«Надежды Кинолы»

Надежды Кинолы (fb2) - Надежды Кинолы [litres] (пер. Михаил Леонидович Лозинский) 569K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Оноре де Бальзак

Оноре де Бальзак Надежды Кинолы Комедия в пяти действиях с прологом

Действующие лица

Филипп II.

Кардинал Сьенфухéгос. Великий инквизитор.

Начальник стражи.

Герцог Ольмедо.

Герцог Лерма.

Альфонсо Фонтанáрес.

Кинола.

Алебардщик.

Дворцовый комендант.

Фамильяр[1] инквизиции (без речей).

Королева испанская.

Маркиза Мондехар.

Комедия

Дон Фрегóсо, вице-король Каталонский.

Великий инквизитор.

Граф Сáрпи, секретарь вице-королевства.

Дон Рамóн, ученый.

Авалóрос, банкир.

Матиас Махис, ростовщик.

Лотýндиас, горожанин.

Альфонсо Фонтанáрес, механик.

Лавради Кинола, его слуга.

Монипóдио, бывший разбойник.

Кóпполус, железоторговец.

Эстéван, рабочий.

Xирóн, другой рабочий.

Хозяин «3олотого солнца».

Судебный пристав.

Алькальд[2].

Карпáно, слесарь (без речей).

Фаустина Бранкадóри.

Мария Лотýндиас.

Пакита, камеристка Фаустины.

Донья Лóпес, дуэнья.

Место действия – Барселона в 1588 году.

Пролог

Действие происходит в Вальядолиде, во дворце короля испанского. Сцена представляет галерею, которая ведет в часовню. Вход в часовню – налево от зрителя, вход в королевские покои – направо. Главный вход – в глубине. По сторонам главного входа стоят два алебардщика. При поднятии занавеса на сцене – начальник стражи и трое вельмож. В глубине галереи стоит дворцовый комендант. В приемной, примыкающей к галерее, прохаживаются несколько придворных.

Явление первое

Начальник стражи, Кинола, закутанный в плащ, алебардщик.

Алебардщик (преграждает Киноле дорогу). Зюда не вхадийт, кто нэ имейт праф. Кто ви такой?

Кинола (приподнимая алебарду). Посол.

На него оглядываются.

Алебардщик. Откута?

Кинола (проходя). Откуда? Из страны нищеты.

Начальник стражи. Сходите за дворцовым мажордомом, пусть он окажет этому послу подобающие почести. (Алебардщику.) На три дня в карцер.

Кинола (начальнику стражи). Так вот как вы уважаете международное право! Послушайте, ваша милость, вы на самом верху, я – в самом низу: два слова, и мы сравняемся.

Начальник стражи. Ты, я вижу, не только плут, но и шут.

Кинола (отводя его в сторону). Ведь вы кузен маркизы Мондехар?

Начальник стражи. Дальше что?

Кинола. Хотя она сейчас и в великой милости, но может вот-вот скатиться в пропасть… и без головы.

Начальник стражи. Каких только историй вы не сочиняете! Сам посуди: сегодня только десятое число, а уже двадцать один человек до тебя таким вот образом пытались проникнуть к фаворитке, в надежде выманить у нее несколько пистолей. Проваливай… а не то…

Кинола. Ваша милость, лучше двадцать два раза поговорить впустую с двадцатью двумя беднягами, чем не выслушать того, кто послан к вам вашим ангелом-хранителем. А вы видите, что одеяние мое (распахивает плащ) чисто ангельское.

Начальник стражи. Довольно! Какие у тебя доказательства?

Кинола (показывает ему письмо). Вот это письмецо. Вы сами вручите его, чтобы тайна осталась между нами, и пусть меня повесят, если маркиза не упадет в обморок, когда его прочтет. Поверьте, что и я, подобно громадному большинству испанцев, питаю глубочайшее отвращение к… виселице.

Начальник стражи. А что, если какая-нибудь честолюбивая женщина купила твою жизнь, дабы похитить жизнь у другой?

Кинола. Разве я тогда ходил бы в лохмотьях? Моя жизнь стоит не дешевле жизни Цезаря. Смотрите, ваша милость (распечатывает письмо, нюхает его, снова складывает и вручает). Вы теперь спокойны?

Начальник стражи (в сторону). Еще успеется. (Киноле.) Подожди тут, я сейчас вернусь.

Явление второе

Кинола один на авансцене, глядя вслед начальнику стражи.

Кинола. Иди! О мой добрый господин, если пытка еще не переломала тебе костей, ты, наконец, выйдешь из темницы св… святейшей инквизиции, и твоим освободителем будет Кинола, твой бедный барбос! Бедный!.. Да что я говорю: бедный? Как только мой господин очутится на воле, мы перечеканим наши надежды в звонкую монету. Не всякий умудрится прожить полгода в Вальядолиде без гроша в кармане и не попасться в лапы альгвасилам, для этого требуются кое-какие таланты, и если применить их к… чему-нибудь путному, они, пожалуй, приведут человека… Куда? Куда-нибудь да приведут! Если наверняка знать, куда идешь, никто бы со страху и шагу не ступил. Итак, я буду говорить с королем, я, Кинола. О ты, бог оборванцев! Пошли мне красноречие… хорошенькой женщины, маркизы Мондехар, к примеру.

Явление третье

Кинола и начальник стражи.

Начальник стражи (Киноле). Вот держи. Маркиза жалует тебе пятьдесят дублонов, чтобы ты мог явиться сюда в приличном виде.

Кинола (пересыпает золото из руки в руку). Ах, этот солнечный луч заставил долго себя ждать! Я вернусь, ваша милость, расфуфыренным, как валет червей, именем коего я зовусь. Кинола к вашим услугам. Кинола, в недалеком будущем обладатель необозримых поместий, где я буду вершить суд, как только… (в сторону) перестану сам его бояться.

Явление четвертое

Придворные и начальник стражи.

Начальник стражи (один на авансцене). Какой тайной овладел этот негодяй? Моя кузина едва не лишилась чувств. Поставлена на карту судьба всех ее друзей, сказала она. Тут наверняка замешан король. (Одному из вельмож.) Герцог Лерма, что нового в Вальядолиде?

Герцог Лерма (тихо). Говорят, будто герцог Ольмедо убит сегодня ночью, в три часа, на рассвете, в нескольких шагах от садовой калитки дворца Мондехар.

Начальник стражи. С него станет… Он способен дать себя зарезать, лишь бы погубить мою кузину в глазах короля, который, как и положено великим политикам, склонен считать достоверным все вероятное.

Герцог Лерма. Говорят, будто вражда между герцогом и маркизой – одно притворство и что убийцу разыскивать не станут.

Начальник стражи. Герцог, такие новости не распространяют, пока не убедятся в их достоверности, а расписаться в этом можно только клинком, обагренным моей кровью.

Герцог Лерма. Вы сами спрашивали, что нового… (Отходит в сторону.)

Явление пятое

Те же и маркиза Мондехар.

Начальник стражи. А, вот и моя кузина! (Маркизе.) Дорогая маркиза, вы так взволнованы, успокойтесь! Ради нашего спасения овладейте собой, за вами наблюдают.

Маркиза. Вернулся тот человек?

Начальник стражи. Но каким образом безвестный бродяга мог внушить вам такую тревогу?

Маркиза. Моя жизнь – в его руках. И не только моя, но и жизнь другого человека, который, несмотря на все меры предосторожности, возбуждает ревность…

Начальник стражи. Короля… Неужели он велел убить герцога Ольмедо, как об этом говорят?

Маркиза. Ах, и не знаю, что и думать!.. Я теперь совсем одна, беспомощна… покинута, быть может…

Начальник стражи. Положитесь на меня. Я буду, как охотник, зорко следить за нашими врагами! Я доберусь до самого их логова!

Явление шестое

Те же и Кинола.

Кинола. У меня осталось всего тридцать дублонов, зато блеску на все шестьдесят… А? Благоухание-то какое! Маркиза может смело со мной беседовать…

Маркиза (указывая на Кинолу). Это тот самый?

Начальник стражи. Да.

Маркиза. Кузен, позаботьтесь, чтобы я могла поговорить без свидетелей… (Киноле.) Кто вы, мой друг?

Кинола (в сторону). Ее друг! Тот, кто владеет тайной женщины, всегда будет ее другом. (Громко.) Сеньора, я – человек, стоящий выше всяких соображений и обстоятельств.

Маркиза. Так можно очутиться очень, очень высоко!

Кинола. Это угроза или предостережение?

Маркиза. Вы слишком дерзки, любезный!

Кинола. Быть проницательным не значит быть дерзким. Прежде чем приступить к делу, вы хотите знать, кто я такой. Хорошо, я вам скажу. Мое настоящее имя – Лавради. Сейчас этому Лавради полагалось бы быть в Африке на каторжных работах сроком на десять лет – плачевная ошибка барселонских алькальдов. Кинола – это совесть Лавради, чистая, белоснежная, как ваши прелестные ручки. Кинола не знает Лавради. Разве душа знает тело? В вашей власти воссоединить душу – Кинолу – с телом – Лавради, – и это тем легче, что сегодня на заре Кинола находился возле калитки вашего сада вместе с теми братьями зари, которые задержали герцога Ольмедо.

Маркиза. Что с ним случилось?

Кинола. Лавради, конечно, воспользовался бы этим порывом искреннего чувства, чтобы выпросить себе помилование, но Кинола благороден.

Маркиза. Вы слишком заняты самим собой…

Кинола. И недостаточно занят им?.. Это верно. Герцог принял нас за простых убийц. А ведь мы лишь попросили у него взаймы под залог наших рапир, правда, час был неурочный. Прославленный Махораль, наш предводитель, бесстрашно теснимый герцогом, принужден был вывести его из боя посредством некоего приема, которым владеет он один.

Маркиза. О, Боже мой!

Кинола. Такова цена блаженства, сеньора.

Маркиза (в сторону). Спокойствие. Этот человек знает мою тайну.

Кинола. Когда мы увидели, что у герцога нет при себе ни одного мараведиса – экая неосторожность! – мы оставили его в покое. Так как я был менее причастен к этому делу, чем остальные, – впрочем, тоже честные малые, – мне поручили проводить герцога домой. Вправляя ему карманы, я случайно обнаружил письмо, написанное вами, и, осведомясь о вашем положении при дворе, понял…

Маркиза. Что ты отныне богатый человек.

Кинола. Отнюдь!.. Что моя жизнь в опасности.

Маркиза. То есть?

Кинола. Вы не догадываетесь? Ваше письмо в руках у верного человека, и, если со мной приключится хоть малейшая беда, он вручит его королю. Ясно и понятно?

Маркиза. Чего ты хочешь?

Кинола. К кому вы обращаетесь? К Киноле или к Лавради?

Маркиза. Лавради будет помилован. Чего хочет Кинола? Поступить ко мне на службу?

Кинола. Безродные великодушны: Кинола вернет вам ваше письмо и не попросит у вас ни гроша, не потребует ничего, недостойного вас, и он рассчитывает, что вы не пожелаете зла бедному малому, у которого под лохмотьями бьется сердце Сида[3].

Маркиза. Дорого же ты мне обойдешься, плут!

Кинола. Вы только что называли меня: «Мой друг».

Маркиза. Но ты же был моим врагом.

Кинола. За эти слова, сеньора, я вам доверюсь и скажу все… Но только… Не смейтесь… Вы обещаете?.. Я хочу…

Маркиза. Ты хочешь…

Кинола. Я хочу… говорить с королем… здесь, когда он направится в часовню: сделайте так, чтобы он уважил мою просьбу.

Маркиза. Но о чем ты будешь его просить?

Кинола. О самом простом деле: об аудиенции для моего господина.

Маркиза. Объяснись, времени мало.

Кинола. Сеньора, я слуга ученого человека. И если бедность – признак гения, то гением, сеньора, мы одарены с избытком.

Маркиза. К делу!

Кинола. Сеньор Альфонсо Фонтанарес прибыл сюда из Каталонии, чтобы вручить королю, нашему государю, скипетр морей. В Барселоне его приняли за помешанного, здесь – за колдуна. Когда люди узнали, на что он дерзнул, его начали морить в передних. Одни предлагали покровительство моему хозяину, чтобы его погубить; другие брали нашу тайну под сомнение, чтобы ее выведать, – то были ученые; богачи, желавшие нас опутать, уговаривали пустить нашу тайну в оборот. Словом, пошли такие дела, что мы не знали, куда и деваться. Никто, разумеется, не отрицает могущества механики и геометрии, но даже лучшие из теорем мало питательны, и самое скромное заячье рагу полезнее для желудка. Ничего не поделаешь, и у науки есть свои слабые стороны. Всю эту зиму мы с моим господином согревались нашими проектами, а пищей нам были только наши мечты. А теперь, сеньора, мой господин в тюрьме: его обвиняют в сношениях с дьяволом, и, к несчастью, на сей раз святейшая инквизиция права – только черта мы и видели на дне нашего кошелька. И вот, сеньора, умоляю вас, внушите королю желание посмотреть на человека, несущего ему владычество, столь же необозримое, как то, которое подарил Испании Колумб.

Маркиза. Но с тех пор как Колумб подарил Испании Новый свет, нам каждые две недели предлагают по новому свету!

Кинола. Ах, сеньора, у каждого гения имеется свой новый свет. Санго де ми[4]! Так редко встречается человек, который способен честным путем обогатить и себя и государство, ничего не отнимая у ближнего, что такую диковину не грех и поощрить.

Маркиза. Итак, о чем же идет речь?

Кинола. Еще раз прошу: не смейтесь, сеньора! Речь идет о том, чтобы корабли могли ходить без парусов и весел, против ветра, при помощи котла, наполненного кипящей водой.

Маркиза. Вот так так! Что ты говоришь! Уж не бредишь ли ты?

Кинола. Опять! С кем ни говоришь, все та же песня! О толпа, для тебя гений, открывший истину на десять лет раньше остальных, четверть века слывет безумцем. Я один верю в этого человека, и потому-то я его и люблю: понимать – значит быть равным.

Маркиза. Чтобы я стала рассказывать королю такие небылицы!

Кинола. Сеньора, во всей Испании только вам король не скажет: «Замолчите!»

Маркиза. Ты не знаешь короля, а я его знаю! (В сторону.) Мне надо получить обратно мое письмо. (Громко.) Твоему господину повезло: сейчас королю докладывают о гибели Армады[5]. Жди его выхода, и тут ты можешь к нему обратиться.

Явление седьмое

Начальник стражи, придворные и Кинола.

Кинола (на авансцене). Мало быть гениальным и уметь проявить свой гений – ведь есть такие счастливчики, которые весьма умело его скрывают, – нужны еще благоприятные обстоятельства: найденное письмо фаворитки, которая, спасаясь от опасности, пожелает замолвить за тебя словечко, и гибель величайшего из флотов, чтобы раскрыть слух самодержцу. Да, случай – изрядный плут. Будем готовы! В поединке Фонтанареса с его веком настала минута, когда его скромному секунданту надо показать себя!..

Раздается колокольный звон, стража делает на-караул.

Предвестие ли это успеха? (Начальнику стражи.) А как говорят с королем?

Начальник стражи. Выступишь вперед, станешь на одно колено, скажешь: «Государь!..» – а там уж моли Бога, чтобы он надоумил тебя.

Появляется кортеж.

Кинола. На колени нетрудно стать, они уж и так у меня подгибаются. Ведь дело идет не только об одном человеке, а о целом мире.

Паж. Королева!

Второй паж. Король!

Явление восьмое

Те же, король, королева, маркиза Мондехар, Великий инквизитор, весь двор.

Филипп II. Господа, вознесем наши моления Богу, который тяжко поразил Испанию: Англия уцелела, Армада погибла, и мы вас не виним, адмирал (обращается к адмиралу), вы не облечены властью над бурями.

Кинола. Государь! (Опускается на одно колено.)

Филипп II. Кто ты?

Кинола. Всенижайший и всепокорнейший из ваших подданных, слуга человека, который стонет в темницах святейшей инквизиции, обвиненный в магии за то лишь, что хотел дать вашему величеству верный способ избегнуть подобных бедствий…

Филипп II. Раз ты простой слуга, встань. Здесь только гранды склоняют колено перед королем.

Кинола. Мой господин припадет к вашим стопам.

Филипп II. Изъяснись кратко. У короля меньше свободных мгновений в жизни, чем подданных в королевстве.

Кинола. Молю вас, уделите один лишь час новой державе. Мой господин, сеньор Альфонсо Фонтанарес, в тюрьме святейшей инквизиции.

Филипп II (Великому инквизитору). Отец мой…

Великий инквизитор подходит.

Что вы можете нам сказать о некоем Альфонсо Фонтанаресе?

Великий инквизитор. Это ученик Галилея, он исповедует осужденную доктрину и хвалится, что может совершать чудеса, но отказывается открыть свой секрет. Его обвиняют в том, что он более мавр, чем испанец.

Кинола (в сторону). Эта постная рожа все испортит… (Королю.) Государь, все колдовство моего господина состоит в том, что он безумно влюблен, во-первых, в славу вашего величества, а во-вторых, в одну барселонскую девушку, наследницу Лотундиаса, самого богатого из тамошних горожан. Но, изучая естественные науки в Италии, он накопил больше знаний, чем золота, а бедный юноша может жениться на своей любимой, только завоевав славу и богатство… И вот, государь, как клевещут на великих людей; в своем отчаянии он отправился в паломничество к пиларской Богоматери, чтобы просить ее о заступничестве, потому что ту, кого он любит, зовут Марией. По выходе из церкви он присел, усталый, под деревом и уснул: ему явилась Мадонна и внушила ему такое изобретение, чтобы кораблям ходить без парусов, без весел, против ветра и волны. Он пришел к вам, государь; от него загородили солнце, и после ожесточенной борьбы с тучами он теперь расплачивается за свою веру в пиларскую Богоматерь и в своего короля. У него остался только его слуга, который нашел в себе мужество явиться сюда и повергнуть к вашим стопам известие, что найден способ осуществить ваше всемирное владычество.

Филипп II. Я приму твоего господина по выходе из часовни.

Великий инквизитор. Не подвергает ли себя ваше величество опасности?

Филипп II. Мой долг его допросить.

Великий инквизитор. А мой – блюсти привилегии святейшей инквизиции.

Филипп II. Они мне известны. Повинуйся и молчи. Я должен тебе заложника, я знаю… (Оглядывается.) А где же герцог Ольмедо?

Кинола (в сторону.) Ай-ай-ай!

Маркиза (в сторону). Мы погибли!

Начальник стражи. Ваше величество, герцог еще… не прибыл…

Филипп II. Кто дал ему смелость пренебрегать своими обязанностями? (В сторону.) Уж не обманывают ли меня? (Начальнику стражи.) Если он явится, скажешь, что король поручил ему надзор за узником святейшей инквизиции. (Великому инквизитору.) Распорядитесь.

Великий инквизитор. Ваше величество, я схожу сам.

Королева. А если герцог не явится?.

Филипп II. Значит, он умер. (Начальнику стражи.) Ты его заменишь в исполнении моего приказа. (Проходит мимо.)

Маркиза (Киноле). Беги к герцогу, пусть он придет и пусть не подает виду, что он ранен смертельно. Злословие должно оказаться клеветой…

Кинола. Положитесь на меня, но окажите нам покровительство. (Один.) Санго де ми! Король, по-видимому, очарован моей выдумкой насчет пиларской Богоматери. Клянусь, я дам ей обет… но какой? Удастся дело, тогда увидим.

Сцена меняется и представляет тюрьму инквизиции.

Явление девятое

Фонтанарес один.

Фонтанарес. Теперь я понимаю, почему Колумб пожелал, чтобы ему в гроб положили его цепи. Какой урок изобретателям! Всякое великое открытие – это истина. Истина разрушает столько заблуждений и ошибок, что все, кто живет неправдой, восстают и хотят убить истину. И прежде всего они нападают на ее носителя. Удел открывателей нового – терпение! У меня терпения хватит, но, увы, оно порождено любовью. Чтобы обладать Марией, я возмечтал о славе, и я стремился… Я заметил, как над кипящим котлом летает соломинка. Всякий это видел, с тех пор как существуют котлы и солома. Но я увидел в этом источник силы. Чтобы исчислить ее, я накрыл котел крышкой, крышка взлетела и, к счастью, не убила меня. Архимед и я – одно! Он искал рычаг, чтобы приподнять мир. Рычаг у меня в руках, и я по глупости рассказал об этом. И вот на меня обрушились все беды. Если я умру, ты, грядущий гений, который вновь откроешь эту тайну, действуй и молчи. Мы добываем свет, а у нас его отнимают, чтобы зажечь костер для нашей казни. Галилей, мой учитель, брошен в темницу за то, что сказал: земля вертится, а я – за то, что хочу привести ее в порядок. Нет! Вина моя в том, что я противился алчности людей, которым нужна моя тайна. Если бы я не любил Марию, я бы сегодня же вышел отсюда, я отдал бы им все барыши, а мне осталась бы слава… Только не гневаться! Ярость пристала детям! Будем спокойны, я могуч. Если бы я хоть что-нибудь знал о единственном человеке, который в меня верит! На свободе ли он, он, собиравший милостыню, чтобы меня прокормить? Верят лишь бедняки, они так нуждаются в вере.

Явление десятое

Великий инквизитор, фамильяр и Фонтанарес.

Великий инквизитор. Я слышу, мой сын, вы говорите о вере? Быть может, вы пришли к благоразумию? Избавьте святейшую инквизицию от необходимости быть строгой.

Фонтанарес. Что вам угодно, отец мой, чтобы я сказал?

Великий инквизитор. Прежде чем вернуть вам свободу, святейшая инквизиция должна быть уверена, что вам не покровительствуют сверхъестественные силы…

Фонтанарес. Отец мой, если бы я заключил договор с дьяволом, разве он допустил бы, чтобы я был в темнице?

Великий инквизитор. Ваши слова нечестивы; у демона есть господин, наши аутодафе тому доказательство.

Фонтанарес. Видали вы когда-нибудь корабль в море?

Великий инквизитор кивает головой.

Каким способом он движется?

Великий инквизитор. Ветер надувает его паруса.

Фонтанарес. Разве демон подсказал этот способ первому мореплавателю?

Великий инквизитор. А вам известно, что с ним сталось?

Фонтанарес. Быть может, он стал властелином какой-нибудь забытой морской державы… Словом, мой способ так же естествен, как и его. Я, как и он, увидел в природе силу, но такую, которую человек может себе подчинить. Потому что ветер – от Бога, человек над ним не властен; ветром уносит корабли, моя же сила в самом корабле.

Великий инквизитор (в сторону). Этот человек может стать весьма опасным! (Громко.) И вы не хотите рассказать нам об этой силе?

Фонтанарес. Я расскажу о ней королю в присутствии всего двора. Тогда никто не похитит у меня ни славы, ни богатства.

Великий инквизитор. Вы называете себя изобретателем, а думаете только о богатстве! Вы не гений, а честолюбец.

Фонтанарес. Отец мой, я так глубоко возмущен завистью черни, алчностью знатных, увертками лжеученых, что… если бы я не любил Марию, я возвратил бы случаю то, что случай мне подарил.

Великий инквизитор. Случай!

Фонтанарес. Я оговорился. Я возвратил бы Всевышнему мысль, которую Всевышний ниспослал мне.

Великий инквизитор. Всевышний послал вам ее не для того, чтобы вы ее скрывали, мы вправе заставить вас говорить… (Фамильяру.) Приготовьте все для допроса.

Фонтанарес. Я ждал этого.

Явление одиннадцатое

Великий инквизитор, Фонтанарес, Кинола и герцог Ольмедо.

Кинола. Пытка вредит здоровью.

Фонтанарес. Кинола! И в какой ливрее!

Кинола. В ливрее успеха. Вы будете свободны.

Фонтанарес. Свободен? Перенестись из ада в рай в одно мгновение?

Герцог Ольмедо. Как мученики.

Великий инквизитор. Сеньор, вы это смеете говорить здесь?

Герцог Ольмедо. Мне поручено королем взять этого человека из ваших рук, и я за него отвечаю.

Великий инквизитор. Какая ошибка!

Кинола. А, вы хотели сварить его в ваших котлах с кипящим маслом – благодарю покорно! А вот с его котлами мы объедем кругом весь свет… вот этак! (Вертит шляпу.)

Фонтанарес. Обними же меня и расскажи, как…

Герцог Ольмедо. Ни слова здесь…

Кинола. Верно! (Показывает на удаляющегося инквизитора.) Потому что стены здесь слишком понятливы. Идемте. А вы, господин герцог, мужайтесь! Ах, уж очень вы бледны, надо бы вас подрумянить. Но это уже мое дело.

Сцена меняется и представляет дворцовую галерею.

Явление двенадцатое

Герцог Ольмедо, герцог Лерма, Фонтанарес, Кинола.

Герцог Ольмедо. Мы поспели вовремя!

Герцог Лерма. Так вы не ранены?

Герцог Ольмедо. Кто это сказал? Или фаворитка хочет меня погубить? Разве я стоял бы вот так перед вами? (Киноле.) Подойди поближе и поддержи меня, если…

Кинола (Фонтанаресу). Вот человек, достойный любви…

Фонтанарес. Счастливец. Не всякому выпадает случай доказать силу своей любви…

Кинола. Сеньор, перед королем вы забудете весь этот любовный вздор… потому что король, видите ли…

Паж. Король!

Фонтанарес. Смелей, я буду думать о тебе, Мария!

Кинола (видя, что герцог Ольмедо слабеет). Ну, ну! (Дает ему понюхать соль.)

Явление тринадцатое

Те же, король, королева, маркиза Мондехар, начальник стражи, Великий инквизитор, председатель Кастильского совета и весь двор.

Филипп II (начальнику стражи). Явился этот человек?

Начальник стражи. Герцог Ольмедо, с которым я встретился на ступенях дворца, поспешил исполнить приказ короля.

Герцог Ольмедо (становясь на одно колено). Простит ли король опоздание, которому нет извинения?

Филипп II (поднимает его за раненую руку). А говорили, что ты умираешь… (глядит на маркизу) от раны, полученной в ночной стычке.

Герцог Ольмедо. Вы меня видите, ваше величество.

Маркиза (в сторону). Он подрумянил щеки!

Филипп II (герцогу). А где твой узник?

Герцог Ольмедо (указывая на Фонтанареса). Вот он.

Фонтанарес (опускаясь на одно колено). Готовый, к превеликой славе Божьей, осуществить чудеса, дабы просияло царствование короля, моего повелителя…

Филипп II. Встань, говори. Что это за чудодейственная сила, которая принесет Испании всемирное владычество?

Фонтанарес. Неодолимая сила – сила пара… Ваше величество, вода, превращаясь в пар, требует для себя пространство, во много раз большее, чем в своем обычном состоянии, и, стремясь занять его, она способна двигать горы. Мое изобретение обуздывает эту силу: машина снабжена колесами, которые бьют по воде и сообщают кораблю скорость ветра и способность противиться буре. Плавание становится безопасным, а быстрота его ограничена лишь числом оборотов колес. Человеческая жизнь удлиняется на все сбереженное время. Государь, Христофор Колумб подарил вам мир, находящийся в трех тысячах миль отсюда; мой дар вот здесь, у ворот Кадиса, и с Божьей помощью вы покорите океаны.

Королева. Вы не удивлены, ваше величество?

Филипп II. Удивление – невольная похвала, которая не должна срываться с уст короля. (Фонтанаресу.) Чего ты просишь у меня?

Фонтанарес. Того же, что просил Колумб: корабль и присутствие короля в качестве свидетеля опыта.

Филипп II. Ты получишь короля, Испанию и весь мир. Говорят, ты влюблен в барселонскую девушку. Мне надо отправиться за Пиренеи, посетить мои владения, Руссильон, Перпиньян. Ты возьмешь себе корабль в Барселоне.

Фонтанарес. Дав мне корабль, государь, вы воздали мне справедливость; дав мне его в Барселоне, вы оказываете мне милость, которая превращает вашего подданного в раба вашего.

Филипп II. Тот, кто погубит принадлежащий государству корабль, платится головой. Таков закон…

Фонтанарес. Я это знаю, я согласен.

Филипп II. Хорошо, смелый юноша, добейся того, чтобы этот корабль пошел против ветра, без парусов и весел, как если бы он шел при свежем ветре, и ты… Твое имя?

Фонтанарес. Альфонсо Фонтанарес.

Филипп II. Ты будешь дон Альфонсо Фонтанарес, герцог Нептунадо, гранд Испании…

Герцог Лерма. Государь… Статуты сословия…

Филипп II. Молчи, герцог Лерма. Долг короля – возвысить даровитого человека над всеми прочими, дабы почтить луч света, которым озарил его Господь.

Великий инквизитор. Ваше величество…

Филипп II. Чего тебе нужно?

Великий инквизитор. Мы держали этого человека в тюрьме не потому, что он был в сношениях с демоном, не потому, что он нечестивец или принадлежит к семье, подозреваемой в ереси, но ради спокойствия монархии. Книгопечатание, позволившее людям сообщаться мыслями, уже породило Лютера, слово которого стало крылатым. А вот этот человек превратит все народы в один народ, и перед лицом такой громады святейшая инквизиция трепещет за королевскую власть.

Филипп II. Всякий прогресс – от неба.

Великий инквизитор. Не все, что терпят небеса, исходит от неба.

Филипп II. Наш долг – обращать во благо то, что кажется злом, все претворить в некую точку окружности, в центре которой – трон. Разве ты не видишь, что дело идет о достижении всемирного господства, к которому стремился мой достославный отец… (Фонтанаресу.) Итак, гранд Испании первого класса, я повешу тебе на грудь Золотое Руно, и сверх того ты будешь главноначальствующим над кораблестроением Испании и обеих Индий… (Одному из министров.) Президент, ты изготовишь сегодня же, под страхом моей немилости, приказ о том, чтобы в распоряжение этого человека был предоставлен в нашей Барселонской гавани корабль по его выбору и… чтобы его предприятию не чинилось никаких помех…

Кинола. Государь…

Филипп II. Чего тебе нужно?

Кинола. Государь, раз уж все так пошло, даруйте помилование несчастному, по имени Лавради, осужденному алькальдом, который был глух.

Филипп II. И поэтому король должен быть слеп?

Кинола. Милостив, ваше величество: это почти одно и то же.

Фонтанарес. Даруйте помилование единственному человеку, который поддерживал меня в моей борьбе.

Филипп II (министру). Этот человек говорил со мной, я протянул ему руку, изготовь грамоту о полном помиловании.

Королева (королю). Если этот человек (указывает на Фонтанареса) один из тех великих изобретателей, которых посылает нам Господь, вы можете быть, дон Фелипе, довольны сегодняшним днем.

Филипп II (королеве). Нелегко отличить гения от безумца, но если это безумец, то мои обещания стоят не больше, чем его.

Кинола (маркизе). Вот ваше письмо, но, смотрите, впредь не пишите.

Маркиза. Мы спасены!

Король удаляется в сопровождении двора.

Явление четырнадцатое

Фонтанарес и Кинола.

Фонтанарес. Я грежу… Герцог! Гранд Испании! Золотое Руно!

Кинола. И кораблестроение! Теперь поставщики сами прибегут к нам. Оказывается, двор – презанятное место, тут я буду иметь успех. Что для этого нужно? Смелость? У меня ее хоть отбавляй… Хитрость? Ведь поверил же король, что пиларская Богоматерь… (Смеется.) Ну-с, о чем задумался мой господин?

Фонтанарес. Скорей, скорей!..

Кинола. Куда?

Фонтанарес. В Барселону.

Кинола. Нет… В кабачок… Если у придворных здешний воздух возбуждает аппетит, то у меня он вызывает жажду… А затем, мой прославленный господин, вы увидите вашего Кинолу за работой. Ибо не будем обольщаться: от королевского слова до успеха – долгий путь, и нам еще встретится столько же завистников, сутяг, крючкотворов, злопыхателей, прожорливых, хищных зверей, всяких пенкоснимателей, прихлебателей и гробокопателей, сколько их толпилось вокруг короля и оттесняло нас.

Фонтанарес. Но ради Марии надо победить.

Кинола. И ради самих себя!

Действие первое

Действие происходит в Барселоне. Сцена представляет площадь. Налево от зрителя – несколько домов, в том числе на углу дом Лотундиаса. Направо – дворец, где живет сеньора Бранкадори, балкон его, обращенный в сторону зрителя, огибает дом. Справа на сцену выходят из-за дворца, слева – из-за дома Лотундиаса. При поднятии занавеса еще темно, но начинает светать.

Явление первое

Мониподио, закутанный в плащ, сидит под балконом дворца Бранкадори; Кинола крадется осторожно, как вор, и нечаянно задевает Мониподио.

Мониподио. Кто это ходит по моим башмакам?

Кинола (оборванный, как в начале пролога). Благородный человек, у которого нет башмаков.

Мониподио. Никак голос Лавради?

Кинола. Мониподио!.. А я думал, тебя… вздернули.

Мониподио. А я думал, тебя дубасят в Африке.

Кинола. Увы, дубасят повсюду.

Мониподио. Как у тебя хватает дерзости разгуливать здесь?

Кинола. Ведь ты же тут сидишь. У меня припрятана грамота о помиловании. Пока я не добыл себе титул маркиза и знатную родню, я зовусь Кинола.

Мониподио. У кого это ты украл помилование?

Кинола. У короля.

Мониподио. Ты видел короля (обнюхивает его), а пахнешь нищетой!..

Кинола. Как чердак поэта. А ты что делаешь?

Мониподио. Ничего.

Кинола. Ну, на это времени много не требуется. Если ты при этом хорошо зарабатываешь, и я не прочь заняться тем же ремеслом.

Мониподио. Друг мой, меня никто не понимал! Меня травили наши политические враги…

Кинола. Коррехидоры, алькальды и альгвасилы…

Мониподио. И я вынужден был к кому-нибудь примкнуть.

Кинола. Понимаю: из дичи ты превратился в охотника.

Мониподио. Что ты, что ты! Я все тот же. Только я, видишь ли, живу в ладах с вице-королем. Когда кто-нибудь из моих людей хватит через край, я ему говорю: «Убирайся вон!» И если он не убирается, ну, что ж? Правосудие, сам понимаешь… Разве это значит выдавать?

Кинола. Нет, нет, это значит – предвидеть…

Мониподио. О, сразу видно, что ты побывал при дворе… А здесь ты зачем?

Кинола. Послушай-ка. (В сторону.) Вот кто мне пригодится: у меня будет глаз в Барселоне. (Громко.) Судя по твоим словам, мы с тобой друзья…

Мониподио. Тот, кто знает мою тайну, должен быть моим другом…

Кинола. Чего ты здесь караулишь, словно ревнивец какой? Пойдем осушим бурдючок и почешем язычок в кабачке: уже рассвело…

Мониподио. Видишь ты вот этот дворец, весь в праздничных огнях? Дон Фрегосо, мой вице-король, ужинает и играет в карты у сеньоры Фаустины Бранкадори.

Кинола. По-венециански – Бранкадор. Красивое имя! Должно быть, вдова какого-нибудь патриция.

Мониподио. Двадцать два года; хитра, как бес; правит «правителем» и (это между нами) уже успела выудить у него все, что он накопил при Карле Пятом в итальянские войны. Чужое добро…

Кинола. Кой-кому пошло впрок. В каких летах наш вице-король?

Мониподио. Признается в шестидесяти.

Кинола. И еще толкуют о первой любви! Я не знаю ничего страшнее последней любви: погубительница она. Какой я счастливец, что возвысился до бесстрастия! Теперь из меня может выйти государственный муж…

Мониподио. Наш старый полководец еще настолько молод, что нанимает меня караулить Бранкадоршу. А она мне платит, чтобы быть свободной. Таким способом, понимаешь сам, нетрудно вести привольную жизнь, никому не причиняя зла.

Кинола. И ты, любопытный, стараешься все знать, чтобы при случае кого надо прижать к стенке. (Мониподио кивает головой.) Лотундиас еще существует?

Мониподио. Вот его дом, и этот дворец тоже его. Видишь, какой богач стал!

Кинола. А я-то надеялся, что наследница уже сама себе госпожа. Ну, пропал мой господин!

Мониподио. Ты добыл себе господина?

Кинола. Который добудет мне золотые россыпи.

Мониподио. Нельзя ли и мне поступить к нему на службу?

Кинола. Я и рассчитываю на твое содействие. Послушай, Мониподио, мы приехали сюда, чтобы преобразить мир. Мой господин обещал королю пустить по морю любой самый лучший корабль без парусов и весел против ветра и быстрее ветра.

Мониподио (обходит вокруг Кинолы). Эх, подменили моего друга.

Кинола. Мониподио, помни, что такие маленькие люди, как мы с тобой, ничему не должны удивляться. Король подарил нам корабль, но не дал ни дублона, чтобы до него добраться. И мы прибыли сюда в обществе неизменных спутников таланта: голода и жажды. Бедняк, которого осенила счастливая мысль, всегда напоминал мне ломоть хлеба, брошенный в рыбный садок: любая рыбешка норовит отщипнуть себе кусочек. Этак, пожалуй, не дождешься славы – умрешь с голоду, наг и бос.

Мониподио. Это верно.

Кинола. В Вальядолиде мой господин, устав от безнадежной борьбы, чуть было не поделился однажды утром своим открытием с невежественным ученым… Я выставил ученого за дверь суковатой теоремой, которую доказал ему без труда.

Мониподио. Но как же нам разбогатеть честным путем?

Кинола. Господин мой влюблен. А кто влюблен, совершает не меньше глупостей, чем великих дел. Фонтанарес совершил великие дела, он способен совершать и глупости. Нам с тобой надлежит взять нашего покровителя под свое покровительство. Начать с того, что мой господин – ученый человек, но считать он не умеет…

Мониподио. О, ты знал, какого хозяина себе выбрать!..

Кинола. Преданность, ловкость для него полезнее, чем деньги и милости. Потому что деньги и милости окажутся для него западней. Я его знаю: он или сам даст нам денег, или позволит взять столько, что нам можно будет дожить свой век честными людьми.

Мониподио. Ах, это моя мечта!

Кинола. Посвятим же великому предприятию наши заблудшие таланты… Кто-кто, а дьявол на нас сердит не будет.

Мониподио. Для этого стоило бы и в Компостелу спутешествовать. Ну что ж, я честный контрабандист: по рукам!

Кинола. Ты, надеюсь, не порвал дружбы с заведением фальшивомонетчиков и с нашими слесарных дел мастерами?

Мониподио. Зачем же? В интересах государства…

Кинола. Мой господин начнет строить свою машину, у меня будут модели всех частей, и мы с тобой соорудим вторую…

Мониподио. Кинола!

Кинола. Что скажешь?

На балконе появляется Пакита.

Мониподио. Ты великий человек!

Кинола. Я сам это знаю. Изобретай, и ты умрешь гонимый, как преступник; подражай, и ты будешь жить счастливо, как дурак! И притом, если Фонтанарес погибнет, почему бы мне не спасти его изобретение для блага человечества?

Мониподио. Тем паче, что, по словам одного старинного писателя, человечество – это мы… Дай я тебя расцелую.

Явление второе

Те же и Пакита.

Кинола (в сторону). Нет ничего смешнее обманутого жулика – разве что честный болван.

Пакита. Двое друзей целуются, значит, это не шпионы…

Кинола. Ведь ты хозяйничаешь в карманах у вице-короля и в кошельке у Бранкадорши. Послушай! Сотвори чудо! Сперва одень нас, а затем посоветуемся за бутылкой, и если мы с тобой не придумаем, как устроить моему господину встречу с его Марией Лотундиас, значит, я ни на что не годен… Вот уже два дня он только о ней и говорит, боюсь, как бы совсем не спятил…

Мониподио. Инфанту стерегут, как приговоренного к виселице. И не мудрено. Лотундиас был женат дважды. Первая жена была бедная и родила ему сына. Все его богатство – от второй жены, которая, умирая, завещала все дочери, чтобы ее не могли обездолить. Старик потому так и скуп, что хочет обеспечить сына. Сарпи, секретарь вице-короля, чтобы жениться на богатой наследнице, обещал Лотундиасу выхлопотать ему дворянство и принимает в его сыне живейшее участие…

Кинола. Вот уже один враг налицо!

Мониподио. Поэтому нужно держать ухо востро. Послушай, я дам тебе записочку к Матиасу Махису, известнейшему здешнему ростовщику и человеку верному. У него вы найдете все, начиная с алмазов и кончая башмаками. Когда вернетесь сюда, мы вам предоставим нашу инфанту.

Явление третье

Пакита и Фаустина.

Пакита. Вы правы, сеньора. Под балконом сторожат двое. Вот сейчас они уходят, потому что рассвело.

Фаустина. Как мне надоел вице-король! Старик не доверяет мне, даже когда я сижу у себя дома наедине с ним.

Явление четвертое

Фаустина и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо. Сеньора, вы простудитесь: здесь слишком свежо.

Фаустина. Подите сюда, ваша светлость. Вы говорите, что верите мне, а сами подсылаете ко мне под окна Мониподио. Эта чрезмерная осторожность не к лицу молодому человеку и может только вызвать раздражение у честной женщины. Ревность бывает двоякого рода: когда не доверяют своей возлюбленной и когда не доверяют самому себе. Ограничьтесь второй.

Дон Фрегосо. Сеньора, не завершайте такой чудесный праздник упреками, которых я к тому же не заслужил.

Фаустина. Был здесь у меня под окнами Мониподио, через которого вы узнаете обо всем, что делается в Барселоне? Да или нет? Отвечайте мне, как подобает дворянину.

Дон Фрегосо. Быть может, он бродил где-нибудь тут поблизости, чтобы оградить от уличных неприятностей наших игроков.

Фаустина. Хитрости старого вояки! Я все равно узнáю правду. Если вы меня обманываете, вам меня больше не видать. (Уходит.)

Явление пятое

Дон Фрегосо один.

Дон Фрегосо. Ах, почему меня так тянет к ней! Только бы видеть, говорить с ней! Мне мило в ней все, даже ее гнев, и мне нравится вызывать ее попреки, лишь бы слышать ее голос.

Явление шестое

Пакита, Мониподио в одежде монаха-сборщика.

Пакита. Сеньора велела мне разузнать, кто подослал сюда Мониподио, но… никого уже нет.

Мониподио. Творящий милостыню, возлюбленная дочь моя, стяжает себе мзду на небесах.

Пакита. У меня ничего нет.

Мониподио. Тогда хоть пообещайте мне что-нибудь.

Пакита. А монах-то не прочь пошутить!

Мониподио. Она меня не узнает. Можно рискнуть. (Стучится в дверь к Лотундиасу.)

Пакита. Ну, уж если вы рассчитываете на объедки со стола нашего хозяина, то на моем обещании скорее разживетесь. (К Фаустине, которая показывается на балконе.) Сеньора, эти люди ушли.

Явление седьмое

Мониподио и донья Лопес.

Донья Лопес (к Мониподио). Чего вам надо?

Мониподио. Братья нашего ордена получили известия о вашем любезном Лопесе…

Донья Лопес. Стало быть, он жив?

Мониподио. Когда вы будете провожать сеньориту Марию в доминиканский монастырь, обойдите площадь кругом, и вы встретите человека, который бежал из Алжира и расскажет вам о Лопесе.

Донья Лопес. Милосердное небо! И я могу его выкупить?

Мониподио. Сперва разузнайте, стоит ли: а что, если он стал… мусульманином?

Донья Лопес. Мой дорогой Лопес! Пойду потороплю сеньориту. (Входит в дом.)

Явление восьмое

Мониподио, Кинола и Фонтанарес.

Фонтанарес. Наконец-то, Кинола, мы под ее окнами!

Кинола. А где же Мониподио? Или дуэнья над ним подшутила? (Смотрит на монаха.) Господин неимущий!

Мониподио. Все в порядке.

Кинола. Санго де ми! Вот ловкач! Такого сам Тициан не отказался бы написать… (Фонтанаресу.) Она сейчас выйдет. (К Мониподио.) Как он тебе нравится?

Мониподио. Хорош.

Кинола. Он будет грандом Испании.

Мониподио. О… Тогда вдвойне хорош…

Кинола. Главное, сударь, осторожнее! Не слишком предавайтесь ахам и охам, а то дуэнья поймет, что дело неладно!

Явление девятое

Те же, донья Лопес и Мария.

Мониподио (дуэнье, указывая на Кинолу.) Вот тот самый христианин, который вырвался из плена.

Кинола (дуэнье). Ах, сеньора, я вас сразу узнал. Сеньор Лопес десятки раз описывал ваши прелести… (Уводит ее.)

Явление десятое

Мария, Фонтанарес и Мониподио, прохаживающийся в глубине сцены.

Мария. Неужели это вы?

Фонтанарес. Да, Мария, удача улыбнулась мне, мы будем счастливы.

Мария. Ах, если бы вы знали, как я молила Бога, чтобы он послал вам удачу!

Фонтанарес. Я вам должен рассказать очень многое. Но лишь одно я должен буду повторить неисчислимое множество раз, дабы вознаградить себя за долгую разлуку.

Мария. Не говорите так со мной, а то я подумаю, что вы не знаете всей силы моей привязанности. Она живет не льстивыми словами, а всем, что так важно для вас.

Фонтанарес. Всего важнее для меня, Мария, знать, хватит ли у вас мужества противиться вашему отцу, – ведь он, говорят, хочет выдать вас замуж. Лишь вера в вашу любовь даст мне силы осуществить мой замысел.

Мария. Разве я переменилась?

Фонтанарес. Для нас, мужчин, любить – значит опасаться всего! Вы так богаты, а я так беден! Вас не мучили, пока меня считали погибшим, но теперь между нами станет целый мир. Вы моя звезда, лучезарная и далекая. Я должен быть уверен, что в конце борьбы назову вас своею, иначе, невзирая на победу, я умру от горя.

Мария. Разве вы меня не знаете? В разлуке с вами я жила в одиночестве, почти затворницей, и то чувство, такое чистое, которое с детских лет связывает меня с вами, оно росло и стало достойным твоей судьбы. Когда эти глаза, которым так сладостно видеть тебя вновь, закроются навеки, когда это сердце, которое бьется только для Бога, для моего отца и для тебя иссохнет, – я верю, что моя душа переживет меня здесь, на земле, и будет любить тебя по-прежнему! Неужели ты сомневаешься в моем постоянстве?

Фонтанарес. Услышав такие слова, какой только пытки не примешь!

Явление одиннадцатое

Те же и Лотундиас.

Лотундиас. Проклятая дуэнья оставила дверь настежь…

Мониподио (в сторону). Ой, наши бедные дети погибли!.. (Лотундиасу.) Творящий милостыню стяжает сокровище на небесах.

Лотундиас. Трудись, и на земле ты стяжаешь себе сокровища. (Оглядывается по сторонам.) Куда пошли моя дочь и ее дуэнья?

Игра между Мониподио и Лотундиасом.

Мониподио. Испанец щедр.

Лотундиас. Ах, отстань! Я каталонец и, значит, подозрителен. (Замечает Марию и Фонтанареса.) Что я вижу!.. Моя дочь с молодым человеком! (Бежит к ним.) Сколько ни плати дуэньям, сколько ни требуй у них за свои деньги материнского глаза и сердца, они вечно вас будут обкрадывать. (Марии.) Как! Мария, вы, наследница дохода в десять тысяч цехинов, вы разговариваете с… Или мне мерещится?.. Да это тот самый проклятый механик, у которого ни гроша за душой!

Мониподио, повернувшись к кулисе, делает знаки Киноле.

Мария. Отец, Альфонсо Фонтанарес больше не беден, он видел короля.

Лотундиас. Очень жалею короля.

Фонтанарес. Сеньор Лотундиас, я вправе домогаться руки вашей прекрасной дочери.

Лотундиас. Ого!

Фонтанарес. Согласитесь ли вы иметь зятем герцога Нептунадо, гранда Испании и любимца короля?

Лотундиас ищет глазами герцога Нептунадо.

Мария. Да это он, отец.

Лотундиас. Ты, которого я помню вот таким, ты, чей отец торговал сукном! Что же я, по-твоему, дурак?

Явление двенадцатое

Те же, Кинола и донья Лопес.

Кинола. Кто сказал: дурак?

Фонтанарес. В качестве свадебного дара я выхлопочу вам дворянство, и мы с женой учредим из ее имущества майорат[6] для вашего сына.

Мария. Ну что же, отец?

Кинола. Ну что же, сеньор?

Лотундиас. Эге, да это разбойник Лавради.

Кинола. Мой господин ходатайствовал перед королем, и король признал мою невиновность.

Лотундиас. Стало быть, и мне не так уж трудно будет получить дворянство…

Кинола. По-вашему, королевская грамота может превратить мещанина в вельможу? Посмотрим. Вообразите себе, что я маркиз Лавради. А ну-ка, дорогой мой, одолжи мне сто дукатов.

Лотундиас. Сто дукатов? Сто батогов! Да ведь сто дукатов – доход с земли стоимостью в две тысячи золотых эскудо.

Кинола. Вот! Изволите видеть!.. А туда же, хочет быть дворянином. Попробуем иначе: граф Лотундиас, ссудите вашего зятя двумя тысячами золотых эскудо, дабы он мог исполнить обещание, данное королю Испании.

Лотундиас (Фонтанаресу). А что ты обещал?

Фонтанарес. Король Испании, осведомясь о моей любви к вашей дочери, едет в Барселону посмотреть, как с помощью моей машины судно пойдет без весел и парусов, и сам обвенчает нас.

Лотундиас (в сторону). Они хотят меня одурачить. (Громко.) Пусть твои корабли ходят сами по себе, – очень хорошо, приду посмотреть. Это прелюбопытно. Но я не желаю иметь зятем человека, который слишком высоко заносится. Девицам, воспитанным в наших семьях, чудотворцев не нужно, им нужен человек, который бы занимался своим хозяйством, а не витал в облаках. Будь только хорошим отцом семейства, – других чудес мне не требуется.

Фонтанарес. Когда вашей дочери было двенадцать лет, сеньор, она улыбнулась мне, как Беатриче Данте. Ребенком она видела во мне брата. Позже, когда мы почувствовали, что нас разделяет богатство, я поделился с ней моим смелым замыслом заполнить это расстояние славой. Ради нее я уехал в Италию учиться у Галилея. Она первая приветствовала мои труды, она поняла их значение! Она сроднилась с моею мыслью, прежде чем сродниться со мной. И для меня она стала всем. Понимаете вы теперь, как я ее боготворю?

Лотундиас. Вот именно, поэтому я и не отдам ее тебе! Пройдет десять лет, ты ее бросишь ради какого-нибудь нового открытия…

Мария. Отец, разве расстаются с любовью, которая создала такие чудеса?

Лотундиас. Да, когда она перестает их создавать.

Мария. А если он станет герцогом, грандом Испании и богачом?..

Лотундиас. Если! Если! Если!.. Что ж, я дурак, по-твоему? «Если» это клячи, на которых отвозят в больницу вот таких открывателей миров.

Фонтанарес. Но вот грамота, которою король дарит мне корабль!

Кинола. Да откройте же глаза! Мой хозяин не только даровитый человек, но и красавец к тому же. Даровитость вас коробит и в хозяйстве непригодна? Согласен. Но остается красивый юноша, – что еще требуется молодой девушке для счастья?

Лотундиас. Счастье не в этих крайностях. Красавцы и таланты живо пустят по ветру все богатства Мексики. Нет, моя дочь будет госпожой Сарпи.

Явление тринадцатое

Те же и Сарпи – на балконе.

Сарпи (в сторону). Кто-то назвал мое имя. Что я вижу? Наследница и ее отец, в такой час, на площади!

Лотундиас. Сарпи!.. Вот и не к чему искать кораблей в Вальядолидской гавани. Он захочет да и повысит в чине моего сына.

Фонтанарес. Ради будущности твоего сына, Лотундиас, не вздумай распоряжаться судьбою твоей дочери без ее согласия! Она меня любит, и я ее люблю! В скором времени (выходит Сарпи) я буду одним из самых почитаемых людей в Испании и смогу отомстить…

Мария. Как, моему отцу?..

Фонтанарес. Так расскажите же ему, Мария, все, что я сделал ради вас.

Сарпи. Соперник?

Кинола (Лотундиасу). Сеньор, вы погубите свою душу.

Лотундиас. Ты-то почем знаешь?

Кинола. Мало того, вы погубите свое имущество, клянусь вам!

Лотундиас. Чтобы не губить ни души, ни имущества, я приберегу мою дочь для человека, который хоть и не будет обладать талантами, зато будет обладать здравым смыслом…

Фонтанарес. Подождите по крайней мере.

Сарпи. А к чему ждать?

Кинола (к Мониподио.) Кто это?

Мониподио. Сарпи.

Кинола. Настоящий стервятник!

Мониподио. И убить его трудно, ибо он и есть истинный правитель Каталонии.

Лотундиас. Привет, господин секретарь! (Фонтанаресу.) Прощайте, любезный, ваш приезд побудит меня поспешить со свадьбой. (Марии.) Идите домой, дочь моя. (Дуэнье.) А с тобой, старая колдунья, мы еще поговорим!

Сарпи (Лотундиасу). Я вижу, у этого идальго имеются притязания?

Фонтанарес (к Сарпи). Нет, права!

Мария, дуэнья и Лотундиас уходят.

Явление четырнадцатое

Мониподио, Сарпи, Фонтанарес и Кинола.

Сарпи. Права?.. Или вам не известно, что племянник Фра-Паоло Сарпи, родственник Бранкадоров, граф Неаполитанского королевства, секретарь вице-королевства Каталонского, домогается руки Марии Лотундиас? Тот, кто заявляет, будто он имеет на нее права, наносит оскорбление и ей и мне.

Фонтанарес. А известно ли вам, что вот уже пять лет, как я, Альфонсо Фонтанарес, которому король, наш повелитель, обещал титул герцога Нептунадо, звание гранда и Золотое Руно, люблю Марию Лотундиас, что она дала мне слово и что ваши домогательства, если вы от них не откажетесь, будут оскорблением и ей и мне?

Сарпи. Я не знал, ваша милость, что у меня имеется столь знатный соперник. Итак, будущий герцог Нептунадо, будущий гранд, будущий кавалер Золотого Руна, мы с вами любим одну и ту же особу; если вам дала слово Мария, то мне дал слово ее отец: вы ждете титулов, а я их уже ношу.

Фонтанарес. Довольно, остановитесь! Ни слова больше, ни взгляда… Оскорбить меня было бы низостью. Поссорься со мной весь мир, я ни с кем не стану драться, пока не завершу моего предприятия, дабы с честью оправдать ожидания короля. Сейчас я сражаюсь один против всех… Когда я сведу счеты с моим веком, вы найдете меня… подле короля.

Сарпи. О, мы не потеряем друг друга из виду!

Явление пятнадцатое

Те же, Фаустина, дон Фрегосо и Пакита.

Фаустина (на балконе). О чем это спорят, ваша светлость, этот молодой человек и ваш секретарь? Спустимся вниз.

Кинола (к Мониподио). Ты не находишь, что главный талант моего господина – навлекать громы и молнии на свою голову?

Мониподио. Уж больно высоко он ее задирает!

Сарпи (к дон Фрегосо). Ваша светлость, в Каталонию прибыл человек, которого король, наш повелитель, осыплет в будущем своими милостями и которому, ваша светлость, по скромному моему суждению, следует оказать подобающий прием.

Дон Фрегосо (Фонтанаресу.) К какому вы принадлежите роду?

Фонтанарес (в сторону). Сколько уже я молча снес таких улыбок! (Громко.) Король меня об этом не спрашивал, ваша светлость. Впрочем, вот его письмо и письмо его министра. (Вручает пакет.)

Фаустина (Паките). У него королевская осанка.

Пакита. Этого короля ждут победы.

Фаустина (узнав Мониподио). Мониподио! Знаешь ты, что это за человек?

Мониподио. Человек, который, говорят, перевернет вселенную.

Фаустина. Ах, так вот он, этот знаменитый изобретатель, о котором я столько слышала!

Мониподио. А это его слуга.

Дон Фрегосо. Вот, Сарпи, возьмите письмо министра, а письмо короля я оставлю у себя. (Фонтанаресу.) Ну, что же, милый юноша, письмо короля вполне ясно, на мой взгляд. Вы собираетесь совершить невозможное! Но как бы вы ни были в себе уверены, вам не мешало бы посоветоваться с дон Рамоном, каталонским ученым, у которого имеются весьма ценные труды по этой части.

Фонтанарес. В этом деле, ваша светлость, самые прекрасные трактаты не могут идти в сравнение с опытом.

Дон Фрегосо. Какая самонадеянность! (К Сарпи.) Сарпи, вы предоставите в распоряжение этого кабальеро корабль, который он выберет для себя в нашей гавани.

Сарпи (вице-королю). Вполне ли вы уверены, что именно таково желание короля?

Дон Фрегосо. Увидим. В Испании, ступив шаг, следует прочесть «Отче наш».

Сарпи И ведь нам писали из Вальядолиды…

Фаустина (вице-королю). О чем идет речь?

Дон Фрегосо. Увы, о химере!

Фаустина. Но разве вы не знаете, что я люблю химеры?

Дон Фрегосо. О химере ученого, которую король принял всерьез после гибели Армады. Если этому кабальеро его замысел удастся, мы увидим в Барселоне королевский двор.

Фаустина. И будем ему за то очень обязаны!

Дон Фрегосо (Фаустине). Со мной вы так любезно никогда не говорите. (Громко.) Он поручился головой, что пустит с быстротою ветра, против ветра, корабль без весел и парусов…

Фаустина. Поручился головой? Дитя!

Сарпи. И сеньор Альфонсо Фонтанарес рассчитывает совершить это чудо, чтобы жениться на Марии Лотундиас.

Фаустина. Ах, он любит…

Кинола (шепотом Фаустине). Нет, сеньора, он боготворит.

Фаустина. Дочь Лотундиаса!

Дон Фрегосо. Как быстро он возбудил ваш интерес!

Фаустина. Уж ради того, чтобы увидеть здесь королевский двор, я желаю этому кабальеро полного успеха.

Дон Фрегосо. Сеньора, не угодно ли съездить позавтракать на виллу Авалороса? В гавани вас ждет тартана[7].

Фаустина. Нет, ваша светлость, я устала от нашего праздника, и прогулка на тартане была бы мне не под силу. Я ведь не обязана, подобно вам, вечно казаться неутомимой; молодость любит сон, разрешите мне пойти отдохнуть.

Дон Фрегосо. Вы слова не можете мне сказать без насмешки.

Фаустина. Смотрите, дон Фрегосо, как бы я не стала с вами серьезной.

Фаустина, дон Фрегосо и Пакита уходят.

Явление шестнадцатое

Авалорос, Кинола, Мониподио, Фонтанарес и Сарпи.

Сарпи (Авалоросу). Морская прогулка не состоялась.

Авалорос. Мне все равно, я выиграл сто золотых эскудо.

Сарпи и Авалорос вступают в беседу.

Фонтанарес (к Мониподио). Что это за человек?

Мониподио. Авалорос – самый богатый банкир в Каталонии. Он забрал в свои лапы все Средиземное море.

Кинола. Я чувствую к нему прилив нежности.

Мониподио. Он над всеми нами хозяин!

Авалорос (Фонтанаресу). Молодой человек, я банкир. И если ваше дело выгодно, то, после Божьей и королевской помощи, нет ничего полезнее, чем помощь миллионера.

Сарпи (банкиру). Ничего не обещайте… Вдвоем мы с ним живо управимся.

Авалорос (Фонтанаресу). Так, значит, любезный, зайдите ко мне.

Мониподио тем временем крадет у него кошелек.

Явление семнадцатое

Мониподио, Фонтанарес и Кинола.

Кинола. Вы сразу же наделали себе хлопот!

Мониподио. Дон Фрегосо к вам ревнует.

Кинола. Сарпи вам все расстроит!

Мониподио. Вы держите себя великаном перед карликами, но ведь в руках этих карликов власть! Дождитесь успеха, а потом уж гордитесь на здоровье! Надо уметь быть маленьким, сгибаться, ходить крадучись…

Кинола. Слава?.. Да ее, сеньор, добывают воровски.

Фонтанарес. Вы хотите, чтобы я унижался?

Мониподио. Да ведь ради успеха!

Фонтанарес. Это пристало какому-нибудь Сарпи. А я должен все взять с боя. Да и что могло бы помешать моему успеху? Разве я сейчас не выберу себе в гавани великолепную галеру?

Кинола. Ах, я на этот счет очень суеверен! Не берите вы, сеньор, галеры!

Фонтанарес. Я не вижу к тому никаких препятствий.

Кинола. Вы их никогда не видите! Вас занимают другого рода открытия. Да ведь у нас, сеньор, нет денег, нет гостиницы, где бы нам поверили в долг, и, не встреть я старого друга, который меня любит, – бывают друзья, которые нас терпеть не могут, – нам не во что было бы одеться…

Мария машет из окна платком.

Фонтанарес. Зато она меня любит! Смотри, вон блеснула моя звезда.

Кинола. Это, сеньор, платок! В достаточно ли вы твердом уме, чтобы выслушать совет?.. Вместо такой вот мадонны вам бы нужно какую-нибудь маркизу Мондехар. Подобные ей хрупкие женщины тверды, как сталь, а любовь внушает им такие хитрости, какие нашему брату подскажет лишь отчаяние… Или хоть эту Бранкадор…

Фонтанарес. Если ты хочешь, чтобы я все бросил, продолжай в том же духе. Запомни раз навсегда: в любви – вся моя сила, любовь – небесный луч, который освещает мой путь.

Кинола. Ну, ну, успокойтесь!

Мониподио. Этот человек меня тревожит. Мне кажется, механика любви ему дороже, чем любовь к механике.

Явление восемнадцатое

Те же и Пакита.

Пакита (Фонтанаресу). Моя госпожа велела сказать вам, сеньор, чтобы вы были осторожны. Вы навлекли на себя жестокую ненависть.

Мониподио. Это уж моя забота. Ходите смело по улицам Барселоны. Когда вас захотят убить, я об этом узнаю первый.

Фонтанарес. Как, уже?

Пакита. Вы ничего не велите передать моей госпоже?

Кинола. Милая моя, нельзя думать о двух машинах зараз. Передай твоей небесной сеньоре, что мой господин лобызает ей ножки. А я, мой ангел, холост и мечтаю о мирной жизни. (Обнимает ее.)

Пакита (дает ему пощечину). Нахал!

Кинола. Прелесть.

Пакита уходит.

Явление девятнадцатое

Те же, кроме Пакиты.

Мониподио. Идемте в «Золотое солнце». Я знаком с хозяином, вам поверят.

Кинола. Битва завязалась еще скорее, чем я думал.

Фонтанарес. Где достать денег?

Кинола. В долг нам не дадут, но мы их купим. Сколько вам надо?

Фонтанарес. Две тысячи золотых эскудо.

Кинола. Есть у меня на примете кое-что, но такой жирный кусочек не знаю, где добыть.

Мониподио. Эге! Я нашел кошелек.

Кинола. Ишь ты, не потерял привычки! Стало быть, сеньор, вам требуются железо, медь, сталь, дерево… Все это имеется у торговцев! О! Счастливая мысль! Я решил основать торговый дом «Кинола и компания». Если даже он не будет процветать, то вы-то, во всяком случае, с его помощью процветете.

Фонтанарес. Ах, если бы не вы, кем бы я стал!

Мониподио. Добычей Авалороса.

Фонтанарес. Итак, за работу! Изобретатель спасет влюбленного.

Уходят.

Действие второе

Гостиная во дворце сеньоры Бранкадор.

Явление первое

Авалорос, Сарпи, Пакита.

Авалорос. Неужели наша властительница в самом деле больна?

Пакита. У нее грустные мысли.

Авалорос. Разве мысли – болезнь?

Пакита. Да, но не бойтесь, – вам эта болезнь не грозит.

Сарпи. Скажи моей дорогой кузине, что сеньор Авалорос и я ждем ее решения.

Авалорос. Вот тебе два эскудо, и скажи, что я жалею…

Пакита. Я скажу, что вы их не жалеете. Пойду уговорю сеньору одеться. (Уходит.)

Явление второе

Авалорос и Сарпи.

Сарпи. Бедный вице-король! Здесь он молодой человек, а старик – я.

Авалорос. Пока ваша кузина его дурачит, вы заняты политической деятельностью, вы подготовляете для короля покорение французской Наварры. Будь у меня дочь, я бы выдал ее за вас. Этот Лотундиас не глуп.

Сарпи. Ах, положить начало знаменитому роду, вписать свое имя в историю отечества, стать кардиналом Гранвелем[8] или герцогом Альбой[9]!

Авалорос. Да, это прекрасно. Я не прочь добыть себе имя. Император сделал Фуггеров[10] князьями Бабенгаузенскими, этот титул обошелся им в миллион червонцев. А я хочу стать великим человеком без лишних затрат.

Сарпи. Вы? Каким же образом?

Авалорос. У Фонтанареса в руках вся будущность торговли.

Сарпи. И вы этому верите, вы, такой положительный человек?

Авалорос. После пороха, книгопечатания и открытия Нового света я всему готов поверить. Скажите мне, что найден способ доставлять сюда в десять минут известия из Парижа, или что в воде содержится огонь, или что есть еще неоткрытые Индии, или что можно летать по воздуху, – я не скажу «нет», и я дам…

Сарпи. Деньги?

Авалорос. Нет, я дам себе труд последить за этим делом.

Сарпи. Если корабль Фонтанареса поплывет, вы хотите стать для него тем, чем Америго стал для Христофора Колумба[11].

Авалорос. Разве у меня не хватит средств купить хоть десять гениев?

Сарпи. Каким образом?

Авалорос. Деньги – вот ключ ко всем тайнам! Тратя деньги, выигрываешь время. А время – это все! С помощью времени можно погубить любое, самое блестящее предприятие. И когда другие в нем отчаялись, вы им завладеваете. Деньги – это жизнь. Деньги – это удовлетворение потребностей и желаний. Во всяком даровитом человеке сидит ребенок, фантазер. Воспользуйтесь дарованиями такого человека, и рано или поздно вы обнаружите в нем ребенка. Ребенок окажется вашим должником, а гений отправится в тюрьму.

Сарпи. И к чему вы с ним пришли?

Авалорос. Он отверг мои предложения. Собственно, не он, а его слуга, но я постараюсь договориться со слугой.

Сарпи. Представьте, вы в моих руках. Я получил приказ отослать все барселонские суда к берегам Франции. Враги, которых Фонтанарес нажил себе в Вальядолиде, приняли меры; этот приказ непререкаем и последовал уже после королевского письма.

Авалорос. Чего вы хотите в этом деле?

Сарпи. Должности главноначальствующего над кораблестроением.

Авалорос. Но что же тогда мне останется?

Сарпи. Слава.

Авалорос. Хитрец!

Сарпи. Лакомка!

Авалорос. Давайте охотиться вместе, успеем поссориться при дележе. Вашу руку! (В сторону.) Я-то сильнее, я через Бранкадор верчу вице-королем.

Сарпи (в сторону). Довольно мы его откармливали: пора его зарезать. У меня найдется средство его погубить.

Авалорос. Надо бы заручиться помощью этого Кинолы. Я за ним послал, – хочу устроить маленькое совещание с Бранкадор.

Явление третье

Те же и Кинола.

Кинола. Я между двух разбойников вроде как… Им хорошо, они припудрены добродетелью и приукрасились хорошими манерами. А нашего брата – того вешают!

Сарпи. Мошенник! Пока твой господин не завел нового способа двигать галеры, тебе бы не мешало подвигать их самому.

Кинола. Король умеет ценить истинные достоинства, он понял, что Испания слишком много потеряла бы на этом.

Сарпи. Мы тебя не оставим без присмотра, так и знай!

Кинола. Еще бы, я сам за собой присматриваю.

Авалорос. Вы его смущаете, он честный малый. Послушай, ты представляешь себе, что такое богатство?

Кинола. Нет, я его видел только издалека.

Авалорос. Ну, скажем, тысячи две золотых эскудо…

Кинола. Как? Что? У меня даже круги пошли перед глазами. Неужели бывает такое? Две тысячи золотых эскудо? Быть хозяином, иметь собственный дом, служанку, лошадь, жену, доходы и чтобы святая Эрмандад[12] тебе покровительствовала, а не гонялась за тобой по пятам! Что прикажете сделать?

Авалорос. Помоги мне заключить договор, одинаково выгодный и твоему господину и мне.

Кинола. Понимаю: окрутить его. Потише, госпожа моя совесть! Помолчи, красавица! На недельку придется тебя отставить, а там мы снова будем дружно жить до конца наших дней.

Авалорос (в сторону). Он наш.

Сарпи (Авалоросу). Да он издевается над нами! Иначе он держал бы себя серьезнее.

Кинола. Эти две тысячи золотых эскудо я получу, вероятно, только после подписания договора?

Сарпи (живо). Ты можешь получить их вперед.

Кинола. Вот как! (Протягивает руку.) Давайте!

Авалорос. Если выдашь мне… просроченный вексель.

Кинола. Сам падишах не подносит шнурок[13] с большей деликатностью.

Сарпи. Получил твой господин корабль?

Кинола. Вальядолид далеко, это правда, господин секретарь. Но там у нас имеется перо, один росчерк которого может ввергнуть вас в немилость.

Сарпи. Я тебя раздавлю.

Кинола. А я так съежусь, что это вам не удастся.

Авалорос. Послушай, жулик, чего же ты хочешь?

Кинола. Вот это – золотые слова!

Явление четвертое

Те же, Фаустина и Пакита.

Пакита. Господа, вот и сеньора.

Явление пятое

Те же, кроме Пакиты.

Кинола (идя навстречу сеньоре Бранкадор). Сеньора, мой господин уверяет, что покончит с собой, если не получит, наконец, корабль, которого он целый месяц не может добиться от графа Сарпи, а сеньор Авалорос требует от него жизнь в обмен на кошелек, вы понимаете?.. (В сторону.) Женщина спасла нас в Вальядолиде, женщины спасут нас и в Барселоне. (Громко, к Бранкадор.) Он грустит!

Авалорос. У этого мошенника немало смелости!

Кинола. Хотя нет денег; не правда ли, удивительно?

Сарпи (Киноле). Поступай ко мне на службу.

Кинола. Я не так-то легко беру себе хозяев.

Фаустина (в сторону). Он грустит! (Громко.) Что же это? Вы, Сарпи, вы, Авалорос, для которых я столько сделала! К нам приезжает даровитый человек, он беден, и вместо того чтобы ему помочь, вы его преследуете…

Движение Авалороса и Сарпи.

Нехорошо… Нехорошо!.. (Киноле.) Расскажи мне подробно про все их козни.

Сарпи (Фаустине). Дорогая кузина, не требуется особой проницательности, чтобы разгадать, чем вы больны с тех пор, как здесь появился этот Фонтанарес.

Авалорос (Фаустине). Вы мне должны, сеньора, две тысячи золотых эскудо, и вам придется еще не раз черпать из моей кассы.

Фаустина. Мне? Разве я у вас что-нибудь просила?

Авалорос. Вы никогда ничего не просили, но то, что я имел счастие вам предлагать, вы принимали.

Фаустина. Ваша привилегия на торговлю хлебом – чудовищное беззаконие.

Авалорос. Я вам должен, сеньора, две тысячи золотых эскудо.

Фаустина. Пойдите напишите мне расписку на те две тысячи золотых эскудо, которые я вам должна, и приказ на уплату такой же точно суммы, которую я вам должна не буду. (К Сарпи.) В вашем положении только очень плохой политик решился бы выдать мой секрет.

Сарпи. Я слишком многим вам обязан, чтобы быть неблагодарным.

Фаустина (в сторону). В мыслях у него как раз обратное. По его милости вице-король явится ко мне взбешенным.

Сарпи уходит.

Явление шестое

Те же, кроме Сарпи.

Авалорос. Пожалуйста, сеньора.

Фаустина. Отлично.

Авалорос. Надеюсь, мы больше не враги?

Фаустина. Ваша хлебная привилегия вполне законна.

Авалорос. О сеньора…

Кинола (в сторону). Вот это называется делать дела.

Авалорос. Сеньора, вы благороднейшая дама, и должен сознаться, что я…

Кинола (в сторону). Хищная скотина.

Фаустина (протягивает Киноле записку Авалороса). Вот, Кинола, пусть твой господин построит свою машину.

Авалорос (Фаустине). Не давайте ему, сеньора, он еще прикарманит деньги. И вообще будьте осторожнее, повремените…

Кинола (в сторону). Из-под тропиков я переношусь в Гренландию. Что за игра – человеческая жизнь!

Фаустина. Вы правы. (В сторону.) Пусть лучше судьба Фонтанареса зависит от меня. (Авалоросу.) Если вы дорожите вашими привилегиями, ни слова.

Авалорос. Нет ничего молчаливее капиталов. (В сторону.) Женщина бескорыстна, пока ею не овладеет страсть. Постараемся устранить милую сеньору, она слишком дорого обходится.

Явление седьмое

Фаустина и Кинола.

Фаустина. Так ты говоришь – он грустит.

Кинола. Все против него.

Игра между Фаустиной и Кинолой по поводу записки Авалороса, которую Фаустина держит в руке.

Фаустина. Но он умеет бороться.

Кинола. Вот уже два года, как мы терпим бедствия, не раз тонули, даже побывали на дне. А там одни камни!

Фаустина. Да, но какая сила, какой гений!

Кинола. Таково, сеньора, действие любви.

Фаустина. А кого он теперь любит?

Кинола. По-прежнему Марию Лотундиас.

Фаустина. Ведь это же кукла!

Кинола. Форменная кукла!

Фаустина. Талантливые люди все таковы…

Кинола. Истинные колоссы на глиняных ногах!

Фаустина. Они облекают какое-нибудь ничтожество в свои иллюзии и сами себя обманывают. Они любят создание своей фантазии, эгоисты.

Кинола (в сторону). Точь-в-точь как женщины! (Громко.) Знаете, сеньора, мне бы хотелось, чтобы эта кукла исчезла каким-нибудь безобидным способом… Ну, скажем, ушла бы в монастырь.

Фаустина. Ты как будто славный малый.

Кинола. Я люблю моего господина.

Фаустина. Как ты думаешь: он обратил на меня внимание?

Кинола. Нет еще.

Фаустина. Поговори с ним обо мне.

Кинола. А он заговорит насчет моей спины и палки! Видите ли, сеньора, эта девушка…

Фаустина. Эта девушка не должна больше для него существовать.

Кинола. А если он умрет, сеньора?

Фаустина. Он так ее любит?

Кинола. Поверьте, я в этом не виноват! И в Вальядолиде и здесь я тысячу раз ему доказывал, что такой человек, как он, должен обожать женщин, но полюбить хоть одну – никогда!

Фаустина. Да ты, оказывается, злой! Сходи к Лотундиасу и скажи, чтобы он зашел ко мне поговорить да привел с собой дочку. (В сторону.) Она отправится в монастырь.

Кинола (в сторону). Еще один враг! Она слишком любит нас, а потому наделает нам много бед.

Кинола уходит и встречается по пути с дон Фрегосо.

Явление восьмое

Фаустина и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо. В ожидании господина вы стараетесь подкупить слугу.

Фаустина. Женщине надо всегда упражняться в искусстве обольщения.

Дон Фрегосо. Сеньора, это невеликодушно. Я надеялся, что благородная венецианка пощадит чувства старого солдата.

Фаустина. Ах, ваша светлость, вы пользуетесь вашими сединами искуснее, чем юноша самой пышной шевелюрой, и для вас они более веский довод, чем… (Смеется.) Да бросьте вы этот сердитый вид!

Дон Фрегосо. Могу ли я не сердиться, видя, как себя компрометируете вы, которую я хотел бы назвать своей женой? Неужели вы забыли, что носите одно из лучших имен Италии?

Фаустина. По-вашему, оно слишком хорошо для Фаустины Бранкадор?

Дон Фрегосо. Вы предпочитаете снизойти до какого-то Фонтанареса.

Фаустина. А если он поднимется до меня? Разве это не доказательство любви? Впрочем, вы сами знаете, что любовь не рассуждает.

Дон Фрегосо. А, вы сознаетесь!

Фаустина. Вы мне слишком близкий друг и вправе первым узнать мою тайну.

Дон Фрегосо. Сеньора!.. Да, любовь безрассудна! Я вам отдал больше, чем самого себя!.. Ах, я хотел бы обладать целым миром, чтобы подарить его вам. Разве вы не знаете, что ваша картинная галерея стоила мне почти всего моего состояния?

Фаустина. Пакита!

Дон Фрегосо. И что для вас я готов пожертвовать даже честью?

Явление девятое

Те же и Пакита.

Фаустина (Паките). Скажи мажордому, чтобы он распорядился отнести картины из моей галереи к дон Фрегосо.

Дон Фрегосо. Пакита, не вздумайте передать это приказание.

Фаустина. Мне рассказывали, что однажды Екатерина Медичи потребовала у Дианы де Пуатье драгоценности, которые той подарил Генрих Второй. Диана их вернула переплавленными в слиток. Пакита, сходи за ювелиром.

Дон Фрегосо. Ни к кому не ходите и оставьте нас.

Пакита уходит.

Явление десятое

Те же, кроме Пакиты.

Фаустина. Я еще не маркиза Фрегосо. Как вы смеете отдавать приказания в моем доме?

Дон Фрегосо. Я должен вам повиноваться, я знаю. Все мои богатства не стоят одного вашего слова! Простите мне порыв отчаяния.

Фаустина. Даже в отчаянии надо оставаться рыцарем. А ваше отчаяние превращает Фаустину в куртизанку. Ах, вы хотите, чтобы вас обожали? Да последняя венецианка вам скажет, что это стоит очень дорого…

Дон Фрегосо. Я заслужил этот ужасный гнев.

Фаустина. Вы говорите – любить? Любить! Любить – значит жертвовать собой, не ожидая ни малейшей награды! Любить! Это значит жить в лучах солнца, не смея к нему приблизиться. Не облекайте же ваш эгоизм в блистательные ризы истинной любви. Замужняя женщина, Лаура ди Новес, сказала Петрарке: «Ты мой, но ни на что не надейся, живи без любви!» А ведь Италия, венчая поэта, увенчала его великую любовь, и грядущие века не перестанут восхищаться Лаурой и Петраркой!

Дон Фрегосо. Я никогда особенно не жаловал поэтов, а Петрарку я ненавижу! Все женщины, до скончания века, будут ставить его в пример поклонникам, которых они хотят иметь около себя, но не ближе.

Фаустина. Вас называют полководцем, а вы просто солдат.

Дон Фрегосо. Так в чем я мог бы уподобиться этому проклятому Петрарке?

Фаустина. По вашим словам, вы меня любите, так избавьте гениального человека…

У дон Фрегосо вырывается жест удивления.

Да, гениального – избавьте его от пытки, которой его хотят подвергнуть пигмеи. Проявите величие души, помогите ему! Вам это будет больно, я знаю, но помогите ему. Только тогда я поверю, что вы меня любите, и великодушным своим поступком вы прославите себя больше, чем взятием Мантуи.

Дон Фрегосо. Здесь, перед вами, для меня нет невозможного. Но разве вы не знаете, какой яростью я буду терзаться, повинуясь вам?

Фаустина. Ах, значит, вам тяжело повиноваться мне?

Дон Фрегосо. Вы ему покровительствуете, вы восхищаетесь им, пусть. Но вы его не любите? Скажите.

Фаустина. Ему отказываются выдать корабль, подаренный королем. Отдайте ему корабль в полное пользование, немедленно.

Дон Фрегосо. И пришлю его сюда поблагодарить вас.

Фаустина. Вот таким я вас люблю.

Явление одиннадцатое

Фаустина одна.

Фаустина. А ведь находятся женщины, которые жалеют, что они не мужчины.

Явление двенадцатое

Фаустина, Пакита, Лотундиас и Мария.

Пакита. Сеньора, Лотундиас с дочерью.

Пакита уходит.

Явление тринадцатое

Те же, кроме Пакиты.

Лотундиас. Ах, сеньора, вы превратили мой дом в настоящий королевский дворец!

Фаустина (Марии). Дитя мое, садитесь сюда, возле меня. (Лотундиасу.) Можете сесть.

Лотундиас. Вы очень добры, сеньора. Но позвольте мне пойти взглянуть на знаменитую картинную галерею, о которой говорит вся Каталония. (Уходит.)

Явление четырнадцатое

Фаустина и Мария.

Фаустина. Дитя мое, я люблю вас, и я знаю, в каком вы затруднении. Ваш отец хочет вас выдать за моего кузена Сарпи, а вы любите Фонтанареса.

Мария. Уже пять лет, сеньора.

Фаустина. В шестнадцать лет не знают, что такое любить.

Мария. Не все ли равно, если я люблю?

Фаустина. Любить, мой ангел, для нас, женщин, – значит жертвовать собой.

Мария. Я готова жертвовать собой.

Фаустина. Послушайте! Вы могли бы отказаться от него ради него самого, для его пользы?

Мария. Это значило бы умереть, но моя жизнь принадлежит ему.

Фаустина (в сторону, вставая). Сколько силы в бессилии невинности! (Громко.) Вы никогда не покидали отеческого дома, вы совсем не знаете света, не знаете его требований, а они ужасны. Нередко человек гибнет оттого, что встретил женщину, которая слишком его любит, или женщину, которая его не любит. Фонтанарес может оказаться в таком положении. У него могущественные враги. Его слава, в которой для него вся жизнь, у них в руках. Вы можете их обезоружить.

Мария. Что надо сделать?

Фаустина. Выйдя замуж за Сарпи, вы бы обеспечили победу вашему дорогому Фонтанаресу. Но женщина не может дать женщине такой совет. На эту жертву вы должны решиться сами, сами на нее пойти. Сперва прибегните к хитрости. На некоторое время покиньте Барселону. Удалитесь в монастырь.

Мария. Не видеть его больше! Если бы вы только знали! Ведь он каждый день, в один и тот же час, проходит под моим окном. И этот час – дороже всего остального дня.

Фаустина (в сторону). Она меня словно кинжалом ударила! О! Она будет графиней Сарпи!

Явление пятнадцатое

Те же и Фонтанарес.

Фонтанарес (Фаустине). Сеньора… (Целует ей руку.)

Мария (в сторону). О, как больно!

Фонтанарес. Хватит ли всей моей жизни, чтобы доказать вам мою признательность? Если я чего-нибудь достигну, если я прославлю свое имя, если я узнаю счастье, – всем я буду обязан вам.

Фаустина. Это все пустое! Я хочу расчистить вам дорогу. Я всей душой сочувствую несчастиям талантливых людей, и вы можете всецело положиться на меня. Да, я, кажется, готова была бы стать для вас ступенькой, лишь бы помочь вам дотянуться до венца.

Мария (дергая Фонтанареса за плащ). Ведь я же здесь (он оборачивается), а вы меня и не видите.

Фонтанарес. Мария! Уже десять дней мы не перемолвились ни словом. (Фаустине.) О сеньора, вы ангел!

Мария (Фонтанаресу). Скажите лучше – демон. (Громко.) Сеньора советовала мне пойти в монастырь.

Фонтанарес. Она?

Мария. Да.

Фаустина. Но, дети мои, так надо.

Фонтанарес. Так, значит, на каждом шагу меня ждет западня, и под благоволением таятся пропасти! (Марии.) Кто вас привел сюда?

Мария. Отец.

Фонтанарес. Он сам? Или он слеп? Вы, Мария, в этом доме!

Фаустина. Сеньор!..

Фонтанарес. А, в монастырь! Чтобы овладеть ее мыслями, чтобы терзать ее душу!

Явление шестнадцатое

Те же и Лотундиас.

Фонтанарес. И вы приводите этого ангела чистоты к женщине, ради которой дон Фрегосо расточает свое состояние и которая принимает от него сумасшедшие подарки, не будучи его женой…

Фаустина. Сеньор!

Фонтанарес. Вы приехали сюда, потеряв мужа – младшего Бранкадора, которому вы отдали то немногое, что вам досталось от отца, мне это известно. Но здесь вы очень переменились.

Фаустина. Кто дал вам право судить мои поступки?

Лотундиас. Да перестань ты! Сеньора – благородная дама, она удвоила стоимость моего дворца.

Фонтанарес. Она!.. Да ведь это…

Фаустина. Замолчите!

Лотундиас. Дочь моя, вот полюбуйтесь на своего гения! Не знает удержу ни в чем, какой-то сумасшедший, во всяком случае, здравого смысла в нем не ищите. Знайте, господин механик, сеньора – родственница и покровительница Сарпи.

Фонтанарес. Уведите же вашу дочь от этой каталонской маркизы Мондехар!

Явление семнадцатое

Фаустина и Фонтанарес.

Фонтанарес. Так значит, сеньора, все ваше великодушие было лишь тонкой игрой в интересах Сарпи? В таком случае мы с вами в расчете! Прощайте…

Явление восемнадцатое

Фаустина и Пакита.

Фаустина. До чего он прекрасен в гневе, Пакита!

Пакита. Ах, сеньора, как вы его любите! Что же с вами будет!

Фаустина. Дитя мое, я поняла, что никогда еще я не любила, и вот тут, сейчас, словно удар молнии в единый миг преобразил меня. В этот миг я отлюбила за все потерянное время. Быть может, я у края бездны. Пошли кого-нибудь из слуг за Матиасом Махисом, ростовщиком.

Явление девятнадцатое

Фаустина одна.

Фаустина. Я слишком люблю его и не в силах доверить мое мщение стилету Мониподио! Но он меня так страшно унизил! О, я заставлю его мечтать, как о высшей чести, о том, чтобы назвать меня своей женой! Я хочу видеть его покорным у моих ног, или мы оба погибнем в борьбе!

Явление двадцатое

Фаустина и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо. Я рассчитывал застать здесь Фонтанареса, счастливого, получившего, наконец, благодаря вам свой корабль.

Фаустина. Так вы ему дали корабль? Значит, у вас нет к нему ненависти? Я думала, что такая жертва выше ваших сил. Мне хотелось узнать, что сильнее в вас – любовь или послушание.

Дон Фрегосо. О сеньора…

Фаустина. Можете вы отобрать у него этот корабль?

Дон Фрегосо. Повинуюсь я вам или нет, вы всегда недовольны, никак не могу вам угодить. Боже мой, отобрать у него корабль! Да он уже послал на корабль целый полк рабочих, и они теперь там хозяйничают.

Фаустина. Так вы не знаете, что я его ненавижу и что я хочу…

Дон Фрегосо. Его смерти?

Фаустина. Нет, его позора.

Дон Фрегосо. О, наконец-то я смогу отомстить за целый месяц мучений!

Фаустина. Не смейте касаться моей добычи, предоставьте ее мне. И прежде всего, дон Фрегосо, возьмите обратно картины из моей галереи.

Жест удивления у дон Фрегосо.

Я так хочу!

Дон Фрегосо. Так, значит, вы отказываетесь стать маркизой?..

Фаустина. Возьмите свои картины, иначе я их сожгу на площади или велю продать, а деньги раздам бедным.

Дон Фрегосо. Но почему же?

Фаустина. Я жажду чести, а вы запятнали мою честь.

Дон Фрегосо. Тогда примите мою руку.

Фаустина. Ах, оставьте меня!

Дон Фрегосо. Чем больше вам даешь власти, тем больше вы ею злоупотребляете.

Явление двадцать первое

Фаустина одна.

Фаустина. Любовница вице-короля! О, я сплету с помощью Авалороса и Сарпи венецианское кружево[14]!

Явление двадцать второе

Фаустина и Матиас Махис.

Матиас Махис. Сеньоре требуются мои скромные услуги?

Фаустина. Кто вы такой?

Матиас Махис. Матиас Махис, бедный миланский меняла, к вашим услугам.

Фаустина. Вы даете взаймы?

Матиас Махис. Под верный залог – под алмазы иль золото. Промысел скромный. Убытки совсем нас задушили. Деньги сплошь да рядом залеживаются. Ах, нелегкая работа разводить червонцы. Одно неудачное дело пожирает плоды десяти удачных. Для того чтобы заработать триста эскудо, отдаешь тысячу в руки расточителю: вот это и удорожает ссуду. Люди к нам несправедливы.

Фаустина. Вы еврей?

Матиас Махис. То есть в каком смысле?

Фаустина. Какая ваша религия?

Матиас Махис. Я ростовщик и католик, сеньора…

Фаустина. Очень жаль.

Матиас Махис. Сеньора, вам угодно, чтобы я был…

Фаустина. Да, в когтях у инквизиции.

Матиас Махис. А зачем?

Фаустина, Чтобы быть уверенной в вашей преданности.

Матиас Махис. У меня в сундуке спрятано много чужих тайн, сеньора.

Фаустина. Если бы ваше богатство было в моих руках…

Матиас Махис. Вы бы владели моей душой.

Фаустина (в сторону). Его надо приманить выгодой, это ясно. (Громко.) Вы предоставляете…

Матиас Махис. Под залог, из пяти процентов.

Фаустина. Да нет, не то. Слушайте, вы предоставляете ваше имя в распоряжение сеньора Авалороса.

Матиас Махис. Я знаю сеньора Авалороса, банкира. Мы с ним ведем кое-какие дела, но у него слишком громкое имя на бирже и слишком большой кредит на всем Средиземном море, чтобы ему мог понадобиться такой бедняк, как Матиас Махис.

Фаустина. Ты не станешь болтать, ростовщик. Если я решу действовать от твоего имени в одном крупном деле…

Матиас Махис. Контрабанда?

Фаустина. Не все ли равно? Что будет гарантией полной твоей преданности?

Матиас Махис. Ожидаемый барыш.

Фаустина (в сторону). Отличная борзая! (Громко.) Ну, так идемте, я вам доверю секрет, от которого зависит человеческая жизнь, ибо вам будет отдан на растерзание великий человек.

Матиас Махис. Мой мелкий промысел питается великими страстями: знатная женщина, знатный барыш.

Действие третье

Сцена представляет внутренность конюшни. Под крышей сеновал. Вдоль стен – колеса, трубы, шпили, длинный медный дымоход, большой котел. Налево от зрителя – резной столб с изображением Мадонны. Направо – стол, на столе бумаги, математические приборы. На стене, возле стола, – черная доска, испещренная чертежами. На столе – лампа. Рядом с доской – полка, на ней связки лука, кувшин и каравай хлеба. Направо от зрителя – ворота, налево – дверь, ведущая в поле. У подножия статуи Мадонны – охапка соломы, заменяющая ложе. При поднятии занавеса на сцене ночь.

Явление первое

Фонтанарес и Кинола.

Фонтанарес в черной одежде, стянутой кожаным поясом, работает за столом. Кинола проверяет части машины.

Кинола. Да ведь и я, сеньор, любил в свое время! Но только, когда я понял, что такое женщина, я потихоньку откланялся. Хороший обед и бутылка вина – никогда нам не изменят, и от них жиреешь. (Глядит на Фонтанареса.) Он и не слышит. Надо отдать выковать эти три части. (Отворяет дверь.) Эй, Мониподио!

Явление второе

Те же и Мониподио.

Кинола. Вот, мы получили три последних части. Возьми образцы да сделай каждой по паре, на всякий случай.

Мониподио делает знак за кулису. Входят двое людей.

Мониподио. Забирайте, ребята, только без шуму, и скройтесь, как тени; это хуже, чем кража. (Киноле.) Просто надрываешься на работе.

Кинола. Они ни о чем не догадываются?

Мониподио. Никто на свете не догадывается. Каждую штуку закутывают, как драгоценность, и кладут в погреб. Только вот надобно тридцать эскудо.

Кинола. О, Боже мой!

Мониподио. Тридцать таких молодцов пьют и едят за все шестьдесят.

Кинола. Торговый дом «Кинола и компания» прогорел, меня разыскивают.

Мониподио. Опротестовали векселя?

Кинола. Вот дурак! Хуже, – скоро засадят! Но я достал у старьевщика кое-какое платьишко, которое мне поможет уберечь Кинолу от любых ищеек, пока я не расплачусь.

Мониподио. Расплатишься?.. Вот еще глупости!

Кинола. Да. У меня про черный день припасено сокровище. Облачись-ка еще разок в монашескую рясу и ступай к Лотундиасу, поговори с дуэньей.

Мониподио. Увы! Лопес уже столько раз возвращался из Алжира, что наша дуэнья начинает остывать.

Кинола. Пустяки! Требуется только передать это письмо сеньорите Марии Лотундиас. (Отдает письмо.) Это – чудо красноречия, вдохновленное тем, что вдохновляет все великие творения: мы уже десять дней сидим на хлебе и воде!

Мониподио. А мы? По-твоему, мы жареных фазанов кушаем? Если бы наша братия могла, она бы давно сбежала.

Кинола. Лишь бы любовь оплатила мой вексель, а там мы управимся…

Мониподио уходит.

Явление третье

Кинола и Фонтанарес.

Кинола (натирая ломоть хлеба луком). Говорят, вот так питались рабочие, которые строили египетские пирамиды, но и у них, наверно, была приправа, которая поддерживает нас: вера. (Запивает водой.) Разве вы не голодны, сеньор? Смотрите, как бы машина не расшаталась.

Фонтанарес. Мне осталось решить одну, последнюю задачу.

Кинола (у которого, когда он ставит кувшин на место, рвется рукав). А мне придется решить задачу… как восстановить неразрывность моего рукава. Честное слово, от этого ремесла мои отрепья стали уже чересчур алгебраичны.

Фонтанарес. Милый ты человек! Всегда весел, даже в самой тяжкой беде.

Кинола. Санго де ми, сеньор, удача любит веселых людей почти так же, как веселые люди любят удачу.

Явление четвертое

Те же и Матиас Махис.

Кинола. О, вот и наш ломбардец! Он разглядывает наши приборы, как будто они уже его законная собственность.

Матиас Махис. Покорнейший ваш слуга, дорогой сеньор Фонтанарес.

Кинола. Всегда как мрамор: холодный, жесткий и скользкий.

Фонтанарес. Приветствую вас, господин Махис (Отрезает себе ломоть хлеба.)

Матиас Махис. Вы великий человек, и я желаю вам всякого добра.

Фонтанарес. И поэтому вы мне причиняете всякое зло?

Матиас Махис. Вы со мной резки, это нехорошо. Вы не знаете, что во мне – два человека.

Фонтанарес. Я никогда не видал второго.

Матиас Махис. У меня есть сердце, вне деловых отношений.

Кинола. Но вы всегда в деловых отношениях.

Матиас Махис. Я восхищаюсь вами. Как мужественно вы боретесь оба!

Фонтанарес. Восхищение – самое непрочное из человеческих чувств. К тому же под залог чувств вы в долг не даете.

Матиас Махис. Есть чувства, которые приносят выгоду, и есть чувства, которые разоряют. Вас одушевляет вера, это прекрасно, но разорительно. Полгода тому назад мы с вами заключили небольшое условьице: вы у меня заняли три тысячи цехинов на ваши опыты.

Кинола. С тем, что вернем вам пять тысяч.

Фонтанарес. Ну и что же?

Матиас Махис. Срок истек два месяца тому назад.

Фонтанарес. И два месяца тому назад, на следующий же день по истечении срока, вы потребовали платежа, и притом довольно круто.

Матиас Махис. Не злобы ради, а единственно затем, чтобы не разориться.

Фонтанарес. Ну, и что же дальше?

Матиас Махис. Теперь вы мой должник.

Фонтанарес. Уже восемь месяцев. Они пронеслись как сон! А только сегодня ночью я разрешил задачу – как подводить холодную воду, чтобы растворять пар! Махис, друг мой, будьте моим покровителем, дайте мне еще хоть несколько дней сроку!

Матиас Махис. О, сколько угодно!

Кинола. В самом деле? Вот он и показался, наконец, второй человек! (Фонтанаресу.) И с ним, сеньор, я готов дружить. (Махису.) Ну-ка, Махис Второй, несколько дублонов!

Фонтанарес. Ах, я опять дышу свободно!

Матиас Махис. Чего же проще? Отныне я не только заимодавец, но и заимодавец и совладелец и желаю извлечь пользу из моей собственности.

Кинола. Ах ты, пес паршивый!

Фонтанарес. Вы шутите?

Матиас Махис. Капиталы не знают веры…

Кинола…надежды и любви: деньги не католики.

Матиас Махис. Тому, кто является получить по векселю, мы не можем сказать: «Подождите еще немножко, наш гений ищет золотоносную жилу в сарае или там в конюшне!» За эти полгода я бы удвоил мои денежки. Послушайте, сеньор, ведь у меня семья.

Фонтанарес (Киноле). И у такой твари есть жена!

Кинола. И если эта тварь наплодит детенышей, они сожрут всю Каталонию.

Матиас Махис. У меня большие расходы.

Фонтанарес. Вы же видите, как я живу.

Матиас Махис. Ах, сеньор, будь я богат, я бы вас кой-чем ссудил…

Кинола протягивает руку.

Чтобы вам жилось получше.

Фонтанарес. Подождите еще две недели.

Матиас Махис (в сторону). Они мне всю душу истерзали! Если бы дело касалось только меня, я бы, может, и уступил. Но надо заработать комиссию на приданое моей дочери. (Громко.) Честное слово, я вас очень люблю, вы мне нравитесь!..

Кинола (в сторону). А ведь задуши его, – наживешь уголовное дело!

Фонтанарес. Вы железный, ну а я буду стальным.

Матиас Махис. Что это значит, сеньор?

Фонтанарес. Вам придется поневоле поддерживать меня.

Матиас Махис. Нет, мне нужен мой капитал, и я ни перед чем не остановлюсь, я продам с молотка всю эту рухлядь.

Фонтанарес. Ну что ж, вы меня заставляете на коварство ответить коварством. Я действовал честно!.. Но если надо, я, по вашему примеру, сверну с прямого пути. Мне этого не простят, от нас требуют безупречной честности. И я готов принять клевету. Я выпью и эту чашу. Вы подписали безрассудный договор, вы подпишете еще один, или я на ваших глазах разобью вдребезги мою машину, а тайна моя останется здесь. (Ударяет себя в грудь.)

Матиас Махис. О сеньор, вы этого не сделаете! Это уж прямое воровство, мошенничество, на которое не способен великий человек!

Фонтанарес. А, теперь вы взываете к моей честности и под ее прикрытием намереваетесь совершить чудовищную несправедливость!

Матиас Махис. Знаете что: я во всем этом не желаю больше участвовать. Договоритесь с дон Рамоном, это очень почтенный человек, я уступлю ему мои права.

Фонтанарес. С дон Рамоном?

Матиас Махис. С тем самым, которого вся Барселона противопоставляет вам.

Фонтанарес. В конце концов последняя моя задача решена. Слава, богатство теперь потекут по руслу моей жизни.

Кинола. Увы, эти слова всякий раз означают, что требуется еще одна переделка!

Фонтанарес. Пустяки! Она обойдется в каких-нибудь сто цехинов.

Матиас Махис. Да хоть продай с молотка все, что у вас тут имеется, и то ста цехинов не наберешь, если вычесть судебные издержки.

Кинола. Убирайся ты прочь, воронова сыть!

Матиас Махис. Будьте осторожнее с дон Рамоном, он сумеет обеспечить свою ссуду ценой вашей головы. (Подходит к Киноле.) А ты, висельник, попадись мне только под руку, я тебе все припомню! (Фонтанаресу.) Будьте здоровы, господин гений! (Уходит.)

Явление пятое

Фонтанарес и Кинола.

Фонтанарес. Меня бросило в дрожь от его слов.

Кинола. И меня тоже! Счастливые мысли всегда попадают в паутину, которую ткут вот такие пауки!

Фонтанарес. Ничего! Еще сто цехинов, и лучи счастья позлатят мою жизнь, она полна будет празднеств и любви. (Пьет воду.)

Кинола. Я вам верю, сеньор, но сознайтесь, что прекрасная надежда, небесная плутовка, завела нас в изрядную трясину.

Фонтанарес. Кинола!

Кинола. Я не жалуюсь, я привык к лишениям. Но откуда взять сто цехинов? Вы задолжали рабочим: Карпано-слесарю, Копполусу-железоторговцу и нашему хозяину, который пустил нас сюда не столько из жалости, сколько из страха перед Мониподио. В конце концов он нас выгонит, – мы ему должны за девять месяцев.

Фонтанарес. Но ведь все уже сделано.

Кинола. Но ведь сто цехинов!

Фонтанарес. С чего это ты, такой храбрый, такой веселый, затянул мне отходную?

Кинола. Да ведь, чтобы не расставаться с вами, я должен исчезнуть. Не так-то это весело!..

Фонтанарес. Почему исчезнуть?

Кинола. А судебные пристава? Я для нас с вами наделал коммерческих долгов на сто золотых эскудо, и теперь эти долги приняли обличье служителей правосудия и вот-вот ворвутся сюда.

Фонтанарес. О, из скольких несчастий слагается слава!

Кинола. Полно, не горюйте! Вы мне как будто говорили, что отец вашего отца отправился лет пятьдесят тому назад в Мексику с дон Кортесом. Что-нибудь о нем известно?

Фонтанарес. Ничего.

Кинола. Итак, у вас есть дед… Спокойно ждите часа вашего торжества.

Фонтанарес. Ты задумал меня бросить?

Кинола. Вы хотите, чтобы я отправился в тюрьму, а ваша машина – ко всем чертям?

Фонтанарес. Нет!

Кинола. Тогда позвольте мне раздобыть вам откуда-нибудь деда. Это будет первый дед, который вернется из Индии.

Явление шестое

Те же и Мониподио.

Кинола. Ну, что?

Мониподио. Вашей инфанте письмо вручено.

Фонтанарес. Кто такой дон Рамон?

Мониподио. Болван.

Кинола. Завистливый?

Мониподио. Как три освистанных автора, вместе взятых. Он корчит из себя необыкновенного человека.

Кинола. А верят ему?

Мониподио. Как оракулу. Он марает бумагу, объясняет, что снег потому бывает белый, что падает с неба, и утверждает, наперекор Галилею, что земля неподвижна.

Кинола. Вы сами видите, сеньор, что я должен вас избавить от этого ученого. (К Мониподио.) Ступай за мной, ты будешь мой слуга.

Явление седьмое

Фонтанарес один.

Фонтанарес. Какой броней оградить мозг, вынужденный добывать деньги, вырывая у природы ее сокровеннейшие тайны, остерегаться людей, бороться с ними и устраивать дела, в каждом случае находить немедленно наилучшее решение, иначе твою славу похитит какой-нибудь Рамон, придумав самое пустячное усовершенствование? А дон Рамоны имеются повсюду! О, я сам себе не решаюсь признаться… я устал.

Явление восьмое

Фонтанарес, Эстеван, Хирон и двое рабочих без речей.

Эстеван. Не скажете ли вы нам, где тут прячется некий Фонтанарес?

Фонтанарес. Он не прячется, он перед вами. Он размышляет в тиши. (В сторону.) Куда девался Кинола? Он так хорошо умеет их заговаривать! (Громко.) Вы зачем пришли?

Эстеван. За своими деньгами. Мы на вас три недели работаем в долг. А рабочему каждый день есть надо.

Фонтанарес. Увы, друзья мои, вот я так вовсе не ем.

Эстеван. Вы один, вы можете живот подтянуть, а у нас жены и дети. Одним словом, мы все позаложили…

Фонтанарес. Вы должны отнестись ко мне с доверием.

Эстеван. Разве заплатишь булочнику вашим доверием?

Фонтанарес. Я человек честный.

Хирон. Мы тоже люди честные.

Эстеван. Снесите-ка нашу честность к ростовщику, вы увидите, что он под нее даст.

Хирон. У меня талантов не имеется, мне на слово не верят.

Эстеван. Я простой рабочий, но ежели моей жене нужен чугунок, я за него плачу наличными!

Фонтанарес. Кто это вас натравил на меня?

Хирон. Натравил? Да что мы вам, собаки?

Эстеван. Железоторговцу Копполусу и слесарю Карпано барселонские судьи присудили привилегию на ваши изобретения. А наша где привилегия?

Хирон. Я отсюда без денег не уйду.

Фонтанарес. Оттого, что вы тут останетесь, деньги не появятся! Впрочем, оставайтесь, до свидания! (Берет шляпу и плащ.)

Эстеван. Ну, нет! Сначала рассчитайтесь, а потом уходите.

Рабочие загораживают выход.

Хирон. Вот эту штуку я выковал. Я беру ее себе.

Фонтанарес. Несчастный! (Обнажает шпагу.)

Рабочие. Мы отсюда не тронемся!

Фонтанарес (кидаясь на них). О… (Останавливается и бросает шпагу.) Может быть, их подослали Авалорос и Сарпи, чтобы толкнуть меня на крайность. Меня обвинят в убийстве, заточат на долгие годы в тюрьму. (Падает на колени перед мадонной.) О, Боже мой! Неужели талант и преступление равны для тебя? За что мне сносить столько обид, столько насмешек и оскорблений? Или ими заранее искупается торжество? (Рабочим.) Всякий испанец – хозяин у себя в доме.

Эстеван. У вас нет дома. Мы здесь в «Золотом солнце», трактирщик нам сказал.

Хирон. Вы и ему еще не платили, вы никому не платите!

Фонтанарес. Оставайтесь, вы хозяева. Я виноват: я ваш должник.

Явление девятое

Те же, Копполус и Карпано.

Копполус. Сеньор, я пришел вам сообщить, что вчера барселонские судьи присудили мне, впредь до полной уплаты, привилегию на ваше изобретение, и я послежу за тем, чтобы ничего отсюда вынесено не было. Привилегия эта обеспечивает также и претензию моего товарища Карпано, вашего слесаря.

Фонтанарес. Или вас дьявол ослепил? Ведь без меня эта машина всего-навсего железо, сталь, медь и дерево, а со мной это – целое состояние.

Копполус. О, мы и не думаем с вами расставаться!

Оба торговца подступают к Фонтанаресу.

Фонтанарес. Чьи дружеские руки обнимут так крепко, как обнимает заимодавец? Так пусть же дьявол возьмет обратно ту мысль, которую он мне внушил!

Все. Дьявол!

Фонтанарес. О, надо ведь сдерживать язык! Одно слово может снова ввергнуть меня в когти инквизиции. Нет, никакая слава не в силах вознаградить за такие страдания!

Копполус (к Карпано). Ну, что? Поставим на продажу?

Фонтанарес. Да ведь для того, чтобы машина чего-нибудь стоила, ее надо достроить, а в ней недостает одной части, модель которой – вот.

Копполус и Карпано совещаются.

Это будет стоить еще двести цехинов.

Явление десятое

Те же и Кинола в виде столетнего старца, фантастическая фигура в духе Калло[15]; Мониподио в причудливой одежде; хозяин «Золотого солнца».

Хозяин (указывая на Фонтанареса). Сеньор, вот он.

Кинола. И вы поселили в конюшне внука капитана Фонтанареса! Венецианская республика отведет ему дворец! Дорогое дитя, обнимите меня! (Идет к Фонтанаресу.) Светлейшая республика осведомилась о ваших обещаниях королю Испании, и я покинул венецианский арсенал, во главе которого я стою, дабы… (Тихо.) Я Кинола.

Фонтанарес. Никогда еще родство не воскресало более кстати…

Кинола. Какая нищета!.. Так вот оно, преддверие славы!

Фонтанарес. Нищета – это горнило, в котором Бог испытует наши силы.

Кинола. Кто эти люди?

Фонтанарес. Заимодавцы, рабочие, которые меня осаждают.

Кинола (хозяину). Старый мошенник, разве мой внук не у себя дома?

Хозяин. Разумеется, ваше превосходительство.

Кинола. Я немножко знаю каталонские законы. Позовите сюда коррехидора, и мы упечем этих плутов в тюрьму. Присылайте к моему внуку судебных приставов, это ваше право, но сами сидите дома, канальи! (Шарит у себя в кармане.) Вот вам, пойдите выпейте за мое здоровье. (Кидает им деньги.) За расчетом вы придете ко мне.

Рабочие. Да здравствует его превосходительство! (Уходят.)

Кинола (Фонтанаресу). Последний наш дублон! В качестве рекламы!

Явление одиннадцатое

Те же, кроме хозяина и рабочих.

Кинола (торговцам). Вы, мои любезные, надо думать, посговорчивее; если дело только в деньгах, мы поладим.

Копполус. И тогда, ваше превосходительство, мы к вашим услугам.

Кинола. Покажи мне, дорогое мое дитя, это знаменитое изобретение, взволновавшее всю Венецианскую республику! Где профиль, разрез? Где схемы, чертежи?

Копполус (к Карпано). Он, видать, в этом деле понимает, но прежде чем отпустить товар, наведем справки.

Кинола. Вы настоящий чудодей, дитя мое! Вы восторжествуете, как великий Колумб! (Опускается на одно колено.) Благодарю Бога за честь, которую он оказывает нашему роду. (Торговцам.) Через два часа я с вами расплачусь…

Торговцы уходят.

Явление двенадцатое

Кинола, Фонтанарес и Мониподио.

Фонтанарес. Какая польза в этом обмане?

Кинола. Вы катились в пропасть – я вас удержал.

Мониподио. Ловко разыграно! Но у венецианцев много денег, и для того чтобы получить трехмесячный кредит, надо прежде всего пустить пыль в глаза, а это самая дорогая пыль.

Кинола. Разве я вам не говорил, что у меня на примете есть сокровище? Оно сюда идет.

Мониподио. Само?

Кинола кивает головой.

Фонтанарес. Его дерзость меня пугает.

Явление тринадцатое

Те же, Матиас Махис и дон Рамон.

Матиас Махис. Я к вам привел дон Рамона и впредь ничего не предприму без его совета.

Дон Рамон (Фонтанаресу). Сеньор, я счастлив завязать сношения с человеком столь глубоких познаний. Общими усилиями мы доведем ваше изобретение до наивысшего совершенства.

Кинола. Сеньор знает механику, баллистику, математику, диоптрику, катоптрику, статик… стику?

Дон Рамон. Я автор довольно известных трактатов.

Кинола. По-латыни?

Дон Рамон. По-испански.

Кинола. Настоящие ученые, сеньор, пишут только по-латыни. Вульгаризировать науку опасно. Вы, конечно, знаете латынь?

Дон Рамон. Да, сеньор.

Кинола. Тем лучше для вас.

Фонтанарес. Сеньор, я чту имя, которое вы себе создали, но мое предприятие слишком опасно, чтобы я мог согласиться на ваше участие; я рискую головой, а ваша голова, по-моему, слишком драгоценна.

Дон Рамон. Неужели вы думаете, сеньор, что вы можете обойтись без дон Рамона, мнение коего в науке непререкаемо?

Кинола. Дон Рамон? Знаменитый дон Рамон, установивший причины стольких явлений, которые до него позволяли себе совершаться без причин?

Дон Рамон. Он самый.

Кинола. Я Фонтанарези, начальник арсенала Венецианской республики и дед нашего изобретателя. Дитя мое, вы можете довериться сеньору. Такой человек, как он, не будет вам расставлять ловушек. Мы ему все расскажем.

Дон Рамон. А, так я все узнаю!

Фонтанарес. Как так?

Кинола. Позвольте мне дать ему урок математики. Ему от этого пользы не будет, но и вам не будет вреда. (Дон Рамону.) Прошу вас, подойдите. (Показывает ему части машины.) Все это не имеет никакого значения, для ученых главное…

Дон Рамон. Главное?

Кинола. Это задача как таковая. Вам известна причина, по которой облака поднимаются ввысь?

Дон Рамон. Полагаю, потому что они легче воздуха.

Кинола. Отнюдь! Они весят столько же, потому вода в конце концов и падает вниз, как дура. Я не люблю воду, а вы?

Дон Рамон. Я ее уважаю.

Кинола. Мы созданы для взаимного понимания. Облака поднимаются ввысь, во-первых, потому, что они состоят из пара, а во-вторых, потому, что их притягивает сила холода, который царит наверху.

Дон Рамон. Возможно, что и так. Я напишу об этом трактат.

Кинола. Мой внук выражает это формулой: R плюс O[16]. А так как в воздухе содержится много воды, то мы говорим просто О плюс О, новый бином.

Дон Рамон. Так это новый бином?

Кинола. Или, если угодно, икс.

Дон Рамон. Икс? А, понимаю.

Фонтанарес (в сторону). Что за осел!

Кинола. Остальное – сущий пустяк. В трубу входит вода, которая тем или иным способом превращается в облако. Это облако хочет во что бы то ни стало подняться ввысь, и сила получается огромная.

Дон Рамон. Огромная? Но каким образом?

Кинола. Огромная… потому что она естественная. Ибо человек… заметьте хорошенько, сил не создает.

Дон Рамон. Но тогда каким же образом?..

Кинола. Он заимствует их у природы. Изобретать – это значит заимствовать… Так вот… при помощи нескольких поршней, потому что в механике… вы сами знаете…

Дон Рамон. Да, сеньор, я знаю механику.

Кинола. Ну, а самый способ сообщения силы – это уже вздор, это пустяк, это вроде как веревочка у вертела…

Дон Рамон. А! Так имеется вертел?

Кинола. Их имеется два, причем сила получается такая, что у вас горы подымутся и запрыгают, как бараны… Это предсказано еще царем Давидом.

Дон Рамон. Вы правы, сеньор. Облако – это вода…

Кинола. Вода, сеньор? Да это вся вселенная! Без воды вы не могли бы… это ж ясно. Вот на этом и основано изобретение моего внука: вода одолеет воду. О плюс О, такова формула.

Дон Рамон (про себя). Он употребляет непонятные термины.

Кинола. Вы понимаете?

Дон Рамон. Вполне.

Кинола (в сторону). Этот человек удивительно глуп. (Громко.) Я с вами говорил на языке истинных ученых…

Матиас Махис (к Мониподио). Кто этот сеньор, такой ученый?

Мониподио. Начальник венецианского арсенала, изумительный человек, у которого я обучаюсь баллистике. Он сегодня с вами расплатится из средств республики.

Матиас Махис. Сбегаем предупредить сеньору Бранкадор, она сама из Венеции. (Уходит.)

Явление четырнадцатое

Те же, кроме Матиаса Махиса; Лотундиас и Мария.

Мария. Не опоздала ли я?

Кинола. Так! Вот и наше сокровище!

Лотундиас и дон Рамон обмениваются любезностями, рассматривая части машины в глубине сцены.

Фонтанарес. Мария, вы здесь!

Мария. Меня привел отец. Ах, мой друг, когда ваш слуга сообщил мне о ваших несчастиях…

Фонтанарес (Киноле). Жулик!

Кинола. Внук мой!

Мария. О, он положил конец моим мукам!

Фонтанарес. Но кто же вас мучил?

Мария. Вы не знаете, каким я подвергаюсь преследованиям с тех пор, как вы приехали, а особенно после вашей ссоры с сеньорой Бранкадор. Как пойти против отцовской власти? Ей нет границ. Оставаясь в доме отца, я не могла бы поручиться, что сохраню для вас – не сердце мое, оно ваше наперекор всему, – а самое себя…

Фонтанарес. Еще новая пытка.

Мария. Отдаляя день вашей победы, вы тем самым делаете мое положение невыносимым. Увы, видя, какова ваша жизнь, я понимаю, что мы оба пережили за это время неслыханные страдания. Для того чтобы стать вашей, я решила сделать вид, что отдаю себя Богу: сегодня вечером я ухожу в монастырь.

Фонтанарес. В монастырь? Они хотят нас разлучить. Нет, за такие муки проклянешь жизнь! И вас, Мария, вас, начало и венец моего открытия, вас, мою спасительную звезду, я принуждаю пребывать в небесах! О, я больше не в силах… (Плачет.)

Мария. Но, обещав отцу уйти в монастырь, я добилась разрешения увидеться с вами. Мне так хотелось, прощаясь с вами, подарить вам надежду! Вот мои девичьи сбережения, я как сестра хранила их для вас на тот день, когда все от вас отступятся.

Фонтанарес. Без вас на что мне слава, богатство, самая жизнь?

Мария. Примите дар, который может и должна вручить вам та, что будет вашей женой. Если я буду знать, что вы несчастны, что вас мучат, я потеряю в моем затворничестве последнюю надежду, я умру там, молясь за вас!

Кинола (Марии). Пускай себе изображает гордеца, спасем его вопреки ему самому. Тш! Я тут считаюсь его Дедом.

Мария передает сумочку Киноле.

Лотундиас (дон Рамону). Так, по-вашему, он ничего путного не изобрел?

Дон Рамон. Кто? Этот-то? Да он ремесленник, который ровно ничего не смыслит. Он, наверно, украл какой-то секрет в Италии и теперь выдает его за свое изобретение.

Лотундиас. Я всегда подозревал это. Хорошо, что я не послушался дочери, я не желаю, чтобы она за него выходила!

Дон Рамон. Он обобрал бы ее до нитки. За восемь месяцев он ухлопал пять тысяч цехинов да три тысячи задолжал и ни к чему не пришел! Зато дед его – вот это первостатейный ученый. Внуку до него далеко! (Показывает на Кинолу.)

Лотундиас. Его дед?..

Кинола. Да, сеньор, мое имя Фонтанарес, но в Венеции меня зовут Фонтанарези.

Лотундиас. Вы Пэбло Фонтанарес?

Кинола. Пэбло, он самый.

Лотундиас. И вы богаты?

Кинола. Чрезвычайно!

Лотундиас. Руку, сеньор! Вы, стало быть, мне вернете две тысячи цехинов, которые вы заняли у моего отца.

Кинола. Если вы мне покажете мою подпись, я от нее не отрекусь.

Мария (поговорив с Фонтанаресом). Примите, чтобы добиться торжества, ведь дело идет о нашем счастье!

Фонтанарес. Знать, что падаешь в бездну и увлекаешь за собой такую жемчужину!

Кинола и Мониподио исчезают.

Явление пятнадцатое

Те же и Сарпи.

Сарпи (Лотундиасу). Как! Вы здесь, сеньор Лотундиас, и ваша дочь тоже?!

Лотундиас. Она согласилась уйти в монастырь, если я ей позволю попрощаться с ним.

Сарпи. Здесь столь многолюдное общество, что подобная снисходительность не может меня оскорбить.

Фонтанарес. А, вот самый яростный мой гонитель! Что это значит, сеньор? Вы пришли подвергнуть мою стойкость новому испытанию?

Сарпи. Сеньор, я представляю здесь вице-короля Каталонии и вправе требовать к себе уважения. (Дон Рамону.) Вы им довольны?

Дон Рамон. С моими советами дело выйдет.

Сарпи. Вице-король возлагает большие надежды на ваше просвещенное содействие.

Фонтанарес. Уж не сон ли это? Мне хотят навязать соперника?

Сарпи. Руководителя, сеньор, чтобы вас спасти.

Фонтанарес. Кто вам сказал, что я нуждаюсь в руководстве?

Мария. Альфонсо, но если он вам и впрямь поможет достигнуть успеха?

Фонтанарес. Ах, даже она во мне сомневается!

Мария. Говорят, он такой ученый!

Лотундиас. Вот самомнение! Считает себя умнее всех ученых на свете!

Сарпи. Я явился сюда, чтобы выяснить один вопрос, беспокоящий вице-короля: скоро десять месяцев, как вы получили в ваше распоряжение государственный корабль, и вы обязаны отчетом.

Фонтанарес. Король не назначал срока для моих работ.

Сарпи. Каталонские власти вправе требовать такого срока, и мы получили от министров распоряжение на сей счет.

Жест удивления у Фонтанареса.

О, торопиться вам незачем! Мы не хотим чинить затруднений такому человеку, как вы. Но мы полагаем, что вы не имеете намерения избежать грозящей вам кары, оставив за собой этот корабль до конца ваших дней!

Мария. О какой каре вы говорите?

Фонтанарес. Я поручился головой.

Мария. Вам грозит смерть! И вы отказываете мне!

Фонтанарес. В трехмесячный срок, граф Сарпи, я без чьей-либо помощи закончу мою работу. И тогда вы увидите одно из величайших зрелищ, какие человек способен явить своему веку.

Сарпи. Вот обязательство, подпишите его.

Фонтанарес подписывает.

Мария. Прощайте, мой друг! Если вы падете в этой борьбе, я буду любить вас еще больше.

Лотундиас. Идем, дочь моя, он сумасшедший.

Дон Рамон. Молодой человек, почитайте мои трактаты.

Сарпи. Прощайте, будущий гранд Испании!

Явление шестнадцатое

Фонтанарес один на авансцене.

Фонтанарес. В день заточения Марии для меня перестанет светить солнце. Я несу целый мир на плечах, но боюсь, что я не Атлант… Нет, я не восторжествую, все изменяет мне. Плод трех лет раздумий и десяти месяцев труда, неужели мое создание не взбороздит морскую гладь. Ах, сон меня одолевает… (Ложится на солому.)

Явление семнадцатое

Фонтанарес спит. Кинола и Мониподио входят в маленькую дверь.

Кинола. Алмазы! Жемчуга и золото! Мы спасены.

Мониподио. Бранкадор – венецианка.

Кинола. Значит, мне пора в Венецию. Позови хозяина, я восстановлю наш кредит.

Мониподио. Да вот и он.

Явление восемнадцатое

Те же и хозяин «Золотого солнца».

Кинола. Что же это, господин хозяин «Золотого солнца»? У вас не хватило веры в звезду моего внука?

Хозяин. Гостиница, сеньор, не банкирский дом.

Кинола. Да, но вы могли бы хоть из сострадания не отказывать ему в куске хлеба. Светлейшая Венецианская республика послала меня уговорить его переселиться в ее пределы, но он слишком любит Испанию. Я уезжаю, как и приехал, тайно. У меня при себе только этот алмаз, больше я ничем здесь не располагаю. Через месяц вы получите денежный перевод. Насчет продажи этого алмаза сговоритесь со слугой моего внука.

Хозяин. Ваша милость, с ними будут обходиться, как с наследными принцами.

Кинола. Оставьте нас.

Хозяин уходит.

Явление девятнадцатое

Те же, кроме хозяина.

Кинола. Пойдем переоденемся! (Смотрит на Фонтанареса.) Спит! Эта высокая душа не вынесла стольких потрясений. Только наш брат умеет переносить боль. Ему недостает нашей беспечности. Хорошо я поступил, что все части машины велел изготовить в двойном количестве. (К Мониподио.) Вот чертеж последней части, возьми его.

Они уходят.

Явление двадцатое

Фонтанарес, спящий. Фаустина и Матиас Махис.

Матиас Махис. Вот он!

Фаустина. Так вот до чего я довела его! По глубине ран, которые я сама себе нанесла, я поняла теперь, сколь глубока моя любовь. О, каким же счастьем я должна вознаградить его за все страдания!

Действие четвертое

Сцена представляет городскую площадь. В глубине – подмостки, на которых стоит судебный пристав, у подножия их расставлены части машин. По обе стороны подмостков толпятся любопытные. Налево от зрителя – Копполус, Карпано, хозяин «Золотого солнца», Эстеван, Хирон, Матиас Махис, дон Рамон, Лотундиас; направо – Фонтанарес, Мониподио и за его спиной Кинола, закутанный в плащ.

Явление первое

Фонтанарес, Мониподио, Кинола, Копполус, хозяин «Золотого солнца», Эстеван, Хирон, Матиас Махис, дон Рамон, Лотундиас, судебный пристав, народ справа и слева.

Пристав. А ну-ка, господа, подбавьте жару! Ведь в этом котле можно сварить олью-подриду[17] на всю валлонскую гвардию.

Хозяин. Четыре мараведиса.

Пристав. Все молчат? Подходи, выбирай, разглядывай!

Матиас Махис. Шесть мараведисов.

Кинола (Фонтанаресу). Сеньор, этак не наберется и ста золотых эскудо.

Фонтанарес. Надо уметь смиряться.

Кинола. Мне кажется, что смирение – это четвертая богословская добродетель, не упомянутая лишь из уважения к женщинам.

Мониподио. Да замолчи ты! Правосудие тебя разыскивает, и если тебя еще не забрали, то лишь потому, что ты считаешься моим человеком.

Пристав. Вот – последняя вещь, господа. Ну что же? Все молчат? Присуждено за десять золотых эскудо десять мараведисов сеньору Матиасу Махису.

Лотундиас (дон Рамону). Так вот каков конец блистательного изобретения! Наш гений был прав, когда сулил нам поразительное зрелище.

Копполус. Вам хорошо смеяться, вам-то он ничего не должен.

Эстеван. Это нам, горемычным, расплачиваться за его затеи.

Лотундиас. Как это ничего не должен, господин Копполус? А алмазы моей дочери? Ведь слуга нашего великого человека вложил их в эту самую механику!

Матиас Махис. Да ведь их отобрали у меня.

Лотундиас. Все равно они в руках правосудия. Я предпочел бы, чтобы в руках у него очутился Кинола, проклятый совратитель сокровищ.

Кинола. О молодость моя, какой тебе урок! Меня погубило мое прошлое.

Лотундиас. Но если его поймают, с ним расправа коротка, и я-то уж пойду полюбуюсь, как он будет благословлять пятками зевак.

Фонтанарес. Наши несчастия придали этому тупице остроумия.

Кинола. Вернее, свирепости.

Дон Рамон. Что касается меня, то я огорчен подобным плачевным исходом. Этот молодой мастер уже стал прислушиваться к моим советам, и мы были уверены, что выполним обещания, данные королю. Но Фонтанарес может спать спокойно. Я поеду ко двору, скажу, что он мне крайне нужен, и выхлопочу ему помилование.

Копполус. Редко встретишь такое великодушие среди ученых!

Лотундиас. Вы гордость Каталонии!

Фонтанарес (выступая вперед). Я спокойно переносил пытку, я молчал, когда на моих глазах за бесценок продавалось создание моих рук, которое должно было увенчать меня славой…

Ропот в толпе.

Но слушать такие речи свыше моих сил. Дон Рамон, если бы вы, я не говорю – знали, а хотя бы лишь подозревали назначение всех этих частей, теперь разрозненных, вы бы их скупили ценою всего вашего состояния.

Дон Рамон. Молодой человек, я уважаю ваше горе. Но вы отлично знаете, что ваша машина не могла еще действовать и что мой опыт был для вас необходим.

Фонтанарес. Из всех ужасов нищеты самое страшное то, что она бессильна против клеветы и против торжества глупцов.

Лотундиас. И тебе не стыдно, в твоем положении, оскорблять знаменитого ученого? Хорош бы я был, если бы выдал за тебя мою дочь! Ты бы меня живехонько пустил по миру. Ведь успел же ты просадить без толку десять тысяч цехинов! Что? Присмирел наш гранд Испании?

Фонтанарес. Вы мне жалки.

Лотундиас. Возможно, но и тебе я не завидую. Суд властен над твоей жизнью и смертью.

Дон Рамон. Перестаньте. Разве вы не видите, что он безумен?

Фонтанарес. Еще не настолько, сеньор, чтобы считать О плюс О – биномом.

Явление второе

Те же, дон Фрегосо, Фаустина, Авалорос и Сарпи.

Сарпи. Мы опоздали, распродажа окончена.

Дон Фрегосо. Король пожалеет, что поверил шарлатану.

Фонтанарес. Шарлатану, ваша светлость?! Потерпите несколько дней, и вы сможете отрубить мне голову, но только не клевещите. Вы поставлены слишком высоко, стыдно вам опускаться так низко!

Дон Фрегосо. Ваша беда велика, но велика и ваша дерзость. Разве вы забыли, что барселонские судьи считают вас соучастником кражи, совершенной у Лотундиаса? Бегство вашего слуги – лучшее доказательство преступления, и тем, что вы на свободе, вы обязаны лишь заступничеству сеньоры. (Указывает на Фаустину.)

Фонтанарес. Мой слуга, ваша светлость, быть может, и грешил когда-то. Но, связав свою судьбу с моею, он очистил свою жизнь в огне моих испытаний. Клянусь честью, он невиновен. Драгоценные камни, которые у него отобрали, когда он их продавал Матиасу Махису, ему добровольно дала Мария Лотундиас, после того как я отказался принять от нее этот дар.

Фаустина. Какая гордость в несчастии! Неужели ничто его не сломит?

Сарпи. А как вы объясните чудесное воскресение вашего деда – этого лженачальника венецианского арсенала? Ведь, к сожалению, сеньора и я знаем настоящего начальника.

Фонтанарес. Это я нарядил моего слугу, чтобы он побеседовал с дон Рамоном о математике и науках. Сеньор Лотундиас вам подтвердит, что каталонский ученый и Кинола пришли к полному единомыслию.

Мониподио (Киноле). Он погиб!

Дон Рамон. Я разрешу себе сослаться на мои труды.

Фаустина. Не гневайтесь, дон Рамон. Ведь когда человек летит в пропасть, он готов всех увлечь за собой.

Лотундиас. Что за отвратительный характер!

Фонтанарес. Прежде чем умереть, сеньоры, надо высказать правду тем, кто толкнул нас в эту пропасть. (К дон Фрегосо.) Ваша светлость, король обещал мне покровительство своих слуг в Барселоне, а я нашел здесь только лютую ненависть. О великие мира сего, богачи, вы все, в чьих руках власть, почему вы обращаете ее в помеху для всякой новой мысли? Или есть божеский закон, предписывающий вам поносить и бесчестить то, чему впоследствии вы сами будете поклоняться? Будь я угодливый смиренник и льстец, я бы достиг успеха! В моем лице вы подвергли гонению все, что есть в человеке благородного: сознание собственной силы, величие труда, небесное вдохновение, подвигающее к творчеству его руку и… любовь, эту веру человека, которая возжигает в нем мужество, когда оно готово угаснуть под холодным ветром насмешек. Ах, если вы плохо творите добро, зато вы отлично творите зло! Я кончил… Вы не стоите моего гнева.

Фаустина (в сторону, ступив шаг вперед). О, я чуть было не сказала ему, что я обожаю его.

Дон Фрегосо. Сарпи, велите альгвасилам взять соучастника Кинолы.

Рукоплескания, возгласы «браво».

Явление третье

Те же и Мария Лотундиас. В ту минуту, когда альгвасилы хватают Фонтанареса, появляется Мария в одежде послушницы, сопровождаемая монахом и двумя монахинями.

Мария (вице-королю). Ваша светлость, я сейчас узнала, что, желая оградить Фонтанареса от ярости его врагов, я погубила его. Но мне разрешено объявить истину. Я сама вручила Киноле мои драгоценности и мои сбережения.

Жест Лотундиаса.

Отец, они принадлежали мне по праву, и я молю Бога, чтобы вам не пришлось когда-нибудь оплакивать ваше ослепление.

Кинола (сбрасывая плащ). Уф! Теперь я могу вздохнуть свободно!

Фонтанарес (опускаясь на одно колено перед Марией). Благодарю, лучезарная и чистая любовь, соединяющая меня с небом, чтобы я мог черпать в ней надежду и веру. Вы спасли мою честь.

Мария. Разве она и не моя тоже? А слава придет.

Фонтанарес. Увы, мою работу расхитили сто жадных рук и потребуют за нее не меньше золота, чем она стоила. Если бы я задолжал еще вдвое больше, все равно уже поздно. Все кончено.

Фаустина (Марии). Пожертвуйте собой, и он спасен.

Мария. Отец! И вы, граф Сарпи! (В сторону.) Я этого не переживу! (Громко.) Согласны ли вы предоставить сеньору Фонтанаресу все, что требуется для завершения его предприятия? Если да, я вам повинуюсь, отец. (Фаустине.) Я жертвую собой, сеньора!

Фаустина. Ваш поступок прекрасен, мой ангел. (В сторону.) Наконец-то я от нее избавилась!

Фонтанарес. Молчите, Мария! Лучше бороться и бедствовать, лучше умереть, чем потерять вас!

Мария. Так я тебе дороже славы? (Вице-королю.) Ваша светлость, велите вернуть Киноле мои драгоценности. Я возвращаюсь в монастырь счастливая: или его, или твоя, о Боже!

Лотундиас. Да это колдун какой-то!

Кинола. Глядя на эту девушку, я готов снова полюбить женщин.

Фаустина (к Сарпи, вице-королю и Авалоросу). Неужели мы его не укротим?

Авалорос. Я попытаюсь.

Сарпи (Фаустине). Еще не все потеряно. (Лотундиасу.) Отведите вашу дочь домой. Не бойтесь, она вам покорится.

Лотундиас. Дай-то Бог! Идем, дочь моя.

Лотундиас, Мария со спутниками, дон Рамон и Сарпи уходят.

Явление четвертое

Фаустина, дон Фрегосо, Авалорос, Фонтанарес, Кинола и Мониподио.

Авалорос. Я хорошо изучил вас, молодой человек. У вас очень сильный характер, просто железный. А железо всегда будет владыкой золота. Хотите, объединимся честно. Я уплачу ваши долги, выкуплю все, что сегодня было распродано, дам вам и Киноле пять тысяч золотых эскудо, а вице-король, из уважения ко мне, согласится забыть вашу выходку.

Фонтанарес. Если в порыве горя я высказал вам неуважение, ваша светлость, прошу вас меня простить.

Дон Фрегосо. Довольно, сударь. Дон Фрегосо выше оскорблений.

Фаустина. Браво, ваша светлость.

Авалорос. Итак, молодой человек, бури утихли, и теперь вам все улыбается. Давайте осуществим сообща то, что вы обещали королю.

Фонтанарес. Сеньор, к богатству я стремлюсь лишь ради одного. Выдадут ли за меня Марию Лотундиас?

Дон Фрегосо. Так вы любите только ее?

Фонтанарес. Ее одну!

Фаустина и Авалорос беседуют друг с другом.

Дон Фрегосо. Почему же ты молчал? Положись на меня, молодой человек, отныне я всецело на твоей стороне.

Мониподио. Они поладили, нам конец. Удеру во Францию и прихвачу с собою изобретение.

Явление пятое

Кинола, Фонтанарес, Фаустина и Авалорос.

Фаустина (Фонтанаресу). Я тоже не хочу помнить зла, сегодня я даю праздник, приходите. Мы все сообща обеспечим вам торжество.

Фонтанарес. Сеньора, за первой вашей милостью скрывалась ловушка.

Фаустина. Как все возвышенные мечтатели, одаряющие человечество своими открытиями, вы не знаете ни света, ни женщин.

Фонтанарес (в сторону). У меня осталось меньше недели. (Киноле.) Я воспользуюсь покровительством Фаустины…

Кинола. Как пользуетесь мной!

Фонтанарес. Сеньора, я непременно приду.

Фаустина. Благодарить за это я должна Кинолу. (Протягивает ему кошелек.) Возьми. (Фонтанаресу.) До скорого свидания.

Явление шестое

Фонтанарес и Кинола.

Фонтанарес. Эта женщина коварна, как зимнее солнце. О, несчастие уже тем ненавистно, что оно делает нас недоверчивыми. Итак, существуют добродетели, которых лучше не иметь.

Кинола. Как можно, сеньор, не доверять женщине, которая оправляет в золото каждое свое слово? Она вас любит, только и всего. Неужели же у вас такое маленькое сердце, что в нем не могут уместиться разом две любви?

Фонтанарес. Ах, Мария – это надежда, она согрела мою душу! Да, победа будет за мной!

Кинола (в сторону). Мониподио скрылся. (Громко.) Нет ничего лучше, сеньор, чем поладить с женщиной, особенно когда она сама того хочет, как сеньора Бранкадор.

Фонтанарес. Кинола!

Кинола. Сеньор, вы неисправимы! Неужели вы думаете, что против коварства хитроумной любви можно бороться честным орудием слепого чувства? Мне нужно заручиться влиянием сеньоры Бранкадор, чтобы развязаться с Мониподио, – его намерения меня тревожат. Когда я с ним покончу, успех будет обеспечен и вы женитесь на вашей Марии.

Фонтанарес. Но как ты этого достигнешь?

Кинола. Ах, сеньор, если взобраться на плечи к человеку, который, подобно вам, видит очень далеко, то сам видишь еще дальше. Вы – изобретатель, а я – изобретателен. Вы меня спасли от… сами знаете от чего. А я вас спасу от когтей зависти и от клыков алчности. Всякий делает свое дело. Вот вам золото, принарядитесь, будьте неотразимы, будьте горды, вы накануне торжества. Но, главное, полюбезничайте с сеньорой Бранкадор.

Фонтанарес. Ну, так скажи хотя бы, что ты затеваешь!

Кинола. Нет, сеньор, если вы узнаете мой секрет, все пропало. Как всякий истинный талант, вы простодушнее малого ребенка.

Они уходят.

Сцена меняется и представляет покои сеньоры Бранкадор.

Явление седьмое

Фаустина одна.

Фаустина. Вот наконец настал тот час, приближения которого я добивалась больше года! Еще несколько минут, и Фонтанарес поймет, что Марию он потерял навсегда. Авалорос, Сарпи и я – мы усыпили подозрения великого человека, и вот, накануне решительных опытов, он стоит с пустыми руками. О, наконец-то он всецело мой! Но разве может презрение смениться любовью? Нет, никогда! Ах, он и не догадывается, что целый год я была его врагом, и когда узнает это, увы, возненавидит меня. Ненависть – не противоположность любви, это ее изнанка. Он узнает все, и я стану ему ненавистна.

Явление восьмое

Фаустина и Пакита.

Пакита. Сеньора, Мониподио как нельзя лучше исполнил ваше распоряжение. К сеньорите Лотундиас пошла ее дуэнья, которая сообщит ей, какой опасности подвергается сегодня сеньор Фонтанарес.

Фаустина. Сарпи, должно быть, уже здесь. Скажи ему, что мне нужно с ним поговорить.

Пакита уходит.

Явление девятое

Фаустина одна.

Фаустина. Надо устранить Мониподио! Кинола боится, не получил ли он приказа разделаться с Фонтанаресом. Одного этого опасения больше чем достаточно.

Явление десятое

Фаустина и дон Фрегосо.

Фаустина. Вы явились очень кстати, сеньор. Я хочу просить вас об одной милости.

Дон Фрегосо. Скажите лучше, что вы хотите оказать мне милость.

Фаустина. Через два часа Мониподио не должно быть больше ни в Барселоне, ни вообще в Каталонии. Пошлите его в Африку.

Дон Фрегосо. Что он вам сделал?

Фаустина. Ничего.

Дон Фрегосо. Так почему же…

Фаустина. Потому что… Понимаете?

Дон Фрегосо. Я вас слушаюсь. (Пишет.)

Явление одиннадцатое

Те же и Сарпи.

Фаустина. Кузен, ведь у вас имеется разрешение венчаться с Марией Лотундиас хоть сейчас?

Сарпи. А заботами папаши готов и брачный договор.

Фаустина. Так пошлите к доминиканцам предупредить. В полночь вы обвенчаетесь с богатой наследницей, и притом с ее согласия. Она пойдет на все, когда увидит (тихо, к Сарпи) Фонтанареса в руках правосудия.

Сарпи. Понимаю. Требуется только явиться сюда и арестовать его. Моя судьба теперь обеспечена! И этим… я обязан вам. (В сторону.) Женская ненависть – всесильный рычаг!..

Дон Фрегосо. Сарпи, велите в точности выполнить этот приказ, и немедленно.

Сарпи уходит.

Явление двенадцатое

Те же, кроме Сарпи.

Дон Фрегосо. А наша с вами свадьба?

Фаустина. Ваша светлость, моя будущность зависит целиком от сегодняшнего праздника. Мое решение вы узнаете нынче же. (В сторону, видя входящего Фонтанареса.) О, вот и он! (К дон Фрегосо.) Если вы меня любите, оставьте нас.

Дон Фрегосо. Наедине с ним?

Фаустина. Я так хочу.

Дон Фрегосо. Что ж, ведь он любит только свою Марию Лотундиас.

Явление тринадцатое

Фаустина и Фонтанарес.

Фонтанарес. Дворец короля Испании не роскошнее вашего, сеньора, и в нем вы властвуете, как самодержица.

Фаустина. Послушайте, дорогой Фонтанарес…

Фонтанарес. Дорогой… Ах, сеньора, вы научили меня не доверять таким словам!

Фаустина. Вы наконец узнаете, какова женщина, столь жестоко оскорбленная вами. Вам грозит страшное несчастье. Сарпи, орудуя против вас, исполняет веление некоей ужасной власти, и если бы не я, сегодняшнее празднество могло бы стать для вас поцелуем Иуды. Мне только что сообщили, что, когда вы будете уходить, а может быть, даже и здесь, вас арестуют, бросят в тюрьму и процесс против вас возобновится… чтобы никогда не кончиться. Ведь вы не можете за одну ночь, которая осталась в вашем распоряжении, восстановить отнятый у вас корабль? А начать работу сначала невозможно… Я хочу вас спасти, вас и вашу славу, вас и ваше будущее.

Фонтанарес. Вы! Но как?

Фаустина. Авалорос предоставил в мое распоряжение один из своих кораблей. Мониподио дал мне самых ловких своих контрабандистов. Уедем в Венецию, республика сделает вас патрицием и даст вам в десять раз больше золота, чем обещала вам Испания… (В сторону.) Они все не идут!

Фонтанарес. А Мария? Я поверю вам, если мы увезем ее с собой.

Фаустина. Вы думаете о ней в такую минуту, когда нужно выбирать между жизнью и смертью? Если вы будете медлить, мы погибнем.

Фонтанарес. Мы, сеньора?

Явление четырнадцатое

Те же, во всех дверях появляется стража, входят алькальд и Сарпи.

Сарпи. Исполните ваш долг!

Алькальд (Фонтанаресу). Именем короля, я вас арестую.

Фонтанарес. Час моей смерти настал!.. К счастью, мою тайну я уношу с собой, а саван мой – любовь.

Явление пятнадцатое

Те же и Мария Лотундиас.

Мария. Так мне сказали правду: вы жертва ваших врагов! Значит, дорогой Альфонсо, я должна умереть за тебя, и какой смертью! Друг, небо ревнует к столь совершенной любви: подвергая нас испытаниям, которые мы называем случаем, оно как бы говорит нам, что счастье – только возле Бога. Ты…

Сарпи. Сеньора!

Лотундиас. Дочь моя!

Мария. Вы мне подарили свободу на этот миг, последний в моей жизни! Я исполню мое обещание, исполните и вы свое. Ты великий изобретатель, твое величие обязывает тебя, твое честолюбие, отныне законное, должно быть готово к битвам: эта борьба заполнит твою жизнь; а графиня Сарпи будет медленно гаснуть в безвестности, замкнутая в четырех стенах… Отец и вы, граф, вы помните наше условие, что за мое повиновение каталонское вице-королевство предоставляет сеньору Фонтанаресу еще новую годовую отсрочку для его опыта?

Фонтанарес. Мария, жить без тебя?

Мария. Жить с твоим палачом!

Фонтанарес. Прощай, я умру.

Мария. Разве ты не дал торжественного обещания перед королем Испании, перед всем миром? (Тихо.) Сначала победим! Мы умрем потом.

Фонтанарес. Если ты не будешь принадлежать ему, я согласен.

Мария. Отец, исполните ваше обещание.

Фаустина. Я победила!

Лотундиас (тихо). Несчастный обольститель! (Громко.) Вот десять тысяч цехинов. (Тихо.) Негодяй! (Громко.) Годовой доход моей дочери. (Тихо.) Чума тебя задуши! (Громко.) Десять тысяч цехинов, которые по этому письму вам заплатит сеньор Авалорос.

Фонтанарес. Но согласен ли вице-король на все эти условия?

Сарпи. Вы всенародно обвинили каталонское вице-королевство в том, что оно нарушает обещания короля Испании; вот его ответ (вынимает бумагу). Указ приостанавливает, в видах государственной пользы, все иски ваших заимодавцев и предоставляет вам годовой срок для окончания вашего предприятия.

Фонтанарес. Я сдержу слово.

Лотундиас. Он только об этом и думает! Идем, дочь моя. Нас ждут у доминиканцев, и его светлость окажет вам честь присутствовать при церемонии.

Мария. Уже!

Фаустина (Паките). Беги и возвращайся сказать, когда они будут повенчаны.

Явление шестнадцатое

Фаустина и Фонтанарес.

Фаустина (в сторону). Вот он стоит, как человек, перед которым разверзлась пропасть, а по пятам за ним гонятся тигры. (Громко.) Отчего вы не хотите стать таким же великим, как ваша мысль? Неужели же на свете существует только одна женщина?

Фонтанарес. Или вы думаете, сеньора, что такую любовь можно вырвать из сердца, как шпагу из ножен?

Фаустина. Я понимаю женщину, которая вас любит и готова вам служить. Но для вас любить – значит отречься от самого себя. Отринуть все, к чему стремились величайшие из людей: славу, почести, богатство, и не только это!.. Вы можете вознестись над треволнениями толпы, вознестись, как должно гению, – перед вами – мир Цезарей, Лукуллов и Лютеров!.. И между собою и этим великолепным уделом вы воздвигаете преграду – любовь, достойную какого-нибудь студента из Алькалы[18]. Рожденный гигантом, вы сами себя превращаете в карлика. Но гений среди всех женщин находит женщину, созданную только для него. В глазах людей эта женщина должна быть царицей, но для него она должна быть служанкой, переменчивой, как случайности его жизни, веселой в страданиях, прозорливой в беде и в удаче; а главное – снисходительной к его прихотям, знающей свет и его пагубные муки: словом, способной не только взойти на триумфальную колесницу, но если нужно, то и впрячься в нее.

Фонтанарес. Вот вы и нарисовали ее портрет.

Фаустина. Чей?

Фонтанарес. Марии.

Фаустина. Разве эта девочка сумела тебя защитить? Разве она догадалась, кто ее соперница? Разве та, которая уступила тебя, достойна тобой обладать? Девочка, позволившая незаметно увлечь ее к алтарю, у которого она в эту минуту вручает свою жизнь другому… Да я бы давно умерла у твоих ног! И кому она отдает себя? Злейшему врагу твоему, который получил приказ разрушить твой замысел!

Фонтанарес. Как не быть верным этой неиссякаемой любви, которая трижды приходила мне на помощь, трижды меня спасла и, когда ей ничего не осталось, как только самой обречь себя на страдание, одной рукой наносит себе смертельный удар, а другой дарит мне (показывает письмо) мою честь, уважение короля, восхищение света?

Входит Пакита, делает знак Фаустине и удаляется.

Фаустина (в сторону). А! Итак – она уже графиня Сарпи! (Фонтанаресу.) Твоя жизнь, твоя слава, твое богатство, твоя честь теперь в моих руках, и Мария уже не разделяет нас!

Фонтанарес. Нас! Нас!

Фаустина. Не спорь со мной, Альфонсо! Я у тебя отвоевала все, не отказывай же мне в твоем сердце! Никогда тебе не встретить любви более преданной, более покорной, более проницательной, и ты станешь великим человеком, каким ты должен быть.

Фонтанарес. Ваша дерзость меня пугает… (Показывает письмо.) С этими деньгами я пока еще сам хозяин моей судьбы. Когда король увидит, что я создал и чего достиг, он велит расторгнуть насильственный брак, а я люблю Марию, я готов ждать ее вечно!..

Фаустина. Фонтанарес, если я вас люблю так безумно, то, быть может, потому, что люблю в вас эту чудесную простоту, печать гения…

Фонтанарес. Ее улыбка леденит мне сердце.

Фаустина. Значит, вы уверены, что золото у вас в руках?

Фонтанарес. Вот оно.

Фаустина. Да разве бы я допустила, чтобы вам дали золота, если бы вы могли его взять? Завтра все ваши заимодавцы накинутся на эти деньги, и вам их не видать. А без золота что вы можете сделать? Ваша борьба начинается сызнова! Но твое создание, большое дитя, не расхищено, оно мое. Его приобрел для меня Матиас Махис, и оно хранится вот здесь, под моими ногами, в моем дворце. Лишь я одна не украду у тебя ни твоей славы, ни твоего богатства. Ведь это значило бы ограбить самое себя!

Фонтанарес. Как! Так это ты, проклятая венецианка?

Фаустина. Да… С тех пор как ты оскорбил меня вот здесь, я руководила всеми: и Махисом, и Сарпи, и твоими заимодавцами, и хозяином «Золотого солнца», и рабочими!.. Но сколько любви в этой мнимой ненависти! Неужели тебя не разбудила слеза, жемчужина моего раскаяния, упавшая с моих ресниц, когда ты спал, а я любовалась тобою, моим обожаемым мучеником?

Фонтанарес. Нет, ты не женщина.

Фаустина. Ах, женщина, которая так любит, больше, чем женщина!

Фонтанарес. А раз ты не женщина, я могу тебя убить.

Фаустина. Но только своей рукой! (В сторону.) Он ненавидит меня!.

Фонтанарес. Я ищу…

Фаустина. Не могу ли я помочь в твоих поисках?

Фонтанарес. Я ищу казни, которая была бы так же ужасна, как твое преступление.

Фаустина. Какая казнь страшна для женщины, которая любит? Испытай меня, я готова!

Фонтанарес. Ты любишь меня, Фаустина? Я в самом деле вся жизнь для тебя? Мои муки в самом деле твои?

Фаустина. Всякое твое страдание превращается в тысячу страданий для меня.

Фонтанарес. Если я умру, ты умрешь… Так вот, хотя твоя жизнь не стоит той любви, которой я лишился, судьба моя решена.

Фаустина. О!

Фонтанарес. Я буду ждать моего ареста и ничего не сделаю, чтобы его избежать. Душа Марии и моя душа вместе отлетят на небеса.

Фаустина (падая к ногам Фонтанареса). Альфонсо! Я останусь у твоих ног, пока ты не обещаешь мне…

Фонтанарес. Прочь, гнусная куртизанка! (Отталкивает ее.)

Фаустина. Вы сами сказали тогда на площади: люди оскорбляют то, чему впоследствии будут поклоняться.

Явление семнадцатое

Те же и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо. Жалкий ремесленник! Если я шпагой не пронзаю тебе сердце, то лишь потому, что ты дороже заплатишь за это оскорбление.

Фаустина. Дон Фрегосо! Я люблю этого человека. Чем бы я ни стала для него, рабыней или женой, – моя любовь служит ему щитом.

Фонтанарес. Опять гонения, ваша светлость? Я рад им, поверьте! «Обрушьте на меня тысячу ударов, они умножатся в ее сердце», – сказала она. Я жду!

Явление восемнадцатое

Те же и Кинола.

Кинола. Сеньор!

Фонтанарес. Ты тоже собираешься меня предать?

Кинола. Мониподио плывет в Африку с рекомендациями на руках и на ногах.

Фонтанарес. И что же?

Кинола. Якобы с целью вас ограбить мы с ним соорудили и оплатили запасную машину, и она спрятана в некоем погребе.

Фонтанарес. Ах, с верным другом не может быть отчаяния! (Обнимает Кинолу. К дон Фрегосо.) Ваша светлость, напишите королю, постройте в гавани амфитеатр на двести тысяч зрителей. Через десять дней исполню обещание, и народ Испании увидит корабль, идущий силой пара против ветра и волн. Я выжду бурю, чтобы укротить ее.

Фаустина (Киноле). Ты соорудил машину…

Кинола. Нет, я их соорудил две, на всякий случай…

Фаустина. Но какие же демоны тебе помогали?

Кинола. Трое детей Иова: Молчание, Терпение и Постоянство.

Явление девятнадцатое

Фаустина и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо (в сторону). Она отвратительна, но я люблю ее.

Фаустина. Я хочу отомстить. Вы мне поможете?

Дон Фрегосо. Да, мы его погубим.

Фаустина. Ах, вы меня все-таки любите!

Дон Фрегосо. Увы, но после такого скандала вы не можете стать маркизой Фрегосо!

Фаустина. Ну, если бы я захотела…

Дон Фрегосо. Собой я могу располагать, но именем моих предков – никогда.

Фаустина. Любовь, которая ставит себе границы, – разве это любовь? Прощайте, ваша светлость. Я отомщу одна.

Дон Фрегосо. Дорогая Фаустина.

Фаустина. Дорогая?

Дон Фрегосо. Да, очень дорогая, и ныне и всегда. С этой минуты нет больше дон Фрегосо, есть только несчастный старец, за которого, к сожалению, жестоко отомстит этот ужасный корабельщик. Жизнь моя кончена. Не возвращайте мне картин, ведь я был так счастлив поднести их вам. (В сторону.) Они ей скоро понадобятся. (Громко.) Они вам будут напоминать о человеке, над которым вы смеялись, но который знал это и все вам прощал. Ибо в его любви была также и отеческая нежность.

Фаустина. Не будь я сейчас в такой ярости, честное слово, дон Фрегосо, я бы растрогалась. Но, чтобы исторгнуть у нас, женщин, слезы, надо уметь выбрать подходящую минуту.

Дон Фрегосо. Я до последней минуты все буду делать не вовремя. Мое завещание и то опоздает.

Фаустина. Право, мой друг, если бы я не любила, ваше трогательное прощание завоевало бы вам и мою руку и мое сердце. Потому что, знайте, я еще могу быть благородной и достойной женщиной.

Дон Фрегосо. О, послушайтесь благого порыва, не идите с закрытыми глазами к пропасти.

Фаустина. Как видите, я все-таки могу быть маркизой Фрегосо. (Уходит, смеясь.)

Явление двадцатое

Дон Фрегосо один.

Дон Фрегосо. Старые люди хорошо делают, смиряя свое сердце.

Действие пятое

Сцена представляет террасу барселонской ратуши, по обе стороны – павильоны. Терраса выходит на море и заканчивается балконом, занимающим глубину сцены. Видно открытое море, корабельные мачты в гавани. Входят справа и слева. Направо от зрителя – высокое кресло, сиденья и стол. Слышен приветственный гул огромной толпы. Фаустина, облокотясь на перила балкона, глядит на пароход. Слева – Лотундиас, погруженный в изумление. Справа дон Фрегосо и секретарь, окончивший писать протокол опыта. Посредине сцены – Великий инквизитор.

Явление первое

Лотундиас, Великий инквизитор и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо. Я погиб, разорен, обесчещен! Если даже я брошусь к ногам короля, он не сжалится надо мной.

Лотундиас. Какой ценой я купил дворянство! Мой сын убит во Фландрии, в засаде. Моя дочь умирает. Ее муж, руссильонский губернатор, не позволил ей присутствовать при торжестве этого дьявола Фонтанареса. Она была права, когда говорила, что я еще пожалею о моем слепом упрямстве.

Великий инквизитор (к дон Фрегосо). Святейшая инквизиция напомнила королю ваши заслуги. Вы отправитесь вице-королем в Перу, там вы можете снова разбогатеть. Но доведите дело до конца: уничтожим изобретателя, чтобы удушить это пагубное изобретение.

Дон Фрегосо. Но как? Разве не обязан я подчиниться королевской воле, хотя бы для виду?

Великий инквизитор. Мы дадим вам возможность исполнить и волю святейшей инквизиции и волю короля. Вам нужно только слушаться меня. (Лотундиасу.) Граф Лотундиас, в качестве первого сановника барселонского магистрата вы поднесете от имени города золотой венец дон Рамону, чье изобретение обеспечивает Испании владычество над морями…

Лотундиас (удивленно). Дон Рамону?

Великий инквизитор и дон Фрегосо. Да, дон Рамону.

Дон Фрегосо. Вы его поздравите.

Лотундиас. Но…

Великий инквизитор. Этого желает святейшая инквизиция.

Лотундиас (становясь на одно колено). Простите!

Дон Фрегосо. Вы слышите, что кричит народ?

Крики: «Да здравствует дон Рамон!»

Лотундиас. Да здравствует дон Рамон! Ну что ж, тем лучше, я буду отомщен за все то зло, которое сам себе причинил.

Явление второе

Те же, дон Рамон, Матиас Махис, хозяин «Золотого солнца», Копполус, Карпано, Эстеван, Хирон и народ.

Действующие лица и народ образуют полукруг, в центре которого появляется дон Рамон.

Великий инквизитор. От имени короля Испании, Кастильи и обеих Индий я приношу вам, дон Рамон, поздравления, которых заслуживает ваш прекрасный гений. (Подводит его к креслу.)

Дон Рамон. В конце концов он только рука, а я – голова. Идея выше факта. (К толпе.) В такой день скромность была бы неуместна. Надо гордиться теми почестями, которых я достиг ценой неусыпных трудов.

Лотундиас. От имени города Барселоны, дон Рамон, имею честь поднести вам этот венец, который вы заслужили вашей настойчивостью и вашим бессмертным изобретением.

Явление третье

Те же и Фонтанарес.

Дон Рамон. Я принимаю (видит Фонтанареса) с тем условием, что разделю его с мужественным работником, который так хорошо помогал мне в моих трудах.

Фаустина. Какая скромность!

Фонтанарес (на нем одежда, запачканная маслом и сажей). Что это, шутка?

Все. Да здравствует дон Рамон!

Копполус. От имени каталонских коммерсантов, дон Рамон, мы просим вас принять этот серебряный венец, дань нашей признательности за открытие, которое послужит источником нового процветания торговли.

Все. Да здравствует дон Рамон!

Дон Рамон. Я вижу с истинным удовольствием, что коммерция понимает, какая будущность предстоит пару.

Фонтанарес. Сюда, мои рабочие! Войдите, сыны народа, своими руками осуществившие мой замысел, да будут мне свидетелями ваш пот и ваши бессонные ночи! Вы, только от меня получавшие все модели, скажите: кто из нас, дон Рамон или я, создал новую силу, которой сегодня подчинилось море?

Эстеван. Сказать по правде, без дон Рамона ваши дела шли бы неважно.

Матиас Махис. Еще два года тому назад мы с дон Рамоном беседовали об этом, и он просил меня дать денег для опыта.

Фонтанарес (к дон Фрегосо.) Ваша светлость, что это за безумие охватило народ и горожан Барселоны? Я спешу сюда посреди кликов, приветствующих дон Рамона, я, весь покрытый славными следами моей работы, и застаю вас невозмутимым, спокойно благословляющим самую постыдную кражу, какую только можно учинить перед лицом неба и целой страны!..

Ропот.

Я один рисковал головой. Я первый дал обещание королю Испании, я один его исполнил, и на моем месте я нахожу дон Рамона, невежду!

Ропот.

Дон Фрегосо. Старый солдат не разбирается в вопросах науки и должен считаться с фактами. Вся Каталония признает за дон Рамоном первенство изобретения, и все кругом заявляют, что без него вы ничего не могли бы сделать. Мой долг поставить об этом в известность его величество короля Испании.

Фонтанарес. Первенство? О! Хоть одно доказательство!

Великий инквизитор. Вот оно! В своем трактате о литье пушек дон Рамон упоминает об одном изобретении, которое Леонардо да Винчи, ваш учитель, называет громом, говоря, что оно может быть применено к мореплаванию.

Дон Рамон. Ах, молодой человек, значит, вы читали мои трактаты?

Фонтанарес (в сторону). О, месть, хотя бы ценой всей моей славы!

Явление четвертое

Те же и Кинола.

Кинола. Сеньор, груша оказалась слишком сладка, и в ней обнаружился червяк.

Фонтанарес. Что такое?

Кинола. Сам ад возвратил нам, не знаю уж как, Мониподио, жаждущего мести. Он забрался на корабль с шайкой дьяволов и пустит его ко дну, если вы не заплатите ему десять тысяч цехинов.

Фонтанарес (опускаясь на одно колено). О, благодарю! Океан, я мечтал покорить тебя, а ныне в тебе одном я нахожу защиту: ты сохранишь мою тайну на веки веков! (Киноле.) Пусть Мониподио выйдет в открытое море и пусть немедленно потопит корабль.

Кинола. Позвольте, что же это такое? Кто из нас, вы или я, сходит с ума?

Фонтанарес. Повинуйся.

Кинола. Но, дорогой мой господин…

Фонтанарес. Дело идет о твоей и моей жизни.

Кинола. Повиноваться, не понимая! Попробую в первый раз. (Уходит.)

Явление пятое

Те же, кроме Кинолы.

Фонтанарес (к дон Фрегосо). Ваша светлость, отложим спор о первенстве, его нетрудно будет разрешить. Но, во всяком случае, голову свою я желаю сохранить, и вы, конечно, не откажетесь выдать мне вот этот протокол, потому что он содержит мое оправдание перед королем Испании, нашим повелителем.

Дон Рамон. Так вы признаете мои права?..

Фонтанарес. Я признаю все, что вам угодно, даже что О плюс О – бином.

Дон Фрегосо (посовещавшись с Великим инквизитором). Ваша просьба законна. Вот заверенный список протокола. Подлинник останется у нас.

Фонтанарес. Итак, жизнь мне дарована. Вы все, здесь присутствующие, смотрите на дон Рамона как на истинного изобретателя корабля, который только что двигался силою пара на глазах у двухсот тысяч испанцев?

Все. Да…

Появляется Кинола.

Фонтанарес. Так вот, дон Рамон сотворил чудо, дон Рамон сможет его и повторить.

Слышен грохот.

Чуда больше не существует. Подобная сила небезопасна. И опасность, которой дон Рамон даже не подозревал, дала себя знать, пока он тут принимал награды.

Крики. Все бросаются на балкон взглянуть на море.

Я отомщен!

Дон Фрегосо. Что скажет король?

Великий инквизитор. Франция в огне, Нидерланды восстали, Кальвин взбудоражил всю Европу, – у короля так много забот, что он не может заниматься каким-то кораблем. Это изобретение и реформация, не слишком ли много за один раз? Так мы еще некоторое время будем ограждены от ненасытных притязаний народов.

Все уходят.

Явление шестое

Кинола, Фонтанарес и Фаустина.

Фаустина. Альфонсо, я причинила вам много зла.

Фонтанарес. Мария умерла, сеньора. Я больше не знаю, что значат слова «зло» и «добро».

Кинола. Наконец-то он заговорил как настоящий мужчина!

Фаустина. Простите меня, я посвящаю себя вашим новым замыслам.

Фонтанарес. Простить? Это слово также стерто в моем сердце. Бывают такие несчастья, что сердце от них или разбивается, или становится бронзовым. Еще вчера мне было двадцать пять лет, сегодня вы сделали меня пятидесятилетним стариком. Вы отняли у меня целый мир, вы мне должны дать новый…

Кинола. О, если дошло до политики…

Фаустина. Разве моя любовь, Альфонсо, не стоит целого мира?

Фонтанарес. Да, потому что ты – великолепное орудие разрушения и гибели. Теперь я с твоей помощью покорю всех тех, кто мне мешал. Я беру тебя не в жены, а в рабыни, и ты будешь мне служить.

Фаустина. Служить слепо.

Фонтанарес. Но без надежды на взаимность. Ты знаешь сама, здесь – бронза. (Ударяет себя в грудь.) Ты помогла мне понять, что такое мир! О мир корысти, хитрости, происков и коварства, теперь поборемся!

Кинола. Сеньор!

Фонтанарес. Что?

Кинола. А я как же?

Фонтанарес. Ты единственный, для которого есть еще место в моем сердце. И наш путь втроем…

Фаустина. Куда?

Фонтанарес. Во Францию.

Фаустина. Едем скорее. Я знаю, какова Испания. Здесь замышляют вашу гибель.

Кинола (к публике). Надежда Кинолы – на дне морском. Благоволите простить наши ошибки. В Париже мы достигнем, наверно, гораздо большего. Ей-ей, ад вымощен благими изобретениями[19].

Примечания

Толчком для создания этой пьесы послужила появившаяся в 1837 году статья Aparo о некоем испанском мореплавателе, который в XVI веке построил судно, двигавшееся при помощи пара. Рассказ этот подсказал Бальзаку мысль разработать волнующую его тему взаимоотношений гения и общества на историческом материале. К главной теме «Надежд Кинолы» Бальзак присоединил сложную романтическую интригу, которая могла придать ей большой интерес в глазах публики, воспитанной на романтических драмах Дюма, Виньи, Гюго и др.

Пьеса была встречена критикой крайне враждебно. Буржуазия не могла примириться с тем, что Бальзак столь решительно выступил в защиту талантливых людей, не принадлежащих к привилегированному обществу, и противопоставил ему представителей общественных низов – беглого каторжника Кинолу и его хозяина, гениального энтузиаста и бунтаря Фонтанареса.

Из письма к Ганской от 5 февраля 1842 года видно, что Бальзак собирался дать этой пьесе перед самой постановкой ее на сцене другое название – «Школа великих людей». Однако пьеса была поставлена в Париже в театре «Одеон» под первоначальным названием. Премьера состоялась весной 1842 года, но уже после первых спектаклей сборы стали падать. Пьеса прошла только девятнадцать раз.

Сноски

1

Фамильяр – младший чиновник инквизиции.

(обратно)

2

Алькальд – судья, старшина общины.

(обратно)

3

Сид – испанский рыцарь, прославившийся в борьбе с маврами (умер в 1099 году).

(обратно)

4

Санго де ми – «испанское» ругательство, придуманное Бальзаком.

(обратно)

5

Армада – мощный испанский флот, направленный в 1588 году Филиппом II против англичан и почти полностью погибший во время бури.

(обратно)

6

Майорат – недвижимое имущество, передаваемое нераздельно вместе с титулом старшему в роде.

(обратно)

7

Тартана – род парусной лодки, распространенный в Италии и Испании.

(обратно)

8

Кардинал Гранвелла, Антуан (1517–1586) – один из ближайших помощников Филиппа II.

(обратно)

9

Герцог Альба (1508–1582) – крупнейший полководец при Карле V и Филиппе II.

(обратно)

10

Фуггеры – немецкий купеческий род, наживший несметные богатства.

(обратно)

11

…стать для него тем, чем Америго стал для Христофора Колумба, – то есть воспользоваться плодами открытия Фонтанареса.

(обратно)

12

Святая Эрмандад – название братства, основанного в Испании в XIII веке для борьбы с разбоем и грабежами.

(обратно)

13

…падишах… подносит шнурок… – то есть приказывает удавиться.

(обратно)

14

…сплету… венецианское кружево – то есть сплету интригу.

(обратно)

15

…в духе Калло… – Жак Калло – известный французский художник и гравер (1592–1635).

(обратно)

16

«R плюс О» – непереводимый каламбур: по-французски «эр» (air) значит «воздух», «о» (eau) – «вода».

(обратно)

17

Олья-подрида – испанское кушанье, приготовляемое из разных сортов мяса и овощей.

(обратно)

18

Алькала – город в Кастилии, славившийся в старину своим университетом.

(обратно)

19

…ад вымощен благими изобретениями. – Кинола перефразирует известную поговорку: «Ад вымощен благими намерениями».

(обратно)

Оглавление

Действующие лица

Пролог

Действие первое

Действие второе

Действие третье

Действие четвертое

Действие пятое

Примечания Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg