… Да ещё и пригрозил карать дезертиров — в качестве обеспечения кары у меня под боком застыли те люди, которым Виктор доверял…

Короче, двинулись они.

Наверное, по дороге больше половины потеряется, да и ладно. В текущей войне конница — не моя сила, моя сила — это грамотная и хорошо обученная пехота.

Пара драккаров пересекала сейчас всю акваторию, дабы наброситься с тыла на мятежников. Надеюсь, что при выстреле из пушки драккар не развалиться. В ином случае, всегда у них гранаты есть.

Ну и остальные… Ополчение, стража и гвардия, скрепленные моряками, сейчас готовились штурмовать город. Ну да, не лучшая идея, так а что делать‑то? Выбора‑то особого нет. Конечно, предпочел бы пограничников, но они все сейчас крепят оборону от степняков на границе.

Кругом враги, однако.

Ворота Верхнего города вынесли вторым залпом. Поначалу картечь их только уродовала, два залпа пропали впустую, тогда барон Шорк под прикрытием стрелков и Виктора подобрался к воротам поближе и бросил гранату из моего мира.

Бросал он её ловко, куда‑то в угол башни. Вспух разрыв, облако дыма и пыли поплыло над мостовой, и ворота с громким треском провисли на одной петле.

Щиты пушек сразу же украсились густым ежиком стрел. Стреляли с верха башни, навесом. Стрелы с мерзким стуком бились в щит, застревали в плотном дереве.

— Ближе подходи, трусы! — Крикнули сверху с непонятным акцентом. Как будто гласные растягивают. Не слышал ещё такого… Странный! Наемники, что ли, на стенах стоят?

Впрочем, как бы то ни было, отчего не подойти? Виктор умудрился с первой же попытки забросить две гранаты на башню. Взрыв вымел оттуда стражу, посыпался мелкий мусор, пыль и куски какого‑то дерева. Кольчужника на башне, сдуру высунувшегося с натянутым луком, влёт подстрелила Вера.

Подкатили пушку поближе, и дали ещё один залп.

Все, в щепки.

Вот так и прорвались в Верхний город. Без потерь совершенно. Раздвинули наши же заграждения, среди которых лежали раздувшиеся и воняющие трупы рыцарских лошадей, запутавшихся в колючей проволоке, и двинулись вперед, катя перед собой пушки.

Двигались пешком. Лошадей оставили в Мойке, подмастерья, по малолетству с нами не пошедшие, за ними следили.

Первая преграда не заставила себя ждать.

Прикрывшись щитами, даже в два ряда, улицу перегородил строй.

Длинные каплевидные щиты, как на картинках про древнерусских воинов, из‑под них блестят стальные поножи, начищенные гербы по центру, над щитами блестят упрямо глаза, разделенные железной стрелкой, сверху прикрыты шлемами. На нас глядят длинные наконечники копий.

И красиво‑то как, слева и справа упираются щиты в стены, а стены высокие, в два человеческих роста. На стенах мелькнули лучники, выстрелили, несколько людей с моей стороны повалились на землю. Стреляли практически в упор, промахов не было.

— Пушки! На позиции!

Вывели под прикрытием щитов две пушки, нацелили. Строй сжался, справа и слева добавилось щитов. Ещё несколько щитов прикрыли строй поверху, от обстрела. А лучники поверху заборов старались, так и слышался "банг — банг — банг", когда стрелы о щиты бились.

— Ваше Величество, нельзя вам туда! — Меня перехватил барон Шорк. — Вы наша одна надежда! Без вас тут все… — И мастер показал на улицу назад, туда, где оставались мастеровые кварталы и Мойка.

Я послушался. Только издалека глядел в бинокль, как уплотняли строй кольчужники. Ну, посмотрим, как это вам поможет…

Правая пушка выстрелила чуть раньше, чем левая.

Клубы вонючего порохового дыма заволокли переулок, раздались дикие вопли раненых. Вблизи это было ещё страшнее, чем тогда, издалека, по степнякам. Тогда‑то не в упор было, было ж какое‑то расстояние, а вот теперь действительно в упор.

Пушки просто смяли строй, расшвыряли людей по частям в стороны. Повсюду валялись окровавленные тела, оглушенные и ошеломленные тыкались в стены, как сумасшедшие.

— Вперед! — Крикнул Виктор, подавая пример, врезался в ошеломленные остатки строя с мечом.

Твою ж мать, автомат тебе на что дан?

Автомат не понадобился. От глубокого строя осталось в живых дай боже половина, да и те никакого сопротивления оказать не могли. Привыкшие к узким, тесным помещениям моряки вырезали наемников, те даже толком сопротивления не оказали.

По крови, по остаткам людей мы двинулись вперед.

Барон Шорк меня придержал, за руку. Просто схватил и не пустил, я не сразу понял, что же такое происходит, отряд вроде бы с дикими криками атакует, все идут вперед, мы ломим, шведы гнуться…

"Что такое", я понял через полчаса. Неплотно прикрытые ворота левого поместья открылись, и оттуда горохом посыпались воины в доспехах и с мечами наголо.

Пушка пальнула прямо туда, мне показалось, что я моментально оглох на оба уха, и ослеп. Пороховой дым лез в рот, в глаза, я судорожно тер их. Потом додумался плеснуть из фляжки воды на руку и умыться, стало чуть легче.

Трупы, просто гора трупов. Снова оторванные руки — ноги, выбитые глаза и сожженные лица. Выстрел был практически в упор, метров десять, не больше. Несколько гранат полетело через забор особняка, там разорвались с негромкими хлопками.

Кричали раненые, вопили живые, дорезая ошеломленных врагов.

Огнестрельное оружие не столько убивало, сколько пугало, ошеломляло людей этого мира. Сильные, умелые воины вполне могли бы преодолеть первый страх и дорваться до пушек, порубить пушкарей в капусту, благо что те в основе своей мастеровые, до воинского умения железом махать им либо ещё далеко, либо не нужно, либо уже позади давно. Но зачастую после первого же залпа и немногих убитых рядом застывали столбом или же разбегались с криками, причиняя себе больше вреда, чем мог причинить огнестрел.

Степняки. Дикари с волками. Вот эти ещё…

Скоро они опомнятся, и мне придется трудно.

До этого надо бы…

Барон Шорк за руку тащил меня по улице дальше, через завал трупов, сначала около ворот, потом через остатки первой оборонительной линии. Я заметил, что ворота особняка, откуда на нас напали, распахнуты, туда вбегают моряки, что‑то загорелось внутри, вверх рванул черный смрадный дым.

Я ругался сквозь зубы, мешая русский мат с Порождениями, лососями и различными частями тела богов. Ну, как тут принято. Бежать было очень неудобно, под ноги постоянно попадал мусор, а рана напоминала о себе жесткой, протестующей болью.

Вдруг я заметил, что бежим мы по той же улице, по которой я когда‑то в первый раз прогулялся. Ну, когда в этот мир попал.

Откуда же тут мусор? Тут всегда было очень, очень чисто, даже дорожки подметены, а теперь…

Загляделся на пылающий особняк, упал на одно колено.

— Не время! — Крикнул Виктор. — Не время!

Барон Шорк ему что‑то ответил.

Дальше, по улице, сопротивления не встретили. Я немного пугался, что вот сейчас из‑за окружающих нас поместий вылетит рыцарская конница, или полезут головорезы — наемники, и пушки мы развернуть не успеем, придется автоматами отбиваться. Но обошлось. Больше никто нас атаковать не пытался до самого замка.

На подходе к замку мы ткнулсь в хвост толпы воинов. Наверное, те нас и не заметили, так как были заняты увлекательным делом. Волокли на себе пару длинных бревен и лестницы, орали, кричали и трясли кувшинами с вином вперемешку с оружием.

Началась резня.

Выпалили пушки, вслед за ними взорвались гранаты. Улицу поперек заволокло дымом и пылью, завопили раненые и заорали перепуганные, люди сошлись грудь в грудь, рубя и коля друг друга. Впереди оказались моряки, они смогли построить строй и быстро раздавили врагов, отжали их по краям стен, и дорезали там же.

Сточные канавы вмиг стали красны от крови.

Глухо, вдалеке выстрелила пушка.

Это с моря?

Завертелся ужом, пытаясь рассмотреть, да уже было не до того, строй моряков вышел прямиком на замок. Между нами и замком толкалось редкое разномастное войско кольчужников, в котором бронированными башнями торчали рыцари на лошадях.

Ворота открыты? Нет?

Открыты. Створок не видно, вообще, а над Западной башней лениво плывет вверх клуб черного дыма. Подожгли? Зачем?

— Слава королю! — Закричал во все горло перемазанный с ног до головы в крови Виктор. Весь бой он держался в первых рядах, и вокруг него один за другим смыкались лучшие бойцы нашего сводного отряда.

— Слава королю! — Эхом ответили с замковой стены. Волин, наверное? Отсюда не было видно вообще ничего.

— Вверх! — Я уперся ногой в какую‑то телегу, и оказался над морем шлемов и копий. Люди как будто упирались в незримую стену, где‑то впереди ругался Виктор, ровняя строй. Вперед проталкивали пушки на здоровенных щитах, вокруг них сплотились ополченцы.

— Ваше Величество, оставайтесь на месте! — Сказал барон Шорк.

В разномастное войско перед воротами полетели гранаты. Взрывы ахнули почти разом, крики раненых, вспухли клубы вонючего дыма.

Взрывы почти никого не задели, но площадь перед замком опустела мгновенно. Как будто и не было никого. Остался только мусор разный, брошенные лестницы и здоровенный порок — таран, бревно на подвесках, которым колотили в городскую стену.

Мятеж на этом кончился.

Рыцари рванули из столицы как наскипидаренные, так же поступили и наемники. Уходили по улице Всех растворов, у меня руки чесались подкатить им в тыл пару пушек, тем более что картечи ещё оставалось, но барон Шорк и Виктор меня отговорили. Особенно последний усердствовал.

Засаду на той дороге устроить запросто, а отбиться от неё трудновато будет.

Вообще, барон Шорк посоветовал мне отпускать всех мятежников из города.

— Тут они могут бузу устроить, с поджогами и резней ваших подданных, а за городом пошумят да успокоятся. Может, потом и прощения просить придут.

Я фыркнул.

Как раз в это время верная мне дворянская конница наконец‑то обошла город и ударила отступающим в тыл… Нда. Ударила — это, пожалуй, громко сказано. Оруженосцы и прочие остались позади, а рыцари разделились на парочки и принялись сходиться друг с другом в поединках. Впрочем, всего лишь часть, основная масса предпочла отступать по дороге.

Хотелось сплюнуть. Нет бы отрезать отступающих, ударить в бок, побить кого получиться. Так нет же, предпочли не пойми что…

Один плюс, это хоть верные мне части.

Если не считать вот этого спектакля на поле за стенами города, рыцари и наемники отошли практически без боя. Единственная стычка кроме моего отряда досталась на моряков, которые сцепились с пьяными рыцарями около винного обоза храма Одина — Всеотца. Да и то, стычка‑то так себе…

Отряд рыцарей обоз перехватил, доблестно прогнал охрану, и приступил к битве с зеленым змием. Принявшие дозу разбрелись по войску и разносили весть о рыбном месте остальным… Не получилось у нас перепить всё войско, сам Каллуф и его вернейшие из верных пробили топорами днища у бочек и выплеснули вино на мостовую. Вино разлилось по улице, протекло меж камнями, образовало целые ручьи в отводных канавах.

Отчасти помогло. Но я сам лично видел, как стражники вылавливали из винных луж упившихся в дюпель воинов и волокли куда‑то.

Пленных не много, вопреки моим ожиданиями. Большая часть успели уйти сами или спрятались в Верхнем городе, родни и знакомых у каждого рыцаря тут было множество. Постучались в ворота, да и ищи его, свищи…

Итого получилось всего десяток рыцарей со слугами, которых не сразу смогли и разбудить, и трое наемников, которых взяли люди Грошева в порту, когда высадились с драккаров.

Остальные ж, кто не сбежал из города и не спрятался, сделали вид, что просто мимо проходили.

Не, не было ничего, Ваше Величество, мы так — заглянули на огонек, поглядеть, кто же тут безобразничает? Хорошо хоть, что к тому времени Мойки как таковой не было уже, уж кто‑кто, а эти никогда бы не упустили возможность немножко пограбить.

Куда‑то пропала и Морская Герцогиня Валерия. Отступили они в порядке, всех своих кольчужников забрали с собой. С ними видели графа Олега, бывшего командира Морской стражи. Вроде бы как даже ушли на драккарах.

И прихватили с собой нескольких людей.

Привел я сдавать в Западную башню на время бароненка, а там меня ожидал небольшой сюрприз. И прямо даже и не знаю, как же к нему относиться‑то. То ли сразу волосы на голове вырывать, то ли биться головой глупой о стену?

Нападавшие, проломив‑таки лихим наскоком ворота и стену, первым делом рванулись к Западной башне. Словно знали, где тут и что находится. Словно очень хорошо знали.

И теперь я глядел на трупы.

— За что их? — Спросил бароненок у меня.

— Оказались не вовремя не в том месте. — Ответил я. — Феликс! Где ты есть? Комнату одну отмыть, там поживет пока что барон Мург. Я сам с ним чуть позже поговорю.

Феликс испытующе глянул на барона Мурга, чуть заметно поклонился, сделал какой‑то знак. Я думал, что бароненок упрется рогом, но тот не стал устраивать спектакля, пошел вслед за слугами, высоко вздернув подбородок.

В комнате бывшей королевы все перевернуто вверх дном, вповалку лежат трупы слуг и караульных. Даже рабов зачем‑то поубивали, хотя уж кто‑то, а они‑то… Безобиднее людей я и не встречал.

Королева пыталась спрятаться под кроватью, да не получилось у нее. Кто‑то молодецким ударом приколол её копьем к полу, пришлось древко рубить, чтобы снять.

Перевернули в комнате всё хорошо, даже замечательно перевернули. Пух от вспоротых подушек напитался кровью и налип тут везде, на стены, на пол, на потолке даже. Кровать в щепки вот изрубили, шкафы все или перевернуты, или порублены тоже.

Не надо и говорить, что все ценные вещи исчезли, самая богатая одежда в тюки увязана, подсвечники золотые с мясом выдраны, не хватает и ламп Алладина, а я помню, что в комнату‑то эту приказывал три поставить.

В центре комнаты уже собрали тряпки и пытались развести костёр, да не успели, времени не хватило.

Нападавшие заодно прошлись по всем камерам, убивая узников. Зачем это было сделано, я не понял. Вроде бы старая королева могла подтвердить легитимность власти королевы новой в обход меня, нет? Все равно ж, убили.

Первожреца вообще прикончили страшно, разрубили ему грудь и проткнули мечом. Едва глянул я на него, так сразу и плохо стало.

Бароненок, видевший все это, с лица сразу резко спал.

Пропала только графиня Нака и сыновья ее, Нрав и Оплот. На кой они кому понадобились? Я уже и сам про них забывать стал, только и ждал удобного случая, чтобы быстренько выдворить из замка. Корми ее ещё казенными харчами, когда мы сами только — только от призрака голода избавились…

Вот, избавили.

Выжил только мастер Велимерий, который заблаговременно прикинулся ветошью — умудрился подобрать меч, перемазался в крови, царапнул себя мечом пару раз и лег в угол, изобразив мертвого.

Его не тронули.

Пожарникам повезло. Студентов — недоучек убили в канцелярии, двух караульных прикончили на их посту внизу, ещё трех — вверху, около палат королевы. Остальные во время штурма были на стенах, сумели отойти в сторону отстойника и уже было собрались улепетывать, когда услышали гром пушек.

После чего нападавшие, расхаживающие по Западной башне как у себя дома, дернули подальше. Их, конечно, в пятки пожарили, но это уже капля в море… Хорошо хоть, что получилось отстоять архив, его с самого начала предусмотрительный Феликс приказал паковать в мешки и прятать в отстойнике, авось, пригодиться когда‑нибудь ещё.

И вот теперь я стоял над трупом королевы.

Ее привели в порядок, пока я ходил, Феликс нашел парочку рабов, те омыли тело и положили на кровать. Привели в порядок и одежду, кто‑то сорвал с королевы всё золото, одну руку прикрыли другой. Кольцо золотое снять не смогли, так отрезали с пальцем. И даже все золотые пуговицы с платья сорвали, на их местах теперь зияют прорехи.

Мертва.

Была большая властная женщина. Потом стала всего лишь хитрой толстой теткой. А теперь‑то уже всего лишь старуха. Старая и несчастная. Кому она могла сильно помешать? Прикончили походя, чтобы сорвать дорогие украшения, к которым королева всегда была охоча.

Так что можно сказать, что ей тоже повезло. Потому что мог найтись человек, который… Который имел к ней счёты.

— Похороните ее. — Отдал я приказ. Развернулся, и вышел вон.

Глава 35

За всё, что мы делаем — отвечаем тоже вместе

Бригада

Я лежал под штангой и легко двигал вверх — вниз её гриф. Удобный у нас аппарат очень, штанга на направляющих двигается, не знаю, как именно называется. Конечно, говорят, что без него удобнее, да и Джо Вейдер вообще чуть ли не из старых покрышек себе штангу делал… * Но удобствами тоже пренебрегать не надо.

* — реальный факт. Делал, занимался, прославился.

— Семь… Восемь… Девять… Десять…

Теперь к турнику, подтянуться сколько смогу раз. Главное, не останавливаться, не давать отдыха телу. А то совсем уж плохо станет. И рука правая, которую в том мире кинжал убийцы распахал, побаливать и в этом почему‑то начала, а в том заросла дня за три.

Вот чудеса.

Впрочем, я уже давно заметил, что из мира в мир я могу проносить не только мелкие предметы и разум свой, но ещё и некую толику физического состояния. Там подкачался — тут чуть прибавил, тут прибавил — там приросло. Вот так примерно.

Ну вот тут тренировки пропускал да и там про это забыл и получил результат, стал обрастать жирком. Даже и сам от себя не ожидал, честное слово. Но как‑то потрогал своё мягкое белое пузо, и решил, что не фиг на дома на диване сидеть, лучше уж в спортзале время провести.

Спортзал нашел рядом с домом, за небольшую в общем‑то сумму тренер, который сейчас за мной наблюдает, три дня в неделю два часа, спортивные снаряды где попало не бросать.

Короче, то, что надо, хоть и в подвале. А что душа нет — так недолго и до дома добежать. Полотенцем можно вытереться, в конце‑то концов. Главное, чтобы мышца росла. И деньги были.

Ибо, совершенно неожиданно для себя, в карманах у меня скопилась довольно крупная сумма. Конечно, многое уходило на лекарства, на бинокли, на оружие ушло порядочно…

Но вот после покупки автоматов у меня ещё оставалось достаточно денег, чтобы… Что? Снять квартиру?

Давно пора, дурак. Что ты всё с родителями живешь‑то? Может, одному уже пора попробовать? Хоть будет куда девушку привести, а то уж я прям и не знаю, что же осенью делать.

Для того я, выйдя из спортзала, перехватил в ларьке "Из рук в руки" и принялся изучать. Через полчаса выписал несколько объявлений, с адресами, и принялся вызванивать.

Первые же три телефона оказались "Уже сдали, но есть другой вариант, вам понравиться…" По карте понравившийся вариант оказывался далеко в пригороде, из которого и не сразу выберешься, либо в такой же заднице в области. Частный дом, удобства во дворе, ещё двое квартирантов, но вам же подешевле надо было? Нет, цена чуть побольше будет, чем указано в объявлении, тот вариант бабушка сдавала, её уже нет, да…

По таким объявлениям даже ехать было лениво. Кидалово. Как говорил Костик, если уж начали в мелочах обманывать, которые ты увидел, то и в чем‑то крупном обманут, которое ты не увидишь.

По двум объявлениям съездил, не пожалел времени.

По первому сдавались комнаты в общежитии "ВОР — Завод", бывшей фабрики, после начала перестройки уверенно легшей на бок. Вообще‑то, официально сдавать можно было только работникам предприятия, ну да… Неофициально… Хочешь, так живи. Даже договор вот тебе какой‑то.

Общага в шесть этажей без лифта основное свое население имело китайцев и вьетнамцев, пару этажей оккупировали работяги, которым с началом перестройки не обломились квартиры от завода. В комнате ничего нет, плита в коридоре, удобства одни на шесть комнат…

За сто зеленых сверху комендант обещалась поселить к русским.

Ну да. Беспорядочная батарея водочных бутылок под окнами, которые тщательно собирал бомжик, недвусмысленно указывали на любимое времяпрепровождение местного населения. Уж не говоря о веренице людей с синими от похмелья рожами, постоянно проскакивавшими мимо нас.

И что, сюда Машу вести? Спасибо, я пока ещё с ума не сошел. Нечего ей тут делать, с родителями‑то и то жить лучше!

Один плюс — цену не повысили, как была в объявлении, так и осталась.

На прощание комендант мне выдала визитку. Не глядя поблагодарил и сунул в карман рубашки, может, повезет. На удачу, можно сказать.

Второй вариант чуть похуже оказался. Квартира на юге города, почти рядом с метро. Сдавала контора, сразу же, с порога, заявили, что тот вариант, что по объявлению, сдали только что, но есть другой, поехали смотреть?

Ну, тоже глухо. Ремонта нет, краны текут, лампочки мигают. И ещё в квартире чем‑то пахло, странным таким. Вроде бы как в Мойке, после местного населения… То ли водой стоялой, то ли чем ещё.

— А что тут раньше‑то было?

— Ой, вы знаете, гражданам при Союзе новую квартиру дали, вот они тут больше не живут, сдают квартиры…

Я слушал щебетание дамы в возрасте, а сам глядел вокруг. Двушка, в новом панельном доме, в ванной еле заметен запах гнили, такое ощущение, что тут что‑то долго и упорно гнило…

— Да что вы волнуетесь, соседи сверху залили… — Заметив мой взгляд, сразу же перешла на новую волну дама в возрасте.

— Понятно. — Вежливо сказал я. — Разрешите подумать?

— Подумайте! — Отрезала дама, сразу потеряв процентов триста своей приветливости. Впрочем, чуть восстановила, когда я попросил у неё визитку.

— В сто семнадцатую? — Переспросила старенькая бабушка у подъезда. — Ой, милок, так там ж Ванька — алкаш жил, водки пил больше, чем иная лошадь воды, и дружков к себе водил таких же… При овощебазе работал. Давно не видно его уже, говорят люди, наконец сдала его доча ейная в ЛТП. И то пора, а то житья от него всему подъезду не стало. То пожжет чего, то с балкона непотребство своё кажет…

Ну да, а у кого ещё всё про всех знать будешь? Бабушка у подъезда — лучший друг участкового. Бабушки — старушки, ушки на макушке. Главное всегда вежливо здороваться и выглядеть приличным молодым человеком. Машину на клумбу не парковать, к примеру, как дама в возрасте сделала.

— Да шо ты, Алексеева. — Сказала вторая старушка. — Дочка та давно на него рукой махнула. Да и мала она ышо, в ституте учиться. Переехал Ванька этот. Сама видела, пришла машина под вечер, вещички его покидали, самого в кабину и только и видели. Теперь кому другому жизнь портит. А друзья его ходят, ходят… А в квартире давно уже еромонт сделали, во.

Первые две старушки сразу же затеяли спор про "еромонт" и что же это такое, а я задумался. В принципе‑то, какая разница…

— А ты что ищешь‑то, хлопец? — Спросила третья бабушка, полненькая старушка с внимательными глазами. — Али родственник какой?

— Да квартиру ищу, бабушки. — Честно сказал я. — У родителей и так трое по лавкам в каждой комнате, куда четвертую вести? И пятого‑то тоже… А я хочу чтобы все честь по чести было, свадьба, жена… Да и дети потом.

— Ой молодцы какие. — Закивали бабушки. — А что ж тебе, милок, государство‑то наше квартиру не даёт?

— Да даст оно… — Махнул я рукой. — Вот вчера уж десять лет как в очереди. Причем все десять лет пятый.

— Ясно дело. Только ты, милок, Ванькину‑то квартиру не трогай. — Вдруг сказала старушка с внимательным взглядом. — Нехорошие люди её продают. Дурные. Да и дочка‑то у него осталась, не выпишут её.

— Спасибо, мать. — Поблагодарил я старушку.

— Да уж и не за что. Пусть твоя зазноба потерпит… В войну всей семьей в палатке жили, да ничего… Любовь главное, а уж квартиру да машину всегда купить можно, и дачу тоже построить. Были б руки прямые да голова на плечах.

Нда.

Следующий день принес результат схожий. Либо проблемные квартиры, либо убитые, либо ещё что. Включая совладельцев. Ну и попытки кинуть тоже, куда же в России без этого‑то. Любит у нас меньшая часть населения обворовывать большую часть населения, ну что тут поделаешь? В тюрьму‑то уже и не всех посадишь.

Короче, либо большие цены, либо не вариант.

А выписав все варианты на бумажке…

Нда. Цены все веселее и веселее. Это на год сколько же получается‑то? Ого… Серьезно. Не то чтобы мне денег не хватило, денег хватит. Но отдавать такие деньги не пойми за что — ну?

Вздохнул, ещё раз перелистнул страницы "Из рук в руки". Квартиры в новостройках. Ого! Цены тут тоже не стесняются. Хотя, в принципе, такое тоже возможно, только надо не все золото сразу сдавать, а потихоньку. И к осени‑то у меня уже будет достаточная сумма, чтобы… Чтобы жить нормально.

Ну а пока что у нас поживем.

Тренькнула sms.

Что там у нас такое?

"любимый в выходные не смогу с тобой встретиться извини дела по работе целую"

О как. Отдых, получается? Чему же посвятим‑то?

Ну как чему, ясно. Конвертации золота в вечнозеленую валюту. И закупке полезного оборудования.

Что там у меня дальше по списку? И что надо сделать?

Генератор я почти что перенес. Вот бы ещё помаленьку оружия туда таскать. Тем более что каналы‑то уже есть. И станочек небольшой…

К горлу подступила тошнота. Вспомнил, как чуть не помер, перетаскивая туда автоматы. Если б было что‑то более тяжелое, то волки бы меня взяли тепленьким, без сознания.

Поэтому надо действовать поэтапно.

— Костик, нужна твоя помощь. — Сказал я. Костик сидел у меня дома, задумчиво мешал чайной ложечкой в чашке с горячим чаем.

— В том, что я думаю?

— Возможно. Один я просто не справляюсь. Рано или поздно поймают.

— Хм. — Сказал Костик. — Серегу тоже брать надо. И ещё курьер нужен какой‑то.

— Не вопрос. Ты в этом понимаешь?

— Да нет. Но мысли кое — какие есть. — Костик поглядел в потолок. — Давай, звони Сереге, он как раз со смены выходит. Обговорим, что да как.

Серега присоединился через час. Был он немного уставший, немного небритый и немного злой.

— "Василёк" чертов. — Прям с порога. — Опять всю ночь друг другу лица били. Чуть не порезали, наркоманы клятые. — Серега продемонстрировал большой косой разрез на охранной униформе. — Что звали?

— Предлагаю поработать вместе. — Сказал я. — Надо обращать золото в деньги. Один просто не справлюсь.

— Интересное предложение. — Серега присел на стул, задвинул сумку. — Что в плюсах?

— Много чего. Треть — наша, что хотим с ней, то и делаем. Две трети необходимо отдать хозяину золота.

— Ого. Щедрый какой у нас хозяин. Он что, клад откопал? — Костик хмурился. — Серег, не темни… Что это за люди? Откуда у тебя драгоценности?

— Это, наверное, то самое золото партии?

— Серег, Костик. Какая разница откуда? Треть нам в том числе и за то, что мы не будем задавать лишних вопросов.

— Если уж такой процент дает, то явно не заработал. — Хмурился уже Серега.

— Предлагаю как есть. Парни, я как для себя. — Сказал я честно. Угу, честно сказал, а на самом деле‑то был небольшой такой нюанс. Ну никак я не мог честно рассказать, откуда же это золото. Меня бы тогда точно в сумасшедший дом сдали.

Получалось, что друзей‑то своих я обманываю?

Совесть, молчать. Процент я даю хороший. Две трети все равно пойдут на закупки нужного в том мире, я их не на себя тратить буду. А треть поделим честно. На три части.

— Зубов бояться — в рот не давать. — Сказал Серега. — Да и деньги нужны… Каков план будет?

— План будет простой. — Ответил Костик. Он‑то уже успел всё обдумать. — Мы с тобой пойдем как силовая поддержка. Серега пусть носит дипломат с деньгами. Делаем просто, так же, как и в прошлый раз. Серега получает деньги, мы передаем золото. Потом дожидаемся, пока Серега уйдет, и уходим сами.

— Нужно оружие. — Подумав, сказал Серега — большой. — Только что‑нибудь простое, что бросить не жалко. Стрелять придется.

Замолчали. Каждый думал о своём.

Я не знаю, о чем думал Серега — большой, но правоту я его понимал. Рано или поздно кто‑то захочет проверить нас на прочность… Ну да, нас. Бригада, блин. Три человека, фарцующих золотишком по цене ниже рыночной.

Костик что‑то прикидывал. Губы даже чуть шевелились, наверное, что‑то считал. Он всегда думал и считал очень быстро.

— Явно нужен банковский счет. — Сказал он. — Чтобы не держать большие суммы наличкой, нужен счёт.

— Пару калашей я за месяц достану… — Серега. — Только вот хранить их где‑то надо, куда менты не сунуться.

— И ещё нужны каналы сбыта. Желательно, законные… — Это высказался я.

На меня посмотрели как на идиота.

— Серег, ты их как себе представляешь? — Спросил Костик.

— Ну…

— Вот тебе и "ну". В первую очередь беречься от ментов надо. Потому как голодные они сейчас, а суммы большие закрутятся рано или поздно. Многие менты в доле с братвой. Не знал?

— Доказательств не было. — Хмуро ответил я. Сам понимал, конечно, что деньги немалые. Но все же представить, что вот Гюго или там здоровенный Михалыч наводят на толстых лохов мальчиков в спортивных костюмах… Как‑то не доходило до такого.

Но потом вспомнил про Сереженьку, тезку, зараза его возьми. И понял, что весьма все даже и может быть.

— Когда будут, то уже поздно будет. Никого к делу привлекать не будем, не надо это никому знать. — Решил Костик. — И вообще, надо знать поменьше.

— Ребят, я сразу говорю. — Серьезно сказал Серега — большой. — Может, я и дурак. Но об этом не должен знать вообще никто, кроме нас троих. Ни родители, ни дети, ни братья — сёстры…

Переглянулись, синхронно кивнули. Друг друга мы поняли сразу. Молчание — это золото, верно же?

— И ещё. На широкую ногу сразу стараемся не жить. Живем скромно, экономно, как и раньше жили. Не стоит привлекать к себе сразу много внимания.

Помолчали, прониклись. Сказать нечего, Серега или пошлости несет, но если уж говорит серьезно, так серьезно.

— Если получиться, то надо найти выход за границу. — Легко хлопнул по столу ладонью Костик. — У кого загранпаспорт есть, ребят? Знаю я одно место, где можно перебросить что угодно до Европы… Проблема в том, что в Европе некому это встретить. Нет у меня там людей знакомых. Серег. Вопрос такой.

— Да?

— Возможно сделать так. Может, твоему клиенту будет лучше, если все золото мы положим на процент в банк? В заграничный, естественно. И пускай он получает проценты.

— Не пойдет. — Идею я оценил, но деньги‑то нужны мне будут немалые и прямо сейчас. Пока там ещё проценты пойдут. Пока ещё туда получиться переправить сумму, достаточную для получения надежных процентов…

Была б у меня голова — сразу бы Костика и Серегу привлек.

— Жаль. — Сказал Костик. — Но, скажем, такая ситуация. Может, нашу треть класть на счёт? Никому срочно деньги не нужны?

— Может, лучше пока что решать вопросы деньгами? — Робко предложил я. — Просто… Ожидаются у меня траты.

— Давай. Но, в любом случае, деньги лучше держать за границей. Там надежнее будет. И ещё, увольняться надо будет. По — любому такие дела лучше самостоятельно делать. Ни Сергеич, ни Алексеич нам не простят, если на фирму криминал приведем какой.

— Костик, ты умный, конечно. — Сказал Серега. — Но, мне кажется, что делим мы шкуру неубитого мамонта. Давай сначала попробуем деньги добыть и не спалиться на этом, а уж потом будем решать, что делать дальше.

— Вот это уже в самом деле хорошая идея.

В том мире подводил итого того, во что мне обошлись народные гуляния.

Для начала, все начали наперегонки отмазываться. Ой, как они отмазывались!

Как я уже сказал, основная масса участвовавших в мятеже рыцарей сделали вид, что они тут ни при чем. Ну да, приехали в город, ну да, погулять, и погуляли бы хорошо, да тут такое началось, пришлось прятаться! Это всё наемники! Они, иноземцы проклятущие! И ещё граф — генерал Ипоку, ах он змей — искуситель, ай — яй — яй! Выражаем вам своё почтение, Ваше Величество! И подпись "Цвет Рыцарства Соединенного Королевства Ильрони и Альрони".

Ручаюсь, если б я не послал всех верных мне дворян в обход города, то кто ещё знает… Кто кому потом откуда письма писал. Десять лет без права переписки, как говориться.

Кстати, там тоже боев не было. Вышибали рыцари друг друга из седла, получили выкуп, да и успокоились на том. Вот, повоевал цвет рыцарства, теперь милостей от короля ждали, и все же придется эти милости им давать!

А ой как не хотелось. Виктор и Ждан уже просветили меня по поводу поведения таких вот рыцарей. С побежденного рыцаря рыцарь победивший обычно брал доспехи да оружие, либо выкуп деньгами. Поскольку у настоящего рыцаря, как и у братка из моего мира, с деньгами всегда туговато, то часть рыцарей предпочли быстренько устроить поединки, и немножко подзаработать на этом деньжат. Деньги‑то всем нужны! А в ударе в колонну врагов и рубке в капусту наемников денег много не заработаешь, к тому же, наемники — они такие, ты их рубишь, а они тебя.

Примерно то же ответили и наемники. Мол, призвала их королева законная, обеспечить порядок. Ну и обеспечили, уж как умели. Патрулями на улицах ходили, чернь к порядку призвали, вот и замок под охрану взяли, когда рыцари напились пьяны и начали там бузить. А что получились непонятки с законным королем, так не хотели мы того, Ваше Величество! Кто ж знал! Выражаем вам свое почтение, Ваше Величество!

Самое нехорошее, что все эти мысли высказал мне оперативно напросившийся на приём граф Лиордан. Типа не надо сильно наказывать дурных наемников и ошибавшегося барона Каллуфа! Ибо это всего лишь инструмент, и неверно было бы высечь топор, который упал на ногу лесорубу. Выражаю вам своё почтение, Ваше Величество!

Ещё дополнительно письмо от герцогини Валерии, и тоже ж выражала мне своё почтение. Весь пергамент по краю едва не вышит иероглифами с символами. Зашли погулять, увидели, что какие‑то оборванцы творят безобразия на улицах, вмешались и восстановили порядок, после чего передали город в руки законной власти.

Короче, все, кто мог, выразили мне своё почтение, и по возможности, издалека. Ибо те, кто не успел вовремя свалить, были или мертвы, или сейчас сидели в тюрьме, ожидали скорого, но справедливого суда с бароном Альконом, главным королевским судьей. И ничего хорошего не ждали, в общем‑то.

Потому как я был очень зол. Ну да, очень и очень зол.

Потому как в Мойке эти уроды погромили хорошо.

Сначала занялся полигоном, где порох и пушки испытывались.

Вся смена испытателей мертва, в том числе и сын мастера Виктора, и пожарники, и прочий народ, который интерес к артиллерии проявил. По моему заданию Феликс мотался туда, все трупы опознали.

Странно, почему всех убивали? Вот интересно… Логичнее было бы захватить пленных, чтобы они потом учили порох и бомбы делать. Следовательно, кто‑то же мог выжить? Перекрыли порт на пару дней, пока всех мертвых не опознали. Но нет, нападавшие предпочли перерезать всех, кто там был. Пропавших не было.

Практически то же самое и в Мойке, и в кварталах мастеровых. Просто резали и убивали, ломали оборудование. Три сарая в Мойке сгорели дотла, пока толпа вслед за мной ко дворцу бегала, ещё два можно было восстановить. Многие мастерские тоже оказались разгромлены, словно специально по ним били. Инструменты поломаны, люди убиты, здания пытались поджечь, но очагов пожара в городе не возникло. Какие‑то странные наемники специально лупили по домницам боевыми топорами, пока всю гоп — компанию не накрыли гранатой.

Сгорели б Мойка и Гильдейский квартал дотла, но помогла настоящая пожарная охрана, три десятка человек, прикрытие Феликса, которые занимались непосредственно борьбой с пожарами. В общей сутолоке успели похватать ведра с водой и песок, растащить пожарища, засыпать — заровнять очаги возгорания. Выполнили свой долг, короче говоря. За что и были биты залетными рыцарями до смерти, выжили только девять человек.

Мрачно я глядел на пожарища, и в очередной раз пробегал глазами письмо от Ждана, где тот все описывал. Те‑то понесли убыток такой‑то, те‑то — такой‑то, этих вообще нет в живых уже…

Ну да мастерские восстановить можно, а люди‑то? Воскрешать людей я не умею.

В городе прошли похороны, вместе с жертвами погрома хоронили и пушкарей, и мастеров. Похоронили и пожарников, весь квартал им цветы на могилы нес. Понимали, что только из‑за них и выжили. Хоронили всех в один день, процессии выглядели устрашающе. Очень уж мне не понравились лица.

Раньше‑то были покорные, рабские. Теперь же смурные такие, серьезные дядьки, молчаливые все как один.

В прошлый раз это закончилось бунтом против королевы. Чем закончиться в этот раз‑то? Бунтом против меня? Ведь найдется какая‑нибудь сволочь, умная и хитрая, и устроит провокацию, толпа по привычке пойдет разрушать дворец королевский, и принца в этой суете прихлопнуть куда как легче…

По итогам я приказал увеличить стражу, снял на три года все налоги с пострадавших семей, выделил не очень большую сумму на компенсации. Обещал сурово и строго покарать убийц и грабителей, как только их найдем.

Ну да, надо бы, пока меня с трона не скинули. Надо срочно найти козлов отпущения, либо рыцарей, либо наемников, либо морскую герцогиню. Тем более что все три козла того заслуживают.

Сразу на суд потащим или погодим?

Сейчас как раз барон Алькон, сумевший во время заварухи практически без потерь добраться до замка, проводил ускоренные сессии судов. Участвовал в мятеже? На тебе десять лет каторжных работ.

За пару дней разобрались, конечно же. Для начала наемников быстро окрутили, пока за них ещё не успели заступиться, и отправили на каторгу. Потом началось дело куда как более сложное, это рыцари.

Рыцарей тоже следовало наказать. Ну, суд? Так судить‑то за что?

За убийства мирных жителей? Ага — ага, заплатите штраф за убитого крестьянина, двадцать золотых. А если не можете, так и ступайте с миром.

Рыцари тоже так думали. Только шутки‑то уже кончились.

— Обвиняется в государственной измене. — Ухнули в набитый народом зал слова Брата, бывшего рохнийского дворянина, натерпевшегося от местных дворян достаточно.

Судили всех скопом, шесть рыцарей, мучимых похмельем, сидели на месте подсудимых и шатались, как тростник на ветру. Винца в застенок им принесли, конечно, только не в последний раз. Похмелиться не дали, вот теперь и выглядели они не лучшим образом.

На лицах смятение.

Ну да, думали‑то все, что будет общественное порицание да штраф большой, но подъемный, а тут вот как.

Брат перечислил. Порча оборонительных сооружений, убийства стражников и мастеров, штурм замка. Свидетели нашлись, конечно же, которые видели, как рыцари рубили стражу и гвардейцев в капусту, да ещё и тем похвалялись.

Я понимал, что действую не очень правильно. У каждого из этой счастливой шестерки, которая тут оказалась, просто не было родственников и друзей в Верхнем городе, не успели они спрятаться по знакомым, когда власть перевернулась. А настоящие бунтовщики отсиделись во дворах дворян городских, да через парочку дней отправились обратно по поместьям, приглашая гостеприимных хозяев заглядывать в гости в свою очередь.

И более бы справедливо было ударить и по ним тоже…

Но пока я ещё не готов пластать всю эту перхоть дворянскую вдоль и пополам. Пока ещё не готов. Но очень хочу подготовиться.

— Требую смертной казни. — Высказался брат.

Барон Гонку сделал круглые глаза.

— Дело о государственной измене считаю доказанным. — Бахнул по столу судейской булавой барон Алькон.

Похмельных рыцарей увели, и при большом стечении народу отрубили головы. Дворянская казнь, повешение им нельзя делать, видите ли, только голову рубить. Ну да отрубим, мы не гордые.

И в газете даже напишем.

Тем более что типографию воины Морской герцогини разгромить не успели, напились раньше да шрифты разбросали, и теперь Шуго работал вовсю. Под мою диктовку написал статью в газете, в которой клеймились позором отдельные личности, устроившие в городе хулиганство и разорение. Заодно заклеймили позором и тех личностей, которые ввели доблестных дворян Соединенного Королевства в заблуждение и втянули в преступную деятельность.

Самому Шуго я не доверял пока что, потому приволок кучу макулатуры из своего мира. Где ещё клеймили позором товарища "Железного наркома" Ежова. Русского Шуго не знал, и потому пришлось немного переводить… Что тоже отнимало время.

Но оно того стоило.

Народ теперь собирался около каждого столба с газетой, делился мнениями, обсуждал, иногда и кулаки в ход шли. Каждый мелкий трактир теперь считал за честь у себя в зале газету повесить, и за долю малую. Иногда нанимали и человека, чтобы эту газету прочитать.

Не остались в стороне и храмы.

Для начала Первожрец Одина Глетий в своей самой красивой тиаре со ступеней храма высказался о мятеже. Мол, некоторые несознательные устроили хулиганство безобразное, напилися пьяны, причинили множество бед и горя жителям столицы, и Первожрец Одина их за то сурово осуждает, короля на борьбу с мятежниками благословляет и призывает всех жрецов Светлых Богов сделать то же самое.

Ну куда жрецам Светлых Богов деваться? Ведь в мире этом бывают только Светлые и Темные боги, причем так удобно, в зависимости от государства. Кого захотел, того быстро Темным богом назначил. Кто мятеж не осудил — стало быть, поклонник богов не Светлых, а Темных. Поклонение же богам Темным чревато линчеванием на месте или казнью, так не только в моей счастливой в кавычках стране.

Люди Феликса донесли, что жрецы Фрейи и Тора быстренько сделали заявление на публику. Про мятеж ничего не знаем, не причастны, а ежели что и было — так то обманули… И нельзя ли нам это… Тоже малость привилегий от власти?

Нда… Пора учреждать совет по делам религий, который, по слухам, в КГБ был. *

* — В 1965 был основан Совет по делам религий при Совете Министров СССР. Официально прекратил своё существование при распаде СССР. Также 5–ое управление КГБ СССР при Совете Министров СССР, основано в 1967 году, 4–ый отдел 5–ого управления — работа по линии религиозных организаций.

Высказался и отшельник Кирк. В негласной беседе со своими поклонниками, коих набралось достаточно, он всецело поддержал короля, который мудро и справедливо навел порядок в столице, не тронул непричастных, наградил отличившихся и покарал виновных.

Спасибо королю за это!

Небеса послали нам хорошего короля! Спасибо богам за это!

Глава 36

Все в порядке

Все нормально!

Смысловые Галлюцинации.

На третий день прилетел взмыленный гонец от графа Тоскалонского Лира. Один из пяти прорвался! Граф спрашивал, как дела там, и куда подевались ещё четыре гонца? Вроде же посылал, беспокоился, возможно, пора уже с войском двигаться обратно в город? Степняки‑то не шалят, сидят в Предвечной тихо.

Лично, при гонце, написал ответ.

Все в городе в порядке, все хорошо, имели место попытки свергнуть законную власть под предводительством королевы Альтзоры…

Написал, и задумался.

Получается, сим письмом я объявляю королеву изменницей? Сказать‑то просто, сделать — чуть ли не проще, чем сказать? Но что это повлечет за собой? Вот я её объявляю изменницей, она меня объявляет изменником. Получается семейная ссора, типа ах ты козел! Да ты сама коза! А все вокруг "Во дают!"

Нет, не годиться так. Не годиться ставить себя с принцессой… То есть с королевой в равные положения. А обвинения в измене как раз и поднимают её на одну со мной планку. Вот видите, даже король меня признал, со мной борется, сбирайтесь все под мои знамена, низвергнем моего сумасшедшего мужа! Почести и привилегии вовремя присоединившимся последуют, для присоединившихся в первые десять дней скидка пятьдесят процентов.

Взгляд мой опустился с потолка вниз.

Гонец, худой мелкий парень, терпеливо ждал.

И я решительно дописал.

"Приказов и просьб королевы не слушать, ибо по малолетству не ведает, что творит. На то моё королевское повеление".

Вроде бы красиво написал. Типа королева дура, влезла куда не просили со своими дурацкими поступками, в том толком не разобравшись, а те, кто с ней рядом, изменники, им прощения не будет в случае чего. Вот и думайте, дорогие мои дворяне, стоит ли с ней связываться, если её всего лишь по попе отшлепают в худшем случае, а вас поволокут на плаху?

Запечатал письмо воском, а печать… Нда. Чем опечатать‑то? Королевская печать сейчас у графа Урия осталась. Подумал, приложил золотую монету. Красиво получилось. Потом велел выдать гонцу три номера газеты, передать графу Тоскалонскому Лиру для личного прочтения, а также раздачи своим офицерам.

Черкнул себе в блокнотик наградить Шуго, и приступил к следующему делу, не менее важному. Называется "Запорожцы пишут письмо турецкому султану". Ибо имелись у меня три козлища, приславшие свои извинения, и минимум двум из них требовалось что‑то ответить.

Итак, бумагу, письмо, и начал отвечать.

Для начала что ответить Цвету Рыцарства? Он же Конклав?

Как это там "Вы, гады, людей моих убивавшие, Темному братья и товарищи, и голой сракой ежа убить не можете…"*

* — см. ответ запорожских казаков турецкому султану.

Хм. Хм. Три раза хм. Что ещё за Конклав Рыцарства такой выискался, кстати спросить? Раньше уже вроде бы что‑то всплывало в разговоре.

— Сотня знатнейших и храбрейших рыцарей Королевства, Ваше Величество… — Ответил мне граф Слав, случившийся рядом. — Многие родословные ведутся ещё от дружинников герцога Урия. Их резиденция — это замок Ворш… Столица графства Штатского.

— Что, прям так и замок?

— Да, Ваше Величество.

— Нда. И что они там делают?

Короче, издавна в замке Ворш сидели рыцари. Когда‑то давно король, вроде бы как ещё даже легендарный герцог Урий, пожаловал знатнейшим рыцарям тот замок. Окрестные крестьяне их кормили — поили, рыцари же должны были совершенствоваться во владении оружием, турниры проводить и совершенствовать прочие рыцарские умения. Как там говорил учитель‑то хороших манер? Доблесть, Щедрость и Куртуазия?* Ну да, они их и совершенствовали.

* — основные достоинства рыцарства по версии (…)

Досовершенствовались, хватит уже. Пора и делом заниматься.

Итак, бумаги мне и ручку! Иштван, записывай.

— Сим повелеваю Конклаву Рыцарей выступить в Степь и оттеснить врага от нашей территории. Подпись, печать.

— Так не пишется, Ваше Величество! — Возмутился мастер Иштван.

— Так пиши сам, как надо. Потом мне на подпись. Не больше трех предложений. Смысл таков — нечего рыцарям сидеть в замке, когда у меня границы голые. Виктор, ты хочешь что‑то сказать?

— А как же с припасами, Ваше Величество? — Спросил Виктор. — Ведь они ваши вассалы, надо им обеспечить…

— Пусть в Степи добудут, не маленькие.

Час трясли подробности. В конце концов я согласился, что больше, чем до границы Предвечной припасов не давать, и так хватит. Ещё через часок мне Иштван принес готовый указ, я его подмахнул и к себе в сейф спрятал.

— Погодим пока что. Момент надо выбрать.

Что наемникам отвечать, было просто не понятно. С одной‑то стороны, войско это здоровенное меня уже достало просто. С другой‑то стороны, подданные другого государства, вроде бы.

А ничего не буду отвечать. Соберу войско побольше, и попрошу их сходить из моего королевства вон. А отвечать пока что ничего не буду. Сделаю вид, что нету его и не было никогда.

А вот с последним письмом как‑то задержалось.

Для начала, очень не понравилось письмо от герцогини мастеру Иштвану.

— Она обращается к вам как к равному, Ваше Величество. — С непроницаемым лицом намекнул он мне.

— Да ну и что… — И я сообразил. — Стоп. Мастер Иштван, поясните вашу мысль чуть подробнее…

Мастер Иштван вздохнул и провел небольшой мастер — класс по дипломатической почте. Для простоты я так решил называть все письма и послания, которые дворяне друг другу писали.

И в очередной раз выяснились для меня новые подробности этого мира.

Дипломатическая почта, включая даже любовные послания, подчиняется очень серьезным правилам. Очень и очень серьезным. Все эти иероглифы — настроения, которые мне столько крови попили при обучении грамотности, ещё ничего. Грамматика, размер букв, как кого именовать и даже сколько гонцов должно послание вручать и как на колени падать пере вышестоящим. С ума можно сойти просто.

И одно из правил гласило, что обращаться нужно обязательно по старшинству. То есть граф к графу может писать как к равному, они друг другу не вассалы, вообще никто. Пусть даже у одного графа кусок земли с носовой платок и деревенька с тремя старухами, а у другого во владении большой порт на побережье Неделимой Империи, все равно они должны писать друг к другу как равные.

Ежели ж граф адресует письмо своё барону, то тут можно графу допустить некоторые вольности, но, светлые боги спаси, никаких приказов, ибо барон графу не вассал. Ага. На ступеньку выше. Если герцог рыцарю — то ещё на пару ступенек выше подняться можно.

Ежели ж рыцарь какой пишет герцогу "Сим повелеваю", то это нешуточный повод для ссоры, а то и войны. Бывали уже прецеденты, и даже в Соединенном Королевстве, когда письма умело подделывали, а дворяне за то друг другу кровь пускали. К примеру, когда‑то давно в Рохни король тамошний столь умело подделывал письма да печати, что столкнул крупнейшее герцогство и Железные Баронства в кровопролитнейшей гражданской войне. Закончилось все тем, что мои дед с бабкой прислали туда войска в расчете чем поживиться… Интересная история была, короче.

Самое интересное, что обращение старшего к младшему как к равному тоже может быть воспринято как оскорбление, и служить поводом для дуэли или, опять же, войны.

Герцогиня ж выдала очень круто. В принципе, она вассал мой, как ни крути. Пусть даже мне лет меньше, чем её дочери младшей, всё равно, она мой вассал и мне безоговорочно подчиняется.

И она не может обращаться ко мне как к равному ей по положению ни в коем разе. А она делает это уже в третьем официальном письме, чей текст может стать известным у меня при дворе, а уж у неё при дворе известен совершенно точно.

Это уже повод задуматься, для меня.

— Бунт, получается? — Спросил я.

— Ваше Величество, я далек от того, чтобы давать вам советы. — Сразу ответил мастер Иштван. — Это такой вопрос, который вы должны решить сами.

Я вздохнул.

А как его решать‑то? Риторический вопрос, заданный сам себе. Герцогиня не опухоль перед Кашпировским, от страшного выражения морды лица не рассосется. И при случае устроит ещё какую‑то гадость. К примеру, расквартирует у себя пиратов, или даже построит свой порт и начнет забирать у меня клиентов.

А значит, надо забирать суверенитета, который ей щедрой рукой пожаловала безвременно усопшая королева. Пора бы уже призывать к порядку окраины. Пора. Там ещё целый Горный легион с мятежным генералом засел, делает вид, что прозрачный.

Сам я даже ей письмо писать не стал, поручил Иштвану, вот уж кто точно справиться. Простите, извините, восхищен, не желаете ли присоединиться? В гости там зайти на огонек, на чашечку чаю? А то так быстро уехали в прошлый раз, что я даже не успел засвидетельствовать своё вам почтение.

Ответа не получил, естественно. Вообще никакого. Хотя гонец клялся, что вручил письмо непосредственно в руки герцогини. И ещё клялся, что по левую руку от трона Морской герцогини Валерии сидела моя королева беглая, а за её левым плечом притаился тот самый рыцарь Алор.

Вдогонку отправили ещё одно письмо, в качестве получателя указав королеву Альтзору. Говорилось там о том, что хорошо бы королеве вернуться все же в королевский замок, к законному супругу, а не сидеть черт — те где. Ведь подданные могут неправильно понять! И несколько иероглифов местных, печаль, непонимание, всё такое…

Ну, тоже без ответа.

Да ну и ладно. Пускай себе пока что сидят, сделать с ними я всё равно пока что ничего не могу. Пока не могу. В порту уже разгружался очередной корабль с железной рудой, в обмен на наши замки — лампы — проволоку… Даже иголки у нас уже начали делать, и расходились они очень хорошо, по золотому за иглу. Я уж было подумал из своего мира принести коробку — другую, да поглядел на эти иглы… Нда. Здоровенные, нарочито грубо сделанные, а к каждой игле ещё и прилагается комплект хитро сделанных проволочных петелек, чтобы грубую нить в ушко пропихивать. И нитки‑то тут тоже не наши, у нас такими скорее сапоги зашивают. Грубая шерстяная нить.

Записал себе в планы ткацкий станок. Пригодится.

Награды давали через неделю после подавления мятежа.

Начал, как водиться, с наименьших. Лумумбе официально даровал свободу и полное неофициальное доверие. Назначил его в помощники Феликсу, тот был не против, а очень даже за. Заодно и притащили к себе Вихора, тот сидел, документы писал. Учился писать, читать, считать. Даже пытался мне пожаловаться, да я отрезал, что это мой приказ, и пока не выучишься, из замка ни ногой!

Всем, участвовавшим в подавлении мятежа, приказал выдать за те дни жалование в размере как за боевые. Солдаты были довольны.

С ополчением решили так — выдали им обычное жалование стражника. Типа как воевали за короля, все же, от работы отрывались. Поначалу были мысли просто выступить перед народом с благодарностью, потом просто одарить деньгами, но не решился. Для первого я ещё недозрел, а второе уж больно смахивало на подачку. Типа нате, подавитесь, спасибо.

Потому выплатили жалование и сердечно поблагодарил самых отличившихся.

Аристократии, которая увлеченно гонялась за рыцарями Морского герцогства, тоже высказал своё спасибо. Ну а награждать‑то как? Орденов в Соединенном Королевстве пока не придумали. По совету Лонвила Шорга, отрыли в сокровищнице оружие, которое короли в дар получали, да раздали с десяток мечей от короля лично. Вроде бы и честь не уронить, и отдать не стыдно.

Лично вручал, со ступеней трона. Произнес слова, расчувствовался весь, чуть ли не слезу пускал, глядя на похмельные лица рыцарей и баронов. Спасибо, дорогие. Не бросили в трудный час! Ежели б не вы, уж и не знаю, как всё повернулось бы. Уж и не знаю…

Аристократия кивала и делала каменные морды.

Ну ничё, я вам ещё и ордена сделаю. Орден сутулого с проволочной закруткой на спине.

Глава 37

Купи — продай

Купи — продай…

Слова народные

Последний экзамен давно вылетел влёт, зачетная книжка подписана, и теперь можно гулять всё лето. Ну просто всё лето.

Одно мне омрачило счастье да веселье.

А именно, звонок от Маши.

— Любимый?

— Да, любимая. — Ласково произнес я.

— У меня к тебе новости. Я в июне еду на показ мод в Берлин.

— Ух ты. — Сказал я.

— Отпускаешь? — Поинтересовались в трубке.

— Конечно же, как я могу тебя не отпустить. А ты привезешь красивые фотографии?

— А что это ты меня так просто отпускаешь, а где же сцена ревности? — Поинтересовались в трубке.

— Ну… — Я изобразил смущение. — Машуль, тебе же надо, тебе же это интересно. Да и потом, я тебе верю. И у меня есть ещё одна причина…

— Какая это?

— Где же ты ещё найдешь такого парня, как я?

— Эх. — Сказала Маша. — Я уже целый лист оправданий заготовила, а тебе даже и не надо. Обижаешь девушку! Завтра встречаемся, у меня три дня до самолета, так что у тебя ещё есть время… На всё.

— О! — Сказал повеселевший я.

— Мих, привет. — Сказал я. Зашел вот в институт книжки ненужные сдать, некоторые из которых уже отксеренные в том мире лежат, и встретил своего приятеля, коллегу бывшего. Тот отирался возле деканата, переписывал в блокнотик время расписание преподов.

— О, Серега! Привет, привет! Давно не виделись. Как там твои дела, говорят, работу новую нашел? — Мишка мне обрадовался искренне.

— Ну почти. А что Костик сказал, ты с фирмы уходишь?

— Есть такое. — Вздохнул Мишка. — Родители насели, типа или учеба, или работа. Так что две недели дорабатываю, а потом уже учиться принимаюсь. И так на сессии чуть не вылетел… — Мишка тяжело вздохнул. — Один экзамен на лето остался.

— Ты это хватит! — Строго сказал я. — Учится то уж не так много осталось, что ж, столько вытерпленного бросать?

— Угу. — Кивнул Мишка. — Все, теперь только учеба. На фиг все это… — Он неопределенно махнул рукой. — На лето вот финансов хватит, а дальше уже посмотрю, мож, стипендию дадут.

— Слушай, предложение у меня к тебе есть. — Неожиданно для самого себя сказал я. — Не просто так, деловое, Работа не такая тяжкая, как у нас, оплата же чуть ниже. Нужна ответственность, коммуникабельность и сильный хребет, таскать вещи. Как ты?

— Хм. — Сказал Мишка. — Согласен, конечно… Летом‑то все равно делать нечего…

— А если я б склад предложил выносить? Мих, спрашивать же надо, на что подписываешься.

— Да ладно, ты ж не будешь. — Неуверенно сказал Мишка.

На этот раз вздохнул уже я. Под покупку оружия Михалыча уже не подпишешь, обманут просто. Или сдадут ментам. Под прочие опасные вещи тоже. Опыта у него маловато и доверчивый пока слишком. Пообтесаться бы ему, мож, кинут пару раз, и поумнеет.

— Слушай. Дело такое. Я даю тебе список с тем, что надо сделать. Это возможно что‑то купить, что‑то найти, что‑то выяснить. Ничего противозаконного, но задания сложные.

— Например? — На этот раз Мишка решил состорожничать.

— Например, мне нужно достать схему фильтрации воды, которая может быть выполнена из подручных материалов. Ты ищешь, находишь, делаешь все… Мне предоставляешь результаты. В виде чертежей или даже рабочих моделей. Я гляжу, вношу уточнения, ты их решаешь.

Как раз по нему работа‑то. Мишка парень увлекающийся, а мне не очень ко времени выходить на контакт с нужными людьми. И денег немного для него лишними не будет. Не очень много, чтобы не зазнался, а в самый раз. Парень‑то он простой, от него подвоха не ждут, а увлечения у него самые различные, какие только можно придумать.

Да и хватит бухать ему уже, один половину дневной выручки для палатки делает.

— Так а я почему?

— Надо очень. Народ искать некогда, а тебя я знаю. От тебя кидка не будет. И лишних вопросов задавать тоже не будешь… — Чуть подлизался я. — Михалыч, соглашайся.

— Ну…

— Тогда считай что согласен. Короче, вот тебе первое задание. Найти схему установки для очистки воды. Для небольшого поселка. Материалы и технику используй самые примитивные… Представь, что её будут в Зимбабве делать негры, у которых кроме топора, молотка и члена нету ничего… И ещё, Михалыч. Увижу тебя пьяным, обижусь сильно. Сам понимаешь, дело у меня важное, нужное, в любой момент ты можешь понадобиться.

— Понял. — Сказал Мишка. — Серег, не боись, не подведу.

Ну, вот ещё и одно дело скинул.

Теперь пора заняться делами в том мире.

Ещё одну партию золота мы передали, Ринат Борисович вежливо вернул недостачу, и покатилось по накатанной колее раз за разом. Я переношу золото, как только накапливается достаточная сумма, то идем и меняем, а деньги делим. Не без накладок, но процесс шел.

Костик сообщил, что нашел выходы на банки иностранные, и если мы пожелаем… Короче, время подумать у нас есть. Но счет в заграничном банке всегда хорошо, как ни крути. Загребущим лапкам нашего родного государства до него добраться затруднительно, нам тоже не враз снимешь на ерунду разную, лежат себе деньги и лежат, процент дают. Как большая сумма накопиться, то можно…

Что "можно", я пока ещё не представлял. Понятно, что можно многое, но вот что конкретно? Эх, подумать надо, куда эту сумму потратить‑то…

Меж тем в сейфе у меня росла пачка зеленых американских бумажек. И когда она, по моему мнению, выросла достаточно, я и подошел к Сереге — большому с просьбой, выраженной в целом списке на двух листах формата А4.

Серега — большой вежливо мне кивнул, огляделся, чтобы вокруг никого не было, и так впечатал здоровенный кулак мне в живот, что я пришел в себя только на стенке.

— Серег. — Сказал мой большой тезка. — У тебя на плечах голова или кочан капусты? Не встречайся ты с моей сестрой… Я б про тебя и думать забыл уже после первого раза. На фига тебе арсенал? Хочешь штурмовать Форт — Нокс?

— Ну… Вот. — Сказал я, пытаясь отдышаться. Отдышаться получалось сложно.

— Короче, пока не расскажешь, куда всё это идет и почему, я тебе даже ножичка перочинного не продам.

— Серег! — Взвыл я. — Ну… Я во сне от врагов отстреливаюсь!

— Дурная шутка. — Ответил на это Серега — большой. — Слушай, ну я тебя же предупреждал, нет?

— Серый… Ты чего? — Я вдруг понял, что Серега‑то и не шутит, и сейчас мне крупно достанется. — Ты чего, а? Я ж… Никуда…

Меня внезапно отпустили.

— Дурак ты. — Без выражения ответил Серега — большой. — Сожрут тебя с пушками этими. Понимаешь? И что я тогда Маше скажу?

Я молчал. Как‑то вот этот момент я обошел в своих рассуждениях. Нет, ну я же не собираюсь использовать оружие в этом мире, в этом мире существовать ему до тех пор, пока оно не присниться мне в мире том.

— Калаши я ещё понимаю. — Сказал мне Серега — большой. — Но вот это? РПК, две штуки. Гранатомет автоматический… "Пламя", что ли? Гранаты. Мины. Оптические прицелы, снайперские винтовки, автоматы, патроны. Серег, у тебя с головой как вообще? После заказа такого арсенала тебя на следующий день сдадут в контору глубокого бурения. Где разбурят до донышка. И нас вместе с тобой заодно.

— Надо, Серега. — Сказал на это я. — Очень надо.

Тот отпустил меня, задумался.

— Не понимаю. Оружие все равно нам нужно. Калаши я достану, со складов хранения, там всё равно лет двадцать никто не полезет. Снайперку… Тоже подумаем. А про пулеметы и "Пламя" думать забудь. Сложно это очень сделать так, чтобы не нашли потом. Сам понимаешь, нельзя нам внимания привлекать.

— Да понимаю…

Понимаю, что весь список оружия будет сложно достать, и ещё сложнее перенести туда, в тот мир. Но опять обращаться к тем торгашам я не хотел, тем более что без Сереги — большого к ним лучше не соваться, как уже понятно. Просто прибьют.

Мысль купить оружие в бывшем СССР… Не знаю. Там‑то можно купить что угодно, но опять же, своим людям, тем, которые друг друга знают. Меня, человека с улицы, ограбят и сдадут в местную сигуранцу как преступника.

Мысль же выходить на серьезных людей… Глупа. Потому что серьезные люди, увидев, что у меня есть деньги и нет поддержки других серьезных людей, посадят меня на цепь и заставят таскать из того мира золото и драгоценности круглосуточно. И ничем хорошим это точно не кончится для меня.

Потому надо тут, так, осторожненько действовать. Не привлекая к себе лишнего внимания до тех пор, пока… Пока.

Генератор оказалось легче разобрать, чем собрать.

В том мире я с ним намучался очень сильно. То одна вещь не лезет, то другая, то третья, то винты не вкручиваются как надо, то резьбу сорвал, пришлось метчик искать… А когда собрал, чуть без масла не запустил, вовремя опомнился. Через пару дней натаскал масла и бензина для него, снова попробовал запустить, и снова не пошло, выгорел предохранитель. Пока нашел, пока перенес…

В общем, мороки много. Уже думал плюнуть и собирать тут из подручных материалов, а этот подарить новому Первожрецу, пусть себе на постамент в самом темном углу храма во славу Одина, и никогда на солнце не достают. Или кувалдами расколотят во славу Светлого Круга как исчадие Темного Властелина.

Видно, предчувствуя моё решение, генератор проглотил первую порцию бензина, фыркнул сизым выхлопом и начал помалу выдавать электрический ток.

Работал, короче говоря.

Ну, я и принялся. Для начала зарядил все батарейки, которые были, запустил у себя в комнате электрическое освещение, на парочке лампочек. Провел провода в бывшую спальню, в каморку слуг тоже на всякий случай кинул один конец, мало ли когда пригодиться. Поставил генератор в отдельное помещение, на входе поставил стражу.

А над кроватью ночничок повесил. Небольшой совсем, но электрический.

Обеспечил себе уют. Только холодильника и кондиционера не хватает, как в лучших домах с евроремонтом. Точнее, с ремонтом европейского уровня.

При свете ламп заниматься записями стало намного легче. Одно плохо, на местной горючке генератор нещадно тарахтел, даже не смотря на оббитые толстой плотной тканью стены вибрация пробивалась.

Приступил и к переделке перегонного куба. Нефть постоянно сочилась из щелей меж листами, и едва не воспламенилась при нагреве. Опасное ж дело‑то!

Новая конструкция уже и не напоминала перегонный куб, скорее даже ректификационная колонна, или как она там называется. Старший сын мастера Виктора теперь занимался прокатом, сумел таки доработать по моим чертежам прокатную машину и получить хорошее листовое железо. Верх и низ из‑за отсутствия сварки крепили на болтах. Нет, вроде бы сварочный аппарат пронести можно, если разобрать на винтики, как и генератор… Только что‑то я сильно сомневался в своих способностях сварить верх и низ колонны грамотно. Пришлось крепить на болтах.

Болты и гайки из какой‑то суровой нержавеющей стали принес из своего мира, ими скрепили швы. Установили колонную на прочных кирпичных опорах, проклепали шов между листами железа.

Короче, мучились мы долго, но в результате получилась просто небо и земля. Уродливая такая колонна, кургузая, внушительная, вонючая. Нефть уже не сочилась из каждых щелей, и огонь в специально сложенном очаге горел ровно, уверенно, не поддувало шальным ветром. Фракции стали выходить куда как более похожие на бензин и керосин моего мира. Лампы стали копить ещё меньше. Ну и генератор тоже не так звенел на оборотах.

Старый перегонный куб убрали в консервацию, промазали все тюленьим жиром, и завернули в толстую дерюгу. Пусть стоит пока что, может, когда и понадобиться.

Тем временем потихоньку восстанавливали порушенное. Погуляли, пора и честь знать.

В Мойке все восстановили за неделю, дольше всех провозились с водяным колесом, которое пришлось заново выстраивать. Домницы, самые наши главные сокровища, не разрушили, но все вокруг пожгли. Заготовленный впрок уголь курился противным белым дымом, его удалось потушить только забросав песком и перебрав.

Больше всего проблем было со строениями, многое разрушено, многое подожжено. Не хватает людей, которые тоже перебиты, их убивали особенно жестоко, просто таки вырезали. Семьи не трогали, но я почему‑то все больше и больше убеждался, что из‑за спешки. Торопились уничтожить как можно больше обученных мастеров, я просто готов в этом ручаться.

В Гильдейском квартале пожгли и порушили они богато, но без крова никто не остался, кого приютили родственники, пока новый дом выстроят, а у кого родственников не было или чьим родственниками не до того было, так те перебрались в Мойку, тут крыша над головой для всех нашлась.

Кое‑что успели пожечь и в порту, но это так, мелочи. Два склада сгорели, всего‑то. И пара судов такелажем запутались. Разобрались сами, без меня. Я лишь отправил в помощь портовым службам две сотни каторжников, снабдил деньгами и поставил себе пометочку — проверить, как использовал барон Веримий рабочую силу и деньги на дармовщинку.

В Верхнем городе вообще проблем толком и не было, так, три дома сгорели целиком, мятежники поубивали аристократов. Сводили какие‑то свои старые счеты. Отправил это дело на контроль к Феликсу и Брату, пусть разбираются, и результат мне доложат.

В замке же только коридоры прибрать, а так не успели они ничего.

Остальных каторжников новоявленных собрали в большую толпу, окружили стражниками да и отправили на восстановление крепостей, разрушенных кочевниками. Еды кое — какой для них удалось закупить, так что с этой стороны проблем не будет. Пусть поработают на благо королевства, тем более что я в душе не представлял, что же такое твориться на границах.

Ещё отстроили обратно городскую тюрьму, где раньше содержались приговоренные к пыткам и казням. Раньше людей там долго не держали, суд королева вершила скорый и глупый.

Туда мы стали сажать тех, кто вел себя плохо. Дисциплину нарушил там, в городе напился, своровал что по мелочи… В порту таких хватало, матросы с кораблей — публика буйная, им бы только дай побезобразничать… Влепили одному семь суток, то есть семидневье исправительных работ на благо города, так сразу и сошло на нет.

Купцы совершенно бунта да нашествия не испугались. Ну, подумаешь, нашествие степняков, ну, подумаешь, гражданская война небольшая, при желании и на том, и на том можно хорошо нажиться.

Из Рохни привезли железную руду, причем не только наши посланцы. Наверное, пара вернувшихся с неплохой прибылью кораблей пустили слух, что железную руду новый король покупает охотно… Весьма удивились тамошние купцы, что заказ большой на руду пришел, плавить‑то её нормально только у рохнийцев получалось. Но, похихикивая и потирая потные ручонки, его удовлетворили.

Пусть мальчик играет, и на этом тоже можно деньги делать!

Удивил купец, который когда‑то на пробу взял у меня лампы и замки. Поглядел купец на листовую сталь, дрянную, да и предложил обменять корабль руды на стальные листы по весу. Причем даже на лице ничего не дрогнуло, когда предлагал. Матерый такой купчина попался! Ждан его уломал на более правильный бартер, добавив в предложение проволоки и гвоздей, и все это поехало куда‑то в Муравьиное королевство.

Очень обрадовались в Империи замкам да лампам. Особенно замкам. Рабов‑то надо во что‑то заковывать, всё такое… Замки сметались, сметались и гвозди. На лапы и на керосин заказы были уже расписаны, причем первыми их старались перехватить имперцы.

В Срединных королевствах обрадовались всему сразу.

Муравьиному королевству очень пришлись по вкусу наши арбалеты. Ибо были они легкие, удобные и позволяли стрелять не только вперед и вверх, но ещё и вниз. Стрела не выпадала. Лично князь Моличи закупил большую партию и отправил к себе в страну с оказией. Что он там с ними делать собрался? По слухам, арбалеты им нужны были для охоты на каких‑то тварей с юга. Они из них, тварей этих, то ли масло делали, то ли лекарство, то ли просто ради развлечения стреляли.

Ну и прочее по мелочи. Потихоньку построили мастерскую по выпуску иголок, заработала лесопилка в одном разрушенном поместье за городом, кирпичный заводик, на который так облизывался предыдущий Первожрец, давал продукцию… Все дело упиралось только в сырье.

Я даже сам поразился, насколько большой спрос в Средневековье на дешевую промышленность.

Ну да, замков‑то, или ламп, или самострелов всем хочется. Но цена останавливает. Ибо при обычном производстве стоить всё это будет ну очень дорого. Цена не столько материала, цена труда людей. Каждый, который приложит свой труд к изделию, хочет получить хоть какое‑то вознаграждение.

Но стоило дать хорошие инструменты, стоило расписать и сделать нормальный производственный процесс на основе уже отработанных технологий моего мира… И стал появляться устойчивый спрос.

Классическая задачка по экономике. Что выгоднее, продать три лампы за сто золотых каждая трем людям, или тысячу ламп за золотой тысяче людей? Вот, правильно вы решили, лучше всего продать тысячу ламп по сто золотых каждая тысяче людей. Но дело другое, что сто золотых‑то заплатить себе может позволить всего человек десять, причем восемь из десяти в гробу лампы ваши видели, им и так неплохо крепостные денег несут.

Потому я инстинктивно решил сделать ставку на массовость, и не прогадал. Пока что вложенные деньги возвращались, и причем с процентами. А наши вещи потихоньку расходились по миру.

Глава 38

В тридесятом государстве

Все держалось на коварстве

В. Высоцкий

— Вот, Ваше Величество, мытари. Два десятка человек собрали.

Я глянул.

Барон Нават поработал хорошо. И граф Слав тоже.

В короткое время они умудрились полностью переписать и перенести на бумагу весь неписанный налоговый кодекс королевства. Ориентировались по моим замечаниям, спорить, если я чушь порол, не боялись, работали круглые сутки, и вот теперь я наблюдал результат.

Два десятка государственных служащих, от мала до велика. Обычно в эту профессию брали отставных солдат, ещё крепких, но по возрасту или там ранению уже не пригодных к строю или верховой езде. Учили грамоте, заставляли заучивать новый налоговый кодекс, а потом ещё считать на время и правильность.

На этом этапе отсеялось где‑то половина. Кто не хотел учиться, в основном.

Зато оставшиеся были готовы.

Два агента от Феликса, вот этот, бывший студент, которому денег не хватило на обучение, и который за пару лет решил подзаработать на непыльной вроде бы профессии, и бывший децимал Морской стражи, приятель давний Грошева, отчитываться должны были лично Феликсу. Ну или Брату писать, если до Феликса далековато будет.

— Молодцы. — Сказал я перед неровным строем. Сразу видно, что солдаты‑то бывшие стоят прямо, а вот студенты да горожане, которых тут хватает, строй портят, изгибают. — Молодцы. Трудом вашим государство прирастать будет!

— Ваше Величество! — Ответили они все разом, да поклонились.

А вот это новое творение барона Навата и графа Слава, Налоговый кодекс Соединенного Королевства.

Основная идея кодекса была такова.

Я никоим образом не хотел делать сбор налогов одним из основных видов дохода государства. Где есть живые деньги, там всегда заводятся жадные крысы — чиновники, которых, как известно по опыту моей страны, не прокормишь никогда. Им что не даешь, все равно как в пропасть бросаешь, и ещё больше, больше требуют! А если уж заметят, что протекает небольшой золотой ручеек… Потом буду только тем и заниматься, что проворовавшихся шкур вешать при большом стечении народа. И кому сие развлечение надоест раньше, мне или народу моему?

Так что на фиг живые деньги.

Пусть уж лучше Налоговый кодекс будет ещё одним инструментом короля, с помощь которого тот будет управлять своим государством. Неявно, но эффективно. И в нем это будет записано, так же неявно, что целью Налоговой службы не является выжимание денег с подданных вместе с калом и кровью, а всемерное увеличение благосостояния как государства, так и его отдельных подданных.

И все законы там писались исходя из этого.

Занимаешься производящим трудом — так почет тебе и уважение, налоги плати малые, чтобы производство твоё окупалось. Государство придумает, как труд твой себе на пользу обратить. Возишь — продаешь по миру изделия наши, или привозишь в государство что‑то полезное — так плати поменьше, молодец такой! Государство про тебя тоже не забудет. А вот ежели ты продаешь лес или зерно наше, которого самим мало, и вино, горным отваром крепленое в государство таскаешь, а тем паче того тащишь то, что у нас тут сделать могут, либо просто продаешь что на душу положит… То уж прости — извини, плати полную сумму. Если ж ты, человек‑то такой нехороший, моих людей продаешь, так вообще вот тебе повышенная процентная ставка.

Что, наивно? Ну да, наверное. Но какой у меня выбор? Это ж не игра "Цивилизация", где селишь крестьян и потом от них тебе золото капает. Это реальная жизнь. Тут в деревнях до сих пор натуральный обмен процветает, а деньги только в городе, в столице…

Вопреки моим опасениям, налоги сосчитать да собрать получилось быстро. Особых вопросов не было, мастеровые неуверенно повздыхали да заплатили. Да и то, налогов‑то маловато получалось, особенно если учесть все льготы…

В основном нам досталось с Порта, с чужих кораблей. Им продавали воду, еду, аренда складов тоже денег стоила, ну и получилось у новой налоговой службы при помощи попечителя порта, барона Веримия, за семидневье собрать вполне приличную сумму. Я даже и сам поразился.

С мастеров и прочих горожан по сравнению с ними собрали какие‑то совсем смешные деньги. В основном, льготы разнообразные, которые срабатывали всегда не вовремя, как оказалось, в торговом доме "Весна" чуть ли не половина города уже работала. Но зато в замке у меня были самые новые лампы, в двери усиленно вворачивали замки, плотники прибивали дверные косяки и подоконники гвоздями… Уж не говоря о том, что запас пороха в кладовых уверенно увеличивался.

С крестьянами пока решили не начинать, королевской волей я продлил им освобождение от налогов ещё на пару лет. Пока на ноги не встанут. Сейчас им каждый медяк важен, после графа Лурга и набега степняков. Неизвестно кто из них ещё больше ущерба нанёс…

На всякий случай объяснили всем, что налоги нашего государства есть дело серьезное и их платить надо.

Своей властью я установил неуплату налогов в пять лет каторги, уклонение от уплаты налогов в десять лет, с конфискацией половины имущества в казну, в особо крупном размере от двенадцати до пятнадцати, либо смертная казнь.

Про половину имущества меня надоумил барон Нават, который хитроумием пошел в дядю своего. Ежели все имущество забирать, так что тогда наследникам останется? Наследники не дураки частенько, им новую жизнь нищими начинать не с руки, потому и молчат даже если что видят. А вот ежели половина, то тут уже и подумать можно. Подвинуть зажившегося родственника и первых наследников на каторгу, получить половину имущества. Отчего нет?

Эффект вроде бы дало. В первую же неделю барон Алькон рассматривал два дела об уклонении от уплаты налогов. Купчина, решивший нажиться торговлей вином в обход государства, и мастера Гильдии столяров, укрывшего часть прибыли от цеха. Для обоих все кончилось плохо. Поехали два умника, один на виселицу, второй на каторгу, вместо того, чтобы заплатить вполне приемлемую и подъемную сумму.

Впрочем, для купца все равно все виселицей бы кончилось, потому как в вине его нашли горный отвар, а мастеру, по здравому размышлению, заменили пять лет каторги десятью годами поселений в замке Ореховый, там толковые столяры тоже нужны.

Недовольства в народе не возникло, потому как Шуго сумел вовремя объяснить, что купчина и мастер сами виноваты. Ну да, один от жадности даже детей своих обворовывал, а второй у собратьев своих крал.

На радостях я быстро назначил барона Навата заместителем графа Слава по экономической части. Слова "Экономика" не было тут ещё, так я ввёл, своей властью издал указ, что отныне теперь есть такая буква и такое слово, и есть заместитель по экономической части, то есть заместитель министра экономики по налогам и сборам.

Посещение Королевского Университета я задумал вот только так.

Надо же знать, чему там учат? Да и мимо проезжал, в конце‑то концов. Хоть поглядеть бы подробнее, а то все никак!

Поглядел на общий факультет, прошелся по аудиториям. Ух и здорово тут, когда лекции читают! Слуги снуют, иногда богатому отпрыску лобик промокают платочком или кубок вина подадут, преподы не препятствуют, ибо все для клиента, желания клиента закон. Особо упившихся с лекции те же слуги и выносят.

Ух ты. Вот ничего себе! Представил почему‑то Васина и Васнецова, которым халдей на золотом подносе посреди лекции пиво "Клинское" предлагает.

Женщины тут тоже были. Ну как же без них‑то? Ну никак просто. Сидели в аудиториях, встречались мне в переходах и коридорах, даже занятия вели, по этикету. Дискриминации по полу тут не было точно, и поблажек на экзамене делали больше по родовитости и по имущественному положению, а не по половому.

На факультете Литературы в мою честь юноша бледный со взором горящим прочел какие‑то стихи, я ничего не понял, но тоже похлопал вместе со всеми.

На факультеты Астрологии и Теологии не пошел, время у меня поджимало, мне сегодня ещё в кооператив ехать, как раз мастер Виктор новые отливки делать будет, как оно там получается‑то? Что я не видел‑то, в этой астрологии и теологии?

Самым последним медицинский факультет осмотрел, где мало — помалу начали проводить дезинфекцию, чистоту навели, и даже предмет вот ввести хотели, правда, пока что с названиями путались, то ли чистота по — королевски, то ли королевская чистота. Никак не могли определиться.

Я злобно поглядел сначала на сопровождавшего меня графа Слава, потом на нового руководителя Факультета Врачевания, барона Костина, бывшего хирурга. Седой как лунь старик заметил мой взгляд, поклонился, ожидая моего решения.

— Сим повелеваю. Называть дезинфекцией. От слова "инфекция", то есть грязь. И проводить по указанию мастера Клоту, он знает где да как. Ежели дойдут слухи до меня… — Я поглядел на барона Костина. — Ежели дойдут до меня только слухи, что раны прижигают и заматывают грязными тряпками, то ух как потом человеку не поздоровиться! Барон Костин, будут ли какие‑то вопросы?

— Да, Ваше Величество. Та жидкость, которую мы получаем от мастера Клоту, постепенно кончается. Что прикажете делать, когда она кончится совсем?

— Хм. Я поговорю с Жданом, он предоставит вам ту же жидкость по льготным ценам.

Вот так примерно и договорились. С Ждана спирт, с них помощь по делам медицинским и, если понадобиться, обучение нескольких студентов — медиков в год. С меня самогонный аппарат, если получится. Ибо хлорида этого я не натаскаюсь, рано или поздно по кровати рассыплю.

Вышли все вместе в парк, и едва ли не нос к носу столкнулись с другой процессией. Выхожу я, барон Шорк и Вера как моя охрана, за нами граф Слав, а нам навстречу поспешают старые знакомые лица.

Первый гордо вышагивает Закатный Герцог Влад, точно такой же, каким я его на балу видел. За ним поспешают парочка телохранителей, и не гор мышц, а жилистые такие мужчины лет тридцати, с простыми мечами на поясах. Сразу и не разберешь, можно и за слуг принять. Настоящие слуги тоже есть, следуют за ним, волокут корзины и зонтики от солнца.

По левую руку герцога лениво плывет над посыпанной мелким речным песком дорожкой Закатная маркиза Нина, за ней несколько подружек — служанок, стайка весело щебечущая.

— Ваше Величество! — Склонил голову Закатный Герцог.

— Ваша Светлость. — Ответил я герцогу, вежливо крайне. Потом чуть посторонился, да герцог не ушел, чуть переступил дорогу. Нет, не заступил, боже упаси, просто вот так встал, что игнорировать его было бы как минимум невежливо.

Ну и что же тебе, козлинушке, надо?

Да так в общем‑то ничего и сложного. Герцог настроен был почесать языком… Простите, провести светскую беседу. Это у простонародья языками чешут, а дворянство вот друг с другом только светские беседы толкает.

Так, помалу, переместились в укромную беседку, слуги принесли вина и фруктов, разложили на походном столике. Конечно же, я к этому ничему ни притронулся, мне ещё не хватало отравиться.

— Ваше Величество, прежде всего позвольте выразить вам свои глубочайшие соболезнования с связи с преждевременной смертью вашей матушки, регентши Мор Шеен… — И как вцепился в меня глазами! Ищет, смотрит, анализирует…

— Благодарю вас, герцог. — Вежливо ответил я.

— Ужасно, что ваше царствование началось с таких тяжелых и прискорбных событий, Ваше Величество… — Герцог изящны жестом взял со столика яблоко, и аристократически так его надкусил.

Ну, что мне оставалось делать, кроме как соглашаться? Кивал, слушал… Поговорили про погоду, про цены на урожай, герцог попытался начать разговор об оружии и о лошадях, но понял, что я не понимаю ни в одном, ни в другом, плавно перевел на турниры, потом на балы, и везде ждала моя вежливая улыбка и пустые глаза.

Ну не понимаю я в этом ничего, ну просто не понимаю. Гляжу как баран на новые ворота, могу только головой кивать, соглашаться, что нугарцы в этом году сильно сдали, не то что три года назад, а вот имперцы подтянулись, какая стать, какой аллюр! И что последний бал в Альтзоре собрал высшую аристократию чуть ли не со всего известного мира, даже Император присутствовал, инкогнито, конечно, но были люди знающие, его узнали! И что доблестный рыцарь Бертран из Рохни таки свалит на турнире имперского барона Ворта, ибо барон последнее время все по балам да по балам, а рыцарь Бертран все по турнирам да по Наследным войнам отмечается.

Вот если б герцог проявил познания в плавке металлов или в органической химии, то наш разговор проходил бы куда как интереснее, право слово. Или хотя бы в видах на урожай. Ибо вот киваю я ему, по — королевски так, а в голове у меня совершенно не королевские мысли бродят, уродиться картошка ли осенью и не сожрут ли её всю крестьяне?

В конце концов герцог выдохся. Я уж думал, что вспылит, рукой махнет на собеседника, у которого в ответ на каждый вопрос, и вежливо откланяется, а то и грубость какую завуалированную себе позволит, так нет же.

Махом руки отослал слуг подальше, наполнил кубок из запотевшего кувшина, который перед ретирадой за пределы слышимости поставил ему лакей.

И приступил к главному.

— Для вас не секрет, Ваше Величество, что у Соединенного Королевства много врагов… — Умно сказал герцог. Не стал патетически воздевать руки вверх, закатывать глаза и топорщить волосы, просто сделал мудрое замечание.

— Рыцари, что ли? Конклав этот непонятный? Так приказ уже подписан. Через недельку отправятся они в Предвечную степь. Воины не должны находится в праздности, уважаемый герцог.

— А как же остальные, Ваше Величество? — Спросил ласково герцог.

Ну и кто у нас остальные?

— Победа над степняками, Ваше Величество, безусловно славна и велика. Даже Королю — Рыцарю не удавалось победить такое войско со столь малыми потерями.

— Вот — вот, какие тут враги могут ещё оставаться‑то? — Прикинулся придурком я. Купится, не купится?

Герцог с жаром принялся рассказывать, какие у меня враги есть. Так, словно я и сам того не знал.

— Морская герцогиня Валерия желает получить автономию для своего герцогства. Наемники тоже не очень довольны, оставшись на нашем берегу без денег и без надежды уйти отсюда. Барон Каллуф умелый военачальник, но даже он не сможет предотвратить грабежи. Кстати, они уже начались. И есть ещё граф Идон Ларкус, который был очень обижен на королеву.

— На королеву‑то ладно, ну а я тут при чем?

— Вы её наследник, Ваше Величество. Прямой.

— Да, ситуация действительно сложная. — Вынужденно согласился я. Нет, не купился на сыгранного мной дурака Закатный Герцог, совершено не купился. Лицо его оставалось таким же серьезным, как и было, и глаза выражали только отеческую заботу и немалую долю патриотизма.

— Также… Как верный вассал Вашего Величества… — Начал говорить герцог, тщательно, слишком тщательно подбирая слова. — При всем моем уважении… Ваша королева, Ваше Величество, ведет себя неподобающим образом.

— Ты не первый, кто мне это говорит, уважаемый. — Сказал я. Начал с одного, перескочил на другое, теперь ещё третье приплетет? Нет, не приплел. Просто взял да и вывалил. И шашни королевы новой и королевы старой, и непозволительно много времени проводит с рыцарями, которые не отличаются устоями, и то, и сё, и пятое, и десятое…

Короче, нехорошая у меня королева.

— Моя старшая дочь, Нина. — Сказал герцог.

— Минутку. — Вскинулся я. — Как я понимаю, у вашей дочери есть… — Чуть не брякнул "Любовники". — Друзья, да. И… Как бы это сказать… Рыцари сердца? Граф Виктор вот, к примеру…

— У любой красивой дамы есть такие рыцари, Ваше Величество. Но их отношения не выходят за допустимые границы. Особенно с графом Виктором. — Герцог Влад сделал акцент на слове "граф". Очень такой серьезный акцент.

— Прошу простить за глупые слова, уважаемый. — Задумчиво сказал я.

Тот голову наклонил, типа не стоит извинений.

Переводя на нормальный язык, предложение Закатного герцога звучало так: "Женись на моей дочке. Ты будешь королем, она королевой, а с ресурсами Закатного герцогства мы разгоним всех и сделаем наше королевство самым сильным". Естественно, акцент на слово "наше".

Ну, я конечно же взял время на подумать.

А что тут думать‑то? Как‑то не хочется менять одну королеву Альтзору на другую королеву, ещё и похуже. Ну зачем мне все это надо‑то? Нет, ни за чем не надо.

Но отвертеться от предложения так просто не получиться. Закатное герцогство меньше всего пострадало от деяний графинов, да и вторжение из Предвечной его не затронуло почти что.

Там есть еда и туда уже продаются наши изделия… В обмен на еду. Пока ещё картошка взойдет! Коротыш, конечно, победные доклады шлет, картошку посадил, охраняют, крестьяне полны энтузиазма… То есть картошкой. Но пока ещё картошка разрастётся, ещё времени‑то сколько пройдет!

Ссориться или нет с Закатным герцогством? Блин… Одни за другим идут ко мне люди, предлагают дружбу и помощь. Сначала граф Лиордан, вот теперь герцог Влад прискакал, легок на помине. Кто дальше придет? Морская Герцогиня, или уж сам Император?

А у меня ещё и пулеметов‑то даже нету, чтобы правильно на такие предложения отвечать!

В своем мире меня разбудил резкий телефонный звонок. Трель никак не хотела отставать, звучала и звучала.

Потянулся, выпростал телефон из‑под подушки.

Звонил Серега — большой.

— Серег, привет, ты что, спишь что ли? Время двенадцать!

— О, да… — Я закрыл глаза. — Случилось что?

— Ну как сказать. Ты вообще за зарплатой‑то приходить собираешься? Бухгалтерия беспокоиться!

— Конечно. — Я постарался открыть глаза, да понял, что не могу. Спать хотелось дико, но вставать надо обязательно. Потому что, кроме фирмы, надо ж мне и с квартирой разобраться.

Но сначала на фирму. С деньгами в кармане и жизнь веселей.

— Привет, Серег! — Обрадовался Хвостовский. — Ты за зарплатой?

— Угу. — Согласился я. — А шеф где?

— А так в переговорной…

Теперь у нас была и приемная, комната для переговоров с клиентами. Фирма‑то расширилась, клиентов больше стало, вот переговорную и завели. На втором этаже, где раньше арендодатели держали архив.

Стал подниматься, и невольно стал свидетелем разговора весьма примечательного. Нет, подслушивать не хотел, просто так получилось, что в кроссовках хожу тихо, а тут меня все знают, и предупреждать о моем присутствии не считают нужным. Вот дошел я до двери, заглянул, а там Петр Сергеевич разговаривал по телефону, повернувшись ко мне спиной.

— Да позвоним Михалычу, он вопрос решит. Ничего продавать не будем. — Решительно сказал Петр Сергеевич в трубку. — Мы что, зря все это тащили на себе? Только у нас настоящие, — это слово он выделил голосом, — настоящие деньги пошли, так сразу и продавать? Угу. Вот и я про то же. Давай, до связи.

Я сразу же сделал пару шагов назад и нарочно громко затопал.

— Сергей! — Радушно воскликнул Петр Сергеевич. — Проходи, кофе, чай?

— Да я как‑то на пару минут…

— Ну да ничего! Рассказывай, как ты сам? Вот, гляди… Расширяемся.

Приемная комната с простыми диванами, стульями, даже телевизор есть в углу. А кроме приемной, во дворе стоит подержанный броневичок "Шевроле", инкассаторский. И успел он уже побывать в деле, свозил чего‑то куда‑то.

Фирма начала разворачиваться. Получив возможность, умный человек всегда найдет как развернуться, а шеф мой бывший человек неглупый, сразу видно. Будет лет через пять охранный холдинг.

— Ну, понемногу. Вот работу нашел, что‑то вроде консультанта, по специальности. — Вдохновенно соврал я. — Разрабатываем оборудование для развивающихся стран.

— Ого, серьезное дело! К нам обратно пока не готов?

— Не, пока что нет…

— Эх, лучшие люди. Ирочка тебе зарплату выдала? Нет?

Я вдруг понял, что Петр Сергеевич очень взвинчен. И куда как сильнее, чем может показаться со стороны. И уж куда как сильнее, чем он хочет показать сам. Что же такое за предложение ему пришло, которое его столь из себя вывело?

Боюсь, что ничего хорошего.

Ну, тут уж так бывает. Большие деньги всегда приносят с собой большие проблемы.

Глава 39

Эти рожицы росточком с гномиков

Но эти гномики — такие комики

Кашин Павел

— Красота. — Сказал я, опуская бинокль.

Замок Ворш, где собрался цвет рыцарства Соединенного Королевства, поражал. Особенно если вспомнить те стены и башни, которые я видел вокруг города до штурма степняков…

Упорно не отпускало меня чувство, что рыцари разбирали стену вокруг города и тащили камни сюда. Замок‑то только на карте выглядел мелким, на самом‑то деле было это ещё то строение. Верхняя башня в высоту метров двадцать будет, стены тоже не враз перепрыгнешь, сложены из тяжелых даже на вид каменных блоков, нетесаных, но от этого не менее грозных. От ближайшей речушки отведен ров, насыпал вал, деревья повырублены на десяток метров от стен, все холмы окрест срыты, устроены ловушки, "волчьи ямы". Путь к замку прикрывают засеки, что‑то вроде здоровенных ежей, только из толстых бревен, а не из сваренных рельсов. Ежи эти глубоко врыты в землю, коннице пройти тяжело. Я уж подумал, а не навертели ли там колючей проволоки, спертой от городских укреплений… Нет, повезло.

Подвести войско к замку было сложно. Особенно скрытно. Рыцари‑то, бухающие в злачных местах моей столицы, те ещё придурки, они и кружки пивные в линию выстроить не могут, но вот замок планировал кто‑то другой. И занимался им тоже кто‑то другой. На день пути заставы, секреты, какие‑то ловушки, темные личности, быстро растворяющиеся в ближайших кустах при появлении войска.

Забитые до крайней степени крестьяне ничего толком сказать не могли, сразу принимались кланяться и клацать зубами. Домики все покосившиеся, стоят кое‑как, не улицы в деревнях, а скорее кольцо вокруг общей площади, меж домиками часто заметны пепелища, А уж поля их выглядели…

— На таких полях сорняки только хорошо выращивать. — Выразили общее мнение гвардейцы из крестьян.

Ну а как подошли, так уже ворота закрыты, на башнях замка реют длинные алые флаги, на стенах видны шлемы воинов. Во рву вода, ворота плотно захлопнуты.

Хрен кто возьмет.

В наличии у меня была гвардия с пушками, сотня человек, под командованием Волина. Полтысячи пограничников, под командованием барона Урехта, присланные по просьбе графом Лиром, просто от сердца оторванные. С ними тысяча кольчужников из горожан, вперемешку ветераны и новобранцы. Ещё с нами тряслось два десятка рыцарей со своими копьями, верных королю, то есть мне, под командованием Лонвила Шорга.

И с этой силой нужно было взять замок, где укрывались сотня — полторы рыцарей со своими копьями… Кстати, это же сколько человек‑то? Рыцарское копье тут состоит из пяти человек в среднем. Оруженосцы, лучники, разведчики.

Феликс и мастер Иштван уверили меня, что в замке не может быть больше трех сотен.

Кольчужников в оплоте рыцарства Соединенного Королевства не держали, только достойные. Ну, которые всегда долги после игр отдают, куртуазные, смелые, могут выпить жбан вина, залакировать жбаном пива и не опьянеть… Короче, достойнейшие из достойнейших.

Понятно, что таких в королевстве мало, да и сам замок и окрестные деревни много народу не прокормят.

Итого, получалось, полторы тысячи против трех сотен.

Если считать цифры, то мы могли и выиграть.

— Настоящих воинов считают по головам, Ваше Величество. — Сказал граф Лир. — В любом случае, я пошлю с вами барона Урехта с войском.

Здоровенный барон вышел из свиты графа Лира и поклонился почтительно. Был он габаритов Виктора, только старше и опытнее, лицо обветренное, нос когда‑то перебит и неправильно сросся, короткие светлые волосы и синие глаза.

— Он опытный воин, и не даст попасть в плохую ситуацию.

— Очень рад, уважаемый! — Кивнул я барону Урехту.

Тот ещё раз мне поклонился.

Ну, собрались да и двинулись. Войско собирать в городе я не хотел, потому отряды просто встретились в конце улицы Всех Растворов, там, где она переходила в королевский тракт, и двинулись.

Сам граф Тоскалонский в это время покинул пост свой на краю степи и ещё с тысячей пограничников и тремя тысячами ополчения находился в засаде, около города. Боялся я, что наемники могут ударить в бок нам, у Каллуфа в голове может быть тысяча и больше планов.

В городе на хозяйстве остались Виктор и Ждан, с ними Лана под присмотром Веры, ополчение мастеровых и Морская стража. Ну и стражники графа Нидола Лара блюли порядок, ходили по улицам в полном вооружении.

Вот примерно так.

Дошли до замка быстро, а что туда идти‑то? И вот теперь становились лагерем.

Отдельно выдвинулись пограничники, быстро выставили перед собой в землю колья, наструганные по дороге, поставили стойки для шатров, огородили для лошадей загон веревками, совсем так, как Виктор делал, разве что больше.

А сами собрались ко мне на военный совет.

Барон Утрехт, командующий гвардией Волин, мастер Растец, командир кольчужников, угрюмый дядька в тяжелой даже на вид кольчуге, Лонвил Шорг, ну и даже Бомбардир, как командующий всей нашей артиллерией.

— Для начала отправим туда послов. — Предложил я. — Кто пойдет?

Все переглянулись.

— Нужны добровольцы. Отнести туда, — я махнул рукой в сторону замка, — отнести послание от короля.

— Могу отправить своих людей, Ваше Величество. — Прогудел барон Утрехт. — У меня разведчики. Послание уже готово?

— Готово. — Я вынул из мешка на поясе свиток, заботливо составленный ещё в городе. — Ваши люди, барон…

— Едут! От замка! — Вдруг крикнул кто‑то.

И в самом деле, от замка к нам направлялась процессия. Несколько рыцарей в сияющих доспехах, за ними воины — кольчужники, над всем этим флаг большой. На широком с хвостом полотнище трепетал на ветру серебряный грифон, изгрызающий мерзкую змею.

Выдвинулись навстречу. Барон Шорк и два телохранителя прикрыли меня с одной стороны, барон Утрехт башней возвышался с другой.

И увидел я впереди старого знакомого. Все так же не изменил моде граф — генерал Ипоку, золотые доспехи, богатый меч в ещё более богатых ножнах, сбруя у лошади так вообще, пару деревенек купить можно, и даже в гриву бедной лошадке вплели золотые и серебряные нити.

— Граф! — Как родному обрадовался я. — Как же мне вас не хватало!

В самом деле, очень мне графа не хватало. Очень хотелось побеседовать с ним на некоторые вопросы, не до смерти, а так, десяток плетей выписать по заднице, не снимая золотого панциря. Видели его то тут, то там, а он вот, видишь, где засел.

— Ваше Величество! — Нервно, но почтительно поклонился мне граф, не спускаясь с коня. И замолчал.

Я поглядел на его свиту. Рыцари, обычные, с прикрытым забралом. Почему‑то мне казалось, что тут должен быть и рыцарь Алор, но нет, лица‑то все мне незнакомые. Ни одного не знаю. Знаменосец совсем мальчишка, остальные взрослые мужики.

— Ознакомьтесь. — Я протянул ему свиток. — Сейчас.

Барон Шорк выхватил у меня свиток и передал графу Ипоку. Генерал принял свиток, развернул. Начал с натугой читать, шевеля губами. Закончил, перекривил лицо в непонятной гримасе.

А что кривиться‑то? Если уж вы рыцари королевства, освобождены от налогов, да ещё и на содержание себе можете потребовать, так что ж вы, гады такие, все в замке да в замке отсиживаетесь? Пора и повоевать. В свитке так и написано. "Сим повелеваю валить в Степь в распоряжение графа Тоскалонского Лира".

— Все ли понятно? Завтра утром жду ответа. На сегодня вас больше не задерживаю, граф.

Тот поглядел на меня. Поглядел на разворачивающийся лагерь за моей спиной, и едва подавил усмешку. Поклонился, красиво вскочил на коня да и был таков, только пыль стояла.

— Ваше Величество. — Сказал барон Утрехт. — Прошу вашего повеления на постройку осадных машин. С налета замок не взять.

— Барон, ты думаешь, что они не согласятся?

— Не согласятся! — Как отрубил барон. — Никогда не согласятся! Более того, они отправят гонцов за помощью, Ваше Величество. Семидневье, может быть, два семидневья, и тут будет армия.

— И кто же им поможет?

— Наемники. Морская Герцогиня. Пираты. Кочевники. Разбойники. — Перечислил барон Утрехт.

— Однако. Хорошо, барон! Что бы вы ещё посоветовали?

— Построить перед воротами палисад. Намотать железную лозу. Я приказал везти с собой в обозе три мотка. Укрепить лагерь ей. Быть внимательным.

Дальнейшее обсуждение переместилось в шатер, который поставили слуги.

Ну да, мастер Иштван и слушать не хотел, чтобы я отправился куда‑то без слуг. И выделил из дворца мне сначала три десятка человек. Со всем необходимым, конечно же. Необходимое включало пару сундуков одежды, пару шатров, несколько телег, чтобы везти это добро…

Я вздохнул и урезал до трех человек, больше не надо. Три человека, шатер один, письменные принадлежности… Все это занимало не такое уж и большое место в переметных сумах лошадей.

— Кому есть что добавить к словам барона? — Обвел я всех взглядом.

— Можно выслать небольшие патрули вокруг замка. Пусть перехватывают гонцов. И предупреждают о возможном нападении. — Предложил барон Шорк.

— Патрули уже высланы. — Рубанул барон Утрехт. — Ваше Величество, можно ли взять людей из гвардии? Говорят, что некоторые из тех, которые сейчас служат вам там, ранее были хорошими охотниками и знают эти места?

— Можно. Волин, выдели людей, сколько необходимо. Но учитывай, что люди должны отдыхать.

Мало — помалу пришли к выводу, что лучше пока сидеть в осаде, а на стены не лезть. Рыцари, мол, не вынесут отсутствия вина да свежих фруктов, и пойдут сдаваться.

На чем и разошлись. А я завалился спать прямо в углу, после конной прогулки болели бедра и задница. Барон Шорк заглянул, удостоверился, что я сплю, и остался снаружи, охранять.

Естественно, что сон долго не шел, ворочался, а проснулся я от того, что в шатре кто‑то был. Кто‑то лишний.

Света почти не было, темно, только слышалось тяжелое дыхание. Одно мое, а второе чужое, естественно. Может, это барон Шорк вернулся? Или кто‑то ещё?

Да нет, чепуха все это…

Я включил фонарь. Плотный луч прорезал ночную темень шатра, уперся в потолок. На стенах сразу же очертились тени, и одна из них вдруг обрела объем.

— Тшшш… — Сказала мне тень.

— Угу. — Ответил я ей, беря на мушку. И как только пистолет в руке оказался! — Ты кто и что тебе надо?

— Ваше Влчстов. — Тень сделала шаг назад, прижавшись к стенке шатра. — Высокий королек. Не бояться. Меня послали.

— Куда?

— Не бояться. — Сказала тень. — Ух.

Это барон Шорк, быстро просочившись через вход в палатку, засветил фонарик и прижал тени к горлу короткий меч.

— Не убивай пока что. — Попросил я, смещаясь в сторону и зажигая лампу типа "Летучая мышь", которую держал на потолке. — Не просто ж так он тут?

— Фу… Ну и вонища… Кто это? — Брезгливо спросил барон Шорк. — Кто это такой‑то? Что за морда?

— Где‑то я тебя уже видел. — Сказал я, успокаиваясь. — Барон, проверьте вокруг палатки, и пусть выйдет усиленная смена часовых. С копьями.

Ну да, вот уж кого не ожидал. Как там Вера говорила? Народ дикарей, людей ненавидят? Точно, дикарь. Низкорослый, заросший волосом едва ли не по брови, и ещё вонючий. В шатре медленно, но верно набирал силу аромат козлятины.

— Так что тебе тут надо‑то? — Спросил я. Целиться уже надоело, хотелось определиться, что с ним делать. Либо убивать стразу, чтобы не успел кинуться, либо выпроваживать отсюда и говорить в более приятных условиях. К примеру, в Западной башне.

— Меня послать. — Тщательно выговаривая слова, произнес дикарь.

— Везучий ты парень. — Вымолвил я. — Кого‑то посылают на смерть, кого‑то на три буквы, а тебя вот ко мне. Ну так? Кто послал‑то хоть?

Говорил он тяжело, видно было, что речевой аппарат… Или что там у человека‑то? Короче, что бы то ни было, но плохо очень приспособлено это самое "что‑то" к нашему языку.

Итак, навестили меня те самые морды гнусные, которые натравили волков.

Издавна они обитали тут, в большой долине между гор. На равнину не заглядывались, в основном селились в лесах, ближе к братьям. Вересковый овраг издавна принадлежал им. Управлять животными учились с детства, древняя богиня Скади передала своим любимым детям умение жить с природой в мире и согласии, не брать больше, чем природа может предложить, и отдавать не глядя когда попросят. Сами себя называли…

— Ааа — ооо — ууу — ыыы. — Пропел — пробурчал дикарь.

— Да я такое не в жизнь не выговорю. Будешь Петровичем. Понял? Короче, рассказывай, с чем пришел‑то?

Впечатление, которое огнестрельное оружие произвело на дикарей, было ошеломляющим. Братья — волки разбежались по лесу и забились в самые дальние щели, и выманить некоторых не получалось до сих пор. И потому очень просили нового высокого короля не пугать так больше несчастный маленький народ…

— Да какие споры могут быть с соседями! — Улыбнулся я. В палатку зашел барон Шорк, недовольно поглядел вокруг, сел напротив дикаря так, чтобы оказаться между мной и им.

— Ну какие же могут быть споры между соседями? Зачем эти ужасные громовые палки? У меня есть предложение получше. У меня есть много горючей воды которую мои мастера получают из крови земли. Потом эту воду заливают в лампы, она там горит, становится светло. Видел? — Я показал дикарю на лампу. Конечно, никакой там горючей воды нету, светодиодная, но ему‑то откуда разбираться? — Наберу горючей воды побольше, оболью деревья в лесу и подожгу. Когда вода и деревья сгорят, я наберу ещё воды и залью те деревья, которые за ними. В конце концов от леса ничего не останется.

— Буррр… — Хмуро сказа дикарь. — Ты прогневаешь Скади!

— Ба, как меня это пугает. Ну тогда сделаем так. Есть у меня ещё ядовитая вода. На деревья и травы никак не влияет, вообще. Заливаешь в лес, воздух в лесу становится ядовитым, вы все сдохните и трупы ваши разложатся, удобряя почву. И воплотятся в каком‑нибудь большом дереве. Мать — природа… Или как там ее? Скади, да? Будет очень довольна, что вырастет такой большой и красивый лес!

Дикарь поглядел на меня исподлобья, видимо, думал, шучу или нет. Я ему улыбнулся и представил, как тащу из своего мира пару баллонов какого‑нибудь нервно — паралитического… А потом начинаю мало — помалу заливать окрестности.

Проняло. В самом деле, если есть громовые палки, почему бы и не быть ядовитому воздуху? И ещё какой‑нибудь дряни?

— Шустрый заставил. — Хмуро сказал Петрович. — Говорить. Разбирайтесь сами с Шустрым. Не надо сжигать лес. Не надо отравлять воздух. Наш народ не хочет воевать за Шустрого. Пусть он сам за себя воюет. Пусть вы перебьете друг друга.

— А что за Шустрый? Имя‑то у него есть?

— Его спутники обращались к нему "Грф Урри".

Ух, как у меня руки зачесались, когда я услышал рассказ Петровича. Да я просто их до хруста сжал!

Пришел в лес гонимый всеми граф Урий со свитой. Показал королевское кольцо, то самое, с печаткой, и предложил дикарям выбор. Либо они ему во всем помогают, либо он сожжет их деревни дотла, до последнего щенка.

— Ха. — Прокомментировал я. — И как же?

— Кольцо символ договора! — Важно сказал Петрович.

— Угу.

Выяснилось и дальше. Зря, ой как зря я считал кольцо бесполезным ободком металла! Ещё первый герцог Урий, который приплыл сюда с Белых скал, заключил с местными жителями договор. Местные жители обязались ему не мешать, а герцог Урий обязался их не вырезать под корень. В общем, взаимовыгодный договор.

Символом договора послужило кольцо. Тут дикарь сразу же сорвался на какие‑то высшие силы, на богов, которые герцога Урия на царствование помазали, на испепеляющий огонь с неба…

Я вернул дискуссию в конструктивное русло.

— То есть, к вам пришел герцог Урий, показал кольцо, и сказал, что теперь ему все должны. Я тебя верно понял?

— Да высокий королек.

— Хм. Так договор‑то вы, почтенные, заключали с королями Ильрони… То есть считай со мной. И как же вы так решили на меня напасть‑то?

— Шустрый заставил. — Буркнул Петрович в бороду.

— О как. Ну так что же мне теперь с вами делать‑то, такими красивыми? Как ни крути, договору конец. Теперь вы мои враги.

— Ты и старый воюй. Лес не трогай. — Как‑то неуверенно сказал Петрович, и поежился.

— Думаешь в сторонке отсидеться? Малой кровью отделаться? — Я улыбнулся широко и покачал головой. — Нет, не в этот раз. За то, что вы напали на меня, я вправе уничтожить ваш лес под корень.

— Никто не вправе уничтожать лес. — Опять же неуверенность в голосе. И уже немалое опасение.

Гринписовцы чертовы. Как людей волками травить, так это вправе, а как лес рубить, так это не моги.

— В праве, в праве. Итак, предлагаю вам новый договор.

— Уррргр. — Ответил мне Петрович.

— Не боись, нормально договоримся. — Я широко улыбнулся. — Очень даже нормально. Итак, мохнатый. Ты сам кто такой и от чьего имени говоришь?

Переговоры шли трудно. Тут не было Сереги — большого и Костика за спиной, которые бы взяли на себя процесс терки и обеспечили силовое прикрытие… Хотя силовое прикрытие у меня было, барон Шорк неотступно следил за поведением дикаря и поглаживал короткий меч.

Местный хитрил, юлил, изворачивался. В отдельных случаях он делал вид, что не понимает, тогда я притворно вздыхал и рассуждал о различных способах убиения леса и всех его обитателей. Петрович вздыхал и снова соглашался.

В конце концов сговорились на том, что в качестве жеста доброй воли лесные дикари перехватят гонцов от замка, а я, в свою очередь, не полезу в Вересковый овраг и не буду там никого убивать и сжигать. Ну а потом ещё договоримся.

Короче, подтвердили древние договоры. Они сами по себе, мы сами по себе. На настоящий момент меня это устраивало, ну а дальше я пока что не загадывал.

Проснувшись в своем мире, я первым делом достал большой лист бумаги, самый большой, который у меня был.

И начал привычно рисовать.

Картина усложняется.

Итак, есть у нас граф Урий… Вот он, мелкий такой и мерзкий. Есть у нас лесной народ, оборотни… Никакие они не оборотни, как оказалось. Просто умеют волков приручать. Древний красивый обычай у них такой, приручить пару — тройку волков и натравить на прохожих. Рисуем стрелочку от них к графу Урию. Есть у нас Морская Герцогиня Валерия, вот это тоже кружок. Вот сюда помещаем графа Идона Ларкуса, засевшего в Гнезде своем, он далеко и пока что не важен. Вот эти мелкие кружки пусть будут генералом Ипоку, вот это рыцарь Алор и Альтзора.

Так, теперь внимание вопрос.

Уезжаю я из города, на меня нападают по приказу графа Урия, как понятно теперь. А Морская герцогиня‑то что? Она‑то тут каким боком? Откуда она взялась в городе так быстро? Ещё и не было ничего известно толком… Итого, рисуем линию от графа к герцогине.

Вуаля. Морская герцогиня и граф Урий имеют контакты меж собой?

Возможно ли?

Из обмолвок и предположений у меня как‑то создалось впечатление, что Морская герцогиня графа недолюбливает и с удовольствием так на ближайшем суку вздернет. Но это же впечатление, а по делам их судить? Герцогиня стала герцогиней именно благодаря графу Урию! Не протяни её муж лыжи на охоте, так и была б приложением к своему мужу, а так — Морская герцогиня Валерия! Во как звучит! Что войска осаждали Морской Замок — так то что ж, дело‑то житейское, в чем‑то не сошлись. Граф Лука, командующий осадой… Что‑то я такое слышал. Туп, как табурет, нет? Ну вот не важно.

Кстати. Надо бы сюда ещё кружочков добавить. Вот это будет Закатный герцог Влад. Который очень хочет породнится с королевской династией и чуть порулить из‑за спины водителя. Вот это его дочь, Закатная Маркиза Нина. Ага. А вот это, получается… Виктор?

Ну да. Мой главный министр и ближайший соратник в сию Нину влюблен давно, и, кажется, безнадежно.

Подумав, поработал ластиком, разделил кружки Алора и Альтзоры. Кто у нас такой Алор‑то, вообще, откуда взялся? Привела его вроде бы как графиня Нака, хвостом её по голове. Графиня Нака и королева были связаны меж собой? Ну да, были. А королева под кем ходила‑то? Под графом Урием? Мог ли старый сморчок просмотреть такую великолепную возможность управлять королевством через малолетку?

О, хороший вопрос у меня получается. Имел ли граф Урий с бывшей принцессой, а теперь и королева Альтзора такие же умные разговоры, как и со мной в свое время? Граф Урий не из тех, кто складывает яйца в одну мошонку.

Вылетел из столицы пробкой, так мигом себе новых союзников набрал, гляди‑ка.

Ощутив, что у меня пухнет голова, я встал и пошел к чайнику. Шлеп по кнопке включения, пары ложек заварки в прозрачный китайский чайничек, который мамке на День рождения последний с батей подарили. Открыть новый пакет сахара, сполоснуть кружки, протереть стол.

С кухни никуда уже не пошел, остался там, поглаживая горячий бок большой кружки со свежим чаем. Жесткая табуретка наводила на мысли рабочие.

Кстати! А вот внимание, ещё один вопрос.

Если уж граф Урий так хорошо договорился с Морской герцогиней, то почему же в атаке на меня участвовали какие‑то дикари, а не воины Морского герцогства, или же просто наемники?

Хм. Интересный вопрос я сам себе задаю.

У графа Урия есть какие‑то козыри в рукаве, не иначе. Он был уверен, что ликвидировав меня, сумеет договориться с Морской герцогиней. Он был очень в этом уверен. Иначе бы держал меня и дальше в живых, давал строить королевство, изводил наскоками да набегами, а потом уж восьмым числом перехватил власть…

Как?

Единственный способ сейчас выхватить власть из моих рук есть королева Альтзора. Иначе никак не получается. Если, конечно, вводить в это уравнение как аксиому святость королевской власти.

Подумав ещё, пририсовал к схеме отряд Каллуфа, имперского посла графа Лиордана. Нет, ну а что? Не громили ж бунтовщики — мятежники посольства, значит, граф тоже имеет право на существование в моей схеме.

Отряд Каллуфа действовал вместе с Морской герцогиней. Они заодно. Империя в курсе? Весьма вероятно, наемники‑то имперские. Итого что же получается?

Три жирных линии. От графа Урия к Морской герцогине, от той к отряду Каллуфа, от Каллуфа к графу Лиордану.

Вот так‑то.

Задумался, отхлебнул чаю. Поглядел в окно, бесцельно, не фиксируя взгляд ни на чём, мысли в голове укладывались кубиками, одна на другую.

Одна на другую, одна на другую, одна на другую…

Кто тут главное звено? Граф Урий и граф Лиордан. Последний просто обязан вести свою игру, ему просто это необходимо, как послу доминирующего в регионе государства. Морская герцогиня имеет какую‑то свою выгоду… Какую? Стать королевой? Породниться с правящей династией и влиять через королеву Альтзору? Нет, ну не дура же она, тут, кроме нее, влияльщиков‑то очередь уже выстроилась. Новой королевой — регентшей ей не стать.

Так каковы же цели?

Граф Урий желает обрести былое влияние. Граф Лиордан желает поставить нас под контроль Империи. В этом они, не договорятся никогда, один другого не потерпит. Морская герцогиня желает… Желает… Чего ей надо‑то? Может, я смогу ей это предложить, и получу временного союзника против Закатного герцогства.

Сам улыбнулся своим мыслям. Вообще, я с кем в интриги‑то играть собираюсь? С теми, кто в этом окружении вырос, с теми, кто этим живет и дышит? Ну — ну.

Ладно. Подумали, пора и честь знать. Дело ждет. Узнать, что там Мишка по дезинфекции воды накопал, золото заложить в тайник, подумать, что за оружие я хочу приобрести на эти деньги…

И самое главное. Бесшовные трубы для гидравлики, заказанные мой у Марио, все же миновали таможенные границы, став при этом дороже ровно вдвое, и теперь дожидались меня на складе "Санскара".

Марио встретил меня улыбкой, пригласил на чай, и продемонстрировал мой заказ. Бесшовные трубы для гидравлики. Сорок штук ровно, в упаковке…

Подвеска моей десятки жалобно стонала, когда я вез все это добро к дому. А руки просто начали отваливаться, когда последняя труба заняла свое место в родительской комнате.

Ведь все это туда придется тащить.

Как бы не окочуриться…

Звонок в дверь.

— Привет, Мих, проходи, рассказывай… — Я пропустил его в комнату, Мишка оторопело уставился на куски упаковки с надписями латиницей. — Проходи, не стой, чайку будешь? Рассказывай давай.

Накопал Мишка много, даже установку небольшую нашел, на заброшенном заводе. Дистиллятор для каких‑то там промышленных нужд, товарищи готовы продать за символическую цену.

Ну да. Мне такую штуку не в жизнь не унести никуда!

От этой идеи отказался, с сожалением. К тому же, дистиллированную воду пить нельзя, она какие‑то там соли из организма вымывает, как я слышал.

Да и не так остро вопрос воды стоит‑то.

— Заслужил. — Я выложил на стол перед Мишкой двести долларов. — Сто за работу, сто задаток на будущее. Итак, интересует меня, как с нуля в каменном веке построить токарный станок. За консультацией можешь обратиться к Десемову, знаешь такого?

— Ну… Да.

— Вот. Также меня интересуют прочие станки — сверлильные, фрезерные, шлифовальные. Инструменты для них тоже очень интересуют. Покупать будешь в "Санскаре", денег я тебе дам и скажу, что именно надо будет брать. Позже. Пока что займись станками. Также меня очень интересует проект ткацкого станка… Найдешь?

— Окей. — Мишка поднялся. — Серег, а для чего тебе все это?

— Какая разница? — Пожал я плечами. — Платят деньги, ты делаешь. Задаешь много вопросов, то деньги не платят.

— Понятно. — Сказал Мишка.

Глава 40

Опустить над крепостью флаг

И ворота открыть

А. Макаревич и Квартал

Рано утром ворота замка отворились, и к нам неторопливо потрусила процессия.

Парламентеры.

Зевая и кутаясь в отворот куртки, я ждал. Сидеть было не очень удобно, на холме, выбранном бароном Шорком для ставки верховного командования, дул пронизывающий ветер. Солнце ещё только показалось над горизонтом.

Процессия приближалась.

Все изукрашенные, как павлины, рыцари в полном вооружении, на закованных в сталь конях, все блестит алым рассветным солнцем. Впереди, как водиться, генерал Ипоку. В своем лучшем золотом панцире и шлеме.

— Пушки перед ними, срочно! — Приказал я. — Сейчас же! Зарядить и быть готовым! Как только они двинутся на нас, так начать стрельбу!

Волин кивнул мне, привстал на стременах, намереваясь крикнуть, я его срочно осадил.

— Ты что? Вестовому приказ отдай, эти не должны слышать!

Где барон Утрехт? Только что вроде бы был тут, а вот сейчас уже нету.

Бомбардир показался перед пушками, быстро разогнал смену артиллеристов по местам, в промежутках их прикрыли гвардейцы и кольчужники, перед собой выставили деревянные щиты здоровенные, подпертые снизу набитыми землей корзинами.

Справа волновалась верная мне дворянская конница под командованием Лонвила Шорга, слева расположились рядами пограничники за засеками. Остаток кольчужников прикрывали фланг и лагерь.

Генерал Ипоку остановился метрах в десяти от линии орудий. За ним сначала сгрудились, а потом даже и разошлись в стороны чуть, чтобы было удобнее видеть. Их оруженосцы и слуги расположились ещё больше в стороне, и вдруг у меня возникло очень нехорошее предчувствие. Очень уж большая у графа свита, человек тридцать только рыцарей, а ещё их копья, то по три человека, тоже знают, с какого конца за оружие держаться. И ворота замка не закрыты, и там сейчас тоже какое‑то шевеление.

— Ваше Величество, они очень близко! — Согласился с моим предчувствием барон Шорк. — Пусть отступят!

— Ваше Величество! — Крикнул в рупор граф Ипоку. — В сей тяжелый миг цвет рыцарства Соединенного Королевства не может покинуть свое королевство и свой народ! Мы остаемся в замке в вашем распоряжении!

— Да провалиться ж тебе. — Прошипел я. Зыбкая надежда надавить на рыцарей и выкинуть их в Предвечную потерпела крах. Ну не дураки ж они, в самом деле? Тут денег можно заработать, турниры, вино, прекрасные и доступные дамы, крестьяне и горожане только — только жирок начали нагуливать… Куда ж от такого‑то рая? В Степь, получить отравленную стрелу под забрало от немытого кочевника? Не, Ваше Величество, ты дураков в другом месте ищи.

Я поднял мегафон.

— Вы сомневаетесь в приказах короля? — Рявкнул так, что вокруг меня люди расступились.

— Жене своей приказывать будешь! — Крикнули откуда‑то из строя рыцарей, свиты графа Ипоку.

Я ещё успел удивиться, что это их вроде бы как стало больше, из замка подходили новые. И что им тут, спектакль, что ли?

А потом они ринулись на нас.

— Альтзо — о-о — ора!

Рыцарские кони, которые несут тяжелый доспех, медленно набирают разгон? Да как бы не так! Это в фильмах только медленно, плавно навстречу друг другу с копьями наперевес, а тут все произошло намного быстрее.

Косой рыцарский строй мигом сломал пушки, смешались артиллеристы, гвардейцы и кольчужники.

Волин и барон Шорк прикрыли меня, в щиты уткнулись длинные дрожащие от злости стрелы. Меня схватили и потащили назад, прикрывая щитом от выстрелов, я брыкался, да толку‑то?

Когда остановились и я выглянул наружу, на переднем крае уже вовсю шла рубка. Тонкая цепь закованных в блестящее железо рыцарей выгибалась в небрежно залатанный мешок людей, разномастно одетых и вооруженных, и постепенно приближалась вперед, оставляя позади себя изломанные, изрубленные тела. С флангов цепь прикрывали оруженосцы, воины попроще, позади шли стрелки и метали стрелы через голову сражающихся. И все это стучало, грохотало, звенело, рычало и сопело, крики раненых обрывались под ногами наступающих.

— Хей! — Дикий вопль вдруг перекрыл всю эту какофонию боя, и в бок строя рыцарей врезался черный клин закованных в доспехи воинов. Острием клина сражался барон Утрехт. На огромном нугарце барон проломил строй оруженосцев, разметал их, по бокам воины не дали врагу сомкнуться, полетели с седел рыцари. Сам барон походил на башню смерти. Вооруженный огромным двуручным мечом, барон махал им легко, как будто ребенок до прутика дорвался и пошел сшибать головы лопухам.

Наступление смялось, остановилось. Моя гвардия все же устояла, не успела превратиться в толпу. В рыцарей полетели гранаты, бахнули, не столько убивая, сколько пугая. Пограничники выдвинулись во фланг, схлестнулись с оруженосцами.

— Его Величество береги! — Крикнул Волин барону Шорку. Барон кивнул, заслоняя меня щитом, а Волин вскочил на подведенную лошадь, дал шпоры и исчез в направлении боя.

Когда я снова выглянул из‑за щита, то вдруг понял, что сражение внезапно стало намного ближе, чем мне того хотелось. Очень намного ближе.

Воины барона Урехта с трудом, но удержали строй, рыцари отступили и рассыпались, не подставляясь под пушечный огонь.

Когда я уже было обрадовался, что первый натиск отбит, враги перед нами порскнули в стороны, как мыши при виде кота, и на нас обрушился бронированный рыцарский строй.

— Альтзо — о-о — ора! — Боевой клич гудел в утренней прохладе, вибрировал, рычал, звал за собой моих врагов, велел крушить, рушить и убивать.

Атакующая конная лава очень красивое зрелище, особенно когда эта атака направлена не в тебя. А эти как раз в меня и целились. Мигом преодолели разделявшее нас расстояние, кажется даже стоптав кого‑то из своих, не успевших убраться с дороги, с разбега воткнули длинные копья в живую плоть, отбросили их, схватились за тяжелые мечи и боевые топоры.

Впрочем, оказалось, что чуть левее они ударили, как раз туда, где спешно готовились к отражению атаки наше немногочисленное рыцарство. Ударили, преодолели сопротивление, промчались дальше. За ними осталась рассеянная цепь вражеских оруженосцев, то ли дорезали, то ли грабили

Все, рыцарей у меня больше нет.

Часть таранного удара уткнулась в воинов барона Урехта и гвардейцев на рубеже артиллерии, сейчас там крутился бой, пограничников и гвардейцев оттесняли направо. А из замка на поле выезжали ещё и ещё рыцари, сверкали доспехами на рассветном солнце, расправляли длинные флаги, строились вроде бы в длинный строй, и готовились…

Что там на поле происходило, я глядеть не стал, ибо у меня вдруг появились другие причины для беспокойства.

Острый клин вражеского войска прорубился через пограничников, разметали кольчужников, и вот уже сеча идет у подножия холма.

— Альтзо — о-о — ора! — Раздалось совсем рядом.

— Ваше Величество, на коня, быстрее! — Крикнул барон Шорк, пытаясь меня схватить, да я не дал, ловко вывернулся из‑под его руки. И понял, что сделал это совершенно зря, вокруг меня кипел бой.

Это было страшно. Прежде я участвовал в бою как ребенок, я просто не мог оценить того, что происходит. А тут я то ли вырос, то ли вытянулся, то ли просто мира этого уже нагляделся. То ли теперь происходящее непосредственно касалось уже меня самого.

Легкий меч, подарок иностранного купца, принял на себя удар тяжелого рыцарского клинка. Я глянул, кто там, на той стороне. Молодой ещё парень, с пробивающимися над губой светлыми усиками. Без доспехов, в одной только кольчуге, тщательно смазанной толстым слоем масла, но от того не менее ржавой. На голове простой округлый шлем. Глаза упрямые, руки крепкие, куда как крепче, как у меня, да только не было у него в жизни сержанта Седдика Гора и Петра Сергеевича.

Пока парень глядел мне в глаза из‑под шлема — котелка и давил на меч, стремясь вбить меня в землю, я поддался и врезал ему классическим мае гири в пузо, даже с проворотом получилось. Тяжелые сапоги не позволили сделать верный удар, правильный. Но парню хватило, отступил на пару шагов, а дальше я уже шагнул вперед и широким махом скользнул по открывшемуся горлу. Денег на нормальную кольчугу с воротником и хороший шлем у парня не было, потому и носил такую ересь, шея не защищена.

Сопротивления даже не заметил, когда самый кончик моего клинка перерубил человеческую плоть, просто вдруг мой противник перестал меня интересовать, выключился из круга моих забот и интересов, а я сам как бы выключился из боя, оказавшись над ним и имея возможность поглядеть со стороны.

Что дальше‑то делать, убегать? Где вообще все?

Я судорожно пытался разобрать что‑то в круговерти одиночных схваток, в которых выродилось сражение на холме. Кого рубить‑то? И где барон Шорк, вот не он ли это? И вообще где же…

В тот момент, когда я уже почти принял решение, бой снова взял меня под свою руку. Под ноги мне свалилось и покатилось тяжелое человеческое тело, я полетел кубарем вперед на землю, не глядя отмахнулся мечом от кого‑то, подтянул ноги к животу и рывком выпрямился.

Тычок в спину швырнул меня на землю, я едва успел сгруппироваться и перекатиться, а в то место, куда я только что упал, сразу же воткнули короткий меч.

Снова подтянуть ноги к груди, перекатиться чуть дальше и подняться, и понять, что сбылась мечта идиота, которую этот идиот загадал давным — давно.

На меня шел граф Ипоку, в сверкающих золотых доспехах, помахивая вправо — влево длинным и острым мечом. Сталь льдисто сверкала на солнце, маслянисто отсвечивали золотые накладки на долы. И выглядел граф очень серьезно.

Не было никаких "вот и встретились, щенок", "давно ждал этой встречи, морда золоченая", даже просто "ну сейчас получить" и то не было, просто мы начали друг друга рубить.

Граф — генерал рубанул сверху, я "снял" удар, отшвырнув его клинок в сторону, сам бить не рискнул, склонность к риску из меня ещё Серега — большой выбил, великий любитель поймать кого‑либо в ударе. Второй удар граф нанес так же, в последний момент передумал и меч его изменил траекторию, метя мне в бок. У меня‑то кольчужки нету!

Удар, я снова его снимаю, скользя своим клинком по его клинку, а потом с отшагом и полуприседом рублю ему подмышку, чтобы не зазнавался. Меч генерала впустую пластает воздух, мой же более результативен.

— Рррржих!

Я снова лицом к лицу с генералом, на его кирасе сбоку длинная царапина. Ну да, на боевые качества не влияет. Только злит сильно, генерал кидается в атаку, перехватывая меч двумя руками. Я снимаю удар, граф Ипоку проваливается чуть, и я награждаю его длинной кровоточащей царапиной вдоль всей руки, разрубая кольчугу, нежную шелковую рубашку и какие‑то четки на запястье.

В глазах графа — генерала появился страх. А я вдруг успокоился, совершенно внезапно, и понял, что этот бой я уже выиграл. А генерал проиграл, соответственно. И говорить ничего не надо, все понятно и так. Меньше надо было жрать, пить и золота на доспехи вешать.

На этот раз в атаку пошел я, резко ударил сбоку, метя в лицо, генерал поставил блок, а я снова скользнул клинком по клинку, руку отсушило, но это было уже не важно, а важно то, что я расцепил клинки, сделал шаг чуть в сторону, приседая, и вытянулся в глубоком выпаде, со всей силы втыкая меч.

— Хрусть!

Я уже вернулся из стойки, а граф покачнулся, выронил меч, посмотрел на меня почему‑то с обидой и стал клониться к земле, как пьяный сантехник.

Ну так что, и все? Можно вязать, тащить в Западную башню на расспросы тщательные? Толстый‑то какой, тяжело волочить будет, однако!

Да как бы не так. Вместо того, чтобы волочь графа куда‑то, я был вынужден отбивать удары, которыми меня щедро одаривали два графских оруженосца с горящими от предвкушения глазами. Стоило графу грохнуться, как эти его моментально заслонили, встали плечом к плечу и принялись на меня наседать.

Бились они слаженно, и мне никак не удавалось учесть даже пару секунд, чтобы выхватить пистолет. Эта кобура, блин, под мышкой, оперативная, мать её так, лучше бы на поясе была, давно бы вытащил, а так приходиться думать не столько об оружии, сколько о том, чтобы отбить очередной удар. Я с ужасом понимал, что слишком увлекся боем, и сейчас кто‑нибудь ткнет меня мечом сзади.

Барон Шорк возник слева, оттеснил меня плечом, как‑то хитро толкнул левого оруженосца так, что тот повалился на правого, и три раза ожесточенно рубанул по ним мечом, и снова оказался возле меня.

— Ваше Величество, все в порядке?

— Да, да что у… Со у… Мной у… Будет, тьфу. — Я сплюнул тягучую слюну.

— Флаг! — Заорал барон Шорк.

Тут только я обратил внимание, что барон‑то выглядит, мягко скажем, не лучшим образом. Над кольчугой его словно пескоструйкой потрудились, везде вываляли в грязи и кое — где пробили, проглядывают синяки, лениво запекается пыльная корка на ранах.

За моей спиной кто‑то вздернул то самое полотнище, раньше красовавшееся около моего шатра. Лениво распустился грифон.

— За короля! — Крикнул барон Шорк.

Его крик подхватили, вокруг холма стали раздаваться такие же вопли, грохотало и звенело.

Коротко бумкнула пушка, ей ответили слитным ревом, в которым хилые "Альтзора!" совершенно терялись. С наглым треском начали рваться гранаты.

Наверное, это и решило исход боя.

Рыцари принялись откатываться, избегая схватки, строя у них не было, и к вечеру я уже стоял на надвратной башне замка Ворш.

Остатки вражеского войска, не ввязываясь в сражение, растворились в лесах.

Спасло нас в бою предусмотрительность барона Урехта. Хитрый барон заранее спрятал в лесу справа и слева от нас пару сотен пограничников, строго — настрого повелев не вмешиваться, пока все идет хорошо. Именно эти сотни и спасли положение.

Пока парламентеры заговаривали мне зубы, а потом рубили артиллерию, вражеские рыцари успели построиться для атаки, и атаковали. Слитный удар тяжелой кавалерии практически опрокинул центр и левый фланг, добрались и до меня. Артиллеристы даже не успели выстрелить, их‑то били самыми первыми.

В это время во фланг рыцарям ударили отборные сотни барона Урехта. И доказали, что не зря именные легионы едят свой хлеб. Рыцарские копья вырезали и перестреляли, кого‑то закидали гранатами, умудрились стащить с лошадок даже рыцарей, а в это время острие клина мятежников завязло в моих кольчужниках. В лагерь‑то они ворвались, а дальше все пошло не так, как планировалось. Не разбежались по улочкам — закоулочкам мои воины, удержались, а уж когда барон Шорк крикнул, что король жив, а Волин и чудом выживший Бомбардир повернули пушку и шарахнули во фланг…

Тут‑то удача повернулась к рыцарям филейной частью.

Наверное, свою роль в разгроме сыграло то, что пограничники и кольчужники вовсе не были рыцарями. Это мне потом барон Шорк объяснил. Дело‑то в том, что один рыцарь, повергнув другого, получал себе доспехи и выкуп за проигравшего. При условии, что проигравший жив. С мертвеца доспехи снимать считалось неприличным, хотя сплошь и рядом… Ну, как типа оруженосец снял с мертвого рыцаря доспехи и хозяину принес, а хозяин типа не знал. Но даже в таком случае, выкуп‑то за труп в разы меньше, чем за живого! И потому издавна рыцари старались взять противника в плен, а не убить. Чтобы избегать дележек, и до крови частенько доводивших, на тему "я зарубил этого а вас, Ваше Высокоблагородие, тут и рядом не стояло!", рыцари отвыкали сражаться в строю, бой вырождался во множество индивидуальных схваток. Да и последние годы правления королевы, когда противниками были разве что доведенные до отчаяния голодом и безнадегой крестьяне…

Все это сыграло свою роль. Жуткую.

Попавших в окружение просто вырезали, всех. Даже без огнестрельного обошлись, забили копьями и самострелами с дальней дистанции, или просто на кусочки распустили, как только рыцари потеряли строй. Ведь противником‑то уже был не свой брат — рыцарь, которому, ежели что, заплатил выкуп да спи спокойно, а сразу пять — шесть озлобленных недавними грабежами горожан и крестьян, либо вообще пограничники, с давних времен рыцарскую вольницу недолюбливавшие и теперь получившие возможность отыграться.

Ну и отыгрались сполна. Немногие уцелевшие нахлестывали коней в самые разные стороны от замка, лишь бы подальше.

Трупы даже убирать не стали, просто перенесли лагерь в другое место. В замке бы всё равно все не поместились, да и грязноват замок‑то, надо признать. Такое ощущение, что свиньи тут жили, а не люди. Все загажено, по углам валяется рваная одежда и обглоданные кости, в коридорах все вином залито и воняет застарелым вокзальным туалетом. Не замок, а какой‑то Комсомольский вокзал, право слово.

Нашли десяток рыцарей разной степени похмелья, которые никак не понимали, что же случилось и что от них хотят. Столько же слуг, мертвецки пьяных, нашли в разных сараях и хлевах, на территории замка. Слуги вообще как бомжи выглядят, которых на том же вокзале и подобрали.

— Так и пиши. Замок потонул в дерьме и нечистотах. — Наставлял я Шуго, совершенно забыв о правилах хорошего тона.

— В де — ерьме… — Вышел на куске пергамента Шуго.

Я мысленно плюнул. Ведь напишет же!

— Не, пожалуй, очень сильно. — Вздохнул я. — Напиши вот что. Замок утонул в нечистотах, повсюду доблестные королевские гвардейцы находили мертвецки пьяных рыцарей и их слуг. Везде следы невоздержанности в пище и неподобающих развлеченияй. Его Величество Седдик Четвертый был возмущен открывшейся картиной. Пока мои доблестные воины проливали кровь на полях сражений, некоторые несознательные личности предпочли проводить время в пьянке и праздности. Мало того, они чинили разорение и разор моим подданным… Не, последнее слово тоже убери.

И совсем не надо писать, что тут, в сарае при замке, нашли в одном бараке с десяток женщин… Тьфу, мерзость‑то какая, тьфу, мерзость… Твари. Кто придумал‑то, что рыцарь там о прекрасной даме аж ручку подаст, плащик там на дорогу бросит, чтобы изящные туфельки дамы сердца не ступали на грубую дорожную грязь?

Нда. Тот, кто придумал, был человеком от реального мира далеким. Потому что благородная дама или даже благородная девица, волей случая попавшая в трудное положение, заслуживают галантного или куртуазного обращения, а вот про селянок‑то ничего не сказано! Их‑то можно!

Иное дело простые воины, кольчужники и гвардейцы, они как‑то к такому зрелищу не привыкли, и пьяных рыцарей иногда пинали чересчур сильно. Отловил полевого врача, недоучившегося студента, приказал по возможности оказать попавшим в сложное положение дамам помощь и отпустить по деревням. Заодно приказал поставить охрану и никого в сарай тот проклятый не пускать.

Но об этом‑то писать точно не надо, нет же?

Зато очень надо написать, как ядра пушек отскакивали от стен, и как несгибаемый рыцарский строй несся прямо через картечь, как сверкали шлемы и латы, как отскакивали пули от рыцарской брони… И как рыцари, верные королю, храбро сражались. Да. Это обязательно надо написать.

— Добавь "по словам очевидцев", ясно? — Заметил я. — Очевидцев найдет Феликс… Тьфу, Подснежник найдет. К нему обратись.

Шуго скрипел пером как оглашенный. Компьютер бы ему, однако. И хороший принтер… Есть в том что невозможное? Если уж генератор сюда получилось перетащить и запустить, и ноутбук получилось… Хотя, с другой‑то стороны.

— … бывший командующий королевской гвардией граф Ипоку! — Сказал Шуго.

— Ага. — Я отвлекся, не услышал. — Нашли?

— Барон Утрехт нашел. Во дворе.

— Молодец‑то какой у нас барон! — Восхитился я. В самом деле, барона надо как‑то отметить, если бы не он, то рыцари бы нас покрошили в мелкий винегрет.

— Честь служить вам, Ваше Величество. — Ответил на мой вопрос о награде барон.

А награждать‑то надо. Это у меня в мире рыцарь гневно отвергает награду, отвечая, что не за страх и за милости, а за совесть служит. А тут награда герою важная часть отношений между вассалом и сеньором. Если кто‑то скажет, что не надо мол награды, королю служить честь, то его просто не поймут. Как не поймут и короля, который награду зажал.

Что дать‑то? Денег, земель? Ни того, ни другого у меня нету пока что… Хотя… Хотя у меня есть Феликс, который уж точно знает, что же барону Урехту может быть нужно. Дам ему задание, пусть ищет.

Или самому спросить?

— Проси. — Опрометчиво сказал я.

— Ваше Величество, можно ли наедине? — Спросил барон Утрехт. Барон Шорк ощутимо напрягся.

— Говори, у меня тайн нет. — На замковой башне мы только втроем были.

— Есть у меня племянница, Ваше Величество. Мне бы хотелось, чтобы она получила хорошее образование… Но я не могу устроить её в Королевский Университет, потому как…

— Деньги — пыль. — Сказал я. — Если в них дело?

— Только в них, Ваше Величество. Но…

— Барон Утрехт, я в ближайшее же время прикажу выделить сумму, достаточную, чтобы ваша племянница прошла полный курс… То есть полное обучение в Королевском Университете. По её выбору. Но ведь есть что‑то ещё?

— Я бы не хотел, чтобы девушка оказалась одна среди соблазнов большого города, Ваше Величество…

Каких ещё в задницу соблазнов? Видел бы ты, барон Утрехт, как иногда отрывались первокурсницы — студенточки из‑за МКАДа, попав в общагу из‑под родительского присмотра. Соблазны большого города… Да какой это, в задницу‑то, большой город? И какие тут могут быть соблазны? У нас вот полно, мальчики с деньгами, ночные клубы, куда без денег не пускают, и опять же, дом родительский со строгой мамой далеко…

— За девушкой присмотрят надежные люди. Я не обещаю, что она не поддастся соблазнам нашей столицы… Но обещаю ей свою защиту, пока она не будет нарушать наши законы. Даю слово.

— Благодарю, Ваше Величество. — Поклонился мне барон Утрехт.

Нда. Это у нас называлось "пристроить в институт", по ходу у Васнецова предки какие‑то крупные милицейские начальники. Ну вот и я теперь, получается, кого‑то могу в институт пристроить.

Под вечер к моей королевской палатке подошел Петрович. И как он все время умудряется от охраны уходить‑то? Мохнатый, лохматый, в простой одежке, как тут крестьяне одеваются, а за спиной торба на веревке.

— Заходи. — Пригласил я его. — Располагайся. С чем пожаловал?

— Ваши враги, высокий королек! — Буркнул Петрович. Поставил торбу свою на пол, покопался в ней, и продемонстрировал мне ожерелье из больших пальцев, только что срезанных. Многие ещё кровили.

— Вот ничего себе. Убери эту гадость. Сколько тут народу?

Барон Шорк сглотнул.

— Все, кто из замка бежал. — Сказал Петрович. — Все людишки. Кого могли.

Ожерелье он меж тем спрятал в большую торбу обратно.

— Молодец, договор выполняешь. За то… За то дарую я тебе… Дарую… Что ты хочешь?

— Чтобы войска Вашего Величества нас не трогали! — Быстро сказал Петрович.

— Так они вас и так не трогают… Может, денег? Или?

— Наша думать. — Сказал Петрович. — Твои враги умирать, высокий королек.

— Хорошая какая идея. — Вздохнул я. — Давай с тобой договариваться, как и где общаться будем… Ну как бы тебе объяснить‑то, волосатому? Ну как я вот тебя найду, если мне будет надо?

Петрович явственно побледнел.

— Ну не трясись. Вдруг я поговорить захочу, какое‑нибудь предложение сделать. Вот, к примеру, есть у меня лампы хорошие, видал? — Я показал на светодиодную лампу. — Если желаешь, бери штук десять, лес освещать. Темно ж, небось, по тропам‑то шарить? Лампы хорошие, сделаны из эк… эк… чистого природного материла, никакой химии и колдовства… Металл, дерево, кровь земли… Повесишь в жилище, будет тебе свет и уют!

Петрович побледнел ещё больше. Я сначала не понял, в чем тут дело, но потом вспомнил свои расказни про горючие и ядовитые воды.

— Нда, вижу, не впечатлил. Хорошо. Подумаем, чем помочь‑то вам можно. Лекарства, может? Снова нет? Ну как желаешь. Тогда сделаем так. От вас нужен один человек, через которого я буду с вами договариваться…

Не без торга согласился Петрович прислать одного своего. Вернее даже не прислать, а место встречи выбрать и условные сигналы, чтобы человек этот мог ко мне приходить незаметно. Ещё не хватало такого дикаря у себя в замке селить! Пошли б слухи, и сразу все убийства и разорения, чинимые Малым народом, повесили на совесть короля — колдуна. Не знаю почем у меня до сих пор в колдовстве не обвинили…

Проснулся в своем мире я с чувством глубокого удовлетворения.

Сколько же много дел переделано!

Глава 41

На границе тучи ходят хмуро…

композитор: Братья Покрасс слова: Борис Ласкин

— Вот такие дела. — Сказал Чеботарев, хитрым финтом закручивая меня вокруг оси. Меч мой тренировочный при это мало того что оказался у него в руках, так ещё и около моей шеи.

— Сдаешь, Сережа, сдаешь!

— Есть немного. — Согласился я. И в самом деле, пришлось согласиться. Форму я потерял. И это стоило мне парочку синяков, несколько не очень приятных минут с потерей самоуважения.

— Так тренироваться надо чаще. — Влез Молчан. — Ты вообще куда пропал‑то?

— Сессия! — Грустно скривился я, принимая меч обратно от Чеботарева. — Как говориться, от сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего‑то ничего.

— Ага. Ну, будем наверстывать, да? — Это Гюго.

Будем, конечно. Я теперь и в том мире тоже тренируюсь, барон Шорк взялся за дело серьезно и очень скрупулезно. По часу в день занятий, причем не одно и то же, а чередуются, чтобы моё тело не запомнило и не пошло по легкому пути. Всего‑то ничего занятий было…

Лану тоже пришлось поучить, она выразила желание, и теперь у меня появилась соперница. Хотя барон Шорк и хмурился, но все же не мешал, учил честно, на совесть. Иногда и Виктор приходил, и Ждан тоже, помахать железом.

За время своего руководства кооперативом "Весна" Ждан успел пополнеть, и теперь усиленно форму набирал. Виктору тоже было чему поучиться.

Не знаю, что бы было, если бы сошлись в поединке барон Шорк и сержант. Кто бы победил. Не уверен, что победу можно и на сержанта поставить сразу, за спиной барона Шорка были долгие времена, когда он продавал свой меч в Срединных странах. А продажа меча это дело такое, либо ты врагов хорошо рубишь, либо они тебя, иного не дано.

Сошлись ещё раз в поединке, меня опять позорно повергли на пол, я лежал на мате и глядел на то, как махали бокенами Молчан и Чеботарев. У обоих получалось хорошо, треск стоял как на лесоповале.

Победил Чеботарев, он обманчиво — легким движением кинул Молчана на землю, и отметил удар мечом.

— Вот так. Теперь рукопашный давай.

— Да ты робот. — Сказал ему на это Молчан. — Но давай.

Сошлись, Молчан снова оказался на полу. За ним Гюго, меньше всего продержался я.

— Теряешь форму. — Заметил снова Чеботарев. — Давно в спарринге не был. Мышцы есть, а вот привычки к бою нету в помине. Ничего, за лето наверстаешь!

Ну, наверное.

Расселись на матах, разлили по низким пиалам чай из принесенного Чеботаревым термоса.

— Серег, ты на рынке‑то был? — Спросил невзначай Чеботарев.

— Конечно. — Аккуратно отхлебнул я ароматного чаю. — Хороший там дядька, грамотный, собирает все что нужно.

— Угу. — Согласился Чеботарев. — Слушай, а так ты куда эти лекарства‑то деваешь?

— Ну… Надо. — Уклонился от ответа я.

— Хорошо. Если надо, то возможно взять большую партию. По сходной цене. Последние, оставшиеся на складе. Будешь брать?

— Цена интересует.

— Договоримся. За ними надо съездить. Там уже выкидывать собрались, в той вч, где я раньше послужил, вот и о тебе вспомнил. Слушай, тебе вообще нужно‑то что? Может, я ещё знаю места какие?

Я призадумался.

Ну, в самом деле, что мне нужно?

— Гранатомет "Пламя" бы. — Вспомнились рассказы Сереги — большого. — Или боевой вертолет.

Глаза Чеботарева чуть вильнули в сторону. Ого! Значит, при желании может достать? Кто же ты такой, Алексей Иваныч, а?

— Шутка. Вот бы ноут хороший.

— Защищенный ноутбук подойдет? У меня коллега из Японии таскает. Клавиатура английская, найдешь сам наклейки на клавиши. Усиленный аккумулятор, можно бить и в воде топить… Всё одно работает. По знакомству могу скидку сделать.

— Договоримся. — Сказал я. Эх. Вот как раз то, что нужно. — Цена?

Цена приемлемая, хотя раньше бы она меня привела в ужас. Ну не для себя же я его тащу в тот мир, точно не для себя.

Вот бы ещё постараться и устроить там компьютерный класс. Пару мощных машин, с большой памятью, может быть даже и на сотню гигов, потихоньку носить туда библиотеку нужной литературы, записывать там.

И ведь стальная защита‑то! Никто, кроме меня, этим воспользоваться не сможет! Никак не сможет! Зато я много чего смогу… Практически все я смогу, если постараться. Так что идея заслуживает очень тщательного рассмотрения.

Заскочил к Мишке, узнал, что да как. С его стороны уже был готов проект небольшой установки по очистке воды, также зарядил Мишка деньгами несколько своих знакомых химиков, и те клятвенно обещали выписать рецепт полупромышленного получения серной и азотной кислот. В условиях средневековья, конечно же.

А самое главное…

— Это все оно? — Я взвесил в руке папку с чертежами.

— Да. Ткацкий станок Картрайта…* Самый простой, какой только можно. — Мишка просто светился от гордости.

* — Эдмунд Картрайт — изобретатель первого механического ткацкого станка. Патент на первоначальную конструкцию был взят 4 апреля 1785 года, в 1786 году появился усовершенствованный образец.

— А где размеры взял?

— Ну… Смотался на фабрику ткацкую, у меня там тётя работает. У них там был музей, и там стояло что‑то очень похожее. Я зарисовал, что мог промерял. А остальное так… Эмпирически… Прикинул по чертежам, какие размеры быть должны, их и поставил. И вот ещё, это прядильная машина. Какая‑то "Дженни", я самую простую нашел. Там ещё лучше есть, если что… *

* — Прядильная машина, созданная английским механиком Джеймсом Харгривсом в 1768 г. и названа им в честь дочери "Дженни". Недостаток был в том, что нить получалась тонкая и слабая.

— Интересно. — Я поглядел на общий вид, рамную конструкцию. — Интересно очень. Мих, работа гигантская. Но проверить надо заказчикам. Если подойдет, так подойдет, если нет, то денег не получишь.

— Ну… Ясно дело. — Ответил Мишка.

— Будешь дальше искать, с размерами.

— Пойду в музей, померяю! — Легкомысленно отмахнулся Михаил.

— Все равно хорошо. — Я выложил плату.

Ну а потом в обнимку с папкой и очередной парой труб спать… В квартире их оставалось все меньше и меньше.

Мастер Андрей слег. Причем слег серьезно. Он давно уже потерял волю к жизни, и теперь только угасал. Душа в нем едва тлела. Умный, энергичный и предприимчивый мужчина превратился в гниющий изнутри овощ. Пытался Феликс что‑то сделать, да уж не получалось у него ничего. Ни женщины, ни призывы подумать о той семье, что ещё есть, ни даже небольшой мордобой — ничего не помогало.

Ну а наследники мастера Андрея увлеченно распускали на нитки его состояние. Ух, как они гульбанили! На площадях выставлялись бочки с вином, народ на халяву никогда не отказывался, и на пару дней производство у меня встало.

Когда я узнал, из‑за кого… Нет, насильно‑то никто никому через воронку не вливал. Хочется тебе, так ты хоть в этом вине утопись, мешать не буду, но вот когда это начинает мешать моим планам…

Распорядился, привели ко мне двух братцев — акробатцев. Вытащили из какой‑то таверны, где они похмелялись деньгами за продажу очередного корабля своего отца.

Поглядел я на них. Ну и что сказать? Золотая молодежь она всегда золотая молодежь. Я в "Васильке" на таких уже насмотрелся. Деньги родительские в карманах есть, так и гуляй душа, пока тех денег не останется, а как кончатся, так у шнурков можно ещё перехватить. Для предков эта сумма — тьфу и растереть, а вот для сынков та сумма как раз на неделю гулять.

— Что же творите вы, гады позорные. — Спросил я. — Отец ваш состояние годами собирал — собирал, а вы его на что тратите? На девок гулящих да на кости?

Похмельные братцы кинулись в ноги, один не рассчитал и разбил себе лоб, после чего захрапел прямо на полу. Второй уставился на первого и громко икнул.

— Молодцы. — Сказал я. — Отходить бы вас ремнем… Да жаль нельзя.

— Почему это нельзя? — Спросил за моей спиной Виктор. На братцев он глядел с отвращением.

— И в самом деле, почему это нельзя? — Поразился я. — Эй, стража! По пятнадцать горячих каждому по заднице за то, что позорят семью свою! И на пятнадцать суток в каталажку!

— В Западную башню? — Деловито спросил Феликс.

— Да нет, конечно же. В новенькую тюрьму. А потом ко мне на разговор.

— Уродцы. — Характеризовал братьев я. — Распустят состояние же на нитки. Феликс, кто ещё там наследник есть? Кроме вот этих?

— Иветте пятнадцать зим, Игорю двенадцать, Катерине пять лет. — Сверился с бумагой Феликс.

Консультации со знатоком древних обычаев бароном Гонку показали, что наследство по умолчанию достается старшему сыну. Правда, иногда старший сын отказывал в пользу того, кто мог распорядиться наследство лучше… Но это уже под нажимом родственников.

Я взял паузу.

Итак, делаем просто. Завтра мастер Андрей выходит из запоя, назначает обеих отпрысков своих лишенными наследства за разгульный образ жизни, назначает наследником следующего по старшинству, после чего может делать, что хочет. Следующий… Вернее, следующая по старшинству, Иветта, которой сейчас пятнадцать зим, чутко слушает Ждана и делает что ей скажут, вот и…

— Только совершеннолетние. — Обломал меня барон Гонку.

— Вот так.

Я снова взял паузу. Ну так и что? Сейчас напишем указ, пара людей отправиться к мастеру Андрею с уже составленным документом, ещё парочка людей пойдет в камеру уговаривать золотую молодежь. Вот и всё.

Но… Но я же король. Я сам единолично устанавливаю правила. Но если уж я их установил, так и я по ним играю первый же, разве нет? И если я правила буду каждый день менять в процессе игры, так кто же по ним играть будет?

А с другой стороны. Я король, я и решаю.

— Барон Гонку, спасибо за консультацию. — Я чуть склонил голову. — Я вас более не задерживаю. — Подождал, пока за бароном не закрылась дверь. — Феликс, теперь ты. Завтра предложи этим двум уродцам жизнь в обмен на то, что они отказываются от наследства и поступают ко мне в армию. Отошлю обоих на границу, пусть воюют. Ополченцами. И если граф Тоскалонский их решит повесить, так это его дело.

На следующий день я сообщил Ждану, чтобы тот нашел человека, который будет управлять торговым домом мастера Андрея. Человека надежного, умного и честного. За честностью проследят Брат и Феликс. Барон Алькон утвердил подписанную мастером Андреем бумагу, Ну а Шуго написал в газете, что не далее как вчера состоялся суд по вопросам наследства. Глава всех городских гильдий мастер Андрей из‑за тяжелой болезни отошел от дел. Предварительно он назначил наследницу, Иветту Андрееву, которая по наступлении совершеннолетия должна вступить в свои права,

— Ей должно достаться не разоренное хозяйство, а крепкая контора. — Проинструктировал я Ждана. — Чтобы работала и работала.

— Найду. — Серьезно кивнул мне головой Ждан. — Найду, конечно же, есть у меня на примете человек хороший. Пригляд за ним нужен, разве что.

— С этим сам разберись. Для начала управляющему заключить договор с торговым домом, и корабли должны выйти в море! С нас дерут втридорога, руда подорожала, а иноземцы скидывают цены на лампы. Надо, чтобы наши купцы торговали.

— Обижаете, Ваше Величество. Понимаю я все. Через семидневье те корабли, которые остались, пойдут.

У Ждана и в самом деле все получилось, они быстро с новым управляющим ударили по рукам, корабли загрузились нашими товарами в кредит по маковку и отплыли кто куда. Идея должна была бы принести немалую пользу, торговать через чужих людей я уже как‑то устал.

Впрочем, где‑то я слышал, что банкир не имеет национальности… Но до этого времени у меня ещё есть пару — тройку лет. Надеюсь, я к этому успею подготовиться.

— Ещё, самое важное, Ждан. — Я положил на стол пластиковую папку. — Вот это ткацкий станок. Он лучше и удобнее тех, которые применяются тут. Надо построить, настроить и пустить в дело.

— А… Что это? — Ждан листал файлы, глядел на чертежи. Тайком потер указательным и большим пальцем край сборочного чертежа. — Вот это как все? Я не понимаю, Ваше Величество… Это рисунок, вот это что? Длина? Да? Кто это рисовал? Можно ли мне с ним поговорить, может, он сможет рассказать лучше, без этих картинок?

Я вздохнул. Перенести б сюда краткий справочник по ЕСКД… Нет, я его уже перетащил, да только толку‑то что? Переводить его надо с русского на местный язык, а я не потяну.

— Смотри. — Я подвинул к себе лист бумаги, и начал рисовать. — Вот это цифра "один". Вот это два…

На десятичную систему ушло не очень много времени, тут же тоже десятичная система была, просто иные обозначения цифр, хотя и чем‑то похожие. Ждан все понимал хорошо. И обещался тщательно перечертить чертежи, заменив размеры в них местными обозначениями, а потом начать изготавливать.

— А потом мы их куда?

— Как это куда? Запускаем… В производство…

— А как же Гильдия Белошвеек, Ваше Величество? Они что скажут?

Видя мой непонимающий взгляд, Ждан пояснил, что коронный договор‑то работает в обе стороны. Гильдия мастеров это не просто клуб по интересам, это объединение профессионалов, которые вовсе не заинтересованы в том, чтобы им составляли конкуренцию, или, теми паче, профессиональные секреты наружу лезли. Пока мы крутились в пределах Гильдии кузнецов или делали такие вещи, для которых пока что Гильдий не существовало, то все в порядке.

Но так…

Были у меня две гильдии сразу. Гильдия Ткачей, почти уничтоженная королевой по подсказке графа Лурга, и Гильдия Белошвеек, которые только и могли ткать ткань и шить одежду. В принципе и те, и те делали одно и то же, просто первые ткали и шили для простого народа, а вторые только для богатеев.

— А что я им прикажу, то они и скажут. — Легкомысленно отмахнулся я. Я им ещё подарок на забыл, выходное платье для сексуальных меньшинств. И ежели что начнут говорить, так я им это платье хорошо вспомню! Три дня икаться будут.

— Но, Ваше Величество, так не годиться! Если мы будем делать много хорошей ткани и продавать по ценам ниже, чем гильдейские мастера, то Гильдия Белошвеек разориться. Кто же тогда будет платить налоги? Кто будет заботиться о стариках, кто будет воспитывать детей, если мы займемся их делом? Они по миру пойдут!

Вот, оказывается, несут полезную функцию и те почтенные матроны. Не только платья пидерастические шьют. Кстати, а почем ж там женщины‑то, когда главы остальных гильдий мужчины? Надо бы выяснить.

— Нда… Интересная проблема. Ждан, признаю, что я поторопился. Тогда сделаем вот как. Станок ты делай, он должен заработать и давать продукцию. Там ещё и прядильный станок есть… Его тоже изготавливайте. А потом что‑нибудь придумаем. В крайнем случае, будем сдавать оборудование в аренду. Не захотят… Так кто им судья? Прикажу основать Гильдию ткачей или Гильдию портных, они и будут ткани делать.

— Ваше Величество… Может, вообще ну его, эти станки? — Робко предложил Виктор. — Ну, к чему нам это? Наше королевство и так богатеет…

— Виктор, постарайся понять одну интересную вещь. — После недолгого раздумья сказал я. — Если это не придумаем мы… Так это придумает кто‑то кроме нас. И тогда нам не поздоровиться. Либо мы возглавим процесс, либо… Либо нам будет очень плохо, когда этот процесс возглавит кто‑то другой. Ты меня понимаешь?

— С трудом, Ваше Величество. — Задумчиво сказал Виктор.

— Хорошо. Вот представь, что такой станок появился в Империи. Что тогда?

— Эээ…

— Тогда они приплывут сюда на кораблях, и будут продавать ткани в несколько раз дешевле. И ткани их будут в несколько раз лучше. Понимаешь меня?

— Так назначить пошлины на ввоз! — Азартно сказал Ждан. — И все дела!

— Хорошо, отставим в сторону то, что сразу же начнется контрабанда через Степь или через Морское герцогство… И что Империя тоже может назначить пошлины нашим купцам, и неизвестно, выиграем ли мы торговую войну…

Брови Виктора взлетели вверх. Тут ещё не знали, что с помощью торговли тоже можно воевать, и куда как более эффективно, чем при помощи меча или автомата.

— Но вот представьте‑ка, что будет дальше? Для начала, Империя скупит всех ткачей во всех Срединных странах, кто не успеет назначить пошлины. А потом они придут сюда. Десятком — другим наемных отрядов, вроде отряда Каллуфа. Только в этот раз будет кому этим наемникам заплатить! Когда дело пойдет о сверхприбылях, те же Велий и Бромс, или кто там ещё? Они быстро договорятся, наберут наемников, сметут меня. Для начала посадят тут кого‑то вроде королевы Альтзоры, и начнут торговать. Ремесленник, пусть даже мастер Виктор, не сможет конкурировать с машинным производством. Никак не сможет. Ремесленники начнут разоряться один за другим, а еда и одежда будет стоить все дороже и дороже… И чем мы кончим? Что наши кости будут белеть на равнинах?

Последнюю фразу я где‑то слышал, ввернул для эффекта.

* — В 1834 г. английский генерал — губернатор Уильям Бентик докладывал в Лондон: "Равнины Индии белеют костями ткачей". Насильственное открытие рынка для дешевых промышленных товаров из Британии привело к разорению многих ремесленников в Индии, прежде всего — ткачей.

— Пушки…

— Виктор, сколько мы сможем хранить в тайне секрет зелья? Я думаю, что лет через десять у наших врагов тоже будет что‑то в этом роде. Уж гранаты‑то точно будут. А их больше, пушек и гранат у них тоже будет больше.

Наступило молчание.

— Страшноватая картина, Ваше Величество. — Сказал граф Слав. — Я тоже приходил к схожим выводам. Рано или поздно Империя или Рохни сумеют сделать пушки и бомбы. Как я понимаю, секрет зелья не так сложен, как рассказывают на каждом углу?

— Нет, не так. — Не стал отпираться я. — Он куда как более прост, чем кажется. Потому мы можем быть в безопасности только в одном случае. Если мы всегда будем впереди. Прошу вас всех это запомнить. — И для эффекта я обвел всех тяжелым взглядом.

Народ запомнил, задумался, стал расходится.

— Пошли. — Задержал я Феликса. — Теперь к генералу нашему, надеюсь, что дозрел. Виктор, с тебя доклад по состоянию войска, потянем ли мы имеющимися силами осаду Морского герцогства, при учете что к ним присоединиться барон Каллуф.

В коридоре меня встретила Вера.

— Ваше Величество, разрешите пару слов! — Взмолилась она.

— Хм… — Я покосился на Феликса и на Виктора. — Погодите тут пока что.

С Верой мы зашли за угол, тут коридор делал причудливый изгиб и уходил куда‑то вниз. Стараниями мастера Иштвана коридор отмыли, через равные промежутки стояли кадки с песком, висели на заклепанных цепях лампы.

Вера оглянулась, никого нет, тяжело вздохнула, словно перед длинным и долгим прыжком в воду.

Интересно, что ей надо? Если сейчас она скажет, что меня хочет… Эй, организм мой? Ты что это такое? Тебе что, в том мире Маши мало?

Организм скромно напомнил, что в том мире Маши мало, так как Маша сейчас в европейском турне. А воспоминаниями приятными сыт не будешь!

Все равно помолчи. Не до тебя сейчас.

Но Вера сказала нечто другое.

— Ваше Величество, три дня назад в посольство Империи доставили бумагу. От Морской герцогини. Очень важную. Мой… Друг. Слуга. Он говорит, что там было нечто важное. После того, как графу Лиордану доставили письмо, он позвал к себе барона Каллуфа, они о чем‑то совещались допоздна, а поутру барон вышел очень довольный…

— Большое спасибо. — Поблагодарил я Веру. — А что же такое могло бы быть в том письме?

— Не знаю, Ваше Величество.

Я покивал, как бы своим мыслям, а сам внимательно глянул на Веру. Что же она хочет? Вроде бы слуга барона Навата, вроде бы…

— А много ли таких друзей у тебя в посольстве, Вера?

— Не очень, Ваше Величество.

— Не очень… Понятно… А какие отношения тебя связывают с бароном Наватом?

— Он мой господин, Ваше Величество.

— Ты его рабыня?

Вера вспыхнула, но ответила спокойно.

— Нет, Ваше Величество. Крепостная. Деревня, где я родилась, была сожжена. Выживших приняли под свою руку луговые бароны, я осталась без матери и отца. Брат барона Навата выкупил меня, сначала… Сначала узнал, что я хорошо стреляю из лука и дерусь, а потом подарил графу Лиордану. Тот же приставил меня служанкой к барону Навату. Я долго путешествовала с ним.

— А как ты оказалась тут?

— Я хочу быть свободной, Ваше Величество.

— Понятно. Вера, реши мои сомнения. Вот сейчас ты тут, а если барон Нават прикажет тебе что‑то… То ты?

— Я сбегу, Ваше Величество. — Опустила глаза в пол Вера.

— То есть ты по прежнему считаешься крепостной? Нда. Хорошо. Оставайся пока что в замке, я поговорю с бароном Наватом… Или с графом Лиорданом, не знаю с кем лучше. Ты получишь свободу. За спасение моей жизни.

Ну вот теперь новая проблема. Что же такое важное рассказала Морская герцогиня графу Лиордану, что даже барон Каллуф стал веселый?

Что важное, мне рассказал генерал Ипоку. Генералу очень не хотелось к палачам. Лумумба так скалился и подвывал, изображая из себя людоеда, что генерал сдался и начал рассказывать. Как пробку прошибло… Ту, которой понос затыкают.

— Морская герцогиня давно уже хотела избавиться! Давно! Это она всё, сначала её матушка, а потом уж и дочурка подключилась. Граф Олег у неё на побегушках, всем обязан. И место у замка хорошее, с водой рядом. Хотят от Соединенного Королевства отделиться! И сами порт построить! И с купцов денег брать! И с Альтзорой сговорилась, и с иноземцами! Чтобы Альтзора была королевой, а Седдика извести!

— А ты‑то откуда всё это знаешь?

— Имеющий уши да услышит! — Напыжился граф Ипоку из‑за решетки.

Я хмуро глянул на него, потом перевел взгляд дна Лумумбу, и граф снова начал рассказывать, сбиваясь и путаясь.

Мой город самый удобный порт по пути с севера на юг и обратно. Ну да, удобно. Да вот только не всем по нраву, что в таком месте сидит столь несговорчивый король. Но, если уж короля сковырнуть не получается, вполне же можно сделать удобным место другое, верно? Например, Морской замок. Из рассказов Грошева я знал, что замок здоровенный, оброс вокруг деревнями и поселками, и вот — вот готов был превратиться в город. Ещё лет сто, и раскинулся бы на вытянутом полуострове город Морской, тыщ на тридцать жителей, рыбаков да моряков. Но вот не сошлось…

Дурость и наплевательство как ржа разъедала не только королеву. Оно разъедало и людей вокруг нее. Не выдержали Морские герцоги, бывшие вернейшим вассалом королей Ильрони. Не выдержал и граф Идон Ларкус. Много кто не выдержал, и теперь…

А что теперь? Ничего хорошего‑то. Надо что‑то делать с Морским замком. У меня в бухгалтерии две трети доходов только с порта. Не будет этих денег, придется брать из промышленности, и процесс модернизации пойдет в разы медленнее, если вообще не встанет, да и иметь в будущем под боком такую клоаку, как франко — порт… Не хочется что‑то.

— Молодец. — Похвалил я графа, когда тот закончил. — Ну, а про графа Урия что скажешь?

Граф Ипоку отшатнулся.

— Защити Светлые боги! Не знаю… — На лице отразился явный испуг.

Ещё пару вопросов, и я от графа решил отстать, потому как того трясло, как осиновый лист. Графа Урия тут очень боялись, очень. Но вот почему?

— Подумай, дурень. — Сказал я на прощание. — Граф где, а ты где? Ему сюда далеко тянуться будет. А мне вот только руку протяни. Будешь себя хорошо вести, граф Урий до тебя с табуретки не дотянется.

— С какой табуретки?

— С такой, на которой я его поставлю, когда вешать буду. Так что ты подумай… Подумай.

С этими словами вышел. Ибо мне тоже надо было подумать, хорошенько обдумать очередной кусок информации.

— Ваше Величество! — Поклонился мне барон Ромио.

— Какие люди. — Обрадовался я. — Рассказывай, что да как.

— Ваше Величество, прямо тут?

— Да… То есть нет, конечно. Барон, прошу в малый тронный зал. Вы с дороги не голодны?

— Нет, благодарю, Ваше Величество. Пока я ожидал вас, я успел отдать должное искусству ваших поваров. Суп у вас готовят несравнимо лучше, чем в замке графини Чи…

Я пригляделся. А барон‑то молод, если начистоту. При первой встрече он мне показался лет тридцати так, а как поближе погляжу, так какой там тридцать, чуть за двадцать быть может. Совсем молодой ещё.

— Ну, не хотите как хотите.

Добрались до Малого тронного зала, вывел я наружу всех слуг, и начал барон рассказывать.

Для начала выложил на стол в чистой тряпице куски какого‑то странного вещества. Вроде бы и уголь, только вот… Какой‑то не такой. Слоистые куски насыщенного грязно — коричневого цвета.

— Оно и есть?

— Да, Ваше Величество.

— Хорошо… Итак?

— Ваше Величество, согласно приказа вашего, пошли мы до места. Ночью приблизились к берегу, высадись, где притоки в море впадают. Горцев там не бывает почти. Скрытно проникли в деревню, вот этим топили очаги.

— Много там этого? — Я задумчиво покачал камень пальцем.

— В деревне так, не очень…

— Погоди‑ка. Они его выкапывают, или достают где‑то?

— Покупают, Ваше Величество. Вдоль Светлой, далеко, около озер, есть целые горы вот этого.

— Где?

— Вдоль реки, которая из Предвечной идет. Ещё такой камень встречается в горных долинах, но мало, и на побережье тоже мало. Мы изловили и допросили нескольких горцев. Они рассказал, что сами такой камень почти не копают, а покупают у степняков…

Вот те раз.

То есть теперь нужна ещё одна экспедиция, в Степь? Хм. Или попробовать купить? Или все же лезть в горы? Леса вокруг города все меньше да меньше становятся, не хотелось бы извести их своей индустриализацией. И кому все это поручить?

Задумавшись, я не сразу заметил, что Ромио говорит что‑то ещё.

— Что? — Переспросил. — Барон, прощения прошу, отвлекся. Что ты сейчас говорил?

— Когда шли обратно, в двух днях пути от города заметили дым. — Повторил барон Ромио. — Думали, что это пираты шалят. Я распорядился пристать к берегу. Выслали дозор небольшой, который наткнулся на беглых рыбаков. Они спасались от фуражиров графа Идона Ларкуса. Чуть дальше в деревне мы встретили пехотинцев. Они уже не в цветах горного легиона, они в цветах графа Идона Ларкуса, и с его гербом. В деревне объявили, что граф берет эти земли под свою руку. Чтобы все зерно и продовольствие везли в его замок. И платили ему десятину, а всех пришлых велел изгонять.

— И везде ли так?

— Мы прошли вдоль побережья, многие деревни горят. — Ответил барон Ромио.

— Хм. — Оценил ситуацию я.

Начались выполняться угрозы Закатного Герцога Влада. Не усидел граф Идон Ларкус у себя в Гнезде, вышел на волю, решил хапнуть себе немного государства, крестьян там, работничков набрать, рыбаков… Ну, на будущее. Будет что вспомнить, будет что наследникам передать.

Если у него есть пехота, то тогда дело плохо. За рекой у нас только Горный легион был. И редкие поселения баронов, которым‑то ссориться с графом не с руки. Наверное, сейчас герцог Идон Ларкус принимает присягу своих новых вассалов. Тех понять можно, при желании их замки как орешки хрустеть начнут.

— Благодарю за службу, барон Ромио. Свободен. Отдыхай. Мастер Иштван, собирай всех. Новое совещание.

А сам погрузился в мысли, что делать дальше. Родина в кольце врагов получается.

— Мы в кольце врагов, уважаемые. — Сказал я, когда все собрались. — По кругу — Морская герцогиня, степняки, граф Идон Ларкус и отряд Каллуфа.

Все подавленно молчали. Граф Виктор сжал губы в твердую линию, словно вот прямо сейчас собрался врагов рубить, граф Слав призадумался о чем‑то, он ещё не переварил известие, что король‑то у него чуть умнее, чем кажется. Барон Алькон невозмутим, да и он устал просто, суды все одни, суды, суды и суды… Волин молчит, думает. Феликс же ещё более молчалив и задумчив, чем все остальные, вместе взятые. Барон Нават изображает из себя вежливого денди, который, так уж и быть, объяснит варварам с окраин мира, как надо правильно жить. Ждан же вообще хочет к себе вернуться, разобраться с новыми чертежами. Папочку‑то он с собой теперь носит…

— Против кого выступаем первыми?

— Против кого выступать?

— Против графа Идона Ларкуса, Ваше Величество. — Сказал граф Слав. — Если он объявит себя герцогом… То сковырнуть его будет очень сложно. К тому же, у Каллуфа с ним давние счеты. Они не смогут договориться.

— Я не согласен с графом. — Сказал барон Нават. — Угроза со стороны герцогини Валерии куда более реальна. Да она и ближе.

— Надо что‑то сделать с отрядом Каллуфа, Ваше Величество. — Это Виктор. Волин его поддерживает. — Надо с ними обязательно что‑то сделать. Держать такую силу рядом с городом опасно.

— Приказать им убираться. — Буркнул главный королевский судья.

— Это может оказаться не так просто. — Сказал граф Слав. — Приказать‑то можно, но вот деваться им некуда. Через Предвечную они не пойдут. На корабли их тоже не посадят, без денег‑то. Каллуф, когда набирал к себе остатки наемников из других отрядов, рассчитывал хорошо поживиться на войне Вашего Величества с Предвечной, но у него это не получилось. И теперь они без денег застряли тут.

— Пока что они нас бояться. — Сказал барон Нават размышляющее. — Пока что бояться. Ваше оружие, Ваше Величество…

— Не моё, а мастера Виктора. — Поправил я.

— Пусть так. Бояться. Но как только закончатся деньги… Наемники хотят получить свою плату. Возможно, разумно было бы их нанять и направить против ваших врагов? На время?

Возможно, и разумнее. Вот только не нравилась мне очень эта идея, и даже могу понять чем. Наемники принадлежат Империи. И сам Каллуф есть имперский барон. Который рано или поздно планирует вернуться обратно в свою Империю, купить там поместье и жить подольше, ни в чем себе не отказывая.

Вот прикажет ему Черный Лис Империи, граф Лиордан, нечто, идущее в разрез с моими интересами… И что тогда? Думаю, что барон Каллуф оплату‑то от меня возьмет, но и про поручение графа Лиордана не забудет. А уж если оплату ему предложат от имени государства, так это вообще открывается простор для фантазий.

Конечно, эти я соображения выкладывать не стал, но ввиду их имел, кажется, не только я. Граф Слав тоже что‑то подумывал оценивающе, и граф Виктор тоже что‑то призадумался. Наверное, понял, каково это, быть министром обороны. Тут не только копьем махать предпочтительнее, но ещё и головой работать надо. Причем ещё неизвестно, что тяжелее.

И что выбрать?

— Считаю, что медлить нельзя. — Высказался я вдруг совершенно неожиданно для самого себя. — Нам просто нельзя медлить. Если мы не ударим первые, то ударят по нам. И потому готовьтесь к новому походу.

Глава 42

Оружие, оружие, оружие…

В. Высоцкий

— Блистательный хан. — Приветствовал я своего пленника. — Как поживается?

— Большая благодарность вашему величеству! — Кинулся мне в ноги плененный когда‑то давно хан Большой орды. — Ваши покои…

— К делу. — Оборвал я готовый сорваться с его уст поток славословия. Ибо времени у меня мало, надо ещё заскочить к мастеру Виктору, узнать, насколько хорошо у них получается пристроить перенесенные из моего мира трубы. Тяжело их таскать‑то, уж больно тяжело, пара биноклей и лекарства в моем мире остались, а эти перенеслись…

— К делу. Больше держать тебя тут не вижу необходимости, почтенный хан. Ты чего, ты чего? Не надо так бледнеть. Отпускаю я тебя в Степь, обратно. С собой даю… Две сотни золотых, мехов там отсыплют… — Трофеев у меня после степняков много осталось, девать их совершенно некуда, тут меха, молью поеденные, никому не уперлись. — Коней даю, вот воинов могу дать, твоих. Которые хорошо трудились… И почти искупили свою вину. А с собой даю тебе яркие лампы, числом десять штук, портняжных иголок, самострелов даю, отрез ткани хорошей, вот пару бочек масла для ламп… Ну и так, прочего по мелочи. Заодно дарю я тебе, блистательный хан, за смелость твою в бою и в плену вот эту золотую пайзу.

Золотую пайзу мне вырезали в моем родном институте на станке с ЧПУ. Вот это здоровская система, сначала рисуешь на компьютере деталь, как в 3D Studio, а потом умные программы загружают эту деталь в станок, сами рисуют пути движения инструмента…* Жаль, что станок весит под пять тонн, а от бы я от такой помощи тут не отказался.

* — технология описана весьма приблизительно.

— Тут написано, что предъявитель сего может ездить по моему королевству, и свободно торговать, не опасаясь урона своему имуществу и чести, ежели не нарушит он наши законы.

На деле, рисунок был выдуман мной совершенно из головы, какие‑то кельтские узоры. Изготовленные с немалой точностью на очень современном оборудовании, пайза нарочито имела вид местного изделия.

Я таких десяток наделал, если надо, программа ещё осталась. Подделать не получиться, даже если учесть, что тут нашлось бы технология анодирования и дюралюминий.

— Ваше Величество! Светлейший король! — Хан рухнул на колени. — Благодарность моя…

— Не будет знать границ. — Хмыкнул я. — Это я и сам понимаю. В крайнем случае можешь попросить помощи у графа Тоскалонского. Может быть, он тебе и не откажет, а может быть, и откажет. В любом случае, сразу убивать не будет.

Я повернулся, чтобы идти, около двери обернулся, сделал вид, что что‑то забыл.

— Королевство у нас не столь богатое, блистательный хан. — Добавил я виновато. — Нечем мне вознаградить настоящую воинскую доблесть и смелость! Но если ты покажешь пайзу в торговом доме "Весна", то наши купцы продадут тебе товар со скидкой.

Хан поклонился, лицом в пол. Немало пораженный, надо сказать.

— Кстати. — Я развернул заботливо сохраненную тряпицу. — Знакомо ли тебе вот это?

— Слезы Скади. — Опознал уголь хан.

Это и в самом деле оказался уголь. Горел хорошо, куда как лучше, а на описание в моем мире мне удалось выяснить, что уголь‑то самый разный бывает. Тот черный, что в фильмах показывают, называется "антрацит", а это бурый уголь.

Уголь, как известно, образуется из торфа. Торф, останки сгнивших в болоте растений, лежит себе, лежит, слеживается, выгнивает из него разная мелкая гадость, а остаётся то, что потом радостно и с большой температурой сгорит в печке. Вот это то, что недослежалось, недообразовалось. Так сказать, промежуточный маршрут от торфа к настоящему углю.

Но мне тоже пригодится.

— Понятно. Мне нужно вот этого, замок отапливать. За воз Слез Скади получишь десяток ламп и кувшин масла для них, иголки получишь, ткани новые, хорошие… Возможно, и деньги… Золото… Возможно.

В глазах хана блеснул интерес. Попытается обмануть? Да конечно же, конечно же попытается. Только посмотрим, кто хитрее, посмотрим.

Если у тебя, жадный хан, получиться удачно продать светильники и прочую утварь, а не продать ты их не можешь… Жадный очень… И взяли‑то тебя на том, что ты не желал добычу бросить… То тогда у меня появиться новый рынок сбыта. И весьма неплохой.

А дальше посмотрим, как на этот рынок запустить не только тебя, но ещё и моих купцов, чтобы покупать уголь по справедливой цене. Литературу почитаем, как это в моем мире делалось.

Вышел, полной грудью вздохнул свежий морской воздух.

Добрался до своих покоев, выгнал всех подальше от двери, и с замиранием сердца положил на прочный дубовый стол то, что я сегодня перенес с Земли.

Вещь смотрелась просто сюрреалистически, особенно по контрасту со здешними писчими принадлежностями, свежим номером "Королевского вестника" и донесением графа Слава о доходах и расходах за текущий период.

— Ну, родимый, поглядим, будешь ли ты тут работать… — Сказал я, открывая тяжелую крышку ноутбука. Panasonic, серия защищенных ноутбуков для военных. Если патроны кончаются, то им можно бить по голове врагов без ущерба для сохраненной информации.

Рука даже чуть дрожала, когда вдавил клавишу "On\Off" на обрезиненном боку. Ноутбук загрузился. Мелькнул логотип "форточек", и быстро открылся пустой рабочий стол.

— Вот ты какой. — Покачал я головой, одобрительно. — Слава фирме Панасоник и японским инженерам за чудесную машину!

Ноутбук обошелся мне в три с половиной тысячи долларов, но дело того явно стоило. Загрузился Excel, загрузился Word, хотя на фига он мне тут сдался, не понятно. В Excel хотя бы можно бухгалтерию вести! А вот AutoCAD номер 14 как раз нужен и очень! Все чертежи Мишкины теперь там, всегда можно проверить, какие размеры забыли, а какие неверно сделали.

Вот бы ещё оттуда сюда Интернет провести, и вообще можно будет не просыпаться.

Вздохнул, подвинул к себе ещё пару бумаг, требовавших разбирательства.

Итак, первое. Морское герцогство. Полоска плодородных земель на морском берегу, одним концом упирается в горы, где никто не живет, ибо дураков нет, другим концом примыкает к околостоличным владениям знати. Вон, за тем лесочком как раз оно и начинается, Морское герцогство.

Основа существования Морского герцогства издавна было море. Островки, на которых нефть нашли, издавна служили прибежищем для рыбаков. Морские герцоги рыбаков привечали издавна, и почти вся рыба, которую на рынках у нас встретить можно, оттуда, из Морского герцогства. Из города‑то маловато ловили в последнее время.

Естественно, что большая часть Морской стражи тоже оттуда же. И почти все моряки, и суда тоже там строили для королевства. Морские герцоги тесно связывали свою судьбу нами, ибо уж больно нравилось им положение. От морских пиратов защиту даем, налоги не очень большие, в основном люди да корабли, а кто их когда считает, людей‑то?

Так же естественно, что замок Морских герцогов стоял около моря.

Но как он стоял!

Я сначала не поверил, велел принести фото… То есть картины. Мне показали.

Снова не поверил, поехал поглядеть. Конечно, со всеми мерами предосторожности, инкогнито и с сотней пограничников в охране. Благо что ехать недалеко.

Проскользнули мимо замка Ворш, где уже стоял верный мне гарнизон пограничников, обошли по побережью разъезды отряда Каллуфа. Пока командир пограничной сотни заговаривал наемникам зубы, я с десятком человек проскользнул дальше, вышел на берег моря позади какой‑то опустевшей пару лет назад рыбацкой деревушки, и перед нами открылся вид на Морскую Крепость.

И был я, мягко сказать, впечатлен.

Есть большой — пребольшой остров, чуть ли не с мой город размером. С сушей соединен перешейком, пологой гранитной косой, который в прилив вообще скрыт, а в отлив ходи не хочу. Сам остров богат плодородной землей, высок, есть пара пляжей, есть место под порт, куда все рыбаки швартовались…

Вот на острове‑то и выстроили первые Морские герцоги себе замок. Здоровенный, стена идет как граница острова. По центру башня, по внутренней дуге сужающаяся к шпилю, высота как бы не тридцать метров.

Взять его теперешними силами просто невозможно. Пушки будут долбить стены год, а то и больше, и неизвестно, что раньше развалиться, драккары мои от отдачи орудий или поросшие мхом валуны, из которых сложена основа стен, от ядер. Выморить голодом? Да как же, дадут мне. Мигом ещё один мятеж в тылу организуют, либо в бок ударят.

Во, а я никогда не верил в эти громадные крепости… Как они это выстроили‑то, вообще? Сколько времени это строили? И сколько это стоило?

Гнездо, древняя крепость горцев…

Да тоже не лучше.

Подсознательно я ожидал тоже что‑то грандиозное, величественное. Конечно, туда уже не поехал, туда ехать дня три, не меньше.

По карте, горы начинались не сразу, они образовывали ряд уютных долин, может даже были там и альпийские луга, не знаю. Как‑то же жили там горцы‑то? Дальше вдоль океана горная цепь терялась, вырождалась в ряд холмов, а потом вообще превращалась в пустыню. С гор спускались в океан и на равнину реки и мелкие речушки, шли дожди, периодически в низинах все заливало.

Раньше там никто не жил.

Из‑за горцев.

Почему люди жили там в горах, не очень понятно. Скорее всего, потому что так заведено. Древний красивый обычай. Ладно бы просто так жили, но имели они ряд скверных очень привычек. В частности, иногда спускаться вниз и убивать людей как можно больше, а то и угонять кого‑нибудь в рабство. Поклонялись горцы каким‑то кровавым богам, по слухам, не чурались человеческих жертвоприношений и вообще вели себя не так, как принято в цивилизованном обществе. В последнее время добавилось ещё и выращивание горной лозы на продажу.

Плохо себя вели, нехорошо.

Чтобы оградиться от этих привычек, мои благородные предки выстроили в ключевом месте долин, где был самый удобный спуск на равнину, громадную крепость.

Гнездо.

С сильным гарнизоном, обученным для действий в горах, так называемой Горной стражей, с толстыми стенами, с запасами еды, контролирующую ключевые пути из гор и в горы.

Нет, набеги горцев на крестьян не прекратились совсем, но сразу же стали в разы меньше. Кому охота семидневье карабкаться по горам, чтобы только добраться до добычи, а потом ещё столько убегать от погони? Да и ответные карательные экспедиции не заставили себя долго ждать.

Со временем крепость только выросла. Горцы, привлеченные цивилизацией, потихоньку переселялись под защиту Гнезда, кое — какие кланы открыли торговлю, выменивая инструменты и одежду на изделия народного промысла — горную лозу сушеную, горный отвар домашний и настойку из горной лозы на виноградном вине. Ещё пленниками за выкуп торговали, со степняками и с нами.

Крепость все росла. Вокруг неё селились крестьяне, которым было куда как проще в случае опасности сбежать под защиту Горного легиона…

Короче, долгая история, а как результат, на границе я получил ещё одно герцогство. Горное. Де — факто, как говориться. Де — юре же мои предки что‑то не торопились создавать тут отдельное герцогство.

Не понятно, почему.

Ладно, это дело второе, почему да как.

К картинам Гнезда, коих и было‑то всего пару штук, отнесся уже куда как более доверчиво. Ну и дальше‑то что? Тут ситуация едва ли не хуже. Крепость как бы замыкает собой горные долины, нависает над входом в самую большую из них. При крепости поселок, тоже окруженный стеной, и несколько фортов, тоже сообщающихся стеной с крепостью. Закрывают пути на равнину.

Построено ох грамотно!

Волин, когда‑то бывавший в тех краях, охотно меня проконсультировал.

— Гнездо построена на основе горской крепости, Ваше Величество. Когда‑то там горцы себе выстроили крепость, чтобы Малый народ в горы не ходил.

— И что, помогло?

— Да уж не знаю, только ваши предки нашли эту крепость заброшенную, и забрали себе. Выбили оттуда какие‑то дохлые кланы. Горцы Малый народ не очень любят, а те отвечают им взаимностью.

— А про крепость‑то что скажешь?

— Надежная. — Сказал Волин. — Очень надежная. Если на стенах воины, то её никогда не взять. Разве что вашими пушками… — Последнее слово он произнес с осторожностью.

— Ясно, иди. — Отпустил я его.

Вот и думай, куда в первую очередь стопы свои направить. С боков две неприступные крепости, хапнувшие суверенитета по самое не могу.

Тесновато нам будет, просто чую это.

Я прикрыл ноутбук и задумчиво провел пальцами по крышке.

— Седдик, что это у тебя? — Раздался голос позади.

— Ерунда разная. — Отозвался я. Надеюсь, что не вздрогнул от неожиданности. — Слушай, а тебя вообще кто сюда пустил, а? И ты где должна сейчас быть?

— Я руку вывихнула! — Лана показала аккуратно замотанное тряпицей запястье.

— Что? Сильно? Рукой двигать можешь? Дай‑ка сюда. — Я пододвинул к себе аптечку, извлек эластичный бинт и йод. Не стрептомицином же засыпать‑то?

Лана стоически перенесла процедуру, я делал все аккуратно и осторожно. На вывих не похоже, ушиб скорее всего, рука нормально сгибается, резкой боли нет. Йодную сетку вместо трав, фиксирующую повязку как была, не затягивать, лишь зафиксировать конечность. Может, и не надо, кто знает, я себе всегда делал перед тренировкой, Петр Сергеевич железно научил руки бинтовать перед любыми занятиями.

— Ой, Седдик, а что это за ткань? — Лана удивленно посмотрела на бинт, попробовала размотать, но я несильно хлопнул её по руке.

— Не трогай, завтра вечером придешь, сниму.

— Седдик, я же не то хотела спросить! А что это у тебя за такая книжка красивая… Ой, она светится?

На боку ноутбука подмигивал желтым огонек. Аккумулятор почти разряжен.

— Да так, ты внимания не обращай. Лучше расскажи, как успехи твои. Помнишь, о чем мы с тобой договорились?

— Да, Ваше Величество. — Лана вдруг стала очень серьезной. — Я говорила со всеми выбранными старостами в деревне. Уважаемый Коротыш каждое семидневье будет присылать мне гонца с известиями…

— Не с известиями, а с отчетом. — Поправил я её. Не забыть бы ещё Коротыша обрадовать, что у него новый начальник. — Вот что мне скажи. Как картошку сажать, ты изучила? У меня в королевском саду растёт, под охраной. Изучила?

— Нет, Ваше Величество…

— Дальше. Численность крестьян в твоих деревнях? Сколько людей может работать? Заплатят ли они тебе за аренду земли вовремя? Чего и сколько они посеяли, соберут ли они урожай? И если ты имеешь все эти сведения, то записаны они где‑нибудь на память? И можно ли проследить их по времени, как они изменялись?

Нес я околесицу почти от балды, но Лана наклоняла голову все ниже и ниже.

— Нет, Ваше Величество… У меня нет ничего такого… Я… Не подумала.

— Вот. — Я поднял вверх указательный палец. — Лана…

А у неё уже и глаза на мокром месте. Ещё пара минут, и слезы!

Каменное сердце мое сразу же дало большую трещину.

— Лана, почему ты думаешь, я тебе все это говорю?

— Почему, Ваше Величество? — Та всхлипнула.

Надо срочно спасать ситуацию.

— Понимаешь… Я, по здравому рассуждению, — да гори оно все синим пламенем, лишь бы не рыдала! — совершенно не против твоих занятий с Верой, и даже с бароном Шорком. Лишь бы ты цела оставалась.

Уж способ‑то не допустить её в бой я как‑нибудь найду, я ж король, или не король!

— Но, понимаешь… Для меня, для королевства сейчас это не главное.

— Дааа? — Она удивленно посмотрела на меня. — Как же? Наша армия всегда была самой сильной в этой части света, самой большой, самой могучей, и в тяжелый час женщины становились в один строй с мужчинами… Как королева Идала…

— Да. Людей, готовых махать мечом и колоть копьем, я найду всегда. Их много. Но вот людей, которые подумают… Которые хорошо подумаю, придумают и сделают… Их у меня очень мало. И я хотел бы, чтобы ты была одним из таких людей.

Нет, не убедил я её, конечно же. У неё в глазах сейчас героические битвы и девы — воительницы, та самая королева Идала и кто там ещё… Смотри любой рыцарский роман. Не объяснишь ей сейчас, что я совершенно не хочу её потерять.

— Потому мой тебе королевский приказ. Воинских занятий не прекращать, под руководством Веры и барона Шорка… Если уж ты решила учиться делу воинскому, то делай это у лучших людей, которых я знаю. Я совсем не хочу тебя потерять потому, что кто‑то научил тебя плохо. Но одновременно с тем учись грамоте, сельскому хозяйству, политике и остальному, дабы ты могла не только управлять имением, полученным от своего отца, но и делать это хорошо. И с тебя я спрошу за все, уж ты поверь. Начиная с управления твоим имением. Понятно?

— Да, Ваше Величество.

— Вот и славно. — Я подозрительно посмотрел на неё. — Ты на меня не обижаешься?

— Нет, Седдик. Ты… Вы же король. Я же дворянка.

Я пригляделся внимательно. Говорила она вполне искренне.

— Ну вот и хорошо. Смотри, что покажу. — Я открыл ноутбук, выбрал альбом с картинками. Обычные такие экранные заставки, которых я ещё дома закачал. У меня большая их коллекция собралась, как только купил компьютер, то я этим стал увлекаться.

— Вот сюда гляди. — Я развернул ноутбук, чтобы ей было видно. — Да не вокруг, ты сюда смотри. Видишь?

Лана забыла обо всем, и буквально вцепилась в экран. И всего‑то надо, что поставить с периодичностью в три минуты смену снимков… А самому пока что делами заняться можно.

Проснулся я в хорошем настроении.

Стряхнул с себя золото, пружинисто вскочил с кровати, отправил на машин номер традиционное сообщение "с добрым утром, любимая", умылся и принялся перебирать то, что у нас скопилось.

Золота… Многовато.

Взвесив на простых электронных весах, получил я сумму примерно в пятьдесят кило.

Такую сумму дома хранить просто страшно.

А значит, надо срочно её пойти и сдать, потому как… Потому как мало ли! Мало ли что может произойти. Это уже достаточно большие деньги, и надо их побыстрее перевести в деньги Земли. Одно дело зеленые портреты американских президентов, которые вроде бы есть не просят и место мало занимают, а совершенно иное дело чистое золото… Оно, знаете ли, жадность человеческую куда как сильно возбуждает.

Костик и Серега — большой пришли через часок, когда я уже успел выпить чай, убрать на кухне и в комнате, пыль смахнуть и поставить в холодильник четыре бутылки пива из купленных вчера. Весь ящик в холодильник не влез, к сожалению.

— Большая сумма, если сдавать все сразу. — Сказал, подумав, Серега — большой. — Крупная. Может, сдадим по частям?

— Серег, сейчас не о том речь. Нужно оружие. Которое я тебе писал… — Я говорил быстро, стараясь как можно больше высказать до того, как Серега опять меня по стенке размажет.

— В кого оно потом стрелять будет, ты подумал, а? — Спросил меня Серега — большой.

— В наших точно нет. — Уверенно сказал я.

— Нда. — И он внимательно так на меня поглядел, словно прицеливался. И вдруг неожиданно спросил.

— Серег, а ты не думал, что пора б тебе с этим бизнесом закончить?

— В смысле?

— В смысле. Всех денег все равно не заработаешь. А вот этих полста кило нам хватит… Для начала. У Костика вот какие‑то идеи есть, чтобы деньги удачно вложить и жить на процент. Конечно, это не такие прибыли, но все же?

Костик согласно кивал.

— Ребят, да я целиком и полностью за… Только… Оружие все равно нужно.

— Крепко сидишь? — Прищурился Серега. — Может… Просто тебе на время исчезнуть? На годик — другой?

— Не поможет. — Помотал я головой. — Серег, я там обещал, мне тоже обещали. С их стороны обещания держат. Так что же мне‑то?

— Воистину. — Серега вдруг подобрался, стал таким же сильным и жестким, как при покупке калашей тогда. — Воистину так. Только… Помнишь уговор наш? Один раз я тебе помогу, больше… Больше я с таким связываться не буду. Совсем. Я покажу тебе человека нужного. Где и как ты будешь передавать заказчику вооружение?

— Ну…

— Тайник, да?

— Да.

— Хорошо. Вот что делай. Бери деньги. Все, какие есть. Все их мы отдадим. О деньгах не жалей. На них покупаешь оружие, потом прячешь…

— Серег, а там все будет?

— Все. Два пулемета, гранаты, автоматы, даже "Пламя" будет. Новенькое, со склада. Но ехать придётся далековато. Ты как, к этому готов?

— Что? — Вскинулся Костик. Он‑то ещё списка не видел. — С кем воюем?

— Да готов, а ехать куда? — Подобрался я, Костика игнорируя. Счас как скажет "Нальчик", и поедем же…

— Владимирская область. — Сказал Серега — большой. — И думай, как обратно все это добро тащить будешь. Забрать, сам понимаешь, надо за один раз. И больше там не показываться.

— Так… Может… Сначала золото продадим?

— Да. Давайте уж так. — Сказал Костик. — Деньги лишними не бывают. Только не все сразу будем, давайте‑ка некоторую сумму припрячем. Если вы не против, конечно. А то у меня там контакты могут появиться, которые все сразу возьмут…

— Ого, я знаю их?

— Знаешь, наверное. — Пожал Костик плечами. — Я когда вечером смену стоял в том "Бизнес — банке", вечерком с заместителем директора разговорился. Осторожно, намеками так. Но контакт есть.

— Ладно, тогда продаем десять кило, и во Владимир. — Решил я. — Кость, ты с нами?

— А куда я денусь? — Пожал плечами Костик. — До следующей сессии я человек абсолютно свободный.

Глава 43

А в небе шел караван

Нагружен он был анашой

А я сидел такой дурной…

К. П.

— Ваше Величество. — Поклонился мне Брат. — Желаю вам доброго утра, но сведения, которые мы принесли, совсем не добрые.

— Догадываюсь. — Сказал я.

В малый тронный зал Феликс и Брат пришли вместе, для компании захватив с собой барона Алькона.

А вести они принесли и в самом деле не очень хорошие.

Все этот горный отвар, будь он неладен.

Как‑то я упустил из виду, что на полках в магазине он не растёт, и что из морской воды дрянь эту тоже не прессуют. А что везут его извне.

Как только раскололся Ночной король, рассказывая и показывая, и когда спел все свои песни Первожрец, канал доставки в город отвара стал понятен. Когда горный отвар заканчивался, Ночной король посылал весть через рыбаков, и приплывал струг из рыбацкой деревушки, швартовался в Мойке, сгружали товар прям в питейные заведения. А уже из Мойки товар расходился дальше по стране.

Ещё ходили слухи, что с караванами можно купить… Но это слухи, там уже каждый сам за себя.

Когда разгромили Мойку, то в первую голову жгли питейные заведения. А все наркоманы перемели от ломки. Выжило‑то человек сто, которые ещё не успели сильно втянуться. Дилеры разумно рассудили, что им там не рады и больше не показывались.

Я уж было решил, что дело исчерпано, теперь‑то уж никто не посмеет… Но вот Брат был не таков. Свою должность он принял очень ответственно.

Изыскивать совершенные преступления? Да запросто! Вот теперь буду искать утром, днем, вечером и ночью, спать в остальное время.

И изыскал же.

Говорят, что новый король наркоту не любит? Хм? Копнем? Может, найдем пару торгашей, покажем королю, король будет рад.

Разгромив Мойку, горожан лишили мест, где можно принять вожделенную дозу.

Крестьяне этой дрянью начали увлекаться сравнительно недавно, да и то далеко не все.

Оставались дворяне.

Где благородный дон может расширить сознание?

Понятно, что у себя дома. Горный отвар там же хранить можно, ну кто без веских причин пойдет на обыск дворянина, аристократа, землевладельца? Выискивать по поместьям кувшины дури и за них наказывать не сильно прибыльно, это как морковкой пучком торговать. Пучок большой, а цена малая.

Тогда в действие вступали следующие соображения.

Дворянин‑то живет не только в поместье, цель жизни каждого уважающего себя дворянина посмотреть на мир и показать себя. А где это можно сделать?

Ха — ха — ха, кто тут сказал "на государственной службе"? Юмор в другом отделе. Сделать это можно на званых приемах, в дорогих клубах или на балах. Дискотек ещё не придумали.

Помимо "Похотливого Овцебыка", заведения, славящегося не только на мое королевство, были стриптиз — бары рангом поменьше, клубы какие‑то, куда Низшее Сословие не пускали, регулярные приемы, да просто трактиры для избранных…

И вот тут‑то призадумался Брат.

Не может ли быть так, что есть где‑то отдельные питейные заведения для дворян, куда тех, кто рылом не вышел, не пускают? Какой‑нибудь клуб по интересам?

Связался с Феликсом, посидели, подумали и притащили в Западную башню на допрос двух братцев — акробатцев, сыновей мастера Андрея. Те сразу и выложили, что есть такое поместье одно… Отданное хозяйкой под клуб по интересам, называемый "Приют Дальнего Гостя". Где по желанию поднесут тебе чашечку, дощечку или даже цветочек запретных удовольствий, не говоря уж и о прочем. Вот, недавно братцы отпробовали там новый взвар, называемый "Белая Горная Роса"

Ближе к делу Вихор вспомнил, что на окрестных перекрестках всегда карманы странно выглядевшим дворянам чистили. Гнездо там у них, у странных дворян, вылупляются и ходят, и ходят…

Протоколы допроса сыновей мастера Андрея прилагаются. А вот это план города, где указано все про все.

Дальше было делом техники. Даже без наблюдения было понятно, варщики вообще обнаглели, караван прям у ворот приюта этого бочки сгружал. Дождались, пока отъедут, явились в сопровождении любезно предоставленной уважаемым Волином стражи и обвинили караванщиков в неуплате налогов. Пригласили разобраться…

Купец и два его помощника сидят в подземелье. Не желаете ознакомиться с ними? Клуб пока что не тронули, но по первому слову сгорит он синим пламенем.

Повезло мне не только с Феликсом, но ещё и с Братом. В одиночку эти двое прокрутили хорошую комбинацию, умудрившись взять ключевую персону и никого не переполошить.

— Да в общем‑то… Можно.

Купец сидел в одной камере с мастером Велимерием и сильно потел.

— Доброе время суток. — Поздоровался я. — С кем имею удовольствие общаться?

— Мастер Остав, Ваше Величество! — Глубоко, в пояс поклонился мне низенький и толстенький купчина. Мастер Велимерий даже не успел его подзатыльником наградить.

— Я честный купец…

Чем‑то мастер Остав мне напомнил мастера Фыха, который мне меч подарил. Такой же типаж внешности, хотя на лицо разные. Но если рядом поставить, то общие черты точно найти можно.

— Никто и не сомневается, почтенный. Сбывал ли ты горный отвар в моем королевстве?

— Да как можно, Ваше Величество…

— А что ты сгружал на двор поместья… Как там её? Все забываю… Эй! Ты что с ними сделал?

— Ррр! — Ответил Лумумба из темного угла, пряча глаза.

Купец чуть побледнел.

— Ничего страшного, Ваше Величество, через некоторое время владелец поместья будет готов к разговору! — Уверил меня Феликс.

Почтенный мастер Остав от такой миниатюры поплыл и начал рассказывать.

Горный отвар он сдавал уважаемой баронессе Ирине, да поразит её трясучка! А ещё барону Пуго отвозил большую дозу, который был начальником порта, Ваше Величество. Они все забирали, клянусь Йарой!

На этом месте купец порвал на груди рубаху и приложил руку к татуировке над сердцем.

— Запахнись, кляузник. — Посоветовал я ему. — Вот богами клянешься, а наркотики для моего народа возишь. Как же так?

Купец чуть поуспокоился.

— Ваше Величество, Йара великий бог, он

Заповедовал им расширять сознание

— Ну и ну. — Покачал я головой. — Ладно. А где ты брал это всё? Откуда товар вез?

— Большая крепость в горах, Ваше Величество. Когда проходишь через нее, попадаешь в Чихающую долину, а уж в ней есть большой рынок, где горцы продают свою росу…

— Что продают?

— Росу… У вас тут её горным отваром называют. Можно разный покупать, можно тот, который утихомиривает боль, а можно тот, который дарит сны о иных местах и о любви прекраснейших женщин…

— Дурак ты, что ли? Надо не сны о любви смотреть и дрочить в подушку, а любить женщин наяву!

— О, Ваше Величество не понимает! — Льстиво возразил купец. — Не все мужчины так храбры, умны и мужественны, как Ваше Величество!

Падут к ногам

А остальным остаётся лишь смотреть сны о любви…

— Да ты философ, почтенный. — Покачал я головой. — Ну и что же мне с тобой делать? Стой, погоди‑ка. А как же ты мимо Гнезда провез товар? Там же стража, Горный легион…

— Ваше Величество, его светлость герцог Идон Ларкус боле не чинит препятствий для торговцев горной росой. Более того, его светлость отозвал патрули, что раньше ходили в долинах и уничтожали посадки горной лозы…

— То есть как? Ты хочешь сказать, что… Что там наркоту выращивают под покровительством Идона Ларкуса? Вот это дааа…

Глазки купца забегали. И подтвердить очень хочется, и попасть в разборки между благородными не желает.

Я поймал ошарашенный взгляд Феликса. Тому тоже было не по себе.

Конечно же, я не поверил. Конечно же потребовал проверить ситуацию… Конечно же люди отправились проверять, что да как.

А я понял, что у меня под боком ещё одна проблема.

Наркокартель целый созревает. Да в общем‑то уже созрел.

И это большие проблемы.

Основная цена горного отвара входит в транспортировку. Никто из властьимущих не хочет иметь под рукой наркотическое стадо, которое требует все больше и больше дури. Наркоманы не выгодны, они слишком мало живут, слишком мало работают и основная прибыль от них поступает к продавцам наркотиков.

А если цена на транспортировку падает? Да ещё и так? Горы идут вдоль всей равнины, на которой стоит королевство. В теперешней ситуации я пока ещё на каждый перевал поставлю по крепости… У меня уже каждый второй будет горным отваром завтракать. Не говоря уж о том, что в порту его будут продавать как семечки, вырастут притоны, с которыми моя новая служба безопасности не справится, в королевстве будут толкаться темные личности, представители преступных сообществ со всего мира, закупающие и переправляющие дурь к своим боссам… Новое Горное герцогство поднимется быстро, ещё бы, на таком‑то обороте. Только поднимется оно за мой счет. Через пару лет тут уже ничего не будет мне принадлежать, все будет принадлежать дилерам.

И это ещё в самом лучшем случае, сковырнут‑то меня куда как раньше. На паях с Морской герцогиней отрежут себе по кусочку от королевства, изберут королевой Альтзору, и будут себе жить — поживать. С одной стороны порт — франко с пиратской вольницей, с другой стороны наркокартель, поставляющий дурь по миру. Посередине принцесса с рыцарем Алором на балу друг другу кланяются.

Представил картину, вздрогнул. Не успели от степняков отбиться, как новая напасть пришла.

И с которой надо что‑то же делать!

Дальше ко мне заглянул Ждан с новостями.

Ткацкий станок они собрали, даже отладили. В Мойке выделено пару сараев, станок работает, извели уже месячный запас ниток. Вот ткань, получается лучше, чем то, что привозят из Империи.

Я пощупал, оценил. И в самом деле, ткань куда как более похожа на изделие моего мира. Грубая, конечно, но куда как лучше того, что тут делается.

— Что сказали портные?

— Пока что им товар не предлагали, держим все в секрете.

— Молодцы. — Я призадумался. Вот следующая проблема, которая в будущем потребует моего решения. Разорить Гильдию просто, но что потом делать с людьми‑то?

— Ждан, у тебя есть верный человек? Который сможет предложить этот станок в аренду для Гильдии Белошвеек? Естественно, на наших условиях. Деньги много не берите, все равно потом налогами возьмем с них.

— В общем‑то, есть, Ваше Величество. Только вот…

— Да?

— А будут ли они так же верны вам, когда станут богаты?

Я призадумался ещё раз.

— Слушай, а что вообще это за гильдия? Большая? Сильная?

— Да так… — Ждан пожал могучими плечами. — Что большая сказать нельзя, там и ста человек‑то не наберется, но многие дворяне им покровительствуют, многие уважаемые люди тоже. Важная Гильдия, я бы сказал. Не сильная, но важная.

И эта важная Гильдия просто отказалась от аренды напрочь.

В тот же день, под вечер, ко мне на прием напросилась почтенная матрона, одна из тех, кто тогда платье дарил. Почтенная матушка Нута. Полная женщина, похожая чем‑то на матрешку из моего мира. Такая же яркая, крикливо раскрашенная, румяная и объемная. С ней парочка таких же матрон, как клоны похожих.

Подарила богато расшитый плащ, чуть ли не в хохломских узорах. Такие тут дворянство носит, последний писк моды, пышный воротник и длина до середины задницы, чтобы лосины видны были.

И высказалась в том стиле, что станки‑то конечно хорошо, и ткань тоже хорошая, только не надо то нам, Ваше Величество. Наши предки веками делали, делали, и работало все, а новое‑то зачем? Кому надо, нам не надо… Со всем уважением, Ваше Величество. И ещё просим мы проследить, дабы никто не нарушал веками освященные Коронный договор, и не ткал ткань иначе как по вашему повелению.

В переводе на человеческий — нам это не надо, мы это делать не будем. И требуем проследить, чтобы никто больше не делал.

— Понимаете ли вы, почтенная делегация, что рано или поздно такую же ткань сделают в Неделимой Империи или в другом королевстве?

— Да у нас же ткань лучшая, Ваше Величество! — Всплеснула руками матушка Нута. — Веками мы у степняков неумытых шерсть покупали, ткань делали, вот какие вещи красивые ткали… — Она потеребила край плаща, словно собиралась им в меня швырнуть. — А богомерзких вещей этих не надо нам. Дорого это очень, дорого. Дорого, да и не надо. И где мы столько ниток напасем? Вещь эта богомерзкая уже перевела запас на три семидневья вперед…

— Есть конструкции, которые смогут делать нитки в десять раз быстрее, чем вручную… — С немного отсутствующим видом сказал я.

— Да к чему нам то, Ваше Величество? Мы и так лучшую в мире пряжу плетем, никто лучше нас не плетет… А де деревяшки все от Черного пошли, не иначе как.

Дальше толочь воду в ступе у меня времени не было, вечер уже.

— Я выслушал мнение почтенной Гильдии Белошвеек. — Сказал я. — Я подумаю и приму решение. Более вас не задерживаю.

Они закланялись и к выходу.

— Слышал все? — Спросил я у Ждана. В разговоре тот зримо не присутствовал, за длинными шторами слева от трона места много было, можно человек десять скрыть, не то что одного.

— Да, Ваше Величество. — Ждан не выглядел ни удивленным, ни расстроенным. — Гильдия эта славилась приверженностью традициям.

— Плевать мне на их традиции. — Резко ответил я. — Мне нужно, чтобы новое оборудование работало и приносило прибыль. Но это вопрос второй.

— А какой же первый?

— А первый такой. Откуда же они знают? Откуда они вообще знают, что ты испытываешь станок? Откуда у них ткань? Откуда они вообще так много знают того, что знать не должны?

Ждан задумался.

— Вот это да. Если знают они, то может узнать кто‑то ещё? А если они узнали про это, то могут узнать и про другое, верно же?

Теперь Ждан повесил голову.

— Вот сам понимаешь. — Что сказать дальше, я не знал. Новорожденная секретная пожарная служба ещё не обзавелась долженствующим ореолом агентов, прослушек, сочувствующих и зависимых людей… Ну нет у нас никого!

— Проследи, чтобы пожарники чаще показывались у тебя. — Приказал я сухо. — А с Феликсом я поговорю.

В своем мире времени мы решили не терять, как только получили нужную сумму, сразу же рванули в указанном направлении. Тормознули около МакАвто в Балашихе, купили поесть, потолкались в неслабой пробке на выезд, и к полудню уже проехали Владимир. Наша дорога лежала чуть подальше, вел Серега — большой, сидя в моей машине, а Костик в своей держался на хвосте.

Он с кем‑то поговорил по телефону, ещё из Москвы, и был тем доволен.

— Наберем. — Сказал он. — Только… Не знаю как вывезем это все. Серег, у тебя‑то какие мысли есть? Все это довольно тяжелое…

— Скажем так. Если прикопать где‑то в лесу, чтобы никто не нашел? — Предложил я.

— Глупо. — Сказал Серега — большой. — Это мысли городского жителя. В лесу все видно. Народу там ходит мало, любая неправильность на виду. Заметит лесник, что вот этого холмика на прошлой неделе не было, начнет раскапывать… Такие вещи лучше в городе прятать. Или знакомого лесника иметь, чтобы он взгляд отводил в сторону.

Мне б им объяснить, что все это лишь на пару дней, пока я не перетаскаю…

Дело‑то вот в чем.

Все эти стреляющие штуковины имеют свой вес. Три человека в машине и так места занимают, а если там будут ещё автоматы, пулеметы, то да сё… Вот это уже будет выглядеть странновато. Ибо сядет машина на арки колесные, как ни крути. Любой мент заинтересуется, что же такое они там везут.

— Сюда они с таким грузом не поедут. — Сказал Серега — большой. — Точно не поедут. Испугаются. Может, нам газель арендовать?

— И тащить полную газель стволов? — Проявил скепсис Костик. — Серег, ты головой думаешь? Менты Газель в первую очередь проверят. Надо что‑то другое… Давай двумя машинами попробуем.

— Да только и остаётся. — Ответил Серега. — Ладно. Ты и Серега везете, я дорогу показываю. Если менты одного остановят, то второй пусть дальше едет, и груз куда‑нибудь в сторону скидывает, а уж потом по ситуации. Но твой наниматель, Серега… — Серега — большой глянул на меня. — Он теперь нам очень должен будет, очень!

— За ним не заржавеет. — Сказал я. Золота тамошнего мне не жалко, тем более что обменный курс такой хороший. — Серег, а там как, может, на рубли поменять?

— Да не надо. — Отмахнулся Серега — большой. — Тамошний хмырь и дерьмом бы взял, если б дерьмо какую цену имело…

Я уж думал, что на такое дело, как продажа стольких стволов, явится по меньшей мере генерал.

Да как же, обычный прапорщик. Не очень многословный, худой, с водянистыми глазами и немытой шевелюрой, в скверно постиранном армейском камуфляже с погонами.

Приехал он, между прочим, на здоровенном крузаке — сотке, с кенгурятником, фарами, кожаным салоном и все такое дело.

В кузове крузака все и было.

— Вот. — Прапор жестом усталого фокусника сдернул дерюгу.

Вот это богатство.

— Проверять не надо, Вадя? — Строго спросил Серега, подходя ближе.

— Если желаешь. — Равнодушно ответил прапорщик, делая шаг в сторону.

У меня глаза разгорелись. Новенькое все, вот пулеметы, вот даже тот самый "Пламя" и лента гранат к нему… Пять автоматов, цинки патронов. Все есть, что надо. С таким арсеналом в том мире уже можно никого не бояться.

Серега осмотрел снаряженную ленту с гранатами, особое внимание уделив почему‑то ударнику. Потом такого же осмотра удостоился каждый автомат. Все осмотренное он аккуратно складывал сначала в багажник моей машины, а потом подошел через и Костиной.

Серега был прав, когда закончили погрузку, машины ощутимо просели на траву.

Прапорщик Вадя в это время стоял в сторонке и жевал травинку, делая вид, что его это не касается. Глядите, смотрите, я дела честно веду.

— Тут деньги. — Серега, удовлетворившись осмотром, передал тому три толстые пачки денег. — Как договаривались.

— Погоди. — Сказал я вдруг. — Погоди, Серег. Уважаемый… А есть ли что, чем можно камень дробить? Я заплачу.

— Серый, он с тобой? — Не меняя равнодушного тона, произнес Вадя. Типа ему снова все до большого турецкого барабана. Все испортил только внимательный, острый взгляд в мою сторону.

— Со мной. — Сказал как плюнул Серега. И яростно на меня посмотрел.

— Есть. — Сказал тогда Вадя. — Шашки скального аммонала. Используются для подрыва скал, старых строений и в шахтах.

— Обычный человек с ними справиться? — Жадно спросил я.

— Справиться, если будет внимательно инструкцию читать. — Вадя пожевал губами, раздумывая, говорить или нет, но все же решился. — К нему нужны детонаторы. Ящик обойдется вам в…

Багажники наших машин были забиты под завязку. Отдельно я положил неприметный такой серый ящичек, забитый теми самыми шашками строительными. Выглядели они совершенно обычно, цилиндрики вощеной бумаги с надписью "аммонал скальный".

Теперь осталось только все это довезти до Москвы и перенести в тот мир…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg