«На долгую память...»

На долгую память... (fb2) - На долгую память... 464K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Михайлович Кротов

На долгую память... 2018 Александр Михайлович Кротов

© Александр Михайлович Кротов, 2018

ISBN 978-5-4490-7317-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Лиза пришла домой позже обычного. Она медленно разулась, небрежно бросив на пол свои неудобные туфли. Села на кушетку.

Сегодня был тяжёлый день, и только переступив порог своей квартиры, ей наконец-то удалось перевести дух. Она не сразу заметила, что из приоткрытой двери большой комнаты на неё пристально смотрел Витя. Он напугал её. Она знала этот взгляд.

Но, несмотря на усталость и грозный взгляд Вити, в девушке затеплилась надежда, что на этот раз её отругают не по спонтанной причине, а по поводу того, что она пришла домой значительно позже. Быть может, это маленькое обстоятельство станет началом осознанного восприятия происходящих событий в жизни Виктора? Быть может, он начнёт что-то вспоминать, понимать?

Но, нет.

— Ты мне купила мороженого? — нарушил тишину Витя вполне ожидаемым вопросом.

— Извини, меня задержали на работе, а магазин уже закрылся, — мягко сказала Лиза. Ей совсем не хотелось конфликта.

— То есть, я сегодня без мороженого? — вроде бы вполне миролюбиво уточнил взрослый мужчина, жизненно необходимые потребности которого за последний год серьёзно ограничились. Теперь все его желания были чётко сформулированы: телевизор и фисташковое мороженое.

— Да, но завтра у меня выходной, и с самого утра я куплю тебе столько, сколько пожелаешь! Или даже можешь сам спуститься до магазина и купить мороженого. Какого захочешь. Можешь даже не фисташкового, — сказала Лиза. Она поднялась с кушетки и медленно, держась за стену, пошла в сторону ванной комнаты.

Но Виктор резко выбежал из комнаты и вплотную подскочил к жене, заградив собой дверь в санузел. В его глазах не было злости, но его слова говорили об обратном.

— Дура тупая, ты что, совсем отупела? Я хочу фисташкового! Я хочу его сейчас! — закричал он.

Лиза повернула голову в сторону, чтобы не смотреть на мужа. Она до сих пор не смогла привыкнуть к его резким приступам ярости.

— Прости, сегодня не получается, уже поздно. Завтра я куплю столько, сколько захочешь, — тихо сказала Лиза, пытаясь протиснуться к двери.

Но крепкий мужчина слегка оттолкнул плечом хрупкую девушку.

— Какое завтра? Какое завтра?! Если нужно именно сегодня? — злобно выпалил Витя.

Иногда он напоминал большого ребёнка, и на его злость можно было даже ответить улыбкой. Но всё чаще его агрессия стала принимать более сложные формы. Он стал не просто обзываться, требовать, закатывать истерики. Он стал давить. Морально. Паузы в речи. Смена интонаций. Будто пробовал новые методы психологического прессинга.

Лиза понимала, что надо быстро сменить тему, чтобы муж забыл причину своего негодования. Антероградная амнезия очень коварный диагноз, но всегда есть возможность за достаточно короткое время увести внимание больного от того момента, который его расстроил. Однако этот лёгкий толчок плечом заставил её растеряться, забеспокоиться. Раньше он её не трогал, он вообще перестал до неё дотрагиваться.

— Дай мне пройти, пожалуйста. Пожалей меня, я очень устала на работе, — немного жёстко сказала Лиза.

Видимо, жёстче, чем нужно. Либо вся эта психология общения с больным человеком не стоит ровным счётом ничего.

— Ты, коза вонючая! Ты меня пожалела?! Почему ты меня не пожалела, тварь?! — ещё громче закричал Виктор.

— Прости меня, я люблю тебя, ты хороший и добрый, — Лиза неубедительно стала произносить уже набившую оскомину речь по успокоению своего недееспособного мужа, который когда-то был действительно хорошим и добрым.

— А ты злая и плохая! Гнида! Мразь!

— Да, я такая, — устало сказала Лиза и аккуратно попыталась пройти на кухню, оставив попытки попасть в ванную.

— Тебе здесь нечего делать! — крикнул Витя и толкнул жену.

Толчок был не сильный, но для маленькой молодой девушки этого было достаточно. Она упала, чуть не ударившись головой об дверной косяк. От серьёзной травмы её спасла хорошая реакция — она вовремя подставила руки.

— Совсем уже! — выкрикнул Витя, и ушёл в комнату, где громко работал телевизор.

Там он закрыл лицо руками и зарыдал. Ему было очень грустно от своей злости и от того, что он чуть всерьёз не избил свою жену. Она, наверное, хорошая. Но в данный момент времени у него не было к ней никаких позитивных чувств.

Лиза поднялась на ноги, дошла до холодильника, откуда достала лёд, чтобы приложить к ушибу на руке. Она надеялась, что это спасёт её от синяка.

Через некоторое время Витя уже не помнил об этом инциденте. Его настроение улучшилось.

Они ложились спать. Лиза укуталась в мягкое одеяло, а Витя разложил себе постельные принадлежности на полу. Он часто спал по ночам на полу, вжавшись в самый угол комнаты. Зато днём он мог более полноценно выспаться на диване перед телевизором.

— Почему ты ложишься спать на полу? — спросила Лиза. Она старалась как можно чаще спрашивать его о мотивах его поступков для того, чтобы Виктор снова попытался научаться давать им аргументированные основания.

— Потому что это для спины полезно, — ответил он.

Без агрессии. Это уже хорошо. Можно было спросить ещё что-нибудь.

— Ты умывался?

— Да.

— Зубы почистил?

— Почистил, — спокойно ответил Виктор.

— Как тебе новый ополаскиватель?

— Какой ополаскиватель? — насторожился мужчина.

— Ну, которым после чистки зубов надо полоскать рот, — объяснила Лиза.

— Нет, им нельзя ополаскивать. Там ментол, — с раздражением сказал Витя.

— И?

— Ты что, тупая? Он вреден для потенции! — начал огрызаться муж.

Лиза прекратила допрос, лишь шепотом сказав:

— Как будто она тебе нужна…

— Что ты там сказала?! — вскочил со своей неуютной постели Витя.

— Спокойной ночи, Витюша.

— Спокойной ночи. Маша, — быстро сменил тон мужчина, успокоившись.

Лиза с помощью пульта дистанционного управления выключила свет, оставив тусклое свечение ночника. Витя боялся темноты.

Хорошо, что сильная усталость не дала лишним размышлениям повода для бессонницы. Лиза быстро уснула, не думая о том, что её муж вновь назвал её именем своей первой любви — девочки, с которой он вместе учился в школе с первого по третий класс. Они даже сидели вместе, на первой парте. Её звали Маша Петрова. Всё. Эта информация для его памяти была важнее, чем имя его жены, с которой он прожил пять счастливых лет и один год забвения. Этот год выдался по-настоящему тяжёлым для Лизы. Никакого улучшения в состоянии её супруга не было, и быть не могло. Постоянные провалы в памяти и приступы агрессии — это всё, что осталось от его тёплых чувств к ней.

Вскоре Виктор разбудил супругу. Он просто решил поговорить.

— А расскажи мне, каким я был? — попросил он.

Лиза хотела притвориться спящей, но испугалась агрессивной реакции от мужа. Вдруг он начнёт её бить.

— Ты был добрым…

— А сейчас я злой что ли?! — быстро вспылил Витя. Сегодня он был слишком злой. Неужели только из-за не купленного мороженого…

— И сейчас ты добрый, просто немножко больше стал раздражаться по всяким пустякам, — ласково сказала Лиза.

— Ничего себе пустяки! — немного смягчился Виктор.

Он лежал на боку, перечитывая записи в своём блокноте.

С некоторых пор Виктор Баюнов стал записывать информацию о своей жизни в красивый, компактный блокнот. Он любил хорошие письменные принадлежности и канцелярские товары. Всю свою жизнь работая в офисе, он всегда тщательно выбирал ежедневники, блокноты, записные книжки, не сильно доверяя электронным девайсам.

Из прошлой жизни ему и достался этот красивый, с обложкой из коричневой кожи, блокнот. К нему прилагалась стильная железная ручка. Всё это добро Витя всегда носил с собой, аккуратно убирая в розовый пакет косметической фирмы. На первой странице он, под диктовку жены, когда-то написал свою фамилию, имя, отчество, дату рождения, адрес проживания и номер мобильного телефона супруги. Из всей этой информации он всегда помнил лишь своё имя.

Ещё он помнил, что ему слегка за тридцать, но насколько «слегка» — это было для него загадкой.

Так же в его памяти была совершенно не нужная информация о том, что у него день рождения в один день с Варгом Викернесом, Натали Дормер и Дженнифер Энистон. Но кто они такие, он не знал. Но зато Витя помнил свою первую школьную любовь, хотя имени жены без блокнота он вспомнить не мог. Впрочем, кроме короткой информации о себе и личных данных супруги, больше ничего полезного написано в блокноте не было. Обрывки воспоминаний, ничего не значащие словосочетания.

Но Витя постоянно носил этот блокнот с собой в кармане своих домашних бриджей, а когда нужно было выходить на улицу, он перекладывал розовый пакет с блокнотом в карман пиджака, в котором он когда-то ходил на работу. Впрочем, он не всегда помнил о том, что у него есть этот блокнот, но благодаря тому, что Виктор постоянно его держал при себе, его внимание к этому предмету было повышенным. Но если бы Баюнов потерял бы его где-нибудь, то через пятнадцать минут он о нём бы и не вспомнил.

В этот поздний вечер при свете ночника, он перечитывал свои записи, заново открывая для себя тайну даты своего рождения и имени супруги. Ещё он наткнулся на самое длинное предложение во всей его писанине: «меня избили, злая песня, отняли всё, отняли память, я теперь инвалид». Эти слова заставили его волноваться. Но на этот раз он не стал расспрашивать у жены подробностей об этой записи, он решил поинтересоваться о том, каким он был раньше.

— Вить, ну как я могу рассказать о том, каким ты был. Каким ты был, таким и остался.

— Как песня?

— Какая песня? — Лизе очень хотелось спать.

— Каким ты был, таким и остался. Это песня, — спокойно сказал Витя. Но от обзывательств всё-таки не удержался. — Дура ты тупая.

— Витя, пожалуйста, не обзыва…

— Что за злая песня?

— Не обзывайся, пожалуйста.

— Что за злая песня? У меня тут написано, — Витя не кричал, но требовал немедленных объяснений, тыкая пальцем в свои записи.

— Когда ты пришёл в себя после реанимации…

— Я был в реанимации?

— Когда ты очнулся, тебя допрашивали про нападение. Ты только и сумел вспомнить про какую-то злую песню. А кто тебя бил и за что, ты не вспомнил.

— А за что меня били?

— Тебя ограбили. Отняли кошелёк, телефон, даже обручальное кольцо сняли. Сволочи.

— Твари! Мрази! — поддакивал Витя.

— Ну, не переживай! — попыталась успокоить мужа Лиза. Но в её голосе не было необходимой мягкости, как и не было больше нежных чувств к некогда близкому человеку, в одночасье ставшему таким далёким. Ничего общего, кроме фамилии, у них больше не было.

— Ладно, не будем грустить и злиться. Три кота — три хвоста. Три хвоста — три кота, — неожиданно быстро утихомирился Виктор.

— Давай спать, сегодня был тяжёлый день, — сказала Лиза.

Муж ничего не ответил и через несколько мгновений она уснула.

Витя написал на новой странице фразу: «я был в реанимации», положил блокнот и ручку в пакетик, и убрал всё в широкий карман своих бриджей, что неаккуратно валялись на полу. Ему захотелось спать, но сны не торопились к нему. Он лежал на левом боку и смотрел на узоры обоев. Он не помнил, как клеил их на голую стену в своей недавно приобретённой квартире в элитном жилом комплексе. Не помнил, да и это ему уже было не важно.

Витя смотрел по телевизору мультфильм про трёх котов, когда в гости к его жене пришла её подруга. Они закрылись на кухне, пили вино, много разговаривали. Витя не выходил к ним, не было в этом нужды. У него было полкило фисташкового мороженого, мультфильмы, и полное отсутствие беспокойства, ввиду недавно принятых препаратов.

Вдруг весёлый сюжет заставил его не на шутку задуматься. Папа-кот спрятал от котят чёрного кота, и оставил везде подсказки, чтобы они его могли найти. Но Вите жизнь подсказок не оставила. А зачем же ещё жить, если не ради счастья? Не удовольствия, а счастья. Удовольствие это то, что есть сейчас — весёленький мультик, вкусное мороженое и лето за окном. Но в этом ли счастье?

Виктору стало не по себе от своих мыслей, он поёжился. Что-то впилось в ногу острым краем. Он отложил в сторону пластмассовую коробку с мороженым и ложку, нащупал в кармане пакет. Из пакета он достал блокнот, развернул его, начал читать, удивляться. И вроде бы он хотел что-то написать. Действие на экране отвлекло его.

Из оцепенения его вывела упавшая с дивана на ковёр ложка. Из всего потока его мыслей он понял только то, что хочет мороженого. Он поднял ложку, но вовремя заметил, что на неё налипли волосы с ковра.

С брезгливой физиономией, держа перед собой расстроившую его ложку, Витя пошёл на кухню, дверь в которую была закрыта. Оттуда слышались голоса. Один голос он узнал, а второй женский голос был ему не знаком. Мужчина вплотную подошёл к двери, прислонился к стеклянной вставке, найдя место, откуда можно наблюдать за происходящим в помещении, прислушался.

— Дорогуша, это только начало, он тебя обязательно пришибёт! — сказала какая-то девушка.

Она была не красивой, она не понравилась Виктору. Слишком много на ней было косметики, которая скрывала её настоящие черты лица. Она будто бы носила маску. Или она была похожа на мужчину, который пытается быть похожим на женщину. Или она индеец.

Так Вите показалось.

— Ну, может быть, у него случайно получилось толкнуть меня, — сказала вторая девушка. Крашенная блондинка.

Она была одного возраста с первой девушкой, но выглядела лучше. Меньше косметики, более приятные черты лица. Только глупый взгляд всё портил.

Невзначай Витя вспомнил, что это его жена. То ли Маша, то ли Наташа, то ли Лиза.

— Его сестра тоже хочет Виктора в дурку отправить, ты-то что ломаешься? Строишь из себя мать Терезу, — недовольно сказала женщина-индеец.

— Да, ты права. Здесь уже всё безнадёжно. Просто это как-то не правильно, — сомневалась Лиза.

— А что правильно? Ухаживать за большим ребёнком, а в ответ получать тумаки? Тебе тридцатник в следующем году! Это его жизнь кончилась, а твоя ещё только начинается! Да и деток с ним точно заводить не нужно, и шансов на это всё меньше и меньше. Часики-то тикают! Извини, что так грубо, — сказала подруга Елизаветы Баюновой, когда-то исполнившая роль свидетельницы невесты на её свадьбе с Виктором.

— Да ипотека эта всё портит! Если бы за Витю выплатили страховку, то всё было бы нормально, а с моим уровнем доходов мне ещё полтора года за неё платить. Только если завтра мне всё-таки дадут повышение, тогда можно подумать. А то слишком много волокиты.

— Бросай ты всё, спасай свою молодость!

— Ты права, я уже говорила. Я разведусь с Витей. Не сейчас, так позже. Это не жизнь. Просто пока денег нет. После повышения всё обдумаю. Если оно, конечно же, будет.

— Дай мне слово! — настаивала подруга.

— Держи, — улыбнулась Лиза. — Разведусь, как с деньгами станет попроще.

Витя хотел войти на кухню, но не стал этого делать, потому что ему стало очень грустно. Почти до слёз. Пришлось сдержаться, чтобы не заплакать. Его хотят бросить, он больше не нужен.

Поникший мужчина вернулся в комнату, сел на диван. Посидел некоторое время, глядя в пустоту перед собой. Из открытого окна подул лёгкий ветер последних тёплых летних дней. Витя поёжился, пришёл в себя. Угол записной книжки снова впился в ногу, и мужчина вытащил её из кармана, чтобы записать важные вещи, которые он только что узнал.

А что он узнал?

В панике, Витя пытался правильно сформулировать мысль, стремительно пытающуюся покинуть чертоги его разума. Он сумел уловить только немногочисленные остатки минорных отзвуков информации, заставившей его не злиться, а грустить.

На новой странице большими буквами, впоследствии обведёнными несколько раз по контуру, он написал: «твоя жена хочет развестись с тобой, потому что нет денег, чтобы заплатить за ипотеку».

Что такое ипотека, Виктор знал. Он вроде бы даже вспомнил про свою работу. Он много лет был в курсе всех дел на рынке недвижимости. Это была его работа. Сделки, финансовые операции, составление документов. Он был чертовски компетентен в этих вопросах. Может быть, даже сейчас, если бы его ввели в курс дела, он быстро бы подхватил полученную информацию и смог бы успешно завершить пару крупных сделок. Но кто ж ему теперь доверит? Виктор признан недееспособным. Местный дурачок, не иначе. Хорошо, что он не часто задумывался о том, насколько ущербным он выглядит в глазах жены и окружающего общества.

На второй странице развёрнутого листа он написал слово «клад» и поставил знак вопроса. Его озарила какая-то гениальная идея, способная решить все его проблемы. Но почему эта идея мгновение назад оказалась такой блестящей, Витя не понимал. Он с недоумением смотрел на слово «клад», сомневаясь в том, что это именно его правая рука только что вывела эту надпись.

В левой руке он продолжал сжимать ложку, на которую налипли волосы.

Он оставил свои мысли о каком-то кладе, переведя свой взгляд на надпись про намерения жены разорвать брачные узы. Эта информация вновь расстроила его. Он заплакал. Горячие слёзы затопили его взор, размывая всё вокруг. Разноцветные картинки на большом плазменном экране больше не вызывали интереса. Горечь в горле затруднила дыхание, заставив по-детски всхлипывать.

Любил ли он жену? Наверное. Он больше понимал, что если она уйдёт, то этого всего не будет. Всего не будет.

Но до истерики не дошло. Витя захлопнул блокнот, убрав его в карман, предварительно бережно завернув в розовый компактный пакетик. Он вытер уже остывшие слёзы тыльной стороной левой руки, обратив внимание на то, что всё ещё держит в ней ложку. Рядом лежала пластмассовая коробка с почти растаявшим мороженым зелёного цвета.

Витя уставился в телевизор и принялся большими ложками доедать любимое лакомство.

Глава 2

— Витюша, прости, что разбудила. Надо собираться к доктору. Доктор Наташа, помнишь её? Только сначала выпей таблеточки, — сказала Лиза.

— Не помню. Не хочу таблеточки. Хочу спать, — заворчал мужчина.

Ночью он долго не мог уснуть, перечитывая свой блокнот. У него было много вопросов к тем записям, что накопились в его рукописях. Но на этот раз он не стал будить жену для поиска ответов. Последние страницы записей помешали ему сделать это. Всё очень просто можно было усугубить.

Но сейчас он ничего не помнил, ему просто хотелось спать. Хотя в блокноте он периодически писал, что врач Наташа хорошая, что она ему нравится, и что с ней интересно и весело. И, может быть, она его вылечит — верил он, когда писал строчки о болезни, о которой другие врачи отзывались как о неизлечимой.

— Витя, надо вставать. Очень надо, — умоляла его жена.

— Иди ты! — вскрикнул мужчина, но тут же осёкся.

Его разум обрадовался идеи покинуть четырёхстенное пространство и выйти к людям. Не обязательно было с ними разговаривать, главное к ним выйти.

Тем более, на самом деле, он хоть и не помнил кто такая доктор Наташа, но всегда любил проводить с ней время. В начале сеанса, он, как всегда, неохотно шёл на контакт, но потом ему действительно становилось хорошо. Легко и спокойно.

Но сейчас он про это не вспомнил, но ему определённо хотелось куда-нибудь пойти.

Витя вскочил со своей неудобной постели, которую он снова расстелил на полу, и пошёл в ванну умываться, бриться, чистить зубы. Лиза тоже собиралась. У неё немного болела голова — вчера они с подругой выпили вина, и этого оказалось достаточно для плохого самочувствия. Но сегодня был особый день — её должны были повысить на работе до хорошей должности, куда она так давно стремилась. Но этого могло и не произойти, поэтому Елизавета сильно волновалась. Ещё волнения придавал тот факт, что сегодня ей приходилось отправлять Виктора в одиночку на такси на запланированный приём к доктору.

Ни то, ни другое мероприятие пропускать было нельзя, поэтому Лиза решила поступить просто. Она отправит Виктора на такси к врачу, и Наталья встретит его у больницы. А днём Лиза сама заберёт мужа. Никуда он не денется, ведь он уже научился ходить в магазин за мороженым, правда торговая точка находилась на первом этаже дома, где они жили. Но с этим он справлялся. А тут будет такси до самых дверей больницы, где его встретит доброжелательная и приветливая Наталья.

Пока Елизавета переживала по поводу того, как Виктор доберётся до больницы, её муж уже собирался по полной программе. Он уже забыл, зачем ему надо куда-то собираться, но делал он это всегда с особой тщательностью.

Он начистил свои туфли, достал костюм из шкафа. Надевая белую рубашку, он понял, что она стала маловата. Но всё равно Витя смог застегнуть все пуговицы, кроме верхней. Его физическая форма значительно ухудшилась за последний год. Раньше он был стройным и подтянутым, но теперь появились лишние килограммы. Ну, и да, проблемы с памятью. Пропал всяческий интерес к физическим упражнениям. Но всё это его ненадолго расстраивало лишь тогда, когда он примерял свой гардероб.

На улицу он всегда выходил при параде. Ему это нравилось — костюм, галстук, часы, кожаный портфель, дорогой парфюм. Это было в его подсознании. В подсознании человека, вышедшего из грязи в князи. Хоть и не совсем в князи, а так, в мелкие феодалы. Но, по крайней мере, грязи точно не было. Всё быдло осталось там, за забором элитного жилого комплекса. Хоть этот забор и был невысок, и хрущёвки находились в опасной близости, побег из преисподней Виктор считал делом свершённым. В прошлой жизни. Сейчас же на это ему было наплевать. Осталась только привычка наряжаться. Даже в магазин за фисташковым мороженым.

После примерки рубашки, Витя завязал привычными движениями рук галстук. После этого он натянул на пожиревший зад брюки, надел пиджак, который не стал застёгивать. Тёмно-серый костюм выглядел хорошо в сочетании с чёрным галстуком и белой рубашкой. Виктору очень понравился свой прикид, он долго красовался перед зеркалом, забыв надеть часы и побрызгаться одеколоном.

— Витя, я собрала твой портфель, ведь ты его с собой возьмёшь? — подошла к мужу Лиза.

— Да, я возьму его, — Витя с готовностью взял массивный портфель из рук жены.

— Там твоя медицинская карта и мобильный телефон, на всякий случай, — сказала Лиза. — Сегодня ты поедешь на такси один. Доктор Наташа тебя встретит. Поездка будет автоматически оплачена с моей карточки. Я заберу тебя днём, не волнуйся.

— С чего ты взяла, что я волнуюсь? — грозно спросил Виктор. — Ты совсем что ли? Глаза свои кривые разуй.

— А почему ты надел сегодня чёрный галстук? — спросила Лиза, пытаясь резко сменить тему разговора, чтобы Витя забыл причину, по которой начал злиться.

— Потому что я хочу умереть, — грустно ответил муж, глядя на себя в зеркало. — Я хочу, чтобы был траур. По мне. Здесь невозможно жить, здесь можно только умирать.

Витя в очередной раз всмотрелся в зеркало. Помимо нескольких лишних килограмм было ещё что-то такое. Что-то не то. Вроде те же карие глаза, аккуратный нос, мужественный подбородок. Для полного образа чего-то было не правильно.

Он понял. Ему не понравилась его причёска. Он был неаккуратно подстрижен. Раньше его стригли лучше. Ещё он заметил на своей чёрной, как смоль, шевелюре, несколько седых волос. Но они его не так расстроили, как не красивая стрижка с короткой чёлкой.

Просто теперь жена экономила на дорогих парикмахерах, и Витю стригла её подруга. Тот обычно был не против, хотя на дух её не переносил. Называл индейцем. Даже тогда, когда у него всё было в порядке с памятью и психикой.

— Какого чёрта? — спросил он у отражения. — Что с моей причёской?

— Обувайся, пожалуйста, — вновь сменила тему разговора Лиза. — Ты отлично выглядишь!

— Спасибо, — кротко ответил Виктор, отпустив отражение в зеркале, наступив ногой на свои домашние шорты, которые он бросил на пол, когда переодевался.

В их кармане лежало что-то твёрдое. Витя наклонился, чтобы достать предмет, который его заинтересовал. Это был блокнот. Мужчина положил его в нагрудный карман пиджака.

Раздался телефонный звонок. Лизе позвонил водитель такси, который уже прибыл на место вызова.

Лиза и Витя в лёгкой спешке вышли из дома. У подъезда их ждал «Рено Логан».

— Пожалуйста, очень вас прошу, довезите его до дверей больницы! Оплата спишется с карточки!

— Хорошо, — небрежно ответил водитель.

Он завёл двигатель, когда холёный пассажир сел на заднее сидение. Сзади посигналили — «Рено» загораживал выезд из двора.

— Спасибо! — крикнула Лиза вслед отъезжающему автомобилю.

— Как будто ребёнка везу, — тихо сказал водитель.

Всю дорогу они ехали молча. Играло радио. Что-то очень современное, ритмичное, но не интересное.

Потом они попали в пробку. Витя перестал пялиться в окно, потому что пейзаж перестал меняться с той быстротой, как меняется картинка в телевизоре.

Он нащупал в кармане что-то тяжелое и отложил в сторону портфель. Баюнов достал из кармана розовый пакет, в котором лежал блокнот и красивая железная ручка. Начал читать.

Сколько новой боли принесли строки, написанные когда-то его рукой.

Прошлое. Злая музыка. Злая? Хорошо, что радио вещало весёлые песни. О любви, наверное. О любви к жизни. Ни к человеку. Любовь к человеку это боль. Потому что люди несовершенны, а любовь это чувство абсолютное.

Жена. Жена есть, это уже хорошо. Но на последних страницах было написано, что она хочет подать на развод.

Неприятные ощущения охватили Витю. Яркое летнее утро перестало дарить положительные эмоции. Как бы то ни было, развода не хотелось. Хотелось любви. Не абсолютной. Обычной, семейной.

— Слушай, брат, давай я тебя здесь высажу? Тут идти совсем недалеко! А пробка такая, что до вечера простоим.

— Хорошо. Спасибо. До свидания, — сказал Витя, убирая блокнот в карман.

Он вылез из пыльного автомобиля, громко хлопнув дверью. Солнце ослепило его. Но оно уже не было таким обжигающим. Лето подходило к концу. Вокруг было очень пыльно. Плохо пахло.

Водитель хотел было отругать пассажира за громкий хлопок дверью, но раздобрел, увидев, что мужчина забыл в машине свой дорогой кожаный портфель. Клиент уже благополучно скрылся в толпе людей. У вокзала всегда было много народу.

Витя целенаправленно шёл в сторону здания с надписью «железнодорожный вокзал». Шёл и пытался вспомнить, зачем он здесь. Вокзал, значит, ожидание. Значит, надо чего-то ждать. Значит, время больше ничего не значит.

Мужчина в стильном костюме прошёл в зал ожидания и уставился на табло, указывающее наименование остановочных пунктов, время прибытия и отбытия, номер платформы. Среди неизвестной ему информации, он, бегая взглядом по строчкам, встретил знакомые буквы. Буквы, которые что-то значили, но что?

Баюнов зажмурился, пытаясь заставить изменчивую память работать. Но ничего не получилось. Он вновь уставился на табло, пытаясь найти те строчки, которые отозвались в его памяти знакомством с реальностью.

Но не нашёл.

В досаде он откинулся на жёсткую спинку скамейки. Что-то упёрлось в рёбра.

Витя достал из внутреннего кармана смятый пакет и крепко сделанный блокнот из коричневой кожи с железными вставками на углах и закладке. Следом он извлёк красивую ручку. Он открыл страницу с закладкой и вновь, как в первый раз, прочитал текст про развод. И про клад. Но на этот раз его внимание больше зацепилось за слово клад. Информационное табло движения пригородных электропоездов и клад как-то состыковались в его разуме, и он вскочил со скамейки.

Подчеркнув «клад» жирным росчерком, мужчина аккуратно убрал свою канцелярию в пакет, а пакет спрятал в кармане. После этого он решительно направился к кассам, но вдруг почувствовал острый приступ страха. Давно он ничего не боялся. Страх был сильным. Захотелось остановиться. Бросить всё. Но пока память что-то держит, надо идти вперёд. Неужели надо так просто её отпустить и упасть в состояние невесомости, несоприкосновенности с реальностью?

— Мужчина, до куда билет брать будете? — спросила девушка из аквариума.

Не аквариума, а кассы. Кассы пригородных направлений.

— До конечной на ближайший, — сказал Витя.

Он начал шарить по карманам. Блокнот, ручка, шелест пакета, шелест бумаги. Бумага — деньги.

В узкое окно кассы Виктор положил сто рублей.

Женщина забрала деньги, сказала:

— Здесь до конечной не хватит!

— Значит не до конечной, тварь ты глупая! — вскипел Витя.

— Как вы разговариваете?

— Сиди в своей конуре, и не гавкай! — громче крикнул Витя.

Те, кто встал за ним в очереди, отвели взгляды в сторону. Никому не хотелось вмешиваться.

— Тут на половину пути только!

— Ты совсем что ли не врубаешься в то, что тебе говорят? — с угрозой сказал Виктор.

Женщина бросила ему билет, на который у него хватило денег. После этого она закрыла окно и побежала курить.

Баюнов взял билет и пошёл к турникету. Ему помогли разобраться с системой работы аппарата, после чего Виктор отправился на перрон. Перрон он выбрал тот, что объявили по громкоговорителю. Он счёл это за знак судьбы.

Как ни странно, контролёры, стоящие у входа, впустили его в вагон. Значит, всё было правильно. Витя выбрал место у окна. Через несколько долгих минут поезд тронулся.

В вагоне было почти пусто. Восемь-десять человек, разрозненно сидящих у своих окон. Но Витя ни на кого не обращал внимания. Он заинтересованно пялился в окно, но и это ему вскоре наскучило. Индустриальные пейзажи большого города, оставшегося позади, сменили однообразные картинки мелькающей густоты леса.

Виктор вновь достал свой блокнот. Снова удивился, снова расстроился, снова задумался над словом «клад».

Убрав блокнот, он вновь начал всматриваться сквозь грязное стекло окна. Деревья, столбы, деревья, столбы. Ничего интересного. Только тогда он обратил внимание на окружающую обстановку внутри вагона.

Его вниманием завладела девушка, сидящая с противоположной стороны, так же, у окна. Но не на неё он обратил внимание с самого начала, а на лопату, что та держала в руке, уткнув в пол завёрнутый в газету черенок. Рукоятка была новой, древесина была девственно чистой, ещё не знающая грязных рук и перчаток с пупырышками.

Лопата — клад. Сложилась головоломка в разуме Виктора.

Только потом он оценил внешность девушки. Она была стройной, с хорошей осанкой, возможно, спортсменкой. Маленькая грудь, крепкие ноги, женственные руки, но которым был не чужд физический труд. Белокурые волосы затянуты в аккуратный хвостик. Смазливые черты лица, минимум косметики, молодость. Ей было около двадцати лет, или чуть больше. Взгляд простой. Может грустный, может задумчивый. Но не тяжёлый, лёгкий. Будто её интересовало то, что творилось за окном. Белые наушники. Бежевые обтягивающие шорты до колен, удобные кроссовки. Синяя футболка, лёгкая белая олимпийка. Небольшая спортивная сумка. Лопата.

Лопата.

Витя подсел к девушке. Он понимал, что его вопрос может звучать глупо, но было бы во много раз глупее начать разговор с фразы «привет, как дела».

— Тоже едите раскапывать клад?

— Что, простите? — вежливо переспросила девушка, стянув наушники. Сразу стало заметно, что она стесняется посмотреть на собеседника.

— Тоже едете раскапывать клад? — повторил Виктор. Но он пока не злился.

Девушка скромно засмеялась, и, не переставая улыбаться, сказала:

— Нет, к сожалению. Я еду к папе, буду помогать ему выкапывать не клад, а картошку. У него очень болит спина, а его старая лопата слишком тяжёлая, поэтому я купила новую. Суперсовременную. Только что-то она слишком похожа на старую.

Девушка вновь мило рассмеялась. Ей понравилось внимание мужчины в стильном костюме, который нелепо смотрелся в интерьере старой электрички, рядом с одетыми в практичные одежды дачниками.

— Картошку копать слишком скучно, лучше копать клад. Главное, знать, где он лежит, — серьёзно сказал Виктор.

Ему было важно не выпустить из внимания своё озарение по поводу клада. Вроде оно было где-то рядом, а теперь растворилось, ослабив напряжение эмоций.

— А вы знаете? — с интересом спросила девушка.

— Единственное, что я сейчас точно знаю, так это то, что меня зовут Виктор, — сказал Баюнов.

— А меня зовут Лера, приятно познакомиться.

— Скажите, вы это сказали из вежливости, или вам действительно приятно? — спокойно поинтересовался Виктор. Но внутри него почему-то возник гнев, хотя злиться ему вовсе не хотелось.

— Если бы мне было неприятно, я бы продолжила слушать «Европу плюс» и попыталась сделать вид, что мне крайне не хочется с вами общаться, — сказала Лера.

Ей стало немного не по себе, первостепенный позитив разговора куда-то улетучился, она не знала на чём сконцентрировать свой взгляд, не задерживая надолго своего внимания на собеседнике.

— «Европа плюс» это злая музыка? — спросил Виктор. Разговор с Лерой как-то начал цеплять его внимание, у него в разуме появлялось много вопросов, которые он спешил озвучить.

— Нет, скорее просто развлекательная. Музыка, которую слушаешь, чтобы скоротать время и придать себе немного позитива.

— А как вы думаете, чем тогда может быть злая музыка? — Виктор был заинтересован своими мыслями и ответами девушки.

— У меня был друг, он слушал очень тяжёлую музыку. Временами, злую. Но это была злость отчаяния. Такое слушать нельзя. Папа мой слушает рок. Старых исполнителей. Они не злые, но какие-то глупые. Пытаются казаться умными философами, а поют глупые вещи. Очевидные, напыщенные, пафосные. Но не злые. Так можно много направлений перебирать, но никто не покажется злым. Вы что-то конкретное имеете в виду?

— Хорошо, что спросили. Мне кажется, злая не сама музыка. А тот момент был злой, когда я её услышал. Было много злости. Зубов оскал, удар, — сказал Витя, аккуратно сделав жест рукой, изображая удар. Он не хотел никого задеть.

— Что ж, с музыкой мы немного разобрались, и, слава богу, — Лере стало неуютно.

Они ненадолго замолчали.

— Вы верите в бога? — спросил Виктор.

— Да. А вы?

— Не верю. Больше хочется верить не в то, что есть какое-то всевышнее существо, а в то, что есть справедливость. Настоящая высшая справедливость, позволяющая сохранить баланс, равновесие мира.

— Про высшее существо мне тоже думать как-то не уместно. Просто я верю, что есть божественное. Всё хорошее есть от бога, а остальное придумали люди. И мне тоже хочется верить в справедливость. Точнее, не верить, а знать, что она на самом деле есть…

— Знать, а не утешать себя тем, что всё получаешь по заслугам. Даже если заслуг никаких нет, — перебил девушку Виктор. Ему понравились эти мысли. Жаль, что он вскоре всё забудет.

— Да, вы правы, — согласилась Лера. Она немного боялась бесед на религиозную тему. Для неё религия всегда была слишком личной темой.

Они поболтали ещё обо всём и ни о чём. Успели затронуть философские темы, а так же обсудили погоду. В середине их разговора в вагон зашли контролёры, проверили у молодых людей билеты, и неспешно удалились. Несмотря на содержательную беседу, для Леры время шло медленно, она немного нервничала. Для Виктора понятия времени не существовало.

— А куда вы едите? — спросил Виктор.

— В смысле, до какой станции? До конечной еду. Я сама родом из той деревни. В городе приходилось квартиру снимать. А вы откуда родом?

— Я родился в городе, — с лёгкостью вспомнил Виктор. — Тоже еду до конечной.

— В гости?

— Нет, — честно ответил Витя. Но дальше замешкался с ответом, забыв о цели своей поездки.

— Простите, я лезу не в своё дело! Можете не отвечать, я просто так спросила, — извинилась Лера.

— Всё нормально, — сегодня Витя был в хорошем расположении духа. По крайней мере, в эти мгновения.

Наступила неловкая пауза. Мужчина впал в некое подобие транса, глядя перед собой. Его мозг вновь начал совершать некую перезагрузку, стирая информацию, добытую за последние минуты.

— Я должен сказать, что у меня серьёзные проблемы с психикой. Точнее, что-то не так с памятью. Я не знаю. Извините.

— Но по разговору вы не производите такого впечатления, — сказала Лера. Хотя она успела заметить, что иногда её собеседник задавал повторяющиеся вопросы, правда, в другой формулировке.

— С подросткового возраста я стал немного замкнутым. Точнее, не немного, а много. Мне не нравилось общаться с людьми. Я тогда думал, что я сумасшедший. Но я взрослел, социализироваться стало просто жизненно необходимо, надо было начать общаться с людьми, хотелось мне этого или нет. И чем больше я общался с людьми, тем больше понимал. Понимал, что сумасшедший не я.

— Хорошо, что к вам приходит понимание этого. У вас всё в порядке с самооценкой. А у меня наоборот. Я понимаю, что люди могут вести себя не правильно, но всегда нахожу оправдание их поведению. Для себя же я оправдания не нахожу, и это тревожит меня, — сказала Лера.

Странный получался для неё разговор. Она была слишком болтлива, несмотря на некоторый дискомфорт. Но девушка списала это на то, что у неё был серьёзный стресс в последнее время, и эта общительность не более чем необходимость в том, чтобы высказаться. Быть услышанной тоже важно, но не так уж и обязательно.

— Вы совершаете неправильные поступки? — поинтересовался Виктор. Девушка ему казалась ангелом.

— Все их совершают. Вот, например, после школы я поступила в техникум. Получила диплом. Потом собралась поступать в институт на бюджет. Но провалила экзамены. Отец меня чуть не убил. Что ж, попытаю счастья в следующем году, — рассказала Лера про основную причину своих переживаний.

— Но это ж не проступок! Этим вы никому не причинили зла. Разве только себе, и своему будущему. И то, про будущее вопрос очень спорный. У меня есть диплом, но в жизни мне больше понадобилось умение не бросать начатое дело, трудолюбие и внимание к деталям.

— По крайней мере, мой отец считает, что это большая трагедия…

— И вы начали считать так же? — перебил Витя.

— Для меня это тоже трагедия. Но, помимо своих переживаний, для меня ещё и не приятны периодические упрёки от отца. Моя неприятность стала неприятнее в два раза, когда я не получила поддержки от близкого человека.

— У меня нет родителей. Но когда они были, я прекрасно справлялся и без их поддержки. Ждать от кого-то поддержки очень ненадёжное мероприятие. И не нужное.

— Да, но многим людям важна моральная сторона вопроса. Доброе слово лечит, даёт сил.

— Со временем вы поймёте, что в жизни важнее материальная составляющая, а не моральная. Вкладывать в чувства невозможно. Это ненадёжный депозит. Это лишние расходы, не всегда приносящие доходы. Поэтому, лучше копить деньги, чем чувства.

В вагон снова вошли контролёры. Проверив билет у Леры, грузная женщина отказалась принимать билет от Виктора.

— Вы проехали свою остановку!

— Этого не может быть! — возразил Баюнов.

— У вас билет до пятой зоны, вы давно проехали свою остановку!

— Я еду до конечной!

— Конечная — это десятая зона! Платите штраф, или сейчас высадим!

— Твою мать! — с чувством сказал Виктор.

Он порыскал по карманам, достал пакет с записной книжкой. Больше в его карманах ничего не было.

— Высаживайтесь, — настаивала женщина.

— Нет! Мне надо! — начинал злиться Виктор. Он начал тяжело дышать, нервничая. Его разум перестал понимать, кто все эти люди, что его окружили, и что вообще происходит.

— Я заплачу. Скажите, пожалуйста, сколько нужно заплатить?

Лера заплатила за Виктора, контролёры ушли. Мужчина быстро успокоился, перелистывая страницы своей записной книжки. Лера не смотрела, что было написано в его книжечке, хотя ей очень хотелось. Она отвернула голову к окну, там продолжал мелькать однообразный пейзаж, состоящий из столбов и деревьев.

Виктор вновь убрал блокнот в пакет. А пакет спрятал во внутренний карман пиджака.

— Я, похоже, потерялся. Но, мне от этого стало только легче.

— Вам нужна помощь? — с готовностью спросила Лера.

— А кому она не нужна? Я думаю, каждому нужна помощь.

Девушка не знала, что ответить. Повисла пауза. Стучали колёса, по громкоговорителю передали какую-то информацию.

Лере тоже нужна была помощь. Ей не хотелось возвращаться домой, ей не хотелось сталкиваться с негативом отца, ей не хотелось начинать этот учебный год с поиска неинтересной работы, вместо учёбы в высшем учебном заведении.

А Витя отключил поток своих мыслей. В затянувшемся молчании он стал рассматривать девушку, которая сидела рядом с ним. Она немного нервничала, теребя заусенцы на пальцах, отодвинув в сторону новую лопату. Блондинка была молодая и симпатичная. Но, последние строки записей в блокноте всплыли в памяти Виктора. Нужно было действовать.

— Девушка, а вы тоже едите копать клад?

— Вы уже спрашивали. Я вам рассказала, что мой клад это картошка в огороде, — Лера стала подозревать, что мужчина без гроша в кармане какой-нибудь наркоман или действительно сумасшедший. Хоть он и показался ей поначалу умным, симпатичным. Ещё он показался обеспеченным. Но этот случай с контролёрами ввёл её в ступор. Но, может быть, это какая-то проверка на милосердие?

— Я спрашивал? — искренне удивился Виктор. — Тогда я, наверное, говорил, что мне нужна лопата.

— Вы завели со мной знакомство только ради моей лопаты?

— Простите. Я просто немного не в себе. На это есть причины. Я женат. Но жена хочет развестись со мной. У нас проблемы с деньгами, я просто обязан найти этот клад.

— Вы знаете, что где-то в моей деревне есть клад?

— Знаю, но тут есть ряд сложностей. Что эпизодически я в чём-то уверен, но потом эта уверенность пропадает, будто бы я и не знал ничего.

— Просто какая-то невероятная история, похожая на чушь. Это новый способ подката? — позволила себе грубость Лера. Позволила и испугалась.

— Я понимаю ваше недоверие. Но у меня не такой большой выбор. Клад очень нужен мне. Сколько денег вам нужно? Я возьму себе столько, сколько мне понадобится на квартиру, а остальное отдам вам. Только помогите мне! Это не сложно, наверное, — Виктор запнулся, начиная понимать абсурдность своих слов.

— Вы думаете, вам можно верить?

— Есть только один способ проверить это. Довериться мне. Там должны быть хорошие деньги, — начал верить в свои слова Виктор.

— Перед нами мужчина сидит. Несколько рядов от нас впереди. С самого начала поездки он следит за нами. Постоянно смотрит на вас. Вы знакомы?

— Кто? Он? — Виктор понял, о ком говорила Лера. Он как раз встретился с этим неприметным гражданином взглядом. Этого мужчину он видел впервые. Вроде бы.

Баюнов медленно поднялся со своего места и подошёл к «шпиону» вплотную. Тот вопросительно посмотрел на него.

Виктор оценил своего оппонента. Пожалуй, он смог бы его избить как следует за один только наглый взгляд. Противник был худой, короткостриженный, взгляд его был слегка туповат. На вид мужчине было от тридцати до тридцати пяти. Двухдневная щетина. Спортивный костюм и неспортивное телосложение. Небольшая чёрная барсетка с чем-то увесистым.

— Ты меня знаешь? — спросил незнакомец.

— Не знаю, и знать не хочу. И что ты на меня смотришь? Тебя давно не били? — начал злиться Баюнов.

— Да остынь ты! Я просто так на вас смотрел! Вы очень красивая пара, у тебя симпатичная маруха. Что, посмотреть нельзя? — оправдывался мужчина.

Его гнусавый голос злил ещё больше.

— Ты кто такой? — напирал Витя.

— Вован, — ответил мужчина. — Да успокойся ты!

— Три кота — три хвоста. Три хвоста — три кота…

— Ты чё, дурачок, да? — спросил Вован.

— Три кота — три хвоста, — закончил бормотать Баюнов, сжимая кулаки.

После театральной паузы, Виктор перестал себя сдерживать. Не помогли ни коты, ни хвосты. Он ударил несколько раз Вована в корпус, тот упал на скамейку, прикрываясь барсеткой. Удары Вити были сильными, но бестолковыми — он ни разу не попал по болевым точкам гоповатого мужчины, но тот не стал ничего предпринимать в ответ. Несколько пассажиров покинули вагон, а кто-то продолжал с интересом наблюдать за действом.

— Прекратите! — пискляво крикнула Лера, встав со своего места.

Витя прекратил, обернувшись на крик стройной миниатюрной девушки. Та, заметив его внимание, заспешила на выход. Виктор догнал её в тамбуре.

— Пожалуйста, извините, я немного не в себе… — сказал Виктор.

— Из-за того, что на вас смотрел незнакомый мужчина, или потому что от вас решила уйти жена? Вы, наверное, себя так часто ведёте? — Лера удивлялась своей наглости в такой стрессовой ситуации.

Ей стоило убежать, не связываясь с неуравновешенным молодым человеком, но она не убежала. Мужчина действительно выглядел растерянно, подавлено, беспомощно. Он, наверное, действительно нуждался в помощи.

— Вы что-то знаете про мою жену?

— Много не знаю. Только то, что вы рассказали про развод и про клад.

— Я дам вам денег. Отдайте мне лопату, — всплыли мысли про клад в памяти Виктора.

— Не отдам. Меня отец заругает. Нам очень нужна эта лопата, — не захотела расставаться со своим имуществом девушка.

— Прошу, — простонал Витя.

По громкоговорителю объявили название станции, на которую прибывал состав. Далее в записи следовала фраза: «поезд дальше не идёт».

— Отдай мне эту чёртову лопату! — закричал Витя.

Лера напугалась его крика, но не нашла в его взгляде агрессии. По крайней мере, у её отца взгляд был более безумным, чем у этого человека.

Но, разумеется, лопату она отдала.

— Большое вам спасибо, вы меня очень выручили, — вежливо сказал Виктор.

Двери открылись, на пустой перрон вышло несколько человек. Лера и Витя были в их числе. Поезд отправился в тупик.

Мужчина начал оглядываться по сторонам, девушка держалась от него поодаль, мечтая поскорее дойти до дома, где ждал её отец. У него очень болела спина. Может быть, этот фактор спасёт её от его гнева по поводу потери лопаты, купленной на его деньги. Лера не работала, пока пыталась поступить в институт.

Витя вновь встретился взглядом с мужчиной, которого он попытался избить в вагоне. И тут память его не подвела. Он стремительно кинулся в сторону Вована. Тот не на шутку напугался — лопатой можно было и насмерть забить.

— Ты чего за мной следишь? — яростно закричал Баюнов.

— Нет! Я на дачу приехал!

Витя замахнулся лопатой, но не решился нанести удар. Вован нелепо пытался что-то нащупать в своей барсетке, медленно отступая.

— Пожалуйста, уходите. Не идите за ним по следам, — вмешалась в конфликт Лера. Она почему-то решила, что её присутствие в жизни Виктора ему необходимо. И, может быть, необходимо и ей.

Да и неприятно было лишиться лопаты. Отец будет сильно ругать.

— Я ухожу, ухожу, — сказал Вован, удаляясь подальше от вспыльчивого мужчины.

— Пойдёшь со мной? — Виктор переместил своё внимание с Вована на девушку.

— Пойду, — робко ответила Лера.

— Я иду выкапывать клад. Хорошую часть отдам тебе. Себе заберу столько, сколько нужно для дела.

— Хорошо, — согласилась Лера.

В клад она не верила, но пока не придумала, как может помочь симпатичному мужчине с совсем несимпатичным расстройством психики. А помочь ему следовало обязательно, ведь для неё был очевиден тот факт, что без её участия Виктор угодит в беду.

Они сошли с перрона, мужчина с новой лопатой уверенно двинулся в сторону трассы. Девушка шла за ним.

— Как думаешь, сколько именно мне нужно для дела? — спросил Витя через несколько мгновений.

— Это очень хорошо, что мы перешли на «ты», но я не знаю, сколько вам нужно, сказала Лера.

— А разве мы не знакомы… долгое время? — немного удивился Виктор.

— Наверное, вполне долго, чтобы перейти на «ты». И после этого дела, я хотела бы забрать лопату.

— Конечно. Ещё у тебя будет столько денег, что ты купишь себе много лопат. Возможно, купишь даже золотую. Одну. Или несколько. Там много было. Нужна тебе золотая лопата, раз тебе так нужна эта, обычная?

— Эта лопата очень нужна моему отцу. Мне больше бы хотелось получить независимость от него. Если клад действительно существует, то это было бы просто замечательно, — грустно сказала Лера. Её посетило тревожное чувство, что приключения только начались.

— Я понимаю, что мне сложно поверить. Я и самому себе не верю. Своей жизни, своей памяти. Но на данный момент времени, у меня есть твёрдая уверенность в своей правоте. Твёрдая уверенность мне очень помогала в жизни, в работе. Были моменты, когда только такая уверенность помогала успешно завершить проект.

— А кем ты работаешь?

— Я? — зачем-то переспросил Виктор. На самом деле, он не помнил, как именно называется его профессия, какая запись стоит в его трудовой книжке. Менеджер? — Менеджер.

— Хорошая работа, менеджер, — сказала Лера.

Ей становилось всё тревожнее на душе. Её родная деревня осталась позади. Они свернули с трассы на просёлочную дорогу, которая вела к реке, полю и лесу. А лес уходил на много километров вглубь необъятной Родины. Того места, где родился и где изо всех сил пытаешься пригодиться.

— Думаешь? Серьёзно так думаешь? — Виктору казалось, что его профессия не дала ему удовольствия от жизни.

— На самом деле я думаю о другом.

— О моём кладе? — засмеялся Виктор.

Эта мысль его обрадовала только потому, что он понял, что запись в его блокноте никак не хочет покидать его голову. Она твёрдо засела в его мыслях.

— Виктор, не пугай меня, пожалуйста. Я и так себя чувствую очень глупо. Иду с человеком, который… которого я совсем не знаю.

— Меньше знаешь, лучше аппетит, и нет проблем со сном! — Витя был на редкость весел.

Жёлтое солнце давало ровно столько тепла, сколько было нужно, чтобы не замёрзнуть и не вспотеть от быстрого шага. Дул лёгкий ветер. Высокая трава по краям дороги кланялась навстречу кладоискателям. Вдалеке чернел густой лес. С правой стороны было бескрайнее поле, а с левой обрыв, там текла быстрая река.

А на душе у Виктора было хорошо. Он верил в то, что всё ещё может быть хорошо. День был замечательный.

— А далеко ещё идти?

— Куда? — резко остановился Виктор. Оглянулся, посмотрел с недоверием на девушку, уныло плетущуюся за ним.

— Клад. Развод. Развод с женой, — поспешно напомнила Лера. Она снова напугалась, ей хотелось бежать. Она поняла, что ей нужно бежать. Это было очень глупо идти за этим человеком.

— Я помню, — серьёзно сказал Баюнов.

Он продолжил свой путь, уже менее уверенно делая шаги по пыльной дороге.

Небо стало темнее, мыслей стало меньше. Лера подумала о дожде и будто смирилась. С любым исходом. Может «эти дни», а, может, и вовсе, «эти года». Года, что сложились в одну большую бездонную печаль. Тоска по рано умершей матери, по одиночеству, в котором комфортно деградировать, уходить всё дальше от жизни, которой живут обычные люди. Да, это не «эти дни». Это чёртовы года бессмысленности.

Она много читала книг. Бытовая фантастика, где после долгой печали случалось что-то хорошее, навсегда хорошее. Но так же она читала и реальную прозу. Про тот же быт, но без хорошего навсегда. На протяжении всей книги, всей жизни. В первую разновидность прозы больше хотелось верить, нежели примерять на себя беспробудность реалий. Но, на то они и книги.

Было страшно закончить жизнь. Но было страшнее продолжать её так же. Так же в ожидании беспочвенной радости.

Сумасшедший маньяк вновь обрёл энтузиазм, ускорил шаг. Жертва послушно следовала за ним, изредка спотыкаясь о непонятно откуда взявшиеся на дороге камни.

— Как ты думаешь, какое число самое счастливое? — спросил Виктор, и побежал.

Лера побежала за ним. Мужчина быстро выдохся, но не сбавил шаг. Девушка бежала следом, пытаясь что-то ответить про числа.

— Три, или, может быть, семь? — предположила Лера.

— Три, или, может быть, даже семь. Семь. Пусть будет семь, — простонал Витя. У него закололо в боку, он свернул в поле, держа курс к одиноко стоящему дереву.

Они добежали до огромного дуба, немного отдышались. Лера осмотрелась. Из-за высокой травы нигде не было видно дороги. А лес был совсем близко. Она давно не была в этом лесу. Ей совершенно стало не интересно ходить за грибами и за ягодами тогда, когда она впервые поняла, что всё в её жизни зря. Не стоят ни белые, ни шабонька того, чтобы тратить на них своё время. Может быть, она это поняла слишком поздно?

Зато на чужую больную фантазию время было.

Виктор встал под деревом, аккуратно под огромной, тяжёлой веткой, которая могла свалиться ему на голову в любой момент. Дуб был сухим, на нём почти не было листьев. Дерево медленно умирало, а Баюнов отсчитал семь больших шагов, и принялся активно махать лопатой. Лера стояла рядом, глядя на то, как работает мужчина. Он весь запыхался, покрылся потом, но не снял своего пиджака.

Виктор заметно торопился. Вырыв приличную яму, он бросил лопату и выпрыгнул из ямы.

— Подожди пока здесь. Я скоро приду. Точнее, сейчас приду, — простонал Витя и согнулся пополам в приступах боли.

— Тебе плохо? — участливо спросила Лера, тронув мужчину за плечо.

— Нет! — оскалился Виктор. Он выпрямился и быстро направился в сторону леса. — Живот заболел! Сейчас приду!

Лера осталась растерянно стоять одна, у небольшой ямы, глядя в спину стремительно убегающего мужчины. Когда тот скрылся в высокой траве, она решила помочь выкопать яму, стараясь отгонять от себя мысли о том, что копает её для себя…

Буквально через пару мгновений она наткнулась на что-то мягкое. Новый приступ страха сковал её движения. Ей показалось, что она откопала покойника. Немного поводив лопатой по сырой земле, она очистила от чернозёма большую чёрную сумку. Видимо до этого, Виктор повредил лопатой поверхность сумки, и Лера увидела сквозь ровное рассечение на ткани прозрачный пакет, скрывающий пачки пятитысячных купюр.

Из ступора девушку вывел прокуренный голос Вована. Мужчина появился внезапно. У него в руке был пистолет. Мужчина приблизился к девушке вплотную, той даже пришлось немного отпрыгнуть в сторону. Но Вована больше интересовала сумка. Он достал её, немного отряхнул от земли, вытащил несколько купюр, сунул себе за пазуху, оглядываясь по сторонам.

— Короче, видишь пыль со стороны дороги. Это серьёзные люди едут. Мои кореша. Если они тебя поймают, не говори, что это я тебя отпустил. Дай сюда свой телефон и беги, беги, как можно дальше!

Лера протянула бандиту свой старенький телефон и бросилась бежать по высокой траве к лесу. Она видела, как Виктор возвращается к тому месту, откуда она была вынуждена убежать. Он не заметил её, как и не заметил Вована. Что было дальше, Лера уже не знала, и не хотела знать.

Вован, угрожая пистолетом, заставил немного заблудившегося Виктора встать лицом к дереву, убрав руки за голову.

Вскоре приехали сообщники Вована на большом сером джипе. Вован постоянно держал с ними связь, пока следил за Баюновым. А следить пришлось не только в этот день, но и во многие другие дни, и, когда-то, ночи.

Вован, вместе с тремя сообщниками, затолкали озадаченного Виктора в автомобиль и поехали дальше по дороге в лес. Тяжёлый автомобиль ехал медленно. Общее молчание прервал один из бандитов, по всей видимости, он был старшим в этой шайке:

— Ну, Витёк, ты чего, не узнал что ли никого из нас?

— Первый раз твою рожу вижу, — ответил Виктор.

— Раньше ты был вежливее, — не обиделся худой, абсолютно лысый мужчина с татуировкой на шее.

— Откуда тебе знать, каким я был раньше, дрыщ? — начал «закипать» Баюнов.

Он уже успел забыть, как оказался здесь. Ему хотелось домой, поесть фисташкового мороженного перед телевизором.

— Убедительно играешь. Но, всё равно не верю. Сюда же смог приехать, значит…

— Это вы меня сюда привезли! Куда мы едем?! — злился Виктор, пытаясь освободиться от объятий Вована и ещё одного бандита, который был значительно крепче.

— И, правда, куда мы едем? Насквозь этот лес можем проехать, чтобы обратно не возвращаться? — обратился лысый мужчина с татуировкой на шее к водителю.

— Нет, надо будет вернуться, я не знаю, куда заведёт эта дорога, — сказал водитель. Ему было жалко гробить джип на этом бездорожье.

— Так навигатор тебе зачем, кретин? — сказал Вован.

— Навигатор вообще показывает, что мы посреди болота едем, — ответил водитель.

— Ладно, ещё немного вглубь леса проедем, и хватит, — сказал главарь шайки.

— Куда вы меня везёте? — вновь подал голос Виктор.

— Ты лучше вот что нам скажи, кто-нибудь ещё знает про деньги? — спросил лысый, бережно поглаживая грязную сумку, что лежала у него под ногами. Ему не терпелось посчитать деньги, лежащие там.

— Какие, к чёрту, деньги? — не понимал Виктор.

— Вован, что скажешь?

— Валить его надо, — ответил Вован. — Я больше года за ним следил. Он реально «того». Нет у него больше памяти. Как сюда-то добрался непонятно. Видимо, озарение какое-то было. Надо валить, и дело с концом.

— Тебе лишь бы кого завалить, — усмехнулся главный среди бандитов. — За твой косяк с Федей тебя самого валить надо было.

— Помнишь Федю? — спросил молчавший до этого бандит, сидящий с левой стороны от Виктора.

— Не помню, — честно ответил Виктор. В нём боролись чувство страха с чувством злости.

— За Федю я давно ответил. Целый год этого чухана выслеживал. Деньги раздобыл. Как дурак с травматом ходил всё это время. Верните мне мой пистолет, а то самому смешно уже! — негодовал Вован.

— Пистолет не вернём. А то ещё кого завалишь по глупости своей. А насчёт денег, ты, конечно, молодец, — сказал лысый главарь.

Джип остановился у небольшого деревянного моста, под которым текла быстрая река.

— Дальше не поеду, мост может провалиться, — сказал водитель.

— Ну, что, приехали тогда! — радостно сказал лысый и выскочил из машины.

Остальные бандиты тоже вылезли из автомобиля, вытащив сопротивляющегося Виктора. Баюнов хотел было дать отпор, но его несколько раз ударили в область печени. Ему было больно, сопротивляться резко расхотелось.

Главный бандит достал пистолет и направил его на Виктора. Того с помощью ещё нескольких ударов, усадили на грязную дорогу. Он прислонился спиной к пыльному автомобилю и скорчился от боли — слишком удачными были удары бандитов.

— У тебя теперь не должно быть не правильных ответов. Иначе вслед за Федей отправишься, — сказал главарь, целясь в упор в голову Баюнова.

— Сам иди к своему Феде, — сказал Виктор.

— Кто-нибудь ещё знает про деньги?

— Я сам-то про них не знаю ничего.

— Ладно. Спрошу больше для интереса, а не для дела. Может, перестанешь дурака валять. Зачем всё-таки деньги решили украсть? Вернуть их хотели тем, кого наши «нагрели», или себе оставил бы?

— Я не знаю о чём ты говоришь, лысый напальчник, — грубил Виктор.

Но его грубость у бандитов вызывала только улыбку. Нет, им не было жалко Баюнова, но они чувствовали себя несколько растерянно. Никогда ещё их жертва не была столь невинна перед ними. Хотя факты говорили об обратном.

— Шеф, мне кажется, тут денег меньше, чем они реально тогда взяли, — вдруг сказал водитель, приблизительно прикидывая вес сумки своей рукой.

— Да, нет. Там всё! — сказал Вован.

— Ну, всё, так всё, — вновь прицелился главарь, приставив пистолет ко лбу Виктора.

— Три кота — три хвоста, — только и сказал Баюнов.

Он чувствовал, что теперь ему остаётся только молиться, но никаких молитв он не знал. Может быть, от этого его страх заслонила злость, подобная взрыву.

Виктор отмахнулся от пистолета рукой, выбив оружие у главаря бандитов. В одно мгновение он вскочил на ноги, оттолкнув подальше, в кусты, человека, который был готов нажать на курок.

Потом Баюнов хорошенько приложился кулаком по лицу подоспевшему на помощь своему боссу бандиту. У того на некоторое время серьёзно нарушилась координация движений. Быстрее всех сориентировался водитель джипа. Он достал оружие и открыл огонь из своего ПМ. Мгновение спустя начал стрелять из травматического пистолета и Вован, скорее, за компанию, нежели желая нанести реальный урон стремительно убегающей жертве.

Виктор, не теряя времени, сделал несколько шагов по шаткому деревянному мосту, и, без оглядки, прыгнул в узкое, но бурное русло реки.

Водитель, на пару с Вованом, истратили все свои патроны, но было не ясно, достиг ли хоть один их выстрел цели. Когда лысый мужчина с татуировкой на шее нашёл в траве свой пистолет, Баюнов уже скрылся в волнах быстрой реки.

— Сдох? — поинтересовался Вован у остальных.

— Давай тебя скинем, проверим, выживешь ли ты, — злобно сказал главный бандит.

— Можно пройтись вдоль русла, посмотреть, где его к берегу прибьёт, — предложил водитель.

— Разворачивай машину, поехали обратно. По кустам ты близко к берегу не подберёшься. Главное, деньги у нас, — отдал приказ человек с насыщенным криминальным прошлым.

Бандиты уехали, а Баюнов вскоре смог выбраться на берег, сквозь острые колючки кустарников.

Он совсем не понимал, что происходит. Более того, он даже не помнил, как оказался в ледяной воде. Дрожа от холода, он выскочил на берег. Пробравшись сквозь густой кустарник, Виктор быстро нашёл дорогу, и лёгкой трусцой, побежал по ней вперёд не разбирая пути.

Совсем недавно по дороге проехал автомобиль, пыль ещё клубилась в воздухе, и Виктор, поддаваясь только своей интуиции, бежал вслед стремительно уезжающему в даль большому серому джипу.

Миновав лес и поле, Виктор выбежал к деревне. Первое, что попалось ему на глаза — это пустой перрон и небольшой магазин около него.

Забыв про дискомфорт от мокрой одежды, мужчина зашёл в магазин и потребовал фисташкового мороженного. Но, когда выяснилось, что у него совсем нет денег, он был вынужден покинуть тесное помещение магазина под отборный мат толстой продавщицы. Виктор, конечно, тоже не остался в долгу, вдоволь выругавшись в ответ.

Силы почти покинули Баюнова, он сел на скамейку на перроне. Подул ветер, мужчину затрясло от озноба.

Его даже не злило его плохое состояние, его накрыла самая настоящая тоска, избавиться от которой никак не получалось. Он помнил кто он, даже припоминая о том, что где-то у него есть дом, жена, какая-то работа, связанная с недвижимостью. Это всё есть, но прошлого будто бы и нет. Как и нет будущего. Разве можно отсюда куда-то уехать, когда совершенно не знаешь, куда тебе ехать? Изменит ли это что-то, уберёт ли ту глухую пустоту из души?

— Виктор, ты в порядке? — поинтересовалась какая-то молодая симпатичная девушка у отчаявшегося мужчины, который смотрел на неё, не признавая в её лице знакомых черт.

— Ты кто? — спросил Баюнов хриплым голосом.

На какое-то мгновение Лера захотела просто развернуться и уйти, оставив своего недавнего попутчика в одиночестве на перроне. Слишком много из-за него вышло неприятностей. Ей впервые пришлось пообщаться с настоящим бандитом, возможно, убийцей. Да, к тому же, отец сильно ругался из-за того, что она, по её же словам, оставила новую лопату в электричке. Он был просто в бешенстве. И он ещё пока не узнал о том, что у неё больше нет мобильного телефона.

Ненадолго уйти из тяжёлой домашней атмосферы её заставила нужда в покупке сахарного песка, который подходил к концу. Нужно было варить варенье, поэтому пришлось срочно идти в магазин. Обратный путь она решила максимально усложнить, чтобы подольше не возвращаться домой. И встретила Виктора.

— Меня зовут Лера. Мы знакомы. Я вижу, тебе плохо, я вызову скорую.

— Не надо, я в порядке, — сказал Виктор и попытался встать со скамейки, но у него сильно закружилась голова.

Лера полезла в карман своей олимпийки и не обнаружила там своего телефона. На мгновение она забыла, что осталась без средства связи, который верно служил ей уже почти два года. Нелепая получилась история. По всей видимости, Виктор так и не заполучил свой клад. Зато он остался жив, хоть и не совсем здоров.

— Пошли со мной. Можешь идти? — Лера помогла мужчине подняться.

Дом её отца был недалеко от перрона. Они медленным шагом дошли до него за десять минут. Близился вечер.

— Это кого ты мне тут привела? — тут же отреагировал отец Леры на незваного гостя.

— Он очень нуждается в помощи, ему плохо! Вызови, пожалуйста, скорую! — попросила Лера, снимая с Виктора его мокрую одежду.

— Не буду я никуда звонить! Ты на мой вопрос не ответила, сикуха! Кого ты мне тут привела?! — пожилой мужчина с болезненным цветом кожи попытался резко подняться со стула на котором сидел, изучая новостной раздел несвежей газеты. Но его попытка встать на ноги не увенчалась успехом, его спину пронзила острая боль. Мужчина так и остался сидеть, только теперь его злое выражение лица сменилось на гримасу страдальца.

— Так тебе и надо, старая больная обезьяна! — Виктор заметил, из-за чего незнакомый мужчина перестал обзывать свою дочь, которая была очень добра к Баюнову.

Ему стало интересно, давно ли он с ней знаком, и в каких отношениях состоят.

Лера уложила раздетого до трусов Виктора на свою кровать, укрыла одеялом.

— Я тебя сейчас урою, чёртов засранец! — ругался с кухни пожилой мужчина, но боль в спине, а может быть и страх, мешали ему претворить свои угрозы в жизнь.

Лера волновалась, но старалась не слушать отца. Сегодня он точно не сможет её ударить.

— Витя, может ты помнишь, как позвонить твоей жене, или кому-нибудь из близких?

— Я не помню. Я ничего не помню, — сказал Витя. Он лежал под тёплым одеялом, но никак не мог согреться.

— Помоги мне подняться! Привела кого-то, при живом-то отце, проститутка! — обратился пожилой мужчина к своей дочери, но та его продолжала игнорировать.

— Заткнись там, трухлеть! — крикнул охрипшим голосом Виктор.

— Щенок! — отозвался мужчина, чуть не упав со стула.

— Посмотри, пожалуйста, что у меня в карманах, — попросил Витя.

Лера обыскала одежду Виктора, которую до этого успела повесить сушиться на веревке, на кухне. Нашла розовый пакет, в котором что-то лежало. Свою находку она протянула Виктору. Тот с интересом несколько минут изучал блокнот, который несмотря на контакт с водой, в полной мере сохранил в себе записи и уже почти высох, оставив только многочисленные жёлтые разводы на своих страницах.

— Как тебя зовут? — спросил Виктор у Леры, когда та, под ругань своего отца, искала его мобильный телефон, чтобы вызвать скорую помощь.

— Лера, — ответила девушка.

Мужчина что-то написал в своём блокноте, потом перевернул страницу.

— Напиши что-нибудь, — попросил он.

— Что написать?

— Не знаю.

Лера быстро, своим идеальным почерком написала то, что сразу пришло в голову: «Виктору от Леры на долгую память»

Что ещё ей нужно было написать? Но Виктору этого было достаточно, он выхватил ослабшей рукой блокнот из рук девушки, перелистнул страницы на самое начало и отдал Лере. Эти движения дались ему с трудом. Он закрыл глаза, больше не реагируя на внешнюю обстановку.

Лера нашла номер телефона супруги Виктора на первой странице его записной книжки. После этого в течение двух минут она отыскала старый кнопочный телефон отца. Пожилой мужчина продолжал ругаться, но менее яростно. Почти дружелюбно попросил дать ему таблетку и стакан воды. Девушка выполнила просьбу. После этого она позвонила Елизавете Баюновой и назвала место нахождения её мужа. Взволнованная девушка обещала вскоре приехать.

После звонка Леры, Лиза поняла, насколько она беспомощна в экстремальной ситуации. После того, как она утром отправила мужа в больницу, она была вынуждена выключить телефон, потому что было важное совещание, на котором её кандидатуру могли выдвинуть на повышение. Совещание затянулось, его итоги были неутешительны для Елизаветы. Вместо неё руководство поставило на должность главного менеджера отделения молодую девчонку Лену, которая не так давно получила диплом, но уверенно шла вперёд по карьерной лестнице.

Когда Лиза пришла в себя после совещания, она включила телефон. Ей пришло сообщение о нескольких пропущенных звонках от врача Натальи. Лиза перезвонила и узнала, что Виктор в больницу так и не приехал. После этого она попыталась узнать у службы такси, куда водитель увёз её мужа, но диспетчер так и не смог соединить её с тем человеком, который утром был за рулём неприметного «Рено Логан». Потом она звонила в полицию, где ей чётко дали понять, что в розыск человека объявят только по истечении трёх суток с момента исчезновения.

Лиза бросила работу и поехала в сторону больницы. Там она обошла все близлежащие улицы в поиске своего заблудившегося супруга.

Когда девушка вернулась домой, ей позвонила Лера. За полторы минуты она сумела подробно объяснить, где находится Баюнов, и что с его самочувствием не всё в порядке. Лиза быстро поблагодарила спасительницу, после чего положила трубку.

Виктор не погиб. Наверное, это хорошо.

Лиза позвонила своей единственной подруге с просьбой отвезти её к мужу. Но подруга отказала, сославшись на неотложные дела.

Больше Лиза не знала, кого можно попросить о помощи. Разве только того мерзкого типа, который не так давно начал за ней ухаживать. Вернее, попытался это сделать. Но было в нём что-то скользкое, не приятное, иначе она бы давно уже изменила мужу с ним. Возможности были, не было желания. Елизавета никогда не понимала тех людей, которые могли питать тёплые чувства к таким противным существам, как лягушки, ящерицы или змеи. Было в этом мужчине что-то змеиное. Но его жесты, манеры, уверенность в себе не могли не нравиться.

Она не знала, какое отношение имеет Гоша к корпорации «Импера», но он часто появлялся в их офисе, где в дружеском тоне общался с директором, одним из основателей гигантской фирмы. Впрочем, и сам директор, Станислав, оказывал знаки внимания к Лизе. Но, помимо неё, в офисе работали ещё огромное количество симпатичных девушек, которые тоже получали комплименты от начальника. А Гоша, кем бы он ни был, обратил внимание только на неё. Хоть изначально это произошло с корыстной целью.

Однажды, поздней весной, он пришёл к ним в офис по своим, неизвестным Лизе, делам. И, не снимая своих солнцезащитных очков, несмотря на отсутствие солнца на улице, уверенным шагом дошёл до стола Баюновой, и изящным жестом откуда-то извлёк одну ярко-красную розу с обрезанным почти до основания стеблем. Он бросил её ей на стол, прямо на документы, которые Лиза заполняла от руки.

— Привет. Мне очень нужны документы по всем сделкам, которые остались у твоего мужа, — напрямую сказал он. Гоша вёл себя так, будто у Лизы не было ни единого шанса отказать ему.

— Но все документы остались у него на работе, тем более его работа никак не связана с нашей фирмой…

— Не поверю, что он не оставлял себе дубликатов на флэшку, или диск. Это не профессионально. А он был весьма не плох в своих делах.

— Зачем вам это? — недоумевала Лиза.

— Разрешаю перейти на ты. Меня зовут Гоша.

— Я вас вижу в первый раз…

— Не в первый. Врать не хорошо. Я часто бываю здесь. И я запомнил тебя. Ты, думаю, тоже обратила на меня своё внимание.

— Хорошо, но не думаю, что это причина делать это…

— Это. Это мы сделаем в другой раз. Просто сейчас ты очень можешь помочь своей фирме, в которой ты работаешь. Ну, и себе можешь помочь в финансовом плане. Если, конечно, тебе нужны деньги, — сказал Гоша, сев на стул перед растерявшейся девушкой.

Стул он взял у отошедшего в туалет коллеги Баюновой, рабочее место которого находилось рядом с её столом.

— Мне нужно посмотреть. Я не знаю, что именно вам нужно.

— Да я бы сам посмотрел. Может, пригласишь сегодня после работы к себе домой?

— Я не знаю, как на это отреагирует Виктор, — Лиза не понимала, почему так легко она может на всё соглашаться.

— Может быть, он меня узнает и это поспособствует его выздоровлению. Хуже не будет.

— Хорошо, только перед тем, как ты придёшь, я дам ему успокоительное.

— Договорились. Я даже могу сказать спасибо, — Гоша улыбнулся и вновь откуда-то извлёк искусно сделанный из двух стодолларовых купюр цветок, который так же кинул ей на документы.

— Сегодня, да? — зачем-то переспросила Лиза, убирая в сторону деньги.

— Сегодня. Да. Ещё сегодня мы могли бы сходить куда-нибудь. Куда ты когда-то любила ходить, в другой жизни? До того, как ты поставила на ней крест?

— Об этом я сейчас не могу говорить, — сказала Лиза.

Она заметила, как рядом, в нерешительности, мнётся её коллега, стул которого забрал себе Гоша.

— Не стесняйся. Цветок это не просто симпатичное растение. Это жест привлекательной особе, признание. Имей в виду. Не люблю терять время, мы можем стать ближе значительно раньше.

— Думаю, это уже грубость, — Лиза не понимала, как нужно разговаривать с таким человеком.

— Ты права. Откровенность это всегда грубость. Куда проще лестью ездить по ушам множеством ненужных метафор, — неспешно излагал свои мысли Гоша. — А по поводу документов, то сегодня в конце твоего рабочего дня я за тобой заеду.

— Хорошо.

Когда Гоша ушёл, к Лизе подошёл её коллега, который до этого держался в стороне, не привлекая к себе внимания.

— Ты знаешь, кто это? — спросил он у неё.

— Гоша, — ответила Лиза.

— Он бандит! Дружит с нашим директором! — широко раскрывая глаза, вещал коллега.

— Ну, что ж теперь, — потупила взгляд Лиза, пряча деньги и бутон розы под папку с документами.

— Будь с ним осторожна, вот что! — сказал коллега, возвращая стул на своё рабочее место.

В тот же вечер Гоша пришёл в гости к Баюновым. У Виктора, которому Лиза дала двойную дозу успокоительного, Гоша спросил только о том, помнит ли он его. Витя, поедая фисташковое мороженное отрицательно замотал головой, и пододвинулся поближе к телевизору. Тогда бандит немного порылся в бумагах Баюнова, что-то забрал себе и ушёл.

В следующий раз Лиза увидела Гошу на корпоративе, на котором она ненадолго задержалась, хотя не планировала его посещать вовсе. В приглушённом свете офисных ламп, Гоша подошёл вплотную к Лизе, которая решила позволить себе один бокал вина, и снова предложил ей куда-нибудь сходить, чтобы вспомнить о том, что такое жизнь, и зачем она вообще человеку дана.

— Я просто не доверяю тебе, извини, — сказала Лиза. — Ты говоришь, может быть, правильные вещи, но выглядят они фальшиво. Ты даже солнцезащитные очки не можешь снять, разговаривая со мной в тёмном помещении.

Гоша в тот же момент снял свои очки и посмотрел на неё своими хищными, но уставшими глазами. В них не было ничего привлекательного. Всю картину портили многочисленные лопнувшие капилляры.

— Так фальши стало меньше?

— Да, наверное. Но я всё равно вынуждена отказаться, — сказала Лиза.

Мерзкий образ Гоши стал ещё противнее. Волнуясь, она достала телефон, начала листать меню, чтобы показать свою занятость, не желая продолжать разговор. Она очень хотела, чтобы в этот момент ей кто-нибудь позвонил. Но ей уже давно никто не звонил, кроме подруги, которую её муж всегда звал «индейцем».

Гоша ещё несколько мгновений смотрел на неё своими раскрасневшимися, слезящимися глазами, потом снова надел очки. Девушка продолжала листать электронное меню. Но мужчина ловким движением руки выхватил её телефон и записал в телефонную книжку свой номер телефона.

— На, имя запишешь сама. Какое захочешь. Звони, — сказал Гоша и ушёл.

Лиза не стала удалять номер. Оставила запись безымянной.

Прошло совсем немного времени, когда Лизе понадобилась помощь Гоши. Она не знала, как ей ехать к больному мужу на самый край области. Машины у неё никогда не было, а «Шкоду» мужа пришлось продать, когда у него появились проблемы со здоровьем. Друзья Виктора забыли о нём сразу же. Да и не было их вовсе. Единственный друг, коллега по работе, Федя, погиб в какой-то дорожной разборке. Сестра мужа поначалу помогала, потом начала настаивать на том, чтобы сдать брата в специализированную лечебницу. Так Лиза осталась одна наедине со своей проблемой.

И она позвонила Гоше.

— Это Лиза, мне нужна небольшая помощь…

— Какая Лиза? — не понял Гоша.

— Баюнова. Ты приходил забрать документы моего мужа.

— Точно. Я просто забыл, как тебя зовут. Ты дома?

— Да.

— Сейчас приеду.

Он приехал быстро на большом новом чёрном джипе. За рулём был молчаливый водитель, сам Гоша сидел в расслабленной позе на заднем сидении и курил сигарилу. Как всегда в стильном костюме и чёрных солнцезащитных очках. По пути Лиза рассказала о том, что случилось, но Гоша был достаточно молчалив на этот раз.

Они приехали в небольшую деревню, доехали до скромного домика, где их встретила молодая девушка, которой Лиза дала немного денег. Девушка, несмотря на то, что ей было очень неудобно это делать, деньги взяла. Дома был пожилой мужчина, который очень недоброжелательно посматривал на гостей, но ничего им не сказал.

Водитель Гоши помог Виктору забраться в автомобиль. Супругу Лизы было плохо, он бредил, у него был жар. Мужчину сразу отвезли в больницу, где его госпитализировали с подозрением на воспаление лёгких.

Глава 3

Месяц Виктор Баюнов пролежал в больнице. Стал ещё менее общительным, на жену вовсе перестал обращать внимания, а на необоснованную агрессию у него вовсе не осталось сил. Он смотрел на планшете одни и те же мультики, да иногда перелистывал свой блокнот, почти не делая новых записей.

Последние тёплые дни радовали соскучившийся по размеренности жизни утопающий в золоте город. Дожди не спешили разбавить повседневность тоской по навсегда ушедшему лету. Несмотря на смену сезона, Виктор пока не чувствовал ухудшения в своём самочувствии. И Лиза тоже это чувствовала и тихо радовалась тому, что муж, хоть и не начал её узнавать, но перестал проявлять ненужную агрессию. Конечно, может быть это было заслугой новых препаратов, которые он начал принимать по рекомендации врача. Но его супруге хотелось верить, что это не так, что Виктор просто медленно начинает приходить в себя. Но никто никаких прогнозов не делал. Даже психиатр Наталья, что работала с Виктором, отметила его спокойствие. Но вместо агрессии пришла тоска. Ему больше были не интересны занятия с ней. Может быть после этого небольшого приключения, когда он не доехал на такси до больницы, а уехал в неизвестную ему деревню, где упал в холодную реку и был подобран сердобольной девчонкой, он изменился окончательно и бесповоротно? В лучшую, конечно же, сторону. По крайней мере, он больше не вспоминал про это чёртово фисташковое мороженое.

Лиза старалась больше уделять времени своему супругу, стала больше с ним общаться. Она интересовалась у него про его самочувствие, настроение, спрашивала о том, что он хотел бы на завтрак. Иногда Виктор отвечал, но нередко и игнорировал её вопросы. Были моменты, когда она повторно задавала вопрос, на который не дожидалась ответа. Тогда Виктор начинал злиться, сжимал кулаки, его губы начинали дрожать, а брови начинали хмуриться. Но он держался. Шептал лишь иногда свою мантру про трёх котов. В такие моменты Лиза прекращала свой допрос, стараясь не делать лишних движений и не задавая больше вопросов. И Виктор успокаивался сам. Это был большой прогресс.

В одно воскресное утро, когда у Лизы был выходной, и погода была максимально приятной для последних чисел сентября, девушка предложила мужу прогуляться по аллее. Тот согласился. Они долго собирались, наконец, оделись и пошли.

На аллее было много деревьев, что медленно роняли остатки жёлтой листвы. Все лавочки были пусты, несмотря на хорошую погоду, на аллее не было никого: ни молодёжи распивающей пиво, ни мамаш с колясками. Люди будто покинули эту местность.

Лиза даже улыбалась. Нет, у неё не было никаких особых воспоминаний, связанных с этой местностью или этим временем года. Просто ей стало немного легче, чем обычно. Жизнь наполнилась простыми радостями, которые когда-то казались обыденностью. Когда жизнь перестала быть невыносимой. Ещё ей было просто приятно чувствовать рядом крепкое плечо любимого мужчины. Пусть даже теперь это другой человек.

— Тебе нравится такая погода? — осторожно спросила Лиза.

— Да, нравится, — равнодушно ответил Виктор.

— Мне тоже очень нравится. Как-то спокойно, да?

— Да, спокойно.

— Тебе чего-нибудь хочется сейчас?

— Хочется, чтобы тупость из головы пропала.

— Что ты называешь тупостью? — Лиза чувствовала, что надо быть осторожной с такими вопросами.

— Голова не соображает совсем. Хочется о чём-то думать, но мысль не получает развития. Тормозится. Будто это и не нужно вовсе. Будто тормозит сознание. А думать хочется, хочется сложных мыслей. Но получается так, будто мысль не получает своего развития. Она затормаживается. Перед ней барьер. А подумать о чём-нибудь хочется. А выходит так, будто и не думал совсем. Будто тормоз…

Лизе захотелось расплакаться. Снова. Её муж всегда был очень умным человеком. Даже после комы, если он не находился во власти своей ярости, то вполне мог выражаться сложными предложениями, излагая интересные мысли. Но, то ли случившаяся болезнь, то ли новые препараты, сделали из него настоящего дурака. Нет большего проклятья, чем быть дураком. В любом смысле этого грубого, неотёсанного, не обременённого научными определениями ругательства. И ещё отягчающим моментом в этой ситуации было то, что Виктор, похоже, понимал, что он становится дураком.

Нужно было сменить тему. У Лизы было ещё несколько вопросов, которые интересовали её значительно больше.

— Ты в своём блокноте написал, что тебе нравится Лера, потому что она тебя не раздражает. А я тебя раздражаю? — осознанно задала сложный вопрос Лиза.

Виктор остановился. Но вскоре продолжил неспешно передвигать ноги по асфальту, усыпанному жёлтыми листьями.

Его ответ был краток:

— Да.

— Извини за вопрос. А Лера почему тебя не раздражает?

— Не знаю, — эмоционально не отреагировал на этот вопрос Витя.

— Просто в своём блокноте ты много раз обвёл эту фразу…

— Какой к чёрту блокнот?! — закричал Виктор. Давно у него не было такой вспышки гнева. Он даже почувствовал серьёзный прилив сил. — Нет у меня никакого блокнота, баба ты стеклянная!

Птицы, сонно сидящие на деревьях, взмыли вверх. Неизвестно откуда взялись две пенсионерки, поддерживающие друг друга за руку, неспешно ступая позади супругов. Впереди показался парень с бутылкой пива. Рядом с ним бежала небольшая собачка, которая тоже обратила внимание на крик Виктора.

Весь мир уставился на симпатичную, со стороны, парочку молодых людей.

— Прости меня за вопрос. Я люблю тебя. Пошли домой, — сказала Лиза, пожалевшая о том, что попыталась узнать ответы на вопросы, которые сейчас не имеют никакого значения для её мужа, потому что он элементарно уже забыл и про Леру, и про блокнот.

— Не хочу я домой! Я хочу гулять! Я хочу гулять и думать!

— Прошу тебя не кричи! — взмолила Лиза.

— Я не хочу кричать, чучело ты печальное! — Виктор схватился за голову и сел прямо на дорогу. — Я хочу много думать! Много думать о хорошем! И гулять хочу! Чтобы думать!

У Виктора случилась настоящая истерика, он сидел на грязном асфальте, выкрикивал ругательства, и тормошил свои волосы, которые аккуратно причесал перед прогулкой.

— Прости же меня, Витя! — встала рядом с ним на колени супруга.

— Пошла ты в собачью задницу! Кукуруза!

— Как скажешь, дорогой! — без тени улыбки ответила Лиза. Она просто растерялась, не зная, как успокоить мужа в людном месте.

— Ведьма полуживая! Лицо твоё рожа!

Но не прошло и минуты, как Виктор резко успокоился и без помощи Лизы. Выкрикивая очередные затейливые обзывательства, мужчина упал на спину и замолчал, вглядываясь в серое небо. Ему стало страшно, небо было слишком огромным. Резко расхотелось умирать. Он аккуратно поднялся на ноги, и пошёл дальше по аллее. Его жена тоже встала с колен, и пошла вслед за мужем. Ей очень хотелось отряхнуть сзади его куртку и штаны, но она больше не решалась прикоснуться к нему.

Они пришли домой, Лиза первая сняла с себя пальто и разулась, потом стала помогать избавиться от верхней одежды мужу, взгляд которого говорил о том, что в мыслях он был очень далеко отсюда. Может быть, сейчас мысли перестали тормозить и развивались витиеватыми фразами в нужном направлении?

Девушка увидела на журнальном столике блокнот Виктора. Нужно будет аккуратно его ему подсунуть. Может он напишет ещё что-нибудь интересное в своём истрепавшемся ежедневнике.

— Я хочу мороженого. Зелёного. С фисташками, — сказал Виктор, и развернулся к входной двери, не дав снять с себя куртку.

— Я схожу с тобой, — поспешила снять с вешалки своё пальто Лиза.

— Я сломаю тебе нос, — тихо сказал мужчина без злобы в голосе.

— Возьми ключи и деньги, — сказала Лиза, остудив свой порыв проводить Виктора до магазина.

Раньше он сам не редко ходил в супермаркет, что находился на первом этаже их дома, где покупал себе мороженое. Что-то другое купить он был не в состоянии.

Виктор открыл входную дверь, что была не заперта, и выхватил ключи, чуть не выронив пару сотен, что Лиза протянула ему в ослабшей руке.

Ей нужно было успокоиться, а ему нужно было мороженое. Он вновь вспомнил про эту гадость.

— Помнишь, где магазин и как открывать дверь в подъезд?

— Я что, дурак?

— Нет. Прости. Я люблю тебя. Не запирай, пожалуйста, дверь в квартиру.

Виктор ушёл, заперев на два оборота дверь. Лиза устало села на табуретку на кухне. А день ведь так хорошо начинался!

Второй её мыслью было то, что следовало бы догнать Виктора, вдруг он отвык за полтора месяца от походов в магазин. Раньше она тоже нередко контролировала этот процесс, выходя из дома вслед за ним. Но он всегда всё делал правильно. Будто покупка мороженого была его стандартной программой. Единственным действием, что он выполнял безукоризненно.

Потом Лиза поняла, что отдала ему свои ключи. Свою связку ключей Виктор зачем-то сам взял с собой на прогулку, увидев их в сумке у Лизы. Где лежал третий дубликат ключей, девушка просто напросто забыла. Она махнула рукой на всё, и закрыв глаза, начала делать дыхательную гимнастику.

— Да пошёл ты к чёрту. Дурак, — тихо сказала она.

Виктор медленно вышел из подъезда, огляделся вокруг. Сделал несколько шагов до магазина, начал открывать тугую дверь.

Его окрикнул хриплый голос:

— Витя!

Баюнов обернулся. К нему подбежал худой мужчина в кожаной куртке, спортивных штанах и дурацкой кепке.

— Чё тебе надо? — сказал Виктор, начиная злиться.

— Не узнал меня, это я, Вован! — сказал мужчина, который был немного старше Баюнова, но выглядел заметно хуже. От него неприятно пахнуло сигаретами.

— Я тебя не знаю.

— Знаешь, просто забыл! Надо клад бы найти, без тебя никак!

— Клад… — многозначительно повторил Виктор.

— Он самый! Без тебя никак, брат! Поехали, будет ништяк! — Вован вёл под руку Виктора к своему автомобилю, озираясь по сторонам.

— Клад очень нужен, — спокойно сказал Виктор, садясь в автомобиль к Вовану.

— Да, очень нужная вещь, в хозяйстве пригодится! — Вова завёл двигатель, и они поехали.

Некоторое время они молчали. Вован не совсем хорошо продумал свою операцию, поэтому пытался наверстать упущенное. Он уже не верил, что тот, за кем он так долго следил, после больницы вновь сможет в одиночестве выйти из дома. Но осуществлял слежку Вован уже в тайне от своих корешей, которые всё никак не хотели брать его на серьёзные дела, и не торопились возвращать ему его боевой пистолет Макарова.

Вован даже сам перестал считать себя серьёзным человеком. Дохода почти никакого, вместо боевого «шпалера» бестолковый травмат. А его чёрный «мерс» солидно выглядел лишь в середине девяностых. Но зато он знал одну тайну, которая могла его обогатить. И теперь он не считал нужным делиться с Лысым и остальными. А знал он, что тех денег, что Виктор тогда выкопал из ямы, было значительно больше. Значит где-то была припрятана и другая сумма. Он пытался копать глубже, но ничего не нашёл. Нужна была помощь Витька. Ведь его кореш Федя успел шепнуть на ушко Вовану о той сумме, которую они с Баюновым заныкали. После этого Вовчик случайно «замочил» Федю. А потом и с Виктором аккуратно поговорить не получилось. Отправили его в кому, но никакой информации от него не добились. И только Вован знал, сколько на самом деле было денег. Знал, но никому не сказал.

— А куда мы едем? — спросил Виктор, когда они покинули пределы города.

— Мы едем в деревню Галицы! Знаешь такую?

— Знаю.

— Очень хорошо! Просто замечательно…

— А зачем мы туда едем?

— Как зачем? А клад?

— Клад? Клад мне нужен.

— Мне тоже нужен клад! Поделим?

— Я возьму столько, сколько посчитаю нужным, — сказал Виктор.

— Договорились, братан!

— У тебя есть лопата?

— Конечно, не вопрос!

Такой же приблизительно диалог у них случился ещё несколько раз, прежде чем они доехали до деревни. Уже стемнело.

— Братан, а куда дальше?

— Езжай вперёд.

— В саму деревню?

— Да.

Вован медленно поехал по узкой деревенской улице, утопающей в красно-жёлтой листве. Далеко не во всех окнах горел свет. Было очень тихо, лишь где-то вдалеке лаяли собаки. Мужчина уже начал сильно сомневаться в том, что его затея имела какой-либо смысл. Ему захотелось курить, но сейчас надо быть внимательным к деталям. Вова начал нервничать, начал думать о плохом.

Но некоторый позитив вернулся в его жизнь, когда Виктор попросил остановить машину у одного неприметного домика, в котором не горел свет.

Баюнов выскочил из машины, огляделся по сторонам, и пошёл уверенным шагом к деревянному забору, где отворил калитку и вошёл в чужой огород. Вован только успел заглушить двигатель, после чего поспешил за Виктором, оставив ключи в замке зажигания.

Повсюду была всё та же тишина. Вован хотел бы выйти на пенсию и прикупить такой же небольшой и уютный домик на краю земли. Не у моря, конечно же, но и у бескрайнего поля и дремучего леса тоже вполне не плохо.

Виктор стоял у порога дома и молчал, опустив голову. Он вдруг понял, что он здесь зря. Он даже до конца не смог осмыслить, что связывает его с этим местом. Но… что бы то ни было, это было зря.

Вдруг раздалась злая музыка. Виктор сразу же понял, что такое злая музыка…

Елизавета Баюнова перерыла весь дом, чтобы найти третий комплект ключей. Через час ей это удалось, домовой, на её просьбу, всё-таки поиграл и отдал. После этого Лиза разузнала, что её муж так и не дошёл до магазина. И камеры видеонаблюдения около дома как нарочно не работали в этот день.

У Лизы осталась одна надежда найти мужа. Как бы ей не хотелось заниматься его поисками, она понимала, что должна его искать. Просто должна, и всё тут. Гоше звонить тоже не хотелось, но кроме него никто не мог помочь в этой ситуации.

Лиза бродила вокруг дома, сжимая в руках мобильный телефон, ожидая звонка от какой-нибудь Леры. Потом она вернулась домой и позвонила Гоше. Мужчина потерял к ней какой-либо интерес после того, как помог отвезти Виктора в больницу. И в офисе Лиза его больше не замечала. Может быть, он просто был занят своими бандитскими делами? Или нашёл себе девушку?

— Гоша, прости, что беспокою, мне очень сильно нужна твоя помощь.

После некоторой паузы Гоша спросил:

— Ты дома?

— Да.

Он приехал через полчаса. Зашёл в незапертую квартиру. Лиза встретила его в прихожей. Бандит как всегда выглядел стильно — лёгкое полупальто, кожаные перчатки, сделанные на заказ. Идеально начищенные ботинки. Терпкий парфюм вперемешку с ароматным запахом табака. Ещё от него пахло чем-то сладким. И, конечно, на нём были солнечные очки.

А за окном уже стемнело.

— Мы должны торопиться! Виктор ушёл из дома на пять минут и не вернулся! Его надо найти! — Лиза была готова отправиться в путь.

— Если я скажу «детка», это будет очень вульгарно?

— Это будет не важно, если ты поможешь!

— Ты сильно хочешь его найти?

— Да!

— Если бы ты сильно хотела его найти, ты бы не допустила того, чтобы он потерялся.

Лиза не знала что ответить. Она действительно легко бы могла это предотвратить, а если бы Виктор хотел, он мог бы и сам найти третий комплект ключей и уйти из дома, пока жена на работе.

— Ты, наверное, просто хотела меня увидеть?

— Нет.

— Детка, за всё же нужно платить, ты же знаешь это. Что ты мне предложишь, деньги?

— Деньги… — потупила взор Лиза, когда Гоша подошёл к ней вплотную.

— Как ты думаешь, какая сумма меня может заинтересовать?

— Не знаю.

— У тебя её нет. Но, могла быть. Твой муж. Или кто-то из его конторы. Провернул хорошую операцию. Много людей лишились денег. Но кто-то их и приобрёл. Где-то убывает, где-то прибывает, так?

— Мы поедем?

— Мы помчимся! — Гоша снял свои очки. Его глаза снова выглядели уставшими. — И кто-то хорошо нажился. Но, похоже, это всё-таки была не династия Баюновых. К сожалению, кто-то другой. Ну, либо твой муж просто забыл, куда он эти денежки положил. Может быть, в этот момент вспомнил. Тогда мы его точно не найдём.

— Я не понимаю о чём ты.

— Я знаю, что не понимаешь. Я сам мало что понимаю в этой ситуации. Но дело могло оказаться интересным.

— Ты сказал, что мы поедем, — сказала Лиза. Она уже жалела обо всём на свете.

— Я сказал, что мы помчимся, но не уточнил куда. А остановились мы на том, что нужной суммы у тебя нет. Зато есть что-то другое.

— О чём ты?

— Ты что, дура? Ты серьёзно не понимаешь, что в твоём случае остаётся только одна валюта?

Он обнял её за талию.

— Ты поможешь?

— Ещё как! У меня это хорошо получается, никто не жаловался, — сказал Гоша, освобождая Лизу от одежды.

Страшные мгновения прошлого всплыли в памяти Виктора, когда он услышал злую музыку. Грубый по смыслу и исполнению реп, набор слов про пацанов, улицу и криминал. Когда-то давно Баюнов высказался про подобное творчество, что его смысл в том, что человек пытается размышлять о жизни, а самому лет пятнадцать от роду. И злость этой музыки была не в агрессии поднятых в тексте тем, а в заблуждениях, в которые свято верил автор. Глупость самое худшее зло.

Злая песня стояла на звонке телефона Вована. Мужчина поспешил принять вызов:

— Алё, Лысый, ты не вовремя! Я с тёлкой, ты весь кайф обламываешь! Я перезвоню тебе! Не, не через две минуты, понимать должен! Давай, ага!

Вован выдохнул, положил телефон в карман, на несколько мгновений потеряв из вида человека, за которым он так долго следил.

А у Виктора в голове продолжала играть та злая песня, после которой он впал в кому и потерял память. Били его тогда сильно, и у кого-то из нападавших в телефоне заиграла эта песня.

Ненависть застигла Баюнова врасплох. Он не стал думать о том, что он хочет сделать. Он быстро сделал и забыл о том, что сделал.

Он ударил по голове Вована красным кирпичом, который лежал у забора, рядом с навозной кучей. Этот кирпич, возможно, лежал здесь много лет, исполняя в пьесе роль ружья, висящего на стене. Кирпич удачно опустился на уродливую кепку и на не более привлекательную голову Вована. Он упал на кучу навоза и скатился вниз.

Виктор вернулся к двери и уверенно постучал в неё. Открыли не сразу.

После того, как в конце августа, Виктор в невменяемом состоянии покинул дом Леры и её отца, на следующий же день к девушке вновь приехал знакомый Баюнова, которого звали Гоша. Но на этот раз он был без супруги несчастного мужчины, который страдал провалами в памяти.

Гоша был одет очень опрятно, в дорогой костюм тёмных тонов. Его образ дополняли удачно подобранные солнцезащитные очки, с которыми он не расставался даже в тёмном помещении. Из-за них нельзя было оценить красоту лица. Наверное, оно было обычным и ничего интересного в нём не было. Совершенно не примечательные черты лица, лёгкая небритость. Его телосложение было худым, рост невысоким, но голос имел силу. Тембр был приятен, несмотря на то, что если бы он вдруг перешёл на крик, то скорее всего, всё очарование голоса пропало бы из-за его писклявости. А так вполне хорошая, чёткая речь. Но улыбка его была не приятной. Он будто заставлял себя улыбаться, зная, что его ухмылка очень похожа на оскал гиены.

Поначалу казалось, что он хочет с ней познакомиться. Даже подарил бутон розы. Но потом Лера поняла, что мужчина просто хочет выпытать какую-то информацию. Но девушка не рассказала ничего лишнего. У неё получалось выглядеть бескорыстной и сердобольной. Когда-то Лера даже думала, что она таковой и является.

И Гоша резко сменил тему, поняв, что Лера ничего не знает про приключения Виктора. Он начал интересоваться её жизнью, но не таким образом, когда если и хочется отвечать, то только односложными ответами. Нет, он задавал вопросы так, что хотелось рассказывать о себе всё больше и больше. Он не спрашивал о том, какие у неё планы на жизнь, он хотел узнать, как она собирается свои планы претворять в жизнь. И в процессе разговора подавал интересные идеи. Проще говоря, он её заболтал. Потом снова резко сменил тему:

— А что ты будешь делать с деньгами? Они существенно помогут тебе добиться этого.

— С какими деньгами? — не поняла Лера.

— Если ты так отрицаешь их наличие, то у тебя может никогда их и не быть.

— Но я говорила о другом, о нематериальности вопроса достижения моих желаний.

— Ты будто до сих пор веришь, что сила в правде, — размеренно повествовал Гоша.

— Я понимаю, что это наивно, но я до сих пор думаю, что всё, как говорится, в наших руках. Скоро придёт отец, давайте выйдем лучше на улицу.

Гоша медленно вышел вместе с девушкой к высокому деревянному забору, который уже имел тенденцию к изменению вертикального положения на горизонтальное.

— Нет удачи. Есть только случай и кропотливый труд. Ещё очень помогают деньги. Деньги есть не у всех, в этом отличие третьего фактора от первых двух. Твои идеи заняться наукой очень похвальны. Но глупы. Твой энтузиазм без решительных действий ни к чему не приведёт. Начальный капитал здесь важнее. Поэтому подумай, чем ты его сможешь заработать: своим молодым телом или мозгами. Первое пока выигрывает в твоём случае.

— Зачем же вы так, — Лера смутилось. Ей ещё больше захотелось заниматься наукой. Больше работать с различными материалами, чем с людьми.

— Ты же понимаешь, что я говорю правду.

— Я просто не умею отвечать на грубости и пошлости…

— Тем более такой красивой пошлости тебе никто не говорил.

— Мне везло до этого момента.

— Возьми, — Гоша протянул ей клочок бумаги от упаковки своих дорогих сигарет. За время разговора он успел что-то на нём написать своей красивой перьевой ручкой.

— Что это?

— Догадаешься? Одиннадцать цифр. Что это? Пароль, шифр, генетический код, ключ от кое-какой боеголовки?

Тут молодых людей заметил отец Леры. В тот день он чувствовал себя лучше, поэтому успел подкрасться незаметно.

— Ты кто такой ещё? А ну-ка пошёл к чёртовой матери отсюда! Повадились каждый день ходить! Петухи! — закричал пожилой мужчина, пытаясь даже делать вид, что замахивается на Гошу.

— Дед, ты дурак. Как до такого возраста вообще дожил, — отвернулся Гоша, самостоятельно направляясь к ожидающему его автомобилю.

— Иди, иди! — чуть сник в своей агрессии отец Леры.

— Звони, Валерия, — зловеще улыбнувшись, сказал Гоша, садясь в роскошный джип.

Но Лера не позвонила.

Хоть иногда и думала о нём. Виктора она тоже вспоминала. Но как недоразумение. А угрозы от Вована она не восприняла всерьёз и быстро забыла о том, как ей единственный раз в жизни угрожали пистолетом.

В тот вечер, когда Виктор стоял у двери её дома, Лера решила лечь спать пораньше. Утром надо было рано ехать в город, в больницу к отцу. Больная спина всё-таки уложила его на больничную койку. Но, оно и к лучшему. Без него дома не было той напряжённой атмосферы упрёка и вечного недовольства.

Она быстро уснула. Разбудил её стук в дверь. Девушка быстро надела штаны и шерстяную кофту, дома и на улице было прохладно.

— Кто?

— Виктор.

Лера отворила дверь. Хотя, стоило сначала позвонить его супруге. Об этом она догадалась позже.

— Зачем ты приехал?

— Пошли копать клад? — Виктор всерьёз сказал то, что в первую очередь пришло в его голову. Он смутился, девушка ему очень нравилась, но он не помнил, откуда её знает. Может, это его жена?

Повисла неловкая пауза, но Баюнов не обратил на это внимания. Он развернулся и пошёл к калитке. Девушка, обув на ноги галоши и накинув на плечи отцовскую телогрейку, поспешила за ним следом.

— Ты потерялся? Может, позвонить твоей жене? — забеспокоилась Лера.

— Может, просто найдёшь лопату? — не грубо, но твёрдо ответил Виктор.

— Она в сарае. У неё отваливается черенок, иногда…

— Бери, сойдёт.

Виктор подошёл к калитке. Где-то у навозной кучи без сознания лежал Вован.

— Мы пойдём туда же, в поле, к старому дубу? — спросила Лера.

— Да.

— Тогда выйдем через огород. Это опасно? За тобой опять могли следить?

Лера понимала, что второй раз ей вряд ли так же повезёт, но ей очень нужны были деньги, а Виктор вроде был не против поделиться. Её отцу требовалась дорогая операция, и все его накопления уйдут на неё, а Лера, после провала на вступительных экзаменах в универ, всё никак не могла найти себе работу.

— Извини, я не помню, как тебя зовут.

— Лера.

— Да. Наверное, это может быть опасно. Но я зову тебя с собой только один раз.

Девушка вытащила из сарая старую лопату и отдала её мужчине. После этого она повела Виктора огородом, более короткой дорогой к полю.

— Но мы тогда уже выкопали клад. Там лежит ещё один, или ты просто забыл об этом? Что стало с теми деньгами? Их забрал тот мужчина?

— Слишком много вопросов. Я не знаю на них ответов. Надо сначала добраться до места.

Они вышли на большую дорогу, ведущую к лесу. Несмотря на темноту, Виктор очень хорошо ориентировался.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Лера.

— Хорошо. Только немного прохладно. Скоро лето?

— Ты спрашиваешь, скоро ли лето?

— Да.

Девушка вздохнула. Зачем она вновь решилась на эту авантюру? Неужели только деньги, которых там может и не быть?

— Лето закончилось. Скоро начнётся октябрь, — сказала она.

— Октябрь? Интересно, сколько лет своей жизни я потерял, — с тоской сказал Виктор.

— Давно ты… стал таким?

— Думаешь, я помню? Но мне порой кажется, что я просто притворяюсь, что это не настоящее моё состояние. Что я играю какую-то роль. Но потом, я пытаюсь вспомнить, зачем мне всё это. И не могу ничего вспомнить.

— Ты помнишь, кто я?

— Нет. Маша Петрова?

— Кто такая Маша Петрова?

— Я не помню кто это. Но отчего-то уверен, что у меня есть жена. Это не ты?

— Не я.

— Жаль, — сказал Виктор, и вроде бы даже улыбнулся. — Ты замужем?

— Нет, — смутилась Лера. — Про клад ты помнишь что-то определённое или это у тебя в подсознании?

— Второе. Это будто моя единственная миссия, которую я должен выполнить и уйти.

— Куда уйти?

— Не знаю. Уйти куда-нибудь, или умереть. Это не так уж важно.

— Как это не важно?

— Думаешь, это жизнь?

— Я сочувствую тебе, но может быть существует какое-то лечение?

— Все безнадёжно больные люди верят в какое-то лечение. Этим и живут. Для меня это совершенно не важно. Не потому что я ничего не помню. Нет. Забыл почему. Наверное, из-за того, что до этой странной болезни, мне от жизни ничего не нужно было.

— Всем что-то нужно от жизни. Жизнь ради жизни, на инстинктах, тоже не плохо. И, мне кажется, ты нуждаешься в религии.

— Здесь лучше думается. Мне кажется, что я днём тоже видел небо. Но оно пугало. А здесь даёт больше простора для мыслей. Мысли идут вперёд, это хорошо, — Виктор начал наслаждаться тем, что его окружает. Бескрайнее чёрное небо, высохшая трава, быстрая речка, что шумела где-то совсем рядом.

Лера постоянно оглядывалась по сторонам, прислушивалась, ждала засады, какого-нибудь подвоха. Но вокруг никого не было.

— Ты помнишь, зачем тебе деньги?

— Какие деньги? — не понял Виктор.

— Ну, клад.

— Клад очень нужен. Я не помню зачем.

— Ты тогда говорил, что тебе нужны деньги, чтобы заплатить за квартиру, иначе жена разведётся с тобой.

— Это я такое сказал? Я это ещё помнил? — удивился Виктор.

— У тебя был с собой блокнот, в него ты записывал всё, что касается твоей жизни. Даже просил меня что-то написать.

— Блокнот. Очень хорошая идея, — сказал Виктор и пошарил по своим карманам. В них лежало два комплекта ключей и двести рублей двумя купюрами. Никакого блокнота у него с собой не было.

— Сейчас у тебя его с собой нет? Мы могли бы многое узнать.

— Я забыл что-то спросить. Вспомнил! Что ты написала в моём блокноте?

— Я написала фразу: Виктору от Леры на долгую память.

— Смешно. С подковыркой фраза.

— Извини, я не знала, что написать.

— Что ты знаешь ещё о моей жизни?

— Больше ничего. Без подробностей. Ты когда-то работал менеджером. У тебя есть жена, которая с тобой хочет развестись. Она симпатичная.

— Ты её видела?

— Да, она приезжала за тобой, когда ты упал в реку. Я не знаю, как у тебя это получилось. Может быть, ты убежал от бандитов. Думаю, ты и сам этого не помнишь. Но тогда мне показалось, что ты меня бросил.

— Мне кажется это не очень хорошие воспоминания. Мне даже немного страшно. Всё хуже, чем я думаю. Но, я хочу, чтобы ты знала, что я никого никогда не бросаю.

— Звучит благородно, — сказала Лера.

Теперь она точно была уверена, что вокруг, на пару километров точно, никого не было.

Они сошли с просёлочной дороги в поле. Высокая сухая трава с мягким шелестом ложилась под тяжестью их ног. Под мраком позднего времени, величаво возвышался дуб, огромная ветвь которого указывала путь к возможному обогащению. А, может быть, и к предстоящим бедам. Там, где когда-то Виктор вырыл неглубокую яму, была уже большая траншея.

— Тут уже кто-то был, — сказала Лера.

— Мы?

— И мы в том числе. Возвращаемся обратно?

— Нет. Как ты думаешь, какие числа самые счастливые? Три или семь?

— Семь уже было. Пусть будет три.

Виктор сделал три больших шага от ствола под самой массивной веткой дерева. Начал копать. Лера продолжала оглядываться по сторонам.

Баюнов копал без устали, будто занимался этим всю жизнь. Вскоре он вытащил из глубокой ямы большую чёрную сумку. В ней, в крепком прозрачном целлофановом пакете лежали пачки денег разного достоинства.

— Как ты думаешь, сколько здесь? — спросил Виктор.

— Думаю, тебе лучше знать.

— А мне сколько нужно?

— Не знаю. Мне нужно не много. Пошли скорее отсюда, а то становится как-то не по себе.

— Пошли.

До дома Леры они дошли в молчании. Никто им не попадался на пути. Деревня спала.

— Ты на машине приехал? Я видела автомобиль около своего дома, — сказала Лера.

— Не знаю даже. Наверное. У меня определённо был автомобиль, я умею водить.

— Значит, у тебя всё не так уж плохо.

Они дошли до калитки за которой стоял старый чёрный «мерс».

— Возьми столько, сколько тебе нужно. Думаю, мне в любом случае хватит, — сказал Виктор, бросив раскрытую сумку к ногам Леры.

Девушка бросилась к деньгам, стала вытаскивать пачки и засовывать их себе за пазуху телогрейки. Она не знала, какой может быть точная сумма в одной упаковке рыжих бумажек, скрепленной обычной канцелярской резинкой. Лера не считала, сколько пачек она забрала, но основная сумма всё равно осталась у Виктора. Поддерживая рукой тяжесть за пазухой, Лера, сказав робкое «спасибо большое», направилась к дому. Страх не прошёл, наоборот, стало тревожнее. Зачем он отдал ей эти деньги, зачем она ему понадобилась сегодня, только ли в лопате дело?

— Можно тебя поцеловать? — спросил Виктор, подняв с земли сумку.

Ах, да, вот оно что. Лере ещё сильнее стало не по себе.

— Может быть, не нужно. Я могу вернуть деньги!

— Я настолько уродлив, что такая сумма ничто по сравнению с моим поцелуем?

— Нет, что ты, дело не в этом! — Лера растерялась.

— Ты не думай, я без пошлостей. Просто поцелуй в щёку. Ничего больше. Хоть я бы и продолжил общение.

— Ты думаешь, это тебе нужно сейчас?

— Ты, конечно же, думаешь, что мне это не нужно!

— У тебя жена…

— Думаешь, на кой чёрт мне это, если я об этом сразу же забуду? Так ты думаешь?

— Ты женат, тебе нужны деньги лишь для того, чтобы она не развелась с тобой.

— Знаешь, я очень хочу тебя как-нибудь обозвать. Как-нибудь оскорбить. Но, понимаю, что ты чужой мне человек. Поэтому этого не сделаю. Это как-то на подсознании. А жену, наверное, я бы обозвал по всякому, хотя даже не помню её имени. Не знаю, как она выглядит. Это не грустно. Это, как-то не правильно и обоснованно верно одновременно. Просто забыл, как это лучше объяснить. Мысли опять тормозятся. Останавливаются слова на взлёте, не могу до конца рассказать о том, о чём думаю. И не только потому, что забываю. Просто у мысли нет стимула. Они тормозят. Им не хватает высоты или разгона…

— Поцелуй меня. Как ты сказал, без пошлостей.

— Я так сказал?

— Да, ты хотел меня поцеловать.

— Ты отказала?

— Сейчас нет.

— Чем же это, интересно, я заставил сменить твоё решение?

— Это не важно, но если твоё желание пропало, то лучше этого не делать, — Лера была в растерянности.

— Надеюсь, мне с тобой интересно не только потому, что ты новый для меня человек.

— В следующий раз тебе лучше отправится на поиски сокровищ со своей женой. Извини, конечно.

— Но я не хочу. Каких сокровищ, кстати?

— Клад.

— У меня он в сумке.

— Да, а твоя машина у забора стоит.

— Моя машина?

— Да. Ты сюда не на электричке же приехал. Сегодня только утром был поезд и всё.

— На машине я сюда приехал, значит?

— Да. Желаю тебе счастья и здоровья. Ну, пока?

— Пока, — сказал Виктор, отворив калитку.

Лера ушла домой, заперла дверь, выдохнула. Она решила не включать свет, лишь аккуратно зажгла свечу и принялась считать деньги. Это было самое странное событие в её жизни. Впрочем, оно принесло свои плоды. А если бы Виктор был здоров и не был бы женат, то кто знает, как бы закончилась эта история! Но и так всё было не плохо, Лера никогда не держала столько денег в своих руках.

А Виктор сел в автомобиль, удивившись тому, на каком «ведре» ему приходится ездить. Ключи были в замке зажигания. Мужчина завёл двигатель и поехал. Нужно было ехать. Но куда?

Вован очнулся от шума проезжающего за забором автомобиля. Голова болела, но это явно было не похмелье.

Баюнов нашёл выезд на трассу и поехал. Дорога начала успокаивать, хотя он совершенно не знал, куда ему нужно было ехать. Он просто ехал вперёд, не следя за тем, как скорость автомобиля на ровной и пустой трассе постепенно нарастала. Впереди показались огни, Виктор переключил дальний свет на ближний. Но огни не двигались. Вдруг захотелось спать. Огни стали ближе. Гаишник махнул жезлом. Виктор остановился.

Представитель службы безопасности дорожного движения медленно подошёл к открытому окну автомобиля. Виктор, по какой-то давно отработанной привычке, достал документы, передал их гаишнику. Тот что-то пробормотал про превышение скорости, потом надолго замолчал, изучая протянутые документы. Там явно было что-то не так.

Виктор начал нервничать, приговаривая про себя поговорку про трёх котов и их хвосты. Потом его взор пал на сумку, что лежала на пассажирском сидении. Оттуда виднелись пятитысячные купюры, и их было много.

— Это не твои документы. Выйди-ка из машины, — сказал гаишник.

— Да пошёл ты! — ответил Баюнов, резко приведя автомобиль в движение.

«Мерс» круто развернулся, перед «Ладой», пытающейся отправиться в погоню за ним, но Баюнов успел набрать хорошую скорость. Через некоторое время он свернул с трассы на грунтовую дорогу. Он вдруг вспомнил о чём-то важном, будто что-то где-то он не успел. Нужно было торопиться.

Он даже успел забыть про погоню.

Внутренний навигатор вновь привёл его к дому Леры. Виктор торопился. Он выскочил из машины, не обращая внимания на деньги. Где-то позади, плелась четырнадцатая модель Волжского автомобильного завода.

Дверь в дом была открыта. В большой комнате ярко горел свет. На полу без движения лежала молодая стройная девушка. Вместо левого глаза у неё зияла чёрная дыра из которой текла густая кровь, вперемешку с чем-то белым.

Виктор аккуратно приподнял её голову. Девушка ещё дышала.

— На помощь! — крикнул мужчина.

Ему очень хотелось помочь незнакомке. Он уже не помнил и не понимал, почему он здесь. Но он точно знал, что это с ней сделал не он.

В этот момент в дом забежали полицейские.

А Вован бежал по просёлочной дороге, не разбирая пути. У него в обычном полиэтиленовом пакете лежало несколько миллионов рублей. А в душе вновь была эта ужасная неразбериха, когда хотелось кричать от злости.

Он вновь не сдержался. В очередной раз.

Вован всегда был спокоен и уравновешен. Так говорили и его родные и его кореша. Но когда в экстремальной ситуации он начинал чувствовать своё превосходство над жертвой, у него срывало башню. Он мог просто растерзать беспомощного человека. Но с туловищем любого живого существа это можно проделать лишь единожды.

Как и в случае с простым допросом с Федей, когда он застрелил его, не получив нужной информации, хотя «клиент» был готов расколоться. Как в случае с Виктором, когда Вован, лишённый корешами огнестрельного оружия, был вынужден просто запинать бедолагу до полусмерти, не выпытав ничего путного.

Так и в случае с симпатичной девушкой Лерой.

Он очнулся, ворвался в её дом, угрожая своим травматическим пистолетом. Даже попытался её изнасиловать. Она отдала ему все свои деньги, но из-за истерики не смогла внятно рассказать откуда у неё они. Но он сумел разобрать слова о том, что причина его обогащения был Виктор, который угнал автомобиль Вована. Куда уехал Баюнов, Вован выпытать не смог. Он выстрелил в упор ей в глаз из своего несерьёзного оружия.

Но урон здоровью красавицы оказался более чем серьёзным.

Только тогда Вован снова обрёл свою серьёзность, уравновешенность, умение взять себя в руки. И он взял себя в руки. Вернее, взял ноги в руки и убежал, не разбирая пути.

Гоша был не груб с Лизой. Но ей не понравилось быть с ним. И это затянулось слишком надолго. Она будто потеряла себя. Потеряла свой голос, своё мнение, своё право распоряжаться собой, своим телом.

Но всё-таки настал тот момент, когда Гоше наскучила близость. Казалось, что он был неудовлетворён. Он позвонил по нескольким номерам, что-то говорил. Лиза молча одевалась.

— Всё-таки твой муж не так прост. Нашёлся. Причём, только что, — сказал Гоша, завязывая свой тёмно-синий галстук. У него это получалось очень аккуратно даже без зеркала поблизости.

— Где? — Лиза пришла в себя.

— В той же деревеньке, откуда мы тогда его увезли в больницу.

— С ним всё в порядке?

— С ним всё отлично. Только не помнит ничего. Впрочем, это его давняя суперспособность, ничего не помнить. А вот девушку он изуродовал достаточно изощрённым способом. Вряд ли выживет.

— Какую девушку?

— Ту, что не дала ему тогда окончательно замёрзнуть. Жаль, симпатичная была девочка.

— Господи!

— Да, пути его весьма забавны.

— Мы должны ехать срочно!

— А куда теперь мы поедем? Его взяли под стражу. Ищи адвоката. Впрочем, из-за его инвалидности ему всё может сойти с рук.

— Ты не шутишь? — не верила Лиза.

— Шутит твой муж. Причём, весьма удачно. Он чем-то выбил девочке глаз. Подробности узнаем позже. Даже самому интересно.

— Ты мне поможешь?

— Я посмотрю, есть ли для меня какая-нибудь выгода в этом деле.

Лиза хотела сказать, что она за всё заплатит, но вовремя поняла, что ей больше нечем его удивить.

Он ушёл. Она стала думать о том, как для неё обернётся эта ситуация. Может, оно и к лучшему?

Глава 4

Для Виктора следующие дни были такими же, как и предыдущие с того момента, как ему неудачно настучали по голове. Холодная тюрьма, допросы. Непонимание и удивление. Но всё, как всегда, быстро забывалось. Было только очень скучно. Хотелось биться головой об стену и дебоширить. Но он этого не делал, лишь изредка ругался со следователем, который пытался хоть что-то у него узнать.

Но опытный сотрудник полиции ничего не смог добиться. Он уже хотел повесить все грехи на этого человека, проверяя его алиби по всем эпизодам нераскрытых преступлений, но всё было тщетно.

Благодаря некоторым связям, Гоша узнал о том, как продвигается расследование по этому делу. Он всё пытался извлечь в будущем хоть какую-нибудь выгоду из этих знаний. У него были некоторые мысли, но они не хотели пока формироваться в чёткий план.

Через несколько дней Лера вышла из комы. Её отца не стали беспокоить сообщением о случившейся беде с его дочерью, ведь он сам всё ещё лежал в больнице, и его состояние здоровья было не из лучших. Но он ежедневно продолжал заочно ругать дочь за то, что «загуляла и забыла про своего старика, когда растишь их, растишь, и никакой благодарности».

Когда девушка, лишившаяся одного своего глаза, смогла вменяемо осознавать то, что с ней случилось, ей устроили очную ставку с участием Виктора.

Она была ещё очень слаба, поэтому в помещении, где находился Виктор, несколько подставных лиц, следователь и понятые, её привезли на инвалидном кресле.

Она узнала Баюнова. Он её не узнал. И ничего в его душе не затрепетало при виде сильно похудевшей, некогда красивой одноглазой девушки. Видимо, его симпатия к ней была столь же мимолётна, как и его память.

— Здесь нет того человека, который напал на меня. Я знаю, что вы подозреваете его, — Лера указала на Виктора. — Но это не он.

— Вы уверены? — уточнил прокуренный насквозь дешёвыми сигаретами следователь.

— Да, я абсолютно уверена. Я готова сотрудничать со следствием. Мы можем составить фоторобот, — сказала Лера.

— Что я тут, матери ваши грешницы, делаю? — вмешался в разговор Баюнов. — Я домой хочу.

— Отпустите, пожалуйста, его, — попросила Лера.

— Я и сам неплохо уйти могу. Я в отличие от тебя, профессор Ксавье, на инвалидной тачанке не катаюсь, — дерзил Виктор.

— Никуда ты пока не пойдёшь, — устало кивнул следователь, отдав приказ о том, что все, кроме Баюнова, свободны.

Виктора увели. Он много ругался.

— Когда мы сможем сделать фоторобот. Я даже, кажется, знаю как его зовут, если он тогда нам не соврал…

Следователь закурил. У него вся конструкция доказательств обвинения разрушилась в пух и прах.

— Витя, дорогой, мы домой едем, неужели ты не рад? — спросила Лиза у своего мужа, когда они ехали из следственного изолятора на такси домой.

Муж промолчал, хотя очень хотел ругаться. Но он сильно устал. В заточении его мысли тормозились ещё сильнее, и не было у них развития.

Виктора отпустили под подписку о невыезде. Но всем уже было понятно, что с него снимут все подозрения. Так вскоре и произошло.

Вована, владельца старого «Мерседеса», объявили в розыск. Спустя несколько часов после этого его нашли. Вернее, он сдался сам. На чистосердечном признании он сообщил, что у него даже было трое сообщников. Главного из них звали Лысый. Но всех их кто-то убил. Поэтому Вован боялся за свою жизнь. Даже в тюремных стенах ему намекнули о том, чтобы он всё подробно рассказал о злодеяниях их банды.

И он рассказал, как было нужно. Следователь был в восторге.

Леру выписывали из больницы. Ей нужно было ехать самостоятельно домой. На улице лил холодный октябрьский дождь. У неё даже не было соответствующей погоде одежды. Отца недавно выписали из больницы, он узнал о том, что случилось с его дочерью, но ехать за ней в город отказался. Девушка пока не знала о том, как изменится его отношение к ней. Может быть, он станет мягче, или поймёт, что зря был так груб с нею? Лера думала об этом и плакала у окна пустой больничной палаты. Ей хотелось бы сейчас обнять своего старого немощного отца. И, может, тоже попросить прощения за всё. За всё, что от неё не зависело.

А теперь как-то нужно было добраться домой. Денег на дорогу дали ей сердобольные старушки, что лежали вместе с ней в палате.

Отец ей так даже и не позвонил. Впрочем, она и сама решила его лишний раз не тревожить.

У девушки впервые возникло желание позвонить Гоше, благо та бумажка с его номером телефона у неё была с собой. Да и домой ей всё-таки не сильно хотелось.

— Гоша, здравствуйте, это Лера. Вы, наверное, меня не помните, но вы дали мне свой номер телефона.

— Лера, которая из деревни? — не понял Гоша.

— Да. Которая из деревни. К сожалению, у меня возникла не простая ситуация…

— Я в курсе твоей ситуации. Чего ты хочешь от меня?

— Извините. Ничего.

— Ладно, подожди. Я сейчас подъеду. Ты ещё в больнице? Давай адрес.

Девушка назвала номер больницы, после чего отключила свой дешёвый кнопочный аппарат. Ей было очень неприятно просить его о какой-либо помощи, но она всё-таки сделала это.

Гоша приехал неожиданно быстро. Но Лера совсем не торопилась куда-либо ехать. Она сидела в фойе больницы, смотрела на грязный пол, покрытый обшарпанной плиткой. Она понимала, что Гоша не будет ничего делать просто так. Ей казалось, что именно сейчас стоит отказаться от любой его помощи.

— Привет, — тихо сказал он ей.

Она боялась поднять на него свой взгляд. Она чувствовала, как он рассматривает её сквозь чёрные стёкла своих очков. И если она повернётся, то он увидит заляпанный лейкопластырем глаз. И не сможет больше никогда посмотреть на неё с интересом.

— Извините. Я зря вас потревожила.

Он положил ей на колени апельсин.

— Думаю, я не зря сюда приехал. Не разочаровывай меня. Может, организуем твою встречу с Витюшкой? Там ещё есть что-то интересное, в этом деле.

— А чем оно закончилось? — поинтересовалась девушка, обернувшись к молодому человеку.

Он рассмотрел её лицо, потом отвернулся и сел рядом, положив ногу на ногу.

— Тебя скоро вызовут в суд, но там будет отрабатываться несколько другая версия происходящих событий. Говори всё, как было. А на самом деле всё оказалось значительно интереснее. Больше года назад, Виктор был успешным менеджером в одной конторе, что занималась строительством, недвижимостью. И эта контора что-то решила намутить. Нагрели они своих клиентов на хорошую сумму денежных средств. Витя со своим товарищем Федей узнали про эту аферу. И вот тут начинается не понятное. Они выкрали эти деньги. Но неизвестно, хотели ли они их вернуть обманутым вкладчикам, либо присвоить себе. На их след вышли. А друзья деньги спрятали, будто бы они не причём. Не проканало. Друга Вити, которого звали Федя, эти дурачки убили. Потом попытались так же надавить на Витю. Витя не сдался, но они его покалечили так, что он лишился памяти. Потом мы узнали об этом деле, о деньгах которые неизвестно где лежат. Мы тоже попытались их найти, но ничего не получилось. Но вдруг у Вити случилось видение. И он часть денег нашёл. С помощью тебя. Теперь твоя очередь продолжать рассказ.

— Я ехала в электричке домой к отцу. Он решил со мной познакомиться. У меня была лопата. Он предложил пойти копать с ним клад. Я согласилась. Он выкопал из земли сумку с деньгами. За нами следил тот мужчина, что стрелял в меня. Он ещё в тот день угрожал мне, но отпустил. Я убежала. Потом встретила Виктора на перроне. Он был весь мокрый. Уже без денег. Я пустила его домой, позвонила его жене. Вы приехали. Потом в тот злополучный вечер он приехал ко мне поздно вечером. Вновь предложил пойти копать клад. Я вновь согласилась. Он вновь выкопал деньги. Отдал часть мне и уехал. Я вернулась домой. Куда вскоре ворвался тот безумный мужчина. Он забрал у меня деньги и выстрелил мне в голову…

— Бедняжечка. Этого стрелка поймали. Мы помогли. У него были сообщники. Им пришлось отдать нам те денежки, что тогда они у Вити забрали. А дядьке с пистолетом тоже пришлось отдать нам всё, что он у тебя забрал. Теперь он сидит в тюрьме и радуется, что жив. Ведь его друзья больше ничему порадоваться в этой жизни не смогут. Значит, судя по твоему рассказу, претензий на эти деньги ты никаких не имеешь. Но ситуация забавная. Как думаешь, может всё-таки Витя придуряется, и всё с ним в порядке? Может с этим стрелком, что тебя глазика лишил, они заодно? Правда, в этом стрелок не раскололся, хотя остальных сдал на раз. Не нравится мне эта история, глупая она какая-то. Да и твоя роль в этой эпопее мне кажется не такой безобидной.

— Да, связалась я, — Лера была подавлена. Теперь она начала бояться Гошу, ведь он ей не поверил.

— Есть подозрения, что это не вся сумма, что тогда спрятали Витька с Федькой. Деньжат было больше. Нам, конечно, и так на хлеб с маслом хватает. Но аппетит, знаешь ли, у нас отменный.

— Прошу вас, скажите, что вы меня ни в чём не подозреваете, — тихо заплакала Лера.

На неё стали коситься немногочисленные люди, что были в огромном фойе больницы.

— Поехали отсюда, циклопчик мой ненаглядный.

— Куда?

— Туда, где ездят на верблюдах. И от любви качает теплоход.

Они вышли из больницы. Гоша помог девушке сесть в огромный красивый джип. Они разместились на заднем сидении, а за рулём сидел молодой человек с небольшой бородкой. Он, казалось, не обращал на них никакого внимания.

— Как ты думаешь, я худой? — спросил у Леры Гоша.

— Немножечко, — продолжала ронять слёзы Лера.

— Разговор у нас закончился на том, что я говорил про аппетит. Он есть. Надо как-то найти остатки денег. Думаю, ты мне поможешь.

— Не думаю, что я смогу помочь…

— Тимур, а отвези-ка нас в лес!

Водитель без каких-либо эмоций повёз их за город. По дороге больше никто не проронил ни слова. Гоша вдруг увлёкся какой-то игрой на телефоне, а Лера попыталась успокоить себя. И у неё получилось. В кармане своей спортивной ветровки она до хруста пластмассы сжимала свой мобильный телефон.

Они приехали достаточно быстро. Остановились где-то на опушке леса, что успел скинуть с себя листья, приготовившись к первым снегопадам. Но их всё не было. Только дожди, дожди…

— Как ты думаешь. Тут грибы есть? — спросил Гоша.

— Я не знаю, — ответила Лера.

— Она не знает. А ты, Тимур, знаешь?

— Не знаю, шеф, — ответил Тимур.

— Сходи, поищи-ка. Белые там. Подберёзовики, лисички.

— Хорошо, — сказал Тимур и вышел из автомобиля под дождь.

Гоша и Лера остались в машине вдвоём. Было только слышно, как крупные капли падали на крышу автомобиля.

— Ты любишь ходить за грибами? — спросил Гоша.

— Если честно, то нет, — пыталась улыбнуться Лера.

— Ясно.

Гоша достал какой-то небольшой железный предмет, откуда высыпал себе на ноготь немного белого порошка, который тут же одним глубоким вдохом втянул в себя. Потом повторил процедуру ещё раз. После этого он, поправив очки, повернулся к девушке.

— У тебя есть телефон с собой?

Лера не нашла, что ответить.

— Ну, чего молчишь-то. Я просто хочу узнать, камера у телефона хорошая?

Он аккуратно вытащил её руки из карманов её белой олимпийки, разжал правую ладонь, вытащив дешёвый телефон.

— Какой плохой аппарат. Совсем камеры нет. Нисколько.

Мужчина приоткрыл окно и выбросил телефон, потом снова закрыл окно, откуда повеяло прохладной свежестью.

— Смотри, какой у меня телефон, — сказал Гоша, включив видеозапись на своём дорогом аппарате, установив его перед собой так, чтобы было видно его спутницу.

— Что вы делаете? — недоумевала Лера.

— Домашнее видео. На самом деле, я пока не знаю, что я делаю. Импровизация. Но я знаю точно одно. Ты должна, ты просто обязана меня убедить в том, чтобы я не лишал тебя второго глазика. Прикинь, как без него плохо будет. С одним-то ещё куда не шло, а вот без двух совсем плохо.

— Нет, прошу вас, умоляю…

— Надо хорошо попросить, хорошо поумолять.

— Встать на колени?

— Да, думаю, так будет удобнее умолять. Я ведь не зря сказал про домашнее видео. Ну, давай. В прямом смысле, давай. Ты чё, как в первый раз.

Лера сидела и не знала, что делать. Она, наверное, даже смирилась со всем, что может произойти. Пусть с ней делают всё, что угодно, только пусть не заставляют это делать осознанно.

— Знаешь, у меня ещё ни разу этого не было с одноглазой, — сказал Гоша, снимая с девушки её спортивные штаны.

— Пожалуйста, не надо…

— Такие фразы ещё сильнее заводят. Хотя, с тобой что-то не прокатывает. Ты давно мылась? Ноги не бреешь что ли? — резко сменил тон Гоша.

— Пожалуйста, прекратите…

— Что-то мне тебя не хочется. Ерунда какая-то. Всё равно скучно. Хоть бы случилось что-то такое интересное, неординарное. Зомби пусть что ли на планету нападут. Инопланетяне какие-нибудь. Я не знаю. Скучно и предсказуемо всё как-то. Мне даже что-то захотеть не получается, всё само по себе происходит. Может быть, если все деньги найдём из вашего клада, тогда всё интереснее получится. Хоть ненадолго.

— Да, я попробую вам помочь, может у меня получится! — поддержала мысль Лера.

— Если получится, то будет замечательно! Тут только главное долго мучиться.

— Я не знаю как, но я сделаю всё возможное, — с воодушевлением сказала Лера. Ей было холодно сидеть в одних трусиках на холодном кожаном сидении.

— Конечно, сделаешь! Мне ведь ничего не стоит уничтожить тебя в случае чего. Тогда поехали к Витеньке домой! Надевай штаны! Где мой телефон?

Лера указала на аппарат, что продолжал снимать видео. Гоша вернул ей штаны и позвонил Тимуру, который сразу же вернулся в салон автомобиля весь мокрый и без грибов.

Они поехали домой к Баюновым. Всю дорогу весёлый Гоша сетовал на то, что ему так и не удалось снять домашнее видео, и на то, что Тимур вернулся без грибов.

Когда они приехали к дому Баюновых, Гоша позвонил Лизе. Но той не было дома. Когда закончился дождь, они с Виктором ушли гулять на аллею.

В этот день Виктор чувствовал себя достаточно хорошо. Даже первым начал разговор с женой. Новые таблетки давали положительный эффект.

Мужчина рассказал о своей печали по поводу того, что он не видел, как прошло это лето. Будто и не было в его жизни этого времени года. Про утраченную весну, зиму, осень и прошлогоднее лето он думать не стал. Хватило и этого факта. Тогда Лиза, взявшая отгул на работе, чтобы подготовить документы для развода, предложила Виктору сходить погулять.

Дождь кончился, и они пошли гулять, взявшись за руки. Девушка мысленно прощалась с мужем. Она по многим причинам не могла больше оставаться с ним под одной крышей. Ещё она свято верила в то, что его сестра смогла подобрать хорошую лечебницу, где ему будет действительно лучше. Оставалось уладить некоторые вопросы и всё — этих прогулок по аллее у них больше не будет.

Гоше не терпелось встретиться с семьёй Баюновых, чтобы поскорее с блеском завершить начатое дело. Но он до конца не продумал план действий в сложившейся ситуации, и вновь решил действовать по обстоятельствам, импровизируя по мере необходимости. Он ненадолго вытащил свой пистолет американского производства, немного повертел его в руках, делая лишнее вербальное внушение Лере, чтобы она не забывала, с кем имеет дело. Но девушка и так тряслась от страха.

Потом он снова приложился носом к белому порошку. Поймав воодушевление, он сказал:

— Пора!

Гоша и Лера вышли из машины, а Тимур остался сидеть за рулём. Аллея была совсем близко, и в будний день на ней было достаточно пусто. Молодые люди сразу же заметили семейную парочку на другом конце аккуратно заасфальтированной пешеходной дорожки, скрытой от улицы двумя рядами близкорастущих, по отношению друг к другу, деревьев.

В лужах купались листья, мокрые скамейки не располагали к посиделкам, и небо вновь обещало разразиться дождём. Общая серость пульсировала тревогой внезапных порывов холодного ветра. Октябрь не мог быть другим, он был сонным, депрессивным, дождливым. И негде было от него скрыться. Меланхолия неизлечимой болью проникала всё глубже в душу, заставляя бояться завтрашнего дня.

Лиза и Виктор в праведном молчании дошли до конца аллеи, не спеша развернулись, и пошли обратно. Виктор нёс зонт, взятый на случай внезапного дождя, а у Лизы в руках была её маленькая сумка со всем необходимым. Обычная женская сумка. Супруги были комфортно одеты и не спешили домой.

Звонок Гоши встревожил Лизу, она уже успела себя отругать за то, что проболталась ему о своём местонахождении. Но девушка думала, что ещё сумеет придумать повод, позволяющий не встречаться сегодня с этим человеком. Но, с другой стороны, Лиза начала думать, что у Гоши есть к ней настоящая симпатия, и он, возможно, захочет завести с ней отношения. Это предположение заставило её иначе посмотреть на этот хмурый, пасмурный день. Нет, ей не стало радостно от этого, просто стало немного интереснее жить. Но то, что случилось с ними в сентябре, нельзя было назвать зачатком полноценных отношений, и это не могло не огорчать Елизавету.

Когда она увидела Гошу и ту несчастную девчонку из деревни, сердце её сжалось от тревожных предчувствий. Девушка выглядела мрачновато в своём спортивном костюме, надетым не по погоде. Её глаз был закрыт бинтом. А Гоша был одет, как всегда, с иголочки. Стильное полупальто и чёрные солнцезащитные очки — вечный имидж, который дополняла ядовитая улыбка. Лизе немного поёжилась, а Виктор спокойно шёл им на встречу, не обращая внимания на то, что его супруга сбавила шаг. Конечно, ведь для него это были обычные прохожие, которые никогда надолго не задержатся в его памяти.

— Привет, красивые мои! Витя, ты помнишь меня? — спросил Гоша, когда они с Лерой поравнялись с Баюновыми.

На самом деле до трагедии, случившейся с Виктором, они виделись всего один раз. Но тот раз запомнился Гоше, ведь он увидел перед собой хорошего специалиста, способного на интересные махинации. Только вот свой дар Виктор не использовал в полной мере, как казалось Гоше. Баюнов только и мог защищать интересы своей гнилой конторы, когда в этом возникала острая необходимость. Не получилось Виктору стать успешным мошенником. Либо он просто всех искусно обманул. По крайней мере, Гоша начал думать именно так.

— Первый раз тебя вижу, — хмуро сказал Виктор.

— Ладно, актёр из тебя убедительный. Удивляет только то, что у тебя ещё нет «Оскара», — продолжал улыбаться Гоша.

— Что ты хочешь? — спросила Лиза.

— Не тебя. Хотя, может быть, как-нибудь в другой раз. По настроению, — сказал Гоша. — Но у нас с девочкой Лерой вопрос в другом. Есть ли у тебя, Витя, чувства к ней? Как ты мог так с ней поступить?

— Что за ерунда происходит? — начал выходить из равнодушного состояния Виктор.

— Ты же знаешь, следствие доказало непричастность Виктора к этому делу! — сказала Лиза Гоше.

— Глупая женщина. Совсем не умеешь делать выводы, — развёл руками Гоша. Его полупальто немного распахнулось, и Лиза успела заметить серебряный блеск рукоятки пистолета, зафиксированного в кобуре.

— Что ты хочешь этим сказать? — не понимала Лиза.

— Что я хочу сказать, то я обязательно скажу, — продолжал Гоша. — Лера, молодая наивная девушка, любит твоего мужа до безумия. Несмотря на то, что он с ней сделал! А подставить какого-то гопника, по имени Вова, было делом техники. Так что, Витя, по справедливости надо отвечать сейчас. И, кстати, аборт она так и не сделала. Твой малыш всё-таки родится. Но время ещё есть. Что молчишь, Витя?

— Я хочу домой, — сказал Виктор.

— Это совсем несерьёзно, мужчина! Лиза, как думаешь, как твой муж должен поступить?

— Бред, — сказала Елизавета Баюнова, рассматривая Леру, что стояла в сторонке с безучастным видом.

— Мне нужно домой, — вновь сказал Виктор.

— А ребёнку нужен отец! — сказал Гоша. — Ты помнишь хоть что-то? Помнишь, кто она?

Гоша ткнул пальцем на супругу Виктора.

— Помню, — неуверенно сказал мужчина.

— Кто она тебе? Как её зовут?

— Она… близкая, — тихо сказал Виктор.

— Лизонька, тебе не обидно от этого? — поинтересовался Гоша. Потом перевёл своё внимание на Леру. — Витя, а промычи что-нибудь по поводу этой девушки! Сделаю подсказку: её зовут Валерия. Как ты к ней относишься?

— Я её не знаю. Её травма делает её лицо не красивым, — сказал Виктор. Его приступ острого желания уйти домой пропал, ему стало немного любопытно участвовать в происходящем.

— А раньше-то было красивым, значит. Вот что ты с ней наделал, — играл свою роль Гоша, немного перебарщивая с эмоциональностью. — А что же ты, Лерочка, молчишь?

Девушка решила, что настал её черёд говорить:

— Витя, я очень тебя люблю. Неужели ты меня не помнишь?

Лера просто не знала, как играть свою роль.

— Я тебя не люблю. Но только потому, что мои мысли внутри моей головы слишком редко способны разогнаться до той скорости, когда я начинаю правильно воспринимать происходящее. Похоже, я чем-то болею, — расстроено сказал Виктор.

— Вот такие бывают в жизни повороты! — сказал Гоша. Он начал понимать, что этот разговор становится бессмысленным. Его блеф не вызвал ни у кого никаких эмоций.

И тогда Гоша, осмотревшись по сторонам, и не заметив вокруг свидетелей, достал из кобуры пистолет, и привёл его в боевую готовность.

— Зачем вы это делаете? — вскрикнула Лера, но поняла, что ей можно было этого и не делать, ведь дуло пистолета было направлено в сторону жены Виктора.

— Витя, хватит играть в Фореста Гампа. Мы понимаем, что ты немного расстроен результатами своей аферы, но пора тебе всё рассказать, — сказал Гоша.

— Я ничего не знаю, не могу сказать! Я не помню, мои мысли заторможены! — запаниковал Виктор, нервозно перекладывая из руки в руку увесистый зонт.

— Лиза, ты, похоже, ничего и не знаешь, — сказал Гоша. — Помимо молодой любовницы, у твоего мужа есть много денег. Но он их спрятал. Часть найти удалось. А другая часть остаётся бесхозной, а Витя всеми силами старается быть дурачком. Он гениальный аферист! Он украл деньги у своей конторы, которая украла эти миллионы у честных людей.

— Я не крал! — сказал Витя.

— Если ты не скажешь, где остальные деньги, то я просто застрелю твою жену, — сказал Гоша.

— Зачем кого-то убивать? — Виктор был готов расплакаться. Он решительно ничего не понимал.

— Где деньги, Лебовски? — настаивал на своём Гоша. — Витя, деньги где? Считаю до трёх! Раз!

— Я не понимаю о чём ты! У меня нет с собой денег! — сказал Витя. У него от паники заболел живот.

— Два! — громко крикнул Гоша. Ему, на самом деле, не хотелось стрелять среди бела дня, но он не мог придумать ничего лучше.

— Витя, клад! Клад! — поддалась всеобщей панике Лера.

— Клад очень нужен, — будто в озарении сказал Виктор.

— Зачем он тебе нужен, Витя? Зачем тебе нужен клад?! — почти закричала Лера.

— Я не помню, — честно ответил Виктор.

— Два с ниточкой! — продолжил отсчёт Гоша.

— Витя, скажи, где клад, он ведь убьёт её! — заплакала Лера.

Лиза боялась сделать лишнее движение. Не хотелось ей умирать на мокром асфальте некогда любимой аллеи.

— Я ведь убью её! Два с иголочкой! — сказал Гоша.

— Клад, Витя, клад! — пыталась докричаться до Вити Лера.

Но Виктор не знал, что ответить. Он заплакал и повернулся к Гоше спиной. Мужчина переправил пистолет на него, думая, что Баюнов попытается сбежать, но тот только упал на колени. После чего, он наклонился, аккуратно положил руки в лужу, и, не отпуская крепко сжимаемый зонт, и дотронулся лбом до асфальта, немного испачкав лицо в грязной воде. Он стал похож на страуса, прислонившего свою трусливую голову к земле.

Гоша аккуратно подставил пистолет к затылку Виктора. Стрелять он не собирался, но продолжать морально угнетать он был обязан. Чуть позже он планировал позвонить своим людям, чтобы вывести всех в лес, и уже там начать пытать Виктора с большим энтузиазмом.

— Три кота — три хвоста. Три хвоста — три кота, — сквозь слёзы бормотал Виктор.

— Чего он там бормочет? — спросил Гоша и потянулся в карман за телефоном.

В этот момент Виктор резко повернулся и попытался ударить зонтом Гошу, но мужчина увернулся, прицелившись Баюнову прямо в лоб. Гоша мог нажать на курок, но всё-таки решил этого не делать. Он не знал, почему к нему пришло именно такое решение в этой ситуации.

А Виктор, после неудачного нападения, глядя на пистолет, что был направлен на него в упор, снова замахнулся на Гошу своим зонтом. И в этот раз он попал прямо в челюсть вооружённому бандиту. Рукоятка зонта разлетелась на пластмассовые осколки, отправив в нокаут худощавого модника.

Гоша упал на асфальт, хорошенько приложившись затылком. Его так и не выстреливший пистолет упал рядом.

— Бежим отсюда, скорее! — первой пришла в себя Лиза.

— Не бегите домой, там стоит его машина с водителем, — предупредила супругов Лера.

Тогда Лиза развернула находящегося в смятении Виктора в противоположную сторону, решив бежать к единственной подруге. Лера побежала с ними, вытащив из кармана Гоши его смартфон, на котором должно было остаться видео с угрозами.

Они сбежали с аллеи на большую дорогу, где Лера увидела патрульный полицейский автомобиль.

— Мы должны бежать к полиции, всё им рассказать! — сказала Лера.

— Нет! Решай всё сама! Мы тут не причём! — крикнула Лиза, и их пути разошлись.

Лера привлекла внимание полицейских, после чего поведала им о том, что ей угрожал пистолетом мужчина, который в данный момент обезврежен. Через несколько минут Гошу увезли на «скорой», он долго не мог придти в себя.

Лера попыталась привлечь к ответственности бандита, тем более у неё на руках был телефон Гоши, в котором была видеозапись угроз её жизни и здоровью. Но дело быстро развалилось, после того, как Гоша пошёл на поправку и смог самостоятельно выгородить себя на допросах у следователя. Но для этого ему пришлось привлечь все свои связи, дело могло получиться весьма неприятным, если бы была огласка в СМИ. И руководство Гоши его по голове не погладило за столь глупое цирковое представление, и после развала уголовного дела ему настоятельно был дан совет «не отсвечивать» продолжительное время.

Баюновы пару раз были на допросах в полиции и жили несколько дней у подруги Лизы, бывшей некогда свидетельницей на их свадьбе. Потом Лиза продала их квартиру, опасаясь преследования со стороны бандитов.

А Лера вернулась домой к отцу. Один раз её вызвали в суд над Вованом. Ему дали хороший срок, но, казалось, он был этому рад. Он даже попросил у Леры прощения и раскаялся.

А Лера вновь уехала на электричке в деревню. Ей некуда было бежать, как бы ей этого не хотелось. Каждый день, выслушивая ругань отца, она ждала, что к ней приедут и спросят с неё за всё. И она научилась жить с этой тревогой, начиная каждое утро с молитвы, мысленно прощаясь с этим миром.

Глава 5

За рулём небольшого аккуратного автомобильчика сидела сестра Виктора. Она была значительно старше брата, поэтому у них никогда не было общих интересов. Росли они порознь, не интересуясь жизнью друг друга. Они, наверное, даже друг друга недолюбливали, по крайней мере, не грустили от того факта, что спокойно могут не видеться несколько лет. И когда Виктор не смог вернуться к полноценной жизни после избиения, женщина больше жалела его супругу, чем его самого. И сейчас она с готовностью принялась помогать Лизе в том, чтобы Виктора положили в психиатрическую лечебницу. Навсегда.

На заднем сидении, уставившись в окно, сидела Лиза, и немного дремал после успокоительных препаратов Виктор.

Развод был оформлен, деньги от продажи квартиры надёжно ждали своего часа на банковских счетах Елизаветы, поэтому последним этапом перед началом её новой жизни была реализация запланированной госпитализации Виктора. Это решение далось девушке не просто, но она поверила в слова Гоши о том, что Виктор мог изменять ей с молодой деревенской девчонкой, попутно воруя миллионы. Правда, следователь был немного другого мнения. Этот вопрос интересовал Лизу, и она решила спросить бывшего мужа, зная о том, каким будет его ответ. В его болезни она не сомневалась.

— Витя. Скажи хоть сейчас. Ты те деньги у бандитов стащил для себя или для того, чтобы вернуть их обманутым людям?

— Какие деньги? — очнулся Виктор.

— Следователь сказал, что с такими суммами тебе было бы логичнее сразу свалить из страны всерьёз и надолго. А ты начал какие-то странные операции делать, — сказала Лиза.

— Ты вспотела что ли? — в голосе Виктора вновь появилась агрессия.

Все последние дни октября он был сам не свой, приходилось давать ему значительно больше успокоительных, после того инцидента с Гошей.

— Да, Вить, ты прав! — голос Лизы дрогнул, сестра Виктора недобро посмотрела на неё через зеркало заднего вида.

— Заметно. Куда мы едем? — спросил Виктор.

— Чёрт. Могу ли я иметь право знать хоть какую-то часть правды о тебе?! — не смогла скрыть свои эмоции Лиза. Последние дни она тоже плохо себя чувствовала.

— Я повторю свой вопрос. Пока мне не сложно. Итак. Куда. Мы. Едем. А? — настаивал Виктор.

— Мы едем к Лере, — соврала Лиза.

— К какой Лере? — не понимал Виктор.

— Лера. Валерия. Твоя подруга из деревни.

— У меня нет подруг в деревнях.

— А в городе?

— Ты говорила про определённого человека. Кто она, эта Лера?

— Что, заинтересовало? — с ноткой ревности спросила Лиза.

— Головой бы твоей я дверь открыл, — сказал Виктор.

— И всё-таки, — не унималась Лиза. — Ты любишь Леру?

— Я не знаю о чём ты. Может быть, любил. Сейчас я никого не люблю, потому что я ничего не помню. Видимо, я ударился головой, — неожиданно без агрессии сказал Виктор.

— Видимо. Значит, наверное, любил. Ладно, — сказала Лиза.

— Любил. Только мой мозг этого не помнит. А сердце живёт отдельно. У него свои заботы. Оно сейчас знает, что никого не любит. Мысли не хотят разгоняться, тормозят. Глупо говорить о том, кого я любил. Я же не знаю о прошлом. Может, я и тебя любил. Я мог, — сказал Виктор и замолчал, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Но не смог вспомнить даже имён тех женщин, что ехали с ним в автомобиле.

А Лиза отвернулась к окну и тихо заплакала.

Любил.

Они приехали. Их быстро оформили. Сестра Виктора осталась ждать Лизу в машине, чтобы потом увезти её в аэропорт, а сама Лиза прошла вместе с бывшим мужем и врачом в палату, в которой будет жить человек, которому она отдала лучшие годы своей жизни.

Ремонт в больнице был давно, но чувствовалась благоприятная атмосфера во всём отделении. Лиза не увидела ни одного буйного, все пациенты ходили спокойные, может быть, немного зацикленные на своих мыслях, своём внутреннем мире. Но ни одного безумного взгляда Лиза не встретила. На том она и успокоилась.

Виктор не сразу понял, куда его привели. Но на первичном осмотре врача ему сделали укол, после которого его перестал интересовать вопрос собственного нахождения в этом пространстве. Он послушно зашёл вместе с врачом и Лизой в палату. В палате жили ещё трое пациентов, но когда Баюнова привели, там никого не было, все ушли на обед. Помещение было узким и длинным, с одним большим окном, на котором была решётка. По обе стороны стен стояли кровати. Две с одной стороны, две с другой. Кровать Виктора была у самой двери.

— Ну, прощайтесь пока, а мне надо бежать, меня ждут! — сказал седовласый доктор и покинул палату.

Виктор сел на кровать и стал рассматривать свои руки. Лиза положила в тумбочку сумку с его одеждой и небольшой пакет с нехитрой едой — два красных яблока, три немного почерневших банана, шоколадку, булку с маком и маленькую бутылку с негазированной водой.

Но её бывший муж не обращал на неё внимания. Причём, в глубине души он понял, что его надолго положили в больницу, но эмоции по этому поводу никак не желали выбираться наружу. Он стал изучать пол. Стёртый блестящий линолеум.

— Вить, прости меня, — сказала Лиза. В её горле нарастал ком, который мешал говорить. — Тебе тут будет лучше. И мне. Будет лучше. Не сердись на меня. Попробуй чаще улыбаться, больше тебя никто не будет злить. Витюш. Пока.

Она не стала тянуть и просто вышла из палаты, закрыв за собой дверь.

Виктор продолжил сидеть на кровати, изучая нехитрый узор старого линолеума. Он просто знал, что если бы поднял взгляд вверх, то тяжёлые слёзы разорвали бы его глаза в клочья, превращая весь окружающий мир в одну огромную открытую рану.

Через некоторое время пришли его соседи по палате и заняли свои места на кроватях. У окна лёг на кровать толстый мужчина сорока лет. Его движения были вальяжными, а взгляд тяжёлым. Напротив него устроился мужчина лет на пять моложе, среднего телосложения с уродливыми наколками на руках. Он успел пошарить в тумбочке Виктора и вытащить оттуда яблоки. Напротив Виктора сел на кровать молодой парень лет двадцати. Низкий, щуплый, с бегающим взглядом, долго не решающийся посмотреть на прибывшего пациента.

— Чё молчишь-то? Знакомиться-то будем? — спросил мужчина с татуировками, откусив большой кусок яблока. Второй фрукт он передал толстому соседу.

Виктор молчал. Ему меньше всего хотелось говорить.

— Обиженный что ли? — спросил толстый ухмыляясь.

— Есть чё ещё с собой интересное, кроме тухлых яблок и бананов? — спросил мужчина в наколках.

— Давай сюда, если чё есть. Мне всё надо, — сказал толстый. — Лухан, заставь его вещи дать посмотреть. Если носки есть новые, то мне тоже давай.

Лухан, молодой парень, сидевший на кровати ближе всех к Виктору, запинающимся голосом быстро сказал:

— Ты бы их слушал. Они тебе дело говорят. Говорят дело, потому что это дело. Отдал бы ты им вещи, зачем тебе они? Тебе вещи не нужны, ты с воли приехал. Отдай Серому посмотреть вещи. Отдашь Серому посмотреть, и он посмотрит. Он посмотрит, и возьмёт, что надо. Скорее всего, всё надо. Сигареты. Особенно сигареты нужны. Без них никак. Сигареты тут, как деньги. Потому что это сигареты. Кстати, если деньги есть, их тоже давай. Деньги тут, как сигареты, а сигареты, это деньги. На деньги купить можно. И носки, да. Макару, тому крепкому мужчине, носки отдашь. Только грязные себе оставишь. Видишь, на батарее висит много носков. Это все его. Коллекция. Каждый должен уважать чужие коллекции. Только умные люди имеют коллекции. Он жену убил за то, что она ему новых носков не купила. Ты же хочешь жить, да?

— Не хочу, — сказал Виктор, не поднимая глаз.

— Опа! — сказал мужчина, которого Лухан назвал Серым. — Да ты у нас суицидник? Тут к таким уважения нет. Если сдохнуть хочешь, так дох бы раньше, зачем тянуть-то? Ты понимаешь, что ты недостоин среди людей порядочных быть?

— Ты недостоин ходить в носках! — резко сказал толстый Макар.

— Лучше давай по-хорошему, по-плохому это плохо! — сказал Лухан.

Вдруг в палату вошёл седовласый врач.

— До восьми вечера дверь в палату не закрываем, — сказал он.

— Алё, док, зачем нам сквозняк? — запротестовал Серый.

— Эдуард, будешь бунтовать, ночевать будешь в коридоре, — сказал врач.

— Виталь Палыч, ну я много раз просил, не звать меня Эдуардом. Я же Серый, Серёга это значит. Серёжа я! — обиженно сказал Серый.

— Вы с новеньким познакомились? — спросил врач.

— Ага. Он обиженный у нас! — засмеялся Макар.

Его смех подхватили Серый и Лухан.

— Так, вы это бросайте свои шутки! — сердито сказал пожилой мужчина в белом халате.

— Всё будет хорошо. А когда всё хорошо, то это хорошо! — сказал Лухан.

Потом все ходили пить таблетки. Медсестра проверяла, все ли проглотили свои порции пилюль. Вечером, после ужина, дверь в палату была закрыта, после чего Серый стал лазить в вещах Виктора. Сам же хозяин вещей не мог никак помешать этому, так как плохо себя почувствовал после таблеток. Но злость в нём нарастала.

Прошло несколько дней. Но для Виктора время давно перестало существовать. Каждые полчаса он принимал удар судьбы в осознании того, что он находится в больнице среди психов, и никого из близких нет рядом. Но, к сожалению, он не помнил тех людей, которые когда-то были близкими. От уколов и таблеток в голове разрасталась тьма, поглощающая все привычные мысли, оставляя только зачатки слов, которые хотели превратиться в полноценные, наполненные хоть каким-нибудь смыслом предложения.

Однажды к нему приехала сестра. Он, разумеется, не узнал её, но она привезла немного сладостей и тёплой одежды, которую оставила ей Елизавета. Сложив вещи к нему в тумбочку, и оставив его тёплую куртку и сапоги в гардеробе, женщина уехала. Но Виктор успел подумать о том, что он теперь тоже сможет выходить на прогулки.

За окном ноябрь злился холодным ветром, изредка роняя белую крупу, похожую на мелко порезанный пенопласт. Дожди закончились, но снегопады тоже не спешили посетить здешние края. Температура воздуха всегда была немного ниже нуля, в палате стало прохладнее. А Виктор так ни с кем и не смог наладить общение.

Пришли с прогулки его соседи по палате. Всем раздали таблетки. Виктор нехотя проглотили свою порцию, как и остальные. А Серый выплюнул свою таблетку себе под кровать.

— Ты чего это, сегодня не закинулся? — удивился Макар.

— У нас сегодня праздник, вообще-то! Не хочу сейчас плохо соображать! — ответил Серый.

— Что за праздник, почему мы не радуемся? — захлопал глазами Лухан.

— К нашему молчаливому товарищу сегодня приходили! И, что-нибудь, да принесли! — сказал, радуясь, Серый.

Он подошёл к тумбочке Виктора, открыл её. Ему за спину заглянул любопытный Лухан.

— Посмотрим, что у тебя там за клад! — пропищал он.

— Клад? Клад очень нужен, — вдруг сказал Виктор, до этого равнодушно следящий за происходящим.

— Конечно, клад нам очень нужен! — сказал Серый, доставая пакет со сладостями.

— Ого, да тут клад так клад! — возрадовался Лухан, помогая Серому раскрыть пакет.

В пакете лежала большая упаковка чая, пряники, конфеты, две шоколадки.

— Надо тоже посмотреть, — сказал Макар, с огромным трудом поднимаясь с кровати. — Вдруг там носки есть.

— Есть и носки в кладе, тёплые, — сунул свой нос в тумбочку к Виктору Лухан.

— Не трогай, — сказал Виктор.

— Почему я должен не трогать? Ты сидишь? И сиди, и не трогай, а я потрогаю! — сказал Лухан, начиная творить беспорядок в тумбочке Баюнова.

— Ты же жить не хотел? Зачем тебе тогда тёплые вещи? — ухмылялся Серый.

— Три кота — три хвоста. Три хвоста — три кота, — пробормотал Виктор.

— Да, да, а четыре кота, это четыре хвоста! — весело сказал Лухан, уронив на пол всё содержимое тумбочки Виктора.

В этот день дверь в палату была закрыта.

Виктор резко встал на ноги. Голова закружилась, но вспышка гнева позволила сохранить равновесие. Баюнов схватил за шкирку щуплого Лухана, и несколько раз ударил его головой об свою тумбочку. Тот даже не успел вскрикнуть.

Густая кровь большими каплями пролилась на пол, и лежащие на нём тёплые вещи Виктора. Лухан тряпичной куклой свалился на линолеум, не подавая признаков жизни.

Серый замахнулся на Виктора, вложив все силы в удар. Баюнов видел, как кулак летит ему прямо в переносицу. Он опустил голову так, чтобы кулак попал ему в лоб. По-другому среагировать он не успевал. Лоб обожгло болью в тот миг, когда раздался хруст. Серый вскрикнул, затряс сломанной рукой, а Виктор нанёс ему хлёсткий удар по носу, который тут же своротило на бок. Макар попытался поспешить друзьям на помощь, но поскользнулся на крови Лухана, и громко упал на пол. Виктор поднял над головой свою тумбочку, которая тоже была вся в крови Лухана, и опустил её на голову толстому мужчине. Тумбочка развалилась, изранив голову здоровяку.

В палату забежали санитары.

На Виктора надели смирительную рубашку и вкололи большую дозу успокоительных. После этого его отвели в палату для буйных, где привязали к кровати.

Прошло некоторое время, Виктор начал приходить в себя, осматриваться. У него очень болел лоб, но вскоре он привык к этой боли.

В небольшой квадратной комнате было несколько кроватей. На одной лежал он, на другой лежал какой-то крупный мужчина.

За окном, на котором были решётки, уже стемнело. В комнате тускло горел свет. Дверь в коридор была открыта, но там было тихо.

— Вот это у тебя шишак на лбу! Просто как вторая голова! Пришёл в себя? — спросил мужчина, что был так же привязан к кровати.

— Тебе-то что? — устало сказал Виктор.

— Это просто погода такая. Просто она влияет. Рассказали мне, как ты этих троих бродяг просто загасил? Даже я себе такого просто не позволял.

— Что я здесь делаю и как я тут оказался, где мы?

— Ты просто в психушке. Ты избил просто троих своих соседей по палате. Я просто знаю их, сам их бил пару раз. Теперь просто они меня не трогают. Один до сих пор в себя придти просто не может. Сотрясение у него просто. Второму больше повезло. Просто ты ему сломал руку и нос. У третьего тоже просто голова разбита, швы наложили — весело сказал мужчина.

— Я этого не мог сделать, — сказал Виктор, сомневаясь.

— Да, просто погода такая. Просто немного помутилось у тебя сознание. Это не страшно. Я как об этом узнал, тоже сразу захотел кому-нибудь просто рыло начистить. У меня это просто нормально получается. Я когда-то вышибалой работал в клубе. Просто это моё, я знаю, что это моё. Мне нагрубил один дядя, а я просто его через стол перекинул и всё. Ему от меня часто достаётся, потому что он постоянно обзывается. И я просто немного его подбросил. Вверх. И, вуаля! Я опять лежу здесь. Сегодня хоть компания со мной! — веселился сосед по палате.

— Долго нас здесь продержат?

— Тебя — не знаю. Меня поздно вечером отвяжут, сделают укол, и я спать просто пойду. Меня нельзя долго тут держать, я просто ещё злее буду.

— У меня болит живот, мне хочется в туалет, — пожаловался Виктор.

— Просто потерпи. Сейчас только два дежурных остались. Пока они осмотр отделения сделают, пока просто покурят, чай попьют. Придут. Не забудут про нас. Просто мы одни такие буйные. Но, сейчас ноябрь, много таких просто будет. Но в октябре больше было. Бывало, просто вся палата лежала.

— Как тебя зовут? — спросил Виктор. Ему нужно было отвлечься от внезапно нахлынувшей боли в животе. У него всегда был слабый желудок.

— Ты что, меня не знаешь? Просто все меня знают здесь. И я тебя знаю, тебя Виктор зовут, не так давно ты в нашем славном коллективе. Я тебя ещё не бил. Шучу. В смысле, просто бить не собираюсь, если ты грубить мне не будешь просто. Зовут меня Вася-богатырь. Можно просто Вася.

— Приятно познакомиться, — сказал Виктор. — Может крикнуть санитаров? А то живот очень болит.

— Да смысл их звать, просто они не услышат. У нас отдельная палата. Просто в нашем крыле мы одни. Придут они, не волнуйся. У меня уже все лекарства отпустили. Просто подождём.

— Я не могу ждать, — сказал Витя.

— Деваться некуда. Просто даже у меня не получалось разорвать эти оковы. Просто я пока могу рассказать тебе несколько историй из жизни. Просто, чтобы поддержать.

И Вася рассказывал. Долго и много. За двадцать восемь лет его жизни он поучаствовал во многих переделках, начиная с самого детства. А здесь он уже больше года, и совсем скоро его выпустят. Он в это свято верил.

Наступила ночь. Они, вместе с Васей попытались звать санитаров, но их никто не слышал. К ним пришли только утром, когда они оба очень хотели в туалет. Им вкололи успокоительные препараты, после чего отвязали от кроватей.

Мужчины, еле держась на ногах, поспешили в туалет. Вася много ругался.

Виктора поселили в отдельную палату, и санитары стали больше уделять ему внимания. Палата была маленькой и очень узкой. Когда Вася зашёл к Виктору в гости, то еле протиснулся, чтобы сесть к товарищу по ночному несчастью на кровать.

— Мне просто дали каких-то таблеток и я очень злой, но двигаюсь с трудом. Мне сказали просто лежать, но мне не хочется, — сказал Василий.

— К чему ты мне всё это говоришь? Мы разве знакомы? — спросил Виктор, трогая свой больной лоб. Он тоже себя неважно чувствовал после приёма медицинских препаратов.

— Забыл, значит, про меня просто? — сказал Вася. — Это же я, Вася-богатырь!

— Извини, не помню, — сказал Витя.

— Что ж, вот, значит, в чём твоя беда. Не помнишь просто ничего. Просто ты очень адекватным мне показался. Говорил просто и правильно. Не нёс чушь.

— Легче нести чушь, чем чемодан, — сказал Витя.

Вася рассмеялся.

— Вот ты мне настроение поднял! — сказал он. — А то я такой зуб просто точу. На санитаров. Они просто меня вывели из себя. Они просто забыли про нас и даже просто не извинились. Я их проучу. Хорошенько проучу.

— Думаешь, надо? — Витя не знал, как поддержать разговор. На самом деле, вопросов у него было значительно больше.

— Это просто надо. От моего возмездия никто не уходил. Я просто думал, что они нормальные ребята, а они так с людьми поступили. Просто это не просто.

— Наверное, ты прав.

— А тебе просто надо быть аккуратней теперь, — сказал Вася. — Просто Макар со своими «шестёрками» тебе этого не простит. И врачи по поводу тебя совещались. Как бы тебя на особое лечение не перевели. Просто с особого лечения никто нормальным не возвращался. Просто не люди, а призраки. Просто не знаю, как тебе помочь.

— Мне, наверное, надо сбежать отсюда, — спокойно сказал Виктор.

— Точно! Тебе надо сбежать! — сказал Вася. — Я просто сразу понял, что ты нормальный!

— Но, я не знаю, куда бежать, — сказал Витя. Он встал, пошатываясь, сделал три коротких шага до окна.

А за окном голые деревья покачивались от сильных порывов ветра. Небо хмурилось, тяжёлые серые тучи кружили над замёрзшей землёй. На лужах блестел лёд.

— Просто, если ты не сбежишь, то тебя убьют люди Макара, либо врачи своими сильными препаратами. Просто даже я тебе ничем помочь не смогу, сказал Вася.

— А ты, не хочешь со мной сбежать?

— Нет, Вить, просто не хочу. Я чувствую, что меня скоро выпустят. Так просто незачем мне сбегать с тобой, извини. А ты думай, куда бежать.

— Давно я здесь?

— Я просто не знаю. Недели три.

— У меня такое ощущение, что дольше. Интересно, где я был до этого? Что со мной было?

— Не знаю. Просто, — сказал Вася, задумчиво.

— Знаешь, не буду я никуда сбегать. Мне некуда. Да, и незачем. Будь, что будет. Пусть хоть убьют, — сказал Витя. Он смирился со своей участью.

В открытую дверь палаты заглянул седовласый врач. Он сказал здоровяку:

— Богатырёв, тебе на уколы! Я же сказал сидеть в своей палате!

— Виталь Палыч, зря вы так! Я просто товарища проведать пришёл! — обиженно сказал Вася, поднявшись с кровати Виктора. — Вы ещё не наказали санитаров, что нас ночью оставили просто без присмотра?

— Наказал, Вась, наказал!

— Ох, я просто не верю вам, Виталь Палыч, — сказал Вася, и они с врачом вышли в коридор.

Виктор продолжал стоять у окна. Потом ему захотелось прилечь. За окном быстро стемнело. В палате включили свет, а медсестра принесла поесть и горсть таблеток. Женщина проследила за тем, съест ли свои лекарства пациент. Убедившись в том, что он не выплюнул таблетки, медсестра ушла. Виктору вскоре захотелось в туалет, у него заболел живот.

Он вышел в коридор, встретился взглядом с сидевшим за столом санитаром.

— Тебе опять в туалет? — спросил молодой санитар.

— Да.

— Направо, потом прямо, и до конца, — указал дорогу парень в белом халате.

— Спасибо, — сказал Витя и побрёл по длинному коридору.

Дверь в туалет всегда была открыта. В просторном помещёнии, до потолка покрытым плиткой стояло несколько мужчин. Человек шесть, семь. Они курили в приоткрытую форточку. Двое выглядели побитыми. У одного были синяки на лице, и была перебинтована голова, а у второго рука. Ещё у него был заклеен лейкопластырем нос.

Но Виктора мало интересовало это сборище. Он увидел несколько унитазов, которые не были загорожены перегородками. Пришлось делать своё дело так, под взглядами курильщиков, один из которых, с забинтованной головой и свежими синяками на лице, отошёл к выходу, где так и остался стоять, наблюдая за тем, что происходит в коридоре.

Виктор смыл за собой, и подошёл к умывальнику. Но руки помыть ему не дали.

— Ты делаешь вид, что меня не знаешь? — спросил мужчина в татуировках со сломанной рукой, поглаживая лейкопластырь на носу.

— Я не делаю вид. Я действительно тебя не знаю, — ответил Виктор.

— Вот как. Везёт же, не помнишь ничего в жизни своей убогой. Тебе жить-то до сих пор не хочется? — не унимался мужчина.

— Хочется.

— Резко захотелось, значит? А мы тебе уже собрались услугу оказать. Ладно, убивать не будем, но жить тебе снова расхочется, потому что это будет не жизнь!

Мужчины окружили его. Виктор приготовился отбиваться, но первый же удар свалил его с ног. Он не смог отбиваться от частых ударов ногами, поэтому просто заполз под раковину и закрыл голову руками. Как ни странно, он не чувствовал сильной боли от прикосновений чужих ног по своей спине и рёбрам. Боль была глухой и терпимой.

— Мочите его! — крикнул парень, стоящий у входа.

— Лухан, заткнись! — кто-то ответил ему из толпы.

В туалет прибежал молодой санитар, сбив Лухана с ног.

— Разошлись! — крикнул он.

Все стремглав разбежались. Санитар поднял с холодного пола избитого Виктора. Тот шатался, но на его лице не было ни единого синяка, только на лбу красовалась шишка, полученная в предыдущей драке. Чуть позже у него немного заболела спина.

— Спасибо, — сказал Витя.

— Не за что. Без меня теперь в туалет не ходи, хоть и недолго тебе здесь осталось, — сказал санитар и проводил Баюнова до палаты.

Почему ему здесь осталось недолго, Виктор спрашивать не стал. Поначалу, конечно, он испугался, но потом вспомнил, что ему решительно незачем жить.

Сон долго к Виктору не шёл, хотя обычно с этим проблем не было. Ныла спина и в голову лезли нехорошие мысли. Ветер за окном крепчал, стучал в стекло, норовя выдавить его из рамы. В палате стало прохладно, мужчина оделся и снова лёг под одеяло, от которого неприятно пахло чем-то горьким, несмотря на то, что выглядело оно чистым.

А думал Виктор о том, что у него, по сути, не было жизни. Глядя на нехитрый интерьер комнаты, он понимал, что находился в больнице. А то, что было до больницы, он не помнил. Не помнил и о том, как прошёл сегодняшний день. Он даже не понимал, ранняя весна или поздняя осень бушует ветрами за окном, на котором была прочная решётка. Виктор понимал, что вроде бы когда-то был женат. Но как выглядела и как звали его жену, он вспомнить не смог. Правда в памяти почему-то всплыла первая школьная любовь из младших классов. Дальше Виктор стал вспоминать, есть ли у него дети, но и здесь он ничего не вспомнил. Потом он зациклился на своём возрасте, и пришёл к выводу, что ему около тридцати лет, плюс, минус год. Ещё он вспомнил, что у него день рождения в один день с Натали Дормер, Варгом Викернесом и Дженнифер Энистон. Это знание не прибавило ему оптимизма. Детский сад, школа, университет, работа — всё в обрывках воспоминаний из безымянных лиц и пустых разговоров ни о чём. И никаких полезных знаний в его пустой голове. Даже таблица умножения вспомнилась с трудом. Но он помнил своё имя, фамилию, отчество и почти не помнил родителей. Почему-то появилось ощущение, что их давно нет. Как нет и памяти о них.

Он пришёл к выводу, что человек это не его эфемерная душа или неидеальное тело, нет. Человек состоит из памяти. Из памяти о себе, и памяти других людей о нём. Первая разновидность памяти фиксирует тот факт, что человек жив. Вторая разновидность говорит о том, что человек не является пустым местом и является живой единицей не только в своём внутреннем мире, но и имеет некоторый вес в обществе. Но без наличия первого фактора, не будет фактора и второго. Следовательно, Виктор пришёл к выводу, что он мёртв.

И, вероятно, он попал в эту пресловутую жизнь после смерти, при которой нет ни прошлого, ни будущего. Есть только настоящее, и это ощущение настоящего и есть вечность. Смерть оказалась намного хуже, чем представляли её в популярных религиях.

Баюнов заснул в тяжёлых мыслях.

Но вскоре его разбудил молодой санитар.

— Вставай, одевайся. Только быстро! — скомандовал он, бросив тёплую куртку на кровать Виктора.

— Что происходит? — не понял Баюнов.

— А то ты не понимаешь, идиот? Заплатили мне, чтобы ты сбежал отсюда. Ничего личного. Тут идиотов хватает и без тебя, агрессивных тем более.

Виктор накинул на себя куртку и обул тёплые ботинки, которые ему так же принёс санитар.

— Но мне не хочется никуда, — сказал Виктор.

— Это уже не мои проблемы. Я провожу тебя к выходу, там побежишь к чёрной машине, ворота открыты будут. В ней тебя ждут, — торопился санитар.

Виктор послушался. Парень вывел его к выходу из здания, где мужчина, толкаемый в спину сильным ветром, добежал до открытых ворот, у которых стоял старый чёрный легковой автомобиль. Баюнов огляделся по сторонам, прежде чем сесть в салон. Небо начинало немного светлеть, трёхэтажное здание больницы осталось далеко позади. Погони не было. Мужчина вдохнул холодный воздух и прыгнул на заднее сидение автомобиля.

Они поехали. За рулём сидел крепкий мужчина тридцати лет с неопрятной щетиной. Он был одет в чёрные джинсы и чёрную, обтягивающую водолазку, которая подчёркивала его мускулы. Его чёрная куртка небрежно валялась на переднем пассажирском сидении. В салоне пахло чем-то кислым, и было жарко.

— Кто ты? — спросил Виктор.

— Да какая ж разница. Я тебя вызволил оттуда. Это сейчас самое важное, — сказал мужчина.

— А я разве просил вызволять меня оттуда?

— Ещё как!

— Не помню.

— Ну, это не мудрено.

Некоторое время они проехали молча. Мужчина первым не заводил разговора, а Виктор не знал, задавал ли он эти же вопросы до того, как додумался до них. Но, наконец, он спросил:

— А куда мы едем?

— Как куда? В деревню Галицы. К Лере.

— Это моя жена?

— Ну, ты даёшь! — усмехнулся водитель.

Виктор больше не стал ничего спрашивать. Ему не нравилось, когда на важные для него вопросы люди не дают ответов, да ещё и ухмыляются. Он даже немного задремал в тепле.

Автомобиль был не новым, он скрипел и издавал неприятные звуки. Они свернули на просёлочную дорогу, Виктора стало сильно укачивать на ухабах. Сонливость сошла на нет, и новая порция вопросов созрела в голове Баюнова. Уже было светло, за окном появились очертания деревни. Вскоре машина остановилась.

— Приехали, — сказал водитель.

— Куда? — не понимал Виктор.

— Вылезай.

Они вместе вышли из автомобиля. Снаружи было прохладно.

— Ты не помнишь, зачем я сюда приехал?

— Как, зачем? Ну, ты даёшь! — усмехнулся водитель и открыл багажник. — Клад копать ты сюда приехал! Держи свою лопату!

Он отдал Виктору лопату, захлопнув багажник. Потом неизвестный мужчина направился к водительской двери, открыл её.

— Клад? Клад очень нужен. Определённо нужен, — сказал Виктор, начав что-то понимать.

— Я поехал, прощай. Дальше уже сам. Только не забывай про клад!

— Клад, — многозначительно сказал Виктор, проводив взглядом отъезжающий автомобиль.

Потом Баюнов огляделся по сторонам и пошёл в деревню.

Лера отворила калитку, с опаской осмотрела пустую деревенскую улицу, поправила платок на голове и повязку на глазу. После этого она пошла по промёрзшей земле в сторону колодца, неся в одной руке два пустых пластмассовых ведра.

— Хоть бы снег что ли уже выпал, — проворчал отец Леры, пытаясь её догнать. — Это не зима, и не осень, а чёрт пойми что! Холод собачий, а снега нет! Ветер, как на северном полюсе!

— Пап, иди, пожалуйста, домой! Холодно ведь, да и спина твоя ещё не вылечилась!

— Ты — глупая! Одна ты сто лет будешь воду таскать, а я хоть понемногу, да всё равно тоже принесу, быстрее управимся! Думаешь, я старый уже? Ждёшь, когда я сдохну? — сказал пожилой мужчина.

— Пап, не надо так говорить, — попросила Лера, зная, что это его не остановит.

— Ты меня не затыкай! Мозгов ещё не нажила, а указывать начинаешь! Тебе бы за ум взяться, начать готовиться к экзаменам!

— Пап, экзамены только летом!

— Если опять провалишь, я тебя просто пришибу!

Девушка аккуратно открыла крышку колодца, опустила туда ведро с цепью. Барабан резко закрутился, и железо гулко упало в воду. Ведро наполнилось, а отец стал крутить ручку, поднимая ведро на поверхность.

— Барабан надо ладонями придерживать, а то развалится колодец-то, ты что ли потом его строить будешь? Итак, вон как расшатали, сволочи безрукие! Смотри, как надо!

Мужчина перелил воду из железного ведра в пластмассовое, после чего опустил пустое ведро в колодец, и, придерживая барабан, спустил его к воде. Он постоянно ругался и указывал дочери на то, как нужно делать.

— Видишь, как надо, видишь! — приговаривал он.

Буквально пару дней назад его спина перестала болеть после операции, что ему сделали в сентябре. Теперь его энергия была неиссякаема, как и манера злиться на всё происходящее вокруг.

Лера попыталась взять оба ведра сразу, но поскользнулась на обледеневшей луже, что всегда была у скамейки, куда ставили вёдра. Два ведра опрокинулись, вода разлилась по земле.

— Ты, тварь, ты что, издеваешься?! Ты специально это сделала, убогая? Кто ж на теперь на тебя такую позарится? Ты не только безглазая, но и ещё и безрукая! — закричал старик.

Лера увидела, как какой-то мужчина появился на улице. Было странно кого-то здесь встретить в столь раннее утро. Она отвернулась, ей было стыдно за своё уродство и за крики своего отца, которого она перестала слышать. Но он не унимался, он толкнул её в плечо, и девушка вновь поскользнулась, но на этот раз не смогла удержать равновесия и упала в лужу.

— Я у тебя спросил, а ты молчишь, овца?! — не унимался дед. — Вставай, что развалилась?!

Мужчина с лопатой не смог пройти мимо. Он всё видел и слышал. Он толкнул пожилого мужчину и тот свалился на землю, перекувыркнувшись через голову.

— Рот закрой, — сказал пенсионеру Виктор.

— Ты совсем что ли ох… — не смог закончить фразу пожилой мужчина, схватившись за спину, почувствовав боль.

— Привет, пойдём со мной клад копать? — сказал Баюнов, помогая Лере подняться.

— Я сейчас встану и уши тебе надеру! — крикнул отец Леры, с трудом поднимаясь с земли.

— Пойдём? — ещё раз спросил Виктор, не обращая внимания на злобного старика.

— Пойдём, — сказала Лера.

Виктор взял её за руку, и они пошли вдоль улицы, оставив позади злость несчастного человека и родной дом Леры.

Девушке стало всё равно куда идти, лишь бы никогда не возвращаться. И ещё она начала верить в судьбу.

Виктор был уставшим, похудевшим, его лицо украшала борода, которая явно ему шла. Даже синяк на лбу выглядел не каким-то уродством, а благородным шрамом, полученным в жестоком бою. И ещё в Викторе было столько мужества, столько желания изменить злую повседневность, что Лера вновь доверилась ему. И теперь она будет просить поцеловать его, настолько нужным человеком он был в этот момент.

Из деревни они вышли в торжественном молчании. На просёлочной дороге Виктор отпустил руку девушки, и тогда она заговорила:

— Вить, а ты помнишь, как меня зовут?

— Понятия и не имею, — отозвался Виктор. — Маша? Маша Петрова?

— Почти, — рассмеялась девушка. — Меня зовут Лера. Как у тебя… дела?

— Почему-то сейчас кажется, что замечательно.

— У меня теперь тоже всё отлично! Ты пришёл за мной, это просто волшебство!

— Да, хорошо, что в этом мёртвом мире есть волшебство.

— Мёртвом, это из-за погоды, да? — Лера любовалась Витей.

— Нет. Мир мёртвый, когда нет памяти. У меня памяти нет, но что-то ведёт меня сюда, что-то заставляет двигаться. Просто мёртвым быть грустно. Но у меня вдруг возникло ощущение того, что я всё ещё живой, пока у меня есть какая-то цель!

— Клад?

— Клад нужен! Именно! — согласился Витя.

— А любовь есть в твоём мёртвом мире?

— Любовь, конечно же, есть. Любовь течёт по моим венам, заставляя видеть это холодное пространство, быть внутри него! Быть и не желать свалить отсюда. Она заставляет отказаться от мысли о самоубийстве. Кто, как не любовь, заставляет меня ещё пожить на этом свете.

— Ты говоришь, как поэт, — засмеялась Лера.

— Поэт слагает стихи о красоте, а я же всё-таки просто больной человек, которому трудно связать два слова. Мысли не разгоняются. Хотя, здесь, в чистом поле, на природе, мне полегче. Не помню, где я был до этого, но мне было тяжело, мне было сложно! Мысли тухли в голове, как продукты в холодильнике, который отключили неделю назад. Боже мой, что было неделю назад, я не помню, но как же хорошо сейчас!

— Мне тоже хорошо, рядом с тобой, — призналась Лера. Она истосковалась по мужской ласке.

— Как хочется навсегда остаться в этом мгновении! Я здесь свободен! Мой разум чётко понимает, куда мы идём, и мне кажется, что я парю высоко-высоко! Над чернотой этих полей, над холодной чистотой этой реки, над вязью этих лесов! Небо, несмотря на свою хмурость, такое лёгкое, как вата…

Виктор осёкся. Ему не хватило слов, чтобы описать свою внезапную эйфорию. Но Лера, идущая быстрым шагом вровень с ним, дотянулась своими губами до его небритой щеки.

— Я с тобой. А ты со мной. Мы уедем далеко, и небо всегда будет рядом с нами. Мы всегда будем на свободе. Я чувствую, что ты многое пережил. Понимаешь, мне было не проще. Ну, так давай же, наконец, прервём круг этих неудач и станем счастливыми. И свободными! Вырвемся из этого мёртвого мира!

— Мне кажется, мы сделали большое дело, — сказал Виктор.

— Да. Пусть всё будет позади.

— Пусть всё будет позади.

Они сошли с дороги в поле. Устремились к старому дубу, что своей огромной веткой указывал путь к их счастью. Рыжие травинки вновь расступались перед ними.

— Какое число самое удачное, три или семь? — спросил Виктор.

— Вить, три и семь уже было, — испугалась Лера.

— Было? Это, конечно, грустно. Но, мне кажется, что есть ещё хорошие цифры.

— Тридцать три?

— Нет, тридцать три это много. Двенадцать в самый раз.

Они подошли к дубу, у которого было когда-то вырыто две ямы. Но Виктор отмерил двенадцать больших шагов и стал копать новую яму.

Земля была твёрдой, мужчина очень старался, но на этот раз ему было тяжело. Он снял куртку, а девушка села на неё, чтобы не застудиться. Она ждала чуда, неотрывно глядя на то, как работал Виктор.

Мужчина выкопал приличную яму, но ему так ничего и не попалось. Он сел рядом с Лерой и стал приводить своё дыхание в порядок.

— Вить, даже если ничего не найдёшь, давай всё равно сбежим куда-нибудь вместе. К чёрту этот клад, — сказала Лера, положив свою голову на плечо мужчине.

— Я нужен тебе и без клада? — удивился Виктор.

— Да. Давай просто сбежим!

— Давай. Я ведь тоже не знаю, куда мне идти.

— Когда два человека не знают, куда им идти, то у них есть хороший повод найти свой путь на двоих, — сказала Лера.

— Да, это похоже на правду, — сказал Витя и пошарил по своим карманам.

В них он нашёл только какой-то красивый блокнот. Его страницы были перелистаны Виктором тысячу раз. Именно сюда он записывал все свои мысли, всё то, что знал он о своей жизни. Они вместе прочитали всё, что там было написано. Дольше всего Виктор задержался на той странице, где он вкратце описал свою симпатию к Лере. Девушка немного смутилась, так же прочитав эти строки. А Виктор перелестнул страницу и улыбнулся, когда увидел строчку, написанную рукой Валерии: «Виктору от Леры на долгую память».

Дочитав блокнот, Виктор поёжился от холода. Ветер вновь напомнил о себе.

— Надень куртку, — сказала Лера.

— Нет. Я ещё покопаю. А блокнот надо уничтожить. Закопать здесь же. Теперь я знаю о своей жизни, и мне от этого легче не стало.

— Хорошо. Избавься от прошлого.

Виктор снова стал копать. Ветер усилился, Лера надела на себя куртку мужчины, внутрь которой Лиза когда-то спрятала от мужа его блокнот. Спрятала, и про него забыла.

Баюнов копал долго и яростно. Он не мог остановиться, потому что знал, что замёрзнет, ведь он покрылся потом с головы до пят. Так же он знал, что клад очень нужен. Была ещё какая-то информация в голове, но она никак не могла найти правильную формулировку, но это было что-то очень важное.

Ветер крепчал, атакуя кладоискателей не редкими порывами, а сплошным потоком. Казалось, будет буря, ураган. Казалось, никто не найдёт управы на этот буйный ветродуй.

Но ветер неожиданно стих.

Наступила тишина. Стало слышно, как тяжело дышит Виктор. Он выкопал большую траншею, закопавшись по пояс в промёрзлый чёрный грунт.

— Лера, я нашёл, — тихо сказал мужчина.

Девушка сначала обрадовалась тому, что клад отыскался, а потом её захлестнула волна счастья от того, что Виктор через столь продолжительное время смог запомнить её имя.

— Как ты меня назвал? — спросила она.

— Я тебя назвал Лера, — сказал запыхавшийся Виктор.

Он вылез из ямы, раскрыл большую чёрную сумку, что вытащил из земли. В сумки лежал прозрачный пакет, который защищал от влаги крупную сумму денег.

Виктор улыбнулся, потом разогнул спину и замер.

Раздался гулкий хлопок, на лбу Баюнова появилась большая красная точка, из которой полилась кровь. Мужчина упал в яму, которую выкопал. Лера бросилась к нему и упала ему на грудь. Она начала захлёбываться в своих слезах.

— Лежи так. Голову не поднимай. Обернёшься, украшу твой лоб такой же дыркой. Считай до трёх тысяч. Потом вставай и иди домой. Об этом всём никогда не вспоминай. Вспомнишь — приду за тобой.

Мужчина, что довёз Виктора до деревни и вручил ему лопату, закинул снайперскую винтовку себе за спину, после чего поднял сумку с деньгами с земли и пошёл по полю к трассе, туда, где он оставил угнанный у кого-то автомобиль.

Он шёл долго по чёрному полю, пытаясь согреться. Он не оглядывался. Этот пейзаж ему успел порядком наскучить. Ему пришлось сегодня много следить за Баюновым, держать дистанцию, лёжа плашмя в сухой жёлтой траве на земле, покрытой льдом. Целиться то в него, то в его подругу. Но Максим Чижов считал себя первоклассным киллером, и был всегда доволен собой. Правда, в этот раз заказ от Гоши был необычным, но он всё равно справился.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg