«Кратолюция. 1.3.1. Флэш Пинтииба»

Кратолюция. 1.3.1. Флэш Пинтииба (fb2) - Кратолюция. 1.3.1. Флэш Пинтииба 15577K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Сергеевич Коростелев

Кратолюция. 1.3.1. Флэш Пинтииба |1| Владимир Сергеевич Коростелев

© Владимир Сергеевич Коростелев, 2019

ISBN 978-5-0050-0593-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1.3.1. ФЛЭШ ПИНТИИБА |1|

Предисловие

23 марта 2321 года терракратский флот аннигиляторов «Калам-Защитник» Пинтииба (Индостан+) вторгся на экспериментальную публичную территорию «Айсджамп» (Юпитер), заселенную заповедными кассумкратами. Эта акция полицейского устрашения и смежные трагедии марта — мая 2321 года вошли в историю под именем «Операция на раковой клетке».

Земная фракция имела все козыри и нимбы, превосходящие количественно и качественно силы, главенство технологий. Но ликующего парада с трапа так и не случилось. Уже в «Тринадцатичасовой битве» на концентраторе «Яранга», введении в десантную фазу «Операции», столкнулись невнятные замыслы пинтиибцев и хаотичные маневры кассумкратов. Боевые действия на сотовых колониях не поддавались никакой логике и не давали ни грамма намека на развязку. Даже подключение к операции 5 и 10 апреля могущественных подкреплений в лице флота кровавых кассумкратов и пинтиибского флота «Калам-Всепрозорливый» не добавили предсказуемости ни ходу, ни исходу схватки. Только крови и разрушений.

19 — 20 апреля конфликт на 85 сотовых колониях и вовсе завис после рокировки в неизвестность флота кровавых кассумкратов и после масштабного отхода с ЭПТ «Айсджамп» трех родов космопехоты в сень флотов «Калам».

Но уже 12 мая в фазы «Операции на раковой клетке» ввязалась третья фракция информационных кассумкратов, восставшая в волнах мятежа на Марсианском Пинтиибе. А 13 мая по подозрительному совпадению флот кровавых кассумкратов, демаскированный волной Хореса, атакует Младшие космические силы Пинтииба в марсианском космосе.

Двухдневные интенсивные и изнуряющие бои, властная дестабилизация, умножение враждебных фракций на Марсе вынудили Дворец Космических Атрибутов Пинтииба повелением от взора направить вершителя на умиротворение третьего планетоидного мира.

И 15 мая 2321 года флоты «Калам-Защитник» и «Калам-Всепрозорливый», космопехи «Оплота Нандов» и «Намерения Нандов» покинули орбиту Юпитера…

На плато Марса (Операция ZAV1 «Декосмизация»)

Сети Марсианского Пинтииба разразились противоречивыми оценками возвращения флотов аннигиляторов «Калам-Защитник» и «Калам-Всепрозорливый» с юпитерианских колоний ЭПТ «Айсджамп».

Древесная армада у Юпитера еще только складывала вихревые излучатели, автоматические пушки, сетчатые уловители, ЭМИ-залпометы под ветки, выйдя из боевой зоны и готовясь к разгону реакторов, а блогеры и журналисты марсианского пятна на пространственном лице Пинтииба уже накручивали истерию при попустительстве властей «Красного Индостана».

Ополоумевшим критиканам удалось словить в кувшинчик утечку, что трубы к возврату экспедиционных флотов с Юпитера зазвучали 15 мая 2321 года из-за тяжелых орбитальных боев трех Дислокаций Младших космических сил (МКС) с флотом кассумкратов и что приказ о возвращении на подмогу исходил из самого Дворца Космических Атрибутов Пинтииба, сокращенно ДКАП — верховного форума властей космической цивилизации. Отступление двух флотов Пинтииба, способных в теории поцарапать Солнце, выставлялось крикливыми паникерами как провал и пощечина гордости космоцива.

И на благодатном фоне информационной паранойи 17 мая 2321 года хулиганы, провокаторы, сколоченные на скорую руку банды атаковали полицейские посты в «маленьком филиале роскоши», купольном городке «Врата Языческой Исиды», что к юго-востоку от Столицы. Полицейские там были заряжены против всего — налетов извне, гаубичных обстрелов, ковровых бомбардировок, дрон-апокалипсиса, но рядовые и лейтенантский корпус никак не ждали, что смерть их настигнет из благоуханных скверов, вычищенных пролетов, сытых домов.

Полицейские проигрывали район за районом «Врат Языческой Исиды»… И это притом, что стражи правопорядка были там в полном соку — на мироупокоенном юге Равнины Исиды ни кассумкраты, ни большие мятежники с 12 по 16 мая 2321 года так и не открыли огонь. А тут и почувствовавшая сладость безумия молодежь с благоустроенных районов втягивалась и втягивалась. К полиции же Врат ничего свежего, кроме приказов справиться с эмоциями и начать контрнаступление, не прибывало.

К условному обеду 17 мая Комитет начальников полиции вдруг с ужасом открыл, что их нетронутый резерв во «Вратах Языческой Исиды» почти растворен. Последние очаги сопротивления тлели в северных микрорайонах Врат — Акве и Зените. Подкрепления было брать неоткуда: военно-полицейские дивизии «Зверь» и «Клык» после Генерального сражения на полной скорости возвращались в «Абхасвар-1» и «Абхасвар-2».

Ситуация ухудшалась: полицейские наряды все больше сдавливались — водометы для них были непомерной роскошью, а распыление газов в замкнутом пространстве могло привести к параличу и сбоям в атмосфере всего купольного городка.

Бурлящая информационная паранойя во «Вратах» так плескалась, что сумела заглушить кричащую упавшую тишину к западу от «Врат» и «Абхасвара»… Комитет начальников полиции был в панике…

И в условные 20:00 17 мая генерал-губернатор в Столице Марсианского Пинтииба, прославленной как Престол Колонизации, подписал указание о привлечении к подавлению беспорядков Младших космических сил Дислокаций «Марс», «Фобос и Деймос», «Марсианские Проводы» со штабом в орбитальной крепости «Артхашастра-2».

Но никакой реакции… Космос молчал.

Тем временем близилось у. 23:00, и толпа из 40 000 алчущих возмездия на слабых размазала по стенке последних капитанов и разграбила гаражи транспортной корпорации «Слон-Хак» все в тех же «Вратах». Гнилое стадное отребье уже взламывало ключи к вратам магистралей К5 и К6. А космос молчал. Магистраль К5 вела на северо-запад — к упитанному и ядовитому Престолу Колонизации… Но космос по-прежнему молчал.

И уже в 23:05 генерал-губернаторство вовсеуслышанье объявило, что перебрасывает престольную дивизию «Курма» в кварталы столицы, примыкающие к К5. И коллективный разум мятежного стада мигом переключился на К6, магистраль, ведущую к северо-восточным пустошам с несколькими крошечными военными городками МКС и Марсианского филиала Транзитного Корпуса защиты ШАР.

Но «Артхашастра-2» в окружении мирно пролетающих барж опять не подала ни сигнала. Хотя самые и самые внимательные слушатели, которые могли среди символьных помоек найти хоть строчечку истины, заметили, но не придали внимание, что Автомобильные батальоны ПКО «Первый», «Второй» и «Третий» ТКз. ШАР уже встали между недостроенным концом К6 и военными городками…

И в 23:35 орбитальный форт «Артхашастра-2» вдруг вспыхнул желтым разрядом. Настолько явным и громким, что его можно было приметить даже на вышках купольных городов. Независимые блогеры тут же запустили в ленту послания, что схожую вспышку наблюдали в районе Тюрьмы Солл. Могучая «Артхашастра-2» начала сходить с орбиты… Поэтому генерал-губернаторство вывело в прямой эфир все движения из-за мятежа во «Вратах Языческой Исиды», включило режим чрезвычайной ситуации и взяло под дистанционный контроль системы мониторинга на «Артхашастре-2».

Адмиралшах с позывным «Заккл», за чьей спиной дежурили целых три Дислокации МКС, вдруг открыл себя голым на своей «Артхашастре-2». В прямом эфире его как скупое и нерастерзанное величие космоцива в космосе у Марса вдруг увидели десятки миллионов людей… Столько дистанционных пощечин…

Умельцы в генерал-губернаторстве поставили две картинки на экран — записи дронов, как разношерстная толпа из четырех десятков тысяч грузится на восемь сотен магистральных MRAP во «Вратах Языческой Исиды», и запись с орбитальной крепости «Артхашастра-2», где застывший Заккл молча взирает и не спешит на помощь, попускает новое социальное терзание на залитом кровью Марсе…

Вокруг Заккла суетились матросы. Экраны и ленты за ним отключались. Заккл же стоял, наливался кислотой, но гасил ее сам в себе, лопаться не давал…

И в 23:45 он, наконец, победно улыбнулся, как терпеливый рыбак. И весь Марс затих в недоумении (предвкушении?).

Заккл как гром провозгласил в прямой эфир: «Отключить магистраль К6 между купградом „Врата Языческой Исиды“ и третьей зоной Равнины Исиды».

Ой, как зря в эту секунду в Престоле Колонизации держали параллельный эфир из зала заседаний, где имитировали бурное переживание… Генерал-губернатор ж там грохнулся в кресло от неожиданного хода космических войск. Программисты Заккла, умельцы техновен «Артхашастры-2», потерпев фиаско в сетевой изоляции своей собственной станции, всего за 10 минут смогли насадить крючок на обратную сторону удочки и подключиться через серверы Комитета начальников полиции к центральным системам «Света и Воздуха» на Марсе.

Генерал-губернаторство вмиг переключило прямой эфир, выкинуло из него космические войска с Закклом, но «Артхашастра-2» запустила параллельный канал с кустарной трансляцией, на которой программисты проводили безумную операцию по дистанционному обесточиванию, деатмосферизации подземной транспортной артерии с пятью полосами в каждую сторону… К6 из транспортной артерии на глазах деградировала в дикую марсианскую пещеру…

Но программисты генерал-губернаторства тоже не зря ели свой хлеб и отключили коннекторы в Тюрьме Солл. «Артхашастра-2» (космос) и генерал-губернаторство (Марс) вновь перешли в состояние взаимной сетевой независимости.

Заккл не успел… Но растерялся ли?

Его параллельный канал набирал и набирал популярность. Его прямой эфир наливался вниманием. Заккл был мстительным парнем, но на людях он угрозы на будущее не фиксировал. Здесь и сейчас… И контрудар №2 после молитв своей смекалке:

«КДЗ „Вышедший Инд-10|2|“. Сойти с атмосферы и перекрыть магистраль».

Корабль динамической защиты, зависший в атмосфере, распалил двигатели, на полной скорости ушел бортом и буквально рассек собой магистраль К6, оставив «тормозной путь»… И погреб под собой добрых две сотни грузовиков. А прочие машины мятежников дали по тормозам и развернулись обратно к «Вратам Языческой Исиды», где их ждал сюрприз. Юго-восточные застройки купольного городка уже занимали сводные роты пилотов Диспетчерского Маяк-Командования ТКз. ШАР. Мятежники очутились меж двух огней, обреченные на смерть в проломленной магистрали… С космоса при увеличении казалось, что не доложили в длинный рулет (К6) начинки, и ее центр просел…

Наблюдатели генерал-губернаторства зафиксировали всплеск активности с индивидуальных мулпоров. На «Артхашастре-2» не было аппаратуры для точечной фиксации сигналов такого низкого рода. Но Заккл спинным мозгом чувствовал, что его предприятие вновь магнитит к нему уши и заставляет в трепете ждать его новых слов.

00:37 18 мая 2321 года:

«Я обращаюсь к тем 38 000 разам отрыжек, что решили посягнуть на выделенные земли космические армады, один из великих атрибутов космоцива Пинтииб. Вы же меня видите. Слышите. В моем распоряжении еще 16 бортов войск ПКПД и ПКО. Ищите срочно в поисковиках расшифровку аббревиатур. Их хватит, чтобы завалить и придавить все ваши гнойные мятежи, обрушить все магистрали, нечаянно рухнуть на перерабатывающие станции. И восстановить я их не дам. Ровно до того момента, пока я не получу не менее 38 000 фото- или видеодоказательств вашего унижения и прогиба под закон. Думайте сами. И напоминаю адреса, чтобы сдаться. Итак. Ангар 892 Сектора 1, Ангар 2—3/4 Сектора 1, Примагистраль подК8 Сектора 2…

Заккл неустанно диктовал адреса… Адреса рождались в режиме реального времени… Они носили внешне нелогичный характер, казуальный, никак не связанный с полицейскими участками и даже с местами постоянной дислокации человека с ружьем… За два часа неустанного диктанта массы действительно потихоньку сдавались и разбегались.

Заккл закончил. Картинку с ним на несколько минут вывели из трансляции, пока он промачивал горло.

Опытный космонавт привык видеть всю картину сразу, ему были видны все бреши, через которые можно наиграть преимущество — особенно в слепом самодовольстве, являющемся миру в виде насмешек, ерничания, передергиваний и смыслового террора… Он уже загадывал далеко вперед…

Как вдруг адмиралшаха выдернули из расчетов докладом.

В 02:57 Закклу, зависшему у шахт 4 и 4-А, с тревогой донесли, что в инфополе Марса происходит нечто необъяснимое: заново запущенную с «Артхашастры-2» новость с выверенными акцентами о том, что скоро вернутся флоты «Калам-Защитник» и «Калам-Всепрозорливый», принеся с собой окончательный купол порядка, не встретили новым потоком негатива, контрпаникерством на тему «мы сдали Юпитер». Отнюдь: притушили неожиданной повесткой…

Генерал-губернаторство не заглотило наживку: вместо того, чтобы разжечь удобный для себя опус космовласти поленьями из помоев, оно вдруг резко сбивало фокус со всего направления космоса от Марса до Юпитера…

Правительственные медиа Марсианского Пинтииба плавно лили сенсационные новости как из рога изобилия, сбивая взгляд людей на их пузо и под их ноги, все ниже и ниже: «отравление делегата Гроссдомината Германия на Ассамблее Цивилизационного Межевания», «громкое самоубийство Танаши Рамасвами на Делионе Лунном», «пропажа обедневшей Умаянганы Ола», «стягивание 90% наличного состава космографов для обеспечения бесперебойной связи между Марсом и Землей в преддверии первого этапа дистанционных выборов в Лок Сабха», «отправка на Марс зеленого конвоя с семенами новых выведенных селекционерами бананов, устойчивых к кратковременным заморозкам из-за перебоев с электричеством»…

Заккл читал эти новости, словно завороженный, словно под проклятьем… Но он полностью обомлел, когда прочел строчки: «Из-за сбоя схемы энергоснабжения при аварии на магистрали К6 ограничена подача электричества на промышленные и стратегические объекты…»… Заккл зарычал, потерял самообладание и метнулся в сторону главной залы «Артхашастра-2», но ему путь преградила вице-адмирал Диана.

— Уйди, Диана. Пока не поздно. Еще есть шанс.

Но Диана не сдвинулась ни на миллиметр:

— Этого от нас и ждут. Мы проиграли несколько партий подряд. Не надо нестись в омут с головой. Не бросайся бревнами зазря.

— Ты хоть осознаешь, где начнутся перебои с током?!

Диана в ответ максимально смягчила тон:

— Осознаю. Не хуже тебя. Я не до конца понимаю, что за тайну от МКС укрывает Дворец. Но я точно знаю, что нам нужно дождаться Вершителя…

Заккл отвернулся и схватился рукой за рот в маске:

— Пока Вершитель будет лететь…

— Их не казнят, — Диана перебила ровно, но и она готовилась закипеть.

— Но их публичность! Их иерархию вобьют в землю, как когда-то…

И тут Заккл с Дианой побледнели от неожиданно подмигнувший им правды: когда желтая и красная плита разошлись, и в нее провалился белый дракон, втаптываемый шестью могучими коронованными тварями. Заккл и Диана не могли не сказать ни слова, настолько их мироощущение переворачивалось. Но ступор не мог длиться вечно в решительных людях — Диана первая вышла из него, поддав голоса рациональности и мудрости:

— Мы лишь жалкий отблеск могущества атрибутов. Только сияние живого атрибута сможет придать нашим крыльям и ветвям черный огонь, который сотрет красный налет с Марса… Настолько наглый налет, что мы на МКС и «Артхашастре» его даже не призрели.

На флоте «Калам» (17.05.2321 — 13.06.2321)

Закуток с лазерным пером для татуажа пустовал… Автоматы, ножи, очищавшие плоть от крови, от падений и ударов приобретшие индивидуальные рельефы, не гравировались в «серебряные» и «золотые» артефакты войны.

Фронтовики-пинтиибцы переживали горечь утраты, пытались разобраться в себе, туша в молитвах и проклятиях своим богам, пророкам и пресвятым грехи от пролитой крови. А процентов девяносто личного состава прибегало к изощренным мыслительным комбинациям, чтоб найти истины в конце концов в несуразице тактики, полной нелогичности творившегося на 85 сотовых станциях и тайнах оскалившихся кассумкратов…

Обстановка лишь способствовала: универспехам, астерпехам, метеорпехам суждено было тревожные сутки беззащитно лететь в красивых черных гробах (баржах), пока о них не убедились через сутки после обратного старта от ЭПТ «Айсджамп» (16 мая). Не убедились окончательно, что мятеж на красной поверхности подавлен и что в скорой инъекции пехоты отпала потребность… И что надо дать по тормозам и дождаться плетущегося хвоста флотов аннигиляторов.

Дождались.

Сначала баржи пристыковали к россыпи кораблей динамической защиты в целях безопасности. А уже с них космовоинов развезли по эсминцам древесных флотов «Калам», а баржи перетащили в мобильные барж-доки.

И космические пехотинцы застыли в профессиональном безделии. Кто как, а Сушил Мануилкала, истосковавшись, просто разминал ноги, ходил взад-вперед по эсминцу стратегического наведения «Взор 5», чьим «спутником» обретался корабль динамической защиты «Хайбер-Пантухва-2». Но если в мае по этим пролетам, техническим коридорам древесного корабля Сушил пытался развесить недоумение, осевшее в нем после боев у Юпитера, то в июне пинтиибца посещали совсем другие заключения, когда он, наконец, скинул ярмо впечатлений от битвы с кассумкратами, и его взгляд уперся в окружающие переборки…

«Сколько же пространства от людей…».

«Сколько же пустых помещений без призраков скончавшихся тяжелораненых, что свозили сюда. Свозили с дока „Ситуэ-6“, семерки, восьмерки, пятнадцатки. Свозили в надежде хоть на кораблях спасти их».

«Мы же… Мы же тогда провожали их. Но перестали переживать за них, как только шаттлы пристыковались к „Защитнику“. Напрасно и подло мы сбросили их со счетов. Они умерли… Они умерли не от ран, а от того, что мы их похоронили для себя, скинув их в чертоги высокопрофессиональной медицины за крепкими бортами».

Сушил был прав: их товарищи по оружию умерли раньше, чем испустили дух. Но положение выживших было не лучше — тоже сродни мертвому забвению.

Достойных кают космопехотинцам Сводного изротного батальона космической пехоты «Намерение Нандов» не ссудили. Как указали им на лежаки в опустевших древесно-корабельных арсеналах и ангарах 17 мая, так и держали их там. А в выдержанных до сантиметра и до последнего предмета по техрегламентам каютах почивала Сводная избатальонная дивизия космической пехоты «Оплот Нандов», которая прибыла позже всех на «Операцию на раковой клетке» — 10 апреля, в тот самый день, когда Вершитель Джамируддин с флотом «Калам-Всепрозорливый» захватил флот «Калам-Защитник» и сместил адмиралшаха Вишванатана.

Да что там стенания по «достойным каютам». Командование о «Намерении Нандов» будто вообще забыло… Но это забвение отдавало фальшью — Сушил даже боковым зрением чувствовал, что «оставленные в покое» слишком уж ярко тускнели каждую корабельную смену. «Депрессия, наверное» — поначалу отмахнулся Сушил от подозрений.

Но все расставил на свои места инцидент 10 июня.

За 4 дня до прибытия на орбиту Марса инфекция, подхваченная на ЭПТ «Айсджамп», никем не подмеченная, выскочила из-за кровного укрытия и сокрушила без шансов Агусу Соннейри, рядового из 4й роты метеорпехов… И он задохнулся… А ангар на эсминце «Взор 5» приобрел стойкий запах… Нехотя, но руководство МТО заставило потесниться экипажи двух оставшихся мобильных доков «Ситуэ» и организовало на них краткосрочный трансферт с эсминца стратегического наведения «Взор 5».

Космопехов, этих неприкаянных воинов, вытеснили с лежаков, воспламенив в них траурные аналогии… Всего одна команда, а их снова укололо унижение не слабее, чем когда их 20 апреля заставили сняться с укрепленных позиций на «Яранга», «Яяна», «Олок» — «одной командой»… Никогда они не чувствовали себя такими беззащитными, даже когда картриджи на «Олок» были нулевыми…

После дезинфекции и техноврачебных облучений их отпустили. Помятых, лохматых, в мятой одежде…

Сушил тоже прошел через вымывание с себя потусторонних примесей и бактерий под присмотром Гириджы, хирурга с кружкой уже бледного куриного бульона. И тоже двинулся назад в свой добрый ангар на эсминце в помятой форме, к которой он заново привыкал, ведь почти всю службу в космосе проводил в боевом скафандре.

И вот возле перехода на межкорабельный шаттл «Тип 0-2-2» Сушила и взяли пареньки с девчонки. За неопрятный внешний вид отщипнули 15% от «фронтовых надбавок». Всего 10 минут после выхода из лазарета мобильного дока! Десять минут! Хлопцы и дивчины сочувственно и незримо молчали на возмущения Сушила… Но ничего не изменилось… Тело, пораженное юпитерианской проказой, даже после очищения и исцеления, досаждало неприятностями.

Правда, и не было рядом никаких пареньков и девчонок… Протокол был вынесен через видеофиксацию, и пикнул на часах Сушила. Но на другом конце подсматривающего окна действительно нависали матросы-инспекторы мужского и женского пола.

Сушил уже в шаттле «Тип 0-2-2» сидел спокойно, остыл… Сначала перелет до корабля динамической защиты «Хайбер-Пантухва-2». А от пухлого КДЗ шаттл поднялся вверх до эсминца стратегического наведения в полном древесном камуфляже. Умиротворение, размеренность, упокоенность. Хотя на шлюзе при выходе с трапа, нет-нет, а Сушил бросил рефлекторно враждебный взгляд на камеру.

Он вернулся в ангар по помятым ударами и взрывами извне коридорам.

Прошел мимо товарищей, с которыми надоело разговаривать.

Вот расслабиться бы по-хорошему.

Но универспеха опять поразила в сердце обида за штраф пятнадцати процентов… Сушил в расстроенных чувствах присел и поглядывал через иллюминаторы на борту эсминца «Взор-5». Видно было мало, «чаща» — механические камуфляжные ветви делали слишком плотный узор и не пропускали взгляд в бескрайний космос. Поэтому Сушилу некуда было пробросить взгляд, и взор застревал в потемках души. Выходцу из новостроек было вроде необидно: неконструктивная критика, критика по мелочам его редко трогали. Но когда за всякую ересь у него отжираются деньги — «пятнадцать процентов»…

Сушил заставил себя потушить окурок рассуждений. Сушил слишком долго тонул в себе, не обращал внимания на происходящее вокруг. Он завязал разговоры и вновь влился в среду своих боевых братьев…

И этот контакт наконец-то прочистил ему глаза. И Сушил призрел, что универспехи, метеорпехи и астерпехи «Намерения Нандов» обратились чужими и неприкасаемыми после свержения Вишванатана Джамируддином. У Юпитера «новое отношение» не чувствовалось. Никаких делений, никаких сегрегаций. Единый кулак, который, однако, бил отдельными пальчиками, а не сжатым камнем.

Но только флоты с батальоном вырвались из сектора газового гиганта, как Сушила и его боевых братьев по автоматам, боевых братьев и сестер по космическим парусам, на обратном умиротворенном пути изрядно притесняли. С Сушилом обошлись даже легко. Его сослуживцам повезло меньше.

Восьмидесяти семью условными арестами на «Исламабаде-Несклонимом» 10 апреля ничего не закончилось — это была первая буква в слове «наказание». Весь перелет от Юпитера до Марса корабли флотов аннигиляторов будто раздирали вспышки бойни на ЭПТ «Айсджамп», этом уютном уголке, который после сотворенного трудно было не назвать «логовом». Эти отголоски кровавых стычек были не такими явными, без вывалившихся внутренностей… Но всех, кто служил на «Калам-Защитник», их образы, их юридические профили, следы их поведения инвентаризовывали и отсматривали без конца. Столько нарушений приписывали… Мучили уколами, штрафами ни за что…

Но каждый высокотренированный воин и матрос держал в себе обиду закулисных гонений… Хотя эта больная щекотка от своих же пинтиибцев и их контрольной системы становилась столь явной, что люди сдувались, и ропот струйкой выливался через узкие проколы…

Все творившееся, все отзывы возносились к нему… К живому атрибуту…

Джамируддин, простерши десницу до изротного батальона «Намерение Нандов», не мог уняться, раздавая направо и налево вычеты из жалованья за возвращение из боя без оружия, за сбой непрерывной записи стычек и столкновений, за расстройство боевых порядков, за нерегистрацию оружия и доспехов, прихваченных с павших кассумкратов на поле боя… Он писал историю битвы за Юпитер здесь и сейчас, выворачивая все ее гнилое нутро, сваливая все провалы на подвиги и героизм простых пехотинцев и матросов Пинтииба.

Семь часов до Сушила доходила эта целостная иерархия давления. И через семь часов универспех узнал, что было бы хуже, если бы «условный» Прабодх, постоянно метавшийся между пышными на ветки «Исламабадом-Несклонимым» и 780-RYT, не встал горой за младшие чины, не смягчал гнев, не стачивал углы.

Но ни Сушил, ни его братья, как знатные любители думать выше, чем они находятся, не понимали, «зачем и почему».

Вершитель Джамируддин имел запас доверия, который не исчерпать и десятью незаконными операциями у ЭПТ. Но ни с того ни с сего повернуть в кубе полуразгрома… Даже статус живого атрибута запросто мог треснуть и не сдержать холод этого кинжала под грудь…

Поэтому сошлись на том, что это задний ум Джамируддину подсказывает из прошлого модель поведения в незнакомой ситуации разочарования — одерживать мелкие победы превосходства над своими неудачливыми подчиненными… И что он успокоится, как только компенсирует свои утери в новых схватках (?).

На флоте «Калам» (13.06.2321 — 14.06.2321)

Тревога при подлете к Марсу усиливалась, хотя механические панцири и ветви кораблей из хитрых сплавов хранили от всеведущего космоса ту бурю страстей, которая разгоралась на флотах аннигиляторов Пинтииба «Калам-Защитник» и «Калам-Всепрозорливый».

Сушил и его товарищи, мучаясь от безделья, слишком часто размышляли, нагнетали внимание мелочам. Сушил, по правде говоря, сначала пытался отгонять эти мысли… Но флоты летели в настолько строгом порядке, что каждый условный день в иллюминаторе ему представлялось одно и то же летающее пухлое древо — КДЗ «Хайбер-Пантухва-2». И тоска подтолкнула его в соблазнительную и текущую реку резолюций… Резолюций о том, что космопехов «Намерения Нандов» не только третируют под властным покрывалом Вершителя Джамируддина, но и им чего-то недоговаривают…

Если Марс был умиротворен, а кассумкраты оттуда сбежали, то почему, когда баржи космопехов подобрали 17 мая, флоты аннигиляторов все равно на полной скорости летели на этот самый Марсианский Пинтииб, самую тусклую окраину цивилизации… Да что там на полной скорости… Мила шепнула Сушилу в пролете (втором направо от столовой), что 18 мая мощность реакторов подняли до 105%, и черная древесная мощь достигнет горизонтов красной планеты даже раньше задуманного… И почему высшие офицеры перестали попадаться на глаза своим подчиненным?

Универспех Илеш, который успел в ревизии заварушки у Юпитера заслужить разжалование из унтер-офицеров, выразил этот вопрос куда доступнее:

— Что за известие коснулось их ушей, что они теперь боятся выдать его даже дрожью своего тела? А, Сушил?

Сушил не знал ответ. Не знал он его и 13 июня, за сутки до прилета на Марс: пелена на информационном океане Марса все еще не рвалась… Даже самые пронырливые метеорпехи не смогли дорваться до крохи известий из внешнего мира… Сушил, как заговоренный, постоянно пересекал и пересекал пролет недалеко от столовой, но Мила каждый раз одаривала его молчанием. Больше ничем.

Информационный голод провоцировал всплески тут и там информационных галлюцинаций… Универспехи и прочие космопехи, которые по начитанности и упитанности логосом не уступали академическим затворникам, дошли до того, что единственная рациональная причина подозрительного затишья — это экстренная информационная блокада Марсианского Пинтииба. Ее причина крылась в почти уже стертых из памяти обывателей фактах властного устройства Марсианского Пинтииба, которые крупица за крупицей восстанавливали, например, Сушил и Илеш.

— В строгом смысле, Сушил, наша твердь на Марсе так и не окрепла до Пинтииба.

— И то верно, Илеш. Там сохранились неизменно отпрыски разных публичных порядков, исторических властных эпох. Будто в приюте. Не перемолотые.

— Нет. Неперемолотые — это не «приют». Марсианский мнимый «Пинтииб» — это аналог Александрии.

— Да. Вот только в Александрии эти артефакты власти сопряжены и замкнуты друг на друга в единое тело. А на Марсе тогда музей, старший сержант Илеш. Но никак не Александрия. Александрия никогда бы не позволила, чтобы из высших сил на орбите Марса там были только МКС. И то в космосе.

Сушилу вдруг вспомнилось, как выбрасывались тела космопехов:

— И то не факт, что их не покрошили кассумкраты. Допускаю, что Младшие космические силы рассеяны, и орбита беззащитна.

— Да, старший сержант. Да и на самом Марсе не лучше. Со времен колонизации космогосом там влачит жалкое существование худой Марсианский филиал Транзитного корпуса Защиты ШАР… Настолько обедневший и оскудневший, что от него остались только три автомобильных батальона ПКО, да самолеты под короной Диспетчерского Маяк-Командования.

— И то не факт, что они все не сгинули в мятеже. Вообще ужасно. Ужасно, что ТКз. ШАР довели до такого состояния. Ведь у него из сил только крохи. Даже КДЗ, катера и корветы ПКО и ПКПД Младшим космическим силам пришлось уступить, чтобы спасти от ржавчины и зависания из-за отлучения от обновления прошивок. Проклятье. Да их же можно конвенциональными ротами раздавить с обычными гранатометами. Они слишком зависимы от рядовой стражи, чтобы действовать без оглядки на прочие центры силы.

— Ну, да. ТКз. ШАР на Марсе единственным не выбрался из кризиса. Хотя, — Илеш жадно хлебнул воды. — Все последовательно. Марс всерьез не рассматривался как опорный пункт для экспансии в Солнечном круге. Все точки разгона и координации. Ну. Где вот они. У Земли и Луны. Вот, — Илеш чуть прищурился. — А еще там много целых отрывков…

— Отрывков? — Сушил не сразу словил метафору.

— Да. Я не оговорился. Отрывков из ОСнМ. Ты же помнишь.

— Не в деталях. Могу ошибаться, — Сушил в этот момент в очередной раз безрезультатно смотрел в рюкзак — больше пакетиков с картофельным порошком не стало.

Илеша поведение Сушила ни на минуту не задело:

— И я. Но смысл в том, что, когда Организацию Содружества на Марсе раскачивало в 2258 году, из нее уплывали в родные гавани целые батальоны. Знакомый вроде бы сюжет. Но помнишь? Ты должен помнить «осложнение» на Марсе. Почти все батальоны ОСнМ имели свой собственный феод. И уход батальона означал, что права на феод уходят в новый космогос. Тогда Пинтииб предали несколько батальонов — «Кара», «Месть» и «76ть». И восточные рубежи Марсианского Пинтииба поредели и сжались. Еще один раунд предательства, и восточная граница грозилась продавить центральные земли, и тогда между Престолом Колонизации и Абхасваром мостик бы если и остался, то только в Геллеспонтских горах.

— Припоминаю. Пинтииб на Марсе рисковал остаться с большим балконом на востоке, на Плато Гесперия. И если бы не беспрецедентные уступки… То Плато Гесперия сделала бы Престол Колонизации гораздо ближе к восточной границе. И ценой возврата стала…

— Национальность.

— Да. «Пакистанская», «Бангладешская» и «Непальская» гвардии в обмен на свое название, возможность сохранить свое оружие, обмундирование и национальный принцип комплектации влили свои феоды в Марсианский Пинтииб. И парадоксально, но из-за вторичности Марса как такого для себя Пинтииб до сих пор из-за тех некогда лакомых гесперийских кусков соблюдает объединительные клятвы.

— Если бы не соблюдение клятв, то не было бы трений с еще одной равновеликой гвардиям силы — с классическими дивизиями, которые по факту были раздутыми дружинами самообороны, которые самоорганизовывались без остановки во времена вечного кризиса на Марсианском Пинтиибе в XXIII в. К 2258 году они были достаточно крепки. И «блатные» гвардии им пришлись не по душе.

— Анекдот до сих пор гуляет, что планетарные дивизии, скорее, растоптают свою честь отступлением, но подставят в котел национальные гвардии. Престолу Колонизации должно быть до сих пор как не в своей тарелке…

— Ты еще полицию забыл.

— Да. Они единственные возглавляются Комитетом начальников полиции. Но они преданы Престолу Колонизации. Поэтому их можно условно объединить с планетарными войсками.

— Но как марсовую силу. У них больше пространства для маневров. Да и не так они в любви у народа Марсианского Пинтииба в отличие от гвардии и дивизий. Полиция же больше не защищает, а прижимает сограждан в формат поведения.

— Да. А теперь представь. Представь, что что-то из этого месива несмешанного захочет возвыситься…

— Тогда все ясно. Но тогда уже от человеческого присутствия на Марсе и камня на камне не должно остаться. Ведь стоит только зажечь спичку и осветить ее слабым огнем тот самый трон Индостанского Марса, который все стерегут, но никто не видит. Стоит только зажечь — и тогда они разобьют этот трон трупами друг друга… Стоп.

— Что там?

— Ты тоже это слышишь?

— Быстрее.

Они выбежали из ангара, а там уже только слышались звуки расхождения.

— Драка была. Слышал, Сушил? — сказал парень, у которого на лице были незажившие шрамы от укуса енота.

— Слышал отголоски. А у тебя есть подробности?

— Да тоже нет.

Мимо пробежал запыхавшийся астерпех 5й роты:

— Марс! Марс!

Все космопехи на борту эсминца побежали к корабельному конусу. Матросы долго упирались, но разблокировали люки к наблюдательной площадке.

14 июня в условные 02:57 экспедиционные силы Пинтииба встали на рейд на орбите Марса.

На флоте «Калам» (14.06.2321 — 19.06.2321)

При приближении к обитаемому и наполненному космосу вокруг Марса все свободные от вахты прильнули к иллюминаторам.

В 02:57 14 июня 2321 года показался пояс ЕРО-84 ПАКМ, отошедший при разделе ПАКМ (инфраструктура «против астероидов, комет, метеоров») на Ассамблее Цивилизационного Межевания в пользу выходцев с Индостана. Отсюда запускались носители с зондами для исследования комет и астероидов, не представлявших опасности для миров земных — стартовый комплекс, напоминавший продырявленное червями наливное яблочко, был в полной готовности… Им заезжие кассумкраты с 13 по 15 мая 2321 года не заинтересовались… Да что уж там, залетные вообще не тронули инфраструктуру ПАКМ пинтиибцев, сведенную из ЕРО-84-SK, ЕРО-84-TELES-01, EPO-84-TELES-02 и EPO-84-MARAPH… Вращаются себе в космическом пространстве и вращаются.

В 03:57 14 июня 2321 года, за час лета до «Артхашастры-2» показались военно-космические части, которые со всей ближайшей округи в майские дни слетались отражать нападение кассумкратов. Первыми удар приняли МКС Дислокации «Марс», им на помощь почти мгновенно подтянулись МКС Дислокации «Фобос и Деймос»… А следом корабль за кораблем возвращался и вступал в бой рассеянный флот МКС Дислокации «Марсианские Проводы».

Но теперь все три соединения младших космических сил вместе и во всей красе… Хотя не парадной… Ветви помяты, десятки древесных бортов еле-еле держатся на плаву, как бы чудно в космосе это не звучало.

Универспехи невольно любовались из иллюминаторов и в трансляциях на корабельные парады и патрули…

Оставалось неясным только одно — маневры.

Сушил Мануилкала, старший сержант роты универспехов, первым приметил отклонения в дисциплине полетов. Ведь не один десяток раз пролеживал он в невесомости возле иллюминаторов, наблюдая за формализованными Уставом Космических Путей разводами военных кораблей.

«Каламы», возвратившиеся с Юпитера, с очевидностью поднажали пару тысяч километров в час и ринулись в сторону кораблей трех МКС… Ни одного выстрела — это важно… Но агрессивные налеты, столкновения, блокирование корветов 3-го ранга… КДЗ преграждали путь кораблям друг друга… Пять. Пять! Пять часов немотивированных разгонов и поворотов с полным молчанием в прощупываемом ушлыми метеорпехами эфире, и все принадлежащее пространство перешло под возглас приказов Вершителя Джамируддина.

Корабли МКС Дислокаций «Марс», «Фобос и Деймос», «Марсианские проводы» один за одним занимали свое уставное место в рейде каламовских флотов…

И теперь уже армада полетела в сторону орбитальной крепости «Артхашастра-2». Но Сушил понял, что это иллюзия, глупейший самообман. Каламовские флоты, усиленные МКС, напали на «Артхашастру-2»! Хотя откуда Сушил мог догадаться? Никакой же стрельбы… Но мимо иллюминаторов вдруг промчались цителлус (машины передовой флотской разведки), один за одним пролетали дроны. А по эсминцу промчался слух, что якобы запустили метеорпехов из «Оплота Нандов». Даже этих крошек было вдоволь, чтобы понять, что союз флотов Вершителя Джамируддина напал на орбитальный форт.

Как только Сушил в этом сам для себя убедился, он выбежал из ангара и украдкой шепнул просьбу о подробностях Илешу, владельцу невидимой благодати. Может, последнего и выкинули из унтер-офицеров 49й роты универспехов в старшие сержанты, но офицеры всех родов не признали это, и Илешу всегда был свободен путь в офицерские кают-компании. Там ему и удалось по науськиванию Сушила выведать неизвестный отрывок: «Заккл бежал на Марс».

Сушил ничего не понял. Оставалось только терпеливо ждать.

Через два часа, когда все пинтиибские флоты стояли на рейде у «Артхашастры-2», Сушил почувствовал, что орбитальная крепость вошла в орбиту влияния Джамируддина: когда он пошел по пролету с красным обрамлением по углам, недалеко от столовой, его подкараулила Мила, которая дала ему маленькую пачку молочного печенья с печатью «А2». Печенье… Это было трогательно… Печенья давно не было на каламовских бортах… С провиантом становилось все хуже с каждым днем… Рацион скуднел… А Мила для него достала целую упаковку… Принесла… Ему и только ему…

Он поднял глаза на Милу: она вдруг стала для него невероятно красивой. Но у нее вдруг испугался взгляд, и она ушла.

Сзади незаметно подкрался Илеш:

— Сушил. Астерпехам удалось вырвать еще два известия.

Сушил резко развернулся:

— Не томи.

— «Бойня» и «Предательство».

Три известия «Заккл бежал на Марс», «Бойня» и «Предательство» каждый космопех «Намерения Нандов» воспринял по-своему, трактовал в своем авторском сочетании… Но сложилась и единая магистраль: «Высадки не избежать».

Бойцы «Мехэксгума», 4й роты метеорпехов, 5й роты астерпехов, 6й роты универспехов, 45й роты универспехов, 47й роты универспехов, 49й роты универспехов, не сговариваясь, по всем кораблям, без лишнего указания начищали оружие, пересчитывали боеприпасы, сдавали оружие на диагностику, перепрошивали, калибровали — возвращали его в рабочий баланс.

Ни у кого не возникало сомнений, что назад их не развернут, что Джамируддину не помешают сверкнуть мечом.

На флоте «Калам» (20.06.2321 — 20.06.2321)

— Сушил, Сушил, ты слышал? Ударный крейсер «Калама-Всепрозорливого» выходит на рейд орбитальной бомбардировки, а «Калам-Защитник» обеспечивает прикрытие. Ты прикинь. Там на красных камнях, наверное, ситуация вообще ад!

— Рахма, я уже десятый раз за последние дни слышу всякие небылицы.

— Это не небылицы, — чуть потупился Рахма.

— А что?

— Ну. Выгляни в иллюминатор. Аннигиляторский флот реально перестраивается.

Сушил ни на миллиметр не сдвинул голову:

— А вчера ты ко мне вбежал взъерошенный с бешеными волчьими глазами, что всех астерпехов готовят к сбросу. Что вот-вот прилетят баржи с капсулами. Хватит, — Сушил отмахнулся от него.

Рахма попытался открыть рот. Но Сушил склонился над своими чертежами. Поэтому Рахма в расстроенных чувствах и с причитаниями зла вышел из кубрика.

— Сушил, а ты не слишком?

Сушил ударил по столу, смял чертеж, и взял новую бумагу.

— Сушил, я вообще-то не про Рахму, а про бумагу. Ты учти. Ее немного.

— А. Да. Да я и так понял, но после, что ты про бумагу.

— Но и Рахму отгонять не надо так. Он быстро возбуждается и настраивает в голове мосты от любой увиденной мухи. Но в чем-то он прав.

— Да. Надоело сидеть без дела.

— Уже 20 июня за иллюминатором.

— 2321 год. Между прочим.

— А мы тут консервируемся.

— Шестой день.

— Скоро такая же вонища будет как на «Яранге».

— Да. Зря мы тогда нарушили приказ и сняли шлемы.

— Ну так. Животное любопытство взяло верх.

Снаружи постучались.

— Принес?

— Извините. Свежих фруктов не было.

Вошедший положил пластиковый пакет, аккуратно развернув:

— Это на обед, ужин и завтрак. Растяните, как хотите.

Универспехи сглотнули:

— Нам свои мышцы отжирать придется скоро.

— Быстрорастворимые гороховый суп и картошка, — парень поболтал пакетами.

— Неужели поставок с поверхности нет.

— Нисколечки. А этот пакет отщипнули с «Калама-Всепрозорливого».

— Джамируддинских бортов.

— У них запасов поболе было.

— Наши истощились.

— Без свежей еды сидим.

— Ага. Цинга так скоро начнется.

— Я уже готов свежий лук как зеленое яблоко есть.

— Ооо!! — Сушил спрятал голову за руки у живота. — Кто-нибудь убейте меня. У меня мозги гасят свои мартены из-за отсутствия заказов.

— 20 июня. Никакого смещения…

И вправду: по состоянию на 20 июня 2321 года космические войска Вершителя Джамируддина так и не запустили наземную операцию неизвестно против кого. И никакой орбитальной бомбардировки не разразилось. И ни на какой масс-РЭБ «Каламы» не пошли. И никакой десант с дальней орбиты не готовился к запуску на красно-каменистую поверхность.

А в каюту той минутой опять вбежал Рахма:

— Прикиньте, что я слышал. У одного метеорпеха тут сестра. Так вот. Она ему, оказывается, перед самым нашим отлетом прислала письмо с шифрованным языком, из расшифровки которого я просто на вершине! Насыпали там на Земле искусственный остров семь километров на километр, теперь его раскапывают, роют там симметричные котлованы, а потом опять все обратно закапывают. И так уже делали дважды в Пинтиибском Океане!

Универспехи посмотрели на него с нескрываемой скукой. Слово взял Сушил:

— Рахма. Я тебя боюсь. Ты и новости, наверное, черпаешь непонятно от каких личностей, кустарных и низких.

— И я тебя боюсь, Рахма. Ты вот из тех людей, которые словно кусочек яблока откусят, а следом несутся со всех ног, чтобы на радостях донести ценным слушателям, как же эпохален вкус яблочного пирога.

— Да что вы злые то такие?

В точку, Рахма. В точку. Психоз замкнутого пространства давал о себе знать.

Бойцы и матросы не находили себе места. Тут и там отлавливали отчаявшихся и перебродивших от собственного нетерпения, которые пытались просочиться в спасательные капсулы и десантироваться на поверхность…

Сушил же, выгадав момент, добился разрешения пробраться на три часа во флагманский бар на «Исламабаде-Несклонимом». Проход обещался спокойный: якобы все «оплотное» офицерство на флагмане Джамируддина обреталось.

И вот там, за тарелкой свежей еды — нарезанными кольцами огурцами, а не влажно-тюбиковыми и пакетно-сухпайковыми, он погрузился в себя… Он раз за разом прокручивал события, с того самого момента, как их баржи лишились маяков 5 марта 2321 года… Если бы мобильные доки не переловили баржи и не взяли под свои ветви, то универспехи, метеорпехи, астерпехи «Оплота Нандов» могли стать случайной жертвой шальной кометы.

Сушил раз за разом пережевывал в голове ошеломившую его бойню у Юпитера… Этих переживаний не соскоблить… Ему столько идей лезло в голову на романы, его так терзало желание уже сейчас кинуться за диктовку мемуаров… Но в армии и на флоте кибернетического уровня такое творчество сочли бы за фиксацию военных тайн. Поэтому Сушил сидел, вспоминал, ел и боялся, что расплескает все свои переживания до увольнения… В общем, продумывал и боялся, как и большинство людей этого мира.

— Время окончено, — сказала девушка с потухшими глазами, дежурная флагманского бара.

Сушил посмотрел ей вслед и осознал, что она боится смотреть на мужчин. Влюбляться в полетных моргах ей воспретило. А ведь могла потянуться сюда за романтикой гладковыбритых подкаченных мужчин. Сразу после школы, сдав подаренные цветы в перерабатывающий зеленый комплекс. Состригла тогда, наверное, в знак протеста длинные волосы, сделала челку. Потом запросто претерпела первую трещину на мечте — медицинские досмотры в чем мать родила в комиссариатах не отличались этикетом и осторожностью, да и обсуждение при девушке тестов на перспективу нормально рожать после службы… А потом, наверное, обрадовалась — ее приписали к флоту. Но потом полицейская «Операция на раковой клетке», перевоплотившаяся то ли в карательную, то ли во фронтовую… И в пламени сотовых концентраторов Юпитера погиб ее первый любимый из 6й роты универспехов: попал в ловушку в мартен и сгорел в нем. Она, в панике, отдала сердце новому возлюбленному из 11й роты универспехов, но при переходе к военному штурму по пришествию Вершителя дух испустил и он…

Универспех Сушил сам чуть не прослезился.

Это ж была 11я рота универспехов… Могилой им стала «Яяна-33»… Это ж единственная рота «Намерения Нандов», которая полегла в полном составе, до последнего мужчины.

Илайта уже вышла из бара, унося свою частичку памяти об 11й роте. Нехотя, но встал и вышел Сушил. На экс-флагмане Вишванатана «Исламабад-Несклонимый» он мог гулять еще час. Поэтому решил посетить комнату с благовониями: раз в месяц можно было. Потом в умиротворенном и возвышенном настроении побрел с угрюмым видом от верного нагадывания, что скоро его отпустит ненаркотический эфир…

А мимо как раз прошел в гневном нашептывании себе под нос условный адмиралшах Прабодх.

САМ!

Вытянувшись по стройке, Сушил изобразил субординационную слепую покорность и двинулся дальше, за углом завидев встревоженную делегацию. Судя по эмблемам… Сушил глазам не поверил, невольно прошептав:

— Младшие космические силы «Корона Пояса»…

Офицерам МКС «Корона Пояса» было неудобно перед лицом Прабодха, когда они произносили «нет, но мы не можем». Сушил, рискуя быть казненным, дослушался и до того, что «Вершитель Джецун выйдет на рейд 21 июня. И не Вершителю Джамируддину прерывать пришествие флота аннигиляторов «Калам-Всеразумнейший».

На большее у универспеха Сушила смелости не хватило. И он двинулся в расположение, в ангар, почти на цыпочках, и в ошеломлении. Его приметил в необычном состоянии Рахма, который аккуратно поплелся за ним, пытаясь, чуть посмелев, выбить из него сенсацию. Сушил с натянутой улыбкой, которая чувствовалась даже через маску, игнорировал Рахму. Один трубный вой от него мог похоронить все «Намерение Нандов»…

Сушил вернулся в ангар, а там часть боевых братьев уже включилась в суету сборов. 45ю роту универспехов переводили на мобильный док «Ситуэ», где, к воодушевлению космопехов, их разместили в своих любимых и старых добрых баржах.

Сушил прилег в свою койку на барже, перед сном сыграв в шахматы ver.5 с 48 фигурами с соратником… За пешечным поеданием и отрубились. А посреди сна их пробудила сирена. На наручных часах, чья операционка была дистанционно перехвачена, мерцали буквы требования прибыть на шаттлы и построиться в ангаре на транспортно-заряжающем корабле флота «Калам-Всепрозорливейший».

Разучились… Восемь минут телились… Но побежали по коридору мимо случайных скучавших мичманов мобильного дока «Ситуэ». У шлюза они аккуратно вылезли на веточки борта мобильного дока. И подлетевшие шаттлы с крючками ремонтного отряда подобрали 76 выживших красавцев, считая командира, из 45й роты Сводного изротного батальона космической пехоты «Намерение Нандов» в еле отполированных и залатанных скафандрах универспехов.

Шаттл на смехотворных 10 км/ч, чтобы человеческий груз не разбросало, долетел до транспортно-заряжающего корабля «Семь кораллов», застигнутого на передислокации. Ровным строем приободренные прошли в задний ангар.

— А где?

Сушил недоумевал… Да — ангар сравнительно мал по сравнению с крытыми полями истребителей и транспортников на планетарных территориях. Кажется, что с двух подскоков можно до противоположной палубы допрыгнуть. Но где их боевые братья из «Намерения Нандов»? Все семь оставшихся рот…

Он только выпалил от отчаяния:

— А в конце-то концов — когда же отдадим последние почести павшим стрелкам из 11й роты универспехов?

Никто не услышал отчаяния. А воздух, выметавший изо рта слова, только принудил попотеть стекло шлема.

— Может сегодня день памяти 1892 убиенных пенджабцев?

— Умолкли!

Бортовые роботы аккуратно внесли и сложили в ряд (глаз алмаз, ну, почти) серые пластиковые гробы, один за одним — двенадцать штук. Сушил подумал: «Маловато для 11й роты». И в него закралась крамольная идея. Ее реализация грозила арестом до 14 суток. Но риск того стоил — Сушила же распирало от любопытства. Запуск многомерных сканеров пространства на древесных кораблях был строго воспрещен. Но и попытка фиксации этого факта была… У Сушила усилился сердечный ритм, но воин Пинтииба решился.

Разряд. Сушил воскликнул сам себе: «Быть того не может». Гробы были пустые!

В этот самый момент тела универспехов 45й роты подчинились заученным догматам на мышечном уровне. Никто иной как условный адмиралшах Прабодх вошел в ангар. Честь отдали. Но Прабодх не реагировал. В его глазах чувствовалась озабоченность. Он оценочно оглядел бойцов и вызвал пальцем двенадцать и Сушила в том числе выйти на четыре шага вперед и открыть забрало шлема. Гробы оказались к ним ближе.

Следующая команда задерживалась.

Роботы старательно и трепетно открыли крышки гробов, устанавливали захлопывание крышек в зависимость от повышения веса не менее чем на 10 килограмм.

Прабодх ловил на себе излучение от шлемов, взгляды через линзы… Условный адмиралшах осознавал, что рискует быть испепеленным огнем универспехов. Они не тупы, и 45й роте должно уже было стать ясным, что гробы не могут вынести из ангара порожняком…

И в этот самый момент дрон-пехота у противоположной переборки ангара вывела 12 обезоруженных бойцов без скафандров с ободранными лычками…. Это были метеорпехи из Сводной избатальонной дивизии космической пехоты «Оплот Нандов», 8я рота.

Прабодх, то ли накурившись, то ли прихворав, скомандовал:

— Первые тринадцать. Расстрелять осужденных.

Никто не шелохнулся.

— Мне повторить?

Никто не шелохнулся.

— А если дрон-пехоте поручить сначала дать попользоваться вашим оружием осужденным? А вам вторыми?

Никто не шелохнулся.

Прабодх с улыбкой помахал головой.

— Ветераны. Одним словом. Ветеран не трогает ветерана. Да. Перед Вами метеорпехи, с которыми Вы сражались плечом к плечу в мае 2321 года. Вы спасали друг друга, ложились телами друг за друга. Но. Ситуация сложная. Ситуация неоднозначная. И кроме вас никто не может исполнить приговор Особого Присутствия при Вершителе Джамируддине. Ведь…

Никто не шелохнулся.

— Ведь они убили человека, всего лишь попросившего их встать в очередь на перепрошивку автоматов. Его звали — майор Гириджа.

Батальонные универспехи 45й роты сами сняли с предохранителей автоматы «Ке». Прабодх, растерявшись, за секунду до спуска курков еле успел скомандовать огонь, предотвратив аудиовидеофиксацию самоуправства. Тела казненных метеорпехов рухнули в открытые гробы, а дрон-пехота их заботливо прикрыла.

Прабодх, поправив воротник, сказал:

— Я не договорил. Сводная дивизия Вам это припомнит. Да и Вершитель Джамируддин, наш выдающийся полководец, отдавал приказ не лично, поэтому отношение к Вам в любой момент может свалиться тяжким валуном. Поэтому нам придется пожертвовать Вашим присутствием. Это все, что я могу сделать… Пф. Я всего лишь пытался придать этому хоть контуры оправдания. Иначе…

Универспехи были в ауте… Перед ними оправдывался сам Прабодх… Заступник и светила, который умаляет гнев и возмездие власти Джамируддина на них… Конечно, все его прекрасно поняли: «Иначе не миновать усобице на корабле». Приводить приговор в исполнение «Оплот Нандов» бы не стал, а смельчакам из «Намерения Нандов» реально надо было бы переждать… Но «переждать»… Стоп… Ими же собирались зачем-то пожертвовать. Зачем?!

— Разрешите обратиться, — подал ровный голос Сушил. — Наша задача заключается в розыске Заккла?

— Подойди.

Сушил прошагал к Прабодху.

— Закрой забрало шлема.

Сушил закрыл.

— Я произвожу тебя в условные унтер-офицеры.

И Прабодх перед ним закрыл забрало своего шлема и встал вплотную к нему, включив повелительный канал двусторонней связи:

— Я тебя поднял на уровень условного унтер-офицера, наглый подслушиватель Сушил, чтобы подсказать тебе: Заккл — забота не вашей параллели. В шаттл.

Все. 45я рота загрохотала на подмостках к пускавшему пар шаттлу.

Сушил даже не заметил, что один из дронов-пехотинцев позади них, перепрыгнув через гробы, вытянулся перед условным…

На плато Марса (Операция ZAV4 «Симбиоз». Фаза 1)

45я рота очутилась в шаттле «Самуил» МКС Дислокации «Фобос и Деймос», одном из использованных для эвакуации гарнизона «Артхашастры-2» 13 мая при нашествии кассумкратов и их откровении Волной Хореса.

Металлические кресла примяты… Ткань разодрана скафандрами, прикладами и рюкзаками… Ремни сорваны и валялись перерезанными узлами… Трех кресел в хвосте угрюмого черного салона точно не хватало…

Шаттл «Самуил» влетал в атмосферу неторопливо, а боковые страхующие двигатели ударного маневра шумели в своей полной готовности.

Незнакомые 45й роте пилоты, да и еще в непривычно майорском для посудины статусе будто принюхивались… И вот они рванули… Шаттл тряхнуло, а снаружи можно было поймать в уши свист.

Иллюминаторы были безнадежно задраены: «Летим? Куда?». Табло в салоне горело черным недоразумением… Но вот, видимо, прилетели. Последняя проверка автоматов, маниакальное осматривание скафандров на трещины…

Но шаттл нежданно завис.

Новоявленный условный унтер-офицер Сушил, условный (познаете дерево по плодам его), выругался на пилотов, требуя немедленно приземлиться. Скучающий шаттл — это прекрасная мишень. В ответ пилоты только помялись, очевидно переговариваясь по изолированной двусторонней связи, и второй пилот, который был на четыре сантиметра повыше, не поворачивая головы, законсервированной в шлем, отрезал:

— Приказано не садиться. Вершителем.

«В очереди на взлет сложно разогреться что ли»: в жизни есть несправедливые ситуации, когда тупость трудно преломить, можно только с ней смириться или уйти от нее. Оба варианта предполагали легкое десантирование.

Худо-бедно, но пришлось выпрыгнуть.

А дрон, что был с ними, транслировал надиктованную скороговорку каждому индивидуально перед высадкой. Да так, что ни один универспех не успевал переключить микрофон с частного двустороннего канала и предупредить товарищей — дрон мягко толкал бойца в спину:

«45й роте универспехов предписано принять участие в подавлении восстания кассумкратов в регионе Марс Пинтииба. Космические войска Вершителя Джамируддина».

Сушил еще только высунулся из люка, как приметил, что издалека, из топорных прямоугольных служебных мигающих корпусов, к ним уже мчались бело-синие урбанбамы.

Сушил пытался вызвать шаттл, который уже взлетал далеко вверх, чтобы ему дали связь…

— Подо… Подо… Подождите. А где же связь с «Каламом»?

— Ее нет.

Шаттл торопливо перевернулся и взмыл в небеса.

— Кошмар. Я вспомнил этот параграф. При оторванности от связи с прежним командиром, нас могут включить в новую структуру.

— Использовать универспехов как сапожную марсианскую пехоту. Омерзение, — скрипел сквозь зубы.

— Вот чего пилоты так боялись наступить.

— Стоп.

Все замолчали. А Сушил вдруг заметил:

— А мне одному дрон прошептал, что нас бросают подавлять восстание кассумкратов.

— Вот гнилье… Они же свалили…

— Видимо, кто-то остался, притаился и выполз…

— В круг!

Бело-синие урбанбамы с маленькими несуразными автоматами «для разгона ворон», словно варвары на конях, окружили пришельцев. Из люков восьмиколесных машин высыпали пехотинцы с гравюрами дивизии «Баларама». Штурмовые винтовки оставались за плечами: выкладка будто кричала, что снимать и целиться владельцам «Тип 37» уже порядком надоело…

— Пожарные? Урбанбамы?!

Воцарилось двойное недоумение. И лейтенант «Баларамы» со связным ранцем за спиной поспешил его нейтрализовать обращением к Сушилу, у которого кричали свежеоткрытые знаки отличия, которые он себе разблокировал в полете:

— Дивизия «Баларама». Откуда, куда, зачем?

— Откуда, куда, зачем? Смотря где мы, брат-лейтенант, — попытался расположить незнакомца к себе Сушил.

«Брат» в исполнении космопеха смутило ни на шутку воина гесперийской планетарной дивизии, хотя вида, кроме паузы, он не подал:

— Престол Колонизации. Столица Марсианского Пинтииба. Аэроплац. Музей. На минуточку. Мемориальный комплекс Горячих Крыльев Марсолахорских внешних границ.

Сушил шустро попереключал картинки в шлеме, пытаясь заглянуть за кольцо урбанбамов: ни одного шаттла, ни одного заправщика, крана, разгонного модуля, тягача, погрузчика.

— То есть даже не Аэроврата… Безлюдный… Отшиб…

— Откуда, куда, зачем? — у баларамовца с терпением был полный порядок.

Ответ о цели визита «присоединение к сражению с кассумкратами» удивил ребят с Престола Колонизации. Пришлось на вызов лейтенанта пять минут подождать еще восемь бело-синих урбанбамов URB-2AF-EARTH пожарной службы. На них после приглашения и въехали в технические врата безграничного купольного скопления. В бойницы заглядывал свет высоченных стен жилых кварталов, производственных, жилых, производственных. И везде пот и напряжение баррикад, везде возводили баррикады. Даже бело-синими бульдозерами: видимо, совсем тяжелая ситуация.

— Мы на месте, условный унтер-офицер.

Купольное убранство вокруг славилось только нагромождением строений и архитектурных форм… Сушил вздернул голову к высоте, и ему померещилось, будто бы мальчик накидал кубики: в беспорядке, но так, чтобы композиция не рухнула. Ни одного охраняемого растения за стеклом.

— Господин Мануилкала. Прошу за мной, — лейтенант-баларамовец пригласил с подчеркнутой вежливостью.

Почти пять минут они вдвоем путешествовали по лифтам. То вниз. То вверх. И везде пустынные пролеты.

— Если меня ведут на расстрел, лейтенант, то огласите статью.

— Почти пришли. Некогда сочинять.

Сушила препроводили в достаточно величественный зал с вывеской над восточным ребром «Генерал-губернаторство Марсианского Пинтииба».

Двустворчатая дверь разверзлась, и условного унтер-офицера 45й роты встретил в кресле человек, который не был знаком: ни лицом, ни подвигом.

Его замудренные из черточек и углов знаки отличия позволяли различить в нем только звание «Маршал». Ни имени, ни рода войск, ни даже геополитической принадлежности из его хитроумных узоров на нашивках и лазерных дисплейчиках различить было невозможно. А без доступа к сети шлем универспеха тоже мог не больше, чем подсказать о поднесенной к забралу спичке.

«Маршал» постучал пальцами по белоснежному столу:

— Сушил Мануилкала. Мне известно, что Вы не смогли выйти на связь со своим командиром. Соответственно, вы автоматически переходите под командование планетарных войск до тех пор, пока Ваш командир, живой атрибут и Вершитель Джамируддин не спустится самолично на планету и не восстановит иерархию над Вами.

С этими словами Сушил скривил лицо, а «маршал» ехидно улыбнулся.

— Условный унтер-офицер Сушил, в соответствии с Правилами комплексной обороны 45я рота универспехов в условиях фронтовых боевых действий переходит под командование Маршала планетарных войск.

— А не генерал-губернаторства?

— Какого генерал-губернаторства? А. Вы про вывеску, дражайший Сушил, — «Маршал» откинулся на стуле. — У нас случились небольшие перестановки. Генерал-губернаторство себя дискредитировало своими свежими промахами. Хулиганский бунт во «Вратах Языческой Исиды», потеря контроля над коммуникациями, обесточивание стратегических объектов, военный мятеж… Слишком много. Я приостановил действие вверенного себе генерал-губернаторства и принял на себя полноту командования всеми войсками, притянутыми гравитацией планеты. Но это мелочи. Тут сложно. Вы же не с Марса?

Сушил чувствовал дискомфорт в общении с незнакомым чином, поэтому подсознание быстро ему подставило модель обращения с Вишванатаном, которому ему как-то довелось докладывать и разжевывать.

— Так точно.

— Но как универспех историю должны помнить. Этому винегрету нужна была сильная заправка, чтобы, наконец, погасить все эти очаги пожаров, которые тут бушуют с 12 мая. Так зачем Вы здесь, дражайший Сушил? — последние слова Маршала прозвучали в стиле пародии.

— Приказано присоединиться к подавлению восстания кассумкратов.

Маршал задумчиво почесал затылок. Даже скорчил противное лицо, фонтанирующее недоумением. Потом закинул голову назад, надув губы. Но улыбка «эврики» исправила искажения на лике:

— Да ну. Дражайший Сушил, что-то ты меня путаешь.

К маршалу явно приплыло настроение:

— Угадай, сколько стволов на тебя сейчас смотрят?

— Ни один, — Сушил не терял самообладание.

— Да что ты? А вообще Джамируддин обнаглел, конечно, — голос маршала выровнялся в ровный и аналитический. — За мной вдогонку послал потрепанную и обескровленную роту универспехов. За кого он меня принимает?

Сушилу померещился грохот.

— Не обращай внимание. Генерал-губернаторство все никак не может простить моей маленькой интервенции. Но ты мне понравился. Честно. Такая овца безмозглая, а вроде…

— Ты Заккл.

Маршал чуть наклонился к столу:

— В точку. Догадался. И как ты собирался меня ликвидировать? Я вот смотрю, твои братья даже не начинают никаких действий. Скучают вон в Южном ангаре в окружении моей дивизии «Баларама». Молчишь? Значит, не в курсе. Блин. Джамируддин. Живой атрибут. Фундамент Дворца, а совсем не ставит ни во что других людей. Как и меня. Он, наверное, и историю вам разыграл, как поправдоподобнее слить вас из бачка, под названием «древесный корабль».

Сушил хотел взяться уже за автомат… Но он не знал, с какой стороны голову прострелят ему. А маршал издевательское лицо сменил на сочувственное:

— Знаешь. Я дам тебе время обдумать. Обдумать все, что произошло. И нужна ли тебе эта миссия. Если ты поддержишь Джамируддина и решишься выстрелить в меня, то ты сделаешь это без козырей и подачек от меня. А хотя. А. Ну да. Ты ж с кассумкратами хотел попинаться. Их еще найти надо. Но проще сделать… Да. Я дам тебе проводников. Арестовать!

Из потаенных комнат и двух выдавших себя в потолке люков в помещение ворвались со штурмовыми винтовками двадцать бойцов. Отняли у Сушила оружие. И держали его на прицеле.

А Заккл в своем зеленом облачении развернулся на кресле к белой стене, на которой загорелся большой экран. Видео долго не появлялось. Наконец, смазанная картинка, а следом максимально качественная с эффектом присутствия: на изображении показался никто иной как генерал-губернатор Марсианского Пинтииба — Завмей.

— Господин Завмей, я подготовил достаточный калым за моих бойцов. Всех арестантов из дивизий «Баларама», «Парашурама» в обмен на инфильтрационную команду, отданную под власть планетарных властей для моей ликвидации. И как бонус — автоматы универспехов с заряженными на 100% картриджами. Я смею питать надежду, что делегация с Делиона Лунного не прибрала подчистую к рукам пленных?

— Заккл. Хитрый ты лис. Приятно иметь с тобой дело. Но ты же понимаешь, что южные районы мы отобьем. «Врата Языческой Исиды» ждут не дождутся тебя. Уходи. Мы не расстреляем К5. Слово генерал-губернатора.

— Как-нибудь потом. Я разрешу Вашему оборотничеству там переждать грохот и гром, пока я не наведу порядок.

— Порядок наведем мы, — голос Завмея ожесточился.

Но Заккл тут же нарочито и нагло смягчил голос, смотря глаза в глаза исподлобья:

— Слава Пинтиибу.

Генерал-губернатор в желтом мундире на том конце видеоконференцсвязи был смятен, он загорелся, но, Завмей не мог не видеть универспеха за спиной Заккла, поэтому он выдавил из себя по буквам:

— С л а в а П и н т и и б у.

— Обмен в контейнерах. Что-то пойдет не так, я включу газ в контейнере. И это бутан. Много бутана. Чтобы гости полной грудью впитали его свободу и великий дух.

Завмей был в ярости, но сохранил способность не поддаться на провокацию:

— Как и мы. Контейнеры паркуем на Синем авеню. Через час.

Действительно. Слово и слово были сдержаны. Через час 76 универспехов отворили и приняли в свои дружеские объятия пехотинцы престольной дивизии «Матсья»: такие же трапецеидальноголовые, как и «баларамовцы». Универспехов опять разместили в урбанбамах с уже знакомыми автоматами ЗУ7. Сушил под свист и шум из открытых люков опять коротал минуты в предвкушении встречи с высоким руководством Престола Колонизации. Но куда рьянее космопех хотел во что бы ни стало найти способ связаться с Прабодхом и рассказать о находке.

Но никакой аудиенции у генерал-губернатора Завмея, одного среди 35 миллионов людей под куполом Престола Колонизации, так и не состоялось. Урбанбамы URB-2AF-EARTH много петляли. В одно из мгновений державшие ухо востро космопехи от непреодолимого стресса и щекотки в пальцах чуть не выстрелили: люки были беспардонно открыты снаружи. Но обошлось: грузчики в выцветших скафандрах всего лишь затолкали через силу в урбанбамы серые ящики с нерасшифруемыми для чужаков кодами: 729раНа8, 37GJRI92 и т. д. И восьмиколесные урбанбамы вновь виляли по узким переулкам, на удивление Сушила полных беспечных людей, которые не держатся укрытий и позволяют себе застрять на месте, чтобы потянуться.

Но хаотичное маневрирование тем временем усиливало давление на нервы. И условный унтер-офицер Сушил решился-таки исповедаться, куда их препровождают, на что сопровождающий майор из дивизии «Матсья» с двумя перечеркнутыми розовыми кругами на плече поделился, что их везут в казарменный форт на юго-западе столицы, где как раз идут бои между дивизиями «Вараха» Заккла и «Курма» Завмея.

— Мы как нельзя кстати. Фронт поджимают со всех проекций. В столице только «Матсья» и «Курма» вот остались. Комитет начальников полиции с нами, это хорошо. Но вот во «Вратах Языческой Исиды» ситуация не лучше. Но вы нужны везде. Начнем с самых тугих фронтов. Продавливать надо. У нас выбора нет.

В головах универспехов от этих слов вспыхивали хаотичные ассоциации… Весь Марс в огне — высотки в купольных городах падают, куполы рассыпаются, в узких проездах урбанбамы выталкивают друг друга под перекрестный огонь открытого пространства, колесные и крылатые тараны поливают храбрый строй наших и ненаших, истребители кирпичного цвета стеной летят друг на друга, истощая за несколько секунд весь свой убийственный вес… И пехота… Везде храбрая пехота, которая кидает иллюзионы, мигстены, охотится друг за другом в прицел… В воображении 45й роты пехота бессистемно метается по колониям красного пятна Пинтииба и отчего-то в узких коридорах с десятками дверей по обе стороны… Вот только кто с кем? Какие флаги подняты друг против друга? Каких цветов, узоров и символов? «Вараха» против «Курма» — да это явно не замес между кассумкратами и земновластами.

— Условный унтер-офицер. Готовность к спешиванию.

Урбанбамы медленно, словно электрички, тормозили у посадочной платформы, где лежали аккуратно в ряд под тканью десятки боевых башенных модулей для урбанбамов URB-1DETH.

Семьдесят пять универспехов спешились за своим Сушилом.

— Эти урбанбамы простенько выглядят.

— Зато система механизмов под броней не снилась сложнейшим пушкам первых космических эсминцев «Лучезария» и «Кошка» в додревесную эпоху.

Сопровождающий майор куда-то испарился… Вообще людей с офицерскими присягами вокруг поубавилось. Вот только звуков из громкоговорителей налетело как тараканов:

— Не останавливаться. Горизонтальный эскалатор, видите ли, обесточен. Ногами! Ногами! Шагом марш!

Бойцы сами по себе обленились ходить строем, да и вообще впрягаться во все эти солдафонские уставные мелочевки, от большинства которых благополучно отказывались в космосе… Строй «Матсья» шел. Строй «Матсья» топал. Строй набивал ритм под вопли командиров из динамика… И универспехи покорно брели вслед, не разбавляя солнечным цветом надежды свою серую мембрану.

— Что за несправедливость, это не наша обязанность здесь воевать, — скрежетал двадцать пятый реестровый универспех.

— Да тихо, тихо. Может мы к южно-столичному оборонительному кругу идем. Будем там стоять, красивые такие в наших непривычных скафандрах, со знаменами и флажками. Будем липким медом для военкоров.

— Толк в них? Марс информационно изолирован. Я так и не понял, под чьим кнутом мы вообще.

— А мне одному кажется идиотским, что мы топаем в скафандрах? Шлемы не снимаем?

— У меня фильтры 2го заслона засорены. Воздух с привкусом идет.

— Сказал бы с каким… Хе-хе…

— Не, реально. Могли бы хоть подачу газа с фабрик пустить. Врубили бы фильтры 3го заслона под них.

— С каких это пор вы все разнылись? А? 45я рота? Возле Юпитера не ныли, сутками не ели. Заповедные нас клевали и в затылок, и в лоб. И не ныли, не рыдали перед отключением жизни.

— Вот именно, чего разнылись. Только скафандры зря полировали.

Новые командиры в динамики вопили проклятия и угрозы, типичные для службы любой терракратской цивилизации — будете уволены, да где вы найдете работу, вы здесь на службе, а значит, скотское отношение презюмируется и приравнивается к тяготам службы наравне с факторами, предусмотренными военным контрактом. Властное пение был раздражающим, но прожженные бойцы его не замечали — оно, видимо, рассчитывалось на весь фронт. Конечно же. Отключением электричества дело не закончилось. Стабилизация гравитации тоже медленно улетучивалась. Приходилось привыкать к марсианской, а не к земной, которая воссоздавалась на пинтиибских кораблях…

Вот и показался юго-западный рубеж. Грохот стоял невыносимый — пришлось убавить звук в динамиках. Но ни осколки, ни лучи, ни пули не долетали и близко. Архитектура била до небес: прозрачных куполов не было видно человеку… Он сам же себя обратил в Престоле Колонизации в слепого муравья…

Но сокрушаться не было времени. Грохот не стихал. И универспехов пригласил в ангар суетливый сержант. К ангару они пробирались через цеха, где десятки кранов, путаясь в шлангах и проводах друг друга вертелись и крутились, переоборудовали урбанбамы, кровь огня и колеса зон купольных городов, техногенных братьев и сестер Марсианских MRAP, которые правили как раз за стенами и стеклами купольных созвездий… Но вот несколько улучшенных моделей Сушила прямо зацепили:

— А это что?

— Урбанбам. Урбанистический бронеавтомобиль, предназ…

— Да я вижу. Но, — он быстро нашел подвох. — С таким стволом. Пассажирские танки отстреливать что ли или купольную скорлупу дробить?

— Да. Как-то странно смотрится. А как подписан? URB-1.5-MARS. Хм. Марсовая модификация. Тут в 2310м война началась, что уже «марсовая»?

— Да ничего сверхъестественного нет. На регулярном урбанбаме 1.5 сменили боевой модуль. И все. А хотя… Хотя стоп. А зачем действительно такая бандура?

Но додумать им не дали. Сержант, который их сопровождал, прибежал обратно и настоятельно попросил поторопиться. Сушил подметил, что у него не было оружия, но в руках он сжимал ребристый картридж от штурмовой винтовки.

— А?

— Картридж?

— Да.

— Приходится ходить со своим, как со своей тарелкой. Брак высок оказался в боевых условиях. А этот параллелепипед доказал себя. А вот кстати. Прошу любить и подчиняться — Сактохан. Командир обеспечения нашей дивизии «Матсья».

Сидящий Сактохан со злобным взглядом и с кулаком у подбородка окинул взором нарочито не сопрягающуюся в строй 45ю роту и выругался:

— Я не знаю, что там за пукалки были у заповедных, которыми вас ничтожеств засмердили до бегства, но крысы в купольных городах в руках несут оружие, пробивающие броню танков и MRAP. Поэтому ваши ультраприспособленные для перепадов температур, давлений, излучений скафандры придется завесить. На вас наклеют боевое облачение, в котором врагов сминают подлинные воины Пи… Пф. Пинтииба региона Марс. Хоть прикроют эти шлемы, как у худощавых инопланетян.

Пока универспехи листали очами загруженные инструкции к «Типу 37», вокруг разворачивалась красота типовой занятости бойцов.

Но это не была потная псарня, фонтанирующая гордостью превосходства и сквернословием. В лучших сортах аналогии действо напоминало Сушилу неторопливые прогулки по скверу, полному музейных экспонатов в натуральную величину.

Универспехов пригласили пройти в закутки с Ультра по Фларги. А там… А там. Хранилище дроидов, роботов, механоидов… Всего безжалостного помета военпрома, помета в малоиспользуемом смысле слова. Здесь и «палочники», и «мусороиды», и тестовые «мехауниверспехи», и экзоскелеты, и роботизированные доспехи, которые так и не прижились в этой и поджимавших эпохах… За следующей дверью… Нет… Тела. Эксгумы старательно вытаскивали их из боевых скафандров марсианского типа…

А в это время прибывший пинтиибец жадно хватал свое оснащение из арсенала… Космические скафандры и вооружение конструировались главным образом для универсальности физического применения. Поэтому об огневой мощи или задранных параметрах непробиваемости не могло быть и речи. А тут… Пыльная и с царапинами броня с залатанными частями на спине — судя по сколам, это прямое попадание из гранатомета… Интерфейс может и сравнительно ненадежный, подтормаживающий (да, не космические технологии), но очень впечатляющий по функционалу… Мыслью, а точнее ее физическим проявлением, можно давать впечатляющую вариативность команд… Даже, если ты будешь полностью скован, твой компьютер сам сможет разорвать твои тиски… И конечно же, кольцо… Через лупу интерфейса рассматривалась наногравировка: свеженькая, не старше трех дней до прибытия на Марс…

— Эх. Бросить бы все. Я бы акфоботи преподавал. Открыл бы свой кружок в потаенной пещерке с вентиляцией. Полумрак. Ощущение приобщения к непостижимому.

— Если б не мой выстрел в упор, тебя бы тот юпитерский мастер акфоботи на запчасти порвал, а потом на тряпки, а потом на мясной ряд.

Военнослужащий батальона «Намерение Нандов» довольно поднял указательный палец вверх:

— Но часть приемов моего избиения я запомнил. Запомнил. Попробую разложить, сплести в систему, надумаю своих приемчиков. «Школа акфоботи». Такого на Марсе еще не было.

Подготовка неизвестно к чему продолжалась. Сушил решил встать семьдесят шестым в очереди в закуток, откуда сверкали молнии. У него было время насмотреться… Насмотреться аж до мелочей.

В ангаре у одного из парней из «Матсья», судя по сочным царапинам на плече, схватка закончилась несколько часов назад. А еще у него была серая рука… Имплант, и плохо кожу натянули. Даже не поднапряглись, чтобы кожа была не серой, а телесного цвета… Жалко парня. Но при наличии денег, внятного фенотиполога и генетика, его кожу на вмененной руке можно было бы откорректировать и даже содрать и заменить… А пока живой человек с рукой механоидного образца.

А еще на стене с обшарпанной синей краской был цветной плакат с лозунгом «Воин, помни, кто подставит тебе плечо» и на английском (для туристов что ли?) было написано «Воин, помни, кто с тобой сражается бок-о-бок». Вот только все «бок-о-бок» была почти подчистую прикрыты широкими мазками черной краски.

— Унтер-офицер… Ээ. Условный унтер-офицер, окажите милость.

Сушилу слишком долго подгоняли накладки на скафандр. От скуки и нетерпения он снова искал, куда можно пристроить взгляд. И зацепился за монитор с картой. Карта была будто из навигатора. Это была карта столицы. Вероятно. И, вероятно, района, в который занесло 45ю роту. И вот выше того места, где была подсвечена их синяя точка, между зелеными фигурами двигались точки, сопрягающиеся в линии. Эти синие ленты были колоннами. Их были десятки. К ним подтягивались новые коробки-штрихи. И все они маршировали на северо-запад…

— Там же пустыня… Кого они там забивать штыком собрались?

Раздался громкий щелчок. Синхронизация черного скафандра универспехов и красных щитков, пластин, наложенных умелой рукой механика, успешно коснулась 100%.

— Мануилкала. Я закончил. Пройдите, условный унтер-офицер, — с этими словами механик отвернулся и потянулся к дудочке на ремне.

— Да. Да. Ко мне. Уунтер-офицер. Зовите меня просто «лейтенант». В моем имени чести немного.

Тяжелые скафандры отнюдь не стесняли движений, даже с десятками кармашков с зарядами динамической защиты за спиной. Бодрым бегом поднялись и запрыгнули в корпуса легендарных марсианских MRAP. Сушил, как и все время в ангарах Престола Колонизации замыкал колонну. Все «Матсья», что чистились и снаряжались в путь, тоже закрывали за собой люки в MRAP. А на их освобожденные места аккуратно сбрасывали рюкзаки и батареи уставшие стрелки из престольной дивизии «Курма» генерал-губернаторства.

На плато Марса (Операция ZAV4 «Симбиоз». Фаза 2)

Шестиколесные MRAP LuaT «Solnce» А1 (JT) всей радуги красного неторопливо выехали друг за дружкой из врат, израненных кратерами, и разогнались на юг. MRAP мчались, не сбавляя ни километра в час скорости, ворвавшись в 21 июня. Пару раз Сушил почувствовал, что их обстреливают. Но, видимо, враг не достиг успеха, или механики-водители были слишком гордыми, чтобы отвлекаться на всякую шелуху.

Примерно на середине поездки лейтенант перепуганно забежал в кабину. Сушил рефлекторно потянулся за ним, перепрыгивая через ноги. С пыльного неба летел огненный шар, переливающийся зелеными точками, а вдогонку ему ракета, которая разорвалась, не долетая, и сбила НЛО к востоку. Водитель вяло махнул рукой и что-то ляпнул лейтенанту, а последний развернул Сушила как маленького мальчика от неприглядной сцены, приговорив: «Ничего сверхъестественного. Остановки не будет».

Через несколько часов изнуряющей гоночной тряски шесть десятков MRAP распахнули свои люки и вместе с прогонным паром выдали наружу универспехов 45й роты и их союзников последних нескольких часов — крепких парней из престольной дивизии «Матсья».

— А мы не в Престол Колонизации вернулись?

С потолков свисали десятки проводов, угасшие боги электрических сил еле подавали напряжение в прожекторы и лампы… И все выжжено… Все в сухой гари, в почерневшем металле. Оранжевый туман закрепился тут крепко. И никаких ассоциаций, куда их вывезли, хотя с подсказками беды не было: десятки слотов сверху вниз пусты либо несли в своих утробах останки невзлетевших джалетов.

Довольный лейтенант подступился к Сушилу сзади и похлопал его по плечу:

— Соскучился по полетам, унтер?

— Очень смешно. Оборжаться, прям.

— А придется. Придется, поверь. До Абхасвара рукой подать, но тут такое дело…

Сушил развернулся к лейтенанту и вцепился в его зацепы на прямоугольном скафандре:

— Слушай, я уже вымотан. Я уже месяц не понимаю, что происходит, кто мой враг, как вокруг движутся плиты, и в какой среде я выдыхаю. Скажи, черт подери, что происходит? Где, черт подери, кассумкраты?!

Лейтенант немного растерялся. Его сержанты прижали руки к кинжалам. Но лейтенант в ответ нажал на шнур на плече Сушила, и тот упал на колени.

— Вот это надулся и лопнул. Давно копил в себе? Э, космонавт, я лучше тебя разбираюсь в закладках на скафандрах.

И лейтенант «Матсья» отпустил дефектный заводской шнур — блокировка была снята — да сел перед уунтер-офицером Сушилом на колени:

— Кассумкраты в Абхасваре. Ну, там точно. Хотя они и могут исчезнуть и возникнуть тем же числом через несколько минут на другом углу Марсианского Пинтииба.

— Так что мы туда не едем?

— Между Джа-гаражами и Абхасваром минные поля успели засеять. Нам нужна авиация, чтобы пробиться. Воздушное преимущество не на нашей стороне.

Сушил встал, отряхнулся и осмотрелся:

— Тут только запчасти к раритетным джалетам. Будем собирать?

— Не совсем. Тут, конечно, было генеральное сражение с мятежниками, угнавшими четыре сотни Джа-16-ШТ, и все опустело. Но в этом металлическом музейном саркофаге такая техническая среда и благоприятная атмосфера, что вертолеты, которых нам так не хватает, прям с неба падают в эти подвалы.

Сушил приоткрыл рот и поддал зловещего шепота:

— Ты издеваешься?

— Нет. Ты просто не забывай. Это у Юпитера может все просто — заповедные и цивилизованные с разных сторон. А тут Марсианский Пинтииб. Красный Индостан. Нам же жить потом друг с другом. Мы уже почти две сотни лет уничтожаем друг друга. Но… А вот и контрагенты.

Из темноты, не торопясь, с карабинами за спиной появились пехотинцы, а за ними летчики с чемоданами. На плечах у них были выгравированы эмблемы ТКз. ШАР. Лейтенант вышел к ним вперед с распахнутыми руками:

— У нас ковер для вас. У вас для нас.

— Мы наведем мост на Абхасвар. Вы на Врата Яис.

— По рукам.

И лейтенант повернулся к Сушилу:

— Пошли.

— Куда?

— На вертолеты.

— Так у нас же их нет.

— Мы их только что на MRAP поменяли.

Сушил и универспехи 45й роты послушно пошли.

— А Транзитный корпус тоже за генерал-губернаторство?

— Нет. После недавних выходок — не рассчитывай.

— То есть мы обули врага?

— Да. Они не могут по воздуху попасть во Врата Языческой Исиды. А мы не можем попасть по тверди в Абхасвар.

— И что же скажет генерал-губернатор?

— Завмей? То же, что и Заккл. «Молодцы, находчивые». О! Да ты только посмотри, космонавт.

Лейтенант аж обнял крыло темно-зеленого с красными размывами вертолета, который был ближе к нему:

— Не пожадничали… Щедрый экземпляр… Это же «Взмах»… Три двигателя, три вертушки… М… Грузимся, грузимся, быстрее и все! Иначе в глаза матерей «Ваманы» мы не посмотрим…

Сушил, осматривая борт HSY27, заметил, во-первых, что это псевдовертолет, а во-вторых, что контейнеры с ловушками и автоматы были рассинхронизированы с ПВО-радарами и датчиками мониторинга… Поэтому пришлось потесниться и взлетать девятью бортами.

Очередные часы передышки на пути к неспокойному Абхасвару сыграли злую шутку с универспехами. В бездействии полезли поганые мысли… И вот 45й роте вспомнились трагические мгновения, когда после суеты и беготни на концентраторе «Яранга» у Юпитера, очнувшись и перезагрузив спокойствие на «Ситуэ-6», мобильном доке в условном тылу, универспехи вдруг поняли, как они осиротели до 96 наличных бойцов… Даже Гириджа, вечная память хирургу, подал тогда знаки преисподнего бессилия…

И что планетпехи, что космопехи сидели в вертолетах «Взмах», наглухо задраив рты. Но лейтенанта, вдохнувшего сочувствие и трепетность к чужим мыслям далекого Нурлана, все-таки потянуло разбить клубок противоречий у Сушила, артикулируя живее мима:

— Ты пойми правильно. Это же тактика. Заккл без Диспетчерского Маяк-Командования ТКз. ШАР не удержит Врата. А нашли бравые воины не удержат запад Абхасвара. Ну, получим мы Врата, а Заккл или кто там сейчас в Абхасваре — Абхасвар. Но мы потеряем плацдарм для южного наступления, а Заккл будет в котле на юге Престола Колонизации.

Через еще несколько минут неунывающий лейтенант добавил:

— Пойми. Заккл. Вернее, до него ТКз. ШАР выиграл нас во Вратах Языческой Исиды, когда ввел туда несколько рот летчиков для наведения порядка. И простой люд там потянулся за ними. А мы успели провернуть такой же ход в Абхасваре. Как только там вспыхнул страшный мятеж, с востока появились кассумкраты, а с Запада мы с Комитетом начальников полиции встали на защиту вымученных людей. У нас с мая бедлам. Люди, их присутствие и одобрение — вот наша ядерная мина. И выигрывает тот, кто дарует народу защиту. И проиграет тот, кто не снимет защиту, которую он подарил. Теперь понимаешь, какой взрывной социум будет во Вратах и Абха, когда их покинут обе стороны? Да мы увязнем. К тому же генерал-губернаторство сдерживает на севере Престола кассумкратский вирус, а мы в Абхасваре встали у него на пути. Да блин. Что я тебе рассказываю тут прописные истины?! Это реалии. Это реалии!

— Да. Лейтенант. Ты все равно умрешь. Рано или поздно. Мы и на Юпитере не совсем угадывали, откуда враг вылезет. Поэтому не стыди меня. Не поддевай.

И дальше они летели спокойно. Хотя редкие пестрые и виляющие зенитные ракеты от чокнутых одиночек и встречались. А универспехи по-прежнему не могли сбросить напряжения. Они привыкли почивать на коронах летающих соединений, а на Марсе никакого превосходства в крыльях и ветках.

Сушил доедал пресную галету, когда лейтенант почихал и спросил внимания:

— Э. Мы высаживаемся. Только не по горизонтали, как в космосе, а по вертикали.

— С кем воюем?

— С теми, кто встает на направлении. Прыгаем.

Вертолет борт-номер HSY7 завис на северо-западной окраине «Абхасвара-2», пропустив к югу восемь своих винтокрылых соратников. Универспехи спешно выпрыгнули из пяти люков с высоты 250 метров. Лейтенант из «Матсья» приземлился последним и сразу, в отличие от универспехов, забился за покореженную металлическую глыбу.

Космовоины с Сушилом не придали этому значения. Их внимание отвлекло «падение памяти»: зеленые столбики насытились красной новой кровью — к скафандрам подключились по два электронных раба — маленьких птицеобразных дрона, заботливо оставленных мехасаперами.

— Сушил. Вы что стоите, как у стенки? Прячьтесь.

— А зачем?

Лейтенант замолк: задним умом чувствовал, что стоит чуток потерпеть. И был прав. Сушил заметил, что ему вдруг некомфортно, у него учащается сердцебиение и растет тревожность… Других универспехов вдруг озарило, что у них не включается душевный боевой режим… Вокруг нет узких коридоров, уютных закутков, четких направлений от А до Я… Посланников с «Калама» можно расстрелять с бесчисленного числа проекций… Душа сжималась, кровь разгонялась, закипел адреналин — колбы концентрации и храбрости медленно восполнялись.

— Лейтенант, почему не улетает вертолет?

— Лучше рассредоточьтесь, Сушил. Не будут повторять в марсовый раз.

— В круговую оборону. Рассредоточиться.

— Растете над собой. Эй, что ты делаешь?!

Старший сержант погладил своего птицу-дрона, но забыл, что его рука облачена в тяжелую планетпехскую перчатку…

— Минус один дрон.

Сушил только расхохотался и вскинул вперед одну птицу. И выстрелил ей вслед… Боевой ворон замер и рухнул:

— Минус два дрона.

Универспехам это здорово понравилось. А у лейтенанта душа ушла в пятки… Он ушел в себя и стал пересчитывать картриджи… Настолько в нем пропала надежда…

— Что за?!

Вертолет «Взмах» над ними пробили насквозь ракеты, сияющие голубыми ионными полями. Пилот выпрыгнул оттуда прямо в центр круга универспехов. К спасшемуся подбежал лейтенант:

— Ну?

— С юго-востока, — равнодушно ответил каскадер.

— АТАКА С ЮГО-ВОСТОКА! — заорал лейтенант «Матсьи».

И через четыре секунды юркие ракеты распахнули туман перед универспехами, а из-за него показался огонь.

— Выпускайте в туман дронов! Живей!

Универспехи выпустили стаю словно прирученных соколов в туман…

— А куда стрелять?!

— Блин, вы воевали на Юпитере или я? Не будет подсветки, сами ищите цели.

Шквальный огонь не умолкал над универспехами… Они выставили над головами штурмовые пистолет-пулеметы и открыли беспорядочный ответный огонь. Лейтенант кричал в микрофон, что дистанция до врага — всего-то 50 метров. Но противника не было видно, ни силуэта, ни ствола: настолько плотным был дым, рассекаемый, словно туча, молниевидными штрихами от метания дронов, увлекавших и кусавших друг друга.

Для универспехов это был холодный душ. Они не успевали переводить дыхание… Ну что ж — «добро пожаловать в мир высокотехнологичной войны». И вместе за лейтенантом вытянулись, вспомнили вдруг, что на них теперь не картонные доспехи. И в атаку — через черные и темно-серые колизейные руины…

— Палите!

Универспехи в непривычке продолжали палить в неизвестность, без прицела и учета… Только тут им бутон жизни раскрывал, что у Юпитера они боролись в щадящих условиях. На экспериментальной публичной территории «Айсджамп» можно было вытянуться в полный рост, задуматься… А в марсианском купольном городе Абхасвара уже чаще неслись иллюзионы друг в друга, мигстены росли как мишени из земли, с потолка падали мины как летучие мыши… Автоприцеливание барахлило: указатель не успевал переключаться между целями… Хамелеон-режимы доспехов стали зависать — и на черном фоне вдруг срабатывал синий камуфляж, а на темно-сером — красный, а при вспышках доспехи не успевали подгружать желтый камуфляж…

Но 45я рота упорно наступала… Вслепую, в пространства, устланные гильзами, отработанными картриджами, осколками… А вот и трупы стали попадаться… Это были привычные бойцы-пехотинцы в трапецеидальных шлемах — ни намека на кассумкратов… А рядом с ними ложились спать навечно универспехи, путавшиеся в посекундно обновляемых информационных слоях и оказавшиеся беспомощными заново перестроить систему приоритетов в сражении. Плотность воздействия военных предметов на квадратный метр пространства ослепляла своим шумом…

Сушил было остановился, чтобы кинуться к первому упавшему брату, но щелчки пуль по его шлему отрезвили его, и он влился обратно в поток контратаки. Универспехи привыкали, даже гранаты не бросали, а подбрасывали, чтобы они гасили встречную волну лучей и пуль. ЭМИ-волны в ответ окатывали и окатывали своей ядовитой водой универспехов, интерфейсы помехами больше мешали, а не помогали…

Но неизведанный противник все равно отступал, как бы он не был изворотлив и упрям… Туман, в котором шли универспехи, тускнел, все больше падало дронов… Еще чуть-чуть… Еще чуть-чуть… И вот!

— Автоматы «Ке» наперевес!

Туман рассеялся, и универспехи, встав на колено в линейки в рассеянном тумане прицельно перестреляли 35 бойцов перед собой, а прочие успели откидаться иллюзионами и бежать.

— Мы выиграли?

— Да.

Сушил и бойцы встретили перед собой единственное целое здание — видимо, это и был приз. Оказалось, что это пост мониторинга уровня сероводорода. Туда притащили тела 13 убитых универспехов.

Лейтенант из «Матсья» и пилот сбитого вертолета в сторонке оживленно спорили. Потом они разошлись, и лейтенант присоединился к 45й роте:

— В целом Вы хорошо держались. Я в восторге. Не ожидал. Я думал, вас учат выживать в космическом экстриме от среды, а вас и ремеслу войны добре научили. А тут. Молодые и необстрелянные сержанты из военно-полицейских дивизий в Абхасваре 12 мая теряли под огнем сознание, если не рассудок… Интерфейсы вроде должны их оберегать… Но их датчики выгорают быстрее расчетного времени.

— А кто убивал нас?

— «Парашурама».

— Эта дивизия же… Она не из ТКз. ШАР.

— Они предатели. Заканчивай с расспросами.

Из темноты возник пилот, прерывисто дышавший:

— К нам выступают гранатометчики дивизии «Вамана»… И семь рот военно-полицейской дивизии «Клык».

Лейтенант схватился за голову и просвистел:

— Все плохо.

— Что плохо? — перебил Сушил.

— А теперь кассумкраты… Они уже однажды выжили нас из Абхасвара… Но у вас же есть опыт акций политического устрашения? Хотя, я думаю, «Клыку» бы дать шанс посвирепствовать за расстрелы… Сушил. Я на Ангельский пролет отъеду. Надо присмотреть за «Матсья». Никуда отсюда не отлучайтесь. Бывай.

На плато Марса (Операция ZAV4 «Симбиоз». Фаза 3)

Лейтенант запропастился почти на сутки. А универспехи пропадали 24 земных часа на скудном пайке с безумно болящими животами… Сушил даже успел потосковать над канавой. В ней ручьем текла кристальная жидкость. Это была ценная субстанция для работы компьютеров. Устройства с ее кровью регулярно взрывались и разбивались. Но на Марсианском Пинтиибе кристальная жидкость втройне ценнее. Поэтому в Престоле Колонизации, Абхасварских купольных городах, Гесперийских купольных городах были проложены канализации, уловители, канавки, решетки, в которые и через которые стекалась разлитая жидкость.

— Какая же бедная тут страна.

Наконец, их проводник из дивизии «Матсья» 22 июня объявился, пешком с северо-запада, с большой оранжевой сумкой в правой руке. Он ее распаковал и, будто перед первобытным племенем, выложил в ряд десятки прозрачных пластмассовых баночек с серыми таблетками… Очистные сооружения купольных городов крутились в полсилы, две трети пищевого сырья пропали из-за худого хранения, спровоцированного перерывами в подаче тока… Но в переработку пускали все… А в компенсацию больных животов наладили поставки изидовой кислоты.

— Сушил. Дальше не колизеи. Дальше электричество, сеть и стены помогают. Поэтому напоминаю о кольцах. Да-да. Это вам не ювелирку в Престоле всучили. Хотя есть и добрая весть.

— Обрадуй.

— Разведка донесла, что мехамногоногов и дальше не будет. Урон их количеству 12 — 16 мая был катастрофический. Они как класс на поле боя Марса вымерли. Везунчики. Да. Кхонки кстати тоже погибли под ноль. Эти орущие хомячки. А зря. Лунного мониторингового паралича мы не переживем. Что-то я долго мусолю. О! Вот и авангард тихонько подбирается.

Через два часа вокруг стоянки пещерной 45й роты уже собрались во всеоружии девять сотен человек. Сушил же в здании поста мониторинга склонился над телами. Вошел лейтенант, снял шлем, побухтел и нарочито посмеялся, уставившись на труп с перебитыми осколками ногами:

— Ты чего-то слишком мертвый, — и обернулся к разозлившемуся Сушилу. — Уунтер-офицер, не любуйся павшими. Им уже твое сострадание до лампочки.

— По закону тела убитых универспехов переправляются на Делион Лунный.

— Закон? Хм. Хм. Ну. Этот пинтиибский закон можно и почесть. Кстати! Наступать будем по-новому — не так вольготно, как в космосе. Хотел служить в мотопехоте?

— Никогда.

— Ой. А на Марсе ей есть, где развернуться.

Еще через три часа порядки перестроились для атаки. После долгих пересудов, расписного доклада лейтенанта, универспехов пожалели и поставили во вторую линию.

— Сушил.

К нему подошел лейтенант.

— Это всегда тяжело, когда ты не в той жизни, в которой привык. Знаешь. Ты вращался на уровне бытия всех цивилизаций, ты видел нецивилизованных. А теперь вынужден вошкаться в нашей красной грязи. Это тебе.

И протягивает ему осколок…

— Что это?

— Осколок с «Ситуэ».

— Что…

— Мобильный док «Ситуэ-6» сбили… Его успели размотать на крохи прихвостни Маяк-Командования, когда он несся через атмосферу на Престол Колонизации. Вы же с «Ситуэ» летите в бой. Вот и неситесь с него. Может вас больше выживет. А пока 61. Я вас всех запомню.

«Ситуэ»… Мобильные доки Пинтииба нарекались в честь ныне исхудавшего города на западном побережье бывшей Мьянмы (Бирмы) … Из него Бирманская гвардия устроила могучий и неприступный порт при войнах за урбан-перезагрузку, откуда шли ракетоплавы на борьбу за омываемые Бенгальским заливом берега Бангладеша… А теперь… «Ситуэ-7» и «Ситуэ-8» порабощены кассумкратами… «Ситуэ-6» нашел свою кончину после стольких приключений на Марсе… Теперь на плаву только «Ситуэ-15»…В теории.

Ни секунды томной истории больше. Пехота пошла…

Жгучая перестрелка вспыхнула первыми же секундами и не оставила целого и прозрачного места на воздушном полотне… Красные шлейфы, оранжевые шлейфы, редкие голубые полосы, желтое зарево… Интерфейсы вышли из строя уже через минуту… Они не могли разложить горящую среду на компоненты, выдавать подсказки, подавать цели… Сушил выбесился и сам отключил электронное наведение, автоподатчик траекторий… Приблизил себя к смерти, но с широко распахнутыми глазами…

Генерал-губернаторство вело наступление на 44й купол «Абхасвара-2». С флангов наступление поддерживали ожесточенные сердцем и предательством стрелки и застрельщики Пакистанской и Бангладешской гвардии. На передовой, защищая миллионы мятежников, стояли кассумкраты. Теперь это точно были они… Разношерстные, редко в защитном свете… Нескованные дисциплиной и до безумия находчивые…

Пехота Завмея в хамелеон-доспехах шаг за шагом накрывала площади, рассекала силы врага захватом переулков 44го купола. Но мятежники некассумкратского сорта высовывались все чаще… Хорошо ориентирующиеся на местности, осведомленные, словно боги… Но ненавидящие официальные власти… Ненавидящие воспроизводство земных форм властвования на Марсе в абхасварских, гесперийских и прочих куполах.

Куполах.

Куполы Марса из крепких бастионов-накопителей полков, преданных единому цивилизационному маяку, суть стали теплицами гниющих учений и зреющего бунта… Индотеркраты жестко просчитались с выверенной и подготовленной комфортной урбанистической средой… Какой бы степени патриотизма и лояльности баржи с людьми они не гнали в марсианские пустыни, все одно неповиновение и бунт — закономерный итог.

Несколько миллионов мятежников были обречены, но они так свято верили в могущество выраставших из ниоткуда информационных кассумкратов, что не сдавались…

Захват контрольных точек запаздывал. У Комитета начальников полиции сдали нервы, и они ввели почти все абхасварские части в бой, даже подручное ополчение… Вот только Сушил их не видел со своей колокольни. Сушил только дивился кольцам, которыми их обручили со стенами Абхасвара… Кольца на пальцах давали недетский экстаз! В любое мгновение боя легкий взмах, и какая-нибудь металлическая дверь прижимает насмерть человека…

Мятежников и кассумкратов выбивали с постов, бастионов, а кассумкраты с мятежниками прыгали в подвалы и катакомбы…

Наконец, факт фактом — 44й купол отбит: Завмея можно было хоть чем-то обрадовать с учетом сведений от лейтенанта, что на Плато Гесперия вообще недоразумение и неразбериха. Отбит то отбит. Но непонятно только зачем… Бескислородная среда, руины, десятки тысяч неубранных трупов, сотни тысяч притихших сограждан, разорванные взрывчаткой плантации для генерации биоэнергии… Столько раскуроченных жилых секторов. А подземные переходы, метро, эскалаторы перед отступлением подорваны. Как так? Как теперь здесь будут люди жить…

Условный унтер-офицер Сушил отошел, чтобы перевести дух, за угол большого белого здания, нижняя часть которого до верхней кромки двери была выкрашена в цвет морской волны. Но космовоин долго смотрел себе в ноги, будто царапины на его ботинках затянутся, если он будет сверлить глазами. А когда он спонтанно поднял голову, его ошарашило. Вот так он стоял замерши, пока к нему не подошел старший сержант 45й роты:

— Сушил, что с тобой? Плохо?

— Да мне показалось…

— Что тебе показалось?

— Будто универспехи бегут в красном камуфляже.

— Тебе померещилось.

— Надеюсь.

Сушил со старшим сержантом неторопливо вернулись на позиции, встали в строй. И там раздался командный вой в динамиках с неизвестной проекции:

— Не расслабляться! Приготовиться к отступлению!

— Что?! — Сушилу бы перестать удивляться нравам тактики Марса…

Мимо них промчались с авиационным гулом пятьдесят мотоциклов… Тысячи замерли. Ни взрыва, ни выстрела. И через полчаса раздалась команда:

— Уходим из купола!

Мотоциклисты числом тридцать маневрировали на всех порах назад, и порядки действительно вошли в сапоги организованного отступления… Сушил и планетарные союзники отступали к тем местам, где состоялся первый бой… Из освещенных и белых подкупольных кварталов в темные и обесточенные от цивилизации подкупольные пространства… Но Сушил их не узнал — на знакомой стоянке Сушил не узнал местность: все перекопано, застроено невнятными укреплениями из арматуры.

— Замерли! Держим позиции! Заккловским не дать пути!

Пехота генерал-губернаторства замерла на позициях и отчаянно огрызалась наступающим порядкам… А гвардейцы стояли насмерть по флангам, мешая дивизии «Парашурама» во всей ее красе и полноте окружить кулак Завмея.

Лейтенант еще был жив и успел передать Закклу языком жестов:

— Сейчас будет похлеще сигнализации!

Сушил испуганно посмотрел наверх — «потолок» вроде целый…

Тем времени капитаны, метавшиеся по полю быстрее пули, дали команды перестроиться в колонны по двое… Все послушно перебежали…

— По машинам!

Сзади из ниоткуда дали резко по тормозам две сотни урбанбамов URB-1DETH-EARTH, URB-1DETH-LUNA, URB-1.5-LUNA, въехавшие в «невнятные укрепления» в виде длинных окопов с каркасами. Не успевшие остыть колесами машины открыли шквальный огонь из пулеметов, генераторов и пушек в междометиях между колоннами, чередуя залпы смерти вбросами иллюзионов…

Сушил уже ни о чем не спрашивал. Урбанбамы строчили из пулеметов и пушек на совесть, искажали реальность на зависть… «Только бы укрыться». «Забор» пинтиибской пехоты генерал-губернаторства был произведен столь быстро и филигранно, что враги не успели сообразить, в чем дело, и наступить на пятки. Люки урбанбамов захлопнулись, и универспехи замерли в ожидании участи… Но вместо взрывов и тепловых огненных кос по урбанбаму закапал дождик, к которому добавился крепкий такой град…

И всем приказали высадиться… Хрупкий потолок осыпался… В куполе зияла пробоина… А за ней вдалеке горели сопла ранее невиданных тучных самолетов. И Сушил перевел взгляд под ноги:

— Кошмар…

Прошитые огнем на сотни петель бедняги-преследователи не кинулись на урбанбамы. Им бы сбежать, а они перегруппировались и подготовились своими телами сдержать давку урбанбамов…

— Земной раз эту тактику пробуем. Вытянули на себя. Спрятались в укрытиях, а по нам отработали «Сангха» своими пулеметами. Благой союзный огонь. Хотя и у меня корм к горлу от видка.

— «Сангха»… Первый раз слышу. У нас есть самолеты?

— Да я сам в ауте. Думал, что под вертолеты туррели с урбанбамов подвесят.

— Поясняй-ка причину радости. 45я двоих потеряла на штурме 44го, чтобы через него вытянуть на нас врага и подставить себя под дружественный огонь?

Лейтенант посмотрел на часы:

— Да. Все в точности. А ты задумайся.

— Ну.

— Ничего не приходит в голову.

— А зря, — похлопал от радости лейтенант. — Где подкрепления из 44го? Их нет? Нет. А почему? А потому. Зови нашу уловку «живыми минами». Хотя, — лейтенант покачал головой. — Я до конца в это сам не верил. Ой. Отойдем-ка.

И мимо в 44й помчались урбанбамы Комитета начальников полиции, оставшиеся верными Престолу Колонизации и Завмею.

А 45ю роту, гвардейцев, вамановцев, клыковцев подписали на трансферт перпендикулярно на юг — до стадионного гаража 309, а оттуда резко на восток — ко Второму ангельскому проспекту, на соединение с экспедицией дивизии «Матсья». А попутно Сушил пытался устаканить в голове, что же было. Что такое «живые мины»? Что это была за уловка…

— Ничего не забыл? Да вроде нет.

На плато Марса (Операция DJE2 «Айсджампизация». Фаза 1)

Дорога здорово выстирывала мозги Сушилу и универспехам от налета земных дрязг, тормозящих дискуссий и сомнений… А еще иногда космопехи отпускали контроль над собой и делали то, к чему тянутся руки… Так и условный унтер-офицер, возвышенный Прабодхом.

Пока урбанбамы, в строй которых затесались даже URB-1.5-LUNA, аккуратно ехали по безопасным зонам ко Второму ангельскому проспекту, Сушил рисовал «вид сверху» Юпитера и его орбиты… А потом раз за разом перерисовывал маршруты атаки той злополучной «Тринадцатичасовой битвы» 23 марта. Рисовал, уточнял, стирал, перерисовывал. Вздохнул. Перечеркнул все свое художество и нарисовал звездную карту, а также много звезд, мелочь и тлен под которыми не видно. Но рука Сушила затряслась, он не мог продолжать… И он перечеркнул и свою добрую карту.

Наконец, он нарисовал 85 колб, и, поминая хронологию перелетов и абордажей, робкие шифровки и доклады, раскрашивал колбы… Но потом у Сушила стиснулись зубы, и он закрасил все колбы — все до единой. А следом взял себя в руки и пересел к лейтенанту, своему зарекомендовавшему источнику хоть какой-то информации выше собственного человеческого носа.

Лейтенант в этот раз и сам был скуп и даже смущен, если это вообще видно за шлемом-трапецией. Но суть в простом: в Абхасваре возникла угроза непредвиденного порядка. Заккл настолько прочно почувствовал себя в Гесперийских купольных городах на востоке Марсианского Пинтииба, что вернул половину дивизии «Гаутама Будда» в «Абхасвар-2»… Высадка заккловских подкреплений не была гладкой — ячейки Комитета начальников полиции встретили огнем с гусеничных малых самоходок вертолеты «Взмах» Маяк-Командования… Но факт фактом — одна из трех абхасварских дивизий, преданных Закклу, восстановилась в полном соку, воссоединилась и угрожала мощью сплоченности и братства.

— А наша боевая задача?

— Идти с нами. Куда-нибудь да выйдите. ААА!!!

Броневик будто бы бульдозером на сотне километров в час впечатали с левого борта к стене. Ремни сработали на славу, но тряска была громкой. Бойцы с лейтенантом высыпали. Их урбанбам 1DETH-LUNA был припечатан урбанбамом 1DETH-LUNA с двумя страшными мигающими отверстиями в 20 см друг от друга. А в его люке лежал механик-водитель с пробитой головой.

— Вот это удар! Это же тяжелое орудие! Двуствольное! Прямой наводкой!

— Вот что тебе не договорили, лейтенант.

— Это вараховские проделки… В укрытие!

Обстрел последовал весьма интенсивный… Но и завмеевская колонна, рассеченная в трех местах, не рассыпала тактическое обладание. Урбанбамы, URB-1DETH-EARTH, URB-1DETH-LUNA, другие, открыли шквальный огонь в ответ по всей линии, пытаясь угадать, куда там перекатывают так шустро (по рельсам что ли?) двуствольные пушки.

Сушила по-доброму шокировало и то, что пехотинцы-завмеевцы не показали ни грамма дезорганизованности. Они уже высыпали из капсул и схоронились в укрытиях, палили перед собой, что есть мочи. Из укрытий завмеевцев взмывали и кидались в дым фронта дроны, словно ястребы, увлекая за собой враждебных ястребов. Молнии от их стычек вспыхивали, будто от ударов секир язвенных языческих богов. Иллюзионы рисковали разорвать пространство.

Противник попался упорный. Перед завмеевцами взрывались урбанбамы, но не сходили с позиций. Метущиеся между рядами командиры махнули руками, и застрельщики дали минометные залпы из заплечных минометов, пытаясь распугать порядки врага. Враг из-за тумана ответил такими же минометными залпами. И вторая волна дронов, спущенная с плеч командиров, успешно провоцировала подрыв мин еще на подлете.

Лейтенант возле Сушила замер и выронил винтовку. Сушил, не мешкая, подал его лейтенанту, но тот закинул его себе за плечо и тревожно шепнул:

— Сушил, держитесь, я попробую выйти на связь со своими.

Сушил и универспехи, уже приученные не высовываться напрасно из укрытия, под глупые пули и разлетающиеся осколки не попадались. Но по опыту первой вылазки в «Абхасвар-2» космопехи безропотно палили наугад. Старший сержант было попробовал закидать пространство перед собой мигстенами, но под ювелирными гранатометными выстрелами противника они рассыпались.

— Мы точно живы?

— Что так?

— Может, мы уже перенеслись в ад и стреляем по инерции?

— Космопехи!

Возле 45й роты возникла фигура капитана. Его скафандр искрил. Сушил даже испугался: перед ним будто материализовался демиург. Капитан кинул универспехам связку розовых картриджей.

— Объясняю быстро. Это магнитные маячки. Земная линейка выстреливает ими перед собой. Маячки намагничиваются. Лунная линейка выбирает наведение третьего разряда, ослабляет хватку и стреляет туда, куда повернет автомат. Усекли?

Команда Сушила исполнила все в точности, но интенсивность встречного огня не снизилась. Двум бойцам даже пробили плечо. Противник тоже был знаком с новинкой.

Вдруг стена сзади рухнула, Сушил руку к поясу — а гранаты нет. Четверо универспехов только успели развернуться для отражения удара с тыла, как из пыли и дыма выехал под углом дружественный урбанбам 1.5-MARS с большой пушкой, который открыл полуавтоматическую очередь, буквально перемалывая в атомы все, что перед ним…

Все…

Противник стих. Дроны улетели. Дым рассеивался.

Три капитана повели цепочку сорока бойцов вперед. Выстрелов и грохота боевой костюм не улавливал. Универспехи остались в своем укрытии, переводя дух. Через полчаса лейтенант вернулся и в скольжении подлетел к Сушилу:

— Ничего хорошего. «Гаутама Будда» рассекла фронт. На проспекте экспедиция «Матсья» блокирована. Сушил.

Лейтенант опять прижался шлемом к нему и скороговоркой напутствовал:

— Я должен уйти ко своим. Я не могу больше оберегать вас. Я мечтаю только об одном — чтобы через год, два, десять, пятьдесят мы смотрели на этот мир одним взором. Умоляю — держись за свои законные корни, через них ты и спасешься в новую жизнь. До встречи!

Только лейтенант скрылся, и уунтер-офицер почувствовал себя осиротевшим — один на один перед обезличенной и безэмоциональной военной машиной генерал-губернаторства под предводительством формально-законной власти Завмея.

— Условный унтер-лейтенант Мануилкала. На связи полковник Пенджаб. Мы готовимся к деблокированию 14й порядковой экспедиционной группы. Пока же надо любой ценой передать в инфополе героические подвиги Пакистанской и Бангладешской гвардий, которые пытаются в эти самые минуты создать лунное кольцо окружения для гесперийской «Гаутама Будда». Окажите поддержку корреспонденту. Координаты 5876:89:4.

Приказ принят. 45я рота аккуратно вереницей шла и посматривала на семь цифр, чтобы выйти тютелька в тютельку к фонтану плеоназма… 5870:80:9. А Сушил грузился и грузился — чертил в голове сложные схемы рассредоточения своих 59 универспехов. 5861:90:10. «Опять промах». И уже беспокоился с каждой секундой все больше за инфодобытчика, который будет лезть под пули ради доброго кадра.

5876:89:4. Бинго!

— Это он?

Универспехи еще раз сверились с координатами.

— Пф. Тоже мне корреспондент.

На деле это оказался мелкий инженер Овертет, поправлявший камеры видеофиксации происходящего… Трудами таких инженеров, обычно кодировавших видео в тылу, журналистика степенно превращалась в фанатичный способ накапливать реальность, отдавая право ее судить и перетасовывать другим социальным фракциям.

Прикрывать его труда не составило: стрелки и саперы «Гаутама Будда» (теперь не было сомнений, что это они) избегали затяжных контратак. В общем. Мучение кончилось быстро: Овертет убежал по себе известному маршруту. А Сушила сотоварищи, которых упорно оставалось 59, подобрали урбанбамы 1DETH-EARTH. Восьмиколесные бедняги, царапая дно, с вращающимися молотилками еле подъехали к 45й роте.

Через сорок минут 45я рота высадилась в гуще новой схватки: противника опять не видно. Что за дивизия против? Сколько? Только догадки компьютера костюма, который, эксплуатируя логику старых модов, поддавал в ленту цифры вероятностей о характеристиках оружия, вероятных точках стрельбы.

Полковника Пенджаба не было слышно в динамиках. Сушил все ждал, приземлится ли возле них какой капитан, чтобы понять, проигрывают они или выигрывают в этом «Абхасваре-2».

— Сушил!

Над головами 45й роты мозаикой прошлись полотнами разрывов иллюзионы, а из-за их покрова слетело десятка три черных дронов. Универспехи безуспешно отбивались от них, как от мошкары. Дружественным огнем задевали своих же.

— Ложись! — в динамиках раздался грозный голос.

Универспехи от неожиданности все кинулись наземь. А возникнувший урбанбам генерацией двух искрящих волн обесточил дроны. Урбанбам сдал назад, в его сторону просвистели снаряды.

И к Сушилу наконец-то подбежал капитан:

— Произнеси: «Семьдесят два. Код ноль».

— Семьдесят два. Код ноль.

И у Сушила в интерфейсе вспыхнула карта.

Они почте в котле.

Наличные силы Завмея — экспедиция престольной дивизия «Матсья», части престольной дивизии «Вамана», роты военно-полицейской дивизии «Клык». С северного фланга отсечены части Бангладешской и Пакистанской Гвардии.

Силы Заккла с востока и севера мерцали аббревиатурами гесперийских дивизий «Парашурама» и «Вараха», абхасварской дивизии «Гаутама Будда».

С запада рассекали линию за линией два дезертировавших батальона химической полиции «3.1. Пропан» и «3.2. Азот». Они то и дело швырялись среди «своих» магнитными химическими минами… Порядки рассыпались. Завмеевцы, ужасаясь падающим замертво от ожогов капитанам, сжимались в амебные окружности и прижимались к ближайшим крепким насосным станциям. 45я рота попала в окружение застрельщиков «Парашурамы». Динамическая защита за спинами универспехов трудилась без устали.

Обновление карты остановилось… Последнее, что вспыхнуло на «чертеже» у Сушила — это включившиеся кадры вышедшей на позиции Непальской гвардии на западной кромке тактической карты.

45я рота держала оборону у поста мониторинга сетевого траффика. Силы были неравными. И Сушилу в плясавшем круговороте смертей вокруг не пришло в голову ничего лучше, как вывести универспехов на открытую местность: через единственный свободный проход на южной кромке «Абхасвара-2»… Дивизий Заккла снаружи не было. Ничьих не было… Да и со стороны первого Абхасвара они не лезли тараканами после дихлофоса.

Сушил судорожно пытался зацепиться умом, осматривая окрестности. Но не то, не привык он к таким открытым пространством. И уунтер-офицер не нашел ничего лучше, как готовиться к обратному прорыву в «Абхасвар-2», в зону химической атаки…

Но тут 45я рота числом 45 с ужасом обернулась. С марсианских полей на них мчался в пыли на всей скорости строй MRAP, словно фронт колесниц… И между универспехами и броневиками с красной поверхности вскакивали, крепли и налетали на машину дроны-палочники, разрывая слабые узлы.

Сушил не растерялся:

— Старший сержант. Троих на усмотрение. В комплекс. Помани кольцом щитовых дроидов. Быстрей!

С-сержант дернулся во врата, из которых выскочила 45я рота. А Сушил вглядывался в прицел… Интерфейсы бесились… Условный унтер-офицер догадался, что начинку его доспеха глушат. Некая виртуальность вторглась на ту площадку у «Абхасвара-2», где они застряли… Кто-то играл, играл с техникой: манипулировал MRAP, дергал палочников за ниточки…

Сушила окрикнули новые звуки боя: сзади показался сержант с троицей, которые беспорядочно отстреливались. И Сушил воодушевленно воскликнул:

— Расступиться! Пропустим дронов через себя!

Но старший сержант истошно кричал наперерез, еле удерживая автомат правой рукой — левая болталась, усилители порвались:

— Нет! Дроиды не поддались! Это «Гаутама»!

— Вы десятеро, поддержите! — подкрепил взмахом смену приказа Сушил и ослеп.

Сушил ослеп. Его шлем перестал выдавать изображение. Более того, он затух. Поэтому своими глазами Сушил тоже ничего не мог рассмотреть: идеальная неподвижная мишень.

Но свет и цвет вдруг омыли его глаза. И космовоину транслировались картинки: это были прямые трансляции… Сушил застыл на месте. Уунтер-офицер чувствовал, что его уложили наземь, пытались подключиться к скафандру и перезагрузить его… Но Сушил, покорясь, не помог ни жестом, его сковал шок. Трансляции менялись каждые три секунды… Это были трансляции с камер Марса, с камер наблюдения, с камер шлемов всех тех, кто в комплексах… Везде боль, стрельба, надрыв от боли, безутешное горе, выгоревшие и невидимые знаки отличия, символы принадлежности, искалеченные лица, не прикрытые шлемом… И ни разу нет разгадки, что за сторона, что за фракция, мятежные ли силы, цивилизованные ли…

И тут трансляции вкрутую поменялись. Вроде те же безымянные и бессимвольные силы, жертвы… Но Сушил стал подмечать, что нападавшие стрелами и вихрями на полицейских горстки рассыпались при подъезде урбанбамов, набеге гранатометчиков, десантировании операторов дрон-пехоты, во мгновение отбрасывались иллюзионами, и кроме озверелой толпы больше никого не было видно… Но паутина камер находила вмиг водоворот людей, в котором горстки закручивались заново…

Эти омуты прицельно среди разноголосья выстрелов выбивали командиров, подавляли тяжелые огневые точки, скрывались в тоннелях, узких проходах, играли в пространствах мигстенами, устраивая их мгновенную перепланировку.

«Лоскутные скафандры», «лоскутные скафандры» — не уставал повторять себе как мантру Сушил. Эти возникающие из ниоткуда бойцы, когда на них выгорали плащи, обнажали на себе разноцветные скафандры, неряшливо и неполностью выкрашенные из баллончика красной краской.

Архивные образы в Сушиле конкурировали и сливались с кадрами марсианского настоящего… Но тут камеры стали на скорости ловить хотя бы на секунды лица редких снявших шлемы… Теперь трансляция напоминала водопад фото. Но даже в этом мигании красок и образов улавливалось, что в глазах игравших с коллективностью воинов царила безнадзорная жестокость, маниакальная целеустремленность… Эти рассвирепевшие люди торопились… Каждый их жест, каждое переключение их взгляда выдавало это в них… Терпение давно в них сдулось… Неповиновение, неподчинение — знамена, завешивавшие их глаза.

Сушила ударило током: его спасители (или пленители?) перестарались… Но сердце не отказало, трансляция не умолкла… Бедняга видел все тех же выраставших на кроткие минуты высокоорганизованных титанов, которые плавились при первом превосходящем дуновении… Нет… Это не планетпехи политически закаленного генерал-губернатора, это не обитатели мира космоса на планете изворотливого и упрямого мятежного командира орбитальной крепости «Артхашастра-2», это не были мятежные полицейские, это не был мятежный народ, это не были вспышки инфокассумкратов… Это были люди не отсюда… Люди с поврежденной психикой, отредактированной ужасом и непримиримостью… Они сеяли смерть, они судорожно пытались одарить ей всех на своем пути… Они будто искали врага, убивали попавшегося, но распознав, что это не он, расчехляли когти на следующую жертву.

Сушила уже били кулаками и прикладами по костюму в отчаянии… Но картинки не отпускали его. И вот сержант смог снять пароль с лицензии и перезагрузить операционку. Коды запустились заново. И Сушил увидел пыльное небо Марса.

Он встал. Перед ним все тот же унылый пролом в «Абхасваре-2», в окраинном наблюдательном куполе, смотря на который сложно предположить, что за ним зарылись десятки миллионов людей… А старший сержант еще работающей правой механической рукой показал пальчиком в противоположную сторону.

В легком похмелье с глаз Сушила спадала радужная пелена, и падение достигло пика, когда Сушил развернулся на 180 градусов. И перед ним уже полукругом стояли и выдыхали остаточный пар перегрузок будто послушные кони 26 MRAP, а перед механическим транспортом, словно фашистские растоптанные стяги, валялись отключенные дроны-палочники.

— Кто слонов приручил?

— И пальцем не тронули, Сушил. Тут… — сержант развел руками. — История творилась помимо нас.

— А «Гаутама»? Перегруппировываются?

— Стрелки сбежали в диком ужасе. Увидели больше, чем мы слепцы — сержант отвечал в столь умиротворяющем тоне, будто визирь перед повелителем мира (полусогнутой позы не хватало).

Сушил перестал цепляться за угрозы из «Абхасвара-2», отошел в сторону пустыни и осмотрел машины: в каждом были убитые люди… Видимо, именно за ними лезли палочники… Потом осмотрел палочников: ни следа грубых или фатальных деформаций…

— Слишком много совпадений. Вот что, ребят.

Сушил пересказал все, что видел. Универспехи сразу поняли, что это послание: и, видимо, от того, у кого есть мощности видеть сразу все, что творится на Марсе. У кого есть способность смотреть со стороны. У кого-то всемогущего, кто даже на планете, отбивающей всякий сигнал, может материализовать свой взор.

— Это c аннигиляторов.

Но тут Сушил переменился и резко встал в оппозицию:

— А как тогда к нам подвели эти MRAP, — пауза. — Как послушных мулов?

— Ну. Джамиррудин или Прабодх распорядились. Видимо, на них нам пора уходить.

— Или гоняться за теми упырями, которые мне заталкивали терзания в камеру, — не унимался Сушил, который из решительного и смелого до 23 марта 2321 года мужчины мутировал в рассудительного философа, просчитывавшего варианты подъема кружки, прежде чем рукой и с опаской зачерпнуть воды.

Но это не вина Сушила. Психическое потускнение постигло всех интервентов неземной пехоты, которых вырвали из шумных бурных рек «Яранга» у Юпитера и оставили всего на несколько часов в промежуточном тылу полицейской операции — на четырех мобильных доках «Ситуэ» и двух носителях «кокосово-пальмового» класса — в зоне умиротворения, шепота рассуждений и слитков обдумываний.

Старший сержант же ни разу не отлучался с «Яранги-3» за всю пинтиибскую фазу «Операции на раковой клетке», дважды оставаясь за главного, поэтому взялся за пояс двумя руками, благо, ток «в левую руку» вернулся, и посмеялся:

— Не слишком ли замудрено? Мы ж не кассумкраты, чтоб нам так замысловато и фрагментарно намекать на то, что надо делать…

И тут все притихли… А через несколько секунд сержант крикнул:

— Над нами!

Все закинули головы, как пингвины: к 45й роте летел завораживающий горящий ромб, словно пылающий портал, падающий с недосягаемых мифологических небес. Но ни один универспех, приукрашенный броней в ангарах Престола Колонизации, не дернулся с места.

Грохот.

Объект упал в 70 метрах позади полумесяца MRAP, подняв жуткую пыль.

Позади универспехов, в десяти километрах, огненные столбы прошибали куполы, второй Абхасвар вулканизировался… А универспехи, как дети, увидевшие сквозь слезы в руинах девушку, которая смогла бы заменить им мать, подбирались с автоматами наперевес к объекту во главе с Сушилом, реализовывавшим отложенное любопытство.

Посланцем небес оказался не разбившийся ромбик, а филигранно рухнувший цителлус. Натуральный подбитый пинтиибский цителлус… Универспехи двумя ударами вынесли потрескавшееся стекло. В кабине на месте пилота сидел гуманоидный механизм, до боли похожий на юнит, провожавший их на высадке в Мемориальном комплексе Горячих Крыльев Марсолахорских внешних границ.

Сушил пролез вперед боевых братьев и попытался привести в функции дроида… Но опыта службы в обеспечении дрон-пехоты не было, поэтому не задавалось… Сушил подгонял сам себя: он понимал, что в тыл ему могут выйти заккловские подручные. Универспехи это уже сами поняли, перепарковав MRAP в оборонительные порядки.

Наконец, Сушил додумался подсоединить к мигающему дрону шнур, будто провод от наушников к динамикам. И там он услышал повторяемое сообщение: «Унтер-офицеру Сушилу Мануилкала на поверхности любой ценой выйти на контакт с информационными кассумкратами и предложить…». Сушил вырвал шнур, выдохнул, воткнул его обратно и продекламировал вслед за записью — полностью и заново.

Первым отреагировал приободренный старший сержант, нежившийся в кресле MRAP:

— Сушил! Мануилкала ты мой, вот тебе и ответ на блюдечке. Космовойска уже нашли лазейки сговора с этими «информационными» кассумкратами. Если они великие хакеры, то они не залились потом, подтолкнув нам транспорт.

— Да. [МРЭП] — это знак. Вот только где переговоры?

— Я думаю, что пока мы будем ехать по этим полям, маяк найдется. Ну, как вы не поймете! Указание, машины, наше выдавливание из Абхасвара, таинственные кадры. Все совпало! Только нас не хватает.

Сушил погладил свою перчатку на левой руке:

— Значит, действительно. Все только нас и ждут. По машинам.

На плато Марса (Операция DJE2 «Айсджампизация». Фаза 2)

Двадцать шесть MRAP LuaT «Solnce» A1 (NE) уже несколько часов безуспешно виляли по красной пустыне… Засвидетельствовали разбомбленную археологическую экспедицию с сотнями законсервированных трупов и ни одним дышащим носом. Осматривали редкие брошенные легкобронированные вездеходы: пустые и без шести колес каждая. Рядовые уже недовольно бухтели, насколько им позволяла дистанция от условного унтер-офицера:

— Мы точно на бурлящем Марсе? Ни души, ни машины, ни джалета.

— Вот умора будет, если мы были свидетелями разборок дворового значения в Престоле и Абхасваре.

— Ага. А пинтиибцы в Гесперийских куполах отсиживались. Колебались. Поэтому там все так непонятно было. Тому лейтенанту.

— Да. Вот только «Гаутама Будда» не выдержала и понеслась в мясорубку в Абхасвар. Если бы в Гесперии реально были столкновения, она бы такой напористой и находчивой не пустилась в бой с колес. С другой стороны…

— В точку. Поэтому их попросили вежливо свалить и пострелять на дачах к западу от Гесперии.

— Давайте за дорогой смотреть, а?

Этот ропот был мизерным. В целом 45я рота переживала шок от случившегося. Выразителем коллектива стали уста сержанта, не устававшего повторять самый терзающий разум ход:

— А разве мы не планетарным силам подчинены по Правилам комплексной обороны? Нас же дважды в них легализовали. Сначала Заккл переподчинил, тобишь Транзитному корпусу, а потом поменял как щенков на пленных у генерал-губернатора Завмея, то есть Дивизиям Престола и Куполов… Мы с любой стороны фронта под планетарным покрывалом…

Сушил же, в перерывах от дежурств, оживленно переубеждал сержанта. Но ни один из доводов условного унтер-офицера не был удостоена памяти. Разве что гневное домысливание через буйвольный выдох:

— Считай, что это испытание. Испытание, сможем ли мы так себя вести, чтобы космовласть подобрала нас обратно. Низы армейско-флотского сословия никогда себе не выбирают командиров. А в Пинтиибе столько эшелонов равновеликой или равноудаленной власти, что они себе могут брать в подчинение кого угодно. Считай, что это тест на профпригодность была. Сможет ли нас обратно взять под свой контроль военная власть. Сможет ли они нас, после столько пережитого, после стольких соблазнов, подхватить нас назад, вернуть в свое властно-правовое поле. Считай, что мы для этого тестовый отряд. Значит, когда мы выполним задание, сюда можно будет безболезненно послать и другие отряды. В этом и суть Пинтииба: сама наша система всегда готовила командиров в этой вечной неразберихе, которую пытается перемолоть единство космоцива, перехватывать властное величие при первой же возможности… Я не удивлюсь, если космоцив понадобился Пинтиибу только для этого. Ну а пока командиры должны быть уверены, что они вернут контроль и подчинение войск, которые они посылают в чужую епархию. Как-то так. Все. Закрыли тему. Бум. А то уже до 23 июня дотрепались.

Универспехи страшно устали… Они не спали по-человечески с тех самых суток, как мучались от тоски на эсминце «Взор 5»… Но, как на счастье, бодрящих инъекций во MRAP было вдоволь. Хотя остановиться пришлось…

— Мины?

Ночью 23 июня на юге Марсианского Пинтииба почувствовались толчки. Все до одного выскочили из MRAP. Люди прислушались… Ощущение было такое, что гигантский зубастый червь под землей перемалывает марсианскую твердь в песок для детской площадки… Но все стихло…

Универспехи было полезли обратно в капсулы MRAP. Но Сушил окрикнул:

— Стоять смирно! Вот так. Спокойно. А теперь чутко и трепетно осмотрите всю округу. Нельзя исключать, что это знак.

Условный глава 45й роты рисковал. Его космовоины были не в лучшей форме. Он требовал концентрации и внимания от загнанных до предсмертных судорогов людей. Всего пару грамотных залпов, и все кончится здесь и сейчас.

Полчаса прошли впустую… Сушилу стало столь неудобно, что он позвал старшего сержанта:

— Скажи ребятам, что мы бросаем 16 машин. Поедем на 10. Введи смены. Будем спать по очереди. Что-то я на эйфорию повелся.

— Может в этом и была ловушка для непобедимой 45й роты? Вымот…

— Ой, все, — отмахнулся Сушил.

Машины даже не выбирали. Расселись в первых 10 MRAP в колонне и поехали дальше, все больше недоумевая, почему их малодушная колонна не может привлечь к себе внимание кассумкратов.

Может с путем ошиблись? Но если надо было бы промчаться по куполам, то логично же, что к ним подогнали бы урбанбамы, склоненными на первый мост. Так прошло еще шесть часов. И Сушил распорядился дать колонне по тормозам.

— Слушай, унтер… Не слишком ли ты? Ты еще нас в круг выстрой и скафандры скинь в красную точку посередине. Ты вообще нюх в гравитации потерял? Здесь не космос, но тоже можно подстрелить с любой проекции. Как тогда. На «Айсджампе».

— Старший сержант. Ты знал о группе, которая почти всухую отбила у нас два «Ситуэ».

— Я хочу забыть это, как страшный кошмар. 20 человек там погибло. И никаких красок, никакой памяти. Никто не вспомнит. Черт, Сушил. А мы и вели себя так, будто это не было. Подумаешь, отбили кассумкраты два мобильных дока… Проклятье… Это позорище… И мы ушли оттуда… Нас заставили… Мы вбежали в баржи, и нас запустили в последний момент…

Старший сержант слишком много накрутил нитей вины на свою душу. На самом деле просчитались каламовские флоты, когда халатно оставили в одиночестве мобильные доки «Ситуэ-6», «Ситуэ-7», «Ситуэ-8», а «Ситуэ-15» спрятали в роще флота «Калам-Всепрозорливый» как резерв. Эта беспечность и недооценка врага, который, как вдруг стало ясно, не в полном составе засвечен волной Хореса на орбите Марса, и стали причиной малозаметной в цивилизационном масштабе трагедии.

— Я не для этого вспомнил. По всем признакам, кассумкраты-пришельцы не стояли на месте, они как кометы — приближались и отдалялись. Но лучше всего их удалось разглядеть не когда они били исподтишка, на скорости и с налета, а когда они встали как вкопанные на орбите Марса. Постоим? Я дежурю «земным», ты «лунным». Я выйду и встану.

Сушил и вправду вышел, даже включил все парадные лампочки на своем скафандре. Их свечение можно было видеть через щели и разломы в броне.

Сушил не сдавал вахту. Он упорно стоял. И когда у него начало мутнеть в глазах, он-таки разглядел человека. Он стоял без оружия в лохмотьях поверх худого красного скафандра. Безоружный… Но такой сильный, могучий…

К Сушилу вышел старший сержант с нацеленным на незнакомца автоматом:

— Это точно тот, кого мы ищем?

И на горизонте взорвалось в небе два объекта, которые по инерции летели еще несколько сотен метров в сторону 45й роты. Тоже и по периметру, на равнине: взрывался фонтанами металл.

— У тебя еще есть сомнения?

— Пожалуй нет.

— MRAP за ним. А мы пешком.

— Они, кажется, не согласны.

Из песков появилась пара MRAP с подъемными кранами. Незнакомец забрался в первую машину. Вторая машина осторожно и максимально открыто завернула в хвост колонны. Таким строем и двинулись. Мимо руин, которые MRAP точно бы не увидели, если бы не поехали своим маршрутом. Колонна ехала мимо мертвых недостроев, а потом свернула в узкий переулок, где сработало две мины, который как раз и заставили заглохнуть пришлые арьергардную и авангардную машины…

Неизвестные вооруженные лица спешились из подорванных броневиков и жестами призвали идти за собой. Все 57 универспехов тоже пошли, как за проводниками мимо медвежьих берлог.

Гостей с каламовских флотов ввели в безвоздушное, но целое здание невнятного функционала из отбеленного кирпича… Строение больше походило на недостроенный загородный дом генерал-губернатора. Но вне всякой логики не было ни охраны, ни следа растаскивания кирпичей.

Помещение было маленькое, куда в итоге звали за собой два проводника, и в нем было пятнадцать человек. Сушил решил не выделяться, тоже взял с собой четырнадцать человек. Прочим универспехам было приказано взять под контроль периметр.

Сушил. Неизвестные. Сушил. Скорее всего, кассумкраты. Сушил. Нет, это точно кассумкраты: верный знак в том, что по внешнему виду пятнадцати не было ясно, кто из них старше, кто младше по должности, по иерархии, по уровню владения скипетром.

Условный унтер-офицер Сушил начал первый:

— А собственно, кто Ваш предводитель?

Один из парней схватился за шлем и сам себе удивился:

— Видимо, я.

Пинтиибец чуть не щелкнул боевой режим на автомате.

— Ээ. Не понял?

А кассумкрат действительно чуть выдвинулся вперед.

— Не напрягайся. Ты не видишь те нити власти, которые нас подтягивают в информационной бесконечности. Это ваши примитивные балки видны. Еще вопросы?

— Это вы мне транслировали?

— Что транслировали?

— Изворотливых фантомов-интервентов.

Кассумкрат помялся и с трудом вспоминал:

— Хм. Ни смысла не разобрал в твоем потоке. Давай пошустрее к концам — ваша колонна искала. Искала активно. Мы пригласили вас на паузу. Что же вы хотите, люди, которые всем видом что-то искали?

Сушил решил отложить разрешение тех диссонансов, которые влетели ему в лицо:

— Мы пришли дать Вам предложение.

— Ух ты как. Юпитерианским кассумкратам отнюдь не сделало чести сотрудничество с евразийцем и администрацией ЭПТ «Айсджамп», от которой даже на Марсе несет терракратским духом. А мы другие. В чем же провокация? Не может же быть, условный унтер-офицер системы Джа и действующий унтер-офицер системы Дже, такой незатейливой уловка на нас? А хотя выслушаем — так с чем же вы на золоченном цивилизационном подносе?

— Вам предлагается принять компромисс с космическими войсками Пинтииба под предводительством Вершителя и живого атрибута Джамируддина, — заученно пересказывал Сушил — Мы просим воззвать к сердцам народа, несущим соблазны к Вам, и отвратить в это мгновение их от Престола Колонизации, оскверненного генерал-губернаторства и мятежного маршал-протектората. Это приведет ко мгновенному миру и выравниванию геополитического поля Марсианского Пинтииба.

Кассумкрат не сдержался и перебил:

— Использовать кассумкратию как стихию, которая смоет вредные вам силы. Мне вот шальная мысль в голову закралась: вы не за этим летали на Юпитер? Заряженные же люди будут до конца разжигать свое бревно, пока оно, наконец, не даст пожар.

Сушил немножко вспылил:

— На Юпитер мы летели за своим. Ваши автоматы тоже же впереди вас идут, когда вы занимаете помещение.

— Находчиво. Но если вы летали за своим, то что ж так подрапали, когда узнали о том, что кассумкраты здесь? Рано или поздно здесь бы очутился Вершитель.

— Кассумкрат. Ты меня подтягиваешь не до моего ума дела.

— Поэтому ты и терракрат. Кассумкрат не скован иерархией.

Сушил глубоко выдохнул:

— Я продолжу? Джамируддин желает иметь честный бой с одним властным центром на планете, а Вы желаете вывести из бойни страдающий народ. Это обоюдовыгодная сделка. В обмен Джамируддин обещает Вам достойный реванш за Юпитер. Но на этот раз силы будут равными. За Вами будут все наличные силы Марсианского Пинтииба, его ресурсы и люди.

В ответ наступило молчание. Первый вступивший в контакт кассумкрат растерялся. Но он вдруг схватился за затылок и отошел назад. И вышел на середину поля парень (вроде бы), стоявший вторым слева во втором ряду:

— Пф. Пф. Ничего себе. Консолидируете активы своих врагов. Смело и отважно. Я только не понял, за что реванш, с Джамируддином у нас счетов нету. А вот. Стоп. Народ? Вот умора… Так теорема народа как источника власти же не прошла атрибутизацию в пинтиибской цивилизации. Он не имеет ни грамма драгоценного веса во властном генезисе и замазывании нарывов во власти. Атрибуты — это инструменты закрепления в космическим мраке. А народ — цемент не очень, одни проблемы от него. Как вы можете на него делать ставку? Идите и договаривайтесь с Завмеем и Закклом — это же их большие пятые точки прижали крохи атрибутов на пинтиибском секторе планеты.

— Влияние атрибутов на Марсианском Пинтиибе ничтожно, — не растерялся неожиданно для себя Сушил. — Значит, в поисках колодцев власти нужно отмотать назад. А источником власти в стародавние времена был народ, а не космические флоты, планетарные суверенитеты там…

И кассумкрат перебил и поаплодировал:

— Хм. Все прекрасно! Все так складно! Кроме одной детали, — аж рукой подыграл себе кассумкрат.

— Какой же? — с заискиванием прислушался Сушил.

И на универспехов навелись заплечные пулеметы кассумкратов:

— Видимо, не зря Заккл разыграл карту с вашим переходом к Завмею. В комплексе 30 камер. Камер Заккла. И у нас сейчас неудобная ситуация. Договориться мы не можем. И уйти мы безобидно не можем: все векторы непараллельны и сходятся в нашей дискредитации. «Кассумкраты мирно разошлись со стопами космической армады»… «У них сговор»… «Предательство»… Не этого ли ждут?

Универспехи снаружи уже спрашивали Сушила, стоит ли сбить налетевшие камеры.

— Э. Нас подловили ловко. Но они же не могут записать наш звук, — Сушил тоже пригляделся — это были камеры, до боли похожие на те, что правил инженер Овертет.

— Не могут. Но они уже в прямом эфире кидают наживку, которую нам придется отдирать от себя с кожей. Просто не бейте на поражение.

И из заплечных пулеметов кассумкратов полетели пули в универспехов вперемешку с иллюзионами… Раздался ответный огонь — от испуга на полную катушку, и все бросились в разные стороны, попутно сбивая камеры.

На плато Марса (Операция DJE3 «Подтягивание»)

Много воды утекло.

Много крови пролито.

К закату 23 июня отряд без приключений добрался по пустыне к предместьям южных рубежей Марсианского Пинтииба — тюрьме Солл, антибиотику против первого майского мятежа. MRAP ехали ровно и плавно, но души космовоинов швыряло из угла в угол: штурм обещал быть тяжелым, но универспехи утешались фактом, что им бы не продали билет в один конец. ДКАП по-прежнему не имел плацдарма на Марсе, преданного на сто процентов. И вся надежда упала на роту с обретенным позывным «2—09Ю».

Рота не подходила на роль транслятора воли и власти Дворца на четвертой планете: слишком уж команда космических воинов была чужда марсианскому обывателю. Но рота очутилась единственной боеспособной группой специалистов, которая могла бы вызволить атташе Сокшея, виновника переполоха 19 — 21 июня. Пускай он и потерпел фиаско, но мимо взора ДКАП не мог проскользнуть человек, который так искрил ненавистью к хаосу, что увлек за собой разношерстные подразделения и чуть не пустил трещину в Престоле Колонизации с запада.

Времени было потеряно много: на циферблатах как укор мигало зеленым «23 июня». Но атташе Сокшея, последнюю неотравленную хищную рыбку, съедобную для ДКАП, не могли казнить: экзекуция запросто бы распалила гроздья гнева Лунного Пинтииба. Лунный Пинтииб, каким бы он ни был послушным и покорным Земному Пинтиибу, отличался своенравием и самоуправством (в чем Завмей уже успел убедиться) и уж точно бы не вымаливал взор Дворца, чтобы снарядить на Марс экспедицию возмездия.

Универспехи прокручивали это самовнушение раз за разом, пока вдалеке не показались башни связи тюрьмы Солл, темно-серые и в трещинах, разлившихся в узорах каменной кладки. К ним смело и мчался отряд на MRAP LuaT «Solnce» A1 (NE). 150 — 200 км/ч. Но при приближении раздался заградительный обстрел из минометов… Линия в 300 метрах перед волной броневиков забила фонтанами песка. Марсианские межкупольные вездеходы дали по тормозам, и мины прекратили рваться.

— Мы чтим чужую волю. Спешиться.

Универспехи с оружием наперевес выстроились в линейку и пошли бодрым шагом к разверзнутым вратам (абхасварский опыт быстро выветрился)…

Из широко распахнутых взрывом ворот вышел планетпех в трапецеидальном шлеме. «Шестиполисный Фундамент» на его груди ярко и по-божественному просиял в боевом приветствии космовоинам, замершим на месте. Следом из темноты тюрьмы вальяжно вышел другой стрелок, с тяжелым длинным пулеметом за плечом, будто сорванным с противопехотного джалета, жестом пригласил проходить, а сам принялся устанавливать пулемет. «Устанавливать» в марсианском понятии — это запустить автосканирование в прицелах пулемета, познававших окружающую реальность, пригорки, ровности и неровности для успешного реагирования.

Сражению за тюрьму Солл, которого так опасалась рота, не суждено было случиться.

В широких пролетах, где позорно проводили осужденных, которых заставляли держать в руках древко с Марсолахорским флагом, все было разгромлено: помяты решетки, выбиты стекла, разъедены баррикады из колес для урбанбамов, некоторые стены покрыты композициями из патронных узоров, всюду ведра, куда капала кристальная жидкость. В освещенных красным тупиках примелькались стопки аккуратно сложенных трупов в скафандрах. Притом совершенно неотличимых от скафандров выживших — неудивительно. Ну, никому в голову не приходило до мая — июня 2321 года, что судьба приговорит Марсианский Пинтииб прочерчивать на себе скальпелем глубокие раны и заставлять среду одного куска кожи пожирать среду другой, пока она эти раны затягивала.

Четырехстворчатые ворота в контрольный зал, видимо, заедали не первый раз, потому что пилот в карауле мастерски заставил их заработать пинком в неединожды помятый нижний лючок консоли.

В помещении за воротами перед глубочайшим многокилометровым колодцем были разложены и подвешены десятка с два генераторов с желтыми полосками и выпотрошенных дронов, спаренных проводами с еле функционирующей инфосетью тюрьмы.

В центре композиции, на фоне выбитых стекол, сидел мужчина в расцарапанном серебристом парадном скафандре, с руками на коленях, поддерживающими подбородок. Сидел в погнутом кресле в окружении разношерстной охраны из пилотов, механиков-водителей, стрелков и даже людей в тучных скафандрах экомониторинга.

«Пока все сходится».

Офицер Пинтииба присмотрелся еще, пользуясь перерывом, пока братья-универспехи занимали свою половину контрольного зала. На скафандре очевидного повелителя ситуации, хозяина тюрьмы, лазером грубо удалены знаки отличия, а на груди сиял миганием «Шестиполисный Фундамент».

«Это точно он».

— Как обстановка, атташе Сокшей?

Мужчина встал, прыгнул и обнял опешевшего «спасителя»:

— Клянусь, офицер. Я уж не думал, что ко мне кто-то придет. Тысяча проклятий, я уже был морально готов к казни. Но мы смогли взять под контроль давление в тюрьме. Сопротивления, считай, и не было. Гарнизону и конвоирам надоело отсиживаться между каскадом огней со всех проекций и сторон света и несвета.

Если бы универспехи только были знакомы с тоном гусар.

— Я тоже безумно рад, — пробормотал неуверенно офицер Пинтииба, он так о себе и замыслил: «В его присутствии я просто офицер, не посланник космоса, не стопы, не глаза, не спецотряд, не игрушка в геополитических играх, а офицер».

— Что не пришлось дохнуть за меня?

И они оба рассмеялись. Эти бойцы цивилизационных призм оба столько тонули в грусти и недоразумениях последние недели, что их чуть расслабившиеся души могли рассмеяться от любой чуши, лишь бы не красной.

— Мобильными добывающими платформами полюбовались?

— Э. Нет.

— Немудрено. Они все скрылись далеко на юге. У Марсианского сектора Пограничной Гвардии. Кх. Будто они за них заступятся.

— Так как обстановка, атташе?

— Я не подозревал такой техники, позывной «2—09Ю», — рассуждавший оживленно махал руками, как воггер. — Уж удвоенных сил Престола Колонизации я никак не ожидал. Мой блицкриг на Престол Колонизации провалился. Но. Техника?! Мне и в голову не пришло, что в царстве тактического оружия генералитеты на полном серьезе будут выкатывать автопоезда. Автопоезда! Да я всю «подслужбную» жизнь верил, что их списать влом. А тут автопоезда. Против тебя. Ни одна ракета в них не попала — их прикрывала довольно плотная экосистема дронов разной величины и высоты.

— Но. Извините, что перебил. Вы же. Привлекли внимание. Победа?

Атташе радостно подтянулся и заложил руки за спину. Его помощники включили на проекторе интерактивную карту, где объекты и маневры были расчерчены зеленым светом на черном фоне.

— Да. Внимание привлек. А оккупация Престола не входила в мои планы, я бы все равно его не удержал батальонами «Кодекс» и «Реестр».

— Это громадный репутационный риск был вводить консульские люмартанские батальоны.

— Он того стоил, — удовлетворенно выдохнул собеседник. — Но Престол Колонизации бы не был нашим. ТКз. ШАР бы смела к чертям собачьим в канализацию мои жалкие крохи войск. Во Вратах Языческой Исиды уже с 22 июня томятся в ожидании вылета три крылбатальона «Полоса», «Штат» и «Гвоздь» из Диспетчерского Маяк-Командования. Отборные. Джа-19К, Джа-19ЛЛ, Джа-19ШМ.

Атташе иллюстрировал свои слова фотографиями машин, выполненными полевой разведкой, на своем планшете.

— Пускай это местные и непризнанные модернизации. Но при толковых пилотах эти машины могли бы пролетать между небоскребами Престола Колонизации. Я уже молчу о том, что «Гаутама Будда» успешно отбила куполы в «Абхасваре-2» и прибыла во ВЯИ. И впрямь. Я благодарен, что Вас мне прислали. Наконец-то космические власти призрели трагедию Марсианского Пинтииба. Я только ради этой крохи сострадания и затеял все. Поэтому Ваш визит — это победа. Хотя. Вообще удивлен, что вы выжили. Вас же подставили?

— Ага. Неоднократно. Но унижения от бездумного «марша» в Престоле Колонизации, его повторения, я боюсь больше, чем новых подножек.

— Ух ты, какой гордый. Неветеранское поведение.

— А вам удалось наладить связь с «Каламами»?

— Нет. Ни с одним. Ключевая инфраструктура закодирована. Надо удалять, заново устанавливать. Программы могут быть у Комитета начальников полиции или на «Артхашастре-2». А впрочем, не будем отвлекаться. Дивизия «Рама» из «Абхасвара-1» тоже сюда снаряжалась — через их кольцо можем и не просочиться. Так. Каков же Ваш план? Если можно, то вкратце. И не про поход на Престол Колонизации — им я сыт по горло.

Офицер Пинтииба выложил выцветшую синюю консоль флэшку.

Атташе наскоро ее вставил:

— Так на ней же всего один файл. И не открывается. Что за фокус? Поясни.

— Код приведения атрибутов.

— Земной раз слышу о чуде. Поясни. Поясни.

— Пароль к прямой связи с «Каламом». Стоит только синхронизировать атрибуты с голосом Вершителя. И дело в шляпе.

— Да. Разом перетянуть на себя инфраструктуру судного дня и транспортной связи с внешним миром. С такой мощью Джамируддин сам себя может расстрелять. Уж ты поверь.

— Э? Джамируддин? Я что-то не знаю?

— Конечно.

И на стекле шлема «атташе» вспыхнула картинка с помехами: это был Заккл.

— Контрольная закупка. Мины!

В контрольной зале взорвались десятки закладок, оружие универспехов отключилось. В зал никто не вбежал. А охрана то ли Сокшея, то ли Заккла даже не шелохнулась.

— Разочарован. Разочарован. Я ж в поддавки играл. Столько неприкрытых намеков. Нет ничего заунывнее, когда твои пасхалки не зовут бурления в мозгах. А у тебя ни тени подозрений не возникло, заэйфорированный придурок.

Ворота позади универспехов распахнулись: плавно и без задержек.

— Не бойтесь. Они больше не виснут. Это было предохранение против побега. Как и пулемет. Ваши соратники в коридоре уже под арестом. Грузитесь во MRAP. Универспехам не в земной. Транспорт же уже облюбован.

Универспехи растерянно двинулись, а Заккл никак не мог уняться:

— Вот вы лопухи, офицер. Погибли бы вы в Абхасваре, было бы легче. И заметь — ничего противозаконного. Когда вы принимали к исполнению приказ, вам же невдомек было, что над вами забыли по-собачьи восстановить права космических войск.

Универспехам совсем тошно стало. Их не заковывали в наручники, цепи, но без оружия и юрисдикции «Калама» они были не полноправнее гладиаторов.

— Что же мы, рабы какие?

— О, гляди, теперь без самолета. На вездеходах на каторгу поедем…

— Или будем вместо «палочников» и «росликов» пробивать дорогу храбрецам за многослойной броней…

— Или нас утилизируют, как искупительную жертву.

— Я не могу поверить, что Вершитель мог на это пойти.

Колонна заккловских ряженых, которые подстерегали роту универспехов в тюрьме Солл, пустила транспорт через искусственную пыльную бурю — экспериментальное ноу-хау, пока не вышедшее из-под контроля. Но на пути разорвались магнитные мины. Минут спасательной операции хватило, чтобы высвободить своих стрелков. Мины рвались и дальше. Промедление было подобно смерти, поэтому универспехов бросили умирать: возвращаться за ними никто не собирался.

Буря стихла через два часа. Универспехи, оклемавшись, пытались точечными ударами выбить люки покореженных вездеходов. Безуспешно. Пока ломами и резаками им не стали помогать снаружи… Разношерстные, нестандартные скафандры, автоматы и пулеметы, связки гранат-иллюзионов со всех концов Марса… Бедолагам сразу стало ясно, что это инфокассумкраты и что разговор состоится тут же — на месте. Ведь в видимой округе — ни вертолета, ни MRAP, ни урбанбама со стертым дном.

Процедура узнавания предводителя инфокассумкратов была не из легких. Двадцать воинов как никак.

— А собственно, кто Ваш предводитель?

Один из парней схватился за шлем и сам себе удивился:

— Видимо, я.

Пинтиибец чуть не щелкнул боевой режим на автомате «Ке»:

— Не понял?

А кассумкрат тем временем робко и в сомнениях чуть выдвинулся вперед:

— Я информационный кассумкрат. Информация свободна, но непосильна одному мирянину. Каждый знает ровно столько, насколько хватает любопытства и способности к восприятию, но мозги пригодны разжевать все потоки, насыщая их привычными смыслами и оценками, чтобы я ее схватывал почти что за наносекунду.

Офицер Пинтииба понял, что такая откровенность прикрывает собой цель… Вот только какую? Неужели ему уготована роль транслятора свидетельства необузданной мощи этих людей в измученных доспехах?

Кассумкрат на удивление всех приподнял булыжник, под ним открыл и отшвырнул люк и пригласил унтер-офицера спуститься.

По давно запущенным коридорам они и прогуливались. Вот скелет показался, вот пирамидка из разбитых стеклянных банок, помятых пластиковых бутылок.

— В этих заброшенных куполах промыслы были развиты. 3D-принтеры, мартенчики. На экспорт с «Радиальных Куполов» поставлялось вообще немыслимое количество вещей. А вот, когда стало очевидным, что цивилизационный распад приведет к падению рынка, они ушли в неоиндустриальные развертки в центре и на востоке страны. Тысячам посчастливилось найти наемный труд, единицы основали свое дело и успели сколотить состояние, чтобы эвакуироваться на Землю. Большинство же бедняков использовали в контейнерах для выработки биоэнергии. Человеческое тело — тот еще генератор. Мало приятного чувствовать себя батарейками. Но это их способ выжить и давать энергетику для мартенов. Вот такая социальная несправедливость нашего времени. Роботы не вытеснили человека с рынка труда, но опустили его до уровня невольного кормильца.

Офицер Пинтииба угрюмо смотрел в пол: он полностью отключил свой разум, пока новая истина медленно пробиралась по его опыту, укорененному в памяти… А чуткий кассумкрат, разгоняя проповедь, подошел к нему вплотную и прямо вдалбливал тезисы космовоину:

— Вот социальный раздражитель восстания 12 мая. Превращение людей в дойных коз. Но это ритуальное ежедневное десятичасовое горе и послушание привело к открытию. Десятки тысяч тех, кто воцарился в себе информационным кассумкратом, тоже прошли через этот вид заработка истощением своего тела. Но их дух, их разум был настолько силен, что через пустоты и отлучение от внешнего мира сумели нащупать, что при энергетическом контакте человека и машины связь двусторонняя. И при контроле потоков ты вдруг остаешься один на один с откровением, что по волнам энергии тебя манит соблазн. Соблазн страшный… Поддаться этому соблазну — это значит, запустить второе грехопадение, от которого человечество уже не спасется.

— Так что же это за соблазн? Вы ему поддались? — спросил с неподдельным любопытством офицер.

— Пока, надеюсь, не соблазнились. Явление, функционал, с которым мы познакомились, нами окрещена «биоордой». В часы унылого возлежания какие только страсти тебя не одолевают. И в минуты просветления, когда ты себе внушал, что являешься повелителем в сто раз большего тела, чем придано под контроль от рождения, ты возносишься. Да! Возносишься! И ты видишь мир в его спрятанной структуре. Всего одно твое желание, и ты своей волей сдвигаешь атомы, объединяешь их, преображаешь формы, неограниченно творишь… Ты можешь замыкать на себя мир, можешь его отдалять, можешь играть со средой возле твоего нижнего скафандра. Представляешь? Представляешь себе? Ты обычный лунный контрактник с братом или сестрой в Лунном Транзитном корпусе ШАР. Ты каламовский. Ты видишь мир свысока, но ты не видел мир с его изнанки и не можешь себе представить, какой разразится кошмар, если злоумышленник к нему притронется!

— Это уровень божественный…

— Вот именно. Я не могу передать это словами. Но человечество встало на гибельный путь. Настолько гибельный, что Великий Создатель попустил это приобщение, чтобы, утолившись жаждой власти сполна, мы ею захлебнулись сполна.

— Давай без духовных спекуляций. Я к ним чужд. Это только космоплаватели увлечены религиозными хобби. Мне не по душе мышление, когда в каждом открытии, в каждом камешке видится замысел и вестник апокалипсиса. Мнительность. МНИТЕЛЬНОСТЬ.

Кассумкрат немножко обиделся, оторопел даже. Универспех слишком быстро выбрался из канавы податливости, куда его так старательно сбивал истинами собеседник. Но кассумкрат признал поражение и сошел с русла:

— Хэ. Э. Нам стало ясно, что есть вакуум, который не в состоянии заполнить храбрые и чистые помыслами юпитерианские первопроходцы. Поэтому мы взяли на себя миссию прикрыть собой эту среду. Стеречь в нее входы. Просветляется? Информация, владение которой нам приписывается — это не сумма цифр, букв, знаний, переписок, артефактов знания. Это код мира. Пускай, мы не идеальны и кристально белы с идеолого-моральных позиций, как кассумкраты далекого ЭПТ «Айсджамп», пускай мы не столь искусны в военном деле, как фракция кассумкратов, что держала в страхе весь шестиполисный космос. Но мы сильны тем закоулком, от которого мы прогоняем людей, тем более пытаемся пресечь практику «живых батареек», через которую можно приобщиться… Ежедневно наши агенты жертвуют собой в капсулах, чтобы своим раздутым и противным эго затмевать среду от любых других случайных поползновений до власти через месть своего нищенствующего бытования. И когда-нибудь! Когда-нибудь биоорда станет частью кассумкратии… Она будет обтесана, практиковаться во благо. Только единение всех кассумкратий и распространение способностей обуздать все виды вакуума — подлинная цель человечества. Надо любой ценой не пустить терракратию. Оставить выращенное в границах в ее границах. Кассумкратии возникают как реакции на риск проникновения гнилых идолов и мифологий властвования в питательные среды, где они умножатся до угрожающих размеров. Я уверен, что даже пришельцы-кассумкраты, которые засвечены были Волной Хореса 13 мая, тоже стерегут вакуум, и они появились не спасать юпитерианских кассумкратов, а не дать людям цивилизаций пробиться туда, куда не надо.

Голос Сушила становился все смелее, ход категоричнее, выборка ума точнее:

— Тогда 35 цивилизациям придет конец. Я своими глазами чувствовал ненависть и презрение инфокассумкратов, которые накинулись на нашу роту в «Абхасваре-2». Та скверна, от которой вы оберегаете устроение мира глазами, возбужденными перепадами энергии и инъекцией энергии посторонних людей, уже заражена Вами.

Кассумкрат окончательно потерял позиции, перейдя в оборону:

— Ой, не спеши. Информационная кассумкратия многоисточниковая. В нее вросли толки нетократии, недомыслия, романтики кассумкратии, которые на Марсе искали, за что зацепиться. Мы и сами не ожидали. Особенно 12 мая. В этот день нас поставили перед фактом, что мы не единственные инфокассумкраты. Остается только надеяться, что открытые другими фракциями вакуумы не совмещены с нашим.

Офицер Пинтииба от шока не проронил ни слова.

Кассумкрат устал терпеть и задал вопрос:

— Не много ли Вы внимания уделили платформам ПКО? Это же капля, всего лишь капля, и всего лишь атрибута.

Универспех в этот момент призадумался, но отбросил от себя тень всякого мышления:

— Думать — не мое дело.

А инфокассумкрат напрягся:

— А. Но у вас нет шансов. Автобатальоны ПКО под Закклом, да он сам ляжет под колеса, лишь бы никого к ним не пустить.

Потом постоял и добавил почти убаюкивающим голосом:

— Не тем Вы занимаетесь. Надо браться за столицу шестиполисного Марса. Всеми наличными силами. Нужно сокрушить основного потребителя вытянутой энергии из людей. Надо омыть кислотой фундамент экономики.

— У тебя свое дело, у меня свое.

Инфокассумкрат помялся:

— Э. Атрибуты нужны, чтобы удержать в спокойствии этот мир. Информационные потоки и информационные оазисы могут нормально существовать только в социальном спокойствии. Сейчас главное — утихомирить народ. А если народ не утихомирить, то день другой, и они сами разгромят и предадут смерти все возможные атрибуты. Или ты не помнишь… Или не знаешь… Как драпали мобильные платформы ПКО на север?

Офицер Пинтииба, еле сдерживая раздражение, пошел к люку:

— Просто смотри на меня. Это все, что я могу тебе сказать.

— Самоеды. Это ж чем так замотивировали ступни и кисти ДКАП, чтоб они накинулись на свои же медали и погоны этого мира 35 разных человечеств?

Офицер Пинтииба ничего не ответил. Он уже почти добрался до выхода. И тут кассумкрат злобно констатировал:

— Сушил.

Офицер задержался на секунду на облезлой лестнице:

— Что?

— Я промахнулся. Сушил, — произнес кассумкрат медленно и гневно.

На плато Марса (Операция DJA2 «Подтягивание»)

Сушил был в ярости от вмешательства Заккла, его механических пальцев с камерными наконечниками, его вездесущего насмехающего носа… Из-за вмешательства его пинтиибства миссия свернулась на полпути к успеху… Неугасаемому гневу Сушила не было конца… Даже универспехи его побаивались. Сушил настолько затих, что младшие сержанты поочередно и безмолвно стерегли Сушила секундной реакцией своего автомата «Ке».

Действо напоминало сбор страждущих у очередной реинкарнации Будды… Каждый ждал слова мудрости, слова, которое сокрушит их мировоззрение, перевернет лестницу символов и смыслов в их мозге с ног на голову… Но даже после двух часов догадок и разгадок слова Сушила прозвучали как гром в изолированной капсуле:

— На Равнину Исиды. В сердце ШАР. Разобьем возлюбленных псов Заккла.

В универспехах наступило смятение. Но Сушил был настолько раздражен и от этого заторможен, что ни один из ветеранов абордажной фазы «Операции на раковой клетке» не решился перечить ему.

Сушила же, застопорившегося на одной единственной мысли, так быстро измотало, что его тело аккуратно занесли в один из MRAP… Так неторопливо и поехали в широком горлышке между Абхасварскими и Гесперийскими купольными городами, утешенном отсутствием полномасштабных фронтовых столкновений…

Сушил все больше успокаивался в бездействии… Настолько, что стал податлив к отвлеченным беседам.

— Ты спишь?

— Подсыпаю, — буркнул ровным голосом Сушил.

— На Землю мечтаешь вернуться?

— Я вообще туда не хочу.

— Что ж тебя на Землю не тянет? Там тепло.

— Мне холодное солнце милее. Оно совсем не греет на этой дистанции.

Сушил постепенно раскрыл карты. 45я рота, чтобы насолить Маршалу, получила более осязаемую цель — найти и вывести из строя 2й и 3й законсервированные космодромы ТКз. ШАР. Коды доступа к ним, к гадалке не ходи, были запаролированы. Но разве у Юпитера кто-то мешал пинтиибской космопехоте ломиться грубой силой?

Ехали очень неторопливо. Помимо этого, универспехи с тревогой посматривали на небо… Грамотного налета джалетов было достаточно, чтобы раскидать хилую на ПВО колонну.

Блуждали долго. Одну из остановок сделали у разбомбленной колонны MRAP… Там они смотрели фотографии в шлемах бойцов из дивизии… На кадрах универспехи видели разгромленные закусочные в Гесперии. Ой, до чего ж не бедные. В них же было свыше 150 баллонов с ингредиентами: полновесный синоним настоящего полнокровного богатства.

А так Сушил поймал себя на мысли, что в XXIV веке продовольственное «настоящее» не сочеталось с агроапокалиптическими представлениями XX и XXI в. Неслыханные инновации сельскохозяйственной науки и деловая хватка бизнесменов сделали свое дело… Натуральное везде и во всем, химическая печенька, соевый карбонат или бутират-лимонад стали редким баловством на застольях и перекусах. Спрос на них стал скачкообразный — «ненатураты» использовались при отправлении неообрядов, символизировавших кулинарные революции. С тех самых пор и повелось, что бедные и богатые космоцивы разнились доступом не к еде как таковой, не к качественной еде как таковой, а к ее ассортименту… В зажиточных странах на одном приеме пищи могло быть до «45» наименований, в нищих странах — не свыше «5».

С этими раздумиями не к месту Сушил опять, стоя, заснул в скафандре… И в его взоре закрытых глаз перед ним в похожих интерьерах возникает самый жуткий воин… Воин с интерфейсом… Весьма суровый, безжалостный и профессиональный в приемах.

Сушил проснулся в ужасе. Он присмотрелся к своему телу. Нет. Старые раны не вспыхнули. Это всего лишь память, ворвавшаяся в сон.

— Ты спишь?

— Подсыпаю, — снисходительно буркнул тихим голосом Сушил.

— Выйди. На красносклоне опять звездопад.

И действительно: в сторону роты, притаившейся в костях выгоревших MRAP, с неба летел до боли знакомый горящий кусок. Универспехи даже не бежали: стояли как вкопанные… В 200 метрах от них огненное исчадье механизмом нашло покой в твердой почве. Сушил с видом знатока с руками, язвенными от профессиональных мозолей, подошел к кабине цителлус, влез в нее. Шнур. Аудирование.

— Сушил, поделись?

Тот обернулся с довольнейшим голосом:

— Мне небеса Марса вдруг стали наблюдать бога, который приходит на выручку в самый подходящий момент.

— Поворачиваем колеса?

— Нет. Мы едем туда же. И вздумай только: мы сделаем все то, что я и нарычал.

Универспехам стало грустнее. Водители отвлекались дорогой. А стрелки и саперы в салонах отвлекались только тем, что шифровали свои истории того недоумения, в которое их вляпали лицом.

Равнина Исиды все не могла кончиться. Наконец, впереди показались разъезды MRAP A1 (NE) c нехарактерным звездным камуфляжем: периферийное охранение автомобильного батальона противокосмической обороны «Третий». Видимо, все-таки один автобатальон выехал из военного городка.

MRAP 45й роты и 3го АПКО, словно псы, принюхались друг к другу на скорости 80 км/ч и, присматривая друг за другом, поехали в сторону автопоездов… Заряженных… Свежими ракетами… ТКз. ШАР не так беден, как прикидывался. Или Заккл не так стеснен в средствах.

Сушил безумно удивился порядку — с MRAP прожекторами были расчерчена цветом разметка с номерами, стрелками, границами парковок, запретные зоны для проезда. А ведь это явно всего лишь временная стоянка. Да и вообще не здесь же их место — их же прогнали в майской смуте с насиженных защитных точек.

MRAP 45й роты аккуратно заняли выделенные и подсвеченные синим места. Снаружи никакие шеренги их не поджидали. Старшему сержанту даже почудилось, что весь водоворот, который побил их по стенкам за последние дни, померещился. Выглядело со стороны так, будто они с плацдарма 3го АПКО и делали вылазки. Поэтому и интерес к ним нулевой. Ну. Это старший сержант перемудрил. По внутренней связи Сушила пригласили к разговору размеренным и немножко сонным голосом:

— Значит, командир 45й роты. Твой текущий статус не совсем внятен. Именно поэтому вам на подступах колеса не перебили. Проходи один и без оружия в командный автопоезд №008. Это по проспекту 22—6.

Сушил спустился с MRAP, приказав никому не вылазать и уезжать на всех порах в Гесперийские купольные города, где есть шанс затеряться, при первой же попытке ареста или поражения. Сушил позволил себе на секунду нащупать спокойствие. Зрелище вокруг напоминало стоянку лесорубов: у Сушила был опыт земной жизни, чтобы заслужить такие аналогии — одни лесовозы, перекрывающие своими рядами весь горизонт, и неторопливые косули между ними — крошечные MRAP. Да и в Лунном Пинтиибе, откуда он призывался, подобные зрелища не редкость — особенно, когда модули к древесным корветам и эсминцам подвозили, а потом стояли часами в очереди из-за сбоя графика.

Проспект 22—6 было найти непросто. MRAP с туррелью постановки дымовых завес «очень удачно» припарковался на сетчатой разметке.

Люки в командном автопоезда №008 были закрыты. Сушил уж покорил себя, что слушал невнимательно, как с обратной стороны резко выехало два безоружных MRAP. В прицепе автопоезда раскрылись два больших люка, грохнулось на землю две платформы, MRAP влетели туда, и люки закрылись. Наконец, люк перед Сушилом распахнулся, и он поднялся «на борт».

Его приветствовал генеральствующий вице-адмиралшах Бхактиведанта Прамана — звание безумных политических и честологических компромиссов. Сушил уже не начинал, не загадывал. Он уже плыл по течению, поэтому генеральствующий не встретил никаких «но» или попыток вставить свое слово:

— Сушил. Условный унтер-офицер. Мы правда. Очень устали. Устали на этом Марсе. Космос тут чужой. Не знаем, что у тебя там с Закклом за ссоры в Престоле Колонизации сотряслись. Но твоему пафосному молчанию тоже терпение не вечно — ты адамант с космоса для нас. Но. Сушил?

Сушил молча протянул флэшку-монетку, которую он вынул из дрона цителлус.

Командир повертел круглую «монету» в руках:

— Знаешь. У меня мозг тренирован за считанные секунды узнавать все горести, неудачи и провалы, связанные с тем или иным поступком. Но я сейчас просто раз в жизни возьму и воткну его, и пущу в общую трансляцию по Транзитному корпусу. Если там вирус, то ты победил здесь и сейчас. И тогда нам останется спешиться и бежать в Гесперию. Если я снова не угадал, то я не знаю, что там. Рахат, подойди.

Рахат, запросив отчеты у прапорщиков, убеждался, что остальные воинства ТКз. ШАР смотрят, из Диспетчерского Маяк-Командования, 1го и 2го АПКО. Но видеопередача тормозила: подавление генерал-губернаторства уже который июньский день не стихало. Тогда пришлось прибегнуть к помощи джалетов РЭБ. Рахат, будто тактик перед лицом стратегической игры, на сенсорном экране пальцем передвинул образы двадцати Джа-19-РЭБ, соткав из них восьмиугольную сетку на плоскости Равнины Исиды. Пришлось подождать 10 минут, и мигающие красные точки совпали с зеленым отмеченными позициями. Стопроцентное совпадение.

И Рахат опустил флэшку в приемник.

На той стороне экрана показался Джамируддин:

«Воины Марсианского филиала Транзитного Корпуса защиты ШАР. Марсианский Пинтииб подвергнут информационной изоляции. Однако это не отменяет послевзорья Хранителей ДКАП, что Вершитель Пинтииба может подчинить одним своим голосом любое интересующее подразделение. И поэтому. Для восстановления небесного и земного в Марсианском Пинтиибе все войска и формирования ТКз. ШАР обращаются в подчинение Вершителя и служат живому атрибуту космоцива Пинтииб».

Эффект был колоссален. Вершитель и вправду мог беспрепятственно и безоговорочно включать в свою орбиту любые нужные ему войска: именно поэтому Вершителей ни в одну единицу времени не было меньше пяти по мудрому попущению Дворца Космических Атрибутов Пинтииба. Но в случае Марса генерал-губернаторство на всех звуковых и видеотропинках успело понаставить капканов…

ТКз. ШАР же был шокирован. Его воины не могли разделиться между преданностью Закклу, заботой о сбереженных от невнятной и амбициозной политической силы генерал-губернаторства территориях Марсианского Пинтииба, и между своим историко-политическим происхождением — ШАР — это кровеносная система планет и космоса. Семья Транзитных Корпусов должна по первому зову Вершителя вытянуться перед ним.

Рахат же вообще рехнулся и выскочил из командного модуля. Бхактиведанта и Сушил рванули за ним. Но не успели… Джа-22/3 взлетел почти без подготовки на окраине «автопоселка»…

Генеральствующий вице-адмиралшах схватился за голову, а следом схватил Сушила за плечо:

— Не покидайте третий автомобильный. Ждите. Неразбериха уляжется.

Сушил вернулся с проспекта 22—6 к стоянке своих MRAP. И отдал приказ отсыпаться.

Проснулся универспех часов через восемь: будильник он заведомо не завел. Снаружи были унылые будни. С платформы ПКО «Канал» стартовало последовательно шесть ракет в космос. А с флангов их сопровождали Джа-22/3. Сушил наблюдал за зрелищем с крыши MRAP. А снизу подошел генеральствующий вице-адмиралшах и помахал.

Сушил спрыгнул и отдал честь. А командир аккуратно за плечо отвел условного унтер-офицера в сторонку:

— Сушил. Ты герой самый настоящий. Ты привнес, честное слово, корень космической стабильности на нашу выжженную почву. Будем надеяться, что он даст рост, а корни разрастутся по всему нашему Марсу. Не думаю, что бойня затихнет за несколько часов. Но то, что престольные дивизии генерал-губернатора забудут о тех землях, которые удержаны нами — это факт. Вот только… Кому подчинен ты?

— Живому атрибуту. Я исполнил его волю.

Бхактиведанта явно не был удовлетворен ни скоростью, ни качеством ответа. Но Сушил не ловил намек молчания: он, как паренек из глухой деревни вдали от космодрома, был увлечен зрелищем за генеральствующим. Там лазеры с MRAP поддержки LuaT A1/9А (NE) рисовали пиктограмму цели над платформой ПКО «Марта». Боеголовки шести ракет мигали в тон и ритм с пиктограммой. Наконец, цель в виде древесного крейсера была отрисована, и платформа ПКО «Марта» дала свой грозный залп ракетами. А Сушил ни слова. Генеральствующему пришлось открыть карты:

— Цителлус, о котором ты говорил, всего лишь упал на вашем пути, чтобы вы подобрали свиток и раскрыли его в нужном месте. Сушил. Мы уже связались с космосом. Сложно. Но связались. Буквально на 56 секунд.

Бхактиведанта набрал паузу:

— Сушил. Ты сам-то на чьей стороне? — в голосе командира было столько трагизма, почти предслезного, будто Сушила уличили в тягчайшем из кровосмешений.

На плато Марса (Операция DJA3 «Розыск»)

В начале дня 25 июня MRAP 45й роты отъехали на 100 км к югу от прицельной стоянки автобатальона ПКО «Третий». Вокруг пестрая корзина из ядовитых яблок — завмеевцев, ткзшников, мятежников, кассумкратов, много свободного пространства между Престолом и Абхасваром, между Абхасваром и Гесперией, над головой почти дикий космос. А Сушил понял со скорбью, что ему и его бойцам некуда идти. Конечно, у него была догадка, где его хитро перевербовали и как он, подскользнувшись, пал ниц перед нечестивым идолом… Но догадка не спасала… Ни его. Ни товарищей.

Не спасала. И счет потерям возобновился. Сержант с сожалением шепнул по радиосвязи, что из-за всех этих перипетий с переодеванием корон вассалов трое универспехов 45й роты сошли с ума. Сушил глубоко ушел в себя, тщетно разыскивая противоядие. Но, обжегшись незнанием, он, условный унтер-офицер, убил их из жалости. Самолично. В шею. Трофейным пистолетом, валявшимся в его MRAP, чтобы смерть выглядела возвышенной. Психические буйства старого приемлемого человека уже не вернут.

Никто не пытался остановить Сушила. Он остался последним маяком в мире, где для универспехов 45й роты гасли один за одним огни гаваней власти. Больше того, они покорно приняли участие в прощальном обряде, на который впервые на Марсе решился Сушил. Решился, потому что его осенило, что 45я рота и здесь на чужой территории, как возле Юпитера.

И над тремя телами, скафандрами приваренными к пятиконечным звездам, вырезанным из корпуса одного из MRAP, раздались напутственные слова, которые по новой традиции космопехоты, пошедшей от Юпитера (сотовой станции «Яранга-10»), несли в себе послание боевым собратьям, которые становились податливы здравым убеждениям после пережитых смертей.

— И мироощущение рассыпалось. Они выпали из водоворота властей, вихря, который раскручивается. Тот, кто может удержаться в этом водовороте, остается в истории. А тот, кто хоть на секунду показывает голову и окидывает все течение взором, умирает, как не способный вместить и понять, — провознес Сушил не своим голосом.

После этого он подошел к баку с водой. Упал перед ним на колени и тоже произнес загадочно:

— Оттуда и придет будущее власти Пинтииба.

И условный унтер-офицер рухнул без чувств.

Лечебное бездумье, чистое и прозрачное, застыло на целых четыре часа: ровно столько, со слов универспехов, откачивали Сушила. Даже джалеты не уважили вниманием стоянку MRAP 45й роты: хотя более беззащитную мишень на Марсе надо было поискать.

Когда Сушил пришел в себя, он не мог выйти из пассажирского отсека. Тело воскресло. А вот душа медленно выплывала назад. Универспехи ни на шаг не отходили от Сушила, который, очнувшись, сидел без сил, да еще и голодный. Универспехи сменяли друг друга подле Сушила каждый раз. Пытались не пропустить ни секунды… Бойцы 45й роты ведь были терракратами по натуре: людьми, страстно и наркотически зависящими от властной воли, от властного дуновения. Они нечасто мыслили самостоятельно на уровне выше их.

До Сушила этот трепет ожидания тоже дошел. Его посетил стыд от эгоизма и невнимания к ближним, поэтому он наспех выпалил:

— Бежать. Ребят. Парни. Бежать надо с планеты. Чем дольше мы тут бродим, тем чаще меняем стороны, тем больше развязываем гноящихся узлов. На наших душах уже пятна нет, на котором можно новую печать власти поставить…

Сушил колдовал с навигатором, пока не нашел это точку в старой редакции карты. Будучи в расположении автобатальона ПКО, ушей уунтер-офицера коснулась весть, что в мае на малом космодроме к юго-западу от Гесперии случилась загадочная история… Персонал погиб при невыясненных обстоятельствах, а пробившийся туда самолет ополоумевшего пилота вступил в схватку один на один с гусеничной зенитной самоходкой. Но какая разница, кто кого покусал или лишил жизни: «Шаттлы должны там остаться. На Марсе такая анархия от пантеона властей, что до уборки руки не могли дойти».

Путь пролегал через старые знакомые координаты, где в квадрате 47—91 универспехи с MRAP расстреляли цителлус, что упал последним на их тропе.

И опять же — ни джалета, ни снаряда, ни кассумкрата. Но за 2 часа пути до почти мифического космодрома MRAP настигла сильная буря. Водитель MRAP с бортовым номером 37 не справился с управлением, и машина перевернулась, подпрыгнув на кочке. Братья-универспехи дали по тормозам и почти на ощупь, будто в неосвещенной барже, подбирались к заблокированным братьям.

Удар был силен. Доспехи, потрепанные в боях и частично не функционирующие, не справились с лозунгом «безопасность»: четверо непристегнутых универспехов получили тяжелые ранения и отключились. Буря усиливалась, люди либо забрались в машины, либо приковали себя, пытаясь помочь своим потерявшим сознание товарищам… Товарищи стали приходить в чувства и истошно кричать… Вокруг не видно не зги… Сушил истошно кричал:

— IU-P8! У кого есть IU-P8! Установите!

Универспехи чуть ли не раздевались, скидывали картриджи, бросали автоматы, отстегивали бронепластины, пытаясь найти завалящуюся таблетку… Но вот в буре пробился боец-универспех, пролез с инсталлятором и привил заветное успокоение…

IU-P8 — сильнодействующие наркотическое обезболивающее, не вызывающее привыкание, и утоляющее боль на срок до суток. 24 часов, по нормативам, должно хватить для эвакуации раненых до полноценного военного госпиталя. IU-P8 — коричневая таблетка, покрытая по окружности и верхней плоскости металлизированным пластиком. Нижняя плоскость прикрывалась тонкой пленочкой. При невразумительных дозах такого рода наркотического лекарственного снадобья человек мог пасть от удушья. Поэтому это лекарство не кололось, а прикладывалось к вене. Биологическое программирование достигло таких высот, что задавало алгоритм распознавания кровеносной артерии, после которого начиналась откровенная диффузия кожной ткани, вены и таблеточки… В результате крайне малые дозы втекали в артерии организма, что спасало пациенту жизнь при функциональном подавлении боли.

Буря стихала, и Сушил обнял бойца-спасителя со словами тысяч благодарностей… Но вокруг ликующих бойцов-универспехов становилось больше. Люди переглянулись: это вроде были такие же бойцы-универспехи с нагромождением из бронепластин поверх доспеха. Но это были не их бойцы…

И собственно герой, принесший юппи страждущему, с поклоном отошел от Сушила и шокировал его словами:

— Мы в расчете.

Спаситель предпочел смешаться с толпой. Его заменил другой боевик, вальяжно и без признаков дисциплины подобравшийся (но с признаками жесткой и опытной самоуверенности) к Сушилу:

— 45я рота. «Яранга-3». «Яранга-10». Потом наступление на «Яяна». А теперь вот Марс. Престол Колонизации. Абхасвар. Руины Залфера. Автобатальон ПКО «Третий». Хм. Опять на приключения? Или бежите?

— Ищем способ вернуться в космос, — спокойно, и не раздумывая, ответил Сушил, будто перед знакомым врачом.

— К флотам аннигиляторов? Да. Это можно. Может мы вам и сможем помочь. Хотя. Ну. Все равно попробуем. Выдвигаемся! Подгоните колеса!

После приказа из-за горизонта подъехало полтора десятка MRAP, среди которых сияли диковинкой две марсианские самоделки с башнями одноствольных орудий, снятых, видимо, с музейных экспонатов в Музее Воды в Престоле Колонизации.

Универспехи привычно проходили на посадку в подогнанные «телеги», а незнакомец, которого Сушил пометил в голове значком «предводитель», задержал уунтер-офицера:

— Сушил. За мертвыми телами не возвращаемся. Их эвакуируют. Не переживай. Иначе тела, вкусившие космоса, будучи обращенными в мощи для поклонения, разрушат все местнические устремления Престола Колонизации.

После этих слов угрюмая змейка MRAP под прикрытием неожиданных союзников выдвинулась к Абхасвару. MRAP рассыпались «по фронту» и ускорились. Сушил и универспехи молчали… Они чувствовали неладное… Зазеркаленные универспехи в точно таких же доспехах… Неужели Джамируддин спустил за ними спасателей? А может это проделки Заккла? Личность такого масштаба, которая одной явью увлекла за собой весь ТКз. ШАР… Кто же? Кто же?

Предводитель сидел неотступно у поникшего Сушила:

— Сушил. Универспехи. Мы не сможем обогнуть Абхасвар. Слишком плотные авиабои. Сами не ожидали. ТКз. ШАР как с цепей спустили. Придется пробиваться через купольные ядра. Мы уже смоделировали траекторию — придется скакать по дорогам. Карусель будет знатная. Просто смотрите на нас.

После этого на высокой скорости, почти не сбавляя ее, они проскочили «Абхасвар-1». Менялись картины. Менялись пейзажи. Засада за засадой. Но каждый раз союзники выходили из тяжелых ситуаций, демонстрировали чудеса вождения, а предводитель приговаривал:

— Просто смотрите на нас.

Сушил и универспехи, сидя в безопасности, распалялись загадками. Ни один. Ни один универспех в поездке так и не смог угадать, с кем же они прорываются в Абхасваре. Любые знаки принадлежности у отряда предводителя были стерты. Хотя внешний тождественный вид спасители поддерживали любой ценой. Ни разу никто из 45й роты не увидел отличия. Даже когда у одного парня (или девушки) забарахлил шлем, его загородили своими телами товарищи, натянув на него атмосферный тканевый столб. Да. Шлем сменили на другой. Но биология лица так и не показалась. Человек с неисправным шлемом следующие четыре минуты был вне видения универспехов, пока из-за угла не выскочил товарищ со шлемом в руках впереди себя.

Что бы ни было — выскакивают урбанбамы, с купола прыгают пехотинцы со связками иллюзионов, «раскрашивая» реальность в абстракцию многомирья, разверзаются мосты, вспыхивают лазерные перекрестки — 45ю роту в бой не пускали — даже символически пострелять из бойниц. Сушилу тоже не давало покоя это наблюдение. Но предводитель каждый раз просил его не вылазать и сам рвался во мрак, рассекаемый разноцветными лучами и вспышками. И каждый раз предводитель возвращался с мантрой на устах: «Просто смотрите на нас».

25 июня шагнуло в 26 июня. А отряд все пробивался. Россыпь купольных районов Абхасвара не кончалась. Отряд ни на секунду не выбрался под «открытое небо», как когда-то за своей судьбой выбралась 45я рота. Но проворные джалеты все-таки их настигли…

В 03:45 26 июня металлизированная земля под MRAP затряслась, и передовые машины поднялись на задние колеса и упали на крыши, а из «погребов» взлетело два Джа-22/3, которые, зависнув, открыли фронтальный огонь перед собой. MRAP дали по газам назад, отстреливаясь из «закладок» в капоте десятками шаров с мигстенами. А два MRAP с башнями в тылу машин торопливо прицеливались и с третьего выстрела смогли подорвать и обесточить оба джалета прямым попаданием в кабины пилотов…

Вокруг был покой. MRAP замерли. Их двигатели отключены.

Предводитель закинул автомат за плечи.

— Сушил. Выгляни.

Сушил впервые показался.

— Где мы?

— «Абхасвар-2». Должен помнить. Крайний юго-запад. Купол «Златой Кулак». Пусто. Люди эвакуированы к завмеевским дивизиям. Значит… Проклятье…

— Что?

— Они настигли нас. Ваш ход.

До Сушила наконец-то дошло, что десантников везли как ценную породу собак. То есть их берегли от любой блохи… Но, видимо, в чаще завелся такой вредитель, нюх на которого был только у 45й роты, только у универспехов…

У Сушила в голове вспылили памятные яркие образы, как они врывались с баржи в шлюзе «Восход» сотовой станции «Яранга-3». И сейчас перед ними только один вход: в катакомбы. В левом из двух проломом, раскрывшихся после двух Джа-22/3.

По обломкам джалетов, марсианских пинтиибских истребителей, в привычной домайской стойке — во весь рост с автоматом от плеча — универспехи спустились в преисподнюю, не посвященную никакой централизованной власти, позабытую даже мятежниками.

Впереди они видели узкую выбитую дверь… Возле нее лежало десять трупов… Видимо, к припасенным джалетам пробивались с боем.

Боевой дух, а вместе с ним и старые храбрости, старые страхи медленно вселялись обратно в истощенных универспехов.

И все, как тогда, 23 марта. Они прошли по узкому проходу, на ее конце встретив развилку во все стороны многомерного пространства.

— Как по накатанной. Выиграли тогда, выиграем и сейчас.

Универспехи рассыпались на три команды: Сушила, сержанта и старшего сержанта. И бегом, бегом в незнакомые катакомбы, где компьютер еле успевал рисовать схему перед глазами бойца. И вдруг, как тогда, в «Тринадцатичасовую битву», из ниоткуда воплощались несколько боевиков и открывали шквальный огонь. Универспехи привычно кидали впереди себя иллюзионы и стреляли по остаточным векторам. А атакующая группа рассыпалась в небытие. Но в этот раз универспехи не гонялись за одиночками: уже обожглись.

Прожженные космопехи выжидали, пока боевые духи материализуются вновь. И не ошибались. Противник пересобирался группками, стайками за минуту — полторы. Время явно играло против врага космовоинов: «катакомбные монстры» работали на испуг, залетные маневры, а не на измор. Универспехи не попадались ни на одну из уловок: не заглядывали в люки, щедро сыпали вокруг себя металлические шары, чтобы спровоцировать мины… Но и враг достался не робкого ума: универспехов заманили в три из четырех проходов к большому круглому холлу, и люки позади захлопнулись.

В центре пустого зала с «Шестиполисным Фундаментом» поджидало три бойца: без автоматов и с кортиками сказочных отливов. А холодного оружия на поясах универспехов нема…

Но пафосное стояние мгновенно погасло: позади «катакомбных монстров» выросла фигура «черного господина». В легком небронированном черном скафандре, верхняя половина которого напоминала пиджак. На него тройка с подскочившей ненавистью и накинулась. Но пришелец с легкостью отбивался от каждого, швыряясь, словно семечками, иллюзионами и тактическими магнитами.

Универспехи не смели вмешаться. Они только сотрясались от феерии мощи перед ними. Это было словно показательное выступление мастеров борьбы в замкнутых пространствах: в прыжках не задевался потолок, в приближении к стенам ни один удар или взмах их не царапал и не касался. Как же это было знакомо… Удар за ударом, подножка за подножкой, блоки… Иллюзионы использовали обе стороны. Поэтому даже вблизи на «сказочном» поле боя мало что можно было разглядеть. И когда иллюзионы стихли, перед «черным господином» стоял с пробитой кинжалом шеей последний из бойцов.

После этого черный господин подпрыгнул, будто взмывал высоко, до недосягаемых ореолов, от его ног отстегнулись и ударились оземь четыре мины, которые прошибли пол, и черный господин следом исчез в проломе.

Универспехи включили интеллектуальный навигатор, который позволил им смоделировать маршрут на базе всех их катакомбных (а то и сотовых) маневров. Универспехи шли назад. Одни. По катакомбам, полным трупов. Это были и мужчины, и женщины… Люди, которые не были натасканы сражаться, но им пришлось включить ярость и схорониться под ее куполом. Катакомбы, в которые их заманили, были не вооруженной крепостью, рассадником смертоносных уколов, а осажденным хозблоком с жилыми камерами.

Но 45я рота выбралась «наружу». Их сопровождение сидело так расслабленно на броневиках, будто они на крышах спорткаров и любуются закатом где-то на заповедном земном пляже.

Дальше универспехи просто уснули. Все до единого. Не выставив даже собственных «караульных бодрствования».

Когда они проснулись, 45я рота открыла, что колонна MRAP остановилась на вспаханном поле… В округе все было вспахано огнем, снарядами, расчерчено тепловыми следами… Десятки остовов взорванных MRAP, сокрушенных джалетов, «сплющенных» гусеничных самоходок. А при внимательном рассмотрении на корточках стало ясно, что из земли выдирали много скорченных в металле тел… Будто рок-фестиваль съехал… Впору застраивать…

45я рота вдруг почувствовала себя 41 ребенком при переезде. Вокруг них суета, чуждые переживания, а им оставалось только поддаться терпению и ждать: как 16 мая в абсолютной черной пустоте.

Мимо MRAP гордой черепахой проехал неокрашенный автопоезд… Похожий универспехи видели в расположении Третьего автомобильного батальона ПКО ТКз. ШАР на Равнине Исиды. MRAP непрерывно отъезжали и подъезжали. Проводники 45й роты брали под контроль все больший радиус.

Параллельно универспехи складывали воедино все доносившиеся отрывки, знаки, приметы и уразумели, что их привезли на плацдарм к юго-западу от «Абхасвара-2», с которого 14 мая поливался огнем Мемориал «Марс-2», когда оттуда выкуривали и прогоняли кассумкратов-пришельцев. На подступах к плацдарму состоялась последняя битва Сводной подармии генерал-губернаторства перед генеральным сражением 14 — 15 мая за ГСК Горячих Крыльев (Джа-гаражи), на руинах затухшей техножизни которой и была согласована 21 июня мена MRAP на вертолеты между экспедициями Завмея в «Абхасвар-2» и Заккла во Врата Языческой Исиды.

Наконец, когда предводитель был, видимо, удовлетворен, он предложил, глядя на автопоезд:

— Фальшивый мобильный космодром тоже развернут. Приготовлениям конец. Прошу пойти на посадку в шаттл.

Подали лестницы. И предводитель группы прикрытия, пока 41 универспех поднимался, подошел к Сушилу:

— К слову говоря, картинки ужаса послали тебе мы, а не инфокассумкраты. Ты вроде прославлен здесь ногами и глазами «Защитника» и «Всепрозорливого». Но адской для себя угрозы бы ты без меня не увидел. Я так понял, ты не узнал своего врага — беглых вкусивших крови кассумкратов с ЭПТ «Айсджамп», которые не улетели к Сатурну. Но, если бы даже я не опередил их, у тебя был бы шанс выжить от внезапного удара только благодаря мне — твое подсознание бы напряглось, когда бы перед ним всплыли знакомые тактические пляски.

Сушил было открыл рот, но предводитель не останавливался:

— Сложно ли. Запутанно ли. Расскажи все, что ты видел. И что Заккл сдерживал изо всех сил властный блицкриг бутанцев генерал-губернаторства, прикрыв раздавленные и прогнанные войска ТКз. ШАР, дав им время собраться с силами и перегруппироваться, почувствовать на вкус сок своей притаенной откосмической мощи, и что Заккл остался верен своему слову, и что колонна дивизии «Матсья» не остановилась, когда сверху летел первый горящий цителлус, подбитый джалетами в стратосфере, и что лейтенант, страшно желавший всю жизнь влиться в лоно кассумкратского заповедника, шел за вами неотступно, как за пещерными стенами, разрисованными смысловыми артефактами, и что уловка с «Ситуэ» не удалась, и как вы случайно обидели самое уравновешанное крыло информационных кассумкратов, и как вы чуть не оставили Вершителя Джамируддина один на один с консолидированным и непобедимым Марсом, и как вас выставили дураками камеры Вершителя Джецун, и как дезынформация Вершителя Джецун инфокассумкратской разведки относительно камер чуть не привела к трагедии, к атаке напрямую людей из Транзитного Корпуса защиты ШАР, последней надежды Джамируддина зацепиться на планете, и как вы исполнили истинный приказ Джамируддина, который флоты «Калам-Защитник» и «Калам-Всепрозорливый» не могли донести через информационную изоляцию и противоборство равновеликих и равноспущенных с цепи в космосе, и что кассумкраты бились и общались с кассумкратами, чтобы провести вас через половину Марсианского Пинтииба на шаттл. Расскажи. Расскажи. И расскажи то, что это все знал и рассказал тебе всего один ничтожный и невидимый человек. Скатертью дорога.

Предводитель заботливо запер замки люка за Сушилом, склонил голову и прошептал:

— Пока летишь, переживи эту историю еще раз… С моими комментариями…

А потом спрыгнул со стартовой платформы и резко побежал прочь:

— Запускаем! Запускаем!

Из-под днища пусковой двадцатиколесной машины выехали назад по монорельсам разноформенные детали, сложившиеся в стартовый ковш. Параллельно из «карманов» платформы были поданы и пристыкованы к шаттлу по левому и правому борту два разгонных патрона. Стартовая машина замигала синими цветами, шаттл разжег двигатели, его выкинула катапульта, сработали патроны — мощный толчок — патроны отлетели, а шаттл взмыл ввысь.

— Ракеты!

И точно: только шаттл разогнался, а со стороны столицы уже летели ракеты. Скоростные.

— Опа. Рота может не успеть.

— Вылезь из вертолета.

Предводитель запрыгнул в кабину. Взлетел буквально на 10 метров, хвост поддал чуть назад и, не раздумывая, запустил весь боезапас — все восемь ракет. Через полторы минуты красное небо занесло ярко-синими вспышками и желтыми падающими звездочками.

— Браво. Ты сбил.

— Без пристрелки.

— Массой задавил, — и чуть повысил голос. — К точке встречи.

Но вдруг он запнулся:

— Хотя. Сначала.

И он вручил в руки сопровождавшей девушки шлем с четырьмя светящимися магнитами, который он носил с собой как плюшевого хомку, также неразлучно.

Геллеспонтские пророчества (Откровение Первое)

В 5206 метрах от Межцивилизационной Стены между Марсианским Пинтиибом и Речью Посполитой Марса среди воронок, отвалов и строительного мусора, столь умело обтесываемых бурями Марса в красный ландшафт, стояли не в строй 14 мужчин и 20 девушек в космических скафандрах. Не красных.

Тридцать четыре человека хладнокровно и безэмоционально посматривали в бинокли и монокли в сторону серой Стены и оживленно обменивались тезисами.

— В конечном счете, нам нужны единство и разобщенность терракратии на Марсе, единство и борьба противоположностей, не так ли? И это касается каждого космоцива.

— Верно. Территория Марсианского Шестиполисного Союза до сих пор не нашла своего подразделения на штаты. Каждый Вершитель и Маршал, прибегая к механике военного и чрезвычайного права, может успешно и во мгновение ока подомнуть под себя протосуверенные цивилизационные владения Марса. И нам это вредно. Такие стремительные тактические выкладки не привлекут внимание Дворца, не подтолкнут его к штатизации. Во властном отношении, несмотря на все события мая и июня, Марсианский Пинтииб остается в высоком восприятии «замиренным и властно-удовлетворенным». Там незачем формировать постоянные и улаженные между собой центры силы.

— Хотя предпосылки-то вроде нарисовались. МКС, А-2 и Транзитный Корпус древних защитников ШАР, потомков караульных и постовых, наконец-то вернулись под начало космоцива через амбиции и талант подчинения Вершителя Джамируддина. Планетарные дивизии за Завмеем. Нет точных данных, кому теперь преданы гесперийские и абхасварские дивизии. Но это потенциально три центра.

— Нет. Это мнимые предпосылки и мнимое разделение. Джамируддин в космосе и шагу не сделает на помощь Завмею против инфокассумкратов и мятежников, стараясь развивать свой собственный фронт. Их конфликт безвреден для Дворца Космических Атрибутов Пинтииба: по-любому одержит верх один из них. И тогда вновь ни о какой штатизации Марса речи и быть не может и, следовательно, Марс затихнет. Не будет здесь борьбы противоположностей. И что худо? Такой удачный костер потеряем. А другого зажечь… Ну… Это надо опять 17 января ждать.

— Но Заккла, нашу последнюю надежду перед наступающим монолитом власти, нельзя скидывать со счетов. Он без боя сдал Джамируддину автобатальоны ПКО и диспетчерскую ТКз. ШАР, пощадив их кровь цвета Марса. Он пропал из виду. Даже преданные его адепты на трех МКС не чувствуют его тени. Но если он появится? А он появится. Поверьте. Уловка с «Ситуэ» же не удалась. Значит, Заккл материализуется вновь. И конфликт двух взаимовеликих стратегов может по-любому привлечь Дворец и напрячь Лок Сабха… И тогда вихрь вновь ударит с небес на Марсе.

— Заккл. Заккл. Неизвестно дойдут ли руки в колоде до этой карты вновь.

— Да. Тем более одна карта уже сгорела бесповортно. Второй Вершитель проигрывает с треском, хотя он и имел успехи, которые костью в горле у Джамируддина. Второй Вершитель уже не успел ухватить кусок Марса. А Джамируддин замолил за собой площади ТКз. ШАР. И опять же — Завмей держится. Но живой атрибут точно не будет соседствовать с призраком страшного времени насилия Шести Полисов.

— Пинтииб обречен, если до окончания цивилизационного распада он не сможет наладить нормальную конкуренцию властей. Тогда власть деградирует, и мы получим идола-чудовище с такой властной мембраной, которую можно будет не исцелить, а только выжечь и без остатка. Сама цивилизация Пинтииба будет обречена на деградацию в неразвивающемся властном монолите.

— Она уже обречена. ДКАП пока не созрел справиться с главным бичом своей цивилизации — пантеонным неразведенным многовластием с земли до звезд. Между адмиралшахами, Вершителями, Хранителями, прочими высоковластниками нет никакого утвержденного разделения сфер влияния. А это уже не конкуренция, это борьба за истребление. Нет конкуренции и позитивного генезиса, эволюции там, где нет взаиморазделенных центров, Поэтому до тех пор, пока «на Марсе должен быть только один победитель», неважно кто, Пинтииб обречен. А если он обречен, то обречены и мы, и люди, которые населяют эту космическую цивилизацию.

Одна из девушек, про которую говорили, что в ее глазах отражается свечение звезде всего Млечного пути, резко вышла и встала перед юношами, посмеясь:

— У нас скупые рассуждения. Однобокие и амебные.

— Ух ты. Что ж так грубо? — огрызнулся высокомерный наводчик.

Но слово перехватила, хихикнув, девушка, которую было до этого мгновения незаметно за корпусом MRAP, хотя она ни на шаг не отходила от сократников:

— Мы ведь еще не знаем, выкинут ли что-то кассумкраты-пришельцы, которые пощекотали и поколотили флоты аннигиляторов у ЭПТ «Айсджамп». А мы тут размусоливаем варианты выправления космической цивилизации, как будто никого уже вокруг нет, как будто Пинтииб замкнут в себе.

Другая девушка в декоративном капюшоне на шлеме поддержала подругу:

— Не забывайте. Именно кассумкраты всех мастей вскрыли гнойные раны Пинтииба на Марсе. Джамируддин не собирался их вскрывать. Даже тех слухов, которые есть, достаточно, чтобы уразуметь: он собирался просто погасить одно пламя другим. Этот живой атрибут никогда не дал бы шанс Пинтиибу выправиться перед рывком.

Завершающая девушка вступила позже всех, но задорным и беззаботным голосом:

— А оставить все как есть мы не можем. Будущее терракратии неизбежно. И поэтому… Но понимает это только наше крыло? Поймут ли это в ближайшие дни околоюпитерианские и заюпитерианские кассумкраты? Без них нам не справиться. Но я уверена — они что-то выкинут. Мне ведь до сих пор не дает покоя наблюдение — пришельцы же очень точно вмешались… Аккурат после начальной стадии флэшдиректоризации… Прям напомнили… Прям как назло маячили живой скульптурой дофевральского безвластного состояния… Если бы не они, если бы не их неотступный укор, если бы не их пример эффективной кассумкратии без крупной терракратизации, то кассумкратам ЭПТ «Айсджамп» мог бы полюбиться Флэшдиректорат, эта пародия на власть. Эх. И тогда мир Солярного Многопланетья, наверное, точно через несколько лет познал бы искаженную космическую цивилизацию с искаженным перевиранием кассумкратских культов и догматов. Этакую власть, покрывающую плащом анархистские мечи.

Тяжело дышащий и фыркающий парень с чувством переливающегося нетерпения перебил их:

— А не слишком ли он задерживается?

Геллеспонтские пророчества (Откровение Второе)

Пехотинец прошел в панорамный холл… Вокруг валялась штукатурка и куски рассыпавшейся мозаики, но серая стена стояла нетронутой. Воин брезгливо бросил опустошенный автомат «Ке» и подошел к пульту… Сразу стало ясно, что кассумкраты даже не спускались в музейные залы и не пытались тут окопаться… Мудро… Они и впрямь своими телами отвлекали на себя вестников смерти и деструкции, только бы… Только бы максимально сберечь утробу мемориального комплекса от обстрела.

Пехотинец скинул усеченно-пирамидальный шлем. Запах легкой плесени подобрался к носу. Но парень его игнорировал. Он разблокировал панораму, защитные металлические пластины предсолнечного корпуса Мемориала «Марс-2» опустились в нижние казематы, и воин предстал небесам Марса:

— Я знаю… Я чувствую до костей, до своих страхов, до прибереженной закладки своей смерти, что ты смотришь на меня… Что ты смотришь на меня, но смотришь мимо…

Пехотинец резко сжал кулак, смяв рычаг на пульте… На его лицо накинулась гримаса преисподнего ужаса. Тут же он вздрогнул и закрыл ладонью левую половину лица… Из-под ладони пробивались, словно ключи, слезы… Непокрытая же часть лица только наливалась безжалостным, но искавшим сострадания, гневом, и острая несдержанная ярость блистала из правого глаза.

— Я… Я… Словно неполноценный, словно обрезанный, словно поделка на помойке без ног, как только я помышляю, что ты бросишь на меня свой взор… Но ты меня узришь… Я предстану пред тобой беззащитным… Я откажусь от гордости, от скрытности, от талантов, от брони… Но ты меня узришь… И как только ты меня узришь…

Пехотинец резко отрывает ладонь от левой половины лица… Слезы на ней начали испаряться… А правый глаз словно стал притупляться, и стрела ярости начала скукоживаться… Но это был обман… Иссушающая ярость правой половины лица мгновенно захватила левую половину лика и подтянула ее к согреваемому замыслу…

Пехотинец вышел по ступенькам из мемориала.

— Остыл? Выговорился? Может теперь мы прознаем, что ты так резко рванул на ЭПТ «Айсджамп»? Что ты вообще творил? Кого ты так на себя стремился замкнуть, а, Нектокарис? — встретила его девушка с темно-синими волосами.

Нектокарис промолчал. Его лицо не несло в себе следов вспышки.

А в Мемориал «Марс-2» влетела, подскальзываясь, девушка со щитом:

— Ребят. Срочно в вертушки. За горами что-то не то.

Геллеспонтские пророчества (Откровение Третье)

Герой бежал из-за всего этого… «Тот чертов манипулянт погубил всех информационных кассумкратов, погубил информационных кассумкратов и жаждущих нормальной жизни, их же оружием… Разобщил еще более разобщенные общности… Гадина…».

Герой обреченно шел, укрываясь от бурь в бесчисленных вымерших поселениях первооткрывателей Марса… Он шел к границе… Он шел к разлому между цивилизациями… Из сводок в терминале военных вестей он помнил, что часть разделительной стены в километр в высоту в районе культового сооружения бывших русских еще не доделана…

Он шел…

Вот этот разлом…

Герой смело прошел мимо зарослей из самоходных кранов, болтающихся крюков, приунывших ковшей, зацикленных мониторинговых лабораторий, пустых наблюдательных постов на прицепах к MRAP. Встал на фундамент… И за мгновение до того, как его запечатала последняя плита, изнеможденный вихрем успел подметить через помехи в интерфейсе, что речепосполитовские операторы с противоположной от Пинтииба стороны аж выронили винтовки от явления.

Нектокарис и его соратники с противоположной, но все же физически стороны Пинтииба, стояли как завороженные. Нулевое движение было настолько идеальным, что пролети над ними какой кирпичный джалет, и пилот перепутал бы собрание с диорамой.

При их свидетельстве был застроен последний участок Межцивилизационной Стены между Пинтиибом и Речью Посполитой.

— Его уничтожило движение. Очень символично. Парадокс. Терракратии еще нет. Но смывающее все движение состоявшейся кассумкратии и робкое движение еще не завершенной публичной личности, показавшееся минуты назад, перемолотило его, — изрек Нектокарис, стоя в полуобороте к забитому в Стене проходу.

А парень из тридцать четверки, которая прибыла к точке встречи раньше, молча и угрюмо сокрушался на Нектокариса. Но нашел в себе дух и сказать:

— Кажется, мы немножко упустили из виду кое-кого.

Следом подтянулись и остальные его товарищи, в памяти которых и хронологии вдруг разверзлись туманы. А Нектокарис прервал молчание:

— Я вот сейчас смотрел и чувствовал, что где-то это я мог видеть.

— Его жизнь полна событий.

— Я точно помню. Это было там. Я стоял за углом и случайно увидел залезающего человека в сопло.

— Ты к нему не пришел на помощь?

— Нет, — ответил Нектокарис с тоном, будто сытому предложили второй батон на обед. — Бесполезно. Все, что произошло, значит лишь то, что я сознательно упустил какое-то терзание. Но я с самого начала знал, что что бы я ни делал, история этого человека закончится здесь, а я бы стоял и безучастно наблюдал его последние минуты. А мне все равно. Открыл бы я ему глаза, не открыл бы, в этот день я все равно стоял бы здесь и смотрел, как Марсианский сектор Пограничной Гвардии будто не видит одинокого человека, который идет прям под пресс забора, который разделит цивилизации на века, если не навечно…

Нектокарис развернулся и пошел усаживаться обратно в свой вертолет, повелев отбыть к «Абхасвару-1». Кассумкраты, что стерегли подступы к черному господину, тоже побрели в свои механические и электронные слоеные гробы… Но для них-то точка не была поставлена…

— Там, где был Нектокарис — это ладно. А почему мы не вышли к нему на помощь?

— Наверное, тренированный задний ум подсказал. Таких живых назиданий надо больше. Всем. Всем, кто затянут в водоворот кратий, их смену, зачатие и рождение, не суждено уже вернуться назад. Как одно время исчезали люди, сопротивлявшиеся принятию в себя космической цивилизации. Он захотел бросить игру. Выйти из неё. И какая-то неведомая сила отшвырнула его от русла жизни… Не смотри на меня косым взглядом. Мы ничем не могли ему помочь. Даже интеграция обратно в шестиполисное общество сделала бы его живой скульптурой, которую то порицали бы, то нет… Ему следовало возглавить фракцию терракратского движения. Взять бразды в свои руки. Так бы он смог удержаться у горнила эволюции кратофреймов. Кто остановится или захочет выйти из игры, того ждет действительно ужасная судьба.

СУФФИКС КРАТОЛЮЦИИ: 1.4.1. МОИСЕЙ НАРОДА ЭОД

<…>

— К нашему несчастью, здесь не Согласие… — обреченно выдохнула она, отчаянно удерживая тускнеющую радость в глазах.

— Да. В согласной системе публичных координат нас бы не держали в уютных клетках друг от друга. Скорее бы, замыкали друг на друге, мариновали бы в общем садике — он сам диву давался, откуда из него льется столько рациональности, когда хочется вопить и рычать от отчаяния.

<…>

— Слышал, что нам пришло шифрованное сообщение с Материнского Двуземелья?

— Нет. А открыли?

— Тоже нет. Разархивация срывается. Что-то случилось при отправке. Код активации в цепочке файлов поврежден. Вот как тебе объяснить? Такое ощущение подступается… Я, может быть, в бреду, но ощущение, будто часть бит из линейки активатора украли на пересылке. Ага. Пока он летел сюда доброй волной. По космосу.

<…>

Константин, даже безумно уставши после смены, все равно нашел в себе силы для исполнения разгрузочных ритуалов в своей каюте. Все разложить, все зафиксировать, все рассортировать по виртуальным папочкам. Сбросить все хаотичные мысли в электронные документы, всю бесполезную мелочевку в утилизатор: ведь мозг остро вспыхивает от непорядка и неопределенности.

И все это в умиротворяющей темной среде.

В кубрике не работала ни одна лампочка: синенькие малютки-светодиоды компьютерных мускулов не в счет. В каюте не было ни следа солнечного света: панели станции «Никейская империя» исключали любое отражение звездного света в скромное уединенное пространство. И это благодать похлеще райской: когда ты служишь космической цивилизации между Меркурием и Звездой Солярной системы, то ты невольно мечтаешь зарыться во мраке, никогда не видеть солнечного света, эти 17 оттенков золотого…

Но проблеск из-за иллюминатора все-таки пробился: подмигнул промчавшийся темно-серый автоматический дрон с желтыми полосами.

Константина в который раз передернуло. Этот рукотворный малыш до жути напоминал гибрид цителлус Новоюгославии и Христианской Обороны Передней Азии.

Но напряжение вмиг улетучилось. И второй естественной реакцией стал вызов циферблата. Ошибки быть не могло. Это сигнал — дрон промчался не по графику.

Мозг скинул напряжение. Снова вторгнулось неисполненное дело. Мгновенный прилив сил и энергии. Сине-желтая форма подтянута.

Пустой пролет. Никаких видеокамер и в помине не было. Но с опаской, озираясь, в стеснении в плечах Константин подходит к первым вратам. Прикладывает черный ручной браслет, чем-то напоминавший канувшие влету фитнес-трекеры. Проходит в маленький и ослепительно белый предбанник. Микрофоны начинают чуть шуметь, будто мудрые боги слегка обозначают свое присутствие, чтобы славой своего могущества не сжечь возлюбленные создания.

Возносится формула:

— Отворить замок с Диалога. Транслировать Сторону.

Радиусные врата перед Константином шустро разъезжаются, и космонавт оказывается в вожделенной зале. В самой большой и круглой по периметру зале «Никейской империи», технологически запланированной как корабельный Большой Бункер.

Диаметр мрачной и темной залы составлял 150 метров. Зала станции «Никейской империи» космоцива Эллино-Османский Диалог была вообще единственным местом на искусственном космическом объекте, где возможно было своими ногами хотя бы с налетом условности попасть на зеркальную эллинскую или зеркальную османскую сторону.

Дело в том, что зала рассекалась ровно пополам стеклянной перегородкой. Но это был не статичный забор, а стена, непрестанно и символично двигавшаяся вокруг неподвижного фонтана с пятью чашами.

Фонтана. Да. Фонтана. Символа местного богатства, роскоши и благополучия сверх меры на искусственном объекте, стесненном даже по примеркурианским меркам космоцивов.

<…>

Девушка с османского отражения, Хатидже, уже была на месте. Только в этот раз она вела себя немножко неспокойно… Хатидже, не под стать своей профессии, избегала прямого взгляда. Ее сердце будто бы гиперпульсировало, а не билось. Это чувствовалось даже через стекло.

Но перегородка двигалась. Диалог увековечивался. Константин и Хатидже тоже не задерживались, символично переходя вслед за стеклянной перегородкой вокруг оси фонтана, телесным движением подкрепляя Увековечиваемый Диалог.

Константин отчаянно добивался ее волнующего и прямого взгляда. Но Хатидже, засмущавшись доброго и расположенного рысканья глазами Константина, играючи спряталась за фонтан.

Мужчина пытался в этом затягивающем безмолвии заглянуть слева и справа от фонтана, но Хатидже отворачивалась от превосходящего смелостью взора.

Константину было показалось, что она не совладает с эмоциями… Но Хатидже вдруг заговорила умиротворенным голосом, зажженным невидимой мужчине надеждой:

— Я все рассчитала. Четыре секунды.

— Что «четыре секунды»? — он аж опешил.

— Если я что-нибудь брошу маленькое, диаметром не более 1,5 см в коронную чашу, то в фундаментальной пятой чаше оно будет через 4 секунды.

— Ты… Эй!

Девушка что-то уронила в первую высшую чашу. Константин испуганно достал руки из карманов и впился взглядом в фундаментальную чашу. Там ударила в воде маленькая флэшка, которую он мгновенно словил рукой из воды.

— Я просто шаловница.

Теперь он увидел ее глаза, но его мозг уже переключился и не давал напиться ее взглядом.

— Что там?

— Ну, — она закраснелась. — Я не могу все выразить словами… Прости, но мне пора.

— Мы же еще встретимся?

Она повернула голову:

— Да. И даже ближе, чем когда бы то ни было.

И Хатидже выбежала из залы через распахнувшиеся радиусные врата.

<…>

Константин, ошеломленный, вернулся, не озираясь и не примеряясь, в кубрик 3—6). От переживаний и спешки отраженный эллином никак не мог попасть круглой флэшкой, подобной монете, в разъем. Из-за этого он чуть не погнул ребра. Но наконец-то удалось.

Экран монитора, видимо, сам не ожидал: но сначала были помехи… Потом лицо Хатидже в шлеме… Потом опять черно-белая рябь, мятое полотно. Потом лицо Хатидже без шлема… Запись явно редактировалось нервно и впопыхах. Видимо, писалась не одна версия, шлифовалась, но с сучками. Однако… Вроде видеопоток стабилизировался. Хатидже смотрела в правый угол экрана. А потом прямо в центр, где ее со всех сторон просматривали крохотные камеры.

— Я последняя, у кого остались деления, не считая Лоцмана Османа. Больше занять не у кого… Даже у заслуживающих доверия вицеистов. Новые деления не будут… И последние я потрачу на замки нашего следующего Диалога. Прости… На Землю мы вернемся в разные подразделения и, может быть, никогда больше не сможем отворить замки с Диалога. Я… Я… Не смогла бы выдержать твоего гнева лицом к лицу, на дистанции вытянутой руки, когда бы ты узнал об этом…

Она запнулась и опять попыталась через силу вернуть улыбку:

— Тут. Знаешь как… Изначально и было понятно, что мы никогда не сможем быть близки по-настоящему. Трудно сейчас понять, на что мы надеялись, на какое солнечное чудо… Наш Диалог был бы нескончаем. Это то, что от нас скрывают. Но я погорячилась. Я. Я знаю как, как мы сможем быть вместе.

И она поднесла к точке сопряжения камер маленькую круглую флэшку.

— Это уродливо. Но я долго и тайком снимала с себя электронные мерки… Ты сможешь воспроизвести меня в любой черной лаборатории, если сможешь скопить достаточно. Пускай мы не сможем быть вместе, но так я передаю частичку себя, чтобы она однажды встала пред тобой в реальности Эллина. И еще…

На этот моменте она раскраснелась и сжала плечи, ее взгляд отошел от камеры.

— Это было сложно… Но если ты все-таки захочешь нашего общего ребенка. В общем. Там есть все для этого — с моей стороны.

Тут она расплакалась… И запись прервалась.

Константин вмиг завопил и кинул стол в переборку. Парень принялся отчаянно крушить всю свою комнату. Когда было деформировано все, что можно, Константин схватил молоток из пожарного шкафчика. И пошел с ним в сторону бункера.

Но не успел он ступить и десяти метров, как разразилась тревога. Материалы вокруг начали вести себя странно. Мягкие стали твердеть. Твердые размягчались, они вот-вот готовились потечь! По всем пролетам и коридорам понесся ветер красного цвета, весь пыльный.

Не сейчас…

Пора на боевой пост…

<…>

Пролет, который больше напоминал узкий и крутой автомобильный тоннель, закипел народом. Сонным ли, несонным. А посты удваивались. Стихия событий даже смогла на время переключить Константина: душу окутывал страх. Такой тревоги не было уже… Да никогда!

Константин мчался, что есть мочи, даже обгоняя космонавтов. И уже почти не добегая до командного поста, он в который раз, словно на икону, бросил взгляд, сокрушаясь себе, на табличку «Помни», где под словом выгравированы черным годы «2230 — 2232» и красными цифрами в черном обрамлении число «1500».

И уже на самом мостике Константин признал, что тряска ему в тоннелях не чудилась. Он бегло взглянул на графики и кадры сводного мониторинга. Взрывы подбирались все ближе: теперь уже в трех километрах от космической станции «Никейская империя». На 5м дисплее загорелись оранжевые цилиндры: батареи эллинской стороны в двух сторожевых «бочках» уже перешли в боевой режим, но пока не стреляют.

Никто на мостике не паниковал и истошно не кричал. Каждый погрузился в свою зону ответственности, в свои фрагменты информационной карты.

У Константина в ногах пробежала колючая дрожь, а из груди подступалось тяжелое удушье: сигнал к мобилизации звеньев все не давался, шкафы в казематах тоже сигнализировали о нетронутых синих защелках.

— Внимание.

Взрывы прекратились. И радары «Никейской империи» засекли неизвестные истребители. Старой классической компоновки, но отнюдь не неизвестной глазу дотошного военного историка. 7й дисплей зажегся вероятностью времени их подлета в 20,5 — 20,7 минут.

И на посту вспыхнул костер догадок:

— Это Еврас, — это был только шепот.

— Это не могут быть евразийцы, — градус голоса возвысился.

— Это они, — речь звучала уже в полный голос.

— У них нет станции у Солнца. Меркурианское командование не располагает истребителями такого дальнего радиуса действия, — в голосе чудилось раздражение, граничащее с грохотом.

— У Евраса даже нет на малютке ни одного авианосного древа! — а это уже был несдержанный крик.

— Тише, — наконец-то вступил Лоцман Эллина по имени Лев.

Клисфен тайком разглядывал из-за спины Льва его монитор. Лоцман уже вывел на экран окно прямой связи… Вот только он (Клисфен) не мог разобрать… А! Рука убрана… Не может быть — «Секундарное командование. Меркурианский космографический пост»! Он что… «В обход Люмартана собрался беседовать напрямую?!»

— Нет, — почти про себя выдавил Лоцман Эллина, и экран пред его могучим телом потух.

Тишина сохранялась…

Давдемарх переживал за свои мысли… Улсэя до паники боялась, что будет огнем выбита в открытый космос. Демосфен повторял старую инструкцию о безголосовой активации двуствольного пистолета. Полиен пытался предугадать цель налета — кроме приманки из бесценного и в единственном экземпляре оборудования для экспериментов с солнечной энергией, больше ничего в голову не лезло. Но все как один напрягли уши и просто ждали распоряжения…

<…>

— Короновать Посредника.

Все, кто был на мостике, испуганно обернулись в кромешной тишине в сторону Лоцмана, Персиида даже привстала. А Константин аж раскашлялся. Но! Недоуменным выглядел и Лоцман Эллина. Льву будто бы ангелы запретили формулу «короновать Посредника», а он-таки произнес ее и теперь сидит не до конца просвещенным, а в чем была угроза.

Но ничего не произошло на мостике. Вообще ничего и на станции, ни одна механическая и электронная мускула не дрогнула. Вокруг искусственного объекта тоже наступало замирение. Взрывы прекратились, как только из ниоткуда вылетели 15 истребителей.

И Льва навестило ощущение, будто он резко стал голым в присутствии подчиненных.

Лоцман взглянул на свой браслет, и тут же взор заразился трещинами испуга… Лучше от повторного взгляда на экранчике не стало — чай, не градусник: «Ни одного свободного деления».

— У меня кончились деления…

— И у меня, — сказал помощник Лоцмана по правую руку.

— И у меня, — сознался наладчик по левую руку.

— А где Константин?

Константин, как бы разгоняясь, вышел перед Лоцманом Эллина и вытянулся по струнке.

— У тебя же остались деления?

— Так точно.

Лоцман протянул руку с браслетом к протягиваемой навстречу руке с браслетом Константина.

— Включить заем.

— Деления переданы. Лоцман.

— Константин, почему всего два деления? У тебя же после Земли был двоекратный запас?

— Тайна Диалога запечатана.

Лоцман только поскрипел челюстью в ответ:

— Потом с тобой разберемся.

Но Лоцман Эллина в целом зря паниковал. Двух делений оказалось достаточно, чтобы запустить самостоятельный экстренный канал служебного Диалога с Лоцманом Османа с османской половины станции Эллино-Османского Диалога.

Перед лицом Лоцмана начал опускаться из кармана сверху прямоугольный дисплей на толстенных витых проводах.

Лоцмана перебил 2й советник:

— Что Вы делаете?!

Лоцман на невоспитанное удивление даже не огрызнулся:

— А ты хочешь дождаться, пока станция начнет плавиться, чтобы запустился постоянный канал? Аудиофиксация мне в свидетели. Диалог вне Залы я запускаю под свою ответственность.

И на дисплее показался точно Лоцман Османа, точно такого же вида и регального обрамления, что и Лоцман Эллина, в том же антураже, что и Лоцман Эллина, даже с тем же числом орденов на цифровом табло скафандра, что и у Лоцмана Эллина.

Лоцман Эллина Лев начал первыми и довольно-таки неснисходительным тоном:

— Почему Осман не поднял корону?

С противоположной стороны «Никейской империи» раздался искусственно уравновешенный голос, от чего и не менее нервный:

— Я вижу, что Эллин не поднимает корону.

— Но у меня на мониторе…

— Погоди, и у меня на мониторе…

Лоцманы синхронно замолчали, и их коснулась догадка.

— Придется самим, без Эллина и Османа.

— Да, Мехмед.

Эллин засунул руку в аппарат, и осман на той стороне станции. И в еще более замиренном затишье они одновременно и синхронно возносили:

— Сорвать печати общения [сорвать печати общения].

— Запечатать монолог [запечатать монолог].

— Воцарение диалога вечных и равных [воцарение диалога вечных и равных].

— Во имя вечной дружбы и вечной конкуренции [во имя вечной дружбы и вечной конкуренции].

— Отлично. Лимиты сняты.

— Да, эллин. Теперь мы с тобой можем руководить всей станцией без ограничений в общении.

<…>

Лоцманы договорились на попытку уйти от прямого боесоприкосновения с истребителями.

— Станцию ближе к Солнцу. Они ни смогут бить прицельно.

— Да. Звездное излучение и наши помехи дадут тень.

На станции «Никейская империя» раскрутились маховики двигателей, и конструкция начала медленно отлетать к Солнцу. Пока ЭОД отступал, пришельцы также ускорялись, но без единого выстрела в подмоге. По истребителям открыли заградительный огонь из трех фортов станции, но истребители только развернулись «дном» и «отбомбились» по летящим к ним снарядам и продолжили свой бравый полет…

Ни сбить, ни стряхнуть, ни прогнать истребители не удавалось… Лететь ближе к Солнцу было уже сродни самоубийству. Пришлось разгонять двигатели в обратном направлении. А истребители пришельцев, которые были выставлены против ЭОДа, словно издеваясь, не полетели навстречу «Никейской империи» с выдвинутыми пилонами и раскаленными дулами без видимого дна наперевес, а дали задний ход на той же скорости, что и у станции ЭОД.

<…>

Эллин и осман на лоцманских сопряжениях призадумались.

— У нас два истребителя Солнечного Клюва.

— И у нас два истребителя Солнечного Клюва.

— Иного и быть не может [иного и быть не может].

— Запускаем [запускаем].

Трансляция из ангаров шла каждому космонавту в маленькое правое окошко дисплея. Боевые панели справа и слева от кабин отключались от станционного охлаждения. Теперь оставалось всего четыре минуты, чтобы скинуть раскалявшиеся ALL-3 с платформы в открытый космос. Оставалось две минуты. Была заминка с разблокировкой — опять зависание после неудачного пин-кода: последние учения не пошли впрок. Но паники не случилось, успели подключить запасную операционку, двери ангаров распахнулись, и космические истребители ALL-3 выбросило в открытый космос на километровую дистанцию. И пилоты Эллино-Османского Диалога смело полетели на превосходящий разбойничий разъезд.

Но пришельцы вошли в неожидаемое поведение. От всего косяка из полутора десятка истребителей пришельцев тоже отделилось всего четыре самолета, которые разогнались навстречу. А их собратья (или сестры) только развернулись и улетели прочь на полной скорости, за пределы досягаемости радаров станции «Никейская империя».

Аппаратура станции ЭОДа смогла распознать, что у истребителей пришельцев были выпущены новые пилоны. К дистанции удара приближалась и четверка ALL-3… Зеленая линия дистанции все ближе к сведению… Пришельцы выстрелили первыми, и гигантское пространство вокруг эллинских и османских самолетов оказалось затянуто дымовой завесой! Истребители врага сами нырнули в новую туманность. И оба звена истребителей пропали с радаров.

А из-за дыма понеслись крики: «Нас ат… ют… верто… ы!». И следом четверка истребителей врага юрко выскользнула и улетела восвояси… А самолеты ЭОДа так и остались в туманности… Контакт с пилотами Солнечного Клюва была потерян… А дымовая завеса только расширялась.

<…>

Грозный туман уже вовсю подступал к станции. Дымовые завесы ставились по всей шаровой плоскости от условного центра станции «Никейская империя». Лоцманы Эллина и Османа сошлись на отчаянной попытке разогнаться и пробиться сквозь серую туманность, но двигатели отключились прямой в ней.

Насельникам ЭОДа стало прозрачным, что агрессивное дыхание штурма уже на пороге.

— Осману. Надо включить и омыть диалогом контрабордаж всей «Никейской империи», каждого эллина и османа подключить. Осман? Мехмед?!

С османской стороны не доносилось ничего, кроме помех. Лев ничего не мог понять, у него забарахлил и шлем вдобавок. Лоцман Эллина в гневе попытался стянуть с себя шлем. Но шлем, по виду как у древнего гоплита, защелкнулся. А следом взбесилось и кресло, которое распространяло токи командования от носимой электроники Льва и прикладной механической воли. Кресло резко намагнитилось и вдавило в себя Льва. Физика выходила из строя!

Подчиненные кинулись ко Льву, пытались выломать предохранители, но его скафандр только больше сковывал и душил Лоцмана, чем больше насельники ЭОДа вкладывали усилий в его освобождение. А тут еще и на мониторе понесся конвейер символов разгерметизации командного мостика. Первый взрыв никто не заметил, но второй толчок, куда более громкий, не заметить уже было нельзя. Тут же зажегся на несколько мгновений монитор для Диалога с османской стороной. Там разворачивался тот же ужас.

И тут Константина осенило:

— Живо! На места!!!

Космонавты кинулись в свои кресла, но было поздно. Тактические операционки зависали и отключались. Кристальные жидкости застывали. Управлению с подвисаниями поддавались только системы жизнеобеспечения.

— Ловко нас провели.

Все. Лоцманы обнулены. Диалоги закрыты. На всех экранах «Никейской империи» высветились только потресканные символы ЭОД. Тем временем кресло отпустило скафандр Лоцмана Эллина. Хотя скафандр по-прежнему не поддавался. Константин повелел аккуратно перенести Льва в малый бункер. И уже там эллины увидели за бронированным стеклом, что на противоположной стороне Малый Залы собратья и сосестры по ЭОД уже аккуратно укладывали кресло с Лоцманом Османа Мехмедом.

Как только все вышли, все глаза с надеждой нацелились на Константина.

— Константин, чего делать? Вместе с обнулением Лоцмана мы не можем с мостика больше поддерживать оборону.

— Рассредоточимся по инструкционным постам, Артемида. Что еще делать?

Сам Константин побежал к «Македонской Колыбели» (станционному каземату). Его боевые братья уже были там, вовсю стараясь выпотрошить защитные предохранители: Лев так и не успел разблокировать… Но препятствие было хилым: эти предохранители были хороши для поддержания законности в мирной среде, обласканной законом. А в предштурмовой суете грош-цена этим заклепкам. Заклепкам люков, за которыми в капсулах терпеливо ждали своего часа доспехи астерпехов.

Константину бы радоваться, но он грузился, пока прогружал модуль за модулем боевого облачения. Его точило, что «они» им показали, что власть ЭОДа на корабле беспомощна. Сначала не дали Короновать Посредника, который смог бы свести воедино зеркальные стороны и дать достойный отпор удвоенной мощью. Потом обнулили Лоцманов, которые поддерживали более-менее стабильный диалог, связывавший воедино потенциалы сторон. При этом никто на станции не погиб… Вот только пилоты «Солнечного Клюва»… Сгорели заживо? Аннигилировались? Задохнулись?

— Стратег.

Космонавт ЭОДа обернулся, и после 99% прогрузки шлема увидел своих друзей и сослуживцев по Эллину.

— Астерпехи Солнечной Пехоты в боевой готовности.

Да. Фаланга построена. Из всех 16 человек. Абсолютная мощь. Такой можно танковые кулаки разбивать. Всего два сообщения, подгруженная карта, и астерпехи 113) разбежались по эллинской «Никейской империи». Командир астерпехов и сам встал на короткий марш.

— Константин, это помощник Лоцмана. Я не могу запустить диалог.

Это значило, что и помощник не имеет никаких властных регалий. Тот, кто не может вне делений запустить диалог под свою ответственность, не может быть Лоцманом по представлениям ЭОДа. Теперь нет никакой надежды. И Константин с унынием спускался по лестнице до тоннеля 6А, пока станцию омывали волны грохота. А с тоннеля 6А Константин свернул к коридору Омега.

<…>

По перепадам и шумам внутренней связи до Константина доносилось, что перестрелка и рукопашная развернулась почти по всей станции одновременно, притом форт Лор уже не подавал сигналов. Уйти бы и помочь… Но тогда коридор Омега можно будет влегкую пересечь и с комфортом расстрелять его друзей по космоциву ЭОД в спину.

Грохот и вибрации сотрясали всю станцию… Из микрофонов уже лились вопли… Но Константин так и не решился сойти с поста.

Как вдруг воронка его собственных мыслей погасла: послышались неторопливые шаги…

Пришелец шел себе преспокойно и размеренно, словно по городскому парку, пока во весь рост не показался из-за угла.

И тут Константин вспомнил, что он так и не забрал из «Македонской Колыбели» карабин… Пришелец постоял несколько секунд, и в динамиках раздался посторонний шум из вторгнувшейся волны:

— Что молчишь, эллин? По классике ты должен сказать «Leaving without saying goodbye?».

Константин чуть расслабился в мышцах и на чистом греческом с чувством первосвятительского превосходства ответил:

— Да нет уж. Оригинал был чуть другой. Но этот сценарий я не запущу. Я же не дурак, чтобы в могуществе получить удар в спину.

Пришелец расхохотался:

— Ну, давай, жрец огня, срази меня «Ударом Солнца!».

Ответ астерпеха ждать не заставил. Пазы и пазухи его доспеха уже раскалились, но пришелец даже не шелохнулся… Зря… Константин уже стал неуязвим. Лучевая аура уже опутала его, и от доспеха Константина к пришельцу понесся удар излучения, подобный солнечному. И в теории и на практике это влекло почти мгновенный выход из строя любой электроники, а иногда даже возгорания в скафандре… Сила этого излучения превосходила конкурирующее оружие в рядах космовойск других космоцивов.

Но пришелец стоял, не шелохнувшись. Зато только в шлеме раздался голос:

— Попался, микроволновка.

И со всех сторон на космопеха налетели мигстены.

К брыкавшемуся в «коробе» астерпеху Солнечной Пехоты пришелец только подошел и, не опуская головы, посмеялся:

— Вот и захлопнулась печка. Техника безопасности. Вот и все.

Константину пришлось сдаться и отключить оружие. Излучение не вырывалось за короб. А пришелец, наверное, припеваючи, пошел по коридору «Омега». Но четырехкрылый, как слышно, развернулся и подошел обратно. В его голосе чувствовалось отеческое разочарование, граничащее с тусклой звездой надежды, что чудо может случиться:

— Ты не очень осмотрителен. Я тут был за несколько минут до тебя. На будущее. Не забывай осматривать овраг, в котором заседаешь.

<…>

Абордаж пылал еще 35 минут: ЭОД знатно огрызался. «Надутые» панцири астерпехов выходили из строя один за одним в кровожадных дуэлях со скользкими трюками. Эллины и османы страдали от ран, но не испускали дух по попустительству пришельцев.

Еле державшиеся космонавты теснились к Большой Зале. И со стороны эллинской всего один навигатор с мостика и два стрелка с батарей форта Хар смогли забаррикадироваться в Большом Бункере, где стеклянная стена напугала своей недвижимостью, а фонтан — сухостью. С османской стороны удалось спрятаться всего четырем космонавтам. Эллины и османы смотрели друг на друга с двух противоположных сторон от фонтанной стены, но не перекинулись ни словом, ни жестом…

А, меж тем, двери бункера снаружи уже придавливались огнем… Спрятаться было негде, ни зонтика, ни ямки… От дверей с обоих сторон Большой Залы все синхронно отступили и прижались к граням… И без инфракрасного зрения было ясно, что взломщики близки к успеху…

Но вылета дверей не случилось: они открылись одновременно с двух сторон и без реактивной поддачи.

Мигавшее освещение в Большой Зале окончательно исчезает. Теперь весь немрак только от тусклых столбов света из двух «предбанников» — эллинского и османского.

Через предбанники под присмотром «четырехкрылых» конвоиров и сами эллины, и сами османы, еле ковыляя, несли к стенам под руки своих в конец израненных товарищей… Притом разбитые и униженные космонавты даже не сразу сообразили, что промеж них вдруг очутились молчаливые пилоты Солнечного Клюва со стертыми теплой физикой эмблемами и символами…

Сами конвоиры, замыкая процессию, аккуратно внесли на носилках с металлической сеткой двух Лоцманов и с трепетом, с почетом аккуратно положили их (носилки) на холодный пол залы. И следом пришельцы в хилых на злобу эллинам и османам скафандрах выстроились в две шеренги, вздернув свои автоматы в сторону поверженных, не приложив указательных пальцев к куркам.

Несколькими мгновениями позже из «предбанников» разлился белый свет.

Из Эллинских Врат Стороны пришельцы волокли под руки обессилевшего бойца в покореженном скафандре Солнечной Пехоты, а с противоположных, Османских Врат Стороны, конвоиры несли под руки девушку в обгоревшем скафандре Солнечного Клюва. И ослабевшего мужчину, и тускнеющую девушку поднесли к высохшему фонтану. И к каждому из них подошло по одному бойцу с сияющим молотом наперевес — аккурат над их головами.

Все замерли.

Свет из «предбанников» будто бы выкрутили на максимум… Смотреть в их сторону было невозможно из-за разбитых шлемов.

С эллинской стороны показался силуэт скафандра мужского телосложения, с османской стороны — женского телосложения.

Удостоверившись, что все взоры обращены только на них, даже через эти слепящие столбы света, мужчина и женщина из пришельцев, старательно еле-еле переминая ноги, двинулись синхронно к фонтану.

Мужчина и женщина спокойными, умиротворенными храбростью и правдой голосами возвещали поочередно и на удивление эллинам с османами артефакты, которые и так впитывались с молоком матери любым эллинам и османам.

— Эллино-Османский Диалог. Это перезагрузка через урбан-анархию по новому образцу. Но не через мегаполисы по аналогии со всем миром, а через музейные средоточия, с эллинским и с османским наследием. Как только стихийная перезагрузка через компактные и тучные урбан-созвездия и урбан-маяки провалилась, инициативные группы, работники культуры, патриоты истории, старатели правды, как со стороны бывшей Турции, так со стороны бывшей Греции, приступили к организованной эвакуации всех сдвигаемых и несдвигаемых культурных ценностей в музейные крепости. Вслед за ними отступали войска, последние сохранившие устойчивость к соблазнам мятежа и анархии. Таких музейных центров, магнитов для культурных крошек, у которых еще был шанс спастись, водрузилось по пять с каждой стороны.

— Не стало больше никаких Афин, никакой Анкары. Только Эллинское Музейное Сопротивление и Османское Музейное Окапывание. Когда угар от стихийных выступлений и бесплодных попыток единения власти вокруг гордых гвоздей иссяк, музейные центры вышли из убежищ и начали перезагружать, словно после Всемирного Потопа, политическую, геополитическую, правовую и экономическую реальность Румелии и Анатолии. Только культурой можно было вобрать в сосуды разрозненные экономические и политические очаги, бездуховные пустоши. Но какими бы ни были ослабленными властные оазисы за порогом музейных центров, они сохраняли могущественный потенциал умелой агрессии и в перспективе могли накопить заряд для порочной перезагрузки властных и экономических горизонталей и вертикалей Румелии и Анатолии. И вбиваемые культурные стержни постоянно угождали в трясины, порой стачивались от крупных форпостов разрухи.

— И Музейное Сопротивление, укрывшее наследие эллинской культуры, и Музейное Окапывание, давшее кров артефактам османской культуры, нашли добрых союзников именно друг в друге. И, вопреки пылающим историческим обидам, они вошли в состояние Диалога. Диалог — это координация, общение, хождение рука об руку при полном до мелочей равноправии и невмешательстве в дела друг друга. Эллинское и османское культурные начала проводили совместные операции, насаждая и реконструируя культурное поле того, что впоследствии станет почвой для космоцива. При этом не было никакого единого командования, даже координаторского.

— К недоумению противника даже если это не вызывалось военной необходимостью, как при осаде тонущего Лимассола Конфедерации «Г.М.К.», с каждой стороны наступающих порядков было равное число солдат и по количеству, и по качеству, тождество в технике, тождество в амуниции и поддержке. С каждой стороны было всего по одному специфическому командиру — Лоцману, Паромщику, Первосвязисту и т.д., который имел монополию на неограниченное выстраивание Диалога с сопряженной стороной. И эта система взаимоотношений из временной вдруг стала постоянной. После восстановления контроля над Румелией и Анатолией вдруг открылось, что граница между Музейным Сопротивлением и Музейным Окапыванием фрагментирована. В каждом городе заседал двойной гарнизон, на всех постах сидело по два наряда пограничников, все управляющие троны оккупированы двумя рядами чиновников, вицеистов и тому сдобное.

— Неизбежно случились и послабления в координаторах двух параллельных. Среди других космогосов обрела в свое время славу технология Коронации Посредника, электронного сверхразума, созданного равноусилиями двух сил ЭОДа — Эллинской и Османской. Просочились допущения и для межличностного общения с инкорпорацией практики делений, благодаря которым люди могли заглянуть и спросить, что творится за забором в прямом смысле этого слова. На пике было разрешено взаимное использование культурных образов, символики.

— Но к недоумению наблюдателей формат Диалога от послаблений не размывался, даже когда стало ясно, что культурные образы эллинов победили в представлении и стали нормой даже в Османской части. Умам казалось, что все послабления были мягкими уготовлениями к наступлению Монолога. Но промыслу было угодно, чтобы бывшие греки и бывшие турки не стали единым, не стали цифрой «1». И воцарилось, что ничто бытийное в Эллине не может не бывать в Османе.

— С тех пор задвоено все, все мелочи жизни, все посты, все подразделения, все идеи, даже станция «Никейская империя». Все на Османской части зеркалит Эллинскую часть и наоборот, за мизерными исключениями, вроде оборудования, доступ к которому может запитать только Коронованный Посредник. Эллины и османы вдруг стали безусловно тождественными, дублирующими друг друга в реальном времени.

— Диалог из пограничного взаимоконтроля и взаимообогащения стал суррогатным сыном Единства, его второй ипостасью наряду с Монологом. Диалог ознаменовал самую жизнеспособную модель космоцива — когда обе его части являются резервными копиями друг друга. Укол в одну ногу отразится эволюционным усилением другой ноги, вспарывание одной вены не затронет целостность другой точно такой же вены.

— Диалог — это единственный лифт, который смог поднять сквозь десятилетия оба центра перезагрузки политической и геополитической реальности, без скудно засохших ран типа Бутана и без полного смешения, взаимопоглощения всех центров перезагрузки, как в Западно-Европейском Союзе. В других же космоцивах начала урбан-перезагрузок остались только как символические реликвии художества, удел красок и кистей.

— Но при всем при этом Диалог не может задвоить личность, не может задвоить любовь. Поэтому Диалог — самый циничный из бесчеловечных фрейм заключения мужчины и женщины в истории.

Перед заключительной фразой парень и девушка вплотную подошли к молотобойцам, нависавшим над головами пленных бойца Солнечной Пехоты и пилота Солнечного Клюва, и хлопнули их по плечу, максимально синхронно на зависть бывалым эллинам и османам.

— Поэтому затянувшийся Диалог культурных стержней пора заменить на перезагрузку через новое поколение, не тождественных, но уникальных! [Поэтому затянувшийся Диалог культурных стержней пора заменить на перезагрузку через новое поколение, не тождественных, но уникальных!].

С этими словами вещавшие синхронно вырвали молоты из рук боевых братьев и ударили их раскаленными наконечниками по стеклам от фонтана. Стекла стали медленно и ползуче трескаться… Трескаться… И они посыпались…

И двоих возлюбленных по сигналу пальцев отпускают, они падают, но тут же ползком и обессиленно кидаются друг к другу в объятия.

Парень с девушкой из пришельцев переглянулись и одобрительно кивнули друг другу.

Но оставшиеся эллины и османы не видели любви, поцелуи после сброса шлемов… В их душах революция общения, прорвавшегося через Диалог, не играла ни доброй, ни злой краской. Для униженного и разгромленного несколькими минутами ранее экипажа «Никейской империи» сцена провоцировала изумление, отторжение и даже неприкрытое недоумение.

Тем временем конвоиры с двух сторон опустили автоматы и покинули Залу через противоположные выходы.

Но парень и девушка из пришельцев, наблюдательным могло стать очевидным, даже немного растерялись. Эллины и османы с мест не поднялись… Никакого звука от эллинов и османов в единой зале с опороченным и придавленным Диалогом… Парень и девушка из пришельцев вновь обернулись друг к другу.

И уже через десять минут в Большую Залу потянулись на надрыве десятки кабелей с задвоенного командного пункта. «Четырехкрылые» в серебристых скафандрах внесли два вырванных компьютера. Их нарочно занесли на чужую половину: эллинский на османский, и османский на эллинский. Следом из канистр в их сосуды были залита не лучшего качества (цвета морской волны), но рабочая кристальная жидкость. И на экраны были свайпами выведены файлы последней поступившей депеши.

Один из эллинов, Ификрат, обреченно и самодовольно огрызнулся:

— У нас ключа нет.

— Да. ЭОД умудрился чудом повредить наше сообщение. Молодцы. Смогли распознать уловку и подмену. Но это не проблема. Запись размножена бесконечным числом экземпляров.

В залу внесли две круглые флэшки. Их воткнули в устройства. И теперь уже все до единого пришельца двинулись к противоположным выходам.

Замыкающие процессии парень и девушка, исполнившие роль глашатаев, произнесли, слегка обернувшись:

— Запись включится, как только мы освободим чертоги Большого Бункера. [Запись включится, как только мы освободим чертоги Большого Бункера].

И кассумкраты очистили помещение.

— Они бы еще папирус принесли, — бросила им вслед грозно, но притихше Аглавра.

Но худо-бедно все подтягиваются к компьютерам, не пересекая при этом линию, на которой раньше стоял стеклянный забор.

Игровой треугольник пропадает, и запускается сообщение на зеленом фоне.

<…>

Люди, прослушав антитерракратское послание, поддались раздавленности… Они посмотрели на себя, на свои золотые эмблемы, прокрутили в новом измерении сознания все «святые» ограничения. Их покорная любовь к своему властному фрейму растворила все их панцири, и они стали пленниками «северных варваров», не увлекавшихся никакими властными стержнями…

Пленники Диалога…

И чтобы освободиться…

Эллины и османы взяли пол руки немощных и прошли через закрытые Диалогом врата, через запретные поколениям, но абсолютно знакомые пространства сторон Диалога. На каждом углу стояли безоружные «четырехкрылые» пришельцы, жестами подсказывавшие путь.

Обе колонны, тускнея в Эллине и в Османе, не в ногу прошли через все крутые и прямые пролеты, тоннели, коридоры эллинской и османской части станции и вышли к «лунному ребру».

«Лунным ребром» прозвали часть станции, которая всегда повернута в сторону от Солнца. Разделительная перегородка там была грубо сломлена, а на ее месте наспех сооружен выход в открытое космическое пространство.

Перед ЭОДовцами лежали и висели скафандры из резервных хранилищ нулевой палубы, а также контейнеры шприцов и накладок с болеутоляющим.

Люди безропотно облачились в преподнесенные кожи. После этого люк снаружи открылся, и перезаряженный народ потянул голову из своего зазеркаленного Эдема…

В люк сочилось желтое полотно, хотя компенсаторы и панели были построены пресекать солнечный свет. Но это не сияла звезда. Скафандры автоматически затемнили шлемы, теперь работала только автоматика. И, когда ЭОДовцы выбрались через аккуратный пролом, их глазам предстал рай — их окружали штамбы деревьев, а нависавшие ветви игрались зелеными, синими, оранжевыми, другими сочными цветами…

Люди, смущенно зависнув в проходе, каждый и осознанно вырвали себя из высыхающих омутов сомнений и начали поочередно прицеплять проброшенные тросы с крюками к своим скафандрам. И каждым трос утягивал эллино-османа в чарующие ветви…

<…>

Эскадра Эллино-Османского Диалога прибыла только через два месяца — «гарантированно» не с орбиты Венеры. Хотя «эскадрой» назвать ее здоровый язык не поднимается: со смехотворным-то количеством в 3.10.50 — 3 корабля, 10 истребителей, 50 астерпехов.

Самолеты ALL-2B смело перекрыли всю сферу вокруг «Никейской империи». А астерпехи из 56 (и) 56 ворвались каждый на свою половину, эллинскую и османскую. Грузные воины Пехоты Синего Шара скоро заняли все палубы, отрезали потенциальные засады, раскидали дроны… Но ничего… В каюте ни души… Воздух сдавался нетронутым… В пролетах и кубриках давно не дышали…

И обе вереницы согласованно и старательно по зазеркаленному регламенту вошли в Большую Залу.

К страху эллинов и османов Бункер не пересекало знаменитое защитное стекло, а фонтана и след простыл. Больше сказать — на месте пятичашечного фонтана была водружена какая-то темно-серая скульптура. Не металлическая, а хрупкая… Каменная… И, словно коты перед неопознанным угощением, астерпехи обступили изваяние… В нем была запечатлена девушка с османской стороны и мужчина с эллинской стороны, притом каждый человек стоял одновременно на обоих сторонах зеркала… Парень в мертвом материале обнимал девушку, нежно прислонившуюся к его груди.

Статуи этих людей с параллельных сторон Диалога застыли в объятиях!

Но в них не узнавали лиц… В них не угадывался никто из персоналий станции «Никейской империи», хотя смену заучивали весь полет.

И все равно. Тождество солдат и офицеров Пехоты Синего Шара не перекинулось ни словом, даже не приоткрыло по рефлексу браслеты, чтобы запустить Диалог.

Со стороны могло почудиться, что каменное изваяние заразило неподвижностью грозных големов. Но один из астерпехов Эллина, Зевсон, раскачивался и закипал. И он, будучи не в силах сдерживать себя из-за переливающегося гнева, подбежал и током пластины сокрушил изваяние. Фигура рассыпалась.

И вместе с крошкой на эллинскую сторону выпала дощечка со списком, выбитым мельчайшим шрифтом:

«Григориос Заликис (2201 — 2232, р. 2232)»;

«Александр Ипсиланти (2199 — 2232, р. 2322)»;

«Николай Склавос (2200 — 2232, р. 2232)»;

«Ласкарина Боболина (2205 — 2232, р. 2232)»;

«Георгий Афтонидис (2203 — 2232, р. 2232)»;

«Иоанн Фармакис (2200 — 2232, р. 2232)»;

«Эммануил Ксантос (2197 — 2232, р. 2232)»;

«Димитрий Темелис (2200 — 2232, р. 2232)»;

«Хаджи Христо Рачков (2198 — 2232, р. 2232)»;

«Манто Маврогенус (2198 — 2232, р. 2232)».

На дощечке было начертано две сотни имен и фамилий. И когда строчки стерлись троеточием, с потолка на головы Пехоты Синего Шара, к их испугу и рефлексорному огню вверх, рухнули гробы. На гробах лазером тоже были выжжены даты, например, «2200 — 2232», «2190 — 2232».

К сожалению, огнем астерпехов часть гробов была повреждена, но, к счастливому везению, температурный кокон замороженных в них трупов не порвался.

Но и после всего случившегося космовоины Пехоты Синего Шара не попытались перекинуться словом, чтобы хотя б разобрать, эллин или осман застрял в неразложенном теле перед ними. «Спасателей» хватило только наспех совершить обряд подвисания в Диалоге, при котором вещь наделялась лабораторным свойством «упрямой нераздельности между Эллином и Османом».

После этого пехотинцы Синего Шара схватили гробы, каждый со своей стороны, и поволокли их к выходу… К оскверненному эллинскому, к оскверненному османскому…

<…>

Вся инспекция свернулась в шесть часов. Астерпехи, вырезав и выдернув все, что могло нести на себе информационный след (не считая переборок), поспешили назад — к ауре властной опеки Полемарха Эллина и Полемарха Османа. А на самой «Никейской империи» навигаторы настроили отложенный старт автономного полета до Венеры. Станцию приговорили к демонтажу и пересборке в Лоне Праведного и Нерушимого Диалога.

И вот, когда Зевсон, злобно фыркая и недоверчиво озираясь, исчез на шаттле 33 («Гора», из теней в Большой Зале словно материализовались парень и девушка, доселе невидимые.

— Раскройся, Эмал, ты это специально?

— Конечно, Раска. Чтобы увлечь людей, нужен идол. Идолы были на Марсе, идолы были на Юпитере. Теперь они разогнаны до Сатурна. Идолы все дальше и дальше от Солнца. Поэтому пришлось чуток вспомнить патриархальные методы и поставить идола в самом непредвиденном месте, на их заднем дворе и прямо перед их носом.

— Они же его разбили, — с этими словами девушка прошла в центр Залы и подняла невинный осколок.

Но Эмал помахал своим указательным пальцем и выдавил сквозь лисью улыбку за шлемом:

— Разбить-то разбили. Но в их сердцах идол любви за гранью Диалога знатно отпечатался. Они его испугались. Теперь им надо чем-то перебить идола в своем сознании, заместить чем-то тождественным по эмоции и значению. Самого материального воплощения идола опять же нет. Но чувство осталось. Значит, надо убить или стереть любую ассоциацию с этим двуглавым идолом, которая только существует в раскалываемом Люмартаном мире и которая только может подарить искру чувству.

— Что почти невозможно, раз ты подбросил дощечку с троеточием. Но есть и другой путь.

— Ты тоже о нем подумала?

— Да. Если Эллино-Османский Диалог поднимет линию конфронтации чуть повыше и разгромит духовность, которая опекает потомков экспедиции.

— Кхм. Но и продолжение ты знаешь.

— Да. На этом уровне духовности они столкнутся со всей полнотой мощи, против которой у них не будет щита.

— Вот в этом и ловушка. Исчезаем?

Парень и девушка, тепло взявшись за руку, неспешно побрели к выходу с Эллинской стороны. Молча, пока Раска не хихикнула:

— Эмал, а ведь в самом главном-то ты проиграл. Астерпехи Синего Шара так и не перешли черту. Хотя эмоциональный подъем ты им дал будь здоров.

Но Эмал, чуть нахмурившись, только закивал типа «еще не конец» и сказал:

— Ничего. Битва за Сатурн отформатирует их. Всех до единого.

Оглавление

1.3.1. ФЛЭШ ПИНТИИБА |1|

  Предисловие

  На плато Марса (Операция ZAV1 «Декосмизация»)

  На флоте «Калам» (17.05.2321 — 13.06.2321)

  На флоте «Калам» (13.06.2321 — 14.06.2321)

  На флоте «Калам» (14.06.2321 — 19.06.2321)

  На флоте «Калам» (20.06.2321 — 20.06.2321)

  На плато Марса (Операция ZAV4 «Симбиоз». Фаза 1)

  На плато Марса (Операция ZAV4 «Симбиоз». Фаза 2)

  На плато Марса (Операция ZAV4 «Симбиоз». Фаза 3)

  На плато Марса (Операция DJE2 «Айсджампизация». Фаза 1)

  На плато Марса (Операция DJE2 «Айсджампизация». Фаза 2)

  На плато Марса (Операция DJE3 «Подтягивание»)

  На плато Марса (Операция DJA2 «Подтягивание»)

  На плато Марса (Операция DJA3 «Розыск»)

  Геллеспонтские пророчества (Откровение Первое)

  Геллеспонтские пророчества (Откровение Второе)

  Геллеспонтские пророчества (Откровение Третье)

СУФФИКС КРАТОЛЮЦИИ: 1.4.1. МОИСЕЙ НАРОДА ЭОД

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…>

  <…> Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg