«Клетка»

Клетка (fb2) - Клетка 234K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марио Фратти

Марио ФРАТТИ КЛЕТКА Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Кристьяно — молодой человек, впечатлительная и поэтическая натура, чье презрение и враждебность к окружающим — прикрытие глубокого чувства беззащитности и страха перед внешним миром.

Мать — вдова, молчалива и строга, «мученица».

Нелла — сестра Кристьяно, двадцати лет, нежна, но решительна.

Сержио — жених Неллы, тридцати лет, весел, приятен и симпатичен.

Пьетро — старший брат Кристьяно, сильный, грубый, властный, глава семьи.

Кьяра — жена Пьетро, чувственная, естественная и решительная женщина.

Первый гарсон — того же возраста, что и Кристьяно, хитрый, саркастичный, интеллигентный.

Второй гарсон — туго соображающий, молчаливый, слепо следует за своим другом.

Индустриальный город в северной Италии.

Из газеты: «…во время обыска был обнаружен молодой человек в клетке. Следствием установлено, что его странное заключение было добровольным.»

Первое действие

На середине сцены стоит большая клетка, в которой находится Кристьяно. В клетке — кровать, стол, стул, и полное собрание сочинений Чехова. Клетка сделана довольно грубо, ее построил Пьетро. Слева, за ширмой, в глубине сцены стоит двуспальная кровать, в центре — маленькая кухня с окном. Справа, тоже за ширмой, вторая двуспальная кровать. На первом плане, рядом с клеткой, стоит длинный стол и стулья. Дверь с правой стороны выходит наружу, она приоткрыта.

Два гарсона, одетых в белые куртки, осторожно входят. Дверь скрипит. Кристьяно не обращает внимания.

Первый гарсон(несет на подносе пирожные). Можно войти? (Никто не отвечает. Оба входят. Первый вполголоса обращается ко второму, который несет бутылку шампанского и гири.) Делает вид, что не слышит. Мы учились вместе в одном классе, пока меня не выгнали… А потом как–то… (Жестом показывает, что у Кристьяно что–то случилось с головой.) Взгляни на него! Он всегда такой — когда нет матери. В отчаянии и зол на весь мир. Он сумасшедший! У него полно комплексов. Боится секса, жизни боится. Для него мир — это джунгли. Сейчас повеселимся. Для начала нужно привлечь его внимание. (Показывает на шампанское, пирожные и гири.) Он должен будет что–нибудь сказать. Я тебя представлю. А ты только помни, что должен упомянуть в разговоре о своем дне рожденья — семнадцатого января, не забудь!

Второй гарсон. Но я…

Первый гарсон (перебивает его). Не волнуйся, он не будет спрашивать твое свидетельство о рождении! Делай, как я, и повеселимся!

Идет вперед с притворной угодливостью, за ним второй гарсон. Ставят все на стол с максимальным шумом, чтобы обратить на себя внимание. Кристьяно вздрагивает, но не оборачивается.

Первый гарсон. Доброе утро, профессор. (Никакой реакции.) Профессор, доброе утро! (Все еще никакой реакции. Первый обходит клетку и становится перед Кристьяно.) Вы хорошо спали, профессор?

Кристьяно (уже не может не обратить внимания). Я не профессор! Сколько раз тебе об этом говорить?

Первый гарсон. Только потому, что не получили диплом? Какая разница? Вам оставалось всего несколько месяцев!

Кристьяно (враждебно). Три года.

Первый гарсон. Вы сдали все экзамены!

Кристьяно. Только пять.

Первый гарсон. Как этот… Как его звали? (Пытается вспомнить.) Вы знаете — тот философ, который изобрел эстетику… Бенедетто Кроче! У него тоже не было диплома. Вы и его не назвали бы профессором? Даже Д’Ануццио получил на экзамене в школе тройку по итальянскому. Я это читал в газете. Слушайте, школа — это еще не все! Не диплом делает человека гением, а хорошая память и старательность. Когда я служил в армии, однажды я помог капитану решить кроссворд. Он не знал, кто написал мемуары Казановы. Можете представить? Как видите, ничего хорошего от этой школы. Ладно, если хотите, я буду называть вас «маэстро». (Никакого ответа, короткая пауза.) Скажите, маэстро, а где же ваша дорогая мамочка?

Кристьяно (резко). Синьора!

Первый гарсон. Прошу прощения. Синьора просила нас доставить шампанское и пирожные. (Хитро.) Должно быть, это по какому–то случаю?

Кристьяно (не обращая внимания на его любопытство). Мамы здесь нет.

Первый гарсон. Мы подождем… (Делает знаки второму.) Позвольте представить… Это мой друг Геркулес. Когда он не в спортзале, он работает у нас. (Подталкивает его вперед, чтобы тот пожал руку Кристьяно.)

Второй гарсон (протягивая руку между прутьями). Очень приятно.

Первый гарсон. Он атлет.

Кристьяно, которому это все уже надоело, с безразличием протягивает руку. Пытается скрыть свое раздражение энергичным рукопожатием.

Первый гарсон. Видите эту руку? А эти мускулы! Потому мы и называем его Геркулесом! Он вышел в полуфинал по тяжелой атлетике. Даже получил бронзовую медаль — представляете! Покажи ему фото, Геркулес. (Второй гарсон достает бумажник, ищет, потом протягивает Кристьяно фотокарточку.) Это результат решительности и силы воли. (Хлопает его по заднице.) Он, как и вы, маэстро, очень настойчив. Видите, какой он был хилый? Не обижайтесь, маэстро, но прямо как вы. Даже еще слабей.

Кристьяно впервые проявляет интерес к теме разговора. Возвращает фото.

Кристьяно. Невероятное превращение. За сколько лет?

Первый гарсон (отвечает за второго). За несколько месяцев. Расскажи им. Расскажи маэстро.

Второй гарсон (механически, очевидно, повторяя то, чему его научил первый). В школе я был слабаком. Потом начал ходить в спортзал. Я был ловкий, но слабый. Ударял соперника десять, двадцать раз, но тому хоть бы что. (Демонстрирует бокс.) А ему было достаточно одного удара, чтобы свалить меня с ног. Пришлось начать все с начала. С рук. (Кристьяно проявляет живой интерес.) Цезарь помог мне. Может, вы знаете его, маэстро. Он вратарь нашей команды. Вратарю нужны сильные руки. Так что он занимался вот этими. (С легкостью поднимает гири несколько раз.) Видите, маэстро? Это просто. Через несколько месяцев ваши мускулы накачиваются, кисть становится сильной. Хотите попробовать? (Кристьяно настораживается.) Давайте! Это легко. (Кристьяно берет тяжелую гирю, пытается поднять, но ему не удается. Гиря падает с ужасным шумом.)

Первый гарсон (быстро, чтобы подбодрить Кристьяно). То же самое было, когда и он попробовал первый раз. Я знаю, потому что был при этом. Он чуть не раздробил себе ногу. Может, ты оставишь их маэстро. Он бы позанимался с ними.

Кристьяно. Нет…

Второй гарсон. Берите, маэстро. У меня дома есть другие, тяжелее. Я их коллекционирую. С удовольствием их вам оставлю. (Проталкивает гири в клетку.)

Кристьяно (смущенно). Не знаю, будет ли у меня время…

Натянутая пауза. Кристьяно берет один из томиков Чехова.

Первый гарсон (начинает разговор опять). И через несколько месяцев, маэстро… (Напрягает бицепсы и подмигивает другу.) …У вас будут такие же мускулы, как у Геркулеса. (Кристьяно вздрагивает от этой мысли.) Кстати, маэстро, когда вы родились?

Кристьяно. В шестьдесят шестом.

Первый гарсон (лицемерно). Подумать только, какое совпадение! И Геркулес тоже! (Подбивает Геркулеса вступить в разговор.) Ну, скажи им!

Второй гарсон. Да, я родился семнадцатого января тысяча девятьсот шестьдесят шестого года.

Кристьяно (медленно оборачиваясь). Семнадцатого января?… Как странно. Когда мы разговаривали о руках, на секунду подумал… Знаешь, кто родился семнадцатого января тысяча восемьсот шестидесятого года?

Второй гарсон (глядя на первого). Да. (Неправильно ставит ударение.) Чехов. Тот, который написал «Свадьбу», «Сад трех сестер». Он мне рассказывал. (Показывает на первого.)

Первый гарсон (раздражен его тупостью). Да, мы о нем говорили. Я рассказал ему, что вы обожаете Чехова… И что мы беседуем о нем время от времени, и что его брат называл его бездельником.

Кристьяно (наконец получает возможность показать свою эрудицию). Михаил Павлович, его брат и биограф, писал в своих воспоминаниях: «Он меньше всего способен на физический труд.» (С воодушевлением поясняет.) Он не сразу нашел свое место в жизни. Получил медицинское образование в 1884, но окончательно бросил практику, потому что не мог больше смотреть на окружавшие его страдания. (Эмоционально.) Никто из писателей всех времен тоньше его не чувствовал!

Первый гарсон. Кстати — насчет того душевного состояния, которое можно найти в его рассказах — это и в наше время случается. Два моих приятеля рассказывали, что они в детстве писали письма с мольбой о помощи, а на конверте, вместо адреса — «Дяде» или «Дедушке».

Кристьяно (профессорским тоном). «Письмо», том третий, страница тридцать два.

Первый гарсон (продолжает). Все перед зеркалом мечтали, воображая разные приключения, катастрофы.

Кристьяно. «Зеркало». (Цитирует на память.) «Что–то падает из рук Нелли и стучит о пол. Она вздрагивает, вскакивает и широко раскрывает глаза. Одно зеркало, видит она, лежит у ее ног, другое стоит по–прежнему на столе. Она смотрится и видит бледное заплаканное лицо. Серого фона уже нет.» Том четвертый, страница восьмая.

Первый гарсон (второму). А ты?

Второй гарсон (озадаченно). Что?

Второй гарсон. Ты никогда не мечтал перед зеркалом: «Я буду чемпионом, буду участвовать в Олимпийских играх»?

Второй гарсон. Конечно.

Первый гарсон. Чехов все предугадал. Профессор… (Поправляется.) Я хотел сказать — маэстро, часто меня спрашивает: ”Ты знаешь кого–то, кто сделал то–то, или ведет себя так–то?» Я таких вспоминаю, а он мне называет рассказ и страницу. Этот Чехов — такой писатель! Волшебник.

Кристьяно (полностью вовлечен в беседу). Он глубоко страдал от человеческой заурядности, развращенности, зависти, лакейства. Он препарирует людей хирургическим ланцетом. Например, в школе, когда у вас был экзамен, как вы себя вели? От того момента, как вы вышли из дома, и до того, как пришли в школу? Подумайте… От дома до школы?

Первый гарсон (через некоторое время). По дороге заходил в церковь, молился, давал милостыню.

Кристьяно (удовлетворенно, ко второму). Хорошо. А ты?

Второй гарсон (показывая на первого). Заходил в церковь, молился, давал милостыню.

Кристьяно (торжествующе). «Случай с классиком.» (Цитирует по памяти.) «Перецеловал все иконы, подал нищему две копейки…» Том первый, глава шестая, страница тридцать пять. Видите? Он все про вас знает! Это малодушие — молиться Богу только в момент нужды. Но вы все так себя вели. (Приободренный результатом допроса.) Никогда с вами не случалось такого, как, например, гуляя с девушкой, проклинать ее за болтливость, потому что придется еще ее провожать домой?

Первый гарсон. Еще как!

Второй гарсон (кивает). Действительно.

Кристьяно. «Верочка». Том четвертый, страница сто шестьдесят три. (В полном восторге.) А теперь, припомните, как вас наказал отец, когда первый раз увидел, как вы курите? Что он сказал?

Первый гарсон. Он меня выпорол.

Второй гарсон. И меня тоже выпорол.

Кристьяно (нетерпеливо). Он должен был что–то сказать. Он должен был сказать, что… (Пристально смотрит на первого, ожидая правильного ответа.)

Первый гарсон. Он сказал… «Курить вредно»… (Кристьяно устремляет взгляд на второго.)

Второй гарсон. Да. Мой сказал, что курение сделает меня импотентом.

Кристьяно (удовлетворенный их ответами). Точно. Это очень вредно. (Цитирует.) «от курения царевич заболел чахоткой и умер, когда ему было двадцать лет.» Рассказ «Дома». Том четвертый, переведено на французский под названием «Defense De Fumer».

Второй гарсон (льстит). Удивительно! Вы настоящий знаток!

Кристьяно (польщен). Мы живем в мире, которому нужны специалисты. Раньше мы знали ничего обо всем, теперь наоборот.

Первый гарсон (иронично). Наоборот!

Второй гарсон (восторженно). Вам бы в викторине участвовать!

Первый гарсон. Он слишком застенчив.

Кристьяно (не обращая на это внимания). Несмотря на свое одиночество, Антоша видел за десятерых. Страдал за десятерых. Плакал за сто человек. (Поглаживая стол.) Даже прикованным к столу можно жить насыщенно, творчески.

Второй гарсон (оборачиваясь к первому). Кто такой Антоша?

Первый гарсон (с упреком). Чехов.

Кристьяно (терпеливо объясняет). Антоша Чехонте — так его назвал учитель богословия в гимназии.

Второй гарсон (с восхищением). Какой человек, этот Антоша! Неужели он написал все эти пьесы? Я видел только одну о трех несчастных сестрах, которые были вынуждены продать свой любимый вишневый сад…

Кристьяно (наставительно). Это две разные пьесы. Одна о трех сестрах, другая о вишневом саде.

Второй гарсон. Может, и так, но для меня они все похожи. Печальные, уставшие люди. Прогуливаются, говорят, опять говорят. Никогда не знают, чего же они хотят. В одной из этих двух пьес меня особенно поразила финальная сцена. Это когда они забыли слугу в доме. Такой старый, верный слуга, совсем один! Они заперли дом, забыв его там!

Первый гарсон (резко обрывает). Это мне напомнило кое–что, маэстро. Спросите его насчет женщин в этих самых домах, которые теперь у нас закрыты. (Кристьяно не реагирует.) Я сам спрошу. Можно? (Ко второму, не дожидаясь разрешения.) Ты в такие дома ведь ходил?

Второй гарсон. Конечно.

Первый гарсон. Мы все ходили. (Украдкой поглядывает на Кристьяно, но тот избегает его взгляда. Ко второму.) Ты входил… осматривался… выбирал. Кого ты обычно выбирал?

Второй гарсон. Блондинку.

Первый гарсон. Какую?

Второй гарсон. Молодую.

Первый гарсон (нетерпеливо). Толстенькую, худенькую, бледненькую?

Второй гарсон. Толстую. Даже если думаешь о ее пошлой профессии, обо всех ее мужчинах, то все равно с толстой возбуждаешься лучше.

Первый гарсон (нетерпеливо и раздраженно). Ты ничего не понимаешь! Мы бы с маэстро выбрали…

Кристьяно (поправляет). Студент Васильев.

Первый гарсон. Студент Васи… выбрал бы худенькую и бледную.

Второй гарсон. Почему?

Кристьяно (цитирует наизусть, нежно). «… И внимание его остановилось на одном бледном, немножко сонном, утомленном лице… Это была немолодая брюнетка, одета в костюм, усыпанный блестками, она сидела в кресле, глядела в пол и о чем–то думала».

Второй гарсон. Это дело вкуса.

Кристьяно (терпеливо). Васильев выбрал усталую, печальную женщину. Мыслящую и чувствующую. Интеллектуалов привлекает внутреннее страдание. Мы, интеллектуалы, предпочитаем созерцание, жизнь, полную страданий. Это особенно верно для Антоши. Он заставляет своих персонажей мучиться, анализировать и препарировать самих себя. Он создает ощущение бесконечной трагедии и страданий. И сколько в этом поэзии! В смерти ребенка, в смерти животного, во впечатлении, которое эта смерть производит на окружающих…

Первый гарсон (показывает на друга). У него умер ребенок. (К другу.) Что ты тогда чувствовал?

Второй гарсон (удивлен, старается это скрыть). Боль… Ужасную боль… (Видно, что не хочет затрагивать эту тему. Это плохая примета — говорить о смерти ребенка.)

Кристьяно (с интересом). Сколько ему было лет?

Второй гарсон (бормочет). Шесть, почти шесть.

Кристьяно. А была у тебя потребность тогда говорить об этом?

Второй гарсон (смущенно). Мне хотелось, чтобы об этом говорили другие.

Кристьяно (оживленно, с интересом). Расскажи–ка!

Второй гарсон. Мне казалось, что он жив, когда о нем говорили. Я видел его в их глазах. Зато…

Кристьяно (жаждая сравнений). Зато?…

Второй гарсон (подбодрен первым, который хочет заставить его играть роль до конца). Помню, ты мне тогда нашел работу, и именно в тот день нужно было туда явиться, иначе я бы ее не получил… По дороге я тебе рассказывал о ребенке, ты советовал насчет работы, рассказывал о новых сослуживцах. И о клиентах. Пара слов сочувствия, и все… Это было ужасно… Они хоронили его, хоронили навсегда.

Кристьяно (возбужден услышанным). Вот видишь, это твое личное переживание, а он и его описал. В прекрасном рассказе «Тоска». У извозчика Ионы умер сын — молодой парень, суть остается та же — он старается рассказать об этом клиентам… (Произнося слово «клиентам», ему приходят в голову слова Геркулеса, и сразу же подозрительно смотрит на первого гарсона. Медленно, с подозрением.) Кажется, я тебе уже рассказывал об этом.

Первый гарсон (не скрывая смущения). Да… но только я об этом никому не говорил… Такая история… Потому я и не подумал о нем, о моем друге… я упустил это…

Кристьяно (подозрительно, второму). А сколько лет было тебе, когда ты женился?

Второй гарсон (стараясь не ошибиться). Шесть, шесть лет тому назад.

Кристьяно. А где твое обручальное кольцо?

Второй гарсон. Мы с женой договорились. Когда она уже была беременна (показывает на живот), я ей сказал: «Я женюсь на тебе, но кольца носить не буду». Оно у меня дома. (Пытаясь сострить.) Я пока не отнес его в ломбард.

Затруднительная пауза. Чувствуется, что Кристьяно не верит.

Первый гарсон (пытаясь рассеять напряженность). Помните рассказ о человеке, который скучал… Не помню точно — он еще не знал, куда деть время и ничего не делал… (Второму.) Ты никогда не пытался читать надписи наоборот от нечего делать?

Второй гарсон. Да, действительно, читал!

Первый гарсон. Видал? Чехов и об этом написал Правда, маэстро? «Рассказ о скучавшем человеке».

Кристьяно (опять заинтересован). «Скучная история».

Второй гарсон. Зачем он ее написал, если она скучная?

Кристьяно. Он об этом и говорит в самом начале, хочет подчеркнуть скуку, которой полна жизнь главного героя. Чехов писал о никчемности жизни, ее заурядности и бессмысленности.

Второй гарсон. Знаете, так делают некрасивые женщины. Они говорят о том, что они некрасивы, чтобы вызвать к себе жалость, обратить внимание на их скрытые добродетели. И чтобы возбудить вас. Простите, маэстро… А какие вам нравятся? (Кристьяно делает вид, что читает.) Вы только что сказали, что предпочитаете задумчивых, несмелых. А с некрасивой вы пробовали? Знаете, они могут быть очень даже ничего! (Со знанием дела.) В них больше страсти. Они так отдаются… Может, боятся, что ты больше не придешь.

Первый гарсон. Я, маэстро, уже вам говорил об одной… Она некрасивая… но она бы пришла сюда.

Кристьяно нервничает и злится. Перелистывает страницы, пытаясь убежать от этого мучения.

Первый гарсон (второму). Это Розанна. Ты ее знаешь.

Второй гарсон. Это было бы самое то, ты прав! И она умна. Я ее всегда вижу с книгой. Она заставляет меня ждать — не любит бросать, не дочитав. И просит недорого. (Первому.) Почему ты ее сюда не приведешь? Конечно, когда нет матери…

Первый гарсон (лукаво). Он не хочет…

Второй гарсон. А ты ему показывал фотографию?

Первый гарсон. Показывал. Может, она для него дороговата…

Второй гарсон (Кристьяно). Дороговата? Возможно, с интеллектуалом она и даром…

Кристьяно (истерично). Хватит! Кончайте!! Пожалуйста, уходите… (Спокойнее.) Мне нужно работать.

Первый гарсон (больше не притворяясь). Вы уже это все перечитали сто раз. Знаете все наизусть. Занимаетесь этим с утра до вечера. Время от времени перекинуться словом — это полезно. (Лукаво.) Ведь мы вам друзья, мы хотим помочь. Помните, ведь мы вам помогали, когда мы учились в одном классе… (Кристьяно не реагирует.)

Второй гарсон. Конечно, это не мое дело, но как вы справляетесь, когда вам хочется… Вы не выходите никогда отсюда? (Показывает на первого.) Он рассказывал мне, что…

Кристьяно (кричит). Пошли вон! Пошли вон!! Хватит!! Чего вы еще хотите? Принесли — и убирайтесь!

Первый гарсон. А деньги где? Мы ждем старуху.

Второй гарсон. Спокойно, сокровище. Мы уйдем, когда мамочка деньги принесет.

Кристьяно (в отчаянии). Она сейчас придет! (Громко зовет мать, которая в соседней квартире.) Мама! Мама! (Ответа нет.) Пожалуйста, позовите ее! Она у соседей.

Первый гарсон (передразнивая). Мама!

Второй гарсон (иронично). Идите сами, маэстро.

Кристьяно (вне себя). Рабы! Лакеи! Знаете, как вас Чехов называет? «Рабы во фраках».

Второй гарсон (с презрением). Кончай цитировать! Говори своими словами. Ну где же фрак! (Показывает на белую куртку.) Это просто поношенные куртки. К тому же купленные на наши собственные деньги.

Входит мать, несет бокалы для шампанского. Замечает беспокойство сына, понимает, что что–то случилось. Оба гарсона с уважением встают.

Мать. Кристьяно, что случилось? Почему ты так взволнован? (Ставит бокалы, подходит к сыну, ласкает его.) Тебя нельзя оставить одного ни на минуту. (Смотрит на гарсонов искоса.) Что они тебе сделали?

Первый гарсон (смущенно). Ничего, я уверяю вас, синьора. Мы просто разговаривали…

Кристьяно (смотрит на первого с ненавистью, но не хочет ничего объяснять). Ничего, мама.

Первый гарсон (еле удерживаясь, чтобы уйти). Мы принесли шампанское и пирожные… Это стоит тысячу девятьсот.

Мать (достает три тысячи). Вот вам.

Первый гарсон. Спасибо, синьора…

Второй гарсон. Спасибо.

Первый гарсон. Чао, маэстро!

Второй гарсон. Чао!

Кристьяно. Уйдите, наконец!

Они выходят.

Мать. Успокойся, Кристьяно… Это грубые, некультурные люди. Наверное, они обидели тебя, сами того не желая.

Кристьяно. Они сделали это специально, со зла! Они понимали, что они делают!

Мать. А что именно они сделали?

Кристьяно не отвечает, мать предпочитает не настаивать. Она начинает накрывать на стол, ставит бокалы и пирожные.

Мать. Ты не должен расстраиваться… Надо бы уже привыкнуть к этому… Люди любопытны, это понятно… Ничего необычного, что те немногие, кто сюда заходит, интересуются, задают вопросы… (Кристьяно отворачивается, начинает опять читать.) Уже три года… Такой симпатичный молодой человек, как ты, и молодость уходит на эти книги… Представь, что три года назад ты навестил бы друга и обнаружил его в таком же сосотоянии, неужели бы ты его о том же не спросил? Конечно, деликатней, потому что ты образован…

Кристьяно. Теперь и ты пристаешь!

Мать (не обращая внимания). Ты бы нашел слова получше… Потому что всю жизнь учился и читал… Не то, что другие. Например, жених твоей сестры…

Кристьяно. Что жених?

Мать. Он простой рабочий. Нельзя ожидать… (Она в затруднении.)

Кристьяно. Чего нельзя ожидать?

Мать. Он мог обидеть тебя, сам того не желая.

Кристьяно (показывая на стул рядом с клеткой). Пусть придет и сядет здесь. Я ему глаза выцарапаю!

Мать (беспокойно). Ну, Кристьяно… Не делай несчастной свою сестру. Это ее убьет! Будь терпелив! Я не думаю, что он будет о чем–то спрашивать, но…

Кристьяно (с подозрением). Откуда ты знаешь?

Мать. Он отличный парень. Производит хорошее впечатление…

Кристьяно. Что вы ему сказали?

Мать. Ничего, ничего не сказали. Я его видела только один раз, на лестнице… Это его первый визит к нам, ты знаешь об этом… Мы его откладывали несколько раз…

Кристьяно (перебивает). Из–за меня.

Мать. Из–за того, что он пока еще ученик у себя на работе. Нужно подождать… Не из–за тебя. (Нерешительно.) Кристьяно…

Кристьяно. Что?

Мать. Ты ведь знаешь, сколько сестра для тебя сделала… Теперь твоя очередь помочь ей…

Кристьяно. Чего она хочет?

Мать. Умоляю, сделай это ради меня…

Кристьяно. Я уже не ребенок.

Мать. Я обещала ей… (Короткая пауза, она боится вызвать раздражение у Кристьяно.)

Кристьяно. Что ты обещала?

Мать. Что ты мог бы выйти из этой клетки…

Кристьяно. Я не буду это даже обсуждать!

Мать. Мы ему объясним, что эту клетку сделал Пьетро для своего друга, если он спросит…

Кристьяно. Я не буду это обсуждать!

Мать (просительно). Ты мог бы посидеть там, в углу, я прошу тебя. Только полчаса. Ну какая тебе разница?

Кристьяно. Я не лицемер. Это было бы нечестно. Это просто для вас. Вы все привыкли врать, а я нет. (Насмешливо.) Шампанское, пирожные, ты даже специально одолжила эти бокалы! Для чего? Только чтобы произвести впечатление на какого–то наивного дурака, в надежде освободиться от лишнего рта в семье!

Мать. Не говори так, прошу тебя. Это действительно только ради твоей сестры… Она так тебя любит… И только на полчаса…

Кристьяно. Нет.

Мать. Ну ладно. Я поняла. Это дело принципа. Ты решил засадить себя в клетку. Но на сколько? Скажи мне, Кристьяно. Сколько лет еще? (Кристьяно не отвечает.) Я уважаю твои чувства, но всему есть предел! Сколько еще лет, Кристьяно? (Короткая пауза.) Если ты мне не скажешь, я открою клетку. (Достает из кармана ключ и идет к клетке.)

Кристьяно (в панике). Нет, мама, нет!! (Хватает ее за руки.) Я обещаю не доставлять тебе больше никаких неприятностей… Поверь мне…

Вбегает Нелла, сестра Кристьяно. ее жених ждет за дверью.

Нелла (матери, озабоченно). Ну как он?

Мать. Не хочет.

Нелла, не глядя на брата, выходит к жениху, чтобы предупредить его насчет Кристьяно.

Кристьяно (нервно). Что она ему рассказывает?

Мать (пытается держать себя в руках). Что ты выдумываешь? Они там, наверное, целуются.

Нелла и Сержио, наконец, входят. Сержио, стройный и симпатичный, одет в свой лучший и единственный костюм. Смотрит на клетку со сдержанным любопытством.

Сержио (протягивая обе руки матери). Мамочка, спасибо вам за приглашение. (Целует ее в обе щеки. Затем поворачивается к Кристьяно.)

Нелла. Это мой брат Кристьяно.

Сержио. Чао!

Кристьяно (бормочет). Чао.

Сержио смотрит на него несколько секунд. Кристьяно отворачивается. Все садятся. Напряженное молчание.

Сержио (осматриваясь). Большая комната. Много места, просторно…

Мать (показывая налево). Там спит Пьетро с женой. (Показывает направо.) А там мы с Неллой…

Короткая пауза. Мать смотрит на кровать Кристьяно, но ничего не говорит.

Кристьяно (ударяя ладонью по своей кровати). А я сплю здесь.

Сержио. А у меня две маленькие комнатки. Два на четыре. (Обнимает одной рукой Неллу.) Ты будешь чувствовать себя, как в клетке.

Короткая пауза. Кристьяно пристально смотрит на Сержио, подозревая, что тот сказал это неспроста. Сержио не понимает, пожимает плечами. Нелла смотрит на Кристьяно, опасаясь его реакции.

Нелла (прижимаясь к Сержио). Мы будем одни…

Сержио. Моя мама будет в комнате, где телевизор. (Осматривается в поисках телевизора. Его нет.)

Нелла. Наш сломался.

Кристьяно. Я его сломал! Я не желаю, чтобы эти лицемеры из Ватикана промывали мне мозги!

Сержио (улыбаясь). Интересно! (Нелле.) В любом случае, новобрачным телевизор не нужен! (Нелла ласково улыбается, смущается. Сержио обращается к Кристьяно.) А когда ваш брат придет? (Кристьяно кивает на мать.)

Мать. Скоро. Кьяра у своей матери.

Сержио (жизнерадостно). Эти тещи — все такие живчики! (Все смеются, кроме Кристьяно.)

Мать (подмигивает). Живы, живы, курилки!

Кристьяно нервничает. В каждом слове усматривает двойной смысл.

Сержио (лаская Неллу). С моей мамой тебе будет хорошо. Она просто ангел. С твоей… надеюсь, не будет повода ссориться. (Бросает взгляд в сторону матери с симпатией.) Она кажется такой благодушной. Кристьяно, как она?

Кристьяно (индифферентно). Она настоящая мать.

Сержио (матери). Вы слышали, мамочка? Он сделал вам комплимент. Браво, Кристьяно!

Мать (берет поднос). Пожалуйста, пирожные.

Сержио. А мы не будем ждать остальных?

Мать. Да здесь на всех хватит. (Сержио берет одно и передает его незаметно Нелле. Мать несет поднос Кристьяно. Затем оборачивается к Сержио.) Вы уже съели?

Сержио (пожимает плечами и улыбается). Оно было такое маленькое! Можно еще? (Берет еще одно и ест его сам. Нелла тоже берет пирожное, и ласково целует Сержио в шею. Это действует Кристьяно на нервы, но он делает вид, что ничего не замечает.) Хотите сигарету? (Предлагает Кристьяно закурить.)

Кристьяно. Я не курю.

Сержио. Разрешите предложить вашей сестре? (Кристьяно не отвечает.)

Мать. Если Пьетро увидит ее с сигаретой, он ее отшлепает. Если хотите рискнуть…

Сержио (доверительно, с юмором). Рискнем. (Дает Нелле прикурить. Кристьяно смотрит на мать и дает понять, что хотел бы еще пирожного.) Я вижу, вы любите сладкое?

Кристьяно (сердито). Но вы же съели два.

Сержио. Верно.

Нелла и мать смотрят друг на друга и начинают волноваться.

Нелла. Это я съела два. Сержио мне отдал свое.

Кристьяно раздражен тем, что не заметил этого.

Сержио (Нелле). Твой брат ничего не упускает. Все видит и слышит, не показывая вида, но кое–что все же не замечает…

Кристьяно (невежливо). Я все замечаю! И про вас уже все знаю.

Сержио. Браво! Ну–ка, расскажите.

Кристьяно. Ваши пальцы желтые от никотина. Вы много курите. Вы оглядывались за бутылкой шампанского. Значит, вы пьете. Вы можете очаровать женщин. Значит, вы их знаете. Вот, у вас из кармана торчит газета. Значит, вы интересуетесь политикой.

