«Канатоходец»

Канатоходец (fb2) - Канатоходец 231K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Борис Иванович Дышленко

Борис Дышленко КАНАТОХОДЕЦ (Комедия) 

Действующие лица:

Актер  (иногда играет Андрея Джибеко)

Андрей Джибеко

Верочка  (вероятно, его жена)

Полковник

Двое (молодые люди, обычно встречающиеся парами)

Аллочка и Беллочка (очень томные дамы) 

Пролог

Занавес опущен, на авансцене на стуле сидит Актер.

Актер. Начинаем. Это можно сделать, когда угодно, а может быть, точнее будет сказать, где угодно. Я имею в виду не место — момент. Потому что место... Место не определяет наших поступков, а момент... И момент ничего не определяет. Вот мысли... Еще не сформулированные, не сложившиеся во что-то конкретное, мысли это уже первый шаг к покушению. Потому что мысли рождаются от желания. Что же касается действующих лиц, сами знаете, они взаимозаменяемы. Так что кто бы и о ком ни говорил, он всегда говорит о себе.

Пауза.

Я могу вообразить себя актером, а вообразив себя актером, я в этом качестве могу вообразить себя кем угодно, сыгранным этим актером, даже самим собой, но опосредованно, через актера, играющего меня, и еще кого-то другого, похожего на меня, если он играет в концертном варианте, то есть без грима и театрального костюма, ведь так? Значит, он сможет сыграть самого себя или, если надо, канатоходца или Андрея Джибеко, это один из персонажей, которому я могу определить роль актера, играющего Андрея Джибеко, может быть, в тот момент, когда он играет актера, играющего меня. 

Действие первое

Большая комната о двух окнах, обставленная случайной мебелью. За окнами виден городской пейзаж, состоящий преимущественно из крыш. В простенке между окнами невыцветшее овальное пятно. Под пятном, на высоте колена обведенный мелом контур чьих-то головы и плеч. Контур продолжается на полу. Ближе к рампе располагается широкая, покрытая висящим на стене ковром тахта. На ковре, в овальной раме картина в колорите Тёрнера. Ее можно принять за морской пейзаж, но издали трудно установить это точно. Справа на сцене небольшой, более или менее старинный овальный столик, на нем стеклянная ваза с тремя пышными и одной увядшей розами. Еще в разных местах по сцене в беспорядке расставлены несколько разных стульев. Из правой кулисы входит Полковник, подходит к тахте, смотрит на картину, потом отходит к овальному столику, останавливается у него, смотрит на цветы.

Полковник (как бы про себя). Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели кроме (Берет из вазы цветок, осторожно нюхает, ставит обратно.) розы. (Пауза.) Вообще, все могло бы развиваться иначе. Ладно, поправимо. Главное, вовремя перехватить инициативу. (Пауза. Затем скороговоркой.) Я полковником родился, не на шутку рассердился... Так. (Подходит к окну, смотрит на противоположные крыши. Постепенно увлекаясь, начинает говорить громче.) Хм, проволока. Если кто-то вообразит себя канатоходцем… Это большой соблазн. Может быть, он сыграет канатоходца или того, кто играет канатоходца — нет разницы. А если это Андрей Джибеко, значит, его. Но сейчас он в другом месте. Должен же человек хоть где-нибудь иметь алиби. (Идет вдоль стены, проходит мимо правого окна и останавливается у левого окна перед скамейкой.) Так-так-так, что все-таки у нас? (Ставит ногу на скамейку.) Так-так-так, копейка и пятак. Тьфу, привязался этот пятак! Итак, что же мы имеем? А вот что. (Резко поднимается на скамейку, смотрит в окно.) Да, если бы он... Да нет, и так он мог бы меня увидеть. Почему именно он? Может быть, она. Нет, если она, то могла бы. Место удобное. (Покачивается вместе со скамейкой.) Но при чем здесь, собственно, я? Это может быть он. Здесь он? А там кто? Там он и здесь он? Нонсенс. Почему же? Вопрос в том, кто он там и кто он здесь. Или какой он там и какой он здесь. Ведь он это не обязательно он же. Впрочем, для отличия это может быть она. Где? Там она или здесь она? Опять же может быть и там, и здесь. Это тоже зависит от того, кто она? Кто она там и кто она здесь. И какая она там и какая она здесь, а не какая она там и здесь. И вообще кто она. Какая она? (Пауза.) О нет, она же только для отличия. Тогда там она, а он здесь? Или наоборот: он там, а она здесь. И опять те же вопросы: кто она там и кто он здесь? И кто он там и кто она здесь. Все это могут быть совершенно разные люди. Сколько комбинаций! Как говорится, у преступника сто дорог, у преследователя (следователя) одна. Тогда кто кому диктует условия? Абсурд. Получается, что условия диктует преступник, а закон принимает их. Закон зависит от выбора преступника. Тогда что же такое закон? Всего лишь констатация факта? Данность? Не удобней ли преступление поставить в зависимость от закона? Ладно, не отвлекаться. Так кто же все-таки, он или она? Оставим пока. Имярек. Ну, пусть Актер. Но что же он все-таки мог чувствовать, этот актер, находящийся там и глядящий на... На кого-то? Да нет, может быть, просто на свет в окошке. Да, туда, где светло и тепло, где, может быть, горит огонь в камине и идет мирная беседа. Ведь все это может вызвать такое естественное чувство зависти. Самое естественное из человеческих чувств. (Покачивается вместе со скамейкой.) Он, он, он, она, она, она — сколько вариантов, сколько возможностей! Пока ты не сделал выбор, ты свободен. Свободен, как беглец, у которого сто дорог. Выбор, выбор... Выбор. Как это могло (может) быть? Важно представить себе верную картину. Нет, достоверную картину. Да, это могло быть так. Нет, не обойтись. Итак. Был ясный осенний день. Я стоял на берегу реки, которая... (Оглядывается на окно.) Нет. Мы с ней стояли на брегах Невы... Нет. Если «Невы», то (Напевает.) «Глядя, на луч пурпурного заката, стояли мы на берегу Невы». (Удивленно.) Все-таки «на берегу». Хм! Вообще, «глядя»... Или «глядя» на этот луч... Все равно деепричастный оборот. Сомнительно. Лучше так. Нева шумела, как... Нева шумела как? (Думает.) Был ясный... (Оглядывается на окно.) Нет, не ясный. Был хмурый осенний день, и листья, шелестя, опадали на мокрую траву. Нет, лучше: мокрые листья опадали на жухлую траву. (Критически.) Листья? Шелестя? Опадали? Хм! Пятак падал, звеня и подпрыгивая. Могут листья звенеть и подпрыгивать? (Решительно.) Нет, не могут. (Менее решительно.) Пожалуй, нет. Не могут листья звенеть и подпрыгивать, не тот вес. Пятак может, а листья — нет. А шелестеть могут? Шелестеть могут. А вот пятак не может шелестеть. (Злобно.) Листья, пятаки шелестят, звенят, подпрыгивают... Могут, могут шелестеть. Могут, но не в деепричастном обороте. И вообще, деепричастный оборот... (Пожимает плечами.) За что они канонизировали этого Тургенева? Пора бы отменить. В сущности, читать нечего. Правда, эти барышни... Хм. Это — пожалуй. Но так, вообще... Никакого действия — одни деепричастные обороты. Сопричастность основному действию. Сопричастность основному действию, которого... Которого на самом-то деле нет. (Пауза.) Грустно все это. Грустно Полковнику. (Вздыхает.) Эх, когда я был подполковником... (Вздыхает. Неодобрительно.) Это ностальгия. А вообще, ведь и тогда было грустно. (Сходит со скамейки, выходит на середину сцены, берет за спинку стул, садится, достает из кармана записную книжку, листает.) Итак. Был хмурый осенний день, и листья медленно кружились и с едва уловимым шелестом опадали на мокрую, пожухлую траву. Джибеко сидел у окна пустого в этот час кафе, у окна, мимо которого время от времени пролетали косяки. В детской коляске канатоходец провез заляпанное известью ведро, дама проползла на четвереньках, пронесли по улице рычаг, мимо окон пролетели косяки. Наблюдая этот привычный будничный пейзаж, Джибеко... (Раздраженно.) Опять деепричастный оборот! (Думает.) Почему они так странно себя ведут? Это ведро и дама... Нужно обосновать. И опять этот деепричастный оборот... (Думает.) А что, если вообще одни деепричастные обороты? Если никакого главного действия, по существу, и нет? Может быть, всё одни только деепричастные обороты. Почему бы и нет. Пусть себе будет главным действием. Может быть, Тургенев и прав. Надо это обдумать. (Пауза.) Не падал, звеня и подпрыгивая, а звенел и подпрыгивал, падая. Так на одно деепричастие меньше. Отлично! (Пауза.) Только вот пейзаж. Тут какое-то несоответствие. С одной стороны, достаточно высоко, с другой стороны недостаточно низко. Потому что на одном уровне дама, и совсем на другом уровне косяки. А канатоходец? Не совпадает. (Перелистывает книжку.) Ах, черт! Это же совсем другое дело. (Торжествующе.) Вот! Как хороши, как свежи были розы! ( С сомнением смотрит на цветы.) Хм. Да нет, мало ли что? По большому счету, он прав, этот Тургенев. В принципе, все это мелочи. Главное, что нет противоречия.. А то дама и эти косяки, ведро в коляске. Просто другое дело.

Из левой кулисы появляется Актер, останавливается, смотрит на Полковника, а Полковник на него.

Ну вот и вы. Как вы сюда попали?

Актер (возмущенно). Здрассте! Это вы как сюда попали?

Полковник (явно лжет). Ну как? Пришел, постучался, дверь оказалась открытой, я и вошел, вижу, нет никого, потом вот (Указывает на контур.) вижу труп. А вы? Вы пришли обычным путем?

Актер. Обычным, а как еще?

Полковник. Ну это, как у вас... Не по прямой?

Актер. Что вы имеете в виду?

Полковник. Ну, как это у вас принято. В какой вы роли? Давно не виделись. Уж небось забыли меня.

Актер. Рад бы, да не даете. Я думал, вы давно уже разводите цветы. Вы же об этом мечтали. Вы же когда-то говорили: вот, мол, выйду в отставку, буду разводить цветы. Что, так и не вышли? Здесь-то вам что надо?

Полковник. Цветы? Да, цветы. Но, вообще-то, есть предмет. (Указывает на контур.) Вот этот труп, например.

Актер. Да-да, давно пора бы от него избавиться.

Полковник. Вот именно. Как это у Шекспира: «Уберите трупы». Кстати, не знаете, почему они так говорят?

Актер. Чтоб не воняли на сцене.

Полковник (смеется). Ценю ваш юмор, хотя он, пожалуй, несколько мрачноват.

Актер. Уж какой есть. Так все-таки, для чего этот рисунок?

Полковник. А вы хотели бы, чтоб здесь лежал настоящий труп? Сами же заметили об этом запахе.

Актер. Чей труп?

Полковник. Это и выясняем. Есть убийство — есть и труп. Логично?

Актер. Здесь никакого трупа не было.

Полковник. Все у вас в прошедшем времени: было, не было. Будет. Есть контур, а труп уж как-нибудь впишется. Свято место… И цветы. Надо же покончить со всем этим.

Актер. Почему здесь?

Полковник. А почему не здесь? Как раз под пятном. Силуэтом, можно сказать. И вообще давно пора расставить точки над i. Существует же какое-то уважение к покойникам. Aut bene aut nihil.

Актер. Не забивайте мне голову вашей латынью. У вас всегда так: сначала «или, или», а потом получается «и, и».

Полковник. Ну что вы такое говорите? Разве может быть и хорошо, и ничего?

Актер. А зачем тогда этот контур?

Полковник. Вы уж не хотите совсем ничего оставить от покойника. Дело существует, надо как-то его завершить.

Актер. У нормальных людей так: нет тела — нет дела.

Полковник. Я это и без вас знаю. Но вот для того-то мы его и ищем, чтоб было.

Актер. Что ищете, тело?

Полковник. Ну, о чем мы говорим?

Актер. Но здесь его нет.

Полковник. Допустим, тело кремировано.

Актер (пожимает плечами). Ну, если кремировано, то его вообще нигде нет.

Полковник. Э-э-э, на каждую кремацию найдется эксгумация. Нет-нет, не принимайте меня за идиота. Всего лишь шутка, каламбур. Труп не Феникс, вылетит — не поймаешь. Ха-ха-ха! Уже вылетел, ха-ха-ха! В трубу вылетел. А, каков каламбур? Ничего-с, в следственном эксперименте можно и даже необходимо заменить труп дублером, иначе было бы надругательство. А эксгумацию я беру в расширительном смысле. Эксгумация там, реанимация, реставрация. Понимаете, восстановление событий. Можно сделать так, чтоб некого было судить.

Актер. А что, было?

Полковник. Пытались.

Актер. Ну и что?

Полковник. Сами понимаете, преступление, разделенное на всех. Ну что там, каждому по чуть-чуть. А потом…

Актер. Что потом?

Полковник. Победителей не судят.

Актер. А кто победитель?

Полковник. Кто прав, тот и победитель. Главное — не сомневаться.

Актер. Туманно. А побежденный?

Полковник. Он же и побежденный. (Показывает на контур.) Вот он.

Актер. Еще туманней. Его же нет.

Полковник. Не беспокойтесь, будет. Главное не ошибиться. Для того, кто идет по прямой, шаг влево, шаг вправо — считается… (Мнется.) Ну, в общем, упал, расшибся, ошибся насмерть. Помните, как у Ницше? И ничего не поделаешь. (Оглядывает комнату. На мгновение задерживается взглядом на контуре. Подходит к столику с вазой, показывает на увядший цветок.) Откуда этот цветок? Ладно, вы можете и не знать. Ну что ж, в общем довольно уютно, хотя кое-чего не хватает. Мог бы, например, быть огонь в камине. Для этого, правда, нужен камин. В принципе, можно вообразить, особенно, если смотреть из противоположного окна. (Выходит на середину комнаты, оглядывает ее. Подходит к тахте, внимательно смотрит на картину.) Скажите, что это за картина?

Актер (пожимает плечами). А что вы имеете в виду?

Полковник. Я понимаю, это абстракция, но ведь у художника было какое-то настроение. Вот если поиграть, если представить, что бы вы сказали? Портрет, пейзаж, жанровая сценка?

Актер. Это абстракция.

Полковник. Но все-таки, как насчет настроения?

Актер. О Господи! Ну, если вам так хочется, это марина.

Полковник. Значит, все-таки портрет. А почему же тогда...

Актер. Я сказал, марина. Морской пейзаж, если вам не понятно.

Полковник. Нет, почему же, понятно. Просто я сначала подумал, что это портрет какой-то Марины. Просто потому, что здесь был бы уместней портрет.

Актер (пожимает плечами). Почему?

Полковник. Ну, так. Рама должна была бы висеть вертикально. Ну там, портрет. Или охотничий натюрморт. Да, на ковре лучше бы охотничий натюрморт, потому что ружье...

Актер. Что вы несете всякую чушь? Вы лучше скажите, надолго ли здесь этот рисунок?

Полковник. Пока не кончится следственный эксперимент.

Актер. Какой, к черту, эксперимент, если никакого трупа не было.

Полковник. Еще не было. (Значительно.) Еще не было. А до тех пор... Как бы это сказать? Вспомогательный. Воображаемый труп.

Актер. Что за бред?

Полковник. Ну, знаете, как у художников, прежде чем что-то образуется: всякие там вспомогательные линии, точки… Точка зрения, точка схода. Художник, полковник. Чувствуете? Есть что-то родственное. А труп, как я уже говорил, вспомогательный.

Актер. Для чего?

Полковник. Помните? (Напевает.) Там-тарья-там тарья там-пам, там-тарья-рьям тарья рьям-пам...

Актер. Да-да, помню, вы и тогда пели. Только к чему вы это?

Полковник. Вам не понять. Это, так сказать, вальс на проволоке. Вообще, вальс «Воспоминание о цветах». (В сторону.) Ах, эти воспоминания! (Берет из вазы цветок, протягивает актеру.) Видите этот цветок?

Актер. Ну и что?

Полковник (вертит цветок в руках, ставит его в вазочку. Значительно). Цветок должен сохранять свежий вид до своего увядания.

Актер. А этот не сохранил?

Полковник (разводит руками). Увы, не сохранил. Какой из этого следует вывод?

Актер. Никакого.

Полковник. Понимаю ваш скепсис, но вывод все-таки возможен, можно сказать, что вывод напрашивается сам собой.

Актер. Ну и какой же это вывод?

Полковник. Данный цветок не сохранил свежего вида, следовательно... (Ждет.)

Актер. Следовательно?

Полковник. Следовательно, он не сохранил ни свежести, ни вида.

Актер. И это вывод?

Полковник. Нет, это еще не вывод, а вывод это то, что цветок увял.

Актер. Ну и что?

Полковник. Вот послушайте: если цветок не сохранил свежего вида, то есть не сохранил ни свежести, ни вида, то вот вам и труп.

Актер. Труп?

Полковник. Ну да, естественно, труп. Вы только что согласились, что увядший цветок это тоже, в некотором роде, труп. Труп цветка. Не зря же я показывал вам его.

Актер. Его?

Полковник. Ну да, запах. Видите ли, этот запах вы обозначили как запах трупа. Ну что ж вы, пожалуй, правы: ведь увядший цветок, как мы уже говорили, труп цветка. И как все трупы он разлагается, он пахнет. Но это уже поэзия.

Актер. Он воняет.

Полковник (морщась). Как вы хм… цинично. Я бы сказал, издает неприятный запах.

Актер. И он тоже вспомогательный труп?

Полковник. О нет. Цветок, к сожалению, не вспомогательный труп. (Вздыхает.) Он настоящий. Вспомогательный труп вот. (Указывает на контур.)

Актер. Я же говорил. Я чувствовал. Вы опять хитрите, Полковник. Какой труп, какого человека?

Полковник. Труп, как я уже говорил, воображаемый, а человека мы не знаем. Это нам как раз и предстоит установить.

Актер. Ну?

Полковник (подходит к столу, смотрит на цветок. В сторону). Задачу следует усложнить. (Громко.) Он увял. Ах, он увял! Он увял один. Увы, каждый умирает в одиночку!

Актер. Полковник, что у вас за странная манера?

Полковник. С возрастом я становлюсь все более чувствительным. Нервы. Да и время такое. Но теперь из четырех цветков один увял. Вопрос: почему один? (Печально.) Почему только он не сохранил свежего вида, то есть ни свежести, ни вида? Почему только он увял и превратился в труп? (Обычным тоном.) Метафора. И теперь вместо присущего ему тонкого аромата он же издает неприятный, я бы даже сказал, труднопереносимый запах. Остальные ничего. Впрочем, вблизи трудно различить.

Актер. Ну, и что вы предполагаете?

Полковник. Ответ: цветы не находились в равных условиях. Они находились в неравных условиях. Нет, очевидно, эти цветы различного происхождения. То есть один из них был поставлен в эту вазу раньше и успел потерять свежесть и вид, а остальные добавлены позже, и свежий вид сохранили. Вам понятна дедукция?

Актер. Понятна. Кто-то поленился выбросить увядший цветок.

Полковник. Нет, не поленился. Кто-то поставил в вазу увядший цветок. Намеренно поставил, чтобы цветов было четыре. Теперь понимаете?

Актер. Нет. Для чего это нужно?

Полковник. Разве вы не знаете этот обычай? Старинный обычай. (Патетически.) Обычай, освященный веками. (Обычным тоном.) Вообще-то, предрассудок, между нами говоря. Имениннику преподносят нечетное число цветов, покойнику — четное. Не знаю, почему. Но, предполагаю, понадобился труп.

Актер. Труп цветка?

Полковник. Нет.

Актер. Что, воображаемый труп?

Полковник (торжествующе). Нет! Труп цветка трупом и был поставлен в вазу, воображаемый труп был всегда, теперь нужен труп аутентичный.

Актер. Кому нужен?

Полковник. Вам, мне, тем, кто придет, тем, кто ушел — всем.

Актер. Зачем?

Полковник. Как же без трупов?

Актер. Я вас не понимаю. Ну ладно, от вас все равно ничего не добьешься. Кто придет?

Полковник. Отсутствующие. Наверное, будет дама. Ну, там, А, Б, В, Д, еще кто-нибудь.

Актер. Кто, например?

Полковник (пожимает плечами). Ну, там, один, два, не больше.

Актер. Кто эти двое?

Полковник. Трудно сказать. Так, двое. Обычное дело.

Актер. Что, понятые, обыск?

Полковник. Да нет, что вы! Но, возможно, свидетели. (Как бы внезапно пораженный.) Свидетели ужасной смерти. (Опять обычным тоном.) Этот труп...

Актер. Так его же нет.

Полковник. Нет, но может быть. Не ждать же, пока он появится. Этак можно всю жизнь прождать. Ну, вот они, кажется, идут. Сейчас они станут присутствующими.

За сценой вступает хор.

Шел трамвай, девятый номер, На площадке ктой-то помер, Тянут-тянут мертвеца, Ланца-дрица а-ца-ца.

Джибеко (недовольно). Что это такое?

Полковник. Это не имеет отношения к делу. Так, прилетело откуда-то из далекого прошлого. Просто мусор из какой-то прежней жизни.

Актер. Из чьей жизни?

Полковник. Может быть, из вашей.

Актер. Опять вы о том же.

Входят двое.

Полковник. Ну да. А тут свидетели. (Показывает на контур.) Свидетели, которые должны идентифицировать вас. Или еще кого-нибудь. Ведь, в конце концов, по вине свидетелей все и происходит.

Актер. Что происходит? (Машет рукой.) А, все равно.

Двое (хором). Простите, Полковник. (По очереди.) Мы еще нужны? Мы не знали.

Полковник (показывает на двоих рукой). Вот и присутствующие. Я хотел сказать, двое. (Двоим.) Вы согласны?

Двое (хором). Совершенно справедливо. (По очереди.) Точнее не скажешь. Ведь мы как братья. Или сестры. Можно сказать... Близнецы.

Полковник. Что-то случилось?

Двое приближаются к Полковнику с двух сторон, приподнявшись на цыпочки возбужденно что-то шепчут ему в уши.

Полковник (выпрямляясь). В самом деле?

Двое (выражают полный восторг. По очереди). Ах! Ах!

Полковник (разочарованно). И нет?

Двое (извиняющимся тоном одновременно). Ах! Увы! Увы! Ах!

Полковник. А остальные?

Двое (по очереди). Были. Были.

Полковник (озабочено). Вы уверены, что четверо?

Двое (смотрят друг на друга. По очереди). Да. Уверены. Все четверо. А, Б, В и Д.

Полковник. И все видели?

Двое (по очереди). Все. Видели. Видели. Все.

Входит Джибеко.

Полковник (ему). Вы тоже были?

Джибеко не отвечает.

Полковник. Были?

Двое (хором). Были, были.

Полковник. Двое говорят, что было четверо.

Джибеко. Четверо?

Полковник. И что, действительно, по проволоке?

Двое (одновременно). По проволоке. Действительно. Как по паркету. Как по паркету. Действительно. По проволоке.

Полковник. Все по сценарию. Надо же! Пожалуй, в Тургеневе что-то есть. Так сколько же все-таки?

Двое (загибают пальцы. По очереди). Аллочка, Беллочка. Верочка, Андрей, Джибеко. Пятеро.

Актер. Но Андрей и Джибеко это одно и то же лицо. Просто фамилия Джибеко, а имя Андрей.

Полковник. А Верочка?

Джибеко. Верочка тоже Джибеко.

Полковник. Значит, Верочка и Джибеко тоже одно и то же...

Двое (хором). Лицо. (Радостно. По очереди.) Тоже! Одно и то же! (Хором.) Одни и те же.

Полковник. Так сколько же их?

Джибеко. Что, круг подозреваемых расширяется?

Полковник. По-моему, как раз сужается.

Двое (одновременно). Круг подозреваемых сужается! Круг подозреваемых расширяется!

Джибеко. Каким же образом?

Двое (одновременно). Круг расширяемых сужается! Круг сужаемых расширяется!

Джибеко (загибает пальцы). Аллочка, Беллочка, Верочка и (Тычет себя пальцем в грудь.) Андрей. Джибеко двое.

Двое (весело глядят друг на друга). Ах, двое! Нет, двое! Джибеко! (Одновременно.) Круг расширяемых подозревается! Круг сужаемых подозревается!

Полковник. Да замолчите вы! (Думает.) Так сколько ж их было? Если Андрей и Джибеко одно и то же лицо, тогда получается трое.

Джибеко. А если Верочка и Джибеко одно и то же лицо, тогда получается...

Полковник. Двое.

Двое (влюблено глядят друг на друга). Двое. Ах, двое.

Полковник. Значит, эти двое обеспечивают друг другу алиби. Ненадежное алиби. Только двое, при этом, муж и жена. Шаткое алиби.

Двое (по очереди). А, Б. Аллочка, Беллочка. Пресловутые А и Б?

Полковник. А Д?

Двое (хором). Это Джибеко.

Полковник. А что, если Д это какая-нибудь дама?

Двое. Дама была, даже две. Нет, три. (Одновременно.) Две. Три.

Полковник. Опять все усложняется. Не сходится, и все тут. Ладно, отложим пока. У нас есть, чем заняться. (Двоим.) Прошу подойти поближе. (Тоном лектора.) Допустим, что здесь произошло зверское убийство.

Двое (одновременно с выражением ужаса). Здесь? Убийство?

Полковник (указывает на контур). В этих пределах некто был зверски убит.

Двое (хором). Зверски? Убит?

Полковник. Или трагически погиб.

Двое (по очереди). Зверски убит! Трагически погиб!

Полковник. Убит.

Двое (по очереди, по одному слову). Зверски! Погиб! Трагически! Убит! (Одновременно.) Зверски трагически убит. Зверски трагически погиб.

Полковник (указывает пальцем). В этих пределах.

Двое (по очереди). В этих! В пределах!

Полковник. Жертва имеет алиби, так как в момент убийства находилась в другом месте.

Двое (хором). В каком?

Полковник. В безопасном. Во всяком случае, за пределами этого контура.

Двое (хором). Что же нам делать?

Полковник. Возможно, вас вызовут для дачи ложных показаний.

Двое (по очереди). Вызовут. Показаний.

Полковник. Да. Запоминайте.

Двое в затруднении. Видимо не знают, как запоминать. Из правой кулисы появляется Верочка, останавливается, смотрит на контур, потом подходит к Джибеко, берет его за руку.

Верочка. Что здесь делают эти люди?

Джибеко. Что-то готовят.

Верочка. Кто они?

Джибеко. Полковника ты знаешь, а этих сегодня видела.

Полковник. Позвольте, я объясню. Мы говорим о цветах. Точнее об одном цветке. Еще точнее о трупе цветка. Цветок должен сохранять свежий вид до своего увядания, а данный цветок не сохранил свежего вида, следовательно... (Ждет.)

Верочка вопросительно смотрит на Полковника.

Следовательно, он не сохранил ни свежести, ни вида.

Верочка. То, что вы говорите, тавтология.

Полковник (лукаво). Да? А что такое тавтология?

Верочка. То, что вы говорите.

Полковник. Нет, я не понял, объясните на каком-нибудь примере.

Верочка. Ну, например, масло масляное.

Полковник. Хм. А еще?

Верочка. Ну хорошо. Песня песенная, это тоже тавтология.

Полковник. А роза розовая, это тавтология?

Верочка (уверенно). Конечно.

Полковник. А если не розовая, тогда не тавтология?

Верочка (теряя уверенность). Н... нет.

Полковник. Ну что ж, вот и поговорим о розах, о других, не о розовых, чтобы не было тавтологии. Давайте поговорим об этих (Указывает на розы.) Это вы поставили цветы?

Верочка. Да. Кроме этого. (Показывает пальцем на увядший цветок.) Вы о них собирались говорить?

Полковник. Не обо всех. Только о том цветке, что увял. Ах, он увял!

Верочка. Полковник, вас это так трогает?

Полковник. Еще бы, ведь мы расследуем дело об убийстве.

Верочка. О каком убийстве?

Двое (по очереди). О зверском. О трагическом. Убийстве.

Верочка (растерянно). О зверском?

Двое (хором). О трагическом.

Верочка. Трагическом?

Полковник. Перманентном.

Верочка. И этот контур...

Полковник. Вспомогательный контур. Он нам поможет установить место и положение. Без этого, согласитесь, невозможно.

Верочка. Это я видела. Но где же труп?

Полковник. Вот это мы и хотим узнать. Для начала.

Верочка. Так что, так и не было трупа?

Полковник. Пока не было.

Верочка. Так что же вы все-таки расследуете?

Полковник (в крайнем удивлении). Как что? Я же вам сказал. Убийство.

Верочка. Какое убийство?

Двое (хором). Зверское, трагическое убийство.

Верочка (сердито). Как я понимаю, здесь не было никакого убийства. Если не было трупа…

Полковник. Ну, пока не было.

Верочка. Но ведь это абсурд. Следствие не может предварять преступление, оно расследует уже совершенное преступление.

Полковник (многозначительно). Или совершающееся.

Верочка. Хорошо. Но не предварять же?

Полковник. А это и не значит — предварять. Ведь преступление и расследование суть разные вещи. Во всяком случае, это не одно и то же, согласитесь.

Верочка. Конечно, не одно и то же: сначала преступление, а уже потом расследование.

Полковник. Эк вы! Все у вас на потом. Все откладывать, откладывать до удобного случая, а случай все не представляется. Так и живем. Этак мы никогда ничего не раскроем. Нет, не надо смешивать, не надо все валить в одну кучу: расследование, преступление... Не логичней ли будет предположить, что каждое действие существует само по себе? Так же, как и персонажи. Есть люди, которым хорошо, и люди, которым плохо. Благополучие, радость суть атрибуты одних персонажей, а нищета и страдание — других. Вокруг только маски: Труфальдино, Пьеро, Панталоне кто там еще...

Верочка. Коломбина.

Полковник. Коломбина? (Думает.) Нет, пожалуй, это нам не подходит. Арлекин. Хотя... Может быть, и Коломбина. Посмотрим. (Пауза.) А злодей это тоже маска. Может быть, ему еще только предстоит совершить преступление. Поэтому мы и проводим расследование, как если бы преступление уже состоялось. Впрочем, и сами понятия «уже», «еще» весьма двусмысленны. Что угодно сначала бывает «еще», а потом становится «уже», а на достаточном историческом расстоянии и то, и другое исчезает и возникает данность.

Верочка. Так это что, историческое расследование?

Полковник. Ну, в некотором смысле, потому что прапокойник лицо историческое. Теперь-то покойник, это другое дело. Труфальдино там, Пьеро, Арлекин, Канатоходец, может быть, некто Он. Но если отстраниться на некоторое время, поглядеть как бы издали и при этом взять преступника как историческую единицу и тоже обозначить словом Он, равно и следователя взять за историческую единицу и обозначить тем же словом Он, то можно сказать: расследовал, преступая, или расследуя, преступал. Почему же заранее не совместить? Все это может происходить одновременно. Симультанно, так сказать.

Верочка. Не понимаю.

Полковник. Ну, можно сравнить с деепричастным оборотом. С пятаком, например.

Верочка (хмурится). С каким еще пятаком?

Полковник (игриво грозит пальцем). Ай-ай-ай! Наверное, была троечка по литературе? Пятак падал, звеня и подпрыгивая. Ну, вспомнили? Как не стыдно! Это же Тургенев.

Верочка. При чем здесь Тургенев?

Полковник. Ну! Скажите еще, что Чехов ни при чем. А ружье?

Верочка (трясет головой). Какое еще ружье?

Полковник. То самое. Которое в четвертом акте стреляет. Ну да, в первом акте висит, но ведь в четвертом стреляет. Стре-ля-ет.

Двое. Ах! Оно стреляет! (Трагически.) Стреля-а-ет!

Полковник. Да, оно стреляет, и никаких деепричастных оборотов. А вы говорите, при чем здесь Тургенев.

Верочка (сердито). Действительно, при чем?

Полковник (стонущим голосом). Деепричастный оборот. Что обозначает?

Верочка. Что?

Полковник. Ай-ай-ай, тройка по русскому. Деепричастный оборот обозначает одновременность действий. Ту же симультанность. Пятак падал. Звеня и подпрыгивая. Нужно только определить, какое действие является главным, а какое второстепенным. Если главное — расследование, то оно происходит одновременно с убийством, но если наоборот… О, тогда убийство происходит одновременно, можно сказать, деепричастно расследованию.

Верочка. Так вы что, расследуете убийство, которое еще не произошло?

Полковник. Происходит, голубушка, происходит. Мы же только что говорили о деепричастности. Раз происходит расследование, значит происходит и убийство.

За кулисами звучит выстрел. Немая сцена.

Занавес. 

Действие второе

Та же декорация с контуром под невыцветшим пятном, только пейзаж за окнами совершенно другой. Посреди сцены лицом к окну в кресле сидит Актер, вероятно, дремлет. Входит Андрей Джибеко, подходит к Актеру, кладет руку ему на плечо.

Актер (не оборачиваясь, потягивается). Это ты? Странное дело. Почему ты появляешься таким образом? Сначала во сне, а потом, когда я просыпаюсь, ты не исчезаешь. Как будто ты здесь продолжение моего сна. Может быть, я в своем сне создаю тебя, может быть, ты и не ты, а только моя ипостась, воплотившееся Alter ego? Хотя Alter ego это, конечно, рудимент.

Джибеко. Ты же не всегда видишь меня во сне. Как и наяву. Но может быть, так, как ты говоришь.

Актер. Ипостась? Alter ego? (Смеется.)

Джибеко. Ну, может быть, просто твоя роль.

Актер. Я только на сцене Актер. А так я зритель. Слушатель с очень тонким слухом. Таким тонким, что кажется, будто я слышу шорох распускающегося цветка. Увядающего цветка. Да, увядающего тоже. Может быть, он хочет что-то рассказать мне? Попросить? Может ли быть желание у цветка? Эти бутоны, которые так некстати распускаются иногда. Полковники, не имеющие слуха. (Прислушивается.) Но, конечно, вообще-то, я просто слышу шорох своих мыслей. Ведь шевелящиеся в голове мысли сами по себе не могут быть уликой. Они еще не сформулировались, не сложились во что-то конкретное, но мысли, они так или иначе отражают желания, а желание это уже первый шаг к осуществлению, к попытке, к покушению. Если желание преступно... Но желание всегда преступно. Если бы я успел их додумать, эти мысли.

Джибеко. Так и не додумал?

Актер. Однажды Полковник додумал их за меня. Но с тех пор только тени этих мыслей. Их призраки. (Прислушивается.) Да, я научился создавать призраков. Или призраки, как правильно? (Смеется.) Невидимый призрак. Что же тогда существует?

Джибеко. Призрак мысли.

Актер. Что? Я говорил о призраках мыслей? Ты все понимаешь буквально. Призрак мысли это метафора. Если мысль находится в стадии становления, кто и что может предсказать?

Джибеко. Ты же сам сказал, что желание это первый шаг к покушению, а когда приходит ангел, у тебя нет больше времени его обдумывать. Он хватает тебя за руку, и все остается, как есть.

Актер. Как Авраама? Если бы! Но полковник не ангел, потому что оно не осталось как было. Напротив, он даже додумал за меня.

Джибеко. Военные все ангелы: они совершенны.

Актер. Полковник не военный и он не совершенен.

Джибеко. Ну уж не знаю. Если бы он был не совершенен, его бы мучили угрызения совести. Во всяком случае теперь. А разве он каялся или хотя бы извинялся? Кто-нибудь из них каялся? Нет, у него не было своих желаний, и теперь ему не приходится что-нибудь скрывать и стыдиться. Он формулирует чужие желания: мои, твои...

Актер. Чтобы мы могли осуществить их?

Джибеко. Нет, чтобы мы устыдились и раскаялись в них.

Актер. А потом?

Джибеко. В прежние времена он мог бы сообщить нам ответ.

Актер. А теперь? Он знает решение?

Джибеко. Нет, только ответ.

Актер. И теперь только ответ? Как и тогда. А те мысли, которые я не успел додумать, что с ними?

Джибеко. Он так и оставил все в стадии становления, в стадии появления, оцепенения... Окоченения. Так оно и будет становиться, становиться и становиться. Но оно останется уликой.

Актер. Что?

Джибеко. Твои мысли. Они останутся уликой.

Актер (грустно). Если бы я успел их додумать.

Джибеко. Тогда они стали бы уликой против него. (Медленно, как бы в раздумье идет по сцене. Берется за спинку одного из стульев, некоторое время стоит так. Идет, тащит стул за собой. Останавливается у левого окна, смотрит в окно. Ставит стул спинкой к окну, садится боком к зрителю, облокотившись на спинку. Смотрит в окно. Оборачивается, не снимая локтя со спинки.) Там темно.

Актер. Ты о чем?

Джибеко. Темно. Не горит свет и не движутся тени. Может быть, там больше никого нет.

Актер. О чем ты?

Джибеко. Темно. Нет света в окне.

Актер. Там нет никакого окна, а если бы было, то было бы два, а не одно.

Джибеко. Да, два, но их нет и нет света.

Актер. Мне это все равно. Я уже видел свет.

Джибеко. Говорят, что у слепых обостряется слух. Это так? 

Актер. Не знаю. Может быть, слепнут, когда обостряется слух. Я не слепой и слышу только шорох своих мыслей, когда я один. Если бы я посмел их додумать!

Из левой кулисы появляется Верочка.

Верочка. Вы говорите о призраках? Почему?

Джибеко. Просто я подумал, что делают призраки, когда мы их не видим.

Верочка. А что мы делаем, когда нас не видят призраки? Живем. А они думают о нас. Мы в некотором роде и сами призраки.

Джибеко. Почему?

Верочка. Ну, мы всё бродим, бродим. Всё по одним и тем же местам, и эти места, всё вокруг, меняется, и все независимо от нас, как будто мы бесплотны, и можем только наблюдать. Очень похоже на призраков.

Актер. Да, все, меняется.

Верочка. Особенно места. Не то, чтоб они были другими. Те же. Но что-то исчезает. А если оно не исчезает, то как будто перестаешь его чувствовать.

Актер. Свет в окошке и бабочки слетались сюда.

Верочка. Или туда.

Актер. Или туда. Какая разница, главное, что все было здесь.

Верочка. Или там.

Актер. Или там. Главное, что там, где я.

Верочка. Это так.

Актер. А потом все стало там. Там, где не я.

Джибеко. Там, где я?

Актер. Нет, просто там, где не я.

Верочка. Цветы. Были шорохи и запахи..

Актер. Шорохи и запахи.

Верочка (оборачиваясь назад). Вид из окна.

Актер. Вид из окна и свет в окошке. А потом свет погас и тогда появились другие шорохи, они вытеснили все, даже запах.

Верочка. Ты говоришь, как слепой.

Актер. Я ж говорю, погас свет. Вот тогда эти другие шорохи и вошли в мою жизнь, шорохи, которые заглушили тот, главный. Ту, главную мысль, которая вот-вот должна была сформироваться, но не сформировалась из-за них. Собственно, это и было причиной моего освобождения, потому что я понял, что несовершенное преступление, отойдя в прошлое, перестает быть даже покушением — ведь воспоминание о желании не преступление, — те, внешние шорохи, заглушившие страх, не только потому, что они создавали неразличимый для других и монотонный для меня шум, который я привык принимать за тишину, нет, еще и потому, что они отвлекали меня от тех неродившихся мыслей, создававших главный, уличающий шорох, похожий на шевеление волос на голове, а я к тому времени научился различать их, и тот самый неслышимый никем шорох распускающегося цветка стал слышен и понятен мне, — а теперь, когда они снова вторглись в мою жизнь, я понял, что они и тогда знали обо мне все, просто по каким-то своим причинам они щадили меня. Я понял это, ведь не зря же разговор зашел о цветах.

Верочка. Когда?

Актер. Всегда. Но и вчера тоже. Эти мысли...

Джибеко. Он додумал их за тебя.

Актер. Но не так, как я бы это сделал.

Верочка. Вы о ком?

Джибеко. О Полковнике, о ком же еще?

Верочка. О, он садовник.

Актер. Ты не знаешь, потому что этот труп...

Верочка. Труп?

Актер. Ну, контур. Он вчера все какими-то намеками. Увядший цветок и какая-то эксгумация и все такое. Еще что-то о проволоке. Эти двое тоже.

Верочка. Ах, да, конечно, о проволоке? Это же история Заратустры. Он тогда подобрал разбившегося канатного плясуна и тащил труп на себе, пока не встретился со слепым. А слепой предложил им поесть. Заратустре и его спутнику. Он не знал, что это не спутник, а ноша.

Джибеко. Все знают эту историю.

Верочка. Да, но вчера они опять шушукались о канатоходце.

Актер. Кто?

Джибеко. Эти двое. Там с ними были еще две дамы. Просто их знакомые.

Актер. Эти, которые приходили?

Джибеко. Аллочка и Беллочка. Их все это очень заняло, а Полковник был, наверное, разочарован тем, что он не упал.

Верочка. Он не пошел.

Актер. Кто?

Джибеко. Канатоходец.

Актер. Почему ты думаешь?

Джибеко. Тогда что-нибудь стало бы ясно с трупом.

Актер. Я думал, они с этим покончили.

Джибеко. Покончили? Ну нет. Я ж говорю, в стадии появления, окоченения, становления...

Актер. И это улика?

Джибеко. Да.

Актер. Если бы я успел додумать.

Джибеко. Но ты не успел.

Актер. Пятак падал, звеня и подпрыгивая.

Верочка. Пятака не было.

Актер. Не было, и мертвеца не было. Зато был звон и подпрыгивание и похороны. А падения не было. Они хотели бы, но не случилось.

Верочка. Но контур был всегда. Одно время мы надеялись расстаться с ним.

Актер. Как же! Он еще тогда провонял, этот контур, но все еще зачем-то им нужен.

Верочка. А теперь он появился снова. Все с тем же.

Актер. Да, с тем же. Что у него еще есть? Просто он опять что-то затевает. Что у него было кроме этой песенки?

Верочка. Он говорил о цветах?

Актер. Ну да, похоронная тема. Цветок увял, каждый умирает в одиночку, и этот труп, который им нужен, чтобы кто-то его подобрал. Нужно же им как-то оправдать свое существование.

Верочка. Ты все говоришь, «они, они», а кто это, они?

Актер. Они всегда они, кто бы они ни были.

Джибеко. Ангелы.

Верочка. Ангелы? А мы?

Актер. Нас нет. Раньше тоже не было. Это они нас выдумали. Чтобы был повод. Теперь, когда ты знаешь... Вообще-то, ты и раньше знала, но тогда я хотел доказать это себе. Хотел доказать, что я и он (Указывает на Джибеко.), в сущности, одно и то же. И, в общем-то, так оно и было, но я не учел одного, того, что одновременно происходило и многое другое, что пятак падал не просто так, он падал, звеня и подпрыгивая, и они воспользовались этим звоном...

Верочка. Но ведь не было пятака.

Актер. Не было. Не было и мертвеца.

Верочка. Но ты готов был подобрать его.

Актер. Если б он был. Но его не было. Не было и канатного плясуна. Тем не менее, Полковник как-то проведал о нем. О, у них нюх на такие дела. Он ходил по комнате и все напевал этот свой дурацкий вальс. Но я-то понимал, в чем дело. В те времена он еще не был таким, а может быть... (Пожимает плечами.) может быть, был таким всегда. Во всяком случае, было в нем что-то не от мира сего. Он уже тогда что-то плел о цветах, а я запомнил шорохи и запахи, потому что уже тогда появились эти мысли. Я гнал их от себя, я не смел воплотить их в этого человека, я не смел их додумать.

Джибеко. Но ангел додумал. Он все-таки сформулировал эти мысли. Он придал им конкретную форму и очертания.

Актер (показывает на контур). Эти очертания? Но почему именно эти?

Джибеко. Разве ты никогда никому не завидовал?

Актер. Не знаю. Мне кажется, я завидовал, но я не могу сказать кому. Может быть, какой-нибудь своей роли. Мечте.

Джибеко. А тебе хоть раз удалось это сыграть?

Актер. Что?

Джибеко. Ну, может быть, канатоходца, я не знаю, чему ты завидовал. Тебе удалось осуществить свою мечту?

Актер. Да, она осуществилась, но это не канатоходец, тогда никто еще не думал о нем. Она осуществилась как все мечты. А потом, когда я понял, что не в силах вынести этого восторга, тогда пришла другая. Она вползла, как змея. Нет, как червь, как шорох преступных мыслей. И тогда я испугался, что он будет слышен другим.

Джибеко. Ангелам.

Актер. Да, ангелам.

Верочка. И они услышали?

Актер. Нет, им уже было не до этого. Они прислушивались к звону пятака.

Пауза.

Верочка. Так что же это за мечта?

Актер. Мне хотелось чувствовать чужими чувствами, видеть чужими глазами, видеть свет в своем окне после того, как оно станет чужим.

Верочка. Тебе это удалось.

Актер. Да. Вот тогда мне и захотелось пройти по канату. А до этого… Поверь мне, здесь не было никакой задней мысли. Это было искушение ради искушения, ради чистого зла. Я хотел это сделать для потери, потому что потеря это тоже приобретение, оно просто по ту сторону. Чтобы увидеть свет в своем окне, нужно уйти. Тебе не понять этого, потому что ты осталась там, где была, а я просто перестал видеть свет.

Из правой кулисы входит Полковник.

Полковник. Рад приветствовать вас, господа. Ведь мы господа? (Пауза.) Даму, разумеется тоже. (Пауза.) Даже, я сказал бы, больше. (Пауза.) Если бы это было в обычных обстоятельствах.

Верочка. Разве эти обстоятельства для вас необычны, Полковник?

Полковник. Увы, мадам, увы.

Верочка (Андрею Джибеко). Вот видишь, ты спрашивал о призраках, что они делают, когда мы их не видим. Да то же самое, только в другом месте.

Джибеко. Я пошутил. Я думаю, что в другом месте они просто не существуют.

Полковник. Вы обо мне? Уверяю вас, господа, я вполне материален, можете пощупать.

Верочка. Не будем, а то и в самом деле можем поверить. Так в чем, собственно, дело, Полковник? До вчерашнего дня я думала, что мы навсегда забыли друг друга.

Полковник. Ну как можно забыть незабываемое? Шутите?

Верочка. Если вы собираетесь морочить нам голову цветами, стреляющими ружьями и деепричастными оборотами, чтобы придать своей суете какую-то видимость дела...

Полковник. О нет. Тут вы глубоко неправы. Уже само название «деепричастный оборот» говорит о причастности делу.

Верочка. Какому делу?

Полковник. Нашей задачей всегда было предотвратить звон и подпрыгивание и само падение пятака.

Верочка. Вашей задачей? Но ведь пятак все-таки упал.

Полковник. Э-э, падал, голубушка, падал. У Тургенева не написано, что он упал. Падал, звеня и подпрыгивая.

Джибеко. Хорошо, Полковник, а нельзя ли все-таки поближе к нашему делу? Без пятаков.

Полковник. Извольте. Давайте представим на минуту, что мы знаем больше, чем мы знаем. Разве мы не вправе сделать такое допущение?

Актер. Возможно. Но может быть, разные вещи, Полковник.

Полковник. Попробуйте исповедаться и вы увидите, что та вина, которая терзала вас по ночам, доставит вам удовольствие в вашей исповеди.

Верочка. По-моему, это для извращенцев.

Полковник. Исключительно в интересах дела, мадам. Сам-то я предпочитаю классицизм.

Актер. Вы имеете в виду единство действия, единство времени...

Полковник (нетерпеливо). Да-да, все эти единства.

Актер. Тогда, Полковник, здесь нарушается единство места.

Полковник. Каким образом?

Актер (показывая на окна). Разве вы не видите?

Полковник. Это зависит от того, что считать местом. Я думаю, что этот контур... Ведь место действия это место убийства, вы не согласны?

Актер. Но ведь убийства не произошло.

Полковник. Оно происходит. Не прошлое, не будущее, а настоящее. Такое же, как падения пятака. Настоящее, вы понимаете? Подлинное, неоспоримое. Зверское.

За сценой смех, мужские и женские голоса.

Двое. Двое, двое. Нас по двое. Какое совпадение. По двое.

Аллочка. В самом деле. Вас двое.

Беллочка. Но заметьте, вы все-таки не пара.

Двое (по очереди). О нет, мы не пара, мы двое. А вы пара?

Аллочка  и  Беллочка (перебивая друг друга). Нет, мы не пара. Мы тоже в некотором роде двое.

Двое (радостно одновременно). Двое. В некотором роде. В некотором роде. Двое. (Озабоченно.) А в каком роде?

Аллочка. Мы в женском, но не пара.

Двое (единовременно). Мы в мужском. А нам вы пара?

Аллочка  и  Беллочка (обе). Хи-хи. Ха-ха. Ха-ха. Хи-хи.

Из правой кулисы появляются Аллочка и Беллочка, с ними двое.

Двое (единовременно). Это Аллочка и Беллочка. Это Беллочка и Аллочка. А и Б. Б и А. (По очереди.) Мы привели их как доказательство. Мы пригласили их как свидетелей.

Полковник. Доказательство чего?

Двое. Ну, помните: А и Б?

Полковник. А Д?

Двое (одновременно, тыча пальцами один в Андрея, другой в сторону Верочки Джибеко). Это он. Это она.

Полковник. Плюс вы двое.

Двое (встрепенувшись). Двое, ах, двое! (Пытаются плясать.)

Аллочка, не замечая, вступает в контур.

Полковник (двоим). Ну хватит. (Аллочке.) Скажите, а зачем вы ползали по улице на четвереньках? Что за манера такая?

Аллочка (в ужасе). Кто! Я? На четвереньках? Что за вздор?

Полковник (достает из кармана записную книжку, перелистывает). А-а, нет. Это так. Это в моих записях, в моих, так сказать, рассуждениях. Это просто я подумал, что если бы вы ползали на четвереньках, то зачем бы это вам.

Аллочка. Я не ползала. Может быть, Беллочка?

Полковник. А, нет, нет. Я же сказал. Там, четвереньки, канатоходец, коляска с ведром, эти еще, как их, косяки. Не берите в голову. Это все вроде вспомогательного контура. Это так.

Аллочка. Что за вспомогательный контур?

Полковник (показывает Аллочке под ноги). Ну, вот этот самый.

Аллочка (в испуге быстро вышагивает из контура). Ах!

Полковник. Ничего страшного, он же вспомогательный.

Аллочка. Как это?

Полковник. Ну, знаете, это всегда обводят, если труп.

Аллочка. Но откуда он здесь?

Полковник. Он всегда был. Точнее, он всегда появлялся.

Аллочка. Как призрак? Перед каким событием?

Полковник. После события. После убийства.

Аллочка. Значит, произошло убийство? Какой ужас! И когда это случилось?

Полковник. Всегда. Оно происходит.

Аллочка. А призрак? То есть я хотела сказать, контур.

Полковник. Он всегда появляется. Точнее, он всегда в стадии появления. Перманентное появление. Так ясно? Русский язык несовершенен. По-английски было бы: He apears. He is apearing означало бы, что он появляется сейчас или что он появляется регулярно.

Аллочка. В языке, пожалуй, да, а в жизни... И кто же убитый?

Полковник. Круг подозреваемых довольно широк, и вы тоже попадаете в этот круг. Каждый, кто не имеет алиби, может быть заподозрен. Если убитый в момент убийства находился в другом месте, тогда, естественно, подозрение с него снимается. У вас есть алиби?

Аллочка. Но ведь вы сказали, что это всегда.

Полковник. Верно. У вас есть алиби навсегда?

Аллочка. Значит, если у меня нет алиби, я мертва?

Полковник. Не обязательно. Вы могли бы быть мертвой. Так же, как, например, ползать на четвереньках. Мы всех проверяем.

Аллочка. Простите, Полковник, я что-то не пойму, что когда произошло? Я не знаю английского, но, по-вашему, получается, что убийство происходит в то время, когда труп уже обведен.

Полковник. Откуда я могу знать, что во время чего происходило? Падал ли пятак, звеня и подпрыгивая, или звенел и подпрыгивал, падая. Давайте поговорим о деепричастном обороте, потому что бывает, что именно он выражает главное действие. Многие хотели бы скрыть преступление под видом деепричастного оборота.

Аллочка. Только не я. Я вообще не знаю, что такое деепричастный оборот.

Полковник. Пятак падал, звеня и подпрыгивая. Ну и с убийством так же. Только оно не подпрыгивает, а расследуется. Одновременные действия.

Аллочка. Так вы что, расследуете убийство, которое еще не произошло?

Полковник. Происходит, голубушка, происходит. Мы же только что говорили об одновременности. Раз происходит расследование, значит происходит и убийство.

Аллочка. Так когда он появляется?

Полковник. Вы помните классическое изречение “Сегодня рано, завтра поздно”?

Аллочка. Значит, никогда?

Полковник. Всегда. (Кланяется, отходит к двоим. Тихо, но с раздражением.) Кого вы мне привели?

Двое всем своим видом выражают растерянность.

Итак, мы слышали выстрел. Так что с ружьем?

Верочка. Это ружье стреляло?

Полковник. Да, оно стреляло. (Подходит к тахте, смотрит на висящую на ковре картину.) Что это?

Двое. Да-да. Что это?

Верочка. Вы меня спрашиваете?

Полковник. Вот именно, что это?

Верочка. Картина.

Полковник. Правильно, картина. А что на ней изображено, какой жанр?

Двое. Да. Какой жанр? Что изображено?

Верочка. Ну, ничего. Это абстрактная картина.

Полковник. А все-таки если присмотреться? Что она вам напоминает?

Аллочка. Может быть, пейзаж?

Полковник. Какой пейзаж?

Двое. Да-да. Какой пейзаж?

Аллочка (пожимает плечами). Ну, может быть, морской пейзаж. Да, по цвету, скорее, морской пейзаж.

Полковник. Пейзаж?

Беллочка. Если что-то вообще воображать, то мне кажется...

Полковник. Вам кажется? Вам только кажется. (Пауза.) А хотите, я вам докажу, что это не морской пейзаж? (Пауза.) Что ж, по цвету это действительно можно было бы принять за морской пейзаж, но если повесить раму вертикально, вот так (Меняет положение рамы.), то то, что можно было бы от избытка воображения принять за морские волны, превращается в широко развернутый хвост павлина, который является доминантой всей композиции, и тогда бурое пятно, оказавшееся теперь справа, превращается в мертвую утку, на которую снизу с вожделением смотрит голова охотничьей собаки. Слева, на переднем плане изображена фарфоровая ваза, полная фруктов. Яркое оперение птиц, переданных пастозными мазками, резко выделяется на темном фоне. Итак, картина представляет собой охотничий натюрморт. В пользу последнего предположения, говорит и местоположение картины. (Прислушивается к сказанному. Явно доволен.) Картина висит на ковре, там, куда обычно вешают ружье, вместе с которым, будучи повешена вертикально, она явила бы законченную композицию. Что скажете?

Верочка (пожимает плечами). Если бы было ружье...

Полковник. Если бы. И если бы в этой раме с самого начала была картина. Не правда ли? (Хитро улыбаясь.) А теперь проведем следственный эксперимент. (Снимает картину, вешает ее вертикально в простенке. Торжествующе.) Ну, что и требовалось доказать.

Верочка. Это ничего не доказывает.

Полковник (изумленно). Как не доказывает? Разве вы не видите, что она точно заняла свое место в пятне? Точнее говоря, совпала с пресловутым пятном.

Верочка. С каким пятном?

Полковник. С пресловутым. Вы не согласны?

Верочка. С тем, что оно пресловутое?

Полковник. Нет, с тем, что оно пресловутое, никто не будет спорить. Ведь мы о нем столько говорили, не так ли?

Актер (нехотя). Говорили.

Двое. Еще как. Не раз.

Полковник. Ну вот, значит, оно пресловутое. Хоть об этом договорились. (Вздыхает.) Хорошо, вопрос снимается.

Верочка. Вопрос о чем?

Полковник (в изумлении). Как! О пресловутости пятна. Или вы и с этим будете спорить?

Верочка. А, нет, конечно, не спорю. А о чем не снимается?

Полковник. О соответствии пятну, вопрос о пресловутости которого уже обсужден. Проще говоря, о соответствии картины пятну или, иными словами, о совпадении картины с пятном или со следом от этой же картины, то есть со своим собственным следом. Все это называется идентификацией. Договорились?

Верочка пожимает плечами.

Теперь давайте подумаем, что это, собственно, означает.

Актер. И что же?

Полковник. А я скажу. Я скажу, что кто-то из присутствующих, оказавшись за вашей спиной, стоял бы не за вашей спиной, а за спиной вашего отражения в зеркале. Логично?

Все молчат.

Вот почему покойник незадолго до своей смерти убрал из комнаты зеркало. Именно поэтому, а вовсе не потому, что он сам перестал в нем отражаться.

Верочка. Какой покойник?

Полковник (показывая на контур). Этот, разумеется.

Верочка. Но ведь его нет.

Полковник. То есть как нет? Как это нет? А что же означает этот контур?

Аллочка. Вы хотите сказать, что он все-таки был?

Джибеко. Или будет?

Полковник. Был, будет... Прошлое, будущее... Интересно, как это можно перейти из прошедшего в будущее, минуя настоящее? Это нонсенс. Ведь речь идет об одном и том же предмете, и если он из прошлого переходит в будущее то, уж наверное, через настоящее, не так ли?

Джибеко пожимает плечами.

Если глядеть из настоящего, а моя концепция предусматривает именно такой взгляд, то существуют только сюжет и его автор. Создатель. Творец. Он может что-то менять, что-то называть прошлым, другое — будущим, но все это эфемерность, нечто, кажущееся нам из того же настоящего. И прошлое и будущее укладываются в сюжет, в очерченный настоящим контур.

Верочка (указывая на контур). В этот контур?

Полковник (равнодушно). В этот контур. Здесь все: и прошедшее и будущее — вся история.

Верочка. Будущее? Разве труп может иметь будущее?

Полковник (раздраженно). А разве труп может иметь прошлое? В прошлом он не был трупом, а в будущем... (Снисходительно.) Ну, какое будущее у трупа? Я не о трупе, я о том, что он дает. Итак он (она) незримо присутствует среди нас, возможно, в качестве живого человека (субъекта, а не объекта), и если бы в комнате наличествовало зеркало, он (она) мог (могла) БЫ отразиться в нем. Логично?

Все молчат.

И чтобы не отражаться, чтобы случайно в качестве живого (пока он пребывает в этом качестве) не отразиться, покойник (ница) убирает из комнаты зеркало, поскольку он (она) разделяет распространенный предрассудок о зеркалах.

Верочка. Позвольте, но поверье...

Полковник. Знаю. Поверье состоит в том, что в зеркале не отражается реально видимый субъект, но если так, то должно быть и обратное: в зеркале отражается невидимый субъект. Я рассуждаю с точки зрения покойника. То есть покойник психологически подготавливается к несуществованию и для начала убирает зеркало, чтобы не видеть себя. (Думает.) Чтобы не выдать себя.

Двое (радостно и одновременно). Чтобы не видеть себя. Чтобы не выдать себя.

Синхронно пляшут в присядку, выделывая замысловатые коленца. Аллочка и Беллочка с уважением смотрят на них.

Полковник. Ну, что вы на это скажете?

Верочка. Вы хотите сказать, что это самоубийство?

Полковник. Нет, это было бы слишком тяжким обвинением. Я только хочу сказать, что жертва — соучастник преступления.

Верочка. Что? Убийство по обоюдному соглашению? Но это в принципе то же самое.

Полковник (торжествующе). Нет! Абсолютно другое. Ответьте, может ли убийство совершиться без убийцы?

Верочка. Нет, конечно.

Полковник. А убийство без жертвы?

Верочка. Тоже нет.

Полковник. Не будь убийцы, убийство бы не состоялось, не будь жертвы, оно бы тоже не состоялось. Что из этого следует?

Верочка (растерянно). Что?

Полковник. Прежде всего давайте решим, является ли преступное желание преступлением и в каком случае. (Теребит себя за нос.) Если ты пожелал даму, значит ты прелюбодействовал с ней. Отсюда вывод: жертва — соучастник (ница) преступления. (Рассуждает сам с собой.) Он желал даму? Хм, нет, не то. Он желал убить? Но кого, если, как мы установили, жертва имеет алиби? Может быть, потому нет трупа?

Джибеко. К кому вы обращаетесь? Я не вижу.

Полковник (патетически). К истине.

Джибеко. А кто должен ответить?

Полковник. Каждый. Каждый из присутствующих. (Думает.) И из отсутствующих тоже. ( Пауза.) За преступление.

Джибеко. Так это что, Страшный Суд?

Полковник. Ну, нечто вроде репетиции. Как с этим трупом, с контуром.

Актер. Но ведь то был следственный эксперимент. Или репетиция? Или все-таки следственный эксперимент?

Полковник. Все это крючкотворство, тем более, что Страшный Суд это ваша идея. Ну пусть будет Страшный Суд.

Верочка. Но в нашем случае...

Полковник. В нашем случае есть определенные трудности.

Верочка. И какие же?

Полковник  (торжественно). Непрерывность процесса. Это юридический термин. Единство судебного рабирательства, единство следственного действия... Тот же классицизм. Римское право, классический театр. Единство действия, единство места, место преступления, corpus delicti, modus operandi, praemica major, praemica minor. (Кричит.) Dixi et animam levavi.

Занавес 

Действие третье

Декорация та же, что и во втором действии. На сцене Верочка и Андрей Джибеко.

Верочка. Итак, Страшного Суда пока не получилось.

Джибеко. Он сказал, что это репетиция.

Верочка. Значит, будут еще новые идеи, находки, поправки.

Джибеко. Но ведь покойника по-прежнему нет.

Верочка. Мне кажется, он расследует не преступление, а грех.

Джибеко. И здесь мы наблюдали полковника во всей красе.

Верочка. Нет, только в наивысшем его проявлении.

Потирая руки, входит Полковник.

Полковник. Ну-с, господа, на чем мы с вами закончили?

Джибеко. Мне это не интересно.

Верочка. Что-то вы говорили по-латыни.

Полковник. А-а, это так, общие рассуждения. Это из юриспруденции, правовой силлогизм и так далее. Ах да, я предлагал исповедаться.

Джибеко. Но без отпущения грехов.

Верочка. Да, без отпущения. Просто сеанс психоанализа. Так?

Полковник. Главное, не надо ничего изображать. Только то, что идет изнутри, может представлять какой-то интерес. Какой-то для кого-то интерес. Интерес для заинтересованного лица, для зрителя, например.

Джибеко. Предложите это актеру, Полковник. Он вам ответит, что его дело как раз изображать.

Полковник. Артистом можешь ты не быть и так далее. Исповедь совсем другое дело. Уж если общество призвано к покаянию...

Джибеко. Но ведь вы-то ни в чем не каялись Полковник, и вас не мучат угрызения совести.

Полковник. Совесть? Совесть, это когда люди разговаривают сами с собой. А кто разговаривает сам с собой? (Смеется.) Вы согласны?

Джибеко. Тогда при чем здесь покаяние?

Полковник. Давайте не будем брать в расчет то, что было, поговорим о том, что могло бы быть. Или чем оно станет в прошлом, если мы посмотрим из настоящего.

Джибеко. Да-да, как сделать бывшее небывшим?

Полковник. Это Ницше. Это философия, а философия существует для того, чтобы успокаивать людей: dixi, мол, et animam levavi.

Верочка. Что это, наконец, значит, Полковник?

Полковник. Высказался и тем облегчил душу.

Джибеко. Но все же как сделать бывшее небывшим?

Полковник (уверенно). Забыть свидетелей.

Верочка. Как?

Полковник. Очень просто. Пусть кается тот, кто виноват, профессия же снимает всякую вину.

Верочка. Значит, кому-то можно простить и убийство?

Полковник. Кому-то, можно. Не тому, конечно, кто своевольно совершает этот акт. Ведь можно и воздержаться. Например, для вас это выбор, сто дорог, так сказать, но у профессионала выбора нет, и если бы убийство совершил палач, тогда б я не вел никакого расследования, потому что палач не несет ответственности за убийство. Иногда, впрочем, преступника называют жертвой. Но это по отношению к палачу. Однако жертва в любом случае преступник. По меньшей мере соучастник (ница) преступления.

Верочка. Каким же образом?

Полковник. Вы представляете себе убийство без жертвы? Абсурд.

Джибеко. И каяться, конечно же, должна жертва, поскольку это не профессия.

Полковник. В самую точку. Вот почему все общество было призвано к покаянию. Все, кроме профессионалов.

Верочка. Ну что ж, тогда каждому по делам его.

Полковник. А судьи кто? За древностию лет и так далее. Они все еще привержены презумпции невиновности. Они не верят обвинению, если оно не подтверждено свидетельствами и доказательствами. Они наивно, а может быть, и злонамеренно верят фактам, как будто факты существуют сами по себе. Но мы не увидели бы решительно ничего, если бы не были к тому подготовлены. Так какие-то папуасы не видели корабля, стоявшего на рейде, потому что до этого не знали о его существовании. Эти судьи говорят: «принимать желаемое за действительное», — но ведь желаемое и есть действительное. Ведь на самом деле факты создаются нашим воображением, желанием, волей, которая в свою очередь преобразуется в веру.

Верочка. Ну что ж, тогда каждому по вере его.

Полковник (удивленно). По вере? Опять вопрос, во что вы верите? Верите фактам? Вот почему вы не верите в существование трупа. Его нет, но разве это основание для того, чтобы его отрицать?

Джибеко. Я отрицаю его присутствие здесь, Полковник.

Полковник. Я и не говорю, что он присутствует, но может. Он может присутствовать. Так же, как и канатоходец, который в свою очередь может упасть.

Джибеко (злобно). Но не падает.

Полковник. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Уводит Андрея в правую кулису. Из левой кулисы входит Актер.

Актер. Ты одна?

Верочка. Андрей ушел с Полковником.

Актер. Странная компания.

Верочка. Иногда не выбирают.

Актер. Он его арестовал?

Верочка. Нет, до этого еще не дошло. Мы просто разговаривали.

Актер. Разговаривали? О чем?

Верочка. Он опять предлагал исповедаться.

Актер. Он всегда всем предлагает.

Верочка. Мне кажется, он подозревает, что ты и Джибеко одно и то же.

Актер. Разве это не очевидно?

Верочка. Мы говорили о преступлении, о преступном желании, да-да, мы выясняли, является ли преступное желание преступлением.

Актер. Если ангел застал тебя в тот момент, когда твое желание еще не оформилось в мысли, когда ты еще не успел додумать его. Это?

Верочка. Да. Ты говорил мне, что хотел видеть свет в своем окне, так?

Актер. Ты путаешь, это Джибеко говорил.

Верочка. Какая разница, ты или Джибеко? Свет в своем окне.

Актер. Да, пройти по канату.

Верочка (показывает на окно). Но тот свет, который ты видишь, это свет в чужом окне, правда?

Сначала в одном окне, а потом в другом видны пробирающиеся по крыше Джибеко и Полковник. Полковник показывает Джибеко на противоположное окно и в чем-то убеждает его.

Актер. Увы, это так.

Верочка. Потому что ты видишь его отсюда, верно?

Актер. Да.

Верочка. А если бы ты смотрел из того окна, ты все равно видел бы чужой свет.

Актер. Боюсь, что так.

Верочка. Тогда не стоило додумывать эту мысль.

Актер. Не стоило. Но он додумал ее за меня. Ему так было проще. А я? У меня была другая идея. Я, наверное, хотел обрести в потере. Я хотел в полной мере обладать тем, что мне было дано. В этом доме, на этой улице, в этом городе, наверное, в этом мире, люди не говорят утвердительно. Люди размышляют и рассуждают в сослагательном наклонении, как если бы оно было, а потом появляется то, что отказывается быть. (Пауза.) Однажды я сказал себе: утраченное всегда с тобой. Я сказал: чтобы обрести навсегда, необходимо потерять.

Верочка. Чтобы была данность?

Актер. Да, чтобы была данность.

Верочка. И ты отказался от меня.

Актер. Нет, я исторг тебя из своего тела, чтобы яснее видеть твое лицо... Потом я искусил тебя. Все это одно и то же.

Верочка. Хуже, что одновременно.

Актер. Одновременно, но не по причине, одно не было связано с другим.

Верочка. Полковник говорит, что все одновременное связано.

Актер. Он врет. Ты не представляешь, насколько оно было отдельным. Оно существовало во мне, расцветало, как ядовитый цветок. Только во мне. Никто не знал о том, что происходило, потому что в этот самый момент они притворялись, что хоронят мертвеца. А я, занятый своей мечтой, не заметил, что этого не было.

Верочка. И что же, она исполнилась, твоя мечта?

Актер. Она не должна была исполниться. Только исполняться. Она осталась в себе.

Пауза.

А потом, когда я понял, что не в силах вынести этого восторга, тогда пришла другая мечта. Она вползла, как змея. Нет, как червь, как шорох преступных мыслей. И тогда я испугался, что этот шорох будет слышен другим.

Верочка. Ангелам?

Актер. Да, ангелам.

Верочка. Так что же это за мечта?

Актер. Я хотел доказать себе, что я просто имярек, что вместо меня может быть канатоходец, Джибеко, любой, кого ты назвала, хотел убедиться, что мы все взаимозаменяемы.

Верочка. Но это же не так. Я выбрала.

Актер. А я думал, что между Сциллой и Харибдой не выбирают, что между ними нужно пройти. Я надеялся (или боялся), что ты пройдешь (или остановишься) между нами, что для тебя не будет разницы, что ты будешь принимать нечто в многообразии или не принимать ничего. Некто, он мог быть кем угодно, канатоходцем, героем, даже мной, ведь все зависело от меня, так что я и сам мог быть тем человеком, в конце концов, этот некто, прежде, чем воплотиться, существовал только в моем мозгу, а в дальнейшем мне оставалось только подобрать подходящий образ, желательно, похожий на меня, лучше всего вообще клонировать себя, собственно к тому все и сводилось, так вот, он стал, был поставлен напротив меня, чтобы доказать, что выбор невозможен, что это просто один человек, две ипостаси одного и того же лица. Что делает человек, когда ты лишаешь его выбора? Принимает действительность как единственную возможность.

Верочка. Этой действительностью оказался Андрей Джибеко.

Актер. Но почему именно он?

Верочка. Потому что только она и была.

Актер. Этот Джибеко... Может быть, сначала он был моим отражением, но потом он вышел из-под контроля и перепрыгнул через меня. (Сомнамбулически.) Он говорит какие-то строгие слова. Я вижу его (меня) нагнувшимся и поднимающим нечто или кого-то, ставшего чем-то, что он (я) боится опознать, потому что тогда он (я) будет вынужден идентифицировать себя. Идентифицировать себя в том, кто не он, а я. И не здесь, а там. А может быть, это не он (я) и не я (он), а то, что между нами. Тем, что здесь, и тем, что там. Они (мы — это уже множественные числа) абсолютно идентичны. Они (мы) также абсолютно неидентичны. Я не идентичен ему, он не идентичен мне, он не идентичен себе, я не идентичен себе. Но если это не он (я) и не я (он), а некто, то это не третий, это напряжение, проволока, натянутая между башнями, функция, которую можно обозначить любым произвольно выбранным словом.

Верочка. Не хитри, ты сам назвал это имя.

Актер. Что?

Верочка. Это ты назвал Андрея Джибеко.

Актер. Ты выбрала меня, который не я.

Верочка. Не говори умных вещей, это неприлично.

Актер. Что я такого сказал? Что я сказал такого, чего бы ты не поняла?

Верочка. Я все поняла. Но что значит идентифицировать себя в том, кто не ты? Ты не был одновременно в двух местах, но это правда, что ты был одним здесь и другим там, и между вами не возникало никакого напряжения, а был путь от тебя здесь к тому, который там.

Актер. Путь! Хорошо, путь, который я не прошел.

Верочка. Но оставил след.

За сценой шум, смех, мужские и женские голоса.

Аллочка. Кто?

Беллочка. А вы?

Двое (по очереди). Он и я. Он и я. Это одно и то же. Это то же и одно. Что он, что я, что я, что он, вы и мы, и мы, и они.

Аллочка. Кто?

Двое (одновременно). Знаменитый Андрей. Знаменитый Джибеко. С Верочкой оба.

Беллочка. С кем?

Двое (одновременно). Джибеко. Андрей с Верочкой. Верочка с Андреем Джибеко.

Аллочка. Кто?

Двое (хором). Знаменитый Андрей Джибеко.

Беллочка. С кем?

Двое (хором). В определенных кругах.

Аллочка. Кто с кем?

Двое (одновременно). Андрей. Верочка.

Беллочка. С кем кто?

Двое (одновременно). С Верочкой. С Джибеко. Знаменитый.

Аллочка. В каких кругах?

Беллочка. В определенных, конечно.

Аллочка (двоим). А вы не в определенных кругах?

Двое (хором). А вы?

Все четверо (хором). Мы универсальны. (Весело скачут и хлопают в ладоши. Раздаются крики, преимущественно из междометий)

Все четверо появляются из правой кулисы.

Двое. Взаимозаменяемы.

Аллочка. Двое, но не пара.

Беллочка. Две пары.

Двое. Взаимоизменяемы. Видоизменяемы.

Аллочка. Четыре пары.

Беллочка. Четыре пары на четверых.

Двое (весело скачут и хлопают в ладоши). Какое совпадение! Какое совпадение! (Скачут.)

Аллочка. Если будут танцы.

Беллочка. О, если будут танцы.

Аллочка. Четыре пары.

Беллочка. Четыре пары.

Верочка (актеру). Ты оставил след.

Актер. Все равно это след непройденного пути.

Верочка. Тем не менее, он предъявил его Андрею Джибеко. Как улику. Он считает, что может показывать твой след ему.

Актер. Разве он не прав?

Верочка. А разве это он хотел света в своем окне?

Актер. Я сам этого не знаю.

Двое (хором). Вот и мы. (Одновременно.) Мы ведь не опоздали? Ведь мы не опоздали?

Верочка. Я не понимаю.

Актер. Вас что, Полковник прислал?

Двое (радостно). Как же, как же! Полковник. Он сказал, что у вас прием. Он сказал, что большой прием. Он сказал, что цвет... Нет, он сказал, что цветы. Ну да, цветы. И воспоминания, и музыка. Полковник.

Актер. Покойник.

Двое (одновременно). Ах, покойник! Покойник, ах! (Хором.) Полковник.

Входит Полковник.

Полковник. Что здесь, собственно происходит?

Актер. Эти говорят, что какой-то прием.

Полковник. А-а, да, прием, прием. Один из моих приемов.

Актер. Что еще?

Полковник. Ну, мы же говорили. А, Б, В и Д.

Верочка (недоуменно). Что?

Полковник. Ну, свидетели. Как вы знаете, большинство преступлений происходит по вине свидетелей.

Актер. А если свидетелей нет?

Двое (одновременно). А преступник? А труп?

Полковник. Плюс все присутствующие. Плюс кое-кто из отсутствующих. Например, труп и Андрей Джибеко. Мы их, конечно, забудем.

Актер. Нет никакого трупа, только этот ваш дурацкий контур.

Полковник (многозначительно). А Джибеко?

Актер. И Джибеко никакого не было. Я придумал его.

Полковник. А почему такая странная фамилия? Он что, болгарин?

Актер. Не знаю, может быть, что-нибудь югославское.

Верочка. Такой национальности нет. Там сербы, хорваты...

Полковник. Ну вот. Может быть, сербо-хорватское. Какая разница. Какое-то у нее не наше звучание. Я ничего не имею против. Но все-таки, как-то не очень патриотично, вы не находите?

Актер. Я придумал такую, чтобы была и мужская и женская.

Полковник. Вам нужна пара?

Актер молчит.

(в сторону). Он говорит правду с таким видом, как будто это и в самом деле правда. (Пауза.) Треугольник? (Пауза.) Кажется, я угадал. (Актеру.) Это зависть? Конечно, это зависть. Самое естественное из человеческих чувств.

Актер. Какая зависть, кому?

Полковник. Каждый завидует тому, кому может. Если ты голоден, например, ты не можешь завидовать богатому, а только тому, кто ест.

Актер. Так кому же?

Из левой кулисы появляется Джибеко.

Полковник (указывает на Джибеко). Ну, вот и персонаж. Или герой? (К Джибеко.) Хотите быть героем?

Джибеко. Отстаньте.

Полковник. Но ведь вы же были напротив.

Джибеко. А доказательства?

Полковник. Ваш след.

Джибеко. Какой след?

Полковник. Тот, что я показывал вам на крыше. Если вы идете по проволоке, то это и есть ваш след.

Джибеко. Допустим. А преступление?

Актер. А труп?

Полковник. Наша задача его найти.

Джибеко. Но если его нет, никогда не было.

Полковник. И вы о фактах. Ладно, как я уже говорил, его нет в прошлом, потому что в прошлом он не был трупом (Верочке.), как вы говорили, его нет в будущем, потому что у трупа нет будущего (Разводит руками.), но его нет и в настоящем, потому что он не может осознать себя. Именно такого, не осознающего себя, мы и ищем.

Джибеко. А может быть, осознающего себя не в одном?

Полковник. Это то же самое.

Верочка. Хорошо. А зачем вы его ищете?

Полковник. Природа не терпит пустоты. Следовательно, этот контур должен со временем заполниться.

Актер. Трупом?

Полковник. Трупом. (С некоторым подъемом.) Но не просто трупом. Не забывайте, это жертва. (С пафосом.) Наша жертва. Кому? Или нам жертва? (Строго.) Но и жертва убийства тоже.

Актер. Ну, а в данном случае как?

Полковник. В данном случае? Ну что ж, давайте разберем данный случай. Вы согласны, что в нашем несовершенном мире существует немало проблем?

Актер. Нелепо даже спрашивать. Разумеется, они есть.

Полковник. Тогда слушайте. В прежние времена, когда на все существовал жесткий регламент, любое действие исходило из определенных обстоятельств. Наличествовало какое-то явление, которое требовалось объяснить, вопрос, который требовал ответа. Теперь не так. Концептуальный подход, так сказать. К ответам подбирают вопросы, факты, проблемы. Мы живем в эпоху, когда сами ответы задают нам вопросы. Выбирай из множества проблем любую, но такую, на которую предусмотрен ответ.

Актер. И какую же вы выбираете?

Полковник. В данный момент есть потребность в убийстве.

Актер. Почему?

Полковник. Потому что нужен труп.

Актер. Кому нужен?

Полковник. Вам, мне, тем, кто придет, тем, кто ушел — всем.

Актер. Зачем?

Полковник. Как же без трупов?

Верочка (Актеру). Кажется, я что-то начинаю понимать.

Полковник медленно подходит к овальному пятну в простенке, останавливается, задумчиво смотрит на него.

Полковник. Да, это, конечно, сильно затрудняет расследование.

Верочка. Что именно, Полковник?

Полковник (оборачивается). Отсутствие зеркала. Если бы зеркало оставалось на месте, то уже сейчас по отражению мы могли бы выяснить, кто из нас мертв, но в том-то и дело, что покойник предусмотрительно убрал его. И, даже обратясь к вспомогательному трупу, мы не можем точно сказать, как он упал, навзничь или ничком (Наклонившись, указывает на контур.) и смотрит ли он в данный момент на меня, и как узнать, что для него право, а что лево. А что для меня? Как это определить? Если по руке, то саму руку я определяю по ощущению. Но правда ли это? Правда ли, что по ощущению? Как можно ощущать правое и левое? В раннем детстве меня учили, что вот эта рука у меня правая, а вот эта левая, но разве я ощущаю правоту одной руки и неправоту другой? И в этом случае, как я могу знать, где правая, а где левая рука отражения? Ведь я, а тем более оно, не ощущаю их. Значит я определяю их по своим рукам? Я знаю, что если он стоит лицом ко мне, то его правая рука слева, а левая справа. Он думает так же обо мне. Но когда я прошу его передвинуться вправо, он передвигается влево. Или он передвигается вправо? Или остается стоять на месте — это его дело. Но в какую сторону указывает моя правая рука, и что я имею в виду? Да, если человек, стоящий лицом ко мне, всего лишь отражение в зеркале, то где его правая рука, а где левая? Почему его пиджак застегнут на левую сторону, как у женщин? Может быть, это вообще женщина? (Пауза.) В сущности, он может быть и женщиной. Отражение в зеркале может быть кем угодно, ведь я не знаю, кем оно себя чувствует и чувствует ли оно вообще. Во всяком случае, это не я. Ведь я, по моим ощущениям, пошевелил правой рукой, а оно — по логике — левой. Это просто обидно, когда твое отражение пытаются отождествлять с тобой. Ведь это полная, абсолютная тебе противоположность. Ведь там, где у тебя право, у него лево. Он все делает наоборот, даже, можно сказать, назло. Именно он, а не ты, все делает назло. Это он переворачивает твои движения наоборот, а не ты его. Хотя это как сказать: ведь движения совершаются одновременно. Правда, я-то точно знаю, что это не я передразниваю его. А он? Может быть, и он это знает? Вообще, кто из нас я? (Пауза.) Стоп. Полковник, в ходе своих рассуждений вы заметили, что это может быть женщина. (Пауза.) Это неплохая мысль, Полковник. Хорошая мысль, Полковник. Очень хорошая мысль. Женщина. Cherchez la femme. (Беллочке.) Ну-ка, станьте-ка напротив меня, vis a vis так сказать. Ну, что скажете?

Беллочка (испуганно). Что?

Полковник (хитро). Ну? (Хватает Беллочку за пуговицу. Торжествующе.) На левую! Я же говорил: Cherchez la femme. Ну-с, дамочка, где ваше алиби?

Беллочка. Но жертве-то зачем алиби?

Полковник. Жертва соучастник (ница) преступления. Как я уже говорил.

Беллочка. Каким образом?

Полковник. Вы представляете себе убийство без жертвы? Абсурд.

Беллочка. Оригинально! Вы хотите свалить все на жертву? Конечно, так легче всего.

Полковник. Мы пока только примеряем, восстанавливаем, так сказать, картину убийства. А сваливать все на жертву? Да, жертва — соучастник преступления, но обвинять ее... Зачем? Жертва уже понесла наказание. Обвинить можно кого угодно, но как призвать к ответу? Нет, речь может идти лишь о том, чтобы восстановить справедливость. Итак, у вас есть алиби?

Беллочка. На какое время?

Полковник. На время появления трупа.

Беллочка. Но ведь вы сказали, что это всегда.

Полковник. Верно. У вас есть алиби навсегда?

Беллочка. Значит, если у меня нет алиби, я мертва?

Полковник. Я уже говорил. Не обязательно. Но такое могло бы случиться. Вашу подругу мы уже проверяли, теперь ваша очередь. Не могли бы вы лечь?

Беллочка. Я? Лечь?

Полковник. Именно вы. Именно лечь.

Беллочка. Куда?

Полковник (показывает рукой на контур). Сюда. Вписаться. Ложитесь, пожалуйста, и впишитесь в этот рисунок, по возможности, более точно.

Беллочка. Контур?

Полковник. Да, если это можно назвать контуром.

Беллочка. А как это можно еще назвать?

Полковник. Не знаю, как это будет называться впоследствии.

Беллочка осторожно ложится.

(объясняя присутствующим). Вы видите, что силуэт вышеупомянутой дамы не совпадает с контуром, нарисованным на полу. Отсюда можно сделать вывод, что в момент преступления дама была в брюках. (Беллочке.) Сходите переоденьтесь.

Беллочка (растерянно). Но я... Я не ношу брюки. То есть я не ношу их с собой.

Полковник. Тогда разденьтесь. Вы же видите, что юбка не совпадает с этим... рисунком.

Беллочка (испуганно). Как? Совсем?

Полковник. Пока снимите юбку. Остальное по ходу эксперимента. (Неуверенно.) Может быть.

Беллочка встает, стесняясь снимает юбку, в колготках снова ложится в контур.

Беллочка. Но почему вы решили, что убита именно женщина?

Полковник. Я не решал. Я вовсе не уверен. Это всего лишь одна из версий.

Беллочка. И вы уверены, что следственный эксперимент, как вы его называете, подтвердит или опровергнет эту версию?

Полковник. Конечно, нет. Вы здесь только муляж, поскольку мы не знаем наверняка, женщина убита или мужчина. У нас нет готового трупа, только этот рисунок, который вы называете контуром. Пусть будет контур. Я согласен и на контур. А труп... Это долгая история. Убийство, следствие, эксгумация...

Беллочка (приподнимаясь, с ужасом). Неужели вы хотите положить сюда разложившееся тело?

Полковник. Нет, это я так, образно выражаясь. Я же говорю, мы даже не знаем, кого эксгумировать. Мы пока только примеряем, восстанавливаем, так сказать, картину убийства. Молчите и не двигайтесь. Вы что, забыли, что вы тело? Пока мы просто восстанавливаем картину. Какую-нибудь картину. Ведь нельзя же вовсе без нее? Ничто нельзя утверждать с полной уверенностью так же, как и отрицать. Если, например, убийца — Джек Потрошитель...

Беллочка. А если нет?

Полковник. Тогда, может быть, какая-нибудь сумасшедшая феминистка. Но мы попробуем и другие версии. Итак, прошу вас.

Беллочка. Ну хорошо. (Снова располагается в контуре.) Так?

Полковник. Молчите. Ничего не говорите. Каждое ваше слово может быть истолковано против вас. (Поднимает руку лежащей Беллочки, некоторое время держит ее, потом роняет. Рука со стуком падает.) По-видимому, убийство произошло совсем недавно, так как процесс окоченения еще не начался. (Беллочке.) Что ж, это упрощает дело, так как позволяет проверить алиби присутствующих (отсутствующих, кстати, тоже), ну и кое-что исправить. Подправить. Добавить, там, недостающие детали, произвести известные манипуляции и тому подобное.

Беллочка (приподнимается. Испуганно). Какие манипуляции?

Полковник. Оставьте это профессионалам. (Достает из кейса разные предметы: мыльницу, мобильный телефон, искусственный пенис, два конверта с чулками, бритвенный прибор.)

Беллочка (приподнимается. С ужасом). Вы собираетесь все это использовать?

Полковник. Если понадобится. (Став на одно колено, начинает натягивать на ногу Верочке красный чулок.. С чувством.) Превосходные чулки, не нужно никакого пояса. Ну вот. Так уже ближе к истине. Мне сразу показалось, что чулок должен быть другого цвета. (Выпрямляется, ходит вокруг Верочки, присматривается. Аллочке). А вы как думаете? Вы не находите, что тут что-то не так?

Аллочка (скромно). У меня пока нет необходимого опыта.

Полковник. Не надо опыта. Тут необходимо эстетическое чутье. (поворачиваясь к двоим). Не правда ли дама лучше? Нести легче. Понимаете? Великий русский писатель Н. В. Гоголь, между прочим, утверждает, что даму так же приятно и легко поднять на воздух, как бокал, наполненный шампанским.

Двое с двух сторон подбегают к Полковнику, что-то шепчут ему в оба уха.

А, Б, В и Д? (Разочарованно.) Ах, да, верно. Жертва имеет неопровержимое алиби, так как в момент убийства она находилась в другом месте. (Некоторое время стоит в задумчивости.) Ну что ж, вы, пожалуй, можете встать и забудьте все формулировки.

Беллочка (встает, натягивает юбку). Какие формулировки?

Полковник. Ну, эти. Молчание там. Чтобы его хранить. Это, что любое слово против вас. Совсем даже наоборот. Как видите, все разрешилось наилучшим образом. (К двоим.) Так что там с шампанским?

Двое (недоуменно переглядываются). С шампанским?

Полковник. Да, с шампанским. Продумайте вопрос.

Двое, подталкивая друг друга, убегают в правую кулису.

Да, о чем мы? Дама? Да, нести. Конечно, легче нести. Шампанское. Если вальс. Например, «Воспоминание о цветах». (С отчаяньем.) Он увял, ах, он увял! Он увял один, каждый умирает в одиночку.

Двое возвращаются. Один с подносом, на котором бокалы, другой с бутылками шампанского.

Осталось лишь воспоминание. Вспомогательный труп. Точка зрения, точка схода, восхода, захода. Трьям-пам-пам трьям-пам…

Вступает оркестр: вальс «Воспоминание о цветах». Полковник дирижирует невидимым оркестром. Сцена заполняется статистами: дамы в белом, кавалеры в черном — все очень красиво. Двое раздают танцующим бокалы, после чего танцуют друг с другом. От вращающегося зеркального шара по кулисам, декорациям и танцующим бегут белые блики.

Занавес 

Действие четвертое

Декорация и задник те же, что и в первом акте, но контур заполнен разноцветным силуэтом Арлекина. Актер, Верочка и Андрей Джибеко.

Актер. Выпили, поплясали.

Верочка. Поминки как поминки.

Джибеко. Только без похорон.

Актер. Нет покойника.

Джибеко. Все еще нет.

Верочка. Что он сказал тебе там, на крыше?

Джибеко. Он показывал мне путь канатоходца и окно, в котором горит свет.

Актер. Не было пути, только след.

Джибеко. Но полковник додумал, он считает, что все, что могло быть, можно считать бывшим, и все, что имеет причину произойти, происходит.

Актер. Он говорил о треугольнике. Он называет это мотивом, а раз есть мотив, то есть и преступление. И он не осуждает преступление, напротив, он не понимает, как в этих обстоятельствах можно его не совершить.

Джибеко. А разве он не прав?

Актер. В наш злой, развратный век и добродетель спешит просить прощенья у порока.

Джибеко. Нет. Просто меняются представления о том и о другом. Или порок и добродетель в очередной раз поменялись местами.

Верочка (иронически). Конечно, Полковник — воплощение прежних добродетелей.

Актер. Да, с его старинным вальсом и массовкой. Но я говорил не о нем.

Верочка. О чем?

Актер. О нас. О том, что мы в своих пороках бескорыстны.

Верочка. Да, ты бескорыстен. Ты просто отказался от восторга. А Полковник сказал бы тебе, что человек создан для счастья, как птица для полета. Он знает, что такое счастье.

Актер. Теперь говорят: душевный комфорт. Мы привыкли жить в комфорте, в непрекращающейся эйфории, когда уже просто отсутствие наслаждения воспринимается нами как страдание. Нам даже ничего не приходится желать. Это не счастье, это — роскошь.

Джибеко. Ты выступаешь против роскоши? Сколько раз ты повторял на сцене этот монолог: «Не ссылайся на то, что нужно. Нищие, и те всегда имеют что-нибудь в избытке. Сведи к необходимости всю жизнь, и человек сравняется с животным».

Верочка. Избыток не роскошь. Роскошь то, что человек считает излишним для себя. Король Лир отдал роскошь дочерям как бремя.

Пауза.

Джибеко (Актеру). Бремя. Ты говорил, что твоя мечта материализовалась, и этого тебе оказалось мало. Человек всегда хочет большего. Ты сказал, что твоя жадность заключалась в другом. Ты хотел избавиться от слишком большого. Значит, большое было роскошью, бременем для тебя? Тогда что такое много и что такое мало? Ты сказал, что от добра ищут зла. Это тоже было твоей мечтой и она осуществилась.

Актер. Да, она осуществилась. Мечты осуществляются, и она осуществилась, и это была мечта об избавлении, когда я понял, что не в силах вынести своего восторга.

Джибеко (требовательно). Вот и расскажи о своем счастье, о том, которое не было душевным комфортом. Скажи, что оно было бременем для тебя. Скажи ей.

Актер. Оно не было бременем. Но для покойника и воздух роскошь, а счастье просто непостижимо. Я не мог понять, не мог осознать, не мог почувствовать его. Для этого нужен был кто-то другой, чьи чувства стали бы моими. Я хотел заместить себя кем-то другим.

Джибеко. Ты сам признал, что желание преступно.

Актер. Я не об этом. Я о главном. О преступлении всей моей жизни. О великой мечте.

Джибеко. Вот и расскажи ей, расскажи ей об этой мечте.

Верочка (тихо). Нет, не надо. Я знаю. Расскажи о том, что было потом, уже после того, как ты отказался. Расскажи о канатоходце.

Актер (начинает медленно и тихо). Это случилось после того, как я заменил свои чувства чужими. Мне некого было винить. Я сам сочинил эту роль и сам сыграл ее. И теперь я был один. Чувство одиночества было так сильно, что вызывало спазмы в горле. Где-то что-то происходило. Любой сюжет имеет начало и конец, но это для зрителя. И я хотел видеть со стороны. Я буду смотреть окно, сказал я себе. Я буду смотреть в окно и, может быть, увижу свет. Я подошел к окну и погладил ручку шпингалета. Она была холодной, но все же это был холод металла. Живой холод. Я повернул ручку и медленно открыл окно. По краю сломалась белая краска. Я прислонился щекой к некрашеному торцу. Противоположное окно сияло комнатным светом. Силуэт вошел в экран и на мгновение замер. Он был четким, как мишень. Затем темные руки взлетели, чтобы встряхнуть какую-то ткань. (В противоположном окне происходят описываемые действия.) Я с тоской смотрел на экран. (Пауза.) Я стыл. Мое тело сводила судорога. (Пауза.) Силуэт съежился, плавно пошел вниз и пропал. Я встал на скамеечку и с нее шагнул на подоконник. На противоположной стене выпрямилась и исчезла головой на крыше моя черная тень. (Появляется тень.) В теплом экране снова возник силуэт. Город волнами заходил подо мной. Я вздохнул, и изо рта у меня вылетело облачко пара. (Пауза.) Еще одна тень вошла в экран. «Кто там? — подумал я. — Кто бы ни был, во всяком случае, там свет, и если даже нет огня в камине, как это должно было бы быть, все равно там тепло, там слушают музыку и, может быть, пьют вино». Мои пальцы остекленели, стали хрупкими, сейчас они начнут со звоном отскакивать, фаланга за фалангой. И тогда. (Пауза.) Проволока. Она была скользкой и ненадежной. Да, человек обречен до конца своих дней повторять одни и те же ошибки. Ангел, додумавший наш грех, смеется над нами. (Пауза.) Город пылал. Он полыхал ярким пламенем, и клочья этого белого огня опадали вместе с крупным снегом на его сверкающие крыши.

Джибеко. Ты говоришь, что хотел этого для нее? Да. (Пауза.) Ты написал эту роль. Ты сыграл ее. И показывая ей свое отражение, ты думал, что она примет его за тебя. (Пауза.) Ты хотел этого для нее, но за это тебе пришлось от нее отказаться. Так чего же ты добился? (Встает. Презрительно.) Ангел, ангел, ангел...

Уходит в правую кулису.

Верочка. Ты говорил, что хотел избавиться от слишком большого. Ты считал это роскошью? Почему?

Актер. Для покойника и воздух роскошь.

Верочка. Но ты сказал, что от добра ищут зла. Ты сказал, что хотел пройти по канату. Ты действительно хотел этого?

Актер. Потом. После того, как я почувствовал зло. Я был слишком самоуверен. Делая первый шаг, я думал только о том, что ждет меня в конце, но конец оказался в самом начале. Отворилась маленькая дверь, и мой пестрый товарищ выскочил оттуда и быстрыми шагами пошел по направлению ко мне. «Вперед, хромоногий! — раздался его ужасающий голос. — Вперед, ленивое животное, контрабандист, размалеванная рожа! Как бы я не пощекотал тебя своею пяткой. Что тебе нужно здесь, между двумя башнями? В башню тебе дорога, следовало бы запереть тебя в тюрьму, ты лучшему, чем сам, загораживаешь путь!»

Верочка. Мы все время пережевываем историю этого канатного плясуна. Только там было написано «на половине пути».

Актер. Я знаю. Я знаю все, что там написано, но я не дошел и до половины. Говорю же, я тогда не думал об этом. Я вообще ни о чем не успел подумать. Было только желание и оно было преступно. Но ведь всякое желание преступно. Это позже, когда оно перерастает в идею, оформляется, становится мыслью, постепенно обрастает подробностями, затем включает людей, без участия которых невозможно его осуществление, только тогда начинаешь понимать его настоящую цену. Но если при всем том ты осуществишь его, оно перестает быть преступлением.

Верочка. Мятеж всегда бывает неудачен. Когда он победит, его зовут иначе.

Актер. Не было мятежа. Не было даже мыслей о мятеже. Только шорох. Но ангел застал меня на месте не совершенного преступления. В тот момент, когда я пожелал. Нет, я даже не успел пожелать. Когда первая мысль об Андрее Джибеко...

Верочка. Но ведь ты сразу же поверил в него.

Актер. Как можно не верить себе?

Верочка. И в ту сторону ты тоже поверил.

Актер. Я способен верить только в то, чего нет. В ту сторону и в Андрея Джибеко. Остальное я знаю.

Верочка. «Уверяю честью, друг, — отвечал Заратустра, — нет ничего такого, о чем ты говоришь. Нет никакого черта и никакого ада. Твоя душа умрет еще скорее, чем твое тело: не бойся теперь ничего!»

Актер. Ты думаешь, это моя душа?

Верочка. Нет, это отражение в зеркале, но не твое.

Пауза.

Актер. Он оказался прав, этот ангел. Я больше не мог видеть себя в зеркале. Я видел отражение Андрея Джибеко.

Верочка. Ты поверил в него, и он перепрыгнул через тебя. Полковник знает об этом?

Актер. Знает.

Верочка. А доказательство?

Актер (указывает на бухту). След.

Верочка. Они надеялись, что кто-то из вас упадет.

Актер. Зачем?

Верочка. Полковнику нужен мертвец. Он сказал, что все это одновременно. Деепричастно, как он сказал. Ты понимаешь, что это значит?

Актер. Понимаю. (Ходит по сцене.) Я думал, что они не вернутся. И думал, что они умерли вместе с ним. Но они не умерли, просто замерли, чтобы не отвечать. Потому что живые думали, что у них есть мертвец. Не могли же они признаться в том, что у них его нет. Знаешь, как это? Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. А те не подавали признаков жизни, и живые подумали, что они тоже мертвы. Но они не умерли, они только притворялись, что умерли и хоронят мертвеца. На самом деле его давно уже не было, оставался только этот контур. А что такое контур без трупа? Рано или поздно кто-нибудь спросит об этом.

Верочка. А может быть, они хотят наоборот?

Актер. Как?

Верочка. Полковник сказал: только то, что умерло имеет право на вечность. Может быть, так?

Актер. Может быть. И может быть, для этого им нужно убийство. Сначала дело, потом тело. Понимаешь?

Верочка. Я об этом и говорю.

Актер. Они всегда так рассуждали. Если было убийство, значит есть и труп. (Пауза.) Однако пока у них нет убийства. Нет и мотива для убийства, ничего нет.

Верочка. Как нет мотива? А треугольник? Мы же говорили об этом. Это ты со своим Андреем Джибеко подал им идею. Сейчас они пытаются все поменять местами, чтобы то, что было справа стало слева, а то, что было снаружи, стало внутри. Ты стоял у окна и смотрел, где войдя в экран противоположного окна, спросил себя: кто там? Как бывает во сне.

Актер. Да, как во сне. Находясь внутри, быть снаружи.

Верочка. Деепричастно?

Актер. Деепричастно себе. Единовременно, единомысленно, единосущно. Ты сам являешься и предметом, и связью, и функцией, можешь располагаться напротив или вокруг себя, себе позавидовать, желать отнять у себя или себе отдать. Проснувшись, ты забываешь об этом единосущном многобразии и перестаешь понимать природу многих своих желаний, а между тем они остаются. Здесь, наяву, пытаясь осуществить их, ты привлекаешь других, посторонних тебе людей, у которых своя жизнь и свои сны. В их снах нет места для тебя, может быть, только созданный этими снами твой образ, тот образ, в котором ты сам не узнал бы себя.

Верочка. Но ты толкнул к нему ту, с которой объединил свои сны.

Пауза.

Актер. Да. Полковник был прав. Мы сами создаем действительность своим желанием. Но самим желанием мы не можем управлять. Вот почему действительность так неуютна.

Верочка. Откуда он знает?

Актер. Что?

Верочка. Откуда он знает о тебе, об Андрее Джибеко?

Актер. Он не знает. Он додумал его за меня.

Верочка. Значит, ангелы прислушивались не только к звону пятака. Они ждали. Ждали твоего желания. А потом они воспользовались твоим желанием. Нет, это не ты сочинил твою роль. Только имя. Но если остался мертвец?

Актер. Нет мертвеца.

Верочка. Для тех, кто не верит в него.

Актер. Ты веришь?

Верочка. И сам полковник не верит.

Актер. Полковник говорит, что он появляется.

Верочка. Находится в стадии появления. Как это понять?

Актер. Ну, ведь не бывает, что ты живешь сейчас, а потом не живешь, а потом живешь снова. Ты все время живешь. Вот так и он появляется. Он все появляется.

Верочка. Значит, дело живо?

Актер. Да.

Верочка. Они считают, что это одно и то же. Для ангелов все одно и то же. Вопрос и ответ, причина и следствие, начало и конец, жизнь и смерть. Только так, чтобы второстепенное могло стать главным, а главное — второстепенным. Или объединить то, что происходит с разными людьми. Полковник утверждает, что это деепричастно. Это может быть деепричастно?

Актер (задумчиво). Если принять свое отражение за себя самого.

Верочка. Ты, отдавая меня, они притворялись, что хоронят своего мертвеца. А они, притворяясь, что хоронят своего мертвеца, ты отдавал меня. Ты, притворяясь меня, отдавали, что хоронят своего мертвеца. Они, притворяясь, что хоронят меня, ты отдавал своего мертвеца. Все притворились...

Актер. Мертвецами и что у них есть мертвец.

Верочка (задумчиво). Мертвец.

Из правой кулисы входит Андрей Джибеко.

Джибеко. Ангел всегда приходит не вовремя. Впустить его?

Актер. Он один?

Джибеко. Нет, эти тоже. Двое и двое.

Актер. Двое?

Джибеко. Четверо.

Актер пожимает плечами. Джибеко уходит.

Из правой кулисы входит Полковник.

Джибеко. Вот и ангел.

Верочка (недоуменно). Ангел? Этот солдафон — ангел?

Полковник (обиженно). Вот так. Уже и солдафон! Странное у вас сложилось обо мне впечатление.

Джибеко. Ну да, я говорил, что он совершенен.

Верочка. Да нет, он же глухой, он даже не слышит звон пятака. (Указывает на двоих.) Уж скорей, эти двое.

Двое радостно скачут.

Двое (по очереди). Двое. Ах, двое. Ангелы. Ангелы. Время. Пространство. Мы. Мы.

Полковник (Верочке). Что ж, вы, пожалуй, верно угадали. Уж скорей, эти двое. (Пауза.) Однако и я не глух, не глуп и отнюдь не солдафон. Я даже не военный.

Верочка. А почему же вы Полковник?

Полковник. По призванию.

Потирая руки, с довольным видом ходит по сцене. Кивает в сторону Арлекина.

Итак, дело, кажется, начинает приобретать некоторые очертания.

Джибеко. Арлекин?

Двое (радостно скачут). Арлекин! Арлекин!

Полковник (удовлетворенно). Арлекин. (Актеру.) Вот видите, арлекин, канатоходец, что-то вырисовывается.

Актер. Хорошо. Сознаюсь. Я этот труп. Я готов взять на себя эту бессловесную роль.

Полковник. То есть как это вы труп? То есть вы труп или только готовы?

Актер. Вы искали не осознающего себя. Или осознающего себя не в одном, что то же. Не может быть одного сознания на двоих, ведь так?

Верочка. Неправда. Ты хочешь и на этот раз отказаться. Это сознание трупа, но не твое. Ты всегда все делал не так. В конце концов ты выполнил свою программу, и все совпало. Ты всегда знал, что совпадет, и изо всех сил противился этому и потому все делал не так. Но как бы ты ни комбинировал, в конце концов все получилось так, как оно было задумано. (Пауза.) Кем-то другим.

Джибеко. Откуда ты знаешь, как оно было задумано?

Верочка. От режиссера.

Полковник. Я, в некотором роде, тоже режиссер.

Верочка (резко). Вот я и узнала от вас.

Полковник. Но я не рассказывал.

Верочка. Я поняла. Вы искали, где тонко, там, где человек хочет избавиться от себя самого. Принимая себя за другого. Для того и ваш контур.

Джибеко. А кто же его расписал?

Верочка. Кто, кто? Да ты же и расписал. (Актеру.) Ты видишь, и здесь ты все сделал не так, и снова все получилось так, как было задумано. Твоим пестрым товарищем. Тем, кто хочет поменяться с тобою снами и так, чтобы последний достался тебе.

Полковник (радостно). Ха-ха! Смертный сон. Знаменитый монолог не менее знаменитого Гамлета. Понимаю. Всем бы хотелось уйти от ответственности.

Актер. Вы же сами говорили: чтоб некого было судить.

Полковник. Ну, я это в другом смысле говорил. Я же объяснил тогда, что победителей не судят.

Верочка. Нет и виновных.

Полковник. А свидетели?

Актер. Свидетели? Которые напомнят тебе о человеке, которым ты, по их мнению, являешься до сих пор? Иногда человеку приходит в голову какая-нибудь прекрасная мысль и тогда всей своей жизнью он стремится доказать обратное. А потом из давнего прошлого приходят какие-то тени, чтобы уличить тебя в том, от чего ты всю жизнь так старательно избавлялся, в твоих желаниях.

Полковник. Облеченные в мысли, желания стали уликами. А прошлое? Сколько раз я возвращался в прошлое, и каждый раз оно оказывалось другим. Всегда и все происходило в другом порядке, следствие оказывалось причиной, а причина следствием, но, в общем-то, следствием было все, и следствие заходило в тупик. Ха-ха-ха! А, каков каламбур? Сначала меня это обескуражило, но, поразмыслив, я понял, что беспорядок дает мне больше возможностей, чем порядок. Будущее так же способно влиять на прошлое, как и наоборот. И я обрадовался, ведь этот хаос, отсутствие причинно-следственной связи дает мне такую свободу действий в настоящем. Такую свободу следствий. Следственных действий. А? Опять каламбур. Но это так, между прочим, это так же, как подпрыгивание пятака, а следствие… Да нет, я не следователь и не исследователь. В этом хаосе я демиург.

Верочка. Вы не демиург. Вы такой же зритель, как все.

Полковник. Не будем пререкаться. Я ведь о том, что прошлое оказывается совсем не таким, и наш подозреваемый подозревается не в поступках или хотя бы желаниях, напротив, он сам сознался в отсутствии каких-либо желаний. Он избавился от них.

Верочка (указывает на Актера). Так это вы его? Его назначаете мертвецом?

Полковник. Ну вот, настал момент истины. Покойник сам подготовил свой уход.

Пауза, во время которой Актер, Верочка и все остальные с интересом смотрят на Полковника.

В этом деле все замешано на мистике. Я не хочу спекулировать на подобных материях, то есть как раз на нематериях, ибо дух это именно то, что не материя... Ха? Ничего каламбур? Так вот. Того, что только кажется, к делу не подошьешь, и на того, кто кажется, браслеты не наденешь. Ха-ха! Но именно на этом и построил свой (не спорю — остроумный) замысел преступник. Пардон, покойник. Построил на суевериях, на предрассудках, апеллируя к тому древнему, дремучему, что дремлет (еще каламбур, а, дремучее дремлет), что дремлет в каждом из нас. Сначала (неизвестно, впрочем, когда) исчезает зеркало со стены, однако так, чтобы остался след от него; затем на сцене появляется четвертый цветок, увядший по все правилам, чтобы кто-нибудь проницательный, человек с особенно тонким чутьем, обратил на это внимание, и, зная, что есть потребность в убийстве...

Джибеко. Полковник, вы уже второй раз говорите, что в данный момент есть потребность в убийстве. Почему не в чем-нибудь другом? Почему не в воровстве или святотатстве?

Верочка. Потому, что ему нужен труп.

Джибеко. А его нет.

Полковник. Между нами говоря, мертвец у нас был. Был у нас труп. И какой труп! Увы, один контур остался.

Джибеко. Старая формула: нет тела — нет дела.

Полковник. Вот именно. Для того и понадобился покойник. Потому что если есть тело, дело живет.

Верочка (Актеру). Видишь, я ж тебе говорила.

Полковник. Увы, краток век мертвеца. Так же краток, как век живого.

Верочка. Разве не короче?

Полковник. Вообще-то, до похорон. Если заморозить или что, то можно потянуть. Но память, память. Во втором поколении мертвец умирает, и тогда возникает необходимость в новом покойнике.

Джибеко. Почему не в живом?

Полковник. С покойником легче договориться.

Пауза.

Актер. Все ясно. Они опять взывают к чувству долга. Прежде мы должны были быть бескорыстны ради мертвеца, и это можно было понять, но теперь они требуют, чтобы мы были так же бескорыстны, поддерживая их животную жадность, а на это мало кто согласится, ведь зависть, как они говорят, есть самое естественное из человеческих чувств. Вот почему им нужен новый покойник (кто станет завидовать мертвецу?), и для этого они сохраняли рисунок.

Полковник (обиженно). При чем здесь прежде? Может быть, лучше не вспоминать о том, что было прежде? Знаете, кто старое помянет, тому глаз вон.

Актер. И тем не менее, спустя столько лет вы являетесь снова, чтобы обвинить меня в том, чего я не посмел сделать тогда. И все эти годы вы не подавали признаков жизни, но все же оставили контур, чтобы он напоминал нам о преступлении, совершенном не нами.

Полковник. Но почему бы и не оставить? В Америке пятнадцать лет поддерживали жизнь женщины находившейся в коме. Надеялись, что когда-то удастся реанимировать ее. Сам президент выступил с ходатайством перед судом ради поддержания (С пафосом.), ради поддержания жизни. Жизни!

Джибеко. У нас тоже существует целый институт по сохранению тела.

Полковник. Теперь ни к чему. Бог умер. (Грустно.) Отдал вам образ и подобие и умер. Умер образ. Поруганный вами. Мы сохраняли его, сколько могли, но здесь бессилен и сам президент. И вот понадобилось создать новый образ. (Спокойно.) Так сказать, обрисовать его контур. А вы говорите: зачем?

Верочка (Актеру). Я ж тебе говорила, что именно в этом все дело.

Актер. Да, именно в этом. Ты видишь, как он врет? О каком боге он говорит и о каком поругании? Он говорит о мертвеце, которого у них больше нет. А Бог? Я никогда не кощунствовал. Я всегда любил Бога, мне только страшно, что Он меня не любит.

Джибеко. Ты? Не кощунствовал? Да вся твоя жизнь — сплошное кощунство.

Полковник. Жизнь любого человека — кощунство.

Джибеко (показывает на Верочку). Ты слышал, что она говорила? Ты всегда все делал не так. Ты даже в гробу будешь лежать не так. Ты всю жизнь старательно искал способ погубить свою душу. И сам сознался, что делал это совершенно бескорыстно: ты ничего не требовал взамен.

Актер. Даже напротив, я от всего отказался.

Верочка. Ради отражения в зеркале.

Актер. Да, ради него.

Полковник. А было все.

Актер. Был покойник.

Полковник. И не было ничего хорошего?

Актер. Было. Но ничего хорошего мне не хочется вспоминать.

Полковник. Но разве, в конце концов, добродетель не торжествует?

Актер. Я ненавижу все, что торжествует, и только поэтому выбрал порок.

Полковник (наставительно). Который всегда бывает наказан.

Актер. Я знаю.

Полковник. Вы грязный развратник.

Актер. В прошлом.

Полковник. Вы любили подглядывать.

Актер. Для вас это профессия.

Полковник. Наказание подглядывающему — слепота.

Актер. И вот теперь вы мой поводырь.

Пауза.

Полковник. Мне некуда вас вести. Куда бы я вас ни привел, вы окажетесь на той стороне.

Актер. Это правда.

Полковник. Потому что свет в окошке для вас всегда там.

Актер. Да, там.

Полковник. Свет.

Актер. Свет.

Полковник. В окошке.

Актер. В окошке.

Полковник. Для вас.

Актер. Для меня.

Полковник. Но и для других тоже. Например, для Джибеко.

Актер. Это то же самое.

Полковник. Это противоположное. Вы совершили ошибку.

Актер. Потому, что я решил совершить ошибку. Еще одну, такую же, какие я совершал всю жизнь.

Полковник. «Но этот (Указывает на Актера.), увидев, что его соперник побеждает, потерял голову и проволоку; он отбросил прочь свой шест и быстрее последнего полетел вниз, подобно вихрю из рук и ног». Ницше. Продолжать?

Актер. Не надо. Вы этого не докажете.

Полковник (двоим). Прошу.

Двое.

Шел трамвай, девятый номер, На площадке ктой-то помер, Тянут-тянут мертвеца, Ланца-дрица а-ца-ца.

Полковник (с досадой). Да не это. Это уже было.

Двое (растерянно). Что? Как?

Полковник. А не тот ли это канатоходец, который...

Двое (скачут, хлопают в ладоши). Канатоходец! Канатоходец!

Актер. Но ведь я жив, здоров.

Полковник. Ну, это как сказать. Сегодня жив, а там, глядишь, с канатоходцами ведь... (К двоим.) Что, скажете?

Двое (радостно). Скажем, скажем.

Полковник. Вы же запомнили, как я вам сказал.

Двое. Мы запомнили, мы скажем. Мы скажем, мы запомнили. Мы скажем, мы покажем, мы докажем.

Полковник. Доказывать — мое дело. Этот?

Двое (с готовностью). Этот, этот.

Полковник. Вы уверены, что это неправда?

Двое (в затруднении, потом, видимо, вспомнив). Ложные, ложные. Неправда, неправда.

Полковник. Ну вот видите, лжесвидетели говорят...

Актер. Они говорят, что неправда.

Полковник. Но ведь это же лжесвидетели.

Актер (смеется). А улики?

Полковник. Ваш след.

Актер. Какой след?

Полковник. Тот, который вы свернули в бухту.

Актер. Но я не ходил по проволоке.

Полковник. А труп?

Джибеко. Будет, будет вам труп. (Актеру.) В том твоем рассказе, где силуэт был четким, как мишень... Почему тебе пришло в голову это сравнение?

Актер. Сам не знаю, это было давно. Я тогда все видел образно. Может быть, от этого. Да, наверное, от этого. Мне тогда в голову приходили зрительные образы.

Полковник. Но почему именно мишень? Ведь это был свет в окошке. Может быть, было подавленное желание убить?

Актер (к Джибеко). Ты видишь? Я всего лишь хотел пройти по канату, но он додумал мое желание за меня.

Джибеко. Да, он все доводит до логического конца. Ведь убийство это способ овладеть.

Актер. Овладеть? Я сам отдал ее тебе. Она все время говорила мне о тебе. А я в то время еще не видел тебя. Только твое отражение. Но ведь право и лево не одно и то же? Ведь так?

Верочка (Актеру). Это неправда. Все случилось раньше. Я и не знала никакого Джибеко, ты сам его выдумал. А потом уже пошел весь этот вздор, потом, когда уже все случилось, когда я приняла твою игру, но только для того чтобы увидеть, как далеко ты способен зайти. А потом и для меня это перестало быть игрой. Было бессмысленно убирать зеркало. Джибеко уже материализовался и стал угрожать тебе, и вот тогда мысли твои застыли. Они окоченели.

Актер (тихо, как бы про себя). Да, так оно и было. Я не посмел их додумать, потому что желание, которое могло бы оформиться в них, было преступно. Но желание всегда преступно. Преступление? Но ведь преступление и зло не всегда одно и то же. Мое желание было преступным, было ли оно злым? Нет, в нем было, пожалуй, даже слишком много любви. Я боялся, что они услышат этот шорох и обернутся на него. Я боялся, что они идентифицируют меня в другом, в том, кого я принимал за себя, но они и этого не узнали. Они услышали только звон пятака. Позже, много позже, когда страх прошел, я понял, что тот, кого я принимал за другого, похожего на меня, оказался моим отражением в зеркале, полной противоположностью, но ведь так бывает всегда.

Верочка (полковнику). Только слепой может принять мертвеца за живого спутника живого.

Актер. Да, это так. Там, где я стою, если принимать того, кто стоит, за меня, пустота, отсутствие какого бы то ни было чувства. Тогда я решил, что это прошлое: все, что пришло, прошло. Настоящее — это то, что еще не осознано. И я пытался поймать этот момент, быть готовым к нему, не упустить. Но и здесь ничего не удалось. Тогда я решил взглянуть на него со стороны, поставить на свое место кого-то другого, чтобы он чувствовал за меня. Чтобы он жил за меня. Но теперь я понял: на самом деле я хотел, чтобы он умер вместо меня. Я боялся потери и смерти. Вы же знаете, что из страха смерти человек иногда кончает с собой.

Полковник. Все это слишком заумно. Вы забываете, что мы проводим расследование.

Актер. Это мое создание, мой клон, которым я надеялся сбить с толку преследователей, стал оспаривать у меня мои мысли и мои роли, мои чувства, саму мою жизнь. Я просто не принял в расчет, что, отделяя его от себя, я отдам ему все, чем я владею, и даже если он моя зеркальная противоположность, мое, находясь между нами, все равно будет принадлежать ему. (Верочке.) Я не предлагал тебе выбирать, напротив, я поставил его рядом с собой, чтобы доказать, что выбор невозможен, что это просто один человек, две ипостаси одного и того же отражения. Вот так и появился Андрей Джибеко. Что делает человек, когда ты лишаешь его выбора? Принимает действительность как единственную возможность. (Задумывается.) Это был тот путь, которым он должен был пройти, но он перехитрил и меня, и Полковника. Он не прошел по этому пути, но оставил след.

Верочка. И ты остался один, даже без отражения в зеркале.

Полковник. А труп?

Актер. Труп? У меня не осталось даже трупа. Теперь я был совсем один, настолько один, что можно считать, что меня просто не было. Вместо меня был Джибеко. Сыгранный мною Андрей Джибеко. И Верочка теперь была тоже Джибеко, это было наказание за грех. А в том мире, который я создал, который потом я исторг из себя, было тепло и уютно, там горел огонь в камине, там пили вино, разговаривали и танцевали. Я стоял и из своего белого, окоченевшего мира смотрел на свет в том окне. И тогда меня охватила такая тоска, мне захотелось быть там, с ними... Это едва видимое вдалеке окно, оно манило меня. Мне так захотелось быть там или послать туда что-то, какую-то часть моего существа, ну хотя бы пулю.

Уходит.

Верочка. Любопытство вползает в дома под видом долга или жалости. Все это расследование не имеет никакого отношения к тому, что происходило на самом деле. Полковник сам сказал, что в наше время никто не решает проблем. Вопрос подбирается к ответу. Предмет желания — к желанию. Жизнь — к смерти.

Пауза.

Полковник. Все это дело решенное, и не только решенное, но и совершившееся от начала и до конца и от конца к началу. И нет смысла говорить о том, что раньше: расследование или убийство, преступление или наказание, контур или труп, курица или яйцо. Завершенное, оно потеряло не только время, но и последовательность действий, причину и следствие, логику и психологию. И пусть никто не говорит, что в действительности так не бывает. Кто может знать, что на самом деле происходит в действительности? Действительность — это самый злобный обман.

(Громко.) Труп на сцену

Двое вносят и укладывают в контур Актера в костюме Арлекина.  Полковник подходит к кулисе, достает из-за нее ружье.

и можно повесить на стенку ружье.

Занавес

<2010>

Оглавление

Пролог

Действие первое

Действие второе

Действие третье

Действие четвертое Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg