«Жак и его господин»

Жак и его господин (fb2) - Жак и его господин (пер. Владимир Аркадьевич Еремин) 290K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Милан Кундера

Милан Кундера

Жак и его господин

Милан Кундера

Жак и его господин

Памяти Дени Дидро

Пьеса в трех действиях

Перевод Владимира Еремина

Действующие лица:

ЖАК

ГОСПОДИН

ТРАКТИРЩИЦА

МОЛОДОЙ ОТРАПА

СТАРЫЙ ОТРАПА

ЖЮСТИНА

РЫЦАРЬ СЕНТ-ОУЭН

АГАТА

МАТЬ АГАТЫ

ОТЕЦ АГАТЫ

КОМИССАР

МАРКИЗ

ДОЧЬ

МАТЬ

СЕЛЬЧАНЕ

СЕЛЬСКИЙ СТАРОСТА

СЛУГИ

ЯН, ПОЛОВОЙ

Предисловие автора.

Представляется возможным, чтобы один актер играл две роли. К примеру, в парижском спектакле в ролях комиссара и сельского старосты, матери и матери Агаты появлялись одни и те же исполнители.

Жаку не менее сорока лет. Он ровесник своего господина или немного старше.

У Франсуа Жермона, автора знаменитой женевской постановки, возникла интересная идея, которую я одобрил: Жак и его господин в шестой сцене третьего действия намного старше, словно после предшествующей сцены прошло несколько лет.

Пьеса должна исполняться без антракта, однако каждое действие следует завершать закрытием занавеса или затемнением.

О декорациях. На протяжении всего действия сценография не меняется. При ее создании необходимо учесть наличие двух элементов: переднего — более низкого, и заднего — возвышенного, в виде большого подиума. На переднем плане разыгрываются события настоящего, на заднем — прошедшего времени.

Позади подиума находятся ступеньки или лестница, ведущие на чердак, наличие которого возможно, но не обязательно.

В основном же сцена, оформленная как можно проще и абстрактнее, почти пуста. Лишь в некоторых эпизодах актеры (слуги) принесут необходимые детали и реквизит, — стол, стулья и т.п.

Важно создать какие-то орнаментальные или символические элементы декорации, которые находились бы в явном противоречии с духом пьесы.

События происходят в 18 столетии, но оно таково, каким представляется нам сегодня. Как язык пьесы не является реконструкцией языка той эпохи, так и декорации и костюмы не должны иметь исторического правдоподобия. Временная принадлежность героев — главным образом, обоих протагонистов, — должна быть слегка размыта.

Немного об истории пьесы. Я написал ее в 1971 году, сам перевел на французский язык и в 1981 году опубликовал в издательстве “Галлимар” со своим предисловием и послесловием Ф. Рикарда. Французская версия стала источником для последующих переводов на английский, шведский, итальянский и испанский языки.

Я видел приличный спектакль в Париже, замечательный в Загребе, почти гениальный в Женеве, катастрофический — в Брюсселе. Тогда я понял, к какому недоразумению может привести моя “вариация на тему Дидро”. Режиссеры с графоманскими наклонностями могут решить: “Если Кундера позволил себе вариацию на роман Дидро, почему бы нам не позволить себе вариацию на его вариацию?” Непредставимы глупости, которыми брюссельский режиссер напичкал мою пьесу, дальнейший показ которой я тогда сразу же запретил. Театральная версия знаменитого романа — весьма деликатное дело, требующее равновесия между верностью источнику и тем, что в него привнесено, равновесия между оптимизмом эпохи Просвещения и скептицизмом нашего столетия. Поэтому во избежание смысловой путаницы инсценировать роман необходимо с максимальной точностью, правдивостью и простотой.

После брюссельского спектакля я считаю своего “Жака” прежде всего пьесой для чтения и разрешаю ее постановку только в случаях, когда к ней обращаются любительские или бедные театры (например, пьесу поставили десятки американских университетских трупп). Нехватка средств является частичной гарантией того, что режиссер пойдет по пути наибольшей простоты. Ничто не способно причинить искусству большего вреда, чем избыток денег в руках амбициозного глупца.

М. Кундера.

Первое действие.

1-я сцена.

Появляются ЖАК и ГОСПОДИН. Увидев зрителей, ЖАК приходит в замешательство.

ЖАК (робко). Господин... (Обращает его внимание на публику). Почему они на нас так пялятся?

ГОСПОДИН (испуганно поправляет платье). Делай вид, что ничего не замечаешь.

ЖАК (публике). Почему бы вам не поглазеть в другую сторону?.. Ну, чего надо?.. Откуда мы пришли? (Машет рукой назад). Вон оттуда. И куда идем? (С философским высокомерием). Разве человеку дано знать, куда он идет? (Публике). Может, вы знаете, куда идете?

ГОСПОДИН. К сожалению, Жак, я думаю, что знаю, куда мы идем.

ЖАК. Вы так думаете?

ГОСПОДИН (печально). Да. Но я не хочу посвящать тебя во все свои скорбные мысли.

ЖАК. А вы помните историю с Эзопом? Однажды хозяин послал его в бани. По дороге ему встретились полицейские. — Куда идешь? — Не знаю, — сказал Эзоп. — Ага, не знаешь? Тогда пойдешь с нами! — Вот видите, — сказал им Эзоп. — Разве я солгал, сказав, что не знаю, куда иду? Хотел попасть в бани, а попаду в кутузку... Мой господин, человек никогда не знает, куда идет, верьте слову. Но, как говаривал мой капитан, там, на небесах, все наперед записано.

ГОСПОДИН. И был прав.

ЖАК. Черт бы побрал эту Жюстину и тот грязный чердак, где я потерял невинность!

ГОСПОДИН. Почему ты проклинаешь эту даму, Жак?

ЖАК. Потому, что, потеряв невинность, я надрался, как свинья; отец, увидев, что я пьян, осерчал и ну меня дубасить; мимо, как назло, шел полк, я сгоряча подался в солдаты; вскоре случилась баталия и я получил в колено пулю. А уж эта чертова пуля повлекла за собой целую вереницу других приключений. Без нее я бы, например, никогда не влюбился...

ГОСПОДИН. Ты влюбился? Ты мне никогда об этом не рассказывал.

ЖАК. Мало ли чего я вам не рассказывал.

ГОСПОДИН. Итак, о том, как ты влюбился... Начинай!

ЖАК. На чем я остановился? Ага, на пуле в колене. Значит, так. Представьте себе — поле после битвы, куча мертвых и раненых, и я лежу себе под ними. Наутро меня нашли, бросили в телегу, повезли в госпиталь. Телегу трясет на ухабах, и я ору благим матом от каждого толчка. Потом вдруг лошади встали. Я прошу: ради всего святого, положите меня на землю. Смотрю — окраина деревни, и перед домом стоит какая-то молодка...

ГОСПОДИН (с удовлетворением). Ну, наконец-то!

ЖАК. Так вот, значит, идет она в дом, выносит бутылку вина и дает мне отхлебнуть. Тут хотели меня было погрузить обратно на повозку, но я, не будь дурак, хвать ту молодку за юбку — и тут же лишился сознания... Очнулся уже у нее в доме. Вокруг — ее дети, тут же муж стоит, а она мне мокрым платком лоб протирает...

ГОСПОДИН (в радостном возбуждении). Ах ты, жеребчик! Ну, ясно, чем дело кончилось!

ЖАК. Как бы не так, и совсем не ясно.

ГОСПОДИН. Ее муж оказал тебе гостеприимство, а ты его вон как отблагодарил?

ЖАК. Господин, да разве мы вольны в том, что творим? Мой капитан говорил: “Все доброе и злое, что с нами приключается на земле, записано там, наверху!” Вы знаете какое-нибудь средство эту запись стереть? Скажите мне, мой господин — мог ли я не родиться? А родившись — стать кем-то другим? Но если уж я — это я, то могу ли я делать то, что мне несвойственно?!

ГОСПОДИН. Меня интересует вот что, — ты такой жеребчик потому, что так записали наверху? Или там записали так потому, что ты — жеребчик? Что есть причина, а что — следствие?

ЖАК. Не знаю, господин, но, пожалуйста, не называйте меня жеребчиком.

ГОСПОДИН. Человек, который соблазнил жену своего благодетеля...

ЖАК. Ничего себе — благодетель! Слышали бы вы, как он ругал свою жену за то, что она смилостивилась надо мной и взяла в дом!

ГОСПОДИН. И правильно делал... Жак, как она выглядела? Опиши мне ее!

ЖАК. Та молодка?

ГОСПОДИН. Да.

ЖАК (неуверенно). Среднего роста...

ГОСПОДИН (без особого удовлетворения). Гм...

ЖАК. Нет, скорее, выше среднего...

ГОСПОДИН (удовлетворенно кивает). Выше?

ЖАК. Да.

ГОСПОДИН. Это уже лучше.

ЖАК (показывает). Красивая большая грудь...

ГОСПОДИН. А что у нее было больше — грудь или зад?

ЖАК (неуверенно). Грудь.

ГОСПОДИН (печально). Жаль.

ЖАК. Вам нравится большой зад?

ГОСПОДИН. Да... Такой, как у Агаты... А какие у нее были глаза?

ЖАК. Этого я уже не помню. Помню... черные волосы.

ГОСПОДИН. У Агаты были светлые.

ЖАК. Да разве я виноват, господин, что она непохожа на вашу Агату?!. Примите ее такой, какая она была... Где бы вы еще увидели такие длинные ноги?

ГОСПОДИН (мечтательно). Длинные ноги? Вот теперь ты меня порадовал.

ЖАК. И огромный зад.

ГОСПОДИН. Огромный зад? В самом деле?!.

ЖАК (показывает). Вот такой...

ГОСПОДИН. Жеребец! Ты так вкусно ее расписываешь, что у меня чертовски разыгрался аппетит! И, стало быть, ты с ней этому доброму человеку...

ЖАК. Нет, господин, с той женщиной у меня вообще ничего не было.

ГОСПОДИН. Как?!. Зачем тогда ты мне все это рассказываешь? Зачем мы теряем время?!

ЖАК. Извините, мой господин, но перебивать — это ужасно скверная привычка.

ГОСПОДИН. Когда я уже возмечтал о ней...

ЖАК. Я вам о простреленном колене и своих страданиях толкую, а вам только распутство подавай. И ко всему еще какую-то Агату примешиваете.

ГОСПОДИН. Не напоминай мне о ней, Жак!

ЖАК. Вы же сами о ней вспомнили.

ГОСПОДИН. А случалось тебе когда-нибудь хотеть женщину, а она — ни в какую?..

ЖАК. Да. Жюстина...

ГОСПОДИН. Жюстина? Та, что лишила тебя невинности?

ЖАК. Да.

ГОСПОДИН. Это ты должен мне рассказать.

ЖАК. Только после вас, господин...

2-я сцена.

Сзади на подиуме к этому времени уже появились новые персонажи. На ступеньках сидит МОЛОДОЙ ОТРАПА, перед ним стоит ЖЮСТИНА. На противоположной части сцены находится другая пара. На стуле, который принес СЕНТ-ОУЭН, сидит АГАТА, рыцарь стоит возле нее.

СЕНТ-ОУЭН (ГОСПОДИНУ). Друг!

ЖАК и ГОСПОДИН оборачиваются на его голос, ЖАК кивком головы указывает на АГАТУ.

ЖАК. Это она?

ГОСПОДИН кивает.

А тот, что возле нее?

ГОСПОДИН. Мой друг, рыцарь Сент-Оуэн. Он меня с ней познакомил. (Взглядом показывает на ЖЮСТИНУ). А это та, твоя?..

ЖАК. Ага... Хотя ваша мне нравится больше.

ГОСПОДИН. А мне — твоя. Она потолще. Может, поменяемся?

ЖАК. Раньше нужно было думать. Теперь уже поздно.

ГОСПОДИН (вздыхая). Да, поздно... А кто этот крепыш?

ЖАК. Молодой Отрапа, мой дружок. Мы оба положили глаз на эту девчонку. До сих пор не пойму, почему он имел успех, а я — нет.

ГОСПОДИН. Все, как у меня.

СЕНТ-ОУЭН переходит от АГАТЫ в направлении ГОСПОДИНА на край подиума.

СЕНТ-ОУЭН. Мой друг, будь осторожней. Ее родители начинают опасаться пересудов.

ГОСПОДИН (возмущенно, ЖАКУ). Чертовы мещане! Я эту девчонку осыпал деньгами. Этого они не опасались?

СЕНТ-ОУЭН. Нет, нет, они тебя уважают. Но им хочется, чтобы ты определился в своих намерениях. В противном случае тебе бы следовало перестать посещать их дом.

ГОСПОДИН (возмущенно, ЖАКУ). Но разве не он сам меня к ним привел? Не он всячески подбадривал? Не обещал, что она будет уступчивой?

СЕНТ-ОУЭН. Мой друг, я только передаю их слова.

ГОСПОДИН. Ладно. (Поднимается на подиум). В таком случае, скажи им, что к алтарю они меня и на веревке не затащат. И пусть Агата будет со мной поласковей, если не хочет меня потерять. Не то я начну тратить время и деньги на другую даму, и с большей для себя пользой!

СЕНТ-ОУЭН раскланивается и возвращается к АГАТЕ.

ЖАК. Замечательно, мой господин! Вот таким я вас люблю! Однажды в жизни вы действительно были храбрым!

ГОСПОДИН (на подиуме, ЖАКУ). Со мной такое иногда случается. Я перестал ходить в гости.

СЕНТ-ОУЭН (приблизившись к ГОСПОДИНУ). Я передал все, как вы того желали. Но мне кажется, вы были слишком резки.

ЖАК. Мой господин — резок?

СЕНТ-ОУЭН. Заткнись, лакей! (ГОСПОДИНУ). Семья напугана вашим исчезновением. А Агата...

ГОСПОДИН. Что — Агата?

СЕНТ-ОУЭН. Агата плачет.

ГОСПОДИН. Плачет...

СЕНТ-ОУЭН. Плачет. Целыми днями плачет.

ГОСПОДИН. Вы полагаете, рыцарь, что мне следует там снова появиться?

СЕНТ-ОУЭН. Это было бы ошибкой. Теперь отступать нельзя. Вернуться — значит проиграть. Этим лавочникам не повредит, что их научили способам...

ГОСПОДИН. А если приглашение не последует?

СЕНТ-ОУЭН. Последует.

ГОСПОДИН. А если этого придется ждать слишком долго?

СЕНТ-ОУЭН. Ты хочешь быть господином или рабом?

ГОСПОДИН. Но ведь она плачет...

СЕНТ-ОУЭН. Сильнее, чем плакал бы ты.

ГОСПОДИН. А если все-таки меня не позовут?

СЕНТ-ОУЭН. Говорю тебе — позовут. Ты должен извлечь все выгоды из этой ситуации. Пусть Агата поймет, что держит тебя в кулачке не так крепко, как ей кажется, тогда она постарается... А теперь между нами, рыцарями. Положа руку на сердце — у тебя правда с ней ничего не было?

ГОСПОДИН. Нет.

СЕНТ-ОУЭН. Не хочешь об этом говорить?

ГОСПОДИН. К сожалению, это правда.

СЕНТ-ОУЭН. И с ней никогда не случалось минутной слабости?

ГОСПОДИН. Нет.

СЕНТ-ОУЭН. Опасаюсь, не свалял ли ты дурака. С порядочными мужчинами такое случается.

ГОСПОДИН. А вы, рыцарь? Не хотелось ли вам ее заполучить?

СЕНТ-ОУЭН. Еще бы не хотелось! Я столько домогался ее! Но появился ты, и я в одночасье для Агаты превратился в ничто. Разумеется, мы остались друзьями, но, увы, не больше. Впрочем, меня способно утешить лишь одно. Если с ней переспит мой лучший друг, это будет равносильно тому, что ею овладел я. Поверь, я сделаю все, чтобы ты очутился в ее постели...

СЕНТ-ОУЭН удаляется к стулу, на котором сидит АГАТА.

ЖАК. Вот видите, господин, как я умею слушать. Ни разу вас не перебил. Берите с меня пример.

ГОСПОДИН. Оставь эту пустую похвальбу и поскорее перебей меня.

ЖАК. Если я иногда и позволяю себе это, то лишь из подражания вам.

ГОСПОДИН. Я имею право перебивать своего слугу, когда мне этого захочется. Но мой слуга не должен себе этого позволять.

ЖАК. Мой господин, я вас не перебиваю, я всего лишь беседую с вами, как вы того всегда желали... И позвольте вам кое-что сказать. Не нравится мне этот ваш друг. Голову даю на отсечение, что он хочет вас женить на своей сожительнице.

ГОСПОДИН. Хватит! Больше ты от меня не услышишь ни слова! (Сердито спускается с подиума).

ЖАК. Ну, пожалуйста, господин! Говорите!

ГОСПОДИН. О чем тут говорить? Ты все наперед угадал! Черт бы побрал твое остроумие, хвастовство и прозорливость... Кому все это нужно, кроме тебя самого?

ЖАК. Совершенно с вами согласен, мой господин! Прошу вас, продолжайте! Если мне что и удалось предсказать, так только отправное движение этой истории, но я остаюсь в полном неведении относительно деталей вашего разговора с господином Сент-Оуэном и всех дальнейших поворотов интриги.

ГОСПОДИН. Ты рассердил меня и потому я умолкаю.

ЖАК. Умоляю вас!

ГОСПОДИН. Если ты ищешь примирения, то рассказывай сам, а я тебя буду перебивать, где мне заблагорассудится. Поведай мне, как ты лишился невинности. И будь уверен, я тебя неоднократно перебью посреди первого в твоей жизни любовного акта!

3-я сцена.

ЖАК. Пожалуйста, мой господин, вам это дозволяется. Смотрите! (Жест в сторону ступенек, по которым МОЛОДОЙ ОТРАПА с ЖЮСТИНОЙ поднимаются наверх. Внизу под ними стоит СТАРЫЙ ОТРАПА). Колесная мастерская моего крестного, старика Отрапы. Эта лестница ведет на чердак, где обычно спит его сын, Отрапа-младший...

СТАРЫЙ ОТРАПА (в сторону чердака). Эй, Отрапа! Чертов бездельник!

ЖАК. Старик Отрапа обычно спал прямо в своей мастерской. И вот однажды, когда он крепко заснул, сын слез с чердака, тихонько впустил Жюстину и отвел ее к себе наверх...

СТАРЫЙ ОТРАПА. Уже к заутрене звонили, а ты все дрыхнешь! Вот сейчас поднимусь и огрею тебя метлой!

ЖАК. Той ночью молодым любовникам было так хорошо, что они проспали.

МОЛОДОЙ ОТРАПА (сверху). Не сердись, отец!

СТАРЫЙ ОТРАПА. Сосед уже, поди, заждался, когда ему принесут ось. Ну, пошевеливайся!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Иду, иду! (Спускается вниз, на ходу застегиваясь).

ГОСПОДИН. Значит, у птички не было возможности упорхнуть?

ЖАК. Она оказалась в клетке, мой господин!

ГОСПОДИН (смеется). Воображаю, какого ужаса она натерпелась!

СТАРЫЙ ОТРАПА. С тех пор, как он заприметил эту потаскушку, ему бы только дрыхнуть. И если бы она хоть чего-то стоила! Такая неряха — не приведи Господь! Видела бы ее бедная моя покойница, не иначе, выцарапала бы ей глаза, а этого дурака отдубасила бы по первое число! А я, старый пень, все терплю!.. Но ничего, я положу этому конец, и прямо сегодня! (Сыну). Вот ось, отнеси ее соседу!

МОЛОДОЙ ОТРАПА уходит с осью.

ГОСПОДИН. А Жюстина наверху все слышала?

ЖАК. Конечно.

СТАРЫЙ ОТРАПА. Черт подери, где моя трубка? Наверняка ее опять брал этот негодяй и оставил наверху...

Поднимается по ступенькам.

ГОСПОДИН. И что Жюстина? Что она сделала?

ЖАК. Залезла под кровать.

ГОСПОДИН. А Отрапа-младший?

ЖАК. От соседа он сразу прибежал ко мне за советом. Я ему говорю: пройдись по деревне, пока я найду способ отвлечь твоего старика и вывести Жюстину. Только не спеши, дай мне побольше времени...

Поднимается на подиум. ГОСПОДИН смеется.

Чего вы смеетесь?

ГОСПОДИН. Ничего.

СТАРЫЙ ОТРАПА (который тем временем уже слез с чердака). Крестничек! Рад тебя видеть! Что так рано?

ЖАК. То-то, что рано. Надо идти домой, да боюсь взбучки.

СТАРЫЙ ОТРАПА. Крестничек, ты становишься распутником.

ЖАК. А я и не спорю.

СТАРЫЙ ОТРАПА. Ты и мой дорогой сыночек — два сапога пара...Что, всю ночь прогулял?

ЖАК. А чего скрывать?

СТАРЫЙ ОТРАПА. С какой-нибудь замарашкой?

ЖАК. Да. А с моим отцом, ты знаешь, шутки плохи.

СТАРЫЙ ОТРАПА. А кому такое понравится? Ему бы следовало задать тебе хорошую трепку, как, впрочем, и мне моему дураку... Но сначала мы позавтракаем. За бутылочкой и сообразим, как быть.

ЖАК. Не могу, крестный. С ног валюсь от усталости.

СТАРЫЙ ОТРАПА. Хорошо же ты нынче гульнул!.. Надо полагать, девчонка того стоила? Ну, да ладно. Покуда сына нет дома, полезай на чердак, ложись в его кровать, поспи...

ЖАК поднимается по ступенькам.

ГОСПОДИН (ЖАКУ). Негодяй! Предатель! Я был о тебе лучшего мнения!

СТАРЫЙ ОТРАПА. Ох, эти дети! Эти чертовы дети...

Сверху доносятся приглушенные стоны.

Ого, видать, что-то снится парнишке... Похоже, ночка у него была и впрямь бурная!

ГОСПОДИН. Старику мерещится совсем не то! Этот подлец пристает к ней! Она защищается, но боится кричать, чтобы не выдать себя! Ах, мошенник! Тебя нужно судить, как насильника!

ЖАК (выглядывает сверху). Мой господин! Не знаю, уместно ли тут говорить о насилии, но в конце концов нам обоим стало не так уж плохо. Мне пришлось только пообещать ей...

ГОСПОДИН. Что ты посулил ей, плут?

ЖАК. Что молодой Отрапа никогда об этом не узнает.

ГОСПОДИН. Ты, разумеется, пообещал ей и вы сразу достигли взаимопонимания?

ЖАК. Да, а потом достигли его еще разок.

ГОСПОДИН. И так сколько раз подряд?

ЖАК. Не помню, господин. Но с каждым разом мы понимали друг друга все лучше и лучше...

Возвращается МОЛОДОЙ ОТРАПА.

СТАРЫЙ ОТРАПА. Где ты опять так долго шлялся? Обтеши-ка вон тот обод, только выйди во двор.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Почему во двор?

СТАРЫЙ ОТРАПА. Чтобы не разбудить Жака.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Жака?

СТАРЫЙ ОТРАПА. Он дрыхнет на чердаке. Ох, бедные отцы! Бог, на нас глядя, должно быть, плачет в три ручья! Один мерзавец чище другого... Ну, пошевеливайся! Чего встал, как чурбан?

МОЛОДОЙ ОТРАПА кидается к ступенькам с намерением взобраться наверх.

Куда? Дай ему поспать!

МОЛОДОЙ ОТРАПА (словно невменяемый). Отец! Отец!

СТАРЫЙ ОТРАПА. Бедняга от усталости с ног валился!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Пусти меня туда!

СТАРЫЙ ОТРАПА. Пошел вон! Тебе нравится, когда тебя будят?

ГОСПОДИН. И Жюстина все это слышала?

ЖАК (сидит наверху нас ступеньках). Так же хорошо, как вы меня сейчас.

ГОСПОДИН. Чудесно! И что же ты в этот момент делал, мой дражайший жеребчик?

ЖАК. Хохотал.

ГОСПОДИН. Ах, висельник! А она?

ЖАК. Рвала на себе волосы, обращала взоры к небесам и заламывала руки.

ГОСПОДИН. Жак, как ты жесток! У тебя каменное сердце.

ЖАК (спускаясь со ступенек, очень искренне). Вовсе нет, господин, я очень чувствительный человек. Но я приберегаю свою чувствительность для более подходящих случаев. Те, кто расточает это свойство налево и направо, могут лишиться его в момент, когда в нем возникнет особенная нужда.

СТАРЫЙ ОТРАПА (ЖАКУ). Вот видишь, сон пошел тебе на пользу! (Сыну). Взгляни на него — словно заново родился!.. Принеси из погреба бутылку. (ЖАКУ). Уж теперь-то позавтракаешь с аппетитом?

ЖАК. С преогромным аппетитом.

СТАРЫЙ ОТРАПА разливает вино в три стакана.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Не хочу в такую рань.

СТАРЫЙ ОТРАПА. Ты? Не хочешь выпить?!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Нет.

СТАРЫЙ ОТРАПА. А я знаю, почему. (ЖАКУ). Опять здесь не обошлось без этой чертовой Жюстины. Слишком долго он пропадал. Не иначе, заскочил к ней и застал с кем-нибудь. (Сыну). Так тебе и надо! Я же говорил, что она шлюха. (ЖАКУ). Теперь он от злости станет трезвенником.

ЖАК. Мне кажется, крестный, вы угадали.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Жак, оставь свои шуточки!

СТАРЫЙ ОТРАПА. Не хочет пить — как хочет! (Поднимает стакан). Будем здоровы, крестничек!

ЖАК (поднимает стакан). Будем здоровы! (Сыну). Выпей с нами, приятель! Не огорчайся! Не стоит оно того!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Я же сказал — не буду!

ЖАК. Увидитесь с ней — и все разъяснится. Не переживай!

СТАРЫЙ ОТРАПА. Да пусть себе переживает! (ЖАКУ). А мы сейчас пойдем к твоему отцу, замолвлю за тебя словечко. Надо же как-то выгораживать крестника за его ночные похождения. Ах, юнцы паршивые, до чего вы все одинаковы! Пошли, пошли!

Берет ЖАКА под руку и уходит. МОЛОДОЙ ОТРАПА взбирается на чердак. ЖАК спускается с подиума к ГОСПОДИНУ. Тем временем СТАРЫЙ ОТРАПА удаляется.

ГОСПОДИН. Великолепная история, Жак. Она расширяет наши представления как о женщинах, так и о наших друзьях.

СЕНТ-ОУЭН по подиуму направляется к ГОСПОДИНУ.

ЖАК (меланхолически). А вы когда-нибудь надеялись, что кто-нибудь из ваших друзей пренебрежет вашей любовницей или женой, если ему подвернется такой случай?

4-я сцена.

СЕНТ-ОУЭН. Дорогой друг! Друг мой! Подойдите же!

Стоя на краю подиума, он протягивает руки к ГОСПОДИНУ, который стоит под ним. ГОСПОДИН поднимается к нему, и СЕНТ-ОУЭН прогуливается с ним под руку, как по бульвару.

Ах, как это прекрасно, мой дорогой друг, иметь друга, с которым дружишь самой что ни на есть дружеской дружбой...

ГОСПОДИН. Вы меня умиляете, рыцарь.

СЕНТ-ОУЭН. Хочу вам признаться, мой друг, что вы из моих друзей самый дружественный друг, в то время как я, мой друг...

ГОСПОДИН. Вы? Из всех моих друзей вы тоже самый что ни на есть дружественный друг.

СЕНТ-ОУЭН (покачав головой). Боюсь, вы совсем меня не знаете, друг.

ГОСПОДИН. Я знаю вас, как самого себя!

СЕНТ-ОУЭН. О, если бы вы меня как следует узнали, то тут же не захотели знать!

ГОСПОДИН. Не говорите так.

СЕНТ-ОУЭН. Я плохой человек. Да, назовем вещи своими именами: я — плохой человек.

ГОСПОДИН. Я не позволю, чтобы вы в моем присутствии так себя оскорбляли!

СЕНТ-ОУЭН. Плохой человек!

ГОСПОДИН. Нет!

СЕНТ-ОУЭН. Плохой! Очень плохой!

ГОСПОДИН (становится перед ним на колени). Замолчите, друг. Ваши слова разрывают мне сердце. Отчего вы так страдаете? В чем упрекаете себя?

СЕНТ-ОУЭН. В моем прошлом есть одно пятно. Одно единственное, но...

ГОСПОДИН. Вот видите, всего одно пятно. Что в этом такого?

СЕНТ-ОУЭН. Одно пятно способно замарать всю жизнь.

ГОСПОДИН. Один раз не считается. Одно пятно — не пятно.

СЕНТ-ОУЭН. О, нет! Это одно единственное пятно, но очень страшное. Я, я — рыцарь Сент-Оуэн, обманул своего друга! Да!

ГОСПОДИН. Не верю! Как это могло случиться?

СЕНТ-ОУЭН. Мы с моим другом ходили в один дом, к одной девушке. Друг любил ее, а она — меня. Он ее содержал, а я пользовался ее милостями. И у меня ни разу не хватило смелости признаться ему в этом. Но я должен когда-то это сделать! Когда мы с ним увидимся, я все ему расскажу, я перед ним исповедуюсь и сброшу с себя это тяжкое бремя, которое мне не по силам...

ГОСПОДИН. Благое намерение, рыцарь.

СЕНТ-ОУЭН. Советуете вы мне так поступить?

ГОСПОДИН. Да. Скажите ему все, как на духу.

СЕНТ-ОУЭН. И как, вы думаете, мой друг это воспримет?

ГОСПОДИН. Он будет тронут вашей искренностью и раскаянием. Обнимет вас...

СЕНТ-ОУЭН. Думаете?

ГОСПОДИН. Уверен.

СЕНТ-ОУЭН. А вы, вы на его месте поступили бы точно так же?

ГОСПОДИН. Да, наверняка.

СЕНТ-ОУЭН (простирая объятия). Друг, так обними меня!

ГОСПОДИН. Что!?

СЕНТ-ОУЭН. Обними меня! Друг, которого я обманул — это ты!

ГОСПОДИН (сражен). Агата?

СЕНТ-ОУЭН. Да... Но я вижу, вы огорчены... Я возвращаю вам ваши слова. Да, да! Можете со мной поступить, как вам заблагорассудится. Вы правы — то, что я совершил, простить нельзя! Оставьте меня! Возненавидьте меня! Презирайте меня! Ах, если бы вы знали, во что меня превратила эта мерзавка! Как я страдал от той подлой роли, которую она мне навязала!

5-я сцена.

МОЛОДОЙ ОТРАПА и ЖЮСТИНА спускаются с подиума и усаживаются на нижней ступеньке. Оба полностью обессилены.

ЖЮСТИНА. Клянусь! Отцом и матерью тебе своими клянусь!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Никогда не поверю!

ЖЮСТИНА разражается плачем.

ГОСПОДИН (СЕНТ-ОУЭНУ). Ах, негодяйка! А вы, рыцарь! Как вы могли? Вы...

СЕНТ-ОУЭН. Не терзайте меня, друг!

ЖЮСТИНА. Клянусь тебе — он ко мне даже не прикоснулся!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Обманщица!

ГОСПОДИН. Как вы могли!?

МОЛОДОЙ ОТРАПА. С таким мошенником!

У ЖЮСТИНЫ новый приступ плача.

СЕНТ-ОУЭН. Как я мог? Вы удивлены? Да я самый низкий человек на свете! Мой друг — лучший из людей, когда-либо ступавших по этой земле, а я подло предал его! Спал с девушкой, которую он боготворит! И вы еще спрашиваете, почему я это сделал? Потому, что я — мошенник, и больше никто!

ЖЮСТИНА. Он не мошенник! Он твой друг!

МОЛОДОЙ ОТРАПА (злобно). Друг?!

ЖЮСТИНА. Да, друг! Если хочешь знать, он ко мне даже не притронулся!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Замолчи!

СЕНТ-ОУЭН. Да, именно мошенник.

ГОСПОДИН. Не надо, не оплевывайте себя.

СЕНТ-ОУЭН. Нет, буду оплевывать!

ГОСПОДИН. В конце концов, то, что произошло — не повод для такого самоуничижения.

ЖЮСТИНА. Он сказал, что так сильно любит тебя, что окажись мы с ним одни даже на необитаемом острове, он бы просто не смог поиметь меня, даже если бы и захотел!

ГОСПОДИН. Ну-ну, не переживайте так...

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Он так сказал?

ЖЮСТИНА. Да!

СЕНТ-ОУЭН. Нет, буду переживать!

ГОСПОДИН. Вы и я — мы оба оказались жертвами этой мерзавки. Она вас соблазнила! А вы честно мне во всем признались. И потому остаетесь моим другом.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Он сказал — на необитаемом острове?

ЖЮСТИНА. Да!

СЕНТ-ОУЭН. Я недостоин вашей дружбы.

ГОСПОДИН. Напротив, именно сейчас, пройдя через все муки самобичевания, вы достойны ее, как никогда!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Он в самом деле сказал, что так любит меня, что не прикоснулся бы к тебе, даже если бы вы очутились одни на необитаемом острове?

ЖЮСТИНА. Да!

СЕНТ-ОУЭН. Ах, как вы благородны!

ГОСПОДИН. Обнимите меня!

Обнимаются.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Прямо так и сказал — не прикоснулся бы к тебе, даже если бы вы были одни на необитаемом острове?

ЖЮСТИНА. Да!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. На необитаемом острове? Поклянись!

ЖЮСТИНА. Клянусь!

ГОСПОДИН. А теперь пойдемте, выпьем!

ЖАК. Ах, господин, я не могу смотреть вам в глаза!

ГОСПОДИН. За нашу дружбу, которую неспособна разрушить никакая потаскуха!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Даже на необитаемом острове! Я был к нему несправедлив. Он настоящий друг.

ЖАК. Мне кажется, господин, что наши истории каким-то удивительным образом похожи.

ГОСПОДИН (с вызовом). Что?

ЖАК. Я говорю — наши истории удивительно похожи.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Нет, Жак — настоящий друг.

ЖЮСТИНА. Твой лучший друг.

СЕНТ-ОУЭН. Теперь я думаю только о мести. Эта мерзавка провинилась перед нами обоими — отомстим же ей сообща! Распорядитесь, что я должен делать?

ГОСПОДИН (поглощен историей ЖАКА). Потом, поговорим об этом потом!

СЕНТ-ОУЭН. Нет, сейчас! Я сделаю все, что пожелаете — только прикажите!

ГОСПОДИН. Непременно, но позже... Сейчас я хочу посмотреть, чем закончилась история с Жаком.

МОЛОДОЙ ОТРАПА спускается с подиума.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Жак!

ЖАК идет ему навстречу.

Благодарю тебя. Ты мой лучший друг. (Обнимает его). А теперь обними Жюстину. (ЖАК колеблется). Ну, не стесняйся! В моем присутствии можешь ее обнять! Я тебе приказываю! (ЖАК обнимает ЖЮСТИНУ). Теперь мы все трое до самой смерти — лучшие друзья!.. На необитаемом острове... Ты и вправду бы к ней не прикоснулся?

ЖАК. К женщине друга? Ты с ума сошел!?

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Самый верный друг.

ГОСПОДИН. Ах ты, жеребчик!

ЖАК с улыбкой поворачивается к ГОСПОДИНУ.

Но моя история еще далеко не окончена.

ЖАК. Вам не хватило одной пары рогов?

МОЛОДОЙ ОТРАПА (на вершине счастья). Самая верная женщина... самый лучший друг. Я счастлив, как король!

МОЛОДОЙ ОТРАПА уводит ЖЮСТИНУ со сцены. СЕНТ-ОУЭН через некоторое время тоже уходит.

6-я сцена.

ГОСПОДИН. Моя история закончилась наихудшим образом. Хуже не придумаешь.

ЖАК. Что вы хотите этим сказать?

ГОСПОДИН. А ты догадайся.

ЖАК. Попробую... Какой же исход для вашей истории — наихудший?.. Но позвольте, господин, моя история еще тоже не закончилась! Я потерял невинность и приобрел лучшего друга. От этого мне стало так весело, что я надрался. Отец меня поколотил, мимо шел полк, я завербовался в солдаты, попал на поле битвы, получил пулю в колено, меня погрузили на телегу, которая остановилась перед домом, на его порог вышла женщина...

ГОСПОДИН. Это я уже слышал.

ЖАК. Опять вы меня перебиваете!

ГОСПОДИН. Ну ладно, продолжай.

ЖАК. И не подумаю. Я не позволю себя все время перебивать.

ГОСПОДИН (тоже оскорбленно). Ну, хорошо! В таком случае, может, мы пройдем хотя бы часть нашего пути? Впереди дальняя дорога... Черт побери, почему мы не верхом?

ЖАК. Не забывайте, вы — на сцене. Как вам сюда затащишь лошадей?

ГОСПОДИН. Ну вот, из-за какого-то идиотского спектакля я должен ходить пешком. Разве господин, который нас придумал, не предусмотрел для нас лошадей?

ЖАК. Увы, так случается, когда автор сочиняет слишком много персонажей.

ГОСПОДИН. Вообще, меня частенько занимает... как мы написаны, Жак? Нас вообще хорошо сочинили?

ЖАК. Где, господин? Там, наверху?

ГОСПОДИН. Там, наверху, было записано, что кто-то нас с тобой напишет здесь, внизу. Вот я и интересуюсь тем, кто это, собственно, и сделал. У него был хоть какой-нибудь талант?

ЖАК. Если бы не было таланта, то, наверное, не писал бы.

ГОСПОДИН. Что?

ЖАК. Не было бы, говорю, таланта, не писал бы.

ГОСПОДИН (хохочет). Сразу видно, что ты — слуга! Думаешь, все, кто пишут, обладают талантом? А как быть с тем молодым поэтом, который однажды явился к нашему общему господину?

ЖАК. Не знаю я никакого поэта.

ГОСПОДИН. Я вижу, ты ничего не знаешь о нашем господине. Ты очень необразованный слуга.

На сцену выходит ТРАКТИРЩИЦА, кланяется ЖАКУ и ГОСПОДИНУ.

ТРАКТИРЩИЦА. Добро пожаловать, господа!

ГОСПОДИН. Куда вы нас приглашаете, госпожа?

ТРАКТИРЩИЦА. В трактир “У большого оленя”.

ГОСПОДИН. Никогда не слышал про такой.

ТРАКТИРЩИЦА. Принесите стол! Стулья!

Двое половых со столом и стульями выбегают на сцену. ЖАК и ГОСПОДИН усаживаются.

Автором предписано, что на своем пути вы остановитесь в моем трактире, где поужинаете, утолите жажду, хорошенько выспитесь и заодно послушаете трактирщицу, которая на всю округу известна своей неимоверной болтливостью...

ГОСПОДИН. Как будто мне не достаточно своего слуги...

ТРАКТИРЩИЦА. Что господа желают?

ГОСПОДИН (влюбленно смотрит на нее). Этот вопрос надо хорошенько обдумать.

ТРАКТИРЩИЦА. Думать тут не о чем. То, что вы пожелаете — утку, картошку и бутылку вина, уже придумано, и не мной...

Уходит.

ЖАК. Мой господин, вы собирались мне что-то рассказать о поэте.

ГОСПОДИН (восхищенно оглядывается на ТРАКТИРЩИЦУ). Поэте?

ЖАК. О том молодом поэте, что однажды посетил нашего с вами господина.

ГОСПОДИН. Да! Так вот, как-то пришел к господину, который нас с тобой создал, молодой поэт. Поэты надоедали ему довольно часто. Их ведь всегда в избытке. Ежегодно их появляется что-то около четырехсот тысяч. И это только во Франции! Что уж говорить о менее развитых странах!

ЖАК. И что с ними делают? Истребляют?

ГОСПОДИН. Так бывало в древние времена, в Спарте. Там поэтов сразу после рождения сбрасывали со скалы в море. Но в нашем гуманном восемнадцатом веке живет кто попало аж до самой смерти...

ТРАКТИРЩИЦА (приносит бутылку вина, наливает). Нравится?

ГОСПОДИН (пробует). Великолепное! Оставьте его нам.

ТРАКТИРЩИЦА уходит.

Итак, однажды у нашего господина объявился молодой поэт и вытащил из кармана листок бумаги. — Какой сюрприз, — сказал наш господин, — ведь это стихи! — Стихи, маэстро, мои стихи, — подтвердил молодой поэт. — Пожалуйста, скажите мне о них правду, только чистую правду. — А вы не боитесь правды? — спросил наш господин. — Нет, — ответил дрожащим голосом молодой поэт. И тогда наш господин ему сказал: — Милый друг, ваши стихи не стоят выеденного яйца и никогда не будут стоить больше. — Это печально, — сказал молодой поэт, — значит, всю жизнь я буду вынужден писать плохие стихи... И наш господин сказал: — Будьте осторожны, молодой человек! Ни боги, ни люди, ни даже постаменты никогда не прощали посредственности в поэзии! — Я знаю, маэстро, — продолжал поэт, — но ничего не могу с собой поделать. Я одержимый...

ЖАК. Какой?

ГОСПОДИН. Бесноватый... — Я знаю, маэстро, — сказал поэт, — что вы — великий Дидро, а я — всего лишь плохой поэт. Но нас, плохих поэтов, намного больше, и при голосовании мы вас всегда победим! Все человечество состоит сплошь из плохих поэтов! И публика в массе своей — духом, вкусом, взглядами — тоже сплошь плохие поэты! Так неужели вы думаете, что плохие поэты способны обидеть друг друга? Ведь идеалом плохих поэтов, которые и составляют человечество, без сомнения, являются плохие стихи! Значит, у меня есть шанс стать великим, признанным поэтом именно благодаря потому, что я пишу плохие стихи!

ЖАК. Это так сказал нашему господину молодой плохой поэт?

ГОСПОДИН. Да.

ЖАК. Его слова не лишены самоуверенности.

ГОСПОДИН. Не лишены... А знаешь, мне пришла в голову одна богохульственная мысль.

ЖАК. Я знаю, какая.

ГОСПОДИН. Ты знаешь?

ЖАК. Знаю.

ГОСПОДИН. Так скажи.

ЖАК. Не скажу. Она пришла в голову вам, а не мне.

ГОСПОДИН. Тебе тоже, не лги.

ЖАК. Мне тоже, но после вас.

ГОСПОДИН. Ну, какая мысль? Просто ради интереса!

ЖАК. Вам пришло в голову, что наш с вами господин, возможно, тоже был плохим поэтом.

ГОСПОДИН. А кто может доказать, что не был?

ЖАК. Думаете, мы вышли бы лучше, напиши нас кто-нибудь другой?

ГОСПОДИН (задумчиво). В том-то и дело. Если бы нас создал какой-нибудь действительно великий автор, какой-нибудь гений — тогда определенно.

ЖАК (после паузы, грустно). А знаете, это печально...

ГОСПОДИН. Что печально?

ЖАК. Так думать о своем создателе.

ГОСПОДИН (глядя на ЖАКА). Сужу о создателе по его созданиям.

ЖАК. Нам бы следовало любить человека, который нас произвел на свет. Нам бы лучше жилось, если бы мы его любили. Мы были бы спокойнее и увереннее в себе. А вы желаете лучшего создателя. Вы богохульствуете, мой господин...

ТРАКТИРЩИЦА (выходит с блюдами на подносе). Несу вам уточку, господа... Когда отужинаете, поведаю вам историю госпожи де Ля Поммерей.

ЖАК (протестующе). Когда поедим, я расскажу, как я влюбился!

ТРАКТИРЩИЦА. Ваш господин решит, кому начать.

ГОСПОДИН. О, нет! Это решено там, наверху!

ТРАКТИРЩИЦА. Наверху было решено, что рассказывать буду я!

Второе действие.

1-я сцена.

Сцена пуста, только на переднем плане — стол, за которым ЖАК и ГОСПОДИН заканчивают ужин.

ЖАК. Все началось с того, что я потерял невинность. Потом я ужасно надрался, отец меня за это отдубасил, мимо шел полк...

ТРАКТИРЩИЦА (появляясь). Было вкусно?

ГОСПОДИН. Отлично!

ЖАК. Превосходно!

ТРАКТИРЩИЦА. Еще бутылочку?

ГОСПОДИН. Само собой разумеется.

ТРАКТИРЩИЦА (кричит за сцену). Еще одну бутылку!.. Я обещала господам после ужина историю маркизы де Ля Поммерей...

ЖАК. Хозяйка! Черт побери! Я рассказываю, как влюбился!

ТРАКТИРЩИЦА. Мужчина легко влюбляется, а потом так же легко отлынивает. Это всем известно. Поэтому сейчас послушайте о том, как такой вот гусь был однажды наказан.

ЖАК. У вас ужасный рот, хозяйка. В нем двадцать тысяч тонн словечек, которые вам непременно надо на кого-нибудь высыпать.

ТРАКТИРЩИЦА. Какой у вас невоспитанный слуга, сударь. Возомнил себя остроумцем и поэтому позволяет себе перебивать дам.

ГОСПОДИН. Жак, пожалуйста...

ТРАКТИРЩИЦА. Итак, жил-был один маркиз по имени дес Арис, и это был еще тот гусь. Кошмарный бабник, господа, и вообще очень милый человек. Но женщин не уважал...

ЖАК. И правильно делал.

ТРАКТИРЩИЦА. Не перебивайте меня, Жак!

ЖАК. Я с вами вообще не разговариваю!

ТРАКТИРЩИЦА. Так вот этот маркиз дес Арис положил глаз на маркизу де Ля Поммерей, порядочную, богатую и очень гордую вдовицу. Маркиз потратил много времени и сил, прежде чем маркиза уступила и сделала его счастливым. Однако прошло несколько лет, и маркизу стало скучно, — вы знаете, как это бывает, господа. Поначалу они стали чаще выезжать в свет. Затем он пожелал, чтобы она больше принимала у себя. Потом маркиз перестал появляться у своей подруги, даже когда она его зазывала, отговариваясь какими-то неотложными делами. А когда приходил, то ронял пару слов, разваливался с книжкой, забавлялся с ее псом и в ее присутствии засыпал. Но маркиза де Ля Поммерей его все еще любила и ужасно страдала! Однако, будучи женщиной гордой, она в один прекрасный день рассердилась и решила положить этому конец!

2-я сцена.

Из глубины сцены на подиум со стулом в руках выходит МАРКИЗ, ставит его и с равнодушным видом лениво на нем разваливается.

ТРАКТИРЩИЦА (оборачиваясь к МАРКИЗУ). Друг мой...

ГОЛОС (за сценой). Госпожа!

ТРАКТИРЩИЦА. Что такое?

ГОЛОС (за сценой). Где ключ от кладовки?

ТРАКТИРЩИЦА. Висит на гвоздике!.. (МАРКИЗУ). Друг мой, вы погружены в раздумья...

Поднимается на подиум и идет к МАРКИЗУ.

МАРКИЗ. Как и вы, маркиза.

ТРАКТИРЩИЦА. Вы правы... Я погружена в печальные раздумья.

МАРКИЗ. Что с вами, маркиза?

ТРАКТИРЩИЦА. Ничего.

МАРКИЗ (зевает). Это неправда. Признайтесь мне. Это развеет нашу скуку.

ТРАКТИРЩИЦА. Вам скучно?

МАРКИЗ. Нет! Но бывают дни...

ТРАКТИРЩИЦА. ...когда нам вместе скучно.

МАРКИЗ. Нет-нет! Вы ошибаетесь, моя дорогая! Но бывают дни...Бог его знает, отчего...

ТРАКТИРЩИЦА. Мой милый, давно хочу вам кое-что сказать. Боюсь только, что огорчу вас...

МАРКИЗ. Вы полагаете, что можете меня огорчить?

ТРАКТИРЩИЦА. Бог свидетель — я не виновата...

ГОЛОС (за сценой). Госпожа!

ТРАКТИРЩИЦА (за сцену). Перестаньте меня дергать! Позовите мужа!

ГОЛОС. Его здесь нет!

ТРАКТИРЩИЦА. Черт побери, так что вам надо?

ГОЛОС. Пришел торговец соломой!

ТРАКТИРЩИЦА. Заплати ему и выгони вон!.. (МАРКИЗУ). Да, маркиз, я не виновата и сама же от этого страдаю. По ночам я твержу себе: разве мой маркиз достоин любви меньше, чем раньше? Разве я могу его в чем-то упрекнуть? Он мне изменяет? Нет. Почему, в таком случае, мое сердце остыло, в то время как его осталось прежним? Я уже не чувствую того беспокойства, когда он подолгу не приходит. И того возбуждения, когда он, наконец, появляется...

МАРКИЗ (радостно). Правда?

ТРАКТИРЩИЦА (прикрывая ладонями глаза). Ах, маркиз, не надо упреков!.. Впрочем, нет, не щадите меня. Я их заслужила... Или мне следовало все от вас скрывать? Ведь изменилась я, а не вы. Я продолжаю испытывать к вам глубокое уважение, но себе лгать не могу. Любовь покинула мое сердце. Страшное открытие, но это правда.

МАРКИЗ (с радостью кидается к ее ногам). Вы прелестны, прелестнейшая из женщин! Вы доставили мне огромную радость! Своей искренностью вы меня превзошли. О, вы неизмеримо выше меня! Я ничтожен в сравнении с вами! Ведь с моим сердцем происходит то же, что и с вашим. Только у меня не хватало смелости вам в этом признаться.

ТРАКТИРЩИЦА. Это правда?

МАРКИЗ. Чистейшая! И мы, наконец, можем поздравить друг друга с тем, что недолговечное и обманчивое чувство, которое нас связывало, умерло в нас одновременно.

ТРАКТИРЩИЦА. В самом деле. Какое было бы несчастье, если бы моя любовь продолжалась, а ваша уже нет.

МАРКИЗ. Никогда вы не казались мне так великолепны, как в эти минуты. Если бы мой опыт не склонял меня к осторожности, я бы сказал, что люблю вас больше, чем когда бы то ни было.

ТРАКТИРЩИЦА. Ну, маркиз, как нам быть?

МАРКИЗ. Мы никогда не огорчали и не обманывали друг друга. Вы можете рассчитывать на полное мое уважение, как и я, полагаю, на ваше. Мы могли бы стать прекрасными друзьями. Я буду растроганным свидетелем ваших побед, а вы — моих. Мы будем помогать друг другу советами в наших любовных интригах. И кто знает, что в конце концов может произойти...

ЖАК. Этого не знает никто.

МАРКИЗ. Вполне возможно, что...

ГОЛОС (за сценой). Жена!

ТРАКТИРЩИЦА (раздраженно, за сцену). Ну чего?

ГОЛОС. Ничего.

ТРАКТИРЩИЦА. Господа, я на минутку! Вот так всегда! Когда этот кабак, наконец, угомонится и постояльцы захрапят, я непременно понадоблюсь своему старику. И сегодня именно он должен прервать нить моего повествования. Этот старый недотепа...

Спускается с подиума.

Пожалейте меня, господа...

3-я сцена.

ГОСПОДИН. С удовольствием вас пожалею, прекраснейшая из трактирщиц, (шлепает ее по заду) и в то же время не могу не отметить, что вы замечательно рассказываете. О! Мне пришла в голову удивительная мысль: что, если бы вашим мужем был не ваш старик, которого вы только что назвали недотепой, а Жак? Интересно, что бы сделал муж — вечный болтун с женой, у которой тоже никогда не закрывается рот?

ЖАК. Сделал бы то, что сделали со мной мои дедушка и бабушка. То были очень строгие люди. Они вставали, одевались, работали, вечером бабушка шила, дедушка читал Библию — и за весь день никто не произносил ни слова!

ГОСПОДИН. А что делал ты?

ЖАК. Бегал по горнице с кляпом во рту!

ТРАКТИРЩИЦА. С кляпом!?

ЖАК. Дедушка любил тишину. Поэтому первые двенадцать лет своей жизни я не расставался с кляпом...

ТРАКТИРЩИЦА (за сцену). Ян!

ГОЛОС (за сценой). Что?

ТРАКТИРЩИЦА. Еще две бутылки! Но не те, что подаем гостям, а те, что в углу, под соломой!

ГОЛОС. Понятно!

ТРАКТИРЩИЦА. Господин Жак, я переменилась к вам. Вы так трогательны! Как только я представила себе, каково бывает, когда очень хочется что-то рассказать, а в это время во рту кляп, я почувствовала к вам необыкновенную любовь. Знаете что, давайте помиримся. (Обнимаются).

Выходит ЯН, ставит на стол две бутылки, открывает их и наливает в три стакана.

Господа, вы никогда не отведаете вина лучше этого!

ЖАК. Хозяйка, вы, наверное, были чертовски привлекательной женщиной.

ГОСПОДИН. Хам! Госпожа трактирщица и сейчас чертовски хороша!

ТРАКТИРЩИЦА. О, разве это сравнить с тем, что было! Видели бы вы меня раньше! Ну, да ладно. Вернемся к госпоже де Ля Поммерей...

ЖАК (поднимая стакан). Но прежде выпьем за те головы, что вы вскружили!

ТРАКТИРЩИЦА. С радостью! (Чокаются, пьют). Однако вернемся к нашей маркизе...

ЖАК. Но перед тем поднимем этот тост за здоровье господина маркиза, — я почему-то заранее беспокоюсь за его благополучие.

ТРАКТИРЩИЦА. И правильно делаете.

4-я сцена.

В конце предыдущей сцены на подиуме появляются МАТЬ и ДОЧЬ.

ТРАКТИРЩИЦА. Можете себе представить, в каком она была бешенстве? Объявляет маркизу, что не любит его, а он прыгает от радости! О, господа, то была гордая женщина! (Поворачивается к женщинам). Этих двух особ, мать и дочь, она знала давно. В Париж их привела судебная тяжба. Проиграв ее, они обнищали настолько, что едва смогли открыть маленький игорный зал.

МАТЬ (с подиума). А как еще избавиться от бедности? Я из кожи вон лезла, чтобы определить дочь в оперу. Но что поделаешь, если у этой дурочки вообще нет голоса!

ТРАКТИРЩИЦА. В игорный зал ходили господа, — ужинали, играли, и кто-то всегда оставался на ночь, чтобы провести ее с дочкой или с матерью. Словом, это были...

ЖАК. Да, были. Но, несмотря ни на что, поднимем чарку за их здоровье — они довольно миловидны.

ЖАК поднимает стакан, все трое чокаются и пьют.

МАТЬ. Откровенно говоря, маркиза, у нас деликатная и очень опасная работа.

ТРАКТИРЩИЦА (поднимается на подиум). Не приобрели ли вы... в этой профессии... чересчур широкую известность?

МАТЬ. К счастью, думаю, что нет. Наш... игорный зал... находится на Гамбургской улице, это далеко, на окраине.

ТРАКТИРЩИЦА. Могу предположить, что вы не очень держитесь за свое ремесло. Я могу изменить вашу участь к лучшему... Что скажете?

МАТЬ (с благодарностью). Ах, госпожа маркиза!

ТРАКТИРЩИЦА. Но вы должны будете беспрекословно мне повиноваться.

МАТЬ. О, не сомневайтесь!

ТРАКТИРЩИЦА. Возвращайтесь домой. Продайте мебель и все платья, которые хоть немного бросаются в глаза.

ЖАК (поднимает стакан). Выпьем за здоровье этой барышни. У нее такой меланхоличный вид... Вероятно, от того, что каждую ночь она проводит с новым господином!

Чокаются с ГОСПОДИНОМ и пьют.

ТРАКТИРЩИЦА (с подиума, ЖАКУ). Не смейтесь. Вам не понять, как иногда от этого блевать хочется. (Женщинам). Сниму для вас небольшую квартирку, где будет только самое необходимое. Выходить разрешаю только в костел и обратно. Всячески демонстрируйте максимальную отрешенность от мира. Ходите с опущенными глазами и всегда только вдвоем. В своих речах будьте подчеркнуто набожны... Сама я вас, разумеется, навещать не буду. Достойна ли я... общаться с такими святыми женщинами? А теперь идите.

Женщины уходят.

ГОСПОДИН. От вашей маркизы веет ужасом.

ТРАКТИРЩИЦА. И это при том, что вы ее еще не узнали, как следует!

5-я сцена.

Появляется МАРКИЗ, слегка касается плеча ТРАКТИРЩИЦЫ, та с удивлением оборачивается.

ТРАКТИРЩИЦА. О, маркиз! Как я рада вас видеть! Ну, как ваши приключения? Ваши девочки?

МАРКИЗ обнимает ее за плечи и не спеша прогуливается с ней по подиуму; склоняясь, он что-то шепчет ей на ухо.

ГОСПОДИН. Смотри, Жак! Он и впрямь рассказывает ей о своих победах! Какая тупая, самодовольная свинья!

ТРАКТИРЩИЦА. Вы восхитительны.

МАРКИЗ снова что-то шепчет.

Женщины по-прежнему от вас без ума!

МАРКИЗ. Ну, а у вас есть чем поделиться?

ТРАКТИРЩИЦА отрицательно качает головой.

А что тот маленький граф, эта затычка, этот карлик, который вас так усердно добивался?

ТРАКТИРЩИЦА. Мы уже не видимся.

МАРКИЗ. Ай-ай-ай! Отчего же вы забросили карлика?

ТРАКТИРЩИЦА. Он мне не нравился.

МАРКИЗ. Как он мог не понравиться? Симпатичнейший из карликов!.. Или вы все еще любите меня?

ТРАКТИРЩИЦА. Не могу сказать — нет...

МАРКИЗ. Неужели вы еще рассчитываете меня вернуть и потому пытаетесь сохранить все выгоды порядочного поведения?

ТРАКТИРЩИЦА. А вы этого боитесь?

МАРКИЗ. О, вы опасная женщина!

МАРКИЗ с ТРАКТИРЩИЦЕЙ продолжают прогулку по подиуму. Навстречу им двигается другая пара — МАТЬ и ДОЧЬ.

ТРАКТИРЩИЦА (удивленно). Ах, Господи! Не может быть! (Оставив МАРКИЗА, спешит к женщинам). Это вы, милая?

МАТЬ. Да, я...

ТРАКТИРЩИЦА. Ну, как у вас дела? Где вы целую вечность пропадали?

МАТЬ. Должно быть, вы знаете о нашем несчастье. Живем скромно, вдали от общества.

ТРАКТИРЩИЦА. Отречься от общества — это похвально, но отречься от меня...

ДОЧЬ. Сударыня, я столько раз напоминала мамочке о вас, но мамочка все время отвечала: куда там, госпожа де Ля Поммерей нас наверняка забыла.

ТРАКТИРЩИЦА. Какая несправедливость! Я счастлива видеть вас. О, простите... это мой друг, маркиз дес Арис... Надеюсь, его присутствие нам не помешает? Как выросла наша барышня!

Прогуливаются вчетвером.

ГОСПОДИН. Послушай, Жак, эта трактирщица мне определенно нравится. Бьюсь об заклад, она родилась не в трактире. В ее жилах течет другая кровь — уж в этом-то я разбираюсь.

ТРАКТИРЩИЦА. Наша девочка действительно превратилась в красавицу!

ГОСПОДИН. В самом деле, знатная баба.

МАРКИЗ (обеим женщинам). Останьтесь еще! Не уходите!

МАТЬ (испуганно). Нет-нет, нам пора на молебен...

Кланяются и уходят.

МАРКИЗ. Боже мой... Маркиза, кто эти женщины?

ТРАКТИРЩИЦА. Два счастливейших существа на свете. Вы видели это спокойствие? Эту уравновешенность? Жить в уединении, как они — знак большой мудрости...

МАРКИЗ. Маркиза, меня начнет мучить совесть, если наше расставание приведет вас к таким печальным убеждениям.

ТРАКТИРЩИЦА. Вам было бы милее, если бы я уступила притязаниям маленького графа?

МАРКИЗ. Карлика? Определенно милее.

ТРАКТИРЩИЦА. Вы мне это советуете?

МАРКИЗ. Без колебания.

ТРАКТИРЩИЦА (спускается с подиума, ЖАКУ и ГОСПОДИНУ). Слышали?

Берет со стола свой стакан, пьет, затем садится на край подиума. МАРКИЗ подсаживается к ней.

Рядом с ней я уже выгляжу старухой. Я помню ее еще крошкой...

МАРКИЗ. Вы говорите о дочери той дамы?

ТРАКТИРЩИЦА. В сравнении с ней я как увядшая роза в соседстве с бутоном... Вы обратили на нее внимание?

МАРКИЗ. Конечно.

ТРАКТИРЩИЦА. Ну, и как она вам?

МАРКИЗ. Она словно сошла с картины Рафаэля.

ТРАКТИРЩИЦА. Этот взгляд...

МАРКИЗ. Этот голос...

ТРАКТИРЩИЦА. Эта кожа...

МАРКИЗ. Эта походка...

ТРАКТИРЩИЦА. Эта улыбка...

ЖАК. Черт побери, маркиз, немедленно выбирайтесь из этого, не то увязнете!

ТРАКТИРЩИЦА. Известное дело, увязнет!

Встает, поднимает стакан и пьет.

МАРКИЗ. Эта осанка!

Со вздохом встает и уходит назад по подиуму.

ТРАКТИРЩИЦА. Ну, кажется, клюнул.

ЖАК. Эта ваша маркиза — настоящее чудовище, хозяйка.

ТРАКТИРЩИЦА. А маркиз? Как он смел ее разлюбить?

ЖАК. Вы, должно быть, не знаете этой прелестной притчи о Ножике и Ножнах.

ГОСПОДИН. Я тоже о ней ничего не слышал!

6-я сцена.

МАРКИЗ (возвращаясь к ТРАКТИРЩИЦЕ). Маркиза, вы давно не видели своих подруг?

ТРАКТИРЩИЦА (ГОСПОДИНУ и ЖАКУ). Проглотил наживку!

МАРКИЗ. Это нехорошо, маркиза. Они так бедны, а вы никогда даже не пригласите их на обед...

ТРАКТИРЩИЦА. Я приглашала их, но напрасно! Не удивляйтесь — если станет известно, что они бывают у меня, начнутся толки, люди решат, что я — их благодетельница, и они лишатся своей милостыни.

МАРКИЗ. Что? Они живут на подаяния?

ТРАКТИРЩИЦА. На милостыню своего прихода.

МАРКИЗ. Возможно ли? Вы позволяете вашим подругам побираться?

ТРАКТИРЩИЦА. Ах, маркиз, нам, людям большого света, не понять утонченности этих богобоязненных душ. Они не примут помощь от кого попало, — только из чистых, ничем не запятнанных рук.

МАРКИЗ. Знаете, у меня был соблазн посетить их...

ТРАКТИРЩИЦА. Это погубило бы их репутацию. Эта девушка так красива... начались бы страшные сплетни.

МАРКИЗ (вздыхая). Как это жестоко!

ТРАКТИРЩИЦА. Да, жестоко. Жестоко...

МАРКИЗ. Вы смеетесь надо мной?

ТРАКТИРЩИЦА. Я хочу уберечь вас от разочарования! Вы, маркиз, готовите себе горе. Не ровняйте эту девушку с особами, с которыми вы знаетесь! Ее не соблазнить. Она недоступна!

МАРКИЗ в раздражении отходит назад.

ЖАК. А эта маркиза — злюка.

ТРАКТИРЩИЦА. Не потворствуйте мужчинам, Жак. Или вы забыли, как госпожа де Ля Поммерей любила маркиза? Она к нему сурова? Да каждое его слово ей — нож в сердце! И разве то, что им уготовано — не ад для обоих?!

МАРКИЗ по кругу возвращается к ТРАКТИРЩИЦЕ.

Маркиз! Боже, как вы ужасно выглядите!

МАРКИЗ. Я помешался. Это выше моих сил... Не могу спать, не могу есть... Две недели я пил, не просыхая, потом две недели был набожен, как патер, только чтобы видеть ее в костеле... Пожалуйста, маркиза, устройте мне с ней свидание!..

ТРАКТИРЩИЦА вздыхает.

Умоляю вас, друг мой!

ТРАКТИРЩИЦА. Я с удовольствием помогла бы вам, маркиз, но это так непросто... Начнут подозревать, что я вошла с вами в сговор...

МАРКИЗ. Заклинаю вас!

ТРАКТИРЩИЦА (передразнивает). “Заклинаю вас!..” Какое мне, собственно, дело до того, что вы влюблены? Зачем мне усложнять себе жизнь? Выпутывайтесь, как хотите!

МАРКИЗ. Ради всего святого, сжальтесь! Если вы меня оставите, я пропал. Не хотите помочь мне — подумайте о них! Я сошел с ума, за себя не ручаюсь! Вломлюсь к ним силой и... не знаю, что сделаю!

ТРАКТИРЩИЦА. Ну, ладно... Дайте мне время все обдумать и как следует подготовить...

СЛУГИ выносят на подиум стол и стулья. МАРКИЗ уходит.

7-я сцена.

На подиуме появляются МАТЬ и ДОЧЬ.

ТРАКТИРЩИЦА. Входите, смелее. Сядем за стол и начнем трапезу.

Усаживаются. На сцене теперь два стола — один внизу, за которым сидят ЖАК и ГОСПОДИН, второй — на подиуме.

Когда явится маркиз, мы все страшно удивимся. Только в меру, не переигрывайте.

ЖАК. Хозяйка! Ваша маркиза де Ля Поммерей — сущий зверь!

ТРАКТИРЩИЦА. А маркиз, Жак? Он кто, ангел?

ЖАК. Почему — ангел? По-вашему, либо бестия, либо — ангел? Третьего не дано? Вот если бы вы знали притчу о Ножике и Ножнах, вы бы не так рассуждали.

Входит МАРКИЗ.

МАРКИЗ (с деланным изумлением). О, кажется, я некстати!

ТРАКТИРЩИЦА (удивлено). В самом деле... мы не ждали вас, маркиз...

ГОСПОДИН. Комедиантки!

ТРАКТИРЩИЦА. Но раз уж пришли — присаживайтесь!

МАРКИЗ целует руки дамам, садится.

ЖАК. Это будет нудное зрелище. Расскажу-ка я вам пока, мой господин, притчу о Ножике и Ножнах...

МАРКИЗ. Полностью с вами согласен, милые дамы. Что радости жизни? Лишь прах, прах и дым. Знаете, кому из мужчин я завидую больше всего?

ЖАК (ГОСПОДИНУ, который вслушивается в слова маркиза). Да не слушайте вы его, господин!

МАРКИЗ. Сказать, кому я больше всего завидую? Это святой Симон-Столпник, мой покровитель.

ЖАК. Притча о Ножике и Ножнах — это фундамент всех учений и основа всех наук.

МАРКИЗ. Вообразите, милые дамы: святой Симон провел сорок лет на сорокаметровом столбе, неустанно моля Господа даровать ему силы выдержать эти сорок лет... на сорокаметровом столбе...

ЖАК. Не слушайте его, господин!

МАРКИЗ. ...и так, в непрестанных молениях ниспослать ему благодать он и выдержал эти сорок лет... на сорокаметровом столбе...

ЖАК. Слушайте сюда, господин! (ГОСПОДИН, наконец, поворачивается к ЖАКУ). Однажды Ножик с Ножнами страшно разругались. Ножик говорит: дорогие Ножны, вы, как последняя шлюха, каждый день предоставляете убежище разным Ножикам! А Ножны отвечают: вы, дорогой Ножик, сами порядочный блядун, поскольку каждый день меняете себе Ножны!

МАРКИЗ. Представляете, милые дамы? Сорок лет просидеть на сорокаметровом столбе!

ЖАК. А эта ссора произошла в застолье. И тот, кто сидел между Ножнами и Ножиком, сказал: вы правильно делаете, что меняете партнеров, однако ваша смертельная ошибка в том, что вы однажды пообещали друг другу, что никогда этого делать не будете. Черт побери, Ножик, разве ты не знаешь, что Бог создал тебя для того, чтобы ты всовывался во множество Ножен!?

ДОЧЬ. А в этом столбе было действительно сорок метров?

ЖАК. И разве вам, Ножны, не известно, что вы созданы для многих ножиков?!

ГОСПОДИН смеется.

МАРКИЗ (в любовной неге). Да, дитя мое. Сорок метров!

ДОЧЬ. А у святого Симона голова не кружилась?

МАРКИЗ. Нет, не кружилась. И знаете почему, дитя мое?

ДОЧЬ. Не знаю.

МАРКИЗ. Потому что он со своего столба никогда не смотрел вниз. Он непрестанно смотрел вверх, на Бога. А у того, кто смотрит вверх, никогда не кружится голова.

ВСЕ ТРИ ДАМЫ (удивленно). Да? Это правда?

ГОСПОДИН. Жак!

ЖАК. Да.

МАРКИЗ (прощаясь с дамами). Эта встреча была для меня большой честью... (Уходит).

ГОСПОДИН (весело). Твоя притча аморальна, Жак, и я ее отвергаю, порицаю и объявляю вне закона.

ЖАК. Но она вам понравилась!

ГОСПОДИН. Я не о том. Кому бы она не понравилась? Естественно, понравилась.

СЛУГИ уносят с подиума стол и стулья. ЖАК и ГОСПОДИН смотрят на подиум, где снова появляется МАРКИЗ и спешит к ТРАКТИРЩИЦЕ.

8-я сцена.

ТРАКТИРЩИЦА. Как вы думаете, маркиз, нашлась бы во Франции женщина, которая сделала бы для вас то, что сделала я?

МАРКИЗ (опускается перед ней на колени). Вы мой единственный друг...

ТРАКТИРЩИЦА. Перевернем страницу. Что с вашим сердцем?

МАРКИЗ. Я или заполучу девчонку, или погибну.

ТРАКТИРЩИЦА. Буду рада сохранить вам жизнь.

МАРКИЗ. Вы, конечно, рассердитесь, но, признаюсь честно, я послал им письмо. И шкатулку с драгоценностями. Но они мне ее вернули.

ТРАКТИРЩИЦА (строго). Страсть лишает вас рассудка, маркиз. Хотите этих добрых женщин утопить в позоре? Рассчитываете купить невинность за пару украшений?

МАРКИЗ (на коленях). Простите меня.

ТРАКТИРЩИЦА. Я вас предупреждала. Но, видно, все без толку.

МАРКИЗ. Моя дорогая, я хочу сделать последнюю попытку. Я передам им в собственность два своих дома — один в городе, другой в предместье. Кроме того, они получат половину моего состояния...

ТРАКТИРЩИЦА. Как хотите... Но их честь купить невозможно. Я слишком хорошо знаю этих женщин.

Отходит от МАРКИЗА, оставляя его коленопреклоненным. С противоположной стороны появляется МАТЬ и тоже падает перед ТРАКТИРЩИЦЕЙ на колени.

МАТЬ. Маркиза, позвольте нам это принять! Такой капитал, такие особняки... разве это не счастье?

ТРАКТИРЩИЦА. А вы что, думаете, я затеяла эту игру ради вашего счастья?! Немедленно откажитесь от предложений маркиза!

ЖАК. Чего еще хочет эта женщина?!

ТРАКТИРЩИЦА. Чего она хочет? Уж во всяком случае — не творить кому-то добро! Что ей до этих женщин, Жак?! (Матери). Или будете меня слушать, или сейчас же вернетесь в свой бордельчик!

Поворачивается к ней спиной, лицом к стоящему на коленях МАРКИЗУ.

МАРКИЗ. Ах, мой друг, вы были правы. Они отвергли меня. Мне конец. Что же делать?! Ах, маркиза, была не была! Я на ней женюсь!

ТРАКТИРЩИЦА (с деланным удивлением). Вот как? Друг мой, это очень серьезное дело. Его нужно хорошенько обдумать.

МАРКИЗ. О чем тут думать? Несчастней, чем сейчас, я уже никогда не стану...

ТРАКТИРЩИЦА. Не спешите, маркиз. Теперь, когда речь идет о всей вашей жизни, не следует торопиться. (Делает вид, что размышляет вслух). В самом деле, эти женщины порядочны и безупречно чисты... По всей видимости, вы правы... А бедность — не порок!

МАРКИЗ. Пожалуйста, пойдите к ним и объявите о моем намерении.

ТРАКТИРЩИЦА поворачивается к МАРКИЗУ, протягивает ему руки, он поднимается.

ТРАКТИРЩИЦА (улыбаясь). Хорошо. Обещаю вам это.

МАРКИЗ. Благодарю...

ТРАКТИРЩИЦА. Чего бы я для вас не сделала...

МАРКИЗ (с облегчением). И все-таки скажите мне, мой единственный настоящий друг, почему вы тоже не выйдете замуж?

ТРАКТИРЩИЦА. А за кого, маркиз?

МАРКИЗ. За маленького графа.

ТРАКТИРЩИЦА. За гнома?

МАРКИЗ. Он богат, остроумен.

ТРАКТИРЩИЦА. А кто мне гарантирует его верность?

МАРКИЗ. Ах, бросьте, без супружеской верности вы как-нибудь обойдетесь.

ТРАКТИРЩИЦА. Нет-нет, меня бы это оскорбляло. И потом, я мстительна.

МАРКИЗ. Если так, то мы всегда сумеем отомстить! Это будет неплохо!.. Знаете, у меня превосходная идея! А давайте поселимся все вместе в каком-нибудь дворце и станем олицетворением самой сладострастной и неразлучной четверки!

ТРАКТИРЩИЦА. А что, было бы славно.

МАРКИЗ. Если ваш карлик будет нам мешать, засунем его в вазу на вашем туалетном столике.

ТРАКТИРЩИЦА. Заманчивое предложение... Но я все равно не выйду замуж. Единственный мужчина, за которого я могла бы выйти...

МАРКИЗ. Это я?

ТРАКТИРЩИЦА. Теперь я могу спокойно в этом признаться.

МАРКИЗ. Но почему вы мне об этом не сказали раньше?

ТРАКТИРЩИЦА. Видимо, я поступила правильно. Ваша избранница подходит вам в тысячу раз больше!..

Из глубины сцены свободно и торжественно в белом свадебном платье выходит ДОЧЬ. МАРКИЗ, как зачарованный, идет ей навстречу.

МАРКИЗ. Маркиза, я буду благодарен вам до самой смерти...

МАРКИЗ и ДОЧЬ застывают в долгом объятии.

9-я сцена.

Пока МАРКИЗ стоит в объятиях ДОЧЕРИ, ТРАКТИРЩИЦА, не спуская с них взгляда, пятясь отходит на другой конец возвышенной части сцены.

ТРАКТИРЩИЦА (зовет). Маркиз!

МАРКИЗ едва воспринимает ее зов, «молодые» все еще стоят обнявшись.

Маркиз!

МАРКИЗ слегка поворачивает голову.

Вы довольны первой брачной ночью?!

ЖАК. Мой Боже! Еще как!

ТРАКТИРЩИЦА. Я рада. А теперь слушайте. У вас была благородная женщина, которую вы не смогли сохранить. Эта благородная женщина — я. (ЖАК смеется). Я отомстила вам, вынудив жениться на той, кого вы заслуживаете. Отправляйтесь же не мешкая в гостиницу на Гамбургской и узнайте, чем зарабатывала на жизнь ваша жена! Чем промышляли ваша жена и ваша теща! (Дьявольски смеется).

ДОЧЬ кидается к ногам МАРКИЗА.

МАРКИЗ. Бессовестная... бессовестная...

ДОЧЬ (у ног МАРКИЗА). Господин, растопчите меня, раздавите меня...

МАРКИЗ. Уйдите, бессовестная...

ДОЧЬ. Сделайте со мной, что хотите...

ТРАКТИРЩИЦА. Поспешите, маркиз! Поспешите на Гамбургскую улицу! Можете там установить мемориальную доску: “Здесь работала блядью маркиза дес Арцис!”

Вновь сатанински хохочет.

ДОЧЬ (падает к ногам МАРКИЗА). Господин, смилуйтесь...

МАРКИЗ отталкивает ДОЧЬ ногой, за которую она безуспешно пытается схватиться, и удаляется...

ЖАК. Одну минутку, хозяйка! Это, я надеюсь, не конец истории?

ТРАКТИРЩИЦА. Почему же нет? Попробуйте к ней что-нибудь добавить!

ЖАК выскакивает на подиум и оказывается на месте, на котором мгновение назад стоял МАРКИЗ; ДОЧЬ хватает его за ноги...

ДОЧЬ. Господин маркиз, ради Бога, оставьте мне хотя бы надежду на прощение!

ЖАК. Встаньте.

ДОЧЬ (на полу, держась за его ноги). Делайте со мной, что хотите. Я все приму.

ЖАК (неподдельно искренне). Говорю вам — встаньте...

ДОЧЬ не осмеливается подняться.

Столько благородных девушек становились развратницами. Почему же однажды не могло выйти наоборот? (Нежно). В любом случае я уверен, что порок вас только опутал. Что он ни в коем случае не поразил вас всерьез. Встаньте. Разве вы меня не слышите? Я вас простил. Даже в эти самые горькие минуты унижения я не перестал видеть в вас свою жену. Будьте же отныне благонравны и верны, будьте счастливы сами и сделайте счастливым меня — большего от вас я не потребую. Встаньте, моя жена. Госпожа маркиза, встаньте! Встаньте, госпожа дес Арцис!

ДОЧЬ встает, обнимает ЖАКА и страстно его целует.

ТРАКТИРЩИЦА (кричит с другой стороны подиума). Она блядь, маркиз!

ЖАК. Заткнитесь, маркиза де Ля Поммерей! (ДОЧЕРИ). Я вас простил. И знайте — я ни о чем не жалею. Эта госпожа (показывает на ТРАКТИРЩИЦУ) мне вовсе не отомстила, а, напротив, сослужила огромную службу. Разве вы не моложе, не прекрасней и во сто крат не преданней ее? Отправимся же вместе в деревню и проведем там пару счастливых лет... (Ведет ее по подиуму, затем поворачивается к ТРАКТИРЩИЦЕ). Вот что я вам скажу, госпожа трактирщица, — им вдруг стало так чудесно. Потому что на этом свете нет ничего постоянного и вещи меняют свое значение так же, как дует ветер. Ветер дует постоянно, а вы этого даже не замечаете. Ветер дует, и счастье превращается в несчастье, месть — в награду, а ветреная девчонка — в преданную жену, с которой никто не может сравниться...

10-я сцена.

Во время последних реплик ЖАКА ТРАКТИРЩИЦА спускается с подиума и присаживается к столу, за которым сидит ГОСПОДИН; ГОСПОДИН обнимает ее за талию и пьет с ней...

ГОСПОДИН. Жак, мне не нравится как ты закончил этот рассказ! Та девчонка вовсе не заслуживала стать маркизой! Она страшно мне напоминает Агату! Обе они лукавые авантюристки.

ЖАК. Вы так думаете, господин?

ГОСПОДИН. Что, что я думаю?!

ЖАК. Вы сильно ошибаетесь!

ГОСПОДИН. Какой-то там Жак будет меня поучать, независимо от того, думаю я или нет?!

Жак оставляет Дочь, которая вскоре исчезает со сцены, и соскакивает с подиума вниз.

ЖАК. Я не какой-то там Жак. Вспомните, вы называли меня своим другом.

ГОСПОДИН (интимно заигрывает с ТРАКТИРЩИЦЕЙ). Если мне вздумается назвать тебя другом, будешь другом. А ежели назову тебя каким-то Жаком, будешь каким-то Жаком. Потому что там, наверху, — знаешь где, там наверху, как говаривал твой капитан, — там, наверху записано, что я твой господин. И я тебе приказываю отказаться от этого конца истории, который не нравится ни мне, ни госпоже де Ля Поммерей, перед которой я преклоняюсь (целует ТРАКТИРЩИЦУ), потому что она — знатная дама с большим задом...

ЖАК. Мой господин, вы действительно думаете, что Жак может отказаться от истории, которую рассказал?

ГОСПОДИН. Если того пожелает его господин, Жак откажется от своей истории!

ЖАК. И не подумаю, мой господин!

ГОСПОДИН (все еще занят ТРАКТИРЩИЦЕЙ). Если Жак будет упираться, то господин пошлет его спать в хлев с козами!

ЖАК. А он не пойдет.

ГОСПОДИН (целует ТРАКТИРЩИЦУ). Пойдет.

ЖАК. Не пойдет.

ГОСПОДИН (орет). Пойдешь!

ТРАКТИРЩИЦА. Господин, вы можете что-нибудь сделать для дамы, которую целуете?

ГОСПОДИН. Все, что дама пожелает.

ТРАКТИРЩИЦА. В таком случае перестаньте сердиться на своего слугу. Он действительно очень дерзок, но мне кажется, что вам именно такой и нужен. Там, наверху было записано, что вы друг без друга не сможете обойтись.

ГОСПОДИН (ЖАКУ). Ты слышал, слуга? Госпожа де Ля Поммерей только что сказала, что я от тебя никогда не избавлюсь.

ЖАК. Избавитесь, господин, потому что я ухожу спать в хлев к козам.

ГОСПОДИН (встает). Никуда ты не пойдешь!

ЖАК. Нет, пойду!

ГОСПОДИН. Нет, не пойдешь!

ЖАК. Нет, пойду! (Медленно уходит).

ГОСПОДИН. Жак!

ЖАК медленно, очень медленно уходит.

Жакуля!

ЖАК уходит.

Жакусечка!

ГОСПОДИН бежит за ним, хватает его за руку.

Ну, ты же слышал. Что я без тебя буду делать?!

ЖАК. Хорошо. Но чтобы в дальнейшем избежать споров, нам бы следовало раз и навсегда договориться о некоторых принципах.

ГОСПОДИН. Я за!

ЖАК. Итак, — поскольку там, наверху записано, что я для вас незаменим, то я буду пользоваться этим при каждом удобном случае.

ГОСПОДИН. Ничего такого там не записано!

ЖАК. Так было решено в момент, когда наш господин произвел нас на свет. Он определил, что вы будете иметь титул, а я — суть. Что вы будете отдавать приказы, а я — решать, какие именно. Что у вас будет власть, а у меня — влияние.

ГОСПОДИН. В таком случае я с тобой немедленно меняюсь местами.

ЖАК. Это вам ничего не даст. Вы потеряете титул, но не приобретете сути. Вы лишитесь власти, но не получите влияния. Оставайтесь, мой господин, тем, что вы есть. Если вы будете хорошим и послушным господином, то ваши дела пойдут не так уж плохо.

ТРАКТИРЩИЦА. Аминь. Уже слишком поздно и наверняка там, наверху записано, что мы многовато выпили и нам пора на боковую...

Занавес.

Действие III

1-я сцена.

Сцена пуста; ГОСПОДИН с ЖАКОМ находятся на авансцене.

ГОСПОДИН. И вообще, где наши лошади?

ЖАК. Оставьте эти глупые вопросы, мой Господин.

ГОСПОДИН. Такая бессмыслица! Как будто французский дворянин когда-нибудь ходил пешком! Кто нас, собственно говоря, инсценировал, Жак?

ЖАК. Какой-то идиот, мой господин. Но если уж он так решил, ничего не попишешь.

ГОСПОДИН. Да сгинут все инсценировщики. Да будут они посажены на кол и зажарены на медленном огне. Пусть их выпотрошат и отрежут им уши! У меня болят ноги!

ЖАК. Господ драматургов никогда не зажаривают. И все им верят.

ГОСПОДИН. Ты думаешь, поверят и тому, кто вытащил нас на сцену? И даже не посмотрят в книгу, какие мы были на самом деле?

ЖАК. Мой господин, переделывались вещи и почище нас с вами. Все произведенное на свет божий переписывалось по сто раз, и никому и в голову не приходило посмотреть, как там все было на самом деле. Людей столько раз перекраивали на разные лады, что они уже не знают, какие они на самом деле.

ГОСПОДИН. Ты меня пугаешь. Ведь они (жест в публику) могут поверить, что у нас на самом деле не было лошадей и мы передвигались по своей истории на манер пешеходов?

ЖАК (жест в публику). Они? Они поверят и не таким бессмыслицам.

ГОСПОДИН. Мне кажется, ты сегодня в каком-то отчаянии. Нам бы следовало остаться в “Большом олене”.

ЖАК. Я не возражал.

ГОСПОДИН. Однако... Она родилась не в трактире. Это я тебе говорю.

ЖАК. А где?

ГОСПОДИН. Не знаю. Но не в трактире. Потому что — эта дикция, эта походка, этот аристократизм, — нет, это неподражаемо...

ЖАК. Сдается мне, мой господин, вы влюбились.

ГОСПОДИН (пожимает плечами). Было ли и это записано там, наверху... (После паузы). Однако ты до сих пор не закончил рассказ о своей любви!

ЖАК. Вам не следовало вчера отдавать предпочтение истории госпожи де Ля Поммерей.

ГОСПОДИН. Вчера я отдал предпочтение великолепной женщине. Ты никогда не поймешь, что такое хороший тон. Но теперь, когда мы остались наедине, я отдаю предпочтение тебе.

ЖАК. Благодарю вас, мой господин. Итак, слушайте. Потеряв невинность, я надрался. Когда я надрался, отец мне как следует врезал. От обиды на него я сдуру дал себя завербовать...

ГОСПОДИН. Повторяешься, Жак!

ЖАК. Я? Повторяюсь? Мой господин, нет ничего оскорбительнее повторений. Вам не следовало этого говорить. Клянусь, что до конца спектакля не произнесу теперь ни единого слова.

ГОСПОДИН. Жак, прошу тебя...

ЖАК. Просите? В самом деле просите?

ГОСПОДИН. Ну да.

ЖАК. Ладно. На чем я остановился?

ГОСПОДИН. Отец тебя поколотил, ты дал себя завербовать и, наконец, попал в дом, где тебя приняли и где была та красивая молодка с большим задом... (Приходит в замешательство). Жак... послушай, Жак... Скажи мне откровенно... только совсем откровенно... У той женщины действительно был такой большой зад или ты говоришь так лишь ради моего удовольствия?..

ЖАК. Мой господин, к чему эти напрасные вопросы?

ГОСПОДИН (меланхолично). У нее не было большого зада, ведь нет?

ЖАК (нежно). Не спрашивайте меня, мой господин. Вы же знаете, я не хочу вам лгать.

ГОСПОДИН (меланхолично). Так ты мне солгал, Жак.

ЖАК. Не сердитесь на меня за это.

ГОСПОДИН (тоскливо). Не сержусь, Жакобушка. Я ведь знаю, ты солгал мне из любви.

ЖАК. Да, мой господин. Уж я-то знаю, как вам нравятся женщины с большими задницами.

ГОСПОДИН. Ты хороший. Ты хороший слуга. Хорошие слуги говорят своим господам то, что господа желают слышать. Никакой излишней правды, Жак.

ЖАК. Не беспокойтесь, мой господин. Я не люблю излишней правды. Излишняя правда — это самая глупая вещь на свете.

ГОСПОДИН. Например?

ЖАК. Например, то, что я умру. Или что этот мир основательно прогнил. Как будто все это и так не известно. Вы ведь знаете тех, кто героически выходит на подмостки, чтобы выкрикнуть:” Этот мир прогнил!” Пусть публика аплодирует, — Жака это не интересует. Жак знал это на двести, четыреста, восемьсот лет раньше них, и поэтому пока они кричат свое “мир прогнил”, он с большим удовольствием постарается своему господину...

ГОСПОДИН. ...своему прогнившему господину...

ЖАК. ...своему прогнившему господину придумать женщин с огромнейшими задницами, — такими, какие ему нравятся...

ГОСПОДИН. Только я и тот, кто над нами знаем, что ты — лучший слуга из всех, кто когда-либо служил...

ЖАК. И поэтому ни о чем не спрашивайте, не доискивайтесь правды, а слушайте: у нее была большая задница... Подождите, о ком мы говорим?

ГОСПОДИН. О той, что взяла тебя на постой.

ЖАК. Ага. Значит, пролежал я там, наверно, с неделю, пока доктора не выпили у них все вино, так что мои благодетели уж и не знали, как от меня поскорее избавиться. К счастью, один из тех докторов, что меня пользовали, был лекарем в замке и его жена похлопотала, чтобы забрать меня к себе.

ГОСПОДИН. Так с той прекрасной молодкой у тебя действительно ничего не было?

ЖАК. Нет.

ГОСПОДИН. Очень жаль. Ну, да ладно. А та жена врача, что хлопотала за тебя — как она выглядела?

ЖАК. Блондинка.

ГОСПОДИН. Как Агата.

ЖАК. Длинные ноги...

ГОСПОДИН. Как Агата. А зад?

ЖАК. Вот такой, господин!

ГОСПОДИН. Точь-в-точь Агата! (Огорченно). Ах, эта чертова шлюха! С ней бы я поступил совсем иначе, нежели маркиз дес Арцис с той маленькой авантюристкой! И совсем иначе, нежели молодой Отрапа с Жюстиной!

СЕНТ-ОУЭН незадолго до этого поднимается на подиум и с интересом слушает разговор ЖАКА с ГОСПОДИНОМ.

СЕНТ-ОУЭН. Почему же вы с ней так не поступили?

ЖАК. Слышите, как он над вами потешается? Он прохвост, мой господин, и я вам это сказал сразу, как только вы впервые о нем упомянули.

ГОСПОДИН. Я допускаю, что так оно и есть, но до сих пор он не совершил ничего похожего на то, что ты подсуропил своему дружку Отрапе.

ЖАК. Но при этом совершенно очевидно, что он прохвост, а я — нет.

ГОСПОДИН (смеется). Это правда. Оба вы соблазнили женщин своих лучших друзей. И при этом он — прохвост, а ты — нет. В чем же тут дело?

ЖАК. Не знаю. Но сдается мне, за этой загадкой кроется какая-то глубокая тайна жизни.

ГОСПОДИН. Конечно! И я знаю какая! Схожи ваши поступки, но никак не души! Ты, наставив своему лучшему другу Отрапе рога, от раскаяния...

ЖАК. Не хочу вас лишать иллюзии, но я надрался не от раскаяния, а скорее от радости.

ГОСПОДИН. Ты надрался не от раскаяния?

ЖАК. Это отвратительно, мой господин, но именно так.

ГОСПОДИН. Жак, ты можешь для меня сделать кое-что?

ЖАК. Для вас — все, что угодно.

ГОСПОДИН. Тогда давай будем считать, что ты тогда надрался от раскаяния.

ЖАК. Если вам так угодно, мой Господин.

ГОСПОДИН. Угодно.

ЖАК. Так и быть, мой господин, я надрался от раскаяния.

ГОСПОДИН. Благодарю тебя. Я хочу, чтобы ты как можно больше отличался от того негодяя, (оборачивается при этих словах к СЕНТ-ОУЭНУ, все еще стоящему на подиуме), которому было не достаточно того, что он наставил мне рога...

ГОСПОДИН поднимается на подиум.

2-я сцена.

СЕНТ-ОУЭН. Мой друг! Теперь я думаю только о мести! Та нечестивка провинилась перед нами обоими и мы отомстим ей сообща!

ЖАК. Да, припоминаю, на этом вы и закончили. Но что же вы, мой господин? Что вы ответили этой крысе?

ГОСПОДИН (обращается с подиума к ЖАКУ, с жалобным пафосом). Что я? Смотри на меня, Жак, смотри на меня, мальчик, и плачь надо мной! (К СЕНТ-ОУЭНУ). Послушайте, рыцарь, я передумал. Если вы хотите, чтобы я забыл о вашей измене, вы должны выполнить одно условие...

ЖАК. Хорошо, мой господин! Только не поддавайтесь!

СЕНТ-ОУЭН. Я сделаю все, что угодно. Прикажете выпрыгнуть из окна?

ГОСПОДИН улыбается и молчит.

Повеситься?

ГОСПОДИН молчит.

Утопиться?

ГОСПОДИН молчит.

Вонзить этот нож в грудь? Да! Да! (Распахивает рубаху и приставляет нож к груди).

ГОСПОДИН. Оставьте в покое нож. (Вырывает его у него из руки). Идемте прежде выпьем, а уж потом я сообщу о том страшном условии, при котором вам простится ваше прегрешение. (ГОСПОДИН берет и бутылку). Скажите, Агата сладострастна, а?

СЕНТ-ОУЭН. Как бы я желал, чтобы вы убедились в этом сами.

ЖАК (СЕНТ-ОУЭНУ). У нее длинные ноги?

СЕНТ-ОУЭН (тихо, ЖАКУ). Я бы не сказал.

ЖАК. Но при этом красивый большой зад?

СЕНТ-ОУЭН (тихо, ЖАКУ). Плоский.

ЖАК (ГОСПОДИНУ). Вы мечтатель, мой господин, но я люблю вас за это еще больше!

ГОСПОДИН (СЕНТ-ОУЭНУ). А теперь выслушай мое условие. Пока мы будем пить, ты будешь рассказывать мне об Агате. Какая она во время ЭТОГО. Что в этот момент говорит. Как она ЭТО делает. Как вздыхает. Каково с ней делать ЭТО. Будешь мне об этом рассказывать, мы будем пить, а я буду себе все ЭТО представлять...

СЕНТ-ОУЭН молча смотрит на ГОСПОДИНА.

Ну, ты согласен? Отвечай!..

СЕНТ-ОУЭН молчит.

Ну, в чем дело? Ты меня слышишь?

СЕНТ-ОУЭН. Да.

ГОСПОДИН. Ты согласен?

СЕНТ-ОУЭН. Да.

ГОСПОДИН. Тогда почему не пьешь?

СЕНТ-ОУЭН. Смотрю на тебя.

ГОСПОДИН. Вижу.

СЕНТ-ОУЭН. Ты такого же роста, как и я. В темноте мы выглядим одинаково.

ГОСПОДИН. Ты о чем? И почему не начинаешь рассказывать? Я хочу поскорее себе все ЭТО представить! Черт побери, рыцарь! Я больше не могу терпеть! Я должен это слышать!

СЕНТ-ОУЭН. Вы требуете от меня, дружище, описания ночи с Агатой?

ГОСПОДИН. Ты не знаешь, что такое страсть! Разве я требую от тебя слишком многого?

СЕНТ-ОУЭН. Напротив. Слишком малого. Что бы ты сказал, если вместо описания ночи я подарил бы тебе саму ночь?

ГОСПОДИН. Саму ночь? Ночь саму?

СЕНТ-ОУЭН (вынимает два ключа). Маленький — от дома, большой — от комнаты Агаты. Я проделываю это, дорогой друг, уже полгода. Гуляю по улице до тех пор, пока на окне не появится горшок с базиликой, после чего открываю двери, тихонько закрываю, тихонько поднимаюсь наверх, тихонько открываю ее дверь. Перед ее комнатой есть гардеробная, там я раздеваюсь. Ее комнатка уже открыта, и она меня ждет в темноте в своей постели.

ГОСПОДИН. И вы хотите уступить мне свое место?

СЕНТ-ОУЭН. С огромной радостью. Но у меня есть одна просьба.

ГОСПОДИН. Ну, какая?

СЕНТ-ОУЭН. Я могу?..

ГОСПОДИН. Само собой, я желаю лишь одного — доставить вам радость.

СЭНТ-ОУЭН. Вы самый лучший друг на свете.

ГОСПОДИН. Не хуже, чем вы. Так что я должен сделать?

СЕНТ-ОУЭН. Я бы хотел, чтобы вы у нее остались до утра. А утром я бы пришел как ни в чем не бывало и застукал вас!

ГОСПОДИН (разражается стыдливым смехом). О, чудесно! Но не чересчур ли это жестоко?

СЕНТ-ОУЭН. Это не будет выглядеть жестоко. Скорее — весело. Я бы перед тем в гардеробной разделся и застукал бы вас...

ГОСПОДИН. Голый! У, да вы развратник! Но можно ли это вообще осуществить? У нас ведь только одни ключи...

СЕНТ-ОУЭН. Мы войдем в дом одновременно. Вместе разденемся в гардеробной и вы пойдете к ней. А когда вам захочется, дадите мне знать — и я к вам присоединюсь!

ГОСПОДИН. О, это чудесно! Это божественно!

СЕНТ-ОУЭН. Так вы согласны?

ГОСПОДИН. Само собой! Но...

СЕНТ-ОУЭН. Но?

ГОСПОДИН. Но, знаете... нет, нет, полностью согласен... Но, знаете, в первый раз, поскольку это в первый раз, может, мне бы лучше самому... а потом, в следующий раз, мы могли бы...

СЕНТ-ОУЭН. Вижу, вы собираетесь нам мстить неоднократно.

ГОСПОДИН. Но раз уж эта месть так сладка...

СЕНТ-ОУЭН. Сладка.

Показывает ГОСПОДИНУ назад, где лежит АГАТА. ГОСПОДИН зачарованно идет к ней, АГАТА протягивает к нему руки.

Осторожно, тише, весь дом спит!

ГОСПОДИН ложится к АГАТЕ, она обнимает его.

ГОСПОДИН. Желаю вам этого, но мне за вас страшно.

СЕНТ-ОУЭН (с подиума вниз ЖАКУ). Милый человек, по всем правилам слуге следует радоваться, когда его господина оставляют в дураках.

ЖАК. Мой господин — добрый человек и прислушивается ко мне. И мне не нравится, когда другие господа, к тому же совсем не добрые, таскают его за нос.

СЕНТ-ОУЭН. Твой господин глупец и заслужил удел глупца.

ЖАК. Возможно, мой господин в некотором смысле и глуп. Но за его глупостью легко различить приветливую мудрость, которую едва ли отыщешь за вашей хитростью.

СЕНТ-ОУЭН. Слуга, влюбленный в своего господина! Так смотри же в оба, чем для твоего господина закончится эта история!

ЖАК. Пока ему хорошо — и я желаю, чтобы это продлилось!

СЕНТ-ОУЭН. Подожди!

ЖАК. Я говорю, что пока ему хорошо — и этого достаточно. Зачем желать большего, если нам “иногда пока хорошо”?

СЕНТ-ОУЭН. Он дорого заплатит за эту счастливую минутку!

ЖАК. А если сейчас ему так хорошо, что никакие неприятности, которые вы ему уготовили, уже не перевесят этого?

СЕНТ-ОУЭН. Заткнись, слуга! Если бы мне было суждено подарить этому идиоту больше счастья, чем печали, я бы не шутя вогнал этот нож в себя. (Кричит назад, за сцену). Эй! Быстрее! Уже утро!

3-я сцена.

Слышен шум и крик. К месту, где лежат, обнявшись, ГОСПОДИН и АГАТА, сбегаются люди; среди них ОТЕЦ и МАТЬ в ночных рубахах и полицейский КОМИССАР.

КОМИССАР. Тише, дамы и господа. Факт налицо. Этот господин официально застигнут при, так сказать, самом непосредственном действии. Насколько мне известно, этот господин — дворянин и порядочный человек. Поэтому надеюсь, что он по собственной воле отречется от своего проступка и нам не придется применять закон.

ЖАК. Ах Боже, господин, они вас уже поймали.

ОТЕЦ АГАТЫ (насильно удерживает МАТЬ, которая набрасывается на дочь). Оставь ее, все ведь закончится хорошо...

МАТЬ АГАТЫ (ГОСПОДИНУ). Фу, фу, фу, выглядели таким порядочным, а на самом деле...

КОМИССАР (ГОСПОДИНУ, который уже поднялся). Пройдемте, Господин.

ГОСПОДИН. Куда вы меня собираетесь вести?

КОМИССАР (уводит ГОСПОДИНА). В тюрьму.

ЖАК (ошеломлен). В тюрьму?

ГОСПОДИН (ЖАКУ). В тюрьму, Жакобушка...

КОМИССАР удаляется, люди вокруг рассеиваются, ГОСПОДИН стоит один на подиуме, к нему подбегает СЕНТ-ОУЭН.

СЕНТ-ОУЭН. Дружище, дружище, это ужасно! Вы в тюрьме! Ах, как это могло случиться! Я был у Агаты, но они не захотели со мной даже говорить, — ведь они знают, что вы мой друг, — они кричали, что я — причина их несчастий. Агата чуть не выцарапала мне глаза, — надеюсь, вы ее понимаете...

ГОСПОДИН. Только вы можете спасти меня из этой ужасной ситуации.

СЕНТ-ОУЭН. Как?

ГОСПОДИН. Достаточно было бы рассказать, как все обстояло на самом деле.

СЕНТ-ОУЭН. Да, я пригрозил этим Агате. Но исполнить угрозу не смог. Представьте, в каком нравственном свете это бы нас обоих выставило... Да и все равно вы сами виноваты!

ГОСПОДИН. Я виноват!?

СЕНТ-ОУЭН. Да, вы! Если бы вы согласились с моей маленькой прихотью, то Агату застигли с двумя мужчинами и все бы закончилось только насмешками. Но вы были так эгоистичны, дружище! Вы захотели насладиться в одиночку!

ГОСПОДИН. Рыцарь!

СЕНТ-ОУЭН. Это правда, дружище. Вы платите за свой эгоизм.

ГОСПОДИН (с упреком). Мой друг!

СЕНТ-ОУЭН быстро разворачивается и уходит со сцены.

ЖАК (кричит ГОСПОДИНУ). Черт подери, когда вы перестанете называть его другом! Всем уже давно ясно, что этот парень подстроил вам западню и сдал вас, и только вы один ничего не видите! Ведь все будут потешаться надо мной, до чего у меня глупый хозяин!

4-я сцена.

ГОСПОДИН (поворачивается к ЖАКУ и во время последующего диалога спускается вниз с подиума). Если бы только глупый, Жакобушка. Но прежде всего — несчастный, а это гораздо хуже. Из тюрьмы меня, конечно, выпустили, но я вынужден был возместить ущерб за опороченную честь...

ЖАК. Все могло закончиться еще хуже, мой господин... Вообразите, ведь эта женщина могла быть беременна.

ГОСПОДИН. Ты угадал.

ЖАК. Что?!

ГОСПОДИН. Да.

Последующий диалог исполнен подлинной печали и лишен какого бы то ни было комедиантства.

ЖАК. Она была?..

ГОСПОДИН кивает, ЖАК обнимает его.

Мой господин, мой дорогой маленький господин. Теперь-то я знаю, что такое наихудший конец истории.

ГОСПОДИН. Я должен был оплатить не только поруганную честь той шлюхи, но и ее шестинедельное пособие, а кроме того, заплатить за содержание и воспитание какого-то выродка, как две капли воды похожего на моего друга, рыцаря Сент-Оуэна.

ЖАК. Теперь-то я знаю. Наихудший конец любой человеческой истории — это выродок. Точка печали в конце приключения. Клякса в конце любви. Сколько ему уже исполнилось?

ГОСПОДИН. Десять. И держали его все это время в деревне. Во время нашего путешествия хочу сделать там остановку, чтобы в последний раз заплатить за него и отдать балбеса в учение.

ЖАК. Помните, когда в начале нашей истории у меня спросили (жест в публику), куда мы идем, я им сказал:” Разве человек знает, куда идет? “ А ведь вы тогда точно знали, куда мы идем, мой маленький и печальный Господин.

ГОСПОДИН. Отдам его на часовщика. Или столяра... Столяра! Он изготовит за свою жизнь множество стульев, у него будут дети, они тоже будут делать новые стулья и новых детей, а те, в свою очередь, снова будут плодить множество новых детей и стульев...

ЖАК. Мир будет переполнен стульями — и это будет вашей местью.

ГОСПОДИН (с печальным отвращением). Трава не пробьется из-под земли, цветам негде будет цвести, везде будут только дети и стулья.

ЖАК. Дети и стулья, только стулья и дети, — страшно представить такое будущее. Какое счастье, господин, что мы к тому времени умрем.

ГОСПОДИН. Надеюсь, что так, Жак, потому что мне иногда становится тоскливо от этого непрерывного повторения детей, стульев и всего остального... Знаешь, мне это пришло в голову вчера, когда я слушал рассказ о госпоже де Ля Поммерей. Ведь это все одна и та же история. Госпожа де Ля Поммерей — только копия рыцаря Сент-Оуэна. Я — всего лишь иная версия твоего убогого Отрапы, а Отрапа — по-другому экипированный околпаченный маркиз. Жюстина — это та же Агата, а Агата — та же поблядушка, на которой в конце концов должен был жениться маркиз.

ЖАК. Да, мой господин, это настоящий круговорот. Знаете, мой дедушка, — тот, что засовывал мне в рот кляп, — каждый вечер читал Библию, но даже она его не удовлетворяла, он говорил, что и Библия все время повторяется и утверждал, что тот, кто повторяется, дурачит тех, кто его слушает. А сейчас мне взбрело в голову, господин, что тот, кто все это писал там, наверху, тоже очень много повторялся, а коли повторялся, то уж, по всей видимости, явно нас дурачил... (Пауза). Ну, ради Бога, господин, не печальтесь, я сделаю все, чтобы вас развеселить; мой маленький господин, знаете что, а давайте я вам расскажу, как я влюбился.

ГОСПОДИН (меланхолично). Рассказывай, Жакобушка.

ЖАК. Когда я потерял невинность, я надрался.

ГОСПОДИН. Да, это я уже знаю.

ЖАК. Ах, не сердитесь. Начну прямо с жены врача.

ГОСПОДИН. Ты в нее влюбился?

ЖАК. Нет.

ГОСПОДИН (сосредоточенно осматривается). Так пропусти ее и давай быстрей дальше.

ЖАК. Куда вы так спешите, мой господин?

ГОСПОДИН. Что-то мне подсказывает, Жак, что у нас осталось не так много времени

ЖАК. Господин, вы меня пугаете.

ГОСПОДИН. Что-то мне подсказывает, что тебе следует рассказывать побыстрее.

ЖАК. Хорошо, мой господин. Пролежал я, наверно, с недельку в доме врача и вот в один прекрасный день впервые вышел прогуляться.

ЖАК увлечен своим рассказом и больше обращается к публике, чем к ГОСПОДИНУ, который, глядя вдаль, становится все более беспокойным.

Был чудесный денек и я еще довольно сильно прихрамывал...

ГОСПОДИН. Мне кажется, Жак, это та самая деревня, где живет мой незаконнорожденный.

ЖАК. Мой господин, вы перебиваете меня на самом интересном месте! Я еще хромал и колено мое еще болело, но был чудесный денек, вижу его прямо как сейчас.

На самом краю сцены, на ее передней нижней части появляется рыцарь СЕНТ-ОУЭН. Он не видит ГОСПОДИНА, но ГОСПОДИН смотрит на него. ЖАК обращен к публике и полностью увлечен своим рассказом.

Была осень, мой господин, деревья были разноцветные, а небо голубое, я шел лесной дорожкой, а навстречу мне шла девчоночка, — и я очень рад, что вы меня сейчас не перебиваете, — был чудесный день, и эта девчоночка была прекрасна, — только теперь меня не перебивайте, мой господин, — она шла мне навстречу, так медленно, а я смотрел на нее, и она смотрела на меня, и у нее было прекрасное и печальное лицо, мой господин, у нее было такое прекрасное и такое печальное лицо...

СЕНТ-ОУЭН (наконец, замечает ГОСПОДИНА, испуганно). Это вы, дружище...

ГОСПОДИН (обнажает шпагу; СЕНТ-ОУЭН вытаскивает свою). Да, это я! Твой друг, самый лучший друг, какой у тебя когда-либо был! (Бросается на него, дерутся). Что ты здесь делаешь? Пришел посмотреть на сыночка? Убедиться, достаточно ли он упитан? Достаточно ли хорошо я его кормлю?

ЖАК (с опаской следит за поединком). Осторожно, мой господин! Он очень опасен!

Поединок, между тем, длится недолго и рыцарь СЕНТ-ОУЭН, получив укол, падает. ЖАК склоняется над ним:

Мне кажется, он мертв. Ах, мой господин, я думаю, вам не следовало этого делать!

ЖАК склонен над мертвым СЕНТ-ОУЭНОМ, на сцену сбегаются сельчане.

ГОСПОДИН. Жак, быстро! Беги!

Убегает со сцены...

5-я сцена.

ЖАКУ не удается сбежать. Несколько сельчан хватают его и связывают ему руки за спиной. ЖАК стоит связанный на передней части сцены.

СТАРОСТА. Так что ты скажешь, дружок, если тебя посадят в тюрьму, осудят, а потом повесят?

ЖАК. Могу вам только повторить то, что говорил мой капитан: все, что происходит здесь, на земле, было записано там, наверху...

СТАРОСТА. Это истинная правда...

Медленно уходит со сцены вместе с остальными сельчанами, так что во время следующего монолога ЖАК на сцене остается один.

ЖАК. Другое дело, какую это имеет цену, — то, что было записано там, наверху. Ах, мой господин... Разве есть какая-то мудрость в том, что я буду повешен из-за того, что вы влюбились в эту чертову Агату? И вы уже никогда не узнаете, как влюбился я. Та прекрасная печальная девушка была служанкой в замке, а позже и я попал в тот замок уже как слуга, — вот видите, и этого вы уже никогда не узнаете, потому что меня повесят, — а звали ее Дивишка, и я ее любил, — потом-то я уже больше никого не любил, — а знакомы мы были всего лишь четырнадцать дней, — представляете, мой господин, только четырнадцать дней, четырнадцать дней, потому что мой тогдашний господин, — мой и Дивишки господин, — продал меня графу Ля Була, который затем отдал меня своему старшему брату, который, в свою очередь, передал меня своему племяннику, генеральному прокурору в Тулузе, а тот меня спустя какое-то время сбыл графу Трувилю; граф меня подарил маркизе Белло, — это та, что сбежала с англичанином, из-за которого еще был скандал, — но до этого она успела порекомендовать меня капитану Марту, — да, мой господин, тому, что твердил, что все написано там, наверху, — а капитан меня загнал господину Гериссанту, который меня определил к барышне Иселин, которую вы, мой господин, содержали, и которая вас раздражала, потому что была сущая истеричка, — и чтобы спасти вас от раздражения, я забавлял вас своими байками, вот и приглянулся вам, — и вы бы меня содержали и в старости, поскольку обещали мне это, — и, я знаю, исполнили бы это, потому что мы были неразлучны, мы были созданы друг для друга, — Жак для господина, господин для Жака. И такая глупость нас разлучила! Черт побери, что мне до того, что вы клюнули на этого проходимца?! Почему я должен висеть из-за того, что вы добряк и у вас плохой вкус!? Какие глупости написаны там, наверху! О, мой господин, тот, кто там, наверху нас всех выдумал, должно быть, страшно плохой, ужасно плохой, чудовищно плохой поэт, — король, царь плохих поэтов!

МОЛОДОЙ ОТРАПА (появляется во время последних фраз ЖАКА на передней, нижней части сцены; смотрит испытующе на ЖАКА, затем обращается к нему). Жак!

ЖАК (не глядя на него). Отвяжитесь от меня!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Жак, это ты?

ЖАК. Отвяжитесь все от меня! Я разговариваю со своим господином!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Черт возьми, Жак, ты что, меня не узнаешь? (Хватает ЖАКА и поворачивает лицом к себе).

ЖАК. Отрапа...

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Почему тебя связали?

ЖАК. Потому что меня хотят повесить.

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Повесить? Друг! Слава Богу, на свете еще есть друзья, которые не забывают своих друзей! (Развязывает веревки на руках ЖАКА, потом снова разворачивает его к себе и они обнимаются).

ЖАК громко смеется.

Что ты так хохочешь?

ЖАК. Только что я отругал одного плохого поэта за то, что он плохой поэт, а он мне сразу прислал тебя, чтобы исправить свой скверный стих, — и говорю тебе, Отрапа, — даже самый ужаснейший из поэтов не придумал бы более веселой концовки для своего ужасного стиха!

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Ты заговариваешься, друг, — ну, да ничего. Я никогда о тебе не забывал. Помнишь чердак? (Хохочет и хлопает ЖАКА по спине).

ЖАК тоже хохочет.

Видишь его?! (Показывает назад, на ступеньки). Парень, это не чердак! Это часовня! Храм верной дружбы! Ты даже не подозреваешь, какое счастье ты нам принес. Тебя завербовали, — помнишь? — а месяц спустя мы узнали, что Жюстина... (Значительная пауза).

ЖАК. Что — Жюстина?

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Что Жюстина... (еще одна значительная пауза) Что у Жюстины... (Пауза).... Ну?... Ну, угадай!... Будет ребенок!

ЖАК. Вы узнали об этом месяц спустя после того, как меня завербовали?

МОЛОДОЙ ОТРАПА. После этого моему папику уже некуда было деваться, он вынужден был дать согласие на мой брак с Жюстиной, а через девять месяцев... (Значительная пауза).

ЖАК. И кто родился?

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Мальчик!

ЖАК. И что, хороший малыш?

МОЛОДОЙ ОТРАПА. Да что ты! Ему уже десять лет! И назвали мы его в твою честь Жаком! Веришь ли, он даже чем-то похож на тебя! Ты должен зайти к нам! Жюстина просто обалдеет!

ЖАК (оборачивается назад). Мой маленький господин, наши истории до смешного похожи...

МОЛОДОЙ ОТРАПА весело ведет ЖАКА за сцену.

6-я сцена.

ГОСПОДИН (выходит на пустую сцену, зовет). Жак!... Жакобушка! (Осматривается). С той минуты, как я тебя потерял, сцена стала пуста, как мир, а мир пуст, как пустая сцена. Все бы сейчас отдал за то, чтобы снова услышать твою притчу о Ножике и Ножнах... Отвратительная притча! Поэтому я бы ее немедленно отклонил, отменил, объявил недействительной и ты бы мог рассказывать ее снова и снова как совсем новую... Ах, Жакобушка, если бы точно так же я мог отменить всю эту историю с рыцарем Сент-Оуэном... Только вот беда — твои прекрасные байки можно отменить, а мою глупую историю — нельзя, я в ней погряз, и погряз без тебя и без тех прекрасных задниц, которые ты создавал единственно простым движением своих сладко болтающих губ... (мечтательно декламирует, как будто бы это отрывок из стихотворения). “Жопа круглая, как полная луна!..” (Продолжает обычным голосом). И все равно ты был прав. Человек не знает, куда идет. Как Эзоп, идущий в бани. Я рассчитывал встретиться со своим пасынком, а вместо этого навсегда разлучился со своим... Жакобушкой...

ЖАК (приблизившись с другой стороны). Мой маленький господин...

ГОСПОДИН (поворачивается в радостном удивлении). Жак!

ЖАК. Вы ведь помните, что говорила трактирщица, та знатная баба с большой задницей: друг без друга нам не обойтись.

ГОСПОДИН в большом волнении кидается обнимать ЖАКА. ЖАК успокаивает его.

Ну ничего, ничего, скажите мне лучше, куда мы пойдем?

ГОСПОДИН. Разве мы знаем, куда идти?

ЖАК. Этого не знает никто.

ГОСПОДИН. Никто.

ЖАК. Так ведите меня.

ГОСПОДИН. Как я тебя могу вести, если мы оба не знаем, куда идем?

ЖАК. Так было записано там, наверху: вы — мой господин и это ваша обязанность — меня вести.

ГОСПОДИН. Да, но ты забыл, что написано сразу после этого. Хотя господин и будет отдавать приказы, но определять какие — будет Жак. Так что я жду.

ЖАК. Хорошо. Значит, так — я хочу, чтобы вы меня вели... вперед.

ГОСПОДИН (растерянно осматривается по сторонам). Да. Но где это — вперед?

ЖАК. Открою вам большую тайну. Тысячелетний трюк человечества. Вперед — это везде.

ГОСПОДИН (разворачивается по кругу). Везде?

ЖАК (описывает большим жестом круг). Куда ни посмотрите, везде — только вперед!

ГОСПОДИН (меланхолично). Но это прекрасно, Жак! Это прекрасно. (Разворачивается по кругу).

ЖАК (с такой же меланхолией). Да, мой господин, мне тоже это нравится.

ГОСПОДИН (после короткой паузы, печально). Ну же, Жак, вперед!

Уходят наискосок назад.

Занавес.

Конец.

Оглавление

Милан Кундера Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg