«Вдовый мошенник, именуемый Трампагос»

Мигель де Сервантес ВДОВЫЙ МОШЕННИК, ИМЕНУЕМЫЙ ТРАМПАГОС Лица:

Мошенники: Т р а м п á г о с, Ч и к и з н á к е, Х у а н К л á р о с.

В а д е м é к у м, слуга Трампагоса.

Женщины легкого поведения: Р е п у л и д а, П и с п и т а, М о с т р е н к а.

Э с к а р р а м а н, пленник.

Два м у з ы к а н т а.

М о ш е н н и к.

Комната.

Входят Трампагос в траурной мантии, Вадемекум, его слуга, с двумя рапирами.

Т р а м п а г о с.

Вадемекум!

В а д е м е к у м.

Сеньор.

Т р а м п а г о с.

Принес рапиры?

В а д е м е к у м

Принес.

Т р а м п а г о с.

Ну, ладно. Дай, а сам поди И принеси с высокой спинкой кресла И мебели другой домашней, стульев…

В а д е м е к у м

Каких же стульев? Разве есть они?

Т р а м п а г о с

Ну, ступку принеси большую, щит, Скамью из-под постели.

В а д е м е к у м

Невозможно: Она без ножки.

Т р а м п а г о с

Но порок ли это?

В а д е м е к у м

Не малый.

(Уходит.)

Т р а м п а г о с

Перикона, Перикона! Моя и всей компаньи! Наконец, Не наша ты. Остался я, а ты исчезла. И вот что худо: я не знаю, где ты! Соображая жизнь твою, конечно, Поверить можно, что себе и там ты Найдешь местечко; но нельзя наверно Определить твой стул в загробной жизни! Но без тебя мне жизнь и здесь мертва. Зачем я не был у твоей подушки, Когда твой дух из тела отлетал, Чтобы принять его[1] устами И заключить его в своем желудке! Изменчиво, непрочно наше счастье; Сегодня — Перикона, завтра — прах, Как говорил один поэт славнейший!

Входит Чикизнаке.

Ч и к и з н а к е

Сеньор Трампагос, да возможно ль это? Возможно ль быть таким врагом себе: Зарыться заживо, похорониться И скрыть под этой мрачной байкой солнце Мошенников? Сеньор Трампагос, баста, Довольно стонов, воздыханий! Слезы Бегущие обеднями смените И подаяньем. Теплые молитвы Великой Периконе там, на небе, Нужнее ваших стонов и рыданий.

Т р а м п а г о с

Толкуете вы, точно богослов, Мой сеньор Чикизнаке; я иначе Смотрю на дело, вы поймите это…[2] Поговорим о новом Приеме фехтованья.

Ч и к и з н а к е

Со