Анатолий «Джордж» Гуницкий
СМЕРТЬ БЕЗБИЛЕТНИКУ!
Улица. Человек в шляпе и человек в кепке.
Кепка: Вот так встреча!
Шляпа: Да, это я. (читает газету)
Кепка: А это я. Ты купил шляпу?
Шляпа: Купил, ку-пил.
Кепка: У тебя нет щётки? Я только что упал в лужу.
Шляпа продолжает читать.
Скажи… ты купил шляпу… где? Я всегда мечтал о такой.
Шляпа читает.
Ты читаешь… Что-нибудь интересное? Расскажи.
Шляпа: Опять про безбилетника. Скоро будет дождь. До свидания.
Выбрасывает газету. Встаёт.
Кепка: Уже уходишь? Я-то думал — поболтаем, поговорим о том, о сём…
Шляпа: То.
Кепка: (радостно) Сё!
Шляпа: Вот и поговорили.
Кепка: Давай ещё! Мы ведь так давно не виделись! Я купил кепку!
Шляпа: То.
Кепка: Сё! Где тут телефон? Позвоню на работу, скажу, что задерживаюсь.
Шляпа: Пожалуй, я тоже пойду. А где ты купил кепку?
Кепка: В магазине на площади. Сё! Сё!
Шляпа: То. Я вчера там купил шляпу, но кепок не видел.
Кепка: Это была последняя. Продавец сказал, что их сняли с производства.
Шляпа: (зло) Ну и наплевать! Меня вполне устраивает шляпа!
Кепка: Ещё бы! Если бы у меня была такая…
Шляпа: О, это роскошная шляпа! Шведская! Теперь таких не достать, фирма обанкротилась и все поставки прекращены. Я купил последнюю. Мне повезло.
Кепка: Тебе повезло! Но я тоже хочу шляпу!
Шляпа: У тебя есть кепка. То.
Кепка: Что кепка? Сё… А в Швеции их больше нет?
Шляпа: Может быть, там распродают остатки.
Кепка: Что же, в Швецию теперь ехать? Мне ведь на работу надо…
Шляпа: Из Турку в Швецию ходит паром. Билет недорогой, марок сто, по курсу это рублей… (считает)
Кепка: Но сначала мне придётся ехать в Турку! Нужна виза, билет…
Шляпа: Обратись в консульство, вдруг там смогут чем-то помочь.
Кепка: В шведское или в финское?
Бежит человек в пальто.
Пальто: Скажите, как пройти на набережную?
Шляпа: Набережная на берегу. Пойдёте прямо, потом направо, снова направо, затем налево. Потом — направо. Прямо. Свернёте направо. Ещё раз направо — и вы у цели.
Кепка: Есть и другой путь, покороче. Налево, налево, снова налево…
Шляпа: Да, можно и так.
Пальто: А вдруг мне не надо на набережную? У меня там назначена встреча с Францем Лойе — это очень известный специалист из Берлина, однако возможно, что он ждёт меня в другом месте.
Кепка: А когда ты был вчера в магазине на площади?
Шляпа: Перед закрытием. Всё-таки у тебя очень приличная кепка.
Пальто: А вдруг Франц Лойе придёт сюда?
Кепка: Странно, что мы не встретились. Я ведь тоже был в магазине перед закрытием.
Шляпа: Зато мы встретились здесь.
Пальто: Я уже целую неделю не могу с ним встретиться. Подожду его здесь.
Подбирает газету, читает.
Кепка: Я всю жизнь мечтал о такой шляпе, всю жизнь!
Шляпа: То.
Кепка: Сё.
Пальто: Читали? Снова напали на след безбилетника!
Шляпа: Да, это скандальнейшая история.
Кепка: Он, похоже, порядочный прохвост.
Пальто: На его месте я бы сдался властям сам.
Кепка: Мерзкий тип! Как вы думаете, он не опасен?
Пальто: Его поймают! На этот раз ему не удастся скрыться!
Кепка: Вот и хорошо! И без него забот хватает.
Шляпа: Говорят, что объявлен всероссийский розыск.
Пальто: Смотрите! Там что-то происходит!
Появляется множество людей, они кричат, шумят, спорят, все очень возбуждены.
Полная женщина: Он где-то рядом! Его видели!
Худая женщина: Да, тот самый безбилетник!
Полная: Ну да, тот самый! Его уже полтора года ищут!
Худая: Им теперь на всё наплевать. Полтора года его ищут, а он и в ус не дует.
Полная: Может, у него и усов-то нет…
Худая: Безобразие! Я вчера купила картошку, а она оказалась капустой! Вот как они теперь работают!
Полная: А у меня-то: пошла за капустой, еле нашла и что же… прихожу домой, а капуста оказалась картошкой!
Худая: А я купила брюкву, а она оказалась морковью!
Полная: А у меня наоборот!
Худая: Купила свёклу, а она оказалась редиской, купила морковь, а она оказалась репой, купила кабачки, а они оказались укропом, купила огурцы, а они оказались селёдкой, купила сметану, а она оказалась томатом, купила хлеб, а он оказался кефиром!
Обе: (хором) Ну как прожить честному человеку!
Блондинка: Надо вернуться к талонам, к талонной системе. Очень удобно. Вот на Украине её опять стали использовать. И в Прибалтике.
Молодой человек: А у меня сейчас сессия. (жадно смотрит на её грудь)
Блондинка: Говорят, что скоро талоны будут использовать и в Европе, и в Израиле. И даже в Америке. С талонами как-то проще, спокойнее жить.
Молодой человек: Я уже сдал 114 зачетов и 18 экзаменов. (то же действие)
Блондинка: Как же этот безбилетник умудрялся скрываться столько времени!
Молодой человек: Я скоро получу повышенную стипендию. Наверное. (то же действие)
Блондинка: А теперь его выследили! Здесь, в этом районе!
Молодой человек: Скоро у меня начнется практика! (ещё более углубленные исследования)
Блондинка: Говорят, он пошёл домой — поесть, переодеться, а там — засада! Что?
Молодой человек: (смущён) Я… я думаю поехать после института на север… пройти там суровую школу… этой… ну, как её…
Блондинка: (смотрит некоторое время на него, потом отворачивается) Он убежал! Он опять убежал!
Полная: А вдруг он вооружён?
Блондинка: Вряд ли. Всё-таки он не рецидивист, не убийца.
Худая: Кто его знает? За полтора года мог и убийцей стать.
Кепка: В газетах об этом ничего не было сказано.
Блондинка: В газетах всего не пишут.
Полная: Так это раньше так было! Теперь-то вроде всё пишут, обо всём.
Блондинка: Что вы! Если бы в газетах всё писали, то кто бы стал их читать?
Шляпа: (к Пальто) Помнится, я уже читал про что-то подобное.
Пальто: Что и говорить, случай из ряда вон выходящий! Интересно, а как выглядит Франц Лойе?
Шляпа: А вы уверены, что он вообще существует в природе?
Пальто: Я же его жду!
Шляпа: Ну и что? Если хотите, кстати, я бы мог показать вам свою библиотеку. Она невелика, книг шесть, но зато какие!
Пальто: Раритеты? Это интересно. Но если придёт Франц Лойе…
Шляпа: С другой стороны, мы с вами не знакомы. Встаньте на моё место, можно ли вообще особенно в наше время, пускать на порог собственной квартиры совершенно незнакомого человека?
Полная: И как же у человека рука повернулась билет не взять?!
Худая: Позор! И чего им всё не хватает? Всё вроде бы есть…
Полная: Вон контролёр идёт! Товарищ контролёр, как там дела, не нашли ещё?
Контролёр: Найдём. Теперь-то уж точно найдём! (садится, закуривает)
Полная: Вы скажите, если что, то мы народ подымем! Вот молодой человек поможет.
Молодой человек: Я готов, пожалуйста.
Худая: Нет, вот вы мне объясните, откуда же такие сволочи безбилетники берутся?
Блондинка: Почему же он сволочь? Мало ли какие обстоятельства…
Шляпа: В сущности, следует быть гуманными даже по отношению к безбилетникам. Опасность, по-моему, сильно преувеличена.
Контролёр: Гуманнее? Я вот раньше в Сибири работал, тоже контролёром, так ведь там ничего подобного нет! Все билеты брали, даже дети грудные. Организация! А уж если кто и не возьмёт, то тогда — сами понимаете…
Худая: (уважительно) Сибирь… У меня зять в Сибири работал. Так он, знаете ли, такой спокойный, работящий.
Контролёр: Сибиряки не подведут! Сибирь — это Сибирь.
Молодой человек: А вот я не был в Сибири. Сибирь… Это ведь Азия! Интересно!
К нему подходит девушка в купальнике.
Купальник: Эй! Поехали в Азию!
Молодой человек: Сейчас?
Купальник: Сейчас! Возьми меня с собой!
Молодой человек: Я ещё не еду… В Азию… денег много надо, а если вдвоём, то… А как же сессия?
Купальник: Чёрт с ней, с Азией! Просто возьми меня!
Молодой человек: Но у меня есть невеста…
Купальник: Ну и пусть! Да чем я хуже? Возьми меня сейчас… здесь!
Молодой человек: Здесь?
Купальник: Да, прямо здесь! Дурачок, я научу тебя всему, хочешь?
Молодой человек: Хочу, наверное…
Купальник: Так в чём же дело? Давай разденемся! Где там у тебя…
Молодой человек: О! О! Я ещё практически не имел дело с женщинами, хотя давно хотел. В принципе…
Купальник: Ты только учти, я очень требовательна в любви, я очень страстная и громко кричу.
Молодой человек: А зачем?
Купальник: Какой там у тебя размер…
Молодой человек: Что вы делаете? О! О!
Купальник: Вот чудак! И ещё я люблю, когда акт длится шестнадцать часов подряд!
Молодой человек: Так долго?
Купальник: В этом весь кайф, когда долго! Да где же он у тебя…
Молодой человек: О! Нет, шестнадцать часов… так долго я не смогу.
Купальник: Ну вот… Тогда прощай, любовь моя!
Контролёр: Ладно, пойду дальше. Чувствую, что где-то он рядом, где-то неподалёку!
Полная: Это у вас профессиональное чутьё.
Контролёр: Переловил я их на своем веку, безбилетников-то!
Полная: Если что — зовите, мы поможем!
Худая: Главное, построже с ним!
Кепка: (Шляпе) Послушай, давай разберёмся! Если мы были в магазине в одно и тоже время, то почему же ты купил шляпу, а я — кепку?
Шляпа: Не знаю. Я никаких кепок там не видел.
Кепка: А я не видел шляп. Сё?
Шляпа: То.
Кепка: Нет, не то! И не сё! Я купил кепку, причём последнюю, а шляп не было в продаже.
Шляпа: Правильно, я купил последнюю.
Худая: Господи, это ещё что?
Выезжает фургон, везущий труппу бродячих актёров.
Первый актёр: Уважаемая публика! Сейчас наша трупа покажет вам представление! Это старинная трагедия-мистерия, она называется «Смерть безбилетника!..» В последний раз её играли в 16-ом веке, на территории бывшего остзейского графства Сент-Эсмеральд. Сейчас мы приготовим декорации и начнём!
Взволнованные возгласы.
Актёры ставят декорации, переодеваются и гримируются.
Кепка: Как быстро театр откликнулся на актуальные веяния времени.
Пальто: Старинный театр! Любопытно! Что бы сказал по этому поводу почтенный Франц Лойе?
Блондинка: А кто это такой? Музыкант? Писатель? Кондитер? Дерматолог?
Пальто: Франц Лойе — это специалист из Берлина, мой коллега.
Блондинка: Вы бывали в Берлине?
Пальто: Да, шесть раз.
Худая: А деньги за просмотр брать будут?
Кепка: Сколько времени будет продолжаться спектакль? Мне надо на работу.
Первый актёр: К сожалению, я во времени абсолютно не ориентируюсь.
Блондинка: Расскажите что-нибудь… Как там в Берлине?
Пальто: В самом деле двадцать первый век! Много вещей, еды, машин.
Блондинка: Да, я читала об этом. А вот немцы, немки — как они?
Пальто: Немцы как немцы. Немки как немки. Все едят очень много мяса.
Блондинка: Я слышала, у них…
Пальто: Там всё есть, абсолютно всё! Вот назовите любую вещь, первое, что придёт вам в голову.
Блондинка что-то шепчет ему на ухо.
Пальто: (снисходительно) Есть.
Блондинка: Фантастика! А… (снова шепчет)
Пальто: (так же снисходительно) Есть. Сколько угодно.
Блондинка: Невероятно! А… (снова шепчет)
Пальто: Есть, есть. Какой у вас горячий язык, я почти ничего не услышал. Я бы мог кое-что вам показать. У меня дома много разных журнальчиков, проспектиков, буклетиков и сувенирчиков. Хотите посмотреть?
Блондинка: Да. Конечно. Да.
Пальто: Так пойдёмте. (уходят)
Худая: А я в театре-то никогда не была. Только когда в школе училась.
Полная: Театр бродячий. Вы кошелёк спрячьте подальше. Тут у меня одна знакомая в цирк пошла, так у неё сумку в буфете украли.
Худая: Ужас! Сплошное ворьё вокруг!
Фанфары Занавес раздвигается. На маленькой сцене — декорация, изображающая нечто вроде старинного средневекового автобуса.
Первый актёр: Итак, мы начинаем наше представление! «Смерть безбилетника»!
Хор: Автобус ехал на тот свет…
Контролёр: А ну-ка, дайте ваш билет!
1-й пассажир: Вот мой билет.
2-й пассажир: Вот мой билет.
Контролёр: Вопросов нет, претензий нет.
1-й пассажир: Вопросов нет!
2-й пассажир: Претензий нет!
Хор: Автобус ехал на тот свет.
Безбилетник пытается спрятаться. Контролёр настигает его.
Контролёр: Привет, дружок! Где твой билет?
Безбилетник: Увы! Билета вовсе нет…
Контролёр: Дурная шутка. Где билет?
Безбилетник: Билета нет. Билета нет.
Контролёр: Билета нет? Держи ответ!
Хор: Держи ответ, держи ответ!
Контролёр: Плати-ка штраф!
Хор: Держи ответ!
Безбилетник: Да у меня и денег нет.
Ведь я поэт…
Контролёр: Поэт?
Безбилетник: Поэт…
Контролёр: Пойдём, поэт, со мной в пикет.
Хор: В пикет, в пикет, в пикет, в пикет!
Безбилетник: Я не хочу!
Контролёр: Идём в пикет!
1-й пассажир: Вот я всегда беру билет!
2-й пассажир: А он — не взял.
1-й пассажир: Но он — поэт…
2-й пассажир: Поэт! Подумаешь, поэт!
Обязан каждый брать билет!
Контролёр: В пикет! Немедленно в пикет!
Безбилетник: О пощади, о сжалься!
Контролёр: Нет!
Безбилетник: Я посвящу тебе сонет!
Контролёр: Мне нужен только твой билет!
Безбилетник: О, ради Бога!
Контролёр: Бога нет
Для тех, кто не берёт билет!
Хор: Да, Бога нет, спасенья нет,
Для тех, кто не берёт билет!
Безбилетник снова пытается бежать и снова Контролёр его настигает.
Контролёр: Не убежишь!
Безбилетник: Пусти же!
Контролёр: Нет!
Сейчас я погашу твой свет!
Вытаскивает из ножен меч.
Безбилетник: Знакомый меч… То ты, Эрмет?
Контролёр: Вонтуллий?
Безбилетник: Да…
Контролёр: О, сколько лет!
Ты помнишь: сад, подлунный свет,
Река в горе…
Безбилетник: … Любовный бред,
Красотки смутный силуэт…
Контролёр: … Истёртый танцами паркет…
Безбилетник: Седой собаки зыбкий след…
Контролёр: Велосипед, шансон, кювет,
Полёт шмеля и вой ракет…
Безбилетник: Смолою залитый жилет,
Дыханье птиц, гнилой рассвет,
Аллегорический макет,
Подсчёты не своих монет!
Контролёр: Всё было…
Безбилетник: Ты местами сед.
Контролёр: И ты немного шал обвет.
Пауза
Мы износились, как вельвет.
Безбилетник: Как бархат…
Контролёр: Как столетний плед.
Пауза
Безбилетник: Ты — контролёр.
Контролёр: А ты — поэт.
Пауза
Безбилетник: Моей игры не кончен сет!
Контролёр: Промчались дни. Мой бог — билет!
Безбилетник: А у меня билета нет!
Хор: А у него билета нет!
1-й пассажир: Но он — поэт!
2-й пассажир: Иметь билет
Обязан каждый!
Хор: Слышь, поэт?
Обязан каждый брать билет!
Контролёр: Мой бог — билет,
Мой долг — билет.
Безбилетник: Во имя дружбы, прошлых лет.
Контролёр(колеблется) Во имя дружбы…
Хор: Нет, нет, нет,
Обязан каждый брать билет!
Контролёр: Да будет так!
Прости, поэт,
Напрасно ты не взял билет…
Безбилетник: Помилуй!
Контролёр: Нет,
Пощады нет,
Тому, кто не берёт билет! (убивает безбилетника)
Хор: Пощады нет, прощенья нет,
Автобус ехал на тот свет!
Спектакль окончен.
Аплодисменты. Актёры кланяются и убирают декорацию.
Рубашка: Здорово! Как он его, а?
Корреспондент: Несколько слов для нашего… Вам понравился спектакль?
Рубашка: Понравился! Стоящая вещь!
Корреспондент: Скажите, как вы оцениваете действия контролёра?
Рубашка: Он всё правильно сделал, так и надо!
Корреспондент: Вы бы могли сами убить безбилетника?
Рубашка: Я ещё не пробовал…
Корреспондент: (Шляпе) А вы что скажете?
Шляпа: Спектакль актуален. Ведь сейчас все только и говорят о безбилетнике…
Корреспондент: Да, это ведь животрепещущая проблема, своего рода национальное бедствие!
Шляпа: Сыграно, конечно, неплохо. Мне даже показалось, что всё происходило не на сцене, а в жизни. Велика магия театра!
Корреспондент:(Полной) Каково ваше мнение?
Полная: Ну, эти актёры! Чего только не придумают!
Худая: А чем кончилось-то? Я тут вздремнула немножко…
Полная: Убил он его, безбилетника-то!
Худая: Убил? И суда не было?
Полная: В том-то и дело, что не было!
Худая: А разве можно без суда?
Рубашка: Но как он его, эх! Сила!
Корреспондент(Кепке) Ваши впечатления о спектакле?
Кепка: Я всегда придерживался точки зрения, что наличие определённых процессов положительно сказывается. Суммарный результат я понимаю не как абстрактный итог. Ситуация, таким образом, бесконечно сложна. А практика… С другой стороны, отсутствие необходимых предпосылок и фактов позволяет говорить… об эксперименте в чистом виде когда самое невероятное… Спонтанный эффект… эффукт… эффокт… Если раньше такая точка зрения казалась, то теперь, очевидно… надо полагать… видимо… стало быть… Реконструктивная меграма! В решениях Сонгрского симпозиума! Одним словом, всё меняется кардинально, уже в ближайшее время можно будет наблюдать принципиально новые варианты!
Корреспондент: Да?
Кепка: И их вариабельность! Вариоструктура? Да, если масштабы уже и сейчас превышают естественные границы проблемы!
Корреспондент: А вот вы не могли бы привести конкретные примеры, ведь наши многочисленные читатели..
Кепка: Конечно! Ведь это происходит буквально на глазах!
Корреспондент: Что же в будущем? Ведь не за горами тот…
Кепка: Бесспорно, бесспорно. Реология… Нафтарское право семи. Моделямба. Трансфуззия.
Корреспондент: А если всё же коснуться сегодняшних реалий?
Кепка: Кассетная субкультура! Гай Салюспий Крисп! Эвромагма! Закумбо! Брандес-Смит! Покуренга! Фах!
Идут Блондинка и Пальто .
Блондинка: Как это все мило! Давай, сходим куда-нибудь?
Пальто: Я бы хотел поесть.
Блондинка: Пойдём в ресторан! Посидим, потанцуем.
Пальто: Я не могу долго сидеть — у меня геморрой. В столовую можно ещё сходить.
Блондинка: Я хочу в ресторан!
Пальто: Что там делать? Щвейцары эти, проститутки, мафия… А танцев я не выношу.
Блондинка: Мы собирались поехать на юг, в Тулу.
Пальто: На юге опасно — вспышка бруцеллёза. По-моему, я не люблю тебя.
Блондинка: Тогда и я тебя не люблю.
Купальник: Они про любовь говорят. А мне так скучно, так одиноко. Люди! Мне известны 242 способа любви! 242!
Корреспондент: Сколько? 242? Сегодня, когда с глаз общества спала пелена ханжества, всем, наверное, хотелось бы узнать…
Купальник: Пожалуйста! Любовь по-каирски, по-гвинейски, пражский вариант, испанская раскладка, филиппинский треугольник, танец в корзине, королевский ритуал, пчелиная атака, скованные одной цепью…
Корреспондент: А нет ли в вашем арсенале более простых, более традиционных способов?
Купальник: Есть!
Корреспондент: Э, что вы делаете? Сломаете кассетник, а он казённый! На помощь!? (Убегает, Купальник бежит за ним.)
Блондинка: Ты даже пальто не снял! А где обещанные журналы?
Пальто: Накрашенное, развратное животное!
Блондинка: Размазня! Импотент!
Пальто: Фригидная дура!
Дерутся
Полная: Дерутся.
Худая: Теперь все дерутся. У меня сосед был, тоже драться любил.
Полная: А теперь не дерётся больше?
Худая: Не знаю. Он в Уганду уехал, послом там работает.
Рубашка: Смотрите, Безбилетника ведут!
Оживление. Контролёр ведёт человека в берете.
Контролёр: Вот он, полюбуйтесь! Вот он и ехал без билета!
Рубашка: Попался всё-таки!
Худая: Страшный-то какой! Нерусский, наверное!
Берет затравленно озирается.
Полная: Вроде бы он из семнадцатого дома…
Худая: Молчит.
Полная: Судить, судить его надо!
Рубашка: А я бы его без всякого суда…
Полная: Нет, без суда нельзя.
Рубашка: В спектакле без всякого суда обошлись!
Полная: Спектакль нам не указ.
Пальто: Надо передать дело в прокуратуру. Там — разберутся.
Полная: Будем судить его своим, народным судом!
Контролёр: Верно. Мы в Сибири всё сами решали, без начальства.
Пальто: Может быть, отпустим его?
Рубашка: Адвокат какой нашёлся!
Худая: (смеётся) В шляпе! Адвокат — в шляпе!
Пальто: Если есть обвинитель, то нужен и адвокат.
Полная: Вот пусть товарищ в шляпе и будет адвокатом.
Шляпа: Мне-то что, могу и адвокатом.
Полная: Вот и хорошо. Адвокат есть… А кто будет обвинителем?
Рубашка: Я! Я буду!
Полная: Хорошо. Теперь судебные заседатели. (к Пальто) Вот вы…
Пальто: Вообще-то меня Франц Лойе где-то ждёт…
Полная: Подождёт. Суд — дело нужное, общественное.
Пальто: Ну если не очень долго, то я согласен.
Рубашка: Хватит канцелярию разводить! Начинаем!
Полная: (Контролёру) Рассказывайте, как всё было.
Контролёр: Так вот, значит и было…
Шляпа: Вы сначала о себе расскажите, давно ли в должности, семейное положение.
Контролёр: Контролёром я давно, восемнадцать лет. У меня и дед контролёром был, и мать. Детей — пятнадцать штук, раньше я в Сибири работал, а потом здесь комнату дали, мы и переехали.
Полная: Как вы его задержали? При каких обстоятельствах?
Контролёр: В тот день я на «пятёрке» проверял. Сначала всё тихо было, правда, итальянец какой-то попался, но я иностранцев задерживать не могу, для этого надо специальные курсы заканчивать, с языками. Ну, еду я в автобусе, сижу у окна, смотрю. Едем. Проехали Центральную, я и начал проверять. Проверяю. Все с билетами, порядок. А потом я к нему подошел, ваш билет, говорю… Он молчит.
Полная: Дальше, дальше рассказывайте.
Контролёр: Молчит он, ничего не говорит. Куда-то вбок смотрит.
Полная: В чей бок?
Контролёр: Да ни в чей. Просто вбок, вот как сейчас. Да… Подъехали к рынку, остановка. Я ему говорю: «Платите штраф. А если не будете, то придётся в отделение пройти». Молчит. Я — на всякий случай — беру его за пуговицу, а он как сиганёт у меня под рукой и на улицу. Я за ним, кричу, чтобы он остановился, иначе хуже будет…
Полная: А он что?
Контролёр: Убежал! Народу на рынке много, догнать трудно. Я-то бегаю быстро, каждый год нормативы сдаю, иначе до работы не допускают.
Полная: Вы про пуговицу упомянули. Где она?
Контролёр: У меня осталась, вот она, я её сохранил.
Полная: Покажите. (берёт пуговицу, рассматривает её) Похоже, что пуговица от плаща.
Пальто: В тот день было прохладно? Это осенью происходило? Весной? Летом?
Контролёр: Этого не скажу. Отпуск у меня в декабре, в остальное время работы много.
Полная: Что же было потом?
Контролёр: Стал я его искать. Глаз у меня намётаный, раз увижу человека — навсегда запомню, даже если он утонул или умер. В Москве однажды был, на съезде контролёров, так до сих пор всех помню… Короче, стал я его искать. Милиция помогала, общественность разная, школьники. Полтора года искал, все в нерабочее время. И вот — месяца полтора назад — плотно напал на след. И поймал всё-таки, поймал!
Шляпа: Вот вы предъявили нам пуговицу. Но ещё нужно доказать, что эта пуговица принадлежит подсудимому. Нужно сделать экспертизу.
Рубашка: Бросьте вы! И так всё ясно! Виновен!
Голоса: Виновен! — А вдруг не он! — Давай!
Полная: Тише! (Берету) Послушайте, вы! Встаньте!
Берет встаёт
А ну-ка, отвечайте — ехали без билета!
Берет уныло молчит
Пуговица ваша? Вы в плаще были?
Берет: Не помню.
Полная: У вас был билет? Или карточка?
Берет: Не знаю. Наверное, не было…
Рубашка: Ага, сознался!
Полная: Разве вы не знаете, что за безбилетный проезд положено платить штраф? Зачем же вы убежали от контролёра?
Берет: Денег нет… мало…
Худая: Денег нет? Ишь! А работать надо, тогда и деньги будут!
Пальто: Это, впрочем, спорно.
Берет: Я работаю.
Худая: Плохо работаешь! Все платят, а он нет! Нет, не выйдет, надо как все!
Толпа умеренно гудит.
Полная: Кто ещё желает высказаться?
Старик: Дайте мне. (молодому) Мальчик, помоги… (забирается на трибуну) Вот так, хорошо. Я так скажу — много слов, мало дела! Разговариваете, разговариваете, а враг — не дремлет! Мы раньше с ними не разговаривали! Моё мнение — всё запретить!
Всеобщее недоумение.
Полная: Вы по существу дела говорите!
Старик: По существу? А по существу так: мы в девятнадцатом с ними не разговаривали! И в тридцать седьмом! И в сорок девятом! И даже в шестидесятом! И в семьдесят…
Полная: Ближе к делу! Что вы тут цифрами жонглируете? По сути высказывайтесь, а нечего сказать, так освободите трибуну!
Старик: А говна не хочешь? Не хочешь говна-то, а?
Пальто: Он, похоже, сталинист!
Старик: Да, я сталинист! И горжусь этим! Мне ещё Брежнев удостоверение дал!
Пальто: Брежнев? При чем тут Брежнев? Какой-то политический астигматизм!
Старик: Запретить, запретить! А кто не согласен, тех по законам военного времени… Ох! (хватается за сердце)
Блондинка: Вызовите врача, ему же плохо!
В толпе невообразимый шум. Старика уводят.
Кепка: Должен заметить, что предыдущий оратор во многом был прав, хотя нельзя не признать… Его классовое сознание было сформировано… Сложное, противоречивое, смутное время!
Рубашка: Хватит философии! Старик всё верно сказал, расстрелять и точка!
Толпа очень гудит.
Шляпа: Смертная казнь отменена.
Полная: Нам не смерть нужна, а справедливое решение.
Кепка: Вообще-то и смерть может быть справедливой. Но лично мне — всё равно.
Рубашка: Верно! Смерть — это самое справедливое решение! Видели спектакль? Вот так и нужно поступать!
Пальто: Я, к сожалению, спектакль не видел, но нельзя же отождествлять искусство и жизнь.
Полная: Надо по-справедливости. Как народ решит, так и будет.
Пальто: Народ — понятие растяжимое.
Голоса: Это он загнул! — А чего, можно и расстрелять! — Давай!
Полная: Прения продолжаются!
Худая: Можно мне? (робеет) Ой… Я не знаю как тут и что, а вот только скажу: вчера купила свёклу, пришла домой, а это лук! Купила редиску, а это помидоры! Купила помидоры, а это сельдерей! Купила сыр, а это сардельки! Сколько же всё это будет продолжаться?
Полная: Продолжаем заседание!
Шляпа: Давайте отпустим этого человека и пойдём домой, смотреть телевизор. Сегодня футбол, а потом десятая серия.
Рубашка: А я предлагаю его расстрелять! Другим неповадно будет!
Пальто: Отпустить как бы нельзя, а расстреливать неэтично. Толстой и Швейцер учили другому.
Рубашка: Вспомнили! Толстой! Тогда и автобусов-то не было!
Пальто: Надо разобраться, всё взвесить. И презумпция невиновности…
Шляпа: В таком случае, надо выяснить, кто кроме многоуважаемого контролёра, является свидетелем совершенного преступления? Кто ещё видел, что этот человек ехал без билета?
Полная: Люди говорят. Народ зря не скажет.
Шляпа: Кто говорит? Конкретно? (Худой) Вот вы, видели?
Худая: (в ужасе) Я? Что же я-то?
Шляпа: Именно вы.
Худая: Я — как все, и в газетах писали…
Шляпа: Уходите от ответа. Нехорошо.
Худая: (кричит) Нет! Не видела я! Не видела! Сначала говорят, что он, а теперь — вроде как и не он! Я — как все!
Шляпа: Получается, что кроме контролёра свидетелей нет.
Контролёр: Я восемнадцать лет билеты проверяю! Или даже двадцать шесть! Меня всегда на самые трудные участки ставили — и там я работу налаживал. Воды не было, газа и даже тока, а билеты всё равно брали! Я заслуженный контролёр республики!
Шляпа: Да, но нужны доказательства, понимаете?
Рубашка: Зачем? Мы и так ему верим!
Шляпа: Кроме того, поступок был совершён давно, в доталонный период. Я считаю, что можно с учётом давности содеянного закрыть процесс.
Пальто: Нет, так нельзя. Всякое преступление должно иметь своё возмездие.
Полная: Должно, обязательно должно!
Рубашка: Хватит разговоров! Наказание должно быть самым суровым! Смерть безбилетнику! Прав, прав старик, прощать ничего нельзя, иначе мы всё потеряем! Как я их ненавижу, этих безбилетников, я бы бомбу на них сбросил, а иначе порядка не будет! Уни-чтожить, всю эту мразь уничтожить надо! Полтора года его искали! Где он был, чем занимался?
Шляпа: Это не имеет отношения к рассматриваемому вопросу.
Полная: Там видно будет, имеет или не имеет. Ну… Так, кто же ещё? Молодой человек, вы бы сказали… От лица молодёжи.
Молодой человек: Что же я скажу?
Полная: Да от лица молодёжи! Это же просто! Осуждаем, мол, порицаем и так далее.
Молодой человек: Я не знаю… Вы мне скажите, что надо сказать, я и скажу…
Полная: Осуждаем, испытываем чувство негодования, протестуем, требуем…
Кепка: Протестовать не обязательно. Против чего тут должна молодёжь протестовать? Проблема выходит за рамки сугубо молодёжных.
Полная: Да пусть говорит, от лица молодёжи всегда кто-нибудь говорит.
Кепка: Социокультурный фон тут необязателен, хотя… ежели протест обозначить как контрпротест, как форму протеста… Социоконтекст! Срез! Миграция феминизма! Идеи зла невольного! Вотеуро… мерамба… Могиль донс! Мобиль!
Полная: Чего?
Кепка: Нарушения… общепринятые правила бытовизма, общежитие… Да, тогда чувство возмущения оправдано и даже квазинатурально!
Молодой человек: Так чего говорить-то? Научите, я же молод…
Полная: Научим, сынок, научим. Ты скажи: против нарушений, ну и… возмущение…
Молодой человек: Против нарушений и возмущение…
Полная: Молодец! От лица, главное, не забудь…
Молодой человек: От лица? А, ну да… Значит так: мы, молодёжь, от лица молодёжи, испытываем чувство возмущения, осуждаем, требуем, протестуем против нарушений. Мы… бытовые… от лица с негодованием…
Полная: Ладно, хорошо.
Купальник: Я тоже хочу сказать!
Полная: Пожалуйста. Всем можно. А вы что, тоже от лица молодёжи?
Купальник: Я не от лица, я от тела молодёжи! От тела — молодого, красивого, свободного молодёжного тела! Эй вы слушайте: только любовь, только секс спасут человечество, всё остальное — гнусные выдумки политиков и реакционеров! Долой ханжей! Да здравствует неформальное, искреннее соитие!
Худая: Оделась бы, бесстыжая!
Пальто: Она очаровательна! Какая первозданная непосредственность! Какая первобытно-эмоциональная подлинность чувств!
Купальник: Вступайте в ряды общества всеобщего совокупления! Здесь никто у вас не потребует взносов, вместо них вы отдадите свободную наготу ваших тел! Давайте, начнём сегодня, сейчас, все вместе! Братья и сёстры, идите ко мне, ко мне!
Полная: Прекратите! Это пропаганда порнографии!
Купальник: Я — женщина мира! Я хочу принадлежать всему человечеству! Чего же вы ждете? Ко мне, хоть кто-нибудь сюда, ко мне!
Смятение, шум. Появляется Режиссёр и съёмочная группа.
Режиссёр: Внимание! Позвольте представиться! Я — режиссёр, сейчас наша съемочная группа будет снимать художественно-документальный фильм, сериал о безбилетнике, о суде над ним. Стоит ли мне объяснять актуальную злободневность избранной нами темы? Нет, не стоит. Ещё совсем недавно, вчера и позавчера, мы и мечтать не могли, что когда-нибудь будем открыто говорить об этой жесточайшей социальной язве. А ведь она существует. Существует и разъедает. Давайте же будем говорить о ней открыто, поэтому-то, кстати, жанр нашего фильма — сочетание вымысла и документа, факта! Итак, вы продолжаете ваш процесс, а мы сейчас сделаем несколько маленьких перестановочек… вот вы встаньте сюда, так… вы — здесь, а вы — подвиньтесь немножко левее…
Худая: То театр приезжал, а теперь ещё кино.
Полная: Но мы уже давно начали!
Режиссёр: Пустое! Потом где-нибудь отснимем начало, смонтируем и всё будет в порядке! Свет сюда, так! (Кепке) Вас я попрошу встать вот здесь, кепочку давайте немного назад, приоткроем ваш лоб… Вот, вот… и лоб видно, и кепку вашу замечательную.
Кепка: Да, кепка отличная. Последняя.
Режиссёр: В каком смысле последняя?
Кепка: Я купил последнюю кепку. А шляп уже не было.
Режиссёр: Шляп?
Кепка: Ну да, шляп, таких вот как у него. А он утверждает, что был в магазине в тоже время, что и я, и что, мол, кепок уже не было, и что шляпу он купил последнюю. Лжёт, наверняка, лжёт!
Шляпа: Нет, я не лгу! Кепок уже в самом деле не было!
Кепка: Вот, опять он за своё! А я так мечтал о шляпе!
Режиссёр: Понятно-понятно. Значит, вы стоите здесь, вот вам журнал, читайте и время от времени как бы с удивлением поглядывайте вокруг — «Куда это я попал, не пойму», а потом опять в журнал. Тут, между прочим, интересная есть статейка про африканских каннибалов.
Кепка: Любопытно.
Режиссёр: Свет! Возьмите его крупным планом — а потом сразу — панораму. Всюду головы, головы, лица!
Оператор: Тут отсвечивать будет. Фонарь мешает.
Режиссёр: Спилите фонарь!
Оператор: Это можно. Со светом тут сложно… я обычно на СПК работаю, а здесь ДМП нужно. Или РКС. Да и шнур у нас короткий.
Режиссёр: Возьмите семнадцатым.
Оператор: У семнадцатого переходника нет, а иначе не вытянуть. Я могу, конечно, и напрямую подключиться, но тогда отстроиться как следует не удастся.
Режиссёр: Почему я должен думать об этих технологических проблемах!
Полная: Нам суд продолжить бы…
Режиссёр: У меня всё готово. Пожалуйста.
Полная: Итак… Не помню, на чём же мы остановились, с этим кино всё из головы выскочило.
Пальто: Надо дать всем высказаться, расширить пространство дискуссии. Больше критики!
Рубашка: Опять разговоры! Дайте, я его убью!
Пальто: Нет, нельзя ставить вопрос о высшей мере. Проступок велик, но мы должны выяснить мотивы и социальные корни.
Рубашка: Какие ещё корни! Раз виноват — ответь по всей строгости!
Контролёр: Тогда и порядок будет. Как в Сибири.
Пальто: Строгость должна быть справедливой, а справедливость строгой.
Рубашка: К чёрту! Хватит навязывать свои интеллигентские идейки! Эх, мне бы бомбу…
Оператор: Он из кадра вышел. Надо дублик сделать.
Режиссёр: Ещё раз этот кусок, с самого начала. (Пальто) Говорите.
Пальто: Я наизусть не помню…
Режиссёр: Вы что-то про критику говорили…
Пальто: А, точно! Давайте больше высказываться и критиковать… Так?
Режиссёр: Вроде бы так… (Рубашке) А потом была ваша реплика!
Рубашка: Виноват! Виноват! По закону! Строгость!
Пальто: Теперь я, да? Э-э-з, социальный корень… то есть, корни и анализ помогут нам разобраться…
Рубашка: По строгости!
Режиссёр: Контролёр, что же вы молчите? Вы ведь тоже что-то говорили!
Контролёр: Про Сибирь.
Режиссёр: Нет, как-то невыразительно всё получается, безлико, не хватает какой-то глубины Надо выявить конфликт, усилить его. (Рубашке) Понимаете, вы вроде бы верно всё говорите — и про бомбу, и про смерть — но как-то плоско, грубовато получается. А мне нужна совсем другая степень достоверности.
Рубашка: Чего ещё-то? Смерть безбилетнику!
Режиссёр: Это понятно. Попробуйте сказать тоже самое, но более ёмко, более мягко, с подтекстом.
Рубашка: (так же) Смерть безбилетнику!
Режиссёр: Зачем же так громко? Ведь смерть сама по себе ужасна, произнесите свою реплику более обыденным, более будничным голосом.
Рубашка: (так же) Смерть безбилетнику!
Режиссёр: Опять кричите! Нет, вы для роли обвинителя не подходите. Придётся вас заменить.
Рубашка: Я не подхожу? Да я бы их всех передушил!
Режиссёр: Душите кого хотите, а с этой роли я вынужден вас снять. (Пальто) А что, если обвинителем будете вы?
Пальто: Я сам по себе. И Франц Лойе ждёт меня…
Режиссёр: Нельзя думать только о себе! Снимается кино! Потом эту картину станут смотреть миллионы, миллиарды!
Корреспондент: Несколько слов для нашего…
Режиссёр: Нужны радикальные, кардинальные перемены. Мало новых идей и оригинальных замыслов. Эксперимент — не в почёте. Псевдореализм обветшал и устарел.
Корреспондент: То есть, вы считаете, что язык современного кинематографа нуждается в обновлении?
Режиссёр: Да, нуждается! Нуждается! Пусть многие говорят о радикальности, однако при этом нельзя зачеркивать достижения прошлого! Старые мастера! Именно они наполнили пространство кадра неистовой духовностью!
Корреспондент: А вам не кажется…
Режиссёр: Кажется, кажется. Продолжаем! (Пальто) Итак, вы обвинитель, понятно! Запомните, как можно больше убедительности! Ведь перед вами враг, матёрый преступник! Опасность! Все в опасности! Государство в опасности!
Пальто: (растерянно) Но что же мне делать? Что говорить?
Режиссёр: И не стыдно? Взрослый человек, в пальто… Вы кто по профессии?
Пальто: Вообще-то филолог. Иногда искусствовед. Культурой занимаюсь.
Режиссёр: Лекции приходилось читать?
Пальто: Как же! В Берлине, в Ужгороде, в Миассе…
Режиссёр: Читайте, читайте нам лекцию! Но не в Ужгороде, а в Сорбонне, в Оксфорде! Перед вами — лучшие умы человечества, интеллектуальная элита! Вперёд!
Пальто: Я… Я… Я… Требую форума! Форума и кворума! Вот он — взгляните — сидит перед вами! Как невинно он смотрит в землю, можно подумать, что не он, а не он содеял этот тягчайший из грехов! Отцеубийство, скотоложство, кровосмешение — невинные забавы по сравнению с тем, что содеял он, безбилетник!
Режиссёр: Многовато, конечно, пафоса, но ничего… сойдёт! Дерзайте!
Пальто: Нравственность, именно забота о нравственности вынуждает меня быть максимально суровым! Мы…
Режиссёр: Доказывайте, аргументируйте! Перед вами враг, матёрый и опасный преступник!
Пальто: Нравственность является критерием высшим! На вчерашней выставке в Гавре, то есть, не на вчерашней…
Режиссёр: Вы как будто о другом говорили..
Рубашка: Пустите меня! Я всё как надо скажу, с подтекстом!
Режиссёр: Не мешайте! (Пальто) Что же вы замолчали?
Пальто: Милосердие должно быть суровым, а суровость — жестокой! У нас вода текла… вчера, позавчера…
Режиссёр: Что вы несёте? Какая вода, при чём тут вода?
Блондинка: Он бездарен и толст!
Режиссёр: А начинал всё же неплохо…
Блондинка: Он завалит всю съемку!
Режиссёр: Да? Ну ладно, милейший, идите на место. (Смотрит на Кепку) А если вы?
Блондинка: Очень сильный типаж.
Режиссёр: Да, в нём есть что-то робеспьеровское.
Полная: Скорее уж он на Дантона похож.
Худая: Не, на Демулена.
Полная: На Дантона, на Дантона, на Дантона!
Худая: Брось ты, Петровна. Чистый Демулен!
Полная: Нет, на Дантона! На Дантона!
Режиссёр: Да хватит вам… Демулен, Сен-Жюст… Мешаете! (Кепке) Значит, вы будете обвинять. Это злостный безбилетник, это исчадие ада! Он должен быть уничтожен, сметён с пухлых щёк вечно юной старушки Земли! Вот ваша цель! Но не наигрывайте! (Шляпе) И вы — очень внимательно! Ведь Обвинитель — ваш идейный враг, каждое его слово и даже междометие вызывают у вас острое негодование, нравственный понос, духовную рвоту. Вы должны костьми лечь за правду, бороться, бороться за человека, даже если он в принципе убог и ничтожен!
Блондинка: Глядите, а безбилетник-то не шевелится! И глаза закрыты!
Худая: Точно, глаза закрыты! И бледный-то какой!
Пальто: Нельзя было пренебрегать гуманностью, я предупреждал.
Блондинка: Он умер!
Режиссёр: Умер? Зачем же он умер? А как же мой фильм?
Полная: Фильм! У нас народ, суд, общественное мнение… Что же теперь делать?
Рубашка: Ушёл от расправы, собака!
Худая: Сердце, наверное, остановилось, вот и умер.
Толпа гудит. Возгласы: «Умер!», «Вызовите скорую!», «Давай!».
Оператор: Что вы делаете? (на него набрасывается Купальник и затаскивает под скамейку)
Пальто: Так мне не надо быть обвинителем? Слава Богу!
Блондинка: Ай, что это? Он оживает!
Берет шевелится и просыпается
Берет: Фу…Как? Вла…Дождь?
Полная: Так он не умер? Вот ведь дрянь! Суд идёт, кино снимают — всё из-за него, а он спит!
Худая: Не умер, что ли? А говорили — умер! Значит не умер.
Пальто: Бывает смерть клиническая, а бывает и настоящая.
Пальто: Как же вы могли спать? Я отказываюсь вас обвинять!
Худая: У него, может, и семья есть, а мы его убить хотим.
Полная: Может, всё и обойдётся, народ всё решит, разбёрется по-праведному.
Худая: Это всё контролёр вислоусый! Билет, билет… А что билет-то?
Контролёр: Как велено, так и работаю! Мне чужого не надо, я честный человек. Вот скажут не проверять, так и не буду. Но пока ещё платный проезд никто не отменял, на съезде контролёров говорили, что надо ещё строже, чем раньше!
Пальто: Так не будет суда? Тогда я пойду, меня Франц Лойе ждёт.
Рубашка: Как не будет — будет! Меня не разжалобишь, я его… (набрасывается на Берет, трясет его)
Худая: Глядите, бумажки какие-то! (Рассматривает вытряхнутые из Берета бумажки). Билет! Это — билет!
Контролёр: Где билет?
Всеобщее недоумение.
В самом деле, билет автобусный… как же так?
Полная: Так он не безбилетник?
Контролёр: Мне чужого не надо… Откуда же у него билет?
Худая: Значит, честный он, с билетом, как все. А мы его судить хотели…
Полная: Что же теперь делать? Кого теперь судить?
Контролёр: У меня глаз-то намётанный! А вдруг это не он? Или он… Вроде бы и не он…
Полная: А берет? А пуговица?
Контролёр: Берет вроде тот, а человек — другой. Или наоборот…
Полная: А пуговица?
Контролёр: Пуговица — его. То есть, может быть, и не его, а того, который в берете…
Полная: Берет — вот он, на нём!
Контролёр: Берет на нём, да, а он вроде бы и не он!
Рубашка: Берет! Пуговица! Надо было сразу его кончать, а теперь попробуй разберись! Либералы!
Контролёр: Я никогда не ошибался, никогда! Эх! Полтора года его искал, всё на карту поставил. Мне начальство сказало — поймаешь его, мы тебя в метро контролёром назначим, новое дело начнёшь, новатором будешь. К зарплате двадцатку обещали прибавить, она не лишняя мне, двадцатка-то! У меня восемнадцать детей, девятнадцатого ждём, врач сказал, что мальчик будет, по науке девятнадцатые всегда мальчиками получаются!
Полная: Высказывайтесь, все высказывайтесь!
Пальто: Так о чём говорить-то! Суда не будет, фильма тоже, я пойду к Францу Лойе.
Шляпа: А меня ждёт жена.
Кепка: Паралакс сознания! Геоно! Воку! Меня никто не ждёт, но я тоже пойду.
Полная: Постойте! Получается, что контролёр оклеветал невинного!
Контролёр: Не мог, не мог я ошибиться!
Полная: Но ведь билет нашёлся!
Контролёр: А если это не тот билет? Надо экспертизу сделать, в центральную лабораторию послать…
Полная: А человек невинный ждать будет?
Худая: Экспертиза! Вот ведь придумал! Теперь за экспертизу спрятаться хочет!
Контролёр: Я потомственный контролёр, я — лауреат, делегат, тройной план даю..
Полная: Вот мы сейчас и разберёмся, что вы за лауреат!
Пальто: Позвольте! Это что же, опять процесс? Только в обратную сторону? Любопытно…
Шляпа: Что касается меня, то я в этой реабилитации участвовать не намерен.
Полная: Как же так? Наш долг разобраться, вынести правильное решение!
Худая: Правильно! Я вчера купила яйца, дома гляжу, а это пельмени! Так я и к заведующей пошла, в газету написала, на радио. Пусть разберутся, а то сколько же можно терпеть!
Рубашка: Опять разбираться! Нет уж. Я считаю, что контролёр ни в чём не виноват, даже если и ошибся. Всё равно безбилетников убивать надо, а контролёры нужны!
Полная: Вам бы всё убивать! А народное мнение?
Рубашка: Он же сибиряк! Такие люди всегда правы, даже если и ошибаются. Чего развели канитель — билет, пуговица, ошибка… Я бы его за один только берет на части разорвал, я бы их всех!
Режиссёр: Послушайте, а ведь он прав! Ну какая в самом деле разница — тот это билет или нет, он ли это был — или кто-то другой! Зрителям-то всё равно, им сюжет нужен, острая фабула. А у нас ведь всё есть — и исполнители, и техника! Где оператор?
Оператор: (вылезает из под скамейки, поправляет брюки) Я здесь. Что, дальше будем снимать?
Режиссёр: Конечно, сейчас и продолжим. На чём мы там остановились?
Блондинка: На дискуссии между адвокатом и обвинителем.
Режиссёр: Здесь нужен крупный план. А кто из них кто?
Блондинка: Тот, который в шляпе, — адвокат. Правда, вы хотели сделать перестановку.
Режиссёр: Да? А зачем?
Блондинка: Для убедительности, для достоверности.
Режиссёр: Ну, пусть начинают.
Шляпа: Не буду ничего начинать. Я — ухожу.
Режиссёр: Нет, ни в коем случае, всем по двойной ставке! (Кепке) Вы теперь обвинитель, да? Так обвиняйте, обвиняйте… Не хотите? Не можете?
Кепка: Я — могу, пожалуй, хотя мне всё равно.
Режиссёр: Чуть правее встаньте. Или левее, что ли…
Кепка: Я — обвиняю! Возмездие…
Шляпа: Кого ты обвиняешь, в чём?
Кепка: Обвиняю… а ты должен защищать.
Шляпа: Отстань, идиот! Я ухожу.
Кепка: Почему ты оскорбляешь меня? Почему? Чем ты лучше? Это — безнравственно, наконец!
Режиссёр: Вот, хорошо, появился некий конфликт!
Кепка: Он не хочет защищать, он отказывается! Что же я теперь из-за тебя должен обвинять вхолостую, безответно? Мало того, что из-за него я лишился шляпы, так он и сейчас..
Шляпа: Я не лишал тебя шляпы, я никогда и никого не лишал шляп, я просто пошёл в магазин и купил себе шляпу. А ты купил кепку. Что ж, купил так купил, вполне приличная кепка.
Кепка: Ага! Почему же ты сам не купил кепку?
Шляпа: Когда я покупал шляпу, то кепок в магазине уже не было.
Кепка: Ага! А вот мне почему-то досталась кепка, причём последняя!
Шляпа: А я купил последнюю шляпу. А кепок не было. А кепок уже не было!
Режиссёр: Что вы делаете, что вы говорите, фильм совсем о другом!
Кепка: Плевал я на все фильмы на свете, пусть сдохнут! Лучше объясните-ка мне — как же так получилось, что он купил шляпу, а я кепку, если мы были в магазине в одно и то же время? Почему же я не увидел шляпу, почему мне не досталась шляпа, ведь я всю жизнь мечтал о такой! Тут что-то не чисто… Он говорил, что ему нравится кепка, но купил он всё же шляпу. Мол, кепок уже не было! Однако когда я покупал кепку, не было шляп, а он, я думаю, мог бы купить себе кепку, если бы уж очень хотел.
Шляпа: Мог, не мог, мало чего я хотел! Меня вполне устраивает моя шляпа! А ты доставай себе шляпу где хочешь — в Швеции, в Швейцарии, у Леонарда Коэна, на том свете! Он мечтал о шляпе, подумать только! Все мы о чём-то мечтали в молодости; я хотел быть коммерсантом, археологом, космонавтом, я мечтал о восьми любимых, я мечтал работать в ломбарде. Что же делать? Да, мечты не сбываются и жизнь берёт своё, и продолжается, и надо жить, таков империатрический категорив Канта, и я полностью разделяю убеждения великого кенигсбержца, и вполне могу обойтись и без кепки!
Кепка: Нет, не сможешь, не обойдёшься!
Шляпа: Обойдусь! У меня отличная шляпа, с видео, с компьютером, в дождливую погоду она легко переделывается в дом, там и часы, и стол, и окна — там есть всё!
Кепка: Кант! Категоричество! Знаю, знаю эти гнилые теории — юность, старость, от кармы никуда не денешься, травматизм души… В молодости я был влюблён в одну женщину, а она мне не дала и ушла к кому-то. Ну и что же, я всё равно хотел её полюбить, а потом прошло время и я позабыл её, а потом снова встретил и опять полюбил, а теперь вот снова разлюбил. Она выше меня на две головы, громадная, а я ведь не хочу её больше, совсем не хочу, но она всё равно, каждую ночь пытается залезть ко мне в квартиру; я живу на восьмом этаже, а она прямо с земли достает до окна и заглядывает ко мне, и своими ручищами лезет в кровать, под одеяло. Пришлось переставить кровать в дальний угол, поставить решётки на окна. А кепка моя — что же, она мне впору, я буду носить её до самой смерти, назло всем, назло тебе и твоей сраной компьютерной шляпе!
Шляпа: Носи, носи свою дерьмовую кепку, будь сам в дерьме, и каждый день снова надевай дерьмо, натягивай дерьмо на дерьмо!
Кепка: Ненавижу тебя! Ты мешал мне всю жизнь, ты всегда причинял мне вред и мерзкое горе!
Шляпа: Дерьмо! Ты всегда был дерьмом!
Режиссёр: Стойте! Не нужно! Мой фильм…
Кепка: Ненавижу! Ты разрушил, парализовал моё сознание, ты обманул меня и моих домочадцев! Ты разбил семь… нет восемь лампочек в моей чудесной квартире!
Шляпа: В твоей дерьмовой, пропахшей глицерином квартире никогда и не было лампочек, только дешёвая полуавтоматика и дерьмо, дерьмо, дерьмо!
Полная: Посмотрите! Пока вы тут спорили, он убежал! Его нет!
Худая: Кто убежал?
Полная: Безбилетник!
Худая: Так ведь он не безбилетник, а билетник. А безбилетник кто-то совсем другой…
Пальто: Думаю, что он не убежал, а просто ушёл. Почему бы и нет? Вина не доказана, суд прекращён.
Рубашка: Честный человек просто так не ушёл бы! Он виноват виноват! Я всё время это говорил! Эх, упустили!
Контролёр: Да, это он… он ехал без билета… всё-таки это он!
Худая: Он? А говорили, что не он… Значит он не билетник, а безбилетник?
Полная: Что делать? Кого судить? Кто прав?
Контролёр: Эх черт, полтора года…
Полная: Ну а пуговица, а выпавший билет?
Контролёр: Это он. Я знаю, что это — он!
Полная: Я полная, юная, вечная, скучная женщина!
Я старая, сильная, гибкая, жадная женщина!
Я вечно скитаюсь, я жду и стараюсь, я — женщина!
Я долго ищу в подворотне кусочки-осколки!
Контролёр: Он! Это он!
Рубашка: Он, не он… раззява сибирская. Бежим, может мы ещё догоним его!
Контролёр: За мной, в погоню!
Режиссёр: Оператор вперёд! Сенсационный материал! Репортаж из гущи жизни! Они все просто сдохнут от зависти!
Толпа с рёвом устремляется в погоню. Улица опустела. Только Шляпа сидит на скамейке и листает мятую газету. Потом появляются Кепка , а чуть позже — Пальто и Купальник .
Кепка: То… Сё…
Пальто: Любопытно, догонят его или нет? Вина не доказана, а контролёр, по-моему…
Купальник: Как холодно.
Кепка То. Сё.
Пальто: Куда я шёл? На выставку? Или на набережную? Франц Лойе.
Купальник: Холодно, холодно…
Кепка: Весна — это осень зимы. Лето — это осень весны. Осень — это весна зимы.
Вбегает Врач .
Врач: «Скорую» вызывали? Где больной? Это вы?
Шляпа: Нет. Больной ушёл.
Врач: Куда?
Шляпа: Не знаю.
Врач: Разве больной может уйти?
Шляпа: Он не больной.
Врач: Зачем же вызывали «Скорую»?
Шляпа: Все думали, что больной умер. Или что-то вроде.
Врач: Вроде чего?
Шляпа: Вроде подозрения на смерть.
Врач: Подозрения на смерть? Но так не бывает. Либо жив, либо мёртв — третьего не дано.
Купальник: Как холодно! Как мне холодно!
Врач: Холод — это не болезнь. Однако как же быть? Я приехал… вдруг тот, кто оказался жив, на самом деле мёртв?
Шляпа: Может быть. А бывает так, чтобы тот, кто мёртв, оказался жив?
Врач: А если я отвезу в больницу кого-нибудь из вас?
Пальто: Вам много приходится ездить? Вы не видели Франца Лойе?
Врач: Он — болен? Где он? Я могу отвезти его в больницу, а если надо, то и в морг.
Пальто: Как его найти? Мне это уже давно не удаётся.
Шляпа: Я купил шляпу.
Кепка: А я купил кепку.
Врач: У меня нет ни шляпы, ни кепки.
Купальник: Мне очень холодно! Я замёрзла!
Шляпа: Стоило ли мне покупать шляпу?
Пальто: А у вас был выбор?
Шляпа: Я мог купить кепку.
Кепка: Кепку купил я.
Шляпа: Интересно, кто из нас прав?
1988 г.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Смерть безбилетнику!», Анатолий («Джордж») Августович Гуницкий
Всего 0 комментариев