Сержио (несколько удивлен). Здорово… Я вижу, у вас талант наблюдателя. Но я думаю, что не много потерял в их глазах (показывает на женщин).

Кристьяно. Я этого и не хотел.

Сержио. Вы указали на два порока и на две добродетели.

Кристьяно. Которые из них добродетели?

Сержио. Две последних. Женщины и политика. Вы не согласны?

Кристьяно. Нет.

Сержио. Это зависит от точки зрения. (Короткая пауза).

Мать (неосторожно). Что вы скажете о моем Кристьяно?

Кристьяно (с яростью, матери). А что ты спрашиваешь? Он ей все потом расскажет, а она — тебе.

Нелла (с упреком). Кристьяно…

Сержио. Почему потом? У меня уже есть на этот счет мнение.

Кристьяно (саркастически). И какое же?

Сержио. Я не такой ученый, как вы, и еще меньше — наблюдатель, но…

Кристьяно. Говорите!

Сержио. Мое мнение — это только общее впечатление. По сравнению с вашими глубокими и острыми заключениями…

Кристьяно. Продолжайте!

Сержио. Это только впечатление, и больше ничего…

Кристьяно. Какое впечатление?

Сержио (матери). Ваш сын — решительный молодой человек.

Кристьяно. Не увертывайтесь!

Сержио (зажат в угол). Может, лучше перед тем, как я выскажу свое первое впечатление…

Кристьяно (обрывает его). Я сам вам скажу это ваше первое впечатление: любопытство. (Смотрит на него.)

Сержио. Возможно.

Кристьяно. А я сразу же и удовлетворю его. (Показывает под кровать.) Вот тут, под кроватью стоит горшок! Женщины? Можно и без них обходиться. Как священники живут? Без женщин!

Нелла (почти плачет). Мама…

Мать (направляется к клетке). Кристьяно, прошу тебя…

Кристьяно (матери). Оставь меня в покое. (Сержио.) Вы удовлетворены? (Напряженное молчание.)

Сержио (ласкает Неллу, стараясь ее успокоить). Раньше я хотел сказать, что вы… интеллигентны, чрезмерно чувствительны… А теперь скажу, что вы еще и завистливы, полны ненависти ко всем… ничем не оправданной ненависти… (Подчеркивает.) Хотя они вам ничего не сделали.

Кристьяно. Кто?

Сержио. Люди.

Входит Пьетро. Одет в спецовку. Замечает, что Нелла расстроена, почти плачет.

Пьетро (смотрит с подозрением на Кристьяно). Что он опять натворил?

Сержио пытается отвлечь его энергичным рукопожатием.

Сержио. Чао. Наконец–то мы встретились! Очень рад!

Пьетро. Чао. (Продолжает смотреть на Кристьяно, ожидая объяснений. Мать жестами приглашает его садиться рядом с Сержио и Неллой.)

Пьетро (целует сестру в лоб). Не обращай на него внимания. (Садится спиной к брату.) Сестра много о тебе рассказывала. Влюблена по уши. Ты сколько зарабатываешь?

Сержио. Шестьдесят тысяч.

Нелла (с готовностью). Мы уже подсчитали. Тридцать две за квартиру, двадцать пять на еду, и три можно отложить на всякий случай.

Пьетро. И мать, наверное, будет на вашем иждивении?

Сержио. Она так мало ест. И обещала платить за электричество, воду и газ. Прямо святая!

Пьетро. Счастливчик! (Указывает на Неллу.) Будешь заботиться, чтобы ее фигурка всегда оставалась такой же!

Сержио. Может, ты знаешь — у нас на работу принимают только с рекомендацией церковного прихода, и если ты обещаешь не вступать в профсоюз. Представь себе!

Пьетро. В прошлом месяце мы заставили начальство платить на пять лир в час больше. Знаешь, как мы этого добились? Бастовали все, даже самые рьяные прихожане!

Сержио. Это единственный способ. Нам тоже надо бы так. В следующем месяце я надеюсь на сверхурочные, подработаю…

Пьетро (матери). Мама, ты нам выпить не дашь?

Мать. Кьяру не подождем?

Пьетро (жестко). Нет! (Пока мать открывает первую бутылку). Когда собираетесь жениться?

Сержио (Нелла прижимается к нему). Скоро. Мне уже за тридцать. (Целует Неллу.) Потом она ко мне охладеет.

Нелла (целует его, Кристьяно смотрит на них снисходительно). Никогда!

Пьетро. Медовый месяц — вот что значит никогда.

Нелла (наивно). Только медовый?

Пьетро. Мы с ним понимаем друг друга.

Нелла. Уже?

Сержио. Между нами, мужчинами… (Смотрит на Кристьяно.)

Пьетро. Будете венчаться?

Нелла. Конечно.

Сержио. Это опять в моде. И чтобы избежать проблем. (Кристьяно.) Вы тоже придете?

Кристьяно. Потому что я говорил о священниках? Нет, конечно! И вы прекрасно это знаете.

Пьетро. (с удивлением). Вы говорили о священниках? Интересно! Ты заставил его говорить? И что он о них рассказал? Знаешь, ведь он учился с ними вместе, и одно время я его подозревал в излишней религиозности. Но он никогда ничего не рассказывал. Человек — загадка! (Иронически улыбается.)

Сержио. Вам бы надо с ним побольше разговаривать. Он, наверное, очень одинок.

Пьетро. А кто его там запирал? Только мы знаем, сколько слез пролила мама.

Сержио. Должна же быть какая–то причина. Если бы вы разузнали, в чем дело…

Пьетро. Для этого нужно набраться адского терпения. Мама–то все еще пытается. Она сует ему ключ под нос дважды в день, умоляя его выйти. А мне что! Я на него вообще внимания не обращаю, надоело!

Кристьяно хватается за прутья, трясет клетку, тяжело дышит, вне себя от гнева. Мать подходит к нему, чтобы успокоить.

Сержио. Ты бы так уж о нем не говорил…

Пьетро. Я бы не говорил? (Тихо, чтобы Кристьяно не услышал.) Когда я его так оскорбляю, говорю ему, что он никому не нужный клоун, что он жизни не знает, его состояние явно улучшается. Просит свежих газет, потом комментирует новости. Чтобы показать, что на самом–то деле он в курсе всего!

Сержио. Может, ты и прав. Это то, что ему нужно.

Пьетро. Я его оскорбляю потому, что хочу, чтобы он как–то реагировал, чтобы становился мужчиной. (Матери.) А где же шампанское? (Матери, которая все еще около Кристьяно.) Да оставь ты его с его «Антошей»! (Саркастически, Кристьяно.) Простите, с Антон Павловичем!

Мать еще остается некоторое время с Кристьяно. Потом идет за шампанским.

Сержио. Нелла мне рассказывала о его страсти. Чехов — знаменитый русский писатель.

Пьетро. Конечно, но это стало уже манией! Ты можешь спросить его что угодно о любом рассказе, о том, сколько слогов на любой странице. Он фанатик, и виноваты в этом, наверное, эти самые книги! Он всегда цитирует эти грустные, грязные истории, случаи разврата и жестокости. (Цитирует с иронией.) «Вереница бесхребетных людей, сгибающих спины при появлении лакеев в ливреях».

Сержио. Возможно, он сочувствует этим людям…

Пьетро. Каким людям?

Сержио. Персонажам этих рассказов.

Пьетро. Может, он воображает себя Чеховым!

Сержио. Это не исключено. Ну, по крайней мере, он знает творчество Чехова!

Пьетро. И ничего, кроме этого! Возьми политику. Он даже не в курсе, кто у нас сейчас президент. Ну а насчет женщин… Я тебе потом расскажу. (Матери.) Давайте выпьем наконец!

Мать (несмело). Кьяру ждать не будем?

Пьетро (громко, резко). Нет!

Мать открывает шампанское. Пробка с шумом вылетает. Нелла целует Сержио, подает ему первый бокал. Сержио передает его Кристьяно, который сначала отказывается, потом принимает.

Пьетро. Это помогает забыть прошлое… и дает надежду на будущее!

Все вместе. За будущее!

Мать (трогательно). За моих детей!

Пьетро (Нелле и Сержио). За вас!

Тост прерывается появлением Кьяры. Она очень привлекательная женщина, с холодным выражением лица и сексапильной фигурой. Пьетро не обращает на Кьяру внимания и пьет шампанское, остальные ждут. Все смотрят, как она подходит к Сержио и здоровается с ним за руку.

Кьяра (Сержио). Простите, я опоздала. Поздравляю! (Сержио дает ей свой бокал.) Спасибо.

Пьетро. (Наливает еще один бокал, дает его Сержио. Кьяре). Сдохла?

Кьяра. Кто?

Пьетро (с иронией). Ты же ходила навестить свою «бедную больную маму»? Она отошла уже?

Кьяра (со скрытым сарказмом, отчетливо). Нет. Держится, и надеется погулять у тебя на поминках. (Холодное, напряженное молчание.)

Пьетро (наливает себе второй бокал, со злобой, неохотно чокается с женой). За счастье… семейное!

Кьяра (с вызовом, не обращая внимания на пролитое шампанское). За счастье! (Все пьют.)

Занавес

Несколько дней спустя. Сцена выглядит так же. Раннее утро. Постель матери и Неллы не убрана, они уже ушли. Кристьяно лежит в своей кровати. Звонит будильник рядом с кроватью, на которой Пьетро и Кьяра. Пьетро встает, отодвигает ширму у кровати, подходит к окну, затем возвращается к кровати, смотрит на жену с неприязнью, начинает ее будить.

Пьетро (стягивает одеяло с жены). Сделай мне кофе!

Кьяра продолжает спать. Пьетро идет к раковине на кухне, умывается.

Пьетро (кричит Кьяре, вытираясь). Вставай! (Ответа нет.) Сука ленивая…

Выходит и разогревает себе вчерашний кофе. Одевает ботинки, замечает, что они в грязи, смотрит зло на Кьяру. Пытается соскрести грязь с ботинок вешалкой для одежды, потом ставит ботинки обратно. С ненавистью смотрит на Кьяру.

Пьетро (трясет ее). Ты, сука, быстро вставай и делай мне кофе!

Ответа нет. Идет, наливает себе маленькую чашечку кофе. Подходит к столу, грубо пододвигает стул, садится. Делает маленький глоток. Продолжает смотреть на Кьяру с ненавистью. Берет пиджак и собирается уходить. Вдруг передумывает, и возвращается к кровати.

Пьетро. Ты, грязная… Все уже встали, все уже работают… (Замахивается.) Мама, сестра встают в пять, чтобы заработать денег, а ты… (Сдергивает одеяло.) Вставай или я убью тебя!

Полуголая, не проснувшаяся до конца Кьяра садится на краю кровати. Пьетро немного успокаивается и уходит, громко хлопнув дверью. Кьяра соскальзывает обратно в кровать, ищет рукой одеяло. Не находит и остается лежать неприкрытой. Зевает, лениво потягивается. Кристьяно все это наблюдает.

Кьяра (не поднимая головы). Ты зачем шпионишь за мной?

Кристьяно (притворно обижен). Я?!

Кьяра Разве ты никогда не видел голой женщины?

Кристьяно (после короткого молчания). Почему он так тебя ненавидит?

Кьяра (спросонья). Все мужья ненавидят своих жен.

Кристьяно. Почему?

Кьяра (двусмысленно). Потому что мы любим валяться в постели.

Кристьяно (несмело, но с интересом). Не понимаю… Мне бы хотелось узнать… Вот ты сказала про постель… (Нерешительно.) Что ты имела в виду?

Кьяра. Я пошутила.

Кристьяно. Не знаю… Это похоже на правду. Я об этом много думал…

Кьяра. Инициативу проявляет мужчина. Он научит женщину чему угодно.

Кристьяно. А если она уже обучена кем–то раньше?

Кьяра (смотрит на него с некоторым удивлением). Да ты что–то знаешь! Не такой уж ты и наивный, видно!

Кристьяно. А ты… Как тебя научили? (Кьяра ошарашена его прямотой и смотрит на него с изумлением. Продолжает несмело.) Сколько раз он тебя попрекал… Он грязно обзывал твою мать, за то, что она тебя слишком вольно воспитала… (Раскаивается за сказанное.) Прости меня.

Кьяра (с горечью). Да, это правда. Любить его — это хорошо. Любить кого–то другого, до него, означает, что ты — проститутка! Проблема в том, что в этой стране женщине позволен один мужчина, и на всю жизнь! (Закуривает.)

Кристьяно. Но согласись, что для мужчины думать о том, что женщину, которую он любит, ласкал кто–то другой — это ужасно! Я бы сошел с ума!

Кьяра. У каждой женщины когда–нибудь появляется мужчина, тот, первый мужчина, которому веришь… Это можешь быть ты, кто–то другой, неважно. Важно то, что у тебя с этим мужчиной любовь не проходит никогда. А прошлые ласки следа не оставляют, поверь мне, Кристьяно…

Кристьяно. Но если этот другой… (Пытается найти слова, чтобы выразить свою мысль.)

Кьяра. Что ты хочешь сказать?

Кристьяно….Столько времени с тем, первым мужчиной, столько месяцев… У него было время на… на…

Кьяра. На что?

Кристьяно….На все.

Кьяра. Что ты этим хочешь сказать?

Кристьяно. Это ужасно. Ты… рассказывала Пьетро?

Кьяра. Да.

Кристьяно. И?…

Кьяра. У него хватило ума не задавать лишних вопросов.

Кристьяно. Но когда он узнал, ему ведь нужны были какие–то объяснения, подробности…

Кьяра. Что ты так этим озабочен? Нет никаких «подробностей». Существует просто любовь, когда двоим хорошо вместе. Я за свою жизнь через это уже дважды прошла. А сейчас мне с Пьетро совсем не хорошо. (Смотрит на Кристьяно.) Я теперь другая. Другая — «чистая»… Готова заново родиться, заново полюбить — как в первый раз. Да это всегда, как в первый раз.

Кристьяно. А память о… о том, какой был тот мужчин, как он… Может быть, он лучше…

Кьяра. Лучше что?

Кристьяно. Лучше… Ты понимаешь, о чем я… Все мужчины разные… Например, я — я знаю меньше других.

Кьяра (материнским тоном). Видишь, Кристьяно, вся твоя беда в том, что ты слишком большое значение придаешь сексу. (Кристьяно внимательно слушает.) Мы не ладим с твоим братом по другим причинам.

Кристьяно. По каким?

Кьяра (неохотно). Он считает, что его «поймали». Я ему сразу отдалась, и он был вынужден жениться. У меня был выкидыш через три недели после свадьбы, а никакой мужчина не простит такого. Если бы он подождал еще три недели, то сохранил бы свободу, потерянную из–за каких–то сантиментов.

Кристьяно. А что ты?

Кьяра. Я легла с ним в постель, потому что любила его… Он был сильный, здоровый мужчина… Чего мне теперь не хватает, так это ласки, просто доброго слова… Он бы мог меня вернуть простым поцелуем в лоб, или поцеловав руку… (Смотрит на свои руки.) Было время, когда он их целовал… (Любуется руками.) А они остались таким же красивыми… Нам всем нужно лишь немного нежности. Подарок, цветочек… Когда я сказала, что люблю валяться в постели, я не имела в виду то, о чем ты подумал. Я намекала только на свою лень…

Кристьяно (обдумывая сказанное Кьярой)…. Может быть, и так… А я бы никогда так себя не вел со своей женой.

Кьяра. Я знаю.

Кристьяно (удивленно, с любопытством). Откуда ты знаешь?

Кьяра. Твоя женщина будет счастлива.

Кристьяно (заинтригован). Ты на самом деле так считаешь? Почему ты думаешь, что я… Ты ведь меня совсем не знаешь…

Кьяра. Мне так кажется. Женская интуиция.

Кристьяно (просительно). Пожалуйста, объясни. Ты что–то знаешь. Может, ты действительно понимаешь. Ты можешь мне помочь…

Кьяра. Как я могу тебе помочь? (Кристьяно не отвечает.) Почему ты молчишь?

Кристьяно (уклончиво). Ты заставила меня задуматься — как я мог бы сделать женщину счастливой?

Кьяра. Выйди из своей клетки! Влюбись в кого–нибудь! Так и сделаешь кого–нибудь счастливым! (Кристьяно, несколько разочарованный подобным предложением, избегает ее взгляда и смотрит в пол.) Что ты там делаешь, в этой клетке? Только стареешь! И чего ты боишься? В этом мире есть каждому место.

Кристьяно. Кто может меня понять и полюбить?

Кьяра. В мире полно женщин. (Кристьяно опять опускает голову. Кьяра догадывается, о чем он думает.) Да они все думают точно так же, как я. Не бойся. Единственное, что нужно в жизни женщине — это любовь, чтобы чувствовать себя нужной.

Кристьяно (поднимает голову). А ты… Тебя не любят. Что ты собираешься делать?

Кьяра (надевает тапки). Я только жду.

Кристьяно. Чего?

Кьяра. Как и все женщины в этой католической стране, я жду только чуда. (Укладывает волосы перед зеркалом.)

Кристьяно. Какого чуда?

Кьяра. Раз невозможен развод, то… смерти…

Кристьяно. О чем ты говоришь?!

Кьяра. Я шучу. Я жду любви.

Кристьяно. Надеешься, что он сможет еще…

Кьяра. Нет…

Кристьяно. Тогда?…

Кьяра (неопределенно). Любовь… Теплые чувства к тому, кто рядом… (Смотрит ему в глаза.) Твоя дружба…

Кристьяно (беспокойно). Знаешь, Кьяра, я…

Кьяра (перебивает). Наконец–то ты назвал меня по имени! Так и начинается любовь. Имя — это нечто неотъемлемое, личное. Если тебя называют по имени, сразу чувствуешь себя ожившей! (Обольстительно.) «Кристьяно»… какое красивое имя! (Подходит к клетке, полуобнаженная, чарующая.)

Кристьяно (с чувством). Кьяра…

Кьяра. Спасибо! Сегодня ты дважды вдохнул в меня жизнь. Сегодня я счастлива. Я благодарна тебе… (Включает радио, слышна итальянская поп–музыка. Ходит по комнате. Кристьяно не может оторвать от нее глаз.)

Кристьяно (все еще настаивает на ответе, пока Кьяра стелит постель.) Но откуда ты знаешь, что я мог бы сделать женщину счастливой?

Кьяра. Смотри — ты уже в этом сам убедился.

Кристьяно. Может быть. Но ты… Почему ты так в этом уверена?

Кьяра. Те, кто бояться, что они не могут этого, как раз и способны сделать это. (Изучает его.) Вчера вечером ты допоздна занимался с этими гирями. Все время смотрел на свои руки — в тебе есть воля к тому, чтобы добиться успеха. Что тебе еще действительно нужно, так это воспитать в себе терпимость и покорность. Хотеть понять и хотеть, чтобы тебя понимали. Сегодня ты доказал, что можешь бросить свои книги, и стать самим собой… (Кристьяно смотрит на нее вопросительно.) Только поговорив со мной, ты меня стал понимать, а может быть, и простишь в чем–то.

Кристьяно. Если бы они все были такие же, как и ты!

Кьяра. Мы всегда так говорим тем, кто всего лишь нас выслушал… Слишком часто жестокость или просто лень делают нас бесчувственными. А кстати, что ты думаешь о своей сестре?

Кристьяно. Она не такая уж плохая… Может, глуповата немного.

Кьяра. Как ты можешь так говорить, если никогда с ней толком и не общался! Используешь ее только как прислугу. Я‑то с ней много о чем переговорила, и узнала очень хорошо. Очень чувствительная девушка, и так она хотела настоящей любви… Прямо как ты. (Смотрят друг на друга мгновение.) Наконец–то она кого–то нашла. Ее муж будет счастлив.

Кристьяно. Этот мужик!

Кьяра. Опять то же самое! Проблема ведь в тебе. Ты считаешь себя выше «мужиков». А Сержио, может, и не способен написать письмо без ошибок, но зато он знает, что такое жизнь. Любой неграмотный мужик, который знает, как прокормить и защитить свою семью, лучше того, кто цитирует книги наизусть… (Осознает, что говорит слишком жестко, пытается найти более мягкие выражения) …Того, кто никак не может найти свое место в жизни… (Подходит к нему и гладит его по голове.) Прости меня.

Кристьяно с благодарностью смотрит на Кьяру. Целует ей руку. Кьяра тронута, подносит к своим губам руку, которую поцеловал Кристьяно. Стук в дверь. Кьяра накидывает на ночную рубашку халат и идет открывать дверь. Входит Сержио, жизнерадостный, как всегда, у него в руках сумка с инструментами и газеты.

Сержио. Чао, красавица! (Целует ее в щеку.) Чао, Кристьяно! (Пожимает Кристьяно руку, тот недоволен.) У меня тут вызов рядом, а хозяева еще спят, так что решил заскочить. (Садится.) Ну, Кристьяно, как дела?

Кристьяно. Нормально. Неллы нет дома.

Сержио. Знаю. Я ее встретил на рынке. (Краткое замешательство.)

Кьяра (ходит по комнате). Хотите кофе?

Сержио. Спасибо. От кофе никогда не откажусь. (Опять натянутое молчание. Пытается завязать дружескую беседу с Кристьяно.) Читал об этой резне вчера? Сегодня опять об этом пишут. (Подает Кристьяно газету, несмотря на явное отсутствие у того интереса. Кьяре.) Нам тут зарплату повысили немного. Так что и Пьетро в этом месяце тебе больше принесет.

Кьяра (саркастически). Прекрасно! Купим себе виллу!

Сержио. Вы, женщины, вечно недовольны. Посмотри, как мы для вас же крутимся!

Кьяра. Что с этих прибавок? Все равно все кругом дорожает.

Сержио (иронично). Кроме билетов на самолет. (Цитирует рекламу.) «Летите сейчас — платите потом!»

Кьяра. Я не люблю слова «потом».

Сержио. Терпение, моя дорогая. Со временем все придет! (Кристьяно, который без особого интереса просмотрел газету.) Ну, что скажешь?

Кристьяно. Все одно и то же. Кучка идеалистов получила по пуле во имя свободы. Опять белые стреляют в черных.

Кьяра (перебивает). А черные — в белых!

Кристьяно. Это все так далеко, что нас не касается.

Сержио. Когда угнетенный народ восстает, разве не должны мы ему симпатизировать, переживать за него? А что ты чувствуешь, когда читаешь о том, что какой–то народ стал независимым?

Кристьяно. Ничего.

Сержио. Никакой радости за них?

Кристьяно. Никакой.

Кьяра с интересом слушает, и одновременно готовит кофе.

Сержио. Ведь они такие же люди, как и мы. Мы победили в наших войнах за независимость. Теперь пришла их очередь. Это маленькие победы на пути к лучшему будущему. Каждый выигрывает от этих побед.

Кристьяно. У каждого своя жизнь. (Цитирует по памяти.) «…Мы преуспели в личном совершенстве; но эти наши успехи имели ли заметное влияние на окружающую жизнь, принесли ли пользу хоть кому–нибудь? Нет…»

Сержио смотрит на него с удивлением, он не ожидал такого, потом на Кьяру, которая варит кофе.

Кьяра (устало и саркастично). Чехов. Том такой–то, рассказ — Бог его знает, какой, страница… (Приглашает Кристьяно продолжить.)

Кристьяно (принимая ее всерьез). Страница двадцать седьмая. Том одиннадцатый, «Моя жизнь».

Сержио. Это все хорошо в какой–то степени. Ты все изучаешь что–то, а пользы от тебя никакой. Я же и читаю, и приношу к тому же пользу… Хожу, встречаю людей, общаюсь… (Кристьяно снисходительно улыбается.) Человек стоит столько, сколько он отдает. В конце концов, каждый сам творец своей жизни и своего счастья.

Кристьяно. Это не так. (Цитирует.) «Какой к черту он творец, если достаточно больного зуба или злой тещи, чтоб счастье его полетело вверх тормашками.».

Озадаченный, Сержио смотрит сначала на Кристьяно, потом на Кьяру, которая иронически улыбается.

Кьяра (пожимая плечами). Чехов. Том такой–то, страница… (Жестом приглашает Кристьяно продолжить, но тот на этот раз молчит.)

Сержио. А ты сам позволил бы какой–то зубной боли или какой–то теще сделать тебя несчастным?

Кристьяно. Всякое бывает.

Сержио (Кьяре, с красноречивым жестом). У него с головой все в порядке?

Кьяра (разливая кофе). В порядке–то в порядке, да только очень он избалован. (Подает кофе, смотрит на Кристьяно, тот смущенно отводит глаза.) Его надо было лет с четырнадцати приучать к самостоятельной жизни, чтобы он научился добывать кусок хлеба, бороться за женщину. Тогда бы он знал цену и хлебу, ценил бы женщину. (Пьет кофе.) Пейте кофе. Легче будет спорить.

Сержио. Спасибо.

Кристьяно обиделся. Они пьют кофе, пока Кьяра застилает свою кровать. Затем она идет к плите нагреть себе воды.

Сержио. (Кристьяно). Какой темперамент! (Показывает на Кьяру. Кристьяно никак не реагирует.) У нее есть голова на плечах!

Кьяра. Если бы была, меня бы здесь не было. (Они смотрят на нее с удивлением.)

Кристьяно (тихо). А где бы ты была?

Кьяра (загадочно). Далеко…

Сержио. Одна?

Кьяра (многозначительно улыбается). Разве тот, у кого есть голова на плечах, останется один?

Сержио допивает кофе. Встает, берет чашку Кристьяно, и несет их в раковину. Кристьяно возбужден и недоволен. Сержио что–то шепчет Кьяре, очевидно, какие–то комплименты.

Кьяра (польщена, с удовольствием). Спасибо. (Кристьяно это замечает, раздражается еще больше.)

Сержио (снова садится у клетки, после непродолжительной паузы). Нелла видела, что ты вчера читал.

Кристьяно. Я всегда читаю.

Сержио. Я говорю про газеты, которые я тебе давал.

Кристьяно. Так она теперь следит за мной? Где ты ее видел?

Сержио. Я уже говорил. На рынке. Торговля у них сегодня не очень хорошо идет. (Пауза.) Ты ничего не нашел в объявлениях?

Кристьяно. Объявления меня не интересуют. (С сарказмом.) А вот заголовки мне понравились! (Агрессивно.) Вы можете понять, что происходит? Или вы все так зачерствели, что не видите, куда мы катимся? Вчера ты сказал, что человек — «совершенное создание», и что это неправда, что мы живем по законам джунглей. (Читает заголовки из газет, лежащих на полу.) «Мэр Рима уличен в коррупции», «Епископ задержан на границе с золотом и драгоценностями», «Каждый четвертый полицейский — преступник», «Врач делал ненужные операции ради денег», «Умер от передозировки ЛСД», «Тридцать три человека убиты и четыреста арестованы при подавлении бунта», «Шесть тысяч детей умирают ежедневно от голода», «Врач изнасиловал четырехлетнюю». (Подчеркивает.) «Четыре года получила жена, нанесшая увечья мужу, который вел себя пассивно во время медового месяца». А послушайте это! (Поднимает одну газету.) «Тринадцатилетняя Мария Бучелли искалечена на фабрике. Ее волосы были затянуты станком, и девушка была скальпирована». И не так, как показывают в кино про индейцев! У нее были оторваны даже уши! Вот этот ваш мир, там, за дверью! Джунгли, кишащие дикими зверями. (Цитирует.) «Я, голубчик, не понимаю людей, и боюсь их. Мне страшно смотреть на мужиков, я не знаю, для каких таких высших целей они страдают, и для чего они живут». (Вяло, удрученно.) «Страх», том десятый…

Сержио. Я не скажу, что ты не прав. В общем, я с тобой могу согласиться. Много страха и страданий «там, за дверью», но и движение вперед, в лучшее будущее происходит там же, согласись! И мы должны быть благодарны тем, кто «там, за дверью», борется за это лучшее будущее для нас.

Кристьяно (не обращая внимания на слова Сержио). «С раннего утра до потемок гнут спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и в вони; их дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сотни лет, и миллиарды людей живут хуже животных — только ради куска хлеба, испытывая постоянный страх…»

Кьяра в это время нагрела большой таз воды, садится и начинает мыть ноги на виду у Кристьяно, который не может оторвать от нее глаз. Он в напряжении.

Сержио. Да, мир Чехова всегда такой — трагический и полный отчаяния. (Заинтересован, куда так пристально смотрит Кристьяно, поворачивается и смотрит на ноги Кьяры.) Но время идет, все меняется. Человек учится преодолевать страдания, нищеты в мире становится все меньше.

Кристьяно (взгляд прикован к ногам Кьяры). «Точно такой же ветер дул и при Рюрике, и при Иване Грозном, и при Петре, и при них была точно такая же лютая бедность и голод».

Сержио (теряя терпение). Ну, ты даешь! Даже знаешь, кто такой Рюрик!

Кристьяно (все еще смотрит на Кьяру). В примечании указано, что это был норманнский князь, умерший в восемьсот семьдесят девятом году.

Сержио (саркастично). И примечания! Ты просто гений. Но что ты собираешься делать со всеми этими своими знаниями?

Кьяра. Если бы ты был поумнее, (Сержио оборачивается к Кьяре) ты бы ему ответил, что с того времени, когда жил Чехов, в его стране прошло уже лет сто. И каких лет!

Сержио тоже начинает любоваться ногами Кьяры. Кристьяно замечает его интерес и возмущен этим.

Сержио (становится очевидным восхищение, с которым он разглядывает ноги Кьяры). Да, слава Богу, мы и в Италии теперь имеем много такого… (Демонстративно восхищается женскими ножками.)

Кьяра (польщенная). Не такие они тупые, эти мужики. (Бросает шаловливый взгляд на Кристьяно.)

Кристьяно (пытается привлечь внимание Сержио). Порок живет в человеке. В нашей тоске, в чувстве беспомощности и бесполезности.

Сержио. Я нашел тебе работу. (Короткая пауза.)

Кьяра (вытирает ноги). Неужели? Какую работу?

Сержио (оборачивается к Кьяре). Интересную и несложную.

Кристьяно. Кто тебя просил?

Сержио. Я хочу тебе помочь, чтобы ты ощутил, что ты нужен кому–то.

Кьяра. И что за работа?

Сержио. В профсоюзной библиотеке. Замечательная работа для него.

Кьяра (с энтузиазмом). Чудесно! Я буду ходить туда каждый день! (Кристьяно.) А ты мне будешь советовать, какие книги читать!

Сержио. Точно! Поможешь людям советами насчет книг. Ты мог бы начать с лекций о Чехове.

Кристьяно. Они ничего не поймут! (Неловкое молчание.)

Сержио (терпеливо). Предположим, все они неграмотны. Но ты–то так много знаешь, почему бы тебе не поделиться с ними своими знаниями? У них есть уши, глаза, голова на плечах. Они бы стали лучше.

Кристьяно. Невозможно никого сделать лучше… Бесполезны все усилия, которые мы для этого делаем. Человеческая раса никогда не станет совершеннее. Любая, как говорил Чехов, «благотворительная оргия» пошла бы насмарку, была бы бесполезной. Люди отвергают истину, красоту и поэзию. А я отвергаю их.

Сержио (резко). Оставим в покое «благотворительность», которой от тебя никто и не требует. Зачем же тогда вообще все книги, школы, профессора? (Показывает на книги Кристьяно.)

Кристьяно. Ты когда–нибудь читал Чехова?

Сержио. Кое–что.

Кристьяно. «Кое–что» означает ничего, когда речь идет о книгах. Он слишком сложный писатель для вас.

Сержио (начинает терять терпение). Я бы его прочел, если бы он был в нашей библиотеке. А в магазине самое дешевое издание — пятнадцать тысяч. Это четверть моей зарплаты. Я не могу себе этого позволить.

Кристьяно. Тогда зачем говорить «кое–что»? Вы никогда не говорите правду. (Цитирует.) «Заняты все только тем, чтобы скрыть собственное невежество».

Сержио. Я прочел несколько его рассказов в журнале.

Кристьяно (пытаясь уронить его в глазах Кьяры). Каких? Если ты их читал, то должен помнить.

Сержио (напрягая память). «Устрицы»… (Вспоминая.) Мальчик просит милостыню. Он ничего не знал об устрицах, до тех пор, пока не увидел их в витрине. И вместо того, чтобы просить деньги, он просит устриц. Какие–то богатые мошенники ради собственного развлечения дают их ему столько, что он ими давится.

Кристьяно. И твои друзья поняли этот рассказ?

Сержио (со злобой). Естественно! Лучше, чем ты, который и пальцем не пошевелил ни разу, чтобы прокормить себя! (Сожалеет о сказанном.) Извини.

Кристьяно (не обращает внимания на слова Сержио). А еще какие рассказы ты прочел?

Сержио (мгновение думает). «Спать хочется». Девочка — прислуга, которая должна присматривать за хозяйским ребенком. Тот не переставая кричит, а ей страшно хочется спать после тяжелого рабочего дня. Она убивает ребенка, падает на мертвое тело и засыпает, наконец…

Кьяра (взволнованно). Ужасно! Ты мне его прочитаешь, Кристьяно?

Кристьяно. Потом. (Напряженная пауза.)

Сержио. Так ты на самом деле отказываешься от работы?

Кьяра. А сколько бы ему платили? (Выключает радио.)

Сержио. Посмотрим. Я не думаю, что слишком много, но… (Смотрит на Кристьяно, ожидая какой–нибудь реакции.)

Кристьяно (искренне, чистосердечно). Дело не в деньгах, сколько бы их ни было. Дело в людях, с которыми мне пришлось бы общаться… В людях, которые расталкивают всех локтями, которые все готовы сокрушить на своем пути. Они надменны и жестоки к тем, кто ниже их, подобострастны и услужливы к тем, кто над ними. Они не замечают тебя, когда тебе нужна малая толика тепла, они не дают тебе покоя, когда ты хочешь тишины и одиночества… Жадные, жалкие, бесчувственные люди. Их посредственность убивает меня. Стая волков, грызущихся между собой… А их вопросы? «Вы не знаете, с каким счетом наши вчера выиграли?» «А вы вчера смотрели по телевизору последнюю серию?» (Саркастически.) Самый умный вопрос, на который они способны, это: «Участвовал ли Чехов в Русской революции?…»

Кьяра. А он участвовал?

Кристьяно (Кьяре). Конечно, нет! Вообще, настоящие писатели выше всего этого!

Сержио. Ты не прав!

Кристьяно (снова к Сержио). Они ДОЛЖНЫ быть выше — если действительно настоящие. (Продолжает свою «исповедь», не давая Сержио что–либо сказать.) Например, перед выборами, все хотят заполучить ваш голос, каждая партия, которая, конечно, САМАЯ демократичная, САМАЯ честная, единственная, которой можно верить. А я вообще не буду ни за кого голосовать! И объясню, почему! Как можно голосовать, если на самом деле выбора–то и нет? Когда все они совершенно одинаковые, все — марионетки?

Сержио. Но если мы, все вместе…

Кристьяно (прерывает, не обращая внимания). Когда я говорю о том, что не хочу голосовать, они обвиняют меня в «неучастии». Неучастии в чем? Они не имеют к нам никакого отношения. Они игнорируют поэтов. Все они.

Сержио (быстро). Но это ведь единственный день, когда от тебя что–то действительно зависит!

Кристьяно (перебивает). Вот видишь — и ты такой же, как они. Ты рассуждаешь, как они! Тебе уже промыли мозги!

Сержио. Может быть, но…

Кристьяно (опять перебивает). Вы все одинаковые! Вы все готовы согласиться с чем угодно, лишь бы добиться своего!

Сержио. Мне ничего от тебя не нужно!

Кристьяно. А это твой единственный выход, когда ты встречаешь кого–то, кто действительно бескомпромиссен!

Сержио. Могу я тебе задать личный вопрос?

Кристьяно (агрессивно). Зачем? И не говори мне, что это для моей же пользы! Никто тебя не просит играть роль «отца»! Я, только я знаю, что для меня хорошо, а что нет! Я тебя умоляю — и всех вас — дайте мне жить так, как я хочу! Почему каждый так интересуется моей личной жизнью?… Женщинами, которые у меня были, скрытыми желаниями… Эти измышления, кривые ухмылки… Я бы не мог выжить в этом мире! (Кьяре.) Ты это знаешь. Бесполезно бороться. Я не хочу бороться. Они грызут друг друга, подобно диким зверям! (Он смотрит на свои руки.) Я способен убить, лишь бы защитить себя… И поэтому я здесь. Я вынужден… Мы беспомощны, мы бесполезны. (Цитирует.) «Смерть сотрет нас с лица земли наравне с подпольными мышами.»

Сержио. Ну и что из этого? Если бы мы все время думали о смерти…

Кристьяно. Я думаю о ней. И мне здесь безопасней. Снаружи я был бы не на своем месте. Меня бы уничтожили… Нет надежды для меня вне этой клетки…

Сержио (теряя терпение). Ну и застрелись тогда! Что это за жизнь! (Раскаивается за свою вспышку.) Прости меня… Мне только жаль твою бедную мать… Я ей обещал… Смотри, я сделал новый ключ для тебя. (Он просовывает ключ между прутьев и кладет его на стол Кристьяно.) Она надеется… (Кристьяно, взбешенный, хватает ключ и швыряет его через всю комнату. Сержио и Кьяра смотрят друг на друга.) Пока, Кьяра. (Целует Кьяру в щеку.) …Передай Нелле, что я приду вовремя.

Выходит, не попрощавшись с Кристьяно. Кьяра закрывает за Сержио дверь. Молчание. Кьяра идет к своей постели и снимает халат.

Кьяра. Ты плохо себя вел.

Кристьяно. А ты? (Кьяра вопросительно смотрит на него.) Ты была прямо, как (цитирует) «грешница на старинной картине». Сидела, полуголая, мыла ноги… (Пристально смотрит на нее.)

Кьяра. На мне же был халат.

Кристьяно. Расстегнутый!

Кьяра. Да он ничего не видел!

Кристьяно. Ты позволила ему поцеловать себя.

Кьяра. Это был невинный поцелуй! Более невинный, чем тот, которым ты поцеловал мне руку… (Смотрит ему прямо в глаза. Кристьяно ощущает напряженность.) Сержио такой импульсивный и искренний парень…

Кристьяно (в отчаянии). Нет, это неправда! Как могут такие люди быть искренни?

Кьяра (спокойно). Мне он кажется искренним. Почему ты думаешь, что это не так?

Кристьяно (резко). Потому что никто не искренен! Ты не искренна, когда отдаешься своему мужу! (Показывает на постель.) Он не искренен, когда поучает меня! (Показывает на дверь.) Почему мы верим в то, что есть на свете миссионеры? Потому, что они хотят стать вожаками табунов, хотя бы и самого маленького! Они симулируют любовь к униженным и оскорбленным. А ты знаешь, зачем? Затем, что они хотят навязать свою волю, желают стать вождями.

Кьяра. Сержио предлагал тебе стать «вождем» в библиотеке.

Кристьяно. Ты прекрасно знаешь, что меня это не интересует.

Кьяра. Сейчас там главный интеллектуал — сам Сержио! Если бы ты там появился, он бы уступил тебе эту роль. Так что не такой уж он эгоист, как ты думаешь.

Кристьяно. Он знал, что я не соглашусь!

Кьяра. Так ты его обвиняешь в лживости?

Кристьяно. Они все такие!

Кьяра. Даже твоя мать?

Кристьяно. Да. Когда притворяется, что понимает меня. Она пытается контролировать себя, но я то знаю, что она на самом деле думает.

Кьяра (изучающе смотрит на него). Могу я тебе задать один личный вопрос?

Кристьяно. Можешь.

Кьяра. Ты бы мог солгать во имя любви?

Кристьяно. Нет.

Кьяра. Нужна смелость, чтобы быть искренним. У тебя она есть?

Кристьяно. Есть.

Кьяра. По отношению к кому?

Кристьяно. К кому угодно.

Кьяра. Да, к нам — возможно. Только потому, что эта клетка защищает тебя.

Кристьяно. К кому угодно.

Кьяра. Браво! Значит ли это, что все мы в этом доме — лжецы?

Кристьяно. Взгляни на своего мужа, который тебя колотит, а потом использует. (Кивает в сторону кровати.)

Кьяра (не обращает внимания). И твоя сестра тоже?

Кристьяно. И моя сестра тоже. Такая «кроткая и невинная», когда он рядом. Она играет — притворяется, что влюблена.

Кьяра. А на самом деле?

Кристьяно (индифферентно). Не знаю…

Кьяра. Конечно, не знаешь! Ты не знаешь, что это такое, быть влюбленным! (Очень лично, как бы о самой себе.) Это как лихорадка. Желание отдать себя, всю себя. Желание принадлежать ему, быть красивой для него. Твоя сестра хочет быть желанной. Она любит.

Кристьяно. Единственное, чего она хочет, это сбежать из этого дома.

Кьяра. Она хочет сбежать из настоящего, из этого гнилого, по твоему выражению, настоящего, чтобы обрести лучшую жизнь в будущем.

Кристьяно. Будущее тоже гнилое.

Кьяра. В книжках, которые ты читаешь.

Кристьяно. Книги, которые я читаю, только подтверждают то, что я видел там, снаружи.

Кьяра. Сколько лет ты там провел?

Кристьяно. Достаточно, чтобы все это узнать. Я сам себе не доверяю… Потому, что… (Очень эмоционально.) Я бы убил кого–нибудь, кто лжет, льстит, издевается…

Кьяра (материнским тоном). Кристьяно, прошу тебя…

Кристьяно. Да — у меня хватило бы смелости сделать это! Поэтому я и запер себя здесь. Управлять самим собой — это требует сверхчеловеческих усилий. Эти прутья помогают мне!

Кьяра. Такой чувствительный человек, как ты, никогда бы…

Кристьяно (перебивает). Человек — худшее животное! Живет только сегодняшним днем, пресмыкается, малодушен… Самый безжалостный среди всего живого! Сегодня он уничтожает себе подобных больше, чем все дикие звери когда–либо! Человек не умеет любить (цитирует): «никак не мог вспомнить ни ребеночка, ни вербы…»

Кьяра. Кто не мог?

Кристьяно. Представляешь, как можно забыть своего ребенка? Это правда. (Показывает на книгу.) Это написано здесь. Могла бы ты забыть ребенка? Свою плоть и кровь?

Кьяра. Нет, конечно!

Кристьяно. Нет больше ничего святого. Религия используется для усмирения бедных. Террор используется, чтобы запугать богатых. Любовь… это слово больше ничего не означает. «Эксперименты» — вот что это такое теперь. Они непрерывно ищут новых ощущений. Они разрушают свои тела и души.

Кьяра. Что–то ведь меняется, Кристьяно. В тебе, во мне…

Кристьяно (слишком увлечен тем, что он говорил, продолжает). Стал ли этот мир чище, чем сто лет назад?

Кьяра (с участием). Что они тебе сделали, Кристьяно?

Кристьяно. Ничего и все! Я жил, затаив дыхание, так, чтобы не сделать никому ничего плохого. Я смотрел на них глазами, полными ужаса. Я видел в них ненависть, жестокость, садизм. Они пытались опустить меня до своего уровня, но им это не удалось. Мне не нужен этот грязный мир.

Кьяра (спокойно). У тебя никогда не было настоящего друга, понимающей тебя женщины…

Кристьяно. Я знаю женщин. За тысячу ты получишь улыбку, за две тысячи они добавят немножко ласки, а если им показать десять тысяч, то они вам изобразят всю «искренность» чувств. Только потом вы осознаете, что все это ровным счетом ничего не означает, и ни грана искренности в них нет. Моим первым желанием было содрать с их лиц эти улыбки. Мне хотелось плюнуть в эти лица. Я хотел убить их…

Кьяра. Кристьяно, они честные женщины. Они тоже хотят любви, как и все остальные. А что ты сделал, чтобы заслужить их любовь? (Кристьяно отворачивается. Кьяра продолжает мягко, спокойно.) Кто тебя на самом деле здесь знает, Кристьяно? Может быть, твоя мать, может, я… Сегодня я узнала тебя немножко лучше, чем знала еще вчера, потому что ты поговорил со мной, поделился своими мыслями… Теперь я тебя лучше понимаю, глубже чувствую… И я уважаю тебя за твою прямоту и честность.

Кристьяно. «Уважаю»… (Он разочарован.)

Кьяра. Я долго наблюдала за тобой, Кристьяно. Я знаю, как много хорошего скрыто в тебе. Ты человек принципа. Таких очень немного. Ты здесь единственный, кто понимает, что значит любить, и что значит ненавидеть. Только ты знаешь, как я страдаю в этой тюрьме! Я словно в кандалах. Ты знаешь, что значит быть одиноким, узником в настоящей или воображаемой клетке. Ты единственный, кто может понять. И хотя ты ничего для меня не сделал, я чувствую, что ты мой друг. Мы живем один раз, Кристьяно. Настоящая трагедия для женщины — это быть узником обстоятельств, понимать, что ее красота увядает, молодость уходит… И не иметь смелости вырваться… (Смотрит Кристьяно прямо в глаза.) И нет никого, кто помог бы… (Не сводит с него глаз.)

Кристьяно (цитирует с увлечением). «Жизнь дается нам только раз…» Ты права. Это слова Липы, «милого создания»…

Кьяра (перебивает его). Так «милые создания» все же есть на свете! И неправда то, что мы живем в клоаке, где все лгут, никто не умеет любить и отдавать!

Кристьяно (взволновано). Наверное… Есть такой рассказ… Она даже убила ради любви…

Кьяра (страстно, внушая ему). Вот это и есть настоящая, самозабвенная любовь! Тот, кто готов ради любви убить, достоин преклонения.

Кристьяно. Ее звали Маша. Она убила вместо своего Матвея, Матвея Саввича. А он не понял, и на суде дал показания против нее. Потом он приносил ей в тюрьму чай и сахар. Она же отвергла его. Не понял он и того, почему она возненавидела его, не понял бесчеловечности своих поступков.

Кьяра. Женщина никогда не выдаст того мужчину, который любит ее настолько, что готов пойти ради нее на убийство.

Кристьяно. Да, правда… Мужчины в большей степени эгоисты… (Берет в руки книгу.) Один из самых замечательных его рассказов. Женщина, которая любит, которая умеет любить. (Перелистывает страницы, пока не находит нужное место.) Вот. «Егор надевает картуз на затылок и, чмокнув собаке, продолжает свой путь. Пелагея стоит на месте и глядит ему вслед… Она видит его двигающиеся лопатки, молодецкий затылок, ленивую, небрежную поступь, и глаза ее наполняются грустью и нежной лаской… Взгляд ее бегает по тощей, высокой фигуре мужа и ласкает, нежит его… Он словно чувствует этот взгляд, останавливается и оглядывается… Молчит он, но по его лицу, по приподнятым плечам Пелагее видно, что он хочет ей сказать что–то. Она робко подходит к нему и глядит на него умоляющими глазами. «На тебе» — говорит он, отворачиваясь. Он подает ей истрепанный рубль и быстро отходит. «Прощайте, Егор Власыч» — говорит она, машинально принимая рубль. Он идет по длинной, прямой, как вытянутый ремень, дороге… Она, бледная, неподвижная, как статуя, стоит и ловит взглядом каждый его шаг. Но вот красный цвет его рубахи сливается с темным цветом брюк, шаги не видимы, собаку не отличишь от сапог. Виден только один картузик, но… вдруг Егор круто поворачивает направо в сечу, и картузик исчезает в зелени. «Прощайте, Егор Власыч!» — шепчет Пелагея и поднимается на цыпочки, чтобы хоть еще раз увидать белый картузик.» (Оба они растроганы, взволнованы.)

Кьяра. Прекрасно! Подумай только, сколько нежности могла бы дать такая женщина тому, кто этого достоин!

Кристьяно. Да… Тому, кто действительно достоин этого…

Кьяра (соблазняюще, берясь за прутья клетки). Тому, кто доказал бы, что он достоин…

Кристьяно (обхватывает руки Кьяры своими руками). Кьяра…

Кьяра (импульсивно высвобождается и обхватывает руки Кристьяно своими). У тебя есть такая женщина… (Следует долгий, нежный поцелуй.)

Входит мать. Она несет бутылку красного вина, видит Кьяру и Кристьяно, бутылка выпадает у нее из рук. Крестится.

Кристьяно (после паузы, показывая туда, куда он бросил ключ). Ключ, мама… Сержио принес мне ключ… Он сказал, что это подарок тебе, нам с тобой… Чтобы открыть клетку… Ключ… Он где–то там…

Несмело, но с надеждой, показывает на ключ. Мать, не двигаясь с места, смотрит на них с горестным удивлением. Она отказывается дать Кристьяно ключ. Ее полная неподвижность говорит нам, что она не позволит ему теперь покинуть клетку.

Занавес

Второе действие

Действие происходит спустя несколько недель. Мать стоит спиной к публике, что–то делает у раковины. Она молчит, согбенная горем, пришедшим в семью. Кьяра и Кристьяно выглядят изменившимися. Кьяра спокойна, ее волосы собраны в хвостик на затылке. Очень напоминает какой–нибудь персонаж из пьесы Чехова. На коленях держит книгу. Кристьяно более непринужден, умудрен опытом. Между ними ощущается взаимопонимание и нежность. Тишина нарушается стуком в дверь. Мать идет открывать. Входит первый гарсон с коробкой, в которой пара бутылок вина и разнообразная провизия. Он улыбается Кристьяно и Кьяре, те улыбаются в ответ. Очевидно, что первый гарсон и Кристьяно относятся теперь друг к другу с большей теплотой и уважением.

Первый гарсон (матери). Синьора… (Кристьяно.) Чао!

Кристьяно. Чао.

Первый гарсон (матери, которая изучает счет). Семь тысяч двести. (Мать платит.)

Первый гарсон (смущенный ее молчанием). Синьора, вы не возражаете, если я немного поговорю с вашим сыном? (Мать смотрит на него с недоверием.)

Первый гарсон (извиняющимся тоном). Мы стали с ним друзьями после того печального дня… Я попросил прощенья и он простил меня… Это было жестоко с моей стороны, и произошло от зависти… Он мне на самом деле очень помог… Я хочу ему сейчас кое–что сказать, и вы все тоже можете послушать…

Кристьяно пытается понять реакцию матери. Она не смотрит на него, однако чувствует, что гарсон искренен, и позволяет ему остаться. Затем мать возвращается к своим занятиям, прерванным появлением гарсона. Гарсон идет к клетке, Кьяра смотрит на них с интересом.

Первый гарсон. Я закончил, Кристьяно! (Вынимает рукопись из коробки и дает ее Кристьяно.) Вот она! Единственный мой экземпляр! Пожалуйста, прочти, когда у тебя будет время, и скажи, что ты об этом думаешь. Мне нужна только правда!

Вручает Кристьяно что–то, завернутое в бумагу. Кристьяно сразу же откладывает этот пакет в сторону.

Кристьяно. Спасибо, я прочту.

Кьяра (с удивлением). Что это?

Первый гарсон. Я написал повесть… На конкурс. Победитель получит кучу денег. Я смогу пойти учиться, если выиграю.

Кьяра. Это твоя первая повесть?

Первый гарсон. Я написал несколько рассказов, когда учился в школе, в старших классах.

Кьяра. А почему ты не поступил в университет?

Первый гарсон. У меня умер отец, и на этом вся моя учеба закончилась… Но если я получу награду в этом конкурсе…

Кьяра (с искренним интересом). А о чем эта повесть?

Первый гарсон (смотрит на Кристьяно, ожидая его разрешения, тот кивает). О насилии в современном мире.

Кьяра. Как интересно! Но что тебя подтолкнуло написать именно об этом?

Первый гарсон. Тут у нас было два католика, жутко богатых, которые посвятили свою жизнь тому, чтобы сделать мир лучше и помочь людям. В них было такое горячее стремление к справедливости… Я никогда бы не подумал, что среди католиков может встретиться такая самоотверженность. Наши мерзавцы — миллионеры не подадут вам и веревки, чтобы повеситься!

Кьяра (соглашается). Точно!

Первый гарсон. Для начала я что–то заподозрил. Никак не мог понять такой их поразительной жертвенности. А потом их убили. Неизвестно, кто и почему… А моя повесть о нынешней молодежи. Там три части. В первой герои, как и Кристьяно, пытаются убежать от мира. Целыми днями читают. (Мать проявляет интерес. Хотя и не оборачивается, но прислушивается к разговору.) Во второй части они познают любовь, настоящую, страстную и бескомпромиссную. Их лозунгом становится: «Занимайтесь любовью, а не войной!» Они верят во власть любви, в мир без насилия. Но самое интересное — в третьей части…

Кьяра. Что?

Первый гарсон. Окружающий мир не может принять и позволить существовать такой любви. Полицейские проламывают этим «бунтовщикам» черепа во имя Закона и Порядка… Но когда вы окружены жестокостью и насилием, вы отвечаете тем же! Единственным ответом на насилие может быть только насилие.

Кьяра. Ты на самом деле так считаешь?

Первый гарсон. А что мы еще можем сделать?

Кристьяно (пытаясь прекратить беседу Кьяры с гарсоном). Мы обсудим это, когда я прочту.

Первый гарсон. Еще один вопрос, если у вас есть минутка… Вы говорили, что учились в Иезуитском университете. Я не хочу соваться в чужие дела, но — это было бесплатно?

Кристьяно. Нет… Мама с братом платили за меня.

Первый гарсон (разочарованно). Я так хочу учиться… На все готов ради этого. Я слышал, что есть Католические школы, в которых можно учиться бесплатно, если согласен стать священником.

Кьяра (удивлена и поражена). И ты согласен на это?!

Первый гарсон. Я согласен на все! (Мать озадачено смотрит на него.) В стране, где что–то может перепасть только тому, кто готов быть рабом, вы вынуждены им стать. У вас нет выбора. В армии они заставили меня присягнуть в том, что я готов убивать «во имя свободы» — их свободы! Я присягнул, и немедленно стал капралом, получил власть над другими, больше денег и больше еды… А когда служба окончилась, мне была нужна квартира. Я смог снять ее, только обязавшись самостоятельно устроить в квартире ванную. Я согласился. Естественно, ничего не сделал, и до сих пор моюсь в раковине на кухне. (Кьяра смеется, Кристьяно улыбается.) Потом мне потребовалась работа. Вы можете получить ее, только пообещав работать вечно. (Показывает на свою белую куртку.) Я поклялся своему боссу быть его рабом всю оставшуюся жизнь. Ясное дело, я смоюсь прямо завтра, если у меня будут деньги на учебу. Чтобы выжить в этой стране, вы должны постоянно лгать. Если вы назовете какого–нибудь фашиста свиньей, он вас по стенке размажет. Я не хочу быть размазанным, и потому держу язык за зубами. Так что если мне нужно будет надеть сутану, чтобы попасть в Университет, я ее надену!

Кристьяно. Прости, но я не могу тебе ничего посоветовать. Тот университет, где я учился, был очень дорогой — спроси у брата.

Первый гарсон. Я поспрашиваю вокруг, спасибо. Увидимся. (Матери.) До свидания, синьора. (Кьяре и Кристьяно.) Чао.

Выходит, мать закрывает за ним дверь.

Кьяра (Кристьяно). Отличный парень, к тому же и умный.

Кристьяно (Кьяре). Но ты слышала, Кьяра, что он говорил о том, что согласен обманывать, лишь бы выжить…

Кьяра. Я думаю, он был искренен с тобой. Он тебе доверяет. Ты ему нравишься.

Кристьяно разворачивает пакет, переданный ему гарсоном, и обнаруживает красную розу. Дает ее Кьяре. Она ласково смотрит на Кристьяно и прикладывает розу к губам.

Кристьяно. Я знаю…

Кьяра. Я счастлива… (Жестами подталкивает Кристьяно к разговору с матерью.)

Кристьяно (схватившись за прутья клетки, пытается привлечь внимание матери). Как ты полагаешь, мама, он был искренен?… (Мать не отвечает.) Я хочу сказать… Мне… Я думаю, да, кажется, он мне доверяет теперь… А было время, когда не доверял, помнишь?… Но теперь — доверяет, правда?… (Мать не отвечает.) Он считает меня своим другом… Может быть, он изменился, а может, я…

Оборачивается к Кьяре за поддержкой, та ободряюще улыбается в ответ.

Кристьяно (несмело обращается к матери, которая все еще не обращает на него внимания). Мама, тебе не кажется, что это мое заключение в клетке пошло мне на пользу?… Я думаю, да… Мне было нужно время подумать, поговорить с самим собой… Это уединение помогло мне… Мне повезло, что у меня есть эти книги, вы… Все преимущества такой изоляции, и, по–моему, никакого ущерба… Зачем общество изолирует некоторых людей? Для того, чтобы дать им время подумать, обрести себя. Если кто–то наносит вред, то его необходимо изолировать. Я был на грани того, чтобы стать опасным… Я это осознал, и в этом моя сила… Я отдавал себе отчет в том, что я враждебен людям, и знал, что могу стать преступником. Именно поэтому я и запер себя здесь. Помнишь, как я однажды вернулся с очередной своей прогулки? (Мать все еще не отвечает.) Я гулял один, погруженный в свои мысли. А они смеялись надо мной, над тем, как я выгляжу. Выкрикивали в мой адрес непристойности, и эти грязные измышления… Люди жестоки, нет в них ни капли доброты. Ничего с тех пор не изменилось, уверен, но теперь я стал сильнее. Разве ты не видишь, как я изменился? Что годы, проведенные мною здесь, не прошли даром?… (Очень нервничает, потому что мать не отвечает ему.) Ты всегда умоляла меня выйти отсюда, и я привык к этим просьбам… Благодаря тебе я понял, что люди жестоки ко всем, а не только ко мне. «Человек человеку — волк.» Они все — волки, мама. Ты ведь знаешь, что они даже тебя хотят обмануть… Но ты все это терпишь. Если ты можешь терпеть, почему я не смогу?… (Молчание. Он разочарован и огорчен тем, что мать не отвечает. Смотрит на Кьяру, надеясь, что она его поддержит.)

Кьяра (Кристьяно). Кристьяно, помнишь, как один из героев у Чехова все говорил, говорил, а его собеседник хранил молчание и ничего не отвечал? (Кристьяно кивает.) Помнишь, чем этот рассказ закончился, что он в конце сказал? (Иронически показывает на мать, потом начинает читать.) «На кого он сердится? На людей, на нужду, на осенние ночи?» (После паузы, матери.) На кого ты сердишься, мама? На осенние ночи? Когда была у тебя последняя такая ночь? Когда ты Неллу зачала?

Мать с упреком смотрит на Кристьяно. Кристьяно смущенно смотрит в сторону. Кьяра листает книгу. Царит тяжкое молчание. Мать, закончив мыть посуду, вытирает руки, снимает передник, кладет его на стул, идет готовить свою постель. Кьяра пользуется этим, незаметно достает из кармана передника ключ от клетки, потом вновь берется за книгу.

Кьяра (читает). Послушай, как здорово! (Медленно, с чувством.) «Но, как он ни думал, как ни морщил лоб, в своем прошлом он не нашел ни одного восклицательного знака…» Как точно и лаконично Чехов описывает жизнь этого бедняка. А в твоей жизни, Кристьяно, будут восклицательные знаки? (Пользуясь тем, что мать отвернулась, показывает Кристьяно ключ от клетки.)

Кристьяно (с восторгом). Будут!

Мать (не оборачиваясь). Помоги мне приготовить постель.

Кьяра (резко). Я вам помогала десять лет! Хватит! (Продолжает читать.) А здесь прямо про тебя. «…Воспитанный во мне с детства страх показаться чувствительным и смешным…» (Она нежно смотрит на розу, потом с благодарностью на Кристьяно.) В тебе есть еще этот страх?…

Кристьяно (тронутый таким вниманием). Уже нет…

Мать (берет ботинки Пьетро). Оставь его в покое. Почисти ботинки мужу.

Кьяра (вызывающе). Я помню, как вы просили меня быть любезной с Кристьяно, как умоляли понять его и быть терпимой. Вот я теперь так и делаю, вам надо бы радоваться. Эти книги помогли мне лучше понять его. Мы с ним теперь друзья. (Еще более вызывающе.) Вы против? Если бы только все вокруг прочли эти книги, мы бы жили уже в царстве поэзии и красоты! Никто его не понимает. Он слишком тонко чувствует, слишком для них благороден!

Мать никак на это не реагирует. Собирается уже уйти, но медлит, поджидая Неллу. Смотрит вокруг, замечает передник и вешает его.

Кьяра (надеясь, что мать наконец уйдет). Что–нибудь передать Нелле?

Мать. Нет. (Подходит к окну в ожидании Неллы. Кьяра и Кристьяно начинают нервничать. Никак не дождутся, когда они останутся наедине.)

Входит Нелла, целует мать, берет стул и садится между Кьярой и Кристьяно, лицом к зрителям. Берет вязание, начинает вязать шерстяные чулки. Очевидно, что она этим занимается каждый день. Становится понятно, что сидеть здесь — это ее ежедневная обязанность. Мать выходит.

Кьяра (саркастично). Смена караула!

Кристьяно (вежливо, после недолгой паузы). Документы к регистрации готовы?

Нелла. Пока нет.

Кристьяно. Это дорого обошлось?

Нелла (не отрываясь от вязания). Нет. Дорого обойдется церковь украсить.

Кристьяно. А нельзя обойтись без этого?

Нелла (поднимает бровь). Наконец–то вы хоть в чем–то с Сержио заодно!

Кристьяно (не обращая внимания на ее комментарий). А спальня готова?

Нелла. Почти.

Кристьяно. И когда все это произойдет?

Нелла. Когда хозяин Сержио вернется из отпуска. В октябре.

Кристьяно. Хорошее время… (Короткая пауза.) Это будет тяжело для мамы… Без тебя…

Нелла (иронично). Зато с тобой…

Кристьяно. Что это значит?

Нелла. С тобой она не соскучится…

Кристьяно. Что ты хочешь этим сказать?

Нелла. Да это ты делаешь ее жизнь тяжелой.

Кристьяно. Как?

Нелла. Сам прекрасно знаешь.

Кристьяно (после паузы). Ты думаешь, она бы обрадовалась, если я вышел бы отсюда?

Нелла (спокойно). Думаю, да.

Кристьяно. Ты это говоришь без особой уверенности.

Нелла (без выражения). Ну откуда я знаю?

Кристьяно. Она больше об этом не говорит.

Нелла. Наверное, она устала тебя об этом просить.

Кристьяно. Это как раз с того времени, как мы… (Смотрит на Неллу. Нелла не реагирует. По всей видимости, она ничего не знает о Кьяре и Кристьяно.) Почему же она теперь этого не говорит?

Нелла. Я не знаю. Может, она махнула на тебя рукой.

Кристьяно. Она мне повторяла это с утра до вечера…

Нелла. Именно поэтому, устала повторять.

Кристьяно. Ты не находишь, что мама как–то изменилась?

Нелла. Нет.

Кристьяно. Она вообще почти не говорит теперь. Сегодня она мне ни слова не сказала.

Нелла. Бедная мама. Ей столько приходится делать.

Кристьяно. Тебе нужно ей больше помогать. (Молчание. Нелла не отвечает.) Ты последнее время только и делаешь, что сидишь здесь и вяжешь.

Нелла. Мне надо готовить себе приданое.

Кристьяно (озадаченно). Это! (Показывает на ее вязание.) Я думал, это для Сержио.

Нелла. Посмотрим.

Кристьяно. Ты бы могла это заниматься этим прямо на рынке, с мамой, ведь ей так нужна поддержка, помощь, особенно когда торговля плохо идет.

Нелла. Вот и дай ей.

Кристьяно. Что дай?

Нелла. Поддержку и помощь.

Кристьяно (нервно). Что за выдумки? Я ей помогаю тем, что она может быть за меня спокойна, я тут сижу в клетке в полной безопасности, занимаюсь своими делами, и у нее голова обо мне не болит. (Нелла, наконец, поднимает голову и смотрит на Кристьяно с иронией.) Почему ты так на меня смотришь? Ты не согласна?

Нелла (иронично). Согласна!

Кристьяно. Я в этой семье вообще единственный, кто занят только своими делами!

Нелла (иронично). Истинная правда! (Тишина. Нелла продолжает механически вязать, не обращая внимания на Кристьяно.)

Кристьяно (пытаясь держать себя в руках). Так ты не собираешься больше ей помогать на рынке?

Нелла. Нет. В лавке достаточно одного продавца, как у всех остальных. Так что одного из нас там вполне хватает.

Кристьяно. А если вдруг будут сразу два или три покупателя?

Нелла. Подождут.

Кристьяно. А вдруг кто–то стащит что–нибудь с прилавка?

Нелла. Ничего, мама говорит, что они это делают только по крайней нужде. Мы это считаем за нашу «благотворительность».

Кристьяно. Мы теперь и благотворительностью занимаемся! Разбогатели?

Нелла. Ты никогда ни в чем не нуждался.

Кристьяно (гневно). Что за разговоры? Ты тоже меня начинаешь попрекать куском хлеба? (Вне себя, с угрозой.) Вы еще об этом пожалеете — я вам обещаю!

Кьяра (не отрывая глаз от книги). Не заводись, Кристьяно.

Кристьяно больше не может сохранять спокойствие, притворяться терпеливым. Нелла все еще механически вяжет.

Кристьяно. Тебе что, нечем заняться?

Нелла (указывая на вязание). Этим…

Кристьяно. Я имею в виду — в городе.

Нелла. Да нет… (Молчание.)

Кристьяно. Скажи откровенно — это мама заставляет тебя здесь сидеть, правда? Что она тебе сказала?

Нелла. Ничего.

Кристьяно. Тогда как ты объяснишь эти перемены?

Нелла. Не знаю.

Кристьяно. Лицемерие! Вдруг вы перестали меня оставлять одного — с чего бы это?

Нелла. Мы тебя никогда одного не оставляли.

Кристьяно. Я говорю… (Сдерживаясь.) Как бы тебе понравилось, если бы я себя так же вел, когда ты с Сержио? Разве я когда–нибудь следил за вами, подсматривал?

Когда речь зашла о Сержио, Нелла что–то вспоминает, роется в сумочке, достает газету и дает ее Кристьяно.

Нелла. Вот, это от Сержио.

Кристьяно (хватает газету и сразу же ее отбрасывает). Ложь! Ничего, кроме лжи! Они все лжецы! Лицемеры вроде тебя! Демонстрируют великое сострадание… А на самом деле — послушай! (Берет газету из кучи, лежащей на полу, читает с отвращением.) «Заметки о рыбалке… Крючок, который проглотила рыба, безусловно ранит жизненно важные органы… Надеяться, что рыба выживет, грубая ошибка. Когда вы извлекаете крючок, рыба уже смертельно ранена, и страдает в долгой агонии, которая плохо отразится на ее вкусе… Практический совет — убить ее сразу, прежде чем вынимать крючок… Больших рыб убивают, ударяя молотком между глаз…» (Обращаясь к Кьяре, а затем к Нелле.) Слышали? Вот вам образцы гуманности! Изысканная техника садизма, не щадят и животных… Вот где они выдают себя, открывают свое истинное лицо — жестокость, страсть к убийству! (К Нелле.) Вот и твой мужик, за которого ты собралась замуж, он такой же. Фальшивый и лицемерный. Лжет, когда притворяется растроганным, когда читает наставления, когда он с тобой… Притворяется, что любит тебя, обещает уважать тебя, а потом… (Болезненно.) Ну скажи, разве он тебя уважает? А что вы делаете, когда часами стоите на лестнице? И мама делает вид, что не замечает этого. А твой брат в это время высасывает бутылку, купленную для почетного гостя… Какая гадость! Кругом лицемерие и грязь. (Нелле, настойчиво.) Что вы там делаете, на лестнице? Разве мы с Кьярой следим за вами? Хотя мы прекрасно знаем, чем вы там занимаетесь! Но мы даем вам возможность делать, что вы хотите, жить так, как вы хотите, не лезем к вам… (Короткая пауза. он смотрит на Неллу с презрением.) До тебя дошло, наконец, что я хочу поговорить с Кьярой?

Нелла (спокойно). Говори.

Кристьяно. Наедине, без тебя!

Нелла. Да я не буду слушать, я же работаю. Это ведь не первый раз, когда вы при мне беседуете.

Кристьяно. То было раньше. Раньше я ее совсем не знал. Я думал, она такая же, как и вы все, тупая. Но когда понял, что мы мыслим одинаково, одинаково воспринимаем поэзию… (Останавливается.) Тебе не понять.

Нелла. Тем более, говорите и не обращайте на меня внимания.

Кристьяно (взбешенный). Кьяра, дай мне ключ! (Кьяра немедленно встает, Нелла внимательно на них смотрит.)

Кьяра (пытаясь остановить Кристьяно, чтобы тот не сказал слишком многого). Какой ключ? Ты же знаешь, твоя мать никогда с ним не расстается. (Указывает на Неллу.) Может быть, у нее есть? Тот, который сделал Сержио.

Нелла. Ты что, на самом деле хочешь выйти? (Молчание. Подходит к клетке.) А ты спросил разрешения у мамы?

Кристьяно (взбешен до того, что готов ее ударить). Я не нуждаюсь ни в чьем разрешении! Подойди сюда! (Нелла не решается.) Подойди ближе! (Нелла решает не рисковать, садится опять.) Ну что, боишься? Боишься, глупышка? Знаешь, что… Знаешь, как я вас всех ненавижу, дураки, слепцы, развратники… Что ты знаешь о жизни?

Нелла (спокойно). Больше, чем ты.

Кристьяно. Да что ты можешь вообще увидеть, когда выходишь отсюда? Можешь ли ты почувствовать поэзию небес, можешь ли ты насладиться магией природы? Разве ты поймешь, что одна страница может дать больше наслаждения или страдания, чем десяток лет жизни? Осознаешь ли ты, что в одной странице может быть целая жизнь? И жизнь много лучше той, которой ты живешь? Что жизнь полна такими переживаниями, которые тебе не дано познать? Что ты знаешь о поэзии бытия, или о встрече двух душ?

Кьяра (читает для Неллы, с сарказмом в голосе). «Меня окружают пошлость и пошлость. Скучные, ничтожные люди, горшочки со сметаной, кувшины с молоком, тараканы, глупые женщины…»

Нелла (вяжет, отвечает невозмутимо). Вот — твой ученик проповедует такую же чушь, как и ты. Она тебя достойна. Она видит горшочки со сметаной, молоко и тараканов даже там, где их нет. (С сарказмом.) Вот вам и поэзия.

Кристьяно (с презрением). Ты и твой мужик никогда этого не поймете, никогда! Люди безнадежно слепы. И никто вас не спасет. Я вас презираю, я вас ненавижу, и я благодарен этой решетке, которая отделяет меня от вас! Я выбрал клетку, потому что я не хочу жить в мире зверей… Для вас нет ничего святого — ничего, ни человеческой потребности в покое, ни желания теплоты. Я пытался научить вас, я читал вам… Бесполезно… В вас лишь желание бежать от света, от чистоты… Вы нежитесь в грязи и невежестве. (Прижимается к прутьям.) Как я благодарен этим прутьям! Они помешали мне рассчитаться с вами. (Нежно, глядя на Кьяру.) И дали возможность оценить сладость ожидания, уйти от отчаяния, воскреснуть в надежде.

Из прихожей слышны тяжелые шаги Пьетро. Нелла бросает вязание, подходит к раковине, делая вид, что занята. Она не хочет, чтобы Пьетро заподозрил, что она выполняет роль «надзирателя». Кристьяно и Кьяра смотрят на нее с удивлением и настороженностью. Пьетро входит, крутя в руках сигарету. Подходит к клетке, потом направляется к Кьяре, зажигает сигарету, пустой коробок из–под спичек бросает ей под ноги. Напряженное молчание. Кристьяно и Кьяра стоят неподвижно, наблюдают за происходящим. Нелла изображает деятельность на кухне. Пьетро, с непроницаемым видом, подходит к ней. Нелла не оборачивается, продолжает что–то делать. Пьетро пристально на нее смотрит, Нелла, наконец, поворачивается.

Пьетро. Чао.

Нелла (избегая его взгляда). О, чао, Пьетро. Я не слышала, как ты вошел.

Пьетро. Возможно.

Нелла. Мне еще нужно кое–что сделать… Я почти готова…

Пьетро. Вижу.

Нелла (несмело). Только стаканы… (Расставляет стаканы.)

Пьетро. Хорошо.

Нелла. Только протру их…

Пьетро. Ага…

Кристьяно и Кьяра напряжены, чувствуют, что Пьетро что–то подозревает.

Нелла. Ну, я пошла… Я обещала маме, что скоро буду…

Пьетро (с иронией). У тебя столько дел…

Нелла. Да…

Пьетро (более агрессивно). Например?

Нелла (пытаясь защититься). Здесь всегда много работы…

Пьетро (с иронией). Для кого? Для меня?

Нелла. Нет.

Пьетро (с иронией). Для Кьяры?

Нелла. Нет.

Пьетро (с сарказмом). Может, наша постель?

Нелла. Нет…

Пьетро (повышает голос). Тогда — что?

Нелла. Нужно поддерживать порядок…

Пьетро (с иронией). Так ты поэтому и осталась дома — поддерживать порядок?

Нелла (смущается). Еще нужно кое–что сделать… (Инстинктивно бросает взгляд на свою постель.)

Пьетро (проследив за ее взглядом). Постель?

Нелла. Нет…

Пьетро. Кто ее убрал?

Нелла. Наверное, мама…

Пьетро. А посуду кто мыл?

Нелла. Наверное, мама, я не знаю…

Пьетро (кричит). Тогда чем ты здесь занималась?

Нелла (растеряно объясняет). Я вытирала посуду и расставляла все по местам.

Пьетро. Мама это делает обычно сама, перед тем, как идти на рынок…

Нелла. Она только что ушла — несколько минут назад… Я собиралась ее догнать…

Пьетро. Вы уходили всегда вместе…

Нелла (поспешно). Я догоню ее.

Пьетро (гневно и прямо). Чем ты старше, тем ты хуже! Браво! Если бы ты действительно любила маму, ты бы ее одну не отпустила! (Теперь он показывает на Кьяру, которая и есть истинная цель его атаки.) Я мог от нее ожидать такого отношения к маме, но ты… Ты что, забыла, сколько маме лет?

Кристьяно и Кьяра вздыхают с облегчением — теперь они понимают, что это лишь обычные упреки в адрес «лени» Кьяры.

Нелла (смотрит вниз, униженно). Не забыла…

Пьетро. Тогда почему ты так к ней относишься? Ты можешь понять, что она устала, что она вообще ничего не должна больше делать? Ты видела, как она выглядит последнее время? А ты даешь ей уйти на работу одной. (Указывает на Кьяру.) Здесь есть кому заниматься домашними делами, кто будет ими заниматься. Она сегодня достаточно валялась в кровати. Дай ей возможность позаниматься делами. Может, она получит от этого некоторое «удовлетворение»! (Нелле.) В тот день, когда ты покинешь этот дом, она начнет все здесь делать, она будет помогать маме, и будет делать это хорошо, как и полагается настоящей жене. (Нелле.) Ты будешь отличной женой, благодаря матери. А она — она вышла из такой семьи, что должна благодарить судьбу, что та послала ей двух таких глупых женщин, которые делают всю работу за нее! С завтрашнего дня… нет, прямо сегодня, все будет делать она. (Кьяре.) Ясно? (Кьяра не отвечает. Он обращается к Нелле.) А ты, ты не должна больше здесь ничего делать! Все! Я хочу, чтобы ты просто была с мамой, и больше ничего!

Нелла (покорно). Хорошо, Пьетро.

Пьетро (Кьяре). Ты слышала, что я сказал?

Кьяра (со скукой в голосе). Слышала.

Пьетро. Отлично! Все стало на свои места, и больше никаких споров! Мама больше ничего дома делать не будет, Нелла помогает ей на рынке. (Кьяре.) А на тебе — дом!

Нелла (пытаясь сменить тему). Кофе не хочешь?

Пьетро. Давай, беги! Не теряй ни минуты и беги к маме!

Нелла (не оборачиваясь). Чао! (Выходит.)

Пьетро пристально смотрит на Кьяру. Через некоторое время она решает, что в ее интересах приготовить кофе для Пьетро, берет кофейник, заглядывает в него — не осталось ли там немножко.

Кьяра (Кристьяно). Тебе тоже?

Кристьяно. Да, пожалуйста.

Пьетро (заметив, что в кофейнике осталось мало кофе). Сначала налей мне. (Кьяра, стоя у плиты, начинает наливать кофе в маленькую чашку Пьетро.) Поставь сюда — чтобы я видел.

Кьяра подходит к столу и наполняет чашку Пьетро. Сливает остатки в чашечку Кристьяно.

Кьяра (Кристьяно). Я тебе потом свежий сварю.

Кристьяно выпивает, и возвращает пустую чашку Кьяре.

Кристьяно. Спасибо, Кьяра.

Пьетро смотрит на них с презрением. Кьяра подходит к Пьетро, который намеренно заставляет ее ждать. Кьяра, видя, что Пьетро не пьет свой кофе, с неприязнью пожимает плечами и отходит. Она берет чашку Кристьяно и относит ее в раковину. Затем направляется к своей кровати. Пьетро допивает кофе, видит, что Кьяра собирается раскрыть книгу, и протягивает ей пустую чашку.

Пьетро. Возьми! (Кьяра смотрит на него с ненавистью и тоской.) Я выпил! (Кьяра с неохотой встает, берет его чашку и относит в раковину.)

Пьетро (Кристьяно). А что, сегодня ты не читаешь?

Кристьяно. Нет.

Пьетро (с сарказмом). Вот и хорошо! Это полезно для твоего здоровья! (Он достает сигарету и ищет спички. Вспоминает, что выбросил пустой коробок. Предлагает Кристьяно закурить.) Хочешь? (Кристьяно удивлен тем, что ему предлагают сигарету, качает отрицательно головой.) Тогда и спички нашлись бы быстрее.

Пьетро смотрит на Кьяру, подносит сигарету ко рту, показывает жестом, что ему нужны спички. Кьяра, которая только что присела на кровать, делает вид, что не замечает.

Пьетро (кричит). Дай мне спички! (Кьяра, взглянув на него с ненавистью, превозмогая себя, встает, приносит коробок, кладет его на стол.) Зажги! (Кьяра пронзает его взглядом, но подносит горящую спичку. Затем собирается вернуться к кровати, но ее останавливает новый приказ Пьетро.)

Пьетро (командным тоном). Принеси мои тапки! (Кьяра подходит и достает их из–под кровати. Приносит их Пьетро, но тот не берет.) Надень! (Кьяра, смирившись, готова стать на колени у ног Пьетро.)

Кристьяно (не может больше сдерживаться, кричит). Не делай этого!

Пьетро (смотрит на Кристьяно с удивлением). Что с тобой, малыш?

Кристьяно (возбужденно). Так не обращаются с женщиной!

Пьетро (преувеличенно вежливо). Тапочки, дорогая. (Кьяра, изображая покорную жену, становится на колени и снимает с Пьетро ботинки.)

Пьетро (Кристьяно, своим обычным грубым тоном). Ты не знаешь этих тигриц.

Кристьяно. Так не обращаются с женой!

Пьетро. Дай им палец, откусят руку! Даже такому мужчине, как я, и то подчиняются неохотно. А представь, если бы на моем месте был ты! Если когда–нибудь соберешься жениться, то на тебя быстро наденут передник!

Кристьяно. Она тебя ненавидит!

Пьетро. От любви до ненависти — один шаг, как кто–то сказал! Может, как раз твой сумасшедший русский писатель! (С сарказмом.) Ты, наверное, знаешь, на какой это странице! Или другой какой–нибудь писака — не важно. (Показывает на Кьяру, которая надела Пьетро тапки и встает с колен.) Видишь, закусила удила? Самое главное — не дать ей вцепиться мне в руку. (Кьяра возвращается к кровати, садится и раскрывает книгу.)

Кристьяно. Женщины — святые существа. С ними нужно обращаться с любовью и уважением.

Пьетро (с сарказмом). Какие перемены! Ты теперь во власти женщин!

Кристьяно. Да любому человеку нужно доброе слово, улыбка, цветы…

Пьетро (вынимает цветок из вазы и бросает его в сторону Кьяры). Вот тебе цветочек!

Кьяра, пораженная, подбирает его с нежностью и волнением, и кладет на столик у своей кровати. Пьетро наблюдает за этим с удивлением.

Пьетро. Видел, Кристьяно? Ты прав — она любит цветы. Если бы я упал, она бы и от книги не оторвалась, но стоило цветочку упасть… Да, женщины — это сплошная неожиданность. Я прожил с ней десять лет, и никогда не видел ее с цветами… (Кьяре.) Кстати, откуда этот цветок?

Напряженный момент. Кристьяно и Кьяра затаили дыхание, подозревают, что Пьетро знает о них.

Пьетро. Готов поспорить, что это Сержио. У него есть подход к женщинам. Он с ними лучше меня управляется. С Неллой у него не будет проблем. (Смотрит на Кьяру.) Нелла простая и честная девушка. У нее нет никаких запросов — она принимает жизнь такой, как она есть. Послушна и с кристально чистым прошлым. (Вздыхает.) Да, у такой матери, как наша, не может быть плохой дочери. Мою сестру не в чем упрекнуть.

Кристьяно. А скажи–ка, как ты думаешь, чем они занимаются, когда остаются внизу наедине?

Пьетро. Так ведь они скоро поженятся.

Кристьяно. А если он умрет завтра? Если его током убьет? Она все еще будет считаться добропорядочной девушкой?

Пьетро (указывает на руки Кристьяно). Постучи по дереву, чтобы не сглазить. Он тебе ничего плохого не сделал!

Кристьяно. Ты не ответил на мой вопрос.

Пьетро. Да, считалась бы. Она просто золото — Сержио с ней повезло. (Смотрит на Кьяру, читающую книгу.) Пока я жил с мамой и Неллой, я привык к другим женщинам… (Показывает на Кьяру.) Ты можешь ее представить такой же доброй, как мама, или такой же работящей, как Нелла? А можешь ее представить старухой? Я — нет. Даже в старости она останется тигрицей. Тигрицей, жаждущей жизни, новых впечатлений. Ты видел, как она подняла цветок. Что, она на самом деле так любит цветы? Она его взяла, только чтобы уколоть меня. Ты не знаешь таких женщин. У них всегда кровь кипит. Чтобы их удовлетворить, ты должен им все отдать. Твою голову, твое тело — все! Ты становишься их рабом, только тогда она оставит тебя в покое.

Кристьяно. Ты ее не знаешь, ты ее никогда не поймешь.

Пьетро (с сарказмом). А ты единственный, кто ее знает, и кто может ее понять! Ты что, спал с ней? (Кристьяно изо всех сил старается держать себя в руках.)

Пьетро (Кьяре.) Глянь, как он страдает! Чересчур чувствителен. Ты ему так и не сварила кофе, как обещала, а ему бы надо — он сейчас в обморок упадет!

Кьяра (обоим). Хотите?… (Кристьяно отрицательно качает головой.)

Пьетро. Я не хочу. (Кьяра продолжает читать.)

Пьетро (Кристьяно). Видишь, какая она ленивая? Даже не выполняет обещаний. Даже того, что обещала своему чокнутому деверю. (Кьяре.) Ты его ни капельки не любишь? Бедняжка, он такой добрый и вежливый. Даже тебя защищает. Говорит, что я тебя не понимаю… Культурный, утонченный, хорошенький — настоящий интеллектуал… Как раз для тебя. (Пьетро ждет реакции от Кьяры. Пауза.) Не хочешь попробовать с ненормальным?

Кристьяно внезапно дает пощечину Пьетро, который сидит возле клетки. Пьетро вскакивает, готовый ответить тем же, но сдерживается. Впервые Кристьяно выглядит решительным. Братья смотрят друг на друга какое–то время. Кьяра наблюдает за ними, затаив дыхание. Это тот момент, которого она так ждала и на который надеялась: жестокая конфронтация, которую она спровоцировала. Но Пьетро подавляет в себе бешенство.

Пьетро (Кристьяно, отеческим тоном). Ладно, прощаю тебя на этот раз… Хочу дать тебе шанс… Ты знаешь — я стараюсь тебе помочь… Поэтому я тебе и не ответил.

Кьяра. Ты трус — поэтому!

Пьетро (обиженно, внезапно обернувшись к ней). Ты прекрасно знаешь, почему я его не тронул. И ты знаешь, зачем я его сейчас вывожу из себя.

Кристьяно. Зачем?

Пьетро. Спроси у нее.

Кристьяно (Кьяре). Скажи, Кьяра.

Кьяра (Кристьяно). Я не знаю, о чем он!

Пьетро (с садизмом, Кристьяно). Как ты думаешь, чем мы занимаемся в постели? Ты что, думаешь, что она там жалеет тебя, бедного? Как бы не так! Мы там грешим, и нам нравится это! А после мы смеемся, зная, что ты слушал с высунутым языком!

Кьяра (в отчаянии, Кристьяно). Это не правда! Он лжет!

Пьетро. А она теперь говорит, что не знает, о чем речь…

Кьяра. Он лжет, Кристьяно! Это не правда!

Пьетро. Ладно, допустим, она тебя как–то защищает — говорит, что я слишком далеко зашел в своих оскорблениях в твой адрес. Может быть, но смотри — ты, наконец, как–то реагируешь! Это как раз то, чего я добивался. Сделать из тебя мужчину. И сегодня я не ответил тебе на пощечину, потому что хочу придать тебе уверенности в себе. Это должно тебе доказать, что ты сможешь, если, конечно, у тебя хватит на это смелости, добиться когда–нибудь успеха. Смотри — ты герой в ее глазах! Ты «мужчина» в глазах женщины! Может быть, теперь ты наберешься храбрости и лечь в постель с какой–нибудь… Но не с такой, как она! С такой ты через неделю развалишься! (Подходит к Кьяре, которая сидит на кровати, притворяясь, что читает.) Она как кошка по весне. Даже если пытается это скрыть. Она бы и святого обманула. Со мной она ходила на футбол, все про футбол знала. С тобой она «интеллектуалка» — книжки читает… С кем–нибудь еще… Есть еще кто–то в твоей жизни? (Кьяра нервничает, смотрит в книгу, держит себя в руках. Он вырывает у нее книгу.) Ты почему не отвечаешь?

Кьяра (кричит). Хватит! (Вскакивает и отходит в сторону.)

Пьетро (идет за ней). Что, задело? Стыдно?

Кьяра. А тебе — за то, что не можешь ответить, когда тебе дают пощечину? А не стыдно врать про меня?

Пьетро. Это мой долг — помочь ему. Он мой брат. Я принял от него пощечину, чтобы он почувствовал себя мужчиной. Но теперь он готов выйти из своей клетки, и я не хочу, чтобы он попал в лапы какой–нибудь сучке вроде тебя. Это мой долг — все ему объяснить и предостеречь его.

Кьяра (стучит по его груди кулачками, Пьетро смотрит на нее с удивлением). Трус, трус, трус!

Кьяра подталкивает его по направлению к клетке. Пьетро стоит, как вкопанный, обхватив Кьяру руками.

Пьетро (прижимает ее к себе). Хочешь, я тебя успокою? Ты имеешь право на это… С некоторых пор я тобой пренебрегаю… Или ты стесняешься при нем?

Кьяра наконец вырывается из рук Пьетро.

Пьетро (Кристьяно). Женщины все такие… Посмотри на нее. Возмущается, стесняется, как будто не хочет. Вот тебе совет. Если попадется тебе такая, что размахивает руками, как эта, не падай духом. Все равно даст. Они все только этого и хотят. (К Кьяре, которая держится от него на расстоянии.) Иди сюда, давай покажем ему, как это делается… Это наша обязанность. Ну иди сюда… (Он пытается опрокинуть ее на кровать, но безуспешно. К Кристьяно.) Ты всегда подслушивал, как мы этим занимаемся, не помнишь, говорили ли она когда–нибудь «хватит»? Отказывала мне? Никогда! Это впервые. Может быть, она хочет меня так наказать за то, что я вел себя не как «настоящий мужчина»? Я не ответил на пощечину… (Кьяре.) Пришло показать ему, что ты хорошая свояченица.

Кьяра (отбиваясь). Кристьяно!

Пьетро. Он увидит, что женщина хочет мужчину даже тогда, когда он «трус». (Кристьяно.) Посмотри на нее — женщины такие забавные — посмотри, как она притворяется… (Кьяре, которая отбежала от него.) Иди сюда…

Кьяра хватает стул и защищается им от Пьетро.

Пьетро. Иди сюда, дорогая, иди… Не надо его разочаровывать, поможем ему… Если мы ему покажем, как ты хочешь меня, он быстро выскочит из своей клетки. (Кьяре.) У тебя есть ключ? Он должен быть в переднике у мамы…

Пьетро показывает на передник, который висит на стене позади Кьяры. Кьяра — испуганная, пытается стулом отогнать Пьетро от стены. Пьетро вдруг передумывает.

Пьетро. Ладно, с ключом разберемся после… Если он возбудится и захочет… (К Кристьяно, указывая одновременно на передник с ключом и на Кьяру.) Хочешь?…

Кристьяно. Ты скотина! Унижаешь женщину!

Пьетро (к Кристьяно, агрессивно). От одной бабы — от тебя — я стерпел. От нее — не буду! Она без комплексов! (Пытается схватить ее.) Правда, малышка? А может, они у тебя и есть — боишься упустить что–нибудь новое в жизни, новые впечатления, в этом твой комплекс! (Смотрит на Кристьяно.) Нет, она на тебя совсем не похожа, Кристьяно… (Кьяре.) А тебе нравится заниматься этим с кем–нибудь другим?… (К Кристьяно, доверительно.) Наверное, я не должен тебе этого говорить, Кристьяно, чтобы не пасть в твоих глазах… Но ты мой брат… Ты на самом деле веришь ей, когда она говорит, что идет наведать свою мать?

Кьяра бешено кидается на Пьетро, пытаясь не дать ему договорить. Пьетро с трудом защищается.

Кьяра. Грязная скотина! Лжец! Я тебя убью!

Она отчаянно пытается ударить его, исцарапать.

Пьетро. Спокойно, спокойно! Ты что так возбудилась? Какой темперамент! Видишь, Кристьяно — смог бы ты приручить такую сучку? Я тебе про нее и не то еще расскажу… (Кьяра пытается зажать ему рот.) Успокойся, успокойся…

Кьяра. Ты ничтожество! Лжец!

Пьетро (К Кристьяно). Я за ней проследил… Дважды в неделю она ходит к… (Кьяре наконец удалось подтолкнуть Пьетро спиной к клетке.) Посмотри, Кристьяно, как она взбесилась… Не хочет, чтобы ты узнал о…

Кристьяно обхватывает руками шею Пьетро. Пьетро отчаянно пытается высвободиться.

Кьяра (истерически). Сделай это ради меня, Кристьяно, я умоляю, сделай это! Ради меня, ради меня, ради меня… Умоляю… (У Кристьяно мелькает сомнение, она замечает это.) Ради нас, Кристьяно, ради нас…

Кристьяно, как загипнотизированный Кьярой, сжимает руки, пока Пьетро не падает замертво к ногам Кьяры.

Кристьяно (смотрит на свои руки). Какие сильные, какие сильные теперь у меня руки…

(Последующий диалог идет в другом темпе — размеренно, выдержанно. Становится понятна истинная сущность Кьяры.)

Кьяра (с радостью в глазах). Я свободна… Свободная женщина… Свободная…

Кристьяно (мягко). Кьяра… Открой клетку…

Кьяра (не слушая Кристьяно, обхватив себя руками, все еще не может поверить, что обрела наконец свободу). Я теперь свободна, я могу уйти… Жить… Начать жить…

Кристьяно (смотрит на нее с обожанием). Мы можем уйти… Можем начать жить… Кьяра, любовь моя… Открой клетку…

Тишина. Кьяра поворачивается. смотрит на Кристьяно. Говорит очень спокойно, с абсолютным самообладанием.

Кьяра (размеренно, с благодарностью в голосе). Спасибо, Кристьяно… Они тебе ничего не сделают, они не тронут тебя… Ты сумасшедший…

Кристьяно (в шоке, не может осознать ее предательство). Клетка…. Клетка…

Кьяра (внятно, медленно). Мы все живем в клетке… И у нас нет мужества из нее выйти… Нужно, чтобы кто–то захотел и смог ее открыть за нас, и заплатил за это… Тебе не придется платить слишком много… Ты сумасшедший.

Кристьяно смотрит на Кьяру, потеряв дар речи. Кьяра смотрит на тело Пьетро. Замечает на полу бусы, потерянные ею во время борьбы с Пьетро. Подбирает их. Затем достает из своего кармана ключ от клетки, и, не глядя на Кристьяно, кладет его в карман передника матери. Теперь она должна подготовиться к новой роли — роли безутешной вдовы. Подходит к зеркалу, поправляет прическу, платье — готовит себя к «выходу». Когда, наконец, чувствует себя готовой изобразить «потрясение» убийством, свидетелем которого она являлась, выбегает с пронзительным криком.

Кьяра. Он убил его! Он убил его! На помощь! Помогите! Он убил его!

Кристьяно продолжает стоять совершенно неподвижно, схватившись за прутья. В его глазах отчаяние.

Занавес

КОНЕЦ

Оглавление

Марио ФРАТТИ КЛЕТКА Пьеса в двух действиях

 

  Первое действие

  Второе действие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg