«Сладкоголосая птица юности»

Теннесси Уильямс Сладкоголосая птица юности

Действующие лица:

Чанс Уэйн

Принцесса Космонополис

Флай

Джордж Скуддер

Хэтчер

Босс Финли

Том-младший

Тетушка Нанни

Хэвенли Финли

Чарльз

Стафф

Мисс Люси

Клакер

Вайолет

Эдна

Скотти

Бадд

Полицейский

Время действия – наши дни. Пасхальное воскресенье с позднего утра до поздней ночи.

Оформление и специальные эффекты: сцена окружена циклорамой, ее назначение – придать поэтическое единство восприятию. На циклораме – условные проекции, создающие лес необычно величественных королевских пальм. В пальмовой рощи почти всегда шумит ветер, иногда громко, иногда едва слышно, иногда сливаясь с музыкой, похожей на жалобную песнь.

В утренних сценах циклорама передает проекции поэтические – субтропическое море и ясное весеннее небо. Ночью сквозь пальмовые ветви проглядывают звезды. Интерьер зависит от доброй воли художника.

АКТ ПЕРВЫЙ

Сцена первая

Спальня в старом фешенебельном отеле на Золотом побережье в городе Сент-Клауд. Думаю, это должен быть отель, похожий на «Гранд-отель» в Монте-Карло, в пальмовых рощах. Стиль – условно мавританский. Основная деталь – огромная двуспальная кровать на переднем плане. Комната затемнена – на окнах шторы. Плетеные стулья и кресла, на латунной цепи висит мавританский светильник. Окна во всю стену выходят на галерею. Дверь ведет в коридор, но стен нет, они только предполагаются. На кровати две фигуры: спящая женщина и бодрствующий молодой мужчина. Он в белых шелковых пижамных штанах. Лицо спящей женщины покрыто черной полумаской без прорезей для глаз. Она тяжело дышит и мечется в постели, – видимо, ее мучают кошмары. Молодой человек закуривает свою первую с утра сигару.

За окном слышны нетерпеливые крики птиц, шелест их крыльев. В коридоре появляется темнокожий официант Флай, несущий две чашки кофе на подносе. Он стучит в номер. Чанс – так зовут мужчину – поднимается, причесывает у зеркала свои редеющие светлые волосы, затем приоткрывает дверь.

ЧАНС: Ах, это ты: Хорошо. Поставь сюда.

ФЛАЙ: Слушаюсь, сэр.

ЧАНС: Смешай бром с водой и принеси мне.

ФЛАЙ (подходит к столику): Руки с утра дрожат?

ЧАНС (передергиваясь после лекарства): Открой немного шторы. Зачем так широко? Я говорю – немного. (При свете дня мы впервые различаем черты его лица. Ему под тридцать, но выглядит он несколько старше, хотя его еще можно назвать необычайно красивым. Слышны звуки колоколов, хор начинает петь «Алилуйю».) Не знал, что сегодня воскресенье.

ФЛАЙ: Да, сэр. Пасхальное воскресенье.

ЧАНС (потягиваясь): Хм-хм.

ФЛАЙ: Поют в епископальной церкви, а колокола звонят в католической.

ЧАНС: Я включу твои чаевые в чек.

ФЛАЙ: Благодарю вас, мистер Уэйн.

ЧАНС: Откуда ты знаешь мое имя?

ФЛАЙ: Я был официантом в Большом бальном зале, когда вы приходили по субботам танцевать с очень красивой девушкой, с дочерью Босса Финли, кажется?

ЧАНС: Я увеличу твои чаевые на пять долларов, если ты навсегда забудешь все, что тебе обо мне известно. Тебя зовут, кажется, Флай? Закрой дверь без шума. (Стук в дверь.) Кто там?

ГОЛОС (за сценой): Джордж Скуддер.

Входит Джордж Скуддер, корректный, делового вида молодой человек с приятной внешностью. Он мог бы быть представителем Торговой палаты, но в действительности он врач, ему лет тридцать семь. Короткая пауза. Флай выходит.

ЧАНС: Как ты узнал, что я здесь?

СКУДДЕР: Заместитель управляющего, принявший вас ночью, позвонил мне и сообщил, что ты вернулся в Сент-Клауд.

ЧАНС: И ты решил прийти и приветствовать меня?

СКУДДЕР: Кажется, твоя дама нездорова…

ЧАНС: Принцессе было ночью дурно.

СКУДДЕР: Тебе удалось подцепить принцессу? (Насмешливо.) Ну-ну.

ЧАНС: Она путешествует инкогнито.

СКУДДЕР: Да уж конечно, раз она тебя таскает за собой.

ЧАНС: Хочешь кофе?

СКУДДЕР: Нет. Зачем ты вернулся в Сент-Клауд?

ЧАНС: В Сент-Клауде у меня мать и девушка. Как поживает Хэвенли, Джордж?

СКУДДЕР: О ней мы поговорим потом. (Смотрит на часы.) У меня мало времени. Через двадцать пять минут мне надо быть в больнице.

ЧАНС: По-прежнему оперируешь?

СКУДДЕР: Я теперь возглавляю клинику… Зачем ты здесь?

ЧАНС: Я слышал, моя мать больна.

СКУДДЕР: Однако ты спросил, как поживает Хэвенли, и не спросил, как поживает твоя мать. Она умерла, Чанс. Две недели назад.

Чанс поворачивается спиной к Скуддеру и идет к окну. На шторах – тени от крыльев птиц.

ЧАНС (опускает шторы и снова оборачивается к Скуддеру): Почему мне не сообщили?

СКУДДЕР: Ты знаешь, почему. За три дня до ее смерти тебе отправили телеграмму в Лос-Анджелес, до востребования. Ответа на нее не последовало. А вторую телеграмму мы послали после ее смерти, в тот же день. Но и на эту телеграмму ответа не было. Твою мать похоронили на церковные деньги на вашем фамильном участке. Правда, не знаю, зачем я это тебе рассказываю, ведь все в городе знают, что тебя ее судьба интересовала мало.

ЧАНС: Как она умерла?

СКУДДЕР: Она долго болела, Чанс, и ты это знаешь.

ЧАНС: Да, она была больна, когда я уезжал в последний раз.

СКУДДЕР: У нее было больное сердце. Но люди не оставили ее, а преподобный Уоккер был с ней ее последние часы.

ЧАНС (зажигает погасшую сигару. Напряженно): Никогда она не знала счастья.

СКУДДЕР: Счастья? Она так этого и не узнала. Повидай священника Уоккера. Боюсь только, его не обрадует встреча с тобой.

ЧАНС: Она умерла. К чему говорить об этом?

СКУДДЕР: Надеюсь, ты не забыл о письме, что я написал тебе вскоре после твоего отъезда?

ЧАНС: Я ничего не получил.

СКУДДЕР: Я писал по адресу, который дала мне твоя мать.

ЧАНС: Я часто переезжал с места на место… О чем ты писал?

СКУДДЕР: Я писал о том, что известной тебе девушке пришлось перенести из-за тебя ужасную операцию. Я писал, что тебе не следует никогда больше показываться в Сэнт-Клауде – для твоего же блага. Но ты, видимо, не думаешь о своем благе.

ЧАНС: Какая операция? Какая девушка? Хэвенли? Хэвенли, Джордж?

СКУДДЕР: Ты что, не можешь говорить об этом тихо?

ЧАНС: Хэвенли? Какая операция?

СКУДДЕР: Не называй имен, Чанс. И поскорее уезжай отсюда, пока отец и брат девушки не узнали о твоем приезде. Не вздумай видеться с самой Хэвенли. Вот все, что я хотел сказать.

ЧАНС: Господи! Что с Хэвенли? Ты должен мне сказать!

СКУДДЕР: Я же сказал, никаких имен… Мы не одни в этой комнате… Я спущусь вниз и попрошу Дэна Хэтчера – ну, того самого, что сообщил мне о твоем приезде, – немедленно прислать тебе счет, а ты тем временем разбуди свою спящую красавицу… И советую не останавливаться в пути, пока не пересечете границу штата…

ЧАНС: Ты не уйдешь отсюда, пока не объяснишь, что с Хэвенли.

СКУДДЕР: Слишком много надо объяснять… И вряд ли об этом следует кому-нибудь рассказывать. Особенно тебе. Ты превратился в подонка, преступника – иначе тебя и не назовешь. Надеюсь, ты не забыл, что обещал сделать с тобой отец этой девушки? Ты не забыл… Тебе следует помнить об этом. Ведь исполнение его… предписания дорого тебе обойдется.

ЧАНС: К угрозам я привык. Я не покину Сент-Клауд без моей девушки.

СКУДДЕР: У тебя нет девушки в Сент-Клауде. Через месяц Хэвенли станет моей женой. (Поспешно уходит.)

ЧАНС (потрясенный услышанным, подходит к телефону): Алло! Сент-Клауд, 525. Алло, тетушка Нанни?.. Это Чанс, да, Чанс. Я остановился в отеле «Ройял Палмз» и… Что случилось, что случилось с Хэвенли?.. Почему вы не можете говорить?.. Джордж Скуддер был здесь и… Тетя Нанни? Тетя Нанни! (На другом конце повесили трубку. Спящая женщина внезапно закричала во сне. Чанс бросил трубку, подбежал к постели.) Принцесса! Принцесса! Эй, принцесса Кос! (Сдергивает с нее полумаску.)

ПРИНЦЕССА (приподнимается, диким взглядом смотрит на Чанса): Кто вы? Помогите!

ЧАНС: Тише, тише…

ПРИНЦЕССА: О… мне снился… ужасный сон…

ЧАНС: Все в порядке. С вами Чанс.

ПРИНЦЕССА: Кто?

ЧАНС: Я.

ПРИНЦЕССА: Я не знаю, кто вы.

ЧАНС: Вы сейчас вспомните, принцесса.

ПРИНЦЕССА: Не знаю. Ничего не знаю.

ЧАНС: Что с вами? Вам нечем дышать?

ПРИНЦЕССА: Мне не… хватает… воздуха! Скорее! Я умираю! (Чанс извлекает из чемодана маленький кислородный цилиндр и маску. Устанавливает трубочку для вдыхания возле ее лица. Принцесса падает на подушки. Вскоре ее панически-прирывистое дыхание выравнивается. Кричит на него.) Какого черта вы засунули это в саквояж?

ЧАНС: Вы велели положить туда все ваши ценности.

ПРИНЦЕССА: Я имела в виду бриллианты, и вы отлично знали это, негодяй.

ЧАНС: Принцесса, я не думал, что у вас снова будут приступы. Я надеялся, что при мне паника не повторится. Я…

ПРИНЦЕССА: Дайте таблетку и джина…

Звонит телефон.

ЧАНС (берет бутылку джина и направляется к телефону; садится, зажав бутылку между колен): Алло! О, алло, мистер Хэтчер… Да? Но, мистер Хэтчер, когда мы прибыли вчера ночью, нас об этом не предупредили, мисс Александра дель Лаго…

ПРИНЦЕССА (кричит): Не называйте моего имени!

ЧАНС: …слишком утомлена. Мистер Хэтчер, в таком состоянии она не может продолжать путешествие. Уверен, вы не захотите взять на себя ответственность, если что-нибудь случится с мисс дель Лаго…

ПРИНЦЕССА (снова кричит): Не называйте моего имени!

ЧАНС: …если она тронется с места в таком состоянии…

ПРИНЦЕССА: Повесте трубку! (Чанс повинуется, подходит к ней, подает стакан.) Хочу все забыть, хочу забыть, кто я…

ЧАНС: Он сказал, что…

ПРИНЦЕССА (пьет): Пожалуйста, замолчите. Я забываю!

ЧАНС (принимает пустой стакан): Хорошо. Забывайте. Что может быть прекраснее! Я бы и сам хотел забыть, если бы мог…

ПРИНЦЕССА: Я могу! Я хочу. Я забываю… забываю… (Снова ложится.)

Чансу приходит в голову некая мысль. Он достает из чемодана магнитофон, ставит на пол, около кровати, включает.

ПРИНЦЕССА: Где вы там?

ЧАНС: Ищу зубную щетку.

ПРИНЦЕССА (отбрасывает кислородную маску): Уберите, пожалуйста.

ЧАНС: Вы уверены, что больше не понадобится?

ПРИНЦЕССА (смеется, все еще задыхаясь): Да, слава Богу. Уберите ее поскорее. Я выгляжу в ней ужасающе.

ЧАНС (забирает маску): Нет, почему – даже экзотично. Вы похожи на принцессу с Марса или на насекомое под увеличительным стеклом.

ПРИНЦЕССА: Благодарю.

ЧАНС: А дышите, как скаковая лошадь, пробежавшая целую милю. Вы уверены, что вам не нужен врач?

ПРИНЦЕССА: Ради бога, нет…

ЧАНС: Почему вы так страшитесь докторов?

ПРИНЦЕССА (быстро, задыхаясь): Ничего же не случилось. Со мной часто так бывает. Меня что-то тревожит… И я задыхаюсь. Вот и все. Я просыпаюсь и не знаю, где была, кто… был со мной, на меня наваливается панический страх.

ЧАНС: А сейчас, принцесса, вам лучше?

ПРИНЦЕССА: Не совсем. Но я приду в себя. Приду.

ЧАНС: Вы полны комплексов, толстеющая леди.

ПРИНЦЕССА: Как вы меня назвали?

ЧАНС: Толстеющая леди.

ПРИНЦЕССА: Почему? Разве моя фигура изменилась?

ЧАНС: После неудачи вы изрядно прибавили в весе.

ПРИНЦЕССА: Какой неудачи? Я не помню.

ЧАНС: Вы так хорошо управляете своей памятью?

ПРИНЦЕССА: Да. Пришлось научиться. Где я? В больнице? А вы кто, вы мужчина – сиделка?

ЧАНС: Я забочусь о вас, но я не сиделка.

ПРИНЦЕССА: Но вы служите у меня, не так ли?

ЧАНС: Я не получаю у вас жалования.

ПРИНЦЕССА: Я просто оплачиваю расходы?

ЧАНС: Вы оплачиваете счета.

ПРИНЦЕССА: Так-так. Понимаю. (Трет глаза.) Вижу вас очень смутно. Разве я не ношу очков? Где мои очки?

ЧАНС: Вы упали в них.

ПРИНЦЕССА: Они разбились?

ЧАНС: Одно стекло треснуло.

ПРИНЦЕССА: Хорошо, дайте мне то, что от них осталось. Просыпаясь в обществе мужчины, я, по крайней мере, должна знать, как он выглядит…

ЧАНС (поднимается, идет к чемоданам, закуривает): Вы знаете, как я выгляжу.

ПРИНЦЕССА: Нет.

ЧАНС: Да.

ПРИНЦЕССА: Да говорю вам – не помню. Все вылезло из головы.

ЧАНС: Я не верю в потерю памяти.

ПРИНЦЕССА: И я не верю. Но в то, что случилось с тобой, приходится верить.

ЧАНС: Вы мне нравитесь. Вы прелестное чудовище.

ПРИНЦЕССА: У вас молодой голос. Вы молоды?

ЧАНС: Мне двадцать девять лет.

ПРИНЦЕССА: Достаточно молоды. Хороши собой?

ЧАНС: Считался самым красивым парнем в этом городе.

ПРИНЦЕССА: А город большой?

ЧАНС: Средний.

ПРИНЦЕССА: Я так и думала. Я люблю хорошие приключенческие романы. Я читаю их перед сном, и если мне удастся уснуть, – значит, они хороши. Но ваш вряд ли заинтересует меня. Найдите мои очки.

Чанс подает ей очки. Она надевает их и разглядывает его.

ЧАНС: Я отвечаю вашим требованиям?

ПРИНЦЕССА: Кажется. (Отбрасывает очки в сторону.) Выньте разбитое стекло, а то осколки попадут мне в глаз.

ЧАНС (выполняет приказ, затем швыряет очки на столик у постели): Вы любите командовать, не так ли?

ПРИНЦЕССА: Я привыкла к этому.

ЧАНС: А если вами будут командовать?

ПРИНЦЕССА: Который час?

ЧАНС: Я заложил часы. Посмотрите на свои.

ПРИНЦЕССА: Где мои?

ЧАНС: Они стоят. На них пять минут восьмого. Платиновые?

ПРИНЦЕССА: Нет. Это обычное белое золото. Я никогда не вожу с собой очень дорогие вещи.

ЧАНС: Почему? Вас часто обкрадывали? Или вам часто приходилось падать вниз?

ПРИНЦЕССА: Куда?

ЧАНС: Вниз. Или вы не знаете, что это такое?

ПРИНЦЕССА: Подайте телефон.

ЧАНС: Зачем?

ПРИНЦЕССА: Я сказала – подайте телефон.

ЧАНС: Я не глухой. Спрашиваю – зачем?

ПРИНЦЕССА: Хочу выяснить, где я и кто вы такой.

ЧАНС: Полегче на поворотах.

ПРИНЦЕССА: Дадите телефон или нет?

ЧАНС: Успокойтесь, а то снова начнется приступ. (Обнимает ее за плечи.)

ПРИНЦЕССА: Пожалуйста, оставьте.

ЧАНС: Расслабьтесь, обопритесь на меня. (Прижимает ее к себе.)

ПРИНЦЕССА (замирает, чуть вздрагивая, как подстреленный заяц): Ужасное чувство… Потеря памяти – это как ловушка. Будто кто-то, кого я любила, умер, а я не могу вспомнить, как это было.

ЧАНС: Но свое-то имя вы помните?

ПРИНЦЕССА: Да.

ЧАНС: Как вас зовут?

ПРИНЦЕССА: Есть причины, по которым я предпочитаю не называть вам свое имя.

ЧАНС: Но я его знаю. В «Палм Бич» вы зарегистрировались под вымышленным именем, но я узнал подлинное. И вы подтвердили мне его.

ПРИНЦЕССА: Я принцесса Космонополис.

ЧАНС: Да, вы были известны как…

ПРИНЦЕССА (резко поднимается): Нет. Замолчите… Где моя машина?

ЧАНС: На стоянке отеля, принцесса.

ПРИНЦЕССА: А, значит, это отель?

ЧАНС: Это старый фешенебельный отель «Ройял Палмз» в Сэнт-Клауде.

Мимо окон пролетают птицы, тени крыльев сквозят по шторам, слышны их нежные, тоскливые крики.

ПРИНЦЕССА: Как грустно кричат птицы. Похоже на крики чаек. Наверно, эти птицы больны. (Чанс смотрит на нее и улыбается своей мимолетной улыбкой.) Я хочу подняться. Пожалуйста, помогите мне.

ЧАНС: Что вы хотите? Я подам.

ПРИНЦЕССА: Я хочу подойти к окну.

ЧАНС: Зачем?

ПРИНЦЕССА: Посмотреть.

ЧАНС: Я могу описать вам вид из окна.

ПРИНЦЕССА: Вы убеждены, что я доверюсь вашему описанию?

ЧАНС: О-ля-ля!

ПРИНЦЕССА: Боже мой! Я просила помочь мне, а вы… (Встает и, неуверенно покачиваясь, осторожно, как бы боясь чего-то, подходит к окну. Долго смотрит на яркий солнечный день.)

ЧАНС: Ну и что вы видите? Как вы находите мой город?

ПРИНЦЕССА: Я вижу пальмовый сад.

ЧАНС: И широкое шоссе за ним…

ПРИНЦЕССА: Да. Полоска песка, а дальше ничего, кроме воды и… (Слабо вскрикивает и отворачивается от окна.) О Боже, я вспомнила то, что хотела забыть. Будь проклят конец моей жизни! (Глубокий судорожный вздох.)

ЧАНС (бросаясь на помощь): Что случилось?

ПРИНЦЕССА: Помогите! В постель! О Боже, не зря я старалась все забыть!

ЧАНС (отводит ее в постель. Он, несомненно, сочувствует ей): Кислород?

ПРИНЦЕССА: Нет. Где лекарство? Надеюсь, вы не забыли его в машине?

ЧАНС: А, лекарство? Оно под матрасом. (Достает из-под матраса маленькую коробочку.)

ПРИНЦЕССА: Что за дурацкое место вы выбрали! На свете существуют горничные. Они стелют постели и могут обнаружить то, что лежит под матрасом.

ЧАНС: И что тогда?

ПРИНЦЕССА: Ничего хорошего. Год в тюрьме, в самой модерновой, для выдающихся наркоманов. А вы, прекраснейший, глупейший юноша, не знаете, что тогда?

ЧАНС: Как вам удалось провести таможню?

ПРИНЦЕССА: А я не имела с таможней никакого дела. Корабельный врач прописал мне курс уколов, и лекарство преспокойно пересекло океан. Правда, этот молодой джентльмен решил потом пошантажировать меня… (Решительно надевает домашние туфли.)

ЧАНС: Ну и что? Не вышло?

ПРИНЦЕССА: Конечно, нет… Кто поверит такой чепухе? Вы слишком много говорите и задаете ненужные вопросы. (Поворачивается лицом к залу. Тотчас объект ее внимания резко меняется.) У меня нервы расшатаны. Мне это необходимо. Долгие годы они убеждали меня… Они говорили, что я настоящая актриса, – не мимолетная звезда, чья карьера связана только с молодостью, и глупо бояться быть на экране или на сцене женщиной средних лет… Нет, надо уметь точно определить время, когда лучше всего уйти. Я сумела. Я ушла вовремя. Ушла? Куда? Зачем? На мертвую планету… Куда можно уйти от искусства, от себя? Я действительно была настоящей актрисой. И вот я отправилась на Луну… Но на Луне нечем дышать. Я стала задыхаться на этой испепеленной планете, где дни текут за днями, не принося с собой ничего, и тогда я обнаружила… (Чанс встает и направляется к ней с приготовленной сигаретой.) Я обнаружила это. И другое, что помогает усыпить тигра, бушующего во мне… О, этот ненасытный тигр! Он мечется в джунглях моей души… Где бы я ни была, чтобы я ни делала, он всегда ненасытен, всегда бушует. Ах, если бы я и в самом деле была стара. Но я не стара… Я просто не молода, не молода… Я больше не молода…

ЧАНС: Мы все уже не молоды…

ПРИНЦЕССА: Пока этот тигр – жажда творчества – бушует во мне, я не могу стать старой…

ЧАНС: Никто не хочет стареть.

ПРИНЦЕССА: Звезды в отставке иногда дают уроки. Или занимаются живописью. Рисуют цветы в горшках или пейзажи… Я тоже могла бы писать пейзажи планеты, по которой я мечусь, как потерянный странник. Если бы только я сумела нарисовать пустыню и странников, если бы смогла нарисовать. Печально… Дайте закурить… Экран – точное зеркало… Есть такая штука – крупный план. Камера приближается в плотную, а ты стоишь неподвижно, и твоя голова, твое лицо как бы попадает в раму картины, освещенной ярким светом…. И вся твоя страшная жизнь кричит, пока твоя улыбка…

ЧАНС: А может быть, это вовсе не был провал?

ПРИНЦЕССА: Не провал? После крупного плана они зашевелились… Люди в зале… Я слышала их шепот, их насмешливый шепот… «Это она?» «Неужели она?» «Она?» Я надела на премьеру платье со шлейфом…. После этого крупного плана я поднялась с места, и началось бесконечное отступление – прочь, прочь, прочь…. Навек. Невыносимо длинная дорога, и нечем дышать…. Но я все еще несу королевский шлейф моего платья…. Какой-то маленький незнакомый человек, цепляясь за меня, кричал: «Остановись, остановись!» Я повернула и ударила его…. Отпустила шлейф и ринулась вниз…. Споткнулась, конечно, и покатилась… по мраморным ступенькам, как пьяная портовая шлюха… на дно… Руки, сострадательные руки… без лица, подняли меня…. А потом… лечу, лечу, не останавливаясь… Господи, это еще не прошло…. Нельзя оставить сцену, когда в твоем сердце еще живет и мечется душа актрисы, в твоем теле, в твоих нервах…. Нет, это уже прошло…. Рано или поздно человек теряет то, во имя чего он живет. Тогда – или умираешь, или находишь что-то взамен. Это мое что-то еще… (Подходит к постели.) Не понимаю, почему я рассказываю вам все это. Я ведь совсем вас не знаю.

ЧАНС: Очевидно, я внушаю доверие.

ПРИНЦЕССА: Если так, то я сошла с ума. Скажите мне, что за море там, за пальмовым садом и шоссе? Я вспомнила, как мы свернули на запад от моря и поехали по Старому испанскому шоссе.

ЧАНС: Мы снова вернулись к морю.

ПРИНЦЕССА: Какому?

ЧАНС: К заливу.

ПРИНЦЕССА: К заливу?

ЧАНС: К заливу непонимания.

Бьют колокола.

ПРИНЦЕССА: Воскресенья всегда тянутся бесконечно. Верно, мальчик?

ЧАНС: Не называйте меня так. Это звучит унизительно.

ПРИНЦЕССА: Почему, Карл?

ЧАНС: Я не Карл. Я Чанс.

ПРИНЦЕССА: Но вы назвались Карлом. Вы не преступник?

ЧАНС: Нет. (Она внимательно смотрит на него, идет к двери, открывает ее и оглядывается.) Вы все еще не доверяете мне.

ПРИНЦЕССА: Человеку, который скрыл свое имя.

ЧАНС: В отеле «Палм Бич» вы тоже зарегистрировались под чужим именем.

ПРИНЦЕССА: Да. Чтобы избежать репортеров и соболезнований, от которых я бегу. (Подходит к окну. Пауза.) Итак, мы не пришли к пониманию.

ЧАНС: Нет, мэм.

ПРИНЦЕССА (отворачивается от окна и смотрит на него): Почему все-таки?

ЧАНС: У каждого что-то свое на уме.

ПРИНЦЕССА: Что же у вас на уме?

ЧАНС: Вы говорили, что ваш огромный капитал вложен в одну из второразрядных студий Голливуда и вы могли бы устроить мне контракт. Я не очень поверил вам. Правда, вы не похожи на авантюристок, с которыми я встречался прежде, но авантюристки бывают разного пошиба. Когда мы впервые остались в вашем номере… вы достали бланки для контрактов, и мы подписали их. И три типа, которых я нанял в баре, засвидетельствовали его у нотариуса.

ПРИНЦЕССА: Что у вас еще на уме?

ЧАНС: Я не очень верю в это. Вы знаете, что такие бумаги можно купить за шесть долларов в любом канцелярском магазине. Меня обманывали настолько часто, что я потерял веру во все…

ПРИНЦЕССА: Вы правы.

ЧАНС: Контракт, который мы подписали, полон лазеек.

ПРИНЦЕССА: Честно говоря, да. Я могу от него отказаться в любую минуту. И студия тоже. У вас есть хоть капля таланта?

ЧАНС: К чему?

ПРИНЦЕССА: К игре, бэби, к игре.

ЧАНС: Сейчас я уже не уверен в этом. Прежде у меня было множество шансов проявить себя, но когда я бывал почти у цели, всякий раз что-то не получалось.

ПРИНЦЕССА: Из-за чего? Из-за чего? Вы сами знаете, из-за чего? (Чанс поднимается. Жалобная музыка слышна отчетливее.) Страх?

ЧАНС: Нет, это не страх, это ужас…. Иначе бы я не превратился в вашего лакея, который таскается с вами по всей стране. Стал бы я это делать!.. Если бы не ужас, я давно был бы звездой первой величины.

ПРИНЦЕССА: Карл!

ЧАНС: Чанс… Чанс Уэйн. Вы и это не в силах запомнить.

ПРИНЦЕССА: Чанс, вам не к лицу эта отвратительная грубость…. Вернитесь к своей юности.

ЧАНС: Чтобы быть подобранным первой встречной богатой лавочницей?

ПРИНЦЕССА: Я не авантюристка, поверьте мне.

ЧАНС: Принцесса, вы знаете, что весь наш разговор записан на магнитофон?

ПРИНЦЕССА: О чем вы?

ЧАНС: Послушайте. Я прокручу пленку. (Достает магнитофон.)

ПРИНЦЕССА: Откуда это у вас?

ЧАНС: Вы купили мне в Палм Бич. Я сказал, что мне нужно работать над дикцией. (Включает магнитофон.)

Голоса Чанса и принцессы: «Как вам удалось провести таможню?» – «А я не имела с таможней никакого дела. Корабельный врач прописал мне курс уколов…»

ПРИНЦЕССА: А вы ловкий парень.

ЧАНС: Ну, и как вы себя чувствуете на этом бочонке с порохом? (Выключает магнитофон.)

ПРИНЦЕССА: Это шантаж? Где мое норковое манто? (Чанс презрительно срывает его со спинки стула и швыряет ей.) Где саквояж с драгоценностями? (Чанс поднимает саквояж с пола и бросает на постель. Она открывает саквояж и перебирает украшения.) Каждый предмет детально описан и застрахован у Ллойда в Лондоне.

ЧАНС: Так кто же ловкач? Будете считать деньги?

ПРИНЦЕССА: Я не вожу с собой наличных.

ЧАНС: Уже заметил. Вот ручка, можете подписать чек. (Принцесса смеется.) Если вы так смеялись и на экране, нечего удивляться провалу вашей последней картины.

ПРИНЦЕССА: Вы что, всерьез пытаетесь шантажировать меня?

ЧАНС: Вам придется поверить в это. Вы угодили в грязь, принцесса.

ПРИНЦЕССА: Язык подонков понятен всякому, кто хоть однажды столкнулся с ними. Вы плохо играете эту роль, это не ваша роль, Чанс. Страшно подумать, до какого же отчаяния надо докатиться, чтобы шантажировать меня. Меня! Александру дель Лаго! Это так глупо, трогательно, беспомощно… Вы вдруг стали мне близки, Чанс! Где вы родились? Верно, вы из хорошей семьи с прочными традициями, и только одно помешало вам – лавровый венок, полученный слишком рано и без достаточных усилий… Где альбом с вырезками о ваших маленьких театральных успехах и с фотографиями, на которых вы повсюду на заднем плане?

ЧАНС: Здесь, здесь. (Вытаскивает из ее сумки чековую книжку и протягивает ей.) Подписывайте или…

ПРИНЦЕССА: Или что? (Показывает ему на ванную комнату.) Примите холодный душ. Я не люблю потные, разгоряченные тела. Виши условия я могу принять только при неукоснительном выполнении моих. Я плачу за хорошую работу!. Уберите! И вашу ручку, она течет…. Когда монстр встречает монстра, один из них должен уступить, а я никогда не сдаю позиций. Я гораздо старше вас, и я талантлива от природы… Вы поставили маленькую карту против козырного туза. Вы поторопились. Чеки подписывают потом. Я могу заплатить вам, Чанс, поскольку вы мой слуга. Слуга – запомните это. Я была звездой и научилась обходить налоги. Мой муж был принц великой коммерции. Он научил меня обращаться с деньгами… А теперь, Чанс, пожалуйста, запомните, на каких условиях я согласна платить вам… (Пауза.) Забудьте легенду обо мне. Даже если у меня действительно больное сердце и день моей смерти определен, никогда не упоминайте при мне слово «смерть», никогда, никогда… Считается, что я жажду смерти, но я хочу жить – безумно, бесстыдно, на любых условиях. У меня есть только один путь – забыть все. (Чанс отходит к окну. Она говорит тихо): Чанс, можете ли вы дать мне забвение? Вы нужны мне. И если я говорю «сейчас» – это значит сейчас. А потом я позвоню кассиру и прикажу оплатить чеки наличными…

ЧАНС (медленно оборачивается и смотрит на Принцессу): И вам не стыдно?

ПРИНЦЕССА: Мне – стыдно. А вам?

Занавес

Сцена вторая

Когда поднимается занавес, Принцесса подписывает чеки. Чанс, одетый в темные брюки, модные носки и ботинки, натягивает рубашку.

ЧАНС: Пишите, пишите. Что, чернила кончились?

ПРИНЦЕССА: Я начала с конца чековой книжки, где цифры крупнее.

ЧАНС: Но что-то быстро остановились.

ПРИНЦЕССА: Хорошо. Еще один, с начала. За ваши заслуги. Как видите, они не слишком велики.

ЧАНС (берет трубку телефона): Портье, кассу, пожалуйста.

ПРИНЦЕССА: Зачем?

ЧАНС: Вы сами должны сказать кассиру, что посылаете меня получить по чекам… для вас.

ПРИНЦЕССА: Должна? Вы сказали – должна?

ЧАНС: Касса? Одну минуту. Принцесса Космонополис. (Передает ей трубку.)

ПРИНЦЕССА (в трубку): Но я не вызывала кассу. У меня остановились часы, я хотела узнать время… Пять минут четвертого? Благодарю вас… Сейчас пять минут четвертого. (Вешает трубку, с улыбкой глядит на Чанса.) Давайте не будем ссориться по пустякам, побережем силы для более крупных сражений. Я сама получу деньги для вас, как только приведу в порядок свое лицо. Я не хочу оставаться одна в таком виде. Мне надо привести в порядок свое лицо, чтоб оно стало таким, какое известно миру, мой мальчик. Может быть, когда мы лучше узнаем друг друга, нам незачем будет спорить по пустякам… Приоткройте жалюзи. Я не вижу в зеркале своего лица. (Чанс как будто не слышит.) Откройте жалюзи!

ЧАНС: Вы хотите…

ПРИНЦЕССА (резко): К сожалению, это необходимо! Открывайте!

ЧАНС (повинуется. Остается у открытого окна и смотрит в пространство): Я родился в этом городе. Я родился в Сэнт-Клауде.

ПРИНЦЕССА: Хорошее начало. Расскажите о себе. Мне это интересно. Поверьте, я хочу знать вашу историю. Заставьте себя рассказать все. Пусть это будет, как ваша проба в кино. Я буду следить за вами в зеркале. И если вам удастся увлечь меня, значит, у вас талант. Тогда я свяжусь со своей студией и сообщу, что еще жива и встретила молодого человека по имени Чанс Уэйн, который прямо создан стать великой звездой.

ЧАНС (выходя на авансцену): Этот город, где я родился, жил и откуда уехал десять лет назад, – Сэнт-Клауд. Я родился здоровым ребенком весом в двенадцать фунтов, но с каким-то особым качеством в крови… скажем, с потребностью быть не таким, как все. Небольшая компания, с которой я дружил, была сборищем снобов – основой ее были громкие имена и семейные капиталы. Ни того, ни другого я не имел, хотя и был тогда звездой и законодателем. (Принцесса тихо засмеялась в своем неосвещенном углу сцены.) Единственное, что я имел…

ПРИНЦЕССА (оборачивается со щеткой в руках, она видна в пыльном луче света): Красота? Скажите! Скажите это! Вы были красивы? Я тоже. Я говорю об этом с гордостью, и не важно, что все уже позади.

ЧАНС: Да… а другие… (Принцесса вновь начинает причесываться, и внезапно луч света, в котором она возникла, исчезает.) Почти все мои сверстники осели здесь, и что называется, «устроились» – женились, занялись бизнесом, обзавелись детьми… Девочки стали почтенными матронами, играют в бридж, парни – члены Торговой палаты – посещают нью-орлеанские клубы средней руки, участвуют в карнавалах. Куда как чудно! Тоска… Я ждал, надеялся на что-то большее… И получил, получил то, чего хотел!.. Когда они были еще ничем, я уже пел в хоре в самом грандиозном шоу в Нью-Йорке, в «Оклахоме», и портреты мои печатались в «Лайфе»… В ковбойском костюме, в шляпе с широчайшими полями: «Йи-пи-ай!..» Но мой единственный талант – умение любить. Нью-Йорк принадлежал мне! Вдовы миллионеров, жены, дочери из знаменитых семей Вандербруков, Мастерс, Халловей и Коннот, чьи имена не сходят с газетных полос, кого каждый знает в лицо…

ПРИНЦЕССА: Хорошо платили?

ЧАНС: Я давал гораздо больше, чем получал взамен. Стареющим я возвращал ощущение юности, одиноким дарил понимание и иллюзию привязанности, печальным, потерянным старался вернуть надежду… Но всякий раз, когда я мог получить то, чего добился, – а хотел я многого, – когда до цели оставался всего лишь шаг, воспоминания о моей девушке гнали меня назад, к ней… А когда я возвращался домой – Боже, что тут творилось… Какие кипели страсти! Город жужжал, как осиное гнездо. Ну а потом – война в Корее. Меня мобилизовали. Я чуть было не загремел в пехоту, но все же сумел пристроиться во флот. Морская форма была мне больше к лицу…

ПРИНЦЕССА: Хм!

ЧАНС (передразнивая): Хм! Я не мог вынести эту идиотскую дисциплину! По-ря-док… Я думал – все, конец. Мне было двадцать три – самое время жить. Я знал, что юность не протянется вечно. Я кто знал, когда кончится эта проклятая война? Кто тогда вспомнит о Чансе Уэйне? В жизни, какую я вел, нельзя упускать ни минуты. Надо торопиться… Иначе тебя выкинут… и жизнь промчится дальше, но уже без тебя.

ПРИНЦЕССА: Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

ЧАНС: Я говорю о параде! Параде жизни, где каждый должен отвоевать свое место… Однажды, причесываясь, я заметил на гребенке несколько волосков. Это был тревожный знак – я понял, что лысею. Тогда у меня еще были густые волосы. А что с ними станет через пять лет? А что, если к концу войны я совсем облысею? Я пришел в ужас, меня стали преследовать ночные кошмары. Я просыпался в холодном поту, сердце мое колотилось. На берегу я так напивался, что на утро не мог понять, где и кто лежит рядом… Мне казалось, что я не доживу до конца войны и не вернусь домой, что моя жизнь – вся неповторимая радость быть Чансом Уэйном – улетучиться, как дым, от первого соприкосновения с кусочком горячей стали, оказавшимся в то же время и в том же месте, что и моя голова… Вообразите! Все – мечты, надежды, стремления – все исчезнет в одно мгновение, как арифметическая задачка, написанная мелом на доске и стертая мокрой губкой. Все кончится крошечной пулей, которая, возможно, и не предназначалась мне. И вот я сломался, сдали нервы. Врачи признали меня негодным к дальнейшей службе. Я вернулся домой. И тогда заметил, как все изменилось – и город, и люди… Вежливы? Пожалуй, но не сердечны. Уже не было заголовков в газетах… так, крошечная заметка на последней странице: «Чанс Уэйн, сын миссис Эмили Уэйн, проживающей по Норт-Франт-стрит, демобилизован по болезни и вернулся домой на поправку». Тогда-то я и понял: единственное, что у меня осталось, – Хэвенли. И она стала мне дороже всего на свете.

ПРИНЦЕССА: Хэвенли – это имя девушки?

ЧАНС: Хэвенли – имя моей девушки в Сент-Клауде.

ПРИНЦЕССА: Из-за Хэвенли мы остановились здесь?

ЧАНС: Зачем бы еще нам здесь останавливаться?

ПРИНЦЕССА: Так. Меня использовали. А почему бы и нет? Она хорошенькая?

ЧАНС (вынимает фотографию): Здесь ей пятнадцать. Я сделал этот снимок однажды ночью на песчаной косе, в заливе. Тогда я стремился к ней так же, как сейчас.

ПРИНЦЕССА: Счастливая судьба.

ЧАНС: Принцесса, люди в этом мире делятся на тех, кто умеет любить и находит в этом величайшее счастье, и на тех, кто способен лишь наблюдать и завидовать, болезненно завидовать. Зрители и актеры… Я не говорю о любви, которую можно купить. Я говорю о настоящей любви, связавшей нас с Хэвенли… Мне никогда не забыть тех долгих бессонных ночей, которые мы провели вместе. Наверно, на свете немного найдется людей, которым довелось испытать такое.

ПРИНЦЕССА: Бесспорно. Продолжайте.

ЧАНС: Каждый раз любовь возвращала меня в Сент-Клауд.

ПРИНЦЕССА: Завидное постоянство в нашем изменчивом мире.

ЧАНС: Да. Я возвращался к ней за исцелением.

ПРИНЦЕССА: И она врачевала ваши раны? Почему же вы не женились на этой маленькой исцелительнице?

ЧАНС: Разве я не сказал вам, что Хэвенли – дочь Босса Финли, крупнейшего политического воротилы штата?

ПРИНЦЕССА: Он был против?

ЧАНС: Разумеется. Он подсчитал, что дочь Босса Финли стоит в тысячу раз больше, чем Чанс Уэйн. В последний раз, когда я приехал сюда, она позвонила мне из кафе и назначила свидание у моря, на песчаной косе, где мы обычно встречались. Начался прилив… Я услышал шум моторной лодки. И увидел ее на фоне заката. Она стояла вся в радугах водяной пыли, а лодка кружила вокруг косы. Она кричала: «Чанс, убирайся отсюда! Не смей приезжать в Сент-Клауд! Ты лжец, Чанс! Мне надоело твое вранье! Мой отец прав! Ты мне больше не нужен!» Потом она перестала кричать, махнула на прощание и повернула обратно.

ПРИНЦЕССА: Это конец вашей истории?

ЧАНС: Конец моей истории зависит от вас. Хотите мне помочь?

ПРИНЦЕССА: Хочу. Я не враг вам.

ЧАНС: Сейчас я объясню вам свой план. Я встречаюсь с Хэвенли и показываю ей контракт. Потом мы сразу уезжаем – вы и я. Недалеко, в Нью-Орлеан. Там мы останавливаемся в «Рузвельт-отеле» под своими именами: Александра дель Лаго и Чанс Уэйн. Вы тут же собираете пресс-конференцию… и объявляете, что приехали провести конкурс. Нужна талантливая молодая пара для дебюта в картине. Вы собираетесь доказать всем свою веру в молодость. Вы устраиваете конкурс, приглашаете членов жюри, но ваш голос – решающий.

ПРИНЦЕССА: А вы и?..

ЧАНС: Ну, конечно, я и Хэвенли победим. Мы увозим ее из Сент-Клауда и вместе отправляемся на вашу студию.

ПРИНЦЕССА: А что будет со мной?

ЧАНС: С вами?

ПРИНЦЕССА: Вы, верно, забыли, что внимание мне сейчас ни к чему?

ЧАНС: Вы сможете доказать, что вам важны не только собственные интересы.

ПРИНЦЕССА: Но это неправда.

ЧАНС: Притворитесь.

ПРИНЦЕССА: Ненавижу притворяться.

ЧАНС: Понимаю. Время сделало это. Время и мир, в котором вы жили.

ПРИНЦЕССА: И куда вы так стремитесь… (Идет к телефону.) Касса? Алло, это касса? Говорит принцесса Космонополис. Я посылаю к вам молодого человека. Оплатите чеки наличными. (Вешает трубку.)

ЧАНС: Я хочу взять ненадолго ваш Кадиллак.

ПРИНЦЕССА: Зачем, Чанс?

ЧАНС: Люблю пускать пыль в глаза. Мне хочется проехать по улицам Сент-Клауда в вашей машине, в красивом костюме, купленном вами. Я хочу, чтобы все видели меня.

ПРИНЦЕССА: Чанс, вы потерянный маленький мальчик, и я действительно хочу вам помочь.

ЧАНС: Моя проба удалась?

ПРИНЦЕССА: Подойдите сюда, поцелуйте меня. Я люблю вас. (Поворачивается лицом к залу.) Неужели я это сказала? Неужели? (Снова к Чансу, протягивая ему руки.) Вы еще совсем ребенок.

ЧАНС (обходит ее и опускается в кресло): Мне нужна реклама! Чтобы всем натянуть нос. Я в вашем Кадиллаке, в роскошном костюме…

ПРИНЦЕССА: Я покупала вам хорошие вещи?

ЧАНС (снимает со стула пиджак): Первоклассные. Я проеду сегодня по улицам Сент-Клауда в Кадиллаке с открытым верхом, и пусть все, кто считал меня ни к чему не пригодным, увидят. Я брошу им в лицо контракт, который мы с вами заключили, реальный или фальшивый – все равно. А завтра вы получите машину, и то, что останется от ваших денег. Сегодня вечером все должно решиться.

ПРИНЦЕССА: А что, если я позвоню в полицию?

ЧАНС: Вы этого не сделаете, принцесса. Машину вы найдете на стоянке отеля, а оставшиеся деньги – в отделении для перчаток.

ПРИНЦЕССА: А где будете вы?

ЧАНС: С моей девушкой или нигде.

ПРИНЦЕССА: Чанс Уэйн, все это ни к чему, поверьте мне…

ЧАНС: Ложитесь спать… Вы неплохой человек. Просто случайно попали в дурную компанию.

ПРИНЦЕССА: Когда я вас увижу?

ЧАНС (в дверях): Кто знает? Может быть, никогда.

ПРИНЦЕССА: Никогда – это очень долго. Я буду ждать, Чанс. (Посылает ему воздушный поцелуй.)

ЧАНС: Пока. (Уходит.)

Принцесса смотрит ему вслед, занавес медленно закрывается.

Сцена третья

Терраса в доме Босса Финли. Стиль – викторианская готика – можно определить по контурам двери справа и одной белой колонне. На сцене немного плетеной мебели, выкрашенной в белый цвет. Мужчины тоже во всем белом: на сцене все должно быть белым и голубым, ярким, как полотна Джорджии О'Киф. Как и раньше, стен нет, действие происходит на фоне неба и моря, панорамируемых циклорамой. Близость залива ощущается по ярким отблескам света и крикам чаек. Когда поднимается занавес, Босс Финли стоит в центре сцены, Джордж Скуддер неподалеку.

БОСС (кричит): Том!

ТОМ МЛАДШИЙ (за сценой): Я, сэр!

БОСС: Ты проверил? Это он?

ТОМ МЛАДШИЙ (входя): Хэтчер говорит, что он звонил к ним в номер, и Чанс Уэйн взял трубку. Хэтчер говорит…

БОСС: Хэтчер говорит… Кто такой Хэтчер?

ТОМ МЛАДШИЙ: Дэн Хэтчер.

БОСС: Дэн Хэтчер для меня значит ровно столько, сколько просто – Хэтчер, то есть – ничего.

СКУДДЕР (спокойно, почтительно): Хэтчер, Дэн Хэтчер – помощник управляющего отеля «Ройял Палмз». Он информировал меня сегодня о том, что Чанс Уэйн вернулся в Сэнт-Клауд.

БОСС: Этот Хэтчер умеет держать язык за зубами?

СКУДДЕР: Полагаю. Я дал ему понять, что осторожность в этом деле…

БОСС: Осторожность… Как с той операцией, что ты сделал моей дочери… Так осторожно, что любой клакер на митинге вылезает с вопросом… Я только хочу знать: Уэйн уехал?

ТОМ МЛАДШИЙ: Хэтчер говорит, что эта старая кинозвезда, с которой Чанс связался…

СКУДДЕР: Александра дель Лаго…

ТОМ МЛАДШИЙ: …не в состоянии ехать дальше.

БОСС: О'кей! Ты доктор? Отвези ее в больницу. Вызови «скорую помощь» и выставь из отеля.

СКУДДЕР: Без ее согласия?

БОСС: Ну, скажи, что у нее что-нибудь заразное… тиф, бубонная чума, что там еще. Помести в карантин. Их нужно разлучить, и после этого мы выкинем Чанса Уэйна из отеля. Я требую, чтобы к завтрашнему дню его здесь не было. Завтра начинается в полночь.

ТОМ МЛАДШИЙ: Я знаю, что делать, папа. Можно взять яхту?

БОСС: Ничего не проси, ничего не говори мне… Только делай что-нибудь! Где твоя сестра?

ТОМ МЛАДШИЙ: Валяется на пляже, как мертвец, которого вынес океан.

БОСС (кричит): Хэвенли!

ТОМ МЛАДШИЙ: Джордж, я хочу взять тебя на эту морскую прогулку.

БОСС (зовет): Хэвенли!

СКУДДЕР: Я знаю, что ты задумал, Том, но меня, пожалуйста, не впутывай. И значит об этом не хочу.

БОСС (снова зовет): Хэвенли!

ТОМ МЛАДШИЙ: Ладно, не впутывайся. Поглядите только на этого чистюлю доктора, у которого отняли лицензию за незаконные операции. Он еще кочевряжится по поводу совершенно справедливого дела!

СКУДДЕР: Но я доктор с репутацией, и лицензия при мне. Я главный врач больницы, основанной твоим отцом…

ТОМ МЛАДШИЙ: Ну и ничего тебе знать об этом.

СКУДДЕР: Я не могу себе этого позволить…

Босс закашлялся. Скуддер уходит на террасу, на ходу выписывает рецепт.

БОСС: Хэвенли, иди сюда, крошка. (Скуддеру.) Что ты там пишешь?

СКУДДЕР: Рецепт от кашля.

БОСС: Разорви и брось. Я харкал и плевался всю жизнь и дальше буду харкать и плеваться.

Слышен сигнал автомобиля.

ТОМ МЛАДШИЙ (выскакивает на террасу и хочет бежать): Папа, это приехал он!

БОСС: Ни с места! Ни с места, Том!

ТОМ МЛАДШИЙ: Я и не иду никуда.

ЧАНС (за сценой): Тетя Нанни! Эй, тетя Нанни!

БОСС: Чего он кричит!

ТОМ МЛАДШИЙ: Зовет тетю Нанни.

БОСС: А где она?

ТОМ МЛАДШИЙ: Трусит по аллее, как крольчиха от собаки.

БОСС: А он?

ТОМ МЛАДШИЙ: Уехал.

Тетя Нанни появляется у террасы, она страшно возбуждена, ищет что-то в кошельке.

БОСС: Что ты там ищешь, Нанни?

НАННИ (внезапно останавливается): О, я и не заметила тебя, Том. Ключ ищу.

БОСС: Дверь открыта, Нанни, широко открыта, как дверь в Храм Божий. (Нанни смеется.) А почему ты не ответила тому милому мальчику в Кадиллаке, а, Нанни?

НАННИ: О, я думала, вы его не заметили. (Переводит дыхание и поднимается на террасу, закрывая свой белый кошелек.) Это был Чанс Уэйн. Он вернулся в Сент-Клауд, остановился в «Ройял Палмз»… Он…

БОСС: Что же ты не приняла его? Ты же была так ему предана.

НАННИ: Я ходила в отель просить его уехать, но…

БОСС: Он в это время красовался в большом белом Кадиллаке.

НАННИ: Я ему оставила записку, я…

ТОМ МЛАДШИЙ: И что же было в записке, тетя Нанни? «Люблю, целую»?

НАННИ: Просто: «Уезжай из Сент-Клауда немедленно, Чанс».

ТОМ МЛАДШИЙ: Он и уберется, да только не в белом Кадиллаке.

НАННИ (Тому-младшему): Надеюсь, ты ничего дурного не задумал? (Оборачивается к Боссу.) Ведь правда, Том? Силой делу не поможешь. Так ничего не решишь. Оставьте это мне, я сделаю, чтобы он уехал из Сент-Клауда. Я добьюсь, обещаю. Хэвенли, наверное, не знает, что он вернулся. Видишь ли, Том, Хэвенли говорит, что это был не Чанс… Она говорит, это был не Чанс.

БОСС: Моя жена была такая же доверчивая. Ты совсем как твоя покойная сестра, Нанни. Готова поверить любому обману… А теперь иди и скажи Хэвенли, что я хочу ее видеть.

НАННИ: Том, она не настолько хорошо себя чувствует, чтобы…

БОСС: Нанни, а ведь тебе есть за что ответить.

НАННИ: Мне?

БОСС: Да, тебе, Нанни. Это ты пригрела Чанса Уэйна и потворствовала совращению Хэвенли. Так что иди за ней. Тебе есть за что ответить. Есть, есть за что.

НАННИ: Чанс был самым красивым, самым милым и прелестным мальчиком во всем городе, он был таким, пока ты, ты…

БОСС: Иди, иди за ней! (Нанни уходит. Через минуту слышно, как она зовет: «Хэвенли! Хэвенли!») Странное дело, просто удивительно, стоит человеку добиться высокого общественного положения, как любой, кого он приютит под своей крышей, спешит сделать ему пакость…

ТОМ МЛАДШИЙ: Включая и меня, папа? Ты несправедлив.

БОСС: Что ты сделал полезного для меня? А?

ТОМ МЛАДШИЙ: Я весь прошлый год посвятил организации клубов «Юность за Тома Финли».

БОСС: Я тащу Тома Финли – младшего на своем горбу.

ТОМ МЛАДШИЙ: Тебе повезло, что это именно я.

БОСС: Почему ты думаешь, что мне повезло?

ТОМ МЛАДШИЙ: Про меня за последние полгода написали в газете больше, чем…

БОСС: Один раз про дебош в столице штата, другой – о вождении автомобиля в пьяном виде. Я выложил пять тысяч, чтобы замять эти дела.

ТОМ МЛАДШИЙ: Ты несправедлив.

БОСС: В школе тебя тащили, как упрямого мула на гору, из колледжа вышибли за слабоумие.

ТОМ МЛАДШИЙ: Меня приняли снова.

БОСС: По моему настоянию. С липовым экзаменом. Ответы заранее рассовали по карманам. А уж о нравственности что и говорить. Все эти клубы «Юность за Тома Финли» на самом деле просто банда подонков с моим именем и фотографией на значках.

ТОМ МЛАДШИЙ: А как насчет твоей собственной нравственности, папа? Как насчет мисс Люси?

БОСС: Кто такая мисс Люси?

ТОМ МЛАДШИЙ (смеется так, едва удерживается на ногах): Кто такая мисс Люси? Ты даже не знаешь, кто она? Это женщина, которую ты за пятьдесят долларов в день держишь в отеле «Ройял Палмз».

БОСС: Что ты болтаешь?

ТОМ МЛАДШИЙ: Которая ездит по шоссе с мотоциклетным эскортом под вой сирены, как царица Савская, когда отправляется в Нью-Орлеан, чтобы снимать проценты со счетов. И ты еще спрашиваешь, кто такая мисс Люси? Кстати, она говорит, что ты слишком стар для любовника.

БОСС: Вранье… Кто сказал, что она так говорит?

ТОМ МЛАДШИЙ: Она это написала помадой на зеркале дамской уборной в «Ройял Палмз».

БОСС: Что написала?

ТОМ МЛАДШИЙ: Цитирую: «Босс Финли слишком стар, чтобы работать в постели».

Пауза. Тяжело дыша, они стоят друг против друга. Скуддер незаметно перешел на дальний конец террасы.

БОСС: Вранье!

ТОМ МЛАДШИЙ: Пожалуйста.

БОСС: Однако я выясню.

ТОМ МЛАДШИЙ: Я уже выяснил. Папа, почему бы тебе от нее не отделаться, а?

БОСС (отворачивается, смотрит в зал, старыми, налитыми кровью глазами, как будто оттуда ему задали вопрос, которого он не расслышал): Не лезь в чужие дела. Подумать только – человека, выполняющего высокую, священную миссию, благодаря которой он занял высокое положение, этого человека публично пригвождает собственный сын. (Хэвенли появляется на галерее.) А, вот она, вот она, моя малышка. (Останавливает ее.) Не уходи, моя прелесть. (Тому-младшему и Скуддеру.) Оставьте нас. (Том-младший и Скуддер уходят. Говорит Хэвенли.) Не уходи, постой, крошка. Мне надо тебе что-то сказать.

ХЭВЕНЛИ: Папа, я сейчас не могу разговаривать.

БОСС: Это очень важно.

ХЭВЕНЛИ: Но я не могу, не могу сейчас разговаривать.

БОСС: Ладно, не разговаривай, только послушай.

Хэвенли не хочет слушать, собирается уйти, Босс задержал бы ее силой, если бы в этот момент на веранду не вышел старый слуга, негр Чарльз. У него в руках трость и сверток в подарочной упаковке. Все это он кладет на стол.

ЧАРЛЬЗ: Пять часов, мистер Финли.

БОСС: Что? Да, спасибо.

Чарльз включает светильник у двери. Этот момент отмечает перемену в сцене. Освещение становится нереалистично: свет исходит не от светильника, а от радужного сияния в небе. Поет морской ветер. Хэвенли поднимает лицо навстречу ему. Позднее, вечером, погода может быть штормовой, но сейчас порывы ветра приносят лишь свежесть с залива. Хэвенли все время смотрит туда, в сторону залива, свет мягко высвечивает ее лицо. В облике ее отца вдруг появляется странное достоинство. Глядя на свою очень красивую дочь, он становиться почти величавым. Когда Чарльз исчезает, он подходит к ней, как старый придворный, почтительно приближающийся к принцессе или инфанте. Это естественное чувство, которое каждый стареющий отец испытывает по отношению к прекрасной, юной дочери, напоминающей ему покойную жену, когда-то страстно любимую.

БОСС: Ты все еще красивая, девочка!

ХЭВЕНЛИ: Я, папа?

БОСС: Конечно, глядя на тебя, никто и думать не решается…

ХЭВЕНЛИ (смеясь): Я хорошо набальзамированная мумия, папа.

БОСС: Не говори так больше. (Увидев появившегося опять Чарльза.) А ну, возвращайся в дом!

Звонит телефон.

ЧАРЛЬЗ: Слушаюсь, сэр, я только…

БОСС: Проваливай! Если меня, я дома только для губернатора штата и президента нефтяной компании.

ЧАРЛЬЗ (за сценой): Это снова мисс Хэвенли.

БОСС: Ее нет.

ЧАРЛЬЗ (за сценой): Прошу прощения, но ее нет.

БОСС: Крошка, ты говоришь и делаешь такие вещи в присутствии людей, как будто тебе совершенно безразлично, что у них есть уши, чтобы слышать, и языки, чтобы потом болтать. А в результате становишься предметом разговоров.

ХЭВЕНЛИ: Становлюсь?..

БОСС: Становишься предметом разговоров, скандала, а это может повредить той великой миссии, которую…

ХЭВЕНЛИ: Пожалуйста, не произноси передо мной одну из своих речей, идущих от «гласа Божьего». Было время, когда ты мог меня спасти. Ты же не позволил мне выйти за него замуж, а он тогда был юный и чистый. Ты вместо этого изгнал его, изгнал из города. А когда он вернулся, ты меня увез да еще пытался выдать насильно за пятидесятилетнего богача, который был тебе зачем-то нужен.

БОСС: Но, дорогая…

ХЭВЕНЛИ: А потом за второго, за третьего – и от всех ты что-то ожидал. Меня не было, и Чанс уехал. Пытался стать таким же, как те, с кем ты хотел породниться… И он уехал… И он пытался… Нужная дверь не открылась, он стал толкаться в другие… Ты женился по любви, почему же мне этого не позволил? Когда душа моя была еще жива, а мальчик юн и чист.

БОСС: Ты меня упрекаешь за?..

ХЭВЕНЛИ (кричит): Да, папа, упрекаю! Ты и маме разбил сердце… Мисс Люси…

БОСС: Кто такая мисс Люси?

ХЭВЕНЛИ: О, папа, она стала твоей любовницей задолго до маминой смерти. А мама тебе была нужна лишь для респектабельности… Можно, я уйду, папа?

БОСС: Нет, нет, не уйдешь! Я еще не все сказал. Как ужасно все это слышать от собственного ребенка… (Обнимает ее.) Завтра утром, когда начнется пасхальная распродажа, я отправлю тебя с мотоциклетным эскортом прямо в «Мэзон Бланш». Приедешь в магазин, иди сразу в кабинет к мистеру Харви Петри и скажи ему, чтобы он тебе открыл неограниченный кредит. Потом спустись вниз и накупи себе всего, ну, как будто собираешься замуж за принца Монако… Купи полный гардероб и меха тоже – до зимы подождут. Платья? Самые роскошные. Туфли? Покупай, пока не надоест. Я много заработал продажей лицензий на подводную добычу нефти, так что, знаешь, крошка, я хочу, чтобы ты купила себе и драгоценности. Ты скажи Харви, чтоб он сам мне позвонил. А еще лучше, пусть мисс Люси тебе поможет выбрать. Она умная, как амбарная крыса, когда дело доходит до камешков, – это точно… Погоди, а где это я купил булавку, которую принес твоей матери? Последнее, что я ей подарил перед смертью… Я знал, что она умирает, когда покупал эту булавку… Я дал за нее пятнадцать тысяч, только чтобы она поверила в выздоровление… Когда я приколол эту штуку к ее сорочке, бедняжка расплакалась… Она сказала: «Господи, Босс, зачем умирающей такой большой бриллиант?» А я ей ответил: «Милая, ты только погляди на цену. Что там написано? Видишь, там пять цифр? Сначала единица, потом пятерка, а потом три нолика? Вот и рассуждай, – сказал я ей, – если бы ты умирала, если допустить хоть возможность такого исхода, вложил бы я пятнадцать тысяч в бриллиантовую булавку, чтобы заколоть тебе саван?» И старая леди засмеялась. Она повеселела, как маленькая птичка, села в постели и весь день принимала визиты, смеялась, болтала – и все с этой бриллиантовой булавкой… А умерла она к полночи, и бриллиант так и был приколот к ее сорочке. И только в самую последнюю минуту она поняла, что бриллианты вовсе не доказательство, что она не умрет. (Возвращается на террасу, снимает пиджак и надевает смокинг.)

ХЭВЕНЛИ: И ты ее так и похоронил?

БОСС: С булавкой? Конечно, нет. Я ее наутро отнес обратно в магазин.

ХЭВЕНЛИ: Значит, она тебе не стоила пятнадцати тысяч?

БОСС: Да разве мне было не все равно, сколько она стоит? Я человек широкий. Я бы и бровью не повел, если бы пришлось выложить миллион… конечно, будь он у меня в кармане. Одна улыбка твоей матери, которую она мне подарила утром в день своей смерти, окупила бы все эти расходы.

ХЭВЕНЛИ: Да, ничего не скажешь, широкая у тебя душа.

БОСС: Кто может в этом усомниться? Кто? (Смеется. Хэвенли начинает смеяться почти истерически. Вскакивает. Хочет уйти. Он бросает свою трость и хватает дочь за руку.) Постой, постой. Слушай, я тебе еще хочу сказать кое-что. На прошлой неделе в Нью-Бетесда, когда я говорил об угрозе для белых женщин Юга, которую таит в себе десегрегация, какой-то наемный крикун из толпы заорал: «Эй, Босс Финли, а как насчет своей дочери? Что это за операцию ей сделали в больнице Тома Джека Финли в Сент-Клауде?» Тот же вопрос в столице штата…

ХЭВЕНЛИ: И что ты ему ответил?

БОСС: Его выдворили из зала и привели в чувство на улице.

ХЭВЕНЛИ: Папа, это иллюзия власти.

БОСС: Это не иллюзия, это – власть.

ХЭВЕНЛИ: Очень жаль, что моя операция принесла тебе столько неприятностей. Но, знаешь, еще хуже, что нож доктора Скуддера убил юность в моем теле и сделал меня сухой, холодной, пустой старухой. Мне кажется, когда дует ветер с залива, я стучу, как мертвая, высохшая виноградная лоза. Но больше я не буду тебе помехой, папа. Я уйду в монастырь. Я твердо решила.

БОСС (кричит): В какой еще монастырь? Это протестантский штат! Дочь в монастыре! Это угробит всю мою политическую карьеру! Сегодня вечером я выступаю перед клубом «Юность за Тома Финли» в большом зале отеля «Ройял Палмз». Моя речь передается по телевидению, и ты, сударыня, пойдешь туда со мной. Наденешь белоснежное платье – цвет девственницы. На одном плече у тебя будет эмблема клуба «Юность за Тома Финли», а на другом бутоны лилий. Ты выйдешь со мной на сцену – ты с одной стороны, а Том-младший – с другой, для того чтобы раз и навсегда опровергнуть слухи. И чтобы на лице у тебя играла счастливая, гордая улыбка. Ты должна прямо смотреть на толпу в зале. Глядя на тебя, всю в белом, ни один человек не осмелится повторить всю эту грязь. Я очень рассчитываю на эту компанию, она должна принести мне поддержку молодых избирателей в том крестовом походе, который я возглавляю. И ты, и Том-младший должны быть рядом со мной. Пусть все видят белую юность Юга, который грозит опасность.

ХЭВЕНЛИ (с вызовом): Я не собираюсь этого делать!

БОСС: Я не спрашиваю: «Сделаешь ли?», я говорю: «Ты это сделаешь».

ХЭВЕНЛИ: А если все-таки я откажусь?

БОСС: Откажешься так откажешься. Последствия, правда, могут прийтись тебе не по вкусу. (Звонит телефон.) …Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд.

ЧАРЛЬЗ (за сценой): Дом мистера Финли… Мисс Хэвенли? Прошу прощения, ее нет.

БОСС: Я приказал его выставить, и его выставят из города. Как ты желаешь: чтобы он уехал в белом Кадиллаке, в котором он сейчас гоняет по Сент-Клауду, или в машине мусорщика, идущей на городскую свалку?

ХЭВЕНЛИ: Ты посмеешь?

БОСС: Хочешь убедиться?

ЧАРЛЬЗ (входит): Опять вам звонили, мисс Хэвенли.

БОСС: Наше общество одобряет решительные и жесткие меры против тех, кто хочет замарать чистую южную кровь. Черт, когда мне было всего пятнадцать лет, я босиком спустился с красных песчаных гор, как будто глас божий позвал меня. Я твердо уверен, что он позвал меня. И ничто, никто, никогда меня не остановит, никогда… (Протягивает к Чарльзу руку за подарочным свертком, тот падает его.) Спасибо, Чарльз. Я еще успею заехать к мисс Люси. (Печальная, неопределенная нота прозвучала в его голосе на последней реплике. Он поворачивается и тяжело уходит.)

Занавес

Конец первого акта.

АКТ ВТОРОЙ

Сцена четвертая

Угол коктейль – бара и внешней галереи отеля «Ройял Палмз». Где-то играет тапер. За столиком в зале сидят две пары, представляющие городское общество. Это ровесники Чанса: Бадд, с Эдной и Скотти с Вайолет. За стойкой – Стафф, гордый тем, что от подавальщика содовой в дешевом кафе он продвинулся до бармена в отеле «Ройял Палмз». На нем белая куртка, алый кушак и голубые облегающие брюки. Стафф двигается с нагловатой грацией, которую он, вероятно, бессознательно скопировал у Чанса Уэйна, бывшего когда-то здесь барменом. В зал входит любовница Босса Финли мисс Люси. Она в бальном платье с пышными кружевами, а-ля красавица южанка времен Конфедерации. Светлый локон уложен с одной стороны ее остренького, как у терьера, личика. Она разгневано смотрит на Стаффа.

СТАФФ (невозмутимо, за стойкой): Добрый вечер, мисс Люси.

МИСС ЛЮСИ (заходит за стойку и начинает по-хозяйски орудовать с бутылками): Мне не дали места за банкетным столом! Я вынуждена была сидеть где-то сбоку, с женами местных чиновников. Где «Грант» двенадцатилетней давности? Эй! А ты порядочное трепло. Лед положи… Ах, какой у тебя длинный язык!..

СТАФФ: Что у вас с пальцем?

МИСС ЛЮСИ (хватает его за красный кушак): Сейчас расскажу. Приезжает ко мне Босс и подает бонбоньерку в виде пасхального яйца. Велит открыть, я открываю. Вижу – внутри бархатная коробочка для драгоценностей, довольно большая, как чей-то длинный язык.

СТАФФ: Чей язык?

МИСС ЛЮСИ: Язык одного человека, который находится не так далеко отсюда.

СТАФФ (пытается высвободиться): Мне надо стулья поставить.

МИСС ЛЮСИ: Я открываю коробочку и вижу большую бриллиантовую брошь. Только прикоснулась к ней, как этот старый сукин сын захлопнет крышку, ударяя ею прямо мне по пальцам. Ноготь даже посинел. И говорит: «Спустись-ка теперь в коктейль – бар, зайди в дамскую уборную и опиши эту брошь губной помадой на зеркале». А коробочку – в карман. Да уходя так хлопнул дверью, что даже картина со стены упала.

СТАФФ: Мисс Люси, ведь это вы сказали в прошлую субботу: «Пошел бы ты да посмотрел, что написано губной помадой на зеркале в дамской уборной»?

МИСС ЛЮСИ: Тебе сказала! Я думала, тебе можно доверить.

СТАФФ: Тут были и другие люди, они тоже слышали.

МИСС ЛЮСИ: Но никто, кроме тебя, не член клуба «Юность за Тома Финли». Никто.

Оба прерывают разговор. Они заметили высокого человека, который вошел в коктейль – бар. Его удлиненное тело, худоба и светящаяся бледность лица напоминает эль – грековского святого. На шее у него повязка. Одет как сельский житель. Это Клакер.

МИСС ЛЮСИ: Эй, гляди…

КЛАКЕР: Добрый вечер, мэм.

МИСС ЛЮСИ: Ты из «Деревенских бродяг»? С оркестром приехал?

КЛАКЕР (замечает пристальный, заинтересованный взгляд Люси): Я деревенский, но приехал без оркестра.

Стафф уходит.

МИСС ЛЮСИ: Чего тебе здесь надо?

КЛАКЕР: Приехал послушать выступление Босса Финли. (Говорит с натугой. Потирает свой большой кадык.)

МИСС ЛЮСИ: Я знаю, кто ты… Ты клакер?

КЛАКЕР: Я не клакер. Я просто задаю вопросы – один, два, три, в зависимости от того, сколько времени им потребуется, чтобы схватить меня и вышвырнуть из зала.

МИСС ЛЮСИ: Твои вопросы – мерзкие. Ты их снова сегодня повторишь?

КЛАКЕР: Да, мэм, если смогу пробраться в зал и достаточно громко спросить.

МИСС ЛЮСИ: А что у тебя с голосом?

КЛАКЕР: Когда я выкрикнул свой вопрос в Нью-Бетесда на прошлой неделе, меня ударили ручкой пистолета по кадыку, и от этого у меня пропал голос. Он и сейчас плох, но все же получше. (Хочет уйти.)

МИСС ЛЮСИ: Тебе не войти в зал без пиджака и галстука. Подожди. (Заходит за стойку, достает оттуда пиджак, какой обычно держат в местах, куда «неодетых» не допускают, и бросает его Клакеру.) Вот, надень. Выступление Босса сегодня передают по телевидению. Галстук в кармане. Сиди тихо в баре, пока Босс не начнет говорить. Закройся газетой. О'кей?

КЛАКЕР (раскрывая перед собой газету): Спасибо вам.

МИСС ЛЮСИ: Тебе спасибо и желаю удачи побольше, чем перепадает обычно.

Стафф возвращается за стойку.

ФЛАЙ (появляется на галерее): Чанс Уэйн. (Сигнал автомобиля за сценой.) Мистер Чанс Уэйн, прошу! Чанс Уэйн! (Уходит.)

МИСС ЛЮСИ (Стаффу): Разве Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд?

СТАФФ: Помните Александру дель Лаго?

МИСС ЛЮСИ: Конечно. Я была президентом местного клуба ее поклонников. А что?

ЧАНС (за сценой): Эй, бой, поставь машину у подъезда, да не помни крылья!

СТАФФ: Она и Чанс Уэйн остановились здесь вчера вечером.

МИСС ЛЮСИ: Да разрази меня гром, если я в этом деле не разберусь! (Уходит.)

Входит Чанс. Направляется к бару.

ЧАНС: Эй, Стафф! (Берет коктейль со стойки, пьет.)

СТАФФ: Поставь на место… Здесь не вечеринка с коктейлями.

ЧАНС: Приятель… кто же пьет мартини с оливками? Ты что, не знаешь, что все пьют мартини с джином и лимоном? Когда я работал на твоем месте, я придумал вот эту самую форму, что ты носишь… Как у Вика Мэтюра в фильме про Иностранный легион. И выглядел в ней получше, чем он.

НАННИ (входя): Чанс, Чанс…

ЧАНС: Тетя Нанни! (Стаффу.) Положи скатерть на этот стол и принеси шампанского…

НАННИ: Уходи отсюда.

ЧАНС: Но я только что заказал шампанское. (Внезапно под ее суровым взглядом сникает.)

НАННИ: Нельзя, чтобы нас видели вместе. (Ведет его на край сцены.)

Стафф возится у стойки. Потом берет поднос и уходит в противоположную от них сторону. Негромкая музыка.

ЧАНС: Почему?

НАННИ: Чанс, уезжай из города.

ЧАНС: Почему в городе, где я родился, каждый обращается со мной, как с последним подонком?

НАННИ: Себя спроси об этом, совесть свою спроси.

ЧАНС: О чем спросить?

НАННИ: Ты сам знаешь, и я знаю, что ты знаешь…

ЧАНС: Знаю – что?

НАННИ: Я не могу и не хочу говорить об этом. До тебя ведь все равно не дойдет. И тебе нельзя доверять. А нам жить в этом городе… О, Чанс, почему ты так изменился? Ты живешь в каком-то безумном сне.

ЧАНС: В безумном сне? Конечно. А разве это не безумный сон? Лучшего определения я давно не слыхал… Безумный сон – это и есть моя теперешняя жизнь…

НАННИ: Почему, Чанс?

ЧАНС: О, тетя Нанни, ради Бога… Разве вы забыли, кем я обещал стать?

НАННИ: Люди, которые любили тебя, ждали только одного: нежности, честности и…

ЧАНС (становясь перед ней на колени): Такое блистательное начало… и все так грубо и внезапно оборвалось… Мне было семнадцать лет. Я поставил одноактную пьесу «Доблестный» и сыграл в ней главную роль. Мы победили на конкурсе штата, и нас послали на национальный конкурс… Хэвенли играла со мной… Вы помните? Вы поехали с нами присмотреть за девочками…

НАННИ: Конечно, помню.

ЧАНС: В большом автобусе… Как мы пели вместе!

НАННИ: Вы были влюблены друг в друга.

ЧАНС: Да, влюблены. (Тихо напевает.)

НАННИ (резко поднимается): Так нельзя, так нечестно…

ЧАНС (ловит ее за руки): Тетя Нанни, мы так и не победили в этом дурацком конкурсе, мы стали вторыми.

НАННИ: Чанс, вы стали вторыми. Вы получили почетную грамоту. Четвертое место.

ЧАНС: Да, верно. Но почетная грамота на национальном конкурсе – не так уж мало… Мы бы победили, если б я не забыл текст. Я так замотался с постановкой всей этой ерунды… (Закрывает лицо руками.)

НАННИ: Я полюбила за это тебя еще больше. И Хэвенли тоже.

ЧАНС: Это случилось в поезде, по дороге домой. Она и я…

НАННИ (в смятении): Я знаю, я, я…

ЧАНС (поднимаясь): Я уговорил проводника, и он на час отдал нам свободное купе. В том поезде… грустном поезде домой…

НАННИ: Я знаю…

ЧАНС: Я дал ему пять долларов – этого оказалось мало. Тогда я отдал свои часы, булавку для галстука, перстень с печаткой и костюм, который купил в кредит, чтобы в нем отправиться на конкурс. Первый костюм, за который я заплатил больше тридцати долларов.

НАННИ: Не надо вспоминать.

ЧАНС: Чтобы купить первый час любви с ней…

НАННИ: Хватит Чанс!.. С тех пор ты так изменился.

ЧАНС: И я поклялся, что никогда больше не буду вторым ни на одном конкурсе… Тетя Нанни, посмотрите на этот контракт. (Выхватывает из кармана бумаги.)

НАННИ: Не хочу смотреть на эти фальшивые бумажонки.

ЧАНС: Они не фальшивые. Посмотрите, здесь печать нотариуса и подписи трех свидетелей. Тетя Нанни, вы знаете, с кем я приехал? С Александрой дель Лаго.

НАННИ: Кто она тебе?

ЧАНС: Патронесса, агент, продюсер! У нее большое влияние, власть, деньги, а они открывают двери. Те двери, куда я стучался, все последние годы до синяков.

НАННИ: Чанс, даже сегодня, если бы ты вернулся и просто сказал: «Я проиграл состязание, провалился…» Но ты…

ЧАНС: Минуту! Выслушайте меня… Тетя Нанни, вот мой план. Местный конкурс красоты.

НАННИ: О, Чанс!

ЧАНС: Местный конкурс красоты, который она выиграет.

НАННИ: Кто?

ЧАНС: Хэвенли.

НАННИ: Нет, Чанс. Она уже немолода. Красота ее поблекла.

ЧАНС: Неправда. Ничто не проходит так быстро, даже красота.

НАННИ: Увы, проходит.

ЧАНС: Она вернется!

НАННИ: Ради чего? Ради дурацкого конкурса?

ЧАНС: Ради любви.

НАННИ: Чанс!..

ЧАНС: Это будет не просто местный фестиваль, тетя Нанни. Отчеты о нем опубликует вся национальная пресса. О нем напишет лучшая подруга принцессы Космонополис – критик Салли Пауэрс. Самая влиятельная из киножурналистов в мире. Ее слово – закон в кино…

НАННИ: Чанс, не так громко.

ЧАНС: Я хочу, чтобы все меня слышали.

НАННИ: Нет, не надо, не надо. Если твои слова дойдут до Босса Финли, тебе будет плохо.

ЧАНС: Я или вернусь с Хэвенли, или нет. Или буду жить, или умру. Третьего мне не дано…

НАННИ: К юности своей ты хочешь вернуться, к чистой, незапятнанной юности… Не сможешь…

ЧАНС: Вы все еще не верите мне, тетя Нанни?

НАННИ: Нет, не верю. Пожалуйста, уезжай. Уезжай отсюда, Чанс.

ЧАНС: Но я прошу…

НАННИ: Уезжай!

ЧАНС: Куда? Куда я поеду? Здесь дом моего сердца, не лишайте меня последнего пристанища.

НАННИ: Ах, Чанс…

ЧАНС: Тетя Нанни, пожалуйста.

НАННИ (поднимается, чтобы, уйти): Я напишу тебе. Пришли мне адрес. Я напишу. (Уходит через бар.)

Входит Стафф и направляется к стойке.

ЧАНС: Тетя Нанни…

Но она уже ушла. Чанс вынимает флягу из кармана и отпивает из нее. Он стоит в глубине зала, в то время как две пары садятся за столик. Появляется Флай.

ФЛАЙ (громко скандирует): Мистер Чанс Уэйн, нужен мистер Чанс Уэйн!

Произнесенное имя произвело некоторое движение среди тех, кто находится у стойки и за столиками. Чанс глубоко вздыхает, затем направляется в зал коктейль – бара. Он идет, как матадор, выходящий на арену.

ЭДНА: Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд!

ВАЙОЛЕТ: Бог ты мой, это он!

ФЛАЙ (Чансу): Вам записка.

ЧАНС (читает записку. Флаю): Не сейчас, позже, позже.

ФЛАЙ: Но мадам ждет…

ЧАНС: Отстань. (Тапер за сценой начинает играть. «Вечер» в коктейль – баре только начинается. Флай уходит.) То же место, тот же джаз. Время как будто остановилось в Сент-Клауде. (Бадди и Скотти, сидящим за столиком.) Привет!

БАДД: Как?.. Ты, Чанс?

ЧАНС (кричит за сцену): Эй, Джекки… (Тапер перестает играть. Чанс подходит к столику, где сидят все четверо.) …помнишь мою песню? Он помнит мою песню. (Тапер играет в свинговой манере «Этот большой, широкий, чудесный мир».) Вот теперь я дома. В родном городе… Ну-ка, хором споем! (Четверка за столиком явно игнорирует его. Поет один.) Ну же, пойте! (Когда-то они пели вместе с ним. Сейчас они молчат. Он продолжает, поет еще какое-то время. Затем голос его замирает в замешательстве. Человек у стойки что-то шепчет своему соседу, тот смеется.) Что случилось? Здесь будто все вымерли.

СТАФФ: Тебя слишком долго не было, Чанс.

ЧАНС: И в этом все дело?

СТАФФ: Именно в этом.

Тапер кончает играть. В баре воцаряется странное молчание. Чанс смотрит на сидящих за столиком. Вайолет что-то шепчет Бадду. Затем Вайолет и Эдна поднимаются и уходят.

БАДД (подзывая Стаффа): Подсчитай, Стафф.

ЧАНС (с преувеличенным удивлением): Бадд и Скотти? Я вас не заметил. Это не Вайолет и Эдна сидели с вами? (Садится за столик между ними.)

СКОТТИ: Они, наверное, не узнали тебя, Чанс.

БАДД: Вайолет узнала.

СКОТТИ: Разве?

БАДД: Она сказала: «Бог мой, это он».

СКОТТИ: Узнала и застыдилась.

ЧАНС: В былые времена я стыдился их…

Появилась мисс Люси.

ЧАНС: Смотри-ка! (Идет ей навстречу.) Кто это, мисс Люси или Вивьен Ли в фильме «Унесенные ветром»?

МИСС ЛЮСИ: Привет, Чанс Уэйн. Мне сказали, что ты вернулся, но я не поверила. Пойду, говорю, и посмотрю сама, своими глазами. Обычно ведь в газете, в колонке Гвена Филиппа появляется заметка: «Юноша из Сент-Клауда, приехавший погостить домой, приглашен на главную роль в новой выдающейся картине». Я не пропускаю подобных сообщений. (Ерошит ему волосы.)

ЧАНС: Никогда не поступайте так с лысеющим мужчиной. (Его улыбка становится уверенней.)

МИСС ЛЮСИ: А ты разве лысеешь, бэби? Может, поэтому ты как-то изменился? Подожди, не уходи, я сейчас вернусь… (Идет за стойку бара, чтобы сделать себе коктейль. Чанс в это время причесывается.)

СКОТТИ (Чансу): Не выбрасывай свои золотые волосы, Чанс. Сохраняй их и посылай в письмах своим поклонницам.

БАДД: Самым терпеливым в мире. Годами ждут, чтобы он появился в массовке хоть на пять секунд.

МИСС ЛЮСИ (возвращаясь к столу): А знаете, этот мальчик – Чанс Уэйн – был такой хорошенький, прямо невозможно, глаза слепило. Сейчас на него хоть глядеть можно. Летом по воскресеньям я обычно ездила на городской пляж смотреть, как он прыгает с вышки. Я даже бинокль с собой брала, когда он устраивал эти бесплатные представления. Ты еще прыгаешь в воду, Чанс? Или бросил?

ЧАНС (неохотно): В прошлое воскресенье прыгал.

МИСС ЛЮСИ: Как всегда, прекрасно?

ЧАНС: Был немного не в форме, но зрители этого не заметили. Я и сейчас еще могу сделать двойное сальто из стойки спиной…

МИСС ЛЮСИ: Где же это было, Чанс, в Палм Бич, штат Флорида?

Входит Хэтчер.

ЧАНС (напрягся, ждет подвоха): А почему именно там?

МИСС ЛЮСИ: Кто же это говорил, что видел тебя месяц назад в Палм Бич? Ах да, Хэтчер, он говорил. Ты работал на пляже при каком-то большом отеле.

ХЭТЧЕР (останавливается на ступеньках террасы): Да. Я это слышал. (Уходит на галерею.)

ЧАНС: Работал на пляже?

СТАФФ: Втирал масло в жирные туши миллионеров.

ЧАНС: Какой шутник все это выдумал? (Его смех чересчур громок.)

СКОТТИ: А ты узнай имя и подай в суд за клевету.

ЧАНС: Я давно перестал доискиваться, откуда берутся сплетни. Конечно, самолюбию льстит, когда узнаешь, что в родном городе про тебя все еще говорят. Даже если говорят пакости.

Тапер опять начинает наигрывать.

МИСС ЛЮСИ: Бэби, ты в чем-то изменился, но я все не пойму, в чем. Все заметили? Он изменился? А может, он просто постарел? (Садится рядом с Чансом.)

ЧАНС (быстро): Изменяться – значит жить, мисс Люси, а жить – значит изменятся. Не изменяются только мертвые. Разве не ясно? Раньше я этого боялся, а сейчас – нет. А вы, мисс Люси? Боитесь?

За спиной Чанса появилась одна из женщин и делает своим спутникам знаки, чтобы они вышли. Скотти кивает и поднимает два пальца, показывая, что придет через две минуты. Женщина уходит, недовольно хмурясь.

СКОТТИ: Чанс, а ты знаешь, что сегодня Босс Финли проводит здесь свой митинг?

ЧАНС: По всему городу расклеены афиши.

БАДД: Босс хочет разъяснить свою позицию в истории с этим негром, которая наделала столько шума. Ты слышал о ней?

ЧАНС: Нет.

СКОТТИ: Он в это время, наверное, был на Луне.

ЧАНС: Просто меня не было в Сент-Клауде.

СКОТТИ: Так вот. Люди Босса поймали одного негритоса и оскопили негодяя, чтобы на деле доказать свою готовность защищать белых женщин в нашем штате.

БАДД: Некоторые считают, что малость перестарались. Северная пресса раздула историю на всю страну.

СКОТТИ: Вот Босс и хочет разъяснить свою позицию членам клуба «Юность за Тома Финли». Митинг будет в Зеркальном зале, наверху.

БАДД: Говорят, Хэвенли и Том-младший тоже будут с ним.

ФЛАЙ (входя): Мистер Чанс Уэйн, мистер…

Компания демонстративно с шумом отодвигает стулья, показывая, что никто не желает слушать Чанса.

ЧАНС (берет у посыльного записку, читает и бросает на пол): Эй, Стафф, на голову, что ли, надо вставать, чтобы ты дал выпить. (Флаю.) Скажи ей – потом. Мисс Люсси, можете вы вдолбить этому парню, чтобы он налил мне водки со льдом?

Мисс Люси повелительно щелкает пальцами. Стафф пожимает плечами, отливает немного водки в стакан со льдом.

МИСС ЛЮСИ: Чанс, ты что-то расшумелся, бэби!

ЧАНС: Надо бы и погромче, мисс Люси. Я сомневаюсь, чтобы Хэвенли, которую во всем городе только я знаю по-настоящему, согласилась стоять на сцене рядом с отцом, пока он будет распинаться по телевидению. Нет, этому я не поверю. А если б поверил, согласился бы у всех на виду прыгнуть в воду с городского пирса, а потом заплыть за маяк. Пока акулы не разорвут меня живьем. (Говорит возбужденно. Колено он поставил на сиденье стула, раскачивая его.)

Клакер опускает газету. Злорадная улыбка пробегает по его лицу. Он наклоняется вперед, чтобы услышать разглагольствование Чанса. Вдруг стул переворачивается и Чанс растягивается на полу. Клакер вскакивает, чтобы помочь ему. Мисс Люси бросается между ними и быстрым предостерегающим жестом отталкивает Клакера. Никто Клакера заметить не успел. Разгоряченный, смеющийся Чанс вскакивает на ноги. Все смеются…

ЧАНС: Потому что я вернулся в Сент-Клауд, чтобы взять Хэвенли отсюда.

Смех смолкает.

МИСС ЛЮСИ: Чанс, разреши один спор.

ЧАНС: Какой спор, мисс Люси?

МИСС ЛЮСИ: Мы тут спорили, с кем ты путешествуешь. Я слышала, ты здесь с какой-то знаменитой кинозвездой?

Все обращают взгляды к Чансу. В какой-то мере он получил то, чего хотел. Он в центре внимания, все смотрят на него, пусть даже и враждебно, подозрительно или с жестоким спортивным интересом.

ЧАНС: Мисс Люси, я путешествую с вице-президентом и обладателем контрольного пакета акций той самой киностудии, с которой у меня контракт.

МИСС ЛЮСИ: Она снималась в известных фильмах?

ЧАНС: Она была, есть и будет известной, легендарной фигурой во всем киномире и у нас, и за океаном.

МИСС ЛЮСИ: А как ее зовут, Чанс?

ЧАНС: Она не хочет, чтобы знали ее имя. Как и всем мировым знаменитостям, ей претит любопытство. Оградить свою частную жизнь от посторонних – главная задача великой звезды… Не спрашивайте ее имени. Я слишком ее уважаю, чтобы назвать за этим столом. Я ей многим обязан, ибо она поверила в меня. (Повышает голос.) И я не предам ее.

МИСС ЛЮСИ: Малыш, ты вспотел. У тебя руки дрожат. Ты не болен? Нет?

ЧАНС: Болен? Кто болен? Я тут здоровее всех.

МИСС ЛЮСИ: Ладно, бэби, только, видишь ли, тебе лучше не оставаться в Сент-Клауде. Да ты и сам это прекрасно знаешь…

СКОТТИ: Зачем ты вернулся?

ЧАНС: Хотел бы я знать, почему это мне нельзя навестить могилу матери и выбрать для нее памятник, а также разделить свою радость с девушкой, которую давно люблю? Ведь это ради Хэвенли я пробил себе дорогу. Я уж почти всех убедил, что ей надо сниматься в картине вместе со мной…

БАДД: А как называется картина?

ЧАНС: Называется? «Юность»!

БАДД: Просто – «Юность»?

ЧАНС: А разве это не самое прекрасное название? Я вижу, вы сомневаетесь. Вот контракт. (Вынимает его из кармана.)

СКОТТИ: Ты всегда таскаешь его с собой?

ЧАНС: Просто он лежал в кармане пиджака.

МИСС ЛЮСИ: Уходишь, Скотти?

СКОТТИ (уже поднялся из-за стола): Тут уже столько всего наговорили…

БАДД: Девочки ждут.

ЧАНС (быстро): Эй, Бадд, тряпки на тебе шикарные, да только портному твоему я дал бы пару советов. Парень среднего роста выглядит лучше без подкладных плечей. Они тебя укорачивают, ты становишься шире и приземистей.

БАДД: Спасибо, Чанс.

СКОТТИ: А что полезного ты передашь моему портному?

ЧАНС: Скотти, еще не родился тот портной, который бы мог скрыть сидячую профессию своего клиента.

МИСС ЛЮСИ: Чанс, детка…

ЧАНС: Ты все еще работаешь в банке? Сидишь, штаны протираешь? Весь день подсчитываешь сотенные, и раз в неделю одна тебе перепадает? Костюм этот ничего, Скотти, только вот штаны слишком на заду протерты.

ВАЙОЛЕТ (появляется в дверях, сердито): Скотти! Идем!

СКОТТИ: Меня-то, держат не за смазливую рожу, и езжу я в собственной машине. Пусть не в кадиллаке, но в своей. И если б моя мать умерла, я бы ее похоронил сам, а не на церковные пожертвования.

ВАЙОЛЕТ (нетерпеливо): Скотти, если ты сейчас же не поедешь, я уеду домой на такси. Мне надоела вся эта история!

ЧАНС: Я не хочу погружаться в прошлое. Я живу сегодняшним днем.

Молодые люди идут за Вайолет в пальмовый сад. Видно, как они дают женщинам деньги на такси, а сами остаются.

ЧАНС: Твердолобые нас покинули.

МИСС ЛЮСИ: Угу.

ЧАНС: Да… Впрочем, я ведь приехал не для того, чтобы сражаться со старыми приятелями… Уже четверть восьмого.

МИСС ЛЮСИ: Разве?

В течении некоторого времени люди, сидящие в затемненных углах бара, смотрят на Чанса. По их позам понять ничего нельзя. Они просто чего-то ждут – может быть, митинга, который должен скоро начаться, а может быть, еще чего-нибудь…

Мисс Люси близоруко смотрит сначала на Чанса, потом на людей, потом снова на Чанса. Она явно встревожена.

ЧАНС (чувствует себя неловко): Так. Ну, а как насчет бифштексов? Когда-то они здесь были первый сорт.

СТАФФ (отвечает по телефону за стойкой): Он здесь. (Бросает быстрый взгляд на Чанса, вещает трубку.)

МИСС ЛЮСИ: Бэби, я сейчас пойду в гардероб, возьму накидку и вызову свою машину, чтобы отвезти тебя в аэропорт. Ты будешь в Нью-Орлеане через пятнадцать минут.

ЧАНС: Почему вы решили, что я хочу уехать? Я останусь в Сент-Клауде.

МИСС ЛЮСИ: Мне казалось, у тебя достанет здравого смысла понять, что лучше уехать.

ЧАНС: Мисс Люси, не иначе как винные пары вскружили вам голову.

МИСС ЛЮСИ: Подумай хорошенько, пока я схожу за накидкой. У тебя есть друг в Сент-Клауде.

ЧАНС: У меня еще есть и девушка в Сент-Клауде, и без нее я не уеду.

ФЛАЙ (за сценой): Мистер Чанс Уэйн, мистер Чанс Уэйн, прошу!

ПРИНЦЕССА (входит с Флаем): Громче, мальчик, громче… Не надо, вот он!

Но Чанс уже бросился на галерею. Принцесса выглядит так, будто спасалась от пожара. Молния на голубом платье с блестками не застегнута, волосы растрепаны. В одной руке она держит очки без одного стекла, другой поддерживает спадающую накидку. Движения ее неуверенны.

МИСС ЛЮСИ: Я знаю, кто вы. Вы – Александра дель Лаго.

Громкий шепот. Пауза.

ПРИНЦЕССА (поднимаясь на ступеньку, ведущую к галерее): Что? Чанс!

МИСС ЛЮСИ: Дорогая, разрешите мне застегнуть вам молнию. Одну минуту, не шевелитесь. Дорогая, разрешите, я отведу вас в номер. Вы не должны быть на людях в таком виде.

ПРИНЦЕССА: Чанс! Чанс! Чанс! Чанс!

ЧАНС (выходит к ней, мягко): Если бы ты осталась наверху, ничего бы не случилось.

ПРИНЦЕССА: Я никуда не уходила.

ЧАНС: Я же сказал – подожди.

ПРИНЦЕССА: Я ждала.

ЧАНС: Я сказал: сейчас буду.

ПРИНЦЕССА: Я целую вечность прождала тебя. А потом вдруг услыхала, как протяжно затрубили серебряные трубы в пальмовом саду, и потом, Чанс, потом что-то совершенно удивительное произошло со мной. Ты слушаешь?

МИСС ЛЮСИ (тем, кто у стойки): Ш-ш-ш!

ЧАНС: Чанс, когда я увидела, как ты проезжал под окном с высоко поднятой головой, с этой ужасной упрямой гордостью неудачников, которую я так хорошо знаю, я поняла, что из твоего возвращения, как и из моего побега, ничего не вышло. И в моем сердце родилось к тебе доброе чувство. Просто чудо, Чанс. Что-то необыкновенное произошло со мной. Я подумала еще о ком-то, кроме тебя. Значит, сердце мое не умерло, хотя бы часть его жива. Какая-то часть еще жива… Чанс, пожалуйста, послушай. Мне стыдно за сегодняшнее утро. Никогда больше я не буду унижать тебя, не буду унижать ни тебя, ни себя. Я ведь не всегда была таким чудовищем. Не всегда. И то, что сердце мое пробудилось, когда я увидела, как ты возвращаешься, побежденный, в этот пальмовый сад. Чанс, дало мне надежду, что я перестану быть чудовищем. Чанс, ты должен помочь мне перестать быть чудовищем. И ты можешь, можешь помочь мне. Я не буду неблагодарной. Я ведь чуть не умерла сегодня утром, чуть не задохнулась от истерики. И даже в истерики я увидела, как ты добр. Я увидела в тебе настоящую доброту, ту, что ты почти задушил в себе. Но она еще есть… Немного.

ЧАНС: Что же я сделал доброго?

ПРИНЦЕССА: Ты дал мне кислород.

ЧАНС: Это бы сделал всякий.

ПРИНЦЕССА: Ты мог бы это сделать не так быстро.

ЧАНС: Не такое уж я чудовище.

ПРИНЦЕССА: Ты совсем не чудовище. Ты просто…

ЧАНС: Что?

ПРИНЦЕССА: …потерялся в заколдованной стране, стране людоедов, в стране голодных, кровожадных людоедов…

Внезапно за сценой слышен голос: «Уэйн?» Голос отчетлив, но не громок. Чанс слышит его, моментально застывает, но не оборачивается. В группе людей, входящих в бар, мы видим говорившего – это Дэн Хэтчер. По своему внешнему виду, по одежде и манерам это почти памятник помощнику управляющего отелем. Он одних лет с Чансом, худой, светловолосый, с тонкими светлыми усами, вкрадчивый, похожий на мальчика – убийцу.

ХЭТЧЕР: Уэйн!

Он выступает вперед, и в этот момент из-за его спины появляются Том-младший и Скотти. Скотти зажигает спичку, подает Тому-младшему. Внезапно Чанс проявляет нежное внимание к Принцессе, обнимает ее за талию и ведет к мавританской арке, за которой находится бар.

ЧАНС (громко): Я сейчас закажу чего-нибудь выпить, а потом отведу наверх. Здесь не стоит оставаться.

ХЭТЧЕР (быстро спускается по лестнице): Уэйн! (Это сказано слишком громко, чтобы быть проигнорированным.)

ЧАНС (полуоборачивается и отзывается): Кто это?

ХЭТЧЕР: А ну, спустись на минутку.

ЧАНС: О, Хэтчер! Сейчас.

ПРИНЦЕССА: Чанс, не оставляй меня!

Гудки автомобилей возвещают о прибытии Босса Финли. Это сигнал, которого ждали мужчины у стойки. Все бросаются в левую кулису. В ярком свете на сцене остаются одинокие фигуры: Чанс, Принцесса и Клакер – у стойки. Тапер играет лихорадочное танго. Из-за сцены слышен голос Босса Финли, он говорит явно на публику. Видны вспышки блицев.

БОСС (за сценой): Ха-ха-ха! Малышка, улыбнись! Еще разок. Вот птичка вылетит. Ну, разве не Хэвенли, не Небесная? Вот самое подходящее для нее имя.

ХЭВЕНЛИ (за сценой): Папа, идем скорее.

Она вбегает и сталкивается лицом к лицу с Чансом. Клакер встает. Долгое время Чанс и Хэвенли не могут сдвинуться с места. Они только смотрят друг на друга… Клакер оказывается между ними. Входит Босс, хватает дочь за руку… И в этот момент замечает Чанса и Клакера. Какая-то секунду он смотрит на них, поднимает трость как бы для удара, но не решается сделать его. Затем увлекает Хэвенли в левую кулису. Вспышки блицев будут продолжаться во время происходящего далее на сцене. Чанс, увидев, что Хэвенли идет вслед за отцом, стоит как пораженный громом.

ПРИНЦЕССА: Чанс! Чанс! (Он, как слепой, оборачивается к ней.) Вызови машину и уедем. Все уложено, даже… магнитофон с записью бесстыдного голоса…

Клакер возвращается на свое место у стойки. В этот момент на сцену вваливаются Том-младший, Хэтчер, Скотти и еще несколько парней. Принцесса, увидев их, замолкает. Ей никогда раньше не приходилось попадать в подобную ситуацию.

ХЭТЧЕР: Уэйн, а ну-ка пойди сюда.

ЧАНС: Зачем, что тебе надо?

ХЭТЧЕР: Спустись, все объясню.

ЧАНС: Сам подойди и скажи.

ТОМ МЛАДШИЙ: А ну, подойди, трусливый ублюдок.

ЧАНС: А, привет, Том-младший. Что это ты там прячешься?

ТОМ МЛАДШИЙ: Это ты прячешься, а не я.

ЧАНС: Ты в темноте.

ХЭТЧЕР: Том-младший хочет с тобой поговорить наедине.

ЧАНС: Он и здесь может со мной поговорить.

ТОМ МЛАДШИЙ: Хэтчер, скажи ему, что я поговорю с ним в уборной на чердаке.

ЧАНС: В сортире я ни с кем переговоров не веду… (Взбешенный Том-младший рвется вперед. Его удерживают.) И вообще, что это все значит? Когда-то я уезжал, когда мне приказывали. Но это время прошло. Теперь я уезжаю только тогда, когда это нужно мне. Ясно, Том-младший? И отцу своему передай. Это мой город. Я здесь родился, не он. Его позвали сюда с гор, чтобы проповедовать ненависть. А я родился здесь, чтобы любить. Скажи ему об этом и спроси, у кого больше прав оставаться здесь… (Он не получает никакого ответа от сгрудившейся кучки людей, удерживающей Тома-младшего от убийства прямо здесь, в коктейль – баре. Ведь это было бы неприятным прологом к телевизионной речи Босса. Все они это прекрасно понимают. Чанс продолжает насмехаться над ними.) Том, Том-младший! Зачем это я тебе понадобился? Может, хочешь вернуть деньги, что я давал тебе на кино и на кегельбан, когда ты по субботам подстригал своему отцу газон за доллар? А может, хочешь поблагодарить за то, что я давал тебе свой мотоцикл с девочкой, которая бы ехала с тобой в коляске? Тогда иди сюда! Я тебе дам ключи от моего кадиллака! Скажу тебе цену любой шлюхи в Сент-Клауде. Я тебе еще ни в чем не отказывал, ведь ты брат Хэвенли.

ТОМ МЛАДШИЙ (вырываясь): Не произноси имени моей сестры!

ЧАНС: Я произнес имя моей девушки!

ТОМ МЛАДШИЙ (вырываясь): Ладно. Уйдите все. Пусть Чанс не думает, что здесь все на одного. (Выталкивает своих приятелей.) О'кей, иди сюда.

ПРИНЦЕССА (пытается удержать Чанса): Не надо, Чанс, не надо.

ТОМ МЛАДШИЙ: Попроси разрешения оставить свою даму. Не бойся. Сейчас я хочу поговорить с тобой без всякого шума. Просто поговорить. Без всякого шума.

ЧАНС: Том-младший, я знаю, что после моего отъезда что-то случилось с Хэвенли, и я…

ТОМ МЛАДШИЙ: Не смей… произносить ее имя. Никогда.

ЧАНС: Расскажи, что с ней случилось.

ТОМ МЛАДШИЙ: Заткнись.

ЧАНС: Я знаю, что за мной числиться много плохого, гораздо больше, чем сам могу припомнить или пересчитать, но, клянусь, я никогда не сделал Хэвенли ничего дурного.

ТОМ МЛАДШИЙ: Так ты еще скажешь, не с тобой она спала, не из-за тебя заболела в тот последний раз, что ты был в Сент-Клауде?.. Помнишь, когда ты вернулся домой совсем без гроша? Сестра собирала твои счета по ресторанам и барам, оплачивала чеки, которые ты выписывал на банки, где у тебя отродясь никаких счетов не было. Пока ты не встретил эту богатую суку Минни, ну ту, из Техаса, с яхтой. А потом уезжал с ней на яхте по субботам и в понедельник возвращался с деньгами от нее и принимался за мою сестру. Спал с Минни, которая подбирала любого ублюдочного альфонса на Бурбон – стрит или в доках, а потом спал с моей сестрой.

ЧАНС: Я думал, если что случится, она мне напишет или позвонит…

ТОМ МЛАДШИЙ: Куда она могла тебе написать или позвонить, ведь на помойках нет адресов и телефонов?! У меня руки чешутся прикончить тебя прямо на этом вот месте!.. Бедная сестренка. Если ты только останешься, если останешься после этого… Получишь нож, понял? Теперь иди к своей даме, я пойду к отцу. (Уходит.)

Чанс подходит к Принцессе.

ПРИНЦЕССА: Чанс, ради Бога, поедем… (Жалоба звучит в музыке. Она смешивается с шорохом пальм на ветру.) Весь день меня преследуют чьи-то жалобы, как будто печаль разлита в здешнем воздухе. Это как приговор: «Конечно, конечно, никогда не вернется». В пальмовых садах у моря и в оливковых рощах средиземноморских островов всегда звучит эта похоронная песня: «Конечно, конечно…». Кипр, Монте-Карло, Сан-Ремо, Танжер – мечта изгнания, убежища, темные очки, широкополые шляпы и шепотки: «Неужели это она?». Шепотки… О Чанс, поверь мне, изгнание всегда следует за поражением. После поражения ничего другого не остается – только бегство. Смирись с этим. Вызови машину, пусть погрузят багаж и поедем по Старому испанскому шоссе. (Протягивает к нему руки.)

ЧАНС: Не трогай меня.

Манифестанты за сценой начинают петь.

ПРИНЦЕССА: Кто тебе поможет здесь, кроме меня?

ЧАНС: Я не желаю, чтобы мне помогали.

ПРИНЦЕССА: Не оставляй меня. Без тебя снова превращусь в чудовище. И стану первой леди в королевстве людоедов.

ЧАНС: Иди в номер.

ПРИНЦЕССА: Одна я никуда не пойду. Не могу.

ЧАНС (в отчаянии): Носилки! Стафф, достань носилки для леди. У нее опять приступ!

Стафф и Флай хотят помочь ей. Она отшатнулась от Чанса и укоризненно на него смотрит. Флай берет ее под руки. Она принимает его помощь и уходит. Чанс и Клакер на сцене одни.

ЧАНС (как будто уговаривая, утешая кого-то – не себя): Все в порядке. Вот я и один. Избавился от всех. (Тяжело дышит. Ослабляет галстук и расстегивает воротничок.)

Оркестр, слегка приглушенный, заиграл лирическую популярную мелодию, что-то вроде польки. Чанс оборачивается на звуки. Из левой кулисы выходит тамбурмажоретта с барабаном, в руках она держит пурпурное знамя с золотым шитьем, на нем написано «Юность за Тома Финли». За ней шествуют Босс Финли, Хэвенли и Том-младший, Том так крепко держит сестру за руку, будто ведет ее в камеру смертников.

ТОМ МЛАДШИЙ: Папа! Папа! Скажи ей, чтобы она шла!

БОСС: Крошка, держи голову выше, когда мы войдем в зал.

Музыка наверху играет громче… Все поднимаются по ступенькам.

БОСС (кричит): Шагом марш!

Все удаляются.

ГОЛОС (за сценой): Вознесем молитву.

Слышно, как хор голосов читает молитву.

МИСС ЛЮСИ (задержалась, говорит Клакеру): Вы еще хотите попытаться?

КЛАКЕР: Попробую. Как мой голос?

МИСС ЛЮСИ: Лучше.

КЛАКЕР: Я лучше обожду здесь, пока он говорит.

МИСС ЛЮСИ: Дождитесь, пока притушат свет в зале… Почему бы вам не задать вопрос, который не задевал бы его дочь?

КЛАКЕР: Я не хочу зла его дочери. Но он собирается представить ее прекрасной белой девственницей, на которую покушается черная похоть Юга, это его главный аргумент в речи от имени гласа Божьего.

МИСС ЛЮСИ: Он искренне в это верит.

КЛАКЕР: А я не верю. Я верю, что молчание Бога, его абсолютное безмолвие бесконечно. И уж меньше всего Босса Финли дано услышать хоть что-то.

Входит Стафф, идет к столику, начинает его вытирать. Свет в лампах постепенно тускнеет.

МИСС ЛЮСИ (Стаффу): Включи-ка телевизор, малыш.

ГОЛОС (за сценой): Предоставляю слово нашему любимому Тому Джеку Финли.

Чанс медленно подходит к авансцене. В это время на телевизионном экране во всю заднюю стену появляется Босс Финли. Одной рукой он обхватывает Хэвенли и говорит… Когда Чанс видит эту руку, обнимающую Хэвенли, из горла вырывается сдавленный звук, как будто его сильно ударили.

БОСС (на экране): Благодарю вас, друзья, соседи, родственники, сограждане-американцы… Я говорил это раньше, повторю и сейчас. На мне возлежит миссия, претворение которой на Юге в жизнь я считаю священным долгом… В чем же заключается эта миссия? Она заключается в том, чтобы сохранить в чистоте кровь, которая, как я полагаю священна не только для меня…

Мы видим, как Клакер поднимается и делает жест, будто широко распахивает двери. Он входит в зал и исчезает из поля нашего зрения.

МИСС ЛЮСИ: Сделай потише, Стафф.

СТАФФ (отмахиваясь от нее): Ш-ш-ш!

БОСС: Кто лучше друг всех, всех чернокожих на Юге?

МИСС ЛЮСИ: Вот трепло. Стафф, сделай тише.

БОСС: Это я, Том Финли!

СТАФФ (кричит): Он же говорит! Отстаньте!

БОСС: Но угрозу смешения крови я никогда не допущу и не примерюсь с ней, не одобрю. (Мисс Люси поворачивает ручку телевизора, делает звук тише.) Как все хорошо известно, я не имел никакого отношения к определенного рода операции, произведенной над молодым человеком с черным цветом кожи. Однако… Я понимаю эмоции, вызвавшие подобного рода акт. Это страстное желание защитить то, что является святыней для нас: чистоту нашей крови!

ЧАНС: Боже правый! Какая чудовищная ложь!

МИСС ЛЮСИ: Погоди!.. Чанс, ты еще можешь уехать. Послушай меня, малыш. Я еще могу помочь тебе…

ЧАНС (положив руки на плечи мисс Люси): Спасибо, но… спасибо. Нет, мисс Люси. Сегодня вечером, сам не знаю как, но уж как-нибудь я увезу ее из Сент-Клауда. Она проснется завтра в моих объятиях. Я снова вдохну в нее жизнь. И да поможет мне Бог! И да поможет мне Бог!

Стафф увеличивает громкость.

КЛАКЕР (мы слышим его голос по телевидению): Эй, Босс Финли! (Камера поворачивается, чтобы показать его в конце зала.) А как насчет операции твоей дочери? Как насчет той операции, что ей сделали в больнице Томаса Джека Финли здесь, в Сент-Клауде?

Мы слышим стон, как будто Клакера ударили. В кадре Хэвенли. Она в ужасе. Шум драки. Затем слева на верхней площадке лестницы с силой распахивается дверь, и Клакер скатывается вниз. Теперь в кадре снова Босс Финли. Он пытается перекрыть шум в кадре.

БОСС: Повторите, пожалуйста, ваш вопрос. Пусть спрашивающий выйдет вперед. Я отвечу. Где он? В прошлую пятницу… В страстную пятницу… Тише, я прошу внимания. Я увидел отвратительное чучело, изображавшее меня, Томаса Финли, оно было повешено и подожжено на главной площадке университетского городка. Эта гнусная выходка инспирирована северной радикальной прессой. И я…

Все это время на переднем плане происходила жестокая драка. Клакер защищался, но под конец был основательно избит… Узкий луч света освещает Чанса. Если у него и появилось желание прийти клакеру на помощь, его решимость приостановил Стафф и еще один человек, который стоит за ним, наблюдая. Драка перекрывается звуками аплодисментов. В какой-то момент Хэвенли выводят из зала и ведут вниз по лестнице. Она рыдает и едва держится на ногах.

Занавес

Сцена пятая

В тот же вечер, позднее. Номер в отеле. Жалюзи в мавританском углу открыты. Виден пальмовый сад, еще слышны звуки не утихшего волнения. Что-то горит в пальмовом саду – чучело? Эмблема? Дрожащий отблеск огня попадает на Принцессу.

ПРИНЦЕССА (ходит взад-вперед с телефоном в руках): Портье, что случилось с моим шофером? (Чанс входит на галерею, видит, как кто-то приближается с другой стороны, быстро отступает и затаивается в темноте.) Вы обещали достать мне шофера… Почему не можете? Вы же обещали! Неужели в этом отеле нет никого, кто бы мог повести машину, за любую плату, любую, слышите? Прочь из этого ада!

Хэтчер стучится в дверь. За ним показывается Том-младший, Бадд и Скотти. Они только что после драки в пальмовом саду.

ПРИНЦЕССА (резко оборачивается): Кто там?

СКОТТИ: Она не открывает. Взламывай.

ПРИНЦЕССА (роняя телефон): Что вам нужно?

ХЭТЧЕР: Мисс дель Лаго…

БАДД: Молчи, пока не откроет.

ПРИНЦЕССА: Кто там? Что вам нужно?

СКОТТИ (Хэтчеру): Скажи, пусть вытряхивается из номера.

ХЭТЧЕР (неестественно начальственным тоном): Заткнись. Сам знаю… Мисс дель Лаго, время вашего пребывания в отеле кончилось в три тридцать дня. Сейчас уже полночь… Мне весьма жаль, но вам придется покинуть этот номер.

ПРИНЦЕССА (распахивая дверь): Что вы сказали? Повторите!

Ее величественный голос, драгоценности, меха и повелительные манеры на какой-то миг повергает их в замешательство.

ХЭТЧЕР: Мисс дель Лаго…

ТОМ МЛАДШИЙ (приходит в себя): Это мистер Хэтчер, помощник управляющего. Вчера вы остановились в отеле с субъектом, чье присутствие в этом городе нежелательно… Нас информировали, что он находится в вашем номере… Вы просрочили время пребывания в отеле… Мы пригласили мистера Хэтчера сюда, чтобы напомнить, что время вашего пребывания в отеле истекло…

ПРИНЦЕССА (властно): Время моего пребывания в любом из отелей мира кончается тогда, когда я пожелаю оттуда выехать…

ТОМ МЛАДШИЙ: Это не любой из отелей мира…

ПРИНЦЕССА (все еще никого не впуская): Кроме того, я не разговариваю с помощниками управляющих, если хочу пожаловаться на невнимание ко мне, а именно это я и хочу сделать после всего того, что здесь увидела. Я не разговариваю даже с управляющими отелей, я говорю только с их владельцами. Непосредственно с владельцами – о всех знаках невнимания ко мне. (Том-младший протиснулся мимо нее в комнату.) Какого дьявола вам надо в моей комнате?

ТОМ МЛАДШИЙ: Где Чанс Уэйн?

ПРИНЦЕССА: Так вот почему вы пришли. В таком случае можете уходить. Его здесь нет с утра.

ТОМ МЛАДШИЙ: Скотти, проверь в ванной… (Открывает шкаф, наклоняется, чтобы заглянуть под кровать. Скотти уходит направо.) Мы знаем, что вы Александра дель Лаго и путешествуете с подонком, о чем вы, я уверен, не догадываетесь. Вам нельзя оставаться больше в Сент-Клауде, особенно после того, как этот негодяй… (Скотти возвращается из ванной и показывает жестом Тому-младшему, что Чанса там нет.) Если вам нужна моя помощь, я…

ПРИНЦЕССА (перебивая): Да. Мне нужен шофер. Кто-нибудь, кто бы повел мою машину. Я хочу уехать отсюда. Но я не могу вести машину. Мне нужен шофер!

ТОМ МЛАДШИЙ: Скотти, подождите с Хэтчером за дверью, пока я с ней потолкую… (Скотти и Хэтчер выходят.) Я вам достану шофера, мисс дель Лаго, полицейского, целую дюжину полицейских. О'кей? Как-нибудь потом приезжайте в наш город. Мы расстелим для вас красную ковровую дорожку. О'кей? А сейчас прощайте, мисс дель Лаго. (Уходит.)

Чанс наконец выходит из своего убежища и медленно, осторожно приближается ко входу в номер. Ветер бушует в пальмовом саду, он как будто несется сквозь стены, развивая их. Дальше сцена играется на фоне ночного неба. Принцесса не замечает, как появляется Чанс. Затем, чем-то испуганная, оборачивается и видит его.

ПРИНЦЕССА: Чанс!

ЧАНС: У тебя собиралось общество?

ПРИНЦЕССА: Какие-то мужчины искали тебя. Они сказали, что мое пребывание в этом городе нежелательно, потому что я приехала сюда с подонком. Я просила, чтобы они достали мне шофера.

ЧАНС: Я твой шофер. Я все еще твой шофер, принцесса.

ПРИНЦЕССА: Ты не сможешь проехать через пальмовый сад.

ЧАНС: Через минуту я приведу себя в порядок.

ПРИНЦЕССА: На это потребуется больше минуты. Чанс, ты слышишь меня? Ты не в состоянии слушать? Сегодня утром я прониклась к тебе пониманием и жалостью. Правда, я с жалостью выслушала твою историю. Я ощутила в своем сердце нечто такое, чего, я думала, уже никогда не испытаю. Я вспомнила молодых людей, которые были для меня тем же, что и ты, или чем бы ты хотел стать. Я увидела их ясно, очень ясно – их глаза, голоса, улыбки… Но имена их никак не приходили мне на память. В пьесах, в которых я играла двадцать лет назад, они говорили: «Мадам, граф ожидает вас». Они все были на одно лицо. Да, да. Франц! Франц, а дальше? Альберцарт, Франц Альберцарт, о Господи, Господи, Франц Альберцарт… Мне пришлось его выгнать. Он слишком крепко держал меня в сцене вальса, его пальцы оставляли синяки.

ЧАНС: Я все жду, когда ты заткнешься.

ПРИНЦЕССА: Не так давно я встретила его в Монте-Карло. Он был там с семидесятилетней женщиной. Но по глазам ему можно было дать больше, чем ей. Она вела его, как на невидимой цепи, по «Гранд – отелю»… залам, казино, барам, как слепую, умирающую болонку. Он был ненамного старше тебя. Вскоре после этого он сорвался в своем «альфа – ромео» или «феррари» с Большого обрыва. Случайно. Проломил череп, как яичную скорлупу. Интересно, что в нем нашли? Непомерную амбицию и несбывшиеся надежды, мелкие измены, вероятно, даже попытки шантажа, который так и не удался, и следы былого обаяния и нежности?.. Если они вообще остаются… Чанс, Франц Альберцарт – это Чанс Уэйн. Постарайся это понять, и тогда, возможно, мы уедем вместе.

ЧАНС (отстраняется от нее): Все? Кончила?

ПРИНЦЕССА: Ты не понял?

ЧАНС (берет в руки телефон): А зачем мне? Я тебе все рассказал утром и совсем не собираюсь разбивать голову, как яичную скорлупу.

ПРИНЦЕССА: Но ты не можешь вести машину.

ЧАНС (в трубку): Портье, междугороднюю.

ПРИНЦЕССА: Ты врежешься в первую пальму, Франц Альберцарт…

ЧАНС: Где твоя телефонная книжка?

ПРИНЦЕССА: Не знаю, что ты придумал, но все бесполезно. У тебя осталась одна надежда – что я поведу тебя на той невидимой стальной цепочке любви через «Карлтоны» и «Рицы», «Гранд – отели» и…

ЧАНС: Скорее умру! (В телефон.) Портье? Это чрезвычайно важный личный вызов от мисс Александры дель Лаго, она хочет поговорить с мисс Салли Пауэрс в Беверли-Хиллз, Калифорния…

ПРИНЦЕССА: О нет!.. Чанс!

ЧАНС: Мисс Салли Пауэрс, голливудский кинокритик… Да, Салли Пауэрс… Да, посмотрите по книге. Я подожду, подожду!

ПРИНЦЕССА: Ее номер – Колдуотер, пятьдесят девять – ноль – ноль – ноль… (Зажимает себе рот, но слишком поздно.)

ЧАНС: Беверли-Хиллз, Калифорния, Колдуотер, пятьдесят девять – ноль – ноль – ноль.

ПРИНЦЕССА (выходит на авансцену, окружающее пространство темнеет): Я назвала ему номер… А почему бы и нет? В конце концов, все равно, рано или поздно, я узнала бы… Столько раз снимала трубку, начинала набирать этот номер – и разъединяла. Пусть это сделает он. Что-то случилось. Я дышала свободно и глубоко, как будто страх отпустил меня. Может быть, это и прошло… Но то, что он делает, – страшно. Я боюсь этого звонка. Может быть, мне еще рано уйти совсем? Совсем!..

ЧАНС: Хорошо, позвоните в ресторан «Чейзен». Постарайтесь найти ее.

ПРИНЦЕССА: Одно ясно. Мне нужен только этот звонок. Я стою в круге света, все остальное – в тени. Это было его предназначение – соединить меня с Салли Пауэрс, милой, верной почитательницей полузабытой легенды. (Звонит телефон.) Легенду, которую я… пережила… Чудовища не умирают сразу, они еще долго коптят небо. Ужасно долго. И их тщеславие безгранично, как и отвращение к себе.

Телефон звонит громче, с этим звонком свет снова заливает комнату. Принцесса оборачивается к Чансу, и пьеса возвращается к своему реалистичному течению. Телефон все звонит.

ЧАНС: Принцесса…

ПРИНЦЕССА: Что?

ЧАНС: У меня есть личные мотивы для этого разговора.

ПРИНЦЕССА: Я в этом уверена.

ЧАНС (в трубку): Я звоню по поручению Александры дель Лаго. Она желает говорить с мисс Салли Пауэрс… А есть ли еще номер, по которому ее можно найти?

ПРИНЦЕССА: Если тебе дадут номер, это хороший знак.

ЧАНС: Да? Хорошо. Благодарю. Попробую по другому номеру. Каньон, семьдесят шесть – ноль – ноль – ноль… Скажите, что очень срочно. Это принцесса Космонополис…

ПРИНЦЕССА: Александра дель Лаго.

ЧАНС: Александра дель Лаго вызывает мисс Пауэрс.

ПРИНЦЕССА (себе): Кислороду, пожалуйста, немного…

ЧАНС: Это вы, мисс Пауэрс?.. Говорит Чанс Уэйн. Я звоню по поручению принцессы Космонополис, она хочет говорить с вами. Она подойдет к телефону через минуту.

ПРИНЦЕССА: Не могу… Скажи, что я… (Чанс протягивает трубку. Она колеблится, затем приближается к протянутой трубки. Низким, хриплым шепотом.) Салли? Салли? Это ты, Салли? О да, я была там, Салли, но всего несколько минут. Как только начали смеяться не там, где надо, я умчалась – все бегу без оглядки до сегодняшнего дня… Нет, ни с кем не говорила, ничего не читала… Хотела только темноты… Что? Это ты по доброте.

ЧАНС (как бы себе): Скажи ей, что ты открыла две новые звезды. Сразу две.

ПРИНЦЕССА: Сейчас. Салли, мне нечем дышать!

ЧАНС (хватает ее за руку): И настаивай на этом. Скажи, чтобы завтра она написала в своей колонке, объявила во всех статьях, во всех радиопередачах… что ты обнаружила двух молодых людей, которые станут звездами завтрашнего дня.

ПРИНЦЕССА (Чансу): Иди в ванную. Подставь голову под холодную воду… Салли… Это правда? Это не просто любезность, Салли, в память о прошлом?.. Вырос, говоришь? Мой талант? Каким образом, Салли? Больше глубины? Больше чего, говоришь ты? Больше силы? Ну, Салли, благослови тебя Бог, Салли.

ЧАНС: Хватит болтать. Скажи обо мне и Хэвенли!

ПРИНЦЕССА: Конечно, я не читала рецензий. Я же говорю тебе, я сбежала, сбежала. Не останавливаясь, из последних сил. Да, да?… О… Как это мило с твоей стороны, Салли. Мне даже все равно, если ты не совсем искренне говоришь это. Ты ведь знаешь, чем были для меня последние пятнадцать лет, ведь мое сердце – «рыдающее сердце артиста». Прости меня, Салли, я плачу, и мне нечем вытереть слезы. Прости меня, Салли, я плачу…

ЧАНС (шепчет ей на ухо): Обо мне говори!

ПРИНЦЕССА (отталкивает его): Что, Салли? Ты действительно так думаешь? Кто? На какую роль? О Боже!.. Кислород, кислород быстрее.

ЧАНС (схватив ее за волосы, шепотом): Обо мне! Обо мне! Сука!

ПРИНЦЕССА: Салли! Я вся переполнена. Можно, я тебе потом позвоню, Салли, я еще раз позвоню, позже… (Бросает трубку. В изумленном восторге.) Моя картина побила все кассовые рекорды в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе!

ЧАНС: Соединись с ней снова.

ПРИНЦЕССА: Все кассовые рекорды! Самая большая прибыль в истории кинопромышленности – вот что она сказала…

ЧАНС: Ты ей не сказала обо мне.

ПРИНЦЕССА (про себя): Мне еще нельзя возвращаться, еще не время. Неделю – в клинике, неделю – на ранчо в Вегасе. Вызову туда Аккермана, чтобы он сделал серию снимков перед тем, как уеду на побережье.

ЧАНС (у телефона): Иди сюда, вызови ее опять.

ПРИНЦЕССА: Машину оставлю в Нью-Орлеане и полечу… в… в… в Таксон. А Штраус пусть займется рекламой. Надо замести следы этих двух недель в аду!

ЧАНС: Вызови ее опять.

ПРИНЦЕССА: Зачем?

ЧАНС: Поговори с ней обо мне и Хэвенли.

ПРИНЦЕССА: Поговорить о мальчике с пляжа, которого я подобрала, чтобы забыться от страха? Теперь? Когда конец кошмару? Связать свое имя – Александры дель Лаго – с именем… Ты ведь просто использовал меня. Использовал. Когда ты был мне нужен, ты закричал: «Носилки ей!». Что ж, мне не понадобились носилки, я добралась сама. Как всегда. Я снова пришла в свою людоедскую страну… Чанс, ты уже миновал что-то. Прошлому возврата нет. Твое время, твоя юность – они прошли. Это было единственное, что ты имел.

ЧАНС: Кто это говорит? Посмотри! (Поворачивает ее к зеркалу.) Посмотри в зеркало. Что ты там видишь?

ПРИНЦЕССА: Я вижу Александру дель Лаго, актрису и звезду! А теперь – посмотри ты.

ЧАНС: Я вижу Чанса Уэйна…

ПРИНЦЕССА: Франца Альберцарта, лица которого безжалостно коснется завтрашнее солнце. В юности тебе повезло – твои золотые волосы были увенчаны лаврами. Но золото тускнеет, а лавр высыхает. Смотри, жалкое чудовище… Конечно, я чудовище тоже. Мы оба чудовища. Но с большой разницей. Знаешь, в чем она? Я скажу тебе. Из муки и страсти своего существования я создала нечто такое, что можно открыть всему миру, нечто прекрасное – искусство. Сладкоголосая птица юности, которая поет в моей душе, есть жажда творчества. А ты? Ты вернулся в город, где родился, к девушке, которая никогда не встретится с тобой, потому что ты поселил в ее душе холод…

Чанс замахивается, чтобы ударить ее, но кулак меняет направление, и он резко ударяет себя в живот, сгибаясь с криком раненого зверя. В пальмовом саду шепот музыкальной темы-жалобы.

ЧАНС: Ничего нельзя повторить дважды.

ПРИНЦЕССА (ее силы истощены, гнев прошел, лицо и голос ее меняются. В это мгновение она поняла: будущее для нее – отнюдь не триумфально. Она все еще сохраняет величественный вид, набрасывая на себя светлую норковую накидку, которая тут же съезжает с ее плеч. Принцесса даже не замечает этого. Чанс подбирает накидку. Укутывает ее плечи. Она презрительно улыбается, стоя к нему спиной. Затем решительность ее улетучивается, она оборачивается к нему и смотрит большими темными глазами, в которых страх одиночества и нежность): Ты едешь или остаешься?

ЧАНС: Остаюсь.

ПРИНЦЕССА: Оставаться здесь нельзя. Я отвезу тебя в соседний город.

ЧАНС: Спасибо, но – нет, принцесса.

ПРИНЦЕССА (взяв его за руку): Тебе надо уехать со мной. Мое имя связано с твоим, мы вместе зарегистрировались в отеле. Чтобы с тобой не случилось, в это буду впутана и я.

ЧАНС: Все что со мной могло случится, уже случилось.

ПРИНЦЕССА: Что ты пытаешься доказать?

ЧАНС: У всего есть свой смысл, не так ли, принцесса? Если жизнь лишена смысла, значит, ты просто ее не сделал. Чего-то не хватило. Ведь смысл должен быть во всем.

ПРИНЦЕССА: Я пошлю посыльного за багажом, а ты спустишься с ним.

ЧАНС: Я не часть твоего багажа.

ПРИНЦЕССА: А чем ты еще можешь быть?

ЧАНС: Ничем. Но и не частью твоего багажа.

Здесь очень важно, чтобы поведение, интонации Чанса означали самосознание, а не жалость к себе. В нем должно появиться нечто вроде достоинства и честности человека на смертном одре. В обоих – и в Чансе, и в Принцессе – потерянность, обреченность без сентиментальности, но с истинным достоинством, с которым глядят в лицо палачам на рассвете. Потому что и Принцесса в равной степени обречена. Она не может повернуть назад стрелки часов, как этого не может и Чанс. Часы равно безразличны к обоим. Принцессу ждет всего лишь временное возвращение к эфемерной славе. То, что сообщила Салли Пауэрс, может быть, и правда. Но сказать, что впереди триумфы, было бы искажением перспективы. Принцесса неосознанно чувствует это. Когда садится рядом с Чансом на постель, лицом к публике. Они сидят, как два пассажира в поезде на одной скамье.

ПРИНЦЕССА: Чанс, надо ехать.

ЧАНС: Куда? Мне нельзя было ехать дальше своей юности, но я проехал.

ПРИНЦЕССА: Ты еще молод, Чанс.

ЧАНС: Принцесса, возраст иных людей можно определить по уровню гнили, которая скопилась в них. А по этой мерке я древний старик.

ПРИНЦЕССА: И я мертва, как древняя мумия… Смешно? Мы все еще сидим здесь вместе, бок о бок, как будто занимаем одну скамью в поезде… Смотри. Этот маленький ослик все ходит и ходит по кругу, вытаскивая воду из колодца… (Показывает, как будто из окна поезда.) Смотри, пастушок гонит стадо. Какая древняя страна – время стоит. Смотри…

Тиканье часов раздается громче.

ЧАНС: Послушай, я и не знал, что в этой комнате были часы.

ПРИНЦЕССА: Наверное, часы есть в каждой комнате, где живут люди…

ЧАНС: Они идут спокойнее, чем бьется сердце. Но это медленный динамит, постепенный взрыв, и он разнесет в мелкие обломки мир, в котором мы жили… Время, кто может победить его? Святые или герои? Только не Чанс Уэйн. Чем я жил, чем? Временем?

ПРИНЦЕССА: Да, временем.

ЧАНС: Грыз его, как крыса перегрызает лапу, зажатую в капкан. А потом, безногая, но свободная, не может бежать и истекает кровью, пока не умрет…

Тиканье часов стихает.

ТОМ МЛАДШИЙ (за сценой): Мисс дель Лаго…

ПРИНЦЕССА: Кажется, они выкрикивают нашу… станцию…

ТОМ МЛАДШИЙ (все еще за сценой): Мисс дель Лаго, я достал шофера для вас.

На галерее появляется полицейский. Молча останавливается и ждет. Сцену следует играть как бы между прочим. Словно это обычный, знакомый ритуал.

ПРИНЦЕССА (поднимается с постели с какой-то усталой грацией. Одна ее рука задерживается на плече соседа по скамье, когда она делает несколько неуверенных шагов к двери. Открыв ее, она видит перед собой Тома-младшего): Идем, Чанс, пересядем с поезда на поезд на этой станции. Вставай же, надо ехать… Чанс, прошу…

Чанс стоит как вкопанный, почти у самого просцениума, в центре – так стоят дикие звери, почуявшие опасность. Он отрицательно качает головой. Принцесса сдается. Она исчезает, уходя по коридору в сопровождении полицейского. Том-младший входит с лестничной площадки, затем свистом подает сигнал Скотти, Бадду и кому-то третьему, кто входит и ждет.

ЧАНС (поднимаясь и выходя на авансцену): Я не прошу у вас жалости. Даже этого не надо, только понимания… Просто узнайте нашего общего врага – Время – во всех нас.

Занавес

Конец

Оглавление

Действующие лица:

АКТ ПЕРВЫЙ

  Сцена первая

  Сцена вторая

  Сцена третья

АКТ ВТОРОЙ

  Сцена четвертая

  Сцена пятая

Реклама на сайте