«Суд матери»

Суд матери (fb2) - Суд матери [Пьесы] 960K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лев Иванович Митрофанов

Суд матери

ГДЕ НАС ЛЮБЯТ… Драма

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Б ы л и н и н  М и х а и л  М и х а й л о в и ч.

А д а м о в  Ю р и й  А л е к с е е в и ч.

М а р и н а.

З в е з д и н  К о н с т а н т и н  В а с и л ь е в и ч.

Т а м а р а, его жена.

Н е п е й п и в о  П а в е л.

З и н а и д а, его жена.

Р о с о м а х а  Т и х о н  И в а н о в и ч.

Н е п е й п и в о  А н д р е й.

А н н а.

Л ю д а.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Полярная мгла. Занесенный снегом бревенчатый сруб. В стороне мачта метеостанции. Мы видим, как на ней покачиваются в строгом соответствии с погодой то черные, то светлые шары. На столбе фонарь и репродуктор. Кажется, что все происходит где-то на затерявшейся в океане льдине. Если бы не современная, озорная песня, несущаяся из репродуктора.

…Под окном, запорошенным снегом, простой письменный стол, в углу стойка с радиоаппаратурой, с потолка свисает лампа, забранная в люстру из цветного стекла, на полу шкура белого медведя.

Здесь  М а р и н а. Разговор идет по селектору.

Г о л о с. Марина! Мариночка!..

М а р и н а. Слышу, Валя, слышу.

Г о л о с. Дежурство когда кончаешь, спрашиваю?

М а р и н а. Какое там, забыла уж, день теперь или ночь… Как погодка у вас?

Г о л о с. Пурга, ведьма, с ног сбивает! В поселке ребятишки в школу не пошли. Ой, что у нас вчера здесь было — скиснешь! Белый медведь на зимовку забрел, а стрелять-то его нельзя, запрет на него, так наш кок откупаться от него борщом вздумал, целую кастрюлю косолапый сожрал и не крякнул…

Сильный порыв ветра.

М а р и н а. А на дворе только еще сентябрь…

Г о л о с. Мариночка, книгу мне обещала, помнишь?

М а р и н а. К вам на зимовье и в поселок идет вездеход, с ним и вышлю.

Г о л о с. Железно? А я тебе апельсины передам.

Писк морзянки.

М а р и н а. Извини, у меня прием. (Переключила.) Поселок Заполярный. Штаб морских ледовых операций… Начальник штаба Былинин вылетел на вертолете к каравану. Проводим во льдах корабли… Радиограмма? Диктуйте. (Записала.) Приняла оператор Лаврова. (Выключила.)

Распахнулась дверь. На пороге  Р о с о м а х а, он в полушубке нараспашку. Пауза.

Товарищ Росомаха, ступайте к себе отдыхать. Вы работать мешаете.

Р о с о м а х а. Не радировал?

М а р и н а. И здесь посторонним курить запрещается.

Р о с о м а х а. Да разве это табак? Махорочки бы сейчас, самосаду, наглотался бы до одури…

В лампочке замигал свет.

Движок забарахлил на станции. Пойти подсобить, что ли, горе-электрику? (Исчез.)

Свет вновь вспыхнул ярко. Входит  Л ю д а, она в модной дубленке, а на ногах стоптанные валенки, явно не ее размера, в руке ведро.

Л ю д а. Уф!.. Насквозь просвистело в модной шубке-то. (Разматывает платок.) Ты глянь только: ста метров не прошла — и в ведре вода замерзла. Возьми погодку! (Протянула бланк.) Чайку вскипятим. Сейчас я на плитку поставлю.

М а р и н а (включила рацию). Я — Заполярный! Я — Заполярный! Вызываю первый караван, вызываю первый караван! Примите сводку погоды: 23—14, 18—49, 36—15, 283—61, 412—96…

Л ю д а. Пачку чая тебе принесла, вот держи индийский со слонами.

М а р и н а. Спасибо, Людочка. (В микрофон.) Передаю открытым текстом: на побережье ожидается шквальный ветер, снежные заряды. С севера дальнейшее продвижение льдов. В проливе у Заполярного возможны ледяные заторы. Температура воздуха минус 25—28 градусов.

Л ю д а. А я с летчиками посылку от матери получила. Парень — ну, вылитый Муслим Магомаев! — а мандарины все померзли…

М а р и н а (кончила передачу). Тебе музыку дать?

Л ю д а. Давай Японию!

Марина ловит, меняет несколько станций.

Оставь вот эту! Рок-болеро… Хочешь, покажу, как танцуют? (Сидя на стуле, делает странные движения ногами, обутыми в валенки.) Сейчас твисты всякие уже не в моде. А вот так пляшут чанг-чанг. Погоди, валенки скину! (Показывает.) Уловила? Ну, почти как сиртаки. А я больше всего люблю вальс. (Закружилась, вдруг остановилась.) Нет, нет, менять надо…

М а р и н а. Что менять?

Л ю д а. Голову! Ведь получила направление на Кавказ в обсерваторию — занесло сюда, к Ледовитому океану! Нет, нет, определенно менять надо… Давай лови Москву!

Марина переключила. Возникают позывные «Маяка», они кажутся какими-то очень далекими.

А в Москве сейчас вечер… Девчонки еще в босоножках шлепают, мой сосед пуделя на прогулку вывел… Сейчас как разревусь!

М а р и н а. Людка, перестань. Неуравновешенная ты какая-то, замуж тебе надо. Пора.

В дверях показалась голова  З и н а и д ы.

З и н а и д а. Столицу слушаем? А ну, заходи, женщины!

Входят  Т а м а р а  и  А н н а, последняя в милицейской форме с погонами сержанта.

А ты, Мариночка, не хмурься, работу твою понимаем, тихо, как мыши, в уголке посидим. Присаживайся, женщины. (О Тамаре.) Еще не знакомы? Тамара Звездина, жена начальника каравана, тот, что к нам идет. Из Ленинграда прилетела. А у меня одна сейчас в парикмахерской сидит, аж из Одессы сюда маханула. Встречу мужьям закатим — только держись!

А н н а. В поселке все вино раскупили. Милицию на казарменное положение переводят.

З и н а и д а. Заткнись уж, милиция.

А н н а. Опыт. А если кто пьяным замерзнет?

З и н а и д а. Как погодка-то, радист?

Марина молча протягивает ей сводку.

(Читает.) «…В проливе возможны ледяные заторы…» (Тамаре.) Знаешь, капитанша, какая здесь молитва одна-разъединственная: «Морюшко окаянное, кормилица наша, отдай мне мужа, верни его живым и невредимым!..»

Писк морзянки.

М а р и н а (включила). Штаб морских ледовых операций… Срочная телефонограмма? Давайте! (Записывает.) Повторяю, проверьте правильность текста: «В Заполярный самолетом, спецрейс из Москвы, вылетел представитель Центра». Доложу Былинину, как только вернется. (Выключила.)

Л ю д а. Ой, чай-то, наверное, весь выкипел!

М а р и н а. Зинаида Васильевна, хозяйничайте, вам здесь не впервой.

В дверях появился  Р о с о м а х а.

Р о с о м а х а. Новости есть?

Молчание.

Под окном начальника повешусь! (Исчезает.)

З и н а и д а. Чего? Чего? Чего?

Л ю д а (вернулась с ведром кипятку). Что это за тип тут был? Из-за него чуть кипятком не ошпарилась. Пьян, что ли?

М а р и н а. Трезв. Скот на Восток с караваном перегоняет.

Л ю д а. Пастух? Здесь? Смешно даже.

А н н а. Снабженец.

З и н а и д а. Женщины, черпайте кружками прямо из ведра!

Женщины расселись в кружок, молча со смаком пьют.

Л ю д а. Смурной этот ваш снабженец. В коридоре здесь прямо на полу улегся.

М а р и н а. Предложи ему чаю.

З и н а и д а. Чаю еще ему… Да я бы такого своими руками! Молодую жену сгубил!

А н н а. Суд оправдал.

М а р и н а. Да осуди его — ему самому легче бы было…

Т а м а р а. Господи, страсти здесь у вас какие!

Л ю д а. Жуть как интересно!

М а р и н а. Шофером в совхозе работал. Людей на рынок подвозил. На спуске с горы тормоза и отказали. А утром дождь прошел… В общем, те, что в кузове были, успели выпрыгнуть, а жена с ним в кабине была. В дерево врезались, ее насмерть.

Молчание.

Вот с тех пор и стал избегать людей, на Север подался: коровы — они бессловесные.

А н н а. Ты куда это, Людмила?

Л ю д а. Чаю ему предложу. (Налила кружку, приоткрыла дверь.) На вот, пей, пока горячий, душу хоть согреешь.

Р о с о м а х а. Не просил.

Л ю д а. Принесла ведь. Не обожгись только, кипяток.

Р о с о м а х а. Ладно, ступай.

Л ю д а. Сахару дать?

Р о с о м а х а. Тебе, что ли, говорят: ступай!

Л ю д а. Ну чего ты на людей кидаешься, чего? Волк ты, а не Росомаха!

Часы бьют пять раз.

А н н а. Уже утро, скоро дежурство пора сдавать.

З и н а и д а. А в парикмахерской моей живая очередь: жены моряков марафет наводят. Мастер я здесь разъединственный. (Дотронулась до прически Тамары.) Вот берешь клок волос и делаешь из него — эмоцию!

Т а м а р а. Мне попроще бы надо было…

З и н а и д а. У меня салон высшего разряда, попроще — в забегаловку ступай.

Т а м а р а. Зинаида Васильевна, я не хотела вас обидеть. И на том спасибо.

А н н а. Зиночка, а кто мне парик обещал?

З и н а и д а. Свои, что ли, рыжие отдам?

А н н а. Вот напасть-то, всю жизнь мелким бесом накручиваешься, по ночам на железных бигудях спишь. А с париком сам себе генерал!

З и н а и д а. Участковому твоему не нравится?

А н н а. Молчит. Только вдруг глянет на меня и… отвернется. А с чего — разве допытаешься.

З и н а и д а. Чего не женится, чего за нос водит?

А н н а. Самостоятельный, все взвесить хочет. Чтоб через год — развод, да?!

Вернулась  Л ю д а.

З и н а и д а. Морячка бы какого ухватила, тот бы раздумывать не стал. Боцмана моего возьми: в самолет садилась, когда в отпуск летела, и не знала, что есть такой — Пашенька, а приземлились в Сочи — сразу в загс.

А н н а. Всю жизнь соломенной вдовой на берегу ожидать?

Пауза.

З и н а и д а. Ну, чего молчит твоя машина, радист? Двадцать пять судов с караваном идет, тысяча моряцких душ!

Л ю д а (робко). И холостые среди них есть?

М а р и н а. Могу запросить от твоего имени.

Л ю д а. Эх, влюбиться в кого, что ли!

З и н а и д а. Не пойму тебя, москвичка: треп на языке, а душа на замке. Летчику одному голову кружила, теперь к снабженцу липнешь.

Л ю д а. А меня судьба его зацепила… Только прежде, Зинаида Васильевна, я другого  р а з л ю б и т ь  должна.

З и н а и д а. Хахаль, что ли, в столице остался?

Л ю д а. Женатый, да еще с двумя детьми.

М а р и н а. Ну, что ты только про себя не мелешь…

Л ю д а. Показать могу. (Достала фото.) Вот, справа он, слева — жена, внизу — дети.

З и н а и д а. Ополоумела?! Семью такую разбивать!

Л ю д а. Да если бы была она, семья-то. Живут и друг друга: «кретин», «идиотка» — иначе и не кличут… А его детей я и сама забрать согласна. Вот куда только? (Тряхнула головой.) Кооперативную квартиру в Москве здесь, на Севере, себе зарабатываю!

Пауза.

А н н а. Волосы у тебя, Мариночка, полжизни за такую косу отдала б! (Трогает волосы Марины.)

Т а м а р а. Господи, у каждого свое…

З и н а и д а (вдруг). Что это? Тихо, бабоньки! Никак самолет…

Все прислушались.

Л ю д а. Это «ИЛ-14», с Большой земли…

М а р и н а (улыбнулась). Твой Муслим Магомаев? По звуку его уже знаешь?

Л ю д а. Нет, он на Чукотку вчера пошел.

На пороге  Н е п е й п и в о, он в морском бушлате, фуражка с крабом лихо заломлена на затылок.

З и н а и д а. Ох, держите меня, сейчас об пол грохнусь… Павлуша? Родимый ты мой!

Н е п е й п и в о. А раздобрела-то… Рыжей стала! Ну, мать, ты даешь.

З и н а и д а. Все ради тебя, окаянного: третий раз масть меняю, забыла, какая от рождения была!

Н е п е й п и в о. Задушишь…

З и н а и д а. Потоскуй с мое! (Вдруг.) Что у тебя с ногой?

Н е п е й п и в о. В шторм на палубе груз сорвало, пока крепили да спускали в трюм, малость помяло. Заживет.

З и н а и д а. Ну, как сердце чуяло! Сон даже видела: будто вернулся, и все при тебе, а головы нет, одна фуражка. У, море распроклятущее! Вещи-то где?

Н е п е й п и в о. Подарки тебе на судне оставил. На собаках сюда добирался.

З и н а и д а. Дождешься от тебя, идол.

Н е п е й п и в о (Марине). А это тебе, Мариша, подарок от всех моряков. (Вытащил из-за пазухи живого котенка.) На!

М а р и н а. Котенок, живой? Где вы его взяли?

Н е п е й п и в о. Ночью в караване баржу раздавило…

Л ю д а. Мамочки-и!..

Т а м а р а. Как раздавило?!

Н е п е й п и в о. На буксире вели, трос лопнул. А пока заводили новый, льды и сошлись.

М а р и н а. Баржа «БМ-34»? С цементом?

Н е п е й п и в о. Людей и груз спасли, а вокруг по тросам кошка бегает, мяучит. Неспроста, думаю, вернулся на баржу — гляжу, котенок.

З и н а и д а. Ну, вечно ты во все лезешь. У, так бы вот и треснула!

Т а м а р а (улыбнулась). За что ж вы его так?

З и н а и д а. Мой! Как хочу, этак и верчу. Мужа надо держать во как! (Сжала пальцы в кулак.) Учитесь. (Вдруг.) Пашенька…

Н е п е й п и в о. Ну, ладно, ладно, при людях-то.

З и н а и д а. Я тебе еще и дома выдам!

М а р и н а. Паша, миленький, да здесь, кроме ездовых собак, ни одно животное не выживет…

Н е п е й п и в о. Этот выживет! Васькой назови.

М а р и н а. А чем я его кормить стану?

Женщины гладят котенка.

Н е п е й п и в о (Зинаиде). Смену-то когда кончаешь?

З и н а и д а. Ой, Пашенька, у меня же Нюрка Чижикова под феном сидит, задымилась, поди! (Тащит мужа к двери.)

Л ю д а. А что с караваном?

Н е п е й п и в о. Идем сюда, в Заполярный. Так что, бабоньки, объявляйте готовность номер один! (Вышел с Зинаидой.)

Т а м а р а. Господи!.. Вы слышали, они идут сюда! (Выбежала следом.)

А н н а. Да уж, счастливей женщин, чем здесь, теперь на свете не будет.

М а р и н а. Сюда идут… (Вдруг Анне.) Хотели иметь парик? А шиньон вам не подойдет? (Скинула с головы форменный берет с крабом, густая коса падает ей на плечо. Берет со стола ножницы и отрезает косу.) Держите, Анна!

Л ю д а. Ты что, сдурела?!

М а р и н а (закрыла руками лицо). Кудахчут, мечутся как ошалелые. Им всем праздник… А я что, каменная разве?!

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ВТОРАЯ

У штаба.

Столб с репродуктором.

Голос диктора: «Говорит радиостанция поселка! Товарищи! Штаб отдал приказ каравану следовать в порт Заполярный. О порядке и месте встречи, как и о времени прибытия каравана, будет сообщено дополнительно. Повторяю…»

Штаб. У аппарата  М а р и н а, рядом с ней  Л ю д а.

Л ю д а. Бежать тебе отсюда надо. Без оглядки! Хочешь в Москву? Да моя мать тебя как родную примет.

В дверях показалась голова  Р о с о м а х и.

Р о с о м а х а. Ну?

М а р и н а (вскинулась). Чего пристал? Чего привязался к человеку?! Маячишь, как нечистый дух, людей только из себя выводишь. Побрился бы, в буфете чекушку выпил — на человека бы стал похож. По-русски ты понимаешь?

Р о с о м а х а. Душу ты мне всю вымотала, девка… (Исчез.)

Л ю д а. Что ты его так?

М а р и н а. Ох, Людка, наступаю на него, а сама думаю: сейчас как хватит кулачищем, а они у него пудовые… Дура, не подумала, а может, у него и денег нет на чекушку-то? Дать? А ну как еще пошлет куда.

Л ю д а. Такой может. (Встала.) Пойду я. На дежурство пора. (С порога.) Сказать, чтобы тебя подменили, а? Ведь вторую ночь не спишь.

М а р и н а. Теперь она еще на мою голову…

Люда вышла, вновь на пороге столкнувшись с Росомахой.

Л ю д а. Опять он! Вот нечистый дух… Ладно уж, успеха тебе желаю, мы, женщины, настойчивых любим, с характером которые. (Уходит.)

Р о с о м а х а (вслед ей). То меду даст, то ужалит… Разворотить бы весь этот улей! (Решительно входит в кабинет.) Ты мне темнить брось! У меня груз живой в море болтается, полторы тысячи коров. По всей России голова к голове подбирал, племенные, чистокровные!

М а р и н а. Послушайте, Росомаха, закурить у вас не найдется?

Р о с о м а х а (бросил ей пачку). Чем я в твоем Заполярном кормить их стану?!

М а р и н а. Вот получила метеосводку с острова Врангеля: «Метель, мороз 25, видимость до нуля». А вот еще одна: «Паковый лед до полутора метров».

Р о с о м а х а. Постой, погоди, а что у мыса Ста Вдов?

М а р и н а. «Разреженный лед. Большие прогалины чистой воды».

Р о с о м а х а. Чистой воды, слышишь?! Значит, протолкнуть караван можно!

М а р и н а. Вы мне работать мешаете! (Устало.) Сил у меня на вас больше нет, вы это понимаете?

Р о с о м а х а. Тебе вот котенка жалко… А какие глаза у коровы, знаешь? Как корова плачет, видела?

М а р и н а. Ступайте, Тихон Иванович.

Входит  А д а м о в, он в кожаном реглане, на голове меховая шапка. Росомаха исчезает.

А д а м о в. Здравствуйте. Разрешите передать радиограмму.

М а р и н а. Все частные радиограммы только с разрешения начальника.

А д а м о в. А радиограмма как раз Былинину.

М а р и н а. Былинин в ледовой разведке. Скоро вернется.

А д а м о в. Все же вы примите радиограмму, она служебная. (Протянул ей бланк.)

М а р и н а (прочла). Вы — представитель Центра?! Это вы только что прилетели самолетом? Да, мне о вас сообщали. Сейчас выйду в эфир!

А д а м о в. Вот и хорошо, значит, договорились. (Сел, расстегнул реглан, снял шапку, стряхнул ее.) Ну и заказали вы здесь у себя погодку! На что пилоты лихой народ, и те взмокли. Поговорку мне даже выдали: «Для летчика то нет земли, то полон рот земли!»… Юмор, конечно, мрачноват, но в самую точку.

М а р и н а. Передавать срочным текстом?

А д а м о в. Радируйте.

Марина села за аппарат, быстро отстукивает радиоключом.

Адамов скидывает с себя реглан, остается в капитанской форме.

Передача закончена.

Дайте мне, пожалуйста, характеристику трассы, по которой идет караван. И все последние сводки. (Взглянул на ручные часы.) На пять утра.

М а р и н а. Сейчас. (Включила селектор.) Метеостанция? Метеостанция! Штаб вызывает Люду Смородину. Срочно! (Переключила.) Зимовка — Комсомольская-1! Зимовка — Комсомольская-1!

Г о л о с. Зимовка слушает.

М а р и н а. Валюша, это ты?

Г о л о с. Тебе чего, Мариночка?

М а р и н а. Дай-ка погодку на своем участке.

Г о л о с (сквозь зевоту). А ведь только задремала… Сейчас.

М а р и н а (Адамову). А вот характеристика трассы. (Подала.)

Адамов расстелил карту на письменном столе, внимательно ее изучает.

Г о л о с. Записывай: «Штормовой ветер, пурга, температура минус двадцать один градус, давление…»

М а р и н а. Что на море?

Г о л о с. Волна разламывает ледяные поля, у берега торосы, видимость до нуля.

М а р и н а. Поняла.

Г о л о с. Мариночка, а какой я сон видела!..

М а р и н а. Потом расскажешь. А сводку давай каждые полчаса. Ясно? (Выключила.) Вот, я все записала, пожалуйста. (Протянула ему лист.)

Входит  Л ю д а.

Л ю д а. Вызывала?

М а р и н а. Последние данные, синоптик.

Л ю д а (дует на озябшие пальцы). Только что сняла. Возьми сама в кармане.

М а р и н а (взглянула). Циклон на всем побережье. (Люде, тихо.) Твой земляк.

Л ю д а. Вы из Москвы? Это правда?!

А д а м о в (не отрываясь от работы). Интересуют последние новости?

Л ю д а (даже села). А «Вечерочки» свеженькой не прихватили с собой?

А д а м о в. В курсе всей театральной жизни.

Л ю д а. Говорят, узкий каблук опять в моду входит?

А д а м о в. Входит.

Л ю д а. Понятно, на что внимание обращаете, товарищ капитан…

А д а м о в. Родились в Москве?

Л ю д а. А где же еще? В самом центре, на Маяковке!

А д а м о в. Сносить будут вашу Маяковку. Я имею в виду жилые дома.

Л ю д а. Сносить? Да без Тверских-Ямских улиц Москва — сирота. Где еще из самовара, с угольком, чаю попьешь, старух в расписных шляпах в палисадничках увидишь?

А д а м о в. Заново все отстроят. А Русь былинную — в музей.

Л ю д а. А что взамен — коробки серые на попа поставят? Веришь, Маринка, глянешь на них, и… нехорошо делается: сорок штук в ряд поставят — без собаки свой дом не сыщешь!

Адамов окончил работу, откинулся на стуле, оглядывает помещение.

А д а м о в. Женщины даже в медвежьем углу стремятся создать уют. А тут… Почему в люстре одна лампочка?

М а р и н а. Вторая перегорела.

А д а м о в. А заменить нельзя?

Л ю д а. А у нас напряжение какое? То слепит, то собственного носа не разглядишь — все перегорает.

А д а м о в. И на окнах штор нет, стулья разномастные. Не я ваш начальник.

Л ю д а. Сказала бы я вам про обстановочку… Да на дежурство бегу! Подержите-ка лучше дубленку мою, пока бабкин платок повяжу. Вот это другое дело: начальство уважают не за то, что он во все пальцем тычет, а за внимание и чуткость. И в первую очередь к женщине. Арривердерчи! (Выскочила.)

А д а м о в. Бойкая, с огоньком…

М а р и н а. А здесь иначе насквозь промерзнешь. А насчет уюта… Да живем пока, что называется, в избушке на курьих ножках: в эту летнюю навигацию трехэтажный доми́но для штаба отгрохали, а Былинин взял и отдал его под интернат детям. И правильно сделал, другой весной построим. А года через три будет у нас и бассейн, и зимний сад. Приезжайте.

А д а м о в. И конечно, первым почетным гражданином в новом поселке станет легендарный Былинин?

М а р и н а. Да, именно он!

А д а м о в. Завидую.

М а р и н а. Чему?

А д а м о в. Романтике в людях.

М а р и н а. А без нее не проживешь.

А д а м о в. Нет, человеку не прожить без реального взгляда на вещи, на саму жизнь. Так-то, очаровательный мой оператор. Кстати, как вас зовут? Простите, и я вам не представился.

М а р и н а. Марина.

А д а м о в. Адамов, Юрий Алексеевич Адамов.

М а р и н а. Человек без романтики…

З а т е м н е н и е.

В стороне от штаба.

Прикрывая лицо воротником бушлата, под фонарем стоит  Н е п е й п и в о.

Л ю д а (пробегая мимо). Жену караулишь, боцман? Чем мук больше, тем любовь слаще!

Н е п е й п и в о. Всю ночь торчать в парикмахерской… Профсоюз у вас есть?!

Л ю д а. А марафет? Ты вот на берегу торчишь, а у других жен что — мужей нету? Смотри нос не отморозь, боцман! (Убегает.)

Непейпиво плотнее запахнул бушлат, делает движение руками, греется. Появилась  А н н а, она в милицейской форме, на поясе пистолет.

А н н а. Гражданин, вы чего здесь ночью? Надо же, не узнала тебя, Пашенька… Шел бы ты домой, горемыка, жене обед сготовил, на стол накрыл. Нет, вы, мужчины, все недогадливые, все эгоисты.

Н е п е й п и в о (выплюнул окурок). А ты чего мерзнешь, сосулька?

А н н а. Дежурство, участок свой обхожу.

Н е п е й п и в о. М-да, тягомотная у тебя работенка.

А н н а. И не говори: за полгода ни одного серьезного происшествия, два привода только. Ну уж теперь навалится! Буйные в караване есть?

Н е п е й п и в о. А коли черт в душе не сидит — какой же ты моряк?! Теперь якорями гавань в Заполярном пахать станем. За зиму-то от безделья сами все перекусаемся!

З а т е м н е н и е.

В штабе. А д а м о в  и  М а р и н а.

Сильный порыв ветра. Снаружи что-то стукнуло. Марина вскочила.

А д а м о в. Что вы?

М а р и н а. Показалось. Думала, Былинин вернулся…

А д а м о в (не сразу). Любопытно, кто-то когда-нибудь будет вот так меня ждать?

М а р и н а. Будто вас некому ждать.

А д а м о в. Представьте.

М а р и н а. До чего же все командированные похожи друг на друга. И байки одни и те же. Хоть бы фантазию какую проявили, выдумку…

А д а м о в. Вы считаете, что и я «без божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви…», да?

М а р и н а. Нет, вам просто лень. Ведь нынче мужчина в цене.

А д а м о в. Рискуете, говоря это собственному мужу: вижу на вашей руке обручальное кольцо…

Пауза.

М а р и н а. Простите, сигареточки у вас не найдется?

А д а м о в. Прошу.

М а р и н а. Импортные?

А д а м о в. Взял из-за красивой коробки. А сам я предпочитаю нашу столичную «Яву». И то не затягиваясь.

М а р и н а. Вы не курите? (Сама глубоко затянулась.) Счастливый вы человек.

Неожиданно входит  Б ы л и н и н, его шинель запорошена снегом. Зажмурился от света. Открыл глаза.

Б ы л и н и н. Юрий… Юрка?!

А д а м о в. Михаил Михайлович…

Долгая пауза: они разглядывают друг друга.

Б ы л и н и н. Ну, почти адмирал!

А д а м о в. Если в соответствии с табелем о рангах — всего лишь капитан второго ранга.

Б ы л и н и н. Мариша, вы еще не познакомились? Юрий Алексеевич Адамов — автор открытия ледовых течений в Северном Ледовитом океане и кандидат наук!

А д а м о в. В прошлом, все в прошлом, Михаил Михайлович…

Б ы л и н и н. Неужто доктор?!

А д а м о в. И доктор, и чиновник…

Б ы л и н и н. Ну, честолюбия нам вроде бы не занимать. (Представляет.) Марина Владимировна Лаврова, наш старший оператор. А это товарищ Росомаха… Куда же он задевался? (Кричит.) Товарищ Росомаха!

Тяжело ступая, входит  Р о с о м а х а.

А д а м о в. Мы уже виделись. А от вас, старина, кажется, отступило само время.

Б ы л и н и н (закурил трубку). Просолился, продымился… Мариша, пошуруй-ка в моих запасах, за нежданную встречу положено!

М а р и н а. Сейчас, Михаил Михайлович. (Разливает водку.) Прошу.

А д а м о в. А вот водку я не пью.

Б ы л и н и н. Не здоров, что ли?

М а р и н а. Тогда сварю вам кофе.

А д а м о в. А по-моряцки можете?

Б ы л и н и н (Росомахе). Тогда опрокинем с тобой, Тихон Иванович. За тебя, Юрий, в добрый час!

Р о с о м а х а. Эх, с радости пьют, а с горя — хлещут! (Выпил залпом.)

Позывные селектора.

М а р и н а (включила). Михаил Михайлович, это строительство ГЭС.

Б ы л и н и н (взял микрофон). Былинин… Да, только что вернулся с ледовой разведки… Обстановка тяжелая… Какое принято решение? Каравану дано указание идти в Заполярный и здесь стать на якоря. До весны. (Выключил.)

Р о с о м а х а. Начальник!..

Б ы л и н и н. Ну, что тебе сто раз объяснять? Ну, что тебе втолковывать? (Марине.) Срочные радиограммы есть?

М а р и н а. Из экспедиций, зимовок, со строительств. А эта с побережья: рыбакам не успели завезти на зиму овощей.

Б ы л и н и н. Радируйте всем: срочные грузы каравана сгрузим здесь, в Заполярном, и дальше санным путем вездеходами, тракторами, вертолетами доставим побережью.

Р о с о м а х а (грохнулся на колени). Не за себя прошу, за коров прошу!

Б ы л и н и н. Ты что, Тихон Иванович… Встань!

Р о с о м а х а. Полторы тысячи коров резать станешь? И рука поднимется?! Не скотину убьешь — человека в себе убьешь. Тогда пиши и мне приговор!

Б ы л и н и н. Пьян?

Р о с о м а х а. В рот не беру.

Б ы л и н и н. Ну ладно, позже поговорим, ступай.

Р о с о м а х а (об Адамове). Из Москвы человек? Москва правду видит. Москва правду скажет. Под дверьми ожидать стану! (Схватил свой малахай, вышел.)

М а р и н а. А вот и ваш кофе.

А д а м о в (отпил). М-да, в подборе кадров здесь на высоте.

Б ы л и н и н. Наша Марина — жемчужина в морской короне Нептуна! (Заметил, что у ней нет косы.) Батюшки, а коса где?

М а р и н а (не сразу). Не модно это нынче. Да и берет топорщится, не по форме…

Пауза.

Б ы л и н и н. Путевку тебе в профкоме выцарапал: Сочи, бархатный сезон и санаторий отличный.

М а р и н а. Благодарю. Ведь знаете, что не поеду.

Б ы л и н и н. На всю жизнь тут присохла, что ли?!

Писк морзянки.

М а р и н а. Якутия. Алмазные прииски.

Б ы л и н и н. Меня нет!

М а р и н а. У них на исходе горючее.

Б ы л и н и н. Меня нет, сгинул!

М а р и н а. Я больше не нужна вам, Михаил Михайлович? От души рада вашей встрече с другом. (Вышла.)

А д а м о в. Замужем?

Б ы л и н и н (не сразу). Ее муж, капитан Лавров, погиб в море.

А д а м о в. Погиб?!

Б ы л и н и н. Этой весной. И уходил с этим же караваном.

Пауза.

А д а м о в. Да, жена моряка что жена солдата…

Б ы л и н и н. Ну, а ты все в холостяках ходишь?

А д а м о в. Положил себе: женюсь в сорок лет!

Б ы л и н и н. «Положил», «установил», — расчетливое поколение… Чему это ты улыбаешься?

А д а м о в. Первую свою зимовку вспомнил, как в тундре замерзал. Волки на мне уже тулуп рвали… Жизнью вам обязан, Михаил Михайлович.

Б ы л и н и н. Юрка, Юрка, гляжу я на тебя: до чего же ты еще молод… Значит, теперь возглавляешь в Москве крупный отдел? И все это в тридцать пять лет. Да, легко вам все дается.

А д а м о в (улыбнулся). Ценят в людях расторопность, энергию…

Б ы л и н и н. И мелькают перед вами звания, должности, глядь, ан нет уже друзей — есть подчиненные, и сам уже не руководитель, а номенклатура, забурел. Чертушка!.. Ладно, выкладывай, чего пожаловал?

А д а м о в (выдержал паузу). Ваш караван не зазимует в Заполярном, он проследует дальше на север и восток.

М о л ч а н и е.

Б ы л и н и н. Вот оно что… У меня нет мощных ледоколов. Атомный ушел к головному каравану.

А д а м о в. Знаю.

Б ы л и н и н. А зима обещает быть ранней и суровой. Да чего я тебе толкую, ты сам вот в окошко выгляни!

А д а м о в (подошел к карте). Северный морской путь… Да, тут необычно все: вдарит мороз — так, сталь крошится, как лед, а лед крепче стали; слепое солнце летом, а зимнюю ночь освещает белизна снегов; здесь что ни капитан, то флотоводец, ни матрос — гвардеец, ни летчик — полярный ас… Самая северная трасса на земном шаре!

А побережью нужны продукты, машинам горючее, строительствам — генераторы и цемент. Артерия жизни! Экономика, Михаил Михайлович, это сложнейший организм, где все взаимосвязано, все — закономерность.

Б ы л и н и н. А главный закон — Человек!

А д а м о в. И я о людях. Но бывает, что для их же блага руководитель вынужден сказать себе: «Человек — это то, что надо в себе преодолеть!»

Б ы л и н и н. До сих пор считал: «Человек — это то, что надо в себе непременно вырастить!»

А д а м о в. Извините меня, Михаил Михайлович, но вы привыкли работать по старинке, кустарно. Корабли ваши бросают якоря в забытых богом точках, вроде вашего Заполярного, тянется время, и моряки по году не видят своих жен… А прогнать караван экспрессом, не задерживая на мелких полустанках? Вот будущее трассы!

Б ы л и н и н. Прошлую навигацию помнишь? Как суда у мыса Ста Вдов вмерзли, помнишь? Моряки собственным по́том лед оттаивали, несколько месяцев в жмурки со смертью играли, помнишь?

А д а м о в. Современная жизнь, Михаил Михайлович, выработала девиз: «Раз нужно, значит, возможно!»

Б ы л и н и н. Возможно — за счет чего?

А д а м о в. Научного предвидения.

Б ы л и н и н. Дорога в ад, как известно, тоже устлана благими намерениями.

А д а м о в. Да взгляните вы на проблему по-государственному. Существует план перевозок: от этого зависит судьба района Севера, равного доброй половине Европы! А ваш сектор, Михаил Михайлович… Короче, я ознакомился с ледовой характеристикой вашего участка трассы, с метеосводками. (Достал из своей папки документ.) А эти данные получены Центром с помощью счетно-решающих устройств, включая информацию метеорологических спутников.

Б ы л и н и н (насторожился). И что же предрекают твои алхимики?

А д а м о в. Караван может пробиться дальше.

П а у з а.

Б ы л и н и н. Операциями здесь руковожу я.

А д а м о в. Дорогой Михаил Михайлович, давайте начистоту. Ведь мечта всей вашей жизни — это увидеть Заполярный современным городом, этаким «неоновым солнцем во мгле». А прозябаете-то пока во фронтовых землянках вроде этой. Жизнь-то проходит мимо.

Б ы л и н и н. Врешь.

А д а м о в. Да, я знаю: у вас готов даже проект будущего детища. На бумаге… А ведь этот «полустанок» будет забыт.

Б ы л и н и н (не сразу). Эх, Юрка, Юрка, поживешь с мое, и тебя вдруг схватит за горло такая жажда — оставить свой след на земле, пусть самый незаметный, малюсенький…

А д а м о в (взял иной тон). Надеюсь, вы понимаете, что я приехал с определенными полномочиями.

Б ы л и н и н. Так…

А д а м о в. Центр рассматривает ваше решение оставить здесь на зиму караван как чрезвычайное происшествие.

Долгая пауза.

Б ы л и н и н. Ну что ж, молодой, хваткий, наукой титулованный…

А д а м о в. Михаил Михайлович, речь идет не о доверии к вам. Да без вашего опыта, знаний просто не под силу справиться с такой задачей!

Б ы л и н и н. Рисковать двадцатью пятью судами, экипажем в тысячу человек?!

А д а м о в. Да, приказ этот о зимовке кораблей в Заполярном, наверное, собственной кровью писали, теперь в глаза морякам и их женам смотреть не сможете…

Б ы л и н и н. Струсил, думаешь? Сколько существует советская власть? Вот почти столько лет и я в Арктике. Интуиция у меня: не пройдут!

А д а м о в. Сейчас двадцатый век, все опирается на науку.

Б ы л и н и н (стукнул ладонью по папке с документами). Ты и Центр непогрешимо верите в это? Убежден?!

А д а м о в. Надо, Михаил Михайлович. Надо!

Пауза.

Б ы л и н и н (включил селектор). Внимание! Говорит штаб. На семь ноль-ноль созвать всю оперативную группу. Повторяю…

В кабинете гаснет свет. Действие переносится на улицу. Здесь у столба с репродуктором собираются  ж е н щ и н ы — это жены моряков каравана. Среди них  З и н а и д а, Л ю д а  и  Т а м а р а. Несколько позже подходят  А н н а  и  Р о с о м а х а. Из репродуктора продолжает звучать музыка.

З и н а и д а. Бабоньки, что слышно?

Т а м а р а. Былинин весь оперативный штаб к себе вызвал.

Л ю д а. Приезжий, мой земляк москвич, все это колобродит.

З и н а и д а. Ох, неспроста, чует мое сердце…

А н н а (подошла). И охота была на морозе торчать? Шли бы вы все, женщины, по домам.

З и н а и д а. Не возникай, Анна, не до тебя тут.

А н н а. Хлопот да забот мне с вами… А что будет, когда караван в бухту зайдет, а? То-то и оно.

Т а м а р а. А может быть, прав товарищ сержант: что мы здесь столпились, чего ждем, музыки из репродуктора никогда не слышали?

Л ю д а. Женщины, потанцуем, а? У кого еще валенки не примерзли? А вон и кавалер топает!

Росомаху обступили.

З и н а и д а. В штабе был? Ну, чего молчишь?!

Р о с о м а х а. Дрянь дело.

Т а м а р а. Откуда вы это знаете?

Р о с о м а х а. У окон, в коридоре терся: в табачном дыму что в коптильне сидят… Здесь караван зимовать будет! (Стучит себя в отчаянии по голове.)

З и н а и д а. А он дурью мучается! Бабоньки, наша взяла! Здесь зимовать будут! Айда по домам пироги печь!

Восторг охватил толпу женщин. Смех, возгласы, поздравления, кто-то даже ударился в пляс. Толпа двинулась с площадки. Неожиданно в репродукторе смолкла музыка. Все вновь остановились. Молчит репродуктор, молчат и женщины.

Л ю д а. Что бы это значило? Не иначе как передадут экстренное сообщение.

Т а м а р а. Господи…

Г о л о с  Б ы л и н и н а (из репродуктора). Говорит радиостанция порта Заполярный. Начальник штаба Былинин. Товарищи, друзья! Матери, жены, близкие тех, кто в эти минуты находится в море, на трудном и героическом посту. Караван, который вы ждали, ради которого многие из вас прибыли издалека… караван не войдет в Заполярный.

Женщины застыли.

Мною отдан приказ капитанам идти дальше на север. Знаю, как ждут моряка на берегу. Но у моряка существует еще и долг. Пожелаем же им доброго пути. Счастливого вам плаванья!

Р о с о м а х а (вытирает мокрое от слез лицо). Святой… Святой человек!

Т а м а р а. Невероятно, этого не может быть… Из Ленинграда сюда прилетела, все бросила…

Г о л о с а. Не одна ты! — Опять у портовой проходной до следующей весны куковать!? — Что же это, я в Одессе телеграмму мужнюю получила, примчалась сюда за тысячи верст!.. — Разнести все к дьяволу, пусть отменят приказ! Мы не у себя дома, каждая со своего гнезда сорвалась, детей бросили! — А я родителей больных в Калининграде оставила!.. — Ой, женщины, ой, милые!..

З и н а и д а. А ну, погоди, бабоньки. Айда все в штаб!

Г о л о с а. В штаб надо идти, в штаб!..

Толпа женщин двинулась. Росомаха пытается их сдержать.

Р о с о м а х а. А великий Маркс в женщине больше всего ценил слабость…

Г о л о са. Прочь с дороги, чучело!

Анна с трудом сдержала толпу. Милицейскую шапку сбили у нее набок, на шинели сорван погон.

А н н а. И не стыдно, женщины? А еще замужние…

З и н а и д а (ей). А ты у нас ни девица, ни баба — казак твой в море не болтается!

А н н а. Тебе, Зинаида, Уголовный кодекс под нос сунуть? Чтоб наизусть выучила, полезно!

Р о с о м а х а. Ай-яй-яй! Такие женщины — и голову потеряли, а голову потерял — красоту растерял!

Первый порыв стихии миновал.

З и н а и д а. Ну, вы здесь как хотите, а я своего боцмана в море больше не пущу! В одиночку справлюсь: ящик коньяку домой приволоку, разую, разделу и запру на замок. Караван мимо пройдет, а там пусть на стену лезет, хоть мне физиономию бьет — оно еще лучше: пятнадцать суток отсидит, голубчик, зато всю зиму со мной!

Т а м а р а. Дорогие женщины! Я предлагаю собрать подписи всех жен и дать телеграмму в Москву. Пусть об этом произволе узнают все!

Л ю д а. А она права, женщины: спасайте своих мужей от белых медведей! Пошли ко мне на метеостанцию петицию сочинять!

Женщины шумно покидают площадку. Остается одна Анна.

А н н а (разглядывает себя). На форменной шинели все пуговицы оборвали… Это ж надо!

Из репродуктора вновь слышится музыка.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Штаб. Здесь  А д а м о в, Б ы л и н и н  и  М а р и н а. За окном неистовствует метель.

М а р и н а (у аппарата). Я — Заполярный! Я — Заполярный! Вызываю первый караван, вызываю караван…

Б ы л и н и н. Запрашивайте, пока не ответят!

Марина продолжает вызывать.

А д а м о в. Молчат. Чего они молчат? Михаил Михайлович, дайте сигаретку, пожалуйста.

Б ы л и н и н. Ты же не куришь. На, держи.

А д а м о в. Не по себе что-то. (Затянулся.)

В дверь заглянул  Р о с о м а х а.

Р о с о м а х а. Начальник, когда меня в караван отправишь? Коровам присмотр нужен, на чужие руки оставил. Долго еще здесь торчать?!

Б ы л и н и н. Добром прошу: исчезни…

Р о с о м а х а. А караван далеко от Заполярного уйдет — вертолетом не достанешь. Там без меня корова сирота!

Б ы л и н и н. Не видишь, метель метет — собственной протянутой руки не видно…

Р о с о м а х а. Да я нюхом их в океане сыщу!

Появилась  Л ю д а.

Л ю д а. Погодку вам несу — жуть!

Б ы л и н и н (прочел). Пролив забит льдами.

А д а м о в. Богом проклятый край…

Р о с о м а х а (Люде). Щеки потри, побелели.

Л ю д а. Отморозила? (Трет.)

Р о с о м а х а. Снегом надо.

Л ю д а. Поцелуями бы. Да милый далече. (Выходит.)

За ней исчез и Росомаха.

Б ы л и н и н (Адамову). Перестань мотаться из угла в угол. В глазах от тебя рябит.

А д а м о в. Неврастеники…

В окно ударил пушечный заряд метели.

Б ы л и н и н. Современник должен жить под напряжением ответственности. В тысячу вольт!

А д а м о в. За что же его так, грешного?

Б ы л и н и н. Вот раньше в Заполярном с Былининым каждый от мала до велика раскланивался. А теперь ты вроде в вакууме, призрак, нет тебя вовсе. Вру, одна гражданка, из приезжих жен, заметила: прошла и вслед плюнула. Это, брат, как раз тысяча вольт!

А д а м о в. Прочтем последние сводки. Дизель-электроход «Колыма» радирует: «Дробим лед, пробиваемся с трудом. Маломощный ледокол, сопровождающий нас, местами корабли проводит поодиночке…» Другая из авиаразведки: «Сплошная мгла. В просветах видны сплошные торосы…» Еще одна: «Танкер «Якутск» напоролся на ледяную глыбу, сломана лопасть винта. Танкер взят на буксир…» И это еще в прибрежных водах. А когда караван окажется в высоких широтах Арктики? Нет, сейчас нужна предельная собранность. Трезвый, беспристрастный анализ всей обстановки. (Марине.) Вы отправили в вычислительный центр все данные?

М а р и н а. Радиограмма пошла в Москву.

А д а м о в. Как только придет ответ, немедленно передайте мне.

М а р и н а. Хорошо, Юрий Алексеевич.

Б ы л и н и н. Попробуй-ка, доктор наук, рассчитать, какие коленца здесь природа выкинет. Голова и та от нее в инее… (Погладил свои седые волосы.)

На волне рации вдруг вспыхнула какая-то мелодия.

А д а м о в. Оставьте! На одну минутку оставьте… (Слушает.) Мелодия… А в сущности, всего лишь математическое уравнение. С тремя неизвестными: музыкант, его мастерство и слушатель. Когда уравнение решено, возникает гармония. (Не сразу.) А вот как добиться ее в нашей жизни — тут и гений бессилен.

М а р и н а (переключила волну). Извините, в любой момент в эфир может выйти караван.

А д а м о в. Да-да, конечно… А вы представьте себя, Михаил Михайлович, сейчас где-то на даче, под Москвой: холодное сухое вино, музыка, неторопливая беседа так, ни о чем, смех женщин — все то, за что оплачено трудовой неделей… Вы давно в Москве не были?

Дробный писк морзянки.

Б ы л и н и н. Это караван!

М а р и н а (прервала прием, в микрофон). Повторите еще раз.

Вновь писк морзянки.

Это радиограмма из Центра. (Кончила записывать.) Нет, это какая-то ошибка…

Б ы л и н и н. Дайте! (Взял бланк.)

М а р и н а. Я запрошу еще раз.

Б ы л и н и н. Где мои очки?! (Он явно волнуется.) Здесь где-то были мои очки! (Выпали у него из рук.)

М а р и н а. Разбились…

А д а м о в. Да что с вами?

М а р и н а. Михаил Михайлович, тут я что-то наверняка сама напутала!

Б ы л и н и н. Что же они… персональную пенсию мне сулят?

А д а м о в. Дайте радиограмму!

Б ы л и н и н. Читай ты, Мариша, вслух читай.

М а р и н а. «В создавшейся критической обстановке предоставить доктору наук Адамову права начальника штаба морских ледовых операций». Подпись: Градов. Сегодняшнее число.

Пауза.

А д а м о в (резко). Координаты каравана?!

М а р и н а. Вот последняя сводка.

А д а м о в (размышляет). Караван отошел от Заполярного на сто миль. А до места назначения в пять раз больше…

Б ы л и н и н. И когда я должен сдать дела?

А д а м о в. На персональную пенсию торопитесь? (Сорвал со стены карту, разложил ее на полу.)

Б ы л и н и н. Значит, отслужил, старая калоша… А может, действительно пора, а? В нашем деле ветер удачи потерял, чутье, верность глаза — и ты уже не вожак. Годы, брат, не перехитришь…

А д а м о в. Михаил Михайлович, давайте разберем все варианты.

Б ы л и н и н. Помогать таким, как ты, это как можно больше с вас требовать, тогда и порох выдумаете…

А д а м о в. Первый вариант: караван не пробьется на север и мы возвращаем его в Заполярный.

Б ы л и н и н. Обратного пути уже нет. Пролив забит льдами.

А д а м о в. Оставляем караван во льдах до подхода атомного ледокола. Зимовать… Это второй вариант.

Б ы л и н и н. Все побережье ждет этот караван! А ты видел, как зимой на Севере ребятишки… цветы на окнах жуют? Ты слышал, как больным в бреду картошка свежая снится?

А д а м о в. У нас в беде людей не оставят. Забьют тревогу, бросят на помощь авиацию, все! А может, это даже верней и лучше…

Б ы л и н и н. Лучше кому?

А д а м о в. Такой стране, как наша, все по плечу.

Б ы л и н и н. Извини, но не знаю, что подлее: сидеть на шее народа и брюзжать: «У нас все из рук вон плохо!» — или сидеть на той же шее и кричать: «Нам все по плечу!»

А д а м о в (продолжает ход своих рассуждений). Великий шахматист Чигорин сказал: «Кто атакует, тот ищет!»… Третий вариант: корабли прорвутся на север. Но кто мне даст гарантию, что при сложившейся ситуации их в пути… не раздавят льды. Даже если это будет всего лишь одно судно?

Пауза.

Б ы л и н и н. Ты на войне был? Да что я говорю, — конечно, не был. Так вот, командир перед боем обязан планировать процент потерь, как это ни трагично: столько-то будет убито, столько-то ранено… Здесь тоже фронт!

А д а м о в. А другой великий шахматист, Стейниц, изрек: «Кто защищается, тот находит!»… Так вот, Михаил Михайлович, вы сдадите мне дела не раньше, чем сами примете решение. Решение, которое оптимально обеспечит судьбу каравана!

В штаб вбегает  Л ю д а  и  Р о с о м а х а.

Л ю д а. Над поселком кружит вертолет!

Р о с о м а х а. Вслепую идет!

Б ы л и н и н. Что?!

Р о с о м а х а. Слушай, начальник…

Теперь отчетливо слышен шум вертолета.

Какую непогодь пробивает. А ты меня здесь держишь!

Л ю д а. Только бы благополучно сел, не разбился, господи…

Р о с о м а х а. И другим летать, выходит, можно!

Б ы л и н и н. Марина, откуда вертолет, почему не доложили?!

М а р и н а. Я лишь выполнила приказ…

А д а м о в. Это я вызвал начальника каравана капитана Звездина.

Пауза.

Б ы л и н и н. В такой момент оставить караван без командира?!

А д а м о в. Извини, не посоветовался. Но обстановка такова, что мы не можем, не имеем права больше действовать вслепую.

Б ы л и н и н (не сразу). Вот хожу вокруг да около, а ухватить не могу…

А д а м о в. Что ухватить?

Б ы л и н и н. Правду! Твоя она или моя и сколько их в жизни?!

А д а м о в. Беда припрет, и заяц косой на волка кидается.

Л ю д а (вдруг). Тише!

Все прислушались. Шума вертолета больше не слышно.

М а р и н а. Сел, приземлился… (Вдруг сорвалась с места и, накинув на ходу полушубок, выбегает из комнаты. Следом за ней Люда и Росомаха.)

А д а м о в. Михаил Михайлович, не глядите на меня так убийственно, вы же сами в душе одобряете мое решение: этот вызов был необходим. А вы бы мне его не разрешили. Ведь не разрешили бы, нет?

Б ы л и н и н. Не разрешил.

А д а м о в. Ну вот видите. А кончилось все благополучно.

Б ы л и н и н. Цыплят по осени считают!

Входит  З в е з д и н, он в морской «канадке», несмотря на мороз, в фуражке с золотым шитьем, с крабом.

З в е з д и н. Начальник каравана капитан-наставник Звездин прибыл по вызову!

Б ы л и н и н. Здравствуй, Константин Васильевич…

З в е з д и н. Михалыч!

Обнялись.

Б ы л и н и н. Вот, знакомьтесь: новый начальник штаба, Юрий Алексеевич Адамов.

З в е з д и н. Шутите, Михаил Михайлович… Сейчас вы нам как компас, как слепому поводырь нужны!

А д а м о в. Садитесь, капитан.

З в е з д и н. Уф… А знаете, снег на берегу и тот совсем иной: солнцем пахнет!

А д а м о в. Выпили?

З в е з д и н. Шесть месяцев на твердой земле не стоял. Из-под ног уходит…

А д а м о в. Где сейчас находится ваш караван? Отметьте на карте.

З в е з д и н. Вот здесь, в квадрате «С», «А», 14—49.

Все склонились над картой.

А д а м о в. Почему потеряна с вами связь?

З в е з д и н. Вошли в полосу геомагнитных бурь.

Б ы л и н и н. Да, Север — не теща…

З в е з д и н. Когда объявили, что идем в Заполярный, верите, от радости моряки, думал, корабли в щепки разнесут… А следом — точно бомба! — приказ пробиваться дальше на север. Как говорится, из пламени да в прорубь! Так ведь и чугун треснет… Друг на друга люди смотреть уже не могут — до зеленых чертей надоели.

Б ы л и н и н. Приказ этот, Константин Васильевич, я собственной кровью писал…

А д а м о в. Капитан, учитывая сложившуюся обстановку, какое ваше решение?

Пауза.

З в е з д и н. Идти дальше на север.

А д а м о в. Но вы же сами только что…

З в е з д и н. В сложившейся ситуации это единственное разумное решение. Идти на север!

А д а м о в. Изложите это в рапорте.

Б ы л и н и н. Константин Васильевич, здесь, в Заполярном, ваша жена.

З в е з д и н. Что? Томка? Прилетела встречать караван из Ленинграда…

А д а м о в. Вы свободны… на три часа, Звездин.

Звездин покидает кабинет.

Б ы л и н и н. Отличный, знающий капитан.

А д а м о в. А главное, в наших руках будет еще одно авторитетнейшее подтверждение. (Вдруг.) Ну, а теперь, Михаил Михайлович, я подчиняюсь приказу Центра и принимаю твою отставку. В р е м е н н у ю  отставку. И сразу же издаю свой приказ: «Назначить Былинина М. М. начальником первого каравана!»

Б ы л и н и н. Меня? В караван?!

А д а м о в. Только вы, и никто другой, в состоянии будете справиться с этой задачей.

Б ы л и н и н. Хорошо, ну а Звездин?

А д а м о в. Там мне нужен человек, которому я могу всецело доверять. А благородство… Сейчас на карту поставлено все. Арктика… Сами же говорили, что работаем во фронтовых условиях, тут уж не до сантиментов.

Б ы л и н и н. Да, тебе дадена власть…

А д а м о в. Знаете, Михаил Михайлович, отчего наши беды? Приходится столько руководить, что бывает некогда и о… человеке подумать. И вообще о чем-то постороннем.

Б ы л и н и н. Нет уж, давайте думать сразу обо всем, а командовать — потом!

А д а м о в. Прошу вас выполнять мой приказ.

Былинин козырнул, направился к выходу.

Михаил Михайлович…

Былинин задержался.

В добрый вам час!

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

В таком же срубе — видимо, типовом в этих условиях — комната Звездина. Свежеоструганные бревенчатые стены, казенная мебель: стол, кровать-диван, стулья, радиола с приемником.

Здесь  Т а м а р а  и  Л ю д а, они производят уборку.

Т а м а р а. Верите, когда вошла в его комнату, села на стул, представила себе, как он здесь живет иногда один, да как зареву…

Л ю д а. Ой, взгляните только, что у него под диваном! (Достает обломок какого-то весла, старый спасательный пояс, наконечник гарпуна, сигнальные флажки.)

Т а м а р а. Сувениры: уходит с одного корабля на другой, вот и берет что-нибудь с собой на память. У нас в Ленинграде квартира стала похожа на склад вещей, забытых… сумасшедшими. И попробуй что-нибудь выбрось!

Л ю д а. Все, полы вымыты!

Т а м а р а. Спасибо вам, Людочка, я бы и одна управилась: все равно делать нечего — самолеты из-за непогоды на Большую землю не летают.

Л ю д а. Посмотрите, а это что?

Т а м а р а. Его дневник! (Раскрыла, читает.) «Все проблемы, казавшиеся на берегу неразрешенными, в открытом океане представлялись смешными и надуманными. Здесь реальной действительностью были лишь силы природы…» «За что любят море? За то, что в нем, как в музыке, находят то, что не сбылось…» (Закрыла.) Тур Хейердал, «Путешествие на «Кон-Тики».

Пауза.

Л ю д а. Любите вы своего мужа. Без памяти. Нет, все мы, бабы, какие-то чокнутые. Вот на край света прилетели к нему, когда и в Ленинграде встретить было можно.

Т а м а р а. На два-три месяца позже. Нет, встречать — в нашей семье это стало традицией. Хоть на краю света.

Л ю д а. А в вашей семье тоже моряки?

Т а м а р а. Отец геолог, вечно в походах. И мама встречала его то в Норильске, то в Кушке, то в Хабаровске. Знаете, у нас дома фотография сохранилась: оба на одном ослике, на теле какие-то лохмотья болтаются, а кругом пустыня и отвесное солнце, почти не дающее тени… Хотела бы прожить свою жизнь так, как они.

Л ю д а. Да, ради такого чувства и пешком по острым каменьям шлепать можно.

Т а м а р а (вдруг, тревожно). А почему его так долго нет, почему не возвращается?

Л ю д а. Ему же только три часа отпущено было…

Т а м а р а. Но, не простившись, улететь обратно к себе в караван — этого сделать он не мог. Это было бы слишком жестоко…

Л ю д а. Значит, задержался в штабе.

Т а м а р а. Вот что я сделаю: пойду туда. Да, сама! (Вдруг присела.) А ноги не держат…

Л ю д а. Ну чего вы так волнуетесь? Раз не улетел, значит, заявится.

Т а м а р а. Сердце что-то не на месте, а отчего — и сама не знаю. Тут еще уборка не закончена…

Женщины продолжают уборку.

Спасибо, что помогли.

Л ю д а. А здесь без работы на стену полезешь.

Входит  З в е з д и н. Пауза.

Т а м а р а. Ну, где ты был, куда ты пропал?!

З в е з д и н. А здесь одна тропинка протоптана: в штаб.

Т а м а р а. Господи, а бородищу-то отрастил…

З в е з д и н. Только что заметила?

Т а м а р а. Морской волк!

З в е з д и н. Томка…

Застыли.

Т а м а р а. Что с тобой?

З в е з д и н. Ладно, помолчим. Вот так. Тамара. Что случилось? Да на тебе лица нет. Сядем! Теперь говори…

Люда на цыпочках покидает комнату.

З в е з д и н. Меня оставляют на берегу. Я больше не начальник каравана.

Т а м а р а. Не понимаю?

З в е з д и н. Предложили идти в отпуск.

Т а м а р а. Дальше?

З в е з д и н. Это означает: «Человек за бортом!»

Т а м а р а. Да объясни ты все толком. За что?

З в е з д и н. Не знаю. Не знаю!

Молчание.

Т а м а р а. Вчера мне рассказали, как погиб капитан Лавров, муж оператора Марины… Ты его знал?

З в е з д и н. Капитан покидает судно последним.

Т а м а р а. Ужас, ужас, ужас…

Тамара встала, прошлась по комнате, машинально включила приемник. Возникла музыка. Слушает.

Т а м а р а. Ты эту мелодию помнишь? Я тогда возвращалась из своей первой геологической экспедиции, ждала самолет, а его все не было. И чтобы не скучали пассажиры, дежурная заводила пластинку, и почему-то все время одну и ту же… А люди торопились, нервничали, ходили к кому-то ругаться, суетились. Один ты сидел как изваяние и тянул в буфете пиво… Вот если бы ты тоже суетился, я не обратила бы на тебя никакого внимания.

З в е з д и н. Да, откопала ты себе сокровище, археолог…

Т а м а р а (решительно). А знаешь, бери отпуск, летим в Ленинград, а оттуда на Кавказ, в горы… Ночевать будем в аулах, встречать рассвет в альпийских лугах по колено в росе, и непременно босиком, есть овечий сыр и запивать молодым вином. Пусть это будет наше свадебное путешествие. После пяти лет замужества! Ну, что ты молчишь?

З в е з д и н. С тобой даже бредни начинают казаться реальностью. А, черт, я же не успел сказать тебе даже «здравствуй»!

Т а м а р а. Здравствуй, мой морской волк, мой супруг и повелитель! Давай откроем бутылку вина, я привезла с собой шампанское.

З в е з д и н. Разливай.

Т а м а р а. А ты снимай с себя китель и приляг на диван, я мигом накрою стол. (Хлопочет.)

З в е з д и н. Но ведь это я повел караван на север!

Т а м а р а. Что? Ты опять о своем. Ну, мы же договорились.

З в е з д и н. И пусть это не моя идея. Но командовать тут в штабе за столом — одно, а осуществлять это в открытом океане — совсем другое! Это стало уже моим. Понимаешь, моим!

Т а м а р а. Фанатик… Пойми, значит, они не нуждаются в тебе. Ну и пусть, вот и хорошо!

З в е з д и н. Море-то, Томка, у меня все равно не отнимешь…

Т а м а р а. Котька, мы едем в отпуск! Это решено?

З в е з д и н. Едем.

Т а м а р а. Повтори еще раз.

З в е з д и н. Едем.

Т а м а р а. Нет, еще.

З в е з д и н. А, пошлю все к лешему. Едем!

Т а м а р а. Господи, да что бы там ни стряслось — ты-то мне любой нужен!

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ПЯТАЯ

В стороне от штаба.

Появляется  Н е п е й п и в о  в сопровождении  А н н ы. Непейпиво в телогрейке, валенках, на голове ушанка. Анна в милицейской форме, ее шапка топорщится от шиньона. На плече у Непейпиво лопата.

А н н а. Прибыли. Снег сгребать станешь.

Н е п е й п и в о. Ты что, Никитична? Я, Непейпиво, боцман, на глазах у всего поселка?!

А н н а. Гражданин Непейпиво, я вам не Никитична, а сержант Мухина. Куда наряд дали, туда и отконвоировала. Приступай.

Н е п е й п и в о. Давай договоримся сразу: я сам по себе, вроде как энтузиаст-общественник, а ты сама по себе, там, в штабе, книжечку почитаешь. (Вытащил из-под ремня книгу.) Перевод с иностранного, шесть убийств и одно ограбление банка — мороз по коже. Только не умыкни: тюремный инвентарь! Лады?

А н н а. Хлопот с вами, с интеллигенцией… (Вошла в коридор помещения, но дверь оставила открытой: одним глазом следит за Непейпиво. Читает.) «Современная женщина, или 101 способ атаки на холостяка». Ты чего это мне в руки сунул?!

Н е п е й п и в о (взглянул). Перепутал! Только для тебя, незамужней, эта книжоночка важнее…

А н н а. Дрянь такую и читать не стану!

Н е п е й п и в о. Проблема века. В самую душу, до донышка ныряют…

А н н а. Ладно, ступай трудиться.

Непейпиво отошел.

(Украдкой листает. Продолжает читать.) «Нет такой женщины, которая не хотела бы выйти замуж…»

Н е п е й п и в о. А верно, что развод теперь без судебной волынки оформляют?

А н н а (увлеклась). «Но при этом всегда надо помнить: не женатый, а только холостяк еще не успел разочароваться в женщине. Ищите холостяка!»

Н е п е й п и в о. Ша, из семейной жизни выбираю якорь!

А н н а. С кем это ты разводиться задумал?

Н е п е й п и в о. С Зинкой-гадюкой.

А н н а. Да ты ей еще в ножки поклониться должен!

Н е п е й п и в о. За то, что на пятнадцать суток упекла?!

А н н а. Да не выступи она в твою защиту — год влепили бы, голубчику. Это ж надо, шифоньер из чешского гарнитура разнес, всю посуду перебил…

Н е п е й п и в о. А зачем она вещи мои спрятала?

З и н а и д а. В женском платье из окошка сиганул. За ней по поселку гонялся…

Н е п е й п и в о. Д знаешь, какую баланду теперь обо мне травить станут: шкурник, дезертир, ворвань! Всю мою флотскую биографию — под киль! В караван-то я не явился… А боцмана Непейпиво каждая тельняшка в пароходстве знала. На доске Почета висел!

А н н а. Пей, да знай меру.

Н е п е й п и в о. Сама ящик коньяку мне приволокла! Истина: моряк тонет на берегу…

А н н а. Трудись, шевели лопатой, сгребай снег. (Вновь поглощена книгой.) «Красивая внешность женщины — это искусство. Женщина становится такой, какой ее хочет видеть мужчина…» (Потрогала свой шиньон, взглянула в зеркальце.) «Но женщина никогда не должна забывать и о своей индивидуальности. Только это дает ей власть над мужчиной…»

Появился  п а р е н е к, он в полушубке, с рюкзаком, с любопытством оглядывается.

П а р е н е к. А где тут Дом моряка?

Н е п е й п и в о. Дом моряка?

П а р е н е к. Там, говорят, в матросы вербуют.

Н е п е й п и в о. В матросы? С каких мест топаешь?

П а р е н е к. С Алтая мы.

Н е п е й п и в о (присвистнул). А ты море-то, салага, видел?

П а р е н е к. Чо на него любоваться? Работать сюда занесло.

Н е п е й п и в о. За рублем длинным?

П а р е н е к. Не. Зашибал и на Алтае достаточно. С артелью по деревням: кому печь поставишь, кому крышу залатаешь, кому коровник, кому што.

Н е п е й п и в о. Шабашник, значит?

П а р е н е к. Умельцы.

А н н а. А ты, умелец, документы при себе имеешь?

П а р е н е к. А то! (Достал, протянул Анне.)

А н н а. Вот паспорт обменять на новый давно было бы надо.

П а р е н е к. Забыл в запарке.

А н н а (читает). «Непейпиво Андрей Макарович»…

Н е п е й п и в о. Кто — Непейпиво? Он — Непейпиво?

А н н а. Уж не сродственники ли?

Непейпиво отбросил лопату, приблизился.

Н е п е й п и в о. А ну, покажь! (Повертел документ в руках.) Фальшивый.

П а р е н е к. Комик…

Н е п е й п и в о (с размаху вложил его в ладонь паренька). На флоте есть один Непейпиво, другому не бывать!

П а р е н е к. Во дает!

Н е п е й п и в о. Да чтоб меня, легендарного боцмана, с каким-то мешочником путали? А ну, заворачивай свои валенки!

П а р е н е к. А нас — Непейпиво — деревня целая.

Н е п е й п и в о. Вот там друг с другом, в деревне-то, права и качайте. Давай, давай, умелец, отшвартовывайся!

П а р е н е к. А вот мой отец говаривал: куда пришел, там и врос! (Сбросил рюкзак.) А он у меня в Сталинграде в дивизии Родимцева снайпером был. Курнем за знакомство, что ли? (Сел на порог.)

Н е п е й п и в о. Послушай, ты, землепроходец…

П а р е н е к. А чего стоишь передо мной, не генерал, присядь.

Н е п е й п и в о (присел). Я ж с тобой как с полундрой: ведь через месяц сбежишь. Знаешь, сколько таких вот через мои руки прошло? Сотни! Наследишь только на моем имени.

П а р е н е к (мечтательно). Страны заморские повидать хочу.

Н е п е й п и в о. Слушай ты, килька… Служба морская в страшном сне не приснится: в сутки двадцать пять часов на ногах, а в шторм — по-пластунски! Слыхал, сколько по всем морям и океанам на земном шаре ежегодно моряков гибнет? Тысяча судов! Статистика…

П а р е н е к. А сам чего не бежишь?

Н е п е й п и в о. Море что водка: знаешь — проклятая, а пьешь.

П а р е н е к. Ладно, человек ты, видать, задушевный, подскажи, как в отдел кадров пройти. (Подхватил рюкзак.)

Н е п е й п и в о. Погоди! Ну, хочешь, на обратную дорогу из своего кармана денег тебе дам?

П а р е н е к. Нравишься. Я тебя в друзья к себе возьму. (Похлопал по плечу Непейпиво, кому-то за сценой.) Эй, друг, как в отдел кадров пройти? (Уходит.)

Н е п е й п и в о. Пробоина, боцман, объявляй аврал…

А н н а. Арестованный, ты трудиться будешь? (Уткнулась в книгу.) «Современный мужчина — виртуоз безответственности. Так мобилизуем же женскую мудрость, женский инстинкт и… косметику!»

Непейпиво в сердцах берется за лопату. Появилась  З и н а и д а, в ее руке судок с обедом. Держится так, словно ничего не произошло.

З и н а и д а. Здравствуй, Анюта. Вот обед муженьку принесла.

А н н а. Не положено.

З и н а и д а. Привет! Я ему кто, с ветру или, не дай бог, незаконная? Ой, Анюта, до чего ж тебе шиньон к лицу!.. Твой участковый видел?

А н н а (интимно). Показаться боюсь. А сама, веришь, часа этого не дождусь. Ох, Зинка, навалилось!..

З и н а и д а. Дуреха, за меня держись, с таким шиньоном — враз очумеет!

А н н а (фыркнула). Ты такое скажешь…

З и н а и д а. Может, отойдешь куда в сторонку, а я покараулю?

А н н а. Ладно уж, отвернусь, а ты корми своего благоверного.

З и н а и д а. Век тебе этого не забуду. (Быстро наполнила миски.) Павлуша… Ешь, суп гороховый и голубцы твои любимые.

Н е п е й п и в о (сквозь зубы). Изыди!

З и н а и д а. А какой я тебе джемпер купила — чистый мохер! Нюрка Чижикова из-под прилавка вынула: сам синяково-синий, а поперек кровавая полоса, обалдеешь.

Н е п е й п и в о. Уберите от меня эту бабу!

З и н а и д а. Павлушенька, а мужчине без горячего нельзя. Я это в журнале «Здоровье» вычитала.

Н е п е й п и в о (отбросил лопату). Хочешь, чтобы вдовцом остался?! Ну вот что: нет у тебя больше мужа. И не было!

З и н а и д а. Куда ж девался?

Н е п е й п и в о. Семейным счастьем захлебнулся, на дно канул!

З и н а и д а. Люба ты моя, ты же со мной рядом, пупсик золотой. Да ты в дверь меня гони, в окно влезу, потому как я жена твоя единоутробная до гробовой доски! (Присела рядом.) Вот отсидим положенное, а там целую зиму вместе, как голубки на берегу.

Н е п е й п и в о. Акула ты, заживо глотающая!

А н н а. Арестованный…

З и н а и д а. Вот и я ему говорю: счастья своего не понимает.

Появилась  М а р и н а. Непейпиво отвернулся от нее, прикрыл лицо полой телогрейки.

З и н а и д а. Мариночке нашей привет! Что о караване слышно?

М а р и н а. Идут дальше на север. (Уходит.)

Н е п е й п и в о (вдруг схватил за плечи Зинаиду, яростно ее трясет). Что ты натворила? Что ты со мной сделала, а?!

А н н а. Арестованный! (Хватается за милицейский свисток.)

З и н а и д а. Погоди, Анюточка, не свисти: пусть еще несколько суток ему добавят, мне того и нужно!

Н е п е й п и в о. Душу из тебя вытрясу!

З и н а и д а. А вот когда до нецензурных выражений дойдет — тогда и строчи протокол, Анюта!..

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Штаб. Здесь  М а р и н а  и  А д а м о в. Включена рация.

А д а м о в. Разобраться в этом хаосе звуков, писка морзянки, отыскать нужные позывные, как вы только умудряетесь это делать — невероятно.

М а р и н а. Привычка.

А д а м о в. Ваш муж уходил с этим караваном?

М а р и н а. Весной…

А д а м о в. Сколько лет вы были замужем?

М а р и н а. Два года. (Молчание.) Иногда у меня бывает такое чувство, словно все это случилось с кем-то другим… Муж был старше меня, до него я никогда не видела моря и безумно любила солнце… А пришел он и перевернул всю мою жизнь: исчезла разница в нашем возрасте, временами мне даже казалось, что я в чем-то старше его, в мою судьбу вошло море, а солнцем для меня стала полярная ночь. И… полюбила свою свекровь, хотя та делала все, чтобы отравить мне жизнь. Зачем я вам все это рассказываю?

А д а м о в. Вам просто хочется перед кем-то выговориться. Но лучше забудьте об этом, не думайте…

М а р и н а. Не думать… Хотела бы я знать, как это, собственно, делается — не думать!

А д а м о в. Любое из наших чувств возможно математически разложить на составные части. А раз так, значит, можно и комбинировать. Например: заменить отрицательные эмоции на положительные или, по крайней мере, их «разбавить».

М а р и н а. И все станет легко, доступно и… пусто. Знаете, как с Луной: был какой-то ореол поэзии, она сопутствовала влюбленным… Теперь запускаем туда людей, ракеты, и — исчезло что-то очень дорогое, волшебство. Жуткая штука, если вдуматься.

А д а м о в. Вы против прогресса?

М а р и н а. Я за человечность. Во всем.

А д а м о в. Звучит как личное обвинение. А давайте начистоту!

М а р и н а (не сразу). Вот вы повернули караван, направили его дальше на север, перечеркнули людские надежды, сняли с поста Звездина, отличного капитана, заставили Былинина растоптать свою мечту… И ведь ничто в вас не дрогнуло.

Пауза.

А д а м о в. Да, власть — что огонь. Пока она у другого — каждому завидно: вроде свет да тепло. А сам в руки взял — и жжет она тебя, и слепит, и сам становишься ее рабом…

М а р и н а. А знаете, я желаю вам… поражения!

А д а м о в. Вот как?

Входит  Р о с о м а х а.

Р о с о м а х а. Ты — новый начальник? Почему меня вертолет в караван не взял?!

А д а м о в. С кем имею честь?

Р о с о м а х а. С человеком имеешь. Росомаха — моя фамилия, скот на север перегоняю.

А д а м о в. С Былининым вылетела только оперативная группа штаба.

Р о с о м а х а. А ты другой вертолет пошли!

М а р и н а. Погода не летная. А трасса трудная.

Р о с о м а х а. А трудности полнокровный народ создают, легкая жизнь — больных, вялых… Ты на оленей гляди: охотник волков перебил, стадо жиреть стало, кровь что вода стала — в мороз гибнет!

Вошла  Л ю д а.

Л ю д а. А я-то думала, Тихон Иванович, что вы из-за меня здесь остались. (Смеется.) Держи погодку, радист.

А д а м о в. Какой прогноз?

М а р и н а. Усиление морозов до тридцати — тридцати пяти градусов.

Л ю д а. Со штормовым ветерком!

А д а м о в. Все ясно. Марина Владимировна, выходите на связь с караваном.

М а р и н а (у рации). Я — Заполярный! Я — Заполярный! Вызываю караван, вызываю караван!..

Л ю д а (Росомахе). Завидую.

Р о с о м а х а. Чему завидуешь?

Л ю д а. Постоянству.

Р о с о м а х а. Толком говорить можешь?

Л ю д а. В любви каждой корове персонально объясняетесь или целиком всему стаду?

Р о с о м а х а. Ох, Люда, Люда, такое у меня настроение поганое, так на душе муторно…

Л ю д а. И чего я к вам прилипла, чего к вам тянет? Ей-богу, в Москве на такого, как вы, и не взглянула б даже!

Оглушительная, как пулеметная очередь, дробь морзянки.

М а р и н а. Аварийная!.. Из каравана!.. У аппарата Былинин!..

А д а м о в. Текст, текст расшифровывайте!

М а р и н а. «Караван в прочном ледяном плену. Впереди по курсу сплошные торосы. Обеспечиваю безопасность судов. Крошу лед взрывчаткой. Жду помощи. Былинин».

Пауза.

Р о с о м а х а. Что теперь скажешь, начальник? Корма у коров на исходе!

А д а м о в (взорвался). Двадцать пять судов, жизнь сотен людей под угрозой, на побережье не доставлены ценнейшие грузы — а вы мне суете каких-то коров!

Росомаха вдруг выхватил из-за голенища охотничий нож, с силой вонзил его в стол.

Р о с о м а х а. Ну гляди, начальник, ежели что — тебя и себя порешу!

Л ю д а (выросла перед ним). Очумел! Совсем спятил?! А ну, выкатывайся отсюда. Давай, давай, шевели конечностями, держи курс за двери!.. (Вытолкнула Росомаху за дверь.) Извините его, Юрий Алексеевич, да он и мухи не обидит. Я уж ему сама там выдам! (Выскочила следом.)

З а т е м н е н и е.

В стороне от штаба. Здесь  Н е п е й п и в о  и  А н н а.

Непейпиво расчищает снег.

Из штаба появился  Р о с о м а х а, его догоняет  Л ю д а.

Л ю д а. Статью заработать хочешь? Хулиган!

Р о с о м а х а. Язык без костей…

Л ю д а. А нож зачем?!

Р о с о м а х а. Достал его и сам испугался…

Л ю д а. У-у, пастух безмозглый!

Оба исчезли.

А н н а. Что это они? Тут глаз да глаз нужен. Работай!

Н е п е й п и в о. Есть у тебя, Никитична, душа под тельняшкой? Долго сюда пришвартовывать будешь? Иного места, как у штаба, у всех на виду, не выбрала?!

А н н а. Арестованный, разговорчики! (И тут же уткнулась в свою книгу.) «Личность женщины никого больше не интересует, на нее «нет спроса», если она не… Венера или Афродита». (Достала из кармана зеркальце, разглядывает себя украдкой.) Венера, Афродита. Эх!..

Появилась  З и н а и д а, из-под ее шубы видно длинное платье, волосы ее выкрашены в платиновый цвет.

З и н а и д а. Привет, Анюточка!

А н н а. Разодета, мать…

З и н а и д а. А пока молода, в соку, чего жаться-то. Муженек, может, «здравствуй» скажешь?

Непейпиво демонстративно орудует лопатой.

В театральный кружок зачислили.

А н н а. Куда, куда?

З и н а и д а. Милиция, а не в курсе событий. При нашем Доме моряка художественная самодеятельность организована. Давно худрук уговаривал: «Из тебя, Зинаида, я такую Дездемону вылеплю — зритель в ужас придет!» Вот ведь живешь и ничего о себе не знаешь, пока другие не скажут. На репетицию иду.

Н е п е й п и в о. Гвозди нужны и веревка!

А н н а. Зачем это?

Н е п е й п и в о. А еще перекладину. Чтоб ее вздернуть! Я до ветру пошел. (Сплюнул, уходит.)

З и н а и д а. Ревнует?

А н н а. Кризис.

З и н а и д а. Вырядилась, дура. Ой, Анюта, а ну как в самом деле разлюбит?!

А н н а. Мужней укротительницей прослыла здесь, другим пример показала, теперь держись, Зинка!

З и н а и д а. И-и, Анюта, в культ себя возвела, перегнула палку… Только вот что я тебе скажу, Анюта, на работу его води туда, где чужих баб нету. Ведь с чужой застану — Павлуше слова худого не скажу, а ее — сгною!

А н н а. Сатана ты в юбке, ох сатана…

З и н а и д а. Настоящую цену мужу только жена моряка знает. Ладно, вечером я тебе в парикмахерской соляной массаж сделаю.

А н н а. Соляной? Массаж?

З и н а и д а. Одесситка рецепт привезла: на стакан воды ложку соли, мочишь салфетку, обвязываешься ею и бьешь сквозь нее по лицу деревянной ложкой, и все морщины — как рукой! Идем, покажу.

Зинаида и Анна уходят. Появились  Н е п е й п и в о  и  п а р е н е к.

Н е п е й п и в о. Брешешь!

П а р е н е к. Во, направление на медицинскую комиссию.

Н е п е й п и в о. Салага! Думаешь, тебя так сразу на корабль и взяли? На шаланду в шестерки! И станешь болтаться в порту, что килька в мазуте.

П а р е н е к. Не, обещали на ледокол: ремесло у меня уникальное, на все руки мастер.

Н е п е й п и в о. Ремесло, умелец… Море таланта требует! А невзлюбит — загубит.

П а р е н е к. А у нас в роду, у Непейпиво, все с пружиной в голове. Погоди, еще капитаном стану, тогда и тебя в должности повышу, а то и помощником сделаю. Не тушуйся, боцман! Гуд бай, спешу. (Уходит.)

Непейпиво содрал с головы шапку, швырнул ее на снег.

Н е п е й п и в о. Обольюсь керосином и покончу жизнь самосожжением!

А н н а (появилась). Арестованный, доложу начальству, переведут на строгий режим!

Н е п е й п и в о (глядя на нее, оторопело). Зубы у тебя, что ли, болят?

А н н а. Не твое дело.

Н е п е й п и в о. Постой! Погоди… Парня видела? Ну, того, что матросом наниматься приходил? (Приблизился к Анне.) С приветом он, чокнулся, не все дома. Из больницы недавно под расписку выписали. Сам справку видел: буйный. Подошел ко мне и шепчет: «Сейчас кувалду возьму потяжелее и первого попавшегося по башке!» Предупреди отдел кадров.

А н н а. Зубы мне заговариваешь? Или парня от морской службы отвадить хочешь?

Н е п е й п и в о. Серьезно я.

А н н а. А коли серьезно — бери лопату и трудись на благо общества! (Вновь исчезла.)

Н е п е й п и в о. Тьфу!.. А делать что?

Вновь появился  п а р е н е к.

П а р е н е к. Не везет, понимаешь, в обеденный перерыв попал.

Н е п е й п и в о. Значит, судьба.

П а р е н е к. Послушай, боцман, а чего ты здесь снег убираешь?

Н е п е й п и в о. Добровольный субботник себе устроил.

П а р е н е к. Сознательный, значит. Ну давай, и я с тобой поразомнусь.

Н е п е й п и в о. Ну вот что: там, в штабе, за дверью кувалда лежит, возьми ее, лед на тропинке скалывать будешь, лады?

П а р е н е к. Это мы с нашим удовольствием!

Н е п е й п и в о. Во-во, валяй.

П а р е н е к уходит.

Н е п е й п и в о. Ну, боцман, полундра, растворяйся в тумане! (На цыпочках покидает площадку.)

Вернулась  А н н а, оглядывается, никого нет. Со стороны штаба выходит  п а р е н е к. Он играючи помахивает тяжелой кувалдой.

П а р е н е к. Не меня ли ты ждешь, сержант? Чего пятишься? Или не признала?

У Анны отвисла челюсть.

Ну, кого или чего бить-то? (Двинулся к Анне.) Одним ударом сваю на метр в землю вгоняю.

Анна пронзительно кричит. Ошеломленный паренек выпускает кувалду из рук.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Штаб. Здесь  М а р и н а  и  А д а м о в. Марина только что закончила прием, протянула шифровку Адамову.

М а р и н а. Еще одна аварийная радиограмма.

А д а м о в. Вы желали мне поражения… А в самом деле: Адамов куда-то ломится, всех теребит, всех раздражает. Общество нуждается в рутинерах. Первопроходцы — убыточны!

М а р и н а. Тысячу раз пожелаю вам удачи, если только это мое заклинание поможет делу. Я сварю вам кофе.

А д а м о в (взял радиограмму). Мыс Ста Вдов… Когда дьявол создавал на земном шаре этот уголок, он был, несомненно, в ударе… Только бы пройти этот участок. Миновать. А ведь когда-то проходили его и в худших условиях! Да, нужна крупица везения, толика удачи…

М а р и н а. Вот ваш кофе.

А д а м о в. Спасибо. Какие у вас красивые руки.

М а р и н а. Пейте, остынет. Чему вы улыбаетесь?

А д а м о в. Представил вас хозяйкой в своем доме.

М а р и н а. Не надо.

А д а м о в. А ведь вы сами хотите и отчаянно боитесь нашей близости.

М а р и н а. Не надо.

А д а м о в. И у вас никогда не возникало желание начать все с начала, начать новую жизнь?

М а р и н а (не сразу). В людях исчезло что-то святое…

А д а м о в. Но вы же не кукла, вы живой человек!

М а р и н а. Да, иногда хочу, чтобы вы подошли, обняли, наговорили мне кучу ласковой чепухи, опереться на крепкую мужскую руку… Нет, только не пытайтесь это сделать.

Пауза.

А д а м о в. Послушайте, Марина, выходите за меня замуж!

М а р и н а. Неостроумно.

А д а м о в. Не пойму, что я в вас нашел? Ведь встречал и лучше: я же не монах, а лицемерить не в моих правилах. И ведь любили. И сам признавался в любви. Но чтоб так! Вы все перевернули в моей душе. Да нет, просто перевернулся сам мир…

М а р и н а. На вас просто отрицательно действует полярная ночь. Это бывает, и это пройдет.

А д а м о в. Хорошо, я сделаю вам предложение по всей форме.

Ввалился  Р о с о м а х а. За ним, как тень, Л ю д а.

Р о с о м а х а. Радиограмму получил, начальник?

А д а м о в. Вот. В караване начался падеж скота.

Р о с о м а х а. До чего ты довел, начальник, до чего ты довел, начальник!.. (Опустился на пол, обхватил голову руками, со стоном раскачивается.)

Л ю д а. Тихон Иванович, ну, миленький, не надо так…

Р о с о м а х а. В тундру, в черную пургу уйду! От всех сгину, никого не вините.

Л ю д а. Господи, самой мне стать телкой, что ли?

А д а м о в. Прекратите этот спектакль…

Л ю д а. Не видите, человек не в своем уме от горя?

А д а м о в. А у нас что — праздник здесь?!

Пауза.

М а р и н а. Может быть, включить музыку?

А д а м о в. Погодите… Ваш муж проводил корабли через мыс Ста Вдов?

М а р и н а. Он там погиб.

М о л ч а н и е.

А д а м о в. Вызовите мне начальника авиаразведки. Срочно!

М а р и н а (включила селектор). Авиаразведка! Товарищ Иванченко? Вас вызывает штаб, вас вызывает штаб!

А д а м о в. А теперь зимовку у мыса Ста Вдов.

М а р и н а (вызывает). Комсомольская-1! Комсомольская-1!

Г о л о с. Зимовка слушает.

М а р и н а. Это ты, Валюша?

А д а м о в. Запросите сводку!

М а р и н а. Валюта, дай погодку на твоем участке.

Г о л о с. Тебе только затем и нужна бываю… А я вчера письмо из дому получила, и словом перекинуться не с кем. Дочка у брата народилась, три кило восемьсот. А он парня ждал, вот умора!..

М а р и н а. Поздравляю.

Г о л о с. Дурни родители имя ребенку никак не подберут: все телефонные книги перебрали, умора!

М а р и н а. Ну что ты там копаешься?

Г о л о с. Ладно, слушай свою погодку. Температура минус тридцать шесть, скорость ветра четырнадцать метров в секунду. У мыса льды крутит, треск стоит — аж сюда слышно. Жуть!

М а р и н а. Поняла. Будь все время на связи.

Г о л о с. Мариночка, погоди!..

Марина выключила селектор.

Р о с о м а х а. Льды крутит? Душу они мою наизнанку выворачивают!

Л ю д а. Тихон Иванович, ну что вы? Ну что?

Входит  З в е з д и н.

З в е з д и н. Прибыл по вашему приказанию.

А д а м о в. Капитан Былинин ведет караван к мысу Ста Вдов. Он совершает… ошибку?

Пауза.

З в е з д и н. Это кратчайший путь к цели.

А д а м о в. Кратчайший, но и опаснейший. Вот прочтите сводки. (Выложил их перед Звездиным.) Как по-вашему, шансы на успех есть?

З в е з д и н. Шансы… В такой ситуации нужна уверенность. Абсолютная. Флотоводец — не азартный игрок.

А д а м о в. Вот именно.

З в е з д и н (изучив сводки). Там в это время скрещиваются два местных течения: воздушное и морское. Образуется круговорот льдов. Это-то и самое опасное.

А д а м о в. Мне нужно заключение эксперта, капитан! Ваше заключение. Я жду.

З в е з д и н. Сейчас все зависит от опыта флотоводца.

А д а м о в. Былинина вы таковым не считаете?

З в е з д и н. Я этого не говорил. Просто он давно сам списал себя на берег, а здесь постоянно надо держать руку на пульсе…

А д а м о в. Просто вы не можете простить мне того, что я вас отозвал с каравана. Я понимаю ваши чувства.

З в е з д и н. Ни черта вы не понимаете…

Распахнулась дверь. На пороге  Т а м а р а.

Т а м а р а. Простите… Зашла только узнать: Костик, что из твоих вещей нам брать с собой?

З в е з д и н. Дорогая, ступай домой, я скоро вернусь.

Т а м а р а. Ну конечно. (Всем.) Вот собираемся с мужем в отпуск, и сразу столько навалилось неотложных дел…

А д а м о в. В отпуск? И вы уже подали заявление, капитан Звездин?

З в е з д и н. Подал.

Т а м а р а. Вот видите.

А д а м о в (ей). Вы, пожалуйста, присядьте.

Т а м а р а. Как перед дорогой? Извольте. Костик, садись и ты; добрая примета это.

А д а м о в (решился). Ваш муж не идет в отпуск.

Т а м а р а. Что? Что вы сказали?

А д а м о в. Да, он остается здесь, в Заполярном.

З в е з д и н. Объяснитесь яснее. Яснее…

А д а м о в. Вы, капитан Звездин, остаетесь здесь вместо меня. Иной кандидатуры я не вижу. Я же вылетаю в караван.

Пауза.

З в е з д и н. Вы шутите?

А д а м о в. Это приказ.

З в е з д и н. Но я никогда не руководил штабом!

А д а м о в. Справитесь.

З в е з д и н. Но я — моряк!

А д а м о в. Былинин — тоже. Руководитель — это не профессия. Это доверие! (Положил на его плечо руку.) Нет, треклятое и… вдохновенное бремя, капитан Звездин.

В кабинете гаснет свет.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

У штаба.

Появились  А н н а  и  Н е п е й п и в о. Непейпиво, как и прежде, с лопатой.

А н н а. Стой, указник! Снег с крыши штаба счищать станешь!

Н е п е й п и в о. Ты что, Никитична, ваньку валяешь? Опять у штаба с лопатой околачиваться? Издеваешься? (Отшвырнул лопату.) Зови свое милицейское начальство: с места не сдвинусь!

А н н а. А еще пятнадцать суток за кувалду получить не хочешь? Рапорт-то мой как раз по начальству и пошел.

Н е п е й п и в о. Зато отмщен! (Отбил чечетку.) «Гоп со смыком — это буду я!»

А н н а. Вот гляжу я на тебя, и сердце кровью обливается: совсем уголовником стал…

Н е п е й п и в о. Довели!

А н н а. Скоро бы ведь на волю вышел.

Н е п е й п и в о. А мне теперь не к спеху.

Появляется  п а р е н е к, он в морском бушлате, с рюкзаком, на голове морская шапка с крабом.

П а р е н е к. Привет, боцман! Все в обнимку с сержантом ходишь? Ну, любовь! Ловко ты меня тогда с кувалдой разыграл, натурально… (Смеется.) Чего на меня так уставился?

Н е п е й п и в о. Морскую кокарду нацепил…

П а р е н е к. Идет? Ну, а в профиль? (Повернулся.) Давай лучше закурим. (Достал пачку сигарет.) Сержант, ему можно?

А н н а. Дымите.

П а р е н е к. Последняя сигарета, слово дал: в море пойду — всю дурь за борт!

Н е п е й п и в о. В море?

П а р е н е к. Бригадиром плотников назначили на дизель-электроход «Колыма». Сразу в начальство!

Н е п е й п и в о (вцепился в его бушлат). Верно, что сегодня вертолет в караван идет?!

П а р е н е к. Вот, на аэродром топаю. На счастье тебя я, боцман, встретил, на счастье. Гвоздь-мужик! Давай лапу. (Потряс руку Непейпиво.) Хочешь, свою фотографию тебе на память оставлю?

Н е п е й п и в о. Иди ты знаешь куда!..

П а р е н е к. А я вот тебя как родного полюбил. Может, и в самом деле родня, а? (Задержался.) А ты не скисай, боцман. Утрясется. Может, еще в море встретимся. Как пить дать!

Паренек уходит. Непейпиво, кажется, бьется головой об столб.

А н н а. Ты ведь меня этим шаманством не пробьешь — ученая. Вот смену сдам, и отконвоируют тебя снова в суд, молодчика. А уж влепят на всю катушку. Где это видано, чтобы так человека пугать, женщину? Да она после этого и рожать не сможет!

Появилась  З и н а и д а.

З и н а и д а. Анютка, что это с ним?!

А н н а. А я ему прогноз на ближайшие пятнадцать суток выдала.

З и н а и д а. Да ты никак, Анюта, всерьез материал о кувалде передать задумала? Подшутил же он над тобой. Ну, ты юмор, смех здоровый понимаешь?

Н е п е й п и в о. Явилась, Дездемона…

З и н а и д а (приблизилась к Анне). Рычит… Ох, Анюта, стратегическую ошибку я дала. Думала: что им всего нужнее — жена. Кукиш! Себя только тешим… Да он ради моря этого, распроваленного, через твой труп перешагнет и «ох» не скажет! А коли потерять совсем не хочешь, дели его надвое: что на берегу — твое, что уплыло — кануло.

Н е п е й п и в о (зловеще). «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»

З и н а и д а. Слышишь, господи… Анюта, через час в караван вертолет пойдет. И на нем Паша мой полетит. Полетит! А ты, гражданин начальник, его сейчас, при мне, отпустишь. Паша, ступай домой!

А н н а. Ни с места! Ты что это, Зинка? Чего еще задумала?

З и н а и д а. Анюточка, или мы с тобой первый день друг друга знаем?

А н н а. Отлипни, Зинка, по-хорошему тебя прошу.

З и н а и д а. И я добром прошу.

А н н а. Угрожаешь? Мне угрожаешь? Ну?

З и н а и д а. Гляди. Только я ведь на весь поселок дамский мастер разъединственный. А другие тебе шиньон накрутят — твой участковый хахаль икать от тебя начнет.

А н н а. Стой!..

З и н а и д а. Где материал о кувалде?

А н н а. По начальству пошел.

З и н а и д а. Верни. Немедля верни!

А н н а. Да не кричи так, шалая…

З и н а и д а. Анюта, до вертолета меньше часа осталось, а мне Павлушу собрать, накормить еще надо!

А н н а (чуть не плача). А для меня превыше всего — закон!

З и н а и д а. Преступника нашла… Ты что, моего Павлушу не знаешь? Впервой видишь его?!

А н н а. Ладно. Только паспорт его в отделении у начальника.

З и н а и д а. Паспорт… Да моего Павлушеньку все пароходство — голым! — за своего признает!

А н н а. Ну, отпущу, а потом?!

З и н а и д а. Да весной он сюда, может… с орденом вернется! Знаешь, куда караван идет, в какое время идет?!

А н н а. Ну что ты только со мной, Зинка, делаешь…

З и н а и д а. На что не пойдешь любви ради!

А н н а. Ладно, я в буфет пойду, пусть твой благоверный из-под стражи бежит. (Исчезает.)

З и н а и д а. Уф!.. Пашенька, беги!

Пауза.

Н е п е й п и в о. Зинка!..

Обнялись.

З и н а и д а. Ох, истосковалась по тебе, ох, намаялась! Муки-то мои ни с чем не сравнимые: муж на берегу, а дотронуться до него не смей!

Н е п е й п и в о. Когда вертолет в караван идет?

З и н а и д а. Бежим!

Н е п е й п и в о. Цены я тебе доселе не знал…

З и н а и д а. Пашенька… Жена моряка может быть некрасивой, неумной, безвольной. Она должна быть выносливой!

Оба покидают площадку.

Слышен плач. Появляется  Р о с о м а х а, у него в руке фанерный чемодан. Следом  Л ю д а.

Р о с о м а х а. Ну, чего ты ревешь, чего ревешь?

Л ю д а. А я знаю?

Р о с о м а х а. На нас весь поселок смотрит, что люди подумают?

Л ю д а. Было бы на что смотреть, за версту друг от друга стоим. Даже согреть не догадаешься.

Р о с о м а х а. Эх, опоздаю я из-за тебя на вертолет!

Л ю д а. Держу разве?

Р о с о м а х а (вдруг сграбастал ее в охапку). Откуда такая? Зачем ты здесь такая? Как оставлю такую?!

Л ю д а. Как в караван прибудешь, радиограмму хоть дай.

Р о с о м а х а. А в мой совхоз приедешь, на самом краю Севера, тебя, как царицу, встречу!

Л ю д а. Коров доить буду?

Р о с о м а х а. Э-э-эх!..

Л ю д а. Глупый, не сердись. Я и свиней кормить, и битой ходить — на все согласна!

Уходят обнявшись.

Голос из репродуктора: «Говорит радиостанция поселка Заполярный! Товарищи, через тридцать минут вылетает вертолет! Повторяю…»

Из штаба вышел  А д а м о в. Появилась и  М а р и н а.

А д а м о в. Ну, вот и улетаю. Пора. Не провожайте меня дальше, Марина Владимировна. (Снял перед ней фуражку.)

М а р и н а. Так же уходил и он: фуражка в руке, перчатки… (Вдруг.) Не хочу. Не хочу больше! (Уткнулась в шинель Адамова.) Простите. Во всем виновата ваша форма, даже нашивки у вас как у моего мужа…

А д а м о в. Ты меня встретишь?

М а р и н а. «Ты»? Разве мы с вами перешли на «ты»?

А д а м о в. Ты придешь меня встретить?

М а р и н а. Приду…

Гаснет свет.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Штаб. Здесь  М а р и н а, З и н а и д а  и Л ю д а.

Марина ведет разговор по селектору.

Г о л о с. Марина. Мариночка!

М а р и н а. Слышу, Валя, слышу!

Г о л о с. Дежурство когда кончаешь, спрашиваю?

М а р и н а. Как погодка у вас?

Г о л о с. Пурга-ведьма! Ой, что вчера здесь было — скиснешь! Кок наш стирать вздумал, а в бак с бельем вместо мыла — сала кусок по привычке кипятить бросил, все белье пятнами пошло!..

Л ю д а. Давай музыку лучше, Марина. Москву!

Марина переключила на приемник.

З и н а и д а. Милый в столице остался? А пастух как же? Меняешь, что партнеров в танце.

Л ю д а. Все, отплясалась, Зинаида Васильевна. Баста.

З и н а и д а. Неужто твой Росомаха из каравана весточку прислал?

М а р и н а. Частные радиограммы временно запрещены.

З и н а и д а. Понятно, почему мой Павлуша молчит… А вот что твой, Людочка, молчит, непонятно.

Л ю д а (вскинулась). Что вам непонятно, что?!

Пауза.

З и н а и д а. Прости, москвичка, не со зла я. Самой хоть на стену кидайся: здесь сижу, парикмахерская пуста — жены по домам забились, самолет ожидают, белугами воют. Ох, доля кособокая! Самой взвыть бы, да слез нету, сердечко иссохло.

Входит  Т а м а р а.

Т а м а р а. Здравствуйте. Я не помешаю?

М а р и н а. Садитесь, Тамара Васильевна.

Т а м а р а. Опять ночь не спали, Мариночка? Ведь стенка в стенку живем: все слышно…

М а р и н а. На дежурстве как-то легче, люди вот кругом.

Л ю д а (пропела). «Эх, да голос милого слышать хочется!..»

З и н а и д а. Сдурела?

Л ю д а. А это я Мариночке нашей. А чего, Адамов мужик видный, доктор наук, все при нем. Я — из Москвы на Север, ты — с Севера в Москву. Равновесие, и милиция при прописке придираться не станет.

М а р и н а. Ветер у тебя в голове, что только не мелешь…

Т а м а р а. Как караван?

М а р и н а. Проходит мыс Ста Вдов. Нормально.

Т а м а р а. Нормально. Второй день мужа на берегу не вижу.

Пауза.

З и н а и д а. Привыкай. Муж теперь у тебя начальство.

Т а м а р а. Да, калиф на час… Ведь спросить что-то хотела. Да, рыбу мороженую надо оттаивать в воде или пусть так полежит?

З и н а и д а. Пусть так.

Т а м а р а. А вчера унты себе купила. А узнала, что мех внутри собачий, и надеть не смогла: законом бы запретила собак убивать — все же друг человека.

З и н а и д а. Ну о чем ты говоришь, о чем? Голова-то совсем другим небось забита. И правильно: здесь она сполна должна быть забита, иначе с ума спятишь… А вот что добрая ты, тепла в тебе душевного много — это хорошо, значит, здесь приживешься… Надо!

Л ю д а (вдруг). Всю жизнь над нами это висит — надо, надо, надо! А жить-то когда?!

Пауза.

Т а м а р а. Хорошо как у вас тут. Тихо.

М а р и н а. Полустанок… Теперь всего лишь полустанок.

Дробь морзянки.

(Включила рацию.) Поселок Заполярный! Штаб морских ледовых операций… Диктуйте… Так, так, так. (Записывает.) Приняла оператор Лаврова. (Выключила.)

На пороге  З в е з д и н, он весь запорошен снегом.

М а р и н а. Караван только что миновал мыс Ста Вдов. Миновал благополучно!

Общий вздох, похожий скорее на стон.

З в е з д и н. А впереди еще триста миль…

Л ю д а. Счастливого вам плаванья!

З и н а и д а. А я с радости поплачу лучше…

Т а м а р а. Здравствуй, милый.

З в е з д и н. Скверно тебе со мной, а?

Т а м а р а. Человеку только там бывает хорошо, где его… любят!

З а н а в е с.

СУД МАТЕРИ Драма

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

В а р в а р а  П е т р о в н а.

Ф е д о р, ее сын.

М а р и н а.

О р л е н е в, полковник.

Т р о п и н и н, подполковник.

Д о б р ы д е н ь, сержант.

Б р у с н и к и н, старшина ГАИ.

А л е й н и к о в.

Е л е н а.

Р у с л а н, ее сын.

Ч х е л и д з е.

А х м е д о в.

М а р у т а.

Я б л о к о в а.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Гаснет свет.

В темноте возникает гул голосов, то далекие, то близкие свистки пароходов. Объявление диктора по радио: «Граждане пассажиры! Теплоход рейсом «Серебровск — поселок «Заозерное» отправляется через пять минут. Посадка прекращена. Повторяю…» Прощальный гудок.

Загорается свет. Палуба небольшого речного теплохода. Здесь за шлюпкой, возле самой трубы, сидит  М а р и н а, она разглядывает порвавшийся чулок. Появился  Ф е д о р, он длинноволос, в яркой рубахе и расклешенных джинсах.

М а р и н а (испуганно). Ой!..

Ф е д о р. Чулок порвала, что ли?

М а р и н а. Ну! И ведь новые почти. Полетела трешка. Отвернись. Кому говорю?

Ф е д о р. Джинсы носить надо: стильно и удобно.

М а р и н а (зашивает). Тебя не спросили. С моих доходов не очень-то разгуляешься. Да и наследство ни от кого не получала, что заработала, все на мне.

Ф е д о р (сбросил рюкзак). Сквознячком отвечаешь, бойкая. Из городских, видно? (Оценивающе прищурился.) Но не из столичных.

М а р и н а. Это почему же?

Ф е д о р. Те — особая нация: глаза под рысь накрашены и по фигуре — незакормленные, стандарт, форма, на режиме себя держат.

М а р и н а. Борьба за существование. Ну, чего на меня вновь уставился?

Ф е д о р. Жизнь изучаю.

М а р и н а. Психолог. Кому говорю, отвернись!

Пауза.

Ф е д о р. А чего ты сюда забилась, под самую трубу? Дымно ведь, и сажа летит.

М а р и н а (кончила зашивать). А я, может быть, одиночество люблю, когда другие на тебя глаза не пялят.

Ф е д о р. И мой девиз: никогда не смешивайся с толпой. (Уселся рядом.) Куда едешь, далеко?

М а р и н а. Туда, куда трепачей не берут.

Ф е д о р. В почтовый ящик, значит.

М а р и н а. И все-то ты знаешь. Местный, что ли?

Пауза.

Ф е д о р. Берега мимо плывут, за бортом река плещется… Да, движение — это жизнь. А вон, гляди, у самого горизонта полоса огненная, словно поджег кто…

М а р и н а. Закат.

Ф е д о р. И вечернее небо над головой синее, густое — ножом резать можно. Отрезал и в руки взял: теплое, живое, счастьем пахнущее… (Вздохнул.) Эх, отрезать бы… Ты вот природу любишь? Ну, весна на тебя действует?

М а р и н а. Действует.

Ф е д о р. И я от нее будто сам не свой… А чуть попозже соловей пристреливаться начнет, черемухой потянет… Обалдеешь!

М а р и н а. Поэт, что ли, из доморощенных? Волосы длинные, как у попа, и штаны врасклеш, все на молнии…

Ф е д о р. Давай знакомиться, а? (Представляется.) Феодор Прометеев.

М а р и н а. Как?

Ф е д о р. Феодор.

М а р и н а. Это что еще за имя такое, первый раз слышу.

Ф е д о р. Отца моего Федором звали, а я — Феодор. Феодор Федорович.

М а р и н а (прыснула). Припадочный, да? (Зажала рот рукой.) Ой, находит на тебя, Маринка, прежде ляпнешь, а потом сообразишь.

Ф е д о р. Марина, значит… Откуда?

М а р и н а. Из Крыма.

Ф е д о р. Работала там или загорала?

М а р и н а. Обслуживающий персонал, медсестра. Ожиревших, чтобы не обуглились под солнцем, с боку на бок переворачивала, уколы в ягодицы делала. Скучно. Ушла.

Ф е д о р. Нараспашку живешь. Все мы так, пока жареный петух не клюнет…

М а р и н а. А я крученая. Меня жизнь схватит, а я вывернусь, она меня цап, а я ей — фигу! Так в салочки и играем. Не пропаду! (Неожиданно, заложив пальцы в рот, пронзительно свистит.)

Ф е д о р. Пацаном бы тебе родиться.

М а р и н а. Сама ненавижу, что родилась в юбке. Знаешь, что я больше всего в человеке ценю? Дерзость, ну, отвагу эту! Ну, чтобы с ним тебе ничегошеньки страшно не было. Понимаешь? А у нас в семье пять девчонок…

Ф е д о р. М-да, прямо скажем, многовато.

М а р и н а. Ну! И отец инвалид, на шаланде теперь рыбачит, ловит бычков. А раньше в дальнее плаванье ходил в Сингапур, на Кубу. Меня-то Маринкой в честь моря назвали.

Пауза.

Ф е д о р (вдруг). А я — клоун. В цирке на манеже работал. Оп-ля!

М а р и н а. Господи, как ты меня напугал. Припадочный, да?

Ф е д о р. Вот скоро в дрессировщики поступлю. Мать с острова Врангеля медвежат белых привезла. Она у меня капитан дальнего плаванья.

М а р и н а. Женщина — капитан?!

Ф е д о р. Одного Портосом назвал, другого Арамисом.

М а р и н а. Это не о ней ли в журнале статью напечатали?

Ф е д о р. Про нее. А в каком журнале? (Спохватился.) Хитрющие! Черный нос и один глаз лапой прикроют и крадутся к добыче… А отец у меня академик.

М а р и н а. Ну!..

Ф е д о р. Надо уметь выбирать себе родителей.

М а р и н а. Как же они тебя в эти… в клоуны отдать решились?

Ф е д о р. А во мне талант сидит. Я и во сне со зверьем разговариваю. Нет уж, что решил — того и добьюсь!

М а р и н а. А на вид ты такой хлипкий, тебя корова наша Чернушка и та хвостом перешибет…

Ф е д о р. Да, я тощий, но страшно мускулистый. И все делаю наперекор.

М а р и н а. Назло, значит?

Ф е д о р. Это если рассуждать примитивно. Суть же заключается в том, что личность всегда нуждается в самовыражении. А клоун — это человек с тысячью лиц.

М а р и н а. С тобой не соскучишься.

Ф е д о р. Профессия моя такая будущая.

М а р и н а. А куда сейчас двигаешь?

Ф е д о р. На гастроли, в областной центр еду.

М а р и н а. На гастроли? Вот жаль-то.

Ф е д о р. Чего?

М а р и н а. Представления не увижу: мне на следующей пристани сходить.

Ф е д о р (поперхнулся). На следующей?

На палубе появилась  В а р в а р а  П е т р о в н а, она оглядывается по сторонам. Федор вскочил.

М а р и н а. Ты чего это опять?

Ф е д о р. Посиди здесь минутку, рюкзачок покарауль. (Подходит к Варваре Петровне.)

В а р в а р а  П е т р о в н а. Сынок…

Ф е д о р. Ты откуда взялась? Здесь откуда?!

В а р в а р а  П е т р о в н а (робко улыбаясь, смотрит на Федора). Гляжу, все ребята на утренний пароход погрузились, а мой Феденька отстал. Прямо сердце зашлось…

Ф е д о р. Ты что, от самого дома за мной топаешь?!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Я в сторонке, неприметно, никто и не видел…

Ф е д о р. Ну, мать, ты даешь!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Феденька, сыночек, а то, что ты от команды своей отстал, за это тебе ничего не будет? Отстал-то почему?

Ф е д о р. Значит, нужно было, обстоятельства, должен.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Должен-то кому? Здесь, в этих краях, тебя и не знает никто.

Ф е д о р. Ну, чего ты за мной увязалась?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Во как, с матерью-то…

Ф е д о р. А чего мне за опоздание будет? Подумаешь. Догоню!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Руки-то холодные как лед, и дрожишь вроде весь…

Ф е д о р. Продувает тут. Ну, чего ты меня все разглядываешь. Дома не надоело?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Хоть нагляжусь всласть. Ты же у меня на всем свете разъединственный.

Ф е д о р. Единственный…

В а р в а р а  П е т р о в н а. Василия Игнатовича простить мне не можешь? Да отказала я ему. От ворот поворот дала.

Ф е д о р. Зачем?!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Жила бобылихой, так свой век и коротать буду.

Ф е д о р. Из-за меня это? Ну, чего молчишь, из-за меня?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Незрячая, думаешь: космы длинные отрастил, джинсы нелепые напялил, дерганым каким-то стал… Прости меня, Федя. Строго не суди.

Ф е д о р. Чудная ты у меня.

В а р в а р а  П е т р о в н а (глядит на сына). «Чудная»… Это хорошо, слово это ласковое, оно вместо любви у людей в ходу.

Ф е д о р (покосился на Марину). Люди же кругом, черт те что подумают.

В а р в а р а  П е т р о в н а. А что подумают-то? Мать с сыном прощаются.

Ф е д о р (улыбнулся). Мать… Ну, какая ты мать?

В а р в а р а  П е т р о в н а. А кто же я тебе, непутевый?

Ф е д о р. Молодая слишком. И красивая еще.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Спасибо, сынок. Не думала, что ты слова такие говорить можешь. Я и от отца твоего покойного не часто их слышала.

Ф е д о р (не сразу). Скучать по тебе буду. Очень.

В а р в а р а  П е т р о в н а. А ты пиши мне чаще.

Ф е д о р. Ладно, договорились.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Только теперь не до меня тебе будет. Как говорится: из родного гнезда вылетел — весь мир обрел… А куда ты все на сторону поглядываешь? Знакомая?

Ф е д о р. Кто?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Симпатичная девчушка.

Ф е д о р. Ну, чего ты на нее так таращишься? Неудобно же.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Сын на девушку глаз скосил — матери уж невестка мерещится…

Гудок теплохода.

Ф е д о р. К пристани подходим.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Твоя остановка?

Ф е д о р. Моя.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Во как, на полуслове оборвали… Что ж теперь с нами будет, а, Феденька?

Ф е д о р. Ну, ты вот что, пока в сторонку отойди, а я обстановочку разведаю. Проститься успеем.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Иди, иди, разведай свою обстановку. (Вслед удаляющемуся сыну.) Ты уж крепись, сынок! (Вздохнув, уходит.)

М а р и н а. Мне собираться пора.

Ф е д о р. Так это точно?

М а р и н а. Что?

Ф е д о р. Ну, здесь выходишь? И встречать тебя будут?

М а р и н а. Некому.

Ф е д о р. Может, помочь?

М а р и н а. Невелики пожитки, сама управлюсь. (Собирается.) Кого это ты сейчас там заприметил, ринулся?

Ф е д о р. Да поклонница одна, автограф просила… Меня же половина страны знает.

М а р и н а. Послушай, а ты и сам взаправду веришь во все, что говоришь? Ну, про цирк, клоуна и прочее? (Молчание.) Экземплярчик ты.

Ф е д о р. Адресочек не оставишь?

М а р и н а. А я и сама его толком не знаю, воинская часть номер такой-то, и все.

Ф е д о р (насторожился). Воинская часть? Погоди, а разве в армию женщин призывают нынче?

М а р и н а. Вольнонаемная я.

Вновь гудок теплохода.

Причаливаем… А на пристани военных сколько! И все летчики… Люблю, форма у них красивая.

Ф е д о р. Это не летчики, а воздушные десантники.

М а р и н а. Все-то ты знаешь… Смотри, кому это ребята машут?

Ф е д о р. Где? Кто машет?

М а р и н а. Вон там, у трапа. Теперь сюда бегут… Да они нам машут! (Изумленно.) Неужели ты и правда знаменитость?

Федор пятится.

Чего это ты за меня прячешься?

Ф е д о р. Забыл, совсем из головы вон!..

М а р и н а. Что забыл?

Ф е д о р. Я сейчас, я мигом!

М а р и н а. Мне же на берег сходить!

Федор исчез.

Ну, фокусник! И рюкзак свой бросил.

С пристани доносится гул встречающей толпы. Голоса: «Прометеев! Федор! Прометеев!»

За ним, точно. (Перегнулась через борт, кричит.) Здесь он, здесь ваш Прометеев… Взбирайтесь! Руку, руку дай!

На палубе появляется  Ч х е и д з е, А х м е д о в, Д о б р ы д е н ь, последний в форме сержанта воздушно-десантных войск.

Ч х е и д з е. Где он, девушка?

А х м е д о в. Спрятал его куда?

Д о б р ы д е н ь. Тихо, спокойно. (Щелкнул каблуками, отдал честь.) Старший сержант Добрыдень!

М а р и н а. Марина.

А х м е д о в, Ч х е и д з е (с удовольствием). Марина, Маринат…

Д о б р ы д е н ь. Разговорчики в строю.

Ч х е и д з е. А мы еще не в строю.

А х м е д о в. Мы еще на гражданке гуляй.

Д о б р ы д е н ь. Разговорчики.

Стихли.

Где он? Где ваш спутник, товарищ Марина?

М а р и н а (тихо). Растворился, сгинул, оп-ля!

Д о б р ы д е н ь. А вы веселая девушка, вперехлест веселая…

М а р и н а. С кем поведешься: он же клоун!

Д о б р ы д е н ь. Точно заметить изволили — артист.

М а р и н а. Знаменитость.

Ч х е и д з е. Какая девушка, газель, персик, рахат-лукум!

А х м е д о в. А глаза-то горят, так и сияют — заглянуть в них страшно: ослепнешь.

Д о б р ы д е н ь. Это из-за вас он от команды отстал, долг свой нарушил?

М а р и н а. Ох, ребятушки, хорошо с вами языком чесать, только мне на берег сходить. Вещички вот его не забудьте.

Д о б р ы д е н ь. Не годится.

М а р и н а (остановилась). Что не годится?

Д о б р ы д е н ь. Товарища… в беде бросать. Ведь из-за вас он позор этот совершил.

М а р и н а. Поостроумней придумали бы что-нибудь, старший сержант, пополняли бы свой репертуарчик классикой.

Д о б р ы д е н ь. А в человеке разочаровываться муторно. Да еще с такой внешностью. (Щелкнул каблуками.) Гражданка, я вас больше не задерживаю.

М а р и н а. Скажите… А я не вата подчиненная. Вот возьму и останусь. Принципиально. (Села.)

На палубе появились  В а р в а р а  П е т р о в н а  и  Ф е д о р.

Пауза.

Д о б р ы д е н ь. Прометеев!

Ч х е и д з е. Федор? Эх, дорогой… Что же ты натворил?

Пауза.

Д о б р ы д е н ь. Прометеев, почему вы отстали от команды? Доложите!

Молчание.

Вы понимаете, что совершили? Преступление. Вы дезертировали!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Господи…

Д о б р ы д е н ь. А вы кто будете?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Мать.

Ропот среди присутствующих. Возник и затих.

Д о б р ы д е н ь. М-да… Ну, вот что, мамаша, ваш сын призван в армию. И за свой поступок будет отвечать перед начальством.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Понимаю, а как же, понимаю. Я проститься только. (Уткнулась лицом в плечо сына.)

Ф е д о р. Ладно, ну, чего ты? Душу себе рвешь…

Д о б р ы д е н ь. Патруль!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Феденька!.. Что же ты молчишь? Объяснись, прощения попроси у товарищей!

Ф е д о р. Ступай, иди домой, поезжай..

Появился  п а т р у л ь.

В а р в а р а  П е т р о в н а (Добрыденю). Гражданин офицер, не со зла это он — непутевая его головушка. (Вдруг.) Это я во всем виновата! Одна я…

Д о б р ы д е н ь. А я к вам претензий не имею, мамаша.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Только мне от этого не легче. Еще горше от этого!

Д о б р ы д е н ь. Патруль, уведите задержанного!

На палубе появился  Б р у с н и к и н, он в форме старшины милиции.

Б р у с н и к и н (отдуваясь). Успел, нагнал, уф!.. Старшина ГАИ Брусникин! (Приложил руку к козырьку фуражки.)

Д о б р ы д е н ь. Старший сержант Добрыдень.

Б р у с н и к и н. От меня разве уйдешь? Чудик! Я все дорожки, все тропочки здесь как свою ладонь знаю. Пароход-то, он медленно ползет, а я на своей тарахтелке наперерез.

Д о б р ы д е н ь. Не понял?

Б р у с н и к и н. Да, история скверная, прямо надо сказать — позорная. (Глянул на Федора.) Призывник? Ваш?

Д о б р ы д е н ь. Чего он еще натворил?

Б р у с н и к и н. Фамилия как?

В а р в а р а  П е т р о в н а (загородила сына). Прометеев Федор Федорович.

Б р у с н и к и н (достал планшет, записывает). Ключ от зажигания где достал?

Ф е д о р (дернул носом). А я спичкой зажигание включил. Мотоциклы этой марки мне с детства знакомы: в колхозе на механика учился.

Б р у с н и к и н. Знаешь, что за угон милицейской машины положено? Статья! С уголовным кодексом знаком? Теперь познакомишься. Вор он, товарищ старший сержант. Такие вот и пироги.

Ф е д о р. Ничего я не крал!

Б р у с н и к и н. Значит, хулиган. Дерзкий. А может, это и дорожным бандитизмом попахивает. Следствие, оно все путем установит.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Господи…

Б р у с н и к и н. Дошло, товарищ старший сержант?

Д о б р ы д е н ь (захлопал ресницами). Элементарно…

Б р у с н и к и н. А обстановочка проясняется следующая. Зашел я, значит, в столовку перекусить, как и положено, выхожу, а мотоцикла с коляской нету, тю-тю, угнали… Мобилизовал весь подвижной транспорт, что был под рукой. Засекли. А он от погони — в кювет, машина вверх колесами; думал уж, руки-ноги переломал, гляжу: вскочил и в лес. Ну, догонять его не стал: куда уйдет, чудик!

Д о б р ы д е н ь. Прометеев, от команды отстали поэтому? Поэтому.

Б р у с н и к и н. В вашу часть я сам рапорт подам.

Д о б р ы д е н ь. Патруль, уведите задержанного!

В а р в а р а  П е т р о в н а (вновь загородила сына). Нет! Не отдам… Не мог он этого сделать, не мог. Знаю. Он мой сын! (Федору.) Ну, скажи, скажи им правду! Ты же не брал мотоцикл? Ведь не брал?

Молчание.

Ф е д о р. Взял, маманя.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Господи…

Гудок теплохода.

Д о б р ы д е н ь. На берег шагом марш!

Ф е д о р. Марина…

М а р и н а. Прощай, клоун.

Ф е д о р. Хочешь знать, почему я все тебе врал? Трусил, отчаянно трусил, что уйдешь и я тебя вижу в последний раз!

М а р и н а. Цирк.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Я с тобой, я с тобой, сынок, до самой твоей части дойду!

Гаснет свет.

Возникает солдатская песня. В дальнейшем она звучит глуше, служит как бы фоном происходящему.

Вспыхивают два луча света. Они освещают  В а р в а р у  П е т р о в н у  и  Т р о п и н и н а, он в форме подполковника.

Просцениум.

Т р о п и н и н. Подполковник Тропинин.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Прометеева Варвара Петровна.

Т р о п и н и н. Юрий Михайлович. Заместитель командира полка по политической части.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Очень приятно.

Т р о п и н и н. Садитесь, пожалуйста.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Постою. Скажите, у вас есть сын? А дочь? Ну, семья у вас есть?

Т р о п и н и н. Холост.

В а р в а р а  П е т р о в н а (вздохнула). Офицер просто. Во как… Где он, Феденька мой, где?

Т р о п и н и н. На гауптвахте. Пока будет идти следствие.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Другим матерям почет и уважение, а мне, значит, с авоськой в тюрьму…

Т р о п и н и н. Вы присядьте.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Постою.

Т р о п и н и н. Ваш сын был мобилизован, он нарушил свой воинский долг. А потом эта кража мотоцикла.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Не крал он!!! Не крал! В роду у нас такого не было… Озоровал, ну, атаманничал, как все подростки. Но чтоб на чужое!

Т р о п и н и н. Почему же он это сделал?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Назло, мне назло. Я во всем виновата! Одна я…

Т р о п и н и н (не сразу). Варвара Петровна, мне понятно желание матери защитить своего сына, даже такой ценой. Понятно, потому что это естественно.

В а р в а р а  П е т р о в н а (тихо). Как понять тебе это, когда ты и семьи-то своей не имел… Извини, что на «ты» перешла: вот по этой седине, что на голове, мы с тобой ровня. Муж-то мой сейчас бы в твоих годах был. Был… С этого все и началось. (Вздохнула.) Как с фронта пришел искалеченный — из госпиталя в дом, из дома в госпиталь. Будь она, война эта, трижды проклята!.. А потом Феденька народился. А потом — вдова. Двадцати-то шести лет!

Пауза.

Всю себя сыну отдала. Решила, так, в одиночестве, и оклемаюсь. А жизнь свой приговор вынесла. Человека хорошего встретила. Ожила, вся расцвела по-бабьи. Тут-то все и пошло наперекосяк. Сын из дому его выгнал. Стали мы с Василием Игнатовичем украдкой видеться. А он мужчина в годах, тоже свое самолюбие имеет. Ну и рубанул: или жена, или врозь! А чего, подумала, сын-то уже взрослый. И перед самым уходом Феденьки в армию решилась… Уж легче бы головой в прорубь. И сына потеряла, и мужа не обрела… Вот все, как на исповеди.

Молчание.

Т р о п и н и н. Я не господь бог, Варвара Петровна.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Понимаю: служба, закон. Не туда стучалась.

Т р о п и н и н. Постойте.

В а р в а р а  П е т р о в н а (задержалась). Да не мучайте вы себя, Юрий Михайлович, чего уж чужую беду на плечи взваливать, свою-то не всегда снесешь.

Т р о п и н и н. Погодите.

Пауза.

Ваш сын не будет отдан под суд. У армии достаточно сил, чтобы воспитать, человека из него сделать. Идите, мать. Идите.

Гаснут лучи света. В темноте вновь громко зазвучала солдатская песня. Оборвалась.

КАРТИНА ВТОРАЯ

В темноте возникает вой сирены. Слышен топот солдатских сапог, слова команды, рев заводимых моторов. Стихает.

Загорается свет.

Граница учебного полигона. В березовой рощице разбита палатка медсанслужбы. Здесь  О р л е н е в а  и  Я б л о к о в а. Елена в форме майора, поверх которой накинут белый халат.

Со стороны полигона доносится грохот разрывов, треск автоматов, крики: «Ура!»

Я б л о к о в а. Утром на работу топаю, гляжу, а в военном городке никогошеньки нету, одни ребятишки на улице воробьями копошатся. Сердце от страха зашлось. Неужто, думаю…

Е л е н а. Ночью всех по тревоге подняли. По учебной тревоге.

Я б л о к о в а. Вот и кинулась сюда на полигон. (Прислушалась.) Стрельбу-то какую подняли. Это что они так друг в дружку палят?

Е л е н а. «Красные» против «синих», одни держат оборону, другие атакуют. Боевая учеба.

Я б л о к о в а. И дерутся по-настоящему, и снаряды, и пули настоящие?

Е л е н а. Где надо, там применяют и настоящие.

Я б л о к о в а. А ну как перепутают?!

Молчание.

Нервы у вас, Елена Владимировна, нечеловеческие.

Е л е н а. Жена солдата. Привыкла.

Я б л о к о в а. Да и сами майор по званию…

Е л е н а. А я и в медицинский-то пошла, наверное, ради того, чтобы с мужем быть вместе. Всю жизнь вместе.

Я б л о к о в а. Ну, за полковником — это еще можно.

Е л е н а. Тогда-то он еще старшим лейтенантом был.

Я б л о к о в а. Все не прапорщик. Как мой. Надо же: ни тебе офицер, ни тебе солдат.

Е л е н а (не сразу). Не любите вы его, Фаина.

Я б л о к о в а. Муж он мне, что ли, любить-то обязательно?

Е л е н а. Зачем же тогда его и себя мучить?

Я б л о к о в а. Отпустила б, так к другой ведь уйдет. Добро бы к лучшей, сама бы спровадила, а то будет шатуном шататься или мымра какая-нибудь подцепит.

Е л е н а. Поженитесь.

Я б л о к о в а. Что это будет за жизнь? Старую армейскую поговорку знаете, когда у офицера тройной праздник: в баньке побыл, рюмочку выпил и ночь спокойно поспал под боком у жены!.. А недавно гляжу в окно, ребятишки играют, и мальчонка лет этак шести такую же девчушку кличет: «Онищенко!» Не по имени, а как взрослые друг к дружке, будто военные. «Онищенко!» — всплакнула даже… Во имя чего нам все это?

Пауза.

Е л е н а. Помню, как-то мужа вот так же по тревоге подняли. Вскинулась, а… волосы к подушке примерзли: зима была на дворе, а мы в землянках еще жили. Взяла нож кухонный и отрезала. А косища была, ну, верите, с руку.

Я б л о к о в а. Косу такую?! Я бы ни в жисть!

Е л е н а (не сразу). Одна моя подруга от мужа-сапера ушла. А он приказ в ту ночь получил объект разминировать. На мине и подорвался. Нервы сдали.

Я б л о к о в а. Господи…

Е л е н а (обняла ее за плечи). А ведь есть и у нас свои радости. Зайди в любой дом, в любую семью — последнее от себя оторвут, и хлеб, и кровь, и кров. А случись какая беда — любому своего ребенка доверить можно: будет и ухожен, и лаской согрет, и никогда не узнает, что такое… сирота. Братство людей военных — это великое братство.

Над рощей пролетело звено десантных самолетов.

Я б л о к о в а. «Аннушки» пошли… Сейчас десантников сбрасывать будут. Сотни куполов в небе, красотища!

Е л е н а. Каждый прыжок — это кусок от сердца…

Я б л о к о в а. И ваш там?

Е л е н а. Сегодня у него тысячный прыжок.

Я б л о к о в а. Прыгал столько?! Это же надо — тысяча!

Е л е н а. Первое время, бывало, он в самолет, а я — за спицы и вязанье: говорят, нервы это успокаивает. Верите, глянула как-то — полон чемодан недовязанных вещей лежит. Храню как память. А вы давно в торговле работаете?

Я б л о к о в а, Пятнадцать лет за буфетной стойкой. Чего уж тоже не насмотрелась только. Официантка одна у меня работала. Как клиент сдачи у нее потребует — она рыдать начинает. А одна мужу изменяла лихо, никак поймать не мог. Муравьи подвели: из лесу пришла, а они на мужа набросились, кусаются, проклятые. Разошлись.

Е л е н а (укоризненно). Фаина Никитична, вечно у вас истории какие-то анекдотические…

Я б л о к о в а. Ох, язык у меня, недаром здесь прозвали «Би-би-си!»

Где-то неподалеку вспыхнула солдатская песня.

Не мой ли это прапорщик роту свою ведет? (Быстро прихорашивается.) За подкрашенными глазами нужен глаз да глаз, не то краска потечет.

Е л е н а (надела халат). С учений возвращаются. Ну, мне пора на осмотр. (Уходит в палатку.)

Я б л о к о в а. И я сгину. А то еще подумает, что по нем сохну… (Исчезает.)

Голос Алейникова: «Рота, стой! Вольно. Привал».

Появляются прапорщик  А л е й н и к о в  и старший сержант  Д о б р ы д е н ь. За ними  Ф е д о р, Ч х е и д з е, А х м е д о в  и  М а р у т а. Они в голубых беретах, защитной форме, из-под расстегнутого ворота видны голубые тельняшки, в руках автоматы, у пояса нож.

А л е й н и к о в. Товарищ старший сержант!

Д о б р ы д е н ь. Слушаю, товарищ прапорщик!

А л е й н и к о в. Ваше отделение (смотрит на ручной секундомер) проиграло «противнику» целых одиннадцать секунд! Почему? В чем причина?

Д о б р ы д е н ь. Рядовой Прометеев не мог поразить движущуюся мишень.

А л е й н и к о в. Опять Прометеев… Мазила!

Ф е д о р. Никак нет, товарищ прапорщик. Решил взять ее в плен живьем!

А л е й н и к о в. Остришь, Прометеев? Наряд вне очереди. В карьер за песком.

Ф е д о р. Товарищ прапорщик, а больше некуда? Меня и так «карьеристом» прозвали.

А л е й н и к о в. Пререкаться с командиром? Еще наряд.

Ф е д о р. Я не пререкаюсь, я сопротивляюсь. А опираться можно только на то, что оказывает сопротивление. Физика учит.

А л е й н и к о в. А у власти есть другая особенность: она способна течь только сверху вниз. Я из вас сделаю солдата! А гражданское, этакое залихватское… со шмотками сдайте старшине на склад вместе с тоской по дому, вздохами по девушкам и прочей житейской суетой. Отныне все ваши хлопоты и заботы я беру на себя. Сроком на два года!

А х м е д о в. Вах, спасибо, товарищ прапорщик. Дружку письмо напишу, сто рублей ему должен, теперь пусть с вас требует!

А л е й н и к о в (улыбнулся). Сметлив, в солдатском это характере. Товарищ старший сержант, произведем смотр роте.

Идут.

И запомните: отдых восстанавливает силы, но ослабляет волю…

Д о б р ы д е н ь. Так точно, товарищ прапорщик!

Алейников и Добрыдень уходят.

Ф е д о р. Ну, денек!.. Заграждения из колючей проволоки, потом преодолей горящий барьер, потом ров с водой, потом зубами вцепись в берег и держи оборону, и еще черт знает что! И все жми-дави: секундомеры включены, будь они трижды…

Ребята валятся на траву.

Ч х е и д з е. А я вот люблю эту напряженную жизнь, мужчиной себя настоящим в ней чувствуешь.

А х м е д о в. А ты, Прометеев, просто трус.

Ф е д о р. Храбрость проистекает от… недостатка воображения последствий. А я свою жизнь в соцстрахе еще не застраховал.

А х м е д о в. Вах, я что, тебя хуже, другие хуже?!

Ч х е и д з е. Самолюбия в тебе ни на грош нет, Федор. И в кого ты такой уродился?

Ф е д о р. Один на охоте на самолюбии по гладкой сосне от медведя на самую макушку залез. (Отвернулся.) Личность мою сплющили, расщепили…

Ч х е и д з е. Голос у тебя как зурна жалобный, в Грузии инструмент такой есть.

Ф е д о р. А у меня не инструмент, а душа! Да что там, слова бессильны передать мои эмоции! Вот только здесь, на плацу, понял: человек — это ничто. Ничто, возведенное в степень Гражданина лишь жалким нашим самолюбием. Тобой может шпынять первый попавшийся сержант!

Ч х е и д з е. Сержант — наш командир.

Ф е д о р. Послушай, ты во всем такой «морально упитанный»?

Ч х е и д з е. Я не гостем сюда пришел, а в дом родной. Офицером буду, как отец. Наш род от самого Багратиона идет… У тебя есть отец?

Ф е д о р. Нету.

Ч х е и д з е. Это мать тебя на пристани провожала? Святая женщина, при сыне-то таком.

Ф е д о р. Каком таком? Один я у нее, единственное чадушко.

Ч х е и д з е. Хочешь, профессию ее угадаю? Новорожденных принимает, первому вздоху учит их — акушерка? Угадал?

Ф е д о р. На ферме глухарей разводит. Мы в леспромхозе сейчас живем.

Ч х е и д з е. Диких глухарей?

Ф е д о р. Ну да, вроде как цыплят домашних, и к человеку они привыкают, точно собаки, пищу из рук берут, следом за птичницами бегают, чокнутые.

Появился  Д о б р ы д е н ь.

М а р у т а (ворчливо). Бог дал отбой и тишину, а черт — подъем и старшину.

Д о б р ы д е н ь. Рядовой Прометеев, почему небритый?

Ф е д о р. Товарищ старший сержант, а вы нас сами учили: в целях маскировки использовать любую природную растительность.

Д о б р ы д е н ь. Запомните, Прометеев: лень — мать всех пороков.

Ф е д о р. Так точно! Только я с детства привык уважать свою мать!

Д о б р ы д е н ь. Разговорчики. Ох и язык у тебя, Прометеев, все беды у тебя от него…

Ф е д о р. А я права голоса не лишен, это и в Конституции записано.

Д о б р ы д е н ь. А вы где находитесь, куда вас Родина призвала? Ахмедов, отвечайте.

А х м е д о в. В ряды Советской Армии, товарищ старший сержант!

Д о б р ы д е н ь. Уточню. В воздушно-десантные войска, в крылатые гвардейцы! С утра вас муштрую — верно. Потому что из каждого здесь солдата вылепить должен. Солдата — запомните это. И мне чтоб не хныкать, мне чтоб у каждого под рубахой характер был! Элементарно.

Ф е д о р (тихо, Маруте). А знаешь, у него вместо души — моток колючей проволоки. Плоская индивидуальность.

М а р у т а. Сосед у меня был, язвенник. Бывало, спросишь его: «Как живем?» — «Сопротивляемся», — отвечает. Усек?

Ч х е и д з е. А мой отец говорил: «Хочешь, чтобы служилось легко, — дыши глубоко, по́том обливайся, с начальством не задирайся».

М а р у т а. И мой сосед говорил: всю жизнь ходи в дураках — большего добьешься.

Появилась  М а р и н а, она в военной форме с сумкой санитара.

Д о б р ы д е н ь. Смирно! Отставить, вольно…

М а р и н а. Здравствуйте, товарищи. В медицинской помощи никто не нуждается? Может, кто-нибудь ногу растер или голова у кого-нибудь кружится?

А х м е д о в (восхищен). Вах, не медсестра, а  м ё д-сестра, инжир, финик!

Д о б р ы д е н ь. Марина Федоровна, у меня к вам один личный вопрос имеется и одновременно деловой. Отойдемте в сторонку.

Отошли.

М а р и н а. Слушаю вас.

Д о б р ы д е н ь. Извините, я к атаке приучен, так сказать, по роду войск. Вы замужем?

М а р и н а. Что?

Д о б р ы д е н ь. Понял. И на родине, в собственной душе, претензий ни к кому не имеете?

М а р и н а. Не замужем, не имею, не собираюсь. Какие еще будут вопросы?

Д о б р ы д е н ь. Удовлетворен. Сегодня родным письмо напишу.

М а р и н а. Письмо? О чем это?

Д о б р ы д е н ь. Здесь вот, сейчас, судьбу свою встретил. И не отступлюсь. Сколько б ждать ни пришлось. (Отдал честь, зашагал к другой группе десантников.)

М а р и н а. Ну! Определенно температура повышена!.. Прометеев!

Ф е д о р (вскочил). Я!

М а р и н а. Вы на пароходе постельную принадлежность оставили, подушку?

Ф е д о р. Мать ее все-таки сунула…

М а р и н а. Зайдите в медпункт и получите.

Ф е д о р. В реку выброшу!

М а р и н а. Как угодно.

Пауза.

Ф е д о р. После всего и глядеть на меня не хотите?

М а р и н а. Отчего же. Стрижка наголо вам к лицу идет больше: шишки мудрости видны.

Молчание.

А раньше что-то вы были красноречивее, самоувереннее.

Ф е д о р. Когда я сам на себя сердит, обижен, то даже сам с собой не разговариваю.

М а р и н а. Обижены? На что?

Ф е д о р. Ну вот, к чему душой ни потянусь — все у меня кувырком.

М а р и н а. Вы же клоун. Оп-ля!.. Или теперь решили поменять профессию? Чего вы меня так разглядываете?

Ф е д о р. Нашел в вас то, чего во мне нет. Лучшую половину. Вот бы их вместе соединить…

М а р и н а. Прометеев, перестаньте говорить со мной так, слышите! Командиру пожалуюсь.

Ф е д о р. Валяйте.

М а р и н а. Не «валяйте», а «слушаюсь». А еще солдат.

Марина уходит в медпункт.

Ч х е и д з е. Какая девушка, газель!

А х м е д о в. Вах, вах, вах!..

М а р у т а. Снайпер: глянет — и в мужское сердце, точно в яблочко…

Ф е д о р. Да заткнитесь вы! (Повалился на траву, закрыл голову руками.)

Р е б я т а (хором). У-у-у!..

Д о б р ы д е н ь (возвратился). Рядовой Прометеев? Встать!

Никакого впечатления.

И таких-то в воздушно-десантные войска призывают… Да я бы у ворот отстойник соорудил: размазня, хмырь — по шее и в пехоту!

На плацу появляются  О р л е н е в  и  Т р о п и н и н. Их сопровождает  А л е й н и к о в. У Орленева на кителе звездочка Героя Советского Союза.

Т р о п и н и н. Да, крепка наша Русь на язык…

Д о б р ы д е н ь. Становись! Равняйсь! Смирно! (Печатая шаг, направился к офицерам.) Товарищ полковник! Первое отделение второго взвода шестой роты расположилось на отдых после учений!

О р л е н е в. Вольно! Здравствуйте, товарищи солдаты. Не оговорился — солдаты. Пока это почетное звание дается вам авансом, его еще заслужить надо. Как говорил Петр I: «Солдат есть имя общезнаменитое. Солдатом называется первейший генерал и последний рядовой!» Бывает и так: много призванных, да мало избранных. А среди вас должны быть только избранники: вы десантники. А ваша рота, прапорщик, опять в отстающих.

А л е й н и к о в. Разрешите доложить, товарищ полковник! Тому есть объективные и субъективные причины.

О р л е н е в. Мудрено что-то.

А л е й н и к о в. Вовремя не доставили гранаты.

О р л е н е в. У сметливого солдата и рукавица — граната. Почему сразу не взяли полный запас?

А л е й н и к о в. Просил, урезали.

О р л е н е в. Человек робкий попросит десятую долю того, что хочет получить. Человек смелый запросит вдвое больше, чем требуется, и согласится на половину.

Т р о п и н и н. Ну, а субъективные?

А л е й н и к о в. Рядовой Прометеев. Нерадив. Ленив.

Т р о п и н и н. Ленивые всегда бывают людьми посредственными. Таковым я не считаю вас, Прометеев.

Ф е д о р. Разрешите доложить! От человека нельзя требовать невозможного.

Т р о п и н и н (не сразу). В армии каждый должен научиться, может быть, самому трудному в жизни — умению преодолеть самого себя.

О р л е н е в. Десантник должен уметь все. И еще сверх того! Нагрузка современного боя космическая, и нужно научиться ее переносить.

Т р о п и н и н. У кого есть вопросы, может быть, просьбы, пожелания?

Ф е д о р. Разрешите, товарищ подполковник!

Т р о п и н и н. Слушаю вас.

Ф е д о р. Жалоба.

Т р о п и н и н. Фамилия-то какая легендарная — Прометеев, и сразу жалоба.

Ф е д о р. Прошу перевести меня в другое отделение.

О р л е н е в. Почему?

Ф е д о р. Наш старший сержант все жилы из меня вытянул. Я уж не знаю, на каком свете живу.

О р л е н е в. Ну, а сам он что, при этом на плацу, на ученьях, в сторонке сидит, загорает?

Ф е д о р. Так он же железный!

О р л е н е в. Молодцом, старший сержант. У крылатой гвардии закон: требуй от других только то, что можешь потребовать и от себя! Служба в воздушно-десантных войсках — это жизнь, из которой выброшены… скучные куски. Научитесь жить с огоньком, ребята!

Из палатки появилась  Е л е н а.

А какие у медицины новости?

Е л е н а. Никаких, товарищ полковник.

О р л е н е в. Если у медицины нет новостей — это уже хорошие новости.

Е л е н а. Всех офицеров после прыжков согласно инструкции прошу в мой шатер на медосмотр.

Т р о п и н и н. Я пока здесь останусь, догоню.

Орленев и Алейников направляются в медпункт.

Т р о п и н и н (ребятам). Давайте присядем.

Все уселись на траву.

Вот смотрят на тебя несколько пар глаз, и все ждут от тебя какого-то откровения. А в армии все просто, как вдох и выдох, ну, как сама жизнь.

Молчание.

Вот здесь на этом самом месте в Великую Отечественную войну горстка бойцов обороняла гарнизон. Бойцы сражались до последнего патрона… Озверевшие фашисты не пощадили никого: раненых, жен командиров, грудных детей заживо бросили в колодец. Вон там, у дороги, где воздвигнута мемориальная доска.

Напряженное молчание.

Участником этой обороны был ныне гвардии полковник, Герой Советского Союза, командир нашего полка Орленев. Вот где вам выпала честь нести свою службу.

Пауза.

Приуныли? А русский солдат стоек и боек, смел и остер, на выдумку нов, всегда к бою готов!

Ребята заулыбались.

Среди вас все комсомольцы?

Ф е д о р. Я беспартийный.

Т р о п и н и н. Что так, комсорг Ахмедов?

Ахмедов вскочил.

Сидите, сидите, Ахмедов.

А х м е д о в. Недостоин, товарищ подполковник. Ребята против!

Т р о п и н и н. Прометеев, в армию призваны с десятилетки?

Ф е д о р. Так точно!

Т р о п и н и н. Ну, а в будущем кем стать хотите?

Ф е д о р. Ломоносовым. А я серьезно. Между прочим, я и в научных журналах печатался. (Достал из кармана заметку.) Вот, выдержка из статьи: «Механизатор Васильковского леспромхоза Распопов усовершенствовал посадочную машину. В этом ему помогали и другие…» А другие — это я.

Смех.

Т р о п и н и н. А служишь плохо. Товарищ старший сержант, каждый из ваших подчиненных — это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо  з а ж е ч ь. Тогда все преодолимо. А как добиться этого? Только одним путем: при всей железной дисциплине в каждом солдате сохранить  л и ч н о с т ь. Потому наша Советская Армия и непобедима.

Появилась  М а р и н а.

М а р и н а. Товарищ подполковник, вас просят в санчасть.

Т р о п и н и н (улыбнулся). Есть в санчасть! Дисциплина, подчиняюсь. (Уходит.)

Ф е д о р. Слышали: личность!

Д о б р ы д е н ь. Рядовой Прометеев! Два наряда вне очереди получили? В карьер шагом марш!

Ф е д о р (без энтузиазма). Есть, два наряда вне очереди. (Промаршировал мимо Марины.)

М а р и н а. За что его?

Д о б р ы д е н ь. Нерадив. И в коллективе не принят.

М а р и н а. Всеми?

Молчание.

А человек должен знать, что он кому-то нужен. Нужен! Эх вы, коллектив… (Исчезла в медпункте.)

Пауза.

Д о б р ы д е н ь. Отделение, стройся! Шагом марш! Запевай!

Отделение с песней уходит. Появилась  Я б л о к о в а. Из палатки выходит  А л е й н и к о в.

Я б л о к о в а. Здравствуй, Платон Павлович.

А л е й н и к о в. Фаня…

Я б л о к о в а. Дай, думаю, грибков в лесу пособираю. (Смотрится в зеркальце.) Чего это ты вчера Зинку из столовки обхаживал? Мимо прошла, ног под собою не чует. Только ведь прическа у нее искусственная: парик в городе у знакомого парикмахера достала.

А л е й н и к о в. Полно тебе, Фанечка, тут и без тебя голова кругом.

Я б л о к о в а. Неприятности, что ли, какие?

А л е й н и к о в. Есть тут один Прометеев, в печенки въелся!

Я б л о к о в а. Дерганый ты стал. От нерегулярного питания все. По столовкам язву только наживать, обед мужчине нужен домашний.

А л е й н и к о в. Невезучий я, чертом, что ли, меченный?

Я б л о к о в а. Что так?

А л е й н и к о в. Половину жизни прожил. А добился чего? Прапорщик… Все дружки мои: кто капитан, а кто майор. Сам во всем виноват. От военного училища отказался — на гражданку потянуло. Десять лет и мыкался, то матросом в Атлантике, то в Сибири с геологами. Однажды лишь задумался, и точно кто по голове трахнул: без армии-то мне не жить! Военная во мне заложена косточка… Да, теперь не только прапорщиком — старшиной служить бы пошел. И болею за свое дело, и каждый промах, каждый нерадивый солдат — мне словно ножом по сердцу. Строг с ними? Да. Иногда даже лютую. Потому как не могу допустить, чтобы кто-то из них ошибки мои повторил. Армия — она главное в человеке воспитывает: учит быть волевым, требовательным к себе, а без дисциплины пропадешь.

Я б л о к о в а. Вот ты какой у меня. Сразу и не отомкнешь…

А л е й н и к о в. Руки у тебя, притронешься — и любую беду снять можешь. Злость и та тебе к лицу…

Я б л о к о в а. Сильный, большой, а пустоцвет. Кончать было с тобой решила. (Резко оттолкнула.) Ну вот что: или женись, или катись! Милостыни мне от тебя не надо.

А л е й н и к о в. Фанечка, синичка моя, ведь только об этом и мечтаю.

Я б л о к о в а. Я тебе помечтаю, я тебя думать отучу. У, так бы и пристукнула. Женщине об этом сказать надо вслух, членораздельно!

А л е й н и к о в. Хочешь, завтра же в загс и пойдем!

Я б л о к о в а. Завтра? Нет, днем не могу.

А л е й н и к о в. Тогда вечером.

Я б л о к о в а. Вечером тоже работа. На две смены устроилась.

А л е й н и к о в. Это еще зачем?

Я б л о к о в а. Голую-босую не возьмешь, приданое себе сколачиваю.

А л е й н и к о в. Словеса-то какие выковыриваешь — приданое…

Я б л о к о в а. Ну вот что, если я сама не передумаю — в воскресенье в районный Дворец бракосочетаний и покатим.

А л е й н и к о в. Значит, согласна?

Я б л о к о в а. Одному богу известно, что вы нам, бабам, стоите!

Обнявшись, Алейников и Яблокова уходят. Какое-то время сцена пуста. В отделении слышны только солдатские песни. Неожиданно появляется  Ф е д о р, у него разодрана штанина. Не решается войти в медпункт. Очевидно, его заметили, вышла  М а р и н а.

М а р и н а. Что это с тобой?

Ф е д о р. Кобыла проклятая… Стал ее запрягать, нагнулся, а она как зубищами цапнет. Мне бы только йодом смазать.

М а р и н а. А ну, покажи. Где?

Ф е д о р (прикрыл рукой штанину). А чего там глядеть-то?

М а р и н а. А если заражение, а если столбняк?! Укол сделать нужно. Стой здесь! (Исчезла в палатке.)

Ф е д о р. И обмундирование казенное в лоскуты, теперь не залатаешь… Ну, кобыла, погоди!

Вернулась  М а р и н а, в руках ее шприц и тампон.

М а р и н а. Снимай штаны!

Ф е д о р. Что?!

М а р и н а. Глупый, тут каждая секунда дорога. Снимай, а то солдат позову!

Ф е д о р. Да не кричи ты так, чего панику разводить?

М а р и н а. Ну! В последний раз тебе говорю.

Ф е д о р (у него несчастный вид). От чего зависит человеческая судьба: дали наряд вне очереди, стал запрягать кобылу, а она цапнула тебя… И погибла любовь! Ой!..

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Палисадник дачи Орленевых. Сюда вынесен стол и несколько стульев. Слева видна застекленная веранда, на подоконнике которой стоит телефон и транзистор. Звучит музыка. Е л е н а  накрывает на стол.

Е л е н а. Мужчины, завтракать пора!

Появились  О р л е н е в  и  Р у с л а н. Орленев в спортивном костюме. Остановились в стороне.

О р л е н е в. Значит, медосмотр прошел?

Р у с л а н. Полностью, па!

О р л е н е в. Ну, а как же возраст твой — ведь молоко на губах не обсохло!

Р у с л а н. А я им сказал, что паспорт дома забыл.

О р л е н е в. Поверили? Врать-то где научился?

Р у с л а н. Так ведь ради дела, па.

О р л е н е в. Мать ничего еще не знает?

Р у с л а н. И не догадывается даже.

О р л е н е в. Втравил ты меня в историю. Скверно. А сказать придется.

Р у с л а н. Не говори ей пока, ведь за сердце схватится, не разрешит!

О р л е н е в. Надо, сынок. Пора ей знать все.

Р у с л а н (замер). Ты чего замолчал, па?

О р л е н е в. Готовься. Завтра в десять ноль-ноль будешь с самолета прыгать.

Пауза.

Если боишься, то я все отменю. Говори честно!

Р у с л а н. Нет, па, не боюсь. Готов.

О р л е н е в. Ну, смотри, Руслан, не опозорь меня, если уже в самолет сядем… Вытолкну! У тебя есть еще время, думай.

Р у с л а н (неожиданно целует отца). Спасибо, па!

Е л е н а. О чем это вы там шепчетесь?

О р л е н е в. Садись за учебник и повтори все элементы, а сегодня днем пойдешь на тренаж. Проэкзаменую все сам.

Р у с л а н. Есть, товарищ полковник!

Все сели за стол.

Е л е н а. В кои-то веки собрались вместе, а все точно врозь, ни из кого слова не вытянешь, все будто в рот воды набрали, молчат… Руслан, как у тебя нога? Где ты умудрился так ее вывихнуть?

Р у с л а н. Зажила. Ты же сама говоришь: у победителей раны заживают быстрее.

Е л е н а. Интересно, в чем и где ты оказался победителем?

Р у с л а н. Ма, а правда, что у парашютиста перед первым прыжком предчувствие обострено в несколько раз больше, чем у обычных людей?

Е л е н а. Правда, это установили психологи.

Р у с л а н. А после прыжка у человека вся душа нараспашку, ему хочется петь, кричать, даже плакать от радости, правда?

Е л е н а. Правда. А почему ты вдруг об этом заговорил?

О р л е н е в (не выдержал молчания). Руслан, выключи ты эту тарахтелку, хоть в выходной день дай побыть в тишине.

Р у с л а н. Спасибо, ма, я сыт, у меня дела срочные. (Уходит, прихватив транзистор.)

Е л е н а. Ну, а ты чего глаз от тарелки не оторвешь?

О р л е н е в. Соображаю.

Е л е н а. О чем? Как от меня на рыбалку улизнуть? Ты чего это улыбаешься?

О р л е н е в. Раньше по сему поводу ты бы мне скандал закатила, а теперь… Да, мы уже прошли кульминационную точку нашей любви, у тебя она пошла на убыль.

Е л е н а. А знаешь, ты, пожалуй, прав.

О р л е н е в (поперхнулся). То есть? Что ты этим хочешь сказать?

Е л е н а. Любить может только человек цельный.

О р л е н е в. Ну-ну, выкладывай дальше, это уже интересно.

Е л е н а. А я растворилась, живу чужой жизнью — жизнью сына и мужа.

О р л е н е в. Ну, мать, ты доведешь меня когда-нибудь до инфаркта.

Е л е н а. Тебя и громом не свалишь. Седой, а глупый. (Целует Орленева.) Так о чем же вы все-таки шептались там, а?

Появился  Т р о п и н и н.

Т р о п и н и н. Не позволите ли холостяку погреться у семейного огонька?

Е л е н а. Юрий Михайлович, милости просим, как раз к завтраку. Блинчики есть будете? Я их по особому рецепту готовлю.

Т р о п и н и н. Не хлопочите, Елена Владимировна, я ведь действительно зашел душой оттаять. Хорошо у вас, семья…

Е л е н а. Семья только по воскресеньям. А так и поговорить не с кем даже. Сама с собой скоро разговаривать научусь.

О р л е н е в. Ворчишь, значит, стареешь.

Е л е н а. А тебе зеркало пододвинуть?

О р л е н е в. Не надо. И так знаю, что мужчина в соку.

Е л е н а. Убери газету, когда с женщиной разговариваешь!

О р л е н е в. Постой, там же про футбол!..

Е л е н а. А ты заметил, что у меня новая прическа?

О р л е н е в. Ну-ка, ну-ка, действительно!..

Е л е н а. Вот вам типичная сценка из «семейной жизни», Юрий Михайлович. (Ушла в дом.)

Т р о п и н и н. Эх, счастливый ты, Орленев.

О р л е н е в. Ладно, выкладывай, с чем пожаловал? И не темни, комиссар.

Т р о п и н и н. У прапорщика Алейникова чепе.

О р л е н е в. Что? Ну?!

Т р о п и н и н. В его роте один курсант отказался совершить свой первый прыжок с самолета.

Пауза.

О р л е н е в. Так.

Т р о п и н и н. Но и Алейников совершил серьезный проступок: он пытался заставить курсанта прыгнуть.

О р л е н е в (вскочил, подошел к телефону). Четвертый? Прапорщика Алейникова ко мне!

Т р о п и н и н. Он здесь. Я приказал ему явиться.

О р л е н е в. Зови!

Входит  А л е й н и к о в.

А л е й н и к о в. Прапорщик Алейников прибыл по вашему приказанию.

О р л е н е в. Хорош… Кто?!

А л е й н и к о в. Курсант Прометеев, товарищ полковник!

О р л е н е в. Отчислить из десантных войск. Подайте рапорт.

А л е й н и к о в. Есть!

О р л е н е в. А вам, прапорщик, за превышение власти…

А л е й н и к о в. Простите, не выдержал, товарищ полковник. Это же позор на всю роту!

О р л е н е в. Трое суток ареста.

А л е й н и к о в (опешил). А как же тогда власть командира?

Т р о п и н и н. Властвовать над собой — наивысшая власть! А уже потом ее распространять на других.

А л е й н и к о в. Хотел, думал… психологический барьер его сломить, трусость эту. Он же потом сам себя презирать станет! А его товарищи?!

Т р о п и н и н. Пригласите сюда Прометеева.

О р л е н е в. Что, и этот здесь?

А л е й н и к о в. Товарищ подполковник, только время зря потратите. И нервы. Ну… патологически не пригоден он к нашей службе. Лучше я десяток суток отсижу, от него избавьте только!

Т р о п и н и н. Товарищ прапорщик, пригласите.

О р л е н е в. Отставить!

А л е й н и к о в (тихо). Пути начальства неисповедимы! (Щелкнул каблуками, уходит.)

Т р о п и н и н. Не слишком ли круто, Виктор Николаевич?

О р л е н е в. Здесь гвардейская часть, а не детский сад. Сам знаешь, служба всего два года, а боеготовность должна быть наивысшая. Такой солдат — прореха в бою.

Т р о п и н и н (не сразу). Все люди сделаны из одного теста, все испытывают страх, боль, отчаяние. Один в состоянии это преодолеть, другой нет. Почему? Может быть, он больше нуждается в помощи, сочувствии, внимании, и мы проглядели это?

О р л е н е в. Нам Родина доверила меч, а не букет ромашек.

Звонок телефона.

(Снял трубку.) Орленев… Милиция, из ГАИ? Ничего не понимаю… Ладно, пропустите. (Положил трубку.) Юрий Михайлович, прими товарища из милиции, а я пойду переоденусь.

Т р о п и н и н. Так как же с Прометеевым?

О р л е н е в. Отчислить! (Уходит в дом.)

Тропинин закурил. Появился  Б р у с н и к и н, он в мотоциклетном шлеме, крагах.

Б р у с н и к и н. Разрешите обратиться, товарищ подполковник? Старшина ГАИ Брусникин.

Т р о п и н и н. Тропинин. (Рукопожатие.) Чем могу быть полезен?

Б р у с н и к и н. Вот и начать как, даже не знаю, дело больно деликатное… (Неотрывно смотрит на собеседника. Вдруг.) Сейчас, сию минуту…

Т р о п и н и н. Что вы вдруг так замешкались? А производите впечатление человека не робкого десятка.

Б р у с н и к и н. Тропинин… Юрий Михайлович? Неужто!.. А меня не признали?

Т р о п и н и н. Что-то не припомню.

Б р у с н и к и н. Сорок второй год, война, в тыл к фашисту нашу группу забросили под Бобруйск…

Т р о п и н и н (вспомнил). Радист? Тимофей Григорьевич?!

Б р у с н и к и н. А я-то вас погибшим считал, товарищ старший лейтенант.

Обнялись.

Т р о п и н и н. Так все в старшинах и ходишь?

Б р у с н и к и н. Не повезло на карьеру, товарищ старший лейтенант. Простите, товарищ подполковник, что по старинке величаю.

Т р о п и н и н. Садись, дружище, садись. А постарели-то мы оба…

Б р у с н и к и н. Жизнь, она против шерсти гладит, оттого и морщины. Только не жалуюсь, детей вырастил, внуков нянчу. Да чего рассказывать, поди, у вас самих все этак.

Т р о п и н и н (не сразу). Холост я. Одинок.

Пауза.

Б р у с н и к и н. Неужто с той поры? Забыть ее не можете?

Т р о п и н и н. Разве такое забудешь. Ведь на моих глазах ее пытали…

Б р у с н и к и н. Аннушка наша, Аннушка!

Т р о п и н и н. Психологом оказался гестаповец, тонким. Меня сигаретами угощал, а у нее клещами пальцы на руках откусывал… Ничего не сказала. До сих пор хруст этот слышу! (Молчание.) А меня партизаны спасли. Тело ее на руках трое суток нес, пока не отняли: думали, что я с ума сошел…

Б р у с н и к и н. Не надо, старший лейтенант. Простите, товарищ подполковник.

Т р о п и н и н. Нет, надо! Чтобы такое не повторилось больше.

Б р у с н и к и н. Разбередил я вам душу. Память-то, она и окаянной бывает.

Т р о п и н и н. Спасибо, Тимофей Григорьевич, что сам еще по земле ходишь и корни потомства пустил. Добрые будут у тебя дети, верю. А как же иначе-то!

Б р у с н и к и н. В гости к себе милости прошу, я ведь тут неподалеку живу, а уж встречу… пир горой, по-нашему, по-русски!

Т р о п и н и н. Непременно, Тимофей Григорьевич, непременно. Ну, а теперь говори, с чем пожаловал?

Б р у с н и к и н. Тут такое дело… Язык от стыда не ворочается. У, старый дурак! (Постучал кулаком по своей голове.)

Т р о п и н и н. Ну, а потолковей можно?

Из дома вышел  О р л е н е в. Он уже в военной форме. Невольно прислушивается к разговору.

Б р у с н и к и н. Солдат ваш один жизнь молодой матери спас. А я сгоряча на него рапорт подал. Как же — мотоцикл милицейский угнал! Тьфу, дурень непутевый…

Т р о п и н и н. Мотоцикл?

Б р у с н и к и н. Ну, пока я это в столовке прохлаждался, он согласно обстановке действовал, по уставу человеческому: посадил роженицу в коляску — и в больницу.

Т р о п и н и н. Постой, постой, когда это было?

Б р у с н и к и н. Месяца полтора тому. А теперь родители младенца регистрировать отказываются, пока имя солдата не узнают: в честь его назвать постановили. Фамилия-то его у меня имеется. (Роется в планшете.)

Т р о п и н и н. Прометеев.

Б р у с н и к и н. Точно!

Т р о п и н и н. Федором его звать. Федор Федорович.

Б р у с н и к и н. Спасибо. Вот спасибо. (Записывает.) Матери тотчас и передам. (Убрал планшет.) Разрешите отбыть, товарищ подполковник? (Отдал честь, вышел.)

Т р о п и н и н (Орленеву). Вот оно как все оборачивается, Виктор Николаевич…

О р л е н е в (снял телефонную трубку). Вызвать рядового Прометеева!

Вернулась  Е л е н а.

Е л е н а. А вот и ваш завтрак, Юрий Михайлович.

Т р о п и н и н. Спасибо. (Ест.) Елена Владимировна, вот если бы ваш сын служил в армии, и вдруг вы узнаете: он недостоин звания солдата?

Е л е н а. Мой сын? Как то есть недостоин? Я бы… немедленно выехала в эту часть, я бы… поговорила с ним, убедила, да, да, убедила стать человеком!

Т р о п и н и н. И добились бы успеха?

Е л е н а. О, вы не знаете, что такое мать, недооцениваете ее силу. (Собрала посуду, уходит.)

О р л е н е в. А ты удивительно можешь заставить меня в чем-то усомниться, посмотреть на вещи иными глазами. И как мы только с тобой уживаемся?

Т р о п и н и н (улыбнулся). Известно, что зубной врач для другого зубного врача самый тяжелый пациент, оба знают, когда боль неизбежна, но и выздоровление тоже.

Появился  Ф е д о р, встал по стойке «смирно».

Ф е д о р. Рядовой Прометеев!

Т р о п и н и н. Зачем вызвали, знаете?

Ф е д о р. Догадываюсь, товарищ подполковник.

Т р о п и н и н. Может быть, перед прыжком вы были нездоровы, плохо себя чувствовали?

Ф е д о р. На здоровье не жалуюсь, товарищ подполковник!

О р л е н е в (резко). Значит, струсил?

Ф е д о р. Небо — не мое призвание, товарищ полковник.

О р л е н е в. И куда же ты спрятался?

Ф е д о р (глухо). В туалет, товарищ полковник.

О р л е н е в. Вполне земное место… Ну вот что, садись, дам тебе перо и бумагу, и сам — слышишь, сам! — напишешь все своей матери, всю правду: голую, как младенец только что новорожденный!

Ф е д о р. Матери? О чем?

Т р о п и н и н. О всех своих художествах.

Пауза.

Ф е д о р. Не надо, товарищ подполковник, пожалуйста.

Т р о п и н и н. Почему это?

Ф е д о р. Я ей все это время о другом писал.

О р л е н е в. Что герой?

Ф е д о р. Ну, вроде этого, свободно фантазировал…

О р л е н е в (подал ручку, бумагу). Пиши!

Ф е д о р. Есть! Разрешите берет только снять, жарко что-то стало.

О р л е н е в. Пот прошиб?

Ф е д о р. Ага, я человек эмоциональный.

Т р о п и н и н. Ну, а почему правду сразу не сказал? Про мотоцикл?

Пауза.

Ф е д о р. Испугался… Кричала она очень, женщина эта, потом сознание потеряла: это я ее растряс, дорога-то проселочная…

О р л е н е в. Пиши. Идем, Юрий Михайлович.

Орленев и Тропинин уходят в дом. Федор вздохнул, принялся за послание.

Ф е д о р. Дорогая мама. (Зачеркнул.) Здравствуй, мать!.. Здравствуй.

Положил перо, задумался. На сцене медленно гаснет свет. Возникает мягкая лирическая мелодия. В луче света появилась  В а р в а р а  П е т р о в н а. Другим лучом высвечивается  Ф е д о р.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Ты звал меня, сынок?

Ф е д о р. А ты как узнала об этом?!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Сердце матери, оно все чувствует… Тебе что, плохо, сынок?

Ф е д о р. С чего это ты взяла?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Служится-то как?

Ф е д о р. Нормально. Ну, в общем, терпимо. Даже хорошо служится.

Пауза.

В а р в а р а  П е т р о в н а. А слезы на глазах отчего?

Ф е д о р. Тебя вот вижу, соскучился.

В а р в а р а  П е т р о в н а (гладит сына по голове). Нет, сынок, трудно тебе. Кто, как не мать, об этом скажет?

Ф е д о р. Ты вот лучше скажи мне: кто я? Ну, что я за человек? Что во мне есть? Ведь за что-то я сам себя ненавижу?!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Во как…

Ф е д о р. Слабак? Трус? Ты только не смотри на меня так. Иногда морду самому себе набить хочется… Молчишь? Вот вытолкнут тебя родители на свет божий, и живи, как умеешь. Ну, а если не умеешь? Скули?! А я не собака, не волк — Человек! А это обязывает! Ну, а где силы взять для этого?

В а р в а р а  П е т р о в н а. А в человеке все есть, Феденька. Если выжить хочешь. Думаешь, легко мне было одной, без мужа, без отца твоего? Зайдешь, бывало, в глушь леса, от людей подальше, и кричишь навзрыд… А тебя растить, воспитывать еще надо. И сама без специальности. В колхозе сватались, от соблазна в леспромхоз переехала. Ради тебя от всего отказалась.

Молчание.

Жизнь человеческая не из одних радостей состоит, сынок, долг свой у каждого имеется, обязанность людская. Во как… А что душу себе бередишь, это хорошо. Семена по весне бросишь — всходы даст. Даст, Феденька, непременно. (Гладит сына по голове.) Ты уж постарайся. Ты у меня теперь солдат.

Ф е д о р. Какой я солдат…

В а р в а р а  П е т р о в н а. Солдат! (Молчание.) Деньги-то нашел?

Ф е д о р. Какие деньги?

В а р в а р а  П е т р о в н а. А я их в подушку тебе зашила, пятьдесят рублей.

Ф е д о р. В подушку? Я же ее в речку выбросил!

В а р в а р а  П е т р о в н а (засмеялась). Ну и добро, значит, реку умаслил, купаться теперь можешь без опаски, не утонешь.

Ф е д о р. Мама!..

Медленно гаснет луч. Варвара Петровна исчезает. Вновь загорается свет. За столом один Фе д о р, перед ним лист бумаги — это письмо к матери. Из дома выходят  О р л е н е в  и  Т р о п и н и н.

Т р о п и н и н. Написал?

Ф е д о р. Вот…

Т р о п и н и н. Все как на духу?

Ф е д о р. Будто сам с ней сейчас поговорил…

О р л е н е в. Рядовой Прометеев, даю вам две недели сроку: заново пройдете всю подготовку к прыжку! Ясно? Заново и сам!

Ф е д о р. Есть! Соберу все свои духовные резервы…

О р л е н е в. Руслан!

Р у с л а н (появился). Что, па?

О р л е н е в. Сколько тебе лет?

Р у с л а н. Смешной ты, па, будто не знаешь. Ну, скоро пятнадцать.

О р л е н е в. Вот завтра мой сын совершит свой первый самостоятельный прыжок с самолета. В воздух подниметесь вместе. А потом сын поделится с тобой впечатлениями, «опытом», как проходил эту подготовку. Ясно? Все всем ясно? (Почувствовав напряжение присутствующих, Орленев обернулся.)

Рядом стоит  Е л е н а.

Е л е н а. Вплоть до развода!

О р л е н е в. Елена…

Е л е н а. Я сказала: вплоть до развода. Сына ты не получишь!

О р л е н е в. Моя вина в том, что я не сказал тебе об этом раньше.

Е л е н а. Ты не отец. Нет.

Р у с л а н. Ма!.. Я все равно это сделаю. Ты же знаешь, я же его сын.

Е л е н а. И мой тоже.

Р у с л а н. Ма, ну ма. Я в офицерскую школу готовлюсь.

Т р о п и н и н. Династия…

Пауза.

Е л е н а. Взрослый сын, совсем стал взрослый, не заметила как.

О р л е н е в. И с этим ничего уже не поделаешь.

Е л е н а. Замолчи!.. И ведь знала, что все этим кончится. Вернее, что все этим и начнется. Яблоко от яблони… Ну, вот что, на аэродром я поеду с вами.

Р у с л а н. Ма, ну чего ты так волнуешься?

Е л е н а. Ступай, Руслан, ступайте все, хочу побыть одна. Одна. Господи!

Р у с л а н (Прометееву). Идемте, дядя Федя. Идемте!

З а н а в е с.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Крыша пятиэтажного дома. Здесь, на самом краю, у желоба, свесив ноги, сидят  Ф е д о р  и  Р у с л а н. Рядом с ними транзистор, он включен.

Р у с л а н. Вот мы, дядя Федя, находимся с вами на крыше пятиэтажного дома. Это я просто уточняю обстановку.

Ф е д о р. М-да, с такой голубятни сверзнешься — костей не соберешь…

Р у с л а н. Главное в этой ситуации не обращать никакого внимания на высоту. Вы меня поняли?

Ф е д о р. Усек. И сколько раз ты этак на крыше сам торчал?

Р у с л а н. Пока не преодолел страх.

Ф е д о р. Ну, а еще чего делал?

Р у с л а н. На болото ходил.

Ф е д о р. К лешему за советом, что ли?

Р у с л а н. Змей ловил и в руки брал.

Ф е д о р. Ядовитых?! Факир…

Р у с л а н. Во всем искал элементы для тренировки воли. (Не сразу.) А вы ведь не слушаете меня, дядя Федя.

Ф е д о р. А ты не зови меня дядей! Можно и проще — Федор.

Р у с л а н. Да не машите так руками, сорветесь! (Федор вцепился в желоб.) Вот вы на мгновенье и забыли о страхе.

Ф е д о р. А ты не напоминай! (Вытер вспотевший лоб.) Ну ладно, давай про то, как первый раз с самолета-то, с парашютом…

Р у с л а н. Да я уже рассказывал! Двое впереди меня уже прыгнули, чувствую, отец руку мне на плечо положил. Глянул я, где дверь открыта, закрыл глаза и побежал. А у порога открыл один глаз из любопытства, оттолкнулся и полетел. Да вам и это не интересно…

Ф е д о р. Интересно. Думаю: ну, чем ты лучше меня? Чем таким меня природа обделила? Ну, это я так, к слову. Валяй дальше.

Р у с л а н. Поток воздуха перевернул меня на спину, и увидел я, что отец следом летит. А через пять секунд — рывок: парашют раскрылся. Отец меня догнал, кричит: «Руслан, Руслан, спиной развернись к ветру, ноги вместе, ноги вместе держи!» А земля все равно раньше оказалась, на ногах устоять не смог, вскочил, вижу, мать ко мне по полю бежит и сразу целовать: «Сыночек, сыночек!» А отцу: «Дурень!» — говорит. (Смеется.)

Ф е д о р. Даешь по сему случаю торжественный марш! (Включил транзистор на полную мощность. Дальнейший их разговор из-за музыки не слышен.)

На крыше, осторожно ступая, кое-где пробираясь на четвереньках, появилась  Я б л о к о в а. Она в ярком домашнем халате, на голове бигуди.

Я б л о к о в а. Выключай, глуши, кому говорю?

Р у с л а н. «Би-би-си»… (Выключил транзистор.)

Я б л о к о в а. Муж с дежурства пришел, поесть не успел, свалился, спит, а они тут, под самым потолком, шабаш устроили!

Р у с л а н. Извините, Фаина Никитична, мы не знали…

Я б л о к о в а. Опять ты, Прометеев?! Дала бы я тебе по шее, кабы не в военной форме был. За что, спрашивается, из мужа моего, Платона Павловича, всю кровушку выпил! Во сне, когда тебя увидит, стонет! А ну, слезай с крыши!

Р у с л а н. Фаина Никитична, мы еще тренировку не закончили, мы тихо будем.

Ф е д о р. Волю он во мне воспитывает. А это, так сказать, в программу моего обучения входит. Против этого не попрешь, Фаина Никитична.

Я б л о к о в а. Дурь из тебя вышибать надо, а не волю воспитывать! Вот сержанта позову, он вам по-мужски втолкует! (Повернула обратно.)

Р у с л а н. Фаина Никитична, а вы чего на четвереньках? Здесь крыша пологая, безопасно.

Я б л о к о в а. Молод еще взрослых учить! (Исчезла.)

Р у с л а н. Ну, а теперь проведем визуальную тренировку. Федор, что вы под нами на земле видите?

Ф е д о р (вдруг закричал). Марина! Э-ге-гей!..

Р у с л а н. Да тише вы, прогонят отсюда нас.

Ф е д о р. Заметила. В подъезд вошла. Ты ей о наших делах ничего не говори. Просто, мол, сидим и загораем, лады, Руслан?

Р у с л а н (вздохнул). Лады. Трудновоспитуемый вы.

Ф е д о р. Давай рубахи скинем, а?

Оба разделись по пояс, легли. Появилась  М а р и н а, она в нарядном платье.

М а р и н а. Между прочим, могли бы и одеться, женщина все-таки… А тебе, Прометеев, на земле людского сраму мало, повыше забрался, чтобы все видели?

Ф е д о р. Философствую. Вот, к примеру: знаешь, сколько тратит человек на  п о л е з н о е? 17 целых, 352 тысячных доли! Все остальное — хлам: сомнения, угрызения совести, страх, тоска и прочие эмоции. Анализ! Решил эвристику изучать. Наука такая: влияет на психологию, чувства, высвечивает темные стороны души.

М а р и н а. Укол не болит?

Ф е д о р. Медработники все бескрылые, им подавай только плоть.

М а р и н а. Дайте-ка мне лучше музыку послушать. (Включила транзистор.)

Возникла музыка.

М а р и н а (вдруг). Руслан, давайте потанцуем! Если приглашает женщина, ей не отказывают.

Р у с л а н. Извините, я только сейчас оденусь.

Танцуют.

М а р и н а. Оказывается, танцевать можно где угодно, даже на крыше. А вы галантный кавалер, Руслан.

Ф е д о р (ревниво). Наплясались?

М а р и н а. Ты что-то сказал?

Ф е д о р. Точно, самой большой опасности подвергаются те люди, которые ждут. Нет, надо всегда атаковать самому!

М а р и н а. Недурно сказано.

Ф е д о р. Это не я, это Наполеон.

М а р и н а. А знаешь, он понимал толк в женщинах.

Марина и Руслан, танцуя, скрываются за сценой. На крыше появился  Д о б р ы д е н ь.

Д о б р ы д е н ь. Все отделение, все ребята в небесах купаются, а Прометеев на чердаке распластался, точно ворона подбитая.

Ф е д о р. Меня же вы сами от прыжков отстранили.

Д о б р ы д е н ь. А ну, вырубай рацию. (Выключил транзистор.) Да для десантника нет хуже наказания, чем отстранение от прыжка!

М а р и н а (появилась с Русланом). Кому это музыка не по душе?

Д о б р ы д е н ь. От жильцов жалоба поступила, товарищ санинструктор.

М а р и н а. А мне сегодня дозволено делать все, что я захочу.

Д о б р ы д е н ь. В спортлото выиграли, что ли?

М а р и н а. Просто мне исполнилось девятнадцать лет.

Пауза.

Ф е д о р. Руслан, за мной!

М а р и н а. Куда вы?

Ф е д о р. А мы мигом обернемся!

Руслан и Федор исчезают.

Д о б р ы д е н ь. Ну, по такому случаю… (Включил транзистор. Одернул гимнастерку, поправил фуражку.) Разрешите на тур вальса.

Танцуют.

Одному курсанту из соседней роты письмо из дома прислали: «Вася, ты пишешь, что получил уже два наряда вне очереди. Если это верно, сынок, пришли один сестренке: на будущей неделе она замуж выходит!»

М а р и н а. Смеяться можно?

Д о б р ы д е н ь. Красивая вы, единственный такой экземпляр. В чем, в чем, а в этом я толк понимаю.

М а р и н а. А у меня волосы прямые, как палки, завиваю их, даже сплю на бигудях. И ресницы как у телки, пока не накрашу. Посмотрели бы вы на нашу сестру утром!

Д о б р ы д е н ь. Вчера письмо от родных получил. Одобряют.

М а р и н а. Что одобряют?

Д о б р ы д е н ь. Мой выбор. Я им фотокарточку вашу выслал.

М а р и н а (прервала танец). Да как вы посмели?! Где вы ее взяли, где?

Д о б р ы д е н ь. Не хочу перед вами душой кривить, в красном уголке из стенгазеты вырезал.

М а р и н а. Очень остроумно!

Д о б р ы д е н ь. А я упрямый и ответа вашего, разумеется положительного, дождусь непременно. Итак, задаю свой вопрос: как скоро могу я надеяться?

М а р и н а. Не задавайте вопросов, незачем будет врать.

Д о б р ы д е н ь. Такая, как вы, врать не сможет, натуре противопоказано. Потому и присох к вам.

Вернулись  Ф е д о р  и  Р у с л а н, у них охапка цветов.

М а р и н а. Ну!.. Где это вы их достали? Столько!

Ф е д о р. У дома напротив с газона, зря там только вянут.

Д о б р ы д е н ь. Ну, Прометеев, нарядов вам на целую неделю обеспечено — это я вам обещаю.

Р у с л а н. А он здесь ни при чем, товарищ старший сержант, это я нарвал.

М а р и н а. Вот это да! (Зарыла в цветах свое лицо.)

Д о б р ы д е н ь. И не пахнут даже. Нет, пахнут, клопами.

М а р и н а. Прелесть какая…

Д о б р ы д е н ь. Понятно. Только старший сержант Добрыдень промашечку ни в чем не давал. А ну, включай каждый свой секундомер! (Исчез.)

Ф е д о р. Поздравляю, Мариночка!

М а р и н а. Спасибо, Федя, спасибо, Руслан.

Р у с л а н. Мне-то за что, мне не за что. (Деликатно.) Ну, я пойду, мне пора, мама дома ждет.

М а р и н а. А транзистор?

Р у с л а н. Вам оставлю, танцуйте. (Уходит.)

Молчание.

Ф е д о р. Красивая ты.

М а р и н а. Уже слышала.

Ф е д о р. Это еще от кого? Кто там еще на мою голову?

М а р и н а. Кто толк в этом понимает.

Ф е д о р. А они врут! Тебя за дурочку принимают.

М а р и н а. Нахал! Нет, вы посмотрите на него: какой нахал!

Ф е д о р. А чего все они глаза на тебя пялят?

Сели на краю крыши у желоба.

Не боишься?

М а р и н а. О тебе такое говорят — такое! — хоть уши затыкай. Я молчу только. Самому-то смотреть в глаза ребятам не стыдно?

Ф е д о р. Вот оступится раз человек, и бьют его все чем ни попадя. Все… Ну, а если во мне трусость эта природная? Если я с собой поделать ничего не могу?

М а р и н а. Можешь!

Ф е д о р. На все человека хватить не может. По себе знаю.

М а р и н а. А я хочу, чтоб хватило. На все! (Горячо.) Понимаешь, каждому человеку положено что-то сделать в жизни. А он это не делает. Значит, спихивает на другого. Ну, а если все друг от дружки отпихиваться начнут — представляешь, что на нашем милом земном шарике будет?!

Молчание.

Выдумала я тебя. Авансом все тебе передала.

Ф е д о р. Повтори. А ну, повтори!

М а р и н а. Жалкий ты, Федор. Эх, Феодор Федорович, время на тебя только даром тратила.

Федор застыл. Вдруг неожиданно вцепился в желоб, перекинул свое тело через край крыши, повис над пятиэтажной высотой на руках.

М а р и н а (в ужасе). Федя!.. По-мо-ги-те!.. (Схватила его за ворот.)

Ф е д о р. Ты за что вцепилась? Задушишь!

М а р и н а. Держись, Феденька, держись…

Ф е д о р (хрипит). Не кричи, морально поддержи лучше!

М а р и н а. Мамочка, родненькая…

Ф е д о р. Вот только бы ногу закинуть. Пусти! От края отойди.

М а р и н а. Ни за что, никуда отсюда не денусь, пока тебя… не выволоку!

Федор вполз на крышу. Оба не в силах перевести дыхание. Оторопело смотрят друг на друга.

Ф е д о р. Живой?

М а р и н а. Вроде, Феденька.

Ф е д о р. В глазах точки, запятые какие-то, а вот ты почему-то в кавычках…

М а р и н а. Перестань паясничать! Я из-за него… на десять лет постарела. А если бы сорвался?! Пять этажей!

Ф е д о р. Как говорит наш прапорщик: преодолевал психологический барьер — собственную неполноценность.

М а р и н а (вдруг обняла Федора). Пропадешь ты без меня, ох пропадешь.

Ф е д о р. Точно. Жить без тебя не могу.

М а р и н а. Нет, никто тебя не понимает. Никто! Одна я!

Ф е д о р. А ты не понимай, ты лучше обнимай, покрепче…

Появились  Я б л о к о в а  и  Д о б р ы д е н ь.

Я б л о к о в а (взволнованно). Говорю вам, старший сержант: свалился он с крыши! Глянула давеча в окно и обмерла: сапоги солдатские сверху торчат!.. Такой ведь, чтобы досадить моему Алейникову, на все пойдет! (Увидела Федора с Мариной.) Ой, живой…

Федор и Марина сидят обнявшись.

Нет, это наваждение какое-то.

Д о б р ы д е н ь. Элементарно. Мираж. Обман зрения.

Я б л о к о в а. Вдвоем с Маринкой — обалдеть как интересно. Да за такую новость, да еще из первых рук, я из кумушек душу вытрясу! (Исчезает на четвереньках.)

Д о б р ы д е н ь. Обстановочка, как говорится, в уточнении не нуждается… Рядовой Прометеев!

Федор вскочил.

Отойдемте в сторонку. Да не дергайтесь вы так… Возьмите вот. (Протянул ему коробку.)

Ф е д о р. Что это?

Д о б р ы д е н ь. Кольца обручальные. Из дома прислали. Теперь они мне ни к чему. Берите, берите. А деньги вернете потом.

Ф е д о р (опешил). Товарищ старший сержант!..

Д о б р ы д е н ь. Совет вам да любовь. Горько!

М а р и н а. А у нас еще не свадьба…

Д о б р ы д е н ь. Другим горько. (Отдал честь, уходит.)

З а н а в е с.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Учебная площадка приземления. Невдалеке походная радиостанция — там пункт управления. Звучит марш. Здесь  Д о б р ы д е н ь, Ф е д о р, М а р у т а, Ч х е и д з е  и  А х м е д о в. Они в комбинезонах, легких шлемах, у каждого за поясом в ножнах нож. Тут же на траве лежат парашюты.

Д о б р ы д е н ь. Что главное для десантника перед прыжком? Собранность! Гвардии рядовой Прометеев, подтяните ремень. Собранность и… юморочек для поддержания духа. Элементарно.

М а р у т а (продолжает). А то еще был случай. Рота пришла с учений — и вдруг строевой смотр! А ребята все как один не бритые, щетиной заросли. Заметался старшина…

А х м е д о в. Вах, его голова бедный…

М а р у т а. И ведь сообразил, нашелся: «Рота, слушай мою команду. Всем надеть противогазы!»

Ч х е и д з е. Ты лучше про Федора расскажи!

М а р у т а (продолжает). «Гвардии рядовой Прометеев, вы правильно ответили, что надо ложиться ногами в сторону атомного взрыва. А если взрыв произойдет в воздухе?» — «Сделаю на руках стойку, товарищ прапорщик!» — отвечает Прометеев.

Ч х е и д з е. А расскажи, как он в походную кухню, в горячую кашу ногами плюхнулся!

А х м е д о в. Всех без обеда оставил, вах!

М а р у т а. Человек первый раз с самолета прыгал, без памяти был, простим ему ребята, а?

Ф е д о р. Эх вы, а почему со мной все это происходит? А я все беру под сомнение, все хочу проверить сам — пытливый ум. Вот, к примеру, почему должен выдернуть кольцо парашюта непременно через пять секунд? Взял и выдернул раньше.

М а р у т а. С переляку.

А х м е д о в. А на третьем прыжке в небе пропал, куда пропал, вах?!

Ф е д о р. А я виноват? Ветром отнесло в сторону.

Ч х е и д з е. Еле с вертолетом тебя нашли!

Ф е д о р. Стихия…

М а р у т а. Стихия и та от тебя ежится.

Появился  А л е й н и к о в.

Д о б р ы д е н ь. Отделение, смирно!

А л е й н и к о в. Вольно, товарищи. Настроение?

Ч х е и д з е. В воздух скорее бы, товарищ прапорщик!

А л е й н и к о в. Проверим готовность. Нож при себе у каждого? Курсант Прометеев, если в воздухе у парашюта запутаются стропы и возможно чепе, сколько можно резать строп?

Ч х е и д з е. Не больше пяти, товарищ прапорщик!

А л е й н и к о в. Парашют укладывал каждый сам?

Д о б р ы д е н ь. Так точно!

А л е й н и к о в. Значит, и прыгать будем уверенней. Курсант Марута, надеть парашют!

М а р у т а. Есть! (Быстро надел.)

А л е й н и к о в. Так. Все подогнано плотно. Помните, ослабнут лямки — и запасной парашют при стабилизации ударит в челюсть посильней иного боксера. Снимайте, Марута.

Алейников отвел в сторону Добрыденя.

Болит у меня душа.

Д о б р ы д е н ь. Прометеев?

А л е й н и к о в. Как увижу его, в глазах сразу рябь какая-то появляется… Может, отстранить? Прыжки ведь показательные.

Д о б р ы д е н ь. Разрешите мнение свое высказать, товарищ прапорщик? Непедагогично. Сам командир полка мать его вызвал, разрешил сегодня ей на смотре присутствовать.

А л е й н и к о в. Мать Прометеева здесь? М-да… Ситуация… Ладно, все отделение на прыжок попрошу, а перед тем как ему — сам прыгну, для примера. Вопреки инструкции это сделаю. Ох, Прометеев, Прометеев…

Появилась  Е л е н а.

Е л е н а. Ну, молодцы, как самочувствие?

Ч х е и д з е. Отлично, товарищ майор!

Е л е н а. Предчувствую, и сегодня военным врачам грозит безработица. (Щупает пульс у Ахмедова.) Учащен.

А х м е д о в. Сердце? Вах, я в небе, оно в груди прыгает — пусть себе!

Е л е н а. Товарищ прапорщик, жалоб не поступало?

А л е й н и к о в. Никак нет, товарищ майор.

Е л е н а. Что ж, как говорится, чистого неба и мягкого приземления! Пройдемте к остальным.

Елена и Алейников уходят.

Появилась  М а р и н а.

А х м е д о в (вдруг). Вах, какая девушка, вах, вах!

Ф е д о р. Марина…

Ч х е и д з е. Скажи, за что она тебя полюбила, скажи?!

М а р у т а. Влюбленная как сова: для нее и ночь — светлее дня.

Д о б р ы д е н ь. Разговорчики.

М а р и н а. Здравствуйте, товарищи.

Д о б р ы д е н ь. Айда, ребята, покурим. Элементарно, здесь нам делать нечего.

Ч х е и д з е. На свадьбу в Грузию ко мне приезжай, так встречу, так встречу — до золотой свадьбы память останется.

М а р у т а. Демобилизуюсь — лучший стол в ресторане за мной. Марута — сват экстракласса!

А х м е д о в. Вах-вах-вах!..

Федор и Марина остались одни.

М а р и н а. Боюсь я чего-то, Федя. За тебя боюсь.

Ф е д о р. Чего? Да небо теперь для меня с овчинку!

М а р и н а. И с матерью твоей встретиться боюсь.

Ф е д о р. Надумала тоже, брось!..

М а р и н а. Нет, не брось, мне с ней жить, может, придется.

Ф е д о р. Места вам с ней на земле, что ли, мало?

М а р и н а. Глупый. И когда ты только мужчиной станешь?

Ф е д о р. Все-то ты на меня как-то неулыбчиво смотришь…

М а р и н а. Знать хочу, что из тебя вылепить можно? Я ведь должна из тебя в будущем мужа сделать, а мужа надо создавать самой.

Ф е д о р. Сказонька моя… Лепи!

М а р и н а. Не надо, держись в сторонке, люди кругом.

Ф е д о р. Невеста — это ж надо, до чего дожил! Любишь хоть?

М а р и н а. У меня все как в тумане. И поверить всему боюсь, и не поверить — не в силах. Как будто не со мной все это. Может, у всех так, а? Может, между нами и не было ничего? И тебя не было?

Ф е д о р. Да вот он я — перед тобой, Федор Федорович!

Появилась  Я б л о к о в а, она лузгает семечки.

Я б л о к о в а. Милуетесь все? Было бы, Мариночка, на кого время тратить. Семечек дать?

Ф е д о р. Фаина Никитична, ну за что вы меня ненавидите, и чего я вам плохого сделал?

Я б л о к о в а. Во, седину в голове заработала, видишь? А отчего? Прапорщику моему из-за тебя лейтенанта никак не присвоят. У, была бы моя воля!.. (Погрозила кулаком Федору.) Ты его, Марина, борщом из крапивы чаще корми — мягче станет.

М а р и н а. А вы ищете кого-нибудь, Фаина Никитична?

Я б л о к о в а. На своего Алейникова полюбоваться пришла. Вот уж орел так орел. Сокол! (Глянула на Федора.) Не то что некоторые, да уж «рожденный ползать, летать не может!». (Уходит.)

Ф е д о р. У-у, крокодил в юбке!

Слышна команда.

М а р и н а. Федор, полковник идет!

Ф е д о р. Скажи мне хоть что-нибудь на прощание.

М а р и н а. Я еще вернусь! (Исчезла.)

Вбегают  Ч х е и д з е, А х м е д о в, М а р у т а, Д о б р ы д е н ь  и  А л е й н и к о в. За ними угадываются остальные, вместе с Федором замерли у края рампы. Появились  О р л е н е в  и  Т р о п и н и н.

О р л е н е в. Здравствуйте, товарищи гвардейцы!

Х о р  г о л о с о в. Здравия желаем, товарищ полковник!

О р л е н е в. Сегодня для вас необычный день. Вы впервые совершите прыжок с боевого, скоростного самолета. Это проверка всего того, чем вы овладели за время учебы. Экзамен на звание  д е с а н т н и к а. Готовы вы к этому?

А л е й н и к о в. Так точно, товарищ полковник!

Орленев и Тропинин молча обходят строй, вглядываются в лица ребят.

Т р о п и н и н. Гвардии рядовой Прометеев? В строю? Видно, недаром говорят: терпение рождает розы, а, товарищ прапорщик?

А л е й н и к о в. Розы-то, они с шипами, товарищ подполковник…

Т р о п и н и н (улыбнулся). Не уколешься — не сорвешь.

О р л е н е в. Офицеров прошу ко мне, уточним задание. (Вместе с Тропининым и Алейниковым направляется к пункту управления.)

Т р о п и н и н (на ходу). Прометеев! Со мной в машине приехала ваша мать. Даю пять минут на свидание. Перед прыжком.

Ф е д о р. Спасибо, товарищ подполковник!

Д о б р ы д е н ь. Вольно! Продолжай перекур. Разговорчики…

Федор остается один на авансцене. Слышно, как в микрофон Орленев подает команды. Появилась  В а р в а р а  П е т р о в н а.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Сынок… Приехала вот. Или не рад?

Ф е д о р. Здравствуй, мама!

Обнялись.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Мать не раздави.

Ф е д о р. И прическу себе модную сделала.

В а р в а р а  П е т р о в н а. К сыну явилась. Идет хоть?

Ф е д о р. А я тебя как женщину не воспринимаю.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Во как… Ладно, что заметил хоть. А познакомишь-то когда?

Ф е д о р. Ты о ком это?

В а р в а р а  П е т р о в н а. О ней.

Ф е д о р. Разве не видела еще?

В а р в а р а  П е т р о в н а. А ты для матери смотрины не устраивал. Теперь уж, мать, принимай невестку, какая есть.

Ф е д о р. Красивая она у меня.

В а р в а р а  П е т р о в н а. И то ладно, раз сыну любая. А звать-то так?

Ф е д о р. Мариной.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Имя хорошее.

Ф е д о р. Сейчас придет. Обещала.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Мне не к спеху. Подожду.

Ф е д о р. Ты это… Ты не обижайся на меня, ладно?

В а р в а р а  П е т р о в н а. За что, сынок?

Ф е д о р. За все. Разве не за что?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Некогда было все матери объяснять, поди, служба, понимаю. Вот и сейчас одет не как жених, а в сапогах кирзовых… Прыгать собираетесь?

Ф е д о р. Запросто. Глазом моргнуть не успеешь — на земле встретимся.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Не впервой, значит?

Ф е д о р. Не впервой.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Во как… Чадушко ты мое.

Ф е д о р (вдруг). Вон она идет!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Не слепая, сама вижу.

Ф е д о р. Ты уж с ней поласковей, пожалуйста, а?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Не съем, не обижу.

Появилась  М а р и н а. Какое-то время женщины молча приглядываются друг к другу.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Ну, невестушка, здравствуй.

М а р и н а. Здравствуйте, Варвара Петровна.

Ф е д о р (выдохнул). Вот и познакомились!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Раньше были знакомы, память у меня цепкая. Подойди поближе, не чужие вроде теперь. (Целует Марину.)

М а р и н а. Мама!..

В а р в а р а  П е т р о в н а. Так-то оно лучше, доченька. Вот и дождалась: скоро на свадьбе сына погуляю.

М а р и н а. Славная вы, добрая, милая.

Ф е д о р. Говорил: надо уметь выбирать себе родителей!

Появился  Р у с л а н.

Ф е д о р. Руслан! Это мой друг. Нет, дружище, настоящий!

Р у с л а н. Дядя Федя, вы только не волнуйтесь слишком, погода сегодня тихая, и небо высокое, чистое, видите, ни единого облачка. Все случайности исключены.

Ф е д о р. Как говорит наш старший сержант: понял, элементарно!

Р у с л а н. А для вас, Варвара Петровна, я место приглядел, там обзор хороший, как на ладони все будет.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Небушко-то, оно отовсюду видно, мне бы Феденьку своего в нем разглядеть.

Р у с л а н. Сориентируюсь, Варвара Петровна, вам укажу.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Ну, да глаза у тебя молодые, острые…

Ф е д о р. Парашютист он, десантник. Во какое новое пошло поколение.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Господи, махонький такой и уже — парашютист?

Ф е д о р. Чудная ты у меня, тут и не такое увидишь: одно слово — десантники!

Появилась  Е л е н а.

Е л е н а. Варвара Петровна? Здравствуйте. А я вас ищу.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Не знакомы вроде…

Е л е н а. Елена Николаевна, мать Руслана.

В а р в а р а  П е т р о в н а. А, очень приятно.

Е л е н а. Поздравляю вас со скорой свадьбой. Они достойная пара.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Милости прошу на свадьбу нашу.

Е л е н а. Непременно, это уж непременно…

В а р в а р а  П е т р о в н а. Был сын, а теперь и дочка. Вот и опять семья вроде полная; отца-то мы рано потеряли… Вот бы с нами порадовался! (Молчание.) Вы уж берегите Феденьку.

Ф е д о р. Ладно тебе, мама…

Е л е н а. Я ведь тоже мать. А матери не могут не понять друг друга. Все будет хорошо, Варвара Петровна. Должно быть так.

Возвращается  А л е й н и к о в.

Д о б р ы д е н ь (вынырнул). Отделение, становись! Равняйсь! Смирно!

Десантники построились.

А л е й н и к о в. Разбирай парашюты!

Федор, Марута, Чхеидзе, Ахмедов, Добрыдень надевают парашюты.

По машинам шагом марш!

М а р и н а. Федя!..

В а р в а р а  П е т р о в н а. Что ты, доченька?

М а р и н а. Сказать забыла…

В а р в а р а  П е т р о в н а. Чего, доченька?

Отделение скрылось.

Е л е н а. Ну и мне тоже пора. Служба. До скорой встречи. (Уходит.)

В а р в а р а  П е т р о в н а. Чего, доченька, сказать-то забыла?

М а р и н а. Что люблю его. Очень! Ждал он этого от меня.

В а р в а р а  П е т р о в н а (обняла). А ты ему еще раз скажи, когда он в небе будет, он и услышит. Услышит…

На трибуне  О р л е н е в  и  Т р о п и н и н.

О р л е н е в (в микрофон). Чистого вам неба, товарищи десантники!

Т р о п и н и н. До встречи на земле!

Р у с л а н. Нам пора, Варвара Петровна.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Идем, сынок, идем.

Руслан, Варвара Петровна и Марина покидают площадку.

Рев моторов самолетов. Высвечивается бездонное голубое небо. Справа и слева сцены вместо занавеса, как символ, повисают два цветных купола парашюта.

На трибуне  О р л е н е в  и  Т р о п и н и н. В стороне  В а р в а р а  П е т р о в н а, М а р и н а  и  Р у с л а н. Все вглядываются в небо.

Р у с л а н. Самолеты вышли на боевой курс, сделали круг над площадкой приземления.

О р л е н е в (в микрофон). Пристрелочный прыжок!

Т р о п и н и н. И выполнен отлично!

О р л е н е в (в микрофон). Первое отделение роты прапорщика Алейникова, приготовились к прыжку. Пошли!

Видно, как в небе цветными точками вспыхивают купола раскрываемых парашютов.

Т р о п и н и н. Слаженно, почти синхронно… Молодцы, десантники!

О р л е н е в (вдруг). Что такое? Что такое? Что это?!

Р у с л а н. Два парашюта столкнулись в воздухе!..

Т р о п и н и н. Да они запутались в стропах!

Р у с л а н. У них же сейчас перехлестнутся купола парашютов… И тогда скомкаются, погаснут!

О р л е н е в. Резать стропы, резать стропы!

Т р о п и н и н. Они же нас не слышат, товарищ полковник… Смотрите, они падают! Приближаются к земле!

О р л е н е в (невольно в микрофон). Запасной парашют! Раскрыть запасные парашюты! Не слышат.

Р у с л а н. Раскрылся… Один!

Т р о п и н и н. Другой, другой надо! На одном запасном вдвоем не спасетесь!

Р у с л а н. Глядите, их опять опоясали стропы…

О р л е н е в. Дьявол!..

Т р о п и н и н. Ну, теперь все зависит только от их воли, выдержки…

О р л е н е в. И умения обоих!

Р у с л а н. Смотрите, один десантник ножом режет стропы. Режет у своего парашюта!

Т р о п и н и н. Что он делает?!

О р л е н е в. Что делает? (Не сразу.) Хочет спасти не себя, другого. Спасти своего товарища…

Т р о п и н и н. Ценой собственной жизни…

Р у с л а н. Отрезал. Оторвался… Падает!

Т р о п и н и н. Спас другого. Ценой собственной жизни…

Трагический музыкальный аккорд возник как удар. Замер. Гаснет свет.

Звучит реквием.

Вспыхивает луч света. Он выхватывает  В а р в а р у  П е т р о в н у, в руках ее кусок парашюта и синий берет десантника. Она стоит в центре площадки. Перед ней, преклонив одно колено, точно перед знаменем, О р л е н е в, он комкает в руке парашютный шелк. Чуть поодаль от них, в полутьме, стоят все, кроме Федора, герои пьесы.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Как же это, сынок, а?

О р л е н е в. Ваш сын, Варвара Петровна, погиб, выполняя свой солдатский долг.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Погиб в мирные-то дни…

О р л е н е в. Пал смертью героя.

В а р в а р а  П е т р о в н а. В мирные-то дни!

О р л е н е в. Спасая жизнь своего товарища по оружию. Жизнь своего командира.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Как же это? Как же это?!..

А л е й н и к о в (луч высвечивает его). Он попал в воздушную яму — случай один из тысячи! И парашют ему был бесполезен. Он ударил в купол моего парашюта, соскользнул с него и оказался внизу подо мной, повис на стропах. Мне удалось раскрыть запасной парашют. Но нас вдвоем это бы не спасло. И тогда он достал нож…

Т р о п и н и н (в луче). А если курсант Прометеев просто потерял самообладание, не знал, что делать?

А л е й н и к о в. Знал. Я приказал ему бросить нож. Он сознательно шел на это.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Сам, сам, сам…

А л е й н и к о в. Варвара Петровна, я не ждал этой жертвы и недостоин ее. Я считал его плохим солдатом, невзлюбил его сразу…

Я б л о к о в а (в отчаянии). С меня спрос! Это я зудила: «Прапорщику моему из-за тебя лейтенанта никак не присвоят!» Чем я теперь могу отплатить тебе, Феденька. Чем?!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Чем? (Обходит присутствующих.) Я же вам сына своего отдала. Единственного!

Пауза.

Может быть, ты сам ответишь мне, Феденька?

М а р и н а (в луче). Не верю. Вот стоишь ты передо мной, и все тут. Руку только протянуть… Знаешь, что я больше всего в человеке ценю? Отвагу. Ну, чтобы тебе с ним ничегошеньки страшно не было. Помнишь? Ты это помнил…

Луч высвечивает  Д о б р ы д е н я, М а р у т у, Ч х е и д з е  и  А х м е д о в а. Они в строю.

Д о б р ы д е н ь. И ты завещал нам свое мужество…

Д е с а н т н и к и. Клянемся, клянемся, клянемся!..

Т р о п и н и н (в луче). Все люди сделаны из одного теста, все испытывают боль, страх, отчаяние. Одни в состоянии это преодолеть, другие нет. Ты смог это сделать, солдат. Во имя чего? Братство людей военных — это великое братство!

Б р у с н и к и н (в луче). Значит, согласно обстановке действовал. По уставу человеческому. Как и тогда с роженицей. Сына она своего Федором назвала в честь тебя. В честь тебя…

Е л е н а (в луче). Да, я тоже мать. Одна из солдатских матерей… Запомни это, Руслан. И тебе придется быть солдатом!

В а р в а р а  П е т р о в н а (в луче). Во как у нас получилось, сынок… И наглядеться на тебя не успела всласть.

В луче возникает образ  Ф е д о р а, он длинноволос, как в первой картине, в яркой рубашке и расклешенных джинсах. Варвара Петровна кинулась к нему.

Ф е д о р. Люди же кругом. Что подумают?

В а р в а р а  П е т р о в н а. Мать с сыном прощается.

Ф е д о р. Мать… Молодая слишком. И красивая еще.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Феденька!.. Как же это в мирные-то дни?!

Ф е д о р. Сама говорила: я же солдат. Долг у каждого имеется, обязанность человеческая. Не плачь. Просто я не вернулся из боя, мама…

В луче света вновь  В а р в а р а  П е т р о в н а  и  О р л е н е в.

О р л е н е в. Все мы живем только потому, что кто-то каждый час жертвует ради нас своей жизнью. Во имя его, тебя, другого.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Чужого… Нет, для матери, творящей жизнь, не может быть «чужого»! Все вы дети мои. Родные вы мои!

З а н а в е с.

С ПОВИННОЙ… Драма

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Н и к и т и н  С е р г е й  С е р г е е в и ч — 50 лет.

А л е ш к а — его сын, 17 лет.

К и р а — 35 лет.

С е д о в  П е т р  Т и м о ф е е в и ч — 55 лет.

Л е с я — 21 год.

Б а г р о в — 25 лет.

С и н е г л а з о в — 30 лет.

Г а л и м з я н — 30 лет.

О л и м п и е в — 55 лет.

Ч е с н ы х — 50 лет.

П л я с у н о в — 23 года.

С о р о к а — 35 лет.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Бездонное голубое небо. Пропитанное солнцем, оно до рези слепит глаза. Весенний полдень. Белые многоэтажные дома на холме кажутся застывшими облаками.

Автовокзал на окраине города. Сквер. Тут буфетная стойка и будка с телефоном-автоматом. А еще металлический столб, на котором прикреплен репродуктор.

Слышно, как рядом по шоссе проходят автомашины.

На скамейке  А л е ш к а, он в очках, на коленях у него портативный магнитофон.

В репродукторе что-то щелкнуло. Алешка приглушил музыку.

Голос диктора: «Граждане пассажиры! Автобус номер шесть рейсом из Солнечного Яра опаздывает на двадцать минут. Повторяю…»

А л е ш к а. А вот если гражданину ждать невмоготу?! Сама судьба дает тебе, Алешка, отсрочку… (Рывком включил магнитофон, пританцовывает.)

Шел дурак по трясине, Нашел сундук на осине. «Вот, — говорит, — удача: Всех на свете я стану богаче!» Открыл сундук дураче, А в сундуке хвост поросячий!

Появился  Б а г р о в. Наблюдает за Алешкой.

Б а г р о в. Псих.

А л е ш к а. Что?

Б а г р о в. Недоумок, говорю. (Подошел к стойке.) Пива!

А л е ш к а. А здесь самообслуживание.

Б а г р о в (вывалил горсть мелочи). Тащи пару кружек.

А л е ш к а. Вы это мне?

Б а г р о в. И загрызть что-нибудь.

А л е ш к а. А как насчет того, чтобы извиниться? В темпе и изысканных выражениях. Ну?!

Б а г р о в. Шумный ты, парень, шумный. А я тишину люблю. (Потянулся к магнитофону.) Вот технику эту обожаю. Давай пошуруй в ней чего такого. Со слезой выдать можешь?

А л е ш к а. Убери-ка руки.

Б а г р о в. Ша, оставь эту! (Слушает.) Во дают, во душу мотают! (Алешке.) Пиво где?

А л е ш к а. Нет, я фраппирован подобной наглостью… Принесу потому, что сам пить хочу! (Алешка сгреб мелочь, уходит. Возвращается с пивом.) Вот сдача!

Оба молча пьют.

Может, спасибо скажешь?

Б а г р о в. А ведь решил было: запущу ему пику под ребра. И всей канители конец. Амба!

А л е ш к а. Какую пику? Кому?

Б а г р о в. Тебе, парень. (С силой воткнул в стойку нож.) Все — воля опостылела… А пять лет во сне снилась: выхожу из зоны и от радости, что на свободе, камни грызу. А она, стерва, предала…

А л е ш к а (вдруг). Склероз: позвонить забыл! (Бросился к телефонной будке, снял трубку, набрал номер.) Завод? Мне партком… Никитина можно?.. Отец? Когда у тебя обеденный перерыв? Тогда хватай такси и дуй прямо на автовокзал… Что стряслось? Она здесь! Приехала, тебя ждет. Да, цветов купить не забудь! (Бросил трубку.) Уф! И пусть меня судит история и проклинают потомки…

Б а г р о в (подозрительно). Кто он — твой пахан?

А л е ш к а. Парторг завода.

Б а г р о в. А она?

А л е ш к а. Мачеха. Станет ею.

Б а г р о в (достал пачку денег). Тащи чего покрепче.

А л е ш к а. Деньги такие… Откуда?

Б а г р о в. «Прогрессивка» за все пять лет, от звонка до звонка. Не бойся, не краденые, мне их начальничек вот за эти мозоли начислил.

Пауза.

А л е ш к а. В самом деле из заключения?

Б а г р о в (не спеша убирает нож). Машина твоя со слезой чего выдать может?!

А л е ш к а. И этот нож… Мог зарезать человека, который тебе — ну, ничегошеньки! — не сделал? Просто так?!

Б а г р о в. На треп тебя все тянет, очкарик. (Достал из кармана бутылку.) Разливай.

А л е ш к а. Не пью.

Б а г р о в (сам разлил по кружкам). А я, может, сейчас всего себя перед тобой выворачивать стану. (Выпил залпом.) Эх, маменькин ты сынок…

А л е ш к а. У меня нет матери. Умерла. Давно.

Б а г р о в. Ну, папенькин. А я чей?! Молчишь? В этом городе родился. И в футбол гонял, и девчонку имел. Все! Виноват разве, что кореша встретил? Домушником он работал — класс! На квартире профессора и засыпались… По первой отсидел два года. Вышел. Еду в трамвае, а рядом со мной краля стоит и… обручальным кольцом на пальчике играет. Решил Люське своей подарок сделать. Проводил кралю до подъезда, придавил малость, на крик дружиннички и слетелись… И за пять суток, что всего на свободе пробыл, пять лет строгого режима всунули! Справедливо, а?! (Налил еще, выпил.) Отмолотил и этот срок. Сюда, в родные края, потянуло. К дружкам сунулся. Один дверь перед носом захлопнул. Другой уже техникум кончил, на Урал подался. Я к третьему — а Сенька кривоногий, что хуже меня в дворовой команде футбол гонял — мастером спорта стал, за «Спартак» играет! И остался у меня последний шанс — Люська! (Перевернул бутылку, она пуста.) Тащи еще пузырек.

А л е ш к а. Может, хватит, а?

Б а г р о в. Не становись мне поперек, очкарик…

Алешка принес. Багров налил.

Чулки ей в подарок купил, одеколоном надушился. Подхожу к дому. А моя Люська ребенка в коляске катит… Замуж вышла. (Выпил залпом.) Все мимо тебя. Я что — прокаженный?

Пауза.

А ведь была мыслишка подлая: завязать, с прошлым покончить, все бросить. Только на роду тебе иное написано, Сеня Багров.

А л е ш к а (робко). Ну, не повезло на этот раз, потом утрясется. Да, уладится. Отчаиваться только не надо. Я вот вчера тоже подумывал: мухомору наглотаться, что ли? А потом…

Б а г р о в. Говорю, недоумок.

А л е ш к а. Эх, раньше бы мне кто эту правду врезал. А то все кричали: вундеркинд!

Б а г р о в. Чего?

А л е ш к а. Вундеркинд! Ну, это когда родишься сразу стариком, только без прав на пенсию. Вот и ходишь с кислой физиономией, потому как на хлеб еще заработать надо.

Б а г р о в. Трави, выступай, очкарик, а то душу саднит, к горлу подступило…

А л е ш к а. Кто-то когда-то решил, что я — талант. Веришь, три года на рояле гаммы барабанил, а в перерывах зубрил английский. Скарлатина спасла. А тут тетка нашла, что я цвет необычайно чувствую и вижу то, чего другие в природе не видят. Выставку даже устроили, в Академию художеств прочили. И стал я привыкать к славе, как вот к этим штанам… А вчера посмотрел мою мазню один умный человек. И посоветовал обратиться к врачу. Оказалось, я — дальтоник. У меня врожденный дефект зрения. Ну, цветная слепота, из всего спектра различаю только желтое и синее.

Б а г р о в. Гы-гы-гы, светофор в голове вмонтировать забыли…

А л е ш к а. А ведь за эти годы мог бы чего и сотворить. Настоящее. Самое простое. Вот это деревце — кто-то его ведь посадил. Людям! А я… отравлял существование своим близким. Скотина! Вот кем я был по отношению к отцу. Да и к ней тоже!

Б а г р о в. Амба! Давай заводи со слезой чего, очкарик.

В репродукторе щелкнуло.

Голос диктора: «Граждане пассажиры! Прибыл автобус номер шесть рейсом из Солнечного Яра. Повторяю…»

А л е ш к а. Она!.. Дай стакан, хлебну? Со свиданьицем! (Сделал большой глоток, закашлялся.)

Б а г р о в. Сосунок…

А л е ш к а. Постой! Имя ее помню, а отчество забыл. Неврастеник. И носового платка нет. Очки протереть нечем, не вижу ни шута. Пассажиры уже идут… Вспомнил: Кира Николаевна!

Б а г р о в. Кино… Ты ее сюда волоки, поглядеть охота.

А л е ш к а. Из автобуса выходит…

Б а г р о в. В плаще, что ли? А бабец ничего…

Появилась  К и р а.

К и р а. Алеша?.. Два часа назад получила телеграмму. Едва успела на автобус. Что случилось?

А л е ш к а. Здравствуйте.

К и р а. Что случилось?

А л е ш к а. Все нормально.

К и р а. Господи, вразумительное что-либо услышу?

А л е ш к а. Сейчас отец явится.

К и р а. Ничего не понимаю.

А л е ш к а. Телеграмму дал я. Нарочно. Ну, нашла… творческая фантазия.

К и р а. Когда-нибудь ты прекратишь свое глупое паясничанье?

А л е ш к а. Серьезно. Вот квитанция.

Пауза.

К и р а. Зачем? Зачем ты это сделал?

А л е ш к а. Отец любит вас. И вы его тоже. Примчались же сломя голову. Поженитесь. Чего волынку тянуть? А я поперек между вами и отцом больше не стану. К тетке в Таганрог уеду. Матросом на шаланду устроюсь. Бычки, кильку ловить буду…

К и р а. Матросом? Мечтал в Академию художеств!

А л е ш к а (вдруг). А правда, что у вас волосы… синие? Теперь вот стали желтые.

Пауза.

К и р а. Алеша, ты пьян…

А л е ш к а. Кира Николаевна, а ведь я вам нарочно гадости делал. Сразу мне понравились. Очень. Отца ни с кем делить не хотел. Сейчас он будет здесь.

К и р а. Господи… (Машинально приводит в порядок прическу.) Никуда ты не уедешь — ни в Таганрог, ни к своей тетке. Слышишь?

А л е ш к а. Куда вы?

К и р а. Звонить твоему отцу. Чтобы не приезжал. А я еще успею на обратный автобус. (Уходит.)

А л е ш к а (вслед). Он уже выехал!

Пауза.

Б а г р о в. Скрутит она тебя, очкарик, в бараний рог. Мачеха! Гы-гы-гы…

А л е ш к а. Ничего-то ты не понимаешь…

Б а г р о в. Да уж повидал на своем веку.

А л е ш к а. А может, я впервые… человеком себя чувствую. Счастлив даже!

Б а г р о в (не сразу). А я, когда вижу счастливую рожу… мне по ней двинуть хочется!

А л е ш к а. Зол же ты, ох и зол… Только на кого, спрашивается?

Б а г р о в. Да на тебя, на нее. На весь мир!

А л е ш к а. Возьми себя и кусай.

Б а г р о в. Ишь как заговорил… Кутенок на матерого волка тявкает.

А л е ш к а. Отодвинься, от тебя перегаром пахнет.

Б а г р о в. Гляди, а он чистенький, и духами от него несет: шмара его только что облобызала…

А л е ш к а. Не смей так говорить о ней!

Б а г р о в. А то что будет?

А л е ш к а. В морду дам!

Б а г р о в. Это уже разговор. (Резко притянул его к себе.) Только прежде в Сеню Багрова пристально вглядись. Позже ведь уже ничего не увидишь.

А л е ш к а. Пусти!

Б а г р о в. Кусаться? (Бьет по лицу Алешку.)

А л е ш к а. Ах ты… скотина! Мразь, мразь!

Алешка, не в силах вырваться, пнул ногой Багрова. Тот вскрикнул, отшатнулся. Со стойки полетела посуда, магнитофон.

Б а г р о в. Ну, пора и расписаться на тебе, очкарик… (Выхватил нож, наносит удар.)

Алешка слабо вскрикнул, повалился на стойку. Багров исчезает. Из магнитофона, лежащего на траве, продолжает звучать музыка. Вернулась  К и р а. Недоуменно оглядывается по сторонам.

К и р а. Алеша! Исчез. Вот сумасбродный. (Заметила магнитофон, нагнулась за ним. И тут увидела Алешку.) Что? Что с тобой?! А-а-а!

Хлопнула дверца автомашины Появился  Н и к и т и н, в его руках цветы.

Н и к и т и н. Позвонил Алешка, не поверил: думал, чудит, как всегда. (Протягивает ей букет.) Схватил, какие попались под руку. Извини.

К и р а. Не надо. Не надо… Там Алеша… Алеша!!!

Медленно гаснет свет. Слышен тревожный сигнал «скорой помощи». Он нарастает, заполняет собой все. Оборвался. В наступившей тишине высвечивается вход в приемный покой больницы. Поздний вечер. Здесь  Н и к и т и н  и  К и р а.

Н и к и т и н. Он не приходил в сознание?

К и р а. Нет. Может быть, это даже лучше… Профессор сказал, что рана не опасна. Он будет жить, Сережа! Будет! Господи, как тянется время…

Н и к и т и н. Курево кончилось.

К и р а. Выбегу на улицу, попрошу сигаретку у прохожего.

Н и к и т и н. Не надо. Не уходи. Который сейчас час?

К и р а. Половина двенадцатого.

Н и к и т и н. Сколько же идет операция?

К и р а. Не думай об этом.

Н и к и т и н. Утром сегодня подошел ко мне и говорит: «Папка, дай денег взаймы». Никогда так прежде не говорил — «взаймы». «К тетке в Таганрог, говорит, поеду…»

К и р а. У тебя чудесный сын.

Н и к и т и н. Ты не сердись на него.

К и р а. За что?

Н и к и т и н. Никто не может заменить родную мать… Разрывался между тобой и Алешкой… Все было так нелепо.

К и р а. Потому и уехала.

Н и к и т и н. Потерял тебя… Знаешь, постарел сразу на десяток лет. А ведь мы и так уже не молоды.

К и р а. Не молоды, Сережа.

Пауза.

Нет, не могу. Пойду туда! (Скрывается в дверях приемного покоя.)

Никитин один. Возникает звук ударов метронома. Это как биение сердца. Сердце Алешки. Вдруг все смолкло. Никитин замер. В дверях  К и р а.

Н и к и т и н. Что? Что?! Что?!

К и р а (отрешенно). Рана была не смертельной… Он истек кровью на операционном столе: у него не свертывалась кровь, он был болен гемофилией…

Звучит траурный марш. Гаснет свет.

Кабинет начальника исправительно-трудовой колонии. Сейф, письменный стол, телефон, селектор, несколько стульев. Широкое окно забрано решеткой. Пестрые, яркие шторы на нем и распустившийся цветок в углу кажутся несовместимыми с этой официальной обстановкой.

Здесь  С е д о в, он говорит по телефону.

С е д о в. Начальник исправительно-трудовой колонии подполковник Седов… Обживаемся, устраиваемся. Кошке и той к новому месту привыкнуть надо. Так? Привели в порядок жилую зону. С понедельника приступаем к работе на основном объекте… Спасибо. И вам всех благ. (Положил трубку.)

Слышно, как за окном по радио передают урок утренней гимнастики. Гудит зуммер. Седов включил селектор.

Г о л о с. Товарищ подполковник! Прибыл майор Никитин.

С е д о в. Какой Никитин? (Вспомнил.) Ты что же его, голова садовая, в проходной держишь? Проси! (Выключил селектор, продолжает разбирать лежащие перед ним бумаги.)

Стук в дверь.

Войдите!

Входит  Н и к и т и н. Он в форме майора.

Н и к и т и н. Майор Никитин. Прибыл в ваше распоряжение.

С е д о в. Подполковник Седов. Петр Тимофеевич.

Н и к и т и н. Сергей Сергеевич.

Рукопожатие.

С е д о в. Как устроились?

Н и к и т и н. Спасибо. Вот мои документы. (Подал. Оглядывается.) Признаться, иным представлял себе ваше учреждение. А тут гимнастика по радио, газеты на стендах, цветы…

С е д о в. Не на другой планете живем. (Просматривает документы.) Значит, направлены в МВД по решению обкома. А до того работали на заводе?

Н и к и т и н. На заводе.

С е д о в. Так. Секретарем парткома. В армии служили, Сергей Сергеевич?

Н и к и т и н. Танкистом. Всю Отечественную. Прошел от Подмосковья до Берлина.

С е д о в. Семья?

Н и к и т и н. Одинок.

С е д о в. Так. Сергей Сергеевич, не посетуйте на праздный вопрос: что заставило вас пойти работать в колонию воспитателем?

Н и к и т и н. Курить разрешите?

Седов щелкнул зажигалкой.

У меня убили сына.

Пауза.

Убийцей оказался человек, только что отбывший наказание. Хочу понять, что происходит: не люди они или бессильны мы, все остальные? Кто и в чем виноват? Кто?! Перед сыном в долгу…

С е д о в (не сразу). На этот вопрос вам придется ответить самому. Я только позволю себе напомнить, Сергей Сергеевич, работник исправительно-трудовых учреждений обязан проявлять не только твердость в соблюдении режима, но и справедливое отношение к каждому осужденному. Правильно?

Н и к и т и н. Думаете, мною руководит месть?

С е д о в. Сергей Сергеевич, я тоже солдат. То, что пережили вы… могло ожесточить, надломить, а здесь работать может только человек цельный. Убежденный, волевой. Труд адов.

Н и к и т и н. Когда могу приступить к своим обязанностям?

Пауза.

С е д о в. Колония наша строгого режима. Значит, людской контингент сложный. Не успели еще и познакомиться как следует. Само дело новое, только что организовано.

Н и к и т и н. Какая предстоит работа?

С е д о в. Тянуть дорогу на рудник, через тайгу.

Гудит зуммер. Седов включил селектор.

Г о л о с. Товарищ подполковник! К вам на прием осужденный. Вызывали.

С е д о в (выключил). Познакомлю вас сейчас, Сергей Сергеевич, с одним экземпляром.

Стук в дверь. На пороге  О л и м п и е в, он одет в казенную форму.

О л и м п и е в. Гражданин начальник, заключенный Олимпиев, статья сто сорок седьмая УК, срок пять лет, явился.

С е д о в. Не заключенный, а осужденный. Так? Пора и привыкать, Олимпиев.

О л и м п и е в. В моем возрасте менять привычки… Старость консервативна, гражданин начальник.

С е д о в. О возрасте пора как раз и подумать. (Вытащил пачку.) За неделю полсотни писем, и все от женщин!

О л и м п и е в. Гражданин начальник, вы проливаете бальзам на мою исстрадавшую душу. Вы не даете увянуть злаку на бесплодной ниве.

С е д о в. За что сидите, Олимпиев?

О л и м п и е в. Любвеобильное сердце. Идеалист. И это квалифицировать как мошенничество?! Ах, закон, закон…

С е д о в. Который раз?

О л и м п и е в. Не понял.

С е д о в. Сидите который раз?

О л и м п и е в (перебирает). Седьмой, восьмой… Пардон, девятый.

С е д о в. Правильно. Вот, полюбуйтесь, товарищ майор. Еще находясь в заключении, строчит женщинам пылкие послания о любви. Имена, адреса узнает из газет, журналов, просто знакомых. Так? И представьте, из сотен находятся две-три сердобольные, которые клюют на это, отвечают, помогают материально. Длится это до тех пор, пока Олимпиев, получив свободу, не обирает легковерных до нитки… и вновь возвращается сюда. Не надоело, Олимпиев?

О л и м п и е в. Да, совершаю ужасную ошибку, гражданин начальник. Оправдываю себя только тем, что нет опыта, живу… в первый раз…

С е д о в. Вам положено два письма в месяц. С кем передаете остальные?

О л и м п и е в. Работаешь на объектах, а там есть вольнонаемный состав. Человек человеку друг, товарищ и брат.

С е д о в. Если и здесь, на новом месте, узнаю о чем-либо подобном — отдам под суд, Олимпиев. Ясно?

О л и м п и е в. Материальчик новый вкрытую на меня готовите, гражданин начальник?

С е д о в. По-человечески разговаривать можете?

О л и м п и е в. Пардон.

Н и к и т и н. Кем вы работали, Олимпиев? Ну, когда-то же вы работали?

О л и м п и е в. Ах, это… Заведовал верандой танцев в парке культуры и отдыха. И школу окончил с золотой медалью. Правда, школу для дефективных.

Н и к и т и н. Вам никогда не бывает пакостно на душе от того, что вы делаете?

О л и м п и е в (декламирует). Я им пишу. Чего же боле? Знаете, чем женщина отличается от мужчины? Отсутствием юмора. Особенно в любви. Она все принимает всерьез.

С е д о в. Ступайте.

О л и м п и е в. Гражданин начальник, а как же письма?

С е д о в. Отвечу на них сам.

О л и м п и е в. Утруждать себя… Стоит ли, гражданин начальник?

С е д о в. Ступайте.

О л и м п и е в (с порога). Простите, а посылок нет? Жду. Очень. Нет? Пардон. (Вышел.)

Н и к и т и н. М-да, фрукт…

С е д о в. Ну, а с остальными познакомимся в зоне, Сергей Сергеевич. Сегодня как раз выходной день. (Прячет со стола бумаги в сейф.) Идемте. И запомните, Сергей Сергеевич, есть три кита, на которых здесь все держится: Труд — Режим — Воспитательная работа? Правильно?

Никитин и Седов уходят.

Гаснет свет.

В темноте возникает перебор гитары.

Загорается свет.

Часть секции, в которой живут осужденные. Две-три койки, скамейка, стол. На переднем плане  П л я с у н о в  и  Ч е с н ы х. Чесных в нательной рубахе, босой, сидит на узле с вещами. В руках у Плясунова гитара. В дальнем углу, накрывшись с головой одеялом, лежит  Г а л и м з я н.

П л я с у н о в (поет).

Снегами белыми, Тайгой дремучею, Судьбой ползучею Я с волей разлучен…

Ч е с н ы х. В чем я на работу пойду? Босой?! Так порядочные люди не поступают.

П л я с у н о в. Закрой хлебало, папаша.

Ч е с н ы х. Шулер ты! (Вдруг взвизгнул.) Отыграться дай!

П л я с у н о в. А в штрафной изолятор загудеть хочешь? Начальничек за «очко» (ловко вытащил из рукава и вновь спрятал карты) законно трое суток влепить может.

Ч е с н ы х. А в бараке все свои. И в зоне охранников не видно, выходной.

П л я с у н о в. Свои… Неделя как съехались. Только доска сосновая сразу себя выдает. Чуешь, как смолой пахнет? А ты поди к соседу, принюхайся: вроде и рубаха-парень, а ковырнешь — «стукач», «ерш», «сука». Чего Ромочку Олимпиева начальничек вызывал, а?

Ч е с н ы х. Ну, одни темные личности вокруг! Батюшки, и зачем я только в тюрьму попал?!

П л я с у н о в. Тут закон — тайга, хозяин — медведь. (Вновь тронул струны гитары.)

Ч е с н ы х. Отыграться дай!

П л я с у н о в. Нет, не видать тебе больше волюшки. Не видать сладкой.

Ч е с н ы х. Это почему еще?

П л я с у н о в. Кровь себе портишь, здоровье по пустякам надрываешь.

Ч е с н ы х. Да у нас в родне все до девяноста лет жили. А этот, как его, свекор по бабкиной линии, до ста дотянул. Секрет знаем. (Доверительно.) Чесноку есть больше надо!

Появился  О л и м п и е в.

П л я с у н о в. Ромочка! А мы уж тебе отходную пели… Чего начальничек вызывал? Чем приласкал?

О л и м п и е в. Дай курнуть, цыган. (Взял изо рта Плясунова окурок, глубоко затянулся.) Все мое эпистолярное творчество — горы мыслей и пропасти чувств, титанический труд! — все забодал гражданин начальник. Повешусь. Нет больше вдохновенья. Иссяк. А какой был улов! Полсотни женских сердец, спрессованных в конверты. (Стонет.)

П л я с у н о в (под гитару). «А это дело перекурим как-нибудь!» (Высыпал из рукава карты.) Перекинемся по маленькой?

Ч е с н ы х. Сдавай!

П л я с у н о в. Чур, игра барахольная.

Ч е с н ы х. Ставлю на кон безрукавку. Синтетического меха. Импортная! (Вытащил из узла, на котором сидел.) Видал, клейм сколько, ярлыков? А ты мои сапоги выложь!

П л я с у н о в. Были ваши, стали наши. Идет! (Кинул на кон сапоги.) Душа у меня широкая, цыганская.

О л и м п и е в. Иду ва-банк!

Ч е с н ы х. А подо что? Поставь!

О л и м п и е в. Герасим, ты сомневаешься в моей платежеспособности?

Ч е с н ы х. Бог подаст.

П л я с у н о в. Ромочка, за тебя ставлю. (Кинул вещь.)

Началась игра.

О л и м п и е в. Помню: Сочи, в разгаре курортный сезон. А она — блондинка длинноногая и только что развелась с мужем… Ах, как прелестно мы провели время! Засыпался на пустяке: по ошибке прихватил ее аккредитив…

Чесных проиграл безрукавку.

Ч е с н ы х. Не буду играть, не буду! На пару работаете!

О л и м п и е в. Абсурд, инсинуация, здесь одни джентльмены.

Ч е с н ы х. Каторжник ты, сутенер!

О л и м п и е в. Цыган, ты сидишь ближе, двинь ему, пожалуйста, по морде.

Чесных взвизгнул. На своей койке зашевелился Галимзян, в сторону игроков полетел тяжелый ботинок.

Г а л и м з я н. Цыть, фитили!..

Игроки стихли. Галимзян вновь укрылся с головой одеялом.

Ч е с н ы х (шепотом). Сам банковать стану! (Вытащил из узла, кладет на кон.) Шапка пыжиковая!

П л я с у н о в. И чего ты жмешься, папаша? Завтра вещи в каптерку сдашь. Вон она, милая, построили. А какой у тебя срок? Восемь лет? Сгниет все.

Ч е с н ы х. Пуговицы не добавлю!

Игра продолжается.

П л я с у н о в. Научу тебя, папаша, любой мастырке.

Ч е с н ы х. Чего?

П л я с у н о в. Ну, засачковать, на работу не пойти хочешь?

Ч е с н ы х. Ты мне зубы не заговаривай.

П л я с у н о в. Могу закосить любую болезнь: печень, грипп, ангину, язву, туберкулез даже. Что прикажешь, то и нарисую. Химия! Меня держись, папаша.

Появился  С и н е г л а з о в.

С и н е г л а з о в. Матч-реванш? Разыгрываете королевский гамбит? И кого прочат в чемпионы? Вас, Герасим?

Ч е с н ы х. Креста здесь ни на ком нет! Совести!

С и н е г л а з о в. Совесть — несовершенный инструмент, Герасим. Наследство от благополучных времен.

Ч е с н ы х. Одно слово — тюрьма!

С и н е г л а з о в. Через тюрьму, как через женитьбу, пройти надо. Раньше сядешь, раньше выйдешь.

Ч е с н ы х. Выиграл, выиграл, выиграл!

П л я с у н о в. Законно. Везучий ты, папаша. (Подмигнул Олимпиеву.)

О л и м п и е в. Благороднейшая игра. Тут одна царица — фортуна!

Ч е с н ы х. Это ты, Синеглазов, счастье принес. Сядь рядом.

П л я с у н о в. Ставлю все барахло! (Бросил кучу вещей.)

Ч е с н ы х. А, была не была! (Кладет свой узел.)

Игра продолжается.

С и н е г л а з о в. Гляжу на тебя, Герасим, и оторопь берет: достойнейший человек; фамилия какая — Чесных! И сидишь. За что?!

Ч е с н ы х. Наговор, враги, анонимки. Экспедитором-кормильцем работал. Детские дома провиантом снабжал. А дети, хоть они и без родителей, известно что — цветы жизни. Ох и намаялся с ними! Несмышленыши, что ни подсунь — в глазах благодарность и ласка. К примеру: кашку на молочке или без, мяса сто грамм или двести.

С и н е г л а з о в. Поворовывали, значит.

Ч е с н ы х. Веришь, бывало, слеза прошибет. Без родителей ведь! Да для такой работы нервы крепкие нужны, на износ.

О л и м п и е в. Дубина… тонкой работы.

П л я с у н о в. У меня очко.

Ч е с н ы х. Покажи!

Плясунов и Олимпиев забирают у онемевшего Чесных вещи. Из темноты вынырнул  Б а г р о в.

Б а г р о в. Ша, пацаны! Половина доли моя!

П л я с у н о в. Нахально гребешь, Сеня. Честно выиграны.

Б а г р о в. А я и делю честно: половина — наша, половина — ваша. (Вдруг.) Ну, чего, чего? Или копыта откинуть хочешь?!

Плясунов и Олимпиев попятились.

С и н е г л а з о в. Жихтаришь, хлопец? А в одиночку толковище устраиваешь.

Б а г р о в (не сразу). Блатной жаргон понимаешь, интеллигент?

С и н е г л а з о в. А у меня сосед тоже вором в законе был.

Ч е с н ы х. Караул! Грабят! Не дам!

Б а г р о в. Тихо, папаша! Вон там, в уголочке, поскули.

Ч е с н ы х. Отдай мое, бандит!

Багров резким движением схватил скамейку, занес ее над головой Чесных. Синеглазов повис на руке Багрова.

Б а г р о в (истерично). Пусти, расшибу! Живьем схаваю! Душу на руку намотаю!

Галимзян вскочил со своей койки. Вид его страшен.

Г а л и м з я н. Цыть, фитили!..

Все застыли.

С и н е г л а з о в. Животным в пределах одного вида, как правило, удается разрешить свои претензии, не убивая друг друга. А человек мозжит череп скамейкой. (Ставит ее на место.) Между прочим, Анисим, у «царя природы» должен срабатывать инстинкт: кто опасен, а кто нет. Благодаря этому он и выживает. У него же нет когтей и клыков.

Б а г р о в (тяжело дышит). Интеллигента благодари, папаша. А ты, Галимзян, чего на своих кидаешься?

Г а л и м з я н. Свои, чужие… Провалитесь вы все пропадом.

Б а г р о в. От стаи отбиваться хочешь? Масть переменить?

Г а л и м з я н. Я сам себе — масть и власть. Понял?!

Б а г р о в. Псих.

Галимзян вновь ложится на койку, накрывается с головой одеялом.

А ну, пацаны, примеряй на Сене Багрове шмотки!

О л и м п и е в. Только по-честному, только по-честному, Сеня. Половину! (Примеряет на нем вещи Чесных.)

Б а г р о в. Вот ты здесь, папаша, фулюганить начал. А имеешь ли право голос свой подавать, не подумал. Нагрубил. Неуважение к обществу проявил. Как ведь оконфузился, папаша. (Вдруг притянул к себе Чесных.) А известно ли тебе, на каком свете теперь живешь? Что здесь твоего? Инфузория… Здесь все наше! Воров, блатных, тюремных братишек! Мы здесь кара и милость! Уразумел?

Ч е с н ы х. Мне ж только сапожки вернуть, босой…

Б а г р о в (отпустил Чесных). А ты поиграй в ладушки. Ну!

Ч е с н ы х. Ладушки, ладушки…

Чесных кружит вокруг Багрова. Того, как короля, одевает Олимпиев и Плясунов. В секцию входят  С е д о в  и  Н и к и т и н.

С е д о в. Что здесь происходит?

Офицеры и осужденные стоят лицом к лицу.

Н и к и т и н (узнал). Багров?!

Б а г р о в. Начальник?..

Медленно гаснет свет.

Свет загорается вновь.

Кабинет начальника колонии. Здесь  С е д о в  и  Н и к и т и н.

С е д о в. Багрова переведу в другую колонию. Сегодня же.

Н и к и т и н. Зачем?

С е д о в. Решил уехать отсюда сам? Ну, чего молчишь?

Н и к и т и н. Алешка стоит у меня перед глазами…

С е д о в. Тебе действительно лучше уехать.

Н и к и т и н. Боишься? За меня боишься?

С е д о в. Зародишь во мне хоть каплю сомнения — не имею права тебя оставить. Так?

Н и к и т и н. Понимаю.

С е д о в. А, черт, и надо же было судьбе отколоть такой идиотский случай? Ведь сработались бы с тобой. Нюх у меня на людей есть.

Н и к и т и н. Заявление я еще не подавал.

С е д о в. Сидишь, себя уговариваешь, из меня душу тянешь. Вот бумага, вот ручка. Пиши. Заявление пиши.

Пауза.

Н и к и т и н. Нюх у тебя на людей есть… А я что — деревянный?! Да, знал, куда работать шел, на что шел. А вот Алешка встал перед глазами — и… Как из барака вышел, не помню.

С е д о в. Слушай, Сергей Сергеевич, я ведь все понимаю. Я ведь сейчас что та собака, которая глядит на тебя, а сказать ничего не может… Сын, единственный, шутка!

Н и к и т и н (часто, глубоко затягивается сигаретой). Понимаешь, привязан был к нему. Очень. Хилым рос, какие только напасти к нему не цеплялись… А тут еще сразу после смерти жены гемофилию обнаружили. И ведь болезнь-то редчайшая, а прицепилась! Кровь ему свою отдал… В общем, вырос. И ведь было что-то в этом парне: учился хорошо, рисовал. Ну и, конечно, не без завихрений — поколение современное… И появился Багров.

Пауза.

С е д о в. Тридцать пять лет с осужденными работаю. Иной раз глядишь и думаешь: ну, какая мать и для чего их родит?! А ты их перевоспитывать должен… Ничего не попишешь, человеческому обществу нужны ассенизаторы. Вот ты и я — ассенизаторы. Так?

Н и к и т и н. А нужны ли человечеству отбросы?

С е д о в. А против чего ты сам справедливо восстаешь? Что тебе ненавистно в них? Жестокость. Ответить на нее еще большей жестокостью? Нет. Потому что ты — Человек, Гражданин, Коммунист! Ты корень ищи в другом.

Н и к и т и н. В чем он, этот твой корень?

С е д о в. В  у м е н и и  с р а ж а т ь с я  з а  ч е л о в е к а. Правильно?

Н и к и т и н (не сразу). Мне бы, Петр Тимофеевич, сотую долю твоего долготерпения. Нет, подвижничества.

Пауза.

С е д о в. Жена пельмени приготовила, настоящие, сибирские, к себе приглашаю.

Н и к и т и н. Спасибо. Устал что-то, пойду отдыхать.

С е д о в. Вот у нас и заночуешь, места хватит. Здесь командую я! (Проверяет, заперты ли сейф, ящики стола.) Осужденных я делю на три категории. Первые — одинаково ведут себя при начальстве и без него, люди с постоянным характером. Эти, как правило, исправляются, и к ним нужно применять досрочное освобождение. Так? Вторые играют роль раскаявшихся, а на самом деле — шваль. Таких отпускать досрочно — беду накликать людям. Правильно? Третий, и с этими особенно трудно, залез в скорлупу, хитрит как лиса, так и пробудет весь срок в маске… Кстати, в оперотдел поступили сведения: среди осужденных нашей колонии скрывается опаснейший преступник.

Н и к и т и н. То есть как скрывается?

С е д о в. Ну, сидит он здесь за одно преступление, а за ним хвост других тянется, более тяжких, нераскрытых.

Н и к и т и н. Но фамилия же его известна?

С е д о в. В том-то и дело, что нет. Кличку только знаем: «Удав»! А на его счету несколько ограблений. Зверских. После себя свидетелей не оставлял: одних убивал, а другим… глаза выкалывал.

Пауза.

Н и к и т и н. Зверь. И до сих пор не схвачен…

С е д о в. Кое-кто уже арестован. Петля и над главарем сужается.

Н и к и т и н. Удав…

С е д о в (надел фуражку). Ну, так как, Сергей Сергеевич?

Н и к и т и н. Что — как?

С е д о в. Решение твое жду: остаешься в колонии или уходишь?

Гудит зуммер. Седов включил.

Г о л о с. Товарищ подполковник! Здесь женщина. Настаивает, чтобы ее приняли.

С е д о в. Женщина?

Г о л о с. Приезжая.

С е д о в. Фамилия?

Г о л о с. Соболева. Кира Николаевна.

Н и к и т и н. Кира Николаевна… Кира?! (Бросился к двери.)

С е д о в. Пропусти. (Выключил селектор.)

Из прихожей доносятся голоса. Дверь распахнулась. Н и к и т и н  вводит  К и р у.

Н и к и т и н. Петр Тимофеевич, она!..

К и р а. Может быть, вещи у меня возьмешь?

Н и к и т и н. Не предупредить, не написать ни строчки, ни слова… Да брось ты этот чемодан на пол! (Обнял Киру.)

К и р а. Сергей, Сережа, Сереженька! Мы не одни.

Н и к и т и н. Знакомься: мой шеф, Петр Тимофеевич Седов.

К и р а. Кира Николаевна. Его… жена. Да, жена!

С е д о в. Ну, по такому случаю одними пельменями не обойдешься. Так? Придется брать за бока мою хозяйку, она у меня на подъем легкая. Сейчас позвоню!

К и р а. Ради бога, ни о чем не беспокойтесь…

С е д о в. Человек новый, в женском полку прибыло — да это же праздник! Кроме радости ничего не доставите. Правильно? (Вышел.)

Никитин и Кира одни.

К и р а. Ну, здравствуй… В форме тебя еще не видела. Идет. Очень. И выглядишь моложе.

Н и к и т и н. Сядь. Дай в себя прийти. Сядь.

Сели.

Добралась-то как? Решилась?

К и р а. На работе сказала, что еду в отпуск. Не знала, как ты меня встретишь…

Н и к и т и н. Жена…

К и р а (не сразу). Я не имела на это права? Прости… Чему ты улыбаешься?

Н и к и т и н. А в доме-то у меня один стул да койка. Тарелок даже нет: в столовой питался. По всем статьям — молодожены!

К и р а. Я ждала этого целых семь лет… (Оглядывается.) Решетки на окнах, охрана, заключенные… Сергей, правду, одну только правду: ты не раскаиваешься, ты не ошибся?!

Возвращается  С е д о в.

С е д о в. Хозяйка стол накрывает. Начхоза на станцию за шампанским послал. Пир! Кира Николаевна, надолго к нам в медвежий угол?

Кира и Седов смотрят на Никитина.

Н и к и т и н. Насовсем!

С е д о в. Эх, напиться бы сейчас! Да завтра в шесть подъем. Выводим людей на работу!

В кабинете гаснет свет.

Слышны удары гонга. Слова команды: «Первая колонна, становись!», «Вторая колонна, становись!», «Третья, становись!», «Конвой, внимание! На работу выводи!»

Топот сотен ног. Все затихает.

Загорается свет. Перед осужденными  Ч е с н ы х, П л я с у н о в ы м, О л и м п и е в ы м, С и н е г л а з о в ы м, Б а г р о в ы м, Г а л и м з я н о м (за ними угадываются другие) стоят  С е д о в  и  Н и к и т и н.

С е д о в (держит речь). Ты очень виноват, но тебя не выбросили за борт, не поставили вне закона. Так? Только от тебя, от твоего разума, воли зависит возвращение в общество честных людей, к нормальной жизни. Правильно? Но освобождение из колонии — это еще далекая для нас звезда. Значит, что? Идите до нее прямым путем. Будет трудно, очень трудно. Но дойти надо! Так? Сегодня приступаем к работе. Будете разбиты на бригады, отряды. Начальником вашего отряда назначен майор Никитин. Вопросы есть? Сергей Сергеевич, идемте дальше.

Седов и Никитин уходят.

Б а г р о в. Братцы, слышали: воспитателем назначен! Вены себе вскрою! (Кусает себе руки, валится на землю, катается по ней.)

Г а л и м з я н. Ну и получишь осиновый крест.

Б а г р о в. А делать что?

Г а л и м з я н. Кумекай.

П л я с у н о в. Есть мастырка, Сеня. В тюрьму тебе отсюда надо. Там не достанет.

Б а г р о в. В тюрьму?

П л я с у н о в. Камушек возьми потяжелее и… тюкни папашу по темечку.

Ч е с н ы х (взвизгнул). Почему меня?!

Б а г р о в. Фартовый ты для меня, папаша, фартовый. (Надвигается на Чесных.)

Ч е с н ы х. Люди добрые, ратуйте!

Появился  Н и к и т и н.

Убивают. Камушком меня забить хотел!

Н и к и т и н. Багров?

Б а г р о в (истерично). На, стреляй, гад, режь на куски! Чего глазами буравишь?! Глаза не могу твои видеть, глаза! Глаза убери! А-а-а!..

Н и к и т и н. Слюни вытри, куртку застегни, встань как положено. Вот так. (Чесных.) А в вас сто килограммов весу, и робеете, за себя постоять не можете.

Ч е с н ы х. Да ведь он бешеный!

Н и к и т и н. В строй!

Все стихли.

Прежде чем назначить бригадира, хочу познакомиться поближе. Вы?

П л я с у н о в. Осужденный Плясунов, статья сто сорок четвертая, кража, шесть лет!

С и н е г л а з о в. Осужденный Синеглазой, статья восемьдесят восьмая УК, пять лет.

Н и к и т и н. Валютные операции? Образование?

С и н е г л а з о в. Незаконченное высшее.

Н и к и т и н. Сколько отбыли?

С и н е г л а з о в. Половину срока.

Ч е с н ы х. Осужденный Чесных. Несправедливо! Статья девяносто вторая, восемь лет.

Н и к и т и н. Что значит — несправедливо?

Ч е с н ы х. Много дали. Буду жаловаться.

Н и к и т и н. Вы?

Г а л и м з я н. Ну, десять лет.

Н и к и т и н. А без «ну»?

Г а л и м з я н. Алиев Галимзян, статья сто вторая, убийство!

Н и к и т и н. С остальными знаком.

О л и м п и е в. Честь имею, гражданин начальник…

Н и к и т и н. Будете строить дорогу. В какой-то мере даже символично: своим трудом прокладывать дорогу к собственному освобождению.

О л и м п и е в. Трудись, и будущее твое станет прекрасно! А настоящее? Жизнь проходит мимо тебя за колючей проволокой. И эту жизнь отбираете вы у меня, гражданин начальник.

Н и к и т и н. Себе ее добавляю? Да, жизнь проходит — этому не воспрепятствовать, но ты сделай так, чтобы она прошла не мимо тебя. Правильно сказал подполковник Седов: все в твоих руках!

Г а л и м з я н. Только на меня, начальничек, не рассчитывай. Пусть трактор ишачит, он железный, а я у костра загорать буду.

Н и к и т и н (спокойно). Для человека нет злейшего страдания, чем безделье. И на это страдание вы обрекаете себя сами. Во имя чего? Молчите? Подумайте. Бригадиром назначается… осужденный Синеглазов.

П л я с у н о в. Гражданин начальник, ежели вам по срокам личит, мне раньше всех свобода корячится, до звонка пятьдесят шесть дней и двенадцать часов осталось!

Н и к и т и н. Бригадир, ступайте за инструментами.

С и н е г л а з о в. Мальчики, айда!

О л и м п и е в (ему). К начальнику в шестерки записался?

С и н е г л а з о в. Ромочка, то, что родился дефективным, это не стыдно. Позор дожить до седин и подохнуть идиотом!

Все покидают площадку. Остались Багров и Никитин.

Б а г р о в. Ну, чего из меня душу тянешь? Сажай в штрафной трюм, начальник! Гнои живьем Сеню Багрова. Распинай!

Н и к и т и н. Иным представлялся ты мне, Багров. Страшным. А ты — слизняк. Шкура и трус, Багров.

Б а г р о в. Я — трус?!

Н и к и т и н. Ступай за бригадой.

Б а г р о в. Не говори мне больше этих слов, начальник. Я за себя не ручаюсь!..

Н и к и т и н. Марш!

Багров уходит. Никитин опустился на пенек, закурил.

Появился  Ч е с н ы х, он крадучись подбирается к Никитину.

Ч е с н ы х. Гражданин начальник…

Н и к и т и н. Что вам, Чесных?

Ч е с н ы х. Шепотом можно?

Н и к и т и н. Ясней. Ясней и короче.

Ч е с н ы х. «Свой» человек нужен? Днем и ночью, на работе и в жилой зоне с ними. В мысли каждому залезть могу. Опыт имею.

Н и к и т и н. Незаменимый ты человек, Чесных…

Ч е с н ы х. Точно. Без таких вам не обойтись… Опора!

Н и к и т и н. Убирайся!

Ч е с н ы х. Не понял?

Взгляды их встретились.

Теперь понял. Только ведь я жаловаться стану. Кадры разбазариваете. Бюрократизм. Махровый!

Появились  С е д о в  и  Г а л и м з я н. Чесных исчезает.

С е д о в. Майор Никитин, осужденный Алиев из вашего отряда? Отказывается работать. Почему не отправили в штрафной изолятор?

Н и к и т и н. Товарищ подполковник, вы мне доверили отряд, а с ним и определенные полномочия. Алиев, ступайте в бригаду.

Г а л и м з я н. То «тпру!», то «ну!» — лошадь, что ли? (Вразвалку уходит.)

С е д о в. Послушай, Никитин, здесь не дом отдыха.

Н и к и т и н. Хочешь все сразу, наскоком, в первый же день. Нет, в этих заматерелых типах человек развивается мучительно, со скрипом, огрызаясь…

С е д о в. Как день начинается с утра, так исправление начинается с раскаяния. Это честный труд! Правильно?

Н и к и т и н. Вот это и надо в них воспитать. И ради этого нельзя убивать в них надежду вернуться к жизни! А если нет надежды — для чего тогда и стараться? Можно в карцер, можно опять в тюрьму, куда угодно.

С е д о в. Преступник должен бояться попасть сюда вновь!

Н и к и т и н. А твой гуманизм?

С е д о в. А известно тебе, что вчера человека в карты проиграли?

Н и к и т и н. Убили?!

С е д о в. Опоздай охрана на несколько минут — и быть чепе.

Н и к и т и н. Ну, бражка!..

С е д о в. Поговорку слышал: в тайге нет зверя опаснее рыси, в зоне нет преступника опаснее картежника. Так вот, запомни.

Начинают возвращаться  о с у ж д е н н ы е  с ломами, кирками, лопатами.

Сотни человек в колонии, и среди них — Удав. Кто?! Пронюхает, что на след вышли, на все решиться может: на конвой напасть, на побег, на поджог! Так? А тут еще вольнонаемных специалистов прислали… Вон дорожный мастер шлепает, сапоги из болота еле вытягивает.

Появилась  Л е с я. Небольшого роста, хрупкая, в спортивном костюме, на ногах резиновые сапоги, голенища которых подвернуты, как на ботфортах, на голове защитный пластмассовый шлем, какие обычно носят мотоциклисты. Ее появление на осужденных произвело ошеломляющее впечатление. Кто-то присвистнул.

Л е с я. Кто здесь начальник?

С е д о в. Подполковник Седов.

Л е с я. Леся Евгеньевна Ладная. Дорожный мастер, направлена к вам.

С е д о в. Ладная…

Л е с я. Вот мое удостоверение.

С е д о в. Сколько же вам лет?

Л е с я. А все мои данные имеются в анкете.

С е д о в. Правильно. Детский сад… Техникум закончили? Ну, а с кем работать придется, знаете?

Л е с я. Слышала. И отговаривали. Только в басни, что рассказывают про них, я ведь не верю. Нисколечко. (Никитину.) Что вы меня так разглядываете?

Н и к и т и н. Шлем для чего, Леся Евгеньевна?

Л е с я. А если по голове трахнут?

С е д о в. М-да, а вот мы, Сергей Сергеевич, с тобой до этого не додумались…

Л е с я. Ничего смешного не вижу.

С е д о в. Ну что ж, как говорится, в добрый час! Вот вам бригада, командуйте, товарищ Ладная. Пошли, Сергей Сергеевич, охрану проверим.

Н и к и т и н (догнал). Петр Тимофеевич, оставляешь ее одну?!

С е д о в. Нянькой при ней будешь? Ей работать, ей и общий язык находить с ними. Специалист! Контракт с ней заключен… Присылают, понимаешь, девчонок с бантиками, детский сад… Оберегай теперь ее. Без них хлопот да забот мало?!

Уходят. Леся и осужденные стоят в разных концах площадки.

Л е с я. Здравствуйте.

О л и м п и е в. Живая!.. Сон, обман зрения, мираж!

Л е с я. Кто бригадир?

С и н е г л а з о в. Синеглазов. Да зовите просто: Олег!

Л е с я. Вот что, пошлите людей нарубить вешки. Ими будем отмечать трассу будущей дороги.

Б а г р о в. Цыпочка, котеночек…

П л я с у н о в. И глаза карие!

Лесю обступают.

С и н е г л а з о в. А руками трогать тетю нельзя.

П л я с у н о в (ловко вытащил из ее кармана). Тушь для ресниц…

Л е с я. Сейчас как тресну!

О л и м п и е в. Богиня…

Л е с я. Задание вам ясно?

С и н е г л а з о в. Плясунов, Чесных, Багров, задание вам ясно? Тогда пошли, мальчики.

Ч е с н ы х. С Багровым не пойду!

С и н е г л а з о в. Авторитет мой подрываете?

Г а л и м з я н (вдруг). Бабу не видели?! Распустили сопли. А по тюрьмам вас таскают из-за кого?! Из-за них, падл. В землю живьем бы их всех зарывал!

Б а г р о в. Пошли.

Багров, Плясунов и Чесных уходят.

Г а л и м з я н. Чего таращишься? Физиономия моя не в масть?

Л е с я. А почему из-за женщин?

С и н е г л а з о в. Да, поведение моих коллег не отвечает стандартам цивилизации. Живем в глуши!

Галимзян валится на траву, прикрывает лицо телогрейкой.

Л е с я. А вы… тоже осужденный?

С и н е г л а з о в. Я человек здесь случайный.

О л и м п и е в. Не злоупотребляй служебным положением, не загораживай других. (Представляется.) Романуил Олимпиев!

С и н е г л а з о в (глухо, ему). Откисни.

О л и м п и е в. Мужчины делятся на тех, кого любят женщины, и на тех, в ком они просто нуждаются. Во мне они нуждаются. (Лесе.) К вашим услугам!

Л е с я (фыркнула). У вас такой вид, словно… хотите меня съесть.

О л и м п и е в. Как конфетку! Холостяк от женатого отличается тем, что одержим прекрасной половиной человечества. Ваша улыбка напомнила мне другую, дорогую для меня женщину: экспресс Москва — Ташкент, вагон-ресторан, и она, точно Джоконда, загадочно улыбаясь, сбивает коктейль. А в ушах вот по такому бриллианту — с орех! Вы бы устояли?

С и н е г л а з о в. Ромуил, ступай нарви даме букет таежных цветочков.

О л и м п и е в. С наслаждением, о муза моя! (Послал воздушный поцелуй, исчезает.)

Л е с я. Простите, а за что вы сидите? Если вам это неприятно, можете не отвечать.

С и н е г л а з о в. Отчего же. Ничего не сближает так людей, как искренность. Осужден за преступление подлейшее. Украл у матери золотишко, которое ей бабка оставила: кольца, брошь, серьги — и обменял у иностранца на валюту. А там дружки отыскались, еще провернул операцию, кто-то доллары фальшивые подсунул… В общем, грязь…

Л е с я. Так о себе откровенно…

С и н е г л а з о в. Самый беспощадный инквизитор — это собственная совесть.

Л е с я. Ну, зачем, зачем нужны были вам доллары эти?

С и н е г л а з о в. Биологи говорят: люди еще во многих отношениях представляют собой существа неопознанные. Мы часто сами не понимаем причин наших поступков. Вот вы во всем себе отдаете отчет?

Л е с я (захлопала ресницами). Что-нибудь делаю не так? Запрещено разговаривать с вами?

С и н е г л а з о в. Давайте общаться жестами.

Л е с я. Да ну вас!

С и н е г л а з о в. Непосредственное вы существо… Добровольно пошли сюда?

Л е с я. А кто меня может заставить?

С и н е г л а з о в. Значит, романтика…

Л е с я. Не люблю слово это затасканное. Просто мне легко и хорошо. Правда. Так бывает хорошо, что в жизни ни во что плохое верить не хочу. Не хочу, и все тут… У вас есть мать?

С и н е г л а з о в. Старушка.

Л е с я. А отец?

С и н е г л а з о в. Погиб на фронте, когда мне было три года. Жили мы в Керчи на берегу моря. Как и все мальчишки, мечтал о дальних странах. Пошел на флот, ходил в загранку, там и наглотался «золотой жизни». А ведь был курсантом Высшего мореходного училища!..

Л е с я. Страшная у вас судьба.

С и н е г л а з о в. Вас-то как сюда родные отпустили, муж?

Л е с я. Муж? Бригадир, почему ваш подчиненный нежится на траве, когда другие работают?

Г а л и м з я н. Пошла-ка ты!..

Л е с я. Позволяете, чтобы при вас так оскорбляли женщину?

С и н е г л а з о в. Встань. Кому говорят?!

Г а л и м з я н. Из-за марухи горло дерешь, паскуда? (Неожиданно бьет ногой в живот Синеглазова.)

Л е с я. Помогите!.. Товарищ майор!

Вбегает  Н и к и т и н. Синеглазов корчится от боли.

Н и к и т и н. Кто тебя?

С и н е г л а з о в. О пенек споткнулся…

Л е с я. Он его ударил ногой!

Н и к и т и н. За что, Алиев?

Г а л и м з я н. Приснилось, будто от собак отбиваюсь…

Н и к и т и н. Пять суток штрафного изолятора. Марш к начальнику конвоя!

Г а л и м з я н (не сразу). А прикидывался добреньким. В поддавки играл, начальничек? Клыки показал. Вот так-то оно лучше. (Уходит в сопровождении Никитина.)

Л е с я. Больно? Очень?

С и н е г л а з о в. Пройдет. Не ответили: замужем вы или нет?

Л е с я. И не любила никого вовсе.

На площадке гаснет свет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Прошел месяц.

Слышны удары гонга. Слова команды: «Отбой!», «Первая колонна, становись!», «Вторая колонна, становись!», «Конвой, внимание! Из рабочей зоны выводи!» Топот сотен ног.

Загорается свет. Вечер. Колония. О с у ж д е н н ы е  возвращаются с работы. Их встречает  Н и к и т и н.

Н и к и т и н. Ну, как прошел трудовой день отряда?

С и н е г л а з о в. Гражданин начальник, норму дали, происшествий нет, отсутствовал один осужденный — Алиев Галимзян: сидит в штрафном изоляторе.

Н и к и т и н. Отдыхайте.

Синеглазов уходит. Появилась  Л е с я.

Л е с я. Здравствуйте, Сергей Сергеевич.

Н и к и т и н. Добрый вечер, Леся.

Л е с я. Наряды пришла закрыть.

Н и к и т и н. Ну, как питомцы мои?

Л е с я. Сработались.

Н и к и т и н. Жалобы?

Л е с я. Багров, как всегда, куролесит: то забастовку объявляет, то вдруг один за десятерых выдавать начнет, не остановишь. Вот сегодня две нормы выдал.

Н и к и т и н. Хотите что-то сказать еще?

Л е с я (решилась). Просьба у меня, Сергей Сергеевич. Фронт работ на моем участке на километр растянулся — дорога! Трудно, помощник нужен.

Н и к и т и н. Где ж его возьму?

Л е с я. А если… расконвоировать кого-нибудь из осужденных?

Н и к и т и н. Расконвоировать? А лично вы за кого поручиться можете?

Л е с я. Я? При чем здесь я?

Н и к и т и н. Месяц с ними работаете, и каждый у вас на глазах.

Л е с я. Вы начальство, вам и решать. (Уходит.)

Н и к и т и н. Багров!

Подошел  Б а г р о в.

Б а г р о в. Осужденный Багров, гражданин начальник.

Н и к и т и н. Бородой зарос, на голове космы какие-то нечесаные, на куртке пуговиц нет… Посмотрел бы на себя со стороны, Багров. Постричься!

Б а г р о в. Ну, чего ты от меня, начальник, хочешь? Чего?!

Н и к и т и н. Ведь учился когда-то. Что окончил?

Б а г р о в. Три класса и коридор.

Н и к и т и н. В колониях введено обязательное восьмилетнее образование. По вечерам сядешь за школьную парту. Ясно?

Б а г р о в. Гы-гы-гы, профессором отсюда выйду…

Н и к и т и н. Может быть, человеком…

Б а г р о в. Был им, стал — падло заключенное.

Н и к и т и н (не сразу). Не суетись, Багров. Жизнь — это марафон, не стометровка: рванул — и сразу в дамках. Хочешь добиться чего-то — рассчитай свои силы, волю, терпение, чтобы хватило и на второе дыхание. Понять тебе это еще не дано. Вот когда слова человеческие всем своим нутром примешь — дойдет… Не суетись, Багров, задохнешься.

Б а г р о в. Чего ты от меня, начальник, хочешь, чего?!

Н и к и т и н. Арифметически пытаюсь объяснить тебе… алгебру жизни. (Уходит.)

Б а г р о в. Жилы из меня все вытянул… По ночам не сплю, рожа твоя мерещится! Измором со свету сжить Сеню Багрова задумал?!

Появился  П л я с у н о в, он пританцовывает.

П л я с у н о в. Скоро будем на свободе, снова будем гулять и шкодить! (Вытащил из-за пазухи финку.) Гляди, перочинный ножичек сочинил: рукоятка наборная, на лезвии насечка тремя крестами. Покажи такой скотобойцу — тут же сляжет от зависти. Законно! Тюрьма, Сеня, шутка неприятная, но временная. Зато школа опыта, обретение корешей новых для дальнейшей деятельности на уголовном поприще! (Прячет нож.) Двадцать шесть дней до волюшки осталось!

Подошел  О л и м п и е в.

О л и м п и е в. Цыган, ты мне обещал!

П л я с у н о в. Мешок писем накатал. И все своим марухам-заочницам. Как на волю пронесу?

О л и м п и е в. Просьба зэка — что последнее слово умирающего: его выполняют!

Б а г р о в. Точно, Ромочка, для баб ты уже труп.

О л и м п и е в. Не эстетично, Сеня. В женщине всегда живет элемент… магии, мифотворчества, веры: она сама создает себе кумиров. Вот разбудить в ней это — нужно искусство.

Б а г р о в. Проснется однажды — увидит перед собой… козла. Гы-гы-гы!

О л и м п и е в. Любовь молодых сера и бездушна. Зрелые делают это красиво, тонко, со знанием дела.

Откуда-то вынырнул  Ч е с н ы х.

Ч е с н ы х. О чем разговор, братцы?

О л и м п и е в. Чесных, как вы думаете: секс-бомбы, хиппи, мини-юбки — это прогресс, цивилизация или буржуазная провокация?

Ч е с н ы х. Курнуть не дадите, братцы?

П л я с у н о в. Чеши, под носом у себя телескопь.

Чесных исчезает.

Темная ночь… Двинули на ужин.

Плясунов, Олимпиев и Багров уходят. Возвращается  Л е с я, за ней  С и н е г л а з о в.

С и н е г л а з о в. Леся! (Подошел.) Вольная птица… И стоим рядом — руку протянуть только, а разделяет бездна. Ну? Что вы меня пытаете — рубите уж сплеча.

Л е с я. Не решилась назвать ваше имя Никитину.

С и н е г л а з о в. Так.

Л е с я. Я-то вам верю, Олег! А если он вам не верит? Если он откажет? Сквозь землю провалишься…

С и н е г л а з о в (вдруг). Не верит? Что-нибудь обо мне говорил? Говорил, да?

Л е с я. Ничего.

С и н е г л а з о в. Врешь.

Л е с я. Честное слово, ничего.

Пауза.

С и н е г л а з о в. Прости. Да, разъедало меня это…

Л е с я. О чем вы?

С и н е г л а з о в. Мужества не хватило.

Л е с я. Да о чем вы?

Появился  Н и к и т и н.

С и н е г л а з о в. Гражданин начальник! Гражданин начальник, хочу сделать официальное заявление.

Н и к и т и н. Слушаю.

С и н е г л а з о в. А, как говорится, или грудь в крестах, или голова в кустах! Висит на мне еще одно преступление нераскрытое. Было дело. Золотишком пробавлялся в Одессе. Фарцевал! Так-то. Теперь все начистоту выложу.

Н и к и т и н. Ступайте в оперотдел и изложите в письменном виде.

С и н е г л а з о в. Понятно.

Н и к и т и н. А почему вдруг?

С и н е г л а з о в. Спасибо вам, Леся. За все спасибо.

Л е с я (поражена). За что?

Синеглазов уходит.

Его отправят в тюрьму?

Н и к и т и н. Явка с повинной… Не знаю. Но судить будут.

Л е с я. Человек признался сам!

Н и к и т и н. В уголовном законодательстве, Леся, существует принцип неотвратимости наказания за совершенное преступление.

Л е с я. Человек признался сам!

Молчание.

Какие вы здесь все жестокие.

Н и к и т и н. Леся Евгеньевна… говорили, что вам нужен расконвоированный помощник. Имели в виду его?

Л е с я. Да, Синеглазова! И не ошиблась. И стыжусь себя, дуру, стыжусь собственной трусости, малодушия! (Уходит.)

Никитин смотрит ей вслед. Появился  Г а л и м з я н. Он в шапке, телогрейке, на шее шарф.

Н и к и т и н. Алиев? Из штрафного изолятора?

Г а л и м з я н (с хрипотцой). Таежного кислороду глотнуть вышел. Завтра опять в трюм.

Н и к и т и н. Почему опять?

Г а л и м з я н. Так ведь ишачить на начальничка все равно не буду. Это пыльное дело не для меня.

Н и к и т и н. Послушайте, Алиев, третий раз сидите в изоляторе. О здоровье своем подумали?

Г а л и м з я н. А о нем пусть лепила из санчасти печется. Я инвентарь казенный.

Н и к и т и н. После ужина явитесь ко мне.

Г а л и м з я н. Проповедь читать, начальник? Так ведь я не вашего бога.

Н и к и т и н. Посылка вам пришла.

Г а л и м з я н. Посылка?

Н и к и т и н. А говорили: ни родных, ни знакомых.

Г а л и м з я н. Дружков — и тех пересажали.

Н и к и т и н. От кого же она?

Г а л и м з я н. Быть такого не может.

Н и к и т и н. Убедитесь. (Уходит.)

Г а л и м з я н. Посылка… Темнишь чего-то, начальник.

Появился  Б а г р о в.

Б а г р о в. Галимзян! Из трюма вышел… Проси чего хочешь, из-под земли достану, братишка! Задушевный разговор к тебе есть. (Оглядывается по сторонам.) Ни мне, ни тебе при майоре не жить. Заест, гад, это уж точно!

Г а л и м з я н. Бежать?

Б а г р о в. Дура, как щенят переловят.

Г а л и м з я н. Говори толком!

Б а г р о в (еще раз оглянулся). В картишки его разыграем.

Г а л и м з я н. Майора?! А что за «звездочки» положено, знаешь? Дырка в затылке!

Б а г р о в. Скис?

Г а л и м з я н. Для такого дела толковище собрать надо.

Б а г р о в. Вдвоем разыграем. Ну?!

Пауза.

Г а л и м з я н. Сдавай!

Б а г р о в. «Эх, у урки жизни нету — разменяю, как монету». Снимай! (Протянул колоду карт.)

Идет напряженная, молчаливая игра.

Г а л и м з я н. Свои открой!

Б а г р о в. Два туза!

Г а л и м з я н. Откололась от тебя судьба, Галимзян, откололась.

Б а г р о в. По-честному играли, братишка.

Г а л и м з я н. Лады. Завтра вечером в барак на поверку придет — там и!.. (Сделал резкий жест.) Аллаху за меня помолишься.

Б а г р о в. Помяну, братишка.

Г а л и м з я н. Брюхо подвело.

Б а г р о в. Как короля накормлю, идем!

Багров и Галимзян уходят. Из темноты вынырнул  Ч е с н ы х.

Ч е с н ы х. Завтра… вечером… в бараке! Герасим, ты ничего не слышал, ты ничего не видел. Приснилось тебе. Хе-хе-хе, и ведь померещится такое, курам на смех!

Появился  Н и к и т и н.

Н и к и т и н. Что вы, Чесных, на меня как на привидение смотрите?

Ч е с н ы х. Напугали, гражданин начальник.

Н и к и т и н. Значит, была причина… А ну, выкладывайте.

Ч е с н ы х. Завтра… вечером… в бараке!

Н и к и т и н. Вразумительнее можете?

Ч е с н ы х. В карты вас проиграли!

Н и к и т и н. Как то есть проиграли? Кто?

Ч е с н ы х. Не выдавайте меня, гражданин начальник!

Н и к и т и н. Кто, спрашиваю?

Ч е с н ы х. Галимзян.

Н и к и т и н. Алиев?

Ч е с н ы х. Вечером, когда на поверку придете, там и… (Красноречивый жест.)

Н и к и т и н. Вы отдаете отчет своим словам?

Ч е с н ы х. Вот вы тогда оттолкнули меня, гражданин начальник, побрезговали, а я зла не помню, жизнь готов вам спасти. Припомните при случае…

Н и к и т и н. Осужденный Чесных, ступайте к себе. И никому ни слова!

Ч е с н ы х. Слушаюсь. Не ходите, гражданин начальник! (Исчезает.)

Никитин один.

Н и к и т и н (вдруг усмехнулся). Отчаянный парень, Галимзян этот… Любопытно, решится на такое или нет? Дьявольски любопытно. А если Галимзян Алиев и есть тот самый Удав? Удав?.. Тогда эта схватка важна для тебя втройне… Но ты понимаешь, что она для тебя значит? Что она для тебя значит?! Все, майор Никитин. Все!

На площадке гаснет свет.

В темноте возникает перебор гитары.

Загорается свет. Поздний вечер. Часть секции, в которой живут осужденные. Здесь  О л и м п и е в, Б а г р о в, Г а л и м з я н. Они слушают, как поет под гитару  П л я с у н о в. Отдельно от них, на переднем плане, Ч е с н ы х  и  С и н е г л а з о в.

Ч е с н ы х. Веришь, Олегушка, когда ты на явку с повинной решился, все нутро во мне перевернул. Кристальный ты человек!

С и н е г л а з о в. Песню слушать мешаешь…

Ч е с н ы х. Разговор к тебе есть. Всю ночь на постели ворочался, прежде чем в душеприказчики взять. Цени. (Понизил голос.) Припекло! Жена бросить меня задумала. Дом продать, дура, хочет. А на участке приусадебном… Нет, не могу, язык не поворачивается.

С и н е г л а з о в. Я из тебя не тяну.

Ч е с н ы х. Деньги закопаны!

С и н е г л а з о в. Деньги?

Ч е с н ы х. Полон бидон! Аккуратненько так, пачечка к пачечке сложены. Один я место это знаю!

С и н е г л а з о в. Для чего мне рассказываешь это, Герасим?

Ч е с н ы х. Ну, чист, как младенец… Комиссионные заплачу! Такой процент отвалю — ахнешь!

С и н е г л а з о в (усмехнулся). Вещи сейчас собирать или подождать, когда новый срок прилепят?

Ч е с н ы х. Теперь ты к начальству в доверие вошел. Теперь досрочно освободят или на вольное поселение отправят. Точно! А там…

С и н е г л а з о в. Добрый ты человек, Герасим.

Ч е с н ы х. Ты мне только бидон этот откопай да передай, кому укажу, а уж долю тебе отвалю — на полжизни хватит!

С и н е г л а з о в. Где? Зарыто где?

Ч е с н ы х. Не ошибся, значит, в тебе, Олегушка… (Достает из-за пазухи сложенный в несколько раз лист бумаги.) Здесь чертежик с адресом приложен.

С и н е г л а з о в. Спрячь!

Ч е с н ы х. А обыск сделают, найдут, чего лепетать стану? Уничтожить? Памяти нет, забуду, склероз.

С и н е г л а з о в (не сразу). Ты вот что… Олимпиеву его подсунь, у него бумаг много: сам ли хватится, охрана ли — что тут намалевано, не поймут.

Ч е с н ы х. Ох, головаст же ты, Олегушка, ох головаст… (Прячет.)

Песня внезапно оборвалась. В полосе света  Н и к и т и н. На его мундире гирлянда орденов.

Н и к и т и н. Добрый вечер.

Осужденные молча встают.

Садитесь. В гости к вам, не по-служебному.

П л я с у н о в. Орденов-то сколько… Воевал, начальник?

Н и к и т и н. Воевал.

П л я с у н о в. Летчиком?

Н и к и т и н. Почему летчиком?

П л я с у н о в. У них этих цацек понавешено — пуговиц не видно!

Н и к и т и н. Танкистом.

О л и м п и е в. Эх, мне бы сфотографироваться в таком мундире. И размножить в ста экземплярах, и разослать корреспонденткам-заочницам… С ума сойти можно!

Н и к и т и н. А ты, Плясунов, все блатные песни играешь?

П л я с у н о в. Сбацай сам, начальник? (Протянул гитару.)

Н и к и т и н. Если не забыл. (Тронул струны гитары, тихо запел.)

Бьется в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза, И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза.       Ты сейчас далеко-далеко,       Между нами поля и снега,       До тебя мне дойти нелегко,       А до смерти четыре шага…

П л я с у н о в. Давай еще, начальник! Клёво поешь, задушевно.

Н и к и т и н.

Пой, гармоника, вьюге назло, Заплутавшее счастье зови, Мне в холодной землянке тепло От твоей негасимой любви.

(Оборвал песню.) Ознакомился с твоим приговором, Галимзян. Вину свою признал?

Г а л и м з я н. Признал.

Н и к и т и н. И от адвоката отказался?

Г а л и м з я н. Отказался.

Н и к и т и н. И в Верховный суд на обжалование не подавал?

Г а л и м з я н. Не подавал.

Н и к и т и н. Значит, со всем согласен. (Вновь перебирает струны гитары.)

Б а г р о в (тихо). А ну, пацаны, айда отсюда, потолковать людям надо. (Подталкивает всех к выходу. Плясунову.) Цыган, перышко с тобой?

П л я с у н о в. Нож? Не надо, не надо, Сеня!

Б а г р о в. Дай. (Взял у Плясунова нож, незаметно кладет его под подушку на койку, где сидит Галимзян. Выходит за остальными.)

Н и к и т и н. Галимзян, а откуда все-таки посылка к тебе пришла?

Г а л и м з я н. С неба упала.

Н и к и т и н. Нашлись, значит, родственники.

Г а л и м з я н. Говорю, с неба!

Н и к и т и н. Что-то ты сегодня взвинчен… Неприятность какая? Может, поделишься?

Г а л и м з я н. Мерещится, начальник.

Н и к и т и н (не сразу). Действительно, иногда кажется, что все мерещится: и барак, и проволока колючая за окном… Нет, не здесь сидеть бы мне, а в гостях в твоем доме, Галимзян. Жена бы твоя на стол накрывала, в соседней комнате детишки пошумливали… Эх! На фронте люди жизнь свою клали ради таких, как ты! Напрасно?!

Г а л и м з я н. У вас-то судьба завидная, начальник, зарплата идет, «звездочки»…

Н и к и т и н. «Судьба завидная»… Вот ты здесь, в колонии, потому, что преступление совершил. И отсидишь свой срок — на волю выйдешь. А я — добровольно с вами в заточении. Пожизненно! За какие грехи, спрашивается?!

Г а л и м з я н. Власть нравится, начальник, что любого измордовать можешь…

Н и к и т и н (не сразу). Нет, гложет тебя какая-то обида. На все и на вся. Лютая. Выплесни ты ее, чем в себе-то держать.

Г а л и м з я н. Муторно от тебя, начальник… (Медленно запускает руку под подушку.)

Н и к и т и н. Давай не будем притворяться. Я осведомлен обо всем. Но ты не сделаешь того, что задумал, потому что ты — человек!

В полосе света появился  Б а г р о в.

Б а г р о в (истерично). Кончай, чего тянешь!

Н и к и т и н. Дай сюда нож.

Багров одним прыжком очутился рядом, сам выхватил нож.

Дай сюда нож, Багров!

Никитин и Багров смотрят друг на друга. Багров роняет нож, пятясь, исчезает в темноте. Галимзян падает лицом на подушку, тело его затряслось в плаче.

Г а л и м з я н. Уйди, начальник!

Н и к и т и н. Нет, пока не скажешь правду. Всю.

Г а л и м з я н. Не убивал я ее! Не убивал никого! Не убивал!!! (Поднял мокрое от слез лицо.) Веришь, начальник?! Себя оговорил. Сокамерники подсказали: признайся — не расстреляют, а иначе — судим в прошлом и по делу уликами обложен — конец! Трупа-то не нашли!

Пауза.

Н и к и т и н. От кого же пришла посылка? От кого? (Медленно направился к выходу.)

Г а л и м з я н (вдруг). Начальник!.. Завтра на работу пойду. Любую дай, самую трудную! К людям хочу, к людям!..

Гаснет свет.

Утро следующего дня.

Кабинет начальника колонии. Здесь  С е д о в  и  Н и к и т и н.

Н и к и т и н. Все взвесил — «за» и «против», вертел так и этак — не сходятся концы с концами. Смотри сам. В приговоре сказано, что Галимзян Алиев утопил свою жертву в озере. Но была зима, лед метр толщиной, а ни проруби, ни лунки обнаружено не было. Трупа тоже. Да, при аресте у него изъяли золотые часы покойной. Но Алиев утверждает, что это был его подарок. Вот и забрал обратно.

С е д о в. Жидковато для опротестования приговора…

Н и к и т и н. Идем дальше. Алиев получает посылку. Кроме продуктов, вещей в ней оказываются лекарства, которые необходимы Алиеву: он страдает язвой желудка. Кто мог об этом знать?! Родных у него нет, близких тоже. Я сделал запрос. Фамилия отправителя оказалась вымышленной, а вот имя, отчество… Такая женщина в поселке проживает. Приехала недавно. И точно так же звали убитую! Совпадение? Случайность?

С е д о в. Шерлок Холмс. Вот если бы нашел покойную в добром здравии… Так?

Н и к и т и н. А я и еду туда. Беру даже в счет своего отпуска. Вот заявление. (Положил на стол.)

Пауза.

С е д о в. Завидую легкости мыслей твоих необыкновенной… Ну, а если все это подстроено? Ведется игра?

Н и к и т и н. Смысл?

С е д о в. Удав!

Н и к и т и н. Галимзян?

С е д о в. Исключаешь это начисто? А у Удава дружки на воле остались. Изобретательные, отчаянные, поднаторевшие…

Н и к и т и н. Не верю. И разрешить мои сомнения может только поездка.

Гудит зуммер. Седов включает.

Г о л о с. Товарищ подполковник. Осужденный Плясунов явился на прием!

С е д о в. Пусть войдет. (Выключил селектор.)

Н и к и т и н. Петр Тимофеевич, за неделю туда и обратно смотаюсь. Подпиши заявление.

С е д о в. Прежде отоспись, со вчерашнего дня на ногах. Нож где?

Никитин выложил нож на стол.

Рукоятка наборная, и на лезвии насечка тремя крестами. Чей?

Н и к и т и н. Был в руках у Багрова.

С е д о в. Настаиваешь, чтобы не возбуждал дело?

Н и к и т и н. Сделать так, будто ничего не произошло. Нужно. Психологически важно! Понимаешь?! (Прячет нож.)

Входит  П л я с у н о в.

П л я с у н о в. Осужденный Плясунов! Последний день в зэках, гражданин начальник. Законно…

С е д о в. Садись. Курить будешь?

П л я с у н о в. А решетку на окне шторочкой задернуть можно? На нервы действует. Вот теперь будто в родной дом к мамане попал. Вспотел даже.

С е д о в. Завтра на свободу выходишь. Так? Не знаю человека, которому преступление приносило бы радость, кто бы пришел к счастью через преступление. Не понять, как по доброй воле можно лишить себя свободы, не знать ни дома, ни семьи ради месяца, а то и недели воровской жизни! Правильно?

П л я с у н о в. Тут что выиграл, что проиграл, с карандашиком не подсчитаешь, гражданин начальник.

С е д о в. Давай попробуем. (Взял карандаш, пододвинул лист бумаги.) Личное дело твое возьмем. Первый раз чемодан украл, в нем вещей на пятьдесят рублей, а отсидел два года. Так? Вторая кража — триста пятьдесят рублей — две недели кутил. На третьей попался — получил шесть лет. А за все годы, что сидел, на воле мог заработать в сто раз больше. Что же ты выгадал?! Вот и мозгуй.

П л я с у н о в. Сигареточек взять можно? Дружки по куреву страдают. (Заложил сигареты за ухо.)

С е д о в. Ладно, ступай, жареный петух тебя еще клюнет. Да боюсь, поздно будет.

П л я с у н о в (встал). Гражданин майор, на волю пойду — вам гитару свою оставлю: клёво поете, задушевно. (Вышел.)

Н и к и т и н (не сразу). Гитару, говорит, оставлю… Шут подери, а ведь какая-то человечинка в них есть. В каждом!

С е д о в. Ну, Сергей Сергеевич, перейдем к делам «веселым»? (Включил селектор.) Олимпиева ко мне. (Выключил.)

Входит  О л и м п и е в.

О л и м п и е в. Гражданин начальник, это какое-то недоразумение: я на прием не набивался.

С е д о в. Сейчас прочту один документ. (Раскрыл папку.) Протокол обыска, составленный оперативной группой ОБХСС. В присутствии понятых, разумеется. (Читает.) «…На приусадебном участке под камнем обнаружен металлический бидон. В нем облигации трехпроцентного займа и денежные знаки в купюрах достоинством в десять, двадцать пять и пятьдесят рублей. Часть из них от долгого хранения оказалась подпорченной…»

О л и м п и е в. Потрясающая бесхозяйственность!

С е д о в. «Общая сумма изъятых денег и ценностей составляет девяносто пять тысяч рублей».

О л и м п и е в. В новом исчислении??

С е д о в. Разумеется.

О л и м п и е в. Детективный роман! Кто автор? Не подскажете?

Н и к и т и н. Адрес на конверте написан вами? (Протянул конверт.)

О л и м п и е в. Бисерный почерк. И ведь писал левой рукой…

Н и к и т и н. Кому?

О л и м п и е в. Момент. (Пробежал глазами.) Адресовано мужчине. Пардон, гражданин начальник. Моя клиентура — женщины. (Возвращает.)

С е д о в. Значит, просили другие. Кто?

О л и м п и е в. Теперь это уже легенда для потомков. Легенда о сосуде с загубленными червонцами…

С е д о в. Отвечайте.

О л и м п и е в. Не помню. Знаете ли, известность, почитатели: славе моей мог бы позавидовать и летописец Пимен… А что, письмо перехвачено?

С е д о в. У вас будет время все вспомнить. (Включил селектор.) Олимпиева в следственный изолятор! (Выключил.)

О л и м п и е в. Пардон, не понял?

С е д о в. Ступайте.

О л и м п и е в. Да, в природе все прекрасно и удивительно: цветы льнут к солнцу, к липучкам липнут мухи, к человеку пристает всяческое дерьмо… Я по натуре философ. (Вышел.)

Н и к и т и н. Похоже, что Олимпиев попал в эту историю как кур в ощип.

С е д о в. Должен был его изолировать. Сейчас важно установить: с кем здесь Чесных связан еще. С кем? Прочти это. Для следствия возникло новое лицо.

Н и к и т и н (ознакомился). Человек, которому было адресовано письмо, — из шайки Удава?! Но как о нем мог знать Чесных?! Вот куда потянулась ниточка…

С е д о в. Хотели тайно выкопать клад. И наводчик — Удав. Так? (Задумался.) А этот человек арестован, но он утверждает, что знал Удава только по кличке и в лицо. Я выслал оперативникам фото Олимпиева и Чесных. Правильно? Только мыслишка одна меня гложет: Олимпиев достаточно опытный конспиратор, чтобы письмо передать по каналу, где могли его легко перехватить. И перехватили. Случайность? Нет. Олимпиев сам хотел, чтобы к нам попало это письмо… Почему?!

Н и к и т и н. М-да, ситуация. А тут еще дело с Галимзяном Алиевым. Подпиши командировку. (Придвинул заявление.)

С е д о в. Настырный. Даю тебе на поездку пять дней. И ни часу больше! (Подписал.)

Н и к и т и н. Сегодня выезжаю.

Гудит зуммер. Седов включил.

Г о л о с. Товарищ подполковник, к майору Никитину пришла жена.

С е д о в. Проводи. (Выключил.) Волнуется.

Никитин прячет заявление. Входит  К и р а.

К и р а. Сергей!.. Здравствуйте, Петр Тимофеевич.

С е д о в. Доброе утро.

К и р а. Не ночевал. А в поселке про какое-то происшествие болтают… Это правда, Сережа?

Н и к и т и н. Ну вот, такую рань поднялась…

К и р а. Правда, Петр Тимофеевич?!

С е д о в. Сплетни. (Взял фуражку.) Пошел в зону. (Вышел.)

К и р а. Сережа! (Обняла, застыли.) Мне страшно. За тебя страшно…

Н и к и т и н. Устала. Устала ты со мной, скворушка…

К и р а. Не то говоришь, не то… В зону тебя провожаю, а у самой мертвеет все; ночью во сне соседский ребенок вскрикнет — для меня будто Алешка закричал: вскочу и бегу сюда, к вахте, и стою, пока часовой не прогонит…

Молчание.

Сережа, силы человеческие ведь не беспредельны!

Н и к и т и н (не сразу). Никогда не думал, что в человеке заложен такой запас прочности: и на разрыв и на излом.

К и р а. Ну хочешь, уедем? Куда угодно! Господи, да разве на земле места мало? Молчишь.

Никитин отошел к столу, машинально крутит в руках какой-то предмет.

Что у тебя?

Н и к и т и н. Транзистор Алешкин… (Включил.)

Звучит мелодия, мы слышали ее вначале. Это мелодия, которую любил Алешка.

Работа наша как ходьба в незнакомых горах. Взобрался на одну, а за ней другая, еще выше и круче. Ну, думаешь, эту, последнюю, одолею — и у цели. Нет, опять подъем крутой — и снова высокая гора. И остановиться не можешь: надо, обязательно надо дойти до цели…

К и р а (не сразу). У всех нормальная человеческая жизнь, а у меня? Мирное время, а муж — на передовой. Точно минер.

Н и к и т и н. Минер… И для каждого здесь ты должен проложить тропинку в будущее. Для каждого! А не нашел — выпустил на свободу волка. Доверие людей предал. Так-то, скворушка моя…

К и р а. Моя задача труднее: как сделать тебя… счастливым?!

Гаснет свет.

Слышно пение петуха, далекий собачий лай.

Загорается свет.

Осенний день. Окраина деревни. Рябина с гроздьями ягод, словно обрызгана кровью. Плетень. У плетня  С о р о к а, она в пуховом платке, концы которого завязаны на спине, байковом халате, шлепанцах; она беременна.

С о р о к а. Цып-цып-цып… Ух вы, мои милые, ух вы, мои хорошие… (Кормит птицу.) А ты куда, приблудная? Киш, окаянная! С чужих дворов дармоеды слетаются…

Появился  Н и к и т и н, он в штатском. Какое-то время наблюдает за Сорокой.

Н и к и т и н. Добрый день, хозяйка.

С о р о к а. Здравствуй, коли не шутишь.

Н и к и т и н. Привольно здесь у вас, дали стеклянные…

С о р о к а. Городской, что ли?

Н и к и т и н. Вроде.

С о р о к а. Ежели купить чего — не трать время попусту: сами на рынок дорогу знаем, цены нынешние тоже.

Н и к и т и н. Бойкая.

С о р о к а. А кроме мужа бояться некого.

Н и к и т и н. Замужем, значит.

С о р о к а (похлопав себя по животу). Да уж не приблудный!

Н и к и т и н. И давно здесь проживаете, Валентина Петровна?

Пауза.

С о р о к а. Имя мое откуда знаешь?

Н и к и т и н. Фамилию другую, значит, взяли, мужнюю, — Сорока… А до замужества какая была?

С о р о к а. Чего тебе от меня надо? Чего?!

Н и к и т и н. Водички не дашь ли, в горле вдруг что-то пересохло.

С о р о к а. Шляются тут всякие. (Подала ковш.) Лакай!

Н и к и т и н. А на мой вопрос не ответили, Валентина Петровна.

С о р о к а. Уж не в родственники ли набиваешься? Хозяйство мое приглянулось? (Вдруг показала фигу.) Во, видал! Сам угадай!

Н и к и т и н. Жогина! Валентина Петровна Жогина.

Пауза.

С о р о к а. А ну, проваливай! Не то Митьку своего кликну!

Н и к и т и н. Не кликнешь. Такое с собой живьем в землю зароешь, а голоса не подашь… Галимзян Алиев привет тебе шлет.

С о р о к а. А-а-а!

Н и к и т и н. Сядь, Валентина Петровна, сядь.

Сорока опустилась на завалинку.

С о р о к а. Прознал… Нашел, окаянный… Загубит теперь мою душеньку!

Н и к и т и н. Ну, о вашей душе потом. Невинную спасать надо!

С о р о к а. Из дружков его, из блатных?

Н и к и т и н. Сотрудник МВД. Вот мое удостоверение. (Показал.)

С о р о к а. Господи, неужто судить будете?!

Н и к и т и н. Как же вы могли?! Жили-то как с грузом таким? И ничто не мучило?

С о р о к а (всхлипнула). А нешто я сама мук этих мало от него приняла? Из тюрьмы встречала да в тюрьму провожала — вот и все радости! А уж бил — собаке последней не пожелаю… Стыд да молва людская по свету с места на место гоняли. В совхозе целинном Митьку своего встретила. Полюбила!.. А урка тот постылый подгадал на волю выходить. Опять тянуть с ним жизнь окаянную?! Оставила я ему вещички все, что дарил, и сбежала с Митькой.

Пауза.

Н и к и т и н. А вы знали, что его… за убийство осудили? На десять лет! За ваше убийство!

С о р о к а. Свят, свят, свят. (Мелко крестится.) И не знала, и не ведала!

Н и к и т и н. Ну зачем же так изворачиваться, Валентина Петровна? А посылку кто ему выслал? По ней вас и нашли.

С о р о к а. Вот точно люди говорят: «Не делай добра, зла не получишь!» Ох, Валька, Валька, безголовая твоя башка, безголовая! Жалость наша бабья нас и губит. Завсегда!

Н и к и т и н. Жалость. Такая… Матерью скоро станете, жизнь новую носите в себе, на великие муки, на все ради нее пойдете. А рядом другую жизнь — точно пыль тряпкой смахнула и не охнула.

С о р о к а. Охала да ахала, прошлое в слезах и утопила. Теперь уж судьбе моей никто поперек не становись! Нешто прав на это не имею?!

Н и к и т и н. А… обязанности? Человеческие, людские у вас есть?

С о р о к а. Цып-цып-цып-цып! (Бросает курам корм.) Весь дом на себе волоку — вот они, мои обязанности!

Н и к и т и н (не сразу). Откуда?.. как?.. когда?.. появляются на свет… души выхолощенные? Человека бьют на улице, ногами топчут. А он проходит мимо. Лицо от жалости в печеное яблоко сморщит и — мимо. Не его же добивают! И потом, у него семья, жена, дети… Он обременен!

С о р о к а. Цып-цып-цып-цып!

Н и к и т и н. Жутко… В душу вашу, Валентина Петровна, заглянуть человеку жутко!

Медленно гаснет свет.

Удары гонга. Слова команды: «Первая колонна, становись!», «Вторая, становись!», «Третья колонна, становись!», «Конвой, на работу выводи!» Топот сотен ног. Все затихает.

Загорается свет. Знакомая нам площадка на строительстве. Только вместо хаоса тайги отчетливо видны контуры будущей дороги, она уходит вдаль. Шум работ.

Здесь  Ч е с н ы х  и  Г а л и м з я н. Они тащат на себе бревно.

Ч е с н ы х (остановился). Гляди, Галимзян, а дорога-то наша что стрела пролегла, за далью скрылась. Будто и впрямь к свободе ведет.

Г а л и м з я н. Топай, папаша, топай прямо. Другого пути здесь нет: слева — конвой, справа — конвой. Говорю, топай прямо!

Ч е с н ы х. Ох, замотал ты меня совсем. Да и ты что — двужильный?

Г а л и м з я н. Если Галимзян Алиев положил — две нормы в день, он их и выдаст!

Ч е с н ы х. Другого напарника себе возьми!

Г а л и м з я н. Топай, папаша, топай!!!

Чесных и Галимзян уходят. Появилась  Л е с я.

С и н е г л а з о в (выходит). Бригадир, осужденный Синеглазов явился по вашему вызову!

Л е с я. Олег… Похудел, осунулся… Рассказывай, рассказывай все. Ну!

С и н е г л а з о в. В колонию прибыла Выездная сессия суда. Учли явку с повинной, приговорили к условному наказанию. А вчера объявили постановление: расконвоировать.

Л е с я. Расконвоировать… Поверили. И они в тебя поверили!… (Кружит.) Ой, небо-то сегодня какое бездонное — на мороз, ночью звезды высыпят. И одна из них непременно упадет. И я задумаю сокровенное желание.

С и н е г л а з о в. Какое?

Л е с я. Никто не узнает.

С и н е г л а з о в (не сразу). Встретить бы мне тебя раньше. Годков этак на десять раньше…

Л е с я. Почему раньше?

С и н е г л а з о в. Ручным бы стал. Как все. Детишек бы завели, зарплату домой регулярно носил, а вечером во дворе с соседями «козла» б забивал…

Л е с я. О чем-нибудь ты можешь говорить серьезно?

С и н е г л а з о в. А я серьезно. (Притянул ее к себе.)

Л е с я. Ты что, Синеглазов?

С и н е г л а з о в. Начальства боишься?

Л е с я. Пусти!

С и н е г л а з о в. Меня, значит, боишься? Не вашего племени…

Л е с я. Не смей так говорить!

С и н е г л а з о в. Чего же ты тогда боишься?

Л е с я. Себя. Себя боюсь.

Пауза.

С и н е г л а з о в. Большего судьба и не могла мне подарить.

Л е с я (вдруг). Седов идет! Отправляйся в бригаду.

Леся и Синеглазов расходятся. Появляются  С е д о в  и  О л и м п и е в.

С е д о в. Поживей, Олимпиев.

О л и м п и е в. Знаете ли, одышка, отвык от физических упражнений.

С е д о в. За неделю?

О л и м п и е в. Следственный изолятор в сравнении со штрафным — курорт, но, увы, и он мне противопоказан.

С е д о в. «Сама себя раба бьет, что нечисто жнет». Правильно? А пока свободны, Олимпиев.

О л и м п и е в. Поразительно! До чего изобретателен человеческий ум — в тюрьме еще нужно заслужить право на «свободу»!

С е д о в. Чесных!

Вбежал запыхавшийся  Ч е с н ы х.

Ч е с н ы х. Осужденный Чесных, гражданин начальник!

С е д о в. Для вас сообщение: при повторном обыске на вашей даче обнаружены и изъяты ценности на сумму девяносто пять тысяч рублей. Переданы в доход государства.

Ч е с н ы х. Что?!

С е д о в. Марш на работу, оба!

Седов повернулся, уходит.

Ч е с н ы х. Ты предал?!

О л и м п и е в. Как-то под руку подвернулось… Судьба — индейка, Герасим.

Ч е с н ы х. Чертежик мой выкрал, старость трудовую обездолил?! Придурок! (Кинулся на Олимпиева, молотит кулаками, закрыв от страха глаза.)

Появляются  С и н е г л а з о в  и  Г а л и м з я н.

Г а л и м з я н. А ну, фитили, врассыпную! (Разнял дерущихся.)

С и н е г л а з о в. Сатисфакция? По какому случаю?

Ч е с н ы х. Стукач.

О л и м п и е в. А ты — ирод! Младенцев грабил и кровь из них пил…

Г а л и м з я н. В трюм захотели?!

С и н е г л а з о в. Мы кончим дело полюбовно. У одного синяк под глазом, у другого рассечена губа. Натуральный обмен. Скалькулируем стоимость. (Еще раз внимательно разглядывает потерпевших.) Да, Герасим, вам недодано. Оплеуху получите от меня.

Ч е с н ы х (оттянул его в сторонку). Погорели! Бидон-то с карбованцами тю-тю…

С и н е г л а з о в. Врешь!!!

Ч е с н ы х. Сам начальник обрадовал.

С и н е г л а з о в. Перехватили, гады…

Ч е с н ы х. Ромочка нас продал!

С и н е г л а з о в. Идиот, письмо перехватили…

Ч е с н ы х. Кто посылал?!

С и н е г л а з о в. Кто посылал — полбеды, а вот кому было послано!.. Чего на меня зенки вылупил?

Ч е с н ы х (понял). Ты послал, Олегушка. Тайно от меня!.. Сам все захапать решил… Ну, одни темные личности вокруг. Батюшки, и зачем я только в тюрьму попал?!

С и н е г л а з о в. Пикнешь — на том свете достану! Врубил?!

На краю площадки появился  Н и к и т и н. Из-за камня выглянул  Б а г р о в.

Гражданин майор… С отпуска свадебного?

Н и к и т и н. Из командировки. Галимзян, ступайте в жилую зону. Конвою дана команда сопровождать вас. Прокурор ждет.

Г а л и м з я н. За что, начальник? Дело в бараке шьешь? Фронтовые песни пел, орденами душу пустую завесил…

Н и к и т и н. На свободу идешь. Нашли вашу Валентину Петровну.

Г а л и м з я н. Таким не шути, начальник…

Н и к и т и н. Поздравляю.

Галимзян пятится от протянутой руки.

Что же вы, товарищ Алиев?

Г а л и м з я н. Начальник!.. (Кинулся на грудь Никитину.)

Н и к и т и н. Конвой ждет.

Г а л и м з я н. Не свободу ты мне вернул, начальник, бога вернул, что Человеком зовется!

Н и к и т и н. Ступай.

Галимзян, точно пьяный, покидает площадку. Его сопровождают  Ч е с н ы х, О л и м п и е в, С и н е г л а з о в.

Б а г р о в. Начальник! Ты правду эту на земле отыскал? Ты отыскал?!

Молчание.

Почему ты не порешил Сеню Багрова? Тогда, сразу? Ну, чего ты со мной нянчишься, чего? Я ж твоего сына убил! Зарезал!!!

Пауза.

Н и к и т и н. Почему? Не хочу, чтобы несчастье случалось с другими людьми. Хочу, чтобы люди спокойно ходили по улицам, не запирая дверей, не вздрагивая от ночного крика. И плакали б только в театре…

Багров неподвижен.

Свиданье с матерью тебе разрешили.

Б а г р о в. Чем заслужил, начальник?

Никитин молча уходит. Багров неподвижен. Вернулся  С и н е г л а з о в, озирается.

С и н е г л а з о в. Сеня! На тебя надежда: оперы по следу идут, на хвосте повисли!

Б а г р о в. Чего тебе, интеллигент?

С и н е г л а з о в. Промашку дал. Письмо к дружку начальничек перехватил, петлю затянуть может! Сеня, ты же вор в законе!

Б а г р о в. Я-то в законе…

С и н е г л а з о в. Не время права качать. Про Удава слышал?

Б а г р о в. Ну, ходит такой среди тюремных братишек в легендах.

С и н е г л а з о в. Перед тобой стоит.

Пауза.

Три золотых фиксы видишь? (Приподнял губу, блеснули губы.)

Б а г р о в. Удав!..

С и н е г л а з о в (придвинулся вплотную). Мастера Леську на себя оттяни: еще привяжется, стерва. А я за этот час, пока обед, да пока хватятся, далече уйду. Бесконвойный!

Б а г р о в. Бесконвойный…

С и н е г л а з о в. Думаешь, задарма явку с повинной начальнику кинул? Голову на плечах иметь надо!

Б а г р о в. В тайге заплутаешь.

С и н е г л а з о в. Проберусь. Леська мне карту дала: ведь в помощниках у нее хожу. Дура баба!

Б а г р о в. И ее, значит, заметешь, девке жизнь искалечишь…

С и н е г л а з о в. Надо — по головам пройду! Закон выживаемости, Сеня, биологическая защита… Слышал, кибернетики и те хотят освободить человеческий мозг от ненужных вещей: эмоций, любви, сантиментов. Доперли!

Б а г р о в (не сразу). Жалкие мы людишки. Гниды…

С и н е г л а з о в. Нет, блатная жизнь по мне, ни за что ее не променяю… Идешь на преступление, как на охоту: возбужден, нервы, воля, мозг — все на стреме. Эстетическое наслаждение испытываешь! Ночь и ту спокойно не поспишь, по улицам вдоволь не нагуляешься, в кабаке больше часа не высидишь. То ты охотишься, то за тобой охотятся. Жизнь!

Слышны удары гонга.

Обед!.. Ну, Сеня, не поминай лихом.

Багров неожиданно преградил ему путь. В руке его топор.

Ты что, Сеня? Ну, пошутил — и будет! (Сделал шаг.)

Б а г р о в (приподнял топор). Не уйдешь, Удав…

С и н е г л а з о в. А ты веселый парень. Веселый. (Нервно рассмеялся.)

Багров ответил таким же смешком, продолжает поднимать топор.

Говорю, веселый…

И вот стоят друг против друга два врага. Только лица, словно два маски, вздрагивают от напряженного смеха. Звучит гонг.

На площадке медленно гаснет свет.

Загорается свет.

Кабинет начальника колонии. Здесь  С е д о в, Н и к и т и н, Л е с я  и  Б а г р о в.

С е д о в. Продолжайте, Леся Евгеньевна.

Л е с я. Когда я вбежала, Олег Синеглазов лежал уже на земле. А рядом с ним — вот этот! — с окровавленным топором… Скажите, он будет жить?

С е д о в. Будет. Перебита ключица.

Л е с я. Спасибо… Как я ненавижу вас, Багров. Если бы вы знали, как я вас ненавижу!

С е д о в. Леся Евгеньевна, вы свободны.

Леся, брезгливо обходя Багрова, покидает кабинет.

Багров, вы признаете, что совершили нападение на бригадира?

Б а г р о в. Признаю.

С е д о в. С какой целью?

Б а г р о в. Должок старый вспомнил.

С е д о в. Так. А знаете, что вас за это ждет?

Б а г р о в. Что налито, что пролито — все до дна выпью.

С е д о в. Да, крови вами пролито немало…

Б а г р о в. Курнуть только дайте, начальник. (Прикурил, жадно затянулся.)

Н и к и т и н (глухо). Петр Тимофеевич, пусть он уйдет отсюда…

Б а г р о в. Даже глядеть на меня невмоготу, майор…

Н и к и т и н. Не должно быть места на нашей земле подонкам и негодяям, насильникам и убийцам, людям подлым и жестоким, потерявшим человеческий облик. Сорную траву с поля вон!

С е д о в. Ступайте, Багров.

Б а г р о в. Иду. К самому себе с повинной иду! (Вышел.)

Пауза.

Н и к и т и н. А ведь шевелилась в отношении его какая-то надежда… Поражение потерпел. Сокрушительное!

С е д о в. Если в нашем деле на одни победы рассчитывать — грыжу наживешь! (Включил селектор.) Есть кто на прием? Давайте. (Выключил.)

Входит  О л и м п и е в.

О л и м п и е в. Осужденный Олимпиев.

С е д о в. Прошение подавали?

О л и м п и е в. Прошения, жалобы, кассации, апелляции — нет такого жанра, которым бы я не увлекался…

С е д о в. О переводе вас в колонию-поселение?

О л и м п и е в. Да, гражданин начальник, был такой момент упадка воли и рассудка…

С е д о в. Мы поддержали вашу просьбу, и она удовлетворена.

Пауза.

О л и м п и е в. Меня выгоняют на свободу?!

Н и к и т и н. Переводят на вольное поселение.

О л и м п и е в. Гражданин начальник, я передумал! Я не готов к этой акции. Не готов морально!

С е д о в. Собирайте вещи, ждет машина. А еще в поселке вас ждут три женщины.

О л и м п и е в. Что? Трое? Сразу? (Вдруг бухнулся на колени.) Гражданин начальник! Эти женщины рассчитывают увидеть… мужчину цветущего, в соку. Взгляните, на кого я похож? Недавно перенес радикулит и желтуху. А к своему будущему я решил подойти ответственно. Я женюсь! Разве не заслужил сытую и почетную старость? Нет, подожду до весны!

С е д о в. Встаньте.

Н и к и т и н. Роман Савельевич, прежде чем расстаться, хотел бы задать один вопрос. Почему письмо Чесных о зарытых на даче ценностях вы передали в наши руки?

О л и м п и е в. Разве я сделал это преднамеренно?

С е д о в. Только потому и поддержал ходатайство о вашем переводе в колонию-поселение.

О л и м п и е в (не сразу). Обворовывал малюток… А если сам стану отцом? Ведь, черт возьми, для чего-то я родился?!

Н и к и т и н. И последний вопрос. Кто подлинный автор письма?

С е д о в. Скрываете опаснейшего государственного преступника.

Пауза.

О л и м п и е в. Синеглазов.

С е д о в. До свидания. Нет, прощайте!

Олимпиев вышел.

Н и к и т и н. Олег Синеглазов?!

С е д о в. Удав!

Н и к и т и н. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… И кто бы мог подумать, что сделает это Олимпиев… Непостижимо! Постой, но тогда Багров, эта его схватка с Удавом? Значит, он сознательно шел на это, чтобы не дать тому бежать… Непостижимо!

С е д о в (не сразу). Вот ты когда пришел работать в колонию, задал вопрос: какой смысл возни с ними, стоят ли они нашего гуманизма? Да, осуждены законом. Но тем же самым законом, рано или поздно, будут возвращены в общество и жить среди нас. На Луну ведь их не запустишь! Правильно? Все оставляем грядущему. Так уж будь любезен сделать так, чтобы оставить на земле больше чистого и достойного. Потому здесь каждый день и идешь на бой — в бой за человека!

Пауза.

Сергей Сергеевич, подготовить документы на освобождение Олимпиева.

Н и к и т и н. Вот и еще одному делу конец…

С е д о в. Другому — начало. (Включил селектор.) Плясунова ко мне!

Н и к и т и н. Плясунова?!

С е д о в. Далеко не ушел. На местной станции запил, ограбил ларек, драку затеял. Разматывай срок сначала.

Входит  П л я с у н о в.

П л я с у н о в (почти радостно). Здравствуй, гражданин начальник!

С е д о в. Вот так, Сергей Сергеевич, каждый раз начинай с нуля!..

З а н а в е с.

Оглавление

ГДЕ НАС ЛЮБЯТ… Драма

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СУД МАТЕРИ Драма

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

С ПОВИННОЙ… Драма

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg