Александр Гриценко НОСИТЕЛЬ
Драма в 2-х действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
АЛЕКСАНДР — 25 лет
ВИТЯ ГУСЕВ — 19 лет
КАТЯ — 18 лет
ЛЮСЯ — 17 лет
Место действие — комната студенческого общежития Литинститута.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена первая
Раннее утро. Две кровати-полуторки, стулья, стол, на нем компьютер, книги. Витя сидит за столом и стучит по клавиатуре. Александр и Люся спят на первой кровати, Катя на второй. На полу лежат пустые пивные пластиковые бутылки, рваные пакетики из-под арахиса, сухариков, фисташек. Громкий стук в дверь.
ГОЛОС. Эй! Саша, Витя. Вставайте! Тут около вашей двери труп в коридоре!
Александр поднимает голову, высвобождает руку из-под головы Люси, смотрит на Витю.
АЛЕКСАНДР (удивленно). Витя.
Они выходят. Следом за ними девочки. Торопливо, встает, натягивает джинсы, надевает лифчик, блузку, выходит Люся. И, накинув халат, следом за ней идет Катя. Голоса из-за кулис.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Лампочку пошел менять, а тут лежит.
ЛЮСЯ. Он умер?
АЛЕКСАНДР. Скрючился весь уже. Охране сказал?
ВИТЯ. Он, что в коридоре упал?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Сказал. Они ментам не могут никак дозвониться.
КАТЯ. Не трогай его! Ой!
ЛЮСЯ. Как страшно.
ВИТЯ. Он, может быть, не умер?…
Слышатся другие голоса, грубые, серьезные. Играет тревожная музыка. Освещение постепенно меркнет, но не до полной темноты. Это продолжается некоторое время, потом музыка растворяется, загорается свет.
Александр и Витя возвращаются в комнату.
ВИТЯ. А он ведь вчера говорил, что умрет. Я его в коридоре встретил пьяного.
АЛЕКСАНДР. Просто совпадение.
ВИТЯ. Не просто. (Задумчиво) Он еще давно говорил, что в его роду все могли предсказывать. Рассказывал про сестру, которая сама себе предсказала скорую смерть. Он вчера грустный-грустный был. Сказал — мертвого голубя на дороге нашел…
Входят девочки.
АЛЕКСАНДР. Катя, ты такая бледная.
КАТЯ. Конечно, Катя бледная, подняли из кровати и такие ужасы показали.
ЛЮСЯ. Да вообще, я теперь есть не смогу. А Игорь, который в 425-ой живет, смотрел с таким удовольствием, когда за трупом из морга приехали. Он некрофил?
АЛЕКСАНДР. Не знаю, но про трупы и про вскрытия рассказывает часто. У него друг работает в морге, он Игоря по-моему подсадил на эту тему.
ВИТЯ. Он мне вчера сказал, что умрет.
ЛЮСЯ. Как?
ВИТЯ (зло). В коридоре встретились, Люся.
КАТЯ. Какой вы вчера бардак устроили!
ЛЮСЯ. И чего сказал?
ВИТЯ. Он сказал, что сегодня умрет. Помнишь, мы с тобой в 518-ой были, он нам говорил, что предсказывать будущее умеет? Он еще тебе гадал? Сказал, что ты проститутка и лесбиянка, Люся.
ЛЮСЯ (наигранно по-детски). Непра-авда, он сказал, что я еще ма-аленькая, поэтому гуляю пока, а любовь свою найду в тридцать лет. А тебе он тоже, кстати, гадал.
Громко играет мобильный телефон, который лежит около их кровати.
АЛЕКСАНДР. Будильник.
ЛЮСЯ. Только сейчас в универ пора. Разбудили рано. Ой, я ненакрашенная. Даже забыла.
Закрывает лицо волосами. Берет сумочку, мобильник уходит. Катя берет веник, убирает мусор.
ВИТЯ. Да сядь ты, чего, нашла время!
КАТЯ. Ну и чего теперь, в свинарнике жить!
ВИТЯ. Слушай, успокойся или я тебя сейчас сам посажу!
КАТЯ (плаксиво). Витя, хватит!..
Бросает веник.
АЛЕКСАНДР. Хватит вам…
ВИТЯ. Да дура она!
Выходит.
КАТЯ. Вот видишь, Саша, он какой! Вы свинячите, Катя убирается, и еще дура.
АЛЕКСАНДР. Ты не дура.
Обнимает ее за шею, прижимает к себе, гладит по голове.
КАТЯ. Всё дура, дура.
Александр отпускает ее, улыбается ей. Она улыбается в ответ. Потом возвращается к уборке — складывает мусор в тонкие пакеты из супермаркета. Подметает. Входит Люся, вызывающе накрашенная.
ЛЮСЯ. Я теперь сюда приходить не буду, проходить мимо того места страшно. Там лежал он.
АЛЕКСАНДР. Будешь, куда ты денешься, Люся.
ЛЮСЯ. Да щас. Сегодня я своей комнате буду ночевать.
АЛЕКСАНДР. Ну и вали, дура.
ЛЮСЯ. Так бы и убила!
КАТЯ. Ну Люся, смотри где стоишь, на куче мусора ведь.
ЛЮСЯ. Ой!
Отходит.
Ладно, детки я пошла. (Кате.) Ты идешь?
КАТЯ. Сейчас.
Входит Витя.
ВИТЯ. Я зашел в его комнату, а там уже комендант вещи упаковывает.
АЛЕКСАНДР. Блин, ужас какой!
ЛЮСЯ. Ладно, детки мы пошли.
ВИТЯ. Валите, валите.
ЛЮСЯ. Так Гусев, не хами.
Витя не умело, грубо прижимает ее к себе, дотрагивается до ее грудей, до бедер. Люся хихикает.
Саша-а!
АЛЕКСАНДР. Чего-о!
ЛЮСЯ. Скажи ему!
АЛЕКСАНДР. Сами разбирайтесь.
ВИТЯ. Люся, не сопротивляйся.
КАТЯ. Витя, не обижай её!
Люся, вырывается.
ЛЮСЯ. Так все не подходи.
Дует на челку, берет сумочку, которая выпала у нее на пол.
Пока, детки. До вечера.
КАТЯ. Не свинячайте здесь.
Девочки выходят.
ВИТЯ. Чего сидишь? Пошли в спортзал позанимаемся.
АЛЕКСАНДР. Не хочу. (Ложится на кровать.) Ты сегодня в институт не идешь что ли?
ВИТЯ. Не знаю.
Садится к компьютеру.
Что-то мне совсем грустно стало. Не ожидал я такого, даже не верится. Он мне вчера говорил, умру я ночью. Я ему сказал, иди спи, все нормально будет… А потом он под моей дверью действительно умер… Что-то как-то нехорошо это, Санек.
АЛЕКСАНДР. Бывает. Ты мертвецов, наверно, мало видел?.. Вообще-то я забыл…
ВИТЯ. То, что мать умерла? У меня мать умерла, когда я совсем маленький был. Я тогда это даже не осознал. Не помню ее мертвой. Первый раз вижу мертвого, хоть не близкого человека, но все равно, неприятно.
АЛЕКСАНДР. Я видел только один раз, когда мой дед умер. Странное зрелище. Щеки впали. Он при жизни таким не был. Дед болел очень долго, а я к нему все это время не ходил. Он очень похудел. Дед меня сильно любил, я тоже, но не интересовался им в последний год. У меня тогда девочка первая завелась. Друзья. Лет тринадцать было. Я, если честно, вообще не люблю мертвецов, кладбища. Неприятно. Как представлю, что вот так же когда-то в гробу лежать, и черви будут есть… А еще если зимой под землей лежать, когда земля промерзла… Четко представляю эту картину. Жутко. Думаешь, зачем все нужно, если так все бессмысленно.
ВИТЯ. Про то, что сейчас случилось можно рассказ написать.
АЛЕКСАНДР. Наверно. Это не мой материал. Если такими эпизодами загружусь, мне станет плохо. А ты же повесть пишешь? Нельзя прерываться, художественную ткань перестанешь чувствовать, персонажей, и все остальное.
ВИТЯ. Пока ее допишу. А рассказ быстро — и опубликую. А то меня уже ректор называет журналюгой несчастным, только статьи мои видит, говорит, что поставит творческую несостоятельность, если я не начну писать рассказы.
АЛЕКСАНДР. Ты только не пиши, что это все в Литературном институте случилось, в знаменитом вузе писателей, а то он тебе не будет благодарен…
ВИТЯ. Напишу. Пусть знает.
АЛЕКСАНДР. Зря.
ВИТЯ. А то так будет не интересно… Надо писать. Я даже знаю, как начать.
АЛЕКСАНДР. Ты всю ночь писал, да?
ВИТЯ. Да, Санек.
Витя садится за компьютер, Александр берет книгу, ложится в кровать.
АЛЕКСАНДР. В институт сегодня не пойдешь?
ВИТЯ. Нет, завтра, попишу сегодня.
Витя стучит по клавиатуре, Александр читает. Затмение.
Сцена вторая
Александр и Витя сидят на кроватях, едят вареные пельмени, запивают — Витя чаем, Александр пивом, которое наливает из пластиковой бутылки.
ВИТЯ. Я все как есть описал. Получился триллер. Еще ректора нужно туда вписать (смеется).
АЛЕКСАНДР. Его стоит.
ВИТЯ. Как мне надоел этот институт. И ректор и все остальные. Вокруг не одного порядочного человека или гавно, или стукачи. Эта Даша Полевая, которая живет одна в отдельной комнате, хотя все по два три четыре человека, она только и сидит в ректорате. По-моему она вообще на занятия не ходит.
АЛЕКСАНДР. И ничего не пишет.
ВИТЯ. А ее все равно держат, потому что стучит. И папа у нее министр культуры Краснодарского края.
АЛЕКСАНДР. Уже сняли.
ВИТЯ. Сняли? Здорово! Хоть в чем-то есть справедливость! Я когда в Воронеже жил таких просто убивал. Помню, одному такому интригану голову молотком проломил.
АЛЕКСАНДР. Зачем?
ВИТЯ. По глупости, ума не было. Мы с другом позвали его в сарай. И так его там, что он потом в больницу попал. Он мне давно уже не нравился — интриган, стукач. Мне потом это дело пацаны предъявили, так нельзя делать по «понятиям», молотком бить, он был без всего, но я выкрутился. Вспомнил, что он когда-то «травой» торговал. И предъявил ему это. Он значит «барыга» «по понятиям».
АЛЕКСАНДР. И молотком его бить можно, если он «барыга»?
ВИТЯ. Да.
АЛЕКСАНДР. Может быть это и правильно, если бы Дашу выбросили с седьмого этажа, возможно, многие вздохнули бы свободно.
ВИТЯ. Так им и надо. Мой литературный учитель таких бьет в воронежском Союзе писателей. Интриганов и сволочей. И рассказ написал про них, называется «Богема».
АЛЕКСАНДР. Читал.
ВИТЯ. Там про воронежских писателей. Особенно про одного.
АЛЕКСАНДР. Поэтому твоего учителя в Воронеже и не любят.
ВИТЯ. А ему любовь не нужна. Он в отличие от них настоящий писатель. Они ему завидуют, прежде всего.
Входит Люся.
Че не стучишься?!
ЛЮСЯ. Ой, извините, ты тоже ко мне без стука вламываешься.
ВИТЯ. А где Катенок?
ЛЮСЯ. Она к тетке поехала.
АЛЕКСАНДР. Понятно к какой тетке она поехала…
ЛЮСЯ. А, оказывается вчера, еще до того как Вадим у вас под дверью умер, Маша, из 512, выбросилась из окна.
АЛЕКСАНДР. Чего??
ЛЮСЯ. Мне комендант сейчас рассказал. Мы же вчера сначала фильм по компьютеру смотрели, потом спать рано легли, поэтому ничего не знали.
АЛЕКСАНДР. Прямо наваждение на наш институт какое-то. Что ли полнолуние. Она разбилась насмерть?
ЛЮСЯ. Нет, ноги сломала. Она на жестяной козырек упала, который над входом в подвал. Он ее это…
АЛЕКСАНДР. Самортизировал.
ЛЮСЯ. Короче, козырек спружинил, и потом ее сбросил на асфальт, а если бы она сразу на асфальт упала, то точно бы разбилась.
ВИТЯ. А зачем она выбросилась?
ЛЮСЯ. Говорят, ее недавно в дурдом из общаги увозили. Там ей поставили диагноз «шизофрения». Комендант сказал, что когда ее нашли внизу, она сказала, что с таким диагнозом жить не хочет.
АЛЕКСАНДР. Творческий вуз.
ВИТЯ. Че ты все комендант, комендант. А, Люся? То ночуешь у него, то коньяк с ним пьешь. Он тебе скажет. Не понятно, как он из простых лимитчиков-рабочих в двадцать лет поднялся до коменданта общежития. Точнее понятно. Ты с ним еще коньяка попей, может быть, тоже кем-нибудь станешь.
ЛЮСЯ. Я ночевала у него только один раз, потому что у меня ключей от комнаты не было. Просто так спала. На втором диване.
ВИТЯ. Лицо такое хитрое (треплет ее за щеку). Люся.
ЛЮСЯ (смеется). Все меня хотят за щеку потрепать. Надоели уже. Что у меня лицо такое полное?
АЛЕКСАНДР. Как у хомячка.
ЛЮСЯ. Да идите вы.
АЛЕКСАНДР. Маша сейчас в больнице?
ЛЮСЯ. Да, наверно. У нее две ноги сломаны.
АЛЕКСАНДР. А открытые или закрытые переломы?
ЛЮСЯ. Не знаю.
АЛЕКСНДР. Все равно нескоро выпишут.
ВИТЯ. А про Вадима комендант ничего не говорил? Где хоронить будут, здесь или домой повезут?
АЛЕКСАНДР. Да, кстати. У него ведь ни родителей, ни родных, никого нет.
ЛЮСЯ. М-м-м, я не расспрашивала его. Он сам говорит. Мне даже неприятно все это.
ВИТЯ. Какая чувствительная, Люська.
ЛЮСЯ. Засруська. Вот такая.
Садиться на кровать Александра.
АЛЕКСАНДР. Что с ним вообще случилось?
ЛЮСЯ. Комендант сказал — инфаркт. (Смеется) Ну, что вы так смотрите. Я просто говорю «комендант», потому что это он мне все рассказывал. А вы ревнуете? Да? Да?
АЛЕКСАНДР. Конечно, Люся. Мы только и ревнуем тебя ко всем. Сидим с утра до вечера в этой комнате и ревнуем.
ВИТЯ (Александру). Ты не хочешь написать статью в своей газете, как тут в общаге Литинститута люди погибают, а комендант с девочками-экономистами в это время коньячок пьет.
ЛЮСЯ. Че ты там про экономистов сказал?
АЛЕКСАНДР. Нет, не хочу, мне в этих кругах еще жизнь жить, не хочу никого против себя настраивать.
ВИТЯ. Какой хитрый!
АЛЕКСАНДР. Обыкновенный. Зачем лезть на рожон? А экономисты отстой, приехали в нашу общагу и самые лучшие этажи заняли. Живут с холодильником в чистых комнатах, а мы в грязных ютимся без холодильников, хотя эта общага наша испокон веков.
ЛЮСЯ. Это литераторы отстой, за счет высшей школы экономики, между прочим, у вас на этажах ремонт сделали.
АЛЕКСАНДР. И сами на этих этажах живете. Ничего, вот скоро выгоним вас.
ЛЮСЯ. Да пожалуйста.
АЛЕКСАНДР (ласково). Люсенька, экономист-социолог.
ВИТЯ. Ой, нашел как с ней — Люсенька. Взял ее так (берет за руки). И положил на кровать (кладет).
Входит Катя.
КАТЯ. Вы тут не скучаете совсем.
АЛЕКСАНДР. Почему? Скучаем!
КАТЯ. Я вижу.
Витя целует ее.
Опять намусорили и посуду грязную оставили.
ВИТЯ. Я могу сам помыть.
КАТЯ. Не надо, Витя, Катя помоет.
Люся сидит и грустно смотрит в одну точку. Витя и Катя выходят с тазиком грязной посуды. Несет Витя.
Александр некоторое время следит за грустной Люсей.
АЛЕКСАНДР. Всегда за тобой слежу и не могу понять, ты о чем-то думаешь? У тебя такое печальное лицо.
ЛЮСЯ. А ты что думаешь, я вообще, что ли дура, ни о чем думать не могу?
АЛЕКСАНДР. Вот о чем ты сейчас думала? Интересно просто.
ЛЮСЯ. Ни о чем. Делать просто нечего. Скучно. Может быть, выпьем вечером вино? Давай?
АЛЕКСАНДР. Может быть, выпьем.
Играет мобильный телефон. Люся берет его.
ЛЮСЯ. СМСка. От бывшего парня, между прочим. Достал уже.
Что-то пишет. Отправляет СМСку.
Входят Витя и Катя.
ВИТЯ (Люсе, Саше). А вы чего стоите? Взяли бы прибрались пока.
Катя берет веник, подметает. Витя садится к компьютеру.
АЛЕКСАНДР. Ты опять писать?
ВИТЯ. Да.
АЛЕКСАНДР. Я и забыл, что ты писатель.
КАТЯ. Витя, мне сегодня нужно будет реферат написать.
ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Ладно.
Сидят. Катя подметает.
ЛЮСЯ. Скучно у вас, детки.
АЛЕКСАНДР. Как в могиле.
ЛЮСЯ. Пойду, посмотрю, что в других комнатах делается.
ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Ты прямо, Люся, какая-то комнатная. По комнатам ходишь.
ЛЮСЯ. Может быть где-нибудь повеселее. (Александру) Мы вино вечером пить будем?
АЛЕКСАНДР. Да.
КАТЯ. Опять бардак будет.
ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Зачем вам вообще пить? Какие-то вы алкоголики.
ЛЮСЯ. А че еще делать? Скучно.
Люся выходит.
АЛЕКСАНДР (ловит Катю за руку). Ладно, Катя, хватит подметать, иди ко мне, любимая.
КАТЯ. Коне-ечно, Саша. Сейча-ас. Только подмету.
ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Вы чё там?
АЛЕКСАНДР. Играем.
ВИТЯ. Игруны.
Катя кладет веник. Александр снова берет ее за руку.
КАТЯ. Сейчас, Сашечка, только переоденусь.
Переодевается у него на глазах — раздевается до трусиков и лифчика, надевает что-то домашнее.
ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Ну что наигрались?
АЛЕКСАНДР. Нет, еще не начинали.
ВИТЯ. Лучше бы рассказ какой-нибудь написал.
Александр усаживает Катю рядом с собой.
АЛЕКСАНДР (с пафосом). Дорогая у тебя такие возбуждающие духи.
КАТЯ. Что ты, Сашечка, это средство для мытья полов.
АЛЕКСАНДР (с пафосом). Неправда. Для меня это, как благоухание амброзии. Ложись, ложись же рядом. Возляг дева.
Укладывает Катю рядом.
ВИТЯ (чуть повернул голову, но тут же вернул глаза к экрану). Я вам сейчас возлягу.
АЛЕКСАНДР. Витя не ревнуй, у нас просто братско-сестринские отношения.
Обнимает Катю. Она его.
КАТЯ. Правда, Гусев, не ревнуй. У нас с Сашей братские отношения.
ВИТЯ. Я сейчас сниму свои перчатки, будут вам тогда братские отношения…
Александр, покосился в сторону боксерских перчаток — они висят над кроватью Гусева.
АЛЕКСАНДР. Может быть, не стоит?
Входит Люся.
Ну что нашла кого-нибудь?
ЛЮСЯ. С Мишей покурили на лестнице.
АЛЕКСАНДР. Присоединяйся.
ЛЮСЯ. Куда? Места нет.
АЛЕКСАНДР. Найдем.
КАТЯ. Иди сюда, Люся.
ВИТЯ. Я с ней буду играть.
Встает, хватает Люсю. Она пищит.
ЛЮСЯ. Гусев, больно! Ты постоянно мне делаешь больно!
КАТЯ. А Сашенька ласковый.
ЛЮСЯ. Знаю.
АЛЕКСАНДР. Давайте устроим свальный грех?
ЛЮСЯ. Давай.
ГУСЕВ. Какая-то ты блядь, Люся.
ЛЮСЯ. Какая есть. Да, Гусев, да. Погладь вот здесь.
КАТЯ. Совсем обнаглели.
ЛЮСЯ. А отсюда руку убери.
Освобождается от рук Вити, встает.
Александр отпускает Катю, тянет руки к Люсе.
КАТЯ. Ложитесь, ложитесь. Я реферат писать буду. Можно, Витя?
ГУСЕВ. Пиши.
Люся ложиться на кровать к Александру. Катя садиться к компьютеру.
Витя лежит на кровати о чем-то думает.
АЛЕКСАНДР. О чем реферат?
КАТЯ. Об экономике.
Люся и Саша обнялись, лежат. Катя печатает. Витя по-прежнему лежит на кровати один.
Сцена третья
Александр сидит, обнявшись с Люсей. Катя печатает.
ЛЮСЯ. Имей в виду, она тебя «хочет». Она сама говорила.
АЛЕКСАНДР. Я с подругами друзей не сплю. Это мое правило.
ЛЮСЯ. Это плохое правило.
Неожиданно врывается Витя.
ВИТЯ (зло). Опять эта Яна. Я ей точно в морду дам!
КАТЯ. Что случилось, Витя?
ВИТЯ. Яна твоя совсем обнаглела. Я до нее только чуть дотронулся, она истерику закатила. Кричала, что я ее хотел изнасиловать. Хорошо, в комнате были ее соседки. А то бы оправдывался потом. Я ей точно сейчас пойду в морду дам!
КАТЯ. Правильно сделала. Нечего руки распускать.
ВИТЯ. Чего?!! Ты с ней постоянно общаешься! С этой интриганкой!
АЛЕКСАНДР. Что ты на нее так кричишь?
ВИТЯ. Она с Яной каждый день общается, а та внушает ей, что я урод вообще!
КАТЯ. И еще она говорит, что тебя надо бросить.
ВИТЯ. Вот и пошла отсюда! Пошла, дура, вон! Овца тупорылая!
КАТЯ. Сейчас допечатаю, Витя, и уйду. Между прочим, клавиатура в этом компьютере моя.
ВИТЯ. Забирай клавиатуру и иди наверх, у тебя там есть компьютер.
Катя плачет, сохраняется на дискету, отключает клавиатуру. Звонит мобильник у Люси.
ЛЮСЯ. Да… Завтра приеду. В клуб пойдем, да? Как там у всех? А у Антона? (В это время Катя выходит из комнаты.) Мама тебя простила? Хорошо. Завтра поболтаем. Ладно, до завтра. (Витя тоже выходит из комнаты.) Ксюха звонила.
АЛЕКСАНДР. Это с которой ты меня обещала познакомить?
ЛЮСЯ. Да. Прикинь, она пришла домой ночью от парня, у нее блузка была надета наизнанку. Мама, конечно, поняла, что Ксюха «спит». Теперь мама с Ксюхой не разговаривает.
АЛЕКСАНДР. А она не знала, что дочка «спит»?
ЛЮСЯ. Нет.
АЛЕКСАНДР. И сколько Ксюхе лет?
ЛЮСЯ. Шестнадцать. Я же тебе уже говорила.
АЛЕКСАНДР. Я забыл. Она получается младше тебя?
ЛЮСЯ. На год.
АЛЕКСАНДР. Жаль, что у нее парень есть. Она ведь блондинка?
ЛЮСЯ. Да. Но этот парень у нее только неделю. Еще неделю с ним походит и бросит. Она долго с одним не ходит. И я тоже.
АЛЕКСАНДР. Ой Люся!
ЛЮСЯ. Вот так. А вообще нас когда-то было три подруги, мы обещали, что будем всегда дружить, и из-за парней не ссориться.
АЛЕКСАНДР. И что, одна подруга влюбилась в парня и бросила вас?
ЛЮСЯ. Да. Она дура. Он ей изменяет прямо на глазах. Все об этом знают, а она за ним таскается, как тряпка. Мы кстати, Наташа, Ксюха и я, потеряли девственность от одного и того же парня…
АЛЕКСАНДР. Все три?
ЛЮСЯ. Да.
АЛЕКСАНДР. Очень интересно. Нужно будет про тебя рассказ написать.
ЛЮСЯ. Назовешь «Шлюха». Не вздумай.
АЛЕКСАНДР. Как скажешь. Рассказывай дальше.
ЛЮСЯ. Сначала потеряла девственность Наташа. Он с ней это сделал в машине. Потом я. Я и Ксюха после клуба вместе поехали к нему на квартиру, и сначала я заперлась с ним в комнате. А потом Ксюха пошла с ним в другую комнату.
АЛЕКСАНДР. У тебя крови было много?
ЛЮСЯ. Да. Он даже испугался. У него все ладони были в крови.
АЛЕКСАНДР. Холодящую нутро историю рассказала. Аморальную и глупую. Вот так вот просто и отдали честь первому встречному?
ЛЮСЯ. Нет, он нам давно нравился. Может быть, сейчас бы я так не сделала. А тогда маленькая совсем была, глупая.
АЛЕКСАНДР. Ты и сейчас неумная.
ЛЮСЯ. Какая есть.
Входит Витя. Нервным шагом подходит к постели, снимает перчатки со стены, надевает их на руки. Бьет в стену. Еще, еще, еще.
ВИТЯ. Все больше она сюда не вернется!
ЛЮСЯ. Ты это всегда говоришь.
ВИТЯ. Да она вообще офигела, она сейчас у Яны!
ЛЮСЯ. Конечно, выгнал ее. Она пошла к Яне.
ВИТЯ. Да нафиг это надо! Она ходит к этой интриганке!
ЛЮСЯ. Я, конечно, Яну тоже не люблю, потому что она лезет не в свои дела. Постоянно все выспрашивает, потом дает советы.
АЛЕКСАНДР. Например, она считает, что так, как ты, краситься нельзя.
ВИТЯ. Да пошла она!
ЛЮСЯ. Да, Яна такое говорит. Она считает, что парень должен полюбить меня такой какая я есть.
АЛЕКСАНДР. Естественной. А как ты считаешь?
ЛЮСЯ. Лучше быть красивой. Я когда дома в Обнинске после ванны ненакрашенная хожу, то стараюсь даже в зеркало не смотреть. Мне не по себе как-то смотреть на себя ненакрашенную.
АЛЕКСАНДР. Я тебе поражаюсь. Ты каждое утро встаешь в шесть утра и час красишься. Я бы не выдержал. Лучше бы час поспал.
Витя бьет стену.
ЛЮСЯ. Смотря когда в институт. Иногда встаю в пять.
АЛЕКСАНДР. Ненормальная. Красота типа жертв требует?
ЛЮСЯ. Наверно. Просто мне самой не по себе.
АЛЕКСАНДР. А ты совсем другая, когда ненакрашеная?
ЛЮСЯ. Во-первых, у меня глаза круглые. Я их удлиняю. Во-вторых, я бледнее.
АЛЕКСАНДР. Ужас какой.
ЛЮСЯ. Зато накрашенная я супер! И еще мне все говорят, что у меня очень привлекательные сексуальные губы, улыбка, и челка. Вот.
АЛЕКСАНДР. Губы у тебя пухлые, челка так себе.
ВИТЯ. Вам еще не надоело фигню молоть?
Выходит.
ЛЮСЯ. Ты пойдешь за вином?
АЛЕКСАНДР. У меня есть.
Достает бумажную коробку, стаканы, наливает.
Так красишься, а потом в подъездах отдаешься.
ЛЮСЯ. А если больше негде?
АЛЕКСАНДР. За тебя.
Пьют.
Ты все-таки подумай, зачем в подъездах-то?
ЛЮСЯ. Почему бы ни воспользоваться подъездом, если хочется?
АЛЕКСАНДР. А если кто-нибудь выйдет?
ЛЮСЯ. Мы обычно туда ходили в пять утра. После клуба. В такое время все спят.
Входит Витя.
Где Катя?
ВИТЯ. У себя. И Яна с ней.
ЛЮСЯ. Я сейчас приду.
Выходит.
ВИТЯ. Почему мне так не везет?! Все вокруг думают только о себе! Катя с этой общается, она про меня ерунду всякую говорит. Санек, я постоянно одинокий. Если бы ты знал, какой я одинокий!
АЛЕКСАНДР. А кто не одинокий?
ВИТЯ. Мать умерла, отец меня не любил. Мы всегда орали друг на друга. Потом он женился на малолетке на пять лет старше меня. Вообще скандалы пошли. Он выгнал меня из дома. Я с пятнадцати лет живу, где придется. Я почему так к друзьям серьезно отношусь. С пятнадцати лет по друзьям. В девятнадцать вот в Москву подался.
АЛЕКСАНДР. Мне двадцать пять, я тоже одинокий. Все одинокие, пора уже понять, не маленький.
ВИТЯ. Правда, когда в Москву из Воронежа уехал, вся дружба прекратилась. Друзья сказали: «Нафиг тебе эта Москва нужна?» А я не послушал, поехал. Теперь у меня даже друзей нет. Только враги. А у меня их в Воронеже много. Я врагов никогда не прощал. Бил насмерть гадов. В некоторые районы мне вообще заходить нельзя. Не поможет даже, что боксер. Убьют нафиг и все. Ножом.
АЛЕКСАНДР. Я твой друг. Ты с Катькой помирись, она хорошая.
ВИТЯ. Она тупорылая. Тупорылит с этой Яной.
Входит Люся.
ЛЮСЯ. Катя плачет.
Витя молча выходит.
Сложный.
АЛЕКСАНДР. Ужас какой сложный.
Люся садиться за компьютер, мышкой открывает игру, играет. Александр смотрит на нее.
Сцена четвертая
Люся и Александр вдвоем на кровати. В комнате и за окном темно. Луна.
АЛЕКСАНДР. Ну, что, Люся, вернемся к подъездам?
ЛЮСЯ. Да что ты пристал, я в подъезде всего несколько раз была. И с теми, кто мне нравился. Больше тебе ничего не буду рассказывать.
АЛЕКСАНДР. А с парнем почему в Обнинске рассталась?
ЛЮСЯ. Потому что я ему изменяла. Точнее вела себя так, что он злился. Просто я такая, если у меня с кем-то еще получается, то я думаю, почему бы и нет? Я в клубах при нем со всеми друзьями целовалась, внимания им больше уделяла. А по серьезному я ему изменила с тобой.
АЛЕКСАНДР. Мне вообще тогда не понравилось.
ЛЮСЯ. Мне тоже. Я на утро была очень на себя злая. Вышла из комнаты растрепанная, ненакрашенная, думаю: «Вот шлюха, зачем это надо было вообще?» Я когда тебя увидела первый раз, поняла — бабник. И тут же решила, что у меня с тобой ничего не будет. А в тот вечер почему-то расслабилась. Решила — будь что будет. Потом жалела. Так что вот, деточка.
АЛЕКСАНДР. Понятно.
ЛЮСЯ. Обиделся? Обиделся?
АЛЕКСАНДР. Нет. Мне тоже не понравилось. Ты какая-то полумертвая. Рыба.
ЛЮСЯ. Потому что я еще маленькая.
АЛЕКСАНДР. Единственно, что у тебя тогда очень хорошо получилось — это минет.
ЛЮСЯ. Правда, хорошо получилось?
АЛЕКСАНДР. Очень хорошо. У тебя губы большие. Как раз.
ЛЮСЯ. Представляешь, я его делала всего несколько раз.
АЛЕКСАНДР. Надо делать это систематически, учиться, совершенствоваться.
ЛЮСЯ. Для чего? Чтобы стать совсем шлюхой?
АЛЕКСАНДР. Необязательно. А ты, правда, еще и девочек любишь? То с Катькой целуешься. Гусев рассказывает — захожу, а они целуются.
ЛЮСЯ. А. Это мы просто так, просто решили поцеловаться. Для интереса.
АЛЕКСАНДР. Ты что-то, говорила, у тебя с Ксюхой было?
ЛЮСЯ. Один раз, когда у нас была групповуха. Я тебе рассказывала.
АЛЕКСАНДР. Думаешь, я все помню, что ты рассказываешь? А что у вас как было? Вы были просто с разными парнями или потом поменялись партнерами?
ЛЮСЯ. Поменялись партнерами.
АЛЕКСАНДР. Да, знала бы мама, что вытворяет ее дочь.
ЛЮСЯ. Лучше пусть она не знает.
Молчат.
Не спи.
АЛЕКСАНДР. Мне завтра на работу в редакцию.
ЛЮСЯ. А ты как вообще работаешь? Ты не каждый день ходишь на работу.
АЛЕКСАНДР. У меня два присутственных дня в неделю.
ЛЮСЯ. Ты два дня в неделю работаешь что ли?
АЛЕКСАНДР. Да. Это редакция.
Молчат.
ЛЮСЯ. У тебя ведь было две жены и двое детей, по ребенку от каждой?
АЛЕКСАНДР. Что это ты вдруг вспомнила?
ЛЮСЯ. Это уже в двадцать пять лет. Просто сам-то.
АЛЕКСАНДР. У нас так принято. Богема. Ты меня лучше с Ксюхой познакомь. Я люблю блондинок.
ЛЮСЯ. Фиг тебе, я ничего не обещала, детка.
АЛЕКСАНДР. Что, ревнуешь?
ЛЮСЯ. Я всегда ревную. Я могу изменить, мне нет.
Входит Витя.
ВИТЯ. Санек, спишь?
АЛЕКСАНДР. Нет.
ВИТЯ. Катенок, все таки классная. Мы сейчас с ней поговорили хорошо так. Я действительно веду себя, как осел, кричу на нее. Она убирается тут, за мной ухаживает. Посуду моет.
АЛЕКСАНДР. А где она?
ВИТЯ. Сейчас придет. Она умывается.
Выходит.
АЛЕКСАНДР (вдогонку). Пошел помогать что ли?
ЛЮСЯ. Что-то меня Гусев стал раздражат. Чувствую, у меня скоро начнется истерика от него. У меня, кстати, почему-то, когда я нахожусь в общежитие, состояние какое-то нервное. От пьянок наверно и постоянного недосыпа. Время от времени у меня бывают истерики.
АЛЕКСАНДР. Я никогда не видел тебя в истерике. Трудно представить, ты такая спокойная.
ЛЮСЯ. Это ты просто не видел. Последняя истерика у меня была по Мише, когда он перестал со мной общаться. Меня всю трясло. Я сидела и ревела на лестнице. Меня весь этаж успокаивал.
АЛЕКСАНДР. Ты влюблена, что ли в него?
ЛЮСЯ. Не знаю. Наверно, если бы я побыла с ним, то он бы мне стал не нужен. А так, недоступное что-то просто. Он сейчас со мной опять общаться стал. Сегодня на лестнице с ним курили.
АЛЕКСАНДР. Поздравляю.
ЛЮСЯ. Да, он мне уже не нужен так как раньше.
Входит Витя.
ВИТЯ. Мне знаешь, что сейчас Игорь рассказал.
АЛЕКСАНДР. Который некрофил?
ВИТЯ. Да. Оказывается, Маша выбросилась из-за Даши Полевой — этой стукачки. Она настучала в ректорат, а потом всем разболтала, что у Маши шизофрения.
АЛЕКСАНДР. И так бы рано или поздно узнали.
ВИТЯ. Как я ее ненавижу! Все равно улучу момент, и ей плохо будет!
АЛЕКСАНДР. Все не заводись, давай спать.
ВИТЯ. Учитель мне сейчас звонил на мобильник из Воронежа, а потом я отцу позвонил.
АЛЕКСАНДР. И как?
ВИТЯ. Учитель просил кое-что в газету передать. Спросил как дела, обещал, если будут проблемы в институте, помочь. О Воронеже поговорили. У него новая книга выходит. Договорились, как приеду, на рыбалку сходим. Потом я что-то загрустил и отцу позвонил.
АЛЕКСАНДР. И что?
ВИТЯ. Болеет он, что-то с сердцем. Денег нет.
АЛЕКСАНДР. Ты же говорил, что у него несколько маршруток, водители.
ВИТЯ. Он сказал, что маршрутки часто ломаются. А тут еще деньги на лечение нужны. Я завтра пойду в издательство, там журналы пришли. Поработаю немного грузчиком, пошлю ему денег. (Молчит.) Вот так вот, Санек.
АЛЕКСАНДР. Ты бы помирился с отцом.
ВИТЯ. Я помирюсь. Все равно мы с ним жить вместе не сможем. Мы не понимаем друг друга. Ругаемся. Я когда домой на каникулы приезжал, мы уже на второй день ругаться стали.
Входит Катя.
КАТЯ. Давайте спать.
ВИТЯ. Давай, Катенок.
Ложатся.
АЛЕКСАНДР (Люсе шепотом). Ты не такая глупая, как кажешься с первого взгляда.
ЛЮСЯ. Все меня считают дурой. С первого взгляда. А Миша мне, например, сказал сразу, что тот, кто меня считает глупой, тот сам дурак.
АЛЕКСАНДР. Ой, ой про Люсю сказали, что она умная. Теперь все.
ЛЮСЯ. Конечно.
АЛЕКСАНДР. Давай, лучше, раз ты такая бисексуальная, найдем семью свингеров и будем с ними спать, а они нас будут содержать.
ЛЮСЯ. Давай, ищи.
АЛЕКСАНДР. Я серьезно.
ЛЮСЯ. Я тоже.
АЛЕКСАНДР. Только я с мужчиной спать не буду.
ЛЮСЯ. Почему?
АЛЕКСАНДР. Не хочу.
ЛЮСЯ. А мне нравится, когда мальчики целуются. Я бы хотела увидеть как мужчины между собой…
АЛЕКСАНДР. Не дождешься.
ЛЮСЯ. Интересно, они спят или слушают нас?
АЛЕКСАНДР. Не знаю. (Кате) Гусева?
ЛЮСЯ. Гусева — дура.
КАТЯ. Я не Гусева.
АЛЕКСАНДР. Да ладно. Гусева, ты и есть Гусева.
Все затихли. Медленно сторона, где лежат Александр и Люся, затемняется.
ВИТЯ. Ты с Яной бы больше не общалась.
КАТЯ. Да Витя, что ты пристал к Яне?
ВИТЯ. Она тебя настраивает против меня.
КАТЯ. Я ее не слушаю, она лезет не в свое дело. Меня это только раздражает.
ВИТЯ. Да ладно, раздражает. Сегодня только у нее и сидела.
КАТЯ. Она, Витя, иногда правду говорит. Ты на меня кричишь, обзываешь. Ты неуравновешенный.
ВИТЯ. И она говорит, что меня надо бросить?
КАТЯ. Мало что она говорит, главное, что хочу я.
ВИТЯ. Ладно, как хочешь, хочешь с ней общаться, общайся… Ты сегодня, маме звонила, что она тебе сказала?
КАТЯ. Родители скучают. Сестра влюбилась в мальчика из класса и начала краситься, теперь комочки туши лежат по всем комнатам. В Тольятти тепло не то, что в Москве.
ВИТЯ. Я тебе завидую. Я тоже сегодня отцу звонил. Ничего хорошего.
КАТЯ. Тебя отец совсем не любит? Так не бывает.
ВИТЯ. Не знаю. Я его все-таки люблю. Но мы жить рядом не можем. Характеры такие.
КАТЯ. Да уж, с тобой жить сложно.
ВИТЯ. Наверно, мы с тобой скоро разойдемся.
КАТЯ. Ага, девственности меня лишил, насильно, теперь разойдемся. Витя имей совесть.
Все затихли. Медленно сторона, где лежат Витя и Катя, затемняется.
ЛЮСЯ. Завтра в Обнинск поеду, деточка.
АЛЕКСАНДР. Что тебе там делать, дура?
ЛЮСЯ. Деньги кончились, у родителей возьму, в клуб схожу. Может быть, кого-нибудь «сниму».
АЛЕКСАНДР (шутливо). Шлюха.
ЛЮСЯ (смущенно-игриво). Чего? (Дает Александру слабый подзатыльник) Так бы и убила.
АЛЕКСАНДР. Люся, почему ты всегда говоришь «детка»?
ЛЮСЯ. Так все мажоры говорят. «Детка», потом еще «тема».
АЛЕКСАНДР. Что?
ЛЮСЯ. Ну, например, это «тема» или это «отстой». Хорошо или плохо.
АЛЕКСАНДР. Дура ты.
ЛЮСЯ. Ну, какая есть. Я вообще мажоров обожаю.
АЛЕКСАНДР. Вообще помешана на них что ли?
ЛЮСЯ. Да.
АЛЕКСАНДР. Почему?
ЛЮСЯ. Потому что они крутые.
Затемнение.
Сцена пятая
В комнате Витя, он набирает текст на компьютере. Входит Александр.
ВИТЯ. О, Санек, ты где три дня был?
АЛЕКСАНДР. У девочки одной ночевал.
ВИТЯ. Все по девочкам.
АЛЕКСАНДР. А где Катя и Люся?
ВИТЯ. Они наверху на дне рождения.
АЛЕКСАНДР. А ты что?
ВИТЯ. Да я что-то пописать хочу.
АЛЕКСАНДР. Понятно.
Ложится.
Есть что пожрать?
ВИТЯ. Пельмени вон в кастрюле.
АЛЕКСАНДР. Пельмени это хорошо.
Встает, накладывает пельмени, наливает пиво из пластиковой бутылки, которую принес с собой.
ВИТЯ. Все пьешь? Лучше бы спортом занялся. Я, пока тебя не было, два дня ходил в спортзал. Не пей, сегодня пойдем в спортзал.
АЛЕКСАНДР. Я сегодня не хочу.
Ест, пьет.
ВИТЯ. Тут, пока тебя не было, много чего произошло…
АЛЕКСАНДР. Еще кто-то умер?
ВИТЯ. Я с Люськой переспал.
АЛЕКСАНДР. Значит, родиться. И как это событие проистекало? Я думаю весело и счастливо?
ВИТЯ. Мы просто ночью легли на одну кровать. Втроем. Люська попросила сделать ей массаж. Я сделал, она уснула. Я сначала с Катькой, потом среди ночи к Люсе пристал. Сзади. Она даже вроде бы застонала. Но потом стала ворочаться, и мне пришлось прекратить. Катька вроде бы ничего не заметила.
АЛЕКСАНДР. Так ты не до конца?
ВИТЯ. Нет.
АЛЕКСАНДР. Вот Люся.
ВИТЯ. Я ей потом утром рассказал. Она сказала: «Так мы что переспали?» Но, по-моему, она не спала. Потом она спросила: «И как?» Я говорю: «Узкая ты какая-то, Люся». Она говорит: «Я не виновата, у меня физиология такая».
АЛЕКСАНДР. Ты Гусев, решил что ли всех девочек в общежитие силой взять?
ВИТЯ. Да, ладно тебе, идем лучше сегодня в спортзал. Ты на тренажерах позанимаешься, а я в соседнем зале с грушей поупражняюсь. Или хочешь с тобой побоксируем? (ухмыляется).
АЛЕКСАНДР. Видишь, я уже пиво пью.
ВИТЯ. А ты к кому ходил, к Тане?
АЛЕКСАНДР. Да. За два дня мне дала пять раз по лицу и один раз выплеснула вино. Люблю эту женщину за стальной характер.
ВИТЯ. Я бы такую убил.
АЛЕКСАНДР. Зато в постели она супер. Ревет, грызет, царапается.
ВИТЯ. Смотри, загрызет тебя (смеется).
АЛЕКСАНДР. О чем пишешь?
ВИТЯ. О Люсе. Она кстати в первый день, когда ты не пришел ночевать, в Обнинск к родителям уезжала. В три часа ночи позвонила Катьке на мобильник. Она в каком-то клубе была у себя. Пьяная. Говорит, Катьке, давайте, когда я приеду, мы устроим групповуху.
АЛЕКСАНДР. Ну все получилось. Только без меня.
ВИТЯ. Тебе и без нас было хорошо.
АЛЕКСАНДР. Да, я предатель.
Входят Люся и Катя. На голове у Кати прицеплены тряпочные уши зайца. Обе пьяны.
КАТЯ. Привет, Саша. (Обращается к обоим) Вы где-нибудь видели такого зайчика?
АЛЕКСАНДР. Такого милого, нет.
КАТЯ (восторженно). Вы такого милого зайчика не видели!
ЛЮСЯ. Вообще, там у нас столько внимания. Ко мне Красильников и Подвалов пристают.
АЛЕКСАНДР. Нашла чем хвастаться! Два урода-алкоголика.
ЛЮСЯ. Да я их отшиваю.
АЛЕКСАНДР. Сейчас мы к вам придем.
КАТЯ (без воодушевления). Приходите.
ЛЮСЯ. Ладно, мы пошли, детки. Мы просто вот за этим зашли.
Берет свою сумочку.
АЛЕКСАНДР. Вы сегодня ночевать придете?
ЛЮСЯ. Я буду у себя. (Александру) А ты хочешь, чтобы я пришла?
АЛЕКСАНДР. У меня с детства комплекс, ты же знаешь, не могу спать один, нужен плюшевый зайчик рядом.
КАТЯ. Зайчик это я.
ВИТЯ. Я тебе дам. Где мои перчатки.
ЛЮСЯ. Посмотрим, может быть, приду, детка.
Девочки выходят.
ВИТЯ. Я еще отцу звонил. Он сказал, чтобы я не приезжал. Поругались опять. Я трубку на «переговорном» швырнул, и у нее наушник отлетел.
АЛЕКСАНДР. Никто не видел?
ВИТЯ. Нет.
АЛЕКСАНДР. Ты ему денег отослал?
ВИТЯ. Да, еще не дошли.
АЛЕКСАНДР. Я кстати видел клавиатуру, которую тебе залила Люся с Мишей, она стоит тысячу рублей.
ВИТЯ. Вот сволочь.
АЛЕКСАНДР. Катя мне недавно сказала, что только Гусев может такое простить.
ГУСЕВ. Да фиг с ним. Есть же клавиатура. Санек, я наверно, все-таки на день рождения пойду. Мне Игорь говорил, что там к Катьке пристает кто-то.
АЛЕКСАНДР. Иди.
Витя выходит. В дверях сталкивается с Люсей.
ЛЮСЯ. Надоели эти Красильников и Подвалов.
АЛЕКСАНДР. Что пристают?
ЛЮСЯ. Да надоели. Я сейчас шла мимо того места, где лежал Вадим. Представляешь, если бы он до сих пор валялся там, как бы пахло в комнате?
АЛЕКСАНДР. По-моему ты напилась.
ЛЮСЯ. Это Игорь все. У него такие шутки.
АЛЕКСАНДР. Плоские.
ЛЮСЯ. Я когда здесь сплю, не умываюсь. На утро потом приходится все смывать и заново краситься.
АЛЕКСАНДР. А ты умывайся.
ЛЮСЯ. Я тогда буду некрасивой.
Слышен крик Гусева. Катя и Витя заходят. Катя в слезах.
ВИТЯ. Задолбала, дура!
КАТЯ. Витя перестань.
АЛЕКСАНДР. Вы что?
ВИТЯ. К ней охранники в коридоре пристали, притом так нагло, хотели в комнату затащить! Я с ними драться начал, потом ее с собой потащил! А она не идет! Ты хотела в комнату с этим охранником?!
КАТЯ (плачет навзрыд). Никуда я не хотела!
Выбегает из комнаты, Витя за ней. Втаскивает ее.
ВИТЯ. Спать, сказал, овца!
АЛЕКСАНДР. Катя, ты что хочешь, чтобы мы тут с охранниками дрались?
ЛЮСЯ. Катя, успокойся.
Катя обнимает Люсю, Александр обнимает Катю. Потом Катя скидывает одежду и ложиться на кровать лицом вниз. Гусев тушит свет.
Сцена шестая
Александр читает книгу. Люся играет за компьютером. Катя стирает в тазике. Заходит Витя.
Молча садится на кровать.
АЛЕКСАНДР. Как там в институте?
ВИТЯ (мрачно). Скучаешь?
АЛЕКСАНДР. Я бы еще поучился, у меня однокурсники были хорошие.
ВИТЯ. Ничего в институте. На семинаре с мастером поругался.
КАТЯ. А почему ты меня не целуешь, Витя?
АЛЕКСАНДР. Слушай, ты когда-нибудь перестанешь конфликтовать с людьми, которые могут запросто вышибить тебя отсюда?
Витя целует Катю, нежно гладит ее по голове.
ВИТЯ (Кате). Катеночек мой маленький…
ЛЮСЯ. Вообще Витя. А со мной поздороваться?
ВИТЯ. Привет, Люська (целует ее).
АЛЕКСАНДР. Ты уже замучил со всеми ссориться.
ВИТЯ. Да, он офигел, вообще никакого урода похвалил, который писать вообще не может, а мне сказал, что у меня все ерунда, и не понятно кто меня печатает. Я его нахрен послал. Прямо при всех.
АЛЕКСАНДР. Ты чего, дурак что ли?
ВИТЯ. У меня есть хуже новость.
АЛЕКСАНДР. Хуже этой? Если только опять кто-то умер.
ВИТЯ. Почти. Идем, поговорим.
Катя выходит споласкивать белье.
АЛЕКСАНДР. Да, говори здесь, что ты?
ЛЮСЯ. Могу уйти, если мешаю.
ВИТЯ. Иди, Люся.
Люся выходит.
ВИТЯ. Санек, у меня ВИЧ.
АЛЕКСАНДР. Чего??
ВИТЯ. У меня ВИЧ. Я сегодня в больнице анализ получил. Ты только им не говори пока.
Входит Катя с тазиком.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена первая
ВИТЯ. Санек, у меня ВИЧ.
АЛЕКСАНДР. Чего??
ВИТЯ. У меня ВИЧ. Я сегодня в больнице анализ получил. Ты только им не говори пока.
Входит Катя с тазиком.
ВИТЯ. Вот так вот, Санек.
КАТЯ. Витя, ты может быть в ботинках не будешь ходить, я ведь убиралась?
ВИТЯ. Не буду, Катя.
Снимает ботинки. Садится на кровать. Катя берет грязную посуду, выходит.
АЛЕКСАНДР. Откуда у тебя?
ВИТЯ. От девочки одной. С которой первой в Москве переспал.
АЛЕКСАНДР (морщится). Это которая у тебя на «вступительных» была?
ВИТЯ. Да. Она недавно опять приезжала. На сессию. Как раз тебя не было, ты в командировке был во Владивостоке.
АЛЕКСАНДР. Это та, которая была у тебя перед Луновой? Заочница, странная такая? Из Екатеринбурга?
ВИТЯ. Каримова Марина.
АЛЕКСАНДР. Так, говори быстрее, не морозь.
ВИТЯ. О ней я тебе уже рассказывал, Санек.
АЛЕКСАНДР. Ты приходишь в больницу, и тебе говорят, что у тебя СПИД?
ВИТЯ. Я еще тянул долго, только на прошлой неделе сдал анализы. Я уже полгода болею.
АЛЕКСАНДР. Может быть не СПИД все-таки?
ВИТЯ. Я тоже, если честно, не совсем верю… до сих пор. Они как-то странно это все промямлили.
АЛЕКСАНДР. Ты все расскажи.
ВИТЯ. Мне еще вчера должны были анализы отдать, но не отдали. Сказали, что в лаборатории задержали. Сегодня, как только назвал свою фамилию, они замолчали сразу, в глаза не смотрят. Меня уже от этого всего затрясло. Они попросили подождать в коридоре, сказали, что меня хочет видеть врач, а его пока нет. Я ждал часа четыре. Меня трясло, успокоиться не мог. Потом пришла врач, к себе позвала, и сказала, что у меня анализ положительный. Я больной. А, представляешь, Санек, когда сидел, ко мне бабка подошла, спросила, что со мной, потом девушка молодая, потом еще одна бабка.
АЛЕКСАНДР. Так тебе сказали ВИЧ? Или что-то другое. Например: «У вас положительная реакция Вассермана».
ВИТЯ. Хрен его знает. Она всё говорила так не уверено. Мямлила.
АЛЕКСАНДР. Ты понимаешь разницу? Реакция Вассермана это сифилис. Если у тебя сифилис, то он за месяц лечится, а ВИЧ — это все смерть. СПИД.
Заходит Люся. В руках стеклянная банка.
АЛЕКСАНДР. Люся похавать принесла.
ЛЮСЯ. Без меня не ешьте. Я сейчас приду.
АЛЕКСАНДР. Это ты из дома привезла? У тебя мама очень здорово готовит.
ЛЮСЯ. Я знаю. Так все говорят. Если меня где-нибудь кормят, я замечаю, что все равно хуже. Мама готовит действительно очень хорошо. Готовить она умеет.
АЛЕКСАНДР. А ты готовить не умеешь.
ЛЮСЯ. Умею. Просто не готовлю. Мне лень. Я очень хорошо готовлю, когда хочу, почти, как мама.
АЛЕКСАНДР. Тогда ты лентяйка.
ЛЮСЯ. Какая есть. Я до шестнадцати лет вообще была домашней девочкой. Витя, Катя просила передать, что мы сейчас пойдем с Яной на час к метро договариваться насчет работы.
ВИТЯ. Пусть идет.
АЛЕКСАНДР. Это какая работа около метро?
ЛЮСЯ. Не то, что ты подумал, не шлюхами. У Яны есть знакомый актер, он может устроить нас на массовку в Мосфильм.
АЛЕКСАНДР. Витя, смотри, актеры они такие.
ВИТЯ. Пусть идет.
ЛЮСЯ (Вите). Представляешь, я сегодня с таким парнем познакомилась. Он сам москвич, а бизнес в Обнинске держит. Ювелирный салон. Он, сказал, как я дома в Обнинске буду, чтобы я ему позвонила, и мы пойдем в клуб.
АЛЕКСАНДР. Люся, мы еще не договорили.
ЛЮСЯ. Я только сумочку взять зашла.
Берет сумочку, выходит.
ВИТЯ. Мне сказали, что бывают ошибки. Например, могли перепутать пробирки. Такое уже было. Поэтому у меня взяли кровь еще раз.
АЛЕКСАНДР. А еще что сказали, вспоминай?
ВИТЯ. Еще лекцию целую прочитали. Врач объяснила, чем ВИЧ отличается от СПИДА, что ВИЧ это еще не смертельно. Только когда в СПИД перейдет, тогда умрешь, а это может произойти не скоро. Сказала, что сейчас есть лекарства и больные живут по пятнадцать лет, а кто-то в штатах прожил даже сорок. Такой был случай зафиксирован. Сказала, что если повторный анализ покажет тоже, значит я больной, а пока лучше не волноваться.
АЛЕКСАНДР. Тогда у тебя точно ВИЧ. Точнее после второго анализа будет понятно.
ВИТЯ. Точно, да? (он закрывает лицо ладонями) Я ведь и их заразил (кивает на дверь). И Люсю и Катю.
АЛЕКСАНДР. Я с Люсей после тебя не спал. Я с ней вообще честно сказать не спал.
ВИТЯ (улыбается). Вообще?
АЛЕКСАНДР. Ну давно.
ВИТЯ. Мне сказали, что так просто ВИЧ не передается. Только через иглу или половой контакт. Меня сразу спросили: «Ты не наркоман?» Замучился доказывать, что нет. Все вены обсмотрели. Ты все равно на всякий случай проверься. Что мне делать, Санек? Меня ведь родители Кати убьют. Я, считай, ее изнасиловал. Она девственница до меня была.
АЛЕКСАНДР. Ты мне вообще расскажи, как ты с ней это сделал. Прямо изнасиловал?
ВИТЯ. Ну, как. Просто. Сказал ей: «Хорош ломаться, цену себе набивать», — раздвинул ноги.
АЛЕКСАНДР. Она не сопротивлялась?
ВИТЯ. Сначала немножко сопротивлялась, потом перестала.
АЛЕКСАНДР. Понятно.
ВИТЯ. Она девственница до меня была. А тут такое. И Люся еще.
АЛЕКСАНДР. Да, лишилась, называется, девчонка девственности. А Люся вообще ни за что попала. Пока ничего не говори. Это же вообще скандал будет.
ВИТЯ. Все равно скоро в институт сообщат. Все узнают. Катькины родители приедут и убьют меня. Я бы убил, если бы кто-то мою дочь заразил. Я когда из больницы ехал — плакал. Все на меня смотрели, не могли понять. А я не мог сдержаться. Почему я такой несчастный?
Входят Люся и Катя.
АЛЕКСАНДР. Я думал — вы уже около метро о работе договариваетесь.
ЛЮСЯ. Мы завтра на Мосфильм поедем, а сейчас он не может.
КАТЯ. Что с тобой, Витя?
ВИТЯ. Ничего, Катя.
АЛЕКСАНДР. С мастером поругался. Его вообще могут теперь из института отчислить.
КАТЯ. Можно, я пойду, посмотрю с Люсей фильм у Подвалова, Витя?
ВИТЯ. Конечно. Иди, Катеночек.
Люся и Катя выходят. Александру:
Мне их жалко. Очень жалко, Санек.
Сцена вторая
Пустая комната, потом слышен звон ключа. Входят Витя и Александр.
АЛЕКСАНДР (мрачно). Я, честно сказать только сейчас поверил, когда сам услышал, до последнего думал ты меня разыгрываешь. Слишком ты был спокойный.
ВИТЯ (также мрачно). Я когда из больницы ехал все выплакал. У меня, как наркоз тогда был в голове. Только сейчас начинаю понимать, что это правда… До сих пор кстати не верю… Ладно, я один, но Катька, Люська. Ты можешь себе представить через половой акт на самом деле заразиться не так легко. Девяносто процентов больных это наркоманы. Потому что они «чернушку» на крови варят, и одной иглой колются. А еще, когда проверяют, попал в вену или не попал, то кровь в шприц втягивают. И так каждый. Потом, получается, все этой кровью колются. Прямой контакт — кровь в кровь. Мне врачи объяснили, что через половой контакт — должны быть раны. У нее и у тебя — царапины, ссадины. Тогда кровь попадает в кровь. Представляешь, попал в каких-то десять несчастных процентов?
АЛЕКСАНДР. Повезло, называется. Может быть тогда, хотя бы девочки не больные?
ВИТЯ. Катька вряд ли. Слишком мы с ней долго были, Люся не знаю. Как теперь им сказать? Я у врача спрашиваю, он говорит: «Хочешь — говори, хочешь — нет». Рассказал историю о том, как жила семья, он заболел — она нет, и наоборот было тоже. Сейчас, оказывается, даже у ВИЧ-инфецированных родителей могут родиться здоровые дети, есть специальная терапия.
АЛЕКСАНДР. Я слышал. Я под дверью стоял.
ВИТЯ (иронично). Подслушивал? Ты прям шпион какой-то. Ты, надеюсь, ректору не стучишь, как Даша Полевая? А то, наверно, тоже хочешь стать комендантом, как Дима, лимитчик бывший, стукачек.
АЛЕКСАНДР. Я на диктофон все записываю, не только ректору, еще в газете напишу.
ВИТЯ. Пиши. В Литературном институте СПИД. Мне в больнице сказали: «Как вы в общаге все со всеми спите, у вас там скоро будет целая эпидемия».
АЛЕКСАНДР. Это точно, я больше в общаге вообще ни с кем не буду.
ВИТЯ. Ты проверься сначала, а то может быть уже больной. С Люсей спишь в одной кровати, может быть во сне с ней, и не раз, и не помнишь.
АЛЕКСАНДР. Проверюсь.
Пауза.
ВИТЯ. Как им сказать?
АЛЕКСАНДР. Да ладно не грузись, может быть, они еще здоровые. Тебе врачи что сказали?
ВИТЯ. По-моему врут они все. Успокаивают. Я на самом деле с этой дурой всего три раза был и заразился.
АЛЕКСАНДР. За три раза? Катька точно, наверно. Ты хоть расскажи, как ты заразился. Как это все произошло?
ВИТЯ. Она меня специально заражала, я теперь понял.
Входят Катя и Люся.
АЛЕКСАНДР. Люся, а ты честь уже потеряла?
ЛЮСЯ. Если бы я еще знала, что это слово точно значит.
КАТЯ. Я честь уже потеряла, Саша.
АЛЕКСАНДР. Ты это да.
Витя нежно обнимает Катю. Садится с ней на кровать.
АЛЕКСАНДР (Люсе). Иди сюда, я тебя тоже жалеть буду.
Обнимает ее нежно.
ЛЮСЯ. Что ты, детка?
АЛЕКСАНДР. Да так, пожалеть тебя хочу.
Целует в шею. Люся качает головой. Она растрогана. Молчат.
ЛЮСЯ. Ты нежный.
Целуются. Молчат.
Кате какой-то мальчик понравился. Она с ним познакомилась, когда из метро шла.
АЛЕКСАНДР. Давно?
ЛЮСЯ. Дней пять назад. Он ей звонит постоянно.
АЛЕКСАНДР. А как же Гусев?
ЛЮСЯ. Не знаю. Она с Гусевым, наверно, скоро растянется. Я хожу из метро пешком и туда и сюда. Обидно. Только лихачи какие-то сигналят.
АЛЕКСАНДР. Ты о чем?
ЛЮСЯ. Со мной никто не знакомится. Ксюха тоже недавно познакомилась с парнем, он ее теперь на машине до школы возит.
АЛЕКСАНДР. А с ней мама уже разговаривает? Простила, что дочь в шестнадцать лет «спит» с кем попало?
ЛЮСЯ. Во-первых, она не знает о том, что дочь «спит» с кем попало. Она думает, что только с одним мальчиком первый раз. Ксюха говорит, что отец вообще легко воспринял все это. Мать еще злится. Теперь у всех моих подруг родители знают, что они «спят», только у меня нет. Нужно как-то сказать.
АЛЕКСАНДР. Зачем? Ты всегда за подругами копируешь все, что они делают?
ЛЮСЯ. Ну, блин, у них родители знают, у меня нет, обидно.
АЛЕКСАНДР. Значит, Ксюха с классным парнем познакомилась?
ЛЮСЯ. Да. Она говорит — он ее теперь везде возит.
АЛЕКСАНДР. А того, с кем раньше «спала», уже бросила?
ЛЮСЯ. Нет, пока. Но она с ним не видится. Он ей звонит, а она говорит, что мама не отпускает. Из-за того раза.
АЛЕКСАНДР. Ну, все равно, как ты говоришь, и этот новый парень у нее будет недели две, она долго с одним не ходит. А ты чего жалуешься? Ты ведь тоже познакомилась. С ювелиром.
ЛЮСЯ. Да ну его, он какой-то странный, замучил уже. СМСки постоянно пишет: «лапочка», «девочка». Он, наверно, думает, что я с ним сразу «трахнусь».
АЛЕКСАНДР. Не сразу?
ЛЮСЯ. Ты что думаешь, я такая шлюха что ли?
АЛЕКСАНДР. Ты чистая, Люся. Самая чистая девочка на свете. До тебя у меня были женщины или умудренные опытом, или видавшие виды.
ЛЮСЯ. Он кстати со мной познакомился после того, как у меня кончились месячные. Я заметила, что как только у меня заканчиваются месячные, несколько дней после, вокруг меня парни начинают крутиться. На улице знакомятся. Проходу не дают просто. У Ксюхи кстати, так же. Мы с ней об этом говорили.
АЛЕКСАНДР. Вот кончатся в следующий раз месячные, используй свой шанс по полной.
Со стороны Александра и Люси становится меньше света.
ВИТЯ. Катя, ты домой только летом поедешь?
КАТЯ. Нет, недели через две. Может быть, мама приедет на выходных.
ВИТЯ. Зачем?
КАТЯ. Соскучилась.
АЛЕКСАНДР. Громко разговариваете, я все слышал. Она приедет, потому что любит дочь и не может смириться с тем, что она уехала в Москву. Люся, а ты зачем вообще приехала в Москву? Сидела бы в своем Обнинске.
ЛЮСЯ. Меня отправили учиться в университет Высшей школы экономики по результатам единого экзамена, детка.
АЛЕКСАНДР. То есть ты набрала хороший бал?
ЛЮСЯ. Да.
АЛЕКСАНДР. А я тебя дурой считал.
ЛЮСЯ. Так-то, детка.
АЛЕКСАНДР. Только ты не разборчива в половых связях.
ЛЮСЯ. Да, ты думаешь, у меня много было что ли?
АЛЕКСАНДР. Люска, а если вот так вот ты СПИДом заразишься? Что делать будешь?
ЛЮСЯ. Покончу с собой.
АЛЕКСАНДР. Ну, зачем так, ты же не сразу, если заразишься, умрешь. Они еще какое-то время живут нормально. А ты сразу покончишь с собой?
ЛЮСЯ. Нет. Буду жить в свое удовольствие сколько можно. Буду со всеми «спать». А потом покончу с собой.
АЛЕКСАНДР. Так нельзя же будет, ты должна будешь партнеру сообщить о том, что болеешь. Или в тюрьму посадят. А кто с тобой спать будет, если скажешь, что болеешь?
ЛЮСЯ. Не знаю. Не буду говорить. «Переспала» случайно и ушла.
АЛЕКСАНДР. А с таким образом жизни легко СПИД поймаешь.
ЛЮСЯ. Я предохраняюсь. Я вообще больше всего боюсь «залететь». Потом аборт делать. Только с тобой без было.
АЛЕКСАНДР. А родить не судьба?
ЛЮСЯ. Нет, я еще погулять хочу. Если «залечу» сразу аборт. Я еще маленькая. Или парень, который со мной будет, аборт мне оплатит или денег где-нибудь возьму.
АЛЕКСАНДР. Ты, Люся миленькая, но глупенькая.
ЛЮСЯ. А что мне рожать в семнадцать лет что ли?
Звонит мобильный Люси.
Да (пауза). Сейчас. Катя, пошли к Яне.
КАТЯ. Зачем?
ЛЮСЯ. Насчет работы на Мосфильме. К ней актер пришел.
КАТЯ. Витя, я пойду к Яне? Ты не разозлишься? А то ты в последнее время вообще какой-то.
ВИТЯ. Иди.
ЛЮСЯ. Пошли.
Выходят.
АЛЕКСАНДР. Ты слышал, я Люсе, что сказал?
ВИТЯ. Нет, Санек.
АЛЕКСАНДР. Я удочку закинул насчет СПИДа. Она сказала, что если заболеет, закончится это все суицидом.
ВИТЯ. Санек, ладно… Я не знаю, что вообще делать.
АЛЕКСАНДР. Нужно подумать.
ВИТЯ. А что тут придумаешь?
АЛЕКСАНДР. Ты ведь не знал. А может быть как-то сделать так, чтобы Катя усомнилась? Может быть, она от кого-то другого заразилась?
ВИТЯ. Она девственница до меня была.
АЛЕКСАНДР. Кто знает, с тех пор прошло время… А может быть она в зубной заразилась или когда анализы сдавала в институт?
ВИТЯ. Врачи сказали, что такое бывает редко, почти вообще не бывает. Ноль пять процента.
АЛЕКСАНДР. Хорошо хоть в институт не сообщат.
ВИТЯ. Да, а то я думал — все.
АЛЕКСАНДР. Ты теперь белый негр. Я читал плакат в больнице, оказывается, есть общества, которые борются с дискриминацией ВИЧ-инфицированных. Оказывается теперь информация о твоей болезни конфидициальная. Ты сам решаешь говорить это или нет. Какого хрена сказал в моей редакции? Теперь все узнают. И вообще сказали, что бы ты теперь присылал материалы только по интернету. Боятся.
ВИТЯ. Сволочи! Блин, сидят мудаки. Вся литература, вся эта ваша тусовка литературная, сплошные мудаки. Думают только о себе, как бы стать главным редактором чего-нибудь, в Союзе писателей работать секретарем. Использовать кого-то!
АЛЕКСАНДР. Их можно понять. Люди старой закалки. Им страшно. Они теперь здороваться с тобой боятся. Ты, как чумной для них. Болтать надо меньше.
ВИТЯ. Я им сам руки не подам! И с тобой могу не здороваться.
АЛЕКСАНДР. Я ничего тебе такого не сказал… Ты зачем им все рассказал?
ВИТЯ. Мне кому-то нужно было сказать.
АЛЕКСАНДР. Ну вот, высказался. Мне мог высказаться.
ВИТЯ. Ты тоже на своей волне ходишь. У тебя девочки одни на уме. Эх, Витя, Витя, почему ты такой несчастный? Ничего у меня в жизни не было хорошего. И окружали только придурки и предатели. Гады! Овцы!
АЛЕКСАНДР. Я действительно не понимаю, почему такая несправедливость. Парень приехал в Москву в восемнадцать лет и в тот же день заразился. Ты ведь очень талантливый. Через лет десять ты смог бы стать настоящим писателем.
ВИТЯ. Ладно, все, не грузи…
АЛЕКСАНДР. Ладно.
ВИТЯ. Мне в больнице сказали: «Живи, как жил».
АЛЕКСАНДР. Я слышал. Про деревья говорили.
ВИТЯ. Про больные деревья? Ты все слышал прям. Шпион какой-то.
АЛЕКСАНДР. Про то, что и у деревьев бывают вирусы. Черная листва. И они живут с этим вирусом какое-то время, а это для них, как ВИЧ. Что они тебя будут лекарствами поддерживать. И проживешь еще лет десять.
ВИТЯ. Пятнадцать, он сказал. А еще он сказал, в первый раз, когда тебя не было: «Это жизнь, не надо было спать, с кем попало».
АЛЕКСАНДР. А потом, когда это все будет не обратимо — все.
ВИТЯ. Я сюда в нашу поликлинику пришел, от Литинститута. Я ведь первый анализ там сдавал. Она мне сказала: «Не волнуйтесь, вас будут лечить». Я сказал: «Кто? Это правда? Сейчас все за деньги. Вы меня просто успокаиваете?», — она глаза отвела и молчит.
АЛЕКСАНДР. Я сам боюсь, что больной. Хрен знает, сколько у меня всяких было. Вроде бы с тобой мы нигде не пересекались. Я после тебя женщин не имел.
ВИТЯ. Да, успокойся ты, я чувствую, что у тебя все нормально. Мне представляешь как? Если я всех заразил, сразу повешусь.
АЛЕКСАНДР. Конечно, заразил всех и в кусты. Нет уж, теперь живи. Пойдем банки грабить. Если больные.
ВИТЯ. Да, не загоняйся. Все у тебя нормально, я чувствую. И то, что больной я чувствовал уже давно. Я сейчас это только понял. Я уже за несколько дней чувствовал все, поэтому и пошел сдавать анализы.
АЛЕКСАНДР. Тебе сказали в больнице — неси полис и паспорт, тебя лечить будут. Так что не волнуйся. Говорят, в Москве самые лучшие лекарства, в провинции таких нет. Так что тебе повезло, что ты в Москву приехал.
ВИТЯ. Санек, я, правда, чувствовал… Неспокойно было на душе… А мне Вадим, перед тем как у нас под дверью помереть, предсказал, что я до старости не доживу. Сказал, что я умру в тридцать три года. Меня машина собьет. Соврал он, сволочь!
АЛЕКСАНДР. Может быть, с этими лекарствами еще доживешь. И машина тебя собьет.
ВИТЯ. Мне сказали, что может быть лекарство, которое вылечит СПИД, скоро изобретут. Недавно вообще никаких средств от СПИДа не было. Если бы во времена Фреди Меркури были бы такие лекарства, то он бы еще бы был бы живой.
АЛЕКСАНДР. Я слышал. Тебе еще сказали, что среди поп-звезд много ВИЧ-инфицированных, просто они это скрывают.
ВИТЯ. У них бабки есть.
АЛЕКСАНДР. Меня Бог сохранил оттого, что я с Люсей не переспал. Таней увлекся, которая кусается. А так бы точно переспал.
ВИТЯ. У меня на лице прыщи и абсцессы на ногах кажется от этого.
АЛЕКСАНДР. Ну, ты сейчас начнешь.
ВИТЯ. Я эту суку из Екатеринбурга, только приедет, сразу замочу! Утоплю! Ели бы она сейчас здесь была, тут же убил бы! Марина Каримова! Говорили мне пацаны: «Зачем тебе нужна эта Москва»! Я ведь в первый день, как приехал сюда, заразился!..
АЛЕКСАНДР. Не понимаю, зачем ты на нее полез?
ВИТЯ. И ты тоже. Типа сам виноват?! Это жизнь?! Да?!
АЛЕКСАНДР. Я такого не сказал.
Витя выходит, громко хлопнув дверью.
Сцена третья
В комнате Люся, лежит на кровати. Входит Катя.
КАТЯ. Ты одна? А где все?
ЛЮСЯ. Гусев лежал-лежал, потом вскочил, оделся и убежал на улицу. Меня позвал, я не пошла. Что с ним, он какой-то в последнее время странный?
КАТЯ. Да, я вообще не знаю. Я у него спросила: «Что у тебя случилось, Витя?» Он говорит: «Потом скажу, Катя». Вообще со мной почти не разговаривает.
ЛЮСЯ. А как Ваня, с которым ты познакомилась у метро?
КАТЯ. Я с ним встречалась. Он меня пригласил в кофейню.
ЛЮСЯ. И чего?
КАТЯ. Ничего, Люся. Приглашал к себе, я не пошла. Люся, сколько мусора, опять вы с Сашей намусорили!
Убирает.
У тебя с Сашей ничего не получится, тебе нужен муж богатый и чтобы служанка была, а ты будешь только краситься и ухаживать за собой.
ЛЮСЯ. Ну, и хорошо. Я лентяйка, только с таким жить и смогу.
КАТЯ. А ты Саше нравишься.
ЛЮСЯ. Ему все нравятся. Он бабник. Мы с ним просто друзья.
КАТЯ. Ага, и спите в одной кровати.
ЛЮСЯ. И чего?
КАТЯ. В общаге кстати думают, что мы живем шведской семьей.
ЛЮСЯ. Правда? Так, теперь буду ночевать дома.
Входят Витя и Александр с пакетами.
АЛЕКСАНДР. О, а мы вам еду принесли.
Витя обнимает Катю.
КАТЯ. И что Катя должна готовить? Катя убирается, Катя готовит. Ладно, я здесь служанка, хорошо.
ВИТЯ (хмуро). Я сам приготовлю.
Достает из сумки пельмени.
КАТЯ. Да нет, раз я служанка, то уж сама приготовлю.
Катя берет пельмени, кастрюлю и выходит.
АЛЕКСАНДР. Люсюля, опять грустная. Опять скучно, девочка моя?
ЛЮСЯ (тепло). Да.
ГУСЕВ. Девочка моя, мальчик мой, — как заговорили.
ЛЮСЯ. А ты завидуешь? Да? Да?
Входит Катя. Берет веник, подметает.
ВИТЯ (хмуро). Катя, дай мобильник, мне позвонить надо.
КАТЯ. А ты мне деньги на мобильный кладешь?
ВИТЯ. Пошла на хрен, овца тупорылая!!
Выходит.
ЛЮСЯ. Что с ним?
АЛЕКСАНДР. Творческий кризис.
ЛЮСЯ. Литераторы вообще странные. Но с вами все равно интересно. Я хоть мало чего понимаю в ваших разговорах, но мне все равно интересно. А со своими я не могу, они только о бабках, о шмотках разговаривают. Мажоры типа. Крутые типа.
АЛЕКСАНДР (смеется). Дура ты, Люся. Но в тебе есть, значит, искра Божья. Это хорошо. А еще ты добрая, я тебя за это люблю очень, и естественная. Какая есть.
ЛЮСЯ. Даже чересчур. Мне это мешает. Другие строят из себя что хотят, крутят парнями, а я не могу.
АЛЕКСАНДР. Глупая, это же твое достоинство. Кому надо оценит.
ЛЮСЯ. Надоело ждать кого надо.
Катя бросает веник.
КАТЯ. Что с ним, Саша? (Плачет).
АЛЕКСАНДР. Да, ничего.
Александр обнимает ее, гладит по голове. Входит Витя.
ВИТЯ. Катеночек, ты чего?
Александр передает Катю в руки Вити. Тот обнимает Катю, что-то шепчет. Выходят вместе.
ЛЮСЯ. Представляешь, мне Катя сказала, что Гусева никогда не бросит, она к нему очень привязалась.
АЛЕКСАНДР. Ну, будет сумасшедшая семейка. А как же тот, которого она встретила, когда шла из метро?
ЛЮСЯ. Она с ним встречалась. Он ей не понравился. Да она не знает сама, что хочет. Ей с одной стороны хочется погулять, с другой стороны Гусев. И мама ее, наверно, воспитывала, что гулять это плохо. Я сама такая была.
АЛЕКСАНДР. Ну, ты-то не такая, ты-то гуляешь.
ЛЮСЯ. Я пошла другим путем.
АЛЕКСАНДР. Ленин наш, деточка.
ЛЮСЯ. Я не хочу жить, как моя мама. Она у меня консервативная. Муж, дети, работа, садовый участок. Я вообще бы с ума сошла с такой жизнью. И ничего у нее уже впереди не будет. Только садовый участок. Хотя я, когда была маленькая, всегда ждала, когда мы на него пойдем. У нас садовый участок, папе дали, не далеко от дома. Я там бегала, какие-то веночки плела. Сейчас вообще туда не тянет.
АЛЕКСАНДР. Мальчики, клубы. Предала ты свое детство. Я лучше на твоей маме женюсь. Она готовит хорошо.
ЛЮСЯ. А ты мог бы с ней любовь закрутить.
АЛЕКСАНДР. Правда? Она же у тебя консервативная?
ЛЮСЯ. Ну и что? Если бы ты сделал вид, что ее любишь, то вполне мог бы. Ей папа совсем любви не дает. А ей этого не хватает. Это чувствуется. Папа сидит у себя в уголке и паяет. Вот так вот, детка.
АЛЕКСАНДР. Ты кстати никогда про отца не рассказывала, только про сестру, про мать.
ЛЮСЯ. А что о нем говорить. Ты лучше на моей сестре женись. Она не испорченная, девственница.
АЛЕКСАНДР. Ей пятнадцать ведь?
ЛЮСЯ. Да. Хотя я тоже была в пятнадцать лет девственница, потом как понеслось…
АЛЕКСАНДР. Да, стоит девочку уберечь от опрометчивого шага.
Заходит Витя, грустный.
ВИТЯ (Люсе). Там тебя Яна ищет.
ЛЮСЯ. Да? А Катя где?
ВИТЯ. С ней.
Люся выходит.
Я хотел Катю на фиг послать уже давно, она тупорылит, но теперь придется с ней жить.
АЛЕКСАНДР. А чем она тебя не устраивает?
ВИТЯ. Голосом противным истеричным тупорылым что-нибудь скажет: «Я убиралась» или «Ты мне деньги на мобильный не кладешь», — убить хочется.
АЛЕКСАНДР. Да, это правда. Меня, ее манера говорить, тоже раздражает.
ВИТЯ. Я, наверно, все равно не выдержу.
АЛЕКСАНДР. Крепись. Ты теперь перед ней виноват до конца жизни.
ВИТЯ. Отцу звонил.
АЛЕКСАНДР. И чего?
ВИТЯ. Плохо все. Он болеет сильно. Нафиг я в эту Москву поехал, лучше бы я с ним побыл. У него сердце больное. Не дай Бог что случится… Все равно в Воронеж скоро ехать придется.
АЛЕКСАНДР. Да, дело твое труба. Я кстати сразу подумал, что без московского полиса тебя здесь лечить не будут. Такие деньги выкидывать никому не охота.
ВИТЯ. А там, мне сказали, что лекарства другие, от них только хуже.
АЛЕКСАНДР. Да и чего думаешь делать?
ВИТЯ. Не знаю. Умру наверно скоро.
АЛЕКСАНДР. Мне, кстати, Люся сказала, что Катя о вашей с Люсей ночи любви все знает, она не спала.
ВИТЯ. Мне уже Катя сказала.
АЛЕКСАНДР. Если мы все больные, будем жить вместе. Одной большой ВИЧ-инфицированной семьей.
ВИТЯ. Да все у тебя нормально, не загоняйся.
АЛЕКСАНДР. Конечно, нормально, я вчера вспомнил перед сном, потом всю ночь уснуть не мог… Я с тобой одно бритвой почти неделю брился.
ВИТЯ. Да??? Блин, Санек. (Садится на кровать, обхватывает руками голову). Я точно повешусь. Вам надо кровь всем сдать.
АЛЕКСАНДР. Вообще-то это очень страшно, если я узнаю, что больной, я вообще не приставляю, как себя поведу.
Гусев поднимает голову, он плачет.
Ты, что, Витя, плачешь???
Сцена четвертая
Ночь, в комнате темно, за окном светит луна. Витя, Катя, Саша спят. Входит Люся. Задевает обо что-то звонкое ногой, ударяется обо что-то.
АЛЕКСАНДР (шепотом). Какая-то ты неуклюжая Люся.
ЛЮСЯ (тоже шепотом). Какая есть. Если я буду стараться не шуметь, еще хуже будет.
Ложится рядом с Александром.
АЛЕКСАНДР. Пришла?
Целует ее.
Люся, у тебя СПИД. Мне было сегодня прозрение.
ЛЮСЯ. Чего?
АЛЕКСАНДР. У тебя СПИД. Значит, покончишь с собой?
ЛЮСЯ. Откуда?
АЛЕКСАНДР. Заразилась от кого-то.
ЛЮСЯ. Если только от тебя. У меня за последнее время было только с тобой, и только с тобой я не предохранялась.
АЛЕКСАНДР. Правда, только со мной было, а с Гусевым?
ЛЮСЯ. А, да.
АЛЕКСАНДР. Я шучу. Эх, Люся была бы ты девушкой поприличней, я бы в тебя влюбился.
ЛЮСЯ. Ты думаешь, у меня так много было?
АЛЕКСАНДР. Мало?
ЛЮСЯ. Человек шесть-семь. Может быть десять. У меня просто в характере есть такая вещь, что лучше один раз получить парня, и быть очень счастливой этот день, чем вообще ничего не иметь. Поэтому если мне кто-то нравится, я его беру.
АЛЕКСАНДР. А еще ты за подругами поведение копируешь.
ЛЮСЯ. Вот такая я повторюшка.
АЛЕКСАНДР. Я бы сказал вторюшка.
ЛЮСЯ. А ты мне обещал, когда со мной переспал, что будешь меня любить. И соврал.
АЛЕКСАНДР. А тебе так моя любовь нужна?
ЛЮСЯ. У меня еще никогда ничего серьезного не было. Хочется. Чтобы меня любили. На руках носили.
АЛЕКСАНДР. Ты добрая, Люся естественная. Таких мало.
ЛЮСЯ. Правда? Правда?
Целуются.
Ты хочешь со мной переспать?
АЛЕКСАНДР. Нет, я тебя люблю. Не хочу опошлять отношения.
ЛЮСЯ. Правда?
АЛЕКСАНДР. Только тебе любовь нужна для коллекции. Так попробовать.
ЛЮСЯ. Не знаю. Может быть, я изменюсь. Я же не смогу всю жизнь гулять.
АЛЕКСАНДР. Как изменишься, позвони. Я буду ждать этой минуты. Люся, я тебе очень доверяю. Кате о том, что я тебе скажу, пока не говори… Ты заметила Гусев какой?
ЛЮСЯ. Заметила. А что с ним?
АЛЕКСАНДР. У него ВИЧ. СПИД. И тебе нужно тоже провериться. А теперь, если хочешь, давай «переспим» с презервативом.
Сцена пятая
Витя набирает за компьютером. Входит Александр. Немного пьян.
ВИТЯ. Все по девочкам?
АЛЕКСАНДР. Ну не по мальчикам же.
Пауза.
Я тебе звонил, мы в Измайловский парк ходили, хотел тебя с собой взять. Вот видишь (показывает мобильный), последний вызов: Гусев.
ВИТЯ. Как-как я у тебя записан?
АЛЕКСАНДР. Гусев.
ВИТЯ. Я думал — Витя.
Звонит мобильный Александра.
АЛЕКСАНДР. О, Люся. Ты с кем? Понятно. Да, ладно. Пришла в клуб в стельку трезвая. Смотри у меня. Обещала не изменять. С кем? Антон значит… Только честь ему не отдавай. Честь моя, моя лишь честь. До завтра.
ВИТЯ. Вы с Люсей подходите друг-другу. Типа две шлюхи.
АЛЕКСАНДР. Ты чего нервничаешь? Я, считай, от тебя удар отвел: все ей сказал, утешил, у нас теперь любовь, пока платоническая, как кончится скрытый период, я ее сам отведу в больницу.
ВИТЯ. Ты сам провериться не забудь.
АЛЕКСАНДР. А представляешь, вы все заражены, а у меня ничего нет.
ВИТЯ. Свяжем и изнасилуем, понял!
АЛЕКСАНДР. Да, я сам отдамся. Как же я друзей-то оставлю. Я вот, знаешь, что грешным делом подумал, что страшнее ВИЧ или зубная боль? Если зубы сильно болят, то хочется выброситься. А смертельно больной человек живет себе до поры до времени, ничего не чувствует. На каком-то отрезке времени ты счастливей меня.
ВИТЯ. Дурак ты, блин! Да я бы любую зубную боль пережил, без денег, без дома, на улице бы жил только бы не умирать! Мне ничего не надо!
АЛЕКСАНДР. Нет, что-то в этой мысли есть. Я рассказ про это пишу.
ВИТЯ. Чего??!!! Ты про меня пишешь??!!!
АЛЕКСАНДР. Пишу, я же писатель.
ВИТЯ. Главным редактором каким-нибудь хочешь стать?! Или секретарем Союза писателей?! Станешь! Будешь таким же, как они ссутуленным мудаком! Будешь!
АЛЕКСАНДР. Да, ладно я пошутил.
Входит Катя.
КАТЯ. Витя, ты мне очки сделал.
ВИТЯ. Пошла ты!
Бросает ей мобильный.
Тебе опять Ваня звонил. Ты хоть бы телефон не оставляла свой в комнате.
КАТЯ. Да? Что сказал?
ВИТЯ. Тебя хочет.
Собирает ее вещи.
КАТЯ. Да, да, давай. Пошла вон отсюда, скажи.
Отдает ей вещи.
Я отсюда никуда не уйду, я здесь убиралась. Витя, хватит!
Садится на пол ревет.
АЛЕКСАНДР (совсем пьяным голосом). Сумасшедший дом. Если я сам труп, то я все равно не хочу находиться среди трупов.
Шатаясь, выходит.
Сцена шестая
Александр пьет пиво. Входит Люся.
АЛЕКСАНДР. О, любимая моя.
ЛЮСЯ. Любимый. Заметь, я это еще никому не говорила.
АЛЕКСАНДР. Детка.
ЛЮСЯ. Деточка.
АЛЕКСАНДР. Завтра поведу тебя в больницу. У тебя срок вышел теперь все покажет, если больная. Ты как поступишь с Гусевым, если вдруг?
ЛЮСЯ. Я ему закачу истерику! Или просто разговаривать не буду. Я ему это вообще не прощу никогда, он ведь меня во сне, я ничего не помню. А Катьку вообще изнасиловал.
АЛЕКСАНДР. Я знаю.
ЛЮСЯ. Странно. Ты читаешь об этом в журналах, но никогда не думаешь, что это произойдет с тобой. Ты думаешь — это страшная сказка, которая навсегда останется сказкой.
АЛЕКСАНДР. Мы не верим в смерть. Витя, например, все равно верит, что все будет хорошо. Что изобретут лекарство и его вылечат. Он об этом много говорит. А еще он верит, что те лекарства, которые сейчас есть — продлят его жизнь лет на пятнадцать. Хотя, когда он мне рассказывает, что умер такой-то ВИЧ-инфецированный, он сейчас ходит в клуб ВИЧ-инфецированных, я у него всегда спрашиваю: «И сколько он прожил?» Обычно три-четыре года. А иногда ему кажется, что он завтра умрет. В общем, непонятная штука. Я кстати тебе точно скажу, мне иногда страшно здесь пить, есть, я знаю, что СПИД в быту не передается, но все равно боюсь. Ем, пью, здороваюсь только потому, что боюсь его обидеть.
ЛЮСЯ. Я вообще, наверно, не буду с ним общаться.
АЛЕКСАНДР. Если мы здоровые, то это будет выглядеть некрасиво.
ЛЮСЯ. Ну, он непредсказуемый какой-то, он нас убьет так.
АЛЕКСАНДР. Больше всего он злится от одиночества, от того что некому сказать. Я сегодня вечером все расскажу Кате, завтра втроем пойдем в больницу. Наконец, все узнаем.
ЛЮСЯ. Вот так, детка.
АЛЕКСАНДР. Над ним врачи знаешь, как издеваются. Ему сказали, что так как он студент ему можно полис сделать и лечиться здесь. Он месяц ходил, его на хрен везде посылали. Такие деньги на него тратить никто не хочет. А он думает же, раз заболел смертельно, теперь ему все обязаны. Кому это надо.
ЛЮСЯ. Твоя Яна меня замучила. Она, оказывается, ревнует тебя ко мне.
АЛЕКСАНДР. Ну, у нее есть перед тобой явное преимущество. Она в восемнадцать лет девственница притом, что она очень красивая. Не утратила чистоту и духовную глубину.
ЛЮСЯ. Глубину? Мне Даша Полевая сказала, что она просто так себя ставит, а сама с шестнадцати лет уже шалавит.
АЛЕКСАНДР. Откуда Полевая-то знает — крыса?
ЛЮСЯ. Они обе из Краснодара.
АЛЕКСАНДР. Я этой крысе не верю.
ЛЮСЯ. Яна меня бесит!
Входит Катя, в руках у нее букет роз.
ЛЮСЯ. Кто тебе это подарил?
КАТЯ. Ваня.
АЛЕКСАНДР. А как же Гусев?
КАТЯ. Я просто цветы взяла. Не выкидывать же букет? Саша, вы опять намусорили. За вами уже Витя стал убираться. Если он добрый, то это не значит, что на нем можно ездить.
АЛЕКСАНДР. Ну вот, пристыдили.
КАТЯ. Нет, я серьезно.
АЛЕКСАНДР. Люся, давай посуду помоем.
Берут грязную посуду в тазике. Входит Витя.
ВИТЯ. Цветы. Мне?
КАТЯ. Нет, это мне подарили.
Берет букет, выбрасываете его в окно.
КАТЯ. Витя, ты чего делаешь?!
ВИТЯ. Берет ее за руку, вытаскивает из комнаты.
АЛЕКСАНДР. Вот ведь любовь. У нас так же будет?
ЛЮСЯ. Не дай Бог!
АЛЕКСАНДР. Ты мне ребенка родишь?
ЛЮСЯ. Потом. Если все будет нормально.
АЛЕКСАНДР. Детка.
Сцена седьмая
Александр, Люся, Катя. Сидят на одной кровати.
АЛЕКСАНДР. Это вообще, за что на него столько несчастья навалилось?
ЛЮСЯ. Судьба.
АЛЕКСАНДР. Да, уж. Судьба. Она действительно существует. Только в этом нет ничего мистического. Судьба это наше прошлое. Как бы там ни было, а прошлое должно быть у всех — это и есть судьба.
ЛЮСЯ. Я ничего не поняла, но это видимо что-то умное.
КАТЯ. Я его боюсь теперь.
АЛЕКСАНДР. Учитель в Воронеже был его самым близким человеком. Все одно к одному. Здоровый такой мужик был, бывший летчик. Голос громовой. И умер в сорок четыре года. Инсульт. Странно. Теперь у Гусева нет ни одного близкого человека. Мы ему неблизкие.
Входит Витя.
ВИТЯ (мрачно). К вам покойник пришел.
АЛЕКСАНДР. Ты пьяный что ли? Ты же не пьешь?
ВИТЯ. Я к врачу, когда ходил, она мне говорила: «Я не понимаю, как вы здесь сидите такой спокойный, трезвый». Она очень меня жалеет.
АЛЕКСАНДР. Витя, успокойся.
ВИТЯ. Учителя моего убили. Он давно говорил, что его убить хотят. Отец меня на хрен послал, как узнал, что я больной. Он сказал, чтобы я вообще дома не показывался. Осел! Наверно, боится за молодую жену. Я никому не нужен. Все на своей волне, все на своей волне. Никому ты, Витя, не нужен.
АЛЕКСАНДР. Хватит ныть! Достал уже! Ты что думаешь, тебе теперь все обязаны?!
ВИТЯ. Ты мне так не говори, Санек. Ясно?!
АЛЕКСАНДР. Хватит ныть. Витя, я понимаю, что тебе сложно.
ВИТЯ. Ничего ты не понимаешь — это понять нельзя. Надо быть на моем месте. А вы ведь здоровые, почему-то. Ладно, когда наркоманы заражаются, им жизнь все равно не нужна…
АЛЕКСАНДР. Ты хотел, чтобы мы были больные?
ВИТЯ. Хотя бы не так грустно было бы. Я вот думаю, если даже изобретут эти лекарства, вылечат меня. Все равно ничего не изменится. Я таким же останусь одиноким, каким был.
Катя и Люся сидят на кровати, опустив голову.
АЛЕКСАНДР. Мы ведь у тебя есть.
ВИТЯ. Вы на своей волне. Теперь между нами… (делает жест) Я больной, вы здоровые. Учителя убили еще…
АЛЕКСАНДР. Ты сам себя делаешь одиноким.
ВИТЯ. Детей у меня никогда не будет. Санек, я слепну. Оказывается, у меня была врожденная болезнь глаз. Теперь из-за ВИЧ она прогрессирует. Окулист сказал, что я, скорее всего, через год ослепну совсем. А заразила меня эта сука специально.
АЛЕКСАНДР. Ты об этом не рассказывал.
ВИТЯ. И не надо тебе об этом знать, а то рассказ побежишь писать. Куплю пистолет и пристрелю ректора и Дашу Полевую. И эту суку. Все равно уже. А если ты рассказ напишешь, я и тебя пристрелю… Нет, не буду: слишком многих придется убить.
Подходит к кастрюле накладывает пельмени.
Надо поесть, а то я может быть завтра пять дней есть не буду. Меня выселяют из общежития и отчисляют. Я ведь на занятия почти не ходил. Сегодня к ректору пошел, рассказал, что болею, поэтому не ходил, попросил сдать зачеты сейчас. Он как узнал, что я больной, руками замахал, сказал: «Нам такие не нужны, сейчас же забирай документы». Так что все.
АЛЕКСАНДР. Тебя что выгоняют даже после того, как ты сказал об этом?
ВИТЯ. Да.
АЛЕКСАНДР. Я не думал, что ректор поступит так непорядочно.
ВИТЯ. А что непорядочно, его можно понять. Он старой закалки. Боится. Я теперь для него чумной. Это жизнь, сам виноват. Она просто влезла ко мне в постель. Я всего с ней три дня спал. На третий уже не хотел — надоела. Она пришла, сказала, что в комнате никого нет, попросилась переночевать. Естественно мы с ней опять. Она сухая была, я себе все натер об нее. А на утро пришла соседка, попросила ее ключ от комнаты. Он, оказывается, у нее был. Я тогда думал, она просто хотела со мной. Оказывается, нет. Зачем-то специально заражала. Я понял почему. Такое одиночество давит, что за непонимание хочется все мстить. Будьте такими же, посмотрите, как это изнутри. Если бы не был таким дураком, то уже тогда бы понял, что он больная. Она говорила, что ей жить осталось пару лет, что ее уже два раза из петли вытаскивали. Когда она уехала, выяснилось, что у меня гонорея. Но это выяснилось, а она уже уехала. Месяц назад она объявилась на сессию, и я ей предъявил. Она сказала: «У меня ничего не было. Это ты. А ты, может быть, меня еще и СПИДом заразил? У тебя какие-то прыщи на лице. Ты проверься». И ушла. Меня после ее слов, как парализовало. Она еще пьесу написала, где главная героиня болеет ВИЧ. Она кстати учится у того же мастера что и ты учился. Я ее убить сначала хотел, теперь нет. Пусть живет и мучается. Умереть это… Я и сам уже хочу умереть. Пусть у нее ноги откажут, руки, глаза.
АЛЕКСАНДР. Сколько ей лет?
ВИТЯ. Двадцать шесть. Представляешь, в Воронеж позвонил — отец запретил домой приезжать, потом другу — друг что-то промямлил и трубку повесил, я перезвонил, он не поднял. Ректор узнал и из института выгнал. Катя, пошли, поговорим в коридоре?
КАТЯ. Я тебя боюсь.
Пауза.
ВИТЯ. Я хотел тебе сказать, уходи отсюда теперь. Гусь свинье не товарищ.
Снимает со стены перчатки. Выходит.
АЛЕКСАНДР. Ты уйдешь?
КАТЯ. Да, я боюсь.
АЛЕКСАНДР. Я тоже, я комнату нашел в комуналке, сегодня переезжаю. Вместе с Люсей.
Начинают собирать вещи.
Моя однокурсница из Питера. Любит петь песню. Как молоды мы были… Первый тайм мы уже отыграли. Она считает себя старой в тридцать лет. Постоянно говорит: «Мне бы твои двадцать пять». Какая она глупая. Вот она старость. В девятнадцать. Люся, ты понимаешь?
ЛЮСЯ. Я стараюсь не грустить.
Шум за дверью. Крики. Входят люди, несут Гусева.
АЛЕКСАНДР. Что?
НЕЗНАКОМЕЦ. Он избил Дашу Полевую. Это его охрана. Сейчас скорая приедет.
Кладут Витю на пол, тихо выходят. Александр, Катя, Люся стоят вокруг Вити, низко опустив голову. Медленная музыка.
Комментарии к книге «Носитель», Александр Николаевич Гриценко
Всего 0 комментариев